Снежный поцелуй
Эми Мэри Сандрин








Говорят, в любви, как на войне, все средства хороши. Вот и скромная «мышка» Джинджер Томпсон, встретившая на роскошном лыжном курорте мужчину своей мечты — красавца архитектора Винса Данелли, готова РЕШИТЕЛЬНО НА ВСЕ, лишь бы покорить его сердце. Даже выдать себя за блистательную светскую даму!

Но не совершает ли Джинджер со своим невинным и смешным маскарадом большую ошибку? Что, если Винс, уже переживший однажды женское предательство, нуждается не в прелестной обольстительнице, а в доброй, искренней подруге, которой мог бы довериться без оглядки…






Эми Мэри Сандрин

Снежный поцелуй





Глава 1


— Совсем одна?

Похоже, манера флиртовать изменилась с тех пор, как она ходила на свидания, подумала Джинджер Томпсон. Но если честно, она была даже польщена, что темноволосый красавец, стоявший сейчас у нее за спиной, ее заметил. И вдруг, неожиданно рассердившись, Джинджер бросила:

— Не ваше дело. — Вместе со словами в холодный утренний воздух вырвалось облачко пара. Интересно, что он подумает о ее сексуальных предпочтениях после такого ответа?

Очередь немного продвинулась вперед, Джинджер воткнула палки в утоптанный снег и подтянулась.

Мужчина тихо засмеялся, и этот хрипловатый звук ей необыкновенно понравился.

— Я спросил вас не о семейном положении, хотя это интересный вопрос. — Он скользил прямо у нее за спиной с изяществом прирожденного лыжника. — Мне хотелось знать, не едете ли вы на вершину? Если да, то я готов разделить с вами подъемник.

— Я… нет, я поднимусь позже. Я жду одного человека. — Джинджер в смущении отступила в сторону.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Ну ладно, кто бы он ни был — он везучий парень. — Мужчина подмигнул ей и отъехал, поскольку подошла его очередь.

Джинджер стояла, наблюдая за ним. Стивен ушел из ее жизни навсегда. Она вправе флиртовать с любым парнем, с каким захочет. Так почему бы и нет? Если она в ближайшее время не изменит своего отношения к мужчинам, то остаток жизни проведет в одиночестве. А она ни за что не хотела бы повторить вариант своей матери. Никогда.




— Расслабься, Джинджер. Я притащила тебя сюда, на эту лыжную прогулку, чтобы позабавиться и получить удовольствие. Ты еще помнишь, что значит «позабавиться», а?

Джинджер посмотрела на подругу поверх стоящих перед ними бутылок с пивом.

— Конечно, — фыркнула она. Но правда ли это? Собственная реакция на красавчика сегодня утром удивила ее.

Не донеся до ярко накрашенных губ бутылку с пивом, Робин потребовала:

— Тогда докажи это, женщина. Не каждый день я выигрываю такие билеты, сама знаешь. Поэтому мы должны оттянуться как следует, чтобы было о чем вспомнить! Я хочу увидеть прежнюю Джинджер, ту, которую знала. — Она поставила пиво на стол и подалась вперед. Темно-каштановые волосы обрамляли энергичное лицо, глаза горели азартом, золотые кольца серег колыхались при движении. — Мы должны потрясающе провести время, поняла?

Глаза Робин таинственно мерцали, и Джинджер поневоле рассмеялась.

— Насколько я помню, мы с тобой всегда во что-нибудь вляпывались.

— Точно, не без этого. — Робин с удовольствием хмыкнула. — И веселились от души. Одного без другого не бывает. Но заметь, мы никогда не делали ничего противозаконного. А разве ты сама не получала удовольствия от наших авантюр? По-моему, ты балдела ничуть не меньше меня.

Джинджер хорошо помнила свое знакомство с Робин. Это произошло во втором классе. Она переехала в Денвер после начала учебного года. Однажды учительница попросила ее помочь — вернуться в класс и найти ее свитер. Когда Джинджер вошла в комнату, то застала Робин за интересным занятием: она старательно засовывала лягушку в коробку с завтраком, принадлежавшую дразнившей ее девчонке. Робин уговорила Джинджер молчать, и с тех пор они подружились.

— Пока не смотри, но на нас пялится пара парней.

Джинджер начала медленно поворачиваться на стуле. Нет, она не думала, что какой-то мужчина заинтересуется женщиной, не знающей слова «позабавиться». Они наверняка заинтересовались Робин.

— Где?..

— Не сейчас! Они догадаются, что мы их засекли. Подруга, ты на самом деле заржавела. Пять лет тупиковых отношений даром не прошли.

Уставившись в стол невидящим взглядом, Джинджер почувствовала, как сжалось сердце, противный комок в горле мешал говорить.

— Ты обещала мне не упоминать в этой поездке про Стивена. — Ей все еще больно было думать о нем, не важно, что она сама заставила его уйти.

— Считай, что я о нем не упоминала. — Робин потянулась через стол и стиснула руку подруги. — Ты не такая, как твоя матушка. Сама знаешь.

Джинджер пристально посмотрела в глаза Робин.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что… Я знаю, твоя мать прожужжала тебе все уши насчет злых, коварных мужчин и про то, насколько всем нам лучше обходиться без них.

— Мой папочка — классический пример, и самый убедительный для нее.

— Ты так никогда его и не видела? — В голосе Робин прозвучало сомнение.

— Нет. Он убрался еще до того, как узнал, что мама беременна. Она не стала его искать, гоняться за ним. Из гордости она заставила себя сохранить все в тайне.

Робин покачала головой:

— Если один парень оказался дрянью, это не значит, что все остальные тоже с гнильцой. Признайся, ты поэтому морочила себе голову со Стивеном столько времени? «Он такой безопасный, он такой предсказуемый!»

— Стивен — великолепный парень, — внезапно кинулась на его защиту Джинджер.

— Да, да, да, — согласилась Робин, замахав руками. — Он великолепный парень, это точно. Для кого-то, но не для тебя. Тебе нужен экземпляр поживее, поэнергичнее, такой, чтобы дух захватывало! Тебе надо выползти из этой скучной колеи, по которой ты тащилась столько времени. — Робин на секунду умолкла, а потом, сощурившись, проговорила: — Эй, у меня есть потрясающая идея.

Заметив, как блеснули глаза подруги, Джинджер заволновалась.

— Робин Джеффриз, такие глаза, как у тебя сейчас, мне хорошо знакомы. — Она поерзала на стуле. — Я не знаю, что ты придумала на этот раз, но знаю точно: я на это не пойду. Ни за что!

— Черт побери, Джинджер. Ты ведешь себя так, будто твоя жизнь уже кончилась, хотя на самом деле она только начинается. Ты наконец избавила себя от мистера Скуки, и сейчас самое время встряхнуться и развлечься.

Мистера Скуки? Выходит, таким видела Стивена ее лучшая подруга? Джинджер думала о нем совершенно иначе, ей он казался просто надежным парнем.

— Но…

— Никаких «но». В эти выходные ты будешь делать то, что я тебе скажу. Ты сейчас в моей команде. Поняла?

Настроение Джинджер поднялось. Против напора Робин устоять невозможно.

— Да, мой господин. — Улыбаясь, она подняла бутылку с пивом. — Выпьем за то, чтобы как следует повеселиться.

Они чокнулись бутылками, раздался тихий звон, и Робин добавила:

— Ты не пожалеешь об этом, дорогая. Но сначала договоримся о правилах.

Джинджер застонала:

— О правилах?

— Если ты хочешь играть в какую-то игру, ты должна знать правила.

— Они всегда все усложняют.

— Только не эти. Правило номер один. Ты должна дать свой телефон любому парню, который его попросит.

Джинджер охватила настоящая паника.

— Да ты полоумная, Робин! Ты что, газет не читаешь?

— Читаю, успокойся. Я сейчас тебе такое скажу, что ты просто… — Взяв со стула свою сумочку, Робин выудила из нее ручку и поиграла ею перед носом у Джинджер. — В ней особые чернила. Ты напишешь, а запись очень быстро исчезнет. Я взяла ее у младшего братишки. Ты даешь свой номер любому парню, но я ведь не говорю, что он донесет его до дома. — Губы Робин искривились в довольной усмешке.

Джинджер покачала головой:

— Да, с тобой не соскучишься. Не перестаю удивляться. Ладно. А что за правило под номером два?

— Ага-а, уже горишь желанием узнать? Отлично! — Робин опустила ручку обратно в сумку и бросила ее на стул. — Хорошо. Правило номер два… У каждой из нас — великолепная карьера.

— Ясно, у каждой из нас великолепная карьера. У тебя-то собственная компания, а у меня…

— Я владею службой по уборке помещений, я убираю офисы в высотных зданиях. Я упорно трудилась на благо моего бизнеса и горжусь, что так далеко продвинулась в этом. Но мне очень не нравится эта работа. Я всегда хотела быть… стюардессой.

— А пять футов и полтора дюйма при тебе?

— Немного не дотягиваю. Но большинство этих парней довольно сильно измотаны, они не заметят небольшой погрешности в моем росте. Теперь кто у нас ты. — Робин склонила голову набок и сощурилась, изучая свою подругу.

Джинджер почувствовала себя мухой или жуком, которого накололи на булавку и разглядывают.

— Слушай, ты меня нервируешь. Перестань.

— Нам не стоит слишком сильно менять твою карьеру. Ты — секретарь в модельном агентстве. Мы просто сделаем тебя моделью.

Джинджер со стуком опустила на стол бутылку. Пиво расплескалось, и пена расползлась по пластику.

— Ни в коем случае! Я не стану притворяться моделью.

— Да почему? Я всегда считала тебя гораздо симпатичней, чем большинство из них. С твоими натуральными белокурыми волосами и синими глазами, которые, кажется, так и говорят — возьми-меня-в-постель, ты полный улет.

Джинджер знала, что не может этого сделать. И дело не во внешности.

— Я никогда не смогу. У меня темперамент… не модели.

Робин засмеялась:

— Темперамент?

— Прекрасно. — Это в общем-то не секрет. — Ты помнишь, как меня дразнили в старших классах? «Классная недотепа: тронь — упадет». Скорее всего я такой и останусь до самой смерти. — Это прозвище все еще жалило ее.

— Мы ведь только притворимся, Джин.

— Напомнить тебе, что произошло в прошлый раз, когда я притворилась моделью? — От этого воспоминания ей до сих пор было не по себе.

— Ты не виновата, что едва не разбила камеру тому фотографу. Он сам велел тебе покрутиться.

Джинджер состроила гримасу.

— У меня до сих пор горят уши от его французских ругательств.

— Боже, хотела бы я там оказаться! — Робин шумно вздохнула. — Хорошо, я обещаю, тебе не придется позировать перед камерой или ходить по подиуму.

— Не важно. Ничего не получится.

— Уверена, что получится. Твои пять футов и восемь дюймов, а также размеры 36–24—36 позволят тебе в эти выходные побыть самой настоящей моделью. Ты слушаешь и повинуешься?

О Господи! Робин всегда умела настоять на своем. Ей придется согласиться, подумала Джинджер, хотя не была уверена, что делает это с легким сердцем.

— Хорошо, хорошо! — Она замахала руками, показывая, что сдается. При этом она задела бутылку пива, и проклятая посудина полетела со стола. Предупреждение, подумала Джинджер под звонкий хохот Робин. — Мне придется жалеть об этом всю жизнь. Мама всегда говорила, что ложь не идет во благо.

— Твоя матушка много чего говорила. А потом мы ведь не лжем, мы только немного приукрашиваем действительность. Кстати, если уж речь зашла об этом, нам надо изменить фамилии… на всякий случай.

— Конечно. Какую бы мне взять?

— Можешь воспользоваться девичьей фамилией моей матери, Купер.

— Джинджер Купер, значит. А ты, может быть… Робин Бэнкс? — Если ее фамилия должна звучать более утонченно, то подруге требуется что-то криминальное.

Робин склонила голову набок.

— Это очень симпатично. Мне нравится. Ты начинаешь вникать в поставленную задачу, у тебя есть фантазия.

— Великолепно. Я укажу это качество в следующий раз при поиске новой работы, когда буду писать резюме, — фыркнула Джинджер. — А что у тебя дальше?

— Прошу прощения, крошка, но ты не узнаешь о пункте под номером три до завтра. Я не хочу тебя добивать.

Внезапно Джинджер ощутила тоску по удобным отношениям, которые связывали ее со Стивеном. До того, как она сказала, что хочет уйти. Знакомство с новыми мужчинами немного пугало.

— Я слишком стара для этого, Робин.

— Двадцать девять лет — не такая уж глубокая старость. Расслабься. Посмотри на всех этих мужиков. Ты можешь позабавиться от души и оттянуться на все сто! — Словно подводя итог сказанному, Робин заявила: — Ого! Объект номер один только что вошел. Я стояла рядом с ним, когда он регистрировался в гостинице. Определенно твой тип. В школе тебе нравились темноволосые парни. Дай-ка вспомнить, как он назвался? — Она пощелкала пальцами. — Винс… как же там дальше? Какая-то итальянская фамилия. Он поселился в пентхаусе — значит, при хороших деньгах.

Повернувшись на стуле, Джинджер беспечно рассматривала толпу. Потом она увидела того, о ком говорила Робин. Он привалился к стойке бара.

Джинджер задохнулась, сердце забилось в груди быстро-быстро, словно крылья колибри. Тот мужчина, который заговорил с ней возле подъемника, он был убийственно хорош в синих джинсах и черном свитере и производил впечатление невероятно уверенного в себе человека, очень чувственного. Да, он из тех мужчин, что ей нравятся.

Откинувшись назад, Джинджер глотнула пива, и Робин усмехнулась:

— Сексуальный экземпляр, правда?

— Да. А мы помним, что говорит мама о таких мужчинах.

— Сексуальный мужчина — опасный мужчина, — хором пропели они.

На этот раз дочь точно знала, что имела в виду ее мать. Он напоминал пантеру, которая ищет добычу. Она почувствовала это еще сегодня утром, она отчетливо чувствовала это сейчас, сидя в противоположном от него конце зала. Джинджер почти перестала дышать, стоило ей лишь взглянуть на него.

Она сделала вид, будто наблюдает за парами, танцующими под мелодию кантри. Не в силах успокоиться, она все же не удержалась и снова посмотрела на мужчину, стоявшего у стойки бара.

Это настоящее искушение. А мамочка Джинджер как будто сидела рядом и нашептывала ей в ухо: О нет, девочка. В нем слишком много мужчины. Держись от него подальше, он просто разобьет тебе сердце. Впрочем, так все они поступают с женщинами. Попомни мои слова. От этого никуда не денешься.

Но изголодавшаяся Джинджер пожирала его тело глазами. Ее взгляд прошелся по длинным мускулистым ногам до самых носков ковбойских ботинок. Совершая путешествие в обратную сторону, она оценила его широкую грудь, обтянутую черным свитером. Его чувственные губы растянулись в улыбке, отчего на одной щеке возникла ямочка. Посмотрев выше, она встретилась с взглядом зеленых глаз. Мужчина приподнял свой бокал, насмешливо ее приветствуя.

Обеспокоенная тем, что ее застали за столь откровенным изучением объекта, она отвернулась. Сердце колотилось в груди, а щеки горели.

— О мой Бог! Он видел, что я смотрю на него. Он подумает, что я его поклонница!

— Я уверена, ты — не первая женщина, которая на него посмотрела, — сказала Робин, растягивая слова.

— Нет. Ты не понимаешь. Я имею в виду, он поймал меня, когда я оглядывала его с ног до головы.

— О, ты хочешь сказать, что пялилась на него…

Джинджер не понравилась усмешка на лице подруги. От раздражения в ее голосе появился сарказм:

— Ты читаешь слишком много романов.

— А ты их мало читаешь, — рассмеялась Робин. — Правило номер один, только в измененном виде. Вместо того чтобы давать каждому парню свой телефон, ты заставишь его спросить, на каком склоне ты завтра появишься.

Джинджер потерла виски.

— У меня болит голова.

Робин снова порылась в сумке и поставила на стол пузырек с таблетками.

— В таком случае возьми аспирин, ведь тебя ждет работа.

И в этот момент симпатичный мужчина с каштановыми волосами отодвинул стул, стоявший рядом с Джинджер.

— Привет, малышка, — сказал он, глядя на Робин. — Я заметил тебя и не мог удержаться, чтобы не подойти. — Он ткнул большим пальцем в сторону эстрады. — Хочешь потанцевать? — И протянул Робин руку.

— С удовольствием. — Поднимаясь со стула, она наклонилась к Джинджер и прошептала: — Подготовься, он направляется к тебе.

Джинджер почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она зажмурилась, но даже с закрытыми глазами ощущала его присутствие. Оно было почти материальным, оно давило. Волосы вдруг закололи ей шею. Медленно, очень медленно она повернула голову и изучающе посмотрела в смеющиеся зеленые глаза.

— Вы потанцуете со мной.

Он не спрашивал, он бросал вызов и лишал ее возможности отказаться.

Без единого слова Джинджер поднялась со стула и пошла за ним на середину зала. Из динамиков лилась медленная песня. Джинджер внутренне застонала. Такая мелодия означала тесный контакт.

Она двигалась, повинуясь взгляду зеленых глаз. Мускулистая рука обвила ее талию. Джинджер смутилась и уставилась на его подбородок. Он вел ее в танце, тесно прижав к себе.

Слишком тесно. Чертовски тесно.

Джинджер посмеялась над собой. Она слишком серьезно к этому относится. Разве нет? Это всего лишь танец. Когда выходные закончатся, этот мужчина исчезнет из ее жизни навсегда, она забудет о нем, словно его никогда и не было рядом.

Робин подмигнула ей, и Джинджер улыбнулась в ответ.

— Вам стоит делать это чаще, — услышала она голос мужчины.

Пораженная Джинджер посмотрела на него:

— Что?

— Улыбаться.

Ее щеки вспыхнули, и Джинджер опустила глаза под его смелым, оценивающим взглядом. Даже от звука его голоса она ощущала дрожь во всем теле. Что с ней такое, что случилось?

— Как вас зовут?

— Джинджер. — Гм… Как ее новая фамилия? — Джинджер Купер. Не говорите мне, как зовут вас, — сказала она, внезапно вспомнив, что Робин подслушала его имя. — Дайте-ка я угадаю.

— Угадайте.

Она наклонила голову набок, словно изучение его красивого лица могло подсказать верный ответ.

— Совершенно точно вы не можете быть ни Биллом, ни Джорджем.

— И то и другое исключается.

— Как насчет Ларри или Фрэнка?

— Нет.

— Тогда Сэм. Или, возможно… Винс.

В зеленых глазах засветилось удивление.

— Как вы узнали?

— У женщин свои способы.

Он гортанно засмеялся и привлек ее еще ближе, уткнувшись подбородком ей в макушку.

Несколько секунд они танцевали молча, Джинджер наслаждалась теплыми объятиями Винса. Она чувствовала себя так, словно и прежде была в его объятиях и теперь оказалась на привычном месте. Она закрыла глаза и прижалась щекой к его груди, успокоенная ритмичным биением его сердца.

— Вы верите в судьбу, Джинджер?

Внезапный вопрос заставил ее отстраниться от него. Она воспользовалась моментом и посмотрела ему в глаза. В судьбу? Как если бы она знала этого мужчину раньше? Как если бы судьба соединила их снова? Это просто невозможно.

— Нет, не верю.

— Поверите.

Он говорил таким уверенным тоном, что Джинджер поняла — она и впрямь верит его странным, неожиданным словам. Она судорожно сглотнула.

Джинджер догадалась о его намерении поцеловать ее еще до того, как он попытался это сделать. Ей хотелось… хотелось почувствовать его губы на своих губах. Она должна узнать, покажется ли ей его поцелуй таким же знакомым, как руки на талии. Музыка продолжала играть, а они остановились. Они стояли, не двигаясь, среди танцующих пар.

Он опустил голову, их губы нашли друг друга. Его язык нежно прошелся по контуру ее рта, желая, чтобы она впустила его.

Джинджер закрыла глаза, беспомощная, как животное, пойманное змеей. Колени ослабли. Если бы он не держал ее так крепко, она, вероятно, просто рухнула бы на пол.

Винс внезапно выпрямился, продолжая сжимать ее в своих объятиях.

Джинджер запустила пальцы в густые черные волосы, всмотрелась ему в глаза и увидела — в горящих глубинах пылала страсть. Почему он прервал поцелуй? Она чувствовала, что он наслаждался им так же, как и она. Джинджер спросила себя — к какому типу любовников относится этот Винс.

Смущенная собственными мыслями, она отвела от него взгляд и посмотрела вдаль. Внезапно Джинджер поняла, что делает — собирается стать еще одной зарубкой на столбике его кровати, потому что не смогла сказать «нет» своей подруге! Она вовсе не была уверена, что могла бы сказать «нет» ему.

Он пришел.

Он увидел.

Он победил.

Нет, ни за что!!!

Они снова начали танцевать. Спотыкаясь, Джинджер наступила ему на носок ботинка.

— Извините, — проговорила она.

Казалось, Винса это нисколько не обеспокоило.

— Не хотите посидеть? — спросил он.

Джинджер кивнула, не доверяя собственному голосу.

Винс предложил ей стул, а сам уселся на стоящий рядом. К ее облегчению, он подтащил его не слишком близко. Казалось. Винс понимал, что ей нужно пространство, и решил дать его ей.

Со своим обычным тактом Робин выбрала именно этот момент, чтобы вернуться к столу. Она протянула Винсу руку:

— Привет. Меня зовут Робин.

— Винс. Не хотят ли леди что-нибудь выпить?

— Пару пива было бы здорово, — кивнула Робин.

— Не уходите. — Он подмигнул Джинджер. — Я мигом.

Она наблюдала, как он исчез в толпе возле бара.

Робин тоже наблюдала за ним.

— Гм… Есть на что посмотреть. — Она повернулась к Джинджер: — Эй, вы с ним выглядели раскаленными, как шлем пожарника. Я думала, под вами пол расплавится.

Щеки Джинджер загорелись. Выходит, за ними следили?

— Я… я не знаю, что на меня нашло. — Она запнулась, обеспокоенная тем, что не смогла скрыть свою страсть.

— Жажда, вот что на тебя нашло. Бьюсь об заклад, ты никогда не испытывала ничего похожего с добрым старым, как его там зовут…

Нет, со Стивеном она никогда не испытывала ничего похожего. Она не чувствовала ничего подобного ни с кем. Она знает этого мужчину всего пять минут, но не может совладать с собой. Джинджер горела как в огне. Эту глупость надо прекратить сейчас же, немедленно.

— Он приглашал тебя завтра на лыжную прогулку?

Джинджер пожала плечами:

— Мы мало разговаривали.

Прежде чем Робин смогла отпустить какое-нибудь ехидное замечание, Винс вернулся и поставил на стол три бутылки.

— Что же, милые леди, привело вас в Стимбоут?

— Просто покататься на лыжах и…

— Желание немного покататься на лыжах, и все, — прервала подругу Джинджер, угрожающе посмотрев на Робин. Та умолкла, даже не пытаясь договорить фразу до конца.

— Вы живете в Колорадо, Винс? — спросила она.

Джинджер не имела ничего против того, чтобы беседу поддерживала Робин. Нога Винса терлась о ее ногу, и это лишало ее способности мыслить, не говоря уже о том, чтобы включиться в разговор. Совершенно нереально.

— Я переезжаю в Денвер из Вашингтона, округ Колумбия, через пару недель.

— Ничего себе. Вы кто, сенатор или что-то в этом духе?

Он засмеялся:

— Нет. У меня есть дело. А вы?

Джинджер подняла голову и увидела наблюдающие за ней зеленые глаза. Она обрадовалась, что заранее приготовила свою «легенду», и теперь нет необходимости придумывать что-то на ходу.

— Я — модель, — решительно сказала она, но во рту стало противно.

Робин одобрительно подняла большой палец, Джинджер сделала вид, что не заметила.

— С вашим лицом и фигурой это неудивительно. Я и сам мог бы догадаться. Я увижу вас на глянцевых обложках какого-то журнала? — Он окинул ее оценивающим взглядом, не пропустив ни одной детали. Она задрожала всем телом.

— Нет. Я только начала… то есть не слишком давно. — Джинджер отвела глаза. Десять минут назад, если уж быть точной.

— Боже мой, ты только посмотри, который час, — сказала Робин. — Мне пора сладко спать. — Отодвинув стул, она поднялась из-за стола. — Приятно было познакомиться, Винс. До свидания, Джин. — И исчезла прежде, чем Джинджер успела возразить.

Она схватила бутылку с пивом и сделала большой глоток, чтобы скрыть нервозность. Робин даже из приличия не захотела побыть с ней, поддержать и помочь выбраться из этой неразберихи. Джинджер подумала, что подруга еще получит за это, но Робин и след простыл.

Как она может сказать сейчас что-то осмысленное, если язык присох к нёбу? «О Господи! — упрекнула себя Джинджер. — Он ведь нормальный человек. Я могу с ним разговаривать». Она посмотрела на него сквозь ресницы. Никаких сомнений. Она обычный человек. А он бог.

— Я не буду кусаться.

Дерзкий, самоуверенный бог.

— Обещаете?

Он хрипло засмеялся, и от звука его голоса восхитительная дрожь пронзила тело Джинджер.

— Ну, может быть, только ущипну…

Его мускулистая нога потерлась о ее бедро. Как она ни противилась, волнение охватило все ее существо. Именно о таких предупреждала мать. В нем было все то, от чего она ее предостерегала. Самое разумное, что можно сейчас сделать, это взять свою сумочку и убежать. Джинджер еще раз взглянула на Винса. Эти дьявольски наглые глаза притягивали ее против воли и не отпускали, в них хотелось смотреть и смотреть. Даже если он ее ущипнет, как угрожал, это не смертельно.

Винс на минуту отвернулся, и у Джинджер появилась возможность изучить его лицо. Резкие угловатые черты, сильная челюсть. Полные губы раскрылись в улыбке, и опасные глаза снова обратились к ней. Джинджер чуть не свалилась со стула. Вопреки здравому смыслу ей показалось, что это мать подослала его. Как испытание, чтобы проверить ее стойкость.

Трепет ресниц, стук сердца в груди указывали на то, что испытания она не выдержала. Пока не поздно, она должна бежать от его гипнотических глаз, от ямочки на щеке, которую так хочется поцеловать. Джинджер уже оперлась руками о край стола, чтобы оттолкнуть стул.

— Приятно было познакомиться, Винс, но мне пора в постель.

— Это приглашение?

Не опоздала ли она? Собрав все свое мужество, которое, казалось, покинуло ее навсегда, Джинджер сказала:

— Послушайте, вы хороший парень. — Очень красивый, сексуальный, желанный, хороший парень, и я буду ругать себя потом из-за того, что отказала тебе. — Но я не такая.

Его глаза сузились. Он отпил глоток пива, словно желая потянуть с ответом.

— Прекрасно. Будем играть в эту игру по-вашему.

Джинджер замерла. Игра? Она ненавидела игры. Ей слишком трудно доставались победы.

— По-моему?

— Я буду вашим судьей.

Определенно, он о себе слишком высокого мнения. Предположим, она не хочет, чтобы он ее судил?

— Послушайте, мистер?..

— Данелли. Но называйте меня Винс.

— Послушайте, мистер Данелли, я не играю ни в какие игры. Я не хочу, чтобы за мной наблюдали, чтобы меня судили… или совращали такие, как вы… — лжецы.

Его пристальный взгляд обжег ее через стол.

— Иногда вы получаете не то, что хотите, а то, что вам нужно.

Он произносил слова лениво, словно наслаждался каждой минутой словесной перепалки.

Джинджер охватило негодование.

— Из всего…

— Посмотрите правде в глаза, Джинджер Купер. — Он схватил ее за руку и потер большим пальцем ее ладонь, невероятно обольстительно. — В жизни есть вещи, с которыми вы не можете бороться. То, что происходит между нами, то, что могло бы случиться, — одна из таких вещей.

Она хотела возразить, но электрический ток перетекал из его пальцев в ее руку и устремлялся вниз, возбуждая ее, как ничто и никогда прежде, поэтому говорить что-то было бессмысленно. Джинджер стояла неподвижно, словно приросла к месту, и смотрела ему в глаза. Этот мужчина совершенно прав. Она не может с ним сражаться. Даже конница не спасла бы ее сейчас.

— Я увижу вас завтра утром, ровно в девять. Считайте, что это будет наше первое свидание. — Его теплые губы коснулись тыльной стороны ладони Джинджер, потом он ее отпустил.

Он не спросил, заметила Джинджер, хочет ли она пойти на свидание. Второй раз за вечер она почувствовала, что он будто бросает ей вызов. Хорошо, она примет его проклятый вызов, пообещала она себе. И победит.




Мужчина наблюдал за женщиной из дальнего угла зала. Пока все идет хорошо. Но он знает, к чему подготовиться. Винс Данелли почти так же хитер, как и он сам. Почти. Но никто еще не перехитрил Ренара Дюшана дважды.

Никто.

— Эй, босс, все идет лучше, чем мы ожидали.

— Потише, — сказал он, обращая сердитый взгляд на огненно-рыжего человека, скользнувшего за столик напротив него. — Ты хочешь сообщить всему миру, что мы здесь, Джонсон?

— Никто ничего не узнает, — прошептал мужчина.

Он был прав. План продвигался даже лучше, чем он ожидал. Он хотел, чтобы Данелли заметил эту женщину, Джеффриз. Никогда, даже в самых диких своих мечтах, он не мог представить, что внимание Винса привлечет ее подруга. А они сидели и ни о чем не подозревали.

Он посмотрел в зеркало над баром, губы вытянулись в тонкую ниточку, он улыбнулся. Но на самом деле ему хотелось хохотать. Для Винса Данелли, укравшего у него семью и его женщину, наступает час расплаты. Черт, он так счастлив сейчас, что готов закричать.

— Она уходит, босс.

— Иди за ней. И, Джонсон…

— Да?

— Она не должна тебя заметить.




Глава 2


— Я сошла с ума? Или тот парень меня преследует? — Джинджер оглянулась на темный вестибюль, ее охватило дурное предчувствие.

— Где? Кто? — спросила Робин.

— Там. Он уже исчез. — Джинджер нахмурилась. Может быть, воображение играет с ней дурацкие игры?

— Как он выглядит?

— Да я не знаю, что и сказать… Совершенно обычный мужчина. Я не рассмотрела его как следует. Только обернусь, и вижу его спину, или он заворачивает за угол, или что-то его загораживает. По-моему, он следил за мной и вчера вечером. — Колючая дрожь беспокойства пробежала по спине Джинджер.

Робин пожала плечами:

— Хорошо, ты знаешь точно, что это не Винс. Его не назовешь обыкновенным мужчиной. Когда ты с ним встречаешься?

В животе Джинджер все перевернулось.

— Я не пойду ни на какое свидание, — упрямо заявила она. — Пойду кататься на лыжах. Если он окажется там — прекрасно. Если нет, я в любом случае проведу день на склоне. Я такая лыжница, что он просто упадет. А ты где встречаешься с этим… Повтори, как его зовут?

— С Риком? Возле пункта проката. — Робин посмотрела на часы. — Хочешь встретиться за ленчем?

— Конечно. Давай в полдень в ресторане гостиницы?

— Прекрасно.

Прохладный декабрьский ветерок радостно набросился на них, как только они вышли из гостиницы. Свежий снег блестел и искрился под ярким утренним солнцем. Джинджер достала темные очки, чтобы спастись от яркого света. Взяв лыжи напрокат, она помахала подруге рукой и встала в очередь на подъемник.

Внезапно у нее за спиной остановился лыжник, и так резко, что осыпал снегом ее красную парку.

— Эй! — завопила она, оглянувшись через плечо.

Винс Данелли стоял на расстоянии вытянутой руки. Он был в черной парке и джинсах, которые обтягивали его, словно вторая кожа. Он улыбнулся, и Джинджер мгновенно забыла о своем решении держаться с ним холодно. Стоило ей увидеть этого мужчину, как сердце начинало учащенно биться. Джинджер нахмурилась — она не хотела признаваться, что рада его видеть.

— Разве у нас не назначено свидание? — спросил он.

— Единственное свидание, которое у меня назначено, вот с этим склоном, Данелли. — Она отказывалась поворачиваться к нему. Он слишком красив, чтобы быть хорошим человеком, он слишком красив, чтобы в ее голове были мир и покой.

— Склон потом. — Он встал у нее за спиной.

Джинджер скрипнула зубами. Этот мужчина действительно не понимает намеков.

Наверху она поздравила себя с тем, что благополучно вышла из подъемника. Рывок холодного ветра ударил в лицо, и она ощутила крепкий аромат сосен. Джинджер вздрогнула. Она никогда не была заядлой лыжницей. Робин уговорила ее поехать сюда отдохнуть, хотя она терпеть не могла холод и скорость. Что, черт возьми, она в таком случае делает на вершине горы?

Винс остановился рядом, и в его глазах возникло неподдельное изумление.

— Хотите поучаствовать в гонках?

Оторвав пристальный взгляд от ямочки у него на щеке, она посмотрела вниз, на холм. То, что от подножия казалось ей невинной горкой, теперь походило на Эверест. Неужели она собирается отсюда скатиться? И не упасть?

— Конечно. Но я уступлю вам, вы поедете первым.

— Нет, дам я пропускаю вперед, — отказался он.

— Нет. Я настаиваю. — Пожалуйста, ну пожалуйста, никто в мире не должен увидеть, какая я «замечательная» лыжница.

— Вы хорошо катаетесь, не так ли?

— Вы никогда не видели ничего подобного. — Джинджер наблюдала за тем, как он со свистом понесся вниз с холма — опытный лыжник. — Воображала, — пробормотала она. Потом воткнула палки в белый рассыпчатый снег, оттолкнулась и покатилась. Сначала лыжи скользили медленно, и невысокая скорость слегка успокоила ее. «Не так уж плохо, — подумала она и обрадовалась собственному умению. — Я могу легко научиться». Потом деревья с обеих сторон помчались, сливаясь в одно сплошное зеленое пятно. Страх ворвался в грудь с такой же скоростью, с какой Джинджер летела вниз с холма.

Винс остановился на половине спуска и посмотрел на нее.

— Плуг! — завопил он.

Плуг? Что, черт возьми, это означает? Неужели он катится за ней? Она не могла уступить дорогу, даже если бы попыталась. С дико бьющимся сердцем, нацелившись концами лыж прямо в Винса, она неслась вперед. В голову пришла леденящая кровь мысль — через несколько секунд она его собьет.

«Уйди с дороги», — хотела крикнуть Джинджер, но слова застыли у нее на губах. За секунду до удара она увидела в глазах Винса удивление и осознание того, что сейчас произойдет. От удара они упали и покатились, замелькали руки, ноги, лыжи. Они походили на снежный ком из человеческих тел.

Когда движение прекратилось, Джинджер упала навзничь, ее грудь тяжело вздымалась. Темные очки съехали на нос и прикрывали один глаз. Винс лежал на ней, хватая ртом воздух и задыхаясь.

— Вы повредили что-нибудь? — спросил он.

— Только собственную гордость.

— Я продолжаю настаивать, Купер, что вы сбили меня с ног. Теперь-то вы мне верите?

Рассматривая красивое лицо всего в нескольких дюймах от себя, Джинджер прикусила губу. Она отказывалась поддаться его обаянию.

— Нет. Я не верю вам. А теперь слезайте с меня, вы очень тяжелый. — Она уперлась в его массивные плечи.

Не отводя пристального взгляда от Джинджер, он поднялся на ноги. Зеленые глаза сверкнули холоднее, чем снег, набившийся за ворот свитера.

— Мне жаль, извините, — сказал он. — Вчера я решил, что понравился вам. Не знаю, чем я вас оскорбил, но я этого не хотел.

Он решительно щелкнул креплениями.

— Вам нужны уроки по катанию на лыжах, вы опасны для окружающих. — Не оглядываясь, он поехал дальше вниз по склону.

— Я опасна? — завопила она, схватив горсть снега и бросив вслед Винсу. — Это ты угроза моему разуму! — Со стоном Джинджер уселась на снег и закрыла глаза рукой. Что я наделала? Какой может быть вред от того, что я проведу день с мужчиной, к которому меня так дико влечет?

— Мэм, с вами все в порядке?

Джинджер подняла голову и увидела мужчину средних лет, одетого в красно-белую патрульную куртку, который смотрел на нее с беспокойством.

— Нет. Со мной не все в порядке, — заявила она. — Я просто идиотка. Я разрешила ему уйти от меня. Почему?

— Я не знаю.

— Скажите мне, что я должна броситься за ним.

— Вы должны броситься за ним.

Она заметила скептическую усмешку в его глазах. Он подумал, что она дура, но сейчас не важно, что он подумает. Она хотела, чтобы он ответил, хотя уже знала ответ.

— Почему я должна броситься за ним?

— Потому что вы его любите?

— Вы правы. Да. И я помчусь за ним, сейчас же. Сразу же после того, как вы поможете мне убраться с этой проклятой горы.




Проклятая женщина! — подумал Винс. То смотрит на тебя своими глубокими синими глазами, в которых ясно написано: «Уложи меня в постель», а в следующий миг выливает ушат холодной воды. На таких, как она, надо вешать плакат с предупреждением.

После того, что проделала с ним его лживая бывшая жена, вообще удивительно, что он снова захотел иметь дело с женщинами. Снимая лыжи, Винс воткнул палки в снег и улыбнулся. Он кое-что вынес из своего неудачного брака. Он научился использовать и бросать их прежде, чем они нанесут ему удар.

Снимая перчатку, Винс наклонился, чтобы отстегнуть крепление на ботинке.

— О-о-ох! Берегитесь!

Две руки уперлись ему в спину, и он полетел на землю. С глухим стуком на него повалилось какое-то тело. Мягкое тело. Винс через плечо оглянулся на противника.

Робко улыбаясь, Джинджер встретила его взгляд.

— Я так и думала, что вам понравится.

Он ощутил запах ее духов и даже через толстую одежду почувствовал ее твердые груди, вжавшиеся ему в спину. С рычанием Винс встал и оттолкнул ее, Джинджер упала. Ее лыжи отстегнулись при падении, и она шлепнулась прямо на них.

— Вы, похоже, поставили перед собой цель сломать мне что-нибудь, да?

— Это несчастный случай. Честно. — Она отсалютовала ему, как делают девочки-скауты. — Эти лыжи вытворяют что хотят. Без моего участия.

Она выглядела такой невинной, сидя на снегу в красной куртке на меху, волосы до плеч обрамляли нежное лицо. Милая и неодолимо влекущая. Винс протянул руку, чтобы помочь ей. Слегка поколебавшись, Джинджер протянула ему руку в толстой перчатке. Одним рывком Винс поднял ее, и она оказалась в его объятиях. На щеках Джинджер заплясал нежный румянец.

Она не хочет тебя, парень. Она что, должна отвергнуть тебя дважды в один день, прежде чем это втемяшится в твою тупую башку?

Джинджер прекрасно устроилась в кольце его рук, но вопреки охватившим чувствам он освободил ее, затем поднял палки и нацепил ей на руки.

— Если вы поспешите, то еще успеете записаться на утренний урок.

— Я готова, но только вместе с вами.

Винс напрягся. Открывшаяся ему правда навалилась на него громадной тяжестью, неподъемным весом. Он хотел ее больше, чем любую другую женщину в своей жизни.

— Я не заинтересован. — Да, правильно.

— Я не… Послушайте, мы оба встали не с той ноги. Мне очень жаль. Это моя ошибка, признаю. Попробуем начать все сначала? — Не дожидаясь ответа, она протянула руку: — Привет. Меня зовут Джинджер.

Он стоял, не обращая внимания на ее руку. Если он к ней прикоснется, ему конец. Но, взъерошив от волнения волосы, Винс уступил.

— Хорошо, я дам вам урок. Но только потому, что гораздо безопаснее иметь вас перед собой, чем за спиной.

Улыбка осветила ее лицо, а у Винса перехватило дыхание. Эта женщина способна соблазнить дьявола. А он не святой. Он схватил свои лыжи и отставил их в сторону.

— Как вы думаете, вы могли бы добраться до вершины, никого не покалечив на своем пути? — спросил он с сарказмом. Возможно, если он будет невежлив, она уйдет.

Она выгнула бровь прекрасной формы.

— Конечно. Путь наверх — это удовольствие. Спуск — вот где проблема.

— Я заметил.

Надевая лыжи, Джинджер неловко повернулась, а Винс прикусил изнутри щеку, чтобы не расхохотаться. Как может женщина с такой координацией стать моделью? Он сам ответил на собственный вопрос, когда шел за ней к подъемнику. Из-за тела. Даже через все, что на ней надето, ее фигура вызывала желание. Рот наполнился слюной, ему захотелось снова ощутить вкус ее губ, поясница напряглась от жажды обладать ею.

Быть рядом с женщиной, видеть ее и не прикасаться к ней, давая урок, — это самая настоящая прогулка к вратам ада.

Слишком большим испытанием для него было смотреть, как покачиваются ее бедра. Винс не заметил, что концы его собственных лыж перекрестились. Слишком поздно. Он сделал еще шаг и уткнулся лицом в снег.

Джинджер громко расхохоталась. Винс попробовал испепелить ее взглядом, но сумел увидеть весь юмор ситуации и нехотя засмеялся.

— Купер, вы все-таки доведете меня до смерти.

— Я до вас даже не дотронулась, Данелли. И пожалуйста, не называйте меня Купер.

Милая, тебе и не надо дотрагиваться до меня, чтобы я забыл обо всем на свете.

— Возможно, я передумаю насчет урока. Мне нужна помощь профессионала.

Он чуть не зарычал. В общем-то хорошая мысль. С глаз долой — из сердца вон. Винс одарил ее самой очаровательной улыбкой, на щеках заиграли ямочки, он знал, что в прошлом такая улыбка всегда побеждала сердца ничего не подозревающих женщин.

— Даже не думайте об этом, Купер. Никакой ныне здравствующий профессионал не способен научить вас тому, что умею я. — Я говорю не о лыжном спорте.

Оттолкнувшись от земли, Винс встал.

— Первое, чему вы должны научиться, это тормозить. Ради моей собственной безопасности и ради любого, кто по глупости окажется на вашем пути.

Она нахмурилась:

— Я не так уж плоха.

Он метнул в нее уничтожающий взгляд, но удержался от комментариев. Ее действия говорили лучше всяких слов.

— Самый легкий путь для новичка — плуг.

— Плуг — это означает «тормозить»?

— Конечно. А что, вы думали, это означает?

Яркая краска залила щеки Джинджер, но это не имело никакого отношения к холодной погоде.

— Не важно, — пробормотала она.

Он передвинулся в ее сторону.

— Все, что вам надо делать, — это поставить концы лыж вот так, — показал он.

Ее рука в перчатке протянулась к нему и счистила снег со щеки. Он взглянул на нее, пытаясь понять, что она чувствует. Даже простое прикосновение возбуждало его. Боже, до чего она желанна!

— Благодарю, Винс.

Он хотел поцеловать ее. Она заставила его ощутить себя неуклюжим и неспособным владеть собой, словно шестнадцатилетний школьник. Кровь пульсировала в венах, но он не обращал на это внимания.

— Вы уловили?

Джинджер одарила его улыбкой:

— Слышала каждое слово. Я просто должна поставить лыжи вот так. — Замахав руками, она шлепнулась на землю. — Может быть, вам лучше показать снова?

Через час и после множества попыток они наконец достигли основания холма.

— Я сделала это, Винс! Я это сделала!

Он улыбнулся, и она ответила ему радостной улыбкой.

Надо отдать ей должное: другая на ее месте давно бы сдалась. Эта женщина не жаловалась. Наверняка она замерзла, столько раз падая на снег, но ни разу не попросила пощады.

— Я думаю, вы заслуживаете награды. — Он схватил концы ее шарфа и, широко расставив собственные лыжи, начал подтягивать ее к себе, медленно, дюйм за дюймом.

Ее синие глаза расширились, губы приоткрылись.

Она хочет его, понял он. Точно так же, как он хочет ее. И он заставит ее признать это до того, как закончится сегодняшний день. Джинджер была так близко, что он слышал биение ее сердца. Винс наклонился и взял ее руки в свои.

— Хорошая работа, — похвалил он. — Теперь давайте вернемся на вершину и начнем второй урок.




— Входя в поворот, надо наклоняться, — в сотый раз повторил Винс.

У этого мужчины терпение святого, решила Джинджер.

— Двигайте бедрами. Притворитесь, что вы спускаетесь по подиуму во время демонстрации моделей одежды. Ну, примерно вот так. — Он энергично завилял бедрами.

Джинджер засмеялась:

— Боже мой, у вас талант! Может, вам стоит стать моделью?

— Забавное предложение. Пробуйте снова. Двигайте бедрами.

Исполнить его настоятельные требования так, как он того хотел, она не могла, хотя предполагалось, что ей это ничего не стоит. Джинджер раздраженно вздохнула.

— У меня не получается. — Должна она признаться, что это дело совершенно безнадежное? У нее так же хорошо с координацией, как у коровы на льду; в классе ее дразнили Недотепой.

Винс подошел сзади, его лыжи оказались по бокам от нее. Большие мужские руки легли ей на бедра. Она подумала, что сейчас растает от этого прикосновения.

— Двигайся вот так, — прошептал он, и его дыхание теплым облачком опустилось на шею, твердая грудь прижалась к ее спине.

Он придал ее телу соблазнительную позу, не имевшую ничего общего с той, что необходима для лыжника. Джинджер облизала губы и с тревогой взглянула на своего учителя.

— Ты уверен, что так и надо? — пробормотала она.

— Доверься мне, — прошептал он.

Она увидела огонь в его глазах, увидела мальчишескую усмешку. Он имеет в виду — что? Довериться ему как мужчине? Должна ли она это сделать? Хватит ли у нее смелости? Джинджер подавила нервную дрожь.

— О Боже, только взгляни, который час! — Не стоит говорить ему, что она без часов. — Я обещала встретиться с Робин за ленчем. Присоединитесь к нам?

— Цыпленок.

— Что?

— Я надеюсь, нам подадут цыпленка. — Он улыбнулся, и на его щеке снова появилась ямочка. — Я проголодался.

Используя приобретенный навык торможения, Джинджер со скоростью улитки спустилась с холма. На сей раз Винс держался сзади на безопасном расстоянии. Он все еще отказывался катиться впереди. После того как они сняли лыжи и поставили их возле стойки, Винс положил ей руку на спину и направил к домику.

Они сбросили куртки и уселись возле пылающего камина, он под столом обхватил ее ноги своими, и холод, который, казалось, заморозил ее до костей, испарился — скорее от его близости, чем от огня.

— Закажем что-нибудь на закуску, пока ждем Робин?

— Я из тех парней, которые не клюют на закуску.

Она взглянула ему в глаза. Почему всегда кажется, что в его словах содержится двойной смысл?

— Я предпочитаю основное блюдо, — объяснил Винс.

О Боже! Джинджер почувствовала себя жертвенным ягненком. А Винс казался голодным. По-настоящему голодным.

Ее внимание привлекла суета возле входной двери, и она отвела взгляд от Винса. Робин издали помахала ей рукой, рядом с ней стоял Рик. Когда Робин указала на Джинджер и Винса, на его лице отразилось волнение. С того места, где она сидела, Джинджер показалось, что они о чем-то спорят. Но через секунду Робин снова помахала ей — теперь уже прощаясь, и они вышли.

— Странно, — прошептала Джинджер себе под нос, поворачиваясь к Винсу.

— Что?

Присутствие Рика как-то странно подействовало на нее, она ощутила какую-то внутреннюю тяжесть.

— Робин и ее друг… — Да?

— Я думала, они собирались позавтракать вместе с нами, но они ушли. — Джинджер недоуменно пожала плечами.

— Хорошо. — По голодной улыбке Винса она догадалась о его истинных намерениях. — Это значит, что ты в моем полном распоряжении.




После завтрака они вернулись на вершину склона, чтобы довести до совершенства навыки по уроку номер два. Когда зимнее солнце собралось исчезнуть за горами, Джинджер заявила, что с нее хватит. Она уже не чувствовала пальцев ни на руках, ни на ногах, но так устала, что это ее не беспокоило.

Доползти до комнаты в отеле было бы гораздо легче, чем дойти. Винс, должно быть, понял, что ученица устала. Сильная рука его скользнула на ее тонкую талию и обхватила крепко-крепко, он почти донес Джинджер до гостиницы. От тренировки или от его близости, но она совершенно не могла дышать.

— Только доведи меня до комнаты. Я сразу упаду на кровать и не встану целую неделю.

— О нет, ничего подобного, — усмехнулся он.

— Пожалуйста, — просила она, от усталости не в силах произнести больше ни слова.

— Если ты сейчас ляжешь, то мышцы напрягутся еще больше, и завтра ты будешь чувствовать себя как в аду.

— Я уже сегодня себя чувствую, как в аду.

Он скривил губы:

— Будет хуже, гораздо хуже. — Двери лифта открылись, Винс остановился возле ее комнаты. — Возьми купальник и жди меня в горячей ванне. Я приду через десять минут.

— Но…

— Никаких «но». — Он заложил ей за ухо выбившуюся прядь. — У тебя сегодня был великий день. Я горжусь тобой. — Он нежно коснулся губами ее щеки.

По телу Джинджер пробежала дрожь, сердце громыхало в груди. Она хотела большего, гораздо большего.

— Десять минут, — прошептал Винс. Легко, словно перышком, он прошелся кончиками пальцев по ее волосам и направился к лифту.

После него в воздухе остался мускусный запах. Джинджер прижала дрожащие пальцы к губам и прислонилась к косяку. Заблудившись в собственных мыслях, она потеряла всякую бдительность и, когда дверь открылась у нее за спиной, упала в комнату.

— Мне показалось, что за дверью кто-то есть, — сказала Робин, глядя на подругу сверху вниз.

Сидя на полу, Джинджер бросила на нее усталый взгляд. Приземление на ягодицы в двухсотый раз не обрадовало ее утомленные мышцы.

— Помоги мне, — пробормотала она.

Робин взяла ее за руку.

— Что с тобой случилось?

— Эти лыжи — тяжелое дело. У меня все болит, — призналась Джинджер.

— Тебе надо пойти и помокнуть в ванне с горячей водой. — Робин потянула ее с плюшевого ковра.

— Я встречаюсь с Винсом через десять минут. — Потом ее брови сошлись вместе. — Эй, а что такое с ленчем? Почему вы с приятелем сбежали?

— Рик слишком романтичен, — заявила Робин и посмотрела на подругу мечтательным взглядом. — Он сказал, что не хочет делить меня ни с кем. Какой парень! Я подумала, пускай пока так и будет.

— Здорово, — простонала Джинджер и направилась к своим чемоданам за купальником.

Робин не отставала от нее ни на шаг.

— Ты ведь не собираешься его надеть, правда?

Очень скромный, синий с белым купальный костюм, без эффектных вырезов.

— А что такое? Что в нем плохого? — спросила она.

Робин усмехнулась:

— Антиквариат моей бабушки куда современней, чем твой купальник.

— Если я не собираюсь обнажаться, — сухо бросила Джинджер, — то что ты можешь мне предложить?

В глазах Робин заплясали искорки.

— Я рада, что ты об этом спросила. Теперь мы поговорим о правиле номер три.

Джинджер села на край кровати, слишком уставшая, чтобы слушать подругу стоя.

— В чем оно заключается?

— Ты наденешь мой купальник. — Робин с удовольствием вытащила его из сумки.

— Это, — пробормотала Джинджер, с опасением разворачивая вещицу, при одном взгляде на которую ее скромность взбунтовалась, — не купальник. Это нитки… скрепленные другими нитками.

— Эй, я не прошу тебя одеться в эту сеточку. Ничего подобного. Примерь ради смеха. — Она бросила это нечто на колени Джинджер.

— Белый? Черт побери, почему ты выбрала такой цвет? Когда он намокнет, через него будет видно все, абсолютно все.

Робин улыбнулась и посмотрела на подругу невинным, словно у монахини, взглядом.

— Конечно, будет. Ты думаешь, зачем я его купила?

— О Боже! Ну почему, почему я позволяю тебе уговаривать меня? Почему я соглашаюсь его надеть? Все, в последний раз слушаю тебя, Робин.

— Но ведь друзья для того и существуют.

Джинджер вылезла из лыжного костюма и надела в ванной неприличный наряд, который ей предложила Робин. Когда она посмотрела на себя в зеркало, жар опалил ее щеки. Груди почти вываливались из чашечек. На ее взгляд, купальник слишком мал для нее.

— Я не могу его надеть! — завопила она через закрытую дверь.

— У тебя нет выбора, — долетел до нее ответ Робин.

Со вздохом Джинджер вышла из ванной.

— Вот это да-а! — Робин едва не задохнулась. — Боже, как мне жаль, что у меня не такие груди, как у тебя, — сказала она, опустив глаза на свою грудь.

— Да перестань.

— Нет, правда. — Робин обтянула грудь блузкой и нахмурилась. — Поверь мне.

Не обращая внимания на подругу, Джинджер схватила футболку и натянула ее через голову.

— Я напялю на себя твой глупый, неприличный купальник, но никто не говорил, что поверх него я ничего не надену.

Робин с удивлением смотрела на надпись на футболке: «Лыжники занимаются этим на склонах».

— И ты тоже?

— Нет, только не я. — Джинджер стояла в решительной позе посреди комнаты.

— Джинджер.

— Робин.

— Лучше занимайся, или я никогда тебя не прощу. — Она по-детски надула губы.

Помахав рукой, Джинджер сказала:

— Ты никогда не узнаешь, — схватила полотенце и вышла из комнаты. Спускаясь на лифте вниз, она почувствовала, как в животе что-то сжалось. Чем ближе она подходила к ванной, тем медленнее, осторожнее становились ее шаги. Нервы напряглись, она вытерла потные ладони о белую футболку, которую только что надела.

Дверь с золотой рельефной надписью «Горячая ванна» указывала, что именно сюда и нужно Джинджер. Глубоко вздохнув, она толкнула дверь. Звук булькающих пузырей, запах хлора и пара, поднимающегося от воды, заставили ее вздрогнуть. В комнате было пусто.

Она испытала некоторое облегчение. Если сейчас снять футболку и войти в ванну, то Винс не увидит ее потрясающего купальника. Она стащила футболку через голову и бросила на деревянную скамейку у стены.

Джинджер едва успела попробовать ногой воду, когда почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Она медленно повернулась к двери.

Винс в синих трусах стоял, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, мышцы которой можно определить одним словом: потрясающие. Мускулы слегка подрагивали под загорелой кожей.

Джинджер с трудом перевела дыхание. Словно хищник, выслеживающий добычу, он сделал несколько шагов, ни на секунду не сводя с нее пристального взгляда.

Винс прошел у нее за спиной так близко, что она могла почувствовать жар его тела, обошел бассейн и встал с другой стороны. Между ними клубился пар, поднимающийся от горячей воды.

Джинджер вдруг поняла, что белый купальник Робин придал ей смелости. Она хотела, чтобы Винс смотрел на нее; хотела видеть голод в его глазах. Внезапный восторг охватил все ее тело, едва прикрытое нескромным купальным костюмом.

Но мужчина, столь самоуверенный, как этот, опасен. Джинджер не могла позволить ему узнать, как сильно она его хочет, как тоскует по нему, как стремится к нему всеми фибрами души. Как жаждет, чтобы его потрясающе чувственное тело обвило ее, соединилось с ней и никогда больше не отделялось. Нет, это его дело — понять, вычислить и догадаться…

— Давай договоримся сразу об одной вещи, Данелли, — проговорила она над бурлящей поверхностью ванны.

Его брови поднялись над зелеными глазами, в которых замерцал нескрываемый интерес.

— Я — не… — заявила она, — не основное блюдо.

— Ты совершенно права, Купер. Ты — нет.




Глава 3


Глубокий голос Винса прогрохотал над паром, поднимающимся из бурлящей целебной воды.

— Ты — закуска, основное блюдо и десерт, соединенные в одно восхитительное целое.

Взгляд Винса охватил всю Джинджер. Если бы он стоял ближе к ней, его пришлось бы отклеивать. Он надеялся, что под одеждой этой женщины скрывается красивое тело. Но даже в самых смелых, самых диких мечтах он не предполагал совершенства, которое открылось его взору. Пальцы болели от желания прикоснуться к ней, и он сжал их в кулаки. Пышные груди прекрасной формы высились над тонкой талией и длинными ногами.

Белое бикини, словно вторая кожа, лишь оттеняло сливочный цвет ее тела. Одного взгляда на эту женщину вполне достаточно, чтобы мужчина лишился разума, пошел на любой безумный поступок.

Он видел, что она пристально смотрит в глубину воды. Естественная, ничем не замутненная скромность только усиливала его жажду. Хорошо понимая, что некоторые части собственного тела лучше скрыть под водой, да поскорее, прежде чем Джинджер обнаружит, как сильно он ее хочет, Винс вошел в воду.

— Спускайся, — пригласил он.

Они здесь одни. Все точно так, как он и хотел, точно, как он спланировал.

— А где все? — поинтересовалась она на всякий случай. — Я думала, здесь полно народу.

— Я заплатил им, чтобы они держались подальше. — Он не мог отвести от нее глаз. Чертовски красивая — единственное, что он мог сказать о ней. Зато он чертовски удачлив.

— Да, понятно. Я что же, должна этому поверить? — засмеялась Джинджер.

— Милая моя, никогда в жизни я не был так серьезен, как сейчас. Есть одна деталь, которую тебе лучше усвоить сразу, — сказал он, сощурившись. — Я не терплю лжи. — Ни от кого. Особенно после того, что сделала моя бывшая жена.

Она забавно поклонилась и посмотрела вдаль.

Он спросил себя — почему, но потом подумал, что не каждая женщина может объяснить свои поступки. Не каждая женщина может делать то, что делала Лиз. Та, которую он любил больше жизни, сделала карьеру на лжи. Он скрипнул зубами и отодвинул возникшее видение — красивое, но ненавистное лицо — в дальний угол памяти. Пришло время двигаться вперед, а не оглядываться назад.

— Спускайся, — повторил он.

Поколебавшись секунду-другую, Джинджер взгромоздилась на край ванны и свесила стройные ноги над булькающими пузырьками. Медленно, дюйм за дюймом она погружала свое тело в воду. Когда вся, до самой шеи, она скрылась под водой, Джинджер закрыла глаза. Привалившись головой к стенке ванны, она вздохнула, губы ее приоткрылись.

— Ах, как в раю!

Винс подумал, что скорее в аду, чем в раю. Его кровь стала горячее воды, в которой он сидел. Он улыбнулся злой улыбкой.

Почему всякий раз, когда хочется чего-то, чего нельзя получить, этого начинает хотеться в десять раз сильнее? Джинджер уверена в собственной неприкосновенности. Изображая хищника, которого она, вероятно, видела в нем, он уселся рядом. Не так близко, не слишком угрожающе, но на расстоянии вполне достаточном, чтобы коснуться ее, если его пригласят… Или даже если не пригласят. Одному Богу известно, как ему хочется к ней прикоснуться.

— У тебя на самом деле болят мышцы? — спросил он, проводя указательным пальцем по шелковистой коже ее руки.

Глаза Джинджер мгновенно открылись, в их взгляде читалось удивление от его неожиданной близости. Она казалась такой испуганной, словно балансировала на краю пропасти. Стоит сделать неверный шаг, и она свалится вниз.

Винс ощутил незнакомую потребность обнять ее и защитить. Как смешно, подумал он, ведь ему надо защищать ее от себя самого. Его собственные чувства разрывали тело на части. Одна часть твердила: не спеши! Эта женщина не такая, как другие, она отличается от всех. Другая часть, словно животное, вырвавшееся из клетки, требовала взять ее тут же, на месте.

В нем бушевало сражение между желанием и благоразумием. Винс задыхался, тело ниже пояса проявляло невероятную активность. Он должен был признать, что это опасно, и неясно, какая часть его натуры победит.

— Немного больно, — призналась она, потирая шею длинными тонкими пальцами.

Импульсивно Винс потянулся и положил руку на плечи Джинджер. Она подскочила, а он улыбнулся. Он никогда не встречал такой нервной женщины. Но она была такая хорошая, такая теплая. Такая гладкая. Винс не мог не прикоснуться к ней, даже если от этого прикосновения сгорело бы все здание, в котором они находились.

— Повернись, — приказал он. — Я сделаю тебе массаж.

Она поколебалась, снова бросила на него испуганный взгляд и подставила спину.

Умело, чувственно он разминал ее мышцы, которые болели от перегрузки. От воды гладкая кожа Джинджер разогрелась, и Винс понял, что вот-вот потеряет самообладание. Поначалу она была напряженной, потом расслабилась под его волшебными пальцами. Из-за спины он видел горки ее грудей и темные кружки сосков под купальником, едва прикрывающим тело.

Бесстыдное требование собственной плоти, которая под водой напряглась до предела, заставило его застонать. Не в силах остановить себя, не в силах справиться с собой, он наклонился и уткнулся губами в шею Джинджер.

Она вздрогнула, но наклонила голову, позволяя ему делать свое дело, открывая поле для маневра…

Его рот блуждал по нежной коже, он поднимался выше, потом опускался на шелковый влажный подбородок. Он прикусил мочку уха Джинджер, потом его руки скользнули под воду и обвились вокруг тонкой талии. Боже, сколько можно?.. Ему мало просто целовать ее. Он хотел ощутить эту женщину под собой, услышать ее стон, свое имя, произнесенное в экстазе. Он хотел унести Джинджер к высотам страсти.

Как будто читая его мысли, Джинджер повернулась в его руках и положила дрожащие ладони ему на грудь. Она дышала прерывисто, рот слегка приоткрылся — вот долгожданное приглашение, необходимое Винсу.

Кровь пульсировала в висках, он потянул ее к себе на колени, прижал и приник к ее губам в поцелуе.

Она отвечала ему с такой же страстью, обхватив руками за шею и запустив пальцы во влажные волосы.

Он клялся себе заставить ее признаться, что и она тоже хочет его. Никаких слов не сказано, но невозможно отрицать — она жаждет его так же сильно, как и он ее. Свидетельство тому — ее губы, кончики ее пальцев, ее влажное тело, которое прижимается к нему, к его ноющей возбужденной плоти.

Где-то в глубине его разума шло сражение между добром и злом.

Не делай этого, Винс. Такую женщину нельзя просто взять в общественной ванне с горячей водой.

Боже, помоги мне, но я не могу остановиться!

Обхватив за талию, Винс поднял Джинджер из воды и посадил на край ванны, не отнимая губ, не отстраняясь от ее тела.

— Вода слишком горячая, — пробормотал он.

Винс надеялся, что не забыл запереть дверь, потому что через две секунды они оба будут голыми, как Адам и Ева.

Он опустил Джинджер на пол и рывком выскочил из ванны. Накрыв ее собой, как одеялом, Винс изучал невинные синие глаза. Он видел желание и огонь страсти, а также сомнение и неуверенность.

На лице Винса задергался мускул. Если он джентльмен, он должен сейчас же успокоиться, пока это еще возможно. Но он продолжал целовать ее.

Стук в дверь эхом отозвался в маленькой комнате.

— Кто там? Откройте немедленно.

— Дерьмо! — выругался Винс, шумно вздохнув.

На секунду он уткнулся лбом в Джинджер, пытаясь усилием воли заставить уняться бьющееся сердце. В самый неподходящий момент. Ну почему именно сейчас? Совершенно ясно, дневной менеджер ничего не сказал ночному об их договоренности. Он не дурачил Джинджер, когда говорил, что заплатил людям, чтобы они держались подальше от ванны. Смотритель получил кучу денег и должен был зажечь табло «Не работает» после того, как Винс закроет за собой дверь.

Нехотя он оторвался от теплого тела Джинджер. Очень давно ни одна женщина не действовала на него так, как эта, не задевала ни разум, ни сердце. Вообще-то Винс не был уверен, что ему это нравится.

— Забирай свои вещи, — прорычал он, не глядя на нее. Он не мог заставить себя посмотреть на то, чем почти обладал. Нет, если он хотел сохранить здравый рассудок. — Мы уходим.

Борьба между телом и разумом завершилась. Его лишили выбора, сражение окончено. Но до конца войны еще далеко.

Вместо радости он испытывал давящее разочарование, угрожавшее съесть его живьем.




После очень холодного душа Джинджер лежала на своей кровати, вполуха слушая новости по телевизору. Мысли о Винсе толклись у нее в голове, а холодная вода нисколько не помогла. Вставая под душ, она надеялась испытать облегчение. Джинджер все еще чувствовала прижавшееся к ней твердое тело, все еще видела страсть в самой глубине зеленых глазах. Внутри было пусто и тоскливо.

Она ударила кулаком по подушке. Джинджер не могла понять отношения к ней Винса. После того как менеджер подошел к двери и потребовал ее открыть, они ехали в лифте в неловком молчании. От односложного «до свидания» она почувствовала себя совершенно несчастной. Винс отказывался смотреть ей в глаза. Он сожалел о том, что случилось. А она?

Ей следовало чувствовать себя виноватой. Она видела, что вынесла мать, вынужденная растить ребенка в одиночку, и кому, как не ей, знать, чем оборачивается уик-энд в компании с мужчиной? Прежде она следовала материнским советам, и у нее никогда не возникало проблем. Почему же сейчас ей трудно поступать так, как говорила ей мать? Стук в дверь прервал мучительные мысли.

Робин, покрывавшая ногти на ногах ярко-красным лаком, соскочила с кровати.

— Самое время принести еду. Я просто умираю от голода. — Она прошла через комнату на пятках, чтобы не размазать лак.

Джинджер наблюдала за подругой. Неуклюже шагая в черно-белой пижаме, она больше походила на пингвина, чем на женщину. Джинджер улыбнулась — впервые за последние несколько часов.

— Ничего себе! — Робин вернулась в комнату, раскачивая в руке длинную белую коробку.

— Рик прислал тебе цветы? — Уж конечно, это не ей. Винс дал понять, что не намерен суетиться вокруг нее.

Взгляд Робин стал задумчивым.

— Эти цветы не мне.

Сердце Джинджер подскочило. Не может быть, чтобы от Винса! Она сорвалась с кровати и схватила коробку. Осторожно сняв крышку, заглянула внутрь. Под зеленой бумагой лежали две дюжины роскошных персиковых роз. Джинджер задохнулась от избытка чувств и дрожащей рукой вынула записку, написанную решительным мужским почерком.

«Мне жаль, что я вел себя как животное. Встретьтесь со мной за обедом, в восемь. Пожалуйста! Винс».

— Робин, — сказала она, направляясь в туалет. — Что ты предложишь мне надеть?




— Идем? Лимузин ждет. — Винс взял Джинджер под руку. Оказаться так близко, прикасаться к нему — это больше, чем она могла вынести. Затаив дыхание, охваченная внутренней дрожью, Джинджер думала: она увлеклась этим мужчиной слишком сильно и слишком быстро. Но абсолютно ничего не могла сделать, чтобы остановить буйство эмоций, захлестнувших тело.

Он поддержал ее крепкой мускулистой рукой, открывая дверцу машины. Мужчина просто не имеет права выглядеть таким красавцем, как он в этом смокинге, подумала Джинджер. Горло перехватило, она не могла дышать. Его волосы касались края воротника и сияли так же, как темный костюм. Джинджер вспомнила, какие мягкие эти волосы, и ей хотелось снова запустить в них пальцы.

Она провела свободной рукой по черному бархату платья. Это платье обтягивало ее, как перчатка, от самого лифа, оно было с длинными рукавами и доходило до середины бедер, открывая ноги гораздо больше, чем, вероятно, следовало.

— Не делай ничего такого, чего не стала бы делать я, — посоветовала Робин, блестя глазами, когда пара выходила из комнаты.

Винс небрежно усмехнулся, а Джинджер нахмурилась.

На заднем сиденье лимузина он намеренно отодвинулся к окну. Разочарование охватило Джинджер, подтверждая мысль о том, что Винс сожалеет о случившемся. Он просто пытается быть галантным. Чего же он хочет от нее? Джинджер посмотрела на его суровый профиль. А чего хотела она сама?

В ресторане он сел напротив нее. Между ними горела свеча, ее свет мерцал загадочно и таинственно. Джинджер откинулась на спинку стула и натянуто улыбнулась. Напряженность повисла в воздухе, и она была так же материальна, как и его нога, которая терлась о ее ногу.

Он улыбнулся в ответ, но глаза его остались серьезными.

— Мы должны поговорить.

Ее сердце ухнуло вниз, как подъемник, сорвавшийся с троса. Вот оно! Он собирается сообщить ей, что это шутка, забава… вот и все. Она вздохнула. Ну и хорошо.

Джинджер набрала в легкие побольше воздуха, потом медленно выдохнула через раскрытые губы, подняла глаза и пристально посмотрела на него через стол. Она готова. Она приготовилась к самому худшему из того, что он мог сейчас сказать.

— Прошу прощения за все, что случилось.

Сердце тяжело ударилось о ребра. Ему жаль, что это случилось, или он сожалеет о том, что их прервали?

— Я вел себя, как настоящее животное. Ты не заслуживаешь подобного обращения.

Нет, но, честно говоря, Джинджер сама этого хотела.

— Я уверен, ты уже устала от назойливого мужского внимания. Ты обладаешь гораздо большим, чем просто красивое лицо и тело, которые могут сбить с ног любого. Тебе незачем мириться с тем, что тебя лапает мужчина.

Ощутив неловкость, она опустила голову и принялась изучать кружева на скатерти. Он уже говорил ей раньше, что ненавидит лгунов. Не время ли сейчас признаться ему, пока не слишком поздно?

— Я должна тебе кое-что рассказать.

— Нет.

Ее взгляд вернулся к его лицу:

— Нет?

Большая теплая рука Винса накрыла ее ладонь, лежавшую на столе. Ее сердце запрыгало, поскольку в ту же секунду Джинджер вспомнила об их близости. Внутренний жар окрасил щеки. Она знала, что это опасно, но ничего не могла с собой сделать, не могла помешать себе, остановиться. Ей снова хотелось почувствовать тепло его тела, снова испытать, как оно прижимается к ней.

Огонь свечи плясал у него в глазах, в них возникло что-то дьявольское, неодолимо влекущее.

— Я хочу тебя, и ты хочешь меня, — шептал он. — Но я не могу, я отказываюсь пользоваться случаем. Завтра в полдень я уезжаю. А до того момента мы с тобой насладимся обществом друг друга. Ни меньше, ни больше. Никаких откровений, никаких неожиданностей. Если только, — он улыбнулся, — твой муж не прячется где-то поблизости.

Джинджер покачала головой:

— Нет никакого мужа, только бывший жених.

— Бывший? Что же случилось? — удивился он.

Она взглянула ему в лицо.

— Наверное, мое сердце предчувствовало встречу с тобой. — Эти слова сорвались с губ против ее воли. Спонтанность, порывистость не в ее натуре. Обычно Джинджер Томпсон тщательно подбирала слова, прежде чем их произнести, и до сих пор это помогало ей избегать крупных неприятностей. Сегодня она вела себя совершенно иначе, совершенно не похоже на себя. И такое уже не впервые, напомнила себе Джинджер.

Глаза Винса загорелись, в них отражалось теперь не только пламя свечи.

— Ты помнишь, я спросил тебя, веришь ли ты в судьбу? Это было вчера вечером…

Джинджер кивнула. Разве все началось лишь вчера? Ей казалось, она знает этого мужчину целую вечность.

— Теперь ты веришь? — спросил Винс.

Джинджер подняла свой бокал, делая вид, что любуется игрой света в хрустале.

— Ты смог убедить меня. — Убедить? Смешно. Все, что ему надо было делать, это идти вперед, а она — за ним, как ребенок за взрослым. — Расскажи мне о себе, — попросила она, желая сменить тему разговора, чтобы скрыть свои чувства.

Официант поставил перед ними подогретые тарелки.

Винс взял нож и нацелился на сочный бифштекс.

— Что ты хочешь узнать?

Джинджер уперлась подбородком в ладони, наблюдая, как он наслаждается едой.

— Чем ты любишь заниматься, когда не работаешь?

— Ну, когда у меня есть свободное время, я старший брат бедным детям.

Джинджер поняла, что ее мать ужасно ошибается. Мужчина, который берет на себя труд заботиться о чужих детях, никогда не сможет уйти и бросить своих собственных. По крайней мере не этот мужчина. Она уже знала, каким он обладает терпением, она испытала его на себе в тот день, когда они провели столько времени на склоне. А теперь узнала, что он заботится и о других людях.

В лимузине по дороге в гостиницу Винс взял ее за руку, их пальцы переплелись. Они ехали молча, но это молчание не было напряженным или тягостным.

Было поздно, когда их каблуки простучали по мраморному полу гостиницы. Свободные от дежурств портье столпились в кружок и над чем-то смеялись, их смех отзывался эхом во всех уголках вестибюля.

Двери лифта соединились с тихим свистом, все звуки мигом исчезли. Джинджер стояла рядом с Винсом, их руки соприкасались, они не разнимали пальцев. Никто из них не проронил ни звука. Оба жадно следили за цифрами, которые указывали на сменяющие друг друга этажи, словно никогда не видели ничего более интересного.

Звонок возвестил, что они доехали до нужного им этажа. Не нарушая молчания, они направились к комнате Джинджер. От нетерпения у нее перехватило дыхание. Они продолжат то, что начали в горячей ванне? Она и хотела продолжения, и боялась.

Джинджер жаждала Винса и боялась этого. Разрешить себе открыться каким-то чувствам означало для нее испытать ту же боль, которую испытала мать. Она не уверена, что готова к этому.

Возле двери Винс взял ее за плечи и повернул лицом к себе. Джинджер глубоко вздохнула.

Он не поцеловал ее. Джинджер уткнулась подбородком ему в плечо и обняла руками за талию. Она могла стоять так целую вечность, прижавшись к нему всем телом. Закрыв глаза и уткнувшись лицом в изгиб его шеи, она ощущала приятный запах одеколона, чувствовала тепло объятий. С ее губ сорвался тихий вздох.

— Усталость? — спросил он.

— Удовлетворение, — ответила она. Как только она произнесла это слово, странное предчувствие охватило ее. Что-то неправильно. Внезапно глаза Джинджер открылись. В темном конце холла стоял мужчина и смотрел на нее. Она охнула от неожиданности, а он повернулся и скрылся за углом.

— Что случилось? — спросил Винс, взяв ее за плечи.

— Какой-то мужчина стоял вон там и наблюдал за нами, — прошептала Джинджер, указывая в конец коридора.

— Подожди здесь, — сказал он, направляясь, куда она показала.

Джинджер схватила Винса за рукав, дрожа от страха.

— Ты сошел с ума? Я не останусь здесь одна. — Она быстро пошла за ним, не отставая ни на шаг.

Они заглянули за угол, но в коридоре было пусто.

— Ты уверена, что там кто-то стоял?

Джинджер видела сомнение в его глазах.

— Конечно, — Произнесла она таким возмущенным тоном, что он поднял брови. — Кажется, он следит за мной со вчерашнего дня.

— С какой стати кому-то надо за тобой следить? Может быть, он видел тебя на показе или где-то еще?

Газетные заголовки, кричащие об убийствах женщин маньяками, заплясали у нее перед глазами. Она потерла руки, пытаясь избавиться от гусиной кожи. Ничего подобного с ней случиться не может, ведь на самом деле она вовсе не модель.

— О Боже, я понятия не имею! Я ничего такого не сделала. Почему кому-то надо меня преследовать? Мне это не нравится, это слишком страшно.

Винс обнял ее за плечи, желая успокоить. Ей хотелось спрятаться в его объятиях и остаться там навсегда. Ощутив тепло мужского тела, Джинджер почувствовала себя лучше, страх понемногу проходил.

Снова оказавшись у двери комнаты Джинджер, он взял у нее из рук ключ. Открыв замок, толкнул дверь и привлек Джинджер к себе. Когда его губы коснулись ее, она закрыла глаза. Поцелуй был горячий, жгучий, от него стало жарко всему телу, он пробрал Джинджер до кончиков пальцев.

— Ты хочешь еще один урок? Завтра утром?

— Да, — прошептала она, наслаждаясь его объятием, мечтая о том, что произойдет завтра.

Он поцеловал ее в кончик носа.

— Я имею в виду урок катания на лыжах.

Джинджер мило порозовела и бесстыдно вцепилась в его рукав.

Винс осторожно разжал ее тонкие пальцы.

— Я не хочу тобой воспользоваться, помнишь, что я сказал?

— Да. Я помню. — Как она могла забыть? Она почувствовала тяжесть внизу живота. — Встретимся в вестибюле в девять?

— Прекрасно. — Он подтолкнул ее в комнату. — Приятного сна.




— Приятного сна, черт побери, — в десятый раз пробормотала Джинджер, ворочаясь на неудобном гостиничном матрасе. Тихое похрапывание Робин, спавшей на соседней кровати, раздражало ее, и она была почти готова запустить в нее от злости подушкой. Как несправедливо! Весь мир спит, а она ничего не может с собой поделать, лежит с открытыми глазами и думает о Винсе.

Винс улыбается. Винс дьявольски усмехается. Винс целует ее. Винс садится в машину и исчезает из ее жизни навсегда. Она лежала и смотрела на пляшущие на потолке тени. Нельзя позволить ему уехать, не сказав о том, что значит для нее быть рядом с ним… во всех смыслах этого слова. Она улыбнулась в темноте, а в голове ее зрел план.




— Что ты делаешь? — Робин поднялась на локте, убирая с глаз густые темные кудри. — И черт побери, где ты это взяла?

Джинджер посмотрела на свое боди телесного цвета, потом на подругу. Ее мучили сомнения, и она покачала головой, отгоняя их.

— Закрой рот, Робин. А то муха залетит.

Робин встала на колени, с изумлением глядя на Джинджер.

— У тебя есть две секунды, чтобы объяснить мне, что происходит. И не пропусти ни одной детали, ни одной мелочи. Боже, ты в этой вещичке кажешься совершенно голой. Откуда она у тебя? Почему ты скрывала ее от меня, и могу ли я когда-нибудь ее у тебя позаимствовать?

Схватив свои красные лыжные штаны, Джинджер натянула их на тонкое белье. Руки дрожали от волнения, но ничто не могло остановить ее теперь, когда она все для себя решила.

— Я заставила менеджера на рассвете открыть ради меня магазин подарков. Сказала ему, что для меня это вопрос жизни и смерти. — Она съежилась, вспомнив скептический взгляд мужчины, когда она платила за покупку. Это так на нее не похоже. Она должна доказать себе, что мать не права. Джинджер хотела вступить в отношения с мужчиной, пусть даже на уик-энд, и выжить. Стоит рискнуть?

— Ты подхватишь пневмонию, отправляясь на лыжах в одном тонком белье и лыжном костюме.

— Сегодня я не собираюсь кататься на лыжах.

— О мой Бог. — Робин вылезла из постели и встала перед Джинджер, в глазах ее блестели слезы. — Никогда в своей жизни я не испытывала такой гордости.

Оказавшись перед дверью пентхауса, Джинджер спросила себя, правильно ли она поступает. Нет. Нет ничего гадкого или презренного в ее желании провести время с Винсом.

Даже если она знает его всего только два коротких дня, это не означает, что она женщина со свободной моралью.

Просто ее сердце стремилось найти сердце себе под стать. Она искала одного-единственного человека — своего мужчину. Нужного, необходимого. Ей нужен Винс. Если бы у нее оказалось больше времени, чтобы узнать его, то он с легкостью смог бы украсть ключи от ее сердца.

Напряжение, возникшее в груди Джинджер, сказало ей то, чего она не хотела слышать. Ее влекли к Винсу глубокие чувства. Она хотела гораздо большего, чем провести с ним один уик-энд, но если эти выходные — все, что он может ей дать, она примет это и исчезнет.

С железной решимостью Джинджер постучала в дверь.




Глава 4


Его загорелое тело казалось слишком темным на фоне ее сливочной кожи. Нежно, как шепот, его рука спускалась вниз от шеи к ложбинке между полных грудей, потом еще ниже, по плоскому животу, туда, где соединялись ее бедра.

Она была нагая. Великолепная в своей наготе. Золотые волосы, словно водопад, струились по белым шелковым простыням.

Она застонала, когда его пальцы скользнули внутрь.

— О, Винс, — задыхалась она, а ее бедра толкнулись ему навстречу. — Возьми меня. Сейчас. Ты нужен мне прямо сейчас.

Винс посмотрел на себя и увидел, что и он совершенно голый. Когда это произошло? Не важно, не имеет значения. Он готов исполнить все ее фантазии. А одежда только мешала бы. Он сел на нее верхом и рукой развел бедра.

Его разбудил упорный стук в дверь.

— Черт побери! — выругался Винс и пинком отбросил покрывало. — Чтоб тебе провалиться! — пробормотал он, а потом догадался, что все увиденное им — лишь сон. Проведя рукой по лицу, он схватил простыню с кровати и обернул вокруг талии.

Прошагав босиком по шикарному ковру, Винс подошел к двери и дернул ее, готовый сделать выговор ублюдку, посмевшему прервать такой замечательный сон. Женщина из его сна стояла перед ним на пороге.

Он стиснул белую атласную простыню покрепче, пытаясь скрыть утренний «подъем», и запустил руку в волосы.

— О Господи, я проспал? — Он посмотрел на запястье, но потом догадался, что оставил часы на ночном столике.

— Нет. Я пришла раньше. Можно войти?

Винс отступил в сторону.

— Конечно. — Предупреждающий звонок вылетел из головы, когда он увидел ее бледное лицо и глаза, которые смотрели куда угодно, но только не на него. Необъяснимый страх сжал его сердце. — Что-то случилось?

— Нет… Я…

— Что, такое, Джинджер? В чем дело? Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

Она колебалась, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Я хочу, чтобы ты воспользовался мной, — заявила она. Ее глаза неотрывно смотрели на него, в голосе звучали решимость и страсть.

Ничто не могло удивить Винса сильнее. Он не удивился бы так, даже если бы в дорогой гостиной пентхауса взорвалась бомба. Закрыв глаза, он с трудом проглотил подступивший к горлу комок. В обычной ситуации Винс взял бы то, что предлагает женщина. Но Джинджер — не особа вроде Лиз или любой другой, с которыми он имел дело до сих пор. Ничего похожего. Она заслуживает большего, чем он надеялся ей когда-нибудь дать.

Винс не мог себе позволить быстренько взять ее, поваляться на сене, а потом отбросить в сторону. Даже если она скажет, что хочет его. Но Боже, разве она только что не сказала именно этого?

Если он станет с ней спать, он должен будет удержать ее. Ладони Винса вспотели. Он не знал, готов ли к таким обязательствам. Пожалуй, следует сохранить дистанцию между ними.

— Дай мне одеться, — сказал он, вороша пальцами спутанные после сна волосы. — Я сейчас вернусь. — Винс натянул джинсы и надел рубашку из хлопка.

Пока он одевался, Джинджер стояла не шелохнувшись и выглядела совершенно несчастной. Он чувствовал себя самым большим подлецом на земле. Он не хотел причинить ей боль, не хотел отвергнуть ее, но казалось, независимо от того, что он выберет, она все равно испытает боль. Знает ли она о последствиях? Подумала ли она о них?

— Ты не против, если я сниму куртку? — спросила Джинджер. — Здесь жарко.

Хорошо. Перемена темы уже хорошо. Возможно, они вообще смогут избежать проблем.

— Конечно. Я собираюсь заказать еду прямо сюда, прежде чем мы пойдем брать приступом склоны. — Повернувшись спиной к Джинджер, он потянулся к телефону и стал набирать номер. Она тихо чертыхнулась, и Винс оглянулся посмотреть, что случилось.

Джинджер боролась с молнией. Та никак не поддавалась ее пальцам, зубчики сцепились. Красная парка соскользнула с ее плеч, и Винс увидел обтягивающее нижнее белье и целые мили молочно-белой кожи.

Его ударило, словно током, потом ему показалось, что внутри пронесся ураган.

— Что за черт? — Трубка выскользнула из руки Винса. — Надень немедленно куртку, прямо сейчас! — пробормотал он. Наряд, который был на ней, прикрывал ее тело больше, чем вчерашнее бикини. Но из-за цвета, который сливался с цветом кожи, Джинджер казалась совершенно голой. А тело Винса отозвалось незамедлительно, да с такой силой, что он не надеялся с ним справиться. Огонь охватил его целиком. Он разгорался все сильнее, будто кто-то безжалостной рукой подливал бензин в и без того яркое пламя. Сердце бешено ухало в груди.

— Давай, Винс, — потребовала она хриплым шепотом, в глазах ее тлели угольки.

Он знал, что стоит ему прикоснуться к Джинджер, и он не устоит. Винс закрыл глаза и досчитал до десяти.

— Веди себя, как положено, Джинджер, — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Я устала вести себя, как положено.

Снова раздался визг молнии, и его глаза тотчас открылись.

Эта женщина сняла свои лыжные штаны! Оставив их кучкой краснеть на полу, она призывно шагнула к нему. Ее ноги были длиннее, чем Господь разрешил иметь женщине.

Винс попятился, стараясь держать дистанцию, которая помогала сохранить разум. Но его спина уперлась в твердую стену, пришлось остановиться. Она же не останавливалась, она шла и шла, и теперь между ними осталось не больше двух дюймов. Ее теплые тонкие руки гладили его грудь, и от этого волны желания захлестывали его тело.

Винс проклял себя за то, что не застегнул рубашку. Он дышал учащенно, беспорядочно. Его разум напрягся, желая отыскать причину, по которой ему нельзя немедленно схватить ее и устроить дикую, страстную сцену любви.

Он опустил руки, отказываясь прикоснуться к ней, используя каждую унцию самообладания, которое у него еще осталось. Боже, но ее мягкие руки так приятно ощущать на теле!

— Я не хочу причинить тебе боль, Джинджер, — произнес он хриплым прерывающимся голосом.

— Я не прошу тебя о боли, я прошу тебя… заняться со мной любовью. — Для подтверждения собственных слов она осыпала его тело мелкими поцелуями, ее губы прогуливались по его голой груди то вверх, то вниз.

Аромат духов долетел до ноздрей Винса и проник в них без всякого разрешения.

— Это одно и то же. — Он упорно смотрел в потолок. Взглянуть на нее было слишком большим искушением.

— Я не требую от тебя каких-то обязательств, — сказала Джинджер, взяв его щеки в ладони и вынуждая посмотреть на нее. — Я только хочу вспоминать о тебе. Вот и все. Разве это слишком много?

— Да! — Забыв о том, что решил не прикасаться к ней, Винс схватил ее за плечи и уставился в синий океан глаз. Действительно ли эта женщина сошла с ума? Она не требует никаких обязательств, но если он будет с ней спать, он должен дать их ей. — Разве ты не понимаешь? Это не так просто.

Винс чувствовал, как она напряглась под его руками, глаза превратились в холодные кусочки льда.

— Прекрасно. Я поняла намек. Если ты меня не хочешь, я сейчас же уйду. — Джинджер попробовала освободиться.

Он не должен позволить ей уйти. Боже, неужели она на самом деле не понимает, о чем он говорит? Разве он не показал ей в самую первую минуту, насколько сильно ее хочет? Ему что же, нужно написать о своем желании большими буквами?

— Женщина, ты не можешь себе представить, как я тебя хочу. — Отбросив сомнения и опасения, которые бились в голове, Винс решился. Он прижал ее тело, обтянутое шелком, к своей груди. — О Боже! Я не могу с этим бороться. Я только мужчина, я слишком земной мужчина, — простонал он, в голодной страсти припав к ее губам. Больше он не мог сдержать своего всепоглощающего желания.

Он знал, что если прикоснется к ней, то не сможет остановиться, и оказался совершенно прав.

Их поцелуи стали нестерпимо горячими, лихорадочными, как будто оба торопились восполнить потерянное напрасно время. Винс гладил Джинджер по спине, а ее длинные тонкие пальцы порхали по его груди, прикасались к ней, словно крылья бабочки. Он почти утонул в теплой чувственности, охватившей все тело.

Когда ее язык прошелся по его верхней губе, Винс схватил его и потащил себе в рот, их языки сцепились, словно в танце.

— Ты такая приятная… — бормотал он, ее мягкие бархатные волосы терлись о его щеку, но это невинное прикосновение могло совратить кого угодно.

Она захныкала в ответ, потом ее пальцы зарылись в черные волосы Винса. Это было уже совершенно невыносимо.

— Боже! Ты нужна мне, Джинджер. — Винс стащил бретельку с ее плеча и, обнажив тело, потянул ткань вниз. Пред ним была полная грудь. Приподняв ее рукой, он взял розовый сосок в рот и принялся дразнить его языком, нежно покусывая.

Ее хныканье превратилось в стоны, они сводили его с ума.

— Мы не должны торопиться, — выдохнул он.

— Почему? — спросила она и потерла рукой твердую выпуклость на его джинсах.

Все причины мгновенно исчезли, он не мог больше ни о чем думать, сгорая от страсти.

— Ты меня победила. — Его губы снова искали ее рот, рука оказалась у нее между ног. Джинджер потащила вниз молнию на его джинсах, та раскрылась, и он закрыл глаза и застонал, когда она нежно погладила его твердую как камень плоть.

Это было самое замечательное и самое мучительное чувство, какое он когда-либо испытывал. Никогда раньше он не ощущал такого влечения.

— Я не собираюсь делать это в кровати, — прохрипел он, уткнувшись лицом между ее грудей. Она пахла свежестью, словно только что вышла из душа, и он вдыхал ее аромат всей грудью.

— Кровати устарели.

На его лице мелькнула улыбка. Где была эта женщина всю его жизнь? Никто на свете не казался ему таким живым и таким необходимым. Винс опустился на колени и потащил ее за собой, сняв вторую бретельку с круглого плеча. Не спуская с нее глаз, он стащил боди до самой талии.

Желание, горячее и неотступное, мерцало в ее глазах.

Винс облизал пересохшие, словно от жара пустыни, губы. Он уже почувствовал, где застежки на ее белье, и одним щелчком отстегнул их.

Ее глаза расширились, но она закрыла их, когда его пальцы скользнули в ее лоно, уже готовое его принять. Голова ее откинулась назад. Винс не упустил возможности провести языком по стройной шее, а пальцы в это время нежно играли — то входили внутрь, то выходили…

Резкий выдох сорвался с ее губ прямо в ухо Винсу, а ногти прошлись по его рукам. Ее бедра начали двигаться в одном ритме с ним.

— Я бы сказал, что это нравится тебе гораздо больше, чем лыжный спорт. — Он на секунду поднял голову, чтобы увидеть ее слабую улыбку. Она глубоко вздохнула, подтверждая его слова.

Джинджер подвинулась к нему так, чтобы его восставшая плоть уперлась в нее, и потащила джинсы с его бедер. Винс убрал руку, помогая ей. Теперь, свободный от всего, он встал перед ней на колени, совершенно готовый.

Он ласкал ее, притянув к своему телу и сдерживая распиравшее его желание. Джинджер взяла его руку и поцеловала запястье. Он застонал от необыкновенного ощущения. Как это возможно, чтобы одно прикосновение женщины сводило его с ума? Не выпуская его руки, она легла на ковер и повлекла его за собой.

Он накрыл ее тело своим, потрясенный чувством, возникшим от прикосновения к атласной коже. Ни одна женщина не дарила ему такого наслаждения. Он казался себе беспомощным, но не мог противиться этому. Боже, да что она с ним творит? Он даже не думал о том, что ее чары лишают его разума.

Словно голодный, который ест последний раз в жизни, Винс кинулся на ее губы. От этого она зажглась еще больше. Готовый взорваться, он развел ее ноги коленом. Она открылась ему навстречу быстро, легко и обхватила ногами его талию так плотно, словно никогда не собиралась отпускать.

Он тоже не хотел отпускать ее.

Дрожащей рукой Винс направил себя в шелковистое тепло между ее ног. Она приняла его. Радость растеклась по нему, словно растопленный мед, и он понял, как ее хочет. Нет, он не просто ее хочет, он жаждет ее нестерпимо, эта жажда пронзает его до самых костей. Он взял ее лицо в руки, поцеловал в губы. Он протолкнулся в ее нежные глубины так глубоко, как смог.

Она была напряженная, гладкая и горячая.

Все, что ему нужно.

Все, чего он страстно желал.

Его глаза почти закрылись от страсти и опьяняющего удовольствия. Ее руки ласкали его грудь, потом обхватили за шею, притягивая его губы к своим. Он почувствовал ее теплое дыхание, когда она сказала:

— Винс, о Господи, почему мы ждали так долго? О Боже, — застонала она. — Скорее, скорее. Мне нужно… Винс… пожалуйста… о Боже, да… сильнее…

Винс двигался снова и снова между выпуклых бедер Джинджер. Они вместе качались в штормящем море страсти.

Пот сочился по его спине. Сила кульминационного момента лишила его сознания. Его мысли и тело вышли из-под контроля, а потом последовал взрыв и наслаждение, затопившие все вокруг. Он выкрикнул ее имя и ощутил пик ее страсти. Пальцы Джинджер вонзились ему в спину, все тело напряглось. Они слились в блаженном порыве. Наконец Винс скатился на спину и привлек ее в свои объятия. Несколько секунд они лежали молча, каждый пытался успокоить дыхание.

— У меня лишь один вопрос, — сказала Джинджер, проводя пальцем от его нижней губы к подбородку.

— Какой? — Боже, до чего она красивая с растрепанными волосами, разметавшимися по лицу. Она сейчас похожа на женщину, которая занималась любовью, и Винс был чертовски доволен, что он ее партнер.

— Всегда ли у тебя бывает так, как сейчас? Я имею в виду… ох… — Ее голос затих.

Винс знал, о чем она спрашивает. Он обладал множеством женщин, но никогда не испытывал подобной беспредельной страсти.

— Нет. Ни разу так, как сейчас. Ты заставила меня снова стать голодным подростком. Ты занимаешься любовью, как и катаешься на лыжах… без всякого контроля. — Он снова подумал, до чего хорошо оказаться внутри ее. — Женщина, я никогда не встречал ни одной, похожей на тебя. Ни разу в жизни. — Он перевернулся и снова прижал ее роскошное тело к ковру.

Ее синие глаза расширились, потом улыбка осветила лицо. Когда ее рука нашла его плоть, он закрыл глаза и вздохнул от удовольствия.

— Имей в виду, я могу быть безжалостным. — Винс сопроводил свои слова нежными поцелуями в губы, в шею, обцеловал ее груди.

— Это я собираюсь стать безжалостной — прошептала она.




Джинджер закинула руки за голову и блаженно вытянулась на кровати. После нескольких часов любви они наконец занялись этим на шелковых простынях. Она смотрела на Винса, лежавшего рядом с ней. Одна черная как смоль прядь упала ему на лоб. Она страстно желала прикоснуться к ней, но удержалась.

Джинджер проглотила возникший в горле комок. Она будет по нему скучать. Она никогда не забудет этот день, сохранит его в памяти навсегда. Слезы набежали на глаза, она пыталась загнать их обратно.

— Почему ты плачешь?

Боже, она думала, что он спит! Он не должен видеть ее слез. Почему она не справилась с собой? Как глупо, она говорила, что хочет вспоминать о нем и больше ничего. Ну вот, она получила то, что хотела. Так почему же теперь, когда все почти закончено и ему пора уезжать, она чувствует себя такой бесконечно несчастной?

Винс протянул руку и вытер ее слезинку.

Повернув голову, Джинджер поцеловала его в ладонь.

— Спасибо за воспоминания, — прошептала она.

Приподнявшись на локте, он навис над ней всем сильным мужским телом, зеленые глаза наполнились гневом.

— Выбрось это из головы немедленно! У нас не один сегодняшний день, Купер. Мы будем любить друг друга всю жизнь.

Слезы хлынули потоком, они лились из глаз, текли по щекам.

— Что? — Ее сердце билось так быстро, что грозило вырваться из груди. Возбужденный смех слетел с ее губ. — Я… ты… мы… что? О Боже, я просто форменная идиотка!

Винс засмеялся, и этот звук прозвучал музыкой для ее ушей.

— Почему женщины всегда плачут, когда счастливы?

Джинджер все еще отказывалась верить тому, что услышала. Поднявшись на локте, она смотрела ему прямо в глаза. Она должна знать, она должна быть уверена, что правильно поняла смысл его слов.

— Я счастлива?

— Черт, да, ты.

— Почему я счастлива? — спросила она шепотом, затаив дыхание.

Винс наклонился и поцеловал ее в уголок рта.

— Потому что мы еще посмотрим, куда заведут нас наши отношения. Я перееду в Денвер только через две недели, но я хотел бы звонить тебе каждый вечер. Я хотел бы провести с тобой Рождество. Я хотел бы заниматься с тобой любовью до тех пор, пока не состарюсь окончательно.

Чувства переполняли Джинджер. Она хотела плакать, хотела смеяться, хотела ударить его за то, что он заставлял ее думать, будто она нужна ему только на одну ночь. Вместо этого она толкнула его на кровать и накрыла его прекрасное, совершенное тело своим.

Он не сопротивлялся, она заложила его руки за голову и наклонилась над ним так низко, чтобы ее груди касались его груди.

— Распутник, мы только что семь часов подряд занимались любовью. Я не думаю, что слов «не стоит» нет в твоем словаре.

Его глаза расширились.

— Семь часов? Христос, да который сейчас час? — Он взглянул на часы на столике возле кровати и уронил голову на подушку. — О мой Бог, два часа!

Озадаченная Джинджер спросила:

— Ну и что? Что случается в два? Ты превращаешься в тыкву? — Она пошевелилась на нем, прижимаясь бедрами к его поднявшейся плоти, пытаясь заставить его забыть о времени и о мире за окном.

Винс в ответ стиснул ее груди, потом поднял за талию и снял с себя.

— Через полчаса подадут лимузин. У меня самолет. Прости, ангел. — Он выбрался из постели и принялся искать свою одежду.

Ну вот и все. Начало конца. Она почувствовала, как в животе что-то сжалось. Он действительно уезжает. Джинджер закрыла глаза и попробовала подавить сердитый натиск слез, который грозил разразиться штормом. Она так долго, так давно боролась с проявлением любых эмоций, что теперь, когда они вышли из-под контроля, просто не знала, как с ними обращаться. Матрас прогнулся с одной стороны, и Джинджер открыла глаза, почувствовав, как руки Винса обняли ее.

— Я — человек слова, Джинджер. Я никогда не лгу. — Он поцеловал ее в висок и убрал прядь волос, упавшую на глаза. — Я буду звонить тебе каждый вечер, обещаю. Черт, женщина, если это послужит тебе каким-то утешением, я скажу: ты мне нужна так сильно, что я не замечаю даже света дня за окном.

Тепло, исходящее от его груди, успокоило Джинджер, она прижалась щекой к его щеке и крепко обняла его, не поднимаясь с кровати.

— Я боюсь, — призналась она.

— Я буду с тобой всегда. Мы пройдем этот путь вместе. — Он поцеловал ее в макушку и притянул к себе еще ближе. — Теперь надень свое сексуальное боди и все остальное, пока я не пропустил из-за тебя рейс. — Он игриво чмокнул ее в попку.

Когда Джинджер наконец надела куртку, Винс проводил ее до дверей комнаты. Они стояли на пороге, не решаясь расстаться. Джинджер никогда не испытывала такого смятения чувств, ни разу в жизни. Счастье угрожало сокрушить ее, но за ним следовала печаль от вынужденного расставания.

— Твой номер телефона есть в справочнике?

— Да. Я имею в виду, нет! — Конечно, ее имя было в справочнике, но реальное, Джинджер Томпсон, а не Джинджер Купер. — Меня нет в списке. — Она скрестила пальцы за спиной, прощая себе безобидную ложь. Она скажет ему правду через две недели, когда они увидятся снова и посмеются над этим от души. — Дай-ка я запишу тебе номер на листочке.

Входя в комнату, она услышала шум воды в ванной. Должно быть, Робин покаталась на лыжах и принимает душ. Джинджер поискала ручку. В гостинице повсюду лежали бесплатные ручки. Почему она не может найти ни одной, когда надо? Не помогало поискам и то, что Винс шел за ней по пятам и обнимал за талию. Джинджер прекратила рыться в ящике.

— Ты меня отвлекаешь, — заявила она, когда он засунул язык ей в ухо, и тело отозвалось на эту выходку. — Сейчас из душа выйдет голая Робин.

— Какой ужас!

— Больше для нас, чем для нее, поверь мне. — Она взяла сумочку Робин из гардероба. Если она не найдет ручку у нее в сумке, значит, ее не существует в природе. Она залезла рукой внутрь и вынула оттуда серебряную ручку, а Винс в это время занимался своим делом: его губы от уха спустились вниз по шее Джинджер к ее куртке. Белые зубы впились в вершинки ее грудей через толстую красную ткань. Взяв блокнот, Джинджер записала свой номер. Желая освободиться от власти Винса, она повернулась к нему и отдала листок.

— Вот. Не потеряй.

Он взглянул на записку, потом тщательно свернул ее и положил в бумажник.

— Ни за что. — Его сильные руки потянулись к ней, и снова она оказалась в его объятиях. Их губы встретились в заключительном поцелуе, от которого у Джинджер перехватило дыхание. Она уцепилась за его рубашку и встала на цыпочки, ей хотелось, чтобы поцелуй никогда не кончался.

Винс отодвинул ее от себя, в зеленых глазах читалось сожаление.

— Ну вот, помни обо мне, мы скоро встретимся снова. Я позвоню тебе завтра вечером. — Щелкнув ее пальцем по носу, он повернулся и вышел из комнаты. На пороге Винс подмигнул ей, и дверь за ним закрылась.

— О Боже, — прошептала Джинджер, прикрыв дрожащими пальцами губы, горевшие от его поцелуев. — Это значит головой в омут? Так теряют голову от любви?




Глава 5


— Я встретила особенного человека, мамочка. — Джинджер воткнула вилку в салат и посмотрела на женщину, сидевшую напротив.

— О?

Удивительно, как мать умеет вложить глубокий смысл в такое короткое слово. Невозможно ошибиться, заметив, как сжались ее губы, выпрямилась спина и остановился взгляд, что Эва Томпсон не обрадовалась.

Джинджер глубоко вздохнула и ринулась вперед, прекрасно зная, как мать отнесется к новости, которую сейчас услышит. Конечно, все это покажется ей таким же нелепым, как клоун на похоронах.

— Я люблю его. Я совершенно уверена, что и я ему нравлюсь. Он хотел провести с нами Рождество.

Аккуратно положив прибор возле тарелки, мать Джинджер убрала за ухо серебряную прядь и сложила руки на коленях.

— Ты действительно думаешь, что это мудро? Что ты о нем знаешь? Чем он зарабатывает на жизнь? Кто его родители? И вообще, кто он такой?

Ну, мамочка, в нем есть все, что ты презираешь. Он сексуальный, зрелый, он мужчина до мозга костей, мужчина, которого только может желать женщина. Он так хорош собой, что я могу смотреть на него целый день. О, между прочим, он опасен. Стоит мне взглянуть на него, как я забываю все твои советы. Я совершенно беспомощна. И мне это нравится. Конечно, ничего такого Джинджер вслух не произнесла, она лишь сказала:

— Он очень хороший. Он тебе понравится. — Да, конечно. Размечталась, Джин. Твоей матери нравятся только мужчины, которые одной ногой стоят в могиле и никоим образом не способны разрушить надежды и мечты женщины.

— Хорошо, но мне кажется, Рождество — праздник семейный.

Джинджер положила вилку, потому что аппетит у нее совершенно пропал. Семья должна расти. Почему бы тебе не допустить этого?

— А если он хочет стать членом нашей семьи?

Синие глаза Эвы расширились от неожиданности. Доносившаяся из ресторанных динамиков праздничная музыка закончилась, стало тихо. Подавшись вперед, она посмотрела на завтракающих за соседними столиками, словно желая убедиться, что они не подслушивают.

— Он просил тебя выйти за него замуж? — спросила она, наклоняясь через стол к дочери, чтобы та расслышала ее шепот.

Джинджер знала, что последует дальше.

— Не точно такими словами, нет. — Она заерзала на стуле, словно школьница, уличенная во лжи. Она уже не была так уверена в их отношениях с Винсом, как пять минут назад.

Это что же, задача всех матерей — заставить дочь снова ощутить себя десятилетней девочкой, почувствовать неуверенность, неловкость? Она знала, что Винс хочет ее, и не только ее тело на одну ночь, он хочет ее. Но прошло целых два дня, а от него никаких вестей. А ведь говорил, что он человек слова.

Джинджер мысленно отругала себя. Она не может позволить негативному отношению матери повлиять на нее. Ничего не случилось. Прошло лишь два коротких дня. Он бизнесмен. Вероятно, он занят делами и позвонит, когда сможет.

— О, моя милая. — Мать прищелкнула языком и взглянула на дочь. — Сколько раз мы должны пройти через это? Если мужчина не берет на себя никаких обязательств, значит, он хочет лишь одного. Ты с ним спала?

— Мама! — Как она могла ответить на такой вопрос? Да, мамочка. Я это делала. И я сделала бы это снова не раздумывая.

— Я только пытаюсь защитить тебя, не хочу, чтобы ты пострадала так, как я. Я говорила тебе не раз, насколько сексуальный мужчина опа…

Джинджер закатила глаза. Да как она могла забыть то, что врезалось в мозг, будто слова на надгробной плите?

— Я знаю, сексуальный мужчина — опасный мужчина. Винс не такой. Хотя я допускаю, я признаю, что он очень красивый, но и очень надежный.

— Ты в этом уверена? Но ведь ты знаешь его не слишком долго, не так ли?

Мать говорила убежденно, словно видела все, что произошло.

— Интуиция.

— Женщина, — заметила Эва, — не может полагаться на интуицию там, где замешан мужчина. Мужчины умеют заморочить голову. Я знаю по опыту, ты никогда больше о нем не услышишь. Лучше всего забыть его прямо сейчас, Джинджер. Я думаю, ты должна поговорить со Стивеном и попытаться наладить с ним отношения. — Ее голос звучал уверенно, казалось, мать хотела задеть ее побольнее. — Если он, конечно, вернется к тебе после того, как ты его прогнала.

— Стивен не тот, кто мне нужен, мама. — Джинджер снова взяла вилку и воткнула ее в лист салата. Она больше не маленькая девочка, даже если мать считает ее такой. Собравшись с духом, она заявила: — Почему я должна иметь дело с тем, с кем, я знаю точно, не смогу быть счастлива? Почему? Я никогда не буду довольна жизнью со Стивеном. С Винсом — я не знаю… но это совершенно другое дело. Сравнивать Стивена с Винсом — все равно что сравнивать жидкость для мытья посуды с самым прекрасным шампанским.

Эва засмеялась, резкий звук ударил Джинджер по нервам.

— Женщине невозможно найти мужчину, который ей нужен. Кто сказал, что другой, непохожий, лучше? Стивен надежный. В наше время найти такого очень трудно. Непохожий на него в конце концов доведет тебя до беды. — Она ткнула вилкой в сторону дочери. — Запомни мои слова.

— Хорошо, может быть, это нужно решать мне самой. Хоть раз в своей жизни я хотела бы испытать какие-то чувства. Вот почему ты не связалась с моим отцом, не так ли? — В горле Джинджер застрял комок, когда она подумала о мужчине, которого не видела никогда в жизни. — Ты боишься испытать чувства. Я не хочу превратиться в одинокую ожесточенную женщину, такую, как ты. — Джинджер пожалела о своих словах, когда увидела грустный взгляд матери.

Оттолкнув стул с тростниковой спинкой, Эва схватила сумочку и встала.

— Прости, что оказала на тебя плохое влияние. — Ее губы вытянулись в тонкую полоску. — Прости меня за то, что я всегда хотела самого лучшего для моей маленькой девочки. Я пойду домой и подумаю о своей жалкой жизни вместо того, чтобы пытаться сделать тебя такой же несчастной, как я сама. — Повернувшись, мать устремилась между столиками к выходу из зала ресторана.

— Мамочка, подожди! — Слишком поздно. Эва Томпсон ушла. Джинджер знала, что ей не скоро удастся наладить отношения с матерью. Боже, как я могла оказаться такой глупой? Она поставила локоть на стол и уткнулась лбом в руку.

— Принести счет, мисс?

Джинджер посмотрела на ухмыляющегося официанта. Очевидно, наслаждался небольшой ссорой, свидетелем которой оказался.

— Да, — выдохнула она.

Заплатив по счету, Джинджер помчалась из ресторана к машине и быстро залезла внутрь, желая спастись от холодного декабрьского ветра. Она долго и упорно думала над словами матери по дороге на работу. Конечно, она не могла вернуться к Стивену. Не сейчас. Да и вообще никогда. Стивен добрый и внимательный — и ужасно скучный. Винс какой угодно, но совсем не скучный. Этот мужчина придал новое значение слову «волнение». Он придал новое значение ее собственной жизни.

Она вошла в здание модельного агентства Тайлер и направилась к своему столу в приемной, повторяя: «Я знаю, чего хочу, и намерена это получить!»

— Без тебя, Джин, был странный звонок, — сказала Трейси, заменявшая ее во время ленча. — Позвонил какой-то парень и спросил, есть ли у нас модель Джинджер Купер. Он мне ее описал. Я ответила, что у нас есть похожая сотрудница, но фамилия у нее другая.

Сердце Джинджер подпрыгнуло. Она не могла дышать, а колени настолько ослабли, что ей пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть.

— Он назвался? — спросила она шепотом. Это, должно быть, Винс. Никто другой не мог спрашивать Джинджер Купер, поскольку Джинджер Купер не существует в природе.

— Нет, но у него очень сексуальный голос, — ответила девушка, подмигнув Джинджер. — Он уверял, что женщина, которую он ищет, красивая и она определенно модель. Я сказала ему, что ты очень привлекательная, но он стоял на своем. Кто бы ни была эта потрясающая Купер, она обвела мужчину вокруг пальца.

Убирая за ухо выбившиеся волосы, Джинджер изобразила полное безразличие на лице, взяла пачку сообщений и принялась их перетасовывать, а сердце билось так сильно, что угрожало разорвать грудь.

— Я уверена, это просто совпадение. — Обвела вокруг пальца? Винса?

— Да. Хотя кажется сверхъестественным. — Трейси взяла свою сумочку из ящика стола и сказала: — Пойду позавтракаю. Пока.

— О'кей, — заблудившись в своих мыслях, Джинджер махнула рукой.

Почему Винс пытается следить за ней? Она дала ему номер домашнего телефона. Почему он не позвонил по нему? Тошнота подступила к горлу. Он выяснил, что она ему солгала?

Зазвонил телефон, и ее ладони вспотели, пока она дотянулась до трубки. Винс? А вдруг он просто скажет, что их отношения закончены?

— Агентство Тайлер. Чем могу помочь?

Ей стало легче, когда в ответ раздался женский голос. Она перевела звонок по адресу, но волновалась весь остаток дня. Всякий раз, снимая трубку, Джинджер ждала и боялась, что услышит низкий чувственный голос Винса на другом конце провода.




— Прошло уже две недели. Сколько времени ты собираешься сидеть у телефона, хотя каждому дураку ясно, что он не позвонит? — Робин стояла перед Джинджер, подбоченившись и надменно глядя на подругу.

— Он позвонит. — Сколько раз Джинджер повторяла себе это с тех пор, как они вернулись? Она схватила с дивана отделанную шнуром подушку и прижала ее к груди. Каждый вечер она мчалась домой с работы в ожидании его звонка. Каждую ночь ложилась спать со слезами на глазах, ее надежда слабела день ото дня. Она все еще не понимала, как Винс выследил ее в офисе. Что-то не так.

Робин теперь умоляла ее:

— Я знаю, как ты страдаешь по нему. Послушай, я надеюсь, что он позвонит. Но, Джин, ты не можешь просидеть остаток жизни, ожидая его звонка. Тебе надо жить дальше, куда-то выходить.

— Но если…

— У тебя есть автоответчик.

В глазах подруги было неприкрытое сочувствие. Боже, неужели я кажусь такой жалкой?

— Я не думаю, что смогу…

Робин села на другой конец дивана, повернулась к Джинджер.

— Я не собиралась тебя просить, но, думаю, это самое прекрасное решение. Я заберу тебя из дома, подальше от проклятого телефона. — Робин с отвращением бросила взгляд на аппарат.

— Что такое?

— Ну, ты помнишь Рика? Парня, с которым я познакомилась в Стимбоуте?

— Конечно. — Джинджер помнила этого насторожившего ее мужчину, но казалось, он действительно нравится Робин. После спора с матерью — кто она такая, чтобы осуждать подругу за выбор приятеля?

— Хорошо, он заказал комнату в Бродмуре, в Колорадо-Спрингс, и собирается повезти меня туда завтра вечером.

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Да уж вряд ли, — шутливо ответила Робин. — Двое — это компания, а трое — уже толпа. И снова повторяю, я не просила бы тебя, но ты сойдешь с ума, если будешь здесь торчать. Я хочу, чтобы ты пошла вместо меня убирать завтра в высотке. Всего один вечер. Ты никого там не увидишь, но хотя бы выйдешь из дома. Можешь одеться как чучело, если хочешь. Что скажешь? На самом деле ты очень меня обяжешь.

Робин просила искренне.

— Тебе в самом деле нравится Рик?

— Мне давно никто так не нравился.

Да и мне Винс нравится больше, чем кто-либо за всю мою жизнь.

— Хорошо, ради тебя я согласна. — Джинджер улыбнулась, увидев облегчение на лице подруги.

Робин схватила с кофейного столика сумочку, порылась в ней и вытащила связку ключей разных форм и размеров.

— Поскольку ты уже убирала вместо меня, я ничего не стану объяснять. О, только что вспомнила. Есть один новый офис. Штат переселился, но президент компании не появится до понедельника. Они занимают весь десятый этаж. Я не имела удовольствия встречаться с этим парнем, но менеджер здания говорит, что он может оказаться трудным экземпляром. Я думаю, он помешан на работе. — Она скорчила гримасу.

Замечательно, только этого Джинджер и не хватало! Она сейчас в таком состоянии, что если кто-то сделает ей замечание, она открутит ему голову.

— Его не будет до понедельника, верно?

— Не будет. Тебе совершенно не о чем волноваться.




На следующий вечер Джинджер явилась в офисное здание, одетая в мешковатый серый костюм и с красным шарфом на немытых волосах. Пропылесосить и вытряхнуть мусор из корзинок проще простого, а как она выглядит, ее не волновало.

Убрав с помощью сотрудников Робин два этажа, Джинджер перебралась на десятый. Подруга ошиблась. Выйдя из дома, она не освободилась от проблем. Когда убираешь, голова свободна, и все мысли вернулись назад. Она думала только о Винсе. Все время о Винсе. Как он выглядит в обтягивающих джинсах; как он выглядит в смокинге; как он выглядит голый, будто новорожденный младенец. Это еще хуже, чем сидеть дома.

— Черт побери, — пробормотала она, выключив пылесос и взяв тряпку с тележки. Со всей злостью, которая в ней накопилась, она накинулась на хром питьевого фонтанчика возле лифтов и терла его до тех пор, пока он не засверкал. Когда-нибудь она выбросит Винса из головы? Боже! Она, должно быть, сходит с ума. Джинджер могла поклясться, что почувствовала запах его одеколона.

Дверь офиса хлопнула, и она подскочила. Жутковато находиться одной в огромном здании. В голове возникли зловещие кадры из фильмов и рассказы о призраках. Ее сердце почти остановилось, когда она оглянулась и увидела мужчину, стоящего возле лифтов спиной к ней. Джинджер так погрузилась в собственные мысли, что не заметила чужого присутствия. Это уже опасно!

Она украдкой бросила еще один взгляд на незнакомца. Его темные волосы касались воротника, как у Винса, но у этого они были длиннее. Костюм тоже похож. Если бы она не знала, что… Сердце Джинджер перестало биться, тряпка выпала из рук.

Раздался звонок, двери лифта раскрылись, человек повернулся к ней боком, и Джинджер увидела его профиль. Она охнула. Услышав этот звук, мужчина оглянулся. Джинджер сообразила отвернуться к тележке и уткнуться взглядом в ее содержимое.

Это был Винс!

О Господи, он был здесь, в десяти футах от нее, но она не могла даже подбежать к нему! Не важно, что она одета как нищенка. Он не хочет ее знать. Тот факт, что он ей ни разу не позвонил, говорит о многом. Она торопливо толкнула свои принадлежности за угол и прислонилась к стене, ноги едва держали, они дрожали, как в лихорадке. Оправдания, которые она придумывала для него, больше не нужны. Совершенно ясно, он не валяется больной в канаве и не при смерти. Он здесь, в Денвере. Выглядит совершенно изумительно.

Удар.

Так почему же он не позвонил? Черт, он не дурак, это она дура. Она стукнула кулаком в стену. История повторяется. Она повторяет путь своей матери. Девушка на одну ночь для высокомерного сексуального плейбоя. Мать права, совершенно права, а она, глупая, ее не слушала.

Джинджер заставила себя глубоко вздохнуть и задержать дыхание, она была на грани истерики. Из ниоткуда возникла рука и стиснула ее плечо. С губ Джинджер сорвался крик, он звенел в пустом здании. Рука Джинджер метнулась к груди, сердце дико колотилось.

Подняв глаза, она увидела мужчину из команды уборщиков, он стоял и со страхом смотрел на нее. Она сбросила его руку со своего плеча и нервно захохотала. На долю секунды она подумала, что это Винс вывернул из-за угла.

— С тобой все в порядке?

— Да… нет… сейчас… Только отдышусь. Ты испугал меня. Ты всегда так подкрадываешься к людям? — нападала она на него.

— Я дважды окликнул тебя, но ты не слышала.

Щеки Джинджер заливал румянец. Она настолько погрузилась в свои переживания, что вообще ничего не слышала.

— Извини, — пробормотала она.

— Ты не слишком хорошо выглядишь, — заметил мужчина. — Почему бы тебе не сделать перерыв? Я могу закончить за тебя этаж.

— Нет, со мной все прекрасно. В этом нет необходимости. — Джинджер посмотрела вверх. Ее пристальный взгляд замер на табличке, которая блестела на массивной дубовой двери. На ней было выгравировано: «Винс Данелли. Президент».

Что нашла бы она, если бы вошла в офис? Увидела бы на столе портрет его последней победы? Джинджер не сомневалась, что женщина должна быть красивой, с улыбкой на губах и в глазах ее должна светиться любовь. Или обнаружила бы зарубки на стуле, по которым можно пересчитать всех изголодавшихся по любви бедняжек, которых он победил? Она мысленно выругалась и вздохнула.

Робин назначила Джинджер ответственной за уборку. Но сейчас она совершенно не в себе, не в состоянии даже думать. Пять минут. Ей надо пять минут, чтобы прийти в себя, собраться. Пять паршивых минут.

— Хорошо. Займись кабинетом.

— Давай ключи.

Джинджер полезла в карман и почувствовала тяжесть всей связки. Сталь ключей показалась особенно холодной на фоне потной ладони. Откуда ей знать, можно ли доверять парню?

— Как тебя зовут?

— Джонсон. Джон Джонсон.

— Ты давно здесь работаешь?

— Не слишком, но достаточно долго. Расслабься. Робин не наняла бы меня, если б я не знал свое дело. — Он улыбнулся, и казалось, абсолютно искренне.

Помимо собственной воли Джинджер снова посмотрела на табличку. Она не могла войти в офис Винса. Звеня ключами, она вынула их из кармана и положила в протянутую руку Джона.

— Хорошо. Но сначала убери вон тот офис. — Дрожащей рукой Джинджер указала на дверь Винса. — Сделай работу безупречно. Мне говорили, что этот человек… трудный.




— Почему ты ничего мне не сказала? — спросила Джинджер, и по ее голосу было ясно, что она едва сдерживает гнев.

— О мой Бог! Ты на самом деле думаешь, что я послала бы тебя туда, если бы знала, что президент компании — твой Винс? — Робин в сильном волнении мерила шагами виниловый пол на кухне Джинджер.

— Он — не «мой Винс». И я больше не знаю, чему мне верить. — Джинджер уперлась лбом в холодное оконное стекло. Снег неслышно падал на землю, закрывая этот уголок огромного мира белым сверкающим покрывалом.

— Я никогда не знала, как фамилия твоего… прости, фамилия Винса. Какое-то сверхъестественное совпадение.

Сердце Джинджер сжалось в груди. Ты веришь в судьбу? В памяти всплыли слова Винса, а по спине пробежала дрожь.

— Это не совпадение, — прошептала она.

Робин остановилась и встала у окна рядом с ней.

— О чем ты говоришь?

— Судьба. — Джинджер засмеялась. — Злой рок. Назови это как угодно. Все случается по какой-то причине.

— Ты меня зацепила.

Повернувшись, Джинджер посмотрела подруге в глаза.

— Подумай сама. Моя мать встречает красивого мужчину, очень сильно влюбляется в него, и все кончается беременностью и одиночеством. Я встречаю красивого мужчину, очень сильно влюбляюсь…

— Ты беременна? — закричала Робин.

Закрыв глаза, Джинджер представила себя с младенцем Винса на руках. Темноволосый, с блестящими зелеными глазами, очаровательный ребенок…

— Нет. Мы приняли меры предосторожности. — Не сожаление ли услышала она в собственном голосе?

Робин стукнула ее по плечу.

— Это — не судьба. Это твоя мать, с пеленок промывающая тебе мозги насчет зла в обличье мужчины… любого мужчины. — Она взмахнула руками. — Вообще удивительно, что ты обручилась со Стивеном. — Робин прошлась по кухне. Ее глаза гневно блестели, лицо стало суровым, но говорила она спокойно и тихо. — Я знаю, ты задета, обижена. Я переживаю за тебя, поверь. Но добро пожаловать в реальный мир, Джинджер. Ты только что испытала то, через что большинство женщин в своей жизни проходит намного раньше. Если бы ты позволяла себе испытывать хоть какие-то чувства, ты узнала бы это давным-давно.

Позволила себе испытывать какие-то чувства? Разве не в том же самом она обвинила свою мать две недели назад? Выходит, она больше похожа на Эву Томпсон, чем себе представляла. Стиснув в кулаке ткань занавески, Джинджер с трудом вздохнула. Слова Робин ужалили ее, но она отказывалась их принимать. Джинджер обручилась со Стивеном потому, что, должно быть, любила его. Любовь — это ведь чувство. Значит, Робин не права.

— Я очень надеюсь, что никогда больше не увижу Винса, — пробормотала она.

— Я знаю, детка, знаю.




Рождество пришло и ушло, оно всегда было любимым праздником Джинджер. А в этом году в нем не было для нее никакой радости. Она не думала ни о чем, кроме слов Винса, что он хотел бы провести Рождество с ней.

Большую часть праздника она просидела одна. Поездка к матери стала настоящей пыткой. Джинджер отчаянно хотелось уюта, который способна дать только мать, она могла согреть и успокоить ее ноющее сердце. Но, опасаясь, что мать скажет: «Я так тебе и говорила», если она признается, что Винс ее бросил, Джинджер не могла произнести ни слова. В конце концов она заявила, что у нее грипп, и рано уехала домой. Она, словно раненое животное, заползла в уютную постель, обняла подушку, прижала ее к груди и поплакала перед тем, как заснуть.

Прожив еще неделю как в тумане, Джинджер поняла наконец, что должна принять правду такой, какая она есть, и продолжать жить дальше.

Винса не вернуть.

Сначала она отказалась, когда Робин на Новый год захотела устроить ей свидание, но потом передумала. Решение насчет Нового года она приняла не для того, чтобы доказать правоту матери, но доказать себе самой, что существует другой мужчина, способный заставить ее испытать те чувства, которые пробудил в ней Винс.

* * *


— Дорогой, ты не возьмешь мне еще бокал?

Винс опустил глаза и посмотрел на великолепную рыжую голову, лежавшую у него на руке, на улыбающиеся губы.

— Конечно, Синтия. — Он взял бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта и протянул его даме.

Вот женщина, которая знает, как нравиться мужчине, подумал Винс. Синтия не спорила с ним. Синтия не сердила его. Синтия соглашалась со всем, что он скажет.

Синтия была чертовски скучна.

Но она являлась полной противоположностью Джинджер, она отличалась от нее так, как только может отличаться одна женщина от другой. А это как раз то, что нужно ему больше всего на свете, чтобы ее забыть. Он должен стереть в памяти все, что связано с самой невероятной женщиной, которую ему когда-либо доводилось встречать. Прошло уже три недели, но он все еще не мог понять, что случилось, что произошло. Когда он собрался позвонить Джинджер, то на том клочке бумаги, который она дала ему с номером телефона, ничего не оказалось. Он был совершенно пуст.

В справочном никогда не слышали о Джинджер Купер, ее имени не было в телефонной книге, нигде вообще. Он позвонил во все модельные агентства в городе, но и это не помогло. Казалось, она никогда не существовала, словно эта женщина — плод его воображения, сон. Он проснулся, он вернулся к реальности, и ее больше нет.

— Ты обещал мне танец, дорогой, — промурлыкала Синтия, слегка надув ярко накрашенные губки и прижимаясь к нему всем телом.

Винс надеялся, что новогодний праздник поднимет ему настроение. Но когда он вывел благоухающую духами женщину на переполненную площадку, все, о чем он мог думать, — Джинджер. Чтобы заставить себя отделаться от тоски по ней, он привлек Синтию ближе. Платье из золотой парчи обтягивало ее, щедро открывая взгляду анатомическое строение тела.

Ему нужно почувствовать другую женщину, чтобы заставить себя забыть Джинджер. Она не первая задела его так сильно, и он поклялся, что и не последняя.

— Не уйти ли нам отсюда? — прошептал он Синтии на ухо.

Женщина посмотрела на него сквозь длинные, вероятно, накладные ресницы.

— Но еще даже не пробило полночь.

Его рука скользнула вниз по ее спине и стиснула мясистый зад.

— Нам не нужна сотня помощников, чтобы праздновать, не так ли?

— Угу, — промурлыкала она, и в ее бледно-зеленых глазах наконец засветилось понимание. Синтия схватила его за руку и потащила через густую толпу к гардеробу.

Винс улыбнулся самому себе. Нетерпеливая, жаждущая женщина — как раз то, что ему сейчас надо. Закутывая ее в шубку, Винс позволил своим рукам пройтись по ее груди. Но он ничего не почувствовал. Никакого волнения. Никакого прерывистого дыхания. Никакой жажды. Ничего.

Бесстрастно он смотрел в глаза, полные желания и нетерпения. Может быть, виновата здешняя атмосфера? Он наверняка почувствует нечто совершенно иное, когда привезет ее к себе домой. Он надеялся, что она готова прыгнуть к нему в постель, если пришла сюда.

Развернув Синтию, он вывел ее из дверей ресторана на переполненную улицу Денвера. Он уже собирался поймать такси, как до него внезапно долетел знакомый смех. Винс насторожился. На какую-то долю секунды он поверил, что услышал голос Джинджер. Оглядывая праздничную толпу, Винс увидел ее улыбающееся лицо в море веселых лиц.

— Джинджер, — прошептал он, изо рта в холодный воздух вырвалось белое облачко. Он отпустил руку Синтии и стал переходить через улицу, но та блондинка уже садилась в лимузин, ей помогал мужчина.

— Джинджер! — позвал он громче. Но слишком поздно. Черный лимузин умчал ее — снова умчал из его жизни. Его бешено бьющееся сердце понемногу начало успокаиваться, замедлять свой бег, оно болезненно и глухо стучало в груди. Он молился о том, чтобы оно остановилось совсем. Ему это уже не нужно.

— Винс, — проскулила Синтия. — Мне холодно. Мы когда-нибудь поедем? — Она потерлась грудью о его руку, и ему стало невыносимо противно.

Засунув пальцы в рот, он свистнул, подзывая такси. Когда машина остановилась перед ним, он открыл дверь и усадил свою партнершу. Бросив бумажку в пятьдесят долларов на переднее сиденье, Винс сказал водителю:

— Отвези ее, куда она скажет.

— Что происходит, Винс? — Длинные красные ногти вцепились в его рукав, словно кошачьи когти.

Винс с отвращением стряхнул руку Синтии.

— Я думала, мы собираемся… праздновать? — Синтия распахнула шубку, открывая взгляду Винса едва прикрытое тканью тело.

Винс закрыл глаза, вспоминая другую женщину, в красной лыжной парке и бежевом боди под ней.

— Я передумал, — прорычал он. Потом захлопнул дверь машины и стоял, наблюдая, как желтое пятно быстро исчезает вдали. Через заднее стекло он видел надутое лицо Синтии, оно походило на лицо капризного ребенка.

Часы на башне над головой Винса пробили полночь. Все вокруг завопили:

— Счастливого Нового года!

С ночного неба, словно густой снег, посыпалось конфетти.

Толпа бурлила, Винса толкали, но он чувствовал себя единственным человеком, оставшимся на земле. «Какого черта ты валяешь дурака?» — спросил он себя, засовывая кулаки в карманы и сутулясь на холодном ветру. Никто и никогда не сможет занять место Джинджер — и в прошлом году, и в этот Новый год, и вообще никогда.




— Это, должно быть, самый плохой год в моей жизни! — воскликнула Робин, вваливаясь в гостиную Джинджер.

— Все три дня этого года? — спросила та, пытаясь скрыть улыбку.

— Не смешно. — Робин остановилась и бросила зимнее пальто на стул. Она помахала в воздухе сложенной хрустящей бумагой и открыла рот, но ничего не произнесла. Беспомощно взмахнув руками, словно сдаваясь на милость победителя, Робин села на диван и стиснула голову руками.

От дурного предчувствия у Джинджер заныло сердце.

— В чем дело, что с тобой случилось? — Она выхватила документ из кулака Робин. Взгляд ухватил верхнюю строчку. «Повестка в суд» — было напечатано на листе. — Что происходит?

Робин подняла голову и пристально посмотрела на Джинджер, в глазах ее стояли слезы.

— Против меня возбужден иск. — Она нервно засмеялась.

— Почему? — Джинджер опустилась рядом с подругой. — Я не понимаю.

— Ты никогда не поверишь, — покачала головой Робин. Темный намокший завиток уцепился за щеку.

— Попробуй объяснить.

Робин глубоко вздохнула.

— Предполагается, конечно, — проговорила она с сарказмом, — что я украла какие-то документы из одного арендованного офиса.

— Хорошо, но мы знаем, что ты никогда не совершала ничего подобного.

Робин зло рассмеялась:

— Ты чертовски права, и мы это знаем. Потому что в ту ночь я была с Риком в Колорадо-Спрингс. В тот вечер там была ты, Джинджер. И офис этот не чей-нибудь, а Винса Данелли.




Глава 6


Кондиционер работал в полную силу, но шелковая блузка Джинджер прилипла к потной спине от полуденного августовского солнца, жгущего через стекло машины. Не шоссе, а автомобильная стоянка!

Она опоздала. Джинджер терпеть не могла опаздывать.

Вырулив, она нашла место, где поставить машину в этом переполненном улье, схватила сумку, лежавшую рядом на сиденье, и помчалась к зданию суда. Джинджер все еще не могла поверить, что ее бывший жених Стивен согласился представлять Робин по этому делу. Он, конечно, не должен после того, как Джинджер рассталась с ним почти год назад. То, с какой легкостью она это сделала, задело его, и очень сильно.

Когда она вошла в офис Стивена, секретарь прикрыла рукой трубку — она говорила по телефону — и прошептала:

— Они ждут вас, мисс Томпсон.

Джинджер открыла дверь, и Робин и Стивен сразу повернулись к ней.

— Ты опоздала, — заявили они одновременно.

— Пробки, — бросила Джинджер, усаживаясь рядом с подругой. Эти двое никогда не любили друг друга, поэтому оставить их наедине в закрытой комнате было очень опрометчиво и недальновидно.

— Суд начинается через полчаса. У нас мало времени, — сказал Стивен.

Полчаса. Трудно поверить, что так скоро она снова увидит Винса.

— Как это дело протолкнули за восемь месяцев? Я думала, понадобятся годы, чтобы дошло до суда. — Джинджер хотела покончить с этим, действительно хотела. Но от мысли, что она увидит Винса, в животе у нее забурлило, а в голове загудело.

— Это называется крутить-вертеть! — заявила Робин.

Стивен утомленно вздохнул. Он запустил пятерню в безупречно подстриженные волосы, и Джинджер подумала, что ему придется много потрудиться, чтобы управлять Робин.

— Это то, что называется судопроизводством, — процедил Стивен сквозь зубы. Он откинул голову и посмотрел в потолок.

— Хорошо, изви-и-ини меня. Мне сдается, я провалилась на экзамене по юридическому языку, — хмыкнула Робин.

Ужасные пробки на дороге, жара и предчувствие предстоящих событий лишили Джинджер остатков самообладания.

— Эй! — завопила она, соскочила со стула и ударила по столу ладонями.

Стивен и Робин вздрогнули от неожиданности и повернули к ней удивленные лица. На такую реакцию она и рассчитывала.

— Теперь, когда я привлекла к себе ваше внимание, давайте оставим борьбу для зала суда, согласны? — Джинджер походила на школьную учительницу, у которой на руках двое недисциплинированных детей. — Я думаю, мы все на одной стороне? Разве можно так? — Она увидела, как Робин и Стивен сердито посмотрели друг на друга, но решила не обращать внимания.

— Меня, а не кого-то другого засадят в тюрьму. Чего ты расстраиваешься? — огрызнулась Робин.

Стивен откинулся на спинку стула, и легкая улыбка заиграла на его губах, словно он откровенно наслаждался мыслью, что женщина, сидящая перед ним, проведет время за решеткой.

— Ты не окажешься в тюрьме, — заявил он. — Если тебя признают виновной, то, вероятно, для начала вынесут постановление суда, а ты поклянешься никогда больше не делать ничего подобного.

— Во-первых, я и так не делала. — Сарказм слышался в каждом слове Робин. — И поверьте, больше никто никогда не даст мне шанса это сделать. Если компания замешана в судебном деле, то этот факт не повышает доверия клиентов.

Они были лучшими подругами, но все же Джинджер никогда не подозревала, что у Робин такие трудности. Она чувствовала себя виноватой, словно сама украла проекты из офиса Винса. Джинджер села на стул и посмотрела Робин в глаза.

— Ты никогда не говорила мне, что у тебя теперь все так плохо.

Робин засмеялась и пожала плечами:

— Не то чтобы плохо. У меня есть еще несколько маленьких контрактов, я должна их выполнить. В любом случае я согласна на макароны с сыром. Тебе, должно быть, невдомек, чем подобный скандал может обернуться для моей фирмы. — Она отвернулась и взглянула в окно.

Чувство вины обожгло Джинджер от корней волос до кончиков пальцев. Возможно, воровство произошло в то время, когда ответственной была она. Джинджер знала, как Робин ей доверяет, но иногда всей веры в мире мало. Они должны доказать, что Робин не виновата. Или умереть, пытаясь это сделать.

— Давайте перейдем к делу и выиграем в суде.

— Великолепно. Ничто не принесет мне большего счастья. И когда мы это сделаем, я выставлю каждому бифштекс и омара, конечно же, с макаронами и сыром.




Страх застрял в горле Джинджер, ей хотелось повернуться и убежать. Но она не могла, будущее Робин зависело от ее показаний. С большей уверенностью, чем она испытывала на самом деле, Джинджер расправила плечи и открыла тяжелую дверь.

Зал был полон, люди шумели, гудели.

— Ничего себе, вы только посмотрите, — сказала Робин. — Что за цирк! — Она опередила Джинджер и направилась к своему месту — месту подсудимого.

Джинджер хотела пойти следом, но ноги отказывались ее нести. Шестое чувство предупреждало: он здесь, невидимый локатор не мог обмануть.

Винс здесь.

Взглянув поверх голов присутствующих, она увидела его. Дыхание перехватило, а сердце застучало с дикой скоростью. Он сидел спиной к ней, темные волосы вились по его белой рубашке, невероятно широкие плечи обтягивал деловой костюм.

Подойдя к воротам, отделяющим публику от адвокатов, судей и присяжных, Джинджер остановилась. Прошло девять месяцев с тех пор, как она видела его в последний раз. Девять месяцев притворства, будто она забыла его. Девять месяцев попыток стереть его из памяти. Девять очень долгих месяцев, потраченных впустую.

Винс был точно такой, каким она представляла его каждую ночь перед тем, как заснуть. Красивый, мускулистый, сексуальный, мужчина до мозга костей.

Он медленно поворачивал голову, и его пристальный взгляд внезапно наткнулся на нее.

— Джинджер, — прошептал он, она прочла это по его губам. Он сделал неуверенное движение в ее сторону.

Джинджер положила руку на качающиеся створки ворот, собираясь толкнуть их и открыть. Она хотела броситься к нему в объятия. К черту все! Ну и пускай он ей ни разу не позвонил! Сейчас он здесь, и его горящий взгляд говорит лучше всяких слов: он счастлив ее видеть. Для Джинджер этого более чем достаточно.

Холодная рука схватила ее за локоть и потащила подальше от Винса.

— Пошли. Нам надо занять места. — Робин подтолкнула Джинджер в первый ряд галереи.

Когда она оглянулась, лицо Винса побледнело под загаром. Холодное недоверие появилось во взгляде, его глаза больше не смотрели на нее приветливо. Поскольку отказаться было невозможно, она села за спиной адвоката. А Винс — истец. Если бы не дергающийся мускул на его лице, он казался бы собранным, спокойным человеком, которого не трогает окружающее.

Если бы Джинджер могла вести себя, как он, подражать ему! Но она не могла. Ее тело превратилось в дрожащее месиво оголенных нервов. Почему Робин выбрала именно этот момент, чтобы оттащить ее в сторону? Всего две секунды, и Джинджер оказалась бы в объятиях Винса.

Она с отвращением вздохнула. Почему ей хочется того, что она получить не может? Теперь ли, или через пять минут, или когда она займет место свидетеля, он выяснит, что она на другой стороне, она враг в его глазах, даже если совершенно невиновна. Джинджер была кем-то, кого следует избегать любой ценой.

— Кто это? — спросила Робин, сжимая ее руку. Она кивнула в сторону Винса.

Джинджер ответила, не глядя:

— Винс.

— Не он. Толстый тип рядом с ним.

— Я не знаю. — Она отказывалась смотреть в сторону Винса.

Подслушав их разговор, Стивен обернулся:

— Это не кто иной, как Дэвид Майклз. Юридический факультет университета. Диплом наивысшего класса. С ним карьера обеспечена. Он хорош, по-настоящему хорош.

— Он кажется таким хорошим. Невероятно… хорошим. — Голос Робин прозвучал мечтательно, как у женщины, готовой потерять голову от любви.

Джинджер фыркнула с отвращением:

— Ты когда-нибудь думаешь о чем-то еще?

— Эй, я ведь еще не умерла.

— Винс Данелли, должно быть, имеет хорошие связи, — сообщил Стивен. — Дэвид Майклз не берет в клиенты кого попало. У него репутация безжалостного, требовательного и властного юриста. Этот парень любит выигрывать.

«Очень похоже на Винса», — подумала Джинджер.

— Это относится только к залу суда или за его пределами он тоже такой? — усомнилась Робин.

С Джинджер было достаточно. Как можно продолжать разговаривать, словно ничего не случилось? Ее мир рушится, а эти двое ведут себя так, будто выбрались в парк на воскресную прогулку!

— Меня сейчас вырвет, — пожаловалась она, в животе закрутило.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала Робин. — Меня тоже тошнит.

Прижав руку ко рту, Джинджер сорвалась с места и побежала в дамскую комнату.




Ну вот, опять! Винс боролся, но ничего не получалось. Он никак не мог справиться со своим дыханием, судорожно хватал воздух, а мысли кувыркались, толкая друг друга. Почему Джинджер здесь? Какое отношение она имеет к краже проектов? Видимо, она вовлечена в это дело, если сидит за спиной у защиты.

Скрип стула привлек его внимание. Сколько Винс ни пытался, он не мог заставить себя не смотреть на Джинджер, которая выскочила из комнаты, зажав рот рукой, а лицо ее стало бледным, как бумага. Он закрыл глаза и опустился на жесткий деревянный стул.

Ему больно. Все его тело ноет. Никогда в жизни он не страдал так от потери, предательства и одиночества. Даже когда пробовал выследить Джинджер и не мог ее найти. Сейчас гораздо хуже. Знать, что она здесь, и не иметь возможности прикоснуться к ней, обнять ее. Его надежды на продолжение того, на чем они остановились, разрушились, они разбились на тысячу кусочков.

Проклятые женщины.

Проклятые женщины отправляются ко всем чертям и снова возвращаются обратно. Он должен был знать, что такое разрешить себе влюбиться после разрыва с Лиз. Но Джинджер казалась совсем другой. Уязвимой, незащищенной.

Ему хотелось громко расхохотаться. Уязвимая? Да эта женщина дурачила его с самого начала! Боже, но она была хороша. Он снова вспомнил тот уик-энд, когда встретил ее. Он наступал, а она отступала. Какая игра! Она, вероятно, знала, что ее отказ только заставит его захотеть ее еще сильнее. Это сработало. Мужчина не может хотеть женщину сильнее, чем Винс жаждал Джинджер.

Но нет никакого объяснения, почему она так поступила. Может быть, она хотела заполучить сверхсекретный архитектурный проект? Она делала это за деньги? На кого она работала?

Ему надо было ожидать чего-то подобного от его старой Немезиды, Ренара Дюшана. Стоило вспомнить это имя, и кулаки Винса сжались сами собой. Этот человек много лет пытался его перехитрить. Они упорно сражались за одни и те же контракты. Обычно выигрывал Винс, а Дюшан клялся взять свое, но всякий раз терпел неудачу. Да, этот план сильно попахивает Дюшаном. Не важно, сколько потребуется усилий, но Винс докажет, что это его рук дело.

По спине Винса пробежал холод. Джинджер вернулась. Он почувствовал это, даже не видя ее. Он не доставит ей удовольствия узнать, что его еще тянет к ней. Проклятые женщины.

— Все поднимаемся, приветствуем уважаемого судью Уинстон, — призвал судебный пристав.

Присутствующие притихли, они уже не говорили в полный голос, а перешептывались.

— Вы готовы? — спросил Винса его адвокат Дэвид Майклз.

— Готов, как никогда, — ответил он. Оттолкнув свой стул, он поднялся.

Судья вошла в комнату в развевающейся длинной черной мантии. Женщина! Снова его судьба зависит от женской прихоти. Винс закрыл глаза и потер лоб. Определенно, ситуация опять против него.




Джинджер выключила душ, натянула лавандового цвета халат и обернула влажные волосы полотенцем в тон халату.

— Я иду, иду! — завопила она, оставляя мокрые следы на полу. Звонок трезвонил не переставая.

Робин ушла двадцать минут назад, отправилась в магазин за мороженым. Почему она не открыла дверь ключом? Отпирая, Джинджер крикнула:

— Робин, оставь звонок в покое! Я тебя слышу.

Дверь открылась и глухо стукнулась о стену. На пороге стоял Винс, реальный, во всей мужской красе, но взгляд его был холоднее айсберга в Антарктиде.

— Почему? — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Она попятилась от ярости, которой горело единственное произнесенное им слово, пока не уперлась в твердую стену. Больше отступать некуда. Спрятаться — тоже.

— Я не имею никакого отношения к краже, Винс. Ты должен мне поверить.

— Оставь это для судьи, — перебил он, шагнул и захлопнул за собой дверь.

Сердце Джинджер билось быстро-быстро. Она наблюдала за ним, а он осматривал комнату. Почему он оказался здесь? Как нашел ее?

— У тебя хороший дом.

По его саркастическому тону она поняла, что он не собирался делать ей комплимент.

— Интересно, как ты можешь позволить себе все это на зарплату секретаря?

Джинджер выпрямилась. Откуда он знает, кем она работает и сколько получает? Он следил за ней, как за уголовным преступником?

— Что ты сделал? Нанял частного детектива?

Он медленно повернул голову и посмотрел ей в лицо. Она вздрогнула от неприкрытой ненависти и недоверия, отразившихся в его глазах.

— Это того стоит, чтобы узнать как можно больше о своих противниках, — почти шепотом произнес Винс.

Удар попал в цель. Джинджер похолодела. Но будь она проклята, если позволит ему догадаться о ее чувствах. Вздернув подбородок, она пыталась справиться со слезами. От гнева кровь прилила к лицу. Ради исполнения своей мечты о доме она годами откладывала каждый пенни. Она невиновна, черт побери!

— Я не должна тебе ничего объяснять. Ради того, что у меня есть, я упорно трудилась.

Винс стоял так близко, что Джинджер могла ощущать жар его тела.

— Да. Лежать на спине — для этого надо много энергии, не так ли?

От такого оскорбления ее бросило в жар, щеки запылали.

— Ты ублюдок! — Джинджер размахнулась, собираясь влепить ему пощечину, но он поймал ее руку на секунду раньше, его ноздри гневно затрепетали. Винс не сказал ни слова. Вместо этого он отбросил ее руку, словно прикосновение к ней обожгло кожу.

Сердце Джинджер билось беспорядочно, она смотрела, как Винс прошел на середину гостиной. Казалось, он не доверяет себе, опасается оказаться с ней рядом. Дикий взгляд Винса приводил ее в ужас. Джинджер сжала халат на груди, рука ее дрожала от страха.

— На кого ты работаешь? — требовательно спросил он.

— Агентство Тайлер.

— Иисусе. — Винс запустил пятерню в волосы. — Нет. Я имею в виду, кто заплатил тебе, чтобы ты украла проекты из моего офиса?

Когда же он поверит, что она этого не делала?

— Я ни на кого не работаю, мне никто не платил. Никогда в жизни я не совершала ничего незаконного. Я даже не люблю лгать. — Джинджер закрыла глаза, слишком поздно осознав свою ошибку. Время, когда она была с ним в Стимбоуте, прошло, а одна ложь наслоилась на другую.

Он знал это, и она знала.

Не важно, какие чувства она испытывает к мужчине, который стоит сейчас перед ней, он никогда их не оценит. Он не видит ее настоящую, такую, какая она на самом деле. Для него она гнусная обманщица. А ложь, напомнила себе Джинджер. единственное, чего он не прощает никому.

Когда она открыла глаза, Винс стоял прямо перед ней. Она почувствовала его мужской запах и глубоко вздохнула. Он стоял достаточно близко, она могла прикоснуться к нему, если бы посмела.

— В тот вечер, когда я с тобой познакомилась, я солгала впервые в жизни. Как мне заставить тебя поверить, что эта ложь не имела к тебе абсолютно никакого отношения? — Джинджер заглянула ему глубоко в глаза, словно просила принять то, что пыталась объяснить.

Винс отвернулся, его неприветливое лицо испугало ее, страх пробрал Джинджер до самых костей.

— Мы с Робин просто хотели позабавиться, — продолжала она. — Она заявила мне, что я веду себя слишком правильно, и мне захотелось доказать ей обратное. Я поддалась на уговоры, потому что Робин в общем-то права. Я всегда была слишком положительной, организованной и жила… ужасно скучно. — Джинджер набралась храбрости и взглянула на Винса. Он стоял, подбоченившись и крепко стиснув губы.

Хорошо, Джинджер, теперь уж точно — никакой скуки.

— Робин предложила изменить имена и придумать себе другую профессию. Я не обвиняю ее ни в чем. Мне понравилась такая идея… Это было что-то вроде… я не знаю… — Она пожала плечами. — Что-то вроде шутки. — Джинджер завязала пояс на талии и застенчиво прикоснулась к тюрбану из полотенца. — Если бы я знала, что одна маленькая безобидная ложь доставит так много неприятностей, я бы не согласилась. — Джинджер умоляюще посмотрела на него. Даже сердитый, он был невероятно красив. Сердце сжалось в груди, лишая ее воздуха.

Очень красив.

И навсегда потерян для нее.

Джинджер облизала сухие губы.

— Я пыталась сказать тебе, кто я на самом деле, — прошептала она.

— Когда? — Он громко засмеялся. — Когда я сказал тебе, что не встречал такой женщины, как ты? Когда я тебя обнимал? Когда ты заставляла себя целовать меня в ответ? Или это было, когда я понес тебя к себе в постель?

— Я… — Джинджер замигала, пытаясь загнать обратно готовые пролиться слезы. — Мне не надо было себя заставлять, Винс. Мне нравились твои поцелуи. Мне нравилось целовать тебя.

— Какие поцелуи тебе нравились, Джинджер? — Внезапно Винс обхватил ее за талию и грубо привлек к себе. Он поцеловал ее очень нежно, это прикосновение не сочеталось со стальной хваткой, от которой, казалось, талия Джинджер хрустнет. — Тебе нравится такой поцелуй?

Прежде чем она смогла ответить, он снова наклонился к ней и быстро поцеловал в губы, а потом свободной рукой ослабил пояс халата и скользнул под него. Он потер чувствительную кожу на шелковистом животе, все еще влажном после душа. Джинджер почувствовала, как истосковалась по нему, и эта тоска змеей пробежала по всему телу.

— Или, может быть, тебе вот этот поцелуй больше нравится? — Его губы грубо накрыли ее рот. Полотенце соскользнуло с головы Джинджер и упало возле босых ног.

Джинджер знала, что должна хоть как-то сопротивляться. Но прошедших девяти месяцев словно и не было. Как будто они опять оказались в гостинице в Стимбоут-Спрингс, и она горела желанием заниматься любовью с мужчиной своей мечты.

Она открыла рот, вздыхая, а его язык скользнул внутрь. Она не могла отрицать страсть и не собиралась этого делать. Все ее тело сгорало в пламени — с головы до ног. Винс взял ее груди в ладони, как в чаши, а Джинджер обвила руками его шею, чтобы притянуть еще ближе, ее язык встретился с его языком. Она возвращала ему каждый поцелуй, она горела в ответ на его огонь. Она никогда не знала за собой столь неприкрытой страсти.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Винс внезапно отступил. Халат на Джинджер распахнулся, и он смотрел на ее тяжелые груди, вытирая рот тыльной стороной руки.

— Или, может быть, ты любишь, когда это делают грубо? — Щелкнув с отвращением пальцами, он повернулся, открыл дверь и захлопнул ее за собой.

В доме повисла устрашающая тишина. Джинджер запахнула полы халата, ее трясло. Она медленно соскользнула вниз по стене, тяжело осела на пол и обхватила руками согнутые колени.

— Мне нравятся все твои поцелуи, Винс, — прошептала она, и в этот момент, словно дамбу наконец прорвало, она громко зарыдала: — Я люблю их все, Винс.




Глава 7


Сильный ветер выл и хлестал по деревьям, а Винс стоял на веранде дома Джинджер и слушал, как внутри его завывает одиночество. Зря он поцеловал ее. Он ошибся. Он хотел доказать себе, что презрение — единственное чувство, которое им руководит. Но это неправда, он это знал.

Джинджер нужна ему точно так же, как и прежде. Но черт побери, возможно ли хотеть женщину и не доверять ей? От раздражения и гнева он ударил кулаком в кирпичную стену и ничего не добился, просто к череде его бед прибавилась еще одна — суставы заныли от боли.

Из дома доносились приглушенные рыдания. Он хотел вернуться к ней, обнять, просить прощения. Нерешительно ступил на коврик перед дверью, а потом коротко и сдавленно засмеялся. Его бы встретили так, как встречают коробку с гремучими змеями. Винс был совершенно уверен, что не сделал ничего, за что его нужно прощать. Стиснув кулак, он заставил свое сердце окаменеть, чтобы оно не разорвалось от этого плача.

Она актриса. Безупречная, она достойна «Оскара». Если бы в его руках оказалась одна из золотых статуэток, Винс без колебаний отдал бы ее Джинджер.

Не в силах уехать и в то же время не желая остаться, Винс сделал несколько шагов в темноту, подальше от яркого света веранды. Со временем он забудет Джинджер, уверял он себя. Забудет ее тело, сливавшееся с его телом, когда они занимались любовью. Забудет вкус ее сладких губ. Забудет соблазнительную улыбку и желание, полыхающее в прекрасных синих глазах.

У тебя было девять месяцев, чтобы забыть ее, приятель. Почему ты думаешь, что сможешь сделать это теперь? Да, но сейчас он знает о ней правду. Джинджер, которая плачет по другую сторону двери, — это не та Джинджер, с которой он познакомился в Стимбоуте. Она обманщица. Он влюбился не в нее, а в ее облик.

Забыть ее не составит труда. В конце концов, разве она всего-навсего не девушка на одну ночь? Не его безумная шалость во время уик-энда? Винс сжал челюсти и мысленно выругал себя за слабость.

На дорожку к дому выруливала машина. Винс спрятался в темной тени деревьев, его сердце грохотало в груди. У Джинджер есть другой любовник, это он приехал? Кто-то, кто обнимет и залечит ее раненое сердце? Но ему-то что? Это не должно его волновать, сказал он себе.

Но волновало.

Хлопнула дверца машины, Винс услышал шаги на дорожке. Они приближались к нему, и он выбрал момент, чтобы выйти из тени на свет, льющийся с веранды. Перед ним стояла темноволосая женщина, она охнула от неожиданности и уронила пакет с покупками, которые разлетелись по земле в разные стороны. Металлическая банка покатилась по дорожке и в конце пути глухо ударилась о ступеньки лестницы. Этот звук эхом отозвался в темноте.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь? — спросила она, прижимая руку к груди.

Он испытал облегчение, увидев перед собой подругу Джинджер Робин, а не мужчину, как ожидал. Винс взглянул в ее горящие глаза, она смотрела на него осуждающе.

— Черт его знает. — Винс наклонился и поднял банку с земли. Он выгнул бровь, протягивая ей шоколадное мороженое. — Рановато праздновать, тебе не кажется?

Она выхватила банку.

— Тебя не спросили. — Она посмотрела на дверь, за которой все еще слышались приглушенные рыдания Джинджер, и тихо охнула. Она двинулась на Винса, словно медведица, которая хочет защитить своего медвежонка. — Что ты с ней сделал? Ты обидел ее? — Ее глаза опасно сощурились.

Винс стоял на месте, а Робин тыкала пальцем ему в грудь.

— Она сама себя обидела, — сказал он и, обойдя рассыпанные по земле покупки, направился прочь от дома.




— Не будете ли вы так любезны рассказать суду, откуда вы знаете этих двух… леди?

Секундное колебание перед словом «леди» было почти незаметно. Но Винс уловил его и знал, что судья, присяжные, да и каждый из присутствующих, тоже заметили это.

— Я познакомился с ними, катаясь на лыжах в Стимбоут-Спрингс.

— Вы часто там катаетесь?

— Никогда прежде. Я выиграл поездку на уик-энд на конкурсе.

— На конкурсе? — переспросил Дэвид Майклз, адвокат истца. — Вы имеете в виду, что оказались десятым, позвонившим на радио?

— Нет. Билеты пришли по почте. Впрочем, я даже не помню, чтобы участвовал. Я подумал, что это обман.

— Тогда почему же вы поехали?

— Я собирался переезжать в Денвер и хотел поближе познакомиться с этим штатом. Почувствовать его.

— Понятно. И как вы познакомились с ними? — Адвокат указал в сторону Джинджер и Робин.

Винс отказывался смотреть на них. Он уже видел Джинджер, и этого достаточно. Глаза у нее красные, опухшие, лицо бледное. Даже легкий розовый костюм, в котором она была сегодня, не поделился красками с ее лицом.

— В первый вечер, когда я приехал, — начал он, — я зарегистрировался и спустился в бар выпить пива. Как только я вошел, я почувствовал, что кто-то на меня смотрит.

— Смотрит на вас? Как?

— Вы знаете, как будто проверяет, я ли это. Это была Джинджер. Она показалась мне очень привлекательной. Я пригласил ее потанцевать. — Винс пытался выбросить из памяти собственные ощущения от ее гибкого тела, которое он обнял в танце. Как вас зовут? — спросил он. Не говорите мне, как зовут вас. Дайте-ка я угадаю. Тогда это по-настоящему его поразило. — Боже, я только что вспомнил! Она знала мое имя. Мне не надо было его называть. Она сказала, что хочет угадать, и на самом деле угадала. Она должна была знать, кто я такой. — Он потворствовал этой маленькой суке. Боже, почему он не заметил ничего этого прежде? Как он мог оказаться таким дураком, чтобы снова позволить женщине обмануть себя?

Винс пристально посмотрел на Джинджер. Она подняла на него полные страха глаза, словно у вора, попавшегося в собственную западню.

— Короче говоря, я заинтересовался ею, а она притворилась, что не проявляет ко мне никакого интереса. Когда я отступил — она была вся моя. — Винс не отводил взгляда от Джинджер, даже когда она опустила голову, уставившись в крышку стола.

— Вы могли бы объяснить суду, что значит «вся моя»?

— Именно то, что я сказал. Мы занимались сексом. — Это было намного больше, чем просто секс, — страсть, которая возникает между мужчиной и женщиной. Взрыв таких чувств, которых он не испытывал никогда прежде, и знал, что никогда больше не испытает.

Джинджер взглянула на него полными слез глазами. Можно было поверить, что слезы искренние, настоящие, но он-то лучше знал… Винс отвел взгляд, не в силах смотреть на нее даже лишнюю секунду. Сейчас — нет. Сейчас, когда ему известно, что тот акт был по обязанности. На самом деле это был всего-навсего дешевый секс и ничего другого.

— А что случилось потом? — спросил адвокат.

— Я хотел взять у нее номер телефона. Она написала его на клочке бумаги, но когда я приехал домой, номер исчез.

— Вы уверены, что он там был?

— Совершенно уверен. Я посмотрел на номер прежде, чем засунуть листок в бумажник. Похоже, она пользовалась специальными чернилами или чем-то еще в этом роде. Я пытался найти номер в справочнике, но ее имени в списках не оказалось. Я пытался отыскать ее в модельных агентствах, но Джинджер Купер не существовало. — Винс отчетливо помнил боль, которую испытал от того, что не может ее найти. Даже зная теперь, что она мошенница, он чувствовал себя задетым. Все внутри Винса скрутилось в один громадный тугой узел. — Мне казалось, она вообще плод моего воображения и в реальности ее никогда не было. Но потом я увидел ее, совершенно случайно, в самый канун Нового года, с другим мужчиной. Она улыбалась, наслаждаясь праздником, выглядела очень счастливой. Она получила от меня то, что хотела, и устремилась к другой добыче.

— И что же, вы думаете, она от вас хотела?

— Протестую! — крикнул адвокат подзащитной. — Что он думает, что она хотела, — обыкновенное предположение.

— Ваша честь, — заявил Майклз, — эта женщина не искала любви. Я думаю, ответ мистера Данелли мог бы пролить некоторый свет на ситуацию.

— Протест отклоняется, — сказала судья.

— Повторяю, — заявил Дэвид, — чего она хотела от вас?

— Я думаю, это довольно очевидно. Ей требовалась информация о моем бизнесе. Она хотела выяснить, насколько легко проникнуть в мой сейф и украсть проекты, разрушить мою жизнь.

— Протестую!

— Поддерживаю протест. Мистер Данелли, пожалуйста, давая ответы на вопросы, придерживайтесь фактов, а не собственных предположений, — указала ему судья.

— Да, ваша честь. — В этот момент Винс вообще не был уверен, способен ли отличить факты от домыслов. Его разум твердил: надо жить дальше и не думать о ней. Полно других женщин, их тысячи, тех, с кем он может встречаться, чтобы стереть память о Джинджер. Но его раненое сердце не собиралось слушать доводов разума. Как легко было бы ее забыть, но всякий раз, когда он закрывал глаза, он видел ее, чувствовал ее, ощущал ее вкус. Винс Данелли хотел ее больше, чем когда-либо.

— Больше нет вопросов, ваша честь.

— Можете идти, мистер Данелли.




— Вы клянетесь говорить правду, всю правду и только правду?

Рука, которую она положила на Библию, дрожала.

— Да, — ответила Джинджер.

— Займите, пожалуйста, место, — сказала ей судья.

— Мисс Томпсон, назовите ваше полное имя.

Джинджер заглянула в глаза адвоката. Хотя сострадания в них не было, но она не увидела в них и угрозы.

— Меня зовут Джинджер Энн Томпсон.

— Вы когда-либо использовали какое-то другое имя?

— Нет.

— Действительно? — Дэвид Майклз повернулся к присяжным, а потом к ней. Улыбка, заигравшая на его губах, заставила Джинджер задрожать всем телом. — Вы никогда не пользовались именем Джинджер Купер?

— Я… Я…

— Пользовались или нет?

— Это была глупая игра. — Джинджер сцепила руки на коленях.

— Игра?

— Да.

— Не была ли это скорее работа? Работа по обману моего клиента, Винса Данелли, в надежде, что он снабдит вас информацией в муках страсти?

В ужасе Джинджер завопила:

— Нет!

— Тогда что это было, мисс Томпсон?

— Я не знаю. Я даже не помню сейчас почему, но мы решили изменить наши имена еще до того, как Винс вошел в тот бар. Клянусь, я никогда не слышала о Винсе Данелли до того вечера.

Адвокат оперся рукой о барьер и наклонился к Джинджер так близко, что она могла видеть собственное отражение в его зрачках.

— Тогда как, — спросил он, — вы узнали его имя? Она с трудом проглотила комок в горле.

— Робин стояла рядом с ним у стойки, когда он регистрировался. Она просто его услышала.

— Как удобно, должно быть, это оказалось для вас! Она всегда подслушивает, когда люди регистрируются?

— Нет. Простое совпадение, я уверена.

Он прошелся по залу, потом снова вернулся и встал перед ней.

— Зачем вы приехали в Стимбоут?

— Чтобы покататься на лыжах.

— Вы часто катаетесь там на лыжах?

— Нет. Я ненавижу на них кататься. — Зрители захихикали, а краска медленно стала заливать ее щеки.

— Если вы ненавидите ходить на лыжах, зачем вы туда поехали?

Джинджер знала, что никто не поверит, но это была сущая правда.

— Робин выиграла эту поездку.

— Точно так же, как мистер Данелли?

Она заметила удивление в его глазах.

— Да.

— Как удобно, не правда ли?

— Нет. Как я уже сказала, мне не нравится кататься на лыжах, но Робин уговорила меня поехать. Она моя лучшая подруга, и я не могла сказать ей «нет».

— Так почему вы спали с ним?

Джинджер с трудом сглотнула. Этот человек задел самое больное место. Ее взгляд метнулся к Винсу. Она поклялась на Библии и знала, что должна говорить правду, но правда застряла у нее в горле.

— Мисс Томпсон, вы должны ответить на вопрос, — мягко подталкивала судья.

Джинджер закрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Меня очень влекло к нему. — Снова открыв глаза, она посмотрела на Винса, в его прищуре читалось откровенное недоверие. Он считает, что она лжет. Джинджер опустила голову и посмотрела себе на руки. — Я подумала, что я в него влюбилась.

— Вы думаете, кто-то в зале суда поверит, что вы влюбились в мужчину, которого знали меньше двух дней?

— Да, — прошептала она.

— Вы говорите правду мисс Томпсон?

Джинджер посмотрела на адвоката и разозлилась.

— Да, — ясным голосом сказала она. — Я мгновенно влюбилась в него. Он красивый, добрый и терпеливый. Он сексуальный и такой нежный, что я не могла сопротивляться. Поверьте мне, я пробовала. — Осознав, что она произнесла это вслух, Джинджер тихо пробормотала: — Любая женщина поймет.

— Вы настолько влюбились в него, что отбросили моего клиента в сторону за ненадобностью при первой возможности? Это верно?

— Ничего подобного, — раздраженно вздохнула Джинджер.

— Смотрите, мисс Томпсон, вы записали номер своего телефона исчезающими чернилами, чтобы мистер Данелли вас не нашел. Если это не означает, что женщина хочет выбросить мужчину из своей жизни, то что тогда?

Джинджер знала — адвокат лишь делает свое дело, но она готова была соскочить со стула, наброситься на него и разорвать на мелкие кусочки. Джинджер посмотрела на адвоката одним из своих самых жестких, как она полагала, взглядов и сказала:

— Я не знала, что пишу ручкой с исчезающими чернилами.

— Пожалуйста, не смешите нас. Но вот откуда она у вас, как к вам попала?

Вздохнув, Джинджер рассказала:

— Я искала ручку в номере гостиницы и не могла найти. Обычно Робин носит в сумке все, что надо. Вот я и нашла эту ручку у нее.

— Вы никогда не видели ее прежде?

Джинджер заерзала на стуле.

— Видела.

— Но вы воспользовались ею, даже зная, что она заправлена исчезающими чернилами?

— Я отвлеклась. Я не могла думать. Я забыла.

— Каким образом вы отвлеклись?

Жар залил лицо Джинджер. Она посмотрела на Винса, потом быстро отвела глаза. Ей не хотелось видеть застывшую ненависть.

— Винс стоял у меня за спиной и покусывал мои… — она перешла на шепот и пробормотала: — уши.

— Простите меня, мисс Томпсон. Говорите громче. Я не думаю, что все расслышали.

Джинджер откашлялась. Никогда она не испытывала такой раскаленной добела ненависти ни к кому, только к этому человеку. Она села прямо и сказала совершенно отчетливо:

— Он покусывал мои уши, мистер Майклз.

— Вы ожидаете, присяжные поверят, что это заставило вас забыть обо всем?

Внезапная улыбка раздвинула уголки ее рта при воспоминании об этой сцене.

— Вероятно, Винс Данелли никогда не покусывал ваши уши. Адвокат покраснел. Все в зале грохнули от смеха.

— Можете идти, мисс Томпсон.

* * *


— Я рада, что ты пригласил меня пообедать, Стивен. Вряд ли я в силах вернуться сегодня в пустой дом. Я действительно отмочила сегодня черт знает что? — спросила Джинджер, чувствуя себя совершенно несчастной.

— Ты сказала правду, как от тебя и требовалось. У нас есть еще шанс завтра, когда придет очередь Робин. — Он ласково погладил ее по руке. — Я тебе говорил, что Дэвид Майклз жесток, не так ли?

Джинджер кивнула:

— Говорил. Думаю, я не была готова вывернуть свою душу наизнанку перед всем миром.

— Ты на самом деле любишь этого парня, Винса, да?

В горле застряла целая глыба, голос Джинджер прозвучал хрипло:

— Да… Послушай, — прошептала она, играя столовым серебром и моргая, чтобы скрыть слезы, — мы можем поговорить о чем-то другом? Или моя тушь потечет, — сказала она, пытаясь шутить.

— Конечно. Но у меня есть скрытый повод пригласить тебя на обед. Я хочу кое-что тебе сказать.

Она поймала его ищущий взгляд. О Боже, пожалуйста, не позволяй ему начинать все сначала!

— Стивен, я действительно не…

Он поднял руку, останавливая ее:

— Прежде выслушай меня.

— Хорошо. — Джинджер надеялась, что говорит спокойно. Но внутри сидел страх, она не хотела ранить его дважды. Стивен хороший человек. Надежный. Но ее любовь принадлежит другому. Несмотря на то, что Винс терпеть ее не может, он полностью завладел ее сердцем. И ничего не поделаешь.

— Проклятие. — Стивен смущенно улыбнулся. — Было так легко, когда я репетировал свою речь. — Он откашлялся и провел дрожащей рукой по густым каштановым волосам. — Я… — Но подошел официант, чтобы снова наполнить их бокалы, и на лице Стивена возникло явное облегчение от того, что их прервали. — Что бы ты подумала, если бы узнала, что я намерен жениться? — выпалил он, когда они снова остались одни.

О Боже, это даже хуже того, чего она опасалась. Как бы помягче успокоить его? Он дорог ей как друг, но не более того.

— Стивен, мы уже это пробовали. В первый раз не получилось. И сейчас тоже не получится.

Стивен громко расхохотался, и она удивленно уставилась на него.

— Что тут смешного? — спросила Джинджер, озадаченная его реакцией.

— Я не имел в виду жениться на тебе. Я собираюсь жениться на другой женщине. Я встретил самую невероятную женщину, Джин. Настолько, что не стану даже описывать ее тебе. — Он схватил ее за руку. — Мы потрясающе подходим друг другу. Я попросил ее выйти за меня замуж. Ты можешь поверить, что она согласилась? Она сказала «да»!

Из глаз Джинджер брызнули слезы.

— Конечно, я верю. Она, должно быть, шикарная женщина. — Почему я не смогла влюбиться в тебя, Стивен? — Я так взволнованна, Стивен. Я рада за тебя. — Она говорила правду, но эта правда была сладостно-горькая. Джинджер спрашивала себя, сможет ли когда-то пустота, которую она ощущала внутри, заполниться счастьем?

Но сейчас речь идет о Стивене, не о ней. Она постаралась забыть о жалости, потянулась к нему через стол и дружески поцеловала в губы.

— Когда этот великий день?

Свет замерцал в глазах Стивена.

— Как только закончим дело, мы с ней исчезаем. Мы не хотим пышной многолюдной свадьбы, мы хотим быть только вдвоем — муж и жена.

— Ей очень повезло.

Хозяйка подошла к их столу.

— Мне жаль вас прерывать. Вы Стивен Джеймс? — спросила она.

— Да, я. — В его глазах появилось беспокойство.

— Вас срочно просят к телефону.

— Спасибо. — Он убрал салфетку с колен и положил на стол. — Извини меня, Джинджер. Я сказал своему секретарю, что буду здесь. Она позвонила бы только в крайнем случае. Я сейчас же вернусь.

Джинджер улыбнулась ему и принялась играть бокалом, ожидая возвращения Стивена. Краешком глаза она заметила пару, шедшую через комнату. Что-то в широко шагающем мужчине привлекло ее внимание. Когда она присмотрелась, то увидела Винса с приятной брюнеткой.

Он что-то прошептал своей спутнице. Джинджер уловила всего несколько слов:

— …встречу тебя перед…

Остальные слова заглушила музыка из динамиков. Во рту появился привкус крови. Она поняла, что укусила себя за щеку, когда ее накрыла могучая волна ревности. Пара разделилась, они держались за руки, пока не отошли так далеко друг от друга, что вынуждены были их разнять.

Джинджер не могла унять дрожь, ею владела не только ревность. Это она могла бы идти под руку с Винсом, ощущая его нежное прикосновение и ловя взгляд устремленных на нее зеленых глаз. А из-за глупых ошибок и глупой лжи этого никогда не случится.

Женщина в туго облегающем черном платье, которое, казалось, вот-вот лопнет на ней, прошла мимо, а Винс направился в сторону Джинджер. Его губы скривились в сардонической улыбке. Он уперся рукой в край стола и наклонился, его лицо оказалось в нескольких дюймах от нее.

Как всегда, в темном деловом костюме он выглядел безупречно. Джинджер хотелось прикоснуться к нему, разворошить его волосы, провести пальцем по складкам, залегшим у его чувственного рта. Она стиснула кулаки на коленях, чтобы удержаться.

— Что случилось с твоим заявлением о бессмертной любви ко мне? — спросил он, поднимая одну бровь.

Сердце Джинджер замерло на секунду, потом забилось в ужасном ритме. Озадаченная поиском ответа, не в силах найти его, она посмотрела ему в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня в суде ты под присягой сказала, что полюбила меня. — Он рассмеялся холодно и жестоко. — Не много тебе понадобилось времени, чтобы утешиться в другом месте.

Страх заполнил ее грудь.

— О чем ты говоришь?

— О маленькой сценке, свидетелем которой я только что стал. Вы с адвокатом выглядели весьма трогательно. Ты думаешь, это разумно — вести себя так на публике в то время, когда дело слушается в суде?

Ей не нужно было вслушиваться в саркастический тон его голоса, чтобы понять, что он имеет в виду не то, что говорит.

— Я поздравила Стивена с хорошими новостями. — Взгляд Винса потемнел. Против своей воли она пальцами провела по его щеке и почувствовала грубую щетину. Это была райская пытка — прикоснуться к нему. — Но ты никогда не поверишь, не так ли? Ты веришь только в то, во что хочешь верить. Если бы ты перешагнул через правду, то даже не заметил бы этого.

Вспышка света мелькнула в глазах Винса, его взгляд стал похож на прежний, который излучал тепло и нежность, напоминая Джинджер о волшебных минутах в Стимбоуте. Он быстро спрятал этот свет под неприветливым взглядом, и она спросила себя — не померещилось ли ей знакомое выражение.

— О, перестаньте, мисс Томпсон. Мы оба знаем правду. Я уверен, ты думала, что несколько прикосновений, несколько уместных поцелуев помогут значительно снизить сумму гонорара адвокату. Если это не сработает, ты всегда можешь уложить его к себе в постель. Кажется, это твоя профессия.

Горячий гнев заполнил каждую клеточку ее тела. Этот мужчина никогда ничего не поймет, он никогда не поверит ей, что бы она ему ни говорила, что бы ни делала. Ее руки дрожали, когда она схватила бокал. С глубочайшим презрением Джинджер выплеснула вино ему в лицо.

— Ты ублюдок!

Красное вино капало с удивленного лица. Оттолкнув Винса, она вылетела из ресторана. Похоже, называть Винса этим словом уже входит у нее в привычку.




Глава 8


— Джинджер, погоди! — Стивен бросился за ней, и стук его каблуков на плиточном полу отозвался эхом в вестибюле здания суда. — Куда ты подевалась вчера вечером? Я вернулся после телефонного разговора, а тебя уже нет. Я беспокоился. — Он переложил портфель в другую руку и посмотрел на нее выжидающе.

— Извини, Стивен. Я… Это сложно объяснить. — Она сама не понимает своих отношений с Винсом. Поэтому как она может ожидать, что их поймет кто-то другой?

— Это имеет отношение к Данелли, не так ли? — Его глаза сузились. — Я видел его в ресторане.

Джинджер смотрела в пол, опасаясь, что в ее глазах отразится боль.

— Да.

— Он обидел тебя?

— Да. То есть нет. Конечно, нет. — По крайней мере не физически, но считаются ли обидой произнесенные слова? — Я знаю, это фраза уже становится дежурной, но и на сей раз мы не могли бы поменять тему разговора?

— Да, конечно. Достаточно всего сказано. Я знаю, это больная тема. Эй, я кое с кем хочу тебя познакомить. — Он оглядел переполненный вестибюль. — Она вон там. Пенни! — Он помахал рукой над головой, как человек, принимающий самолет на летном поле.

К ним подошла миниатюрная блондинка в синем костюме и обняла Стивена за талию. Она показалась бы простушкой, но любовь, сияющая в ее глазах, превращала Пенни в красавицу.

— Джинджер, вот моя невеста Пенни. Пенни, это Джинджер.

— Итак, это вы украли сердце Стивена. — Джинджер протянула ей руку.

Пенни засмеялась:

— Я думаю, произошло иначе. Он украл мое сердце. А вас, мне кажется, я знала всегда. Стивен не устает о вас говорить. — Их рукопожатие быстро превратилось в объятия.

Джинджер вытерла слезинку в уголке глаза. Ей хотелось, чтобы они стали друзьями. Джинджер надеялась, что улыбка на лице Пенни — зеркальное отражение ее собственной.

— Позвольте мне посмотреть ваше кольцо, — попросила она.

Пенни подняла руку. Бриллиант поймал солнечный свет, и разноцветная радуга заплясала на гранях.

— О мой Бог! — выдохнула Джинджер, придя в восторг от камня. В нем было самое меньшее три карата. — Прекрасное кольцо. Рука не устает? Тяжелый камень. Мои поздравления. — Целуя в щеку сначала Пенни, потом Стивена, она сказала: — Я счастлива за вас обоих.

— Я бы с удовольствием как-нибудь позавтракала с вами, Джинджер. Мы могли бы подружиться. Стивен так хорошо про вас рассказывал!

После того как она оттолкнула его, он все еще видит в ней друга? Почему же Винс не может простить ее?

— Я с удовольствием. Я могу столько рассказать про этого парня… — Джинджер закатила глаза.

— Эй! Не раскрывай ей мои тайны. Это не значит, что у меня их много, но пусть она сама все узнает. На собственном опыте. — Будущие молодожены обменялись любящим взглядом, было ясно, что они считают друг друга совершенством. — Поговорим позднее, — спохватился Стивен. — Пора идти, скоро начнется заседание.

— Я буду через минуту. Мне надо зайти в дамскую комнату. — Джинджер улыбнулась и смотрела вслед влюбленным, пока они не исчезли за дверями зала суда.

Толпа в зале поредела, и Джинджер внезапно увидела Винса, растерянно смотревшего на нее. Брови его сошлись на переносице, а лоб покрылся морщинами. Улыбка исчезла с ее лица, сердце гулко билось в груди, угрожая ее разорвать. Так бьется одичавшее животное, стараясь сорваться с привязи.

Он сделал неуверенный шаг и остановился. Джинджер спрашивала себя, понял ли Винс, что поцелуй, который он увидел в ресторане, был дружеский, а не начало очередного романа, как он решил? Почему он всегда думает о ней только самое плохое?

Доказывать, что он не прав, нет смысла. Джинджер повернулась к Винсу спиной. Даже если он никогда не принесет своих извинений, они будут душить его. Упрямая гордость не позволяла и ей найти слова прощения.




— Мое полное имя — Робин Мэри Джеффриз. Прежде чем вы спросите — потому что я знаю, что вы спросите, мистер Майклз, — да, я пользовалась другим именем — Робин Бэнкс. В Стимбоуте. Нет, у меня не было никаких тайных поводов, я не знала Винса Данелли и ничего не крала из его офиса. — Робин сидела на стуле очень прямо, удовлетворенная улыбка освещала ее лицо.

Джинджер вздрогнула и обменялась взволнованным взглядом со Стивеном. Хотела бы она знать, не повредит ли делу столь необычная манера Робин или, напротив, поможет ему?

— Большое спасибо, мисс Джеффриз, за попытку поработать за меня. — Смущенное выражение появилось на лице Дэвида Майклза, словно он никогда не сталкивался с такими, как Робин. — Прежде чем вы оправдаете себя и уйдете с этого места, не возражаете, если я задам вам еще несколько вопросов?

— Валяйте, адвокат.

— Любопытно, на самом ли деле ваше вымышленное имя связано с вашими преступными намерениями?

— Нет. Только с чувством юмора.

— Понятно.

Джинджер не думала, что он поверил. На том месте, где сидит Робин, все выглядят виновными.

— Где вы были в ночь на девятое декабря?

— Я была с моим дружком в Бродмуре, в Колорадо-Спрингс. Мы провели там романтический уик-энд, если вы знаете, что я имею в виду. — Робин дерзко подмигнула адвокату.

Зрители взревели от смеха.

Дэвид Майклз покраснел.

Джинджер уткнулась лбом в руки и застонала.

— Избавьте меня от интимных деталей, — попросил обвинитель, поднимая руки, чтобы остановить поток ее слов. — Скажите нам, кому вы доверили бизнес в свое отсутствие? На кого возложили ответственность?

— На Джинджер, — сказала Робин.

— Вы считаете, что ей можно доверять? — Густые брови адвоката поднялись над скептически прищуренными глазами.

Джинджер задержала дыхание, не уверенная, что смогла бы ответить на такой вопрос, поменяйся они с Робин местами.

Робин кивнула:

— Всю жизнь, приятель. — Она улыбалась Джинджер.

Та тоже улыбнулась в ответ с явным облегчением.

— А что скажете об остальной части ваших служащих? Вы им доверяете?

— Я тщательно проверяю каждого нового работника. Все они работают со мной довольно давно. У меня нет никакой причины подозревать кого-то из них. Я доверяю им безоговорочно.

В то время как адвокат продолжал задавать Робин вопросы, Джинджер краем глаза посмотрела на Винса. Их взгляды встретились, и она торопливо отвернулась. Почему он смотрит на нее? Она заволновалась от мысли, что он следит за каждым ее движением. Пытаясь не замечать присутствия Винса, Джинджер сосредоточилась на показаниях Робин.

— Вы всегда носите в сумочке ручку с исчезающими чернилами? — спросил Майклз.

— Да, ношу. Она должна быть у каждой женщины. Иногда она может оказаться очень полезной.

— Вы могли бы выразиться более определенно?

— Ты встречаешь парня и не уверена, что хочешь с ним встречаться.

— И что же?

— Ты записываешь свой номер такими чернилами. Он думает, что намыл золото, а ты спокойно отваливаешь, если он тебе не нравится. Только в Стимбоуте вышла неувязочка. Черт, мы и не знали, что Джинджер писала Винсу свой номер той самой ручкой. Я полагаю, это меняет дело?

Робин обернулась к Винсу, и остальная часть ее речи была адресована ему.

— На самом деле это настоящее открытие. Вот объяснение, почему она не дождалась от тебя звонка, Винс. Боже, как она страдала, что ты не звонишь! Я вообще не думала, что она когда-нибудь оправится. Она знала, что наверняка что-то не так, но не знала — что именно. Я думала, тебя сшиб грузовик с пивом или еще что-то случилось.

Джинджер сползла пониже на своем стуле, не желая ни на кого смотреть, особенно на Винса.

— Когда Джинджер увидела тебя в здании офиса, она не могла поверить. У нее едва не случился сердечный приступ.

Майклз немедленно набросился на лакомый кусочек, на ту информацию, которую невольно обронила Робин.

— Она видела его? Вы говорите о ночи девятого декабря?

Робин повернула голову в сторону адвоката и посмотрела на него пустыми глазами, будто совершенно забыла о его присутствии.

— А мы тут рассуждаем про какую-то другую ночь?

Адвокат повернулся и метнул взгляд в сторону Джинджер. Жар залил ее щеки. Этот парень способен заставить почувствовать себя виноватой даже мать Терезу. Потом он снова повернулся к Робин, и Джинджер поняла, что она для него не более чем букашка под микроскопом.

— Мисс Томпсон видела моего клиента Винса Данелли и не обнаружила своего присутствия? Разве вы не находите странным такой факт? Ведь она заявляет, что влюблена в этого мужчину?

— Она не заявляет. Она влюблена в него. Я не нахожу это странным для женщины, — кинулась Робин на защиту подруги.

— Итак, мисс Джеффриз, она не видела его и не получала от него никаких известий две недели? И вот наконец она видит его и… прячется? У каждого должен возникнуть вопрос, почему мисс Томпсон пряталась на самом деле. — Драматическая пауза, а затем продолжение: — Позвольте мне изложить свою теорию, а вы скажете, прав ли я. — Дэвид Майклз уперся одним локтем в барьер перед свидетельским местом и скрестил ноги.

Джинджер очень хотелось подставить ему ножку или показать язык. Сделать что-то такое, что сбило бы с него это адвокатское высокомерие.

— Вечером девятого декабря вы поехали в Колорадо-Спрингс с вашим дружком, который обеспечивает вам бесспорное алиби. Мисс Томпсон заняла ваше место. Она не ожидала увидеть Винса Данелли, потому что он не должен был появиться в офисе до начала следующей недели. Когда она увидела его, то поняла, какая опасность ей угрожает, и поэтому спряталась. Разве не так все произошло?

— Интересная теория, адвокат. — Робин наклонилась к нему ближе. — Правда заключается в том, что мистер Данелли ни разу не позвонил Джинджер, пообещав, что будет звонить. — Она с отвращением посмотрела в сторону Винса. — Джинджер подумала, что оказалась для него девушкой на одну ночь. Она была сердита на него, обижена, оскорблена. И вполне справедливо. Когда она увидела его, эти чувства стали еще сильнее. Она сделала то, что сделала бы любая нормальная женщина, — спряталась за угол, чтобы сохранить самообладание. Кроме того, — добавила Робин, — она оделась черт знает как. А какая уважающая себя женщина захочет показаться в таком виде мужчине, которого любит и которого не видела несколько недель? Одетая как оборванка? У женщин своя гордость, знаете ли.

Доверху заполнив две вазочки шоколадным мороженым, Джинджер украсила его взбитыми сливками, посыпала орехами и положила в каждую вазочку по вишенке. Достаточно трудно проглотить публичное оскорбление, но с этой липкой смесью оно проскочит легче. Она понесла вазочки в гостиную.

— В сотый раз, прости меня, Джинджер. Иногда мой язык работает быстрее мозгов.

Робин сидела на диване скрестив ноги, она взяла вазочку и принялась ковырять в ней ложкой.

— Я думаю, сегодня все вышло по-нашему, да?

Джинджер скривилась:

— Как сказал Стивен, все, что мы можем сделать, — говорить правду. Но меня беспокоит что-то еще, я почувствовала это сегодня днем. Когда, давая показания, ты сказала, что все твои служащие работают с тобой уже давно.

— Так и есть.

— Тот парень, с которым я разговаривала, сказал, что работает недавно.

— Какой парень?

Джинджер взяла кусочек мороженого и наслаждалась тем, как шоколад тает и спускается по горлу.

— Тот, которого ты наняла в декабре.

Ложка Робин замерла на полпути ко рту.

— Я никого не нанимала уже больше года.

— Да нанимала ты! Как, он сказал, его зовут? — Джинджер уставилась в потолок, будто там был написан ответ. — Джон, кажется, или… Джон Джонсон. Вот, точно!

— Я никогда не слышала про Джона Джонсона. — Робин недоуменно уставилась на Джинджер.

Поставив наполовину съеденный десерт на стеклянную крышку кофейного столика, Джинджер встала и прошлась по комнате, потом вернулась к дивану.

— Ты должна была слышать о нем.

— Не слышала.

— Скажи, что слышала, — настаивала она, сцепив руки.

— Не могу и не буду, но объясни мне почему.

— Потому что… — Чувство вины затопило Джинджер с такой силой, словно прорвалась дамба. Она закрыла глаза, страстно желая невозможного — изменить прошлое. — Я дала ему ключи от офиса Винса, — прошептала она, снова открывая глаза.

— Что ты сделала? — Робин вскочила с дивана, стиснув вазочку побелевшими пальцами.

— Я дала ему ключи.

Робин нервно кидала шоколадное мороженое в рот ложку за ложкой.

Джинджер подошла, выдернула вазочку из рук подруги и поставила на стол рядом со своей.

— Эй, я и сама могу справиться со своим мороженым! — раздраженно закричала Робин. — Почему ты раньше ничего не сказала? — спросила она.

— Он один из твоих служащих, — настаивала Джинджер. — Ты сказала, что доверяешь им. Кроме того, я дала ему ключи от офиса, но не от сейфа.

— Взломщикам сейфов не нужны ключи. Почему ты вообще впустила туда этого парня?

— Потому что я идиотка!

— Объясни мне что-нибудь еще, это я и сама вижу.

Обидно, но Джинджер знала, что заслужила это. Она встала и принялась мерить шагами комнату.

— Я думаю, это случилось из-за паники. При одной мысли, что надо войти в офис Винса, мне стало страшно. Я бы все о нем вспомнила, о его вещах, о его мире, о его жизни. И потом, мне не хотелось обнаружить на рабочем столе фотографию его последней подруги. Ты можешь это понять? Можешь, да?

Робин закатила глаза.

Джинджер застонала:

— О, да сотри ты свою ухмылку! На моем месте ты сделала бы то же самое, сама знаешь. — Она искала взгляд Робин, словно хотела попросить ее объяснить, что она натворила. — Когда парень предложил убрать там вместо меня, я согласилась не думая.

— Даже при том, что я его не нанимала, — проговорила Робин.

— Да откуда мне знать?

— Ты понимаешь, что это означает?

Джинджер знала, что есть только один ответ.

— Нас подставили.

— Вот именно. — Робин запустила пальцы в волосы. — Это получше, чем ночное кино. Только там намного интереснее, потому что все происходит не с тобой, а с кем-то еще. — Она прошла через комнату и положила Джинджер руки на плечи, потом легонько толкнула ее. — Мы пригвоздим этих ублюдков. Как ты думаешь, сможешь узнать этого парня?

Джинджер закрыла глаза и попыталась вспомнить.

— Вероятно. Он серенький. Ничего особенного. Но я помню, как он выглядит.

— Хорошо. Давай-ка сядем в машину и поедем в полицию. Ты просмотришь все фотографии преступников, даже если на это уйдет вся ночь. Мы его найдем.

Схватив сумочки, они выбежали из дома и вскочили в машину Робин. Они проехали несколько кварталов, и Джинджер заметила, что Робин бросает взволнованные взгляды в зеркало заднего вида. Она подалась вперед и выключила радио.

— Что-то не так?

— Хочешь верь, хочешь нет, но кто-то сел нам на хвост.

В животе Джинджер что-то дернулось.

— Нас пасут? — От страха ее голос стал писклявым. Она посмотрела через заднее стекло. Фары преследующего их автомобиля на мгновение ослепили ее.

— Дьявол!

— Что мы будем делать?

Робин неожиданно резко повернула, круто заложив руль влево. Джинджер полетела к двери. Она уцепилась рукой за дверцу и поблагодарила Бога за то, что пристегнула ремень безопасности.

— Оторвемся от них!

— Мы ведь ехали в полицейский участок! Почему бы нам не направиться прямо туда? — В этот момент Джинджер много дала бы за то, чтобы вернуть обратно свою привычную скучную жизнь. — Пожалуйста! Там полно полицейских. Они могут нам помочь.

— Прекрати панику! — Робин быстро повернула направо вниз по переулку, оставляя в воздухе запах паленой резины, потом сделала левый поворот. — Лучше от них оторваться. Я слышала о тех, кто схлопотал пулю прямо на глазах у копов.

При этих словах Джинджер сползла вниз по сиденью, представляя, как летят пули. Во рту у нее пересохло.

— Они еще гонятся за нами? — спросила она, перекрывая визг тормозов и ощущая запах резины.

— Да. Еще пара поворотов, и, я думаю, мы будем свободны.

У Джинджер не хватило времени за что-нибудь ухватиться, когда машина снова завернула за угол. Ее резко бросило вправо, и она навалилась на Робин.

— Эй, я ведь пытаюсь рулить!

— Смотри вперед! — огрызнулась Джинджер.

— Я смотрю. Внизу труба. — Робин на секунду оторвала взгляд от дороги, чтобы кинуть на Джинджер возмущенный взгляд.

Та оглянулась через плечо. Казалось, другая машина теперь далеко.

— Только давай прямиком в полицию, хорошо?

— Я так и собираюсь. Держись! — Еще один крутой поворот — и через секунду они оказались в переулке. Фары высветили кирпичную стену, она возвышалась прямо перед ними.

Робин ударила по тормозам за несколько футов от нее. Джинджер закричала и уперлась руками в приборную доску. Автомобиль дернулся и остановился. Судорожным движением Робин погасила огни и выключила двигатель. Во внезапной тишине отчетливо слышалось их тяжелое дыхание.

Они посмотрели друг на друга, потом разом повернулись к заднему стеклу. Другая машина проехала мимо переулка, светя фарами и прогудев двигателем в ночном воздухе.

— Ты думаешь, он нас засек? — спросила Джинджер, не отрывая глаз от улицы.

— Не похоже. Но на всякий случай давай посидим тут несколько минут. — Робин глубоко вздохнула. — Это сумасшествие или что?

Джинджер посмотрела на подругу. Глаза обеих блестели. Теперь, когда паника улеглась, Джинджер признавала, что это возбуждает. Губы задергались, и они одновременно расхохотались от облегчения.

— Как ты думаешь, кто это?

— Не знаю. Может, у тебя дома стоят «жучки»? Кто-то узнал, что мы собирались просмотреть фотографии, и захотел нас остановить?

Неожиданная дрожь пробежала по телу Джинджер, стоило ей подумать о том, что кто-то побывал у нее дома без ее ведома. Ей казалось, этот переулок стиснул ее и теперь она в ловушке. Дрожь не унималась.

— Давай выбираться отсюда.

Повернув ключ, Робин запустила двигатель, и он заработал с тихим гулом. Робин выруливала из переулка с темными фарами. Убедившись, что поблизости никого нет, она включила огни.

До полиции ехали в полном молчании. Робин припарковалась, они вошли в здание и объяснили ситуацию дородному офицеру, сидевшему за столом.

— Подождите здесь, леди. Я вызову к вам детектива. — Он показал на офис с низкими перегородками вместо стен.

— Ты думаешь, нам поверят? — спросила Джинджер. Потерев виски, она села на краешек стула.

— Мне не важно, поверит он или нет. Он не может не разрешить нам просмотреть фотографии, чтобы узнать того гада, который изображал из себя моего работника, — прошептала Робин, шлепаясь на стул рядом с Джинджер.

— Я надеюсь, на это не уйдет вся ночь. — Джинджер забарабанила пальцами по столу, перед которым сидела.

За дверью щелкали клавиши компьютеров, звонили телефоны, беспрерывно сменяя друг друга, мелькали люди. Боже, какое шумное и бойкое место — отделение полиции! До слуха Джинджер долетели обрывки разговора.

— Я знал, что застану тебя здесь, — услышала она мужской голос. — Мне жаль, но я их потерял. Я был у них на хвосте, но у них сумасшедший водитель. Я потерял их, Данелли.

Она была так потрясена, словно ее ударили кулаком в лицо. Джинджер посмотрела на Робин. У подруги от неожиданности отвисла челюсть.

Только у одного человека такое имя. И этого вполне достаточно. Они соскочили со своих стульев и завернули за угол.

Винс Данелли стоял в соседней комнате. Глаза Джинджер сузились, когда она посмотрела на него.

— Ты нас преследовал? — бросила она и с удовлетворением увидела, как он потрясен. Взгляд зеленых глаз волновал ее. Несмотря на свое безумное состояние, Джинджер заметила, как он выглядит. В джинсах и красной футболке он был достаточно хорош, чтобы заставить ее потерять нить своих мыслей. Почти. — Я не думаю, что ты делал это сам! Как ты мог послать этого жлоба следить за нами? — Она указала на высокого худого мужчину, который стоял рядом с Винсом. По пятнам кофе на его белой рубашке и по мятым штанам было ясно, что он не вылезал из машины весь день, без сомнения, наблюдая за каждым их с Робин шагом. — Ты чертовски напугал нас. — Она метнула в мужчину разъяренный взгляд и снова повернулась к Винсу: — Я думала, нас собираются застрелить.

— Я не ношу при себе оружия, мэм.

Джинджер оставила его слова без внимания и уставилась на Винса.

— Что ты надеялся узнать, устраивая слежку?

Он пристыженно смотрел на нее.

— Не знаю, — сказал он после долгой паузы. — Я действительно ничего больше не знаю. — Его голос стал глубоким и хриплым, а во взгляде светились чувства, тронувшие душу Джинджер. Она заметила, как он нервно сжимает и разжимает кулаки.

— А что ты вообще здесь делаешь? — спросила она, стараясь управлять своим голосом.

Поколебавшись секунду, Винс ответил:

— Проверяю уровень безопасности моего офиса.

— Я — детектив Миллер. Что здесь происходит? — Офицер подошел к ним сзади, не позволив Джинджер уточнить смысл сказанного Винсом.

— Арестуйте их, — потребовала Робин, указывая на Винса и его приятеля.

Офицер посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

— На каком основании?

— На том основании, что они нас преследовали. — Робин повернулась к подруге за поддержкой.

Джинджер и Винс продолжали смотреть друг на друга, не обращая внимания на стоящих вокруг людей.

Джинджер проглотила комок в горле, ее нервы не выдержали, и она отвела от него взгляд. Она не могла выносить ту муку, которую увидела в его глазах. Или ей это только показалось?

Ей не хотелось больше бороться.

— Брось, Робин, — сказала она. — Они делают то, что и мы делали бы на их месте.

— Но, Джинджер, ведь это ты…

Джинджер покачала головой:

— Брось. Забудь об этом.

— Прекрасно. — Робин сложила руки на груди и фыркнула.

Джинджер повернулась к полицейскому, стоявшему у нее за спиной. Высокий и стройный, он смотрел на нее, и в его глазах читалось, что он ценит хорошую шутку. По его лицу Джинджер все поняла и решила действовать.

— Детектив Миллер, насколько я понимаю, вы знакомы с нашим делом?

— Да, знаком.

— Хорошо. Мы с Робин находимся на подозрении. Считается, будто все происшедшее — наших рук дело. Но кажется, мы кое-что выяснили. Есть предположение, кто был одним из участников кражи. Я хотела бы просмотреть фотографии преступников. — Она почувствовала, что Винс встал у нее за спиной. От дразнящего мужского запаха перехватило дыхание, она переступила с ноги на ногу, пытаясь не выдать, как действует на нее его присутствие.

— Кто вас подставил? — Глубокий голос ласкал слух. — Как его зовут? Почему мне ничего не сообщили?

Джинджер посмотрела вдаль.

— Джон Джонсон, — ответила она. — Но я думаю, это псевдоним. Я не могла сказать об этом, потому что мы не разговаривали, если помнишь. — Она не хотела поворачиваться и смотреть на Винса. Просто не могла. Она знала, что все ее чувства отражаются на лице. Глубокая тоска, боль от предательства. Даже если он думал, что это сделала она, зачем он нанял детектива следить за ней? Значит, он считает ее воровкой.

В воздухе ощущалась напряженность.

— Альбомы с фотографиями, детектив, — напомнила офицеру Джинджер.

— Да, верно. Идите за мной в Бюро расследований. — Он направился вперед, а Джинджер и Робин в сопровождении Винса — следом.

— Почему он идет с нами? — прошептала Робин.

— Потому что это касается меня, — ответил Винс, словно вопрос был адресован ему.

Он имел на это право. Потому что архитектурные проекты украдены у него. Он хотел знать, кто это сделал. Он имел право злиться и даже нанять детектива.

— Вот, смотрите. — Миллер махнул рукой на стопки альбомов на столе. — Они подобраны по расам, по цвету волос, по растительности на лице. Выберите то, что вам нужно. Удачной охоты!

Джинджер взяла стул и уселась на него, потом пододвинула к себе толстенный альбом.

— Устраивайтесь поудобней. На это может уйти несколько часов.

— Ты хочешь кофе? — спросила Робин.

Тяжкий вздох вырвался из груди Джинджер, ее охватила тревога. Она открыла первую страницу, оттуда смотрела дюжина серьезных мужских лиц.

— Да. Это было бы здорово.

После двух чашек кофе и трех альбомов сердце Джинджер подскочило, когда Винс взгромоздился на угол стола и его мускулистое бедро оказалось всего в нескольких дюймах от нее. Она пробовала сосредоточиться на преступниках, чьи фотографии лежали перед ней, но он ее отвлекал. Винс качал ногой, словно маятником, и казалось, гипнотизировал Джинджер. Сколько времени прошло с тех пор, как она дотрагивалась до его ноги, когда ее руки двигались по крепким мышцам вверх и вниз?

Желая лучше рассмотреть фотографии, Винс наклонился к Джинджер, прерывая ее мысли.

— Ты не сядешь вон туда? — выпалила она, раздраженная собственной реакцией на его близость, на то, как хорошо от него пахнет, на то, как ей хочется к нему прикоснуться.

Он поднял бровь.

— Извини. — Винс соскочил со стола, подошел к другому стулу и сел.

— Ничего себе красавчик. — Робин заглянула через плечо Джинджер и указала на одну фотографию.

— Ради Бога, Робин. Он — преступник.

— Я же не собираюсь с ним на свидание. Я только… рассматриваю витрину.

Раздраженная Джинджер случайно толкнула свою чашку, и коричневая жидкость растеклась по альбому. Выхватив из сумки бумажный носовой платок, она попыталась вытереть лужу. Пихнув свою чашку в руку Робин, Джинджер простонала:

— Принесешь мне еще одну?

— Конечно.

Вытирая последнюю лужу, она была уверена, что никогда не найдет таинственного Джона Джонсона. Расстроенная, схватила следующий альбом, перевернула две страницы и остановилась. Ее внимание привлекло лицо. Она видела этого мужчину раньше. Но это не тот парень, который назвался Джоном Джонсоном. Кто-то еще… кто-то очень знакомый.

— О Господи!




Глава 9


Винс вскочил и встал рядом с ней.

— Что? Ты нашла его?

Джинджер обернулась, ткнув пальцем в альбом.

— Помнишь этого парня? — спросила она.

Он положил руку на спинку ее стула и наклонился.

— Лицо кажется мне знакомым, но вспомнить не могу. — Он перевел взгляд с фотографии на нее.

Всего дюйм отделял их друг от друга. Джинджер надо было встать со стула и отойти подальше. От близости Винса она буквально задыхалась. Она не могла ни думать, ни дышать.

Вошла Робин с кофе в руке.

— Что я пропустила? — спросила она, озадаченно глядя то на Джинджер, то на Винса.

Боже, как ей сказать?

— Робин, ты все еще встречаешься с Риком?

— Нет. В последнее время он был со мной холоднее, чем обратная сторона подушки. А почему ты спрашиваешь? — Ее глаза сузились. — Какое отношение имеет Рик к этому делу?

Джинджер молча подвинула альбом и указала на фотографию.

Робин нерешительно шагнула вперед. Она взглянула на фотографию, охнула и побледнела.

— Хотела бы я знать, как их подбирают. — Она улыбнулась, но в глубине ее карих глаз отразилась боль.

— Мне жаль, Робин. — Стараясь поддержать подругу, Джинджер взяла ее за руку.

— Где я видел его прежде? — спросил Винс.

Оглянувшись, она ответила:

— В Стимбоуте. Мы встретили его, когда катались на лыжах. Разве ты не помнишь? Рик собирался с нами позавтракать. Теперь ясно. Когда он увидел тебя, Винс, то отказался сесть за наш столик.

Он нахмурился:

— Ты считаешь, что именно мое присутствие удержало его на расстоянии?

— Да, — подтвердила Робин, — это точно. Рик сказал, что ни с кем не хочет меня делить. Он хотел меня одну, и целиком. Он не вовлечен в это дело, он не может быть в него вовлечен. Он не может. — Ее голос стал тихим, в нем слышалась мольба.

Джинджер посмотрела в потолок, собираясь с силами, и взъерошила волосы.

— Смотрите. Вот факты. Робин выиграла бесплатную поездку в Стимбоут. Ты, Винс, выиграл бесплатную поездку в Стимбоут. У тебя ограбили сейф. Компанию Робин обвиняют в этом ограблении. Фотография парня, с которым познакомилась Робин в Стимбоуте, в этом альбоме вместе с фотографиями других преступников. Сколько еще нужно совпадений, чтобы посмотреть правде в лицо?

Робин откашлялась:

— Значит, ты говоришь, Рик встречался со мной не потому, что я потрясающая брюнетка с великолепным телом? Он встречался со мной, чтобы заполучить в свои руки эти проклятые проекты Данелли?

Джинджер опустила голову и уставилась в пол. Она не хотела смотреть на подругу, не хотела видеть обиду в ее глазах. К горлу подступил комок. Душевная боль долго не покидает человека. Она знала это по себе.

— Ну как, повезло? — Детектив Миллер вошел в комнату.

Когда никто не ответил, Джинджер повернулась к офицеру:

— Да, но мы нашли не того, кого искали. — Она указала ему на фотографию Рика.

Миллер выхватил из-за уха карандаш и сделал несколько заметок в блокноте.

— Я посмотрю, что на него есть в компьютере, и сейчас же вернусь.

Джинджер взглянула на Винса. Он стоял к ней спиной, уставившись в черную ночь за окном. У нее оборвалось сердце. Он все еще не верит ей. Даже при всей очевидности доказательств он считает ее воровкой.

Десять самых длинных минут в ее жизни прошли в полной тишине. Винс не отрывался от окна. Его профиль казался высеченным из камня.

Детектив вернулся в комнату.

— Это, оказывается, Рик Даган, он же Рик Фландерс, он же Ричард Милман, — объявил он.

— Ублюдок! — Робин стояла, сжав руки и яростно сверкая глазами. — Я выдерну его жирную башку из его жирной шеи и скормлю голубям на Шестнадцатой улице!

Робин рванулась к выходу, но детектив встал в дверях, надежно перекрыв ей путь.

— Куда вы собрались, мэм?

— Я собираюсь к Рику — Дагану — Милману — Фландерсу домой, рассчитаться с ним за то дерьмо, в которое он меня засунул!

Полицейский не двинулся с места.

— Это дело полиции. Только скажите нам его последний, известный вам адрес, и мы им займемся. — Он говорил спокойно, желая успокоить потрясенную, а если точнее, обезумевшую женщину.

А Робин на самом деле обезумела. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на мужчину, загородившего ей дорогу. Злая улыбка играла у нее на губах.

— Я не скажу вам адрес, но с радостью покажу.

— Я сожалею, но у этого человека репутация очень жестокого типа. Мы не можем позволить гражданскому лицу оказаться в опасной ситуации.

— Офицер, не вынуждайте меня грубить вам! — сказала Робин.

— Леди, не заставляйте меня надеть на вас наручники и приковать к стулу.

Его глаза сузились. Робин была явно не в себе.

Джинджер знала, что ситуация может оказаться опасной, если выйдет из-под контроля. Она должна что-то сделать.

— Робин, ты только скажи адрес Рика детективу Миллеру. Позволь ему делать свое дело, — вмешалась она.

Робин посмотрела на нее с отвращением, но Джинджер выдержала взгляд подруги.

— Чем скорее ты ему скажешь, тем скорее они посадят этого гада за решетку.

— Прекрасно! — Робин всплеснула руками. Со вздохом она набросала адрес в блокноте, который ей подсунула Джинджер, и нехотя отдала полицейскому.

— Благодарю. Нет никакого смысла держать всех здесь. Мы вызовем вас после того, как допросим его, если у нас появятся вопросы, на которые нам нужны будут ответы. — Помахав рукой, он вышел из комнаты.

Робин подождала не больше двух секунд, потом схватила сумку со стола.

— Скорее! Мы приедем туда раньше полиции. Потрясенная Джинджер схватила Робин за руку.

— О чем ты говоришь? Ты ведь не можешь всерьез об этом думать? Слышала, что сказал офицер? Рик опасен!

— О, поверь мне, он не может быть так опасен, как я сейчас. — Она выдернула руку. — Ты едешь или нет? — Робин сверкнула глазами, которые сейчас блестели, как льдинки.

Джинджер приросла к месту, не зная, как поступить: остановить ее или поехать вместе с ней.

— Прекрасно. Я еду одна. — Не ожидая ответа, Робин развернулась и выскочила из комнаты.

— Подожди! — крикнула Джинджер. — О Боже, что мне теперь делать? У меня нет машины! — Она повернулась к Винсу и открыла рот, собираясь попросить его о помощи, но тут же передумала. Да кого это она просит? Человека, который считает ее воровкой? И она хочет воспользоваться его помощью? Как же. Не раньше, чем свиньи научатся летать.

Винс схватил ее за локоть и потащил из комнаты.

— Пошли, — решительно заявил он. — Если поторопимся, то мы ее перехватим.

Джинджер посмотрела ему в глаза, сбитая с толку переменой в его настроении.

— Ты делаешь это ради меня? Почему?

Винс остановился, и Джинджер натолкнулась на него сзади. Она схватила его за руку, чтобы не упасть. Он все еще имел над ней власть, и это ее расстраивало.

— Не задавай вопросов, на которые я не собираюсь отвечать. — Его зеленые глаза сверкнули, и от их взгляда ее сердце растаяло.

Неуверенно улыбнувшись, Джинджер кивнула. Достаточно того, что он захотел ей помочь. Разве нет?

— Нам лучше поспешить, — напомнила она, а он стоял и смущенно смотрел на нее.

— Верно. — Винс взял ее за руку. — Пойдем.

Джинджер сказала ему адрес Рика, и они замолчали. Пауза была напряженная и густая, как смог в Денвере. Джинджер волновалась о Робин.

Дурные предчувствия охватили ее. Что, если Рик на самом деле сумасшедший? Вдруг он что-нибудь сделает с Робин? А если полиция приедет раньше, чем они успеют выдернуть Робин из этой ситуации, и их всех арестуют за то, что они препятствовали расследованию?

— Давай быстрее! — подгоняла она Винса.

Он почувствовал волнение в ее голосе и надавил на педаль газа. Джинджер повернула голову и увидела его профиль. Боже, невозможно сидеть рядом с ним! Даже с таким серьезным лицом он ужасно красивый. Она соскучилась по ямочке на его щеке, но она появляется, лишь когда он улыбается. Одному Богу известно, как долго она не видела его улыбки! Слишком долго. Казалось, их отношения были в другом времени и в другом пространстве, в другом мире.

Он нахмурился. Может, он волнуется о Робин? Или спрашивает себя, какого черта согласился помогать ей? Она хотела задать вопрос ему, но они уже повернули на автомобильную стоянку.

— Господи, о чем она думает? Что она делает? — воскликнул Винс, с визгом заруливая на свободное место и резко тормозя.

— Что? Где? — Джинджер посмотрела и увидела Рика и Робин на лестничной площадке второго этажа. Прежде чем она успела открыть дверь со своей стороны, Винс уже выскочил из машины и побежал по лестнице. Джинджер боролась с ремнем безопасности, тот не поддавался, она чертыхалась, а потом завопила:

— Подожди меня!

Если Винс и слышал ее, то не обратил на крик никакого внимания. Наконец, избавившись от ремня, Джинджер пробежала через газон и взлетела вверх по лестнице. Добежав до второго этажа, она резко остановилась. Картина, представшая перед ней, заставила ее невольно улыбнуться.

Робин прижимала к стене печально известного Рика Дагана — Фландерса — Милмана или как там его звали на самом деле. Пот заливал его брови, на лоб упала непослушная прядь каштановых волос.

— Как ты посмел так со мной поступить? Как ты только посмел? Ты думаешь, ты кто? Я хочу знать, на кого ты работаешь, ублюдок! Я хочу это знать прямо сейчас! — вопила Робин, махая пальцем перед пепельно-серым лицом Рика.

— Я не знаю, о чем ты. Ты говоришь так потому, что я не хочу больше с тобой встречаться? — Он попытался шагнуть вперед, но Робин вцепилась ему в грудь обеими руками, крепко вдавливая в стену. Мужчина был вдвое больше Робин. И если бы он хотел применить силу, то переломил бы ее, как прутик.

Джинджер прислонилась к стене рядом с Винсом.

— Мы должны вытащить Робин, — прошептала она, — прежде чем он ее ударит или полицейские приедут и ее арестуют.

Винс усмехнулся, и Джинджер почувствовала, как сжалось ее сердце, — она увидела желанную ямочку на его щеке.

— Минуту. Дай ей выпустить пар.

— Послушай, Робин, то, что у нас было… было хорошо, но это закончилось. Закончилось.

— Я отвечу тебе, когда закончу с тобой, дерьмо! — Робин двинула кулаком под дых своему бывшему дружку так, что воздух со свистом вырвался из его легких. Рик согнулся пополам, защищая живот руками. — Почему ты это сделал? — требовала ответа Робин. — Почему ты использовал меня как прикрытие? Что я тебе сделала? Я еще раз спрашиваю, на кого ты работаешь, а потом ты поимеешь дело вон с тем большим веселым малым. — Она указала на Винса.

Винс помахал Рику рукой.

— Послушай, я знаю, ты не мог заняться этим по собственному желанию. Ты не такой крутой. — Она дернула его за волосы изо всех сил.

Рик схватил ее за руку и вывернул так, что от боли Робин опустилась на колени.

— Ох, он переломает мне кости! — закричала она.

Винс выступил вперед.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем отделать тебя дюйм за дюймом, — сказал он обманчиво тихим голосом. — Не дай мне для этого повода.

Рик отбросил руку Робин и с опаской посмотрел на Винса.

Джинджер услышала отдаленный звук приближающейся сирены и коснулась руки Винса.

— Мы должны уходить, немедленно!

— Нельзя, — сказал Винс, указывая глазами на Рика. — Если мы уедем, он удерет от полицейских. Я хочу видеть этого парня за решеткой, там, где ему самое место. Надо узнать, кто его босс. Полицейские добудут от него признание в любом случае…

Рик побелел.

— Дайте мне провести с ним еще пять минут, — кровожадно процедила Робин, потирая руку. Она подвинулась к Джинджер, в более безопасное место. — Я вытряхну из него все, что нам надо.

Вокруг собралась целая толпа.

— Хорошенько поговори с ним, дорогая, — крикнул кто-то.

— О-ох! Ты напугала меня, Робин, — поддразнил ее Рик. Они препирались до тех пор, пока Винс не вмешался и не растащил их.

Завывая сиренами и рассекая темноту фарами, две полицейские машины въехали на площадку.

Джинджер вздохнула облегченно и одновременно виновато, потом дернула Робин за руку. Им ведь совершенно недвусмысленно запретили ехать к Рику. Может быть, если бы они смешались с толпой, детектив Миллер не заметил бы их здесь.

Робин стряхнула ее руку и бросила на нее угрожающий взгляд:

— Прекрати. Я никуда не поеду.

Дико блеснув глазами, Рик кинулся в толпу, чтобы раствориться в ней. Джинджер импульсивно подставила ему ногу. Рик споткнулся и шлепнулся на землю, растянувшись во весь рост.

Винс заломил ему руку за спину, посмотрел на Джинджер и усмехнулся:

— Хорошая работа.

Она улыбнулась в ответ, ее сердце едва не разорвалось от его слов. От простой похвалы она почувствовала, как ослабли колени.

— Спасибо. Я просто сделала что могла.

Полицейские уже мчались по лестнице, Миллер впереди всех. Его неодобрительный взгляд скользнул по Джинджер, потом метнулся к лежащему мужчине.

Раздался зловещий щелчок наручников.

— Мы давно тебя ищем, — сказал Миллер, рывком поднимая Рика на ноги. Потом, толкнув его к стене, обыскал и скомандовал: — Забирайте в машину. И не забудьте зачитать права.

Рик длинно и цветисто выругался, когда другой офицер не слишком ласково схватил его и потащил вниз по лестнице.

— Ты подергайся! — крикнула ему в спину Робин. — Надеюсь, они оставят тебя в живых.

Рик оглянулся через плечо, и от его взгляда Джинджер вздрогнула. Им здорово повезло, чертовски повезло, что он ничего им не сделал. Этот парень был не просто опасен, он страшный тип.

— Никто ничего из меня не вытащит. Вы меня слышите? Никто. Ни единого слова. Ни единого. — Офицер дернул его за руку, а Рик засмеялся: — Через пару часов я выйду под залог. Вот тогда приду и найду тебя, детка. — Он сложил губы и послал Робин воздушный поцелуй.

— Попробуй, приятель. — Робин побледнела, но погрозила ему кулаком, не позволяя догадаться, как сильно она испугалась. — Буду ждать.

Детектив Миллер шел за ними.

— А вы что здесь делали? Я ведь совершенно ясно сказал, чтобы вы здесь не появлялись!

— Искали правосудия! — вскипела Робин.

Полицейский сердито взглянул на нее.

— Леди, ваш вариант правосудия обычно завершается убийством. — Он показал пистолет, который только что конфисковал у Рика. В свете фар полицейского автомобиля холодно блеснула сталь.

— О Боже! — Из груди Робин вырвалось рыдание, лицо стало смертельно бледным. — Простите. — Она поднесла дрожащую руку ко рту. — Простите… мне надо выйти. — Она помчалась вниз по лестнице.

Детектив в замешательстве посмотрел на Джинджер.

— Она была… влюблена в него, — ответила та на его немой вопрос. — Довольно тяжело узнать, что человек, который тебе нравится, совсем не тот, за кого ты его принимал.

Винс посмотрел на нее, в его глазах стоял вопрос. Джинджер молчала.

После нескольких секунд неловкой тишины Винс повернулся к детективу.

— Рик знает, кто виноват во всем этом, — сказал он.

Миллер утвердительно кивнул.

— Что вы намерены делать?

Офицер усмехнулся.

— Мы примем соответствующие меры, — заверил он Винса. — Допросим его. Как только что-то станет известно, вы будете первым, с кем мы свяжемся. — Он повернулся к лестнице, собираясь спуститься вниз. — Извините, я должен заняться заключенным.

Через две секунды Джинджер окажется наедине с Винсом. При мысли об этом она вздрогнула. Не сейчас. Нет, только не сейчас, когда ее чувства слишком свежи.

— Детектив, я осталась без колес. Не может ли кто-то из ваших офицеров меня подбросить?

— Мы должны отвезти заключенного в отделение. Вызвать вам такси, мисс Томпсон?

— Не беспокойтесь, — сказал Винс у нее за спиной. — Я отвезу ее домой.




Он стоял позади толпы, наблюдая за картиной ареста Рика, которая разворачивалась перед ним, как на сцене. Он был так близко! Так близко к тому, чтобы выкинуть Данелли из архитектурной индустрии. Так близко к тому, чтобы выбросить его из головы и из часто посещающих его воспоминаний!

Ренар Дюшан рассеянно тер щетину на подбородке. Он потратил слишком много времени и слишком много денег, чтобы остановиться на этом.

Он сощурился и уставился на Винса Данелли. Тот казался неукротимым. Но Ренару лучше знать. Наступит день, и он поставит его на колени. Бывшей женой Винса оказалось так легко управлять! Достаточно было помахать у нее перед носом деньгами, и она стала делать все, о чем просил Ренар. Он знал Лиз гораздо лучше, чем ее собственный муж.

Не важно, что эта сука когда-то была его. Не важно, что Винс украл ее у него. О, он притворился, что спрашивает разрешения у Ренара. Но Винс всегда брал то, что хотел. Всегда, начиная с начальной школы, Винс брал то, что, как он считал, должно принадлежать ему. Ренар пробовал отделаться от образа собственных родителей, но навалившиеся воспоминания выплеснули прошлое, словно лаву.

Почему ты не можешь походить на Винса? Он такой шикарный. Такой добрый. Он так хорош и так вежлив с нами. Почему ты не можешь быть таким же почтительным? Мы твои родители, в конце концов. По правде сказать, Ренар был чужим в собственной семье. Скорее Винс был их любимым сыном. Через некоторое время он вообще перестал пытаться что-либо изменить. Бесполезно. Ренар мог принести и положить к их ногам весь мир, но все равно в их глазах самый лучший сын — Винс.

Он не разговаривает с родителями больше десяти лет, не скучает по ним. Ему не нужна их любовь. Ему вообще никто не нужен.

В том числе и Лиз. Он никогда по-настоящему ее не любил. Задевало, мучило то, что Винс украл ее у него. Точно так же, как он украл у него родителей. Но он тот, кто смеется последним. Он вернул Лиз. Хотя для этого ему пришлось ее подкупить.

Данелли, впрочем, опять оставил его в дураках. Вместо того чтобы впасть в отчаяние, он стал еще крепче, еще сильнее, его проекты теперь были сложнее и оригинальнее прежних. Никто не воспримет проекты Ренара Дюшана всерьез, пока Винс действует на этом поле.

Единственный способ для него — это убрать Винса Данелли.

Раз и навсегда.




Глава 10


Луна заливала мягким светом салон автомобиля Винса, отбрасывая синеватые тени. Джинджер сидела, сложив руки на коленях, и напряженно смотрела вперед. Похоже, она нервничала. Черт, а как нервничал он сам! Зачем он предложил отвезти ее домой? Что ж, такая у него судьба — влюбляться в женщин, которые скорее предадут, чем поддержат!

Винс хотел повернуться и вглядеться в ее ангельское личико. Но, напомнил он себе, рассердившись за минутную слабость, это лишь игра света. Красота и предательство часто идут рука об руку.

Что, спрашивается, заставило его предложить Джинджер отвезти ее домой? — снова подумал Винс. Он не мог насмотреться на эту женщину. Но еще один взгляд, сказал он себе, только один, а потом он успокоится. При каждом удобном случае он пожирал ее глазами — в зале суда, в полиции. Ее образ стоял перед ним, когда он пытался заснуть ночью.

Джинджер глубоко вздохнула, и этот вздох пронзил его сердце. Взгляд Винса остановился на ее губах, влажных, освещенных лунным светом. Казалось, она только что облизала их или ее только что поцеловали.

Винс крепко стиснул руль, так крепко, что тот мог рассыпаться прямо у него в руках. В горле застрял стон. Почему, спрашивал он себя в сотый раз, почему она обладает над ним такой властью? Он хотел Джинджер. Черт, она нужна ему невероятно, она нужна ему с силой, равной 8,5 балла по шкале Рихтера! Нажав на тормоз, Винс остановился на красный сигнал светофора.

— Спасибо, что решил подвезти. — Ее голос, ее соблазнительный голос музыкой отозвался в ушах Винса.

— Никаких проблем, — буркнул он. Какого черта! Как я могу сидеть рядом с тобой в машине? Твое бедро так близко, что ничего не стоит дотронуться до него, пройтись рукой по твоей атласной коже.

Стоявший за ними автомобиль просигналил.

— Зеленый свет, — обронила Джинджер.

Винс сильно надавил на педаль газа. Покрышки взвизгнули, протестуя. Он отпустил ногу и ослабил газ. Он вел себя, как школьник. Это желание превратит его в настоящего маньяка, если он не приведет в порядок мысли и не договорится со своим жаждущим телом.

Когда они подъехали к дому Джинджер, он решил, что вполне может владеть собой. Подрулив к крыльцу, Винс выключил двигатель, повернул голову и посмотрел на ее профиль.

— Ты не против, если я войду? — спросил он.

Джинджер удивленно взглянула на него:

— Зачем ты хочешь войти? — Дрожащей рукой она заложила за ухо прядь белокурых волос.

— Мы должны поговорить.

— Я… я так не думаю. Я не хочу видеть тебя в своем доме. Нет, после прошлого раза. Мы много чего наговорили друг другу.

В прошлый раз он ее поцеловал. Даже в темноте машины Винс мог заметить, как на ее бледных щеках появился румянец.

— Прекрасно. Тогда поговорим здесь. — Он наклонился к ней и испытующе посмотрел в глаза.

— О чем ты хочешь поговорить?

— О доверии. — Он заметил, как ее спина вдавилась в белое кожаное кресло.

— Ты уже сказал, что не доверяешь мне, презираешь меня и хотел бы никогда в жизни со мной не встречаться. — Она повернулась и посмотрела ему в лицо: — Хочешь посыпать еще соли на мои раны?

Он видел боль, которая отразилась в синих глазах, но продолжал:

— Боже, я хочу доверять тебе, Джинджер. Но не могу. — Дрожащими пальцами Винс провел по волосам.

Она начала открывать дверцу, он остановил ее, схватив за руку.

— Разве ты не хочешь послушать почему?

— А это что-то изменит? — Глаза Джинджер сердито сверкнули.

Винс стиснул зубы. Прикосновение стало настоящей пыткой, но он не мог позволить ей уйти. До тех пор, пока она не поймет.

— Пожалуйста. — Он не знал, почему ему так необходимо объяснить. Но черт возьми, он сделает это.

— Прекрасно, — пробормотала она, оставляя ручку двери в покое.

Винс нехотя разжал пальцы. Ее кожа казалась жемчужной в лунном свете, ему хотелось провести рукой по нежной щеке Джинджер. Ему не полагалось испытывать таких чувств к предавшей его женщине. Бормоча себе под нос проклятия, он со злостью ударил рукой по рулю. Клаксон немедленно отозвался, огласив ночной воздух воплем и заставив обоих подскочить от неожиданности.

— Я должен кое-что сделать, прежде чем мы поговорим. — Винс наблюдал, как она нервно сглотнула.

— Что именно?

— Поцеловать тебя. — Их взгляды встретились. Глаза Джинджер вдруг стали огромными и почти черными. От удивления, восторга или страха — он не знал точно. Его рука мигом преодолела расстояние между ними. Очень нежно Винс убрал ей за ухо своенравный завиток, пальцы скользнули от шеи к затылку. Боже, как это правильно, как хорошо! Не нужно ему бороться с этой женщиной, противиться влечению.

Джинджер не отталкивала его, но и не помогала.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она хриплым шепотом, который сделал его жажду невыносимой.

— Потому что ты мне нужна.

— Ты не можешь мне доверять, но все-таки хочешь меня поцеловать?

Он наклонил голову, чтобы уткнуться в ямку у нее под горлом.

— Черт побери, если бы я сам мог это понять.




Слова Винса эхом отозвались в голове, и Джинджер почувствовала, как в животе у нее скрутился тугой узел.

— Может быть, мне не нужен поцелуй того, кто мне не доверяет.

Она толкнула его, с силой упершись ему в грудь руками. Как легко было бы припасть к его груди, насладиться теплыми объятиями, удовлетворить собственный голод! Но она ни для кого не будет девушкой на одну ночь. А для него тем более.

Нажав ручку дверцы, Джинджер почти вылетела из машины, торопясь уйти от Винса. Она бежала по тротуару, звеня ключами.

— Джинджер, подожди!

Пытаться открыть замок входной двери, задыхаясь от рыданий, — это было для нее чересчур. Связка ключей выпала из дрожащих пальцев. Они со звоном упали на дорожку, мощенную кирпичом.

— Проклятие! Ну почему сейчас? — бормотала она, а слезы застилали глаза. Она не могла даже рассмотреть ключи, чтобы их подобрать.

Теплая мужская рука схватила ее за руку и повернула. Вжавшись спиной в дверь, Джинджер стояла перед таким же неподвижным Винсом Данелли.

— Я не знаю, почему ты так действуешь на меня. — От его дыхания шевелился завиток на виске.

Джинджер отчаянно сопротивлялась непреодолимому желанию броситься ему в объятия.

— Я знаю только одно — я чертовски беспомощен перед этой странной силой. Не лги мне, ты ощущаешь то же самое. Я вижу это по твоим глазам, чувствую, как дрожит твое тело, когда я рядом с тобой. Как сейчас. Тебе не кажется, что между нами проскакивает электрическая искра? — Винс провел руками по ее рукам — вверх, вниз, а потом его палец прошелся по выпуклости ее груди.

По позвоночнику Джинджер пробежал холодок. Она закрыла глаза и прикусила губу. Собрав все свои силы, она пыталась справиться с дрожью, сотрясающей тело и возникшей от простого прикосновения. О нет, она не могла ему лгать. Она облизала губы.

— Ну и что, если я чувствую? Это ничего не значит. — Она пыталась вложить в голос как можно больше ненависти, но он звучал, словно соблазнительный шепот.

— Разве? — Он наклонился и каждым дюймом мускулистого тела прижался к ней. — Мы не можем с этим бороться, поэтому давай прекратим и не будем пытаться. Я не гожусь для таких игр, никогда не годился. — С непринужденностью сильного от природы человека он поднял ее па руки. — Где спальня? — спросил он, ногой захлопнув входную дверь.

Джинджер смотрела в его зеленые глаза, наблюдая, как они темнеют от желания.

— Я… — Она обняла его руками за шею. — Я не могу, Винс.

— Не лги мне.

— Хорошо, — прошептала она и отважилась произнести слова, которые мечтала сказать столько месяцев подряд, что уже сбилась со счета. — Я хочу тебя, ужасно хочу, до боли. Я должна почувствовать, как твое тело прижимается к моему. Я хочу тебя в своей постели, внутри себя… Ты это стремишься услышать? Теперь тебе лучше?

— Еще нет.

Джинджер чувствовала, что сердце в его груди, прижавшейся к ее груди, бьется в унисон с ее сердцем.

— По холлу и налево. — Признавая поражение, Джинджер положила голову на широкое плечо Винса, когда он зашагал к спальне. Почему она так поступает? Почему она не может сказать «нет»? Ведь нет никакой надежды, что их отношения будут развиваться. Занятие с Винсом любовью только причинило бы боль. Завтра она возненавидит себя за слабость, но пока тоска по нему заняла место здравого смысла, она просто вытеснила его.

Винс опустил Джинджер на покрывало и взял ее лицо в свои теплые руки.

— Боже, как я хочу тебя, Джинджер. — Он вдавился в нее, и она почувствовала твердую силу его желания. Да, тело подтверждало его слова.

Сердце Джинджер забилось в диком нетерпении. Она тосковала по нему. И это единственное, что имело сейчас значение. Завтра наступит довольно скоро. Так что сожаление и раскаяние подождут.

— Тогда бери меня, — попросила она шепотом, так тихо, что, кажется, только сама и могла расслышать. Но Винс услышал.

Его губы уверенно устремились к ней. Джинджер закрыла глаза, и из горла вырвался стон. Это то, чего она хотела. Поцелуй Винса поднял бурю чувств. Она ощутила себя необыкновенно живой. Она испытывала удовлетворение. Пусть это последний раз в жизни, но он будет.

Он нашел ее грудь, поймал зубами сосок и принялся слегка покусывать.

Джинджер застонала и выгнулась ему навстречу, предлагая себя без всякого стеснения. Он нашел ее рот и снова прижался к нему губами. Действуя руками и ногами, они помогли друг другу избавиться от лишней одежды. Все мысли вылетели из головы Джинджер, когда Винс потерся голым телом о ее тело. Кожа к коже. Желание против желания.

Окружающий мир исчез для Джинджер, ей нужен только он.

— Сейчас, Винс. Ты нужен мне прямо сейчас. — Она впилась ему в губы, обхватила ногами за талию и открылась ему вся. Голосом, полным страсти, она возбуждала его, умоляя дать ей то, что мог ей дать только он. Винс вошел в нее, а она закричала, обожженная его огнем.

— О Боже. — Винс схватил ее за бедра, повалился на спину и посадил ее на себя. Джинджер уперлась руками ему в грудь, чтобы удержаться и двигаться в одном ритме с ним. Она двигалась так энергично, что ее собственная страсть почти пугала ее.

Винс убрал руки с ее бедер и перешел к грудям. Когда он нежно потеребил ее набухшие соски, Джинджер застонала от сладостной пытки. Снова и снова она выкрикивала его имя, а потом вдруг обнаружила, что их тела вздрогнули одновременно.

Скользнув в его объятия, она прижалась к его груди в счастливом изнеможении. Винс поцеловал ее в макушку, а Джинджер в эйфории плыла к небесам, закрыв глаза, готовая погрузиться в сон. Она любит этого мужчину! Она полюбила его навсегда.

Винс напрягся, потом высвободил ноги, которые сплелись с ее ногами. Глаза Джинджер открылись, сердце наполнилось страхом и сжалось.

— Ты куда? — спросила она, когда он сел на край кровати и взял свои джинсы. Она облизала внезапно пересохшие губы.

Винс никогда ей ничего не обещал, он сказал, что не доверяет ей. Она же не выгнала его из своей постели, она просила взять ее, как самая последняя шлюха. Просила так страстно, что ни один мужчина не смог бы устоять.

— Ты сказал, что хотел поговорить, — напомнила ему Джинджер. Ее глаза заполнились слезами. Теперь не время для прикосновений. Теперь настало «утро после», не важно, что небо за окном все еще черное.

Винс натянул джинсы на узкие бедра, потом застегнул молнию. Повернувшись, он оглядел ее нагое тело.

Джинджер задрожала. Внезапно испытав неловкость от своей наготы, она потянула на себя покрывало, чтобы скрыть от его глаз тело, которое он так любовно ласкал. Нагое тело, которое она сама дарила ему, свободно и беззастенчиво. Джинджер села на край кровати, покрасневшая и взъерошенная, но чувствуя холод во всем теле.

Подойдя к креслу, Винс сел как ни в чем не бывало. Словно занятие любовью не произвело на него никакого впечатления и она не нужна ему ни для чего, кроме физического удовольствия. Грудь его все еще была голой, он надел только джинсы, красная футболка валялась под ногами.

Джинджер смотрела на тени, пляшущие на потолке.

— Мне казалось, что я знала тебя всегда, — выдохнула она, глядя на Винса. — Но сейчас я чувствую себя так, будто не знаю тебя вовсе. Почему, Винс? Почему это так?

Он не отвечал. И не должен отвечать. Она знала причину, они оба знали причину.

Она предательница и лгунья. Безвредная, безобидная ложь, которая изменила жизнь обоих к худшему.

Ее зрение приспособилось к темноте достаточно хорошо, чтобы рассмотреть морщины у него на лбу, глаза, расширившиеся от удивления. Винс мог притворяться, что ему все безразлично, но она хорошо знала, как подействовало на него то, что случилось между ними только что.

— Я думаю, ты хотел поговорить… о доверии.

Минуты проходили в полной тишине, ее нарушали только часы, тикающие на ночном столике.

— Мне ничего не надо, когда я опьянен тобой, — прошептал он в тишине ночи.

Ее сердце ударилось о ребра с такой силой, что могло бы сломать их.

— Ч-что это значит?

— После развода с Лиз я ожесточился. Я мог уйти от кого угодно, но кажется, не могу уйти от тебя. Ирония проклятой ситуации заключается в том, что я не могу и остаться с тобой. Доверие. Без него у нас ничего не выйдет. Без него не важно, как сильно я хочу тебя, насколько хорошо нам вместе… Я не могу остаться.

Джинджер хотела дать волю слезам, они уже жгли ей глаза, но заставила себя удержаться. Она должна сохранить свою гордость, хотя бы ее остатки.

— Когда-нибудь, Винс Данелли, ты поймешь, что мог доверять мне во всем.

— Я не рассчитываю на это.

Слезы застилали глаза Джинджер, она быстро заморгала, чтобы от них избавиться.

— Почему, Винс?

Он поднялся и босиком подошел к окну. Стоя к ней вполоборота, он засунул руки в карманы джинсов, плечи ссутулились, словно он хотел защититься от какой-то неясной боли.

На мгновение Винс показался ей похожим на потерявшегося маленького мальчика. Джинджер хотелось обнять его, положить его голову к себе на грудь, успокоить нежными словами. Но она знала, что лучше дать ему высказаться.

— Я женился на Лиз, когда мы были молоды и наивны. Я думал, у нас прекрасные отношения и они всегда такими останутся. Черт, мы были удивительной парой. — Он покачал головой. — Один начинал фразу, а другой заканчивал. — Легкая улыбка пробежала по его губам, но умерла, оставшись незаметной для Джинджер.

Винс снова повернулся к окну.

— Я начал работать в престижной архитектурной фирме прямо после колледжа, ей нравились мои проекты. Я чувствовал себя на седьмом небе. И вот тогда-то наши с Лиз отношения начали рушиться. Но я, как дурак, не обращал внимания. — Он рассмеялся как можно равнодушнее. — Я пытался удержать ее любовь, покупая подарки, все более дорогие и все более прекрасные. Драгоценности, автомобили. Скоро ей стало мало этого. Она тратила больше, чем я зарабатывал.

Деньги захватили ее. Боже, они словно овладели ею! Она стала жадной. Однажды ночью, когда я спал, она прокралась в кабинет и украла мой проект. Потом продала конкуренту. Она любила деньги больше, чем меня. Я очень любил Лиз, доверял ей. Она предала мое доверие.

Джинджер потрясенно открыла рот. Как кто-то мог поступить подобным образом с любимым человеком? С Винсом? Она заставила себя сидеть и не двигаться.

— Я — не Лиз, — напомнила ему Джинджер.

— Нет, но тебя обвиняют в том же самом преступлении. — Он посмотрел на нее, и в глазах стояло обвинение.

Ее подбородок вызывающе вздернулся.

— Я невиновна.

— Я хотел бы поверить в это больше, чем во что-то еще в своей жизни. Но пока виновные не найдены, я не могу.

Сердце Джинджер разбилось на тысячу крошечных частей, ей хотелось куда-то зарыться, спрятаться и обо всем забыть. Но невозможно спрятаться от Винса или забыть о том, что его беспокоит.

— Когда моя невиновность будет доказана — и поверь мне, это произойдет, — что будет… что случится потом? После? Если я приду домой поздно с работы? Что, избави Бог, если ты куда-то засунешь свой проект и не сможешь его найти? И я буду всегда виновата? — Джинджер плотнее закуталась в покрывало, чтобы укрыться от его взгляда. — А если даже не я, а какая-то другая женщина после меня или та, что после нее? Мне жаль ее, Винс. Она никогда не сможет оправдать твои ожидания независимо от ее стараний. Независимо от того, как сильно она любит тебя или ты любишь ее. Доверие, она сделала паузу, — обоюдный труд. Движение с двух сторон.

Мысль о нем и другой женщине отозвалась болью в груди Джинджер, и она не смогла скрыть свои чувства.

— Я думаю, прежде чем ты снова поверишь кому-то, тебе стоит попытаться поверить самому себе. — Джинджер глубоко вздохнула. — Тебе лучше уйти, Винс. — Пожалуйста, Винс, останься со мной. Давай трудиться над этим. Давай попытаемся спасти наши чувства.

Взгляд Винса сказал ей, что его задели ее слова. Он босиком прошел по ковру и встал перед ней, опустив руки. Казалось, он признает свое поражение — это было видно по его красивому лицу, — хочет прикоснуться к ней, но он даже не попытался.

— Это не должно стать концом.

— Как это может быть концом, — перебил ее Винс, — когда ты отказываешься даже начать?

У него на скулах заходили желваки, Джинджер хотелось протянуть руку и дотронуться до него.

— Джинджер. Я…

Она отвернулась.

— Уходи, Винс. Пожалуйста. — Голос сорвался, она зарыдала.

Глухо ругаясь, он схватил с пола брошенную одежду и пошел к двери. Натягивая футболку, Винс обернулся и посмотрел на нее.

— Я хочу верить, что ты невиновна, — отрывисто проговорил он. — Я хочу доверять тебе, но…

— Вот именно, Винс. У тебя всегда есть «но», разве не так?

Сунув ноги в ботинки, он повернулся и вышел.

— Увидимся завтра в суде.




Глава 11


Судебная палата с антикварной мебелью, в которой обычно царила судья Уинстон, была удобной, а атмосфера — дружественной. Но Джинджер этого не чувствовала, она тревожно ерзала на стуле. Все стороны, вовлеченные в дело, были вызваны в офис судьи. Винс еще не приехал, и ей не хотелось видеть его после вчерашней ночи.

— Перестань елозить, — буркнула Робин. — Ты действуешь мне на нервы. — Потом она наклонилась ближе, чтобы рассмотреть лицо подруги. — Ты выглядишь так же плохо, как я себя чувствую.

— Вот спасибо, — пробормотала Джинджер.

Она знала, для нее нет иного пути, кроме как забыть Винса. Этот мужчина не собирался доверять никакой женщине на свете. Не сейчас и никогда потом. Никто не сможет даже надеяться пробиться через толстую стену, которую он возвел вокруг себя.

Открылась дверь, по спине Джинджер пробежал холодок, она напряглась. Вошел Стивен, и она разрешила себе вздохнуть. Боже, она должна оставаться спокойной. Нельзя позволить Винсу узнать, как действует на нее его присутствие. Она не может позволить этого и самой себе.

— Дамы, — сказал Стивен, занимая пустое место с другой стороны дубового стола. Восторг светился в его глазах. — Прошел слух, что мы можем избежать экзекуции.

Робин наклонилась через стол:

— Проясни, адвокат. Я хочу знать подробности. О чем ты говоришь?

Джинджер с трудом выдохнула, полагая, что его новости имеют какое-то отношение к событиям вчерашнего вечера и аресту Рика.

— Я не уверен. Подождем и посмотрим, что скажет судья, — ответил Стивен.

Дверь открылась снова, и Джинджер несколько раз глубоко вздохнула. Она посмотрела прямо в глаза Винсу Данелли. Ее сердце громко застучало, и она подумала, что все в этой комнате услышали его стук.

Он занял стул у дальнего от Джинджер конца стола и осторожно огляделся. В темно-синем костюме Винс выглядел солидным и весьма сексуальным, впрочем, как и всегда. Играя ремешком сумочки, Джинджер посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Она напомнила себе слова матери. Сексуальный мужчина — опасный мужчина.

Винс был самый сексуальный на свете. И самый опасный.

Неотразимого мужчину нужно избегать любой ценой.

С этого времени Джинджер поклялась избегать его. Если бы она приняла совет матери, она могла бы уберечь себя от стольких страданий.

Черт бы его побрал.

Разве Винс не знал, что дело совсем не в этом — не в судьях и адвокатах, не в словах, определяющих, что такое обязательства, любовь, доверие? Почему он не захотел дать ей шанс? Но он ответил на этот вопрос вчера вечером.

Он не доверяет женщинам.

Джинджер — женщина.

Поэтому они враги.

Дверь открылась в третий раз. Вошла судья Уинстон в развевающейся черной мантии. Она села во главе стола с элегантным достоинством.

— Спасибо, что собрались у меня здесь сегодня. — Седовласая женщина открыла папку с бумагами и продолжила: — Я жду подтверждающего звонка, но, кажется, ваше дело принимает решительный оборот. — Она посмотрела через верхнюю половину бифокальных очков и оглядела по очереди каждого в этой комнате. — Должна сказать, что мы, вполне возможно, обнаружили сторону, ответственную за воровство проектов мистера Данелли. Звонок связан с этим.

Открылась дверь, и вошел судебный пристав.

— Ваша честь, детектив Миллер на линии.

— Ах, это то, чего я ожидаю! Пожалуйста, извините меня. Я сейчас вернусь.

В комнате повисла тишина. Джинджер закрыла глаза и мысленно считала секунды по деревянным часам на каминной полке.

— Замечательная погода, правда? — произнесла Робин, ни к кому не обращаясь. Все молчали. — А как насчет…

— Ради Бога, Робин, — сказал Стивен.

Джинджер открыла глаза и увидела, что Стивен нетерпеливо нахмурился.

— Я только пробую поддержать беседу, — объяснила Робин.

Пристальный взгляд Джинджер остановился на Винсе. Он смотрел прямо на нее, его лицо было равнодушным. Мистер Покой, мистер Собранность. Она вскипела от негодования. Как он может делать вид, будто между ними ничего не произошло? Она знала, вчерашняя ночь — это не сон. Он целовал ее так, как только может мечтать женщина. Он занимался с ней любовью, как страстно влюбленный мужчина.

Джинджер хотелось завыть от того, что судьба приготовила ей такое испытание. Почему она влюбилась в мужчину, который воплощает в себе все, против чего она всегда боролась? Почему?

Изучая твердую напряженную линию его подбородка, чувственные очертания рта, прядь непослушных черных волос, упавшую на лоб, Джинджер пыталась найти ответы. Кроме того факта, что он красив, как только может быть красив мужчина, все остальное надежно скрыто. Но Джинджер никогда не сможет забыть, какой он приятный, смешной, чувствительный. Не важно, как упорно он пытается заставить себя забыть ее. Не важно, как она упорно пытается заставить себя забыть его.

Так же быстро, как и вышла, судья снова вернулась в комнату. Поборов себя, Джинджер отвела глаза от деланно безразличного лица Винса.

— Мистер Данелли. — Судья Уинстон полностью сосредоточила внимание на Винсе. — Как оказалось, детектив Миллер вчера вечером побывал в тюрьме у арестованного. Тот сообщил имя человека, нанявшего его. Вам знакомо имя Дюшан?

— Ренар Дюшан? — спросил Винс, недоверчиво глядя на судью.

Судья кивнула:

— Именно.

Джинджер наблюдала, как Винс оттолкнул стул и поднялся. Его брови сошлись на переносице.

— Мы с Дюшаном вместе росли. Его семья стала моей семьей. Думаю, я провел больше времени у него дома, чем у себя. Мы были неразлучными друзьями, пока мои проекты не стали привлекать больше внимания, чем его. — Винс потер рукой подбородок. — Я до сих пор не знаю почему, но он пытался настроить против меня моих профессоров. Когда это не сработало, он пытался настроить против меня моих боссов. Потерпев и здесь неудачу, он сумел подкупить мою бывшую жену. — Он повернулся и уколол Джинджер взглядом, полным ненависти. — Удивительно, как я раньше не понял, что ты работала на этого ублюдка!

Оттолкнув свой стул, Джинджер встала и стиснула кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони.

— Я не знаю никакого Ренара Дюшана! Я не крала твои проекты. Я не работаю ни на кого из тех, кто их украл. — Она развела руки, ее голос звенел громче и громче с каждым словом: — Сто раз говорила тебе: я не имею к этому никакого отношения!

Джинджер обошла стол и остановилась возле Винса.

— Что я должна сделать, чтобы убедить тебя в собственной невиновности? — спросила она, тыча указательным пальцем ему в грудь.

Винс молча смотрел на нее, что еще сильнее возмутило Джинджер.

— Не смотри на меня так! — кричала она. — Разозлись. Заори на меня. Прояви хоть какие-то эмоции.

— Зачем? — спросил он странно спокойным голосом.

Слезы замерцали у нее в глазах.

— Чтобы доказать, что ты живой.

Его глаза сузились.

— Да кто, черт побери, сказал, что я живой?

— Я говорю! — Джинджер колотила его в грудь стиснутыми кулаками, от ярости забыв, где находится. — Я видела твою страсть. Почему ты так поступаешь с нами? Почему ты притворяешься, будто нас нет? Почему?

— Джинджер, отойди от него, — предупредил Стивен.

— Заберите своего клиента от моего клиента! — вступил в схватку адвокат Винса.

— Мне вызвать судебного пристава? — громко спросила судья.

— Ты поговори с ним, Джинджер! — крикнула Робин, перекрывая все голоса.

Крепкая рука схватила ее за руку, но, все еще кипя от гнева, Джинджер стряхнула ее.

— Что я должна сделать, — снова потребовала она ответа, — чтобы доказать, что я невиновна? Отказаться от собственной жизни ради тебя? — Джинджер горько засмеялась сквозь рыдания. Боже, в этот момент она почти ненавидела его. — Что ты хочешь, Винс? Только скажи мне, что ты хочешь. — Слезы ручьями текли по ее щекам.

Винса, казалось, не тронули ее эмоции.

— Я не хочу… ничего… от тебя.

Джинджер почувствовала себя так, словно он воткнул нож ей в сердце.

— Иди сюда, Джинджер.

На сей раз она не сопротивлялась, когда Стивен увел ее от Винса. Она не могла больше. Ей не осталось ничего, кроме сожаления.

— Ваша честь, с вашего разрешения, я хотел бы сделать перерыв, — бросил Стивен через плечо, провожая Джинджер к двери.

— Думаю, это прекрасная мысль. Я разрешаю. Позвоните мне завтра в офис. А сейчас будет лучше, если вы увезете отсюда своего клиента.

Джинджер шла за Стивеном тихо, как маленькая заблудшая овечка. Она едва могла дышать, голос дрожал, когда она спросила:

— Куда ты меня повезешь?

— Домой.

— Разреши мне сначала зайти в туалет. Я хочу умыться. — Джинджер увидела обеспокоенный взгляд Стивена. — Пожалуйста, — попросила она. — Со мной все прекрасно, в самом деле.

— Хорошо, хорошо, — уступил он. — Робин, сходи с ней.

— Я не ребенок. — Джинджер вздохнула. — Я могу сама о себе позаботиться.

— Никто не говорит, что не можешь, — возразила Робин. — Но я должна пойти с тобой, слишком много кофе было сегодня утром, поэтому придется терпеть мою компанию, нравится тебе это или нет.

Лицо, которое смотрело на Джинджер из зеркала в туалете, не имело ничего общего с тем, которое она знала. Мокрые полоски на щеках подтверждали, что она плакала. Глаза покраснели, а волосы спутались на висках. Она попыталась изобразить улыбку, но тщетно.

— Знаешь, Джинджер, — раздался голос Робин из кабинки, — что нам нужно, так это как следует отдохнуть. Устроить каникулы.

Джинджер не смогла удержаться от смеха. Чем сильнее она старалась подавить его, тем громче смеялась. Схватившись за живот, который уже болел от смеха, она прохрипела:

— Это как раз то, от чего все наши проблемы.

— Не вижу ничего забавного в моем предложении, — сказала Робин. Она уже вышла из кабинки и стояла перед зеркалом. — Это, конечно, должны быть свободные от мужчин каникулы. Только мы с тобой, и все. — Она вынула из сумочки тюбик губной помады и покрыла губы еще одним ярко-красным слоем.

Чем больше Джинджер думала об этой идее, тем больше она ей нравилась.

— Знаешь, у меня вообще-то есть свободное время. Давай уедем как можно дальше. Я слышала, что Вермонт очень красив в это время года.

Робин убрала помаду, поправила прическу, потом протянула руку Джинджер.

— Вы включены в список, коллега.

Силясь улыбнуться, чтобы скрыть внутреннюю боль, Джинджер вышла следом за подругой из уборной. Стивен стоял в холле и в волнении хмурил брови.

— Над чем вы там хохотали? Я готов был рискнуть мужской репутацией и войти к вам.

— Хорошо, адвокат, если хочешь знать, мы обсуждали отпуск, который планируем себе устроить, — сказала ему Робин.

Он скептически посмотрел на Робин, потом на Джинджер.

— Вы, должно быть, шутите! — Он помахал рукой. — Кто-нибудь, скажите мне, что это шутка.

— Что тут такого, если мы хотим уехать? — спросила Джинджер, смущенная его реакцией.

— Леди, дело не закончено. Никто из вас не уедет из города до решения суда. Вы понимаете? — Он произносил каждое слово ясно и четко, словно говорил с детьми.

Робин хлопнула его по спине.

— Расслабься, адвокат. Мы наберемся терпения и подождем, пока они не вздернут ублюдка, виноватого в том, что наши жизни разрушены. — Она подмигнула ему: — Интуиция. Моя женская интуиция весь день зудела об этом. У меня такое чувство, что мы освободимся от всего очень скоро.

— Хорошо, я рад, что ты так уверена. — Стивен бросил на Робин саркастический взгляд.

— Эй вы, оба, пошли. Я достаточно навоевалась за сегодня. Мне хочется пойти домой и попробовать забыть, что сегодняшнее утро вообще когда-то было.

Стивен смущенно посмотрел на Джинджер.

— Ты права. — Он взял ее под руку. — Ты абсолютно права. Давайте пойдем отсюда.




Какая-то особенная напряженность сдавила грудь Винса, когда Джинджер вышла из комнаты судьи. Он невольно восхищался ею.

Одному Богу известно, как отчаянно Винс боролся с собой, но ничем не мог себе помочь. Джинджер была его слабостью. Борьба — вот единственная вещь, с помощью которой он мог себя защитить.

— Я позвоню завтра судье, и посмотрим, когда возобновим работу. — Дэвид Майклз, адвокат Винса, остановился рядом с ним, он являл собой напоминание о том, что произошло.

Как же он произнес те презренные слова? Почему никто его не остановил? Более того, почему он сам себя не остановил? Как Джинджер должна его ненавидеть! Черт, Винс ненавидел себя гораздо сильнее, чем когда-нибудь ненавидел Ренара Дюшана.

— Позвони мне, — вот все, что он сказал адвокату, прежде чем выйти за дверь.

Мраморные ступени лестницы отражали яркий свет августовского дня и на мгновение ослепили его. Краем глаза он заметил в дверях Джинджер. Он хотел подойти к ней, но ноги приросли к полу.

Она стояла в нескольких ярдах от него, белокурые волосы сияли на солнце, лицо было таким же несчастным, как и его собственное сердце.

Подойти к ней?

Он посмеет?

Он любит Джинджер. Она нужна ему. Но какая-то невидимая граница разделила их, и ему придется заставить себя пересечь ее. Она пыталась заделать трещину, возникшую между ними, теперь настала его очередь. Он повернулся в сторону Джинджер, ее имя уже было у него на губах.

— Данелли! — крикнул кто-то.

Винс оглянулся, загородившись рукой от солнца. Его взгляд поймал блеск металла.

Ренар Дюшан стоял у основания лестницы. Он сжимал рукоятку пистолета «магнум-357» и целился прямо в Винса.

— Молись, Данелли! Никогда больше не быть тебе лучше меня.

Капля пота скатилась с брови на глаз, он хотел смахнуть ее рукой. Но разум посоветовал ему не двигаться. У него за спиной раздавался опасливый гул голосов.

— О, мой Бог, у него оружие! — Послышался топот, и толпа рассеялась.

Во рту у Винса пересохло.

— Одумайся, Ренар. — Он выставил перед собой ладонь, пытаясь защититься. — Давай поговорим.

Глаза Дюшана сумасшедше блестели, Винс видел, как его палец нажимает на спусковой крючок.

Смерть так близка!

Винс буквально чувствовал ее вкус.

— Почему? Что я тебе сделал? Я думал, мы друзья. Дюшан заморгал, облизнул губы и покачал головой:

— Нет! Ты никогда не был моим другом. Ты отнял у меня все. Моих родителей. Лиз. Каждый возможный шанс, который у меня когда-то возникал в деле.

Боже, он действительно думал, что Винс виноват во всем? Когда-то они были почти братья.

— Твои проекты хороши, Ренар.

— Но твои всегда лучше, не так ли? — Дюшан горько рассмеялся. — Я не позволю, чтобы такое когда-нибудь случилось снова. Целую, и до свидания.

— Нет!

Кто-то загородил Винса в тот миг, когда раздался оглушительный выстрел. Они вместе упали.

Винс взглянул на бледное лицо Джинджер.

— Прости, — прошептала она, прежде чем ее глаза закатились.

Зловещая влага просочилась через его рубашку. Он посмотрел вниз.

— Иисусе! — Это была кровь. Ошеломленный Винс сел и взял Джинджер на руки, качая ее, словно новорожденного младенца.

Он не мог думать.

Он не мог чувствовать.

Он только сидел и качал ее.

Кто-то подбежал к нему и потряс за руку. Винс не обратил на это внимания, он продолжал пристально смотреть на бледное лицо Джинджер.

— Кончай, Данелли! — Над ним склонился Стивен, на лице его читалось явное беспокойство. — «Неотложка» уже едет. Помоги мне остановить кровотечение!

Тело Винса дернулось, как будто его ударили. Господи! Он сидит, а Джинджер может умереть. Стащив с себя пиджак, он прижал его к ране на груди, дрожащими пальцами поймал пульс у нее на шее. Есть! Слабый, но есть.

На пиджаке выступило ярко-красное пятно.

— О Боже, почему? — Его сердце ударилось о ребра. Никогда в жизни он не чувствовал себя более беспомощным, никогда не испытывал большей безнадежности.

Вокруг него началась суета. Винс быстро оглянулся через плечо и увидел, что на Дюшана надевают наручники, его окружило полдюжины полицейских.

Стивен схватил Джинджер за запястье и посмотрел на свои часы.

— Где, черт побери, «неотложка?»

Винс сильнее надавил на рану, чтобы остановить поток крови. Слезы застилали ему глаза.

— Держись, моя маленькая. — В горле застрял комок. — Не покидай меня. Ты не смеешь меня покинуть.




Глава 12


Ему туда нельзя. Дверь закрылась за спиной Винса, надежно отгородив его от стерильного запаха антисептиков, от больничного персонала, который сновал взад-вперед в зеленых одеждах, от выкриков селекторной связи, по которой доктора немедленно требовали в приемный покой. Он прислонился к толстой дубовой панели, отказываясь пойти в какое-нибудь тихое место.

В крошечной больничной часовне мерцали свечи. Винс закрыл глаза, и в голове тут же возник образ Джинджер, бледной, хрупкой, опутанной проводами и приборами, которые щелкали, сигналили и жужжали.

Грудь сжалась, стало трудно дышать. Но Винс принимал эту боль, он хотел ее больше, чем мертвенного покоя часовни.

Он заслужил муку.

Страдание.

Пытку.

Он должен лежать на той больничной кровати вместо Джинджер. Она оказалась невинной жертвой обстоятельств. Жертвой ожесточенной ненависти Ренара Дюшана. Почему Винс не смог раньше разглядеть правду?

Он не слушал. Он видел вещи такими, какими хотел их видеть. Никогда не было в его жизни человека, которому он мог доверять больше, чем Джинджер. Теперь он знал. Но какой от этого толк? Из-за него в нее стреляли, и сейчас она борется за жизнь.

Если она переживет эту ночь, свершится чудо.

Чудо? Смешно. Винс выругался. Иисус пристально смотрел на него. Мраморные глаза статуи излучали симпатию и понимание. Винс отошел подальше от двери. Он делает это ради Джинджер, напомнил он себе. Только ради Джинджер. Не потому, что Бог мог бы вмешаться. Если бы Бог был, этого никогда бы не случилось.

Он прошел по красному ковру и скользнул на скамейку во втором ряду. Первый ряд не для грешников вроде него. Он давно разочаровался в религии, Боге и молитвах. Бог его никогда не слышал.

Неуклюже, неуверенно Винс заставил себя наклониться и встать на колени. Он умоляюще сложил руки. Он снова был мальчиком, который каждое воскресенье ходит в церковь с родителями — в полной уверенности, что Бог существует и может им помочь.

Во всем.

Милостивый Господь, спаси Джинджер. Если ты это сделаешь, я обещаю любить ее, доверять и защищать всем моим сердцем и всей душой… всей моей жизнью. Потому что я люблю ее, Господи.

На его плечо легла рука. Винс подскочил, его сердце билось с бешеной скоростью. Он посмотрел на морщинистое лицо мужчины, который тронул его за плечо.

— Я не слышал, как вы вошли, отец, — прошептал он.

Лицо священника озарила добрая улыбка.

— Прости, сын мой. Я отец О'Доннелл. Ты показался мне очень расстроенным. Я спросил себя, не захочешь ли ты о чем-то поговорить?

Винс молча посмотрел на него. Во рту у него внезапно пересохло.

— Говорят, я хороший слушатель. — Старик ободряюще кивнул.

Винс устало склонил голову.

— Я… пришел сюда, потому что… ради того… кого я очень сильно люблю. Я здесь ради нее, и только. — Он огляделся. — Я не был в церкви много лет.

— Конечно. Я понимаю. Точно так же, как многие люди, которые переступают порог этой часовни. — Спокойный внимательный взгляд священника гипнотизировал Винса. — Но все, что тебе нужно, находится в твоем сердце — в твоей способности любить и быть любимым. Доверься Господу, сын мой. Остальное придет. — Снова сжав его плечо, священник ушел так же тихо, как и появился.

Винс опустил голову, как громом пораженный. Он упорно трудился, воздвигая стену, достаточно высокую и крепкую, чтобы себя обезопасить. Так он по крайней мере думал.

Джинджер отламывала от этой стены кусок за куском, слой за слоем. И теперь совершенно незнакомый человек напомнил ему о том, что он потерял, — о силе любви. О любви, которую она искренне дарила ему, а он отказывался от нее из трусости.

Он со стыдом опустил голову. Но если Джинджер не?.. Его сердце ударилось о ребра и на миг остановилось. Как он может продолжать жить без нее?

Доверься Богу.

Вот так просто?

Доверься Богу, остальное придет.

Он смотрел на мраморную статую в безмолвной молитве, потом встал, чтобы уйти. Он должен верить, что Джинджер переживет эту ночь. В тот миг, когда она проснется, он скажет ей, как сильно она ему нужна.

Если она согласится быть с ним.

А это сейчас под большим вопросом. Винс вернулся в шумный коридор больницы. Из громкоговорителя раздались слова:

— Срочно в интенсивную!

Страх навалился на него всей тяжестью, сердце заколотилось.

Джинджер находилась в отделении интенсивной терапии.

Он пробежал через вестибюль, ноги сами привели его к палате. Завернув за угол, он едва не столкнулся с двумя инвалидными колясками и пациентом, неторопливо идущим навстречу.

Как в ночных кошмарах, ноги Винса отяжелели, словно залитые цементом. Чем быстрее он старался идти, тем хуже они слушались. Наконец он дошел до отделения интенсивной терапии, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он хотел сесть на пол и заплакать, как ребенок.

Это не Джинджер потребовалась срочная помощь, врачи спасали не ее жизнь. Он мучился по другую сторону двери, но был бесконечно благодарен, что она, по крайней мере пока, справлялась с помощью множества приборов, подсоединенных к ее неподвижному телу.

Через стеклянные стены он наблюдал за Джинджер, которая лежала на белой больничной койке. Рядом с ней на стуле сидела Робин, она говорила с Джинджер, хотя та не могла ее слышать.

— Как дела? — спросил детектив Миллер, подойдя к Винсу.

Повернувшись, Винс облокотился о стеклянную стену.

— Никаких перемен. — Час назад, произнося это, он испытал бы крайне неприятное чувство. Теперь, после паники из-за голоса по селектору, «никаких перемен» было для него словно подарок свыше.

— Ренар Дюшан признался, что женщины не имели никакого отношения к краже в вашем офисе, — сообщил Миллер. — Мы все еще держим его за покушение на жизнь мисс Томпсон. Если она не выживет, то Дюшан будет, обвинен в убийстве. Слишком много свидетелей.

Холодная рука страха сдавила горло Винса.

— Она выживет. — Он с трудом двигал губами.

— Конечно, выживет. Я просто говорю «если». — Детектив хлопнул Винса по спине и вышел из холла.

Желая дотронуться до нее, чтобы убедиться, что Джинджер все еще дышит, что она на самом деле жива, Винс пошел к ее двери.

Миниатюрная медсестра заступила ему дорогу.

— Простите, мы готовим ее к осмотру. Вам нельзя входить. — Несмотря на маленький рост, она держалась очень уверенно, а у него не было сил с ней спорить. Признавая поражение, он бросил тоскующий взгляд на Джинджер, повернулся и пошел искать комнату ожидания и чашку черного кофе.

Потягивая горькое варево из автомата, Винс сел на бирюзовый диван. Глаза его сами собой закрылись. Усталость медленно охватывала тело, словно туман, наползающий на берег. Он только на минутку закроет глаза. Не больше.

Дыхание стало глубоким, в голове возникли образы. Женщина вдалеке подзывала, манила его к себе. Она стояла на краю утеса, белокурые волосы и светлое платье реяли под нежным бризом. Действительно ли это Джинджер? Желая убедиться, Винс подошел ближе. Женщина протянула руку, ее взгляд был полон нежной тоски.

Это Джинджер. Винс улыбнулся. Она тоже улыбнулась в ответ. В ее синих глазах сияла любовь. Джинджер жива, и она звала его. Она хотела, чтобы он вошел в ее жизнь. Винс пытался бежать к ней, но ноги не двигались. Озадаченный, он посмотрел вниз. Две руки, вылезшие из земли, цеплялись за его лодыжки в смертельной хватке.

Злая чернота закрыла солнце. Поднялся ветер, он неистово хлестал все, но их не трогал. Винс протянул руку к Джинджер, призывая ее подойти к нему. Из ниоткуда рядом с ней появился Ренар Дюшан. Хотя было темно, плохо видно, но в его руке ясно вырисовывалось оружие. Оно угрожающе мерцало.

Винс хотел спасти Джинджер, крикнуть, чтобы она бежала, но не мог. Он стоял словно парализованный, когда Дюшан поднял оружие, направил его на Джинджер и без всякого раскаяния нажал на спусковой крючок.

Винс вынырнул из сна, пролив холодный кофе себе на запястье.

— Проклятие, — пробормотал он и потряс головой, чтобы освободиться от кошмара.

— Простите, я не хотела вас будить.

Голова Винса дернулась. Напротив него, на другом бирюзовом диване, сидела рыжеволосая женщина.

— Джинджер?

Женщина была невероятно похожа на нее, но старше. Серебряные нити блестели в ее волосах. В уголках глаз и возле рта залегли легкие морщинки.

— Нет. Я мать Джинджер.

— Как она? — Страх сдавил ему сердце. Ужас, который он испытал во сне, вернулся к нему и испугал. Будущее страшило его.

— Она все еще проходит тесты. Скоро мы узнаем результаты.

Винс убрал упавшие на лоб волосы. Он почувствовал тяжесть в животе. Как эта женщина могла сидеть с ним в одной комнате и не хотела убить за то, что он сделал?

— Миссис Томпсон, вы должны презирать меня.

Женщина склонила голову набок, точно так же, как это делала Джинджер, и его сердце дрогнуло.

— Вы правы. Я должна вас ненавидеть.

Винс глубоко вздохнул… Он ожидал таких слов, но удивился, какой сильной стала от них боль в груди.

— Хотя я этого не делаю. Я никогда не понимала, как много времени потратила впустую, пока не увидела дочь на больничной койке. — Глаза женщины наполнились слезами. Она смотрела на Винса, сцепив руки на коленях, словно воспоминания были слишком тягостными.

Он пришел в замешательство.

— Почему вы мне это сказали? — спросил он.

На этот раз она заговорила гораздо тише, поэтому Винсу пришлось податься вперед, чтобы расслышать ее слова.

— Я не хочу, чтобы моя дочь испытала боль и одиночество, к которым я сама себя приговорила. Прошу вас, простите меня.

Да о чем она говорит?

— Простить вас? За что? Во всем виноват я сам. — Он что-то пропустил из их беседы? Он смотрел в потолок, а не в глаза, так сильно похожие на глаза Джинджер.

Женщина встала и подошла к Винсу. Она села с ним рядом и погладила по руке, успокаивая.

— Единственный, кто виноват, — тот, кто спустил курок. Вы понятия не имели, что такое может случиться. Никто не мог подумать об этом.

Винс заглянул глубоко в глаза Эвы, стараясь узнать, что там, за болью, за сочувствием. Он пытался заглянуть ей в душу, понять ее истинные чувства. Если бы это была его дочь… черт, он не знал, что бы сделал. С трудом Винс произнес:

— Та пуля предназначалась мне.

— Может, да. Может, нет.

Он недоверчиво взглянул на нее. Почему она пытается усложнить реальность?

— Он был моим врагом, — сказал Винс, ткнув себя пальцем в грудь. — Джинджер никогда в жизни его не видела.

— О, я не отрицаю, что тот человек хотел нанести вам вред, но вмешался Бог с его тайными помыслами. Все пошло бы непредначертанным путем, если бы вас убили.

Второй раз за столь краткое время ему указали на присутствие Бога. Он не был уверен, что готов принять это.

— О чем вы говорите? — Он снова пропустил кусочек мозаики. — Что стало бы иным? Я не понимаю.

— Если бы вас застрелили, разве вы поняли бы, что любите мою дочь?

Винс зажмурился, но быстро открыл глаза, вспомнив об окровавленном теле Джинджер. Он любил Джинджер больше, чем кого бы то ни было в своей жизни.

— Мне жаль, что не я оказался на ее месте.

— Конечно, вам жаль. Вы любите Джинджер. Вы не сидели бы здесь, если бы не любили ее. Джинджер тоже вас любит.

Стук собственного сердца отдавался в ушах. Джинджер любит его?

— Она вам сказала?

Эва снова наклонила голову. Слабая улыбка заиграла у нее на губах.

— Не такими словами. Вы должны понять, у нас с моей маленькой девочкой полное взаимопонимание. Мы не всегда соглашаемся друг с другом, но мы знаем мысли друг друга. Иногда мы общаемся без слов. В прошлое Рождество она сказала, что есть кто-то особенный, с кем она хотела, чтобы я познакомилась. Тот мужчина так и не появился. Джинджер хандрила несколько недель, словно томящийся от любви щенок. — Потянувшись, она сжала руку Винса. — Я права, полагая, что вы и были тем мужчиной?

Слезы навернулись ему на глаза, а в горле застрял комок. Винс сумел только кивнуть.

— Мне жаль говорить об этом, но тогда я была рада. Я не хотела, чтобы ее кто-нибудь обидел. Какая я дура, — вздохнула она. — То, что вы не появились тогда в ее жизни, задело и обидело ее гораздо сильнее, чем могло бы ваше присутствие. Я не знаю, что случилось между вами, но позвольте сказать по собственному опыту: не давайте гордости вставать на пути любви. Достоинство не согреет ночью. Чем больше слоев вы набросите на себя, тем холоднее вам станет.

Винс подумал о своей тоске по Джинджер, и у него возникло желание обнять ее и не выпускать из своих объятий.

— У меня не осталось никакой гордости, — пробормотал он.

— Хорошо. Это бесполезное чувство. — Миссис Томпсон встала и протянула ему руку. — Пойдемте посмотрим, как моя дочь?

Винс поднялся, и Эва привычным движением взяла его под руку, словно делала так всегда.

Вместе они толкнули двойные двери отделения интенсивной терапии. За стеклянными окнами рой докторов и медсестер гудел вокруг кровати Джинджер, скрывая ее тело от взгляда Винса. Его живот сжался, сердце в диком темпе билось о ребра. Робин стояла за дверью. По ее лицу струились слезы, но она их не замечала.

— О мой Бог! — Миссис Томпсон отдернула руку и с побелевшим лицом подбежала к Робин: — Что, что такое?

Винс оказался у нее за спиной и приготовился подхватить ее за плечи, если возникнет необходимость. Робин посмотрела им в глаза и снова заплакала.

— Ей хуже? — требовательно спросил он, схватив Робин за руку и встряхнув.

— Нет. Она жива. — Робин улыбнулась сквозь слезы. — Она наконец просыпается.

Облегчение затопило его, лишило сил. Винс наклонил голову и уткнулся лбом в стекло, чувствуя на губах вкус собственных слез.

— Самое плохое закончилось.

Винс взглянул на доктора в зеленом, который стоял перед матерью Джинджер. Он пошел к Эве, ноги его дрожали.

— Мы оставим Джинджер в интенсивной терапии на ночь, так будет безопасней, а утром переведем в главное крыло. Вы можете войти, каждый на пять минут. Она все еще очень слаба, ее нельзя волновать.

Они все смотрели вслед доктору, который шел к посту медсестры. Он взял блокнот и принялся что-то быстро записывать.

— Сначала вы, Винс. — Эва тихонько подтолкнула его к двери.

На него напал страх. Руки задрожали, он сжал их в кулаки и покачал головой. Что он может ей сказать?

— Я не имею права.

— У вас есть все права. Помните, что я говорила о гордости? Я чувствую сердцем, Джинджер должна вас увидеть. Она должна знать, что вы о ней заботитесь. Идите, пока я не передумала.

— Хорошо, — с трудом проговорил Винс, потому что горло перехватило.

Он остановился в дверях, взгляд устремился к фигурке, лежащей на кровати. Синие глаза смотрели на него. Слабая улыбка озарила лицо Джинджер. Винс нерешительно шагнул вперед. Тихим шепотом, почти беззвучно, он благодарил Того, в существование Кого он никогда не верил.

— Я задолжал тебе, Господи.




Джинджер с волнением наблюдала за Винсом. который сел на стул рядом с ее кроватью. Дотронувшаяся до нее рука была холодной и липкой. Это действительно Винс или только сон?

— Как ты себя чувствуешь? — шепотом спросил он, его зеленые глаза обследовали каждый дюйм ее лица.

У нее не было сил поднять голову от подушки. Но то, что Винс сидит рядом, то, что в его глазах сияет любовь, — прекрасно.

— Я чувствую себя замечательно, — прошептала она сухими губами.

Наклонившись, он с бесконечной нежностью поцеловал ее в лоб.

— Винс, — позвала Джинджер.

— Что? — Он схватил ее руку обеими руками и поднес к губам.

— Ты когда-нибудь сможешь меня простить?

В его глазах появилось непонятное выражение.

Джинджер стало страшно, нижняя губа задрожала. Значит, не сможет. А почему он должен? С самого первого дня у него от нее одни неприятности. Она лгунья.

— Мы не можем сейчас говорить об этом. Ты еще слаба.

Доктор сказал…

— Мне не важно, что сказал доктор. Я должна знать теперь. Ты прощаешь меня за то, что я солгала тебе в день знакомства? — Слезы катились по ее лицу, подушка намокла. Он не любит ее. Он просто чувствует себя виноватым, потому что она встала на пути пули, предназначенной ему.

— Успокойся, милая. Я полюбил тебя с той самой первой лжи. Тебя не за что прощать. Ты ни в чем не виновата. — Винс подвинул стул еще ближе к кровати. — Вопрос в другом, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

Конечно, она могла.

— За что? — Винс сказал, что полюбил ее?

— За то, что я сомневался в тебе. За то, что не доверял тебе. За то, что не сделал тебе предложение в самый первый вечер, когда тебя встретил.

Несмотря на слабость, сердце Джинджер громко стучало в груди.

— Предложение? — Какое предложение? Чтобы они никогда больше не видели друг друга? Чтобы они забыли, что вообще когда-то встречались?

— Предложение. — Дьявольская усмешка заблестела в его глазах и заставила ее задрожать. Эта дрожь не имела никакого отношения к лекарствам, которыми накачали ее доктора.

— Предложение? — снова спросила она.

Винс провел пальцем по ее губам.

— Выздоравливай поскорей. Я думаю, было бы прекрасно устроить свадьбу на Рождество!

— Боже, — прошептала Джинджер. — Мне дали слишком сильные наркотики. У меня галлюцинации. — Она захихикала. — Мне приснилось, что ты хочешь жениться на мне. Разве это не унизительное наказание?

— Только если ты не испытываешь такого желания.

Джинджер попробовала открыть глаза. Через крошечную щелку лицо Винса было нечетким и искаженным.

— Я хотела выйти за тебя замуж еще в тот раз, когда ты меня поцеловал. Но всем известно, не всегда получаешь то, что хочешь. — Слабый смех сорвался с ее губ. — Не сомневаюсь, что ты в медовый месяц захочешь поехать кататься на лыжах.




Глава 13


Холодный ветер бросал волосы Джинджер в лицо. Аромат сосен щекотал ноздри, рукой в варежке она смахивала снежинки с ресниц.

Поправив солнечные очки, Джинджер глубоко вздохнула, оттолкнулась от вершины холма и начала спускаться. Она стала гораздо лучше кататься на лыжах. Но именно в этот момент в лицо ей полетела пригоршня снега.

Джинджер потеряла равновесие, покачнулась и упала на бок. Она лежала на холодном снегу и смотрела в облачное небо, когда высокий брюнет подъехал и встал над ней.

— Только не стой там, — сказала она, протягивая руку. — Помоги мне.

Мужчина в черном костюме отстегнул лыжи от ботинок, воткнул их в снег, чтобы не укатились, потом вынул ее лыжи из креплений и обнял Джинджер.

— Миссис Данелли, — произнес он, растягивая слова. Чувственная улыбка заиграла на его губах. — Как может женщина, у которой так плохо с координацией на склоне, столь умело преодолевать этот недостаток в спальне? — Он поднял черную бровь.

— Я не знаю, мистер Данелли. — Джинджер надула губы, пытаясь потереться о него, но потеряла равновесие и схватилась за его куртку, чтобы не упасть.

Винс засмеялся и привлек ее к себе. Одной рукой он обвил ее талию, а другой приподнял подбородок и наклонился. Мягкие губы коснулись ее лица, поцелуй был такой горячий, что от него у Джинджер тотчас согрелись даже замерзшие ноги, а снег под ними угрожал растаять и растечься лужей.

— М-м-м… — замурлыкала она. — Скажите, мистер Данелли, почему мы торчим на этом холодном склоне, когда у нас есть очень теплая, очень большая кровать, и она пустует без нас в гостиничном номере?

— Хороший вопрос. Быстрей отсюда! — Винс вскочил на лыжи и понесся с холма.

Торопясь, Джинджер застегнула крепления.

— Ого! — Лыжи наконец заскользили. Со свистом она приземлилась на задницу. — Мужчины, — бормотала она, пытаясь грациозно подняться. — С ними невозможно кататься на лыжах. Но и без них кататься на лыжах тоже невозможно.

Наконец, спустившись с холма, Джинджер проверила крепления и устремилась к подъемнику, чтобы отправиться в гостиницу. Открыв дверь номера, она увидела свечи, мерцающие в темноте комнаты. Соблазнительная тропинка из белых и красных бутонов роз вела в спальню.

Джинджер направилась к двери и открыла ее. Винс лежал на кровати, на горке подушек. Он укрылся белой шелковой простыней от талии и ниже, но одна дразнящая нога, невероятно сексуальная и мускулистая, была видна.

Рот Джинджер наполнился слюной, когда она увидела эту картину. Он был такой красивый, такой чувственный!

Его зеленые глаза мерцали.

— Почему ты так долго? — спросил он соблазнительным шепотом.

Джинджер решила не говорить ему, что задержалась в магазине подарков. Чтобы помучить Винса, она медленно расстегнула молнию на красной парке и позволила ей упасть на пол.

Улыбнувшись, Джинджер расстегнула молнию на лыжных штанах, и они скользнули на пол рядом с курткой.

— Дорогая, если ты не закончишь через две секунды, придется мне прийти к тебе.

Пробежав через комнату, Джинджер подлетела к краю кровати и упала на него. Он схватил ее за талию и подмял под себя.

— Женщина, ты знаешь, что со мной делаешь?

— Конечно, знаю, — прошептала она, проведя пальцами по курчавым волосам у него на груди. — Разве ты мне не доверяешь?

— Всю свою жизнь, детка. Всю свою жизнь.