Ангельское пламя
Юджиния Райли


После смерти родителей юной Анжелики Фремон ее алчный, жестокий дядя решил отдать племянницу в жены богачу-плантатору Ролану Делакруа. Дерзкий, неукротимый нрав жениха поначалу приводил нежную Анжелику в смятение. Но настал миг — и девушка поняла, что только Ролану согласна отдать свое сердце и только с ним после всех пережитых невзгод может обрести бесценное счастье возвышенной чистой любви…


Юджиния Райли

Ангельское пламя


Моей дочери Лиенне — с любовью и с поздравлениями по поводу окончания школы


Глава 1


Новый Орлеан, 1850 год


Сидя душным летним вечером в прибежище порока, Жан-Пьер Делакруа услышал голос ангела.

Столовая в доме на авеню Сен-Шарль была вся прокурена. За столом красного дерева сидели четверо мужчин. Висевший над ними газовый рожок шипел, испуская неровный свет. Лица мужчин, уже изрядно выпивших, лоснились от пота. Стол был завален картами, уставлен пепельницами, пустыми бутылками из-под виски и грязными стаканами. Комната отражала полное запустение, царившее в доме, — портьеры были порваны и изъедены молью, обивка мебели истерта, обои клоками свисали со стен.

Жан-Пьер сидел напротив Жиля Фремона и проигрывал, что быстро привело его в мрачное расположение духа. Он был самым молодым из четырех игроков — ему исполнилось всего двадцать восемь лет. Казалось, он делал все, что мог, чтобы спустить состояние, которое оставила ему его дорогая так рано ушедшая матушка. В этот вечер Жан-Пьер добился определенного «успеха»: его проигрыш был весьма значителен. Конечно, он подозревал, что жирный комиссионер, Этьен Бруссар, сидевший справа от него, все время мошенничал. Ему надо было бы разоблачить этого негодяя и вызвать на дуэль, хотя из-за проигрыша в несколько тысяч долларов едва ли стоило рисковать жизнью. Нет, он ценил свою вольную, распутную жизнь гораздо дороже.

Жан-Пьеру стало скучно. Он подумал, что пора удалиться. Но в дальней комнате все еще звучало сопрано, голос манил и очаровывал его. Яркая, живая ария, которую он как-то слышал в опере. Может быть, это Моцарт? Жан-Пьер нахмурился. Насколько ему было известно, Жиль Фремон жил один. Но что же это за таинственный соловей, чей голос так прекрасен, что обжигает его, словно пламя? Жан-Пьер решил остаться, чтобы все выяснить.

К тому же он знал, что плохое настроение от сегодняшнего проигрыша станет еще хуже. Еще большее унижение придется ему испытать дома, если он вернется туда рано. Мрачно глядя в карты, которые только что сдал Бруссар, Жан-Пьер вспомнил едкие замечания приехавшего к нему погостить кузена Ролана Делакруа. Жестокие слова Ролана беспокоили его и уж, конечно, не способствовали везению в покере.

И как только кузен мог назвать его распутным и ни на что не годным! Может, это и так. Но на этот раз Ролан превзошел сам себя. Жан-Пьер всегда гостеприимно открывал двери своего дома, когда кузен, богатый плантатор, приезжал в Новый Орлеан по делам. И вот сегодня этот человек укусил руку, которая его кормила, — отказался пойти играть в карты, посчитав это бездельем!

Конечно, это безделье! Но и он мог бы тоже назвать кузена Ролана тираном и ненавидящим людей отшельником.

Вот что Жан-Пьер мог бы произнести, не будь он джентльменом.

Безнадежно перебирая свои карты, Жан-Пьер вздохнул. Он вспомнил времена, когда они с Роланом были истинными друзьями, пока веселье в глазах кузена не сменилось странным, затравленным взглядом. Восемь лет назад Ролан пережил двойное горе. Всего за год в результате глупейшего несчастного случая он потерял любимого брата Жюстена и свою первую жену Луизу. С тех пор Ролан напоминал скорее пустую оболочку человека. Он занимался только управлением своей плантацией сахарного тростника и лишь иногда приезжал в Новый Орлеан, чтобы встретиться со своим агентом.

— Вы играете или нет, Делакруа?

Резкие слова Этьена Бруссара и звон монет на столе отвлекли Жан-Пьера от его мыслей. Он потрогал усики и снова посмотрел в свои карты: валет треф и разрозненная мелочь. Надо бросать карты и идти домой, будь проклят кузен Ролан.

Все еще звучал мелодичный голос. На этот раз исполнялось то, что Жан-Пьер слышал во время редких посещений мессы, но не мог вспомнить. Очарованный сладкими звуками, он обернулся к хозяину:

— Кто это поет?

Сидевший напротив него Жиль Фремон презрительно хмыкнул. Как и Этьен Бруссар, Фремон был крупным мужчиной. Он, несмотря на присутствие гостей, в нарушение приличий еще в самом начале вечера снял мешавший ему сюртук. В течение всей игры он то и дело почесывал выпиравший живот.

— Эта певчая птичка — моя племянница, Анжелика, — с презрением протянул он. — И что же эта лентяйка не принесла напитки? Знай себе поет день и ночь. Анжелика! — заорал он через плечо. — Умоляю, принеси чего-нибудь поесть! И виски!

Жан-Пьер покосился на хозяина дома. Ему никогда не нравился Жиль Фремон, чье распухшее красное лицо выдавало пристрастие к алкоголю. Он к тому же был известный развратник, ходили слухи о его распутной жизни.

— Анжелика? — переспросил Жан-Пьер, вопросительно подняв бровь.

— Да, Анжелика, дочь моего недавно умершего брата, Сэмюэла, — сказал Жиль с явным пренебрежением.

— В самом деле? А я и не подозревал, что у вас есть брат. Жиль пожал плечами:

— Сэмюэл был паршивой овцой в нашей семье. В молодости он покинул Новый Орлеан, чтобы жениться. И на ком? На дрянной девчонке. Они потом купили ферму недалеко от Сент-Джеймса и жили там более двадцати лет, воспитывая дочку, Анжелику. А пару недель назад оба, Сэмюэл и Эванджелина, скончались от желтой лихорадки. Оказалось, их ферма была целиком заложена. После них не осталось ни цента. Мне пришлось возвращать долги. А шериф приказал сжечь дом и все имущество, как и положено в таких случаях, после лихорадки. Вот я теперь вынужден содержать эту нищенку, их дочь.

Жан-Пьер ощутил прилив симпатии к племяннице Фремона.

— Девушка живет здесь?

— Ну конечно. И вечно дает свои кошачьи концерты. Ее учила в Сент-Джеймсе какая-то итальянка — вот мне и надо было оставить у нее девчонку, клянусь. Поет днем и ночью. Я думаю, она немного тронулась.

Жан-Пьер нахмурился.

— А сколько ей лет?

— Семнадцать. — Вдруг лицо Жиля расплылось в похотливой улыбке. — Есть на что посмотреть. Вы понимаете, что я имею в виду, — добавил он, похохатывая и толкая локтем в бок сидящего рядом справа банкира Шарля Левена.

Жан-Пьер заметил, как вспыхнули глаза Шарля Левена. Тот был высок и худощав, с копной светлых волос, острыми чертами лица и холодными как лед голубыми безжалостными глазами. Хотя многие считали Левена респектабельным банкиром, Жан-Пьер знал, что он на самом деле развращенный деспот. Он так жестоко обращается с женщинами, что по сравнению с ним Жиль просто святой отец. Женившись лет тридцать назад на даме из общества, которая быстро охладела к нему, Левен имел множество любовниц. Он находил их на квартеронских балах, где белые мужчины танцевали с девушками-квартеронками, и не одна из них, по слухам, была им убита в припадке ревности. Мысль, что Левен может заинтересоваться племянницей Жиля, вызвала у Жан-Пьера нервную дрожь.

Этьен Бруссар снова спросил Жан-Пьера, будет ли он продолжать игру. С тяжелым вздохом Жан-Пьер отбросил свои карты.

— Джентльмены, я выхожу из игры. — Он прервался, чтобы взглянуть на карманные часы. — Извините меня. Думаю, настало время прекратить мои проигрыши сегодня. А дома меня ждет гость.

Левен вопросительно приподнял бровь, и Жан-Пьер объяснил:

— Мой кузен Ролан сейчас в Новом Орлеане — встречается со своим агентом, Морисом Миро.

— Как жаль, что вы не уговорили Ролана прийти сегодня сюда, — сказал Жиль Фремон, делая свою ставку. Жан-Пьер горько улыбнулся:

— Мой кузен из Сен-Шарля сообщил мне, что считает карточные игры негодным делом.

Они закончили делать ставки, пожимая плечами и усмехаясь в ответ на слова Жан-Пьера.

Жан-Пьер не спешил уходить — сидел, потягивая виски. Он хотел убедиться, был ли прав в своих догадках о нечестной игре Бруссара. И через несколько секунд победный возглас выигравшего Этьена укрепил его подозрения. Наблюдая, как этот креол забирает свой выигрыш, Жан-Пьер с плохо скрытым раздражением сказал:

— Джентльмены, мне и в самом деле надо идти…

— Ерунда! — сказал Жиль молодому человеку. — Не стоит грустить, из-за того что вам сегодня не везло, Делакруа. Вы хотя бы выпейте с нами. Где эта проклятая девчонка? Анжелика! — закричал он.

Жан-Пьер приподнялся было, чтобы покинуть комнату, но в этот момент вошла Анжелика Фремон. При виде девушки он невольно опустился на стул.

В задней части большого дома Анжелика Фремон и Коко, служанка ее дяди, готовили закуски для гостей.

Услышав гневный голос дяди, Анжелика нахмурилась. Они с Коко целый день трудились в душной кухне. Вот и теперь готовили гостям необычные закуски. Делать их было довольно сложно. Нетерпение дяди не понравилось племяннице.

— Ну и как все это выглядит, Коко? — спросила она, повернувшись к юной мулатке, которая крутилась поблизости.

Четырнадцатилетняя Коко была хорошенькой, стройной и игривой, словно кошка.

— Это прекрасно, мадемуазель Анжелика! — воскликнула Коко, облизывая свою пухлую нижнюю губку при виде закусок, которые они с таким усердием приготовили. Здесь были шарики из лангуста, крошечные пирожки с устрицами и фаршированные креветки.

— Один только запах заставляет петь все мое нутро, мадемуазель. Господин Жиль будет доволен.

Анжелика в ответ улыбнулась:

— А теперь мне надо завернуть еще сахарный рулет, вот тогда можно будет все нести гостям. — Ее тонкие ноздри дрогнули от отвращения. Она добавила: — Дядя говорил, что нужно принести еще бутылку виски. Сходи в подвал, пожалуйста, Коко.

— Да, мадемуазель, — ответила Коко, выходя из кухни.

Анжелика напевала про себя, свертывая рулет и обваливая его в сахарной пудре. Она поняла, что поет «Аве Марию» — молитву, которую так любили ее родители. Анжелика как могла старалась сохранить приветливый вид, когда стала жить у дяди Жиля в Новом Орлеане. Ей это было очень нелегко, она вспоминала жизнь в Сент-Джеймсе, отца и мать, которых очень любила.

Всего три недели назад она жила в полном блаженстве со своими родителями на небольшой ферме. Потом разразилась трагедия: напала желтая лихорадка, или Бронзовый Джон, как называли эту болезнь напуганные местные жители. Анжелика беспомощно смотрела, как болезнь мучила ее родителей — они кашляли, их била лихорадочная дрожь, и, наконец, открылась черная рвота, чем и кончался этот недуг. Поспешная похоронная служба прямо после их смерти была настоящим кошмаром для Анжелики. И потом ей пришлось смотреть, как шериф сжигает все имущество ее родителей. Даже теперь, вспоминая, как он бросил прялку матери в бушующее пламя, Анжелика не могла удержаться от слез и молча перекрестилась.

Но она верила, что смерть — это только ликующий выход души в вечность. Поэтому понимала, что нет причин оплакивать уход родителей: они теперь вместе у самого Бога.

Это Анжелика принимала всей душой, хотя и не могла в своих чувствах примириться с тем, что их больше нет. Анжелика была вырвана из атмосферы любви и заботы. Она оказалась в чужом городе, в чужом доме, под опекой чужого человека. Она даже никогда не видела раньше дядю Жиля. Теперь она обнаружила, что он весьма вздорный человек. Дядя Жиль хотя и не обижал ее, но часто говорил с ней грубо, много пил и постоянно играл в азартные игры. Привыкшая к добродетельной жизни, Анжелика чувствовала себя совсем чужой с этим необузданным дядей и в этом нечестивом городе. Она не могла понять, почему так запущен дом дяди Жиля, почему потрепаны ковры и поломана мебель, почему так трачены молью портьеры и покрывала. Там, в Сент-Джеймсе, к каждой скромной вещи относились бережно.

Анжелика старалась в меру своих сил навести порядок в запущенном доме дяди. Она хорошо понимала, что Коко, единственная его служанка, не горит желанием сделать это. Когда они работали вместе с этой мулаткой, Анжелика часто напевала, чтобы хоть как-то подбодрить себя. При этом она вспоминала о дорогих родителях и о своей учительнице пения в Сент-Джеймсе, мадам Сантони. Мадам предлагала Анжелике жить у нее, но дядя грубо отказал ей.

— Анжелика!

Когда дядя снова выкрикнул ее имя, Анжелика остро ощутила неприязнь. Она распрямилась, отряхнула руки и взяла поднос. Она старалась не подавать вида, что ее очень раздражало пустое и греховное времяпрепровождение дяди и его гостей. А она еще должна была ублажать этих людей…

Перед дверью Анжелика чуть задержалась, чтобы успокоиться. Войдя в комнату, она зажмурилась из-за едкого сигарного дыма. Ее дядя сидел спиной к ней, а остальных трех мужчин она прежде никогда не видела. Двое из них были уже в возрасте, один тучный, а другой худой. Но внимание Анжелики привлек третий гость — молодой джентльмен. Он сидел лицом к ней. Ему было всего за двадцать, на красивом лице выделялись аккуратные усики. Но он, склонившись над стаканом виски, выглядел очень расстроенным.

Когда девушка вошла в комнату, молодой человек как раз вставал со своего стула, но, как только увидел ее, словно подкошенный, снова опустился на свое место.

* * *


Жан-Пьер просто не мог поверить своим глазам. Очарование девушки было так сильно, что он потерял дар речи.

Она была необыкновенно красива. Темные глаза, блестящие волосы и такие изумительные черты лица, каких он никогда не видел в жизни! Она была среднего роста, с тонкой девичьей фигуркой, в которой были заметны первые признаки расцвета женственности. Шелковистая кожа красиво очерченного лица блистала юной свежестью. Точеный нос, благородно вылепленные губы и твердый подбородок — во всем проявлялась ее красота. Волосы цвета черного дерева обрамляли прелестное лицо и стройную шейку. На ней было скромное платье из темного сукна, она держала поднос так, как делают это большинство слуг, но ей больше бы подошло платье из бархата, и она казалась достойной того, чтобы подносить дары коронованным особам Европы.

Девушка задержалась у двери и взглянула на дядю, будто ожидая его распоряжений. Потом повернулась и посмотрела на Жан-Пьера, их взгляды на какое-то мгновение встретились. Он хотел было улыбнуться ей, но понял, что не сможет, потому что ее взгляд буквально приковал его к месту. В ее глазах были боль и страдание. Такого глубокого, темного сияния он никогда не видел в жизни. В то же время девушка держалась со скромным изяществом и достоинством… Его словно охватило пламя…

— Ну, Анжелика, поворачивайся!

Хриплый и грубый голос Жиля Фремона проник в сознание словно загипнотизированного Жан-Пьера и разрушил чары, навеянные видом красавицы. Он нахмурился и задержал дыхание, наблюдая, как она повернулась к Жилю и протянула ему поднос.

Жан-Пьер заметил, что его руки, лежащие на столе, дрожат. Бог мой, девушка покорила его, глубоко тронула его сердце!..

Только один ее взгляд сразил его и заставил страдать. И он понял, что это серьезно.


Глава 2


— Где тебя носит, девчонка? — закричал Жиль Фремон племяннице. — Ты что, не видишь, что у меня гости?! Все давно ждут, чтобы подали еду.

Жан-Пьер почувствовал симпатию к юной Анжелике. Девушка обвела комнату гордым взглядом темных глаз и, несмотря на то что Жиль накричал на нее, держалась все так же прямо. Она медленно шагнула вперед, предлагая угощение Этьену Бруссару. Сердце Жан-Пьера сжалось, когда он увидел, как этот торговец окинул ее похотливым взглядом. И Шарль Левен, беря закуску с подноса, жадно уставился на ее молодую крепкую грудь. С большим трудом Жан-Пьер удержался от того, чтобы не отбросить свой стул и не сбить обоих сластолюбцев на пол. Руки на коленях сами собой сжались в кулаки.

Боже, откуда только взялись этот гнев и такая злость, которую он никогда раньше не ощущал!

Девушка грациозной походкой приблизилась к нему и предложила взять угощение с роскошного подноса. Он в первый раз увидел вблизи ее красоту. И вновь у него захватило дух. Ее темные глаза завораживали, притягивали.

— Месье? — сказала она, явно смущаясь под пристальным взглядом Жан-Пьера.

Ее голос был приятными и мелодичным. Жан-Пьер улыбнулся ей и взял с подноса маленький пирожок с устрицами.

— Благодарю вас, мадемуазель.

— Эй, Фремон! — Шарль Левен повернулся к хозяину дома. — Почему бы вам не представить нас этой красивой барышне?

Жиль пожал плечами.

— Господа, это моя племянница, Анжелика, — небрежно сказал он. А потом, заметив угрожающий взгляд Левена, добавил: — Анжелика, познакомься: это господин Левен, это господин Делакруа, а это господин Бруссар.

— Приятно познакомиться с вами, господа, — скромно ответила Анжелика.

Повернувшись к Жилю, она тихо спросила:

— Дядя, можно мне теперь уйти?

— Ну, хорошо, ступай, — грубовато ответил Жиль.

Она поставила поднос на стол.

— А где бутылка виски? — с недовольством в голосе спросил Жиль.

— Я послала за ней в подвал Коко, — ответила Анжелика, чуть приподняв подбородок. — Сейчас принесу.

Жиль фыркнул, когда племянница выходила из комнаты. Он следил выпученными глазами за ее удаляющейся фигурой, а потом повернулся к столу и засунул себе в рот банановый блинчик.

— А у вас хорошенькая племянница, Жиль, — усмехнулся Левен.

Жиль тоже усмехнулся, обнажив гнилые зубы, и кусок бананового блинчика повис у него на толстой губе.

— Как я и говорил вам, Шарль, есть на что посмотреть, верно?

Левен не спеша раскурил тонкую сигару, глубоко затянулся и лениво выпустил дым. Сузив глаза, он устремил на Жиля хищный взгляд:

— Сколько вы хотите за девочку, Фремон?

Пока Жиль чмокал и отмахивался от банкира, Жан-Пьер ощутил острое чувство тревоги. Левен был необычайно богат, а, судя по слухам, дела Жиля Фремона в последнее время были хуже некуда из-за его пагубного пристрастия к картам, особенно к игре в фараона. Жак-Пьер интуитивно почувствовал, что нелепое предложение Левена было совершенно серьезным. Но он вовсе не хотел, чтобы события для юной Анжелики Фремон разворачивались таким образом.

— Эй, Делакруа, вы что, раздумали уходить? — насмешливо спросил жирный Бруссар.

— Да. Я пока останусь, — ответил Жан-Пьер. Он собрал карты и бросил их Бруссару.

Остальные трое грубо рассмеялись, услышав ответ молодого человека. Но Жан-Пьер нисколько не смутился.

В этот момент Анжелика вошла в комнату с бутылкой виски.

— Плесни-ка мне в стакан, девочка, — приказал ей Фремон.

— Да, дядя Жиль.

Анжелика произнесла эти слова с почтением. Но потом она сразу стиснула зубы, сдерживая гнев. Спокойно откупорила бутылку и налила дяде половину стакана. Храни Бог ее душу, подумал Жан-Пьер. Девочка хорошо воспитана, а ей приходится прислуживать дяде и его собутыльникам.

Жиль Фремон быстро выпил виски и заревел:

— Еще!

Анжелика спокойно напила ему еще стакан, поставила бутылку и повернулась, чтобы уйти. Видя, как Бруссар окидывает девушку похотливым взглядом, Жан-Пьер воскликнул:

— Ну, Бруссар, вы собираетесь сдавать?

Бруссар пожал плечами и сдан карты. В течение следующего часа игроки оживленно делали ставки, все, кроме Жан-Пьера. Молодой человек сидел, маленькими глотками пил виски и с растущей неприязнью следил за ними. Все трое были сильно пьяны, об этом свидетельствовали их красные лица и громкая, сбивчивая речь. Каждый раз, когда юная Анжелика появлялась в комнате — то ли затем, чтобы убрать полные пепельницы, то ли принести новую бутылку виски, — взгляды Левена, Бруссара и даже самого Фремона становились все более похотливыми и недвусмысленными. Распутники отпускали непристойные замечания, стоило только девушке выйти из комнаты. От возмущения у Жан-Пьера в жилах закипала кровь.

Когда Анжелика в четвертый раз вошла в комнату, свершилось неизбежное. Она проходила мимо Этьена Бруссара, и он ущипнул ее сзади.

Жан-Пьера бросило в жар. Как только мог этот негодяй оскорбить прелестное дитя! Никогда в жизни он так отчаянно не жалел, что при нем не было пистолета.

Но прежде чем он смог как-то отреагировать на это, Анжелика круто повернулась и залепила своему обидчику пощечину. Шарль Левен расхохотался. Девушка гордо подняла голову и вышла из комнаты. Жан-Пьер про себя усмехнулся, поняв, что девушка не такое уж беззащитное дитя. Он не удержался и воскликнул:

— Браво!

Бруссар получил по заслугам. Этот жирный комиссионер сидел, трясясь от злости красной отметиной на дряблой щеке.

Жан-Пьер вдруг подумал: а что бы случилось, если бы то же самое девушка проделала с его вспыльчивым кузеном Роланом?

Предположение не успело возникнуть, потому что он услышал раздраженный голос Этьена:

— Я требую, чтобы ваша племянница извинилась передо мной!

Услышав это, Жан-Пьер бросил карты и повернулся к Бруссару.

— Вы хотите, чтобы девушка извинилась перед вами? Как вы смеете требовать этого, когда сами оскорбили ее?

— Как я смею?! — взвился Бруссар. — Эта так называемая невинная девочка сама крутила передо мной своей задницей и, когда я отреагировал на это, ударила меня по щеке.

Едва сдерживая гнев, Жан-Пьер обратился к Фремону:

— Жиль, вы ничего не можете сказать в защиту племянницы? Вы позволите Бруссару так оскорблять ее?

Фремон презрительно хмыкнул:

— Я согласен с Бруссаром. Девчонка оскорбила моего гостя.

— Оскорбила? — возмущенно повторил Жан-Пьер. — Но ведь все видели: Бруссар тронул ее за такое место, за которое ни один мужчина не может тронуть леди, если она не является его женой!

Фремон пожал плечами, подлил себе виски и сказал заплетающимся языком:

— Я прежде всего не уверен в нравственности этой девчонки. Ведь ее мать была просто шлюхой…

— Я не могу поверить, что слышу такое! — закричал Жан-Пьер, сердито размахивая руками. — И вы говорите такие вещи о своей родной племяннице, о вашей близкой родственнице?

— Ну, об этом я скоро забуду, — ответил Жиль скрипя зубами.

— Я снова спрашиваю вас, Фремон, сколько вы хотите за эту девушку? — холодно перебил их Шарль Левен. Жестокость, звучавшая в его голосе, поразила Жан-Пьера.

— Вы не получите ее, Шарль, — поспешно перебил его Этьен. — Я хочу купить ее для себя. Я научу ее, как надо себя вести, дам ей парочку уроков, положу через колено и всыплю ей по маленькой попке…

— Забудьте об этом, Бруссар, — спокойно перебил его Левен. — Вы же знаете, я перебью цену. — И с ухмылкой добавил: — И кроме того, совершенно ясно, что девчонке нужна рука покрепче вашей. Такое своенравие может быть подавлено только одним способом, скажем так, жестокостью. Вот почему я настаиваю, чтобы девушка оказалась моей собственностью…

Жан-Пьер вскочил на ноги.

— Не могу поверить своим ушам! Господа, мы же говорим не о какой-нибудь там шлюхе с Бэйсн-стрит! — Повернувшись к Левену, он со злостью спросил: — Вы на самом деле собираетесь купить девушку, Шарль?

— Не исключаю возможности договориться об этом.

— И ее тело потом выловят из канала, как других ваших любовниц?

Тут Левен тоже вскочил с искаженным от гнева лицом.

— Я вызову вас на дуэль за эту наглую ложь, Делакруа!

— Господа, господа, сядьте! — почти закричал Жиль Фремон. — Я не хочу, чтобы сегодня вечером в моем доме кого-то вызывали на дуэль.

Мужчины сели на свои места, не спуская друг с друга глаз.

— Знаете, я подумай, что мне было бы очень трудно обеспечить Анжелике такую жизнь, которую она заслуживает. — Жиль не пытался скрыть своего удовлетворения тем, что произошло. — Может быть, было бы лучше, если бы один из вас, господа, изъявил желание стать ее… покровителем.

— Станет тот, кто выложит вам на стол больше денег? — сердито заметил Жан-Пьер. — Где ваша совесть, Фремон?

— А что это вас так обуяла нравственность, Делакруа? — усмехнулся Жиль. — У вас-то было много любовниц.

— Верно. Но ваша племянница — невинная девушка, а не дама полусвета. Мы не имеем права так играть ее жизнью.

— А какая у нее будет судьба, если для нее не найдется покровителя? — возразил Жиль. — У девушки нет ни денег, ни приданого, и я ничего не могу ей дать. Какое будущее ждет ее? Быть горничной в богатом доме? Уж лучше пусть станет подружкой такого прекрасного человека, как Шарль.

При этих словах губы Жан-Пьера скривились.

Но Левен, не глядя на него, спокойно произнес:

— Хорошо сказано, Фремон. — Потом не спеша затянулся сигарой и прибавил: — Я открываю торги с десяти тысяч.

— Пятнадцать! — зло выкрикнул Бруссар, ударив пухлым кулаком по столу и глядя на улыбающегося Левена. И в этот момент что-то произошло с Жан-Пьером.

— Довольно! — закричал он, вскакивая на ноги. — Джентльмены, я не могу вот так просто сидеть и смотреть, как делается это мерзкое дело. Мы что-то потеряли в себе, если можем поступать так по отношению к невинной девушке. — Потом он повернулся к Жилю: — Назовите вашу цену.

Тут же запротестовали Бруссар и Левен.

— Вы хотите заполучить девушку для себя, Делакруа, и сделать ее своей любовницей, — упрекнул его Бруссар.

— Неправда! Девушка не будет ничьей любовницей. Она станет чьей-то женой. — Жан-Пьер сказал эти слова прежде, чем обдумал их, но тут же понял, что в этом и есть решение. Он задумчиво добавил: — Правда, ее будущий муж еще не знает об этом.

— Хватит с нас этой чепухи! — резко сказал Левен хозяину дома. Он презрительно дернул плечом. — Какую бы цену ни дал Делакруа, я удваиваю ее!

— Черт возьми! — зло прошипел Жан-Пьер. Он повернулся к Левену, угрожающе положив руку на спинку стула, и с безжалостной улыбкой прошептал: — Ради чего же эта девушка должна умереть?

В ответ ему Левен глумливо улыбнулся:

— Вы что, пугаете меня, Жан-Пьер?

— Вовсе нет.

— А вам известно, что я не проиграл ни одной дуэли?

— А вам известно, что я тоже ни одной не проиграл? — И прежде чем Шарль смог ответить, продолжил: — Но если я на этот раз проиграю, будьте уверены, что мой кузен или отец быстро отомстят за меня.

Шарль Левен судорожно сглотнул. Он был порочным человеком, но отнюдь не дураком. Ему совсем не хотелось связываться с тремя Делакруа, которые, по слухам, были отличными стрелками. Он пожал плечами.

— Ну и забирайте девчонку. Все это становится ужасно скучным.

— Хвалю вас за благоразумие, Шарль, — сказал Жан-Пьер. Он повернулся к Жилю и повторил свое требование: — Назовите вашу цену за девушку.

Цепкий ум Жиля быстро заработал.

— Двадцать пять тысяч долларов? — спросил он, не ожидая, что Жан-Пьер согласится на эту цену. Но молодой человек и глазом не моргнул.

— Идет, — сказал он и достал из нагрудного кармана чековую книжку, которую носил с собой на всякий случай. — У вас есть чем написать, я полагаю?

— Конечно.

Радостно потирая руки, Жиль поспешил из комнаты. Через несколько секунд он вернулся и подал Жан-Пьеру перо и чернильницу.

Пока Жан-Пьер выписывал чек, Этьен Бруссар перегнулся через стол и прошептал Левену:

— Если таинственный жених будет покладистым парнем, то она станет сразу женой и любовницей, не так ли, мой друг?

Шарль стряхнул пепел с сигары, мрачно улыбнулся и ничего не ответил.

Жан-Пьер с победным блеском в глазах протянул банковский чек Жилю. Впервые за много часов молодой человек вздохнул с облегчением…

И в этот момент он понял, что сделал доброе дело.


Глава 3


Жан-Пьер ехал в своем экипаже по мощеным улицам Нового Орлеана, привычно откинувшись на кожаные подушки. Молодой человек думал о сделке, которую заключил с такой поспешностью.

Он купил невесту для своего кузена Ролана, о чем жених даже не подозревал!

Может быть, какое-то сумасшествие охватило его этим летним вечером? Жан-Пьер покачал головой и вздохнул, как бы осуждая свой поступок. Он никогда не думал о себе как о человеке высокой нравственности. Но сегодня при нем трое подлецов задумали погубить невинную Анжелику Фремон, и в его душе проснулись рыцарские чувства — он должен был что-то сделать, он просто не мог этого вынести. Жан-Пьер понял, что был не в силах оставаться в стороне и спокойно наблюдать, как совершается сделка. Девушка могла стать игрушкой в руках одного из этих развратников.

И вот за приличную сумму в двадцать пять тысяч долларов он приобрел право стать покровителем Анжелики Фремон и должен был как-то устроить ей подходящий брак. Деньги сами по себе мало что значили для него, так как его мать оставила ему вполне приличное состояние.

Рано утром на следующий день Жиль должен собрать племянницу и доставить ее на Французский рынок для встречи с Жан-Пьером под предлогом того, что ей надо сделать покупки. Здесь она будет передана своему новому покровителю.

Разумеется, Бруссару и Левену было крайне любопытно узнать, как Жан-Пьер собирается устроить дела Анжелики, но тот наотрез отказался назвать имя ее будущего жениха. Ему удалось расслышать ядовитое замечание Бруссара: «Если таинственный жених будет покладистым парнем, то она сразу станет женой и любовницей». Жан-Пьер печально улыбнулся. Эти слова мучили его. Девушка была поразительно красива, а взгляд темных глаз выдавал ее страстную натуру. Жан-Пьер готов был оставить девушку себе, сделав ее своей невестой.

Но скоро здравый смысл возобладал, и он отогнал эти непрошеные мысли. Жан-Пьер был не настолько самонадеянным, чтобы предложить Анжелике Фремон сомнительную честь стать его женой. Если он женится на девушке, ему придется стать хорошим мужем, но он прекрасно понимал, что это не для него. Потому что он слишком любит карты и спиртное, а это не позволит ему быть верным и преданным спутником жизни.

Нет, ему надо как-то убедить Ролана жениться на Анжелике. Это единственное правильное решение. Но как это сделать? И будет ли хорошо девушке, если она выйдет замуж за его кузена?

Жан-Пьер, нахмурившись, пытался обдумать этот вопрос. Он знал, что первый брак кузена был неудачным. Его жена Луиза оказалась взбалмошной женщиной. Она едва ли имела понятие о реальной жизни. После смерти Луизы Ролан находил утещение со своей любовницей, Каролиной Бентли. Как-то кузен признался Жан-Пьеру, что не любит ее, но все же он не порывал с ней многие годы.

Итак, Ролан способен быть верным одной женщине, что, конечно, было бы хорошо для Анжелики. Ролану как раз теперь не хватает настоящей жены, думал Жан-Пьер, кузен упрям, как мул, честолюбив, много работает, — таким людям нужна заботливая жена, чтобы согревала ему постель, и дети, которых он мог бы качать на коленях.

Только сам счастливчик пока об этом ничего не знал.

Может быть, подумал Жан-Пьер, со временем юная Анжелика даже исправит его характер. Конечно, Жан-Пьер не собирался взваливать на семнадцатилетнюю девушку ответственность за перевоспитание угрюмого, надменного тридцатилетнего мужчины. Хотя Жан-Пьер уже знал, что у девушки есть характер. Он усмехнулся, вспомнив, как она отвесила пощечину Бруссару, как ее маленькая ручка оставила след на жирном лице этого напыщенного осла. Да, она может постоять за себя. И по блеску ее темных глаз было видно, что это сильная женщина со стойкими убеждениями.

Ей пригодится вся ее воля и стойкость в соперничестве с Роланом. Храни ее Бог! Может, будет во всем этом что-то нехорошее для прелестного, маленького потерянного ангела, думал Жан-Пьер. Он ощущал некоторую вину из-за того, что пытается связать судьбы Анжелики и Ролана. Но ведь девушка могла стать любовницей одного из этих гнусных типов, которые сегодня вечером сидели вместе с ним за карточным столом.

Нет, Анжелике будет гораздо лучше в доме всеми уважаемого Ролана Делакруа. Возможно, их брак будет счастливым. И она сделает немало приятных сюрпризов дорогому кузену Ролану.

Жан-Пьер сдавленно хмыкнул. Он представил, как Анжелика будет приручать Ролана. Девушка так красива и обаятельна, что настанет день, когда он станет целовать ее красивые ножки. Мужчина может найти себе занятие получше, чем самоуничижение, решил Жан-Пьер. Он знал, что, хотя Ролан часто говорит резкости, в душе кузен добр. Жан-Пьер надеялся, что девушке удастся обуздать неукротимый нрав Ролана. Может быть, даже когда-нибудь от Анжелики он, Жан-Пьер, получит дорогой подарок. Она вернет ему лучшего друга, который был у него в жизни — его кузена Ролана Делакруа.

Да, сделать так, чтобы они были вместе, — это единственно верное решение. Хотя перед ним была трудная задача. Как убедить Ролана жениться на девушке?

Он вспомнил, какая волна гнева поднялась у него в душе сегодня вечером, когда он понял, что Жиль Фремон задумал продать Анжелику. Вот бы вызвать такой же праведный гнев у кузена Ролана!

Жан-Пьер закурил сигару. Он был доволен собой. Он улыбался. Он задумал нечто весьма интересное…


Глава 4


На следующее утро в своем доме на Притания-стрит Жан-Пьер неверной походкой спустился в столовую — небритый, с покрасневшими глазами и все еще в халате. Его кузен Ролан, уже одетый, пил кофе за столом в стиле королевы Анны. Он встретил Жан-Пьера холодным взглядом.

Дом Жан-Пьера располагался на восточной окраине американского сектора города и на самом деле принадлежал его отцу, Жаку Делакруа. Но так как неугомонный Жак проводил много времени в путешествиях по Европе, сын сделал своим огромный дом, построенный в греческом стиле. В это утро вид Жан-Пьера, стоявшего на обюссонском ковре в роскошной столовой, не соответствовал окружающему его изяществу.

Ролан вопросительно приподнял бровь.

— Ну что, кузен, немного перебрал виски у Жиля Фремона вчера вечером? — спросил он своим низким голосом с выражением явного неодобрения.

Жан-Пьера не тронула ирония Ролана. Он всегда считал кузена безнадежным циником. Ролан Делакруа сидел у окна, и в утреннем свете блестели его черные как смоль волосы. Это был рослый, крепко сбитый, мускулистый мужчина. Его красиво вылепленное лицо, казалось, могло принадлежать мифическому герою: прямой нос, твердые, но чувственные губы и неожиданно голубые, пленительные глаза под изящно выгнутыми бровями. Он одевался просто, но элегантно. Сегодня на нем был черный сюртук. Белая рубашка и черный галстук придавали торжественность его и без того внушительному виду.

— Ну и что ты можешь сказать в свое оправдание, дорогой Жан-Пьер? — продолжил Ролан. Жан-Пьер виновато улыбнулся брату.

— Ты прав, кузен. Я снова выпил лишнего вчера вечером.

Ролан проворчал что-то в ответ, поднося к губам чашку из севрского фарфора. Жан-Пьер двинулся к столу. В этот момент в столовой появилась дородная темнокожая женщина.

— Вы уже готовы завтракать, хозяин? — спросила она. улыбаясь.

Жан-Пьер покачал головой.

— Пожалуйста, Калли, только кофе. И больше ничего.

— Да, хозяин.

Калли вышла из комнаты. А Жан-Пьер со смущенным видом занял свое место и убрал со лба прядь спутанных волос. В душе он радовался. Его хитрость удалась. Ролан подумал, что он в тяжелом похмелье. Хотя на самом деле Жан-Пьер чувствовал себя вполне нормально. Он даже специально намазал мылом глаза, чтобы они покраснели, так ему было проще разыграть это представление.

— Ну и какие же у тебя планы на сегодняшний день, кузен? — беззаботно спросил Жан-Пьер. Ролан печально улыбнулся и ответил:

— Не беспокойся, дорогой Жан-Пьер. Я недолго буду злоупотреблять твоим гостеприимством. Сегодня утром я закончу дела с Морисом Миро, приглашу его, Эмили и Филипа на ленч, а затем сяду на речной пароходик и отправлюсь домой.

— Понятно, — кивнул Жан-Пьер.

Он знал Эмили, бывшую невестку Ролана. Хотя она вступила в новый брак после гибели Жюстена, Ролан по-прежнему считал ее родней, помогал ей и Филипу, своему юному племяннику.

Калли вернулась в столовую с подносом. Жан-Пьер потянул носом воздух, когда служанка поставила перед ним чашку ароматного кофе. Он сделал глоток крепкого напитка, сдобренного цикорием, и спросил:

— А могу ли я поинтересоваться, в какое время ты встречаешься с Морисом?

— Не раньше одиннадцати, — ответил Ролан, пробормотав слова благодарности Калли. Негритянка поставила перед ним завтрак — жирную луизианскую колбасу и дымящийся кус-кус, африканское блюдо из крупы, баранины и овощей.

— Тогда все складывается отлично, — с облегчением сказал Жан-Пьер.

Ролан, задержав у рта ложку, удивленно приподнял бровь.

— То есть?

Жан-Пьер нерешительно взглянул на него.

— Дорогой кузен, я хотел бы, чтобы ты оказал мне услугу сегодня утром.

— В самом деле?

— Ну, ты понимаешь, у меня не тот вид, чтобы показываться на улице.

— Вижу, — сухо ответил Ролан.

Жан-Пьер изобразил смущение.

— Дело вот в чем, милый кузен… Ах, тут нечего хитрить, дело касается леди.

— Леди?

— Ну, просто женщины. Моей новой любовницы.

Ролан фыркнул с отвращением.

— Твоей новой любовницы? Мне казалось, в прошлом году ты получил хороший урок. Эмиль Дарси едва не вызвал тебя на дуэль. Вот был бы позор, если бы ты дрался с этим квартероном. — Не дав брату возможности ответить, Ролан с презрением продолжил: — И которой будет эта новая любовница? Восьмой? Девятой? Я потерял счет.

Жан-Пьер смущенно улыбнулся.

— Ролан, какая польза от твоего сарказма…

— А может быть, это доставляет мне удовольствие, — ответил Ролан с неприятной улыбкой, откидываясь на спинку кресла. — Так скажи мне, кузен, какое же затруднение возникло у тебя с этой… женщиной?

Жан-Пьер ответил, взвешивая каждое слово:

— Это очень простое дело, Ролан. Мне нужно, чтобы кто-то встретился с ней в половине десятого на Французском рынке и привез сюда.

Ролан разразился смехом:

— Ты теперь находишь любовниц на Французском рынке!

Жан-Пьер схватился за виски, будто бы у него и в самом деле раскалывалась голова.

— Пожалуйста, кузен, — прошептал он дрожащим голосом. — Тебе нетрудно будет сделать это.

— Но меня продолжает изумлять глубина твоего распутства, — сказал Ролан, нахмурившись. — Забудь об этом новом предмете страсти, кузен. Почему бы тебе не приложить свои старания к чему-нибудь другому, более полезному?

Жан-Пьер уронил руки на стол.

— Более полезному?

— Да, приступай к работе, приятель.

— К работе? — тупо повторил Жан-Пьер.

— Да, к работе. Постарайся стать полезным хотя бы для одного из банков, которыми владеет твой отец, или в его торговле хлопком…

— Но, Ролан, все предприятия отца прекрасно работают и без меня…

— Это не причина, мой друг. Я говорю о принципе.

— Принцип? — будто не понимая, повторил Жан-Пьер. Ролан только жестом выразил свое презрение.

— Мне нечего и пытаться обсуждать серьезные вещи с таким распутником, как ты.

— Ролан, пожалуйста. — Жан-Пьер изобразил на лице страдание. — Не надо мне читать мораль сегодня утром, умоляю. У меня раскалывается голова, и…

— И ты хочешь, чтобы я поехал на Французский рынок и привез тебе оттуда новую шлюху?

— Она не шлюха, Ролан, она…

— Тогда, прошу, скажи, кто она?

Жан-Пьер лихорадочно соображал, как ему ответить.

— Она… она была некоторое время… ну… связана с Жилем Фремоном.

Ролан подался вперед, и на его губах заиграла сардоническая усмешка:

— С этим развратником?

— Я понимаю. Ты помнишь Жиля Фремона по тому приему, который он устроил на Новый год, — сухо ответил Жан-Пьер. — Вчера в гостях у Жиля я увидел девушку, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы убедить его…

— Ты хочешь сказать, что перекупил любовницу Фремона для собственных нужд?

— Хватит, Ролан, — резко оборвал его Жан-Пьер. — Я знаю, что ты совсем разочаровался во мне, но это не дает тебе права нападать на эту… э… молодую женщину. А что, если я скажу что-то подобное о Каролине Бентли?

— Тогда я убью тебя, — сказал Ролан с улыбкой.

— Так как же? Ролан вздохнул.

— Я все понял. Не буду больше делать замечаний, умаляющих достоинства этой… твоей новой любовницы.

— Благодарю, — натянуто улыбнулся Жан-Пьер. — Но ты согласен поехать в Старый квартал и привезти девушку?

Ролан рассмеялся.

— Едва ли я на это соглашусь.

— Ролан, я прошу. Если ты не поедешь, молодая женщина просто пропадет.

— И кто в этом будет виноват?

— Только не она сама!

Ролан нахмурился и погрузился в раздумье. Наконец он спросил:

— А почему ты сам не привез ее сюда вчера вечером? Что, Фремону захотелось воспользоваться ею в последний раз?

Жан-Пьер внутренне сжался. Это была ужасная мысль. Он только пробормотал:

— Мне показалось, что ты обещал мне не делать больше оскорбительных замечаний по поводу этой молодой женщины…

— Ну хорошо, хорошо, — нехотя согласился Ролан. — Привезу тебе девушку. — Он с усмешкой посмотрел на Жан-Пьера. — А ты возвращайся в постель, ради всего святого. От одного твоего вида эта молодая женщина с криком сбежит отсюда.

— Благодарю, Ролан, — ответил Жан-Пьер. — Как всегда твою доброту превосходит только твоя тактичность.

* * *


Анжелика Фремон стояла в своей маленькой каморке, расположенной в задней части дома дяди на авеню Сен-Шарль. Она уже прочитала утреннюю молитву и позавтракала у себя в комнате. Девушка была полуодета — только в пеньюаре, накинутом на нижнее белье. Она укладывала свои жалкие пожитки в потрепанную дорожную сумку.

Анжелика обдумывала странные слова пьяного дяди Жиля, произнесенные им вчера вечером. Как только удалились его гости, он позвал ее. Она даже задрожала, вспомнив его хитрый взгляд.

— Девочка, мне завтра надо уехать, у меня дела на Миссисипи, — сказал он, обдавая ее своим зловонным дыханием. — А ты побудешь здесь, в Новом Орлеане, у моих друзей, пока я буду в отъезде. Уложи вещи и приготовься покинуть дом завтра рано утром. Можешь взять с собой Коко.

Когда Анжелика попыталась было спросить его, чем вызвано такое решение, он грубо оборвал ее.

— Хватит! Не хочу больше слышать твое нытье, девчонка! — крикнул он и направился к лестнице.

Анжелика нахмурилась. Дядя Жиль часто бывал груб с нею, а когда напивался, становился просто невыносим. Она вспомнила, как ее отец — да хранит Бог его душу — как-то сказал ей, что никогда не прикасается к спиртному, потому что эта склонность губительна для их семьи. Похоже, дядя Жиль стал жертвой этого недуга.

И все же она не могла не ощущать некоторой обиды на него. Ведь она прожила у него всего пару недель, а он уже хочет отдать ее в какую-то другую семью! Она вздохнула. Зачем только дядя Жиль привез ее сюда, если теперь собирается выбросить из дома, словно вчерашнюю газету!

На глаза у нее навернулись слезы. Как много перемен в ее жизни произошло за последние недели. Казалось, только вчера она безмятежно сидела дома, вычесывая хлопок или занимаясь прядением вместе с мамой. Трудно поверить, что она лишилась родителей — отца с его добрым юмором и мамы с ее ласковой улыбкой. Уже не петь ей больше на кухне или в саду вместе с мамой.

Она осталась совсем одна. Что ж, придется провести некоторое время у друзей дяди. Может, так будет лучше. Тем более что она часто ловила на себе какие-то странные взгляды дяди. В такие моменты он обращался с ней с тошнотворной лаской, а его дыхание и голос становились сбивчивыми и хриплыми.

Анжелика печально размышляла о своем будущем. Ее мысли прервал стук в дверь. Прежде чем она успела ответить, в комнату вошел Жиль Фремон. Его одежда была измята, лицо распухло после беспробудного пьянства. Анжелика быстро повернулась к нему, возмущенная такой бесцеремонностью.

Девушка зарделась и постаралась соединить края пеньюара. Она была очень соблазнительна в кружевных панталонах и лифчике, открывавшем девичью грудь. Ее юная стройная фигура, словно у мальчика, не давала ему покоя, разжигая похотливое, грязное желание. То, что она была родственницей, не останавливало его.

Теперь Жиль остерегся испробовать прелести племянницы, потому что помнил предупреждение покупателя. Прежде чем уехать, Жан-Пьер отозвал его в сторону и так крепко схватил за галстук, что чуть не задушил. Пока Жиль откашливался и приходил в себя, молодой человек с угрозой в голосе произнес: «Девушка должна быть доставлена нетронутой. Вы поняли, мой друг?»

Жиль понял. Он вовсе не хотел драться на дуэли с этим молодым безумцем Делакруа. Кроме того, богатый банк Делакруа интересовал его куда больше, чем делишки даже с такой красивой девушкой. Жиль знал, когда брал к себе Анжелику, что рано или поздно он избавится от нее с большой выгодой для себя. И он этого добился. Пусть этот Делакруа спит с ней. Несмотря на все уверения Жан-Пьера, что он подберет ей мужа, Жиль не сомневался: молодой повеса соблазнит ее при первой возможности.

— Дядя Жиль! — вскричала Анжелика.

— Ты готова к отъезду, моя дорогая? — спросил он, не отрывая от нее похотливого взгляда.

Анжелика дрожала, стараясь поплотнее запахнуть пеньюар.

— Дядя Жиль, я…

— Ну-ну, дорогая, что нам стесняться друг друга, — хрипло сказал Жиль, подходя поближе и жадно ее разглядывая. — Мы же близкие родственники, разве не так, дорогуша?

Анжелика почувствовала, как сильно забилось ее сердце, когда Жиль подошел еще ближе. Она ощутила его зловонное дыхание и мерзкий запах немытого тела.

— Дядя Жиль, пожалуйста, если вы дадите мне хоть немного времени, обещаю, что буду готова.

Он улыбнулся, раздевая ее вытаращенными глазами, медленно взял пухлыми пальцами девушку за плечи. Она подавила желание вырваться, понимая, что это приведет его в ярость. Он уставился ей в лицо.

— Как жаль, что мы расстаемся, моя дорогая.

— Дядя Жиль, ну пожалуйста, мне надо одеться! — взмолилась Анжелика.

Жиль неохотно отступил назад.

— Ну хорошо. Но имей в виду, мы уезжаем через четверть часа. Надень что-нибудь покрасивее, хорошо, моя дорогая? — Облизывая толстые губы, он добавил: — А ты очень хорошенькая, сама знаешь.

Напоследок окинув племянницу похотливым взглядом, Жиль повернулся и вышел из комнаты. Анжелика глубоко вздохнула. Ей вдруг пришло в голову, что она забыла спросить имена друзей, которые согласились принять ее на время его отсутствия.


Глава 5


Черная карета, запряженная парой серых красивых лошадей, двигалась по залитым ярким солнечным светом оживленным улицам Старого квартала. Ролан Делакруа с наслаждением откинулся на мягкие подушки экипажа своего кузена. Ему всегда нравился в Новом Орлеане особенный, уютный мир Французского квартала. С утра уже улицы были переполнены деловыми людьми, продавцами и покупателями. Пестро одетые темнокожие женщины несли на головах корзины с жаренными в масле орехами, фруктами или овощами. Воздух был теплым и влажным, насыщенным ароматами цветов, росших в каждом дворике, и возбуждающими запахами снеди: горячего хлеба, пряных креольских блюд, готовившихся в многочисленных ресторанчиках.

По обеим сторонам улицы возвышались большие кирпичные здания. Многие были оштукатурены и покрашены в светло-розовый, желтый или зеленый цвет. Балконы, огражденные чугунными кружевными решетками, походили на цветники. На одном из балконов появилась женщина с рыжими всклокоченными волосами. Она выплеснула на мостовую воду после утреннего умывания.

Ролан грустно улыбнулся. Эта женщина напомнила ему о его миссии. Он жалел, что уступил Жан-Пьеру и согласился привезти ему с Французского рынка новую любовницу. Но Ролан убеждал себя, что делает это не для Жан-Пьера, а для бедной молодой женщины. Какой бы она ни была, нельзя оставлять ее на рынке, в затруднительном положении.

Наверное, он слишком строг к кузену. Ему казалось, что Жан-Пьера ждет участь Жюстена, старшего брата Ролана. Тот пьянствовал, играл в карты и путался с женщинами, пока трагический случай не оборвал его жизнь, что разбило сердца ни в чем не повинных жены и сына, которых он навсегда оставил. Если бы только его брат был трезв в ту страшную ночь!.. Ролан тяжело вздохнул. Недавно вдова Жюстена, Эмили, обрела истинное счастье с достойным Морисом Миро. Ролан собирался навестить Мориса и Эмили сегодня утром.

Карета пересекла площадь, где возвышался собор Святого Людовика, и вскоре въехала на Декатур-стрит. Французский рынок всегда производил на Ролана сильное впечатление.

Здесь кипело шумное людское море. Продавали ковры и сапоги, ощипанных цыплят и свежую рыбу. Продавцы оглушительно кричали, на разных языках всячески расхваливали свои товары. Индейцы выставляли свои цветастые одеяла, а моряки — экзотических птиц в клетках, чьи крики вливались в общую какофонию. Обезьянка шарманщика скакала, выпрашивая у людей монетки. Воздух был насыщен запахами рыбы, свежих фруктов и овощей, горячих оладий.

Оказавшись на этой заполненной людьми площади, Ролан забеспокоился, сможет ли найти Жиля Фремона или его племянницу. Но он тут же увидел приближавшуюся к нему открытую коляску. На козлах сидели кучер и мулатка, а сзади Жиль Фремон и молодая женщина. Она-то, судя по всему, и была новой любовницей Жан-Пьера.

Едва Ролан увидел ее, с ним произошло что-то странное: его словно громом поразило. Будто все, что было вокруг него, вдруг исчезло. Он не мог отвести взгляд от приближавшегося экипажа. Девочка — а она и на самом деле была почти девочкой — оказалась восхитительной, с красиво очерченным лицом и волнующими темными глазами. Она была в белых кружевах, на ее черных волосах красовалась маленькая шляпка, а затянутой в перчатку рукой она держана небольшой зонтик. Ролан был сражен ее красотой. Когда экипаж подъехал поближе, на ее лицо упал луч солнца. Какое очарование невинной юности!

Наконец Ролан вспомнил, что надо дышать. При мысли о кузене он вдруг разозлился. Так это и есть его новая любовница? Как же так? Она почти еще дитя, и так юна и красива! Она наверняка не из куртизанок. Все в ней говорило о том, что она невинна. А молодой распутник хочет лишить ее девственности и сделать своей любовницей. Мысль об этом привела Ролана в ярость.

Тут к нему подошел седой негр с подносом, на котором лежали засахаренные фрукты.

— Не угодно ли чего-нибудь, господин?

Вместо того чтобы отогнать торговца, Ролан бросил ему на поднос монету.

— Она будет моей, — тихо произнес он.

* * *


Ролан велел удивленному кучеру остановиться и, выскочив из экипажа, бросился к коляске Фремона.

— Фремон! Жиль Фремон! Мне надо поговорить с вами!

Жиль Фремон с беспокойством смотрел на неожиданно возникшего перед ним молодого человека. Тот был высоким, мускулистым и имел явно угрожающий вид. Жиль ожидал, что начнется перебранка.

— Э… доброе утро… месье… — запинаясь, поздоровался Жиль. — Не помню, чтобы я имел удовольствие…

— Ролан Делакруа, кузен Жан-Пьера, — торопливо представился Ролан, не сводя глаз с девушки в белом. Проклятие, она просто ослепительна! У нее темные лучистые глаза, изящно очерченный носик, розовые щечки и чуть пухлые, красивые губы.

Девушка смотрела на незнакомца со смешанным чувством любопытства и осторожности. Когда они встретились взглядами, по телу Ролана словно пробежала электрическая искра. Бог мой, какие глаза! Яркие, горящие, излучающие свет… Кто она, эта гордая красавица?

— Доброе утро, мадемуазель, — сумел он все-таки поздороваться с ней.

Девушка кивнула, но ничего не сказала. Ролан обернулся к Жилю:

— Мы встречались у вас в доме на приеме по случаю Нового года. Хотя я подозреваю, что вы об этом не помните.

Жиль Фремон покраснел и достал носовой платок, чтобы вытереть лицо.

— Ах… да… приятно снова встретиться, месье Делакруа.

— В самом деле? — с иронией отозвался Ролан.

— Могу ли я спросить, что вы делаете…

— Я здесь по поручению кузена.

Фремон выглядел очень смущенным, и на его жирных щеках играли желваки.

— Ах, вот как? Тогда, я полагаю, будет лучше…

— Перекинуться словом с глазу на глаз, — продолжил Ролан, вежливо поклонившись девушке, — если вы позволите, мадемуазель.

Сказав это Анжелике, Ролан взял Жиля за рукав, и тот с трудом выбрался из экипажа. Затащив смущенного Жиля за ближайший рыбный прилавок, Ролан кивнул в сторону экипажа и спросил:

— Кто эта девушка?

Глядя в безжалостные глаза Ролана, Жиль, заикаясь, ответил:

— Ну… э… она моя племянница…

— Ваша племянница? — зарычал Ролан. Его злила развращенность Жиля. Раздражало и то, что Жан-Пьер тоже был замешан в это дело. — Вы хотите сказать, что продали свою родственницу в наложницы? Моему кузену?

Сразу вспотев, Фремон ответил:

— Прошу вас, месье, на самом деле это не совсем…

— Сколько Жан-Пьер заплатил за нее? — требовательно спросил Ролан.

— Месье, вы понимаете…

— Сколько, будьте вы прокляты!

— Д-двадцать пять тысяч долларов.

— Двадцать пять тысяч! — возмущенно воскликнул Ролан. — Чтобы сделать это невинное дитя сожительницей?

Жиля охватила сильная дрожь.

— Нет, месье, уверяю вас, Жан-Пьер сказал, что он хочет…

— Избавьте меня от гнусных подробностей. Ясно, что хочет сделать с ней Жан-Пьер! Я не могу поверить, что мой кузен мог пасть так низко. Кстати, сколько лет девочке?

— Семнадцать.

— Семнадцать?! — Голос Ролана загремел, словно раскат грома. — И мой кузен купил ее? А вы ее продали? Как же это дитя попало к вам?

— Ее родители умерли от лихорадки месяц назад…

— Так вот как вы выполняете свой родственный долг?

— Месье, пожалуйста, — униженно просил Жиль, — я думал, что у вашего кузена насчет девушки самые добрые намерения…

Ролан схватил Фремона за отвороты сюртука.

— Не оскорбляйте меня ложью, вы, мерзкий трус!

Жиль только хрипел:

— Я… э… ну… я…

— А что известно девушке о ее собственной участи? — с угрозой спросил Ролан.

— Месье, прошу вас, можете ли вы отпустить меня?

Презрительно хмыкнув, Ролан выпустил Жиля, и тот некоторое время стоял и покачивался, восстанавливая дыхание. А потом торопливо начал объяснять:

— Анжелика ничего не знает, месье. Я сказал ей, что она поживет немного у моих друзей, пока я буду в отъезде по делам на Миссисипи.

— Анжелика, — голос Ролана стал немного мягче. — Так зовут девушку?

— Да, месье, Анжелика Фремон.

Голубые глаза Ролана сузились от гнева.

— И вы обменяли этого юного ангела на дьявола для самого себя?

— Прошу вас, месье. Я же пытаюсь объяснить вам… Я думал, что Жан-Пьер собирается…

— Избавьте меня от дальнейшей лжи и помолчите, пока я не потерял терпение. — Ролан зло взглянул на него. — Дайте подумать.

— Конечно, месье.

Ролан отвернулся и, запустив руки в волосы, постарался собраться с мыслями. Жан-Пьер действительно сделал это — купил девушку себе в любовницы! Ролан понимал: можно легко выпутаться из сложившегося положения. Просто позволить Жилю и его племяннице уехать куда хотят. Но он не доверял Фремону. Если этот негодяй мог продать свою родную племянницу Жан-Пьеру, то что помешает ему продать ее еще кому-то, кто предложит подходящую цену? Или самому затащить девушку к себе в постель, если он еще не сделал этого.

Эта мысль вызвала такое озлобление у Ролана, что он заскрипел зубами. Девушка все еще сидела в коляске, выпрямившись и глядя перед собой. Увидев снова ее чистую, дивную красоту, Ролан понял, что просто не может оставить ее на произвол судьбы. И кроме того, он чувствовал свою вину за низость кузена.

Наконец он повернулся к Жилю и сказал:

— Пожалуйста, скажите племяннице, что планы изменились.

— О?

— Да. Скажите ей, что она сейчас не поедет к вашим «друзьям», но что вы сегодня вечером приглашены к ним на обед. — Увидев удивленный взгляд Жиля, Ролан продолжил: — Вы с племянницей должны приехать в дом Жан-Пьера к семи часам. Тогда у нас с моим славным кузеном будет время, чтобы подумать, как выйти из этого дурацкого положения.

— Как скажете, месье. — Жиль тяжело вздохнул, радуясь некоторой отсрочке решения.

— И не пытайтесь обмануть меня, — предупредил его Ролан.

— О, я и не думаю об этом, месье.

— Хорошо. Но если вы только попробуете… Или если вы обидите девушку за это время… — Глаза Ролана стали безжалостно холодными, и он сделал шаг по направлению к Жилю. — Вы трогали ее, Фремон?

Жиль побледнел.

— Месье, я не уверен, что понимаю, о чем вы говорите…

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду! Вы спали с ней?

Жиль выглядел так жалко, будто он был червяком на крючке.

— Но… месье, она же моя племянница!

— Ну, это отнюдь не остановит такого распутника, как вы, — оборвал его Ролан. — Скажите мне правду, будьте вы прокляты!

— Нет, нет, конечно, я не трогал ее, — заикаясь и отчаянно тряся головой, ответил Жиль. — Жан-Пьер настаивал, чтобы я… мы…

— Что, вы?

Жиль потупил взгляд.

— Чтобы я доставил девушку нетронутой.

Ролан хмыкнул.

— Похоже, что у вас хватило на это благоразумия. И смотрите, чтобы у вас хватило разума до сегодняшнего вечера.

— Не сомневайтесь, месье.

Он повернулся и торопливо пошел прочь. Ролан крикнул ему вслед:

— В семь часов. Не опаздывайте!

Фремон кивнул и направился к своей коляске.

— Ну и мерзавец, — тихо сказал Ролан. Он смотрел, как Фремон забрался в экипаж. Потом что-то сказал племяннице. Она повернула голову и посмотрела на Ролана. И на этот раз ее взгляд взволновал молодого человека.

Едва коляска отъехала, Ролан заметил, что у него дрожат руки. Он понял, что с ним что-то произошло. Он пригласил девушку и ее дядю в гости не просто из желания исправить ошибку Жан-Пьера, хотя считал, что за этот проступок кузен должен дорого заплатить. Жак, отец Жан-Пьера, был снисходителен к сыну всю жизнь, и Ролан понимал, что теперь кузен должен за все ответить.

Многие годы Ролан был как бы оторван от жизни, его ничто не трогало. Но вот он увидел очаровательную девушку и… Один лишь ее взгляд разбил его сердце и пробудил чувства, которые дремали в душе. А может быть, таких глубоких чувств он не испытывал никогда в жизни. Ему хотелось защитить ее. Вырвать этого дивного ангела из дьявольских лап.

* * *


Жиль Фремон с трудом забрался в коляску, и колеса загрохотали по мостовой. Анжелика смущенно посмотрела на взволнованного дядю.

— Дядя Жиль, кто был тот мужчина?

— Он из семьи, где ты должна была остановиться, — кратко ответил он.

— Но тогда почему я не поехала с ним?

— Изменились планы, — нехотя ответил Фремон. — Мы приглашены к Делакруа сегодня на обед.

— Делакруа?

— Да, это и есть мои друзья.

— Но…

— Хватит болтать, девчонка!

Анжелика вздохнула, зная, что бесполезно дальше пытаться узнать что-нибудь у дяди. Но все случившееся поразило ее. Что это был за мужчина на рынке? Странный и такой красивый. От него исходили сила и угроза. Это приятно взволновало и одновременно испугало ее. И что у него за семья?

Конечно, у него есть жена, а возможно, и дети, тогда ее пребывание у них будет просто скандальным!

И почему этот человек смотрел на дядю с такой злостью? А на нее — так пристально, что она совсем оробела. И даже сейчас, припоминая взгляд этих ясных глаз, она испытывала смущение.


Глава 6


В полдень Жан-Пьер сидел в просторной гостиной и пил кофе. Теперь он был безупречно одет, выбрит и выглядел совершенно естественно в окружении стильной мебели розового дерева, ковров поразительной красоты и предметов искусства. Отставив в сторону чашку и кофейник, он подошел к окну. Отодвинул в сторону портьеру с брюссельскими кружевами и вдохнул аромат жимолости и жасмина, доносившийся из сада. Он представлял, как был поражен Ролан, когда явился на Французский рынок и увидел юную Анжелику. Он даже причмокнул, чувствуя полное удовлетворение…

Неожиданно сам Ролан ворвался в гостиную и сбил его с ног.

Это произошло в мгновение ока. Услышав позади себя шаги, Жан-Пьер обернулся. Увидев кузена, он приветливо улыбнулся:

— Ну, Ролан, я не думал, что ты вернешься так…

И тут же Жан-Пьер оказался на полу. Он лежал, не понимая, что случилось, постепенно приходя в себя после удара железного кулака Ролана и потирая рукой челюсть.

— Вставай, ты, мерзавец! — прошипел Ролан, стоя над Жан-Пьером с угрожающим видом.

— Кузен, я…

— Вставай!

Жан-Пьер поспешно вскочил на ноги.

Ролан принялся возбужденно расхаживать по комнате.

— Так ты на самом деле сделал это, кузен! Я знал, что ты распутник, но — это… это!.. — Он закончил свои слова выразительным жестом.

— Что именно? — спросил Жан-Пьер, с трудом выговаривая слова из-за разбитой челюсти.

— На этот раз ты зашел действительно слишком далеко! — зло сказал Ролан. — Почему ты пытаешься развратить это дитя?

— Развратить дитя?

— Девушку!

— Девушку?

— Племянницу Жиля Фремона! Анжелику! Ту самую, что ты купил, чтобы положить в свою кровать!

— О! Ту девушку! — И Жан-Пьер осторожно спросил: — Так, значит, ты ездил на Французский рынок, кузен?

Ролан уставился на двоюродного брата.

— Да, черт побери, я ездил на рынок.

— И ты не привез сюда девушку?

— Конечно же, я не привез ее сюда! Зачем привозить ягненка голодному волку? — Он угрожающе шагнул вперед. — Почему ты сказал, что она любовница Жиля Фремона, когда она его племянница? И что он якобы уже растлил ее?

— Да нет, я совсем не…

— Тогда зачем ты солгал?

— Да нет, Ролан, я ведь не говорил, что она его любовница. Я только сказал, что она связана с ним, и честно, мне нужна была твоя помощь сегодня утром…

— И ты решил ввести меня в заблуждение?

— Ролан, пойми, это необычное дело…

Ролан громко фыркнул.

— Тогда, пожалуйста, объясни мне, что это за необычное дело.

— Ролан, можем мы присесть? — умоляюще спросил Жан-Пьер. — Ты нанес мне такой страшный удар в челюсть, что…

— Мне надо было вообще убить тебя! — прорычал Ролан.

— Может быть, и так, — усмехнулся Жан-Пьер, осторожно ощупывая ушибленное место. — Но если ты хочешь, чтобы я ответил на твои вопросы, тебе придется позволить мне пожить еще немного.

— Ну хорошо, присядем, — согласился Ролан с наигранной вежливостью.

И они оба уселись в кресла, что стояли по обе стороны стола. Жан-Пьер едва удержался, взглянув на кузена. Ролан сидел, сжав кулаки, его лицо было сердитым, голубые глаза сверкали. Жан-Пьер понял, что добился от Ролана именно того, чего хотел. Об этом свидетельствовала и его ноющая челюсть. Теперь он должен вести дело осторожно, взвешивая каждое слово… Говорить правду, но в то же время не раскрывать все карты.

— Ну? — проявил нетерпение Ролан. Жан-Пьер притворно вздохнул.

— Ролан, тебе известно, что вчера вечером я играл в карты у Фремона. За столом нам прислуживала его племянница, Анжелика. Она недавно приехала к нему из Сент-Джеймса. Девушка лишилась родителей, они умерли от желтой лихорадки. Их дом был сожжен, а денег, вырученных от продажи их фермы, едва хватило, чтобы рассчитаться с долгами. И девушка оказалась на попечении Жиля Фремона.

— Мне так жаль эту молодую леди. Но продолжай.

— Ну, Шарль Левен и Этьен Бруссар тоже были там. И вот Этьен осмелился… ущипнуть девушку…

— Негодяй!

— Да, кузен. И молодая девушка залепила ему пощечину…

— А что ей еще оставалось!

— Я тоже так думаю. Но Бруссар рассердился, слово за слово, и прежде чем я понял, что происходит, Бруссар и Левен начали торг, чтобы заполучить девушку у Фремона.

— Мерзавец!

— И я точно так подумал, кузен. И решил, что у меня только один выход…

— Какой же?

— Перекупить ее.

Ролан вскочил на ноги.

— Так, значит, ты избавил девушку от судьбы, худшей, чем смерть, только для того, чтобы сделать ее своей любовницей?

Жан-Пьер покачал головой.

— Нет, милый Ролан. Я вовсе не хотел сделать девушку своей любовницей. Я хотел сначала послать ее учиться.

— Мы оба хорошо знаем, что ты хотел проделать с ней сначала.

Жан-Пьер заскрипел зубами. Хотя он и был оскорблен предположением Ролана, ему приходилось продолжать играть свою опасную, роль. Он заставил себя беспечно улыбнуться и сказал:

— Несомненно, ты прав, кузен.

Ролан с угрозой шагнул к нему, и Жан-Пьер предостерегающе поднял руку.

— Ролан, прошу тебя. Я готов выслушать возражения, но нам надо поговорить спокойно. Пожалуйста, садись, и я налью тебе кофе.

— Нет, спасибо.

И все же Ролан опустился в кресло, хмуро наблюдая, как его кузен налил кофе в свою чашку. Жан-Пьер осторожно продолжал:

— Как видишь, Ролан, я действовал в интересах девушки, когда вчера вечером… купил ее. Я же пришел в дом Жиля Фремона не затем, чтобы найти себе любовницу. Но что мне оставалось делать, друг мой? Жиль хотел продать ее тому, кто предложит высокую цену, и я не мог допустить, чтобы она стала беспомощной жертвой такого человека, как Шарль Левен. Ни для никого не секрет, что у него репутация садиста…

— Я убью его, если он тронет хотя бы волосок на ее голове! — воскликнул Ролан, пугая Жан-Пьера своей горячностью.

— Мне кажется, девушка произвела на тебя сильное впечатление, верно? — спросил Жан-Пьер.

— У меня создалось впечатление, что это молодое, невинное создание не может быть ничьей любовницей!

— И мне показалось то же самое, Ролан, — согласился Жан-Пьер, наклоняясь вперед. — Вот именно поэтому я…

— Купил ее, — продолжил Ролан с неприязненной улыбкой.

Жан-Пьер пристально посмотрел на Ролана.

— Что я могу сказать? Ты же не веришь мне. Мне кажется, нам надо отбросить в сторону неприязнь и вместе подумать, что делать.

— Наконец-то ты сказал то, что не лишено смысла, — сухо заметил Ролан.

— Очень хорошо, Ролан. Прошу тебя, сделай какие-то предложения насчет будущего мадемуазель Фремон. Да, кстати, где она теперь, если ты решил не привозить ее сюда?

— Я сказал Фремону, чтобы он вместе с ней приехал сегодня к нам на обед.

— Хорошо придумано, кузен. Так… что же ты предлагаешь?

Ролан задумался на минуту.

— Я не доверяю Фремону.

— И я тоже, конечно, — согласился Жан-Пьер. — Это еще одна причина, по которой я…

— Купил девушку?

Жан-Пьер промолчал. Он отпил кофе, стараясь сохранить самообладание.

Наклонившись вперед, Ролан сказал:

— Девушка не должна стать ничьей любовницей.

Жан-Пьер кивнул.

— Согласен, кузен.

— И она не может освободиться от своего развратного дядюшки, пока не станет чьей-то женою.

— И снова я согласен.

Выпрямившись, Ролан заявил:

— Ты должен жениться на этой девушке, Жан-Пьер.

Жан-Пьер от неожиданности поперхнулся кофе. Снова обретя способность нормально дышать, он поставил чашку и ответил:

— Пожалуйста, посмотри сам, кузен. Неужели я подходящая партия для этой девушки?

Ролан быстро взглянул на Жан-Пьера и рассмеялся.

— Я понимаю, в чем дело. Но как иначе мы можем защитить девушку от Жиля Фремона?

Жан-Пьер приподнял бровь и покачал головой, но от возражений воздержался.

Со вздохом разочарования, Ролан вытащил из кармана часы и посмотрел на них.

— Ну, пока все. Я уже опаздываю на встречу с Морисом Миро. — Он встал. — Меня не будет до середины дня. Прошу тебя, кузен, обдумай мое предложение.

Ролан вышел из комнаты. Жан-Пьер улыбнулся. Кажется, дело сделано. Кузен ничего не понял, но он уже попался на крючок.

* * *


Официанты сновали с дымящимися креольскими блюдами на подносах по большому залу ресторана. Ароматы рыбы, острых соусов наполняли воздух вместе с обрывками английской и французской речи, звоном бокалов и посуды.

Ролан Делакруа и Морис Миро сидели за столом у окна, в которое ярко светило солнце. Юному Филипу налили немного белого вина к вкусному блюду из улиток.

— Итак, Ролан, вы с Морисом уже все обсудили? — спросила Эмили.

Поставив на стол бокал, Ролан улыбнулся своей бывшей невестке. Эмили была приятной женщиной тридцати лет, высокой и стройной, с немного крупными чертами лица. Ее медно-рыжие волосы были собраны в пучок на затылке, и только несколько локонов спускались по сторонам лица.

— Да, — ответил он ей. — Морис многое сделал за последнее время. Похоже, что в этом году мы можем выгодно продать сахар.

Морис, креол с большим носом, умными темными глазами и черными волосами, кивнул в знак согласия.

— Вы были так заняты делами, что у вас не нашлось времени, чтобы побыть с нами, — укоризненно сказала Эмили.

Ролан только вздохнул, услышав эти слова. Многие годы Морис Миро был не только его агентом, но и верным другом. Морис женился на Эмили год спустя после смерти Жюстена, и, к огромному удовлетворению Ролана, этот брак оказался счастливым.

— Да, на самом деле я уже подумывал о том, чтобы остаться здесь еще на несколько дней, — ответил Ролан, улыбнувшись Эмили.

Он снова поймал себя на том, что думает о той красивой девушке, которую утром видел на Французском рынке.

— Отлично! — воскликнул Филип. — Тогда вы сможете взять меня в парк. И мы испытаем мою новую лодку, верно, дядя Ролан?

— Ну, Филип, ты не должен надоедать дяде Ролану.

— Вовсе нет, — сказал Ролан, обращаясь к Эмили. Он улыбнулся мальчику и ласково взъерошил его волосы. — Раз уж я подарил вашему сыну лодку, мне и следует научить его управлять ею.

— Не хочу ждать! — воскликнул мальчик.

Ролан почувствовал, как у него заныло в груди. Он приветливо улыбнулся племяннику. Черноволосый мальчик с голубыми глазами был просто копией Жюстена.

— Так вы останетесь на некоторое время? — спросила Эмили.

— Да, думаю, что останусь, — произнес Ролан и удивился своему ответу.

— Очень хорошо! — Эмили улыбнулась и подмигнула Ролану. — Значит, я смогу представить вас Жоржетте Дюпре. Я так долго ждала этой возможности.

На это Морис рассмеялся и потянулся, чтобы взять Эмили за руку.

— Эмили, крошка моя, пытаться заинтересовать Ролана одной из твоих юных подруг совершенно бесполезно.

— Да, маман, к чему это сватовство? — вставил Филип.

— Совершенно ясно, что не мыслями о девушках занята голова Ролана, — сказал Морис, добродушно улыбаясь.

— Ну вы, оба! — Эмили, устремила притворно суровый взгляд на мужа и сына.

Глядя на них, слушая их шутки, Ролан впервые пожалел, что нет у него такой вот пусть маленькой, но дружной семьи. И его мысли невольно вернулись к юной Анжелике.

Боже, он, кажется, сошел с ума! Мечтает, как влюбленный мальчишка. А видел эту девушку всего один раз. Надо сдерживать свои чувства. И все же он представлял себе, как эта юная красавица будет жить вместе с ним. Как бы он смотрел в эти страстные темные глаза, и… Ролан печально покачал головой. Ведь он разозлился на Жан-Пьера и Жиля, а сам чем лучше?

Ролан нахмурился. Может быть, он слишком строг к самому себе.

Ну а с другой стороны, мужчины с незапамятных времен женятся на женщинах и ложатся с ними в постель. Женщины сначала проливают немного слез, а потом неплохо к этому относятся. И под покровом святости брака он хотел бы от юной Анжелики добродетели, порядочности и, конечно, еще чего-то…

Эти мысли так взволновали его, что у него задрожала рука, в которой он держал бокал…

Ролан вдруг увидел, что все трое Миро выжидательно смотрят на него. Он поднес бокал к губам и пробормотал под их любопытными взглядами:

— Ну, я не думаю, что романтические мысли так уж чужды мне.

Вернувшись в дом на авеню Сен-Шарль, Ролан влетел в кабинет кузена.

— Я женюсь на этой девушке, — коротко сказал он. — Я пошлю ее учиться, а потом… так или иначе, вопрос решен.

— Понимаю, — кивнул Жан-Пьер, стоя у письменного стола. — Но, чтобы жениться на ней, ты, кузен, должен устроить ее дела.

— Мы все устроим, — ответил Ролан. — Мы должны наставить ее на истинный путь…

— Вот как?

— Да. Я уже все придумал. Но сначала…

— Да?

Ролан окинул Жан-Пьера ледяным взглядом.

— Я верну тебе деньги, заплаченные старому негодяю.

Жан-Пьер в душе возмутился. Он вовсе не собирался просить Ролана возместить деньги, потраченные на вызволение Анжелики. Он устал от его нестерпимых оскорблений.

Жан-Пьер поклонился с преувеличенной любезностью.

— Как скажешь, кузен. А теперь позволь узнать, что же ты придумал?


Глава 7


Одеваясь к обеду, Ролан чувствовал необычное для себя волнение и напряжение. Они с кузеном все обсудили, но Ролана беспокоило, как поведет себя Жиль Фремон.

Ролан предложил Жан-Пьеру, чтобы они сказали Анжелике, будто, когда она была еще ребенком, ее родители договорились с семьей Ролана, что они поженятся. Так как родители Анжелики скончались прежде, чем она достигла совершеннолетия, они просто могли не успеть сказать ей об этом брачном договоре.

Когда Ролан высказал такое предложение, Жан-Пьер напомнил:

— А как насчет твоей первой жены, Луизы? Надеюсь, ты не собираешься убеждать девушку, что ваши родители договорились сразу о двух браках для вас?

Но Ролан стоял на своем.

— Луиза вот уже семь лет как умерла. Договор насчет Анжелики мог быть заключен моим отцом после этого. Да можно и не сообщать мадемуазель Фремон о моей прежней женитьбе.

Жан-Пьер выглядел крайне озадаченным.

— И ты не собираешься вообще говорить с ней о Луизе?

Ролан в ответ только пожал плечами. Жан-Пьер удивленно произнес:

— Ролан, ты и в самом деле намерен строить свою жизнь на обмане? Весь твой замысел неизбежно рухнет, стоит только мадемуазель Фремон усомниться…

— В таких обстоятельствах нам только и остается, что пойти на этот риск, — оборвал его Ролан. — И я думаю, ты согласишься, что немного обмануть мадемуазель Фремон куда как лучше, чем если бы она узнала всю правду о намерениях ее дяди и о той судьбе, которую он ей уготовил.

Жан-Пьер покорно кивнул:

— Вот здесь ты прав, Ролан. Но Боже, неужели ты и в самом деле так увлекся этой девочкой?

Хотя Ролан ничего не ответил кузену, тот прекрасно понимал, что он влюблен в прекрасную мадемуазель Фремон. С того момента, когда он впервые увидел ее на рынке, все его мысли были заняты ею. Его поразили ее свежесть и невинность, и он, чувствуя свой цинизм, жаждал переродиться, припав к этому чистому источнику.

Ролан ощущал настоящее волнение. Он попытался бы стать для нее хорошим мужем. Он ради нее бросит свою любовницу. Каролина уже много лет устраивала его как женщина. Но он чувствовал, что Анжелика может дать ему что-то гораздо более сильное.

* * *


Экипаж Жиля Фремона с грохотом продвигался по улицам, погруженным в душные сумерки. Воздух был напоен сладким ароматом жимолости. Верх коляски был поднят. Рядом с Жилем Анжелике и Коко было тесно на сиденье. Скромные пожитки Анжелики и Коко были уложены в багажный ящик.

Анжелика подвинулась поближе к Коко и осторожно поместила свой ридикюль между собой и жирным бедром дяди. В течение дня она пыталась выведать у дяди хоть какие-то подробности относительно людей, у которых она будет временно жить.

Дядя Жиль хочет оставить ее в доме, где живут два холостяка! В конце концов он все-таки сказал ей, что она будет жить в доме Жан-Пьера Делакруа, того красивого молодого человека, который накануне играл с ним в карты. И там будет его кузен Ролан, странный мужчина, встретившийся им сегодня на рынке.

Когда она стала спрашивать дядю, удобно ли ей останавливаться в том доме, он только вспылил:

— Слушайся и помалкивай! Я делаю для тебя лучшее, что могу придумать в таких обстоятельствах.

Анжелика тяжело вздохнула и стала смотреть на красивые здания, окна которых приветливо светились в сумерках. Но ничто не успокаивало ее. Почему это дядя оставляет ее на попечении этих двух незнакомых людей? Особенно ее беспокоил тот серьезный человек, которого она видела утром на рынке. Она с трудом сдержала дрожь, вспомнив, как он подскочил к их экипажу и как странно посмотрел на нее.

Анжелике не нравилось все это. Она опасалась того, что с ней происходит и о чем дядя умалчивает. Но дядя Жиль был ее опекуном. Ей ничего не оставалось как только подчиниться ему. Она подумала, не попросить ли его взять ее с собой на Миссисипи. Хотя эта перспектива тоже мало ей нравилась.

* * *


Они приехали вовремя. Анжелика, выйдя из экипажа, окинула взглядом дом, построенный в греческом стиле. Красивое двухэтажное здание произвело на нее приятное впечатление. Она с дядей поднялась по ступеням крыльца к богато украшенной резьбой входной двери. Сквозь хрустальные пластины пробивался свет.

Жиль постучал. Ролан Делакруа сам открыл дверь. У Анжелики перехватило дыхание — она ожидала, что дверь откроет слуга.

— Входите, пожалуйста, — сказал молодой человек. Анжелика отметила, что у него красивый голос. Ролан закрыл дверь и коротко пожал руку Жилю.

— Добрый вечер, месье Фремон. — Он поклонился Анжелике. — Добрый вечер, мадемуазель Фремон!

Анжелика протянула ему руку, Ролан наклонился и поцеловал ее. Анжелика почувствовала сквозь нитяную перчатку тепло его губ и твердое пожатие пальцев. От его прикосновения ее обдало жаром. Она напряглась, боясь выдать охватившую ее дрожь. Она ощутила совершенно необычное чувство, которое вызывал в ней этот незнакомый мужчина. А он выпрямился, все еще не отпуская ее руки. От пристального взгляда его голубых глаз у нее слегка закружилась голова. Он казался ей очень таинственным человеком. И дьявольски красивым в своем черном фраке и белой плиссированной сорочке. От него исходил тонкий мужской аромат, смесь запахов бритвенного мыла и дорогого рома. Теперь, когда она видела его так близко, его худощавое лицо показалось ей еще более красивым, а волосы, на которых играл свет от висящего наверху канделябра, еще более густыми. Боже, как он уверен в себе! И какое чувство страха внушает ей!

Наконец он отпустил ее руку, и ее волнение немного улеглось. Ролан обернулся к подбежавшему слуге:

— Наконец-то ты появился, Габриель. Прими вещи у наших гостей.

— Да, хозяин, — ответил Габриель.

Слуга взял у Анжелики перчатки, ридикюль и шаль, а у Жиля трость и шляпу; Коко сказал, чтобы она шла за ним.

Без шали Анжелика чувствовала себя полураздетой, она снова зарделась под внимательным взглядом Ролана. На ней было ее единственное приличное платье, в котором она утром ездила в Старый квартал. Белое платье с широкой юбкой и низким вырезом. Немного тесное в талии, потому что мама сшила его три года назад, для причастия Анжелики.

— Проходите, пожалуйста, — пригласил их Ролан. Он проводил гостей в красивую комнату.

— Прошу прощения, мадемуазель, но мне надо переговорить с вашим дядей. Мой кузен сейчас появится и предложит вам что-нибудь освежающее.

Жиль хотел было возразить, но Ролан твердо сказал:

— Идемте, месье Фремон.

Жиль, видя, что протесты напрасны, вышел из гостиной вслед за Роланом. Анжелика осталась одна.

Анжелика не успела удивиться странному поведению Ролана. Ее поразило великолепие комнаты, в которой она оказалась. Гостиная, обставленная мебелью розового дерева с золотого цвета обивкой, была узкой и длинной. Роскошная хрустальная люстра, висящая в центре комнаты, освещала ее теплым светом горящего газа.

За гостиной через открытые двери была видна столовая с резными стульями, столом и сервантом. Стол был красиво накрыт, сверкая красивой белоснежной скатертью, китайским фарфором и серебряными бокалами. Привыкшая к запущенному дому Жиля Фремона, она была поражена всей этой роскошью. Ее пугала мысль, что ей придется здесь остаться. Послышались шаги. Анжелика обернулась и увидела, что в комнату вошел темноволосый мужчина. Он был похож на Ролана Делакруа, если не считать маленьких усиков. Анжелика узнала его и застенчиво улыбнулась:

— Ах, вы месье Делакруа. Вы были у нас прошлым вечером, не так ли?

— В самом деле это я, мадемуазель Фремон, — ответил Жан-Пьер с теплой улыбкой и поклонился, прежде чем подойти к ней. Он взял ее руку и поцеловал.

Но этот поцелуй не вызвал у нее такого волнения, как поцелуй Ролана. Ей было гораздо спокойнее с этим молодым человеком. Она снова вспомнила то странное, волнующее чувство, которое пробудил в ней Ролан Делакруа.

Жан-Пьер подошел к буфету и спросил:

— Могу я предложить вам белого вина?

— О нет, месье, — торопливо ответила Анжелика. — Мама и папа… — Она почувствовала, как у нее задрожал голос. — Родители не разрешали мне пить вино.

— Но, моя дорогая, без белого вина вы не сможете оценить паштеты, которые готовит наш повар, — с улыбкой заметил Жан-Пьер, наливая вина в бокал. — Даже ваш дядя не станет спорить с этим.

Анжелика в раздумье прикусила губку. Она пробовала вино во время причастия.

— Ну если только немного, месье. Когда Жан-Пьер подошел к ней с хрустальным бокалом, она, стесняясь, спросила его:

— Сударь, вы не знаете, почему ваш кузен захотел поговорить с моим дядей?

Жан-Пьер улыбнулся и протянул ей бокал с вином.

— Все узнаете в свое время, дорогая.

* * *


— Это безумство, Делакруа, безумство!

Они разговаривали в библиотеке, за плотно закрытыми дверями.

— Поймите же, месье Фремон, так будет лучше для Анжелики! — горячился Ролан.

— Вы хотите, чтобы я сказал об этом Анжелике? Будто несколько лет назад было заключено соглашение о том, что вы поженитесь? И почему же она должна поверить этому?

Ролан угрожающе шагнул вперед, и его глаза потемнели от гнева.

— Она поверит, если вы будете достаточно убедительны, месье Фремон. Иначе я отправлю вашу презренную душу, если только она у вас есть, прямо к самому дьяволу.

Ошарашенный Жиль сделал шаг назад.

— Вы… что?

— Я убью вас, — пояснил Ролан. — Негодяй, продавший свою невинную племянницу в наложницы, заслуживает смерти, медленной и мучительной. Уверяю вас, я так и сделаю.

— Месье, прошу вас… — взмолился Жиль, весь дрожа.

— У вас есть только один шанс спастись, — продолжал Ролан грозным голосом. — Убедите вашу племянницу сегодня за обедом, что она просватана за меня. Как я уже говорил, у нас есть два козыря. Родители не успели сказать Анжелике о брачном договоре. А их дом сожжен, и подписанный когда-то документ сгорел.

Жиль нервно кивнул.

— Ну хорошо, месье. Я попытаюсь сделать все, что смогу, чтобы племянница поверила этому. Но вот только…

— Что?

Жиль вздохнул:

— Анжелика довольно упряма, месье. Мне приходилось достаточно сурово обращаться с ней.

— Будьте с ней так тверды, как можете, — посоветовал Ролан. Его глаза угрожающе сверкнули. — Но если вы только попробуете воздействовать на нее физически…

— Я и не думал ни о чем таком, месье.

Ролан фыркнул.

— И имейте в виду, она не должна знать о нашей договоренности.

— О нет, месье. Конечно, нет. — Жиль немного подождал и усмехнулся: — Если только я и впредь могу рассчитывать на ваше благородство.

Ролан сделал шаг вперед и схватил своего собеседника за галстук. У Жиля чуть не вылезли глаза на лоб от испуга.

— Вы мерзкий вымогатель, — громко зашептал Ролан. — Вы уже получили сполна за нее. А теперь пытаетесь меня шантажировать? Только заикнитесь еще раз об этом, Фремон, и, уверяю, вы об этом пожалеете.

— Да, месье, — сказал Жиль Фремон, кивая головой и задыхаясь.

Ролан отпустил его и брезгливо взмахнул руками.

— А теперь присоединимся к вашей племяннице и моему кузену. Пора обедать.


Глава 8


Кухня оказалась изысканной, как и обещал Жан-Пьер, — фаршированные артишоки, вареные лангусты в красном соусе, паштет по-креольски, а потом главное блюдо — пятнистая форель в белом соусе с зеленым горошком по-французски и картофельным пюре.

Жан-Пьер и Ролан сидели по обоим концам стола, а Анжелика и ее дядя сбоку от них. Анжелика изо всех сил старалась как можно лучше управиться с разнообразной пищей. Она тайком поглядывала на Жан-Пьера, проверяя, правильно ли выбирает столовые приборы для следующего блюда. Каждое блюдо сопровождалось определенным сортом вина, и, когда подали форель, щечки Анжелики уже раскраснелись от выпитого. К счастью, вино позволило ей хоть немного расслабиться.

Анжелика была благодарна мужчинам, что они поддерживали разговор. Круг тем был очень широк, начиная со смерти президента Тейлора, вступления в должность его преемника Филмора и кончая наводнением. Несколько раз во время обеда Анжелика ловила на себе пристальный и тревожащий взгляд Ролана Делакруа. Его кузен Жан-Пьер был очень приветлив. Он помогал ей освоиться. Скоро девушка чувствовала себя более свободно во время этой, казалось, бесконечной трапезы.

Когда обед уже кончался, Жиль откашлялся, отложил в сторону салфетку и обратился к Анжелике:

— Моя дорогая, мне надо кое-что тебе сказать.

Анжелика напряглась.

— Да, дядя Жиль, что же?

Он нервно дернулся, избегая ее взгляда.

— Я был не совсем откровенен с тобой, Анжелика.

— В чем же, дядя?

Жиль Фремон быстро взглянул на Ролана, а потом поспешно продолжил:

— Видишь ли, много лет назад твои родители и я заключили договор о твоем будущем. Мы не хотели, чтобы ты знала о нем, пока не станешь достаточно взрослой, когда смогла бы все понять.

— А что это за договор? — с подозрением спросила Анжелика.

Жиль глубоко вздохнул и выпалил:

— По моей рекомендации они решили, что ты должна выйти замуж… э… за одного из наших гостеприимных хозяев. За Ролана Делакруа.

В столовой повисла тишина. Анжелика перевела испуганный взгляд с дяди на Ролана. Наконец она разразилась потоком французских слов, что заставило Ролана нахмуриться. Жан-Пьер с трудом сдерживал улыбку. А Жиль только вытирал вспотевший лоб.

— О Боже! — закончила она, обращаясь к дяде. — Этого не могло быть!

— Уверяю тебя, Анжелика, контракт был составлен, — сказал Жиль. — Как я уже сказал, я лично был посредником.

Анжелика гордо покачала головой.

— Нет. Мама и папа никогда бы не сделали такого, не посоветовавшись со мной.

— Анжелика, — нетерпеливо сказал Жиль, — как они могли советоваться с тобой, когда тебе было тогда всего… одиннадцать лет? Что значит мнение ребенка в таком важном деле?

— Говорю вам, это неправда! — закричала Анжелика. — И как вы могли участвовать в этом… договоре, дядя Жиль? Мой отец не видел вас ни разу с тех пор, как женился на маме.

— Ах, это не так, дорогая, — настойчиво продолжал Жиль. — Мы виделись с твоим отцом, когда он приезжал в Новый Орлеан по делам. И в один из таких визитов я посоветовал ему подходящую партию для тебя. Видишь ли, я много лет знаю семью Делакруа, и мне очень жаль, что у них сын не женат. Мне хотелось быть тебе хорошим дядей. Я посоветовал заключить такой договор, и твой отец согласился. — Он нервно откашлялся. — Как бы то ни было, я недавно перевел агенту месье Делакруа здесь, в Новом Орлеане, твое приданое.

Теперь Анжелика побледнела. Она с трудом сглотнула и перевела взгляд с Ролана, который все еще хмурился, на дядю. Святые небеса, оказывается, это серьезно! Если бы ее родители были живы, она бы узнала, что они действительно сами подобрали ей мужа. Такие браки по расчету были скорее правилом, чем исключением в их местах. Родители выбрали Ролана Делакруа, не сказав ей? Дядя уже заплатил приданое? Как же теперь она сможет нарушить все это? Тогда будет запятнана честь дяди и родителей!

Но все-таки почему родители ничего не сказали ей об этом выборе? Их уже нет на свете, и спросить не у кого. Обернувшись к дяде, Анжелика решительно сказала:

— Дядя Жиль, я просто не могу поверить, что мои родители заключили этот договор, ничего не сказав мне.

— Я уже объяснил тебе, девочка! — резко ответил Жиль. — Ты была еще маленькой. Не могли же они тогда говорить с тобой об этом.

— Но я все же хочу…

Жиль надулся:

— Ты считаешь меня лжецом, племянница?

— Нет, дядя, но…

— Тогда тебе ничего не остается, как только поверить мне.

Анжелика горестно кусала губы. Она не хотела выставлять его лжецом. Да и какой расчет ему врать обо всем этом?

Нет, Анжелика не верила Жилю Фремону. Она подозревала, что он хитрый и эгоистичный человек. Но какую выгоду он мог бы иметь от этого брачного контракта? Разве он не сказал ей только что, что сам переслал приданое? Она предполагала, что у дяди Жиля проснулась совесть. Он когда-то оттолкнул от себя брата Сэмюэла, теперь вот решил искупить вину, устроив будущее его единственной дочери. Вполне возможно, что родители не стали говорить ей об этом и ждали, пока она подрастет…

Анжелика смотрела в свою тарелку, погруженная в беспокойные мысли. Наконец молчание было нарушено, на этот раз самим Роланом.

— Ну, Анжелика? Вы находите этот договор таким уж… противным?

Его слова звучали очень учтиво. Но Анжелику обидело то, что Ролан обратился к ней по имени. Глядя прямо на него сверкающими темными глазами, она произнесла:

— Я не хочу выходить за вас замуж, месье.

Неожиданно для всех Ролан рассмеялся, и Анжелика удивилась тому, как преобразилось его лицо. Она должна была признаться себе, что он сейчас был поразительно красив, с морщинками от смеха вокруг его чувственного рта, с искорками в глазах. Он бросил на нее прямой взгляд, который говорил о том, что он нисколько не расстроен ее сопротивлением.

Это еще больше рассердило Анжелику.

Но тут дядя стукнул кулаком по столу так сильно, что зазвенела посуда.

— Анжелика! — взревел он. — Слушай меня, дитя, и слушай внимательно. Дело сделано, и тебе нет смысла перечить. Я считаю недопустимым не уважать память родителей и обижать человека, которого они выбрали для тебя. Ну, моя дорогая? Что ты скажешь теперь?

Дядя напомнил ей о родителях, и она с трудом сдерживала слезы. За все семнадцать лет Анжелика не видела от Сэмюэла и Эванджелины Фремон ничего, кроме любви и уважения. И если этот брак был на самом деле задуман ими, конечно, она должна уважать их решение. Хотя… Цепляясь за последнюю надежду, она спросила дядю:

— Скажите мне, если этот договор был действительно заключен между семьей Делакруа и моей, то где доказательства? Наверняка у моих родителей был какой-то документ…

— Но ведь дом сожгли, Анжелика, — оборвал ее дядя. — Все сгорело.

От этих грубых слов слезы навернулись на глаза Анжелики. Но гордость не позволяла ей плакать.

— А почему вы не рассказали мне… до этого вечера, дядя Жиль?

— А тогда ты поехала бы со мной на этот обед?

— Нет, — ответила Анжелика еле слышно, потупив взор. Но потом она вскинула голову и сказала дяде: — Дядя Жиль, я нашла решение, которое всех устроит. Я могу вернуться в Сент-Джеймс и жить у мадам Сантони. Она сказала, что ее дом всегда открыт для меня.

— Но это совсем не то, чего хотели твои родители, дитя, — сказал Жиль.

Анжелика подавленно смотрела в свою тарелку и кусала губы, понимая, что потерпела поражение.

Она услышала, как ее дядя с облегчением вздохнул.

— Ну вот и хорошо, дорогая. Не хочешь ли что-нибудь сказать месье Делакруа?

Анжелика посмотрела на Ролана с едва скрытой враждебностью:

— Очень хорошо, месье. Я выйду за вас замуж только потому, что так хотели мои родители.

Ролан Делакруа, судя по его мрачной улыбке, был вовсе не удовлетворен.

— Анжелика! — с упреком сказал Жиль. — Ты могла бы ответить и полюбезнее!

Анжелика не успела открыть рот, чтобы возразить. Вмешался Ролан.

— Месье Фремон, не стоит омрачать наше счастье, — иронически сказал он.

Жиль хмыкнул:

— Девушка должна чувствовать себя счастливой. У нее будет все, что хочет женщина, — дом, деньги, положение…

— Но никто не спросил девушку, чего она сама хочет, — возразил Ролан.

При этих словах Анжелика обернулась, чтобы посмотреть на него. Он увидел в ее взгляде боль и смятение. Но когда она обратилась к дяде, ее темные глаза снова сверкали гневом:

— Что, дядя, я должна остаться здесь, с этими двумя мужчинами? Вы еще не передумали заняться делами на Миссисипи?

Жиль постарался избежать взгляда Анжелики.

— Нет, дорогая. Думаю, что отправлюсь сегодня же поздно вечером.

— Так, значит… вы не будете на… — ее голос упал до страдальческого шепота, она старалась при этом не смотреть на Ролана, — на моем бракосочетании?

— Боюсь, что нет, дорогая. Мне очень жаль, но дела не ждут…

В разговор вступил Жан-Пьер:

— Пожалуйста, не бойтесь, мадемуазель Фремон. Вы здесь будете в полной безопасности.

— Мне кажется, моей невесте лучше побыть до нашей свадьбы у Эмили Миро, — вставил Ролан. — Зачем давать пищу слухам? — Он многозначительно посмотрел на Жиля. — Я сам провожу к ней Анжелику. Поэтому можете не откладывать свой отъезд.

У Анжелики мурашки побежали по спине, когда Ролан назвал ее невестой. И сразу начал заботиться о ней. А Жиль Фремон был этому более чем рад. Он горячо поблагодарил Жан-Пьера за обед и даже поцеловал Анжелику в лоб.

Толстяк торопливо удалился. Жан-Пьер пошел проводить его. Анжелика осталась наедине с Роланом. Она не смотрела на него, но чувствовала на себе его пристальный взгляд. Она нервничала, но старалась не показать ему этого.

— Не сказать ли, чтобы подали десерт прежде, чем мы отправимся? — нарушил молчание Ролан.

Анжелика покачала головой и потом произнесла:

— Нет, месье.

— Вы можете звать меня по имени. Меня зовут Ролан, — мягко сказал он.

Девушка посмотрела на него, не скрывая раздражения.

— Месье, меня никто не спросил, хочу ли я выйти за вас замуж. Разве теперь у меня есть выбор?

У него на лице появилось выражение холодного изумления.

— Нет, вряд ли, — ответил он и немного спустя добавил: — Дорогая, боюсь, что вам придется смириться.

— Я уже не ребенок, и за меня не надо принимать решения!

— А я и не сказал, что вы ребенок, — терпеливо заметил он. — Но если бы ваши родители были живы, вы подчинились бы? Согласились бы с их выбором?

— Да, месье, — неохотно ответила девушка.

— Ролан, — поправил он ее.

Она вызывающе посмотрела на него, но ничего не сказала.

Он вздохнул:

— Анжелика, если бы все было по-другому, если бы ваши родители не скончались так внезапно и так трагически, у нас было бы время привыкнуть и узнать друг друга. Нам, наверное, надо было подождать год или два, а только потом жениться. Но я вижу, что вы нуждаетесь в моей защите, так как лишились родителей. Единственный способ защитить вас — это жениться, и так скоро, как только возможно. — Он наклонился к ней. — Почему для вас так трудно подчиниться воле ваших родителей?

И снова Анжелика ничего не ответила, хотя слова Ролана вызвали у нее дрожь.

Он улыбнулся.

— Я понимаю, день для вас был долгим и утомительным. Поэтому я сейчас провожу вас к Эмили. Мы обсудим наши планы более детально завтра.

Когда он подошел к ней, чтобы помочь встать с кресла, она с обидой взглянула на него.

— Зачем вы все это делаете, месье? Вы ведь не хотите жениться на мне.

Он улыбнулся, и его голубые глаза снова окинули ее цепким, изучающим взглядом.

— Кто сказал, что я не хочу жениться на вас?

* * *


Все произошло так быстро. Позвали Коко. Ролан подвел Анжелику к экипажу Жан-Пьера. Все трое быстро сели, и экипаж загрохотал по мостовой.

Анжелика и Коко сидели напротив Ролана в уютной, обитой бархатом повозке. Анжелика все еще переживала. Такой крутой поворот в ее жизни произошел буквально за какие-то минуты. И она никак не могла до конца это понять.

Несмотря на присутствие Коко, Анжелика решилась снова заговорить с Роланом.

— Месье, позвольте задать вам вопрос.

— Да.

— Почему вы были так сердиты на моего дядю сегодня утром на рынке?

Ролан немного помолчал. Анжелика жалела, что в темноте не видно было его лица. Наконец он ответил:

— Потому что Жиль собирался сказать вам о вашей помолвке прежде, чем привезет вас на рынок. Но он не сделал этого… Тогда я решил, что он хочет отложить нашу встречу.

Анжелика покачала головой и горько рассмеялась:

— Вы очень ловкий человек. Вы всегда так умно все объясняете?

— Мне казалось, что хватит и правды, — сухо сказал он.

— Вот как. Тогда объясните мне, пожалуйста, почему же все-таки дядя не сказал мне об этой… помолвке… прежде, чем взять меня на рынок?

Ролан пожал плечами.

— Это мне неизвестно. Но может быть…

— Что же?

— Может быть, Жиль немного боялся вас.

— Боялся?

— Я заметил, что вы очень прямолинейны, Анжелика, — печально сказал Ролан. — Может быть, дядя опасался, что… вы разволнуетесь от этой приятной новости.

Она сжала зубы, услышав, что Ролан назвал новость о ее помолвке «приятной».

— Вы хотите сказать, что дядя Жиль ждал, чтобы вам троим было легче со мной справиться?

Она услышала, как он в раздражении фыркнул.

— Да, что-то в этом роде.

Анжелика нетерпеливо вздохнула.

— Дядя Жиль ничуть меня не боялся.

— Вы так уверены в этом? Вы что, не понимаете, что ваш дядя отнюдь не желал брать на себя ответственность за ваше будущее?

— А вы, месье? — быстро спросила Анжелика. Даже в темноте она увидела, как загорелись его глаза и сверкнули в улыбке зубы.

— Я другое дело, дорогая.

Анжелика отвернулась. Ее разозлил самоуверенный ответ Ролана. Сам тон его был обидчиво-интимным, со скрытой насмешкой. И слово «дорогая» он произнес с видом владельца. Ясно, этот человек хочет завладеть ею и никак не рассчитывает на ее сопротивление.

Путь до Ройял-стрит был, к счастью, недолог, и скоро кучер остановил повозку около внушительного арочного входа, освещенного газовым рожком. Он позвонил в колокольчик, висевший на оштукатуренной стене, а потом помог господам выбраться из экипажа. Седой дворецкий открыл дверь и пригласил их войти. Они прошли по длинному коридору с каменным идолом и попали в такой красивый внутренний дворик, какого Анжелика никогда еще не видела.

Ролан извинился и поднялся с дворецким по лестнице, оставив Анжелику вдвоем с Коко. Анжелика огляделась. Она была поражена окружающей ее красотой. Высокие стены надежно отделяли их от остального мира. Чугунный фонтан испускал светлые струи воды, На клумбах росли диковинные цветы, воздух был напоен их ароматом.

Анжелика посмотрела на Коко. Эта девочка за вечер увидела так много нового. Анжелика знала, что Коко с большим любопытством слушала ее разговор с Роланом в экипаже.

Ролан и высокая женщина спустились по лестнице во внутренний дворик.

— Моя дорогая, добро пожаловать в наш дом!

Женщина лет тридцати, стройная и красивая, улыбалась Анжелике. На ней было свободное серовато-бежевое платье с голубым поясом. Волосы цвета старой меди собраны в пучок.

— Эмили, это моя невеста, Анжелика Фремон, — учтиво произнес Ролан, потом обратился к Анжелике: — Моя дорогая, это Эмили Миро.

— Здравствуйте, мадам, — смущенно поздоровалась Анжелика.

Эмили взяла обе руки Анжелики и тепло их пожала.

— Анжелика, для меня явилось приятной неожиданностью новость о вас и Ролане. Ролан сказал, что не может откладывать вашу свадьбу. А какой для вас был приятный сюрприз, когда вы узнали о воле ваших родителей сегодня вечером! Это похоже на волшебную сказку!

Сама Анжелика думала, что события этого вечера больше похожи на кошмар, а не на волшебную сказку. Но она мило улыбнулась Эмили и промолчала.

— А я так волнуюсь. Надеюсь, что вы пробудете у нас до свадьбы, — продолжала Эмили.

— Я не слишком много хлопот вам доставлю? — спросила Анжелика.

Эмили успокаивающе махнула рукой.

— Да нет, конечно, нет! Со мною здесь лишь двое мужчин — муж и сын. Мне будет приятно ваше присутствие.

Пока Ролан и Эмили говорили между собой, снова появился дворецкий. Он помог Коко унести вещи. У Анжелики вырвался вздох облегчения. Ей понравилась хозяйка дома, и она поверила этой милой женщине. Казалось более удобным остаться в этом доме, чем у Жан-Пьера. Анжелика одобрила решение Ролана привезти ее сюда.

Вскоре Ролан, поблагодарив Эмили, собрался уезжать. Он повернулся к Анжелике, взял ее за руку и сказал:

— До завтра, дорогая. — Потом чмокнул ее в щеку и удалился.

Анжелика смотрела ему вслед. Он шел, расправив широкие плечи. Она вздохнула. Его короткий поцелуй обжег ее…

Эмили тут же завладела Анжеликой. Приветливо разговаривая с ней, она отвела ее в спальню на втором этаже, где слуга уже разложил ее вещи.

— Ролан сказал мне, что вы устали, моя дорогая. Поэтому мы отложим знакомство с домочадцами до завтра. Вам что-нибудь потребуется до того, как вы ляжете спать? Может быть, горячий отвар трав?

Анжелика осмотрела элегантно обставленную комнату. Потом повернулась к хозяйке и покачала головой.

— Нет, благодарю вас, мадам. Все прекрасно. Но я беспокоюсь, где Коко.

— Внизу, в одной из комнат для слуг, — ответила Эмили, — Может быть, мне прислать ее сюда, чтобы она помогла вам раздеться?

— О нет, мадам. Просто я хотела узнать, где она. Я хотела бы прямо сейчас лечь спать.

— Как пожелаете, моя дорогая. — Эмили кивнула в сторону шнура, висевшего у двери. — Позвоните, если вам будет что-то нужно.

Алжелика поблагодарила Эмили и, когда хозяйка удалилась, опустилась на постель с мягкой периной. Как сильно она устала!

Что за день! Вся ее жизнь изменилась за какие-то несколько часов! Теперь она должна выйти замуж за этого Ролана Делакруа, красивого, уверенного в себе мужчину с таким пугающим взглядом. Ей казалось, что ему по меньшей мере тридцать лет, он почти мог бы годиться ей в отцы. Он был с ней вежлив, даже терпелив, но она ощущала в нем какую-то силу и чувствовала смятение оттого, что с таким мужчиной ей придется лечь в брачную постель. Несомненно, он с нетерпением ждал этого момента. Подтверждение тому — его полные страсти взгляды.

Анжелика боялась Ролана. Но он волновал ее, хотя она не хотела признаться себе в этом. Подумать об этом не могла. Все произошло так быстро и так неожиданно!

Анжелика повернулась и обняла подушку.

— О мама, — простонала она, — если это и есть то, что вы с папой хотели для меня, почему вы ни словом не обмолвились об этом?

Потому что еще не пришло время для этого…

Анжелика уткнулась в подушку, обливаясь слезами. Конечно, родители собирались подготовить ее для замужества, когда она достигнет нужного возраста. Но кто же знал, что они скоропостижно скончаются от лихорадки? И Ролан прав: нет времени для ухаживаний, чего еще ждать?

Ролан. Неожиданно для себя она начала мысленно называть его по имени. Она даже прошептала это имя, положив голову на подушку. Да, ей придется выйти за него замуж.

У нее не было другого выбора, она уважала память родителей.

* * *


Сидя во тьме повозки на пути к дому Жан-Пьера, Ролан тоже думал о событиях уходившего дня. Он все вспоминал прямой ответ Анжелики: «Я выйду за вас замуж, потому что мои родители хотели этого, и ни по какой другой причине».

— Ни по какой другой причине, вот как! Неужели девушке безразлично все то, что он предоставляет ей: свой дом, покровительство, свое доброе имя? Или она не считает его привлекательным в конце концов?

А еще раньше, в тот вечер, когда она повернулась к нему и сказала: «Я не выйду за вас замуж, месье», — он подивился силе ее духа. Но ее слова задели его гордость. Девушка прекрасно понимала, как доставить ему побольше мучений!

Но черт возьми, он был просто околдован этой юной Анжеликой. Она так блестяще выглядела сегодня вечером во всем девственно-белом, с темными волосами и прелестной грудью, с кожей, похожей цветом на мед. Увидев слезы на ее глазах, слезы смущения и страха, он готов был обнять ее, сказать, чтобы она ничего не боялась. И целовал бы, пока не высохнут ее слезы. От одних только этих мыслей у него закипала в жилах кровь. Девушка была такой соблазнительной! Такой огонь полыхал в ее взгляде…

И этот огонь обжигал его…

Ролан хотел достать сигару и обнаружил, что у него трясутся руки и сильно бьется сердце. Да, он сказал девушке, что ей не запугать его. Но был обескуражен ее яростным сопротивлением.

Ролан зажег сигару и глубоко затянулся. Он женится на ней, это дело решенное. Она будет принадлежать ему на законном основании. Ведь он уже почти выиграл сражение!


Глава 9


Утром Эмили Миро сидела в залитом солнцем дворике за чугунным столиком и пила кофе с молоком. Ее муж Морис только что уехал на биржу, а сын еще спал.

Эмили улыбнулась, вспомнив странное появление Ролана прошлым вечером. Он приехал поздно, но Эмили еще не спала, она сидела в гостиной за новым романом мистера Готорна «Алая буква». Ролан попросил, чтобы Эмили на время предоставила кров его невесте, Анжелике Фремон.

Пораженная Эмили спросила, как он ухитрился обзавестись невестой за те несколько часов, что она с ним не виделась. Он коротко ответил, что об этом браке договорились еще несколько лет назад. Эмили продолжала смотреть на него с крайним удивлением, и он сказал:

— Ради всего святого, Эмили, прошу вас, постарайтесь сделать вид, что спокойно относитесь к этому. Девушка и так в сильной растерянности. Мы должны хорошо ее принять, а то ей будет совсем тяжело. Но что бы вы ни делали, не упоминайте о Луизе.

Это смутило Эмили. Она потребовала, чтобы Ролан объяснил ей такое странное поведение: почему он явился поздно вечером, да еще с невестой? Ролан запустил руку в волосы.

— Эмили, со временем я скажу вам всю правду. А теперь знайте, что я должен немедленно жениться на этой девушке… для ее же собственной защиты. Кроме того, мне хотелось бы, чтобы вы знали поменьше, тогда вам придется меньше лгать Анжелике.

Наконец Эмили неохотно согласилась. Она видела в глазах Ролана отчаяние, когда он говорил о девушке, которую привез в ее дом. Эмили поняла, что брат ее покойного мужа полностью сражен этой девушкой, потому-то и надо помочь ему. В жизни Ролана было так много трагического: сначала он потерял брата, Жюстена, который был первым мужем Эмили, а потом и свою первую жену, Луизу.

Чашечка кофе задрожала в руке Эмили. Она снова вспомнила те страшные дни. У них с Роланом была схожая судьба, оба они лишились спутников жизни в течение одного года.

Эмили подумала об Анжелике. Какой испуганной и уставшей выглядела она прошлым вечером. Она казалась очень хорошенькой, почти ребенком — такие огромные темные глаза и пышные черные волосы. На ней было премиленькое платье, хотя одна из горничных, которая заходила в комнату Анжелики рано утром, когда та еще спала, доложила Эмили, что остальные ее платья никуда не годятся.

Как раз это Эмили могла исправить, и, надо сказать, с большим удовольствием. Она также должна помочь Анжелике свыкнуться с мыслью, что ей придется стать женой Ролана. Растерянность и напряженность на лице девушки не ускользнули от ее взгляда. Эмили понимала, что Ролан будет хорошим мужем для этой девочки. И в самом деле, было время, когда Эмили сама была готова увлечься им, если бы Жюстен не опередил его. И когда Жюстена постигла трагическая преждевременная смерть, они с Роланом разделили эту боль Эмили всегда думала о Ролане, как о любимом брате, который страдал вместе с нею.

— Доброе утро, мадам.

От неожиданности Эмили опустила чашку на стол. Она оглянулась и увидела Анжелику, стоявшую на площадке лестницы. Девушка выглядела еще более красивой, чем вчера вечером. Яркое солнце освещало ее стройную фигуру и играло в ее темных кудрявых волосах. Но теперь на ней было заштопанное платье, которое никак не соответствовало ее красоте.

Эмили тут же поднялась и с улыбкой поспешила ей навстречу.

— Моя дорогая! Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали.

— Да, мадам, — вежливо ответила Анжелика, хотя за всю ночь едва ли сомкнула веки.

— Пожалуйста, называйте меня Эмили, — предложила хозяйка дома. Она взяла девушку за руку и подвела ее к столику. — Думаю, вы уже проголодались. Присаживайтесь, прошу вас. Сейчас мы попросим принести вам что-нибудь горячее.

Анжелика послушно заняла указанное ей место.

— Спасибо, мадам. Но я не хочу доставлять вам лишнее беспоко…

Но Эмили уже позвонила в фарфоровый колокольчик.

— Пустяки, моя дорогая. Вам надо как следует позавтракать. У нас сегодня трудный день.

— Благодарю, мадам, — смущенно произнесла Анжелика, принимая от Эмили чашечку с кофе.

— Эмили, — твердо поправила ее хозяйка дома. — Вы не представляете себе, дорогая, как приятно я была удивлена вчера вечером. Ролан сообщил мне такую хорошую новость! Не правда ли, все это так романтично! А Ролан, он, конечно, невероятно привлекательный?

Анжелика улыбнулась про себя, услышав такое эмоциональное высказывание. Ролан Делакруа и в самом деле был «невероятно привлекательным» мужчиной. Он притягивал Анжелику и одновременно внушал ей страх.

Чтобы скрыть свое замешательство. Анжелика отпила немного горячего крепкого кофе, а потом скромно ответила:

— Я еще не успела осознать все это.

— Я понимаю, — доброжелательно проговорила Эмили. — Ролан рассказал мне, что безвременная кончина ваших родителей вынудила вас спешить со свадьбой. Я так сожалею, что вы лишились матери и отца, дорогая.

— Благодарю вас, мадам.

— Ну когда же вы начнете называть меня Эмили? Я рассчитываю, что мы с вами станем настоящими друзьями.

Прежде чем Анжелика успела ответить, во дворик вошел слуга. Эмили повернулась, чтобы отдать ему распоряжение:

— Можете подавать завтрак для нашей гостьи, Бенжамен.

— Да, мадам.

Анжелика снова улыбнулась. Ей нравилась хозяйка дома — красивая, с немного аскетичным, но постоянно улыбающимся лицом и густыми волосами цвета старой меди. За последние недели мир Анжелики полностью перевернулся. И здесь, в доме Миро, она ожила, словно цветок под животворными лучами солнца.

Как только слуга удалился, Эмили спросила:

— Еще кофе, дорогая?

— Да, он вкусный, — сказала Анжелика. Эмили снова наполнила ее чашку. — Мад… э… Эмили, вечером Ролан сказал, что вы с ним в родстве. Это правда?

— Конечно, дорогая, — ответила Эмили с несколько рассеянным видом. — Видите ли, двенадцать лет назад я вышла замуж за Жюстена, старшего брата Ролана. Мне в то время было восемнадцать лет, а Жюстену — на три года больше. После свадьбы мы переехали жить на семейную плантацию Делакруа, Бель-Элиз. В то время оба они, Жюстен и Ролан, были необузданными молодыми людьми: пили, играли в азартные игры и даже участвовали в одной или двух дуэлях, если верить слухам. И все же я безумно любила Жюстена. И надеялась, что моя любовь направит его на путь истинный. Как ни странно, после нашей с Жюстеном свадьбы именно Ролан взял на себя управление плантацией. Отец и мачеха братьев согласились на это. — Эмили вздохнула. — А Жюстен так и продолжал разгульную жизнь, даже когда спустя примерно год после нашего бракосочетания появился Филип. К несчастью, он стал еще больше пить и играть в азартные игры, все чаще ездил в Новый Орлеан. Однажды поздно ночью Жюстен вышел из ресторана, расположенного на набережной. Он был сильно пьян и не ведал, куда идет. В это время экипаж ехал по набережной с большой скоростью, не смог остановиться, и…

Здесь голос Эмили прервался, и она прикусила губу. Анжелика увидела, как на ее глаза навернулись слезы.

— О Эмили! — Анжелика потянулась вперед, чтобы тронуть ее за руку. — Мне очень жаль, я не думала, что мой вопрос так больно ранит вас.

— Не извиняйтесь, моя дорогая, я сама собиралась все вам рассказать о Жюстене. — Эмили улыбнулась и смахнула слезы. — Минуло уже восемь лет, и теперь я могу без боли вспоминать об этом.

— О нет, — настаивала Анжелика, — когда теряешь любимого человека, боль никогда не проходит.

— Вы очень чувствительны и все понимаете, дорогая, — искренне ответила Эмили, — Я чувствую, что никогда не забуду эту потерю, даже теперь, когда у меня есть Морис, а он вся моя жизнь. И все же, когда я смотрю на моего любимого Филипа и вижу эти глаза, как у всех Делакруа… — Эмили помолчала, а потом сжала руку Анжелики. — Только одну вещь вы должны знать, моя дорогая. Эти Делакруа внушают сильную страсть женщинам.

Анжелика снова попала в затруднительное положение, но ее выручило появление служанки. Перед Анжеликой поставили тарелки с горячими блинчиками и колбасками.

— Ну, дорогая, давайте обсудим, чем у нас будет заполнен день, — предложила Эмили. — Прежде всего нам надо вытащить из постели Филипа. Когда он оденется и позавтракает, мы отвезем его к учителю фехтования. Потом нам надо поехать в магазин модной одежды. Вас необходимо хорошо одеть. И заказать подвенечное платье — такое, какого не было во всем Новом Орлеане. — Эмили даже хлопнула в ладоши, глядя на Анжелику. — О, это будет просто чудесно!

Анжелика попыталась было протестовать:

— О нет, мадам, я не могу позволить себе утруждать вас… Эмили махнула рукой.

— Нет, Анжелика! Мы с Морисом решили, что сделаем вам этот свадебный подарок. Ролан наш лучший друг и к тому же дядя и крестный отец Филипа. Я не думаю, что первый год после кончины Жюстена я выжила бы без поддержки Ролана. Для меня большое удовольствие хоть чем-то быть ему полезной теперь.

— Но, мадам, я…

— Больше ни слова, упрямица, — с укоризной сказала Эмили, — или я пожалуюсь Ролану, что вы не хотите доставить мне удовольствие. А у него очень крутой нрав, моя дорогая.

Анжелика не смогла сдержать улыбки.

— Ну ладно, сдаюсь, мадам.

— Эмили, — снова поправила ее хозяйка дома.

— Эмили, — повторила Анжелика с улыбкой.

И все же Анжелика чувствовала какую-то неловкость. Она поняла, что Ролан и Эмили были связаны особыми отношениями, и вдруг ощутила ревность…

И это к человеку, которого она едва знала!

Анжелика подумала, что ей придется во многом разобраться. Почему красавец Делакруа вдруг решил на ней жениться? И почему эта светская дама Эмили Миро захотела стать для нее подругой и наставницей?

Одно девушка знала точно: встретив Ролана, она перестала распоряжаться собственной жизнью.

* * *


В то же утро, как и обещала Эмили, Анжелика познакомилась с Филипом. Она нашла его красивым и воспитанным мальчиком, очень похожим на Ролана. Скоро его завезли к учителю фехтования, и Эмили пригласила Анжелику к своей портнихе. Несмотря на протесты Анжелики, с нее тщательно сняли мерку для нового гардероба. А потом Эмили повезла ее по модным магазинам, чтобы купить ей изысканное дамское белье, чулки, шляпы, туфли и готовое платье.

По возвращении домой Эмили предложила гостье отдохнуть. Но Анжелике было не до отдыха. Она восторгалась разложенными на кровати покупками. Девушка никогда в жизни не видела таких роскошных вещей, теперь лежащих перед ней, — тут было белье из тончайшего шелка и батиста, фетровые, бархатные и соломенные шляпки, лайковые и атласные туфельки. Во многих коробках были конфеты, подарки от владельцев магазинов, как это было заведено. Анжелика не могла удержаться от того, чтобы не примерить новое желтое муслиновое платье с фиолетовыми цветочками. Низкий вырез с кружевами приоткрывал ее упругие девичьи груди, а корсаж подчеркивал стройную талию.

Анжелика причесала волосы до блеска и забрала их назад, прихватив желтой лентой. Она невольно залюбовалась перед зеркалом своим отражением. Вдруг раздался стук в дверь.

В комнату вошла Эмили.

— Ну, моя дорогая, вы просто божественно выглядите. Хорошо, что вы не прилегли поспать. У меня есть отличная новость!

— Какая же?

— Ролан здесь.

У Анжелики исчезла улыбка с лица.

— Дорогая, в чем дело? — спросила Эмили, быстро подойдя к девушке.

Анжелика прикусила губу.

— Я не хочу показаться неблагодарной, но поймите, я его едва знаю.

— Да, понимаю. Видите ли, Ролан обещал Филипу помочь запустить игрушечную лодку, которую ему купил. Мы могли бы пойти вместе с ними в парк.

— Но мне… захотелось прилечь.

— Дорогая, не притворяйтесь и ничего не бойтесь, — серьезно сказала Эмили и добавила более мягко: — Я понимаю, для вас этот брак явился неожиданностью. Ко поверьте. Ролан неплохой человек. И будет хорошим мужем. Так вы пойдете с нами в парк, дорогая?

Анжелика была достаточно умна, чтобы отступить.

— Конечно, Эмили, — сказала она.

* * *


Парк был очень красив. Ряд дубов окаймлял небольшой пруд. Там плавало несколько уток и лебедь. Филип кричал от радости, когда дядя помог ему запустить ярко окрашенную игрушечную лодку, его последний подарок. Эмили и Анжелика стояли рядом и смотрели на них, прячась от солнца под кружевными зонтиками. Анжелика снова подумала о том, как племянник и дядя похожи друг на друга.

Анжелика вспомнила, как встретил ее Ролан. Она спускалась по лестнице в новом желтом платье, и Ролан не мог оторвать от нее взгляда. Потом он быстро подошел к ней, приобнял и поцеловал в щеку.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал Ролан, глядя на нее, и на этот раз ни в его голосе, ни во взгляде не было насмешки.

Анжелику согрела эта сердечность.

Филип захлопал в ладоши, когда ветер наполнил паруса его лодки и маленькое суденышко направилось к середине пруда. Мальчик прыгал от радости, отвлекая Анжелику от ее мыслей.

— Поздравляю с успешным запуском, — сказала Эмили Ролану, потом подмигнула ему и сказала: — Почему бы вам с Анжеликой не прогуляться там, поддеревьями? А мы с Филипом посмотрим на лодку.

Анжелика собиралась отказаться, но Ролан быстро подошел к ней и предложил руку:

— Эмили права. Нам лучше прогуляться.

У Анжелики не было другого выхода, как пойти с Роланом, иначе она могла показаться непростительно грубой. Некоторое время они шли молча под деревьями, росшими у пруда, слыша только пение птиц и шорох листвы под легким ветерком. Идя рядом с Роланом, Анжелика ощутила, какой он большой и сильный. Его голова и плечи возвышались над ней. Где-то наверху она видела белую шляпу, какие обычно носили плантаторы. Шляпа была надета на аристократический манер. Широкие плечи и мускулистый торс плотно облегал темно-коричневый шерстяной сюртук, открытый спереди так, что были видны золотистый жилет, белая рубашка и черный галстук. Крепкие ноги обтягивали брюки желтовато-коричневого цвета, заправленные в начищенные до блеска черные сапоги. Он широко шагал, и Анжелике пришлось поторопиться, чтобы успеть за ним.

Она с трудом перевела дыхание, когда они обогнули пруд. Вот мужчина, за которого она скоро выйдет замуж, думала она, незнакомый человек, с кем она должна будет делить ложе, сильный мужчина, который вполне может лишить ее жизни, если захочет. Когда она станет его женой, он будет делать с ней все, что захочет. Она с горечью ощутила свою полную беззащитность.

Через некоторое время Ролан спросил:

— Скажите, Анжелика, вы свыклись с мыслью, что мы поженимся?

Анжелика взглянула на него снизу вверх и покраснела: он будто прочитал ее мысли. Наконец она ответила ему:

— Я сказала вам вчера, месье, что уважаю волю моих родителей.

Мускулы его руки затвердели под ее пальцами. Нахмурившись, он спросил:

— Так мысль о замужестве не наполняет вас радостью? Анжелика ничего на это не ответила. Ролан вздохнул и замедлил шаг, глядя на проезжающий вдали экипаж. Потом сказал:

— Расскажите мне о своей прежней жизни…

— О прежней?

— Когда вы жили с родителями. Если только это не причинит вам боль.

Анжелика собралась с мыслями:

— Я была очень счастлива дома. Хотя жили мы очень просто. Мои родители владели небольшой фермой около Сент-Джеймса. Они много работали, всю неделю. А по воскресеньям ходили в церковь и потом проводили время в домашних беседах.

— Я думаю, вам приходилось трудно.

Это разозлило Анжелику, она остановилась и повернулась к Ролану.

— Месье, — горячо сказала она, — мои родители любили меня. Они давали мне все, в чем я нуждалась.

— Думаю, так и было, — спокойно ответил Ролан. Он тоже остановился и глядел на нее. — Я вовсе не собирался осуждать их. Просто я хотел сказать, что могу предоставить вам любую роскошь. Я хотел бы, чтобы вы более охотно шли на этот брак.

— Охотно? — горько переспросила Анжелика. — Но ведь мне не дали никакого выбора. Скажите, месье, я что, не была достаточно… — она пожала плечами, как бы подыскивая нужное слово, — …покорной, чтобы удовлетворить вашу гордость?

Ролан даже присвистнул:

— Я и не прошу вас целовать мои сапоги, Анжелика. Мне хотелось бы только, чтобы вы чувствовали себя… ну, счастливой в ожидании свадьбы.

— Я не чувствую этого и не хочу лгать вам, месье, — гордо ответила Анжелика. — А что вы сами? Вы счастливы, ожидая этого брака по договору? Позвольте вам напомнить, что это происходит и не по вашему выбору.

Он бесцеремонно оглядел ее всю, с ног до головы.

— О, думаю, мне это понравится, дорогая.

От такой грубости у Анжелики закипела кровь. Держа себя с достоинством, она высоко подняла голову и двинулась вперед, сказав:

— Отлично, месье.

В следующий миг ее нога попала в норку суслика, и она чуть не упала.

Ее подхватили крепкие мужские руки. Ролан помог ей удержаться и прижал к своей мускулистой груди. Она уловила непривычный запах — смесь ароматов кожи, табака и бритвенного мыла. Вдыхая его запах, она была покорена его притягательностью. Внутри у нее вдруг все задрожало, будто она падала с высокого дерева или с сеновала.

Через мгновение он тихо сказал ей:

— А вы немного несдержанны, моя дорогая.

Она безуспешно пыталась высвободиться из его объятий.

— Пустите же меня!

Он насмешливо улыбнулся:

— Это невозможно, мадемуазель, ведь мы собираемся пожениться.

И вместо того чтобы отпустить ее, Ролан прижался губами к ее рту. Теперь уже Анжелика серьезно сопротивлялась. Выпустив из рук зонтик, она пыталась оттолкнуть Ролана. Но он сжал ее в своих мощных объятиях. Еще никогда ни один мужчина не целовал ее в губы. Поцелуй Ролана обжег ее, он был таким чувственным, сладострастным и ненасытным. Его губы смяли ее нежный рот, он заставил ее раскрыть губы и просунул между ними язык. Она хотела закричать от обиды, но не смогла. Ее чувства восстали против такого наглого нападения. У нее затрепетали груди, прижатые к его мускулистому телу. И вдруг Анжелика поняла, что с ней ничего страшного не случилось. Наоборот, она ощутила легкое головокружение и какое-то странное возбуждение. Она прекратила сопротивляться и прильнула к нему, чтобы не упасть. Его поцелуй сразу стал нежным, он больше не причинял ей боли, но его язык стал делать медленные, ритмичные, соблазнительные движения — движения, которые казались ей порочными и тем не менее сводили ее с ума.

Поцелуй оборвался так же внезапно, как и начался. Ролан отпустил ее. Она с трудом держалась на ногах, стараясь отдышаться. Она посмотрела на него, и он ответил ей циничным взглядом. Она было отвела руку назад, чтобы ударить его.

— Не надо, дорогая, — предупредил он ее совершенно спокойным голосом. — Теперь я ваш жених, и у меня есть все права целовать вас. Я буду бороться с каждым, кто посмеет это отрицать, даже с вами, моя любовь. — При этих словах на его лице появилась слабая улыбка. — Кроме того, должен заметить, что мой поцелуй вы не нашли таким уж неприятным.

Щеки Анжелики зарделись от этой безжалостной насмешки. Безвольно опустив руку, она продолжала, дрожа, смотреть на него. Ролан в самом деле имел право целовать ее. И когда он делал это, она, к своему стыду, была словно воск в его руках. Он сломал ее сопротивление так безжалостно и быстро, что у нее закружилась голова. И она с ужасом поняла, что он будет так же напорист, когда захочет предъявить и другие права на нее, как только они поженятся. Ясно, что этот мужчина стремился получить только партнершу в постели. И она станет ею. Женой в глазах людей, но любовницей по сути дела.

Вдруг они услышали голос Филипа:

— Дядя! Мадемуазель Анжелика! Пойдите сюда и посмотрите!

Ролан поднял с земли зонтик, с преувеличенной учтивостью вернул его Анжелике и предложил ей руку.

— Непременно нужно посмотреть, дорогая.

Отказавшись принять его руку, Анжелика гордо направилась прочь. Но оказалось, что она заметно прихрамывает. Болела нога, угодившая в норку суслика. С каждым шагом Анжелика ощущала все большее неудобство. Она с гордо поднятой головой, ковыляя, двинулась вперед, но Ролан удержал ее, снова обхватил сильными руками и поднял вместе с зонтиком.

— Отпустите меня, месье! — потребовала Анжелика.

— Об этом не может быть и речи, дорогая, — с улыбкой возразил Ролан. — Я не желаю, чтобы вы хромали в церкви, на нашей свадьбе.

— А что, вас так смущает, что у вас будет хромая невеста, месье?

— Ах, моя крошка, вы не понимаете меня, — посетовал Ролан. — Я скорее отложу нашу свадьбу, чем причиню вам хоть малейшую боль. Но отсрочка нашей свадьбы — это совсем не то, чего я хотел бы.

— Вы только что это очень наглядно показали, — остроумно заметила Анжелика.

К ее огорчению, Ролан расхохотался.


Глава 10


Вечером Ролан и Жан-Пьер обедали в одном из ресторанов Старого квартала. Сидя в удобных французских креслах за красивым столом, они ели блюдо из морского окуня под пикантным креольским соусом.

— Так ты видел девушку сегодня, кузен? — спросил Жан-Пьер, отпив немного вина.

— Видел, — ответил Ролан и нахмурился.

— Что, дела идут не так уж хорошо? Ролан вздохнул и отложил вилку.

— Девушка не возражает против нашего брака, — раздраженно ответил он. — Но она совершенно ясно дала понять, что идет на это только потому, что думает, будто такова была воля ее родителей.

Жан-Пьер хмыкнул.

— Значит, эта юная леди не упала к твоим ногам, как падали в разное время все красавицы Сен-Шарля? Ролан скривился:

— Как прикажешь понимать тебя?

— А так, мой друг, что тебе никогда не приходилось слишком сильно стараться, чтобы завоевать расположение лучшей половины человечества. В конце концов, семья Делакруа всегда считалась одной из самых богатых и уважаемых в этом сахарном краю, и сыновья неизменно пользовались успехом у женщин.

Ролан усмехнулся.

— На эту юную леди мое положение не производит никакого впечатления. Ею руководит что-то совсем другое.

— В самом деле? И что же это может быть?

Ролан задумался.

— Не могу с уверенностью сказать.

— А… похоже, твоя девочка-невеста представляет для тебя тайну, которую ты не в силах раскрыть, не так ли?

Ролан не ответил, а только продолжал хмуриться. Тогда Жан-Пьер спросил:

— Ты ничего не сказал ей о Луизе?

Ролан бросил вилку на тарелку.

— Нет, и не собираюсь говорить с ней об этом в ближайшее время. Девочка расстроена, ко всему относится с недоверием. Я не хочу, чтобы она задавала лишние вопросы относительно нашей женитьбы.

— Но после того как вы поженитесь, кузен, она наверняка узнает все о твоей первой жене, — не соглашался Жан-Пьер. — А Бланш не скажет ей?

Ролан только вздохнул. Он и не подумал о своей сводной сестре, которая уже много лет жила на плантации Делакруа.

— Я уверен, что добьюсь поддержки Бланш.

— Но если Бланш ничего не скажет о Луизе, то это может сделать кто-нибудь из прихода…

— К тому времени мы с Анжеликой уже будем женаты, — напомнил Ролан.

— Ну а если она узнает, что не было никакого договора…

— Тогда мне придется пожалеть самого себя, — заметил Ролан с печальной улыбкой, — вот почему я так спешу обвенчаться с ней.

— Я с тобой совершенно согласен, кузен.

Внутренне Ролан был очень встревожен. Уже несколько раз за вечер он вспоминал о том, какой нелюбезной была Анжелика сегодня в парке. Она все равно станет его женой, даже если этого и не хочет! Но кажется, она немного смягчилась, когда он обнимал ее? Перестала сопротивляться. А может быть, просто не могла дышать в его объятиях? Да, черт возьми, девчонка свела его с ума! Она с презрением отнеслась ко всему, что он ей предложил. Ему оставалось только одно — грубо поцеловать ее, чтобы пробить ледяную оболочку и добраться до того пламени, которое бушевало у нее внутри.

Проклятие, он так хотел эту девочку, хотя и понимал, что это низменное желание. Один только поцелуй, даже взятый силой, уже вознес его на небеса. Он не представлял себе, что будет после свадьбы. Было невыносимо думать, что Анжелика останется к нему равнодушной и будет смотреть на него с холодным презрением. О нет! Он уже испытал это раньше.

Ролан вздохнул. Не лучше ли продолжить отношения с давней любовницей Каролиной, а этой девочке дать немного подрасти? Может быть, чего-то недостает в ее воспитании…

Но как она расценит свое положение жены, если останется с ним в Бель-Элиз? Более важно — как сдержать себя и не предъявить супружеские права сразу же, несмотря на благие намерения?

Ему еще придется подумать об этом…

* * *


Несколько следующих дней прошли в заботах. Анжелика видела Ролана только мельком, когда он приезжал в дом Миро, чтобы обсудить с Эмили детали свадебной церемонии. Он вежливо приветствовал Анжелику, но его холодность не ускользнула от ее внимания. Она объясняла это тем, что произошло в парке.

Анжелика часто вспоминала ту прогулку. Как он целовал ее и как потом нес на своих сильных руках к пруду. Она призналась себе, что эти воспоминания, не были ей неприятны. И все же каждый раз, когда она думала о том дне, ее охватывала дрожь. Ей казалось, что она снова чувствует силу его рук, притягательную силу его тела… Он показал совершенно ясно, чего ожидает от нее, как только она станет его женой…

Анжелика поняла, что сама вызвала грубость Ролана во время прогулки. Ведь она сказала ему прямо, что не испытывает никакого желания стать его женой. Но как он мог ожидать другого ответа? Она едва знала его. И видела всего три раза в жизни.

И все же ей придется выйти замуж за этого незнакомого человека. По дороге из парка Ролан сказал ей и Эмили, что венчание должно состояться до конца месяца. По его твердому голосу женщины поняли, что возражать бесполезно. Все креольское общество уже было взбудоражено слухами об этом браке. Эмили предстояло приготовить Анжелику и вовремя разослать приглашения.

Все дни у Анжелики были заполнены многочисленными визитами. Эмили возила ее по французской части города и представляла знатным дамам креольского общества. Она делала это с расчетом: когда Анжелика и Ролан захотят приехать в Новый Орлеан, у них не будет недостатка в приглашениях.

И вот совершенно неожиданно для Анжелики — ей так казалось — настал день свадьбы. Она не смогла уснуть в эту ночь, а Эмили пришла в ее комнату на рассвете, чтобы начать приготовления. С помощью Коко Анжелика приняла ванну. Потом ее черные волосы были завиты чугунными щипцами и красиво уложены. Ее одевали во все новое и белое: шелковые панталоны, чулки, сорочку. Затянули на ней корсет, надели кружевной лиф, а затем нижнюю юбку. Наконец надели великолепное свадебное платье из белого атласа, отделанное кружевами и расшитое мелким жемчугом. Служанки накрыли фатой красивую прическу невесты.

— О Анжелика! Как вы восхитительны! — воскликнула Эмили.

Анжелика улыбнулась, глядя на себя в большое зеркало.

— Вы тоже прекрасно выглядите, — сказала она Эмили. Хозяйка дома была одета в красивое шелковое платье бледно-лилового цвета. — Я горжусь, что вы будете моей подругой на свадьбе.

— Моя дорогая, это доставит мне удовольствие. Алжелика спустилась во дворик. Эмили приподнимала ее шлейф. Морис и Филип уже ждали их. Оба были элегантно одеты — в черные сюртуки и белые гофрированные рубашки.

— Анжелика, вы великолепны! — вскричал Морис.

— Благодарю вас, Морис, — с улыбкой ответила Анжелика.

Обратив внимание на жену, Морис продолжил:

— Эмили, моя красавица, ты, как всегда, восхищаешь меня.

— Да, маман, вы выглядите очень мило. И вы тоже, мадемуазель Фремон, — сказал Филип. Он взял со столика свадебный букет и торжественно поднес его Анжелике: — Вот теперь вы готовы ехать в церковь, мадемуазель.

Смеясь, они прошли к экипажу, стоявшему у чугунных ворот. Морис и Филип галантно помогли женщинам подняться в экипаж. Чета Миро оживленно разговаривала об этом волнующем дне, пока ехали к собору Святого Людовика. Филип — ему были доверены кольца — гордо сидел с обшитой атласом коробочкой на коленях. Анжелика молчала и задумчиво смотрела в окно. Почему-то обратила внимание на двух перепачканных сажей трубочистов, прошедших мимо, с длинными метелками в руках, и на монахинь-урсулинок, выбиравших на уличном лотке апельсины. У нее на коленях лежал изумительный свадебный букет из белых лилий, переплетенных лентами. Она печально улыбнулась, вспомнив, как Филип сказал ей, что она теперь «готова ехать в церковь». Ей было бы лучше, если бы она поехала в какое-то другое место.

Анжелике казалось, будто она видит сон. Сегодня она станет миссис Делакруа. Ее жизнь резко изменится. Ролан полностью будет определять ее судьбу, не считаясь с ней. Ей никто не поможет. Дядя Жиль? Его даже сегодня нет рядом. Уже в который раз за последние дни Анжелика думала: как странно, что дядя уехал, зная о предстоящей свадьбе.

Вскоре экипаж въехал на большую площадь, где в прежние времена устраивались парады. С недавних пор пошли разговоры о том, что площадь нужно сделать более удобной для горожан. Речь шла о тротуарах и цветах. Особенно активно это обсуждалось в доме баронессы Понтальба, с которой Анжелика познакомилась на недавнем празднике.

С одной стороны площади возвышался собор, а с другой — новые красные здания.

Когда дверца экипажа открылась, Эмили с испугом посмотрела на голую землю, с которой легкий ветерок поднимал облачка пыли.

— Идите осторожно, Анжелика, здесь грязно, — сказала Эмили, уже выбравшаяся из экипажа.

В соборе Эмили привела в порядок наряд Анжелики: расправила фату и платье.

— О моя дорогая! Вы самая красивая невеста из всех, кого я когда-либо видела. — Она тепло обняла Анжелику. — И вы будете такой счастливой!

— Спасибо, Эмили. Мне трудно выразить, как высоко я ценю все то, что вы для меня сделали.

Анжелика улыбалась, но голос у нее дрожал, выдавая волнение.

В назначенное время процессия двинулась к алтарю — сначала Эмили, как замужняя подруга невесты, потом Филип с кольцами, а за ним Анжелика под руку с Морисом. Белыми гортензиями был усыпан их путь, по обеим сторонам висели пышные гирлянды.

Анжелика не могла не заметить, что на свадьбу пришло много людей. Не меньше ста нарядно одетых креолов сидели на местах для публики. Все взоры были прикованы к ней. Анжелика почувствовала, что краснеет, и порадовалась тому, что на ней вуаль.

Впереди стоял улыбающийся пастор, а рядом с ним — Ролан.

У Анжелики сильно забилось сердце, когда она увидела своего будущего мужа. Ролан выглядел в это утро невероятно привлекательным — в черном облегающем бархатном фраке, соответствующих случаю брюках, черном шелковом жилете и рубашке с белым жабо. Его черные волосы никогда прежде не казались такими красивыми, как сейчас. И весь его вид говорил о том, что это настоящий мужчина. Когда он увидел Анжелику в свадебном платье, в его голубых глазах загорелось такое откровенное восхищение, что у нее что-то задрожало внутри.

Во время церемонии ею овладело странное чувство отрешенности, будто все происходило не с ней. Морис, улыбаясь, подвел ее к Ролану. Она машинально повторяла слова клятвы, откуда-то издалека доносились до нее слова священника. На палец надели холодное золотое кольцо. Ролан приподнял вуаль и прикоснулся губами к ее губам. В соборе и потом на залитой солнцем площади десятки мужчин и женщин поздравляли ее. Казалось, что все это ей снится.

Миро пригласили их в свой экипаж, и они поехали в гостиницу «Святой Людовик», где должен был состояться свадебный обед.

В большом круглом зале под куполом, где часто проходили балы, были поставлены огромный стол и стулья. Анжелику приятно удивило множество цветов, расставленных всюду в красивых вазах и корзинах.

Пришлось и здесь принимать поздравления, приветствовать гостей. Имена и лица смешались в памяти. Появился Жан-Пьер, пожал руку Ролану и потом поцеловал ее в щеку.

Наконец все расселись. Многочисленные гости шумно принялись за угощение. Зал наполнился гомоном, смехом. Официанты с подносами сновали вдоль стола, быстро исполняя желания приглашенных.

Блюда и вина были превосходны. Но Анжелика только попробовала желе и бананы в хересе. Ее смущало присутствие Ролана, его волнующие взгляды. Золотое кольцо на руке было напоминанием о том, что скоро она окажется совсем одна с этим мужчиной.

Прием закончился, и Ролан с Анжеликой в сопровождении семьи Миро возвратились в их дом на Ройял-стрит. Ролан переодевался в комнате для гостей, а Эмили помогала Анжелике в спальне. Молодоженам предстояла поездка на речном пароходе по Миссисипи. Анжелика была предупреждена, что это совсем не свадебное путешествие. Просто Ролану необходимо как можно быстрее вернуться в Бель-Элиз — ждут дела. Поэтому их брачная ночь пройдет в родовом доме на плантации.

Раздался стук в дверь. Эмили произнесла — «Входите!», и в комнату вошла Коко, потупив взор и нервно теребя в руках платок.

— Месье хочет знать, готова ли мадам ехать, — сказала она хозяйке.

Эмили посмотрела на Анжелику.

— Вы готовы, дорогая?

Анжелика с грустью оглядела залитую солнцем комнату, которая была ее домом, ее убежищем последние две недели. Ей нужно было приготовиться к переходу в новое положение.

— Эмили, я хочу… надо еще раз проверить, не осталось ли чего-нибудь в ящиках туалетного столика.

Эмили все прекрасно понимала. Конечно, туалетный столик пуст. Ясно, почему медлит Анжелика.

— Конечно, дорогая. Я пойду вниз и скажу вашему нетерпеливому мужу, что вы скоро присоединитесь к нему. Бенжамен поднимется за вашими вещами.

Эмили ушла. Пока Коко приводила комнату в порядок, Анжелика смотрелась в большое зеркало. Было жарко. В дорогу она надела легкое бледно-голубое платье из тончайшего муслина, соломенную шляпку и батистовые перчатки. Она была готова. Значит, нужно идти вниз? Там ждет ее этот человек…

Мысли Анжелики были внезапно прерваны. Коко, убиравшая на туалетном столике, вскрикнула, нечаянно столкнув на пол стеклянную вазу с золотистыми ноготками. Анжелика обернулась и увидела на деревянном полированном полу осколки вазы, воду и цветы. Коко растерялась.

— О мадам, мадам, пожалуйста, простите меня! Какая я неуклюжая!

— Пустяки, всякое бывает, — принялась успокаивать ее Анжелика.

Несмотря на протесты Коко, она взяла из шкафа маленькое полотенце и помогла ей навести порядок. Разбитая ваза оказалась в мусорной корзине.

— Мадам, вы можете взять меня с собой на плантацию? — робко спросила Коко.

Удивленная этой просьбой, Анжелика скачала:

— Коко, я тебя люблю. Но ты принадлежишь моему дяде. — Она нахмурилась, стараясь понять, в чем дело. — Скажи, Коко, ты беспокоишься о том, что будет с тобой, пока мой дядя не вернется? Мадам Миро сказала, что ты можешь остаться у них в доме…

— Нет, нет, мадам, — перебила ее Коко.

— Что же тогда? — спросила Анжелика. — Будь со мной откровенной, иначе я ничем не смогу помочь тебе.

Коко горестно кивнула, глядя в пол, и тихим голосом сказала:

— Я в положении, мадам.

— В положении? — повторила Анжелика. — Ты хочешь сказать, что беременна?

Девочка кивнула.

— Но кто же… — растерялась Анжелика.

— Я не могу вам сказать, мадам, — прошептала служанка.

Анжелика думала быстро и напряженно. Кто это мог наградить бедную Коко ребенком? Неужели дядя, Жиль Фремон? Анжелика вспомнила, что Коко очень боялась своего хозяина. Потому-то сначала уступила дяде, а потом не решалась кому-либо признаться в этом. Да и кому бы она сказала? Только ей. Но Анжелике самой нужна была помощь в последнее время.

— Коко, отец будущего ребенка — мой дядя, Жиль Фремон? — Анжелика взяла ее за плечи и добавила: — Ты должна верить мне, Коко. Клянусь могилами моих дорогих родителей, что я не выдам тебя.

— Вы не скажете хозяину? — робко спросила она.

— Никогда! — пообещала ей Анжелика. — Это он?

— Да, это хозяин, — призналась Коко.

Анжелика не удержалась от громких проклятий. Но как же теперь быть с Коко? Не обойтись без помощи Ролана, решила она.

— Коко, пойди и скажи месье Делакруа, чтобы он поднялся сюда. Мне надо с ним поговорить. А еще уложи свои вещи как можно быстрее.

— Я еду с вами, мадам? — спросила Коко с надеждой.

— Если я смогу договориться с мужем, то ты поедешь, — ответила Анжелика. — А теперь иди, Коко! И быстро!

Коко выскочила из комнаты. Анжелика подумала, что Эмили может не понравиться то, что она пригласила Ролана в свою комнату. Но вспомнив, что они с Роланом женаты, она засмеялась. Его присутствие в ее спальне теперь вполне уместно. Бог мой, все представляется ей нереальным, даже кольцо на пальце.

Раздался стук в дверь. Анжелика ответила, и Ролан вошел в комнату. Он уже переоделся, на нем был коричневый пиджак и брюки в полоску. Как всегда, его мужественный вид вызвал волнение в душе Анжелики.

— Добрый день, миссис Делакруа, — сказал Ролан, проходя в комнату. — Я в восторге, что вы захотели перед дорогой побыть со мной наедине. Но позвольте вам заметить, что мы можем опоздать на пароход.

Анжелика почувствовала, что покраснела. Но она постаралась не терять самообладания.

— Возникло одно затруднение, месье, — сказала она и некотором волнении.

— Какое же?

— Это касается Коко, — уже более спокойно ответила Анжелика. — Она беременна от дяди Жиля.

Ролан некоторое время молчал, обдумывая эту новость. Наконец он вздохнул и сказал:

— Анжелика, это же обычное дело для рабовладельцев… навещать негритянок, которые являются их собственностью.

— Вы имеете в виду и себя? — язвительно спросила она. Его лицо омрачилось.

— Дорогая, не стоит так говорить.

Анжелика кивнула, согласившись, что не нужно было задавать вопрос.

— Поймите меня, Ролан. Я потрясена. Ведь Коко еще только четырнадцать лет. А дядя Жиль такое с ней сотворил.

— Я согласен, это отвратительный поступок, — серьезным тоном произнес Ролан. — Но что же вы хотите, дорогая? Чем собираетесь помочь бедняжке Коко?

— Хочу взять ее с собой на вашу плантацию, — решительно заявила Анжелика. — Она мне нравится. Будет моей служанкой.

Ролан немного подумал, потом кивнул:

— Если вы так хотите, то это нетрудно устроить.

— А что дядя Жиль? Вы думаете, он согласится? К удивлению Анжелики, Ролан рассмеялся.

— О, я уверен в этом. Вот что, дорогая. Если вы сейчас же спуститесь со мной вниз, я подпишу чек и отдам его Морису. Попрошу увидеться с Жилем, как только тот вернется. Морис все уладит.

— О Ролан! Это было бы чудесно!

Обрадовавшись, Анжелика бросилась к Ролану и обняла его. Он улыбнулся, умилившись этой непосредственности. И тут же, нахмурившись, спросил:

— Скажите мне, Анжелика, ваш дядя когда-нибудь пытался проделать такое с вами?

Анжелика почувствовала, как краска стыда заливает ее лицо.

— Что вы хотите сказать?

Он резко ответил:

— Вы стесняетесь меня, дорогая. А я только хотел узнать…

— Что?

Он глубоко вздохнул.

— Как ваш муж, я имею право знать многое. Ваш дядя хоть раз ударил вас? Он пытался вас обидеть?

Анжелика покачала головой и ответила:

— Дядя Жиль не причинил мне никакого вреда.

Ролан, казалось, не был удовлетворен ее ответом. Но послышался стук в дверь, Бенжамен пришел за вещами Анжелики. За ее спиной в коридоре стояла несчастная Коко. Анжелике захотелось броситься к ней и сообщить хорошую новость.


Глава 11


Ролан, Анжелика и Коко отправились в экипаже Миро к пароходной пристани. Стояла жара. Воздух был пропитан запахами нечистот. Эта вонь смешивалась с ароматами кофе, рома и табака.

Десятки судов стояли на причале у берега Миссисипи. Здесь уровень реки был выше улиц города, и поэтому пришлось сооружать защитную дамбу. Вдоль дамбы стояли громадные океанские корабли, их паруса свободно свисали с высоких мачт. С другой стороны пристани швартовались суда поменьше — плоскодонки и катера, а посередине было отведено место для речных пароходов.

Теперь, в середине лета, доки Нового Орлеана были не так загружены, как это бывает в месяцы сбора урожая. Легкий ветерок раскачивал лодки. На дамбе кучка агентов, снабжающих суда всем необходимым, суетилась вокруг сложенных бочек и мешков.

— На каком пароходе мы поедем? — спросила Анжелика.

— На «Речной принцессе», — ответил Ролан. Он достал из кармана билеты и указал на речной пароход среднего размера, где уже шла посадка.

Они спустились по сходням, кучер нес сзади багаж. Ролан купил еще один билет для Коко.

Когда пароход отчалил, Коко пошла к другим пассажирам-рабам на нижнюю палубу. Ролан и Анжелика наслаждались прохладным лимонадом, сидя в салоне. Потом, следуя примеру других, они вышли на прогулочную палубу. Дул теплый, ласковый ветерок. Теперь они уже были далеко от города, плыли посреди широкой серебряной водной глади. Анжелика разглядывала берег. Вдали виднелся густой лес. У самой воды колыхался под ветром высокий тростник. Около устья небольшого ручья, впадающего в реку, на песчаной отмели стояли две большие цапли — голубая и белая. Вверху, в синеве неба, описывал плавные круги ястреб. Воздух был напоен запахами реки и пряным ароматом леса.

— Далеко ли до вашей плантации? — спросила Анжелика.

— О, около трех часов хода, мы будем там еще до заката, — ответил Ролан.

Анжелика погрузилась в свои мысли.

Ее беспокойное состояние не укрылось от молодого мужа. Немного спустя он заговорил:

— Анжелика, мне кажется…

— Что?

Он глубоко вздохнул и повернулся к ней.

— Я понимаю, что этот брак был неожиданным и странным для вас. И мне кажется, что вы в свои семнадцать лет не совсем готовы… исполнять обязанности жены. Наверное, было бы лучше отправить вас в Париж на год или два. Там есть замечательные школы для молодых леди. Может быть, там смогут лучше меня подготовить вас к роли моей жены.

Анжелика выпрямилась:

— Месье, об этом не может быть и речи!

Ролан удивленно посмотрел на нее.

— Почему?

— Я прекрасно знаю, что от меня требуется, — твердо сказала она.

— В самом деле? — спросил он, приподняв бровь.

— Да. И я не могу понять, почему вам так нужно отослать меня подальше. Я уважаю волю родителей и выполню свой христианский долг. Поэтому не следует обсуждать вопрос о моей поездке в Париж или куда-то еще.

— Понимаю, — сказал Ролан с недовольным видом. — Я сначала подумал, что вы отказываетесь от поездки, чтобы не расставаться со мной. Но теперь мне стало ясно: мысль о том, что вы окажетесь вдали от меня, не огорчает вас. Что ж, оставлю вас в покое с вашими рассуждениями о христианском долге.

Анжелика попыталась было возразить, но Ролан уже повернулся и отошел он нее.

* * *


Днем раскаленное солнце висело в безоблачном небе прямо над широкой лентой реки. Было очень влажно. Жара становилась невыносимой. Анжелика стояла под тентом на прогулочной палубе, погруженная в невеселые мысли. Она обмахивалась шелковым веером, который подарила ей утром Эмили. Неподалеку от нее Ролан разговаривал с каким-то молодым плантатором.

Пароход плыл медленно. Продвижение вверх по реке затруднялось еще и встречным потоком судов, которые везли в Новый Орлеан продукты, скот, зерно.

Анжелика по-прежнему разглядывала берег. Иногда видела, как грелись на солнце аллигаторы. Она старалась разглядеть их получше. Вид этих животных вызывал в ее душе смешанное чувство восторга и страха.

Временами Анжелика замечала деревянные домишки. Муж с женой или отец с сыном ловили рыбу, сидя в лодке. С печалью вспоминала Анжелика те дни, когда она вместе с отцом тоже занималась рыбной ловлей.

О, если бы теперь она могла попасть домой! Она знала, что местечко Сент-Джеймс находится не так уж далеко — тоже вверх по реке. И там ее с радостью встретила бы мадам Сантони и позаботилась бы о ней.

Но Анжелика понимала, что это невозможно. Она никогда не вернется в Сент-Джеймс, никогда не вернется к своей юности — все это уже позади. Теперь она замужняя женщина. Мужем ее стал странный человек, которому она была не нужна. Он только что заявил, что решил отослать ее подальше от себя, и даже рассердился, когда она сказала, что должна выполнить волю своих родителей. Зачем вообще на ней женился этот Ролан Делакруа, если договор между их родителями так мало значил для него? Если он хочет расстаться с женой уже через несколько часов после брачной церемонии? Слова Ролана о ее возможной поездке во Францию совсем испортили ей настроение. Вот в таком расположении духа и плыла она на пароходе вместе с чужим человеком в чужой для нее дом.

Веселый мужской смех отвлек Анжелику от мыслей, она повернулась и посмотрела на Ролана и его собеседника. Незнакомец показывал на величественный дом, стоявший на берегу, у дороги. Красивое здание, построенное в греческом стиле, пряталось в конце дубовой аллеи. Анжелика не так давно ехала с дядей Жилем в Новый Орлеан по этой знаменитой дороге, идущей вдоль Миссисипи и повторяющей все ее изгибы. Недалеко от дороги было построено много богатых домов. Принадлежали они плантаторам. За домами расстилались безбрежные поля сахарного тростника.

На палубе Ролан распрощался со своим другом-плантатором. Джентльмен направился к трапу, а Ролан поспешил к Анжелике.

Он остановился возле нее и стоял, опершись локтями на поручни ограждения. Она мельком взглянула на него, но не могла рассмотреть его лица, скрытого широкими полями его шляпы-панамы.

— Теперь уже скоро Бель-Элиз, — сказал Ролан.

Анжелика была рада тому, что теперь его голос не звучал так сердито, как прежде. Хотя Ролан все еще казался далеким и отчужденным.

— Бель-Элиз — хорошее название для плантации. Он кивнул в знак согласия.

— Прекрасная Элиза. Да, хорошее название. Мой дед, Арно Делакруа, назвал плантацию в честь бабушки Элизы, когда они эмигрировали в Луизиану из Санто-Доминго в 1790 году.

— И вы живете там один?

— Да, — ответил он и после некоторого колебания добавил: — Ну, там живет еще моя сводная сестра.

— Сестра?

— Да, Бланш Сарджент. Это дочь Маргарет, второй жены моего отца. Она приехала сюда пятнадцать лет назад, когда отец женился на Маргарет. А пять лет назад мой отец и мачеха умерли от холеры. Но Бланш осталась на плантации.

— Я понимаю, — прошептала Анжелика.

Выходит, что отец Ролана и мачеха умерли примерно через год после того, как договорились о ее браке с Роланом. Это расстроило Анжелику.

— Мне очень жаль ваших родителей. Ролан пожал плечами.

— Вы тоже потеряли своих, и совсем недавно. Вам еще больнее, я понимаю. Она прикусила губу.

— А ваша сводная сестра знает… о нас? Ролан отрицательно покачал головой.

— Наша свадьба была такой поспешной. Я сам все скажу Бланш при встрече.

— А разве вы не могли… я хочу сказать, почему вы не пригласили ее на наше бракосочетание в Новый Орлеан? Он помрачнел.

— Боюсь, что Бланш больше не хочет показываться на людях.

— А сколько ей лет?

Он постучал пальцами по поручню.

— Двадцать восемь.

— И она никогда не была замужем?

Он вздохнул.

— У Бланш есть один недостаток, большое родимое пятно на лице. Конечно, никто из-за этого не думает о ней плохо. Но это делает ее несчастной, и она сама не хочет нигде показываться.

— Как это жаль, что она из-за этого недостатка сама обрекла себя на такие страдания.

Ролан помрачнел.

— Часто люди были очень жестоки с ней. Особенно дети, когда она была совсем маленькой. Такие раны медленно заживают.

Анжелика замолчала, обеспокоенная этими словами Ролана. Ей было бы интересно узнать, какие отношения сложились у него со сводной сестрой.

— У Бланш поразительные способности к музыке… Она отлично играет на рояле, — немного спустя сказал Ролан уже менее сурово. — А у вас красивый голос. Надеюсь, вы с ней сойдетесь.

Анжелика зарделась.

— А откуда вам известно, что я пою?

— Эмили сказала. Она слышала вас.

Анжелика все еще была смущена.

— Я часто пою, даже сама не замечая этого. Наверное, Эмили позабавилась, услышав, как я…

Ролан перебил ее:

— Эмили сказала, что ваш голос просто восхитителен.

Ободренная этим, Анжелика осмелилась чуть улыбнуться мужу. Но рассказ Ролана о сводной сестре расстроил ее. Бедняжка Бланш! Она обрекла себя на затворничество. А Ролан, похоже, говорил о ней с уважением и сочувствием.

Вдруг одна мысль поразила Анжелику: в Бель-Элиз живет другая женщина. А не будет ли эта таинственная Бланш обижена тем, что в имении появится новая хозяйка?

* * *


Спустя полчаса Ролан указал на восточный берег.

— Дорогая, вот и Бель-Элиз.

Анжелика улыбнулась, довольная тем, что Ролан назвал ее «дорогая». Она увидела земляную дамбу, поросшую фиалками. За дамбой была небольшая пристань, где стояли пироги и лодки. От берега шла приречная дорога, по которой двигались к северу конные повозки. Потом Анжелика увидела длинную аллею, обсаженную дубами и похожую на те, что виднелись раньше. А в конце аллеи стоял дом, такой восхитительный, что у Анжелики перехватило дыхание.

Дом в Бель-Элиз был большим, выдержанным в классических пропорциях. Он вобрал в себя все достоинства домов, которые Анжелика видела до сих пор. Поднятый на несколько футов от земли, этот двухэтажный дом был построен из кирпича, оштукатурен и выкрашен в белый цвет. На фасаде красовались восемь величественных колонн. Галерея с оградой опоясывала верхний этаж, высокие окна закрывались темно-зелеными ставнями.

— Какой восхитительный дом, — тихо сказала Анжелика.

Ролан улыбнулся.

— Наш первый дом стоял ближе к реке и примерно двадцать лет назад был сильно поврежден во время наводнения. Тогда отец построил новый дом подальше от Миссисипи.

Пароход издал свисток, приближаясь к пристани. На дубовой аллее показался открытый экипаж, в который были запряжены две прекрасные лошади.

— Отлично, — сказал Ролан. — Значит, Рубен услышал пароходный колокол.

Как только навели сходни, Рубен поспешил на палубу. Этот красивый молодой слуга уважительно и радостно приветствовал хозяина. В его темных глазах промелькнуло удивление, когда Ролан сообщил ему, что Анжелика — это новая миссис Делакруа. Рубен поклонился Анжелике, а потом, бросив быстрый взгляд на юную Коко, забрал багаж.

Анжелике понравилась быстрая езда. В аллее воздух был прохладным. Она вдыхала чудный запах цветущих магнолий.

Когда экипаж подъехал к дому, Ролан соскочил на землю и помог Анжелике сойти.

— Рубен, позаботься о нашем багаже, — сказал он слуге и обратился к Коко: — А ты иди с нами.

* * *


Анжелика и Ролан поднялись по ступеням на крыльцо. Коко следовала за ними. Двери открылись, появился пожилой негр в костюме дворецкого.

— Добро пожаловать домой, хозяин.

— Добрый день, Анри, — ответил ему Ролан.

Они вошли в просторный прохладный холл. Анжелика с удивлением смотрела вокруг — на красивые столы из полированного дерева с мраморным верхом, стулья из розового дерева, чудесные домашние растения. Послышались приглушенные звуки рояля. Кто-то играл «Вечернюю звезду» Вагнера, да так искусно, что Анжелика едва не запела. Она догадалась, что это играла Бланш, сводная сестра Ролана.

— Анри, это миссис Делакруа, — сообщил Ролан дворецкому. — Мы поженились в Новом Орлеане.

— Да, хозяин, — ответил Анри и, поклонившись Анжелике, произнес: — Добро пожаловать, хозяйка.

Анжелика заметила, что темнокожий дворецкий так же, как раньше слуга по имени Рубен, делал над собой усилие, чтобы не выказать удивления, вызванного новостью.

— Проводи хозяйку в гостиную, — сказал Ролан дворецкому и повернулся к Анжелике. — Я пойду поздороваюсь с Бланш. Если вы не возражаете, дорогая.

— Разумеется, Ролан.

Ролан направился к дверям с левой стороны.

Анри учтиво сказал:

— Прошу вас, мадам, — и указал на дверь справа.

Анжелика прошла в нарядную гостиную с резной мебелью из розового дерева, обитой бархатом и атласом. На высоких окнах висели тяжелые бархатные портьеры. На стенах висели картины, на которых были изображены сцены из обычной жизни — голубая цапля, летящая над сверкающей лагуной, и девушка-мулатка в простом сером платье, работающая на грядках перед скромным деревянным домиком.

Дальше в анфиладе располагалась столовая. Анжелика прошла через двери в форме красивой арки. На полу здесь лежал восточный ковер, изумлявший золотыми и голубыми узорами, красивее которого Анжелика никогда не видела.

Пораженная роскошью, Анжелика стояла, не смея идти в следующую комнату. Вдруг она услышала голос Анри:

— Хозяйка, могу ли я предложить вам что-нибудь освежающее, может быть, подслащенной воды?

Анжелика улыбнулась, лимонад был ее любимым напитком, еще когда она жила дома.

— Да, Анри, это было бы неплохо, — тихо сказала она.

Анжелика обратила внимание, что прекрасная музыка больше не звучала. Наверное, теперь ее муж говорил с Бланш. Это беспокоило Анжелику.

* * *


Ролан вошел как можно тише, чтобы не мешать Бланш. Рояль стоял возле окна, и его крышка сияла от солнечных лучей. Ролан разглядывал Бланш. Красивый профиль, рыжие волосы, строгое платье с высоким воротником. Бланш казалась красивой, когда ее поврежденная часть лица была не видна. Об этом в который раз подумал Ролан. Длинные пальцы бегали по клавишам. Бланш никогда не выказывала своих чувств, они проявлялись только во время игры на рояле. Она закончила играть, и Ролан прокашлялся.

— Ролан! — воскликнула Бланш и порывисто встала.

— Здравствуй, Бланш, — сказал он, улыбаясь. — Я не хотел прерывать тебя, твоя игра прекрасна.

— Спасибо, Ролан. — Бланш подошла к своему брату, подставила ему по многолетней привычке свою неповрежденную сторону лица и улыбнулась, когда Ролан поцеловал ее в эту щеку.

— Ну как, брат, ты хорошо провел время в Новом Орлеане?

— Да, конечно, хорошо, — ответил он и добавил: — А знаешь, Бланш, пора тебе съездить в Новый Орлеан. Эмили много раз говорила, что была бы рада, если бы ты погостила у нее. Тебе надо сходить к модным портнихам, чтобы обновить гардероб. Да, конечно, ты еще скорбишь по матери, но ведь прошло уже пять лет.

Теперь Бланш казалась обиженной, судя по тому, как дернулась ее верхняя губа. Ролан прекрасно знал, что его сводная сестра носила черное не из-за траура, а просто потому, что не хотела привлекать к себе внимания. Сплетя пальцы и избегая взгляда Ролана, она ответила:

— Ролан, мне так нравится. Я могу заказать все, что хочу, из Нового Орлеана и даже из Нью-Йорка или Парижа. Но мне и в самом деле ничего не надо.

Ролан вздохнул. Уж сколько лет он пытался убедить сестру, что нужно изменить образ жизни, но все было напрасно. Может быть, теперь Анжелика поможет ему.

Ролан подумал, что пора заговорить о другом. Пора сказать сестре о своей женитьбе.

— Дорогая, у меня есть неожиданная новость для тебя. Давай присядем.

— Конечно, Ролан.

Они уселись на кушетку.

— Ну и что это за новость, Ролан?

— Не знаю, как тебе и сказать. Я женился, моя милая сестра.

— Женился? — Бланш побледнела.

— Да, в самом деле. Пока был в Новом Орлеане. Моя жена Анжелика ожидает нас в гостиной.

Бланш молчала. Ролан внимательно посмотрел на сводную сестру и наклонился к ней.

— Бланш, я уверен, тебе понравится Анжелика. Она из прихода Сент-Джеймс, выросла на ферме. Когда ее родители умерли от лихорадки, дядя стал ее опекуном, привез в Новый Орлеан. И там… я встретил ее.

— Понимаю, — сказала Бланш безразличным тоном. Ролан продолжил:

— Анжелика хорошо воспитана. К тому же у нее прекрасный голос. Мне кажется, что у вас с ней немало общего.

— В самом деле? — Бланш встала и подошла к окну. Ролан вздохнул и тоже поднялся.

— Бланш, ей всего семнадцать лет, она во многом еще совсем ребенок. Ей полезно будет общение с тобой. Я рассчитываю на тебя.

Бланш немного помолчала, явно стараясь совладать со своими чувствами. Наконец она повернулась к Ролану.

— Конечно, брат. Сделаю все, что ты скажешь.

У него вырвался вздох облегчения.

— Благодарю тебя, Бланш. А теперь, пожалуйста, присядь.

Они снова сели на кушетку. Бланш спросила:

— Скажи мне, Ролан, как это ты женился столь неожиданно?

Он провел рукой по волосам.

— Хорошо, что ты задала такой вопрос, Бланш. Признаться, я женился на этой девушке, совершив обман. Но в ее интересах, уверяю. И я хотел попросить твоей помощи, чтобы как-то смягчить все это.

Бланш удивленно приподняла брови.

— Объясни, брат.

— Хорошо, слушай. Жан-Пьер увидел эту девушку в доме Жиля Фремона. Анжелика приходится племянницей этому толстяку. Фремон пытался продать девушку для того, чтобы она стала… — Ролан замолчал, подыскивая подходящее слово, а потом закончил: — Жить во грехе.

— Какой ужас! — воскликнула Бланш.

Ролан кивнул, поняв, что выбрал правильный курс.

— Мы с Жан-Пьером пришли к выводу, что единственный способ спасти девушку от позора, на который обрекал ее Жиль, — сделать так, чтобы она вышла замуж. О Жан-Пьере по понятным причинам разговор не шел, и тогда осталось… — Улыбнувшись, Ролан добавил: — И к тому же мне очень понравилась эта девушка…

— Понимаю, — сказала Бланш, нахмурившись. — И вот так ты на ней женился? Но почему согласилась на это сама мадемуазель?

Ролан ослабил галстук, он чувствовал себя неловко.

— Нам пришлось пойти на обман, сестра.

— Как?

— Нам пришлось действовать как можно быстрее в целях спасения Анжелики. Мы понимали, что она может воспротивиться этому. Поэтому мы и сказали ей, что договор об этой женитьбе был заключен между нашими семьями несколько лет назад.

Бланш коротко рассмеялась.

— И она поверила этому?

— Не могла не поверить. Я вовлек в обман и ее дядю. Заставил его убедить племянницу, что брачный договор в самом деле был заключен. Видишь ли, после того, как родители Анжелики скончались от желтой лихорадки, все их имущество было сожжено, а мы сказали, что сам контракт при этом сгорел.

Бланш долго молчала, продолжая хмуриться. Наконец она тяжело вздохнула:

— Брат, похоже, ты слишком увлечен этой юной леди, если захотел жениться на ней.

Ролан наклонился вперед и взял ее за обе руки.

— Сестра, могу я быть уверенным, что ты не скажешь Анжелике об этом обмане?

— Не знаю, брат. Жениться, так солгав…

Он сжал ее руки.

— А что, лучше было бы видеть ее в одном из этих домов на валу, где креолы держат своих мулаток?

Бланш кивнула.

— Я тебя поняла. Ну хорошо, брат. Я не скажу, твоей жене об этой лжи.

— Благодарю тебя, Бланш, — сказал Ролан, отпуская ее руки.

— Но как же насчет Луизы? — спросила Бланш. — Не покажется ли твоей молодой жене странным, что ваши родители договаривались сразу о двух женитьбах для вас?

Ролан заерзал на диванчике, избегая взгляда Бланш.

— Я… э… еще не говорил Анжелике о Луизе.

— Ролан!

Он взглянул на сестру.

— Но пойми же меня! Я не хотел допустить ничего такого, что расстроило бы мою женитьбу на Анжелике. Она так невинна, так чиста…

— Но как же все-таки насчет Луизы, брат? Твоя жена рано или поздно узнает о ней. И тогда…

— Может быть, через несколько недель ты как бы случайно упомянешь о Луизе? Но пожалуйста, дай сначала Анжелике возможность привыкнуть. Осознать, что эта женитьба была неизбежной.

— Это так много значит для тебя, верно, брат? — спросила Бланш.

— Да, — ответил Ролан.

Бланш выпрямилась и решительно ответила:

— Все ясно, брат. Значит, нужно хорошо принять твою молодую жену в Бель-Элиз.


Глава 12


Анжелика уже допивала лимонад, когда Ролан и дама с волосами цвета старой меди вошли в гостиную. Девушка отставила стакан и поднялась.

— Надеюсь, ты уже немного отдохнула, дорогая, — сказал Ролан.

Увидев красное родимое пятно на щеке дамы, Анжелика тут же поняла, что это и есть Бланш. Стараясь не задерживать взгляд на этом родимом пятне, Анжелика осмелилась улыбнуться ей.

— Бланш, это моя жена, Анжелика, — сказал Ролан. — И обернулся к сводной сестре: — Дорогая, познакомься с моей сводной сестрой, Бланш Сарджент.

Бланш протянула руку Анжелике, и та охотно пожала ее.

— Здравствуйте, мадемуазель Сарджент.

— Пожалуйста, называйте меня Бланш, — сказала дама. В ее голосе не было теплоты. — Добро пожаловать в Бель-Элиз, дорогая.

— Благодарю вас, мадемуа… Спасибо, Бланш, — застенчиво ответила Анжелика. Ролан обратился к сестре:

— Прошу тебя, покажи Анжелике ее комнату, чтобы она могла отдохнуть с дороги и привести себя в порядок после нашего путешествия. Сегодня на реке было так жарко.

— Конечно, брат, — ответила Бланш. — Какую комнату ты выбрал для Анжелики?

Ролан ответил без промедления:

— В восточном крыле, рядом с моей. Думаю, это будет лучше всего.

— Как скажешь, брат, — ответила Бланш безразличным тоном.

— А теперь позвольте ненадолго покинуть вас, мои дорогие. Хочу поговорить с управляющим. Узнаю, что тут произошло за время моего отсутствия.

Ролан вышел из комнаты. Анжелике было неприятно, что муж оставил ее так поспешно. Но она постаралась скрыть, что расстроена.

Они поднялись наверх — впереди Бланш, а за ней Анжелика. Бланш не произнесла ни слова. Анжелика тоже молчала, не зная, как себя вести со сводной сестрой Ролана. Лицо Бланш было непроницаемо. А вот ее черное одеяние немного пугало Анжелику.

Когда они поднялись на второй этаж, Анжелика улыбнулась и отважилась задать вопрос:

— Это вы играли на рояле, когда мы с Роланом приехали? Такая чудесная музыка!

Будто застигнутая врасплох, Бланш обернулась и ответила:

— Да, это я.

— «Вечерняя звезда». Мне так нравится музыка из «Тангейзера». Хотя Вагнер иногда кажется мне слишком монументальным.

Бланш приподняла бровь:

— А вы знакомы с этой оперой?

— Немного, — смутившись, ответила Анжелика.

— Дорогая, тогда нам есть о чем поговорить, — с улыбкой сказала Бланш.

Она ввела Анжелику в большую комнату, отделка которой была выдержана в розовых и бледно-зеленых тонах. Посередине стояла огромных размеров кровать под красивым покрывалом из тафты с оборками. У Анжелики перехватило дыхание. Она восхитилась:

— Какая красивая комната!

Бланш кивнула:

— Вот я и оставлю вас здесь. Вам нужно отдохнуть. Прислать горничную, чтобы она помогла вам?

— В этом нет необходимости. Видите ли, я привезла свою горничную, Коко. Правда, не знаю, где она сейчас.

— Наверное, Анри отвел ее на кухню подкрепиться с дороги. Я скажу, чтобы ее прислали к вам. И ваши вещи принесут.

— Благодарю вас, Бланш.

— Отдыхайте. Обед будет в шесть.

Едва заметно улыбнувшись, Бланш повернулась и вышла из комнаты.

Анжелика опечалилась. Сводная сестра Ролана приняла ее вежливо, но холодно. Но она не очень-то винила в этом Бланш. Конечно, Бланш распоряжается домом в Бель-Элиз, и появление другой женщины может поколебать ее положение. Анжелика понимала, что она теперь должна стать хозяйкой в имении, и надеялась завоевать расположение Бланш.

Анжелика сняла соломенную шляпку и положила ее вместе с ридикюлем на столик. Потом принялась рассматривать комнату. Розовые обои, зеленые бархатные портьеры на высоких окнах, резная мебель: платяной шкаф, стол и туалетный столик. Несомненно, ее муж — богатый человек, если у него такой большой и богато обставленный дом. Что он сказал бы, если бы узнал, как ей хотелось вернуться в скромный дом ее родителей? Но теперь ее дом здесь, в Бель-Элиз.

Застекленные двери выходили на залитую солнцем длинную и узкую галерею. Там стояла красивая плетеная мебель. Отсюда была хорошо видна дубовая аллея. Анжелика поняла, что будет проводить здесь долгие часы. Как хорошо, что Ролан выбрал для нее такую комнату, подумала она.

Оставив солнечную веранду, она продолжила осмотр комнаты, разглядывая вешалки для одежды. Анжелика прошла по мягкому ковру и открыла еще одну дверь. За ней была мужская гардеробная, полная костюмов, шляп и сапог. Она поняла, что это вещи Ролана. Ощутила знакомый запах: его мыло для бритья, ром, кожа и табак. Из гардеробной можно было пройти в другую спальню, с темно-коричневым ковром на полу и красивой мебелью вишневого дерева.

Она подумала, что это комната Ролана. Не желая вторгаться туда, она вернулась в свою комнату и села на кровать. Покрывало из тафты зашуршало, когда она стала поправлять свои юбки.

Ей показалось странным, что ее молодой муж не хочет находиться с ней в одной комнате. В их доме в Сент-Джеймсе ее отец и мать всегда жили в одной комнате и спали в одной постели, Их деревянный домик был небольшим, и временами по ночам сквозь тонкие стены Анжелика слышала их смех, а порою и стоны наслаждения. Ребенком она не понимала значения этих звуков, пока как-то, когда ей было тринадцать лет, старшая по возрасту подруга не объяснила ей, как делаются дети. Анжелика даже слегка покраснела при таком воспоминании, невольно подумав о Ролане и себе. Бог мой, от одних только мыслей запылали ее щеки и заколотилось сердце. И все-таки она не представляла, как можно стать физически мужем и женой, находясь в разных спальнях…

Может быть, в высшем свете Луизианы это делается как-то по-другому. Ролан захотел, чтобы у его жены была своя комната. И Бланш посчитала это совершенно естественным. Но все же она какая-то странная, эта Бланш Сарджент.

Мысли Анжелики были прерваны стуком в дверь. Вошел Анри с ее вещами, а за ним Коко. Анжелика почувствовала себя усталой. Как только Анри ушел, она прилегла на роскошную кровать и задремала. Коко в это время разбирала ее вещи…

* * *


К обеду Коко соорудила Анжелике прическу, причудливо завив и уложив черные локоны. Такая прическа делала ее немного старше. Потом горничная помогла ей надеть платье из гонкого муслина цвета слоновой кости с круглым вырезом, узкой талией и пышными юбками, отделанными красной лентой.

Коко подрумянила ей щеки и чуть тронула помадой губы. Потом нанесла на лицо немного рисовой пудры. Всего несколько недель назад Анжелика не позволила бы Коко делать это, но Эмили открыла ей некоторые секреты косметики, известные многим креольским женщинам.

Анжелика спустилась вниз по лестнице, чуть подобрав юбки так, что были видны ее атласные туфельки. Ролан и Бланш сидели в гостиной. При ее появлении Ролан встал и улыбнулся:

— Ты выглядишь очаровательно.

— Благодарю, Ролан.

Он тоже переоделся к обеду. На нем были фрак шоколадного цвета, коричневые брюки и белая гофрированная рубашка. У нее при виде мужа забилось сердце, особенно когда он окинул ее с ног до головы страстным взглядом.

В столовой Ролан помог Анжелике и Бланш занять места у стола. В дальнем углу стоял мальчик в синем бумазейном костюмчике и дергал за веревку, привязанную к большому опахалу. Оно качалось над столом и разгоняло жаркий воздух.

Обед состоял из многих блюд, к каждому из которых подавали определенный сорт вина. Черепаший суп сменился омарами, потом появились креветки под соусом со специями и хреном. Анжелика не привыкла к такому обилию еды. Подали главное блюдо — фаршированного морского окуня с баклажанами. Но это было еще не все. Когда перед ней поставили цыпленка в белом соусе, она просто не поверила своим глазам.

Разумеется, эти роскошные блюда остались наполовину недоеденными. Анжелика расстроилась, видя такую расточительность. Ей придется кое-что изменить, когда она вступит в права хозяйки. Она слишком долго жила в бедности, потому-то не могла спокойно наблюдать такую картину. Может быть, Бланш таким способом старалась сделать Ролану приятное?

Обед прошел в молчании, если не считать коротких реплик Ролана по поводу хозяйственных дел. Она с волнением почувствовала на себе внимательный взгляд его голубых глаз. Глядя на жену, Ролан задумчиво постукивал пальцами по хрустальному бокалу. Подали десерт — рисовый пудинг с фруктовым соусом и вином. И все же ее напряженное состояние не проходило. Анри принес горячий кофе, щедро сдобренный бренди и специями. Бланш предложила пить кофе в гостиной.

Анжелика мелкими глотками пила крепкий кофе. Ролан сидел рядом в таком же, как у нее, французском кресле, а Бланш устроилась на диванчике. Анжелике невольно вспомнились те прежние дни, когда она обедала дома с родителями и все было так просто.

— Бланш, не покажешь ли завтра Анжелике дом? — сказал Ролан после непродолжительного молчания.

Бланш ничем не выдала своих эмоций, только ее чашечка звякнула о блюдце. Обеим женщинам было понятно, что Ролан таким образом передает управление домом Анжелике.

— Конечно, брат, — пробормотала Бланш.

— Отлично. А во второй половине дня завтра, — Ролан обратился к Анжелике, — я провезу тебя по имению, если угодно.

— Да, Ролан. Я с удовольствием поеду с тобой.

Они говорили совсем немного, и, как только допили кофе, Ролан предложил жене проводить ее наверх. Когда они вместе поднимались по лестнице, у Анжелики бешено колотилось сердце. Она чувствовала, что приближается минута… Она вся вспыхнула, когда сильные пальцы Ролана сжали ее руку, и шла по лестнице, боясь встретиться с ним взглядом.

У ее двери Ролан остановился, чуть улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— Спокойной ночи, Анжелика.

Он повернулся и ушел.

Анжелика вошла в комнату и нахмурилась. Может быть, Ролан придет к ней позже? Его сдержанность после женитьбы была ей непонятна, поэтому она страдала.

Подбежала Коко:

— Как обед, мадам?

— Он был отличным, Коко. Но боюсь, что от вина меня клонит в сон. Пожалуй, я сейчас лягу.

Анжелика была благодарна горничной за помощь. Девочка помогла ей вымыться и надеть ночную рубашку. Анжелика легла на широкую кровать. Коко укрепила сеть от москитов и ушла к себе, плотно прикрыв за собой дверь.

Анжелика печально улыбнулась в темноте. Наверное, Коко думает, что ночью к ее хозяйке придет хозяин. Прошло достаточно времени, и Анжелика поняла, что ее муж не придет к ней в эту первую брачную ночь.

Постель была необыкновенно мягкой. Шторы чуть колыхались от легкого ветерка. Мысли Анжелики беспорядочно крутились — мысли о Ролане. Намерен ли он вообще предъявить свои права на нее как муж? После их женитьбы он стал еще более отстраненным, чем раньше. Или таким образом он хочет показать, как неприятен ему этот брак, заключенный по договору их родителей?

Анжелика понимала, что ее жизнь изменилась к лучшему. Она замужем за Роланом, поселилась в его богатом доме.

А что было бы с ней, останься она у Жиля Фремона? Конечно, хорошо, что она вышла замуж. Но теперь ей хотелось, чтобы брак оказался удачным.

А вот Ролан, наверное, был другого мнения. Во всяком случае, то, что происходило, никак не соответствовало ее девичьим грезам. Анжелика мечтала, что в один прекрасный день она влюбится, выйдет замуж, и у нее будут дети, много детей. А судя по тому, как все происходит. у нее никогда не будет детей с этим холодным, непонятно ведущим себя мужем.

Но Анжелике было ясно, что не поэтому у нее по щекам потекли слезы. Она уткнулась лицом в накрахмаленную вышитую наволочку…

* * *


Все в доме затихло. Но Ролан еще долго сидел в своем кабинете, рассеянно листал приходно-расходную книгу, время от времени отпивая из бокала абсент. Наконец он с раздражением захлопнул гроссбух.

Ролан понимал: по правилам, он должен подняться наверх и забраться в постель к жене — или нет, лучше взять ее в свою спальню, в спальню хозяина, и осуществить на деле их брак. Анжелика выглядела сегодня такой красивой. Ее сочные губы так и просили поцелуя. Светлое платье подчеркивало ее стройную фигурку, а красная лента отделки словно обещала ему взрыв страсти. В вырезе платья были видны соблазнительные округлости ее девичьих грудей. Его рука крепче обхватила бокал.

Эмили как следует постаралась одеть Анжелику. Ее платья были по-ангельски скромны и в то же время так очаровательны, что она в них могла свести с ума любого мужчину. Почему же он не может сорвать эту розу, взять то, что принадлежит ему по праву?

Ролан про себя произнес проклятия. Он прекрасно понимал, почему вынужден сидеть здесь. Он раздумывает, вместо того чтобы пойти и предъявить свои супружеские права, как сделал бы любой на его месте. Он так хотел любви Анжелики! А что касается долга… О нет, он уже выполнил свою «обязанность» со своей первой женой Луизой.

Живость Анжелики привлекала Ролана. Часто она смотрела на него с такой страстью в темных глазах, что он был готов схватить ее в объятия и целовать, ласкать до изнеможения.

И все же Анжелика не сделала и не сказала ничего такого, что дало бы ему понять: она сама хотела этого брака. Да, черт побери, он не тронет это восхитительное тело, пока не будет уверен, что она с радостью примет его. Нет, пусть даже сама потребует этого. И больше никаких размышлений о супружеском долге!


Глава 13


На следующее утро Анжелика встала позже обычного и чувствовала себя гораздо лучше. Она, как всегда, сотворила обычную утреннюю молитву, попросив особого благословения для душ своих дорогих родителей. Позавтракав, она спустилась вниз, в гостиную, чтобы, как было условлено с Бланш, осмотреть дом.

Бланш встала и сделала несколько шагов навстречу Анжелике.

— Доброе утро, дорогая. Надеюсь, вам было удобно спать?

— Да, очень, — ответила Анжелика. — А где Ролан? — Сообразив, что сделает грубую ошибку, если покажет, что ничего о нем не знает, добавила: — Похоже, мой муж привык вставать очень рано. Я так и не видела его утром.

Бланш никак не отреагировала на это.

— Ролан осматривает наши поля сахарного тростника вместе с управляющим, мистером Юргеном. Думаю, он вернется к ленчу. Ролан напомнил мне, что хотел провезти вас по плантации во второй половине дня.

— Я с удовольствием поеду.

— Отлично. Не хотите ли осмотреть дом?

— Очень хочу.

Бланш принялась водить Анжелику по комнатам. На первом этаже, рядом с гостиной, располагалась столовая. Были еще четыре комнаты поменьше: библиотека, кабинет Ролана и помещения для домашних надобностей и всяких дел, связанных с управлением плантацией.

Когда обе дамы вошли в библиотеку, Анжелика сразу же обратила внимание на картину, написанную маслом.

— Какие замечательные картины развешаны по всему дому, — заметила она. — Кто этот художник?

Бланш посмотрела на картину, где был изображен аллигатор, гревшийся на берегу под лучами солнца.

— Художник — моя мать, — тихо сказала Бланш. — Она умерла пять лет назад.

— Ах, это ваша мать. — Анжелика с сочувствием взглянула на Бланш. — Да, она была замечательным художником. Несомненно, вы талантливы в нее. Вы стали превосходной музыкантшей.

— Благодарю вас, моя дорогая.

Бланш улыбнулась Анжелике одной из тех мимолетных улыбок, в которых было так мало чувства. Анжелика вздохнула, поняв, что расположить к себе Бланш будет совсем не легко.

Анжелике очень понравилась библиотека. Вдоль стен стояли высокие — до потолка — книжные шкафы. Ей хотелось заглянуть в старинные книги в позолоченных переплетах. Дома у них было мало книг — Шекспир и Диккенс, да еще несколько богословских сочинений. Но семья дорожила этими книгами. Отец с наслаждением читал их.

Анжелика рассматривала большой рояль, стоявший в углу. Это был замечательный инструмент, сделанный из полированного красного дерева, с ажурным пюпитром, сверкающими клавишами из слоновой кости и массивными ножками, украшенными резьбой. На пюпитре так и остались стоять ноты «Вечерней звезды». Анжелика не смогла удержаться от соблазна, подошла к инструменту и легко коснулась пальцами клавиш.

— Вы играете? — спросила Бланш, стоявшая за ее спиной. Анжелика обернулась к Бланш, слегка покраснев.

— Немного. Мой учитель музыки обучил меня только нескольким аккордам, чтобы я могла упражнять голос. У нашей семьи не было пианино, но священник в нашей деревне позволял мне петь в церкви.

Бланш внимательно взглянула на Анжелику. Она было начала что-то говорить, но передумала.

— Понимаю. Ну хорошо, не хотите ли подняться наверх?

— Бланш, мне кое-что непонятно.

— Что же?

— Почему вы держите рояль здесь? Он такой красивый. Рояль можно поставить в гостиной, чтобы все его видели и могли наслаждаться вашей блестящей игрой.

Бланш ответила крайне сухо:

— Мне нравится играть в одиночестве. Ролан ничего не имеет против этого.

Анжелика прикусила губу. Такому роялю не место в тесной комнате. Она велит переставить его, но будет действовать очень осмотрительно, чтобы не задеть чувства Бланш.

Скоро дом был осмотрен. Бланш провела Анжелику в кухню, которая была отделена от дома длинным крытым переходом. В этом большом помещении с каменным полом вовсю кипела работа. У большого деревянного стола темнокожие женщины резали кабачки, лущили кукурузу и горох, месили тесто для хлеба. Караваи, пекущиеся в большой каменной печи у стены, наполняли все вокруг соблазнительным ароматом. Стояла адская жара. Анжелика подивилась, как эти черные женщины могут работать в таком пекле. Кухарки бросали на Анжелику и Бланш любопытные взгляды и тут же опускали глаза.

Кухня, как и все в доме, была идеально чистой.

— Я должна сделать вам комплимент, Бланш, — сказала Анжелика, переводя взгляд со сверкающего чистотой пола на связки специй, которые были развешаны для просушки под потолком. — В Бель-Элиз все в полном порядке.

— Благодарю вас, Анжелика, — улыбнулась Бланш, на этот раз, кажется, искренне.

В крытом переходе к главному дому Бланш остановилась и повернулась к Анжелике. Она как-то неловко вытащила из кармана связку ключей.

— Полагаю, теперь вам понадобится все это, — сказала она. — Здесь ключи от дома и всех комнат, а также от шкафов с кофе, чаем и сахаром, что стоят на кухне.

Анжелика внимательно посмотрела на эту женщину. Хотя Бланш говорила осторожно, лицо выдавало ее волнение. Анжелика понимала: передача ключей означала, что управление домом переходит к ней как к хозяйке имения. Она была достаточно разумна, чтобы сразу принять ключи.

— Благодарю вас, Бланш, — произнесла Анжелика, приняв звенящую связку. — Но я рассчитываю на вашу помощь. Нужно время, чтобы привыкнуть к роли хозяйки Бель-Элиз.

— Хорошо, — сдержанно произнесла Бланш и добавила: — Ролан просил меня помочь вам.

Анжелика поблагодарила Бланш за прогулку по дому, и они расстались. Анжелика смотрела, как Бланш поднималась по лестнице, ее черная юбка развевалась на ходу. Она вздохнула. Бланш Сарджент была загадкой, холодной и отчужденной женщиной, и Анжелике казалось, что она никогда не сможет разгадать свою новую родственницу. Это очень ее беспокоило.

* * *


Бланш поднялась к себе в комнату. Она прислонилась спиной к закрытой двери и почувствовала, что дрожит. Вот теперь все сделано, печально подумала она. Девчонка заняла ее место. И все это так неожиданно. Ведь только вечером Анжелика Делакруа явилась в Бель-Элиз…

Бланш не сопротивляясь передала ключи. Так велел брат. Ролан, кажется, без ума от жены.

Но Бланш вовсе не собиралась сдаваться. Пока еще нет.

Бланш прошла к туалетному столику и долго смотрела на свое отражение в зеркале. Она потрогала проклятое красное пятно с левой стороны лица, а потом ее рука бессильно упала вниз.

Она с огорчением вспомнила все, что произошло в последние сутки. Она была просто поражена, когда Ролан неожиданно появился со своей молодой женой. Он всего неделю назад уехал в Новый Орлеан по делам и вдруг появился с женой!

Жена Ролана была красива, очаровательна. И молода! Она имела все, чего не было у Бланш. Но эта юная дама оказалась и достаточно разумной. Она сказала Бланш, что рассчитывает на ее помощь. Или это была просто уловка, чтобы привлечь ее на свою сторону?

Говорила ли она правду? Или лгала, как это всегда делала Луиза? От таких мыслей лицо Бланш словно окаменело.

Прошло семь лет с тех пор, как умерла первая жена Ролана, но душевная травма Бланш все не проходила. Луиза была коварной женщиной. Она обманывала Бланш и, прикрываясь внешней любезностью, постоянно строила против нее козни, всячески стараясь опорочить ее в глазах Ролана. Конечно, думала Бланш, Анжелика совсем другая. Похоже, она бесхитростна, добра и уступчива.

Но Бланш хорошо понимала, что внешность может быть обманчивой. Поэтому ей надо быть с Анжеликой очень осторожной. Нет, она, Бланш Сарджент, не позволит другой женщине даже пытаться изменить ее положение в Бель-Элиз.

Ролан действительно вернулся к ленчу. После того как они поели, он попросил Анжелику приготовиться к поездке. Она поспешила наверх, быстро привела себя в порядок, схватила зонтик и перчатки. Она встретилась с Роланом на веранде как раз в тот момент, когда Рубен подавал экипаж.

Рубен помог им сесть. Заднее сиденье было узким. Анжелика сидела рядом с мужем, ощущая тепло его тела, его мужской запах. Ее возбуждала такая близость. Ей очень хотелось смотреть на него — так бы и не отводила глаз от длинных мускулистых ног, обтянутых ладно сшитыми брюками, от его широких плеч под элегантным сюртуком, от красивого мужественного лица, полускрытого широкими полями шляпы.

Глядя на его отчужденное лицо, на его твердый подбородок, Анжелика снова подумала: почему он не пришел к ней в спальню прошлой ночью? Она теперь его жена, и отдать ему свое тело было ее супружеским долгом. Но интуиция подсказала ей, что сейчас не время говорить об этом. В конце концов, они провели в Бель-Элиз всего лишь один день. Может быть, Ролан давал ей возможность немного отдохнуть и освоиться здесь, прежде чем он предъявит свои супружеские права.

Они проезжали по тенистой аллее позади дома. Анжелика наблюдала за птицами, щебетавшими в густых кронах громадных дубов. Погода в этот послеполуденный час была довольно приятной. Легкий ветерок, обдувая лицо Анжелики, холодил ее кожу. За деревьями с обеих сторон аллеи Анжелика заметила небольшие домики для гостей. Неожиданно Анжелика услышала голос мужа:

— Ты уже освоилась на новом месте?

Она повернулась к нему и даже осмелилась улыбнуться и взглянуть прямо в его голубые глаза под широкими полями шляпы.

— Да, благодарю.

— Тебе удобно в твоей комнате? — вежливо продолжал он.

— Вполне.

— Может быть, тебе чего-то не хватает?

«Мужа, в прямом смысле этого слова», — подумала она.

От этого невысказанного ответа Анжелика покраснела, что не укрылось от внимания Ролана. Он вдруг повернулся и посмотрел на нее. Бог мой, подумал он, вот так скромница! Столь невинный вопрос вызвал такие чувства, и она не смогла скрыть их.

Анжелика отвернулась и прошептала:

— Нет, мне больше ничего не надо.

Ролан пожал плечами и промолчал. Анжелика снова отвлеклась, глядя по сторонам. Теперь они уже ехали по улице поселка, где жили рабы. Аккуратные, удобные кирпичные домики были пусты. Анжелика поняла, что люди в это время где-то работали. Из одного домика слышались громкие крики детей и плач малюток. Ролан сказал ей, что это ясли.

Позади домов тянулся бесконечный ряд огородов, принадлежащих рабам, а за ними располагались бескрайние поля кукурузы, пшеницы, сорго, арбузов, томатов и еще разных овощей. Одни рабы были заняты прополкой, другие — сбором урожая.

Анжелика обратила внимание на три большие оранжереи. Ролан сказал, что в двух из них произрастают различные экзотические деревья, а третья отдана под цветы и специи.

— Когда мой дед основал имение Бель-Элиз, он хотел обеспечить себя всем необходимым. Поэтому он увлекся посадками. Одно поле засеяно хлопчатником. Весь собранный хлопок идет на изготовление одежды для наших рабов. Наш главный доход мы получаем от сахарного тростника.

Экипаж как раз проезжал мимо посевов сахарного тростника. Высокие стебли уже приобретали красноватый оттенок. Верхушки качались под легким ветерком. На поле было совсем немного рабов.

— Еще не пришло время рубить тростник, — объяснил Ролан. — Стараемся делать это как можно позже. Когда начнем сбор, Бель-Элиз будет напоминать пчелиный улей.

Дорога шла через большое поле, а потом обогнула внушительного вида кирпичное здание. Там, по словам Ролана, был сахарный завод, где выжимали сок из срубленного тростника, а потом выпаривали его в громадных котлах, расположенных под открытым небом. И он указал на ряд больших чугунных котлов, стоявших вдоль стены завода, а потом обратил внимание жены на двух рабов, которые чинили большие бочки. В этих бочках вывозили сахар-сырец на продажу.

За заводом показался лес, отделявший плантацию от озера Понтчартрейн. Скоро они подъехали к красивому домику, из каменной трубы которого вился дымок. На веранде сидел в кресле-качалке светловолосый мужчина, он приветственно помахал им рукой. Ответив на приветствие, Ролан приказал Рубену остановиться. Блондин поспешил к ним.

— Моя дорогая, это наш управляющий, мистер Юрген, — сказал Ролан.

Коренастый мужчина приблизился. Кивнув ему, Ролан произнес:

— Мистер Юрген, хочу представить вам мою жену, миссис Делакруа.

— Рада познакомиться с вами, месье, — вежливо произнесла Анжелика, протягивая ему руку.

Мужчина широко улыбнулся и крепко пожал ее руку.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, миссис Делакруа, — сказал он с сильным акцентом. — Я уже говорил вашему мужу, что мы рады видеть здесь, в Бель-Элиз, новую хозяйку.

— Благодарю вас, месье.

У Юргена было румяное, открытое лицо и ясные голубые глаза. Он сразу понравился Анжелике.

— Надеюсь, я вам сейчас не нужен, сэр, — обратился Юрген к Ролану. — Мы с семьей только что пообедали, и я вот наслаждаюсь, куря трубку.

— Нет-нет, отдыхайте, — улыбнулся Ролан. — Хотя мне нужно посмотреть некоторые цифры сегодня во второй половине дня.

— Разумеется, сэр.

Пока двое мужчин говорили о делах, Анжелика смотрела, как молодая стройная блондинка развешивала белье на веревках. У ее ног резвилось двое очаровательных детишек, недавно начавших ходить. Они весело кричали и размахивали пухлыми ручонками, играя в красный мячик. Эта милая семейная сценка тронула тайные струны в душе Анжелики, напомнив ей, что и она хотела бы иметь собственного ребенка. Этот домик был так похож на дом ее родителей. Снова возникли горькие воспоминания.

— А как Бригитта и близнецы? — спросил Ролан главу семейства.

— Отлично, — ответил Юрген, потирая руки. — Маленькие Эрнст и Эльза растут день ото дня, и нашей муттер все труднее накормить их.

— Да, малыши подросли. — Ролан улыбнулся. — Теперь можно было бы подумать о прибавлении семейства.

— Естественно, сэр, — тоже улыбаясь, ответил Юрген. Мужчины распрощались. Ролан велел кучеру трогать. Обернувшись назад, Анжелика произнесла:

— Эти дети просто очаровательны.

— В самом деле?

Она встретилась взглядом с Роланом. А он сдвинул на затылок шляпу и посмотрел на нее. Боже мой, как он красив! Его взгляд просто лишал ее рассудка, в нем пылал голубой огонь!

— И ты, конечно, заметил тоже, — запинаясь, с бьющимся сердцем сказала она.

Он снова нахлобучил шляпу на лоб.

— Да, конечно. Когда близнецы родились, я открыл счет на каждого из них. На эти деньги сейчас быстро нарастают проценты в Новом Орлеане.

— Ты… сделал это для детей мистера Юргена? — с недоверием спросила она.

Это заставило его нахмуриться.

— Юрген — один из лучших управляющих, это известно каждому плантатору в нашем приходе, должен вам сказать. И я делаю все, чтобы он не искал где-то лучшего места.

— Понимаю, — раздраженно сказала Анжелика. — Так ты, выходит, открыл эти счета, чтобы удержать управляющего, а вовсе не для того, чтобы обеспечить детей?

— Разве таким образом я не забочусь о детях? — удивился Ролан.

Анжелика разочарованно отвернулась. Муж играет с ней в словесные игры. Почему бы ему не признаться, что он может испытывать теплые чувства к чужим детям? И зачем он вообще взял ее в эту поездку? Она сжала зубы и поклялась не говорить больше ему ни слова.

Но скоро любопытство взяло верх.

— А что там, за лесом? Ролан оживился.

— За лесом? Там болота. Кое-где есть красивые озерца. Я там ловил рыбу еще мальчишкой. Но надо опасаться змей и крокодилов. Лучше бывать там осенью, когда пропадают москиты. Мы можем съездить туда, если захочешь.

— Да, Ролан, мне бы очень хотелось.

Анжелика была рада тому, что напряжение между ними исчезло. Она заметила небольшое кладбище, огороженное чугунной решеткой.

— Здесь похоронены твои родители?

Он некоторое время молчал, потом ответил:

— Да. Моя мать покоится здесь. Она умерла при родах, когда мне было двенадцать лет. И ребенка тоже спасти не удалось.

— Как это ужасно, — сказала Анжелика. Ролан повернулся к ней:

— Маргарет, моя мачеха, любила ходить на болото, хотя отец был против этого. Там она писала картины. Кончилось это тем, что Маргарет заболела и скончалась.

— О Ролан, мне так жаль.

Анжелика вспомнила прекрасные картины, развешанные по всему дому, и подумала: какую страшную цену заплатил за них отец Ролана! Без сомнений, он просил ее не ходить на болота. Вот и Ролан предупредил об опасности. Инстинктивно Анжелика потянулась к нему и коснулась его руки. Он только взглянул на нее и не убрал руку, хотя мускулы под ее пальцами заметно напряглись.

Вздохнув, она выпустила его руку и отвернулась. Было ясно, что Ролан винил Маргарет, мать Бланш, в смерти своего отца. Но тогда как объяснить его братское отношение и привязанность к Бланш?


Глава 14


В течение следующей недели Анжелика видела Ролана только за столом во время еды. Он так и не пришел к ней в спальню. Предупреждение, что она должна держаться подальше от болот, было единственным знаком его заботы о ней. Он был занят делами на плантации целыми днями, а часто и вечерами. Уходил из дома, ничего ей не объясняя. Однажды Бланш сообщила Анжелике, что Ролан проводит много времени за игрой в карты. То, что муж игнорирует ее ради таких развлечений, раздражало Анжелику. Ей казалось, что он как бы сделал ей такое предложение: «Вот тебе дом. Занимайся своими делами».

Несмотря ни на что, Анжелику все сильнее тянуло к нему. Всякий раз, когда она встречала его, видела за столом, у нее начинало учащенно биться сердце. Его яркая мужественность, излучающая силу, продолжала тревожить и пленять ее. И его отчужденность только увеличивала ее мучения и тоску. Она понимала, что какая-то часть ее существа жаждала его прикосновений. Она хотела узнать ту сладкую тайну, которую называли блаженством в браке, хотела пойти дальше тех коротких, целомудренных поцелуев в щеку или лоб, которые он так редко дарил ей. Часто, лежа в своей одинокой постели, она вспоминала тот день, когда они вместе были в парке Нового Орлеана. Там он обнимал ее и так жадно целовал. Она понимала, что эти воспоминания будят в ней плотское желание, простую потребность, которая никак не хотела исчезнуть. Даже если страсть Ролана причинит ей страдание, это лучше, чем его холодное безразличие.

В воскресенье Ролан сопровождал Анжелику и Бланш к мессе в маленькой католической церкви, которую построил его дед. Анжелике очень понравилась месса. И священник тоже. Произвели приятное впечатление несколько семей плантаторов из их прихода. После того как они вернулись в Бель-Элиз и позавтракали, Ролан тут же уехал. Это показалось Анжелике особенно обидным. Когда она жила с родителями, время после воскресной мессы было святым и посвящалось только общению в семье. То, что Ролан поспешно уехал сразу же после ленча, она восприняла как еще одно оскорбление.

Так и проходили ее дни, в одиночестве и печали. Она пыталась больше бывать с Бланш, которая учила ее премудростям управления домом. Она даже попыталась составить меню и была очень рада, когда Бланш одобрила его. Бланш все время старалась быть ей полезной, но держалась холодно и отчужденно.

Все это изменилось в одно августовское утро. Тоскуя, Анжелика зашла в библиотеку и села за рояль. Она тронула клавиши. Ее голос зазвучал чудесно. Она запела молитву, которая помогала ей быть ближе к Богу и ее любимым, ушедшим в другой мир родителям.

Анжелика не слышала, как в комнату быстро вошла пораженная Бланш. Заметив ее, Анжелика тут же перестала петь и смущенно посмотрела на золовку.

— Мне очень жаль, Бланш. Я не хотела беспокоить вас…

— Беспокоить меня? — произнесла Бланш с усмешкой, что еще больше сконфузило Анжелику. — Беспокоить меня? О моя дорогая! — Она с горящим взором кинулась к Анжелике. — Вам не следовало прекращать петь. Я прошу извинения за то, что прервала вас.

Анжелика встала. Бланш взяла ее за руку.

— Давайте, я сыграю, а вы пойте. Да, вы должны спеть!

Бланш села за рояль, чтобы аккомпанировать Анжелике. Решив, что больше ни о чем не стоит спрашивать, Анжелика запела. Бланш играла на редкость искусно, глубоко чувствуя все очарование гимна.

Анжелика закончила и с удивлением увидела слезы на глазах Бланш.

— О моя дорогая, — прошептала Бланш, прикладывая к глазам платок, — вы должны извинить меня.

И, не говоря ни слова, Бланш покинула комнату. Анжелика стояла в растерянности: то ли Бланш понравилось ее пение, то ли она чем-то страшно огорчила золовку.

К счастью, вечером все выяснилось. Бланш отвела Анжелику в уголок гостиной и, усадив ее на кушетку, пылко сказала:

— Анжелика, должна признаться вам, что когда вы пели сегодня утром… Я ничего подобного прежде не слышала. Ваш голос — ценный дар, как божественный огонь или ангельское пламя. Но как вы сумели развить свой талант до такого высокого уровня? Кто научил вас петь так восхитительно?

У Анжелики отлегло от сердца.

— Я брала уроки у мадам Сантони Ривальди. В Сент-Джеймсе.

Бланш удивилась:

— Вы говорите о несравненной Сантони — итальянской примадонне?

Анжелика кивнула.

— Да, но как вы знаете…

Бланш перебила ее:

— О, моя дорогая, у меня всегда был жадный интерес к опере. И конечно, я следила за карьерой всех великих певцов на европейских сценах — Дженни Линд, Джузеппины Стреппони и, конечно, мадам Сантони. — Бланш молитвенно сложила руки. — О, это такое волнующее известие! Я была поражена, когда мадам Сантони таинственно исчезла с итальянской сцены двенадцать лет назад, но не имела представления, что она живет в нашей стране! Почему же я о ней больше ничего не слышала?

— Потому что мадам не появляется на публике с тех пор, как покинула Италию и поселилась в Луизиане. — Анжелика помолчала, будто решала, нужно ли говорить то, о чем она вспомнила. — Несколько лет назад, когда я была ребенком, антрепренер нью-орлеанской оперы приезжал в Сент-Джеймс и приглашал мадам Сантони петь у них, но она отказалась.

— Но почему? Я понимаю, что люди из высшего света не одобряют, когда благородная женщина выбирает сцену. Однако мадам Сантони уже завоевала себе положение в Италии. Почему же она не вернулась в оперу?

Анжелика прикусила губу.

— Мадам говорила мне о причинах, но я не уверена, что могу рассказывать о них.

Бланш, взволнованная, наклонилась вперед и схватила Анжелику за руки.

— О пожалуйста, Анжелика, скажите же мне! Я никому не расскажу того, что вы мне скажете. Даю вам слово!

Анжелика разрывалась между преданностью своей учительнице и желанием сделать приятное Бланш и подружиться с ней. Однако мадам Сантони никогда не просила ее держать в тайне эту историю.

— Ну хорошо, — сказала наконец Анжелика. — У мадам жизнь в Италии сложилась трагично. Видите ли, когда она была совсем маленькой, родители пообещали выдать ее замуж за сына из другой известной семьи. Когда мадам было восемнадцать лет, стало ясно, что у нее яркий талант. Но ее семья и семья жениха воспротивились тому, чтобы она пошла на сцену. И все же мадам стремилась попасть в оперную труппу. Наконец она и ее жених смогли договориться: она будет петь в опере только четыре года, а потом оставит сцену и выйдет за него замуж.

Бланш была поглощена рассказом.

— О скажите же, что было дальше!

— Вскоре мадам стала кумиром всего Рима. А трагедия разыгралась во время последнего ее сезона. Один молодой почитатель ее таланта, некий Антонио, без ума влюбился в нее и начал оказывать ей знаки внимания, хотя уже был назначен день свадьбы. Сантони пыталась противиться чарам Антонио, но… сама влюбилась в него. Жених узнал об этом и вызвал Антонио на дуэль. А потом… — Анжелика вздохнула и покачала головой. — Антонио победил. Жених скончался от раны.

— Какой ужас! А что же случилось с мадам и ее возлюбленным?

— Они поженились и скрылись от позора в нашей стране. Это было двенадцать лет назад. Но с тех пор мадам мучают угрызения совести. Она любит Антонио. И обвиняет себя в смерти своего бывшего жениха. Мадам много раз говорила мне, что, если бы она не стремилась на сцену, молодой человек, ее жених, был бы жив. Сразу после его смерти она поклялась, что никогда больше не будет петь на публике, нигде, кроме как в церкви.

— О, какая интригующая история и на самом деле очень трагическая. Так, значит, вас учили очень хорошо, моя дорогая.

Анжелика кивнула.

— Мадам начала заниматься со мной, когда мне было всего пять лет. Вскоре после того, как они с Антонио обосновались в Сент-Джеймсе, она в церкви услышала мое пение. После этого я занималась у нее дома три раза в неделю. Она учила меня духовной музыке, но иногда позволяла петь арии. Мне каталось, что мадам продолжала свою жизнь в музыке, давая мне уроки. Как бы то ни было, мои родители очень гордились тем, что мадам взялась учить меня. И она никогда не принимала никакого вознаграждения за свой труд.

— Как все это восхитительно, Анжелика! И уж конечно, я хорошо понимаю, почему она взялась учить вас. У вас настоящий талант. Вы вполне можете стать оперной певицей.

— О нет, — печально возразила Анжелика, и ее темные глаза блеснули. — Я вполне согласна с мадам. Я пою не для того, чтобы получать материальные выгоды. Пою в церкви во славу Господа, как и сама мадам. Того же хотели и мои родители.

— Вижу, вас хорошо воспитали и вы преданная дочь, — заметила Бланш.

Анжелике было приятно увидеть в ее взгляде искорку восхищения.

Вдруг Бланш всплеснула руками.

— Вам надо петь в нашей церкви. Вы не должны скрывать свой талант. — Она наклонилась вперед. — Анжелика, мы будем репетировать каждый вечер. Для меня так важно слышать ваш голос. Вы же знаете, я не выезжаю в Новый Орлеан, в оперу…

— Ну почему же не поехать, если вам так интересно? — спросила Анжелика.

И тут же чуть не ударила себя, когда Бланш потупилась. Анжелика была зла на себя. Узнав получше Бланш, она перестала обращать внимание на этот недостаток, не замечала пятна. Анжелика подумала, что, если бы Бланш вела себя так, будто у нее на лице нет родимого пятна, люди скоро бы привыкли к этому. Она похлопала Бланш по руке и тепло сказала:

— Благодарю вас, Бланш. Я буду очень рада репетировать с вами по вечерам.

Бланш взглянула на нее. В первый раз с того момента, как Анжелика оказалась в Бель-Элиз, она ощутила настоящую радость.

* * *


Вечерами дом в Бель-Элиз был наполнен музыкой. Бланш перерыла гору нот и предлагала Анжелике петь все: и Франка, и Россини, и Моцарта, и даже Стивена Фостера.

— Но мы не должны перегружать этот волшебный голос. Часа в день вполне достаточно, — всегда предупреждала Бланш.

Анжелика улыбалась, когда Бланш журила ее. У нее был сильный голос, и она могла петь долго, хоть целый день. Но покровительство Бланш было ей приятно. Анжелика поняла, что заполнила пустоту в жизни старой девы, дала ей возможность слушать любимые оперные арии, которые она вечно стремилась услышать, но не могла из-за своего затворничества. Мысль о том, что она делает что-то доброе для этой одинокой, несчастной женщины, согревала душу Анжелики.

Бланш по-прежнему держала себя очень сдержанно, когда они находились вне библиотеки. Но она становилась совсем другим человеком, как только они начинали заниматься музыкой, — оживлялась и временами даже заливалась веселым смехом. Анжелика стала с радостью ожидать их музыкальных встреч.

Однажды, спев арию, Анжелика услышала аплодисменты у себя за спиной. Она обернулась и увидела стоящего в дверях Ролана. Как и Бланш, когда она впервые услышала пение Анжелики, Ролан был поражен. Он смотрел на свою жену так, будто до этого момента ее никогда не видел, и выглядел дьявольски красивым! Он стоял, не отрывая от нее глаз. Сердце Анжелики бешено забилось под этим внимательным взглядом, и ее щеки залились краской.

Прошло немного времени, он откашлялся и сказал как-то неуверенно:

— Моя дорогая, я и не знал, что у тебя такой талант!

Прежде чем Анжелика смогла ответить, Бланш вскочила и подбежала к нему.

— О да, Ролан! Это просто Божий дар. Ты должен еще послушать Анжелику.

Ролан рассмеялся, потому что Бланш втащила его в комнату. Он покорно сел в кресло. Слушал Ролан с удовольствием. Когда Анжелика кончила петь, он снова посмотрел на нее, заставив ее покраснеть еще больше. Наконец он взглянул на Бланш и сказал:

— Сестра, надо перенести рояль в гостиную.

Анжелика напряженно посмотрела на Бланш. Понравится ли ей его предложение? К удивлению Анжелики, Бланш захлопала в ладоши.

— О да, брат! Давай передвинем рояль в гостиную.

Анжелика изумленно покачала головой. Вот оно как. Бланш Сарджент много лет занималась музыкой уединенно. А теперь охотно согласилась выйти на яркий свет, играть в гостиной — для других.

* * *


Несколько вечеров кряду Ролан не уезжал сразу после обеда. Сидя в гостиной, он наслаждался пением жены. Иногда он все-таки уезжал, прослушав несколько арий, но часто оставался на весь вечер. Каждый раз во время пения Анжелика ловила на себе его жадный взгляд.

Как-то Анжелика пела «Последние розы лета» из оперы «Марта». Они с Бланш готовили эту арию несколько дней. В этот вечер на Анжелике было красное платье. Темные волосы пышными волнами падали на плечи. Она воткнула сбоку маленькую розу. Ролан так страстно смотрел на нее, что у нее слегка закружилась голова.

Анжелика пела с большим чувством, стараясь избегать его взгляда. Только окончив арию, она осмелилась взглянуть на него. То, что она увидела, бросило ее в жар. Он сидел на кушетке, скрестив длинные ноги, с бокалом абсента в руке, а его загорелые пальцы лениво постукивали по ножке бокала. Они встретились взглядами, и он не отвел восхищенных глаз. Немного спустя он подошел к ней и хрипло сказал:

— Пожалуйста, спой это еще раз. — И прошептал ей на ухо: — На этот раз смотри прямо на меня.

Ролан повернулся и пошел к своему месту. У Анжелики оборвалось сердце. «Смотри прямо на меня» — эти слова звучали как призыв охваченного страстью любовника. Бланш нерешительно кивнула Анжелике. И она снова пела арию, смело встречая горящий взор его голубых глаз. Она поняла: этот мужчина, такой далекий от нее с того момента, как они поженились, теперь пытается соблазнить ее своим взглядом. И она выражала свои чувства в пении.

Когда Анжелика закончила петь, настало продолжительное напряженное молчание. Потом Ролан поднялся и, не отрывая от нее пугающе-страстного взгляда, сказал:

— Я провожу тебя наверх, дорогая.

Анжелика покраснела от внезапно появившегося предчувствия! Она ощутила страх, когда муж сказал: «Доброй ночи, сестра», — и еле расслышала ответ Бланш: «Доброй ночи, Ролан».

Анжелика держала Ролана за руку. Они поднимались по лестнице. У ее двери он задержался. Его взгляд снова охватил ее всю, остановился на ее юной упругой груди. Улыбнувшись ей, он пробормотал:

— Анжелика, когда ты пела..

— Что? — спросила она, едва дыша. Сердце у нее сильно билось потому, что он стоял слишком близко. Его голос был нежным.

— Ты хоть понимаешь, что творишь со мной? — спросил он, трогая ее волосы в том месте, где находился цветок. — Последние розы лета. Пришло ли уже время сорвать их?

Анжелика потонула в его ясном, горячем взоре, когда он обнял ее, притянул к себе и поцеловал. Как только его губы коснулись ее губ, ее обожгло желанием. Оно было невыносимым. Она ждала этого многие недели, и вот теперь наконец он принадлежал ей. Сначала его губы были нежными и теплыми, будто он что-то пробовал, а потом его поцелуй стал жадным и требовательным. Она чувствовала привкус алкоголя и неуемное мужское желание. Все это еще больше возбуждало ее. У нее из груди вырывались глухие стоны. Она прижималась к нему, раскрывая губы, чтобы облегчить его настойчивые попытки проникнуть туда языком. Он ответил на это стоном удовлетворения. И смял ее хрупкое тело, прижав ее нежные молодые груди к своей твердой груди. Стрелы желания пронзили ее тело, проникая далеко вглубь. Она хотела попросить его: «Ну, пожалуйста… пожалуйста…» — но не могла сделать этого: ее рот был занят поцелуем. Но когда его руки опустились ниже и прижали ее бедра к возбужденной плоти, она оцепенела.

Анжелика задыхалась от желания и страха, а Ролан вдруг отпустил ее. Она подняла глаза и посмотрела на него с трепетным ожиданием, но увидела только, что он мрачно улыбнулся.

— Может быть, пока не следует, — пробормотал Ролан. Он повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за рукав:

— Ролан.

Анжелика закусила губу, сникнув под его сердитым взглядом. Но она не могла больше жить без него. Ее пение немного сблизило их. Они начали больше общаться. Сегодня Ролан сделал еще один маленький шаг навстречу, дав ей почувствовать вкус их брака. Она была испугана, но так жаждала его прикосновений, хотела сделать все, чтобы их брак не был простой формальностью. Гордо подняв подбородок, она спросила:

— Ролан, я должна знать. Ты хочешь, чтобы я… исполняла свои обязанности, как жена?

К ее великому удивлению, Ролан чуть слышно выругался, а потом язвительно рассмеялся.

— Анжелика, я не хочу, чтобы ты исполняла обязанности. Но скажи мне, дорогая, может быть, тебе что-то нужно от меня?

Уязвленная такими словами, Анжелика нашла силы, чтобы гордо ответить:

— Нет, месье.

* * *


Через десять минут Ролан был у себя в кабинете. Он пил абсент, расхаживал по комнате и размышлял.

Он что, полностью потерял разум? Жена отдавала себя в его руки, а он, как идиот, отказался занять свое законное место в ее постели.

Ролан застонал. Его влечение к Анжелике подобно болезни, что-то вроде лихорадки. Он так страдает! Но она не отвечает ему взаимностью, она по-прежнему говорит о «долге», об «обязанностях». Он пытался отвлечься, играя в карты с приятелями, и почти каждый вечер крупно проигрывал, потому что… только и думал о своей жене. Он даже съездил к своей любовнице Каролине, стремясь обрести ночь сексуального забытья, в котором так отчаянно нуждался. Но после их первого же поцелуя что-то в нем превратилось в лед. Это была не Анжелика. И он был вынужден уехать от Каролины, что-то пробормотав в свое оправдание.

Постоянно, весь день, а часто и ночью он испытывал напряжение в паху, его жгло словно адским огнем! Но ему оставалось только одно — смотреть на свою маленькую соблазнительную жену, представлять себе, как он снял бы эти красивые наряды с ее стройного тела, подмял бы ее под себя и овладел ею… И может быть, он потом почувствовал бы угрызения совести: ведь она так молода, а он лишил ее невинности. Но именно это — что она такая юная — заставляло его желать ее еще сильнее. Она стала просто наваждением для него.

У девочки ангельский голос. Бог мой, как она поет! И имя у нее как раз такое — ангельское! Он был захвачен, загипнотизирован этими кристально чистыми, волнующими звуками. И возбужден, возбужден до такой степени, что вынужден был несколько последних ночей подолгу скакать верхом, чтобы хоть немного остыть. А чтобы уснуть, ему надо было как следует напиться.

Анжелика просто свела его с ума. Все в ней обещало наслаждение.

Луиза тоже обещала. Но он жестоко обманулся. За ее соблазнительной внешностью был только холод.

А какая же Анжелика? Почему он не взял сегодня ночью то, что принадлежит ему по праву?

Потому что не мог. Ее легкое оцепенение сегодня, когда он целовал ее, подсказало ему: Анжелика не отвечает ему тем же. А ее замечание о долге и вовсе оттолкнуло его. Он не уверен в ней. Было ли все это результатом девичьего волнения или она еще одна хитрая лиса? И что скрывалось под ее страстной внешностью — огонь или лед?

Теперь он стоял перед трудным выбором. Он не мог жить без ее любви, но не мог делить с ней ложе. И ни одна женщина не может заменить ее.

Ролан зло бросил пустой бокал через всю комнату, он ударился о камин и разлетелся на сотни мелких осколков. Ролан снова начал ходить взад и вперед по комнате, в сотый раз за эту ночь обзывая себя дураком.

* * *


А наверху Анжелика, одиноко лежа в постели, еле сдерживала слезы, слушая печальный шелест легкого ветерка. Она не могла понять этого странного человека, который был ее мужем. За последние дни они с Роланом, казалось, немного сблизились. Она сознавала, что оба они испытывают тяготение друг к другу. Сегодня от этой искры вспыхнуло пламя. Ролан страстно целовал ее, сгорая от желания… А потом в какой-то момент отпрянул от нее. И вот она лежит, одинокая и никому не нужная, сгорая от неудовлетворенного желания. Она хотела, чтобы, обняв ее сильными руками, он сказал: «Да, я хочу вас, дорогая… Я хочу вас сейчас же…»

Она на самом деле поступилась своей гордостью, когда спросила, не собирается ли он взять ее к себе в постель. А его реакция на это была холодной, злой и циничной. Может быть, она оттолкнула его своим упоминанием о долге? Для нее долг жены в браке был святым предписанием Господа. Наверное, он понимал это иначе.

Анжелика вздохнула, теребя простыню дрожавшими пальцами и следя за темными тенями на потолке. А может быть, другие женщины больше волнуют его?

Конечно, она скоро окончательно убедится, что у них формальный брак. Но ведь ни один из них не просил об этой устроенной родителями женитьбе. Она пыталась пойти Ролану навстречу, но он лишь посмеялся. Может быть, ей надо все оставить…

Слезами наполнились ее глаза. Как же ей быть? Анжелика не находила ответа. Но одно она решила твердо. Она никогда больше не попросит его.


Глава 15


После той печальной для обоих ночи Ролан уже не оставался дома по вечерам. Иногда он уезжал из Бель-Элиз верхом в конце дня и не возвращался до ночи. Анжелика старалась не показывать, как она страдает. Ее отвергает муж. Зачем же был нужен этот брак? Анжелика не хотела себе признаваться, что ее влечение к Ролану усилилось после того вечернего поцелуя. Да, она не сумела вызвать в нем такое же желание, это казалось ей очень обидным.

Как-то поздним вечером Анжелика, сидя на веранде, смотрела, как Ролан скачет прочь по аллее. За что он так ее мучает? Неужели она не заслуживает уважения?

— Ну вот, Ролан снова уехал на весь вечер, — услышала Анжелика за спиной голос Бланш.

Сестра Ролана была одета, как всегда, в черное.

— Бланш, что происходит с вашим сводным братом? — напрямик спросила Анжелика. — Почему он ведет себя таким образом?

Бланш доброжелательно взглянула на Анжелику.

— Думаю, нам надо поговорить, моя дорогая.

Обе дамы уселись в кресла-качалки. Бланш некоторое время помолчала, а потом сказала:

— Видите ли, причины такого поведения Ролана кроются в его первом браке.

Анжелика была ошеломлена.

— Ролан уже был женат?

Бланш кивнула.

— Да. Но прошло много времени. Луиза умерла семь лет назад.

Анжелика, все еще не пришедшая в себя от неожиданности, только покачала головой.

— Я и понятия не имела, когда встретила Ролана, что он вдовец.

— Я не удивляюсь этому. Ролан сам просил меня пока не говорить вам о Луизе. Понимаете ли, своим первым браком он не мог гордиться. Они с Луизой были очень молоды. Это родители договорились поженить их.

— Подождите, — перебила ее Анжелика. У нее по телу побежали мурашки. — Вы хотите сказать, что первый брак Ролана тоже был заключен по договору? Тогда как же его родители могли заключить договор о его женитьбе на мне?

Бланш казалась очень смущенной и всячески старалась избежать взгляда Анжелики.

— Вы забываете, дорогая, что Луиза умерла семь лет назад. Я уверена, что договор насчет вас и Ролана был заключен спустя некоторое время после этого.

Анжелика была слишком поражена услышанным.

— Как бы то ни было, Ролан и Луиза не были счастливы вместе, — продолжила Бланш. — После нескольких неприятных сцен Ролан старался меньше оставаться дома…

— Точно так же он поступает и теперь, — добавила Анжелика.

Бланш потянулась вперед и взяла Анжелику за руку.

— Мне очень жаль, дорогая. Знайте, вы совсем не такая, как Луиза. Она была взбалмошной и пустой. Хотя о мертвых плохо не говорят… Временами она была даже жестокой. Я рада, что Ролан встретил вас.

— Может быть, он считает, что его еще раз вынудили жениться. Сам он не хотел, не так ли? — мрачно предположила Анжелика.

Бланш промолчала.

Немного спустя Анжелика спросила:

— А как умерла Луиза?

— Это был несчастный случай.

— Что за несчастный случай?

Последовало молчание, потом Бланш сказала:

— А почему бы вам не спросить Ролана? Он был при этом.

Не сказав больше ни слова, Бланш поднялась и ушла, оставив Анжелику в смятении.

* * *


Бланш расстроилась. Зачем она сказала Анжелике о Луизе, да еще так прямо и безжалостно? Анжелика нравилась золовке. Своим появлением она скрасила затворническую жизнь Бланш.

И все-таки сестра Ролана никак не могла поверить, что эта красивая молодая женщина может дружить с таким уродом, как она. Иногда ей казалось, что Анжелика старается сблизиться с ней только для того, чтобы завоевать расположение Ролана.

Бланш была ревностной католичкой. Она чувствовала себя виноватой, когда говорила вещи, которые могли посеять у Анжелики сомнения или причинить ей боль. Зачем же она рассказала о Луизе?

* * *


— Я должна поговорить с вами, месье… и немедленно!

Это случилось на следующий день ранним утром. Анжелика ворвалась в контору, где уже сидели мистер Юрген и сам Ролан. Они просматривали бумаги. Увидев жену, Ролан удивился.

— Доброе утро, Анжелика, — сказал он немного раздраженно и повернулся к управляющему. — Мистер Юрген, если вы будете так любезны и извините нас с женой…

— Конечно, сэр.

Юрген собрал свои бумаги со стола Ролана и торопливо вышел из комнаты.

Ролан проводил Юргена и закрыл за ним дверь. Потом с упреком посмотрел на Анжелику.

— Моя дорогая, мне казалось, что у тебя хорошие манеры, а ты обрываешь мои деловые разговоры.

— Манеры! — с презрением повторила она. — Тебе едва ли стоит говорить о манерах! Он насторожился:

— Что ты хочешь этим сказать, Анжелика?

— Почему ты не сказал мне, что уже был раньше женат?

В комнате воцарилась мертвая тишина. Анжелика с удовлетворением заметила, как Ролан побледнел. Пусть этот бесчувственный болван ощутит хоть какое-то неудобство! Она глаз не сомкнула всю прошедшую ночь — думала о том, что ей открыла Бланш. Ее возмущало, что Ролан не счел нужным ни слова сказать ей об этом. И почему его не было дома почти всю ночь? Сейчас он выглядел не лучшим образом.

— Я спросила, почему ты не сказал мне, что был женат? — с вызовом повторила она свой вопрос.

Ролан рукой провел по волосам, потом подошел к окну. Анжелика видела его профиль. «О, он красив, как дьявол!» — подумала она. Солнечный свет подчеркивал его точеные черты лица, красиво блестели волосы. Как больно ей было сознавать, что она хотела его, хотела даже в такой момент, а он был бессердечен, совершенно бессердечен.

— Кто тебе сказал? — наконец спросил он.

— Бланш. И я снова тебя спрашиваю, почему ты ничего не сказал мне о своей первой жене прежде, чем я вышла за тебя замуж?

Ролан повернулся к ней и ответил:

— В то время мне казалось это не важным.

— Не важным? Сказать мне, что ты вдовец? Он вздохнул.

— Анжелика, мой первый брак не был счастливым…

— Так же, как и второй.

Это замечание озадачило Ролана. Он пристально посмотрел на жену, что еще больше распалило ее гнев. Анжелика почувствовала, что вот-вот заплачет. Она кинулась к двери, но он поспешил за ней и схватил ее за руку.

— Анжелика…

— Пусти меня! — закричала она. Ее бросило в дрожь от его прикосновения. — Ты не хотел жениться! Я тебе не. нужна.

— Ты ошибаешься, дорогая, — сказал он, вдруг рассердившись.

— Ошибаюсь? — Она едва сдерживала слезы. Голос у нее дрожал. — Это очень странно! Два брачных договора — и ты не хотел ни одного из них. Зачем ты женился на мне, Ролан? Кому все это было надо?

Он не ответил.

— Тебя дома никогда не бывает, — продолжала она обвинительным тоном. — Тебе надо было бы сделать зарубку на стене — ты, наверное, забыл, что у тебя есть жена…

Он схватил ее за плечи.

— Ну а если не забыл? — произнес он, испепеляя ее своим взглядом.

У Анжелики вспыхнули щеки, она не знала, как ответить на немой вопрос в его глазах. Он придвинулся к ней ближе, и одна его рука скользнула вниз, на ее талию. Но она оттолкнула его и требовательно спросила:

— Как умерла Луиза? Бланш сказала мне, что ты был при этом.

Он нахмурился.

— Вот это я не желаю обсуждать.

— Добавь: с посторонним человеком.

Он сделал умоляющий жест.

— Анжелика, может быть, через некоторое время, когда мы лучше узнаем друг друга…

Но Анжелику уже трудно было успокоить.

— Судя по нашим отношениям, месье, это не случится и через столетие. — Она не помнила себя от гнева и заговорила о том, о чем не должна была говорить. — Ты, наверное, не счел нужным предупредить свою первую жену о болотах. Может быть, и мне придется бежать туда. Я вижу, что это хорошо совпадает с твоими целями, просто превосходно…

Ролан снова схватил ее за плечи! Не будь она так разъярена, она обязательно заметила бы убийственный блеск его глаз.

— Только попробуй сделать эго ты, дурочка, и я тебя… выпорю!

— О, ты не смеешь! — зло вскричала она. — Ты что, берешься воспитывать и опекать меня? Как это у тебя получится? Ведь тебя дома почти не бывает!

Она выбежала из комнаты.

Ролан вернулся к письменному столу и рухнул в кресло. Лицо его было мрачным.

* * *


Он уехал во второй половине дня и не вернулся домой к ужину. Анжелика не захотела спускаться в столовую, сославшись на головную боль. Бланш послала ей в комнату поднос с едой.

Чуть тронув еду, Анжелика вышла на веранду. Она залюбовалась закатом над широкой Миссисипи. Вдыхала сладкий запах напоенного нектаром ветерка. Но вся красота природы не могла унять душевной боли…

Она сама поражалась тому, как повела себя с Роланом. Имела она причину или нет, но нельзя быть такой сварливой. И неудивительно, что он ушел.

Анжелика всегда была доброй и мягкой. Но Ролан Делакруа… Он определенно хотел вынудить ее поступать неблаговидно. Ей пришел на память случай из раннего детства. Тогда ей было всего четыре года. Она так любила мамин суп, что однажды попыталась отхлебнуть его прямо из горячего горшка и обожгла язык. От злости она опрокинула суп на пол, но тут же почувствовала стыд за свое плохое поведение. А отец только и сказал ей: «У тебя такой же креольский характер, как у твоей мамы, детка. Это хорошо — иметь такую живость. Но всегда думай прежде, чем что-то сделать».

А вот Ролан Делакруа не жалел Анжелику. Но зачем же она была так груба с ним сегодня? Ничто ее не оправдывало. Бросать обидные слова насчет смерти его первой жены… Возможно, Луиза погибла при трагических обстоятельствах. Как это могло быть больно для него! Потому-то, наверное, он и не упоминал ей о своей первой жене и отказался говорить сегодня.

Чувство справедливости подсказывало Анжелике, что зло должно быть исправлено, если даже виновата она сама. Да, вопреки своей гордости она должна извиниться перед Роланом.

Он не будет слишком переживать. Было ясно, что он не хочет ее, как не хотел и свою первую жену.

* * *


Анжелика легла в постель. Она не могла заснуть. Вслушивалась в ночные звуки: кваканье лягушек, стрекот цикад и сверчков, крики сов. Далеко за полночь она услышала цокот копыт и поняла, что вернулся Ролан. Она долго решала, стоит ли ей спуститься вниз и поговорить с ним.

Наконец Анжелика встала с постели и накинула пеньюар. Ей не будет покоя, если она не облегчит свою совесть. У Ролана нет совести, а у нее есть. Есть духовные ценности, к которым она относится бережно. Она спустится вниз, коротко извинится и снова вернется в свою комнату.

Ее глаза уже свыклись с темнотой, поэтому она не стала зажигать свечку. Дверь в его кабинет была приоткрыта, и что-то заставило ее войти в темную комнату.

Анжелика разглядела Ролана. Он лежал на кушетке в брюках и рубашке с закатанными рукавами. Его тело четко рисовалось в тусклом свете. Рубашка была немного расстегнута. Анжелика увидела колечки волос на груди. Потом она перевела взгляд на его сильные руки.

Ролан спал. Анжелика приблизилась к нему и залюбовалась его лицом. Дыхание мужа было ровным и глубоким. Ветерок колыхал легкие занавеси позади него.

Наклонившись, она прошептала его имя.

Он не отозвался, и она повторила, на этот раз погромче.

Глаза мужа открылись, и он посмотрел вверх — на нее.

— Ролан, прости меня, — прошептала Анжелика. Он не ответил. У нее перехватило дыхание:

— Я жалею… о том, что наговорила тебе… Это было жестоко… а я не хочу быть такой жестокой.

Он все еще молчал, только смотрел ей в глаза красивыми голубыми глазами, завораживая ее. Он выглядел грустным и беззащитным. Она наклонилась и нежно поцеловала его…

Он тут же схватил ее сильными руками, и она оказалась сидящей у него на коленях. Он крепко поцеловал ее, и она почувствовала сильный запах абсента. Она ослабела, ощутив этот мужской аромат. Его язык проник к ней в рот и двигался там, трепеща и ощупывая каждую впадинку. Она испытывала страх и возбуждение… Ей больше не было стыдно, что она находится во власти этого сильного мужчины.

Она оказалась под ним на кушетке. Он в упор смотрел на нее горящим взглядом. И вот он заговорил. Голос его был хриплым.

— Ты знаешь, почему я стараюсь быть подальше от тебя, моя маленькая креолка? Ты знаешь, что из-за тебя я лишился покоя? О, я хочу тебя, моя дорогая! Хочу прямо сейчас!

Его голос был пугающе хриплым. Дикий огонь бушевал в его глазах. Ее сердце бешено колотилось. Он раздвинул своими сильными ногами ее ноги и ласкал рукой ее обнаженное тело.

— Слава Богу, этой ночью ты все познаешь, — сказал он, впиваясь губами в ее губы.

Его возбужденная плоть упиралась ей в живот. Анжелика вдруг поняла, что Ролан пьян и не властен над собой. Нельзя с этого начинать их брачные отношения, здесь, на этой кушетке. Оттолкнув его, она громко прошептала:

— Нет, Ролан, нет!

Он тут же обмяк и отстранился. Выбегая из комнаты, она услышала, как он бранится.

* * *


На следующее утро, когда Анжелика спустилась к завтраку, Ролан был уже в столовой. Обычно он уходил раньше. Но сегодня задержался. Она понимала, что не может повернуться и уйти, это было бы слишком грубо.

— Доброе утро, Анжелика, — сказал Ролан. Он встал и перещел на ее сторону стола, чтобы отодвинуть стул. Он улыбался и был спокоен, будто ночью ничего не произошло. И в самом деле, он не чувствовал себя виноватым, был чисто выбрит, одет в свежую сорочку, а глаза блестели, как сапфиры.

Ролан помог ей сесть за стол. Она почувствовала аромат одеколона. У нее слегка закружилась голова. Но она быстро взяла себя в руки. Они сидели друг против друга, поглощая яйца и рисовые оладьи.

После длительной напряженной тишины Ролан со стуком поставил на стол кофейную чашку и сказал:

— Минувшей ночью я спал в кабинете. Мне приснилось, будто очаровательный ребенок целует меня.

Анжелику смутили его откровенные слова. Но она ответила немедленно. Ее вилка зазвенела о тарелку.

— Я не ребенок!

Он широко развел руки над столом.

— Анжелика, прошлой ночью ты пришла ко мне в кабинет, чтобы просить прощения за какой-то выдуманный грех. Но я тоже должен попросить у тебя прощения. Я все еще не стал для тебя настоящим мужем.

— Вот это совершенно верно, — коротко согласилась она.

— Я полагаю, что в нашем браке есть некоторые стороны, которые следует…

— Я не согласна с тобой, — перебила она его, гордо вздернув подбородок.

— Не согласна? — Он изумленно посмотрел на нее.

— Это вовсе не брак, — сказала она ему печальным голосом. — Брак означает взаимное доверие, общность интересов. А еще дети…

— И долг? — с усмешкой добавил он.

— Да, и долг!

Его глаза стали серьезными.

— Я ценю твои убеждения относительно обязанностей жены, дорогая. Но могу напомнить, что прошлой ночью не я был виноват.

Она со страдальческим видом опустила взгляд.

— Ролан, ты меня пугаешь.

Последовало длительное молчание, а потом он твердо сказал:

— Я вижу все это в другом свете. Я мужчина, дорогая. А ты еще не готов отвечать мужской страсти.

— Но… — Она хотела сказать, что это не так, однако слова застряли у нее в горле. Она уставилась в свою тарелку.

— Перестань беспокоиться, — сказал Ролан.

— Ты о чем? — Она осмелилась встретиться с ним взглядом.

— Тебе ни к чему беспокоиться. Я не стану принуждать тебя делать то, чего тебе явно не хочется.

— Но ведь ты не хотел этого брака! — едва не сорвавшись на крик, произнесла Анжелика.

Будь он проклят! С ним ничего не получается просто. Может быть, он ждет, что прямо сейчас за обеденным столом она признается, как жаждет его прикосновений? Боясь расплакаться, она отбросила в сторону салфетку и встала.

Ролан тоже встал. В дверях она задержалась, чтобы бросить ему вызов.

— А ты слишком уж легко сдаешься, не так ли, Ролан? Когда мы поженились, я думала, что от тебя невозможно будет отделаться.

Эти слова больно задели Ролана. Сразу исчезла его самоуверенность. Он шагнул к ней, но в этот момент появилась Бланш.

— Доброе утро, — произнесла она, словно не замечая неловкости. — Надеюсь, вы оба хорошо спали в эту ночь.

* * *


Днем Анжелика размышляла об утренней ссоре с Роланом и о том, что произошло минувшей ночью. Она поняла: когда он так грубо обнимал ее, ему нужна была не она, а любая другая женщина, чтобы удовлетворить свою похоть. И то, что он спьяну говорил, будто она так нужна ему, было неправдой. На самом деле его мало интересует, живет она в Бель-Элиз или нет.

А утром Ролан цинично объяснил ей, что она еще не готова для того, чтобы удовлетворить страсть мужчины. Его намерения стали совершенно ясны Он не хотел ее, даже пребывая в состоянии такого возбуждения, какое было у него прошлой ночью. Конечно, ее невинность отпугнула его, он предпочитает опытных женщин. Она чувствовала себя расстроенной и обиженной. Анжелика помнила, какими теплыми, нежными были отношения между отцом и матерью. Родители были счастливы в браке. А ее брак с Роланом напоминает злую шутку. Она не представляла, сколько времени сможет терпеть такое.

* * *


Ролан тоже размышлял, когда ехал верхом через поля. Он пытался найти объяснение неожиданному ночному визиту Анжелики.

Ролан глубоко вздохнул. Теперь Анжелика знает о Луизе. Он хотел, чтобы Бланш все рассказала Анжелике о его первой жене, но гораздо позже. А теперь все крайне осложнилось.

Всего несколько недель назад он был одержим идеей жениться на Анжелике, сделать ее своей женой, чего бы это ни стоило. И что же? Он привез ее сюда и сам же ее избегает. Если бы она не рассуждала о долге… Он не может принять ее девственность как жертву. Прошлой ночью, когда он держал ее в объятиях, наполовину сошедший с ума от желания, она не откликнулась на его страстность, и это было совершенно понятно.

Прямо как Луиза! А он так надеялся, что между ними будет что-то совсем другое, судя по тому огню страсти, который пылал в ее темных глазах.

Ролан вздохнул. Ему следует поговорить с женой и убедить ее отправиться на год в парижскую школу. Они не могут больше каждый день наносить обиды друг другу, это до добра не доведет. А когда Анжелика окончит эту школу, их отношения могут измениться. Ну а если нет, тогда придется совсем расстаться.

Ролан крепче сжал поводья. Он не может жить с ней под одной крышей, потому что рано или поздно возьмет свое.

Но он не хочет брать ее силой. Не хочет, чтобы она лежала, холодная и бесстрастная, как Луиза.

* * *


Во второй половине дня, когда Ролан в своем кабинете просматривал корреспонденцию, в дверь постучал Анри.

— Хозяин, приехала мадемуазель Каролина Бентли и хочет вас видеть.

Ролан застонал. Только этого ему сегодня не хватало! Чтобы любовница нанесла ему визит.

— Спасибо, Анри. Пожалуйста, предложите мадемуазель Бентли чего-нибудь освежающего и скажите, что я скоро приду.

Немного погодя Ролан вошел в гостиную. Каролина сидела в кресле у окна и крутила на полу полураскрытый кружевной зонтик. Она превосходно выглядела в пышном платье из тонкой розовой органзы. Ее тщательно причесанные светлые волосы прикрывала шляпка с пером.

— Добрый день, Каролина, — сухо поздоровался Ролан. Она повернулась и улыбнулась, при этом у нее появились ямочки на щеках.

— Добрый день, Ролан.

Не улыбаясь, он сел напротив ее.

— Что привело тебя в Бель-Элиз? Каролина взглянула на Ролана своими красивыми, словно янтарь, глазами.

— Ну конечно же, любопытство, дорогой.

— Любопытство?

— Да. Захотелось увидеть ту крошку, на которой ты женился.

Ролан вздохнул.

— Каролина, я уже объяснял тебе, у меня не было другого выхода, как только жениться на Анжелике…

— Ах, дорогой, всегда есть выбор. — Эти слова были сказаны спокойным тоном, но они выдавали сердечную муку. — За те восемь лет, что ты меня знаешь, ты никогда не слышал, чтобы я говорила об алтаре. Он пожал плечами:

— Я не знаю, что сказать, Каро.

— Думаю, что твое поведение говорит само за себя, любовь моя.

Наступило неловкое молчание, а потом она наклонилась вперед и сказала:

— Но, дорогой, я прощаю тебя. Я же глупая. Когда дело касалось тебя, я никогда не могла владеть собою. Но я согласна даже на немногое. Я никогда не предъявляла к тебе серьезных требований. Но мне так трудно, когда ты избегаешь меня. Как сейчас…

Ее голос оборвался, и она беспомощно махнула рукой.

Ролан бросил на нее сердитый взгляд, он ощущал неловкость и чувствовал себя чертовски виноватым. У него с Каролиной Бентли уже много лет было «взаимопонимание», которое он так резко оборвал, женившись на Анжелике. Он был убежден, что Каролина не поверит его робкому объяснению, будто он женился на этой девушке, выполняя семейные обязательства. Однако Каро проявила терпение и понимание. Конечно, если он отошлет Анжелику учиться на год или два, отношения с любовницей возобновятся. Обдумав все это, он осторожно сказал:

— Каролина, мой брак с Анжеликой… ну, он не на самом деле.. Он только формально называется браком. — Ролан улыбнулся ей одной из своих дерзких улыбок, которые она считала обезоруживающими. — Я думаю, если ты потерпишь несколько недель, мы…

— Снова сможем быть вместе, дорогой? — спросила Каролина с надеждой. — О любовь моя, знал бы ты, как мне приятно слышать эти слова!

Ролан усмехнулся в ответ на это, чувствуя себя вполне довольным, но тут в комнату вошла Афкелика. Он вскочил на ноги, в замешательстве глядя на жену. Какую часть их разговора могла услышать Анжелика?

Он понял, что она услышала многое, судя по тому, что ее глаза горели гневом. Анжелика с ненавистью посмотрела сначала на Каролину, а потом на Ролана.

Он неловко выступил вперед.

— Добрый день, дорогая, — сказал он. — Анжелика, я хочу познакомить тебя с нашей соседкой, Каролиной Бентли. — А потом, смутившись, добавил: — Каро, это моя жена, Анжелика.

Каролина встала и направилась к жене Ролана, чтобы приветствовать ее.

Анжелика повернулась к нему. В ее глазах горел адский огонь.

— Убери ее отсюда, — прошипела Анжелика. Она повернулась и направилась к дверям. Наступила напряженная тишина. Ролан молча провожал взглядом жену, гордо выходящую из гостиной.

— Ну вот я и получила то, зачем приезжала. Увидела крошку, — со вздохом сказана Каролина.

— Прошу прощения, — тихо произнес Ролан.

— Теперь я понимаю, почему ты не остался у меня в ту ночь, дорогой. Твоя жена великолепна. Почему ты просто не сказал мне, что влюблен в нее?

— Влюблен? — тупо повторил он. Каролина печально засмеялась.

— Ах, ты бы видел себя, когда смотрел на нее. — Она покачала головой, и по ее глазам было видно, что она крайне огорчена. — Как счастлива эта маленькая девочка.

Он нахмурился:

— Каро, здесь не все так просто…

— Нет, дорогой, так и есть. — Она подошла к нему, нежно обняла и прошептала чуть дрогнувшим голосом: — Не тревожься, Ролан, я не стану больше нарушать твое семейное блаженство. Я просто хотела выяснить, как обстоят наши с тобой дела. Теперь ясно, что они безнадежны. — Каролина хотела равнодушно пожать плечами, но жест вышел очень печальным. — Не так ли, дорогой?

Ролан все еще хмурился.

— Каролина, отношения между Анжеликой и мною…

На ее глазах показались слезы. Она прижала пальчик к его рту и тихо сказала:

— Дорогой, только не лги, чтобы пощадить мои чувства. Не надо, иначе я упаду к твоим ногам и покрою себя позором. Иди к своей очень красивой и очень ревнивой молодой жене. И проси у нее прощения.

— Ревнивой? — повторил он, и в его голосе послышалась робкая надежда.

Каролина снова засмеялась, но это был невеселый смех.

— Ролан, ты что, слепой?

— Наверное, да, — ответил он.

* * *


Ролан проводил Каролину к ее экипажу. Вернувшись в гостиную, он сел, уставившись в пространство, совершенно ошеломленный. Анжелика ревновала!

Да, Каролина права. Какие другие чувства могли бы вызвать ту злость, какая полыхала в ее глазах, когда она застала его с любовницей. Никогда еще Ролан не видел молодую жену такой красивой. Она гордо вскинула голову, круто повернулась и вышла из гостиной. Ах!

Анжелика ревновала. Значит, он ей не безразличен. Так почему же он не замечал этого прежде? Он что, совсем был ослеплен страхом, что она никогда не захочет принадлежать ему?

Да, конечно, он влюблен в нее. Влюблен с того самого момента, когда увидел ее в первый раз на Французском рынке. Он любил ее за силу характера, за красоту и душевность. Его любовь, его стремление к ней сводили его с ума. Он так боялся, что она не ответит ему взаимностью. Хотя она заботилась о нем. Он улыбнулся, вспомнив, как она прошипела: «Уберите ее отсюда!»

Каролина больше не появится в его доме. А что до его молодой жены… Пора прекратить их странные отношения. Пора лечь с ней в постель и посмотреть, как креольская злость превращается в креольскую страсть. Ее сопротивление — это просто девичья застенчивость.

Да, она будет принадлежать ему прежде, чем кончится эта ночь. От одной только мысли об этом бешено забилось его сердце и возникла мучительная боль в паху.

Ролан нахмурился и достал карманные часы. На вторую половину дня была назначена встреча с другом-плантатором. Ехать или остаться?

Лучше он поедет и даст своей слишком горячей молодой жене немного остыть. А вечером он принесет ей розы, искренние извинения и сердечные признания в преданности…

* * *


А наверху, ругая Ролана, Анжелика быстро укладывала свой чемодан. То, что Ролан привел любовницу в их дом, оказалось последним ударом для Анжелики.

Она сошла с лестницы как раз в тот момент, когда Ролан, бесстыдно улыбаясь, говорил Каролине, что у них формальный брак и скоро он «уладит» все со своей женой. Бог мой, теперь ему ничего не надо будет с ней устраивать. Этот негодяй обсуждал со своей любовницей, как отделаться от нее, от жены. Ну что же, она освободит Ролана от забот, покинув немедленно этот дом. Надо же! Кокетничать со своей любовницей в их гостиной! Негодяй! Ни одна жена не примирится с такой низостью!

Анжелика была благодарна Эмили, что та настояла, чтобы Анжелика взяла немного денег.

— И помните, дорогая, — сказала на прощание Эмили, — что, когда бы вы ни появились в Новом Орлеане, этот дом всегда ваш.

Без сомнения, Эмили не ожидает, что она вернется так скоро, но до захода солнца к ней прибудет гостья.

Анжелика пойдет к причалу и сядет на первый же пароход. А когда будет в Новом Орлеане, напишет мадам Сантони. Она была уверена, что мадам и Антонио тут же явятся в Новый Орлеан, чтобы проводить ее в Сент-Джеймс. И она сможет начать жизнь сначала.

В дверь постучали. О Боже, только бы это был не Ролан, подумала Анжелика.

— Кто там? — раздраженно спросила она.

— Это Бланш.

Анжелика тяжело вздохнула.

— Войдите.

Женщина вошла в комнату и удивленно ахнула, увидев на кровати раскрытый чемодан.

— Анжелика, вы не…

— Я уезжаю.

— О нет. — Бланш шагнула вперед. — Анжелика, я возвращалась из оранжереи и увидела, как Ролан провожал Каролину к ее экипажу. Что случилось?

Не отвечая на вопрос Бланш, Анжелика закрыла уже собранный чемодан и повернулась к ней лицом.

— Каролина — любовница Ролана, верно?

Бланш немного замялась:

— Ну да, но…

— Мой муж показал, как он уважает наш брак. Вернее, он продемонстрировал отсутствие всякого уважения — мне это совершенно ясно. Я не могу больше жить в этом обмане и лжи. Я вернусь в Новый Орлеан и остановлюсь у Эмили Миро.

Бланш в ужасе смотрела на нее.

— Анжелика, мне кажется, что вы поступаете опрометчиво.

— Вы так считаете, Бланш?

Бланш промолчала.

Анжелика взяла чемодан и направилась к двери.

— Передайте Ролану, пусть он будет счастлив со своей Каролиной. — Ее голос предательски дрогнул. С трудом сдерживая слезы, она вышла из комнаты.


Глава 16


Анжелике пришлось долго сидеть у реки, на жесткой скамье в конце пристани. Кружевной зонтик мало защищал от беспощадных солнечных лучей. Даже шелковые розы на шляпке казались увядшими.

Перед ней расстилалась широкая серебристая река. Анжелика вытерла пот носовым платком и прихлопнула рукой комара. Комаров летало много над пристанью даже днем и в такую жару.

Часто Анжелика выходила на веранду в Бель-Элит и любовалась караваном пароходов, которые шли вниз по реке. Почему же сейчас, в этот невыносимо жаркий день, когда ей так нужно быстро уехать отсюда, не видно ни одного парохода?

Монотонно, с хлюпаньем вода билась о причал. Прошел целый час. Вдруг Анжелика обрадовалась: показался большой трехпалубный колесный пароход с двумя высокими трубами, изрыгающими в ясное небо чернью клубы дыма. Элегантно одетые дамы и джентльмены прохаживались по прогулочной палубе, оживляя картину.

Когда пароход приблизился, Анжелика поднялась и помахала зонтиком. К счастью, матрос заметил ее и подал сигнал в рубку.

Слава Богу, наконец-то!

* * *


Ролан ехал верхом по дороге, тянувшейся вдоль реки. То, что он увидел, поразило его.

Большой пароход пришвартовался к пристани. Его молодая жена с гордым видом прошла по сходням на палубу. А за ней матрос нес чемодан.

Боже! Она покидает его!

Ролан стегнул плетью своего вороного жеребца, и тот помчался к пристани. Подъехав, Ролан торопливо спешился и бросился к причалу. Он вбежал на пароход как раз в тот момент, когда Анжелика передавай капитану деньги. Ролан схватил ее за руку.

— Анжелика, что все это значит?

— Я возвращаюсь в Новый Орлеан, — ответила она сердито.

— Нет, черт возьми! — прорычал он и потянул ее за руку.

Она пыталась освободиться.

— Пусти меня!

Вокруг них быстро собиралась толпа нарядно одетых людей, послышался возмущенный шепот. К Ролану обратился бородатый капитан:

— Сэр, чем могу служить?

А потом, узнав Ролана, он широко улыбнулся:

— А, месье Делакруа, рад вас снова видеть.

Ролан не стал улыбаться ему в ответ.

— Здравствуйте, капитан Ледерс.

— А вот… — Ледерс смущенно прокашлялся, — могу я как-нибудь помочь вам и леди?

— Сэр, эта леди — моя жена, — коротко ответил Ролан.

— О, понимаю, — тактично отступил капитан.

Анжелика все еще пыталась освободиться от крепкой хватки мужа.

— Жена? — произнесла она негодуя. — Не называйте меня женой, месье! Вы бездушный негодяй! Развратник!

Толпа громко ахнула. А одна леди сказала:

— О Верджил, я сейчас упаду в обморок.

Ролан побагровел. А его рука так крепко держала Анжелику, что у нее на глазах выступили слезы.

— Дорогая, если не хочешь окончательно испортить мне репутацию, то пойдешь.

Анжелика обратилась к капитану:

— Месье, этот человек привел свою любовницу в наш дом…

Теперь толпа издала общий крик ужаса. А особо чувствительная леди вскрикнула: «О Верджил!» — и рухнула на палубу. Матрос побежал за нюхательной солью. Пассажиры смотрели на Ролана с укоризной. Капитан Ледерс вернул Анжелике деньги.

— Прошу прощения, мадам. Но уж если вы жена месье Делакруа…

— Отлично, капитан. — Ролан взял деньги, открыл сумочку жены и бросил их туда. Потом коротко кивнул капитану: — Счастливого пути!

Анжелика продолжала сопротивляться. Ролан выругался и вскинул ее себе на плечо, как мешок пшеницы. Ее юбки развевались на ветру, а ноги болтались в воздухе. Она кричала от возмущения и била его по спине зонтиком. Но он, не обращая на это внимания, шел по причалу. Матрос сзади нес чемодан. Мужчины на палубе одобрительно взирали на поступок Ролана, а женщины возмущенно восклицали.

Ролан донес жену до лошади. Здесь он поставил ее на ноги. Отняв у нее зонтик и отбросив его в сторону, он сказал с угрозой в голосе:

— Прекрати, Анжелика. Иначе, клянусь, я тебя выпорю.

Анжелика посмотрела в сверкающие глаза мужа, и у нее хватило разума прекратить сопротивление. Он отпустил ее, сел в седло и протянул ей руку. Она нехотя приняла его помощь, и он усадил ее позади себя. Матрос передал Ролану чемодан, а потом смущенно вручил Анжелике ее шляпку. Она надела ее набекрень на свою растрепанную прическу и постаралась сохранить достойное выражение лица, когда они под приветственные крики мужчин на пароходе двинулись в путь. Анжелика не осмелилась оглянуться. Чтобы не упасть, она обхватила руками талию Ролана и прижалась грудью к его мускулистой спине.

Они быстро приехали в Бель-Элиз. Войдя в дом, Анжелика обернулась к мужу.

— Я тебя ненавижу, — прошипела она.

Но он только ухмылялся, наблюдая, как она вихрем взлетела по лестнице.

* * *


Анжелика бросилась на кровать и зарыдала. Она слышала, как щелкнула открываемая дверь. Но потом услышала голос мужа.

— Не плачь, дорогая, — прошептал Ролан. Она немедленно села и повернулась к нему:

— Вон отсюда!

А он продолжал придвигаться к ней, страстно глядя на нее своими голубыми глазами.

— Ну… я не желаю тебе ничего плохого!

— Иди прочь! — закричала она. — Иди к своей Каролине!

— Анжелика, я не приглашал сюда Каролину…

Анжелика вскочила с кровати и погрозила ему кулаком.

— Как же, ты просто раздевал ее своим взглядом…

— Тогда пойми минутную слабость отчаявшегося мужчины. Видишь ли, с того времени, как мы поженились, у меня не было… я хочу сказать, что я хотел только тебя, любовь моя, я всегда хотел только тебя…

— Черт бы тебя побрал!

И хрустальная ваза вместе с цветами полетела с ночного столика в Ролана.

Ролан ловко уклонился от вазы, покачал головой и криво усмехнулся:

— Как ты мне нравишься, когда ревнуешь, моя крошка.

При этих словах кровь бросилась ей в лицо. Он нежно сказал:

— Мне очень жаль, что я заставил тебя плакать…

— Уходи! — воскликнула она и снова разрыдалась.

— Ты, Анжелика, допустила одно неверное высказывание…

Заинтригованная, Анжелика перестала плакать. Она всхлипывала, вытирала слезы и неотрывно глядела на мужа.

— Я на самом деле знаю, что надо делать с женой, дорогая. И теперь настало время это тебе показать.

Ролан обнял ее и поцеловал так, что она едва не задохнулась. Поначалу она сопротивлялась, но это было бесполезно. Его губы были повсюду: на ее губах, на щеках, на шее. Его руки грубо мяли ее грудь под платьем, и, несмотря на то что она ненавидела его, это было прекрасно! Анжелика стонала:

— Нет, нет, нет… — но сама прижималась к нему все теснее.

— Любимая, пусть меня убьют, но я все равно не отпущу тебя. — Одна его рука скользнула вниз, он приподнял ее и прижал так, что она ощутила его возбужденное мужское естество. Он немного покачал ее, глядя ей прямо в глаза. — Чувствуешь, как я хочу… чувствуешь это?

Немедленно смирившись, Анжелика, охваченная желанием, смогла только поцеловать его, чтобы скрыть свою стыдливость. Она прильнула к нему. Ее кровь забродила, как молодое вино. Возбужденная, она совершенно потеряла голову, когда он поднял ее и понес в свою комнату. И тут она снова вспомнила о его любовнице.

— Не хочу этого! Я не хочу тебя! Ты бессердечный и грубый… и я сердита на тебя.

Ролан нежно улыбнулся, услышав этот всплеск гнева. Но его объятия не ослабли.

— Не сопротивляйся, дорогая, — посоветовал он, ставя ее на ноги. — У тебя ничего не выйдет.

Судорожно сглотнув, Анжелика посмотрела на него — она чувствовала его желание и была очень рассержена и обижена. Однако не могла помешать ему выполнить его супружеский долг.

— Прямо сейчас? Днем? — пробормотала она.

— Мы слишком долго ждали этого, не так ли, любовь моя? — прошептал он, дотрагиваясь до ее волос.

Она только вздохнула, когда он вынул заколки. Ее тяжелые локоны упали на плечи, он целовал их, бормоча:

— Ал… как хорошо.

Он обхватил ее за талию сильными руками и легко положил на кровать. Скинув сюртук, он лег рядом с ней. Она задыхалась, и даже через одежду ей передавалось его возбуждение. Его красивые голубые глаза горели страстью. И сразу он оказался повсюду на ее теле — сильный, грубый, ловкий и неистовый, обжигающий ее страстными поцелуями. Он срывал с нее одежду и рычал от нетерпения.

Судорога наслаждения, смешанного со страхом, сотрясла ее тело, когда его губы впились в ее упругую грудь. Его зубы стали покусывать ее набухшие соски. Она почувствовала мучительную сладость.

— О Боже, как я хочу тебя, любимая!

Она выгнула спину, а его горячие губы все не отпускали ее грудь. Она запустила руки в его густые волосы, прижала его голову к груди. Ее захлестнула волна страсти. Но она все еще страшилась чего-то неизбежного, что сулило ей его сильное тело. Он прижался мускулистой, поросшей волосами грудью к ее нежным грудям, и она застонала, лихорадочно извиваясь под ним. Сорочка уже не закрывала ее тело, вот и панталоны полетели в сторону, он раздвинул ее ноги еще шире и смело коснулся пальцами влажной промежности.

— Нет, — тихо пробормотала она, но он тут же припал губами к ее рту.

Его пальцы становились все настойчивее, проникая в нее, и она чувствовала боль и наслаждение.

— Бедная крошка, — пробормотал он. — Ты хотела выполнить женский долг, а теперь тебе придется узнать, что такое женские слезы.

И он сделал это. Его пальцы уступили место чему-то громадному. Он поцеловал ее, словно извиняясь зато, что должно произойти. Он глядел в ее прекрасные, расширенные от страсти и тревоги глаза. Он входил в нее медленно, чтобы причинить меньше боли, лишая ее девственности. У нее покатились слезы из глаз. Ей казалось, что ее разрывают на части. Она рванулась, дернула головой и до крови закусила губу. Он старался сделать так, чтобы ей было удобнее, но не позволял вывернуться из-под него — подсунул руку ей под спину и прижал ее к себе. Ему показалось, что ее маленькое лоно не сможет вместить его восставшую плоть. Когда он наконец вошел к нее, она зарыдала. Все ее тело затрепетало, словно опаленное огнем.

— Расслабься, дорогая, — прошептал он. — Ты напряжена, как тетива лука.

Она чуть обмякла, и он наградил ее довольным рычанием и нежным поцелуем. Когда он начал двигаться внутри ее, боль немного улеглась. Сначала он делал свое дело медленно, но потом сделал сильный рывок — и все было кончено. Он поцелуем заглушил ее крик.

Скоро он скатился с нее. Она села в кровати, моргая и избегая его взгляда. Она принялась собирать свои вещи.

— Дорогая, куда ты? — спросил он, чуть нахмурившись. Но она уже шла к выходу. В дверях она обернулась и зло сказала:

— Больше в этот дом не ступит нога той женщины.

Он улыбнулся. А она ушла, оставив его рассматривать доказательство девичьей невинности на простынях…

* * *


Вечером, за обедом, Анжелика не решалась встретиться взглядом с Роланом. Она была еще под впечатлением того, что произошло днем. Она была подавлена тем, что так неожиданно отдалась мужу. От его взгляда ее бросало в жар.

Бланш сразу почувствовала некоторую напряженность между новобрачными. Она пыталась поднять их настроение, пытаясь завязать легкий разговор. Ролан отвечал сестре односложно, а Анжелика вообще не могла произнести ни слова.

Ее мысли вращались вокруг последних событий, которые произошли сегодня, — визит Каролины и ее собственный побег на пристань, неожиданное появление Ролана и их сближение…

Занятия любовью. Совсем не того ожидала Анжелика. Сначала она чувствовала себя такой возбужденной, а потом наступила эта боль. Будто она полезла в улей за сладким медом, а получила только злые пчелиные укусы. Но она понимала, что теперь вся отдана Ролану. Она уже не принадлежит полностью самой себе, и это чувство тревожило ее. Особенно теперь, когда она узнала, что у мужа есть любовница. Эту женщину Ролан мог посещать и после того, как они поженились, хотя он и отрицал это сегодня днем.

Анжелика тихо вздохнула. Если она хочет, чтобы их брак был настоящим, ей придется терпеть эту боль. Если она хочет иметь детей от своего мужа — а она хочет этого, — ей придется выносить это болезненное удовольствие, лежа под ним в его кровати. Она не чувствовала за собой вины в том, что сегодня в их доме появилась Каролина. Но допускала: это могло произойти и из-за того, что их брачные отношения зашли в тупик. Она его жена и должна заботиться о том, чтобы он никогда не ощущал неудовлетворенности.

Но сегодня она чувствовала себя плохо. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя.

Ролан тоже испытывал неудобство, когда смотрел на жену за обедом. Он ненавидел себя за то, что причинил ей боль, когда лишил ее невинности. Она отвечала ему со всей страстностью до того, как настал этот последний момент. Она была такой маленькой, такой напряженной и такой небесно-чистой! Ее невинность умиляла, ее слезы глубоко взволновали его. Если бы она хоть немного понимала, какое наслаждение она ему доставила.

Сегодня ей чуть не удалось убежать от него, и он был зол, поэтому вел себя на пристани грубо. И это, конечно, отразится на их дальнейших отношениях. Зато потом он не принуждал жену к близости и не был с ней жестоким. Он был похож скорее на потерявшего голову страстного любовника, чем на терпеливого, нежного мужа.

Да, он сам во всем виноват. Ему остается только надеяться, что будут в их жизни полные любви и нежности ночи. Жена пришла к нему в постель девственницей. Боже, если бы он узнал, что Жиль Фремон успел до него… А теперь как ему объяснить Анжелике, что истинное наслаждение ждет ее впереди? Поймет ли она, что обретет с ним настоящее любовное блаженство?

Он не вынесет, если она снова будет отдаляться от него.

* * *


Ролан проводил жену наверх. Оба они напряженно молчали. Возле двери комнаты он взял ее за руку, привлек к себе и нежно поцеловал. Его язык проник к ней в рот и трепетал, выдавая его желание, а руки крепко сжали ее. Необузданная мужская страсть испугала ее.

И тут же, почувствовав, как она сжалась, он отпустил ее.

Анжелика задрожала, взглянув на красивое, искаженное страстью лицо мужа. Она понимала, как будет важно то, что она сейчас скажет. Анжелика хотела, чтобы Ролан понял: она не станет отказывать ему в будущем. Она будет верно исполнять свои обязанности жены. Тронув его руку, она тихо произнесла:

— Ролан, после того что случилось сегодня днем, мне… нужно некоторое время, чтобы прийти в себя.

Ролан проклинал себя, бесчувственного идиота. Конечно, молодой жене нужно какое-то время, чтобы у нее все зажило после потери девственности. Он заслужил, чтобы его выпороли за бессердечие.

— Ты в порядке, дорогая?

Она опустила глаза.

— Да, в порядке. Но мне нужно…

— Я понимаю. — Он нежно обнял ее и, поцеловав в щеку, спросил: — Когда же?

Она покраснела. Ему показалось, что он никогда еще не видел ее такой красивой.

— Через несколько дней, — стыдливо ответила она.

— Хорошо, через несколько дней.

Он коснулся указательным пальцем ее влажных губ и улыбнулся, увидев, как она слегка затрепетала. А потом охрипшим голосом сказал:

— Я хочу, чтобы все твои вещи перенесли ко мне в комнату. И чтобы ты спала со мной в моей кровати. Ты согласна?

— Да, Ролан, — чуть слышно ответила она.

Он прижался губами к ее благоухающим волосам.

— Доброй ночи, мой ангел.


Глава 17


Несколько дней Анжелика не была близка с Роланом. Она занималась своими делами, читала и музицировала с Бланш.

То, что случилось с ней на пристани Бель-Элиз, бурно обсуждалось в их приходе. Об этом Анжелика скоро узнала. Придя с Роланом и Бланш в воскресенье в церковь, она услышала осуждающий шепот. Уже на следующий день дамы начали наносить визиты в Бель-Элиз, заявляя, что хотели бы видеть Анжелику в своем обществе. Естественно, о той скандальной сцене не было разговоров. Но Анжелика чувствовала: дамы смотрят на нее с лукавым любопытством.

Бланш явно смутил такой внезапный наплыв гостей. Анжелика была вынуждена рассказать ей, что произошло на пристани. Не сообщила она лишь о том, что Ролан после этого выполнил наконец свои супружеские обязанности.

Бланш внешне была спокойной.

— Спасибо, что вы рассказали мне обо всем. А то я волновалась. Как же?! Вы собрались в Новый Орлеан, а потом вдруг вернулись домой. А что касается грубого поведения моего сводного брата там, на пристани… Ролан беспокоился за вас.

— Я это заметила, — уныло сказала Анжелика.

— А вы с Роланом… э… решили вопрос о Каролине?

Анжелика нахмурилась. С Каролиной пока еще ничего не было ясно. Бланш могла бы пролить свет на отношения ее мужа и этой женщины. Но Анжелика решила, что это личное дело ее и мужа, и Бланш незачем влезать в него.

— Думаю, мы с Роланом решим этот вопрос, — сказала Анжелика, избегая взгляда Бланш.

* * *


Вечера Ролан проводил дома. Анжелика и Бланш играли для него на рояле. Анжелика охотно соглашалась петь, но потом жаловалась то на переутомление, то на головную боль, стремясь избежать близости с Роланом.

Она прекрасно понимала, что не сможет долго отказывать мужу. Но пока она старалась не сближаться с ним, даже не из-за боязни физической боли — она осознавала, что это пройдет. Однако в тот день, когда она отдалась Ролану и лежала обнаженная под ним, при свете дня, что-то переменилось в ней. Ролан покрыл поцелуями все ее тело. Это ее ошеломило больше всего. Она нравилась ему, но ей было неприятно, что этот мужчина все еще был непонятен ей, она не могла ему полностью доверять. И кроме того, разве это не его любовница сидела у них в гостиной? Анжелика не знала, пользовался ли он услугами этой женщины уже после женитьбы. Не станет ли он снова тянуться к ней? Думала Анжелика и о Луизе, его первой жене. Что это за несчастный случай, в результате которого она погибла?.. Ролан ничего ей об этом не говорил.

Да, Ролан имеет над ней власть. Он постоянно был в ее мыслях. И она признавалась себе, что желала бы повторения их первой близости. И все же Анжелика избегала Ролана. Она хотела, чтобы их брак был настоящим. Надеялась, что они снова будут вместе, станут доверять друг другу.

Но мысли о Каролине и Луизе сдерживали ее.

* * *


Неделю спустя, в солнечный августовский день, Анжелика и Бланш музицировали в гостиной. Анри сообщил, что приехали гости.

Анжелика уже встречалась с Анеттой Жюно и ее дочерью Кларой во время мессы и знала, что их плантация граничит с Бель-Элиз с северной стороны.

— Дорогие мои, кто так прекрасно пел, когда мы вошли сюда? — спросила миссис Жюно, усевшись вместе с дочерью на диванчике. Анетте было около сорока лет, ее волосы уже начали седеть. А дочери исполнилось всего шестнадцать, она была похожа на мать. Обе они были стройными и красивыми, с нежной кожей и большими серыми глазами, которые выгодно оттенялись зелеными платьями и подходящего цвета шляпками.

— Ах, это Анжелика пела, — ответила Бланш. — Не правда ли, божественно?

— Именно божественно! — подтвердила миссис Жюно. — Дорогая, вам надо спеть у нас на мессе.

— Она собирается сделать это, только надо немного подготовиться, — сказала Бланш.

Сидя напротив Бланш в кресле розового дерева, Анжелика заметила, что та ведет себя совершенно свободно в присутствии Анетты Жюно. Хотя Бланш и не выезжала далеко за пределы имения Бель-Элиз, казалось, она хорошо знакома со многими в их приходе.

— Скажите мне, дорогая, как вы устроились? — спросила Анетта Жюно Анжелику. — Нам с Кларой надо было приехать к вам пораньше, но мы не хотели тревожить молодую жену.

— У меня все в порядке, благодарю вас.

Анри поставил перед ней на столик поднос с блестящей серебряной посудой. Разливая горячий чай, она заметила, что Клара смотрит на нее как-то особенно внимательно.

— Клара, не угодно ли вам попробовать чай и рисовый кекс? — улыбнувшись, предложила Анжелика. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я буду называть вас по имени, Клара, и вы можете называть меня Анжелика.

— Благодарю вас, мадам Делакруа, — ответила девушка.

Воцарилось неловкое молчание. Потом миссис Жюно похлопала дочь по руке и, как бы прося за нее извинение, произнесла:

— Моя дочь сегодня не в настроении. У нас в семье возникла размолвка по поводу ее образования. Но на следующей неделе она, как примерная дочь, вернется в Новый Орлеан и закончит обучение в монастыре, как того хочет папа. Ведь так, Клара?

— У меня нет другого выбора, — угрюмо ответила Клара. Миссис Жюно пожала плечами и посмотрела на хозяек дома с деланной улыбкой.

— Ну, дорогая, — сказала она Анжелике, — расскажите же нам о себе.

— Не о чем особенно рассказывать, — смущенно сказала Анжелика. Она понимала, что ее прошлая жизнь покажется жалкой этой аристократке. Все же она рассказала миссис Жюно о своем детстве в Сент-Джеймсе, о том, как умерли ее родители.

— А потом мой дядя Жиль Фремон забрал меня к себе в Новый Орлеан, где я и вышла замуж за Ролана. Потому что так решили наши родители.

Миссис Жюно приподняла брови и хотела что-то сказать. Но в этот момент в гостиной раздался мужской голос:

— Добрый день, леди.

Женщины разом ахнули и повернулись к дверям, где стоял хозяин Бель-Элиз. У Анжелики зашлось сердце, когда она увидела своего красивого мужа. После прогулки верхом его темные волосы были спутаны. В руке все еще был хлыст. Ей захотелось встать и привести в порядок его волосы. Душа наполнилась нежностью к нему.

— О, добрый день, Ролан, — ответила Анетта Жюно. Он вошел в комнату.

— Как вы прекрасно выглядите, Анетта. Он галантно поцеловал протянутую ему руку. Потом прикоснулся губами и к руке Клары.

— И вы тоже, Клара, великолепны. Вы расцветаете и скоро станете первой красавицей.

— Благодарю вас, месье, — чуть дыша ответила ему очарованная Клара.

— А как там Луи? — Ролан перевел взгляд на Анетту.

— Прекрасно. Он приглашает вас на обед вместе с вашей молодой женой.

Ролан с улыбкой взглянул на Анжелику.

— Ах, это прекрасно, не так ли, дорогая?

— Да, Ролан, — ответила, улыбнувшись, Анжелика. — Не хочешь ли выпить с нами чаю, дорогой?

— О нет, спасибо, у меня еще есть дела. Извините меня, леди.

Ролан удалился. Анетта внимательно посмотрела на Анжелику.

— За какого мужчину вы вышли за?иуж, моя дорогая! Знаете ли, вам будут завидовать все красавицы в нашем приходе.

— Благодарю вас, — пробормотала Анжелика.

Она видела, как вела себя Клара при появлении Ролана. По крайней мере уже одна красавица в самом деле завидует ей. Клара, словно зачарованная, смотрела на руку, которую только что поцеловал Ролан.

А сколько еще молодых женщин в приходе Сент-Джеймс влюблены в ее мужа? Анжелику стали терзать раскаленные иглы ревности.

— А теперь, дорогая, вы должны нам спеть, — весело сказала Анетта. — Прошу вас. Если откажетесь сейчас, я просижу здесь в ожидании до конца лета.

Рассмеявшись, Анжелика и Бланш пошли к роялю.

* * *


Расхаживая по своему кабинету, Ролан слышал чудный голос жены. Это усиливало его влечение к ней.

Прошедшая неделя была для него истинным мучением. Анжелика снова избегала его. Сегодня она так восхитительна! На ней такое красивое летнее платье, ее роскошные волосы прикрывают плечи и шейку. Вот разливает чай для гостей, поет для них. А что делает для него, для собственного мужа? Мучительница! Его жена. Его любовница… королева его дома и сердца.

Он должен снова владеть ею! Он больше не может без нее. Любить ее — это наслаждение! А быть рядом с ней казалось ему адским мучением, которого он не может больше выносить.

Может быть, он напугал ее? Неужели теперь ничего нельзя поправить? Ощущала ли она ту страсть, которую он испытывал, или она была так же холодна, как Луиза? Он застонал и круто повернулся на каблуках. Он будет относиться к ней еще нежнее. Главное — увидеть ее в своей постели.

Ролан понимал: на этот раз нужны уговоры, а не требования. Он так страдал от желания всю неделю, но теперь постарается сдерживать себя.

Песня кончилась, и в гостиной раздались аплодисменты. Это Анетта выражала свой восторг. Ролан нахмурился, вспомнив слова Анжелики. Она сказала Анетте, что вышла замуж по договору родителей. Анетта была удивлена — это Ролан успел заметить, когда входил в гостиную. О браках по договору всегда известно в их приходе. А так как этого договора не было, то о нем никто и не знал. Анжелика говорит о нем, и это вызывает подозрения.

* * *


— Дорогая моя, вы прекрасны! — восторженно сказала Анжелике миссис Жюно. — Я никогда не слышала такого изумительного голоса, как ваш. А вы, Бланш, замечательно играете, как всегда!

В этот момент в гостиную снова вошел Ролан.

— Леди, я бы хотел похитить на время свою жену. Вы не будете возражать? — Он обратился к Анжелике: — Моя дорогая, я не люблю прерывать твое музицирование, но боюсь, что возникло дело, которое требует твоего немедленного присутствия.

Анжелика почувствовала, как краснеет под пристальным взглядом мужа.

— О да! Мы, конечно, понимаем, Ролан, — защебетала Анетта Жюно. — Да нам с Кларой уже пора…

— Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания Луи, — сказал Ролан Анетте, а потом предложил руку Анжелике. — Мы идем, дорогая?

У нее не было выбора. Она извинилась перед гостями и покинула их, опираясь на руку Ролана, потому что у нее подкашивались ноги.

Выйдя из гостиной, Анжелика спросила:

— Мы пойдем в кабинет?

— Нет, — решительно сказал Ролан, — наверх.

* * *


Анетта сразу же засобиралась домой. Бланш вышла из гостиной, провожая ее с дочерью. Все увидели, как Ролан с Анжеликой поднимались по лестнице. Клара смотрела на них с грустью. А ее мамаша выглядела смущенной, она нервно теребила ручку своего ридикюля.

— Бланш, все было так прекрасно! Мы надеемся вскоре снова услышать…

— Конечно, — сказала Бланш.

Она проводила гостей, потом долго смотрела на пустую лестницу. И вдруг ее обдало сильной волной ревности. Ясно же, что Ролан и Анжелика поднялись наверх, чтобы заняться любовью. Они оба переменились с того дня, когда он вернул ее с пристани.

Много лет назад Бланш воображала, что влюблена в Ролана. О нет, она уже давно поняла, что любит другого. Но этот мир любви был закрыт для нее. Она жила, смирясь со своим горем, пряча свои чувства в самых отдаленных уголках души. Но сегодня она вновь болезненно и горько переживала свою беду.

Теперь Бланш была охвачена жгучей завистью. Ролан и Анжелика собираются предаться чему-то особенному, что ей никогда не суждено испытать. Она видела, с каким трепетом Анжелика смотрела на Ролана и как он отвечал ей пылающим взглядом. Каждый страстный взгляд, которым они обменивались, говорил Бланш, что они оба находятся в другом, недоступном ей мире, целиком поглощенные друг другом…

* * *


Анжелика направилась к своей комнате, но Ролан схватил ее за руку.

— Нет, в мою спальню!

Ее сердце бешено забилось. Он ввел ее в свою комнату и закрыл за собою дверь. Она напряженно смотрела на него, чуть отстранясь. А он окинул ее дерзким взглядом собственника, да он и был таким на самом деле.

— Не пугайся, — сказал Ролан, стараясь успокоить жену. Анжелика прикусила губу, сильно волнуясь.

— Ролан… зачем ты увел меня наверх прямо на глазах наших гостей? Теперь они могут подумать…

— Ну и пусть думают, — жестко сказал он, и добавил, чуть улыбнувшись: — В конце концов это так и есть.

После этих слов наступило напряженное молчание. Анжелика едва могла дышать, так сильно билось ее сердце. А он смотрел на нее. О Боже, она была полностью во власти этого мужчины! Он выглядел таким сильным, таким могущественным, стоя перед ней. Его голубые глаза пылали пугающим ее жадным огнем. Она вдруг ощутила себя совсем маленькой и беззащитной.

Немного спустя он глубоко вздохнул и спросил:

— Дорогая, я хочу знать, почему ты избегаешь меня?

— Избегаю тебя?

Он сделал шаг вперед и нежно обнял ее. Ее снова охватил его волнующий запах — смесь ароматов кожи и табака. Она обмерла, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. Его поцелуй был долгим, нежным, соблазнительным, исполненным сладостного желания. Несмотря на свой страх, она, застонав, прижалась к нему.

Потом он взглянул на ее раскрасневшееся лицо и провел пальцем по ее влажным губам.

— Почему ты избегаешь… этого?

Анжелика выскользнула из его объятий и подошла к окну.

— Анжелика, я не хочу, чтобы ты что-то от меня скрывала, — сказал он тверже. — Признайся, мои прикосновения тебе неприятны?

— Нет, — прошептала она.

— Тогда что же?

Она повернулась к нему, у нее был жалкий вид.

— На той неделе я просто не знала, чего мне ожидать. И вот… так получилось.

Он сделал успокаивающий жест.

— Анжелика, каждая женщина испытывает какую-то боль, когда это происходит в первый раз. Но удовольствие придет к тебе, это я обещаю. — Приблизившись к ней, он положил руки ей на плечи. — Извини меня, если я был тогда слишком нетерпелив. Но я весь горю желанием. И я чуть не потерял тебя…

— Ты ни разу не спросил меня, хочу ли я оставаться здесь после того…

Он резко перебил ее:

— В самом деле я никогда не стану тебя спрашивать об этом, потому что все это совсем неизвестная для тебя вещь.

Она опустила глаза.

— Ради всего святого, в чем дело? — спросил он, убирая руки. — На прошлой неделе ты сказала мне, что тебе нужно несколько дней, чтобы прийти в себя. И ты тогда согласилась перейти ко мне. А теперь…

Она осмелилась взглянуть ему в лицо.

— Это из-за Каролины…

Он недовольно ответил:

— Анжелика, на прошлой неделе ты сказала, что не желаешь, чтобы нога этой женщины ступала в наш дом. Клянусь тебе, так и будет! Да, она раньше была моей любовницей, но теперь ты моя жена. Только ты тоже должна выполнять то, о чем мы договорились.

У нее екнуло сердце.

— Что же?

Он снова притянул ее к себе, и она почувствовала, что тонет в его объятиях. Он прошептал:

— Дорогая, на прошлой неделе мы были близки, и ты не должна теперь закрывать дверь. С тех пор ты целиком завладела моими мыслями. Ты даже не понимаешь, как я изголодался по тебе. Но теперь я должен обладать тобой каждый день.

Он снова поцеловал ее, и на этот раз она, охваченная трепетом, приоткрыла рот. Потом, когда его губы опустились ниже, лаская ее нежную шею, она прошептала:

— Прямо сейчас?

— Будет только хуже, если мы это отложим, — сказал он. Его жаркие поцелуи бросали ее в дрожь. — Позволь мне любить тебя, — умолял он. — Позволь мне доказать, что ты можешь познать наслаждение в моих объятиях. — Он прижался ртом к ее уху и спросил охрипшим голосом: — Можно мне раздеть тебя, дорогая?

Анжелика лишь кивнула. Она слишком ослабела, чтобы ответить. Он повернул ее спиной и принялся расстегивать платье. Когда платье и туфельки были сняты, он отошел и сел на кровать.

— Иди ко мне, мой ангел, — сказал Ролан, протягивая к ней руки и не отрывая горящего взгляда от ее тела.

Она неловко приблизилась, удивляясь, что ноги еще слушаются ее. Он обхватил ее и притянул к себе между расставленных колен. Он взял губами ее сосок, она вздрогнула и попыталась вырваться, но он крепко держал ее.

— Ну разве тебе это неприятно, дорогая? — прошептал он. Анжелика застонала и, забыв о стыдливости, запустила руки ему в волосы, прижалась к нему.

— Расстегни мне рубашку, — попросил он.

Она сделала это, обрывая пуговицы, и ощутила тепло покрытой жесткими волосами груди.

Он притянул ее к себе. Ее нежные груди прижались к его мускулистой груди. Он долгим взглядом посмотрел ей в глаза — глаза, полные страсти.

— Поцелуй меня, — прошептал он.

Она коснулась его губ и застонала, когда его язык проник к ней в рот. Он положил ее на постель. Ей показалось это таким естественным. Осторожно снимая с нее белье, он покрывал все ее тело поцелуями. Долго любовался красотой обнаженного тела и ласкал его кончиками пальцев, заставляя ее трепетать. Сильная волна желания охватила ее. Он оставил ее на минуту, чтобы освободиться от своей одежды. Она смотрела на его тело — красивое и сильное. Но при виде его напрягшегося мужского достоинства она тихо охнула. У нее расширились глаза.

— Только когда ты сама захочешь, дорогая, — пообещал он, нежно целуя ее.

Он все ласкал ее губами и руками. Она лежала раздетая, покорная и трепещущая, томясь от его жара. Он целовал ее грудь, и это было для нее сладкой пыткой. Потом его умелые губы стали перемещаться на живот и ниже. Ее чувства еще больше обострились. Но она воспротивилась, когда его рот добрался до бугорка между ее ногами. И он не сделал ни одного движения, чтобы принудить ее к чему-то. А когда его палец прокрался к ней между бедер и дотронулся до самого нежного места, она забилась от желания, судорожно поворачивая голову из стороны в сторону.

— Пожалуйста… — услышала она свой голос, — пожалуйста.

И только сейчас он лег на нее всем своим сильным телом. Она чуть поморщилась, когда он начал входить в нее, но дикой боли, как в первый раз, не ощутила. Она сгорала от нетерпения.

— Дорогая, ты само совершенство, — прошептал он, глядя в ее глаза. — Я не сделал тебе больно?

— Нет! Нет! — вскричала она.

Но если бы и на этот раз ей было больно, она, разгоряченная ласками, даже не почувствовала бы этого.

Ролан начал двигаться, сводя ее с ума медленными, осторожными движениями. Она вцепилась ногтями ему в спину, раскрываясь под ним и стремясь, чтобы он проник в нее еще глубже. Она прерывисто дышала, ожидая того волшебного момента, когда станет частицей его, а он — частью ее самой.

Она слегка качнула бедрами ему навстречу, и он обезумел, обхватил ее за спину и стал делать быстрые, резкие движения, от которых у нее на глазах навернулись слезы. Но легкий барьер боли был тут же сметен взрывом наслаждения, перевернувшим весь ее мир и заставившим ее кричать и извиваться…

Он сделал последний толчок, излился в нее и, задыхающийся и расслабленный, остался лежать на ней. Этот момент был таким волнующим, что Анжелика залилась слезами.

— Дорогая, что это? Мучиться мне в аду, если я снова причинил тебе боль.

— Нет, мне не было больно, — ответила она, всхлипывая.

— Тогда в чем дело?

Она не могла объяснить ему своих ощущений. Это было так ново для нее. Она испытывала смущение от этой их близости. Она так и не смогла сказать ему, «то больше не принадлежит себе, а целиком отдана ему…

Но она не знала, что он умелый любовник.

Он снова коснулся губами ее уха, а его руки начали скользить вниз по ее телу.

Вдруг он повернул ее. Теперь она сидела на муже, а он коленями подпирал ее спину. Его взгляд снова загорелся желанием, он медленно опустил ее тело вниз, на себя, чтобы она ощутила его возбужденную мужскую плоть. Она подумала, что умрет от страсти и не дождется момента, который снова перевернет ее всю…

— Анжелика, ты хочешь этого? — спросил он.

— О да! — вскричала она, наклоняясь вперед и впиваясь в его губы своими горящими губами.


Глава 18


Скоро по всему приходу Сен-Шарль стало известно, как проводит вечера хозяин Бель-Элиз.

А для Ролана и Анжелики, настали счастливые дни. Дни страсти. Ночи неописуемого экстаза.

Анжелика расцвела. Ее щеки покрывались румянцем, а дыхание учащалось, стоило только увидеть Ролана. Она тонула в любви. Каждую минуту он целиком владел ее мыслями. Сидя за завтраком и глядя на него, она думала о восторге любви, который испытала всего час назад. Его руки ласкали все ее тело. Он медленно входил в нее, и вместе они достигали вершины блаженства.

По его ответной улыбке она понимала, что он тоже думает об этом…

И ничто ее не тревожило.

Она узнала его лучше за эти несколько дней. Он оказался неистовым любовником и заботливым мужем: расчесывал ей волосы, читал любимые рассказы и стихи, приносил кофе по утрам. Заботился о ее здоровье. Ролан не хотел, чтобы Анжелика вставала вместе с ним рано утром. Сам он при первом свете зари выезжал осматривать поля вместе с мистером Юргеном. После занятий любовью она обычно засыпала. Они встречались за завтраком, если только он не возвращался раньше и не входил неожиданно в их комнату с подносом.

Анжелика любила мужа, но не решалась сказать ему о своих чувствах. Какие-то сомнения беспокоили ее. В конце концов они вступили в брак по договору родителей. Ролан делал все, что мог, и она вполне удовлетворяла его. Он явно желал ее, как женщину…

Но была ли она для него единственной? Стала ли настоящим другом сердца? Он никогда не говорил ей, кто она для него. Никогда не говорил ей, что любит ее.

Назойливые мысли о тех, кто был у него раньше, о Луизе и Каролине, продолжали мучить ее. Анжелику беспокоило и то, что Бланш стала заметно холоднее к ней после того, как она перебралась в комнату мужа. Они с Бланш, как и прежде, проводили время за роялем, но отдаленность этой женщины была слишком явной. Бланш отвечала односложно. Иногда внезапно прерывала их занятия музыкой.

Как-то вечером они вдвоем пили чай.

— Бланш, скажите, не сделала ли я чего-то такого, что обидело вас? — напрямик спросила Анжелика.

Бланш была захвачена врасплох. Она оказалась в затруднительном положении.

— Дорогая, чем же вы могли обидеть меня?

— Но мне кажется, что вас что-то тревожит.

— Вот как? — насторожилась Бланш. — Но если это и так, то вы здесь совершенно ни при чем.

— Бланш, меня это беспокоит, — честно призналась Анжелика.

— Правда, есть причины для плохого настроения, но это касается только меня.

— Я бы могла помочь. Скажите же мне, пожалуйста.

— Ну хорошо. Я заметила, что вы с Роланом выглядите сейчас гораздо счастливее. И я этому, разумеется, очень рада. Однако… есть некоторые вещи, касающиеся моего сводного брата, которые очень волнуют меня… вещи, о которых вы не знаете.

— Что же это?

— Вам известно, например, что Ролан отклонил приглашение семьи Жюно на обед, которое те недавно прислали?

Анжелика нахмурилась.

— Нет, я даже не знаю, что такое приглашение было.

Бланш убрала прядь рыжих волос со лба.

— Я бы тоже не узнала, если бы случайно не оказалась рядом с Роланом, когда их слуга привез это приглашение.

— Но… почему Ролан не принял его? — спросила Анжелика. — Он всегда отклоняет такие приглашения?

— Нет, не всегда, — ответила Бланш. — Да, кстати, более пятидесяти лет существует традиция, по которой для всего прихода устраивается ежегодно бал Делакруа, посвященный сбору урожая. Я уверена, что и в этом году мы устроим его здесь, в Бель-Элиз, Как только уберут сахарный тростник.

Анжелика нахмурилась еще больше.

— Так, значит, Ролан поддерживает отношения с обществом прихода. Тогда чем объяснить его отказ от приглашения Жюно?

— Ролан дружит с Луи Жюно уже много лет.

Анжелика недоуменно пожала плечами.

— Как же вы тогда расцениваете поведение моего мужа?

— Ну, дорогая, я считаю, что причина отказа связана с вами.

— Со мной?

— Понимаете ли, у Ролана есть в характере такая черта — он собственник. Это было ясно по его первому браку. И мне кажется, что он не хочет, чтобы вы подружились со знатью прихода. Из опасения, что вы услышите что-то… о Луизе.

Анжелика почувствовала, как по спине побежали мурашки.

— А что могут рассказать мне о Луизе?

— Вы хотите сказать, что мой сводный брат ничего вам о ней не говорил?

Анжелика покачала головой.

— Но я хотела бы это знать.

— Ну хорошо. — Бланш немного помолчала, собираясь с мыслями. — Луиза Рилье происходила из известной в Новом Орлеане семьи. Она воспитывалась в монастыре и произвела фурор в городе, когда впервые вышла в свет. Ролан женился на ней девять лет назад и привез ее сюда. Ей тогда едва исполнилось восемнадцать. Она была плохо приспособлена для семейной жизни, да еще здесь, на плантации. Ей не хватало ее семьи, которая осталась в Новом Орлеане. Она была капризным созданием и немного…

— Что? — произнесла Анжелика.

— Немного взбалмошной, как мне казалось. Ролану трудно было терпеть ее капризы. А он в двадцать один год был уже самостоятельным и серьезным — настоящим мужчиной. То был неудачный брак. У них случилось несколько публичных скандалов. Луиза… флиртовала с другими мужчинами прямо здесь, на глазах у Ролана. Это бесило Ролана, и он платил ей тем же.

— Понятно, — сказала Анжелика, пытаясь представить себе все трудности первого брака ее мужа. — А как Луиза умерла?

— Здесь я должна сделать некоторое отступление, моя дорогая. Вы знаете, что у Ролана был брат, Жюстен. Он погиб.

— Да. В Новом Орлеане я останавливалась у Эмили Миро, которая была женой Жюстена.

— Ну конечно. Так вот, незадолго до трагедии Жюстен и Эмили жили здесь, в Бель-Элиз. Когда Жюстен погиб, Ролан сделал все что мог, чтобы устроить жизнь Эмили и сына Филипа. Тогда Ролан проводил много времени с ними. Это бесило Луизу. И в одну дождливую ночь, сразу после приема гостей, здесь, в Бель-Элиз, в кабинете Ролана, у них вышла крупная ссора. Очевидно, была борьба за пистолет… и Луиза оказалась застреленной.

— О Боже! — выдохнула Анжелика. — Тогда… — Она выпрямилась в кресле и гордо посмотрела на Бланш. — Я уверена, что смерть Луизы — это несчастный случай.

— Конечно, — ответила Бланш, избегая встречаться взглядом с Анжеликой. — Но Луиза доставила моему сводному брату немало мучений.

Анжелика с подозрением взглянула на Бланш.

— И что же вы имеете в виду?

— О. ничего, дорогая, — покачала головой Бланш. — Скажите мне, вы когда-нибудь спрашивали Ролана о Луизе?

— Да, но это было в неподходящее время. Он ничего мне не рассказал, — ответила Анжелика. — Я, конечно, вернусь к этому разговору, особенно теперь, когда вы рассказали мне… Думаю, есть какое-то объяснение тому, что случилось с Луизой в ту ночь.

Бланш помолчала, потом посоветовала:

— Вам надо бы немного подождать и не спрашивать его об этом, дорогая.

— А почему я должна ждать?

— Ну, у Ролана такой нрав…

— В самом деле? — иронично спросила Анжелика. — Тогда почему же вы советовали мне спросить у него про Луизу еще много недель назад?

— Это было моей ошибкой, — спокойно сказала Бланш и снова взяла свою чашку с чаем. — Но теперь я все обдумала. Мне кажется, будет лучше подождать, пока ваш брак укрепится. Тогда можно будет спрашивать Ролана о Луизе.

— Благодарю за совет, Бланш, — холодно ответила Анжелика.

* * *


Весь остаток дня Анжелика была очень встревожена. Оказалось, Луиза была застрелена из пистолета во время ссоры с Роланом! А может быть, Бланш солгала ей?

Она снова подумала о холодности Бланш, появившейся именно тогда, когда они с Роланом начали жить как муж и жена. Конечно, Бланш считала для себя брак совершенно невозможным событием. Может быть, она завидует их с Роланом счастью…

Но она могла и ревновать к ней Ролана. Анжелика допускала это. А что, если Бланш влюблена в Ролана? Он был единственным мужчиной, которого она постоянно видела. Они не были кровными родственниками. Она вполне могла влюбиться в мужчину, который защищал ее от всего мира и так рыцарски вел себя по отношению к ней. Если все это было так, Бланш вполне могла сказать такое про Луизу, чтобы посеять раздор между молодоженами.

А что, если Бланш сказала правду? Женщины легко чувствуют, когда им лгут. Как на самом деле умерла Луиза? Узнать об этом можно только от самого Ролана. Но Анжелика помнила предупреждение Бланш насчет его крутого нрава. Да, она убедилась в этом на пристани десять дней назад, когда он силой забрал ее обратно домой и когда он, словно безумный, в первый раз воспользовался своим правом мужа…

Но убил ли он жену в припадке ярости, как намекала ей Бланш?

Вот этому она отказывалась верить!

* * *


После обеда и обычного музыкального часа к Ролану заехал мистер Юрген. Мужчины удалились в кабинет. Анжелика поднялась наверх. Она села в кресло у окна и принялась читать, но обнаружила, что ей трудно сосредоточиться на книге. Она решила сегодня же напрямик спросить Ролана о Луизе. Волнение ее росло с каждой минутой. Когда наконец дверь в спальню отворилась, она вздрогнула.

Ролан вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Жена, сидящая в кресле с книгой, показалась ему необычайно красивой. Боже, как это прекрасно, что она принадлежит ему! На ней было тонкое розовое платье. Низкий вырез приоткрывал ее соблазнительные груди, а пышные рукава подчеркивали ее юную красоту. Густые волосы были подобраны кверху, в темных локонах красовались пунцовые камелии. Но цветы не могли спорить с нежным румянцем на ее щеках. Кажется, она была погружена в печальные мысли. Ему вдруг захотелось укрыть ее от всех печалей в своих объятиях.

— Надеюсь, я не испугал тебя, дорогая, — сказал он. Все еще хмурясь, она обернулась к нему.

— Ты очень много времени провел с мистером Юргеном. Ничего плохого не случилось?

Ролан вздохнул и, расстегнув, снял сюртук.

— Да, в самом деле вышла неприятность. Похоже, один из рабочих на плантации силой овладел чернокожей девочкой…

— Какой ужас!

— Ну, он уверяет, что девушка соблазнила его. Думаю, нам придется продать его. Будет лучше, если мы уберем его от девочки подальше.

— Да, это разумно, Ролан.

Ролан внимательно посмотрел на Анжелику. Ждала ли она его? Он сел на кровать и, улыбнувшись, спросил:

— Ну как тебе роман?

— Хороший.

Последовало молчание, а потом он вдруг спросил:

— Дорогая, ты счастлива здесь?

Краска залила ее юное прекрасное лицо.

— Да…

Анжелика опустила голову, не решаясь взглянуть на него. Он понял, что она в некотором замешательстве.

— Я сделал что-то такое, что огорчило тебя?

— Нет.

— Но тогда взгляни на меня.

Она подняла глаза. Он с огорчением увидел, что ее губы дрожат, а взгляд обеспокоен. Она выглядела такой жалкой, словно красивая, раненая птица, которой трудно взлететь. У них все было так хорошо, а теперь он почувствовал какую-то отчужденность.

— Ролан, — сказала она немного спустя, — почему ты решил не ехать на обед к нашим соседям Жюно?

Он облегченно вздохнул.

— Ах, вот оно что. Это Бланш сказала тебе?

— Да.

Он нежно улыбнулся ей.

— Разве это преступление, что я хочу насладиться тобой прежде, чем начну вывозить тебя в свет?

— Нет, это вовсе не преступление. — Она облизнула нижнюю губу. Сделала это машинально. А у Ролана сразу же заныло в паху. — Однако я тебя совсем еще не знаю.

— Что же ты не знаешь? — терпеливо спросил он.

— Ну… хотя бы о ваших отношениях с Луизой. Он тяжко вздохнул.

— Анжелика, я хотел смотреть только вперед и никогда не расставаться с тобой. Прошлое пусть останется позади.

— Если только это не влияет на настоящее, — заметила она.

— А почему это Луиза может влиять на наш брак? «Потому что Бланш сказала, будто ты убил ее!» Она хотела крикнуть это, но сдержалась.

Ролан подошел к ней, забрал из ее рук книгу и шепнул:

— Иди ко мне.

Анжелика почувствовала, что тонет в его объятиях, и уронила голову ему на грудь. Его руки были такие сильные, его мужской запах так волновал — она любила этого человека, несмотря на все сомнения, которые ее терзали.

Он прижался губами к ее волосам и прошептал:

— Ты же не думаешь, что я до сих пор люблю ее? — Он немного отстранился и со вздохом произнес: — Да я никогда и не любил ее.

«А меня ты любишь, Ролан?»

Ей так хотелось услышать в ответ: да! Он целовал ее. Она, как всегда, таяла от его прикосновений. Спустя некоторое время он распустил ее волосы, вынув из них цветы и булавки. Держа в руках камелии, он целовал тяжелые шелковые локоны, а потом провел цветами по ее шее. Она задрожала. Ее сердце беспокойно забилось. Взглянув на мужа, она увидела в его глазах необузданную страсть.

Ролан застонал и сильно прижал к себе Анжелику. В этот момент он понял, что умрет, если потеряет ее. Настанет день, когда она узнает правду об их женитьбе и обо всем другом. А пока что они будут неистово любить друг друга. В ее глазах горело желание… Он видел, что она хотела его. Хотела его тепла внутри себя.

— Иди ко мне, моя креолочка, — позвал он ее охрипшим голосом, и она поспешила к нему. Сама бросилась к нему в объятия и прижалась к его рту губами…

А потом Ролан лежал без сна и глядел на спящую Анжелику, любуясь ее красотой.

«Сколько времени пройдет?» — думал он. Когда-нибудь она все узнает о его прошлом. И, узнав о том, что он сказал ей неправду, она отвернется от него. Вместо страсти в ее глазах появится недоверие.


Глава 19


Прошли погожие сентябрьские дни, наступил октябрь. А потом ноябрь принес непогоду. Стало прохладнее, исчезли москиты. Вот тогда Ролан устроил Анжелике обещанную прогулку на болота. Она была восхищена красотой природы. Они прекрасно провели день.

Началась уборка сахарного тростника. Он быстро поспевал при прохладной сухой погоде. В конце ноября все, кто мог, работали на плантации. Время уборки было очень ограничено — тростник, эту «большую траву», следовало срезать как можно позже. Но не слишком поздно, иначе он может быть подпорчен заморозками. Тогда пойдет насмарку многомесячный труд.

Ролан работал целыми днями. Вместе с мистером Юргеном он наблюдал за уборкой. Анжелика на время была лишена общения с мужем, но она набралась терпения. Ролан провез ее по полям. Она своими глазами увидела, как идет уборка. Негры работали посменно с восхода до заката. Одни срубали двенадцатифутовые стебли ножами мачете, другие грузили срубленный тростник на телеги. На сахарном заводе из него выжимали сок. Темнокожие женщины выпаривали сок. В это время вся округа наполнялась сладким запахом. На пристань доставляли громадные бочки с коричневым сахаром для отправки в Новый Орлеан.

Как-то раз вечером Ролан привез Анжелике горшочек вязкого сиропа. Он предложил ей попробовать лесных орехов в этом сиропе. Оказалось очень вкусно. Они сидели на кровати, наслаждаясь этим лакомством. Ролан с усмешкой заметил, что от такой еды жена может сильно растолстеть. Она по-детски рассмеялась. Он придвинулся к ней и стал слизывать сладкий сироп с ее губ…

В его объятиях она поняла, что ничего нет слаще этого…

Они все больше сближались, хотя и не часто видели друг друга. Анжелика проводила вечера в одиночестве, зато ночью они снова становились страстными любовниками. А еще они стали настоящими друзьями.

В глубине души у Анжелики все же оставались сомнения. Ее все еще беспокоили обстоятельства гибели Луизы и отношения мужа с Каролиной. Нет, она не была против того, чтобы Ролан общался с другими женщинами. При условии, что он не станет ей изменять.

Анжелика тоже была очень занята. Они с Бланш начали готовиться к традиционному балу, посвященному сбору урожая.

Из Нового Орлеана выписали экзотическую еду и вина. Дом мыли, чистили и скребли.

Анжелика с нетерпением ждала этого приема. Она радовалась возможности лучше познакомиться со знатными людьми их прихода. Ролан сказал, что Жан-Пьер тоже собирается приехать из Нового Орлеана на праздник. Она будет рада снова увидеть его.

В библиотеке Бланш сидела за письменным столом и составляла список приглашенных.

— Хорошо, что вы взялись составить этот список, Бланш, — сказала Анжелика, сидя на диванчике. — Большинство из этих людей постоянно бывали на здешнем балу, так?

— О да, — ответила Бланш и улыбнулась. — Это всегда большое событие в нашем приходе.

Анжелика тепло взглянула на Бланш.

— Я вижу, вы с радостью ждете этого бала. Знаете, Бланш, вам надо больше бывать на людях. Бланш сразу же насторожилась:

— На людях?

— Да. Например, выезжать в Новый Орлеан. Думаю, Эмили Миро будет рада, если вы остановитесь у нее. Вы могли бы купить новые наряды. Вы могли бы сходить в оперу!

Бланш опустила глаза.

— Спасибо вам за добрые пожелания, — сдержанно поблагодарила она. — Но у меня нет ни малейшего желания ехать в Новый Орлеан.

Бланш вернулась к своему занятию. Анжелика вздохнула. Она понимала состояние Бланш и решила помочь ей.

— Ну вот, все готово, — сказала Бланш. Она передала список Анжелике и присела рядом с ней. — Думаю, вы сами напишите приглашения?

— Да, я сделаю это, благодарю вас, — ответила Анжелика и тут же нахмурилась, заглянув в список. — Вы вписали Каролину Бентли.

— Ну да, а почему же нет? — вкрадчиво спросила Бланш.

— Как почему? — рассердилась Анжелика. — Вы же прекрасно знаете, какие отношения были между Роланом и Каролиной до нашей женитьбы.

— Да, но… — Бланш потупилась.

— Так что же, Бланш?

Та вздохнула.

— Это Ролан велел мне пригласить Каролину. В числе первых.

Анжелика вспыхнула:

— Этого просто не может быть. Муж хорошо знает мои чувства! Я немедленно спрошу Ролана об этом. Уверена, что здесь какое-то недоразумение.

Бланш нахмурилась.

— Конечно, вы можете это сделать, дорогая. Но, учитывая нрав моего сводного брата…

Анжелика запальчиво перебила ее:

— Каролина будет исключена из списка. Это мое решение.

— Вы думаете, что это разумно, Анжелика?

— Думаю, что в высшей степени разумно! Бланш спокойно продолжала:

— Понимаете, дорогая, у Каролины немало родственников в нашем приходе. Если мы не пригласим ее, то нам придется исключить из списка ее брата Джорджа и многих других. Зачем показывать всему обществу, что вы боитесь этой женщины?

Анжелика помолчала, а потом сунула список обратно Бланш.

— Очень хорошо, решайте сами. Посылайте Каролине приглашение, если уж вы должны так сделать. Но что касается меня, то я никогда не приглашу эту… эту женщину в наш дом.

Анжелика встала и быстро вышла из комнаты. Она не видела улыбки на лице золовки. Каролину Бентли в список Бланш внесла сама, не советуясь с Роланом. Почему она так старается возвести барьер между своим сводным братом и его женой?

Бланш судорожно сглотнула. Она очень хорошо знала почему. Причиной тому был страх. Вот так же все начиналось и с Луизой. «Почему бы вам не уехать, Бланш? Поезжайте в Новый Орлеан… Посмотрите мир…» За этими предложениями скоро последовали угрозы, а потом и жестокие действия…

И вот теперь ее снова хотят выжить из дома в чужой ей мир, где каждый сможет видеть ее безобразное лицо…

Дрожа и обливаясь слезами, Бланш вернулась к письменному столу и вычеркнула из списка имена Каролины Бентли и ее брата Джорджа. Ей нужно было всего лишь вывести Анжелику из равновесия, заставить ее думать о сохранении своего брака. Тогда у нее не будет ни времени, ни желания преследовать одинокую, напуганную женщину, которая не хочет ничего, только бы остаться здесь, в Бель-Элиз.

Бланш заклеила конверт трясущимися руками. Она не пойдет на исповедь.

* * *


Анжелика не видела Ролана до конца дня. Она злилась, думая, что это он попросил Бланш пригласить Каролину. Но она вовсе не собиралась скрывать от мужа свои переживания, раз он показывает ей, что совсем не уважает ее чувства.

Обычно Ролан приходил к ней поздно, когда в спальне было совсем темно. Но когда бы он ни пришел к ней, стоило ему только прошептать ее имя, она охотно поворачивалась к нему, обнимала руками за шею и спрашивала, как прошел день.

Но сегодня, когда он произнес ее имя, она не ответила, хотя уже давно лежала без сна. И потом она еще долго не спала, слушая его равномерное дыхание.

Она чувствовала, что ее предали.


Глава 20


— Ну, кузен, вижу, что семейная жизнь хорошо сказывается на тебе, — сказал Жан-Пьер Ролану.

Жан-Пьер приехал в Бель-Элиз на знаменитый бал Делакруа. Братья сидели у камина, разговаривали и пили бренди. Оба джентльмена были элегантно одеты — в черных фраках и соответствующих брюках, в атласных с шелком жилетах, манишках и галстуках.

— Да, сказать по правде, мне хорошо с Анжеликой, — признался Ролан. — Она прекрасная жена, и только теперь мне стало понятно, — он помедлил и задумчиво улыбнулся, — как пуста была моя жизнь до нее.

Жан-Пьер смотрел на Ролана со смешанным чувством удовольствия и удивления. Что это за признания слетели с его уст? Это было просто маленьким чудом!

— Так, значит, кузен, Анжелика больше не высказывает подозрений по поводу обстоятельств вашего брака?

— Нет, — ответил Ролан, — хотя должен признаться, что ее что-то беспокоит.

— Что же?

— Разумеется, она очень заботлива и преданна. Но в некотором смысле, — он задумался, рассматривая на свет в бокале бренди, — мне иногда кажется, что она замыкается в себе.

Жан-Пьер тоже нахмурился, обдумывая слова Ролана. Но потом щелкнул пальцами и сказал:

— Ах, кузен, ты просто переутомился из-за этой уборки урожая, не так ли? — Он подошел поближе и чуть подтолкнул Ролана локтем. — Такая молодая жена, как Анжелика, конечно, требует огромного внимания мужа.

Ролан усмехнулся:

— Вот здесь ты прав.

— А может быть, Бог уже благословил вас иметь детей? Женщины стремятся к этому, как мне говорили. Ролан снова нахмурился:

— Анжелика слишком молода для того, чтобы стать матерью.

Жан-Пьер смущенно откашлялся:

— Я не хочу быть неделикатным, кузен, но она твоя жена, и, имея в виду твой горячий нрав…

Ролан встал и бросил на Жан-Пьера холодный взгляд.

— Что верно, то верно. Твои слова и в самом деле звучат неделикатно.

— Прошу меня простить, — просто ответил Жан-Пьер. Ролан еще некоторое время смотрел на Жан-Пьера, а потом допил бренди и поставил бокал на каминную полку.

— В любой момент могут приехать гости. Мне надо подняться наверх за женой. Может быть, тебе будет удобнее подождать нас в гостиной?

— Хорошо, кузен.

Ролан и Жан-Пьер вышли из библиотеки как раз в тот момент, когда Бланш спускалась по лестнице. Увидев сводную сестру, Ролан удивился. Бланш впервые за много лет изменила своему вкусу — на ней было платье лилового цвета. Он понял, что здесь не обошлось без влияния Анжелики, и широко улыбнулся:

— Добрый вечер, сестра, как хорошо ты выглядишь.

Жан-Пьер тоже сказал несколько лестных слов. Бланш довольно улыбнулась.

— Ну, я думаю, что теперь уже все готово, — произнесла она бодрым голосом.

— Вы с Анжеликой просто волшебницы, — сказал Жан-Пьер, глядя на букеты цветов в хрустальных вазах и на гирлянды, развешанные по перилам лестницы.

— Благодарю вас, Жан-Пьер, — ответила Бланш, не в силах сдержать улыбки.

— А знаете, Бланш, я хотел бы вам что-то сказать, — продолжил Жан-Пьер.

— Мне?

— Отец должен со дня на день вернуться в Новый Орлеан из Копенгагена. Он очень хорошо отзывался о вас в своих письмах. Он много раз упоминал о том, что надеется снова увидеть вас.

— О, мне будет приятно встретиться с Жаком, — смущенно проговорила Бланш. — А теперь, господа, извините меня. Я пойду. Последние приготовления требуют моего присутствия…

Бланш быстро ушла. Ролан покачал головой, глядя ей вслед.

— А она побледнела, как только вы упомянули о Жаке, — сказал он Жан-Пьеру.

Жан-Пьер печально кивнул головой:

— И я это заметил. Как вы полагаете, есть ли хоть какие-нибудь надежды относительно моего отца и Бланш? Папа так одинок все эти годы, после того как скончалась мама.

Ролан взглянул в сторону гостиной. Бланш разговаривала там с дирижером маленького оркестра, приглашенного из Нового Орлеана.

— Как и вам, мне хотелось бы видеть вашего отца и Бланш вместе. Каждый раз, когда Жак приезжал сюда, было заметно, что они тянутся друг к другу. Но, увы, они такие разные. Жак путешествует по всему миру, а Бланш добровольно заточила себя здесь, в Бель-Элиз. Мне кажется, что нам было бы глупо питать какие-то надежды. — Ролан хлопнул Жан-Пьера по плечу и продолжил уже более бодрым тоном: — Но прошу вас, пригласите дядю Жака приехать к нам, как только он вернется в Новый Орлеан. Ясно, что Бланш не поедет туда, чтобы встретиться с ним. Жан-Пьер кивнул:

— Я обязательно передам ему ваше приглашение.

— Отлично. А теперь, если позволите, пойду посмотрю, что делает моя молодая жена.

Ролан направился наверх, и все его мысли были заняты его любимой Анжеликой. На его губах промелькнула грустная улыбка, когда он вспомнил слова Жан-Пьера о том, что ее может ожидать. Его жена была еще так молода. Ей всего семнадцать, и ее фигурка еще не утратила девичьей стройности. Он слышал о многих женщинах, которые умирали при родах. Конечно, мысль о ребенке была ему приятна. Ролан мечтал о наследнике. Но теперь он эгоистично желал, чтобы Анжелика на некоторое время принадлежала безраздельно только ему одному.

Он вздохнул. Опасения, что он может сделать жену беременной, не могли его заставить отказаться от нее. Он чувствовал, что скорее умрет, чем согласится на это. Анжелика занимала все его мысли, даже в эти тяжелые дни уборки урожая. С утра до вечера он только и мечтал, как окажется ночью рядом с ней. Он будет слышать ее смех и держать это небесное создание в своих объятиях.

Ролан открыл дверь их спальни, увидел ее — и у него захватило дух. Он стоял и смотрел на нее с бьющимся сердцем. Ему казалось, что он вот-вот взорвется от любви.

Его молодая жена стояла у окна. Она была прекрасна! Коко заканчивала делать ей прическу. Ее волосы были подняты кверху, и только несколько прядей падали ей на спину. Бальное платье из красного бархата было изумительно красиво. Декольте, отделанное кружевами и узкой красной лентой, приоткрывало ее упругие груди так, что была видна ложбинка между ними. Пышные рукава кончались кружевной отделкой у локтей. Его жена казалась ангелом. Он не мог оторвать от нее глаз.

— Как чудесно ты выглядишь, — пробормотал он, еле переводя дыхание.

Анжелика повернулась, чтобы посмотреть на стоящего в дверях мужа. Она не слышала, как он вошел. Сегодня в своем официальном черном костюме он выглядел изумительно. Его голубые глаза горели огнем, когда он смотрел на нее с чувством собственника. Глядя на его прекрасное, словно выточенное лицо, она почувствовала, как ее сердце возбужденно забилось. Так бывало каждый раз, когда она видела его. Она улыбнулась ему:

— Добрый вечер, Ролан, — и, повернувшись к Коко, спросила: — Мы закончили?

— Да, мадам, — ответила служанка.

— Ты сделала мадам прекрасную прическу, — приветливо сказал он Коко.

— Благодарю вас, хозяин, — ответила она и, не поднимая глаз, неловкой походкой, как все беременные женщины, вышла из комнаты.

Анжелика заметила, что Ролан усмехнулся.

— Коко весной ждет ребенка, — сообщила она. Ролан повернулся к ней. Взгляд его был жестким.

— Это все твой дядюшка Жиль. Как я рад, что тебе не пришлось долго жить в его доме, дорогая.

Ролан подошел к ней, обнял и поцеловал. Она была поражена, услышав его слова:

— Вы неправдоподобно прекрасны, миссис Делакруа. Я не уверен, что оставлю вас в покое этой ночью. Чувствую, что готов сражаться с любым мужчиной нашего прихода, чтобы только завоевать вашу благосклонность.

И тут романтическое настроение Анжелики сразу исчезло. Потому что слова Ролана напомнили ей, что кто-то станет терзаться ревностью этой ночью. Она знала, что Каролина Бентли будет по настоянию мужа присутствовать на сегодняшнем празднике. Глядя на Ролана, она спросила:

— И что же, дорогой, ты не будешь смотреть сегодня вечером на приглашенных женщин?

— Ни на одну! — ответил он так резко, что она испугалась. А он снова начал жадно целовать ее.

Потом Ролан отпустил ее и подошел к комоду. Он выдвинул ящик, достал маленький ларчик, покрытый искусной резьбой, и поставил на столик у окна.

— Я хочу сказать, что все это теперь твое, — проговорил он, открыв ларчик.

У Анжелики перехватило дыхание, как только она взглянула на драгоценности: ожерелья с изумрудами и рубинами, серебряные и золотые браслеты, усыпанные сапфирами, бриллиантовые диадемы и броши.

— Ролан, я не могу принять все это.

— Не один сек это украшало женщин рода Делакруа. В нашем веке драгоценности принадлежали моей матери. А теперь они, конечно, твои.

— Они когда-нибудь принадлежали Луизе? — тихо спросила Анжелика.

Тень пробежала по его лицу. Но он ответил ровным голосом:

— У Луизы были собственные драгоценности. После ее смерти я вернул их ее семье. — Ролан подошел ближе. Она снова почувствовала его возбуждающий запах. — Думаю, сегодня лучше надеть украшения из жемчуга.

— Если тебе так нравится, Ролан.

— Да, нравится. Еще как! А теперь повернись.

Анжелика послушно повернулась. Он застегнул сзади ожерелье и помог ей надеть серьги. Она услышала короткий вздох. И сразу почувствовала, как его пальцы ласкают ее обнаженную шею. И спускаются ниже, под лиф. Она задрожала, когда его пальцы коснулись ее напряженных сосков. У нее ослабли ноги, и она пошатнулась. Он обхватал рукой ее стройную талию, не переставая делать медленные, страстные движения пальцами.

— Скажи мне, мой ангел, ты не ожидаешь никаких случайностей? — спросил он, прижимаясь губами к ее горлу.

Она напряглась. Он повернул ее и прикоснулся рукой к пылающим щекам.

— Не стесняйся, дорогая.

Анжелика прикусила губу.

— Пока нет, Ролан. А ты ужасно разочарован этим?

Он хрипло засмеялся и притянул ее к себе.

— Вовсе нет.

— Ты не… Ты не хочешь детей? — спросила она его, едва дыша.

— Конечно же, хочу. Но не стану возражать, если это случится не прямо сейчас. — Подумав, он сказал: — Я хочу провести как следует медовый месяц. Уборка урожая закончена. Мы могли бы поехать на несколько недель в Новый Орлеан.

— О, как это хорошо, Ролан! — обрадовалась Анжелика. — Как я хочу снова увидеть Эмили и…

— Не рассчитывай, что тебе удастся часто видеться с Эмили. Я беру тебя в Новый Орлеан главным образом потому, что там мы будем совсем одни. И у меня будут только обязанности молодого мужа. Я хочу наслаждаться тобой.

— Нам пора спускаться вниз, Ролан, — напомнила Анжелика.

— Ну что ж, — улыбнулся муж, подавая ей руку.

* * *


Дом в Бель-Элиз был ярко освещен, наполнен музыкой и смехом, словно самый шикарный пароход на Миссисипи. Во всех окнах горели лампы, а между колонн красовались цветные фонари. Высокие колонны украшали гирлянды из цветов. Ноябрьская ночь была прекрасной, ясной и звездной. В воздухе чувствовалась легкая свежесть.

Гостей охватывало радостное возбуждение. Это были разодетые владельцы плантаций с женами и старшими детьми. Они подъезжали в нарядных экипажах со слугами-рабами в ливреях и торжественно направлялись в дом. Бал, который давали Делакруа, был крупным событием в приходе. Никто не хотел бы пропустить его. Здесь подавались изысканные блюда, тонкие вина. Здесь звучала хорошая музыка, велись приятные беседы.

Оркестр играл вальсы Штрауса. Джентльмены кружили в танце дам, одетых в изумительные бальные платья. Из столовой доносились дразнящие запахи аппетитных креольских блюд, там было все: лангусты на льду, тушеные утки, овощи с приправами, разнообразный десерт.

Гостей встречали Ролан Делакруа, хозяин Бель-Элиз, и его жена, Анжелика. Многие уже видели красавицу жену месье Делакруа в приходской церкви. Некоторые уже смогли насладиться ее пением. И прослезились, слушая в ее исполнении хвалебную песню Пресвятой Богородицы.

Сегодня жена месье Делакруа выглядела великолепно в своем красном платье, с украшениями из жемчуга. Хозяин Бель-Элиз горделиво стоял рядом с молодой женой. Улыбаясь, он приветствовал гостей.

Анжелика рядом с Роланом чувствовала себя счастливой. Прибывающие гости были очень любезны. Ей казалось, что вечер будет очень приятным. Анжелика просила Бланш тоже принимать гостей у входа вместе с ними, но та отказалась. Оглянувшись, Анжелика обрадовалась: она увидела, что Бланш беседует с Анеттой Жюно. Только что Анжелика приветствовала Луи Жюно, симпатичного темноволосого мужа Анетты. Луи был искренне рад встрече с Анжеликой. А вот дочь Клара и на этот раз повела себя с ней достаточно холодно.

— Приехала Каролина, вот это сюрприз! — услышала Анжелика слова мужа.

Она обернулась. Ее темные глаза вспыхнули от ревности. Каролина Бентли шла вместе со светловолосым джентльменом. Оба были очень элегантны: Каролина — в бледно-голубом, цвета льда, платье, богато отделанном белыми кружевами, а сопровождавший ее мужчина — в вечернем черном костюме. Анжелика и раньше видела этого мужчину, он сопровождал Каролину в церковь. Бланш сказала, что это брат Каролины.

— Добрый вечер, Ролан, — сказал джентльмен, протягивая руку хозяину дома. — Как мы могли пропустить бал Делакруа! С нетерпением ждали этого. Верно, Каро?

— Конечно, — кивнула Каролина. Потом она повернулась к Анжелике: — Моя дорогая, вы сегодня прекрасно выглядите. Неудивительно, что ваш молодой супруг так увлечен вами.

Анжелика почувствовала, что краснеет от этого неожиданного и дерзкого комплимента.

— Благодарю вас, мадемуазель Бентли, — сдержанно ответила она. — Надеюсь, вам понравится сегодняшний вечер в Бель-Элиз.

— О, я тоже надеюсь на это, — ответила Каролина и кивнула в сторону брата. — Вы знакомы с Джорджем, дорогая?

Анжелика отрицательно покачала головой. Тогда Каролина произнесла:

— Мадам Делакруа, позвольте представить вам моего брата, Джорджа Бентли.

Джордж учтиво вышел вперед и слегка пожал протянутую руку Анжелики. Она отметила, что он красив. Светлые волосы, ярко-голубые глаза и мелковатые, но приятные черты лица. На все это обратила внимание Анжелика. Когда он взял ее руку, у него затрепетали светлые ресницы.

— Миссис Делакруа, как приятно наконец познакомиться с вами! Я был очарован вашим пением в церкви.

— Благодарю вас, месье. Мне тоже приятно познакомиться с вами.

Анжелика почувствовала смущение, когда Джордж, наклонившись, прикоснулся губами к ее руке. Уголком глаза она увидела, что Ролан недовольно посмотрел на них. Ну конечно же. он не в восторге от того, что его бывшая любовница появилась в его доме!

— Вы еще узнаете, что Джордж страстный любитель музыки, — заметила Каролина. — А теперь, Джордж, не пройти ли нам туда, откуда доносятся такие аппетитные запахи?

— Да, чувствуйте себя как дома, — несколько напряженно сказал Ролан.

Каролина взяла брата под руку, и они направились в столовую. Джордж оглянулся и посмотрел через плечо на Анжелику.

— Миссис Делакруа, мы еще поговорим попозже.

Молодые супруги стояли в напряженном молчании. Брат и сестра Бентли удалились. Ролан собирался что-то сказать, но тут появился весьма оживленный Жан-Пьер, по мнению Анжелики, бывший уже изрядно навеселе. Он улыбался и говорил:

— Хватит вам стоять тут, дорогая. Самое время присоединиться к веселью. Идемте со мной танцевать, если, конечно, ваш молодой супруг не станет возражать.

— Разумеется, не стану, — процедил Ролан.

Анжелика едва успела взглянуть на хмурого супруга. Жан-Пьер взял ее за руку, увлек к танцующим и закружил в чарующем вальсе.

— Вы сегодня обворожительны, моя красавица, — прошептал он.

Анжелика посмотрела в красивое лицо Жан-Пьера, в его темные креольские глаза. Он напоминал ее супруга, хотя у него не было мужественности Ролана.

— Вы что, хотите приударить за мной, Жан-Пьер?

— Конечно, — смеясь, ответил тот.

— А вы не знаете, что теперь я замужняя женщина?

— И счастливы, судя по тому, как вы с Роланом влюбленно смотрите друг на друга, словно попугайчики-неразлучники. Когда-то мой дорогой кузен был весьма раздражительным. А теперь он весел. Потому что влюблен в вас, — улыбаясь, заключил Жан-Пьер.

Анжелика внимательно посмотрела ему в глаза.

— Вы уверены в этом? Это что, заметно?

— Ну конечно, дорогая, — успокоил он ее. — Но иногда полезно немного… скажем так… немного подразнить мужа.

И Жан-Пьер притянул Анжелику поближе к себе. Анжелика засмеялась:

— Но это же нечестно, Жан-Пьер!

— Это у креолов обычное дело, — ответил он с дьявольской улыбкой.

А поодаль стоял Ролан, смотрел, как его молодая жена танцует с Жан-Пьером, и кипел от ревности. Но не мог же он отказать кузену… Через мгновение он увидел, как Анжелика бросила на Жан-Пьера восхищенный взгляд. А он, Ролан, простодушно думал, будто она восхищается только им, своим мужем. Потом Жан-Пьер привлек ее к себе до неприличия близко. А вот теперь она засмеялась, явно кокетничая с Жан-Пьером, и…

Ну, хватит, решил Ролан. Сейчас он покажет девчонке, кто ее настоящий хозяин.

Ролан уже был готов нырнуть в море танцующих, но вдруг почувствовал, что кто-то потянул его за рукав. Раздраженный, он обернулся и увидел стоящую рядом Клару Жюно. Она выглядела совсем девочкой в платье кораллового цвета с пышными рукавами.

— Добрый вечер, месье Делакруа, — сказала Клара, глядя на Ролана преданным взглядом.

— Добрый вечер, Клара, — ответил Ролан, стараясь скрыть свое недовольство.

Музыка прекратилась. Теперь невозможно было разглядеть, что делают Анжелика и Жан-Пьер.

— Маман и папа позволили мне приехать на ваш бал, — робко сказала Клара. — Я надеюсь, что позже, может быть, мы с вами… я хочу сказать, мы…

Но Ролан не слушал девушку.

— Как приятно вас здесь видеть, дорогая, — пробормотал он, ища глазами жену. — Надеюсь, вам у нас понравится.

И Ролан отошел от Клары. Бедная Клара! Она была оскорблена таким обращением.

Оркестр снова заиграл. Ролан увидел наконец Анжелику. Она была в объятиях другого мужчины. Теперь уже она танцевала с Джорджем Бентли. Ролан был сердит. Он недоумевал, почему Каролина и Джордж Бентли приехали на бал. Он никак не ожидал, что Анжелика пригласит их.

Многое в поведении Анжелики сегодня вечером удивило и огорчило Ролана. Ей явно нравилось кокетничать. Мужчины не сводили с нее глаз, пока она кружилась в танце с Джорджем. Стиснув зубы, он двинулся к ней.

На этот раз Бланш схватила его за руку.

Он раздраженно повернулся к сводной сестре, а она простодушно сказала:

— Ну, кажется, вечер удался. Верно, Ролан?

— Так и есть, — ответил он, стараясь сохранить спокойствие. — Ты довольна, сестра?

— О да. И Анжелика, кажется, тоже прекрасно проводит время.

— Она заслужила это, — сухо ответил Ролан. — А теперь, Бланш, прости меня…

— О Ролан, — перебила его Бланш, — Луи Жюно разыскивает тебя. Мне кажется, он хочет сказать что-то важное.

Ролан вздохнул и с тоской посмотрел на танцующую жену.

— Хорошо, Бланш. Я иду искать Луи.

Ролан отыскал Луи в столовой. Они пошли в кабинет и долго говорили о новых вакуумных котлах, которые Луи собирался заказать для обработки сахарного тростника. Вдруг из гостиной донесся чудный голос.

— Это поет моя жена, — сказал Ролан, стряхнув пепел с сигары.

Мужчины пошли в гостиную. Анжелика стояла среди восхищенных гостей и пела. Джордж Бентли аккомпанировал ей на рояле. Ролан вовсе не был доволен этим. Тут к нему подошла Каролина. Она прошептала:

— Только что Бланш объявила всем, что Анжелика хочет спеть, а Джордж будет ей аккомпанировать. Должна с грустью признать, что твоя жена очаровательна, Ролан. А такого голоса я прежде никогда не слышала, даже в опере.

Взрыв горячих аплодисментов означал, что Анжелика закончила свое пение. Гости наперебой выкрикивали свои пожелания. Усмехнувшись, Ролан отошел от Каролины. Он был доволен, что его бывшая любовница весь вечер держалась подальше от него. В конце концов, надо же уважать чувства Анжелики.

А вот как насчет самой Анжелики? Уважала ли она чувства своего мужа? Как раз и нет. Было ясно, что каждый мужчина очарован ею Руки Джорджа Бентли были заняты — бегали по клавишам рояля, — но глаз своих он не отводил от Анжелики.

Он вспомнил о Луизе, и это привело его в бешенство. Его первая жена бесстыдно кокетничала со всеми и так много раз унижала его, как делает теперь Анжелика. И все же он мог бы поклясться, что она совсем другая.

Конечно, она никогда не хотела этого брака. Ее бесстыдное поведение сегодня вечером показало ему, что ей мало только его общества. Но к чертям все, что она там думает! Она его жена! И он не потерпит никакого флирта.

Она закончила песню. Оркестр скова заиграл, и Анжелику тут же пригласил на танец старший сын семьи Бофоров.

Ролан решительно направился к жене. Похлопав партнера Анжелики по плечу, он сказал:

— С вашего позволения, месье.

В голосе Ролана было столько скрытой угрозы, что парень тут же с поклоном отступил. Ролан схватил Анжелику в объятия.

— О Ролан! А я уже начала думать, что ты нарочно не замечаешь меня, — сказала она ему с такой милой улыбкой, что он готов был простить ей все прегрешения, если бы только не собирался сначала убить ее.

В ответ он пробормотал что-то, а она спросила:

— Ролан, за что ты так сердишься на меня?

— Потому что ты кокетничаешь с половиной нашего прихода!

Анжелика удивилась:

— Ролан, что ты такое говоришь? Я ни с кем…

— Не пытайся оправдаться! Я все видел.

— Ты не прав, — хриплым голосом прошептала она.

Он притянул ее к себе и его чувства передались ей. Боже, как он ее любит. Значит, она околдовала его своим невинным взглядом и соблазнительным телом так же, как и каждого из присутствующих здесь мужчин.

— Мы после поговорим об этом, — шепнул он ей на ухо.

После танца Анжелику отвела в сторону пожилая матрона. Она выразила восхищение голосом Анжелики и пригласила ее спеть на собрании женского благотворительного общества. Анжелика сразу согласилась. Она посмотрела вокруг, ища Ролана. Его уже отвлекли друзья-плантаторы. Она задумалась. Ей было неприятно, что сказал муж. Он считал, что она выставляла себя напоказ и флиртовала с другими мужчинами. Это обидело ее. Разве на их званом вечере не должна она быть любезной и развлекать гостей? Бланш настаивала на том, чтобы она спела перед гостями. И как она могла отказать тем мужчинам, которые желали потанцевать с ней. Разумеется, она бы предпочла танцевать с Роланом. Но ведь есть обязанности у хозяев дома. Что же, он хотел, чтобы она отказала гостям?

Как он смеет упрекать ее, когда сам пригласил Каролину на этот бал! Конечно, она видела, что Ролан в течение всего вечера старался держаться подальше от своей бывшей любовницы. Зачем Ролан пригласил ее? Возможно, Бланш права. Она объяснила Анжелике причину. Отсутствие Каролины люди расценили бы как признание того, что она была любовницей Ролана.

Анжелика прошла в холл, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Ей хотелось избежать других приглашений на танец. Вдруг Анжелика услышала, что в библиотеке кто-то рыдает. Она вошла в комнату и увидела юную Клару Жюно, та стояла у окна с поникшими плечами.

— Клара! У вас все в порядке?

Девушка обернулась к Анжелике с искаженным от злости лицом.

— Вы! Как вы только смогли выйти за него замуж?

Анжелика сразу поняла, что Клара влюблена в ее мужа. Девушка была всего на год моложе ее.

— Клара, вам надо успокоиться, — сказала Анжелика. — Позвольте мне проводить вас наверх.

— Я ненавижу вас! — бросила ей в лицо Клара. Она сжала кулаки. — Я любила его всю жизнь, а вы украли его у меня. Он уехал всего на неделю и вернулся с вами! Что вы сделали, чтобы заманить его? Не знаю, что и подумать. Делакруа никогда не женились на таких простушках, как вы…

— Клара, мне кажется, что вам не следовало бы так говорить, — терпеливо сказала Анжелика, еле сдерживая себя.

— Не буду молчать! — закричала Клара. — Не могу поверить, что родители Ролана договорились о вашей свадьбе. О таком брачном контракте никто в нашем приходе не слышал. И уже давно было всем известно, что Ролан хотел объединить свою плантацию с владениями моего отца. Ролан и мой отец дружат много лет…

— Клара, мой муж когда-нибудь делал вам предложение? — спокойно спросила ее Анжелика.

— Нет! Вы украли его у меня прежде, чем он мог сделать это!

Клара выбежала из комнаты. Анжелика вздохнула. Она не хотела воспринимать истерику этой девушки слишком серьезно. Очень жаль, что девочка влюблена в Ролана. Ясно, что муж ничего не делал, чтобы поощрить ее. Но Анжелика была неприятно удивлена тем, что никто в приходе даже не слышал о брачном контракте между ее родителями и Роланом. Анжелика очень мало знала о креольских традициях и сомневалась, должен ли быть объявлен брачный контракт.

Она снова глубоко вздохнула. Теперь надо было разыскать своего ревнивого мужа. Сказать по правде, собственнические настроения Ролана нравились ей. Неужели он так очарован ею, как утверждал Жан-Пьер?

Ролана нигде не было. Зато появился Жан-Пьер.

— Еще один танец, дорогая?

Анжелика увидела Клару. Та сидела в углу гостиной, опустив голову.

— Но не со мной. Пригласите лучше Клару Жюно.

Жан-Пьер нахмурился:

— Но у нее такое выражение лица, что даже подойти страшно.

Темные глаза Анжелики блеснули:

— Жан-Пьер, или вы танцуете с этой девушкой, или, клянусь, я не буду разговаривать с вами весь вечер!

— Чего ради вас не сделаешь, дорогая, — вздохнув, сказал Жан-Пьер и направился к сердитой Кларе.

Анжелика смотрела, как они танцуют. Клара смущенно поглядывала на Жан-Пьера, а тот старался быть любезным.

— Не подарите ли танец, миссис Делакруа?

Анжелика обернулась и увидела Ролана.

— А я уж думала, что вы больше никогда не попросите меня об этом, — с улыбкой промурлыкала она, когда он притянул ее к себе.

— Ты теперь только моя до самого окончания вечера, — прошептал он, — или, клянусь, я устрою публичный скандал.

* * *


Было уже два часа ночи. Некоторые гости уехали, некоторые разошлись по комнатам. Наверху Анжелика отпустила Коко, как только ее бальное платье было убрано в гардероб. Ролан с кровати наблюдал, как жена надела ночную сорочку, а потом села за туалетный столик.

Анжелика распускала свои густые волосы.

— Так много заколок, — удивился Ролан. — Долго еще? — добавил он в нетерпении.

— Ну вот и последняя, — нежно ответила Анжелика. Она услышала, как Ролан застонал и увидела его отражение в зеркале.

— Возьми гребень и иди ко мне, — сказал он.

Анжелика подошла к нему. Она хотела забраться на кровать, но Ролан схватил ее за талию и притянул к себе между расставленных ног. Потом наклонился к ней и жарко поцеловал, вздохнул и сказал:

— Садись.

Она послушно села спиной к нему, и он начал расчесывать ее волосы, пока они не заблестели, как шелк.

— Ну а теперь давай поговорим о том, как ты кокетничала на балу с мужчинами.

Она повернулась к нему:

— Ролан, я не кокетничала. Просто все твои гости хотели танцевать со мной. Я всем им должна была отказать?

У него на губах появилась улыбка.

— Было бы неплохо, если бы ты сделала именно так!

— Я хорошо понимаю, в чем состоят мои обязанности как жены и хозяйки дома.

Он продолжал улыбаться.

— Ах, да! Ты все делала только ради меня, не так ли, дорогая? — Приподняв ее подбородок и заглянув ей в глаза, он спросил: — Так скажи мне, моя маленькая кокетка, вышла бы ты за меня замуж, если бы наши родители не договорились об этом?

Анжелика прямо посмотрела ему в глаза и ответила:

— Нет.

Она снова услышала нечто похожее на рычание. И тут же оказалась под ним. И почувствовала через ночную рубашку жар его тела.

Ролан овладел ею неистово, и она не сопротивлялась. Но потом она закричала и попыталась защититься от него подушкой, которую он тут же отбросил в сторону. Ее мольбы только разжигали его. Они вместе достигли вершины наслаждения. Он еще долго ласкал ее трепещущее тело, шепча ей на ухо ласковые слова.


Глава 21


Утром, когда Анжелика проснулась, комната была залита солнечным светом. Ока сладко потянулась, вдыхая чудный аромат жимолости. Во всем теле ощущалась какая-то приятная пустота после страстных, ненасытных ласк. Она улыбнулась при воспоминании об этом.

Ролана, конечно, уже не было. Вечером и ночью после бала она злилась на него. Еще бы! Ролан обвинял ее в том, что она кокетничала со всеми мужчинами на балу. Конечно, ее муж страшно ревнив. Но он любит ее, даже когда они спали, он не отпускал ее, обхватывая мускулистой рукой за талию. Она и не думала, что разбудит в нем такую дикую страсть, но это оказалось ужасно волнующим. Немного пугающим, но совершенно чудесным.

Анжелика поняла, что любит его. Он был настоящим мужчиной, живым и притягательным. И очень чувственным. Как он любил ее этой ночью! А она сказала, что не вышла бы за него замуж, если бы их родители не договорились об их браке. Сказала неправду. Он понравился ей, как только она его увидела. Временами ее охватывает печаль, она чувствует себя одинокой. Но в последнее время Ролан изменился. Да и в себе она замечала перемены.

Да, она помнила о Луизе и Каролине. Но как сказал совсем недавно сам Ролан, необходимо смотреть только вперед. Конечно, настало время быть с ним откровенной. Надо сказать ему, как она счастлива быть его женой.

Анжелика вскочила с кровати и велела Коко принести завтрак.

* * *


Ролан и Жан-Пьер пили кофе в гостиной.

— Зачем тебе так быстро возвращаться в Новый Орлеан, кузен? — спросил Ролан.

Жан-Пьер усмехнулся:

— Да, мне надо отправиться немедленно. Не сегодня-завтра отец вернется из Европы. Кроме того, в вашем приходе слишком мало искушений для такого распутника, как я. — Жан-Пьер покачал головой и добавил громким шепотом: — По правде, я боюсь, что, если задержусь здесь, ты заставишь меня работать на погрузке последних бочек на пароходы.

Ролан рассмеялся:

— А что, неплохая мысль. Пожалуй, и заставил бы. Нет, уж лучше отправляйся в Новый Орлеан. На балу ты не мог оторвать взора от моей молодой жены. А я не забыл, что когда-то ты хотел купить одну девушку себе в любовницы.

Жан-Пьер окинул взглядом гостиную и тяжело вздохнул:

— Кузен, мне хотелось бы рассказать тебе, как все было на самом деле.

Ролан выжидательно смотрел на брата. Жан-Пьер отставил кофейную чашечку.

— Тебе следует знать, что у меня никогда не было намерения сделать Анжелику своей любовницей.

— Так уж и никогда? — усмехнувшись, произнес Ролан. Жан-Пьер покачал головой.

— В ту ночь, когда мы играли в карты у Жиля Фремона, мне стало ясно: этот негодяй задумал продать свою невинную племянницу тому, кто даст наибольшую цену. Я не мог допустить, чтобы Анжелика стала жертвой таких распутников, как Шарль Левен или Этьен Бруссар. И я также не хотел, чтобы она оставалась… — он печально улыбнулся, — в доме такого потерянного человека, как я. Я понял, что девушке нужен настоящий муж. Да, я выкупил ее. Мне хотелось видеть ее рядом с тобой. Хотелось, чтобы она стала твоей женой.

Ролан выглядел ошеломленным.

— Тогда зачем ты лгал мне? Ты говорил, что купил девушку, чтобы сделать ее своей любовницей? Глаза Жан-Пьера озорно блеснули.

— Ну, милый кузен, мне хотелось, чтобы ты почувствовал себя защитником Анжелики. Как же! Ведь я такой плохой! Помнишь, как ты обвинял меня?

— Однако же не зря, — заметил Ролан. Жан-Пьер пожал плечами.

— Ну что мне ответить тебе, мой друг? В чем-то и я грешен. Зато тогда я сразу понял, что Анжелика понравится тебе, и ты возьмешь ее под свое покровительство… Так и получилось. И вышло совсем неплохо.

Ролан сидел молча, задумавшись. Жан-Пьер встал и подошел к нему. Он достал из кармана банковский чек и протянул его Ролану.

— Вот, я хочу, чтобы ты взял это обратно.

— А что это такое?

— Банковский чек. Ты дал его мне, чтобы возместить деньги, которые я заплатил Жилю Фремону за Анжелику.

— Оставь его себе, — отмахнулся Ролан. Жан-Пьер упрямо покачал головой и с достоинством ответил:

— Я никогда не хотел иметь какое-то вознаграждение за участие в этой драме. В таких обстоятельствах ни один джентльмен не сделал бы для Анжелики меньше, чем я.

Ролан посмотрел на Жан-Пьера. Он был тронут искренностью кузена. Поняв, что вернуть деньги — это дело чести для Жан-Пьера, он кивнул:

— Очень хорошо, я возьму чек. — Он сунул чек в карман сюртука и с усмешкой добавил: — Хотя я все еще не простил тебе ухаживание за моей женой вчера вечером.

Братья рассмеялись.

— Каюсь, — ответил Жан-Пьер, возвращаясь к своему креслу. — Кстати, кузен, ты собираешься сообщить Анжелике, что никакого договора о вашем браке никогда не было?

Ролан потер подбородок.

— Не знаю, как поступить. Сказать по правде, я просто боюсь. Она так чтит память родителей. И если узнает, что не было никакого договора о нашей женитьбе…

— Хорошо, что сама она ничего не спрашивает об этом.

Ролан кивнул.

— Да, это хорошо… — с горькой усмешкой произнес он.

* * *


Анжелика стояла у полуоткрытых дверей и слушала.

Она хотела войти в гостиную, но услышала свое имя и остановилась. «Тебе следует знать, что у меня никогда не было намерения сделать Анжелику своей любовницей». Это были слова Жан-Пьера.

Ее словно обдало холодом. Она стояла и с ужасом слушала разговор мужчин. Каким призрачным оказалось ее счастье!

Оказывается, дядя выставил ее на продажу, как вещь! И она досталась Жан-Пьеру. А потом Жан-Пьер перепродал ее Ролану. И что хуже всего, об их браке никогда не договаривались их родители.

Все было ложью! Анжелика бросилась наверх, в свою спальню. Захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней. Глаза жгли слезы, к горлу подступил комок, с которым она не могла справиться. Ее продавали, как уличную девку! Их брак с Роланом был построен на обмане! Он хитростью женился на ней и оскорбил память ее покойных родителей! Она могла простить ему других женщин, но эту гнусную ложь она никогда не сможет забыть!

А ведь она уже готова была отдать ему свое сердце, ему, бессовестному обманщику!

Ах, какой идиоткой она была! Какой наивной и доверчивой. Поверила, что родители Ролана Делакруа могли договориться о двух женитьбах для него. А ведь были сомнения. Но нет, она не относилась к этому серьезно, одурманенная этим предателем. Только бы задуматься: почему это богатый плантатор вдруг женился на бедной девушке? И почему договор об их браке хранился в таком строгом секрете, что о нем не знают в приходе? И почему Ролан не допускает ее общения с другими семействами?

Горькие слезы текли по ее щекам. Она чувствовала себя оскорбленной и преданной. Она доверяла этому человеку, а он обманывал ее. Брак, основанный на лжи, — это вовсе не брак…

Анжелика бросилась к платяному шкафу.

* * *


Жан-Пьер спустился с крыльца и сел в свой модный экипаж. Уже около часа Анжелика стояла в маленькой рощице и следила за домом. На ней было полосатое муслиновое платье, подходящее для трудного путешествия. В руках она держана небольшую сумку.

Экипаж Жан-Пьера приближался. Дорога шла мимо рощи. Кучер придержал лошадей перед большой лужей. Анжелика выбежала из-за деревьев и быстро забралась в большой ящик для багажа, расположенный сзади.

В это время Бланш вышла на крыльцо. К своему изумлению, она увидела голову Анжелики, торчащую из багажного ящика экипажа. Сначала она подумала, что ей показалось. Но нет, это и в самом деле была Анжелика!

Зачем Анжелика спряталась в экипаже Жан-Пьера? Почему она убегает? И нужно ли сказать об этом Ролану? О Боже!

* * *


Анжелика тряслась, лежа в багажном ящике. Экипаж ехал быстро, а дорога в Новый Орлеан не была идеально ровной. Анжелике казалось, что у нее вот-вот отвалится голова. Она отбила себе бока о жесткие стенки багажного ящика.

— Остановитесь! — закричала Анжелика. — Остановитесь, пожалуйста!

Конечно, ее никто не слышал. Но когда она несколько раз ударила в заднюю стенку экипажа, он наконец остановился. И через несколько секунд Анжелика увидела изумленного Жан-Пьера.

— Бог мой! Что вы здесь делаете, дорогая?! — воскликнул он.

— Не называйте меня «дорогая», — резко ответила она. — И избавьте меня от этой камеры пыток.

— Ну конечно.

Жан-Пьер протянул руки и помог Анжелике выбраться из ящика.

Все тело Анжелики болело, ноги подкашивались.

— Я хочу, чтобы вы отвезли меня в Новый Орлеан к Эмили Миро, — заявила она Жан-Пьеру.

Жан-Пьер все еще выглядел крайне удивленным.

— А зачем?

— Потому что я оставляю Ролана.

— О святые небеса! — вскричал изумленный Жан-Пьер. — А вы можете сказать мне о причине столь резкой перемены?

— Конечно! Ролан лгун и вор! Он обманул меня, и…

И Анжелика залилась слезами.

— Ну-ну, дорогая, — сказал Жан-Пьер, погладив ее по плечу.

Она оттолкнула его и закричала, обливаясь горькими слезами:

— Не прикасайтесь ко мне! Вы еще хуже, чем он! И не называйте меня «дорогая»!

Жан-Пьер в изумлении смотрел на нее. Вдруг он все понял и прищелкнул пальцами.

— О Боже! Вы, наверное, подслушали наш разговор с Роланом этим утром!

— Совершенно верно. А теперь я хочу, чтобы вы отвезли меня…

— Анжелика, пожалуйста, разрешите мне объяснить…

— Я ничего не хочу слышать! — закричала она. — Вы достаточно сказали там, в гостиной. Обманщики! Вы и мой муж — лжецы! Отвезите меня к Эмили Миро! Если откажетесь, клянусь, я пойду пешком.

Жан-Пьер вздохнул.

— Ну хорошо, дорогая. Я отвезу вас к Эмили. Но что будет с вашим бедным мужем?..

— Мне совершенно безразлично, что с ним будет!

— Нам следует хотя бы уведомить Ролана… Нужно с уважением отнестись к его чувствам…

— А как он отнесся к моим чувствам, когда заставил выйти за него замуж?

На это Жан-Пьер ничего не смог ответить. И безропотно проводил Анжелику к дверце экипажа.


Глава 22


Ролан в задумчивости ехал на вороном жеребце, возвращаясь от Луи Жюно. Простившись с кузеном, он отправился к соседу, чтобы обсудить одно дело. Прохладный осенний ветерок приятно освежал лицо. Дорога была устлана слетевшими с больших деревьев красно-коричневыми листьями.

Ролан думал об Анжелике. В последние дни он постоянно думал о ней. Вчера вечером он понял, что его молодая жена была предметом зависти всех мужчин в их приходе. Для него было истинным мучением видеть, как она всем улыбается. И особенно смотреть, как она танцует вальс с другим.

Он спросил ее, вышла бы она за него замуж, если бы их родители не договорились об этом, и она ответила отрицательно. Это было для него последним ударом. Он неистово занимался любовью, не отпуская ее всю ночь. Будто сомневался, что его любовь трогает ее. Будто старайся этим привязать ее к себе.

Она завораживала его, ускользая из его рук. Ему надо увезти ее отсюда. Он возьмет ее в Новый Орлеан на месяц, да, именно на месяц, так будет лучше всего. Уборка урожая закончилась, и теперь Юрген один справится со всем. Они поселятся в гостинице и целую неделю не будут выходить из номера. Он знал, что, если даже не будет выпускать Анжелику из своих объятий, все равно не насытится ею.

В городе он поведет ее по магазинам. Они сходят в оперу и, может быть, съездят на поезде на озеро. Он будет ухаживать за ней и любить ее. Он сломает все барьеры, стоящие между ними. Но сможет ли она наконец полюбить его?

* * *


Приехав в Бель-Элиз, Ролан, перескакивая через ступеньки, бросился наверх. Он скажет Анжелике, чтобы она собиралась. Они сегодня же уедут в Новый Орлеан. Он открыл дверь ее комнаты и остановился в изумлении.

Комната выглядела так, словно в ней побывали грабители. Гардероб и комод были открыты, всюду валялась одежда. Что произошло?

Ролан помчался вниз. Бланш он нашел в гостиной. Она сидела и вязала коврик.

— Сестра, где Анжелика?

Бланш перестала вязать.

Он схватил ее за плечи.

— Где она?

— Она уехала… с Жан-Пьером.

Ролан ожидал услышать что угодно, только не это.

— Уехала? Но почему? Она что-нибудь вам сказала?

— Нет.

— Она выглядела несчастной? Злой?

— Нет, брат. Никто из них не выглядел… — Бланш опустила глаза, — несчастным.

Это поразило Ролана.

— Когда они уехали? Когда?

Бланш посмотрела на него.

— Два часа назад.

Не говоря ни слова, Ролан выбежал из комнаты.

* * *


Ролан мчался на лошади, надеясь догнать экипаж Жан-Пьера.

Как он и думал, жена собралась наставить ему рога. Она никогда не хотела их брака, никогда не заботилась о нем. И вот теперь сбежала с первым подвернувшимся мужчиной. Каким он был дураком! Позволил ей вчера вечером танцевать с Жан-Пьером. И каким идиотом он был, поверив Жан-Пьеру, когда тот клялся, что никогда не собирался сделать Анжелику своей любовницей!

Нет, он не позволит выставить себя на посмешище. Анжелика его жена, и он научит ее, как надо себя вести. А что касается Жан-Пьера… Кузен заплатит ему за все.

Ролан скрежетал зубами. Он думал о своей молодой жене и о том, какая ее ждет расплата.

* * *


— Анжелика, прошу вас, вам не следует ехать к Эмили!

Экипаж приближался к дому Жан-Пьера на авеню Сен-Шарль, а сам он был просто в отчаянии. Всю дорогу он пытался убедить Анжелику, что она не права.

— Я хочу немедленно ехать к Эмили, — снова заявила она.

— Но, дорогая, — настаивал он, глядя на нее испуганными темными глазами, — прежде вам нужно привести себя в порядок. Вы можете встревожить всю семью Миро, если появитесь в таком виде.

— Хорошо, — наконец согласилась Анжелика. — Но вы должны дать мне слово, что мы сегодня же поедем к Миро. И вы не скажете Ролану о том, где я нахожусь.

Жан-Пьер вздохнул.

— Обещаю, Анжелика. Слово джентльмена. Она хмыкнула.

— Ну, вы меня успокоили.

Войдя в дом, Жан-Пьер услышал из гостиной знакомый голос.

— Жан-Пьер! Как хорошо снова видеть тебя, сын!

— Отец! — вскричал Жан-Пьер.

Жак Делакруа поспешно вышел в холл. Это был импозантный, безупречно одетый мужчина. На нем были черный фрак, белая рубашка, муаровый жилет, темно-коричневые панталоны до колен и блестящие черные ботинки.

Мужчины обнялись.

— Отец, я рад снова видеть тебя, — сказал Жан-Пьер с широкой улыбкой. — Как Копенгаген?

— Как всегда, хорош.

Жак с нескрываемым восхищением посмотрел на Анжелику.

— А что это за прекрасное создание украшает наш дом?

— Отец, это жена Ролана, Анжелика, — поспешил объяснить Жан-Пьер. И, обращаясь к ней, прибавил: — Моя дорогая, познакомьтесь с моим отцом, Жаком Делакруа.

— А что это вы делаете здесь с женой Ролана? — удивился Жак. — Я даже не знал, что племянник женился. Жан-Пьер откашлялся.

— На самом деле Ролан и его жена…

Здесь его перебила Анжелика:

— На самом деле, месье, у Ролана больше нет жены.

Жак приподнял густую бровь, услышав такой прямой ответ молодой женщины.

— Вот как? В довольно трудном положении оказался Ролан, я думаю.

Он шагнул ближе к Анжелике и тепло улыбнулся, кланяясь ей.

— И все же мне очень приятно познакомиться с вами, мадам.

— Благодарю вас, месье, — сказала Анжелика и протянула руку, которую он галантно поцеловал.

Она отметила, что он очень красив. Жан-Пьер был похож на него.

Анжелика повернулась к Жан-Пьеру:

— Мне не хотелось бы показаться невежливой, но… позвольте напомнить, что вы обещали отвезти меня к Эмили.

— Конечно, дорогая, — вежливо ответил Жан-Пьер.

Анжелика в сопровождении вызванной служанки ушла приводить себя в порядок. Отец и сын, расположившись в гостиной, попивали абсент и беседовали.

Жак предостерегающе взглянул на сына:

— Жан-Пьер, объясни же мне, зачем ты привез в наш дом жену Ролана? И где же сам Ролан?

— Это довольно длинная история, — сказал Жан-Пьер.

— Тогда начинай, пока с нами нет Анжелики.

И Жан-Пьер рассказал все начистоту, начиная с того, как они играли в покер у Жиля Фремона, и кончая тем, как Анжелика убежала из дома сегодня утром.

— Похоже, вы с Роланом заварили здесь без меня хорошую кашу, — сказал Жак, когда сын закончил рассказ. — И мне непонятно, кто из вас двоих больше влюблен в Анжелику.

— Я вовсе не влюблен в нее, — откровенно ответил Жан-Пьер. — Хотел бы быть ей другом. В тот день, когда я спас ее от дяди, я хотел сделать что-то… — Жан-Пьер помолчал и закончил: — Что-то благородное.

Отец рассмеялся.

— Ну, дорогой сын, еще не все потеряно.

— В самом деле, — согласился Жан-Пьер. — Так и будет, если только Ролан прежде не изрубит меня на мелкие кусочки. — Поставив бокал, он вздохнул: — Что же теперь делать, отец?

Жак пригладил усы.

— Пригласи ее на обед во Французский квартал, угости вином и постарайся немного успокоить. А когда вы вернетесь, Ролан, несомненно, будет уже здесь. Я успею поговорить с ним.

Жан-Пьер крайне удивился.

— Появится здесь? Как ты можешь быть в этом уверен?

— Потому что ты пошлешь сообщение Ролану.

— Но, отец! Я обещал Анжелике, что не…

Жак поднял руку.

— Ради блага Анжелики и Ролана.

— Но я дал слово…

— И хорошо. А я могу послать за племянником?

Жан-Пьер кивнул и, улыбнувшись, сказал:

— Я сейчас же пошлю слугу в Бель-Элиз.

* * *


Через час Анжелика, Жан-Пьер и Жак спустились с парадного крыльца. Анжелика переоделась в красивое розовое шерстяное платье и подходящую по цвету шляпку без полей. Их уже ждал экипаж Жан-Пьера. Кучер в ливрее стоял у открытой дверцы.

Анжелика повернулась к Жан-Пьеру и твердо сказала:

— Мы едем прямо к Эмили Миро.

Жак и Жан-Пьер обменялись понимающими взглядами. Сохраняя невозмутимый вид, Жак вынул из кармана красиво отделанные часы, открыл их и покачал головой.

— Дорогая, сейчас время обеда. Разумеется, Миро будут счастливы видеть вас. Однако наше появление может создать неудобство. Ведь они нас не звали.

— О, я не думала… — смутилась Анжелика.

— Не беспокойтесь, — сказал Жан-Пьер. — Мы погуляем по городу и тоже пообедаем где-нибудь. Уверяю, вы придете к Миро в подходящее время.

— Хорошо, так будет лучше, — согласилась Анжелика.

Жан-Пьер открыл кованую калитку, и все трое вышли на улицу. Тут они услышали цокот копыт быстро приближавшейся лошади. Сердце у Анжелики сильно забилось. Она поняла, что это был Ролан. Он мчался на взмыленной лошади, полы его сюртука развевались на ветру. Он не надел шляпы или потерял ее при езде, его волосы растрепались. Ролан был похож на демона.

О Боже! Как же он так быстро узнал, где она? Он теперь наверняка убьет ее!

Анжелика в ужасе повернулась к Жан-Пьеру.

— Жан-Пьер, пожалуйста! Вы должны помочь мне!

* * *


Приблизившись к дому Жан-Пьера, злившийся всю дорогу Ролан испытал облегчение. Анжелика была здесь. Но — черт побери! — она была красиво одета и собиралась куда-то ехать. И даже не с одним мужчиной, а сразу с двумя!

«Убью ее», — решил Ролан.

Нет, он покончит с собой, если лишится ее. Да, предательство Анжелики ранило его. Но ему достаточно было увидеть ее, и он наполнился такой дикой страстью! Он понял: нужно сделать все, чтобы вернуть ее обратно.

Он не может потерять ее. Он просто не может потерять ее!

* * *


Анжелика смотрела, как он приближается, потом слезает с лошади. Все казалось кошмаром. Все было в тысячу раз хуже, чем на пристани. Он шел к ним. Какие у него длинные и красивые ноги. У нее так сильно билось сердце, что она едва расслышала, как он, пронзив ее взглядом, процедил сквозь зубы:

— Добрый вечер, дорогая.

У Анжелики слова застряли в горле. Охваченная ужасом, она могла только молча смотреть на него. К счастью, вперед вышел Жак, стараясь как-то разрядить напряженную обстановку.

— Здравствуй, Ролан. Жан-Пьер и я были очень рады, когда твоя молодая прекрасная жена нанесла нам визит. Мы собирались поехать с ней пообедать, а потом отвезти ее к Эмили Миро, где она могла бы ждать твоего приезда…

— Здравствуйте, дядя Жак, — сухо ответил Ролан, не отрывая взгляда от жены. — Вы сказали, что собираетесь уехать с Жан-Пьером?

— Да, но…

— Так поезжайте же! — А потом, обернувшись к Жан-Пьеру, со злостью сказал: — А с тобой, кузен, я разберусь позже.

Жак с сыном обменялись тревожными взглядами, а потом Жак благоразумно заметил:

— Конечно, Ролан. Мы встретимся в другое время. Анжелика в отчаянии смотрела, как двое мужчин садятся в экипаж.

— Нет! Вы не можете оставить меня с ним, когда он в таком состоянии.

Жан-Пьер растерянно пожал плечами.

— Извините, Анжелика, но он ваш муж.

Тут же экипаж с двумя мужчинами отъехал. Анжелика осталась лицом к лицу с Роланом. Наступило тягостное молчание. Она наконец решилась поднять на него глаза.

От его взгляда у нее заледенела кровь.

С криком ужаса Анжелика повернулась, бросилась к дому и вбежала наверх, в ту комнату, где прежде переодевалась. Она закрыла дверь и прислонилась к ней, вся дрожа. Она надеялась, что он не последует за нею…

Но через несколько секунд Ролан ворвался и замахнулся на нее кулаком.

— Уходи! — закричала Анжелика. Она подбежала к туалетному столику и схватила фарфоровую статуэтку. — Уходи прочь или я запущу в тебя вот этим!

Он засмеялся и направился прямо к ней.

— Бросай, моя дорогая, я все равно никуда не уйду. Ты, кажется, совсем забыла, что ты моя жена.

— Я больше не твоя жена, — гордо ответила она. — Я хочу расторгнуть брак. Теперь он не смеялся.

— Боюсь, что это уже слишком поздно делать. Если ты хотела расторгнуть брак, то не следовало отдаваться мне. Собираешься жить у Жан-Пьера? Я увезу тебя и закую в цепи.

— Да при чем тут Жан-Пьер? — закричала Анжелика. — Ты, негодяй! Как ты можешь упрекать? При мне ты приглашал в дом любовницу, причем не раз.

Разозлившись, она бросила в него статуэтку.

— Продолжай бросать, дорогая, — сказал он с пугающей улыбкой. — Ты никуда не денешься от меня, никуда!

А она продолжала бросать в него вещи: ручное зеркало, флакон с духами и все, что попадало под руку. Ролан увертывался и продолжал наступать на нее твердо и неумолимо.

Когда она замахнулась тяжелым серебряным гребнем, Ролан поднял руку:

— Довольно, Анжелика.

Но она бросила гребень, и он угодил ему в щеку. Анжелика ахнула от неожиданности. Несмотря на всю свою злость, она совсем не хотела ранить Ролана. Ролан не двигался с места, как ей показалось, очень долго и только молча смотрел на нее. А она с жалостью думала, что ему очень больно. Потом он поднял гребень и снова двинулся к Анжелике.

— Ну вот, сейчас наступит наказание.

— Нет! — закричала она, но было уже поздно. Он схватил ее, задрал юбки и принялся бить гребнем по попке.

Когда Ролан наконец отпустил ее, Анжелика набросилась на него с кулаками. А он старался усадить ее к себе на колени.

— Отпусти меня! Я ненавижу тебя!

— За что? Ты должна мне сказать за что, — потребовал он. Ей удалось вырваться.

— Потому что ты лгал мне! Ты… ты и Жан-Пьер! Вы торговались из-за меня, будто я какая-то шлюха!

— О Боже, — прошептал он, побледнев. — Ты подслушала наш разговор.

— Да, я все слышала! Ты лжец! Убирайся отсюда! Я никогда не была тебе женой, это все ложь! И я больше не хочу тебя видеть!

Глаза Ролана заблестели от выступивших слез, он качал головой.

— Дорогая, пожалуйста, не говори так!

— Прочь! Мы не были мужем и женой, все это большой обман…

— Не говори так, прошу тебя.

— Ты купил меня!

— Я люблю тебя! — закричал он.

Ролан, несмотря на сопротивление, обнял Анжелику, прижал к себе и поцеловал.

Она отчаянно отбивалась, но ее слова не доходили до его смятенного разума.

— Нет! Нет! Я не хочу, чтобы ты делал так! Не хочу!

— Дорогая, пожалуйста. Я люблю тебя и не могу потерять.

— Нет! Нет! Отпусти меня!

Но он продолжал целовать ее. Это были дикие, отчаянные поцелуи. Она била его кулаками, но потом обмякла и сквозь рыдания жалобно говорила:

— Нет, нет, я не разрешаю тебе… я просто не могу! Он поднял Анжелику и понес к кровати. Он был ее мучителем, и она не видела спасения. Ролан начал так целовать ее, что она не выдержала, обняла его за шею и поцеловала в ответ, рыдая и бормоча его имя. Страсть охватила их обоих, и они принялись срывать друг с друга одежду. Они были уже полураздеты, когда Ролан сел и посадил Анжелику на колени лицом к себе. Запустил руку в ее волосы и посмотрел ей прямо в глаза. Она судорожно вздохнула, когда он начал входить в нее, заполняя ее всю. Его движения были сильными и резкими. От наслаждения она едва не потеряла сознание. Ничего подобного прежде она не испытывала.

— Да! Да! — кричала Анжелика, переживая новый взлет наслаждения, когда еще не закончился прежний.

Они растворились во всепожирающем пламени спасительной боли и наслаждения, и Ролан ртом заглушил ее страстный крик.

Потом они, обессиленные, лежали на кровати, и Анжелика поняла, что никогда не сможет бросить его. Ее пугала власть, которую он имеет над ней. Она отодвинулась от него и свернулась калачиком.

Ролан тихонько тронул ее за плечо:

— Дорогая, мы должны поговорить, ты же знаешь.

Она кивнула, но не повернулась к нему.

— Мне так жаль, что я ударил тебя, — прошептал он, и Анжелика почувствовала боль в его голосе. — Я думал, что ты изменила мне с Жан-Пьером. А потом ты стояла здесь, говорила, что ненавидишь меня и хочешь расторгнуть наш брак. Если бы я знал, что ты подслушала наш разговор с Жан-Пьером, я никогда бы не поднял на тебя руку. Я должен был сам об этом догадаться, но был ослеплен ревностью. Если бы я знал, то позволил бы тебе бить себя сколько угодно, любовь моя.

Она повернулась к нему со слезами на глазах и чуть не ахнула, увидев глубокую царапину в том месте, куда угодил гребень.

— Я ранила тебя… — Голос Анжелики сорвался. — Мне так жаль, Ролан.

Он притянул ее к себе.

— Я всегда хотел рассказать тебе обо всех обстоятельствах нашей женитьбы. Меня мучило, что я вынужден скрывать от тебя правду… Но мы с Жан-Пьером решили, что тебе лучше не знать подробностей. Ну, что делал твой дядя. Мы понимали, что это ранит тебя еще больше.

Она с трудом проглотила комок в горле.

— Дядя Жиль в самом деле хотел продать меня?

— Да, дорогая, и мне так жаль. А те двое мужчин, которые хотели купить тебя, они настоящие развратники. Они погубили бы тебя.

Анжелика печально кивнула. Она была так зла, когда узнала, что Ролан лгал ей. Но она просто не знала, что происходило на самом деле. Теперь наконец ей все известно. Она знала, что настоящим злодеем во всей этой истории был дядя Жиль. А Ролан и Жан-Пьер поступили благородно.

Глядя на мужа, она дрожащим голосом спросила:

— Так вы с Жан-Пьером хотели помочь мне?

— О да, моя дорогая. Конечно, пришлось солгать, что наши родители договорились о нашем браке. Только для того, чтобы ты помогла нам. У нас не было времени. Мы опасались, что твой дядя может…

Анжелика вздрогнула. Он замолчал, а она спрятала лицо у него на груди.

— Тебе не стоит говорить мне это, Я поняла. Достаточно вспомнить, что произошло с Коко.

— Ты простишь меня?

— Да, — прошептала она, — если и ты простишь меня.

— Мне нечего прощать тебе, моя дорогая.

Ролан тяжело вздохнул, перебирая пальцами ее волосы.

— Но ты должна кое-что знать, сердце мое. Это верно, что наш брак не был устроен нашими родителями. За этот обман я прошу простить меня. Но я думал о тебе с того самого момента, когда впервые увидел на Французском рынке.

Боже, как я тебя желал! — И он добавил дрогнувшим голосом: — Но я никогда не знал, взаимно ли мое чувство.

Анжелика всхлипнула. Какие чудесные слова он произнес!

— Я хочу тебя, Ролан, — прошептала она, целуя его руку. — Я так хочу тебя!


Глава 23


— Тебе надо кое-что узнать, — сказал Ролан. Это было часом позже, когда они закончили снова заниматься любовью.

— Да? — мурлыкнула Анжелика, целуя его в шею.

— С тех пор как мы поженились, я не изменял тебе с Каролиной. И не спал ни с одной женщиной, кроме тебя.

Анжелика посмотрела на мужа, удивленная и согретая этой откровенностью.

— Спасибо за эти слова, Ролан.

— Мне подумалось, что ты в чем-то сомневаешься.

— Так и было. Но… куда ты уходил, где проводил вечера и ночи, когда мы приехали Бель-Элиз?

Он смущенно засмеялся.

— Играл в карты с Луи Жюно, пока Анетта не стала возражать против этого. Тогда я проводил время с Жюлем Бофором и другими знакомыми плантаторами.

— Но почему, Ролан? Разве тебе было так невыносимо быть со мной?

Он усмехнулся.

— Конечно, невыносимо… потому что, если говорить правду, мой ангел, я не был уверен, что не трону тебя.

Анжелика усмехнулась и покачала головой:

— Если бы ты только знал…

— Знал что?

Она покраснела.

— Да я просто умирала от желания, чтобы ты тронул меня.

У него дрогнули губы.

— В самом деле? Зачем же тогда были нужны лицемерные разговоры насчет твоего долга жены?

Анжелика чуть нахмурилась.

— Потому что я отношусь к своим обязанностям очень серьезно. А молодая женщина просто не смеет сказать мужу…

— Что она хочет заниматься любовью?

Она смущенно кивнула.

Ролан причмокнул, покачав головой.

— Так выходит, между нами было просто недоразумение?

— Похоже на то.

— Но больше этого не будет, мой ангел?

Она прижалась к нему.

— Не будет.

Он снова засмеялся.

— Так, значит, ты хотела, чтобы я занимался с тобой любовью?

— Да, — еле слышно ответила Анжелика.

— И когда ты так решила? Ее щеки пылали.

— Ну, Ролан, должна ли я…

— Да. Ты должна сказать мне. — Он повернул Анжелику на спину, прижал ее руки к матрасу и заставил посмотреть ему прямо в глаза. — Я не потерплю, чтобы между нами оставались какие-нибудь секреты, мой ангел. Скажи же мне, когда ты пришла к такому важному решению.

Она посмотрела ему в глаза и прошептала:

— С того самого момента, когда в первый раз увидела тебя. Ты был таким красивым, таким возбуждающим и…

— Да?

Она вздохнула, почувствовав, как напрягается его мужское естество.

— Таинственным и немного пугающим.

Теперь он отпустил ее руки и медленно провел вниз по ее спине, лаская ее ягодицы, а потом развел пошире ноги.

— А вот сейчас ты боишься меня, дорогая?

— Немного.

— А почему?

Она содрогнулась от наслаждения.

— Потому что ты такой сильный. Мне начинает казаться, что я больше не принадлежу самой себе…

— Так и есть. Ты принадлежишь мне, дорогая, а я тебе. Так и должно быть.

— Наверное, это правда.

— И ты все же немного боишься меня?

— Да.

— Тогда сделаем что-то, чтобы умерить ваш страх, — прошептал он, целуя ее…

Позже их разбудили голоса, доносившиеся снизу, из холла. Ролан с сердитым выражением лица сел на кровати.

— Что это, Ролан?

— Очевидно, Жан-Пьер и дядя Жак вернулись. Вот теперь мне самое время разобраться со своим выдающимся кузеном.

Она тоже села.

— Разобраться? Что это значит?

— Да ведь он увез тебя с собой! Конечно, ты была расстроена, но Жан-Пьер не имел никакого права вмешиваться в отношения между мужем и женой. Ему ни в коем случае нельзя было помогать тебе убегать от меня.

— Но, Ролан! Он ничего не знал!

Ролан угрожающе нахмурился.

— Как он мог ничего не знать?

Она виновато улыбнулась.

— Потому что я спряталась в багажном ящике его экипажа.

Ролан не поверил.

— Ты не могла так поступить! Ну, моя маленькая кокетка, мне придется снова перекинуть тебя через колено. — Он нахмурился. — А Бланш не сказала мне об этом.

Анжелика подняла брови.

— Бланш сказала тебе, что я уехала с Жан-Пьером?

— Она видела, как вы уехали вместе. Очень странно. Она не сказала, что ты сидела в багажном ящике. Но может быть, я сам не дал ей возможности сделать это. Я был взбешен, я решил броситься за тобой вдогонку.

— Это ясно. Он причмокнул.

— Ну, дорогая, кажется, мы уже все обсудили. Это хорошо. Мне так не хотелось вызывать Жан-Пьера на дуэль.

— Вызывать Жан-Пьера? О Ролан!

— Ч-ш-ш-ш, — предостерег он Анжелику, приложив палец к ее трепещущим губам. — Они могут слышать нас. Кроме того, как я сказал, дело улажено. — Он поиграл локоном ее волос. — Теперь я могу забрать тебя.

Она засмеялась.

— Забрать меня?

— Поедем в гостиницу. Устроим себе настоящий медовый месяц. Не хочу выпускать тебя из вида… или из своей постели… в течение нескольких дней.

Анжелика широко раскрыла глаза.

— Ролан, мне кажется, что ты…

— Да? — откликнулся он со сладострастной усмешкой.

— Ненасытен.

Ролан быстро притянул ее к себе на колени. Она чуть не задохнулась, когда он прижал свою темную голову к ее телу. Его зубы отыскали сосок ее груди, а рука скользнула вниз, между бедер.

— Любовь моя, тебе придется еще узнать значение этого слова.

* * *


Ролан отвез Анжелику в роскошную гостиницу «Святой Людовик». И они три дня не выходили из своего номера.

Комната была просторной и светлой. Много прекрасных утренних часов провели они на балконе за неспешным завтраком, наблюдая жизнь, кипящую внизу.

Целыми днями они занимались любовью. Или просто разговаривали, лежа рядом в кровати. Анжелика вспоминала тот день, когда пыталась убежать от Ролана, а он вернул ее. А как они изводили друг друга! И часто она вспоминала, как он крикнул: «Я люблю тебя!» Она прижималась к его груди, обливаясь слезами.

Ему не надо было снова говорить, что он любит ее. А ей не требовалось больше ничего, чтобы доказать ему свою любовь. Анжелика не могла всего сказать ему. Но ее тело отвечало вместо нее, когда она отдавалась ему снова и снова. Ролану достаточно было только чувственно улыбнуться и сказать: «Иди ко мне, мой ангел», — и она бросалась в его объятия, осыпая его лицо поцелуями. Временами она молча молилась, чтобы у них появился ребенок. Она так хотела ребенка — сына с таким же низким голосом, как у Ролана, или дочку с такими же голубыми глазами, как у него. Ребенок сделает ее счастье полным.

На третий день их добровольного заточения они получили записку от четы Миро. Те приглашали их на прогулку на озеро на следующий день, и Ролан спросил, хочет ли Анжелика поехать. Она охотно согласилась. Тогда они отправились в магазин, чтобы купить ей новое платье для такого случая.

Их поездка была восхитительна. Погода была сухая и бодряще-прохладная. Ролан, Анжелика и трое Миро чудесно провели день: гуляли по паркам и садам, завтракали в знаменитом ресторане, где подавали рыбные блюда и откуда открывался красивый вид на озеро.

После супа из крабов и вареных лангустов мужчины вышли из ресторана. Они прошли по кипарисовой аллее вдоль берега. Морис и Ролан курили, а Филип бросал камешки в воду. Эмили и Анжелика остались поговорить на веранде ресторана.

— Дорогая, вы просто светитесь от счастья, — сказала Эмили Анжелике, когда обе дамы принялись за вторую чашечку кофе со сливками.

— О Эмили, я так счастлива с Роланом, — ответила Анжелика.

— Должна признаться, что я очень встревожилась, когда на днях встретила Жан-Пьера на рынке, — сказала Эмили. — Я не хочу показаться неделикатной, дорогая, но он, бедный, был очень расстроен. Он признался мне, что они с отцом были очень опечалены после того, как вы с Роланом поссорились у него дома.

Анжелика кивнула и улыбнулась.

— Да, так и было. — Она наклонилась вперед и призналась: — Так получилось, когда я узнала, что Ролан женился на мне, скажем так, при не совсем ясных обстоятельствах. — Увидев, что Эмили побледнела, она спросила: — Но вы же все знали, не так ли?

Эмили виновато кивнула.

— Да, дорогая. Я догадывалась, что происходило что-то странное. Но я не знаю никаких подробностей.

Анжелика коротко рассказала. Оказывается, Ролан солгал ей, когда они впервые встретились. Он хотел хитростью заставить ее выйти за него замуж.

— Моя дорогая, какая удивительная история, — качала головой Эмили. — Но похоже, что Ролан женился на вас как раз вовремя. Вы теперь не сердитесь на него?

— О, я так разозлилась, когда узнала, что он лгал мне. Но он объяснил, что этот обман был нужен для моей же защиты. — Анжелика почувствовала, что краснеет. — Это немного романтично.

Эмили засмеялась, всплеснув руками.

— О дорогая, это и в самом деле романтично. Ролан любит вас.

Анжелика покраснела еще больше.

— Ну, надеюсь, что нравлюсь ему.

— Нравитесь? — повторила Эмили и рассмеялась. — Дорогая, вы живое воплощение всех его мечтаний. Вы представляете себе, каким он был раньше?

Анжелика медленно покачала головой.

— Это был человек, который никогда не улыбался и не смеялся. Это была просто ходячая бомба, начиненная грубостью. Но когда он встретил вас… он полюбил вас с первого взгляда.

Анжелика лучисто улыбнулась.

— О, я так надеялась на это, Эмили. И знаю, что я…

— Полюбили его с того самого момента, как увидели в первый раз?

— Да.

Эмили взяла Анжелику за руку.

— А вы сказали ему об этом, дорогая? Вы же знаете, он готов целовать землю, по которой вы проходите.

— Ну… я все жду подходящего момента.

Эмили увидела, что Ролан, Морис и Филип возвращаются с прогулки.

— Будьте осторожны, дорогая. Подходящий момент может ускользнуть от вас, и тогда будет уже поздно.

Анжелика обернулась. Ролан и Филип шли рядом и смеялись. У нее снова екнуло сердце, когда она увидела, как дядя и племянник похожи друг на друга. И почему это Эмили смотрела на них с таким томлением?

* * *


К вечеру все вернулись в город. Ролан вежливо отклонил приглашение Эмили пообедать у них дома. Анжелика была рада, что они не остались, так как прогулка немного утомила ее. И еще она не могла подавить легкого чувства ревности, когда Ролан на прощание поцеловал Эмили и Филипа. Она упрекнула себя в собственничестве. Тем более что Эмили и Филип очень нравились ей. Но она все вспоминала тот взгляд, который Эмили бросила сегодня на Ролана и Филипа.

Ролан повез Анжелику ужинать в ресторан. Наедине с ним Анжелика чувствовала себя спокойнее. Он не отрывал от нее взгляда в течение всего ужина. Казалось, он читал ее мысли, потому что потянулся через стол, взял ее за руку и нежно сказал:

— Дорогая, всего несколько часов с другими людьми, и я уже схожу с ума от желания снова оказаться с тобой наедине.

Он потрогал большим пальцем ее мягкую ладонь. Его пылающий взор не оставил у нее никаких сомнений: скоро она испытает блаженство.

Но магия неожиданно рассеялась. Они вышли из ресторана. Ролан вдруг остановился, посмотрел на пожилую пару и тихо выругался. Его взгляд стал ледяным. А те заметили приближающихся Ролана и Анжелику, они тоже казались настороженными.

Пожилой джентльмен заговорил первым. Кивнув Ролану, он холодно проговорил:

— Привет, Ролан. Какая неожиданность.

— Привет, Бернар, — сдержанно ответил Ролан, не протягивая руки. Потом кивнул даме: — Мое почтение, Ленора!

— Привет, Ролан, — сказала дама. Она устремила взгляд холодных серых глаз на Анжелику. — А что это за женщина с вами?

Ролан принял достойный вид:

— Ленора, Бернар, позвольте представить вам мою жену, Анжелику Делакруа.

Двое пожилых людей обменялись удивленными взглядами. А Ролан обратился к Анжелике:

— Дорогая, познакомься: это Бернар и Ленора Рилье. Женщина устремила ледяной взгляд на Анжелику и сказала:

— Ну, Ролан, вот это неожиданность. Мне казалось, что вы…

— Ленора, прошу прощения. — перебил ее Ролан. — Нас ждет экипаж, И нам неудобно задерживать вас.

Не говоря больше ни слова, Ролан провел Анжелику к выходу мимо враждебной пары. У тротуара в желтом свете газовых фонарей стоял наемный экипаж. Кучер помог им сесть. Анжелика услышала, что Ролан приказал ему поехать сначала к дамбе и только потом в гостиницу «Святой Людовик».

В экипаже Ролан долго молчал. Потом закурил сигару, и свет от спички озарил его красивое встревоженное лицо. Анжелика взяла его за руку.

— Ролан, что это за люди, которых мы встретили? И почему эта встреча так расстроила тебя?

Он молчал.

— Ролан, ответь же мне, — настаивала Анжелика. Он судорожно вздохнул.

— Это родители Луизы.

Оба долго молчали. Потом Анжелика спросила:

— Не думаешь ли ты, что настало время все рассказать мне?

Он глубоко затянулся сигарой. Ее обдало запахом дыма.

— Может быть, ты и права, дорогая. Видно, пришло время рассказать о моей первой жене и ее семье. — Он некоторое время собирался с мыслями. — Видишь ли, когда я был еще ребенком, мои родители договорились, что я женюсь на Луизе Рилье. В то время их семья владела плантацией к югу от Бель-Элиз. Мы поженились. Мне тогда был двадцать один год, а ей восемнадцать. И у нас… ничего не получилось.

— Что ты имеешь в виду?

— Луиза ненавидела… — Анжелика слышала, как скрипнули его зубы.. — сексуальную сторону нашего брака. Черт возьми, она иногда просто не выносила меня. По-видимому, другие могли ей дать то, чего не мог я, поэтому она часто искала друзей на стороне.

Анжелика вздохнула.

— О Ролан, как это было ужасно для тебя! Наверное, с Луизой было что-то не так. Почему она не могла… любить тебя?

Он пожал плечами.

— Я тоже не был святым. Видишь ли, Луиза не хотела выходить замуж. Не хотела чувствовать себя зависимой.

— Понимаю, — тихо сказала Анжелика.

— Казалось, что Луиза была сделана из какого-то хрупкого материала. Она была совсем не такая, как ты, моя дорогая. Она не подходила на роль хозяйки Бель-Элиз и на роль жены тоже. Я не всегда был приветлив с ней. У нас были натянутые отношения. Этот кошмар длился два года.

— А как умерла Луиза? — спросила Анжелика. Он снова глубоко затянулся сигарой.

— Как я уже говорил, Луиза изменяла мне с другими мужчинами. А потом она совсем обезумела. Бланш думала, что так было всегда. Каждый раз, когда я смотрел на другую женщину, Луиза впадала в бешенство. Она решила, будто что-то происходит между Бланш и мной. Но все еще больше обострилось, когда погиб Жюстен.

— Жюстен, Эмили и Филип жили в Бель-Элиз?

— Да, жили какое-то время, — ответил Ролан сдавленным голосом. — Как-то вечером Жюстен поехал в Новый Орлеан, напился и попал под экипаж. Эмили сильно переживала смерть мужа и беспокоилась, как будет одна растить сына. Я не мог не помочь ей. Но это окончательно вывело Луизу из себя.

— Почему?

— Луиза ревновала. Думала, что я сплю с Эмили. Она даже считала, что мы обманывали Жюстена, когда брат был жив, и что Филип мой сын.

Анжелика слушала, и ею овладевал страх.

— А как ты узнан, что у Луизы появляются такие мысли?

— Я узнал все в ту ночь, когда она умерла. Тогда у нас в Бель-Элиз был званый вечер… — Он откашлялся. — Луиза кокетничала со всеми мужчинами. А я не оставался в долгу. В какой-то момент она сказала мне, что, если я стану танцевать с Эмили, она убьет меня. И назло ей я танцевал все танцы с вдовой Жюстена. — Он ударил кулаком по сиденью. — О Боже! Мне надо было послушать ее. Я не мог подумать, что это окончательно выведет ее из себя!

— И что же случилось?

— Когда гости уехали, Луиза явилась ко мне в кабинет с заряженным пистолетом. Она снова обвинила меня в том, что я сплю с Эмили и что Филип мой сын. Я пытался разубедить ее, но ничего не получилось. Она совсем не слышала меня. Завязалась борьба, и Луиза сама нажала на спусковой крючок пистолета, когда я пытался отобрать его у нее. А потом я помню только, что она лежала на полу и смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а весь пол был залит кровью. Власти признали это несчастным случаем, но, несмотря на это, я чувствую себя виноватым.

— О Ролан! — Сердце Анжелики переполнилось жалостью к нему, и она крепче сжала его руку.

Наконец он повернулся к ней в темноте и иронически сказал:

— Ну, дорогая, как ты себя чувствуешь замужем за человеком, который убил свою первую жену?


Глава 24


— Ролан, — Анжелика, обняла мужа, — не мучь себя. Нет твоей вины в смерти Луизы.

— Мне надо было держать ее крепче.

— Но совсем непохоже, что Луиза остановилась бы на полпути.

Он вздохнул.

— Мы теперь никогда ничего не узнаем, не так ли?

Она прижалась к нему в холодной полутьме экипажа.

— О Ролан…

И все-таки Анжелика была встревожена. Хорошо, что Ролан рассказал ей о прошлом. Но ее удивило то, что у его первой жены возникали такие же подозрения насчет Ролана и Эмили, как и у нее самой.

— Ну, вот ты и узнала секреты о моей первой женитьбе. Ты теперь согласна остаться со мной, дорогая?

Она поспешила успокоить его:

— Конечно, согласна.

Ролан поцеловал Анжелику, прижал к себе и не отпускал, пока они не подъехали к гостинице. В постели он овладел ею, на этот раз более требовательно, чем обычно, не грубо, но без той нежности, которую он проявлял в последние дни. И после этого он прижимал ее к себе всю ночь.

Анжелика поняла, что разговоры о Луизе будят спящего в нем демона, который полностью так и не изгнан.

* * *


На следующее утро, когда Ролан и Анжелика завтракали в своей комнате, посыльный принес письмо.

— Что там, Ролан? — спросила она.

Он отложил в сторону послание и посмотрел на нее.

— Дядя и кузен приглашают нас на обед.

— О Ролан, пойдем! — попросила Анжелика.

Ролан нахмурился, глядя на нее.

— Я все еще не очень хорошо расположен к Жан-Пьеру после событий последней недели.

— Но, Ролан, я же объяснила, что это не его вина. И мы с тобой устроили такую сцену в его доме. Эмили мне сказала вчера, что Жан-Пьер очень расстроен. Разве ты не считаешь, что мы должны их успокоить? Тебе нужно восстановить добрые отношения с Жан-Пьером.

Ролан фыркнул.

Анжелика поднялась с места и подошла, чтобы обнять мужа.

— Ну, пожалуйста.

Он усадил ее к себе на колени, вдруг усмехнувшись.

— Ну как я могу сопротивляться, когда ты так просишь?

* * *


Все утро они ходили по магазинам во Французском квартале. Анжелика настояла, чтобы они купили туалетные принадлежности взамен тех, которые она разбила во время их схватки в доме Жан-Пьера. Ролан согласился с усмешкой.

Анжелика хотела получше выглядеть в этот вечер. Она надела пышное бархатное платье изумрудного цвета с низким вырезом. Ролан в элегантном черном фраке стоял и смотрел, как она перевязывает волосы атласной лентой. Глядя на отражение ее стройной шейки в туалетном зеркале, Ролан нахмурился.

— Как жаль, что я не прихватил твои драгоценности из Бель-Элиз. Но ты и так выглядишь изумительно, моя дорогая. Ты так красива, что мне не хочется делить тебя сегодня вечером с двумя другими мужчинами.

Анжелика быстро встала и обняла мужа. Он был великолепен! А открытая улыбка делала его особенно привлекательным.

— О, Ролан, разве ты все еще не понимаешь, что мои глаза всегда смотрят только на тебя?

— Может быть, и так, Анжелика, но как насчет Жан-Пьера и Жака? На кого они будут смотреть сегодня вечером? Она насторожилась.

— Ролан, они оба слишком уважают тебя, чтобы похитить твою жену.

Ответом было лишь неодобрительное ворчание.

По дороге они молчали. Анжелике стало ясно: Ролан очень переживает, что они проведут вечер в компании двух других мужчин. Его собственническое отношение к ней нравилось ей, но недостаток доверия начинал ее раздражать.

Жан-Пьер и его отец посмеялись, увидев, что Ролан и Анжелика привезли новую фарфоровую статуэтку, кувшин, хрустальный флакон для духов и ручное зеркало.

— Не стоило беспокоиться, — сказал Жак. — Если вы снова захотите побросать друг в друга вещами, прошу вас, будьте моими гостями в любое время.

Анжелика поспешила оправдать мужа:

— Только я одна бросала эти вещи. В Ролана.

К ее удовольствию, трое мужчин рассмеялись.

Затянувшийся обед был особенно приятен. Жан-Пьер и Жак с удовлетворением заметили, что между молодоженами не было никакой напряженности. Жак произнес тост в их честь, а потом сказал Ролану:

— Как хорошо видеть тебя и твою молодую жену в таком хорошем расположении духа, племянник.

В ответ Ролан сказал, глядя прямо на дядю:

— В самом деле, дядя, за три дня, проведенных наедине с молодой женой в гостинице, произошло настоящее чудо в семейной жизни.

Жак, уже в некотором подпитии, причмокнул, услышав это смелое замечание Ролана, и подмигнул Анжелике. Жан-Пьер прикрыл рот салфеткой, чтобы скрыть улыбку. Анжелика замерла.

Но к счастью, в этот момент Жак принялся рассказывать о своей последней поездке в Данию. Анжелика наконец-то обрела спокойствие. Потом уже в гостиной Жак спросил Ролана:

— Вы с Анжеликой останетесь на концерт Дженни Линд?

Анжелика вопросительно посмотрела на мужа. На обратном пути с озера Эмили упомянула, что в Новом Орлеане состоится выступление знаменитой шведской оперной певицы. Ролан кивнул Жаку и сказал:

— Я читал об этом концерте в газете. Но разве билеты еще не распроданы?

— Разумеется, — ответил Жак. — Но мой друг Андре Бьенвиль из оперы заказал для меня, как обычно, ложу. Вы обяжете меня, если вместе с Морисоле и Эмили Миро согласитесь быть моими гостями в этот вечер.

— Это очень благородно с вашей стороны, дядя. — Ролан повернулся к Анжелике. — Хотела бы ты послушать пение мисс Линд?

— О да, Ролан! — ответила она с горящим взором.

— Ну хорошо, мой ангел.

Ролан сказал это интимным шепотом, потом потянулся и убрал прядь волос с ее лба. Эти слова и такое прикосновение имели определенное значение и, конечно, были замечены хозяевами дома. Анжелика почувствовала, что краска заливает ее лицо.

— Кроме того, — продолжал Жак, — я уже много лет знаком с устроителем ее концерта, Финеасом Барнумом.

— Ах, да, я помню, что вы раньше говорили о господине Барнуме, — вежливо заметил Ролан.

— Я много раз был его гостем. В прошлом году Финеас Барнум просил меня поддержать турне мисс Линд, а я имел глупость отказаться. Но вскоре услышал в Лондоне ее пение и понял свою ошибку.

— Вы слышали пение мисс Линд? — возбужденно спросила Анжелика.

Жак улыбнулся очаровательной молодой жене Ролана.

— Разумеется, слышал, дорогая. У этой женщины настоящий талант. Я никогда не забуду, как она пела в Лондоне. Говорят, что старый герцог Веллингтон просто влюбился в нее в тот вечер. Там был сам Шопен, он сидел в третьем ряду. У него уже было плохо со здоровьем, но он все же приехал послушать ее. Мисс Линд пела песни Мендельсона в первый раз после его кончины, и, ах, это было так трогательно! Мне рассказывали, что она очень тяжело пережила его смерть.

Анжелика заметила слезы в темных глазах Жака, когда он закончил свой рассказ.

— Я так хочу услышать пение мисс Линд! — откровенно призналась она.

— И я тоже, дорогая, — сказал Жак и обратился к Ролану: — И мы должны, конечно, привезти Бланш на концерт. Надеюсь, у нее все в порядке?

— Да, — ответил Ролан. — Будет хорошо, если она приедет сюда, в Новый Орлеан.

— Она так любит оперу, — сказала Анжелика. Ролан кивнул.

— Это верно, дорогая. Но готов поспорить, что нам не удастся уговорить ее.

— Может быть, мне стоит поехать на плантацию и поговорить с ней? — спросил Жак.

— Это может помочь, — согласился Ролан.

— Послушает ли она меня теперь? — пробормотал Жак. Жан-Пьер обратился к Анжелике:

— Моя дорогая, я уже говорил отцу, какой у вас восхитительный голос. Не окажете ли вы нам честь, спев что-нибудь?

— Ах, да, Анжелика, вы должны спеть нам! — присоединился к нему Жак.

Но прежде чем Анжелика смогла ответить, в разговор вмешался Ролан:

— Кузен, дядя, к сожалению, нам с Анжеликой пора идти. — Протянув руку, чтобы погладить Анжелику по щеке, он добавил: — Надеюсь, вы простите новобрачных?..

* * *


На обратном пути в экипаже, охваченная смятением, из-за собственнического поведения Ролана, Анжелика хранила молчание.

Когда они вернулись в свою комнату, Ролан помог ей снять платье и разделся сам. Потом повернулся к ней со сдержанной улыбкой.

— Ну хорошо, мой ангел. Ты могла бы сказать мне, почему так взъерошила свои перышки?

— А ты не знаешь? — сердито спросила она. Он пожал плечами.

— Прошу, объясни мне.

— Ты сегодня поставил меня в неловкое положение!

— Каким же образом?

— Ну… прежде всего ты сказал Жан-Пьеру и дяде Жаку, что мы с тобой целых три дня не выходили из этой комнаты. Разыгрывая непонимание, он поднял брови.

— А разве это не так?

— Не в этом дело. Они Бог знает что могли подумать…

— Отлично, — вспыхнул он. — Пусть у них не возникает сомнений в незыблемости нашего брака. И пусть знают, что у нас есть кое-что такое, чего лишены они.

Анжелика всплеснула руками.

— Ролан! Ради всего святого! Ты же говоришь о своих родственниках. Ты думаешь, что… Ее речь была прервана смехом.

— Крошка моя, разве ты не замечаешь, что где бы ты ни появилась, все мужчины тут же поворачиваются в твою сторону? Ты понимаешь, как это бесит меня?

— Меня не интересуют другие мужчины. Ты думаешь, я похожа на Луизу, так, что ли? По-твоему, я ищу возможности изменить тебе?

— Нет, — ответил Ролан и быстро подошел к ней. — Ты совсем не такая, как Луиза! Но ты молода и наивна, и тебя так легко соблазнить…

— Соблазнить? — со злостью повторила она. — Ты думаешь, что я такая глупая? Почему я никогда…

— Мой ангел, твой дядя Жиль продал бы тебя или подверг насилию. А возможно, сделал бы и то, и другое.

Анжелика опустила глаза. Ей нечего было ответить.

— Хватит спорить, моя крошка, — просительно сказал он. Она подняла взор и дерзко ответила:

— Нет!

— Нет? — повторил он, и в его голосе послышалась скрытая угроза. — Ты же знаешь, я все равно сделаю по-своему. Она с гордостью взглянула ему в лицо.

— Только попробуй, и я возненавижу тебя.

— Успокойся, пожалуйста, — сказал он. Она взмахнула рукой.

— Ты обращаешься со мной, как с ребенком, Ролан! Вот и сегодня, когда Жан-Пьер попросил меня спеть, ты ответил вместо меня.

Он иронично улыбнулся.

— Ах, вот оно что. Ну, мною руководило только сострадание к ним, моя дорогая. Я боялся, что твое пение сделает с ними то, что сделало со мной. Это было бы жестоко.

Ее щеки вспыхнули от этих слов.

— Но было грубо с твоей стороны не дать мне самой ответить.

Ролан вздохнул.

— Довольно ссориться. Иди ко мне.

Анжелика боролась с собой. А он стоял перед ней, такой привлекательный. Ее тянуло к нему словно магнитом. Но что будет, если она уступит ему? Она печально покачала головой и сказала:

— Нет. Я буду спать на диване.

— Как хочешь, — устало согласился он. — Но, мой ангел, подумай сама, кого из нас ты этим накажешь.

В течение нескольких бессонных часов Анжелика поняла, кто из них наказан. Диван оказался жестким и неудобным. Ей было холодно. Она села и шепотом позвала:

— Ролан!

— Да, дорогая, — ответил он.

— Ты спишь?

— Не заснул ни на одно мгновение. И я думаю…

— О чем? — спросила она, вся дрожа.

— Ты придешь ко мне или лучше мне идти к тебе?

Анжелика встала с дивана и подошла к мужу. Ее голос дрогнул, когда она сказала:

— Мне так жаль, что мы ссорились.

Он притянул ее к себе и крепко поцеловал. Ей стало хорошо в его теплых объятиях, где она чувствовала себя в безопасности.

— Я тоже сожалею об этом, дорогая, — прошептал он.

— Думаю, что это не так, — пробормотала она, покусывая его обнаженное плечо.

— Не так? — со смехом повторил он.

— Ты скоро опять возьмешься за свое.

Его рука скользнула по ее ноге.

— Ах, мой ангел, ты так хорошо меня знаешь…

— Ты совершенно невыносим!

— Совершенно, — печально согласился он. Он приподнял ее ночную сорочку. Слезы наполнили ее глаза от сладких мук любви. И она забыла обо всем на свете.


Глава 25


Следующие несколько недель прошли быстро. Ролан и Анжелика проводили много времени вместе, делая покупки или посещая театр и оперу. Они были на нескольких балах, которые устраивали креольские знатные семьи из Французского квартала. Бывали и у родственников. Но Ролан больше не проявлял собственнические привычки. Анжелика решила, что он все понял. Его страсть к ней не уменьшалась, так же как и ее к нему. Они проводили ночи безумной любви и часто засыпали только под утро.

Пришло Рождество. Они провели его тихо, по-семейному, как принято у креолов. Ходили в церковь вместе с родственниками. А вот Новый год креолы праздновали весело. Ролан и Анжелика приняли приглашение четы Миро. Жак и Жан-Пьер были тоже приглашены. Все наслаждались праздником, обмениваясь подарками, беседуя у новогодней елки. Анжелика подарила Ролану новый фрак и была тронута, когда он преподнес ей изумительное рубиновое колье с такими же серьгами.

В конце вечера Жак напомнил всем, что они будут его гостями на выступлении Дженни Линд, которое состоится через неделю.

— С твоего разрешения, Ролан, — добавил он, — я собираюсь поехать в Бель-Элиз, чтобы уговорить Бланш прибыть на концерт. Эмили сказала, что будет рада принять ее у себя.

Ролан кивнул.

— Конечно, дядя, используйте все ваши способности убеждения. Желаю удачи.

Анжелика заметила Ролану, когда они ехали к себе в экипаже:

— Похоже, Жак очень интересуется Бланш. Они давно знакомы?

Ролан кивнул.

— Жак не раз приезжал в Бель-Элиз, и они с Бланш стали добрыми друзьями. Я видел их вместе на веранде, ей было очень интересно слушать его рассказы о путешествиях по всему миру. Подозреваю, что он влюблен в нее так же, как и она в него.

— Тогда почему же… Ролан сжал ее руку.

— Они просто из разных миров, моя дорогая. Ты же знаешь, Бланш отказывается покидать имение. А Жак никогда не согласится оставить свои путешествия и запереть себя в Бель-Элиз.

Она вздохнула:

— Будет хорошо, если он сможет уговорить ее приехать в Новый Орлеан на концерт Линд. Это могло бы послужить хорошим началом. О, Ролан, Бланш так любит оперу.

— А ты со своей доброй душой так заботишься о ней, — сказал он, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. — Хватит о них. Мне не терпится остаться с вами наедине, миссис Делакруа.

— Вам всегда не терпится, — со смехом ответила она.

* * *


Утром Ролан услышал, что жена тихо плачет.

— В чем дело, дорогая?

— Я так хочу ребенка, — сказала она, всхлипывая. — Но кажется, у меня никогда его не будет. Он погладил ее волосы.

— Ангел мой, не кажется ли тебе, что ты немного нетерпелива? Мы поженились совсем недавно, а ты так молода…

— Я достаточно взрослая, для того чтобы быть твоей женой. И для того чтобы стать матерью, — пылко возразила она.

— Совершенно верно, — с улыбкой согласился он.

— У моей матери тоже были трудности. — продолжала она. — Мама и папа мечтали иметь много детей, но Бог благословил их только мной одной…

— И наградил очень щедро, моя любовь.

Не обращая внимания на его слова, она продолжала:

— Мне кажется, я никогда не смогу забеременеть.

— Ну, мой ангел, не надо терять надежду. Наверное, ты говоришь так из-за своего… ну… недомогания.

— Но я на самом деле так хочу ребенка…

— Я знаю, любовь моя, и я тоже хочу, — прошептал он, обнимая ее. — Может быть, нам нужно больше времени проводить в постели?

— Как, еще больше? — негодующе спросила она. — Как мы можем это сделать?

— Подожди и увидишь, моя дорогая. — Он поцелован ее в лоб. — А теперь отдыхай.

Анжелика прижалась к мужу и уснула. Глядя на нее, Ролан чувствовал, как его сердце тает от любви. Ее жалобы на то, что она никак не может забеременеть, тронули его до глубины души. И то, что он сказал ей, было правдой. Он на самом деле хотел ребенка, хотел так же сильно, как и она. Дитя станет выражением их любви, оно зародится здесь, где они любят друг друга каждую ночь.

Ролан был уверен, что это скоро случится. Но он сомневался, что Анжелика вполне готова стать матерью. Да, она стала женщиной, но во многом все еще была ребенком. Готова ли она вынести боль рождения ребенка и ответственность материнства?

Ролан убрал прядь волос с ее лба и нежно поцеловал в губы. Он любил ее и боялся, что появление ребенка отнимет у него какую-то ее часть.

* * *


Двумя днями позже Жак Делакруа отправился в Бель-Элиз. Он взбежал по ступеням крыльца в холодный дом. Анри, дворецкий, встретил его. Жак ждал Бланш в гостиной, грея руки над пылающим в камине огнем.

Когда Бланш вошла в гостиную, у него сильно забилось сердце. Она выглядела такой привлекательной, со своими рыжими волосами, стоя в дверях. Взгляд ее карих глаз вспыхнул, когда она увидела его. На ней было красивое шерстяное сиреневое платье и белая шаль, к приятному удивлению Жака, привыкшего к ее черному одеянию.

При виде его она покраснела и застенчиво улыбнулась.

— О Жак! Какой приятный сюрприз!

— Привет, моя дорогая. Вы прекрасно выглядите сегодня.

Жак подошел к ней. Она вежливо протянула ему руку. Он взглянул на нее.

— Да нет же, — сказал он и, обняв ее, нежно поцеловал.

Она напряглась в его объятиях, но не стала сопротивляться, затем с волнением посмотрела на него. Его темные глаза светились полнотой жизни, каждая черточка его точеного лица была хорошо знакома и казалась ей непередаваемо красивой. Даже его короткое объятие во время приветствия глубоко взволновало ее, и она не смогла сдержать слез радости.

Бланш смущенно откашлялась.

— Не угодно ли присесть? Я просила Анри подать чай.

Жак провел Бланш к кушетке и сел рядом.

— У вас все хорошо, моя дорогая?

— О да. А у вас?

— Все как нельзя лучше, благодарю вас.

Она нервно улыбнулась.

— Ну и как ваше путешествие на этот раз?

— Копенгаген просто восхитителен, как всегда. А перед возвращением домой я посетил Париж и Лондон. — Улыбнувшись, Жак извлек из нагрудного кармана небольшую черную коробочку. — Это для вас, дорогая, подарок к Новому году.

Вспыхнув, Бланш приняла коробочку, открыла ее и в восторге ахнула, увидев там изумительное кольцо с топазом. Камень был большой и сверкающий, а золотая оправа покрыта искусной резьбой. Она с восхищением смотрела на эту красоту.

— О Жак, я не могу принять это.

— Вы сможете, — сказал он мягко, но с интонацией, не допускающей возражений, а потом протянул руку, взял кольцо и надел его ей на палец. — Я увидел эту вещицу в Лондоне и не мог устоять. Смотрите, оно вам как раз впору.

Бланш не хотела больше протестовать. И не смогла удержаться от довольной улыбки при взгляде на сверкающий камень.

— Благодарю вас, Жак. Вы всегда так внимательны.

Разливая чай, Бланш спросила:

— А вы на этот раз задержитесь в Новом Орлеане?

— Да.

— И вы, наверное, видели Ролана и его молодую жену?

— Да, разумеется. Мой племянник просто излучает блаженство. Анжелика, конечно, очень мила. — Поставив свою чашку, он добавил: — Дорогая, я приехал, чтобы уговорить вас посетить концерт Дженни Линд, который состоится через два дня.

— О Жак! — Поначалу взор Бланш вспыхнул радостью, а потом она погрустнела и повернулась так, чтобы ее щека с родимым пятном оказалась в тени. — Я так хотела бы послушать мисс Линд, я читала в газетах о ее турне. Но наверное, уже поздно, все билеты проданы…

Жак поднял руку.

— В моей ложе достаточно места. Хотя там будут Ролан и Анжелика, а также семейство Миро. Не отказывайтесь, моя дорогая.

— Да, но…

Он сжал ее руку и продолжал:

— Я еще не сказал вам самую хорошую новость. Финеас Барнум ответил мне телеграммой, что он и мисс Линд будут счастливы присутствовать на приеме, который мы с Жан-Пьером дадим в ее честь после концерта.

— О. вот как! Вы дружите с месье Барнумом, не так ли?

— Так и есть. Значит, вы согласны? Знаю, как вы любите оперу.

Бланш опустила взор и отпила чаю, чтобы скрыть свое смущение.

— Понимаете, Жак, ведь Ролан рассчитывает, что я присмотрю за плантацией…

— Что за ерунда. Ролан сказал, что сам доставит вас в Новый Орлеан, если вы только согласитесь. Ваш управляющий, мистер Джонсон…

— Мистер Юрген, — с улыбкой поправила его Бланш.

— Да все равно. Этот парень прекрасно справится, особенно теперь, когда сахарный тростник уже убран. И все же Бланш отказывалась:

— Мне очень жаль, Жак. Это просто… невозможно.

Чуть не выругавшись, Жак вскочил с места и зашагал по комнате.

— Это все из-за вашего лица? Какая ерунда!

Дрожащими руками ока поставила чашку на столик.

— Жак, прошу вас…

Он резко повернулся к ней и возбужденно проговорил:

— Моя дорогая, никто на это не обратит внимания, кроме вас самой.

— Я… но это не так.

— Нет, так! Когда вы наконец перестанете изводить себя этим? Когда начнете понимать, что вы на самом деле очень красивая и нежная женщина?

Она безнадежно покачала головой.

— Я… я совсем не такая.

Он подошел к ней и заставил подняться на ноги.

— Вы именно такая. И вы поедете со мной в Новый Орлеан. А теперь идите наверх и собирайтесь.

Она с несчастным видом потупила взор.

— Я не могу, Жак.

— Ну, в таком случае я остаюсь здесь.

— Я… прошу прощения, — заикаясь, пролепетала Бланш. Она испуганно смотрела, как Жак решительно уселся на кушетку и демонстративно скрестил свои длинные ноги.

— Я сказал, что остаюсь у вас. Вот и подумайте, дорогая. Нас здесь двое, мы не женаты…

— Но почему…

— Я останусь здесь до тех пор, пока весь приход не посчитает вас скомпрометированной. Вы будете вынуждены выйти за меня замуж, и тогда уж вам придется выполнять все мои требования.

Бланш была поражена.

— Жак… вы, конечно, шутите…

— Вовсе нет, — молодцевато поправляя усы, ответил тот. — Эмили Миро ожидает вас вечером к обеду. Вы представляете, какой мне закатят скандал, если я приеду без вас?

Бланш погрозила ему пальцем:

— Жак, это же шантаж…

— Так и есть. Выбирайте: укладываться в дорогу или быть скомпрометированной.

Бланш вздохнула.

— Я буду собираться. — И, заметив его довольную улыбку, добавила: — А вы все-таки негодник!

— Что я могу сказать на это? Я креол, дорогая! Она направилась к дверям. Он подошел к ней и взял ее за руку.

— Я хочу, чтобы вы стали моей женой, Бланш. В ее глазах появилось смятение.

— Жак, наше время прошло…

— Нет. Придет день, когда вы согласитесь. — Он привлек ее к себе и нежно поцеловал родимое пятно на ее щеке.

— Нет! — вскричала она, пытаясь уйти.

— Не бойтесь меня, Бланш, — сердито произнес он.

Потом прижал ее к себе и снова поцеловал, на этот раз более страстно. У нее вырвался судорожный стон, и она обняла его за шею руками. Снова целуя ее, он ощутил вкус слез на ее щеках и почувствовал, как трепетно задрожало в его объятиях стройное тело. Но на этот раз она не пыталась высвободиться.

— Идите и соберите вещи, дорогая, — сказал он уже более мягко, — нам будет о чем поговорить.

* * *


Складывая наверху вещи, Бланш испытывала одновременно возбуждение и страх. Ей и раньше было приятно видеться с Жаком, но его признание застало ее врасплох.

Но как показаться на публике в Новом Орлеане? Да еще с Жаком!

Бланш понимала, что любит Жака, любит его уже много лет. В глубине души она хотела сделать ему приятное и выполнить его просьбу. Когда он предложил ей руку, ее сердце затрепетало от счастья. Хотя, наверное, он просто жалеет ее.

И обманывает себя. Когда Жак увидит, каким уродцем она будет выглядеть в глазах всего света, он очнется и поймет, что они обречены…

И все же… быть с ним так прекрасно. Это стоит того, чтобы не обращать внимания на насмешки и сплетни. Она будет любить его всегда, даже если он не станет больше смотреть на нее с такой нежностью.


Глава 26


Двумя днями позже, холодным январским вечером, Анжелика, предвкушая удовольствие, ехала с Роланом на концерт Дженни Линд.

Анжелика читала в газетах о «шведском соловье» и ее сенсационном турне по Соединенным Штатам. Мистер Барнум, пригласивший ее в эту страну, по слухам, заплатил ей умопомрачительную сумму в 187 500 долларов. И всюду она имела потрясающий успех.

И вчерашнее прибытие мисс Линд в Новый Орлеан вызвало настоящий фурор. Владельцы магазинов за день распродали весь запас сорочек и галстуков. И с того самого момента, как ее пароход «Сокол» причалил к пристани, за ней всюду следовала огромная толпа поклонников. Перед домом, где остановилась мисс Линд, пожарные устроили в ее честь парад с факелами и оркестром.

Ролан взял Анжелику под руку, когда они поднимались по лестнице к солидному, украшенному колоннами входу в театр. В вестибюле они увидели много знаменитых креольских семей. Все находились в состоянии радостного ожидания.

— Жак сказал, чтобы мы подождали его здесь, — сообщил Ролан Анжелике.

Она кивнула. Служитель подошел, чтобы принять у нее одежду. Ролан помог Анжелике снять манго, потом снял пальто и цилиндр и все это отдал негру. Анжелика отметила, как эффектно выглядит ее муж в черном фраке, белой плиссированной сорочке и белом шелковом галстуке. А на ней было платье из золотистого бархата с пышной юбкой и узкое в талии, оставляющее открытыми ее плечи. К мерцающей ткани отлично подходило рубиновое ожерелье, которое ей подарил Ролан на Новый год. Ее волосы были завиты и подняты наверх, на ней не было шляпы, но в локоны были вплетены белые камелии, как это принято в торжественных случаях у креольских женщин.

Ролан окинул ее взглядом, будто оценивая.

— Похоже, что мы приехали чуть рано, — заметил он. — Полагаю, Жак и Жан-Пьер заедут во Французский квартал за Бланш и Миро.

— Разве это не прекрасно, что Жак привез Бланш в Новый Орлеан?

— О, да. Я был рад услышать это, когда встретил его вчера на бирже! Он рассказал мне о своем успехе.

— Я просто поражена тем, что он сумел уговорить ее оставить плантацию, — призналась Анжелика. — Я столько раз пыталась убедить ее приехать сюда. Но все было тщетно.

Он хмыкнул.

— Мы, мужчины из рода Делакруа, обладаем даром убеждать.

Она ослепительно улыбнулась ему.

— Да, в самом деле вы это умеете.

И тут же Анжелика обернулась, услышав знакомый голос:

— Анжелика! О Бог мой, или мои глаза обманывают меня?

Темные глаза Анжелики засветились радостью. Она увидела, как к ним спешит высокая, стройная, изумительно красивая дама. Она тут же узнала до боли знакомое прекрасное лицо.

— Мадам Сантони!

Женщина средних лет в сером шелковом платье и черной шали сердечно обняла свою бывшую любимую ученицу.

— О Анжелика! — воскликнула она, и ее глаза наполнились слезами. — Какой сюрприз! Вы выглядите такой красивой и счастливой, моя дорогая. — Она взглянула на Ролана. — А это, наверное, ваш муж, о котором вы мне писали?

— Да, мадам, — улыбаясь, ответила Анжелика. — Мадам Сантони Ривальди, это мой муж, Ролан Делакруа.

— Я счастлив, мадам, — сказал Ролан итальянке, целуя протянутую руку в перчатке.

— Мне очень приятно, месье Делакруа. А где же Антонио? — возбужденно и нетерпеливо спросила она. — Он вас должен увидеть.

Когда седеющий джентльмен в вечернем костюме приблизился к ним, она воскликнула:

— Антонио, посмотри, кого я встретила! Это наша дорогая Анжелика и ее муж.

Высокий, приятный на вид итальянец изящно приветствовал молодую пару. Когда знакомство состоялось, Анжелика тепло сказала своей учительнице:

— О мадам, какой приятный сюрприз видеть вас здесь, в Новом Орлеане.

— Это выступление мы с Антонио не пропустили бы ни за что на свете. Мы купили билеты много недель назад. А теперь я узнала, что все они давно распроданы.

— Жена говорила мне, что вы прекрасная певица и учительница пения, — вступил в разговор Ролан. Мадам Сантони улыбнулась:

— Он у вас мастер говорить комплименты. — И, повернувшись к Анжелике, добавила: — Спасибо, моя дорогая!

Анжелика в ответ улыбнулась, а потом с интересом спросила:

— Вы когда-нибудь слышали мисс Линд раньше?

— Конечно, слышала. Много лет назад я слышала ее в Стокгольме. Это было еще до того, как она училась у Гарсия в Париже. — Итальянка обратилась к Ролану: — И у вашей жены, — она кивнула в сторону Анжелики, — чудесный голос.

Ролан гордо улыбнулся.

— Анжелика замечательно поет, — ответил он. — Но я никогда не стану делить ее со всем миром.

Мадам Сантони махнула красивой, затянутой в перчатку рукой.

— Все вы таковы, креолы. Такие страстные и такие собственники.

Антонио подошел к жене и обнял ее за стройную талию.

— А что, мы, итальянцы, разве не такие?

Все рассмеялись. Но Анжелика почувствовала себя немного задетой. Она понимала, что у нее отличный голос и она могла бы давать концерты, но никогда не использовала это для извлечения материальной выгоды. Мадам Сантони говорила, что Анжелике следует петь только в церкви — так должна поступать благородная леди. Анжелику беспокоило, что Ролан никогда не спрашивал ее, хотела ли она петь для публики. И он снова говорит вместо нее, не считаясь с ее чувствами.

Анжелике интересно было читать о карьере Дженни Линд. Подумать только! Она пела повсюду в Европе, ее принимали принцы и короли, ее любил сам Ганс Христиан Андерсен, и она была знакома с такими композиторами, как Мендельсон и Шопен…

Анжелика разглядывала богатую публику. Всем этим людям не терпится услышать знаменитый голос…

А разве она, Анжелика, не могла быть на месте мисс Линд?

Но ее мысли были прерваны низким мужским голосом.

— Вот они где!

Анжелика обернулась и увидела Жака. Он шел к ним, держа Бланш под руку. Бланш выглядела очень хорошо в пурпурном бархатном платье, хотя черная шляпа с вуалью была немного неуместна в опере. Анжелика понимала, что Бланш надела вуаль, чтобы скрыть родимое пятно. Ей хотелось, чтобы сестра Ролана чувствовала себя хорошо в этот вечер. Анжелика была уверена, что никто не посмотрит на Бланш с насмешкой.

За Бланш и Жаком шел Жан-Пьер с красивой блондинкой в золотистом атласном платье, а потом — семья Миро. Все были элегантно одеты. Ролан и Анжелика обняли Бланш и выразили свое удовольствие, что видят ее. Жан-Пьер представил свою спутницу как Жоржетту Дюпре, подругу Эмили. Анжелика познакомила всех с семьей Ривальди.

Жак изумился:

— А вы не та ли самая Белла Сантони, которая пела в римской опере?

— Да, сеньор, — ответила итальянка со скромной улыбкой.

— Так я слышал, как вы пели партию донны Анны в Риме много лет назад. Вы покорили меня. Я и не думал, что вы живете в нашей стране.

— Мадам была моей учительницей пения в Сент-Джеймсе, — вступила в разговор Анжелика.

— Ну, это меня вовсе не удивляет, — сказал Жак мадам и, поклонившись в сторону Анжелики, добавил: — Я пока не слышал, как она поет, но Жан-Пьер говорил мне, что она восхитительна.

— Так и есть, — гордо ответила мадам.

— Позвольте пригласить вас к нам в ложу. А после концерта мы с сыном устроим прием в честь мисс Линд и мистера Барнума.

Мадам в смущении взглянула на мужа.

— Но у нас с Антонио уже есть билеты, и нам не хотелось бы стеснять…

Жак сделал протестующий жест.

— Я настоятельно прошу вас. У нас хватит места.

Мадам умоляюще посмотрела на мужа, и Антонио кивнул Жаку.

— Мы будем очень признательны вам, сеньор.

Вся группа поднялась по лестнице в красивую ложу Жака, которая возвышалась над партером. Анжелике было приятно, что слева от нее расположилась ее наставница, а справа — Ролан.

— Я все еще не могу поверить, что мы снова вместе, — тепло сказала Анжелика певице.

В театре было так красиво! Большая хрустальная люстра висела над зачом, в ней горели сотни газовых рожков. Уже были заняты все места. В оркестровой яме у сцены музыканты настраивали инструменты.

— Скажите, вы все еще видитесь с дядей Жилем? — спросила мадам Сантони.

Анжелика отрицательно покачана головой.

— Не видела после того, как вышла замуж… — Она оглянулась и, увидев, что Ролан занят разговором с Жаком, закончила: — Ролану не нравится мой дядя.

Мадам Сантони понимающе кивнула.

— И нам с Антонио тоже. Нам хотелось, чтобы вы остались с нами. Но что мы могли поделать, когда ваш дядя отказал нам?

Анжелика кивнула.

— Да, мадам, я все понимаю.

— И вы счастливы теперь?

— Ода.

Мадам улыбнулась и сжала руку Анжелики.

— Это самое главное. Скажите, вы не хотели бы побывать у нас в Сент-Джеймсе?

— Мне очень хотелось бы. Я попрошу Ролана отвезти меня, может быть, весной. Мне нужно навестить могилу родителей.

— Конечно, дорогая. Но не беспокойтесь, в День всех святых я убрала могилу, принесла цветы и поставила свечку. Анжелика улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, мадам.

На сцену вышел хор.

— Скоро появится Линд, — прошептала мадам. Она посмотрела на сцену, где показался худой лысеющий мужчина с палочкой. Поклонившись аплодирующим зрителям, он спустился в оркестровую яму. — Это ее теперешний дирижер, Жюль Бенедикт. Дженни Линд расцвела после того, как в Париже прошла школу Мануэля Гарсия, знаменитого европейского певца.

— Я читала о семье Гарсия, — сказала Анжелика.

— Сегодняшний концерт для мисс Линд будет настоящим испытанием. Ведь креолы — известные ценители оперы. Анжелика рассмеялась.

— Мы с Роланом были недавно в опере. Публика прогнала со сцены одного баритона.

Мадам Сантони тоже рассмеялась.

— Думаю, что к мисс Линд они отнесутся более радушно.

— Знаете, я была просто шокирована, когда узнала, сколько ей должен был заплатить мистер Барнум за приезд в нашу страну.

— Ах, газеты просто не хотят называть суммы, которые Дженни Линд отдает на благотворительные цели. Она очень религиозна и занимается филантропией, так мне говорили.

Анжелика кивнула, а потом повернулась к мужу. Он улыбнулся и взял ее за руку. Оркестр в это время начал веселую блестящую увертюру к «Женитьбе Фигаро». Анжелика была захвачена чарующими звуками скрипок. Когда увертюра закончилась и в зале стихли аплодисменты, аудитория дружно ахнула, увидев вышедшую на сцену высокую блондинку в белом платье.

— Это и есть Дженни Линд? — шепотом спросила Анжелика у наставницы, когда по залу прокатилась новая волна аплодисментов.

— Да, это она.

— Но она мне кажется такой…

— Обычной?

— Да.

— Говорят, что она так и выглядит, пока не запоет.

Анжелике хотелось получше рассмотреть шведскую певицу. У Дженни Линд было простое, но приятное лицо. Заплетенные в косу волосы были уложены вокруг головы. Она величественно стояла с почти безразличным выражением лица, ожидая, пока стихнут аплодисменты. Потом кивнула дирижеру.

Стоило Дженни Линд начать знаменитую арию, как слушатели пришли в восторг. Анжелика поняла, что никогда не слышала такого красивого голоса. Как и говорила мадам Сантони, пение совершенно изменило мисс Линд. Она стала красавицей. Публика была зачарована ее голосом, лучистой улыбкой, грациозными жестами. Когда мисс Линд закончила арию, раздались оглушительные аплодисменты. Все встали и устроили ей настоящую овацию. На сцену полетели пышные букеты цветов.

Анжелика и ее бывшая учительница тоже встали вместе со всеми. Мадам Сантони шепнула:

— И это только после первой арии. Похоже, что Дженни Линд уже завоевала Новый Орлеан.

Мисс Линд улыбалась и кланялась. Анжелика спросила мадам Сантони:

— А что вы думаете теперь о ее голосе?

— Должна сказать, он совершенно восхитителен! — ответила мадам.

— Я согласна с вами.

Когда они вместе со всеми сели, мадам Сантони, проницательно посмотрев на свою бывшую ученицу, сказала:

— А вы ничуть не хуже ее, дорогая.

— О, мадам, теперь я не могу с вами согласиться.

— Думаю, что вы даже лучше, моя дорогая.

Анжелика собиралась что-то ответить, но в этот момент оркестр начал вступление к мендельсоновской «На крыльях песни». И в течение всего выступления креольская публика рукоплескала «шведскому соловью».


Глава 27


Было уже почти одиннадцать часов, когда Анжелика и Ролан приехали на прием. Они отправились в переполненную людьми гостиную, а затем в обеденный зал, где тоже было много людей. Все весело разговаривали, пили шампанское.

Анжелика увидела улыбающегося мистера Барнума, высокого, представительного мужчину с приятным лицом. Даже издалека было видно, как светятся его глаза.

Жак помахал им рукой.

— Идите за мной. Познакомитесь с мисс Линд и мистером Барнумом.

Когда они пробирались через толпу, Анжелика спросила Жака:

— А где Бланш?

Он вздохнул.

— Наверху, отдыхает. У нее разболелась голова после концерта.

Анжелика нахмурилась.

— Надо ли мне подняться и навестить ее?

Жак покачал головой.

— Она немного утомилась. Может быть, нам не стоит ее слишком уж беспокоить.

Анжелика кивнула, поняв Жака.

— Ну. Финеас, — сказал он, обращаясь к мистеру Барнуму, когда они наконец сумели подойти к нему, — вот о ком я говорил и с кем хочу вас познакомить.

И Анжелика оказалась лицом к лицу с Финеасом Барнумом. Он был в элегантном черном фраке, серебристом жилете и черном галстуке. Его грубые черты лица смягчились, когда Жак представил ему Анжелику. Его рукопожатие оказалось твердым и дружеским.

— Мне очень приятно, мадам Делакруа. — сказал он, поклонившись. — Вы являетесь украшением всей семьи Жака. Женщины Луизианы — настоящие красавицы.

— Благодарю вас, месье. Как это прекрасно, что вы привезли мисс Линд в нашу страну.

— Рад доставить вам удовольствие, мадам.

Барнум повернулся, чтобы пожать руку Ролану. Анжелика смотрела на Дженни Линд. Певица выглядела усталой. Анжелика испытывала благоговейный трепет в ее присутствии.

— Вы были прекрасны сегодня, мисс Линд, — произнесла она.

— Благодарю вас, дорогая, — ответила Линд, пожимая ей руку. Она говорила по-английски с акцентом, но тон ее был теплым и сердечным.

— Мне так понравился Новый Орлеан! Креолы так полны… как это сказать… радости жизни?

— Да, так. Но вы… — Анжелика не смогла найти слов, и только смогла добавить: — Сегодня вы были такой вдохновенной.

Мисс Линд снова поблагодарила Анжелику. Ролан тоже сказал певице комплимент по поводу ее сегодняшнего выступления.

Потом Анжелика и Ролан пили шампанское и пробовали разные кушанья. Анжелике было приятно видеть, что мадам Сантони оживленно беседует с мисс Линд. Она понимала, что у этих двух примадонн много общего.

Через час осталось только десятка два гостей. Семья Миро давно уехала: нужно было уложить Филипа спать, Жан-Пьер пригласил всех в гостиную на кофе. Мадам Сантони с мужем сели на диван рядом с Роланом и Анжеликой, а Барнум с дочерью, мисс Линд и Жак расположились напротив них.

— Мисс Линд просто очаровательна, — возбужденно прошептала мадам Сантони Анжелике. — Вы можете поверить, что она помнит, как я пела Амину в Париже?

— Я вовсе не удивлена этим, — ответила Анжелика. — Кто может забыть ваше пение, если хоть раз слышал вас?

Мистер Барнум рассказывал гостям, как он вчера одурачил толпу восторженных поклонников на пристани Нового Орлеана.

— Толпа хотела посмотреть на Дженни Линд. Тогда я накинул ее шаль на свою дочь, и она сошла с парохода. Уловка удалась, а Дженни проскользнула незамеченной.

Все рассмеялись. Рассказ Барнума подтверждал его обычную изобретательность.

Дженни Линд повернулась к мадам Сантони.

— Сегодня среди нас присутствует блестящая итальянская примадонна. Мне хотелось бы послушать арию в исполнении мадам Сантони. И было бы хорошо, если бы нам спела также ее очаровательная ученица, о которой она так пылко рассказывала мне. — И мисс Линд перевела взгляд на Анжелику.

Анжелика почувствовала, что краснеет от смущения.

— Мисс Линд, мы несказанно тронуты вашим любезным предложением, — ответила мадам и вопросительно посмотрела на Анжелику.

А та, в свою очередь, устремила на Ролана умоляющий взгляд. Анжелика знала, что муж будет недоволен, если она станет петь, но понимала, что просьба Дженни Линд очень лестна для мадам. И ощутила большое облегчение, увидев, что Ролан кивнул ей.

Она с улыбкой обернулась к мадам.

— Вы помните дуэт из «Фигаро», дорогая?

— О да, — ответила Анжелика.

Жюль Бенедикт согласился аккомпанировать обеим дамам на рояле. Мадам Сантони и Анжелика исполнили блестящую арию. Раздались громкие аплодисменты. Дженни Линд тоже хлопала в ладоши и восклицала:

— Браво!

Мадам Сантони поблагодарила Жюля Бенедикта за аккомпанемент, и, когда дирижер вернулся на свое место, сама села за рояль.

— А теперь, дорогая, — сказала она Анжелике, — спойте арию из «Семирамиды».

У Анжелики не было возможности возразить, так как мадам уже заиграла. Голос Анжелики, как всегда, завораживал своей красотой.

Андре Бьенвиль похлопал своего друга Жака Делакруа по плечу. Они незаметно удалились.

— Почему вы мне ничего не сказали об этой девушке? — прошептал Бьенвиль, кивая в сторону Анжелики. — Я много лет знал о Сантони, но ее невозможно уговорить вернуться в оперу. А эта… — Бьенвиль замолчал, закрыв от удовольствия глаза. — Если бы только я мог заполучить ее для предстоящего сезона!

Жак кивнул. Казалось, он тоже был поражен и растроган.

— Андре, я и представлении не имел, что у нее такой талант. Сын говорил мне, что она хорошо поет.

— Это жена вашего племянника, Ролана Делакруа?

— Да.

Андре задумчиво потер подбородок.

— Ну, тогда возникает проблема. Ни один уважающий себя креол не позволит своей жене показаться на сцене. Мне самому чуть не пришлось связывать свою Элен, чтобы не дать ей сделать то же самое. — Он снова замолчал и послушал пение Анжелики. — Да, она изумительно поет.

— Согласен, — ответил Жак. — А жаль, что мы не можем устроить ей турне, как это сделал Барнум для Дженни Линд. Так, мой друг?

Андре фыркнул.

— Это верно, что Барнум предлагал вам стать одним из устроителей турне, но вы отказались?

— Зачем вы напоминаете мне об этом? — заворчал Жак, нахмурившись. Потом он снова заговорил об Анжелике: — Может быть, таким образом и мы получим своего соловья, Андре?

— Креольского соловья, — сказал он с усмешкой.

— Креольского ангела, — с почтением ответил Жак.

* * *


Вернувшись с Роланом в гостиницу, Анжелика чувствовала себя словно на небе. Она без конца вспоминала, как пела в доме Жан-Пьера. Как мистер Барнум подошел к ней с горящим лицом, пылко пожал ей руку и оставил ей свою карточку. А потом сама Дженни Линд обняла ее со слезами на глазах.

— Моя дорогая, у вас талант. Вы должны разделить его со всем миром.

Эти слова Анжелика никогда не забудет.

И теперь, приводя себя в порядок за туалетным столиком, она думала об этом. Ролан сидел на краешке кровати с угрюмым видом. Таким он был на протяжении всего вечера.

— Тебе понравилось выступление мисс Линд? — спросила она.

Он неожиданно улыбнулся ей.

— Да. Но ее голос не идет ни в какое сравнение с твоим. Анжелика была растрогана этими словами, хотя что-то в его голосе встревожило ее.

— Ты все еще недоволен, что я пела перед гостями сегодня вечером?

Он немного помолчал.

— Большинство из твоих слушателей были нам незнакомы. Это и есть публика.

— Дженни Линд и мадам Сантони поют перед публикой, — ответила Анжелика, чуть вздернув подбородок.

— У них совсем другие традиции. Ты и в самом деле хочешь петь перед публикой, как мисс Линд?

— Я никогда не помышляла об этом до сегодняшнего вечера, — честно призналась она. — В этом есть что-то привлекательное, я полагаю.

— Я не разделяю этого, мой ангел, — резко ответил он.

Она нахмурилась. Некоторое время они с вызовом смотрели друг на друга. Потом Ролан встал и подошел к ней сзади, нагнулся и тронул ее груди сквозь тонкую ткань сорочки. Его умелые пальцы ласкали тугие выпуклости. Она вздрогнула, и на его губах появилась удовлетворенная улыбка. Она выжидательно посмотрела на него, и он прошептал:

— А теперь, мой ангел, не пора ли нам подумать о ребенке, которого ты так страстно желаешь?

Она покраснела, но не отвела взгляд от его горячих, страстных глаз.

Он нахмурился.

— У тебя другое мнение?

— Нет, — ответила она дрожащим голосом.

Он обнял ее, повернул к себе и жадно поцеловал. Потом снял с нее сорочку и отбросил в сторону. Он ласкал ее ягодицы и целовал грудь, ощущая сладкий запах камелий, которые так и остались в ее волосах. Она застонала, вцепившись в его спину, но все еще оставалась скованной в его объятиях. Он вдруг вспомнил о ее ночном пении и о восторге благодарных слушателей! А не произойдет ли так, что однажды талант Анжелики похитит ее у него?

Эта мысль была так же, болезненна для него, как и сопротивление, которое он ощущал во всем ее восхитительном теле. Этот барьер должен быть разрушен, потому что он не вынесет, если что-то возникнет между ними. Его глаза горели. Он накрыл ее своим сильным возбужденным телом. Его горячие губы спускались все ниже и ниже по ее телу. Она схватила его за волосы, когда он начал легонько покусывать ее живот. Его ненасытные губы спустились еще ниже, и она вздрогнула. Но он, крепко держа ее, раздвинул ей ноги.

— Не сопротивляйся, мой ангел, — хрипло проговорил он. — Я хочу, чтобы на этот раз у нас было что-то особенное.

Она застонала от необычно приятного ощущения, охватившего ее. Она понимала, что будет обижена таким бесстыдством, но была бессильна сопротивляться сладкому пламени наслаждения, охватившему самое сокровенное место ее тела. Она запрокинула голову и вцепилась пальцами в простыни. А он все мучил ее своим ртом и смелыми пальцами, пока она не выдержала и не начала извиваться и стонать в охватившем ее мощном вихре. И вот он наконец вошел в нее. Она выгибалась дугой под ним, ее самая чувствительная часть тела плотно обволакивала его разгоряченную плоть. Это было нечто большее, чем то, что она могла выдержать. Но он крепко держал ее и нашептывал:

— Сдавайся, любовь моя… сдавайся же. Это будет очень хорошо, сама увидишь.

И она сдалась. Слезы на ее глазах были такими же сладкими и горячими, как сжигающее ощущение внутри ее, и она обняла его за шею, прижалась к нему и страстно поцеловала.

А он нашептывал ей на ухо слова любви и дикой страсти:

— Мой ангел… любовь моя. Каждый мужчина из тех, кто был сегодня вечером, хотел бы сделать с тобой то, что я делаю сейчас.

— Но только тебе это можно, — задыхаясь, ответила она.

— Скажи это еще раз, мой ангел, — прошептал он в ответ. — Скажи это еще раз.

* * *


— Я хочу завтра отвезти тебя домой, — заявил он.

Анжелика заглянула мужу в глаза. Она лежала под ним, и он все еще не вышел из нее.

— Так скоро?

Он нежно убрал прядь волос с ее лба.

— Тебе не хочется вернуться домой со мной?

Она почувствовала, что тронута этим нежным откровенным вопросом.

— Конечно… но я надеялась, что мне удастся еще раз увидеться с мадам Сантони…

— Тогда сделаем так. Посмотрим, сможем ли мы пригласить чету Ривальди на ленч завтра, а во второй половине дня сядем на пароход и поедем домой.

— Хорошо, Ролан.

— Я хотел, чтобы ты была счастлива, мой ангел.

— Ты добился этого. — Глядя снизу вверх на него и улыбаясь, она призналась себе, что никогда не была так счастлива, как в этот момент. Думая о завтрашнем дне, она сказала: — Я вот только сомневаюсь…

— Да?

— Полагаешь ли ты, что Бланш поедет домой с нами? Он вздохнул.

— Я хотел бы, чтобы она осталась здесь и дала шанс Жаку и самой себе.

— Может быть, мне удастся убедить ее остаться.

— Надеюсь, что тебе удастся, — ответил он, целуя ее. — А теперь, мой ангел…

* * *


Пока Ролан занимался страстной любовью с Анжеликой, Жак разговаривал с Бланш.

— Мне не надо было посылать к вам горничную, — виновато сказал Жак. Он сжал ее холодную руку и продолжил: — Моя дорогая, мне так хотелось, чтобы вы познакомились с Финеасом и мисс Линд.

— Но у меня была ужасная головная боль, — ответила Бланш.

— Это из-за того, что вы напряженно слушали мисс Линд в театре.

Бланш вздохнула.

— Я не могу обманывать вас.

— Не можете? Но вы делали это в течение всего концерта, моя дорогая. А он был для вас настоящим откровением. Вы должны остаться в Новом Орлеане у Миро. Мы будем видеться каждый день и медленно продвигаться вперед: сначала станем посещать друзей, потом, может быть, поедем на бал или на концерт. Вы увидите, со временем…

— Нет, я не могу остаться. Я поеду домой с Роланом и Анжеликой.

Он шумно вздохнул.

— Снова вернетесь в свою раковину.

— Жак, это жизнь, которую я…

— Вот это и есть самая глупая чушь, которую я когда-либо слышал!

Экипаж подъехал к дому Миро. Бланш страстно хотелось остаться в Новом Орлеане с Жаком, но она знала, что из этого ничего не получится. Она ловила на себе удивленные и сочувственные взгляды, хотя на ней была густая вуаль.

Жак выбрался из экипажа. Он был огорчен. Бланш приняла его протянутую руку и отвернулась, чтобы он не увидел ее слез.


Глава 28


Анжелика часто вспоминала то время, которое она провела вместе с Роланом в Новом Орлеане. Она узнала, как он страстен, но поняла, что он не совсем доверяет ей и ревнует к другим мужчинам.

Анжелика считала, что это недоверие возникло из-за его неудачного первого брака. Она знала, что он склонен к насилию. А Луиза провоцировала его. Ролан откровенно рассказал о своем ужасном прошлом, раскрыл душу.

Анжелика долго думала об этом. Она любила Ролана, в этом не было никаких сомнений. Даже когда она была сердита на него. Стоило ему только коснуться ее, и она все забывала. Она обижалась на него. Он не приветствовал ее выступление перед гостями в Новом Орлеане. Она испытывала и благоговение, и унижение, вспоминая их последнюю близость, как ока уступила ему. Но как это было прекрасно!

Она не хотела говорить ему о своей любви. Мешали гордость и обида. Он слишком часто высказывался вместо нее, считая ее ребенком, даже не позволял ей петь перед другими людьми.

Как ни странно, ей пришлось признаться самой себе в своем честолюбии. В Новом Орлеане она осознала, что тоже могла бы купаться в славе, как Дженни Линд. Тоже могла бы выступать по всем Соединенным Штатам и даже отправиться в Европу.

Внутренний голос твердил ей, что Ролан мог бы стать менее эгоистичным и предоставить ей самой выбор. Но с того самого дня, когда он впервые встретил ее, он никогда не давал ей возможности решать самой.

Она знала, что гордость — самый тяжкий грех из всех грехов, мать и отец часто говорили ей об этом. Но ее чувство справедливости подсказывало ей, что Ролан должен принять ее как равноправного партнера в браке. Однако она не решалась заявить ему об этом.

* * *


Вернувшись из Нового Орлеана, Бланш была все время угрюмой. Ролан и Анжелика настаивали, чтобы она осталась в городе, но она захотела вернуться вместе с ними. Теперь Анжелика каждый день старалась как-то подбодрить ее.

В субботу, когда они сидели в гостиной за вязаньем, Анжелика решила выяснить причину плохого настроения Бланш. Она отложила свое вязанье и с участием спросила:

— Бланш, почему бы вам не вернуться в Новый Орлеан? Бланш тут же прекратила вязать и подняла глаза на Анжелику. Она была в явном замешательстве:

— Вы о чем?

— Я думаю, вы могли бы вернуться в Новый Орлеан, чтобы провести некоторое время с Жаком, пока он не отправится в свое новое путешествие.

— Вам так не терпится отделаться от меня? — с вызовом спросила Бланш.

Анжелика постаралась сдержаться, видя, как ранима Бланш.

— Да нет, конечно же. Но мне кажется, вы влюблены в Жака. Не так ли?

Бланш покраснела и опустила глаза. Ее спицы снова зазвенели.

— Я просто не понимаю, что вы хотите сказать.

— О, думаю, вы понимаете, — спокойно ответила Анжелика. — И мне кажется, что он тоже любит вас.

— Чепуха, — ответила Бланш, но ее голос предательски дрогнул.

— А почему Жаку не любить вас? — продолжала Анжелика. — У вас так много общего…

— У нас нет ничего общего, — горько ответила Бланш. — Мне нет места в его жизни.

Анжелика, как могла, старалась переубедить Бланш. Она подалась вперед и, жестикулируя, продолжала:

— Бланш, вы сами себе выдумываете всякие ограничения. Если вы отбросите это и доверите свою судьбу Жаку…

— Это бы вас вполне устроило, не так ли?

Анжелика откинулась на спинку кресла и вздохнула, обиженная грубым тоном Бланш.

— Бланш, я говорю так только потому, что беспокоюсь о вас…

— Беспокоитесь? Поэтому хотите, чтобы я жила где-то в другом месте?

Анжелика закусила губу. Бланш никак не могла поверить, что кто-то может заботиться о ее благополучии.

— Я только… для меня так много значит… если вы поймете, что Ролан и я…

— Думаете, что вы и мой сводный брат какие-то особенные? — съязвила Бланш.

У Анжелики сошлись вместе брови.

— А что вы имеете в виду?

Бланш выпрямилась в кресле.

— А то, что мой брат, как и я сама, обречен. Нам вечно что-то угрожает.

Анжелика поняла.

— Бланш, Ролан все рассказал мне о своей первой женитьбе, о Луизе и о том, как она умерла.

— Так, значит, он вам признался, что убил ее, — резко сказала она.

— Случайно, — добавила Анжелика. Дрогнувший голос выдал ее раздражение.

— Понимаю. Но как я полагаю, он не рассказал вам о слухах?

— Каких слухах?

Не моргнув глазом Бланш сказала:

— Что Филип — сын Ролана. И что смерть Луизы — вовсе не случайность.

Анжелика тут же вскочила на ноги, ее терпение иссякло.

— Бланш, как вы только смеете говорить такие ужасные вещи. И это о вашем сводном брате!

— Просто я не хотела, чтобы вы узнали об этих слухах от кого-нибудь еще, — сказала золовка, как бы оправдываясь.

— В самом деле? Так скажите мне, Бланш, если вы так плохо думаете о Ролане, зачем тогда живете вместе с ним?

Бланш не ответила, а только холодно взглянула на Анжелику.

Анжелика бросилась к выходу из комнаты, но остановилась в дверях.

— Если вы сожалеете о своем решении уехать из Нового Орлеана, Бланш, то я думаю, что вы знаете, как это исправить. А вот если ревнуете к моему счастью с Роланом, то я советую вам посмотреть на себя, чтобы получить ответ.

Анжелика выскочила из комнаты. Бланш хотела было пойти за ней, но остановилась. Анжелика сказала правду. Вернувшись из Нового Орлеана, Бланш стала особенно злиться, видя счастье Анжелики и Ролана. Анжелика уже во второй раз предложила ей уехать. Так в свое время поступала и Луиза. Анжелика изумительно красива и не может понять, как это тяжело, когда все смотрят на тебя с жалостью или отвращением. Бланш любит Жака, но она обречена на жизнь в вечном мучении, зная, что никогда не будет счастлива с ним и что может принести ему только страдания. Да, она завидует Анжелике, потому что у той есть все, чего лишена она.

* * *


Утром Ролан, Анжелика и Бланш за завтраком были удивлены, когда дворецкий Анри провел в столовую Жака. Он очень хорошо выглядел в своем черном одеянии, на его атласном жилете блестела золотая цепь часов.

— Доброе утро, племянник, — сказал Жак, пожимая руку Ролану, будто его странное внезапное появление было обычным делом. Он чарующе улыбнулся сначала Бланш, а потом Анжелике. — Я хотел бы присоединиться к вам сегодня на мессе, если вы не возражаете.

— Конечно, нет, дядя. Это такой приятный сюрприз, — ответил Ролан. — Пойдемте вместе на мессу, а потом пообедаем у нас.

Жак отказался от завтрака, согласился лишь выпить чашечку кофе со сливками. Он поддерживал легкий разговор с Роланом и Анжеликой, но смотрел главным образом на Бланш, которая сидела прямо против него. Анжелика увидела, что Бланш пребывает в смятении. Анжелика про себя помолилась, чтобы Бланш согласилась поехать с Жаком в город.

Позже в маленькой церкви Жак сел рядом с Бланш. Анжелике было приятно видеть, что они раз или два во время службы обменялись теплыми улыбками. После мессы, когда Ролан представлял Жака некоторым своим друзьям на церковном дворе, к Анжелике подошел Джордж Бентли, как всегда элегантный в своем цилиндре и шерстяном пальто.

— О дорогая миссис Делакруа! Вы присутствовали на концерте Дженни Линд в Новом Орлеане? Анжелика улыбнулась Джорджу.

— Да. Это было прекрасно. А вы с Каролиной не были там?

Он покачал головой.

— Нет, к сожалению. Выступление мисс Линд совпало со свадьбой нашей кузины в штате Миссисипи.

— О, мне так жаль, что вы пропустили концерт.

— Если я заеду к вам на неделе, вы расскажете мне о мисс Линд?

Анжелика быстро взглянула на него. Джордж казался таким заинтересованным, что, конечно, она не смогла отказать ему.

— Конечно, мистер Бентли. Пожалуйста, заезжайте на чашку чая на этой неделе.

Он улыбнулся.

— Отлично! — воскликнул Джордж и взглянув на Бланш, которая беседовала под деревом с Анеттой Жюно, продолжил: — Мне все равно надо было бы заехать в Бель-Элиз. У нас цветы и виноградные лозы немного пострадали от мороза, когда мы с Каро уезжали в штат Миссисипи. Думаю, вы поделитесь с нами черенками и луковицами. Мы уже не раз совершали такие обмены.

— С удовольствием поделимся с вами тем, что есть в нашей оранжерее.

Он кивнул, улыбнувшись.

— Благодарю вас, Каро будет очень довольна.

Анжелика посмотрела вокруг.

— Кстати, а где ваша сестра сегодня?

— Ей немного нездоровится.

— Как жаль, — пробормотала Анжелика. И тут же подумала, что не может заставить себя пожелать Каролине скорейшего выздоровления.

Джордж выглядел немного смущенным. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу. Увидев, что к ним направляется Ролан, он откашлялся и дотронулся до шляпы.

— Ну, моя дорогая, мы увидимся как-нибудь на этой неделе.

Джордж торопливо направился к экипажу. Ролан подошел к Анжелике и сердито спросил:

— Что нужно было этому Бентли?

Анжелика прямо взглянула на мужа. Ей не понравился его подозрительный тон и грозный взгляд.

— Он спрашивал, может ли заехать к нам на этой неделе, чтобы узнать подробности о выступлении Дженни Линд, которое ему пришлось пропустить.

— И что же ты ему ответила?

Она вздернула подбородок.

— Я сказала ему, что он будет хорошо принят в Бель-Элиз.

— Тебе нельзя было так говорить, — укоризненно произнес Ролан.

— Но я так сказала, — с вызовом ответила Анжелика.

— Тогда немедленно откажи ему, — потребовал Ролан. Анжелика кивнула в сторону уже тронувшегося экипажа Джорджа.

— Я не смогу этого сделать. Он уже уехал.

— В таком случае сегодня же днем ты должна послать ему записку и отменить его визит. Ясно?

Голос Ролана был холоднее, чем воздух, которым они дышали. Прежде чем Анжелика нашлась с ответом, он схватил ее за руку и потащил к экипажу.

* * *


По пути домой Анжелика кипела от возмущения. Она не верила, что Ролан и в самом деле может запретить ей принимать Джорджа Бентли в их доме. Она же никогда не вторгалась в очень странные отношения ее мужа с Эмили Миро. И конечно, имела гораздо больше поводов для ревности, чем он. Она никогда не совершала ничего такого, что могло бы подорвать доверие Ролана к ней. И его диктат вызывал у нее только раздражение. По-видимому, ссора по этому поводу неизбежна. Собственническое поведение Ролана стало невыносимым, еще когда они были в Новом Орлеане.

Во время ленча, как всегда, Жак рассказывал интересные истории: как он встречался с королевой Викторией и принцем-консортом в Англии и как слышал выступления Ференца Листа в Париже. Потом он вернулся к визиту Дженни Линд в Новый Орлеан и поведал им о том, как, покидая «грешный» город с мисс Линд, мистер Барнум прочитан целую лекцию о воздержании в жизни.

— Финеас взялся воду в рещете носить! — закончил он, весело рассмеявшись.

Жак сказал, что мистер Барнум и мисс Линд отправились с концертами вверх по Миссисипи.

— А Новый Орлеан погрустнел без шведского соловья. — Он подмигнул Анжелике и сказал Ролану: — Хотя мой друг Андре Бьенвиль готов устроить в Новом Орлеане концерт «креольского соловья».

Ролан со стуком поставил свой стакан на стол и, глядя прямо на Жака, процедил:

— Пусть ваш друг не надеется. Потому что моя жена не будет участвовать ни в каких концертах.

Анжелика бросила на Ролана сердитый взгляд. Продолжали завтракать в тягостном молчании. Наконец Жак, попросив извинения, пригласил Бланш пройтись с ним. Ролан и Анжелика остались одни. Она с негодованием взглянула на него, а он продолжал есть с невозмутимым видом. Он выглядел красивым, как всегда, этот тиран с несносным характером!

— Не надо ли тебе написать какую-то записку, дорогая? — спросил он угрожающим тоном.

Не в силах что-то ответить, Анжелика отбросила салфетку и выскочила из комнаты. В кабинете она принялась за послание Джорджу. Она торопливо набросала его, бормоча какие-то совсем не подходящие для леди слова, а потом порвала бумагу на мелкие кусочки.

* * *


Жак и Бланш прогуливались вокруг дома, подмерзшая земля поскрипывала под ногами.

— Такой приятный сюрприз снова видеть вас, — проговорила Бланш с робкой улыбкой.

Он положил руки ей на плечи и пристально взглянул на нее.

— Моя дорогая, я приехал, чтобы просить вас сменить гнев на милость.

Она посмотрела на него со страхом и ожиданием, а он продолжал:

— Я снова уезжаю из Нового Орлеана. Решил провести весну у друзей в Нью-Йорке. Не хотите ли поехать со мной? Она покачала головой, потупив взор:

— Жак, мы уже много раз говорили об этом. Я не могу поехать с вами.

— Но вы прекрасно знаете, что я не могу бесконечно ждать.

— Жак, разве я когда-нибудь пыталась удержать вас? — взволнованно спросила она.

— Пытались или нет, но вы все равно удерживаете меня, дорогая, — прошептал он. — Должен сказать вам, что в конце года я собираюсь совершить большую поездку по Европе. Уеду на несколько лет. Я хочу знать… прежде, чем уеду… есть ли у нас надежда.

Она было собралась ответить, но он приложил палец к ее губам и сказал:

— Мне бы хотелось многое подарить вам: очаровательную Вену, галереи Мюнхена и Дрездена, великий Рим. Она пыталась что-то сказать, но он покачал головой.

— Не отвечайте сразу. Скажете мне все, когда я вернусь из Нью-Йорка. Если вы не согласитесь поехать со мной в Европу… как моя жена… я больше никогда не стану говорить об этом.

Бланш печально кивнула.

— Но вы вернетесь… в конце этого года?

— Да, за вашим ответом.

Последовало молчание. Было слышно только печальное завывание ветра. Бланш знала, что, когда Жак вернется, она ответит ему отказом. Но у нее не хватило смелости сказать ему, чтобы он не возвращался. Она жила только этими короткими улетающими моментами их встреч.

Он неловко осмотрелся вокруг.

— А теперь, дорогая, мне пора. Но сначала…

Жак притянул Бланш к себе и страстно поцеловал, так, что она чуть не задохнулась. Она, затрепетав, прижалась к нему, понимая, что все, чего она желала в жизни, было тут, у нее в руках, и все-таки недоступно ей. И она почувствовала его страсть. Тело Жака охватил ответный трепет. Но он выпустил ее из объятий и ушел. Бланш впервые в жизни ощутила себя женщиной. Может быть, Жак питал к ней нечто большее, чем просто жалость.

Но он ушел. Бланш, все еще охваченная смятением, прошла к одной» из оранжерей. Она увидела свое отражение в стекле: слезы струились по распухшему, изуродованному лицу.

Бланш поспешила войти в оранжерею. Ее плечи содрогались от горьких рыданий. Она схватила горшок с растением и бросила его на пол. Потом еще и еще, пока не осталось ни одного целого.


Глава 29


Во второй половине следующего дня, когда Ролан уехал на собрание Ассоциации плантаторов, появился Джордж Бентли. Анжелика была рада, что Джордж приехал, когда мужа не было. Она была уверена, что вправе принять его. Ей показалось немного неудобным, что Бланш отказалась выпить с ними чаю, сославшись на головную боль. Она оставила Анжелику наедине с Джорджем в гостиной.

Анжелика рассказывала о концерте Дженни Линд и о приеме, который состоялся после него. Джордж с интересом слушал.

Перед тем как уехать, он спросил:

— Миссис Делакруа, могу я побеспокоить вас и попросить поделиться черенками и луковицами, о которых мы говорили?

— Конечно, я с радостью помогу вам. Но не знаю, в какой из оранжерей есть то, что вам нужно. Бланш должна бы знать, но, как видите, сейчас она неважно себя чувствует…

— Я и сам знаю, — с улыбкой ответил Джордж. — Многое из того, что мне нужно, находится в ближней оранжерее. Бланш уже помогала нам выращивать свой сад. Я и сам мог бы все сделать, с вашего разрешения, разумеется.

Анжелика остановила его жестом руки.

— О, у меня и в мыслях не было отказаться сопровождать вас.

Анжелика взяла накидку и шляпу. Слуге Бенжамену она велела найти Эбена, садовника, и сказать ему, чтобы он встретил их у оранжереи.

Анжелика и Джордж вышли из дома в бодрящую прохладу январского дня. Когда они шли к оранжерее, она обернулась и посмотрела на дом. Ей показалось, что портьера в окне гостиной шевельнулась. Что это, Бланш уже спустилась вниз? Она нахмурилась.

Войдя в оранжерею, Анжелика и Джордж в ужасе ахнули. Всюду валялись разбитые горшки, смешанные с землей и увядшими растениями.

— О Боже, кто же мог это сделать? — растерянно спросил Джордж.

Она в замешательстве покачала головой.

— Не имею понятия. Может быть, какой-нибудь дикий зверь — лиса или пума?

— Которые не любят цветы? А уходя, закрывают за собой дверь?

Она насупила брови. Этому не было никакого разумного объяснения.

— Ну, кто бы это ни сделал, я прошу извинения за беспорядок. Бедному Эбену придется здесь много поработать. — Посмотрев на Джорджа, Анжелика, как бы извиняясь, добавила: — Наверное, мне не удастся помочь вам. Придется подождать, пока здесь все приведут в порядок…

Джордж решительно покачал головой. Он нагнулся и поднял увядший стебель лаванды.

— Эбен будет очень расстроен из-за этого погрома. Он хороший садовник, но стар и страдает от артрита. Я не понимаю, как ему удастся все это привести в порядок. — Джордж огляделся вокруг и сказал: — Если мы сейчас же не пересадим и не польем эти растения, к утру они пропадут.

Он снял шляпу, пальто и сюртук, повесил все на гвоздь и засучил рукава.

— Я сам займусь этим.

Анжелика кивнула, понимая, что Джордж прав.

— Чем я могу помочь?

Она тоже сняла накидку и шляпу, потому что в оранжерее было тепло от солнечных лучей, проникавших сквозь стекла. Освободив место на большом столе, они принялись извлекать растения из груды обломков. Скоро появился седовласый Эбен. Он широко раскрытыми глазами смотрел на следы погрома. Джордж объяснил ему, что кто-то варварски разбил горшки, но он и миссис Делакруа помогут ему навести порядок, потому что нельзя упускать время. Эбен молча кивнул, взял метлу и начал сметать в кучу осколки и грязь.

Джордж достал из шкафа несколько пустых горшков. Они начали пересаживать растения, откладывая некоторые из них для Джорджа на сырую ткань. Анжелике нравилось работать. Ее не расстроило, что платье было испачкано землей, а юбка порвалась о гвоздь, торчащий из простой скамьи.

Они, как могли, привели все в порядок. Анжелика сказала Эбену:

— Теперь вы сможете сами закончить, Эбен.

— Да, хозяйка, — уважительно ответил садовник.

Одевшись, Анжелика и Джордж вышли из оранжереи и направились к ожидавшему экипажу. Он положил связку черенков и мешок с луковицами на сиденье, потом с улыбкой обернулся к ней.

— А вы совсем как садовник, миссис Делакруа, — сказал он, оглядывая ее всю. — Вам надо посмотреть на себя: ваша прическа сбилась набок, и щека вымазана грязью.

Он протянул руку к ее щеке.

— Представляю, какой у меня вид, — засмеялась Анжелика.

Ее не оскорбило то, что он коснулся ее щеки. Джордж казался ей братом.

Но, к несчастью, в то время как они говорили и смеялись, из-за угла дома показался взбешенный Ролан. Он возвратился домой, и Бланш тут же сказала ему, что его жена ушла в оранжерею с Джорджем Бентли. Жена дважды не подчинилась ему. Во-первых, не послала записку Джорджу. И во-вторых, приняла его. Да еще удалилась с ним в оранжерею, и одна. Чем, черт возьми, они там занимались?

Теперь, увидев их вместе, он понял, что подтвердились худшие его подозрения. Они стояли около экипажа Джорджа. Анжелика смеялась, кокетничая с этим Бентли. Ее волосы были растрепаны, а лицо перемазано. И Джордж ласкал ее лицо!

Никогда еще Ролан не был так близок к тому, чтобы совершить убийство, хотя не знал, кого ему убить — Анжелику или Джорджа. А может быть, сразу их обоих? У него в руках все еще был хлыст, и он сердито щелкал им.

А он-то считал, что его жена скромница! Каким же идиотом он бы! Она дважды убегала от него, много раз не подчинялась ему, пыталась соблазнить всех мужчин на земле — и все это с такими ангельскими глазами, с таким ангельским голосом. И с предательской улыбкой. Конечно, он был слишком снисходителен к ней и вел себя как опьяненный дурак. Но уж на этот раз он за все отплатит ей и навсегда подчинит ее своей воле. Ей придется сидеть взаперти по меньшей мере неделю.

Они заметили его, когда он был в десяти футах от них. Ролан сердито смотрел на них. Он даже не узнал своего собственного голоса, когда сказал Джорджу;

— Бентли, убирайтесь вон из моего владения! Если вы позволите себе еще хоть раз показаться здесь, я вызову вас на дуэль.

Понятно, почему так разозлился Ролан. Ему показалось, что Джордж ухаживает за Анжеликой, что было не так уж далеко от правды. Но ведь он, Джордж, ничего предосудительного не сделал. Хотя бесполезно взывать к разуму этого ревнивца.

Сдержанно кивнув Анжелике, Джордж забрался в свой экипаж и уехал. Анжелика стояла и зло смотрела на Ролана. Его взгляд был ужасен, он стоял перед ней, широко расставив ноги. У нее в голове крутились слова упрека. Почему он угрожает ей? И так не доверяет! Она хотела сказать ему, что не сделала ничего плохого. Но инстинкт самосохранения подсказал ей, что сейчас не время говорить.

— Ну, — сказал он, указывая на нее хлыстом, — подойди-ка сюда.

Анжелика испугалась.

— Нет! — закричала она и бросилась от него к деревьям, росшим на берегу ручья.

Оглянувшись, она увидела то, чего боялась больше всего: Ролан бежал за нею и быстро настигал ее. Она снова посмотрела вперед, но… было уже поздно.

Анжелика свалилась в ледяную воду. Юбки быстро намокли, облепили ее ноги, потянули вниз. Прошло несколько секунд. Она барахталась, тщетно пытаясь выбраться из воды.

Но вот ее крепко схватили и вытащили на берег. Холодный ветер пронизал ее тело. Она не могла дышать. Ролан перегнул Анжелику через колено и начал колотить по спине.

— Дыши! — скомандовал он ей. — Дыши!

Анжелика задыхалась. Она закашлялась. Из горла пошла вода, потом она жадно глотнула воздуха. Как только удушье прошло, Ролан поднял ее на руки и понес к дому.


Глава 30


— Ты, маленькая идиотка! — ругался Ролан.

Это было позже, когда они находились в комнате Анжелики. Она сидела в бадье с горячей водой, возле пылающего огня. Полчаса назад он вбежал в дом со своей насквозь промокшей, трясущейся от холода женой на руках и закричал слугам, чтобы они несли горячей воды и дров. Но он никому не позволил даже притронуться к Анжелике. Сам снял одежду с нее и завернул в стеганое одеяло. Быстро принесли горячую воду. И теперь, сидя в воде, от которой поднимался пар, в теплой комнате, она уже не дрожала. Но ей было неприятно сидеть в таком виде перед Роланом. А он сердито ходил взад и вперед по комнате.

— Почему ты бросилась бежать?

— Почему? — повторила она. — У тебя был такой вид, будто ты собираешься убить меня…

— Не убить, а выпороть, — зло сказал он. — И не строй иллюзий, будто уже избежала наказания.

— Я не сделала ничего плохого. Я только приняла Джорджа! — закричала она.

— Нет, ты предала мужа! Не только приняла этого Бентли, но и уединилась с ним в оранжерею. Устроила небольшое… свидание…

— Это не было свиданием! — вскричала она, чуть не задохнувшись от злости. — У Джорджа вымерз сад, и он хотел только получить черенки…

Ролан фыркнул, посмотрев на нее.

— Какой он изобретательный, этот Бентли! Ну а если я не желаю делить с ним фрукты из Бель-Элиз… или свою жену?

— Ты делил нечто гораздо большее с его сестрой!

В ответ на эти жестокие слова он угрожающе шагнул вперед и тяжело задышал.

— Анжелика, все, что было между Каролиной и мной, происходило до нашей с тобой женитьбы…

— Вот как? Почему же ты тогда не спускал с нее влюбленных глаз в тот день у нас в гостиной?

— Я вовсе не смотрел на нее. И кроме того, я не приглашал ее сюда…

— И я тоже не приглашала Джорджа!

— Но ты не послушала меня, когда я сказал, чтобы ты отменила его визит. Или ты изменила словам брачной клятвы? «Любить и почитать» — так, да?

— Ролан, я не сделала ничего плохого! — почти застонала она. — И я думаю, что Бог убережет меня от того, чтобы я выполняла глупые приказы.

Он вспыхнул:

— Глупые? Вот я сейчас перекину тебя через колено и выпорю за такое оскорбление.

— Так в чем же дело? — спросила она. — Ты распоряжаешься моей жизнью, так почему же тебе не побить меня?

Они молча смотрели друг на друга. Долго. А потом Анжелика вдруг закашлялась. В одно мгновение Ролан оказался возле нее. Он приподнял ее голову и начал осторожно растирать ей спину.

— Спокойно, любовь моя, спокойно, — приговаривал он. Эта нежность заставила ее расплакаться.

Потом он поднял ее на ноги и начал вытирать полотенцем тело и волосы.

— Ты наглоталась воды из этого проклятого болота. И теперь неизвестно, что могла подцепить, — сказал он, подхватывая ее на руки. Он положил ее на кровать и навалил на нее сверху одеяла.

Анжелика почувствовала себя совсем маленькой. Она все еще немного боялась мужа. Его лицо было хмурым.

— Анжелика, я больше не буду терпеть твоего своеволия. Теперь ты должна отдохнуть, а завтра в моем кабинете нам предстоит обо всем договориться. Тебе придется признать, что ты поступила неправильно. И ты пообещаешь мне, что больше такое не повторится.

Анжелику разозлило, что муж снова угрожает ей. Когда же это кончится?

— Нет, — произнесла она.

Он словно не слышал ее ответа.

— Дай мне знать, когда примешь решение.

И вышел из комнаты.

* * *


Утром Анжелика так и не спустилась в кабинет Ролана, чтобы встретиться с ним. Она не смогла заснуть всю ночь. Она решала, должна ли сдаваться. Они так далеки друг от друга. Он совсем не уважает ее. То, что он потребовал, было для нее унизительно.

Но он этого хотел. Он держал ее в страхе, который казался ей более холодным и опасным, чем тот ручей, куда она упала, оступившись. Но ведь она ни в чем не виновата! О каком счастье можно говорить, когда между ними нет доверия! Женившись на ней, Ролан не получил права унижать ее. У нее было чувство собственного достоинства. И она не уступит ему, даже если у нее разорвется сердце.

Ролан тоже мучился после ужасной ссоры. Он оставался в кабинете до поздней ночи, пил абсент и раздумывал. Ролан все еще был сердит на Анжелику за то, что она не выполнила его приказ и приняла Джорджа. Но все же он очень сожалел, что Анжелика из-за него упала в воду. Он был недоволен собой. Испугал ее и заставил бежать. Ведь она могла серьезно заболеть из-за этого несчастного случая. Позже он расспросил садовника Эбена о том, что происходило в оранжерее. Тот подтвердил слова Анжелики. Значит, ни она, ни Джордж ни в чем не были виноваты. А это только усугубляло вину самого Ролана.

Но почему же эта девчонка так пренебрежительно относится к его требованиям? Может быть, он слишком груб. И все же она должна подчиняться ему. Ему до смерти не нравилось, как другие мужчины заигрывают с ней и пожирают ее глазами. Может быть, поступок Джорджа на первый взгляд кажется невинным. Но Ролан был уверен, что за этим кроется что-то менее безобидное. Он не мог понять: она намеренно соблазняет мужчин или это так получается?

Она все равно должна уважать его. Хотя уверенность в правоте никак не успокаивала Ролана. Он не мог избавиться от желания обнять ее. Временами он хотел ее так сильно, что ему казалось безразличным, кто из них прав, а кто виноват.

* * *


Наступила уже третья ночь после их размолвки. Анжелика была беспокойна и никак не могла уснуть. Она сбрасывала с себя одеяло, но тут же замерзала. Ее глаза опухли от слез. И горло болело. В лунном свете блестел на туалетном столике серебряный гребень. Она встала и взяла его. Она вспомнила, как бросила в Ролана такой же гребень тогда, в Новом Орлеане, и рассекла ему щеку.

Пусть он ударит ее, решила она. Это лучше, чем спокойно наблюдать, как его злость разрушает их любовь.

В темноте она тихонько прокралась в его комнату только для того, чтобы посмотреть, как играет лунный свет на мягком покрывале его кровати. Его там не было. Тогда она на цыпочках спустилась по лестнице.

Ролан сидел в кабинете в темноте. На столике рядом стоял наполовину опорожненный графин с абсентом. Взглянув на него, Анжелика вздохнула. Все было так, как в тот раз, когда она вот так же спустилась и поцеловала его. Каким страстным он был в ту ночь! Как и сегодня, он был пьян. Она вздрогнула, представив, каким злым он мог оказаться сегодня. Даже когда Ролан спал, в его сильном, мускулистом теле ощущалась большая сила.

Она приблизилась к нему, едва дыша. Разглядела: у него расстегнута рубашка, волосы спутаны, на лице щетина. Она поняла, что он тоже страдал. Наклонившись к нему, она легонько тронула его за плечо.

Ролан взглянул на нее.

— Анжелика?

Ей захотелось броситься в его объятия, но она сдержалась. Было ясно, что Ролан в одурманенном состоянии не мог сразу вспомнить, как он был зол на нее.

Ее сердце сильно забилось. Она сунула ему в руку серебряный гребень.

— Ну вот, теперь я готова принять твои условия.

— Что? — переспросил он еле слышным голосом. Она гордо вскинула голову.

— Я не признаю, что поступила неверно, приняв Джорджа. Тогда я была права. Я никогда, никогда не предавала тебя, Ролан, и даже не помышляла об этом. Но все это получается потому… — Ее голос дрогнул, но она собралась с силами и продолжила: — …потому что ты не доверяешь мне. Однако если ты хочешь погубить меня, то начинай. Ведь ты убиваешь меня своей злостью.

— Убить тебя? — спросил он сдавленным шепотом.

— Да, давай, — сказала она.

Он в замешательстве покачал головой.

— Ты хочешь, чтобы я тебя убил? Или наказал? Но ты уверена, что не сделала ничего плохого?

Она снова вспомнила, как поранила гребнем его щеку в Новом Орлеане. У него остался тонкий шрам.

— Я когда-то ударила тебя, хотя ты тоже не сделал ничего плохого.

Он долгое время молчал.

— Тогда подойди поближе ко мне, мой ангел, — прошептал он наконец с нежностью.

Трепеща, она приблизилась к нему. Он обхватил руками ее бедра. Она даже сквозь халат почувствовала, какими горячими были его руки. Он прошептал:

— Мой ангел, думаю, нужно добрее относиться к вашей сладкой попке.

Анжелика услышала, как гребень упал на пол. Она тут же оказалась у Ролана на коленях. Она заплакала от радости и обняла его за шею. А он страстно поцеловал ее, царапая небритой щекой нежное лицо. Он распахнул ее халат и обхватил руками обнаженные бедра и ягодицы. Она в восторге вернула ему поцелуй и со стоном прижалась к нему.

— О моя сладкая Анжелика, — сказал он дрогнувшим голосом. — Я был ослом. Таким ревнивым, злым и гордым. — Его руки скользнули между ее ног, и он начал поглаживать ее самое сокровенное место.

— О, какая ты сладкая и горячая!

Вдруг он замолчал и прижал губы к ее щеке.

— Боже! — вскричал он. — Да у тебя страшный жар! — Потом коснулся рукой ее лба и провел руками по ее ногам. — И ты спустилась сюда среди ночи босиком!

Сразу же протрезвев, он встал, не выпуская ее из рук. Он быстро побежал вверх по лестнице, а она таяла от радости. И потом погрузилась в беспамятство.

* * *


Ролан сам разжег огонь в комнате Анжелики и пригласил Бланш посидеть с ней, пока он съездит за врачом.

— Что случилось, брат? — спросила Бланш, тревожно взглянув на кровать, где стонала и бредила Анжелика.

— Она, наверное, заболела из-за того, что свалилась в ручей, — ответил Ролан. Он смотрел на жену страдальческими глазами. — Если с ней что-нибудь случится, сестра, я этого не переживу.

— Нет, Ролан, не надо так говорить…

Он выскочил из комнаты.

Расстроенная Бланш с четками в руках села возле постели Анжелики. Она поправила одеяло, которое Анжелика то и дело отбрасывала.

Бланш понимала, что во всем этом есть и ее вина. Когда Ролан ворвался в гостиную три дня назад к спросил ее, где Анжелика, она ответила, что его жена ушла в оранжерею с Джорджем. Она опрометчиво сунула зажженную спичку в бочонок с порохом. Это ведь она попортила растения в оранжерее. Но она боялась во всем признаться сводному брату.

И все-таки она отомстила! Ролан вбежал в дом с дрожащей женой на руках, Бланш тоже охватил страх, потому что она никогда не видела у него такого ужаса во взоре. Анжелика была молодой и здоровой, но сейчас металась в жару.

Бланш судорожно перебирала четки, виновато потупив взор. Ведь Анжелика не сделала ей ничего плохого. Бланш ранила сразу и Анжелику, и Ролана.

Если Ролан узнает правду, он, несомненно, вышвырнет ее из дома. И правильно сделает. Бланш молилась о выздоровлении Анжелики. Она поклялась, что, если Бог вернет девушке здоровье, она никогда больше не причинит ей зла.

* * *


Ролан привез местного врача, мрачного человека с тонкими губами. Тот заявил, что у Анжелики лихорадка. Он предложил пустить ей кровь, но Ролан не согласился на это. Врач пожал плечами, щелкнул замком своей сумки и приготовился уходить, посоветовав давать побольше жидкости.

— Все это закончится через три дня, так или иначе, — сказал он.

Ролан остался в комнате один около Анжелики, У него начала расти борода, переполненные страхом глаза покраснели. Анжелика то приходила в себя, то снова теряла сознание. Все время у нее держался жар. Она что-то бормотала или кричала. Ролан был готов отдать жизнь, чтобы избавить ее от боли. Он обтирал ей лицо и старался сделать для нее все, что только мог. Когда она хоть немного приходила в себя, он с ложечки давал ей пить.

Временами ему казалось, что она умрет. Так же скончались его отец и мачеха. Ужас и чувство вины терзали его, словно тысячи острых бритв. Если ока умрет, он пойдет в свой кабинет и пустит себе пулю в лоб. У него ничего не осталось в этом мире, кроме нее. Она для него дороже всего. Дорогая и беззащитная женщина. А он сам погубил ее.

И что это была за ослиная глупость, когда он запретил ей принимать Джорджа! Анжелика всегда была преданной женой, и ему не надо было так властно обращаться с ней. Да, он хотел многого от нее, хотел завоевать ее сердце. Он хотел, чтобы она никогда не улыбалась ни одному мужчине, кроме него. И каким дураком он был, когда думал, что может силой заставить ее полюбить его. А теперь его жестокость и недоверчивость могут стоить ей жизни.

На третий день Ролан понял, что доктор не ошибался. У Анжелики под глазами появились круги. Она похудела. Ролан вытирал ей лоб, когда у нее был жар, и наваливал на нее одеяла, когда ее бил озноб.

В эту ночь Анжелика кашляла особенно сильно, и он боялся, что она может умереть от изнеможения. Когда ее охватил сильный озноб, Ролан в отчаянии сбросил с себя одежду, залез к ней в постель и прижал к себе ее дрожащее тело.

И сразу же его охватило непередаваемое чувство. Он понял, как ей хорошо в его объятиях. Он подумал, что, может быть, ему никогда больше не придется вот так обнимать ее. У него из глаз покатились горькие слезы. Мгновение спустя он взглянул на нее и увидел, что она тоже смотрит на него горящими, воспаленными глазами. Ее раскрасневшееся лицо светилось радостью.

— Ролан, — прошептала она, — ты плачешь.

— О моя дорогая!

Он прижал ее к себе и заплакал, не стыдясь слез.

— Пожалуйста, Ролан, не плачь. Я люблю тебя. Мне хочется, чтобы у нас был ребенок.

Ее слова разрывали на части его сердце. Он не мог поверить. Несмотря ни на что, она любит его. Но может быть, это было сказано из-за того, что у нее жар…

Он прижался лицом к ее волосам.

— Ролан, пожалуйста, не плачь, — снова прошептала она. — Позволь мне любить тебя.

И она, горя огнем, прижалась к нему.

— Мой ангел, нам же сейчас нельзя. Ты больна.

Но она не поняла, что он сказал.

Ролан со стоном вылез из кровати и задул лампы. Потом снова залез под одеяло, считая, что сможет успокоить ее. По крайней мере он увидит, когда она заснет. Он повернул ее на живот, боясь, что она снова начнет задыхаться. И наполовину накрыл ее тело своим, чтобы заставить ее лежать спокойно. Он обнял ее за плечи и нежно, но крепко прижал ее руки к простыне.

— Спи теперь, мой ангел, — прошептал он, целуя ее в лоб. — Пожалуйста, спи, тебе необходимо поспать.

Сначала она тихо лежала под ним, а потом вдруг снова начала биться, возбуждая его. Она умоляла сквозь рыдания:

— Люби меня. О, пожалуйста, Ролан, люби меня.

Ролан проклинал свою чувственность, он давал себе слово не брать ее в таком состоянии. Он изо всех сил старался удержать ее под собой и мысленно возносил молитвы: «Боже, пожалуйста, не дай ей умереть. Пусть она теперь отдохнет. Не дай ей умереть».

Прошла, казалось, целая вечность. Перед его внутренним взором то и дело появлялись самые разные картины: вот Анжелика поет ему восхитительную песню, вот он гуляет с Анжеликой по саду, вот Анжелика манит его своим полным жизни взглядом…

Анжелика, в ужасе убегающая от него…

А она все извивалась под ним, умоляя:

— Люби меня, Ролан. Пожалуйста, люби меня прямо сейчас.

Эти мучительные просьбы бередили его душу.

Он сопротивлялся как мог, пока ее сумасшествие не сломило его. Она протянула руку между их телами и схватила его восставшую мужскую плоть. Он чуть приподнял ее бедра, раздвинул ей ноги и резко вошел в нее. О Боже, как же было горячо там, внутри. Он почувствовал, будто его всего охватило пламенем. Он вошел еще глубже и услышал, как она застонала. Ролан вдруг снова вспомнил, что она больна, и замер, но она закричала: «Нет!» — и дугой выгнулась под ним.

Ролан потерял контроль над собой. Завтра он может навсегда потерять ее. Поэтому сегодня он будет любить ее, не сдерживая себя. Так слились две души и два тела, несмотря на все запреты и боль.

* * *


Анжелика проснулась следующим утром, лежа на животе. Ролан лежал рядом, обнимая ее.

Она вспомнила, что было ночью. Она все еще ощущала на себе его ласкающие руки. Ролан овладел ею с дикой страстью. Это было опустошительно и прекрасно. И может быть, наконец у нее появится ребенок… плод их необузданной ночной страсти.

Она шевельнулась. Ролан тут же проснулся и потрогал ее лоб.

— Жар прошел. О мой ангел!

Они долго держали друг друга в объятиях. Потом Анжелика прошептала:

— Ролан, что-то было или мне это только кажется?

Он немного отодвинулся и виновато посмотрел на нее.

— Мой ангел, я делал все, что мог, чтобы отговорить тебя. Ты была слишком… возбуждена. — Он помолчал, улыбаясь. — И более требовательна, чем я. Ты сожалеешь об этом, мой ангел?

— Сожалела бы, если бы этого не сделала.

И, услышав его хриплый стон, она спрятала лицо у него на груди.

— Я люблю тебя, — сказал он дрогнувшим голосом в первый раз после Нового Орлеана.

— Ролан, я никогда еще не чувствовала себя такой близкой тебе, — сказала она, чувствуя, как слезы текут по щекам.

Пока Анжелика и Ролан праздновали свое примирение, Бланш, охваченная чувством вины, сидела внизу, в кабинете сводного брата.

Анжелика, храни Бог ее душу, уже мертва теперь. Бланш поняла это прошлым вечером по безнадежности в глазах Ролана. Он сказал, что состояние жены ухудшилось. Бланш не нашла в себе сил пригласить пастора. Она была уверена, что теперь в любой момент может спуститься Ролан. Он сообщит ей, что его любимая жена скончалась.

И во всем этом виновата только она! Она расстроила уже два брака своего несчастного сводного брата. И если у нее были хоть какие-то причины ненавидеть Луизу, то против Анжелики ничего не было. Правда, сначала она не понимала ее, неверно истолковывая ее доброту. Но Анжелика оказалась воплощением добра. Она никогда не делала Бланш ничего плохого.

Бланш только теперь поняла свою ошибку, теперь, когда было уже поздно. Теперь, когда она загубила жизнь Анжелики и навсегда лишила Ролана счастья.

Бланш подошла к столу Ролана и, выдвинув ящик, задумчиво смотрела на пистолет. Тот самый пистолет, из которого была убита Луиза.

Бланш протянула руку, чтобы взять оружие. В этот момент открылась дверь. Она быстро оглянулась, машинально задвинув ящик. В комнату ворвался Ролан, его глаза сияли.

— Ей лучше! О сестра, Анжелике лучше!

С ликующим криком Бланш бросилась через комнату в объятия Ролана. Они так и стояли, обняв друг друга и не стесняясь слез.


Глава 31


В течение нескольких следующих недель Ролан самоотверженно ухаживал за Анжеликой. Он не выпускал жену из спальни первые дни, а потом сам сносил ее вниз и усаживал, закутанную в стеганое одеяло, у пылающего огня.

Бланш тоже суетилась вокруг Анжелики: приносила ей специально сваренные бульоны и читала вслух. Анжелику раздражало это излишнее внимание, что заставляло Ролана и Бланш еще больше волноваться за нее. Минули две недели после кризиса. Анжелика уже начала вставать, могла сама взять ту или иную вещь. Но тут же Ролан или Бланш, а чаще оба кидались, чтобы помочь ей.

— Ты обращаешься со мной, как с фарфоровой куклой! — как-то сказала она Ролану, когда тот подбежал, чтобы принести ей вязанье. Но Ролан только усмехнулся, подавая ей незаконченный коврик. И она не стала возражать. Он выглядел в этот момент таким счастливым — как и все последние дни.

Ролан настоял, чтобы Анжелика спала в своей комнате, и это ее немного смутило. Через три недели после ее болезни она как-то вечером зашла в его спальню. Он стоял полураздетый у кровати. С удивлением посмотрел на нее. Ее сердце сладко заныло, когда она встретила взгляд его голубых глаз.

— Тебе не кажется, что для меня настало время снова вернуться сюда?

Он покачал головой:

— Нет, Анжелика. Ты еще очень слаба, и я могу… навредить тебе. — Он с доброй улыбкой двинулся к ней. — Позволь мне проводить тебя в постель, пока ты не простудилась.

К своему удивлению. Анжелика резко повернулась и выбежала из комнаты, захлопнув дверь прямо перед его носом.

У себя в комнате Анжелика бросилась на кровать и зарыдала. Успокоившись, она поняла, что Ролан был прав. Она еще не совсем оправилась от болезни. Но по ночам она жаждала его тепла и любви.

Может быть, отстраненность ее мужа вызвана нескромным поведением той ночью? Может быть, он посчитал, что она вела себя слишком уж неприлично?

Но Анжелика с радостью вспоминала о той безрассудной ночи. Как они тогда любили друг друга!

* * *


Проснувшись утром, Анжелика почувствовала тошноту и легкое головокружение. Она поначалу испугалась, что к ней возвращается болезнь. Но потом весь день ей было хорошо.

А следующие три утра тоже начинались с непонятной тошноты. Наконец Анжелика поняла причину недомогания, и это наполнило ее неистовой радостью.

Схватив халат и домашние туфли, не подумав даже привести в порядок растрепанные волосы, Анжелика бросилась вниз. Она ворвалась в кабинет Ролана. Муж в испуге вскочил, уронив перо.

— Я беременна! — закричала она.

На мгновение его взгляд осветился радостью. Потом снова его лицо приняло озабоченное выражение.

— Ты уверена?

— Я это знаю! — ликующе вскричала она. — У меня никогда… — И несмотря на краску, залившую ее лицо, она закончила: — У меня никогда не бывает задержек.

— Может быть, это из-за твоей болезни…

Она покачала головой, подходя к нему.

— Нет. Я беременна. Я это точно знаю. Больше нет никаких разумных объяснений. Вот уже пять дней подряд я просыпаюсь совершенно разбитой, а потом весь день чувствую себя хорошо. О Ролан, у нас на самом деле будет ребенок! Это случилось… — Она покраснела, а потом лучезарно улыбнулась ему. — Это случилось той самой ночью.

Ролан с трудом проглотил комок, вставший в горле. Они оба прекрасно знали, какую ночь она имела в виду.

— Анжелика, тебе надо лечь в кровать.

Обиженная его спокойствием и сдержанностью, она топнула ножкой:

— Ты что, не рад?

Он подошел к ней и нежно обнял. Его запах и объятия были сладким мучением для нее — ей хотелось одновременно и бранить его, и просить, чтобы он любил ее. Но сейчас, даже когда он обнимал ее, он казался ей далеким.

— Ну конечно же, я рад. Я счастлив, — признался он, теребя ее спутанные волосы.

Но в его голосе не было радости, и у нее на глазах выступили слезы.

* * *


Как только Анжелика вышла из комнаты, Ролан рухнул на кожаный диван.

Когда Анжелика призналась ему, что беременна, он хотел было схватить и нежно поцеловать ее. Но к нему быстро вернулась способность здраво мыслить. Он вспомнил, что она тогда была больна. Они зачали ребенка в безумстве той ночи, когда она была еле жива и почти без памяти.

Теперь он видел, как медленно Анжелика набирает силы. Она была так худа, и темные круги под глазами все не исчезали. Его без конца мучило чувство вины за ту безумную ночь. Вина, из-за которой он так и не приходил к ней в постель с того дня.

Он не был уверен, хватит ли теперь у нее сил, чтобы перенести беременность. Ей всего семнадцать лет, исполнится восемнадцать в конце весны. А будет ли ребенок здоров? Ведь его мать так больна!

Анжелика счастлива, что станет матерью. Ролан помнил, что она давно этого хотела, и был доволен, что сумел удовлетворить ее желание. Теперь они на всю жизнь будут связаны друг с другом. Но Анжелика еще не говорила, что хочет провести с ним всю жизнь…

В пылу лихорадочного безумия она призналась, что любит его. Как бы он желал, чтобы это оказалось правдой! Она обдуманно сказала эти слова или они слетели с ее уст под влиянием жара и от безумства той ночи? Может быть, она просто цеплялась за жизнь?

У него на глазах показались слезы. Никогда еще он не любил ее так сильно! Он будет охранять ее и их ребенка от всех бед.

* * *


Сдержанность Ролана озадачила и обидела Анжелику. Бланш отнеслась к известию о беременности с восторгом. Она обняла Анжелику и поцеловала ее в щеку.

— О Анжелика, хвала всем святым! — восторженно вскричала Бланш. В порыве чувств она засыпала Анжелику вопросами, на многие из которых та не могла ответить прямо сейчас.

— А когда состоится это счастливое событие? Вы хотите мальчика или девочку? Мы должны немедленно заняться приданым для новорожденного. О, как было бы прекрасно, если бы он… или она унаследовали ваш чудесный голос! А что сказал Ролан, когда вы сообщили ему об этом? Думаю, он был вне себя от радости!

Анжелика улыбалась.

Бланш всплеснула руками, ее темные глаза загорелись.

— О моя дорогая, подумать только — я стану тетей!

Легкая тень пробежала по лицу Анжелики. Ведь Ролан так и не объявил, что счастлив стать отцом.

* * *


Анжелика вышла из гостиной. А Бланш начала составлять список того, что надо купить для детской комнаты и приданого ребенка. Разумеется, она покажет список Анжелике и даст ей возможность принять окончательное решение. Но молодой очаровательной жене Ролана будет не до этого в ближайшие месяцы. Бланш собиралась помогать ей во всем.

Ребенок! Сердце Бланш просто пело при мысли о нем. Тихая и спокойная жизнь в Бель-Элиз сразу станет другой. Будущий ребенок — это просто знамение Божие. Бланш понимала, это был знак того, что она прощена. С прошлым теперь было покончено навсегда. Оно давно похоронено. Настало время смотреть только вперед.

О, она должна поздравить Ролана! Уж, конечно, он так счастлив!

Бланш вспомнила то волнующее утро, когда Ролан объявил ей, что Анжелика будет жить. Позже, в тот же день, Бланш сходила в деревенскую церковь и исповедалась священнику, рассказав о том, как вторгалась в личную жизнь Ролана. И теперь она считала себя самым преданным другом Анжелики и заранее любила будущего ребенка.

Разумеется, о том, чтобы выйти замуж за Жака, теперь не было и речи. Бланш думала о своем будущем племяннике — каким хорошеньким он будет!

* * *


Анжелика была расстроена. Она не могла понять, почему Ролан снова отдалился от нее. Из-за ее здоровья? Или здесь было что-то другое? Казалось, он совсем не обрадовался будущему ребенку, и это ее ужасно ранило. Она вспомнила о том, что ей сказала Бланш, — возможно, Ролан является отцом Филипа. Если так, то, может быть, он не хочет еще одного ребенка?

Она вспоминала, как часто он ей говорил, что ни с кем не хочет делить ее. Может быть, он ревнует ее к ребенку? Эта мысль заставила ее улыбнуться. Собственнические привычки Ролана раздражали ее, хотя она понимала его.

Но какими бы ни были эти трудности, она должна безоговорочно любить его и приучить к мысли о ребенке. Им нельзя спать в разных спальнях.

Анжелика расчесала волосы, надела голубую ночную сорочку с кружевной отделкой. Потом решительно пересекла гардеробную, которая разделяла их комнаты, и вошла к нему, не постучав.

Ролан сидел у окна с книгой на коленях. Он увидел ее, стоявшую в прозрачной сорочке, и его взор запылал. Она не могла понять, что это было — гнев или возбуждение. А может быть, то и другое вместе.

— Анжелика, иди сейчас же в постель, — приказал он хриплым дрожащим голосом. — Ты простудишься.

— Мне надоело спать одной, — дерзко ответила она. Ролан подавил улыбку.

— Иди в постель, маленькая соблазнительница, — сказал он.

Она гордо вздернула подбородок.

— Если ты хочешь, чтобы я спала в своей постели, Ролан, то отнеси меня сам туда.

— Анжелика, что ты делаешь со мной!

Она видела его глаза. Видела, как крепко он сжал книгу.

— Нет! Я не хочу, чтобы меня прогоняли словно… негодного ребенка! Ты сказал, что я могу простудиться, но мне было так холодно все последние ночи без тебя!

Анжелика сдвинула с плеч сорочку — так, что она упала на пол.

— О Боже! — вскричал он. Его глаза расширились, когда он увидел ее нагую.

А она беспощадно продолжала:

— Ну вот, Ролан, я замерзла и вся дрожу. Как ты теперь собираешься поступить?

Книга полетела на пол. Он тут же очутился возле нее, сильный, возбужденный, и легко подхватил ее на руки.

— О Ролан! — радостно закричала она. — Это время для нас…

Он заглушил ее слова поцелуем и легко понес к своей кровати. Его глаза горели неистовым желанием…

«Вот мы и вместе!» — радостно кричало ее сердце, когда она отдавала себя любимому мужчине. Настало время для того, чтобы им быть вместе.


Глава 32


В конце лета Жак Делакруа вернулся в Новый Орлеан.

На следующий день после приезда он пригласил на ленч своего друга Андре Бьенвиля. А вечером того же дня намеревался поехать верхом в Бель-Элиз, чтобы увидеть Бланш и услышать, согласна ли она выйти за него замуж. В течение тех месяцев, которые он провел в Нью-Йорке, ему очень не хватало Бланш. И он молился, чтобы она смягчила свое сердце.

Жак уже собирался на ленч, когда в вестибюле появился сын с письмом в руках.

— Отец, ты показался мне вчера вечером таким уставшим. Поэтому я решил передать тебе это письмо сегодня.

Жак взял письмо с чувством смутной тревоги.

Жан-Пьер тактично отошел в сторону. Жак читал письмо от Бланш. Оно было написано месяц назад.

* * *


«Мой дорогой Жак.

У нас в Бель-Элиз прекрасные новости. Ролан и Анжелика ожидают появления первого ребенка в начале сентября.

Я буду его крестной матерью. Мы с Анжеликой очень заняты подготовкой к этому знаменательному событию.

Теперь, когда должен появиться ребенок, мне более чем когда-либо невозможно выйти за вас замуж. Я здесь буду необходима. Вы должны знать, что я очень хорошо к вам отношусь, но наши судьбы никогда не соединятся.

Простите меня за все. Я не та женщина, которая вам нужна. Молюсь, чтобы вы однажды нашли себе такую. И надеюсь, что вы временами будете заглядывать к нам в Бель-Элиз.

    
С любовью, Бланш».


* * *


Прочитав письмо, Жак скомкал его в руке. Бланш все еще сопротивляется, хватаясь за каждый предлог. Но он не сдастся. Нет, он не может, не должен сдаваться!

* * *


Во время ленча Жак поделился своими переживаниями с другом Андре.

— Бланш пишет, что не может выйти за меня замуж, потому что будет заниматься своим племянником, который должен появиться. Это все дымовая завеса. Она продолжает мучиться из-за своей внешности.

— Но Бланш так хорошо выглядела на концерте мисс Линд, — удивился Андре.

— А на следующий же день она снова сбежала в Бель-Элиз, чтобы спрятаться там. О Боже милосердный! Что мне делать с этой женщиной? Я собирался поехать к ней прямо сегодня же — и вдруг это письмо! — Жак вздохнул и улыбнулся своему другу Андре, будто извиняясь перед ним. — Но хватит о моих личных неприятностях. Скажите мне, друг мой, как ваша прекрасная Элен?

Андре улыбнулся.

— Она снова беременна.

— Ну, вы, старый негодник! — поддразнил его Жак. — Это будет уже четвертый ребенок. Готов поспорить, она думала, выходя замуж за такого старика, что ей будет немного полегче.

Андре хмыкнул.

— Когда человек моего возраста женится на молоденькой, он должен позаботиться, чтобы она была хорошо занята.

Жак усмехнулся и покачал головой.

— О Боже, дружище, как я вам завидую. — А потом, отхлебнув вина, спросил: — А как идут дела в опере?

— Мы готовимся открыть сезон «Гугенотами», как всегда. Какая жалость, что жена вашего племянника не может поступить к нам. Так она тоже ждет ребенка, как и моя Элен? Мадам Делакруа так красива! Я слышал, что месье Барнум заработал чистыми полмиллиона на концертах Дженни Линд. А сколько мы могли бы иметь с такой певицей, как Анжелика Делакруа! С ее красотой и талантом!

Жак безнадежно махнул рукой.

— Должен сказать вам, Андре, что зимой я заводил разговор о выступлениях Анжелики в опере, но Ролан, как я и предполагал, отнесся к этому отрицательно.

Андре усмехнулся:

— А не кажется ли вам, что нам стоит сделать еще одну попытку? Попросим, чтобы Анжелика дала всего один концерт. Здесь все так любят оперу. Организуем хорошую рекламу. Тогда, думаю, можно будет назначить цену в пятнадцать долларов за билет.

Жак присвистнул.

— Мой Бог, Андре. Вы уже хорошо обдумали это смелое предприятие, не так ли?

По креольской привычке Андре только пожал плечами. Наклонившись вперед, Жак спросил:

— Скажите мне прямо, вас устроит, если Анжелика даст всего один концерт?

— Конечно, нет, — лукаво ответил Андре. — Это будет только началом, не так ли? Почему бы нам не поехать к Анжелике и не поговорить с ней?

— Тогда у меня появится возможность снова увидеться с Бланш, — пробормотал Жак, и его лицо просветлело.

— Конечно, мой друг. Как говорится, прекрасный повод.

Жак кивнул. Он был возбужден от мысли, что снова увидится с Бланш.

* * *


Весна и лето у Ролана и Анжелики прошли безмятежно. Он заботился о ней, особенно о ее здоровье. Узнав о беременности, он стал нежен и мягок с ней.

Ребенок все чаще давал о себе знать. Вот и теперь, когда она уже разделась, чтобы лечь спать, ребенок начал толкаться довольно сильно. Анжелика даже тихо охнула. Ролан подошел к ней и нежно обнял за плечи. Положив руку ей на живот, он почувствовал, как шевелится их дитя.

— Так он настоящий боец, наш сынок, — гордо сказал Ролан.

Анжелика светло улыбнулась ему в ответ, не возразив, когда он сказал «сынок». Она и сама почему-то была уверена, что у них будет сын.

Бланш помогала Анжелике украсить детскую комнату и подготовить приданое. Иногда Анжелике казалось, что Бланш рада появлению ребенка даже больше, чем она сама. Бланш следила, чтобы Анжелика хорошо и правильно питалась, больше отдыхала, гуляла. Поначалу Анжелика восставала против такой опеки. Но Ролан и Бланш оставались непреклонными, и она с благодарностью принимала их заботу.

Единственным печальным событием было рождение мертвого ребенка у Коко. Младенец был тихо похоронен. И через три недели Коко вышла замуж за одного из рабов на их плантации, молодого и красивого. И они уже ожидали ребенка. Иногда Анжелика думала о том, что рождение незаконного мертвого ребенка Жиля Фремона было предопределено свыше.

Как-то утром в конце августа Анжелика проснулась от болей в низу живота. Приступ прошел и повторился через четверть часа. Она с радостью подумала, что вот начинаются роды. И к вечеру она сможет держать на руках свое любимое дитя. Анжелика и раньше испытывала боли, но всегда оставалась живой и энергичной. Но на этот раз она решила, что ее время пришло.

Позже, когда они с Бланш вязали детские башмачки, к дому подъехал экипаж. Вскоре Анри доложил о приезде Жака Делакруа и Андре Бьенвиля.

— Мои дорогие! — воскликнул Жак, целуя обеих женщин. — Но только прошу вас, не поднимайтесь с места! Как приятно снова видеть вас. Бланш, вы красивы, как всегда. Анжелика, поздравляю вас. Вы просто восхитительны. — Сделав жест в сторону Андре, он сказал: — Вы, наверное, помните моего друга Андре Бьенвиля из оперы Нового Орлеана?

Анжелика и Бланш вежливо приветствовали Андре. А потом Анжелика, вступив в права хозяйки дома, пригласила их присесть. Появившейся служанке она велела приготовить чай. Анжелика отметила, что Бланш чувствует себя очень напряженно, сидя напротив Жака и глядя на него. Анжелика была довольна, что Ролан уехал осмотреть поля вместе с мистером Юргеном. Она боялась, что Ролан не совсем любезно встретил бы этих гостей.

За чаем Жак развлекал всех рассказом о прогулке на пароходе со своими нью-йоркскими друзьями по реке Гудзон. Анжелика заметила, что Бланш немного оживилась, слушая о волнующих подробностях путешествия Жака.

Когда Жак закончил, настала очередь Андре Бьенвиля.

— Мадам Делакруа, позвольте быть с вами откровенным, — сказал Андре. — Когда Жак сообщил мне за ленчем, что собирается посетить Бель-Элиз, я упросил его взять меня с собой. Я смею просить вас что-нибудь спеть.

Анжелика рассмеялась.

— И вы ехали так далеко только ради того, чтобы услышать мое пение, месье Бьенвиль?

— Я готов проехать любое расстояние, только бы услышать ваш голос.

Анжелика снова засмеялась.

— Как же я могу отказать человеку, который говорит такие приятные слова?

— В самом деле, — с улыбкой ответил Андре.

Бланш села за рояль аккомпанировать. И Анжелика спела несколько известных арий.

Как только она закончила петь, Андре и Жак обменялись изумленными взглядами. Потом Андре повернулся к Анжелике и приступил прямо к делу.

— Мадам Делакруа, такой голос, как у вас, должен принадлежать всему миру. Я прошу вас приехать в Новый Орлеан как-нибудь осенью и дать концерт в нашем театре. Я гарантирую вам полный зал и хороший гонорар. Подумайте, какой отличный подарок вы смогли бы сделать вашему ребенку!

Анжелика, застигнутая врасплох предложением Бьенвиля, сначала не знала, как к этому отнестись. Видя, что она в замешательстве, Жак вступил в разговор:

— Анжелика, прошу вас, обдумайте предложение Андре. Вы доставите любителям оперы в Новом Орлеане истинное наслаждение.

Анжелика покачала головой.

— Месье Бьенвиль, я очень тронута вашей оценкой моих способностей, но вынуждена отказаться. Боюсь, что мой муж никогда…

— И правильно боитесь, моя дорогая, — раздался от дверей гостиной голос Ролана.

Вернувшись домой несколько минут назад, Ролан услышал мужские голоса, доносившиеся из гостиной. Оказалось, дядя Жак и Андре Бьенвиль пытаются уговорить его жену петь в опере. Могло ли это ему понравиться? Он понимал, что снова возникла угроза его спокойствию. Снова пытаются соблазнить жену, его беременную жену, которую он любит и должен защищать.

Жак попытался разрядить обстановку.

— О, племянник, как я рад видеть тебя…

— Не притворяйтесь, дядя Жак, — грубо оборвал его Ролан, входя в гостиную. — Вы что, забыли о моем запрете, когда Анжелика зимой пела-таки перед всеми. У вас плохо с памятью? Я сказал, что она больше не будет петь, тем более в опере. Но вы со своим алчным другом снова хотите за моей спиной получить от моей жены согласие. Не желаю вас обоих больше видеть в своем доме.

Обе дамы испуганно ахнули. Жак с достоинством поднялся.

— Мне стыдно за тебя, племянник, — сказал он.

В абсолютной тишине двое мужчин вышли из комнаты. Ролан проводил их взглядом и обратился к Бланш:

— Я бы хотел поговорить с Анжеликой. Извини.

— Конечно, брат, — сдержанно ответила Бланш.

И. бросив на Анжелику сочувствующий взгляд, она поспешила выйти из гостиной.

Ролан взглянул на Анжелику. Она сидела бледная, с отрешенным взглядом. Он мягко спросил:

— Дорогая, с тобой все в порядке?

После того, что произошло, его забота показалась Анжелике фальшивой. Он только что вел себя грубо с достойными людьми. Он снова унизил ее, заявив, что запрещает ей петь. Он решает за нее, не дает даже слова сказать. Распоряжается ее жизнью.

— Ролан, как же ты посмел? — вскричала Анжелика.

— Посмел — что? — удивленно спросил Ролан.

Ее глаза потемнели от гнева:

— Как ты посмел прогнать своего дядю и его друга из нашего дома! Они не сделали ничего плохого! Это как раз ты вел себя непростительно!

— Но ведь они хотели увезти у меня жену, — возразил Ролан.

— Они вовсе не хотели увозить меня! — закричала Анжелика, сжимая кулаки. — Они сделали мне предложение, на которое я смогла бы ответить сама. Но ты никогда не признавал, что я могу что-то решить самостоятельно! Черт возьми! Даже если бы они хотели похитить меня, они не могли бы этого сделать без моего согласия!

— Да ты просто потеряла рассудок, — сказал он, будто это могло все объяснить.

— Это верно, я потеряла рассудок, — согласилась она, — и останусь в таком состоянии, пока ты не догонишь дядю Жака и месье Бьенвиля и не извинишься за свое мерзкое поведение.

— Что? — сказал он с усмешкой. — Мерзкое поведение? Но я же здесь пострадавшая сторона…

— Неправда! — зло прервала она его. — Это я пострадавшая сторона. Так же, как и дядя Жак, и месье Бьенвиль. Я требую, чтобы ты догнал их и попросил у них прощения.

— Прощения? Хочешь, чтобы я извинился? — Он ухмыльнулся. — Тогда почему бы тебе не пожелать, чтобы летом замерзла река?

— Ты извинишься, — сказала она ровным голосом, — или я сама пойду за ними и сделаю это вместо тебя. — И, гордо вздернув подбородок, добавила: — Клянусь, Ролан, что, даже если ты мне не разрешишь, я все равно буду петь в Новом Орлеане.

— Будешь? Только через мой труп! — прорычал он.

Анжелика, не обращая внимания на его слова, поспешила к дверям, надеясь, что экипаж гостей еще не отъехал от дома.

Мгновение Ролан стоял без движения, ошеломленный непокорностью Анжелики. А потом, закричав: «Нет!» — он бросился вслед за нею. Уже на крыльце он увидел, что его жена бежит за отъехавшим экипажем.

— Проклятие, Анжелика, не беги! Тебе нельзя!

В этот момент Анжелика споткнулась и упала на дорогу.


Глава 33


Ролан бросился к Анжелике.

Он никогда в жизни не испытывал такого ужаса. Это было во много раз страшнее, чем когда она упала в ручей. Жена лежала лицом вниз, неподвижно, и это усиливало его страх.

Подбежав к Анжелике, он взял ее на руки и поспешил к дому, стараясь не причинить ей боли.

Ролан уложил Анжелику на кровать и немедленно послал Рубена за врачом. А Бланш и Коко тут же занялись приготовлениями к родам. Бланш выставила Ролана из спальни, и ему пришлось сидеть внизу и слушать стоны жены, проклиная традиции, которые запрещали мужу присутствовать при родах.

Наконец приехал доктор. Через несколько минут после того, как он поднялся наверх, Ролан услышал крик Анжелики, от которого у него разрывалось сердце.

* * *


Для Анжелики часы после ее падения были настоящим кошмаром. Она успела выставить вперед руки, чтобы защитить живот.

Когда Ролан уложил ее в постель, появилась такая боль, будто чьи-то цепкие, острые когти рвали ее тело на части. Холодные компрессы, которые делала Бланш, не помогали.

Наконец появился доктор. Анжелика старалась не кричать, когда схватки усилились. Она не хотела тревожить Ролана. Но все же не могла сдержаться. Боль была невыносимой.

Анжелике запомнилось, что Ролан стоял в дверях и смотрел на нее. Да, он страдает так же, как и она сама. Ей захотелось крикнуть, чтобы он остался с ней, Но она понимала, что доктор это не разрешит. Когда Ролан ушел, она попыталась удержаться от крика, вцепившись руками в простыню…

* * *


В самый момент рождения ребенка боли показались Анжелике даже приятными. Она заплакала от радости, когда в первый раз взяла на руки ребенка. Он был так красив и похож на отца. Глядя на маленькое чудо в своих руках, Анжелика снова захотела, чтобы Ролан оказался рядом с ней. Ведь теперь у них настоящая семья. Уже ничто не сможет разлучить их.

* * *


После падения Анжелики прошло шесть мучительных часов. Сияющая Бланш спустилась вниз, в гостиную, со свертком на руках.

— У вас родился сын! Вы только посмотрите, Ролан, как он красив.

Ролан вскочил с кресла и подбежал к Бланш. Он, затаив дыхание, смотрел на ребенка.

— Все в порядке?

Бланш кивнула.

— Доктор сказал, что он маловато весит, но силен и вполне здоров.

Бланш передала сверток Ролану. У него потекли слезы, когда он взял на руки своего маленького прекрасного сына.

— А Анжелика? — хрипло спросил Ролан.

— Доктор сказал, что с ней все в порядке, — ответила Бланш. — Я оставляю вас вдвоем, чтобы вы могли лучше познакомиться, — благоразумно предложила Бланш.

Ролан сел, держа младенца. Никогда в жизни он не видел такого маленького и такого красивого ребенка. Он разглядывал мелкие черты его лица и черные волосики на голове. Это был его собственный сын, его и Анжелики.

— А ты сегодня заставил страдать свою мать, — нежно и с улыбкой сказал он ребенку.

В ответ на слова отца дитя зевнуло, открыло голубые глазки и внимательно посмотрело на отца. А потом младенец вдруг заснул, выпятив губы.

Ролан прижал ребенка к себе и закрыл глаза. Он был благодарен Богу за то, что все уже позади и мать с сыном чувствуют себя хорошо.

Ролан понимал, как плохо вел себя по отношению к Анжелике, — это все из-за его гордости и ревности. Теперь он раскаивался, признавал, что был не прав по отношению к ней.

* * *


Анжелика проснулась, как только Бланш вошла в комнату. Взглянув на пустую плетеную колыбель, стоящую возле кровати, она с тревогой спросила:

— А где ребенок?

— Не пугайтесь, Анжелика, — успокаивающе произнесла Бланш. — Я отнесла его вниз, чтобы он познакомился со своим отцом. Ролан так настрадался в эти часы. Я подумала, он успокоится, узнав, что мать и ребенок здоровы.

— Конечно, — согласилась Анжелика. — А что, Ролан счастлив?

— О да, конечно, счастлив, — сказала Бланш. — Мы оба переполнены радостью, Анжелика. А вам надо отдохнуть. Я поднялась сюда только затем, чтобы узнать, не надо ли чего-нибудь?

Анжелика покачала головой и снова взглянула на пустую колыбель.

— А Ролан скоро принесет его обратно?

— Да, я сейчас скажу ему.

Бланш вышла из комнаты. Анжелика закрыла глаза. Она сильно устала, но прямо-таки купалась в радости. Ведь у нее появилось дитя, которого она так долго и страстно хотела!

Анжелика дремала, когда Ролан с ребенком на руках вошел в комнату. Она почувствовала его присутствие и открыла глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Хорошо, — ответила она, не отрывая взгляда от свертка в его руках. Был ли он в самом деле рад ребенку? Она не могла этого понять.

— Мне положить его снова в колыбель? — спросил он.

— Нет, — прошептала она. — Я хочу его подержать.

Анжелика попыталась сесть в кровати, но сморщилась от боли.

Ролан передал ребенка Анжелике и подложил подушку ей под спину.

— Так удобно?

— Да, — солгала она.

Ролан сел в кресло около кровати.

— А он красив, ты сама видишь, — заметил он, глядя на ребенка в ее руках.

Анжелика улыбнулась.

— Я хотела бы назвать его Жюстеном, как звали твоего брата.

— Жюстен, — повторил Ролан. — Да, мне это имя очень нравится.

Он заметил, как изменилось от боли лицо Анжелики, когда она неловко двинулась. Он встал и бережно принял ребенка из ее рук.

— А теперь тебе надо снова лечь, дорогая.

Анжелика кивнула. Ролан положил ребенка в колыбель, потом поправил одеяло Анжелики. Он нежно поцеловал ее в лоб и прошептал:

— Спасибо тебе за нашего сына.

Его слова вызвали у нее новый прилив чувств, защипало в глазах и запершило в горле. Когда он повернулся, чтобы уйти, она неуверенно окликнула его:

— Ролан.

Он обернулся к ней, и она снова увидела боль в его глазах.

— Мы поговорим, когда тебе станет лучше, — сказал он.

* * *


Прошло шесть недель. Анжелика поправилась. Жюстен жадно сосал ее грудь. Его окрестили в местной церкви. Бланш как крестная мать при совершении обряда стояла рядом с Анжеликой и Роланом.

Ролан каждый день навещал Анжелику и ребенка. Он теперь спал отдельно. Сначала Анжелика не придавала этому значения. Но когда она окрепла, а Жюстен стал спать по пять-шесть часов не просыпаясь, она затосковала по мужу.

Ролан продолжал мучиться. Но не решался попросить у жены прощения. Он думал, что примирение уже невозможно. Он переживал, вспоминая их ссору — как раз перед тем, как Анжелика упала и у нее начались роды. Анжелика сказала, что если он не извинится перед дядей Жаком и Бьенви-лем, то она поедет в Новый Орлеан и будет петь для них. Все больше и больше он понимал: в тот момент она сказала то, что думала. Она старалась быть для него хорошей женой, но ее непокорность выводила его из себя.

В конце концов никто не спросил ее, хочет ли она выйти за него замуж — все было сделано против ее воли. Когда они жили в Новом Орлеане в те длинные зимние недели, он опасался, что блеск креольского общества и опера соблазнят ее. И почему она не может осуществить свои мечты? А он хоть когда-нибудь спросил ее, чего она хочет? Она упрекала его в том, что он направляет каждый ее шаг и отказывается доверять ей…

Нет, он больше не имеет права удерживать ее. Да она по-настоящему никогда и не принадлежала ему. Все его попытки удержать ее около себя только еще больше подавляли Анжелику и отдаляли ее от него.

Теперь-то он понял: единственный способ удержать ее — предоставить ей полную свободу. Но мысль о том, что он останется без нее и сына, терзала его. Он знал, как горда Анжелика. Она вот-вот объявит ему, что едет в Новый Орлеан и будет работать у Бьенвиля. Лучше если он пойдет к ней и сам отпустит ее. Он надеялся, что если не будет стоять у нее на дороге, то она останется с ним по доброй воле. Но если решит уйти, пусть будет так. Он не может обвинять ее, потому что заслужил все это.

И вот в начале сентября Ролан с тяжелым сердцем зашел в спальню жены. Анжелика сидела у окна и качала уже задремавшего ребенка. Она еще никогда не выглядела такой красивой. Солнце струилось по ее черным волосам, по ее сияющему лицу.

Анжелика обернулась к нему и улыбнулась. Он прошел и сел на кровать против нее.

— Какой? — спросил Ролан, кивнув на Жюстена. Ребенок рос не по дням, а по часам.

— Аппетиту твоего сына можно только позавидовать, — сказала ему Анжелика.

Ролан еле сдержал рвавшийся из груди стон. Появившийся на свет сын сразу получил возможность прикасаться к груди Анжелики. А он, Ролан, вот уже два месяца не имеет такой возможности. Он никогда так остро не чувствовал это, как сейчас, и чуть не забыл о своих благородных намерениях. Он понял, что ревнует к сыну…

Ролан откашлялся и начал:

— Я полагаю, теперь ты хочешь поехать в Новый Орлеан, чтобы петь там у Бьенвиля.

Анжелика быстро подняла голову. Казалась, она была удивлена.

— Что ты сказал?

— Я сказал… ты хочешь поехать в Новый Орлеан… ты сама так говорила.

Она с вызовом вздернула подбородок.

— Да, я это говорила.

— Ну что же… — Он помедлил и потом, глядя в пол, прошептал: — Думаю, тебе надо ехать.

— Что?

— Ты сказала, что поедешь, если я не извинюсь перед дядей Жаком и Андре Бьенвилем. А ведь я так и не извинился.

— Это верно.

Наступило молчание. А потом она спросила:

— А как быть с Жюстеном?

Ролан рискнул взглянуть на нее. По ее блестящим глазам было трудно узнать ее истинные чувства.

— Ты же кормишь его. Поэтому, я думаю, ты возьмешь его с собой.

— Правильно, — коротко ответила она.

— Конечно, я хотел бы видеть его, — с трудом произнес он. — Нам надо как-то это устроить.

— Разумеется, — сухо ответила она. Он вздохнул.

— Я пошлю письмо Эмили и предупрежу ее, что ты приедешь. И еще я дам поручение Морису, чтобы… чтобы ты не нуждалась в средствах.

Ролан пошел к двери, Анжелика окликнула его. Он обернулся и посмотрел на нее страдальческим взглядом.

— А что будет потом? — спросила она.

Он только печально покачал головой и удалился.

* * *


Анжелика беззвучно плакала, держа на руках своего бесценного ребенка. Было ясно, что у Ролана нет намерения простить ее. Ок не захотел обсудить то, что произошло между ними перед ее родами. Раньше он хотя бы ругал ее. Но теперь не сделал и этого. Не осталось ничего: ни любви, ни даже упреков. Ролан напомнил ей, что не извинился перед дядей Жаком и Андре Бьенвилем, а значит, он не считает себя виноватым. Он не захотел пойти на сближение с ней. Если она останется, они будут по-прежнему противостоять друг другу, пока не появится взаимная ненависть. А во имя их ребенка это не должно случиться.

Да, она все-таки поедет в Новый Орлеан. Ведь он ее отсылает. Сам напишет Эмили. Даже теперь он не предоставил ей права выбора. Если бы он попросил ее остаться, она бы забыла прошлое и бросилась в его объятия. А он этого не сделал. Все кончено.


Глава 34


Минули еще четыре недели. Как-то октябрьским вечером Анжелика сидела в отведенной ей комнате в доме Миро и кормила грудью маленького Жюстена. Ему было уже два с половиной месяца. Тельце его округлилось и стало розовым, и у него отросли темные волосики. Когда малыш глядел на нее своими синими глазками, он до боли напоминал ей Ролана.

Анжелика улыбалась, глядя, как ее сын жадно сосет молоко и толкает ее при этом в грудь маленькими кулачками. Она любила проводить время с ним. Ей было трудно поверить, что вся ее жизнь так круто изменилась всего за несколько недель.

Анжелика приехала в Новый Орлеан вместе с Бланш, Коко и Рубеном. Ролан убедил Бланш поехать с Анжеликой. Да и сама Бланш не могла себе представить, как будет жить без маленького Жюстена, которого она обожала. Теперь Бланш и Коко попеременно сидели с ребенком, пока Анжелика репетировала, готовясь к предстоящему концерту.

Анжелика волновалась. Подумать только! Она будет петь перед любителями оперы! А ведь креолы знают в этом толк и не потерпят посредственного выступления.

Мадам Сантони старалась укрепить уверенность Анжелики. Андре Бьенвиль пригласил ее из Сент-Джеймса, предложив ей апартаменты в отеле и очень хороший гонорар, как наставнице Анжелики. К удивлению Анжелики, мадам Сантони приняла приглашение, а ее муж Антонио остался в Сент-Джеймсе вести занятия вместо нее.

Мадам помогла Анжелике составить программу концерта. Они встречались в театре утром и во второй половине дня для репетиций, но Анжелика пела также и в доме Миро под аккомпанемент Бланш.

Однажды Анжелика сказала мадам Сантони; Что ей кажется неудобным петь перед публикой ради заработка.

Мадам Сантони понимающе кивнула:

— Я знаю, вы считаете, что приличная молодая женщина просто не может появиться на сцене. Когда-то и я внушала вам это, убеждая вас петь только в церкви во славу Господа. — На глазах мадам Сантони появились слезы, и она продолжала: — Я делала так, потому что сама испытала много горя, моя дорогая. Но когда я услышала Дженни Линд прошлой зимой, я переменила мнение. Голос мисс Линд — это дар Божий. И ей необходимо делиться своим поразительным талантом со всем миром. — Мадам Сантони ободряюще сжала руку Анжелики. — А ваш талант, дорогая, даже еще больше, чем у нее. И прятать от людей это священное пламя просто нельзя.

Анжелика обняла свою учительницу. Ее больше не беспокоила мысль о публичном выступлении.

И практические соображения тоже побуждали Анжелику дать этот концерт. У нее теперь есть сын, ее забота, ее любовь. И так как они с Роланом будут жить порознь, ей нужно иметь свои деньги, а не тратить те, что Ролан выделил ей через фирму Мориса Миро.

Ночами, лежа в постели, Анжелика мечтала о тепле Ро-лана, о его объятиях.

Бланш не раз уговаривала Анжелику вернуться в Бель-Элиз и помириться с Роланом. Но ведь Ролан виноват в их разрыве. И он сам отправил ее в город. Так, значит, он и должен сделать первый шаг. Но он даже не попытался… И это глубоко огорчало ее.

В дверь кто-то постучал. Анжелика тихо сказала:

— Войдите.

В комнату вошла Эмили Миро в золотистом шелковом платье, В руке у нее была свернутая газета.

— Ну, как себя чувствует наше драгоценное дитя сегодня вечером?

Анжелика улыбнулась в ответ своей гостеприимной хозяйке и сердечной подруге.

— Он наелся и теперь сладко посапывает.

Эмили развернула газету и протянула ее Анжелике.

— Вот, посмотрите. А я пока уложу Жюстена в колыбельку.

Анжелика кивнула, осторожно передала ребенка на руки Эмили и взяла газету.

Она увидела большую рекламу. Конечно, это сделал Андре Бьенвиль.

«Приходите послушать креольского ангела. Осталось всего несколько приличных мест».

Анжелика вздохнула и отложила газету. Эмили повернулась к ней, стоя у колыбели.

— Андре хорошо знает, как привлечь публику. Весь Французский квартал уже гудит в ожидании вашего дебюта.

— Вот только оправдаются ли эти ожидания? — печально произнесла Анжелика. Эмили взмахнула рукой.

— О Анжелика! Каждый, кто хоть раз вас слышал, не усомнится в этом!

Анжелика в задумчивости помолчала, а потом спросила:

— А Бланш уже уехала с Жаком на званый обед? Эмили покачала головой.

— Нет еще. Она ожидает его внизу. — Эмили улыбнулась. — Ах, моя дорогая, как хорошо, что вы предложили Бланш пользоваться косметическими средствами, когда нужно скрыть родимое пятно. Я заметила, что теперь Бланш, отправляясь куда-то с Жаком, надевает менее густую вуаль.

Поначалу Бланш была против. Она считала, что пользоваться косметикой неприлично. Но после долгих уговоров Эмили и Анжелики Бланш согласилась попробовать. Родимое пятно все еще было заметно, но выглядело гораздо бледнее, чем раньше. Взгляд Бланш, когда она увидела свой изменившийся образ, согрел сердце Анжелики. Бланш казалась вполне счастливой. Через несколько часов она, сияя, рассказывала Эмили и Анжелике о своем успехе.

— Представляете, никто не бросал на меня удивленных взглядов! Никто ничего не заметил!

Эмили. Анжелика и Бланш рассмеялись и дружно обнялись. С этого дня Бланш виделась с Жаком по нескольку раз в неделю.

Анжелике хотелось видеться так же часто с Роланом. При воспоминании о нем ее взгляд мрачнел. Эмили, однажды увидев эту внезапную перемену, спросила:

— Подумали о Ролане, дорогая?

Анжелика кивнула и улыбнулась своей подруге.

— Он не выходит у меня из головы.

— Вы считаете, что нет надежды, дорогая? Когда вы оба были здесь прошлой зимой, вы казались такими влюбленными.

Анжелика вздохнула, с тоской вспоминая те прекрасные дни.

— Ролан никогда не думал обо мне как о личности, как о равноправном партнере в браке. Он диктовал мне свою волю. А мне кажется, что я никогда не смогу стать покорной женой. Между нами нет доверия, Эмили. Потому-то нет и счастья.

— Вот если бы он приехал на ваше выступление, тогда, может быть, вы оба…

— Он не приедет, — перебила ее Анжелика и тяжело вздохнула.


Глава 35


Бланш пила лимонад, сидя за чугунным литым столиком. Она с нетерпением ожидала Жака. Любовалась цветами, растущими на клумбах, и улыбалась.

Здесь, в Новом Орлеане, радикально изменилась ее жизнь. Благодаря Анжелике Бланш уже не боялась выходить на люди. Она могла часто видеться с Жаком. Они вместе бывали на концертах, ходили по магазинам и музеям и даже ездили на озеро. Только теперь Бланш почувствовала себя по-настоящему свободной.

Наконец приехал Жак, Бланш встала и, улыбаясь, пошла ему навстречу. Он был в черном костюме, плиссированной сорочке и цилиндре. Его трость постукивала по плитам двора. А на ней было новое атласное платье изумрудно-зеленого цвета от модного портного — с пышными юбками и низким круглым декольте, которое чуть открывало соблазнительную ложбинку между грудями. Наряд дополняли жемчужное ожерелье с подходящими к нему серьгами и бархатная зеленая шляпа с легкой вуалью.

Жак тепло обнял ее.

— Моя дорогая, вы отлично выглядите в зеленом. Мы можем ехать?

— Конечно, — ответила она со смущенной улыбкой. — И вы тоже прекрасно выглядите, Жак.

Она оперлась на протянутую руку, и они двинулись по замощенному камнем проходу к воротам, где их ожидал кучер. В экипаже они уселись рядом.

— Ну, — начал Жак, пожимая ее затянутую в перчатку РУку, — как поживают Миро, Анжелика и ее дитя?

— У Миро все отлично, дитя растет, — ответила Бланш с улыбкой, но потом тень набежала на ее лицо. — Анжелика живет так, как может в этих обстоятельствах.

— Мой упрямый племянник так и не сделал ни одного шага ей навстречу?

Бланш грустно покачала головой.

— Я несколько раз уговаривала Анжелику вернуться в Бель-Элиз и все обсудить с Роланом. Но она отказывается делать первый шаг. Она твердит, что это Ролан сам отослал ее сюда и что она не вернется домой, пока он не приедет в Новый Орлеан и не попросит ее об этом. Я говорила Анжелике, что мой сводный брат вовсе не собирался отсылать ее, но она и слушать не хочет.

Жак вздохнул, подумав и о своей вине в разрыве племянника с Анжеликой.

— И что же, ничего нельзя сделать, чтобы они помирились?

— После концерта Анжелики я собираюсь вернуться в Бель-Элиз и уговорить Ролана поехать в Новый Орлеан. В глазах Жака промелькнуло подозрение.

— И вы снова хотите спрятаться на плантации? Бланш постаралась избежать взгляда Жака.

— Я… я не знаю, Жак. Анжелике и Ролану очень нужна моя помощь.

Он вздохнул. Бланш, казалось, стала совсем другой женщиной после того, как начала накладывать грим. Жак заметил искусную косметику еще в первый раз. Он считал, что ей не надо стесняться этого родимого пятна. Но если ей легче на публике с этим гримом, то пусть будет так.

И вот теперь они снова могут расстаться. У Анжелики скоро концерт, а потом Бланш наверняка вернется в Бель-Элиз. Она не успокоится, пока не сможет помирить Ролана с Анжеликой. Бланш — самоотверженная помощница Ролана и Анжелики и крестная мать Жюстена. Но она разрушила надежды на счастье влюбленных!

Все это крайне расстроило Жака. И он понял, что прав. Он не позволит женщине, которую любит, ускользнуть от него.

Сегодня он снова сделает ей предложение. Если Бланш и на этот раз откажет ему, он все решит сам…

Он заставит ее пойти на компромисс. Может, это будет выглядеть немного предосудительно, но у Жака не было другого выхода. Бланш любит его, он любит ее, и эта любовь довела его до безумства. Он поклялся себе, что добьется ее согласия… любым способом.

— Моя дорогая, вы помните, о чем я спрашивал вас прошлой зимой?

Бланш отвела взгляд.

— Да, Жак. Но я вам писала…

— Я не признаю того письма. И хотел бы слышать ответ из ваших уст… и теперь же.

Бедная Бланш устремила взор на свои колени.

— Жак, мне было так приятно провести последние недели с вами, но я говорила, что нужна Ролану и Анжелике, и…

— А не думаете ли вы, что было бы лучше предоставить им двоим решать свои личные проблемы? Бланш гордо выпрямилась.

— Но я также крестная мать маленького Жюстена. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы я вышла за вас замуж.

— Понимаю, — сухо ответил Жак. Хотя ее отрицательный ответ и расстроил его, но он предвидел такое и заранее приготовился к дальнейшему разговору.

— Думаю, нам следует пригласить моего сына провести с нами вечер.

Бланш, удивленная, посмотрела на него.

— Конечно, если вы так хотите, Жак.

«Моя дорогая, если бы вы только знали, чего я хочу. В том, что я хочу, вы не сможете мне отказать этим вечером», — с сочувствием подумал Жак.

* * *


Дверь открыл сам Жак. Дом был пуст. Бланш со все возрастающей растерянностью осматривалась вокруг. Жак улыбнулся. Как и обещал Жан-Пьер, в доме никого не было.

— А где слуги? — спросила она. Он пожал плечами.

— Похоже, что мой сын — непредсказуемый человек, нечего и говорить.

— Так не поехать ли нам все-таки на обед? — нервно продолжала она.

— Конечно, — с улыбкой ответил Жак. — Но мне кажется, что ваша шляпа немного сбилась набок от ветра. Может быть, вы подниметесь наверх и приведете себя в порядок?

— О, конечно.

Бланш, так придирчиво относящаяся к своей внешности, тут же отправилась наверх.

— Я скоро вернусь.

Жак улыбался, наблюдая, как ее пышные юбки задевают ступени лестницы. Ну, теперь она в его руках. Она никогда не устоит против такого мужчины, как он.

Спустя мгновение он последовал за нею. Прошел по верхнему коридору, пока не увидел приоткрытую дверь спальни. Не подозрения о его присутствии, Бланш стояла у туалетного столика. Сняв шляпу, она приводила в порядок прическу.

Жак вошел в комнату, закрыл за собой дверь и запер ее на задвижку.

Она, нервно вздохнув, повернулась к нему лицом.

— Жак! Что вы тут делаете? Это же…

— Неприлично? Скандально? — продолжил он за нее. Бланш бросила гребень.

— Жак, вы должны немедленно покинуть эту комнату. Иначе вы…

— Скомпрометирую вас? — продолжил он с ядовитой усмешкой. — Но, дорогая, в этом как раз и состоит моя цель.

Он приближался к ней. В его глазах горело желание. Сердце Бланш билось так сильно, что ей казалось, будто он слышит его удары. Наконец она смогла прошептать:

— Зачем вы делаете это?

— Зачем? Чтобы пробудить ваши чувства, разумеется.

— Мои чувства?

— Да.

К ее ужасу, он снял фрак и отбросил его в сторону, продолжая продвигаться к ней.

— Вы всегда жили для кого-то, не так ли, Бланш? Видели жизнь только глазами Ролана, иногда слушали мои рассказы о путешествиях, а теперь заботитесь о ребенке Ролана и Анжелики.

— Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. — Он помолчал и посмотрел на нее почти печально. — Временами, дорогая, когда мы сами не видим, что для нас было бы самым лучшим, другие могут заставить нас увидеть это.

У нее расширились глаза, когда она увидела, что он развязал галстук и принялся расстегивать запонки.

— Поэтому, дорогая, сегодня вечером вы узнаете жизнь совсем с другой стороны, так, как я ее вижу.

— Нет, — хрипло ответила она, пятясь назад, к туалетному столику.

Темные глаза Жака горели желанием.

— Нет? Так вы откажете мне, моя радость? А не думаете ли вы, что задолжали мне за все эти годы, что я любил вас?

Растерянно глядя в пол, она ответила ему сквозь слезы:

— Вы не любите меня. Вы просто жалеете меня.

Это рассердило его, он схватил ее за плечи.

— Бланш, запомните раз и навсегда: то, что я чувствую по отношению к вам, это вовсе не жалость. Но если вы все же не верите мне, может быть, вам нужны другие доказательства.

Бланш судорожно сглотнула. Его пальцы больно сжали ее плечи.

— Жак, ну, пожалуйста, что вы делаете… Когда вы трогаете меня вот так, я не могу…

— Вот на это я как раз и рассчитываю, дорогая, — ответил он с безжалостной улыбкой.

— Жак, как вы жестоки, — еле слышно прошептала она.

— Так и есть, — ответил он, привлекая ее к себе и целуя.

Бланш задрожала от желания, когда губы Жака коснулись ее рта. Его язык проник к ней в рот, и она застонала, прижавшись к нему. Но когда он потянулся, чтобы поцеловать ее родимое пятно, она невольно оцепенела. Он тут же отстранился от нее и нахмурился.

— Прекратите это, — зло сказал он и сильно хлопнул ее по заду.

— Ох! — вскричала Бланш, больше возбужденная, чем рассерженная этим сильным ударом. Но больше она ничего не смогла сказать, потому что он снова притянул ее к себе и снова поцеловал. На этот раз, когда его губы передвинулись на ее родимое пятно, она не сопротивлялась.

И с этого момента Бланш совсем растерялась. Жак был нетерпелив и страстен, потому что был верен своей любви духовно и физически в течение слишком многих лет. Он понимал, что должен ошеломить ее, взять ее быстро, не давая ей возможности раздумывать.

Ему не стоило беспокоиться, она была бессильна воспротивиться ему после стольких лет любви и стремления к нему. Она плакала от радости, когда его жадные руки убрали в сторону украшения и распустили ее волосы. Он раздевал ее, не переставая целовать.

— Как вы красивы! — шептал он, неся ее, обнаженную, на кровать. — Как красивы!

Бланш с обожанием смотрела на него. В этот момент она чувствовала, как любовь заполняет всю ее душу, и ощущала себя красивой первый раз в жизни.

Жак быстро освободился от своей одежды. У Бланш расширились глаза, когда она увидела его голое, поросшее волосами тело, но он не дал ей времени испугаться. Он забрался на постель, сразу же раздвинул ей бедра и начал входить в нее. Он знал, что в этот первый раз важно все довести до конца.

На ее глаза навернулись слезы. Но даже боль была прекрасна, она разрывала ее, но делала ее частью его самого. Но вот она перестала чувствовать боль, и ее подхватила волна наслаждения.

Он мощными движениями приближал ее к высшей точке наслаждения, глядя ей в глаза и шепча:

— Я люблю вас. А теперь я хочу слышать это из ваших уст.

— Я… люблю… вас, — прошептала она.

Но вот он наконец замер, оставаясь внутри ее.

Некоторое время они лежали не двигаясь, упиваясь свой разделенной любовью. Потом к Бланш вернулось благоразумие, и она оттолкнула Жака.

— Дорогая, в чем дело? — спросил он. — Разве я сделал вам что-то неприятное?

— Нет-нет. — Она сдержала слезы, ей было стыдно за свое распутное поведение. — Пожалуйста, отвезите меня теперь домой.

— Но вы, кажется, ничего не поняли, моя любовь, — прошептал он. — Ваш дом теперь у меня. Мы должны немедленно пожениться, разумеется.

Бланш повернулась к нему и посмотрела на него огромными, полными тревоги глазами.

— Жак, вы, конечно, не можете думать, что теперь… Бог мой! Вы все это продумали заранее, не так ли?

— До самых последних деталей, — гордо ответил он.

— Но я все равно не выйду за вас замуж! — резко ответила она.

Жак только покачал головой и рассмеялся:

— Моя бедная, моя дорогая. До чего же вы бесхитростно невинны Вы что, не понимаете? Я же погубил вас сейчас. У вас нет другого выхода, как выйти за меня замуж. И если вы будете продолжать упорствовать, я задержу вас здесь, пока рано утром не вернется Жан-Пьер. И новость быстро распространится, и тут же сюда прибежит мой племянник с ружьем, верно?

— Но это… совращение! — возмущенно крикнула она.

— Подумайте, Бланш, — сказал Жак. — А вдруг будет ребенок?

— О Боже! — вскрикнула она. — У него может быть мое родимое пятно!

Жак сурово возразил:

— Если у нашего ребенка будет такое же родимое пятно, как у вас, я стану любить его еще больше. Потому что он будет напоминать мне вас. — Он прижал к себе ее трепещущее тело. — Слушайте меня, дорогая, — прошептал он, поглаживая ее руку. — Я только что со всей страстью любил вас. Вы и в самом деле думаете, что я мог бы сделать такое с женщиной, которую мне просто жалко?

— О, я не знаю, — сказала она. — Я так смущена.

— К несчастью, моя дорогая, я не желаю больше терпеть ваше смущение и ваш отказ от любви. Мы поженимся как можно скорее и отправимся в большое путешествие по Европе.

Бланш посмотрела на Жака с робкой надеждой. Он обещал, что осуществит ее самые заветные мечты. И все же… она печально покачала головой.

— Ну, что там еще? — недовольно спросил он.

— Жак… я недостойна быть вашей женой.

— О святые небеса! Но почему же? Она взяла его за руку и серьезно сказала:

— Вы не понимаете. Я не могу выйти за вас замуж, потому что… дала зарок.

— Прошу вас, продолжайте. Бланш призналась:

— Я… я совершила дурной поступок. И теперь должна всю жизнь искупать его. Когда вы услышите, что я сделала, вы сами не захотите, чтобы я стала вашей женой.

Жак коротко рассмеялся.

— Моя дорогая, вы, наверное, не представляете, что такое моя решимость и моя абсолютная вера в вас. Что бы там ни было у вас на совести, думаю, что это пустяки. Но прошу вас, поделитесь этим со мной, потому что с этого дня мы ничего не должны скрывать друг от друга.

Его добрые слова дали ей силы продолжать.

— Это касается Ролана и Анжелики, — начала она.


Глава 36


Тихим вечером двумя днями позже слуга Бенжамен встретил Жака и Бланш в доме на плантации Бель-Элиз. Жак всеми силами старался подбодрить Бланш, когда они сидели в гостиной в ожидании Ролана.

— О, Ролан никогда не простит меня, когда узнает, что я сделала, — горько сказала Бланш уже в десятый раз за день. Жак сжал ее руку и строго сказал:

— Моя дорогая, мы снова и снова возвращаемся к тому же самому. То, что вы сделали, было совершенно объяснимо в тех обстоятельствах, и я думаю, что мой племянник согласится с этим. И мы приехали сюда для этого признания. Понимаю, вы хотите выйти за меня замуж с чистой совестью. — Потом он печально добавил: — На самом деле если кто-то и должен извиниться перед моим племянником, то это я сам. В тот день, когда я приезжал сюда с Андре, я был целиком поглощен идеей уговорить Анжелику выступить в Новом Орлеане, зная, что вас попросят сопровождать ее туда. И не представлял, что могу посеять рознь между Роланом и его молодой женой, но все получилось так плохо. И неудивительно, что племянник выгнал меня из своего дома.

— О Жак, я уверена, что Ролан не хотел вас обидеть. Они замолчали, когда в комнату вошел Ролан. Он был безукоризненно одет, его лицо казалось напряженным.

Жак поднялся и направился к племяннику, протягивая ему руку.

— Ролан, как приятно снова видеть вас. Я должен извиниться перед вами за свое слишком самоуверенное поведение во время моего прошлого визита.

Ролан, печально улыбнувшись, принял его рукопожатие.

— Дядя, и я тоже с сожалением вспоминаю тот день. — Он подошел к Бланш. — Моя дорогая, ты отлично выглядишь.

Он поцеловал ее в щеку, а потом обратился к Жаку:

— Ну, дядя, давайте теперь присядем. — Ролан дружелюбно улыбнулся сводной сестре. — Скажи мне, сестра, ты хорошо провела время в Новом Орлеане? Я так понимаю, что Жак сам вызвался проводить тебя домой?

Бланш в замешательстве взглянула на Жака, тот откашлялся и повернулся к Ролану.

— Дорогой племянник, Бланш и я приехали сюда навестить вас. Мы уедем обратно в Новый Орлеан еще до наступления темноты.

— Понимаю, — нахмурившись, ответил Ролан. — Но если вы привезли какое-то послание Анжелики, то… Можете сказать моей жене…

— Мы не привезли никакого послания от Анжелики, — заявил Жак.

Некоторое время Ролан молчал, сжав зубы.

— Понял. Надеюсь, она и ребенок здоровы?

— Так и есть, — ответил Жак.

— Тогда прошу вас, скажите, в чем цель вашего приезда? Бланш хотела было заговорить, но Жак приложил к губам палец.

— Племянник, Бланш хотела что-то сказать вам. Но прежде… — Он посмотрел на Бланш, и та улыбнулась ему в ответ. — Ролан, так как вы родственник Бланш, я прошу у вас ее руки.

Ролан широко улыбнулся.

— Вот это прекрасная новость, дядя! Я подозревал, что вы уже давно обожаете друг друга. Очень рад, что вы наконец решились на такой шаг.

— Так мы получили твое благословение? — спросил Жак.

— Конечно!

— Но есть еще одна вещь, — нерешительно вступила в разговор Бланш.

— Что же, дорогая?

Бланш нервно скрестила пальцы.

— Я должна покаяться прежде, чем выйти замуж за Жака.

Ролан нахмурился:

— Ты о чем?

В этот момент Жак счел нужным деликатно заметить:

— Думаю, что мне лучше немного пройтись по саду. Оставлю вас вдвоем.

После того как Жак вышел из комнаты, Бланш долго молчала, потупив взор.

— Ролан, я приехала просить у тебя прощения, потому что чинила препятствие обоим твоим бракам.

Он поднял брови.

— В самом деле? Каким же образом, дорогая?

Она смотрела на него сквозь навернувшиеся на глаза слезы.

— Это старая история…

— Так чего же тогда беспокоиться? Я уверен, что ты преувеличиваешь. Не лучше ли все оставить в прошлом…

— Нет, — горячо перебила его Бланш и сжала в кулаки лежащие на коленях руки. — Я должна сказать тебе… или… иначе я не смогу выйти замуж за Жака.

Ролан слушал ее со всевозрастающим недоумением.

— Очень хорошо, сестра, если ты так сильно переживаешь, то начинай.

Бланш кивнула и смело встретила его взгляд.

— Как ты помнишь, пятнадцать лет назад твой отец женился на моей матери и я переехала жить сюда. Некоторое время я… — Голос Бланш понизился до шепота, потом она справилась с собой. — …представляла себе, что влюблена в тебя. Но я знала, что ты никогда не полюбишь меня из-за моего уродства.

— Бланш…

— Пожалуйста, выслушай меня! — умоляюще сказала она. Ролан кивнул, и она продолжила: — Когда ты женился на Луизе, я стала дико ревновать. Я старалась как могла полюбить ее. Но Луиза, ты не знал об этом, Ролан… всячески унижала меня, называя уродиной. И с того самого дня, как она вышла за тебя, она начала угрожать, что выкинет меня вон из этого дома.

— Бог мой! — вскричал Ролан. — Почему ты мне об этом не сказала?

— Луиза угрожала мне. Говорила, если я пожалуюсь, то она скажет тебе, что я влюблена в тебя и хочу разрушить ваш брак. — Ее голос задрожат. — И как она только могла прочитать мои чувства, ведь я так старалась спрятать их! Я в самом деле тогда любила тебя, Ролан, но никогда не пыталась что-то сделать.

— Бланш, ты должна была рассказать мне о проделках Луизы.

— И ты поверил бы мне? — спросила она упавшим голосом.

— Я поверил бы, — твердо ответил он. Бланш вздохнула.

— Как бы то ни было, чем дольше вы жили с Луизой, тем больше она хотела отделаться от меня. Как ты знаешь, она стала ревнива. Ревновала тебя практически к каждой женщине из нашего прихода, стоило тебе только посмотреть на нее. Она также думала, что ты спал с женой Жюстена и что Филип твой сын. Хотя мы все понимали, что это явная чушь.

Ролан кивнул с угрюмым видом.

— Да, я с горечью припоминаю, какой злой стала Луиза после того, как погиб Жюстен, и Эмили с Филипом остались здесь. Они так нуждались в моей поддержке и заботе.

— Помнишь, ты поехал в Новый Орлеан за несколько недель до смерти Луизы? Он нахмурился.

— Да, это было как раз во время уборочных работ.

— Да, и когда ты уехал, Луиза выполнила свою угрозу и выгнала меня из дома.

Ролан выглядел, словно громом пораженный.

— Бланш! Луиза не имела никакого права делать это! Бланш пожала плечами.

— Я остановилась у Каролины Бентли. А через несколько дней Луиза приехала и сказала, что я могу вернуться домой. И предупредила меня, что, если я скажу тебе об этом, мне никогда больше не жить в Бель-Элиз.

Ролан сжал зубы, как бы сдерживая себя, чтобы не сказать что-то плохое об умершей женщине.

— Без сомнения, Луиза позвала тебя обратно, потому что понимала: ей бы досталось, если бы я, вернувшись, не нашел тебя дома.

— Может быть, так оно и было. Во всяком случае, когда через неделю мы устраивали бал по случаю окончания уборки урожая, Каролина и Джордж, как ты помнишь, приехали на праздник пораньше. Каролина, Луиза и я сидели на веранде, а ты, Филип и Джордж играли в кольца на лужайке. Вот тогда и случилось нечто ужасное.

Ролан напряг плечи и подался вперед.

— Продолжай.

— Каролина сказала: «Вы только посмотрите на Филипа и Ролана. Впечатление, что мальчик вовсе не племянник ему, а родной сын».

— О святые небеса! — воскликнул Ролан, откидываясь на спинку кресла.

— Конечно, Каролина не подумала, как ее слова заденут Луизу. Луиза сразу решила, что у вас с Эмили была связь.

Ролан горько рассмеялся.

— Тем более что сама Луиза хотела, чтобы у нее появился ребенок.

Бланш приподняла брови.

— Она хотела этого?

— Да, в самом деле, — ответил Ролан.

— О мой Бог! Так вот почему Луиза так обозлилась, услышав о том, что Филип похож на вас.

Ролан кивнул.

— Знаешь, сестра, я доволен, что ты рассказала мне все это. Теперь мне многое стало понятным. В тот вечер Луиза устроила мне сцену в моем кабинете. А потом, — он помолчал и откашлялся, — случилось это несчастье.

— Да.

— Но есть что-то, чего я не могу понять, — нахмурившись, продолжал Ролан. — Почему ты-то чувствуешь себя виноватой?

Бланш призналась:

— Потому что я старалась мстить Луизе. Я ей даже солгала, используя обстоятельства, и попыталась встать между вами…

Ролан решительно прервал ее:

— Бланш, мы с Луизой уже были далеки друг от друга. Скажи, что еще тебя мучает?

Бланш тяжело вздохнула.

— После смерти Луизы я поняла, что на самом деле никогда тебя не любила. Я хочу сказать, что это было не так, как любят женщины. А когда Жак начал посещать нас в Бель-Элиз, я почувствовала, что по-настоящему люблю только его. Но мне не давала покоя мысль о моем уродстве. И когда ты женился на Анжелике…

— И что же? — спросил он.

Бланш продолжала с большим волнением:

— Брат, я понимала, что эта девушка — воплощенная невинность. Но когда она стала настаивать на том, чтобы я поехала в Новый Орлеан, на самом деле чтобы только помочь мне, все мои старые страхи снова вернулись ко мне. И я повела себя так, что теперь мне стыдно. Я думала, что Анжелика хочет избавиться от меня так же, как и Луиза. Поэтому я попыталась снова возвести барьер между вашей женой и вами.

Бланш расплакалась. Ролан взял ее за руку.

— Бланш, должен сказать тебе, что всегда считал тебя сестрой, дорогой сестрой, для которой всегда найдется место в моем доме.

— О Ролан!

Она упала в его объятия и наконец избавилась от страданий, терзавших душу многие годы. Ролан сказал с доброй улыбкой:

— Ты обвиняешь себя в таких вещах, в которых совсем не виновата. Думаю, мы с Анжеликой знали с самого начала, что ты могла испытывать чувство обиды на нее. И почему бы тебе не испытывать его? В конце концов многие годы ты была хозяйкой в Бель-Элиз, и вдруг моя новая жена отбирает у тебя твои обязанности. — Ролан похлопал Бланш по руке и продолжил: — Но ты должна понимать. То, что происходит между мною и Анжеликой, не имеет к тебе никакого отношения. Эта женщина просто не хочет больше быть моей женой.

— О Ролан! Это совсем не так!

— Но почему же тогда она сама не скажет мне этого?

— Она думает, что ты отослал ее прочь.

— Но это не так, — жестко ответил он. — На самом деле, когда Жак приезжал к нам в последний раз, Анжелика сама сказала, что хочет уехать.

Бланш не сразу нашла, что ответить.

— Ролан, поезжай в Новый Орлеан на следующей неделе и послушай, как поет Анжелика. Это поможет тебе.

Ролан покачал головой.

— Я хотел поехать в Новый Орлеан, чтобы повидать своего сына. А присутствовать на концерте моей жены?.. Боюсь, что следующий ход должна сделать она сама.

— О Ролан!

Воцарилось напряженное молчание. Бланш лихорадочно старалась отыскать слова, которые могли бы убедить ее упрямого сводного брата. Она вдруг выпалила:

— А знаешь, брат, я как-то встретила в театре Джорджа Бентли. Он и Каролина остались в городе, чтобы послушать концерт Анжелики. Джордж сказал, что ждет не дождется ее выступления.

Глаза Ролана метали молнии. Он сказал с вымученной улыбкой:

— Ну хорошо, сестра, нам надо отыскать твоего жениха, а то он тоже сгорит от нетерпения. Настало время открыть бутылку шампанского, как ты считаешь?

* * *


На обратном пути в Новый Орлеан Бланш была необычно тиха. Наконец Жак встревоженно спросил ее:

— Ну, так что же случилось, моя дорогая?

— О Жак, боюсь, что я снова согрешила.

— То есть?

Она печально кивнула:

— После того как я поклялась не влезать больше в семейные дела Ролана, я… я солгала ему.

— Что же? — уточнил Жак. — Нам надо теперь снопа вернуться в Бель-Элиз, чтобы еще раз облегчить вашу совесть?

Она махнула рукой.

— Нет… я думаю, что это будет только хуже. Я схожу на исповедь и покаюсь.

Он бросил на нее взгляд искоса.

— Прошу вас, скажите, что плохого вы сделали на этот раз, моя дорогая?

— Ну… я сказала Ролану, что встретила в Новом Орлеане Джорджа Бентли, который ждет не дождется выступления Анжелики. И мне кажется, что это самая коварная ложь.

Жак рассмеялся.

— Тогда странно, что мой племянник не сидит сейчас между нами со своим чемоданом на коленях.

— Вы считаете, что Ролан приедет на концерт Анжелики? — спросила Бланш, и ее глаза загорелись надеждой.

Жак фыркнул.

— Думаю, что так и будет!

— О, он должен приехать! Единственный способ снова соединить Анжелику и Ролана — это дать им встретиться. — И, тяжело вздохнув, она продолжала: — Анжелика и Ролан — они оба такие гордые. Она не может вернуться, потому что он не зовет ее. А он не зовет ее потому, что она сказала, что хочет уехать. Похоже, это безвыходное положение, тупик.

— Пока их кто-то не подтолкнет, — сказал Жак. — Кажется, вы это уже сделали.


Глава 37


Мягким осенним вечером спустя шесть дней Анжелика сидела в гримерной и смотрела на свое отражение в зеркале, стоящем на туалетном столике. Воздух в комнате был напоен ароматом красных роз. Их ей преподнес Антонио, муж мадам Сантони.

Обняв Анжелику и пожелав ей удачи, мадам Сантони оставила ее, давая возможность побыть одной, чтобы помолиться и собраться с духом.

Анжелика посмотрела на себя в зеркало. Грим был наложен хорошо и выгодно подчеркивал красоту ее глаз, высоких скул и губ. Ее черные волосы были зачесаны наверх, и на них, словно у королевы, красовалась золотая диадема.

Она надела ожерелье с рубинами и такие же серьги, которые подарил ей Ролан на Новый год. На ней было темно-красное атласное платье с низким лифом, пышной юбкой и шлейфом.

Генеральная репетиция накануне — в костюмах, с полным оркестром и хором — прошла удачно. По приглашению Андре Бьенвиля на ней присутствовали именитые люди и представители прессы. И уже этим утром газеты назвали Анжелику «новой оперной звездой…»

Анжелика надеялась, что сможет сегодня оправдать этот громкий титул. Она уже слышала приглушенные нестройные звуки — это музыканты разыгрывались, сидя в оркестровой яме. Значит, у нее осталось совсем немного времени. Она в десятый раз напомнила себе, что делает все это ради своего сына.

Анжелика вспомнила о своих родителях. Что они почувствовали бы, храни Бог их души, если бы могли увидеть ее сегодня вечером? Узнали бы они теперь свою собственную дочь? Как круто изменилась ее жизнь всего за год.

Ее мысли возвратились к Ролану, и она вздохнула. Она псе еще была обижена, что он так равнодушно отослал ее прочь Но ведь она любила Ролана, и ей его ужасно не хватало. Был ли он счастлив? И хотя бы думает ли он о ней? Несмотря на их разрыв, она была огорчена тем, что он не приехал на ее концерт.

В течение последних дней Анжелика старалась оставаться спокойной, находя радость в общении с маленьким Жюстеном. Она была рада узнать, что Бланш и Жак поженятся через пару недель. И она с тоской вспоминала о тех днях, когда они с Роламом испытывали такое же блаженство!

Размышления Анжелики были прерваны громким стуком в дверь. Она сказала «Войдите!» — обернулась и увидела Андре Бьенвиля. Поцеловав Анжелике руку, он сказал:

— Моя дорогая, вы самая красивая певица из всех, кто когда-либо выходил на нашу сцену.

Анжелика улыбнулась Андре.

— Ну, месье Бьенвиль, если бы у вас не было молодой прекрасной жены Элен, я подумала бы, что вы хотите за мной приударить!

Он подмигнул ей.

— Если бы не моя любимая жена Элен, то так и было бы.

Он предложил ей руку.

— Ну, дорогая, вы готовы?

— Готова, — волнуясь, ответила она. — Месье Бьенвиль, я надеюсь, что смогу…

— Вы будете прекрасны, — перебил он ее, не позволяя ей сказать что-нибудь о дурных предчувствиях. — А теперь идемте.

Когда они вышли из гримерной, Анжелика спросила:

— А зал полон?

Он весело рассмеялся.

— Ни одного свободного места.

За кулисами их приветствовал дирижер, месье Моро. Он тоже поцеловал Анжелике руку и сделал комплимент по поводу ее туалета. Анжелика увидела хористов, которые терпеливо ожидали выхода, держа в руках папки с нотами. Они должны были появиться на сцене после ее первого номера. Месье Моро пожелал Анжелике удачи и начал спускаться в оркестровую яму. Через несколько секунд Анжелика услышала аплодисменты.

— Мой Бог, — пробормотала она, — зал и в самом деле полон.

Оркестр начал концерте первой части симфонии ре-минор Шуберта, Анжелика ждала за кулисами. Наконец раздались аплодисменты.

— Ну, дорогая, время пришло, — тихо сказал Андре Анжелике и, посмотрев на нее, добавил: — Анжелика, я отношусь к вам, как к дочери. А поэтому позвольте старику обнять вас.

— Конечно, — ответила она.

Он душевно обнял ее, поцеловал в лоб и прошептал:

— Удачи вам, моя дорогая.

— Спасибо, — пробормотала она, когда он отпустил ее.

Анжелика, повернулась и, приняв гордую осанку, пошла на сцену, приободренная напутствием Андре. Как только она вышла, раздались аплодисменты. Она остановилась посреди сиены и низко поклонилась. Анжелика посмотрела в зал и была просто ошеломлена количеством публики и ее воодушевлением. Андре был прав — в зале были заняты все места.

Наконец аплодисменты стихли, публика замерла в ожидании. Дирижер внимательно посмотрел на нее, ожидая знака, чтобы начать. Но Анжелика, словно завороженная, продолжала смотреть в зап. И вдруг она заметила родное лицо. Сначала она не могла поверить своим глазам, но потом узнала его.

Ролан! Он сидел как раз напротив, в середине пятого ряда, а чуть дальше — мадам Сантони и ее муж. Анжелика посмотрела на Ролана, их взоры на какое-то время встретились.

* * *


Сидя в зале, Ролан с нетерпением ожидал появления своей жены на сцене. Целыми неделями он мучительно думал, стоит ли ему ехать на концерт. Жизнь казалась ему совсем пустой без Анжелики и Жюстена, но гордость удерживала его. Но когда Бланш сказала, что Джордж Бентли будет присутствовать на концерте, он понял, что не может оставаться вдали от нее. Он приехал в Новый Орлеан сегодня. Прежде чем поехать к театру, он заглянул в дом Миро, чтобы повидать своего дорогого сына, и эта встреча потрясла его. Боже, он потерял и ребенка тоже!

Анжелика была восхитительна, она двигалась по сцене с необыкновенной грацией. На ней было чудесное платье, которое так эффектно подчеркивало ее стройную фигуру. Она стояла, гордо подняв голову, ожидая, пока стихнут аплодисменты. Его охватило чувство отчаяния. Он так любит ее! Но безнадежно потерял. Она выглядела такой недоступной.

Но вот она заметила его, и ее волнующий пламенный взгляд пробудил в нем сильные неожиданные чувства. И боль Ролана сменилась радостью. В этот момент он мог думать, только о том, как любит и желает ее.

И Ролан улыбнулся.

* * *


Анжелика увидела улыбку Ролана и улыбнулась ему в ответ. Сердце ее замерло от радости. Он приехал, приехал! Она знала: раз он здесь, с ней, ей теперь ничего не страшно. Они сохранили любовь. И никто не сможет отнять у них эту любовь.

Охваченная этими чувствами, Анжелика повернулась и кивнула дирижеру. Она полностью отдалась музыке, ее голос выражал все ее переживания — от печали до радости, от ненависти до любви. Ее голос был сильным и чистым. Когда она достигала апофеоза, многие креолы в зале роняли слезы.

Когда она закончила петь, какое-то время в зале висела мертвая тишина, и Анжелика с ужасом думала, что разочаровала слушателей. Но потом вдруг раздались гром аплодисментов, крики «браво», топот ног… На сцену летели букеты. Она поднимала цветы, глядя на своих почитателей, и кланялась снова и снова.

Концерт Анжелики имел грандиозный успех. Публика просто отказывалась отпустить Анжелику. Люди все аплодировали, кричали, бросали на сцену цветы и требовали продолжения. Она пять раз пела на бис, чего никогда не случалось в истории местного театра. Она спела свою любимую «Последнюю розу лета». Публика слушала, затаив дыхание. Анжелика глядела на Ролана, будто каждую ноту пела только для него одного.

Ролан ответил ей взглядом, полным тревоги, и она ощутила острое чувство разочарования, когда он неожиданно отвернулся от нее.

После этой прекрасной арии аудитория наконец с неохотой отпустила ее. Анжелика ушла со сиены и тут же попала и объятия ликующего Андре Бьенвиля.

— Моя дорогая! Моя дорогая! Ваше выступление — это просто триумф!

Он проводил ее до гримерной, продолжая восхищаться ее изумительным пением. У дверей он сказал, подмигнув:

— Воспользуйтесь моментом, чтобы хоть немного прийти в себя, прежде чем вас начнет осаждать толпа ваших поклонников.

Поблагодарив Андре, она вошла в свою гримерную и прислонилась к двери. Отдышавшись, она прошла через комнату, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Ее глаза блестели от возбуждения, лицо светилось радостью.

И она знала, что все это не из-за восторга толпы и не из-за ее блестящего выступления. Это от того, что Ролан был здесь! Она поняла, как горячо любит его, как его ей не хватает и как пуст ее мир без него. И все, чего она хотела от него, это чтобы он забрал ее и Жюстена домой. Ее обязательства здесь, в Новом Орлеане, были выполнены, и для нее вновь стали важными только ее муж и сын.

Наверняка у них теперь есть надежда! Она прочитала это в его глазах перед началом выступления. Но потом она нахмурилась, вспомнив, как он отвел от нее взгляд во время исполнения ее последней песни. Может быть, переживания оказались слишком сильными для него…

Раздался стук в дверь, и до боли знакомый голос назвал ее имя. Бог мой, это он! Она бросилась через комнату, готовая радостно и с любовью приветствовать его…

Но как только увидела его лицо, поняла, что случилось что-то ужасное. Что-то произошло с ним во время концерта — она видела это по его холодным глазам и отстраненному, чужому выражению лица. Никогда еще ее муж не выглядел таким красивым и в то же время таким далеким и недостижимым.

Он стоял и смотрел на нее, физически такой близкий и душевно столь далекий ей. О, она забыла, каким привлекательным мужчиной он был — с широкими плечами и твердой линией подбородка. Он отлично выглядел в своем безукоризненном вечернем костюме. А его глаза — она едва могла заставить себя посмотреть в эти красивые, но такие холодные голубые глаза. Как она хотела, чтобы он прикоснулся к ней, схватил ее в объятия и поцеловал. Но он не сделал этого, что поразило ее в самое сердце.

— Ролан, я не ожидала, что ты приедешь сегодня, — попыталась она начать разговор.

— Не хотел пропустить событие сезона здесь, в Новом Орлеане.

В его словах звучала насмешка. Но Анжелика уловила в них и странную грусть.

— Твое выступление было блестящим, дорогая, — продолжал он.

Его обращение «дорогая» заставило ее вздрогнуть, хотя она не видела никакой теплоты в выражении его лица, когда он посмотрел на нее.

— Благодарю, — произнесла она.

А Ролан откашлялся и сказал с вымученной улыбкой:

— Когда ты пела «Последнюю розу лета», во всем зале не было и пары сухих глаз.

Вдруг она рассердилась на него. Рассердилась за то, что он так долго не делал никаких попыток сблизиться.

— Держу пари, что твои глаза остались сухими. — с горечью сказала она.

Он приподнял бровь и посмотрел на нее долгим взглядом.

— Очевидно, тебе нравится такая жизнь.

Анжелика наклонила голову, не совсем понимая смысла его слов. Не хочет ли он сказать, что ее образ жизни освобождает его от бремени иметь нежеланную жену?

— Андре Бьенвиль сказал, что, если я захочу, он предоставит мне постоянное место в опере, — гордо сказала она.

— Вот как? — напряженно произнес он. — А ты подумала о том, как устроить своего сына? — И прежде чем она смогла ответить, он добавил уже более мягким тоном: — Я заехал к Миро и повидался с ним. Он чудесно выглядит.

— Благодарю, — пробормотала она, едва сдерживая новую волну негодования. Ролан еще смеет спрашивать ее о том, как она позаботится о судьбе сына. Да ведь он прогнал их прочь!

— Ты еще что-нибудь хочешь мне сказать? — сухо, с горящим взором спросила она.

У него окаменело лицо. Он холодно ответил:

— Я завтра возвращаюсь в Бель-Элиз. Ты можешь делать, что тебе угодно, но мой сын отправится со мной.

Анжелика была поражена этим заявлением. Она хотела возразить, но дверь распахнулась, и в гримерную вбежали Бланш и Жак.

— Анжелика, вы были великолепны! — вскричал Жак, обняв ее и закружив в своих объятиях. Потом, заметив Ролана, стоявшего с хмурым видом, Жак кивнул ему. — Привет, племянник. Все-таки не смог удержаться? Приехал-таки послушать, как поет твоя красавица жена?

Ролан улыбнулся и как-то странно посмотрел на Анжелику.

— Да, не смог удержаться.

Бланш бросилась к нему и схватила его за руку.

— О, Ролан, не присоединишься ли к нам? Мы приглашены на прием, который дает Андре Бьенвиль! Для тебя вполне хватит места в экипаже Жака. Не так ли, Жак?

— Разумеется, — согласился тот. — Мы с Бланш настаиваем, чтобы ты поехал с нами. Но Ролан покачал головой.

— Нет, только не сегодня. Благодарю вас. Жак. — Потом взглянул на жену. — Я зайду завтра утром, чтобы договориться о сыне.

Анжелика, в слезах, вся дрожа, смотрела на удаляющуюся фигуру Ролана. В гримерную комнату вошла мадам Сантони. За ней толпились зрители, любители оперы.

* * *


А Ролан стоял под газовым фонарем около театра. Он курил сигару и проклинал себя, называя бестолковым ослом. За его спиной в тени была еле видна дверь, из которой скоро выйдет его жена. Он пришел на это место в надежде еще раз поговорить с ней с глазу на глаз, но понял, что ничего не выйдет: здесь уже начала собираться толпа любителей автографов.

Сегодня, увидев на сцене Анжелику, он воспылал желанием вернуть ее. Тогда он был готов пасть перед ней на колени и молить ее о прошении, если это будет нужно. Он увидел, как ее принимает публика. Анжелика была восхитительна, она покорила всех в зале, в том числе и его самого.

И он с надеждой бросился в ее гримерную. Но всего одного взгляда на ее сияющее лицо и ярко блестящие глаза было достаточно, чтобы подтвердить то. что он уже знал…

Она больше не принадлежит ему. Она на самом деле никогда не принадлежала ему. Теперь она вошла в блестящий мир Нового Орлеана и оперы. Когда он понял это, его охватила тоска. Вот почему он заявил, что заберет Жюстена. Это было последней попыткой удержать ее.

Он вздохнул. Им надо найти какой-то компромисс относительно ребенка, это ясно. Он ужасно скучал по сыну и не желал больше жить без него. Может быть, надо сделать так, чтобы Жюстен жил то в Новом Орлеане, то в Бель-Элиз…

Как муж Анжелики, он имел полное право требовать, чтобы она поехала с ним домой. Но зачем? Он любит ее так сильно, что готов лучше отпустить ее, чем ранить ей душу. И если она выбирает такую жизнь, то пусть…

У него снова окаменело лицо. Когда она появилась в дверях театра, такая царственно красивая в модной фетровой шляпе и меховой шубке, его сомнения сразу же исчезли. Он был готов схватить ее и увезти с собой, пусть даже она не любит его…

Но ведь Анжелика вовсе не нуждается в нем! Она, смеясь, подписывала программки. Вокруг нее было так много людей, что они оттеснили ее на середину улицы.

Ролан в ужасе обернулся, увидев экипаж, который быстро приближался с другой стороны улицы, и никто, кроме него, в этой суматохе не слышал звука колес. О Боже! Экипаж направлялся точно к тому месту, где в тот момент стояла Анжелика…

Ролан отбросил сигару и кинулся к ней — так быстро, будто от этого зависела его жизнь. Но Анжелика и была его жизнью, теперь он это точно знал. И она могла погибнуть прямо у него на глазах!

Успеет ли он добежать? Экипаж приближался так быстро, что…

— Жюстен! — закричал Ролан.

Он бросился к женщине, которую любил.


Глава 38


Анжелика не поняла, что произошло. Она раздавала автографы своим восторженным почитателям и вдруг услышала, как муж выкрикнул имя их сына. В следующее мгновение она почувствовала, как ее оттолкнули в сторону тротуара так сильно, что у нее перехватило дыхание. На нее сверху всем телом навалился Ролан. Она рассердилась. Ей стало стыдно, что он так унизил ее перед толпой почитателей.

Но через мгновение Анжелика увидела, что по улице всего в нескольких дюймах от ее ног промчался экипаж. Она поняла, что Ролан спас ее от верной смерти.

К счастью, ни один человек из окружавшей ее толпы не пострадал.

Люди подались назад, перешептываясь и глядя, как Ролан поднимается на ноги. Он, бледный как смерть, посмотрел на лежащую Анжелику и протянул ей руку.

— Ты в порядке?

Она кивнула, судорожно сглотнув.

Он помог ей встать на ноги. Поднял шляпку с тротуара.

— Ты пойдешь со мной, — сказал он.

Когда он повел ее прочь, она оглянулась и увидела посереди пыльной улицы его смятую шляпу.

* * *


Немного спустя Ролан и Анжелика уже садились в наемный экипаж. Она слышала, как он приказал кучеру везти их в гостиницу «Святой Людовик». Анжелика дважды пыталась заговорить с ним, но он отвечал неохотно и односложно. Он смотрел в окно экипажа. Она поняла, что он едва ли настроен помириться с ней.

Сидя рядом с ней в экипаже, который катился по темным холодным улицам, Ролан был вне себя от злости. Вот, пожалуйста! Анжелика уехала в Новый Орлеан и только что чуть не рассталась с жизнью. Он злился и на себя — что отпустил ее сюда. Страшно подумать! Она была бы теперь мертва. Безусловно, его любовь к ней не могла служить оправданием его грубого обращения с ней. Но все же она была его женой перед Богом. Ладно, этим вечером он сумеет договориться с ней.

Ролан помог Анжелике выйти из экипажа. Он только мельком взглянул на нее, когда они прошли через украшенный колоннами, ярко освещенный газовыми фонарями вход в красивый вестибюль гостиницы.

Наконец они оказались вдвоем в его комнате. Он бросил ключ, скинул пальто и повернулся к ней. Анжелика спокойно сняла шляпу и меховую шубку. Она храбро встретила сердитый взгляд Ролана, хотя ей это было нелегко. Все ее тело было напряжено, и она тяжело дышала. Он никогда не выглядел таким грозным… и таким по-мужски притягательным.

— Ты завтра поедешь со мной домой! — прорычал он. Анжелика была поражена.

Голос Ролана угрожающе возвысился. Он начал стремительно ходить по комнате, возбужденно жестикулируя.

— С меня хватит твоего своеволия и твоей независимости! Черт побери! Ты умеешь петь, дорогая, и петь восхитительно. И разумеется, тебе нравится твоя блестящая жизнь здесь, в Новом Орлеане. Но забытый тобой муж прекратит эти забавы. Пусть я своенравный негодяй, но ты принадлежишь мне! — Он подошел к ней и с горящим взором схватил ее за плечи. — Ты моя, говорю тебе. И я не позволю тебе ускользнуть от меня, как от последнего дурака. Ты моя жена, и я по твоей вине так долго обходился без тебя. А теперь раздевайся, ложись в постель и давай займемся тем, что делают взрослые люди.

Наконец Анжелика смогла освободиться он него.

— Болван! — закричала она, оскорбленная его наглостью. — Как можно говорить о своих правах мужа, когда ты сам отказался от них! Как можно требовать, чтобы я вернулась назад, когда сам же отослал меня прочь!

— Нет, это ты сама сказала, что хочешь уехать! — вскричал он.

— Нет, я не говорила такого! Я сказала только, что лучше буду петь в опере, чем терпеть твое поведение.

— Ха! — Он взмахнул рукой и произнес шипящим от ярости голосом: — Твой ультиматум был только уловкой, чтобы оставить меня. Ты никогда не хотела быть моей женой!

. — Это неправда! — в отчаянии закричала она. — Я на самом деле хотела быть твоей женой. Но как всегда, ты принимал решения вместо меня. Ты сам отослал меня!

— Будь я проклят, я не…

— Нет, ты сделал это! Мое сердце разрывалось, а ты сказал, чтобы я убиралась прочь!

Он быстро заморгал, потому что наконец начал понимать правду.

— Но… но я думал, что ты хотела… Ты не знаешь, как я страдал, когда позволил тебе уехать.

— Так почему же ты отослал меня?

— Потому что… Я подумал, что слишком плох для тебя. Дважды из-за своей злости подвергал опасности твою жизнь…

— Но ты спас меня сегодня, — возразила она.

— Да, — строго сказал он, стараясь разжечь угасающую злость. — Выходит, что я не так уж плох для тебя. Но тебе нужны защита и руководство. И строгий муж. Вот почему я забираю тебя обратно.

— Как это забираешь… Ты что, ничего не понял? С того самого момента, когда ты впервые увидел меня, ты только и делал, что приказывал мне, диктовал. Никогда не позволял мне подумать и самой принимать хоть какие-то решения. Ты никогда не верил в мою преданность. И даже когда встал вопрос о моем выступлении в опере, ты просто сказал, чтобы я уехала.

— Я… — Его голос дрогнул. — Но это было как раз то, чего ты хотела, не так ли?

Чуть охрипшим от переживаний голосом она ответила ему:

— Я хотела, Ролан, чтобы ты предоставил мне самой сделать выбор.

— Выбор? — повторил он с горьким смехом. — Быть или не быть моей женой? И ты на самом деле думаешь, что мне следовало сделать это?

Она кивнула.

— И если бы я предоставил тебе этот выбор?

— Я выбрала бы тебя.

— О Боже!

Он немедленно заключил ее в объятия и крепко прижал к сердцу. Его гнев прошел. У него на глазах выступили слезы, когда он зашептал:

— Дорогая, прости меня. Я был, как всегда, полным дураком. Дал волю своей гордости и злобе. — Глядя ей в глаза, он с чувством прошептал: — Я люблю тебя, Анжелика.

— О Ролан! — вскрикнула она. — Я тоже люблю тебя, так сильно!

Они поцеловались. Это был глубокий, страстный поцелуй. Душевная отчужденность, которая длилась месяцы, исчезла. Они не могли больше сдерживать своего взаимного стремления. Все еще целуясь, они начали лихорадочно срывать одежду друг с друга.

— Скажи, что ты моя, — простонал он.

— Я твоя, — выдохнула она. — Навсегда твоя.

Ролан подхватил Анжелику на руки и понес к кровати, положил ее и лег рядом, не в силах оторвать взгляда от ее восхитительной наготы.

— Мой ангел, любовь моя, — проговорил он, целуя ее.

— Муж мой, моя любовь, — прошептала она ему в ответ.

Она упивалась его мужской силой, вела руками вниз по его мускулистой спине, потом по ягодицам и сильным бедрам. Он застонал и жадно схватил ртом ее полную грудь. Она забилась в экстазе, когда его зубы коснулись ее соска и его слегка небритые щеки прижались к груди. Она провела пальцами по его груди, а потом опускалась все ниже и ниже. Схватила его набухшую мужскую плоть и нежно стиснула…

И вот он уже был внутри ее. Она запрокинула голову.

— Бог мой! — прохрипел он.

Ее тело стремилось получить от него все, что он мог дать. Ее чувственные движения все больше распаляли его. Они оба вскрикнули, когда он проник глубоко. Так глубоко, что ей показалось, будто она растворилась в нем, ощущая только его резкие толчки. Потом пришло последнее, конвульсивное движение, и их обоих словно взрывом подбросило на кровати.

* * *


— Ты удовлетворена? — поинтересовался он.

— Почти, — прошептала она.

— Тебе чего-то недостает, когда я занимаюсь с тобой любовью?

— Да нет же, — сказала она и повернулась к нему. — Но мне хотелось бы кое-что узнать, Ролан. Когда я вернусь с тобой домой, в самом ли деле все изменится? Будешь ли ты стараться доверять мне?

Он, вздохнув, сел с ней рядом.

Анжелика спокойно продолжала:

— Я никогда не могла понять, почему ты так ревнив и своеволен. Я никогда не делала ничего, чтобы заслужить такое недоверие. Ты считаешь, что я могу изменить тебе, как это делала Луиза?

Он повернулся к ней и улыбнулся, хотя в его глазах было видно некоторое смятение.

— Я чувствую, что ты никогда этого не сделаешь. Но после того как мы поженились, ко мне вернулись мои старые страхи. Ты знаешь, в моем первом браке не было ни любви, ни взаимного доверия — только злоба и измена. И после моей первой женитьбы мне так трудно доверять кому-нибудь, и себе тоже. — Он намотал на палец ее локон и продолжал: — Мой ангел, то, что ты моя жена, не делает мою жизнь легче. Ты так красива, что в тебя с первого взгляда влюбляется каждый мужчина. А когда ты поешь, это в десять раз хуже. Откровенно говоря, мне пришлось в это время с трудом сдерживать свою страсть.

— Но я всегда верна обещаниям, которые дала тебе, Ролан!

— О да, — с иронией произнес он. — Ты с самого начала объявила, как дороги для тебя твои обязанности. — Лаская ее щеку, он прошептал: — Но, дорогая, ты никогда не говорила мне, что хотела стать моей женой. Тебя заставили выйти замуж. И я старался не давать тебе выбора. Потому что боялся. Думал, если сделаю это, ты отвернешься от меня.

— Я бы не отвернулась, — откровенно призналась она.

— Теперь я это знаю. Но раньше я этого не знал. Мое собственническое поведение продиктовано страхом. Хотя, конечно, это не оправдание.

Он немного помолчал, а потом взял ее за руку и внимательно посмотрел в глаза.

— Но есть и еще что-то, что мне хотелось бы знать. Что-то, о чем я не решался спросить тебя раньше.

— Что же?

Он переплел пальцы их рук, и она почувствовала, как он напряжен.

— Помнишь, я рассказывал тебе, как умерла Луиза?

— Да.

Он вздохнул, глядя куда-то в пространство.

— Тогда я не сказал тебе всей правды. Мне нужно было кое-кого защитить.

— Говори же.

Он кивнул и посмотрел на нее.

— Но прежде мне надо о чем-то тебя спросить. До тебя доходили слухи обо мне и Эмили, верно?

Она смело выдержала его взгляд.

— Да.

— Ты веришь в них?

Было время, когда Анжелика затруднилась бы ответить на этот вопрос, но сегодня она твердо ответила:

— Нет.

— Я рад этому, — с жаром произнес он, сжав ее руку. — Потому что это вранье. Я признаю, что не был удовлетворен своим первым браком! Но я никогда не стал бы спать с женой своего родного брата!

— Я знала это, Ролан, — прошептала она.

— И тем не менее я боялся, что Луиза поверит слухам, будто я спал с Эмили и Филип мой родной сын. Ты же знаешь, что Луиза очень хотела ребенка, а наш брак оказался бездетным. И вот, в самый день своей смерти Луиза слышит замечание о том, как мы с Филипом похожи друг на друга. Теперь я понимаю, что она в тот момент была поражена этим. И к несчастью, именно в этот вечер она застала у меня в кабинете Эмили и Филипа.

— Подожди минутку! — вскричала Анжелика, подаваясь вперед и заглядывая ему в глаза. — Мне казалось, что спор, который привел к смерти Луизы, произошел только между вами двумя!

— Нет. Я настоял, чтобы так мы сказали всем окружающим, но на самом деле оба они — Филип и Эмили — были в тот момент со мной.

— Так, значит, ты все это время защищал Эмили?

— Да, — он нервно вздохнул. — Эмили часто обращалась ко мне за советом в первый год после смерти моего брата. В день, когда у нас был прием, она зашла ко мне в кабинет, чтобы посоветоваться, куда отдать Филипа учиться. И вот к нам ворвалась пьяная Луиза. Она решила, что прервала наше с Эмили любовное свидание. Потом увидела Филипа и совсем потеряла рассудок. Я полагаю, что ее вывело из себя даже не то, что она застала нас втроем. Она поверила, что Филип — мой сын, а ее брак так и остался бесплоден. Боже, если бы она только знала, как была не права! — Он стукнул кулаком по кровати и замолчал, собираясь с мыслями. — И вот, прежде чем я понял, что случилось, Луиза выхватила из ящика стола пистолет, навела его на Филипа и закричала, что сейчас покончит с этим маленьким ублюдком, которого я породил.

Анжелика оцепенела.

— О нет! Как только она могла!

— Она скорее всего потеряла рассудок. Конечно, я бросился, чтобы отнять пистолет, но Эмили оказалась проворнее. Она отвела пистолет в тот самый момент, когда Луиза нажала на спусковой крючок. И Луиза рухнула на пол, смертельно раненная. Остальное… ты знаешь.

— Бог мой! — прошептала Анжелика. — Так ты все эти годы говорил, что случайно убил Луизу, чтобы защитить Эмили и Филипа?

— Конечно. Подумай только, как отразилось бы это на репутации Эмили, если бы все стало достоянием гласности.

Она и так настрадалась от пьянства моего брата и его глупой преждевременной смерти. Я не хотел, чтобы что-то вставало на пути Филипа и Эмили к счастью.

— О Ролан! — вскрикнула Анжелика, обнимая его. — Я тебя люблю за то, что ты так поступил. А как же Эмили?..

— Думаю, ей было плохо, потому что я не позволил ей взять на себя хоть часть вины. Но потом она поняла, что у нее не было другого выбора.

Анжелика понимающе кивнула.

— Конечно, у нее не было выбора. Я бы сделала то же самое, если бы кто-то стал угрожать нашему Жюстену. — Еще крепче обняв Ролана, она добавила: — О дорогой, теперь я все понимаю. Вот почему у вас с Эмили такие особенные отношения?

— Да. А ты против этого?

— Нет. конечно, нет. Я верю тебе. Но вопрос остается: ты доверяешь мне?

— Любовь моя, клянусь, я верю тебе, — горячо сказал он, целуя ее в щеку. — Но я всегда буду неистовым креолом и всегда буду требовать твоего полного внимания. Но если я сделаю что-то не так, можешь смело стукнуть меня по голове своей туфелькой.

Она рассмеялась:

— О, я так и сделаю. Только вместо туфельки возьму чугунную сковороду с длинной ручкой. А то ты очень упрям, Ролан.

Он причмокнул и снова окинул взглядом ее соблазнительное обнаженное тело.

— Но, моя крошка, я совсем заговорил тебя. А ведь у тебя сегодня прием. Что ты скажешь, если мы там появимся с некоторым опозданием?

Она покачала головой и поцеловала его.

— Нет, не стоит. — И с озорством добавила: — Было бы гораздо забавнее, если бы ты решил похитить меня.

— Похитить? — удивился он.

— Похитить с моего согласия.

Он усмехнулся и притянул ее к себе. Немного спустя он почти серьезно спросил ее:

— А ты уверена, что не хочешь стать примадонной и ездить в турне, как Дженни Линд?

— Нет, не хочу. Я рада, что имела возможность сегодня проверить себя. Наверное, потом у меня не будет такой нервной дрожи, как сегодня, в первый раз… хотя ничто не может сравниться с той дрожью, которая охватила меня, когда я влюбилась в тебя, Ролан.

Он посадил ее к себе на колени и поцеловал.

— О дорогая, ты играешь моим сердцем.

— Ну, для этого мне потребуется еще некоторое время, — ответила она, целуя его в ответ.

— А когда ты поняла что любишь меня? — спросил он.

— Я подумала об этом, когда увидела тебя с Каролиной в гостиной, как раз в тот день, когда пыталась убежать. — ответила она с улыбкой. — Я так рассердилась, потому что ты не хотел меня.

Он рассмеялся.

— А на самом деле я сходил с ума от желания. — Он снова поцеловал ее и продолжал: — А мне кажется, что я влюбился в тот момент, когда в первый раз увидел тебя на Французском рынке.

— Вот как? О Ролан! Но у тебя в тот день был такой угрожающий вид!

— В самом деле? Но теперь чудовище приручено. — Поцеловав ее, он спросил: — А ты уверена, что не захочешь снова когда-нибудь вернуться в оперу?

— О, может быть, через много лет, когда подрастут наши дети.

Но его губы уже потянулись к соску ее груди, и она прибавила:

— А может быть, и никогда.

— И ты уверена, что не хочешь пойти на сегодняшний прием, чтобы пожать эти последние плоды успеха?

— Наибольшего успеха я могу добиться прямо здесь. — И, обняв его за шею, она прошептала ему на ухо: — А теперь скажи мне, мой дорогой муженек, чего бы ты хотел?

Он удивил ее. Глядя на нее сверху вниз, он нежно сказал:

— Я хотел бы видеть здесь своего ребенка. Чтобы он разделил наше счастье. Наша семья слишком долго жила порознь.

— О Ролан!

Его глаза блеснули:

— Но прежде чем мы пойдем…

Анжелика застонала от удовольствия, когда он поудобнее усадил ее у себя на коленях и еще раз представил ей веское доказательство своей любви.

* * *


Двумя часами позже они вновь вернулись в гостиницу, но уже с Жюстеном, которого забрали из дома Миро у перепуганной Коко. Они облачились в свои ночные халаты и положили ребенка на кровать между собой. Ролан с удовольствием слушал, как Анжелика пела колыбельную песенку. Он никогда прежде не ощущал такой полноты любви.

Они смотрели, как их сын барахтается, не желая засыпать. Он смотрел на родителей своими голубыми, как у отца, глазами. Ролан потянулся через ребенка и погладил жену по щеке.

— А знаешь, Анжелика, у тебя на самом деле ангельский голос, — прошептал Ролан.

— И он будет звучать во славу нашей любви.