Города Беларуси в некоторых интересных исторических сведениях. Гомельщина
Юрий Аркадьевич Татаринов


Беларусь историческая






Книга посвящена истории малых городов Гомельской области: Ветка, Добруш, Буда-Кошелево, Чечерск, Жлобин, Рогачев, Мозырь, Калинковичи, Светлогорск, Паричи, Речица, Хойники, Наровля, Октябрьский, Житковичи, Туров, Петриков, Лельчицы.






Юрий Татаринов

Города Беларуси в некоторых интересных исторических сведениях. Гомельщина





Настоящим открытием для меня здесь, на Гомельщине, стала книга Анатолия Ильбековича Атнагулова «Хроніка Убарцкага Палесся» (2001). На мой взгляд, это лучшее, что создано по белорусскому краеведению за последние сто лет. Если каждый регион республики получит такую свою хронику, то мы наконец-то сможем узнать всю подноготную истории нашей земли. Выставляя на суд свою последнюю, 6-ю по счету, книгу из серии «Города Беларуси», должен признаться, что данная работа успела увлечь меня и что отныне мне будет ее недоставать. Было приятно находить каждый раз что-то новое, неожиданное в своих поездках. Шесть лет я отдал этой работе. По сути, это мой «Остров Сахалин». Печаль мою утешает одно — убеждение в том, что отныне в библиотеках республики будет серия, которая в доступной форме расскажет об истории белорусских городов, в любой момент поможет собраться в увлекательное путешествие. По крайней мере, интересующийся получит перед дорогой достаточный минимум сведений. По традиции отмечу наиболее талантливых. На Гомельщине, на мой взгляд, лучшими среди краеведов являются С.И. Леонтьева (Ветка), А.Л. Киштымов и П.И. Стрибук (Добруш), Сергей Иванович Атрощенко (Чечерск), Павел Яковлевич Кириченко (Жлобин), Михаил Николаевич Ольха (Рогачев), Владимир Александрович Лякин (Калинковичи), С.А. Гайко (Мозырь), Оксана Мельченко (Речица), Александр Максимович Зеленковский (Хойники), Анатолий Ильбекович Атнагулов (Лельчицы, Туров). По-настоящему талантливый краевед, пусть он оформил свои открытия даже в самиздатовской брошюре на базе местного музея или местной ЦБС, непременно займет свое место на небосклоне пропагандистов истории. К тому свету, который с некоторого времени станет источать его звездочка, будут тянуться всегда.

Сентябрь 2010 г.

Автор




ВЕТКА

(январь, 2010)










О НАЗВАНИИ


Сразу хочу заметить, что этой книгой внедряюсь в вотчину величайшего из топонимиков современности Александра Федоровича Рогалева, которого уважаю и которого немного побаиваюсь, ибо он непререкаемый авторитет в своей области исследований, преподаватель университета, ученый, словом тот, кто при необходимости может осадить бедного беллетриста. Именно ему принадлежит мысль, дарующая представление о том, как возникали названия поселений в нашей Беларуси. Этот исследователь поставил слово на ту ступень, которую оно и должно занимать в человеческой жизни. В своей книге, посвященной истории Гомеля (2006), ученый выразился об этом следующим образом (воспроизведу лишь смысл высказывания): слова наделялись предопределяющими свойствами, причем в звучании их могло быть как созидающее, так и разрушающее начало. И далее главное, вывод: «Поэтому испокон веков люди старались не бросать слов на ветер, ибо верили в особую их энергетику». Как не вспомнить здесь мысль, обозначенную в «Евангелии от Иоанна»: «Вначале было слово…»

В расшифровках названий городов Гомельщины буду основываться на свои собственные представления и понимания, одновременно постараюсь учитывать мнение здешнего Корифея.

В 2004 г. отдельной книжицей в свет вышло исследование А.Ф. Рогалева, касающееся поселений конкретно Ветковского региона. Оно называлось так: «Топонимический словарь Ветковского района Гомельской области». В разделе «Ветка» исследователь дал несколько версий происхождения названия города. Однако такой подход, по моему разумению, не оставляет ясного понимания и не закрепляется в памяти. У меня свое, не схожее, кстати, с версиями автора указанного исследования, объяснение…

Думаю, старые названия поселений следует разбирать с учетом архаичности слов, которые лежат в их основе. Владимир Иванович Даль указывает, что слово «ветка» — древнее и старославянское. В глубокой древности на Руси так обозначали «клин земли». Даже написание его было не совсем таким, не через букву «е». В результате образованное слово имело уже иной смысл, обозначенный мною выше. В свою очередь словосочетание «клин земли» в древности носило в себе такое понятие, как земельная суша по берегу реки по форме представляющая собой клин, другими словами — часть вдающегося в русло реки возвышения. Слово «клин» обозначает «короткий брусок с толстым острым концом». У Владимира Ивановича Даля словосочетание «клин земли» так и расшифровывается: «часть земли, вбившаяся куда-либо языком или узкою полосою». В нашем случае эта часть земли вбивается в русло могучей реки Сож. Именно на этой полоске и основали свое поселение еще во времена царя Алексея Михайловича беженцы из Москвы. Стремясь к тому, чтобы их детище максимально напоминало родину, они назвали центр его «Красная площадь». С тех пор так и существуют две Красные площади: одна — в великом граде Москва, другая — в белорусском городке Ветка.

ЦЕНТР ФЕДЕРАЦИИ СТАРОВЕРОВ


Х.Ю. Бейлькин в районной книге «Памяць» (1997) сообщает, что возникновение Ветки связано с расколом русской православной церкви.

Еще раньше, в 1653 г., специально созванный собор одобрил основные положения реформы русской православной церкви. Среди нововведений, в частности, были: обычай креститься не двумя пальцами, а трехперстием, не дважды, а трижды произносить «аллилуйя», двигаться вокруг аналоя не по солнцу, а против него и другие. Те, кто не согласились с данной реформой, были отлучены от церкви. Их стали называть раскольниками, или староверами.

Приверженцы старых добрых законов преследовались и сжигались на кострах. С целью сохранить жизнь себе и своим семейным противники новой религии уезжали из Москвы и других городов центральной России сначала на периферию, а позже — за границу. Так, в 1685 г. они появились на левом берегу реки Сож.

Первыми из раскольников в этих местах появились попы Кузьма и Стефан. Они-то и основали староверское поселище Ветка. Здешние земли принадлежали Казимиру Халецкому, старосте мозырскому. Пан Халецкий был рад гостям, ибо те заселяли пустовавший, заросший лесом левый берег Сожа. Был заключен договор. По его условиям пришельцы пользовались землей на правах аренды. Позже они стали выкупать отдельные участки.

Появление цивилизованных, предприимчивых гостей обусловило резкий скачок в развитии данного региона. Кроме центра своеобразной федерации староверов — Ветки, в данной округе начали образовываться другие свободные поселения — так называемые слободы.

За пару десятков лет ветковская федерация так окрепла, что в начале XVIII в. начала высылать своих миссионеров в Москву и другие города России с целью пропаганды идеи старой православной религии. Известия о том, что где-то на Ветке, Гомеле и Хальче люди живут свободно, молятся, как в старые добрые времена, продолжали пополнять поток беженцев из России. Бежали, главным образом, от помещиков. В начале XVIII в. ветковская федерация составляла 40 тысяч человек. В свою очередь, государство Российское, в лице царя и его приближенных, только ужесточало меры по отношению к тем, кто решался уехать. В 1735 г. царица Анна Иоанновна, нарушая суверенитет Речи Посполитой, даже направила 5 полков под командованием полковника Сытина в Ветку с указом силовым способом вернуть раскольников на старые места проживания. Сытин провел целый год в Ветке, разбираясь кто есть кто из жителей данного города. Монахов ссылали в русские монастыри, крестьян — к их прежним хозяевам, помещикам, тех же, кто утаивал свое прежнее место проживания, отправляли по этапу в Сибирь. Это разорение Ветки получило впоследствии название «первого изгнания».

Второе силовое решение ликвидации федерации староверов в Ветке случилось уже при Екатерине II. В 1764 г. царица направила в Ветку 2 полка под командованием генерал-майора Е.В. Маслова. Окружив Ветку и прилегающие к ней 15 слобод, Маслов в течение двух месяцев перевез в Россию до 20 тысяч староверов, большую часть из которых как самых неисправимых и упорных направляли прямиком в Сибирь. Иные из них шли по этапу пять долгих лет.

СТАРОВЕРСКАЯ ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ ПОКРОВА БОЖЬЕЙ МАТЕРИ


Работница местного музея города Ветки талантливый краевед С.И. Леонтьева в районной книге «Памяць» сообщает, что церковь и монастырь в Ветке основал тверской монах Иоосаф. Известно, что он умер в 1695 г.

После него в Ветку прибыл священник Феодосий. В 1695 г. он освятил построенную Иоосафом церковь во имя Покрова Божьей Матери. При нем церковь увеличили в размерах и украсили изнутри стародавними иконами. Церковь эта имела высокую колокольню.

При церкви был основан мужской монастырь, который так и назывался Покровский.

До 1764 г. реестр ветковских священных особ составлял 32 имени. Сюда входили иереи и монахи, те, кто прибыл когда-то в Ветку из Москвы, Мурома, Боровска, Белева и Климова.

Известно, что в 1733 г. в Ветке появился и начал работать епископ Епифаний. Ветковские староверы, занимаясь поиском себе архиерея, специально выкрали его после того, как он был осужден в России.

В 1735 г., после первого изгнания староверов, ветковскую церковь разобрали и вывезли в стародубскую слободу Святскую.

Позже церковь старообрядцев в Ветке возрождается. Она просуществовала до 1764 г., до второго изгнания.

С середины XVIII по XIX вв. были введены в действие и исполнялись жесткие указы и законы, направленные на ликвидацию старообрядчества. Поэтому новые храмы в Ветке появились только после 1883 г.

В начале XX в. были построены сразу два храма. Один из них — Покровская церковь — был сооружен из дерева и обложен кирпичом. Колокольня его имела 7 колоколов. Эта церковь стояла на улице Монастырской (теперь Первомайская). Четырехъярусный иконостас был украшен 64-мя иконами. Согласно описи за 1925 г. всего в данной церкви находилось 124 иконы и 42 старопечатные книги. Вторая церковь называлась Троицкой. Она стояла на улице Средней (теперь Пролетарская). Храм был деревянным, без колокольни и размерами меньше Покровского храма. По описи за 1923 г. его украшали 98 икон. Из них 6 больших икон принадлежали Т.П. Грошикову, который являлся председателем местной церковной рады. Книг в этой церкви было 26. Службу справлял отец Адам (житель Гомеля).

Оба храма были закрыты в 1936-37 гг.

СУДОСТРОИТЕЛЬНАЯ ВЕРФЬ


Ярчайшей страницей истории города Ветки является факт существования здесь судостроительной верфи. Это предприятие основали в 1840 г. Купчиков и Киндерский.

На верфи строили лайбы (весельные суда), берлинки грузоподъемностью от 20 до 600 пудов. Строили суда с паровыми двигателями (пароходы).

В районной книге «Памяць» (1997) есть сведения о том, что на Ветковской судостроительной верфи был сооружен пассажирский пароход «Поспешный-1». Он работал на маршруте Могилев — Екатеринослав (Днепропетровск). Пассажирский пароход «Сокол», изготовленный в Ветке, действовал на маршруте Гомель — Киев. Еще один сооруженный в Ветке пароход «Донец» курсировал по Сожу, по линии Пропойск — Ветка — Гомель.

Изготавливали на судоверфи в Ветке и буксирные пароходы. Эти использовали для перевозки барж. Один из них — пароход «Надежда» — курсировал по маршруту Могилев — Екатеринослав.

Целый ряд судов принадлежал местным купцам братьям Грошиковым, коренным ветковчанам: буксир «Деловой», товаропассажирские пароходы «Непобедимый», «Ливер», «Решительный». Между Веткой и Гомелем ходил их пассажирский пароход «Прогресс».

ЖИЛОЙ ДОМ ТИМОФЕЯ ГРОШИКОВА


(По материалам районной книги «Памяць»)

В конце XIX в. братья Тимофей, Киприан, Иван, Данила Грошиковы были уважаемыми купцами и судовладельцами. Свои суда они строили не только в Гомеле и Ветке, но и за границей, в частности в Восточной Пруссии.

Самый старший из братьев Тимофей Павлович Грошиков жил в Ветке в своем двухэтажном кирпичном особняке готического стиля, построенном во второй половине XIX в.

Дом сохранился, размещается в самом центре города на Красной площади. Прежде он имел форму куба. Основными элементами оформления его фасада являются стрельчатые окна.










Внутреннее пространство дома небольшое, состоит из 4-х залов, объединенных одной прихожей. Самый большой зал — гостиная (24 кв. м) — имеет пять окон.






ДОБРУШ или ДОБРУША

(январь, 2010)










О НАЗВАНИИ


Начну с того, что Добруш — это город рек и мостов. В этом его отличие. Его можно назвать «Белорусской Венецией». Здесь сливаются две реки — Ипуть и Хорапуть, те дороги из варяг в греки, которыми наши древние предки пользовались не одну тысячу лет. Поселение изначально было образовано на островах.

А.Ф. Рогалев в своей книге «Назвы бацькаўшчыны» (2008) сообщает, что самым ранним из известных нам документов, в которых упоминается это поселение, является «Реестр ревизии хозяйской Гомельской волости 1560 года». В нем нынешний город представлен как село с названием Добруша. В.П. Лемтюгова в книге «Тапонімы распавядаюць» (2008) добавляет, что на карте «Беларусь в конце XVI в.» Добруш обозначен именно как Добруша.

Далее указанные авторы следуют каждый своей дорогой. Избегая примитивизма, я пойду за более сложным разъяснением.

А.Ф. Рогалев сообщает, что Добруша — это название одной из рек на правобережье украинского Днестра. Данное название относится к сербо-хорватским топонимам и обозначает не просто приток какой-то реки, но целую местность. В данном случае эта местность располагалась по линии реки Ипуть.

Исследователи сходятся во мнении, что названия с окончанием — уша являются редким архаичным типом славянской топонимии. Это окончание обозначает понятие ус, то есть приток какой-то более крупной реки. Ареол подобных названий — а он от Балкан и до северных земель европейской части России — позволяет связывать распространение наименований с окончанием на — уша с массовым вынужденным перемещением славянских племен с юго-запада Европы на северо-восток в конце VII — начале VIII вв. новой эры, когда этим племенам начала досаждать Римская Империя.

Так что есть основание утверждать, что поселение Добруша могло возникнуть на берегу Ипути еще в конце VII — начале VIII вв.

Что касается основы добр-, от которой происходит данное географическое название, то оно означало в древности не просто понятие «добрый, простоватый, бесхитростный», но еще и «чистый, святой, девственный, непорочный, непуганый». К незаселенной местности могли подходить именно последние значения. Все просто: переселенцы были изумлены, ибо встретили здесь, на залитых речными водами землях, чистый, девственный, непорочный мир, мир, который им захотелось сделать своим домом. Дело было даже не в той религии, которую они исповедовали, а именно в удивлении. Даже тогда, в VII в., найти Затерянный мир в Европе было непросто. То, что стало для пришельцев потрясением, и легло в основу названия здешней местности.

Не менее сложной является расшифровка названий и местных рек — Ипути и Хорапути. То обстоятельство, что в данной местности смыкаются две реки с одной корневой основой, наводит на мысль, что общим для этих названий является старинное славянское слово "путь, дорога". Очевидно, древние имели ввиду водную дорогу, ту самую, которая связывала эти земли с югом. Главной загадкой являются приставки «и» и «хора». Если эти реки были водными дорогами, то какая-то из этих дорог была более благополучной. По моим представлениям приставка «и» должна была обозначать более прямой, простой путь, а приставка «хора» — более опасный, извилистый, мелководный. На месте слияния этих рек и было образовано здешнее поселение. Причем, Ипуть приходит сюда с северо-востока, а Хорапуть — практически с юга. Между прочим, приставка «и» в смысловом значении это «соединение».

ВЛАДЕЛЬЦЫ


Добрушская экономия входила в состав Гомельского имения. Поэтому перечислять владельцев Гомеля я не стану. Эти владельцы, может быть, никогда и не были в Добруше. Начну с человека, с именем которого связан толчок в развитии Добруша хозяйственного и промышленного, начну с графа П.А. Румянцева. Благо, что материалы на эту тему готовил для районной книги «Памяць» ответственный человек, белорусский историк А.Л. Киштымов.

П.А. Румянцеву Гомельское имение, в состав которого входила Добрушская экономия, подарила в 1774 г. императрица Екатерина II. Фельдмаршал фактически был наместником императрицы на Украине. По причине крайней занятости он редко наведывал свое белорусское имение. Он умер в 1796 г. всего через месяц после смерти своей благодетельницы.

Имение перешло в собственность сына фельдмаршала, Николая Петровича Румянцева (1754–1826). Николай Петрович получил образование за границей, был дипломатом. При Павле I он становится одним из директоров Вспомогательного дворянского банка. Александр I назначает его главным директором водных коммуникаций, потом — министром коммерции, а еще позже — министром иностранных дел (с 1808 г.). В 1809 г. граф Н.П. Румянцев получил чин государственного канцлера — самой высокой служебной особы в гражданской иерархии России. В 1814 г. целиком посвящает себя заботам об экономическом развитии своих частных имений. Умер канцлер 3 января 1826 г. в Петербурге.

В завещании просил похоронить его в Гомельском Петро-Павловском соборе.

Гомельское имение переходит во владение младшего брата Николая Петровича, Сергея Петровича Румянцева. Начинается период экономического спада Добрушской экономии.

За 4,5 млн рублей Гомельское имение покупает князь И.Ф. Паскевич. Церемония передачи имения состоялась 28 октября 1834 г. в Гомеле. От каждой деревни на торжество было отобрано по три почтенных крестьянина. На подписание вводного листа съехались помещики Белицкого повета, «званные и незваные». После молебна, который провели протоиерей, три священника и дьякон, исправник зачитал указ поветового суда и именем закона пожелал крестьянам подчиняться новому помещику, как подчинялись они прежнему. Затем был обед, пили за здоровье нового владельца. Адъютант князя, капитан А. Мельников, описывая торжество, с иронией отмечает: «На завтраке у крестьян пирогов, жаркого, хлеба, вина и пива было в изобилии и многие из них невольно остались ночевать прямо на месте завтрака». И.Ф. Паскевич дослужился до звания генерал-фельдмаршала и носил именной титул князя Варшавского. В 1856 г. он умер.

С 1856 г. владелец Гомельского имения — Федор Иванович Паскевич. Он умер в 1903 г. в возрасте 80-ти лет, не оставив наследников.

И 1903 г. Гомельское имение, в состав которого по-прежнему входила Добрушская экономия, перешло в собственность супруги Ф.И. Паскевича, княгини Ирины Ивановны Паскевич (1835–1925).

С именем этой женщины в Гомеле и Добруше связаны многочисленные инициативы по делам милосердия. В частности, княгиня выделила деньги на строительство Школы для детей работников Добрушской писчебумажной фабрики. А.Ф. Рогалев в своей книге «От Гомиюка до Гомеля» (2006) сообщает, что Ирина Ивановна сама (конечно, под давлением) написала дарственную в ревком, передав новым властям все свое движимое и недвижимое имущество. Свою жизнь княгиня доживала в разных местах — у доктора Брука в Гомеле, у лесника в бывшей своей Кореневской лесной даче, у преданной служанки на Ветковской улице в Гомеле. Последним пристанищем этой женщины была комната в доме по улице Жандармской в Гомеле (Карла Маркса), № 12. Здесь за ней ухаживала женщина, покупавшая за небольшую пенсию княгини продукты и самые необходимые вещи. Конечно, погребение Ирины Ивановны должно было состояться в фамильном склепе, она должна была лечь рядом с мужем, но времена были уже другие и, как пишет А.Ф. Рогалев, княгиню похоронили в Гомельском парке, «под березой, с правой стороны Петропавловского собора, рядом с окном, возле которого располагался алтарь Святителя Николая».

ДОБРУШСКАЯ ЭКОНОМИЯ


А.Л. Киштымов в районной книге «Памяць» (1999) сообщает, что наиболее развитой в большом Гомельском имении была Добрушская экономия, где еще до Николая Петровича Румянцева действовали полотняно-ткацкая мануфактура, несколько кузниц и водяных мельниц. При Н.П. Румянцеве в Добруше появился мощный спиртзавод, на который поступало зерно не только с Гомельского имения, но и с Украины. На нем были применены самые прогрессивные на то время шведские технологии.

На землях Добрушской экономии было много леса. Лес использовали в качестве дров на спиртзаводе и на пивоварне. Из него изготавливали уголь, который использовали на нескольких местных кузницах, медеплавильных и чугунолитейных заводах.

Широко использовалась энергия местной, достаточно мощной реки Ипуть. На ней действовали всевозможные мельничные механизмы: сукновальня, ковальские молоты, станки ткацкой фабрики. Известно, что в 1814-15 гг. за обустройство некоторых таких механизмов отвечал коллежский регистратор, англичанин Данила Иванович Винтер.

В 1834 г. в Добрушскую экономию входили села Добруш, Вылево, Старый Крупец, Кармы, деревни Романович, Жгуны, Хорошовка, Камень, хутора Дубовый Лог, Новый Крупец, Марьино, Леонтьево, Жгунская Буда, Огородня Гомельская, Добрушская Слобода и монастыри Иоосафовский и Тарловский. В самом Добруше в тот год проживало 524 человека (288 мужчин и 236 женщин).

В 1842 г. в Добруше появилось новое хозяйственное здание, в котором была «устроена молотильная машина со всеми к ней принадлежностями, действующая волами», то есть с использованием животной силы.

Неурожайные в повете 1850-56 гг. привели к экономическому спаду. Возникли беспорядки между крестьянами и спокойствие было восстановлено только военной силой. Федор Иванович Паскевич попробовал преодолеть образовавшийся кризис тем, что начал сдавать в аренду добрушские предприятия. Так, по контракту с купцом 2-й гильдии Михаилом Николаевичем Рубановым ему с 1 октября 1856 г. в аренду на 12 лет за ежегодную плату по 10 тысяч рублей серебром передавалась «мукомольничная мельница о 12 поставах, в том числе и крупчатка на 3-х поставах, сверх того еще два постава, устроенные при молотильне, маслобойня, токарня, лесопильная мельница, гамарня (мастерская по обработке металла), а также особо устроенный литейно-чугуночный завод». Однако через три года Ф.И. Паскевич останавливает действие контракта с М.Н. Рубановым. Новый контракт по аренде и содержанию добрушских заводов был заключен в 1865 г. сроком на восемь лет с гомельским 2-й гильдии купцом Мойшей Шендеровым Маянцем. Однако и он просуществовал недолго.

БУМАЖНАЯ ФАБРИКА


(По материалам А.Л. Киштымова, опубликованным в районной книге «Памяць», и рекламного проспекта «Добрушская бумажная фабрика»)

Следует начать с того, что в 1847 г. немецкий инженер Г. Фельтер построил первую машину для размола дерева — дефибрер, в которой вращающийся камень перетирал древесину, претворял ее в волокнистую массу. Это позволило использовать для изготовления бумаги, вместо ветоши, древесину.

Первое распоряжение о подготовке создания новой отрасли производства было отдано еще Иваном Федоровичем Паскевичем.

Варшавская канцелярия князя 4 марта 1849 г. в письме управляющему Гомельского имения отмечала: «В Добруше предполагается устроить фабрику для деланья писчей бумаги. Машины, какие нельзя будет сделать в Добруше, вышлются из Англии, а между тем князь просит распорядиться насчет приготовления материалов на строения и, выбрав людей не моложе 20 лет 6 человек грамотных и способных к обучению их на фабрике бумажной в Польше, выслать немедленно в Варшаву». Но затея эта не имела продолжения.

Новый владелец Добрушского имения Федор Иванович Паскевич решил действовать более последовательно: сначала построил завод «бумажной и древесной массы». Это предприятие задействовали на базе бывших крупяных водных мельниц. Специально было построено новое деревянное здание, в котором установили 100-сильную водяную турбину В сутки производилось около 70 пудов деревянной массы. Однако сразу возникли проблемы со сбытом продукции. И потому уже в 1871 г. на заводе установили машину и оборудование, необходимые для переработки ветоши.

Первая бумажная машина Добрушской фабрики была привезена из Англии и предназначалась для выработки самых низких сортов бумаги. Фактически эта 8-метровая в длину и 1,75 метра в ширину машина была произведена из дерева. Лишь минимально в ней использовался чугун. 9 ноября 1872 г. главноуправляющий Гомельского имения писал князю: «На бумажной фабрике началось производство бумаги из тряпья с примесью древесной массы…»

В 1874 г. на фабрике была установлена вторая водяная турбина, а в 1875 г. — вторая бумагоделательная машина, ширина которой была уже 2,3 м, а длина — 10 м. Эта была куплена на Венской выставке в 1873 г. и приводилась в движение одноцилиндровой паровой машиной в 15 лошадиных сил. К началу 1878 г. обе бумагоделательные машины производили до 180 пудов бумаги в сутки.

22 октября 1877 г. царем Александром II был утвержден статут «Товарищества Добрушской Князя Паскевича бумажной фабрики». Создание такого товарищества было необходимо для поиска новых капиталовложений для нужд совершенствования фабрики. По сути, это было открытое акционерное общество, где в качестве акционеров в то время выступали так называемые «пайщики» (те, кто вкладывал свой капитал в предприятие). Первый съезд Товарищества состоялся 20 февраля 1878 г. На нем единогласно директором-распорядителем Добрушской писчебумажной фабрики был избран инженер Антон Игнатьевич Стульгинский, которому в то время было всего 26 лет.

Уже 20 марта 1878 г. Товарищество заключило с Ф.И. Паскевичем договор об аренде Добрушской фабрики сроком на 35 лет и 3 месяца с ежегодной выплатой владельцу по 15 тысяч рублей.

К 1882 г. суточная производительность фабрики достигла 300 пудов бумаги. Предприятие сделалось известным не только в России, но и в Западной Европе.

Однако 15 ноября 1893 г. Товарищество по какой-то причине было ликвидировано и фабрика опять становится собственностью князя Ф.И. Паскевича. Директором ее остается А.И. Стульгинский.

В 1895, 1900 и 1907 гг. на фабрике были установлены еще три бумагоделательные машины. Это вывело предприятие в лидеры изготовителей бумаги в России. К 1913 г. фабрика производила 10 тысяч тонн бумаги в год. При этом количество рабочих на ней составило 1400 человек (!).

В 1889 г. прямо к фабрике от станции Добруш была проведена железная дорога. По ней перевозили грузы и курсировали два вагона для перевозки рабочих (бесплатно). В том же году в Добруше был открыт соломенно-массный завод. Таким образом, кроме ветоши и деревянной массы для производства бумаги стали использовать еще и массу, специально приготовленную из соломы. Это экономило немалые средства, которые вкладывались в производство бумаги, и, главное, улучшало качество бумаги. С этого времени фабрика прекратила выпуск бумаги низших сортов. В том же, 1889 г. на Добрушской бумажной фабрике была запущена первая в Беларуси электростанция. Две динамо-машины по 500 ампер были подключены к главной паровой машине. Две резервные, по 75 ампер, имели гидропривод. Электромоторы заменили паровые двигатели бумагоделательных машин, они же приводили в движение другие механизмы. Кроме того, на фабрике появилось электрическое освещение.







Больница и аптека действовали при фабрике еще с 1878 г. В их штате значились врач, фельдшер и провизор. Фабричные и члены их семей пользовались бесплатным лечением. Кроме того, фабрика имела свою баню.

В 1882 г. при фабрике был образован оптовый склад продуктов первой необходимости, где можно было приобрести товары дешевле, чем в многочисленных еврейских лавках.

С 1884 г. начала действовать фабричная сберкасса с 5-ю процентами годовых. Пятилетний стаж работы на фабрике давал право на получение при увольнении помощи в размере месячного заработка, помноженного на количество проработанных на фабрике лет.

В 1885 г. было возведено здание фабричной школы с четырехлетним обучением для детей рабочих фабрики. В 1903 г. в этой школе обучалось 220 учащихся. Тогда же в Добруше появилось еще два учреждения образования: общеобразовательное училище и трехлетние ремесленные классы. Каждое располагалось в отдельных кирпичных зданиях.

За годы Первой мировой войны, Гражданской войны фабрика пришла в упадок. В 1919 г. на ней работала лишь одна бумагоделательная машина.

В 20-е гг. XX в. началась реконструкция фабрики. В Добруше были возведены древесно-массный и древесно-целлюлозный заводы, на фабрике запущена шестая бумагоделательная машина производительностью 7,36 тысячи тонн бумаги в год. Построена новая теплоэлектростанция мощностью 3,5 тысячи киловатт, работавшая на торфе. В свою очередь, для добычи торфа был создан специальный торфозавод, продукцию которого доставляли на ТЭС по узкоколейной железнодорожной ветке.

В 1932 г. сдан в эксплуатацию соломенно-целлюлозный завод. Он был необходим для того, чтобы ликвидировать сырьевую проблему, которая возникла сразу, как только заработала во всю мощь шестая бумагоделательная машина.

К 1937 г. на базе Добрушской бумажной фабрики был сдан в эксплуатацию еще один соломенно-целлюлозный завод. После этого фабрика стала выпускать продукции в четыре раза больше, чем в 1913 г. Причем, в 1938 г. здесь работало уже 3 тысячи человек.

Что касается социальной инфраструктуры, то в предвоенные годы фабрика имела подсобное сельское хозяйство, свои магазины, столовые, бытовые мастерские. На фабричные средства существовали ремесленное училище, средняя школа, детсад, ясли, больница, клуб с библиотекой и спортзалом.

От фашистской оккупации город был освобожден 10 октября 1943 г. Фабрика была в развалинах.

В конце 1944 г. была пущена в действие одна из бумагоделательных машин. В 1950 г. заработало все оборудование. Но только в 1953 г. на фабрике был достигнут прежний, довоенный уровень выпуска продукции.

В 50-70-е гг. на фабрике построены картонный цех и цех по выпуску технической светочувствительной бумаги. В этот период многие рабочие и служащие удостоились государственных наград, в том числе орденов Ленина — А.Г. Подрезенко, М.П. Абаров, Т.И. Веркина, А.Я. Шарай, З.И. Фролов; орденов Трудового Красного Знамени — И.П. Живописцев, А.И. Амельченко, В.В. Корчеменко, В.И. Салита; орденов Знак почета — А.П. Демуков, А.Е. Евменов, Е.И. Петушков.

В 80-е гг. XX в. на фабрике в специальном цеху была установлена еще одна бумагоделательная машина, специализированная для выработки бумаги для тетрадей.

Вот перечень некоторой продукции, которую производит Добрушская бумажная фабрика в настоящее время: бумага писчая, чертежная, рисовальная, обложечная тетрадная, обложечная книжная, оберточная, светочувствительная, клеевая лента, лента для контрольно-кассовых аппаратов.

АНТОН ИГНАТЬЕВИЧ СТУЛЬГИНСКИЙ


(По материалам статьи Петра Иосифовича Стрибука, опубликованной в районной газете «Добрушский край» 11 октября 2001 г.)

Пришло время преисполниться благодарностью за тех, кто посвятил свою жизнь благу становления и процветания белорусских городов. Таких людей было немало, и действовали они всегда искренно, не корысти ради.

По сути, становление и последовательное развитие знаменитой Добрушской фабрики это заслуга одного человека — управляющего этой фабрики Антона Игнатьевича Стульгинского. Он хотел, чтобы его предприятие было лучшим, и сумел этого добиться.

Начну с того, что А.И. Стульгинский происходил из ковенских дворян. Он родился в 1851 г. в имении Тельши Шауляйского повета. После окончания гимназии в Шауляе, учился в Петербурге на химическом отделении Технологического института, который закончил в 1872 г. Приблизительно в 1873 г. возглавил строительство Бабинской бумажной фабрики. А с 1875 г. становится руководителем технической части Красносельской писчебумажной фабрики под Петербургом.

В 1877 г. этот высокоинтеллектуальный молодой человек, католик по вероисповеданию, получил приглашение от князя Федора Паскевича приехать в Добруш для управления уже начавшей свое существование местной бумажной фабрики. Ему обещана была квартира в Добруше. Но, как выяснилось, квартира оказалась занятой его предшественником, французом Паулом Рейнером, который был уже уволен, но покидать насиженное гнездо не желал. Несколько месяцев молодой директор вынужден был с женой и маленьким сыном квартировать в Гомеле и ездить на работу в Добруш. Это было как раз весной, в распутицу. Эти ежедневные перемещения утром и вечером, в дождь и холод, стали в последствии не самым приятным из воспоминаний А.И. Стульгинского. Все-таки, между Гомелем и Добрушем путь не близкий, 10 км. Только к лету семья обосновалась в освобожденном доме. Позже этот дом надолго закрепил за собой название «дома Стульгинского».

О том, что было сделало на Добрушской фабрике в плане ее настоящего становления и совершенствования, я обозначил в предыдущей главе. Остается закрепить в умах наших современников убеждение, что все это заслуга А.И. Стульгинского. Своим трудом он увековечил свое имя.

Ныне в Добруше существует район, который так и называется, по имени бывшего директора фабрики, Антоновка. А все потому, что Стульгинский строил жилье для высококвалифицированных рабочих. Расходы по строительству покрывались рабочими в течение 30 лет равными частями из зарплаты. Это сведения из многотиражной фабричной газеты «Бумажник» за 1905 г. Впоследствии появившийся поселок назвали Антоновка. Строил Антон Игнатьевич и больницу, и пожарное депо. Строил на Антоновке и в центре города. Например, на Главной улице (ныне К. Маркса), в Слободке (ул. Советская). Некоторые из этих зданий сохранились. А вот как писал об л ом строительстве в 1896 г. сам директор фабрики в книге «Очерк развития Добрушской писчебумажной фабрики князя Паскевича»: «Для весьма немногочисленных пришлых рабочих, преимущественно старших мастеровых ремонтных мастерских, имеются вблизи фабрики семь жилых деревянных домов, разделенных на 28 отдельных квартир. Каждая такая квартира, занимаемая одною только семьей, состоит из комнаты, шесть на семь аршин, таких же размеров кухни и всех необходимых служб, т. е. кладовой, сарая для коровы и погреба». Не думаю, что директор преувеличивал, хотя простой пересчет на метры квадратные указывает, что рабочие фабрики сто лет тому назад жили не хуже, а по иным параметрам даже лучше, чем теперь. Вообще, тот, кто строит для рабочих жилье, тот априори не может быть плохим директором, ибо думает о будущем предприятия.

То, что Стульгинский думал о будущем, подтверждает в своих воспоминаниях уроженец Добруша, ветеран партийной работы Л.Т. Овчаров: «Для обслуживающего персонала были построены пять жилых домов, костел и каплица, впоследствии этот район назвали Антоновка, в честь управляющего фабрикой Антона Стульгинского». То есть, даже коммунисты признавали положительным стиль работы бывшего директора.

В статье П.М. Стрибука, на которую я ссылаюсь, есть потрясающие сведения из недавнего времени. Оказывается, научный сотрудник Академии наук БССР К.И. Киркина в начале 60-х гг. XX в. собрала большой фактический материал для документальной книги о Добрушской фабрике и ее палочке-выручалочке директоре. Она уже тогда сделала вывод, который официально подтвердился сам собой лишь пятьдесят лет спустя, что «Стульгинский был тем человеком, который заботился о положении рабочих: строились дома, озеленялся поселок, получали прибавку семейные рабочие, отсутствовала безработица…» Подготовленную рукопись, которая обогатила бы наше представление о жизни в Добруше в те времена, так и не напечатали. Клавдия Ивановна с досадой писала тогда в своих письмах друзьям: «…меня обвинили в «объективизме» и указали на необходимость все показать в свете марксистско-ленинской классовой борьбы и социальных противоречий… От меня просто требуют: если нет характерных данных о Стульгинском как прислужнике эксплуататора Паскевича, то и писать о нем нечего». К сожалению К.И. Киркиной так и не удалось издать книгу о Стульгинском. Но еще более печально то, что был утерян «добрушский архив» этой принципиальной исследовательницы.

Известно, что Антон Игнатьевич Стульгинский умер весной 1915 г. Специально по этому случаю в Петербурге состоялось траурное собрание членов Союза писчебумажных фабрикантов России, председателем которого Антон Игнатьевич избирался с самого основания этого Союза 13 лет подряд. В некрологе, напечатанном в 1915 г. в журнале «Писчебумажное дело» в связи со смертью А.И. Стульгинского, отмечено: «За 38 лет его управления Добрушская фабрика сделалась одной из самых крупных и известных в России и обязана была этим исключительно ему».

На должность директора-распорядителя был назначен выросший в Добруше сын А.И. Стульгинского Генрих Антонович, также окончивший Петербургский Технологический институт. Сразу после революции и установления советской власти этот человек эмигрировал в Польшу.

Где же был похоронен выдающийся реформатор отечественной промышленности?.. Местные старожилы еще помнят «склеп Стульгинского» на городском кладбище Дубы на берегу Ипути. Его разрушили вандалы. А во время одного из наводнений в этом городе-Венеции могила и вовсе исчезла. Дом Стульгинского, где, по слухам, была огромная техническая библиотека, сгорел во время Второй мировой войны. Остался лишь фонтан в фабричном парке.

Благо, что уцелела фабрика, да еще район, который по-прежнему называют Антоновкой… Думаю, надо найти и восстановить могилу этого человека. Иначе туристам, которые приедут в Добруш, просто некому будет выразить дань искреннего восхищения и уважения. А если еще восстановить Дом Стульгинского и сделать его музеем, как это сделали в Борисове, восстановив дом пропагандиста старины Колодеева, и запустить тот самый фонтан в фабричном парке!.. Ну и, конечно, в городе должна появиться улица, которая увековечила бы имя этого человека, улица Антона Игнатьевича Стульгинского. Пришло время восстанавливать уважительное отношение к истории и тем, кто творил эту историю. Ведь, и раньше, до нас жили люди. И люди эти мечтали, творили, верили.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА


(По материалам П.И. Стрибука, опубликованным в районной книге «Памяць»)

В Техническом отделе бумажной фабрики г. Добруша сохраняется документ конца XIX в. Это «План усадебных участков Слободки, принадлежащей к Добрушской бумажной фабрике, расположенной в Могилевской губернии Гомельского уезда. Владения светлейшего князя Варшавского Федора Ивановича Паскевича графа Эриванского». На чертеже крупным планом показана так называемая «Добрушская Слободка», заселенная староверами (теперь это район улицы Советской). Данное поселение граничило огородами с фабричными землями.

Сохранился еще такой документ: «План земель Добрушской Писчебумажной фабрики». С северо-западной стороны этих земель размещалась Добрушско-сельская лесная дача, с севера — земли жителей Добруша, с северо-востока — Добрушско-заводская лесная дача.

На месте современного жилого района Антоновка по обе стороны дороги (теперь проспект Луначарского) располагался фруктовый сад.

Дальше по этой дороге находились соломенный двор, сенокосы и лесной двор. Еще дальше начиналось так называемое «отчуждение Полесских железных дорог» — земли, за которыми следовала слобода Федоровка.

На берегу реки Хорапуть располагался лесной массив, который назывался Утятник. Массив граничил с землями фольварка Хорапуть.

На левом берегу Ипути от фабричного комплекса начиналась плотина. Она представляла собой систему дамб и мостов, соединявших три острова и правый берег Ипути.

Вдоль берега проходила «однобокая» улица Дубинская (теперь М. Глинки). Переулком она упиралась в Старую улицу. Параллельно Дубинской шла Новая улица. Эта пересекала улицу Большую (теперь М. Горького), а также Евменовку и Борисовскую.

Интересно, что на вышеуказанном плане обозначены не только улицы и дома жителей, но и фамилии домовладельцев. Среди них Бардовские, Малашевские, Ходьки, Коршуны, Бодухи, Пушкаревы, Мухаровы, Барабаны, Титовичи, Медведевы, Трасковские, Кастровы, Агеевы, Бычковы, Балюновы, Васильковы, Катерики, Лапицкие, Мельниковы, Дубоделовы, Гуцевы, Чупраковы…

ШКОЛА ДЛЯ ДЕТЕЙ РАБОТНИКОВ ДОБРУШСКОЙ ПИСЧЕБУМАЖНОЙ ФАБРИКИ КНЯЗЕЙ ПАСКЕВИЧЕЙ











Директор Добрушского районного краеведческого музея Александр Владимирович Агеев любезно передал мне материал, касающийся замечательного памятника истории города — бывшей школы для детей работников местной бумажной фабрики. Это старинное здание располагается в центре города на открытом месте и, ухоженное и превращенное в музей, на сегодняшний день является гордостью местных жителей.

С 70-х гг. XIX в. школа для детей фабричных рабочих располагалась в Добруше в здании народного училища. С 1885 г. занятия в ней стали проводиться в отдельном здании, состоявшем из двух комнат, разделенных коридором.

В 1909 г. на средства княгини Ирины Ивановны Паскевич было выстроено новое кирпичное здание. С этого времени школа содержалась на средства И.И. Паскевич. В 1910 г. для данного учебного заведения было построено отдельное сооружение, в котором были оснащены ремесленные классы имени императора-реформиста Александра II.

В архитектуре здания школы прослеживаются черты подражания. Была попытка архитектора сделать эту школу похожей на здания бумажной фабрики. Сотрудники местного музея предполагают, что проектировщиком школы мог быть Станислав Данилович Шабуневский, долгое время работавший городским архитектором Гомеля (с 1897 по 1937 гг.). В свое время зодчий регулярно выполнял заказы княгини И.И. Паскевич. К примеру, Шабуневский спроектировал здание клуба фабрики «Везувий» в Гомеле.






БУДА-КОШЕЛЕВО

(январь, 2010)







О НАЗВАНИИ


Владимир Иванович Даль словом «буда» определяет строение. Причем, конкретизирует, что если строение находилось в лесу, как в данном нашем случае, то оно служило исключительно для выварки поташа (поташ — щелочная соль, вывариваемая из древесной золы), или сидки смолы, дегтя. То есть, это примитивное производственное помещение, своего рода цех. Будой еще называли селитряный заводик. Такое название больше было распространено в Беларуси. А.Ф. Рогалев отмечает, что в Беларуси существует до 140 названий населенных пунктов, производных от слова Буда. Причем, все первоначально являлись промысловыми поселениями в лесу.

В газете «Гомельская праўда» за 8 апреля 2006 г. доктор Рогалев сообщает, что первоначальная история здешнего города связана с селом Кошелевым, находящимся в нескольких километрах от районного центра. В окрестностях этого села есть древнее городище, которое омывает речка Липа. Начнем с речки.

Ее название не имеет никакого отношения к названию известного дерева. Оно расшифровывается как «водный поток в лесной местности». В начале нашей эры племена, проникавшие в Посожье, задерживались на берегах рек, по которым они шли. Кошь (кошель) — слово, обозначающее «временное жилье, стан, обоз, лагерь с участком поля, полосой земли, очищенной от леса». Причиной для таких задержек могло быть что угодно — болезни, голод, холода. Поэтому постепенно из временного здешнее поселение превратилось в один из радимичских центров-городков в бассейне Сожа. Рядом на болотах начали добывать руду и изготавливать хозяйственный инвентарь, оружие. Эта деятельность дала название деревне Рудня-Кошелевская, ныне сросшаяся с Кошелевым. К юго-западу от своего основного центра, в трех верстах, кошелевцы основали еще один промысловый выселок, где производили поташ, селитру, деготь. Его назвали, как и положено по канонам славянского языка, Будой. Впоследствии, чтобы отличить его от других многочисленных Буд, за ним закрепилось нынешнее название.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА


Тамара Александровна Суботко в районной газете «Авангард» за 8 ноября 2008 г. сообщает, что во времена Великого княжества имение Кошелево принадлежало королевской казне и соответствовало староству. Изначально оно входило в состав Речицкого повета. Когда же здешние земли вошли в состав России (1772), Кошелево, уже как волость, оказалось в составе Рогачевского уезда Могилевской губернии. При этом сохранило свою принадлежность государству (царской казне).

Что касается населенного пункта Буда-Кошелево, то согласно ревизии 8 марта 1765 г. данный населенный пункт в составе староства (казенного имения) не значился.

Он появился, по крайней мере формально, позже, после переписи, которую осуществили Российские власти в 1782 г., и составлении списка, на основании этой переписи, населенных пунктов староства Кошелева. В этом списке деревня Буда впервые объявляется в составе староства Кошелева в 1788 г. Число дворов ее на тот период — 7, а жителей обоего пола — 43.

Развитию Буда-Кошелева помогло строительство в 1873 г. линии Либаво-Роменской железной дороги. Была построена железнодорожная станция III класса, которая и получила название «Буда-Кошелевская». Одноколейка прошла как раз через деревню. В архиве районной библиотеки нахожу сведения, собранные по воспоминаниям старожилов. Оказывается, в результате прокладки железнодорожной линии в деревне было снесено 5 дворов. Взамен хозяевам дворов были выделены участки в других местах: на Боровой Корме (район улицы Дрозда), на Максимчиковой ферме (район улицы Лермонтова), на Кругляковой ферме (улица Интернациональная), на Болдуевке и в Кулешовке. Пахотные земли крестьян в этот период располагались в районе современных улиц Пушкина, Вокзальной и Калинина. В районе современной улицы Чкалова находилось лесное болото.

Дворы строившейся в тот период деревни располагались по улицам, которые теперь носят следующие названия: Колхозная, Залинейная, Вокзальная. В 1880 г. деревня насчитывала 28 дворов и 250 жителей, а в 1897 г. в ней, согласно переписи за тот год, проживало уже 517 жителей.

Что касается статуса Буда-Кошелева, то с 28 мая 1923 г. это местечко, центр волости. С 17 июля 1924 г. это районный центр. Первый председатель райисполкома — Александр Николаевич Юрашкевич. В 1938 г. Буда-Кошелево — городской поселок, а с 31 декабря 1977 г. — город.

Тамара Александровна Суботко в газете «Авангард» за 3 мая 2008 г. публикует воспоминания старожилов Буда-Кошелева, дающие представление о том, каким был город в старые времена.

Оказывается, до войны в Буда-Кошелеве действовал бондарный цех. Располагался он в районе нынешнего магазина по улице Прищепы. Это предприятие занималось производством мебели — шкафов, стульев, диванов. Думаю, местный музей еще может пополнить свою коллекцию данным видом продукции старых мастеров. Но основным видом продукции предприятия были бочки. Их изготавливали много и разных видов.

По той же улице располагалась заготконтора, где принимали скот от населения.

Здание пищекомбината, построенное сразу после войны, располагалось в непосредственной близости от железной дороги. На предприятии занимались выпечкой изделий из муки, делали колбасы, квасили и закатывали в бочки капусту. Товары эти потом отправляли железной дорогой по разным уголкам бывшего СССР. Кстати, электричеством пищекомбинат обеспечивала… ветряная мельница, поддерживавшая постоянный заряд на двух мощных аккумуляторах. Пищекомбинат имел свою столовую, которая располагалась на том самом месте, где теперь здание «Белагропромбанка».

ЛЕСНАЯ ШКОЛА НА КРАСНОМ КУРГАНЕ


В.Л. Лукомский и Л.А. Денисова в районной книге «Памяць», опубликованной в 2002 г., сообщают, что территория города, именуемая Красным Курганом, в XIX в. принадлежала кошелевскому лесничеству и официально называлась Казенной лесной дачей. Местность, где она располагалась, была широко представлена разными породами деревьев и кустарников.

19 апреля 1888 г. в Российской империи было введено Положение о создании группы лесных школ. В 1902 г. одна из таких школ была открыта в Полоцке.

В октябре 1912 г. Полоцкая нижняя лесная школа была переведена на территорию кошелевского лесничества Красный Курган (ударение на первый слог), размещавшегося в трех верстах от железнодорожной станции «Буда-Кошелевская». Первым директором школы считается Иван Лаврентьевич Юстов, ученый-лесовод, получивший образование в Петербургском лесном институте и какое-то время поработавший в Селецком лесничестве.

Школу на Красном Кургане еще только достраивали, а уже появились первые учащиеся. Были проведены экзамены и по их результатам зачислили 15 учащихся. Помимо общеобразовательных предметов в школе изучали черчение, лесоводство, лесное законодательство, делопроизводство в канцелярии лесничества, строительство, охоту и Закон Божий. Школа располагалась непосредственно в лесу. В здании были оборудованы геодезический и лесной кабинеты. Библиотека насчитывала более 400 экземпляров книг. Процесс обучения начинался 1 ноября. Занятия в классах продолжались до 1 мая. Потом, с 1 мая по 1 ноября проводились практические занятия. Курс обучения составлял 2 года. Выпускники получали следующие специальности: смотрители в лесах, съемщики, представители лесной охраны. После двух-трех лет практики этих людей назначали на должности лесных контролеров и техников.

С 1921 г. школа меняет статус, становится лесным техникумом. В этот год на первый курс было принято 24 человека, а всего учащихся насчитывалось 51 человек. С этого времени срок обучения в данном заведении стал составлять три года. В 1923 г. «ввиду отсутствия надежды на улучшение работы» техникум едва не был закрыт. Его перевели в Гомель.










В Гомеле он временно размещался во флигеле дворца князя Паскевича. В мае 1924 г. к нему присоединили Василевичское учебно-опытное лесничество Речицкого повета. Поэтому уже в 1925 г. техникум «переехал» на станцию Василевичи. Там были построены и оснащены специальные классы, лаборатории и кабинеты. В Василевичах техникум действовал до конца 1927 г. Его вернули в Буда-Кошелево уже под новым названием: Техникум лесного хозяйства.

В 1956 г. данное учебное заведение было реорганизовано в техникум механизации сельского хозяйства, а позже — в совхоз-техникум.

С 1 сентября 1991 г. данное учебное заведение называется аграрно-технический колледж. Оно готовит специалистов по двум специальностям: «Механизация сельского хозяйства» и «Электрификация и автоматизация сельского хозяйства». Здесь работает больше 70-ти преподавателей и около 40 лаборантов и мастеров производственного обучения. Учебную базу заведения составляют: главный учебный корпус на 540 мест, лабораторный корпус, учебные мастерские, автодром, электрополигон, три арочные постройки, спортивный комплекс, четыре интерната, столовая, буфет, магазин, библиотека, танцевальный зал.






ЧЕЧЕРСК или ЧИЧЕРСК

(март, 2010)







О НАЗВАНИИ


В Ипатьевской летописи под 1159 г. про здешний город записано: "…Владимир Андреевич послал к брату Святославу к Чернигову Глеба Рокошича дая ему Мозырь и Чичерск…"

Александр Федорович Рогалев в своей книге «Географические названия в калейдоскопе времен» (2008) сообщает, что у славян проникших сюда, на восток Гомельщины с юго-запада, существовал определенный штамп («прообраз») названий: Чичера, Чичура, Кичера. Переселенцы из Сербских, Хорватских, Болгарских, Украинских земель останавливались во время своего проникновения на север и северо-восток и называли так небольшие возвышенности, покрытые сосновым или еловым лесом. Проще говоря, обозначали этим термином высокое место.

Группа переселенцев выбирала себе место жительства не просто на высоком месте, но и с таким расчетом, чтобы рядом была вода — река, озеро, старица. Чичурами, Кичурами постепенно стали называться не только сами возвышенности, где возникали поселения, но и находившиеся рядом водотоки. Множество подобных наименований в бассейне реки Оки; в современной нам Москве есть река Чечера — правый приток Яузы. Это же наименование получило распространение по всем местам расселения радимичей-вятичей, в частности в нынешних Тульской, Орловской и Кировской губерниях.

Конечно, интересно знать, как расшифровывался данный древнейший штамп. Не исключено, что название произошло из двух корневых элементов — "чеч" и "ер". Не буду запутывать читателя (он может обратиться к книгам А.Ф. Рогалева, Э.М. Мурзаева, Г.Е. Корнилова), сообщу только, что эти корневые элементы несут в своей основе такие смысловые понятия, как «красивый» и «речная долина». Кстати, одному из указанных элементов рассматриваемого слова соответствуют ханты-мансийские, марийские, то есть финно-угорские слова. Как видим, и здесь без аборигенов не обошлось.

ВЛАДЕЛЬЦЫ


Местный краевед Сергей Иванович Атрощенко в районной газете «Чачерскі веснік» за 13 марта 2001 г. сообщает, что Чечерское староство в середине XVIII в. принадлежало одному из самых богатых магнатов Великого княжества князю Чарторыжскому. Последний владел в том числе и Гомелем.

В 1761 г. дочь князя Чарторыжского вышла замуж за князя Михаила Казимира Огинского. И Чечерское староство на правах приданого пере-1 шло от жены к мужу. О князе Михаиле Казимире Огинском я подробно рассказал в своей книге «Города Беларуси. Гродненщина» (2009) в разделе «Слоним». В 1764 г. князь был избран воеводой виленским. Потом какое-то время жил в Петербурге, искал расположения у Екатерины II, даже являлся кандидатом на трон Речи Посполитой. В это время (1769) наместником Чечерского староства являлся Антоний Протасевич. В 1771 г. М.К. Огинский примкнул к патриотической партии, чем сильно расстроил императрицу Позже участвовал в военных выступлениях против России и был бит под Сталавичами отрядом Суворова. За участие в вооруженном сопротивлении лишился своих владений в Восточной Беларуси, в том числе и Чечерского староства. Лишились своих имений и Чарторыжские.

По распоряжению царицы от 22.09.1773 г. Чечерское староство было подарено в вечное пользование графу Захару Григорьевичу Чернышеву (1722-84). Захар Григорьевич преобразовал город Чечерск, из захолустного сделал его светским.

После смерти Захара Григорьевича Чернышева 23 августа 1784 г. владелицей города Чечерска стала его жена Анна Григорьевна Чернышева, женщина, богомольная и жестокая. Графиня основала в Чечерске пансион для высокородных девиц, а также школу для бедных сельских детей. В литературных источниках сохранились воспоминания очевидцев о том, как в 1812 г. один французский офицер вошел в покои графини и потребовал фуража. Графиня напомнила гостю, с кем он разговаривает, а потом приказала выгнать его вон. Такой прием так впечатлил французов, что они, ничего не тронув в Чечерске, покорно выехали из города.

После смерти графини Анны Григорьевны имение перешло к дочери Григория Ивановича Чернышева Софье. Софья вышла замуж за Ивана Гавриловича Кругликова, который в 1832 г. по императорскому указу принял герб и фамилию Чернышевых и стал называться графом Чернышевым-Кругликовым.

ЗАМОК


Чечерск без всякого преувеличения можно назвать центром расселения радимичей на белорусских землях. Одна часть этого народа пошла дальше на северо-восток и заняла обширный регион по берегам Вятки, отчего впоследствии этот народ стали называть вятичами, а другая часть осталась здесь.

По традиции радимичи занимали высокие террасы около воды. Они строили на них городища — возвышения с круговыми оборонительными валами, которые окружали рвом. По краю верхней площадки городищ возводились деревянные стены — остроколы.

Известный белорусский замковед Михаил Александрович Ткачев сообщает, что городище древнего Чечерска, которое носит название Замковая гора, размещается на правом берегу реки Чечера. Оно имеет форму круга, верхняя площадка которого составляет всего полгектара. Как и должно, городище отделял от окольного города ров (до 7 м глубиной). В результате раскопок учеными установлено, что жизнь на этом поселище началась еще за несколько столетий до нашей эры. В древнем Чечерске были развиты ткачество, гончарство, косторезное ремесло, изготовление железа.

На юг от городища, на котором впоследствии размещался Чечерский замок, за оборонительным валом был устроен посад. Этот древний город занимал территорию чуть больше 2 га. В XI в. посад был укреплен деревянной оборонительной стеной, а позже — валом с башнями на нем и рвом перед ним. В XVI–XVIII вв. эта часть городского поселища была огорожена деревянными стенами и вклиненными в них деревянными башнями. Въездных башен было три: Замковая, Большая (Великая) и Подольная (последняя выводила на берег Чечеры, к пристани).

В начале XVI в. Чечерский замок неоднократно осаждали крымские татары. В 1562 г. путивльский наместник князь Григорий Мещерский «с товарищи… воевал Могилевские и Чичерские и Пропойские места».

Гарнизон во главе с одним и тем же ротмистром нес службу в замке 3 года. Потом ротмистра меняли, либо назначали на новый трехлетний срок.

В апреле 1570 г. в Чечерском замке служили 4 пушкаря. Гарнизон имел тогда на вооружении «ручницы губчастые», «гакавницы», которые поступали сюда из великокняжеского арсенала.

Сведения за 1682 г. сообщают про наличие на Замковой горе восьми башен, в том числе башни-брамы и острога.

В инвентаре Чечерского замка за 1726 г. сообщается, что в замки имелась двухэтажная въездная брама, в которой хранились «12 флинт, 3 шпаги, 20 прапорцев и 1 барда».

В инвентаре города Чечерска за 1763 г. упоминается уже другая въездная башня — «из дерева брусового в три этажа с куполом, покрытым драницами». Через оборонительный ров был устроен деревянный мост, на срубах. Вход в башню покрывали дубовые ворота, обитые металлическим пластинами. Здесь была и небольшая входная дверь («фортка»). Нижний этаж башни-брамы занимали две темные тюрьмы и глубокая яма со срубом (подземелье), куда сажали особо провинившихся. Со двора на второй этаж этой башни (минуя тюремное помещение) вела лестница с перилами. На втором этаже размещалась просторная зала, из которой можно было подняться на третий этаж. Тут тоже располагалось просторное помещение, и имелся выход на боевую крытую галерею. Под самым куполом этой башни размещались бойницы и боевой помост для стрелков. Что касается замковых хозяйственных построек, ледовой, пивницы, стайни, лямуса и др., то они были обнесены дубовой оградой с бойницами. Около бойниц для стрелков был устроен боевой помост, закрытый со стороны замкового двора досками, а сверху — крышей («дранкой»). Внутрь этой боевой галереи можно было попасть через специальные двери.

До наших дней сохранился лишь замковый ров. Там, где раньше рас полагался мост, теперь песчаная дамба.

ОСНОВНЫЕ ХРИСТИАНСКИЕ СВЯТЫНИ ЧЕЧЕРСКА


Если в качестве основы своей жизнедеятельности человек выбирает пропаганду истории родного края, то он незамедлительно попадает в список тех, имя которых будут помнить всегда. В Чечерске к таковым относится Сергей Иванович Атрощенко, человек, который разъяснил многое из славной истории своего города. С.И. Атрощенко родился 20 октября 1970 г. в деревне Беляевка Чечерского района. В 2002 г. закончил Академию управления при Президенте Республики Беларусь. Работал в комиссии по делам несовершеннолетних при Чечерском райисполкоме. Да, мы скорбим о том, что он безвременно ушел из жизни. На самом деле Сергей Иванович, как и другие талантливые краеведы Беларуси, которых я старательно выявлял и отмечал в предисловиях к каждой из книг этой серии, не нуждается в нашей скорби, ибо он уже соприкоснулся с Вечностью и отмечен Ею. Его будут помнить всегда. Он, как одна из тех звезд на небе, которая зажглась и теперь проливает свой свет на все известные и неизвестные миры. Вольно или невольно новые краеведы, которые придут, будут основываться в своих работах на его открытиях, чтобы продолжить жизнь самому благородному и самому увлекательному из человеческих занятий — повествованию о том, как жили в давние времена.

С.И. Атрощенко в серии своих статей в районной газете "Чачерскі веснiк" за 2007 г. сообщает, что история православия на Чечерщине в период с 1054 по 1239 гг. связана с историей Черниговской епархии, основанной еще в 992 г. Церковь в Чечерске должна была быть основана еще в те давние времена. К тому же новгород-северский князь Олег Святославович, который с 1164 г. владел Чечерском вместе со своей женой Агафьей и маленьким сыном Святославом, порой задерживался в Чечерске на довольно продолжительное время.

Первые фактические сведения о церквях Чечерска есть в инвентарях города за 1704 и 1726 гг. В инвентаре 1704 г. упоминается лишь священник Пречистенской церкви отец Платон. Зато в инвентаре 1726 г. упоминается сразу 4 церкви: Воскресенская, Святого Николая, Спасская и Пречистенская. У каждой из этих церквей был свой священник. Так, на улице «от брамы замковой до брамы великой» жили отец Ян Микольский и отец Василий; на улице «до форты Подольной» — поп Михей Пречистенский; на улице "от церкви св. Николая до церкви Воскресенской" — поп Воскресенской и священник Николаевской церквей. Все здешние церкви подчинялись в тот период Могилевской православной епархии, основанной в 1632 г.

А вот сведения из книги «Исторические известия о возникновении в Польше Унии», изданной в XIX в. В ней указано, что 13 сентября 1743 г. все четыре церкви в местечке Чечерск, одна Воскресенская, другая Никольская, третья Рождества Пресвятой Богородицы (Пречистенская), четвертая Преображенская (Спасская), «через помещика Казимира Турчина, мечника оршанского, содержателя чечерского переведены в унию». Причем, следует отметить, что здания этих церквей в указанный период были деревянными.

Получив Чечерск в 1774 г., граф Захар Григорьевич Чернышев задумал перестроить его по примеру своей усадьбы Ярополец Волоколамского повета. В то время все местное население оставалось в унии. Но постепенно в местечко начали прибывать православные.










Например, в 1775-77 гг. тут квартировал целый гусарский полк. В 80-е гг. XVIII в. в городе стоял Курский пехотный и Изюмский легкоконный полки. Прибывших в определенные периоды было даже больше, чем местных. Поэтому строительство православной церкви сделалось просто необходимостью. В марте 1778 г. Захар Григорьевич обращается к Священному Синоду с ходатайством об выдаче разрешения на строительство храма во имя апостола Иоанна Богослова. Такое разрешение он получил. Но церкви с таким наименованием в Чечерске так и не появилось. Возможно, построенный храм освятили под другим наименованием. Первой каменной церковью города была большая кирпичная церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Она была построена с правой стороны при въезде на Замковую гору, напротив того места, где впоследствии появился кирпичный костел Святой Троицы. То, что эта церковь была поставлена рядом с костелом, имело свой смысл. В родовом селе графа Чернышева Ярополец здания церкви Казанской Божьей Матери и костела были связаны общей стеной. тем самым как бы символизировали единство православной и католическом религий. Причем, оба здания были сделаны в одном архитектурном стиле. Эту же идею пытались представить и в Чечерске. Только здесь костел и церковь стояли друг против друга (через улицу). Построены они были в одном стиле и с соблюдением схожих архитектурных приемов и линий. Согласно сведениям А.С. Дембовецкого, церковь Рождества Пресвятой Богородицы была освящена в 1787 г. в присутствии самой императрицы Екатерины II ее духовником Бажановым и настоятелем этого храма протоиереем Курганским. «Рождество-Богородицкая церковь, — пишет Дембовецкий, — однопрестольная, в 1834 г. капитально ремонтировалась и переделана из холодной на теплую средствами прихожан, величественная и украшенная утварью и ризницей достаточна… Прихожан обоего иола 3227 душ; приход состоит из крестьян, мещан, купцов и частию военных лиц… Причт двух членный с годовым жалованьем в 644 руб. Земли при церкви 36 десятин. Помещения для членов причта общественныя, но ветхия. Там имеются церковно-приходские школы грамоты; в них учится 81 чел.»










Вознесенская церковь в Чечерске была построена в 1783 г. Автор «Могилевских епархиальных ведомостей» описывает ее так: «Вознесенская церковь трехпрестольная, с 2-я приделами, благолепная, утварью достаточная и ризницей не бедная. Поют в церкви школьные мальчики с девочками и любителями церковного пения из мирян под руководством местного псаломщика, удовлетворительно. Прихожан при этой церкви числится 2 368 душ обоего пола. Причт из двух членов с годовым жалованьем 471 р. 96 к. Земли 36 десятин; земля песчаная и малоплодородная… В приходе 4 церковные школы грамоты; учащихся во всех школах 60 человек; кроме того, имеются народные училища — мужское и женское с особыми классами и особыми учителями».







Кирпичная Спасо-Преображенская церковь была освящена в 1783 г. По мнению исследователей автором ее проекта является архитектор Джакомо Кваренги. Это двухэтажный круглый храм-ротонда, исполненный в классических тонах. Храм сохранился. Ирина Чуенкова в «Чачерскім весніку» за 24 июня 2008 г., ссылаясь на материалы из фондов местного музея и, в частности, на статью гомельского искусствоведа С. Силовой, сообщает о военном периоде истории этой церкви: «В Чечерском районе Гомельской области немцы, предварительно разграбив Спасо-Преображенскую и кладбищенскую Георгиевскую церкви, уничтожив плащаницы и около 20 икон, написанных монахами и живописцами Киево-Печерской лавры в XVIII веке, превратили эти храмы в лагеря для военнопленных». После войны храм использовали как склад. Здесь хранились товары, принадлежавшие районному потребительскому обществу. 21 мая 1953 г. был подписан акт о передаче здания храма общине верующих. С тех пор этот храм — духовный центр всей Чечерщины.

РАТУША


(По материалам Ирины Чуенковой, опубликованным в газете «Чачерскі веснік» в 2004 г., и А. Лизарева, опубликованным в газете «Гомельская праўда» 5 января 2002 г.)

В советское время ряд исследователей истории Чечерска, в частности Галина Петровна Жаровина, Игорь Мефодьевич Чернявский, Иван Васильевич Демура, были единодушны во мнении, что автором проекта перепланировки Чечерска и проектировщиком некоторых его строений был] великий русский архитектор Василий Баженов, известный своими проектами дворца на Каменном острове и Смольного института в Петербурге, а также Кремлевского Дворца в Москве и дворца в подмосковном Царицыне. Действительно, между семьей Чернышевых и Василием Баженовым были дружеские отношения. Эта дружба могла вылиться в совместную деятельность. Особенно подтверждает это стиль дошедших до наших дней творений зодчего. В частности, Чечерская ратуша имеет немало общего c первоначальным проектом церкви в селе Быково. Оба строения сооружены по одной композиционной схеме. Те же членения, та же ритмика фасадов много других общих деталей и особенностей.










При графе Захаре Чернышеве город Чечерск был преобразован до неузнаваемости. В основу преобразований легла концепция создания «идеального» поселения. Новый план, представленный архитектором, отражал характерное для классицизма представление о городе как едином художественном произведении. На площади в 1780 г. вместо деревянной ратуши была воздвигнута каменная. Строго на нее были сориентированы основные магистрали города.

Вокруг ратуши, с соблюдением абсолютной симметрии, на перекрестках улиц были построены четыре храма-ротонды: три православные церкви и один католический костел.

Ратуша завершается пятью башнями: четырьмя угловыми и одной центральной. Башни эти деревянные, но декорированы под камень. Архитектурные детали центрального сооружения города должны были напоминать Захару Григорьевичу о его берлинском походе. Известно, что во время Семилетней войны корпус под командованием генерала Чернышева в 1760 г. занял Берлин. Этот успех впоследствии сделал З.Г. Чернышева генерал-фельдмаршалом. Именно поэтому классические элементы ратуши пронизаны линиями и приемами, характерными для готического зодчества. Памятник должен был напоминать ту победу над немцами, чтобы потомки гордились военными подвигами своих предков.

ДВОРЕЦ ГРАФА З.Г. ЧЕРНЫШЕВА НА ЗАМКОВОЙ ГОРЕ


Как я уже отмечал, граф Захар Григорьевич Чернышев задумал перестроить подаренный ему Чечерск по образцу своей усадьбы Ярополец Волоколамского повета. По-видимому, первым из построенных зданий был дворец.

Он располагался на Замковой горе. Это здание гоже было стилизовано под готику. Его окружал глубокий ров, заполнявшийся водой из реки Чечера. Через ров был переброшен мост на цепях. В низине перед дворцом прудах разводили рыбу.










Василий Григорьевич Антипов, один из наиболее талантливых краеведов советской эпохи, в районной книге «Памяць» (2000) называет этот дворец «большим», давая понять, что в Чечерске позже был построен дворец.

В книге «Страчаная спадчына» (2003) представлена реконструкция дворца на Замковой горе. Авторами ее являются архитекторы Ю. Чантурия, С. Самбук и К. Стельмашенко.

Данная реконструкция только подтверждает причастность Василия Баженова к проектировке нового Чечерска. В свою очередь это способно во сто крат увеличить интерес к здешнему городу со стороны туристов. Думаю, в случае восстановления дворца на Замковой горе Чечерск способен сделаться центром туризма на Гомельщине.

Рядом с дворцом был высажен пейзажный парк площадью 12 га. Он размещался на речной террасе. В его композицию входили руины старого замка, каменный костел, Рождество-Богородицкая церковь, пруды.

В 1781 г. граф Захар Григорьевич и его жена графиня Анна Григорьевна принимали в этом дворце дорогого гостя — наследника царского престола великого князя Павла Петровича с женой. Из записок Льва Николаевича Энгельгардта можно представить себе несколько картин из той встречи. «Был благородный театр, была опера «Новое семейство», для сего случая сочиненная бывшим тогда полковником С.К. Вязмитиновым, а музыка оной — графским адъютантом г. Фрейлихом, потом французская комедия «Anglomania»; спектакль кончился прологом, игранным детьми и сочиненным графским секретарем Федором Петровичем Ключаревым. Я и старшая сестра моя играли в опере. По окончании театра актеры были представлены их высочествам. После ужина сожжен фейерверк». Предполагаю, что и опера, и театральная пьеса, и сам ужин, о котором упоминает автор записок, происходили во дворце на Замковой горе.

20 января 1787 г. в Чечерск прибыла царица Екатерина II. Граф Захар Григорьевич к этому времени уже почил (1784). Во дворце на Замковой горе императрицу встретили вдова графиня Анна Григорьевна и генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев-Задунайский, генерал-губернатор Малороссии. М. Без-Корнилович пишет: «Января 21 поутру были допущены к руке дамы с бывшими в Чечерске чиновниками, а в 11 часов утра государыня императрица отправилась в дальнейший путь». Как видим, царица Екатерина II ценила время. Империя разрасталась и требовала к себе самого пристального внимания.

Посещали дворец в Чечерске император Николай I с наследником Александром Николаевичем (лето 1850 г.) и император Александр II с женой (10 октября 1857 г.). Высокие особы обедали во дворце и принимали местных дворян.

ЛЕТНИЙ ДВОРЕЦ ЧЕРНЫШЕВЫХ-КРУГЛИКОВЫХ


Как ни совершенствуй производственную составляющую, государство не станет богатым и по-настоящему цивилизованным. Для полного успеха надо возродить памятники старины. Причем, откладывать эту работу у нас в Беларуси дальше уже просто нельзя. Следует уже сегодня, сейчас взяться за это дело, Возрожденные памятники — это та статья доходов, которая не зависит ни от кризисов, ни от слабой власти. Нам давно следовало бы развивать прибыльное дело. Будем откровенны, сегодня наши доходы от внутреннего туризма так низки, что о них даже упоминать стыдно. Следует не обсуждать эту тему, не забалтывать ее в высоких кабинетах и на телевидении, а самым серьезным образом взяться за ее решение. Причем, повсеместно. У нас достаточно ученых, у нас образованный народ, который охотно поддержит данное начинание. Надо только взяться за работу! Взяться гуртом, как наши предки, когда восстанавливали замки после их разрушений врагом. Следует научиться создавать вокруг восстановленного памятника соответствующую инфраструктуру, которая бы еще более привлекала гостей. Частные дворцы следует отдать под юрисдикцию частных лиц или компаний на условиях, что этот дворец будет восстановлен и станет туристическим объектом. Надо заиметь целую сеть таких объектов. Если Беларусь заимеет хотя бы один достойно восстановленный и насыщенный элементами соответствующей инфраструктуры памятник, то этот опыт можно будет внедрить на других объектах, список которых для Беларуси на сегодняшний день бесконечен. Прекрасный пример успешной работы в этом направлении — восстановленные после войны и приносящие колоссальные прибыли памятники-дворцы под Петербургом. Нам есть у кого поучиться. Но главное, у нас найдется что представить нашим гостям.










Дворцово-парковый ансамбль Чернышевых-Кругликовых в Чечерске сложился в 1-й половине XIX в. Свой окончательный вид двухэтажное здание летнего дворца обрело в 1860 г. Здание построено в чертах поздней готики. Сооружение сохранилось. Первый этаж его еще используют, второй — заброшен. Напрашивается создать здесь культурный городской центр — разместить музей, ЗАГС. Примеров возрождения подобных сооружении в регионе достаточно — дворец в Гомеле, дворец в Кричеве. Пора взяться за эту работу и в Чечерске. Как говорили строители церквей в старину: «Главное — начать. А там Бог поможет».

ЗАВОДЫ ГРАФА З.Г. ЧЕРНЫШЕВА


Еще в конце XVIII в. графом З.Г. Чернышевым в Чечерске был основан стеклозавод. В 1841 г. на заводе работал 61 мастер. Причем, все из крепостных. В газете «Чачерскі веснік» за 11 октября 2008 г. сообщается, что к концу 50-х гг. XIX в. Чечерский стекольный завод графа Чернышева считался самым крупным из всех одиннадцати стеклозаводов, действовавших тогда на территории Беларуси. За год здесь выпускалось продукции почти на такую же сумму, как на десяти других вместе взятых заводах. В 1859 г. это было единственное предприятие в Беларуси, где производилось белое бемское стекло. Чечерский стекольный представлял свою продукцию на всемирной выставке в Лондоне в 1862 г. В двух стекловарных печах завода ежегодно производилось до 10 тысяч бунтов оконного стекла разных видов на сумму 38 000 рублей.

При графе Захаре Григорьевиче в Чечерске действовали два винокуренных завода. Вина, изготавливаемые на них, продавались в Гомеле и Могилеве. В 1826 г. на всей Чечерщине было произведено 10 тысяч ведер вина.

В 1937 г. на базе заводов Чернышевых-Кругликовых вновь начал функционировать винодельческий завод. Первая продукция на нем была отпущена в 1938 г.

В 1960 г. завод был основательно реконструирован и объемы производства его увеличились.

После 1986 г. с началом антиалкогольной кампании завод был перепрофилирован на выпуск консервной продукции: начал выпуск яблочно-березового и яблочно-виноградного соков.

4 января 2003 г. завод снова получил статус винодельческого. Сегодня производится 418 тыс. декалитров вина из натурального сырья в год.










В 2005 г. введена в эксплуатацию вторая линия розлива вина в бутылку емкостью 0,7 литра. Теперь на заводе функционируют две линии розлива — в бутылки емкостью 0,5 и 0,7 литра.

Особый интерес представляют брэнды нынешней продукции винодельческого завода. В ассортименте вина плодовые крепкие и просто крепкие с десятком названий. Есть ароматизированные вина: «Европейское», «Вермут рубиновый». В группу вин улучшенного качества входят следующие: «Визави», «Баловница», «Бархатная ночь», «Звездный вечер». Особенно ценится вино под маркой «Губернаторское».

ГРАФ ЗАХАР ГРИГОРЬЕВИЧ ЧЕРНЫШЕВ


(По материалам Российских историков XIX в.)

Некоторые белорусские города обязаны своей славой и своим значительным скачком в экономическом и культурном росте своим хозяевам, тем, кто был личностью, и для кого прерогативой являлось созидание, а не прозябание. И, естественно, следует знать об этих людях, ибо старались они для нас.

Граф Захар Григорьевич Чернышев родился 18 марта 1722 г. В возрасте 13-ти лет был записан на военную службу, а в 1741 г. уже получил чин капитана. В следующем 1742 г. был отправлен в Вену для службы в посольстве к бывшему в то время там чрезвычайному послу Людвигу Лапчинскому. За участие в походе на Рейн, где Захар Григорьевич командовал С.-Петербургским полком, в 1750 г. получил чин генерал-майора. Неоднократно принимал участие в сражениях той кампании и был полезным членом военного совета. В частности, известно, что перед сражением при Коллине, которое случилось между австрийцами и пруссаками, «граф Захар Григорьевич подал важный совет фельдмаршалу Лаудону, при котором находился волонтером…»

В 1757 и 1758 гг. Чернышев находился при ставке австрийской армии, разбившей пруссаков. В 1758 г. произведен в генерал-поручики и получил орден святого Александра Невского. Участвовал в знаменитой Цорндорфской битве, где командовал гренадерами. В этой битве граф сменил двух раненных под ним лошадей, потерял своих адъютантов и даже был захвачен в плен около Корштена. Когда он, генерал Салтыков и другие взятые в плен русские офицеры были представлены главнокомандующему прусских войск Фридриху, тот сказал: «У меня нет Сибири, куда бы их можно было сослать; так бросьте их в казематы кюстринские». Приказ был исполнен. Однако в ту же осень, по договору об обмене пленных, русские офицеры были освобождены.

В 1759 г. граф Захар Григорьевич командовал отдельным корпусом, а в 1761 г. взял Берлин. В своем донесении он писал из Берлина графу М.Л. Воронцову: «Исполнил порученную мне комиссию, Берлин взял, в нем был; контрибуция и прочее с него собрано, неприятеля от него принудил отступить, арьергард разбил… Теперь опять иду к соединению в Гроссен».

За удачный поход на Берлин граф Чернышев получил польский орден Белого Орла.

Со смертью императрицы Елизаветы Петровны ход событий внезапно изменился. Император Петр III заключил мир с Фридрихом Великим, войска, вверив командование над ними графу Чернышеву, присоединил к прусской армии. Фридрих Великий не замедлил возложить на графа орден Черного Орла. Думаю, не много было военных, которые носили бы на груди ордена противоборствующих сторон.

В августе 1762 г. З.Г. Чернышев получил приказ от императрицы о выводе русских войск из Пруссии. Начался продолжительный период правления Екатерины II.

Императрица пожаловала графу чин генерал-аншефа, а в день своей коронации в сентябре 1762 г. наградила орденом святого апостола Андрея Первозванного. С этого времени начинается период гражданской деятельности графа.

22 сентября 1773 г. Захар Григорьевич получил чин генерал-фелъдмаршала и должность президента Военной Коллегии, хотя уже в следующем году (1774) должен был подать в отставку, так как помощником у него был Потемкин, человек, который имел особое влияние на императрицу.

После присоединения Белоруссии, граф Захар Григорьевич был назначен наместником Полоцкой и Могилевской губерний. При нем Белоруссия была приведена в цветущее состояние.

Вначале жители Белоруссии были недовольны новым правительством. Слишком много изменений навалилось на этот край. Началось строительство дорог между губернскими и уездными городами. Через реки начали строиться крепкие мосты, через болота прокладываться гати, на почтовых станциях были выстроены домики, где каждый проезжий мог найти ночлег и все необходимое. В губернских городах были выстроены присутственные места, каменные, в два этажа, а также дома для губернатора, вице-губернатора и представителей палат, а в уездных городах — дома для городничих. Графу Чернышеву пришлось подготовить Могилев к встрече императрицы Екатерины II и австрийского императора Иосифа II в мае 1780 г. Проезжая по вверенным графу губерниям в 1780 г., императрица Екатерина II сказала, а ее летописцы занесли эти слова в путевой дневник: «Если бы я сама не видела такого устройства в Белоруссии, то никому бы не поверила, а дороги ваши, как сады».

Впоследствии, когда все работы по благоустройству вверенных ему губерний были закончены, отношение местного населения к Чернышеву сильно изменилось: неудовлетворение перешло в уважение и признательность.

Угрюмый, а по утрам даже неприступный, граф Захар Григорьевич Чернышев был по природе добрым, сердечным человеком. Трудолюбивый, дальновидный, справедливый, в делах он был строг и требовал исполнения обязанностей. О его честности и уважительном отношении к своим подчиненным говорит такой факт. При встрече в Могилеве в мае 1780 г. резкое выступление графа Чернышева в адрес Потемкина разгневало государыню. Щедрые награды орденами и чинами, которые были приготовлены для белорусских чиновников, остались не утвержденными. И тогда, спустя несколько дней после отъезда императрицы из Могилева, граф собрал подчиненных и сказал: «Ну, друзья мои, виноват, что никто из вас не награжден; признаюсь, не кстати погорячился; ну вот, по крайней мере, жалование государыни жене моей разделю с вами», и разорвал жемчужное ожерелье сидевшей рядом с ним Анны Григорьевны и разделил между присутствующими.

В 1782 г. граф Чернышев был назначен главнокомандующим города Москвы. Как и везде, граф Захар Григорьевич и в Москве проявил свои административные способности. Москва обязана ему тоже многим, как и Могилев, Полоцк, Чечерск. При нем были починены в Москве стены Китая-города, закончена постройка присутственных мест в Кремле, построены каменные караульни у Варварских, Ильинских и Никольских ворот. Простой народ отзывался с теплотой о нем: «Хотя бы он, наш батюшка, два годочка еще пожил; мы бы Москву-то всю таковую-то видели, как он отстроил наши торговые лавки и другие публичные здания». Точно с такой теплотой отзывался о нем простой народ и в белорусском Чечерске. Потому что не для себя строил и старался граф, а для народа.

Граф Чернышев был награжден орденом святого Владимира в день его учреждения.

Скончался он в Москве 29 августа 1784 г., на 63 году от рождения.




ЖЛОБИН или ЗЛОБИН

(март, 2010)







О НАЗВАНИИ


Чем дольше занимаюсь исследованием истории белорусских городов, тем крепче утверждаюсь во мнении, что традиционные в топонимике схемы образования названий срабатывают не во всех случаях, а к древним поселениям, образованным еще в железном веке, эти схемы и вовсе неприменимы, лишь вводят в заблуждение. Примеры тому названия таких известных белорусских городов, как Браслав и Борисов. Названия их не имеют никакого отношения к именам, образованы исключительно из топографических особенностей. Это же касается и названия здешнего города. Не смотря на свое окончание — ин, будто бы указывающее на принадлежность к какой-то особе, не смотря на звучный и многозначительный корень жлоб-, данное название следует расшифровывать исключительно с топографической точки зрения. Потому что оно древнее. В те времена, когда оно было образовано, названий от имен или кличек просто не существовало.

Забегая вперед, отмечу такую интересную деталь, что если на Брестчине почти каждый второй город в своем наименовании носит такое понятие как «низина», «заболоченная местность», то здесь, на востоке Гомельщины, ровным счетом наоборот — большинство названий городов обозначают «возвышение, холм». Впрочем, так и должно было быть, если иметь ввиду, что здешние земли в свое время заселяли радимичи, представители такого общинного образования, у которого принято было селиться на высоких сухих местах. (Между прочим, в обрядности радимичей изначально присутствовало такое понятие, как «баня». В пределах расселения этого народа на белорусских землях прослеживается наличие этих строений.)

И еще одно обобщение в пользу моего предположения: название «Жлобин» было достаточно распространенным на Беларуси. К примеру, возле современного города Барановичи существовала деревня Жлобин. Она располагалась на возвышении, на берегу озера. Император Николай II был так вдохновлен красотой тамошнего места, что отдал распоряжение, чтобы на берегу этого озера возвели романтический замок (см. мою книгу «Города Беларуси. Брестчина» (2010), раздел «Барановичи»).

В заключении обратимся к «Словарю народных географических терминов» З.М. Мурзаева (1984). Географический термин «злобак, злобец» (от слова «лоб») обозначает «горка, возвышение». Согласные «з» и «ж» менялись. Это подтверждает и Александр Федорович Рогалев. Со своей стороны осмелюсь предположить, что звук «ж» в данном и других белорусских географических терминах более древний, аутентичный. Таким образом, под названием Жлобин следует понимать "поселение на возвышении", а по отношению к здешнему городу — «поселение на высоком берегу реки».

ЗАМОК


(По материалам Михаила Александровича Ткачева)

Поселение Жлобин возникло на правом берегу Днепра при впадении в него ручья Черночка. Причем, жилые кварталы поселища располагались даже ближе к воде, чем его укрепленная часть.

Жлобинский замок XV–XVI вв. складывался из двух частей — собственно замка и подзамка. Площадка замка занимала около трети гектара. Она возвышалась над низиной, занятой жилыми строениями. Подзамок примыкал к ней с юга и имел площадь около одного гектара. Оба, эти замок и подзамок, были обнесены земляными валами, которые теперь полностью нивелированы. На валах размещались традиционные для того времени деревянные сооружения — стены-городни, в которые были вделаны башни-бойницы и башня-брама.

В июле 1654 г. казаки украинского гетмана И.Н. Золотаренко взяли фортецию штурмом и сожгли «замок Злобин».

ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СТАНЦИЯ


(По материалам Г.В. Дмитриева и А.Л. Киштымова, опубликованным в районной книге «Памяць» в 2000 г.)

В 1869-74 гг. с целью увеличения вывоза сельхозпродукции на экспорт через Балтийское море была построена Либаво-Роменская железнодорожная магистраль. Она вдохнула новую жизнь во многие белорусские поселения, иные из которых по своему статусу поднялись до городов.

В ноябре 1873 г. началось регулярное железнодорожное движение на участке Бобруйск — Гомель, который прошел через Жлобинщину. В Жлобине построили станцию с вокзалом и депо на 9 паровозов. К пристани на Днепре была проведена от станции специальная ветка. Еще одна железнодорожная ветка (построена до 1892 г.) шла от станции к предприятию, где заготавливали и прессовали сено, которое тоже отправляли в направлении Балтики.










В конце XIX в. общее количество рабочих, задействованных на станции Жлобин, составляло 500 человек. В одном только паровозном депо работало 96 специалистов. По квалификации служащие станции подразделялись на 3 группы: служба путей и строений, служба движения и телеграфа, служба подвижного состава и тяги. К третьей группе относились машинисты, их помощники, кочегары, осмотрщики и смазчики вагонов, рабочие мастерских и депо.

Вот что писал могилевский губернатор в своем отчете за 1885 г.: «Местечки, которые прежде были удалены от торговых путей и находились в торговле на самой низкой ступени, с проведением железных дорог и устройством возле них вокзалов, начали развивать свои торговые обороты и видимо улучшаться, как например местечко Жлобин Рогачевского уезда, расположенное при реке Днепр: с устройством в нем станции Либаво-Роменской железной дороги, повлекшим за собой и перевод туда бывшей в г. Рогачеве судоходной пристани, Жлобин стал быстро расти, отпускная торговля его сильно увеличилась, а торговое значение Рогачева упало».

13 декабря 1902 г. началось регулярное движение по линии Витебск — Жлобин (262 версты). Жлобин стал железнодорожным узлом. На его станции построили железнодорожную платформу.

ЧАСТНАЯ ЖЕНСКАЯ ГИМНАЗИЯ А.Е. МИРОНОВИЧ


(По материалам районной книги «Памяць»)

В 1910 г. в Жлобине действовали народное училище Министерства народного образования, железнодорожное училище, частная еврейская женская 2-классная школа Городкиной. С ходатайством к властям открыть в городе частное 4-классное женское учебное заведение обратилась А.Е. Миронович. Обращение утвердили и новое заведение быстро обрело популярность. Размещалось оно возле вокзала в двух зданиях — каменном и деревянном.

В июне 1914 г. заведение получило права прогимназии. Плата за обучение составляла от 50 до 70 рублей.

В июле 1915 г. заведение было преобразовано в 7-классную женскую гимназию. Количество учащихся его к тому времени превышало 100 человек.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА


Даже солидный багаж знаний недостаточен для того, чтобы человека можно было назвать краеведом, знатоком истории своего региона. Краеведа от дилетанта отделяет ясное представление о том, что памятники старины должны играть в современной жизни такую же роль, как и любое градообразующее предприятие, которое создает рабочие места и приносит прибыль. Краевед — это созидатель, тот, кто в исторических сведениях видит перспективу развития региона. Восстановление памятников истории, создание на их основе самоокупаемых предприятий по приему туристов — вот цель современного белорусского краеведения. Цель эта стара, как мир.

Павел Кириченко, местный краевед, депутат Жлобинского городского совета, почетный гражданин города в серии своих статей в районной газете «Металлург» в 2000 г. сообщает, что после революции 1917 г. город Жлобин оставался небольшим селением. Границы его не выходили за пределы нынешней железной дороги. Центром же считалось то место, где сейчас Приднепровский парк. До 1941 г. в городе действовал крестьянский рынок.

Улица Первомайская, именовавшаяся в народе Малевичским трактом, шла от Днепра и связывала местечко со станцией. Далее этот тракт проходил мимо современного локомотивного депо, через болото рядом с рабочим поселком в направлении деревни Малевичи. Не исключено, что он был продолжением губернской дороги. Нынешняя улица Достоевского носила название Новой. Она возникла в начале XX в. и была последней на западной окраине местечка.

По рассказам старожилов Жлобина, около мостика, где теперь «Приорбанк», располагалась кузня еврея Гомшея. Отсюда и название улицы — Кузнечная. Почтовой называлась нынешняя улица Урицкого, она связывала местечко и станцию. На ней располагались почта и телеграф.

Улица Советская носила название Главной. На ней в районе площади за нынешним Дворцом спорта стояла синагога и располагались административные здания.

В начале периода коллективизации на базе частных владений местных земель возник колхоз «Красный Жлобин». Он просуществовал до середины 60-х гг. XX в. В последнее время это была полеводческая бригада Луговирнянского колхоза им. Куйбышева. Центральная усадьба колхоза размещалась с северной стороны кладбища по улице Карла Маркса, которая раньше официально называлась Церковной, а в народе — Екатерининским трактом. Позже в этой усадьбе располагалась контора животноводческой организации «Заготскот», а еще позже — откормочное хозяйство совхоза «Скепнянский». На землях этого предприятия впоследствии построили жилые микрорайоны.

В конце 80-х гг. XX в. в состав города вошли поселки Ветка-Вир, Жлобин-Подольский, Рабочий.

Территория современного Жлобина представляет собой ровное плато с небольшим уклоном на юг и более значительным — на восток (к Днепру). Ранее это плато пересекалось двумя заболоченными участками в южной и и северной частях поселения. Но в связи с интенсивной застройкой болота были освоены и исчезли. Например, большой заболоченностью отличалась территория между больничным городком и улицей Барташева, некогда именовавшейся Всеобуч. Здесь даже сохранились остатки реки Черночки. И Дворец культуры металлургов тоже стоит на насыпном грунте, застилающем некогда существовавшее здесь болото.

Предание гласит, что река Черночка когда-то соединялась с рекой Белицей. Она несла свои воды по району современной котельной, около больничного городка, мимо Дворца культуры металлургов, улицы Поплавской, пересекала Первомайскую, ранее называвшуюся Центральной. Была она полноводной, воду имела чистую и прозрачную. Жители улиц Международной, Кузнечной даже употребляли эту воду и ловили в реке рыбу.

Нынче Черночка превратилась в ручеек. А при впадении в Днепр около железнодорожного моста она и вовсе забрана в железобетонную трубу.

На северо-западной стороне Жлобина от железной дороги на Минск и до шоссе на Бобруйск тянется большой заболоченный массив, исстари называвшийся Карабель. Составляющая — бель данного названия указывает, что преобладающей растительностью этого массива была трава семейства осоковых, семена которой имеют блестящие белые волоски. По мнению старожилов, заболоченный Карабель еще не так давно, перед войной, был опасным местом, здесь можно было угодить в трясину. По центру этого болота узкой лентой текла речка Добасна. В ее пойме гнездилось несметное число птиц.

Можно предположить, что до строительства железных дорог Либаво-Роменской (1873) и Ново-Сокольник — Витебск — Жлобин (1902) местность Карабель имела выход к Днепру через Черночку, а недалеко от деревни Лебедевка (с южной ее стороны) существовало большое озеро.

Сотрудница городского музея Вера Бычкова и журналист Марина Божинская в газете «Ньюанс» в № 45 за 2000 г. сообщают, что, так как во время войны Жлобинский архив был уничтожен, старинные названия некоторых улиц города пришлось восстанавливать по воспоминаниям старожилов. Так, улица Урицкого раньше называлась Вокзальной и Почтовой, так как делилась на две части. Улица Чапаева носила название Интендантской, а улица Социалистическая — Кривой. Улица Петровского когда-то называлась Садовой, потому что проходила около городского сада. Некоторые улицы Жлобина сохранили старые названия: Базарная, Набережная, Земледельческая. В центре города несколько улиц продолжают сохранять старые задушевные наименования: Васильковая, Вишневая, Лазурная, Цветочная, Светлая, Рябиновая, Медовая, Озерная, Зеленая, Полевая, Лесная, Луговая, Моховая, Песочная.




РОГАЧЕВ

(март, 2010)







О НАЗВАНИИ


Гомельщина — страна городищ на берегах Днепра, Сожа, Припяти, Друти. Иные из этих городищ стали основанием для возникновения поселений, впоследствии получивших даже статус городов. Одним из таких поселений является Рогачев.

За разъяснениями, связанными с названием здешнего города, опять обращаюсь к нашему современнику, ведущему топонимику страны профессору Александру Федоровичу Рогалеву. В районной газете «Свабоднае слова» за 28 апреля 1999 г. он сообщает, что на первый взгляд простое (для разгадки происхождения) название здешнего города на самом деле оказывается гораздо более смысловым, глубоким по своей сути. Наши древние предки, подчиняясь законам своей религии, законам природы, в согласии с которой они жили, избегали примитивизма, в каждое слово, тем более название, вкладывали сакральный смысл.

Начну с суффикса — ов. На самом деле (и примеров тому в Беларуси масса) он не всегда указывает исключительно на принадлежность. Более того, беря за основу последний аргумент, мы, скорее, будем гадать, тыкать, как говорится, пальцем в небо. Надо иметь ввиду, что этот суффикс создает также относительные прилагательные для обозначения ландшафтно-географических особенностей местности. В отношении Рогачева именно это и случилось.

Понятие «рог» в древности в сознании славян (и других народов) ассоциировалось, символизировалось с понятием божьего начала, урожайности, жизненной силы, богатства. Например, в древнеиндийском языке это символ жизни. В Древней Руси рогом называли лесные урочища, возвышения, где размещались капища (своеобразные храмы под открытым небом). Здешний город получил свое имя от названия здешней Замковой горы, мыса, на котором в древности располагалось место поклонения языческим богам. Рог — значит «святое место». Люди выбрали это изумительное по своей природной красоте возвышение над Днепром и Друтью с тем, чтобы молиться здесь, отдавать дань должного богам, в которых они искренно верили. Здесь сжигали (как и полагалось по обряду) их умерших родственников, здесь читали проповеди жрецы.

В доказательство такой интересной и возвышенной версии А.Ф. Рогалев приводит пример с городом Вильня, первоначальное, исконное название которого произошло от названия тамошнего холма в лесу и звучало так — Святырог. Кстати, уже только одно это указывает, что древние литвины, прародители нынешних белорусов, изъяснялись между собой на старо-белорусском, а не на жемойтском языке. У белорусов и теперь существует такое звучное выражение — «на рагу», то есть на самом представительном, высоком месте. А вот еще: «дорога» — то есть путь, ведущий к святилищу.

ВЛАДЕЛЬЦЫ И СТАРОСТЫ


(По материалам районной книги «Памяць», изданной в 1994 г., и книге «ВКЛ», том 2, изданной в 2006 г.)

В 1240-50 гг. Миндовг, расширяя границы государства, которое еще носило название «Литва», присоединил Рогачев и окрестные этому селению земли и передал их своему любимцу князю Довмонту, у которого до того уже было наследное небольшое княжество в Нальшанах. Фактически Довмонт был награжден за успехи на военном поприще. (Здесь обращаю внимание моих читателей на книгу, историческую повесть, которую я уже написал, подготовил и предполагаю выпустить в 2011 г. Книга будет называться «Роковая страсть короля Миндовга». Один из главных героев в ней князь Довмонт).

В обозначенных в подзаголовке литературных источниках город Рогачев фигурирует как центр староства. В конце XIV в. владельцем города и староства значится Юрий Толочко.

В 1397 г. владельцем староства был великий князь Витовт.

В середине XV в. Рогачев, Клецк и Пинск были подарены княгине Анне, жене московского князя Василия Ярославича Серпуховского, которая сбежала с сыном из Московии в Литву и вышла замуж за князя Свидригайлу.

В 1456 г. после смерти князя Свидригайлы и княгини Анны удел перешел в собственность сына княгини Анны — князя Ивана Васильевича Ярославича. В 1499 г. великий князь Александр подтвердил владельческие права Ивана Васильевича на Городок, Клецк и Рогачев.

В 1508 г. эти города перешли в собственность сына Ивана Васильевича — Федора Ивановича, который за женой Еленой получил еще и Пинск.

Князь Федор Иванович и рано ушедшая из жизни княгиня Елена (1509) не имели своих детей. Поэтому Федор Иванович вынужден был еще при жизни завещать все свои земли королю Сигизмунту Старому. Официально Король Сигизмунт сделался хозяином Рогачевского староства в 1519 г.

В том же году он в знак любви и желания укрепить статус своей молодой жены-итальянки королевы Боны передает (дарит) последней Пинск, Клецк, Городок и Рогачев. С этого момента действующими хозяевами города Рогачева становятся его старосты (наместники короля).

Первым из известных старост (наместников) города Рогачева являлся Юрий Иванович Ильинич, староста берестейский, ковенский, лидский, маршалок дворный.

В 1534-39 гг. старостой Рогачева был Иван Михайлович Хоревич — державец княжества Пинского, писарь, староста пинский, клецкий, городецкий, рогачевский.

В 1545 г. старостой Рогачева упоминается Михаил Якубович.

В 1549-52 гг. — Павел Папельжинский.

В 1552 г. — Богдан Долмат.

В 1555 г. — Матей Войтехович.

В 1556 г. — Рыгор Бака.

В 1562-63 гг. — Б.В. Саламерецкий.

В 1593–1620 гг. — Р.Г. Валович.

В 1633-44 гг. — А. Огинский.

В 1644-49 гг. — Я. Юдицкий.

В 1649 г. — К.Л. Сапега.

В 1677 г. — Л. Пацей.

В 1695 г. — К. Пацей, сын Л. Пацея.

В 1724 г. — А. Пацей, внук Л. Пацея.

В 1758 г. — Людвиг Пацей, сын А. Пацея.

В 1771 г. — Леонард Пацей, сын А. Пацея.

В 1772 г. Рогачев отходит к Российской империи, становится собственностью царской казны.

НА ЗАМКОВОЙ ГОРЕ


(По материалам Юрия Александровича Якимовича)

Между 1548 и 1552 гг. на Замковой горе был построен из кирпича дворцово-замковый комплекс в стиле итальянской архитектуры того времени. Строительство осуществлялось по непосредственному указанию королевы Боны. Поэтому замок получил имя этой высокородной особы. Рядом с дворцом размещались флигели с кухней, церковь, дом эконома, хозяйственные постройки. С окольным городом замок был связан мостом через ров и двухъярусной башней-брамой.










Замковый дворец представлял собой приземистое двухэтажное сооружение, укрепленное мощными контрфорсами. Этажи его не соединялись внутри друг с другом.

На второй этаж с детинца вели две лестницы. На первом этаже располагалось четыре зальных помещения. Каждый зал перекрывался парой крестовых сводов. Коридоры имели коробовые своды. На втором этаже находились два больших зала. Перекрытия помещений второго этажа скорее всего были деревянными балочными.

В 1779 г. и 1783 г. были разработаны планы укрепления рогачевского замчища. Началась даже реализация этих намерений. Дворец был укреплен и частично перестроен. Однако работы не были доведены до конца.

Перед Великой Отечественной войной здание дворца еще сохранялось. В нем располагался военный магазин и склад. Во время войны здание было разрушено до основания.

После Великой Отечественной на Замковой горе располагался питомник деревьев и цветов для озеленения города, а также стоял один жилой дом.

В 1991-92 гг. территория горы была снивелирована: засыпаны раскопы, убран остаток подъездной дороги, снесен военный дот в северо-восточном углу.

РЕАЛЬНОЕ УЧИЛИЩЕ


(По материалам научного сотрудника музея города Александра Николаевича Рикунова)

Ценнейшим из сохранившихся памятников истории города Рогачева, его лицом, его будущим является комплекс так называемого «реального училища», где в настоящее время располагается СШ № 2. Если думать о том, что Рогачев будет посещать постоянный турист, то лучшего центра для этих целей и не придумаешь. Главное, чтобы за восстановление этого комплекса взялись на республиканском уровне. Это мог бы быть музей педагогики и меценатства. Здесь можно было бы проводить семинары, конференции по педагогике и гуманитарным наукам. Словом, в Рогачеве есть возможность создать музей, каких нет в мире.

Комплекс построен в 1906 г. Отношение № 2 от 18 августа 1906 г., напечатанное в Могилевских Губернских Ведомостях, сообщает об открытии в городе Рогачеве реального училища в составе 3-х первых классов. Училище построено на средства вдовы действительного статского советника Василия Васильевича Иолшина — Варвары Алексеевны Иолшиной.










Комплекс состоял из кирпичного двухэтажного Г-образного в плане здания училища, трех садиков, сарая из 4-х отделений, каменного ледника, клозета и абиссинского колодца в центральной части двора. С западной и северной сторон двор был обнесен деревянною оградою на каменных столбах, с восточной — в промежутках между главным корпусом И флигелем — железной на каменном фундаменте решеткой.

В 1909-10 уч. году училище получило посвящение — «в честь Варвары Алексеевны Иолшиной».

На 1-м этаже учебного здания размещались квартира директора, его кабинет, приемная, архив, библиотека, комната для Закона Божьего католического вероисповедания, приготовительные классы, канцелярия, физический кабинет, химическая лаборатория, ученическая, шинельная, гимнастический зал, буфет, парадный вестибюль, комната швейцара. На 2-м этаже этого же здания размещались актовый зал (в стиле модерн), рисовальные классы, кабинет инспектора. В угловой части 2-го этажа была устроена домовая церковь во имя Святой Великомученицы Варвары. Полы на этих двух этажах покрывал паркет. Отопление было паровым. В подвальном помещении этого здания размещались 4 квартиры для служителей, 1 комната для перегонки воды (насос), электростанция (свет), две комнаты для дров, две кладовые и клозет.

Позже (до 1916 г.) в одну линию восточной стороны здания (по улице Иолшинской) был построен 2-этажный дом, в котором располагались квартиры инспектора, письмоводителя (верхний этаж) и помощника классных наставников (нижний этаж).

Училище было обеспечено мебелью, имело библиотеку, а также обсерваторию, которая располагалась в башне, пристроенной с южной стороны над вторым этажом.

О МЕЦЕНАТАХ ИОЛШИНЫХ И ИОЛШИНСКОЙ ПРЕМИИ


(По материалам Марата Горового, опубликованным в журнале «Беларускі гістарычны часопіс» в № 1 за 1998 г.)

Собственно, одной из целей, которую я поставил перед собой при создании серии книг «Города Беларуси», это открыть имена тех, кто особенно постарался, «положил живот свой» во благо белорусских городов, кто прославил их. Странные названия улиц наших городов — «Клары Цеткин», «Карла Маркса», «Ленина», «Социалистическая» — это тот крен, который надо исправить. А для этого сначала следует выявить настоящих героев. Чем я и занимаюсь, создавая эту серию.

Первые, кого следует выделить из тех, кто постарался во благо Рогачева, это чета Иолшиных — Василий Васильевич Иолшин и его жена Варвара Алексеевна. Русский дворянин Василий Васильевич Иолшин служил офицером в кавалерии, был участником Крымской военной кампании 1853-56 гг. Вышел в отставку в звании штаб-ротмистра и в 1862 г. поселился с женой в Рогачеве. Почти сразу его выбрали почетным смотрителем местного дворянского 5-классного училища. А в 1864 г. он становится предводителем местного дворянства. Эту почетную должность господин Иолшин сохранял за собой до 1893-94 гг. Именно ему, предводителю местного дворянства того времени, приходилось решать вопросы, связанные с благоустройством города. И он добился результата — в конце XIX в. о Рогачеве сложилась самая положительная характеристика. О городе узнали в России и в Европе. В 1870 г. по улице Быховской (Ленина) был открыт большой городской парк, к оторый особенно впечатлял по той простой причине, что располагался на берегу реки Днепр. В 1886 г. в городе появился величественный собор Святого Александра Невского, построенный в псевдовизантийском стиле.

Иолшины не имели детей. Еще при жизни они составили документ, из которого следовало, что все доходы со средств, которые Иолшины заработали при жизни и вложили в банк, должны послужить благу города. Варвара Алексеевна пережила Василия Васильевича. Поэтому какое-то время ей пришлось самой решать, на какие цели будут расходоваться их деньги. Так, в 1905-10 гг. на средства Иолшиных в городе был построен театр на 600 мест и реальное училище. Кроме того, на средства Иолшиных в Рогачеве был построен дом для бедных старых людей.

Иолшины были не просто меценатами, они любили свой город, вкладывали личные средства во благо процветания его, не требуя за это ничего взамен. Их похоронили на старом городском кладбище в семейном склепе. Думаю, что первое, с чего следует начать возрождение Рогачева, это с реставрации склепа четы Иолшиных. Это тот памятник, куда в первую очередь пойдут представительные гости города и туристы. Поэтому, чтобы не было стыдно потом, склеп следует восстановить. Преемственность, сохранение лучшего, что наработано предками, есть смысл нашей жизни. Когда-то город проголосовал за то, чтобы одну из его улиц назвали в честь Иолшиных. Позже эту улицу переименовали в честь революционера. Но разве деятельность революционеров способствует созиданию! Известно, к чему, в конце концов, приводят всякого рода восстания и революции. О том, кто такие революционеры, и каковы последствия их действий, очень хорошо показал Булгаков в «Собачьем сердце». Поэтому назвать улицу в честь тех, кто строил на ней, было бы гораздо более справедливым.

Благо в Рогачеве еще помнят об Иолшиных. Здесь создан краеведческий центр под их именем, основана… Иолшинская премия. Последняя присуждается каждый год в январе. 30 ноября 1992 г. было утверждено Положение об Иолшинской премии Рогачевского краеведческого центра. Согласно ему решение о присуждении премии принимается комитетом из пяти человек. Лауреату вручается диплом, знак лауреата, удостоверение и премия в размере двух минимальных ставок заработной платы. Лауреат обязан прочитать лекцию, выступить перед жителями города по радио, в газете. Его фотографию размешают в памятной книге лауреатов.

Кажется, это и есть та преемственность, о которой я говорил. Люди заботятся о прошлом, с уважением к нему относятся для того, чтобы сделать свой город лучше.

КОСТЕЛ


Медленно, но уверенно подбираюсь к материалам, собранным местным краеведом, человеком, проработавшим долго научным сотрудником в инспекции службы государственного пожарного надзора Рогачевского отдела по чрезвычайным ситуациям, лауреатом Иолшинской премии, Михаилом Николаевичем Ольха. Этот пытливый исследователь публиковал свои труды даже не в газетах, а в брошюрах, размноженных в единичных экземплярах. Однако именно он является первейшим знатоком и пропагандистом истории города.

Сохранившийся до наших дней костел, историю которого я собираюсь поведать, размещается в южной части Рогачева.

В 1783 г. стараниями иеромонаха бернардинского ордена Звагрия Янкевича в Рогачеве на средства, пожертвованные местной шляхтой и местными жителями-католиками, было начато строительство деревянного костела. 26 октября 1783 г. белицкий декан ксендз Людовский освятил построенный храм в честь Святой Девы Марии. Установленный на кирпичном фундаменте костел имел на боковых фасадах по три больших окна. Два окна меньших размеров располагались на его главном фасаде и еще одно — над главным алтарем. Кроме того, главный фасад украшали две башни и фронтон с изображением святого Антония Падуанского. Этот деревянный костел был построен в стиле позднего барокко.

К началу XX в. состояние его было настолько плохим, что подняли вопрос о строительстве в городе нового костела. В 1910-11 гг. энергичный и предприимчивый ксендз Бернатович, тогдашний настоятель Рогачевского костела, начал строительство на месте деревянного нового кирпичного католического храма.

Главными жертвователями на его строительство были члены Государственного совета Сеножский, Клуницкий и Ходасевич. Местные члены парафин тоже жертвовали деньги, но больше были просто непосредственными участниками строительства.

Храм возвели за полтора года. Обошелся он чуть больше 10 тысяч рублей.










Сооруженный из темно-красного кирпича, костел стоит на высоком фундаменте. Его стены не оштукатурены.

Здание имеет в плане прямоугольную форму. Двухскатная крыша его изначально была покрыта алой черепицей.

Внутри храм разделен четырехгранными колоннами на три зала. Над входом в центральный зал установлена массивная трехъярусная башня, увенчанная остроконечным шатром. Высота костела от земли до конца остроконечного шпиля составляет 30,3 метра. Храм соорудили в неоготическом стиле и освятили в честь проповедника католического вероисповедания преподавателя теологии в Болонье, Монпелье и Тулузе монаха-францисканца Антония Падуанского, умершего в 1231 г. и канонизированного в 1232 г. Освящение провел ксендз Красовский 6 августа 1912 г.

В 30-е гг. XX в. костел закрыли. В 1935-36 гг. в нем устроили зерносклад.

В конце 30-х гг. в здании храма начал действовать цех артели «Красный пекарь», где изготавливали напитки (морс и лимонад) и мороженое. Еще до войны внутри здания случился пожар.

В 1944-48 гг. на башне костела размещался пожарный пост наблюдения за городом.

19 апреля 1947 г. здание костела было передано под юрисдикцию Рогачевского хлебозавода. В 1950 г. к стене храма сделали пристройку из кирпича. В 1978-80 гг. в городе был построен новый хлебозавод. По этой причине здание костела долгое время оставалось невостребованным и начало рассыпаться.

В настоящее время храм передан парафии города Рогачева. Есть надежда, что этот бесценный памятник старины, один из так называемых «красных костелов» Беларуси, будет восстановлен и станет действовать по своему прямому назначению.

ПРЕДПРИЯТИЯ ПРЕДВОЕННЫХ ЛЕТ


(По материалам ведущего специалиста Гомельского облгосархива М. Алейникова, опубликованным 17 июля 1996 г. в районной газете «Свабоднае слова»)

Одним из наиболее крупных предприятий города Рогачева являлся лесозавод им. Халтурина, который до 1917 г. представлял собой небольшую лесопильную мастерскую. В 1940 г. на заводе работало 500 рабочих и только 2 инженера. Продукции выпускалось на 2 миллиона 573 тысячи рублей в год. Завод имел столовую, кино, баню, клуб, детсад на 50 мест, ясли на 25 мест и выстроенные 34 квартиры.

Еще одним крупным предприятием города была картонная фабрика. Она начала действовать в 1903 г. Фабрика была оснащена паровой машиной «Ланц», одним дефибрером, имела сушильное хозяйство и кохар. Выпускала картон и древесную массу. Перед Великой Отечественной войной принимались меры по расширению этого предприятия.

В 1938 г. в Рогачеве начал действовать завод сгущенного молока. Он перерабатывал молочную продукцию, поступавшую из пяти близлежащих районов. Завод выпускал сгущенное молоко, сливки с сахаром, масло, брынзу, обезжиренный сыр, мороженное, кефир и сырковую массу. Производственная мощность предприятия была рассчитана на выпуск продукции на сумму 5 миллионов 700 тысяч рублей. Завод имел собственную электростанцию, работающую на торфе. Торф поставлялся с добывающего предприятия «Лукское».

В 1939 г. в Рогачеве начал функционировать хлебозавод. Он имел две двухъярусные печи для выпечки хлеба и одну печь для булочных изделий. В сутки на нем вырабатывалось 20 тонн хлеба и 2 тонны булочных изделий. Филиалом хлебозавода была хлебопекарня, располагавшаяся в центре города. Она выпекала 8 тонн хлеба в сутки.

В здании костела в 1940-м году начал действовать завод безалкогольных напитков. Один цех этого предприятия производил квас, а другой — газированную воду. Планировалось открыть еще 4 цеха: по выработке мороженного, кефира, фруктового уксуса и переработки ягод.

Помимо указанных предприятий в Рогачеве перед войной действовало 13 промышленных артелей. Так, ткацкая артель «8 Марта» выпускала свитера и платки; артель «Объединение» — обувь; артель им. Молотова — кухонные столы, тумбочки, табуретки.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРОЖИЛОВ


Пенсионер Петр Вадила (древнейшее наименование этой фамилии — Вайдыла) в районной газете «Камунар» 2 марта 1991 г. опубликовал свои воспоминания об еще дореволюционном Рогачеве, городе, который в то время отличала высокая культура и достаточная индустриализация.

Кладбища. До революции в Рогачеве действовали три кладбища. Православное располагалось в центре. За время своего существования оно заросло деревьями. Еврейское располагалось в километре вверх по течению Днепра. Оно было обнесено оградой и имело ворота, рядом с которыми стоял жилой дом охранника. (Евреям Рогачева принадлежали все лесопильные заводы, все пристани, до которых в город сплавляли бревна, все городские бани и кирпичный завод). Католическое считалось новым и находилось в непосредственной близости от православного. Оно выделялось своими чугунными стелами двухметровой высоты.

Сады. Католик Лешкевич имел в городе несколько фруктовых садов. Урожай он продавал, оценивая тот прямо на деревьях. Естественно, покупателями были евреи, которые осенью нанимали на уборку садов местных мальчишек. За свой труд уборщики получали товаром, столько, сколько могли унести или съесть. Возле реального училища рос сад белой акации. Во время цветения этих деревьев аромат привлекал туда массу жителей.

Реальное училище. При нем действовала церковь. Кроме того, в углу каждого класса висела маленькая икона, и дежурный ученик перед началом первого урока каждый день зачитывал «десять заповедей». Во время недельной литургии ученики стояли в указанной церкви рядами. Причем первый ряд составляли учащиеся подготовительного класса, а последний — семиклассники. На клиросе пел хор, которым управлял учитель пения. Служить литургию священнику помогал один из учеников. В училище была должность инспектора. Занимавший ее человек не преподавал, а только следил за поведением учащихся как в училище, так и за его пределами. Оклады преподавателей были большими. По крайней мере, каждый из преподавателей имел свой дом, прислугу, при этом жены их не работали. Своих детей они обязательно заставляли учиться музыке. Даже если у тех не было к этому способностей. Что касается целей училища, то главной из них считалась подготовить абитуриентов к поступлению в высшие учебные заведения. Учащиеся должны были овладеть всеми предметами уровня средней школы и двумя западноевропейскими языками.

ИСТОРИЯ ПОЖАРНОЙ СЛУЖБЫ ГОРОДА РОГАЧЕВА


(По материалам местных краеведов М.Н. Ольха и В.И. Паладенко)

С 1846 г. на территории Северо-Западного края Российской империи стали создаваться «Добровольные страховые от огня общества». Ведущими членами их становились местные землевладельцы и купечество. В 1847 г. в Рогачеве появилась первая пожарная вышка-каланча, на которой по очереди дежурили горожане. В это время в городе было 305 деревянных домов, каменных дома, 2 деревянные церкви, 1 деревянный костел, а жителей официально числилось 1 497 человек.

В 1879 г. городская Управа приняла решение о создании в Рогачеве профессиональной пожарной команды. Первая городская профессиональная команда («часть») состояла из шести человек штатных работников и содержалась за счет средств городского бюджета. Размещалась она в северной стороне города, за городским парком. Сейчас на этом месте общежитие ПМК, краеведческий центр, магазины «Уют» и «Надежда». Участок, где располагалась команда, был огражден. На нем размещались вышка-каланча, конюшня, навес для хранения инвентаря, служебное помещение. Художник В. Поладенко помог представить нам первую пожарную часть Рогачева. Выезд пожарного обоза по тревоге осуществлялся через ворота на улицу Быховскую или на улицу Поповскую (Советская). При обнаружении пожара в городе караульный на вышке подавал звуковой сигнал — начинал бить в колокол.










Состав дежурного караула располагался на втором этаже вышки. По центру помещения, где пожарные несли дежурство, было круглое отверстие, в середине которого стоял гладкий деревянный столб. Обхватив его, пожарные быстро съезжали вниз и бежали к конюшне. Через несколько минут через распахнутые ворота вылетали запряженные повозки с пожарными. В повозках громоздились пожарная машина (ручной насос), катушка с пожарными рукавами, лестницы, багры, лопаты, топоры. Следом неслись телеги-двуколки с бочками. Воду набирали из Днепра или Друти. Со временем в городе стали создавать запасы воды в бочках, врытых в землю. Размеры таких емкостей были огромными — 3x3 м. Бочки размещали в разных местах улиц — в особенности наиболее удаленных от рек. Обязательным было размещение их на территории предприятий. Последний такой «схрон воды» был обнаружен в Рогачеве в 1966 г. при строительстве аптеки. Он находился на перекрестке улиц Циммермана и Горького.

В 1890 г. Рогачев значительно расширил свои границы. В городе числилось уже 988 зданий. Получили свое продолжение улицы в северном направлении, на восточной и западной сторонах. Новые кварталы застраивались добротными домами. Противопожарные разрывы между ними были уже большими.

После 1902 г., в связи с проведением через город железной дороги, появились новые жилые и промышленные районы: станционный, лесопильного завода, картонной фабрики. Там уже не было такой скученности, как в центре города.

Во время польской интервенции Рогачев был фронтовым городом. Линия фронта проходила по пойме реки Друть. В деревне Задрутье стояли польские войска и город постоянно подвергался артиллерийскому обстрелу. В это время были уничтожены жилые кварталы в районе улиц Нижегородской, Кузнечной, Подгорной, Советской.

В середине 20-х гг. XX в. город начал возвращаться к мирной жизни. В Рогачеве появились новые предприятия: нефтебаза, льнобаза, сенная база. Такие объекты заставляли членов городской пожарной команды быть в постоянной готовности.

В 1937 г. на Песчаной площади (теперь на этом месте городская больница) была построена 35-метровая учебно-тренировочная парашютная вышка. Одна из площадок, встроенных в нее, стала новым постом наблюдения за территорией города. Связь с пожарной командой поддерживалась по телефону. Этот пост просуществовал до июня 1941 г. Старая вышка-каланча к этому времени была разобрана за ветхостью.

Перед войной в зимний период пожарные города устраивали на реке Днепр ледяной каток. Все происходило на одном и том же месте — напротив спуска по улице Луначарского к реке Днепр (в районе старой бани). Снежный барьер украшали елочками, а недалеко от площадки делали прорубь, из которой заливали каток. Место это считалось у горожан самым привлекательным. Вход был платным. Здесь же выдавались коньки на прокат. Особенно многолюдно на катке было днем и вечером в воскресенье. По вечерам площадка освещалась от двигателя электрического освещения. По воскресеньям играл духовой оркестр городской пожарной охраны.

Уже в первые дни Великой Отечественной войны жители начали покидать город. Большая часть разъехалась по деревням. На рабочих местах остались представители райкома партии, милиции, пожарные.

Первые пожары в городе начались 29 июня 1941 г. Была создана команда факельщиков по уничтожению ценностей, которые невозможно было вывести. Запылали сенная база, нефтебаза, спиртбаза, продовольственные склады. Огонь перекинулся на жилые дома. И город запылал. В июне 1941 г. погода на Гомельщине была сухая. Огонь множился, как ненависть к врагу. Горели фруктовые деревья в садах. Пожар бушевал трое суток. Выгорели жилые кварталы в районе нынешней мебельной фабрики, кирпичного завода на улице Октябрьской, вплоть до Замковой горы. Сгорели все здания от улицы Либкнехта до улицы Друцкой.

Когда пожары прекратились в город вошли немцы.

В конце декабря 1941 г. немцы вознамерились устроить в уцелевшем здании райисполкома госпиталь для раненых. Собрали кровати, заготовили матрацы. Но кто-то из смельчаков поджег здание. Оно горело больше суток.

После освобождения города, летом 1944 г. началось восстановление Рогачева. Городские власти предоставили в распоряжение местной пожарной команды полуразрушенный кирпичный сарай по улице Пролетарской. С этого сарая и горы строительного мусора и началось восстановление пожарной службы города. Сарай переоборудовали в караульное помещение. Рядом соорудили бокс-гаражи для хранения техники и временную вышку. Лошадей содержали в деревянном сарае. За летние месяцы успели заготовить для них сено.

Интересен факт пополнения пожарной службы пожарной машиной ГАЗ-АА с насосом ПД-10, который работал только на выброс воды. Водителю-пожарнику Иосифу Лаврентьевичу Михеенко в июне 1941 г. удалось выехать на ней в город Саратов. Там он и служил. После окончания войны Михеенко вернулся в родной город и пригнал тот легендарный ГАЗ-АА. Машина была уже сильно изношена. И все-таки, это была машина, а не конная повозка.

В 1946 г. пожарной службой города был получен автомобиль ГАЗ-АА с насосом Д-200. Этот насос работал как на забор воды, так и на выброс. В 1950 г. его заменили на газоструйный из алюминиевого сплава. Он был более мощным и имел меньший вес, то есть был более маневренным.

В 1951 г. городская пожарная команда получила автоцистерну ГАЗ-51 с емкостью для воды на 900 литров и насосом ПН-20.

В 1953 г. получена автоцистерна ЗИС-5 с емкостью для воды на 1500 литров и насосом ПН-25А.










В 1955 г. Рогачевская городская пожарная команда переместилась на новое место пребывания, по улице Советской. Было построено новое типовое пожарное депо. Его изображение сделал местный художник В. Поладенко.




МОЗЫРЬ

(апрель, 2010)







О НАЗВАНИИ


Я уже писал, что иные поселения на территории Беларуси могли быть образованы еще в те времена, когда только растаял Ледник. И некоторые даже донесли до нас свои названия со времен аборигенов.

Названий, схожих с наименованием здешнего города, на Беларуси немало. Вот те, что выявлены А.Ф. Рогалевым: Мозырские болота в Калинковичском районе, в Глубокском и Ушачском районах две деревни с одинаковым названием — Мосар, урочище Мосар в Наровлянском районе, в Шумилинском районе — деревня Мосарево, сенокос Мосаревка в Минском районе. Названия Мосар и Мозырь считаются родственными, несмотря на разницу звучаний «с» и «з» в их составе.

Итак, если следовать хронологии заселения территории Беларуси после Ледника, одними из первых подобное название могли оставить финно-угры. На языке народов коми слово «мосер» обозначает «низина», «волок». Известно, что перемещение людей в древности из одной водной системы в другую как правило проводилось в низких, заболоченных местах. Финно-угорское слово «мосер» впоследствии было принято славянами как географический термин. Он обозначал для них заболоченный участок, где имелся переход.

Мозырь встретил меня в розовых красках — цвели абрикосы. Город раскинулся на правом высоком берегу Припяти. Он красив и лично у меня вызвал ассоциацию какого-то крымского города, где строения спускаются с возвышений к морю. К тому же в год моего посещения Припять сильно разлилась. Широкая пойма ее почти сплошь была залита водой.

В.Ф. Исаенко, один из участников написания книги «Памяць. Калінкавіцкі район» (1999) сообщает, что греческий путешественник Геродот в I в. до нашей эры так и называл эту реку — морем. Он писал: «Великие реки впадают в это море — Оар (Горынь), Сюрин (Стырь), Лик (Случь)…» Можно представить, сколько воды было в этих местах в то время. На языке древних индоевропейцев «при» — "мощный, сильный", а «пядзъ, пядь» — «след, стопа». Дословный перевод наименования здешней реки: сильный отпечаток, след. По своему смысловому значению это до предела сокращенное наименование можно выразить такой фразой: «могучая при своем разливе».

ВЛАДЕЛЬЦЫ


(По материалам книги «Памяць. Мазыр. Мазырскі раён», опубликованной в 1997 г.)

В период существования Великого княжества город Мозырь принадлежал великому князю и королю. Как центр повета, он имел руководителей, которых называли «старостами». По статусу староста являлся наместником великого князя и отвечал за собственность, которая ему поручалась. Вот список старост, которые правили Мозырем и поветом во времена Великого княжества и Речи Посполитой.

В 1515-39 гг. старостой мозырским был знаменитый князь Альбрехт Гаштольд, владелец замка в Гераненах, тесть красавицы Барбары Радзивилл.

В 1544 г. старостой мозырским упоминается Миколай Радзивилл Черный.

В 1547 г. — Миколай Нарбут.

В 1566 г. — Миколай Радзивилл Рыжий, брат Барбары Радзивилл. Умер в 1584 г.

В 1581-87 гг. — Миколай Радзивилл Сиротка.

В 1607 г. — Вальтер Стравинский.

В 1613 г. — Ефстахий Ян Тышкевич.

В 1620 г. — Бальтазар Стравинский.

В 1636 г. — Александр Смашко.

В 1648 г. — Иероним Кароль Хадкевич.

В 1653 г. — Александр Матиаш Троцкевич.

В 1672 г. — Станислав Липский.

В 1690 г. — Михаил Халецкий.

В 1696 г. — Флориан Леон Катовский.

В 1696 г. — Петр Кароль Катовский.

В 1698–1710 гг. — Михаил Челецкий.

В 1724-38 гг. — Гервазий Людвиг Аскерка.

В 1765-71 гг. — Ежи Антоний Аскерка.

В 1772-85 гг. — Гердень Еленский.

В 1773 г. — Казимир Аскерка.

В 1787-94 гг. — Ян Еленский.

ЗАМОК


(По материалам книги Юрия Александровича Якимовича «Зодчество Белоруссии…», изданной в 1991 г.)

В центре современного Мозыря несколько выдающихся высот. Их еще называют «мозырскими кручами». Теперь они заняты стильными высотками. Но вот что интересно, существовавший здесь в средние века замок занимал самую скромную из этих круч.

Исследователи истории Мозыря А. Бобр и М. Сузько в районной книге «Памяць» (1997) сообщают, что государственный мозырский замок построил в 1482 г. Михаил Гашный. Он «усовершенствовал бывший городской детинец». Укрепление на Спасской горе (теперь называют Гора Коммунаров) существовало, очевидно, до Михаила Гашного. Однако каким оно было тогда — неизвестно.

Первые детальные сведения про Мозырский замок относятся к 1509 г. Укрепление состояло из трех башен, связанных оградой, и нескольких строений, которые тоже выполняли оборонительную функцию. На территории замка располагалась церковь Святого Спаса, а также несколько жилых и хозяйственных построек. Ю.А. Якимович дополняет, что в 80-е гг. XV в. здесь был вырыт колодец глубиной 30 сажен (63 м), который просуществовал 70 лет.

После ряда разрушений, которые претерпел Мозырь от перекопских татар (крымчаков) и московских войск, деревянный замок восстанавливают. Эти работы начинаются еще в 1543 г. и продолжаются долгих «девять лет». Контролировал их мозырский староста Николай Нарбут, который привлек для строительства жителей Мозырской и Белицкой волостей. А руководил работами специальный замковый зодчий.

Именно после этого восстановления в инвентаре 1552 г. появились такие термины, как Верхний и Нижний Мозырские замки.

Верхний замок находился на Спасской горе, которая со стороны реки в своей предельной земельной точке возвышалась на 42 м. В 1552 г. в замке было возведено 15 новых трехслойных стен («городен»), снаружи обмазанных глиной. Там сохранялась старая брама (въездная башня) и была построена новая угловая башня, имевшая 7 ярусов. В указанный год строилась еще одна угловая башня в пять с половиной ярусов. В пределах замчища были возведены два дома. Каждый из них стоял на 4-х подклетах, засыпанных замлей. К 1552 г. протяженность оборонительных стен Верхнего замка составляла 189 м. Но замок тогда еще только достраивался и общая протяженность его стен должна была составить свыше 300 м. Спасская гора имела крутой спуск с трех сторон: со стороны реки, рынка и поля. Поэтому Верхний замок был обводнен рвом только с одной стороны — со стороны Нижнего замка. Это был глубокий и широкий ров. В некоторых местах его ширина превышала 34 м. В детинце располагались церковь Спаса, дом городничего, пристроенный к нему арсенал, скарбница на столбах, два свирня, «житник» (хранилище зерна), две пивницы и черная изба замковой стражи. К 1552 г. вышеуказанный колодец уже завалился.

Нижний замок охватывал Верхний с юго-восточной стороны. Длина стен его составляла 253,8 м. Один из участков содержал 7 городен (башен). В разрывы были встроены три дома. Один дом был длиной 22 м. К нему примыкала выходившая за пределы замка башня. Второй дом принадлежал священнику церкви Святого Николая, которая стояла отдельно на территории Нижнего замка. Также на площадке этого замка располагались еще два дома: «старый великий низкий» и «над перекопом, тылом к замку».

В 1772 г. Верхний замок с его строениями еще существовал.

ФАРНЫЙ КОСТЕЛ УСПЕНИЯ МАТЕРИ БОЖЬЕЙ


(По материалам С.А. Гайко, опубликованным в книге «Мазыр: гісторыя і сучаснасць» в 2005 г.)

В 1616 г. мозырский староста Бальтазар Стравинский фундовал в Мозыре костел в честь Успения Матери Божьей. Делал он это по указу короля и великого князя Сигизмунта IV. Костел этот являлся фарным.

В 1723-73 гг. при костеле действовала иезуитская миссия, которая с 1726 г. содержала здесь свою школу. Эта миссия была основана еще юровичскими иезуитами.

В 1757 г. деревянный храм сгорел. Вскоре его восстановили «с соснового брусового дерева на каменном фундаменте в виде креста… с куполом». Это было творение в стиле классицизма. Деревянный храм вверху заканчивался восьмигранным световым барабаном, который имел сферический купол.










Интерьер костела украшали восемь алтарей. По обе стороны апсиды имелись две сакристии.

Перед храмом стояла деревянная 3-хярусная колокольня, имевшая на втором ярусе арочные окна.

Рядом с костелом располагалась деревянная плебания. В ней было 6 помещений, а также гостиная и застекленное крыльцо.

Комплекс костельного двора включал флигель, конюшню, хлев. При костеле действовала богадельня «о четырех комнатах».

В 1934 г. этот деревянный храм сгорел в результате попадания в него молнии. Теперь на его фундаментах располагается здание военкомата.

КОСТЕЛ И МОНАСТЫРЬ БЕРНАРДИНЦЕВ


(По материалам С.А. Гайко)

Монастырь отцов-бернардинцев был основан в Мозыре 25 июня 1645 г. Стефаном Лозькой, занимавшим в городе достаточно продолжительное время должность поветового маршалка. Сначала здания костела и монастыря были сооружены из дерева.

В 1770-78 гг. маршалок мозырский Казимир Аскерка распорядился построить каменный костел в стиле позднего барокко. Храм освятили в честь Михаила Архангела.

Костел имел 7 алтарей. Они были из дерева и камня. Все позолочены.

В 1832 г. костел закрыли и передали в ведение православной епархии. При оснащении под церковь верхние ярусы башен заменили на четвериковые колокольни в стиле позднего классицизма. В 1865 г. реконструированный в церковь храм стал соборным. Его освятили во имя Михаила Архангела.

Что касается бывшего жилого корпуса монастыря бернардинцев, то это памятник архитектуры барокко. Это 2-этажное Г-образное в плане строение, которое соединено с храмом с восточной стороны. Внутри здание было оснащено целой серией типовых келий, которые размещались на одной его стороне.










Форма перекрытий келий крестообразная. В торце жилого корпуса размещалась трапезная. Раньше над трапезной с северной стороны возвышался треугольный фронтон.

ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ ЦИСТЕРИАНОК


(По материалам С.А. Гайко)

Монахи-цистерианцы появились в Мозыре примерно в 1710-е гг. Всего в городе было два цистерианских монастыря: женский и мужской.

История женского монастыря началась со строительства деревянного костела. Инициативу проявили король Август II и приор мужского монастыря Бенедикт Рожанский. Монахини были переведены в Мозырь из Вильни, где тогда уже существовала подобная обитель.

Казимир Сапега пожертвовал цистерианкам 30 тыс. злотых. В 1743- 45 гг. на эти средства был построен каменный костел Святого Михаила Архангела. Это шедевр в стиле белорусского барокко. Главный фасад его украшен пилястрами. Толщина стен 1,5 м. Прежде в апсиде храма существовала каменная перегородка, которая выделяла заалтарное помещение. Теперь на месте перегородки — опорные столбы, которые поддерживают органные хоры. При монастыре действовала школа для девочек. В школе преподавали арифметику, музыку, гигиену и иностранные языки. В 1809 г. школу посещали 28 девочек.

Монастырь цистерианок просуществовал до 1888 г. Он был передан православному ведомству, а костел его переоснастили в церковь Святой Троицы. По этому случаю в 1893-94 гг. к храму были пристроены деревянная колокольня и ступенчатый аттик над главным фасадом.










За период так называемого «воинственного атеизма» бывший монастырь успел побыть и хранилищем, и интернатом, и спортбазой.

Жилое строение монастыря раньше имело П-образную форму и одним крылом соединялось с костелом, создавая замкнутый дворик квадратной формы. Здание имело три этажа. Первый этаж — каменный, второй и третий — из «прусского мура» (то есть деревянный каркас, заполненный камнями и битым кирпичом). До наших дней сохранилось лишь два этажа здания. Планировка его галерейная, с односторонним размещением келий.

МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ ЦИСТЕРИАНЦЕВ


(По материалам С.А. Гайко)

Средства на строительство мужской обители цистерианцев пожертвовал в 1711 г. новогрудский каштелян Антоний Аскерка. В 1740 и 1780 гг. его меценатами были соответственно Рафаил Алоизий и Казимир Матей Аскерки. Преемственность в отношении опекунства монастыря этой семьей продолжалась несколько десятилетий.

В 1717 г. монастырю пожертвовал 50 валок земли король Речи Посполитой Август II. В 1742 г. 20 валок земли монастырю пожертвовал король Август III.

Известно, что в 1825 г. мозырские цистерианцы имели юридику в деревне Кимборовка (6 хат) и деревнях Навики и Юхновка (всего 18 дымов), а также 24 волоки земли под пашней и лесом.

Каменный костел и жилой корпус монастыря были построены приблизительно в 1745 г. Костел был освящен в честь Успения Пресвятой Девы Марии. Он имел один неф и трехгранную апсиду и являлся памятником архитектуры позднего барокко. Фасады двухэтажного жилого корпуса украшали пилястры. Планировка была галерейной с односторонним размещением келий. Первый этаж занимали Капитул, Рефректорий, Коммуна, Новициат и пять келий с камином в каждой. Монастырь занимал достаточно большой участок городской земли.

Закрыт монастырь был в 1864 г. В документе «Главному начальнику Северо-Западного края графу Э.Т. Тарнову» сообщалось: «В Мозырском уезде в 1864 г. упразднен Кимборовский римско-католический мужской монастырь и закрыт существовавший при оном костел». Костел был переоснащен под православную церковь. Над его двухскатной крышей появился впечатляющих размеров купол, а перед входом в храм выросла колокольня. Действовала эта церковь до 20-х гг. XX в.

В настоящее время монастырские строения занимает городская мебельная фабрика (ул. Гоголя).

В музее города хранится фотоснимок начала XX в., на котором есть изображение костела этого монастыря.

МОНАСТЫРЬ ОРДЕНА СВЯТОЙ МАРИИ (МАРИАВИТОК)


(Из архива Центральной районной библиотеки города Мозыря)

Этот женский католический монастырь был основан в Мозыре в 1750 г. и имел в свое время такую же славу, как и местный бернардинский. На фото мастера фотографии начала XX в. Жалиговского изображение монастыря ордена мариавиток, перестроенного в 1856 г. в Свято-Духовскую церковь.










Монастырь владел следующими земельными наделами: 0,25 морга под горой Ксендзозка и 0,5 морга в черте города (территория монастыря).

Кроме каменного костела, на территории обители располагался жилой корпус монастыря длиной 37 локтей и шириной — 13. Кельи в нем размещались коридорно, в линию; полы были выложены плиткой; имелись камин, тоже облицованный плиткой, трапезная, скромная библиотека (всего 19 томов).

Сейчас в здании монастыря мебельная фабрика (ул. Гоголя).

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА


Учитывая то обстоятельство, что в Мозыре в прошлом существовало большое количество католических монастырей и храмов, можно строить на этом перспективу развития туризма на прием. Для этого надо восстановить эти памятники в их изначальном виде. Прогулка по городу с перемещением в XVІІІ-ХІХ вв. станет той притягательной силой для нашего и европейского туриста, которая обязательно сделает Мозырь богаче, благополучней. Сегодня это типично провинциальный город. Возвращение памятников сделает его цивилизованным. Благо, что памятники эти располагаются в непосредственной близости друг от друга. Туристы с наслаждением обойдут их пешком.

В Центральной районной библиотеке города Мозыря хранятся три рукописных листа воспоминаний старожила города Козелько Ивана Никитича. Их автор сообщает, что мост через Припять был раньше не просто понтонным, деревянным, но еще и разводным.

На Примостовой площади стояла Пятницкая церковь, при которой располагалось кладбище. Вверх от площади тянулись две улицы — Пятницкая (ныне Куйбышева) и Поповщина (ныне Пролетарская). Улица Поповщина носила такое название потому, что на ней стоял дом священника Пятницкой церкви. Заканчивалась она возле СШ № 1 (ныне УПК). Напротив школы стояло овощехранилище, а чуть дальше находился кирпичный завод (сейчас на его месте здание Общества слепых).

От Пятницкой церкви к Базарной площади (ныне площадь Ленина) вела Слуцкая улица. Тротуары на ней были деревянными, а дома — двухэтажными. На Базарной площади, ближе к берегу, была устроена гавань для захода торговых катеров и барж. На площади располагались гимназия, аптека, Дом Советов, магазины. В центре ее был устроен сквер.

Дальше вдоль реки от Базарной площади улица называлась Киевской. Она тянулась до пивзавода, который был построен в 1908 г.

За зданием пивзавода вдоль реки тянулась улица Кимборовка. По версии преподавателя кафедры истории мозырского государственного педагогического университета З.С. Курьян название это произошло от названия урочища. В свою очередь урочище могло получить название от фамилии настоятеля монастыря цистерианцев Кимборовского. Дело в том, что земли этого монастыря располагались именно в этом районе.

За Кимборовкой в сторону оврага шла улица под названием Соловьевка.

От Базарной площади вверх уходила улица Спасская (Дзержинского). Она заканчивалась у костела, который стоял там, где сейчас военкомат. От костела в правую сторону тянулась улица Ксендзовка (Фрунзе). Она получила такое название потому, что на ней располагалась плебания.

От Базарной площади поднималась еще одна улица — Покровская (Ленинская). Эта заканчивалась у тюрьмы (пункт Охраны правопорядка).

Поэтому конец ее когда-то назывался Острожным. Дальше, за тюрьмой, находилось кладбище и тянулись леса и овраги.

Наталья Коноплич на страницах районной газеты «Жыццё Палесся» 6 февраля 2010 г. дополняет, что прочие улицы города располагались на холмах или во рвах между ними: Замковая (Комсомольская), Житомирская (Горького), Николаевская (Пушкина), которую еще называли Кладбищенской, потому что на ней располагались три кладбища: «русское», «польское» и «еврейское». Свидовка (ул. 17-е Сентября), то есть место свиданий. Нагорная — единственная из улиц города, которая сохранила свое изначальное название. Романов ров (ул. Гавриила Ефимовича Саета). Эта улица получила свое новое наименование в честь врача, отдавшего свою жизнь ради спасения мозырян во время эпидемии тифа в 1919 г.

Доцент местного университета В. Щур в газете «Жыццё Палесся» сообщает о возвышенностях («кручах»), которые, как я уже отметил, так притягательны. Одна их них располагается между улицами Ленинской и Калинина. Это Ксендзовка. На краю этой горки (самого высокого места в городе) располагается городской сад. Между Ленинской и Николаевской улицами находится возвышенность под названием Жучка. На нем кладбище с церковью. Замковая гора заметно ниже. Но со стороны реки она также неприступна. Есть в районе Житомирской улицы еще Капитанская горка. Каждое из этих названий имеет свою историю.

ДВОРЯНСКОЕ УЧИЛИЩЕ


(По материалам З.С. Курьян, опубликованным в книге «Мазыр: гісторыя і сучаснасць»)

Дворянское (шляхетское) училище было открыто в Мозыре еще 18 сентября 1740 г. Содержалось оно на средства поиезуитского фундуша. Преподавание велось на польском.

В 1803 г. в четырех классах училища преподавало 5 учителей и занималось 77 учеников. Руководил училищем смотритель, который выбирался из горожан. В училище преподавались польский и латинский языки, арифметика, геометрия, чистописание, история, география, черчение и рисование. С 1801 г. преподавание в начальных классах здесь осуществлялось уже на двух языках: польском и русском.

В 1825 г. вместо существовавших ветхих строений училища на горе Ксендзовка были возведены новые образцовые строения.

В 1839 г. училище преобразовано в 5-классное дворянское уездное училище.

В 1859 г. данное учебное заведение обращено в 7-классную гимназию, для которой по улице Свидовской на земле помещика Еленского было построено новое здание. В 1863 г. в гимназии занималось 117 учащихся.










В 1873 г. гимназия преобразована в 6-классную прогимназию. В таком статусе заведение просуществовало до 1909 г.

В 1909 г. Мозырская прогимназия была преобразована опять в гимназию. Размещалась она в наемном помещении по улице Покровской. Обучение было платным: с первого по восьмой классы учащиеся платили по 60 рублей в год, в приготовительном классе — 50 рублей.

В 1913 г. гимназию посещало 253 учащихся. Они изучали следующие предметы: русский, латинский, немецкий и французский языки, математику, физику, историю, географию, естествознание, рисование, черчение, чистописание, пение, музыку, для всех обязательным было посещение уроков гимнастики.






КАЛИНКОВИЧИ или КАЛЕНКОВИЧИ

(апрель, 2010)







О НАЗВАНИИ


Большинство названий белорусских поселений происходит от наименований рек (гидрономичного происхождения). В Калинковичах тоже следует поискать речку.

Что касается наименований рек (иногда горок), то они в Беларуси чаще дославянские. Их обозначили еще аборигены, те, кто заселял наши земли мосле того, как растаял последний Ледник. Другое дело, что с течением лет, в особенности с появлением на белорусских землях славян, имевших свои языковые особенности, эти наименования претерпели трансформацию. Славяне просто подогнали многие из этих названий под особенности своей разговорной речи. Яркий пример тому местечко Игумен на Минщине (нынешний Червень). При первопоселенцах оно носило мансийское название Экууйм — Девичья гора. Когда едешь по дороге на Бобруйск из Минска, с правой стороны в районе бывшего Игумена видишь в равнинной местности громадный, как чудо Природы, холм. Это и есть та Девичья гора, на которой в этой когда-то залитой водой местности нашел себе прибежище здешний первопоселенец…

Старобелорусский язык просто не мог не позаимствовать из языка аборигенов (имею ввиду финно-угров). А. Викторович в районной газете «Калінкавічскія навіны» 6 ноября 2007 г. сообщает, что корневой основой названия здешней реки Каленковки является старинное слово «кальный», имеющее отношение к почве и обозначающее «топкий, вязкий, болотистый». Получив наименование Кальна, Калена, протекающая в этой местности река приютила на своем берегу постоянных поселенцев, которые впоследствии, после того, как река обмелела, стали называть ее Каленковка. Тем не менее, основа, суть наименования ее от этого не изменилась.

Опыт писателя-краеведа говорит мне, что к разгадке наименования поселений не следует подходить с заранее установленными схемами. Действительно, окончание названий белорусских деревень и городов — овичи указывает, что основателями таких поселений были потомки какого-то одного лица, главы семейства. Но этот вывод не подходит ко всем поселениям. Например, в Калинковичах ни в одном из ранних документов фамилии, схожей с наименованием здешнего города не значится.

И еще: в своей книге «Города Беларуси. Брестчина» (2010) я уже указывал, что большинство городов на Полесье несут в основе своего названия такое понятие, как «низкое место», «трясина». Не будем забывать, что здесь, в Калинковичах, мы вновь внедряемся на территорию белорусского Полесья. Только теперь с другой стороны, восточной.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА


Далее обращаюсь к материалам местного краеведа Владимира Александровича Лякина. Он научный сотрудник Калинковичского краеведческого музея, автор книг «Мозырь в 1812 г.» (2000), «Свет православия на Калинковичской земле» (2006), «Фамилии Калинковичского края» (2008).

В 1825 г. местечко Каленковичи имело примерно 40–45 дворов. Принадлежали они белорусам и евреям. Известны белорусские фамилии жителей того времени: Дробница, Шарай, Дорошко, Бадей, Ясковец. В местечке жили евреи с фамилиями Куфман, Кацман, Комиссарчик, Карасик.

В 1889 г. в Каленковичах было уже 64 двора, из которых 35 принадлежало членам местной еврейской общины. Каленковичские евреи проживали в центре местечка, в начале сегодняшних улиц Калинина и Белова. Где-то на этой улице стояла их синагога. Еврейское кладбище занимало восточную часть нынешнего Старого городского кладбища.

Заканчивалось местечко у бревенчатого мостика через Каленковку. Речка тогда имела заболоченные берега и весьма извилистое русло. Ее выровняли в 70-е гг. XIX в. при проведении мелиоративных работ. От мостика до того места, где нынче кольцевая дорожная развязка, пролегала гать. В конце гати от большака, который называли «почтовым трактом», отходила дорога на Антоновку.

Поодаль от местечка, с северной его стороны, располагался фольварк.

Последний состоял из господского дома (жил арендатор), избы дворовых крестьян и хозяйственных построек.

Метрах в семидесяти за фольварком большак раздваивался: так называемый «почтовый тракт» уходил левее, на Дудичи, а вправо уходила дорога на Автюцевичи.

Местечко окружали участки пахотной земли (их названия отмечены на плане земель калинковичской церкви): Великое Ляцково, Залесье, Касть, Кавня, Бережки, Семково, Гумнище, Ростанцы. Например, участок Гумнище располагался вдоль нынешней улицы Аллея Маркса (от магазина «Полесье» до райвоенкомата). Ростанцы занимали часть территории нынешнего микрорайона «Север». Название Ростанцы произошло, по-видимому, от того, что в этом месте был пункт сбора местных, которых забирали рекрутами на царскую службу, здесь родственники прощались.

Самой старой улицей Калинкович является нынешняя Советская. Это часть тракта Мозырь — Бобруйск. Дома на ней стояли уже в XVI в. В свое время она являлась единственной в селе и потому безымянной. До революции улица росла исключительно в южном направлении (потому что в северной ее части располагался фольварк). Дома на ней были деревянными. Но в 1914 г. один зажиточный мещанин построил на ней кирпичный дом. На первом этаже этого дома располагалась торговая лавка. Второй этаж был жилым. В 1944-56 гг. этот дом принадлежал местному отделению Госбанка, позже в нем размещался магазин. Теперь здесь магазин «Автозапчасти». В конце XIX в. улица стала называться Почтовой, потому что являлась частью почтового тракта. В 1907 г. ее замостили булыжником, а по западной стороне провели деревянный тротуар.

С конца XIX в. в местечке известны еще три улицы: Церковная, Гимназическая, Барановская.

Население Калинкович резко выросло после начала Первой мировой войны за счет беженцев.

В 20-е гг. центральная улица местечка стала интенсивно застраиваться и получила название Советской. На ней возвели одноэтажный дом райисполкома. В 50-60-е гг. в этом здании размещалась редакция районной газеты, затем — Дом пионеров. Теперь здесь парикмахерская «Свитанок». В 1951 г. на этой улице снесли здание «шинок Факторовича» и построили на том месте деревянный корпус сельхозтехникума. В 1956-77 гг. в том здании размещалась поликлиника. Теперь там кооператив «Магистраль».

В 1951 г. на земельном участке между речкой и перекрестком Бобруйского и Гомельского трактов возвели кирпичное здание промтоварного магазина. В середине 60-х гг. на правом берегу речки появились два кирпичных здания магазинов «Книги» и «Галантерея». Универсальный магазин «Юбилейный» был построен в историческом центре города в 1968 г.

СВЯТО-НИКОЛЬСКАЯ ЦЕРКОВЬ


(По материалам Владимира Александровича Лякина)

Возведенный приблизительно в 50-е гг. XVI в. Свято-Никольский храм в Каленковичах в скорости стал униатским. Изменились обряды, проповеди. Записи стали вестись на польском.

К церкви была приписана каплица Святой Троицы в деревне Бобровичи. Приход составляли селения Каленковичи, Гулевичи, Бобровичи, Булавки и Буда. Всех прихожан в 1778 г. было 460 душ обоего пола.

В описи 1836 г. указано, что каленковичская церковь деревянная, крестообразная в плане, с четырьмя окнами и одним большим куполом. Отмечено, что она «верхом завалилась и починке неспособна». Колокольня ее имела один двухпудовый колокол и два поменьше. Ныне то место, где располагалась первая каленковичская церковь, занято под стоянку у магазина «Анри».

В 1848 г. в Каленковичи из Мозыря прибыл на постоянное место жительства 25-летний священник Антоний Малевич. Он сам попросился служить в приходе, где до последнего времени (до 1847 г.) служил его отец. Он начал ходатайствовать о строительстве новой церкви в Каленковичах. Просьбы его услышал глава Минской епархии Михаил Голубович.

В 1852 г. из казны было выделено 8249 рублей 52,5 копейки на сооружение в Каленковичах по типовому проекту нового каменного храма. Права на строительство приобрел подрядчик Беленович. 20 мая 1853 г. губернские власти заключили с ним контракт и назначили руководителем работ инженера А. Скуратова.

Церковь решено было сделать из кирпича. Для этого рядом с будущим храмом наладили производство и обжиг кирпича. Строительные работы начались 1 июля 1854 г. Продвигались они быстро. Уже в октябре инженер доложил начальству о том, что стены возведены, крыша накрыта металлом.

В августе 1855 г. на подмогу Скуратову из Минска прибыл гражданский инженер Красовский.

Новый храм был окончательно принят в духовное ведомство в 1857 г. и 22 октября того же года освящен в честь святого угодника Николая. Вот, с сокращениями, его описание из книги «Описание церквей и приходов Минской епархии»: «… Зданием каменна, сложена из кирпича, устроена продолговатым крестом с пятью глухими куполами. Кровля железная, покрашена медянкою, окна расположены в два ряда, дверь одна… Внутри площадь, вместимостью 25 кв. сажен, имеет крестообразное расположение. По сторонам потолок устроен каменными сводами, а посредине в алтарной части подшит сводообразно тесом; пол деревянный, стены выбелены, к отоплению не приспособлена… В колокольне, устроенной отдельно от церкви, имеются три колокола: в 3, 1 и 1/2 пуда».

К лету 1856 г. возвели и новый дом для священника. Дом этот простоял более 100 лет, до начала 70-х гг. XX в.

В 1868 г. прихожане построили за свой счет и жилой дом для псаломщика.

Свято-Никольскую церковь в Калинковичах закрыли в 1930-м г. Тогда в ее здании разместилось местное отделение Госбанка. Колокольню разобрали.

После войны храм возобновил работу. В 1964 г. на Радуницу, сразу же после службы, в Свято-Никольский храм прибыла комиссия горисполкома, председатель которой объявил священнику о закрытии храма. Формально решение о национализации храма продолжало действовать с 1930 г. В августе 1964 г. с купола сняли кресты, потом сбросили сами купола.

Храм ждет своего возрождения.

ПРО НАЦИОНАЛЬНУЮ ДЕНЕЖНУЮ ЕДИНИЦУ, КАЛИНКОВИЧСКИЙ КЛАД И ЛЮБОВЬ К РОДИНЕ


(По материалам Владимира Александровича Лякина)

Рубль, который мы сегодня имеем в денежном обращении, это национальная денежная единица России, известная с XIII в. Злотый, который долгое время был в обращении на Беларуси во времена Речи Посполитой, это денежная единица Польши. А наши национальные деньги? Как назывались они? И были ли они вообще?

Король и великий князь Ян Казимир (правил с 1648 по 1668 гг.) указал ввести для земель Великого княжества свою денежную единицу — медные солиды. Более крупной монетой, своего рода червонцем, считался серебряный полторак (он был в пять раз дороже солида). Солид или, как его называли белорусы, шелег имел следующее сопоставление с ходившими в то время в Великом княжестве деньгами: он был равен 1/3 гроша, 1/90 злотого и 1/630 талера. Как видим, денежка была не самой дорогой, зато — своей, национальной. Монета печаталась исключительно на местных монетных дворах — Брестском, Ковенском (Ковно — столица Жемойтии) и Виленском. И имела хождение от Святырога (Вильни) до Турова, а также от Полоцка до Белостока. Наименование «солид» происходит от слова «шиллинг» — мелкой разменной монеты, имевшей место быть в обращении в странах Европы.

А вот цены в солидах на некоторые товары у нас, зарегистрированные в архивных источниках в период конца XVII в.: гусь стоил 12 солидов, поросенок — 15, четырехсотлитровая бочка ржи — 72 солида. Как знать, может быть наши потомки, которые, естественно, будут гораздо образованнее и которые с гораздо большим трепетом будут относиться к истории Родины и ее памятникам, облекутся настоящей, не эфемерной гордостью и захотят ввести в нашем государстве, которое теперь называется Беларусь, свою национальную денежную единицу, которую будут печатать не на Западе и не на Востоке, а у себя. Тогда они и вспомнят ту денежку, которая более века являлась своего рода знаком, символом нашей державы. Дай-то Бог!

Местный краевед В.А. Лякин в своих материалах, бережно хранящихся в Центральной библиотеке города Калинковичи, сообщает о кладе, который был найден в этом городе и состоял из 2,5 тысяч медных и серебряных монет — солидов и полтораков.

Установлено, что это самый крупный клад монет Великого княжества из всех, ранее найденных на территории Беларуси.

Этот клад закопали в 1650-70-е гг. В это время на белорусских землях бушевала война. Царский воевода Дмитрий Оболенский, захвативший Мозырь, получил от царя Алексея Михайловича, пытавшегося силой восстановить «праведную, со времен Киева» Русь, предписание: «…места воевать, села и деревни, хлеб, сено и всякие кормы жечь, а людей побивать». Тот житель Каленкович, кому принадлежали эти монеты, в спешке покидая родной дом, завернул монеты в кусок грубого домотканого холста и закопал в приметном месте — сосновом лесу, у мостика через ручей, пересекавший дорогу из Каленкович в Антоновку. Конечно, он расчитывал вернуться. Но, вероятно, погиб. Время было трудное — война, унесшая жизни в Мозырском и Речицком поветах Минского воеводства 60-ти процентов общего числа населения.

По-видимому, Каленковичи за то время были разорены и сожжены. По крайней мере, документы свидетельствуют, что соседняя деревня Автюцевичи была уничтожена полностью, а Мозырь представлял собой «…ужасные развалины. Спаслось от гибели только несколько десятков жителей».

…В марте 1961 г., то есть спустя триста лет, ученики седьмого класса средней школы № 2 Валерий Зуев и Григорий Шульман, вернувшись с занятий, отправились на территорию Калинковичской мебельной фабрики, чтобы добыть фанеры и позаниматься выпиливанием. Друзья шли по территории фабрики в сторону мебельного цеха вдоль ручья. Валерий заметил, что в одном месте берег ручья осыпался, и из земли торчат какие-то зеленые кружочки. Он поднял один из них, очистил и увидел, что это медная монетка с изображением всадника на коне. Позабыв о фанере, друзья принялись копать. Вскоре они набрали полные карманы монет.

Потом они направились в школу. В учительской застали завуча Ефима Матвеевича Фарберова и преподавателя истории Евгению Иосифовну Горелик. Учительница химии Нина Ароновна Карагодская специально принесла из лаборатории раствор, которым были тут же очищены несколько монет. После этого одному из молодых учителей было поручено собрать остальные монеты клада, оставшиеся на территории фабрики. Всего было собрано ведро монет.

На следующий день освобожденный от занятий Валерий Зуев стал подсчитывать содержимое клада и чистить каждую из монет. Большая часть монет оказалась медными — это были солиды. Но нашлось несколько десятков серебряных монет, которые были крупнее медных, — полтораки.

Находку отправили в Ленинград, в нумизматический отдел одного из тамошних музеев. Там монеты отреставрировали, исследовали (обнаружив при этом 78 фальшивых) и вернули обратно для хранения в музей по месту обнаружения. Музея в Калинковичах в те годы еще не было. Поэтому большую часть клада сдали в Мозырский краеведческий музей, а меньшую оставили в СШ № 2.

Большая часть монет и поныне в запасниках Мозырского музея. 513 монет, оставленные в СШ № 2, затерялись. Главный местный кладоискатель Валерий Тихонович Зуев живет в родных Калинковичах. Это доброжелательный, скромный человек. Главное не то, что он никогда не претендовал на полагавшиеся ему по закону 25 % стоимости клада, а то, что, работая в Нижневартовске, Минске, занимая руководящие должности на предприятиях, он вернулся туда, где родился. Главное, что он патриот. Беларусь потому и не растворилась в центре Европы, что дети ее любят свою Родину.






СВЕТЛОГОРСК или ШАТИЛКИ

(апрель, 2010)







О НАЗВАНИИ


В деле расшифровки старого названия здешнего поселения полагаюсь на сведения лидера современной белорусской топонимики доктора филологических наук Александра Федоровича Рогалева. В своей книге «Сцежкі ў даўніну» (1992) он указывает, что поселение Шатилки могло быть основано переселенцами с Украины. На Беларуси названий, подобных этому, немало — в Горецком, Полоцком, Дзержинском районах. Корневое слово данного названия, указывающее на общее наименование — Шатилы, в своем литературном переводе со старо-белорусского обозначает переселенцы. На Беларуси множество деревень с названиями, обозначающими, что эти деревни основаны переселенцами с Украины: Харьковка, Завалынка, Черкасы. Названия Шатилы, Шатилки, Шатиловка, Шатилово обозначают это напрямую. Деревни, связанные с переселенцами с Украины, стали возникать на Беларуси начиная с XVI в. Причины смены местожительства могли быть разными: войны, неурожаи, жестокая эксплуатация помещика. Люди прибывали на свободные белорусские земли и основывали колонии. Позже, как мы знаем, таким же образом заселяли свободные земли в Беларуси выходцы из московских земель — старообрядцы.

Что касается новой эры Шатилок, то она официально началась 29 июля 1961 г., когда городской поселок получил статус города и заимел свое новое название — Светлогорск. По воле обстоятельств город начал быстро разрастаться и уже вскоре сделался известным. Теперь это один из промышленных центров Беларуси. Каждый школьник в нашей стране знает, что Светлогорск — это город энергетиков, нефтяников, химиков.

ВЛАДЕЛЬЦЫ


(По материалам Т.В. Маслюкова, опубликованным в районной книге «Памяць» в 2000 г.)

Первым из упоминаемых в литературных источниках владельцем имения Остров Шатилинский, размещенном на возвышении, на тракте Горвальском, на реке Березине в Речицком повете был Роман Шатила. Вероятно, он не имел наследников. Потому что после его смерти имение перешло в собственность королю и великому князю Сигизмунту Августу.

В 1530 г. Сигизмунт Август (формально правил Великим княжеством с 1529 по 1572 гг.) передал имение дворянину Ждану Манкевичу с условием обязательного исполнения им воинской обязанности. В 1561 г. по неизвестной причине Ждан Манкевич был лишен права владения имением Остров Шатилинский. Но в 1569 г. его права на это имение были восстановлены. более того, в 1576 г. он получил подтверждение на них.

В 1612 г. сын Ждана Манкевича — Василь достиг совершеннолетия и получил права на самостоятельное управление имением.

После Василя Манкевича владельцем имения был его сын Матей Манкевич.

17 марта 1713 г. владельцем имения стал сын Матея Манкевича Емельян. Последний имел пять сыновей.

Существует (в фондах Государственного музея Литвы) привилей короля Станислава Августа Понятовского от 21 марта 1775 г. одному из наследников Манкевичей — Фоме Манкевичу, в котором может быть подтверждение ему прав на данное имение (текст привилея пока что неизвестен).

Далее следует сделать вставку, сказать, что в 1772 г. восточная часть Речицкого повета Минского воеводства отошла к Российской империи.

Императрица Екатерина II незамедлила потребовать, чтобы землевладельцы присягнули на верность Российской империи. Вот надпись на одном из плакатов, которые вывешивались повсюду на присоединенных землях: «Если кто из дворянства или другого состояния, владеющие недвижимыми имениями, небреша о собственном своем благополучии, не захочет присягнуть, тому дозволяется на продажу недвижимого своего имения и добровольный выезд вне границ в 3-месячный срок, по прошествии которого все остающееся имение его секвестровано и в казну взято быть имеет».

В 1800 г. секвестрованное имение Остров Шатилинский было передано адмиралу и интенданту времен Екатерины II Андреевскому кавалеру Петру Ивановичу Пущину. Это осуществил царь Павел I. В Шатилках в это время было 23 двора.

И.В. Гребенчук в районной книге «Памяць» (2000) сообщает, что в 1871 г. владельцем одного арендного участка имения Шатилки стал русский чиновник дворянин Акинфий Федорович Скалов. Позже этот человек выкупил все имение.

В документах за 1895 г. в качестве владелицы имения Шатилки упоминается дочь помещика Скалова — Ольга Акинфовна Скалова. Она основала школу в Шатилках в доме умершего брата и обучала в ней бесплатно детей. Всего учеников в тот год было до 30 обоего пола, в возрасте от 9 до 11 лет. В большинстве своем это были католики, дети шляхтичей, так как православных семей в околице Шатилок было весьма мало.

Шатилки оставались за Скаловыми до 1917 г.

КОСТЕЛ


Местный краевед Александр Николаевич Хомич собрал и опубликовал в районной книге «Памяць» (2000) интересные сведения об истории Шатилковского костела.

Монахи Несвижского иезуитского монастыря, имея с 1630 г. в Бобруйске свою резиденцию, в 1638 г. построили в Шатилках костел.

В 1643 г. бобруйские иезуиты открыли в Шатилках свою миссию.

В XVIII в. деревянный костел в Шатилках еще действовал. А вот сведения из инвентаря, составленного 18 июня 1867 г… в котором костел называется «римско-католической церковью»: «…деревянная во имя Воздвижения честного креста, построенная в 1818 г. дворянами Манкевичами, жителями околицы Шатилок, вместо подвергшейся пламени в 1812 г., освященная, как видно из патента, выданного архиепископом Станиславом Сестражкевичем в 1822 г., декабря 1 дня, деканом Бобруйского уезда Строковским». Восстановленный в 1818 г. костел был небольшого размера: 5 сажень в длину, 3,5 — в ширину и 2 — в высоту. В 1844 г. его обили доской. В интерьере возле входа был устроен хор и стоял шестиголосый орган с двумя мехами, располагались ризницы, исповедальня, стоял амвон с балдахином, четыре престола с изображением Пресвятой Божией Матери, апостолов Петра и Павла, святого Антония, Святой Троицы и Христа Спасителя. Над главным престолом располагалось «всевидящее око».

Рядом с костелом стоял дом католического священника. Ксендз получал зарплату от Бобруйского деканата. Она составляла 30 рублей в год.

Парафия насчитывала 368 душ мужского пола и 367 женского. Молиться люди собирались по расписанию каждый день. Исключение составлял день 15 января, когда ксендз уезжал на ежегодную эпитафию в Несвижский доминиканский монастырь.

Старожил Шатилок Ануфрий Адамович Манкевич вспоминает, что в 1906 г. вместо ветхого старого костела в окрестностях Шатилок паном Белеславом Тышкевичем был построен новый. Этот пан жил в начале XX в. в имении Иленполь, около деревни Какаль (современная Светоч в пределах Светлогорска). В 1905 г. он пообещал помочь лесом костелу. Выделил для этого делянку в местности под названием Острова, что располагалась в 10–12 км от Шатилок. С того времени место, где шатиловские мужики резали лес для своего храма, стали называть Костельным… Лес был спилен и доставлен в Шатилки. Тышкевич нанял бригаду строителей из деревни Давыдовка. Работы по возведению нового храма начались весной 1906 г. Пан Белеслав сам руководил ими. И уже до осени того года в Шатилках напротив кладбища было построено здание нового костела. «Пан Тышкевич решил установить в храме орган. Да такой звучный, чтобы его могли слышать в имении Иленполь. Когда орган наладили, то получился такой сильный звук, что в ближайших хатах затряслись запоры на окнах. Пришлось сделать переоснастку органа».

Рядом с костелом тогда же возвели колокольню. Ее оснастили тремя колоколами: двумя чугунными и одним медным.

Ксендз приезжал в Шатилки в новый костел из Бобруйска только по праздникам. В воскресенье храм открывал Антось Манкевич, который являлся старостой костела.

В 1915-17 гг. в Шатилках жил органист Вацлав Нейман, родом из Варшавы. Он играл на органе и руководил костельным хором.

В 1936 г. Шатиловский сельсовет принял решение закрыть местный костел. В сентябре 1939 г. костел разобрали. То же самое сделали и со скульптурными изображениями из кусков черного мрамора на могилах помещиков Тышкевичей.

СУДОВЕРФЬ


(По материалам районной книги «Памяць»)

В конце 20-х гг. XX в. в Шатилках на базе местной кузницы начала действовать промышленная артель «Красный судостроитель». Тут вручную производили деревянные баржи грузоподъемностью 300 и более тонн. Плавали они по Днепру и его притокам. Каждый месяц предприятие спускало на воду одну баржу.

В состав судоверфи входил кирпичный завод, который располагался в том месте, где теперь магазин «Маяк». Принадлежала судоверфи и мельница.

В конце 30-х гг. Шатиловская судоверфь оснастила выпуск железобетонных емкостей для бензина. С помощью их заправлялись, например, подводные лодки ВМФ на Черном море.

Указом от 2 января 1961 г. Шатиловская судоверфь была переоснащена в завод сборного железобетона. Предприятие начало обеспечивать потребности строительства. Глина доставлялась из городского поселка Паричи и деревни Карповичи, где действовали кирпичные заводы.




ПАРИЧИ

(апрель, 2010)







О НАЗВАНИИ


Довольно непростое для расшифровки название.

Уважаемая мной Валентина Петровна Лемтюгова отмечает, что в письменных источниках XVII в. засвидетельствовано прозвище Пара. От этого прозвища будто бы и происходит название поселения. Но, думаю, происхождение данного прозвища или имени отнюдь не носит религиозный характер и не уходит своими корнями в те времена, когда верили, что душу умершего родственника можно приманить дымком (паром) из горшка с пищей. Все-таки, сия версия чересчур натянута.

Разгадка происхождения, если угодно, имени и, соответственно, названия данного поселения, думаю, связаны со сферой производства. Этот первый Парич, родоначальник семьи и здешнего поселения, ныне превратившегося в городской поселок, мог заниматься достаточно распространенным в свое время ремеслом — изготовлением дуг, ободов, полозов для саней. Для того чтобы выгнуть заготовленную заранее дубовую или ясеневую доску, последнюю требовалось выпарить. Для этого необходимы были дрова и вода. Подобные производства зарождались в лесу, на берегу рек или озер и назывались парами или парнями. На Полесье их было множество. Это было выгодное, хотя и трудоемкое ремесло. Естественно, тех, кто им занимался, называли Паричами. Такой была их кличка. И еще: все детали, все тонкости данного ремесла (а их, как и в любой другой кустарной профессии, было множество) могли передаваться исключительно из поколения в поколение.

ВЛАДЕЛЬЦЫ


С.Н. Прач в районной книге «Памяць» (2000) сообщает, что имение Паричский Казенный двор принадлежало королю Речи Посполитой.

После присоединения территории современной Светлогорщины к Российской империи, царь Павел I подарил это имение адмиралу и интенданту времен Екатерины II Андреевскому кавалеру Петру Ивановичу Пущину.

В 1808 г. П.И. Пущин завещал Паричи своему сыну Ивану. У Петра Ивановича было два сына — Иван и Павел. При этом оба занимали высокое положение при царском дворе, имели звание генерал-лейтенантов.

У Ивана Петровича Пущина тоже было два сына — Иван и Михаил. Впоследствии оба стали революционерами-декабристами. Паричское имение получил в наследство Михаил Иванович Пущин. Это случилось в 1842 г. после смерти отца. Брат его, Иван Иванович, жил в это время на поселении в Сибири. Совладельцами имения стали сестры братьев Пущиных — Анна, Варвара и Елизавета. К совладельцам относились также вдовы Екатерина Новобокова, Евдокия Баротти и Мария Малиновская. О Михаиле Ивановиче известно следующее. 10 июля 1826 г. приговором Верховного криминального суда он был лишен дворянского звания, гвардейского чина капитана и сослан в Красноярский гарнизонный батальон. В 1826 г. его сослали на Кавказ, где он воевал в качестве рядового, штурмовал крепости Ереван, Нахичевань, Карс и Ахалцых. Под Ахалцыхом был тяжело ранен. Был награжден орденами Анны 3-й и 4-й ступеней и вернул себе звание капитана. С 1835 г. жил в имении Паричи. Лев Николаевич Толстой, который подружился с Михаилом Ивановичем Пущиным, отдыхая с ним в 1857 г. за границей, писал П.В. Аненкову: «Пущин — это приятный и добродушный человек. Они с женой тут чрезвычайно милые, и я страшно рад их соседству». В Национальном архиве Республики Беларусь сохраняется прошение М.И. Пущина о внесении его в родословную книгу дворян Минской губернии. Он высылал это прошение из Парич, куда часто заезжал. В прошении имеются известия о прохождении им службы, о заслугах, собственности. С 1860 г. Михаил Иванович становится членом губернского присутствия по сельским делам. В 1865 г. он был произведен в чин генерал-майора, и назначен комендантом Бобруйской крепости. Умер в Бобруйске в 1869 г., похоронен был в Паричах, в Мариинской церкви.

Жена Михаила Ивановича Пущина Мария Яковлевна, с которой он жил с 1838 г., в 1860 г. основала в Паричах женское училище, в котором преподавала историю. Училище поначалу было трехклассным. Позже сделалось восьмиклассным. Просуществовало до 1917 г. Мария Яковлевна Пущина умерла в 1895 г. Завещала похоронить себя рядом с мужем. В Паричах на месте погребения Михаила Ивановича и его жены Марии Яковлевны установлен памятник.










Последней из известных владелиц имения Паричи значится Мария Николаевна Пущина. В 1911 г. площадь данного имения составляла 10 671 десятина.

ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ СОШЕСТВИЯ СВЯТОГО ДУХА


(По материалам районной книги «Памяць»)

В 1819 г. в центре местечка сенатором Иваном Петровичем Пущиным была построена на каменном фундаменте деревянная приходская церковь во имя Сошествия Святого Духа. Вот ее описание на 1879 г.

Здание было устроено в форме продолговатого креста с одним глухим куполом на середине и колокольней во фронтовой части. Крыта была гонгом, а на куполе и колокольне — железом. Окна располагались в два ряда. Как стены, так и крыша во всех частях были окрашены масляной краской.










Внутреннее пространство составляло 40 квадратных саженей. Потолок был подшит тесом и подштукатурен, стены окрашены, пол деревянный.

Церковь не отапливалась. Иконостас из массивного дуба, под натуральный цвет, с колоннами и золочеными частями, состоял из 20 икон, располагавшихся в два ряда. К предметам утвари относились: серебряный прибор литургийных сосудов, серебряный крест, серебряная дарохранительница, хрустальное паникадило. В ризнице хранилось десять священнических облачений, в том числе два устроенных из цветной серебряной парчи. Богослужебных евангелий имелось три. Архив был заведен в церкви с 1801 г. В нем хранились метрические книги, а с 1820 г. еще и исповедные ведомости.

Колоколов на колокольне висело четыре: в 30, 4,5, 1,5, 1 пуд. Погост был обнесен деревянной штакетной оградой в дубовых столбах. Ограда была окрашена масляной краской.

Кладбищ в приходе было десять. В состав прихода кроме местечка Паричи входили селения: Козловка, Высокий Полк, Скалка, Прудок, Поганцы, Язвин, Селище, Песчаная Рудня, Кнышевичи, Ракшин и Судовица. Самый отдаленный пункт прихода находился в 18 верстах. Прихожан числилось 981 мужского пола и 999 женского. Все занимались исключительно землепашеством. Грамотных из них было 8 %.

ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ СВЯТОЙ РАВНОАПОСТОЛЬНОЙ МАРИИ МАГДАЛИНЫ


В книге «Описание церквей и приходов Минской епархии» (1879) есть сведения еще об одной церкви, действовавшей в Паричах, — во имя Святой Равноапостольной Марии Магдалины. В 1863 г. ее построил владелец имения генерал-майор Михаил Иванович Пущин. Церковь считалась приписной и принадлежала местному училищу девиц духовного ведомства. Построена была из кирпича. Формой в своем основании она напоминала прямоугольник. Имела купол и колокольню во фронтальной части. Крыта была железом, иконостас имел один ряд икон. Утварные и ризничные вещи были особого качества и имели высокую цену, ибо об этом заботились лично владельцы имения.

ЖЕНСКОЕ УЧИЛИЩЕ ДУХОВНОГО ВЕДОМСТВА


С.М. Васович в районной книге «Памяць» сообщает, что инициатором создания Паричского женского училища духовного ведомства была Мария Яковлевна Пущина. Училище было открыто 8 сентября 1860 г. Предназначалось, по задумке основательницы, для дочерей беднейшего духовенства, чтобы подготовить из них достойных жен сельским священникам. Поднимая вопрос об открытии училища, Мария Яковлевна не ставила каких-то высоких целей, она расчитывала придерживаться «совершенной простоты и ограничиться… уроками священника и двух наставниц». Ей хотелось привить своим ученицам любовь к труду и к ближнему. Поэтому с самого начала в училище приучали к простым вещам: посещать церковь, уметь молиться, образованно вести беседу.

Каждое дело ученицы освящали молитвой. Они соблюдали посты, учились одеваться просто и со вкусом, готовить пищу, следили за чистотой в училищной церкви. Ученицы старшего класса (отделения) изучали следующие предметы: Священную историю, катехизис, русскую грамматику, арифметику, географию, историю русского государства, занимались рукоделием. Но с течением лет процесс обучения в данном учебном заведении усложнялся. Уже в 1864-65 гг. здесь начали изучать предметы, предусмотренные лишь для четырех училищ, действовавших в западной епархии.

В 1866-67 гг. занятия во всех классах приводятся в соответствие с программой Царскосельского женского духовного училища.

С 1873-74 учебного года в училище вводится программа епархиального училища, что дало возможность выпускницам получить диплом учителей.










С 1877-78 гг. училище переоснащено из трехклассного в шестиклассное.

В 1881 г. в Паричах было построено каменное здание школы для женского училища.

В 1909-10 учебном году был открыт седьмой педагогический класс.

В 1910-11 гг. — восьмой, который давал возможность выпускницам поступать в Санкт-Петербургский педагогический институт. Таким образом училище приравнялось по статусу к женской гимназии.

Если в первый год своего существования в училище занимались только 25 девочек, то в 1909-10 учебном году — 171.

В 1915 г. Паричское женское училище духовного ведомства было переведено в город Владимир.

Безусловно, душой Паричского женского училища была Мария Яковлевна Пущина. Она являлась не только инициатором создания его, но и руководителем. Сначала по ее инициативе под помещение училища был приспособлен дом, в котором она жила. Мария Яковлевна находила людей, которые брали училище под свою опеку, сама делала пожертвования, распоряжалась собранными средствами, руководила хозяйством.

В первые годы существования училища Мария Яковлевна преподавала в нем. Ее предметом была русская история. С 1873 г. она передала управление училищем другим лицам. Но продолжала курировать его. Окончательно отошла она от этой заботы лишь в 1885 г. в возрасте 73-х лет.

Марию Яковлевну уважали не только ученицы училища и учителя, но и руководство Минской епархии. Ей было доверено распоряжаться стипендиями частных доброжелателей по своему усмотрению.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА ИЛИ ВОЛОСТНОЙ ЦЕНТР


Базарная площадь. Петр Григорьевич Севрук в журнале «Неман» за 1968 г. в № 11 пишет, что при царе в центре Парич располагалась большая базарная площадь. На ней тремя рядами были устроены бакалейные, скобяные, шорные, галантерейные лавки. На самом видном месте стояла лавка-монополька. Вокруг площади располагались заезжие дворы, дома торговцев.

Усадьба помещика. На краю местечка красовалась усадьба помещика, огражденная трехметровым деревянным забором. При усадьбе были дома для дворни, двор с конюшнями и коровниками, парк и сад. К ней примыкало и здание женского училища.

Церкви. Каменная церковь Марии Магдалины обслуживала семью помещика и местную знать. Бедноту в нее не пускали. Беднота ходила в деревянную приходскую церковь. Перед этой церковью была большая площадь, на которой по разным уголкам располагались дом священника, трехклассное народное училище и четырехклассная церковноприходская школа.

Народное училище. Занимало деревянную избу с двумя комнатами-классами и квартирой учительницы. Ребята здесь завтракали, обедали и ужинали прямо на партах. Вечером парты сдвигались и дети устраивались спать на полу. Родители приезжали за ними в субботу. А уже в понедельник утром опять привозили в училище. Учащиеся из ближайших деревень — Высокий Полк, Скалки, Козловка — ходили на занятия пешком.

Местное еврейство. Богатые евреи местечка посещали каменную хоральную синагогу. В остальных трех синагогах молилась еврейская беднота.

Костел. В нем, естественно, молились местные католики.

Церковная улица. На ней располагалось волостное управление и дом для арестантов («холодная»). Тут же стояли здания земского суда, полицейского участка, почтовой станции. В 1905 г. после волнений в стране была построена казарма для военных.

Мелкие промышленные предприятия. Среди евреев были достаточно богатые люди. Один владел паровой мельницей. В местечке действовали маслобойка, валяльные мастерские. Более скудные, но постоянные заработки имели извозчики, часовщики, портные, сапожники.

Занятия бедноты. Зимой работали на лесоскладах, очищали бревна от коры, сортировали, укладывали в штабеля, крутили лозу для вязки плотов, трепани и чесали пеньку (стебли конопли). Летом вязали плоты и сплавляли их по рекам, грузили на пароходы и баржи зерно, лес, ловили рыбу.






РЕЧИЦА

(июнь, 2010)







О НАЗВАНИИ


Достаточно подробно и аргументировано о происхождении названия здешнего города сообщает Валентина Петровна Лемтюгова в своей книге «Тапонімы распавядаюць» (2008).

Название здешнего города происходит от названия реки, ныне почти полностью пересохшей. В бассейне Днепра рек с подобным названием немало. Это славянское слово периода раннего заселения славянами территории Беларуси. На его древность указывает суффикс — иц, с помощью которого в древности достигалось уменьшительное значение слова или понятия, например: десница, сестрица, травица. Уменьшительное значение в русском и белорусском языках давно передается с помощью иных средств. Суффикс на — иц встречается разве что в фольклоре и местных диалектах. Тот древний приток Днепра, который существовал вблизи здешнего замкового вала, носил название Речица. Это название указывало на размеры данного водотока. В сравнении с могучим Днепром этот приток выглядел небольшой речкой.

НАМЕСТНИКИ И СТАРОСТЫ


Еще со времен Витовта (1392–1420) Речица являлась собственностью казны. Центром и волостью управлял наместник. В сборнике докладов «Міжнародныя Доўнарскія чытанні», опубликованном в 2004 г., на стр. 34, 37, 38 находим об этом следующие сведения.

В 1511 г. наместником Речицкой волости упоминается Михаил Халецкий.

В 1522-29 гг. должность наместника Речицкой волости занимал Семен Полозович. Ему выпал трудный период — период крымскотатарских нашествий на белорусские земли. В 1529 г. после очередного нашествия крымчаков Семен Полозович попросил у короля Сигизмунта Старого поддержки городу. С. Полозович отличался завидной храбростью. Сам выбирал конные отряды и без правительственной поддержки водил их на татар и побеждал в схватке с ними. В то время на Поднепровье о нем ходила присказка: «полоз-русак — славный казак». Учитывая, что татары похищали людей и уводили их в свои земли, где потом использовали их в качестве рабов, и что «державца Речицкий» С. Полозович многих спас от этого рабства, заслуга его перед речичанами велика и им следует знать и помнить этого человека и как-то отметить его в нашей современной жизни. Король Сигизмунт Старый в своей грамоте подтверждал заслуги державца, который «в той волости нашой Речицкой своими немалыми наклады чинил и великою пильностью и нелитованьем горла своего на пустом месте на нас господаря замок збудовал, оборами всякими за свои властный пенязи гот замок наш вспомог».

В 1532-45 гг. наместником Речицкой волости был князь А.В. Вишневецкий.

В 1555 г. — А. Горностай.

В 1565-66 гг. после административной реформы город Речица сделался центром повета Минского воеводства. В этот повет входили местечки: Гомель, Хальч, Бобруйск, Рогачев, Горваль, Белица, Холмеч и др. В государственном сейме за поветом были закреплены два места. С подписанием в 1569 г. Люблинской унии волости стали называться староствами. С 1567 г. наместником Речицкого староства был князь Рыгор Сангушка.

В 1576 г. в качестве наместника в Речице упоминается А. Волович.

В 1593 г. — М. Буйвид.

До 1597 г. — князь Я.И. Жижемский.

В нач. XVII в. — Александр Служка.

До 1639 г. — Е. Служка, сын Александра Служки.

Любопытно, что удерживать за своими родами государственные владения шляхте приходилось за плату. Так поддерживалась королевская власть, в особенности в последней трети XVII в. С 1639 г. старостой Речицы был Богуслав Служка.

В 1658-72 гг. — его брат Зигмунт Служка.

В 1672-88 гг. — Юзеф Служка, сын Богуслава Служки.

До 1713 г. — Доменик Служка, сын Богуслава Служки. Со смертью Доменика Служки династия этой семьи пресеклась.

После 1713 г. должность старосты Речицы занимал П. Юдицкий.

За ним — М. Юдицкий.

За ним — Жижемский.

За ним — Клокоцкий.

За ним — Клановский.

За ним — Пакоша.

За ним — К. Халецкий.

После смерти К. Халецкого в 1734 г., старостой Речицы до 1773 г. был князь Альбрехт Радзивилл. При нем Речицкое староство платило в королевскую казну кварту (денежный взнос на содержание войска) в размере 2585 злотых, а в губернскую казну — 1159 злотых. Кварта определялась следующим образом: из всех доходов староства отделялась часть на содержание старосты, а остальные доходы делились на четыре части, одна из которых (кварта, то есть четвертая часть) предназначалась армии. Остальные деньги шли на зарплаты чиновникам и городские нужды. Князь Альбрехт Радзивилл поддержал Станислава Августа Понятовского на королевских выборах. Это помогло ему в 1770 г. стать маршалком конфедерации Речицкого повета. В то время в состав Речицкого повета входили староства Бобруйское, Гомельское, Рогачевское, Чечерское и Пропойское.

В конце 80-х гг. XVIII в. держателем Речицкого староства был Иозеф Юдицкий. Это был последний Речицкий староста.

ЗАМОК И ДРУГИЕ УКРЕПЛЕНИЯ РЕЧИЦЫ


Михаил Александрович Ткачев, книги которого продолжают выходить приличными тиражами и после его смерти, сообщает, что замок в центре древней Речицы располагался на овальной формы городище, площадь которого составляла всего четверть гектара. Он был обнесен валом и отделен от берегового плато глубоким дугообразным рвом.

Замок полукольцом окружал посад, который уже в XIII в. имел собственную линию укреплений. Торговая площадь размещалась у подножия детинца, рядом с устьем речки Речицы. Рядом была устроена пристань, на которой швартовались торговые суда. Сюда же вела дорога (через мост) с противоположного, левого берега Днепра.

По указу Сигизмунта Старого доходы с Речицкой мытни («мытницы»), медовой, пивной и винной корчмы должны были идти на ремонт и строительство замка. В пользу местного правителя («державца») шел каждый десятый осетр и «со всяких рыб десятая рыба», а от каждого посаженного в тюрьму — по четыре гроша. Мещане и жители волости обязаны были давать на охрану замка по шесть сторожей. Они же должны были поставлять дрова в замок и осуществлять «будованье замковое».

В начале XVI в. замку и городу досаждали крымские татары. Всего с 1500 по 1530 гг. крымчаки 14 раз вторгались в пределы Беларуси. Подвергалась нескольким их нападениям и Речица.

После того, как в 1648 г. Речицу заняли восставшие казаки и «чернь» (около 3 тысяч человек), гетман Януш Радзивилл занялся укреплением этого стратегически важного города. Он превратил его в лагерь, сделав главной ставкой войск Великого княжества. Город заимел тогда (после 1650 г.) три линии обороны.

Первой линией были укрепления замка. На замковом валу возвели деревянные стены-городни и 5 четырехугольных башен. Въезд располагался с южной стороны, между валами. Здесь стояла воротная башня, пробраться к которой можно было по мосту, переброшенному через ров.

Второй линией обороны были укрепления посада («места»). В ее состав входил дугообразный вал, своими концами упиравшийся в берег Днепра, 14 прямоугольных деревянных башен, встроенных в стены, и сухой ров.

Третья линия обороны Речицы представляла собой бастионный пояс. Он охватывал город с юга, запада и севера — то есть со стороны суши. В зону контроля этой линии входил также мост через Днепр. Он был настлан по специальным судам, поставленным на якоря. На противоположном берегу этот мост защищался земляным укреплением с двумя въездами и выездами. Бастионный пояс включал в себя 11 бастионов различной конфигурации, куртины и рвы. Этот третий пояс, по сути, являлся базой войск Великого княжества. Здесь стояли казармы и располагались необходимые для обучения и смотра войск площади («пляцы»).

Однако все эти линии мало поспособствовали обороне Речицы в тринадцатилетней войне. Когда в 1654 г. войско Великого княжества оставило Речицкий лагерь и двинулось к Шклову, чтобы сразиться с войском князя А.К. Трубецкого, Речица, не имевшая необходимого для ее защиты гарнизона, в июле того года была занята казаками И. Золотаренко.

Речицкий замок просуществовал до конца XVIII в.

КОСТЕЛЫ РЕЧИЦЫ


(По материалам Оксаны Мельченко, опубликованным в книге «Трэція Міжнародныя Доўнарскія чытанні» в 2002 г.)

В 1634 г. речицкий староста Александр Служка основал в городе монастырь доминиканцев. Построили костел для этого монастыря. Деревянный, он был сооружен в стиле ренессанс. Здание состояло из трех объемов: нартекса, презбитерия и нефа. Нартекс был решен в виде высокой пятиярусной башни, завершенной куполом и крестом.










Рядом с костелом стоял жилой корпус монастыря — прямоугольное в плане сооружение под высокой двухскатной крышей. На каждом из этажей этого здания по периметру была устроена ренессансная аркадная галерея.

Костел Служки просуществовал до 1756 г., когда в городе возвели новый костел «из соснового дерева». Его освятили в честь Святой Троицы. К 40-м гг. XIX в. здание успело обветшать. Поэтому в 1842 г. речицкое дворянство обратилось к правительству с просьбой разрешить построить на месте старого деревянного небольшой каменный костел.

В 1857 г. в городе был создан Комитет для починки или постройки приходского костела. Его возглавил речицкий уездный предводитель дворянства Н.И. Ланевский-Волк.

Тем временем жилое здание монастыря доминиканцев сохранялось. Вплоть до 1831 г. в нем проживало 20 монахов во главе с приором. За участие в восстании 1831 г. монастырь был закрыт. Оставаясь долгое время пустующим, этот памятник ренессанса в 1858-59 гг. сгорел.

В апреле 1861 г. в Департамент проектов и смет был представлен проект нового костела, составленный архитектором Мешором. Департамент потребовал изменить фасад здания на более изящный. Поэтому окончательно проект был утвержден лишь 6 июня 1861 г.

В судьбу этого архитектурного сооружения вмешались события, связанные с восстанием 1863 г., следствием которого стал запрет на строительство католических храмов на территории всего Северо-Западного края. Естественно, последовало распоряжение минского генерал-губернатора, которое вообще запретило строительство костелов. Начавшиеся в Речице работы, связанные с производством кирпича, доставкой извести из Орши, закладкой стен, были приостановлены.

Лишь в 1896 г., когда на должность настоятеля речицкого костела назначили ксендза Липинского, было получено разрешение на возобновление строительства.










Проект нового здания представил художник императорской Санкт-Петербургской Академии художеств архитектор Иосиф Дзеконский. Проект был одобрен и 8 июня 1899 г. утвержден Минским губернаторским строительным отделением.

Строительные работы начались в середине апреля 1901 г. и уже к середине марта 1903 г. были завершены. Постройка храма обошлась в 24 тыс. рублей.

Освящение в честь Святой Троицы состоялось 1 июня 1903 г.

Костел, построенный из кирпича на каменном фундаменте, имел башню и ризницу. Длина здания составляла 13 саженей, ширина — 6 саженей, толщина основных стен — 20 вершков. Костельный двор был обнесен с двух сторон металлической решетчатой оградой на кирпичном фундаменте.

В храме располагалось три алтаря.

Главный украшали иконы Пресвятой Богородицы с младенцем Иисусом и св. Анны с Пресвятой Девой. Кроме того, имелись алтари распятого Спасителя и св. Антония.

СВЯТО-УСПЕНСКИЙ СОБОР


(По материалам Оксаны Мельченко, опубликованным в книге «Трэція Міжнародныя Доўнарскія чытанні» в 2002 г.)

В начале XIX в. в Речице действовала православная деревянная Воскресенская церковь. В результате осмотра, ревизионная комиссия сделала вывод, что эта церковь является маловместительной и пришла в ветхое состояние. Поэтому было предложено заменить ее на новый каменный храм.

18 февраля 1842 г. Минская духовная консистория, с одной стороны, и подрядчики — минские купцы Аарон Зысель Рапопорт и Фейла Зальцман, с другой, подписали контракт на строительство новой церкви.

Строительство нового храма началось уже через три месяца после подписания контракта и к концу 1843 г. было практически завершено. Однако 29 октября 1843 г. строящаяся при церкви колокольня неожиданно разрушилась, причем, падая, она повредила саму церковь. Причиной этого разрушения стало отступление строителей от утвержденного проекта.

Строительство было законсервировано, ибо потребовалось изыскание дополнительных денежных средств. В мае 1864 г. в Епархиальное управление с предложением достроить церковь и колокольню обратился минский купец и городской голова Александр Свечников. Епархиальное начальство решило удовлетворить просьбу Свечникова. Постройка храма возобновилась, но в конце 1866 г. в результате неожиданного банкротства Свечникова опять приостановилась.

В 1870 г. в Речицу прибыл для ревизии минский губернатор В. Токарев. Он обратил внимание на неудовлетворительное состояние собора и назначил для его достройки особый строительный комитет, выделив сумму для окончания строительства в размере 6582 рубля ассигнациями.

Наконец, многострадальный храм был построен и 11 июня 1872 г. освящен в честь Успения Пресвятой Богородицы.

В фронтовой части он имел колокольню. Средокрестие его венчал полусферический открытый купол. Крыша была покрыта железом и окрашена масляной краской. Окна располагались в два ряда. Дверных проемов было три: главный и боковые. Внутренняя площадь храма составляла около 50 квадратных саженей. Здание не отапливалось.

Иконостас состоял из 18 икон, расположенных в три яруса. Из богослужебной утвари особо ценимой была дарохранительница, подаренная лично Александром Александровичем (будущим императором Александром III). В церковном архиве хранились метрические книги с 1786 г. и приходские реестры с 1805 г. Колокольня имела четыре колокола.

В состав прихода входили мещане г. Речицы и крестьяне деревень Бронное и Озерщина. В 1879 г. прихожан мужского пола насчитывалось 1451, женского — 1401 душа.

Причт при данном храме был двухклирным, состоял из протоиерея, священника, диакона и двух псаломщиков. Кружечный доход собора достигал до 300 руб. в год. Кроме того, причт пользовался церковной землей. Храм имел 320 саженей усадебной земли, 48 десятин пахотной и 2 десятины сенокосной. Кроме того, в 20 верстах от церкви, в урочище Погулянка, имелось 19 десятин земли, за которую причт получал по 13 рублей в год.










В 1934 г. храм закрыли. На следующий год он был перестроен в Дом социалистической культуры. Были снесены его купола, изменен интерьер, возведена деревянная пристройка.

В конце 1941 г. в здании провели ремонт и богослужения возобновились.

В 1947 г. исполком Гомельского облсовета принял решение освободить помещение храма от верующих. Здание опять заняли работники социалистической культуры.

В 60-е гг. XX в. был построен новый Дом культуры. Помещение храма долгое время оставалось бесхозным.

Наконец, в 1997 г. городским исполкомом было принято решение о передаче храма местному православному приходу.

СВЯТО-НИКОЛАЕВСКАЯ ЦЕРКОВЬ


(По материалам Михаила Носко, опубликованным в книге «Чацвертыя Доўнарскія чытанні» в 2004 г.)

Эту церковь построили в Речице в 1725 г. из дерева.

В 70-е гг. XIX в. из-за ветхости ее закрыли, а причт перевели в Успенский собор. Местными властями неоднократно поднимался вопрос о том, чтобы построить для Николаевской церкви новое, отдельное здание. Даже планировалось устроить храм в недостроенном тогда здании католического костела, который к тому времени был уже передан православному ведомству. Однако 27 сентября 1883 г. во время своего визита в Речицу епископ Минский и Туровский Варлаам (Чернявский) отказал устроить церковь в здании костела. Каковы были причины того — неизвестно. Епископ только сказал тогда, что лучше было бы Николаевскому приходу построить свое здание, при этом подчеркнул: за счет собственных средств прихода. По- видимому, он опасался судебных разбирательств, которые могли вспыхнуть с частными лицами местной католической парафии. Начался сбор пожертвований.

К середине 1884 г. общий капитал образуемой церкви составил 2320 руб. 74 коп. Один только священник Григорий Рункевич за четыре месяца своего настоятельства, с марта по июль 1887 г., собрал пожертвований на 2000 руб. Кроме этого по его просьбе из Москвы прислали церковную утварь, облачения и пять колоколов. Средств оказалось достаточно, чтобы в том же году завершить строительство деревянной Свято-Николаевской церкви.

В Николаевский приход входила часть жителей города Речицы с деревнями: Козазаевка, Жмуровка, Рудно, Дорожна, Унфите, Рабусе, Косая Слобода, Гориводо, Коростани. Прихожан насчитывалось 2318 человек мужского пола и 2340 — женского. Церковный причт состоял из священника и двух псаломщиков. Особую значимость для прихожан имела писанная на холсте икона Божией Матери, которая согласно преданию была принесена в церковь из Белыничского монастыря, а также вышитая из разноцветных стеклянных бус икона святителя Николая Чудотворца. Архив Николаевской церкви хранил метрические книги с 1814 г. Приписной к Свято-Николаевскому храму считалась домовая Мария-Магдалинская церковь (устроенная в 1894 г. в каменном здании местной школы).

ДОМ АВГУСТА КРЕГЕРА (теперь Экологический центр)


Влад Макаревич, основываясь на материалах, собранных сотрудниками Речицкого краеведческого музея, в газете «ТелевидИнфо» 16 августа 2007 г. сообщает, что дом этот был построен в районе бывшей рыночной площади в самом начале XX в. Принадлежал он Августу Крегеру. Позже городская управа, заключив с владельцем договор аренды, разместила в нем почтово-телеграфную контору.










В 1911 г. к дому была сделана пристройка, в которой в начале 1912 г. был открыт кинотеатр «Мовитон», принадлежавший Шапиро и Мельникову.

В годы советской власти кинотеатр получил имя Калинина и просуществовал до 80-х гг. XX в.

В довоенные годы и в годы немецкой оккупации кинотеатр действовал, а вот что было в основном здании (доме Крегера) выяснить пока не удалось.

После войны здание заняла Детская музыкальная школа. После ввода в строй новой музыкальной школы, была сделана глубокая реконструкция здания. За счет средств, выделенных Министерством природных ресурсов и охраны окружающей среды, старинное здание переоборудовали под Экологический центр.

По проекту, разработанному специалистами института «Гомельгражданпроект», облик здания был сохранен, восстановлена украшавшая его архитектурная пластика — оконные обрамления, сандрики, карнизы, пилястры, дымовые трубы, которые теперь используются в качестве вентиляционных. В дворовой части появилась обновленная пристройка.

ЖЕНСКАЯ ГИМНАЗИЯ ГАВРИЛОВОЙ


(По материалам книги «Пятыя Міжнародныя Доўнарскія чытанні», опубликованной в 2005 г.)










Это было первое в городе женское учебное заведение. Открыто оно было на личные средства Е.В. Гавриловой 5 сентября 1906 г. и сначала значилось как начальное училище.

В 1908 г. ему официально присвоен был статус прогимназии.

19 мая 1911 г. данное учебное заведение становится гимназией с 7-ю основными классами. Располагалось оно на углу улицы Успенской и Школьного переулка в частном доме Саченки-Сакуна. Содержалось исключительно за счет платы за обучение, которая составляла 70-100 рублей за год с ученицы.

Штат гимназии составляли заведующая, три законоучителя, восемь преподавателей, два классных надзирателя и врач. Считалось ведущим учебным заведением в предвоенное время (до I мировой войны). В 1911 г. в нем проводили обучение 260, а в 1915 г. — 290 девочек.

ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА БОЖИЕЙ МАТЕРИ


(По материалам протоиерея Николая Богдановича, опубликованным в газете «ТелевидИнфо» 12 июня 2008 г.)

Эту церковь местные еще называют матерью всех храмов города.

В 1948 г. снесли купол и колокольню Успенского собора, а само здание собора перестроили под Дом социалистической культуры со сценой на месте алтаря. Православные Речицы вынуждены были ходить молиться на кладбище. Там на самой окраине города по улице Кооперативной (ныне переулок Пролетарский) стоял деревянный домик, принадлежавший Речицкому пищепрому. Домик был мал. В праздники людям приходилось стоять на улице. Но самым печальным было то, что в любой момент общину могли попросить освободить помещение.

Верующие и тогдашний настоятель Алексей Задерковский пытались получить разрешение на то, чтобы выкупить дом или хотя бы сделать пристройку к нему, чтобы помещались все, кто приходил молиться.

2 октября 1957 г. Речицкий городской Совет народных депутатов разрешил «произвести ремонт здания, занимаемого под молитвенный дом, за счёт общины, не меняя габариты и конструктивные элементы здания». Однако осуществить это на деле власти не позволили.

Речицкий молитвенный дом продолжал существовать, но нуждался в капитальном ремонте. Из-за низкого потолка в храме, когда собирался народ, было душно.

К 1967-му году удалось, наконец, получить разрешение на поднятие потолка и перенос хоров.

14 мая 1973 г. церковная община написала заявление председателю Речицкого горисполкома Владиславу Андреевичу Куренскому и уполномоченному по делам религий по Гомельской области А.Н. Ятченко с просьбой произвести капитальный ремонт здания, а именно: обложить кирпичом стены и произвести ремонт пола и крыши.










После получения разрешения в августе 1979 г., община тут же приступила к намеченному строительству. Кирпичная кладка была сделана за три дня. Но отстояла от стен на 3 метра по всему периметру. Узнав об этом, власти опломбировали здание и повесили замок на калитку.

Полтора месяца верующие молились стоя перед калиткой. К зиме страсти улеглись. Но в феврале 1980 г. тогдашнего протоиерея Петра Латушко перевели из Речицы в Шклов, Куренский получил выговор, его заместителя уволили, также, как и директора кирпичного завода.

В 1983 г. отец Петр Латушко по личной настоятельной просьбе был возвращен в Речицу в построенную им церковь. В тот же год он возвел вместе с прихожанами колокольню.

В 2000 г. церковь освящают в честь Покрова Пресвятой Богородицы.

ХУДОЖНИК АЛЕКСАНДР ИСАЧЕВ


(По воспоминаниям жены художника Натальи Исачевой, опубликованным в районной книге «Памяць» в 1998 г., и материалам статьи, опубликованной в журнале «Личности» в № 1 за 2009 г.)

В республике, на самом деле, не так уж и много художников, имя которых было бы известно всему миру.

Вспоминаю середину 70-х гг. XX в., когда в Минске выстраивались очереди на выставку авангардиста Александра Исачева. И что важно — после просмотра не было разочарованных, все были в восхищении. Только и слышалось тогда: «Гений!.. Рембрандт-77!..» Навязываемая властями идеология обезличивала молодых, нивелировала их талант. Это касалось всех художников, только не речицкого вундеркинда. Александр Исачев как бы напомнил нам тогда, жителям Беларуси, что каждый из нас способен на что-то большое, что он — явление Божье. Мы гордились тогда, что этот парень, который сумел покорить мир, один из нас, наш земляк. Он заставил жителей планеты оглянуться на карту и поискать там нашу Беларусь и, в частности, Речицу.

Сейчас важно проследить путь Исачева, выяснить, где именно и как проросло зерно таланта этого человека. Известно, что Александр Анатольевич Исачев родился 9 января 1955 г. в деревне Озаричи Калинковичского района Гомельской области. Город Речицу не выбирал. Он оказался тут ребенком — мать художника перебралась сюда после развода. С первого по четвертый класс мальчик учился в интернате в городе Мозыре. Там он стал посещать художественную студию. Вот очень важный момент — мальчика заметили в Мозыре!.. Затем он попал в Республиканскую школу-интернат по музыке и изобразительному искусству в Минске. И здесь ученические работы Исачева не остались незамеченными — получили приз на международной выставке детского рисунка в Женеве… Однако после 8-го класса его отчислили из школы.

Потом была Речицкая школа рабочей молодежи (вечерняя школа).

В 1973 г. он уезжает в Ленинград. Там он показал свои работы на выставке группы неофициальных художников психологического факультета ЛГУ. Это была серия графических работ тушью в сюрреалистической манере. Ленинградский период Исачева был коротким. Сначала молодой человек попадает там с признаками истощения в больницу, а в декабре того же года и вовсе возвращается домой.










С этого момента и начинается Исачев-художник.

Мастер находит свою тему. Ею становятся библейские ветхо- и новозаветные мотивы («Благовещенье», «Что есть истина?», «Распятие», «Снятие с креста», «Поета»…) Появляются мифологизированные портреты: «Моисей», «Апостол Петр», «Ной», «После потопа», «Моя земля».

Одновременно с этим художник выполняет заказы для церкви: написал несколько десятков икон для речицкой церкви, сделал роспись храма в Мозыре.

Реальные явления жизни 70-80-х гг. XX в. в нашей стране, которые другого человека психологически травмировали, для Исачева превращались в предмет философского осмысления. Причем, самовыражался он кистью. Как великий художник, он понимал, чтобы приобрести мир, душе необходимо пострадать, «истосковаться по прекрасному, по совершенству и гармонии до такой степени, чтобы оказаться способной родить все это из самое себя». По этой причине он не комплексовал, что работает и живет в глубинке, что местная власть ничем не помогает ему. В те времена, действительно, власть делала все, чтобы настоящий, не конъюнктурный талант мог истосковаться душой.

Каково было отношение властей к Александру Исачеву? В 1981 г. группа художников Гомельского отделения Союза художников БССР посетила небольшую квартирную экспозицию его картин и вынесла вердикт: «Работы эти выставлять нельзя из-за неподходящей темы». Думаю, если бы представители власти увидели тогда, что Исачев — художник уровня Рембрандта, то в стране удалось бы удержать его гениальные творения. Исачеву от властей в те годы (когда он жил) не так уж и много надо было — лишь признание его таланта. Получи он это признание, мы теперь имели бы в Речице постоянную экспозицию его картин, которая приносила бы городу доход. Спрашивается, где они теперь, эти художники из Союза, которые за нас решили наше будущее? Где Александр Исачев мы знаем, мы всегда можем увидеть его, стоит нам поднять голову… А ведь ему предлагали подписать бумагу, где он отказывается от общественного полезного труда, чтобы привлечь за тунеядство. «Период пристального внимания к нему со стороны властей, — пишет в книге «Памяць» жена художника Наталья Исачева, — окончился двумя, последовавшими почти сразу же друг за другом, попаданиями Саши в районную психиатрическую больницу».

Какой надо было обладать вдохновенностью, а главное верой в себя и будущее, чтобы создать в таких условиях около пятисот полотен и сотни графических листов! Причем, всего за 14 лет, не покривив душой и сердцем ни перед Богом, ни перед своим призванием.

Где можно увидеть теперь работы нашего земляка, художника с мировым именем? 20 икон хранятся в Свято-Преображенской церкви. Остальные полотна — в частных коллекциях США, России, Израиля… Мы можем гордиться именем, талантом этого человека, но только не своим отношением к нему.

Художник умер 5 декабря 1987 г., немного не дожив до своего 33-летия. Похоронен в Речице. Не замок станет Меккой для решившего посетить сей город туриста, но местные храмы и могила гениального художника.






ХОЙНИКИ или ХВОЙНИКИ

(июнь, 2010)







О НАЗВАНИИ


Когда последний Ледник создавал реки Днепр и Припять, он образовал обширные низинные территории между ними. Эти территории были покрыты озерами, болотами, затоками. Однако средняя часть этой местности осталась незатронутой его действиями. Эта гряда тянется с юго-востока на северо-запад как раз в тех местах, где берут свое начало река Брагинка и ее приток — небольшая речка с милозвучным названием Квеся. На двух концах этого возвышения стоят стародавние белорусские города Хойники и Брагин. Когда-то указанная гряда являлась просто длинным островом среди вод, оставленных Ледником. Она была заселена в те давние времена, о которых теперь мы может судить лишь по находкам археологов и географическим названиям.

На этой гряде и рядом с ней немало городищ. Анатолий Федорович Рогалев сообщает, что одно из них располагается в двух километрах на север от железнодорожной станции Хойники. К сожалению, раскопки там не проводились. Многие городища Хойницкого района датируются VI в. до н. э. — IV в. н. э. (железным веком) и являются так называемыми городищами-убежищами («схронами»). В районной книге «Памяць» кроме Хойницкого так же указаны городища в окрестностях деревень Велетин, Кливы, Хвойное, Осов, Великий Бор, Борисовщина, Малишев, Горошков, Рашев, Дубровица (здесь два городища) Новоселки. Рядом с этими древнейшими поселениями множество курганов раннего средневековья. Словом, местность давно заселенная, обжитая и требующая со стороны нас особого уважительного отношения.

Белорусская форма названия местного поселения — Хвойники. В.П. Лемтюгова отмечает, что в письменных источниках под таким названием это поселение впервые упоминается в 1492 г. На карте «Беларусь в конце XVI в.» также обозначено «Хвойники». Наши ведущие топонимики сходятся во мнении, что нынешнее наименование поселение получило после 1569 г., когда сделалось собственностью польских князей Вишневецких. Тогда появилась полонизованная форма данного названия — Хойники (по- польски «сосна, хвоя» — choina). Под влиянием польского языка, который являлся в то время по сути государственным, слово хвойник начали выговаривать, как хойник.

Слово хвоя в белорусском языке имеет значение «сосна», а хвойник — «небольшой сосновый лес». Надо полагать, что данное поселение возникло рядом с небольшим сосновым лесом или непосредственно в самом этом лесу, при этом название Хвойник являлось обозначением всей здешней местности.

Множественное значение данного названия обозначает, попросту говоря, то, что это название относится к городу, а не к местности. Другими словами, Хойники — это люди, которые живут рядом с хвойным лесом.

Еще более интересной является расшифровка названия здешней реки Квеси. Ввиду того, что бедную Квесю спрямили и вывели за пределы города, местные теперь даже не подозревают, что через их город когда-то протекала речка. Теперь об этом напоминают только летописи. Квеся протекала в заболоченном пространстве. Ее нежное название согласуется с ее тихим незаметным течением. У меня эта речка ассоциируется со скромной девушкой. Наименование ее происходит от белорусского «кветка» — цветок. В летний период заболоченное русло этой реки утопало в цветах — сплошной цветочный ковер. Картина «рая», каждое лето открывавшаяся перед местными, вызывала чувство отрады. С уст тех, кто видел речку в такое время, могло слететь только что-то нежное, ласковое. На современном русском данное слово звучит так — «цветочек».

ВЛАДЕЛЬЦЫ


Почетный гражданин города, местный краевед Александр Максимович Зеленковский в районной книге «Памяць» (1993) сообщает, что первой из известных владельцев Хойник была княгиня Любецкая. Хойники принадлежали ей до 1568 г.

В 1568 г. княгиня Любецкая подарила селение Хойники Счастному-Харлинскому.

В конце XVI в. владельцами здешних земель стали магнаты Вишневецкие.

В конце XVII в. имение Хойники перешло к Конетпольским.

В начале XVIII в. им владели Парышевичи. Последним из Парышевичей хозяином Хойник был епископ Воласский Иосиф Парышевич.

20 марта 1721 г. Иосиф Парышевич продал Хойники и всю вотчину хорунжему Берестейскому князю Миколаю Шуйскому. В состав имения в тот период входили: фольварк и местечко Хойники, где проживало 43 семьи, деревня Волоки — 29 семей, деревни Страличев — 43 семьи, Рудно — 10 семей, Дворище — 38 семей, фольварк Храпковский и деревня Храпков — 8 семей, Новоселки — 12 семей, хутор Поселичи — 2 семьи, фольварк Остроглядский и деревня Острогляды — 24 семьи, деревни Плоское — 3 семьи, Вязок — 7 семей, Воротец — 4 семьи, деревня Великий Бор — 27 семей и еще четыре деревни.

От Миколая Шуйского Хойники перешли к его сыну Игнату. При Игнатии Шуйском в 1763 г. в местечке была построена Покровская церковь. От этой церкви началась гражданская застройка по улицам Базарной, Зеленой, Замковой.

После смерти Игнатия Шуйского имение стало собственностью княгини Шуйской.

В 1782 г. княгиня Шуйская вышла замуж за витебского воеводу Иосифа Прозора, владельца имения Прозороки (в Глубокском районе Витебской области). Известно, что Прозоры — выходцы из Москвы. Имение Прозороки они получили в XVI в., когда бежали от непредсказуемого Ивана Грозного.

У княгини Шуйской была дочка Людвика, а у Иосифа Прозора был сын Кароль. Дети этой четы тоже поженились. Людвика получила в приданое Хойники и окрестные деревни. Случилось это до 1794 г. Ей пришлось самой хозяйничать в своем имении, ибо муж, занимаясь политикой, неоднократно арестовывался. Умерла Людвика Прозор в Бресте в феврале 1828 г, когда направлялась в Варшаву, чтобы повидать мужа, находившегося в тамошней тюрьме. Умершую перевезли в ее имение и похоронили в униатской церкви в деревне Великий Бор. В 1829 г., когда Кароль Прозор был освобожден, Тело Людвики перевезли в Хойники и погребли возле костела на кладбище. В эпитафии, которую обнаружили в гробу в стеклянном графине, случайно вскрыв старую могилу в 1965 г., муж Людвики Кароль с глубоким чувством писал: «судьба, что держала меня в неволе, не позволила мне раньше отдать тебе последний долг…»

Кароль Прозор умер в 1841 г. в возрасте 82 лет.

После его смерти имением завладел его сын Владислав. Сохранился инвентарь за 1844 г., из которого явствует из чего состояло имение Хойники. Имение было наследным и принадлежало помещику Владиславу Кароловичу Прозору. Крестьян в нем было 1763 души мужского пола и 1769 душ женского. Состояло имение из 7 фольварков: Острогляды (с деревнями Острогляды, Вязок, Плоское, Воротец), Маритон (Дубровное, Щербины), Строличево (Строличево, Рославица), Поселичи (Поселичи, Малишево), Волоцк (Волоки, Людвинополь, Горошков, местечко Хойники), Корчевое (с деревней Корчевое), Гудово (Великий Бор, Дубровица, Руденька).

В 1881 г. малолетние Мария, София и Станислав Прозоры доверяют Константину Мечиславовичу Прозору владеть имениями Хойники, Острогляды и Городище.

В сентябре 1882 г. Константин Мечиславович Прозор продает Хойники за 1,5 млн. рублей орловским купцам Михаилу Петровичу Аврамову и Гавриле Семеновичу Куриндину.

В конце XIX в. и вплоть до Октябрьской революции землями имения Хойники владели сыновья Аврамова — Митрофан, Василий, Семен и Андрей.

ЗАМОК


(По материалам Михаила Александровича Ткачева)

Князья Вишневецкие в начале или середине XVII в. заложили в Хойниках на небольшом песчаном возвышении рядом с заболоченной поймой реки Квеси маленький деревянный замок, тем самым преобразовав Хойники из простой деревни в местечко и центр самостоятельной волости. Замковая площадка была размерами всего 35x25 м. Возможно, это был самый маленький замок в Великом княжестве. Его окружал ров, заполненный водой и своей шириной превышавший в некоторых местах размеры замковой площадки. Вдобавок замок охраняло от нападения заболоченная пойма реки. Связь с берегом осуществлялась по дамбе и деревянному мосту. Замок имел высокие деревянные стены, и войти в него можно было только через воротную башню.

Сохранился инвентарь Хойницкого замка за 1721 г., из которого следует, что воротная башня была двухэтажной, срубленной из бревен. Первый этаж ее занимали проезд и два тюремных помещения. На втором этаже располагался небольшой зал со стеклянными окнами в деревянных рамах. На уровне второго этажа по кругу башни был устроен балкон для наблюдения за окрестностями.

ХРИСТИАНСКИЕ ХРАМЫ ГОРОДА


Учитель истории СШ № 3 г. Хойники С. Бельский в районной газете «Хойніцкія навіны» 2 августа 2006 г. сообщает, что деревянный костел в Хойниках был построен еще в первом десятилетии XVIII в. епископом Иосифом Парышевичем. По всей видимости это была каплица, упоминаемая в описании Хойницкого замка 1721 г. Располагалась она невдалеке от замка.

В 1853-62 гг. в центре местечка, каковым являлась тогда базарная площадь, Владиславом Прозором был построен каменный костел. Он стоял в том месте, где сегодня располагается кафе «Шашлычная».










20 июня 1865 г. «по местным представлениям» православного духовенства старый деревянный костел (каплицу), «превосходной структуры» готический каменный костел в центре Хойник и мурованую каплицу на кладбище отобрали и передали в православное ведомство. Так в Хойниках появилась каменная Покровская церковь.

В «Описании церквей и приходов Минской епархии» (1879) про Покровскую церковь сказано, что построена она в центре местечка в 1863 г. на средства Владислава Прозора, что здание каменное, исполнено в «готическом стиле», с башней-колокольней. Перекрытия поддерживаются шестью опорами (столбами).

Строительство обошлось фундатору в 25000 рублей.

УСАДЬБА И ПАРК


Начну с того, что в XIX в. в Хойниках существовала усадьба, центром композиции которой являлся деревянный дом на кирпичном фундаменте. Здание было построено в стиле ампир. Невдалеке от него располагалась кирпичная каплица. Об этом в книге «Архитектура Беларуси» сообщает Г.С. Ларкин. Каплица представляла собой квадратное в плане сооружение с 4-мя угловыми шатровыми башенками. Рядом с ней был насыпан символический курган — знак уважения к старине, прошлому. Кстати, такие курганы были непреложной частью любой усадьбы XIX в. Они ассоциировались с чем-то магическим, святым. Впоследствии в советскую эпоху (или эпоху забвения) эти патриотические курганы в старинных парках получили название «собачьи горки».










В 1912 г. в Хойниках в стиле эклектики строится новый усадебный дом. Это двухэтажное каменное сооружение с башней, главный вход в которое оснащен тамбуром и террасой. В пластике его фасадов использованы разные архитектурные формы — классицизма (фронтоны, колонки, сухарики), ренессанса (арочные ниши с раковинами), мотивы средневековой замковой архитектуры (зубчатые парапеты, бойницы). Об этом сообщает известный архитектор Л.Д. Клок в районной книге «Памяць» (1993). Планировка усадебного дома коридорная с выделением парадных помещений. Парадная лестница располагалась в вестибюле.

Инспектор по экологии И. Дубинко в районной газете «Хойніцкія навіны» 7 октября 1998 г. дополняет, что вокруг здешнего усадебного дома в 1910-15 гг. был заложен парк площадью примерно 10 га. В основу его композиции был положен принцип небольших квадратов, образуемых сетью взаимно пересекающихся аллей.

Въездная аллея начиналась от четырехпилонной брамы. Она была широкой (12 м) и смешанного состава. С запада под углом к аллее подходила плотная полоса ряда из тополя белого. Деревья на этой полосе были посажены через 2 м. Возможно, таким способом хозяева намеревались прикрыть промышленную часть усадьбы, где располагались мельница, спиртзавод, пекарня.

Перед усадебным домом симметрично были высажены две ели (сохранился один экземпляр).

По центральной аллее парка можно было пройти к большому фонтану с диаметром чаши 8 м.

Всего в парке было 7 продольных аллей и 4 поперечных. В образуемых ими боскетах были высажены одиночные или группы — тополь китайский, дуб черешчатый, конский каштан, белая акация, дуб красный. Ввиду того, что деревьев было немного, парк отлично просматривался и был доступен солнечному свету.

С юго-запада к парку примыкал сад. Он был обсажен защитной аллеей. В этой аллее до сих пор сохраняются ценнейшие деревья — единственный в республике экземпляр тополя Вобса, лиственницы Кемпфера, тополь душистый.

О ЗАСТРОЙКЕ ГОРОДА В XIX В. (старые названия улиц)


А.М. Зеленковский в своей брошюре, касающейся истории города, сообщает, что когда в 1863 г. в городе был построен костел, началась застройка местечка по улицам Базарной и Зеленой (теперь улица Советская), Замковой (площадь Танкистов), Замкового переулка (Вокзальная), Кузнечной (Домникова), Янова (Пионерская), Погорелой (Пролетарская), Церковной (Интернациональная), Школьной (И.П. Мележа). При этом с запада, севера и востока город охватывали непроходимые болота.




НАРОВЛЯ

(июнь, 2010)







О НАЗВАНИИ


Данная местность была заселена в глубокой древности. Тому свидетельствует археологический памятник Древнее поселище, который располагается в 300-х метрах на юго-восток от города на берегу реки Припять.

Александр Федорович Рогалев в районной книге «Памяць» (1998) сообщает, что название здешнего города состоит из приставки на-, корневого слова «ров» и суффикса — ля. Приставка на- указывает, что поселение находится вблизи какого-то важного объекта, суффикс — ля — что это именно поселение, а не местность. Важным объектом в данном случае выступает речка. Дело в том, что имя Рова, Ровка обычно присваивали бурным, стремительным, но небольшим речкам, ручьям, которые «рвали» землю, «прорывали» быстрым течением русло. Маленькая Рова являлась притоком великой Припяти. И она была и остается по сей день быстрой.

То место, где Рова впадала в Припять, служило для перемещавшихся по великой реке своеобразным ориентиром в редконаселенной, заболоченной местности. Впрочем, так могли назвать ее здешние первопоселенцы, которым было известно о норове данной речки. Впоследствии взяло верх влияние главного объекта местности, поселения Наровля — и Рова преобразовалась в Наровлянку.

В Мозырском районе есть деревня Наровщина. Там тоже протекает речка Рова (Ров). Разница между названиями этих поселений в том, что суффикс — щина указывает не только на само поселение, но и на всю окрестную местность. Изначально там называлась так местность.

ВЛАДЕЛЬЦЫ


(По материалам районной книги «Памяць», опубликованной в 1998 г.)

Наровля в прошлом являлась королевским владением в Мозырском повете. Долгое время ее на правах аренды использовали Аскерки.

Наконец, в 1764 г. Наровлю, а также деревни Антоново (Антонов), Махоеды, Углы, Галовчицы и Карповичи официально оформил в собственность маршалок и войский Мозырского повета Рафал Алоиза Аскерка.

В 1770 г. Наровля принадлежала подкоморию войсковому Мозырского повета Яну Аскерке. В 1779 г. Наровля — центр гмины, которая объединяла 19 сельских староств, что составляло 22 деревни или 2350 жителей мужского пола. С 1793 г. Наровля — местечко, центр волости Речицкого повета Минской губернии.

На рубеже XVIII и XIX вв. Наровля принадлежала, по-видимому, Александру Аскерке. По крайней мере, первый из Горваттов, который потом завладел Наровлей, был женат на дочери Александра Аскерки Ифигении.

В начале XIX в. местечко Наровля становится собственностью Данилы Игнатьевича Горватта. Он являлся владельцем местечка Каролин (Ельск) и свыше 20 деревень. У него были братья Александр Игнатьевич — владелец имений Барбаров, Белая Сорока и множества деревень, и Станислав Игнатьевич, который только на Наровлянщине являлся собственником около двух десятков деревень. По Уставной грамоте 1862 г. Данилы Игнатьевича Горватта имение Наровля состояло из пяти сельских товариществ: Наровлянского (местечка Наровля и деревня Кнуровка), Тешковского (деревня Тешков), Карповицкого (деревня Карповичи), Вяжищанского (деревня Вяжище) и Кажушковского (деревни Кажушки и Ломачи). В середине XIX в. Данила Игнатьевич построил на берегу Припяти великолепную каменную резиденцию, включавшую усадебный дом и парк пейзажного типа площадью 8,2 га. После Данилы Игнатьевича владельцем имения Наровля становится его сын Александр Данилович Горватт. Ему принадлежали 2 водяные мельницы, спиртзавод и 19 тысяч 210 десятин земли. В 50–60 гг. XIX в. особенно большой доход владельцам Наровли приносила откормка буйволов, которых они осенью закупали на Украине, а потом в течении зимы откармливали отходами со своих винокуренных заводов. Весной набравшую вес скотину перегоняли своим ходом в Петербург.

ИОАННО-БОГОСЛОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ


Талантливый местный краевед учитель истории Василий Чайка в газете «Прыпятская праўда» 24 июля 2004 с сообщает, что первую церковь в Наровле построили в 1760-м году Аскерки.

В 1810 г. была сооружена из дерева Иоанно-Богословская церковь. Эта располагалась на берегу Припяти где-то в районе нынешней Октябрьской площади. Однако позже берег реки начало подмывать и церкви стала угрожать опасность. Поэтому в 1840 г. ее перенесли, а в 1869 г. капитально отремонтировали.

Интерьер церкви украшали 25 икон. Престолов было три: главный, во имя Святого Апостола и Евангелиста Иоанна-Богослова, и придельные — во имя Святого Николая, Святого Пророка и Предтечи Иоанна. С 1772 г. в церкви хранились метрические книги. Колоколов было пять, но все небольшого размера. В приходе существовало четыре кладбища. На одном из них, в самом местечке, находилась кладбищенская церковь.

В состав прихода, кроме местечка Наровля, входило еще пять селений. Прихожан числилось 470 душ мужского и 483 души женского пола. Большинство из них занимались земледелием и пчеловодством.

Причт состоял из настоятеля и псаломщика.

Годовой доход церкви составлял до 90 рублей. По состоянию на 1801 г. церкви принадлежало 30 га пахотной земли и еще столько же сеножатей. В 1840 г. местный помещик Даниил Горватт захватил часть церковной земли. Завязалась судебная тяжба, которая не принесла церкви положительного результата.

ЦЕРКОВНО-ПРИХОДСКАЯ ШКОЛА


Анна Ивановна Дулеба в газете «Прыпяцкая нраўда» 18 октября 2008 г. сообщает, что церковно-приходская школа в местечке Наровля основана в 1884 г. Сначала она была одноклассной, а в начале XX в. преобразована в двухклассную. В 1890-91 учебном году в ней занималось 16 мальчиков и 2 девочки, в качестве учителя работал сельский житель Лука Онищенко, закончивший народное училище.

В 1915 г. в этой школе работало 3 учителя. Заведующими школы и преподавателями Закона Божьего в разное время были священники местной приходской церкви. В школе оттачивал мастерство ученический церковный хор, имелась библиотека, состоящая из учебных пособии и книг духовного содержания (в основном о житии святых).

УСАДЬБА


(По материалам районной книги «Памяць», опубликованной в 1998 г.)

В 1850 г. Горватты построили в северо-восточной части Наровли, на берегу Припяти большой каменный дворец в стиле ампир (развитого классицизма). Окаймленная каменной оградой с неоготическими башнями панская резиденция включала в свой комплекс дворец, пейзажный парк с малыми архитектурными формами — фонтаном, беседкой-маяком, часовней и колодцем, а также хозяйственные постройки — конюшню, ледовню, оранжерею. Крытый черепицей двухэтажный дворец имел толщину стен 1 м.










На внешнем (в сторону улицы) фасаде его украшали три выступа (ризалита): один в центре и два на боковых крыльях. Центральный ризалит был оснащен шестиколонным портиком и балконом, окаймленным чугунной балюстрадой. Под портиком размещался заезд для экипажей (пандус). Отсюда уводили широкие каменные ступеньки. Над балконом на стене была надпись на латинском DIH (Даниэль, Ифигения Горватты) и стояла дата завершения постройки — 1850 г.

Помещения внутри имели коридорную связь. Все были оснащены паркетными полами, причем каждый пол имел свой, непохожий на остальные орнаментальный рисунок. Интерьер украшали люстры, камины, печи, облицованные разноцветным кафелем и мрамором.

В центре дворца, на его первом этаже, располагался холл, вход в который был организован через тамбур с дубовыми гардеробами по обеим сторонам. Холл соединялся с библиотечной залой, из которой, в свою очередь, можно было проникнуть в покои, которые долгое время служили жильем тестя Даниэля Горватта Александра Аскерки. Непосредственно из холла на второй этаж уводила парадная, оформленная дубовыми панелями лестница.

Библиотечная зала имела четыре высоких окна и выход на дворцовую террасу. Плафон на потолке этой залы был расписан маслом дворовым художником Марианом по проекту архитектора Тадеуша Растваровского. Рядом с библиотекой размещались покои в три окна. Это была читальня, кресла которой в стиле Людвика Филиппа были обиты светлой кожей, а на стенах висело несколько картин голландской школы.

За читальней располагалась канцелярия, стены которой полностью покрывали панели из светлого дуба. Здесь стояло большое дубовое бюро, украшенное резьбой, шкаф для хранения охотничьего снаряжения, а также кресла, обитые коричневой кожей. Стены канцелярии были завешены родовыми портретами в основном представителей рода Аскерков. Выполнены эти портреты были художниками Я. Домелей и Я.И. Суходольским.

В левой части здания располагались три помещения: два являлись жилыми, а крайнее, расширенное ризолитом, занимал музей природы. Вдоль стен здесь стояли застекленные шкафы, где хранились чучела животных и птиц. В стеклянной посуде демонстрировались заспиртованные земноводные и рыбы.

На втором этаже дворца всю ширину между портиками занимал большой и длинный, как в загородных царских дворцах под Петербургом, бальный зал. Из этого зала можно было выйти на балконы, располагавшиеся с южной и северной сторон дворца, а также в соседние покои или в зал, где размещалась парадная лестница. Бальный зал украшали две большие хрустальные люстры, потолочная лепнина и два гигантских камина, полукруглые ниши которых были фланкированы двумя парами коринфских колонн. Стены здесь покрывали панели, обитые кремовой тканью. Аналогичную обивку имела здешняя мебель: два дивана, ряд кресел и стулья с гнутыми поручнями. В южном углу зала стояло фортепиано марки Бехштейн, а на стенах висело несколько старинных картин.

На втором этаже располагалась спальня, выдержанная в красных тонах. В так называемом «красном салоне» в три окна наибольшую ценность представляли собой полы, паркет которых был набран из разных сортов дерева в виде орнамента, который напоминал восточные ковры. Здесь размещалось пять разных столов, три дивана и несколько кресел, обитых идентичной со стенами тканью. Стены украшали несколько картин XIX в., среди которых был портрет Ядвиги Горватт из Аскерков, нарисованный Людомиром Яновским. За этот портрет художник получил на выставке в Париже золотую медаль.

Один из дворцовых углов на втором этаже занимал так называемый «небесный салон». Он служил будуаром хозяйки. Его стены были обиты плотным материалом гранатового цвета (атласом). Потолок был разрисован под звездное небо. Тут тоже располагался камин, имелись паркетные полы и бронзовая люстра. На стенах висели картины разных школ и эпох.

Между бальным залом и надворной западной стеной располагался еще один зал. Это была столовая. Она редко использовалась и оформлена была лишь в начале XX в. Специально для нее Тадеуш Растваровский нарисовал несколько картин, среди которых выделялись следующие: «Апостол и Музы», «Возвращение Дианы с охоты», «Эрат и Психея». Этот зал отапливали две высокие белокаменные печи. Паркетные полы здесь были сооружены из светлых наборных квадратов. Мебель состояла из белолакированных и позолоченных кресел и длинного стола в стиле Людовика XVI.

На втором этаже размещалась малая столовая. Ее освещали люстры со спиртовыми лампами и бра. Кроме того, во дворце располагались кухня, пряльня и служебные помещения.

В период строительства дворца был высажен парк. Здание дворца оказалось на окраине этого парка, на берегу Припяти. Кольцевой прогулочный маршрут начинался от северной стороны парка, проходил возле часовни (семейного склепа) и беседки-маяка. Дальше прогулка по парку продолжалась вдоль речки Наровлянки, которая огибала парк с восточной стороны. Юго-восточная часть парка имела регулярную планировку, здесь располагалось четыре грабовых боскета. В дендрологический состав парка входили следующие деревья: тополь черный, тополь канадский, тополь мариландский, клен ясенелистный, лох узколистный, туя западная, елка колючая голубая, шелковица белая, хвоя черная, лжетсуга Мензиса, акация белая, каштан конский, и кусты: птелея, спирея, без.

Главные парадные ворота были спроектированы Тадеушем Растваровским. Они стояли при тракте, который вел из Наровли в Барбаров — еще одно имение Горваттов. От ворот в южном направлении отходила тополиная аллея длиной 1,5 км. Еще одна аллея — каштановая — шла в северном направлении. На ней с западной стороны располагалась конюшня с жилой центральной частью. Рядом с конюшней находился старый колодец в виде беседки.

Перед дворцом был устроен большой круглый цветник, в центре которого росли две столетние липы. С западной стороны от цветника размещались огороды и пасека. Дальше был устроен теннисный корт, а еще дальше находился фольварк.

Между дворцом и берегом реки располагался фонтан с двумя боковыми лавками и тронами на них в стиле «римского духа» — с высокими спинками, лепными гирляндами. В центре фонтанного бассейна возвышался постамент, завершавшийся скульптурами сирен, которые поддерживали вазон.

Если следовать по аллее в сторону фольварка, то по пути сначала встречалась ледовня (ледник), а за ней — оранжерея.

Фамильный склеп Горваттов, о котором я уже упоминал, располагался в северо-восточной части парка недалеко от дворца в зарослях.










Роль маяка в усадьбе выполняла поставленная на горке около пристани каменная трехъярусная башня-беседка. Ее третий ярус был решен в виде круглой восьмиколонной коринфской ротонды, опоясанной карнизом и завершенной полусферическим куполом с вазой па вершине. Ярусы этого сооружения не имели лестничной связи, что указывает на ее чисто декоративное назначение. Функцией этого высокохудожественного архитектурного творения было привлечь внимание к усадьбе.

В северо-западной части парка располагался хозяйственный комплекс резиденции. Несколько зданий, сооруженных из кирпича, были поставлены здесь вокруг одного прямоугольного двора. Здания были построены в стиле эклектики, имели элементы готики, средневековой архитектуры и классицизма. Сейчас они принадлежат кондитерской фабрике «Красный Мозырянин».

Данную усадьбу можно было бы представить в качестве образца белорусского усадебного искусства XIX в. Здесь было все, чего желают нынешние гурманы от старины. Установлено, что на Гомельщине слабо развит туризм. Вот вам великолепное подспорье, чтобы исправить это. Следует лишь воссоздать эту усадьбу.

ФАБРИКА ПО ПЕРЕРАБОТКЕ ФРУКТОВ И ОВОЩЕЙ


(Некоторые исторические сведения о местной кондитерской фабрике под не совсем местным названием «Красный Мозырянин»)

Это самая старая из всех ныне действующих конфетных фабрик Беларуси.










Сотрудница госархива города Мозыря Людмила Патук в газете «Прыпяцкая праўда» 26 ноября 2003 г. сообщает, что в 1913 г. местный помещик Горватт построил у себя в усадьбе фабрику по переработке фруктов и овощей. Это было небольшое кустарное производство по переработке сельхозпродукции, которая выращивалась на землях Горватта. Здесь производили повидло, мармелад и пастилу.

После военных и революционных событий тех времен фабрика в 1924 г. возобновила выпуск продукции. Это была инициатива местных жителей, работников фабрики, которые взяли управление производством в свои руки. Первоначально предполагалось, что численность трудового коллектива фабрики составит 20 человек. На содержание Наровлянского и Головчицкого садов понадобилось бы еще 4 человека (садовники и сторожа). Вот объяснительная записка в производственно-финансовый отдел местной промышленности, датированная 1926 г.: «…конфетная фабрика бездействовала в течение многих лет. Она не имела полного оборудования. Здания главного корпуса, овощесушильни, машинного отделения, складских помещений, подвала для хранения фруктов требовали ремонта. Два садово-огородных хозяйства запущены. Несмотря на выгодность эксплуатации фабрики, никто не брал ее в аренду, так как пуск требовал колоссальных средств… В июле 1925 г. фабрика была взята в арендное пользование на 9 лет вместе с садами до 10 тысяч фруктовых деревьев. Частично проведено огорожение садов, вспашка и культивирование, обработка садов ядохимикатами и т. д. В результате улучшилось состояние фабрики и садов, найдены рынки сбыта изделий, имеется прибыль…» На начало 1926 г. на фабрике работало 33 человека. При этом главной потребностью ее были квалифицированные кадры.

В феврале 1926 г. появляется объявление для трудовых коллективов Белоруссии, в котором говорится: «Мозырское окружное Управление трудовых коллективов, имея паровую конфетную фабрику «Красный Мозырянин» (бывшее имение Горватта), производит различные сорта конфет: мармелад, пастилу, карамель и другие качеством и этикетками не уступающие качеству фабрик центральных городов… Завоевав своим товаром местный рынок, Управление трудовым коллективом фабрики предлагает свои услуги по поставке конфетных изделий.» И далее перечисляются названия конфет и прейскурант на них. Я отмечу только некоторые виды продукции: конфеты «Раковые шейки», «Снежные трубочки», «Дамские пальчики», мармелад, пастила, зефир, сиропы в бутылках, варенье в банках, повидло, сушеные фрукты.

Докладная записка о развитии садов в Мозырском округе в 1927 г. свидетельствует, что «Окрсельсоюз обследовал состояние садов конфетной фабрики и пришел к выводу, что фабрика способна переработать урожай сельхозобъединений всего округа, а также может вести переработку картофеля, получая крахмал, так как картофель продается по очень низкой цене».

Продукцию фабрики «Красный Мозырянин» брали оптовые склады Минска, Орши, Бобруйска, Полоцка, Смоленска, Киева. Если в 1927 г. фабрика выпускала до 60 тонн конфет, варенья, сушеных овощей и фруктов, то в 1928-29 гг. предприятие давало уже 380 тонн изделий.

Фруктовые эссенции и кондитерские краски поставляло Акционерное общество Арнбрунс (г. Москва), оберточную бумагу и этикетки — типография «Рекорд» и кустарное производство «Труд» (г. Киев).

В 1930 г. для улучшения качества конфет фабрикой был закуплен аппарат «Вакуум». Предприятие стало принимать участие в выставках. Причем, демонстрировало и продавало не только изделия, но и свежие яблоки разных сортов из своих обновленных садов.

К 1941 г. производственная мощность фабрики достигла 1 тысячи 300 тонн валовой продукции. К этому времени численность рабочих на фабрике и ее филиальных садах и фермах достигла 500 человек.

После освобождения Белоруссии от немецко-фашистских оккупантов фабрика возобновила свою работу уже в 1944 г.






ОКТЯБРЬСКИЙ или РУДОБЕЛКА

(июнь, 2010)







О НАЗВАНИИ


Городской поселок Октябрьский, как административный центр, появился на карте республики 31 августа 1954 г. Он был образован в результате объединения трех населенных пунктов (сел) — Рудобелки, Рудни и Карпиловки.

Исследователь-лингвист Э.М. Мурзаев, автор «Словаря народных географических терминов» (1984) сделал вывод, что большинство названий с основой руд составляют собственные названия речек или земельных угодий. Впоследствии эти названия были перенесены на образованные в тех местах поселения. Что касается речек, название которых составляет эта основа, то они, как правило, протекали в заболоченных местах, и вода их имела красно-бурый цвет. Эти речки выносили комья болотной руды. Вблизи иных таких водотоков наши предки строили мельницы для размолки этих комьев и устанавливали печи для выплавки железа. По-видимому, местная речка Неретовка была соткана из таких водотоков-ручьев. Образованные таким образом места добычи и выплавки железной руды называли Руднями.

Второй составляющей исторического названия данного города является основа бель. Бель — это болото, поросшее многолетней травой семейства осоковых, семена которой имеют блестящие белые волоски (В.П. Лемтюгова, «Тапонімы распавядаюць», 2008 г.). Окрестности местной Рудобелки как раз и отличаются наличием этих зарослей от окрестностей местной Рудни.

Что касается названия реки Неретовки, левого притока Птичи, то в основе его лежит слово «нерет» — «рыболовное приспособление с мордой, сделанное из прутьев». Об этом сообщает А.Ф. Рогалев в своей книге «Назвы Бацькаўшчыны» (2008). По-видимому, для здешней местности это приспособление для ловли рыбы являлось самым удобным и распространенным.

ВЛАДЕЛЬЦЫ


(По материалам районной книги «Памяць», опубликованной в 1997 г.)

Село Рудобелка входило в состав великокняжеского имения и сдавалось во временное пользование или аренду магнатам Великого княжества. В середине XV в. оно было отдано во временное пользование пану Гойтовичу.

2 декабря 1507 г. Сигизмунт Старый передал это село на 10 лет Троцкому воеводе Миколаю Радзивиллу на расходы, связанные с исполнением обязанностей вышеуказанного воеводы. В это время село входило в Мозырский повет Птичской волости.

В 1526-42 гг. Рудобелкой владел сын Миколая Радзивилла староста жемойтский кравчий Великого княжества Ян Радзивилл (1495–1542). Жители села платили ему дань деньгами, медом, воском и зерном.

В 1588 г. Рудобелку арендует за 1830 коп грошей вдова пана Ю.М. Зеновича, имя которой архивные документы не донесли.

От вдовы Ю.М. Зеновича Рудобелка перешла к ее зятю князю А.М. Вишневецкому.

В 1661 г. король передал село Рудобелку князю Александру Гиларию Полубинскому в качестве компенсации за понесенные затраты им на сумму 40 тысяч злотых во время службы в Лифляндии. В этот период в селе действовали церковь, корчма, мельница и рудоплавильное предприятие.

До 1685 г. селом владел сын А.Г. Полубинского Констанций (в тот год он умер).

После 1685 г. владелицей Рудобелки стала сестра Констанция — Анна Мария, жена Доминика Миколая Радзивилла. Имение опять переходит к Радзивиллам.

У Доминика Миколая и Анны Марии (Марьяны) было 8 детей. Рудобелку получил по наследству Миколай Фаустин Радзивилл. Когда умер его отец, он был еще маленьким и находился под опекой старшего брата Яна Миколая. Кроме Рудобелки Миколаю Фаустину достались Глуск и Поречье.

У Миколая Фаустина и Барбары Завишьи в 1717 г. родился сын Альбрехт Радзивилл, который после смерти своего отца унаследовал Рудобелку. Это последний владелец Рудобелки из Радзивиллов.

До 1759 г. владельцем имения Рудобелка был ошмянский кравчий Иосиф (Юзеф) Лапа. Он умер в указанный год.

После 1759 г. наследное имение перешло к его сыну Осипу Доминику Иосифовичу, рожденному в 1756 г. Демьян Доминик Лапа служил в драгунском полку и в 1789 г. в чине подпоручика вышел в отставку. Рядом с селом Рудобелка в этот период был основан фольварк, где располагались корчма и дом помещика. Помещичий двор был огражден надежной деревянной стеной. В стену были встроены обитые железом ворота. Отдельно стояли хозяйственные постройки. Лапы крепко и надолго осели в Рудобелке.

Позже имение перешло к старшему сыну Осипа Доминика (Демьяна) Иосифу Матею-Михаилу или, по-русски — Михаилу Демьяновичу Лапе, который здесь же и родился 1 октября 1798 г. Тогда имение находилось уже в Бобруйском повете Минской губернии. Проходя службу в чине прапорщика лейб-гвардии в Измайловском полку Михаил Демьянович связался с тайным товариществом «Союз благоденствия» в Петербурге, который призывал к свержению царской власти и созыву учредительного собрания. В результате провала восстания декабристов в 1825 г. Михаил Демьянович Лапа был лишен права владеть имением Рудобелка и разжалован до рядового. Потом сослан на Кавказ, где русская армия вела боевые действия с Турцией и Ираном. В 30-е гг. XIX в. он вернулся в Рудобелку, где жил его младший брат Александр. Имение ему возвратили, но без права выезда из него. 15 августа 1840 г. Михаил Демьянович умер «по причине многолетней болезни чахотки и кашля». Его похоронили в деревне Хоромцы на местном кладбище.

У Михаила Демьяновича был младший брат Дионизий-Александр (или просто Александр). После смерти старшего брата хозяином Рудобелки становится младший. Именно при нем в Рудобелке появляются винокуренные заводы, пять молотильных машин, водяная мельница, круперня, сукновальня. Дионизий-Александр Лапа избирается поветовым маршалком (руководителем местного дворянства). Он имел 7 242 десятины усадебной и пахотной земли, 2 610 десятин сенокоса и 1 745 десятин леса. Тем не менее в 1863 г выступил против власти (был арестован «за хранение оружия»).

Этот поворот судьбы вынудил его выставить на торги имение и в 1867 г. продать его.

В 1867 г. владельцем Рудобелки становится барон А.Я. Врангель.

В 1877 г. Рудобелка принадлежала генерал-майору О.Ф. Лилианфельду.

В 1888 г. Рудобелка в собственности жены доктора медицины С.В. Есантова. Имя этой женщины хроники тоже не обозначили.

РУДОБЕЛЬСКАЯ СВЯТЫНЯ (о церкви)


23 августа 1997 г. в районной газете с оригинальным, раритетным названием «Чырвоны Кастрычнік» вышла статья Екатерины Донченко, в которой автор методом опроса старожилов выводит историю местного православного храма — Покровской церкви. История этой церкви, как и должно, раскрывает историю здешнего города.

Начало церкви. Покровская православная церковь в Рудобелке была построена на возвышении в 1887 г. Она стояла в том месте, где теперь кафе «Молодежное». Ее возвели вместо обветшалой униатской церквушки, стоявшей на месте теперешнего Центра истории и культуры. Новое, высокое, на каменном фундаменте, из тесанных бревен здание церкви было окрашено в красный цвет снаружи и бело-голубой изнутри. Оно было в форме ладьи, с двумя куполами и колокольней с башенкой. Венчали ее три креста. Центральный вход в Покровскую церковь был оснащен высокими каменными ступенями. Вход этот считался парадным, через него проходили процессии венчания и совершались крестные ходы. В праздники, когда собиралось много людей, открывали еще один вход — с левой стороны. Правую боковую церковную дверь открывали исключительно в тех случаях, когда требовалось вынести умершего после отпевания, тогда траурное шествие во главе со священником направлялось к находившемуся неподалеку кладбищу. Рядом с главным входом размещалась винтовая лестница, ведущая на колокольню, где висели три колокола. В глубине зала на возвышении находился алтарь с иконостасом и резными царскими вратами. Справа от алтаря располагались певчие.

Причт. К Покровской церкви была приписана церковь села Шкава. В Рудобелку ходили молиться крестьяне из 10 деревень. Прихожан в этих деревнях на момент постройки церкви насчитывалось 1 828 человек мужского пола и 1 754 — женского. Первым настоятелем прихода был, по-видимому, Яков Железнекович, выпускник Минской духовной семинарии. Известно, что его дочь Евгения работала учительницей в школе и была женой местного врача Адама Антоновича Черноцкого. После смерти отца Якова настоятелем прихода стал отец Василий (Лаптенок), вдовец средних лет. У него было четверо детей. Проживала его семья в доме, принадлежавшем церкви и стоявшем в районе нынешнего автовокзала. Это был последний иерей той Покровской церкви. Человеком он был умным, аккуратным, уравновешенным, прекрасно пел. Дьякон церкви Василий жил на Рудне, родом же был из Касарич, хорошо играл на скрипке. Последним звонарем был Винтесь Володько.

Отец Василий. В 1929 г. власти закрыли церковь. В доме священника разместили больницу. Отцу Василию с детьми пришлось перебраться в Рудню, откуда его впоследствии увез «черный ворон». Однажды, освящая новый дом Куриловых, отец Василий бросил такую фразу, как бы предвосхищая историю: «Сейчас разрушают церкви и убивают пастырей, но настанет время, когда будут строить новые храмы и искать священников». Он был уверен, что церковь возродится.

О тех, кто сбрасывал кресты. Церковь сначала передали спиртзаводу под склад. В бывший церковный зал стали ссыпать зерно. Потом кому-то не понравились кресты на здании и поступило указание сбросить их. Подрядилось несколько человек. Один из них в первый же день сорвался с купола. Другой, плотник со спиртзавода, в день погрома лишился рассудка и через три дня был отправлен в психиатрическую больницу в г. Могилев. Третий, столяр, вскоре умер от туберкулеза. Главный подстрекатель сброса крестов секретарь партбюро спиртзавода впоследствии перенес операцию на глаза и лишился одного глаза. Местные вспоминали, что он срывал иконы со стен церкви и колол глаза изображенным на них святым.

Клуб. Потом в здании церкви решили разместить районный клуб. Но молодежь отказалась развлекаться в бывшем храме. И тогда добротное и еще нестарое здание разобрали, а бревна уложили в штабеля. В 1939 г. из них, все-таки, начали сооружать здание клуба в два этажа. Строительство велось около хлебозавода. На первом этаже планировалось устроить кинозал и библиотеку, а на втором — рубку для киномеханика и радиоузел. В еще недостроенном клубе встретили Новый Год, проголосовали за первого депутата — свинарку Анну Пальцеву, танцевали под гармонь. Началась война. 1 апреля 1942 г. немецкие оккупанты объявили жителям Рудобелки, чтобы те явились в клуб на собрание. Это оказалось зловещей ловушкой. Люди пришли — а их заперли и подожгли. Здание клуба сгорело дотла, никому не удалось вырваться из него.

Кресты. Снятые с церкви кресты хранились в кузнице. Перед войной одна бабка из Карпиловки выпросила один себе «на смерть». Немцы за что-то убили эту бабку и местные соорудили с помощью этого креста прямо во дворе дома этой женщины могилу. Куда делись остальные два церковных креста неизвестно.

Братская могила около хлебозавода. В последнюю войну оккупанты убили каждого третьего жителя города Октябрьский. На месте сгоревшего вместе с людьми здания клуба теперь Братская могила (по улице Бумажкова). Вместе с 643-мя безвинными жертвами в ней покоится и пепел оскверненной Покровской церкви.

ВИНОКУРНЯ


(По материалам, собранным сотрудниками Центральной библиотеки города Октябрьский Иттой Григорьевной Гринкевич и Верой Ивановной Щетько)

Винокурня существовала в Рудобелке еще в 1895 г. Это было частное предприятие. В среднем оно вырабатывало 43 тысячи десятилитровых ведер спирта в год. В 1911 г. оно уже так и называлось — спиртзавод.

Местный спиртзавод действовал все годы до войны. В 30-е гг. его механиком был Александр Корбут.

После войны от завода остались только трубы и котельная. Инженеру Малюкову пришлось восстанавливать его, не имея проекта на руках. Тем не менее, зимой 1947 г. завод дал первую продукцию, а за лето был восстановлен окончательно. Здесь начали работать в две смены. Первым директором после войны был Кунцевич, механиком А. Пальцев. Каждая смена кроме того состояла из сменного технолога, инженера, лаборанта, дежурного слесаря, дрожжевара, кочегара, заторщика, солодовщика, мойщика, аппаратчика. Завод имел паровые двигатели на ременных передачах и использовал зерно, картофель и завозимые патоку, сорго и кукурузу.

После 1960 г. паровые двигатели заменили на электродвигатели. На заводе в это время работало 50 человек. Действовало четыре смены. Подготовительное производство состояло из четырех цехов: дрожжевого, солодового, генцеваренного (где сырье для спирта варили под давлением) и бродильного. Стадию гонки осуществляли через перегонный аппарат. В подвальном помещении главного заводского корпуса располагалось спиртохранилище. Отличительной особенностью, традицией завода было то, что люди здесь работали семейными парами. С 1959 г. на предприятии трудились супруги Максименко. Позже на производстве были заняты супруги Жулеги, Мацыгудовы, Трацевские.

Нынче предприятие закрыто. И уверенности в том, что оно возродится, у местных нет.

Думаю, статус города должен присваиваться тем поселениям, где имеются предприятия и где ведется хоть какое-нибудь строительство — промышленное, жилое. В наших малых городах, если мы действительно собираемся сохранить их статус и обозначение на карте, следует создавать филиалы тех мощных процветающих предприятий, которые сегодня сконцентрированы в крупных городах. Пусть на этих филиалах производят самое простое. Зато те, кто будет работать на них, построят себе квартиры, воспитают своих детей, у которых, в свою очередь, появится перспектива остаться в родном городе.

Больше того, гораздо эффективнее для иных предприятий, которые нынче размещаются в центре крупных городов, было бы продать свои строения и площади и на вырученные средства запустить те же предприятия в малых городах. Кстати, перемещение такое прекрасно регулируется с помощью налогов и преференций. В Беларуси просто избыток предприятий в крупных городах. А ведь каждый четвертый город в республике вообще не имеет промышленных предприятий. А для Гомельщины и Могилевщины это отношение еще выше. Заново выстроенные, переоснащенные предприятия будут давать более совершенную продукцию. Но главное, они будут способствовать поддержке наших малых городов. И инвестиции следует осваивать исключительно в малых городах.

«РУДОБЕЛЬСКАЯ РЕСПУБЛИКА» (про исторический брэнд города и края)


Такое название носила территория Рудобельской и соседних волостей Бобруйского повета, где сохранялась Советская власть во время оккупации Беларуси войсками кайзеровской Германии (1918 г.) и буржуазной Польши (1919-20 гг.). История этой республики — это история партизанского движения в Рудобельском районе, это, если хотите, еще одно доказательство свободолюбия белорусов. В ноябре 1918 г. в Минске, Речице, Гомеле, Калинковичах, Мозыре, Бобруйске хозяйничали оккупанты, а над Рудобелкой развевалось красное знамя свободы. Эта страничка истории Рудобелки — великая гордость местных. И пусть теперь нет той власти, за которую положили жизни их предки. Зато навсегда останется значение той победы, которая была достигнута исключительно благодаря устремленности к свободе. Завоевание свободы всегда дается непросто, иногда жизнью сотен, даже тысяч людей. О трудностях того завоевания теперь напоминают памятники, которых в этих местах особенно много. Думаю, что рудобельцы сражались не столько за эфемерный «социализм», сколько за конкретную человеческую свободу, независимость, если хотите, точно так, как наши предки сражались за это же самое с крестоносцами, крымчаками, шведами, французами. Важно помнить об этой борьбе, ее жертвах и выдающихся победах.






ЖИТКОВИЧИ

(июль, 2010)








В Лельчицком районе когда-то существовала деревня Житков. Ее название действительно образовано от имени Житко, человека, который основал указанное поселение.

Да, географические названия с окончанием на — ичи обозначали родовые сельские поселения. Но это в основном, а не всегда. В.П. Лемтюгова и А.Ф. Рогалев в отношении названия здешнего города просто вторят друг другу. Их подход чисто академический, я бы сказал «кабинетный». И, как мне показалось на месте, совершенно не удовлетворяет житковичан. Во-первых, нынешние Житковичи (районный центр), образованы из трех поселении: Житкович, Бережья и Заречья. Одна из этих составляющих — Житковичи — располагалась непосредственно на берегу речки Житковки (притока Скрипицы). Так вот эта Житковка берет свое начало в озере Червоном, которое с древних времен носило название Жид (Жидо). Свое название речка получила от этого озера, а поселение на ее берегу стали называть Житковичами, потому что так звали его жителей. Валентина Петровна Лемтюгова правильно отмечает, что «современная форма Житковичи — это результат позднейшего переоформления: "д" перед "к" выговаривается как "т", что и повлияло на написание». Деревня Бережье располагалась на берегу какого-то притока речки Житковки (А.Ф. Рогалев указывает речку Вишневку). Ну а Заречье располагалось и вовсе на противоположном берегу речки Житковки. Задача сводится к тому, чтобы разобраться с древнейшим, данным еще аборигенами (первопоселенцами после Ледника) названием вышеуказанного озера. Это и приведет к расшифровке названия города.

Слово «жидо» означает «ждать». Чтобы дать более ясное объяснение данному наименованию, следует представить себе то время и того человека, который жил тогда на берегу этого большого (по площади сравнимого с озером Нарочь) водного объекта и который присвоил ему такое название. Озеро Жидо — главный природный объект здешнего региона. Расположено оно в самом центре Полесья. Вокруг него несколько городищ болотного типа той самой культуры, которая процветала еще до нашей эры. Есть там и средневековые поселища. А на острове озера, которое еще называли Князь-озером, существовало укрепление (в настоящее время этот остров погрузился в воду). Если представить себе данное укрепление, представить людей, которые пользовались им, то литературный перевод этого древнейшего старославянского слова будет выглядеть так: «затишное, укромное место». Действительно, данный водный объект, стянутый со всех сторон многокилометровым пространством коварных болот и непроходимых лесов, когда-то был тем пристанищем, где можно было схорониться, переждать лихолетье. По-видимому, в древности это выпало сделать кому-то из князей. Чтобы пробраться к озеру, надо было знать дорогу. Даже сегодня ту приозерную местность называют «девственной». Кажется, именно там и сохраняется тот «затерянный мир», куда отчаянно мечтает проникнуть всякий любитель путешествий.

СВЯТО-ТРОИЦКАЯ ЦЕРКОВЬ


(По материалам районной книги «Памяць», опубликованной в 1994 г.)

Приход в Житковичах и его окрестностях существовал уже в 1581 г. Об этом было сообщение в дарственных церковных документах, хранившихся в ныне уже несуществующей Свято-Троицкой церкви и опубликованных в приложении к «Минским Епархиальным ведомостям» в 1873 г.

В 1842 г. в центре села Житковичи на средства владельца села и окрестных земель господина Еленского была построена на каменном фундаменте деревянная приходская Свято-Троицкая церковь. Прямоугольная в плане, она имела выступ для алтаря и один открытый купол посредине.

Внутренняя площадь церкви составляла 30 квадратных саженей. Храм не отапливался и имел деревянный пол. Иконостас украшали «10 совершенно простого письма икон», располагавшихся в три ряда. Метрические книги хранились в церковном архиве с 1827 г.

Погост был обнесен простым забором. В колокольне, устроенной отдельно от церкви, имелись три колокола, большой в 4 пуда и остальные по несколько фунтов.

В приходе было пять кладбищ. В состав прихода входили деревни Житковичи, Белево, Кольно, Гребень, Млынок, Коленская Рудня, Пасека, Подовж, Полянка, Водопойло, Надубой и Ямица, самая отдаленная из которых находилась в 12 верстах. Прихожан числилось до 2000 душ обоего пола. Причем, все крестьянского сословия.

Причт при сей церкви состоял из настоятеля и псаломщика. Дохода поступало в течение года до 90 рублей. Причт, кроме жалованья, имел право пользоваться церковной землей, промыслом озерным и принадлежавшими церкви сооружениями. Церковной земли имелось 115 десятин — вблизи церкви и в 32 участках в разных местах.

При церкви действовала церковно-приходская школа. Однако грамотных в приходе было мало, единицы.

Здание описанной Свято-Троицкой церкви просуществовало до 1977 г.

НЕСКОЛЬКО ИСТОРИЧЕСКИХ СВЕДЕНИЙ, КАСАЮЩИХСЯ СТАНОВЛЕНИЯ ГОРОДА


(По материалам районной книги «Памяць» и статьи в газете «Новае Палессе» за 12 декабря 1967 г.)

В 1886 г. была сдана в эксплуатацию железнодорожная линия Лунинец — Гомель, одним из остановочных пунктов которой стала станция Житковичи. Первым начальником ее был дворянин П.Р. Кюльвейн. Ежегодно со станции отправлялось до 280 тысяч пудов лесоматериалов. Появление железной дороги послужило делу развития города. Именно в этот период случилось слияние трех деревень в одну. Так образовались улицы Заречье (теперь Пролетарская) и Бережье (теперь Коммунистическая и Заслонова). На месте теперешнего центра улиц не было. Здесь в беспорядке гнездились чуть больше 20 домов. На том месте, где сейчас комбинат бытового обслуживания, шумел вековой лес.

В 1907 г. единственным предприятием здешнего поселения был лесопильный завод. Он принадлежал помещику Левандовскому, имение которого находилось недалеко от теперешнего рыбхоза «Красная Зорька». Предприятие арендовал купец Берман, управляющим был некто Чуднер. На заводе работало 200 человек.






ТУРОВ

(июль, 2010)







О НАЗВАНИИ


Тур — это имя языческого бога-громовержца. А.Ф. Рогалев сообщает, что в разных местах Беларуси, особенно на Полесье, сохраняются Туровы горы — места поклонения богу Туру. И добавляет, что название древнего Турова, скорее всего, связано с культом этого бога. На Туровых горах возводились святилища, устанавливались жертвенники, где в жертву приносили быков, осуществляли ритуальное поедание бычьего мяса, устраивали игры с головой быка, символа особого разума, манипулировали его рогами, долженствовавшими представлять собой символ прибывающей и рождающей силы.

На Туровых горах строили укрепленные поселения, городища, замки со сторожевыми башнями. Само понятие «тур» несет в себе смысл опоры — опорного столба посреди комнаты жилого дома, центральной (то есть возвышенной) части населенного пункта. Это и замок, и крепость, и поселение. Даже название шахматной фигуры туры (ладьи) несет в себе тот же сакральный смысл.

Попытка представить, что название здешнего города произошло от имени, опять возвращает нас в сферу академизма и даже сказок. Опять князь Борис основывает город Борисов, а князь Брячеслав — Браслав. Примитивизм — свойство человека. Мы можем доказать, что Рогвалод и Тур — реальные исторические личности. Но это никак не доказывает, что они стали основателями каких-то соответствующих их именам белорусских поселений. Названия поселений в древности по официальным указкам (как это осуществлялось при советской власти) не закладывались, поселения в древние времена получали названия естественным путем, на основе опыта и верований первопоселенцев (аборигенов).

Издревле бык-тур вызывал уважение у человека. Даже зависть. Этот зверь водился в болотистых полесских просторах, потому что предпочитал места, где было изобилие воды. Он имел темно-бурую и черную окраску, отличался величиной, мускулистым сложением, быстротой и легкостью в беге. Мощь его была такова, что он легко поднимал на рога коня вместе с всадником. Неспроста древние считали его священным животным и отождествляли с богом, неспроста называли его именем горки, где молились. Люди хотели быть такими же сильными, такими же успешными в своей защите, такими же основательными и мудрыми. Причем, все эти желания проявлялись у них гораздо раньше появления в этих местах летописных пришельцев-князей.

ВЛАДЕЛЬЦЫ


В районной книге «Памяць» (1994) сообщается, что до 1015 г. о туровских владельцах нет никаких сведений.

За 1015 г. в летописях упоминается туровский князь Святополк.

За 1079 г. — князь Давид.

За 1036 г. — князь Ярополк, который одновременно являлся и князем владимирским.

В XII в. в Турове княжили: Вячеслав Владимирович, Андрей Владимирович, Святополк Всеволодович, Борис Юрьевич, Юрий Ярославович, Юрий Владимирович, Святослав Юрьевич, Глеб Юрьевич, Ростислав Рюрикович.

Позже в том же XII в. земля Туровская принадлежала князьям пересонским: Глебу Юрьевичу, Владимиру Андреевичу.

Анатолий Ильбекович Атнагулов в книге «Хроніка Убарцкага Палесся» (2001) сообщает, что до 1365 г. в Турове княжили наследники туровских князей. В этот период князь Федор сложил с себя полномочия местного владельца и получил, по распоряжению великого князя Ягайлы, вместо Турова Острог на Волыни.

В последней четверти XIV в. удельным Туровским княжеством управлял наследник местных князей Давид Дмитриевич Городецкий.

За ним Туровским княжеством управлял сын Давида Дмитриевича Городецкого Митка Давидович.

После гибели Митки Давидовича владение Туровом переходит к великому князю Свидригайле.

По смерти великого князя Свидригайлы в 1452 г. Туров переходит в собственность князя Василия Федоровича Острожского. При этом вдова Свидригайлы княгиня Анна получает Давид-Городок.

Великий князь Александр передает Туров и Туровскую волость своему любимцу князю Михаилу Львовичу Глинскому. Последний приказал укрепить замок в Турове, расквартировал в нем большой гарнизон. О маршалке дворном Михаиле Львовиче Глинском, носившим кличку Толстяк (Мажны), известно, что он был героем Клецкой битвы — побил Крымских татар на Красном Ставе. В 1507-08 гг. во время войны Великого княжества и московской державы Михаил Львович с братьями Василием и Иваном выступил против короля Сигизмунта Старого. Важно отметить, что мятеж этот был вовсе не предательством, а попыткой вернуть православному Великому княжеству независимость от польских королей и католических священнослужителей. Это была первая после предательства Ягайлы попытка вернуть Литву в лоно независимости. Выступление мятежников началось в январе 1508 г., когда Глинский осуществил нападение на имение своего заклятого врага маршалка дворного Яна Заберезинского в Гродно, где убил последнего. После этого центр мятежа переместился в Туров, который тогда принадлежал Глинскому и где тот имел опору среди местных православных бояр. Выступление поддержал киевский воевода Василий Глинский (брат М. Глинского) и мозырский наместник Я. Ивашенцевич. Захватив Мозырь, Михаил Глинский присоединился со своим отрядом к войску великого князя московского Василия III. Осенью 1508 г. на Полесье был выслан отряд гетмана Константина Острожского, который подавил мятеж.

Глинские и все те, кто их поддерживал, вынуждены были покинуть Великое княжество. Имения их были конфискованы.

В 1508 г. король Сигизмунт Старый дарит владение Туров князю Константину Острожскому. Последний правил тут через наместников. Таким образом, из столицы удельного княжества Туров претворился в частновладельческий город.

В 1724 г. имением Туров владела воеводина виленская, «старостица и девичная пани на Турове» графиня Антония Сапега (из рода Вальджгейнов).

Какое-то время имением Туров владел подскарбий Великого княжества Сапега.

Потом по материнской линии Туров перешел к подчашему Великого княжества Яхиму Потоцкому.

24 сентября 1782 г. владелицей местечка Туров и ряда окрестных деревень упоминается подчашина Тереза Потоцкая (из рода Сапегов).

С 1787 г. большей частью Турова владел маршалок главного литовского трибунала Иван Сологуб.

Во время присоединения Полесья к Российской империи часть имения Туров была взята в казну и позднее отдана генералу Силагину. Другая же часть по-прежнему принадлежала генерал-майору Российских войск Ивану Сологубу.

О ЗАМЧИЩЕ И БЕЗЫМЯННОМ ХРАМЕ НА НЕМ


Туровское замчище состоит из двух площадок — детинца, который был меньше (около 1 га), и окольного города, занимавшего площадь 2,5 га. Детинец представлял собой мысовую часть города. Окольный город был отделен от детинца оборонительным рвом, который в свою очередь соединялся с водами рек Язды и Струменя (в древности так называли ручьи во рвах).

В XIII в. в юго-западной части детинца возвели каменную оборонительную башню диаметром около 10–12 м (наподобие Каменецкой). Она просуществовала до 30-х гг. XIX в. и затем была разобрана. До сих пор от нее остается возвышение правильной округлой формы.










На территории окольного города, в самом недоступном для тех, кто находился вне замчища, месте стояла каменная церковь. Это был трехапсидный храм с опорами на шести внутренних столбах. Он был сооружен из крупной по ширине, но невысокой плинфы. Храм имел слабый фундамент, что и стало причиной его разрушения. Установлено, что фресковых росписей он не имел. Полы, вероятно, были из керамических плиток. В подвалах его стояли большие каменные саркофаги, три из которых со следами погребений были найдены и подняты. Установлено, что этот безымянный храм был построен в 60–70 гг. XII в. в типичном для того времени византийском стиле. Он напоминал восстановленную в 2003 г. Благовещенскую церковь города Витебска. Отличием являлось то, что храм в Турове был богаче отделан.










Я посетил Житковичи. Был в Турове. Посмотрел, послушал местных. Теперь я просто убежден, что работы, которые проведены на замчище, имеют тупиковый характер. Есть же пословица: скупой платит дважды. Следует не бутафорию разводить, а восстанавливать памятники старины. Тем более храмы, ибо это касается искренней (а не показной) любви. Да, это дороже, но зато и эффективнее во сто крат. Бутафорией туристов не завлечешь, турист желает соприкоснуться с реальной историей. Теперь, когда приезжаешь в благословенный Витебск, есть куда пойти и что посмотреть. Потому что там восстановили храм XIV в. святую Благовещенскую церковь. Из небытия возвращены храм Христа-Спасителя в Москве, собор в Дрездене… Туров тоже может стать благословенным. Потому что там само собой напрашивается восстановить безымянный храм XII в. Этим храмом могли быть и упоминаемая в летописях Пятницкая церковь, и кафедральный собор. Заявить о себе, о своем государстве, можно только одним способом — вложить средства в восстановление самого ценного из того, что за тысячу лет создала отечественная культура. Всякого рода бутафория, макетирование — это самообман. Скажите, за что сильнее уважают народ — за то, что он восстанавливает памятники своей истории, или за то, что разводит руками, ссылаясь на недостаток средств, и что-то рассказывает вам на том месте, где стоял этот памятник?.. Уважают исключительно за дела, за вклад, а не за красивые байки.

Каменный храм XII в. в Турове непременно следует восстановить. Только в этом случае в Туров поедет турист. Только в этом случае последний не пожалеет, что потратил на дорогу столько времени и средств.

КИРИЛЛ ТУРОВСКИЙ


(По материалам дипломной работы 1999 г. выпускника Гродненского государственного университета им. Янки Купалы Иосифа Иосифовича Радкевича)

Личностью, прославившей город Туров, является монах и епископ Кирилл, которого еще называют «восточнославянским Златоустом».

Киевская митрополия в XI в. была разделена на епархии. Одной из епархий этой митрополии была Туровская. Она держала в послушании следующие города: Пинск, Новгород, Городец, Берестье, Волковыск, Здитов, Неблестеск, Дубровица, Высочко, Случеск, Копысь, Ляхов, Городок, Смедяне. И первым ее епископом был Фома. В XII в. епископом Туровской епархии стал Кирилл.

Доказано, что местом рождения будущего владыки был Туров. Предположительная дата рождения его 1110-13 гг., то время, когда в Турове правил князь Святополк. Родители Кирилла Туровского были из богатой аристократии. Отец его находился в окружении великого князя.

Уже в 10 лет (1123) Кирилл уходит в монастырь. Еще до монастыря, а затем и там, будущий туровский владыка получил хорошее образование. Это было полное грамматическое, диалектическое, богословское и священно-историческое образование. Кроме русского языка, Кирилл Туровский владел греческим. Он знал книги Ветхого и Нового Заветов, апокрифическую и святоотеческую литературу.

Кирилл Туровский прошел три ступени монашества: трехгодовое послушание, затем иночество и, наконец, схизму. После этого он затворился («в столп вшед»). Предполагается, что местом затворничества его была каменная башня в Турове. Возможно, что это было не просто добровольное затворничество, а плен. Дело в том, что в середине XII в, в Киевской митрополии шла борьба двух течений: местного и византийского. Тогда монах Кирилл принадлежал к провизантийской партии, а тогдашний митрополит Киевский придерживался местного течения.

Лишь после того, когда в Киеве повторно утверждается на великокняжеском престоле Юрий Долгорукий, жизнь Кириллы Туровского коренным образом меняется. Он освобождается от затворничества и становится епископом. Это произошло в 1159 г.

Кирилл Туровский заботился о церкви. При нем был построен ряд храмов, в том числе и тот безымянный каменный храм в окольном городе, остатки которого были найдены в 1968 г. Согласно канонам, епископ Кирилл осуществлял высшую судебную власть в церковных и многих светских делах. При нем в Турове была открыта школа. Существует версия, что жил в этот период Кирилл Туровский в своей резиденции во дворе епископского монастыря, главной святыней которого была церковь во имя великомучеников Бориса и Глеба. Одно из урочищ вблизи Турова так и называется Владычный двор. (В настоящее время в том месте располагается кладбище.)

После 1177 г. Кирилл Туровский был вынужден оставить епископскую кафедру Вызвано это было переменами в Киевской митрополии: умер поддерживавший Кирилла Митрополит Константин II и на престол взошел Никифор II. С уходом Кирилла Туровского с епископской кафедры начинает теряться церковное значение Турова. Вплоть до 1328 г. о Туровской епархии вообще нет никаких сведений. А в XIV в. центр ее был перенесен в Пинск.

Святитель был жив еще в начале 1190-х гг. После смерти он, возможно, был погребен в подвалах той безымянной церкви окольного города в одном из каменных саркофагов…

Предполагается, что Кирилл Туровский создал 68 различного рода произведений: молитвословы, Пасхальные, Пятидесятые произведения о монашестве, поучения. Его труды являются высокохудожественными произведениями. Как писал митрополит Макарий: «Главные отличительные свойства святителя Туровского как писателя: живое, плодовитое, неистощимое воображение, мягкое, доброе, восприимчивое чувство, легкий, свободный, витиеватый язык». Ученые ставят Кириллу Туровского в один ряд с автором гениального «Слова о полку Игореве», а некоторые даже называют его автором этого произведения.

ЦЕРКВИ ТУРОВА


(По материалам районной книги «Памяць»)

Преображенская церковь. Местечко Туров имело два предместья: Заятелье и Запесочное. В 1800 г. в предместье Заятелье (его еще называли Островом) вне местечка была построена на средства прихожан деревянная приходская Преображенская церковь. Построенная в форме креста, она имела открытый посередине купол (то есть с окошками) и четыре глухих купола по сторонам, а также колокольню во фронтовой части здания.

Внутренняя площадь ее составляла 30 кв. саженей. Церковь не отапливалась. Алтарь был украшен 33-мя иконами, располагавшимися в три яруса. Рамы икон были позолочены. В церковном архиве хранились метрические книги с 1783 г. и исповедные записи с 1789 г.

Церковный погост был обнесен деревянной оградой.

В состав прихода Преображенской церкви входили селения: Остров Заятелье, Запесочное. Прихожан мужского пола на момент описи церкви (1836) — 499 душ, а женского — 533 души.










Церковный годовой доход составлял 100 руб. Земельные угодья причта состояли из 80 десятин (из них леса — 74 десятины).

Ильинская церковь. Деревянная Ильинская церковь была построена в центре местечка в 1850 (1848) г. на средства казны. При этой церкви имелось народное училище, где занимались крестьянские дети.

Церковь во имя Всех Святых. Построена на городском кладбище в XIX в. из дерева. Сохранилась.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА


(По материалам директора Туровского краеведческого музея П. Щекотович, опубликованным в районной газете «Новае Палессе» 8 июля 1969 г.)

Старые названия улиц. Нынешние улицы Карла Либкнехта и Колхозная в Турове, размещенные рядом с замчищем, когда-то носили названия, соответственно, Ров и Вал. Улица, которая называлась Канавой, теперь носит имя Войкова. При больших паводках она затапливается. Рядом с ней размещается улица Пионерская, когда-то называвшаяся Зеленой.

Урочище Кондратовка. На юге от Турова находится урочище Кондратовка. Весной оно обязательно затапливается водами Припяти. Когда вода спадает, урочище зарастает травой, которую туровчане зовут «майна». Название местности происходит от древнего словосочетания «конь-дар», потому что в этом месте когда-то устраивали пастбища лошадей. В настоящее время эта околица города осушена и здесь располагается жилой частный сектор.

Улица Драждицкая. Теперь она носит название Кирова. В свое время здесь размещалось множество магазинчиков (лавок), в каждом из которых обязательно торговали дрожжами.

Главная магистральная улица. Носила название Фронтовой (то есть центральной). Отходящие от нее улочки назывались по именам местных богатых жителей (кулаков), которые занимали на ней основную земельную площадь. Так, Красноармейская улица носила название Костюковка, Колхозная — Матохова, часть Пионерской — Гаврилкова.

Казна и Восчата. В общем и целом старая часть Турова делилась на две части: Казну и Восчату. Западная часть Турова, где на улицах соблюдался более-менее какой-то порядок, называлась Казна. Восточная, что выглядела лабиринтом маленьких и грязных улиц — Восчата. Тут жила беднота.

Казаргать. В трех километрах от Турова на запад находилось возвышение — стоянка древнего человека. Издавна евреи использовали его под свое кладбище. К тому месту ведет гребля под названием Казаргать. Смысл названия станет понятен, если первую букву в нем заменить на «х». Гать — это понятно, дорога, а хазар — это переосмысленное наименование иудеев.

Бобруйкова гора. В трех километрах на юго-восток от Турова на широкой равнине возвышается Бобруйкова гора. Предание гласит, что когда случился великий мор, то для избавления местных от этого несчастья туровская княгиня повелела зарыть там черного медведя, черного петуха и бобра. И насыпать над их телами гору. Возможно, с той горы начинался древний Туров. Возможно, именно на ней совершался культ во имя священного Тура.

Передолы. Со стороны реки Туров окружают Передолы. Это два углубления протяженностью 3–4 километра и шириной 50–60 метров. Раньше глубина в этих канавах достигала 5 метров. Название Передолы происходит от слов «поперек дола». Возможно, это старицы, а может и рукотворные каналы. Теперь судить сложно. Но они значительно обмелели.

Туровский колодец. По улице Калинина во дворе жителя Федорова размещается славный Туровский колодец, которому под тысячу лет. Этот колодец имеет будто бы три дна: медное, серебряное и золотое. Медное дно прорвалось, когда был величайший из паводков. Серебряное — во время какой-то войны (кажется, во время нападения крымчаков), когда колодец был закидан телами грудных детей. С прорывом золотого дна будто бы не станет и самого Турова.

ГЛАВНАЯ СИНАГОГА ТУРОВА


(По материалам книги Леонида Смиловицкого «Евреи в Турове», опубликованной в 2008 г.)

Одним из выдающихся памятников истории города Турова являлась каменная синагога, прошение о постройке которой было подано местным кагалом в 1902 г.

Храм рассчитывали поставить в районе рыночной площади Старый базар, располагавшейся за замковым рвом. Здесь останавливались крестьяне для продажи сена, дров и пр. К тому времени в Турове насчитывалось 133 еврейских дома, действовала одна деревянная синагога, построенная по официальному разрешению, и еще две молитвенные школы, открытые без всякого разрешения. Исправник Строительного отдела Минского губернского правления ответил на прошение отказом, сославшись на то, что денег для возведения синагоги у общины нет.










И тогда еврейская община обратилась за помощью к местному помещику, владельцу Турова, дворянину Людвигу Даниловичу Нарейко. Неизвестно, что было обещано тому, но 17 апреля 1903 г. Л.Д. Нарейко выдал Туровскому еврейскому обществу разрешение на постройку каменной синагоги. Местом строительства был выбран плац, где располагалась деревянная синагога, построенная в 1884 г.

Чертежник Е. Дрейзин составил план. Три года при участии инженера А. Нектаревского и архитектора Л. Добролюбова шло строительство. 30 октября 1907 г. минский вице-губернатор подписал разрешение на открытие каменной синагоги с выдачей свидетельства на право совершения молитвенных собраний.

В 1908 г. было избрано духовное правление синагоги из пяти членов во главе со старостой Шмуйлой Ароновичем Чечиком. Синагогу освятили в том же году.

ПРИСТАНЬ И СРЕДСТВА ПЕРЕДВИЖЕНИЯ ПО ПРИПЯТИ (плотогоны и речники)


Пристань. Впадающие в Припять в районе Турова реки Горынь, Лань, Случ, Ствига, Птичь вызывали разлив, который простирался в этих местах на много километров и напоминал море. Островками в нем виделись деревни, неделями отрезанные от внешнего мира. Единственным средством передвижения в такой период становились лодки. Леонид Смиловицкий сообщает, что Туровская пристань была устроена на высоком берегу, поэтому никогда не затапливалась. С ее причала отправляли строительный лес, шпалы, уголь, деготь, овес, муку, лен, мясо, шкуры, спирт, яблоки, рыбу, гончарную посуду. Завозили в Туров соль, керосин, спички, сахар, бакалею, кирпич, железо. Рекой Туров соединялся с Пинском, Мозырем.

Средства передвижения. На частных (домашних) верфях Турова строили средства передвижения по воде: челноки — небольшие лодки, выдолбленные из цельного ствола дерева, барки — суда, грузоподъемностью до семи тонн, берлины — суда, ходившие под парусом и бравшие на борт до 16 тонн. Для небольших перевозок строили шугалеи — длинные лодки из цельного дубового ствола, края которых обшивали сосновыми досками.

Плейтухи. Речным извозом в Турове занимались Шустерманы. Их было четыре брата — Гершл, Абе, Мотл и Лэпе. Они имели в Турове прозвище плейтухи. В других местах Беларуси плотогонов и речников называли плитниками. Шустерманы гоняли до Днепра. Максимальная грузоподъемность управляемых с помощью шеста лодок их составляла 40 пудов.

БАКЕНЩИК 


(По воспоминаниям туровчан)

В 2000 г. мне выпало целый месяц жить в Турове. Я снимал дом с большим садом в этом городе и писал свою книгу «Ятвяги» (2004). Воспоминания о том месяце у меня самые светлые.

Занятие литературным искусством требует постоянной хорошей физической формы. Поэтому в тот памятный август утром и днем я занимался повестью, а вечером отправлялся рубить дрова местным или играл в футбол с туровскими мальчишками. Потом купался в Припяти. Вода в этой реке, как в той сказке — живая, она силы дает, освежает, еще и сны хорошие дарит.

Общаясь с туровчанами, я слушал их истории, записывал. И теперь, когда выпало делать книгу об этом городе, решаюсь воспроизвести одну из тех записей. Молодежь должна знать о старинной и по-своему романтичной профессии, которая нынче, кажется, канула в лету. Тем более история эта касается реального человека, местного жителя, которого все здесь так и звали — бакенщик.

Человек этот имел не только необычную работу, но и колоритную фигуру — был два с лишком метра ростом. Каждое утро, задолго до рассвета богатырь отправлялся на весельной лодке в 15-километровый путь по Припяти. Грести приходилось против течения, а у Припяти, поверьте мне, течение не из слабых. Он наведывался к маяку, свет на котором он обязан был потушить с первыми лучами рассвета. Пробыв день на берегу, где стоял тот маяк, бакенщик на заходе солнца опять зажигал маяк и отправлялся в обратный путь. Такая у него была служба. Причем, не знал он ни выходных, ни праздников. Только представьте себе, каково было этому человеку холодной весной или дождливой осенью. Надо было плыть и в грозу, и в туман. Никто, кроме него, тот ненавистный маяк не погасит и не зажжет. Даже заболеть было нельзя, ибо некем было заменить этого богатыря, не находилось таких, героев в хорошем смысле этого слова. Надо было плыть и зажигать маяк, потому что если не сделать этого, то курсирующие по Припяти суда могли удариться о берег и затонуть. А ведь эти суда тянули тяжеленные баржи — с углем, песком, доломитом, лесом…

С пустыми руками бакенщик не возвращался. То рыбы привезет, то сена, то дров. Сено он заготавливал там же, на острове, где стоял маяк. Он перевозил его в лодке, а потом от пристани тащил через весь город на спине. Пьянчужки лежали в теньке в скверах и смеялись над ним. Обязанный рубить прибрежные заросли, осенью бакенщик каждый день привозил по вязанке дров. Так и заготавливал на зиму…

И дом в Турове он отстроил себе тоже необыкновенный. Во-первых, высокий, под стать своему росту, гораздо выше других хат. Вдобавок, обладая чувством эстетики, украсил его всякого рода наличниками, ставенками. Дом тот и теперь заметнее других, несмотря на то, что хозяина его давно уже нет в живых…






ПЕТРИКОВ

(июль, 2010)







О НАЗВАНИИ


В Петрикове чувствуется дух старины. Сюда следует наведаться хотя бы ради одного этого.

Как и следовало ожидать, название города не имеет отношения к традиционному, схематическому представлению о том, как оно было образовано. Опять мы должны вспомнить о глубокой древности и аборигенах. И опять об этом расскажет топонимика и ее корифей профессор Гомельского университета Александр Федорович Рогалев.

Археологи называют Петриковское селище VI–VII вв., расположенное на западной окраине города, первым раннеславянским селищем на территории Беларуси. Оно было предшественником местечка XV в. и прообразом современного города.

С помощью суффикса — ов в топонимии в древнерусскую эпоху образовывались названия поселений, которые являлись прилагательными. При этом относительные прилагательные подчеркивали расположение поселения на определенной водной артерии. Петриков расположен на левом берегу Припяти. Когда-то река была более полноводной, подбиралась под самые возвышения Петриковского селища. На различных участках своего течения она имела разные названия. Одно из ее верховьев называлось Пирог и соответствовало гидрониму Перга (у Уборти один из притоков до сих пор сохраняет такое название). В этом слове заключена древняя корневая основа перт-, использовавшаяся на территории Восточной Европы для наименования рек, на которых имелись поселения бобров. Это древнее финно-угорское слово. Оно обозначает «дом», «строение», даже «баня». Так впервые назвали место своего постоянного обитания здешние первопоселенцы. Впоследствии на берега Припяти пришли славяне и на свой лад переиначили это сложное для них и непонятное (финно-угры говорили на своем языке) наименование. Перт сделался Петриковым. Впрочем, произошло сие, по-видимому, уже в христианскую эпоху, потому что до этого имен Петр, Петрик у славян-язычников не существовало.

ВЛАДЕЛЬЦЫ


(По материалам районной книги «Памяць», опубликованной в 1995 г.)

Одним из первых упоминаемых в летописях владельцев Петриковских земель является князь Владимир Ольгердович, двоюродный брат великого князя Витовта Кейстутовича. В 1395 г. он получил от последнего Копыль и Слуцк.

Его преемником был князь Александр, прозванный Алельком.

В 1502 г. хозяином здешних земель упоминается князь Семен Алелька. На реке Узе за Бобруйском он разбил крымских татар и освободил из плена множество соотечественников.

Непосредственно с Петриковым связано имя князя Юрия Семеновича Алельки (1492–1542). Этот человек построил в городе деревянную крепость, которая размещалась в центре Петрикова, на высоком берегу Припяти, в том месте, где теперь находится городской парк. В 1535 г. эта крепость была разрушена русским воеводой Овчиной.

Последний из Алельковичей князь Юрий Юрьевич умер в 1586 г. Умерли его сыновья. Единственной наследницей осталась малолетняя дочь Софья. Опекуном ее был назначен свояк, жемойтский староста Юрий Хадкевич, а потом его брат виленский каштелян Героним Хадкевич. В 1600 г. Софья вышла замуж за Януша Радзивилла, а местечко и имение Петриков перешли в собственность виленского каштеляна и брестского старосты Геронима Хадкевича.

В 1617 г. Героним Хадкевич умирает. Право на собственность Петрикова и окрестных земель переходит к его сыну мозырскому старосте Криштофу Хадкевичу, впоследствии виленскому каштеляну. В этот период в Петрикове действовали две православные церкви. Криштоф Хадкевич строит здесь еще и униатскую церковь. А в 1638 г. со своей женой Зофией Горской фундует еще и костел Благовещения.

В 80-е гг. XVII в. умирает Юрий Карл Хадкевич. На руках его вдовы Марианны Текли остаются двое неполнолетних детей — сын Ян и дочь Иоганна. Дочь по достижении совершеннолетия выходит замуж за жемойтского генерального старосту Петра Михаила Паца.

Первое упоминание о том, что хозяином Петрикова стал Петр Михаил Пац относится к 1693 г.

После смерти Петра Михаила Паца (около 1709 г.) Петриков возвращается в собственность Хадкевичей. Сначала хозяином его становится Юрий Карл Ян Хадкевич.

Позже Петриков в собственности его дочери Иоганны, вышедшей замуж за генерального старосту саможского Казимира Заранка.

После смерти Иоганны Заранковой Петриков переходит в собственность ее племянника брестского воеводы Адама Хадкевича.

После смерти Адама Хадкевича Петриков в собственности его единственного сына Яна Миколая, который получил по линии приемного отца графа Якуба Чапского титул графа. После этого Петриковская волость становится графством.

В 1781 г. после смерти Яна Миколая Хадкевича Петриковское графство переходит в пользование его жены графини Людовики Хадкевич.

Людовика Хадкевич умерла в 1816 г. Ее сын Вацлав умер неполнолетним. Дочки — Елизавета (вышла замуж за Радзивилла) и Розалия (за Любомирского) получили приданое в денежном выражении. Сын Осип был признан Гражданским Трибуналом Мазовецкого воеводства недееспособным и отдан в опекунство родственникам. Управление Петриковским ключом перешло к бригадному генералу и сенатору Александру Хадкевичу, который проживал с семьей не в Петрикове, а в местечке Млынов Дубенского повета Волынской губернии. Непосредственно хозяйственными делами занималась петриковская экономия во главе с управляющим. Жилые и хозяйственные строения этой экономии размещались в фольварке — на месте бывшей крепости (современный парк в центре города).

УСАДЬБА ХАДКЕВИЧЕЙ


(По материалам Ю.А. Якимовича)

Во 2-й половине XVIII в. на территории замчища (крепости) в Петрикове создан усадебный комплекс. Он состоял из дворца в стиле барокко и хозяйственных строений. Дворец располагался в самом центре детинца. Это было одноэтажное прямоугольное в плане строение с мезонином (пристройкой на втором этаже). Накрыт дворец был ломанной гонтовой крышей. Невдалеке от него размещались 2 флигеля, конюшня, каретная, хлев и сад. Со стороны городской площади усадебный комплекс был огражден глубоким рвом, который заполнялся водой. Через ров был устроен мост. Проехать в усадьбу можно было через ворота, устроенные в виде двухъярусной башни с куполом.

ПОКРОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ


(По материалам Галины Лапеты, опубликованным 16 марта 2009 г. в газете «Петрыкаўскія навіны», и Ю.А. Якимовича, опубликованным в книге «Архитектура Беларуси» в 1993 г.)










В XVI в. около деревни Сотничи существовала Оголицкая пустынь — православный монастырь. Там располагалась деревянная церковь.

В 1746 г. монастырь закрыли, а церковь сделали униатской.

В 1836 г. эту церковь разобрали, перевезли и установили на петриковском кладбище. После чего освятили в честь праздника Покрова Божьей Матери.

До 1970 г. в Свято-Покровской церкви велось богослужение. Но ввиду аварийности здания, церковь закрыли. Часть икон передали в музей прикладного искусства в Раубичи под Минском. С тех пор этот памятник республиканского значения требует своего восстановления.

НИКОЛАЕВСКАЯ ЦЕРКОВЬ


(По материалам из фондов местного музея)

Каменная церковь во имя Святителя Николая была построена в Петрикове в 1839 г. Храм возвели на пожертвования купцов Кебеца, Моргуна, Короля, Корульского и простых граждан. Поставили его на месте сгоревшей в грозу деревянной церкви, построенной в 1772 г.










Храм трехпрестольный: главный престол — во имя Святителя Николая, правый престол — во имя Пророка Илии, левый — во имя Василия Великого.

Почитаемые святыни храма: крест с частицами мощей святых Киево-Печорской лавры, икона Спасителя, подаренная церкви в 1951 г., икона Божьей Матери в резном окладе (на ней указывается, что сей образ сооружен В. Кебцем в 1872 г.), частица мощей святого праведного Иоанна Кормянского, частица мощей архиепископа Феодосия Черниговского, икона священномученика Иоанна Рыльского (Пашина).

Стены внутри храма украшены росписями. Купол расписывался в 1915 г. А. Терешковичем (запись была найдена под изображением апостолов). Правый угол (ближе к Царским воротам) расписан А. Терешковичем в 1916 г. Архангел над иконой святой Богородицы написан в 1927 г. Икона святого великомученика Георгия и царицы Александры написана в 1926 г.

В церковной библиотеке сохраняются редкие книги.

В начале XX в. в церкви священнослужительствовал Вячеслав Якубович, уважаемый в городе человек.

В 1929 г. храм закрыли. С колокольни сбросили колокол весом в 120 пудов 20 фунтов. Его отвезли на станцию Копатневичи и отправили на переплавку. До 1941 г. храм использовался под склад муки.

После войны, чтобы восстановить церковь, верующие оформляли закупку стройматериалов на собственные хозяйства, а потом безвозмездно передавали церкви. Благодаря этим усилиям, а также твердой позиции эрудированного и интеллигентного протоиерея Евгения Вейги в 70-е гг. XX в. храм не был отнят.

В настоящее время при храме действует Воскресная школа, а также два церковных хора. В одном из них профессиональные певцы — преподаватели музыкальной школы. В 1999 г. перед церковью была построена Водосвятская часовня.

ВОСКРЕСЕНСКИЙ СОБОР


(По материалам из фондов местного музея)

Это был каменный кафедральный собор Петриковского прихода. Построили его в 1846 г. на средства прихожан мастера из города Кременчуг. Значительную сумму на строительство внес купец Корульский. Всего было израсходовано свыше 30 тысяч рублей.

В 20-е гг. XX в. настоятелем собора был протоиерей Киркевич.

В 1929 г. с колокольни были сброшены колокола. В храме оборудовали кинотеатр, а в пристроенном к нему помещении — танцевальный зал.










В 1957 г. по решению местных властей храм взорвали. По словам очевидцев, взрывали три раза. Колокольня обрушилась только после третьего взрыва. На руинах после этого кощунства обнаружили свинцовую доску размером 37,5x34,5 см. Оказалось, что она была заложена в церковь еще в начале строительства храма. На ней был следующий текст: «Во славу Всесвятых Троицы Отца и Сына и Святаго Духа основана церковь сия каменная однопрестольная на место сгоревшей трехпрестольной деревянной во имя Воскресения Спасителя нашего Иисуса Христа в Царствие Императора Николая I-го Самодержца Всероссийского Царя Польского и прочее… За благословением Святейшего Синода и Архиепископа Никонора Минскага и Гродненскага Минской губернии Мозырского уезда, собственным коштам и старанием жителей сего местечка Петрикова месяца мая 24-го 1838-го года». На обратной стороне доски стояло имя составителя текста: «Сост. Петр Корольский».

В Николаевской церкви слева у стены хранятся фрагменты иконостаса Воскресенского собора.

ВОЗНЕСЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ


(Из фондов местного музея)

Однопрестольная каменная Свято-Вознесенская церковь была построена в 1890 г. Необходимости еще одного православного храма потребовал рост населения города. Благодатное время, время расцвета Российского государства увеличивало число жителей в белорусских городах.

В 1930 г. церковь закрыли и она долгое время оставалась бесхозной.

С осени 1940 г. здание стали использовать под склад соли.










Весной 1941 г. в церковном зале установили на деревянных опорах бочку на 5 куб. метров. Воду в бочку закачивали из артезианской скважины.

Так в городе появилась водонапорная башня.

В послевоенные годы церковь долгое время оставалась заброшенной. В 70-е гг. XX в. здесь действовал пивной бар.

В 1991-99 гг. церковь восстанавливается. Здесь появляется новый двухъярусный иконостас, появляются новые иконы, новые купола, прочная ажурная ограда по периметру двора. Иконы Святителя Николая и Спаса Нерукотворного написаны и пожертвованы местным художником И.П. Пережко.

ГОРОДСКОЕ КЛАДБИЩЕ


(По материалам Галины Лапеты, опубликованным в газете «Петрыкаўскія навіны» 16 марта 2009 г.)

Находится на восточной окраине города. Первое погребение относится к середине XVII в. Когда-то было разделено на две части: православную и католическую.

Сохранились пять каменных колонн. Одна из них пирамидальная, около 4-х метров высотой, сделана из красного кирпича. Ученые утверждают, что этот монумент поставлен местными помещиками католического вероисповедания в знак протеста против раздела Речи Посполитой.

В могилах XX в., сохранивших свои памятники, похоронены местные важные особы — землевладельцы, купцы, чиновники. Памятники сделаны из мрамора, гранита и металла. На оградах можно встретить клеймо мастеров не только из Петрикова, но даже из Киева. Крестов больше Российских и Греческих. Есть и Андреевские.

Сохранилась могила из гранита в виде срезанного дуба, в которую встроена доска с надписью.

Есть могила капитана речного корабля. Памятник над ней в виде палубы судна.

В 1920 г. белополяки расстреляли в Петрикове 4-х красноармейцев — Деревянко, Шестовца, Лешкевича и Дубеню. Покойных похоронили, а позже над их могилой петриковчане установили памятник в виде пирамиды. Теперь ведется поиск того места, где было произведено это захоронение.

73 человека погибло при освобождении города в последней войне. В одной братской могиле с ними покоятся останки расстрелянных подпольщиков.

Невдалеке от этого захоронения могила Василия Исаковича Талаша (партизана Деда Талаша). Он умер в 1946 г. Над могилой высится стела с барельефом В.И. Талаша.






ЛЕЛЬЧИЦЫ

(июль, 2010)







О НАЗВАНИИ


Вот мы и подошли к книге А.И. Атнагулова «Хроніка Убарцкага Палесся» (2001) — лучшему из тех творений за последние сто лет, которые были созданы для пропаганды белорусской истории.

Начну с названия здешней реки Уборти. Оно связано с бортничеством. Когда-то по берегам этой реки на деревьях было много ульев-бортней, колод, предназначенных для медосбора. Старославянское слово "борть" подразумевает улей для диких пчел. Эти ульи изготавливали поштучно и развешивали на деревьях. В стародавние времена дань платили медом. Те, кто плыл по здешней реке и видел эти ульи, невольно называл данный водный путь «У бортей».

Что касается названия здешнего города, то оно произошло от имени славянского языческого божества Леля, отвечавшего за удивительное и светлое человеческое чувство — любовь. По-видимому, где-то непосредственно рядом с этим поселением находилось место поклонения этому божеству. В конце августа там собирались в стаи аисты — главные помощники Леля и его живое воплощение, — чтобы отправиться в дальний путь на зимовку. Старые названия рек и поселений всегда имеют под собой реальную основу.

ВЛАДЕЛЬЦЫ


(По материалам книги А.И. Атнагулова «Хроніка Убарцкага Палесся», опубликованной в 2001 г.)

В XVII в. существовало имение Уборть, которое состояло из приписных сел и деревень Лельчицы, Липляны, Злодин, Буйновичи, Стодоличи, Картиничи, Боровая, Милошевичи, Дубровая, Симоничи, рудней Лельчицкой, Локницкой, Сморнянской, Милошевичской и буд Буйнитской и Стодолитской. Принадлежало оно виленским епископам.

В 1794 г. имение переходит в казенное ведомство Российской империи.

Вскоре императрица Екатерина II дарит его Якову Сиверсу — бывшему послу Российской империи в Речи Посполитой. Граф Сиверс умер в 1808 г. С его смертью закончилась почти 400-летняя история Убортской волости.

В 1808 г. имение Уборть разделили на четыре части — Буйновичи, Дуброво, Лельчицы и Милошевичи — и продали. Имение Лельчицы с селами Лельчицы и Липляны, деревнями Рудня Жмурнянская, Рудня Локнитская и Рудня Лельчицкая купил по записи статский советник Минского губернского правления Мезенцев.

В 1815 г. имение Лельчицы в рассрочку купил у Мезенцева приблизительно за 107 тысяч рублей ассигнациями Викентий Казарин.

После смерти последнего 27 августа 1843 г. во владение имением вступает его брат Иосиф Казарин — бывший межевой судья Бобруйского повета. Этот сильно задолжал и вынужден был отказаться от собственности.

Некоторое время администратором имения Лельчицы был соседний помещик Иосиф Гельтман.

В 1848 г. имение передается в арендное содержание сразу двум хозяевам — Отто и Эмилии Новоковским и Хоревичу.

18 сентября 1855 г. Мозырская дворянская опека освобождает от аренды имения Лельчицы помещиков Новоковского и Хоревича за несвоевременную уплату арендной суммы и передает его по описи помещику Павлу Новицкому.

28 января 1858 г. на публичных торгах в Минском губернском правлении имение Лельчицы купил за 53 тысячи 533 рубля помещик Владислав Григорович. Однако через полтора года результаты торгов в Минском губернском правлении объявляются недействительными.

14 июня 1860 г. новым администратором имения Лельчицы назначается Сабин Ленкевич.

А уже 17 июля 1860 г. имение Лельчицы за 92 тысячи 125 рублей серебром купил с публичных торгов в Санкт-Петербургском губернском правлении титулярный советник Леонард Зенкевич. В этот период имение состояло из деревень Лельчицы (125 ревизских душ мужского пола), Дубовый Верст (39) и Липляны (88).

20 марта 1865 г. имение Лельчицы у Зенкевича покупает отставной инженер подпоручик Иван Ахременко. Новый владелец проживал попеременно в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве, а управлял своим имением через доверенных лиц.

21 мая 1871 г. на публичных торгах в Минском губернском правлении имение Лельчицы приобрел майор граф Иосиф Тышкевич. Стоимость сделки была 120,5 тысячи рублей. Имение в этот период состояло из местечка Лельчицы, Нового Фольварка и хуторов Жмурное и Корости.

В 1917 г. владельцем имения Лельчицы упоминается граф Феликс Тышкевич. Землевладение его составляло 24 тысячи десятин.

ЦЕРКОВЬ


(По материалам М.З. Башлакова, опубликованным в районной книге «Памяць» в 2002 г.)

Первое упоминание о церкви в Лельчицах относится к 1650 г. В это время здешняя церковь была униатской, и опекуном ее являлся виленский епископ Георгий Тышкевич, который постоянно выделял средства на ее содержание.

В 1754 г. церковь перестроили. Она была деревянной, и настоятелем прихода в ней был униатский священник Стефан Загоровский. Приход состоял из жителей деревень Лельчицы (40 дворов), Липляны (20 дворов). Опекуном ее в этот период был виленский епископ Игнатий Масальский.

В 1777 г. церковь сгорела и на той же площадке построили новую, тоже деревянную, в форме прямоугольника с тремя глухими куполами.

В 1795 г. церковь в Лельчицах вернулась в лоно православия. В 1803 г. к Лельчицкому приходу были приписаны Свято-Николаевская церковь в деревне Картыничи и Свято-Воскресенская в деревне Дуброво. В 1804 г. к Лельчицкому приходу была присоединена Свято-Успенская церковь в деревне Липляны.

В 1820 г. в Лельчицкой церкви был сделан новый иконостас, роспись которого осуществлялась вплоть до 1849 г.

В 1835 г. церковь отремонтировали на средства помещика Иосифа Казарина.

В 1843 г. на средства прихожан была построена новая колокольня.

Из «Описания церквей и приходов Минской епархии» за 1879 г. следует, что иконостас церкви в Лельчицах состоял из 19 икон обыкновенного письма. Колокольня, стоявшая отдельно от здания храма, имела три колокола весом около 16, 8 и 6 кг. Метрические книги сохранялись с 1799 г.

В состав прихода входили деревни Буда, Осянское, Горновище, Дуброво, Жмурное, Заболотье, Картыничи, Лельчицы, Липляны, Лохница, Старый Фольварк. Всего прихожан на 1879 г. числилось 1 945 человек. Церковной земли было 33 десятины. Имелось три часовни.

В 1887 г. старый храм в Лельчицах разобрали и построили новый. Церковной земли в 1888 г. было уже 154 десятины. Новую Свято-Троицкую церковь в Лельчицах освятили в 1892 г.

В 1926 г. в Лельчицах священнослужительствовал Алексей Могильницкий.

В 1938 г. священника арестовали, а церковь разобрали.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА


(По материалам А.И. Атнагулова)

С середины XIX в. Лельчицы состояли из села и местечка. Между ними было около одной версты. Местечковая брама (въездные ворота) располагались приблизительно на современном перекрестке улиц Советская и Комсомольская. Значительную часть границы поселища составляла река Уборть. На ее берегу (с правой стороны от въезда на современный мост по улице Набережной) располагалась Свято-Троицкая церковь.

Усадебный дом местного пана Бакановского находился на теперешней улице Островского (напротив поселка Бебчиков на улице Набережной). Вокруг усадьбы располагался сад с прудом (теперь в том месте усадьба Шапелюков по улице Набережной).

За нынешним комбинатом строительных материалов в сторону улицы Ковпака простиралась дубрава, диаметр деревьев коей достигал 1,5 м.

В центре местечка, на месте нынешней усадьбы Синила по улице Набережной, стояла синагога. Люди продавали евреям свою землю в центре местечка, а сами строились в местности Копань (район нынешней улицы Первомайской). Позже начал заселяться и Глушин (конец современной улицы Красноармейской).

КОСТЕЛ


(По материалам Мозолевского, опубликованным в районной книге «Памяць» в 2002 г.)

Местная парафия образовалась в результате поселения католиков во 2-й половине XIX в. в деревнях Усов, Дубники, Забродье, Зарубаное, Лонница.

В 1905 г. владелец Лельчиц Феликс Тышкевич начинает строительство костела Наисвятейшего Сердца Иисуса в местечке Лельчицы. В 1909 г. строительство было завершено. В 1913 г. архиепископ В. Ключинский провел освящение костела. Костел был «невысокий деревянный, с одной башней сбоку, обшит досками, внутри побеленный». Поставлен он был на каменном фундаменте. Имел орган и позолоченные кресты на колокольне. Первым священнослужителем его был Ян Жаврид.

В 1917-22 гг. костел закрыли большевики. В его здании стали хранить зерно.

В 1943 г. отступавшие немцы подожгли Лельчицы. В том пожаре сгорело и здание костела.

О ПОЛЕШУКАХ И МЕСТНЫХ ПРОМЫСЛАХ


(По материалам книги В.Н. Маракуева «Полесье и полешуки», опубликованной в 1897 г.)

Полешуки. Живут необыкновенно грязно: не умываются и не чешутся, несмотря на то, что вокруг лес, полно дров, бань здесь не существует.

Пчеловодство. Главное и любимое занятие местных обитателей. Здешний житель считает, что пчела — божья тварь, вольное насекомое, поэтому называет грехом принуждать ее. На Полесье ульев в саду нет.

Сплав леса по Уборти. Уборть является сплавною в весеннее время. Лес по этой реке сплавляли от местечка Олевск до самого устья. Временные пристани устраивали там, где производилась высечка.

Рыбная ловля. Очень важный местный промысел. Ловили в Уборти щук, карасей, окуней, линей. Болота кишели вьюнами. Кроме рыбы ловили раков. Шейки раков сушили и продавали мешками варшавским купцам. Иногда в Припяти попадался осетр, который заходил в эту речку из мутного Днепра.

Изготовление лучины. Лучину заготавливали из просушенного леса.

Приготовление клепки. Множество прусских немцев было расселено по лесам Полесья. Они занимались тут приготовлением так называемой клепки, небольших дубовых брусков, которые использовались в изготовлении бочек. На клепку шел только самый качественный дуб. Кроме клепки из дуба изготавливали так называемые ванчоусы — трехгранные брусы, которые шли на строительство кораблей в Англии и Пруссии. Этим очень выгодным ремеслом полешуки не занимались.

Сбор грибов, ягод. По разрешению владельца земли местным дозволялось собирать ягоды и грибы. Для этого надо было заключить с землевладельцами договор. Такой же договор заключался и на выпаливание смолы.

Добыча болотной руды и поташа. Этим занимались в основном беглые. Они селились на болоте среди лесов и добывали золу и руду. Для себя они сеяли на небольших полянках рожь, ячмень. Болотную руду обрабатывали на месте; затем отвозили ее на кузницы, где из нее вытягивали железо.

АНАТОЛИЙ ИЛЬБЕКОВИЧ АТНАГУЛОВ (О том, с чего начинать возрождение наших малых городов)


Заканчивая свой шестилетний труд, начатый после обращения ко мне сотрудников отделов комплектования библиотек различных Минских централизованных библиотечных систем, я должен вернуться к тому, с чего начинал (см. предисловие к книге «Города Беларуси, Витебщина»): книг по пропаганде истории белорусских городов в республике мало. Тема эта развивается слабо и зачастую на любительских началах. Исключением является Гродненщина, где патриарх пропаганды памятников белорусской истории Дмитрий Степанович Олешкевич провел на указанную тему научно-практические конференции уже в 12-ти городах и оформил результаты этих пленэров в отдельные сборники докладов. В остальных регионах с материалами по истории городов проблема.

Но и здесь не обошлось без чуда. Настоящим открытием для меня на Гомельщине стала книга Анатолия Ильбековича Атнагулова «Хроніка Убарцкага Палесся», вышедшая в свет в 2001 г. Ознакомившись с ней, я невольно подумал: чем, собственно, занимались последние сто лет наши господа ученые?.. Это был тот образец книги, которую давно ждали наши любители краеведения. Между тем, А.И. Атнагулов даже фамилию свою не выставил на обложке, подписался на титуле лишь как составитель, хотя из текста очевидно, что это автор, что в книге присутствует его мнение, видение.

Прилавки наших магазинов, стенды библиотек заставлены книгами не столько по истории, сколько по архитектуре или фотографии. Учащимся, любителям путешествий, просто патриотам Беларуси нужны не картинки и сухие комментарии к ним, а живые, интересные сведения о старине. Ибо только они ведут к возрождению памятников и совершенствованию цивилизации.

В 90-е гг. я развивал в своих книгах «По некоторым замечательным уголкам Беларуси» (1995), «От Гродно и Каменца до Мстиславля» (1997), «Путешествие в Сарью» (1999) тему восстановления памятников. За последние полтора десятка лет многие из наших памятников утрачены, их уже не вернуть. Последние 6 лет я призываю к сохранению наших малых городов. Теперь они на эшафоте судьбы. Центростремительная сила, которая множит потенциал нашего мегаполиса, в конце концов может привести к гибели многих наших населенных пунктов, затронув при этом даже города. Подсчитано, что 3 июля 2010 г. в республике родилось около 100 детей. При этом 30 из них — в Минске. Зато в таких городах, например, как Петриков, роддом вообще закрыли, и местные женщины вынуждены рожать в Калинковичах, Мозыре.

Способов сохранить наши малые города достаточно — это и формирование в них филиалов крупных предприятий, и перенос в них целых производств из мегаполиса. Это надо делать сегодня, пока в этих городах еще остается хотя бы по паре средних школ.

Начинать эту работу надо с пропаганды истории городов. Книга А.И. Атнагулова актуальна, несмотря на то, что в ней лишь материалы по истории. Это та стартовая площадка, с которой можно начинать возрождение города и региона. Причем, важно отметить: для большого формата и объема (500 стр.) она имела скромный бюджет. Зайдите в любой книжный и посмотрите, какие выпускают у нас книги по краеведению. Их бюджеты порой составляют сотни миллионов белорусских рублей. А материалов мало. При этом иные еще и пролоббированы как социально значимые. Вот они, щели в борту фрегата, имя которому «Госбюджет». На эти миллионы можно выпустить книги региональных авторов, краеведов, которые у нас есть и особенно талантливых из которых я отмечал в предисловии к каждой из своих книг данной серии.

Анатолий Ильбекович Атнагулов родился в 1956 г. в Лельчицах. Окончил там 2-ю школу. Потом успешно закончил Минский Радиотехнический институт. По распределению попал на производственное объединение «Вычислительная техника». С 1990-го года занялся предпринимательской деятельностью в Минске, возглавил Информационно-Правовое агентство, которое занимается в том числе и издательской деятельностью.

Я встречался с этим человеком и вынес от этой встречи самые положительные впечатления. Это скромный, умный, рассудительный, а главное неравнодушный к судьбе республики человек. Герой нашего времени. Вот некоторые из его откровений: «Я писал свою «Хроніку» не ради того, чтобы поднять имидж родного местечка. Моей главной заботой было образовать земляков, возродить их память, заставить их вспомнить, что история местечка идет не от времен советской власти, как их учили в школе, а со времен древности, когда на их земле только поселились люди».

Хочется, чтобы успехи этого человека содействовали восстановлению памятников белорусской истории, послужили руководством к развитию нашей государственности и помогли возрождению малых городов и целых регионов Беларуси. И еще хочется, чтобы наследие, которое заложил автор «Хронік», получило у нас развитие, чтобы другие авторы подхватили его эстафету и пролили свет на всю белорусскую историю.