Пожар любви
Эмма Радфорд


Работа для меня — все! Во всяком случае так думала Фредерика Шариве, молодой талантливый адвокат, в которой под маской уверенной в себе бизнеследи крылась другая женщина — робкая, ранимая, жаждущая любви. Но встреча с Дамьеном Бержера поставила под сомнение эту уверенность и заставила ее пересмотреть казавшиеся прежде незыблемыми жизненные ценности. Ведь ее безудержная тяга к независимости едва не помешала ей обрести любовь — возможно, единственную истинную ценность для женщины…


Эмма Радфорд

Пожар любви


1


Фредерика сидела за столом в своем офисе, будто окаменев, хотя рабочий день давно закончился и вечерний полумрак настойчиво заполнял комнату.

Хотя добродушие и незлопамятность Ксавье позволили им остаться друзьями даже после развода, крах их брака все еще причинял Фредерике боль. Они прожили вместе всего год, после чего Ксавье заявил, что их женитьба была ошибкой. Фредерика не понимала, что муж недоволен ее преданностью работе. Пока она мечтала о детях и ломала голову, как совместить работу с семейной жизнью, Ксавье замышлял развестись с ней.

Как она могла допустить такую ошибку?! Ведь ей казалось, что она любит Ксавье, знает его привычки, изучила его характер…

Честно говоря, за прошедшие с тех пор два года она все еще мечтала о семье, но не о самом Ксавье.

В конце концов она начала подумывать об усыновлении. Временное воспитание приемного ребенка явилось шагом в нужном направлении. Фредерика отчаянно надеялась, что ей позволят усыновить Эме-Поля, очаровательного пятилетнего мальчика, который жил у нее последний год.

…Как обычно, все вышло из-за телевизора. Правильно говорила бабушка: ни в коем случае нельзя оставлять пятилетнего ребенка один на один с телевизором. Детская передача закончилась, Фредерики рядом не было, Эме от нечего делать стал нажимать на кнопки и попал на спортивный канал.

Показывали футбол. Местный «Олимпик» играл с парижанами. За марсельцев впервые выступал этот молоденький латиноамериканец — как его? — Перейра, кажется. Когда игра закончилась, Эме надолго замолчал. Малыш не любил выставлять напоказ свои чувства — жизнь с прежней матерью научила его многому. Но за прошедший год Фредерика успела изучить мальчика и вскоре выяснила, что ему хочется играть в футбол.

В футбол! Как будто на свете мало других игр. А впрочем…

Фредерика призадумалась. Мальчику нужно общаться со сверстниками. Не может же он всю жизнь держаться за юбку приемной матери.

…Визит на ближайший стадион оказался не слишком обнадеживающим. Выяснилось, что набор малышей давно закончился. Но в конце концов администратор смягчился, нашел окно в расписании и даже дал ей список детей, не принятых в группу главным образом из-за отсутствия денег у их родителей. Удовольствие было не из дешевых: плата за аренду поля; взнос в лигу; форма и инвентарь — тоже за свой счет. Но главная беда заключалась в недостатке тренеров, готовых заниматься с детьми бесплатно.

Фредерика тут же взвилась. Это что же получается, на стадион могут ходить только богатые? Черта с два! Во всех газетах пишут, что футбол — самый демократичный вид спорта. Это тебе не теннис и не фигурное катание.

— Если бы вы могли взять обязанности тренера на себя, — сказал администратор — невзрачный лысоватый мужчина лет сорока, — половина проблем была бы решена. Остальное — дело техники. Внесете определенную сумму в кассу лиги, после чего мы предоставим вам поле для тренировки и включим в календарь. Официальные игры проходят раз в неделю на разных полях.

Фредерика заглянула в список. Там было пятнадцать имен; почти половину составляли девочки. Ну это же надо… Раньше ей и в голову не приходило, что мальчики и девочки могут тренироваться вместе. А почему бы и нет, собственно говоря?

— Ладно, — хмуро сказала она. — Работа на общественных началах для меня дело привычное. Сколько и когда нужно внести?

Остановка была за малым — требовалось собрать нужную сумму. Своих денег у Фредерики оставалось кот наплакал. Придется идти по миру с протянутой рукой.

Тысяча франков. Паршивая тысяча франков! Фредерика боролась с желанием швырнуть мятые кредитки в наглую, самодовольную физиономию своего шефа. Юридическая контора, в которой она работала адвокатом, была одной из богатейших на юге Франции, и, естественно, Фредерика обрадовалась, когда Палотен пообещал субсидировать футбольную команду ее приемного сына. Она все еще не могла поверить, что вклад фирмы может составлять какую-то несчастную тысячу франков.

На одну форму и снаряжение для шестнадцати четырех-пятилетних детей из малообеспеченных семей требовалось несколько тысяч франков, но, когда она сказала об этом младшему партнеру адвокатской конторы, тот нахально заявил, что, если бы Фредерика не увлекалась защитой бедняков, а старалась увеличить прибыль фирмы, руководство могло бы по-другому отнестись к ее «маленькому проекту». Этот гад прекрасно знал, что защита бедняков не приносит Фредерике ни цента и что ее банковский счет почти исчерпан. Кроме того, Палотен знал, что последнее дело Фредерики, во время которого она предоставляла убежище для женщин и детей, являвшихся жертвами насилия, обеспечило фирме множество похвальных отзывов в прессе. К несчастью, похвальные отзывы в прессе для конторы «Сибило, Тавернье, Перигор и Палотен» значили очень мало. Особенно по сравнению с твердой наличностью.

Но больше всего Фредерику злило — точнее, доводило до белого каления — то, что Жорж Палотен, женатый человек и ее непосредственный начальник, пялился на ее грудь и намекал, что сделает приличный персональный вклад, если она будет «мила» с ним. Он делал такое предложение уже не первый раз и, к несчастью, не последний. Ее жалобы другим партнерам вызывали сначала улыбки, потом нотации, выговоры и, наконец, тщательно завуалированные угрозы. По иронии судьбы, контора часто вела дела о сексуальных преследованиях — большей частью успешно. Да, попустительство приятелей и знание законов позволяли Палотену выходить сухим из воды, но спускать такие вещи было нельзя. Как только закончится срок ее контракта (который должен был истечь через десять месяцев и пять дней), она уйдет отсюда к чертовой матери. Фредерика устала быть женщиной, взятой в фирму только под давлением общественности и неохотно принятой в клуб старых приятелей, но она еще не нашла себе подходящего места. Какая контора, помешанная на прибыли, захочет взять на работу адвоката с репутацией человека, не желающего защищать подонков за большие деньги?

Полчаса спустя Фредерика стояла у магазина компании «Бержера телевизьон», куда ее привели неотложные дела. Эме и его маленькие друзья рассчитывали на нее. Она толкнула тяжелую стеклянную дверь и вошла в магазин, где заведовал отделом ее бывший муж. Конечно, он тоже не откажется сделать вклад… Негромко постукивая низкими каблуками, Фредди шла через кучи оборудования для магнитофонов, телефонов, телевизоров, предназначенных для специальной распродажи. Компания «Бержера телевизьон» была хорошо известна своими стабильными ценами и значительными скидками, которые приводили в отчаяние ее конкурентов. Кроме того, она имела славу сверхдоходного предприятия, что давало Фредерике не меньшую надежду на успех, чем добродушие бывшего супруга.

Подойдя к стойке, она посмотрела на клерка средних лет в майке с надписью «Бержера телевизьон», надетой поверх нарядной рубашки с длинными рукавами. Обычные продавцы «Бержера телевизьон» были молодыми людьми, упакованными по последней моде. Этот мужчина выглядел скорее управляющим.

— Чем могу служить?

— Ксавье здесь? Скажите ему, что пришла Фредерика.

Услышав незнакомое имя, мужчина растерянно заморгал, а затем показал на дощечку, стоявшую на прилавке.

— Прошу прощения, но сегодня у наших торговых работников профессиональный праздник, поэтому места продавцов заняли представители административно-управленческого персонала.

— Может быть, я смогу его заменить? — прозвучал чей-то голос, и к Фредерике подошел высокий темноволосый мужчина с карими глазами и квадратной челюстью, державший в руке табличку с зажимом.

Потрясающе красивый мужик, подумала Фредерика. Примерно моего возраста, немного за тридцать. Старший мужчина отошел в сторону и освободил место за стойкой; судя по всему, это был знак уважения к начальству. На вновь прибывшем тоже была фирменная майка, надетая поверх рубашки, из чего она сделала вывод, что бедолага встал за прилавок, потому что вытянул жребий. Фредерикой овладела непонятная и тягостная неловкость. Очень жаль, что Ксавье нет, но делать нечего. Взнос в футбольную лигу необходимо сделать завтра, иначе команду не допустят до игр. Если Фредерика не получит помощи, то будет вынуждена снять последние деньги со своего банковского счета и сама внести нужную сумму. Что ж, попытка не пытка…

Она улыбнулась и протянула руку.

— Фредерика Лерминье-Шариве.

Мужчина положил табличку и пожал ей руку. При этом глаза его заискрились.

— Дамьен… гм… Берже.

— Очень рада познакомиться с вами, месье Берже. — Фредерика убрала руку и попыталась успокоиться, но побежавшие по коже мурашки заставили ее закинуть голову и переступить с ноги на ногу. — Есть одна проблема… Надеюсь, вы мне поможете. Точнее, помощь необходима шестнадцати пятилетним детям из бедных семей, которые не могут позволить себе купить даже школьные завтраки, не говоря о бутсах, мячах и форме, нужной для игры в футбол. Я надеялась, что ваш магазин мог бы спонсировать команду — конечно, в обмен на рекламу.

— Понятно.

Берже смерил ее взглядом, и Фредерика невольно задумалась: интересно, что же ему понятно? Борясь с желанием одернуть скромный темно-синий жакет, она пригладила короткие рыжие кудри и расправила плечи.

— Догадываюсь, что тренер этой команды ваш муж.

Эта реплика заставила Фредерику поднять брови. Еще один мужской шовинист?

— Конечно нет. Тренер — я сама.

Улыбка мужчины стала шире. Он наклонился вперед и оперся локтями о стойку.

— Отлично! Я просто подумал… Обычно пожертвования собирают супруги тренеров.

— Ну, поскольку супруга у меня нет, то все приходится делать самой, — парировала Фредерика, удивленная ярким блеском карих глаз собеседника. — У меня есть только пятилетний мальчик, который обожает футбол, но не сможет играть в него, если я не сдвину дело с мертвой точки.

— Это «дело» — команда из шестнадцати бедных детей? — уточнил Берже.

Фредерика кивнула.

— Представитель футбольной лиги дал мне список детей, которых не взяли в команду, потому что у родителей не хватило средств заплатить за них. А я хочу внести нужную сумму и дать им возможность играть.

— Хотя это означает самой собирать средства и тренировать команду, — догадался Берже.

— Да.

Он выпрямился во весь рост, сложил руки на груди и спросил:

— Вы когда-нибудь тренировали футбольную команду?

Фредерика выдержала его взгляд.

— Нет, но я много читала об этом и…

— Вы думаете, что тренировать можно по книгам? — скептически перебил ее Берже.

Она вздернула подбородок.

— Особых навыков в их возрасте еще нет. Самое важное для них — это просто возможность играть.

— Значит, вы не ждете, что они смогут побеждать?

Нет, Фредерика не ждала побед, но не собиралась в этом признаваться. Некоторые команды младшей лиги были оснащены по последнему слову техники и имели способных и опытных тренеров. Правда, большинство таких тренеров занимаются с мальчиками постарше, но представитель лиги сказал ей, что один хороший специалист уже создал команду из пятилеток, которая могла бы «надрать задницу любому сопернику».

Глядя Дамьену Берже в красивые глаза с пушистыми черными ресницами и ярко-карими радужками, Фредерика спросила:

— Вы можете мне помочь или нет?

К ее удивлению, на вопрос откликнулся старший коллега Берже:

— Юная дама, боюсь, это невозможно. Политика «Бержера телевизьон».

— Начальник здесь я, — мягко прервал его Дамьен. Мужчина тут же умолк, как будто Берже нажал на кнопку, но бросил на шефа изумленный взгляд. Дамьен тепло улыбнулся Фредерике и продолжил: — Месье Нерсе хочет сказать, что обычно мы пожертвований не делаем, но, поскольку возможность очень хорошая, я думаю, на этот раз можно сделать исключение.

Фредерика с облегчением закрыла глаза.

— Спасибо. Вы и не представляете себе, как много это для меня значит. Если вам требуется подтверждение, можете позвонить в футбольную лигу.

Пока она говорила, Дамьен Берже подошел к кассовому аппарату и начал нажимать на кнопки.

— О, не думаю, что это необходимо. Я вижу, что вам можно доверять. — Он широко улыбнулся, открыл ящик с наличными и начал их пересчитывать. — Как по-вашему, пяти тысяч франков хватит?

Пять тысяч франков! Фредерика чуть не упала в обморок. Этого хватило бы, чтобы заплатить взнос, и еще около пятисот франков осталось бы.

— Да!

Мужчина постарше ахнул и воскликнул:

— Месье Бер…

Берже властно поднял руку и прервал подчиненного на полуслове.

— Если кто-то будет возражать, я возмещу эту сумму из собственного кармана. Согласны, Нерсе?

Нерсе шумно выдохнул и кивнул. Берже передал деньги изумленной Фредерике. Держа в руке кредитки, она чувствовала себя так, словно встретила доброго волшебника. Дамьен по-прежнему не сводил с нее глаз. Нет ли здесь чего-то большего? — подумала Фредерика, но потом еще раз посмотрела на Берже и мысленно покачала головой. Этот мужчина был настоящим красавцем. Потрясающие глаза, волнистые темно-русые волосы, точеные черты лица, широкие плечи, спортивная фигура… Но этим дело не ограничивалось. От него исходила ясно ощущавшаяся аура мужественности и уверенности в себе. Женщины типа Фредерики не в его вкусе. Если она не смогла удержать Ксавье, то такого мужчину не удержит и подавно. О да, он флиртует с ней. Конечно, флиртует. Это часть его натуры. Возможно, он делает это просто интуитивно, так что рассчитывать на что-то большее смешно.

— Дети будут прыгать от радости, — сказала она ему. — На наших майках будет написано «Бержера телевизьон».

— «Бержера телевизьон» как-нибудь перебьется, — широко улыбаясь, возразил Берже, — а вот вы сэкономите на надписях.

Она засмеялась.

— Да уж!

— Кстати, как называется ваша команда? Вы так и не сказали.

— Ну… Вообще-то мы еще не решили, — призналась Фредерика.

— Вот и хорошо, — ответил Берже. — Я мог бы кое-что предложить. Вернее, раз уж вы будете представлять «Бержера телевизьон», нужно будет выбрать название позвучнее.

— Гм… Понимаете, команда будет решать это голосованием.

Он пожал плечами.

— Нет проблем. И когда же состоится собрание?

— Гм… В четверг. Мы тренируемся на поле Сен-Себастьян. Улица Богарне. Начинаем около шести.

Дамьен улыбнулся.

— Раз так, до четверга. Если не успею к шести, то к половине седьмого буду непременно.

— Договорились. Вы можете подъехать и после тренировки, около семи.

Он потер пальцем висок и сказал:

— Пожалуй, нужно будет свериться с расписанием. Если вы согласитесь дать мне номер телефона, по которому я смогу позвонить…

— Ах да, конечно.

Он вынул из-под прилавка перьевую ручку, взял толстую брошюру, предлагавшую целый комплект телеоборудования, и перевернул ее обратной стороной. Фредерика продиктовала все десять цифр своего домашнего номера, зная, что Сибило, Тавернье, Пери-гор и Палотен по горло сыты ее «душераздирающими проектами». Дамьен Берже переписал их и сверху жирными печатными буквами начертал «ФРЕДЕРИКА».

— Вообще-то, — услышала она собственный голос, — все называют меня Фредди.

Он приподнял бровь.

— Серьезно? Странно… Я знавал многих Фредди, но вы не похожи ни на кого из них.

К ужасу Фредерики, она начала постыдно и неудержимо краснеть. С ее бледной кожей и рыжими волосами скрыть это было невозможно.

— Я… гм… ну, тогда до четверга. — Она быстро отвернулась, но все же была вынуждена добавить: — Спасибо. Большое спасибо.

— Пожалуйста, — ответил он, сложил руки на груди и кивнул.

Фредерика пулей вылетела из магазина, умудрившись ничего не своротить по дороге. Сердце у нее колотилось как бешеное. И только оказавшись на тротуаре, подумала, что день сегодня выдался удачный. Несмотря ни на что.

Ксавье в жизни не дал бы ей пяти тысяч франков! Конечно, что-то он дал бы — возможно, больше, чем Палотен, но пять тысяч? Никогда. Фредерика смеялась, засовывая банкноты в кошелек. Она была готова целовать ноги тому, кто устроил профессиональный праздник для продавцов «Бержера телевизьон». И волновало ее только одно.

С какой стати она сказала этому мужчине, что ее зовут Фредди? Так ее называют лишь родные и друзья. На работе она Фредерика, крутой адвокат. Акула, амазонка-воительница в мире юриспруденции. Фредди же чувствительная и беззащитная молодая женщина, отчаянно хотевшая создать семью. Интуиция подсказывала ей, что чувствительной и беззащитной с таким мужчиной, как Дамьен Берже, быть не следует. Берже добился высокого поста с отдельным кабинетом, продемонстрировав выдающиеся успехи в торговом деле, значит, он человек решительный и умеет брать быка за рога. Если она потеряет осторожность, этот Дамьен переедет ее как паровой каток, и тогда команда будет принадлежать ему и «Бержера телевизьон», а не ей и ребятишкам.

Если она потеряет осторожность и отнесется к его заигрываниям всерьез, это закончится бедой. Может быть, он станет называть ее Фредди, но в отношениях с ним ей придется стать Фредерикой.

…Дамьен положил в ящик с наличными три тысячные бумажки и с досадой щелкнул пальцами.

— Ну нет у меня с собой больше! Остальное верну позже. Честное слово.

— Дело не в деньгах, — сказал Нерсе. — Просто я не могу поверить, что именно вы попрали все правила компании, которые, кстати, сами же и составили. Я так и знал, что из этого поощрения продавцов за хорошую работу ничего путного не выйдет.

Дамьен сунул деньги в кассу, закрыл ящик и хитро хмыкнул.

— Честно говоря, Нерсе, замена продавцов высшими администраторами, привыкшими сидеть в своей башне из слоновой кости, идет делу только на пользу. Администраторы стряхивают пыль с ушей, а работяги, которые пополняют нашу кассу реальными деньгами, наслаждаются честно заслуженным отдыхом.

Нерсе скорчил гримасу.

— Ладно, рациональное зерно в этом есть. Но зачем вам понадобилось спонсировать какую-то футбольную команду? Это же в корне противоречит политике компании!

— Политика компании тут ни при чем, — признался Дамьен. — Мне просто захотелось поближе познакомиться с этой дамой.

Нерсе поднял глаза к небу.

— Пять тысяч франков за возможность познакомиться с женщиной? И это говорит человек, которому женщины сами вешаются на шею!

— Это мои пять тысяч, — с достоинством парировал Дамьен.

— А как быть с политикой компании?

— Моя компания. Что хочу, то и делаю.

— Как по-вашему, сколько времени пройдет, прежде чем она узнает, что вы не какой-то рядовой администратор Дамьен Берже, а сам Ди Эй Бержера?

Дамьен улыбнулся.

— Надеюсь, много.

Нерсе только вздохнул и покачал убеленной сединами головой.

— Месье, я вас не понимаю. Никогда не понимал. И думаю, что уже не пойму.

Дамьен рассмеялся и похлопал своего вице-президента по плечу.

— Скажите, Нерсе, вы когда-нибудь были молодым и холостым?

— Конечно.

— Ну и?..

— Что «ну и»?

— Разве вам никогда не хотелось поучаствовать в беге только ради азарта погони?

— Я не мог позволить себе такую роскошь, — мрачно ответил Нерсе.

Дамьен сочувственно покачал головой, затем улыбнулся и бросил:

— Ну а я могу. Доказательство — целая коллекция кроссовок, лежащая у меня в шкафу.

— И множество зарубок на столбах кровати, — пробормотал Нерсе.

Дамьен потыкал себя пальцем в висок.

— Единственная запись, которая мне нужна, находится здесь.

— Будем надеяться, что там она и останется, — фыркнул Нерсе.

В предыдущей жизни Нерсе наверняка был английским дворецким, подумал Дамьен. Только дворецкий может быть таким чопорным. Но на своем посту этот человек незаменим. Благодаря Нерсе и его команде компания «Бержера телевизьон» работает как хорошо смазанные часы. К единственному недостатку этого человека следует отнести нелюбовь к работе в качестве рядового продавца. Нерсе, как и большинство других администраторов, считает себя выше этого, хотя на самом деле изобретение просто гениальное. Дамьен специально придумал ежегодный профессиональный праздник торгового работника, чтобы администраторы не забывали о практике, а поскольку он верил в силу личного примера (по крайней мере в деловой жизни), то с удовольствием вставал за прилавок сам.

Дамьен думал, что это напоминает ему прошлое, когда он пытался найти свою нишу на рынке, занятом гигантами, но дело заключается не в этом. Слишком много воды утекло с тех пор, как он сразу по окончании университета открыл свой первый магазин. Честно говоря, воды утекло столько, что она увлекла с собой и его. Теперь Дамьен в своем бизнесе считается одним из капитанов… Когда я в четверг поеду к Фредди, не забыть бы пересесть из «порше» в «рено», подумал он.

Фредди. Странное имя для женщины. Особенно для женщины с такой внешностью. Нет, ее нельзя назвать потрясающей красавицей. И, если вдуматься, она абсолютно не соответствует его вкусу. Обычно его тянет к женщинам, роскошным в полном смысле этого слова: пышным голубоглазым блондинкам, предпочитающим алую губную помаду и туфли на умопомрачительно высоких каблуках. Так что же его прельстило в этой рыжей, с неплохой фигурой, но ничего особенного собой не представляющей? Уж никак не манера одеваться. Даже учительницы воскресной школы одеваются более броско.

Забавно, но эти мысли пришли ему в голову только сейчас. Внезапно Дамьена осенило, что Фредди не пользуется косметикой. Да, ее овальное лицо можно назвать хорошеньким, губы — приятно полными, а носик — коротким, не широким и не узким, пикантным, но ни в коем случае не курносым. Брови у Фредди прямые, глаза круглые, но, безусловно, ее к лучшим украшениям относятся темно-рыжие кудри. Необычный медный оттенок заставляет ее глаза отсвечивать ярко-зеленым и голубым. Пушистые ресницы были намного светлее бровей. Странно… Дамьену представилось, что он просыпается и видит на соседней подушке эти глаза и ресницы, на которых мерцает утренний свет. Интересно, какая она в постели?


2


Дамьен Альбер Бержера (или Ди Эй, как на американский манер называли его друзья, знакомые и журналисты, ведущие колонки светских сплетен), знакомясь с новой женщиной, всегда думал о том, какова она в постели. Именно это заставляло его пускаться во все тяжкие, именно это делало его одним из десяти самых завидных женихов страны (если верить газетам). Это и, конечно, его миллионы. Бержера не морочил себе голову и не приписывал свой успех у представительниц противоположного пола исключительно собственной неотразимости. Нет, главную роль, тут, конечно, играют его миллионы. И все же иногда Дамьена слегка угнетало, что этот успех развивался параллельно с его успехами в бизнесе. А вдруг Фредди удастся победить его старый комплекс? Не поэтому ли он поддался искушению и отрекомендовался ей совсем другим человеком?

Инстинкт подсказывал ему, что Фредерика Лерминье-Шариве будет бежать от плейбоя Ди Эй Бержера как черт от ладана. Поэтому он станет Дамьеном Берже и заставит ее побегать за ним. Это будет что-то новенькое, а ведь новый опыт самое интересное на свете, верно? Все старое быстро приедается, особенно в наше время. Да, такая игра стоит пяти тысяч франков. Интересно, на что будет способен простой и никому не известный Дамьен Берже?

Нерсе боялся, что рыжая мадам могла оказаться мошенницей, могла назваться чужим именем или собирать пожертвования только для собственной выгоды, но Дамьен ему не верил. Не верил ни секунды. Для этого Фредди была слишком искренней. Честно говоря, он никогда не встречал более искреннего человека. Дамьен покачал головой. Как это случилось? Почему он так заинтригован? Впрочем, какая разница? Игра только началась, но в конечном счете выигрыш останется за ним. Как всегда.

…Едва серебристая спортивная машина заняла свое место в подземном гараже, как Рене сделала вид, что поправляет ремешок босоножки на десятисантиметровом каблуке. Ее обольстительные бедра были едва прикрыты крошечной юбкой. Когда Дамьен вышел из автомобиля, она выпрямилась и изобразила удивление, прижав к груди руку с длинными ногтями и привлекая внимание к соблазнительной ложбинке, подчеркнутой двумя крошечными треугольниками, составляющими лиф так называемого платья. Потом нахмурилась, приняла покаянный вид и привычно тряхнула львиной гривой.

— Ди Эй, я очень рада, что мы случайно столкнулись. Я хотела поговорить с тобой о вчерашнем.

Он криво улыбнулся и лениво спросил:

— Значит, ты все-таки решила извиниться за безобразную сцену, которую устроила вчера?

Она сложила руки на внушительной груди, выставила бедро, сложила пухлые губы, стараясь выглядеть огорченной или обиженной, но, несмотря на все старания, не преуспела ни в том ни в другом. Рене Шапюи бесплатно жила в роскошных апартаментах двумя этажами ниже пентхауса, который занимал Дамьен Альбер Бержера. Дамьен предложил ей временно пожить там, поскольку был владельцем дома, квартира пустовала, а материальное положение Рене было хуже некуда. Пара месяцев, о которой шла речь первоначально, растянулась почти на год. Рене со слезами на глазах жаловалась, что не может позволить себе приличное жилье, поскольку перестала зарабатывать на жизнь «танцами». Она говорила, что теперь работает официанткой, но Дамьен в этом сильно сомневался. За прошедший год она буквально лезла вон из кожи, пытаясь возобновить короткую интрижку, которой Дамьен решительно положил конец еще до переезда Рене в его дом.

Нет, плейбой Ди Эй Бержера был слишком умен и не позволял интрижкам перерастать в нечто большее. Он никогда не имел дела с женщинами, которые жили в принадлежавшем ему доме или работали в его компании. Никогда не связывался с замужними женщинами, а также родственницами своих друзей и деловых знакомых. Ни одна дама не провела в его постели всю ночь. Кодов личного лифта и замка пентхауса Дамьена не знала даже его непутевая мать Вероника; они были известны лишь уборщице и его сестре Амели.

Амели редко приходила к нему домой, но вчера выдался как раз такой случай. Она ждала возвращения брата с работы, встревоженная последней глупостью, допущенной матерью. Вероника вложила деньги в несуществующие алмазные копи — подумать только! Рене видела, как сестра воспользовалась его лифтом, и решила, что Амели его новая подружка. После чего устроила на Дамьена такую же засаду, как сегодня, и начала слезно жаловаться, что он врал, когда говорил, что никогда не дает любовницам ключа от своей квартиры. Плакала и утверждала, что могла бы ублажить его куда лучше чем это «огородное пугало». Когда Бержера сквозь зубы объяснил, что это «пугало» его сестра, Рене обвинила Дамьена в том, что он соблазнил ее и разбил ей сердце. Поскольку он оставил Рене в слезах, то ничуть не удивился, увидев ее сегодня.

— Ох, милый, — заворковала Рене, порывисто устремившись к нему, — мне ужасно жаль! Откуда мне было знать, что это твоя сестра?

— Неоткуда, — равнодушно согласился Дамьен, — потому что это не твое дело.

— Ты прав, но я ничего не могу с собой поделать. — Рене надула губки и погладила его по груди. — Ди Эй, ты же знаешь, что я схожу по тебе с ума. Я так часто тоскую о наших старых временах.

— Но недостаточно часто для того, чтобы переехать, — насмешливо парировал Дамьен.

В зеленых — благодаря контактным линзам — глазах Рене вспыхнула бешеная злоба, тут же сменившаяся притворным отчаянием.

— Мне казалось, ты хочешь, чтобы я была рядом.

Дамьен положил руку на ее плечо, слегка отстранил и сказал:

— Тебе это только казалось. — Потом убрал руку, отошел на несколько шагов и добавил: — Я пытался помочь тебе, но ты знала правила игры с самого начала. Я был более чем щедр. Однако всему есть пределы. Пора уезжать.

Кран тут же открылся.

— Ох, Ди Эй! — заныла она, шмыгая носом и хлопая искусственными ресницами. — Как ты можешь?

Но Дамьен остался равнодушным и только покачал головой.

— До конца месяца, Рене. Пора свить гнездышко где-нибудь в другом месте. У тебя еще почти четыре недели, так что времени хватит. Если хочешь, я сам подыщу тебе подходящее жилье. Черт побери, даже помогу переехать, если понадобится, но так или иначе, а к концу месяца чтоб духу твоего здесь не было. Ты меня поняла?

Тут Рене закрыла лицо руками и заревела в голос. Ее красивые плечи тряслись от рыданий.

— Как ты можешь так поступить со мной? Я была от тебя без ума! Ты даже не знаешь, как я хочу тебя…

— Да, да, — прервал Дамьен. — Но дело в том, что я давно остыл. Пора и тебе сделать то же самое.

— Мне никто не нужен, кроме тебя! — Рене отчаянно потянулась к нему.

Дамьен ловко поймал ее запястья и заставил опустить руки.

— А ты не нужна мне вообще, — мягко, но решительно ответил он.

— Но почему? — Обиженная Рене топнула ногой, как усталый и капризный ребенок. — Тебя влекло ко мне. Думаешь, я не знаю?

Как ни странно, но Дамьена больше не влекло к ней. Ни капельки. Пугающая правда состоит в том, что его больше не влечет ничто и никто, кроме… Он прогнал непрошеные воспоминания о Фредди Шариве и посмотрел на Рене. Рене Шапюи представляла собой олицетворенную мечту мужчины, она была по-настоящему, нереально красивой. Собственно говоря, так оно и есть. Почти все у нее искусственное — начиная с шикарных ногтей и кончая бюстом, подвергшимся пластической операции. В этом смысле она не слишком отличается от большинства женщин, которыми увлекался Дамьен. Но в данный момент все искусственное ему претило.

— Рене, — терпеливо сказал он, — пойми, все кончено. Это случилось давно, и возврата к прошлому нет. Так что выкинь из головы мысль о том, что мы можем снова лечь в постель. Этого не будет.

— Но почему я не могу остаться? — взмолилась она.

Бержера едва не рассмеялся. Неужели Рене не понимает, что он видит ее насквозь? Причиной ее «роковой страсти» была бесплатная квартира. Или, иными словами, снова его деньги.

— Ты не можешь остаться, — мягко, но решительно сказал Дамьен, — потому что я устал от тебя. Ты слишком долго жила за мой счет. Хватит. Пора и честь знать. Советую привыкнуть к этой мысли.

На сей раз Рене не стала притворяться плачущей, а дала волю гневу.

— Ты корыстный сукин…

— Кто бы говорил о корысти… Ради бесплатного жилья ты готова на все.

— Черт побери, ты можешь это себе позволить!

— Но это не дает тебе права злоупотреблять моей щедростью, — бросил Дамьен и отвернулся. — Освободи квартиру к концу месяца. — Он пошел к выходу.

— Ты заплатишь за это, Бержера! Меня нельзя вышвырнуть как мусор! Ну ничего, я тебе отомщу! Я не люблю делать такие вещи, но ты меня запомнишь!

Дамьен открыл тяжелую металлическую дверь, которая вела к лифту, и ушел. Дверь сомкнулась за ним, и голос продолжавшей вопить Рене утих. Чокнутая. Что она может ему сделать? В конце концов, он Ди Эй Бержера, а она никто, бесплатная квартирантка. Так вот, с благотворительностью покончено. Как только Рене исчезнет, он и думать о ней забудет. Сейчас у него есть другой объект для щедрости — детская футбольная команда.

Он вставил ключ в щель личного лифта, набрал код на клавиатуре и улыбнулся, подумав о малышах, бегающих по полю в майках с эмблемой «Бержера телевизьон», и сияющей от благодарности Фредерике Шариве. Когда дверь лифта открылась, Дамьен ощутил возбуждение, быстро сменившееся чувством облегчения. Боже мой, когда он в последний раз испытывал столь же острое желание? Он сунул в карман ключи, вошел в лифт, нажал на кнопку, прижался спиной к стене, закрыл глаза и представил себе, что обнимает Фредерику Шариве. Сердце тут же забилось с неожиданной силой, а в груди разлилось странное тепло.

Слегка смущенный, он откашлялся и посмотрел на крошечную видеокамеру, вмонтированную в угол кабины. Ими были оснащены каждый лифт, каждый вход в здание. Он часто думал, что именно видят охранники на своих постоянно включенных мониторах. Нет, уголовщины в их квартале почти не было, хотя дом стоял неподалеку от района трущоб. Как-то они поймали налетчика, который выхватил сумку у жившей в этом подъезде женщины перед тем, как закрылась дверь лифта, и прогнали пару проституток, искавших чистое место для своего бизнеса. Однажды перехватили молодого доставщика пиццы, который заметил бесхозный сверток, лежавший у дверей одной квартиры, и попытался его унести. Все остальное — в том числе жильцы и их гости — существовало только для развлечения охранников.

Дамьен никогда не задавал вопросов, но был уверен, что молчаливые парни в черных форменных куртках видели многое. Правда, к нему самому это не относилось. Он был слишком осторожен, чтобы нарушать правила приличия даже в таких укромных местах, как кабина лифта. Неприятнее всего для Дамьена было то, что за ним следили везде и всегда, причем не только охранники. Самые интимные подробности его жизни неизменно просачивались в прессу, и он вывел для себя правило: тут же порывать с женщинами, которые рассказывали репортерам об их связи. Конечно, иногда Дамьен попадал в объектив какого-нибудь бродячего папарацци, но лишь с теми женщинами, которых было не жаль потерять.

Дамьен слегка удивился тому, что Фредерика его не узнала, и в то же время обрадовался. Если соблюдать осторожность, она никогда не поймет, кто он такой. Возможно, именно поэтому он испытывал к ней столь острый интерес. Да, наверное. Его привлекала не столько сама Фредерика, сколько возможность какое-то время побыть обычным человеком, не привлекающим к себе внимания. Нормальным. Он плохо помнил, что значит быть нормальным человеком, но был уверен, что это ему по плечу. Умение быть нормальным сродни умению ездить на велосипеде, которое возвращается, стоит только сесть на него, взяться за руль и нажать на педали.

Почувствовав уверенность в себе, он засвистел какую-то мелодию и вышел из лифта на площадку пентхауса. Дамьен вошел в просторные чистые и тихие апартаменты, уверенный, что здесь он совершенно один и находится в полной безопасности и неприкосновенности.

…Роскошный седан преодолел незаасфальтированный участок земли и остановился между древним пикапом с облупившейся краской и практичной малолитражкой Фредерики. Стоявшая у кромки поля Фредди поняла, кто это, еще до того, как из кабины вылез Дамьен. Не успела молодая женщина ощутить чувство радости, смешанное с тревогой, как в нее с разбегу врезался плотный близорукий карапуз в майке и мешковатых джинсах. Не ожидавшая этого Фредди зашаталась и села наземь. Карапуз рухнул на нее. Придя в себя, она увидела голубое небо и подумала: разве можно утонуть в земле? Потому что все ее усилия втянуть в себя воздух оставались тщетными.

Внезапно тяжесть, давившая на грудь, куда-то исчезла и в легкие ворвалась благословенная свежая струя. Потом она увидела несколько лиц, в основном маленьких и встревоженных, а одно красивое и улыбающееся. Ее плечи и голову гладили маленькие цепкие ручки.

— Мадемуазель Фредди! Мадемуазель Фредди!

Сквозь толпу детей пробился Эме и встал на колени рядом; в его больших черных глазах застыл страх. Покачивая кудрями, он склонился над Фредди, и при виде ангельских черт мальчика она вновь ощутила суеверный ужас. Если бы не смуглая кожа цвета кофе с молоком и рыжевато-золотистые волосы, горевшие вокруг лица как нимб, он напоминал бы скульптуру Микеланджело…

— Мамочка!

Фредди оперлась на локти и заставила себя улыбнуться сыну; ее сердце изнывало от любви.

— Все в порядке, милый.

— Похоже, из нее просто вышибли дух, — сказал Дамьен, поставив на землю снятого с нее малыша.

Сбитая с толку Фредди уставилась на него во все глаза.

Малыш поправил слишком большие очки с толстыми стеклами. Они тут же съехали снова, и Фредди подумала, что нужно будет купить ему эластичную спортивную ленту, которая могла бы поддерживать оправу.

— Извините, мадемуазель Фредди.

— Все нормально, Бернар. Ничего страшного. Я все равно собиралась сделать перерыв. — Фредди села.

Дамьен протянул руку, и она инстинктивно приняла ее. Он без труда поднял молодую женщину.

Пряча покрасневшее лицо, она отряхнула запачканные травой серые шорты, закатала длинные рукава белой футболки и обратилась к команде:

— Ребята, это месье Берже. Он представляет нашего спонсора, «Бержера телевизьон».

— А у вас там есть машинки с дистанционным управлением? — спросил самый высокий из мальчиков, темнокожий Паскаль.

— Гм… Одна стоит у меня в кабинете, — спустя мгновение ответил Дамьен.

— Потрясные машинки, — сказал Паскаль черноволосой девочке, стоявшей рядом.

— У Жана есть такая, — ответила девчушка, неотрывно глядя на брата.

— Ага, как же. Эта машинка стоит кучу денег.

— Мама Жана купила ее в магазине «Бержера телевизьон»! — стояла на своем малышка.

— Неправда.

— Правда!

— Паскаль, Дениза! — решительно прервала их Фредди, массируя голый живот. — Мы собрались здесь не для разговора об игрушках. Нам нужно принять важное решение. Мы должны придумать название для нашей команды. Месье Берже приехал, чтобы помочь нам выбрать подходящее. Я хочу выслушать ваши предложения. У кого есть идея?

Дети стали переглядываться. Кое-кто пожимал плечами. Другие качали головами. Потом кто-то промолвил:

— «Машинки»! Как насчет «Машинки»?

— При чем тут машинки, балда? — рассердился Эме. — Магазин называется «Бержера телевизьон». «Телевизьон» — это телевизоры и все такое прочее.

— Тогда «Телевизоры»! — крикнул кто-то.

— А что вы думаете насчет названия «Болиды»? — любезно спросил Дамьен.

Дети вопросительно и недоуменно уставились друг на друга.

— Что такое болиды? — спросила Софи, отведя от глаз курчавые светлые волосы. У Софи не хватало переднего зуба. Фредди была убеждена, что у четырехлетних малышей молочные зубы сами не выпадают, но, когда она спрашивала, как это случилось, девочка отмалчивалась.

Фредди наклонилась к Софи, погладила по не слишком чистой голове и объяснила:

— Милая, это огромный огненный шар, который летит по небу. Он очень быстрый и очень горячий. Кроме того, болидами называют самые скоростные гоночные машины в мире.

Паскаль одобрительно кивнул Эме. Тот кивнул в ответ. Бернар принял важный вид, похлопал себя по груди и повторил: «огненный шар и гоночная машина». Дениза захихикала, а беззубая Софи улыбнулась. Остальные малыши сказали «здорово» и «годится».

— Так что мы решаем? — спросил Дамьен. — Остановимся на «Болидах» или будут другие предложения?

— Голосуем! — велела Фредди. — Право голоса есть у каждого. Тот, кто хочет, чтобы команда называлась «Болиды», поднимает руку. Кто не хочет, руку не поднимает. — Руку подняли двенадцать человек, а кое-кто — даже обе. — Значит, «Болиды», — заключила Фредди, хлопнув в ладоши. Когда дети радостно загалдели, она повернулась к Дамьену. Тот был еще красивее, чем ей казалось. Волнистые темные волосы, зачесанные назад, приковывали внимание к его глубоко посаженным карим глазам. На решительном подбородке пробивалась щетина, отсвечивавшая рыжим в лучах закатного солнца. — Сегодня же вечером сообщу об этом представителю лиги, — сказала ему Фредди. — Спасибо, что приехали, но у вас, наверное, есть неотложные дела.

Он пожал плечами.

— Да нет… — Потом улыбнулся и смерил ее пристальным взглядом, заставив вспыхнуть.

Она быстро отвернулась и хлопнула в ладоши, призывая детей к вниманию.

— Возвращаемся на поле! На поле! — Ребятишки послушались и побежали обратно, подталкивая друг друга. — Эме, будь добр, принеси мяч.

Эме сбегал за их единственным мячом, и Фредди начала тренировать удары. Правда, она не совсем понимала, что общего у ноги с мячом, но если им удастся как следует пнуть мяч, это будет шагом вперед. Пока что они чаще попадали по чужим ногам, чем по мячику. Пытаясь не думать о Дамьене Берже, стоявшем у кромки поля со сложенными на груди руками, она поставила мяч на поле и велела Денизе (которая почему-то оказывалась первой в любой очереди) разбежаться и нанести удар. Затем Фредди несколько минут утешала девочку, которая вместо мяча стукнула себя по ноге, упала и ударилась головой о землю.

Когда за детьми начали приходить первые родители (кое-кто из них шел пешком от ближайшей пивной), Фредди добилась немногого, но устала до изнеможения. Честное слово, пасти гусей было бы легче. Внимание малышей рассеивалось куда быстрее, чем ей казалось. Единственным исключением был Эме. Пока она занималась с одним, другие носились как угорелые, играли в салочки, катались по земле и даже бросали ею друг в друга. Фредди была слишком занята, чтобы думать о Дамьене Берже, и вспомнила о нем лишь тогда, когда обняла Эме за плечики и пошла к кромке поля.

Дамьен положил руку на плечо Паскаля и разговаривал с матерью мальчика. Малыш глядел на него во все глаза и широко улыбался. Мать Паскаля пожала Дамьену руку, после чего отвернулась и потащила сына за собой. Довольный мальчик щелкнул каблуками, ботинок слетел, и мать с сыном остановились, чтобы подобрать и надеть его. Фредди заметила, что поношенные парусиновые туфли слишком велики ребенку, но не могла сказать, куплены ли они на вырост или просто в «секонд-хэнде» не оказалось пары меньшего размера. Она заставила себя забыть о Дамьене Берже и начала мысленно подводить итоги первой тренировки.

Ясно было одно: без посторонней помощи ей не обойтись. Одному взрослому удержать шестнадцать малышей в открытом поле невозможно, не говоря уже о том, чтобы научить их чему-то. Интересно, к кому из родителей обратиться за помощью? Судя по всему, проку от этих людей будет немного. У всех матерей есть другие дети, за которыми требуется присмотр, а все отцы работают либо во вторую смену, либо сверхурочно. Некоторые из них даже по-французски не говорят. И все же Фредди чувствовала, что сначала нужно попросить родителей. Потом она обратится за помощью к представителю лиги, а если и тут ничего не выйдет, начнет тормошить друзей. Кто-нибудь да откликнется.

Засунув руки в карманы легких брюк, Дамьен терпеливо ждал, когда к нему присоединится Фредди с сыном. Он был доволен увиденным. Фредди занялась явно не своим делом и будет вынуждена принять его помощь. Он не мог дождаться этого момента. Помогая ей тренировать команду, он убьет сразу двух зайцев. Это не только позволит ему оказаться с Фредди бок о бок в буквальном смысле слова, но и будет очень весело.

Ребятишки действительно горели желанием играть в футбол, и Фредди ничуть не преувеличивала, когда говорила об их нуждах. Скорее преуменьшала. Пяти тысяч франков для команды было явно недостаточно. Дамьен уже составил длинный мысленный перечень того, что им требуется, включая свисток для тренера. Интересно, считала ли Фредди, сколько раз она сегодня щелкала пальцами и хлопала в ладоши, стараясь привлечь их внимание, — чаще всего безуспешно? Но больше всего он думал об Эме, точнее об отце Эме.

Эме назвал ее мамочкой, и только тут Дамьен вспомнил, что она и в самом деле упоминала про сына. Тогда это просто не отложилось у него в мозгу — возможно, потому что его больше интересовало, замужем ли она. До сих пор он ни разу не встречался с «мамочками». Впрочем, до настоящих встреч еще не дошло. То, что у Фредди есть ребенок, его не волновало. Он любил детей. Обожал своего племянника. Но не думать об отце Эме он не мог. Должно быть, мужчина был потрясающе красивым, потому что Эме самый прекрасный ребенок на свете.

Собственное любопытство ставило Дамьена в тупик. Интересно, почему Фредди и отец Эме расстались и где теперь шляется этот малый? Может быть, она еще любит его? Эта мысль колола его как заноза. Не слишком больно, но вполне достаточно, чтобы напоминать о своем присутствии. Пока Дамьен боролся с желанием выковырнуть ее, Фредди остановилась рядом и вытерла лоб рукавом, в результате чего влажная футболка туго обтянула ее грудь.

У Дамьена тут же заныло в паху. Господи, ну что в ней такого? Ничего привлекательного. Кроссовки и даже носки в грязи. Шорты растянутые и мешковатые, не говоря о пятнах от травы. Футболка промокла от пота, волосы прилипли к голове. Отсутствие косметики делало заметными веснушки, проступившие даже на переносице. И все же у него чесались руки от желания раздеть ее, не сходя с места. Он отогнал от себя нескромные мысли, посмотрел на Эме и улыбнулся ему.

— Сегодня ты очень хорошо помогал маме.

— Верно, — согласилась Фредди, обнимая мальчика за плечи. — Кстати о помощи… Милый, ты не мог бы сходить за мячом и чашками?

Эме кивнул, покосился на Дамьена и ушел. Остается надеяться, что этот мальчишка не станет препятствием. От него исходят флюиды враждебности. Возможно, он хочет, чтобы его родители сошлись снова. Дамьен прогнал от себя эту мысль и сказал:

— И все же боюсь, что помощи сынишки вам будет недостаточно.

Фредди наморщила нос.

— Сегодня вечером я поговорю об этом с представителем лиги.

Что-то подсказало Дамьену, что действовать нужно осторожно, поэтому он просто сказал:

— Если вы не найдете никого другого, я мог бы уделить вам один-два вечера в неделю.

Она уставилась на него во все глаза.

— Серьезно?

— Если вы не найдете никого другого, — повторил он, пожав плечами.

Фредерика улыбнулась, и ее лицо засияло. Назвать ее красавицей нельзя, но она обладает поразительным очарованием… Дамьен перевел дух и выложил свой второй козырь:

— Гм… Похоже, пяти тысяч не хватит на то, чтобы покрыть все потребности команды.

— Большинство этих денег ушло на взнос в лигу, — с недовольной гримасой призналась Фредди, — но мы как-нибудь выкрутимся.

— Не вижу смысла, — небрежно ответил он. — Послушайте, почему бы нам не выяснить, что требуется, и не пройтись по магазинам?

Она немного подумала, а затем кивнула.

— Ладно. Я составлю список и передам его вам.

Он улыбнулся и мягко предложил:

— Дело пойдет быстрее, если мы займемся этим вместе. Когда вы освободитесь?

Фредерика замешкалась. Дамьен понял, что она колеблется, но торопить не стал. В конце концов она сказала:

— Я подумаю и сообщу.

— А как насчет завтра? — медленно дожимал ее Дамьен. — Вы будете свободны завтра во второй половине дня? Тогда встретимся в «Спортивном мире». Я слышал, что у них самые лучшие цены. — Он выудил из кармана рубашки-поло листок бумаги и добавил: — Перед уходом детей я записал размер их обуви. Всех, кроме Эме.

Фредерика подняла глаза.

— Размер обуви?

— В такой обуви они играть не смогут, — покачал головой Дамьен. — Одна малышка вообще пришла в сандалиях.

Она провела рукой по взлохмаченным волосам (впрочем, без всякого толку) и почувствовала, что у нее колотится сердце. К чему бы это?

— Знаю, — сказала она. — Но спонсоры обычно оплачивают только футболки и несколько мячей.

— Вы ведь хотите, чтобы они могли принимать участие в соревнованиях, верно? У других команд будут бутсы и полная форма. А поскольку наши малыши представляют «Бержера телевизьон», то совершенно необходимо, чтобы они выглядели не хуже других.

На сей раз Фредди смотрела на него чуть дольше. А потом ее необычные золотистые глаза потеплели.

— Это замечательно!

Дамьен почувствовал себя на седьмом небе, но не подал виду и небрежно пожал плечами.

— На самом деле это всего лишь бизнес.

— Мне все равно, что это такое, — прямо ответила она. — Главное — что это на пользу моим ребятишкам.

— Так вы свободны завтра днем или нет? Фредерика закусила губу, а потом кивнула.

— Я попрошу свою бабушку забрать Эме после школы. В четыре вас устроит?

Час был слишком ранний, но Дамьен согласился, заранее решив, что посещение магазина закончится ужином.

— Буду ждать у входа в магазин. Кстати, вы знаете, где он находится?

— Сразу за гипермаркетом, — сказала она, назвав популярный торговый центр.

— Верно. А теперь скажите мне размер обуви Эме.

— Об Эме позабочусь я сама. А вы займитесь остальными членами команды.


3


Он только улыбнулся и сунул список в карман. Там будет видно. Дамьен хотел, чтобы она чувствовала себя перед ним в долгу, но внутренний голос приказывал ему не форсировать событий. В отличие от большинства женщин, которых он знал, Фредди Шариве не искала себе мужчину. И тем не менее нашла его. Похоже, они сумеют договориться. Он прекрасно знал, чего добивался, но Фредди должна думать, что инициатива принадлежит ей. Он может подождать. А когда придет время, скажет свое слово. Чутье подсказывало ему, что дело того стоит. Однако тогда Дамьен еще не знал, что Фредди займет в перечне его завоеваний особое место. Единственное и неповторимое.

…Фредди захлопнула дверцу машины, мысленно готовясь к новой встрече с Дамьеном Берже.

Верный слову, тот уже ждал ее на тротуаре перед входом в огромный универмаг «Спортивный мир».

Она сунула сумку под мышку и решительно пошла к магазину, при каждом шаге ощущая, как узка ее мини-юбка. Распахнутый короткий и прямой жакет, из-под которого была видна белая блузка с узким V-образным вырезом, годился как для офиса, так и для ранней весны, но Фредди прекрасно знала, что этот костюм шел ей, и сурово осуждала себя за то, что выбрала именно его.

Как ни привлекателен был Дамьен Берже, она не собиралась вступать с ним в любовную связь, тем более сейчас. Шел самый тонкий и щекотливый этап процесса усыновления Эме, и ничто не должно отвлекать ее от намерения стать матерью. Даже намеком. Главную роль в этом играет недоверие, которое Эме питает ко всем мужчинам на свете. Так что мужчина в данный момент был нужен ей как рыбке зонтик. Если бы она собиралась замуж, это еще туда-сюда. Но бойфренд исключается категорически. Да и не мастер она по этой части. Вечно отвлекает то одно, то другое. Опыта с Ксавье вполне достаточно…

Но если бы она собиралась снова вступить в связь, то не смогла бы найти лучшего мужчины, чем Дамьен Берже. Похоже, он искренне сочувствует людям, которые беднее его, а Фредди на собственном опыте убедилась, что это бывает очень редко. Как жаль, что они познакомились в столь неподходящее время! Впрочем, может быть, и не жаль. Если бы не Эме и забота о его будущем, она могла бы влюбиться в Дамьена Берже… и, наверное, безнадежно.

Фредди ответила на его улыбку, подошла и по привычке протянула руку. Но Дамьен не стал обмениваться рукопожатиями, а взял ее за руку и повел ее к двери магазина.

— Как раз вовремя. Не знаю ни одной женщины, которая приходила бы точно в назначенный час.

— Если так, то вы общались не с теми людьми, — холодно ответила Фредерика, освобождая руку. — Все женщины, которых знаю я, так же точны и пунктуальны, как и мужчины.

Дамьен смерил ее взглядом, сделал шаг в сторону и пропустил в дверь.

— Фредди, кем вы работаете?

— Я адвокат, — лаконично ответила она. Увидев, что у него отвисла челюсть, она слегка улыбнулась.

— Похоже, вы правы, — придя в себя, сказал он. — Я действительно общался не с теми женщинами.

Фредерика невольно засмеялась.

— Ну, с чего начнем? — спросила она.

— Давайте поднимемся на последний этаж и обойдем магазин сверху вниз, — предложил Дамьен и повел ее в секцию трикотажных тренировочных костюмов.

Поход за покупками оказался совсем не таким, к которому готовилась Фредди. Похоже, Берже решил потратить куда больше денег, чем казалось ей необходимым. Он настоял на том, чтобы все элементы формы были желто-голубыми: футболки, трусы, гетры, щитки, наколенники и даже бутсы: Вопрос, кто должен платить за снаряжение для Эме, вызвал у них ожесточенный спор.

— Почему Эме должен платить за то, что остальным достается даром? Это несправедливо, — заявил Дамьен.

— Другие дети просто не могут позволить себе платить.

— Это тут ни при чем. Вы и так делаете достаточно, тратя на них свое свободное время.

— Я смотрю на это по-другому.

Дамьен улыбнулся и коснулся ее носа кончиком указательного пальца.

— Никакой суд не примет такой аргумент, а я тем более. Сдавайтесь, тренер.

Фредерика вздохнула и признала свое поражение.

— А вы сами случайно не адвокат?

— Не угадали.

— Кстати, не скажете, чем вы занимаетесь в «Бержера телевизьон»?

Дамьен на мгновение запнулся, но потом пришел в себя и с улыбкой ответил:

— Кое-кто считает, что практически ничем. В данный момент я руковожу программой повышения квалификации. Многие служащие высокого ранга не имеют понятия о том, что известно простому продавцу. Они видят процесс только через призму отчетов и документов и ничего не смыслят в практике. Моя задача состоит в том, чтобы изменить это.

— Значит, профессиональный праздник продавцов — это ваше детище?

— Каюсь, виноват.

— И что, получается?

— Поживем — увидим. Мы посылаем администраторов в магазины, разбросанные по всей стране. Пока что отчеты разноречивые, но я думаю, что это позволит компании получить ценный опыт и решить, какие действия по дальнейшему завоеванию рынка следует предпринять в ближайшее время.

— По-моему, блестящая мысль, — ответила Фредерика и с удивлением заметила, что глаза Дамьена потемнели, став почти черными.

— Серьезно? — Он подошел к ней, поднял руку и осторожно провел кончиком пальца по ее высокой скуле. — Я польщен. Спасибо.

У нее перехватило дыхание. До этого момента Фредерика уверяла себя, что ухаживания Дамьена лишь плод ее воображения, но сейчас никаких сомнений не оставалось. Она ощутила радостное возбуждение, но через секунду вспомнила об Эме и интуитивно отстранилась.

— Мы… нам еще нужно кое-что купить — пробормотала она.

Дамьен улыбнулся от уха до уха, как уверенный в себе хищник. От этой улыбки по коже Фредерики побежали мурашки, а сердце безудержно заколотилось. Она испуганно устремилась к прилавку с футбольными мячами, борясь с желанием броситься наутек.

Дамьен посмотрел вслед удаляющейся Фредерики и с удовлетворением отметил, что она покачивает бедрами куда обольстительнее, чем прежде. Да, она смущена, но сомневаться не приходится: его усилия принесли плоды. Все прошло даже лучше, чем он надеялся.

Вслед за Фредерикой он подошел к секции, но вопреки ее ожиданиям не клюнул на облюбованную ею сетку с мячами, продававшимися по специальной цене. Он прекрасно знал, что этим мячам по меньшей мере два года, что это остаток нераспроданной партии, который производитель уступил магазину бесплатно или почти бесплатно в обмен на новый крупный заказ. Такие мячи годятся для игры с родными или соседями, но что от них останется через час тренировки шестнадцати малышей? Нет уж, дешевые вещи нам не по карману… Но Фредерика стала спорить.

— Они еще совсем маленькие и не почувствуют никакой разницы.

— Но они должны ее чувствовать.

— Согласна. Раз так, купим дешевые мячи для тренировки и пару дорогих для игры.

Но Дамьен покачал головой.

— Подумайте сами. Если на тренировке они привыкнут к легким и мягким мячам, то во время игры просто не сумеют справиться с более тяжелыми и твердыми. Тогда провал обеспечен.

Она вздохнула и сдалась.

— Уф… Когда я бралась за это дело, все казалось куда проще.

Дамьен хмыкнул.

— Обычная история. Будь по-другому, половина дел вообще осталась бы невыполненной.

Ее золотистые глаза заискрились.

— Это верно.

Они купили полдюжины дорогих мячей, два свистка на цепочках, сетки для ворот, вратарскую форму и несколько фляжек. Против фляжек Фредерика категорически возражала, доказывая, что дети будут обливать друг друга водой.

— Конечно, — с улыбкой согласился Дамьен. — Но им будет весело, а это самое главное, верно?

Как ни круги, а выходило, что он опять прав. В глазах Фредерики сияла такая благодарность, что у Дамьена сжалось сердце. Он ощущал удовольствие, гордость и в то же время непонятное и непривычное чувство вины. Отогнав от себя эту мысль, он зарылся в кучу налобных лент и поролоновых держателей для шнурков.

Когда с покупками было покончено и им назвали общую сумму, Фредерика ахнула.

— Я же говорила, что этого слишком много! Нам не нужны тренировочные костюмы, налобные ленты и…

Дамьен взял Фредерику за руки, сверху вниз посмотрел в ее серьезное лицо и почувствовал, что она застыла как манекен. Эта искренняя, неравнодушная женщина действовала на него как глоток свежего воздуха. До сих пор Дамьен знал только одну такую представительницу прекрасного пола — свою сестру. Но Амели не стала бы мешать ему тратить деньги. Правда, Амели знает, что он может купить весь этот магазин, не нанеся ни малейшего ущерба своему банковскому счету.

Внезапно он вновь ощутил чувство вины. И тут же забыл о нем, увидев кончик языка, нервно облизывавший пухлую нижнюю губу Фредерики. Им овладело яростное желание, простительное только подростку. На мгновение — лишь на одно мгновение — ему захотелось наклонить голову и поймать губами этот розовый язычок. Должно быть, она почувствовала это, увидела в его взгляде, ощутила летавшие между ними искры, прочитала его мысли, потому что внезапно сделала шаг назад, убрала язык и сжала губы. И только тут до Дамьена дошло, что он едва не поцеловал женщину на глазах у всех. Он опомнился, обнял Фредерику за плечи и увел подальше от секции.

— Мы пришли сюда за спортивным инвентарем. Именно его я и покупаю.

— Но вы слишком много тратите, — возразила она. — У вас будут трудности с начальством.

— Это моя забота, — промолвил он, вновь ощутив укол вины. — А вас должно волновать только одно. Вы хотите, чтобы эти малыши могли состязаться с другими?

— Конечно, хочу. Сами знаете.

— Тогда молчите и не мешайте мне делать то, ради чего я сюда пришел.

Фредерика закусила губу и посмотрела на него.

— Просто я не хочу навлечь на вас неприятности.

Чувство вины нахлынуло на него снова, причем с такой силой, что он едва устоял на ногах. Оказывается, лгать человеку в глаза очень трудно… Он вздохнул и неохотно открыл ей часть правды.

— Компания тут ни при чем, ясно? Я плачу за это сам. — Когда Фредерика открыла рот, он поднял руку ладонью наружу. — Не ругайте меня. Я могу себе это позволить. Без труда. Тем более что мне этого хочется. Я люблю детей.

Как ни странно, он говорил правду. Дамьен уже видел, как они бегают по полю в форме с иголочки, ничем не уступая детям из других команд. И очень обрадовался, когда Фредерика протянула руку и прикоснулась к его щеке.

— Вы хороший человек, Дамьен Берже, — прошептала она, — но вы действительно уверены, что можете позволить себе такие траты?

Вместо ответа Дамьен вынул из кармана пачку кредиток и начал пересчитывать их. Когда набралось достаточно, чтобы заплатить за покупки, он показал Фредерике остаток.

— Я был готов заплатить вдвое больше.

Она посмотрела на пачку и подозрительно прищурилась.

— Вы кто? Вице-президент компании?

Дамьен хмыкнул.

— Ни в коем случае. — Это была правда. — Просто у меня много ценных бумаг. — И это тоже была правда.

Фредерика вздохнула и сказала:

— А от моего бизнеса проку как от козла молока.

Дамьен только улыбнулся.

— Зато ваше дело правое. — Он круто повернулся и пошел к кассе.

Она неохотно последовала за ним. Ее одолевали противоречивые чувства: нежелание, чтобы Дамьен тратил так много, и стремление, чтобы у детей было все самое лучшее. Когда он расплачивался, она не спорила. Кассирша позвала двух крепких продавцов, и те помогли донести покупки до машины. Места в багажнике маленького седана не хватило, и сумки пришлось класть на заднее сиденье.

Дамьен дал продавцам на чай. Когда молодые люди ушли, он дружески улыбнулся Фредерике и непринужденно, но в то же время очень уверенно предложил:

— Может быть, поужинаем вместе? Я проголодался.

Фредерика улыбнулась в ответ, но, к изумлению Дамьена, решительно сказала:

— Нет, спасибо.

Какое-то время Дамьен только хлопал глазами и лишь потом вспомнил, что нужно улыбаться.

— Ай, бросьте. Бьюсь об заклад, вы тоже хотите есть.

— Мне очень жаль, — сказала она и с грустью покачала головой.

Дамьен лишился дара речи.

— Тогда давайте выпьем, — наконец выдавил он.

— Я не употребляю алкоголя.

— Если так, то кофе. Или что-нибудь прохладительное.

Она вздохнула, снова покачала головой и открыла дверцу машины.

— Большое спасибо за вашу щедрость. Дети будут в восхищении.

— Но… Я думал, что нравлюсь вам! — порывисто выпалил Дамьен.

— Нравитесь, — просто ответила она. — Если вам это интересно, то наша первая игра состоится через неделю. В понедельник, в пять пятнадцать в парке Варенн.

Сбитый с толку ее отказом, он смотрел на нее во все глаза.

— До свидания, — весело сказала Фредерика, села в машину и уехала.

Он не верил своим ушам. Просто стоял с открытым ртом и смотрел вслед машине, выезжающей со стоянки. Наконец он понял, что его отвергли, густо покраснел, подбоченился и покачал головой.

Все напрасно!

Чувство унижения было таким сильным, что он не знал, как с ним справиться. Никто и никогда так не разговаривал с Дамьеном Альбером Бержера, тем более женщины! А вот Дамьену Берже дали от ворот поворот, причем весьма недвусмысленно. Это ему не понравилось. Очень не понравилось. Черт побери, почему она отказалась?! У нее не было для этого никакой причины!

Ну ничего, утешил он себя, по крайней мере у детей будет все необходимое. Дамьену очень хотелось увидеть их удовольствие, но мысль о посещении игры или новом выходе в свет с Фредерикой Шариве вызывала у него инстинктивное отторжение. Собственная реакция разозлила Дамьена. До сих пор он никого не избегал, — даже Рене! — а игра лучший предлог для новой попытки.

…Всю следующую неделю он продолжал думать о малышах и Фредди. Нашла ли она человека, хоть немного разбирающегося в футболе? Понравилась ли детям форма? Научились ли они играть командно, пасовать и бить по мячу?

В четверг Дамьен не знал, что делать: то ли отправиться на тренировку, то ли назначить свидание какой-нибудь сговорчивой девице. Но никто не пришел на ум, а сталкиваться с Фредерикой ему не хотелось тоже. В результате он без приглашения явился к сестре и остался обедать. Впрочем, назвать обедом макароны с сыром, горох, зеленые бобы и сосиски мог бы только такой неразборчивый и непритязательный человек, как его трехлетний племянник Анри.

Впрочем, Анри всегда поднимал ему настроение. Избалованный родительской любовью, он командовал взрослыми как хотел. И при этом был так мил, что оставалось только млеть и подчиняться. Поэтому Дамьен, собиравшийся вместе с зятем Шарлем смотреть баскетбольный матч, вскоре обнаружил, что прислушивается к репликам Шарля, неподвижно лежа на полу и изображая скоростное шоссе, по которому взад и вперед ездит мусоровоз величиной с ладонь, управляемый маленькой, но уверенной рукой.

Шарль был хорошим инженером-теплотехником, но спортивный комментатор из него оказался никудышный. И все же когда Дамьен вернулся домой, его настроение улучшилось. Проснувшись среди ночи, он понял, что рано пал духом. Фредерика явно пригласила его на игру в понедельник. Пожалуй, эта мадам вовсе не такая несгибаемая, как ему показалось. После этого он уснул с улыбкой на губах, а в понедельник ушел с работы раньше пяти часов — возможно, впервые в жизни.

Площадка в парке Варенн отличалась от тренировочного поля как небо от земли, однако Дамьен без труда нашел своих желто-голубых «Болидов». В секторе, отведенном для болельщиков их команды, сидел кое-кто из родителей, так что Фредерика его не заметила. Следующие сорок пять минут оказались настоящим мучением. «Болиды» пропустили три гола, хотя счет и не объявляли. Дети просто не знали, что им нужно делать. Малыши, которые могли бы играть, просто пинали оказавшийся рядом мяч, не имея ни малейшего представления, в каком направлении тот должен лететь. Другие были полностью равнодушны к футболу и вместо него играли в песочек, в том числе и вратарь. Третьи, совсем сбитые с толку, стояли, таращили глаза и совали палец в рот. В отличие от них соперник не дремал.

Он начал подсказывать им с места. Тут Фредерика заметила Дамьена и стала передавать его команды игрокам. К концу тайма кое-кто из малышей действительно принял участие в игре. Паскаль лучше других понял всю бесславность их дебюта. Как только игра закончилась, он подбежал к кромке поля и громко сказал:

— Черт побери, мы продули!

Фредерика тихо отчитала его за недопустимые выражения и отправила детей обменяться рукопожатиями с игроками команды-соперника. А потом объявила, что на этой неделе состоятся две тренировки. После чего детям раздали апельсины и яблоки, погрузили в два микроавтобуса и ветхий седан, принадлежавшие разным родителям, и увезли. Остался один Эме, помогавший Фредерике собирать мячи, форму, сетку для ворот, мини-холодильник и аптечку. Дамьен сунул руки в карманы джинсов и направился к Фредерике.

— Не повезло, — сказал он.

Фредерика только фыркнула.

— К везению это не имеет никакого отношения! — Она вздохнула, провела рукой по волосам и призналась: — Тренер из меня никудышный.

— Думаю, без помощника вам не обойтись.

— Я пыталась кого-нибудь найти. Но все отцы заняты на работе. А матери так же беспомощны, как и я. Представитель лиги сказал, что тренеров на общественных началах в этом году очень мало.

Дамьен потер ладонью шею и неожиданно для самого себя предложил:

— Может быть, я попробую?

Фредерика отвернулась и неохотно промолвила:

— Кажется, вы разбираетесь в этой игре.

— Но не как специалист.

— По сравнению со мной вы специалист, — сказала она и посмотрела Дамьену в глаза.

Он только пожал плечами.

После паузы она продолжила:

— Наверное, вам придется поговорить с представителем лиги и заполнить соответствующие документы.

Он усмехнулся.

— Думаю, с этим я справлюсь.

Она благодарно улыбнулась ему.

— Как бы там ни было, а новая форма нашим малышам очень к лицу.

— Да уж. — Довольный Дамьен покачался на пятках.

Тут Эме дернул Фредерику за рукав, посмотрел на нее снизу вверх и жалобно спросил:

— Ну что, мы можем ехать домой?

— Сначала мне нужно подписать протокол игры, — с сожалением ответила она и пошла к центральному кругу, где ждали молодой судья и тренер соперника.

Дамьен посмотрел вслед Фредерике, обратил внимание на ее голубые джинсы и бледно-желтую тенниску и велел себе не забыть купить пару спортивных костюмов для тренеров. Желательно попросторнее. Одобрить такие джинсы было невозможно. Они слишком обтягивают ее красивую женственную попку.

— Ну чего уставился?

— Что? — Захваченный врасплох Дамьен посмотрел на мальчика. — Ах… Гм… Я подумал, что твоей маме тоже понадобится тренировочный костюм.

Эме угрюмо посмотрел на Фредерику, потом на Дамьена, после чего стало ясно, что мальчик и мужчина поняли друг друга без слов. С таким же успехом малыш мог бы крикнуть на весь стадион: «Руки прочь от моей мамы!» Дамьен невольно задумался, как маленький ребенок мог прийти к столь правильному и совершенно взрослому выводу, но тут вернулась Фредерика.

— Ну что, поехали? Я есть хочу! — взмолился Эме.

— Конечно, милый. Что ты скажешь, если я закажу на обед пиццу?

Эме сморщил нос.

— Слишком долго ждать. Хочу куриные грудки и жареную картошку.

Фредерика улыбнулась, кивнула, и Эме побежал к машине. Обернувшись к Дамьену, она сказала:

— Кажется, мне не по силам отучить его от привычки к блюдам быстрого приготовления.

— Я вас понимаю, — ответил Дамьен. — Мой племянник тоже ест только то, что ему хочется. В данный момент это макароны с сыром на завтрак, обед и ужин. Его мать достигает компромисса, добавляя к макаронам овощи.

Она закинула голову.

— И сколько лет вашему племяннику?

— Три года. Замечательный малыш. Но ужасно избалованный.

Эме нажал на клаксон. Фредерика быстро повернулась к машине и пробормотала:

— Мне пора.

И только тут Дамьен понял, что надеялся на приглашение на обед. Увы, оно не последовало.

— Конечно.

— Тогда до завтра.

— До завтра? — эхом повторил он.

— Разве вы не слышали? Теперь тренировки будут по вторникам и четвергам.

— Ах да, верно.

— Утром я позвоню представителю лиги.

— Нет, это я беру на себя, — сказал он, прекрасно зная, что Дамьен Берже не сможет расписаться в ведомости, поскольку такого человека не существует в природе. Напротив, у Ди Эй Бержера никаких проблем не возникнет — конечно, если представитель лиги согласится принять во внимание причину, которая заставляет столь важную шишку хранить инкогнито. — После этого он позвонит вам сам.

— Ладно.

Гудок прозвучал снова.

— Ребенок проголодался, — пошутил Дамьен.

Фредерика только кивнула.

— Еще увидимся.

— Можете не сомневаться, — сказал Дамьен, и она трусцой побежала к автомобилю.

Дамьен смотрел вслед машине и ощущал странную тоску. Он сам не знал, о чем тоскует. Просто чувствовал себя как ребенок, которого не позвали на день рождения. Всех позвали, а его нет. Что особенного в этой Фредди Шариве? Почему она оказывает на него такое влияние? По десятибалльной шкале она тянет максимум на семерку. Ну что ж, семерка — счастливое число…

На мгновение Дамьеном овладело уныние, но он быстро справился с собой, поняв, что до их следующей встречи осталось меньше суток.

…Когда Фредерика выводила машину с переполненной автостоянки, по которой взапуски бегали дети, у нее бешено колотилось сердце. Ее реакции были классическими реакциями девочки-подростка. Будь у нее мозги, она ни за что не согласилась бы на предложение Дамьена помогать ей тренировать команду.

Помогать ей? Смешно. В футболе она не смыслит ровным счетом ничего, что и доказала сегодняшняя игра. После такого позора выбора у нее просто не оставалось. Ребятишкам требуется специалист, а Дамьен единственный подходящий для этого человек. Если бы она отвергла его помощь только потому что рядом с ним чувствовала себя девчонкой, сохнущей по своему первому бойфренду, это было бы чистейшим эгоизмом. Кроме того, он вложил в команду большие средства.

Фредерика радовалась бы этому куда больше, если бы не боялась, что их встречи станут регулярными. Это было опасно. Дамьен Берже — опасный человек. Щедрый, неравнодушный, заботливый…

Но опасный. Очень опасный. Преодолеть его чары нелегко. Она едва справилась с желанием пригласить его на обед… И тут послышался голосок Эме. Казалось, мальчик читает ее мысли.

— Тебе нравится этот малый?

У Фредерики упало сердце, но она сумела сдержаться. Потом подняла руку, отрегулировала зеркало заднего вида и увидела Эме, сидевшего сзади и надежно пристегнутого к пассажирскому креслу.

— Месье Берже? — Она слегка пожала плечами. — Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?

Эме отвернулся и уставился в окно.

— А мне нет.

— Он тебе не нравится?

— Нет.

— Он очень щедрый и помог команде.

— Угу.

Фредерика съехала на обочину и остановила машину.

— А чем он тебе не нравится?

Мальчик уставился на свои руки. Иногда он был таким печальным, что у Фредерики разрывалось сердце.

— Потому что ему нравишься ты.

— И это тревожит тебя? Почему?

— Когда какому-то мужчине нравилась моя мама, — тихо сказал Эме, — моя другая мама… Она уходила, и я долго ее не видел. Иногда очень долго.

Фредерика поставила машину на тормоз, повернулась и заглянула ему в глаза.

— Эме, — сказала она, — этого больше не будет. Не будет никогда. — Потом протянула руку и промолвила, проглотив комок в горле: — Разве ты не знаешь, как долго я тебя ждала? Задолго до твоего рождения я мечтала, что ты станешь частью моей жизни. Я хочу быть твоей мамой больше всего на свете. Все остальное неважно. — Эме взял ее за руку и улыбнулся так радостно, что у Фредерики выступили слезы на глазах. — Все хорошо? — спросила она.

— Да, — ответил малыш.

Фредерика включила двигатель и поехала дальше.

— А теперь давай купим тебе поесть, — весело сказала она. У нее ныла грудь, которая не могла вместить всю ее любовь к этому чудесному мальчику. Никакой Дамьен Берже, никакой мужчина не может встать между ними. Страх Эме вполне достаточная причина, чтобы держать Дамьена на расстоянии. Эта мысль причиняла боль, но Фредерика старалась не обращать на нее внимания.


4


Фредерика разочарованно вздохнула, когда Бернар снова бросился к мячу, посланному Паскалем кому-то другому.

Дамьен дунул в свисток, и игра остановилась. Начались крики, вопли и размахивание руками. Эти ребятишки хотели только одного — гоняться за мячом и бить по нему. Ничего другого они не признавали. Нет, дети были понятливы, но могли усвоить урок только в том случае, если тренер обладал бесконечным терпением, добротой и способностью двадцать раз повторять одно и то же. Дамьен вышел на поле и дружески положил руку на плечо Бернара.

— Эй, приятель, ты опять бросил свой пост. Я знаю, тебе хочется бить по мячу, и это правильно, но если ты останешься на месте и подождешь, то сможешь и ударить по мячу, и стать героем одновременно. А если очертя голову побежишь за мячом, то станешь козлом отпущения и подведешь команду, потому что некому будет защищать ворота. Понятно?

Бернар кивнул, поправил очки и спросил:

— А что такое козел отпущения?

— Это человек, которого все ругают и говорят, что именно он во всем виноват.

— Ох… — Мальчик скорчил гримасу, и его очки снова съехали на кончик носа. Дамьен напомнил себе, что нужно будет купить Бернару резинку для поддержания оправы, и отрегулировал мальчику налобную ленту так, чтобы она хоть немного прижимала слишком широкие дужки.

Затем Дамьен вернулся к кромке поля, отдал мяч Софи и дунул в свисток. Девочка заученным жестом взяла мяч обеими руками, подняла над головой и бросила его на поле. После этого дела лучше не пошли, но по крайней мере Бернар оставался на своем месте.

— Они вас слушаются, — пробормотала стоявшая рядом Фредерика.

— И вас тоже будут слушаться, если вы станете почаще пользоваться этим. — Дамьен повернулся и потрогал свисток, висевший на ее шее.

— Я все время забываю про эту проклятую штуковину, — скривилась Фредерика.

Тем временем Паскаль повалил Эме, яростно пытаясь овладеть мячом. Не успел Дамьен опомниться, как Фредерика сунула ненавистную «штуковину» в рот и устремилась на поле. Громкий свисток снова заставил всех застыть. Когда Фредерика добралась до места преступления, его уже окружили другие дети. Эме сидел и держался за затылок. Лицо мальчика сморщилось и покраснело, но он не плакал.

— Ты толкнул меня! — сердито сказал он Паскалю.

— А зачем ты стоял на моем пути? — принялся защищаться Паскаль.

Подоспевший Дамьен услышал, как Фредерика тревожно спросила Эме:

— Тебе больно? Может быть, посидишь немного?

Эме покачал головой, встал, бросился на Паскаля, опрокинул его навзничь и крикнул:

— Вот тебе!

— Эме! — ахнула Фредерика.

— Эй, эй! — Дамьен встал между драчунами. — Перестаньте. Все мы здесь из одной команды.

Паскаль сел, отряхнул руки и проворчал:

— Я толкнул тебя не нарочно. Эме сжал кулаки.

— Нет, нарочно!

— Хватит! — резко сказал Дамьен. Потом он нагнулся и обвел взглядом того и другого. — Футбол — контактный вид спорта. Это означает, что игроки постоянно борются друг с другом, но толкаться правила запрещают. Если кто-то кого-то толкнет, судья свистнет и назначит штрафной удар в сторону провинившегося. — Затем он посмотрел на Паскаля и внушительно сказал: — Хорошие игроки не нарушают правил. Они умные. Слегка поворачивают ногу, направляют мяч в другую сторону и обходят соперника. Иными словами, ум для футболиста значит больше, чем быстрый бег или сильный и точный удар. — Он повернулся к Эме и продолжил: — Если умного игрока толкают локтем или бьют по ногам, он сохраняет спокойствие. Потому что это дает его команде преимущество. Если же он разозлится и даст сопернику сдачи, то обоих могут удалить с поля и никакого преимущества не будет.

Дети молчали и слушали Дамьена, затаив дыхание и не сводя с него глаз.

Дамьен положил руки на плечи обоих мальчиков и добавил:

— Футбол — командная игра. Если вы будете злиться друг на друга, то не сможете играть вместе и из команды ничего не получится.

Пристыженные мальчики потупились. Тут вмешалась Фредерика и внесла свою лепту:

— Ну что, вы помиритесь или будете следить за тренировкой со стороны?

— Извини, — первым пробормотал Эме.

— Извини, — эхом повторил Паскаль.

Фредерика потрепала обоих по головам и улыбнулась.

— Отлично. А теперь сделаем небольшой перерыв. Можно попить.

Ребятишки подбежали к мини-холодильнику и облепили его как муравьи. Дамьен улыбнулся. В спущенных гетрах, мешковатой форме, с повязками на головах, дети выглядели очень трогательно. Но самое главное — они делали успехи. Их следующего соперника ждет немалый сюрприз. Дамьен еще никогда не испытывал большего удовлетворения. Но Фредерика переживала.

— Не могу поверить, что Эме способен на такое.

Дамьен посмотрел на нее с удивлением.

— В этом нет ничего особенного. Все мальчишки временами проявляют агрессию. Даже ангелы с виду.

— Не с виду. Эме действительно ангел, — возразила Фредерика. — Почти всегда.

— Конечно, — ответил Дамьен. — Все они ангелы, но Эме среди них первый.

Фредерика просияла.

— Он действительно очень хороший мальчик!

— И один из наших лучших игроков. — Кажется, я нашел ключ к ее сердцу, подумал Дамьен. Он недавно узнал, что Эме приемный сын Фредерики. Забавно. Обычно приемные матери не так уверены в превосходстве своих отпрысков над другими детьми. Но Фредерика трясется над Эме еще больше, чем Амели над своим Анри.

— Вы действительно так считаете?

К счастью, лгать ему не пришлось.

— Действительно. Он и Паскаль настоящее украшение команды.

Фредерика улыбнулась от уха до уха.

— Я тоже так думала, но не была уверена. Подозревала, что во мне говорит родительское пристрастие.

Дамьен хмыкнул и небрежно заметил:

— Честно говоря, может быть, я тоже немного пристрастен, но искренне думаю, что Эме — один из лучших в команде, если не самый лучший.

Фредерика наградила его таким взглядом, что у него закипела кровь. Дамьен погладил ее по предплечью и почувствовал, что она затаила дыхание. Обоих пронзило током. Нет, Фредди явно к нему неравнодушна. Дамьен шагнул к ней, и тут между ними возникла маленькая фигурка.

— Мама, можно нам съесть по апельсину?

Фредерика отпрянула и сверху вниз посмотрела на приемного сынишку.

— Не сейчас, милый. После тренировки.

— Ладно, — легко согласился мальчик.

Дамьен понял, что Эме и не ожидал другого ответа. Точнее, ответ не имел для него никакого значения. Единственной целью этого вопроса было желание отделить Фредди от Дамьена. Такое случалось уже не впервые. Но делать было нечего. Оставалось только смириться и продолжить тренировку.

Он вышел за кромку поля, взял бутылочку воды, сел и начал шутливый разговор с детьми. Эме остался с матерью. Спустя пять минут Дамьен встал, подул в свисток и снова отправил команду на поле. Тренировка продолжилась, однако Дамьен невольно продолжал думать о том, что Эме не только ключ к сердцу Фредди, но и самая большая преграда к нему. А найти путь к ее сердцу было почему-то очень важно. Почему? Эта мысль не давала ему покоя.

Дамьен взял мяч, бросил его Эме, подошел к кромке поля, сложил ладони рупором и расставил игроков по местам. Когда вратарь — спокойная плотная девочка по имени Мадлен, оказавшаяся одновременно и быстрой, и терпеливой, — заняла свое место, Дамьен кивнул Эме. Мальчик поднял мяч, дождался свистка и над головами игроков отправил его в центральный круг.

— Отлично, Эме! — крикнул Дамьен. Это было беспардонной лестью и в то же время правдой. Покосившись на Фредерику, он понял, что достиг цели.

Эме мог пропустить похвалу мимо ушей, но Фредерика слышала все. Об этом говорили ее улыбка и выражение глаз. После чего довольный Дамьен вновь обратил внимание на поле.

…Сегодня Фредерика нервничала куда сильнее, чем во время первой игры. Малыши гордились собой и были уверены, что на сей раз победят. Да, конечно, прогресс был налицо, но многого ли можно добиться за две тренировки? Ожидать победы не приходилось, однако Дамьен, кажется, всерьез надеялся на это. Во всяком случае, заразил своей надеждой малышей. Но Фредерика боялась, что дети ужасно расстроятся, если действительность не оправдает их ожиданий.

Возвращаясь из центрального круга, где два «главных тренера» и судья сверили официальные списки игроков, она заметила, что Дамьен о чем-то разговаривает с детьми. Малыши топали ногами и размахивали руками, но слушали внимательно. Когда она подошла ближе, дети вскочили со скамейки, собрались вокруг Дамьена и положили ладошки поверх его рук. Фредерика наклонилась, положила свои ладони сверху, после чего все качнули руками и крикнули:

— «Болиды»!

Дамьен отошел в сторону, и Фредерика начала давать указания:

— Мадлен, наши ворота там. — Она сделала жест рукой, и девочка послушно отправилась на место.

— Не волнуйся! — крикнул ей вслед Дамьен. — Но и не зевай тоже!

— Мяч в игру вводим мы, — продолжила Фредерика. — Паскаль, первый удар сделаешь ты. Эме, примешь пас. Защитники, займите свои места и не давайте сопернику прорваться к воротам.

— И помните то, что я вам сказал, — добавил нагнувшийся Дамьен. — Мы — команда. Может быть, за кромкой все по-другому, но на поле мы лучшие друзья и вместе делаем одно дело.

Паскаль и Эме посмотрели друг на друга и кивнули. Софи взяла за руку Денизу.

— Ну, начали, — сказала Фредерика и взмахом руки отправила их на поле.

— «Болиды», задайте им жару! — крикнул Дамьен, сложив ладони рупором.

Судья дождался, когда все игроки заняли свои места (или то, что они считали своими местами), дунул в свисток и попятился от мяча. Паскаль разбежался и нанес удар. Публика, собравшаяся у кромки поля, заулюлюкала и начала давать советы. Игроки обеих команд тут же бросились к мячу; через несколько секунд тот медленно выкатился из кучи мелькавших ног. Мяч тут же перехватил Эме и повел его… в направлении собственных ворот.

— Не туда! — изо всех сил крикнула Фредерика. — В другую сторону!

Эме услышал ее, развернулся на сто восемьдесят градусов и погнал мяч вперед.

— Пасуй Паскалю! — крикнул Дамьен. — Пасуй Паскалю!

Эме сделал паузу, посмотрел на край и переадресовал мяч Паскалю, который приплясывал на месте, высунув язык от нетерпения. Получив пас, он отправил мяч вперед. У кромки поля его приняла Дениза и отпасовала в центр.

Игра шла с переменным успехом примерно полчаса, однако опасных моментов не возникало. Но когда стараниями Эме мяч наконец затрепыхался в сетке чужих ворот, Фредерика не смогла сдержать радость:

— Он сделал это! Забил гол!

Дамьен протянул руку, чтобы похлопать ее по спине, и тут до Фредерики дошло, кому она обязана триумфом сына. Переполненная благодарностью, она обняла Дамьена за шею и запрыгала на месте. Он откинул голову, засмеялся, обхватил ее за талию и притянул к себе. А потом просто наклонил голову и поцеловал.

Это был настоящий крепкий, хотя и краткий поцелуй в губы, от которого Фредерику бросило в жар. Внезапно она остро ощутила близость мускулистого мужского тела, твердую грудь, узкие сильные бедра, плоский живот. Крепкие предплечья Дамьена не пугали, а успокаивали, но сильнее всего она ощущала его ладони. Эти широкие ладони с длинными пальцами жгли ее даже через одежду. Они прекрасно знали, что делают, умели прикасаться к женщине и обнимать ее. В их прикосновениях не было робости, наоборот, они казались странно знакомыми. Одна ладонь легла на ее бедро ниже талии, другая — на спину. Этого оказалось достаточно, чтобы у Фредерики захватило дух, а сердце дало сбой.

— Я же говорил вам, что он лучший, — сказал Дамьен, улыбаясь от уха до уха.

Долю секунды она просто не понимала, о чем он говорит. А потом ее осенило. Эме! Футбольный матч! Но тут мальчик буквально врезался в нее сзади и обхватил ручонками ее ноги.

— Мама! Я победил! Я победил!

Фредерика вырвалась из объятий Дамьена, наклонилась и взяла Эме на руки.

— Ты забил гол! Да! Это замечательно! Я так горжусь тобой!

— Мы выиграли! — закричал Эме, подняв руки над головой.

Дамьен негромко хмыкнул и погладил мальчика по голове. Чтобы сделать это, ему пришлось протянуть руку за спиной Фредерики.

— Пока нет, дружок. Играть еще пятнадцать минут. Но ты действительно молодец. Забил первый гол нашей команды. А теперь беги обратно. Рефери ждет тебя.

Брови Эме взлетели вверх. Потом он вырвался из объятий Фредерики и помчался на поле. Как только мальчик пересек кромку, судья дал свисток и команда соперников начала с центра. Не только Эме, но и другие «Болиды» решили, что уже одержали победу. Пока Дамьен криками призывал их вновь занять свои места, игра переместилась в штрафную площадку «Болидов». Дело закончилось ударом по воротам, который Мадлен легко отразила. В следующий раз им повезло меньше: на последних секундах игры противник все же сравнял счет.

Однако дети не поняли разницы. Они со смехом подбежали к кромке поля и радостно спросили:

— Ну что, мы выиграли?

— Нет, — с широкой улыбкой ответил им Дамьен. — Но и не проиграли.

— Это называется ничья, — объяснила Фредерика. — Счет один — один. Ох, я так горжусь вами!

— Держу пари, что в следующий раз мы выиграем! — крикнул возбужденный Паскаль.

— Если будете как следует тренироваться, — ответил Дамьен. — А сейчас Кто хочет мороженого?

Все запрыгали и завопили:

— Я! Я! Я!

— Если так, по машинам, — сказал он и взял сетку для мячей. Все, кроме Эме, бросились к автостоянке. — Спокойнее! Следите за машинами! — Дамьен помахал двум матерям, которые везли ребятишек, и те помогли детям сесть в микроавтобусы. Эме остался рядом с Фредерикой, и Дамьен сунул ему сетку. — Собери мячи, а я займусь мини-холодильником. Тем временем мама закончит подписывать протокол.

Эме замешкался, но Фредерика слегка подтолкнула его, и мальчик побежал искать мячи. Дамьен с улыбкой посмотрел ей в глаза.

— Они так счастливы, словно и впрямь выиграли.

— И все это благодаря вам, — честно ответила она.

Дамьен поднял руку и кончиками пальцев провел по ее щеке. И тут Фредерика снова ощутила жар, несмотря на прохладный ветерок. Этот жар исходил из ее костей, просачивался через поры, накапливался в укромных местах тела и превращал мышцы в студень.

— Благодаря нам. Похоже, у нас с вами все хорошо получается.

Фредерика смотрела в его темно-карие глаза и чувствовала, что ее волосы встают дыбом. Этот человек чертовски опасен! Намного опаснее, чем она думала вначале, во всяком случае он лишил ее желания сопротивляться. Но этого не случится. Это невозможно. Исключено категорически.

Она сделала шаг назад и снова обрела почву под ногами. Фредерика взяла табличку, лежавшую на краю скамьи, и пошла на поле. С каждым шагом она становилась сильнее, решительнее и все лучше владела собой. Вот и ответ: дело в расстоянии. Нужно держаться от Дамьена Берже как можно дальше. Только как это сделать?..

…Следующая неделя выдалась холодной и дождливой. Фредерика набрала номер телефона, который дал ей Дамьен, и оставила на автоответчике сообщение, что тренировка отменяется.

Дамьен перезвонил ей вечером. Она успела вымыть посуду, оставшуюся после обеда, и вытирала кухонный стол, а Эме ушел в свою комнату играть с машинками. Малыш построил хитрую трассу посреди пластмассовых домиков и гонял по ней машинки часами, устраивая столкновения на перекрестках. Фредерика таких игр не понимала, но бабушка заверила ее, что для мальчиков это совершенно нормально.

Думая, что это снова звонит бабушка (они разговаривали по несколько раз в день), Фредерика рассеянно сняла трубку аппарата, висевшего на стене кухни.

— Алло.

— Привет, тренер.

— Дамьен?

— Так что, завтра у нас выходной? — непринужденно спросил он.

— Поэтому я и звонила, — сухо ответила она. — Поле превратилось в настоящее болото.

— Может быть, поискать какой-нибудь закрытый зал? — предложил он.

Она подняла глаза к небу и хмыкнула.

— В этом нет необходимости. Все мы в одинаковом положении. Скорее всего, календарную игру тоже отменят.

— Раз так, ничего не поделаешь, — огорченно сказал он. — Помочь вам обзвонить ребятишек?

— Об этом я уже позаботилась.

— А что вы с Эме собираетесь делать завтра вечером? — спросил он после паузы. — Как насчет кино? Говорят, на экраны вышел отличный детский фильм.

Фредерика уставилась на серо-зеленую крышку стола и заморгала глазами. Дамьен предлагает куда-нибудь сходить вместе… Не ей, а им, ей и Эме. Искушение сказать «да» было слишком велико. Однако она закрыла глаза и бесстыдно соврала:

— Гм… Мы уже договорились, что придем обедать к моей бабушке.

Дамьен и глазом не моргнул.

— К бабушке? Счастливая вы! Я не знал своих бабушек и дедушек. Отец умер, когда я был ребенком, так что моя единственная родня — это сестра и наша чокнутая мамочка. А вы? Кто у вас есть, кроме бабушки?

— В этом городе больше никого, — сказала Фредерика, переваривая новость о ранней смерти отца и «чокнутой мамочке». — Мои родители живут в Нормандии.

— А братьев или сестер у вас нет?

— Нет. Я — единственный ребенок.

— Я бы этого не вынес, — лаконично сказал Дамьен. — Хотя моя сестрица в детстве была не сахар, мне нравилось быть старшим братом. Честно говоря, я бы не возражал и против младшего братишки, но у мамы больше никого не было. В смысле, детей. Мужья были. А дети — увы…

— Мне тоже хотелось иметь братьев и сестер, — услышала Фредерика собственный голос, — но родители с самого начала не хотели иметь больше одного ребенка. Они очень серьезно относились к своей работе и не желали отвлекаться. Считается, что они уже на пенсии, но, насколько я знаю, до сих пор продолжают работать. Разница лишь в том, что оба больше не ходят в свои конторы.

— И чем же они занимаются?

— Оба адвокаты.

Дамьен хмыкнул.

— Конечно. А как же иначе?

— Мама специализируется на охране окружающей среды, а папа — юрисконсульт Управления по технике безопасности и санитарии.

— Интересно… А на чем специализируетесь вы?

— Моя специальность — заранее проигранные процессы, — мрачно ответила Фредерика. — Наша контора широкого профиля, а поскольку я там единственная женщина, мне спихивают то, чем не хотят заниматься остальные. В настоящий момент я занимаюсь делом по обвинению в клевете, затеянным двумя мексиканскими ресторанами.

— Не могу представить себе, что вы защищаете типов, которые травят людей какой-то тухлятиной, — хмыкнул Дамьен.

Она улыбнулась и призналась:

— Да, я действительно выступаю на стороне пострадавших. Если верить моему шефу, я в конторе самая мягкосердечная… и самая бесполезная.

— Ну что ж, — сказал Дамьен, — если мне понадобится хороший адвокат, я бы хотел, чтобы это были вы.

Фредерика не смогла скрыть удовлетворения.

— Ладно, если в следующий раз какой-нибудь латиноамериканец подаст на вас в суд жалобу на то, что вместо свинины ему подали мясо броненосца, то я ваша! — весело ответила она.

— Я был бы рад, — хрипловато и нежно сказал он, — если бы вы были моей.

На мгновение у Фредерики перехватило дыхание. Она снова ощутила его объятия, прикосновение его горячих губ и твердого тела, прикрыла микрофон рукой и сделала глубокий вдох. Нет, слишком многое стоит на кону… Она опустила руку и небрежно ответила:

— Что ж, позвоните, как только вам понадобится адвокат. В любое время.

Он вздохнул и сменил тему.

— Расскажите мне про вашу бабушку. Похоже, вы с ней очень близки.

Напряжение исчезло, и она с облегчением проговорила длинный монолог о женщине, которая ее вырастила. Сейчас Сабрине Лерминье почти восемьдесят, она болеет артритом, но продолжает оставаться мудрой и полной жизни. Время от времени Дамьен прерывал ее, задавал вопросы и, судя по всему, слушал с интересом. Пока мальчик не пошел в школу, Сабрина каждый день забирает его из детского сада, как когда-то забирала маленькую Фредди, и Эме называет ее «бабушка Барсина»… Оба рассмеялись.

Потом Дамьен сказал:

— Хотелось бы мне, чтобы в детстве у нас с сестрой был такой человек. Мы с Амели были предоставлены самим себе. Мать всегда больше интересовалась мужчинами, которые интересовались ей. Можете мне поверить, недостатка в таких мужчинах не было, потому что внешность у нее соответствующая. Даже сейчас ее светская жизнь куда активнее моей. Спасибо и на том, что она перестала выходить замуж за каждого, кто делает ей предложение. Пара моих знакомых адвокатов, специализирующихся на бракоразводных процессах, нажили на ней целое состояние.

Фредерика обратила внимание, что Дамьен говорит о матери насмешливо, но с явной любовью и даже с оттенком искренней гордости.

— Должно быть, вам пришлось нелегко, — смущенно пробормотала она.

— В каком-то смысле… С другой стороны, я привык к полной самостоятельности, а Амели решила, что ни за что не пойдет по стопам нашей матушки Вероники. Это было для нее делом чести. В результате она стала чертовски хорошей женой и матерью.

— Я вижу, вы гордитесь сестрой.

— О да. Амели молодчина. Знаете, она для меня настоящий островок спасения. Она и ее семья. Когда мир становится с ног на голову — а такое случается частенько, — я бегу к Амели и плачусь ей в жилетку или играю с племянником. Недавно я изображал шоссе, по которому он катал свои игрушечные машинки.

Фредди засмеялась.

— О Господи, и почему это все мальчишки так любят машинки?!

— Как почему? Вы что, шутите? Машина — это свобода. Машина — это власть. По качеству машины можно судить о ее владельце.

— А я-то по простоте душевной думала, что автомобиль — это всего-навсего средство передвижения и причина постоянной головной боли.

— Вы говорите в точности как моя сестра.

— Вполне естественно.

— Нет, вы не правы. Большинство женщин считает автомобиль украшением. Таким же, как красивая сумочка или сережки.

Фредерика рассмеялась и внезапно поняла, что они становятся друзьями. Это было приятно, очень приятно… и опасно. Она откашлялась.

— Знаете, мне пора. Нужно купать Эме.

— Так рано?

— Мы встаем чуть свет. Если я не уложу его к восьми часам, то не успею подготовиться к завтрашнему дню.

— Как по-вашему, есть шанс, что в четверг тренировка все-таки состоится?

— Есть, но очень маленький. После дождя поле превратилось в море грязи.

— Что ж, тогда будем надеяться, что игру не отменят, — со вздохом ответил Дамьен. — Иначе я не увижу вас целую неделю. Если только не сумею куда-нибудь вас вытащить.

Фредерика закусила губу. Отказать было неимоверно трудно, но все же она нашла в себе силы.

— Нет, Дамьен. На Эме уходит все мое свободное время, а он для меня главное.

— Понимаю, — откликнулся он. — Если так, то почему бы нам не отправиться куда-нибудь втроем?..

— Тоже не получится. Понимаете, у Эме проблемы с мужчинами. Биологическая мать часто оставляла его с незнакомыми людьми, а однажды вообще бросила без присмотра, чтобы куда-то поехать с бойфрендом. Мальчик никогда не знал отца, а дружки матери, похоже, не очень хорошо с ним обращались.

— Тем более. Он обязан знать, что на свете есть и другие мужчины. Вам это не приходило в голову?

— Его лечит мужчина-психотерапевт, — ответила Фредерика. — Боюсь, в данный момент у нас просто нет времени ни на что другое.

— «У нас»? А у вас самой? — негромко спросил Дамьен. — Когда у вас появится время для себя?

— Когда Эме действительно станет моим, — сказала она. — Когда все документы будут подписаны и судья скажет, что отныне я его законная мать.

Последовала долгая пауза, а затем Дамьен задумчиво сказал:

— Похоже, у вас с Амели еще больше общего, чем мне казалось.

— Что ж, спасибо. Кажется, вы о ней очень высокого мнения.

— Да, — мечтательно пробормотал он. — Очень высокого. Выше некуда.

— Мне пора идти, — мягко заметила Фредерика. — Я позвоню вам и сообщу, когда состоится следующая тренировка.

— Звоните в любое время.

— До свидания, Дамьен. — Фредерика повесила трубку, не дождавшись ответа. И невольно подумала, каким могло бы быть их будущее свидание. Нет, давать волю фантазиям не следует. Как бы ей этого ни хотелось.


5


Рене обернулась и улыбнулась, притворившись, будто она не знала, что личный лифт Дамьена идет вниз. Увидев ее, Дамьен быстро поднял руку и нажал первую попавшуюся кнопку. Створки начали смыкаться вновь, и лицо Рене, до того хранившее выражение невинного удивления, стало злобным. Дамьен покачал головой. Он не собирается снова разыгрывать эту сцену. На прошлой неделе она дважды умудрялась «столкнуться» с ним. Дважды они начинали спорить, но что бы ни говорила и ни делала Рене, уступать он не намерен. Он хотел, чтобы она ушла из этого дома и из его жизни.

Пока лифт поднимался, Дамьен думал, как сильно в последнее время изменилась его жизнь и он сам. Разобраться в этом было непросто. Он знал только одно: без Фредди Шариве тут не обошлось. Она совсем не похожа на женщин, которыми он интересовался прежде. Не похожа на его мать. Нет, она больше напоминает Амели. За исключением того, что держит его на расстоянии вытянутой руки. Это причиняло ему боль. Более сильную, чем можно было ожидать. Дамьен ощущал сосущую пустоту, потому что Фредди не хочет иметь с ним ничего общего. Во всяком случае, в личном плане.

Да, он не готов умыть руки и уйти. Наверное, так и следует поступить, но это выше его сил. Он не может отказаться от этой женщины. Может быть, если он будет неподалеку, не станет преследовать ее, а поведет себя по-дружески, она наконец откроет ему свое сердце… Дамьен приложил руку ко лбу. Ни один знакомый человек не поверит, что он способен на такие мысли.

Дверь лифта открылась на восьмом этаже. Дамьен вышел и свернул за угол. Еще один поворот привел его к лифтам для жильцов. Он нажал на кнопку «вниз», подождал и вошел в кабину, где стояла молодая пара, недавно переехавшая в квартиру 84. Дамьену показалось, что они целовались. Пожалуй, охранникам есть на что посмотреть. Нужно по-дружески предупредить их, но только намеком, решил Дамьен. Он не хотел смущать молодых людей.

— Привет. Как поживаете? — спросил он, нажав на кнопку «гараж».

Молодые супруги ехали на первый этаж, расположенный на уровне улицы.

Прежде чем ответить, мужчина посмотрел на жену.

— Хорошо. А вы?

— Неплохо. Вот, еду тренировать детскую футбольную команду.

— Тогда понятно, почему на вас спортивный костюм.

Дамьен осмотрел себя и улыбнулся.

— Что ж, дети мне нравятся. В отличие от одежды.

Молодой человек снова покосился на супругу и радостно выпалил:

— Мы ждем ребенка!

— Да ну? Поздравляю! — Дамьен пожал ему руку. Это был прекрасный повод для перехода к главной теме. — Что ж, раз так, вы по достоинству оцените нашу систему безопасности. Здесь во всех лифтах и общественных местах стоят камеры наружного наблюдения. — Он показал на крошечное отверстие с объективом.

Женщина взяла мужа за руку.

— И они всегда включены?

— Двадцать четыре часа в сутки.

Мужчина забренчал мелочью в кармане.

— Гм… А аудиозапись тоже ведется? Неужели они слышат все, что мы говорим?

Дамьен смущенно улыбнулся.

— Не думаю, что они нас слушают. Во всяком случае, каждый разговор. Там около двух дюжин экранов, так что только успевай поворачиваться. Ни на что другое просто не остается времени. Но иногда разговоры записываются, и при желании их можно прослушать.

Мужчина и женщина обменялись взглядами.

— А когда охранники прослушивают записи? — спросила женщина.

— Ну, например, когда они видят, что совершается преступление.

Оба с облегчением перевели дух.

— И сколько времени хранятся пленки? — поинтересовался мужчина.

— Если их не изымают, то старые записи автоматически уничтожаются каждые сорок два дня.

Их облегчение стало еще заметнее. Дамьен невольно улыбнулся.

— Послушайте, — весело сказал он, — вы еще не были в саду на крыше?

— Нет, — ответил мужчина, — но это одна из причин, которая заставила нас выбрать ваш дом. Мы работаем в деловом центре и не хотим каждый день торчать в пробках. А если мы вдруг понадобимся ребенку, то будем поблизости.

— Мы уже договорились насчет няни.

— А сад — прекрасное и безопасное место, где наш малыш сможет играть.

— В большинстве здешних домов и слышать не хотят о детях.

— Или эти дома не предназначены для детей.

— Но этот дом как раз то, что нам требуется, — хором закончили счастливые будущие родители.

Дамьен засмеялся.

— Я рад. Очень рад. — В этот момент лифт остановился и дверь открылась. Дамьен посторонился и пропустил пару. Мужчина придерживал жену так бережно, словно она стеклянная и по выходе из лифта может разбиться. — Рад был поговорить с вами, — сказал Дамьен.

Молодые люди помахали ему на прощание и ушли.

Створки закрылись, и лифт поехал дальше. В этом доме мало детей. Проектировщики советовали Дамьену забыть о детях, потому что никто не захочет растить ребенка вблизи от района трущоб, но инстинкт подсказывал ему обратное. Он и сам не отказался бы растить здесь своего сына. Внезапно он снова подумал о Фредерике… и Эме. Казалось, на мгновение все застыло — его сердце, лифт и весь мир. Но затем он понял, что остановился только лифт, готовно распахнувший ему свои двери.

Покачав головой, Дамьен вышел в гараж и направился к машине. Его настроение улучшалось с каждым шагом. В кармане джинсов Дамьена лежала эластичная лента, предназначенная для спортсменов в очках.


— По-моему, грандиозная идея, — заявил Дамьен, к вящей досаде Фредерики.

— Конечно, ведь не вам придется строить эту штуковину, — пробормотала она.

— С чего вы взяли? Я обязательно буду помогать! — подбоченившись, ответил Дамьен. — Мы все будем помогать. В конце концов, именно поэтому платформа и называется командной.

Ребятишки захлопали в ладоши и запрыгали на месте. Большинство понятия не имели о том, что такое командная платформа, но зато все понимали, что такое парад. Мать, предложившая эту идею, широко улыбалась; белые зубы на ее темном лице казались пугающе ослепительными.

— Все дети будут принимать участие в параде! — радостно сказала она. — Причем непременно в форме!

Ребятишки громко завопили и снова запрыгали.

— Знаете, я подумала, что мы можем взять напрокат трейлер, — продолжала женщина, — поставить на одном конце ворота и изобразить, как в их сетку залетает болид.

— А что? Мне нравится, — сказал Дамьен. — Вы не смогли бы нарисовать это?

— Нет, только не я, — поспешно ответила та.

— Я смогу! — поспешила поднять руку Дениза.

— И я тоже, — пообещал Паскаль.

— Тогда вот что, — сказал Дамьен. — Все, кто хочет, нарисуют картинки того, как, по их мнению, должна выглядеть наша платформа. А потом мы с тренером Фредди выберем лучшую, я передам ее знакомому дизайнеру и попрошу составить план.

— А где мы будем строить эту пресловутую платформу? — кисло спросила Фредерика.

Дамьен потер подбородок.

— Что вы скажете насчет гаража в доме, где у меня квартира? Это недалеко от делового центра.

Фредерика поморщилась. Мать, которая предложила идею участия в «Параде гордости микрорайона», закусила губу и предложила:

— Может быть, делать ее в парке?

— А если пойдет дождь? — мягко спросил Дамьен.

Женщина опустила глаза и задумалась.

— На углу улиц Сен-Лоран и Лашин есть старая кулинария, а при ней пустой склад, — наконец сказала она. — Едва ли кто-нибудь будет возражать, если мы воспользуемся им.

Вспомнив, что в том районе есть несколько винных магазинов и баров, Фредерика покачала головой и пришла к нелегкому для себя решению.

— Мы будем строить ее в моем гараже, — неохотно сказала она.

— А где это? — спросил Дамьен.

— На улице Жолио. В этом доме я выросла. Дом принадлежит моим родителям, но они большей частью живут в Нормандии.

Жолио считалась одной из лучших улиц Марселя, и до нее было намного ближе, чем до делового центра. Дамьен одобрительно кивнул и вопросительно посмотрел на ребятишек и нескольких родителей, пришедших за детьми. Все улыбнулись и дружно закивали.

Дамьен с облегчением хлопнул в ладоши.

— Договорились. Рисунки принесете на следующую тренировку, то есть послезавтра. А я закажу трейлер и поговорю с дизайнером. Тренер Фредди сверится с расписанием и сообщит, когда мы начнем строить платформу. Платформа должна быть готова через десять дней. Вопросы есть? — Все промолчали. Тогда Дамьен наклонился и протянул руку ладонью вверх. — Раз так, поехали! — Дети соединили руки, после чего Дамьен широко улыбнулся и повернулся к Фредерике. — Это будет весело.

— Да, — скрепя сердце подтвердила она.

Весело… Именно это ее и тревожило. Все, что делает Дамьен Берже, очень весело. Невинно, обезоруживающе весело. И лишь она одна не может расслабиться и получить от этого удовольствие. Даже Эме временами получает удовольствие… пока Дамьен не начинает оказывать Фредерике знаки внимания. Но она все чаще ощущала, что скользит по наклонной плоскости — прямо в объятия ждущего там Дамьена Берже. Она пыталась доказать себе, что это глупо. Никакой мужчина не может заставить женщину полюбить его, если она этого не хочет. Кстати, с чего она взяла, что Дамьен хочет этого? Но что случилось, то случилось, и она не знала, как быть дальше.

Весело. Да, очень весело. Как объятия удава, который решил съесть тебя на обед… Беда заключается в том, что она не стала бы возражать против объятий Дамьена Берже.


Когда из дома ушли последние члены команды, уставшая Фредерика начала массировать себе затылок. Увидев картинки, которые дети принесли на тренировку, состоявшуюся неделю назад, она пала духом. По ее мнению, ни одна из этих картинок никуда не годилась. Во-первых, средний пятилетний ребенок не имеет представления об ограниченном пространстве. Во-вторых, она не понимала, каким образом они сумеют создать за оставшееся время нечто большее, чем пару плакатов. И все же, несмотря на ее опасения, штуковина, которую сооружали в ее гараже, начинала обретать форму.

Дамьену как-то удалось создать из чудовищных детских каракулей четкий единый план, убедивший всех и каждого, что его идея победила. Через день на ее подъездной аллее стоял огромный трейлер с плоской платформой и кучей всякой всячины. На следующий вечер у нее появился Дамьен с половиной команды и большим запасом пиццы.

Честно говоря, всю работу проделали Дамьен и еще двое родителей. Фредерика большую часть времени пасла детей, которые торчали в комнате Эме, в гостиной и на заднем дворе. К ее удовольствию, Эме, Паскаль и Бернар быстро подружились. В результате Эме был так счастлив, что ей хотелось плакать. Он больше не был грустным маленьким мальчиком, который при первой встрече разбил ей сердце. Теперь он тараторил со скоростью сто слов в минуту.

Ее внимание привлек звук, донесшийся из гаража. Неужели там кто-то остался? Она сама закрыла дверь, так что никто с улицы попасть туда не мог.

Она быстро миновала кухню и по короткому заднему коридору прошла к двери, которая открывалась в гараж. Осторожно открыла дверь и заглянула внутрь. Свет был включен, но Фредерика не помнила, выключила она его или нет. Тут на пол со звоном упало что-то металлическое, и она вздрогнула. В следующее мгновение кто-то начал ворчать на проклятые нестандартные винты, и Фредерика сразу поняла, кто этот задержавшийся гость.

Она опустилась на корточки и заглянула под днище трейлера.

— Я думала, вы ушли.

Дамьен обернулся к ней и поднял руки.

— Я действительно уходил, но, когда проводил всех, решил вернуться и закончить монтировать эту дурацкую клетку.

Крепеж, который должен был поддерживать платформу снизу, отвалился еще в начале вечера, и Дамьен сказал, что поставит его на место. Просто она не ожидала, что он сделает это сегодня же.

— Неужели это не может подождать? — с плохо скрытой досадой спросила она.

— Я уже закончил, — сказал он и закрутил последний винт. Потом перевернулся на живот и вылез из-под трейлера. — Просто понадобилось сменить штырь. На старом сорвалась резьба. Я сходил за новым, вот и все. — Он сел, вытер руки о джинсы и улыбнулся ей. — Разве можно было допустить, чтобы эта штука упала во время парада? Ни в коем случае!

— Конечно, — подтвердила она и поднялась.

Дамьен повернулся, взялся за поручень трейлера, встал и сунул гаечный ключ в задний карман.

— Кроме того, я всегда придерживался принципа: не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Иначе случится что-то другое, и в результате ты все забудешь. Тем более что речь идет о безопасности малышей, а это важно вдвойне.

Крыть было нечем. Фредерика сложила руки на груди и спросила:

— И когда вы прошмыгнули сюда?

— Когда вы вели Паскаля к отцу. Я думал, вы меня видели.

Она покачала головой. Дамьен опустил взгляд и вдруг снова полез под трейлер.

— Придется поговорить с парнем, у которого я купил эту штуку. Мы договаривались, что клетку приварят.

Фредерика похолодела.

— Вы купили этот трейлер?

Казалось, ее тон удивил Дамьена.

— Да, конечно. В тех, которые сдаются напрокат, команда не уместилась бы.

— Вы не считаете, что на этот раз слишком далеко зашли? Ради Бога, это же детская команда! Как вы можете позволить себе купить трейлер, если живете на жалованье?

— Я никогда не говорил, что жалованье мой единственный источник дохода, — спокойно возразил он.

Пристыженная Фредерика заморгала глазами. Действительно, какое ей дело, на что мужчина тратит собственные деньги и где он их берет?

Дамьен сделал вид, что осматривает платформу, а потом сказал:

— Держу пари, что наша платформа будет лучшей на этом параде.

Она кивнула и отряхнула руки.

— Я хотел, чтобы нашим ребятишкам было чем гордиться, — негромко промолвил он.

Фредерика почувствовала себя последней мерзавкой. Она проглотила слюну и пробормотала:

— Я не хотела вас ругать.

Он улыбнулся.

— Поверьте, я не смог бы купить десятую часть полученного мной удовольствия и за вдвое большую цену. — Потом посмотрел на нее и сказал: — Спасибо вам. Если бы вы не пришли в наш магазин в самый подходящий момент, я бы лишился всего этого.

Не сдержавшись, Фредерика рассмеялась.

— Нет, я серьезно. Вы заставили меня заняться вещами, которых я никогда бы не сделал сам.

— Не верю. Вы слишком щедры. Рано или поздно этим кто-нибудь воспользовался бы и вовлек бы вас в нечто подобное.

Он покачал головой.

— Нет. Потому что «ничего подобного» не существует. Мне было наплевать на детский футбол. Я делал это для вас.

Она была ошеломлена. Сбита с толку. И взволнована. Это было видно невооруженным глазом. Дамьен улыбнулся, потер шею и признался:

— Но все пошло не так, как я ожидал. Я хотел сблизиться с вами, а в результате сблизился с детьми. Мне доставляет искреннее наслаждение время, которое я провожу с ними. Это ощущение стоит каждого потраченного мною цента. — Он опустил руку и добавил: — Но в том, что касается вас, меня постигло полное разочарование.

Фредерика закрыла глаза.

— Дамьен, я… я не знаю, что с вами делать.

Он повернулся к ней лицом, подошел ближе и вкрадчиво предложил:

— Хотите, подскажу?

Она снова невольно засмеялась, но негромко и невесело. Почему только сейчас? — чуть не плача, спросила себя она. Почему мы не встретились несколько лет назад, еще до Ксавье? Впрочем, если бы я встретила Дамьена раньше, у меня бы не было Эме. Ведь именно тиканье биологических часов, неутоленное желание быть матерью заставило меня пойти в приемные родители. Не открывая глаз, она пробормотала:

— Дамьен, поймите меня правильно… Если бы обстоятельства сложились по-другому…

— Если бы Эме был вашим, — мягко, но решительно сказал Дамьен и подошел к ней вплотную, — вы бы…

Она открыла глаза, и у нее гулко забилось сердце.

— Что «я бы»?

— Вы бы позволили мне сделать это? — прошептал он и обнял ладонью ее затылок.

Лишившаяся дара речи Фредерика смотрела на него как кролик на удава. Дамьен наклонил голову и коснулся губами ее губ. Это прикосновение было легким как перышко. Ее глаза сами собой закрылись, тело устремилось к нему. Дамьен обнял ее, прижал к себе и жадно набросился на ее рот. Мир слегка сдвинулся, встал с ног на голову, а потом медленно закружился.

Фредерика держалась за Дамьена — единственное твердое место, которое она могла найти. Не успев понять, что ее руки обняли Дамьена, она вцепилась в его спину. Их ноги переплелись, колени прижались друг к другу. Ладонь Дамьена легла на ее ягодицы и прижимала их, пока два тела не соприкоснулись. Что-то щелкнуло, и мир снова встал на место. Внезапно они очутились там, где им и следовало быть. Под их ногами была твердая почва, тела уютно прильнули друг к другу. Фредерика засмеялась бы от облегчения, но язык Дамьена уже проник ей в губы.

— Вы делаете бэби?

И тут все рухнуло. То, что мгновение назад казалось правильным, внезапно превратилось в ужасную ошибку. Фредерика, не помнившая, как высвободилась из объятий Дамьена, стояла и сверху вниз смотрела на своего мрачного сына.

— Эме!

Но на вопрос мальчика ответил именно Дамьен. Он присел на корточки, положил руку на хрупкое плечико малыша и заглянул ему в глаза.

— Нет, Эме, мы не делаем бэби. Почему ты так подумал?

Эме тут же сбросил руку Дамьена.

— Моя прежняя мама сказала, что именно так я появился на свет, поэтому не должен жаловаться, если вижу, что она делает это. А потом отправила меня в мою комнату.

Фредерика закрыла лицо руками. Что она наделала? А Дамьен негромко сказал:

— Мы с Фредди просто целовались, Эме. Целоваться — это не то же самое, что делать бэби. Иногда этим кончается, но, чтобы сделать бэби, одних поцелуев недостаточно.

— Вы хотите делать бэби с моей мамой? — напрямик спросил Эме.

Озадаченный Дамьен открыл рот, но тут Фредерика пришла в себя.

— Никто никаких бэби здесь не делает. Думаю, нам с тобой нужно поговорить. — Она заставила себя посмотреть на Дамьена, который поднялся и молча стоял за ее спиной. — Спокойной ночи. Я… я позвоню вам.

Губы Дамьена сжались в ниточку.

— Ладно, — ответил он.

— И… пожалуйста, не приходите и не… не звоните, пока я не позвоню сама.

Было видно, что Дамьен борется с собой из последних сил. В конце концов он просто кивнул.

— Я буду ждать вашего звонка.

Она больше не могла смотреть ему в глаза.

— Спасибо.

Дамьен посмотрел на мальчика.

— Спокойной ночи, Эме.

Эме отвернулся и еле слышно пробормотал:

— …Ночи.

Подождав еще секунду, Дамьен повернулся, нажал на кнопку, чтобы поднять дверь гаража, нагнул голову и быстро вышел. Фредерика схватила Эме за руку, вывела его из гаража, опустила дверь и повернула к дому.

— Эме, дорогой, это было вовсе не то, что ты подумал, — мягко сказала она мальчику. — Я не собираюсь уходить с Дамьеном.

— Значит, он придет сюда?

— Нет. Нет, милый. Он не придет сюда. То есть не придет сюда жить или что-нибудь в этом роде.

Эме посмотрел на нее снизу вверх. Лицо мальчика было озабоченным.

— Я нужен тебе или нет?

— Нужен мне? Я… я не понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Моя прежняя мама говорила, что я ей не нужен. Ей нужен мужчина.

Фредерика ахнула, подхватила мальчика на руки и положила его голову себе на плечо.

— Милый, ты самое лучшее, что у меня есть. Я думаю, у твоей прежней мамы все перепуталось в голове. Некоторые женщины думают, что они не могут быть счастливыми без мужчины, любого мужчины, но на самом деле мужчина должен быть правильный. А если правильного мужчины нет, то лучше совсем без него… Но это не имеет к тебе никакого отношения. Для настоящей мамы ее ребенок всегда самое главное. Больше всего на свете она хочет, чтобы ее малыш был здоровым и счастливым.

— А для папы? — поинтересовался Эме.

— То же самое! — с жаром заверила его она. — Настоящий папа тоже хочет для своего сына или дочери всего самого лучшего.

— У меня никогда не было папы, — сказал Эме.

И мамы тоже. По крайней мере до сих пор, подумала Фредерика.

— Эме, у многих детей есть только один родитель, — тихо сказала она. — Но эти дети тоже вырастают нормальными людьми.

Эме кивнул и снова положил голову ей на плечо.

Фредерика улыбнулась и крепко прижала его к себе. Ее сердце обливалось кровью при мысли о том, что этого мальчика никто никогда не любил — ни мать, которая просто не знала, что это такое, ни отец, который отказался от такой возможности. Но она, Фредди, такой глупости не сделает. Не станет желать того, что могло бы лишить ее Эме. Нет, она не будет жалеть о том, что не встретила Дамьена Берже много лет назад, что они не полюбили друг друга, не поженились и не родили собственных детей. Если бы это случилось, она бы никогда не нашла этого чудесного мальчика.

— Я люблю тебя, сынок, — нежно сказала она. — Я люблю тебя.


6


— Привет. Это Фредди.

— Слава Богу, — протяжно вздохнув, ответил он. — Я боялся, что не услышу вас несколько дней.

Фредерика опустила трубку и испустила тяжелый вздох. Это не будет трудно. Это не трудно. Она не позволит, чтобы это было трудно. Она снова поднесла трубку к уху и ровно сказала:

— Я решила, что чем скорее мы обсудим этот вопрос, тем лучше будет нам обоим…

— Чутье подсказывает мне, что это не телефонный разговор, — перебил ее Дамьен. — Может быть, встретимся? Допустим, завтра, часов в шесть?

Фредерика закрыла глаза. Нужно отказаться, но тогда она почувствовала бы себя последней тварью. В конце концов, если мужчина, к которому она неравнодушна, хотел бы ей сказать, что им нужно расстаться, она предпочла бы, чтобы это было сделано с глазу на глаз.

— Ладно. Где мы встретимся?

— Гм… Есть одно место. Мостовая, восемнадцать. Это недалеко от вас, в одном квартале от Сен-Мишель.

— Место? — неуверенно повторила она.

— Коммерческая собственность. Или вы предпочтете приехать сюда?

К нему домой?

— Нет. Не пойдет.

— Понятно. Вы решили, что я хочу сделать вам гнусное предложение? Нет, я просто подумал, что мы могли бы встретиться на автостоянке у дома. Не возражаете?

— Автостоянка меня вполне устраивает, — быстро ответила она.

— Ладно. Если так, до завтра.

— До завтра, — повторила Фредерика и дала отбой, зная, что совершила ошибку, но не понимая, какую именно.

Ну ничего, с послезавтрашнего дня в силу вступят жесткие правила. Она недвусмысленно заявит Дамьену: если он когда-нибудь поцелует ее или будет преследовать любыми способами, она уйдет и бросит команду на него. Честно говоря, именно так и следовало бы поступить. Настоящий тренер Дамьен, и команда принадлежит скорее ему, а не ей. Эме будет продолжать играть в футбол, а она сможет видеть Дамьена только в дни календарных матчей. Конечно, она будет скучать по другим ребятишкам, но зато сможет сосредоточиться на работе и других делах. Решение было бы идеальное. Она должна оставить пост тренера и держаться подальше от Дамьена Берже. Но почему при одной мысли об этом ей хочется плакать?

…Дом № 18 по Мостовой улице представлял собой маленькое здание из красного кирпича в центре обнесенной забором автостоянки. Видимо, здесь размещалось бюро проката лимузинов, поскольку единственным транспортным средством на этой охраняемой стоянке был длинный черный лимузин с затемненными стеклами. Небольшой седан Фредерики миновал ворота и остановился. Не успела она выключить двигатель, как правая задняя дверь лимузина открылась и оттуда вышел Дамьен.

— Фредди! — воскликнул он и помахал рукой.

Сбитая с толку Фредерика вылезла из машины, по привычке сунула ключи в карман, заперла двери и пошла к лимузину.

— В чем дело?

— Ни в чем. Я думал, мы собирались поговорить.

— В лимузине?

— А почему нет? Тут удобно. — С этими словами он залез в машину.

Фредерике оставалось либо уйти, либо последовать его примеру. Она выбрала последнее.

— Вы уже ели? Лично я умираю с голоду.

— Гм… Нет, но…

— Раз так, можно поговорить за обедом. Как вы относитесь к мексиканской кухне? Я — положительно.

— Ну…

Он наклонился и нажал кнопку на консоли.

— Пьер, едем в «Акапулько».

— Да, месье.

Двигатель заработал, включились дверные замки, и машина тронулась с места. Фредди похлопала ладонью по кожаному сиденью.

— Что это значит?

Дамьен слегка удивился.

— Послушайте, если не хотите, можете не есть, но я проголодался, — сказал он.

— Я говорю о машине.

— Я храню ее здесь. Это безопасно и удобно. Можно ни о чем не беспокоиться.

Фредерика не поверила собственным ушам.

— Так это ваш лимузин?

— Вы опять думаете, что я не могу себе этого позволить? — саркастически спросил Дамьен.

Фредерика махнула рукой.

— Не знаю. Это не мое дело.

— Если хотите знать, — ответил Дамьен, — то я купил ее у друга. Тот владел бюро проката лимузинов, пока не получил инфаркт. Вообще-то я купил у него стоянку и здание, а машина досталась мне в нагрузку.

Иными словами, он выручил приятеля, сообразила тронутая Фредерика. Эта мысль была лишней. Чтобы прогнать ее, она сказала первую фразу, которая пришла в голову:

— Вы что, сделаны из денег?

Дамьен хмыкнул.

— Из плоти и крови, как каждый нормальный мужчина. — Он опустил руки и негромко добавил: — К сожалению…

Она густо покраснела, отвернулась и посмотрела в окно. Все прошло бы куда легче, не будь Дамьен таким хорошим человеком.

— Вы превращаете это в свидание, — пробормотала она.

— О нет! — живо возразил он. — Если бы это было свидание, мы разоделись бы в пух и прах и я угощал бы вас шампанским.

Смотреть на него не следовало, но все же она почему-то сделала это. Как будто не знала, что на Дамьене легкие брюки и рубашка-поло, а на ней самой джинсы, туфли без каблуков, вязаный свитер-кардиган и гладкая белая блузка.

— Вы так представляете себе свидание? — пробормотала она. — Нарядная одежда и шампанское?

— Если вас приглашают пообедать, потанцевать, сходить на концерт или в театр, то конечно. А что вы подразумеваете под свиданием?

— Мексиканские блюда и коктейли с водкой! — выпалила она.

Дамьен хмыкнул.

— Про коктейли можете забыть. Послушайте, я не хочу, чтобы меня бросали на пустой желудок.

— Никто вас не бросает, — парировала она. — Потому что между нами ничего не было.

Он пожал плечами.

— Тем не менее я чувствую, что вы хотите со мной расстаться.

— Вы не ошиблись.

Дамьен испустил вздох великомученика и сказал:

— Если так, то давайте пока поговорим о чем-нибудь другом. Пожалуйста.

— Все зависит от того, о чем вы хотите поговорить, — пробормотала она.

— Расскажите об Эме, — попросил он. — Это поможет мне понять что к чему.

Что ж, Дамьен имеет на это право… Фредерика вздохнула и повернулась к нему.

— Мальчика забрали у матери, пренебрегавшей своим родительским долгом, около года назад. Его отец не известен. Мать назвала шесть-семь мужчин, которые могли иметь к этому отношение. Троих сумели найти, но они отреклись от своих родительских прав. Бабушка Эме живет в доме для престарелых. Она даже не знает о внуке, потому что находится в старческом маразме. Насколько известно, других родственников у него не имеется.

— Бедный ребенок.

— Больше нет, — лаконично ответила она, заставив Дамьена улыбнуться.

— Да, больше нет. Теперь у него есть вы. Судя по всему, мальчик совершенно здоров.

— Практически да, — подтвердила Фредерика. — Удалось выяснить, что его биологическая мать во время беременности не пила и не принимала наркотики.

— Можно было и не спрашивать, — кивнул Дамьен. — Для этого Эме слишком умен и ловок.

— Нет, ее единственный порок — чрезмерная любвеобильность. Когда Эме мешал ее похождениям, она бросала мальчика, причем иногда на совершенно незнакомых людей, и он привык чувствовать себя ненужным и нелюбимым.

— Время лучший лекарь, — заверил ее Дамьен.

— Именно так говорит психолог-консультант.

— Ему можно верить. Этому мальчику требуются только время и вы.

— Эх, ваши бы слова да судье в уши, — шутливо проговорила она. — Слушание дела об усыновлении состоится через три месяца.

В этот момент лимузин затормозил у маленького неприметного ресторана, ютившегося на углу большой базарной площади.

— Никакой судья не сможет лишить вас права усыновить мальчика. — Дамьен открыл дверь, вышел и протянул ей руку.

Она положила ладонь на его руку и вышла. Дамьен захлопнул дверцу и повел Фредерику к ресторану. Машина отъехала.

Их усадили за угловой столик. Принесли чипсы и сальсу, и внезапно Фредди поняла, что умирает с голоду. Лучшей сальсы она не пробовала никогда в жизни.

— Замечательно, — сказала она, показав на блюдо с зеленым соусом.

— Угу. Они делают ее с авокадо и соком лайма. Если хотите, у меня есть рецепт. Правда, я кладу в свою сальсу больше перца.

— Значит, вы умеете готовить? — услышала Фредерика собственный голос.

— Не только умею, но и люблю это дело. А вы?

Она пожала плечами.

— Я? Я больше люблю есть, чем готовить. И если готовлю, то главным образом для Эме. — Об этом они уже говорили.

— Моя сестра изо всех сил пытается кормить Анри правильно, — сказал Дамьен, — но я думаю, что отношение детей к еде зависит от возраста. Вы не находите? Понимаете, мы любим то, что нам удобно. Например, я обожаю экспериментировать, но прекрасно помню, что в шестом классе не ел ничего, кроме картофельных чипсов, жареной картошки, консервированной ветчины и бобов с маленькими сосисками.

Фредерика засмеялась, сморщила нос и сказала:

— Класс!

— Нет, все это нравится мне до сих пор, — сказал Дамьен. — Но сейчас я предпочитаю другие блюда. Например, позавчера, — с удовольствием вспомнил он, — я ел грудинку на ребрышках под великолепным беарнским соусом, а вчера вечером жарил курицу с ананасом и спаржей.

— Курицу с ананасом? — повторила она.

— Замечательно. — Дамьен зажмурился и соединил большой и указательный пальцы. Этот вышедший из употребления жест означал высшую степень совершенства. — А не так давно, — продолжил он, — это были «прыгуны».

— Какие еще прыгуны?

— Горох и рис с сосисками, томатом и перцем чили. Кладется на кукурузную лепешку и украшается веточкой зелени. О Боже…

— Перестаньте! — засмеялась она. — Я и так проголодалась. Если вы продолжите в том же духе, я съем все чипсы.

Дамьен небрежно помахал рукой.

— На здоровье.

К счастью, официантка появилась еще до того, как Фредди успела выполнить свою угрозу. Молодая темноволосая женщина улыбнулась Дамьену как старому знакомому.

— Добрый вечер, месье Дамьен.

— Добрый вечер, Мария. Чем угостишь?

— Сегодня отличное энгиладас, — ответила она. — И салат из свежих креветок.

— Очень советую попробовать и то и другое, — сказал Дамьен Фредерике.

Она остановилась на энгиладасе, хотя в меню было написано, что это три огромных блинчика с рубленым мясом, чили, рисом, бобами, жареными овощами, салатом, томатом, тертым сыром и сметаной.

— Только принесите заодно коробку, — сказала Фредди официантке. — Мне ни за что столько не съесть.

— Раз так, принеси две, — велел Дамьен официантке. — А заодно графин вашего фирменного чая со льдом. Это безалкогольный напиток, — добавил он, обращаясь к Фредерике.

Чай принесли тут же. Он был нежным, душистым и не слишком сладким. Первый стакан Фредди выпила залпом, а второй начала смаковать.

— Никак не могу заставить хозяина поделиться рецептом, — пожаловался Дамьен, сделав глоток из стакана. — А у самого не получается.

— Гм, мед… — задумчиво промолвила Фредди.

Он щелкнул пальцами.

— Вот в чем дело! А я добавлял сахар!

— Сок лайма, — продолжила она, — клубничный и немножко виноградного.

Дамьен засмеялся и хлопнул ладонью по столу.

— Ну, Салинас, я тебе покажу! Конечно, сначала поэкспериментирую у себя на кухне. Найду правильные пропорции.

— И кусочек персика. Или манго, — закончила она.

— Вы умница! — засмеялся довольный Дамьен.

Когда принесли обед, они все еще обсуждали составные части напитка.

Она съела сколько могла, а остатки сложила в коробку, рассчитывая съесть их на следующий день на ланч. То ли во всем была виновата вкусная еда, то ли желание отсрочить трудный разговор, но Фредди позволила себе расслабиться. К концу обеда речь зашла о ее работе.

— Что вам больше всего нравится в профессии адвоката? — спросил Дамьен.

— Конечно, возможность решать вопросы. Люди приходят ко мне со своими проблемами, а я нахожу решения. Это очень приятно.

— Странно… Я никогда об этом не думал.

— Как и большинство адвокатов, — призналась она. — Но я смотрю на вещи именно так. Шеф говорит, что именно поэтому я не приношу конторе прибыли.

— Деньги еще не все, — сказал Дамьен. — Конечно, при условии, что они у тебя есть.

— Но старая поговорка права: нужно находить удовлетворение и в работе, и в жизни! — воскликнула Фредерика. — Вы согласны?

Он кивнул.

— Конечно, согласен. И все же деньги — вещь неплохая. С их помощью можно сделать много хорошего.

— Но они не должны служить заменой человеческим чувствам! — с жаром ответила она, заставив Дамьена улыбнуться.

— Именно этому я сейчас и учусь. Благодаря вам.

Вернувшаяся официантка начала убирать со стола и спросила, как им понравилась еда.

— Как обычно, выше всяческих похвал, — подмигнул ей Дамьен. Потом, не попросив счет, вынул из кармана бумажку, сунул ее в руку Марии и встал из-за стола. Судя по всему, ждать сдачи он не собирался.

Фредерика взяла коробку с едой под мышку и последовала за ним. Когда они вышли наружу, там уже ждал лимузин. Сколько же у него денег? — подумала она. Впрочем, очарования у него не меньше.

И все же это ничего не меняет. Она сделать то, что собиралась.

Дамьен помог ей сесть в машину. Она опустилась на сиденье и поставила коробку рядом с собой. Дамьен сел рядом, быстро захлопнул дверь и нажал на кнопку переговорного устройства.

— Обратно на стоянку, Пьер.

Когда лимузин тронулся, Дамьен открыл маленький холодильник в углу консоли и положил туда пакет с остатками еды. Потом улыбнулся и сказал:

— Нам следовало взять с собой Эме. У Салинаса есть блюдо, которое он называет картошкой по-мексикански. Конечно, основа этого блюда — обычная жареная картошка, но он добавляет к ней сыр, кетчуп и немного перца чили для остроты. Дети любят…

— К сожалению, об этом не может быть и речи, — мягко прервала она его.

Сбитый с толку, Дамьен захлопал глазами.

— Я только хотел… Я знаю, как важен для вас сын. Мне он тоже нравится. Я вообще люблю детей, но Эме — это…

Фредди была тронута, но все же решительно покачала головой.

— Я сказала сыну, что он для меня важнее любого мужчины. Дружки кровной матери обижали мальчика, насмехались, обзывали, а один даже запер его в чулан. Он не доверяет мужчинам.

— Но как он научится им доверять, если не будет видеть порядочных мужчин? — спросил Дамьен.

— Он их видит. Его врач — мужчина. Кроме того, у его одноклассников и друзей по команде есть отцы.

— А как быть с вами? — негромко спросил Дамьен.

— Мы уже говорили об этом. Моя единственная забота — сын.

— Я думаю, вы делаете ошибку. По-моему, нужно дать Эме понять, что есть мужчина, который не станет обижать его и считать помехой. Мужчина, которому он нравится.

— Может быть, вы и правы, но что будет, когда этот мужчина уйдет? — возразила Фредерика. — Чему это научит Эме?

На мгновение настала тишина, а потом Дамьен, тщательно выбрав слова, ответил:

— Почему вы решили, что я уйду?

— Потому что знаю, — насмешливо фыркнула она. — Еще как знаю!

— Вы не можете этого знать, — возразил он. — Вы и представления обо мне не имеете. — Дамьен сжал губы. В его карих глазах горела обида.

— Вы правы. Но я знаю себя. — Она отвернулась и невидящим взглядом уставилась в окно. — Вы уйдете, — деланно небрежно повторила Фредди, у которой возник холодок под ложечкой. Так же, как Ксавье, подумала она.

— Сомневаюсь, — после долгой паузы пробормотал себе под нос Дамьен.

Фредерика, собиравшаяся с силами, чтобы сказать главное, пропустила эту реплику мимо ушей.

— Какой смысл говорить о том, чем могут закончиться наши встречи, если этих встреч не будет вовсе? Честно говоря, я считаю, что мы с вами должны видеться как можно реже. Я собираюсь отказаться от поста тренера детской футбольной команды.

— Это невозможно!

— Почему? Вы лучший тренер, чем я. И сумеете довести их до конца сезона.

— Я не могу этого позволить, — бесстрастно сказал Дамьен. — Вы — душа этой команды, Фредди. Без вас никакой команды не будет. — Он покачал головой. — Нет, если кто-то из нас должен уйти, тогда это буду я.

— Но как тренер вы лучше.

— Это неважно. У вас есть все, что требуется для руководства командой.

— Теперь, может быть, и есть, — возразила она, — но если вы не…

— Не стану лгать вам, Фредди, — прервал он. — Я не хочу бросать команду. Мне нравится тренировать этих ребятишек. Очень нравится. И все же клянусь вам чем хотите: если вы попытаетесь подать в отставку, я уйду и даже не оглянусь на прощание.

— Но это же глупо!

— Может быть. Однако поверьте мне на слово. Если вы уйдете, команды не будет.

Это был шантаж, наглый и откровенный.

— Так нечестно!

— А бросать этих ребятишек честно? Неужели вы способны уйти только из-за того, что вас тянет ко мне, а это вам не нравится?

Она ахнула, мучительно покраснела, а потом гневно выпалила:

— Я никогда не говорила, что меня тянет к вам!

Дамьен фыркнул и бросил на нее иронический взгляд. Чего-чего, а лжи он от нее не ожидал.

Фредерика тяжело вздохнула, понимая, что он прав.

— Это не имеет значения, — пробормотала она. — Неужели вы не понимаете, что выбора нет? У меня связаны руки. Сын для меня главнее. Вот и все.

Дамьен был готов заспорить. Она видела это и была польщена. То, что такой мужчина как Дамьен Берже добивается ее, льстило ее самолюбию, но Фредди ни на минуту не верила, что их связь окажется прочной. Как только Дамьен узнает ее, как только поймет, что она никогда не будет играть по его правилам, не уступит, не удовлетворится простой физической связью, он сразу уйдет. Ксавье даже женился на ней, но долго не выдержал. О да, Ксавье говорил, что делает это для ее же блага, что она заслуживает человека, которого могла бы полюбить всем сердцем, полюбить сильнее, чем свою работу, но все дело заключалось в том, что Ксавье до чертиков надоело быть ее мужем.

— С этим не поспоришь, — наконец сказал Дамьен.

— Вот и отлично. Значит, договорились?

— Только в том случае, если вы не уйдете из команды.

Фредерика тяжело вздохнула, ощущая облегчение и разочарование одновременно, а потом кивнула.

— Ладно.

Лимузин свернул на обнесенную забором автостоянку, где Фредерика оставила свой маленький седан.

— Я хочу попросить вас об одном одолжении, — сказал Дамьен, слегка повернувшись к ней.

— О каком?

Он потянулся к ней и обхватил ладонью ее затылок.

— Об этом, — прошептал он, притягивая ее к себе.

Дамьен прильнул к ее губам, и глаза Фредди закрылись сами собой. Она знала, что должна оттолкнуть его, но это было выше ее сил. Он придвинулся, положил ее голову к себе на плечо, взял за руку и притянул к себе. Потом крепко обнял ее, прижал к груди, коснулся языком ее зубов, и она покорно раздвинула губы. Он проник в ее рот — медленно, нежно, бережно, с болезненной тщательностью, словно это было в последний раз.

В последний раз.

Да, так и будет. Они больше никогда не поцелуются, больше никогда не будут так близки… Слезы жгли ей веки. Она наслаждалась этим мигом, позволив себе представить, что могло бы быть, если бы не это вынужденное решение. Ее руки легли на его плечи, затем сомкнулись на его шее, и она дала себе волю.

Почувствовав, что она сдается, Дамьен испустил негромкий стон. Его поцелуй стал более страстным, руки напряглись. Она жадно впилась в его губы и ощутила, что в нее каким-то непостижимым образом вливается его душа. Это было мистическое соединение — нет, слияние. В последний раз. В самый последний…

Наконец Фредерика задохнулась и на мгновение отвернулась, чтобы втянуть в себя воздух. Дамьен покрывал ее лицо мелкими и частыми поцелуями, от которых она едва не заплакала. Наконец она выпрямилась и отстранилась, потратив на это последние силы.

— Фредди, — изумленно выдохнул он. — Ох, Фредди…

Фредерика собралась с духом, представила себе грустное лицо Эме и сделала глубокий вдох.

— Мне пора. Эме ждет.

Дамьен мрачно кивнул.

— Спасибо за то, что согласились встретиться со мной. И за то, что позволили еще раз поцеловать вас.

Она откашлялась и потянулась к ручке двери, наконец поняв, что лимузин давно остановился.

— До свидания, Дамьен.

— До свидания.

Она хотела поблагодарить его за все, что тот сделал для команды, но не смогла. Открыла дверь и пошла к своему автомобилю, стараясь не спотыкаться. Она твердо знала, что уходит от того, что могло стать самым лучшим в ее жизни. Ради Эме, сказала она себе. Только ради Эме.


7


Дамьен следил, как она идет по автостоянке. Ее походка была далеко не такой ровной, как хотелось самой Фредди. Когда она открыла дверцу и села за руль, он вздохнул и провел рукой по волосам. Этого он не ожидал. Не ожидал, что какая-то женщина сможет обойтись с ним так.

Он сидел в прохладном салоне лимузина и думал. Дело заключается не в сексе. Точнее, не только в сексе. Причем так было с самого начала. Как ни странно, речь идет о жизни, о ее незнакомых и неожиданных поворотах. Да, такого поворота Дамьен не предвидел. Не надеялся, что сумеет найти женщину, ту самую женщину, которая предназначена для него. Не надеялся, что она вообще существует на свете. А когда это случилось, она ушла, уверенная, что избавилась от него. Черта с два он позволит ей уйти!

Дамьен думал о сестре Амели, которая очень обрадуется, если он женится, думал об Эме, который нуждался в отце не меньше, чем в матери, и о себе самом, выросшем без родителей. Он стиснул кулак и легонько стукнул себя по колену. Черт побери, неужели это любовь? А что же еще? Что еще могло заставить его подумать о семье и отцовстве?

А Фредди уверена, что он исчезнет, забудет ее, Эме и то чувство, которое только что пронизало его до костей… Глупая женщина. Глупая и смешная.

О да, она решила, что он согласился оставить ее в покое. Но он ничего такого не говорил и не думал. Она не обрадуется, когда поймет это, однако он найдет способ разрушить стену, которой она себя окружила. Честно говоря, он уже знает этот способ. Эме. Победить Эме — значит победить Фредди. Поэтому сейчас ему нужно сосредоточиться на мальчике. Это будет нелегко, но он найдет путь к сердцу ребенка. Ради всех них. И в конце концов Фредди полюбит его за это.

Он наклонился и нажал кнопку переговорного устройства.

— Отвези меня домой, Пьер.

— Да, месье.

Дамьен улыбнулся и подумал о том, понравится ли Эме пентхаус или они все переселятся в дом, где Фредди провела детство. Он и сам с удовольствием поживет в этом доме. Хотя бы немного. Пока они не построят себе новый. Вместе спроектируют и построят. Это будет чудесно. Особняк, замок — что-нибудь способное вместить всех их детей.

Эта мысль удивила его. Всех их детей… Да, он хочет этого. В данный момент Дамьена не интересовало, откуда они возьмутся. Может быть, Фредди не может рожать. Не поэтому ли распался ее прежний брак, не поэтому ли она так отчаянно хочет усыновить Эме? Впрочем, какая разница? Ничто не помешает их счастью. Он просто не позволит этого. В конце концов, он Ди Эй Бержера. Эта мысль быстро улучшила его настроение.

Нужно будет найти способ сказать об этом Фредди. Нельзя позволить, чтобы она продолжала считать его Дамьеном Берже. Но, чтобы объяснить это, придется поискать подходящие слова. Наверное, сначала нужно победить Эме, а признаться уже потом. Как она к этому отнесется? Конечно, Дамьен Берже — человек не бедный, но Ди Эй Бержера — один из богатейших людей юга Франции. Это кое-чего стоит. Он отогнал от себя хвастливую мысль и сосредоточился на том, как завоевать доверие и любовь Эме и вместе с тем сердце любимой женщины.

Лимузин остановился в нескольких метрах от его личного лифта. Дамьен поблагодарил Пьера, сунул двадцатку в окно шикарной длинной машины, хотя и без того платил парню приличное месячное жалованье. Потом обвел помещение глазами, убедился, что его никто не подстерегает, и пошел к лифту. До лифта он добрался благополучно, но дверь не открылась. Удивленный Дамьен сделал вторую попытку. Когда снова ничего не вышло, он нажал кнопку интеркома.

— Охрана слушает.

— Привет. — Дамьен повернулся лицом к крошечной видеокамере в углу и помахал рукой. — Карточка не работает. Не могу открыть дверь лифта.

— Месье Бержера, я отключу систему и открою дверь, — донеслось из репродуктора, вмонтированного в переднюю панель лифтовой шахты. — Это займет несколько минут.

— Нет проблем. Только пришлите кого-нибудь починить эту штуку.

— Да, месье.

Дамьен сунул руки в карманы и покачался на каблуках, дожидаясь, пока дверь откроется. Через две секунды из-за угла вышла Рене.

— О нет! — сказал Дамьен, вынув руки из карманов. — Только не это. — Он шагнул к двери на лестницу, но Рене оказалась быстрее и прислонилась к двери спиной.

— Выслушай меня, а то хуже будет! — злобно предупредила она его.

— Тебе нечего мне сказать, — равнодушно ответил ей Дамьен и свернул к подземному гаражу. Но Рене метнулась наперерез и раскинула руки.

— Черт побери, за тобой должок!

Это было уже чересчур.

— Должок? — фыркнул он. — За что? За то, что ты бесплатно жила здесь больше года?

— Я отработала за это! Сам знаешь!

Изумленный Дамьен покачал головой.

— Ты слишком дорого ценишь свои услуги, — парировал он и снова нажал кнопку интеркома.

— Охрана.

— Можете не отключать систему. Я поднимусь на лифте для жильцов.

— Месье, сейчас все будет сделано! — искренне удивился охранник.

— Слишком долго, — процедил Дамьен и отвернулся, готовясь протиснуться мимо Рене. К его изумлению, она отошла в сторону и сложила руки на груди. Он решительно протиснулся мимо, но не успел свернуть за угол, как его схватила за предплечье сильная рука и заставила повернуться.

— Нет, погоди! — прошипела Рене. — Предупреждаю тебя, Дамьен, я долго ждала этого момента и не уйду с пустыми руками!

Он вырвался и сделал шаг назад.

— Ну, интриганка! Ты спланировала все заранее, верно? Решила соблазнить меня, а я, дурак, позволил тебе сделать это. Потом ты договорилась с товаркой, с которой вместе снимала квартиру, и сказала мне, что та выставляет тебя на улицу. Рассчитывала, что я предложу тебе переехать ко мне, верно?

Рене даже не пыталась отрицать это. Только вздернула подбородок.

— Если бы я переехала к тебе, все было бы намного проще. Но ты решил соблюсти приличия и поселил меня в другой квартире. Ты что, чувствуешь себя богом, швыряя деньги направо и налево и играя по правилам, которые трудно соблюдать?

— Ты хотела сказать, невозможно, — невозмутимо поправил Дамьен. — Когда ты поселилась в моем доме, то наверняка думала, что сумеешь еще раз заманить меня в постель. Так вот, ты сильно переоценила себя. То, что ты живешь здесь, дало мне повод расстаться с тобой. Причем очень удобный повод. Избавило от необходимости объяснять, как мало ты для меня значишь.

Рене дала ему пощечину. Голова Дамьена дернулась. Он схватился за челюсть, потрогал языком зубы, сжал кулаки, но через секунду справился с гневом.

— Ладно, я заслужил это. Но теперь все кончено. Даю тебе сорок восемь часов, Рене, — сказал он, глядя ей в глаза. — Если к тому времени ты не съедешь, я обращусь к своему адвокату.

— Я съеду только в том случае, если ты вынешь свою чековую книжку! — парировала Рене.

— С какой стати? Я тебе ничего не должен.

— Ты можешь себе это позволить.

— По-твоему, это достаточно уважительная причина? — Он покачал головой. — Рене, я думал, что у тебя больше самоуважения.

— Какое мне дело до самоуважения? — фыркнула Рене. — Единственное, что меня волнует, это деньги! Так что оставь упражнения в психоанализе и пойми: если ты хочешь, чтобы я ушла из твоей жизни, то должен заплатить, причем заплатить много.

— Ты никогда не была в моей жизни, Рене.

Рене сложила руки на пышной груди и тряхнула копной волос.

— И все же ты заплатишь, — нахально сказала она. — Мог бы не заплатить, но для этого ты слишком порядочный человек. Так что заплатишь, даже против своей воли. Уж я позабочусь об этом.

Дамьен не удостоил ее ответом. Просто повернулся и ушел. Вышел из гаража, обогнул угол дома и прошел к лифтам вестибюля, не желая ни секунды находиться рядом с Рене. Дамьен не мог знать, что, как только он скрылся из виду, Рене разорвала на себе блузку, растрепала волосы, расцарапала шею, сделала испуганную мину, зарыдала и повернулась лицом к видеокамере.


Дамьен улыбнулся, помахал рукой и вышел на поле. Удивленная Фредерика дунула в свисток, остановила тренировку, забрала мяч, чтобы не вводить детей в соблазн, и пошла к нему навстречу. День выдался теплым, и на Дамьене были только очень шедшие ему шорты и майка. При виде его длинных мускулистых ног у Фредерики все напряглось внутри. Тем не менее она не стала тратить время на обмен приветствиями.

— Что вы здесь делаете?

— Вы о чем? — с невинным видом спросил он.

— Я думала, мы с вами договорились.

— Договорились. И договор остается в силе.

— Но вы сказали, что, если одному из нас придется уйти, это будете вы.

— Если, — подчеркнул он. А потом вполголоса спросил: — Фредди, вы заставляете меня бросить команду?

— Ничего я не заставляю. Я просто думала…

Дамьен взглядом предупредил ее, что они не одни. Потом широко улыбнулся, опустился на колено, протянул руку и погладил мальчика по голове.

— Привет, Эме! Как поживаешь? Я следил за тобой со стороны и понял, что ты сделал очень большие успехи. Думаю, пора учиться дриблингу. Что скажешь?

Эме посмотрел на Фредерику, пожал плечами и сказал:

— Ладно.

— Вот и отлично. Тогда возьми Паскаля и пойдем на другой конец поля. Будем учиться дриблингу, а мама тем временем займется остальными. Согласен? — Потом он посмотрел на Фредерику и добавил: — Конечно, если вы не возражаете.

Фредерика закусила губу. Было ясно, что он еще не готов бросить команду и пытается держаться подальше от нее, выполняя условия договора. Она перевела взгляд на Эме. Тот стоял и серьезно смотрел на мать, ожидая разрешения. Если она скажет «нет», кто будет учить Эме и Паскаля дриблингу (кстати говоря, что это такое?) и как она объяснит свое решение? Наконец она кивнула Дамьену.

— Пожалуй, не возражаю. — Фредди повернулась, Махнула Паскалю рукой и крикнула: — Паскаль, иди сюда и поработай с Эме и тренером Дамьеном!

Когда Паскаль прибежал, Дамьен встал между мальчиками, положил им руки на плечи, подтолкнул вперед и сказал:

— Нам нужен мяч. Я покажу технику, а потом вы попытаетесь повторить.

— Я схожу за мячом, — вызвался Паскаль и побежал к центру поля.

— Встретимся на том конце! — крикнул ему вслед Дамьен. Фредди слышала, как он сказал Эме, шагая с ним бок о бок: — Не переживай, если сразу не получится. Это требует времени.

Эме кивнул. Дамьен взял мальчика за руку, утонувшую в его широкой ладони. Фредерика быстро отвернулась; у нее в горле стоял комок.

Полчаса спустя они устроили двустороннюю игру. Эме и Паскаль играли друг против друга, что уравновешивало силы. У Паскаля был сильный удар, но Эме умело пользовался приемом, показанным ему Дамьеном, и вел мяч, стараясь держать его между ног. При этом он так внимательно смотрел вниз, что столкнулся сразу с двумя ребятишками. Но сомневаться не приходилось: он понимает, что делает.

— Молодец, Эме! Только смотри, куда бежишь. Смотри на ворота. Вот так, правильно! Теперь останови мяч. Останови мяч. Бей! Бей!

Тщательно прицелившись, Эме ударил по воротам. Мяч полетел правее, но Паскаль перехватил его и тут же отправил в сетку, совсем забыв, что это ворота его команды. Фредерика на мгновение закрыла глаза. Дамьен прикрыл рот рукой, откашлялся, а потом крикнул:

— Молодцы! Эме, в следующий раз не старайся довести мяч до самой ленточки. А ты, Паскаль, помни, что сегодня у вас с Эме разные ворота. — Он хлопнул в ладоши. — Софи, вбрось мяч из-за боковой.

Фредерика уже готовилась дать сигнал к окончанию игры, когда Эме снова прорвался в штрафную площадку и нанес удар. Мяч пролетел над головой и поднятой рукой Мадлен и опустился на сетку ворот. Тем не менее Дамьен подпрыгнул, взмахнул сжатой в кулак рукой и крикнул:

— Браво! — Он посмотрел на Фредди и воскликнул: — Этот мальчик настоящее золото! — Потом спохватился, что его могут неправильно понять, сложил ладони рупором и крикнул: — Молодец, Мадлен! И все остальные тоже!

Паскаль подбежал, схватил мяч, бросил его на землю и начал повторять упражнения, которым учил его Дамьен, но без особого успеха. Фредерика свистнула, дав понять, что тренировка окончена, однако Паскаль не успокоился. Эме начал показывать ему технику. Тем временем Дамьен вышел на поле, чтобы дать мальчикам указания. Фредерика отправила остальных ребятишек в раздевалку, обняв и похлопав по плечу каждого, потом собрала инвентарь и положила его в багажник своей машины. Все это она проделала, не сводя глаз с того, что происходило на поле.

Дамьен продолжал осыпать мальчиков похвалами, и вскоре техника Паскаля и Эме улучшилась. Наконец отец Паскаля нажал на гудок своего микроавтобуса, и Дамьен отпустил мальчика. Потом сказал несколько слов Эме, быстро обнял его, помахал рукой Фредерике и зашагал к своей машине. Эме смотрел ему вслед, пока она его не окликнула.

— Ну что, едем?

Мальчик взял мяч под мышку и побежал к ней.

— Паскаль любит бить по мячу, — заявил он. — У него мяч летит далеко-далеко! Но тренер Дамьен говорит, что нужно играть умно, а дриблинг — это умная игра, хоть я и не сумел забить гол.

— На тренировке счет не имеет значения, — напомнила ему Фредерика. — Здесь самое главное — учеба, а ты сегодня научился чему-то новому.

— Да, — с широкой улыбкой подтвердил Эме. — Тренер Дамьен говорит, что я хороший дриблер.

— Конечно, — сказала она, жалея, что не может обнять Дамьена Берже.

…В субботу утром им предстоял парад. Фредерика решила позвонить Дамьену и выяснить, как он собирается транспортировать платформу.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Я уже обо всем позаботился.

— Гм… Хорошо. Я… Я была уверена, что вы это сделаете.

— Но должны были проверить, — ответил он. — Я вас понимаю.

— Ну, тогда увидимся.

— Я приеду, — заверил он, — но буду держаться на расстоянии.

— Меня это не волнует, — небрежно сказала она.

— Вот и отлично, — так же небрежно ответил он. — Раз так, до встречи.

— До встречи.

Она положила трубку, чувствуя, что нарушила условия договора. Но ведь она сама хотела ему позвонить, верно? Хотела… Нет, не то слово. Это было необходимо, вот и все. Только боль оказалась слишком острой…

Боль повторилась, когда в субботу Дамьен приехал на новеньком «вольво» родного для «Болидов» зеленого цвета. С машины еще не были сняты ярлычки дилера. На мгновение она подумала, что Дамьен специально выкрасил машину в цвет команды, но потом вспомнила, что машины этой марки и модели часто бывают зелеными. И все же ее не оставляло чувство, что на сей раз Дамьен зашел слишком далеко.

— Только не говорите, что вы купили эту машину специально для парада!

— Конечно, нет, — засмеялся он. — Я взял ее взаймы у приятеля.

— Интересно, что за приятель одолжил вам новенький «вольво»? — скептически спросила она.

Дамьен прижался бедром к бамперу и сказал:

— Вообще-то он дилер. Понимаете, он заинтересован в рекламе.

Фредерика почувствовала себя набитой дурой.

— Ох…

— Если бы я хотел купить «вольво», — промолвил Дамьен, оттолкнувшись от машины и обойдя ее сзади, чтобы прицепить трейлер, — то взял бы модель побольше, чтобы там могла поместиться половина команды. И купил бы голубой, а не зеленый.

Фредерика пошла следом. В конце концов, человек разговаривает с ней. Но когда Дамьен обернулся, улыбнулся и подбоченился, она попятилась и покачала головой.

— Неправда!

— К несчастью, я не мог получить машину почти месяц. Достать голубой оказалось труднее, чем я ожидал.

— Дамьен! — негодующе воскликнула она.

— Пришлось поторговаться, — деловито ответил он. — Видели бы вы лицо моего приятеля, когда я сказал, что я сам поведу «вольво»! — Он хихикнул.

Фредди только покачала головой.

— Догадываюсь, что вы давно не садились за руль роскошного седана.

— Вообще-то я покупал у него спортивную машину. Держу пари, что вы ее еще не видели. В последнее время я мало на ней ездил.

— И сколько же у вас автомобилей? — спросила она.

— Гм… Три. Точнее, пять, но на двух чаще ездят мать и сестра.

Три. Точнее, пять. Один из них — зеленый «вольво». Вторая — лимузин. Третья — трейлер… Фредди покачала головой и отошла. Он покупает машины для матери и сестры. Бросает деньги на ветер и, кажется, может себе это позволить. Спонсирует и тренирует детскую футбольную команду, тратит кучу времени на то, чтобы обклеить картон цветной бумагой. Любит, хвалит и учит ребятишек. О Господи, сам готовит… От близости этого человека у нее кружится голова. А она изо всех сил пытается оттолкнуть его. Да она просто выжила из ума.

…В тот день Эме забил решающий гол. Игра состоялась сразу после парада, и команда была в прекрасном настроении. Дамьен привез платформу прямо к футбольному полю. Ребятишки вышли на игру с таким азартом, что ни одна команда в лиге не смогла бы у них выиграть. Но победа далась нелегко. Эме так увлекся своим «дриблингом», что буквально загипнотизировал соперников. Они дружно остановились и со стороны следили, как мальчик ведет мяч обеими ногами по очереди, едва касаясь мяча. Когда он наконец ударил по воротам, мяч прошел в добрых трех метрах от штанги. Однако следующий удар оказался удивительно точным. Противник ответил ударом, пришедшимся в грудь Мадлен. Все остальное время малыши толкались, били друг друга по ногам, падали навзничь, а один маленький мальчик — слава Богу, из другой команды — схватился за ширинку и убежал с поля, крикнув, что хочет пи-пи.

К окончанию матча Фредди устала так, словно сама провела на поле сорок пять минут. Дамьен обнял нескольких ребятишек за плечи, посадил Эме на плечи, объявил его лучшим игроком матча и совершил с ними круг почета. Потом сказал, что отбуксирует трейлер на стоянку лимузина, разберет платформу и вернет «вольво» дилеру. Кое-кто из родителей предложил помочь ему, и Дамьен с радостью согласился. Но, когда Фредерика сказала, что отвезет Эме к бабушке и приедет тоже, он ответил, что в этом нет необходимости.

— Мы справимся, — улыбнулся он и повернулся к Эме. — Эй, дружок, если твоя мама не будет возражать, я хотел бы позаниматься с тобой, Паскалем и Бернаром дополнительно. Что ты об этом думаешь? Сможешь приходить в ваш парк по воскресеньям? На пару часов во второй половине дня?

Эме бесстрастно пожал плечами и посмотрел на мать, но Фредерика ему не поверила. Она видела, что у мальчика горят глаза. Паскаль и Бернар, подслушавшие этот разговор, сломя голову понеслись к родителям за разрешением.

— Если все в порядке, то я заеду за ними, — заявил Дамьен.

— А вам это не трудно? — осторожно спросила Дамьена мать Бернара.

— Нет. Это доставит мне удовольствие.

— Ну что ж…

— Я заеду за вами к часу, — сказал Дамьен Паскалю и Бернару, — и привезу домой к половине четвертого. — Он посмотрел на родителей и добавил: — Конечно, если вы не возражаете.

— Может быть, я тоже сумею выбраться, — сказал отец Паскаля Дидье.

— Это было бы замечательно, — весело ответил Дамьен. — Устроим мальчишник!

Дидье обнял Паскаля за плечи. Отец Бернара погиб, и мать — плотная седая женщина — в одиночку растит трех старших дочерей и сына. Перспектива отдохнуть хотя бы раз в неделю пришлась ей по душе. Кроме того, она была рада, что мальчик получит возможность общаться с мужчинами.

— Конечно, придется пораньше вернуться из церкви, — осторожно промолвила Фредерика, — но Эме будет готов. — Хотя лицо сына осталось непроницаемым, она поняла, что малыш очень доволен.

— Ну, мальчики, если так, то до завтра, — весело сказал Дамьен и пошел к машине.

Эме сунул крошечную ладошку в руку матери и негромко спросил:

— А ты что будешь делать?

Фредерика улыбнулась.

— Красить ногти, — внезапно решила она. — Приму горячую ванну, наложу на лицо маску и почитаю какую-нибудь хорошую книгу.

Он презрительно сморщил нос, а затем тяжело вздохнул, словно хотел сказать, что можно было бы найти занятие и поинтереснее. Фредерика засмеялась. Эме улыбнулся, и она поняла, что он с нетерпением ждет завтрашнего мальчишника в парке.


Конечно, деньги — вещь хорошая, но Дамьен быстро понял, что двое взрослых мужчин с тремя мальчишками, парой мячей и несколькими бумажными змеями могут чудесно провести время, не потратив ни цента. Дидье принес с собой дешевый набор, из которого можно было собрать целых пять игрушек. Разместившись на переднем сиденье седана, он улыбнулся Дамьену и сказал:

— Запустим после тренировки.

— А… Потренироваться можно когда угодно, — небрежно ответил Дамьен.

Дидье хмыкнул.

— Я и не думал, что вы говорили серьезно.

Паскаль унаследовал от отца высокую спортивную фигуру, но отнюдь не характер. Дидье был спокойным человеком, довольным собой и окружающим. Дамьен с самого начала ощутил к нему симпатию, но удивился, когда тот предложил составить им компанию.

В парке было много народу. Погода стояла хорошая, но немного прохладная. Мальчишки тут же побежали на детскую площадку, а Дидье и Дамьен начали собирать змеев.

— Когда я был мальчишкой, планки делали из дерева, — неторопливо промолвил Дидье, держа тонкую пластмассовую трубку прямоугольного сечения.

— А мы с сестрой обклеивали их раскрашенной от руки газетой, — откликнулся Дамьен, вставляя в рамку пластмассовое туловище змея.

— Значит, вы не всегда были богатым, — негромко заметил Дидье.

— Нет.

Дидье привязал к змею пластмассовый хвост и прямо спросил:

— Как это у вас получилось? Я вот о чем… Вы не кичитесь этим, но сразу видно, что денежки у вас водятся.

Дамьен посмотрел ему в глаза.

— Сказать правду?

Тот кивнул.

— Везение. Чистое везение. Нужное время, нужное место, нужный товар.

— Может быть, доля везения тут есть, — покачал головой Дидье, — но для такого успеха нужно уметь принимать правильные решения и работать как черт.

— Так и было, — чистосердечно признался Дамьен.

— Ну а я принимал только неправильные решения, — со вздохом ответил Дидье. — Бросил школу и женился, когда Франсуаза забеременела нашей первой дочкой. Понимаете, нельзя сказать, что я не люблю жену и детей, но прилично заработать на стройке — единственное, что я умею, — можно только в том случае, если ты сам руководишь бизнесом, а это требует денег.

— Может быть, вам следовало бы подумать о банковской ссуде.

Дидье фыркнул.

— Ага, конечно… В банке на меня и смотреть не захотят. Жилье я снимаю, кредита у меня нет; к счастью, и долгов тоже. К тому же Жаклин поговаривает о колледже. — Он огорченно покачал головой. — Эта девочка умна как черт, десятая в своем классе, но десятому на стипендию рассчитывать не приходится.

Дамьен внимательно посмотрел на Дидье. Все говорило о том, что он любящий и заботливый отец, ради семьи готовый на все. У Дамьена есть возможность помочь ему.

— Вот что я вам скажу, — осторожно начал Дамьен. — Составьте план. Напишите, в чем будет заключаться ваша работа, где вы собираетесь получить заказ, сколько работников вам требуется, какое оборудование, сколько денег понадобится на первое время — скажем, на полгода, — и, если план окажется разумным и работоспособным, я субсидирую вас за процент от прибыли.

Дидье застыл на месте и уставился на него во все глаза, но Дамьен видел, что в этих темных глазах зажглась мысль. Наконец неф улыбнулся.

— Похоже, мой счастливый день все же наступил!

Дамьен улыбнулся в ответ, и они продолжили собирать змея.

К концу дня Дамьен чувствовал себя довольным и счастливым. Бернар умудрился упустить двух змеев, несмотря на то, что вторая игрушка была привязана к его запястью. Мальчишки бегали, возились и веселились вовсю. Их одежда была перепачкана сахарной пудрой и разноцветным сиропом от трубочек с кремом и всевозможных напитков. Вскоре змей Эме запутался в ветвях дерева. Дамьен встал на край фонтана, мальчик забрался ему на плечи и осторожно достал игрушку. Когда они сели на скамейку, чтобы отдышаться, уставший Эме привалился к Дамьену, а потом позволил посадить себя на колени, чтобы освободить место для Бернара.

На обратном пути Дамьен завез сначала Бернара, а затем высадил отца и сына у их дома неподалеку от тренировочного поля, предварительно договорившись с Дидье о встрече в конце будущей недели. Потом он молча повез Эме через весь город, думая, что мальчик уснул на заднем сиденье, и очень удивился, когда малыш внезапно сказал:

— Вы не должны возиться со мной только потому, что вам нравится моя мама.

Дамьен посмотрел в зеркало заднего вида, ничего не увидел, съехал на обочину, поставил машину на тормоз, повернулся и уставился на Эме.

— Хочешь сказать, что ты мне не нравишься?

Малыш отвернулся.

— Вам нравится моя мама! — сердито повторил он.

— Очень нравится, — подтвердил Дамьен. — Но с чего ты взял, что к тебе я отношусь по-другому?

Мальчик пожал плечами.

— Вы не повели бы меня в парк, если бы вам не нравилась моя мама.

— Если бы мне не понравилась твоя мама, я бы вообще не познакомился с тобой, — напомнил ему Дамьен. — Я занялся командой только для того, чтобы поближе узнать твою маму, а в результате познакомился с тобой, Бернаром, дядей Дидье, Паскалем и всеми остальными. Сейчас у меня появилось множество Новых друзей, а твоя мама нравится мне еще сильнее, чем раньше. Объясни, почему ты решил, что не нравишься мне.

— Потому что я мешаю! — выкрикнул Эме. — Я всегда мешаю!

У Дамьена сжалось сердце, но он сумел совладать с собственным голосом.

— Если ты так думаешь, — спокойно сказал он, — то не знаешь ни меня, ни Фредди. Она любит тебя. Ты нужен ей. Фредди делает все, чтобы усыновить тебя, и хочет, чтобы ты всегда жил с ней. А поскольку она мне небезразлична, я тоже хочу этого. Ты никому не мешаешь, Эме. Совсем наоборот. Без тебя мы с Фредди не сможем быть счастливы.

Эме задумался. Его глаза стали огромными, в пол-лица.

— Это не значит, что вы должны со мной возиться, — наконец пробормотал он.

— Это значит, что я должен что-то сделать, — ответил Дамьен, не скрывая от мальчика досады и огорчения. — Мне нужна Фредди. Ты нужен ей, а она нужна тебе. Я нравлюсь Фредди, но она не хочет видеться со мной, потому что ты этого не одобряешь. Эме, единственное, что я могу сделать, это помочь тебе узнать меня. Не бойся, что я заберу твою маму и причиню тебе вред. Если ты поверишь мне и полюбишь так же, как люблю тебя я, мы все сможем быть счастливы. Но без тебя это будет невозможно.

Мальчик наморщил лоб и отвернулся, размышляя над словами Дамьена. Наконец он поднял голову и сказал:

— У вас куча денег, верно?

— Верно, — откровенно признался Дамьен. — И, знаешь, это не так уж плохо. Эме, с деньгами можно сделать много хорошего, можно жить весело, но одних денег недостаточно. К человеку, у которого много денег, люди относятся по-другому. Они набиваются ему в друзья, но не потому, что знают и любят его. Деньги хороши только тогда, когда есть с кем их разделить. Иначе они просто бесполезны. Я надеюсь, что вы с Фредди позволите мне разделить их с вами. Эме, я хочу, чтобы ты дал мне шанс.

Мальчик смотрел на него и молчал. Наконец Дамьен включил двигатель и повез Эме домой.

Он довел малыша до самых дверей, не уверенный в том, что добился успеха. Фредди встретила их тревожной улыбкой. Внезапно воодушевившийся Эме бросился в объятия матери.

— Мы запускали змея! Ели пирожные, пили вишневый сок, и я стоял в дереве на макушке у Дамьена!

Брови Фредди взлетели вверх.

— Это значит, — перевел Дамьен, — что он стоял у меня на плечах и снимал змея с дерева.

— Да, — кивнул Эме. — Это было весело! Но Бернар упустил двух змеев. Они улетели так высоко, что их и видно не было! Папа Паскаля сказал, что они долетят до самого солнца!

Эти слова заставили Дамьена улыбнуться. В глазах Фредди плясали веселые искры.

— А как прошла тренировка?

Дамьен откашлялся.

— Ну… на это у нас не хватило времени.

— Я так и думала.

— Это все Дидье, — хихикнув, сказал Дамьен. — Он принес змеев.

Фредди рассмеялась.

— Похоже, мужчины всегда остаются мальчишками!

— Не стану отрицать, — с деланно серьезным видом ответил Дамьен.

Фредди снова засмеялась.

Дамьен невольно улыбнулся, довольный собой. Лучшего момента не представится. Куй железо, пока горячо, подумал он, удивился тому, что нервничает, и продолжил:

— И все же я не мальчик, чтобы ходить на мультфильмы в одиночку. Может быть, составите мне компанию? Очень хочется посмотреть, а Эме нужен мне в качестве предлога.

К его удивлению, Эме воспринял эту идею на ура.

— Мама, можно? Можно? Пожалуйста!

Фредди неуверенно посмотрела сначала на Дамьена, а потом на сына.

— Гм… Думаю, вы сможете обойтись без меня. Идите вдвоем.

— Нет, ты тоже. Пожалуйста! — взмолился Эме. — Так нам будет веселее.

Дамьен бросил на мальчика благодарный взгляд, на который тот не обратил никакого внимания, и мягко сказал Фредди:

— Пожалуйста.

Фредди смерила его подозрительным взглядом, заколебалась, и Дамьен приготовился к отказу, но она неожиданно согласно кивнула. Дамьену отчаянно захотелось поцеловать Фредди. Вместо этого он привлек к себе Эме, нагнулся, красноречиво заглянул ему в глаза, погладил по голове и слегка обнял.

Эме, в котором ожили старые страхи, тут же напрягся. Дамьен отпустил его, выпрямился, улыбнулся, помахал им рукой и отбыл, предвкушая удовольствие сходить на мультфильм с пятилетним ребенком и его матерью. Интересно, что об этом напишут в колонках светских сплетен? Он уже видел крупный заголовок:

«Плейбой играет отца в местном кинотеатре».

Дамьен начал подозревать, что именно для этой роли он и родился. Похоже, он нашел то, чего хотел больше всего на свете.


8


Фредди сама не понимала, почему она это сделала. Всего несколько дней назад она просила Дамьена оставить ее в покое, а сегодня согласилась пойти с ним в кино. Почему она не в состоянии сопротивляться ему? И что заставило Эме изменить отношение к Дамьену Берже? Следовало соблюдать осторожность, и Фредди ее соблюдала. Но все же кровь быстрее заструилась по ее жилам, потому что внезапно она ощутила надежду.

Ничего глупее нельзя придумать. Она собирается пойти в кино, хотя это грозит разбить ей сердце. Идет в кино с сыном и Дамьеном Берже. Господи помилуй…

…Они ходили в кино и посмотрели не только один фильм, но все детские фильмы, которые показывали в городе. Обедали в ресторанах, где подавали еду быстрого приготовления, ели в парках на детских площадках, окруженные шумной толпой. Еда была чудовищная, но это нисколько не мешало Дамьену наслаждаться каждой минутой, проведенной с Фредди и Эме. Как ни странно, он чувствовал себя так, словно только начал жить, жить по-настоящему, и считал, что сильно приблизился к своей цели.

Чем больше мальчик привыкал к нему, тем непринужденнее чувствовала себя Фредди. Они обменивались тайными взрослыми улыбками, слыша детские словечки и обмолвки Эме. Она не отстранялась, когда Дамьен непринужденно обнимал ее за плечи во время сеанса. А когда они шли пешком, пару раз взяла его под руку.

Они болтали и смеялись втроем. Однажды Эме упал и ударился головой. Дамьен подхватил его первым; малыш дал ему утешить себя, потом сделал храбрую мину и посмотрел на Фредди, которая стояла в стороне, улыбалась и не мешала Дамьену успокаивать ребенка. Дамьен начал верить, что мальчик сделает для Фредди все, даже согласится на его присутствие. Одного этого было вполне достаточно, чтобы полюбить Эме.

Он безмерно уважал Фредди, ощущал удивительное родство с ней и испытывал влечение, сила которого поражала его самого. Достаточно было увидеть бретельку лифчика, выбившуюся из-под блузки без рукавов, чтобы возбуждение не покидало его весь вечер. Подумаешь, какая-то бретелька! Очень скромная, без всяких кружев. Он мог часами следить за изгибом ее шеи. У него чесались руки от желания притронуться к ее волосам. Ее рот гипнотизировал его. Когда она говорила, Дамьен следил за движениями ее коралловых губ и розового язычка, прямыми ровными краями ее белых зубов. Она была самым умным, сексуальным, очаровательным и невинным созданием на всем белом свете. Он подозревал, что все это вместе взятое и означает любовь, и время от времени прикусывал язык, боясь сгоряча произнести слова, которых Фредди не хотела слышать. Пока.

Он верил в это «пока». У него не было выбора. Думать, что она никогда не полюбит его, было невыносимо. Он забыл, что Фредди не знает его подлинного имени. Казалось, это не имеет никакого значения. Какая разница? Она знает его настоящего — человека, скрывающегося внутри Дамьена, человека, с которым сам хозяин знаком лишь шапочно. Знала, что он богат и не является мелким служащим, которым представился ей сначала. Какая разница, как его фамилия звучит полностью? Какая разница, кем он был раньше и чем зарабатывает на жизнь? Единственное, что имеет значение, это Фредди и Эме. Все остальное неважно.

Дамьен так ушел в эти мысли, что не возмутился и не удивился, когда выяснилось, что Рене так и не съехала. Только вздохнул и подумал, что придется позвонить своему адвокату. Рене была его прошлым. Фредди и Эме — его будущим. Он забыл обо всем и не замечал ничего вокруг. Все его мысли были поглощены этой парой. Все силы уходили на них. С ними были связаны его самые заветные мечты. Рене окончательно вылетела у него из головы, он перестал избегать ее, а поскольку она сама не торопилась попадаться Дамьену на глаза, он и думать о ней забыл.

Он был слишком счастлив и полон надежд, чтобы волноваться по пустякам. Дамьена волновало только одно: перестанет ли Фредди держать его на расстоянии после завершения официального усыновления? Собственное терпение удивляло и одновременно забавляло его. Адвокатесса с чувствительным сердцем, сползающей бретелькой лифчика и слишком умным приемным сыном приручила плейбоя. Жизнь была чертовски хороша.

…Фредди знала, что играет с огнем, но, сколько бы она ни ругала себя, стоило Дамьену появиться поблизости, позвонить, улыбнуться Эме и взъерошить его кудрявые волосы, как у нее таяло сердце и решимость бесследно исчезала. Рядом с Дамьеном она чувствовала себя легко и непринужденно. Да и Эме это шло на пользу. Однажды вечером она прямо спросила сына, нравится ли ему Дамьен. Мальчик посмотрел на нее, пожал плечами и сказал:

— Да, конечно. Он хороший человек.

— Значит, тебя не волнует, что он все время с нами?

Эме покачал головой, слегка прищурился, улыбнулся и погрозил ей пальцем.

— Он тебе нравится!

— А это тебя волнует?

Он закусил губу и признался:

— Немножко. Но это не страшно, потому что я вам не мешаю.

— Конечно, не мешаешь! И никогда не будешь мешать.

— Знаю.

— Я люблю тебя.

— Знаю.

Фредерика обняла мальчика, и он положил голову ей на плечо.

— Я нужен тебе, — деловито добавил Эме.

Она погладила его по кончику носа.

— Правильно. Как ты узнал?

— Дамьен сказал.

У нее замерло сердце.

— Дамьен?

Эме небрежно кивнул и повернулся к телевизору: шла детская передача. Фредерика захлопала глазами. Выходит, Дамьен сумел заставить мальчика понять, что тот не помеха. Возможно, будущее все-таки сулит им нечто большее, чем грустные мечты. Возможно, их ждет не только футбол, мультфильмы и гамбургеры…

…Наконец она согласилась встречаться с Дамьеном один на один. Они перемежали свидания с вечерами, проведенными с Эме, и в глубине души Фредерика признавалась, что Дамьен прекрасно вписывается в их жизнь. А в ее жизнь — и того лучше.

Однажды вечером, когда она собралась пообедать с Дамьеном, а потом сходить с ним в театр, Эме захотел пригласить в гости Паскаля с ночевкой. Но для страховки Фредерика решила оставить с ними бабушку. К тому же это дало бы Дамьену возможность познакомиться с Сабриной, а Сабрине — познакомиться с Дамьеном.

Дамьен приехал с цветами, облаченный в темно-серые слаксы и светло-серый свитер с короткими рукавами и воротником-стойкой. Фредерика выбрала гладкое ярко-красное платье без рукавов и короткий темно-синий жакет без пуговиц. Восхищенный взгляд Дамьена сказал ей, что она не ошиблась.

— Бабушка, это Дамьен Берже. Дамьен, это моя бабушка, Сабрина Лерминье.

— Очень рад познакомиться с вами, мадам. Я много слышал о вас.

— А я много слышала о вас, — ответила Сабрина, показывая взглядом на Эме.

Дамьен улыбнулся и поднял брови.

— Да? Что ж, может быть, когда-нибудь мы поделимся услышанным друг с другом.

Сабрина хмыкнула.

— Когда-нибудь.

Фредерика бросила на бабушку предостерегающий взгляд, извинилась и вышла на кухню взять вазу, чтобы поставить принесенные Дамьеном тюльпаны. После нескольких минут лихорадочных поисков она быстро сунула цветы в высокую вазу, вернулась и увидела, что Дамьен сидит с Эме на полу и выпрямляет бампер игрушечной машинки, мешавший колесам вращаться.

— До следующей катастрофы доживет, — сказал он, подтолкнув машинку указательным пальцем.

— Спасибо. — Эме поднялся и, к изумлению Фредерики, чмокнул Дамьена в щеку.

Дамьен взъерошил Эме курчавые волосы и улыбнулся. А потом заметил ее, выпрямился и улыбнулся от уха до уха.

— Вы готовы? Пьер ждет у подъезда, не выключая двигателя.

— О Господи, зачем нам лимузин?

Дамьен подмигнул Сабрине и сказал:

— Сегодня мне придется откупорить бутылку шампанского. Вы же не хотите, чтобы я сел за руль пьяным, верно?

— Ох и любите вы пускать пыль в глаза… — беззлобно проворчала она.

Отпираться Дамьен не стал. Фредерика поставила цветы на каминную полку и расправила их. Сабрина фыркнула. Потом она обняла Эме, поцеловала, велела хорошо себя вести и не слишком шалить с Паскалем. Попросила Сабрину извиниться за нее перед родителями Паскаля за то, что не дождалась их, и наконец позволила изнывавшему от нетерпения Дамьену вывести ее на улицу.

— Где мы сегодня обедаем? — спросила она, когда он усадил ее в машину.

— Это зависит от вас, — сказал он, садясь рядом. — Лично я предпочел бы свою квартиру. И угостил бы вас жарким по-домашнему.

Ее сердце гулко забилось, но жаркое по-домашнему было тут ни при чем. Очень жаль, но предложение придется отвергнуть…

— Не думаю, что это хорошая мысль.

Дамьен огорченно кивнул и велел шоферу отвезти их в китайский ресторан на улицу Леруа.

— Вам нравится китайская кухня?

— Я ее обожаю.

— Если так, то не пожалеете.

Фредерика бросила на него подозрительный взгляд.

— Уж не вы ли его владелец?

Он засмеялся и сказал:

— Я там ни разу не был. Только слышал похвальные отзывы.

— Угу…

Наступила короткая пауза, а потом Дамьен заявил:

— Ваша бабушка тертый калач.

— Очень тертый.

— Как только вы вышли из комнаты, она сказала: «Значит, вы тот самый молодой богач, который подбивает клинья под мою внучку?»

Фредерика ахнула и залилась краской.

— Ничего подобного она не говорила!

— Сами знаете, что говорила, — с лукавой улыбкой возразил Дамьен.

Она негромко застонала, а потом спросила:

— И что вы ей ответили?

— Что, будь моя воля, клиньями бы дело не ограничилось.

— Дамьен!

— Я считаю, что всегда следует говорить правду.

Ее лицо стало пунцовым.

— А Эме это слышал?

— Да. И смеялся. Мальчик знает куда больше, чем ему положено, но это на него не повлияло.

— Да, вы правы, — задумчиво сказала она. — Абсолютно правы.

— Можно мне вас поцеловать прямо сейчас? Или вы хотите заставить меня ждать? — внезапно спросил Дамьен, обняв ее за плечи.

— Вас когда-нибудь кто-нибудь заставлял ждать? — кокетливо спросила Фредерика.

— Только вы, — сказал Дамьен, прижавшись лбом к ее лбу, — но вас я могу ждать сколько угодно.

Фредерика, у которой бешено забилось сердце, обняла его за шею.

— Только один поцелуй, — предупредила она.

— Только один, — пообещал он.

Этот человек умеет превратить обыкновенный поцелуй в нечто незабываемое. Ощущения Фредди были такими сильными, что даже причиняли боль. Когда машина остановилась у ресторана, она изнывала от желания.

Дамьен откинулся на спинку сиденья и провел рукой по лицу, хватая ртом воздух. Потом проглотил слюну, бросил на нее изумленный взгляд и вкрадчиво спросил:

— Может быть, вы все-таки хотите, чтобы я приготовил для вас жаркое?

Она прижала руку к груди, сделала глубокий вдох и выдавила:

— Если я окажусь с вами в укромном месте, мне будет не до обеда.

Дамьен улыбнулся и снова привлек ее к себе.

— Вы абсолютно правы. Впрочем, как всегда. Я хочу вас до боли, но вы сами знаете, что дело не только в физической тяге. Я хочу вас. Всю. Целиком.

Фредерика была тронута.

— Спасибо, Дамьен. Это… это невероятно. Но…

— Знаю. Эме. Он замечательный мальчик, а вы чудесная мать. Но он нуждается и в отце. И заслуживает этого.

Потрясенная Фредерика отпрянула от него.

— Дамьен…

— Матери-одиночки часто воспитывают прекрасных детей, а вы одна из лучших матерей, которых я знаю. Но все станет проще и легче, если у него будут двое родителей. Если у вас будет муж и партнер.

— Дамьен, вы п-просите м-меня… — заикаясь выдавила она.

Он взял ее за подбородок.

— Сейчас я прошу вас только об одном: подумать. Я сам уже думал над этим. Долго думал.

Взволнованная и слегка испуганная Фредерика лишилась дара речи. Она инстинктивно потянулась к нему. Он крепко обнял ее, его язык властно проник в ее рот. Когда где-то неподалеку хлопнула дверца машины, Дамьен застонал и неохотно отстранился.

— Иногда даже общественные места бывают чересчур укромными, — пробормотал он в щеку Фредди. Ладонь Дамьена нащупала ручку и нажала на нее. Дверца машины тут же распахнулась. — Пойдемте, — сердито проворчал он, вышел и подал Фредди руку.

Фредерика закусила губу, выбралась наружу и взяла Дамьена под руку. Когда они добрались до ресторана, ею овладело истерическое веселье. Она была слишком ошеломлена, чтобы всерьез отнестись к возможности… партнерства? Слово «брак» обитало в дальнем уголке ее сознания, но она еще не осмеливалась воспользоваться им.

Пока что ей было достаточно чувствовать сильную руку Дамьена, обвивавшую ее талию, и видеть в его глазах желание и надежду. Но думать о возможности любить было слишком страшно.

О возможности любить Дамьена Берже.

…Дамьен сидел за письменным столом и глупо улыбался. На работу ему было наплевать. Отдел маркетинга сообщал, что объем продаж в Бургундии упал на два процента, а он только посмеивался. Звонивший ему начальник отдела был так потрясен, что молчал добрых двадцать секунд. Наконец Дамьен откашлялся и решительно заявил, что значительный рост продаж в Лангедоке-Руссильоне, Нормандии и Эльзасе с лихвой перекрывает эту потерю. Когда несколько минут спустя Дамьен положил трубку, его собеседник все еще не мог прийти в себя. О Господи, какое значение имеет незначительное падение числа продаж в одной провинции, если он влюблен, собирается жениться и стать отцом?!

О, она еще не сказала «да». Да и официального предложения он еще не сделал. Но когда он протянул руку, Фредди не оттолкнула ее. И это несказанно воодушевило его. При воспоминании об их страстном прощальном поцелуе у него кипела кровь в жилах. И хотя весь остаток ночи Дамьен придумывал, как поскорее привести Фредерику к алтарю, сегодня утром он был полон энергии. Скоро, совсем скоро он все ей расскажет, но, наверное, сначала нужно сходить в ювелирный магазин и купить кольцо с большим бриллиантом.

Пока он взвешивал преимущества признания в маленьком обмане с обручальным кольцом в руках, позвонила секретарша и без всяких предисловий сказала:

— Вы можете принять месье Клоше? Он говорит, что дело очень срочное.

Дамьен безмерно удивился.

— Гюстав здесь?

— Он уже идет, месье Бержера. Прошу прощения.

Не успел Дамьен успокоить секретаршу, как дверь открылась и в кабинет вошел Гюстав Клоше. Дамьен положил трубку и откинулся на спинку высокого кожаного кресла. Его удивление сменилось беспокойством.

— Гюстав, что случилось?

Высокий седой мужчина со спортивной фигурой, великолепный игрок в гольф и обаятельный человек внезапно лишился свойственной ему непринужденности. Его руки нервно теребили лацканы темно-серого делового костюма.

— Что я тебе говорил? — рявкнул он. — Сколько раз предупреждал, что в один прекрасный день волокитство дорого тебе обойдется?

Дамьен улыбнулся.

— Если так, тебя ждет большой сюрприз. Друг мой, скоро ты узнаешь, что твои усилия не пропали втуне.

— Не пропали? — взорвался Гюстав. Он полез в карман пиджака, вынул несколько сложенных листков бумаги и шваркнул их на стол Дамьена. — Я так не думаю!

Бержера хмуро покосился на плохие копии каких-то документов.

— Что это?

— Это, — сказал Гюстав, ткнув пальцем в бумаги, — пятьдесят миллионов франков!

— Что?!

— В виде палиментов[1 - Алименты, выплачиваемые бывшей супруге (супругу) после расторжения гражданского брака (юр.).], — четко произнес адвокат. — Во всяком случае, во Франции это называется именно так.

— Палиментов?! Чушь собачья!

— Заявление в суд подано некой мадемуазелью Рене Шапюи, — продолжал гнуть свое Гюстав. Он наклонился, положил обе ладони на край стола и закончил: — В твой адрес…

После произнесенного Дамьеном короткого, но емкого слова тонкое лицо Гюстава Клоше приняло такое выражение, словно он действительно почувствовал запах, которым несло от этого дела.

— Оно стоит пятьдесят миллионов, — мрачно подтвердил адвокат.

Дамьен с отвращением замотал головой. Если Фредерика узнает о Рене Шапюи, это закончится катастрофой. Почему сейчас? Почему это случилось именно сейчас? Худшего времени Рене выбрать не могла.

— Черт побери! Мне это совсем не нужно!

— Сейчас, дружище, тебе нужно только одно, — ответил Гюстав, постукивая указательным пальцем по крышке полированного письменного стола. — Помощь лучших адвокатов, специализирующихся в этой мерзкой части уголовного законодательства. Конечно, если ты не хочешь закончить дело миром.

Дамьен схватился за голову. Если он согласится заплатить, это будет равносильно признанию вины. Если он не согласится и проиграет процесс, будет еще хуже: его назовут хамом и скупердяем. Выход только один: начать борьбу и победить.

— Подлая брехня! — сказал он своему испытанному советчику. — Я не стану платить. Сгнию в долговой яме, но не дам этой корыстной суке ни цента!

— Именно этого я и боялся, — пробормотал Гюстав, проведя рукой по волосам. — И заранее позвонил своему другу Антуану Перигору из конторы «Сибило, Тавернье, Перигор и Палотен». Сейчас он сколачивает команду адвокатов, которые будут заниматься твоим делом. Желательно, чтобы ее возглавила женщина. Поверь мне, на судью и присяжных произведет хорошее впечатление, если именно женщина будет задавать истице нелицеприятные вопросы, которые обязательно возникают в ходе таких процессов.

Дамьен оправился от шока и разозлился.

— Плевать мне на это! — рявкнул он, чувствуя, что необходимо срочно поговорить с Фредерикой. Но все по порядку. Как только с этим делом будет покончено, он усадит ее и прямо скажет о своих чувствах и намерениях. Сообщит свое настоящее имя и положение в обществе. Потом сделает ей предложение, а в конце расскажет о Рене и ее абсурдном иске. В теории все выглядит неплохо.

Но на практике оборачивается полнейшей катастрофой.


9


Фредерика скорчила гримасу.

— Жорж, — сказала она, изо всех сил стараясь казаться бесстрастной, — вы же знаете, как я ненавижу эти мерзкие дела о сексуальных домогательствах.

— Это не сексуальные домогательства, — возразил Жорж Палотен, самый противный из партнеров фирмы и ее непосредственный начальник. — Это палименты.

Фредерика подняла глаза к небу.

— Прошу прощения за отсутствие политической корректности, но я не испытываю особой симпатии к женщинам, подающим такие иски.

— Мы защищаем не женщину, — сердито бросил Палотен, — а мужчину!

— Час от часу не легче!

Палотен уселся на край письменного стола и уставился на Фредерику сквозь стекла круглых очков, делавших его похожим на сову.

— Послушайте, Фредерика, Перигор сам включил вас в команду. Мне наплевать на ваши симпатии и антипатии. Либо вы соглашаетесь, либо можете искать себе другое место. Выбора у вас нет.

Перигор был старшим партнером фирмы. Ошеломленная Фредерика откинулась на спинку кресла. Ей не дают выбора и прямо требуют, чтобы она выступила против женщины, подавшей иск! Видимо, клиент человек весьма влиятельный.

— Тип с большим карманом… — пробормотала она.

— Очень большим, — подтвердил Палотен. — Учтите, вам предоставляется последняя возможность компенсировать ущерб, который вы нанесли конторе своей чрезмерной филантропией. Этот клиент принесет нам самую большую прибыль за год.

Слово «чрезмерной» заставило Фредерику заскрежетать зубами, но она сумела сдержаться.

— Значит, я должна помочь какому-то богатому ловеласу отбиться от бедной женщины, которую он использовал, после чего меня объявят местной принцессой?

Палотен нахально улыбнулся.

— Это будет нетрудно. Ваша «бедная женщина» — исполнительница экзотических танцев в ночном клубе. Если называть вещи своими именами, то стриптизерша.

— Это автоматически означает, что ее не могли использовать и что она достаточно глупа, чтобы предоставить нам факты, которые позволят пригвоздить ее к позорному столбу? — не скрывая сарказма, спросила Фредди.

Палотен сполз с письменного стола и выпрямился во весь рост.

— Должно быть, это в роду у всех Шариве, — презрительно заметил он. — От вас требуется только одно — раскопать нужные факты и изложить их. Когда вы поговорите с нашим подопечным, то сразу поймете, что дело выглядит совсем не так, как вам кажется. Даже если он говорит нам не всю правду — а кто ее говорит? — с ее стороны это классический шантаж и вымогательство.

Фредди вздохнула. С волками жить — по-волчьи выть. Впрочем, какая разница? Ей-то что до этого? Она смирилась с неизбежным и спросила:

— Как зовут клиента?

Палотен, не сомневавшийся в ее капитуляции, самодовольно улыбнулся.

— Не кто иной, как Ди Эй Бержера, владелец компании «Бержера телевизьон».

У Фредерики округлились глаза.

— Интересно… — пробормотала она.

— Да уж. Его считают величайшим плейбоем нашего времени. Колонки светских сплетен пестрят сообщениями о том, с кем он спит в данный момент. Впрочем, в последнее время бульварная пресса оставила его в покое. Должно быть, Ди Эй держит свою новую подружку в каком-то укромном месте.

— Я имела в виду не это, — обиженно ответила Фредди. — Просто я случайно знаю одного человека, который работает в «Бержера телевизьон». Даже двух… — Она закусила губу, задумалась, а потом осторожно добавила: — Один из них должен знать его лично.

— Мир тесен, — констатировал Палотен. — И кто же эти двое? Это может нам пригодиться.

Фредди пожала плечами.

— Первый — мой бывший муж. Едва ли он сможет сообщить что-нибудь интересное. Он далек от сильных мира сего. Обыкновенный менеджер по розничным продажам. Зато второй… — Она сделала паузу, а потом призналась: — Я толком не знаю, какой пост в компании занимает этот человек, но догадываюсь, что весьма ответственный.

Палотен, сразу почуявший запах жареного, перегнулся через стол.

— Интересно, кем вам приходится этот… э-э… администратор высокого уровня?

Фредерика откинулась на спинку кресла и отодвинулась от Палотена как можно дальше.

— Другом. Просто другом.

В маленьких глазках Палотена мелькнула алчность. В этом высоком, широкоплечем привлекательном мужчине есть что-то отталкивающее. Он считается хорошим адвокатом, пользуется уважением, но клиенты его не любят. Наверное, потому, что у него взгляд взяточника.

— Значит, у нашей снежной королевы все же есть половая жизнь, — промурлыкал он.

Фредерику едва не затошнило.

— У снежной королевы есть друг, — бросила она. — Настоящий джентльмен.

Палотен рассмеялся.

— Гетеросексуальный джентльмен в наши дни большая редкость, — протянул он, пошел к двери, открыл ее, остановился на пороге и оглянулся. — Это значит, что он говорит «пожалуйста», когда собирается поставить вам пистон, и «спасибо», когда уходит.

— Вы просто вонючка, — ровно ответила Фредерика.

— Встреча с клиентом состоится завтра в одиннадцать. — Палотен показал пальцем на стол, где лежала принесенная им пачка книг и статей по гражданскому законодательству. Он называл это освоением позиции. — Советую заняться зубрежкой.

Фредерика схватила лист линованной бумаги, скомкала его и швырнула в закрытую дверь, представив себе, что это камень, поражающий широкую спину Жоржа Палотена. Этот подлый тип считает себя гением, думает, что все на свете такие же беспринципные подонки, как и он сам, но он не знает ни ее, ни Дамьена Берже.

Жорж не в состоянии понять такого человека, как Дамьен. Жорж считает и ее, Фредди, ошибкой природы, простушкой, для которой главное не разум, а женские эмоции. То, что красивый и сексуальный мужчина, добившийся успеха, может быть одновременно добрым, любящим и щедрым, не укладывается у него в голове. Палотен и вообразить не может, что на свете существуют люди, порядочные от рождения. Эта мысль в корне чужда ему. Он начисто лишен способности понимать то, что Фредерика чувствует инстинктивно. Дамьен заботится о других людях, потому что просто не может иначе, и Фредди поняла, что нашла в нем родственную душу. Вот и Эме понял, что Дамьен не только не представляет для него угрозы, но даже любит его.

Она сделает для этого клиента все, что от нее зависит, обеспечит ему лучшую защиту, но, по ее мнению, таких гадов, как Жорж Палотен и Ди Эй Бержера, следует вешать на фонарных столбах, причем без всякого снисхождения.

…Фредди опоздала. Она бросила сумочку на свой письменный стол, схватила толстую книгу, накинула на плечо ремень тяжелого кейса и в мгновение ока снова выскочила из кабинета. Она миновала секретарскую, расположенную в центре просторной приемной, и слегка замедлила шаг, когда из-за стола поднялась ее подруга и ближайшая помощница Элен.

— Ты уже видела утренние газеты?

Фредерика покачала головой и заторопилась к залу для совещаний.

— Не было времени. Проспала. Всю ночь читала свод законов.

— Нужно будет взглянуть, — предупредила Элен, идя следом со стенографическим блокнотом и ручкой.

Фредди кивнула, тут же забыла об этом и толкнула тяжелую дверь. Потом расправила плечи и изобразила любезную улыбку. Три из четырех партнеров фирмы — Сибило, Пери-гор и Палотен — заняли места по обе стороны прямоугольного стола. Она кивком извинилась перед каждым, остановилась у пустого кресла и плюхнула на стол свою ношу.

— Прошу прощения. Работала всю ночь и, кажется, управилась. — Она повернулась к Элен. — Мне нужно все, что относится к процессу «Бодуэн против Ландрие», и свод законов о семье и браке.

— Свод законов о семье и браке! — эхом повторил кто-то.

Фредди подняла онемевшую руку, готовясь объяснить разработанную ею стратегию, хотя в голосе, бросившем реплику, ей почудилось что-то знакомое.

— Пусть этим займутся Пеллерен и Канорис, — велела она Элен. — Скажи им, чтобы перевернули все вверх дном. — Когда Элен кивнула и быстро вышла, Фредерика уперлась ладонями в крышку стола, сделала глубокий вдох, готовясь познакомиться с клиентом, и только тут поняла, что его не видно. Ощутив чье-то присутствие у окна, она выпрямилась, обернулась и инстинктивно одернула жакет.

— Фредди? — спросил мужчина в костюме от лучшего портного, стоявший перед большим сплошным окном с видом на море. Она заморгала глазами и улыбнулась.

— Дамьен! Что вы здесь делаете?

Он смотрел на нее, мрачный, как судья. У Фредерики зашевелились волосы на голове, но она не знала почему. Она собиралась обратиться к нему за консультацией. Лично. С глазу на глаз. Как Палотен узнал, кем является «друг», о котором она упомянула вчера, и зачем вызвал Дамьена на это совещание?

— Я… я хотел все рассказать вам… вчера вечером, — заикаясь выдавил Дамьен.

Она прижала руку к голове, пытаясь разобраться в том, что говорит инстинкт.

— Понятно… Прошу прощения. Я была очень занята. Мне и в голову не приходило, что вас привлекут к этому делу. Вы могли бы предупредить меня…

Внезапно дверь распахнулась настежь, и в зале сначала появилось брюхо, а потом лысая голова вестника судьбы Тавернье.

— Гром грянул, — проворчал он, шлепнув на стол пачку газет. — Эта ваша Рене сразу взяла быка за рога.

Дамьен закрыл глаза.

Фредерика бросила взгляд на газеты. Заголовок на первой странице кричал: «Стриптизерша подает в суд на основателя «Бержера телевизьон»!» Ниже во весь разворот была напечатана большая фотография. Она склонила голову набок, чтобы лучше видеть. Это был поясной портрет Дамьена в смокинге. Его держала под руку красивая сексуальная блондинка с широкой улыбкой и пышным бюстом, большая часть которого была видна в низком вырезе роскошного вечернего платья.

В ушах Фредерики раздался странный звон. Откуда-то издалека донесся знакомый голос:

— Я не знал, что вы уже знакомы друг с другом.

Другой знакомый голос добавил:

— Ди Эй, кто-то посоветовал мадемуазель Шапюи надавить на вас, посвятив в это дело прессу.

— И на предстоящий суд тоже, — согласился третий.

Фредерика пыталась втянуть в легкие воздух, но у нее ничего не получалось. Правда свалилась на нее как снег на голову. Дамьен Берже, ее Дамьен, ее родственная душа, оказался мультимиллионером Дамьеном Альбером Бержера, знаменитым плейбоем по кличке «Ди Эй» Она смотрела на Дамьена во все глаза. «Я считаю, что всегда следует говорить правду». Но и эти его слова оказались ложью! Все оказалось ложью. Все, что он говорил и делал.

— Позвольте мне объяснить. — Дамьен протянул руки и шагнул к ней. — Я хотел все рассказать вам вчера вечером. Я… я не знал. Кажется, я никогда не спрашивал, в какой фирме вы работаете!

Но Фредерика не могла думать ни о чем, кроме собственной глупости. Почему она не узнала? Почему не поняла сразу?

— Нет, — произнесла она. — Нет.

— Фредди, послушайте, когда я говорил, что моя фамилия Берже, я… я только хотел, чтобы вы узнали меня настоящего. Чтобы на вас не подействовали ни моя репутация, ни все остальное…

Настоящего. Настоящего Дамьена. Ди Эй Бержера. Она покачала головой.

— О Боже…

— Фредди, милая, вы должны понять…

— О Гос-по-ди…

— Я собирался рассказать вам. Если бы вы не были заняты вчера вечером, я…

— Как вы могли?

Бержера опустил голову, и Фредерика ощутила всю тяжесть его лжи. Он никогда не любил. Ни ее, ни Эме, ни команду. Что значат для него деньги? Тысячей больше, тысячей меньше… Он — Ди Эй Бержера, гений розничной продажи, король электроники. Плейбой. Все это было для него хитрой азартной игрой. Сможет ли Дамьен Берже так же легко покорять женщин, как это делает Ди Эй Бержера? Сумеет ли заставить приемную мать, адвоката с чувствительным сердцем влюбиться в него? То, что он смог и сумел, тяжелее всего. Окаменевшая Фредерика повернулась и вышла из комнаты, стараясь оказаться как можно дальше от лжи. Позади остались работа и карьера, но это ее не волновало.

Он догнал ее у секретарской. Сильные руки схватили и развернули ее.

— Милая, вы должны выслушать меня.

Гнев, о существовании которого она не подозревала, вырвался наружу.

— Уберите руки! — Она освободилась и обхватила ладонями плечи. — Не прикасайтесь ко мне!

Руки Дамьена повисли в воздухе.

— Милая, я виноват. Я должен был рассказать вам. И собирался это сделать.

— Оставьте меня. — Дымясь от негодования, она повернулась и пошла к своему кабинету. Ее работа! Внезапно она поняла, что собирается бросить работу как раз тогда, когда нуждается в ней больше всего. Скоро слушание дела об усыновлении. Эме! О Боже, как ему сказать?! И что сказать? Отчаяние когтями терзало ее душу, переполненную гневом, стыдом, обидой и горьким разочарованием.

Фредерика понимала, что стоит перед своим письменным столом, но зачем? Потом она заметила сумочку. Там лежали ключи от машины. Она схватила сумочку, и тут в кабинет ворвался Дамьен, Ди Эй или как его там…

— Фредди, я люблю вас, — сказал он.

Она не то засмеялась, не то заплакала и повернулась к нему лицом.

— Прекрасно… И вы слыхом не слыхивали ни о какой Рене Шапюи.

Дамьен задохнулся. Дверь ударила его в спину и заставила сделать несколько шагов вперед. В кабинет вошел Жорж Палотен, мельком посмотрел на Дамьена, а затем мрачно уставился на Фредерику.

— Это еще что за чертовщина?

— Я ухожу, — сказала Фредерика, гордясь тем, что ее голос дрожит лишь слегка. — Пусть этим делом занимается кто-нибудь другой.

— Может быть, вчера я недостаточно ясно выразился? Ваша работа зависит…

— Речь идет не о ее работе, — решительно прервал его Дамьен.

Палотен посмотрел на него с удивлением.

— Останется она здесь или уйдет, работа для нее найдется, — резко продолжил он. — Но если попробуете ее уволить, меня будет защищать другая контора.

Палотен грозно прищурился, шагнул к Фредерике и прошипел:

— Ну это вам даром не пройдет!

— Замолчите, Палотен, — велел Дамьен.

Адвокат захлопнул рот как аквариумная рыба, поймавшая дафнию.

— Фредди, я не жду, что вы займетесь этим делом. Я даже не знал, что вы здесь работаете.

— Не сомневаюсь, — бросила она. Конечно, этот тип не хотел, чтобы она знала про Рене Шапюи.

— Может быть, вы и говорили, где работаете, но, даже если и говорили, я этого не помню. Я думал только о любви.

— О любви! — как попугай повторил Палотен.

— Вы еще здесь? — Дамьен обернулся и бросил на него такой взгляд, что бедняга невольно попятился.

— Но, месье Бержера… — заикаясь промолвил он. — Вы не понимаете… Это Фредерика Шариве.

— Идиот! Я знаю, кто она такая.

— Чего я не могу сказать о вас, — дерзко напомнила ему Фредерика. — У меня нет привычки скрывать свою личность.

— У меня тоже, — буркнул Дамьен.

— Значит, вы лгали только мне?

Дамьен провел рукой по волосам.

— Стали бы вы со мной разговаривать, если бы с самого начала узнали, кто я такой?

— Не больше, чем сейчас, — парировала она и повернулась к двери.

Дамьен поймал ее за руку, тут же отпустил и проникновенно сказал:

— Фредди, я понимаю, почему вы сердитесь, и не жду, что вы будете представлять меня в суде, но дайте мне возможность объяснить случившееся.

— К чертовой матери вас, ваше дело и ваши объяснения, месье Бержера, — ровно сказала она.

Дамьен молча отвернулся; на его щеке забилась какая-то жилка.

Но тут опомнившийся Жорж Палотен закрыл собой дверь.

— Вы не можете уйти! — воскликнул он. А потом повернулся к Дамьену и сказал: — Вы не понимаете. Нужно, чтобы это дело вела именно женщина, а другой женщины у нас в штате нет!

— Нет другой женщины? — скептически переспросил Дамьен.

— Другой женщины-адвоката, — поправился Палотен.

— Так наймите другую, — приказал Дамьен.

— Он не может, — нахально сказала Фредерика, сложив руки на груди. — Ни одна уважающая себя женщина-адвокат не станет работать в этой фирме. Их женоненавистничество вошло в пословицу. Правда, нужно отдать Тавернье должное: он пытается изменить это, но, к сожалению, безуспешно. И я бы тоже здесь не работала, если бы Французская ассоциация женщин-юристов не затеяла против них процесс. Конторе была нужна женщина в качестве символа, и они уже потеряли надежду ее найти, но тут подвернулась я. Я сама была в отчаянном положении и не нашла в себе смелости отказаться, когда они сделали мне «щедрое» предложение.

— Оно было бы более щедрым, если бы вы приносили конторе прибыль, — бросил Палотен и снова обратился к Дамьену: — Она отличный адвокат, но все фирмы в городе знают, что у нее зуб на клиентов, которые способны платить. Зато на ее стол ложится каждое безнадежное и грошовое дело в этом городе!

— Закон дороже денег! — с жаром возразила Фредерика.

— Нельзя ли ближе к делу? — прервал их Дамьен. — Ребята, я думал, что вы в таких делах собаку съели, — сказал он Жоржу Палотену.

— Съели, — сказала Фредерика, — но обычно они выступают на стороне истца, а не ответчика.

Палотен пропустил ее слова мимо ушей и обратился к Бержера.

— Как ни печально, — мрачно сказал он, — но мы нуждаемся в ней.

— Это я нуждаюсь в ней, — резко поправил Дамьен. — А вы нуждаетесь в переделке личности.

Палотен побагровел, но не осмелился перечить своему самому богатому клиенту. Дамьен вздохнул и взялся за затылок. На мгновение Фредерика ощутила сочувствие к нему, но тут же вспомнила всю грандиозность его лжи и глубину его морального падения. Этот человек использовал ее только ради собственного развлечения. Как же он, должно быть, смеялся! Иначе зачем ему было вести против нее такую широкую кампанию? А ведь она знала это, будь он проклят! Знала, но не послушалась внутреннего голоса, потому что считала Дамьена добрым, честным и щедрым. И даже позволила ему использовать Эме. Так почему бы теперь не использовать его самого? Почему она не должна этого делать? Внезапно она вспомнила, что Палотен тесно дружит с одним судьей. Это, конечно, неэтично, но в данный момент Фредди плевать хотела на служебную этику.

Приняв небрежную позу, она вздернула подбородок и посмотрела на Палотена.

— Во-первых, я требую прибавки. Причем ощутимой.

Палотен что-то пробормотал себе под нос, но кивнул, буравя злобным взглядом ее и Дамьена, который так и не поднял головы.

— Даю согласие в присутствии месье Бержера.

— Это еще не все, — продолжила Фредерика, у которой безудержно заколотилось сердце. — Вы дружите с судьей Дювалем, рассматривающим дела о семье и браке.

Палотен кивнул и неуверенно пожал плечами.

— Дважды в неделю мы играем с ним в гольф. Это знают все.

— Я хочу, чтобы вы поговорили с ним, — безапелляционно сказала она. — Насчет моей просьбы об усыновлении.

Дамьен бросил на нее пристальный взгляд, а потом красноречиво посмотрел на Палотена. Тот проглотил слюну и сказал:

— Я сделаю лучше. Если хотите, сам буду представлять вас в суде.

Вот и все. Если Палотен будет защищать ее, дело в шляпе. Сложись обстоятельства по-другому, она ни за что не решилась бы на это. Такой подонок, как Палотен, дорого запросил бы за услугу. А теперь этот червяк достался ей даром.

Она надела на плечо ремень кейса.

— Передайте Элен, чтобы позвонила мне домой. Я беру отгул.

Палотен начал было возражать, но Дамьен жестом прервал его.

— Фредди, я не делал того, в чем меня обвиняют, — негромко сказал он. — Не стану отрицать, у меня была с ней интрижка, но это был всего лишь секс. Да и все кончилось еще до того, как она переехала в пустую квартиру моего дома. Я хочу, чтобы вы знали это.

— Да, верно, — бросила она. — Это все прекрасно объясняет, месье Бержера!

— Милая, я уже говорил, почему назвался чужим именем. Я очень хотел, чтобы вы дали мне шанс. Пожалуйста, скажите, что он у меня еще есть.

Фредерика засмеялась. Она ничего не могла с собой поделать. Нет у них никакого шанса. Его ложь доказывает это.

— Сожгите свой тренировочный костюм, — холодно сказала она Дамьену, — и подайте представителю лиги заявление о своей отставке.

Дамьен втянул в себя воздух и поморщился.

— Ладно, как хотите. Но в один прекрасный день вы позволите мне все объяснить.

Показав подбородком на Жоржа Палотена, Фредерика промолвила:

— Объясняйте тому, кому это интересно. — С этими словами она вышла из кабинета.

Многие видели, как Фредерика решительно вышла из здания, но никто не догадывался, что внутри у нее все омертвело.


Фредерика и Эме сидели в машине у кромки футбольного поля, на котором вскоре должна была состояться игра.

— Но почему его нет? — в третий или четвертый раз спросил Эме.

Скрыв свою досаду, она сказала:

— Он не придет. У него… важные дела. — Она не могла заставить себя произнести имя Дамьена. Пока не могла. И, видимо, не сможет никогда. Она и так с трудом думала о нем как о Дамьене Альбере, более известном под именем Ди Эй Бержера. По крайней мере насчет своего первого имени он не солгал.

— Нет у него более важных дел, чем команда, — возразил Эме, покачав головой. — Я знаю.

Фредди едва не потеряла терпение, но все же сумела сдержаться.

— Наверное, он говорил тебе это, но…

— Ничего он мне не говорил, — стоял на своем Эме. — Я сам знаю.

Фредди вздохнула и потерла лоб. В последние дни она ощущала слабую, но неизлечимую головную боль.

— Он не придет, Эме. Мне очень жаль, но ты должен смириться с тем, что Дам… он больше не будет приходить на тренировки и игры.

Эме бросил на нее недоверчивый взгляд, словно гадая, почему она не может понять то, что без слов ясно ему самому. Потом покачал головой и вылез из машины. Фредерика несколько мгновений смотрела на пустое место, чувствуя себя сбитой с толку и пугающе беззащитной.

…Это была ее идея — вышибать клин клином. Рене Шапюи явно пыталась привлечь на свою сторону общественное мнение и нанести Дамьену личное оскорбление, надеясь, что он пойдет на мировую и не станет доводить дело до суда, который сложится явно не в его пользу. Чуть ранее в прессе появилось имя бывшей товарки мадемуазель Шапюи, с которой они вместе снимали квартиру. Эта женщина, обратиться к которой не пришло в голову ни Фредерике, ни другим сотрудникам конторы, с величайшим удовольствием сообщила публике, что она вышвырнула Рене из квартиры, после того как застала эту «бесстыжую шлюху» в постели со своим бойфрендом.

Эта история появилась на первой странице марсельской газеты два дня назад. Сегодняшняя пресс-конференция была созвана для того, чтобы «обелить имя» фирмы, а заодно и их клиента. Фредерика мечтала о том, чтобы публичным восстановлением репутации Бержера занимался кто-нибудь другой, но знала, что ей предназначено сыграть две роли одновременно — главной героини и ведьмы на помеле. Сегодня ей предстоит с блеском выступить во второй роли.

Подойдя к микрофону, она улыбнулась и поблагодарила представителей прессы за приход. Потом зачитала заявление, хотя от щелчков фотоаппаратов и жужжания камер у нее дрожали руки. Для этого случая ей делал прическу и накладывал косметику лучший стилист города. Фредерика знала, что выглядит замечательно, но мысль о том, что вечером ее покажут по телевидению, заставляла бедняжку сильно нервничать. Придется что-то придумать, чтобы выпуск новостей не попал на глаза Эме…

После официального выражения несогласия с тем, как освещается эта тема в прессе, было указано, что их клиент, месье Бержера, никоим образом не участвовал в кампании, развязанной газетами. Поскольку скрывать месье Бержера абсолютно нечего, то вполне естественно, что он предпочел, чтобы беспочвенные требования мадемуазель Шапюи остались незамеченными. Закончив читать заявление, Фредерика стала отвечать на вопросы.

Какой-то журналист, пропустив мимо ушей уже сказанное Фредерикой, спросил, не с подачи ли Бержера в газетах появились статьи, посвященные личности мадемуазель Шапюи. На что Фредди категорично ответила «нет». Причем ответила чистую правду, поскольку Дамьен лишь мельком упомянул имя товарки Рене, но не имел представления о том, что эта информация будет как-то использована в ходе процесса. Когда к Фредерике пристали с вопросом, не приложила ли к этому руку фирма, она с достоинством ответила, что ни один партнер или служащий их конторы не вступал в контакт с бывшей подругой истицы, которой в последнее время пресса уделяет повышенное внимание. Что тоже было чистейшей правдой. На бывшую товарку Рене Шапюи репортеров навел брат водителя машины, которая часто обслуживала сотрудников адвокатской конторы.

Наконец прозвучал вопрос, на который Фредерика и ее команда в глубине души очень надеялись. Его задала незаметная молодая женщина, про которую говорили, что она добывает информацию самыми бесчестными способами. Толпа охотников за новостями тут же навострила уши.

— Какое отношение эти последние разоблачения имеют к связи месье Бержера с мадемуазель Шапюи?

Фредерика наклонила голову, чтобы скрыть улыбку, и сделала вид, будто медлит с ответом.

— Ну… Понимаете, месье Бержера не очень любит отвечать на подобные вопросы, поскольку он настоящий джентльмен, однако кое-кто мог бы спросить, почему такой богатый человек отказывается договориться с бывшей женой, как называет себя мадемуазель Шапюи. Дело в том, что за несколько дней до своего переезда в дом месье Бержера она была застигнута соседкой по квартире во время… э-э… физического контакта с другим мужчиной, точнее с бойфрендом этой соседки.

По аудитории прошел шепоток, после чего в воздух взметнулся лес рук. Выполнив свою миссию и посеяв большие сомнения в правдивости истории, рассказанной Рене Шапюи, Фредерика отказалась отвечать на оставшиеся вопросы и с деланной нерешительностью сказала:

— Боюсь, я и так сообщила вам слишком много. Я нахожу обвинения в адрес моего клиента абсурдными, поскольку, к сожалению, ясно, что в указанный истицей период он ни в коем случае не порывал с прежним образом жизни… Ох! Я снова проговорилась. Пожалуйста, извините меня. Еще раз благодарю всех за приход.

Газетчики продолжали выкрикивать свои вопросы даже тогда, когда Фредерика оставила кафедру и пошла к задней двери, то и дело оборачиваясь и посылая собравшимся сконфуженные улыбки. За дверью ее встретили все четыре партнера и дружно поздравили с успехом. Палотен похлопал ее по плечу и гордо воскликнул:

— Крошка! Я знал, что ты обладаешь всеми качествами, необходимыми первоклассному адвокату!

Фредерика подняла глаза к небу и пошла дальше.

— А что? Что я такого сказал? — недоуменно спросил Палотен остальных партнеров.

Тавернье только застонал в ответ. Кто-то должен ведь объяснить ему, что называть мадемуазель Шариве крошкой невежливо. Она уже давно взрослая женщина и первоклассный адвокат, просто у Жоржа не хватает ума понять это.

Покачав головой, Фредерика свернула за угол и столкнулась с Дамьеном. Он обнял ее прежде, чем она успела прийти в себя. Ее пронзил знакомый электрический ток, но если в человека дважды попадает шаровая молния, это уже чересчур… Она быстро высвободилась и сделала шаг назад.

— Что вы здесь делаете?

— Гм… я составил перечень имен людей, о которых говорил вам.

Фредерика всмотрелась в листок. Это был список женщин, с которыми Дамьен встречался в последний год. Тот самый год, который Рене Шапюи якобы провела в экстравагантном любовном гнездышке, из-за мужского эгоизма лишенная возможности зарабатывать себе на жизнь.

— Передайте его моей помощнице, — бросила Фредерика, проходя мимо него.

— Я хотел увидеть вас.

У нее тут же отнялись глупые ноги, но владеть языком она не разучилась.

— А вот я вас видеть не хочу.

Дамьен не обратил на это никакого внимания и нежно сказал:

— Вы выглядите потрясающе, но я предпочитаю настоящую Фредди.

Она попыталась побороть удовольствие, вызванное его словами.

— Иными словами, Фредди-дурочку.

— Нет. В настоящей Фредди нет и тени глупости. Просто ваша красота — внутренняя.

Переварить такой комплимент можно было только с помощью сарказма.

— Наверное, мне следовало бы поблагодарить вас. Но я этого не сделаю. А теперь прошу прощения…

— Как дела у Эме?

Она резко повернулась.

— У вас хватает наглости спрашивать?

— Я скучаю по нему. Надеюсь, он не слишком переживает из-за происходящего.

— Он ничего об этом не знает.

Дамьен с облегчением вздохнул.

— Слава Богу… Но мальчик наверняка ломает голову, почему я исчез и не напоминаю о себе. Понимаете, он слишком умен. Если вы когда-нибудь позволите мне поговорить с ним, я буду рад…

— Нет! Нет! Я никогда не позволю вам этого!

Он поднес руку ко лбу.

— Может быть, имеет смысл договориться, — пробормотал он. — Тогда эта история не помешала бы нам…

— Договориться? — повторила возмущенная Фредерика, не дав ему закончить фразу. — Значит, вы признаетесь, что использовали Рене Шапюи?

Он молча покачал головой.

— Нет. Я пытался помочь Рене, только и всего. Не соблазнял ее. Не давал никаких обещаний. Не спал с ней после того, как она переехала в принадлежащий мне дом, и даже некоторое время до того. Но какая разница? — Он поднял на нее измученный взгляд. — Какая теперь разница?

Фредерика прекрасно поняла, о чем он спрашивает, и в глубине души желала посоветовать ему продолжить борьбу, но не могла себя заставить сделать это. Как ни крути, а он совершил все то, в чем его обвиняет Рене Шапюи. Правда, считать эту женщину жертвой тоже не приходится. Возможно, было бы разумнее договориться с ней. Тем более что такой оборот дела сильно повысил бы прибыль конторы. Однако это не ее дело. Фредерика не желала иметь к нему никакого личного отношения. Поэтому она оставила свое мнение при себе и просто ушла, напоследок холодно и деловито сказав:

— Решайте сами. Думаю, свой гонорар я получу в любом случае.

Она сумела не оглянуться, но для этого ей понадобилось гигантское усилие воли.

Дамьен смотрел вслед уходившей Фредди, понимал, что его отвергли, и чувствовал себя так, словно ему вынесли не подлежащий обжалованию смертный приговор. Его прежняя жизнь кончилась, а новой он себе не представлял. Ему еще никогда не было так больно.

Он не смог достучаться до ее сердца, не смог заставить понять, что теперь она и Эме значат для него все. Впервые в жизни он не знал, что делать, что говорить и как унять боль. О да, денег у него достаточно, но зачем они ему без Фредди и Эме? И вообще зачем все?

О Боже, каким же он был дураком! Был, есть и будет. На веки вечные.

…Фредерика снова посмотрела на повестку, доставленную в контору накануне, сразу после того как они договорились о встрече сторон до начала суда, и пробормотала:

— Черт побери, зачем им понадобилась видеозапись, сделанная камерой слежения?

Элен покачала головой.

— Понятия не имею. Могу сказать только одно: эта женщина способна на любую подлость. — Она примостилась на уголке стола Фредерики и рассказала о том, что удалось выяснить их дознавателю. — Наш человек сунулся в притон, где танцевала Шапюи. Танцевала — это слишком мягко сказано. Но легенда состоит в том, что она делала это бесплатно, потому что так хотел Бержера.

— Трудно поверить. — Это так не похоже на Дамьена, которого она знает… или думала, что знает.

— Вот и наш дознаватель тоже не верит, — сказала Элен. — Он не смог найти никаких доказательств того, что Бержера вообще бывал в этом клубе. Рене сама призналась, что они познакомились на вечеринке. Бержера говорит, что понял, чем Шапюи зарабатывает себе на жизнь, только тогда, когда товарка выставила ее. По его мнению, это недостойный род занятий. Она говорит, что это зрелище его возбуждало, но никто не смог назвать нашему человеку даты, когда Бержера посещал представления. Они не смогли предъявить никаких документов, не смогли назвать имена людей, которые приходили с ним, — в общем ничего. А водитель лимузина Бержера понятия не имеет, где находится этот вертеп.

Фредерика отложила повестку, которую она только что изучала, и встала.

— Тем лучше. Значит, на жалобу Шапюи о том, что ее лишили средств к существованию, можно не обращать внимания. Но эта видеозапись меня тревожит. Не могу поверить, что Да… месье Бержера не знает о ее содержании.

Элен имела полное право напомнить, что, если бы Фредди опросила клиента сама, у нее не было бы на этот счет никаких сомнений.

— Месье Бержера вспомнил только то, что у них была короткая стычка возле лифта.

— Там наверняка было что-то еще, — сказала Фредерика. — Давай посмотрим.

Хотя час был поздний и она успела лишь слегка перекусить с Эме, который остался дома с бабушкой, но выбора не было. Следовало немедленно изучить запись. Встреча, инициаторами которой стали адвокаты Шапюи, была назначена на следующее утро: видимо, Рене не терпелось достичь соглашения. Истец и ответчик должны были выложить карты на стол. Если можно так выразиться, это был суд в миниатюре; каждая сторона надеялась убедить другую, что шансов на выигрыш дела у той нет. Фредерика собиралась явиться на встречу с домашней заготовкой, которая должна была нанести Рене смертельный удар. Но в самый последний момент адвокат Шапюи подкинул бомбу, потребовав представить копию записи видеокамеры слежения, установленной в доме Дамьена. Фредерика не могла позволить, чтобы эта бомба взорвалась.

Элен встала и вынула из стоявшей на стуле сумки две коробки. В одной из них находилась видеокассета. Вторая коробка была значительно меньше.

— Бержера как-то обмолвился, что параллельно велась и аудиозапись, — рассеянно объяснила помощница, — поэтому я решила прихватить и ее. Просто на всякий случай.

Фредерика кивнула, взяла видеокассету и пошла в гостиную. Аудиозапись осталась лежать на письменном столе, став еще одним доказательством болезненной дотошности Элен. Обе женщины вспомнили о ней только тогда, когда с видеокассетой было покончено.

Сначала Фредерика не могла поверить увиденному. Потом решила, что Дамьен Бержера еще более искусный обманщик, чем ей казалось. Только полное отчаяние заставило Элен настоять на том, чтобы они прослушали аудиозапись. Фредерика скрепя сердце согласилась. Но потом сразу поняла, что нужно сделать.


10


Фредерика посмотрела на партнеров, пожала плечами и повторила в третий раз:

— Они нам не нужны.

Только Жюль Тавернье не доказывал, что две женщины, стоявшие в противоположных углах длинной комнаты, должны остаться и дать свои показания. Тем не менее он тоже не мог отвести глаз от двух роскошных длинноволосых красоток. Лишь Дамьен, стоявший рядом со своим другом и личным адвокатом Гюставом Клоше, рассеянно смотрел в окно.

Фредерика понимала, что после увиденного и особенно услышанного накануне вечером ей следовало позвонить всем четверым партнерам домой, но поздний час и предстоявшая тяжелая и непривычная работа заставили ее отказаться от этой мысли. Когда она наконец легла спать, часы на тумбочке показывали восемь минут пятого. После трех часов сна она едва успела принять душ, одеться и прибыть на встречу в большой конференц-зал офиса фирмы. Слава Богу, что представители истца немного опаздывали.

— Глупо думать, что нам не потребуются их показания, — сказал Палотен, улыбаясь и кивая высокой длинноногой брюнетке с гривой кудрявых волос.

Не поднимая глаз, Фредерика ответила:

— Я утверждаю, что у меня есть все доказательства, которые навеки отучат мадемуазель Рене Шапюи заниматься вымогательством.

Легкая на помине, Рене вошла в комнату со своим адвокатом — сорокалетним джентльменом в хорошо сшитом костюме. За ними появились стенографистка и два незнакомых человека. У мужчины в дорогой итальянской тройке были прилизанные волосы и нахальная улыбка; второй — пожилой, в мешковатом пиджаке — держался неуверенно.

— Заряжайте пушки, советник, — пробормотал Жюль Тавернье, обращаясь к Фредерике. — Битва начинается.

— А на случай, если ваш залп окажется недостаточно сильным, мы вышлем вперед пехоту, — добавил Жорж Палотен.

Недовольная Фредерика подбоченилась, что-то проворчала себе под нос и пошла к длинному узкому столу, установленному в центре зала. Поздоровавшись с адвокатом мадемуазель Шапюи Гастоном Шарпантье, а затем с самой мадемуазель Шапюи, Фредерика попросила Элен вызвать их собственную стенографистку для регистрации происходящего. Когда все были представлены друг другу, Фредерика попросила свидетелей выйти из комнаты и перешла к делу.

— Наша встреча суть последняя попытка избежать суда, — сказала она. — Поскольку свидетели не проходят процедуру присяги, от них потребуется подписать письменные показания, зафиксированные стенографистами. Дебаты будут проходить в неофициальной обстановке. Однако я должна предупредить истицу и ее адвоката: мы обладаем ясным, четким и неопровержимым доказательством того, что она вымогала деньги у нашего клиента.

— Черта с два! — фыркнула Рене Шапюи. Она бросила злобный взгляд на Дамьена и добавила: — Короче, если он не хочет, чтобы его привлекли к суду по обвинению в оскорблении действием, то согласится как миленький.

— В оскорблении действием?! — взревел Дамьен.

Адвокат Шапюи урезонил свою клиентку, положив ладонь на ее запястье.

Гюстав Клоше наклонился и что-то прошептал Дамьену на ухо. Тот кивнул и послушался, но бросил на Фредерику взгляд, красноречиво говоривший о том, что она уже и так знала.

— А я должен предупредить вас, — сказал адвокат истицы, обращаясь к Фредерике, — что у нас есть неопровержимые доказательства нападения вашего клиента на мадемуазель Шапюи. Если не будет достигнуто соглашение, мы просто выиграем процесс, вот и все.

Фредерика вздохнула.

— Если вы настаиваете на продолжении этого фарса — что ж, дело ваше. С чего начнем?

— Сначала мы заслушаем месье Блонделя, — сказал Уорд.

Вызвали Блонделя, владельца так называемого клуба для джентльменов, и тот отбарабанил заранее заученную речь. Согласно показаниям этого лжеца, он год не платил Рене за танцы — с тех пор, как она «съехалась с Бержера». По словам Блонделя, он продолжал включать в программу ее выступления, потому что она хотела доставить удовольствие своему бойфренду по имени Дамьен, который, кажется, получал большое удовольствие от ее танцев.

Другой свидетель обвинения нервничал куда сильнее, чем Блондель, но тем не менее подтвердил лживые показания последнего, заявив, что Рене танцевала, потому что этого хотел Дамьен. Мол, Дамьену льстило, что Рене делает это бесплатно, поскольку он гордился тем, что может содержать свою женщину.

— Я никогда не говорил ничего подобного! — гневно воскликнул Дамьен. — И вообще вижу этого человека впервые в жизни!

Затем последовала словесная перепалка, в ходе которой Рене и Дамьен обозвали друг друга лжецами. Как ни странно, ожесточение Дамьена доставило Фредерике удовольствие. По крайней мере, тут он ей не лгал. Может быть, и все остальное тоже правда?

Палотен вызвал к столу их первую свидетельницу — потрясающе красивую модель с длинными прямыми светлыми волосами и глазами цвета голубого льда. У всех присутствовавших в комнате мужчин потекли слюнки. Кроме Дамьена, с удовлетворением отметила Фредерика. Даже его адвокат Клоше тепло улыбнулся женщине, которую звали Барбара Хичкок (скорее всего, это был псевдоним).

Мадемуазель Хичкок спокойно и хладнокровно подтвердила, что в этом году она несколько недель встречалась с месье Бержера и что, когда однажды вечером они столкнулись с мадемуазель Шапюи, та заявила, что они с месье Бержера являются «друзьями и соседями». Конечно, Рене опровергла это и заявила, что встречи были только для отвода глаз и что она позволяла это, так как Дамьен убедил ее, что репутация плейбоя важна для его бизнеса, поскольку его имя часто мелькает на страницах прессы. Дамьен только возвел глаза к небу, после чего вызвали следующую свидетельницу.

Катрин Обюссон, ведущая актриса местного театра, слово в слово повторила показания Барбары Хичкок, а от себя добавила, что подумывала переехать в роскошную квартиру Дамьена, пока хозяин не дал ей решительную отповедь, сказав, что это будет концом их «дружбы». Было ясно, сказала она, что Дамьен пытался защитить себя, отказываясь продолжать личные отношения с тем, кто стремился сделать их слишком близкими.

— Все мы знали, что Дамьен еще не готов к прочной связи, — сказала Катрин, — и что, когда это случится, он не будет ходить вокруг да около.

Тут Дамьен повернулся и посмотрел на Фредерику. Так, может быть, он вовсе не собирался обольщать ее? Может быть, за этим стояло нечто большее? Других женщин он заранее предупреждал, что все это лишь забавная игра, но ей не сказал ни слова. Точнее, сказал, что любит ее и хочет жениться, хотя мог бы выбрать для этого время получше. Что он думает и чувствует сейчас? Она отвергла его, была с ним холодна как лед. А вдруг он говорил искренне? Фредерика невольно подумала, что она ничуть не умнее этой дуры Рене Шапюи. Только ее глупость иного рода.

Однако она отогнала от себя мысли личного характера, когда адвокат истицы попросил продемонстрировать видеозапись. Конечно, Рене уверена, что эта кассета сделает свое дело: как только запись будет показана, Дамьен согласится на все ее условия. Однако Фредерика прекрасно знала, что это обернется для истицы крахом, и молча следила за изображением.

Вот Рене приближается к Дамьену, стоящему у лифта. Затем следует горячий обмен репликами, после чего Дамьен выходит из кадра, а Рене следует за ним… Шарпантье быстро прокрутил ленту вперед, пропустив кадры, которые он назвал мертвыми. Рене снова появляется перед объективом видеокамеры. Она пошатывается, ее волосы взлохмачены, лиф платья порван, шею покрывают синяки… Для пущего эффекта Гастон Шарпантье остановил кадр.

— Я думаю, это говорит само за себя, — самодовольно заявил он.

Глядя прямо на Фредерику, Дамьен воскликнул:

— Все было совсем не так! Я ее и пальцем не трогал!

— Камера не лжет! — возразила Рене.

— Но не всегда говорит всю правду, — хладнокровно парировала Фредерика. С этими словами она положила на стол аудиозапись.

Элен тут же встала и раздала копии показаний, подписанных начальником охраны дома, принадлежавшего Дамьену.

— Сотрудник охраны, — заявила Фредерика, — объяснил своему начальнику, что сделал эту запись, потому что появление мадемуазель Шапюи явно расстроило месье Бержера. Цель охраны — забота о сохранении собственности месье Бержера, а у охранника возникло подозрение, что личный лифт домовладельца был поврежден намеренно.

Тут Рене истерически засмеялась и громко заявила, что лифт тут ни при чем; видеозапись доказывает, что Дамьен набросился на нее с кулаками, когда она попросила не выбрасывать ее на улицу.

Фредерика только улыбнулась и вставила в видеоплеер собственную ленту, где изображение совмещалось со звуком. На это Фредди потратила весь вчерашний вечер, и хотя получилось хуже, чем ей хотелось, однако качество оказалось вполне приличным.

— Давайте попробуем еще раз, — сказала она и нажала на кнопку. На экране появилась сцена, предшествовавшая выходу Рене.

Сначала Дамьен пытается вызвать лифт, затем звонит в охрану… Звук не совсем совпадал с изображением, но был хорошо слышен; во всяком случае, запись четко зафиксировала все слова, сказанные в то утро Дамьеном и Рене. Звук пощечины, закаченной Рене Дамьену, слышался четко. Так же, как и ее наглые угрозы. К тому моменту, когда из-за угла лифта шатаясь вышла всклокоченная Рене, притворившаяся, что на нее напали, даже ежу было понятно, что Дамьен ни в чем не виноват. И все же Рене не могла поверить, что дело проиграно.

— Это фальшивка! — отчаянно завопила она. Ее адвокат сидел, закрыв лицо руками. — Слова не совпадают с движениями губ!

— У вас есть заявление охранника, — спокойно сказала Фредерика. — Конечно, мы вызовем его в суд для дачи показаний, а профессионал сумеет точно совместить две ленты. — Она смерила Рене пронизывающим взглядом и продолжила: — Мы еще не знаем, как вы повредили лифт, но я не сомневаюсь, что это будет установлено. Вы заранее срежиссировали эту сцену, зная, что она будет зафиксирована видеокамерой. Однако не учли ни аудиозапись, ни компетентность охранников месье Бержера.

— Я ничего не знал об этом! — с жаром прервал ее Гастон Шарпантье. — Я знал, что выиграть дело в суде, возможно, не удастся, и пытался добиться соглашения, но не знал, что это был подлог.

Фредерика кивнула.

— Догадываюсь, что вы отзовете иск.

— Да.

— Нет! — воскликнула Рене.

Адвокат сурово сказал своей подзащитной:

— Разве вы не поняли? Скажите спасибо, если вас не привлекут к суду за мошенничество и, как я подозреваю, приставания. Самое меньшее, что вам грозит, это иск месье Бержера с требованием возмещения средств, которые он потратил на свою защиту.

— Если бы он сразу дал мне деньги, я бы не пошла на это! — проговорила Рене. — У него их куча!

Гастон Шарпантье тяжело вздохнул и обратился к Дамьену:

— Пожалуйста, примите мои извинения, месье Бержера. Принимая во внимание вашу репутацию, я решил, что в требованиях мадемуазель Шапюи есть свой резон.

Дамьен покачал головой.

— Я вас не осуждаю. Образ жизни, который я вел, давал повод так думать всем, кто не знал меня близко. — Он снова посмотрел на Фредерику. — Но в последнее время я сильно изменился к лучшему.

— Это не значит, что мы не станем подавать иск о возмещении убытков, — предупредил Гюстав Клоше.

— Нет, значит, — возразил Дамьен. — Дело было совсем не в деньгах.

— Ну что ж, — вмешалась Фредерика, довольная таким поворотом событий, — если мадемуазель Шапюи сделает заявление для прессы, что Дамьен ничем не заслужил выдвинутых против него обвинений, я тоже буду рекомендовать нашему клиенту не подавать иск о вымогательстве.

Мысль о том, что ее обвинят в уголовном преступлении, заставила Рене побледнеть. Гастон Шарпантье поднялся и промолвил:

— Если она не сделает такого заявления, его сделаю я. — Уничтоженная Рене плюхнулась в кресло. — Иск будет отозван завтра, — добавил Шарпантье и рывком поднял ее.

Пока он вытаскивал из комнаты что-то вопившую Рене, партнеры столпились вокруг Дамьена и начали поздравлять его. Фредерика стояла и осматривалась по сторонам. Она плохо соображала, где находится, и умирала от усталости. Элен, знавшая, что ей нужно вернуться к Эме, показала на дверь и широко улыбнулась. Фредерика кивнула и решила улизнуть под шумок. Ей требовалось поспать, а потом подумать. Она почти добралась до дверей, когда на ее плечо легла чья-то рука. Обернувшись, Фредди оказалась лицом к лицу с Жоржем Палотеном.

— Хорошая работа, советник.

Хотя Фредерика ожидала увидеть совсем другое лицо, но в негромкой похвале младшего партнера фирмы слышалось долгожданное признание.

— Спасибо, — сказала она и ушла.

…Фредерика сонно потянулась, провела рукой по взъерошенным волосам, встала и в одной пижаме вышла в коридор. Она так устала, что провела с Эме и бабушкой всего несколько минут, а потом рухнула в постель. Через три часа ей полегчало. Она могла проспать и дольше, но обещала сыну провести с ним ланч и вторую половину дня. В желудке урчало от голода.

Увы, ничто не говорило о приближении ланча; на кухне было так же пустынно, как в столовой, спальне Эме и спальне для гостей. Зевавшая Фредерика обошла все комнаты, но никого не обнаружила. Однако в гостиной ее кто-то ждал.

Он сидел на диване, упершись локтями в колени и терпеливо сложив руки. Когда он встал, у нее гулко заколотилось сердце.

— Сабрина и Эме пошли в кулинарию. Я ничего не говорил мальчику, — быстро добавил он. — В смысле, о случившемся. Но видеть его мне было приятно. — Дамьен вытер ладони о бедра. Судя по всему, он сильно нервничал, и это ей понравилось. — Кажется, он тоже мне обрадовался.

— Могу себе представить, — сказала она, складывая руки на груди. Ее скромная пижама не будила воображение, но все же это была одежда для сна, заставлявшая думать о постели, и она боялась, что Дамьен сумеет прочесть ее мысли. Но ей и в голову не пришло, что следует переодеться.

— Спасибо за сегодняшнее, — внезапно сказал он.

Она покачала головой.

— Благодарите не меня, а Элен. Именно ей пришло в голову, что нужно прослушать аудиозапись. Кажется, она говорила, что вы упоминали об этом.

Дамьен кивнул.

— Я совсем забыл про аудиозапись, но, когда Элен заговорила о видео, я вспомнил, как однажды ехал в лифте с молодой парой и предупредил, что их разговоры могут быть записаны на пленку. Но мне и в голову не приходило, что такая запись может положить конец моей тяжбе с Рене.

— Вам крупно повезло.

Он устало улыбнулся.

— Да. Но я пришел сюда не из-за этого.

Сердце Фредерики заколотилось с новой силой.

— А из-за чего же?

— Из-за того, что люблю вас.

Из ее глаз тут же хлынули слезы.

— Дамьен… — прошептала она, понимая, что больше не в силах бороться со своими чувствами.

— Фредди, я уже говорил вам, — быстро пробормотал он. — Клянусь Богом, я собирался назвать вам свое настоящее имя, когда Рене выдвинула против меня этот дурацкий иск. Честно говоря, я собирался купить кольцо, признаться во всем и попросить вашей руки.

Фредерика не сознавала, что идет к нему, пока не оказалась совсем рядом.

— Скажите еще раз, почему вы лгали мне.

Дамьен положил руки ей на плечи.

— Я боялся. Знал, что вы убежите от Ди Эй Бержера куда глаза глядят, а я устал быть таким. Очень устал. Но сам не понимал этого. В глубине души я мечтал получить шанс стать другим и как-то сумел понять, что вы и есть этот шанс. Может быть, единственный шанс.

— Но почему я? — спросила она. — Дамьен, я не похожа на других женщин.

— Нет, не похожи, — ответил Бержера. — Вы настоящая. Ваша красота настоящая, и все остальное тоже. Фредди, вы самый лучший человек, которого я знаю. Самый добрый, самый милый и самый добросовестный. Вы хороший адвокат, хорошая мать и будете хорошей женой.

— Мой первый муж так не думал.

— Фредди, этот неудачник не стоил вас и знал это. Думаю, вы и сами это знали. Я разговаривал с Сабриной. Она сказала, что вы вышли за него, потому что хотели иметь семью. Фредди, я тоже хочу иметь семью, но могу жениться только на самой лучшей женщине на свете. Заслуживаю я ее или нет, неважно. Важно то, что эта женщина — вы.

Чтобы не ответить на его блаженную улыбку, Фредерике пришлось закусить губу.

— Дамьен, честно говоря, я не знаю, хватит ли у меня времени на то, чтобы быть хорошей женой, — призналась она. — Для меня очень важна работа. Может быть, она приносит мало денег, но ведь это не главное.

— Знаю, милая. Хотите верьте, хотите нет, но для меня деньги тоже не главное. Просто так получилось, что у меня их много, а деньги позволяют решать многие проблемы. В хороших руках они способны сделать много добра, а я считаю, что только такие руки и могут быть у адвоката-крестоносца и скороспелого тренера футбольной команды, который уже завоевал мое сердце. Тем более что у нас, на юге Франции, сильно развита коллективная собственность.

Фредерика, по щекам которой все еще катились слезы, хихикнула.

— Я знаю.

Он взял ее лицо в ладони.

— Милая, выходи за меня замуж. Роди мне сына и столько других ребятишек, сколько тебе захочется. Веди свои благородные войны и берись за все безнадежные и невыгодные дела, которые тебе попадутся. Но… тренировать детскую футбольную команду позволь мне. Думаю, твои таланты лучше использовать за кромкой поля. Знаешь, ты классическая мама-болельщица.

Она засмеялась, вытерла слезы и шутливо спросила:

— А ты кто? Главный тренер национальной сборной по футболу?

— По сравнению с тобой — да, — ответил он, прижавшись лбом к ее лбу. — Не знаю, стану ли я когда-нибудь тренером национальной сборной, но то, что в ней будет играть наш сын, это точно.

Наш сын…

Она закрыла глаза и слабым, дрожащим от чувств голосом сказала:

— Я люблю тебя, Дамьен Альбер Бержера.

Дамьен обнял ее.

— Это означает именно то, на что я надеюсь?

Фредди открыла глаза и смерила обманщика суровым взглядом.

— Это означает, что я собираюсь отучить тебя от прожигания жизни, случайных связей с красивыми женщинами и склонности ко лжи.

Дамьен улыбнулся.

— За что я буду тебе вечно благодарен. Уф… Жду не дождусь, когда мадемуазель Шариве превратится в мадам Бержера.

— Замолчи и поцелуй меня, дурачок.

Он взялся за это дело с большой охотой и занимался им, пока кто-то не откашлялся, дав влюбленным понять, что они не одни. Фредерика, уютно устроившаяся в объятиях будущего мужа, обернулась и увидела улыбающуюся бабушку и скачущего от восторга Эме.

— Ну? — пропищал мальчик, глядя на Дамьена. — Она сказала «да»?

— Сказала, — ответила Фредерика.

— И я тоже! — гордо произнес Эме.

— И ты тоже? — повторила сбитая с толку Фредерика.

— Конечно, — сказал мальчик, гордо сложив руки на груди. — Потому что он сделал предложение и мне.

Фредерика склонила голову набок и внимательно посмотрела на Дамьена.

— А что еще остается мужчине, который хочет получить все разом? — Дамьен пожал плечами и хитро подмигнул.

— Это правильно, — с деланной суровостью ответила Фредерика, и Эме устремился к ним.

— Теперь мы будем целой семьей, правда? — спросил он, обняв мать и Дамьена за ноги.

— Конечно, будем. — Дамьен наклонился и подхватил его на руки.

— Настоящей семьей мы уже были, — объяснил Эме. — Я, мама и бабушка Барсина. А теперь мы полная семья. Верно, бабушка?

— Совершенно верно, — с довольной улыбкой подтвердила Сабрина.

— Полная и растущая, — сказала Фредерика, положив голову на плечо Дамьена и взяв сына за руку.

Дамьен наклонил голову и нашел ее губы. Все страхи и сомнения Фредерики исчезли навсегда, а все мечты внезапно стали явью. Кому пришло бы в голову, что богатый плейбой способен влюбиться в маму — футбольную болельщицу?

Фредерика вспомнила тот день, когда она пришла к Ксавье в магазин просить милостыню, и вдруг поняла, что ее тогдашнее желание поцеловать человека, который придумал профессиональный праздник для продавцов, чудесным образом исполнилось. И что отныне такая возможность у нее будет всегда.


Два года спустя рождественское утро на вилле недалеко от Перпиньяна, которую Дамьен купил вскоре после свадьбы, выдалось ясным и лучезарным. Но началось оно с горячего спора.

— Сегодня моя очередь купать! — настаивал Эме. — Мне уже почти восемь лет, и я все знаю о детях, так что можешь идти отдыхать, Катрин.

— Эме, дорогой…

— Но ведь это правда, мама! — Эме взволнованно повернулся к Фредерике. — Ты мне столько раз показывала, как это делается.

О, разумеется. Ты вполне сумеешь выкупать Жюля, ну а Катрин его оденет.

— А я повезу Жюля на прогулку в коляске, ведь это его первое Рождество, — согласился Эме.

— А теперь иди завтракать, Катрин тебя покормит.

Катрин — девушка из местных жителей, работавшая у них на вилле с момента ее приобретения, — увела Эме.

Фредерика с нежностью взглянула на сынишку, которому уже исполнилось шесть месяцев и который рос не по дням, а по часам, окруженный всеобщим вниманием и заботами, и повернулась к Дамьену.

— Кстати, я должна кое-что сказать тебе, Дамьен…

— Да? — Дамьен подошел к ней и тоже заглянул в кроватку, где мирно спал их сын. — Звучит немного грозно. Неужели я чем-то прогневил вас, мадам Бержера? По правде говоря, давненько уже вы не награждали меня вашим великолепным царственным взглядом, от которого хочется немедленно испариться.

— Неправда, — смеясь запротестовала Фредерика.

— Думаю, время от времени мне все же придется иметь дело с подобным взглядом. — Его глаза лукаво блеснули.

— Да, милый, со мной тебе всегда надо быть начеку. — Глаза Фредерики смеялись, хотя она пыталась оставаться серьезной.

— Ну не томи! Говори же скорей!

— Моя новость связана с рождественским подарком, но не с тем, который еще лежит под елкой, — сказала она и слегка покраснела, увидев, как он недоуменно приподнимает бровь.

— У тебя есть еще какой-то подарок?

— Да. Только постарайся быть спокойным. Ну не смотри на меня так испуганно. Я думаю, мой подарок тебя обрадует.

— Милая, если ты сейчас не скажешь, я умру от любопытства.

— Хорошо, Дамьен. Я опять беременна…

Увидев, что муж потерял дар речи, она рассмеялась.

О Господи! Вот это сюрприз, Фредди! — выкрикнул он и, подхватив ее на руки, закружил по комнате. — Вот это подарок!

— Постой, Дамьен, перестань дурачиться, — запротестовала Фредерика, пытаясь вырваться. — Ты можешь меня уронить!

— Тебя? Да ни за что! — Он наконец успокоился и уселся в кресло, держа ее на коленях. — И кто же у нас родится на этот раз?

— Я думаю, девочка. — И Фредерика со вздохом удовольствия утонула в его объятиях. Сердце ее переполняла любовь, за которую, она твердо знала это, ей платят самой полной мерой.


notes


Примечания


1


Алименты, выплачиваемые бывшей супруге (супругу) после расторжения гражданского брака (юр.).