Прекрасный цветок
Энн Вулф








Всего за одну неделю в жизни молоденькой хозяйки парфюмерного магазина Евы Дэвис происходит столько событий, что их хватило бы на целый бразильский сериал, как шутит один из ее друзей. Смертельный риск заставляет ее забыть о горьком разочаровании, но за ним следует счастливая встреча. Потеряв любовь, она обретает ее вновь и… снова теряет. Преданность и вероломство, надежда и отчаяние, счастье и горе сменяют друг друга как узоры в калейдоскопе. Словно Высшие Силы проверяют Еву на стойкость: достойна ли она той награды, которую они для нее готовят…






Энн Вулф

Прекрасный цветок





1


Самолет взлетел и начал набирать высоту. Ну вот, все осталось позади. Вернее, внизу… Некоторое время Ева задумчиво и печально смотрела в окно иллюминатора. Потом вздохнула и отвернулась. До свидания, Золотой берег, мысленно попрощалась она и откинулась на мягкую спинку кресла.

Она любила самолеты, но на этот раз полет не доставлял ей радости. Грустные мысли, которые она надеялась оставить в Австралии, продолжали терзать ее, заставляя вздрагивать от мучительных воспоминаний. Перед глазами постоянно вставало лицо Фрэда, его подавленный вид, глаза, умоляющие, надеющиеся, глаза пса, которого хозяйка выгнала из дома и бросила под проливным дождем. «Останься, Ева, прошу тебя, останься со мной! Забудем этот кошмар, начнем все заново!»… Она встряхнула головой, пытаясь отогнать видение, и волна пепельных волос разбилась о белую спинку кресла. Кончено, все кончено. Впереди одинокая жизнь, состоящая из бессонных ночей и дней, наполненных бесплодными попытками с головой уйти в работу…

— Не желаете ли сандвич? — прозвучал участливый голос стюардессы.

Ева отрицательно покачала головой.

— Тогда, может быть, что-нибудь выпить?

Ева улыбнулась девушке. Вероятно, стюардесса обратила внимание на ее несчастный вид и подумала, что она, как некоторые пассажиры, испытывает страх. Она вновь покачала головой:

— Благодарю, мне ничего не нужно.

Ева летела на остров, который многие ее знакомые в шутку называли «Хамелеон». Этим прозвищем он был обязан изменяющемуся в течение дня цвету воды около берега. Утром она была небесно-голубой, днем — бирюзовой, в сумерках — чудесного зеленоватого оттенка… Это производило неизгладимое впечатление на туристов. Вообще же Хамелеон не поражал ни шикарными отелями, ни знаменитыми пляжами, большая его часть вообще осталась не тронутой цивилизацией. Но Еву это вполне устраивало. Ей хотелось, прежде всего, тишины и покоя. Хотя бы на пару дней — именно столько времени Ева смогла выкроить для этой поездки.

Она очень любила солнечные острова Австралии, однако выбиралась туда редко: работа отнимала слишком много времени. Но теперь ей просто необходимо было развеяться, отдохнуть, полюбоваться прекрасными видами… Залечить душевные раны. Именно с этой целью она, сразу же после завершения процедуры развода, отправилась на Герон Айленд.

Едва приземлившись, Ева уже поняла, что остров оправдает ее ожидания.

Легкие прозрачные волны ласкали прибрежный песок, перистые изумрудные папоротники влажно блестели на солнце; живая радуга из пестрых попугаев, то и дело взмывающих в лазурную высь, вызывала улыбку. Всего несколько минут — и Ева уже была влюблена в этот удивительный остров, который словно пел гимн жизни — цветущей, искрящейся, настоящей!

Гостиница, где она обосновалась, конечно же, не была похожа на роскошные отели Голд Коста, однако уют, порядок и самобытность делали ее весьма привлекательной в глазах постояльцев.

В холле отеля к Еве подошел весьма любезный и настойчивый молодой человек и предложил экскурсию с осмотром достопримечательностей острова.

— Мисс…

— Ева Дэвис.

— Мисс Дэвис, завтра утром вас ожидает чудесная поездка по острову в уютном маленьком автобусе. Группа уже набрана, не хватает лишь одного человека. Я — гид, Артур Марвин, уже пять лет показываю людям это чудо под названием Герон Айленд. Соглашайтесь, не пожалеете.

Прекрасно понимая, что единственной достопримечательностью острова является его девственная природа, а полюбоваться ее видами можно, не прибегая к услугам гида, Ева все же согласилась. Может быть, на людях ей будет легче, чем в одиночестве.

Она поднялась в свой номер. Просторная комната была освещена лучами заходящего солнца. Прозрачный тюль покорно колыхался под дуновением легкого ветра. Свежий и нежный аромат тропических растений витал в комнате.

Ева горько улыбнулась: тихая пристань для одинокой и разочарованной женщины.

Через час, приняв душ и выпив стакан апельсинового сока, она легла в постель. Серебристо-серая ночная рубашка приятно облегала ее тело, чистое, юное, свежее… Будет ли еще кто-нибудь ласкать его так, как это делал Фрэд? — подумала она. Так нежно и одновременно страстно… Едва ли. И будут ли вообще мужчины в ее жизни? Еве не спалось. Впрочем, это часто случалось с ней в последнее время. Она не хотела прибегать к снотворным — к этому слишком быстро привыкаешь. Хотя… против легкого коктейля Ева ничего не имела. Пойти в бар? А почему бы и нет? После небольшого количества алкоголя она быстрее заснет.

Ева решительно встала, скинула нагретую телом тонкую рубашку, надела свободную белую кофточку из чистого хлопка, синие бриджи и спустилась вниз.

Бар пустовал. Усталый бармен, удивленный поздним визитом гостьи, смешал для нее мудреный напиток, состоящий из джина, сока киви, манго и еще Бог знает чего. Затем с улыбкой протянул его Еве:

— Выпейте, бессонницу как рукой снимет.

Ева осторожно отпила.

— Спасибо. Очень приятный напиток. А что вы в него добавляете, кроме манго, киви и джина?

— Позвольте утаить это от вас, — хитро прищурился бармен. — Рецепт передан мне по наследству.

— Такая молодая, а уже бессонница, — услышала Ева чей-то голос, — вот я в ваши годы спал сном праведника, и разбудить меня могло лишь землетрясение.

Ева обернулась. Перед ней стоял человек лет шестидесяти, крепкий, загорелый, с добродушным, веселым лицом, выражающим непоколебимую уверенность в себе.

— Если молодая леди не против, я, пожалуй, пропущу с ней за компанию стаканчик… Правда, чего-нибудь покрепче. Эдди, — обратился он к бармену, — налей-ка мне, пожалуйста, двойной виски. Меня зовут Джон. Дядюшка Джонни — так называют меня местные ребята. А вы в первый раз на Героне? Простите, не знаю, как вас зовут.

— Ева. — Девушка слегка смутилась, но симпатичное лицо Джонни просто излучало участие, так что Ева почувствовала бы себя невежливой, не ответив. — На острове я впервые. Давно хотела побывать здесь, и, надо сказать, остров не обманул моих ожиданий — он великолепен.

— А я родился на этой благословенной земле. Надо сказать, я немало поездил по свету, но прекраснее Герон Айленда не видел ничего. Он пленяет девственными лесами, восхитительными водами, красочной растительностью. Знаете, он как музей дикой, нетронутой человеком природы. Это, к сожалению, такая редкость. Да и немногие могут оценить эту красоту. Отсутствие дорогих отелей, тех развлечений, которые может предоставить цивилизация, отпугивают многих туристов: дамам негде демонстрировать дорогие вечерние туалеты, у джентльменов нет возможности похвастаться умением водить шикарные машины или блеснуть игрой в гольф. У нас им было бы скучно. Только те, кто неравнодушен к истинной красоте, приезжают на остров. Правда, кое-что мы все-таки можем предложить туристам. Кстати, Артур уже заманил вас в поездку по Герону?

— Да. Я получила его предложение сразу, как только вошла в гостиницу. Выезжаю завтра утром, если проснусь, конечно. — Ева улыбнулась и сделала глоток коктейля.

— Завтра вечером у нас праздник. Первого июня мы всегда устраиваем карнавал, посвященный нашему острову. Все одеваются, как хотят: кто-то изображает коалу, кто-то кенгуру, кто-то дерево манго. Конечно, вам не обязательно красоваться в наряде какаду, но все же приходите — это замечательный праздник. Люди у нас веселые — рассмешат и заставят плясать кого угодно.

— Обязательно буду. А вы не расскажете мне что-нибудь интересное об острове? Может быть, забавную историю или легенду из местного фольклора?

— Легенду? — задумался Джонни. — Что ж, пожалуй, расскажу. Только не забавную. Скорее, зловещую. Не боитесь? А то ведь потом не заснете.

Ева отрицательно покачала головой. Она была заинтригована.

— Тогда слушайте. Когда-то в лесах Герон Айленда (в давние времена, наверное, он носил иное название) жило некое племя. Племя было хорошее: честное, трудолюбивое, отважное. С чужаками ладило. Если те становились друзьями племени — так это была дружба, водой не разольешь. Был, правда, у этих… запамятовал… то ли берду, то ли берру… один недостаток: поклонялись они лесному богу. Приносили ему красивые цветы, ягоды, растительность всякую… Но это, конечно, ничего. Дело в другом. Как только у берру начинались какие-то неприятности, они считали, что это лесной бог требует от них настоящей жертвы. Собирались они всем племенем и начинали гадать. Гадание решало, кто станет жертвой — это всегда была молодая красивая девушка. Затем брали ее под белы рученьки, отводили в глушь лесную, привязывали к дереву и давали выпить настой из ядовитых трав и плодов. После чего оставляли девушку в чаше и уходили. Она, естественно, умирала от отравы, но зато у берру дела сразу шли на поправку. Вот такая страшная сказка. Говорили мне, правда, что действительно существовало такое племя, да, поговаривают, и сейчас существует, но я этому не верю.

Да, занятная легенда… Ева вдруг почувствовала, что ее, вопреки опасениям собеседника, клонит ко сну. Она вежливо попрощалась с дядюшкой Джонни, поблагодарила за увлекательный рассказ и поднялась к себе в номер.




2


Проснуться оказалось гораздо проще, чем заснуть. С утра Еву не так одолевали неприятные мысли. Приняв душ, она надела короткие джинсовые шортики, купленные в дорогом бутике Голд Коста, легкую голубую кофточку на молнии, надушилась свежим «Лайтс Блю» и, набросив на плечо маленький рюкзачок, побежала к автобусу, ожидавшему туристов под окнами гостиницы.

Маленький желтый автобус медленно ехал вдоль островных лесов. Перед восхищенным взглядом Евы мелькали яркие древовидные хвощи и папоротники, голубовато-зеленые эвкалипты, пестрые кустарники… Конечно, все это было и в Голд Косте, но такую девственную природу Ева видела впервые.

Автобус остановился возле побережья. Маленькие разноцветные рыбки шныряли около самого берега, совершенно не боясь людей, шлепавших босыми ногами по воде. Ева испытывала почти первобытную радость. Для полного слияния с природой ей не хватало одного: одиночества.

Одиночество… Но ведь она и так была одинока среди этих незнакомых, чужих ей людей, с которыми она всего-навсего ехала в одном автобусе. Только это было совсем другое одиночество. Между сладостным уединением, дающим отдых душе и телу, и вот таким одиночеством, которое она испытывала сейчас, большая разница. Одиночество в толпе — что может быть хуже!..

Вскоре, налюбовавшись местными красотами, пассажиры уже снова сидели в автобусе, возвращавшемся в отель. Они переговаривались между собой, не обращая никакого внимания на печальную девушку в шортиках.

Как было бы прекрасно, если бы Фрэд мог любоваться вместе со мной волшебством острова, грустно подумала Ева. Хотя… Он все равно не разделил бы ее восторга. Фрэд никогда не любил природу. Цивилизация — вот истинное благо для человечества, говорил он…

Ход ее мыслей прервала неожиданная остановка автобуса. Удивленные пассажиры наперебой задавали вопросы гиду:

— Почему мы остановились?

— Что, черт возьми, произошло?

— Автобус сломался?

— Как долго мы будем здесь стоять?

— Успокойтесь. Сейчас я поговорю с водителем, он найдет поломку. Думаю, стоять мы будем не слишком долго. Ничего страшного — полюбуетесь видами, прогуляетесь на свежем воздухе.

Мысль об очередной прогулке не вызвала у туристов энтузиазма: они уже порядком устали и проголодались. Но водитель их успокоил, пообещав исправить поломку «желтого симпатяги» (как мысленно окрестила про себя автобус Ева) через полчаса.

Что ж, прогулка так прогулка. Ева решительно проникла в пышные ряды папоротников, хвощей и бутылочных деревьев.

С веток взметнулись оранжево-желтой стайкой попугаи. Внимание Евы привлекли цветы затейливой формы: большие, с листьями в два ряда, пунцово-красные… Словно воплощение страсти горделиво рдели они в зеленой чаще. Ева сорвала один из них. Сказочный запах! Если бы ее магазин продавал подобные духи, наверное, от клиентов не было бы отбоя. Фрэд дарил ей цветы очень редко, а она так их любила. Он считал, что это пустое, формальность, утешение для домохозяек, которым мужья дарят цветы, как оправдание нелепого брака. Радуйтесь, мы еще помним о вас, несем цветы вам, а не своим любовницам… Фрэд, Фрэд… Что бы она ни делала, о чем бы ни думала, воспоминание о нем по-прежнему мучило ее…

Пора возвращаться. «Желтого», вероятно, починили.

Ева стала пробираться сквозь чащу в ту сторону, где, как ей казалось, остался автобус, но вскоре поняла, что заблудилась. Наверху простиралось голубое небо, между деревьями мелькали и манили к себе проблески света, но лес не кончался. Ева выкрикнула имя гида, так как знала только его:

— Артур!!!

Крик ножом разрезал лес, однако ответа не последовало.

— Артур!!! Эй, кто-нибудь!!!

Тишина. Только папоротники озадаченно кивали ей своими листьями-опахалами. Вдруг Ева услышала шорох за спиной. Она мгновенно обернулась и обомлела. Перед ней стояли трое рослых темнокожих мужчин, одежду которых составляли лишь пояса из травы. Они заговорили на непонятном Еве языке, а затем молча двинулись к ней. Господи, неужели это происходит наяву?! Никогда в жизни она не кричала так громко! Казалось, от ее крика должны задрожать деревья, а воздух разбиться на тысячу осколков. Но ничего не случилось. Страшный сон продолжался. Молчаливые и зловещие фигуры подошли к ней вплотную. Ева вдруг вспомнила легенду, рассказанную дядюшкой Джонни, и… потеряла сознание.

Очнувшись, она обнаружила, что крепко привязана к дереву, а вокруг нее столпился десяток таких же, как те трое, облаченных в траву и листья. Среди них были и женщины. Все лопотали на туземном наречии, и Ева ничего не могла понять из их разговора. Она переводила глаза с одного лица на другое, отчаянно надеясь увидеть на них выражение симпатии или сострадания. Нет! Так не бывает. Только что был автобус, люди… Они шутили и улыбались друг другу, они говорили на понятном языке… Сейчас ее недавние спутники казались Еве почти родными. Может, она просто заснула в автобусе и ей снится сон? Ева изо всех сил зажмурила глаза и снова открыла их. Ничего не изменилось. От беспомощности и страха она заплакала.

Из толпы вышел старик. На его плечи была наброшена пушистая шкура какого-то животного, а в волосы были вплетены маленькие белые косточки и увядшие ягоды. Колдун? — мелькнуло в затуманенной ужасом голове девушки. Старик с чувством произнес какую-то речь, Казалось, он огорчен и недоволен происходящим. Затем он ласково погладил плачущую Еву по голове, словно прося у нее прощения за содеянное… или за то, что будет содеяно?

Этот добродушный жест вызвал у девушки слабую надежду, что с ней не поступят жестоко. И она обратилась к дикарям, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более убедительно:

— Я не хотела сделать вам ничего плохого. Я всего лишь заблудилась в лесу. Пожалуйста, развяжите меня!

Но никто не собирался ее слушать. Старику передали деревянную чашу с какой-то жидкостью, и он поднес ее к лицу девушки. Ева опять вспомнила вчерашний рассказ и отчаянно затрясла головой, яростно выкрикнув:

— Я не буду пить! Не буду! Не буду!

Колдун поднес яд к самым губам девушки и наклонил чашу. Ева отчаянно зажмурила глаза и сжала губы изо всех сил, хотя дальнейший ход событий был ей известен. Она успела подумать о том, что ей еще рано умирать, вспомнила о серых холодных глазах Фрэда, о пляжах Золотого Берега, о том, как все-таки хороша была жизнь… И тут услышала громкий крик, раздавшийся явно за спинами туземцев. Ева открыла глаза.

Толпа расступилась, и к колдуну подошел молодой светлокожий человек, одетый в зеленые дорожные брюки и легкую куртку такого же цвета. Ева успела заметить, что у него удивительно красивые и грустные карие глаза. Разговаривал он на том же языке, что и туземцы. Нескольких фраз, сказанных им колдуну, хватило для того, чтобы ее наконец развязали. Растерянно потирая затекшие от веревок руки, Ева наблюдала за тем, как колдун растерянно кивал головой, разводил руками и быстро-быстро говорил что-то ее спасителю. Ей показалось, что старик оправдывается.

— Представляю, как вы себя чувствуете. Сейчас я вам все объясню. — Они вышли на лесную тропинку, когда странный мужчина, вытащивший Еву из жуткой передряги, наконец-то обратился к ней.

Ева, до сих пор не вымолвившая ни слова, начала потихоньку приходить в себя.

— Вы говорите по-английски? Куда мы идем?

— Да, я австралиец, не пугайтесь, не туземец. Слава Богу, вы заговорили, я действительно боялся, что вы онемели от испуга. Даже страшно было обращаться к вам: такая бледная, ошарашенная…

Ева слабо улыбнулась:

— Ничего, мне уже лучше. Я в состоянии выслушать ваши объяснения. Становишься ужасно любопытной, когда речь идет о собственной жизни.

Мужчина посмотрел на девушку с уважением. Мало кто сохраняет чувство юмора в такой ситуации. К тому же она была очень красива: пышные пепельные волосы слегка растрепаны, синие глаза влажно блестят, изящные губы приоткрыты.

— Мое имя Норд. Норд Бойл. На Герон Айленде я работаю — занимаюсь исследованиями в лесах острова. Сегодня я вышел из леса и увидел перепуганного Артура и его знаменитый желтый автобус с туристами. Меня это очень удивило, потому что обычно Артур здесь не останавливается. Я подошел выяснить, в чем дело, узнал о пропаже молодой девушки и ринулся на ваши поиски. Никто не мог предположить такого. Артур боялся, что вас может укусить змея, что вы заблудитесь и не найдете дороги обратно. Рискованно пускаться в такие путешествия в одиночку. Даже местные жители не расхаживают так смело по здешним лесам.

— Я не представилась: Ева Дэвис. Я действительно заблудилась. Сама не знаю, как это произошло. Нашла удивительный красный цветок, задумалась… Пыталась докричаться до Артура, а потом появились эти трое… — Ева вздрогнула, вспомнив об этом.

Норд сочувственно пожал ей руку. Ей была приятна эта поддержка: она вдруг почувствовала себя не такой одинокой.

— Если вы не против, давайте сохраним это жуткое происшествие в секрете от остальных? — В голосе Норда звучала просьба. — Мне бы не хотелось, чтобы Артур потерял работу.

— Я не против. Все произошло по моей вине, хотя никто не предупреждал меня о том, кого я могу встретить в лесу. Кроме дядюшки Джонни. Он рассказал мне легенду об этом племени. В ее реальности я убедилась на собственном опыте. — Ева вопросительно взглянула на Норда. — Кстати, что вы сказали старому колдуну? Почему он отпустил меня?

— Вообще-то они мирные люди. Я не мог ожидать от них такого. Они поклоняются богу леса, в котором живут, но, на моей памяти, не приносили ему подобных жертв. Правда, не так давно у них вдруг начали умирать люди: один отравился ядовитыми ягодами, приняв их за съедобные; другого укусила змея; третий споткнулся о корень дерева и упал виском на камень; женщина умерла во время родов… Одно за другим. Они впали в отчаяние… Вероятно, старик напомнил им о легенде. Своих девушек в жертву приносить было жалко, а тут вы упали им в руки как манна небесная… Но есть у этого племени старый добрый обычай: если чужой стал им другом, его нельзя обидеть. Если он — друг их друга, то он тоже неприкосновенен. Иначе бог леса уничтожит все племя. Я сказал им, что вы мой друг, Ева. Надеюсь, я мало погрешил против истины. Вы не против, если мы станем друзьями?

Грустные, очень грустные карие глаза. И очень красивые. Еве нужно было что-нибудь ответить, но она не могла отвести взгляд от глаз Норда. Откуда эта грусть? Одинок ли он так же, как она? Пережил ли он разрыв с любимой девушкой, или жизнь сложилась не так, как он хотел?

— Ева, Ева, что с вами? — Норду показалось, что на нее вновь нашло оцепенение, порожденное осознанием того, что она сама едва не стала частью легенды.

— Не волнуйтесь, все нормально. Мне кажется, вы хороший человек. Ваши замечательные глаза подтверждают это. Таких глаз не бывает у жестоких людей, как кажется мне. Я, правда, не слишком хорошо разбираюсь в людях, но предпочитаю им верить. Думаю, мы могли бы стать друзьями, но, к сожалению, завтра я улетаю назад, в Австралию. Но если вы захотите меня навестить, я с удовольствием приму вас в своем доме, Норд.

Ева старалась говорить спокойно, но внутри нее росло странное волнение, связанное с человеком, спасшим ее. Она вдруг поняла, что не хочет расстаться с ним так просто, как с приключением, которое больше никогда не войдет в ее жизнь. От него исходило тепло, то тепло, которого ей так не хватало в последнее время. Ева поправила растрепавшиеся волосы.

— Правда, Норд, приезжайте.

От Норда не ускользнуло волнение в ее голосе.

— Я обязательно найду время и приеду, Ева. Однако сейчас мы должны выбраться из леса, чтобы пассажиры желтого автобуса, во главе с Артуром, не сошли с ума от страха за вашу жизнь.

— Ну слава тебе, Господи! — с облегчением вздохнул Артур Марвин, увидев парочку, выходящую из леса. — Слава тебе, Господи! И спасибо тебе, Норд! — Он подбежал к девушке и окинул ее озабоченным взглядом. — С вами все в порядке?

— Все замечательно. — Ева даже не заставляла себя улыбаться, неосознанная радость сама выливалась наружу, заставляя светиться ее лицо. Жуткое приключение было позади, какое-то странное смутное чувство заставляло ее по-иному видеть жизнь. — Я заблудилась в лесу, но мне помогли выбраться. Простите, что заставила вас так волноваться.

— Да уж. Я, честно говоря, места себе не находил. Такое произошло со мной впервые за время работы на Герон Айленде. Предложение полюбоваться видами, мисс Дэвис, не подразумевало, поход в лесные дебри. В следующий раз я сообщу об этом всей группе.

— Надеюсь, что в следующий раз ваш желтый симпатяга окажется более стойким, — отпустила колкость Ева.

— Не обижайтесь, просто я действительно ужасно испугался из-за вашего отсутствия. Но все хорошо, что хорошо кончается. Автобус ждет нас. Пора возвращаться.

Она сейчас уедет… Норду стало грустно от этой мысли. Может, я больше никогда не увижу эту милую странную девочку, обладающую удивительной способностью смотреть прямо в глаза и открывать этим взглядом то, что спрятано от остальных.

— Послушайте, Ева, здесь недалеко стоит моя машина. Если вы хотите, я сам могу отвезти вас в гостиницу. Думаю, поломок по дороге не будет. Сиденья мягкие, курить разрешается. Когда приедем — любая выпивка на ваш вкус. За мой счет, естественно.

Артур, услышав эту тираду, с трудом удержался от смеха и, надо сказать, был весьма удивлен: он ни разу не видел, чтобы Норд Бойл ухаживал за девушкой. Все знали Норда как человека твердого, надежного, общительного, но интерес к противоположному полу — это, определенно, будет неожиданностью для всех его знакомых. Что ж, подумал Артур, значит, жителей острова ожидает небольшой сюрприз.

— Ну, так что же, Ева, вы поедете со мной?

Блестящий синий взгляд ответил ему выразительнее всяких слов.

— С большим удовольствием, Норд.




В машине Норда оказалось действительно уютно: мягкие сиденья были обиты приятной на ощупь коричневой тканью; на спинках передних кресел висели деревянные массажеры, приятно расслабляющие спину; под ногами лежал зеленый каучуковый коврик; на чистом прозрачном стекле висел странный меховой человечек, на редкость удачно вписывающийся в обстановку внутри машины.

— Что это? — Ева тонкими пальцами прикоснулась к пушистой фигурке. — Кто-то подарил его вам на счастье?

— Да. Один из профессоров института, в котором я когда-то учился. В каком-то африканском племени это покровитель дорог и путешественников. У меня ни разу не было дорожных «приключений», возможно, благодаря моему мохнатому другу. — Норд ласково погладил человечка.

— Вы суеверны? — Ева не раз спорила на эту тему с Фрэдом, который высмеивал ее, как он считал, нелепую веру в силы, которые могут помочь, а могут и навредить человеку. «Зачем усложнять и без того запутанную жизнь подобными измышлениями?». Вновь волной всколыхнулась боль — и как только ей удалось забыть о нем хотя бы на короткое время?

— Скорее да, чем нет. Человек может не видеть тех, кто незаметно меняет его жизнь к лучшему, либо, наоборот, делает ее невыносимой, но он не может не чувствовать их, я уверен в этом. Что это — положительная или отрицательная энергетика, потусторонние силы, коллективная память о древних верованиях — я не знаю. Но это влияет на нас, не дает человечеству стоять на месте, опускает в бездну, а затем поднимает до небес, — и так будет всегда, пока жив хотя бы один представитель рода человеческого.

Ева молчала, пораженная сходством их взглядов и искренностью его убеждений. Затосковавшая душа снова наполнялась теплом! Странное чувство: точно песочные часы. Перевернутая воспоминанием о Фрэде, душа выпускала из себя тепло и наполнялась горечью, но, вновь перевернутая словами Норда, наполнялась теперь радостным волнением.

— А как думаете вы, Ева? — Норд решил нарушить затянувшееся молчание.

— Вы удивитесь, но мое мнение полностью совпадает с вашим. Такое ведь редко бывает, правда? А еще меня поражает ваша искренность. Вы всегда так откровенны с незнакомыми людьми?

— В наше время откровенность приравнивают в лучшем случае к наивности, в худшем — к глупости. Большинство людей считает, что надеть на себя маску — лучшая защита от жизненных бурь. Мало того, они уверены в том, что эта так называемая «сложность» характера выделяет их из толпы «простаков», делает выше людей и обстоятельств. Кто-то задыхается в этом клубке лицедейства, но уже не может вырваться из него, а кому-то подобная жизнь кажется необычайно интересной, наполненной истинным смыслом. Мне, к счастью, удалось вырваться, я сумел разорвать этот порочный круг и понял — сила и истина человеческих отношений в искренности. Пусть предадут и обманут четверо, но пятый станет тебе другом.

— Да, — согласилась Ева, — найти друга, надев на себя маску, невозможно: либо он окажется такой же маской, либо когда-нибудь твое истинное лицо оттолкнет его навсегда. Странно, что люди этого не понимают. Наверное, им кажется, что проще остаться в одиночестве, чем искать и обжигаться.

— Вы тоже прошли через это?

— Похожее было и со мной. Но я не хочу сейчас об этом думать. — Песочные часы снова перевернулись — влажная синева отхлынула от глаз девушки, уступив место темной печали.

Норд сочувственно взглянул на Еву. Она словно сжалась от воспоминаний: маленький взъерошенный котенок, один в огромном беспощадном мире. Красивые, тонкие черты ее лица будто растворились в грусти. Куда только подевалось сияние прекрасных глаз девушки? Норд понимал ее. Больше того — он ее чувствовал. Ее улыбка рождала в нем ответную, ее печаль отзывалась в его сердце болью. Такие чувства появляются после нескольких лет тесной дружбы, а они едва знакомы. Норд недоумевал. Может быть, причина кроется в искренности девушки, в ее нежелании и неумении играть. Обычно Норд реагировал на малейшую фальшь — время и опыт научили его неплохо разбираться в человеческой психологии. Люди с философией «жизнь — игра» никогда не становились его друзьями: не демонстрируя к ним отвращения, он умудрялся сделать так, чтобы они сами не искали с ним встреч. Его сила действительно заключалась и откровенности: даже обманутый, он оказывался выше человека, обманувшего его. Он был почти уверен, что Ева переживает сложный период в жизни, что чье-то предательство — прямая причина ее поездки на остров. Поговорить с ней, утешить ее — Норду безумно хотелось сделать это, но он очень боялся причинить девушке боль, заставив ее лишний раз ворошить неприятные воспоминания. Оставался другой выход: развлечь ее, заставить отрешиться хотя бы на время от тревожных мыслей.

— Вы знаете о том, что первого июня все островитяне отмечают праздник? Это день Герон Айленда.

— Дядюшка Джонни сообщил мне об этом еще вчера вечером. Он обещал большое и веселое торжество.

— Да, дядюшка Джонни — кладезь местных новостей. Он — находка для любого туриста. Расскажет все о местных обычаях, жителях, климате… Все, что захотите. Он сам — достопримечательность. Остров — его родина, но он много путешествовал: за его плечами Европа, Америка, Африка. Мы часто беседовали с ним за стаканчиком виски. Я всегда поражался его способности красочно, увлекательно и одновременно просто описывать свои путешествия.

— Кстати, легенду об островном племени я услышала именно от него, — напомнила Ева. — Когда эти туземцы напали на меня, она тут же всплыла в голове. Правда, Джонни утверждал, что не очень верит этой истории.

Норд расхохотался.

— Он услышал об этом именно от меня. Очень сомневался, старый пройдоха. Но все же поделился с вами впечатлениями. Будем разубеждать его или оставим в неведении?

— Посмотрим по обстоятельствам. Вы будете на празднике, Норд?

— А вы думаете, что я нарушу обещание?

— Какое? — удивилась Ева.

— Угостить вас, конечно же. Тем более что мне очень понравилось разговаривать с вами.

Норд вел машину легко и уверенно, видно было, что он привык к дорогам острова и знает каждую их неровность. Он разговаривал с Евой, лишь изредка отвлекаясь на дорогу. Девушка невольно залюбовалась им: внимательные карие глаза на твердом и одновременно добром лице; темные густые брови, почти сросшиеся на переносице; мягкие полные губы; густые каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам…

Норд не был красавцем, но внутренняя гармония придавала его лицу столько тепла и одухотворенности, что женщины часто останавливали на его лице любопытный взгляд. Попытки флиртовать с ним не находили отклика — Норд не принимал правил их игры, и большинству это быстро надоедало. Флирт заканчивался, едва успев начаться.

Скорее всего, он нравится женщинам, решила про себя Ева. Но Норд не походил на самоуверенного самца, занятого поиском очередной жертвы, которая привлекательна для него только тем, что до поры защищает свою крепость, прибегая к массе фальшивых уловок.

Машина плавно затормозила возле гостиницы. Уже вечерело. На остров опускались сумерки. В лучах заходящего солнца гостиница казалась розовой. Жара спала, но воздух был тяжелым и влажным.

— Приму душ и переоденусь. — Ева вопросительно взглянула на Норда. — А у вас какие планы на ближайшее время?

— Пожалуй, такие же. Встретимся в холле гостиницы. Не забывайте, праздник скоро начнется. Ровно через час буду ждать вас внизу.

— Постараюсь не опоздать. — Ева открыла дверцу машины, вышла и окунулась в вечернюю свежесть.

— До встречи! — Норд помахал ей рукой.

Машина отъехала, вздымая за собой клубы дорожной пыли.




3


С удовольствием отдав свое тело струям прохладного душа, Ева еще раз переживала все происшедшее с ней за день. Удивительно, но чем чаще она вспоминала о своем лесном приключении, тем менее жутким она его находила. Конечно же, причина крылась в ее знакомстве с Нордом Бойлом. Освежая тело лавандовым гелем, Ева чувствовала себя девчонкой, собирающейся на свидание. Она постоянно задавалась вопросом: почему ей настолько легко с почти незнакомым человеком. Что если задать этот вопрос Норду? Наверняка он не посмотрит на нее, как на ребенка, а ответит так же вдумчиво и подробно, как тогда, в машине. Ева поражалась метаморфозе, произошедшей с ней за один день: мысли о Фрэде, безусловно, ранили душу, но что была эта боль по сравнению с той, которую она испытывала утром? Она не была ветреной, любовь для нее была воистину святым чувством, которое наполняет сердце и остается в нем на всю жизнь. Нет, настоящее, цельное чувство не может пройти так быстро. Зовется ли оно любовью, если боль, оставленная им, гаснет так же мимолетно, как падающая звезда? Возможно, впервые Ева смогла трезво задуматься об отношениях, связывавших ее с бывшим мужем. Отчего она тосковала по Фрэду, что он смог дать ей за несколько лет совместной жизни? Да, он ухаживал за ней до брака, но почему-то семейные узы охладили его пыл уже через полгода. Они регулярно занимались сексом, хотя постель, по большому счету, была единственным местом, где их отношения можно было назвать гармоничными. Фрэд был хорошим любовником. Ева действительно «сгорала от страсти» в его объятьях, однако до конца почему-то ни разу не «сгорела». Причина была, скорее всего, в ней: многие женщины никогда не испытывают оргазма, так почему Ева должна быть исключением? Тем более что Фрэд, надо отдать ему должное, прилагал к этому все усилия. Страсть… Возможно, именно она удерживала их вместе столь долгое время. В остальном пути их всегда расходились: разное мировоззрение (ее идеализм и его скептицизм были постоянным камнем преткновения), отсюда вытекали и разные вкусы, точнее сказать, совершенно противоположные. Музыка, которую слушала Ева, вызывала у мужа раздражение, совместный просмотр фильма мог повлечь за собой скандал, о вылазках на природу можно было только мечтать, ее друзья были постоянным предметом его насмешек. Подруга Анна… Песочные часы перевернулись снова. Стоит ли об этом? Неужели я мазохистка? — ужаснулась Ева. Жить с человеком, постоянно давящим на тебя, расстаться с ним и потом теребить саднящие раны? К черту!

Укутавшись в полотенце, девушка вышла из ванной. Глянув на часы, она обнаружила, что времени на сборы осталось совсем немного. Ева наскоро высушила волосы феном, подкрасила глаза и губы, а затем надела пестрое открытое платье с этническим рисунком, замечательно подчеркивающее ее стройную фигуру и как нельзя лучше подходившее к карнавалу.




Ева спустилась вниз и поразилась тому, как изменился холл гостиницы. Она восхитилась этой перемене: вдоль стен были развешаны светильники в виде факелов, горели только они, потому что верхнее освещение было выключено; с потолка свисали блестящие зеленые гирлянды, похожие на водоросли; на столах красовались настоящие морские раковины; клетки с разноцветными попугаями дополняли и без того пеструю картину. Ева взглянула под ноги и увидела огромный ковер, на котором чья-то рука искусно выткала наземный и подводный мир острова. На зеленой половине полотна были изображены сидящие на деревьях коалы, пушистые вомбаты и порхающие волнистые попугайчики; желтая часть ковра была посвящена прибрежным обитателям — черепахам, крабам, словно притаившимся около вышитых камней. В нежно-бирюзовой шерсти ковра мелькали перламутровые раковины, причудливой формы кораллы, однотонные и разноцветные рыбки. У Евы дух захватило от этого великолепия. Сколько же понадобилось таланта, усилий и времени для того, чтобы выткать такое чудо?!

Кто-то дотронулся до плеча девушки. Обернувшись, Ева увидела устремленный на нее восхищенный взгляд Норда.

— Потрясающе выглядите Ева. Платье словно сшито для этого праздника. Что меня всегда больше всего восхищало в женщинах, так это умение преображаться. Из очаровательной девчонки-подростка вы превратились в изящную даму-соблазнительницу.

Ева попыталась было запротестовать, но Норд прервал ее:

— Не спорьте, это не комплимент. Приятно узнать, что к тому же вы еще и пунктуальны.

— Мне всегда не нравилось распространенное мнение о том, что девушки вечно опаздывают. Я постаралась опровергнуть это высказывание хотя бы собственным примером. Любопытно, когда мы приехали в гостиницу, никаких приготовлений к празднику я не заметила. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, — такая роскошь.

— Оформление гостиницы занимает у местных совсем немного времени, основные силы уходят на подготовку к карнавалу. — Норд взял девушку за руку и повлек за собой. — Пойдемте, я покажу вам настоящий праздник.

Они вышли на улицу. Люди, которые встречались им, здоровались с Нордом как с хорошим старым знакомым. Наверное, он давно на острове. Ева даже позавидовала ему — спокойствие, дружелюбие, простота в отношениях островитян не оставила ее равнодушной. Большинство было одето в карнавальные костюмы, сделанные весьма изобретательно. Среди пестрой радостной толпы кенгуру, лирохвостов, динго Ева увидела даже забавного молодого человека, одевшегося плащеносной ящерицей.

Неподалеку, возле леса, змеилось разноцветное карнавальное шествие, тут и там мелькали огни костров, слышались песни. Ева словно окунулась в мир доброй детской сказки; окутанная волшебством льющейся музыки, запахами костров, мягким прикосновением руки Норда, она почувствовала, что не хочет уезжать с острова никогда, никогда…

— Ева, может быть, принести вам выпить? Чего бы вы хотели? — Норд вывел девушку из задумчивости.

— Пожалуй, что-нибудь фруктовое, на ваш вкус, только не слишком крепкое. Увы и ах, я легко пьянею.

— Не волнуйтесь, вы под моей опекой. Стойте здесь и, главное, не уходите в лес, — пошутил Норд.

Ева посмотрела вслед удаляющемуся мужчине. Все-таки он очень привлекателен. Ева не могла не заметить, как идет ему полосатая морская тельняшка, обтягивающая сильные плечи, яркий красный платок, повязанный на голову, кинжал с серебристой резной ручкой в кожаных ножнах, обтягивающие брюки. Красивое, сильное тело…

— Здравствуйте, здравствуйте, мисс Дэвис. Приятно видеть красивое платье на красивой девушке.

Ева резко обернулась.

— Дядюшка Джонни!

На Джонни был наряд старого пирата. Щеку перечеркивала повязка, на голове красовалась черная широкополая шляпа, рука опиралась на мудреный костыль, увитый неким подобием водорослей.

— Как вам на нашем празднике? Вы здесь одна?

— Замечательно! Давно уже не чувствовала себя так хорошо. Сейчас подойдет Норд Бойл.

— Норд? — На лице Джонни отразилось удивление. — Конечно, странно, если бы такая красивая девушка, как вы, пришла на праздник в одиночестве, но я никак не ожидал, что вашим спутником окажется Норд.

— Интересно, почему? — полюбопытствовала Ева. Легкий ветерок тревоги овеял ее душу.

— О! Джонни! — К разговору присоединился возвратившийся Норд. — Рад тебя видеть. Это вам, Ева. — Он протянул девушке стакан с напитком. — Легкий фруктовый коктейль, как вы и просили. Что обсуждаете?

Лицо Джонни осветила хитрая улыбка:

— Никогда не видел тебя рядом с девушкой, и вдруг ты появляешься на празднике с такой красавицей!

Напряжение, рожденное удивлением Джонни, моментально растворилось, сменившись радостью: она не ошиблась, Норд действительно не относился к племени ловеласов!

— Ну, мне пора! Обещал толстушке Кэтти потанцевать с ней на празднике. — Джонни окинул взглядом Норда и Еву. — Вы замечательно смотритесь вместе!

Помахав им рукой, Джонни скрылся в разноцветной толпе.




Ева с удовольствием потягивала коктейль, сидя на небольшой скамеечке недалеко от костра. Норд уселся рядом, прямо на траве, и любовался ее лицом, освещенным огнем, и тихой улыбкой, играющей на губах.

— Расскажи мне о своей работе, — попросила Ева.

Они уже перешли на ты, и оба испытывали удовольствие от свободы и легкости общения, которые дал им этот переход.

— Я окончил университет Джеймса Кука в Северном Квинсленде. Профессор по антропологии, теперь уже мой добрый друг, Эдвард Доусон сумел в свое время заинтересовать меня историей островов Большого Барьерного Рифа. Так меня занесло на Герон Айленд. Я влюбился в природу этого острова и большинство исследований посвятил именно ей. Познакомившись с племенем берру, я заинтересовался им и в следующих своих работах описал историю берру, их обычаи, легенды и предания, связанные с жизнью племени. Мне хорошо здесь. Этот остров — моя вторая родина, часть моей души, возможно, лучшая часть. Я многим обязан Герон Айленду. А ты, Ева? Ты не говорила, чем занимаешься.

— Моя работа гораздо менее интересна, чем твоя. В Голд Косте я владею парфюмерным магазином «Ароматик Плэйнет». Много-много стеклянных полочек с очаровательными флакончиками, наполненными ароматами «Живанши», «Нина Ричи», «Дольче энд Габанна». Заказы — удачные и неудачные, приходящие и уходящие клиенты. Я люблю свою работу, но… — Ева вздохнула. — В последнее время она стала для меня настоящей пыткой. Дела идут из рук вон плохо — я нервничаю — они продвигаются еще хуже, и нет выхода из этого порочного круга. Надеюсь, отдых на острове пойдет мне на пользу, и неприятности останутся позади.

Норд встал с травы и, отряхнувшись, протянул девушке руку:

— Пойдем танцевать, Ева. Долой грустные мысли! Отвлекись, развейся.

Играла легкая и одновременно волнующая музыка. От танца и выпитых коктейлей у Евы слегка кружилась голова. Руки Норда мягко лежали на ее спине, отчего по телу девушки теплой волной пробегал трепет. Тела плавно и гармонично двигались в такт музыке, они словно томились в ожидании большего сближения. Щек Норда касались пепельные локоны распущенных волос Евы. Мужчина глотал дурманящий сладкий аромат «Сицилии», исходивший от нее. Ева встряхнула головой, чтобы освободить лицо от непокорных кудрей, и на мгновенье коснулась губами лица Норда. Это было похоже на извержение долго спавшего вулкана — Норд потерял контроль над собой. Крепко обхватив плечи Евы руками, он впился в ее губы страстным поцелуем. Она мгновенно ощутила давно забытое щекочущее желание, которое заставило ее покорно приоткрыть рот и впустить в себя жало трепещущего языка мужчины.

Ева, одумайся, зашептал девушке внутренний голос, вы знакомы совсем не долго, ты только что пережила разрыв с любимым, так отчего же ты торопишься навстречу новой боли? Остановись, Ева!

Ей оставалось только уступить голосу разума, она вырвалась, отерла влажные губы и сурово посмотрела на Норда.

— Простите… прости, Ева. — В его голосе звучало настолько искреннее раскаянье, что взгляд Евы смягчился. — Я сам не понимаю, как это вышло. Ты мне очень нравишься. Поверь, если бы я знал, что тебе будет неприятно, я никогда не повел бы себя так. Я не отношусь к мужчинам, которые при первом же знакомстве пытаются соблазнить девушку. Не хочу, чтобы у тебя сложилось превратное мнение обо мне…

Взволнованный голос Норда, его встревоженный взгляд убедили Еву в том, что он говорил правду. К тому же она, мягко говоря, не осталась безразличной к поцелую. Он заставил ее зажечься, загореться волшебным огнем, он наполнил теплом и радостью все ее существо…

— Не стоит оправдываться Норд — я ведь ответила на поцелуй. К тому же ты вовсе не похож на охотника за женскими сердцами, ты слишком искренен для этого. Но я не хотела бы торопить события — мы познакомились только сегодня, хотя у меня такое чувство, что я знаю тебя уже давно.

— У меня тоже. Я был очень удивлен, когда это понял. Слава Богу, ты не сердишься. У тебя был такой злой взгляд, когда ты оттолкнула меня. Мне стало страшно, что ты уйдешь и никогда больше не захочешь меня видеть.

— Я рассердилась на саму себя, Норд. Ответить на поцелуй едва знакомого мужчины, когда душа еще не оправилась от прежних ран… Но не стоит об этом.

— Ты не хочешь рассказать мне о том, что с тобой произошло? Я чувствую, что кто-то обидел тебя, и очень хотел бы помочь тебе, утешить.

Ева опустила глаза. Проклятые песочные часы, которые постоянно переворачивались в ее душе, то наполняя, то опустошая ее! Неужели она никогда от них не избавится?!

— Извини, Норд. Я еще не готова рассказать об этом. Но обещаю, когда наступит время и я смогу говорить об этом спокойно, ты первый услышишь эту историю. Честно говоря, она не так уж интересна и достаточно банальна.

— Я подожду. — Норд ласково пожал ей руку. — Пойдем прогуляемся к океану. Скоро взойдет солнце, а ты наверняка не видела рассветный берег Герон Айленда.




Золотистый сырой песок, босые ноги, утопающие в нем… Со стороны океана дул легкий ветерок, чуть шевелящий кустарники, растущие на побережье. Ева вдыхала свежий воздух и сливалась с природой утреннего острова. Багровое солнце медленно поднималось над далекой линией горизонта, оставляя на воде сияющие блики, следы своего восхождения на небесный престол. Прозрачно-голубой океан приветствовал светило легким плеском волн о песчаный берег. По песку торжественно ползла черепаха. Она вытянула голову из панциря, словно тоже здороваясь с восходящим солнцем. Солнце, океан и черепаха. Если бы Ева была художницей, она обязательно написала бы эту картину.

— Знаешь, Норд, я всегда жалела, что не умею рисовать. Мне так хотелось бы изобразить на картине это утро. Я бы назвала ее «Солнце, океан и черепаха».

— По-моему, забавное и трогательное название. Я иногда делал зарисовки видов Герон Айленда. Конечно, это не настоящее искусство, но местные жители были в восторге. Особенно дядюшка Джонни. Я даже подарил ему несколько рисунков.

— Покажешь мне?

— Конечно. Я захвачу их, когда полечу в Голд Кост.

Ева вздохнула. Разлука была неминуема — ведь уже сегодня она возвращалась назад. Назад, к работе, к проблемам, к одиночеству, которые отпустили ее так ненадолго, всего лишь на несколько дней.

— Пожалуй, мне стоит вернуться в гостиницу и хотя бы немного поспать. Я улетаю сегодня днем, но совершенно не готова возвращаться.

Темные глаза Норда завесила пелена привычной грусти. Еве показалось, что только общение с ней растворяло эту пелену, придавая его взгляду живой, радостный блеск. Может быть, она ошибалась и выдавала желаемое за действительное?

— Ты уезжаешь, а я, вместо того чтобы дать тебе возможность отдохнуть перед дорогой, таскаю тебя по берегу. Ты очень устала?

— Пожалуй, да. Но мне нравится эта усталость. Это усталость человека, довольного проведенным временем. Я очень давно не отдыхала так хорошо, как на этом острове. Поездка была замечательной.

— Несмотря на происшествие в лесу?

— Благодаря этому приключению я познакомилась с тобой. Сейчас я даже рада случившемуся. Надеюсь, что приобрела хорошего друга.

Норд чувствовал, что Ева не лукавит, но сердце его все же сжалось при мысли об ее отъезде. Ему хотелось попросить ее: «Не уезжай!» — но он понимал, что не имеет на это права: у нее своя жизнь, которая не должна нарушать ритм из-за его прихоти. И, в конце концов, он может прилететь в Голд Кост.

Норд проводил ее до гостиницы. Солнце уже взошло — начала оживать пестрая веселая островная жизнь. Запорхали бабочки, проснулись радужные канарейки, вновь принялись за свои проказы обезьянки. Радость расцветала на острове и угасала в Еве. С каждой минутой приближающегося расставания ей все больше и больше хотелось услышать от Норда: «Останься, останься еще хотя бы на один день. Я был бы так счастлив провести его рядом с тобой». И хотя она прекрасно понимала, что не останется — дела, которые ждали ее в Голд Косте, не терпели отлагательства, — ей так хотелось услышать эти слова от него. Они дали бы ей уверенность в том, что сейчас она видит его не последний раз в жизни.

— Ну что же, Ева… — От взгляда Норда сердце девушки сжалось еще сильнее. — Я не хочу говорить «прощай», знаю, мы увидимся. Я обязательно найду тебя. День, проведенный с тобой, был одним из самых лучших в моей жизни. Думаю, ты должна знать об этом. До свидания. И не грусти, помни о том, что «все к лучшему в этом лучшем из миров».

Ева улыбнулась — эта вольтеровская мысль всегда пробуждала в ней угасающий оптимизм.

— Надеюсь только, что моя судьба не сложится так, как у философа Панглоса. Радоваться жизни с провалившимся носом, кажется, не по мне. До свидания, Норд. Я позабыла обо всех своих печалях на этом острове. Спасибо тебе.

Он нежно приобнял ее и дружески поцеловал в щеку. Ева ответила ему тем же, хотя сейчас она желала получить тот, настоящий поцелуй, который так жарко обжег ее прошлой ночью. Она медленно направилась в гостиницу. Обернувшись на полпути, Ева увидела, что Норд внимательно и грустно смотрит ей вслед. Она помахала ему рукой, и на душе снова потеплело.




4


Блестящая синяя машина остановилась напротив прозрачных дверей магазина с огромной вывеской «Ароматик Плэйнет», выполненной золотым рельефом на голубом шаре, изображающем глобус. Какие сюрпризы преподнесут мне здесь? — подумала Ева и вышла из машины. От хорошенькой островитянки не осталось и следа. Закрытая бежевая блуза с маленькой брошью, пришпиленной к воротнику, серебристо-серый пиджачок, плотно облегающий фигуру, прямая юбка по колено в тон пиджаку, неброские, но дорогие кожаные туфли на прочном и высоком каблуке — все обличало в Еве деловую женщину, влившуюся в ритм жизни одного из самых фешенебельных районов Голд Коста — Мэйн Бич.

Стеклянные двери «Ароматик Плэйнет» автоматически открылись и впустили внутрь магазина его очаровательную хозяйку. Ева оглядела зал. «Ароматик Плэйнет» не был похож на большинство бутиков Мэйн Бич — в нем отсутствовала назойливая роскошь, которая так привлекала людей, обладающих не слишком хорошим вкусом. Занимаясь оформлением магазина, Ева, в первую очередь, решила сделать акцент на уют. И действительно, приходящие сюда клиенты были в восторге от мягких диванчиков, мохнатых ковриков под ногами, от разложенных по столам стеклянных шариков и от библиотеки, которая предоставлялась в распоряжение мужей, скучающих в ожидании своих жен. Любой желающий мог попросить чашечку кофе или зеленого чая, так популярного в последнее время. Все клиенты, даже те, кто уходил, так и не сделав покупки, получали от бутика маленький подарок: номер модного журнала, пробник туалетной воды, изящную фигурку из стекла в виде глобуса (символ «Ароматик Плэйнет») или мешочек-саше.

Благодаря уюту и хорошему обслуживанию у магазина до последнего времени было много постоянных клиентов, но жесткая конкуренция и обилие новых парфюмерных бутиков постепенно оттесняли «Ароматик» на задний план. Все это страшно беспокоило Еву — кроме того, что магазинчик был ее детищем, он был единственным источником ее дохода. Девушка поднялась на второй этаж, туда, где располагался офис и ее кабинет.

— Как отдохнули, мисс Дэвис? — обратился к ней менеджер по заказам Вильям Эткинс, правая рука Евы, который считал поездку на остров в такой трудный для магазина период типичной для женщин глупой прихотью (не считая лояльным забивать головы сотрудников своими проблемами, Ева умолчала о разводе с Фрэдом).

— Замечательно, Вильям. Остров прекрасен. Если бы не дела, я бы с удовольствием осталась там на долгое время. Восхитительная природа! Чудесные люди! Обязательно слетайте туда в свой отпуск — уверена, вам понравится. Что ж, теперь о нашей рутине. — Ева порылась в кипе бумаг, лежащих на ее рабочем столе. Обычно она поддерживала на нем порядок, но последние события заставили ее изменить своей привычке. Выудив наконец из вороха листов то, что было ей нужно, она пробежала глазами по документу и снова обратилась к Эткинсу: — К нам пришел товар «Кусадо»?

— Да, Ева. Вчера утром ребята поставили его на полки так, как вы просили. Но, к сожалению, за это время ничего не продано.

— Черт возьми! Я так на него рассчитывала! Это странно, Вильям. Японский парфюм сейчас в моде, как и все восточное, мне казалось, что он начнет раскупаться с первого же дня появления. Кажется, ни один из моих замыслов не приносит реальной прибыли. Я страшно жалею, что мы переплатили поставщикам — овчинка не стоила выделки.

— У нас почти нет клиентов, Ева. К нам заходят по старой памяти, да и то очень немногие. Если не предпринять решительных шагов, «Ароматик» перестанет окупать себя. Мы стоим одной ногой в пропасти. Вы не думали о рекламной акции? Скидки, подарки и прочие соблазнительные уступки? — Вильям Эткинс коснулся вопроса, ответ на который Ева дала себе уже месяц назад.

— Поймите, Вильям, мы будем одними из многих, кто привлекает таким образом клиентов. Система мелких поощрений реальных и потенциальных покупателей существовала у нас всегда, что же касается акции… Нет, нам нужен какой-то более эффектный ход. — Ева задумалась. Идеи совершенно не хотели посещать ее голову. Пусто. — Пусто в моей голове, Вильям. Пока пусто. И, честно говоря, не знаю, когда ее посетит хотя бы одна дельная мысль.

Эткинс вздохнул. Он подозревал, что с Евой Дэвис творится что-то неладное, но, как человек опытный, понимал: если в ближайшее время они ничего не придумают, об «Ароматик Плэйнет» останутся лишь воспоминания.

— Ничего, Ева. Сейчас я расскажу вам маленькую веселую историю и ваши «серые клеточки» снова заработают. Слушайте. Вчера к нам пожаловал солидный мужчина лет пятидесяти. К нему тотчас же подошла Лайза: «Добро пожаловать в «Ароматик Плэйнет», чем мы можем вам помочь», ну и прочая ерунда. Он ей: «Мне нужна девушка и щенок». Лайза в недоумении: «Простите? Девушка и щенок?». Мужчина: «Да, девушка и щенок. Большой пушистый белый щенок». Перепуганная Лайза, которая страшно боится разозлить клиента и не понимает, чего все-таки от нее хотят (у нас, вообще-то, не зоомагазин и не служба знакомств): «Вы знаете, наш магазин специализируется исключительно на парфюмерии, может быть, вы что-то перепутали?». Мужчина: «Моя жена очень любит этот ролик. Она очень хотела то, что в нем рекламируют. Я точно не знаю, что это, но, кажется, какая-то парфюмерия. У нее завтра день рождения, а я все еще не купил подарок. Вы не могли бы мне помочь? Очень красивый большой пушистый щенок». Лайза, никогда не отличавшаяся любовью к телевизионной рекламе, бежит за помощью к девчонкам. В общем, я спускаюсь вниз и застаю следующую картину: окруженный стайкой щебечущих консультантов недоумевающий мужчина с тусклым и отчаявшимся взглядом бродит по залу. Это надо было видеть, Ева! До истины мы все-таки добрались: он имел в виду рекламу новой туалетной воды «Клиник»: девушка обнимает щенка лайки. Мужчина в восторге, жена при подарке — словом, все счастливы. Кроме Лайзы. Она до сих пор не понимает, как можно прийти в парфюмерный магазин и потребовать «девушку и щенка»!

Ева просто заходилась от хохота. Она тут же представила солидного джентльмена Найди-То-Не-Знаю-Что и недоумение молоденькой стеснительной Лайзы. Вильям Эткинс и сам рассмеялся при воспоминании об этой истории. Веселье нарушили трели мобильного телефона Евы. Она настолько отвыкла от него, пребывая на острове, куда не взяла телефон из опасения услышать нежелательный звонок, что мысль ответить на вызов не пришла ей в голову. Внимательный Эткинс тут же напомнил ей об этом:

— Что, мисс Дэвис, забыли, как звонят мобильники? Это, между прочим, ваш надрывается.

Ева тут же спохватилась, перестала смеяться и взяла трубку.

— Алло? Привет, Джеральд.

— Где ты пропадала? Никак не мог тебе дозвониться. Как твои дела?

— Не могу похвастаться — дела идут неважно. Я была в отъезде пару дней и не взяла с собой телефон.

— У тебя просто поразительная способность отвергать блага цивилизации. Я звоню тебе по поводу одного весьма интересного предложения. Ты сейчас в офисе?

— Да. Хочешь приехать, или обсудим по телефону?

— Нет, будет лучше, если приедешь ты. Разговор будет долгим и вдумчивым. Думаю, твои дела удастся поправить.

— Хорошо, Джеральд.

— Кстати, захвати с собой Эткинса. Бай! Жду с нетерпением.

— О'кей. До встречи.

Ева убрала мобильник в маленькую черную сумочку, висящую у нее на плече, и повернулась к Эткинсу.

— Собирайтесь, Вильям. Джеральд Вудс предлагает нам обсудить некое, по его словам, интересное предложение. Поэтому сейчас мы едем к нему.




Джеральд Вудс, привлекательный тридцатилетний мужчина, был давним приятелем и пылким поклонником Евы. Познакомились они очень забавно: на одной из вечеринок у общих друзей он опрокинул бокал вина на платье девушки. Позже он признавался, что больше всего его поразила лучезарная улыбка Евы, которая потянулась за салфеткой со словами: «Не расстраивайтесь, это платье мне все равно не нравилось».

Джеральд всегда пытался ей помочь. Он давал массу полезных советов, касающихся бизнеса (долгое время он был управляющим крупной парфюмерной компании), уговорил перебраться в Мэйн Бич, где подыскал для нее очаровательный домик, утешал в деловых и житейских неудачах. Он сделал ей предложение, утверждая, что их дружба будет залогом семейного счастья, но Ева отказала ему, уверенная в том, что истинное счастье — в любви, и вышла замуж за Фрэда. Джеральд отговаривал ее от этого шага, даже не потому, что испытывал к ней сильное чувство. Зная характер Фрэда, он отчетливо понимал, что спустя недолгое время представления Евы о гармонии в любви рассыплются в прах.

Этот брак на долгое время расстроил их отношения: Фрэд неприязненно относился к их дружбе, а Джеральду больно было смотреть на измученную девушку, разрывающуюся между старым приятелем и мужем. Он отступил. Развод расставил все по местам — Джеральд стал первым человеком, узнавшим об этой новости. Он все еще был влюблен в Еву, но ему уже ничего не хотелось менять в их отношениях — дружба с ней значила для Джеральда больше, чем роман, поскольку в последнем случае отношения их едва ли были бы продолжительными.

— Поездка пошла тебе на пользу. Сейчас ты выглядишь гораздо лучше той Евы Дэвис, которую я видел в последний раз. — Джеральд чмокнул Еву в щеку. — Привет, Вилли, — обратился он к Эткинсу, — садитесь. Может, принести вам холодного сока?

Ева села на вращающийся стул и начала медленно крутиться на нем — в офисе Джеральда она чувствовала себя как дома.

— Мне апельсиновый. Боже, как я рада тебя видеть! К сожалению, нет времени рассказать тебе о своем двухдневном отдыхе. Поверь, он был наполнен приятными неожиданностями.

— Да у тебя на лице все написано. Однако сейчас я хочу поговорить о делах. Насколько я знаю, у «Ароматик Плэйнет» сейчас серьезные неприятности. С учетом растущей в последнее время конкуренции, вам необходимо сделать какой-то рекламный ход.

— Мы обсуждали это с Вильямом, — заметила Ева. — Скидки и подарки едва ли привлекут к нам новых клиентов — сейчас большинство магазинов придерживается этой политики.

— Ты права, Ева. Нужен яркий ход, заметный и нестандартный. Поэтому я хочу рассказать вам о предложении, которое я получил недавно от своего хорошего знакомого Питера Сэйма. Небольшое лирическое отступление. Питер Сэйм — парфюмер, человек, совсем еще недавно работавший на одну крупную фирму, название которой вы все знаете. Именно он создатель ароматов «Ингрид», «Тропический ливень», «Океан». Не удивляйтесь, что ничего не знали о нем. Сэйм имел неосторожность заключить контракт с «Феодор» на десять лет, в течение которых творил восхитительные эликсиры, позволяя компании получать бешеную прибыль. Он сам получал приличное вознаграждение, но как парфюмер оставался неизвестным — таково было условие «Феодор». Питер попал в компанию неопытным юнцом с большим талантом. На тот момент предложение «Феодор» было решением если не всех его проблем, то, во всяком случае, материальных: он очень нуждался в деньгах. Спустя десять лет (несколько месяцев назад) по окончании срока, оговоренного в контракте, Сэйм покинул компанию и занялся собственным бизнесом. Он создал новую коллекцию ароматов и хочет выставить ее в одном из элитных бутиков Мэйн Бич. Однако Питер столкнулся с достаточно неприятной проблемой: несмотря на высокое качество и утонченность предлагаемого им парфюма, ни один бутик высокого класса не желает приобретать его продукцию — название «Кополла» (открытая им фирма) никому ни о чем не говорит. Грустно, но в наше время в первую очередь имеет значение известность, а не талант. Будь ты хоть четыреста раз талантливым человеком — без связей, денег и, соответственно, известности, ты останешься никем до конца своих дней. Хотя, кому я рассказываю, ты, Ева, знаешь это не хуже меня.

Слушая рассказ Джеральда, Ева вспоминала свои мучительные взлеты и падения в мире парфюмерного бизнеса, неизвестность ее имени так же стала помехой для получения магазином хорошей прибыли. Интересно, что чувствует теперь этот Питер Сэйм: отчаяние, разочарование, страх перед будущим? Раздавит ли его жизнь своими грязными колесами, или, наоборот, удача поднимет его на высокой волне?

— Послушай, Джеральд, мне осталась непонятной одна деталь. Если Сэйм проработал десять лет в парфюмерном деле, неужели он не обзавелся хотя бы знакомыми в этой области? Наверняка, какая-то зацепка у него должна быть, — обратился к Вудсу до сих пор молчавший Эткинс.

— Видишь ли, Вильям, — ответил Джеральд, теребя в руках сигару, — по договору с «Феодор» Сэйм не мог разглашать, что именно он создатель парфюма. К тому же патент на продукцию оформлялся вовсе не на Питера, а на другого работника компании. Сэйм сидел, как алхимик, в своей лаборатории и творил чудеса. Для общения с дельцами у него не было ни времени, ни возможности.

— Не понимаю, как можно было заключить настолько кабальный договор? — вмешалась Ева. — Это полное безумие — одной подписью загубить десять лет жизни и свою карьеру!

— Как сказать, Ева. Он занимался любимым делом и был по-своему счастлив. К тому же не все еще потеряно. У Питера есть время, силы и способности. Кстати, ты догадалась, к чему была рассказана вся эта история?

— Джеральд Вудс, вы хотите добиться полного моего разорения? — покачала головой Ева. — Я допускаю, что Питер Сэйм — гений парфюмерного дела, но то, что ты предлагаешь, может закончиться полным провалом.

— Послушай, девочка, не преувеличивай. Я чувствую, у «Кополлы» большое будущее. Вы можете помочь друг другу: ароматная новинка Питера привлечет к тебе клиентов, а твой бутик откроет ей дорогу на парфюмерный рынок. — Джеральд с легким сомнением посмотрел на Еву. — Или ты разучилась рисковать?

— Не бери на «слабо», Джеральд. Я рискую по-крупному только в тех случаях, когда у меня нет другого выхода. Ты же знаешь. Если кополловский парфюм окажется невостребованным, я потеряю деньги, вложенные в него, и, скорее всего, старых клиентов, которые мигом оставят бутик, решив, что я настолько опустилась, что продаю «никому не известную дешевку». Нужно смотреть правде в глаза — в случае провала я потеряю все.

— Что ж… — Вудс наморщил лоб. — Я выслушал твое мнение, Ева, теперь очередь Вильяма. Твое слово, Эткинс.

Вильям Эткинс сидел, подперев руками подбородок, внимательно слушая рассуждения Евы и Вудса. Все или ничего — почему же нет ни одного альтернативного варианта?

— С одной стороны, я согласен с Евой — страшно рисковать всем. С другой — ситуация, сложившаяся в «Ароматик», вынуждает нас рискнуть. Если коллекция Питера Сэйма так хороша, как говорит Джеральд, на предложение стоит согласиться. Эффектная реклама достойной парфюмерии — и успех нам обеспечен. Реклама на дороге, по телевидению, по радио: «Кополла» — новый стиль вашей жизни, и прочая ерунда. На подобную рекламу уйдут деньги, огромная сумма. Возможно, последние наши деньги, Ева. Однако, если Вудс прав, мы выплывем. — Эткинс усмехнулся. — Ведь не первый раз выплываем.

— Есть еще одна деталь, которая может заинтересовать тебя, Ева. — Вудс прикурил наконец сигару, мелькающую в его руках на протяжении всего разговора. — В случае вашего успеха, разумеется. Питер готов предоставить тебе эксклюзивные права на продажу первой коллекции. Она будет выставляться исключительно в твоем бутике.

— Думаю, что до того, как приму окончательное решение, я должна взглянуть на то, что предлагает этот Питер Сэйм. Мне нужно оценить аромат, составить хотя бы приблизительную картину, каких клиентов заинтересуют ароматы «Кополлы», будет ли востребована коллекция вообще.

— Разумеется, я предусмотрел этот вариант. Сэйм, приехавший полчаса назад, привез свою коллекцию. Он пьет кофе в соседнем кабинете. Мы можем пройти туда.

Вудс поднялся и посмотрел на Еву. Определенно, она была напряжена. Прямые плечи, сжатые руки, беспокойно мигающие глаза — признаки, обычно говорящие о том, что она нервничает. Все-таки развод измотал ее, хотя она и отдохнула на острове, подумал Вудс. Черт бы побрал Фрэда с его выходками! Он шагнул к двери и жестом предложил Еве и Вильяму последовать за ним.

— Ну сейчас познакомишься с Питером, — подбодрил он Еву.

Питер Сэйм оказался приятным мужчиной с мягким спокойным голосом и лучистыми серыми глазами. Он, видимо, очень волновался в ожидании результата переговоров, даже слегка заикался. Это расположило к нему Еву, которая сама от природы была не слишком уверенным в себе человеком.

Питер поставил на столе пять флакончиков затейливой формы. К их дизайну приложил руку человек, обладающий талантом и тонким вкусом. Затем Сэйм вытащил блотеры (тонкие полоски, предназначенные для лучшего восприятия аромата), сделанные из хорошо обработанной древесины, и предложил Еве обрызгать их туалетной водой из флакончиков. Он протянул девушке первый флакончик, выполненный в форме диковинного цветка, что-то неуловимо напомнившего Еве. Красные лепестки, стебель, выполненный из зеленого стекла… Ну конечно же… Красный цветок из лесов Герон Айленда! Удивительное совпадение. Ева отогнала воспоминание о Норде, которое совершенно некстати всколыхнуло ее душу. Нет. Сейчас она — бесчувственная бизнес-леди, которую интересуют исключительно дела. И точка. Ева взяла флакон в левую руку и тонкой струей выпустила в воздух ароматную воду. В том месте, где рассеялась струя, Ева помахала блотером, который затем поднесла к носу. Восхитительно! Как давно она не испытывала подобного восторга от аромата! Изысканный, чувственный, он щекотал ноздри, соблазнял, увлекал за собой, открывал новые оттенки желания.

— Роскошный вечерний аромат. — Ева с уважением посмотрела на Питера. — Древесные и цветочные ноты так изысканно сочетаются между собой… Джеральд прав — вы действительно волшебник!

Питер расплылся в улыбке, польщенный похвалой: его всегда мучили страхи, что на самом-то деле он не талантлив, что ароматы его — всего-навсего примитивные однодневки. Он хотел использовать шанс, который предоставил ему Джеральд, доказать себе, что он действительно умеет творить настоящие шедевры.

— Джеральд уверял меня, что вам понравится. Туалетная вода «Прекрасный цветок» — лучшее в коллекции.

— Не сомневаюсь, что остальные четыре аромата коллекции звучат не хуже этого. А каков принцип вашей коллекции? — поинтересовалась Ева.

— Сама коллекция называется «Волшебство пяти стихий». «Прекрасный цветок» относится к первой стихии — земле. Он символизирует природу, растительность. Чувственность цветочного аромата олицетворяет собой первую влюбленность, страсть, поглощающую все существо человека, кипучую жизнь его души и плоти. Это, — Сэйм протянул Еве голубой стеклянный флакон, сделанный в форме спирали, — воздух. Не правда ли, оригинальный дизайн?

Ева вдохнула свежий легкий аромат «Запах неба» — в жару он будет незаменим!

— Третья стихия — вода. Морская звезда из слоновой кости, дыхание прохладного океанического ветра, обдувающего ваше лицо… — «Солнце, океан и черепаха», вспомнилось Еве. — «Морская звезда», мне кажется, будет иметь особенный успех у женщин средних лет, она придаст им особый шарм, окутает их загадкой. «Пламя» — огонь — четвертая стихия. Обжигающие чувства подчеркивает сладкий интригующий аромат духов. Мы сделали их в виде факела — в сознании людей он ассоциируется с чем-то таинственным.

— А что за «пятая стихия»? Ведь их четыре.

— Пятой стихией я назвал вселенную, непостигаемую и бесконечную. Аромат вечности «Лик Вселенной» — женственный, спокойный и одновременно волнующий, звучит завершающим аккордом коллекции. Вот и все, мисс Дэвис…

— Вы замечательно рассказываете. Сразу видно, что коллекция не только продумана, но и прочувствована вами. — Ева повернулась к Джеральду и Эткинсу. — Я думаю, нам стоит заключить договор с мистером Сэймом. Даже если это будет провал, «Ароматик Плэйнет» уйдет достойно. — Она посмотрела в глаза Питеру. — Безусловно, «Волшебство пяти стихий» не рассчитано на людей, гонящихся за громким именем. Но я надеюсь, очень надеюсь на то, что мы выплывем. Сейчас для нас важнее всего сильная, яркая реклама коллекции. Думаю, что лучше всего было бы осветить каждый аромат в отдельности. Понимаете, для каждой стихии своя реклама. Как вы считаете?

— Думаю, вы правы, Ева, — согласился Эткинс, — серия привлекает внимание сильнее, нежели один ролик. Кстати, общий ролик можно показать после того, как люди увидят рекламу каждой позиции.

— Ну вот, Ева наконец ожила! — засмеялся Джеральд Вудс. — Да ты и правда волшебник, Пит.

— Я соберу бумаги, мы оформим договор с «Кополлой». Я думаю, к сегодняшнему вечеру успеем закончить наши бумажные дела. Согласны, Питер? — обратился Эткинс к создателю ароматов.

— Да, вполне. Мне тоже хотелось бы расправиться с этим скорее. Терпеть не могу бюрократию. Я редко сталкивался с заключением договоров, но одна мысль о том, что придется возиться с кипой бумажек, наводит на меня ужас. — Лицо Питера так хорошо выражало отношение к юридической стороне дела, что Ева невольно улыбнулась.

— Прекрасно понимаю вас, мистер Сэйм, это страшно утомляет. Думаю, если бы люди меньше обманывали и больше доверяли бы друг другу, в этих бумажках не было бы никакого смысла. Хотя иной раз они не только не спасают от обмана, но и способствуют ему — в них так просто запутаться.

— Ева, если мы хотим закончить все сегодня, нам нужно возвращаться в офис, — прервал Эткинс рассуждения Евы. — Не откладывай на завтра то…

— Что можешь сделать сегодня, — отозвалась Ева, — я знаю, Вильям. Отправляемся. До свидания, мистер Сэйм. Надеюсь, мы с вами скоро увидимся. — Ева посмотрела на Джеральда. — Спасибо за поддержку и помощь.

— Удачи вам, ребята. Звони, Ева. Не пропадай, как в последний раз. — В голосе Вудса послышался легкий укор.

Устроившись в уютном кресле, Ева предавалась раздумьям. В ее голове творилась полная чехарда. Мысли о Норде, о муже, о делах в «Ароматик Плэйнет» смешались в кучу, а так хотелось разложить их по полочкам. Ей мешало сознание собственного бессилия: она делала все, что могла, но жизнь ее все равно продолжала зависеть от обстоятельств. Она старалась быть Фрэду хорошей женой, но в итоге была вынуждена уйти от него; вкладывала в магазин все свои силы, однако это не удержало клиентов. А Норд — мужчина, которому удалось оживить в ее душе потухшие чувства? Возможно, она никогда больше не увидит его. Почему все давалось ей с таким трудом? Все, к чему она прикладывала невероятные усилия, рассыпалось прахом. Сейчас не время тосковать, сказала она себе. Дело ее жизни рушилось, но заботы о нем хотя бы немного отвлекали ее от личных неурядиц.

Ева встала с кресла, поправила алый шелковый халатик, приятно облегавший тело, взяла со столика стакан с соком и сделала глоток. Одна радость — маленький уютный дом, ее крепость, тихая гавань, в которой она могла отдохнуть и спокойно подумать о постигших ее неудачах. Ева вспомнила о том, как она была счастлива, переехав сюда. Домик выбрал для нее Джеральд, точно угадав желания девушки, в которой он души не чаял.

Ева вздохнула. Жаль, что она не влюблена в него, ведь он действительно мог бы наполнить ее жизнь заботой и вниманием, тем, чего ей так недоставало с Фрэдом. Джеральд Вудс был надежным другом, но Ева не мыслила семейной жизни без любви. «Как ты можешь так рассуждать? — говорил Джеральд. — Ты невероятно наивна. Браки, заключенные по любви и страсти, самые недолговечные. Самый крепкий брак объединяет друзей, а не любовников. Когда ты в этом убедишься, будет поздно. Умный человек учится на чужих ошибках, а ты стремишься постичь жизнь, совершая поступки, на которых обожглось много других людей».

Она признавала правоту Вудса. Но это ее жизнь, ее выбор. В конце концов, она изведала сама эту боль и приобрела опыт, который когда-нибудь сослужит ей хорошую службу. Невозможно прожить свой век, постоянно оглядываясь на других людей, анализируя их промахи. Если нет своих поражений, нет и своих побед. Она сделает все, что в ее силах, чтобы поднять свое дело. Она будет много работать и добьется своего. А любовь? Пожалуй, она не разобралась до конца в сущности этого чувства. Что это? Страсть, нежность, дружба, уважение? Или все это, слитое воедино? Когда она окончательно осознает, что есть любовь, то обязательно найдет мужчину, способного одарить ее этим волшебством. Сейчас ей казалось, что этот мужчина — Норд. Но, возможно, она снова ошибалась. Нет поражений — нет побед…

Ева поднялась наверх, в свою комнату. До чего же хорошо иметь свой дом… Она зажгла свечу в ароматической лампе и с удовольствием вдохнула запах лаванды, который мгновенно наполнил комнату. Приятный, расслабляющий запах — лучшее лекарство от любого стресса, к тому же он — замечательное снотворное. Ева прилегла на кровать. Большое мягкое ложе Ева выбирала сама, она долго мечтала о такой постели. Резная спинка из светлого дерева, прочные пузатые ножки, широкая поверхность, на которой можно ворочаться во сне сколько душе угодно, — она была в восторге, когда увидела это чудо в мебельном магазине! Пожалуй, это была одна из самых удачных ее покупок. Комната постепенно теряла свои очертания. Убаюканная ароматом лаванды, Ева плавно погружалась в сон.




Остров. Побережье океана. Знойное солнце, невыносимо горячий песок. Еве удобно лежать на прохладной влажной руке Норда, только что выбравшегося из воды. Он гладит ее пепельные спутавшиеся волосы, выбирая из них золотистые крупинки песка. Она дотрагивается до его живота, покрытого прозрачными солеными каплями, которые не успело еще проглотить палящее солнце. Еве приятно ощущать влагу, ее возбуждает прикосновение к обнаженному торсу мужчины. Он что-то тихо нашептывает ей. Кажется, это слова любви. Он проводит рукой по ее горячим от жары и желания плечам. Какое сладкое томление! Она хочет его, жаждет отдаться ему сию же минуту и никогда больше не размыкать тесных объятий. Вдруг — странное, необъяснимое чувство панического страха, который поглощает ее сознание. Она словно ощущает приближение чего-то злого, разящего, неизбежного. Норд чувствует это: он наклоняется над ней, успокаивает, ласково гладит по изменившемуся от страха лицу. И тут за его спиной вырастает силуэт мужчины. Это Фрэд! На нем набедренная повязка, а в волосах его вплетены ягоды и косточки. В руках он держит деревянное копье с железным наконечником. Он жрец лесного бога и принесет их в жертву!

Ева хочет кричать, но издает лишь нечленораздельные звуки. Норд не видит происходящего позади него, он поглощен страхом девушки, не понимая его причины. Фрэд медленно подходит к Норду и заносит над ним копье. От ужаса и бессилия Ева зажмуривает глаза. Она не слышит ни крика, ни стона. Открыв глаза, она обнаруживает, что осталась одна на пустынном побережье. Фрэд и Норд куда-то исчезли. Спокойный до этого, океан покрыт косматыми волнами. Неистовый ветер хлещет ее по лицу, треплет распущенные волосы. Ева мечется в панике, выкрикивая имя Норда, и ноги ее увязают в песке, словно это болото. Нет отклика на ее зов, лишь сильнее ревут огромные яростные волны. Они падают на берег, разбиваясь на тысячи огромных водяных осколков, все ближе подбираясь к увязшей в песке девушке. Ева пытается вырваться из песочного плена, но чем настойчивее ее попытки, тем они бесплоднее: песок сковывает ее ноги, отбирая последнюю надежду на спасение. Невиданной величины вал поднимается над побережьем и накрывает Еву, тащит за собой в жерло океана…




5


Ева неприязненно оглядывала свое отражение в зеркале. Да, после ночного кошмара она действительно выглядела неважно. Темные тени под глазами, грустный взгляд, припухшее лицо. «Неврастения — нет у этого слова ни совести, ни стыда. Две черносмородинные тени под пустыми глазами…» — вспомнила она строки Поля Элюара.

Ничего не поделаешь, в последнее время жуткие сны мучили ее часто. Поход к психологу — лишняя трата времени и денег (так, во всяком случае, говорил ее отец, а ему она доверяла во многих вопросах); это казалось ей чем-то непристойным, признанием собственной неполноценности. Гораздо проще и целесообразней открыться старому другу, хорошо знающему и понимающему тебя, другу, который даст ценный и важный совет, в отличие от врача, делающего выводы лишь из слов, сказанных тобой во время коротких посещений.

Когда-то давно мать, невзирая на сопротивление отца, отвела тринадцатилетнюю Еву к своему знакомому доктору. Ей казалось, что дочь слишком беспокойный ребенок, скрытный и нервный. Эмили Дэвис не приходило в голову, что причина гнездится в ней самой, что ей нужно было лишь взглянуть на дочь другими глазами, прекратить попытки лепить из нее свой образ и подобие, отпустить короткий поводок, на котором она держала ребенка, дать немного больше свободы. Но «железная леди» Эмили была уверена: ее дочь нуждается в помощи профессионала. Ева хорошо запомнила этот визит. Незнакомый мужчина долго выспрашивал ее о том, как она воспринимает своих родителей, каким было ее детство, что мешает ей поговорить с матерью по душам, какие сексуальные фантазии приходят ей в голову, чего она боится больше всего на свете. Безусловно, вопросы задавались косвенно, не в лоб, но Еве было почти физически противно отвечать на них чужому, ничего не значащему для нее человеку. По окончании сеанса девочка разрыдалась. «В чем дело, Ева? Разве я обидел тебя чем-нибудь?» — спрашивал удивленный врач. Он поставил какой-то диагноз, о котором Еве ничего не сказали, и унизительная пытка наконец была закончена. Ева проплакала всю дорогу домой, а придя, кинулась к отцу и умоляла его больше никогда не водить ее к доктору. Она обещала хорошо вести себя, делать все, чего хотят от нее родители, лишь бы больше ее не выспрашивал чужой неприятный человек. Род Дэвис был страшно возмущен, жалость к дочери привела к ссоре с женой: «Даже если она больна, неужели ты думаешь вылечить ее, заставляя делать неразумные вещи, которым она, естественно, сопротивляется?! Оставь ее в покое! Если тебе так хочется, сама таскайся на свои дурацкие сеансы!». «Делайте, что хотите, чем вы, впрочем, и занимаетесь», — резюмировала Эмили, и около двух недель они с Родом не обмолвились ни словом. Ева безумно страдала: она чувствовала себя виновной в ссоре между отцом и матерью. Через две недели, не выдержав ледяного молчания, которым сопровождались завтраки, обеды и ужины, девочка пришла просить у них прошения, и ей действительно удалось восстановить мир в семье. Эмили больше не заводила разговор о посещении психолога, чему Ева и ее отец несказанно радовались. Однако память — злая штука, и, даже повзрослев, Ева с горечью вспоминала этот болезненный эпизод.

Коварное зеркало оживляло картины беспокойной ночи. Как-то Джеральд, встретившись с Евой после разгульного вечера, следы которого ярко отпечатались на его лице, заметил: «Завидую вам, женщинам. С помощью косметики вы можете нарисовать себе желаемое лицо и убедить окружающих в том, что оно настоящее. Если бы я мог скрыть следы похмелья на своей физиономии с помощью какого-нибудь тонального крема! Но, поступи я так, меня засмеет и мой пол, и ваш. Вот она, истинная дискриминация!». Ева посмеялась тогда над высказыванием Джеральда, но сейчас, приводя себя в порядок, она оценила правоту его слов. Огуречная маска, нанесенная на несколько минут, — и лицо уже не выглядит припухшим. Пара мазков гримирующего карандаша под глазами — от теней не осталось и следа. Взмах кисточки — и тушь делает взгляд выразительным, грусть прячется в глубину глаз. Легкие румяна скрашивают бледность щек; штрих терракотовой помады — и ожившие губы готовы покорять мужчин своим очаровательным изгибом.

Для кого все это? Людям, которых я увижу, совершенно все равно, как я выгляжу. Для чего эта ненужная трата времени, ведь мне безразлично, нравлюсь я кому-то или нет? — подумала Ева, но тут же осеклась. — В первую очередь я должна нравиться себе самой. Мне необходима уверенность в своей привлекательности.

Внутренний диалог девушки прервал затрезвонивший телефон. Ева встала с пуфика и взглянула на определитель номера. Анна. Боже мой, почему сейчас? Не брать трубку? Нет, она должна взять себя в руки и поговорить с подругой. Это неизбежно. Она уже приняла решение и не собирается его менять. Раньше, позже — это ничего не изменит. Ева сделала глубокий вдох, будто перед решительным броском, сняла со стены радиотрубку, включила ее и вновь устроилась на пуфе.

— Здравствуй, Анна. — Она постаралась придать своему голосу оживленный оттенок. — Как твои дела?

— Это я должна спрашивать, как твои! Где, черт побери, тебя носит! Мы не виделись миллион лет, а ты даже не удостаиваешь меня звонком!

Звонкий голос подруги оглушил Еву, а упреки заставили почувствовать себя виноватой.

— Я уезжала отдыхать на пару дней, а теперь решаю проблемы в «Ароматик». Прости, сейчас я по уши завязла в делах, у меня не было ни сил, ни времени звонить тебе, — извиняющимся тоном произнесла Ева.

— Забудь о делах, давай встретимся. Ты же не променяешь общение с подругой на возню в этом чертовом бутике? Не хочешь посетить сегодня наш любимый ресторанчик?

— Анна, ещё раз прости, я действительно страшно занята. Во всяком случае, днем. Через час мне нужно быть в магазине, а я не одета и даже не завтракала.

— Нет проблем, Ева. Мы можем встретиться вечером. Конечно, хотелось бы пораньше. Не хочу опоздать на свидание с Грэгом. Ты, кстати, помнишь Грегори Олтона? Сейчас я встречаюсь с ним.

— Да, я помню Грегори. Тебя устроит, если мы встретимся в шесть часов в «Виктори»?

— Лучше в пять, Ева, пожалуйста. Хочу наговориться с тобой вдоволь.

— Хорошо. Встретимся в пять.

— Ева, ты в порядке? — Голос Анны стал неожиданно серьезным.

— Да. Не обижайся, я действительно тороплюсь. Слишком много дел запланировано на сегодняшний день. Впрочем, при встрече я обо всем тебе расскажу.

— Уговорила. — Голос Анны вновь повеселел. — Чао, подруга.

Почти с облегчением Ева услышала в трубке гудки.




Аннабел Беркли и Еву Дэвис связывали долгие годы неразлучной дружбы. Они познакомились еще детьми: Род Дэвис, отец Евы, работал на предприятии отца Аннабел. Девочки с первого взгляда понравились друг другу. Правда, Аннабел была несколько избалованным ребенком, но на ее дружбе с Евой это никак не сказывалось. Ее родители были очень богаты, и девочка могла позволить себе все, что хотела. Она часто приводила Еву в роскошный особняк Беркли, давала ей играть своими лучшими куклами. Несмотря на положение родителей, Аннабел не была заносчивой, за что Ева прониклась к ней уважением. Они постоянно были вместе. В шестнадцать лет на какой-то вечеринке они впервые попробовали алкоголь, а потом обе страдали от невыносимого похмелья. Иногда они вдвоем прогуливали школу, устраивая совместные вылазки на природу. Не желая разлучаться, они поступили в один университет и успешно его закончили. После окончания университета Ева задалась целью открыть свое дело. Она взяла кредит в одном из местных банков, арендовала небольшое помещение, в котором начала довольно успешно продавать косметику. Чтобы не отставать от подруги, Аннабел, которая на тот момент переименовала себя в Анну, (это имя казалось ей более звучным и оригинальным), уговорила отца купить ей ювелирный магазинчик и начала вести в нем дела. Через некоторое время Ева тесно сблизилась с Джеральдом Вудсом, который предложил ей переехать в Мэйн Бич, уверяя, что именно там она сможет развернуть свое дело «на полную катушку». На тот момент у Евы было достаточно сбережений для покупки дома и открытия нового дела в Мэйн Бич. Анна захотела оставить пыльный городок и уехать вместе с подругой. Беркли, люди уже пожилые, не пожелали менять привычную консервативную обстановку на яркий и шумный район, однако отец Анны дал добро на переезд дочери. На день рождения девушки он купил ей один из престижных салонов красоты и роскошный особняк в Мэйн Бич. Ева искренне радовалась за подругу. Теперь ничто не мешало начать им обеим новую жизнь. В новом месте Ева арендовала небольшое, но красивое здание, которое впоследствии выкупила. Так появилась «Ароматик Плэйнет» — «Планета ароматов», за существование которой сейчас боролась Ева.

Жизнь в Мэйн Бич странным образом повлияла на Аннабел Беркли. Спустя полгода она превратилась в роскошную, вызывающую женщину-вамп, преисполненную сознанием собственной уникальности. Вудс в шутку назвал ее «смесью эпатажа и пафоса» и стал избегать встреч с ней. «Уверяю, Ева, у тебя будут из-за нее серьезные проблемы. Не хочу выступать в роли прорицательницы Кассандры, но чувствую, они тебя ожидают», — ответил он Еве на ее вопрос, почему он бежит от Анны, как от чумы. Ее подруга действительно стала Анной — любой ее поступок был претензией на оригинальность, неповторимость. В ней поселилась необходимость постоянно выделяться: интонацией, жестами, словами, поступками. Возникало ощущение, что она живет лишь одной целью — казаться не такой, как все окружающие ее люди. Еве казалось, что в этой погоне за эпатажем ее подруга потеряла саму себя, свое действительно неповторимое «я». Ева часто задавалась вопросом, какое переживание могло настолько изменить Аннабел Беркли. Ей хотелось спросить об этом саму Анну, однако что-то в душе подсказывало: не стоит. Ева боялась обидеть подругу или услышать фальшивую фразу «принимайте меня такой, какая есть».

Как-то в ресторанчике «Виктори» Ева познакомилась с Фрэдом Старли, своим будущим мужем. Он начал ухаживать за ней пылко и неуклюже, совсем как школьник за своей первой любовью. Это привлекло к нему Еву, ее пленила кажущаяся наивность Фрэда, робость и одновременно страстность его признаний. Он безумно ревновал ее к каждому мужчине, который оказывался рядом с ней, хотя Ева не подавала к этому повода. Надо сказать, что его ревность будила в ней смешанные чувства: с одной стороны, ей было приятно то, что Фрэд так боится ее потерять (старая поговорка «ревнует, значит, любит»), с другой — ей не нравилось отношение к себе как к собственности и недоверие с его стороны. С Анной отношения у Фрэда не задались с самого начала, ведь именно из-за него подруги стали видеться реже. Анна настраивала Еву против Фрэда, Фрэд поносил Анну. Казалось, взаимным распрям подруги и любимого человека не будет конца. И все же в их отношениях Еве чудилась не только неприязнь, а что-то еще, не менее значимое, словно Фрэда привлекал и одновременно отталкивал темперамент Анны. Ева отметала свои подозрения, упрекая себя в недоверии близким людям. Ей не хотелось уподобляться Фрэду, охраняющему свою территорию подобно сторожевой собаке.

После их свадьбы от Евы отдалился Джеральд. Она прекрасно понимала причину, по которой они перестали видеться. Делиться своими переживаниями теперь она могла лишь с Анной, которая смотрела на ее брак с грустной улыбкой человека, заранее знающего, чем кончится этот спектакль. Спектакль действительно кончился, и не без участия Анны, она опустила занавес и хлопала со зрительских мест. Подруги решили устроить девичник, и Анна, изрядно перебрав, сообщила Еве, что имела с Фрэдом далеко не невинные отношения, причем довольно продолжительное время. Все это происходило почти на глазах у Евы, но та ничего не подозревала.

Для Евы это известие явилось громом среди ясного неба, страшно болезненной и неожиданной пощечиной. Анна, разумеется, лила пьяные покаянные слезы, утверждая, что «не знает, что с ней творилось». Первым желанием Евы было послать ко всем чертям обоих, но затем, вспомнив о многолетней дружбе и преданности Анны, девушка простила подругу. На следующий день, с жуткой болью в голове и невероятной пустотой в душе, Ева сообщила мужу о том, что она собирается в ближайшее время начать бракоразводный процесс. Всеми правдами и неправдами Фрэд пытался отговорить Еву от этого шага.

— Ты не понимаешь, что делаешь! — Голос Фрэда почти охрип от крика. — Эта связь для меня не значит абсолютно ничего! Мне наплевать на Анну! Всегда было наплевать на нее! Мне просто показалось, что ты охладела ко мне. Сам не знаю, что тогда нашло на меня! Клянусь, Ева, не знаю!

— И тем не менее, эта «ничего не значащая связь» длилась почти месяц. — Ева была сильна той холодной яростью, которая не проявляется внешне, но разрывает человека изнутри, опустошая душу и постепенно подтачивая нервы. Именно эта кажущаяся пустота в душе, являющаяся на самом деле клубком затаившихся терзаний, создавала эффект внешней рассудочности и спокойствия. — Слушай, Фрэд, мне безразличны твои оправдания. Я хочу сейчас только одного — спокойно, без скандала разойтись с тобой. Не понимаю, почему ты не хочешь дать мне эту возможность?

— Опомнись, Ева! Ты готова разбить семью из-за связи, о которой я забыл в тот же день, как только она закончилась! Это секс, обычный секс. Инстинкт самца, видящего привлекательную самку. Будь реалисткой, Ева. Большинство пар проходит через супружескую измену. Если бы из-за этого разводились все, семейных людей не то что в Австралии, но и во всем мире просто не осталось бы. Иногда у меня создается такое впечатление, что ты совершенно не знаешь жизни. Я не говорю о том, что такое будет происходить постоянно, но оступиться может любой человек. Тем более что для мужчины это естественно. Ты простила Анну, так почему ты не хочешь дать мне еще один шанс? Чем Анна лучше меня?

— Мы с Анной вместе всю жизнь. Да, она поступила подло, но это единственный ее проступок передо мной. А ты? Ты уже давно позабыл о том, что я чувствую, что думаю. Заставил меня разорвать отношения с Джеральдом, очень дорогим мне человеком. И из-за чего? Фрэд, ты требовал от меня того, чего сам не в состоянии оказался дать.

Фрэд сбавил тон, осознав, что давить на Еву бесполезно. Он заговорил умоляющим голосом:

— Вспомни, Ева, ведь мы были счастливы вместе. Безумные страстные ночи без сна, проведенные в одной постели! Ты же хотела меня и хочешь до сих пор. А наши планы на будущее — неужели ты сможешь перечеркнуть все это из-за пьяной болтовни Анны? Не сомневаюсь, что она преувеличила все раз в десять, рассказывая тебе о том, чего не было и быть не могло. Она не интересовала меня как женщина, я видел в ней лишь самку, желающую секса для самоутверждения. Неужели ты плюнешь на все, что было между нами, из-за подруги, которая сама затащила меня к себе в постель?

— Анна не рассказывала подробностей, Фрэд. Мне достаточно одного факта — твоей измены. Остальное уже не имеет значения. И мне наплевать на то, что естественно, по твоим словам, для мужчин. Если это действительно так, я останусь одна навсегда. Пусть. Время покажет, кто из нас прав. Ты знал, как я отношусь к измене, и сделал свой выбор. Думаю, нам не о чем больше говорить. Я устала переливать из пустого в порожнее.

Фрэд снова вскипел.

— Учти, Ева, развода ты не получишь. Я и не подумаю согласиться на это! — В бешенстве Фрэд ударил кулаком по стене — его лицо исказилось от боли. — Ты будешь только моей женой, не рассчитывай выйти замуж второй раз!

— Ты забываешь, Фрэд, что времена, когда жене требовалось согласие мужа на развод, давно прошли. Сегодня эта процедура проста для обоих. Советую тебе для твоего же блага не усложнять ее. — Ева поймала себя на том, что почти наслаждалась парированием выпадов мужа. Ей стало невыносимо противно. — Хватит, Фрэд. Пожалуйста, уходи. Ты сделал мне больно, очень больно. Так не заставляй меня страдать еще сильней. Поверь, угрозы, уговоры — все это бессмысленно. Я не изменю своего решения.

Глаза побитой собаки — на пороге дома, затем в суде, после развода. Его глаза. Такие прежде любимые, любящие, горящие страстью к ней… и, видимо, к Анне. Тогда Ева думала, что не выдержит невыносимой тоски, тисками сжимавшей сердце. Но встреча с Нордом изменила многое…




Да, Ева изо всех сил старалась сохранить хорошие отношения с Анной, но многолетняя дружба дала трещину, склеить которую было невероятно сложно. Сейчас, соглашаясь на встречу, Ева разрывалась от противоречивых чувств, охвативших ее. Она простила подругу, но было ли это прощение искренним и полным? Ева винила себя за непоследовательность, за нежелание видеть Анну. Чем она лучше Анны, если ее великодушное прощение всего лишь фарс, самообман? Зачем протягивать руку и тут же отнимать ее? Ева тяжело вздохнула.

Взглянув на часы, она поняла, что раздумывала слишком долго — на завтрак не остается времени. Наскоро надев темно-фиолетовый пиджачок, юбку в тон и бледно-розовый топик, Ева буквально выбежала из дома. В «Ароматик» столько дел, что она просто не имеет права опаздывать!




Неугомонный Джеральд Вудс не мог пропустить такое важное мероприятие, как обсуждение рекламного проекта коллекции Питера Сэйма. Ева даже улыбнулась про себя, когда увидела его в офисе. У самого — работы непочатый край, но как же оставить друга в беде!

— Не думала, что ты приедешь, Джеральд. У тебя ведь множество дел.

— Все мои дела меркнут по сравнению с тем, что происходит здесь. Ты могла бы догадаться, что я не усижу в своей конторе и примчусь сюда.

— Хитрец! — засмеялась Ева. — Ведь ты боишься, что без твоих идей мы с Эткинсом провалим всю задумку.

— Сама проницательность! И как ты только умудряешься отгадывать мои мысли с такой точностью?

Ева легонько подтолкнула Джеральда локтем.

— Ты сам меня этому научил.

— Господа! Вместо того, чтобы устраивать словесные перепалки, занялись бы лучше делом, — вмешался Эткинс. — Вас, например, мисс Дэвис, может быть, посетила гениальная идея сегодняшней ночью?

— Боюсь, что нет, Вильям, Ночью мне снились кошмары, не имеющие никакого отношения к коллекции Сэйма, — грустно пошутила Ева. Воспоминание о кошмаре подпортило ей настроение, ненадолго улучшившееся от приезда Джеральда.

Вудс заметил мгновенную перемену в интонации девушки и решил вновь направить разговор в шутливое русло.

— Ева, а ты представь кошмарный сон, в котором участвует Питер Сэйм со своей коллекцией. Можно было бы снять фильм: «Ужасы парфюмера». Он приходит к тебе, как средневековый монах, в темном одеянии с капюшоном, бормоча под нос молитвы. Затем извлекает из котомки, предназначенной для индульгенций, свои флаконы, источающие, зловещий запах серы. Сэйм расставляет их на твоем туалетном столике, и они начинают загадочным образом превращаться в души людей, умерших в твоем доме задолго до того, как ты въехала туда…

— Джеральд! Дом новый! — прервала монолог Вудса хохочущая Ева.

— Не важно, — замогильным голосом вставил Эткинс. — На том месте, где сейчас стоит дом, тысячу лет назад казнили ведьм. И сжигал их не кто иной, как инквизитор…

— Питер Сэйм! — закричал Джеральд, и все дружно расхохотались.

Когда они наконец отсмеялись, началось обсуждение насущных дел. Все ждали приезда некоего Роберта Венслоу из фирмы «Плежерс роад», у которого была возможность показать многомиллионному населению Австралии (разумеется, жаждущему быть в курсе последних новостей моды), какой аромат предлагается им нынешней зимой. Эткинс и Джеральд принялись фантазировать по поводу возможных вариантов того или иного рекламного ролика.

Ева пыталась вслушаться в разговор и сама принимала в нем участие, однако мысли ее часто покидали стены «Ароматик» и вырывались на простор, к берегам зеленого Герон Айленда. Она всеми силами пыталась отогнать навязчивое видение, но романтическая встреча с Нордом продолжала занимать ее внимание. Она подумала, что не может воспринимать его вне островных красот: свежих чистых лесов, песчаного побережья, утреннего океана. Как, наверное, странно выглядел бы этот молодой ученый здесь, в море роскоши и дельцов. Да, странно. Именно поэтому она никогда не увидит его здесь. Еве не хотелось мириться с этим. Скорее, она поверила бы в прекрасную и нереальную сказку о том, что они встретятся снова и уже никогда не расстанутся. «Будь реалисткой, Ева. Иногда мне кажется, что ты совершенно не знаешь жизни», вспомнила она слова Фрэда. Не знает жизни, не знает мужчин… Интересно, хочет ли Норд этой встречи так же, как она, или давным-давно забыл об их странном приключении?

— Как ты считаешь, Ева? Мне кажется, эта идея должна понравиться зрителям, она увлечет их, сфокусирует внимание на аромате. — Джеральд посмотрел на девушку в ожидании ответа.

Щеки Евы начали медленно краснеть. Как она могла! Вудс бросил свою работу, ринулся ей на помощь, Эткинс выбивается из сил, пытаясь сделать все возможное для «Ароматик», а она? Вместо того чтобы сосредоточить внимание на делах, обдумать возможные варианты и предложить что-нибудь разумное, предается заоблачным мечтам о человеке, с которым и двух дней не провела вместе! Удивительное равнодушие! А еще считает себя хозяйкой магазина! Еву душил стыд. Она виновато взглянула на мужчин и решила, что скорее умрет, чем признается в том, что не слушала их.

— Мне кажется, — преодолев охвативший ее стыд, произнесла Ева, — что это предложение стоит обсудить с Венслоу. И обязательно стоит выяснить, что он думает по поводу рекламных щитов и радиорекламы. Кстати, Вильям, ты подсчитал приблизительные затраты на проект?

— Да уж, — криво улыбнулся Эткинс. — В принципе, это та сумма, на которую мы рассчитывали, но несколько больше. Если прогорим с коллекцией, можем собирать вещи и расходиться по домам. Мы крупно рискуем.

— Никто и не сомневался в этом. С самого начала подобный исход не исключался. Если терять, то сразу все. Конечно, я не в восторге от происходящего, но, кажется, это лучшее, что мы могли сделать. Во всяком случае, покупка коллекции не самый глупый поступок в нашем положении. Так что не будем падать духом.

— Вижу, Ева, оптимизма в тебе прибавилось. — В глазах Вудса заплясали задорные искорки. — Маленькое грустное существо перевоплотилось в рвущуюся к победе бизнес-леди.

— Только у тебя, Джеральд, хватило ума назвать меня так. Скажешь кому-нибудь еще — засмеют. Если до сих пор что-то у меня и получалось в делах, то — хвала провидению и поддержке друзей… — Ева не успела договорить, потому что дверь внезапно распахнулась и в офис влетела запыхавшаяся Лайза.

— Там, внизу какой-то элегантный мужчина, — торопливо произнесла она, — спрашивает Еву Дэвис. Кажется, какой-то Венслоу. Сказал, что вы его ждете.

Ева поднялась со стула.

— Наконец-то. Спасибо, Лайза. Я совершенно забыла предупредить тебя. Мы договаривались о встрече. Пригласи его сюда.

Лайза вышла так же поспешно, как и вошла.

— Что ж, вот и наш долгожданный Венслоу, — пробормотал Джеральд.

Все трое находились в напряжении, которое буквально повисло в воздухе. Ева нервно теребила крошечную подвеску на цепочке — маленькое золотое сердечко с вкраплениями камешков александрита и крошечными бриллиантами (подарок Анны) — и слегка покусывала нижнюю губу. Эткинс тщательно выводил каракули на листе бумаги; Вудс вертел вращающееся кресло то влево, то вправо. Первой отошла Ева.

— Хватит. Мы будем обсуждать всего лишь проект. Переживать еще слишком рано. К тому же вы ведь не хотите удивить Венслоу своим нервным состоянием. Он должен думать, что дела у нас идут хорошо, а раскрутка неизвестной парфюмерии — наша прихоть, не более того. Зачем давать ему лишнюю информацию? Уверена, что это не сделает рекламу более качественной.

Видимо, слова девушки произвели должное впечатление: когда в кабинет зашел Роберт Венслоу, ему был оказан радушный прием; за чашечкой кофе в спокойной обстановке были приняты те решения, которые были оптимальны для обеих сторон. Венслоу настолько очаровала приятная компания молодых и энергичных людей, что он запросил меньшую сумму, чем собирался вначале взять за осуществление рекламного проекта. Остался, правда, один вопрос, который так и не удалось решить: как реклама должна преподнести аромат «Прекрасного цветка».

— Простите, но в голову лезла одна банальность, — повинился Венслоу, — пока ничего не могу сказать по этому поводу. Думаю, мои ребята поработают над этим, и через некоторое время мы предоставим все в лучшем виде. Ваши идеи и пожелания мы учтем. Если появятся мысли насчет «Цветка», сообщайте сразу же. Я рад знакомству с вами и надеюсь, этот проект — не последнее сотрудничество.




После рабочего дня, проведенного с немалой пользой, настроение Евы изрядно улучшилось. Перед встречей с Анной она успела заехать домой и переодеться для поездки в «Виктори». Элегантное синее платье замечательно шло к ее глазам. Оно было декольтированным, но при этом не выглядело нескромным, вероятно, за счет своей длины — по щиколотку. Серебристо-серые туфли на каблучке, отделанная стразами маленькая сумочка, изысканный аромат «Хост». Красавица, да и только! Ева даже понравилась сама себе, чего уже давно с ней не случалось. Она улыбнулась, подумав о том, что «бизнес-леди», как назвал ее Джеральд, превратилась в изящную даму. «Что меня всегда удивляло в женщинах, так это умение преображаться», — зазвучали в ее ушах слова Норда. И почему только она не оставила ему свой телефон? Но разве это не выглядело бы навязчиво? Да и стал бы Норд звонить ей? Сейчас есть хотя бы надежда на то, что он просто не может найти ее. Он мог бы позвонить, если бы она переборола свое проклятое смущение и написала на бумаге всего лишь несколько цифр. Ева подумала, что ведет себя как персонажи старой английской сказки: в потолок погреба воткнут топор, а родители невесты сидят и горюют, что он мог бы упасть на голову их еще не родившегося внука. Когда-то она смеялась от души, читая эту сказку. А вот сейчас почему-то не очень весело.




В пять часов Ева была уже на месте. Анна, как всегда, опаздывала. Улыбающийся официант усадил Еву за свободный столик.

— Давно вы не появлялись, миссис Роули.

Ева была частым посетителем «Виктори», к тому же любимой клиенткой жизнерадостного официанта Рони.

— Теперь я — мисс Дэвис, Рони. А тебя я уже давно просила называть меня просто Евой. — Девушка взяла меню из рук официанта.

— Да что вы, мисс Дэвис. Я изрядно схлопочу от начальства, если оно узнает, что я фамильярничаю с посетителями.

— Знаешь, Рони, чего мне давно уже хочется? — Девушка озорным взглядом окинула ресторан. — Оказаться здесь без всех этих господ и устроить грандиозную попойку с участием всех своих друзей, знакомых и тебя, в том числе. Так, чтобы «Виктори» стоял на ушах до самого утра.

Рони прыснул.

— Это было бы здорово! Но пока вам придется мириться с «мисс Дэвис», уж не обессудьте. Вы ожидаете кого-то еще?

— Да, подругу, которая вечно опаздывает, Анну. Пожалуйста, принеси пепельницу, она наверняка будет невероятно много курить. А мне принеси пока стакан мангового сока со льдом.

— Конечно, мисс Дэвис.

Рони удалился. Ему всегда приятно было обслуживать эту девушку. Иногда им удавалось поболтать, как сейчас. Рони нравились открытые добрые люди, а он не сомневался в том, что его клиентка была именно такой. В ней не было высокомерия, присущего остальным посетителям «Виктори». Даже когда девушка бывала в плохом настроении, она не вымещала его на официанте, как это делали многие другие. Рони работал в ресторане первый день, когда они познакомились. Он разбил бокал с мартини прямо на столике, за которым сидели Ева и Фрэд. С Евой часто случались подобные вещи: на ее платье проливали вино, роняли сигареты, да и сама она не отличалась ловкостью рук. Она сделала все возможное, чтобы унять Фрэда, оплатила разбитый бокал и пожелала Рони удачи, которая изменила ему в первый рабочий день. Рони хотели уволить, но Ева поговорила с администратором ресторана, объяснив, что более дружелюбного и услужливого официанта она не встречала. Начальство сменило гнев на милость, и, оставшись в «Виктори», Рони впоследствии стал лучшим официантом и теперь уже смело мог рассчитывать на скорое повышение.

Ева взглянула на часы, висевшие на дальней стене ресторана. Пятнадцать минут — совершенно нормальное опоздание для Анны. Хорошо, если не придется ждать ее полчаса. Ева поблагодарила Рони, принесшего ей сок и пепельницу. Сама Ева курила крайне редко, но спокойно выносила дымящих рядом людей. Она огляделась. В ресторане, как всегда в это время, было людно. Благодаря комфортной обстановке, высокому классу обслуживания и роскошному оформлению, «Виктори» с самого открытия привлек к себе массу клиентов. В нем можно было заказать что угодно, начиная от европейской кухни, заканчивая африканскими деликатесами. Большие и маленькие деревянные столы с бежевыми скатертями, резные арки между залами, натюрморты на стенах, выполненные в голландской манере, живые розы в любое время года, стоящие в керамических вазах на полу и в хрустальных на столах, — одним словом, роскошь, к которой тянулось все обеспеченное население Мэйн Бич.

Впервые девушку привела в этот ресторан Анна.

Еву тяготила роскошь, девушка терялась и ней. Ей по душе были маленькие кафетерии, тут и там разбросанные по городу. Но подруга предпочитала встречаться именно здесь. После знакомства с Рони, Ева почувствовала себя легче в шикарном «Виктори», и, поскольку он всегда обслуживал ее сам, она невольно, войдя в ресторан, искала глазами его добродушное лицо. Ни Фрэд, ни Анна не разделяли ее восторга по поводу Рони. «Если этот «веселый малый» повторит свой подвиг с мартини, я набью ему его жизнерадостную физиономию», — сообщил Еве Фрэд после очередной ее попытки вступиться за Рони. И за что только они ополчились на бедного официанта? Фрэд, понятное дело, мог ревновать, хотя и не признавался в этом, но Анна?

— Привет, подруга! — раздался звонкий голос. Погрузившись в свои мысли, Ева не заметила прихода Анны.

— Анна! — Еву несколько смутило неожиданное появление подруги. — Прости, я задумалась, даже не увидела тебя.

— Интересно, о чем твои мысли? Надеюсь, они самые светлые и непременно обо мне!

— Скажу честно, не о тебе. — Ева решила сменить тему разговора. — Ты замечательно выглядишь.

Анна действительно была в отличной форме: худенькую, подтянутую фигурку облегало открытое бордовое платье из тонкой шерсти, маленький черный пиджак без лацканов, надетый поверх, подчеркивал сексуальность наряда. Стройные длинные ноги в туфлях на огромной шпильке, слегка выставленные из-под стола их счастливой обладательницей, сразу же привлекли внимание значительной части мужчин, сидевших в ресторане.

— Ты тоже не отстаешь. Образ элегантной и таинственной незнакомки тебе очень к лицу, — улыбнулась Анна, и ее пухлый рот продемонстрировал ряд белоснежных зубов.

— Я надела длинное синее платье, только и всего. Никогда не думала, что создать образ так просто, — попыталась Ева отмахнуться от обычной для ее подруги манеры разговаривать.

— Тебе не обязательно оправдываться. Меня всегда пугает, когда ты в ответ на ничего не значащую фразу начинаешь пускаться в объяснения. Во-первых, люди начинают видеть тебя проще, чем ты есть на самом деле, а, во-вторых, ты ни перед кем не должна отчитываться в своих мыслях и поступках. — Анна вынула из сумочки маленький золотой портсигар, усеянную сверкающими камешками зажигалку и закурила тонкую сигарету. — Пойми, Ева, свобода не приходит к тебе сама, ей необходимо учиться.

— Ты не совсем права, Анна, — прервала Ева философствования вошедшей в раж подруги. — Но, впрочем, хватит об этом. Расскажи лучше о своем новом ухажере — Грегори. Как вы начали встречаться?

— Даже не думай, — перебила ее подруга. — Пока я не услышу от тебя подробного рассказа о том, где ты пропадала и что делала это время, ничего о нас с Грегори ты не узнаешь. Кстати, давай, наконец, что-нибудь закажем — я чудовищно голодна и к тому же хочу выпить. Может быть, алкоголь развяжет тебе язык — по-моему, ты чувствуешь себя как-то скованно. Твоя работа дурно влияет на тебя, ты слишком утомляешься и не можешь ни о чем думать, кроме нее.

Ева скромно промолчала о том, что разговорчивая подруга не дает ей вставить ни слова, что кроме работы у нее ничего не осталось, и о том, что если она не будет выкладываться, то потеряет все. Вместо этого она подозвала Рони и попросила его принять заказ. Ева заказала мясной пай, салат из морепродуктов, киви с безе и свежими сливками на десерт. Анна — салат по-австралийски, в котором на тонкие кусочки ветчины, свернутые трубочками, кладут мелко нарезанные огурцы, корешки сельдерея и яблоки, поливая сверху апельсиновым соком и майонезом, и бифштекс из мяса кенгуру с грибами. Легкий ужин увенчал «Белый Шираз», замечательное австралийское вино, которое так любила Ева.

Рони не заставил себя долго ждать и довольно быстро принес желаемое. Расставляя на столе аппетитные блюда, он с улыбкой обратился к Еве:

— Надеюсь, вам понравится. Приятного аппетита.

Он незаметно, но ощутимо игнорировал Анну, что последнюю невероятно раздражало. С его стороны это было всего лишь безмолвным ответом на ее отношение. Когда Рони обслуживал ее и Еву, он чувствовал неприязнь, исходящую с одной стороны, и расположение с другой. Странное ощущение: как будто кто-то отталкивает тебя, но ты падаешь на мягкую подушку. Рони верил в энергетических вампиров и причислял Анну к их классу. Он много повидал таких посетителей: они ничего не высказывают, но, обслуживая их, нутром чувствуешь агрессию клиента. Это портит настроение и выбивает из колеи на весь день. Присутствие Евы было спасительным щитом для официанта, даже чем-то вроде талисмана.

— Спасибо, Рони. Уверена, все безупречно.

— Опять заигрываешь с официантом? Интересно, когда тебе надоест с ним любезничать? — едко поинтересовалась Анна, когда Рони отошел от их столика.

— Признайся, тебе просто обидно, что на тебя он не обращает внимания, — попыталась шутливо отмахнуться Ева. — Как же так? Какой-то Рони Ивенс не обращает внимания на мои шикарные ноги?! — изобразила она интонацию подруги.

— Я даже не знаю его фамилии, но ты? Может, между вами уже бурный роман, а я опять пропустила самое интересное?! — захохотала Анна.

— Не будь я столь занята работой, может, я и закрутила бы роман с Рони, — парировала Ева.

— И ждала бы в своей шикарной синей машине, когда он закончит свой тяжелый рабочий день в ресторане. Не смеши меня, Ева, я сейчас умру! — заливалась Анна.

Ее смех привлек внимание: несколько мужчин обернулись и с восхищением остановили на девушке свой взгляд. Анна была довольна произведенным эффектом — не часто в «Виктори» так заливисто хохочут очаровательные девушки. Красавица, да еще со странностями! Даже настроение, слегка испорченное официантом, поднялось. Анна подняла наполненный вином хрустальный бокал на изящной тонкой ножке и произнесла тост:

— За нашу встречу, Ева! Надеюсь, ты рада ей не меньше, чем я. Как я соскучилась по тебе!

Ева мысленно дала себе взбучку за то, что была так несправедлива к подруге. Наверняка Анна корила себя за совершенное и боялась потерять ее, Еву, навсегда. А Ева пропала и даже не подавала о себе вестей. Даже на остров уехала тайком! А подруга тем временем тихо сходила с ума от грызущего чувства вины, которое не с кем разделить. И ее напускное веселье — не что иное, как попытка защитить себя от неприязни со стороны Евы. Девушка мысленно поклялась, что расскажет Анне в красках и о поездке на остров, и о злоключениях в «Ароматик». Подруга должна знать все, что с ней происходит.

— Я тоже скучала, Анна. За нас. — Ева подняла бокал, девушки чокнулись, послышался мелодичный звук зазвеневшего хрусталя.

— Восхитительное вино, — произнесла Ева, сделав глоток, — я обожаю этот мягкий ягодно-травяной вкус! Конечно, все вина серии «Миранда» прекрасны, но это — просто шедевр!

— Не отвлекай меня разговорами о вине, — покачала головой Анна. — Ты отлично знаешь, что я жажду сейчас услышать. Хочешь, я тебе напомню? Рассказ о том, где и с кем ты была все это время.

— Итак, все сначала. — Еву взбодрило участие подруги и интерес, который та проявила к ее поездке. — После развода с Фрэдом я была очень подавленна — ни о какой работе не могло быть и речи, любое, принятое мной в тот период решение, могло сказаться на делах самым худшим образом. Помнишь, я хотела побывать на «Хамелеоне»? Ты еще смеялась, представляя меня мечущейся по нему в поисках цивилизации? Я решила слетать на него и отдохнуть там пару дней. Мне казалось, дикая природа Герон Айленда и уединение вернут мне силы. Я летела туда в поиске новых впечатлений, которые смогли бы отвлечь меня, отогнать мрачные мысли. И мне это удалось.

Еве удалось описать все: красочные виды Герон Айленда, сказочную легенду, воплотившуюся в реальность, чудесное знакомство с человеком, которого она мечтала увидеть вновь. Анна молчала, потрясенная рассказом. Когда Ева закончила, то увидела, что на лице подруги блуждает странная улыбка: не то история пробудила в ней тайные романтические желания, не то она удивлялась столь быстро вспыхнувшей в Еве влюбленности.

— Почему ты улыбаешься? — спросила Ева, поправляя выбившийся из высокой прически локон и пытаясь охладить ладонями разгоревшиеся во время рассказа щеки.

— Странное впечатление. — Анна уже порядком выпила и говорила, слегка растягивая слова. — Я в восторге от твоей эмоциональности, от твоего умения видеть вещи иначе, чем большинство людей. Ты чувствуешь природу, — медленно произнесла она, — ты словно понимаешь ее, но, странное дело, ты совсем не понимаешь людей.

— Ты часто говоришь мне это. И в чем сейчас суть моего непонимания? — поинтересовалась Ева.

— Твой Норд, например. Ты видишь, как любая женщина, романтический аспект ваших отношений. Хотя это сложно назвать «отношениями», лучше сказать, встречи. Мужчины в этом плане мыслят гораздо проще, чем мы, женщины. Для них любая связь — попытка утвердить себя на территории, оставить после себя потомство. Зоология — прямое тому подтверждение. Но поскольку мы все-таки не животные, самец-мужчина не может подойти к самке-женщине и, с ходу завалив ее, наделать детей. Ему приходится окружать этот процесс ореолом возвышенного, потому что это приятно самке. Это ритуал, понимаешь, Ева, ритуал. Брачные игры перед совокуплением. Почему все женщины боятся смотреть правде в глаза и опровергают очевидные вещи? Это же естественно. Так и твои встречи с Нордом — он пытался достичь желаемого, ведь не часто на «Хамелеон» приезжают молоденькие и красивые девушки из Голд Коста! Какой трофей в коллекции побед! Конечно, он не будет искать тебя. Судя по всему, он не из тех самцов, которые добиваются своей цели во что бы то ни стало. Он пассивен, сделал одну попытку — она не удалась. Он осуществит следующую с другой самкой — может, она окажется сговорчивее. Забудь о нем. Прости за откровенность, но я всегда честна с людьми.

— Знаешь, Анна, что в тебе самое страшное? Это твоя философия. Не знаю, кто сделал тебя такой, но если со мной приключится что-то подобное, я скорее умру, чем стану мыслить твоими категориями.

Ева смотрела на подругу, и что-то рвущееся, клокочущее шевелилось у нее внутри. Она боялась дать выход этому страшному чувству, у которого не было названия. Боялась сделать больно человеку, все еще любимому, хотя отчетливо сознавала, что любит в Анне прошлое… Расстаться с иллюзиями… Вероятно, это безумно тяжело. Какая должно быть боль, какая бездна разверзается внутри тебя. Нет. Пожалуй, гораздо сложнее жить, чувствуя, и разочаровываться постоянно, испытывая эту боль не единожды, а много-много раз. Какой великий соблазн — расстаться с иллюзиями. Вот она — свобода, о которой так любит говорить Анна, она у тебя в руках — только сделай шаг, и ты дотронешься до нее, ощутишь ее, сольешься с ней. И тяжелая гранитная глыба рухнет между тобой и миром. Одинока, свободна, всесильна. Хочет ли Ева пройти этот путь? Она не будет откладывать это на завтра, подобно героине «Унесенных ветром», она решит это для себя сейчас, окончательно и бесповоротно.

— Нет, Анна, нет. Даже если этот человек никогда не найдет меня, вряд ли я буду думать, что была интересна ему только как объект семяизвержения. Два интересных друг другу собеседника, прекрасно проведенное время — поверь, это стоит того, чтобы не выбрасывать воспоминания на помойку из-за той грязи, которой ты их полила. «Ты повернул глаза зрачками в душу, а в них повсюду черные следы…» — Анна, в роли учителя ты не убедительна, во всяком случае, для меня.

— Не хочу ссориться с тобой из-за разного мировоззрения. Тебе остается принять меня той, кем я являюсь. Забудем об этом разговоре. Теперь моя очередь отвечать на твой вопрос. Расскажу о нас с Грегори.

Вино пробудило в девушках аппетит, и они с удовольствием поглощали произведения восхитительной кухни «Виктори». Пай, мясной пирог, заказанный Евой, был настолько мягким и сочным, что моментально таял во рту. Салат из омаров с копченым осьминогом и авокадо был порезан небольшими кусочками, приправлен орегано и корицей, что придавало ему особый, ни с чем не сравнимый вкус и аромат. Не попади Ева в «Виктори», она вряд ли поужинала бы сегодня. Прислуги она не держала, готовила редко и с неохотой, практически всегда питаясь едой, купленной в одном из местных ресторанчиков. «Пожалей свой желудок, найми прислугу! — переживал за нее Джеральд. — Меня дома, по крайней мере, всегда ждет отлично приготовленное горячее». Ева лишь смеялась в ответ, хоть и понимала разумность предложения друга. Но ей совершенно не улыбалась перспектива каждый день видеть в своем доме человека, труд которого она использует. Приходящая домработница приводила ее жилище в порядок три раза в неделю, да и то Ева чувствовала себя неловко, расплачиваясь с женщиной и произнося слова благодарности; смущалась, несмотря на то, что платила щедро, а по праздникам всегда повышала жалование и дарила дорогие вещи.

Анна с загадочной полуулыбкой на лице повествовала о связи с Грегом Олтоном. Ева знала его уже давно: эффектный молодой человек, на несколько лет моложе Анны, он словно сошел с рекламного плаката. Ева попыталась представить вместе эту пару. Что ж, они отлично подходят друг другу. Грег, как и Анна, был весьма экстравагантен и любил напустить на себя загадочный вид. У него было много связей, которые, впрочем, длились недолго, но зато создали ему репутацию донжуана. Этот байроновский герой, одинокий изгнанник, вечно занятый археологическими раскопками своего глубокого внутреннего мира, давно уже был желанной мишенью для Анны. И вот, свершилось! Наконец они вместе. Анна уверяла, что Грег — один из немногих мужчин, способных заглянуть в ее мутную душу и, возможно, найти в ней чистое золото. Однако она не собирается затягивать их отношения надолго: они так похожи, расставание неизбежно — зачем усугублять возможную боль. Да и потом, Анна давным-давно разочаровалась в романтической белиберде, благо, Грег ее и не навязывает. Они оба отлично понимают правила игры и достойно закончат начатую партию.

— Зна-а-ешь, как он называет меня? — очерчивая длинными алыми ногтями невидимую линию на столе, протянула Анна.

— Как же?

— Моя печа-а-льная девочка. Он говорит, что у меня невероятно грустные глаза. В них таится что-то, чего ему никогда не разгадать. Этим я пугаю и притягиваю его.

Ева хотела спросить, какое отношение глаза подруги имеют к тому самому пресловутому совокуплению самца и самки, о котором Анна распиналась некоторое время назад, но вовремя прикусила язык.

— Так расставание не за горами? — Ева ловко поддела вилкой небольшой кусочек кальмара и отправила его в рот.

— Возможно. Такова моя сущность: ни с кем не могу быть долго, но, надо признаться, и меня сложно выносить длительное время. Ничего не поделаешь, — вздохнула Анна. — Кстати, как дела в твоем магазинчике? Ты решила свои проблемы?

— Не все так просто. — Ева совершенно не хотела услышать очередной нравоучительный монолог подруги и решила избежать рассказа о сделке с Питером Сэймом. — Не думаю, что тебе был бы интересен скучный перечень дел «Ароматик».

— Не виляй. — Анна с усмешкой поглядела на подругу. — Я же чувствую, ты чего-то не договариваешь. Могла бы и не скрытничать — я прекрасно тебя пойму, ведь сама занимаюсь салоном красоты. Рассказывай, что происходит в «Ароматик».

Ева чертыхнулась про себя — не так-то легко отделаться от расспросов Анны, придется открыться. И, что хуже всего, выслушать очередную лекцию, на этот раз посвященную ведению дел.




6


Возвращаясь домой, Ева впервые пожалела о том, что не курит. Большинство ее курящих знакомых уверяло, что сигареты — отличный, хоть и временный способ снятия стресса. На душе лежала груда тяжелых булыжников, готовых вот-вот рассыпаться от малейшего прикосновения и превратиться в камнепад истерики.

Ева держала себя в руках, желая лишь одного — благополучно доехать до дома. По мнению Анны, она все делала не так: где философско-спокойное отношение к любви, где здоровый практицизм в делах? Видимо, подруга считала ее ребенком, потерявшимся в огромном взрослом мире. Неужели представления Евы о жизни, о людях настолько далеки от реальности? Ведь Анна не единственный человек, сказавший ей об этом.

Ева на мгновение попыталась представить Норда глазами подруги — этакая горилла, бьющая себя в мохнатую грудь кулаками, призывающая самку к брачным играм. Девушку даже передернуло от отвращения. И у кого после этого исковерканное восприятие действительности? Может, розовая пелена перед глазами — инфантильность, но чем лучше созерцание жизни в серых тонах?

Джеральд всегда советовал Еве не обращать внимания на подобные выпады, не сомневаться в своей правоте, но таких, как Джеральд, — единицы. Да и как можно игнорировать подобный цинизм, когда он — сплошь и рядом, когда лучшая подруга проповедует его тебе за бокалом вина?

Резкий звук сигналящей позади машины заставил Еву обернуться — водитель что-то кричал, размахивая руками, и девушка наконец поняла, что слишком долго стояла на перекрестке, чуть было не спровоцировав аварию. Ева отерла со лба холодный пот и, с трудом уняв дрожь в коленях, тронулась вперед.

Молодчина! Лишний раз подтвердила поговорку о женщине за рулем. Как можно давать выход собственным эмоциям, когда едешь по оживленной трассе! Идиотка! Ева ругала себя на чем свет стоит, впиваясь напряженным взглядом в дорогу.

Вскоре машина была в гараже, а девушка направлялась к дому по узкой тропинке, выложенной голубой и белой плиткой. Тонкие каблучки мягко цокали по гладкой поверхности, этот звук действовал на Еву успокаивающе.

Домой. Сейчас она примет ванну с согревающей миртовой пеной (вечер выдался прохладный, к тому же Ева всю дорогу ехала с открытой форточкой и успела замерзнуть), выпьет зеленого чаю с жасмином и мелиссой, и успокоится.

Но что это? Синие глаза девушки с изумлением уставились на приоткрытую дверь дома — Ева хорошо помнила, что закрывала ее перед поездкой в «Виктори».

А ворота? Кажется, они тоже были открыты, но девушка, погруженная в размышления, не обратила на это внимания. По телу Евы забегали мелкие мурашки. Липкий страх стянул все внутри, не давая вырваться ни крику, ни вздоху.

Кто там за дверью? Грабители? И что ей делать? Страшно даже протянуть руку к сумочке и нащупать телефон. Казалось, Ева превратилась в каменное изваяние: она стояла и, не двигаясь, продолжала гипнотизировать взглядом дверь, словно та закроется сама по себе и позволит хозяйке думать, что ничего не произошло.

— Нечего бояться. Это всего лишь я, не грабитель и не маньяк. Заходи и прости за вторжение, — прозвучал из-за двери холодный мужской голос.

У Евы подкосились ноги. Конечно же! Как она могла рассчитывать на тактичность Фрэда? Она забыла забрать у него вторые ключи от дома, но слишком поздно об этом вспомнила.

Ева шагнула в холл, как в разверзшуюся бездну. Один из булыжников в душе зашевелился, готовый повлечь за собой остальные — камнепад был невероятно близок.

Девушка включила свет и встала, прислонившись к стене маленького холла, обреченно глядя на то, что происходит в гостиной.

Вся комната была заставлена свечами в роскошных канделябрах. Фрэд был занят тем, что зажигал их одну за другой. На столике, на полу — всюду стояли пышные букеты белых и красных роз, на пуфе красовалось ведерко с бутылкой шампанского.

У Евы вырвался истерический смешок. Как она хотела этого, будучи женой Фрэда! И что она чувствует сейчас — лишь раздражение к человеку, непрошено вторгшемуся в ее жизнь. Куда девались терзания, ревность, страсть?

— Не понимаю причины твоего смеха.

Фрэд зажег последнюю свечу и попытался обезоружить Еву пристальным взглядом. Он был очень хорош собой: светлые волосы опрятно подстрижены (он всегда следил за своей внешностью), серые холодные глаза и резкие черты лица придавали его облику какую-то недосягаемость, отрешенность и этим привлекали внимание. В самом начале их встреч Фрэд казался Еве ледяной глыбой, но очень скоро она убедилась, что это иллюзия, рассеивающаяся при более близком знакомстве.

— Еще раз прости за вторжение. — Голос Фрэда смягчился. — Ты не представляешь, как я тосковал по тебе. Я места себе не находил все это время. Только не знал, как подступиться к тебе. Потом вспомнил, что ты забыла забрать у меня ключи, и решил сделать еще одну попытку удержать тебя… — В его словах звенела тоска — Фрэд умел вызвать жалость.

Перед мысленным взглядом Евы промелькнула пора их влюбленности, время теплых встреч, страстных поцелуев и объятий — может быть, стоит дать Фрэду еще один шанс? Они оба так потеряны и несчастны…

Внезапно Ева очнулась. Шанс? Она ведь не любит Фрэда — их брак был сплошной нелепицей. Остыла страсть, ушла боль, что теперь она найдет в союзе с ним? Вряд ли она обретет любовь в жалости. Тогда к чему все это?

— Прости меня, Фрэд. Знаешь, многое изменилось после твоего ухода. — Ева с трудом подбирала слова, ей не хотелось, чтобы Фрэд испытал боль, через которую она уже прошла. — Боюсь, что не испытываю к тебе прежних чувств. Во мне что-то надломилось, погасло — я не знаю, как это назвать. Я охладела к тебе, к жизни, ко всему. Сегодня у меня был тяжелый день, и я очень хочу остаться одна. Я прошу тебя — уходи. Если тебе будет плохо, приходи ко мне, мы поговорим с тобой как друзья. Но не требуй от меня большего.

— Интересно, что в тебе изменилось? — По металлическим ноткам в голосе Фрэда девушка поняла, что самое страшное только начинается. — Не изменилось ли что-то и во мне? Что, пора моему лбу зачесаться? Приготовиться к появлению рогов? Ты, наверное, не долго страдала, если уже завела любовника! Меня поражает, насколько коротка женская память — мы едва развелись, а ты уже умудрилась найти мне замену!

— «И пары обуви не истоптав…» — Не проходя в гостиную, Ева села прямо на пол в холле. — Фрэд, ты читал «Гамлета»? Я вспомнила сейчас рассуждения главного героя о женском непостоянстве. Так вот, ответь мне на вопрос, чем вы заслужили преданность и верность? В частности ты, Фрэд. Об отношении других мужчин к женам мне сложно судить. Отец Гамлета, по крайней мере, со слов принца, лелеял и берег Гертруду. А кто, скажи мне, кто тебе дал право на эти пафосные разглагольствования? Ты, может быть, хранил мне верность, считался с моими взглядами или уважал во мне личность? Нет. Тогда какого черта, даже если я и «завела» любовника, ты приходишь в мой дом без приглашения и пытаешься читать мне морали?

— Так завела или нет? — Фрэд медленно пошел в сторону сидящей на полу Евы. — Для меня это очень важно. Я считал тебя порядочной. Мне казалось, ты думаешь, прежде чем совершать поступки. Измена простительна мужчине, она обусловлена его природой, а для женской измены есть свое название, думаю, мне не нужно произносить его вслух — ты знаешь его не хуже меня. И это придумал не я, так было всегда, и вряд ли когда-нибудь будет по-другому.

Ева смотрела на приближающегося к ней Фрэда. Его шаги отдавались внутри нее, но ей не было страшно — пустоту в душе быстро заполнял гнев.

Как ненавистны ей были рассуждения о приниженном положении женщины, попытки загнать «слабый пол» в угол старых как мир религиозных предрассудков. У женщин отсутствует логика, женщины приземленные существа (да и как может быть иначе, если веками их унижал и подчинял мужчина!), их физиология обуславливает их примитивное мышление — они не имеют права на выбор, в том числе и на измену, их основная задача — плодить и взращивать себе подобных. Несушки, да и только!

Не будучи феминисткой, Ева страшно злилась, слыша подобные высказывания. Сначала Анна со своими самцами и самками, теперь банальщина Фрэда. Не слишком ли много впечатлений для одного вечера? Ева поднялась с пола и посмотрела в холодные глаза бывшего мужа, подошедшего к ней вплотную.

— Почему ты не высказывался об этом до того, как женился? У меня были бы все шансы избежать неудачного брака. — Пальцы Евы непроизвольно сжались в кулак. — Ты хотел получить ответ на свой вопрос? Пока у меня никого нет, но я влюблена в мужчину, который, к огромному сожалению, находится слишком далеко для того, чтобы я могла с ним переспать!

Лицо Фрэда обезобразила гримаса ярости, резкость Евы была неожиданной и попала в цель. Он грубо схватил девушку за руку и привлек к себе.

Напуганная злобой Фрэда, Ева попыталась вырваться из вынужденных объятий. Сердце ее отплясывало в груди безумный танец страха. Она впервые видела Фрэда в таком состоянии и даже не предполагала, что может последовать за его выходкой.

Звать на помощь — бессмысленно, она одна в доме, а в окрестности вряд ли кто-нибудь услышит ее крики. К тому же это может разъярить Фрэда еще сильнее.

Попытаться его успокоить, надеясь лишь на собственный дар убеждения? Сложно, но другого выхода у нее нет. Главное — перебороть страх, занявший прочную позицию внутри и не желающий отступать. Он ничего тебе не сделает, убеждала себя Ева, скажи хоть что-нибудь ему, ну давай же!

— Послушай, Фрэд, — набравшись духу, произнесла она, — нам обоим нужно успокоиться. Ты надавил мне на больную мозоль — я вспылила… — Появившийся в горле ком мешал Еве говорить, она сглотнула и мужественно продолжила: — Не стоит вести разговор на повышенных тонах. Сейчас ты делаешь мне больно — разве это путь к примирению?

— Да, я хочу сделать тебе больно, очень больно! — Глаза и голос Фрэда по-прежнему оставались холодными и злыми. — Тебе не удастся одурачить меня мягким голоском. И я услышу, кто твой любовник, откуда он, и что тебя с ним связывает, потому что ты сейчас же расскажешь мне об этом!

Задача оказалась не из легких — склонить Фрэда к перемирию было не так-то просто. Ева сжалась: что же теперь? Мысли метались по затуманенному страхом сознанию в поисках выхода. Вырываться? Фрэд все равно сильнее. Как она могла выйти замуж за это невменяемое животное? Как?

Внезапно уши ее уловили звук тормозящей у ворот машины. Ева напряглась. Кто? Может, Джеральд? Но он говорил о каких-то планах на вечер и едва ли изменил их. Не важно, кто бы это ни был — ее спасение близко. О Боже! Ворота! Неужели она заперла их! Если она сделала это, ее крики могут не услышать. А Фрэд? Как поступит он?

Ева вглядывалась в лицо бывшего мужа, пытаясь уловить малейшие проявления чувств, обуревавших его. Однако лицо безмолвствовало, как и сам Фрэд. Еве казалось, что он глядит куда-то сквозь нее, настолько пустыми были его глаза. В холле задребезжал звонок, и Ева наконец увидела признаки волнения в лице мужчины, стиснувшего ее руки кольцом, из которого невозможно было вырваться.

— Отпусти, Фрэд, — почти прошептала Ева. Ее голос исказился от боли.

— Даже не думай, — шепотом ответил Фрэд.

Второй звонок прозвучал настойчивее, чем первый. Неужели этот кто-то уедет, и она останется, плененная бывшим мужем в собственном доме? Ева решила отбросить осторожность и действовать. Крича «На помощь!», она попыталась вырваться из превратившихся в стальные прутья рук Фрэда, но они лишь сильнее сжимали ее.

— Помогите! Помогите же, кто-нибудь! — Ева на долю минуты замерла, позволив Фрэду ослабить хватку, и рванулась к двери из последних сил.

Затрещал шелк синего платья, и Ева оказалась на свободе.

Одним прыжком девушка добралась до двери и распахнула ее. Фрэд бросился за ней, как голодный зверь за добычей, настиг у двери, но было поздно — по дорожке, ведущей к дому, на помощь Еве мчался некто, не различимый в вечерней мгле.




7


Несколько минут назад Норд Бойл стоял у ворот дома, в котором разворачивались вышеописанные события, и набирался решимости нажать кнопку звонка. Он мучительно пытался предугадать реакцию Евы на его внезапное появление. Хочет ли она видеть его? Да и помнит ли о нем вообще? Красивая, умная, молодая — было бы грустно оказаться лишь звеном в бесчисленной цепочке поклонников Евы. Его и раньше терзали подобные сомнения, но сейчас, у ворот ее дома, Норду стало совсем не по себе.

Уезжать, так и не поговорив с Евой, было глупо. Надо решаться — ведь не зря же он с одержимостью маньяка разыскивал ее адрес, проклиная себя за то, что не взял у девушки телефон.

Норд потер ладонь о край пиджака. Какая нелепая привычка — тереть ладонь, когда волнуешься! А этот пиджак — зачем только он так вырядился! «Ну хватит!» — одернул себя Норд, поднял руку к кнопке и наконец заставил себя позвонить. Из дома не донеслось ни шороха, хотя Норд отчетливо видел горящий в холле свет. Странно. Хозяйка не хочет, чтобы ее беспокоили? Не слишком вежливо отказывать гостям, которые видят, что ты дома. Может, она в ванной? Надо же было выбрать для визита такое время! Потрясающее везение.

Ладно, если дело начато, нужно довести его до конца. На этот раз Норд задержал руку на кнопке звонка, надеясь быть услышанным. Ему показалось, что в доме кто-то кричит. Что это за крики? Может, почудилось? Нет, это повторилось опять. Не раздумывая, Норд дернул ручку ворот — заперто. Он оглядел не слишком высокие ворота и моментально принял решение — будь, что будет, но до дома он доберется и выяснит, что в нем происходит.

Норд вцепился в витые прутья забора, подтянулся и вскарабкался на ворота. Спрыгнув вниз, он даже не заметил, что оставил на воротах вырванный клок пиджака. Крик раздался отчетливее. Норд понял, что кричит женщина. Ева! Не отряхиваясь, Норд поднялся с земли и опрометью бросился к дому.

— Норд! — пронзительно закричала Ева, разглядев несущегося к ней человека. Ее обуревали смешанные чувства: страх от пережитой схватки с Фрэдом, удивление и радость от неожиданного появления мужчины, о котором она так много думала. — Господи, Норд!

Фрэд, уже не пытавшийся задержать Еву, недоуменно взирал на запыхавшегося мужчину в порванном костюме, остановившегося у дверей дома.

— Что здесь происходит?! — Норд и сам был удивлен не меньше, чем эти двое.

Разорванное платье Евы, красные следы на ее руках, слезы, стекающие на порозовевшие от волнения щеки — что этот человек пытался сделать ей? И кто он? Муж, любовник? Не важно. Главное, что он сделал ей больно. И поплатится за это. Норд легонько отстранил Еву и вплотную подошел к Фрэду.

— Я спрашиваю, какого черта здесь происходит?! Что ты ей сделал, выродок?

Фрэд изобразил на лице подобие усмешки, ему так хотелось показать этому наглому незнакомцу, кто хозяин положения!

— Вообще-то, я ее муж. И хотел бы знать, зачем здесь околачивается отребье вроде тебя. — Фрэд с демонстративным презрением сощурился, скользнув взглядом по Еве. — Так это и есть мистер Любовник. Да, как ты невысоко себя ценишь, женушка. Готова отдаться первому встречному, лишь бы насолить мне! Думаю, тебе пойдет имя мисс Потаскушка. Нравится прозвище?

Норду было совершенно наплевать, что думает и говорит о нем эта самодовольная обезьяна, но оскорбление в адрес Евы заглушило в нем остатки благоразумия.

Налившимся от вспыхнувшей ярости кулаком он ударил Фрэда прямо по наглому ухмыляющемуся рту. От неожиданного удара Фрэд покачнулся и, не найдя опоры, упал, развалившись на пороге дома. Норд наклонился к нему, взял за ворот рубашки, поднял, как щенка, и прислонил к косяку.

— Мне наплевать, кем ты приходишься Еве. Не позорь слово «муж», называясь им. Муж — любимый, друг и защитник, а ты — дешевая пародия на мужчину. — Норд повернулся к Еве, оторопело взирающей на обоих мужчин. — Ты не против, чтобы я попросил его убраться отсюда? Если я правильно понял ситуацию, ты не хочешь его видеть.

Ева сглотнула очередной комок в горле, сцепила дрожащие от волнения руки:

— Да, Норд. Я не хочу его видеть. К тому же слова «муж» и «жена» уже не относятся к нам с Фрэдом — мы разведены. — Она перевела взгляд на бывшего мужа, которого словно гвоздями прибили к косяку. — Мне жаль, Фрэд, что ты не понял простой вещи — между нами все кончено. Жаль, что ты умеешь разговаривать лишь на одном языке — крика и оскорблений. И я надеюсь, что та ситуация, в которой мы все сейчас оказались, не позволит тебе строить отношения с другой женщиной так, как ты делал это со мной. И, несмотря ни на что, я желаю тебе счастья.

Фрэд вытер рукой кровь, текущую по губе (удар, нанесенный Нордом, был достаточно сильным), оторвался от косяка и, даже не взглянув на Еву и Норда, пошел, шатаясь, к. воротам.

Норд внимательно смотрел в глаза девушке, словно пытаясь прочесть в них страницы ее жизни — чем они были написаны? Страхом, отчаяньем, судорожным желанием заполнить ноющую пустоту внутри? О чем она думает сейчас? Жалеет ли ушедшего мужа, радуется ли избавлению от него? Может, лучше спросить, чем стоять и разгадывать ребусы ее души?

— Тебе, наверное, сейчас очень тяжело. — Норд пытался подобрать слова, наименее ранящие Еву. — Думаю, тебя многое связывает с этим человеком. Ты жалеешь о том, что вы расстались?

Булыжники, захламившие душу Евы, внезапно упали в пропасть. Она не отдавала себе отчета ни в мыслях, ни в движениях, ни в поступках. Она бросилась к Норду, припала к его груди и зарыдала.

Слишком долго она сдерживалась, не давая воли своим эмоциям. Играла в молчанку с друзьями, ждавшими от нее рассказа о разводе, не позволяла себе расплакаться даже в одиночестве. Словно все накопившиеся за это время слезы разом хлынули из ее глаз. Слезы страха, горечи, одиночества — казалось, они будут литься беспрестанно, освобождая душу для заполнения новыми, свежими чувствами.

Норд молчал и только нежно, по-дружески тепло гладил ее спину и волосы.

Странную картину представляли собой эти двое, стоящие в сумерках на пороге распахнутого дома. Природа как будто понимала их чувства: до них не доносилось ни шороха, ни птичьей возни на ветках растущих вблизи деревьев, ни шелеста робкого ветерка в зеленой листве. Легкую, умиротворяющую тишину нарушали лишь постепенно затихающие всхлипывания Евы.

Норд отер слезы с лица успокоившейся девушки.

— Пойдем в дом. Тебе нужно сейчас немного отдохнуть, ты обессилела от волнения и слез. — Поддерживая Еву, Норд отвел ее в гостиную, усадил на диван и запер дверь.

Ева почти с умилением рассматривала стоящего перед ней мужчину, уже дважды спасшего ее от серьезных неприятностей в самый неожиданный момент. Она готова была расцеловать его грустные карие глаза, взиравшие на нее с таким глубоким пониманием.

— Садись, Норд. Ты тоже себя чувствуешь не в своей тарелке. — Она обратила внимание на его порванный пиджак. — Что это? — Ева коснулась рукой торчащего клочка материи.

— Это? — Норд опустил взгляд на пиджак. — Хотел хорошо выглядеть, встретившись с тобой, но пришлось попасть в твой дом нетрадиционным способом — перелезть через забор. Там и оставил часть своей одежды. Кстати, прости, если помял пару цветочных кустов — я не видел, куда прыгаю.

— Ничего, — улыбнулась Ева, вытирая ладошкой последние следы слез. — Я не выращиваю цветов — одни деревья и кустарники. За цветами нужен уход, а у меня нет на это времени. — Она потрясла разорванным рукавом платья. — Но, как видишь, я тоже отличилась.

Оценив комичную сторону их встречи и представив, как оба выглядят со стороны, они расхохотались. Норд огляделся. Расставленные по всей гостиной свечи и цветы привели его в недоумение.

— У вас намечался романтический ужин? — спросил он погрустневшим голосом.

— Сейчас я все объясню. — От Евы не ускользнул изменившийся тон Норда, поэтому она поспешила обрисовать ситуацию, к которой ей даже мысленно не хотелось возвращаться. — Мы с Фрэдом, как ты уже понял, были женаты. Недавно мы развелись, после чего я и полетела на остров — природа действует на меня как живительный напиток, я прихожу в себя, хотя бы ненадолго. О причине развода я не хочу распространяться — мне больно вспоминать об этих событиях. Скажу только, что я и мой бывший муж люди с совершенно разным мировоззрением. Наши точки зрения постоянно сталкивались, даже обсуждения малозначащих вещей приводили к ссорам. После разрыва Фрэд вернулся в свой дом. У него огромный роскошный особняк в западной части Мэйн Бич, а я очень люблю свой маленький уютный домик. Но вторые ключи от моего жилища остались у него. — Ева потерла заломившие виски и продолжила: — Вернувшись домой, я застала его здесь, как ни в чем не бывало готовящего сцену примирения. Ты видишь, чем увенчалась его попытка.

Норд с огромным сочувствием пожал руку девушки и задержал ее в своей.

— Неужели он думал добиться твоего расположения силой?! Я никогда не понимал таких людей… — Увидев, что девушке неприятен этот разговор, Норд поспешил сменить тему. — Домик у тебя действительно уютный, но… — Идея, вдруг посетившая Норда, показалась ему настолько привлекательной, что он тут же озвучил ее. — Перемена места тебе сейчас пойдет на пользу. — Жестом остановив пытавшуюся возражать Еву, Норд продолжил: — Выслушай меня. У меня есть небольшой домик за городом. Два часа езды от Мэйн Бич — и ты окажешься в раю, полном серебристых озер, изумрудной листвы, радужных птиц и пушистых коал, пробирающихся по эвкалиптовой зелени и смачно поглощающих ее. Только представь себе эту картину!

— Ты прекрасный рассказчик, Норд. — Мечтательно загоревшиеся глаза Евы моментально потухли при мысли о работе. — Я была бы очень рада поехать, но в магазине меня ждут дела;

— Ты даже в выходные не даешь себе расслабиться? — неподдельно удивился Норд.

Господи, выходные! Ева совсем забыла о них. «Встретимся после уик-энда», — сказал ей Эткинс при расставании, а она даже не обратила внимания на его слова, настолько взволнована была предстоящей встречей с Анной. Лицо девушки посветлело от радости.

— Знаешь, я даже забыла о выходных. Работа, так называемая «личная жизнь» — все это страшно меня измотало!

— Отлично, а я-то подумал было, что ты — трудоголик.

Норд широко улыбнулся. Прекрасно, она примет приглашение. Удивительный человек эта Ева: забыла о выходных, но готова ехать с ним неизвестно куда, без страха, хоть и не знает о нем почти ничего. Такой доверчивый маленький котенок! Сердце Норда сжалось от неожиданной нежности к девушке. Он тут же вспомнил, что был не совсем честен с ней.

— Ева… — Лицо его стало серьезным. — Мне придется просить прощения за свой обман.

Ева внутренне сжалась — какие еще сюрпризы принесет этот вечер? Норд уловил отсвет тревоги, проснувшейся в ее глазах.

— Не волнуйся. Обман — невольный, и вряд ли он изменит твое мнение обо мне. Помнишь, на острове я сказал тебе, что занимаюсь исследованием жизни местных аборигенов? Это правда. Только исследования — мое хобби. Если можно так выразиться, вторая, любимая, работа. Я провожу на острове все свободное от основной работы время. В Мэйн Бич находится мой офис, я — владелец крупной фирмы, занимающейся продажей недвижимости в Голд Косте. Дело давно уже раскрутилось, и я, по сути, только одобряю проекты и подписываю бумаги. У руля компании стоят проверенные мной люди, с которыми меня связывают годы дружбы и сотрудничества. Мое образование и появившееся время позволяют мне заниматься наукой. Я прилетаю в Мэйн Бич раз в неделю, здесь у меня есть небольшой особняк и загородный домик, куда мы как раз собираемся ехать, знакомлюсь с новыми сделками, встречаюсь по необходимости с клиентами, затем возвращаюсь на Герон Айленд.

Голова Евы буквально разрывалась от впечатлений одного вечера. Вот он, наглядный пример человека, бегущего от благ цивилизации. Если бы у нее была такая возможность! Но дела в «Ароматик» никогда не располагали к длительным отъездам…

— Вот, собственно говоря, и весь обман, — улыбнулся Норд. — Надеюсь, ты простишь меня?

— Норд! Ты заслуживаешь уважения, а не прощения! — Ева встала с дивана и, чтобы как-то снять напряжение, рожденное обилием событий и новостей, принялась наводить порядок в гостиной, убирая свечи и цветы, нелепо расставленные Фрэдом по комнате. — Знаешь, если бы моя работа позволяла мне это, я поступила бы так же, как ты. Едва ли, конечно, занималась бы исследованиями, но с удовольствием поселилась бы на Героне. И как только тебе все удается? Работать, иметь увлекательное хобби и успевать выручать из беды непутевых девушек?

— Дай-ка я тебе помогу. — Норд даже покраснел от похвалы. — Я не такой уж замечательный, каким ты меня представляешь. У меня за плечами довольно бурное и неприглядное прошлое, о котором я тебе когда-нибудь обязательно расскажу. — Норд провел ладонью по краю пиджака — вновь от волнения. — Не хочу, чтобы ты идеализировала меня, а затем разочаровалась. Но, поверь, не намерен ничего от тебя скрывать. — Он подхватил очередной подсвечник, поданный ему Евой. — Тебе надо переодеться и собрать вещи. Если ты разрешишь мне самому навести порядок, то можешь заняться сборами прямо сейчас.

— Ты просто чудо! — Еву оживила мысль о поездке: с блестящими глазами она дала Норду пару указаний и поднялась в маленькую комнату в поисках дорожной одежды.




Черный джип лениво переваливался через кочки неровной ночной дороги. Норд старался ехать медленнее, чтобы не разбудить мирно дремлющую рядом с ним Еву.

Теперь уже не важно, когда они доедут. Главное, они выбрались из города, гнетущего Еву впечатлениями прошедшего дня (а может, не только одного дня?). Норд боковым зрением посматривал на девушку, умиляясь ее сонному, спокойному выражению лица. Как редко на нем появлялось такое умиротворенное выражение. Норду казалось, что Ева постоянно находится на грани полного уныния, отчаянья. Преувеличение?

Конечно, он знает ее совсем недолго, но смог же он тогда, на острове понять, что в жизни девушки произошла драма. И для этого понадобилось всего каких-то полчаса. Она не пыталась вопреки всему веселиться и натягивать клоунскую улыбку на лицо; не скрывала горечь, но и не хотела делиться ею, видимо не только с Нордом, судя по тому, какие потоки невыплаканных слез он увидел после ухода Фрэда.

Интересно, что могло связывать эту милую чистую девушку с обезьяной, называющей себя ее мужем?

Страшно подумать, что мог сделать ей Фрэд, не появись неожиданная помощь. Просто чудо, что Норд оказался у дома Евы именно в это время. Норд с трудом усмирил прилив ярости, охватившей его, — гнусная ухмылка Фрэда до сих пор стояла у него перед глазами, а в ушах звучало мерзкое оскорбление, брошенное Еве. Вот выродок! Неужели он думал вернуть чувства девушки путем насилия и оскорблений?! Идиотизм!

Забудь о нем, уговаривал себя Норд, постарайся, чтобы для Евы все, связанное с этим мужчиной, осталось в прошлом, которое никогда бы уже не пришлось ворошить. Сожженным хламом воспоминаний. Как для тебя — Лив.

Джип дернулся и подпрыгнул — очередная кочка. Дороги — единственный недостаток поездок за город, однако этот минус с лихвой перекрывают радости, ожидающие с приездом. Прохлада прозрачного озера в обжигающий полдень, ласки малахитовой травы на берегу…

Норд чуть было не зажмурил глаза от предвкушения, но вовремя очнулся. Эх, мечтатель — чуть поворот не пропустил!

Вот он, родной поворот! Раздвоенное молнией, ударившей три года назад, бутылочное дерево; ряды зонтичных акаций, приветливо шелестящих листвой, словно шепчущих: «Здравствуй, Норд! Мы рады твоему возвращению»! А вот и дом: небольшая, но прочная деревянная постройка, возведенная самим Нордом.

Сердце Норда радостно запрыгало. Как долго он не был здесь?! Кажется, полгода, или около того.

Что подумает Ева? Наверное, в доме скопилась пыль, там не прибрано…

Машина плавно затормозила у ворот, окрашенных в нежно-зеленый цвет.

Норд окинул взглядом все еще спящую девушку. Стоит ли нарушать ее покой? Лунный свет мягко освещал ее нежное, по-детски трогательное во сне лицо.

Нет, не стоит будить ее. Пусть забудет о своих проблемах до завтра. А уж завтра он постарается сделать так, чтобы она как можно меньше вспоминала о них.

Норд вышел из машины, открыл багажник и вынул из него пакеты с продуктами, купленными по дороге.

Ворота заскрипели, поддавшись напору сильного плеча. Норд оставил их открытыми, подошел к дому и, поставив пакеты, извлек из кармана увесистую связку ключей. Он и сам устал после сумасшедшего вечера и долгой дороги. Поворот ключа в замке — и дверь открыта.

В ноздри Норду ударил родной запах деревенского дома, мягкий, уютный, несмотря на долгое отсутствие хозяина. Что ж, здравствуй, дом.

Оставив продукты, Норд поднялся наверх, обустраивать «апартаменты» для своей гостьи. Пожалуй, больше всего Еве понравится маленькая комната.

Оклеенная светло-голубыми обоями с изображением птиц, она напоминала детскую. Большая мягкая кровать, пуфики рядом с небольшим столом, деревянная тумбочка, широкое окно, которое поутру наполнит комнату радостным светом. Да, это должно понравиться Еве.

На скорую руку Норд обтер запылившуюся мебель, постелил на кровать свой любимый комплект белья. Когда он был ребенком, это белье, с вышитыми на белоснежной ткани мишками коала, подарила ему заботливая бабушка. Постель готова, теперь вниз — за Евой, оставленной в машине.

Норд взял спящую девушку на руки. Легкая как пушинка! Ева слегка застонала во сне и, повернувшись, уткнулась в плечо мужчины. Норд почувствовал теплое дыхание девушки. Это ощущение взволновало его. Норду захотелось поцеловать нежное лицо, так доверчиво прильнувшее к его плечу. Нет, нельзя. Что подумает она, если проснется вдруг от этой, возможно неприятной ей ласки?

Норд понес девушку в дом, поднялся в маленькую комнату и бережно, осторожно положил ее на кровать. Он снял с нее маленькие кроссовки и легкую джинсовую курточку, оставив на ней брючки и футболку. Затем укрыл Еву одеялом, не отводя взгляда от изящных черт ее лица, ласковых губ и пушистых, чуть вздрагивающих ресниц.

Спокойной ночи, Ева. Пусть тебе приснится добрый, хороший сон, не омраченный пережитыми волнениями. Норд погладил разметавшиеся на подушке пепельные волосы девушки и, стараясь не скрипеть половицами, вышел из комнаты.




8


Не открывая сонных глаз, Ева сладко потянулась. О Боже, неужели она забыла завести будильник вечером и проспала работу! Сон как рукой сняло. Ева открыла глаза и удивленно огляделась: где она находится? Светлая уютная комната, постель с очаровательными коала… Ведь это не ее дом!

Постепенно она начала припоминать события прошедшего дня: встречу с Анной, скандал с Фрэдом, неожиданное появление Норда и, наконец, поездку за город. Конечно же! Она уснула в машине, а Норд, решив не будить ее, перенес сюда. Он снял с нее только верхнюю одежду — какая деликатность!

Ева слегка нахмурилась: что мог он о ней подумать? Она все время влипает в неприятные истории — раз. Она была замужем за каким-то неуравновешенным идиотом — два. Истеричка (какую сцену она устроила после ухода Фрэда!) — три. Поехала Бог знает куда с едва знакомым мужчиной — четыре!

Да уж… Как сказала бы Анна — самец отнесся бы к ней, как к легко доступной самке. Но мыслить категориями Анны все-таки не стоит. Если Норда до сих пор не испугали проблемы Евы, вряд ли он станет осуждать ее теперь. Поддержка и понимание, с которым он к ней отнесся, говорят о чуткой душе, не равнодушной к чужим страданиям.

Решив встать и отыскать Норда, если он, конечно, проснулся, Ева вылезла из-под одеяла. Несмотря на вчерашний безумный день, она отлично выспалась, да и настроение у нее было замечательным. Может, потому, что ночные кошмары в этот раз не мучили ее? Она видела чудесный сон, в котором гуляла по большому и светлому лесу, собирая цветы. Вокруг порхали бабочки и птицы, а Норд рассказывал ей о жизни обитателей этого леса. Она смеялась и любовалась природой — на душе было так удивительно спокойно!

Ева обулась и подошла к окну. Солнце слепило глаза. Она открыла форточку и насладилась свежестью утреннего воздуха. Чудесно! Не то, что в городе… Не слышно назойливого шума машин по утрам, только птичий щебет раздается со всех сторон.

Ева отошла от раскрытого окна и увидела на деревянной тумбочке сумку со своими вещами, предусмотрительно оставленную Нордом. Как хорошо было бы принять душ и переодеться!

Девушка вышла из комнаты и, увидев лестницу, спустилась вниз. До нее донесся приятный запах готовящейся еды. Значит, Норд не только поднялся, но и готовит им завтрак. По запаху Ева безошибочно нашла кухню, где гостеприимный хозяин колдовал у горящей плиты. Норд услышал шаги и повернул голову.

— Доброе утро, Ева, — с улыбкой произнес он, увидев девушку.

— Доброе утро, Норд, — улыбнулась Ева в ответ. — Спасибо, что уложил меня спать, не разбудив.

— Надеюсь, ты хорошо выспалась. — На секунду Норд отвел взгляд от Евы, чтобы перемешать еду, жарящуюся на сковородке. — Скоро будем завтракать. Я приготовил яичницу со спаржей и салат из свежих овощей. Тебе нужно лучше питаться. Когда я нес тебя вчера из машины, совсем не чувствовал твоего веса. Будешь мало есть — ветром сдует!

Ева рассмеялась.

— Так часто говорил мой папа, подкладывая мне в тарелку лучшие кусочки.

— И правильно говорил. Хороший аппетит — признак здоровья.

— Норд, покажи мне, пожалуйста, где находится душ. Я испытываю дикое желание искупаться перед завтраком.

— Я бы с удовольствием показал тебе, где он находится, но… — Норд кивнул головой на жарящуюся яичницу. — Боюсь, что завтрак сгорит. Так что душ тебе придется искать самой. Пойдешь по коридорчику направо от кухни и, пройдя одну комнату (это туалет), зайдешь в следующую. Это и будет душ. Там есть все необходимое: гель для душа, шампунь, полотенце. Так что — удачи в поисках.

Шутливо помахав Норду рукой, Ева отправилась на поиски душа.

Закончив приготовления завтрака, Норд принялся накрывать столик на веранде. Ничто так не улучшает аппетит, как еда на свежем воздухе. Норд постелил на стол клеенчатую скатерть, белую в розовых квадратиках. Аккуратно расставил стеклянные стаканы с ананасовым соком, тарелки с яичницей, салатницу и разложил столовые приборы. Окинув критическим взглядом этот натюрморт, Норд решил, что получилось очень даже неплохо. Он поймал себя на мысли, что каждым своим действием невольно пытается заслужить одобрение Евы, вызвать улыбку, которая так идет ее милому личику. И, кажется, ему это удается. Настроение девушки сегодня изрядно отличается от вчерашнего — словно она проснулась с улыбкой.

После завтрака Норд хотел свозить ее в деревню, находящуюся неподалеку, что бы купить мяса, вина и устроить ближе к вечеру барбекю около озера. Раз Ева любит отдых на природе, сам Бог велел показать ей Суит Лэйк — «Сладкое озеро», как называют его местные жители. Роскошная зелень, золотой песок, чистая вода… Провести там вечер, а может быть, и ночь, дать Еве возможность хорошо отдохнуть — замечательная идея.

Посвежевшая после принятого душа и переодевшаяся, Ева вышла к завтраку. Она с удивлением обнаружила, что Норда уже нет в кухне, зато услышала доносящийся с улицы задорный голос:

— Мисс Дэвис, выходите из дома!

Повинуясь голосу, Ева вышла из кухни. Входная дверь оказалась распахнутой. Девушка обогнула дом и оказалась рядом с широкой верандой. Величиной с порядочную комнату, увитая живыми белыми и фиолетовыми цветами, она вызвала у Евы восхищение.

— Какая прелесть! У тебя замечательный вкус, — обратилась она к Норду, раскачивающемуся в плетеном кресле. — Как тебе удалось найти такой красивый и уютный домик?

— Конечно, не очень хорошо себя расхваливать, но я сам его спроектировал и построил. Правда, я нанимал рабочих, однако трудился над этим домиком вместе с ними. Присаживайся. — Норд усадил поднявшуюся по ступенькам Еву на деревянный стул.

Девушка оценила скромный, но привлекательный натюрморт на столе. Она сразу заметила старания Норда.

— Есть хотя бы какие-нибудь вещи, которые ты не умеешь делать, Норд?

На щеках мужчины заиграл легкий румянец — он был рад угодить Еве, но его так смущали ее похвалы! Непослушная рука под столом опять потерлась об одежду.

— Их множество. Я, например, не умею играть ни в шахматы, ни в карты, ни в гольф, ни в бильярд. Я плохой пловец и скверный бегун. И еще, скажу тебе по секрету, боюсь оставаться один в темноте…

Звонкий смех Евы прервал этот перечень «недостатков».

— Ты чудо, Норд, — сквозь смех произнесла девушка, — просто чудо. Никогда не встречала людей, похожих на тебя. Кроме, разве, моего друга Джеральда Вудса. Он тоже очень добрый и чудной. Я обязательно вас познакомлю, когда вернемся в Мэйн Бич. Уверена, вы понравитесь друг другу!

Норду приятно было смотреть на то, как Ева поглощает приготовленные им яичницу и салат. Девушка ела с видимым удовольствием, сполна вознаградив старания Норда. Закончив трапезу, Ева с благодарностью посмотрела на мужчину.

— Спасибо, Норд. Ты очень заботлив. Кажется, я наелась на целый день вперед. Все было удивительно вкусно.

— Даже не обольщайся насчет дня вперед! — прервал ее Норд. — Ближе к вечеру я собираюсь устроить барбекю на озере. Маленький пикничок для нас двоих. Если, конечно, ты не против.

Ева качнула головой в знак согласия — идея казалась ей соблазнительной.

— Для этого я должен съездить в деревню, чтобы купить кое-какие продукты. Хочешь поехать со мной?

— Куда же я без тебя? — В синих глазах девушки заплясали яркие искорки.




Ева забыла, когда в последний раз она чувствовала себя такой счастливой. Волна неприятностей, с головой накрывшая ее в Мэйн Бич, словно схлынула, позволив жаркому солнцу радости высушить ее и обогреть.

В голову Еве пришла дурацкая мысль: не убил ли Фрэд ее вчера вечером, и не оказалась ли она в раю? Очень похоже на то. Правда, происходящее слишком реалистично для рая: поездка в деревню, покупка продуктов, ожидающееся вечером барбекю… Как внимателен к ней Норд! Каждый шаг его, каждое движение — попытка доставить ей радость!

Ева уже не пыталась разобраться в своем отношении к нему, она отчетливо понимала, что влюблена. Это чувство росло в ней, с неумолимой быстротой заполняя ее душу. Ева не хотела противиться неизбежному, она жадно глотала вливающийся в нее эликсир любви, наслаждаясь каждой каплей.

Она сознавала, что небезразлична Норду. Но насколько сильны его чувства к ней? Влюблен он или просто заинтересовался симпатичной бедовой девчонкой? Эта мысль слегка омрачала настроение Евы, но как только Норд улыбчиво и робко глядел в ее сторону, отрываясь от бегущей перед ними дороги, сомнения Евы улетали прочь. Она чувствовала перемену в его взгляде: грусть, поразившая Еву еще тогда, на острове, уже не заволакивала карих глаз; в них появился веселый, задорный блеск.

Они возвращались из маленькой деревеньки, где Норд купил все необходимое для барбекю. Джип ехал по проселочной дороге, вздымая из-под колес густые клубы пыли. Жаркий полдень сморил Еву. Несмотря на то, что она замечательно выспалась, ее слегка клонило ко сну.

— Сейчас бы искупаться, — лениво произнесла она, — стряхнуть с себя жару и дорожную пыль.

— Потерпи немного, — отозвался Норд. — Скоро мы доедем, соберемся и сразу отправимся к Суит Лэйк. Обещаю, разочарована ты не будешь — озеро восхитительно. — Он отер со лба выступившие от жары капельки пота. — Окунешься в воду — и твою дремоту снимет как рукой.

— Ты не знаешь, почему это озеро называют «Сладким»? Довольно странное название для водоема.

— Легенда, оставленная нам в наследство когда-то жившими здесь аборигенами.

— О! — Ева натянуто улыбнулась, вспомнив о лесном племени Герон Айленда. — Опять легенда? Надеюсь, не зловещий рассказ о жертвоприношениях?

Норд отрицательно покачал головой.

— Не переживай. Я никому не позволю напугать тебя. К тому же эта легенда не страшная, а, скорее, забавная. Древние жители этих мест готовили сладкий напиток из корней и стеблей какого-то растения. Считалось, что напиток продлевает жизнь старикам и делает сильными молодых. Готовить его было сложно — то ли растение было редким, то ли рецепт знали немногие. Вождь племени раз в году собственноручно варил большую чашу напитка, которого понемногу доставалось всем жителям. За волшебной жидкостью к вождю приходил один ребенок от каждой семьи. И жила тогда одна юная девушка, у которой была старая и очень больная мать. Девушка надеялась, что напиток поправит здоровье матери. Взяв у вождя сладкую жидкость, она возвращалась домой через лес. Девушка очень боялась разбить глиняный сосуд, в котором был напиток, — ведь тогда ее мать не выздоровеет. Но какая-то хитрая маленькая обезьянка прыгнула с ветки на девушку и выхватила у нее сосуд, но не удержала в лапках и уронила на землю. Сосуд разбился, а напиток разлился по земле. Девушка начала плакать — у вождя не осталось больше напитка, что же ей теперь делать? Но ее увидел добрый дух, покровитель леса. Ему стало жаль бедняжку. Он взял каплю пролитой жидкости и превратил ее в озеро. Сладкое озеро. С тех пор вождь больше не варил напиток — жители пили озерную воду. А мать девушки поправилась и прожила еще много лет.

— Что ж, — произнесла Ева, хитро поглядев на Норда, — частью этой легенды я, пожалуй, стала бы. Но почему-то плохое со мной случается гораздо чаще, чем хорошее. Может, я сама в этом виновата?

Лучи яркого солнца, бьющие в глаза и нагревающие тело даже через стекло машины, окончательно сморили девушку.

— Не знаю, почему я такая сонная. — Ева пожала плечами. — Чувствовала себя такой бодрой утром. Кажется, долго спала.

— Ты устала. Просто устала от постоянного напряжения на работе и… — Норд умолк, не желая наступать Еве на больную мозоль.

— Наверное. Иногда у меня такое ощущение, что спокойный отдых — не для меня. Я постоянно попадаю в какие-то нелепые ситуации. Хотя сейчас, — Ева повернулась к Норду, — я чувствую себя умиротворенно, как никогда. И все — благодаря тебе.

Норд вновь ощутил прилив смешанных чувств — смущение от похвалы и радость оттого, что девушка не осталась равнодушной к его стараниям. Норд был готов сделать больше, гораздо больше для того, чтобы синие глаза Евы не переставали лучиться весельем. Он понял вдруг, что хочет наполнить искрящимся счастьем всю ее жизнь. Эта мысль заставила сердце Норда взволнованно и радостно биться.

Но Ева, что она подумает о столь быстро вспыхнувшем чувстве? Вдруг это испугает ее? Совсем недавно по ее сердцу прошелся бульдозером Фрэд — не изменило ли это ее отношение к мужчинам? Что, если она видит в Норде только хорошего друга, выручившего ее из беды? Каково ей будет услышать его неожиданное, а может, и неприятное признание?




9


Ева миновала папоротниковую ограду, оглянулась и восторженно распахнула синие глаза. Норд оказался прав — виды Суит Лэйк восхитительны!

Небольшое хрустальное блюдечко озера окружали пышные заросли деревьев и кустарников, укрывавшие его от любопытных глаз. К нему вела лишь маленькая, обрамленная рядом папоротников, тропинка.

Ева сняла кроссовки и, взяв их в руки, направилась к берегу. Как приятно ощутить под ногами шелковую траву, а затем и мягкий податливый песок! Девушка подбежала к прозрачной глади воды, окунула в нее босую ногу. Теплая! Она зачерпнула руками воду и ополоснула горячие плечи. Затем обернулась к Норду, догонявшему ее с вещами в руках, и воскликнула:

— Боже, как хорошо!

Норд залюбовался девушкой: босая, в коротеньких брючках и голубом топике, радующаяся таким мелочам, она напомнила ему маленького ребенка, которого родители взяли на воскресную прогулку. Девчонка, да и только!

— Ты похожа на ребенка, — озвучил он свои мысли. — Такая смешная и очаровательная в своей радости. Хорошо, что мы выбрались сюда. Суит Лэйк — одно из моих любимых мест. Я постоянно приезжаю к озеру, когда бываю в этих краях. Его уединение порождает в душе удивительную гармонию с природой, миром и самим собой. Я чувствую себя полностью счастливым только здесь и на Герон Айленде. Словно далекий остров и маленькое озеро придают мне сил и открывают истинный смысл жизни.

Норд поставил сумки и присел на теплый песок. Ева последовала его примеру, устроившись рядом.

— Ну что, девочка из Мэйн Бич… — Норд зачерпнул рукой пригоршню песка и медленно высыпал его из ладони. — Разобьем свой маленький лагерь на этом месте?

— Почему бы и нет?

Ева помогла Норду разобрать сумки. Они поставили маленькую палатку, разложив в ней одеяла и спальные мешки. — Норд предложил девушке провести ночь на озере, и идея пришлась ей по душе.

— Не хочешь искупаться? Вода теплая. Я все равно пока буду возиться с грилем.

— Тебе не нужна моя помощь? — лукаво усмехнулась Ева. — Я заметила, ты нарочно отстраняешь меня от приготовления пищи. Наверное, боишься, что я совершенно не умею готовить.

— Ева Дэвис! — с притворным возмущением воскликнул Норд. — Если вы и впредь будете подозревать меня в подобных вещах, я собственноручно окуну вас в водоем!

— Ох, как страшно! — Девушка окончательно развеселилась. — Каким грозным, оказывается, может быть добрый дядюшка Норд!

Она быстро стащила с себя брючки, топик и, оставшись в одном купальнике, побежала к озеру. Немного постояв на влажном нагревшемся песке, она забрала гребнем пепельную гриву волос и, разбивая босыми ногами зеркало воды, ворвалась в озеро.

Теплая вода нежно сомкнулась вокруг ее шеи. Какое блаженство! На озерной глади там и тут были разбросаны блики заходящего солнца. Ева плыла и полной грудью вдыхала прохладный запах воды, который успела позабыть, живя в городе.

Прозрачное озеро открыло ее глазам свои подводные владения: уплывающую стайку рыбок, испуганную появлением Евы, колышущиеся нити водорослей, причудливые очертания подводных камней. Как было бы интересно взглянуть на подводное царство глазами его обитателей! Побыть рыбой или черепахой… А потом вновь стать человеком и сравнить впечатления.

Ева повернула к берегу и увидела, как Норд увлеченно, занимается жаркой мяса. Она испытала такое же чувство, как на празднике в честь Герон Айленда. Ей захотелось навсегда остаться здесь, с Нордом. Отрешиться от проблем, неудач, забросить все это в самый дальний ящик воспоминаний. Вряд ли это возможно… Ева вышла из воды, тряхнув мокрыми волосами.

— Как искупалась? — Норд окинул взглядом мокрую русалку в бирюзовом бикини и протянул ей полотенце. — Как следует вытрись и оденься, можешь замерзнуть. Уже вечереет, и вода в озере теплее, чем воздух на берегу.

Пока Ева купалась, Норд успел разжечь костер и начать приготовление барбекю. Он то и дело переворачивал решетку с сочным мясом, от запаха которого у Евы потекли слюнки.

Снова облачившись в брючки и топик, накинув на плечи желтый свитер, испещренный зелеными ромбиками, девушка вылезла из палатки и с наслаждением вдохнула запах жарившегося мяса.

— Проголодалась? — поинтересовался Норд, увидев голодный взгляд Евы, устремленный на решетку с мясом. — Скоро будет готово. А пока проверим твои кулинарные способности. Мне понадобится твоя помощь. — Он указал Еве на сумку с продуктами, стоящую возле палатки. — Извлеки оттуда банку с мидиями, консервированные щупальца осьминога, креветки, лимон, авокадо и салат. В этой же сумке должна лежать деревянная доска, небольшая клеенка и нож. Даю тебе задание приготовить салат в экстремальных условиях. Довольна?

Ева, весь день чувствовавшая себя бездельницей, обрадовалась поручению. Вытащив из сумки необходимые продукты, она, устроившись у костра, занялась приготовлением салата.

— Не помню, когда последний раз совершала такие вылазки на природу, — задумчиво произнесла девушка, очищая авокадо.

— Работа мешала? — отозвался Норд. — Для такого отдыха нужно находить время, хотя бы раз в месяц.

— Работа и…

Ева словно взглянула внутрь себя: готова ли она делиться воспоминаниями, все еще болезненными для нее? Готова ли рассказать Норду о своем неудавшемся браке? Она посмотрела на Норда.

Лицо его выражало желание слушать. Мягкие складки у рта, освещенные огнем, были похожи на добрую, понимающую улыбку.

Ева продолжила:

— Фрэд любил город. Цивилизация, и ничего кроме цивилизации. Уговорить его съездить на природу было все равно, что заставить обезьяну мыться с мочалкой и гелем. Стоило мне заикнуться об этом, как Фрэд тут же начинал описывать недостатки поездки. Холод, голод, злющая мошкара, ядовитые змеи… Со стороны могло показаться, что я предлагаю ему поездку в непроходимые джунгли. Мне не хотелось ссориться, заставлять его. Без него я поехать тоже не могла — одну он отпускал меня редко, только если был уверен, что никаких представителей противоположного пола со мной не будет.

— Средневековье какое-то! — возмутился Норд. — Тоже мне, восточный мужчина. Он не просил тебя надевать паранджу, когда ты выходила из дома?

— Нет. И то, думаю, только потому, что знал — этого я уже не вынесу. — От волнения девушка чуть не перепутала щупальце осьминога со своим пальцем — нож прошел в миллиметре от него.

— Осторожнее! — Норд заметил неловкое движение Евы. — Ножи я точу неплохо. Хотя, салат с кровью… В этом что-то есть.

— Я почти закончила, — улыбнулась Ева, — так что на салат с кровью можешь не рассчитывать.

Сумерки постепенно окружали мглой лес и озеро. Солнце почти скрылось за верхушками эвкалиптов, на темно-голубом небе одна за другой проступали серебряные капельки звезд. От озера исходил легкий пар — воздух становился прохладным.

Ева аккуратно перемешала салат, который нарезала в белую эмалированную плошку, посолила его, полила лимонным соком и заправила соусом. Надев свитер, она ожидающе посмотрела на Норда, все еще занятого мясом.

— Как твои кулинарные успехи?

Норд снял благоухающую решетку с подставки.

— Осталось лишь открыть вино и разлить его по нашим походным стаканам.

Мясо, приготовленное Нордом, оказалось превосходным. Сочное, пахнущее пряными приправами, оно словно таяло во рту еще до того, как Ева успевала его проглотить.

— Скажи, кто научил тебя готовить? — спросила девушка, отправляя в рот очередной кусочек. — Даже в лучшем ресторане Мэйн Бич не попробуешь такого мяса.

— Рад, что тебе понравилось. Моей бабушке очень хотелось передать мне все свои знания. Она была уверена, что я не буду готов к семейной жизни, если не научусь готовить.

— Обычно эти требования предъявляют к женам, а не к мужьям, — удивилась Ева.

— Бабушка никогда не ставила бетонной стены между людьми, деля их на мужчин и женщин, как это принято в нашем обществе. Она считала, что разность людских характеров не обусловлена их полом. Не считала, например, что женщина обязана любить стирку, готовку и прочее. Не считала, что все побуждения женщины обусловлены так называемой жаждой «свить гнездо» и поселиться в нем. — Норд усмехнулся. — Большинство воспринимало ее рассуждения, как бред сумасшедшего или лепет ребенка, но я многому у нее научился, а с годами все больше убеждался в ее правоте.

— Уверена, мы с твоей бабушкой нашли бы общий язык. Я достаточно наслушалась рассуждений о своем «женском» предназначении, о том, что движет моими поступками (конечно же, вечное женское желание «свить гнездо» и никуда из него не выбираться!). И когда я пыталась объяснить, что не думаю и не чувствую ничего подобного, аргумент моих собеседников был прост — мое подсознание, видите ли, не дает мне права выбора, я остаюсь в плену своих «женских» чувств, «женских» эмоций и «женской» логики. Особенно логики! Пусть тысяча мужчин подумает в определенной ситуации так же, как я, — все равно моя логика останется «женской»! — Голос девушки задрожал от возмущения.

Норд почувствовал, что, сам того не желая, затронул больную тему.

— Тебе не кажется, что ты слишком остро реагируешь на подобные выпады окружающих, — попытался он успокоить Еву. — Люди привыкли к стереотипам, они для людей — как проторенный путь, с которого страшно сбиться. Поэтому многие и цепляются за расхожие мнения, кажущиеся им неопровержимыми. Главное, что у тебя есть на этот счет свои, особые мысли. Ты ищешь свой путь, вот что хорошо. И именно это должно утешать, успокаивать тебя.

Норд говорил так горячо и убедительно, что Ева заслушалась. Он будто чувствует ее мысли, будто говорит ее словами! Он не пытается сбить ее с толку, приводя тысячу шатких доказательств ее неправоты, а, наоборот, старается облегчить ей путь к истинному знанию, к которому она должна прийти сама, без чужого вмешательства!

— Знаешь, когда я расставалась с мужем — а причиной нашего развода была его измена, — он пытался объяснить мне, что я совершаю ошибку. Растолковал мне, глупой женщине, в чем причина его измены. Как может он быть виновен в том, что заложила в него матушка-природа? Он самец, одной самки ему недостаточно. «Это же естественно». Все просто, понимаешь. Моя измена — противоестественна, его — заложена природой. Я знаю, это банально. Мужчина — донжуан, в то время как женщина — шлюха. Но когда эта банальность становится частью твоей жизни, это перестает быть простым и смешным. Это становится жестоким.

Казалось, взгляд Евы прикован к костру, но борьба боли и гнева в ее глазах была бы заметна даже менее наблюдательному, чем Норд, человеку.

— Я знаю, знаю, Ева. — Норд взял стакан из ее застывшей руки и налил в него вина. — На-ка, выпей. Полезно, хотя бы иногда, расслабиться. Я знаю, что близкие люди могут ранить так больно, как никто другой. Не понимаю только, как Фрэд, зная твое отношение к этому вопросу, мог привести подобный довод в качестве оправдания. Либо он глуп, либо слишком занят своей персоной, чтобы замечать переживания окружающих.

— Как ни грустно признать, но Фрэд — законченный эгоист. — Поддержка Норда и выпитое вино позволили Еве свободнее рассказывать о своих переживаниях. — Самое странное, Норд, что я осознала это лишь после развода с ним, прилетев на Герон Айленд. Меня как током ударило: я вдруг поняла, что не вижу связи между собой и этим человеком, не могу найти то самое звено, которое удерживает вместе любящих людей. И я задумалась, чем был наш союз, на чем он держался? В голову приходил лишь один элемент — страсть. Однако когда-то я считала, что выхожу замуж по любви. — Ева вздохнула. — В сущности, я так и не разобралась, что есть любовь. Я — взрослый человек, но до сих пор пребываю в полном неведении относительно этого чувства. Нежность, внимание, поддержка, понимание, уважение, страсть…

— Вечность, — прервал ее Норд, — все, перечисленное тобой, но в вечности. Когда-то у одного писателя я прочел замечательное высказывание о том, что любовь — единственный проблеск вечности, который нам, людям, суждено ощутить. Да, любовь часто путают со страстью, временным увлечением. Настоящее светлое чувство встречается не слишком часто, кому-то никогда не суждено его испытать, кто-то пройдет, так и не заметив его на своем пути, кто-то цинично отвергнет возможность его существования. Но это не повод говорить о том, что любви нет. Любовь — лучшее, что может случиться с нами. Там, где кончается небо, звучит музыка двух сердец, сплетающаяся в одну стройную, гармоничную и сложную композицию, финал которой — бесконечность. Это и есть — любовь. И только в этом чувстве — истинное величие человека.

Пламя костра освещало красивые задумчивые лица молодых людей, так серьезно и страстно рассуждающих о любви. Норд вновь наполнил стаканы вином, предложив Еве выпить за любовь.

— Любовь — великое чудо. Так пусть это чудо откроется каждому. Выпьем за то, чтобы не было на земле человека, не изведавшего радости истинной любви, — произнес Норд.

— Хороший тост. — Глаза Евы влажно блестели, она уже опьянела от вкусного фруктового вина. — Слушай, Норд. Помнишь, ты говорил мне о своем бурном прошлом? Не хочу казаться любопытной, но мне было бы интересно узнать о тебе больше.

Норд придвинулся ближе к костру. Ева рассказала ему о своем браке, теперь его черед делиться воспоминаниями. Да, это было давно, но отголоски ушедшей боли все еще плутали в закоулках его души. Стоит говорить об этом, копаясь в пепле бессмысленно прожитых лет? Но если он хочет быть вместе с этой девушкой, значит, она должна знать о нем все, и незачем откладывать этот рассказ надолго. Тем более что сейчас самое подходящее для него время: когда еще они останутся наедине, в такой приятной обстановке, располагающей к задушевному разговору? Только с чего начать?




Компания Норда по продаже недвижимости была в то время маленькой конторой, осуществлявшей незначительные сделки. Совсем недавно он закончил институт. Его переполняла энергия молодости, заставляющая тело постоянно двигаться, а мысли — изобретать безумные идеи, до которых никто до сих пор не додумался. Душа его жаждала новых, свежих впечатлений, неожиданных встреч, ярких эмоций. И вот, в один прекрасный день, она получила желаемое.

Норд Бойл был уверен на все сто, да какие там сто, на все двести процентов, что встретил девушку своей мечты, идеал, к которому он стремился всю жизнь.

Оливия Смайли, золотоволосая и голубоглазая красавица, завладела его юным сердцем так быстро и легко, что он не успел опомниться. Надо сказать, похитительница была очаровательна. Мужчины падали к ее ногам, как спелые плоды манго с деревьев. Большинство поклонников, как эти самые плоды, разбивалось.

Нет, Лив не была холодна и неприступна — многие добивались ее взаимности, но при этом ни одному из ухажеров Лив не удалось удержаться в почетном звании ее любовника больше месяца. Как заколдованная принцесса, она охладевала за это время ко всем: красавцам, невзрачным, молодым, мужчинам в летах, гениям, простакам… Эта странность привлекала к ней внимание: стайки мотыльков противоположного пола слетались к Оливии, заветному огню, в котором даже сгореть — благо.

Норд знал о репутации своей избранницы и, прежде чем ухаживать за ней, попытался реально оценить свои шансы. Влюбленным редко удается трезво взглянуть на предмет своего обожания, и Норд не был исключением из этого правила. Отринув все сомнения, он бросился с головой в омут.

Лив, не без удовольствия приняла его ухаживания — молодой, красивый, умный мужчина. К тому же, как позже оказалось, еще и пылкий любовник.

Поначалу Норд думал, что находится в раю. Все было чудесно: они бывали то у него, то у Лив, сутками не вылезали из постели, ездили за город, развлекались так, как только позволяли им воображение и финансы. Он задаривал ее цветами, она его — поцелуями. Сложно было представить, что их отношения прервутся. Один вопрос не выходил из головы у Норда — почему до этого его любимая так часто меняла мужчин? Однажды он набрался смелости и спросил об этом Оливию.

— Жизнь скучна, — ответила Лив, одарив Норда одной из своих соблазнительных улыбок. — Я сойду с ума от скуки, если в моей жизни не будет разнообразия. Мне интересно менять партнеров, эта игра меня возбуждает. Ты же любишь игры в постели? И все любят. Я всего лишь перенесла эти игры из постели в общение. Я не хочу показывать сегодня свое истинное лицо — ты видишь меня другой. Завтра — третьей. Мне интересно наблюдать за реакцией людей, чувствующих эту перемену во мне. Им интересно со мной общаться. Новый партнер — масса новых впечатлений. Разве это плохо?

И Норд отчетливо понял, что спустя недолгое время Лив скажет ему «прощай», равнодушная к его боли, и продолжит свою игру с кем-нибудь другим. Однако сдаваться Норд не собирался.

Через пару дней после этого разговора они с Лив пошли в ресторан, где часто собиралась веселая компания их общих знакомых. Лив не слишком хотела идти туда, но Норд настоял: «Надо увидеться с друзьями, пока они нас не забыли».

В ресторане, на глазах у изумленных знакомых (как можно пренебречь таким счастьем, как Лив?), Норд приударил за симпатичной Деборой Эйс. Казалось, он не обращает никакого внимания на свою оторопевшую подругу. У Лив, конечно, нашлись утешители, но такого удара по самолюбию она вынести не могла, тем более, что Дебби активно поощряла ухаживания Норда.

После ресторана Норд повез Лив к себе, но за всю дорогу они не обмолвились ни словом. Дома Лив решила первой прервать молчание.

— Чего ты добиваешься, Норд? Ты хочешь расстаться?

— Я не буду слишком возражать, если этого захочешь ты.

Норд блефовал — весь вечер, проведенный в нелепых ухаживаниях за Дебби, он ужасно боялся, что Лив пошлет его ко всем чертям. Вся эта комедия была затеяна лишь для того, чтобы удержать Лив, заинтересовать ее своей якобы независимостью в чувствах и поступках. Какой бы зыбкой ни была его надежда, она все же оправдалась.

— Не понимаю… — Лив была ошарашена происходящим. — Я надоела тебе? Объясни, что я сделала не так? Откуда это равнодушие, Норд?

— Ты вовсе не надоела мне, Лив. — Норд отлично понимал, что играет с огнем, но уже не мог закончить начатую в ресторане игру. — Ты знаешь, я люблю тебя. Просто иногда мне нужно отвлечься с такими, как Деб, милыми простенькими девчушками. Поверь, это сделает наши отношения более интересными. Конечно, если ты категорически против, я не переступлю рамок дозволенного. Хотя переспать с ней я бы не отказался. Но могу ограничиться лишь обычными ухаживаниями.

У Норда дух захватило от собственного вранья. Дебби не вызывала в нем даже легкой симпатии — Оливия вытеснила из его сердца все прошлые и возможные в будущем влюбленности. Но ему оставалось лишь играть в прятки с любимой, предпочитая ложь скорой разлуке.

Оливия предпочла выйти из этой нелепой и унизительной для нее ситуации с гордо поднятой головой. Норду все-таки удалось заинтересовать ее, и терять его она уже не хотела. Но что будет, если он охладеет к ней и оставит ее ради какой-нибудь Дебби? Нет, об этом ей даже не хотелось думать.

Впервые за всю жизнь ей пытаются дать отставку… Но она удержит этого мужчину любой ценой.

— В общем-то, Норд, я понимаю тебя. Я и сама ненавижу, когда пытаются ограничить мою свободу. Мы не связывали друг друга обещаниями, каждый волен делать то, что считает нужным. Лишь постарайся не так афишировать свои связи.

После этого инцидента отношения Норда и Оливии перешли на новый этап.

Белокурая красотка встречалась с Нордом уже больше месяца и не собиралась менять его на очередного кавалера. Она флиртовала с мужчинами, он с женщинами, но видно было, что они и дня не могут прожить друг без друга. Норд флиртовал затем, чтобы удержать ветреную подругу, Лив — чтобы не потерять Норда. Непонятно было только одно — когда закончится эта странная и нелепая игра.

Шло время, и Норд чувствовал, что разбил сосуд, питающий равнодушие его любимой. Ему казалось, что Лив стала относиться к нему мягче, естественней и ее желание напустить на себя загадочность постепенно испаряется. Однажды Норд набрался смелости и предложил Лив выйти за него замуж. Она согласилась, и Норд почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Через месяц, в сентябре, они устроили пышную свадьбу с обилием гостей, развлечений и яств. Дела Норда в компании продвигались, поэтому он не смог отказать невесте, желающей устроить роскошный праздник. Небо их отношений, чистое и безоблачное, не предвещало грозы, разразившейся через два года после свадьбы.

Все оказалось безумно простым, позже Норд удивлялся, как он не смог понять этого сразу.

Ему так и не удалось изменить характер Лив. Ей интересны были вовсе не люди, не их сложные и многогранные душевные переживания — это было для нее чем-то вроде разменного материала, не заслуживающего внимания. Единственное, что волновало Лив, — отношение этих людей к маске, которую она, ради развлечения и самозащиты (лучше ударю я, чем побьют меня) надевала на себя каждый день.

В сущности, его жена была пустым человеком, не заинтересованным ничем, кроме собственной персоны. Примеряя очередную красивую фразу, жест или поступок, она никогда не задумывалась над тем, какой отголосок это вызовет в сердце зрителя. Ее заботил лишь внешний эффект, произведенный картиной. Штрих оригинальности, мазок загадочности, игра безумия и мистики — картина готова и выставлена на всеобщее обозрение. Хвалите автора, ругайте его, главное — он замечен вами, вы не оставили вниманием его «искусство».

Женившись, Норд решил расставить точки над «i». Он перестал увиваться за девицами, оказывающимися в их компании, — ему с самого начала неприятна была роль ловеласа, вечно ищущего приключений. Ему достаточно было Лив, он не желал ни изменять ей, ни флиртовать с другими. Надобность в этой бессмысленной лжи отпала, думал он. Однако Лив быстро почувствовала перемену — отсутствие опасности быть брошенной дало толчок к новой модели поведения, которую она выбрала для себя.

Положение замужней женщины позволило ей затеять новую игру: каким невероятно скучным оказался брак, найдется ли кто-нибудь, чтобы меня развлечь? Она долго ходила по соблазнительной грани флирта, подстегиваемая щекочущим страхом — а вдруг Норд узнает? И однажды, перешагнув эту грань, ощутила неведомую доселе сладость запретной любви. За спиной у ничего не подозревающего Норда Лив закрутила роман с одним из его хороших приятелей — Ларри.

После Ларри Оливия воспылала страстью к Эшби, после Эшби… Не имел значение предмет любви, вся прелесть этих романов заключалась в ореоле, окружавшем ту или иную связь. Ей нравилась растерянность Норда, не понимавшего причины ее холодности, нравились скандалы ревнивых поклонников, ждущих, что она наконец бросит мужа.

Так продолжалось около двух лет, пока Норд, проезжая на машине мимо городского парка, не увидел Оливию, целующуюся с одним из его знакомых. В один миг в его памяти всплыли и поздние приходы Лив, сопровождавшиеся рассказами о фантастических подругах, с которыми она «заболталась», и сочувственные взгляды друзей, беседующих с ним о Лив, и ее скованность во время занятий любовью, случавшихся все реже и реже…

Он не стал устраивать скандал тут же, на месте, как поступили бы многие мужья. Позвонив своему близкому другу Эдварду Фоссу, Норд договорился с ним о встрече. Они сели в маленьком кафе на площади у фонтана и заказали по стакану пива.

— Скажи честно, Эд… — Норду было сложно говорить об этом, но ему хотелось знать правду, какой бы жестокой она ни была. — Кое-что об этом мне уже известно… Скажи честно, ты знал, что моя жена изменяет мне?

— Норд, пойми меня правильно… — Эдварду было жаль друга, но он всегда считал непорядочным вмешиваться в семейные дела. — Да, я знал об этом, но не мог тебе сказать. Мне очень жаль. Лив — настоящая стерва, я с самого начала понял, что она не подходит тебе. Ты хороший, честный человек. Тебе ни к чему был этот брак. — Фосс выглядел смущенным. — Ты знаешь, я не люблю вмешиваться… Мне больно смотреть на то, что она делает с тобой, но, прости, я не сказал бы ничего, если бы ты не спросил меня об этом.

— Я понимаю, Эд. — Норд чувствовал, как боль впивается в его сердце когтями хищного зверя. — Еще один вопрос, Эд. Последний — и я перестану пытать тебя. Пойми, это очень важно для меня. Это был один, — Норд вдохнул ртом воздух — волнение мешало ему говорить, — один роман? Или Лив крутила их за моей спиной постоянно?

— Нет, Норд. Не один. Лив не ограничивала себя. — Фосс опустил голову — ему тяжело было смотреть в глаза другу. — Прости меня, Норд. Мне действительно жаль, что все так вышло.

Лив, как это часто случалось, пришла домой поздно. Норд смотрел в окно, словно пытаясь прочесть на улице ответ на занимавшие его мысли. Затем, повернувшись к жене, сказал усталым и тусклым голосом:

— Я ухожу, Лив. Скажи мне напоследок только одно — зачем тебе нужна была вся эта ложь? Наш брак был всего лишь игрой для тебя?

Лив поняла, что разоблачена. Правда, она ожидала другого — безумной сцены ревности, скандала и просьб больше не изменять ему. Ей казалось странным, что мужчина, любивший ее так сильно, уходит, на прощание выясняя лишь причину ее неверности. На мгновение она пожалела о содеянном. Но это было мгновение, ничего не изменившее ни в ее душе, ни в ее дальнейшей жизни.

Так уж у нее повелось — жизнь игра, и нужно уметь достойно проигрывать. Ни себе, ни другим она не хотела признаться в том, что до безумия боится быть действительно понятой кем-то, а после — брошенной этим человеком как неинтересная, пустая игрушка.

— Я сама себя не понимаю, Норд. Ты просишь меня ответить на вопрос, который не только для тебя, но и для меня — загадка. Жаль, что ты уходишь, хотя я знала, что ты никогда не примешь настоящую меня. Я не хочу расставаться с тобой, но при этом я понимаю, что мне не изменить свою сущность.

— Я и не прошу тебя меняться. Просто ты и твои игры перестали быть мне интересны. Я думал, что они — не вся ты, думал, что в тебе есть что-то особенное, но понял свою ошибку только теперь. Ты пуста, Лив. И пусты были годы жизни, прожитые с тобой. — Норд взял сумку, в которую собрал свои вещи, и подошел к двери холла. — Постарайся заглянуть в себя глубже, не так поверхностно, как ты делала это до сих пор. Возможно, когда-нибудь ты откроешь подлинное и прекрасное чувство. Если нет — я не завидую тебе. Самое отвратительное — пустота в душе, глухая, беспросветная пустота. Желаю тебе избавиться от нее. Прощай.

Норд открыл дверь и вышел в одиночество ночных улиц. Словно сердце остановилось и зажило отдельной от него жизнью. Казалось, это будет длиться вечность, но Норд ошибался.

— После ухода от Лив я пытался с головой окунуться в работу, как прежде в любовь к этой женщине. Я поднял компанию, и мое постоянное присутствие в ней перестало быть необходимостью. Мне захотелось оставить пустоту этого кипящего города хотя бы ненадолго, и я решил осуществить давнюю мечту — заняться исследованием одного из островов Большого Барьерного рифа. Так меня занесло на Герон. Жители этого острова, такие искренние, душевные люди пробудили во мне давно заснувшие чувства. Я захотел слиться с ними, с природой, стать частью этого большого гармоничного мира, простого и прекрасного своей простотой. Я начал чувствовать, мыслить иначе. Норд теперешний — детище Герон Айленда, выкормленное и взлелеянное им. Сейчас мне страшно думать о том, кем я мог стать, не расстанься с Лив, не окажись на острове.

Норд смолк и повернул лицо, освещенное огнем костра, к Еве. Грусть в его глазах постучалась в отзывчивое сердце девушки, и она впустила ее. Теперь Ева поняла причину этой грусти, и ей стало больно оттого, что такие чистые люди, как Норд, обречены на страдания именно в силу этой чистоты и чуткости восприятия мира. Они никогда не поднимут руку первыми, едва ли смогут отбиться от занесенной на них руки, но человечество живо до сих пор именно благодаря им. Благодаря таким, как Норд, слова «дружба», «любовь», «искренность» до сих пор не превратились в легенду, полузабытое предание. И, может, поэтому не напрасны горести, пережитые этими людьми?

Ева положила теплую маленькую ладонь на руку Норда. Другой рукой обняла за шею и прижала его голову к своему плечу.

— Все в прошлом, Норд. И у меня, и у тебя. Теперь у нас новая жизнь, которую мы можем и должны построить сами, без чужого вмешательства. Удача не оставит нас, Норд. Я верю, мы будем счастливы. И мне стоит жить, не оглядываясь назад, так, как поступил ты.

Излив друг другу свои переживания, Норд и Ева испытали чувство глубокого очищения и спокойствия. Ева твердо решила перечеркнуть страницы лет, прожитых с Фрэдом, Норд окончательно похоронил воспоминание о Лив. Впервые за долгое время они смогли вздохнуть с облегчением, так легко им стало без груза, отягощавшего душу.

Норд заговорил о веселых происшествиях на Герон Айленде, которые часто случались с ним в первое время житья на острове. Рассказал о знакомстве с племенем берру, принявшим его как полноправного члена. Ева смеялась, пьяная от вина и чувства внезапно охватившего ее счастья. Норд улыбался, глядя на смеющуюся девушку и наслаждаясь ее весельем.

Норд подбросил в костер пару поленьев, растормошил угли палкой, и огонь вспыхнул с новой силой. Ева отобрала у него загоревшуюся палку и начала быстро вертеть ею, вычерчивая в ночной мгле огненные линии.

— Норд, я давно хотела спросить тебя, — произнесла Ева, потушив палку о песок. — Почему тебе дали такое имя? Норд — «север», но ведь в тебе ничего северного нет, скорее даже много южного — карие глаза, смуглая кожа, темные волосы.

— Забавная история. Любимый литературный герой моего отца — Теофил Норт. Такой, знаешь ли, спаситель. Не супермен, конечно, но добрый человек с широкой душой, помогавший абсолютно всем, кто нуждался в поддержке и совете. То есть, если можно так выразиться, органически добрый человек. Папа захотел назвать меня в честь него, Теофилом. Мама была категорически против: как же ее мальчик будет жить с таким чудным именем. В итоге, они пришли к компромиссу — Норт. Мама пожелала сменить последнюю букву имени: ей казалось, что так оно больше подходит к фамилии Бойл. Так и получился Норд Бойл.

— Знаешь, а тебе подходит это имя — ты спас меня на острове, потом защитил от Фрэда, привез туда, где мне легко и спокойно. — Ева начертила на песке какую-то фигурку и тут же стерла ее. — Ты очень помог мне. Интересно, насколько правдиво мнение, что имя, данное при рождении, может повлиять на жизнь человека?

— Не знаю, — отозвался Норд, — может, только символические имена влияют на людей. Точнее, те имена, значения которых мы помним и знаем. Наверное, они могут заложить в нас представление, какими мы должны быть. И с этим представлением мы входим в сознательную жизнь. Хотя… Вопрос из области психологии, но мы-то с тобой — не психологи. Кстати, Ева. — Он лукаво посмотрел на девушку. — А кто наградил тебя таким символическим именем?

Ева слегка поморщилась — ее всегда раздражало библейское имя, которое дала ей мать.

— Спасибо маме, что не назвала меня Лилит! Честно говоря, я терпеть не могу свое имя. Оно кажется мне ужасно претенциозным. К тому же мне совершенно не нравится история Евы, рожденной из ребра Адама, искушенной змием и подтолкнувшей мужчину к греху. Как часто я слышала шуточки, которые знакомые не ленились отпускать в мой адрес: как поживает Адам, как дела у праматери человеческого рода, как ты хорошо сохранилась, Ева, и тому подобное. Если бы ты знал, насколько меня раздражает все это! Но ничего не поделаешь — мы ведь не можем сами выбирать себе имена.

— Зато можем выбирать прозвища. — Норд тут же нашел выход из положения. — Как ты отнесешься к тому, что я буду называть тебя Ив? По-моему, неплохое уменьшительное от твоего имени. Не вычурное, маленькое, симпатичное и, отчасти, характеризующее владелицу.

Идея понравилась Еве, она радостно закивала головой.

— Здорово, Норд! Не понимаю, почему это никогда не приходило мне в голову!

— Маленькая Ив! Маленькая Ив! Маленькая Ив! — начал напевать Норд.

Он разошелся не на шутку: продолжая повторять придуманное им прозвище, Норд вскочил и запрыгал вокруг костра, выделывая при этом самые невероятные па. Ева смотрела на него со смешанным чувством изумления и радости. Большой и добрый ребенок, как мог он быть таким рассудительным и одновременно безумным!

Охваченная внезапным порывом, переполненная зажигательным весельем Норда, Ева вскочила и сама закружилась вокруг костра, громко напевая «Моя маленькая Ив!». Происходящее напоминало скорее ритуальные танцы аборигенов, чем пикник, устроенный цивилизованными австралийцами.

Они танцевали под музыку, ритм которой понятен был лишь им одним. Их несогласованные движения выглядели на удивление гармонично.

Будто еще давным-давно они условились друг с другом об этом танце и теперь предавались ему с упоением и восторгом, свойственным страстной молодости. Их колышущиеся в отблесках костра тела, мелькающие руки, постепенно сближались, превращаясь в единую композицию.

Норд вращался вокруг Евы, обвивая ее кольцом своих танцующих рук. Она скользила то вниз, то вверх, вырываясь из этого кольца, как лепесток огня из полыхающей чаши. Неожиданно Норд сомкнул кольцо, остановив пляшущее пламя.

Ева прервала танец, подняла голову и посмотрела в глаза мужчине, обнявшему ее. Тепло и нежность, сквозившие в его взгляде, тут же заполнили душу девушки, словно перелившись в нее. Как тогда, на острове, тело Евы зажглось желанием, тушить которое ей уже не хотелось, — разум больше не противился страсти.

Они оба жаждали той близости, которая стала бы продолжением их духовного единения, вывела бы их отношения на новый виток взаимопонимания, позволила бы разговаривать друг с другом на новом языке — языке страсти, нежности и любви.

Норд ласково коснулся губ Евы своими губами, осторожно раздвинул их языком, трепещущим от желания. Поцелуй проник в девушку, согревая каждую клеточку ее души и тела нежностью, которая доселе была ей неведома. Ева застонала от сладкой истомы, накрывшей теплой волной ее сознание.

Руки Норда забрались под ее свитер и гладили спину, подрагивающую от страсти. Его язык потихоньку выбрался из приятной влажной обители ее губ и перебрался к перламутровой раковинке уха.

Ева застонала сильнее и прижалась к мужчине, дарившему ей это томительное наслаждение. Руки Евы пробежали по спине Норда, словно пытаясь изучить каждую ее линию, каждый изгиб.

Через несколько секунд оба лежали на песке, погруженные в волшебный дурман охватившей их страсти. Им открывался новый мир, наполненный сказочными звуками, запахами и чувствами. И в этот заповедный мир они входили медленно, постепенно, пытаясь как можно лучше узнать друг друга и как можно полнее насладиться открывшимся им чудом.




10


Теплое ласковое утро солнечными лучами постучалось в палатку. Норд открыл сонные глаза и увидел голову Евы, уютно покоящуюся на его плече. Девушка доверчиво прижалась к нему, обняв его во сне своими тонкими руками.

Слава Богу, это не сон! Все, случившееся ночью, — прекрасная реальность. Впервые за долгое время Норд почувствовал себя по-настоящему счастливым. Рядом с ним девушка — любимая, понимающая, нежная, подарившая ему несказанное наслаждение. Как долго он мечтал об этом, и вот — свершилось.

Правда, неизвестно, как воспримет ночное событие проснувшаяся Ева. Не подумает ли она, что Норд воспользовался ее состоянием? Ведь они вчера хорошенько выпили. Не станет ли ей гадко от случившегося? Не рано ли Норд позволил себе расслабиться?

Вопросы, вопросы. Опять одни вопросы… Когда же наконец он получит на них ответ? Наверное, именно сейчас стоит рассказать Еве о его чувстве к ней. О том, что она нужна ему, что она самый близкий ему человек на всем белом свете. В конце концов, они могут просто остаться друзьями.

Такое хорошее и одновременно страшное слово «друзья». Люди расстаются и говорят друг другу: «Останемся друзьями». Они, возможно, больше никогда не увидятся, но все равно почему-то произносят эту неуместную фразу, забывая об истинном значении слова «друг».

Нет, не такую «дружбу» он предложит Еве, если окажется безразличен ей. Он способен помочь ей, поддержать ее, не рассчитывая на взаимность. Тем более, она так нуждается в чьей-то поддержке. Но, Господи, как же он хочет ее любви!

— Я люблю тебя, Ив. Моя маленькая Ив, — прошептал Норд.

Ева беспокойно заворочалась и открыла глаза. Почувствовала прерывистое дыханье Норда, увидела свои руки, обнимающие его. Вспомнила ночь, полную нежности и страсти. Как хорошо! Но как страшно поднять глаза и прочитать во взгляде Норда изумление и холодность. Они вчера были так пьяны! Что если он всего лишь поддался естественному желанию плоти, за которым ничего не стоит?

— Ты проснулась, маленькая Ив? Кажется, глаза можно поднять без страха.

— Да. Ты давно не спишь?

— Как тебе сказать… Не очень.

Норд ласково погладил девушку по голове.

— Не замерзла? Спальники — не такая уж теплая штука.

Разрывая липкую паутину страха, Ева заставила себя поднять голову. Ни изумления, ни холодности в глазах Норда она не увидела. В них были тепло и радость, но в глубине их пряталось что-то похожее на испуг. Чего, чего он мог бояться?

— Ив, я хочу поговорить с тобой.

Кажется, сейчас она узнает о причине испуга.

— Давай поговорим. Только можно я натяну на себя свитер? — Как глупо — и зачем только она пытается оттянуть время?

— Конечно.

Неужели он боится остаться с ней, войти в ее жизнь? Ее вечные проблемы, страхи, неуверенность — вот причина его испуга. Немыслимо завязывать отношения с человеком, жизнь которого соткана из неприятностей. Всего две встречи — и обе начинались с того, что Норд вытаскивал ее из передряг. Она устала платить по счетам своих неудач. А ведь они — как зараза, подхватишь один раз, за ним — второй, третий. Именно поэтому большинство людей чурается неудачников — боится, что эта зараза перейдет и на них.

Но приговор придется выслушать. Ева вытащила дрожащее от волнения тело из спальника. Она была обнажена, это смутило ее еще сильнее. Ева всегда ощущала себя неловко, если кто-то видел ее обнаженной. Даже от мужа она умудрялась скрывать свою наготу. Правда, его никогда не удивляло постоянное желание жены одеться побыстрее и всегда спать в ночной рубашке.

Успокойся, успокойся. Жизнь не кончится, если сейчас он пошлет тебя ко всем чертям. Жизнь не кончится, но так хочется остаться с этим человеком и постоянно чувствовать тепло, исходящее от него. Ева судорожно пыталась найти свою одежду. Боже, как глупо, должно быть, она выглядит сейчас!

Норд пошарил рукой около спальника, нащупал свою рубашку и протянул ее Еве.

— Надень пока это. Честно говоря, я и сам не помню, куда мы подевали вещи. Пожалуйста, не смущайся. Я чувствую, как ты напряжена. Если хочешь, я могу отвернуться.

— Ничего, я всегда испытываю неловкость от собственной наготы. — Он заметил ее волнение! Только этого ей сейчас недоставало.

Ева быстро надела его рубашку, голубую в белую клеточку. Сердце Норда сжалось от боли и нежности. Такая милая, взволнованная, с горящими синими глазами, в его рубашке… Видно, что ей ужасно неловко. Она поняла, что сделала глупость. И этой глупостью был он, Норд. Что, черт возьми, он натворил, зачем спешил?! Отступать уже поздно. Надо выяснить все до конца. Но как близок и неотвратим конец, путь к которому он проложил своим дурацким поведением этой ночью!

— Послушай, Ева, — начал Норд, — я знаю, тебе может быть неприятно то, что я скажу. Я прошу у тебя прощенья за прошлую ночь.

Сейчас все встанет на свои места — разве могло быть по-другому? Еве хотелось зарыдать, она изо всех сил сдерживала подступавшие к глазам слезы.

— Я знаю, что поспешил. Понимаю, что ты была не готова к этому. Но мне казалось — я не безразличен тебе. Общение с тобой дало мне многое. Я благодарен тебе за ту искренность, чистоту и нежность, что ты подарила мне. Мы знакомы не долго, но лучше, чем с тобой, мне не было ни с кем и никогда. Ты та женщина, которую я искал всю свою жизнь. Нашел и, кажется, теряю вновь. Если ты видишь во мне друга, и не более того, я готов остаться им для тебя. Я смирюсь с этим, не буду требовать ответа на свои чувства. Но ты должна знать, что я полюбил тебя. Полюбил так сильно, что боюсь сойти с ума, услышав «нет». Но я выдержу это, выдержу для тебя. Зная, что тебе тяжело, что ты страдаешь от предательства мужа, я не должен был тащить тебя в постель. Но чувства оказались сильнее доводов разума. Прости меня.

— Норд!

Ева бросилась к нему, как маленький ребенок, обняла его и залилась слезами. Как она могла думать, что он откажется от нее, что равнодушен к ней! Как могла так изводить себя!

— Я тоже люблю тебя, Норд! Мне было так страшно оказаться лишь приключением в твоей жизни, — шептала она сквозь слезы. — Мне так не везло — и вдруг ты, такой добрый, такой настоящий! Я думала — ты слишком хорош для меня. Ты — такой сильный, и я — со своими вечными проблемами!

Норд целовал ее спутанные волосы, лицо, залитое слезами. Целовал и сам готов был заплакать от счастья, переполнявшего сердце. Она права — все будет хорошо у них обоих, ведь теперь нет ничего, что он не мог бы сделать для нее.

— Любимая! Моя любимая маленькая Ив. Не плачь, мы вместе. Мы теперь всегда будем вместе, потому что я ни на минуту тебя не оставлю, любовь моя. Не плачь, верь мне!

Раз обжегшись, они оба пытались дуть на холодную воду, только теперь осознав необоснованность своих страхов. Каждый мучил себя мыслями о равнодушии другого, душил слова любви, готовые сорваться с губ. Вечный удел людей, считающих себя неудачливыми в любви. Сколько их так и не нашло своей половинки, двигаясь по жизни с закрытыми от страха глазами!

Норд понял, что ему и Еве удалось перешагнуть этот барьер, выросший колючим терновником на их пути друг к другу. Но сколько еще будет таких барьеров, он не знал…




В полдень они добрались до домика Норда. Всю дорогу они болтали, смеялись и целовались, радуясь каждой минуте, проведенной вместе. Отъезд планировался вечером — Еве нужно было выспаться и переодеться перед работой, Норду — уладить кое-какие дела в городе. Им нужно было расстаться, и, хотя оба понимали, что не увидят друг друга всего лишь вечер и ночь, это вынужденное расставание казалось им пыткой.

Еве удалось наконец блеснуть своими кулинарными способностями. Она приготовила суп из морепродуктов, который показался Норду самым вкусным из всех супов, что он пробовал раньше. И неудивительно — суп из мидий, креветок и кальмаров со сливками был коронным блюдом Евы. Она, смеясь, сказала Норду, что сто лет уже не готовила и потому все время боялась перепутать составляющие рецепта.

Норд показал Еве рисунки, сделанные на Герон Айленде. Их было немного, но лишь взглянув на первый, Ева поняла, что у их автора недюжинные способности в области рисования.

Каждая картина была взглядом изнутри, из сущности нарисованного. Это не было простым обозрением прекрасных видов, на рисунках сами предметы, казалось, говорили о себе.

Седой взволнованный Океан рассказывал о своих бедах Побережью, внимавшему Океану раскачивающимися деревьями, взметнувшимся песком, молчанием камней. Словно древний титан из греческих мифов изливал он свою печаль и гнев на богов. Этот рисунок, который Ева увидела первым, вызывал ощущение тревоги, смешанной с сочувствием гордому Океану.

На втором рисунке была изображена Ящерица, задумчиво стоящая под деревом, на котором сидела маленькая Обезьянка.

Беззаботная Обезьянка остановилась на мгновенье, прервала веселое путешествие по ветвям дерева, чтобы понять, отчего так задумчиво стоит Ящерица. Что-то вспоминает, или просто устала и пришла отдохнуть под сенью огромного бутылочного дерева?

Маленькие золотые глаза Ящерицы были устремлены вдаль. Они говорили, что владелица их ищет какой-то далекий край, о котором ей в детстве поведали родители. Ищет и не может найти. Она прошла золотые пески берега, поселения людей, зеленое море леса, но не обнаружила ничего, похожего на мир, описанный родителями. Где этот мир? Может, нет его вовсе, или он так далек от острова, что ей никогда до него не добраться?

Обезьянка смотрела на Ящерицу, не понимая тоски в ее глазах. Обезьянка радовалась сегодняшнему дню, желто-красному закатному солнцу, и ей не нужны были далекие миры, о которых грезила Ящерица. Обе были правы по-своему. И скоро одна будет снова скакать по веткам, а другая — искать свой неведомый край.

В этих рисунках — весь Норд. Все его мировосприятие, как на ладони, раскрылось перед Евой. Он смотрит не сквозь людей, не на людей, а пытается заглянуть внутрь человеческой души, понять и познать ее. И природа, по его мнению, — лучший способ отражения человеческих переживаний.

— Да, — вздохнула Ева. — Я ожидала увидеть наброски любителя, а теперь восхищаюсь талантом мастера. Ты не пробовал рисовать не карандашами, а красками?

— Я хотел. Только руки не доходят. Ты не льстишь мне, тебе действительно понравилось?

— Ты сошел с ума! Мне не просто понравилось, я восхищена. Во-первых, нарисовано искусно, во-вторых, когда смотришь на эти рисунки, создается впечатление, что изображенные на них звери и предметы сами рассказывают о себе. Странное чувство. Не могу сказать, что разбираюсь в искусстве, но, по-моему, это талантливо. Тебе стоит серьезно задуматься о карьере художника.

Норд поспешил перевести разговор на другую тему — его смутила похвала, как он думал, незаслуженная. Правда, в искренности Евы он не сомневался, но все же… То, что делает любимый человек, всегда кажется особенным.

— Когда твои дела позволят тебе вновь выбраться на остров?

— Не знаю, Норд. У меня настоящий завал! Недавно я заключила сделку, чтобы вытащить магазин из той ямы, в которой он находится сейчас. Если сделка не исправит положение — «Ароматик Плэйнет», мое злополучное детище, придется закрыть. Что тогда буду делать — неизвестно.

— Во-первых, не «буду», а «будем» — не забывай, что нас теперь двое. А во-вторых — расскажи-ка мне об этом подробнее. Я хочу быть в курсе всех твоих неприятностей.

Напряженный взгляд Евы, встревоженной воспоминанием о делах, смягчился. Как хорошо быть с любимым человеком, который не только дарит наслаждение, но и подставляет дружеское плечо!

Ева рассказала Норду о бедственном положении магазинчика. Он внимательно слушал, иногда задавал вопросы. Видно было, что его расспросы — не пустое любопытство, что он хочет знать все, вплоть до мельчайших подробностей. Сделка, заключенная с Питером Сэймом, особенно заинтересовала его.

— Ты много знаешь об этом Сэйме?

— Нет. Только то, что слышала от Вудса. Джеральду можно доверять — этот человек мой близкий друг, он всегда помогал мне. Если бы не он, я вряд ли пошла бы на эту сделку, — ответила Ева и продолжила: — Но ароматы коллекции превзошли мои ожидания. И дизайн его парфюма просто потрясающий. Вся беда в том, что и его, и мое имя не на слуху общественности Мэйн Бич. Ты представить себе не можешь, как часто это останавливает людей от совершения покупки.

— Ну почему же, могу, — обиженно отозвался Норд. — Я и сам сталкивался с этим, когда начинал работать с недвижимостью.

— Вся надежда на рекламу. Новая коллекция Питера Сэйма в моем магазине.

Норд задумался. Ему хотелось хоть как-то помочь Еве, но он не знал, как именно это сделать.

— Скажи, я могу приехать к тебе и взглянуть на эту коллекцию? У тебя будет мнение стороннего наблюдателя, никогда не сталкивавшегося с парфюмерным бизнесом.

Норд подумал, что на месте ему будет проще представить, что он может сделать для девушки. В конце концов, хоть он не знаком с такого рода делами, все же бизнес — его стихия. Может, его свежий глаз увидит то, что до него не заметили остальные?

— Почему бы и нет? — Ева пожала плечами. — Если завтра утром ты не будешь занят — приезжай. Увидишь, где я работаю. Может, удастся встретиться с Джеральдом. У меня появилась еще одна приятная причина вас познакомить. — Ева улыбнулась, подняла руку и провела ею по лицу Норда.

Мужчина затрепетал от ласки. Его глаза заволокла пелена желания. Он притянул Еву к себе и посадил на колени. Ева почувствовала, как напряглась его пробужденная плоть, и она мягко дотронулась рукой до холмика, внезапно выросшего на брюках Норда. Тот сладко застонал.

— Что ты делаешь со мной, Ив! Не пора ли утащить тебя в постель, маленькая проказница?

— Конечно, пора! — Возбуждение Евы росло с каждой секундой, и она не собиралась скрывать этого.

Норд легко подхватил девушку и пошел со своей драгоценной ношей наверх. Они целовались и ласкали друг друга до изнеможения.

В перерывах между поцелуями, не прекращая ласкать ее одной рукой, другой Норд потихоньку снимал с Евы одежду, стараясь сделать это, не привлекая внимания девушки. Он помнил, что она стесняется своей наготы. Не понимая причины такого смущения, он все же уважал ее чувства. Когда его проворные руки добрались до бюстгальтера Евы, он увидел в ее глазах признаки беспокойства.

— Хочешь, оставим его, — тихо-тихо прошептал Норд, склонившись к уху девушки. — Ты возбуждаешь меня и в белье.

Ева блаженно улыбнулась — до чего же он чуткий!

— Да, — робко прошептала она в ответ.

Руки Норда тут же скользнули вниз, к мягкой ложбинке внизу живота девушки, и сразу же ощутили тепло, рожденное ее возбуждением. Спустя минуту их тела и души сплелись в танце наслаждения, обмениваясь флюидами любви, рвущейся наружу:

— Ты можешь ответить мне на один вопрос? — обратился Норд к Еве, после того, как они наконец оторвались друг от друга.

Расслабленная, но все еще опьяненная страстью, Ева не сразу услышала Норда.

— Шалунья Ив, ты случайно не уснула?

— Нет, — довольным голосом отозвалась Ева.

— Можно спросить тебя о причине твоего страха остаться обнаженной? — Норду было неловко, но все же ему хотелось получить ответ. — Если не хочешь, конечно, можешь не отвечать. Это не любопытство. Просто я хочу знать о твоих страхах, это поможет мне справляться с ними.

Почему? А действительно, почему она всегда испытывала дискомфорт, и не только при мужчинах, но и от женского взгляда на ее обнаженное тело? Ева никогда серьезно не задумывалась об этом. Один из комплексов, которых полно у всех. Иногда ей казалось, что каждый испытывает такое же неудобство, как она, только остальным удается лучше маскировать свое отношение к этому.

— Честно говоря, я не знаю, Норд. Порой мне кажется, что это свойственно всем.

— Уверяю тебя, я найду множество людей, для которых не проблема — раздеться на улице, у всех на глазах. Конечно, плохой пример, но, действительно, в основном такое стеснение характерно для подростка, но не для взрослого человека. Можно смущаться при незнакомых, но откуда страх перед знающим тебя человеком?

— Я и при муже стеснялась раздеться. Даже в бельевом бутике, примеряя бюстгальтер при женщинах, я готова была сгореть от стыда. Может, я не совсем довольна своим телом, — рассуждала Ева. — Я вообще-то никогда не считала себя красавицей. Мои губы казались мне слишком маленькими, глаза — недостаточно выразительными. Фрэд, поглаживая меня в кровати, говорил, что у меня растет животик и что одна грудь чуть больше другой. Если связать все вместе, можно найти причину. Наверное, это недовольство собой.

Норд почти зарычал, приподнялся и повернул к себе лицо взгрустнувшей Евы.

— Красавец Фрэд так и старался подпитать твои комплексы! И это вместо того, чтобы избавить тебя от них! Ты прекрасна! Глаза восхитительного синего цвета, длинные пушистые ресницы! Очаровательные изящные губы, а не надоевший лягушачий рот современных моделей! Тело, которое хочется ласкать до потери сознания! Выбрасывай из головы эти глупости — когда я впервые увидел тебя, я был восхищен твоей внешностью!

Ева расхохоталась, увидев гнев, охвативший Норда. И это только потому, что она не считает себя красавицей! Поразительный человек!

— А что касается Фрэда, — продолжал возмущаться Норд, — так этот идиот просто боялся, что ты уйдешь от него! Что на тебя будут смотреть мужчины, восхищенные твоей внешностью и уверенностью в себе! Конечно, это было ему не нужно! Куда проще внушить тебе, что ты дурнушка, чем становиться лучше самому!

— Норд, Норд! Не волнуйся так! — пыталась успокоить его Ева. — Хочешь, я буду считать себя моделью, только не переживай.

— Дело не в этом, Ева, — продолжил Норд уже спокойнее, — оставайся собой, но относись к себе менее критично. Я вижу, что ты красива. Мне незачем лгать тебе, хотя внешность для меня не имеет значения. Будь ты полной, или худой, как доска, — я все равно полюбил бы тебя за красоту душевную, а не физическую. И я не обманываю тебя — ты прекрасна.

Лицо Евы залила краска смущения и радости. Она обняла Норда и подарила ему долгий нежный поцелуй. И откуда только на ее бедовую голову свалилось такое счастье?




Дорога в Мэйн Бич, казавшаяся невероятно долгой, промелькнула незаметно. И куда только девалась нескончаемая бегущая лента, взгляд на которую усыпил Еву два дня назад? Девушка не без сожаления оставляла уютный домик, с которым ее теперь связывало так много счастливых воспоминаний.

— Ты грустишь, Ив?

Норд заметил тень уныния, промелькнувшую в глазах любимой. Что бы это значило? Не думает ли она о предстоящем расставании?

— Немного. Жаль было оставлять твой домик, Сладкое озеро и все то, что с нами случилось в этом волшебном месте.

— Не грусти. У нас впереди много-много счастливых дней и ночей. Обещаю, тебе еще будет, что вспомнить, потому что я собираюсь посвятить тебе не год, и не два, а целую жизнь. — Норд оторвал от руля руку и мягко погладил колено Евы. — Не хочу прощаться с тобой сегодня, однако придется ехать домой и работать над одним из будущих проектов. Но ничего, зато с завтрашнего дня я свободен, как ветер в поле.

— Прекрасно. Ты все еще хочешь побывать на моей работе?

— Разумеется. Я заеду к тебе с утра, и мы отправимся туда вместе. Хотел тебе сказать еще кое-что… — Голос Норда посерьезнел. — Возможно, я тороплю события, но… Подумай, где мы будем проводить время…

Ева недоуменно посмотрела на Норда.

— То есть, у кого мы будем жить. У меня или у тебя. Я не хочу расставаться с тобой ни на секунду. А перемещаться из дома в дом — думаю, ты понимаешь, что это не лучший вариант. — Норд помолчал немного и добавил: — Конечно, если ты еще не готова к этому, я дождусь подходящего момента. Но, поверь, я сделаю все, чтобы не быть тебе в тягость.

Ева задумалась. Норд почти довез ее до дома, уверенно ориентируясь в лабиринте улиц. Она должна была ответить, но не знала, что ей сказать.

Ева безумно не хотела расставаться с Нордом, но все же какое-то время для размышлений и банального привыкания к его обществу ей было необходимо. Ее уже не страшило то, что они провели вместе от силы четыре дня. За это время они узнали друг о друге больше, чем многие люди — за годы общения. Иной страх не давал ей покоя.

Ее отношения с Фрэдом изменились именно после того, как они начали жить вместе. Конечно, Норда нельзя было даже близко поставить с Фрэдом. Но все же… Нет, безусловно, она должна подумать и привыкнуть к неожиданно ворвавшемуся в ее жизнь человеку.

Норд притормозил у дома Евы, напряженно ожидая ответа. Он не сомневался в том, что Ева захочет подумать. Лишь бы она не ответила категорическим отказом.

— Я должна подумать, Норд. Должна привыкнуть к тебе. Твое предложение не лишено смысла, но мне нужно какое-то время. И не сомневайся — я тоже хочу всегда быть с тобой.

Они долго целовались, стоя у крыльца, не испытывая ни малейшего желания расставаться. Сумеречная природа пела им легким шелестом листьев. Но еще громче пели их сердца, завороженные пьянящей музыкой открывшейся им любви.




11


Ночь для Евы Дэвис опять выдалась беспокойной. Почему? На этот вопрос она не находила ответа. Казалось, все страхи и переживания остались позади, а впереди ее ожидало светлое и лучезарное будущее рядом с любимым.

Но тогда откуда этот немыслимый страх, всплывающий из глубин ночных кошмаров? Она почти не запомнила сна. В памяти осталось лишь искаженное гримасой лицо Анны и ощущение паники, сковавшей во сне сознание. Только и всего.

Забудь и выброси из головы. Не дает покоя старая боль, прошло слишком мало времени для того, чтобы предательство и ложь окончательно стерлись из памяти. Об этом лучше просто не думать, чем мучить себя понапрасну.

Около десяти за Евой приехал Норд, и они вместе отправились в «Ароматик».

Всего за одну ночь оба успели безумно соскучиться друг по другу. Не сводя с Евы сияющих влюбленных карих глаз, Норд едва успевал следить за дорогой. «Разобьемся и умрем в один день», — смеялась Ева. Они так и норовили потрогать, ущипнуть, погладить друг друга, не осознавая того, что смешны, как все прочие влюбленные. Смешны и прекрасны в проявлении своих чувств.

Норд оценил спокойствие, уют и стиль «Ароматик». А заодно по-доброму пошутил над Евой, одетой в строгий темно-голубой костюмчик, который, правда, очень шел ей. «Одеваешься под цвет эмблемы магазина», — улыбаясь, сказал Норд.

Он никогда не бывал в парфюмерных магазинчиках, и все здесь для него было впервые: хрупкие стеклянные полочки, пестрящие самым разнообразным дизайном флакончики, пряные, сладкие, резкие и, тем не менее, приятные запахи. Но, в отличие от многих мужчин, так боящихся показаться женоподобными, Норд не стал кривить лицо, демонстрируя, насколько чужд ему этот «женский» мир.

Наоборот, он старался узнать у Евы больше о том, чем она занимается. Задавал вопросы, подходил к полочкам, вдыхал ароматы, интересовался их категориями и составом. Он был неутомим. Еве оставалось только восхищаться его пытливым умом и подавать ему то и дело стаканчики с зернами кофе (это, чтобы нос бедняги продолжал воспринимать запахи).

Ева уже позвонила Вудсу, предложив ему заглянуть в «Ароматик» и познакомиться с Нордом. Джеральд тут же согласился, однако в очередной раз выбранил Еву за недосягаемость в выходные. Эта «пропащая душа» опять не соизволила воспользоваться благами цивилизации и оставила телефон дома!

Затем они с Нордом отправились наверх, в офис, где находились образцы коллекции Питера Сэйма.

Ева представила Норда Эткинсу, который так до конца и не понял, кем кареглазый симпатяга Норд приходится хозяйке магазина. Однако определенные соображения по этому поводу у догадливого работника все же появились. Слухи о разводе Евы успели дойти до ушей сотрудников «Ароматик», хоть Ева и предпочитала об этом не распространяться. Ну и дела! Эткинс искренне восхитился начальницей. Кажется, мисс Дэвис не долго будет носить девичью фамилию! Хотя, может быть, это кто-то из ее друзей? Правда, не очень-то по-дружески на нее посматривает…

Коллекция Сэйма даже несведущего в парфюмерном мире Норда привела в восхищение.

— Ничего не скажешь — и пузырьки затейливые, и запахи замечательные. Если люди это увидят, то купят непременно. Молодец этот Сэйм. Да и у тебя отличный вкус, Ив, — резюмировал Норд.

Он взял в руки роскошный флакон «Прекрасного цветка» и пристально посмотрел на него.

— Точно! Понял, что он мне напоминает…

— Красные цветы в лесу Герон Айленда, — закончила вместо него Ева. — Те же ассоциации были у меня, когда я впервые увидела эту прелесть.

— Кстати, Ева, идея рекламного ролика для «Цветка» все еще висит в воздухе, — напомнил Эткинс. — У Венслоу с этим не клеится, он хочет заняться «Цветком» в последнюю очередь. Так что, если у кого-то есть гениальные предложения, — звоним и направляем Венслоу на истинный путь.

— Ну я… — неуверенно пробормотал Норд.

Ева и Эткинс тут же посмотрели на него с нескрываемым интересом.

— В общем, я не специалист в этом деле, но кое-какие мысли меня посетили. Если уж у нас возникли ассоциации с цветами Герон Айленда, то почему бы не снять ролик именно там? Представьте себе… — с жаром продолжил Норд, увидев любопытство, проснувшееся в глазах слушателей. — Освещенная солнцем поляна в лесу Герон Айленда, на которой растет восхитительный красный цветок с огромными пылающими лепестками. Это цветок любви.

Из-за деревьев выходит юная девушка. Взгляд ее падает на цветок. Она подходит к нему, срывает, подносит к лицу и упивается ароматом. Вдруг появляется молодой человек. Очарованный красотой девушки, он протягивая к ней руки. И она дарит ему цветок любви.

— Идея отличная, — кивнул головой Эткинс. Он никак не ожидал от рослого кареглазого симпатяги такого романтического порыва. Да, явно неспроста тот пожирает глазами мисс Дэвис…

— Идея просто замечательная. Но не думаю, что Венслоу рванет на Герон Айленд, чтобы снять для нас этот ролик. — Эткинс продолжил: — А если и рванет, то запросит такую сумму, от которой наши уши не просто завянут, а отвалятся.

— Да, Вильям, пожалуй, прав, — согласилась Ева. — А идея красивая.

— Черт с ним, вашим Венслоу.

Норд с комфортом устроился на черном вращающемся стуле, предвкушая, как загорятся глаза Евы, после того, что он скажет.

— Вы можете спокойно обойтись без его услуг в съемке этого ролика. У меня есть знакомый, который отлично снимет все это за пару бутылок хорошего вина, исключительно для собственного удовольствия. Когда-то он занимался рекламой на профессиональном уровне, а теперь это для него — хобби. Я даже обрадую его, сказав, что для него нашлось дело.

Предчувствия Норда оправдались — Ева засветилась от радости и подарила ему взгляд, полный благодарности.

— Ты просто чудо, Норд!

Отлично! Не зря он все-таки приехал в «Ароматик»! Норд тут же отправился звонить приятелю, который без промедления согласился помочь.

Дон, как звали этого замечательного человека, был фанатически одержим съемками. Он снимал все, что угодно, начиная от собственных импровизаций, заканчивая свадьбами и днями рождения. Причем делал это красиво и профессионально. В его доме все было завалено отснятыми пленками, кассетами с записями и приспособлениями для съемок. «Не удивлюсь, если узнаю, что по ночам твою кровать согревает камера», — как-то пошутил Норд. Идея полета на остров пришлась по душе Дону — отличная возможность развлечься!

Джеральд Вудс не заставил себя долго ждать. Через полчаса после звонка Евы он был уже в «Ароматик». Норд произвел на него очень приятное впечатление, однако укол ревности Вудс все же ощутил. Впрочем, он тут же потушил загоревшийся огонек. К чему мучить себя бессмысленным переживанием? Он всегда будет Еве другом, а любовь… Была ли она? Даже если была, остались лишь отголоски.

Эти честные карие глаза. С каким детским обожанием они смотрят на Еву. Дай Бог, дай Бог. Может, она наконец будет счастлива. Как она изменилась за несколько дней! Веселый взгляд, искрящаяся улыбка. Такая уверенная в себе. Ну дай Бог.

Вудс тоже понравился Норду. Верный друг. Добрый, открытый человек. Они даже чем-то неуловимо похожи с Евой. Улыбка, жесты. Если бы Норд не знал, что Джеральд — друг Евы, то счел бы мужчину ее братом.

— Мы непременно должны встретиться. Посидим, выпьем в непринужденной обстановке, — уговаривал Вудс Норда и Еву.

— Эх, Джеральд! Все бы тебе выпить, — смеялась Ева.

— Между прочим, довожу до сведения некоторых, культура пития — великая вещь. Поверь, выпивка невероятно сближает людей.

— Не сомневаюсь. С бутылкой.

— Я только за, — ответил Норд на предложение встретиться. — Когда Дон снимет ролик «Цветка», сам Бог велит обмыть это событие. Как ты считаешь, Ив?

— Отлично.

Ив? Джеральд чуть не поперхнулся принесенным ему кофе. И что бы это могло значить?

— Норд, а почему «Ив»?

— Знаешь, Джеральд, Ив — что-то вроде уменьшительного от имени Ева. Мы с Евой придумали его, потому что она не в восторге от своего имени.

— А-а, — протянул Джеральд. — Недурно. Мне нравится. Что если я тоже буду тебя так называть, Ева? Если, конечно, это не привилегия Норда.

— Ради бога, Джеральд. Норд, твоя выдумка становится популярной.

Вильям Эткинс, делая вид, что с головой ушел в компьютер, внимательно прислушивался к диалогу. Точно! Кажется, его догадка подтверждается! Все-таки он понял, откуда ветер дует. Видимо, появления новоиспеченной миссис Бойл ждать осталось недолго. Вот она — скромница Ева Дэвис. Сильна! Эткинс даже заулыбался своим мыслям. Приезд Дона внес некоторые коррективы в планы Норда и Евы. Перед Нордом встала железная необходимость лететь на остров вместе с приятелем, дабы показать места съемок и полнее раскрыть идею ролика. Съемки займут всего пару дней, но все же… Расстаться с Евой, пусть ненадолго, — такая пытка! Всю ночь он крутился в одинокой постели, вспоминая ее глаза, тело, поцелуй, ласки. Мучительно желая ее. А теперь — два дня без этого милого, ласкового существа. Вот черт!

Ева была огорчена не меньше Норда. Она-то не может поехать вместе с ним. Два дня пролетят незаметно, утешала она себя. Ты даже не успеешь соскучиться, как он вернется. Да уж, не успеешь. Она уже скучает, а Норд еще целый день будет с ней. И ночь. Сегодня они поедут к ней и проведут незабываемый вечер. Она так решила. Вечер перед отъездом. Они будут болтать, целоваться и заниматься любовью. Боже, как она хочет его! С ума сходит от желания, которое уж точно не удовлетворишь на работе. Дотерпеть до вечера. Только дождаться вечера. Но каким далеким он кажется!

Норд внимательно смотрел на Еву. Он видел, как ее синие глаза заволоклись пеленой желания. Как она хороша! Деловая женщина в строгом костюме с глазами, полными любовной тоски. Норд чуть было не застонал от вожделения, так хотелось ему подойти к Еве, взять ее на руки, унести и долго, неистово-страстно любить. Невыносимо! Надо взять себя в руки. Взять себя в руки и дождаться вечера.




Долгожданный вечер принес с собой маленький-маленький сюрприз. Конечно, Анна Беркли не могла найти другого времени для того, чтобы напроситься в гости. Новость о том, что приехал Норд и Ева хочет побыть с ним вдвоем, не оттолкнула, а, наоборот, подстегнула Анну. С упорством, достойным маньяка, с непониманием, достойным ребенка, Анна уговаривала Еву принять ее у себя. Ну как Ева не может понять? У нее, Анны, сложный период в жизни — раз (она все-таки рассталась с Грегори). Она хочет увидеть любовь своей дражайшей подруги — два. Она смертельно соскучилась по Еве за прошедшие выходные — три. Нет, Ева просто обязана пригласить ее. Ведь, в конце концов, они же — подруги!

Ева сдалась, ругая себя потом за мягкотелость. Могла бы и отказать, памятуя о том, какого нелестного мнения Анна была о Норде. Но как можно оставить Анну без поддержки? Конечно, та знала заранее, что они расстанутся с Грегори. И, скорее всего, сама же его и бросила. Но она ведь переживает этот разрыв. А Ева пережила развод и понимает, как изматывает расставание с любимым человеком. Что поделаешь: назвался другом — полезай в кузов. Вариантов нет.

— Видимо, день знакомств плавно перетекает в вечер знакомств, — сообщила Ева Норду. — Вечером ко мне в гости рвется подруга, которой я не смогла отказать.

— Я так хотел провести этот вечер наедине с тобой. Ты не можешь изменить ее планы?

— Знаешь, я бы с радостью, но у Анны очередная личная драма. Иногда мне кажется, что подруги — это крест, который несешь всю жизнь. Но она, в общем, неплохой человек, правда, изрядно своеобразный. Ты поймешь, о чем я говорю, когда увидишь ее.

— Что ж, будем знакомиться с подругой. В конце концов, не проведет же она у тебя всю ночь? — страстно поглядывая на Еву, произнес Норд.

— Надеюсь, нет. О, черт! В доме — шаром покати. Бар я не держу, еду не готовлю… Да, повезло тебе со мной, ничего не скажешь.

— Ничего, — отмахнулся Норд. — Прокатимся по магазинам, купим вино, продукты. А еду я приготовлю сам. Думаю, твоя Анна будет довольна.

Ладно, утешала себя Ева. Не так уж все и плохо. Ты стала до того нервной, что делаешь драму из мелочей. Анна наконец удовлетворит свое любопытство и увидит, что Норд — хороший парень. Будет милый вечер втроем. Потом она уедет, а в нашем распоряжении останется целая ночь. Нельзя же быть такой эгоисткой. Помощь и поддержка нужны не только тебе. Кое-кого даже некому утешить. Не у всех ведь есть личные Теофилы Норты — Норды Бойлы! Так что не хнычь и не будь занудой, Ева!

Считается, что вояж по магазинам поднимает настроение. Безусловно, в этом есть своя правда. Обежав продуктовый супермаркет, купив лобстеров, вина, зелени и прочего кулинарного безобразия, Норд буквально поволок Еву в ювелирный магазин.

Он непременно хотел сделать ей какой-нибудь подарок. Ева отказывалась, отговариваясь тем, что Норд сам по себе — подарок, но все-таки не выдержала натиска и сдалась.

Глаза Евы разбежались по витрине магазина, не в силах остановиться на одном украшении. Как давно она не покупала их себе! То не находила времени зайти в ювелирный, то просто забывала об этом. А ведь всегда считалось, что женщины сходят с ума по драгоценностям.

Выбор был велик. Норд посмотрел на разбегающиеся глаза Евы и понял, что одной ей справиться не под силу. И, как настоящий джентльмен, поспешил на выручку своей даме.

— Ив, как тебе эта вещица? — сказал он, ткнув пальцем в массивное золотое колье в виде кобры с сияющим изумрудным глазом. — По-моему, на твоей шейке будет смотреться замечательно.

Любезная продавщица с неизменной улыбкой (наверное, она снимала ее только на ночь) одним плавным движением обвила шею девушки мощным золотым обручем.

Ева взглянула на свою шею в предложенное ей зеркало. Прекрасная работа. Хоть и массивное, но изящное украшение. Зеленые глаза змейки вопросительно уставились на нее из зеркала: купишь или нет? Шикарное колье, но… Еву всегда тяготили большие и броские украшения.

Норд поймал ее взгляд и сразу догадался, что ей нужно.

— Снимайте, — обратился он к продавщице, — кажется, я понял, чего мы хотим.

Он указал Еве на тонкое, почти невесомое ожерелье из белого золота. Глаза Евы засияли — как точно он угадал ее желание!

Между крошечными резными листиками, так походившими на настоящие, изящно высовывали свои головки цветы, в лепестках которых мигали своими гранями дымчатые топазы и голубые сапфиры.

— Его, именно его! — Ева, совсем как ребенок, захлопала в ладоши.

Улыбка продавщицы наконец стала отдаленным подобием настоящей. Шея Евы тот час же оказалась укутана невесомостью этого цветочного волшебства. Да! Вне всякого сомнения, этот сад создан именно для нее! Ожерелье на ее шее будто зажило новой жизнью, не витринно-прилавочной, а настоящей. Камни заиграли ярче, листики вот-вот готовы были зашевелиться от дуновения ветерка. Чудеса, да и только!

Ева отвернулась от зеркала и посмотрела на Норда вопросительно: ну как? Хотя уже отлично знала его ответ.

— Ты красивее всех писаных красавиц, — шепнул ей Норд, когда они выходили из магазина.

— Ты себе не представляешь, в каком я восторге. Если бы не ты, ноги никогда не донесли бы меня до ювелирного. Я в безумном восторге. И как только тебе удалось почти сразу найти то, что мне нравится?

— Не знаю. Почувствовал. Я знаю, что у тебя есть вкус, и понял, что ты любишь маленькие и изящные вещи. Только и всего. А когда я увидел его на тебе, ощутил неимоверный прилив желания.

Норд поцеловал Еву и страстным движением провел рукой по ее спине.

— Норд! Люди же! — засмущалась Ева.

Норд оглянулся вокруг: по улице тут и там сновали озабоченные своими делами мужчины, женщины, пожилые дамы с маленькими собачками. Он с улыбкой посмотрел на свою стеснительную спутницу.

— Не переживай, им нет до нас дела.

Он схватил вырывающуюся девушку и поднял ее высоко над землей.

— Моя Ив, как же я люблю тебя!

Возмущенная и счастливая Ева била ногами по воздуху, пытаясь выкрикнуть что-то вроде «пусти!». Однако крик не удавался из-за душившего ее смеха. Норд аккуратно поставил ее на асфальт и прижался губами к ее уху:

— Будь моей всегда.

— Да разве от тебя убежишь, если ты находишь меня и в лесной чащобе, и в огромном Голд Косте? — попыталась отшутиться Ева.

Норд посерьезнел, прямо и открыто заглянул ей в глаза, словно заранее пытаясь прочесть ответ на еще незаданный вопрос.

— Ив… — Голос его стал хриплым от волнения. — Ив, выходи за меня замуж.

От неожиданного предложения Ева переменилась в лице. Этого от Норда она ожидала меньше всего. Удивление — это слово могло слишком бледно выразить то, что она ощутила в тот момент. Изумление — и оно меркло перед испытанным Евой чувством.

Вот что странно. После развода с Фрэдом Ева думала, что никогда, никогда больше не выйдет замуж. Никогда и ни за что. А теперь, после слов Норда… Теперь она окончательно запуталась в своих желаниях. Снова замуж! Сразу же после неудачного брака, развалившегося с таким треском?!

Снова замуж? Но за любимого и любящего, понимающего и чуткого человека, без которого ей сложно представить свою дальнейшую жизнь. Итак, снова замуж. Или все-таки стоит подумать?

— Норд, не скрою, меня потрясло твое предложение. Но, уверена, ты не ждешь от меня ответа сию же минуту. Я должна подумать, серьезно подумать. Один раз я уже сделала ошибку, о которой жалею до сих пор. Но я хочу быть с тобой. Только дай мне время.

Норд просиял — она не отвергла его предложение. Он понимал, что торопится, но уже не боялся спешить, зная, что Ева поймет его. Ведь теперь она уверена в том, что у нее есть и всегда будет право на выбор. И никто не заставит ее действовать по чужой указке, никто не станет принуждать ее и устраивать ей сцены. Теперь она свободна.

— Ив, маленькая! Конечно же, я не тороплю тебя с решением. Думай столько, сколько считаешь нужным. Главное, что я могу быть рядом с тобой, родная моя!

Обнявшись, они направились к машине. По лицу слегка растерянной Евы блуждала счастливая улыбка. Кто-то из прохожих, пробегающих мимо, остановился и с завистью посмотрел им вслед. До чего красивая пара!




12


Пока Норд колдовал на кухне над лобстерами, которых обещал приготовить по особенному рецепту своей бабушки, Ева приводила себя в порядок.

Ей непременно хотелось надеть ожерелье, подаренное Нордом, и она придирчиво осматривала свой гардероб, в поисках подходящего платья. Наконец выбрала. Длинное, нежно-голубое, сшитое из воздушного полупрозрачного шифона. Именно то, что нужно. Прямой крой платья, снизу слегка расширявшийся, позволял подчеркнуть достоинства фигуры. А фигура, по словам Норда, была замечательной.

Бросив на веки еле заметный штрих перламутрово-небесных теней, слегка черкнув розовой помадой по губам, Ева закончила макияж, Легкий, чуть сладковатый аромат «Инканто» соответствовал и прозрачности голубого платья, и невесомости изящного колье. Все, кажется, готова. Анна, наверное, опять пройдется по ее внешнему виду очередными рассуждениями об «образе». Ну и пусть.

Ева сбежала по ступенькам вниз, в гостиную, и начала накрывать на стол. Застелила белую скатерть, разложила тарелки, серебряные приборы, бокалы. Поставила на стол вино, купленное Нордом. Что ж, очень мило.

Она взглянула на часы — иногда опоздания Анны бывают кстати. Правда, только иногда. Ева заглянула на кухню, в очередной раз восхитившись запахами блюд, приготовленных Нордом. Он как раз вытаскивал из печи поднос с запеченными под майонезом лобстерами и чуть не уронил его, увидев сногсшибательный облик Евы.

— Каждый раз, видя тебя в новом платье, я теряю дар речи.

Слава Богу, он донес поднос до стола, поставил его и бросился к Еве. Но, вспомнив о своих, мягко говоря, не совсем чистых руках, остановился на полпути.

— Черт! Даже не могу обнять тебя. Ну да ничего… — Он быстро сполоснул руки и вытер их полотенцем. — Сейчас мы это поправим.

Но едва он успел заключить Еву в объятия, раздался звонок в дверь. Изрядно настойчивый звонок.

— Ну вот и Анна.

Ева не без сожаления высвободилась из пылких объятий Норда и пошла открывать дверь. Ее охватило чувство странного волнения, совсем не характерного для радостной встречи подруги. В чем дело? Что беспокоит ее? Почему она так напряжена, ведь все идет — лучше некуда?

Ева открыла дверь, и на шею ей кинулась подозрительно сияющая Анна.

— Привет, подруга.

Анна чмокнула ее в щеку и с любопытством оглядела гостиную: где же таинственный ученый, так внезапно прибывший с «Хамелеона»?

Ева угадала взгляд Анны.

— Он в кухне, закончит колдовать с едой и выйдет к нам. Проходи.

Через минуту Анна уже удобно сидела на кушетке и болтала без умолку, рассказывая Еве о всякой всячине. О чем угодно, кроме личной драмы — расставания с Грегори. Наверное, у нее свой способ снимать стресс, подумала Ева. Хоть и странный способ, но, видимо, действенный. Лицо Анны не выражало абсолютно никаких переживаний, а уж тем более, тоски по любимому.

Появился Норд, принесший поднос с соблазнительными кушаньями, от вида которых в любой другой ситуации у Евы потекли бы слюнки. Но почему-то не в этой. Из-за непонятного волнения у нее пропал аппетит, а под ложечкой сосало не от голода, а от каких-то дурных предчувствий. Брось волноваться, все хорошо, уговаривала она себя. Но сердце не особенно поддавалось уговорам.

Ева представила Норда Анне. Любопытство подруги удовлетворено. Вот он, Норд Бойл, ученый, бизнесмен, художник, кулинар и хороший человек. Полный ассортимент — и все в одном флаконе.

Анна была в восторге, Норд превзошел все ее возможные и невозможные ожидания. Красавец! Ева видела, как подруга пожирает его глазами. А невыносимое предчувствие все сильнее и сильнее сдавливало колотящееся в груди сердце. Сначала заговорили о замечательных кулинарных способностях Норда. Анна ела с большим аппетитом, нахваливая салаты и лобстеров. Да, Норд настоящий гений в области кулинарии! А на Герон Айленде еще остались такие интересные и талантливые молодые люди? Если да, Анна с удовольствием туда слетает. Может, Норд сделает одолжение и захватит ее в свою очередную поездку? Ах, он летит туда снимать рекламный ролик для парфюмерии Евы? Даже завтра днем? Почему бы ему не захватить Анну с собой, тем более что в городе ее уже ничто не держит? Одинокая, свободная Анна. Да, она как кошка, что гуляет сама по себе.

Норд с удивлением смотрел на Еву, молчаливо склонившуюся над тарелкой. Может, она плохо себя чувствует? Не заболела ли? При Анне спрашивать неудобно, да с ней и слова не вставишь. Ева говорила, у нее какая-то личная драма. Не похоже. Хотя, конечно, у каждого свой способ избавляться от грустных мыслей. У этой девицы, видимо, болтовня.

Количество выпитого изменило направление беседы. Анна развеселилась окончательно и засыпала Норда остротами и шутками весьма фривольного содержания, Взгляды, которые она бросала на Норда, становились все более откровенными. Голос — протяжным и зазывным. Сомнений не было: Норд заинтересовал Анну как мужчина,

— Послушай, Норд! — Анна уже обращалась к нему на ты, игнорируя молчаливо сидящую Еву, — Тебе никогда-а не приходило в голову, что жизнь невозможно скучна-а и подобна порочному кругу, из которого нет выхода?

Так, мы уже растягиваем слова, уныло констатировала про себя Ева. Мы уже напились. Мы красиво и отважно клеимся к любовнику подруги. А глупая подруга ни слова не может вставить, ни бровью шевельнуть. Замечательное положение дел.

— Нет, не кажется. Каждый строит свою жизнь по своему усмотрению. Для интересного человека жизнь не может быть скучной, — почти зло ответил Норд.

Ему изрядно надоело представление, непонятно с какой целью устроенное Анной. Он не совсем понимал, чего добивается подруга Евы, но его определенно бесило ее поведение. Личная драма! И из-за этой паясничающей дамы они не остались с Евой наедине! Вечер испорчен, Ева расстроена, а он — в бешенстве. Только бы не показать этого! Ева может обидеться — подруга все-таки.

Вежливость Норда по отношению к Анне отнюдь не казалась Еве ледяной. Душу выворачивало от болезненного предчувствия, имевшего уже вполне конкретные очертания. Выворачивало, но не могло вывернуть до конца — слишком стыдно было выказать недоверие, уже не подруге, а любимому.

Ее величество Анна признала себя пьяной. Совсем пьяной. Да, вино, безусловно, не красит женщин. Но такие женщины, как она, не могут без этого соблазнительного способа ухода от постылой реальности. Слишком нелепой она им кажется. Все, что осталось у нее, Анны, — вино и легкие сигареты. Слишком много мужчин, но, по сути, их нет. Нет любви. Да и что есть любовь? Пошлая сказка, украша-а-ющая жизнь дураков.

Норд молча сидел, глядя сквозь театрально разглагольствующую Анну. Ему уже не хотелось ни слушать, ни возражать. Хотелось лишь одного: чтобы этот цирк, или театр, неважно, уехал поскорее и больше не возвращался.

Ева не видела взгляда «сквозь», ей мерещился вполне определенный взгляд «на». Не сходи с ума, упрашивала она свой рассудок. Может, все не так страшно. Может, только кажется, что взгляд Норда на твою подругу исполнен восхищения. Может, не правда, что весь вечер он слушает ее, как завороженный!

После очередной тирады Анны терпение Норда лопнуло. Стараясь быть вежливым, он спокойно сообщил, что посиделки изрядно затянулись, а ему нужно выспаться перед завтрашним отлетом.

Но Анна безумно напилась и совершенно не может вести машину. Что? Ева предлагает ей переночевать в одной из своих комнат? Нет, спасибо. Она привыкла ночевать дома. Такси? Как можно доверять таксистам? Нет, извините, такси — это моветон. Не может ли Норд оказать ей любезность и подвезти ее? Это не так далеко.

Скрепя сердце, мысленно проклиная Анну Беркли, Норд отправился заводить машину. Анна рассеяно чмокнула Еву в щеку, и, пробормотав что-то похожее на «спасибо», шатаясь, поплелась за Нордом.

Закрыв дверь за очаровательной гостьей, Ева в изнеможении рухнула в кресло, повторяя как молитву: «Боже, только бы Норд вернулся. Только бы вернулся Норд».




Норд всегда спокойно и уважительно относился к женщинам. Но даже Лив не доводила его до того состояния, в которое привело существо, мирно спящее на заднем сиденье его машины. Он ненавидел Анну Беркли. Он проклинал Анну Беркли. Анна Беркли испортила им весь вечер и умудряется портить ночь.

Он два часа колесил по городу, пытаясь выяснить у Анны, в каком направлении им нужно ехать. Анна назвала сначала одну улицу, затем другую, а потом путь к ее дому оказался совершенно иным. Проявив поистине изумительные способности в ориентировании на местности, Анна Беркли уснула сном праведницы.

Норд решил отвезти ее к себе домой — зачем портить Еве остаток ночи, а заодно и завтрашнее утро? Отвезти, оставить Анну там и вернуться к Еве. Главное, успеть. Успеть до того, как она ляжет спать. Вид у нее был слишком разбитый, когда он уезжал с этой чертовой Беркли. Просто устала или заболела?

Норд остановил машину возле дома и возобновил попытки вернуть Анну в мир живых. Да, занятие не из легких, а в ответ доносится лишь бурчание и мычание длинноного и безголового предмета. Придется тащить на руках. Норд поднял бесчувственное тело и поволок его в дом.

Положить Анну на кровать, оставить записку, ключ и ехать к Еве, Как можно скорее,

Однако благим намерениям Норда не дано было осуществиться так скоро — бесчувственное тело начало подавать признаки жизни, Да еще какие активные признаки!

Попытка посадить Анну в кресло оказалась полностью провальной, Вместо того чтобы рухнуть на первый попавшийся мягкий предмет, как и подобает в стельку пьяному существу, Анна внезапно открыла зовущие глаза и, не отпуская рук от шеи Норда, впилась в его губы неожиданно страстным поцелуем.

Норд оцепенел, Какого черта! Она ведь только что не могла двинуть ни рукой, ни ногой, Придя в себя от изумления, он оторвал от себя цепкие руки Анны и ее ненасытные губы.

— Анна Беркли! Какого дьявола ты себе позволяешь! Мало того, что я всю ночь таскаюсь с тобой по Мэйн Бич, я должен терпеть твои поцелуи? Хороша подруга! — Больше Норд не мог сдерживать себя, он просто кипел от возмущения. — Но, будь уверена, я все расскажу Еве. Не сомневаюсь, ты спланировала это, еще не перешагнув порог ее дома! На конкурсе стерв ты, безусловно, займешь первое место! Хотя такой дряни, как ты, это даже польстит!

Анна опешила, Кажется, она не ожидала подобного поворота событий. На ее лице читались явные признаки удивления,

Неужели она думала, что я отвечу на ее приставания? — мелькнуло в голове у Норда,

— Если ты рассчитывала на большее, я рад, что разочаровал тебя. — Норд отошел от кресла, в котором сидела, похоже, протрезвевшая Анна. — Меня не интересует никто, кроме твоей подруги. Честно говоря, не знаю, чего ты ожидала. Если ты все еще собираешься здесь остаться — вот ключ. Располагайся, где твоей душе будет угодно. Только завтра, когда уйдешь из этого дома, запомни: я больше не желаю видеть твое лицо никогда. Слышишь, никогда. Такие люди, как ты, вызывают во мне глубочайшее отвращение. Может, Ева простит тебя, что вряд ли. Но я не хочу видеть тебя. — Норд повернулся и пошел к двери. — Да, еще одно. Ключ оставь под ковриком, на крыльце. Счастливо оставаться.

Ну и ночка! Не доезжая до дома Евы, Норд увидел, что в окнах нет света. Значит, он опоздал и Ив уже легла спать. Будить ее не хотелось — она и так вымоталась за день. Вечером на ней лица не было. Ладно, видимо, новости о ее безумной подруге лучше отложить на потом. Но скрывать их он точно не намерен. Интересно, Ева могла хотя бы предполагать такое? Если бы могла, вряд ли общалась бы с Анной.

Куда же ему деваться теперь? Не возвращаться же к этой ненормальной, находящейся у него дома! Может, поехать за город? Слишком долгая дорога, не заснуть бы за рулем. Норд взглянул на часы. Четыре часа утра! Сколько же он промотался в поисках дома Анны? Да, ехать за город — плохая идея. Поспать он все равно не успеет, а не увидеться перед отлетом с Ив… Это невозможно! Он уже стосковался по ней. Вся это свистопляска с Анной лишь усилила его желание встретиться с Евой, обнять ее хрупкие плечи, поцеловать желанные губы. О! Норд застонал от охватившего его томления.

Кажется, где-то неподалеку располагалось ночное кафе. Можно посидеть там, выпить кофе, чтобы не уснуть окончательно. А когда совсем рассветет, поехать к Ив. Да, видимо, это лучший вариант. Правда, лететь на Герон придется не спавши. Но зато перед отлетом он нагладится на свою любимую.




Ева с трудом заснула в четвертом часу утра, раздавленная своими страхами. Она долго и мучительно ждала Норда, так и не найдя причины, по которой он мог не приехать. Слабым утешением служило только то, что он остался ночевать у себя, а не у Анны. Теперь Ева поняла, почему визит подруги с самого начала поселил в ее душе тревогу. Подсознательно она боялась того, что может произойти между Анной и Нордом. История с Фрэдом посеяла в ее душе гигантские ростки недоверия к подруге. Правда, Ева пыталась сопротивляться этому, вытаптывая ростки, но поведение Анны… Как еще его можно расценить? Она буквально вешалась на Норда, соблазняла его взглядами, словами. Лучше не думать об этом. С утра позвонит Норд, и все встанет на свои места. А сейчас — спать, спать. Лишь бы пришел долгожданный сон.

Утром она с трудом подняла веки, набухшие от недолгого сна и переживаний. Страх никуда не ушел, наоборот, лишь усилился.

Ева пошла в ванную и попыталась умыться. Скользкое мыло выпало из дрожащих рук и зашлепало по кафельному полу. Надо взять себя в руки. Сейчас она умоется и сама позвонит Норду. Не может быть, чтоб он поступил так с ней. Слишком уж он был честен с ней до сих пор. Слишком честен для такой лжи.

Кое-как сполоснув лицо, даже не заглядывая в зеркало, Ева побрела в комнату. Найдя в записной книжке номер, оставленный ей Нордом, она потянулась к телефону. Вцепившись в трубку, как в спасательный круг, она напряженно вслушивалась в гудки, словно они могли дать ответ на мучивший ее вопрос. Наконец гудки прекратились — трубку подняли.

— Алло, — раздался до боли знакомый Еве голос. — Алло, я вас слушаю. Да говорите же!

Ева положила трубку, а затем и голову на телефон. Анна. Сомнений нет. Анна в квартире Норда, и трубку сняла именно она. Все кончено — по-другому и быть не могло. Ей не везло в любви и не повезет никогда. «Любовь — пошлая сказка, придуманная дураками…». Да, Анна, ты права, дураками и дурами, похожими на Еву. А удел таких, как Анна, — рушить иллюзии, разбивать эту сказку, рвать ее в клочья. Восстанавливать правду.

Ни с того, ни с сего Ева вспомнила один из романов Джека Лондона, так любимого в детстве. Увидев жену в объятиях другого, герой этого романа ощутил, будто он жует свое сердце, такая боль переполнила его. Тогда Ева не поняла этого, а сейчас она тоже прожевала и проглотила свое разбитое сердце, осколки которого ранили, расцарапали все внутри нее.

С трудом собрав свое тело, распластавшееся в кресле, Ева заставила себя одеться. Ее ждет работа — единственное, что Еву может спасти. Больше нет ничего. Она должна, обязана сохранить хотя бы это «что-то». Иначе жизнь окончательно потеряет смысл. Неожиданно раздавшийся звонок в дверь током пронизал ее сознание. Кто это?

На пороге с пышным букетом орхидей стоял улыбающийся Норд. Лицо его не отображало ни уныния, ни раскаяния. Сияющие карие глаза глядели на Еву с нескрываемым обожанием. Боже, какая ложь! Какое лицемерие! Еще совсем недавно он лежал в постели с ее подругой, а теперь… Пришел сюда, к ней, как ни в чем не бывало. Лжец!

Ева выхватила букет из его рук и хлестнула им по лицу Норда.

— Лжец! Как ты смог прийти сюда! Или ты думаешь, что я ничего не знаю? Думаешь, что нашел наивную дурочку, которая будет закрывать на все глаза и терпеть твои похождения? Нет! С меня хватит! Убирайся! Как ты красиво лгал мне, говорил, что ненавидишь ложь и предательство, а сам… Трахаешь мою подругу, а после этого даришь мне цветы!

Норд, как оглушенный, стоял на пороге. Что происходит? Почему Ева обвиняет его? Неужели ее ненормальная подруга позвонила ей и сказала, что между ними что-то было? Но как Ева может ей верить, ведь он не давал ни малейшего повода для ревности!

— Ева! Ив! Послушай меня. У меня ничего, слышишь, ничегошеньки не было с Анной! Мне пришлось отвезти ее к себе, потому что она полночи таскала меня по Мэйн Бич — забыла, видите ли, где живет. А потом вообще уснула в машине! Но я не ночевал дома, я сидел в ночном кафе, дожидаясь, когда ты проснешься, чтобы прийти сюда.

Ева была в бешенстве — она не верила уже никому и ничему. Оправдания Норда звучали в ее ушах фальшивой музыкой бездарного музыканта. Нет! Она больше никому не позволит играть с собой!

— Убирайся, Норд! Я больше никому не верю! Анна переспала с моим мужем, а теперь и ты пополнил ее коллекцию. Ты играл со мной — она играла с тобой. Отлично, продолжайте дальше свои игры, а я не намерена в них участвовать!

Вот оно что! Фрэд изменял ей с Анной! Теперь ясна причина ее недоверия, Только почему ему, Норду, приходится расплачиваться за чужие ошибки? Ведь он сделал все, чтобы Ева не сомневалась в нем!

— Ив, — спокойно произнес Норд. — Не заставляй меня стоять на пороге, пусти в дом. Мы сядем и спокойно все обсудим. Ты не даешь мне даже возможности оправдаться. А ведь я ни в чем не виноват.

Хватит с нее оправданий! Хватит лжи! Она не будет ничего слушать. Она отлично понимает, что все сказанное им окажется ложью.

— Нет, Норд, Уходи и никогда больше не возвращайся. Тебе все равно не переубедить меня. Я все поняла по голосу Анны. И по твоим взглядам на нее вчера. Мне не нужны объяснения.

Норд понял, что ему не сломить железную стену недоверия, возведенную бывшим мужем (черт бы его подрал!) и подругой. Вот он, барьер, который выстроил между ними страх. Ее страх измены и предательства. Удастся ли им разрушить его? Остается лишь один выход; время. Время, которое даст возможность Еве прийти в себя, осознать правоту Норда. А потом и спокойно выслушать его. Другого варианта у них, к сожалению, нет,

— Хорошо, Ив. Сегодня я уезжаю на Герон Айленд и вернусь через неделю, Не думай, что я отступаюсь от тебя. Я хочу дать тебе время подумать и успокоиться. Когда я вернусь, мы поговорим еще раз. Я не спал с Анной — да, верно, она приставала ко мне, но я накричал на нее и уехал. Жаль только, — горько усмехнулся он, — у меня нет свидетелей, способных это подтвердить. Я сделаю то, что обещал, и вернусь. Вернусь к тебе, потому что люблю тебя. Только тебя одну. Запомни это.

Ева молча смотрела на удаляющегося мужчину, который мог стать ее судьбой, ее любовью. Как ей хотелось броситься вслед за ним, обнять его, остановить. Но она не хочет продолжать его игру, не может больше позволять обманывать себя. Ее любовь упала на землю с огромной высоты. Упала и разбилась на множество осколков. Какое все же хрупкое слово — любовь.




13


Где она, где веселая Ева Дэвис? От нее не осталось и следа.

Вильям Эткинс заметил разительную перемену, так внезапно происшедшую с его начальницей. Уже второй день она бродит по офису, как сомнамбула, хмуро изучая бумаги и отвечая на телефонные звонки. Задал вопрос, но получил на него невнятный и холодный ответ. Что опять у нее приключилось?

— Ева, — по доброте душевной предложил Эткинс, — вы, конечно, меня извините за наглое вмешательство и прочую ерунду… Но не поехать ли вам домой? Выглядите вы ужасно. Дел особых сейчас нет, я и сам со всем справлюсь. Ходите, как тень, на себя не похожи. Отдохнете хотя бы немного. Езжайте, а?

Ева посмотрела на Эткинса и пожалела о холодности своего ответа. Докатилась — сотрудники отправляют домой. И все же она была благодарна ему. Таких понимающих подчиненных не так уж много. Но ехать домой… Что ждет ее дома? Слезы в подушку?

Ева вытащила из сумочки зазвеневший мобильник. Кому еще она могла понадобиться?

— Да, я слушаю.

— Привет, Ева.

Еву словно обожгло волнением — она узнала голос Фрэда. Только этого ей не хватало! Только Фрэда с уговорами вернуться!

— Фрэд, если ты опять…

Фрэд не дал ей закончить.

— Да, я хочу встретиться. Но не собираюсь уговаривать тебя вернуться. Мне нужно кое-что тебе рассказать. Поверь, ты в этом заинтересована больше, чем я.

— И это не очередная уловка?

— Нет, недоверчивая ты моя! Еще раз повторяю, специально для непонимающих — это в твоих интересах.

У Евы перехватило дыхание: что Фрэд может ей сообщить? Вряд ли что-то уже способно удивить ее. Да и можно ли доверять Фрэду после того, что он выкинул в прошлый раз? Но все же она встретится с ним. Только не дома, а в каком-нибудь кафе. А для вящей уверенности захватит с собой Вудса, с которым ей все равно хотелось поговорить.

— Хорошо Фрэд. Давай встретимся в «Афинах». Это как раз недалеко от твоего дома.

— Господи! До чего ты любишь безобразные забегаловки!

— Фрэд!

— Ладно, молчу, молчу. Во сколько?

— Я подъеду туда примерно через час.

Ева сообщила Эткинсу, что ему-таки удалось отправить ее домой. Правда, не совсем домой, но все же, Она позвонила Джеральду, который, естественно, тут же приехал.

— Ну что, рассказывай, почему такая бледная и измученная, — сказал ей Вудс, когда она уселась на переднее сиденье его машины.

Переживания градом взволнованных слов хлынули из Евы. Мешая слова со слезами, она рассказала Вудсу все. О загадочном знакомстве с Нордом, о поездке в его загородный дом (не умолчав о причине этой поездки), об их так солнечно начавшихся отношениях и о финале этих отношений. О том, что она, Ева, больше никогда никому не поверит, о том, что жизнь ее разорвана на мелкие клочки, и о том, что она не знает, чего сейчас от нее хочет Фрэд.

— Бедовая твоя голова. — Вудс по-отечески потрепал волосы Евы, всхлипывающей у него на плече. — Когда же закончатся твои неприятности? Знаешь, своя правда в том, что сказал Норд, есть. Анна вполне могла приставать к нему, и, не исключено, что он отверг ее домогательства. Я тебе говорил — от нее хорошего не дождешься. Ты просто не замечала, как она ведет себя. Ты как будто ослепла, И все же я на твоем месте скорее поверил бы Норду, чем ей. Это — не из дурацкой мужской солидарности. Я с первого взгляда понял, что он честный парень. Конечно, я не знаток человеческих душ, но ошибаюсь редко.

Ева вытерла слезы и полезла в сумочку за зеркалом. Машина стояла недалеко от «Афин», небольшого кафе, которым владели греки, и Еве пора было выходить из своего убежища. Она договорилась с Вудсом, что он дождется ее, потому что внутренний голос подсказывал ей: спокойной из этого кафе она не выйдет. Ева убедилась, что последние следы слез вытерты платком, убрала зеркальце и ринулась навстречу новым неприятностям.

Фрэд уже сидел в кафе, дымя сигаретой и потягивая очередной стакан какого-то греческого пойла. Он пришел час назад и уже начал нервничать. Интересно, придет ли Ева вообще после того, что он устроил ей в последнюю их встречу? Дал он, конечно, маху. До сих пор сам не понял, что нашло на него тогда. Хотя, неизвестно, как другой поступил бы на его месте, представив жену в объятьях любовника. Правда, Ева уже не жена ему, но все же любимая женщина, которую он потерял. И все благодаря Анне, пес ее дери! А вот и Ева. Да, вид у нее неважный, что, в общем, неудивительно.

Ева внимательно оглядела «Афины» и, увидев Фрэда, направилась к его столику. Подойдя, она сразу же поняла, что Фрэд изрядно пьян. Какую штуку он выкинет на этот раз?

— Выпьешь что-нибудь? Или будешь общаться со мной на трезвую голову?

— Фрэд, я не в настроении шутить, — отмахнулась Ева.

— Понятно. Рассказывай и отваливай. Я правильно понял?

— Примерно. Ты же знаешь, я не люблю хамства.

— Хорошо. Только сначала ответь мне на вопрос. Я уже задавал тебе его, задам и сейчас. Ты не хочешь вернуться ко мне?

Ева вздохнула. Конечно. Зачем еще он мог ее позвать?

— Я так и знала, Фрэд.

Ева попыталась встать и уйти, но Фрэд с силой вцепился в ее руку, заставив сесть на место.

— Погоди. Не надо играть в недотрогу. Ответь на вопрос, а потом узнаешь, что я хотел рассказать тебе.

Он отпустил руку Евы.

— Извини, но иначе тебя не удержишь.

— Нет, Фрэд. Я не хочу вернуться. Я уже объясняла тебе это тысячу раз.

— Ладно. — Фрэд выдавил из себя подобие улыбки. — Теперь ты узнаешь то, зачем приехала. Сам не понимаю, с чего это мне вздумалось побыть хорошим человеком. Честно говоря, после нашей с тобой последней встречи у меня было одно желание: встретить тебя и твоего красавца темной ночью и пристрелить обоих. Я целый день караулил около твоего дома, но ты не появлялась. Тогда я подумал, зачем садится в тюрьму, посылать свою жизнь к чертям собачьим, когда тебя все равно уже не вернуть. Потом позвонила Анна. Палочка-выручалочка. Кстати, то, что я оказался у тебя в тот вечер — тоже ее рук дело. Ее, видишь ли, мучили угрызения совести из-за нашего развода. Она договорилась с тобой о встрече в «Виктори», а мне предложила подготовить тебе романтический вечер. Как ты помнишь, он закончился совсем не романтично. Ну так вот. Она позвонила мне во второй раз. Узнав, чем закончился наш ужин, она сказала, что Норда возьмет на себя, как только сумеет встретиться с тобой. Признаю, я полный идиот. Я согласился, думая, что ей удастся соблазнить Норда, и ты вернешься ко мне. Я ждал вчерашней ночи как манны небесной. Она должна была вернуть мне тебя. До сих пор не знаю, почему я одумался. Видимо, понял, что, даже расставшись с этим красавцем, ты не вернешься ко мне. И догадался, что угрызения совести, якобы терзающие Анну, — не более чем зависть и черт знает, что еще. Я не хочу, чтобы она играла с тобой, как с мышью. К тому же я не такая сволочь, какой ты меня считаешь. Я скажу тебе правду — она не переспала с ним, он отшил ее. Аннабел Беркли, маленькая сучка, знает, что ты звонила ему утром. И теперь уверена в том, что вы расстанетесь. Мне больно отпускать тебя, Ева, но не иди у нее на поводу, оставайся со своим другом. А теперь убирайся к черту, чтобы я думал, что послал тебя сам. Так мне будет легче.

Ева поднялась на ватных ногах и, пробормотав что-то вроде «пока», вышла из «Афин». Доплелась до машины Вудса и, как манекен, рухнула на сиденье. Хороша подруга! Ей в голову пришло глупое сравнение: здание с прекрасным фасадом и насквозь гнилое внутри. Такова и Анна.

— Одно должно тебя утешить, — покачал головой Вудс, с трудом добившийся от Евы внятного рассказа. — Мексиканские, американские и австралийские сериалы меркнут по сравнению с твоей жизнью. То, что у их героев растягивается на годы, с тобой случается за неделю.

— Что же мне теперь делать, Джеральд? Он вернется только через пять дней, а я сойду с ума за это время.

— Позвони ему.

— У меня только телефон его квартиры в Мэйн Бич, а мобильного нет.

— Господи! Растяпа ты моя! В таком случае тебе стоит лететь за ним на остров.

— Ты с ума сошел, Джеральд. А работа? Я и так ушла сегодня на полдня раньше — правда, меня уговаривал Эткинс, но все же…

— Лети, Ева, ожидание мало кто переносит спокойно. А уж ты тем более. Если в «Ароматик» будут проблемы — туда приеду я и сразу позвоню тебе. Если ты, как обычно, не забудешь телефон в Мэйн Бич. Думаю, что за один день ничего не случится. Сейчас позвоню и закажу тебе билет. Потом заедем к тебе и соберем вещи.

Спасибо, спасибо тебе, милый Джеральд, и вслух, и мысленно всю дорогу благодарила Вудса Ева. Какое счастье иметь верного и преданного друга!

Джеральд дозвонился в авиакомпанию, но, к сожалению, безрезультатно. Билеты заказать не удалось — на «Хамелеоне» погода не располагает к взлетам и посадкам. Вудсу посоветовали подождать с вылетом до завтрашнего утра. Он отвез Еву домой и посоветовал не падать духом. Всего одна ночь — и она окажется на своем райском острове с любимым, Вудс заставил ее поесть, напоил чаем и уложил спать. Уезжая от уже уснувшей девушки, Вудс задавался одним банальнейшим вопросом: почему все-таки хорошим людям так не везет в жизни?




14


Второй день разлуки с Евой окончательно подкосил Норда. Больше не могу, сказал он себе, возвращаюсь в Мэйн Бич.

Ролик, заказанный Дону, был почти отснят. Вечером Норд вполне мог вылететь с острова. Съемки ролика! Как только Норд выдержал это? Лес, в котором он встретил Еву, красные цветы, которыми она любовалась, — все напоминало о знакомстве с ней, о нежном, едва зародившемся на тот момент чувстве.

Норд был уверен, что не одинок в своей тоске. Он не сомневался, что Ив, его маленькая Ив, тоже сходит с ума по нему, терзаясь мыслью о его измене. О поступке, которого он не совершал. Он должен вернуться. У Ив было время для того, чтобы успокоиться, чтобы переварить сказанное им и отделить зерна от плевел. Она должна поверить ему, слишком сильны и глубоки его чувства, такие не придумаешь и не изобразишь.

К вечеру погода испортилась: дымно-серые облака залепили небо, такое яркое и светлое днем. По листьям простучали первые капельки дождя, подгоняемые усиливающимся ветром.

И Дон, и дядюшка Джонни пытались отговорить Норда лететь. Надо быть ненормальным, чтобы вести вертолет в такую погоду. Не просто ненормальным, а как бы хуже не сказать. Джонни повидал на своем веку много таких горе-летчиков. Мало кто из них выживал после шуток с погодой. Пусть Норд даже не думает, что его выпустят с острова: свяжут по рукам и ногам — никуда не денется, останется. Дон тоже крутил пальцем у виска и обещал присоединиться к плану Джонни, стремившегося любым способом отговорить Норда от полета.

Норд сделал вид, что поддался на уговоры, зная характер этих двоих: пока не переубедят — не отстанут. И все же твердо решил лететь, пока не началась буря. Успеет, проскочит — он ведь не первый раз улетает с острова в плохую погоду. Оставив Джонни и Дона попивать виски в баре гостиницы, Норд (под предлогом «пойду, подышу воздухом») взял сумку с приготовленными вещами и помчался к вертолету.

Уже взлетев, он разглядел внизу две мечущиеся фигурки: его отсутствие заметили быстро. Но он уже давно взрослый, и ему решать — лететь или не лететь.

Герон быстро растаял в сером сумрачном тумане. Дождь косыми струями тревожно колотил в стекло. Видимость — хуже не бывает. Ну ничего. Он прорвется. Самое главное — скоро он увидит Еву, согреется в ее объятиях. И все станет как прежде.

Внезапно воздушный поток резко крутанул вертолет. Черт, неужели он не успел и попал-таки в бурю? Норд выправил движение, но вертолет опять настойчиво завертело в воздухе.

Ну и ветер! Давно ему не приходилось справляться с такими порывами! Опять! Он погорячился: не то что давно, а вообще никогда! Показавшийся Золотой Берег не то скрыли облака, не то… Неужели он потерял направление? Кажется, Джонни и Дон были правы. Ладно, надо держать себя в руках. Господи, что это? Куда несет его поток воздуха? Черт, управление! Вертолет не слушается его, он камнем несется вниз…




Вудс сидел в кафе неподалеку от дома Евы Дэвис и допивал второй стакан виски. Сейчас. Он допьет этот несчастный стакан и доберется наконец до нее. Обещал быть через полчаса, через полчаса и будет.

Погода на «Хамелеоне» исправилась, и Ева заказала билет на двухчасовой рейс. Но никакой билет ей уже не понадобится. Она никуда не полетит: лететь уже незачем, точнее, не за кем. Как, как он может сказать ей об этом? Нет, пожалуй, еще один стаканчик ему не помешает. Ведь есть еще полчаса. Полчаса, которые пройдут, но уже не изменят ничего ни для него, ни для Евы.

Около часа назад ему позвонил Эткинс и голосом, не предвещающим хороших новостей, попросил приехать. По дороге в «Ароматик» Вудс все еще тешил себя надеждой, что проблемы только в магазине, а Еве Эткинс просто не дозвонился. Но внутренний голос Вудса шептал ему на ухо что-то тревожное.

В «Ароматик» Вудс наткнулся на понурого и бледного Дона, который уже поведал Эткинсу о вчерашнем отлете Норда и о его, если можно так выразиться, приземлении. Обломки взорвавшегося вертолета нашли недалеко от Мэйн Бич. «Мы его отговаривали, — сокрушался убитый Дон. — Но он сбежал от нас, как мальчишка. Мы только и видели, как он взлетел»,

Торопился вернуться к Еве. Господи, до чего же несправедлива жизнь. Что будет с Евой? Как я скажу ей об этом? Взрослый мужик, а раскис как тряпка. Это Еве надо пить, а не тебе. Сидишь и напиваешься, вместо того, чтобы пойти и рассказать ей… что человека, которого она любит, больше нет.

Пора идти. Джеральд отодвинул пустой стакан и сунул деньги бармену.

— Что, несчастная любовь?

Бармен много видел на своем веку людей, приходивших сюда залить свое горе. Поэтому привык относиться к ним хоть и с сочувствием, но с некоторой долей иронии. Вудс обернулся почти у самого выхода.

— Да, только не у меня.

О таком бармен еще не слышал. Он пристально посмотрел вслед странному человеку, заливавшему спиртным чужое горе, и пожал плечами.

Вудс дошел до дома, медленно открыл калитку, медленно взошел по ступенькам к крыльцу, медленно нажал на кнопку звонка.

Ева тут же открыла дверь. В чем дело? От Вудса несет виски, да и вид у него неважный. Страх вытащил свои щупальца-присоски и начал противно шарить ими в душе.

— Джеральд, проходи. Что с тобой? Не молчи, что случилось?

Вудсу пришлось собрать всю оставшуюся внутреннюю энергию, чтобы начать говорить.

— Ева, присядь, пожалуйста. То, что я скажу, будет очень, очень болезненно для тебя.

Ева попятилась к дивану и присела на край, Сердце замерло, страшась неведомого приговора.

— Норд вылетел вчера с «Хамелеона». Попал в бурю и разбился. Дон отговаривал его, но безрезультатно, Норд просто сбежал с острова — хотел тебя увидеть.

Невыносимая боль захлестнула Еву гигантской волной. Она упала на диван и громко, судорожно зарыдала. То, что творилось с ней два дня назад, было сушей мелочью по сравнению со страшным горем, обрушившимся на нее сегодня. Перед глазами стоял Норд, тот Норд, каким она запомнила его последний раз. Сияющие влюбленные глаза, букет орхидей в руках, Букет, которым она отхлестала его по лицу. Ева даже не заметила, как начала кричать. Кричать от раздирающей ее боли, боли, какой она никогда не испытывала раньше. Она каталась по дивану, разрывая на себе одежду, царапая лицо, стонала, кричала, беспрестанно, как в бреду, повторяя имя Норда. Сознание отползало куда-то вглубь нее, уступая место страшной черной пустоте. Все. Его больше нет.

Вудс сгреб ее в охапку и, невзирая на сопротивление, потащил в ванную. Надо было что-то сделать, Он и сам был готов заплакать, глядя на нее, но понимал, что не время распускаться. Включив холодный душ, он умудрился засунуть в него Еву. Мокрая, замерзшая в холодной воде, она продолжала вздрагивать от сотрясавших ее рыданий, Но, по крайней мере, перестала кричать. Вудс завернул ее в полотенце и потащил в спальню. Там сорвал с нее одежду (в кои-то веки его абсолютно не взволновало обнаженное женское тело), кое-как засунул брыкавшуюся девушку в пижаму и пошел разыскивать успокоительные,

Ничего. Как он мог забыть, что Ева не пьет успокоительных! Идиот! Мог ведь вспомнить и купить по дороге сюда! В этом случае они просто необходимы! Вудс сосредоточился. Конечно! Он закажет их по телефону. Позвонив, Вудс тотчас же вернулся в комнату, где Ева продолжала заливаться слезами.

— Выпей воды.

Он протянул ей стакан.

Ева помотала головой:

— Не буду.

Вудс убрал волосы, приклеенные слезами к ее лицу, и поднес стакан ко рту.

— Пей.

Но Ева давно уже была в своих воспоминаниях. И вовсе не Вудс протягивал ей воду, а жрец из леса Герон Айленда давал ей выпить отравленного зелья. Где же Норд, почему он не идет на помощь? Может, надо закричать?

— Не буду! Не буду! Норд, помоги мне!

Доставка в течение двадцати минут! Где, черт возьми, эти ослы с лекарствами? Джеральд решился на неприятный, но испытанный метод. Он поднял зареванное лицо девушки и отхлестал ее по щекам.

— Не надо, Вудс! — простонала Ева.

Отлично, теперь я, хотя бы, стал Вудсом. Звонок! Наконец-то! Долгожданные успокоительные прибыли!

Вудс коршуном слетел вниз со ступенек, распахнул дверь, выхватил лекарства у оторопевшего курьера, сунул ему деньги и так же молниеносно взвился вверх по лестнице.

Ева отчаянно сопротивлялась, изо всех сил мотая головой. Она не станет пить этого. А если и выпьет — то все сразу.

— Не тяни руки! — Джеральд сразу понял, чего она хочет, отбирая у него пузырек с лекарством. — Сейчас опять надаю по щекам! А ну открывай рот!

Через полчаса кошмар закончился. Хотя бы на время. Она заснула. Вудс подвинул кресло к кровати Евы и сел в него. Ничего, это тоже пройдет. Она сильная. Выдержит.




15


«Откройте новые горизонты своего образа. Пять обликов, пять стихий. Вы — восхитительная земная женщина, все мужчины у ваших ног. Вы — Венера, выходящая из морской пены, легкий бриз овевает ваше лицо. Вы — огонь, само воплощение страсти. Вы — парящая в воздухе, сияющая и неуловимая. Вы — загадка вселенной, которую не суждено постичь ни одному смертному. Пять прекрасных обликов в новой коллекции от «Кополлы» — «Волшебство пяти стихий». Покупайте в парфюмерном бутике «Ароматик Плэйнет».

Реклама сделала свое дело. Привлеченные звучными образами и шикарными роликами, в «Ароматик Плэйнет» повалили клиенты. Результат превзошел все ожидания — магазин буквально лопался от огромного количества женщин, требовавших «Запах неба», «Лик Вселенной», «Морскую звезду», «Пламя» и, конечно же, «Прекрасный цветок», ставший хитом коллекции Питера Сэйма. Ходили слухи, что съемка рекламного ролика «Прекрасного цветка» дорого обошлась прекрасной хозяйке магазина — ее возлюбленный погиб, возвращаясь с острова, на котором снимался клип. Разумеется, слухи делали аромат еще более популярным.

Магазинчик, раньше нуждавшийся лишь в маленьком штате продавцов, теперь терпел катастрофическую их нехватку. Клиентов обслуживал и заместитель директора Вильям Эткинс, и сама владелица магазина — Ева Дэвис. Строгий черный костюм подчеркивал бледность и благородство ее лица. «Какая красавица! — вздыхали многие. — Какое несчастье! Как великолепно она держится, и любезна со всеми!».

Люди приходили, и приходили, казалось, их толпам не будет конца. Духи покупали сначала себе, потом близким и друзьям — в подарок. Ароматы «Кополлы» невозможно было спутать ни с чем другим, настолько они были изысканы и своеобразны. Питер Сэйм сделал себе имя, магазинчик Евы Дэвис превратился в бутик-легенду. Ни Сэйм, ни Ева не рассчитывали на это даже в самых смелых мечтах.

Впрочем, Еве было уже все равно. После известия о гибели Норда она перестала чувствовать. Ева двигалась, думала и делала на автомате. Она понимала, что нужно работать — и работала. Работа не спасала ее, но заставляла, вынуждала жить. Как заводная игрушка. Только что будет, когда кончится этот завод?

В проекте было расширение магазина. Когда пик шумихи вокруг «Пяти стихий» кончится, можно будет заняться этим. Тем более что они заключили с Сэймом еще один контракт на его новый аромат.

«Откройте новые горизонты своего образа»… Презентация, устроенная «Ароматик Плэйнет» и «Кополлой», определенно удалась. Они завязали знакомства с владельцами крупных парфюмерных фирм, прокладывая дорогу к интересным сделкам. Теперь у них — большое будущее, не об этом ли мечтала Ева? Со второй половины банкета она ушла, сославшись на головную боль. Ничего, сейчас ее отлично заменит Эткинс.

Вудс отвез ее домой.

— Может, я побуду с тобой?

— Нет, спасибо, Джеральд. Приму таблетку, полежу, и все пройдет,

Ничего у тебя не пройдет, вздохнул про себя Вудс. Он гордился выдержкой Евы, гордился ее силой. Так, наверное, он гордился бы своей сестрой, если бы она была у него. Но… После того злополучного дня, после той чудовищной истерики Ева больше не сказала ему ни слова о Норде. Как будто она заснула и проснулась совершенно другим человеком. Вот уже почти месяц, как с ее лица стерли настоящую улыбку. Она любезно улыбалась клиентам в магазине, но та улыбка, которая была у нее раньше, добрая, искрящаяся, исчезла. Уж лучше бы плакала, иногда думал Вудс.

Ева шевельнула ключами в замке и открыла дверь. Зажгла свет, бросила на пол сумку и побрела к дивану. Спать не хотелось, читать тоже. Щелчком пульта она включила телевизор, пробежала кнопками по каналам. Новости, новости, еще раз новости. Сериал, боевик, ужасы, сериал, реклама. «Прекрасный цветок» — цветок любви. Подарите Ему свою любовь…». Вот он — лес Герон Айленда, вот они — красные цветы. Где ты, моя любовь? Норд, Норд, где ты сейчас? Там, где кончается небо? Будь все проклято! Ева запустила пультом в телевизор, промахнулась и зарыдала, уткнувшись носом в мягкий диван.

Сейчас никого нет, сейчас можно. Можно оплакивать свою любовь.

Скрипнула входная дверь, зашуршали чьи-то шаги. Вудс! Господи, она же ему сказала! Не отрывая головы от подушек дивана, Ева отерла мокрое лицо.

— Можешь не прятаться. Я знаю, что ты плачешь.

Голос… Этот голос… Не может быть… Резким рывком она подняла голову.

— Норд!

Захлебываясь радостью, она умирала в его объятиях, теплых, нежных, вновь обретенных. Она ощупывала каждый миллиметр его тела, все еще не веря в свое несказанное счастье,

— Больно!

Только теперь, оторвавшись от него, она разглядела и шрам, пересекший лоб, и обожженную щеку, и руку, привязанную к плечу бинтом.

— Да, теперь я не такой красавец, как раньше. У тебя есть причина передумать и не выходить за меня замуж.

— С ума сошел! Таким ты нравишься мне еще больше!

Ева снова прижалась к нему, но на этот раз осторожнее, нежнее — она так боялась сделать ему больно!

— Погоди.

Норд слегка отстранил от себя Еву.

— Какая ты все-таки нетерпеливая. Я хочу сделать тебе предложение, как подобает настоящему джентльмену.

Он стал перед ней на колено, вытащил здоровой рукой из кармана маленький футлярчик.

— Держи, — протянул он ей футляр. — Обручальное кольцо. Открыть сейчас не смогу, только когда рука поправится. Ева Дэвис, мой самый прекрасный цветок на земле, выйдешь ли ты за меня замуж?

— Да, да, да!




Рассвет. Побережье Герон Айленда. Ленивое рыжее солнце медленно ползет вверх над океаном. На влажной золотой россыпи песка стоят двое: мужчина и женщина. Они уже не молоды, но еще не слишком стары. Они держатся за руки. Легкий ветерок треплет их волосы, уже присыпанные сединой. Его карие глаза влюбленно глядят в ее синие. Ее глаза излучают такую же любовь и счастье. Ему и ей всегда будет двадцать пять лет, ведь друг для друга они никогда не состарятся. Наверное, это и есть любовь.