Мозаика воспоминаний
Элизабет Бэйли


Главная героиня просыпается в лесу. Ее платье разорвано, волосы в крови. А самое ужасное – она ничего не помнит о своем прошлом. К счастью, граф Уайтем приютил бедняжку в своем доме. Но он ясно дает ей понять, что сомневается в ее искренности. Девушка борется со своей любовью к графу, так как возвращающиеся воспоминания убеждают ее в том, что она принадлежит другому мужчине.


Элизабет Бэйли

Мозаика воспоминаний


Первая глава


Девушка лежала в совершенно незнакомом месте. Склонившиеся над ней деревья казались чужими. Огромные разлапистые ветви тянулись к ней с гигантских стволов, отбрасывая мрачные тени. Где она? Девушка с трудом приподнялась, оглядываясь вокруг.

Свет, струящийся сквозь листву, разбросал желто-коричневые пятна по подолу ее белого муслинового платья. Девушка вздрогнула и поежилась, обнаружив, что ее черный бархатный жакет пропитан влагой. Ноги заледенели, высокие ботинки из мягкой козлиной кожи не спасали от утренней росы.

Как, во имя всего святого, она попала сюда, в эти заросли? Девушка, пошатываясь, встала на ноги и с недоумением обвела взглядом обступившие ее деревья. Или она сошла с ума, раз отправилась в столь легком наряде в лесную чащобу, изобилующую кустарником и подлеском?

Девушка поднесла дрожащую руку к ноющему виску. Шляпки она не обнаружила, зато нащупала что-то липкое и охнула от неожиданной боли. Ее пальцы окрасились кровью.

Что с ней случилось? Охваченная внезапным ужасом, она всхлипнула и торопливо отвела взгляд. Неясный свет, мерцающий вдали, заставил ее подавить подступившие к горлу рыдания. Она побрела вперед, продираясь сквозь спутанные ветки кустов.

Когда она вышла из-под деревьев, солнечный свет ослепил ее. Девушка остановилась, глядя вокруг безумными глазами. Местность впереди повышалась, переходя в обширный луг с разбросанными кое-где низкорослыми кустами, а выше лежала еще одна полоса деревьев. Сзади же лес тянулся до самого горизонта.

Ее сердце бешено забилось. Что это за место? Как она здесь оказалась?

Но эти вопросы лишь усилили головную боль. Думать нельзя! Надо действовать… обратиться за помощью. Но где ее искать в этой глуши? Куда идти? В таких непостижимых обстоятельствах это не имело значения.

Подобрав юбки и взглянув вниз, девушка замерла. Пятна, которые она считала игрой света и тени, на ярком солнце оказались потеками грязи. Подол был испачкан, ботинки облеплены глиной, а муслиновая юбка разорвалась в нескольких местах и свисала лохмотьями из-под жакета. На груди тоже красовалась прореха, а платье промокло до нитки. Не удивительно, что ей холодно. Сколько же она так пролежала?

Страх вернулся, и девушка вновь задрожала всем телом. Внезапно сообразив, что у нее нет никаких объяснений своему жалкому состоянию, она, не чуя под собой ног, начала медленно выбираться на открытое пространство.

То, что она очутилась в таком месте совершенно одна, казалось скорее кошмаром, чем реальностью. Отчаянные попытки что-либо понять ни к чему не привели, а головная боль усилилась настолько, что заставила ее остановиться на лугу и зажмуриться, прижав ладони ко лбу.

В первые несколько мгновений ей казалось, что она не выдержит и упадет в обморок. Но мучительная боль отступила, и постепенно девушка поняла, что слышит какие-то звуки. Отдаленный гул становился все громче, и внезапно его источник стал совершенно ясным. Голоса!

Широко раскрыв глаза, девушка увидела человеческие фигуры, отделившиеся от деревьев на склоне холма. Инстинкт самосохранения заставил ее броситься обратно в чащу. Не помня себя от страха, она прижалась к дуплистому стволу дерева, дрожа и задыхаясь.

Несколько мгновений она не слышала ничего, кроме своего учащенного дыхания. Но через некоторое время испуг начал проходить, и до нее донеслось отдаленное бормотание, шаги и шелест травы под ногами. С огромным облегчением девушка различила более высокие женские голоса.

Она украдкой выглянула из-за ствола. Трое людей спускались по склону: две женщины и высокий мужчина. Даже на таком расстоянии чувствовалась их принадлежность к высшему обществу. Об этом свидетельствовала манера их речи и покрой платьев. Они не были обычными сельскими жителями.

Девушка затаила дыхание, в ее душе облегчение смешивалось с тревогой. Чутье подсказывало ей, что она спасена. Но в то же время она понимала, что не сможет ничего ответить на неизбежные расспросы своих спасителей.

Голоса звучали все отчетливее, теперь уже можно было различить отдельные слова. Повышенный тон разговора заставил девушку вжаться в дупло: ей не хватало храбрости обратиться за помощью к путникам.

– Не морочь мне голову, Мег, – сухо произнес джентльмен. – Я знаю, что привело сюда тебя и Генриетту.

– Чего же ты ожидал, Чарльз? – прозвучал осуждающий голос одной из дам, брезгливо подбирающей муслиновые юбки, чтобы не испачкать их о комья земли. – Каждый год к концу сезона мы ждем известия о твоем обручении.

– И каждый год разочаровываемся, – добавила вторая дама, решительно шагающая вперед в гораздо более удобном платье из зеленой шерсти и прочных кожаных башмаках. В ее голосе чувствовалась теплота, и девушка слегка расслабилась. – Согласись, Чарльз, твое упрямство недостойно тебя.

Джентльмен пнул ногой ни в чем не повинный корень, оказавшийся у него на пути.

– Я ни с чем не собираюсь соглашаться. Напротив, я должен радоваться, что избежал ловушек, которые вы расставляете год за годом.

– Стоит тебе заключить помолвку с Белиндой, и вся эта бессмыслица закончится.

Джентльмен резко остановился, и дамы последовали его примеру.

– С чего ты взяла, что я собираюсь жениться на Белинде? Разве я хотя бы раз выражал такое желание?

– Нет. У Чарльза на протяжении пяти лет была возможность проявить свое расположение к ней, Генриетта, и раз уж он не сделал этого до сих пор…

– Боже упаси!

– Вряд ли он сделает это сейчас.

– Не буду возражать, если он выразит желание жениться на ком-нибудь другом.

– Найдите мне женщину, рядом с которой я не буду умирать от скуки, и я с радостью женюсь на ней.

Джентльмен повернулся и торопливо направился к дереву, за которым пряталась девушка. Нужно было окликнуть его тот час же, или возможность будет упущена. Девушка хотела выйти из-за ствола, но звук приближающихся шагов и шелест травы под сапогами пригвоздил к месту.

Она не успела оценить внешность мужчины, заметив лишь его рост и костюм, предназначенный для загородной прогулки. Бриджи и сюртук из темной ткани, на голове – широкополая шляпа. Но его голос был приятным и мягким. Даже гневаясь на своих спутниц, он не опустился до грубости. Эта мысль наполнила ее храбростью.

Девушка глубоко вздохнула и покинула свое убежище, выйдя из-за дерева и оказавшись прямо на пути у джентльмена.

Он резко остановился и попятился, изменившись в лице и издав возглас удивления.


Не догадываясь о том, что сестры, отставшие на несколько шагов, тоже замерли от изумления, Чарльз Кливдон граф Уайтем ошеломленно смотрел на возникшее перед ним хрупкое создание.

Она была юной и белокурой, и, судя по покрою платья, отличалась тонким вкусом. Но ее одежда была изорвана и забрызгана грязью, бледное лицо перепачкано, а тело сотрясала крупная дрожь. Чарльза удивило, что даже в столь плачевном состоянии она казалось поразительно красивой.

– Молю, помогите, – слабым голосом произнесла она. – Я заблудилась.

Еще одно мгновение Чарльз молчал, не в силах отвести взгляд от ее прекрасных, наполненных слезами, голубых глаз. Он чувствовал, как в груди у него что-то тает. Затем верх взяли природные инстинкты джентльмена.

– Конечно, мы поможем вам, сударыня, – ответил он, шагнув вперед. – Что с вами произошло?

– Святые небеса! – воскликнула Генриетта.

– Вы ранены? – спросила Мег, торопливо подбежав к девушке.

– Моя голова. – Девушка поднесла пальцы к коротким светлым локонам, обрамляющим лицо, и поморщилась. – Там кровь, и болит невыносимо.

– Как это случилось?

Она повернула к Мег свое напряженное, бледное лицо.

– Я… не знаю.

– Не знаете? Но…

– Не могу вспомнить. – Девушка покачнулась.

– Обопритесь на меня, – быстро сказал Чарльз, подойдя к ней и обхватив рукой ее талию.

– Merci. – Она обмякла, навалившись на него всем своим весом. Ее одежда промокла и казалась на ощупь совсем холодной. Через несколько мгновений девушка собралась с силами, глубоко вздохнула и выпрямилась.

– Что значит, не можете вспомнить? – подозрительно спросила Генриетта, и Чарльз бросил взгляд на сестру. Что она хочет этим сказать?

– Как вы сюда попали? – поинтересовалась Мег.

Чарльз почувствовал, как девушка задрожала под его рукой. Ее ресницы затрепетали.

– Этого я тоже не помню.

– Но вы одна? – В голосе Генриетты звучало осуждение.

– Кажется, да.

– Кажется, да? Святые небеса!

– Генриетта, тише! – вмешалась Мег. – Разве ты не видишь, что бедняжка не в состоянии отвечать на вопросы? Чарльз, может, мы найдем, куда ее посадить?

Оглянувшись, Чарльз заметил поваленный ствол дерева в нескольких ярдах от того места, где они стояли. Не проронив ни слова, он подхватил девушку на руки и понес.

Мир закачался вокруг нее, и девушка закрыла глаза. Боль нахлынула снова, вызванная к жизни потоком вопросов. Девушка ожидала их, и мысль об отсутствии ответов терзала ее, отравляя всю радость от ее спасения. Голова ныла все сильнее.

Ее бережно усадили на поваленный ствол мертвого дерева. Ощутив прикосновение чьих-то сильных рук, она обнаружила, что джентльмен склонился к ней, схватив ее за плечи и глядя прямо в лицо.

Она увидела карие глаза на энергичном лице с резко очерченными чертами, правильным носом и решительным подбородком. Каштановые волосы под шляпой не могла приручить даже модная стрижка. Между густыми изогнутыми бровями залегла тревожная морщина. Голос был приятным, но сухим.

– Вы можете сидеть без поддержки?

– Да, спасибо. – И все же девушка крепко вцепилась в ствол, когда он убрал руки. Обнаружив, что способна сидеть более-менее прямо, она облегченно вздохнула.

– Итак, – произнесла одна из дам.

Джентльмен отмахнулся.

– Не приставай к девушке, Мег.

– Я всего лишь хочу узнать, что случилось.

– Если она не помнит, незачем и спрашивать.

– Наверное, она сильно ударилась головой, – предположила Мег.

Дородная женщина окинула девушку сочувственным взглядом. Ее круглое лицо было очень похожим на лицо ее спутника. Но черты казались более мягкими. Густые вьющиеся волосы были зачесаны назад и убраны под очаровательную шляпку с перьями того же цвета, что и ее амазонка. Улыбка светилась радушием.

– Смею заметить, вы слишком потрясены, бедная моя девочка. Надеюсь, это скоро пройдет.

Девушка действительно была слишком потрясена, чтобы отвечать, и думала лишь о том, что больше не одинока. Она с радостью вверила свою дальнейшую судьбу в надежные руки спасителей.

Граф, нахмурившись, глядел на нее, гадая о том, что за мысли проносятся в ее голове. Он решил, что никогда еще не видел более бледного и испуганного лица.

Генриетта первой нарушила молчание.

– Как ваше имя?

Чарльз заметил напряженную морщинку, появившуюся между бровей девушки, таких светлых и тонких, что в сравнении с ними голубизна ее глаз казалась еще ярче.

– Мое имя…

– Да, ваше имя, – нетерпеливо повторила Генриетта.

– Генриетта!

– Если все это не кажется тебе странным, Мег, то я очень невысокого мнения о твоем рассудке.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Да замолчите, вы обе! – взмолился Чарльз, заметив страдальческое выражение на девичьем лице. – Ей же больно.

От звуков его голоса девушка поморщилась. Она поднесла пальцы ко лбу, и ее взор затуманился. Полный отчаяния ответ вырвался у нее.

– Я не знаю своего имени.

От взгляда Чарльза, все еще прикованного к ее лицу, не укрылось затравленное выражение ее глаз. Она всхлипнула. Ага, вот и слезы. Но нет. Она сдержала их, ломая тонкие пальцы. В подобных обстоятельствах это было поистине героическое усилие.

Посмотрев на сестер, Чарльз увидел, что даже Генриетта заметила страдания девушки. Мег была искренне тронута. Девушка заговорила, и он снова повернулся к ней. Ее голос был слегка хрипловатым, но сдержанным.

– Простите меня…. Я вообще ничего не помню. Когда я очнулась несколько минут назад, я лежала в зарослях. Я не имею ни малейшего представления, как попала сюда, и сколько времени здесь пробыла. Головная боль мешает мне сосредоточиться, и я знаю лишь, что заблудилась. Но поняла это только сейчас, когда вы спросили…. Я даже не помню, кто я такая!

Когда она закончила, в ее голосе звучали панические нотки, а дикий взгляд блуждал по лицам графа и его сестер. Чарльза охватило странное желание – заключить ее в объятия и утешить. Абсурдная мысль! Он отбросил ее, задавшись новым вопросом. Что же им делать с этой девушкой?

– Что ж, предлагаю вам отправиться к нам домой, – решительно заявила Мег, словно прочитав его мысли.

Девушка вздохнула с облегчением. Чарльз понял, что ее протест был всего лишь вежливой формальностью.

– Я не хочу навязываться.

– Но вы же не можете остаться здесь, – с явной неохотой возразила Генриетта.

– Думаю, нет, – согласилась Мег. – Ей необходим врач. Чарльз, прекращай смотреть на бедную девочку с таким беспомощным видом и сделай хоть что-нибудь!

Чарльз вздрогнул и кивнул. Он действительно задумался. Ему пришла в голову неожиданная мысль. Конечно, им придется отвезти ее домой. Что если она именно этого и добивается?

– Вы вообще ничего не помните? – резко спросил он.

Девушка с отсутствующим видом покачала головой.

– Ничего.

– Может, что-нибудь вспомните, когда отдохнете.

Ее губы задрожали.

– Я так на это надеюсь.

Чарльз перешел от слов к делу.

– Тогда позвольте отвезти вас к нам домой. Как вам кажется, вы сможете идти? Мой экипаж в полумиле отсюда.

Девушка кивнула, и Чарльз, пренебрегая бесполезными указаниями Мег, помог ей подняться. Она тяжело оперлась о его руку, но идти могла. Шли они так медленно, что у него возникло желание взять ее на руки и отнести. Но мысль, зародившаяся в его мозгу, вызывала в нем такое сильное раздражение, что он решил не утруждать себя.

Замешательство девушки возрастало с каждым шагом. Сначала она с радостью доверилась своим спасителям, но осознание своего положения вскоре вернулось к ней. Идти было трудно, ноги подкашивались, а от сильной головной боли перед глазами стоял туман. Но самым худшим было состояние ее памяти. Она не находила объяснений происходящему, но один вопрос продолжал ее тревожить. Сама ли она вовлекла себя в беду, или стала жертвой вражеских происков? Последняя мысль так потрясла ее, что она споткнулась.

– Осторожнее!

Девушка почти забыла о мужчине, который поддерживал ее. В своем оцепенении она даже не подумала о том, чтобы спросить его имя. Она взглянула на его повернутое в профиль лицо.

– Могу я узнать, кого обязана благодарить?

Ей померещилось какое-то странное выражение, промелькнувшее на его лице, но распознать его она не смогла. Ответил он довольно дружелюбно.

– Я Уайтем.

– Чарльз Кливдон граф Уайтем, – добавила одна из дам, та, которая не верила ее рассказу. Ее язвительный тон сразу же бросался в глаза. – Мы его сестры. Вы, несомненно, скажете, что это имя вам неизвестно.

– Генриетта, о чем ты? – воскликнула ее более любезная спутница.

– О том, что следует обсуждать в более подходящее время, – отрезал граф.

Девушка заметила, что он как-то странно смотрит на женщин. Должно быть, почувствовав ее взгляд, граф повернулся к ней с улыбкой. Она обратила внимание на его сходство с сестрами, и это открытие подействовало на нее угнетающе.

– Не беспокойтесь, сударыня. Я не стану изводить вас вопросами, пока о вашей ране не позаботятся.

– Очень разумно, – согласилась дородная дама, подойдя ближе. – Как вы себя чувствуете, дорогая? Ходьба вас не утомила?

Все эти фразы и странные взгляды несли в себе какой-то смысл, но девушка не могла его уловить. И все же она почувствовала себя неловко. Она отпрянула от мужчины, на чью помощь рассчитывала.

– Я справлюсь сама, спасибо, – торопливо сказала она.

– Осторожнее!

Слишком поздно она поняла всю опрометчивость своего поступка. Лес вокруг нее поплыл. Она схватилась руками за голову и погрузилась во тьму.

Чарльз подхватил ее.

– Проклятие! Похоже, у нее обморок.

– Как своевременно!

– Генриетта, как ты можешь? Чарльз, держи ее, ради бога!

Но это указание запоздало. Граф уже поднял девушку на руки. Она казалась на удивление легкой для такого высокого роста. Ее голова свесилась набок, и он заметил на ее волосах запекшуюся кровь.

– Одно я скажу наверняка, – громко произнес он, зашагав вперед более торопливой походкой, – она действительно ранена.

– Ты сомневался? – спросила Мег, догоняя его.

– Как я понимаю, для сомнения были причины, – съязвила Генриетта, задыхаясь от быстрой ходьбы. – С таким бесстыдным притворством я еще не сталкивалась!

– Притворством?

– Кого она должна благодарить, господи! Как будто не знает, кто он такой.

– Генриетта, ты в своем уме? Чарльз, не можешь же ты верить в эту чепуху?

Но Чарльз не склонен был обсуждать этот вопрос.

– Что бы я ни думал, повторяю, сейчас не время для разговоров. Давайте вернемся домой. Мы ничего не добьемся, если затеем спор прямо посреди леса.

Высказавшись, он ускорил шаг, не обращая внимания на возражения сестер, не поспевающих за ним и вскоре оставивших его наедине с его мыслями.

Он с изумлением понял, что судьба могла быть менее благосклонна к девушке, которую он нес на руках. Сегодня его привела сюда обычная прихоть.

Граф не считал себя раздражительным, но ни один человек не смог бы вынести нападки его сестер… к тому же, сошедшихся во мнении! Его решение провести инспекцию северного леса в одном из отдаленных участков Теддингтонского поместья было вызвано желанием избавить себя от их присутствия. К его досаде, сестры вызвались сопровождать его, объявив, что не могут представить себе более приятного времяпрепровождения в воскресное утро.

Занятый разговором и вынужденный идти чуть быстрее, чем это было удобно дамам, он ограничился лишь поверхностным осмотром. Этого оказалось достаточно, чтобы убедиться: его лесничие справляются со своими обязанностями. Густой лес, в котором они обнаружили перепуганную леди, был более-менее очищен от подлеска. Но несколько огромных деревьев требовалось спилить.

Неожиданная мысль заставила графа снова взглянуть на девушку. Вот будет забавно, если это окажется очередной уловкой, предназначенной для того, чтобы привести его к венцу! По крайней мере, это что-то новенькое. Его давно преследовали женщины, обладающие хоть малой толикой изобретательности. Но ни одна из них не догадалась подстеречь его посреди леса и разыграть потерю памяти!

Ясно, что ее план (если это действительно план) требовал немалой предусмотрительности, не говоря уж об актерском таланте. Невероятно? Да, но все-таки возможно. Вскоре это выяснится, если рана окажется настоящей.

В этом случае его сомнения рассеются. Она могла разорвать на себе платье для создания требуемого впечатления, но надо быть невероятно решительной женщиной, чтобы самой нанести себе рану на голове! И ее одежда пропитана влагой, что свидетельствует о длительном времени, проведенном в лесу. О целой ночи, возможно? Выходит, это чистая правда!

Наконец-то впереди показалось ландо. Девушка была очень легкой, но граф нес ее достаточно долго, чтобы почувствовать усталость. Несколько мгновений спустя его окликнул грум, заметно удивленный при виде его ноши.

– Откройте дверцу, Парр, – коротко приказал граф.

Грум торопливо исполнил распоряжение, и Чарльз опустил девушку на мягкое сиденье открытого экипажа.

– Кто это, милорд? – спросил Парр, и сидящий на козлах кучер с любопытством оглянулся.

– Понятия не имею, – ответил Чарльз. – Мы нашли ее в лесу.

Девушка зашевелилась и что-то пробормотала.

– Не бойтесь, – успокоил ее граф. – Вы в безопасности.

Она непонимающе взглянула на него своими голубыми глазами. Чарльз моментально забыл обо всех своих подозрениях.

– Вы в безопасности, – мягко повторил он.

– Элен, – произнесла она.

– Прошу прощения?

Она смущенно моргнула.

– Вы не… Элен.

– Я Уайтем. Вы забыли? Я нашел вас в лесу совсем недавно. Меня зовут Чарльз.

Между ее светлых бровей вновь появилась напряженная морщина.

– Кто тогда Элен?

Чарльз окинул ее задумчивым взглядом. Может, память с трудом, но начала к ней возвращаться? Или это тщательно подготовленный спектакль? Имя она произнесла на французский манер, с ударением на «е».

– Возможно, вы и есть Элен, – осмелился он предположить.

Девушка смотрела на него помутневшими от боли глазами.

– Не знаю.

Она выпрямилась, не сумев сдержать стон.

– Вам больно?

– Голова. – Девушка поднесла дрожащую руку ко лбу, указав на источник своих страданий. Ее пальцы нащупали чувствительное место, и она невольно вскрикнула. – Что с моей головой?

Теплая ладонь накрыла ее руку и отвела в сторону.

– Лучше не трогайте. У вас здесь рана.

Она взглянула на руку графа, а затем на его лицо. Воспоминание отозвалось тупой болью в виске.

– Я вас знаю. – Девушка медленно осмотрелась и обнаружила, что находится в открытом экипаже. Новая мысль мелькнула у нее в голове, и она опять повернулась к графу. – Вы согласились отвезти меня домой. Женщины, где они?

– Сестры скоро присоединятся к нам. Кажется, я уже их вижу. Вы потеряли сознание, и я их обогнал, пока нес вас.

Девушка посмотрела в указанном направлении, увидела двух торопливо шагающих дам и вспомнила недавнюю встречу. В одно мгновение воспоминание об ужасном положении, в котором она оказалась, вернулось к ней, и у нее вырвался стон отчаяния.

– Я очнулась в лесу, не так ли? Мое платье… моя голова… в этом нет никакого смысла.

Девушка взглянула на свое платье, провела пальцами по испачканному муслину, и замешательство, которое она испытывала перед тем, как выйти к этим людям, снова вернулось. Подоспевшие дамы отвлекли ее от раздумий.

– Так вы уже пришли в себя? – задыхаясь, спросила одна из них.

– И не только, – ответил ее спаситель, – но еще и назвала имя. Она не знает, чье оно, но за неимением лучшего, почему бы нам им не воспользоваться? Элен, это мои сестры. Леди Маргарет Хантли.

Элен протянула руку той из дам, которая показалась ей более дружелюбной.

– Зовите меня Мег. Меня все так называют.

Улыбнувшись, матрона влезла в ландо и уселась напротив. Настала очередь второй женщины.

– Дай руку, Мег.

– Леди Генриетта Пендерин, – объявил граф. Элен показалось, что она похожа на него гораздо меньше. У нее было более худое лицо, более длинный нос и поджатые губы. От ее глаз веяло холодным неодобрением, а волосы под шляпкой, столь же легкомысленной, как и ее платье, были густо запорошены сединой.

– Элен очень красивое имя, – заметила Мег, устраиваясь поудобнее. – Мы с удовольствием будем вас так называть.

Элен посмотрела на нее, а затем повернулась к ее сестре. Ее охватило ощущение нереальности происходящего. Три пары глаз изучали ее с разной степенью любопытства. На мгновение ей показалось, будто она смотрит со стороны, оказавшись наблюдателем, а не участницей этой маленькой драмы. Она начала думать вслух, не сознавая этого, и ее тихое бормотание привлекло к ней еще больший интерес.

– Я чувствую себя, как пьяная… все кажется бессмысленным. Они смотрят на меня… а я на них. Для меня они похожи на призраков. Быть может, это порождения сна? Alors, je ne sais pas qui je suis… ни кто они. C’est un mystere. Возможно ли, что я проснусь… и узнаю?

От пугающей неуверенности этих мыслей ее бросило в дрожь. Она не замечала ни слез, наполнивших ее глаза и хлынувших по щекам, ни дрожащих пальцев и губ. Словно в тумане, до нее доносился приглушенный разговор, но слова казались ей лишенными смысла.

– Вы слышали? Она говорит по-французски.

– Она бредит?

– Похоже, она слишком потрясена.

– И не она одна!

– Замолчи, Генриетта! Как ты можешь быть такой бессердечной?

– Элен? Элен!

Поняв, что обращаются к ней, Элен повернула голову и моргнула, взглянув в решительное лицо своего спасителя. Сильная рука сжала ее ладонь, и от звуков властного голоса болезненный туман, окутывающий ее сознание, начал развеиваться.

– Послушайте меня, Элен. Бесполезно изводить себя размышлениями. Что бы ни случилось, я никому не позволю причинить вам вред. Даю слово. А теперь отдыхайте!

Элен почувствовала, как он привлек ее к себе, предлагая опустить голову ему на плечо. От этого соблазнительного приглашения невозможно было отказаться. Благодарная, она упала в его объятия и закрыла глаза.


– Ты глупец, Чарльз! Зачем, во имя всего святого, тебе понадобилось давать ей подобное обещание?

Чарльз подошел к камину и позвонил в колокольчик. Очаг был пуст, не было нужды разводить огонь в жаркий июньский день. Но по привычке граф остался стоять у камина, опершись локтем о каминную полку, почти пустую, если не считать двух ваз из Веджвудского фарфора и старинных часов в корпусе из черного дерева. Последний предмет плохо сочетался с элегантной обстановкой нижней гостиной, но поскольку эти часы хранились в семье на протяжении более ста лет, из сентиментальности их держали на почетном месте.

Граф повернулся к сестре. Генриетта предпочла последовать за ним в гостиную, в то время как Мег поднялась вместе с гостьей наверх, в спальню, которую подготовила для нее экономка.

– Ума не приложу, Генриетта, – с долей иронии ответил он. – Если только это не было связано с бедственным душевным состоянием нашей гостьи.

– Раньше ты не позволял себя обманывать, – заметила сестра, присев на длинный диван, стоящий сбоку от французского окна. Как и кресла, он имел позолоченный каркас и был обит светло-желтым полосатым шелком, сочетающимся с оттенком стен.

– Разве меня обманули?

– Святые небеса, Чарльз, ты еще сомневаешься?

– Как я понимаю, для сомнения есть причины. – Он взмахнул рукой, видя, что сестра собирается вступить в спор. – Знаю, Генриетта. Это совершенно невероятная история, и у меня тоже возникли подозрения. И все же мне не верится, что ее потрясение притворно.

– Чушь. Любая опытная актриса может быть столь же убедительной.

– А рана на голове?

– Мы даже не знаем, есть ли там рана, – возразила Генриетта.

Чарльз подумал о том же, но решил промолчать. Ему трудно было поверить, что девушка могла лишь притвориться раненой. Но вскоре его сомнения разрешатся. К тому же, он терпеть не мог соглашаться с сестрой по какому бы то ни было поводу.

От необходимости отвечать его избавил Мэттью Хантли, коренастый мужчина лет сорока, давно завоевавший дружбу и расположение Чарльза своей легкостью в общении и беззаботным отношением к жизни.

– Что я вижу, мой мальчик? – без обиняков спросил зять Чарльза, подойдя к камину и сердечно похлопав шурина по спине. – Разве в городе мало женщин, что тебе понадобилось подбирать бродяжек?

– Не начинай, Мэтт, – устало бросил Чарльз, повернувшись к дворецкому, вошедшему в гостиную вслед за мистером Хантли. – Моффет, будьте так любезны, пошлите кого-нибудь за доктором Горсти.

– Конечно, милорд.

– Ты заболел, мой мальчик? – поинтересовался Мэтт, усевшись в кресло, стоящее у камина.

Граф пропустил его вопрос мимо ушей, но Генриетта повернулась к зятю.

– Святые небеса, Мэттью, нельзя же быть таким простачком! Это для девицы, конечно.

Дворецкий осторожно кашлянул, пытаясь привлечь внимание Чарльза.

– Да, Моффет?

– Миссис Тамби поместила молодую леди в голубую спальню, рядом со спальней леди Маргарет и мистера Хантли, милорд. Так пожелала леди Маргарет.

– Да, очень хорошо. Спасибо. Вы позаботитесь, чтобы доктор приехал как можно скорее, не так ли?

Дворецкий с поклоном удалился.

– Мег изображает сестру милосердия? – пробормотал Мэтт. – Хотя она приехала сюда отдыхать.

Генриетта бурно выразила свое неодобрение поведением сестры.

– Как это на нее похоже! Мег, действительно, невыносима!

– Вот еще! – возразил Мэтт. – Я и не говорю, будто ей несвойственно лезть в чужие дела, но это уж слишком.

– Да ну? А что ты скажешь, обнаружив, что ее голова опять набита романтическими бреднями? Ты и опомниться не успеешь, как она встанет на сторону этой девицы и вынудит Чарльза жениться на ней!


Девица, о которой шла речь, в настоящий момент мечтала лишь о том, чтобы избавиться от мучительной дрожи.

Элен пыталась сохранять видимость благоразумия, борясь с помутнением рассудка, вызванным головной болью. Она едва заметила широкую аллею, ведущую к внушительному особняку из белого камня. Граф вынес ее из экипажа, помог подняться по длинной веренице ступеней, провел через террасу с колоннами и огромную прихожую с широкой лестницей, разделяющейся надвое и ведущей на галерею второго этажа.

Отпустив его сильную руку, Элен вынуждена была опереться на дородную Мег и тучную женщину, подхватившую ее с другой стороны. Она поднялась по лестнице, подчиняясь их настойчивым указаниям, и, пройдя через путаницу коридоров, оказалась у деревянной двери. Внезапно мир вокруг стал ярко-голубым, и она обнаружила себя лежащей на мягкой перине.

– Теперь, моя дорогая, вам совершенно не о чем беспокоиться, – добродушно сказала Мег. – Вы в полной безопасности.

Элен не успела даже поблагодарить ее в ответ, как ее охватил столь сильный приступ дрожи, что она вынуждена была ухватиться за столбик кровати. Она не в силах была заговорить или пошевелиться на протяжении нескольких мгновений, и, даже удерживаемая двумя женщинами, не могла остановить судорожные толчки, сотрясавшие ее тело.

Но постепенно ужасная дрожь начала утихать, туман перед глазами рассеялся, а острая головная боль сменилась тупой и ноющей. Неразборчивое бормотание превратилось в слова.

– Вот так-то лучше, румянец уже возвращается. Бедняжка, вы были белая, как полотно! Надеюсь, Чарльз уже послал за Горсти.

– Горсти? – недоуменно переспросила Элен.

– Доктор. Он вам понравится. Он лечил нашу семью на протяжении многих лет, ведь в прошлом мы проводили здесь гораздо больше времени.

Здесь? Но где это «здесь»?

– Что это за место?

– Кливдон-Хауз, – с готовностью ответила Мег. – Ах, дорогая, вижу, что это название вам неизвестно. Это второе из поместий нашей семьи в Теддингтоне.

– В Теддингтоне?

– На реке, – пояснила Мег. – Близ Хэмптон-Корта. Это почти совсем рядом, хотя сейчас королевская семья там не живет.

– Но лес… он казался совсем дремучим.

– Там, где мы вас нашли? Он принадлежит Чарльзу.

Воспоминание вернулось, и Элен взглянула в круглое лицо женщины.

– Вы его сестра. Кто он?

– Чарльз? Он граф Уайтем. Наверняка вы слышали о нем?

Элен покачала головой.

– Не помню.

Мег рассмеялась.

– Какая же я глупая! Конечно, не помните. А теперь, не утомляйте себя, моя дорогая. Отдыхайте, пока не приедет Горсти.

С радостью последовав ее совету, Элен закрыла глаза, погружаясь в дремоту. Но вскоре была разбужена каким-то влажным прикосновением.

– Не двигайтесь. Я всего лишь смываю грязь. Вы не снимете это платье, чтобы я могла переодеть вас в домашнее?

У Элен не было желания прилагать какие бы то ни было усилия, но ей пришлось всего лишь несколько раз повернуться, а все остальное сделала заботливая Мег с помощью экономки, подоспевшей с горячим питьем.

В конце концов, Элен оказалась сидящей на груде подушек, в просторной ночной рубашке, отделанной кружевом. Чай придал ей сил, и она выпила его с удовольствием. Даже головная боль утихла. Блаженная слабость охватила ее, и девушка уже не пыталась разобраться в своей непростой ситуации.

Как ни странно, она не чувствовала себя чужой в этой пышной обстановке. Стены спальни были оклеены голубыми обоями того же оттенка, что и балдахин. Лакированный остов кровати был покрыт бело-голубым орнаментом; а шторы на окнах оказались ярко-синими, как павлиньи перья. Резьба над камином и оправа висящего выше зеркала сияли позолотой; на полу лежал толстый узорчатый ковер; стоящий в углу комод и платяной шкаф у стены также были покрыты бело-голубым рисунком. По-видимому, владелец дома – состоятельный человек. Каково же ее материальное положение, если она чувствует себя так уютно среди всей этой роскоши?

В тревоге Элен отставила чашку и неуверенно сползла с кровати. Движение отозвалось резкой головной болью, и ей даже пришлось ухватиться за стоящий неподалеку шкаф. Но через несколько мгновений стало легче, и у нее хватило сил дойти до окна и опуститься на изящный табурет с округлым сиденьем.

За окном лежала холмистая местность с разбросанными кое-где домами и сад. Элен засмотрелась на него, любуясь четким узором дорожек, многообразием цветов и маленьким фонтанчиком над гладью серповидного пруда.

Внезапно у нее на глазах сад начал меняться, обретя совершенно иной вид. Теперь он отличался жесткой правильностью планировки, воздух наполнился ароматом роз, фонтанчик сменился мраморной женской статуей на берегу широкого водоема. На мгновение это место показалось Элен знакомым. Затем иллюзорный образ рассеялся, и сад снова стал чужим. Элен закрыла глаза, ощущая прилив эмоций. Воспоминание! Было ли оно истинным?


Вторая глава


Чарльз посмотрел на младшую из своих сестер, вернувшуюся из комнаты для гостей. Как ни удивительно, он жаждал известий.

– Как она, Мег?

– Я хотела уложить ее в постель, но она легла поверх одеяла, – с сожалением ответила леди Маргарет, опустив руку на спинку кресла, в котором сидел ее муж. – Ты послал за доктором?

– Я отдал распоряжение Моффету некоторое время назад. Но ты не ответила на вопрос. Она все еще встревожена?

– Встревожена? Она в шоке, Чарльз. Я никогда еще не видела такого бледного лица! Бедняжка дрожит, как осиновый лист.

– Тогда почему ты оставила ее одну? – спросил Чарльз с такой несвойственной ему резкостью, что зять бросил на него удивленный взгляд. Чарльз чуть было не выругался. Что это на него нашло?

– Естественно, я не могла ее оставить в подобном состоянии, – обиженно сказала Мег. – Но сейчас ей уже лучше. По крайней мере, ее лицо порозовело, и, кажется, она начала успокаиваться.

– Кажется! – хмыкнула Генриетта.

Мег, нахмурившись, взглянула на нее и снова повернулась к Чарльзу.

– Я уговорила ее снять испачканное платье и переодеться в домашнее. И она выпила чай, который принесла Тамби. Я пришла лишь для того, чтобы узнать, послали ли уже за Горсти.

– Я сделал это незамедлительно. Вряд ли у него много пациентов в воскресенье, так что могу с уверенностью сказать, что он сразу поедет к нам.

Не успел он договорить, как снизу донесся звонок. Мег вздрогнула.

– Должно быть, это Горсти. – Она подошла к двери и остановилась, окинув брата озорным взглядом. – Она удивительно красива. Не могу избавиться от ощущения, что наше сегодняшнее приключение напоминает сюжет волшебной сказки.

– Так я и знала! – взвилась Генриетта, как только сестра исчезла за дверью. – Она уже отвела тебе роль прекрасного принца, Чарльз.

– Совершенно неподходящая роль, смею заметить, – ухмыльнулся Мэтт.

– Эта выскочка, о которой никто из нас даже не слышал!…

Чарльз рассмеялся.

– Теперь услышали. Не волнуйся, Генриетта. Я не позволю Мег навязывать мне свое мнение, как и…

– Как и мне, – закончила сестра. – По крайней мере, я не пытаюсь женить тебя на самой неподходящей женщине, которую только можно найти.

– Нет, надо отдать тебе должное, Генриетта. Ты упорно поддерживаешь Белинду.

– Святые небеса! Белинда придет в ужас, обнаружив эту женщину в твоем доме. Что же нам делать?

Все эти возгласы не пробудили в Чарльзе ни малейшего сочувствия. Он с напускным спокойствием подошел к французскому окну и взглянул на безбрежные зеленые луга, окружающие особняк. Если Генриетта ждет, что он станет оправдываться перед этой надоедливой особой, то она плохо его знает!

– Мои поступки никого, кроме меня, не касаются, моя дорогая Генриетта. Я предлагаю ничего не предпринимать.

– Но ты обязан что-то сделать, – резко возразила сестра, – коль скоро привез ее сюда. Не хочешь же ты, чтобы все вокруг узнали, как ты выставил себя глупцом и пал жертвой такой нелепой интриги.

– Интриги? – повторил Мэтт, изумленно взглянув на своего шурина. – О чем, черт возьми, она говорит?

Чарльз вздохнул.

– Похоже, Генриетта убеждена, что моя встреча с этой девушкой была подстроена.

– Да? Кажется, Моффет упоминал, что она потеряла память.

– Это она так говорит, – скептически заметила Генриетта.

– А, теперь ясно.

Он бросил на Чарльза насмешливый взгляд.

– Ну, что еще?

– Она действительно так хороша, как утверждает Мег? – поинтересовался Мэтт.

– Похожа на китайскую куклу, – ответила Генриетта.

Чарльз восстановил в памяти прелестный образ, возникший перед ним посреди леса.

– Она довольно изящна. Белокурая, высокая и очень стройная. Губки бантиком, тонкие брови и самые синие глаза из всех, что я когда-либо видел. – Он усмехнулся. – Честно говоря, она очень похожа на сказочную принцессу.

Мэтт разразился хохотом, а Генриетта побелела от ярости. Чарльз окинул ее вкрадчивым взглядом, словно предлагая опровергнуть его слова.

– Звучит очаровательно, – заключил его зять. – Я думаю, тебе надо жениться на ней как можно скорее!


Потрясенная необычным видением, Элен восприняла приход доктора с радостью. Она покорно выслушала упреки Мег, обнаружившей ее у окна, и позволила снова уложить себя в постель, где возле нее засуетился деловитый доктор Горсти, хорошо сохранившийся мужчина неопределенного возраста.

Он носил темный парик, перевязанный сзади ленточкой, и простой черный костюм, произведший на Элен неожиданно мрачное впечатление. Но когда доктор начал расспрашивать о ее состоянии, заложив руки за спину и сочувственно поглядывая своими умными серыми глазами, ее тревога рассеялась. Покачивая головой, он подошел к кровати, заявив, что должен осмотреть ее, прежде чем ставить диагноз.

Элен терпеливо вынесла осмотр, лежа неподвижно, пока он исследовал ее руки и ноги в поисках ран. Она все еще чувствовала слабость, и время от времени ее бросало в дрожь.

– Вы замерзли, сударыня, – заметил доктор.

– О, это еще пустяки, Горсти, – заявила Мег. – Видели бы вы, как ее трясло, когда мы принесли ее наверх!

– Я вовсе не удивлен, леди Маргарет, ведь ее конечности до сих пор ледяные, а сегодня очень теплый день. Нам надо постараться избежать лихорадки, сударыня.

Мег испуганно вскрикнула, но Элен спокойно спросила у доктора, что он ей посоветует.

– Оставаться в постели и укутаться одеялом, – строго велел он. – Пить больше жидкости и столько теплого молока, сколько сумеете проглотить. Мне кажется, вы провели под открытым небом всю ночь, а это очень опасно.

Элен широко распахнула глаза. В этих зарослях! Но почему? Она никак не могла понять. Неужели она настолько утратила представление об опасности, что осталась в чаще на целую ночь? Почему не пыталась выйти из леса… обратиться за помощью?

При этом вопросе ее снова бросило в дрожь, а пульсирующая головная боль, почти успевшая пройти, вспыхнула снова. Ответ пришел внезапно.

– Наверное, я была без сознания, – поморщившись, пробормотала Элен. – Иначе я нашла бы выход. – Она приложила руку ко лбу. – Рана! У меня текла кровь.

С удивлением она обнаружила, что пальцы доктора уже ощупывают кожу на ее голове. Поэтому боль вернулась? Доктор склонил к ней свое нахмуренное лицо, и она содрогнулась от мысли о том, что он мог увидеть.

– Скверная рана, сударыня, – сказал Горсти, выпрямившись и отойдя от кровати. – Нанесена, по моему мнению, острым камнем. – Он ободряюще улыбнулся. – И это прекрасно объясняет временную потерю памяти.

Элен ухватилась за его последние слова.

– Насколько временную?

Он помрачнел.

– Трудно сказать, сударыня. В таких случаях ничего нельзя предугадать заранее. Возможно, память будет возвращаться не сразу, а урывками.

Был ли таким обрывком воспоминания тот сад, который она видела? Элен нахмурилась, представив себе его образ.

– Лучшее, что вы можете сделать, сударыня, это не пытаться вспоминать.

Неужели он читает ее мысли? Разве она говорила ему о саде? Но это видение было таким мимолетным. Она даже не знает точно, было ли оно или нет. Возможно, это лишь игра воображения.

– Оставьте все, как есть, сударыня, и память постепенно начнет возвращаться.

Это было пугающее предсказание, но доктор отвлек Элен от данной темы, вновь заговорив о ране.

– Здесь небольшая припухлость, так что рану придется промыть более тщательно. Мы же не хотим, чтобы она воспалилась. – Он достал из сумки бутылочку с какой-то жидкостью и катышек корпии. – Одеколон, сударыня. Очень действенное средство, как вы сможете убедиться. Оно предотвращает гангрену при ампутации конечностей.

– Какой ужас! – воскликнула Мег. – Доктор Горсти, зачем вы говорите такие вещи?

Он рассмеялся.

– Вы же меня знаете, леди Маргарет. Я предпочитаю сообщать своим пациентам о том, что их ждет.

Элен слегка поморщилась.

– Отдаю себя в ваши руки, сэр. Будет щипать?

– Боюсь, что да. Но это быстро пройдет. – Он продолжил промывать рану, и Элен зашипела сквозь зубы.

Движения доктора, при всей его осторожности, причиняли невыносимую боль. Несколько раз она не смогла сдержать стоны, и Мег сочувственно ахала.

– Возможно, – пробормотал Горсти, – именно опухоль явилась причиной потери памяти. Посмотрим, что случится с вами, когда она исчезнет.

– По-вашему, может ничего не случиться? – нетерпеливо спросила Элен.

– Вы же помните ваше имя, не так ли?

– Я вспомнила имя. Только не знаю, мое ли оно.

– Но вы вспомнили, и это главное. Не сомневаюсь, что вскоре вы вспомните множество других вещей.

– Вы не думаете, что ей стоило бы вернуться на то место, где мы ее нашли, и осмотреться? – неожиданно предложила Мег.

Внутренне содрогнувшись, Элен прикусила язык. Она не знала, почему эта идея вызывает в ней столь сильное отторжение. К счастью, доктор категорически отверг предложение Мег. Но что она там делала? Теперь ясно, что ответ будет неутешительным. Потому что ни за что на свете она не осмелится вернуться туда!


К раздражению Чарльза, за обедом Генриетта вернулась к предмету их спора. Мег вышла из-за стола, чтобы отнести в спальню Элен тарелку питательного, густого супа. Чарльз жалел, что она не осталась и не отвлекла на себя внимание Генриетты.

Он до сих пор колебался. После разговора с Горсти он склонен был верить Элен. Но его слишком часто и слишком изобретательно обманывали, чтобы быть уверенным до конца.

– Допустим, это подстроено, – медленно произнес Чарльз, пристально глядя на хмурую Генриетту. – Тогда откуда девушка узнала, что я поеду в лес? Я и сам не думал об этом до сегодняшнего утра.

– Ей и не надо было знать, – после недолгого молчания заявила Генриетта. – Скорее всего, ей просто повезло. Наверное, она рассчитывала повстречать кого-нибудь из твоих лесничих. Не станешь же ты отрицать, что любой из них, выслушав ее историю, отвез бы ее к тебе.

Чарльза охватило разочарование. Ее замечание казалось весьма правдоподобным.

– Думаю, это так, – неохотно согласился он, отложив ложку.

– Ты знаешь, что я права, Чарльз. Все это не более чем ловушка. Я хочу, чтобы ты велел ей убираться отсюда.

– Вряд ли я смогу это сделать, – возразил Чарльз.

– Тем более, если она такая красавица, – добавил неугомонный Мэтт.

– Мог бы, – заметила Генриетта, – если бы не твое дурацкое обещание.

Чарльз повернулся к ней.

– Генриетта, я не такой жестокий, и не такой легковерный, как ты могла себе вообразить. Признаюсь, у меня возникли сомнения после рассказа Элен, но даже если это ложь, я не могу выгнать ее из дома в таком состоянии. К тому же, куда ей идти?

– Туда, откуда пришла, – съязвила Генриетта. – И чем скорее, тем лучше!

– Согласен, но раз я не знаю, где это… и она, по-видимому, тоже!… я не имею право выгонять ее.

– Так что ты предлагаешь, поселить ее в своем доме навечно?

Мэтт воскликнул:

– Но он не сможет это сделать, не женившись на ней. Это же верх неприличия.

– Мэтт, придержи язык! Думаю, мне придется навести справки, Генриетта.

Чарльз, обрадовавшись возвращению второй сестры, дал сигнал дворецкому подавать горячее. Мэтт встретил жену шутливым отчетом о том, как выступал в роли ее заместителя, склоняя Чарльза к вступлению в брак.

Появление Моффета со второй переменой блюд прервало их беседу. Чарльз направил разговор в новое русло, спросив, понравился ли Элен суп.

– Ее клонило в сон, но, кажется, она съела немного, – ответила Мег, лукаво улыбнувшись брату. – Она очень послушная, Чарльз. Весь день старалась больше пить и выпила почти все теплое молоко, которое я отправляла к ней по настоянию Горсти.

– Послушная! – усмехнулась Генриетта. – Она могла и вылить его вон.

Чарльз предпочел не замечать игривого тона Мег.

– Признаков лихорадки нет? – спросил он с некоторой тревогой.

– Нет, слава богу. По-моему, она, наконец, согрелась. Только голова еще болит.

– Если Горсти верно описал ее рану, – заметил Чарльз, – это и неудивительно.

– Вот именно. Я еще поднимусь к ней перед сном, поскольку Горсти оставил для нее питье на ночь.

– Когда, по мнению Горсти, она сможет уехать? – поинтересовалась Генриетта.

Мег, не донеся вилку до рта, уставилась на сестру.

– Уехать? Она не может уехать, Генриетта! Куда ей идти?

Чарльз поднял бокал с вином.

– Вот и я о том же.

– Не бойся, любимая, – весело заметил Мэтт. – У твоей сестры такой же цепкий ум, как у полицейских ищеек, и она обязательно выяснит, кто такая Элен.


Опустилась тьма… и Элен бежала. Местность казалась незнакомой, и она несколько раз спотыкалась, ловила ртом воздух, опасаясь, что звуки за ее спиной означают погоню. Она слышала отдаленные крики и понимала, что выдает себя хриплыми стонами, вырывающимися из ее горла.

Кто-то погладил ее по щеке.

– Вы в безопасности… тише, вам ничто не угрожает.

Ее глаза распахнулись. Слабый отблеск упал на знакомое лицо. Она жалобно всхлипнула.

– Это вы.

– Да, я. Вам нечего бояться.

Ее рука выскользнула из-под одеяла и потянулась к утешителю.

– Он чуть не поймал меня.

Теплые пальцы сжали ее ладонь.

– Ему это не удалось. Вы в безопасности.

– Да.

– Спите.

Элен послушно закрыла глаза и вскоре вновь провалилась в сон.


Проснувшись от звона колец, поддерживающих занавески, Элен увидела миловидную горничную, раздвигающую полог над ее кроватью.

– Доброе утро, мисс. Леди Маргарет велела мне дождаться вашего пробуждения. Меня зовут Фродшем. Вы позволите мне причесать вас? Моя хозяйка распорядилась, чтобы вам подали завтрак, как только вы будете готовы.

В течение нескольких мгновений до Элен не доходил смысл ее слов. Затем тупая головная боль напомнила ей о ее бедственном положении. Новых воспоминаний о прошлом так и не появилось. Если не считать сна.

Позволив Фродшем заняться ее туалетом, Элен начала восстанавливать в памяти содержание своих сновидений. Кто-то гнался за ней по лесу. У нее похолодело в груди. Ведь это могло оказаться правдой! Разве не могла она в действительности убегать от человека с дурными намерениями? Но от кого? К счастью, сон оказался недолгим. Благодаря успокаивающему голосу, руке, погладившей ее щеку…

Дыхание застряло у нее в горле. Она узнала голос. Она видела его лицо в полутьме. Bon Dieu! Что делал в ее спальне граф Уайтем?

– Сидите смирно, сударыня, прошу вас, – взмолилась горничная, пытающаяся уложить ее волосы. – Я боюсь причинить вам боль, а хозяйка предупредила меня, чтобы я аккуратнее обращалась с вашей раной.

Элен извинилась, приложив ладонь к вздымающейся груди. Было ли это продолжением сна? Возможно. Лорд Уайтем не вошел бы в ее спальню среди ночи. Тем более, когда в доме находились его сестры! Очевидно, бурное воображение сыграло с ней злую шутку.

К счастью, ее мысли были прерваны появлением леди Маргарет Хантли с подносом в руках и лучезарной улыбкой на лице. Сегодня на ней было простое платье из узорчатого батиста с глубоким вырезом на пышной груди и маленькая, украшенная кружевами шляпка на роскошных волосах.

– Я сама решила принести завтрак, – объявила она, направившись к кровати. – О, вы выглядите намного лучше! Нет, вставать не надо. Я намерена продержать вас в кровати до следующего визита Горсти. Как вы себя чувствуете? Лихорадки нет, насколько я понимаю. Голова болит по-прежнему?

Элен откинулась на подушки.

– Я уже не чувствую прежней слабости, – призналась она, бросив испуганный взгляд на содержимое тарелки. – Голова немного болит.

– Хорошо выспались?

– Да, спасибо, – не задумываясь, ответила Элен. – Хотя…

Она умолкла. Стоит ли рассказывать о предполагаемом приходе графа? Осторожность победила. Впрочем, Мег все равно ее не слушала.

– Нечего смотреть на еду с таким видом, словно она вас укусит! Взгляните, рулет с маком еще горячий, вон даже масло растаяло. А хлеб только что испечен и очень мягкий. Теперь выпейте чаю.

Элен взяла чашку и сделала вид, что ест, пытаясь успокоить встревоженную хозяйку. Но аппетита у нее не было. Она чувствовала себя слишком изнуренной, чтобы поесть как следует, хотя с момента последней трапезы прошло уже много часов. Единственное, чего она хотела, это спокойно полежать в кровати.

Но когда Фродшем унесла почти полный поднос, а леди Маргарет предоставила Элен возможность отдохнуть, девушка поняла, что покой от нее ускользает.

Казалось, ее жизнь началась лишь вчера. Круг ее знакомых ограничивался несколькими обитателями этого дома. Ах, да, и еще доктором. Ее прошлое включало в себя прогулку по странному лесу, поездку в карете и пребывание в спальне. Дальше была пустота.

Можно ли считать воспоминанием мимолетный образ сада? И сон. Ее сердце забилось от страха. Это наверняка правда! Иначе она не испытывала бы такого мучительного беспокойства. Кем был тот человек? Что заставило ее спасаться бегством?

Она не просто потеряла память, а могла погибнуть в том чужом лесу. Как получилось, что преследователь не нашел ее лежащей с кровоточащей раной на голове?

Элен невольно поднесла пальцы к ране и осторожно потрогала опухоль. Уменьшилась ли шишка? Она казалась мельче, но Элен не могла доверять своему суждению, поскольку вчера ее руки слишком сильно дрожали. Если бы ей удалось уснуть!

Она не успела довести себя до истерики лишь потому, что дверь открылась, и в комнату вошла Мег в сопровождении Горсти. Элен вздохнула с облегчением и засыпала доктора вопросами.

– Вы часто встречались с такими случаями, как у меня? Вы действительно верите, что я вспомню свое прошлое? Молю, дайте мне хоть какое-нибудь подтверждение, что это скоро случится!

– Успокойтесь, сударыня, – последовал решительный ответ. – Поддавшись мрачным предчувствиям, вы ничего не добьетесь.

– О, но мне приснился такой сон!

– Бедняжка, почему вы мне не сказали? – воскликнула Мег.

Элен покачала головой.

– Я боялась, что это может оказаться правдой. Мужчина… гнался за мной по лесу.

– Господи, это наверняка правда! Как вы полагаете, Горсти?

– Думаю, нашей пациентке следует полагаться на воспоминания, а не на сны. Сны, как вы знаете, являются отражением наших страхов. Вы очнулись в незнакомом лесу, сударыня, раненная и измученная, ничего не помня о случившемся. Не удивительно, что от испуга вы начинаете думать о самых ужасных вещах.

Элен вздрогнула.

– Так вы полагаете, это не воспоминание?

Улыбка доктора наполнила ее уверенностью.

– Маловероятно, по моему мнению.

Ее отчаяние начало отступать.

– А что с моей раной? Мне кажется, опухоль стала меньше.

Элен позволила доктору ощупать болезненный участок на ее голове. Он выразил удовлетворение тем, как заживает рана, и согласился, что припухлость начала спадать.

– Но бессмысленно надеяться на чудо, – предупредил он. – Она еще будет вас беспокоить некоторое время. Я слышал, ваша головная боль не прошла.

– Да, но стала гораздо меньше, – ответила Элен.

– И все же радоваться рано. Вы перенесли контузию, и головная боль – одно из ее последствий. Отдых – ваше единственное лекарство.

Горсти посоветовал ей оставаться в постели и в случае бессонницы чем-нибудь себя занять, дабы не пытаться подстегивать свою память. Элен поблагодарила доктора, окинув его на прощание обиженным взглядом.

Легко ему говорить! Чем можно занять голову, в которой так мало сведений об окружающем мире? Она могла бы почитать книгу, если у леди Маргарет найдется хоть одна. Нравится ли ей читать? Наверное, раз эта идея пришла к ней первой, она привыкла проводить время за чтением. Затем девушку потрясло очередное открытие. Она привыкла читать в постели!

Элен помнила это. Bon Dieu, теперь она это вспомнила! Она сидела на кровати с пологом, и занавески были задернуты везде, кроме одного угла, в котором горела свеча, отбрасывая на страницы пятно света.

Обрадовавшись, Элен представила себе эту картину, наслаждаясь мельчайшими подробностями. Занавески изнутри казались темными, но она различала тонкий узор на парче… красный с золотом? Едва заметный мускусный аромат щекотал ее ноздри. И она чувствовала тепло от лежащего рядом мужчины.

Воспоминание оборвалось. Элен подпрыгнула на кровати, широко раскрыв глаза. Вспыхнувшая головная боль померкла в сравнении с пугающей мыслью. Неужели она действительно лежала в постели с мужчиной?


Подойдя к окну маленькой комнаты, используемой в качестве кабинета, Чарльз окинул взглядом зеленые холмы. Ради этих бесконечных лугов, окружающих Кливдон-Хауз, он приезжал сюда в начале каждого лета. За исключением служебных построек, отведенных под конюшни и кухню, и нескольких маленьких беседок, вокруг которых покойная леди Уайтем высаживала цветы, земля была сплошь покрыта зеленью. Мальчиком Чарльз искал птичьи гнезда в листве деревьев и играл на широких лужайках в волан с Мег; а река манила спуститься по ней до самого слияния с Темзой. Очарование этой местности до сих пор наполняло Чарльза ощущением праздника, и он с неохотой думал о намеченном на конец июля переезде из Теддингтона в величественную роскошь своей главной резиденции… где, без сомнения, найдется множество дел, требующих его внимания.

Но сегодня даже безмятежные виды не могли избавить Чарльза от смутного беспокойства, преследующего его на протяжении последних трех дней. Он с раздражением понял, что причиной тому было появление в его доме Элен.

Или это связано с бесконечными домыслами Генриетты, исподволь усиливающими его сомнение? Усугублялось оно и отсутствием новостей. Чарльз дал указания лесничим проследить за каждым человеком, оказавшимся в его лесах, но известий так и не дождался. Кем бы ни была эта девушка, ее никто не искал. Трудно не согласиться с мнением сестры.

Но Горсти считал ее потерю памяти непритворной. Естественно, Чарльз не делился с ним своими растущими подозрениями. Но озабоченность доктора бросалась в глаза, и он часто упоминал о похожих случаях, с которыми сталкивался раньше.

Чарльзу хотелось выманить Элен из спальни, чтобы составить о ней собственное мнение. Но Мег сообщила ему за завтраком, что, хотя после второго дня отдыха состояние Элен улучшилось, она предпочитает не покидать своей комнаты. Вряд ли так повела бы себя женщина, пытающаяся привлечь его внимание! Или она стремится разжечь в нем любопытство?

В таком случае она своего добилась, поскольку Чарльз был весьма заинтригован. Раздраженный невозможностью поговорить с ней… хотя бы для того, чтобы понять, кто она такая… Чарльз думал лишь о том, как бы выяснить это другими способами.

Сначала казалось логичным, что дом Элен находится неподалеку. Чарльз разослал запросы ближайшим соседям. Возможно, кто-то из них слышал об исчезновении молодой леди или сумеет узнать ее по описанию.

Дело оказалось весьма щекотливым. Едва начав расспросы, Чарльз понял, что не сумеет избежать распространяющихся пересудов. Вся округа гудит от сплетен, а эта девушка продолжает жить в его доме! Понимает ли она, какое любопытство возбуждает в людях?

Вызвав в воображении образ Элен, Чарльз неожиданно увидел ее во плоти, медленно бредущую через луг по направлению к реке.

Чарльз задержал взгляд на ее высокой фигуре. Он видел ее профиль, поскольку шла она с опущенной головой, погрузившись в размышления. Вероятно, Элен не догадывалась, что, пройдя по огибающей здание дорожке, окажется под окнами его кабинета. Но могла и узнать. Любой из слуг мог объяснить ей, где расположена эта комната.

Раздраженный собственной подозрительностью, Чарльз торопливо отошел от окна. Увлеченный порывом, он покинул кабинет и направился к боковой двери, выводящей на дорожку, обсаженную цветущими магнолиями. Элен услышала его шаги и повернулась к нему прежде, чем он успел ее догнать.

Ее красота потрясла Чарльза. Он бережно хранил в памяти ее образ, и все равно был поражен небывалой голубизной ее глаз. В груди его что-то шевельнулось. Он попытался подавить это ощущение.

Чарльз приветственно взмахнул рукой.

– Я видел вас из окна.

Она не ответила, лишь подождала его с вежливым удивлением на лице. Она казалась спокойной… и это мало соответствовало рассказам Мег о ее бедственном состоянии. Либо она быстро освоилась в столь тяжелой для нее обстановке, либо обладала завидным хладнокровием. Было ли ее самообладание истинным или напускным?

Он улыбнулся ей с привычной легкостью.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше, спасибо.

– Рана все еще беспокоит?

– Только если до нее дотронуться.

– А головная боль?

– Сейчас уже еле заметна.

Чарльз помолчал. Ее нельзя было назвать недружелюбной, но в ее ответах чувствовалась напряженность. Это не противоречит доводам Генриетты! Неужели она его побаивается?

– Я рад видеть вас здесь. Хотя и удивлен, признаюсь. Я полагал, что сегодняшний день вы проведете в своей спальне.

Элен отвела взгляд.

– Так я и собиралась. Но не смогла успокоиться. – На ее лице промелькнула улыбка. – Я подумала, что перемена обстановки может мне помочь.

Выходит, она не так безмятежна, как кажется. Взгляд Чарльза скользнул по платью из узорчатого муслина, плохо сидящему на ее фигуре. Оно было слишком коротким, широким и свободным в груди. И, к тому же, слишком старомодным. Если Элен собиралась его увлечь, ей следовало выбрать более подходящий наряд!

Заметив разочарование на лице Чарльза, Элен рассмеялась.

– Ваша сестра рассердится, узнав, что я появилась перед вами в таком виде.

– Которая из сестер? Похоже, это платье Генриетты. Для Мег оно слишком мало.

Элен расправила юбки.

– Мне тоже так показалось. Леди Маргарет сказала, что оно самое узкое из всех, и пообещала подготовить что-нибудь более подходящее. Она очень добра ко мне. И ваша вторая сестра тоже, ведь это она одолжила платье.

Чарльз с некоторым удовольствием представил себе лицо Генриетты, когда она узнает, что одно из ее платьев надевала «выскочка». Это научит ее милосердию!

– Мне кажется, Мег уехала именно с этой целью, – сказал он. – Здесь неподалеку живет портниха, способная сшить для вас такое платье, в котором не стыдно появиться на людях.

На лице Элен промелькнула гримаса отвращения.

– Думаю, мне не стоит появляться на людях.

– А, по-моему, вам придется это сделать, – сухо заметил Чарльз. – Как иначе мы найдем тех, кто вас ищет?

– Je ne voudrais pas qu’on me trouve!

Чарльз вопросительно выгнул бровь.

– Прошу прощения?

Голубые глаза взглянули на него с неподдельным изумлением.

– Да, милорд?

– Вы что-то сказали… кажется, по-французски.

Сосредоточенная морщинка залегла между ее светлых бровей.

– Правда? Я не помню… и я не говорю по-французски.

Если это обман, то Элен – непревзойденная актриса! Чарльз подумывал о том, чтобы расспросить ее. Элен и раньше говорила по-французски. Но, без сомнения, не помнила этого. Если он правильно понял, она сказала, что не хочет быть найденной, – очень интригующее заявление, которое можно расценивать как угодно.

– Вы что-нибудь вспомнили? – поинтересовался он. – Надеюсь, вы не пытаетесь подстегивать свою память. По-моему, Горсти считает это вредным.

К смущению Чарльза, Элен окинула его довольно странным взглядом. И попыталась увильнуть от ответа.

– Он говорил с вами об этом? Что еще он сказал?

– По-видимому, ничего такого, чего бы вы не знали, – с улыбкой заверил ее Чарльз.

Элен не сводила с него глаз. Она глядела на него испытующе, словно сомневаясь в его искренности.

– Почему вы так на меня смотрите? – поинтересовался он.

Ответила она не сразу. Взгляд голубых глаз был все еще прикован к его лицу, но их выражение изменилось. Чарльз вынужден был признать, что она не похожа на женщину, стремящуюся увлечь его!

Заданный ею вопрос оказался столь неожиданным, что на мгновение Чарльз утратил дар речи.

– Лорд Уайтем, вы заходили в мою спальню прошлой ночью?

Чарльз невольно рассмеялся. Затем развел руками.

– Каюсь!

Элен продолжала глядеть на него, но теперь в глубине ее глаз разгорались искорки гнева.

– Прошу, не смотрите на меня так! – взмолился Чарльз. – Я всего лишь хотел убедиться, что с вами все в порядке. – Он вздохнул, заметив, что ее ярость не стала меньше. – Элен, вы громко закричали, когда я проходил мимо. Я должен был разбудить Мег, но было уже очень поздно, и она давно спала. Я вошел и обнаружил, что мои подозрения подтвердились. Вам снился кошмар. – Чарльз заметил смягчившееся выражение ее лица и продолжил, – Я не думал, что вы это запомните. Вы проснулись лишь на краткое мгновение.

Чарльз не стал добавлять, что Элен, сама того не сознавая, почти развеяла его подозрения, внушенные Генриеттой. Пламя свечи высветило во тьме ее лицо, ослепительно прекрасное, хотя и искаженное кошмаром. Она казалась трогательно невинной, и Чарльз был поражен испуганным взглядом ее глаз. Ему непросто было сохранить хладнокровие.

Наконец Элен отвернулась и прижала ладонь ко лбу.

– Я спала. Я запомнила сон и думала, что вы мне тоже приснились.

– Простите, что ввел вас в еще большее замешательство.

Она вздохнула.

– Это неважно. Доктор Горсти сказал, чтобы я не верила снам, а вы не принадлежите моему прошлому.

– А наяву вы больше ничего не вспомнили?

Мгновение она колебалась, затем взглянула на него.

– Был сад. В первый день, когда я приехала сюда. Я выглянула в окно и, кажется, увидела сад.

– Так и есть, – ровным голосом заметил Чарльз. – Ваше окно выходит окнами в сад.

На лице Элен мелькнуло раздражение.

– Да, но не в этом дело. Образ вашего сада померк, когда я смотрела на него. Это продолжалось одно мгновение. Мне показалось, что вместо него я вижу сад… из моей прошлой жизни.

В ее голосе звучала тоска, вызвавшая сочувствие Чарльза. Он попытался отвлечься, сосредоточившись на смысле ее слов. Это такая мелочь. Разве не могла она выдумать нечто более убедительное?

– И это все?

Элен торопливо отвела взгляд. Это оказалось ошибкой. Ее движение не укрылось от глаз Чарльза, и он пристальнее посмотрел на нее.

– Вы больше ничего не вспомнили? – спросил Чарльз.

Элен взглянула на него украдкой. Чутье подсказывало ей, что графу можно доверять, но некоторые из его высказываний пугали ее и вызывали недоумение. Внезапное появление Чарльза оказалось для нее неожиданностью… и сильно взволновало. Элен скрывала это чувство под маской равнодушия. Его каштановые кудри, чей своевольный нрав не могла укротить ни одна расческа, вместе с карими глазами производили ошеломляющее впечатление. Выражение его лица было мягким, но Элен заметила упрямые очертания его подбородка и суровость взгляда. По-видимому, в роковой день их встречи она была ослеплена отчаянием и запомнила лишь его доброту. Может ли великодушие лорда Уайтема оказаться притворным?

Элен не решилась поделиться с ним своим вторым воспоминанием. К какому выводу придет Чарльз, если она расскажет ему о лежащем в ее постели мужчине? К единственно возможному. Но на ее руке нет обручального кольца. И если она замужняя женщина, то как могла попасть в эту ужасную ситуацию?

– Больше ничего, – ответила она, не поднимая глаз.

– Что ж, подождем, – беззаботно заметил Чарльз.

– Легко вам говорить! – воскликнула Элен. И тут же спохватилась. – Прошу прощения, сэр. Вы оказали мне огромную услугу, и я не имею права обращаться к вам в таком тоне.

Чарльз также ощутил вспышку гнева, но искреннее извинение Элен его обезоружило.

– Не беспокойтесь. Было бы удивительно, если бы ваше настроение всегда оставалось хорошим.

Элен улыбнулась, и при виде ее сияющего лица у Чарльза перехватило дыхание.

– Я еще не поблагодарила вас, лорд Уайтем. Надеюсь, мне не придется пользоваться вашим гостеприимством и добротой слишком долго.

Чарльз не мог опомниться в течение нескольких мгновений. Если это была прямая атака, то она достигла цели! Элен казалась весьма убедительной. Он напустил на себя вид усталого безразличия, который часто помогал ему противостоять женским хитростям.

– Я в вашем распоряжении на любой срок, сударыня.

На ее лице отразилось смущение. Или испуг? Элен отвернулась и побрела дальше… бесцельно, как показалось Чарльзу, поскольку направлялась она к кустам ракитника, даже не замечая этого.

– У вас очаровательное имение.

– Правда? – переспросил Чарльз, все с тем же оттенком цинизма. – Но это не самое крупное из моих владений.

– Да?

Неужели в одном-единственном слове чувствовалось любопытство? Если Элен знала все заранее, то откуда оно? Чарльз взял девушку за руку, уводя в сторону от куста.

– Уайтем еще больше. Он в Бакингемшире недалеко от долины Хеджерли. Не знаю, известны ли вам те места?

Элен взглянула на него, нахмурившись.

– Откуда? Я понятия не имею, какие места мне известны.

– Я и забыл. Что ж, давайте посмотрим, может, мне удастся помочь вам что-нибудь вспомнить. Вы уже поняли, что я до сих пор не женат… к неудовольствию моих сестер. – Еще один быстрый взгляд. Действительно, если это актерская игра, то очень талантливая!

– А вы обязаны жениться? – спросила Элен таким же вкрадчивым голосом, как у него. – У вас нет наследника?

– Есть. И, по мнению Генриетты, он жаждет заполучить мое состояние. Вообще-то, Роб занимается политикой и вряд ли пожертвует своими обязанностями в кабинете министров ради управления поместьями. – Чарльз представил себе, какое бурное неодобрение выразит его кузен, услышав о подобном приключении. – Тем более, он уже получил звание пэра, и без сомнения, сделает отличную карьеру. Как вы понимаете, я должен жениться. И это обстоятельство столь широко известно, что многие женщины предпринимали довольно необычные шаги, пытаясь добиться моей благосклонности.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Элен осознала весь смысл его речи. Теперь она поняла и странные замечания, и тревожащую перемену в его отношении к ней. А может она ошибается? Элен пристально взглянула на графа с растущим негодованием в груди. Он тоже молчал, и его лицо казалось непроницаемым. Но взгляд остался суровым.

Элен охватило разочарование. Воспоминания о недавних событиях теснились в ее голове. Тот день в лесу, когда граф нашел ее. Обрывки разговоров, казавшиеся бессмысленными. Тот миг, когда граф назвал себя. Теперь все встало на свои места.

Резкие слова сорвались с ее губ.

– Если я правильно поняла вас, сэр, то очень странно, что вы до сих пор не вышвырнули меня из вашего дома!

– Но почему? – спросил его светлость вкрадчивым голосом, приведшим Элен в еще большее замешательство.

Она ошиблась в нем. Или нет? Элен вопросительно взглянула на графа, но его мысли были для нее закрыты. На его лице не отражалось ничего, кроме простого любопытства. Но в поведении его чувствовалась фальшь. Элен не доверяла ему и не способна была сдержать дрожь в голосе.

– Будем надеяться, что вам недолго придется терпеть это неудобство, милорд.

Элен резко повернулась и торопливо направилась к дому, борясь с непреодолимым желанием расплакаться.


Третья глава


Когда Элен возвращалась в свою спальню, в ее груди бушевала подлинная буря чувств, грозящая в любой момент вырваться наружу. С каждым шагом ее убежденность в том, что она правильно истолковала слова графа, становилась все крепче. Он уверен, что Элен пытается заманить его в свои сети! Войдя в комнату, девушка прислонилась к закрывшейся двери, и дала волю слезам.

Как может он так думать о ней? Она считала его очень добрым… своим спасителем! Он так милостиво обошелся с ней в первый день. А ночью… ведь это был не сон… ее испуганный крик заставил его войти в ее спальню. Стал бы он делать все это, питая по отношению к ней столь низкие подозрения?

Элен всхлипнула, бросилась к кровати, упала на мягкую перину и ухватилась за один из лакированных столбиков… как в первый день, когда ее била ужасная дрожь. Разве Мег не рассказала об этом графу? Или он думает, будто она притворялась? Жестокий! Каким же чудовищем он должен ее считать?

А Мег, проявившая по отношению к ней столько заботы и сочувствия.… Неужели Элен посмела бы злоупотребить искренним состраданием этой почтенной женщины? И ради чего? Как назвал это граф?… ради того, чтобы добиться его благосклонности!

Гнев бурлил в ее груди, и Элен в ярости вытерла слезы.

– Вы, милорд Уайтем, – произнесла она вслух, – в высшей степени тщеславный человек!

Что ей делать? Она не может оставаться в доме мужчины, преследующего ее своими намеками и недоверием. Но как она уйдет? Куда ей идти? У нее нет даже воспоминаний, которые могли бы подсказать ей путь. Было бы верхом безрассудства покинуть этот гостеприимный кров. Ей ничего не остается кроме как остаться. Все, что у нее есть, это чужое платье.

Элен всхлипнула и безуспешно попыталась найти платок в карманах муслинового платья леди Генриетты. Ее взгляд упал на сморщенную материю на груди, и она невольно рассмеялась. Надо быть невероятно наивной женщиной, чтобы попытаться очаровать его светлость в таком наряде!

Встав с кровати, Элен расправила муслиновую юбку и подошла к трюмо. Она же на пугало похожа! Дело даже не в платье, хотя фасон совершенно не в ее вкусе. Неужели она всегда была такой худой? Мало того, что платье висит на ней, как на вешалке, так еще и цвет лица ужасный. Элен склонилась к зеркалу, критически изучая свое отражение. Ее глаза покраснели, как и следовало ожидать. Но откуда такая бледность?

Элен взглянула на свое лицо. Знакомы ли ей эти черты? А прическа? Носила ли она чепец? Вид собственной непокрытой головы казался ей непривычным. Значит ли это, что она замужняя женщина?

Кровь забурлила у нее в жилах, а сердце бешено забилось в груди. Почему? Почему эта мысль так сильно ее волнует? Это не может быть правдой! Но если этот мужчина не ее муж, то кто же он?

Элен тщетно пыталась восстановить в памяти лицо мужчины из своего видения. Она повторяла свои попытки снова и снова на протяжении последних двух дней, но все ее усилия оказались напрасными. Ей вспомнились слова лорда Уайтема. Доктор Горсти запретил ей подстегивать свою память. Легко говорить! Но ведь лорд Уайтем не верит, что она действительно забыла свое прошлое.

Но хоть что-то хорошее в этом есть. Если Элен узнает, что она замужем, это избавит ее от несправедливых подозрений владельца дома. А значит, их разговор принес определенные плоды.

Может, он этого и добивался? Элен вспомнила последнюю часть их беседы. Лорд предложил ей оставаться в его доме на любой срок. Было ли его предложение искренним? Если да, то что же он сделал потом? Дал ей понять, что стремится избавиться от ее нежеланного присутствия?

Лицо графа возникло у Элен перед глазами – такое, каким она его увидела при первой встрече. Его решительные черты вызвали инстинктивный отклик в ее душе, и она с готовностью положилась на его милосердие. Померещился ли ей его радушный прием? Возможно, в помутнении рассудка она увидела то, чего на самом деле не было? Элен почувствовала себя виноватой. Разве его светлость не имеет право на сомнения? А если он действительно пытался помочь ей вспомнить прошлое, она должна, по меньшей мере, поблагодарить его.

Последняя мысль заставила Элен повернуться к двери. Она обязана это выяснить! Она разыщет его и спросит.

Пройдя по галерее верхнего этажа, Элен направилась к лестнице. Лорд Уайтем говорил, что видел ее из окна. Скорее всего, он вернулся к прежнему занятию, от которого его невольно отвлекла Элен.

Она обходила дом с левой стороны. Спустившись по главной лестнице, Элен окинула взглядом широкий холл. Слева было три двери, и она наугад выбрала среднюю.

За дверью оказалась гостиная, оформленная в соломенно-желтых и золотистых тонах, с роскошной мягкой мебелью, обитой полосатым шелком. Элен замерла на пороге, заметив, что в комнате кто-то есть… и это не граф. Она повернулась, чтобы уйти, но ее окликнул знакомый голос.

– Не уходите! – произнесла леди Генриетта.

Элен неуверенно взглянула на сестру хозяина. Та сидела лицом к двери в кресле, стоящем сбоку от камина. Улыбка на ее тонких губах казалась до странности ненатуральной.

– Я хочу представить вам свою подругу, – сказала она, махнув рукой в сторону длинного дивана рядом с открытым французским окном.

Сидящая на нем молодая женщина казалась воплощением изящества. На ней было элегантное платье из белого муслина, ажурная лимонно-желтая шаль с бахромой и украшенная цветами соломенная шляпка, оттеняющая золотистый цвет ее локонов.

Элен, смутившись, повернулась к леди Генриетте.

– Прошу простить меня, сударыня. Я неподобающе одета.

Леди Генриетта вскинула брови и жеманно улыбнулась.

– Учитывая, что это мое платье, я посмею не согласиться с вашим утверждением.

В душе Элен шевельнулась обида, но ответила она со спокойной решимостью.

– Было очень любезно с вашей стороны одолжить мне его, сударыня, но я стесняюсь показываться в нем на людях, поскольку это платье плохо на мне сидит.

С дивана донесся резкий металлический смех.

– Слабо сказано! О чем вы только думали, дорогая Генриетта?

– Это не я, а Мег, – отрезала собеседница. Сама она была одета в платье похожего покроя, но с драпировкой на груди. – По крайней мере, это лучше, чем ночная рубашка Мег.

Элен шагнула в гостиную.

– Я искренне благодарна вам, сударыня, поскольку мне действительно нечего было надеть.

Леди Генриетта смягчилась и улыбнулась более благосклонно.

– Я рада, что смогла оказать вам услугу, – вежливо ответила она. – Пожалуйста, входите и познакомьтесь с мисс Таррингтон. Белинда, это девушка, о которой я вам рассказывала… Элен, мы полагаем.

Не сумев найти оправдание, которое не показалась бы чрезмерной грубостью, Элен неохотно пересекла комнату и пожала протянутую ей руку. Мисс Таррингтон вставать не стала, и, хотя она смотрела на Элен снизу вверх, в ее взгляде чувствовалось высокомерие.

– Я ужасно рада познакомиться с вами. Какое приключение! – Она похлопала по сиденью дивана. – Садитесь рядом и рассказывайте.

Этого Элен хотела меньше всего, но не знала, как уклониться от разговора. Она была гостьей в этом доме, и, как оказалось, ее здесь только терпят. А эта молодая леди, по-видимому, пользуется всеобщим уважением. Элен присела на длинный диван чуть поодаль.

– А теперь я хочу услышать все до мельчайших подробностей.

Элен удивленно взглянула на мисс Таррингтон. Судя по голосу, та умирала от желания выслушать свежую сплетню! Но станет ли Элен объектом ее жалости или любопытства?

– Даже не знаю, что сказать вам, сударыня. Мне почти ничего не известно, кроме обстоятельств моего пробуждения и встречи с лордом Уайтемом и его сестрами.

– О, нет, это совсем не то! – воскликнула ее собеседница. – Генриетта уже все мне рассказала. Но я понять не могу, как же вы очутились в подобной ситуации.

Это было бестактное замечание. Прежде чем Элен успела собраться с мыслями, вмешалась леди Генриетта.

– Элен была совсем измучена. Она вела себя так, как и следовало ожидать от человека в подобном состоянии. Она не понимала, где находится, у нее кружилась голова. Она даже упала в обморок, и Чарльз на руках отнес к ландо.

– Как романтично! – воскликнула мисс Таррингтон. – Даже позавидовать можно!

Растерявшись, Элен молча взглянула на гостью. У мисс Таррингтон было слишком худощавое лицо и неприятная привычка задирать свой длинный нос. Ее улыбка была полна высокомерия, во взгляде светлых глаз заметна была жесткость, а резкий голос действовал Элен на нервы.

– Насколько я поняла, ваше платье было изорвано и испачкано, – произнесла она с каким-то извращенным удовольствием. – Вы пролежали в зарослях всю ночь?

– Видимо, да.

– И были ранены, как я слышала.

– Да, – коротко подтвердила Элен.

– Как же это могло случиться?

Элен не удержалась от колкого ответа.

– Если бы я знала, то не находилась бы сейчас в доме лорда Уайтема.

Из-за ее спины донесся не менее едкий мужской голос.

– В котором, моя дорогая Белинда, она должна быть избавлена от нездорового и вульгарного любопытства!

Мисс Таррингтон и Элен вздрогнули от неожиданности. Гостья издала возмущенный вопль, вскочила с дивана и повернулась навстречу его светлости, вошедшему через французское окно. Издав визгливый смешок, она подошла к графу и игриво хлопнула сложенным веером по его рукаву.

– Как вы посмели так напугать меня, негодник! Нет, я не вынесу вашего осуждения, Чарльз. Вульгарное, подумать только!

Эта полная негодования речь сопровождалось кокетливым хлопаньем ресниц и визгливым смехом, от которого у Элен сводило скулы. Ясно было, что мисс Таррингтон лишь притворяется оскорбленной.

Элен вынуждена была бороться с приступом раздражения и учащенным сердцебиением, вызванным внезапным появлением лорда Уайтема. К счастью, леди Генриетта избавила ее от необходимости продолжать разговор, бросившись на защиту своей подруги.

– Действительно, Чарльз, как ты мог? Если Белинда заинтригована историей Элен, в этом нет ничего удивительного.

– Заинтригована? – Мисс Таррингтон подошла к камину, заломив руки и, к тайному смущению Элен, снова посмотрев в ее сторону. – Клянусь, Генриетта, я более чем заинтригована! Я в восторге. А вы, Чарльз?

Задав этот кокетливый вопрос, мисс Таррингтон вновь захлопала ресницами и принялась поигрывать своим веером. Хотя граф подошел к ней, Элен решила, что он ограничится каким-нибудь вежливым замечанием. И действительно, его голос был совершенно равнодушным.

– Я бы не так это назвал, Белинда.

Мисс Таррингтон раскрыла веер, лукаво взглянув на графа.

– О, вам незачем это говорить! Я слишком хорошо вас знаю и понимаю, что вы тоже оценили романтичность этой истории.

– Если вы находите романтику во встрече с человеком, полностью потерявшим память, – ответил его светлость, – то у вас чрезвычайно бурное воображение.

Элен была поражена его нелюбезным тоном. Что граф хотел этим сказать? Ведь он сам дал ей понять, что не верит в ее потерю памяти.

– Чарльз, как ты можешь? – возмутилась леди Генриетта.

Мисс Таррингтон рассмеялась.

– О, не волнуйтесь, Генриетта. Если я до сих пор не привыкла к нападкам вашего брата, то это только моя вина.

– В таком случае очень странно, что вы продолжаете посещать мой дом.

– Но мы же давние друзья, Чарльз. Я привыкла к вашему обращению. Вы меня не отпугнете.

Элен показалось, что дело обстоит как раз наоборот. Чарльз встал по другую сторону камина. Готовится к отступлению? Гостья замерла в нерешительности, затем снова уселась на диван рядом с Элен.

– Естественно, Чарльз прав. Вы, наверное, были слишком измучены, бедняжка Элен. Я могу называть вас Элен?

– Конечно, ведь у меня нет другого имени.

– И даже в этом имени вы не уверены, насколько я поняла.

– К несчастью, да.

Мисс Таррингтон взглянула на его светлость и заискивающе улыбнулась.

– Ворчите сколько угодно, Чарльз, но вы должны признать, что это исключительная ситуация. – Ее взгляд вновь упал на Элен. – Бедняжка! И вы ничего не можете вспомнить?

– Боюсь, что нет.

– Невероятно.

Леди Генриетта вмешалась в разговор.

– Очевидно, вы не узнаете ее, Белинда.

– О, нет. Я не смогла бы забыть такое лицо! – От ее очередного взгляда Элен почувствовала себя пронзенной насквозь. – Такая красавица, Чарльз, и так настрадалась!

– Как я понял, ты рассказала Белинде об Элен в надежде выяснить, кто она такая? – обратился лорд Уайтем к своей сестре. Его неожиданно резкий тон удивил девушку.

Леди Генриетта заерзала в кресле.

– Все возможно, Чарльз. Я встретила Белинду у леди Лайлшелл, и подумала…

Она умолкла, и наступила тишина. Расстройство Элен сменилось замешательством. Что нужно этому человеку? Сначала он говорит ужасные вещи, убеждая Элен в том, что не верит ей, а теперь набрасывается на сестру с упреками. Если он хочет избавиться от Элен, почему его это волнует?

Мисс Таррингтон жизнерадостно заворковала, повернувшись к девушке.

– Как жаль, что я не встречала вас раньше. Без сомнения, я узнала бы вас, если бы вы вращались в высшем свете, Элен.

В первое мгновение Элен не осознала оскорбительности ее замечания, хотя и почувствовала под маской любезности затаенную враждебность. Когда смысл этих слов дошел до нее, она ощутила лишь легкое удивление. Леди Генриетта тихо кашлянула и окинула свою гостью предупреждающим взглядом. Но это не помогло.

– Я уверена, что мне известны все более-менее значительные люди… в лицо, по крайней мере.

– Как и лорду Уайтему, полагаю, – заметила Элен. – Но он тоже меня не знает.

– Так в чем бы заключался интерес, если бы он вас знал? – произнесла мисс Таррингтон. – Или смысл, раз уж на то пошло.

На мгновение Элен пришла в замешательство.

– Смысл?

Направленный на нее взгляд вдруг показался ей более пристальным. Или злобным? Элен заметила, что настроение в гостиной изменилось. В затянувшейся тишине она посмотрела на леди Генриетту и обнаружила пятна румянца на ее щеках. Элен невольно повернулась к графу. Его светло-карие глаза сузились и угрожающе заблестели. Сердце тревожно забилось в груди у Элен, когда она догадалась, в чем дело.

Леди Генриетта, разделяющая подозрения графа, сообщила о них этой женщине, и лорд Уайтем пришел в ярость. Что же за отношения связывают его с мисс Таррингтон?

– Elle desire etre sa femme.

– О, вы говорите по-французски?

Элен торопливо повернулась к гостье.

– Прошу прощения?

– Вы что-то произнесли по-французски.

Замешательство мгновенно вернулось. Элен нахмурилась.

– Я вас не понимаю.

Мисс Таррингтон рассмеялась.

– Моя дорогая Элен, это я вас не поняла. Вы что-то сказали с идеальным произношением, но очень тихо. Не могли бы вы повторить это для меня?

Онемев от изумления, Элен беспомощно повернулась к лорду Уайтему. Несмотря на его подозрения, он поддерживал ее раньше и казался единственным ее сторонником в этой комнате.

– Что она имеет в виду?

К счастью, граф пришел ей на выручку.

– Не мучьте ее, Белинда. Элен не всегда отвечает за свои слова.

Он ободряюще улыбнулся, и у Элен екнуло сердце. На его лице не было ни признаков прежней ярости, ни любезности, за которой он прятал свою подозрительность. Ее вновь охватило смущение. Может, все это было плодом ее воображения?

– Вы должны понимать, что испытания, которым подверглась Элен, не прошли для нее бесследно. Беда не в том, что мы ее не знаем. Она сама себя не знает, и это очень тяжело для нее. Так что не надо сбивать ее с толку своими высказываниями.

– Но я лишь…

– Не надо! – достаточно мягко произнес его светлость. – Генриетта рассказала вам об Элен, желая выяснить, не знакомы ли вы с ней. Если не знакомы, то разговор окончен. Мы наверняка найдем кого-нибудь, кто видел ее раньше.

– О, непременно, – беззаботно воскликнула мисс Таррингтон. – Здесь, в округе не так уж много представителей знати, среди которых стоит искать. Наверняка, кто-нибудь где-нибудь видел Элен.

– Или память сама вернется к ней, – предположила леди Генриетта с приторно-сладкой улыбкой. – Я слышала о подобных происшествиях. Неожиданное потрясение часто помогает.

– В таком случае, – вмешался граф, – нам не мешало бы подготовить для вас несколько потрясений, Элен. Странно, что я сам не догадался об этом.

Резкий смех звоном отозвался в ее ушах.

– Чарльз, вы невыносимы! Я склонна считать, что она уже достаточно потрясена.

– Я согласен с вами, Белинда, – ответил он, направляясь к двери. – Оскорбления всегда поражают.

С этими словами он покинул гостиную, не попрощавшись и не извинившись. Заглаживать ситуацию пришлось леди Генриетте.

– Чарльз просто ужасен! Чего он хотел добиться подобным поведением? Прошу, не принимайте близко к сердцу, Белинда. В последние дни его слишком многое раздражает.

Это замечание сопровождалось злобным взглядом, брошенным на Элен, и резким смешком, сорвавшимся с губ сидящей рядом женщины.

– Дорогая Генриетта, вы не обязаны искать ему оправдания. Я знаю Чарльза достаточно хорошо, чтобы самой это понимать.

Но Элен заметила выражение недовольства на ее лице в тот миг, когда лорд Уайтем вышел из комнаты. Очевидно, мисс Таррингтон надеется стать графиней Уайтем, и появление в его доме Элен вывело ее из себя. Непохоже, чтобы она пользовалась расположением его светлости. Элен начала склоняться к мысли, что подозрительность графа имеет под собой определенные основания.


– Что делало здесь это несносное создание? – поинтересовалась Мег, войдя в гостиную через несколько минут после ухода мисс Таррингтон и леди Генриетты.

Элен и сама не сознавала, насколько расстроил ее недавний разговор, но стоило лишь двери закрыться, как она откинулась на мягкую спинку дивана и испустила долгий вздох облегчения. У нее не было сил выдержать натиск Мег.

– Элен, вы здесь? А где Чарльз? Я думала, он тоже тут. Зачем, во имя всего святого, вы надели это ужасное платье? О, только не говорите, что вы показались в таком виде перед Белиндой!

Элен беспомощно развела руками.

– На какой вопрос ответить сначала?

– О, дорогая, простите меня! – Мег промчалась через комнату и упала на диван. – Не обращайте внимания! Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, спасибо, – ответила Элен и умолкла, с любопытством взглянув на джентльмена, вошедшего в гостиную следом за Мег. Это был мужчина средних лет с приятным улыбчивым лицом и коротко остриженными темными волосами. Но когда он уставился на нее, смешно разинув рот, ее щеки покраснели от смущения.

Мег рассмеялась.

– Мэтт сражен наповал! Это мой муж, Мэттью Хантли. Вы не должны принимать близко к сердцу его слова, потому что он постоянно шутит. Главное, это не обращать на него внимания. Я все время так делаю.

Элен широко раскрыла глаза, не зная, что ответить. Мистер Хантли поклонился ей с очаровательной улыбкой.

– Мне описали вашу внешность, дорогая, но надо признать, словесный портрет ни в какое сравнение не идет с действительностью. – Он окинул взглядом ее фигуру, и его усмешка стала еще шире. – Если не считать этих лохмотьев! Какое счастье, что моя жена знакома с хорошей портнихой.

– Да, действительно, – поддержала его Мег. – Завтра утром она приедет сюда и все уладит в один миг. Но объясните мне, Элен. Зачем Генриетта притащила сюда эту сплетницу, и как вы познакомились с ней?

Элен предпочла не упоминать о своей беседе с графом, сказав лишь, что искала встречи с его сиятельством, желая узнать, как проходят его поиски.

– Но мне так и не удалось расспросить его, поскольку я по ошибке вошла в эту комнату и обнаружила здесь леди Генриетту и ее гостью. Мне кажется, она хотела выяснить, не знакома ли со мной мисс Таррингтон.

Мистер Хантли, занявший кресло напротив, расхохотался.

– Черта с два! Прости, любимая. Разве я не говорил, что Генриетта намерена поиграть в детектива?

– Скорее уж, в сводню, – раздраженно бросила Мег. – Я так и знала, что она расскажет Белинде, как обстоят дела!

Мистер Хантли многозначительно кашлянул и сдвинул брови. Элен взглянула на Мег и заметила некоторое смущение на ее лице. Но не успела она удивиться, как дверь открылась, и вошла леди Генриетта.

– Генриетта! – гневно воскликнула Мег. – Как ты могла привести сюда эту женщину? И не думай, будто я не догадываюсь, чего ты добиваешься!

– Тише, Мег! – осадила ее сестра.

Элен заметила брошенный в ее сторону выразительный взгляд. Но сейчас она чувствовала лишь гнетущую слабость. Смысл их намеков и недоговорок был для нее очевиден. Естественно, она стала причиной семейного спора. Мег, похоже, на ее стороне, но трудно понять, разделяет ли мистер Хантли подозрения графа. Сердце Элен упало, и она встала с дивана.

– Простите, но я чувствую себя усталой. Думаю, мне лучше пойти прилечь.

Вернувшись в свою спальню, Элен решила больше не покидать ее. Никто не сможет обвинить ее в попытках соблазнить графа, если она не станет показываться ему на глаза!


Элен беспокойно вышагивала по коридорам верхнего этажа Кливдон-Хауза. Выйти на воздух не позволял проливной дождь, сменивший вчерашнюю жару. Всю ночь бушевала гроза, и девушка совершенно не выспалась. Что вовсе не удивительно, учитывая услышанный ею накануне вечером отрывок разговора.

Благодаря усилиям миссис Дроксфорд, старательной портнихи, которую наняла Мег, Элен решила удивить своих хозяев, появившись за обеденным столом. Миссис Дроксфорд перешила для нее вечернее платье из прозрачного газа с розовой нижней юбкой, длинными рукавами и глубоким вырезом на груди, прикрытым кружевной оборкой из уважения к предполагаемому незамужнему статусу Элен. Готовое платье так подняло ее настроение, что Элен решила прервать затворничество и спуститься к обеду, хотя и предупреждала Мег, что собирается поесть в спальне.

Ее радостного состояния духа хватило ненадолго. Элен подошла к дверям столовой, расположенной справа от главной лестницы, и уже взялась за дверную ручку. Но тут изнутри донесся отчетливый голос Мег, заставивший ее замереть на месте.

– Это из-за тебя она не выходит из комнаты, Генриетта. И ты, Чарльз, виноват в том, что под влиянием Генриетты перестал верить Элен!

– Я сам не знаю, во что верю, – ответил граф.

– Не удивительно, что ты позволила обвести себя вокруг пальца, Мег. У Чарльза, по крайней мере, хватило ума сомневаться.

Это был насмешливый голос леди Генриетты. Затем снова заговорил лорд Уайтем.

– Не надо так смотреть на меня, Мег. Ты же знаешь, что меня как только не преследовали.

– Верно, – вмешался новый голос. Позже Элен догадалась, что он принадлежал мистеру Хантли. – И я тому свидетель. Чарльзу приходится быть настороже.

– Да, конечно. Но не в этом случае, Чарльз.

– Почему не в этом?

Сердце Элен забилось так сильно, что она пропустила несколько фраз. Теперь ей хотелось лишь спастись бегством, но, должно быть, она произвела какой-то шум, поскольку, как только она отпустила ручку, дверь распахнулась изнутри. Элен столкнулась лицом к лицу с Моффетом, дворецким, и доносящийся из столовой разговор мгновенно оборвался.

Она застыла на пороге, страдая от собственной нерешительности, в то время как четыре пары изумленных глаз смотрели на нее из-под гигантской люстры, освещающей столовую.

Затем Мег встала и торопливо бросилась к двери со словами приветствия на устах. Элен подошла к длинному дубовому столу, а когда джентльмены встали, освобождая для нее место, поняла, что сумеет вести себя, как ни в чем не бывало.

С легкой улыбкой Элен выслушала комплименты графа и посмеялась над замечанием мистера Ханли о том, что перешитое платье никогда еще не казалось таким нарядным. Но когда ей подали суп из крабов на первое, ощущение неловкости вернулось и так и не исчезло до конца обеда.

Разговор не клеился. Лорд Уайтем был предельно вежлив. Мег, пытаясь скрыть гнев, бросала на сестру сердитые взгляды и обращалась к Элен с подчеркнутой сердечностью. Леди Генриетта упорно молчала, сидя с каменным лицом. Только мистер Хантли сохранил обычный беззаботный вид, хотя и посматривал время от времени на жену с сочувственной гримасой.

Элен горько пожалела, что уступила соблазну спуститься в столовую. Теперь ее печальные сомнения подтвердились. Но еще сильнее ее расстроила мысль о том, что она невольно внесла раздор в семью. Если бы у нее был другой выход кроме вынужденного покровительства графа Уайтема! Но пока этот выход не будет найден, надо постараться не попадаться хозяевам на глаза.

Завтрак она отнесла на подносе в свою спальню, надев очередное платье Мег, перешитое за ночь неутомимой миссис Дроксфорд. Леди Маргарет передала ей через горничную, что будет отсутствовать большую часть дня. Элен, вполне довольная этим обстоятельством, села дожидаться доктора.

Но осмотр не принес никаких неожиданностей.

– Рана заживает хорошо, сударыня, и больше я ничего не могу для вас сделать. Но не стесняйтесь обращаться ко мне даже по самому незначительному поводу. Или, – он понимающе улыбнулся, – если провалы в памяти будут слишком сильно вас тревожить.

Гораздо сильнее ее тревожили жестокие подозрения хозяев, но в этом доктор не мог ей помочь. Элен пыталась успокоиться после его ухода, но ей наскучила скудная обстановка ее спальни. И тогда она отправилась бродить по Кливдон-Хаузу.

Желая избежать встречи с членами семьи, она поднялась наверх. Одних только картин, развешанных на стенах, оказалось достаточно, чтобы отвлечь ее и пробудить любопытство. Бесцельные блуждания по коридорам привели ее на четвертый этаж, а затем на галерею.

Комнаты, мимо которых она проходила, были заперты, так что никто не смог бы обвинить ее в подглядывании. И все же одна из крайних дверей оказалась приоткрытой. Попытавшись закрыть ее, Элен дернула за ручку и нечаянно распахнула дверь настежь.

Чувствуя себя виноватой, девушка шагнула внутрь. Комната оказалась маленькой и почти пустой, если не считать двух дорожных сундуков у стены, кресла с прямой спинкой и продавленным сиденьем и странного предмета, накрытого пыльной простыней. По-видимому, это заброшенное помещение использовалось в качестве кладовой.

Элен уже собиралась уйти, но неожиданно очертания загадочного предмета привлекли ее внимание. Девушка взглянула на него, чувствуя, что разгадка близка. Не задумываясь, она потянула простыню за край и медленно ее стащила.

Она, как зачарованная, смотрела на арфу. Перед ее глазами вспыхнула картина: пальцы на струнах, а за ними… с нежностью в глазах и мечтательной улыбкой… лицо мужчины.

Элен всхлипнула. Выронив простыню, она взмахнула рукой и ухватилась за раму. Если бы не эта опора, девушка бы упала. Через миг видение исчезло, и теперь она смотрела лишь на собственные дрожащие руки, крепко сжимающие гладкое дерево.

Что это было? Кто это был? Тот самый мужчина? Чувство глубокой грусти охватило Элен, и она поняла, что не хочет вспоминать.

Колени ее подкосились. Выпустив арфу, она дошла, пошатываясь, до старого кресла и опустилась в него, не сводя глаз с рокового инструмента. Наконец-то хоть что-нибудь! Но у нее не хватало смелости задуматься об этом. Один только вопрос о том, кому принадлежит это лицо, приводил ее в ужас.

Элен подняла руки и повернула их, разглядывая согнутые пальцы. Эти ли пальцы перебирали струны арфы? Есть только один способ проверить!

С лихорадочной поспешностью она вскочила и бросилась к арфе. Протянула к инструменту дрожащую руку. Ее пальцы пробежались по струнам, издавшим вибрирующий звук. Придвинув кресло поближе, Элен села так, чтобы арфа оказалась у нее между коленей. Она глубоко вздохнула, наклонила арфу, тряхнула пальцами и поднесла их к струнам.


Звуки музыки привлекли внимание графа, когда он выходил из своей комнаты на втором этаже. Он только что переоделся, вернувшись вместе с зятем с утренней верховой прогулки, прерванной из-за дождя. Остановившись у главной лестницы, он прислушался.

Тихая музыка доносилась откуда-то сверху. Этот звук не раздавался в доме на протяжении многих лет, но граф узнал его сразу. Но кто мог играть там… и в такой прерывистой манере? Отрывок, который услышал граф, был совсем недолгим. Несколько аккордов, а затем тишина. Игра неожиданно прекратилась. Затем возобновилась, чтобы вновь оборваться на середине аккорда.

Ему в голову пришел ответ. Возможно ли это? Больше никто в этом доме не умеет играть на арфе. Заинтригованный, Чарльз торопливо подошел к лестнице в противоположном конце галереи и бегом поднялся на два пролета. Идя на звук, он сделал несколько быстрых шагов, приведших его в конец коридора. Перед ним оказалась распахнутая дверь маленькой комнатки.

Конечно, это Элен! Разве чутье не подсказывало ему? С сосредоточенным лицом, сдвинув брови, девушка пыталась вспомнить последовательность нот. По-видимому, она хорошо знала инструмент, поскольку ее пальцы двигались с отработанной плавностью, извлекая верные ноты. Но мелодия от нее ускользала.

В течение нескольких мгновений Чарльзу удалось следить за ней, не обнаруживая себя. Она казалась более юной… и трогательно невинной!… в белом платье, окутывающем ее стройную фигуру и спадающем изящными складками. Со смешанным чувством Чарльз взглянул на ее лицо. Откуда она пришла… с такими тонкими чертами? С таким очарованием небесно-голубых глаз! Не будь он столь нетерпимым к обману, то с радостью покорился бы ее чарам… если только она действительно самозванка.

Генриетта, конечно, не испытывает подобных сомнений. Чарльз сильно на нее рассердился, но его гнев не мог сравниться с яростью Мег, когда она узнала, что их сестра поделилась своими подозрениями с Белиндой.

– Какая же ты болтливая, Генриетта! – бушевала Мег. – Разве ты не понимаешь, что вся округа узнает об этом еще до конца дня?

– Верно, – согласился Мэтт. – Эта девушка известная сплетница.

На следующий день он не находил себе места, ожидая предсказанных Мег визитов соседей. Но их не было. Впрочем, Элен опять не выходила из спальни, а сестры возобновили старый спор – именно в тот момент, когда Элен спустилась к обеду.

Слышала ли она их? Если да, то осталась на удивление спокойной. Впрочем, после ухода Элен, когда они перебрались пить чай в гостиную, Генриетта заявила, что ее спокойствие было напускным и что ей выгодно не замечать подозрений в свой адрес.

Чарльз склонен был верить Элен. Она держалась с ним подчеркнуто холодно. Его уже начала раздражать ее непостижимая способность уклоняться от разговора. Она даже к Мэтту проявляла большее дружелюбие!

Мег снова вызвала его недовольство.

– Ничего не остается, Чарльз, – заявила она. – Завтра я проедусь по округе и поговорю с людьми сама.

Он нахмурился.

– Не люблю, когда меня принуждают. Я предпочел бы дождаться ответов от соседей.

– Жены которых с удовольствием расскажут эту историю всем и каждому, – ехидно заметила Генриетта, разозлив его еще сильнее.

Прежде чем Чарльз успел ответить, вмешался Мэтт.

– Бессмысленно строить догадки. Время уходит. Мы должны выработать план действий.

– Вот именно, – согласился Чарльз. – Что ты собираешься рассказывать, Мег? Хуже всего, что я по-прежнему не доверяю Элен.

– И кто в этом виноват? – воскликнула Мег, окинув сестру испепеляющим взглядом.

– Перестань, Мег!

Обрадовавшись очередному вмешательству Мэтта, Чарльз обуздал свой гнев.

– Правда это или нет, она под моим покровительством. Дать понять людям, что я не верю в ее историю, было бы верхом бестактности.

– Чего же ты хочешь от Мег? – спросила Генриетта. – Стоит ей упомянуть об этом, и люди сами догадаются об истинном положении дел.

– Это не истина! – отрезал Чарльз. – Если у меня возникли подозрения, это еще не значит, что я убежден. Как раз наоборот.

Мег встретила его слова аплодисментами, и, в конце концов, было решено, что ей не стоит упоминать о недоверии графа, если только у нее не спросят напрямую.

– А тогда я отвечу, что Белинда неправильно тебя поняла. Даже если мне не поверят, то, по крайней мере, начнут сомневаться. Всем известно, что Белинда слышит только то, что хочет услышать.

Но Чарльзу это показалось недостаточным.

– Если Белинда сошлется на тебя, Генриетта, ты должна сказать, что заблуждалась.

– Святые небеса, почему я?

– Генриетта, ты обязана сделать это для Чарльза, – поддержала его Мег.

– Я не даю тебе выбора, Генриетта, – холодно произнес граф. – Если хочешь остаться здесь, то только на этих условиях.

Мег просияла.

– Пожалуйста, пусть возвращается домой. Элен достаточно и одной компаньонки, а я вполне подойду на эту роль.

Чарльз так и знал, что его ожидания тщетны. Генриетта пошла на попятный, заявив, что прекрасно знает, чем кончится дело, если предоставить Мег самой себе. Можно было надеяться лишь на то, что усилия его сестры окажутся плодотворными и предотвратят появление самых неприятных сплетен.

Чарльз заметил, как замерли пальцы Элен. Она повернула голову, и тихий вздох слетел с ее изогнутых губ. Ее ладонь легла на струны, прервав их вибрацию.

– Я напугал вас? Прошу, не прекращайте игру.

Она вновь поставила инструмент в вертикальное положение и обхватила себя руками.

– Я не должна была начинать.

– Почему? – легким тоном произнес Чарльз, входя в комнату. – Это инструмент моей матери. Никто не играл на нем уже многие годы.

Элен опустила голову.

– Это и игрой-то не назовешь.

– Да полно вам. Может, вы утратили навык, но ваш талант очевиден.

Она, нахмурившись, посмотрела на арфу.

– Я ничего не могу вспомнить.

– Вероятно, слишком напрягали свою память?

– Вероятно, я всегда плохо играла.

Чарльз улыбнулся.

– Не верю.

Элен взглянула на него полными слез глазами.

– А вы хоть во что-нибудь верите?

Значит, она слышала их разговор! Граф тут же почувствовал себя виноватым. Но что ответить? Он помолчал, заметив, что девушка отвела взгляд. Ее бледные щеки окрасились румянцем.

– Прошу прощения. Я не должна была… я не хотела говорить об этом.

Граф скрепил сердце.

– Наверное, и я тоже.

Она вновь взглянула на него.

– Да?

Была ли боль в ее глазах? Граф отошел к окну, чтобы не встречаться с ней взглядом. Чувство вины вспыхнуло вновь. Откуда оно? У него есть все причины для подозрительности. И все же при виде ее расстроенного лица он испытывал угрызения совести. Если она невинна, то имеет полное право расстраиваться. Чарльз обернулся.

– Из-за нас вы чувствуете себя неловко. Простите хотя бы за это.

– Но не за ваши подозрения. – Элен вскочила с кресла и бросилась к двери.

Неожиданная волна эмоций нахлынула на Чарльза. Не раздумывая, он промчался через комнату и схватил девушку за руку.


Четвертая глава


Элен замерла, пристально глядя на графа. Выражение ее глаз заставило Чарльза заговорить.

– Не смотрите на меня так, прошу вас! Я искренне сочувствую вашим страданиям.

– Но как это возможно, если вы не верите в них?

Чарльз с неожиданной резкостью возразил.

– Я не говорил, что не верю в вашу потерю памяти, Элен.

Она повернулась к нему.

– Как же так? Вы полагаете, что я сама нанесла себе рану? Или вы считаете доктора Горсти моим сообщником? По-вашему, я заплатила ему за молчание!

– Нет, это бессмысленно, но…

– Но что, милорд? – в отчаянии воскликнула Элен. – Как все это увязать, по-вашему? Я признательна Мег за поддержку и не верю, что ее доброта может оказать притворной. Но мне хотелось бы знать, почему вы, леди Генриетта… и ваша обожаемая мисс Таррингтон!… считаете меня способной пойти на подобные унижения ради той цели, которую вы мне приписываете.

Ее упрек должен был вызвать в графе чувство стыда, но произвел обратное действие. У Чарльза, раздосадованного ее словами, вырвался резкий ответ.

– Будьте так любезны, оставьте в покое мисс Таррингтон.

– У меня нет ни малейшего желания говорить о ней, милорд.

– Я не несу ответственность за мнение моей сестры.

– Зато за ваше мнение несете!

Элен отвернулась от него и вновь подошла к креслу, стоящему возле арфы. Она была разгневана, но в то же время стыдилась своей вспышки. Девушка села и, не задумываясь, протянула руки к инструменту, наклонив его к себе. Комнату наполнили беспорядочные звуки.

Она не должна была повышать голос – у нее нет на это права. Теперь ей придется попросить прощения… а она не может! Ее грудь сдавило от боли, мысли путались. Она закрыла глаза и прижалась лбом к раме инструмента, опустив руки.

– Элен?

Это было сказано так нежно, что девушка торопливо выпрямилась и заговорила, не отводя глаз от арфы.

– Не обращайте на меня внимания! Вы так великодушны… я должна была промолчать. Если бы не тот разговор, который я подслушала прошлым вечером, я бы никогда… Молю, простите меня!

– Ради бога, Элен! – вырвалось у его светлости.

Элен посмотрела на него и наткнулась на печальный и рассерженный взгляд светло-карих глаз.

– Милорд!

– Не надо глупостей! – торопливо произнес граф. – Говорите, что хотите, но только избавьте меня от вынужденных проявлений благодарности! Я поступил так, как поступил бы любой другой человек на моем месте.

– Но вы не любой человек, – не удержалась Элен. – И в этом трудность.

Чарльз помолчал мгновение. Так они ни к чему не придут. Теперь, когда его гнев схлынул, он не мог оставить все, как есть. Надо было что-то сказать. Чарльз чувствовал необходимость оправдаться. Он подошел к окну и заговорил, не глядя на девушку.

– Если я циничен, Элен, на то есть причины. В последние двенадцать лет на меня ведется непрекращающаяся охота.

– Но вы же лакомый кусочек, – с горечью заметила Элен. – Вы дали мне это понять в тот день. Но я забыла. Я же все это знаю, не так ли? Иначе я не стала бы разрабатывать столь сложный план, чтобы завлечь вас в ловушку.

Ее ирония вызвала раздражение Чарльза. Ему пришло в голову закономерное предположение, что она непременно заговорила бы с ним таким тоном, если бы играла роль. Он повернулся к девушке.

– Вам это кажется странным? А, по-моему, в этом нет ничего невероятного. Я не хочу показаться вам самодовольным типом, Элен, но женщины буквально бросались к моим ногам посреди улицы. Если вы не верите мне, Мэтт подтвердит. Он присутствовал при одном таком случае.

Элен продолжала смотреть на него с насмешкой во взгляде.

– Я обязательно спрошу у него.

– Вы мне не верите, я вижу. Более того. Мне присылали фальшивые приглашения, и оказывался тет-а-тет в угрожающе интимных ситуациях. Однажды некая девица даже пробралась в мою спальню, желая быть скомпрометированной мною.

Элен мысленно содрогнулась. Она не сомневалась в честности графа. Зачем ему сочинять подобные истории? Но ее обида не стала меньше. Она мало знала себя, но ее возмущала сама мысль о том, что ее могут сравнивать с подобными женщинами. Она не сумела скрыть язвительности в голосе.

– Вы хотите сказать, что я сама виновата?

Чарльз удержался от резкого ответа. Конечно, у Элен есть причины для горечи и злости, но он намеревался объяснить ей свои мотивы.

– Я хочу сказать, что руководствуюсь своим жизненным опытом. Женская хитрость беспредельна. Не говоря уже о том, что их вдохновляло лишь мое богатство и титул.

– Ну, некрасивым я бы вас не назвала.

– Это вряд ли берется в расчет, – заметил Чарльз, немного смутившись. – Но, да, я надеялся убедить вас, что вовсе не чрезмерное тщеславие делает меня таким подозрительным.

Элен вздохнула и взглянула на него с ощущением безнадежности, оказавшимся сильнее даже горькой обиды.

– Отлично, я убеждена. Мне нечего вам ответить… – Она умолкла, неожиданно вспомнив кровать и лежащего рядом мужчину. – Но есть одна вещь!

Ее лицо осветилось, и Чарльз затаил дыхание. Если бы она сумела доказать свою правоту!

– Я не говорила об этом раньше, но воспоминание…

– Вы что-то вспомнили?

– Я должна была рассказать еще при первом разговоре, но не смогла… в то время. – Элен встретилась с ним взглядом, и ее пальцы невольно потянулись к струнам. – Но сейчас… перед вашим приходом… было еще кое-что, и я подумала…

Образ вновь вспыхнул в ее мозгу, и девушка умолкла. Лицо мужчины с задумчивым взглядом, смотревшего на нее с такой страстью. Она зажмурилась, подавив мучительный вздох.

– Mais, c’est encore lui! Меня ли он слушал?

Ее пальцы начали перебирать струны. Откуда-то из глубины ее души возникла мелодия. Нежная, трогательная музыка.

Чарльз слушал в молчании, очарованный бесподобными звуками и слезами, бегущими из зажмуренных глаз Элен и сверкающими на ее щеках. В груди у него потеплело, и ему пришлось бороться с желанием утешить ее в своих объятиях.

Последние остатки подозрений рассеялись. Чарльз не мог больше убеждать себя в ее притворстве. И готов был поклясться, что она говорит по-французски, даже не догадываясь об этом.

Это был короткий отрывок, и окончился он слишком быстро. Элен продолжала сидеть с закрытыми глазами, прижав ладони к струнам, пока последний отзвук не угас.

– Браво! – невольно воскликнул Чарльз.

Глаза Элен открылись, и она вздрогнула. Она совсем забыла, где находится! Что это на нее нашло? Она играла… что? Мелодия была забыта.

– Восхитительно, – произнес граф с теплом в голосе. – Но почему вы плачете?

Девушка повернулась к нему, только теперь осознав, что смотрит сквозь пелену слез. Проведя пальцем по щеке, она обнаружила влагу. Вытерев слезы, Элен заметила, что лорд Уайтем протягивает ей носовой платок. Она всхлипнула и покачала головой.

– Спасибо, но уже не надо.

Чарльз нахмурился, убрав платок в карман.

– Вы не сознавали, что плачете, да?

Так оно и было, но Элен побоялась признаться. Граф столь недоверчив, что любой ответ покажется ему подозрительным. Если сказать да, не решит ли он, будто она пытается пробудить в нем сочувствие?

– Грустный отрывок, не так ли? Наверное, причина в нем.

Чарльза вновь тронул ее печальный голос. Она что-то вспомнила?

– О чем вы думали?

– О лице мужчины, – неосторожно ответила Элен.

Странная боль кольнула Чарльза.

– Какого мужчины?

Ей и в голову не пришло увильнуть от ответа.

– Я думаю, это мой муж.


Только огромным усилием воли Элен сохраняла видимость спокойствия. Каким-то образом ей удавалось выносить бесконечный поток вопросов, который обрушивали на нее три гостьи, сидящие на диване в гостиной лорда Уайтема.

Она имела глупость поддаться на уговоры Мег и появиться в церкви в воскресенье. С тех пор Кливдон-Хауз превратился в жужжащий улей. Соседи, один за другим, приходили взглянуть на нее и поинтересоваться загадкой ее происхождения. Элен чувствовала себя музейным экспонатом. Ей трудно было оставаться спокойной, но она твердо решила отвечать на каждый оскорбительный вопрос с холодной отчужденностью.

– Но вы даже не можете вспомнить своих родителей?

– Как это ни прискорбно, не могу, сударыня, – повторила Элен в пятидесятый раз.

– Как, должно быть, странно полностью забыть свою жизнь! – Гостья громко рассмеялась. – Не могу представить.

Элен была избавлена от необходимости отвечать вмешательством Мег.

– И не пытайтесь, леди Килпек. Гораздо важнее то, что никто из вас, по-видимому, не в силах помочь нам установить личность Элен.

– Нет, – согласилась дама, печально покачав головой.

Ее дочь и тетка поддержали ее.

– Мне очень жаль, – продолжила леди Килпек, окинув Элен сочувственным взглядом. – Должно быть, вы ужасно себя чувствуете, бедняжка.

В ответ Элен сумела лишь натянуто улыбнуться. Она с удовольствием избежала бы подобной «очной ставки», но для нее очень важно было отыскать хоть какой-нибудь ключ к разгадке… особенно после того, как граф признался ей в своих подозрениях.

Предполагалось, что после выяснения отношений им станет легче общаться. Но если граф относился к Элен с подозрением, то и она воспринимала каждое его высказывание как намек. Ее тяготила зависимость от его великодушия. К тому же, девушке казалось чужим все то, что должно было быть знакомым. Понимает ли лорд Уайтем всю глубину ее одиночества? Элен была очень благодарна Мег за то, что та не интересовалась причиной изменившегося отношения к ней владельца дома.

В итоге Элен ограничивалась в разговорах с графом общими фразами. На протяжении последних нескольких дней она упорно избегала его общества. Это было нетрудно, поскольку его светлость явно сторонился гостей, а в роли хозяев выступали его сестры.

– Ну, вот и все, – провозгласила Мег, как только леди покинули дом. – Это последняя семья из живущих по соседству. Боюсь, мы ничего не достигли, Элен.

– Если ты ожидала обратного, моя дорогая сестра, – заметила леди Генриетта, – то я как раз нет.

Элен подавила растущее раздражение. Она не хотела расстраиваться из-за ненависти этой женщины. Но трудно было сдержать обиду, поскольку именно леди Генриетта подпитывала сомнения графа.

Мег не обратила внимания на высказывание сестры.

– Я нахожу это чрезвычайно любопытным. Я была уверена, что кто-нибудь вас узнает. Трудно поверить, что никто не предпринимает попыток разыскать вас.

– Возможно, они не хотят меня искать.

– А возможно, – вставила Генриетта, поднявшись с кресла и подойдя к камину, шелестя муслиновыми юбками, – они… если они существуют, в чем я сомневаюсь… прекрасно знают, где вы находитесь.

Элен сжала губы, но Мег взорвалась.

– Генриетта, нельзя же быть такой злой! Что бы ты ни думала, жестоко с твоей стороны так обращаться с бедняжкой Элен.

– Мне противно выслушивать все эти обсуждения, – возразила сестра, – когда я уверена, что Элен может завтра же покинуть этот дом и вернуться туда, откуда пришла.

– Но какие у тебя основания, Генриетта? – спросила Мег. – Ты считаешь доктора Горсти дураком, который позволил ей себя обмануть? Так скажи ему это сама!

– Пожалуйста, Мег, не надо! – взмолилась Элен. – Что бы вы ни сказали, этим леди Генриетту не переубедишь.

– Но это так глупо!

– Может, и нет, Мег.

Леди Генриетта бросила на Элен пристальный взгляд, а Мег раскрыла рот от удивления.

– Что вы хотите этим сказать?

Девушка беспомощно пожала плечами.

– Я думала обо всем этом. Не только вас удивляет, что все эти люди не знают меня. Возможно, подозрения леди Генриетты оправданы. По всей вероятности, я могла быть вовлечена в интригу, целью которой было привлечь внимание лорда Уайтема. Но даже если это и так, я не помню об этом.

Наступила долгая тишина. Леди Генриетта нарушила ее, насмешливо фыркнув.

– О, как умно!

Элен растерянно взглянула на нее.

– Почему умно?

С порога донесся голос графа.

– По-моему, Генриетта сочла это ловкой попыткой обратить наше оружие против нас.

Элен, смутившись, повернулась и увидела графа. Лучше бы он не появлялся! Она сжала руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь пальцев.

Мег снова взяла на себя роль защитницы. Тем временем ее муж вошел в гостиную вслед за шурином и присел на подлокотник ее кресла, по соседству с креслом Элен.

– Генриетта, ты отвратительна! Что бы ни сказала бедная девочка, ты сразу же делаешь из этого какие-то выводы. Чарльз, хоть ты не поддерживай ее нелепые идеи!

Лорд Уайтем пересек комнату и встал перед камином. Он выгнул бровь.

– Вы находите их нелепыми, Элен?

Она взглянула на него настороженно.

– Если я отвечу, вы найдете способ обратить это против меня.

– Нет, это ваша сфера деятельности… по крайней мере, по мнению Генриетты. – Чарльз посмотрел на сестру и, к своему удовольствию, заметил на ее щеках пятна румянца.

Она окинула его уничтожающим взглядом и пересела, заняв самое дальнее от камина кресло. Чарльз облокотился о каминную полку. Он обвел взглядом членов семьи и повернулся к Мег.

– Я пришел сообщить вам, что мои усилия не увенчались успехом, и обсудить наши дальнейшие действия.

– Нечего на меня смотреть! – раздраженно бросила Мег. – Если бы ты не сбегал из гостиной в последние три дня, то знал бы, что мы тоже ничего не достигли.

Чарльз вовсе не собирался как-то выделять Мег. Он взглянул на нее лишь для того, чтобы не смотреть на Элен, не желая ее тревожить. Внешне она оставалась спокойной, но глаза ее выдавали… и пробуждали в нем угрызения совести. Он жалел о том, что доверился сестрам, поскольку, узнав, что Элен известно о подозрениях в ее адрес, Генриетта как с цепи сорвалась. Более того, он жалел, что упомянул о предположении Элен по поводу ее замужества. Генриетта высмеяла его.

– Судя по всему, братец, она сказала это лишь для того, чтобы усыпить твою бдительность. Эта мнимая потеря памяти очень удобна для нее. При некоторой изобретательности, в наличии которой мы не сомневаемся, она способна все обратить себе на пользу.

Чарльз не хотел этому верить. Естественно, он попытался опровергнуть ее слова, рассказав о том, как плакала Элен, играя на арфе. Генриетта ответила, что никогда не сомневалась в актерском даровании этой девицы. Гневные возражения Мег не помогли ему избавиться от вновь вспыхнувших подозрений.

Какой-то частью своей души он хотел верить в невинность Элен… и именно эта часть так нелепо отреагировала на известие о ее предполагаемом замужестве. К своему удивлению, граф пережил настоящее потрясение, сменившееся чувством, подозрительно похожим на ревность. Он вынужден был признать, что начинает испытывать опасную привязанность к Элен. Должно быть, причиной была ее красота и печальные обстоятельства, в которые она попала, – невероятно соблазнительное сочетание! И этим, будь он менее насторожен, она непременно завоевала бы его благосклонность.

Итак, зерна сомнений упали на плодородную почву. Бес-искуситель снова и снова напоминал Чарльзу о том, что на пальце Элен нет обручального кольца. Это ничего не доказывало, но все же вызывало раздражение. Выход был только один. Чарльз старательно избегал общества Элен, позволив своим сестрам принимать посетителей. Только теперь он понял, что Элен тоже не искала с ним встреч, и это не вязалось с образом расчетливой авантюристки.

Он заметил любопытные взгляды сестер.

– Прошу прощения, я задумался.

– Чарльз, – спросила Мег, – ты получил ответы от всех, кому писал?

Граф кивнул.

– Последнее письмо пришло сегодня утром. – Он повернулся к девушке. – Никто не знает вас, Элен. Хуже того, никто даже не слышал о вас.

– Из этого вытекает, – бодро произнес Мэтт, – что она не из наших мест.

– Отлично сказано, любимый! – воскликнула Мег.

– Я не исключаю эту возможность, – согласился Чарльз. – По-моему, мы должны расширить круг поисков. Предлагаю дать объявление в газете.

– А если никто не ответит? – дрожащим голосом спросила Элен.

– Будем решать, когда до этого дойдет дело… если дойдет.

– А тем временем…

Девушка умолкла, стараясь не думать о предстоящих днях, лишенных малейшего напоминания о прошлом. Более того, о днях, в течение которых ей придется терпеть презрение леди Генриетты и неослабевающие подозрения владельца дома.

– Тем временем, мы оденем вас более подобающим образом, – жизнерадостно объявила Мег. – Завтра мы поедем в город.

– Но у меня нет денег.

– Пусть это вас не беспокоит, – сказал Чарльз.

Элен встретилась с ним взглядом.

– Мне не хотелось бы и дальше зависеть от вашей милости, милорд.

– Думаю, у вас нет выбора.

Охваченная острой душевной болью, девушка торопливо опустила глаза. Голос графа, заметно смягчившийся, зазвучал вновь.

– Не отчаивайтесь, Элен. Ваша память может вернуться, и тогда вам больше не придется быть зависимой.

– Как бы мне хотелось! Вспомнить хоть что-нибудь. Mais, je n’ai rien! Мы выяснили, что я играю на арфе. Кроме этого был лишь сад и лицо мужчины. Alors, c’est lui qui etait dans mon lit, comme je pensais. Но как же мне это узнать? Почему я больше ничего не могу вспомнить?

– Что она сказала? – переспросила шокированная Генриетта. – Кто-то лежал с ней в постели?

Элен повернулась к ней.

– Прошу прощения?

– Вы снова говорили по-французски, – пояснила Мег.

– Я не говорю по-французски.

Наступила тишина. Элен нахмурилась, переводя взгляд с одного лица на другое. Что их встревожило? Мег заметно расстроилась. Мистер Хантли удивленно поднял брови, и лишь граф сохранял обычную маску вежливости.

– О, это уж слишком! – воскликнула Генриетта. – Сколько можно затягивать эту бессмысленную игру! Вы говорили по-французски не единожды, а много раз, Элен. Или вы хорошо знаете этот язык, или же это уловка, предназначенная для того, чтобы подкрепить вашу историю.

Сердце девушки гулко застучало в груди. Голова заболела снова, и Элен инстинктивно взглянула на графа. Ее губы так сильно дрожали, что она еле смогла выговорить:

– Это… это правда?

Его голос не изменился.

– Правда в том, что вы несколько раз говорили по-французски.

– Но я не помню этого! Я не знаю ни единого французского слова!

– Чарльз, прекрати! – потребовала Мег, вскочив с кресла.

Чарльз протянул к ней руку.

– Подожди, Мег! Давай выясним. Мы не можем вечно оберегать Элен. Это лишает ее всякой надежды на выздоровление.

Ее сердцебиение усилилось. Элен поднесла пальцы к голове и потерла ноющий висок. Почему она так реагирует? Из-за какой-то глупости насчет языка?

– Я не знаю французского, – решительно повторила она. – Если вы попросите меня что-то сказать, я не смогу произнести ни единого слова.

– И не пытайтесь!

– Мег!

– Чарльз, чего, по-твоему, ты этим добьешься? Разве Горсти не говорил, что нельзя подстегивать ее память?

Элен взглянула на свою покровительницу.

– Поверьте, Мег, я ничего не понимаю. Все эти разговоры о французском языке полная чушь! Я забыла свое прошлое, но не настоящее. Я точно помню все, что происходило со мной с тех пор, как я очнулась в тот ужасный день. Как же я могла забыть, что разговаривала по-французски?

– Ответа мы не знаем, – откровенно признался Чарльз, – но вы действительно несколько раз говорили по-французски, а потом забывали об этом. Разве не видите, Элен? В этом что-то есть.

– Не обязательно.

– Замолчи, Генриетта! – огрызнулась Мег. – Лучше оставь ее в покое, Чарльз. Ты только смущаешь ее еще больше.

Элен вздохнула.

– Раз вы говорите, значит, так оно и есть. Mais, je ne me souviens pas d’un seul mot de Fracais!

Элен заметила, как вытянулись их лица. Ее сердце замерло, и она обвела комнату безумным взглядом.

– Я сделала это снова?

Ответ был очевиден. Элен издала возглас отчаяния и закрыла лицо ладонями.


Поездка имела целью развеселить Элен. А также приобрести хотя бы самые необходимые предметы женского туалета. Мег распаковала хранившиеся на чердаке коробки со старыми нарядами своей матери, желая найти те необходимые принадлежности, которые мало зависят от капризов моды.

– Мамина фигура почти не изменилась с годами, – утверждала Мег. – Она была худощавой. Более того, такой же высокой, как вы.

Элен выбрала пару комнатных туфель, которые оказались почти ей впору. Но старые наряды безнадежно устарели. Сейчас в моду вошли платья с завышенной талией, а муслин и батист, струящиеся по женской фигуре, слишком сильно отличались от жесткого канифаса и парчи.

– Не будете же вы все время ходить в двух платьях, которые перешила для вас Дроксфорд, – решительно заявила Мег.

Элен вынуждена была согласиться. Она не могла позволить своей доброй покровительнице пожертвовать еще несколькими платьями. Пусть лучше лорд Уайтем платит по счетам… в этом случае она рассчитается с ним позже, когда вновь займет свое законное место.

Ей казалось, что это никогда не случится. Более того, Элен утратила всякое желание вспоминать свое прошлое, в котором наверняка были горести и страдания. Она не могла думать о мужчине, следившем за ее игрой, без боли в сердце. А вся эта история с французским языком привела ее в такое замешательство, что с тех пор головная боль стала ее постоянной спутницей.

Но сегодня Элен намеревалась забыть о плохом настроении и порадовать Мег своим веселым видом. Она слишком многим ей обязана.

Эта решимость почти ее покинула, когда граф неожиданно собрался ехать с ними, сославшись на неотложные дела в городе. Мег встретила его заявление радостным возгласом.

– Отлично, Чарльз! Я знала, что бесполезно просить Мэтта сопровождать нас. Тем более, он отправился к Энглерам и наверняка застрянет там до самого обеда. Мне хотелось, чтобы с нами был джентльмен. Не сказать, что поездка слишком серьезная, и, надеюсь, обойдется без неприятностей, но никогда ведь не знаешь заранее.

– Я уверен, что Парр и мой кучер прекрасно справятся с любыми трудностями, Мег. Но если Элен не возражает…

– Как я могу, милорд? – поспешно возразила Элен. – Это ведь ваш экипаж, и вы платите за мои наряды.

– Верно, но мне показалось, будто вас обескуражило мое решение.

Элен взглянула ему в глаза.

– Вы ошиблись.

Чарльз улыбнулся, и сердце девушки затрепетало.

– Тогда давайте останемся друзьями хотя бы на сегодняшний день. Я обещаю не подозревать вас ни в чем, кроме желания насладиться прогулкой по магазинам. Может, вы и потеряли память, но никогда не поверю, будто молодая леди способна забыть о том, как делать покупки!

Мег прикрикнула на него, но Элен не смогла удержаться от смеха. Ее влажный взгляд прояснился, и Чарльз ощутил исходящую от нее теплоту. Она поистине великолепна!

Устроившись на переднем сидении, спиной к кучеру, и скрестив длинные ноги, Чарльз поглядывал на девушку из-под полей шляпы. Элен надела поверх платья Мег свой черный жакет, приведенный в порядок портнихой, старые ботинки и шляпку, по-видимому, принадлежавшую его матери. Сочетание нельзя было назвать идеальным, но Элен носила этот костюм с гордо поднятой головой. К тому же Чарльзу гораздо интереснее было смотреть на ее лицо.

Сегодня она казалась менее напряженной, чем в прошлые дни. Чарльз подшучивал над ее намерением пройтись по магазинам, но теперь заметил, что она совершенно равнодушна к радостной болтовне Мег.

– Сейчас, когда люди познакомились с вами, нам будут присылать приглашения. Не можете же вы появляться в одном и том же платье день за днем.

– Думаю, нет. – Вот все, что сумела сказать Элен.

Мег принялась перечислять платья, которые, по ее мнению, необходимо купить в первую очередь. Чарльзу показалось, что Элен ее вовсе не слушает.

– Вы будете мне подсказывать, – ответила она.

Только на подъезде к столице, в Элен проснулось любопытство. Она начала поглядывать по сторонам, не упустив момент, когда экипаж въехал на оживленные улицы города, по-прежнему шумные, несмотря на временное отсутствие знати.

Звуков и образов, перерастающих в настоящую суматоху, оказалось достаточно, чтобы отвлечь Элен от мыслей, тревожащих ее на протяжении всего пути. Ее сильнее занимали взгляды лорда Уайтема, чем рассуждения Мег. Девушка нервничала и смущалась. Несколько раз ей хотелось взглянуть на него в ответ, но она понимала, что подобная дерзость лишь усилит его подозрения. Так трудно сосредоточиться под взглядом этих светло-карих глаз! Чего он добивается? Элен жалела о том, что граф вызвался сопровождать ее, полагая, что он нарочно пытается привести ее в замешательство.

Но Лондон полностью завладел ее вниманием. Толкающиеся лошади; прохожие, приветствующие друг друга или осыпающие проклятиями; стук колес по каменной мостовой; торговцы, расхваливающие свой товар; несмолкающий гул голосов и вечно меняющаяся мозаика, созданная массой людей, идущим по своим делам. Удивительно было наблюдать за спешкой и суетой клерков или за толстым мужчиной, шарахнувшимся в сторону от бегущего мальчишки. Время от времени в толпе мелькали алые плащи, а однажды Элен стала свидетельницей горячего спора привратника и слуги в ливрее. Все это заглушалось несмолкающими завываниями попрошаек. Городской шум показался ей невыносимо громким, но, безусловно, знакомым.

– Думаю, я бывала здесь раньше, – сдавленным голосом сказала Элен.

– Возможно, – согласилась Мег. – Но мне кажется, в этом случае кто-нибудь бы вас узнал.

– Может, это был какой-нибудь другой город, – предположил граф.

Элен взглянула на него.

– Разве есть еще такие крупные города? Я думала, Лондон – самый большой.

– Нет, но они могут быть столь же оживленными.

– Вот именно, – вмешалась Мег. – Когда однажды я ездила в Бат, то чуть не оглохла от шума. Мне даже пришлось пить лекарство!

Элен замерла.

– Бат!

– Знакомое название? О, Элен! Вероятно, вы бывали там?

– Не знаю. – Наконец-то какой-то просвет. – Может быть.

– Но что вы делали так далеко от дома?

– Дома! – Странное подозрение охватило Элен. Она бессознательно нащупала руку Мег и крепко сжала. – У меня нет дома!

– Теперь-то, нет, – согласилась Мег, – но раньше ведь был.

– Много лет назад.

– Глупости! Вам же не больше двадцати. Это не могло быть так давно.

– Да, но мне так кажется. – Элен, едва замечая, что держит Мег за руку, боролась с подступившими слезами.

Чарльз молчал, но тоже был тронут происшедшим. У него даже мысли не возникло о возможном притворстве Элен. Его последующие слова были вызваны неудержимым желанием успокоить ее.

– Элен, не думайте об этом больше. Не расстраивайтесь. Взгляните, мы въезжаем в лучшую часть города.

Мег поддержала его.

– Чарльз прав. Скоро мы окажемся на Бонд-стрит, и вы развеетесь, выбирая для себя платья.

Элен сочла за лучшее не спорить с ними, поскольку не смогла бы вынести циничный взгляд графа. Он обещал ни в чем не обвинять ее сегодня, но на его слова нельзя было полагаться. Кроме того, ей не хотелось портить настроение Мег, заметно радующейся возможности вывезти ее в город. Но ощущение того, что она стояла на пороге открытия, не проходило.

Лорд Уайтем подвел их к двери модистки, услугами которой пользовалась Мег.

– Она не из самых дорогих, поскольку состояние Мэтта не безгранично, но очень модная и стильная. Между прочим, этот наряд тоже сшила она. – Платье для верховой езды, которое было на ней в день встречи с Элен, действительно отличалось превосходным покроем.

Элен вошла в дверь без малейших признаков боязни или удивления, хотя салон оказался роскошным, с пальмами в кадках и позолоченными стойками для одежды. Образцы изделий мадам Онорины были со вкусом расставлены в нишах, а на заднем плане суетилась стайка помощниц. Здесь Элен почувствовала себя, как дома.

Вскоре Онорина вовлекла их с Мег в интереснейшее обсуждение. Только перебрав огромное количество платьев, Элен осознала, что разговаривает с модисткой на чистейшем французском языке.

Элен запнулась на полуслове, испуганно взглянув на свою спутницу. Судя по выражению лица Мег, она не ошиблась.

– И давно это началось? – выдавила она.

Мег поморщилась.

– Почти сразу, как только вы заговорили с ней.

Элен прижала руку к груди в тщетной попытке унять сердцебиение и посмотрела на удивленную модистку. Она чувствовала необходимость что-то сказать в свое оправдание, но… не находила слов! Девушка попыталась составить подходящую фразу на французском, но у нее ничего не вышло.

К счастью, Мег неожиданно заговорила с Онориной по-английски, отбирая платья для примерки. Элен заставили взглянуть на себя в длинное зеркало, хотя перед глазами у нее стоял сплошной туман.

Волнение в груди улеглось не скоро. Элен была признательна Мег за то, что та отвлекла внимание модистки. Через некоторое время девушка вспомнила о деле, приведшем их сюда, и вернулась к разговору… на английском. Элен пыталась не замечать удивленных взглядов мадам Онорины и сделала свой выбор почти наугад и безо всякого удовольствия.

Когда они, наконец, покинули магазин, Элен не смогла бы сказать, что за платья лежат в картонных коробках, которые помощница погрузила в экипаж с помощью грума лорда Уайтема.

– К счастью, – заметила Мег, когда они заняли свои места в экипаже, – я запомнила те наряды, которые вам понравились. Я же видела, что вы слишком расстроены и вам не до этого. Господи, что подумала Онорина?

– Наверное, решила, что мы обе сошли с ума, – понизив голос, предположила Элен. – Честно говоря, я была совсем выбита из колеи. Как только я осознала, что происходит, то не смогла вспомнить ни слова. Ни единого слова!

– Только, ради бога, не волнуйтесь! – взмолилась Мег. – Подождите, вот приедем в «Конскую голову», там за обедом все и обсудим.

– А лорд Уайтем снова решит, что это не более чем притворство, – с горечью заметила Элен.

Они договорились встретиться с графом в ближайшей гостинице, чтобы перекусить и отдохнуть перед возвращением домой.

– Вовсе нет, – утешила ее Мег. – Вы же были со мной, а меня не требуется убеждать. Какой в этом смысл?

Элен невесело рассмеялась.

– Думаете, у вашего брата не найдется, что возразить?

– У Генриетты нашлось бы, но у Чарльза нет, можете быть уверены. Поверьте мне, я знаю своего брата. – Она с заговорщицким видом понизила голос. – Если хотите узнать мое мнение, Элен, то, по-моему, Чарльз борется со своим влечением к вам. Он склонен вам верить!

Эта мысль, к ужасу Элен, вызвала в ней сердечный трепет. Неужели она влюбляется в графа? Девушка не могла отрицать его личные качества и определенное очарование… когда он предпочитал не скрывать его. Его способность утешать она испытала на себе. Если добавить к этому его богатство, сразу становится ясно, что толкало всех этих женщин на попытки завоевать его. Но если Элен замужем, она не имеет права привязываться к другому мужчине. Особенно к тому, у которого есть причины подозревать ее в грязных помыслах.

Однако когда экипаж въехал во двор гостиницы «Конская голова», ее мысли вновь вернулись к происшествию у модистки.

Войдя в обшитый дубовыми панелями уединенный номер на верхнем этаже старинной гостиницы, Элен испытала мрачное предчувствие при виде дожидающегося их графа. Официант расставлял блюда с едой, заказанной его светлостью, и дам пригласили к столу.

Как только они остались одни, Мег, не теряя времени, поведала брату о том, что случилось у Онорины.

– Любопытно, – заметил он, окинув Элен своим пристальным взглядом.

Ее настороженность переросла в раздражение.

– Я так и знала, что вы мне не поверите!

– Разве я это говорил?

– Элен, не глупите! – возмутилась Мег. – Мы ничего не добьемся, если вы будете так себя вести.

Элен со вздохом взяла вилку.

– Простите, милорд. Я так расстроена, что почти не владею собой.

Чарльз наполнил пивную кружку из бочонка и приступил к еде. Он ничуть не сомневался в истинности этой истории. Можно бросать странные фразы время от времени для пущего эффекта. Но провести целый разговор на французском с незнакомой женщиной, а затем притвориться, будто забыла язык? По его мнению, это было не под силу даже самой талантливой актрисе.

– Именно это и любопытно, Элен. Вы говорили по-французски, не догадываясь об этом.

Элен слегка расслабилась.

– Очевидно, это происходит неосознанно. Теперь я уже и сама не знаю, когда говорю по-французски, а когда по-английски. Как я могу знать, если перехожу с языка на язык, не замечая этого?

– Но в данном случае, Элен, вы заметили, – напомнила Мег, бросая хищные взгляды на пирог с миндалем и апельсинами.

– Может, потому, что я провела на этом языке целый разговор? Если бы я еще помнила, о чем шла речь!

– Это к делу не относится, – успокаивающе заметил Чарльз. – Зачем отвлекаться на мелочи? Ближе к делу. Какое заключение мы можем извлечь из всего этого? Сразу же приходит мысль, что вы француженка.

Элен взглянула на него, ощутив холод в груди.

– Я никогда не задумывалась об этом.

– Естественно, вы же ничего о себе не знаете, – заметила Мег. Ее лицо осветилось улыбкой. – Но я согласна с Чарльзом. Француженки отличаются безукоризненным вкусом, а вы своим выбором платьев доказали, что отлично разбираетесь в современной моде.

– И это может означать, – уныло сказала Элен, гоняя по тарелке недоеденный кусочек говядины, – что я полностью отдавала себе отчет в своих действиях.

– Верно, – сухо согласился Чарльз, подложив себе еще ветчины. – Но давайте это оставим. Из одного знания языка еще не следует, что вы француженка. Вы могли выучить его в совершенстве.

– Нет, если только она не жила какое-то время во Франции, – возразила Мег, все-таки соблазнившись пирогом.

– Может, ты и права, Мег. Но если она свободно владеет обоими языками, возможно, это язык ее матери. Но я не к этому веду речь.

– Тогда скажи, к чему ты клонишь!

Чарльз пропустил слова сестры мимо ушей. В его голосе появилась решительность.

– Если Элен француженка, тогда понятно, почему ее никто не знает.

– Но в этом случае она должна была недавно приехать из Франции, а в данных обстоятельствах, это кажется невероятным. К тому же у нее нет акцента.

– От акцента можно избавиться. Это дело практики.

Элен ощутила легкую дурноту и отложила кусок пирога, к которому едва прикоснулась. Слова лорда Уайтема несли в себе некий скрытый смысл. Она посмотрела на него, и в его взгляде ей почудился намек.

– У вас недоверчивый вид, Элен.

– Что вы хотите сказать на самом деле? – осмелилась она спросить.

– О, Чарльз! – простонала Мег. – Ты же обещал!

– Я ни в чем ее не обвиняю, – возразил Чарльз. – Но у меня возникла одна мысль.

– Какая?

Чарльз несколько мгновений смотрел на Элен. Она казалась собранной, но затравленный взгляд выдавал ее. И вновь пробуждал в графе угрызения совести.

– Объяснение, – добавил он намеренно безучастным тоном, – может быть связано с вашим французским происхождением.

– Вы хотите сказать, что я представительница буржуазии, пытающаяся пробиться в высшее общество.

– Это одно из мнений.

– Ни за что не поверю! – возмутилась Мег.

– Я тоже, – неожиданно согласился Чарльз.

Сердце Элен забилось сильнее, и она вновь почувствовала дурноту.

– Почему вы это сказали?

Он не сводил глаз с ее лица.

– Ваше поведение, ваша манера вести себя в обществе ясно указывают на принадлежность к высшему классу. – Его голос смягчился. – Нет, Элен, вы не буржуа.

– Так я и знала! – радостно воскликнула Мег.

– Тогда кто же я, Чарльз? – дрожащим голосом спросила Элен, нечаянно назвав графа по имени.

– Сейчас это маловероятно, поскольку Франция является врагом Англии. Но вы могли приехать сюда во времена Террора. Я думаю, Элен, что вы эмигрантка.

Девушка глядела на него, онемев от изумления. Единственное слово эхом звучало у нее в мозгу. Эмигрантка. Она не заметила, как прошептала слова, вырвавшиеся из глубины ее души.

– В противном случае я бы погибла.

Через мгновение осознание сказанного потрясло ее. У Элен зашумело в ушах, и она почувствовала, что падает.


Пятая глава


– Чарльз, у нее обморок!

Следующие несколько мгновений пролетели для Элен, словно во сне. До нее смутно доносились голоса.

– Держи ее, ради бога!

– Уже держу, успокойся.

Она поняла, что ее поднимают, но ничем не могла помочь человеку, который ее подхватил.

– Ее голова! Придерживай голову!

– Не суетись, Мег. Я знаю, что делаю.

– Кажется, у меня в сумочке есть нюхательная соль.

– Немного воды – вот все, что ей нужно. По-моему, она уже приходит в себя.

Как только смысл этих слов дошел до нее, туман, окутывающий ее сознание, начал рассеиваться. Она открыла глаза и взглянула в лицо графа, близкое… и встревоженное.

– Вы можете сидеть без посторонней помощи? – спросил Чарльз, поддерживая ее своими сильными руками.

Элен кивнула.

– Со мной все в порядке.

Чарльз убрал руки, но остался сидеть рядом с ней. Он был сильно испуган ее обмороком, хотя до настоящего мгновения не позволял себе задумываться об этом.

Мег налила чаю.

– Выпейте, бедная девочка. При обмороках нет ничего лучше чая. Сахара достаточно? Я знаю, вы любите несладкий, но сахар, видите ли, тоже помогает.

Элен выпила, и чай настолько восстановил ее силы, что граф решился наконец оставить ее и вернуться в свое кресло. Он взял пивную кружку и допил эль, пытаясь понять, запомнила ли Элен причину своего обморока. Что же с его стороны, то, успокоившись и вновь обретя способность мыслить трезво, он пришел к выводу, что ее реакция была убедительной. Его скептицизм расшатывался все сильнее.


Сон казался пугающе реальным. Но, даже лаская ее теплую плоть, целуя ее грудь и слыша призывный шепот, слетающий с ее губ, Чарльз знал, что этого не может быть. Ее голос становился все громче.

– Чарльз! Чарльз, просыпайся!

Его глаза раскрылись. Лицо казалось искаженным в пятне света от горящей свечи.

– Мег?

– Вставай. Элен нет в ее спальне!

Чарльз стряхнул с себя остатки сна, пораженный словами Мег. И отбросил одеяло.

– Вы искали ее?

Сестра торопливо попятилась, когда граф вскочил с кровати и метнулся за халатом, небрежно брошенным на стуле у окна.

– Я смотрела только на этом этаже, – ответила Мег приглушенным голосом, в котором чувствовалось беспокойство. – Мэтта я отправила вниз, а сама пошла будить тебя.

Чарльз торопливо натянул халат и сунул ноги в комнатные туфли. У него путались мысли от тревожащего сообщения Мег и от собственных смутных воспоминаний о волнующем сне.

– Быстрее, Чарльз! Бог знает, что могло случиться!

Граф повернулся к платяному шкафу и схватил подсвечник и серебряную шкатулку со свечами.

– Дай мне твою свечу.

Он зажег установленные в подсвечнике свечи, обдумывая возможные версии. Мег словно прочитала его мысли.

– Как ты думаешь, она не могла выйти из дома?

– И куда направилась? – спросил граф.

– Куда угодно.

Чарльз, не тратя слов впустую, выбежал из комнаты и прошелся по галерее, поглядывая поверх перил в темноту холла. У лестницы он заметил, что Мег следует за ним по пятам. В одной из дверей мелькнул огонек.

– Мэтт, это ты? – окликнул граф.

Огонек качнулся и начал перемещаться к лестнице.

– Она в гостиной, – раздался отчетливый шепот зятя. – Тише, мой мальчик, мне кажется, она ходит во сне.

– О, нет! – вырвалось у Мег.

Граф сбежал по ступенькам и остановился возле Мэтта, облаченного в халат поверх длинной ночной сорочки. Теперь они стояли у подножия лестницы в круге света, отбрасываемом его подсвечником.

– Она тебя не видела? – спросил Чарльз у зятя.

– Сомневаюсь. Она не повернулась ко мне.

– Что она делает? – с тревогой спросила Мег.

– Бормочет. Ходит туда-сюда и бормочет.

– По-французски?

– То так, то эдак, – ответил Мэтт.

Чарльз повернулся к дверям гостиной.

– Осторожнее! – предупредила его Мег.

Граф не обратил внимания. Он должен был что-то предпринять после сегодняшнего происшествия. Надо было послать за Горсти! Он повернулся к Мэтту и передал ему свой подсвечник.

– Держи!

Мэтт взял подсвечник и удержал Мег, желающую войти следом. Сжав ручку, Чарльз осторожно приоткрыл дверь.

Комната не была погружена в полную тьму, поскольку шторы на французском окне были раздвинуты… небрежной и торопливой рукой. Можно было различить позолоченную спинку дивана и свободное пространство в центре. По полу, исчерченному серебристыми тенями, блуждала человеческая фигура.

Элен была в ночной рубашке и босиком, ее лицо казалось бледным в свете луны, короткие волосы окружали голову неровным ореолом. Она ломала пальцы, прижимая руки к груди. Ее дыхание было учащенным, а с губ слетали отрывистые фразы, такие тихие, что их невозможно было разобрать. Но по тембру голоса становилось ясно, что она переходит с английского языка на французский и обратно.

– Что она делает? – донесся сзади шепот Мег.

– Смотри сама, – ответил Чарльз и широко раскрыл дверь, не сводя глаз с Элен.

Внезапная вспышка света привлекла ее внимание, и она с испуганным возгласом повернулась к двери.

– Не бойтесь! – торопливо произнес Чарльз, шагнув ей навстречу. – Это я, Чарльз. Что случилось? Почему вы гуляете здесь?

Элен протянула к нему свои руки. Он машинально сжал ее ладони, обнаружив, что они холодные, как лед.

– Боже праведный, вы же совсем замерзли! – Чарльз повернулся к сестре, вошедшей в комнату следом за ним. – Принеси теплый халат или что-нибудь в этом роде, Мег. Она простудится до смерти!

Не раздумывая, он заключил Элен в объятия и принялся растирать ее спину.

– Глупышка! – упрекнул он девушку. – Что заставило вас спуститься сюда неодетой?

В ответ раздался дрожащий шепот.

– Мне снился сон… ужасный кошмар. А затем, на лестнице, я увидела это снова.

– Что? – спросила Мег.

Чарльз выпустил Элен и резко повернулся, моргнув от неожиданного света.

– Кажется, я попросил тебя…

– Я послала Мэтта, – перебила его сестра, сжимая в руке серебряный подсвечник. – Господи, Элен, вы ужасно выглядите!

Торопливо обернувшись, Чарльз увидел в более ярком свете искаженное и осунувшееся лицо Элен. Он снял с себя халат, накинул ей на плечи и отвел ее к дивану, отбросив с сиденья зацепившийся край занавески.

– Садитесь и расскажите, что вы видели.

Она села, обхватив себя руками.

– Это было ужасно! Он оступился и кубарем полетел вниз. Словно тряпичная кукла.

Чарльз опустился на диван рядом с ней.

– Кто упал? Кого вы видели?

Казалось, Элен не слышит его вопроса.

– Ужасно! – повторила она, задрожав. – Несчастный случай… падение с лестницы.

– Кто? – настаивал Чарльз, завладев ее рукой и крепко ее сжав. – Кто упал с лестницы?

Она взглянула на него безумными глазами.

– Не знаю. Но потом… я снова видела это лицо… то же, что и раньше. Il est mort.

– Как умер? – ахнула Мег, подойдя ближе с подсвечником в руках.

Свет упал на бледное лицо Элен, сотворив столь завораживающий образ, что мысли Чарльза смешались. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вновь сосредоточиться.

– О ком вы говорите? – спросил он со спокойной решимостью. – О том мужчине, который слушал вашу игру на арфе?

Элен с дрожью кивнула.

– Лицо мертвеца. Он сломал шею. C’est la meme chose. Все, все… погибли. Их шеи перерублены.

Чарльз обменялся с сестрой полными ужаса взглядами. Вот и подтверждение его теории! Говорит ли Элен об одном человеке или о многих несчастных, обезглавленных чудовищным французским изобретением? Нет смысла выяснять, что правда, а что может оказаться сном.

– Думаю, надо послать за Горсти, – взволнованным голосом предложила Мег.

– А если он скажет, что это мои воспоминания? – воскликнула Элен, закрыв глаза ладонью. – Если так, я не хочу это помнить!

– Элен, выслушайте меня!

Она опустила руку и обвела комнату диким взглядом. Чарльз взял ее за плечи и развернул к себе. Его прикосновение заставило ее замереть.

– Элен, если память возвращается к вам, не надо бояться. Какие бы беды вы ни вспомнили, они уже пережиты вами. Все осталось в прошлом.

– Легко вам говорить! – воскликнула она.

– Да, знаю. Тяжело, когда память возвращается урывками. Но каждый такой кусочек дополняет общую картину. Вы не можете вечно прятаться в тумане забвения.

Ее губы задрожали.

– По-вашему, я прячусь?

– Возможно. Человеческий разум способен на любые уловки.

– Уловки, – тупо повторила она. – Как та уловка, которую я проделала с вами.

Чарльз отпустил девушку и отстранился, чувствуя странное раздражение. Напоминание подействовало на него, как ушат холодной воды, и его охватило острое желание ответить Элен проявлением… Черт побери, о чем же он думает? Не может же он заключить ее в объятия и на деле доказать ей, что она напрасно не доверяет ему! К тому же, это просто неуместно. Разве она мало боли испытала?

Он встал и произнес резким голосом, ни в коей мере не выражающим его истинные чувства.

– Думаю, вам надо вернуться в постель.

Выразив бурное согласие, сестра выволокла неспособную сопротивляться Элен из гостиной и столкнулась с мужем, спускающимся по лестнице с одним из ее халатов в руках. Мег отказалась от его помощи, заявив, что сразу же вернет брату его халат.

– Ты выяснил, что случилось?

Чарльз повернулся к зятю.

– Похоже, она вспомнила нечто крайне неприятное. Какой-то близкий ей мужчина погиб, упав с лестницы.

Он почти не слышал удивленного возгласа Мэтта, поскольку в его мозгу снова и снова повторялась одна и та же фраза. Близкий ей мужчина.

– В любом случае, – заявил зять, глядя на него с мрачным юмором, – по-видимому, ты ей поверил. Или я неправильно тебя понял?

– Я сам не знаю, во что верю, – лишенным выражения голосом ответил Чарльз. – Но если ты хочешь спросить, не считаю ли я сегодняшнее ночное приключение разыгранным спектаклем, то я с уверенностью скажу, что нет.

– Ха! Это не обрадует Генриетту.

Чарльз решил, что его это тоже не радует. Пока он подозревал Элен в притворстве, ему ничто не угрожало. Доверие сделало его гораздо более уязвимым.


Все, на что способна была Элен, пока стоящий за ее креслом доктор ощупывал ее голову, это сохранять видимость спокойствия. Мег попыталась проявить властность характера, запретив ей вставать с постели до прихода доктора Горсти. Но Элен не лежалось, и добрая хозяйка уступила, принеся очаровательный халат зеленого шелка из сундуков ее матушки и убедив девушку надеть его.

– Ума не приложу, как я не вспомнила о нем раньше. Хотя вряд ли вы надели бы его прошлой ночью в подобном состоянии.

Элен чувствовала, что ее состояние ничуть не улучшилось. Она была измучена бессонницей и назойливыми мыслями о прошлом. Намерение доктора вновь осмотреть ее рану вызвало в ней глухое раздражение. С момента происшествия прошло уже две недели, и рана почти перестала ее беспокоить. Это была меньшая из бед!

– Опухоль практически спала, – сказал, наконец, доктор Горсти. Он обошел вокруг кресла и встал перед пустым камином.

Элен задумчиво взглянула на него.

– Помнится, вы говорили, что моя память вернется с исчезновением опухоли.

Доктор улыбнулся, и его глаза заблестели.

– Я сказал, что это возможно. И, если я правильно понял леди Маргарет, вы действительно начали кое-что вспоминать.

Элен пожала плечами.

– Лучше бы не вспоминала.

– Почему?

Поднявшись с кресла, Элен подошла к окну.

– Мне кажется, этот мужчина… умер.

– Да?

Она склонила голову.

– И вы не спросите меня, кто он?

– Если вы знаете сами, то вам больше не требуются мои услуги.

Элен отвела взгляд, снова охваченная приводящей в замешательство мыслью.

– Когда я увидела его впервые, то решила, что это мой муж. Теперь я уже не уверена. – У девушки пересохло во рту. Как она осмелится признаться? Но надо же хоть с кем-то поделиться своим страхом! – Я вспомнила мужчину… лежавшего со мной в постели. Но я не видела его лица.

Ощутив странную пустоту в груди, Элен торопливо вернулась к креслу и села, обхватив себя руками.

– Я не могу говорить об этом со своими хозяевами. Но вы врач… к кому еще мне обратиться, если не к вам?

– Успокойтесь, сударыня. Я сохраню ваше признание в тайне, – заверил ее Горсти.

Элен затаила дыхание, настороженно глядя на доктора. Что он подумает о ней? Она перехватила его доброжелательный взгляд, смешанный с тревогой.

– Что если я падшая женщина, сэр?

Он вскинул брови.

– А почему не замужняя?

Элен протянула к нему свою левую руку.

– Где же кольцо?

Доктор не ответил, и она вновь поднялась с кресла.

– Возможно, я авантюристка. Лорд Уайтем пришел к выводу, что я эмигрировала из Франции. Когда он сказал это, я упала в обморок. Похоже, я говорю по-французски, не сознавая этого. Допустим, доктор Горсти, что я благородного происхождения. Тогда как я дошла до такого… как оказалась в одиночестве в чужом лесу? Почему у меня нет защитника? Я не могу сказать ничего определенного о том мужчине, лицо которого видела. И что за мужчина лежал в моей кровати?

Доктор сочувственно покачал головой?

– У меня нет ответов, сударыня. Одни лишь догадки. Но опишите мне последовательность ваших воспоминаний.

Элен с тяжелым вздохом повернулась к окну.

– Их очень мало. Сначала был сад, похожий на тот, что под окном. Его я увидела в самый первый день, но ничего вам не сказала. Затем я нашла арфу и попыталась играть на ней, и это вызвало новое воспоминание. Лицо человека, наблюдающего за моей игрой. Это был он… погибший мужчина. Тот, который упал с лестницы. – У нее сдавило грудь, и она попыталась выбросить это воспоминание из головы. – Но я не уверена в этом, как и не уверена в том, что это тот самый мужчина, который спал рядом со мной, когда я читала в постели. – Она повернулась к доктору. – Все остальное лишь страхи и переживания.

– И вы решили, что не желаете больше ничего вспоминать? – мягким голосом предположил доктор.

– Вам это Мег сказала?

Ответ был уклончив.

– Как я понял, вы говорили нечто подобное, когда ходили ночью. – Он подошел к ней и взял ее за руку. – У меня для вас есть только один совет.

Элен взглянула на него.

– Какой же?

– Не позволяйте вашим воспоминаниям расстраивать вас.

– Легко вам говорить!

Доктор с широкой улыбкой отпустил ее ладонь.

– Советовать всегда легко. И все же, я прошу принять это к сведению, сударыня. Чем сильнее вы будете сопротивляться воспоминаниям, тем труднее вам будет все вспомнить. Когда появится какая-нибудь новая мысль, расслабьтесь и примите ее как должное.

Элен невесело рассмеялась.

– Без сомнения, полезный совет. Я буду стараться.

– Больше я ничего не прошу. Я предупрежу ваших компаньонов, чтобы они не расспрашивали вас. Это может пробудить ваши страхи. Напротив, пускай они немного понянчатся с вами! Вам необходим покой, и вы должны больше отдыхать. Леди Маргарет упоминала о многочисленных приглашениях, но я предложил бы вам принять лишь те из них, которые доставят вам безусловное удовольствие.

Подобный план действий вполне устраивал Элен. Ее тяготило пристальное людское внимание.

Она считала, что Мег воспримет эту программу без особой радости, и была удивлена искренней решимостью леди последовать советам доктора.

– Я велела Тамби подготовить для вас этот кабинет, – сообщила она, введя Элен в милую маленькую комнату на втором этаже.

Помещение было оформлено в стиле Адама, с нежными рельефными изображениями цветочных гирлянд и пальмовых листьев на бледно-голубом фоне. Кресла из красного дерева со спинками в виде сердец и гнутыми ножками и два боковых полукруглых столика были расставлены вокруг камина. В глубоком эркере располагалась изящная кушетка, лежа на которой можно было наслаждаться видом фруктового сада и зеленых холмов за окном.

На стенах висело несколько пейзажей и один портрет женщины, удивительно похожей на Мег и лорда Уайтема.

– Это была личная гостиная нашей матушки, – пояснила Мег. – Чарльз повесил портрет после ее смерти. И он же убрал арфу. Мама всегда здесь играла. Но, как видите, я вернула инструмент на прежнее место.

Оглянувшись, Элен увидела арфу, стоящую в углу рядом с табуретом. Ее сердце екнуло. Она была твердо уверена, что захочет играть снова. Но что скажет лорд Уайтем? Одобрит ли он подобные перемены?

Внезапная мысль потрясла девушку, и Элен с любопытством взглянула на Мег. Действительно ли это было попыткой выполнить совет доктора? Разве не могла Мег найти какую-нибудь другую комнату? У Элен возник закономерный вопрос. Не пытается ли Мег свести ее с графом?

– Почему вы так на меня смотрите?

Элен вздрогнула.

– Простите, я задумалась. – Она притворилась, будто любуется видом из окна. – Очаровательная комната. Надеюсь, ваш брат не будет возражать, если я займу ее.

– С чего бы это? – удивилась Мег.

Элен взглянула на нее.

– А вы его спрашивали?

Во взгляде почтенной дамы мелькнуло лукавство.

– Позвольте дать вам маленький совет, дорогая. Лучший способ поладить с Чарльзом, это поставить его перед свершившимся фактом. Будь вы интриганкой, вы не смогли бы действовать более успешно. Он джентльмен до мозга костей и никогда не бросил бы вас на произвол судьбы.

Элен резко повернулась.

– Мы до сих пор не уверены в том, что я не интриганка.

– Ну, я-то уверена! Но мне нельзя затрагивать эту тему. Я обещала Горсти не делать никаких предположений. – Она метнулась к кушетке и поправила диванные подушки. – А теперь располагайтесь, Элен, и отдыхайте. Не опасайтесь одиночества, поскольку мы все будем вас навещать. Надеюсь, эта комната снова станет для нас центром общения, как в те времена, когда жива была мама.


Элен сомневалась, что одинокое пребывание в очаровательном кабинете поможет ей успокоиться. Но у нее не было возможности проверить эту гипотезу, поскольку ее уединение было нарушено менее чем через час после обеда. Леди Генриетта не только пришла осмотреть ее новые апартаменты, но и привела с собой Белинду Таррингтон.

– Но вам не стоит задерживаться здесь надолго, – предупредила их Мег, входя следом.

Белинда принялась бурно расхваливать новый наряд Элен. Это было обычное платье из белого муслина, дополненное коротким светло-голубым жакетом. Оно не отличалось экстравагантностью, в отличие от платья мисс Таррингтон из пятнистого батиста с плиссированными оборками на корсаже, и восхищение Белинды показалось девушке неискренним. Затем гостья выразила восторг по поводу возвращения арфы, которую она запомнила еще по своим детским визитам, и обратила внимание леди Генриетты на украшение в виде ангелочков у ее основания.

– Мне всегда нравилось их трогать. А вам, Генриетта?

Тем временем Мег шепотом извинилась.

– Простите, дорогая, но мне не удалось их остановить. Генриетту убить мало! Могла бы дождаться, пока Белинда уйдет, ведь знала же, что это несносное создание пожелает пойти с ней.

У Элен не было возможности ответить, поскольку к ней обратилась мисс Таррингтон со сладкой улыбкой, не способной смягчить ее покровительственный тон.

– Знаете, что мне сказали, моя дорогая Элен? Что вы настоящий маэстро!

Элен невольно рассмеялась.

– Если вы слышали нечто подобное, могу лишь признаться, что вас ввели в заблуждение. Ума не приложу, кто мог так отозваться обо мне, поскольку мою игру слышал лишь лорд Уайтем, а он, по моему мнению, никогда бы так не сказал.

Резкий металлический смех наполнил комнату, и Элен поморщилась.

– Чарльз? Конечно, нет. Кажется, это был Мэттью. Да, я уверена, что это был Мэттью.

Мег фыркнула.

– Вы прекрасно знаете, что ему верить нельзя, Белинда. Вам ведь знакомо его чувство юмора.

Мисс Таррингтон с невинным видом захлопала глазами.

– Так это преувеличение? Но вы играете?

– Да, – согласилась Элен. Заметив хищный взгляд своей собеседницы, она торопливо добавила, – Но я утратила навык. Та мелодия, которую я играла, вспомнилась случайно.

– Или нарочно, – пробормотала леди Генриетта.

– Генриетта! – возмущенно воскликнула Мег.

– Вам не нужно бояться меня, Мег! – вмешалась Белинда. – Генриетта все мне объяснила. Я не должна распространять мерзкие сплетни о бедной несчастной Элен. И это, безусловно, доказывает, что она охотится за Чарльзом, разве не так?

Элен скорее ощутила презрение, чем злость. Очевидно, мисс Таррингтон понятия не имеет об элементарных правилах вежливости. Но Мег пришла в ярость.

– Так-то ты выполняешь свое обещание, Генриетта! Что ж, не хочу разочаровывать вас, Белинда, но моя сестра отстала от жизни. Так получилось, что…

– Мег, прошу вас, не надо! – воскликнула Элен, опасаясь, что ее покровительница в запальчивости расскажет о последних событиях именно тем людям, с которыми она не собиралась откровенничать.

– Я всего лишь хотела…

– Незачем посвящать мисс Таррингтон в подробности, не представляющие для нее интереса, – многозначительно произнесла Элен.

Девушка заметила искру понимания, промелькнувшую в глазах Мег. Со светской любезностью, которой она сама от себя не ожидала, Элен мгновенно загладила неловкую ситуацию.

– Не понимаю, почему мы до сих пор стоим. Вам не угодно присесть, мисс Таррингтон?

Не дожидаясь ответа, Элен указала гостье на кресло, а сама опустилась на кушетку.

– Вижу, вы быстро освоились в роли хозяйки, – съязвила леди Генриетта.

– Почему бы нет? – спросила Мег, решительно передвинув ближайшее кресло к изголовью кушетки Элен. – Я предоставила эту комнату в полное ее распоряжение.

– Ты предоставила комнату ей? А как же Чарльз? Неужели его обрадует весть о том, что гостиная нашей матушке оказалась в руках узурпаторши?

– Ой, не надо высокого штиля, Генриетта! Узурпаторши, подумать только!

Леди Генриетта, прищурившись, взглянула на сестру.

– Ты не сказала ему, да?

Белинда Таррингтон радостно рассмеялась.

– Как мне хочется увидеть его лицо! Дорогая бедняжка Элен, надеюсь, он не выгонит вас отсюда.

Элен перехватила убийственный взгляд леди Генриетты.

– Конечно, нет, Белинда. Мег рассчитывает на его врожденные инстинкты джентльмена.

Казалось, Мег готова была взорваться. Элен торопливо вмешалась.

– Мы не могли бы поговорить о чем-нибудь другом?

– Прекрасная идея, – многозначительным тоном сказала Мег, с яростью глядя на сестру. – Элен нельзя волноваться. Горсти рекомендовал ей отдых, а от вас один только вред.

– Дорогая Генриетта, не надо разжигать ссору, – приторно-сладким голосом произнесла мисс Таррингтон. – Я пришла сюда лишь для того, чтобы осведомиться о здоровье дорогой бедняжки Элен.

«Дорогая бедняжка Элен» ответила ей столь же неискренней улыбкой. В наступившей тишине она задумалась о том, как выносит лорд Уайтем назойливость этой женщины. Он не скрывал своего равнодушия к ней, но мисс Таррингтон была глуха к его оскорбительным намекам. По мнению Элен, умом она не блистала. Честолюбия в ней намного больше, чем чувствительности.

Она попыталась придумать какое-нибудь невинное высказывание, но ее опередили.

– По-моему, бессмысленно было приносить сюда арфу, Мег, – едким тоном заметила леди Генриетта, – если Элен не собирается играть на ней.

– Она может играть в одиночестве, – возразила Мег.

Элен вздохнула. Вражда двух сестер, по-видимому, никуда не исчезла.

– Да полно, какой в этом смысл? – с резким смехом воскликнула мисс Таррингтон. – Если она вообще собирается играть, ей необходимы слушатели. Зачем нам, бедным женщинам, нужна образованность, если не для того, чтобы хвастаться ею?

– Перед джентльменами? – уточнила леди Генриетта. – Но зачем? У Мэттью нет музыкального слуха, а Чарльз не единожды жаловался на скуку, когда ему приходилось выслушивать бездарную игру.

Мег взяла себя в руки.

– Мэтт обожает музыку, чтоб вы знали. А что касается Чарльза, так это он восхищался игрой Элен.

– Значит, ей следует играть для него! – объявила мисс Таррингтон с воодушевлением, которое Элен справедливо сочла неискренним. – Прошу вас, сыграйте, дорогая Элен. Я так мечтаю вас услышать.

Элен не понимала, почему. Возможно, Белинда желает устроить нечто вроде соревнования?

– Вы играете, мисс Таррингтон? – неожиданно спросила она.

В глазах женщины мелькнула злость.

– Да. Я играю и на фортепиано, и на арфе. Но училась, естественно, у итальянских мастеров.

– Естественно! – буркнула Мег.

– В таком случае вы должны быть очень хороши, – хладнокровно заметила Элен, ничуть не испугавшись. – И поете?

– Конечно.

– Тоже итальянские мастера? – с невинным видом поинтересовалась Мег.

– К счастью, да.

– Вам повезло. Je n’avais que le maitre de l’ecole. Это был пансион в Бате. – Услышав резкий вздох Мег, Элен неожиданно осознала смысл своих слов. – Бат! Разве мы однажды не говорили о Бате?

– Я упоминала это название, – охотно подтвердила Мег. – Но оно что-то вам напомнило. Разве Горсти не предсказывал нечто подобное? – Она повернулась к посетительницам. – Ни слова! Вы не должны вмешиваться.

Элен взглянула на мисс Таррингтон и заметила выражение замешательства на ее узком лице. Но леди Генриетта всем своим видом выражала скептицизм. Без сомнения, она сочла это игрой на публику. Или оговоркой, которую Элен пыталась загладить.

Девушка повернулась к Мег и обнаружила на ее лице столь очевидное ожидание, что невольно рассмеялась.

– Вы похожи на собаку, дожидающуюся подачки, Мег! Мне очень жаль, но боюсь, что все прошло.

– Как неожиданно! – съязвила леди Генриетта.

К удивлению Элен, Белинда казалась разочарованной. Окружающая ее аура превосходства развеялась. Впервые ее слова несли оттенок искренности.

– О, к вам почти вернулось какое-то воспоминание? Как жаль, что вы его упустили! Значит, вы учились в Бате?

– Никаких вопросов! – отрезала Мег.

Элен неожиданно стало жаль свою гостью. Она попыталась загладить резкость ответа.

– Доктор Горсти считает, что память скорее вернется, если я не буду ее поторапливать. По его мнению, вопросы могут навредить. Именно так и получалось, – задумчиво добавила она, – когда я понимала, что что-то вспоминаю.

Мисс Таррингтон смотрела на нее с изумлением. Элен нахмурилась.

– В чем дело?

– Значит, это правда! – тупо сказала Белинда. – Вы действительно потеряли память.

– Конечно! – выпалила Мег.

– Но я думала… Генриетта сказала… – Белинда умолкла, взглянув на густо покрасневшую леди Генриетту, а затем вновь повернулась к Элен. – А Чарльз в курсе?

Наступила короткая пауза. Элен не знала, как объяснить всю сложность своих отношений с графом. Более того, она сомневалась в том, что Чарльз ей доверяет, хотя и подозревала, что его скептицизм заметно пошатнулся.

Но какое до этого дело Белинде Таррингтон? Сочтет ли она это препятствием для собственных честолюбивых планов? Элен ушла от ответа.

– Его светлость не делился со мной своими взглядами.

Краем глаза она заметила, что гримаса удивления на лице Мег сменилась недовольным взглядом. Желая поскорее сменить тему, девушка сказала первое, что пришло ей в голову.

– Мисс Таррингтон, почему бы вам не порадовать нас своей музыкой?

Неожиданно леди Генриетта ее поддержала.

– Действительно, Белинда. Уверена, мы все насладимся игрой настоящего маэстро.

Мег окинула сестру убийственным взглядом, но Элен дала ей знак промолчать и улыбнулась Белинде.

– Будет очень жаль, если никто из нас не станет играть на арфе после того, как Мег с таким трудом снесла ее вниз. А если вдруг войдет лорд Уайтем…

Элен умышленно не закончила фразу, уверенная, что мисс Таррингтон предпочтет, чтобы его светлость застал играющей на арфе ее, нежели предполагаемую соперницу. Белинда любезно согласилась и направилась к инструменту. Элен хотелось бы знать, почему эта женщина воспринимает ее как угрозу. Возможно, здесь тоже не обошлось без вмешательства леди Генриетты?

Было бы безумием предполагать, что граф способен настолько потерять голову, чтобы вступить в брак с женщиной, не знающей даже своего имени, не говоря уже о происхождении! К тому же, его равнодушие к ней бросается в глаза. Единственным чувством, которое он выказывал по отношению к ней помимо сострадания, было желание выяснить, не самозванка ли она. Неужели мисс Таррингтон этого не видит!

Заметив, что гостья начала игру, Элен заставила себя обратиться в слух. Белинда мастерски владела инструментом. Исполнение невероятно сложной мелодии с технической точки зрения было совершенным. Но чего-то недоставало. При всей своей снисходительности, Элен не могла не заметить, что музыка почти лишена живого чувства.

Мисс Таррингтон закончила и с гордым видом оглянулась, дожидаясь аплодисментов. Элен похлопала ей с воодушевлением, которого на самом деле не испытывала, и только когда отзвучали бурные восторги леди Генриетты, заметила появление в комнате мистера Хантли.

– А, так это не вы играли, Элен, – произнес он веселым голосом. – Вот уж я удивился, проходя по коридору. Я не думал, что вы такая быстроногая, судя по рассказу Чарльза.

– Ты хотел сказать, с быстрыми пальцами, любимый, – торопливо вмешалась Мег. – И, если я правильно поняла, Чарльз восхищался игрой Элен.

– Вовсе нет, – возразил мистер Хантли, пройдя через комнату и усевшись на подоконник рядом с креслом жены. – Он говорил, что Элен путала ноты. На самом деле было сказано, – добавил Мэтт, усмехнувшись девушке, – что ваше исполнение отличалось глубиной. И душевностью – вот именно то слово, которое он использовал. Я точно помню.

На лице мисс Таррингтон отразилась досада, и Элен ощутила желание успокоить ее.

– Вы неправильно поняли, мистер Хантли. Он мог лишь упомянуть, что я плакала во время игры. Я не сознавала этого, и теперь даже не могу вспомнить мелодию.

– Ах, так это связано с вашими воспоминаниями? Тогда понятно.

К ужасу Элен, досада на лице гостьи стала еще сильнее. Белинда встала с табурета.

– По-видимому, это было очень трогательно.

– Вы больше не будете играть? – с отчаянием поинтересовалась Элен.

– Нет, нет, нет! – воскликнул Мэтт. – Ваша очередь, Элен.

– Я даже не надеюсь произвести на вас какое-либо впечатление после исполнения мисс Таррингтон. – Зачем мистер Хантли так ведет себя? Ей совершенно не хочется играть перед этой женщиной и леди Генриеттой. Это же все равно, что напрашиваться на оскорбление! – Кроме того, я вовсе не уверена, что сумею вспомнить хоть какую-нибудь мелодию.

– Попробуйте!

– Мэтт, чего ты добиваешься? – вполголоса спросила Мег.

Ответа Элен не расслышала, поскольку Мэтт прошептал его жене на ухо. Отвернувшись, она взглянула на вторую из сестер.

– Леди Генриетта, умоляю, попросите мисс Таррингтон сыграть еще что-нибудь.

Но Белинда, очевидно, решила проявить великодушие. Прежде чем Генриетта успела рот раскрыть, она бросилась к Элен и схватила ее за руки.

– Мэттью прав. Соглашайтесь же! Должна же я услышать вашу музыку. И неважно, если вы запнетесь. Уверена, что мы все будем снисходительны к вам.

Элен покорно поднялась с кресла. Болтая без умолку, мисс Таррингтон отвела ее к табурету и усадила, встав рядом, словно тюремный надзиратель.

Девушка с трепетом придвинула арфу и установила ее в удобное положение. Не дай бог, очередное воспоминание обрушится на нее перед всей этой братией! Чувствуя присутствие рядом Белинды, она взяла наугад несколько нот, отчаянно пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь мелодию.

Словно во сне, она вдруг увидела себя в совершенно другом помещении. Огромный зал, весь в золоте и блеске. В отдалении стоят несколько размытых фигур. Лица не различимы. Зато вспомнилось название.

– Сен-Вижиан. Мне знакомо это место. C’est le chateau.

Элен заиграла, и перед ее глазами начали вставать новые и новые картины. Широкие коридоры. Многочисленные полотна на стенах. Высокая каменная лестница и арочный вход. Тот самый сад! Вот где его место – на этом обширном участке земли. Длинная аллея в обрамлении мраморных статуй, оканчивающаяся фонтаном. Повернувшись, Элен увидела перед собой фасад дворца. Огромный и величественный, с башенками по бокам.

– Здесь был мой дом.

Ее пальцы скользнули по струнам, загудевшим в ответ. Боль, резкая и пронзительная, сдавила ее грудь. Она задыхалась. Внезапно раздались голоса… настойчивые и визгливые. Но Элен замечала лишь хриплые звуки, слетающие с ее губ, безуспешно пытаясь вздохнуть.


Шестая глава


Боль постепенно утихла. Элен закашлялась и судорожно вздохнула, возвращаясь к жизни.

Ее кто-то поддерживал, и невнятное бормотание начало превращаться в слова.

– Тише, тише. Не пытайтесь двигаться. Я держу вас.

Затем ее подняли на руки. Спустя мгновение она уже лежала, опустив голову на подушки.

– Мне так… жаль, – выдохнула она. – Прошу вас… простите.

– Тсс!

Властный голос показался ей знакомым. Элен с трудом раскрыла глаза. Перед ней было лицо графа.

– Чарльз! Откуда… вы взялись?

– Не беспокойтесь об этом.

Но Элен недостаточно владела собой, чтобы подчиниться приказу.

– Белинда… вы не должны были. Ей это не понравится.

Лорд Уайтем не удостоил ее ответом. В смутной тревоге Элен продолжила.

– Чарльз, так нельзя. Скажите ей, что я не нарочно.

И вновь ответа не последовало. Элен сдалась. Если граф не видит опасности, что может сделать она? Разве ему не ясно, что Белинда ревнует? Но на его лице застыло прежнее выражение вежливости.

Когда Чарльз вошел в комнату, там царил полный бедлам. Белинда издавала восторженные возгласы, не замечая яростного шипения Мег. Генриетта насмешливо фыркала, а смущенный Мэтт пытался ее осадить. И посреди этого хаоса Элен продолжала задыхаться!

Мгновенно оценив ситуацию, Чарльз приказал Мэтту увести женщин, и грубо оттеснил в сторону Мег и Белинду, которые лишь толпились вокруг жертвы, не оказывая ей ни малейшей помощи. Он поднял на руки девушку, охваченную приступом кашля, и отнес ее на кушетку.

Он намеренно не обращал внимания на невнятные возражения Элен. Будь она в здравом уме, он объяснил бы ей, насколько мало волнуют его чувства Белинды. Элен и не подозревала, на протяжении скольких лет ему приходилось терпеть осаду со стороны этой женщины. Он успешно не замечал игривого тона, который навязывала ему Белинда. Раз уж она втянула себя в заведомо безнадежное дело, пускай сама и выпутывается.

Чарльз резко произнес.

– Я должен впустить остальных. Наверняка, они еще не ушли.

Элен моргнула.

– Вы их выгнали?

– Пришлось. Белинда и Генриетта слишком много шумели, а Мег лишь попусту суетилась. Как видите, советов Горсти я не забываю. Очевидно, вы что-то вспомнили, и вам нельзя было мешать. Согласны?

Чарльз встал, но Элен остановила его, схватив за руку. От этого доверительного жеста на душе у него потеплело. Но в ее глазах отразился испуг.

– Погодите!

– В чем дело?

Она перевела дыхание, и Чарльз заметил выражение решимости на ее лице.

– Помогите мне сесть, пожалуйста. Я не хочу, чтобы меня застали в таком положении.

– Почему? Вы выглядите очень мило.

Он улыбнулся, и сердце Элен забилось быстрее.

– Пожалуйста, не шутите так! Я не хочу, чтобы меня нашли распростертой на кушетке.

Чарльз насмешливо выгнул бровь, но от дальнейших замечаний воздержался. Она действительно была очаровательна, ее глаза светились синевой, оттеняемые цветом платья.

Граф усадил ее, отпустив лишь в тот момент, когда ее ноги коснулись пола. Затем направился к двери. К счастью, Белинда с Генриеттой уже исчезли. Остались только Мег и Мэтт.

– Как она? Боже, ну вы нас и напугали, Элен!

Уступив сестре право нянчиться с пострадавшей, Чарльз повернулся к своему зятю.

– Как тебе это удалось?

Мэтт усмехнулся.

– Пустяки, мой мальчик. Глупая женщина вылетела пулей, как только я дал ей пинка. А Генриетта помчалась следом, рассыпаясь в извинениях.

Из противоположного угла комнаты донесся голос Мег.

– Не верь ему, Чарльз. Белинда выбежала потому, что Мэтт принялся расхваливать игру Элен. Я и не подозревала, что он настолько тактичен.

– Такой выдающийся тактик, ты хочешь сказать, – ответил ее муж, подмигнув Чарльзу. – Зная, что Белинду это разозлит, я передал ей твой отзыв об игре Элен.

Элен заметила, как Мег обменялась со своим мужем веселыми взглядами. Ее сердце замерло. Не может же мистер Хантли разделять нелепые намерения Мег? А может, она ошибается. Девушка опустила глаза.

– Я так рада, что ты пришел, Чарльз, – сказала Мег, обняв брата за плечи. – Ты не обижаешься, что я поселила Элен в мамину комнату? Генриетта полагала, что ты будешь возражать, но я…

– Ты, Мег, – бесцеремонно перебил ее Чарльз, – прекрасно знаешь, что лучший способ добиться моего согласия, это поставить меня перед свершившимся фактом.

Чарльз повторил собственные слова Мег. Очевидно, что как бы хорошо ни знали его сестры, он все время опережает их на шаг. От него не могло укрыться стремление Мег свести его с Элен.

И следующее ее высказывание подчеркнуло эту мысль, приведя Элен в смятение.

– Я обещала Элен, что мы все будем навещать ее, и надеялась, что ты тоже не замедлишь явиться, Чарльз. Нельзя допустить, чтобы ее расстраивала Генриетта и эта лиса, которую она тебе навязывает.

Элен в ужасе взглянула на графа.

– Молю вас, не слушайте вашу сестру, милорд! Я не нуждаюсь в посетителях, и не позволю, чтобы вы ухаживали за мной. Я уверена, что у вас имеются более важные дела, и не посмею отвлекать вас.

Граф одарил ее очаровательной улыбкой.

– Напротив, я сейчас на отдыхе. Здесь, в Теддингтоне столь мало дел, что я могу с чистой совестью перепоручить их своему секретарю. Я с удовольствием готов вас навещать.

– Не надо! Вы станете надо мной насмехаться, а я не привыкла к такому обращению!

– Элен, не говорите глупости! – со смехом воскликнула Мег. – Как вы можете строить подобные предположения? Разве вы не знаете, что Чарльз изменил свое отношение к вам?

У девушки кровь застыла в жилах. Она взглянула на графа, но его лицо оставалось непроницаемым. Она и сама не сознавала, сколько горечи было в ее голосе.

– Я не верю этому.

– Ничего удивительного, – вмешался Мэтт. – Более того, я не совсем согласен с тобой, любимая. Или Чарльз был с тобой более откровенен? Мне он сказал, что до сих пор сомневается.

– Пожалуйста, можете говорить обо мне в третьем лице, сколько вам угодно!

– Мы бы не стали, Чарльз, если бы ты сам говорил за себя, – ничуть не смутившись, сказала Мег. – Но ты наверняка хотел навестить Элен, раз пришел сюда незваным.

– Я и не подозревал о том, что требуется приглашение, – ответил граф с иронией. – На самом деле меня привело сюда важное дело.

Чарльз взглянул на Элен и заметил, что с ее лица исчезло выражение отчужденности. Он моментально забыл об осторожности.

– Мое объявление принесло некоторые плоды.

Элен побелела, как мел, и в ее глазах отразилось изумление. Она не готова была к новостям подобного рода. И все же граф не мог избавиться от мысли, что она боится. Боится неизвестности… или разоблачения?

– Боже праведный, Чарльз! – воскликнула Мег. – Почему же ты не сказал сразу?

– В свете последних событий я и забыл об этом, – признался он, не сводя глаз с Элен.

– Разве можно забыть о таком важном деле? – сварливо спросила сестра.

Сердце Элен билось все сильнее. От ужаса она почти утратила дар речи.

– Что вы узнали?

Чарльз полез в карман и вынул какие-то бумаги.

– Взгляните сами.

Подойдя к кушетке, граф передал девушке три письма. В лихорадочной спешке она едва не выронила их, но все же сумела открыть дрожащими руками один из конвертов и торопливо пробежалась взглядом по листу.

Мег и Мэтт дружно шагнули к изголовью и тоже принялись читать, заглядывая через ее плечо. Мег высказалась первой.

– Но это не имеет к нам ни малейшего отношения! Да, этот человек ищет пропавшую женщину, но его описание совершенно не похоже на Элен.

Листок бумаги выскользнул из пальцев девушки и упал на пол. Граф поднял его, пока Элен вытаскивала следующее послание из вскрытого конверта. Ошеломленная, она прочла еще одно письмо подобного содержания и, молча, передала его Мег. Ее взгляд упал на непроницаемое лицо графа. Приступ страха сменился бурным негодованием.

Он знал это! Знал, что в письмах ничего нет. И все же не предупредил ее, не попытался умерить ее рвение, с которым она набросилась на эти бесполезные бумажки. Он нарочно подвергнул ее проверке. О, как это жестоко!

Без особой надежды девушка взяла третье послание. Это было письмо от леди из Йоркшира, желающей принять у себя заблудшую женщину и предоставить ей место компаньонки. Элен позволила Мег выхватить у нее листок. Она откинулась на валик кушетки и пристально посмотрела на графа.

Под обвиняющим взглядом ее голубых глаз, Чарльз почувствовал отвращение к собственному поступку. Он хотел все сделать иначе. Собирался предупредить о том, что все эти ответы бесполезны. Но ему понадобилось отвлечь Мэтта и Мег, ведь он терпеть не мог, когда его к чему-либо принуждали, пусть даже и с лучшими намерениями.

– Но здесь же ничего нет, – заметила Мег с растерянностью в голосе.

– Нет, я и не возлагал особых надежд на то объявление. Пришло множество писем, и все из них подобны этим.

Мэтт вернул Чарльзу стопку бумаг.

– Что ты собираешься делать дальше, мой мальчик?

– Я уже сделал.

Он все еще глядел на Элен, и она изменилась в лице.

– Что вы имеете в виду?

– Я обратился в полицию. В тот самый день, когда мы вместе ездили в Лондон.

– Ага! Значит, ты не доверяешь детективным способностям Генриетты.

– Между прочим, Мэтт, это твои шуточки навели меня на эту мысль.

– Но это поможет? – с тревогой спросила Мег.

– Думаю, да. Я рассказал им все, что у нас было на тот момент, и сообщал о новых воспоминаниях Элен.

Элен окинула его гневным взглядом.

– Так вы пустили по моему следу полицейскую ищейку? Почему же мне не сказали?

– Вы и без того были расстроены. Я не знал, как подействует на вас эта новость.

– То есть, вы предположили, что я испугаюсь разоблачения!

Граф удержался от едкого ответа. Он принимал в расчет душевное состояние Элен, но иногда ее отношение раздражало его.

– Будь это так, я бы сказал вам. Если бы вы были обманщицей, то, без сомнения, вышли бы из игры.

– И сбежала бы? Да я же мечтаю об этом!

Мег возмутилась, но Чарльз жестом заставил ее умолкнуть. Ведомый чувствами, которыми невозможно было пренебречь, он пододвинул кресло к кушетке и взял Элен за руки. Ее ладони безвольно лежали в его руках, но она не попыталась их убрать.

– Элен, не злитесь так! Рано или поздно правда откроется.

– Ваша правда… или моя?

Чарльз сохранил невозмутимое лицо, хотя выражение боли в ее глазах обезоружило его. Неожиданно нахлынувшее чувство заставило его произнести:

– Я буду говорить о вашем прошлом, когда вы вспомните его. До тех пор вам придется мириться с ситуацией. Горсти прав. Вам нужен отдых… и никаких обсуждений.


Элен сидела, откинувшись на подушки, наваленные на дне лодки, и глядела, как солнечный свет просеивается сквозь листву. Она не хотела принимать приглашение, зная, что граф сделал его под влиянием Мег.

– Чушь! – заявила почтенная дама в ответ на ее возражения. – Сегодня прекрасный день для прогулки, и Чарльз с радостью возьмет вас с собой.

Теперь Элен уже не жалела о своем согласии. Движение успокаивало, а плеск воды за бортом навевал ощущение безмятежности. Она чувствовала себя, словно в коконе, в который нет доступа врагам.

Чарльз, в рубашке с закатанными рукавами, неторопливо работал веслами, любуясь игрой света на ее мечтательном лице. Кровь бурлила у него в жилах. Элен полна очарования. И чувственности… в белом муслиновом платье, струящемся по ее стройной фигуре. Черт бы побрал эти модные наряды!

Девушка отвела взгляд от древесных крон. Погрузив в воду кончики пальцев, она принялась рассматривать меняющийся рисунок на поверхности воды. На ее губах появилась задумчивая улыбка. Чарльз ощутил почти неодолимое желание поцеловать ее.

Черт возьми! Неужели он успешно избежал множества ловушек лишь для того, чтобы пасть жертвой женщины без роду, без племени? Он будет бороться! К тому же, если ее отрывочные воспоминания хоть что-нибудь значат, она давно уже принадлежит другому мужчине.

– О чем вы думаете? – спросил Чарльз, пытаясь отвлечься.

Элен вздрогнула. Три лебедя проплыли мимо, с королевским презрением глядя на сидящих в лодке людей.

– Ни о чем, – ответила она наконец. – И поэтому мне хорошо.

– Я рад, – сказал граф, не поверив ее словам. Очевидно, ее мысли блуждали где-то далеко.

Элен пристально на него посмотрела.

– Все это время мы говорили только обо мне. Расскажите что-нибудь о себе, Чарльз.

Он взглянул на нее с изумлением.

– Что вы хотите знать?

– Почему вы до сих пор не женились?

Чарльз рассмеялся.

– Разве не очевидно?

– Нет, если бы вы были французом. Разве в Англии не приняты браки по расчету для людей вашего положения?

Внезапно насторожившись, Чарльз попытался подобрать нужные слова. Понимает ли сама Элен, что она говорит как человек, знающий о своем происхождении?

– Это обычное дело. Но мой отец умер до того, как я вошел в возраст, а мать тяжело болела. – Он усмехнулся. – Однако мои сестры прикладывали огромные усилия в этом направлении.

– Оказавшиеся тщетными.

– Вот именно.

Элен продолжала любоваться его лицом.

– Вы могли бы жениться по любви. Разве вы никогда не любили?

Вопрос задел его, но граф заставил себя рассмеяться.

– Только самых неподходящих женщин.

– Вот одно из преимуществ жизни в Англии, – продолжила Элен мечтательным тоном, словно не до конца сознавая смысл своих слов, – то, что здесь можно жениться по любви. В противном случае меня бы обручили с человеком, равным мне по положению. Быть может, я совсем бы его не знала. И была бы счастлива.

Была ли она замужем… по любви? От этой мысли у Чарльза заныло сердце. Он попытался придумать какое-нибудь невинное замечание, которое не ввергнуло бы Элен в пучину забвения. Но в голову ему лезли лишь назойливые вопросы, порожденные собственными желаниями. К счастью, она вновь погрузилась в молчание.

Находилась ли Элен каждый раз в состоянии полусна, когда приподнималась вуаль, скрывающая ее прошлое? По ее словам, она не думала ни о чем. Но Элен могла и не сознавать хода своих мыслей. Под мыслями она подразумевала мучительные предположения, усиливающие ее страхи. Если бы ему удалось снова вовлечь ее в разговор!

– Элен?

– Qui?

Она вновь перешла на французский. Что теперь делать? Вдохновение покинуло Чарльза. И эта интимная ситуация становилась слишком опасной. Он поднял весла.

– Я собираюсь повернуть лодку. Пора возвращаться.

На ее лице мелькнула тень.

– Уже. Я могла бы вечно плыть по этой реке. Здесь нет чудовищ.

– Чудовищ?

– Порожденных разумом.

Обращенные к нему глаза подернулись дымкой. Чарльз замер, затаив дыхание. С поднятых весел капала вода, и в неподвижном воздухе разливался едва заметный запах жимолости. Голос Элен был очень тихим вопреки пугающей напряженности ее слов.

– Все началось много лет назад. Я не хотела, чтобы Grandpere отправлял меня сюда. Если бы я осталась с ними, моя боль давно бы окончилась. Когда я узнала о их гибели… toute la famille… они начали приходить ко мне каждую ночь. Я видела их в своих снах. Мертвые, покрытые кровью. Maman, мои братья, кузины, tante et oncle. Другие члены семьи. Meme Grandpere… несмотря на его возраст, ему отрубили голову. Никого не пожалели. Забрали всех. И на их место пришли чудовища.

Ее голос оборвался. Она лежала, словно мертвая, с блестящими от слез глазами. Чарльз не мог пошевелиться. У него не было слов. Боль в сердце лишила его сил. Будь прокляты такие воспоминания! Вся ее семья погибла на гильотине! И Элен пришлось пережить такую потерю в одиночестве. Не удивительно, что она хотела забыть весь этот кошмар.

Но это же дело прошлого. Около десяти лет миновало с тех ужасных событий, случившихся на противоположном берегу Ла-Манша. Родственники Элен были обезглавлены в один из четырех лет Террора. Что же было с ней дальше? Ее воспоминания связаны с каким-то мужчиной… которого она любила, и который погиб, упав с лестницы.

– И дальше мы не поплывем?

Чарльз вздрогнул и выронил весла, с плеском упавшие в воду. Элен окатило брызгами. Она рассмеялась и отряхнула с себя влагу, окинув графа укоризненным взглядом.

– Спасибо, Чарльз. Меня разморило на этой жаре, но в купании я не нуждалась!

Происшедшая с ней перемена обескуражила Чарльза.

– Простите! – дрожащим голосом пробормотал он. – Я отвлекся… вы меня напугали.

– Я вижу.

Чарльз заметил очаровательную улыбку на ее лице, и у него перехватило дыхание. Элен ничего не знает! Возможно ли это? Могла ли она не сознавать смысла своих слов? Или это обман? В таком случае она невероятно талантлива. Проклятие, невозможно поверить в ее неискренность! К тому же весь этот эпизод был невероятно трогательным. Граф готов был все отдать, лишь бы избавить Элен от терзающих ее душу чудовищ. И ее историю невероятной не назовешь. Бог знает, сколько судеб были исковерканы падением монархии во Франции.

Но вопреки всему… даже буре чувств, которую пробуждала в нем Элен… граф не мог избавиться от циничной мысли. Трудно найти более действенный способ убедить его в своем аристократическом происхождении.

– Прекрасная была прогулка, Чарльз, – призналась Элен с благодарной улыбкой.

– Мне тоже понравилось, – торопливо ответил он.

В ее глазах мелькнуло удивление, и Чарльз понял, что не сумел скрыть беспокойство. Мысленно выругавшись, он развернул лодку и направил ее к дому.


Элен испытывала безотчетный страх. Она не сомневалась в способностях лорда Уайтема. Мистер Хантли уверял, что умение графа править четверкой лошадей, вызывает всеобщее восхищение. Но как только она увидела дожидающиеся на дорожке экипажи, у нее похолодело в груди.

Именно на этом изящном ландо с гербами Элен впервые приехала в Кливдон-Хауз. В столь жаркий июльский день его складной верх был опущен. Взгляд девушки упал на упряжку. Лошади стояли смирно под присмотром грума, пока кучер его светлости устраивался на козлах.

Следом стоял фаэтон. В него была впряжена четверка гнедых, трясущих гривами и нетерпеливо роющих копытами землю. Двое грумов с трудом удерживали их в повиновении.

Элен похолодела от ужаса, пожалев, что согласилась принять участие в прогулке. Зачем им два экипажа? Генриетта ведь не поедет.

– Чарльз ни за что не согласится сесть в ландо, раз уж у него появился повод править самому, – ответил Мэтт на ее робкий вопрос.

Но обязана ли Элен садиться в фаэтон?

– Вы доберетесь быстрее и с большим комфортом, – заявила Мег.

Элен не поверила. Ей не хотелось оставаться с Чарльзом наедине. Она не забыла, как во время речной прогулки в прошлый понедельник была испугана его изменившимся поведением. Казалось, он находился под впечатлением какого-то сильного чувства. Наверное, жалел о том, что под влиянием Мег согласился покататься на лодке.

И вообще, Элен не испытывала особого желания смотреть военный парад в Уимблдоне. Но Мег настояла.

– Там будет король и все светское общество. К тому же, вам не помешает развеяться.

Элен надела поверх белого платья старый бархатный жакет, чтобы защититься от ветра во время поездки в фаэтоне. Она предпочла белым туфлям, купленным у Онорины, свои старые ботинки, поскольку их цвет совпадал с цветом лент на очаровательной шляпке из черного бархата.

Несмотря на все удовольствие от своего наряда, Элен испытывала малодушное желание отказаться от поездки. Но идти на попятный в самый последний момент было, по меньшей мере, невежливо.

И все же, когда граф подал ей руку, приглашая залезть в фаэтон, Элен охватил безотчетный страх. Усевшись, она закусила губу, расправила юбки и ухватилась за борт экипажа.

Чарльз вскочил на козлы и схватил поводья.

Элен, безуспешно борющаяся с волнением, перехватила его взгляд.

– Боитесь, что я вас опрокину? Не беспокойтесь. У меня эта упряжка уже несколько лет. Эти кони не посмеют шутить со мной.

Элен почти его не слушала. Одно только упоминание о возможности перевернуться заставило ее похолодеть от ужаса. Откуда такой страх? Она же много раз ездила в экипаже.

– Вы кажетесь рассеянной, Элен.

Девушка торопливо взглянула на графа, но он не сводил глаз с дороги. Что ответить? Ей следовало поделиться с ним своими опасениями. Но Элен была слишком насторожена после речной прогулки и, кроме того, не забывала о присутствии грума. Она попыталась подавить свой страх.

– Я впервые еду в экипаже, запряженном четверкой лошадей.

– Волнуетесь?

– Чуть-чуть.

К счастью, граф удовольствовался ее объяснением. Он слегка натянул поводья, придержав лошадей.

– Так лучше?

Гораздо лучше. Но Элен не говорила, что боится быстрой езды. Проницательность лорда Уайтема показалась ей сверхъестественной. Девушка взглянула на него с подозрением.

– Откуда вы узнали?

Граф повернулся к ней с усмешкой.

– Вы держитесь за бортик мертвой хваткой!

Смутившись, Элен опустила глаза и обнаружила, что вторая ее рука буквально вцепилась в сиденье. Брезгливым жестом она отдернула руку и тряхнула пальцами.

– Я попытался бы ехать еще медленнее, – заметил Чарльз извиняющимся голосом, – но гнедые так резвы, что это бесполезно. Они не подчинятся.

– Но такая скорость их устраивает?

– О, да. Как только они начнут уставать, сразу же присмиреют.

Элен вздохнула с облегчением.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Сама не знаю, почему я так боюсь несчастного случая.

И тут перед ее глазами возникла картина: несущиеся вперед лошади за стеклянным окошком; резкий толчок, швыряющий ее на сидящего рядом пассажира и выбрасывающий в открытую дверцу. Опрокидывающееся небо и крики. Затем чернота.

– Несчастный случай. – Едва сознавая, что делает, Элен схватила Чарльза за руку. – Стойте! Прошу вас, остановитесь!

Граф оглянулся. Они проезжали по сельской местности, и дорога была пустынной. В одно мгновение он остановил экипаж. Парр, не дожидаясь указаний, соскочил на землю и бросился к лошадям. Убедившись, что они под присмотром, Чарльз повернулся к Элен.

Она дрожала, ее лицо казалось застывшей маской. Заставив ее разжать пальцы, граф взял в руку ее ладонь, другой рукой обняв ее за плечи.

– Успокойтесь!

Элен взглянула на него своими голубыми глазами, ухватившись за лацканы его дорожного плаща.

– Рассказывайте, – попросил граф.

– Несчастный случай, Чарльз! Меня выбросило из двери экипажа. Наверное, я потеряла сознание. Понимаете? Вот так я и ударилась головой.

– Что вы видели?

– Лошадей. Они понесли. Карета раскачивалась. Меня бросило в сторону… там кто-то сидел, но кто, я не знаю. А затем я выпала в открытую дверь! Небо… деревья… и пустота.

Чарльз помолчал. Объяснение казалось слишком правдоподобным. Он презирал себя за свою недоверчивость. Почему он подозревает в Элен невероятно талантливую актрису, вместо того, чтобы просто поверить ей? Разве она давала ему повод для сомнения? Ни разу. Это все его привычная настороженность.

– Теперь, по крайней мере, ясно, почему вы боитесь лошадей, – легкомысленным тоном заметил он.

Она засмеялась, отпустив его плащ.

– Да, это все объясняет.

– И обнадеживает, Элен. Память постепенно возвращается к вам.

Теперь он обратился к ней прежним тоном… каким разговаривал до речной прогулки. Девушка заметно расслабилась. Не сдержавшись, она доверительно прошептала:

– По-моему, ваш грум сейчас не может нас слышать, Чарльз.

Граф изумленно взглянул на нее.

– Да, а что?

Ее тревога вернулась. Зачем она вообще заговорила об этом? Но теперь Элен не знала, как увильнуть. Она вынуждена была продолжить.

– Дело не только в лошадях.

Чарльз нахмурился.

– В чем еще?

– Я хотела сказать вам раньше. – Она вновь взглянула на графа и наткнулась на его мрачный взгляд. – Я знаю о ваших подозрениях в мой адрес… вероятно, вы питаете их до сих пор. Но молю вас, поверьте, что все попытки Мег свести нас вместе не были спровоцированы мной.

– Я уверен в этом.

– Я бы предпочла, чтобы вы не поддавались на ее ухищрения, – продолжила Элен.

Чарльз невольно отшатнулся.

– Правда?

Элен испуганно взглянула на него. Что его так задело? Откуда такая резкость в голосе?

– Конечно, – подтвердила она. – Это идет вразрез с вашими собственными словами. Вы ведь сами не хотите оставаться со мной наедине!

– По-видимому, и вы тоже. – Не в силах удержаться от колкости, Чарльз добавил. – Похоже, мое общество не доставляет вам удовольствия.

Элен удивленно моргнула.

– Это… не так, Чарльз. Во-первых, я могу быть замужем…. На самом деле, я почти уверена в этом.

– Очень удобное предположение.

В ее груди разгорелась искра гнева.

– Почему вы говорите подобные вещи? Я руководствуюсь своими чувствами, и…

– Прошу вас, не говорите о чувствах, Элен. Кроме ваших собственных затруднений, вас больше ничего не волнует! Вы ясно дали это понять.

Элен ахнула, задетая внезапной горечью его слов.

– Вы с ума сошли? Какое вы имеете право разговаривать со мной подобным тоном.

Но Чарльз и сам удивился собственным словам. Похоже, он действительно обезумел!

– Прошу прощения, – торопливо сказал он. – Я не хотел вас обидеть.

Но гнев Элен не так-то просто было умерить.

– Je ne comprends pas! Почему, Чарльз? Почему вы это сказали? Если я погружена в себя…

– В этом нет ничего удивительного, – перебил ее граф. – Забудьте обо всем, что я вам наговорил.

Элен сама хотела бы забыть, но ее обида… и недоумение… оказались слишком сильными.

– Я не смогу, – откровенно призналась она. – Но, думаю, для нас обоих будет лучше не касаться больше этой темы. И любой другой тоже!

– Спасибо, – буркнул Чарльз. – Это вполне меня устраивает.

Не добавив ни слова, граф окликнул своего грума. Расстроенная, как никогда раньше, Элен смотрела, как он берет поводья. Лошади пустились вскачь, и теперь уже поздно было мириться.

Девушка попыталась восстановить в памяти их разговор. Как так могло получиться? Что заставило Чарльза наброситься на нее с упреками? А затем так резко перейти от жарких обвинений к ледяной вежливости!

Объяснений не было. Почему он так обращается с ней? Элен едва сдерживала слезы. Постепенно она пришла к выводу, что его слова совершенно несправедливы. Ей нравилось его общество. А что касается чувств… так они даже слишком нежные.

Эта мысль потрясла ее. И вовсе он ей не нравится! Это же противоречит здравому смыслу. Ей нельзя влюбляться в него. Она не свободна! Так же, как и граф не волен открыто проявлять свои чувства. Он обязан вести себя в соответствии со своим положением.

Но слова графа доказывали обратное. В них звучала подавляемая страсть. Словно он счел Элен равнодушной… и смертельно обиделся. Значит ли это, что он начал испытывать к ней сердечную привязанность?

Неужели во время речной прогулки она заметила то же самое, но не придала значения? Мог ли граф вопреки собственным подозрениям уступить влечению, которое она невольно пробуждала в нем? Сердце Элен бешено забилось, и она снова схватилась за сиденье. Но на этот раз ее страх был вызван иной причиной. Она поняла… не имея доказательств, не имея даже воспоминаний, но поняла!… что буря чувств, поднявшаяся в ее груди, была предательством по отношению к другому мужчине.


Пророчество Мег оправдалось, поскольку весь склон холма над Уимблдонским полем был забит экипажами и пешеходами до самого подножия. В параде участвовали, как любезно объяснил всезнающий Мэтт, части легкой кавалерии под командованием полковника Херриса.

Наблюдая за парадом, который принимал Его Величество, Элен забыла обо всем. Стройные ряды всадников, облаченных в алые с белым мундиры, не могли не вызвать восторга зрителей. И всеобщее восхищение возрастало с каждым отблеском стали, с каждым солнечным лучом, сверкнувшим на начищенной меди.

Спустя некоторое время зрелище начало приедаться, и Элен только обрадовалась, когда Мэтт оставил ее и Мег в ландо, а сам отправился искать более удобную позицию для наблюдения. Но, лишившись его подсказок, она невольно вернулась мыслями к ссоре в графском фаэтоне.

Что касается Чарльза, то, разыскав ландо и поставив рядом с ним собственный экипаж, он сразу же передал Элен на попечение своему зятю, коротко объяснив, что в молодости тот был армейским офицером.

– Мэтт, почему бы тебе не поделиться с Элен своим опытом?

Затем он торопливо отошел и затерялся в толпе. Элен не знала, обижаться или радоваться. Но теперь, когда ее внимание отвлекала лишь болтовня многочисленных подружек Мег, она вновь погрузилась в размышления. Воспоминание, заставившее ее остановить экипаж, не выходило у нее из головы. Теперь она жалела, что не отказалась от поездки.

Мег и ее приятельниц мало интересовал парад. Они стремились посмотреть на людей и показать себя. Их бессмысленная болтовня вскоре утомила Элен. Девушка попыталась найти подходящее оправдание.

– Кажется, мне надо размяться, Мег.

Покровительница окинула девушку пристальным взглядом, но ограничилась советом не отходить далеко от экипажей. Интересно, что сказала бы Мег, узнав о ходе ее мыслей и о причине ее нервозности?

Элен радовалась, что у них не было возможности побеседовать наедине. Воспоминание о несчастном случае слишком сильно переплелось в ее сознании с ссорой между ней и Чарльзом, и Элен не думала, что сумеет рассказать об одном событии, не упомянув и другое.

Она уступила свое место в экипаже одной из приятельниц Мег и отправилась на поиски какого-нибудь тихого местечка, где можно было бы спокойно подумать. Но, не успев еще выбраться из толпы, она наткнулась на Белинду Таррингтон.

– Элен, как я рада вас видеть! У вас такие нарядные ленточки на шляпке. Позвольте мне поговорить с вами.

Не дожидаясь ответа, она подхватила Элен под руку и потащила в сторону от экипажей. Элен не сумела воспротивиться, хотя в ее намерение вовсе не входила доверительная беседа с будущей графиней Уайтем.

Белинда начала с комплиментов, и это сразу же насторожило Элен. Она была одета очень нарядно, в розовое платье из индийского хлопка, отделанное алыми лентами в тон перьев на ее шляпке.

Естественно, Элен понадобилась ей вовсе не для дружеской болтовни. Выбравшись из толпы, мисс Таррингтон сразу же перешла в наступление.

– Я так рада, что могу поговорить с вами наедине, Элен.

Элен окинула ее тревожным взглядом.

– Правда?

Узкие губы растянулись в улыбке.

– Вы попали в очень сложную ситуацию.

У девушки сердце ушло в пятки, но она сохранила видимость спокойствия.

– И что из этого, мисс Таррингтон?

– Я имею в виду Чарльза, – продолжила Белинда своим отрывистым и резким голосом. – О, поймите меня правильно. Я ни в чем вас не обвиняю. Я уверена, что Генриетта ошибается.

Элен взглянула на нее в изумлении.

– Вы так считаете?

Раздался металлический смех.

– Не надо удивляться. Я давно уже к вам присматриваюсь.

– Хотя встречались мы всего два раза, – ровным голосом заметила Элен.

– Этого достаточно. Во время второй встречи я убедилась, что вы говорите чистую правду. Мне очень жаль вас, дорогая Элен, но боюсь, что Чарльза вы не получите!

Элен не сводила глаз с лица собеседницы, хотя теперь биение ее сердце шумом отдавалось в ушах. Она могла лишь надеяться, что ее голос не дрогнет.

– Я вас не понимаю.

Белинда улыбнулась, но ее глаза остались серьезными.

– Прекрасно понимаете, Элен. Видите ли, Генриетта держит меня в курсе дела. Катание на лодке? Хождение по ночам?

– Это была случайность!

– Я верю вам. И знаю, что благодарить за это следует Мег и Мэтта, который поддерживает ее начинания. Но это не важно. Мег пробовала и раньше, но ничего не добилась. С вами все иначе.

Элен попыталась подавить растущее в груди опасение. Но у нее ничего не вышло. В словах этой женщины звучала истинная страсть. Сердце Элен забилось еще быстрее. Разве собственные инстинкты не подсказывали ей, что ревность Белинды оправдана?

– Почему… иначе? – выдавила она.

Ответом был полный жалости взгляд.

– Боже, неужели вы настолько наивны? Вы же живете в его доме! У вас есть потрясающая возможность достучаться до него. И вы уже начали это делать, насколько я успела заметить.

Значит, не одна она так думает! Элен была охвачена водоворотом чувств. Дар речи ее покинул. Она могла лишь надеяться, что сумеет не выдать себя.

– Поэтому я обязана предупредить вас, – продолжила Белинда. – Мне больно думать о том, что вы можете испытать еще большие страдания. Видите ли, Чарльз дал мне обещание.

Элен ничего не понимала.

– Прошу прощения?

– Мы пришли к соглашению. Я воспринимаю его как клятву верности.

Элен очень хотелось спросить, как воспринимает его Чарльз, но она сдержалась. Судя по тому, что она успела увидеть, слова Белинды имели мало общего с действительностью. Девушка воспрянула духом.

– Вы лжете, – холодно сказала она.

– Я? Мне двадцать пять лет, Элен. У меня есть поклонники. Неужели, по-вашему, я до сих пор оставалась бы одинокой, если бы не гарантия, что Чарльз женится на мне?

У Элен кровь застыла в жилах.

– Какая гарантия?

Наконец-то Белинда улыбнулась по-настоящему.

– Я отдала ему свою девственность. Вот моя гарантия.


Седьмая глава


Чарльз ворочался в постели, не в силах уснуть. Его уверенность в себе сильно пошатнулась. Но, хуже того, он вел себя как надутый юнец, измученный ревностью! Именно это чувство помешало ему остановить экипаж во второй раз и выяснить отношения до конца.

Если бы Элен предприняла хоть какую-то попытку примирения, он сразу бы растаял. Но она держалась с холодной надменностью. Чарльз попытался найти что-то хорошее в их ссоре, но только сильнее расстроился.

Его терзало ощущение своей виновности, ведь Элен находилась под впечатлением от вернувшегося воспоминания. Но угрызения совести ничего не меняли. Он должен был помириться с ней. Этого требовали его инстинкты джентльмена, а также смешанные чувства, которые он испытывал к Элен. Но Чарльз не решился сделать первый шаг. И это, как он внушил себе, объяснялось полным ее равнодушием.

С того самого мгновения, когда девушка сообщила, что не хочет участвовать в матримониальных планах Мег, Чарльз почувствовал себя отвергнутым. А когда она объявила о своем намерении вернуться домой в ландо, обида оказалась столь сильной, что лишила его дара речи.

Мэтт, составивший ему компанию в фаэтоне, ничем ему не помог. Когда они, по молчаливому согласию, остановились отдохнуть на постоялом дворе, Чарльз сразу же пожалел об этом.

– А теперь рассказывай, почему ты угрюмый, как медведь-шатун, – накинулся на него Мэтт, как только они уселись в тихом уголке во дворе гостиницы.

– И что же это значит, черт бы тебя подрал?

– Именно это и значит, – откровенно заявил Мэтт. – Тебе уже и слова нельзя сказать!

Чарльз застыл.

– Прошу прощения.

– Нужны мне твои извинения. Скажи лучше, что довело тебя до такого состояния?

– Элен, – неохотно признался Чарльз.

– Так я и думал. Вы поссорились?

– Это и ссорой не назовешь.

– Да? Тогда почему вы не разговариваете друг с другом?

Чарльз вздохнул.

– Это так заметно?

Мэтт, подмигнув ему, поднял пивную кружку.

– Заметно, мой мальчик, что ты уже по уши влюбился!

Чарльз начал решительно отпираться, обругав своего зятя последними словами. Мэтт лишь рассмеялся в ответ, рассердив его еще сильнее. Влюбился! Чарльз признавал, что испытывает влечение. Да и кто остался бы безучастным на его месте? Элен невероятно красива. Но влюбиться? Ну уж, нет.

Но эта мысль крепко засела у него в голове.

Чтобы доказать неправоту своего зятя, Чарльз несколько раз обращался к Элен за ужином. Она отвечала очень холодно, и Чарльза покоробило нескрываемое злорадство Генриетты. Мег молчала, но тоже казалась довольной. Чарльз предполагал, что она разделяет уверенность Мэтта. Черт бы его подрал! И Элен тоже!

Когда Чарльз, измученный до предела, начал засыпать, его разбудили тихие, но отчетливые звуки арфы.

Чарльз подскочил на кровати. Она играет на арфе в столь позднее время? С ума сошла?

– Она разбудит весь дом! – пробормотал он вслух.

Мысль о том, что играть могла не Элен, даже не пришла ему в голосу. Чарльз вскочил с кровати и принялся щелкать кремнем, чтобы зажечь свечу, когда музыка неожиданно стихла.

Он замер с едва разгоревшейся свечой в руке. Наверное, Элен опомнилась и сообразила, что сейчас глубокая ночь.

Опомнилась? Значит ли это, что ее опять терзали кошмары? Черт возьми, а ему-то какое дело? Элен даже спасибо ему не скажет, если он придет к ней. Чарльз нерешительно шагнул к кровати. Но он не мог спокойно спать, когда Элен в беде.


Элен сидела у арфы, прижавшись лбом к ее деревянной раме. Она пыталась сдержать слезы. Какой смысл плакать?

Девушка не хотела верить словам Белинды. Но разве Чарльз не рассказывал о многочисленных ловушках? И даже упомянул о женщине, пробравшейся в его спальню. Но Элен никогда бы не подумала, что мисс Белинда Таррингтон способна на столь постыдный поступок.

Ее с самого начала удивило, что его светлость граф Уайтем не потрудился объяснить, как же ему удалось выпутаться из подобной ситуации. Если он действительно выпутался. Или, напротив, воспользовался случаем? Граф мог бы получить удовольствие, не накладывая на себя никаких обязательств. Если он не желает жениться, какая женщина осмелится рискнуть своей репутацией и объявить, что он соблазнил ее?

Но Белинда Таррингтон, если это была она, способна долго ждать подходящего случая для шантажа. И все же Элен не верилось, что Чарльз, джентльмен до мозга костей, способен отвергнуть скомпрометированную им женщину. Если ее уверенность оправдана, значит, Белинда солгала!

Сомнения мучили ее большую часть ночи. А когда девушка наконец уснула, ей приснился неизвестный враг, преследующий ее среди леса.

Элен проснулась в холодном поту, с ужасом вспоминая падение из кареты. Пугающие тайны прошлого не отпускали ее.

Страдая от одиночества, Элен обрела убежище в своем маленьком кабинете и утешение в музыке. Но слезы душили ее, мешая играть.

Шаги за дверью испугали девушку. Она вскочила с табурета и скользнула в тень, отбрасываемую арфой, не сводя глаз с двери, на которую падал свет от стоящей на каминной полке свечи.

Дверь открылась, и дрожащий огонек осветил лицо вошедшего мужчины. У Элен екнуло сердце, и она бросилась вперед, переполненная возмущением.

– Чего вы хотите? Зачем вы пришли сюда?

– Я слышал арфу, – ответил граф.

– Извините, что разбудила вас, но я прошу вас уйти. Оставьте меня в покое!

Чарльз повернулся к камину и поставил на полку свою свечу. Торопливые движения Элен и нервная дрожь в голосе доказывали, что он не ошибся в своих предположениях.

– Я не оставлю вас в подобном состоянии. – Он сделал шаг ей навстречу. – Что вас тревожит, Элен?

Девушка метнулась к кушетке и села, кутаясь в зеленый шелковый халат.

– Что меня может тревожить? То же, что и всегда! Я думала, что отыскала разгадку, вспомнив о несчастном случае, но обрела лишь новые вопросы.

– Рассказывайте, – спокойно сказал Чарльз.

– Вы пытаетесь снова затеять спор? – вырвалось у Элен. – У вас ничего не выйдет.

Граф помолчал мгновение. Она очень ранима… и упряма. Он должен действовать с осторожностью.

– Я не хочу спорить.

Чарльз осмелился подойти ближе. Во тьме он заметил, как вздрогнула Элен, и его сердце наполнилось болью. Чарльз попытался подавить это ощущение. Он стремился сохранять привычный вежливый тон, который часто выручал его.

– Сегодня мы поссорились из-за пустяка. Давайте забудем, Элен? Я погорячился и искренне сожалею об этом.

Элен затаила дыхание. Предложение мира? Произнесенное таким безразличным голосом. Но их прежние отношения уже не вернуть. Это слишком опасно. А после откровенного признания мисс Таррингтон Элен тем более намеревалась держаться от него подальше.

И все же в присутствии Чарльза она чувствовала себя спокойнее. Мысль о том, что он пришел к ней, разбуженный звуками арфы, зная, что она расстроена, не могла не согреть ее сердце. И, если слова Белинды вызывали сомнения, то действия Чарльза говорили сами за себя.

Элен воспользовалась возможностью поделиться с ним своим беспокойством.

– Мне снова снился тот же сон. Мужчина гнался за мной по лесу. Проснувшись, я не смогла снова уснуть из-за одного вопроса.

– Какого вопроса?

Нежность в его голосе обезоруживала. Невольно Элен высказала все, что накопилось у нее на душе.

– Я выпала из кареты, Чарльз. Я потеряла сознание. Почему же никто не помог мне? В экипаже был еще один человек! И кучер, и грум. Неужели они бросили меня в чужом лесу? Трудно себе представить.

Элен не заметила, как это произошло, но когда она умолкла, граф уже сидел рядом с ней. Ее сердце бешено забилось, и она неосознанно отодвинулась в сторону.

– Согласен, – ответил Чарльз. Объяснений могло быть много. – Кучер, скорее всего, был занят лошадьми. По-видимому, он не сразу сумел их усмирить и отъехал на приличное расстояние. А вы могли в помутнении рассудка встать и пойти.

Элен взглянула в его темное лицо. Рядом с ним она ощущала неуверенность. Ее голос дрожал, но она понадеялась, что граф объяснит это страхом, который пробуждали в ней воспоминания.

– Но потом за мной гнались?

– Если вы не сознавали, что делаете… если к тому моменту вы потеряли память… естественно, вы были напуганы. Возможно, вас искали, звали, а вы бросились бежать.

– Тогда почему они не продолжили поиски? Почему бросили меня? На целую ночь, Чарльз!

– Если было уже поздно, и стемнело, возможно, у них не оставалось другого выбора.

– Не оставалось выбора, – уныло повторила она.

Был ли у него выбор, когда Белинда предложила ему себя? Удивленная прихотливостью собственных мыслей, Элен встала и подошла к камину… лишь для того, чтобы быть подальше от графа. Почти не владея собой, она задала ему немыслимый вопрос.

– Вы бы оставили меня, Чарльз?

Чарльз глубоко вздохнул, глядя на напряженное лицо, освещенное пламенем свечи. Зачем она это спросила? Почему ей в голову пришла подобная мысль? Она же сама пытается отдалиться от него. И при этом задает вопрос, имеющий только один ответ.

– Лишь для того, чтобы найти факелы и людей, готовых помочь. Нет, я не бросил бы вас. Я продолжал бы поиски, чего бы мне это ни стоило.

– Но тот мужчина меня бросил. Он не стал искать факелы и людей, готовых помочь. Он вообще не вернулся… даже на следующий день. Почему? Если бы он искал меня, то должен был прочесать местность, опросить каждого домовладельца в округе. Но никто так и не пришел за мной.

Чарльз разочарованно глядел, как Элен вышагивает по комнате. На краткое мгновение ему показалось, будто она тронута его участием. А может, и вовсе внимания не обратила? Ее голос становился все более нервозным.

– Я сама соскочила с сиденья? Или… он меня вытолкнул? В таком случае он и не стал бы останавливаться. Просто поехал бы дальше. – Элен невольно шагнула к Чарльзу. – Но я не думаю, что это так. Лошади понесли, насколько я успела заметить. Я могла выпасть, но могла и воспользоваться возможностью выскочить из кареты. Сбежать. – Она медленно повторила последнее слово. – Да… сбежать. Иначе я не убегала бы от него в своих снах.

Чарльз встал, неожиданно задетый ее предположением. Неужели она нащупала ответ?

– О чем вы говорите, Элен?

Ее глаза, блестящие в дрожащем пламени свечи, наполнились мрачным предчувствием.

– Я беглянка, Чарльз. Он упустил меня, но это ненадолго. Рано или поздно этот человек явится за мной.


Элен уехала вместе с Мег делать покупки, а Чарльз поддался на уговоры своего зятя сыграть с ним в кегли. Мэтт вытащил его на гладкую лужайку под окнами нижней гостиной, отправив пару лакеев на чердак за старинными деревянными шарами.

Мэтта приохотили к кеглям его сыновья-близнецы, о спортивных достижениях которых ходили легенды. Чарльз знал, как радуются племянники своим победам над отцом и возможности посмеяться над ним в случае его неизбежного проигрыша.

– Я намерен тренироваться каждый день, – объявил Мэтт, не сводя глаз с непокорного шара, катящегося по траве. – Ты только посмотри! Я уверен был, что попаду в самый центр, но угол оказался неправильным.

– Утешайся тем, что Ника и Дика здесь нет, и некому посмеяться над твоей неудачей, – заметил Чарльз, взяв шар и прицелившись.

– Изверги! – буркнул Мэтт. И улыбнулся при виде броска Чарльза. – Я отомщен. Уж на что я плохой игрок, но все равно лучше тебя, мой мальчик.

– А как ты думаешь, почему я отказываюсь играть с племянниками? – спросил Чарльз. – На моем месте ты тоже бы отказался.

– Чтобы они обозвали меня трусом? Боже упаси!

– Почему же ты позволяешь им насмехаться над собой? Уж я бы на твоем месте сумел бы их приструнить.

Мэтт расплылся в улыбке.

– Ха! Ты по-другому запоешь, когда у тебя будут свои мальчишки. – Он подмигнул. – И этот день, осмелюсь предсказать, уже не за горами.

Чарльз вздрогнул.

– Думаешь? Естественно… Кто знает, свободна ли она, к тому же… Ой, черт бы тебя подрал, Мэтт!

Он окинул гневным взглядом своего зятя, умирающего от хохота. Но внезапный оклик из открытого окна гостиной заставил Мэтта умолкнуть.

– Господи! Откуда здесь Роб? Готов поклясться, он уже знает о Элен.

Чарльз окинул недовольным взглядом своего кузена и наследника, вышедшего из французского окна.

Роберт Кливдон барон Суэй, получивший сей титул за услуги перед страной, был видным сорокалетним мужчиной высокого роста и с некоторой склонностью к полноте, проявляющейся в округлившемся брюшке под голубым шелковым жилетом. Он отличался величавым видом и врожденным красноречием – качеством, весьма способствующим его политической карьере, но мешающим общению. Чарльз отдавал должное его способностям, зная, что однажды он может возглавить страну, но общество кузена нагоняло на него смертную скуку. Сегодня он определенно предпочел бы, чтобы Роберт занимался политикой, вместо того, чтобы совать нос в чужие дела!

– Нет нужды спрашивать, что привело тебя сюда! – буркнул Мэтт.

– Мэтт, как поживаешь? – вежливо поинтересовался гость, пропустив его высказывание мимо ушей. Он протянул руку кузену. – Мой дорогой Чарльз, ты отлично выглядишь в данных обстоятельствах.

– Ты думал, он измучен волнением и тревогой? – съязвил Мэтт.

Чарльз мрачно улыбнулся, начиная закипать. Значит, Роб решил вмешаться. Этого следовало ожидать.

– Я не знаю, что и думать, – надменно заметил Роберт, – но надеюсь, что у моего кузена достаточно жизненного опыта, чтобы не пасть жертвой самого вопиющего обмана, с которым мне пришлось столкнуться.

Услышав столь нелестный отзыв в адрес Элен, Чарльз разъярился еще сильнее. Ему пришлось напомнить себе о собственных подозрениях. К счастью, Мэтт избавил его от этой необходимости отвечать.

– С ней ты не сталкивался. Как мы успели выяснить, ее никто не знает.

– Так я и думал. – Роберт нахмурился. – Но что за расследование ты предпринял, позволь спросить?

У Чарльза не было ни малейшего желания отчитываться перед кузеном, но, чтобы поскорее отделаться от него, пришлось ответить.

– Сначала расспросил местных жителей, затем дал объявление в газете.

– Все ясно, – насмешливо подытожил кузен. – И если бы ты хоть чего-нибудь добился, кроме кривотолков, я был бы весьма удивлен. Надо было обратиться в полицию.

– Так я и сделал. И пока никаких результатов.

В ответ кузен разразился пространной речью, касающейся эффективности розыскных действий полиции.

Чарльз прервал его словоизлияния.

– Незачем обсуждать мое обращение в полицию, Роб. Оно уже сделано.

– Если бы твоя сестра раньше написала Белле, у тебя была бы возможность воспользоваться моим советом.

– Так я и знал! – воскликнул Мэтт.

– Я должен был догадаться, что Генриетта втянет тебя в это дело, – раздраженно заметил Чарльз.

Кузен положил руку ему на плечо. Чарльзу стоило больших трудов не сбросить ее. Хотя он не сомневался в добрых намерениях Роба, этот жест и последовавшая за ним речь показались ему чересчур высокомерными.

– Мой дорогой друг, я жалею лишь о том, что ты сам не обратился ко мне. Ты можешь полностью на меня положиться. По-моему, я не последний человек в государстве.

– Это дело не имеет никакого отношения к политике.

– Видимо, да, – с надменным смешком согласился кузен. – И все же я предоставил бы в твое распоряжение собственные средства. Мои парни избавили бы тебя от этой женщины в считанные дни.

– Откуда ты знаешь, что он хочет он нее избавиться?

– Заткнись, Мэтт!

Роберт раздул щеки.

– Господи, именно этого я и боялся! Чарльз, я искренне умоляю тебя хорошо подумать, прежде чем решиться на столь опрометчивый поступок.

Чарльз, подавляя растущую ярость, взглянул на своего кузена.

– Какой поступок? Неужели ты считаешь, что я способен сделать предложение женщине, о которой ничего не знаю?

– Жизнью клянусь, это Генриетта ему наговорила! – вмешался Мэтт. – Господи, Роб, и у тебя хватает ума слушать мою свояченицу! Она же…

– Не надо повышать на меня голос, Мэтт, – обиженно возразил Роберт. – Ведь я прекрасно знаю, что вы с Мег из кожи вон лезете, чтобы его сосватать.

Мэтт расхохотался.

– Думаешь, Чарльз послушает кого-нибудь из нас? Он все решает сам. Я пару раз шутил на эту тему, но…

– Мэтт, придержи, наконец, свой язык! – взорвался Чарльз. – Я и сам в состоянии ответить на вопросы Роберта.

Мэтт умолк, давясь от смеха. Но когда Чарльз снова повернулся к своему кузену, тот казался весьма озабоченным. По всей вероятности, Роб отлично его понимает. Его манеры могут вызывать раздражение, но он никогда не достиг бы столь высокого положения, если бы не его незаурядная проницательность. Неожиданно Роберт схватил Чарльза за руку.

– Чарльз, – проникновенно сказал он, – ты знаешь, как меня волнует твое благополучие.

– Или свое собственное, – буркнул Мэтт.

– Если ты намекаешь на наследство, Мэтт, – надменно возразил Роберт, – то могу лишь заметить, что Чарльз лучше меня знает.

– Я хорошо тебя знаю, Роб, – перебил его Чарльз, – и понимаю, что привело тебя сюда. Давай ограничимся заверением, что я не собираюсь жениться… на сегодняшний момент. Я так же забочусь о благе своей семьи, как и ты. – Он сжал ладонь кузена. – Но это дело чести. Я не могу предать Элен. Я не позволю ей уехать из моего дома, пока не буду уверен, что ее счастью и самой жизни ничто не угрожает.

Двое мужчин уставились на него. Мэтт с радостью, Роберт удивленно и испуганно.

Кузен с тяжелым вздохом убрал руку.

– Я думал, ты собираешься жениться на Белинде Таррингтон.

Терпение Чарльза лопнуло.

– С чего ты это взял, ума не приложу! Я совершенно равнодушен к этой женщине. Ее навязывает мне Генриетта. Такое впечатление, что все уже решили без меня!

– Я ничего за тебя не решаю, – заявил Мэтт. – И Мег тоже.

Роберт насупился.

– По словам Генриетты, мисс Таррингтон считает себя твоей невестой.

– Мисс Таррингтон ошибается, – решительно возразил Чарльз. – Я никогда не обнадеживал ее ни словом, ни действием.

– Но это не мешает ей за тобой увиваться, – заметил Мэтт, указывая на французское окно. – А вот и она!

Повернувшись, Чарльз увидел Генриетту и Белинду, вышедших на лужайку. Шепотом выругавшись, он машинально начал застегивать сюртук.

– Элен не с вами? – поинтересовалась Белинда, едва успев обменяться приветствиями.

– Она уехала с Мег, – коротко ответил Чарльз, стряхивая травинки с темно-зеленого сюртука. Он сильно сомневался, что Белинда искренне разочарована ее отсутствием.

Мисс Таррингтон повернулась к его кузену.

– Вы обязательно должны познакомиться с ней, лорд Суэй. Она невероятно загадочна. Я уже говорила Чарльзу о том, насколько романтичным было ее появление, но он, конечно же, не согласился со мной.

Она бросила на Чарльза игривый взгляд. Он с трудом удержался от едкого ответа. К счастью, Роберт опередил его.

– Романтика? Господи, вот уж чего мне никогда не понять! Это все ваши женские бредни.

Белинда рассмеялась.

– Чего же вы от нас хотите? Мы же не занимаемся государственными делами, лорд Суэй.

– Нет, по вашей части совсем другие делишки, – вмешался Мэтт и с видимой неохотой начал надевать сюртук, сообразив наконец, что закончить игру не удастся.

– Мэттью, как ты смеешь! – воскликнула разгневанная Генриетта.

Но Белинда лишь рассмеялась.

– Нет, нет, Генриетта, не надо сердиться. Боюсь, Мэттью прав. Если бы не маленькие скандальчики, способные нас развлечь, мы давно бы умерли со скуки.

– Не обобщайте, Белинда, – сказал Чарльз, раздраженный ее глупой болтовней. – Не все женщины такие сплетницы, как вы. Вам давно уже пора замуж. Тогда у вас были бы совсем другие заботы.

Последовало недолгое молчание. Белинда залилась румянцем. Чарльз осознал, наконец, смысл своих слов и мысленно дал себе хорошего пинка.

Как и следовало ожидать, Белинда лукаво возразила.

– Это не из-за недостатка предложений, Чарльз. Я очень разборчива.

– Заметно, – буркнул Мэтт.

– Мэттью, когда же ты, наконец, замолчишь?

– Моя дорогая Генриетта, что я такого сказал?

Роберт многозначительно кашлянул, и Чарльз в очередной раз пожалел о своей несдержанности. Теперь сестра набросилась на него.

– Меня гораздо сильнее расстроили слова Чарльза!

– Я никому не позволю ругать Чарльза! – вмешалась Белинда, взяв его под руку. – Разве он мало пережил в последние дни?

– Угу! – буркнул Мэтт.

Чарльз остолбенел. Ему хотелось отдернуть руку, но он сдержался, пытаясь вернуть утраченное самообладание.

– Что же такого я пережил?

Она повернулась, взмахнув муслиновыми юбками, и окинула его сочувственным взглядом своих светлых глаз.

– Дорогой Чарльз, я знаю, какими трудностями обернулось для вас пребывание Элен в вашем доме.

– Правда? – угрожающим тоном поинтересовался Чарльз.

Белинда продолжила, как ни в чем не бывало.

– Вы все время в плохом настроении, и это не удивительно! Вы не только вынуждены принимать у себя эту женщину, но и вести расследование. А это влечет за собой неизбежное любопытство местных жителей. Я не стала бы этого говорить, но мне так вас жалко.

– Спасибо, – с насмешкой ответил Чарльз.

Она сладко улыбнулась и захлопала ресницами.

– Знаете, я принимаю так близко к сердцу ваше благополучие.

– Его… или ваше собственное?

Если Белинда и расслышала вопрос Мэтта, то благополучно им пренебрегла.

– Чарльз, я не согласна с Генриеттой. Я верю Элен.

Чарльз был сбит с толку ее неожиданным маневром.

– Вы ей верите?

– Безоговорочно, – заявила Белинда самым искренним голосом из всех, которые он когда-либо слышал. – Я согласна с вами, что ее потеря памяти непритворна.

– Осторожнее, Чарльз! – шепнул Мэтт ему на ухо. – Она к чему-то клонит.

– Ничего подобного! – отрезала Генриетта. – Это чистая правда, если хотите знать. То же самое Белинда сказала Элен.

– Ничего не понимаю, – признался Роберт.

Белинда смущенно рассмеялась и изобразила невинное личико.

– Не знаю, о чем вы. С чего вы взяли, что я притворяюсь, когда выражаю сочувствие Элен?

– А кто сказал, будто вы притворяетесь?

Она покраснела.

– Вы словно обвиняете меня в чем-то.

– Но я ничего подобного не говорил и даже не намекал. – Чарльз насмешливо выгнул бровь. – И все же меня это не удивляет.

– Чарльз!

– Да, Генриетта? Что ты можешь возразить на собственную оговорку Белинды?

Генриетта окинула его убийственным взглядом, но от дальнейших замечаний воздержалась. Зато Белинда быстро опомнилась.

– Это жестоко, – заявила она, хлопая ресницами и всхлипывая. – Меня можно упрекнуть лишь в излишнем великодушии. Я могла бы совершенно иначе отнестись к Элен. Но когда я увидела, что вы…

– Оказываю ей знаки внимания? – решительно перебил ее Чарльз. – Вы это хотите сказать?

Белинда уставилась на него, онемев от изумления. Чарльз заметил направленный на него взгляд Роберта и поджатые губы Генриетты. Стоящий за его спиной Мэтт ахнул.

Прежде чем он успел продолжить, вмешался кузен.

– По-моему, Чарльз, тебе следует придержать язык, пока ты не скомпрометировал себя окончательно.

– Да, ради бога, Чарльз! – испуганным голосом добавила Генриетта. – Думай, что говоришь!

– Ну и пусть выскажется! – потребовал Мэтт.

Белинда протестующе пискнула:

– Нет, пожалуйста!

Чарльз сделал шаг назад, пытаясь сдержать клокочущую ярость.

– Вы слишком многого от меня хотите. Я прекрасно знаю, что говорю, и буду очень признателен, если впредь вы станете держать свое мнение при себе!

Белинда нетерпеливо схватила его за руку.

– Вы неправильно меня поняли, Чарльз! Я совсем не то хотела сказать. Мне и в голову не приходило, что вы питаете какие-то чувства к Элен.

– Значит, у вас в голове ветер гуляет! – заявил Чарльз. – Позвольте сообщить вам, что ваше мнение о моем душевном состоянии столь же ошибочно, как и всегда. Ваша длительная осада ни к чему не привела. А Элен достаточно было одного взгляда!

Изумленное молчание было ему ответом, и, обернувшись, Чарльз обнаружил Мег и Элен, стоящих неподалеку.

Его сердце екнуло, и он бросил взгляд на Элен. В ее глазах был упрек и смущение. Чарльзу захотелось растолкать толпу родственников и заключить ее в объятия. Но скандал уже начал разгораться.

Белинда, вся в слезах, повернулась и бросилась бежать по лужайке. Родственники подняли крик.

– Как ты мог, Чарльз? Так дурно обойтись с ней после всех этих лет! – это Генриетта.

– Сама напросилась, – ухмыльнулся Мэтт.

– Ничего подобного! Она…

– Чарльз, ты не мог сказать это всерьез! – уныло заявил Роберт. – Ни один мужчина в здравом уме…

– Это вы виноваты, Элен! Он никогда не вел себя подобным образом до вашего появления.

– Генриетта, это несправедливо! – возразила Мег, присоединившись к общему хору.

– Любой разумный человек должен понимать, что подобное заявление…

– Мег, ты же слышала, как эта полоумная его довела. Можно подумать…

– Чушь, Мэтт! Она ничего не сказала, кроме…

Элен стояла в стороне, нервно теребя батистовый подол своего платья. Ее сердце гулко стучало в груди, переполненное страхом и ликованием. Значит, это правда. Он действительно любит ее! Но вместе с этой мыслью пришло и воспоминание о предупреждении Белинды. Элен отвернулась от Чарльза, охваченная внезапной яростью. Какое он имеет право подвергать эту женщину публичному унижению? Какие бы причины не подтолкнули его, это слишком жестоко!

Ее голос прозвучал слишком громко в момент временного затишья.

– Разве никто не пойдет за ней?

Несколько пар глаз повернулись к Элен.

– Вы еще спрашиваете, Элен? – удивилась Мег.

– А почему нет? Разве она заслужила подобное обращение?

– Это упрек в мой адрес?

В голосе Чарльза звучала горечь, и Элен вздрогнула. Она заставила себя взглянуть в его горящие глаза. Вопреки желанию наброситься на него с обвинениями, она заговорила с нарочитым спокойствием.

– Разве у Белинды нет причин полагать, что вас с ней связывают взаимные обязательства?

– Понятия не имею! – решительно заявил Чарльз.

– Значит у вас такая же дырявая память, как у меня!

Чарльз удержался от резких слов, готовых сорваться с его языка. Он был обижен и сбит с толку ее нападками, но остатки здравого смысла подсказывали ему, что если Элен заблуждается на его счет, то это дело рук Генриетты, если не самой Белинды.

Но прежде, чем он успел ответить, в беседу вступила Мег.

– Элен, это чушь. Чарльз никогда…

– Спасибо, Мег, но мне уже надоело, что все говорят за меня, – отрезал Чарльз. Он глубоко вздохнул и повернулся к Элен. – Я ничего не обещал Белинде, если вы это имеете в виду.

– Значит, она обманула меня, Чарльз? – подумала Элен вслух. – И вы хотите, чтобы я поверила, будто женщина способна так себя оболгать?

Чарльз непонимающе взглянул на нее.

– В чем оболгать?

Слова уже вертелись у Элен на языке, но она не смогла их произнести. Девушка торопливо отвернулась.

– Это неважно. Я сама догоню ее.

– Вы этого не сделаете! – отрезал Чарльз, шагнув вперед и схватив ее за руку.

– Чарльз!

– Не вмешивайся, Мег!

– Да уж, держи ее крепче, – заявила Генриетта, подобрав муслиновые юбки и ринувшись в погоню за своей протеже. – Белинда не нуждается в ее сочувствии. Я пойду сама.

– Скатертью дорога!

– Мэтт, придержи язык! Как бы мне хотелось, чтобы все вы последовали примеру Генриетты и убрались отсюда. – Чарльз привлек Элен к себе, не сознавая силу своей хватки.

– Отпустите меня, Чарльз, – тихим голосом взмолилась она.

– Ни за что. Сначала вам придется объясниться.

Элен взглянула в его пылающие гневом глаза.

– Я не могу. Прошу вас, не спрашивайте!

Чарльз не обращал внимания на ее слабые попытки освободиться.

– Что сказала вам Белинда?

– Я не скажу! И не надо мне грубить. Вы только все осложняете.

Он ослабил хватку, но не отпустил ее. Его голос смягчился.

– Элен, поймите раз и навсегда. Я никогда не давал Белинде повода предполагать, что питаю к ней особое расположение. Я считаю себя джентльменом, и не позволяю себе давать женщинам заведомо ложные обещания.

– Как же тогда вы умудрились ее скомпрометировать? – поинтересовалась Элен.

Чарльз, издав изумленный возглас, отпустил ее. Когда он заговорил, в его голосе звучал лед.

– Прошу прощения?

Задетая его тоном, Элен ответила с равным цинизмом.

– Она и была той женщиной, которая, по вашим же словам, подстерегла вас в спальне? Так все и случилось?

В наступившей тишине Чарльз окинул ее пристальным взглядом. Его ярость уступила место замешательству.

– Элен, о чем вы говорите?

Вне себя от злости, Элен выложила ему все.

– Я говорю о том, что вы лишили Белинду девственности!

Как только слова слетели у нее с языка, Элен сама же ахнула от изумления. Светло-карие глаза графа метали молнии, и она невольно попятилась, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки. Мег явно утратила дар речи. Гость… кажется, кузен?… застыл на месте с выражением негодования на лице. Один лишь Мэтт пытался сдержать смех.

Содрогнувшись, она вновь повернулась к Чарльзу. Его лицо побелело от ярости. Тихий голос пугал сильнее, чем любой крик.

– Вы сошли с ума? Что заставило вас сказать это?

От испуга Элен начала оправдываться.

– Я этого не говорила. Мне сказала Белинда.

– И вы ей поверили?

Его упрек оказался последней каплей. Глаза Элен наполнились слезами.

– Почему нет? Чем это хуже того, во что верите вы?

Затем она повернулась и бросилась бежать к французскому окну.


Восьмая глава


– Ты не понимаешь, Чарльз, – сквозь слезы сказала сестра, обнимая за плечи рыдающую Белинду Таррингтон.

Чарльз окинул ее испепеляющим взглядом. Теперь он радовался присутствию рядом кузена, поскольку Роб, возмущенный до глубины души, и служил ему поддержкой, и в то же время помогал удержаться от безумной вспышки гнева.

– Это ты не понимаешь, Генриетта, – резко произнес он. – Белинда возвела на меня напраслину, и я требую объяснений.

Белинда вскочила, разразившись яростной речью.

– Эта тварь лжет! Я никогда не говорила ничего подобного. Чарльз, не думаете же вы, будто я могла оклеветать вас!

Ей ответил Роберт, к огромному облегчению Чарльза, готового ее убить.

– Девочка моя, не надо обманывать! Однажды вас уже поймали на лжи. И если вы думаете припугнуть Уайтема этой нелепой историей, то вы плохо его знаете.

– Спасибо, Роб.

– Я и вас не оправдываю, Чарльз, – строго заявил кузен. – На мой взгляд, сегодня вы проявили возмутительную несдержанность. Но я никогда не стал бы сомневаться в вашей честности. – В ответ на причитания Белинды, он добавил. – Прекращайте свои стенания, мисс! Генриетта, лучше бы ты посоветовала своей подруге извиниться, чем пытаться переубедить Чарльза.

– Ты отличный советчик, Роберт, – съязвила Генриетта. – Но я сама сумею договориться с моим собственным братом.

Чарльз не успел еще остыть, и эта фраза разожгла в нем пламя.

– Ты так думаешь? Позволь сказать тебе, что если бы не обязательства брата и джентльмена, я сумел бы усмирить вас обеих.

Генриетта опешила.

– Лишь из-за того, что я поддерживаю Белинду…

– И чего вы этим добились? – неожиданно вмешалась Белинда. – Вы не способны повлиять на него, и я всегда это знала. С вами и дружить-то бесполезно, потому что Чарльз никогда вас не послушает!

– Белинда! – ахнула Генриетта, ошеломленная неожиданным нападением.

Но Белинда на этом не остановилась. Она сбросила руку Генриетты и шагнула к Чарльзу.

– Вы не хотите слышать ничего плохого о вашей обожаемой Элен! Я знала, что она настроит вас против меня. Но если я стану кричать об этом на каждом перекрестке, Чарльз? Что если я расскажу эту историю всему миру?

– Боже всевышний! – в ужасе воскликнул Роберт.

Чарльз взглянул в горящие глаза Белинды.

– Можете попробовать. Думаю, у вас ничего не выйдет. Вы не догадываетесь об этом, да и мне никто не говорил в лицо, кроме Мэтта, но ваши упорные попытки завоевать меня сделали вас всеобщим посмешищем. Сомневаюсь, что кто-нибудь вам поверит.

– Уж в этом я могу поручиться! – добавил Роберт. – Репутацию Уайтема так просто не пошатнешь.

Узкое лицо Белинды вытянулось еще сильнее.

– Правда? Что ж, зато ее репутация не так прочна. Я еще не закончила, Чарльз. Она не наживется на моей потере!

Чарльз собирался дать ей пощечину, но Роб остановил его, сжав его правую руку железной хваткой. Тем временем Белинда развернулась и направилась к дому. Чарльз оттолкнул кузена.

– Не надо было сдерживать меня, Роб.

– Господи, сколько злобы в этой женщине! Подумать только, а я еще советовал тебе жениться на ней.

Взглянув на Генриетту, Чарльз ощутил некоторую жалость. Она потрясенно смотрела Белинде вслед.

– Это был недобрый поступок с ее стороны, Генриетта.

Сестра торопливо возразила.

– Она не могла сказать это всерьез. Наверное, просто погорячилась. Я пойду следом и поговорю с ней.

Чарльз не стал ее удерживать. Если Генриетта не хочет видеть правду, ну и бог с ней. Его ждало более важное дело.


Элен первым делом подумала о побеге. Она влетела в свою спальню и захлопнула дверь, заливаясь слезами. Нужно действовать! И быстро, прежде чем ей помешают. Отойдя от двери, она торопливо повернула ключ в замке.

Затем девушка сорвала шляпку, бросила ее на кровать, распахнула дверцы платяного шкафа. И остановилась, вспомнив о своем зависимом положении.

Как она сможет уехать? Как вывезет свои вещи? У нее даже шляпной картонки нет!

Она отошла от шкафа, глядя на него с растерянностью и досадой.

Все в этом доме принадлежит Чарльзу. Лошади, экипажи – все его. Согласятся ли слуги предоставить ей эти средства передвижения, не спросив разрешения у хозяина? Нет, этот путь для нее закрыт.

Тогда она уйдет пешком!

Элен шагнула к шкафу, схватила охапку одежды… и замерла, сжимая ее в руках.

Куда идти? Неизвестно. В гостиницу? Вместе с этой мыслью на мгновение вспыхнула и надежда. Да, можно поселиться в гостинице. Но… чем ей заплатить? У нее нет денег. Ни гроша за душой.

Вещи выпали у нее из рук. Элен отвернулась от шкафа и опустилась на кровать, уставившись в окно невидящими глазами.

Неужели она настолько не властна над своей судьбой? Придется ли ей остаться здесь и мучиться от сомнений и чувств, которые она не в силах вынести? Перед ее взором вновь возникло лицо Чарльза, и ее глаза наполнились горькими слезами.

Как она могла сказать такое? Что за ужасная ошибка! Элен, всего лишь повторившая слова Белинды, чувствовала себя более униженной, чем Чарльз, которому пришлось выслушать подобное оскорбление на людях. Но разве он не вынудил ее? И неужели она обязана безоговорочно ему доверять… словно он один обладает правом на сомнение?

О, нет. Чарльз мог с пренебрежением упоминать о ее мнимой потере памяти! Он мог смотреть на нее с циничной насмешкой. Бросать на нее такие взгляды, под которыми она чувствовала себя лгуньей и обманщицей. И это считалось вполне допустимым…. А она? Не зная его, завися от него во всем, она обязана свято верить в его непорочность и ни на мгновение не сомневаться в том, что Белинда Таррингтон солгала!

Это невыносимо! Должна ли она остаться здесь и терпеть обиды и унижения? Он так жесток! Что он сказал? Что ей хватило одного лишь взгляда, чтобы завоевать его? Должно быть, он имел в виду эту мнимую интригу, в которой обвинял ее ранее. Неужели он до сих пор считает ее авантюристкой?

Нет, этому Элен не верила. Тогда Чарльз не обращался бы с ней с таким великодушием и заботой. Он не проявлял бы по отношению к ней столько нежности, что она уже начинала верить, будто он…

Ее мысли оборвались. Одно слово эхом отдавалось у нее в мозгу. Но она не осмеливалась произнести его вслух. Давно забытое слово. Чувство, пришедшее из прошлого… утраченное навсегда.

Элен стояла на краю могилы, ее сердце разрывалось от боли, глаза застилали слезы. Краткая надпись промелькнула перед ее взором: «Димок».

Яростный стук перепугал ее до полусмерти. Элен вскочила с кровати и повернулась к двери.

– Элен! Элен, вы здесь?

Мег! Что же делать? Девушка не издала ни звука. Мег подергала за ручку и окликнула ее снова.

– Элен, вы слышите меня? Пожалуйста, откройте! Эта ужасная женщина ушла, Элен!

Белинда ушла. Что же случилось? Словно почувствовав ее недоумение, Мег продолжила.

– Чарльз был в ярости на нее. На вас он не сердится, Элен, не бойтесь. Прошу вас, откройте!

Но Элен хранила молчание. Желание уехать из этого дома вернулось вновь. Она не сможет посмотреть Чарльзу в глаза… тем более, сейчас.

Из-за двери донеслось какое-то бормотание и звук удаляющихся шагов. Элен дождалась, пока утихнет скрип деревянных ступеней, и сразу же метнулась к двери. Отомкнув замок, она бесшумно ее открыла и выглянула в коридор. Горизонт был чист, и девушка выскользнула из спальни и направилась в противоположную сторону, к своему кабинету.

Ее кабинет. Как будто что-нибудь принадлежит ей в этом чужом доме! Надеясь, что ее сочтут запершейся в спальне, Элен торопливо промчалась по коридору.

В кабинете она принялась ходить из угла в угол, восстанавливая в памяти возникшее перед ней видение. Димок. Эта фамилия казалась поразительно знакомой. А как же французское имя, которое она вспомнила раньше? Возможно, ее фамилия Димок, а не Сен-Вижиан? Но она же француженка, и это имя должно принадлежать ей, поскольку жила она во дворце Сен-Вижиан!

Ее сердце замерло. Именно это Элен подозревала с самого начала. Она сменила фамилию, и означать это могло лишь одно. Был ли тот человек, от которого она убегала, ее мужем? Но при чем здесь могила? И имя, которое она запомнила с такой ясностью, высеченное на надгробном камне? Элен охватило чувство глубокого замешательства, смешанного с печалью.

Загадок становилось все больше. Теперь Элен жалела, что яркий фрагмент воспоминания оказался столь кратким. Кем был этот Димок? И почему ей так грустно?

Девушка чувствовала себя опустошенной. Какими непостоянными оказались ее чувства! Столь же непостоянными и неуправляемыми, как и проклятые воспоминания.

Она обязана уехать! Где-то у нее есть муж. Тот мужчина? Мысль о том, чтобы отдаться в его руки не вызывала в ней ничего, кроме дурных опасений. Но еще невыносимее остаться здесь… рядом с Чарльзом Кливдоном.

Не думая ни о чем, кроме своего намерения покинуть дом графа, Элен с лихорадочной поспешностью бросилась к выходу. Дверь распахнулась, и на пороге возник Чарльз.

Элен отпрянула, ее сердце болезненно сжалось и забилось, как безумное.

– Элен…

Имя прозвучало чуть слышно, но при звуках этого голоса в душе Элен воцарился хаос. Она взмахнула рукой, словно пытаясь заставить графа замолчать.

– Молю, не надо…

Он закрыл дверь и шагнул в комнату.

– Я слишком многое должен сказать.

Элен попятилась. Ее голос дрожал.

– Нет! Ничего не говорите, Чарльз. Нам нельзя разговаривать больше.

– Что это значит? – спросил граф с неожиданным гневом. – Я обязан объяснится с вами и сделаю это.

– Это бесполезно, Чарльз, – воскликнула Элен, отступая к кушетке.

Чарльз не пытался следовать за ней, но остановился посреди комнаты, глядя на девушку горящими глазами.

– Вы думаете, я пришел, чтобы упрекнуть вас? Вы не виноваты, что Белинда…

– Не надо! – закричала она, зажав уши ладонями. – Правда это или нет, меня не касается.

– Но я сделаю так, чтобы вас это касалось, – решительно заявил Чарльз.

Элен отвернулась. Образ могильного камня вновь встал у нее перед глазами. А вместе с ним вернулось чувство горя и печали. Она не может любить Чарльза… потому что ее сердце отдано другому.

Чарльз замер в нерешительности. Она не злится, но сильно расстроена. И при этом отталкивает его. Его охватило сомнение. Быть может, ее вспышка была вызвана вовсе не ревностью, как он осмелился предположить? Вероятно, он обманулся, ослепленный собственными желаниями? В таком случае его задача осложняется.

– Я хочу извиниться перед вами, Элен. Если бы я не вышел из себя…

– Молчите! – обернувшись, взмолилась Элен. – Не надо объяснений, которые непременно приведут вас к разговору…

– О моих чувствах, – перебил ее граф, не в силах сдержать страсть. – Слишком поздно, Элен. Я сказал это на людях и не отступлю от своего слова.

Душа Элен наполнилась отчаянием. Она обязана избежать опасной ситуации. Отойдя от окна, она прошла мимо графа и направилась к двери.

– Это не имеет значения, Чарльз. Я уезжаю. Я не могу остаться здесь.

– Уезжаете? – Чарльз преградил ей дорогу. – Черт побери, Элен! Вы не можете уехать. Куда вы пойдете? Что будете делать? Или вы боитесь меня до такой степени, что решили сбежать?

– Да! – Ее губы дрожали, но она сдерживала подступившие слезы. – Да, я вас боюсь.

Чарльз взглянул на влажные голубые глаза Элен, на ее дрожащие губы, и его сердце сжалось. Не раздумывая, он шагнул к ней и схватил ее прежде, чем она успела увернуться. Обняв девушку одной рукой, другой он погладил ее по щеке.

– Не плачьте! Разве вы не знаете, что я никогда не посмею вас обидеть?

Нежность, звучащая в его голосе разбивала ей сердце. Элен уперлась руками ему в грудь, но так и не смогла оттолкнуть его.

– Отпустите меня, – хриплым голосом взмолилась она. – Это невозможно, Чарльз! Я должна уехать. Я вспомнила свое имя. Не Сен-Вижиан, как я думала раньше… хотя когда-то оно было моим. Моя фамилия Димок. Сомнений больше нет. Я замужняя женщина.


В доме стояла тягостная атмосфера. В своем уединенном кабинете Элен без устали перебирала струны арфы. Она импровизировала, время от времени вспоминая отрывки полузабытых мелодий. Элен не понимала, пытается ли она этим занятием отвлечь себя от раздумий или же оградиться от вопросов и замечаний Мег. Она знала лишь, что во время игры ее мучительная сердечная боль ослабевала.

– И незачем утверждать, будто вы не обижаетесь на Чарльза, – открыто заявила Мег. – Иначе вы не были бы так холодны с остальными.

– Вам показалось.

– Ничего мне не кажется! – сварливо возразила Мег. – Думаете, я не знаю собственного брата? Он и взглянуть на вас боится в последние два дня, не говоря уже о том, чтобы сказать вам что-нибудь.

Напоминание вернуло к жизни ее боль. Пальцы Элен дрогнули на струнах, и она издала несколько фальшивых нот.

– Видите! – набросилась на нее Мег. – Вы расстроены!

– Мег, пожалуйста, не надо! – взмолилась Элен, ухватившись за позолоченную раму инструмента.

Мег встала и решительно пересекла комнату, намереваясь отодвинуть арфу.

– Лучше бы вы прекратили играть и выслушали, что я скажу.

– Разве вы не видите, что я не вынесу этого? – воскликнула Элен, вскочив с табурета.

– Чего не вынесете? Вас не моя назойливость беспокоит, а чувства, которые вы пытаетесь подавить. Что произошло между вами, Элен? Пожалуйста, ответьте!

Элен повернулась к Мег, пытаясь сохранять бесстрастный вид.

– Давить на меня бесполезно. Я знаю, что вы желаете мне добра, но ничем не сможете помочь.

И никто не сможет. А тем более, Чарльз и она сама. Он лишь подтвердил ее уверенность. Чарльз с явной неохотой отпустил ее. Элен торопливо попятилась. Несколько долгих мгновений, казавшихся бесконечными, оба они молчали.

Чарльз подошел к камину, оперся локтем о каминную полку и потер лоб. Затем повернул голову. Едва заметная улыбка, промелькнувшая на его губах, тронула сердце Элен.

– Смешно, правда? А я почти поверил, что вы подстроили все это, чтобы женить меня на себе. Выходит, я сам себя загнал в ловушку.

Она лишь раздраженно отмахнулась, призывая его к молчанию. Чарльз выпрямился и отвел взгляд.

– Хорошо. Вы правы. Чем меньше слов, тем меньше и упреков.

– Я вас не упрекаю.

– Меня это не удивляет.

– Я упрекаю лишь себя.

– Не надо, Элен. – Чарльз глубоко вздохнул. – И, чтобы не давать вам причин для упреков, я буду держаться в стороне. Для меня это предпочтительнее, чем позволить вам уехать.

Элен ощутила новую вспышку отчаяния.

– Я не могу остаться здесь!

– Боюсь, у вас нет выбора. К тому же, как вы сами заметили, рано или поздно за вами приедут. Что я скажу вашему… – Чарльз буквально выплюнул это слово, – мужу, когда он явится сюда?

Элен вздрогнула.

– Не надо делать вид, будто вы не верите в его существование.

– Я не хочу верить! – отрезал граф.

Она взглянула на него с болью в сердце.

– Но вы обязаны поверить, Чарльз.

Он ничего не ответил, принявшись расхаживать по комнате. Через некоторое время, вновь остановившись у камина, он повернул к Элен свое взволнованное лицо.

– Я связан обстоятельствами. Но не позволю вам уехать из моего дома, Элен. В чем бы ни заключалась правда, я позабочусь о вашей безопасности. Мы подождем, пока полиция не нападет на след. Пока у меня не появятся причины для недоверия, вы будете находиться под моей защитой. – Чарльз выгнул бровь с прежним циничным видом. – А до тех пор, заверяю вас, я сумею устоять перед искушением нарушить неприкосновенность вашего убежища.

С тем он и покинул комнату. Элен не сразу осознала смысл его слов. Чарльз ничего не понимает в ее чувствах, если считает, будто она опасается его домогательств. Напрасно она пыталась убедить себя в том, что он еще не успел покорить ее сердце.

Весь вечер четверга Чарльз был поглощен общением со своим кузеном… говорившем только о политике! В последующие дни Элен видела его лишь за едой или в обществе других членов семьи. Она радовалась, что Чарльз выполняет свое обещание, хотя и испытывала чувство потери. Измученная бесплодной тоской, она предпочла в качестве исцеления занятия музыкой.

Но это не спасло Элен от беспрестанных вопросов Мег. Она могла бы поделиться с ней, если бы не была уверена в упорном намерении Мег ее сосватать. Элен не вынесла бы ни ее разочарованных возгласов, ни попыток обнадежить. Она сама с трудом удерживала себя от безумных надежд. Она не свободна, и знает это наверняка.

Нетрудно было найти тему, способную отвлечь внимание Мег.

– О Белинде ничего не слышно?

Мег развела руками.

– Почему вы беспокоитесь о ней, понять не могу? А после ссоры с Генриеттой, даже моя сестра знать ее не хочет.

Элен, нахмурившись, заняла одно из кресел, стоящих возле кушетки.

– Кажется, Мэтт говорил, будто Генриетта пыталась с ней помириться.

– Пыталась, – подтвердила Мег, вновь усаживаясь на кушетку. – Но Белинда была так груба с ней, что Генриетта ее не простила. Она даже выразила желание вернуться домой, ну и скатертью ей дорога!

– Спасибо, сестренка! – донесся с порога голос Генриетты. – Но думаю, после новости, которую сообщит тебе Мэтт, ты еще порадуешься, что я здесь задержалась.

Мэтт вошел вместе с ней, но Элен не расслышала его слов, поскольку следом за ним в комнате появился Чарльз.

У нее так сдавило горло, что она не способна была произнести ни звука. Ее руки начали дрожать, и она крепко их сжала, не желая показывать Чарльзу свою реакцию на его присутствие.

Он мельком взглянул на нее и, заняв свое излюбленное место у камина, сразу же повернулся к зятю, усевшемуся на кушетку рядом с женой.

Элен пристально посмотрела на Мэтта, пытаясь понять, что же такое он сказал.

– Этого и следовало ожидать, – заявила Генриетта из своего кресла.

– Но это безумие! – удивленно воскликнула Мег. – Как можно предполагать подобные вещи, когда и я, и Генриетта живем в этом доме?

– Тут и спрашивать нечего, дорогая, – ответил Мэтт. – Когда сплетников волновала достоверность?

– Вот именно, – согласилась с ним Генриетта. – Мне так даже удивительно, что разговоры не начались раньше.

Сердце Элен забилось быстрее, когда она начала понимать. Она повернулась к Мэтту.

– Что вы сказали?

– Господи, неужели вы не слышали, Элен?

Впервые с начала разговора Чарльз подал голос.

– По-видимому, не слышала, Мег, раз спрашивает. Эти новости, Элен, Мэтт собрал в его любимой пивной. Повтори для нее сам, Мэтт.

Элен почувствовала на себе полный жалости взгляд Мэтта.

– Я терпеть не могу приносить дурные вести, моя дорогая, но не буду ходить вокруг да около. Пошли сплетни, что вы стали любовницей Чарльза.

Элен онемела от изумления. Она уставилась Мэтта с таким видом, словно смысл его слов ускользал от ее понимания. Все вокруг замерли в ожидании.

– Ну что, Элен? Вам нечего сказать?

Ее взгляд упал на Чарльза. Почему он обращается к ней с такой резкостью?

– Что я должна сказать?

– Вы не шокированы?

– Шокирована? Да, наверное.

– Наверное! Черт возьми, Элен, разве вы не понимаете, что все это значит?

Элен смотрела на него с потерянным видом. К счастью, вмешалась Мег.

– Не кричи на нее, Чарльз! Боже, что с тобой происходит? Я совершенно не понимаю, к чему ты клонишь. Если только не пытаешься намекнуть, что это Белинда распускает сплетни?

Генриетта привстала с кресла.

– Что за чушь! Зачем ей это делать?

– Ты все еще ее поддерживаешь? – вмешался Мэтт, вскинув брови. – В таком случае ты будешь разочарована. Сегодня Белинда ездила в Брайтон, и он сразу же наполнился слухами об отношениях Элен и Чарльза.

– О, значит, с нее все и началось! – заключила Мег. – К тому же она намеревалась отомстить. Разве она не угрожала тебе, Чарльз?

Но Чарльз не сводил глаз с застывшего лица Элен. По-видимому, она не разделяла его уверенность. Но казалась бледной и осунувшейся. В последние дни она плохо выглядела, и это сильно его беспокоило. Чарльз отошел от камина и направился к ней.

– Разве вы не понимаете, Элен? Нам ничего не остается, кроме как объявить о помолвке. И немедленно!

Даже если бы Элен была в состоянии что-либо сказать, ей бы это не удалось. Такой поднялся гам.

Родственники вскочили с мест, затеяв громкий спор, и Чарльз вынужден был их утихомирить. Но в течение нескольких минут он не мог вставить ни слова.

– Ты с ума сошел, Чарльз? А если Элен замужем? Ты не можешь так поступить.

– Я при всем желании не могу не согласиться с ней, – сказал Мэтт. – Генриетта права. Не хочешь же ты, чтобы Элен обвинили в двоемужии!

– Но она станет двоемужницей лишь в том случае, если вступит в брак, будучи замужем, – возразила Мег. – А объявить о своих намерениях…

– А если обнаружатся доказательства ее замужества? – поинтересовалась Генриетта. – Чарльз выставит себя еще большим дураком, чем…

– Я думаю, не надо обращать внимания на сплетни, Чарльз, – посоветовал Мэтт. – В конце концов, это всего лишь домыслы.

– Которым надо положить конец. Это самое умное, что можно сделать.

– Мег, не думаешь же ты…

– Только об этом она и думала с самого начала! Я должна была предвидеть, к чему мы придем.

– Я хочу, чтобы ты поняла, Мег, – продолжил Мэтт, не обращая внимания на Генриетту, – что Чарльз не может заключить эту помолвку. Господи, он же почти ничего не знает о ее прошлом! Те несколько зацепок, которые у нас есть, не имеют…

– Ее прошлое меня не волнует! – вмешался, наконец, Чарльз.

– Да, это очень хорошо, но…

– Мэтт, ты закончил?

– Да, замолчи, Мэтт! – воскликнула Мег, хлопнув его по руке. – Все это невероятно романтично, и я не позволю тебе…

– Черт возьми, Мег, ты дашь мне сказать?

Сестра умолкла, скорчив обиженную гримасу. Мэтт усмехнулся, но решил промолчать. Лишь Генриетта, пылающая негодованием, продолжила свою речь.

– Если ты намерен объясниться, братец, лучше сделай это в присутствии невесты. Похоже, твои намерения пришлись ей не по вкусу.

Нахмурившись, Чарльз обернулся. Элен в комнате не было.


Элен бежала по широкой тенистой аллее. Вскоре она начала задыхаться, но упрямо продолжала бежать, подстегиваемая решимостью оказаться как можно дальше от дома, пока ее отсутствие не заметили.

В том, что Чарльз бросится на поиски, Элен не сомневалась. Она сама не знала, почему отважилась столь безрассудно покинуть свое убежище. Ведь от зова сердца спрятаться невозможно.

Ее шаг замедлился. Остановившись на мгновение, Элен набрала полную грудь воздуха, прислонившись к стволу огромного вяза. Она оглянулась в сторону дома, скрывшегося за деревьями. Впереди были ворота… и свобода. Странное слово эхом отзывалось в ее мозгу, пока она пыталась восстановить дыхание.

Свобода? От чего? Не от Чарльза же, – кричало ее сердце. Элен бежала от его безумного заявления. Зачем он это сказал? Прекрасно ведь знал, что она не согласится заключить помолвку. И все же его предложение всколыхнуло самые затаенные ее желания.

Ее влекла странная цель. Лес! Разве Мег не говорила об этом в тот далекий день, когда доктор Горсти впервые осматривал ее? Тогда Элен пришла в ужас. Но сейчас, ведомая безжалостным роком, она знала, что это ее единственный выход.

Как добраться до леса? На ней лишь платье из белого муслина и легкие туфли, непригодные для прогулок. Как она сможет дойти туда в подобном наряде? И в одиночестве. Как сможет вернуться в наводящую ужас обстановку того рокового дня?

Окинув взглядом ворота, Элен заметила с одной стороны сторожку смотрителя. Возможно, этот человек согласится помочь? Ее душа наполнилась опасением. А что если он примется расспрашивать ее, попробует вернуть ее в дом? Нет, он не посмеет прикоснуться к ней. В худшем случае, она развернется и выйдет через открытые ворота.

Свернув с аллеи, Элен направилась к сторожке и постучала в дверь.

Открыл ей мальчишка, уставившийся на нее с разинутым ртом и круглыми от удивления глазами.

– Здравствуй? Ты сын привратника?

– Ага, – согласился паренек, не закрывая рта.

– Он здесь?

Мальчик покачал головой.

– В доме.

Элен упала духом. Что делать? Теперь ее уже ищут. Безумием было бы вернуться … и попросить Чарльза отвезти ее в лес. Нет, только не Чарльза. Она должна справиться сама!

Мальчик смотрел на нее с таким изумленным видом, словно она была уродцем из ярмарочного балагана. Элен улыбнулась ему, и он часто заморгал в ответ.

– Знаешь дорогу в лес лорда Уайтема? Кажется, это где-то поблизости.

– Ага.

– Можешь объяснить, как туда добраться?

Похоже, это выходило за пределы его возможностей. Взгляд мальчика наконец-то оторвался от лица Элен и скользнул по ее фигуре.

– Вы собираетесь идти пешком, мисс?

Иного выбора у нее не было.

– Придется. – И тут ее осенило. – Если только у тебя не найдется какой-нибудь повозки?

– За сторожкой телега стоит, – к ее удивлению, ответил мальчик. – Папа сегодня ездил на рынок.

– Но если он сейчас в доме…

– Я могу ее взять, – усмехнувшись, предложил он.

– Разве ты не следишь за воротами вместо отца?

– Ага, но они же открыты.

Мальчик вышел из сторожки и захлопнул за собой дверь. Элен почувствовала себя виноватой. Она была уверена, что ему нельзя покидать свой пост без разрешения. Но она не могла позволить себе отказаться от этой дарованной богом возможности. Элен пошла за ним и вскоре уже сидела в телеге, запряженной дряхлой клячей, имеющей собственные представления о скорости.

Выяснилось, что ее проводника зовут Сим, но кроме этого он не сказал ничего, лишь окидывал ее время от времени изумленными взглядами. Элен не могла не радоваться, хотя ее мысли блуждали где-то далеко, а медленный шаг клячи вызывал раздражение.

До леса оказалось не более двух миль, но, очутившись на опушке, Элен едва не поддалась малодушному порыву броситься наутек. Но она уже зашла слишком далеко. Отступать было поздно.

Девушка вылезла из телеги, с опаской обводя взглядом густые заросли. Ей страшно было войти туда в одиночестве.

– Ты знаешь этот лес? – спросила она у мальчика.

– Ага, – последовал привычный ответ. – Я часто туда ходил, когда был маленьким.

Браконьерствовал или просто играл? Элен отбросила странную мысль. Сим знал лес, и этого было достаточно.

С первых же минут, проведенных в чаще, Элен поняла, что не зря позвала мальчика с собой. Ее вновь охватили наводящие ужас воспоминания.

Она брела по колено в густой траве, ее муслиновые юбки цеплялись за сучья. Чулки порвались, а легкие туфли покрылись слоем грязи. Стволы деревьев над ее головой казались такими громадными, что она чувствовала себя карлицей, а их разлапистые ветви угрожающе шелестели.

Сердце Элен билось слишком часто, и она была вне себя от страха, несмотря на присутствие рядом Сима. Вскоре звук шагов начал ее раздражать. Ей казалось, что он становится все громче.

Они приближаются. Они? Нет, не они. Это он! Он нашел ее снова! Она не сумела оторваться от него. Он уже так близко, что можно услышать его хриплое дыхание, треск веток у него под ногами. О, боже, он опять преследует ее! И тут, в полумраке теней, пронеслось отдаленное эхо.

– Элен! Эле?е?е?н! Элен, где вы?

Она бросилась бежать, не слыша окриков мальчишки.

– Мисс! Мисси, подождите!

Но Элен вновь очутилась в кошмарном сне. Она размахивала руками, отталкивая ветви и сучья, возникающие у нее на пути. Длинные юбки путались в ногах, мешая бежать.

Она слышала звуки погони. Громкие шаги позади, заглушаемые стуком сердца. Крики, столько смешанных голосов, что слова различить невозможно. Она знала лишь, что если не будет бежать, то ее схватят и вернут обратно.

Затем звуки внезапно стихли. Элен слышала лишь собственные шаги.

Теперь-то она в безопасности? Они отстали? Значит, можно замедлить шаг. Остановиться на мгновение, лишь для того, чтобы отдышаться. В отчаянии, Элен ухватилась за нависающую ветку и буквально повисла на ней. От усталости она не могла даже думать. Вскоре ее дыхание слегка выровнялось, и Элен сумела добрести до широкого ствола. К нему она и прижалась, закрыв ладонями пылающее лицо.

Элен открыла глаза, заметив, что лесной полумрак начал рассеиваться. Впереди виднелась молодая поросль, и в промежутки между серыми стволами деревьев вливался солнечный свет. Вокруг стояла тишина. Элен осталась невредимой. Опустив взгляд, она обнаружила, что ее платье почти не пострадало. Лишь измялось, и несколько мелких веточек прицепились к подолу.

Элен медленно осмотрелась по сторонам и увидела вдали два человеческих силуэта. Кошмар развеялся.

Чарльз! Он держал за руку вырывающегося Сима. Но Элен не способна была даже удивиться. Окликнув его, она побрела вперед, едва успев заметить, как он отпустил мальчика и бросился ей навстречу. Упав в его объятия, Элен разрыдалась.


Девятая глава


В первые минуты Элен была слишком взволнована появлением Чарльза, чтобы думать о чем-нибудь кроме его крепких объятий. Но вскоре слезы иссякли, и она начала различать слова.

– Полно, милая. Ты в безопасности. Бояться нечего. Успокойся, девочка моя.

Ласковые речи бальзамом пролились ей на душу, и Элен уступила влечению сердца. Наслаждаясь его прикосновениями, она на время забыла о причудах своей безжалостной памяти.

Но вскоре ей захотелось узнать, как Чарльз оказался в лесу. Подняв голову, чтобы спросить, Элен неожиданно вспомнила последовательность событий, приведших ее сюда. Издав испуганный возглас, она отпрянула.

– Нет! Нам нельзя, Чарльз. Отпустите меня!

Чарльз не пытался ее удержать. Он так счастлив был найти Элен, что побоялся оттолкнуть ее снова. Порыв, бросивший ее к нему в объятия, опровергал уверенность Чарльза в том, что Элен его не любит. Но это ничего не доказывало. Она находилась во власти воспоминаний, и лишь поэтому Чарльз остановился и помешал мальчику догнать ее.

Он бросил взгляд на перепуганного и злого сынишку смотрителя. Боится, что его накажут за участие в этом безумном побеге? Чарльз не мог на него сердиться, понимая, что мальчик был очарован красотой Элен. Именно это Чарльз сказал Креггану, когда тот сообщил ему о пропаже телеги и сына.

Чарльз вздохнул с облегчением. Его родственники и горничные обшарили дом вдоль и поперек, пока остальные слуги прочесывали окрестности. Его тревога не знала границ. Но все же известие о том, что Элен уехала на телеге… на телеге, черт побери!… привело его в замешательство.

– Но куда? – изумленно спросил он. – Куда он повез ее?

Мэтт привел его в чувство.

– Они не могли далеко уехать. Скорее всего, направились к реке. Ты догонишь ее в два счета. Вели Парру заложить фаэтон, и поезжай за ней, парень!

Чарльз уже собирался сворачивать к реке, когда вдруг догадался поискать в лесу. Через несколько минут он наткнулся на брошенную телегу. По крайней мере, у парня хватило сообразительности не отпустить Элен в лес одну.

– Возвращайся к своей телеге, мальчик, – приказал Чарльз. – Там ты найдешь Парра, моего грума. Скажи ему, что леди в безопасности, и чтобы он дожидался моего появления. Скоро мы подойдем. Затем можешь возвращаться домой.

Сим почесал в затылке, с тоской посмотрел на Элен и растворился в зарослях. Чарльз проводил его взглядом.

– Вы пытались отыскать то место, где очнулись? – спросил он, подойдя к Элен. – Поэтому пришли сюда?

– Я думала, это поможет мне что-нибудь вспомнить. Глупая мысль. Я ничего не добилась, кроме очередного кошмара.

– Согласен, – сказал Чарльз. – Должно быть, я напугал вас своими криками.

Элен повернулась к нему?

– Так это были вы?

Он кивнул, не сводя глаз с ее лица. Его голос дрогнул.

– Элен, вы убежали потому, что я объявил о своем намерении жениться на вас?

Ее голубые глаза наполнились слезами.

– Мы не можем жениться, Чарльз.

– Не сейчас, я знаю. – Он печально улыбнулся. – Похоже, мои чувства к вам заставили меня потерять голову. Глупо было говорить об этом в такое время.

Она отвернулась.

– И в любое другое тоже.

Чарльз подавил волну возмущения, поднявшуюся в его душе. Он должен оставаться спокойным. Нельзя вновь испугать ее или оттолкнуть еще сильнее. И все же он должен узнать!

– Вы говорите так, потому что не хотите выйти за меня? Вы меня не любите? Тогда скажите прямо, и я никогда больше не вернусь к этому разговору.

Элен не знала, что ответить. Ее сердце билось все быстрее. Неужели он действительно не догадывается о ее чувствах? Если да, то лучше солгать! Она обязана сказать, что не любит его. Пускай считает ее равнодушной. Так будет легче… для них обоих.

– Элен, ваше молчание меня убивает!

Это было выше ее сил.

– Что мне сказать! – воскликнула она. – Вы просите меня о том, чего я делать не должна!

– Почему? – спросил Чарльз, шагнув к ней ближе. – Что может быть плохого в правде?

Элен попятилась.

– Не подходите ко мне! Рядом с вами я не могу думать.

Он остановился, нахмурившись.

– Я всего лишь желаю вам безопасности… и счастья. Это все, что я хочу. Я люблю вас, Элен.

Слезы хлынули у нее из глаз.

– Не надо! Ne le dis pas! Я не вынесу этого, Чарльз. – Элен отвернулась и начала расхаживать среди деревьев, продолжая сбивчиво бормотать. – Лучше бы вы по-прежнему относились ко мне с подозрением. Как я могу вынести мысль о том, что вы страдаете не меньше меня? Пусть лучше вся вина останется на мне, потому что это невозможно. Я знаю, невозможно!

Чарльз с болью глядел на ее измученное лицо, но утраченная надежда помешала ему найти слова утешения. С дрожью в голосе он спросил:

– Что именно невозможно?

Она раздраженно всплеснула руками.

– Вы знаете не хуже меня! Если я признаюсь вам в своих чувствах… как сделали это вы!… мы скатимся к тем отношениям, которые приписывает нам молва.

– Вы хотите сказать, что станете моей любовницей? – тупо переспросил Чарльз. – Но я никогда не унижу вас этим!

– Что еще может быть между нами? Я принадлежу другому мужчине… которого даже не помню. Ведь я замужем. Я знаю это наверняка, как знаю и то, что уже изменила ему в своем сердце.

– Если это значит, что…

– Я не могу вас любить! – в отчаянии закричала Элен. – Я не имею права любить вас!

Чарльз преодолел разделяющее их расстояние и обнял ее за плечи.

– Но вы меня любите!

Слезы хлынули снова.

– Да, Dieu me sauve!

– Теперь уже поздно молиться, – пробормотал Чарльз и поцеловал ее в губы.

На несколько мгновений Элен застыла от шока. Поцелуй напугал ее своей страстностью.

Затем Чарльз отпустил ее, и она, ахнув, отстранилась, глядя на него расширенными, полными ужаса глазами.

– Не смотрите так на меня! – взмолился он. – О, Элен!

Чарльз взял в ладони ее лицо. Он склонил голову, лаская губами ее кожу, покрывая легкими, словно перышко, поцелуями ее очаровательные черты.

Не в силах противиться, Элен уступила его напору. Тепло разливалось по ее телу, горяча кровь. Нежные прикосновения Чарльза становились все настойчивее, и она помимо воли наслаждалась бархатистой сладостью его губ. Ее бросило в жар, а ее руки, словно по собственной воле, легли ему на плечи.

Затем Элен поняла, что падает, проваливается в пустоту. Ослабевшие ноги отказались ее поддерживать, и она выскользнула из его объятий. Чье-то лицо склонилось над ней, но его черты казались неразличимыми.

– Элен.

Вокруг нее тянулись к небу огромные деревья. Она должна бежать, но у нее нет сил сопротивляться этой ужасной усталости. Да и как ей бежать, если ноги ее не держат? Но это поможет ей. Если она не сможет встать, то не сможет и обручиться. Священник откажется проводить церемонию бракосочетания, если невеста будет лежать на земле.

Кто-то ударил ее по щеке. Было больно. Она возмущенно взглянула на…

– Чарльз!

Граф вздохнул с облегчением.

– Слава богу!

Элен поняла, что лежит распростертая на земле, а Чарльз стоит рядом с ней на коленях. Она попыталась приподняться.

– Осторожнее! – Он поддержал ее за плечи. – У вас может голова закружиться.

– Что вы делаете? – слабым голосом спросила Элен, заметив, что он начал поглаживать ее волосы.

– У вас полно мусора, – пробормотал он, выбирая из ее прически сухие листья и травинки.

– Но что со мной случилось?

– Я поцеловал вас, и вы упали в обморок, – ответил Чарльз и усмехнулся при виде ее изумленного лица. – Вижу, вы растеряны. Я понятия не имел, что мои объятия производят столь ошеломляющее впечатление.

Элен рассмеялась и сжала его руку.

– Как вы себя чувствуете? – Чарльз отодвинулся, помогая ей сесть. – Боюсь, я навлеку на вас еще большие осложнения, если мы не покинем это место как можно скорее!

Слова Чарльза заставили Элен опомниться. Теперь она полностью сознавала грозящую им опасность. Но более сильное чувство вынудило ее сжать его пальцы.

– Чарльз, мы обязаны забыть об этом. После того, как мы уйдем отсюда, все должно остаться в прошлом. Вы не должны разговаривать об этом. Нет, не с членами вашей семьи – я и так знаю, что им вы ничего не расскажете. Со мной, Чарльз. Даже не упоминайте. И не пытайтесь вернуться к этим ласкам, которые… a mon risque!… подействовали на меня столь сокрушительным образом.

Чарльз поднес ее руку к губам и поцеловал ее пальцы.

– Боюсь, вы считаете меня более сильным человеком, чем я есть на самом деле. Любовь моя, я сделаю все, чтобы избавить вас от страданий…

– Не называйте меня так! Пожалуйста, Чарльз…

Он приложил палец к губам Элен, заставив ее замолчать. Ему невыносимо было видеть умоляющий и полный боли взгляд ее прекрасных глаз.

– Элен, думаю, я не в силах выполнить вашу просьбу. Знать, что вы отвечаете мне взаимностью, еще тяжелее для меня. Я могу лишь проклинать тот день, когда ваше прошлое уготовило для вас ловушку.

– Лучше проклинайте день нашей встречи.

Чарльз печально улыбнулся.

– Не могу.

И это полностью обезоружило Элен. Рыдание вырвалось из ее груди вместе с лишенным надежды признанием.

– Я знаю, Чарльз.

Граф глядел на нее с такой нежностью, что сердце начало таять у нее в груди. Чувства одержали верх над разумом. Потянувшись к нему, Элен взяла его лицо в ладони и мягко поцеловала в губы.

Чарльз сам не понимал, как ему удалось удержаться и не обнять ее снова. Он мог лишь оставаться неподвижным, зная, что если дотронется до нее хотя бы раз, то уже не сможет остановиться. Его страсть, вырвавшись на свободу, погубит их обоих.

Когда Элен отстранилась, Чарльз торопливо поднялся и протянул ей руку.

– Идем, нам надо возвращаться домой.


Обратный путь прошел в относительном молчании из-за Парра, стоящего на запятках. Впрочем, Чарльз не склонен был к разговорам. Убедившись во взаимности своего чувства, ликуя и страдая одновременно, он не мог найти подходящую тему для беседы, которая не напомнила бы о происшедшем в лесу. Элен казалась подавленной. Чарльзу больно было смотреть на нее, но он не в силах был ее утешить.

Элен радовалась мгновениям тишины. Ее душа была в смятении. Теперь, вкусив его поцелуй, как сможет она не стремиться к запретной близости? Как сможет жить в его доме, притворяясь равнодушной? И, хуже того, как сможет посмотреть в глаза Мег?

Когда фаэтон свернул на аллею, ведущую к белокаменному особняку, встречать их вышли все обитатели дома.

– Вижу, нас дожидаются с нетерпением, – заметил Чарльз, бросив взгляд на своего зятя, сбегающего по лестнице.

– Мы вас уже заждались! – крикнул им Мэтт.

Элен увидела Мег и Генриетту, с тревогой смотрящих на нее поверх каменных перил крыльца. Мэтт подал ей руку, и она вылезла из фаэтона.

– Нечего было волноваться, – заявил Чарльз. – Я сразу же ее нашел, как ты и предсказывал.

– Дело не в этом, – ответил Мэтт, подведя Элен к лестнице. – Подождите минутку, у нас тут кое-то произошло!

Элен взглянула на него, только сейчас заметив необычность его поведения.

– Что случилось?

– Сейчас расскажу, – прошептал он. – Как только Чарльз подойдет.

Чарльз, передав экипаж Парру, направился к лестнице. Он не расслышал слов Мэтта, но почуял неладное.

– В чем дело, Мэтт?

– Скажу без обиняков. – Взгляд зятя впервые казался угрюмым. – За Элен приехали.

Удар был ошеломляющим. Чарльз невольно взглянул на Элен. Она не сводила глаз с Мэтта, побледнев, как полотно.

– Кто он? – рявкнул Чарльз.

Мэтт поморщился.

– Чертовски неприятный тип! Зовут его Димок.

Элен бросило в дрожь. Чарльз поддержал ее, крепко сжав ее руку. Найдя в себе силы, она повернулась к Чарльзу.

– Все кончено.

Ее печальная улыбка причинила Чарльзу больше боли, чем осознание потери. Когда Элен отдернула руку, ему показалось, будто весь мир вокруг него летит в тартарары.

Элен взглянула на Мэтта.

– Где он?

– Я оставил его в гостиной, но…

Сверху донесся звук торопливых шагов и радостный возглас. Элен подняла глаза. На верхней ступени стоял джентльмен в черном.

– Мадлен! Моя бедная дорогая Мадлен! Слава богу, наконец-то я нашел вас!

Элен остолбенела от изумления. Это лицо! То самое лицо, которое она несколько раз вспоминала. Лицо мертвого человека.


Стоя на своем излюбленном месте у камина, Чарльз, пытаясь скрыть ненависть, пристально разглядывал незнакомца.

Преподобный мистер Димок оказался коренастым мужчиной на полголовы ниже Элен. Он сидел на длинном диване, и вливающийся в окна солнечный свет обрамлял сияющим ореолом его собранные в хвост каштановые волосы. Его лицо находилось в тени, но Чарльз видел, что это лицо молодого, но достаточно решительного человека. Лицо, которое узнала Элен.

После мгновенного замешательства, вызванного его неожиданным появлением, Элен испуганно воскликнула:

– Это он!

Затем, прежде чем Чарльз успел вмешаться, она подобрала юбки, пулей взлетела по лестнице и скрылась в доме. Он увидел, как Мег бросилась следом, и в ярости повернулся к незваному гостю.

– Черт побери, смотрите, что вы наделали!

Димок заметно расстроился.

– Прошу прощения, сэр. Я сглупил. Мне очень хотелось увидеть Мадлен и я забыл о том, что она может меня не помнить.

Прежде чем Чарльз успел ответить, вмешался Мэтт, настроенный очень воинственно.

– Заметно, что она вас не помнит! И не питает к вам дружеских чувств.

Его тон заставил Чарльза опомниться. Он подавил собственную ярость, порожденную тревогой и переполняющим его чувством потери, и попытался взять себя в руки. Представившись, граф пригласил гостя пройти вместе с ним в гостиную, добавив, что не намерен принимать какие-либо решения, касающиеся будущего Элен, без предварительного обсуждения.

Преподобный мистер Димок с готовностью согласился.

– Конечно, милорд, ничего другого я и не ожидал.

Чарльз выпроводил Мэтта и Генриетту, заявив, что собирается лично побеседовать с джентльменом. Кроме мысленного обещания не отдавать Элен этому типу без борьбы, он понятия не имел, о чем с ним говорить. И все же предпочел обойтись без вмешательства родственников.

Димок первым вступил в разговор, упомянув о потере памяти Элен.

– Как ни странно, мне и в голову не приходило, что может случиться нечто подобное. Как это произошло, лорд Уайтем?

– Она разбила себе голову. Мой доктор, наблюдавший ее, предположил, что она ударилась о камень и получила контузию. Она пролежала в лесу целую ночь.

Священник ужаснулся, добавив:

– Я благодарю господа, что она попала в хорошие руки.

Чарльз предпочел бы, чтобы этот жалкий человечек не был так чертовски вежлив! Парень выглядел лет на двадцать пять, но его глубокомысленный вид не соответствовал столь юному возрасту.

– Вы застали нас врасплох, – начал Чарльз.

Гость с видом сожаления покачал головой.

– Я должен был сначала написать. Но я только что узнал о местонахождении Мадлен, так что поймите мое нетерпение.

– Надеюсь, вы соизволите дать мне соответствующие разъяснения, сэр, – сквозь зубы процедил Чарльз.

– Я намерен сделать это. Вы проявили столько заботы о благополучии моей жены, что я обязан удовлетворить ваши требования.

Прошло несколько мгновений, прежде чем роковое слово проникло в сознание Чарльза. Его охватило жгучее желание убить преподобного мистера Димока на месте. Чарльз торопливо прошелся по комнате, не решаясь заговорить.

– Вы называете ее Мадлен, – произнес он, наконец, остановившись перед джентльменом. – И все же единственным именем, которое она вспомнила, было имя Элен.

Ответом был глубокий вздох.

– Мы не пользуемся уменьшительной формой. Так называли ее родители, но это слишком болезненное воспоминание.

Чарльз вздрогнул.

– Почему?

Димок взглянул на него с печалью.

– Вы могли не догадаться по ее произношению, но Мадлен француженка. Вся ее семья погибла во время прискорбных событий по ту сторону Ла-Манша. Она единственная осталась в живых.

Это был страшный удар. Элен рассказывала о том же в полусне во время речной прогулки. Если его гость не тот, за кого себя выдает, откуда он знает все это?

Чарльз отошел от него и снова встал возле камина.

– Элен не помнит этого, – сказал он, бросив взгляд на человека, разрушившего его счастье. – Она действительно знает о себе очень мало. Пожалуйста, будьте осторожны, когда станете говорить с ней.

Димок глубокомысленно кивнул.

– Я не нуждаюсь в предостережениях. С тех пор, как мне на глаза попало ваше объявление, я именно этого и опасался.

– Если вы читали мое объявление, почему не приехали раньше? Прошло уже достаточно много времени с тех пор, как я поместил его в газету.

Священник вскинул руку.

– Я могу лишь сожалеть, что оно раньше не попало мне на глаза! Я давно бы избавился от тревоги. К несчастью, я был слишком слаб после ранения, чтобы читать столь легкомысленное издание. Откуда мне было знать, что в нем упоминается Мадлен?

Чарльзу стало дурно. И все же, он не удовольствовался ответом! Этот мужчина потерял Элен. Возможно, он был ранен во время того самого происшествия, о котором она вспоминала? Но он ли гнался за ней по лесу? Все подробности ночных кошмаров Элен всплыли в памяти Чарльза. Он шагнул вперед.

– Все это очень правдоподобно, мистер Димок, но если вы действительно связаны с Элен, наверняка, у вас имеются подтверждения тому.

– Я весь к вашим услугам, милорд Уайтем. Можете задавать любые вопросы.

Похоже, он хорошо подготовился? Что ж, посмотрим.

– Сначала можете рассказать о том, как пропала ваша Мадлен, – мрачно предложил Чарльз.

– Увы! Причиной был несчастный случай. Я не знаю, с чего все началось, но кучер упоминал о вспышке молнии. Лошади испугались и понесли. Карета раскачивалась из стороны в сторону. – Димок приложил руку к груди, словно воспоминание причиняло ему боль. – Дверь распахнулась. Бедная Мадлен выпала из кареты! Я ничего не мог поделать, поскольку оставался внутри. До тех пор, пока колесо не угодило в яму, и экипаж не опрокинулся.

– Хорошо, но вы должны были вернуться за ней, – сказал Чарльз, раздраженный тем обстоятельством, что рассказ Димока явился зеркальным отражением смутных воспоминаний Элен… и его собственных предположений.

И тут преподобный Димок растерял некоторую долю самоуверенности. Он с дрожью закрыл лицо ладонью.

– Если бы я мог! Но я был ранен. – Он указал на левую руку, и Чарльз впервые обратил внимание на ее неподвижность. – Я до сих пор не могу пользоваться ею. Пальцы шевелятся, но локтевой сустав совершенно не разгибается.

– Я вам сочувствую, – коротко сказал Чарльз.

– Прошу, не говорите так! Я отдал бы обе свои руки за то, чтобы найти Мадлен.

– И все же не предпринимали никаких попыток выяснить ее местонахождение.

– Поверьте, сэр, – возразил священник, – я сделал все возможное. Даже раненый, я принимал участие в поисках, пока боль не свалила меня с ног. Но Мадлен бесследно исчезла. Слуги прочесывали лес до наступления темноты. Вы скажете, что я должен был возобновить поиски, и будете правы. Но вы не сможете упрекнуть меня сильнее, чем я упрекал себя.

– Тогда почему не возобновили? – спросил Чарльз, не в силах скрыть ярость в голосе.

– Я потерял сознание. Слуги все решили за меня. Они сочли необходимым доставить меня домой, так как, к несчастью, у меня началась горячка. Прошло несколько дней, прежде чем я пришел в себя. Было уже слишком поздно.

– Ради всего святого, почему же вы не отправили сюда слуг? Можно же было навести справки от вашего имени.

– Поверьте, я хотел, – ответил Димок с задумчивым видом. – Но мой адвокат внушил мне, что это бесполезно. Мы живем далеко… в окрестностях Бата. Лорлинг решил, что Мадлен похищена, и что вскоре мы получим весточку о ней. В действительности, я не мог избавиться от ужасной мысли, что ее больше нет.

Он закрыл глаза одной рукой. Чарльз взглянул на него без малейшего сочувствия. До сих пор он все сильнее убеждался в правдивости заверений Димока. Но последние слова всколыхнули его недоверие.

Если Элен действительно его жена… если он любит ее!… то как мог бездействовать? На его месте Чарльз перерыл бы небо и землю, чтобы найти ее.

Сомнения не так-то просто было развеять. Или Димок не столь серьезный человек, каким хочет казаться… или не тот, за кого себя выдает.

Чарльз подождал, пока гость возьмет себя в руки. Мистер Димок воспользовался носовым платком, а затем, извинившись за свою слабость, заявил, что встреча с его дорогой Мадлен потрясла его сильнее ожидаемого.

Чарльз уселся в кресло напротив своего незваного гостя. Теперь ему не мешал бьющий в глаза свет, и он мог лучше рассмотреть Димока.

Ни к чему хорошему это не привело. Парень оказался красавцем! Такие смазливые лица часто нравятся женщинам. Но его взгляд казался слишком жестким для священника.

Чарльз обратился к нему привычным вежливым тоном.

– Должен заявить, сэр, что ваша история совпадает с отрывочными воспоминаниями Элен. Но я прошу более убедительных доказательств.

Преподобный мистер Димок и бровью не повел.

– Да, я этого ожидал. И привез с собой то, что, надеюсь, вас удовлетворит.

Чарльз решил зайти с другой стороны.

– Как давно вы… – слово застряло у него в глотке, и ему пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем продолжить, – женаты?

– Немногим более трех лет, – не задумываясь, ответил священник. – Сразу после того, как Мадлен окончила пансион в Бате. Она приехала погостить к подруге, живущей по соседству со мной. Мне посчастливилось оказаться рядом и утешить Мадлен в ее страшном горе. – Он кашлянул. – Так все и началось.

Чарльз понял, что этот трогательный рассказ не усугубил его сомнения. Напротив, он казался вполне правдоподобным. К счастью, в этот момент появился Моффет с подносом в руках. Чарльз подождал, пока дворецкий накроет стол, и поднял свой бокал дрожащими пальцами.

Оставив поднос на столике возле камина, Моффет направился к двери. Граф снова взглянул на гостя и обнаружил, что тот вскочил на ноги, уставившись куда-то мимо него. Чарльз торопливо повернул голову, и его сердце бешено забилось: в комнату вошла Элен.


Элен молча смотрела на Димока. Она едва заметила Чарльза, бросившегося ей навстречу, поскольку все ее внимание было приковано к лицу гостя.

– Проходите и присаживайтесь, Элен.

Она подчинилась. Чарльз подвел ее к свободному креслу, но она даже не поблагодарила его за помощь и не взглянула в его сторону.

Элен пришлось собрать все свое мужество, чтобы спуститься вниз. Ее потрясение было столь велико, что она не в состоянии была отвечать на многочисленные вопросы Мег. Девушка бродила из угла в угол своего крохотного кабинета, и перед ее глазами вставали картины, полностью противоречащие облику мужчины, явившемуся за ней. Она ведь приняла его за привидение!

Но постепенно страх начал убывать. Элен заговорила с Мег, хотя и без особой охоты.

– Какие-то из моих воспоминаний могут оказаться ошибочными. Он ведь действительно стоял там? Мне это не приснилось? Тогда я знаю его, потому что его лицо мне знакомо.

– Но вы не знаете, кто он такой, Элен! – возразила Мег. – Вы не можете уехать с ним, только потому, что видели когда-то его лицо. И он называет вас Мадлен.

– Наверное, это и есть мое имя. Оно французское и похоже на Элен.

– Это совершенно ничего не доказывает!

Не важно. Наконец-то появился человек, способный раскрыть загадку ее прошлого. Элен повернулась к двери, бросив взгляд на зеркало. Ее платье оказалось запачканным и измятым. Вспомнив лес, Элен опустила глаза и увидела комья грязи, налипшие на туфлях. Она не может появиться перед этим человеком в подобном виде! Кто знает, что придет ему в голову? Если он потребует объяснений, ей придется рассказать ему о Чарльзе.

Чарльз! Ее сердце замерло. Она сбросила туфли и дрожащими руками попыталась сорвать с себя платье. Пальцы не слушались.

– Помогите мне, Мег!

Пока Мег стаскивала с нее платье и искала другое, Элен вновь вернулась мыслями к преступным ласкам в лесу. Зачем она отправилась туда! Она могла быть избавлена… и Чарльз тоже!… от ужасающего чувства вины. Знала ведь, что за ней рано или поздно приедут. Но кем ей приходится этот человек? Он носит ее фамилию, называет ее «своей дорогой Мадлен». Кем он может быть, если не мужчиной, которому она давала клятву верности.

Эта мысль наполнила ее отчаянием. Ее колени подкосились, и она ухватилась за Мег, чтобы не упасть.

– О, Элен, вы не можете спуститься к нему! – воскликнула почтенная дама, крепко обхватив ее руками.

Но это лишь подстегнуло ее решимость.

– Кем бы он ни был, Мег, я должна это выяснить.

Элен молча переоделась в новое бело-голубое платье. Приведя себя в порядок, она на несколько мгновений задержалась в дверях, готовясь ко встрече с судьбой. А что до Чарльза, ей придется забыть о нем.

В гостиную Элен вошла оцепеневшей от страха и душевной боли. Теперь она сидела прямо перед гостем и глядела на него с затаенным ужасом.

– Я видела это лицо, но оно было лицом мертвеца.

Взволнованный до глубины души ее смертельной бледностью, Чарльз задал вопрос.

– Вы можете объяснить это, мистер Димок? Почему Элен помнит погибшего человека, очень похожего на вас?

Священник издал очередной глубокий вздох.

– Мой брат. Моя дорогая Мадлен, вы думали, что это я? – Он повернулся к Чарльзу. – Она была искренне к нему привязана. Увы, его безвременная смерть добавилась к тем страшным потерям, которые она перенесла ранее. Я не удивлен, что это происшествие запечатлелось в ее памяти.

Поставив бокал на каминную полку, Чарльз бросил встревоженный взгляд на Элен. Черт бы побрал этого человека! Обещал ведь следить за своими словами. А теперь говорит о ее погибшей семье. Элен сидела ни жива, не мертва, не сводя глаз с лица мистера Димока.

– Что случилось с вашим братом? – спросил Чарльз, надеясь отвлечь ее.

Священник снова повернулся к Элен.

– Ужасное происшествие. И очень глупое. Он упал с лестницы. Сломал себе шею. Это случилось чуть больше года назад. Мадлен очень переживала. Она даже прекратила играть на арфе после его смерти. Мой бедный брат очень любил слушать ее игру.

Элен, вскрикнув, закрыла лицо ладонями. Она все это помнила. Лицо человека, следившего за ее игрой, упавшего с лестницы мужчину и мертвеца. Не удивительно, что она была в замешательстве… не имея возможности выяснить, принадлежало ли это лицо ее мужу.

– Вы так на него похожи! – Она уронила руки на колени, глядя на гостя.

– Да, мы были очень похожи. Но, думаю, когда вы лучше присмотритесь ко мне, заметите и различия. Вы всегда находили их с удивительной легкостью, Мадлен.

Элен встала, едва сознавая, что делает. Димок торопливо поднялся и шагнул ей навстречу, странно запрокинув голову. Элен резко остановилась.

Она сама не знала, откуда взялись эти слова.

– Он был высоким. И смешливым. У него были впалые щеки и серые глаза. Вы красивее его, но в вас нет его теплоты. Я вас не знаю!

Элен повернулась, инстинктивно отыскав взглядом Чарльза. Через мгновение он уже стоял рядом с ней, обнимая ее за плечи и с яростью глядя на священника.

– Она не узнает вас, сэр. Я не могу отпустить ее с вами!

Преподобный мистер Димок не выглядел удивленным. Он сокрушенно взмахнул здоровой рукой.

– Разрешите мне позвать моего слугу. Кажется, мой кучер остался в конюшне. Я хочу кое-что показать вам обоим, если позволите?

Элен попятилась, глядя в напряженное лицо Чарльза.

– Что он имеет в виду? – Чарльз крепче обнял ее, и ее охватило внезапное предчувствие. – Он утверждает, что я его жена?

У Чарльза камень лег на сердце, когда он увидел леденящий ужас в ее взгляде. Как же ему хотелось спустить этого человека с лестницы!

– Он говорит, что у него имеются доказательства. Мы позволим ему предъявить их.

Элен замерла. В ее заплаканных глазах отразилось отчаяние.

– О, bon Dieu, – прошептала она.

Затем Элен сбросила его руку и торопливо вернулась к креслу. Словно в тумане она видела Чарльза, подошедшего к колокольчику. Она заставила себя опустить глаза, хотя взглянуть на гостя тоже не решалась. Если этот человек сможет подтвердить свои притязания, нельзя чтобы он узнал о ее отношении к Чарльзу.


Небольшая шкатулка стояла открытой на столике, придвинутом к креслу. Элен смотрела на простое золотое кольцо, надетое на безымянный палец ее левой руки.

Это было странное, но в то же время до боли знакомое ощущение. И чувство, связанное с этим кольцом, вызывало в ней щемящую грусть.

Взгляд Элен упал на портрет, стоящий на полу и прислоненный к столику. Лицо на портрете, бесспорно, было тем же самым, которое она каждый день видела в зеркале.

– Немного громоздкий, зато очень хорошо передано сходство, – пояснил преподобный мистер Димок, посматривающий на Элен с добродушным сочувствием.

Элен заставила себя взглянуть в его сторону, преодолев отвращение.

– Почему я не носила кольца?

На Чарльза она не смотрела. Боялась выдать себя.

На лице священника появилась нежная улыбка.

– После пережитого несчастья вы сильно похудели, Мадлен. Затем начали поправляться, и кольцо стало слишком тесным. Я забрал его у вас, чтобы его расширить.

Правдоподобность объяснения не имела значения. Достаточно наличия кольца. В отчаянии Элен снова взглянула на лист бумаги, лежащий у нее на коленях. В нем было сказано, четко и ясно, что три года назад такого-то числа некая Мадлен де Сен-Вижиан вступила в брак с неким Ланселотом Димоком в приходе Саутвик.

– Подпись моя, – пробормотала она.

– Вы уверены? – спросил Чарльз.

Он буквально вырвал документ из ее рук и перечитал его снова. Но в его подлинности не приходилось сомневаться. Чарльзу хотелось крикнуть, что Элен не может знать точно, ее ли это подпись. Она никогда не называла себя Мадлен. Но все накопленные сведения, и в том числе эти весомые доказательства, складывались в единую картину. Противоречит ей лишь одно обстоятельство: Элен не любит своего мужа.

Чарльз сложил роковую бумагу и вернул ее девушке. Когда он заговорил, его голос казался чужим.

– У вас имеются все необходимые доказательства, сэр. Вынужден признать, что вы тот, за кого себя выдаете.

Элен не держала зла на Чарльза. Он собирается отпустить ее, но разве есть у него иной выбор? На ее душе лежал тяжелый камень. С огромной осторожностью она убрала сложенное свидетельство в шкатулку. Затем сняла с пальца кольцо.

При этом она вспомнила, как однажды уже делала это. Ее глаза наполнились слезами.

– Элен?

Элен вздрогнула, подняла глаза и наткнулась на сочувственный взгляд Чарльза. Она молча покачала головой. Затем положила кольцо в шкатулку поверх свидетельства, подтверждающего ее замужнее положение. Это действительно ее кольцо. Ей придется надеть его снова, но не сейчас.

Когда Элен встала с кресла, ее ноги дрожали. Чужой человек, которому она отдала себя, поднялся тоже. Она вздохнула и посмотрела ему в глаза. Ее голос был очень хриплым.

– И все же я не знаю вас. Вы должны простить мне, если поначалу я не смогу оказывать вам те знаки внимания, на которые вы имеете право. Я привыкну… со временем.

– После всего, что вы пережили, моя дорогая, вы заслуживаете особого снисхождения, – ответил он тоном праведника.

Элен что-то пробормотала о своих вещах, которые надо собрать, повернулась и выбежала из комнаты.


Десятая глава


Не в силах ничем помочь, Чарльз повернулся к мужчине, в котором видел своего злейшего врага.

– Черт побери, мистер Димок! Вы доказали законность ваших притязаний, но ничто не заставит меня поверить, будто Элен когда-либо вас любила!

Печальная улыбка возникла на лице священника.

– Вы правы, милорд.

Чарльз удивленно моргнул, чувствуя, что почва уходит у него из-под ног.

– Прошу прощения?

– Честность вынуждает меня признаться, что наш брак был заключен не по любви. При иных обстоятельствах, мой брат мог бы… – Димок прервался, деликатно кашлянул и подытожил. – Но он покоится с миром, и не будем тревожить его прах. Дело в том, лорд Уайтем, что я желал лишь защитить несчастную женщину, чье будущее более чем сомнительно. Мадлен красива, как вы успели заметить, и я очень ее люблю. Но знаю, что она не отвечает мне взаимностью.

Чарльз был поражен до глубины души. Он не знал, что и думать. Возможно, этот Димок умнее, чем кажется. Пытается ли он намекнуть, что на самом деле Элен любила его покойного брата? Сердце Чарльза сжалось от боли.

Он заметил пристальный взгляд Димока и торопливо заговорил, почти не думая о смысле своих слов.

– Я высоко ценю ваше доверие.

Священник мягко улыбнулся.

– Спасибо. Но не считайте меня… – короткая пауза и открытый взгляд заставили Чарльза почувствовать себя виноватым, – жертвой предательства. Меня все устраивало. Мы с Мадлен были очень близки, и я ужасно скучал по ней. Я не сомневаюсь, что благодаря заботе и молитвам все несчастья забудутся, а ее память постепенно исцелится.

Чарльз помолчал, охваченный неприятным предчувствием. Из их беседы можно сделать только один вывод. Все было ясно с самого начала, но лишь собственный страх перед неизбежным не позволял ему это признать.

– Вам не обязательно уезжать сразу, сэр, – произнес Чарльз, желая оттянуть момент расставания. – Позвольте предложить вам погостить у меня хотя бы до понедельника.

– Это невозможно, хотя я очень вам благодарен. Мне не хочется торопить Мадлен, но я не могу отложить отъезд до завтра.… Это ведь божий день, вы знаете. А в Лондоне меня ждут неотложные дела. Я спешу покончить с ними, чтобы мы с Мадлен смогли как можно быстрее вернуться к нашей прежней жизни. Я увезу ее немедленно.


Он нашел Элен сидящей за арфой и бесцельно перебирающей струны. Ее лицо было бледным и осунувшимся, а взгляд таким несчастным, что Чарльз несколько мгновений просто не находил слов.

По пути к ее кабинету Чарльзу пришлось выслушать множество возгласов и замечаний своих родственников. Мег бежала за ним следом, пытаясь узнать, какое «этот поп» имеет право увозить Элен. Даже Генриетта поддалась паническим настроениям, не зная, радоваться ей или сокрушаться.

Мег загородила ему дорогу.

– Бедняжка Элен хотела побыть в одиночестве. Это правда, Чарльз? Она действительно должна уехать?

– Отойди, Мег! – резко приказал Чарльз.

– Пропусти его, Мег! – поддержал его зять. – Скоро мы все узнаем.

Чарльз распахнул дверь и замер, увидев Элен возле арфы.

Он запер дверь, оставив родственников в коридоре, и вошел в комнату.

– Лучше бы это случилось пару недель назад.

Элен опустила руки и печально улыбнулась.

– Когда вы все еще считали меня авантюристкой.

Чарльз не улыбнулся в ответ.

– Я ошибался. И расплачиваюсь за это.

Она встала с табурета и подошла к кушетке, стоящей в эркере. Это бесцельное перемещение было вызвано острым желанием избежать его взгляда.

– К несчастью, мы встретились именно так.

– Не надо так говорить. Я никогда не пожалею о том, что нашел вас, Элен.

Она обернулась.

– Оказывается, меня зовут не Элен.

– Он сказал, что это уменьшительная форма, которой вы перестали пользоваться.

– Что ж, значит, так оно и есть. Моя личность установлена. Je suis sa femme.

Эти слова разбередили рану Чарльза. Он шагнул вперед, схватив Элен за плечи.

– Нет! Вы никогда не будете его женой! Если вы и были ею когда-то, то теперь даже не помните об этом. – Он привлек ее к себе. – Элен, Элен, я не могу отпустить вас!

Душа Элен переполнилась болью, и она молча прильнула к нему. Ей казалось, что она отдыхала в тихой гавани после плавания по штормовому морю, а теперь должна вновь отправляться навстречу бурным волнам. Но самое страшное, что ее сердце навсегда останется здесь.

Отстранившись, Элен взглянула в несчастное лицо Чарльза.

– Я тоже не хочу уезжать, Чарльз. Но разве у меня есть выбор? Или у тебя?

– Лучше бы мы нашли какой-нибудь выход! – пылко воскликнул он.

Она покачала головой, приложив ладонь к его губам.

– Ты знаешь, что это невозможно.

Чарльз поцеловал кончики ее пальцев.

– Я знаю лишь, что не вынесу разлуки с тобой. И знаю, что ты меня любишь.

Глаза Элен наполнились слезами.

– Et je t’aimerai toujours. Наверное, грех так говорить, но если я и любила этого человека, то совершенно не помню об этом.

Чарльз крепко сжал ее ладонь.

– Не упрекай себя, Элен. Ты действительно не любила его. Димок признался в этом. Он сказал, что ваш брак не был браком по любви. Черт побери, почему ты должна жить с человеком, которого не любишь?

Она пожала плечами.

– Зачем ты спрашиваешь, Чарльз? Потому что он мой муж. Потому что у меня нет другого выбора.

Чарльз обнял ее.

– Как бы мне хотелось попросить, чтобы ты бросила его и осталась со мной.

Она уютно устроилась в его объятиях, но ее голос задрожал.

– С какой целью? Чтобы я стала твоей л-любовницей?

– Думаешь, я так мало тебя уважаю? – нежно спросил Чарльз.

– Лучше бы не уважал! А еще лучше, чтобы сегодня ты не говорил своих опрометчивых слов, заставивших меня сбежать. Тогда я не выдала бы тебе свою тайну.

Чарльз принялся поглаживать ее волосы.

– Может, ты и жалеешь об этом, но я нет. – Он взглянул на нее с легкой улыбкой. – Никогда не думал, что стану жалеть о прожитых годах. Если бы я был незрелым юнцом, то умолял бы тебя развестись с ним.

Она рассмеялась.

– О, Чарльз. И быть опозоренной?

– В том-то и дело, – он вздохнул. – Это было бы бесполезно… и еще хуже, чем расстаться с тобой. Но если бы я затем женился на тебе, никто не посмел бы тебя упрекнуть.

Элен отстранилась, положив руки ему на плечи.

– Это только продлит наши мучения, Чарльз. Отпусти меня!

Он разжал объятия и торопливо отошел к камину.

– Если бы я был уверен, что этот жалкий священник любит тебя, мне было бы легче.

– Не надо, Чарльз. Какими бы ни были его чувства, это не снимет с меня грех измены.

Чарльз нахмурился.

– Не думаю, что он так это воспринимает. Он даже намекнул, будто ты изменяла ему с его братом.

Ее неожиданно изменившийся взгляд заставил Чарльза умолкнуть и испытать приступ ревности.

– Что, Элен? Он прав? Ты действительно любила его брата?

Сердце Элен бешено забилось. Мысль, промелькнувшая в ее голове, была настолько обескураживающей, что Элен побоялась высказать ее вслух. Она не изменяла этому незнакомцу с его братом… но изменяла его брату с Чарльзом!

– Mais, ce n’est pas possible, – прошептала она.

– Что невозможно?

Элен покачала головой.

– Я думала вслух. – Она глубоко вздохнула. – Чарльз, давай попрощаемся. В его присутствии мы вынуждены будем притворяться… а мое сердце этого не выдержит.

– Я не могу сказать тебе «прощай», – чужим голосом произнес Чарльз, не в силах оторвать от нее взгляд.

Последовало мгновение тишины. Затем Элен повернулась к двери, и он не смог сдержаться. В следующий миг Элен уже была в его объятиях, и он целовал ее со страстью, говорившей о его страданиях красноречивее любых слов.

Когда Чарльз отпустил ее, в ее глазах стояли слезы. Он услышал ее хриплый шепот.

– Помни обо мне!

Затем Элен выбежала из комнаты. Чарльз остался стоять, уныло глядя на арфу. Как будто он смог бы забыть!


– И все уверяют, – сварливо сказала Мег, когда семья вернулась из церкви, – что не было ни малейших оснований для сплетен. Это все из-за Генриетты!

Чарльз не ответил. Ему и без того тяжело было сохранять равнодушный вид. Во время службы в церкви Святой Марии он размышлял о письме кузена, полученном сегодняшним утром и пробудившем в нем ужасные сомнения…. Без сомнения, во всем виновата Генриетта. Она покинула его дом вчера, сразу же после отъезда Элен, но перед этим успела нанести прощальные визиты соседям.

– Почему мы обязаны выслушивать, как вся округа оплакивает потерю Элен? – возмущалась Мег. – Как будто все эти сплетники не поливали ее грязью каких-то два дня назад!

Словно отзываясь на настроение Чарльза, с неба сыпался мелкий противный дождик, не прекращающийся с момента расставания.

– Но самое худшее, – продолжила Мег, – что мои надежды не оправдались. Я уверена была, Чарльз, что ты женишься на ней!

Чарльз не взглянул на нее. И не ответил. За него это сделал зять.

– Когда же ты прекратишь, Мег? – с несвойственной ему резкостью произнес Мэтт. – Если бы ты больше внимания уделяла брату, чем своим романтическим бредням, было бы намного лучше!

– Мэтт! – воскликнула шокированная Мег. – Как ты можешь говорить такое? Я очень много внимания уделяю Чарльзу.

– По твоим словам не скажешь! – объявил ее муж. – Ты бы хоть взглянула на него разок, вместо того, чтобы изводить его своими напоминаниями.

Чарльз повернул голову.

– Не надо, Мэтт.

Но Мег посмотрела на него с жалостью.

– Нет, Мэтт прав. Но он ошибается, думая, будто я не замечаю твоих страданий. Ты очень скучаешь по ней, я знаю.

Скучать? Какое неподходящее слово для описания той зияющей пропасти, которую оставил в его жизни уход Элен!

– Если ты сознаешь это, любимая, то не мучай его.

– Как я могу его мучить? – возразила Мег. – Я почти его не видела в последние сутки.

И это была сущая правда. Чарльз сидел взаперти в своем кабинете, выйдя из комнаты всего один раз ради обеда, к которому почти не притронулся. Ночь он провел в оцепенении, и вывело его из этого состояния письмо кузена.

Вспомнив, он достал его из кармана.

– Роб написал мне.

Мег удивленно моргнула, но зять решительно шагнул вперед.

– Он что-то выяснил?

– Ничего, что могло бы нам помочь.

– О чем ты говоришь? – спросила Мег.

– Чарльз попросил Роба навести справки о семье Сен-Вижиан, – пояснил Мэтт.

– Через Министерство иностранных дел?

Чарльз кивнул.

– Выяснилось, что Сен-Вижиан был маркизом. Это тот самый дедушка, о котором Элен упоминала на реке. Он, вместе со всей семьей, был обезглавлен в первые годы Террора.

– Какой ужас! – воскликнула Мег. – Бедная Элен!

Но Мэтт задумчиво поскреб подбородок.

– Ее дедушка французский маркиз? Генриетта по-другому бы запела, если бы узнала, что наша маленькая выскочка настоящая аристократка!

– Господи, да! – поддержала его Мег, удивленно взглянув на брата. – Она же ровня тебе!

Чарльз не ответил. Какая разница, если Элен потеряна для него?

– Чего я в толк не возьму, – продолжил Мэтт, нахмурившись, – как она оказалась замужем за этим жалким священником.

– Что ж, если она сирота, любимый, да еще эмигрантка…

– Я не говорю, что она могла выбрать себе более подходящего мужа. Но этот парень!…

– По-моему, мистер Димок не такой уж плохой человек, – заметила Мег. – Если бы только Элен и Чарльз не полюбили друг друга…

– Не пытайся его обелить! – возмутился Мэтт. – На мой взгляд, этот парень себе на уме, но притворяется святошей. Я таких людей на дух не переношу! Я им не доверяю.

Чарльз нахмурился.

– Я тоже. Но, скорее всего, это обычные домыслы.

– Значит, ты тоже сомневаешься?

– Не глупи, Мэтт, – вмешалась Мег. – Какие могут быть сомнения? У него достаточно доказательств, чтобы предъявить их любому суду.

– Я не говорю, что у него нет доказательств, – возразил Мэтт. – Но, по-моему, это чертовски скользкий тип. Странно, что такая женщина как Элен могла влюбиться в него.

У Чарльза заныло сердце.

– Она его не любила! – Неожиданно он вспомнил, как Элен отвернулась от этого мужчины, заявив, что не знает его. – Проклятие, она же его боится! А я отпустил ее с ним!

– Как ты мог ему помешать? – воскликнула Мег. – Он имел полное право забрать ее, Чарльз. Что ты мог сделать?

– Роб помог бы. Или я мог бы обратиться бы в полицию.

– Много от них пользы, – фыркнул Мэтт. – Разве они хоть что-нибудь выяснили о прошлом Элен?

– Нет, – ответил Чарльз и нахмурился, охваченный опасениями. – Неужели он обманул меня? Как я мог отпустить с ним Элен, не попытавшись проверить истинность его рассказа?

Мег бросилась его успокаивать. Но чем больше Чарльз думал об этом, тем сильнее убеждался в опрометчивости своего поступка. Мэтт положил руку ему на плечо.

– Теперь уже поздно, мой мальчик. Прости, что я завел этот разговор. Смирись, Чарльз. Каким бы человеком он ни был, у него больше прав на нее, чем у тебя.

Вряд ли это могло утешить, но Чарльз вынужден был признать правоту своего зятя. Элен уехала всего лишь день назад, но он уже свыкся с мыслью, что она потеряна навсегда.

Дверь открылась, и в гостиную вошел дворецкий. Отвлекшись от безрадостных размышлений, Чарльз встал у камина.

– В чем дело, Моффет?

– К вам посетитель, милорд. Он утверждает, что обязан поговорить с вами. Я направил бы его к вашему секретарю, но с ним леди Вентнор.

– В воскресенье? – удивилась Мег. – И кто такая эта леди Вентнор? Я никогда не слышала о ней.

– Я тоже, – мгновенно насторожившись, заявил Чарльз. – Но, видимо, ее дело не терпит отлагательств, раз она предприняла поездку в божий день. Кто ее спутник?

Дворецкий поморщился.

– Его имя Меррик, сэр. Он полицейский.

Родственники изумленно ахнули, но Чарльз не произнес ни звука. Его охватило ужасное предчувствие.

– Впусти их, Моффет.

Дворецкий вышел.

На пороге появилась молодая леди, облаченная в бронзового цвета плащ поверх платья из абрикосового муслина. Ее сопровождающий оказался коренастым мужчиной с загорелыми руками и перебитым носом. Вертя в руках широкополую шляпу, он со смущенным видом остановился в дверях, в то время как леди Вентнор прошлась по комнате легкой и непринужденной походкой.

Гостья оказалась высокой, отлично сложенной и очень хорошенькой. Ее пепельные волосы, завитые в локоны, выбивались из-под шляпки, украшенной искусственными цветами. Она с явным любопытством смотрела на джентльменов.

– Лорд Уайтем?

Чарльз шагнул вперед и поклонился.

– Я Уайтем.

– Надеюсь, вы простите мне это вторжение, милорд, но мое дело не может ждать!

– Конечно. Чем могу служить, леди Вентнор?

– Ведь это вы давали объявление, не так ли?

Чарльз пристально взглянул на гостью.

– Оно вас привело сюда?

– Да, и, – она указала на полицейского, – то, что я узнала от мистера Меррика. – Леди умолкла, выразительно взглянув на Мэтта и Мег и явно не решаясь продолжить в их присутствии.

Чарльз представил своих родственников, и Мег предложила гостье присесть. От угощения леди отказалась, заявив, что она предпочитает вначале уладить дела.

– Откуда вы? – поинтересовался Мэтт.

– Из окрестностей Бата.

Чарльз обменялся взглядами с зятем, а Мег взглянула на невозмутимого Меррика, стоящего у двери.

– Неужели вы предприняли столь долгое путешествие в обществе полицейского?

Леди Вентнор улыбнулась.

– Конечно, нет. Муж бы мне не позволил! Я взяла с собой экономку, дабы соблюсти приличия.

– Муж не мог сопровождать вас?

– Видите ли, я приехала не из дома. Я гостила у моих родителей в Саутвике.

Это название было знакомо Чарльзу.

– Саутвик? Значит, вы слышали о… – Поняв, что опережает события, он умолк. – Вы еще не рассказали о цели своего приезда, сударыня.

Леди Вентнор прикусила губу, с сомнением глядя на графа. Чарльз жестом призвал Мэг и Мэтта к молчанию.

– Видите ли, – произнесла гостья, – мне трудно поверить, что вы действительно приютили бедняжку Элен. Или в то, что она потеряла память.

– Вы называете ее Элен? – торопливо спросил Чарльз.

– Да… если, конечно, речь идет о ней. Она моя лучшая подруга. Но я не понимаю, как она могла оказаться в этих местах. И… и почему ее исчезновение не обнаружилось раньше.

Все это было чрезвычайно любопытно, но Чарльз решил вначале выяснить, действительно ли речь идет о той самой женщине.

– Одну минуту, леди Вентнор. Прежде чем мы перейдем к делу, позвольте мне поговорить с представителем полиции. Меррик, не так ли?

Полицейский шагнул вперед.

– Все верно, милорд.

– Как получилось, что вы привезли сюда эту леди?

– Не по своей воле, милорд, – признался мужчина.

– Это правда. Идея была моя, но разве могла я поступить иначе? – вмешалась молодая леди.

– Прошу вас, не перебивайте, сударыня.

Леди Вентнор извинилась, и полицейский продолжил.

– Я всего лишь хотел удостовериться, милорд, что юная леди, о которой шла речь, взаправду училась в пансионе в Бате.

– Оттуда вы и начали поиски? – спросил Мэтт.

– Да, сэр. В соответствии со сведениями, которые представил его светлость. Я выяснил, милорд, что среди учащихся пансиона была французская мисс по фамилии, которую вы сообщили. Когда я попытался узнать ее новый адрес, меня направили к родителям этой доброй леди.

– А я как раз гостила у них, – снова вступила в разговор леди Вентнор. – Честно говоря, я обсуждала с ними ваше объявление, потому что им показалось, будто… – Она сделала паузу. – Но я их переубедила.

– Родители леди подтвердили, что это та самая француженка, рассказали мне о ее замужестве и поинтересовались причиной моих расспросов.

Леди Вентнор перебила его снова.

– Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что Мадлен не в Сомерсете, как мы полагали, а у вас и страдает потерей памяти.

– Мы с этой доброй леди, – продолжил мистер Меррик, – отправились прямиком в дом, принадлежащий ее мужу, намереваясь выяснить правду. Но там ее не было, и никто не знал, где она.

– Минуточку, – вмешался Мэтт. – Когда это было?

– Два дня тому назад, сэр.

– Так я и думал. Как раз перед…

– Молчи, Мэтт! – одернул его Чарльз. Он повернулся к гостям. – Вы говорите, никто в тех местах не знал об исчезновении Элен?

Ответила леди Вентнор.

– Нет, поскольку моим родителям сообщили, что она уехала в Сомерсет погостить у крестной матери ее мужа.

– Почему же он лгал? – удивилась Мег.

– Кто? – заинтересованно спросил гость.

– Она имеет в виду Димока. – Чарльз взглянул на сестру. – Возможно, не хотел, чтобы его считали бессердечным из-за отказа от дальнейших поисков. – Он снова повернулся к молодой леди Вентнор. – Ваши родители не знали, что Димок был ранен?

– Вы имеете в виду его падение? – переспросила она. – О, да. Он упоминал об этом, и мама даже заметила, что ему сильно не повезло. Кажется, он упал на больную руку и ушиб плечо.

Чарльз нервничал все сильнее. Еще одна ложь!

– Он и сообщил им, что Элен в Сомерсете, – продолжила леди Вентнор, – когда они встретились с ним в церкви.

– Элен и близко не подходила к Сомерсету, – мрачно сказал Чарльз. – Она живет у нас вот уже три недели. Вернее, жила. Вчера она уехала со своим мужем.

Леди Вентнор взглянула на него с изумлением.

– Не может быть!

Чарльза бросило в дрожь.

– Что вы имеете в виду?

– Муж Элен погиб.

– Что?

Возглас издала Мег. Чарльз буквально онемел от шока, но заставил себя собраться.

– Объяснитесь, пожалуйста. Преподобный мистер Димок приехал сюда, чтобы забрать Элен… его жену, как он сказал нам. Он представил нам свидетельство о браке и документы, удостоверяющие ее личность.

Леди Вентнор бледнела на глазах.

– Ничего не понимаю. Ланс Димок погиб больше года назад! Зачем Найллу понадобилось выдавать себя за мужа Элен?

– Найллу? – Чарльз нахмурился. – В брачном свидетельстве стояло имя Ланселот.

– Да, он был старшим братом Найлла.

– Вы уверены? – спросила Мег.

– Конечно, уверена! – возмутилась леди. – Я была свидетельницей на их свадьбе. Это ко мне она обратилась за утешением, после того, как овдовела. Я сразу же приехала к ней, бедняжечке. Я провела с ней несколько недель, пока она не смирилась со своей утратой. Такая трагедия! Они прожили в браке всего-то два года. Поэтому мама и называла Найлла невезучим. Хотя он оказался счастливее своего брата. – Она зябко повела плечами. – Меня в дрожь бросает при одном только воспоминании. Видите ли, Ланс оступился и упал с лестницы. Он сломал себе шею. Бедная Мадлен! Как она могла это вынести? После всех ее страданий!

– Значит, когда Димок намекнул, что Элен предпочитала ему его брата, – медленно произнес Чарльз, – он пытался отвести мне глаза, поскольку было очевидно, что она его не любит.

– Не любит? Она же его боится! – добавил Мэтт.

– Вовсе нет! – возразила леди Вентнор. – Зачем Элен бояться Найлла? Найлл унаследовал имущество брата и взял Элен под свое покровительство.

– Судя по всему, его покровительство оставляло желать лучшего, – сварливо заявила Мег. – Но чего он надеется этим добиться?

Лели Вентнор заметно смутилась, а затем ахнула, словно ей в голову пришла неожиданная мысль. Чарльз пристально взглянул на нее.

– Вам что-то известно, сударыня.

На ее лице отразилась тревога.

– Но как он мог?… Если только он не собирается… Какой ужас! Он же священник!

– Что вы хотите сказать?

Леди Вентнор оглянулась на полицейского, занявшего свой пост у двери. Чарльз перехватил ее взгляд, сразу же поняв, что леди подозревает Димока в неких преступных намерениях.

– Мистер Меррик.

Полицейский шагнул вперед.

– Милорд?

– Я должен поблагодарить вас за то, что вы доставили ко мне леди Вентнор. Вскоре мы побеседуем с вами с глазу на глаз. А пока не смею больше вас задерживать. Передайте дворецкому, чтобы он предложил вам угощение.

Мужчина неловко поклонился, поблагодарил его светлость и вышел из комнаты. Чарльз подсел к гостье.

– А теперь, леди Вентнор, расскажите мне о своих подозрениях.

Она взволнованно взглянула на него.

– Лорд Уайтем, много ли вы знаете о прошлом Мадлен?

– Она вспомнила очень мало. – Чарльз умолк, не решаясь продолжить.

– Может, будет лучше, если вы нам расскажете? – предложила Мег. – Тогда мы и рассудим, насколько ваши сведения о ней совпадают с тем, что известно нам.

– Беда в том, – добавил Чарльз, – что Элен иногда вспоминала что-то в полубессознательном состоянии. К примеру, она часто переходила на французский, а потом забывала об этом.

Леди Вентнор кивнула.

– Да, была у нее такая странность, еще в пансионе. – Ее поведение становилось все более нервозным, она начала ломать пальцы. – О, боже, все это так непонятно! Теперь я понимаю, что Найлл притворялся еще тогда, когда мама показала ему объявление. Он рассмеялся и заявил, что речь не может идти о Мадлен.

– Мне он сказал, что именно объявление привело его сюда, – заметил Чарльз. – Но вы не сказали, в каком еще злодеянии подозреваете его, леди Вентнор.

– Злодеянии! Да, возможно. – Молодая леди вздохнула. – Лучше я начну с самого начала. Может, вы не знаете об этом, но Элен очень знатного рода. Ее привез в Англию дедушка.

– Маркиз де Сен-Вижиан?

– Откуда вы знаете?

– Я получил эти сведения от моего кузена сегодняшним утром. Я знаю, что вся ее семья была обезглавлена.

– Бедняжка Элен! Дед устроил ее в пансион незадолго до тех ужасных событий. Мадлен было одиннадцать лет. Она не знала английского, но поскольку на родном языке говорить было не с кем, вскоре начала свободно болтать по-английски. Через несколько лет Элен даже от акцента избавилась, но часто переходила на французский прямо в середине предложения. Это так раздражало. И она даже не замечала этого!

– Мы уже поняли, – подтвердила Мег, – но решили, что это связано с ее потерей памяти.

– Продолжайте, леди Вентнор, – сказал Чарльз.

– На протяжении нескольких лет Мадлен жила в постоянном страхе за судьбу своих родственников. В конце концов, ужасные вести дошли до нее… их сообщил адвокат, нанятый ее дедом. Он рассказал, что маркиз отправил ее в пансион, чтобы уберечь, поскольку предвидел грядущую революцию.

– Какой ужас! – воскликнула Мег. – Вот так осиротеть в один миг.

– Да, и, думаю, поэтому она влюбилась в первого же мужчину, встреченного на пути, – продолжила лед Вентнор.

– Что вы имеете в виду? – спросил Чарльз, ощутив новую вспышку ревности. – Димок сказал, что утешал ее, когда она узнала о гибели родителей, и, по его же собственным словам, с этого все началось.

Леди Вентнор удивленно на него посмотрела.

– Что за чушь! Она знала Найлла, поскольку он возглавлял местную церковь. Но с Лансом познакомилась в доме моих родителей. Видите ли, я настояла, чтобы они пригласили ее погостить у нас. Они очень сочувствовали Элен, ведь ей негде было жить, бедняжке.

– Боже, вот незавидное положение! – заметила Мег. – Значит, она не могла даже появиться в обществе.

– Моя мать намеревалась выводить ее в свет вместе со мной. Но она по уши влюбилась в Ланса, а он был отличной партией. Она была на все готова ради него. Даже поменяла вероисповедание.

– Мне это и в голову не пришло! – Мег взглянула на брата. – Конечно, она ведь была католичкой.

– Этот шаг дался ей нелегко, по-моему. Но Элен слишком любила Ланса. Думаю, она никого больше не сможет полюбить.

Чарльз мысленно чертыхнулся.

– Почему? – возмутилась Мег. – Она еще довольно молода.

– Вы не знали Ланса, – ответила гостья. – Он был замечательным человеком. Полным веселья и жизненной силы. В Мадлен он души не чаял! Они обожали друг друга. Нет, не могу представить, чтобы она влюбилась в кого-нибудь другого.

Чарльз пытался подавить сомнения. Не отвергнет ли его Элен, когда, наконец, вспомнит свою величайшую любовь?

– Бедный Ланс! – вздохнула леди Вентнор. – Никто и представить себе не мог, что он умрет таким молодым.

– Пока мы здесь разговариваем, Элен остается в руках негодяя! Он сказал, что собирается в Лондон. – Чарльз, нахмурившись, взглянул на гостью. – Не знаете, зачем?

Леди заметно встревожилась.

– Наверное, хочет обратиться к ее адвокату. Я склоняюсь к мысли, что Найлл собирается и дальше притворяться мужем Элен. Или… – Она умолкла, и ее хорошенькое личико исказилось от боли. – Не может же он жениться на ней, как вы думаете?

Чарльз отверг ее предположение.

– Вряд ли. Это незаконно.

– Да, и священник обязан знать об этом, – согласилась Мег.

– Но знает ли Элен? – справедливо заметил Мэтт.

– Вероятно, не знает, – произнес Чарльз, не замечая, что начал размышлять вслух. – Должно быть, он собирается обманом принудить ее к браку.

– Чудовищно! – воскликнула Мег. – Но с какой целью?

– Есть только один ответ, – гневно заявила леди Вентнор. – Он хочет прибрать к рукам ее состояние.


Отложив расческу, Элен взглянула на себя в зеркало, стоящее на комоде. От бессонницы вокруг ее глаз появились тени. Мистер Димок несколько раз обращал внимание на ее бледность.

От этого имени ее бросало в дрожь. Элен надеялась, что привыкнет. Но с каждым мгновением, проведенным в его обществе, ей становилось все хуже. Он был ее мужем, но она не могла называть его иначе, чем «мистер Димок». Вот уже два дня? Три? Элен сбилась со счета. Они тянулись, наполненные постоянной болью разлуки.

У нее перехватило дыхание. Нельзя думать о Чарльзе! Но Элен не властна была над своими снами, после которых просыпалась в слезах. Со временем она его забудет. Он принадлежит сказочному миру, в котором Элен пребывала слишком долго, не зная, что ее реальная жизнь окажется тюрьмой. И Димок – ее надзиратель. Как же она его ненавидит!

Охваченная чувством вины, Элен встала с табурета и подошла к кровати, где лежали ее немногочисленные вещи, подготовленные к укладке в чемодан.

Нельзя думать о ненависти, даже наедине с собой. Он добр к ней и невероятно внимателен. Он привез с собой разнообразные предметы одежды, в том числе пару простых платьев из ее прежнего гардероба. Элен не решилась бы надеть какой-нибудь наряд из тех, которыми обеспечил ее Чарльз, чтобы не вспоминать лишний раз о запретном.

После приезда в гостиницу Элен, сознающая свои обязанности, с ужасом дожидалась ночи. Мистер Димок развеял ее страх.

– Не бойтесь, моя дорогая Мадлен, я не стану вам навязываться. Должно быть, вам тяжело думать обо мне как о незнакомце. У нас будут отдельные спальни.

Элен слишком сильно обрадовалась, чтобы удивляться его терпимости. Но, ворочаясь ночью без сна, она вспоминала слова Чарльза о том, что ее брак заключен не по любви.

Ужасная ночь сменилась безрадостным днем. Поскольку мистер Димок не мог заниматься делами в воскресенье, они вместе сходили в церковь, а затем провели скучный день, глядя на дождь. Элен сослалась на головную боль, чтобы уйти пораньше, а затем полночи не могла уснуть, вспоминая обитателей Кливдон-Хауза и оплакивая разлуку.

Сегодня мистер Димок намеревался нанести деловой визит и попросил Элен сопровождать его. Она очень удивилась. Что за дело требует ее присутствия?

Мистер Димок дожидался ее в отдельном кабинете, где уже был накрыт стол для завтрака. Он встал, поклонился и пододвинул к ней один из стульев здоровой рукой.

– Надеюсь, вы хорошо выспались, моя дорогая?

– Спасибо, да.

Мистер Димок занял свое место на противоположном краю стола. Элен, как зачарованная, смотрела, как он наливает ей кофе, положив на стол больную левую руку и придерживая пальцами блюдце.

– Вы на удивление быстро приспособились, – с задумчивым видом сказала она, приступив к скромному завтраку из ветчины и яиц. – Если бы моя память восстановилась так же быстро.

Священник с улыбкой взял вилку.

– Наверное, мне повезло. Рассудок – тонкая вещь. К физическим повреждениям легче привыкнуть.

Элен намазала маслом ломтик хлеба, размышляя о странностях своего отношения к нему. Чем больше нежности он проявлял, тем хуже она себя чувствовала.

– Похоже, вас удивляет мое желание взять вас с собой, – начал мистер Димок.

– Да, – ответила Элен, взглянув на него.

Он кивнул.

– Я послал записку адвокату с предупреждением о нашем визите. Мы дождемся подтверждения, что этот человек на месте и готов нас принять.

– Адвокат? – удивленно переспросила Элен. – Какой адвокат?

– Его зовут Фолингсби. Это имя что-нибудь вам говорит?

– И какое отношение он имеет ко мне?

Мистер Димок сочувственно улыбнулся.

– Очень большое, моя дорогая. Видите ли, мы ехали к Фолингсби, когда произошел несчастный случай.

Несчастный случай! Теперь Элен вспомнила его с необычайной ясностью. Она отпрянула… от этого мужчины!… и ухватилась за дверную ручку, дергая ее вниз. Он набросился на нее в тот момент, когда дверца раскрылась, и карета от их перемещения опасно накренилась.

Она видела, как борется с ним в раскачивающемся экипаже, как вырывается из его рук и выпрыгивает в распахнутую дверь в отчаянном стремлении к свободе.


Одиннадцатая глава


Элен почувствовала пристальный взгляд Димока. Выдала ли она свои чувства? Воспоминание было вызвано его словами. Адвокат… он говорил об адвокате, к которому они ехали. Что же произошло… какая-то ссора, возможно… заставившая ее совершить столь безрассудный побег?

– Мистер Димок, я… я помню очень мало. Вам придется объяснить причину нашей поездки, поскольку мне она не известна.

Он понимающе кивнул.

– Трудно догадаться о том, что вы помните и чего не помните. К примеру, знаете ли вы хоть что-нибудь о ваших родителях?

У Элен закружилась голова.

– У меня нет родителей. Ils sont tous morts. – Она ахнула, осознав смысл своих слов. – Это правда? Вся моя семья погибла?

– Что я могу сказать, Мадлен? Лорд Уайтем говорил, что вы не помните, хотя однажды упоминали об этом.

Чарльз знал? И ничего не сказал! Уберегая ее от потрясения.

– Я знаю, – медленно произнесла Элен. – Я помню свой дом во Франции. Но только сейчас поняла, что все мои родственники погибли. Кто сообщил мне об этом? Не вы ли? Нет, не вы.

– Конечно, нет, – подтвердил мистер Димок. – Мы встретились через несколько лет после этих событий.

Какая, в самом деле, разница, кто ей сообщил? Речь шла о другом.

– И причем здесь адвокат?

– Как жаль, что вы не помните Фолингсби. Будем надеяться, что он вас не забыл. В любом случае, у меня имеются все документы, подтверждающие вашу личность. А поскольку вы опять надели обручальное кольцо…

Смутная мысль мелькнула у нее в голове, и Элен невольно погладила золотой ободок на безымянном пальце. Она не нуждается в удостоверениях личности. Если она та, за кого себя выдает, всегда найдется человек, знающий это. Элен нахмурилась, застыв с вилкой в руке.

– О чем вы думаете?

Вопрос застал ее врасплох. Вилка дернулась, и кусочек ветчины упал на тарелку. Одна-единственная мысль затмила все остальное. Ни в коем случае нельзя делиться сомнениями с мистером Димоком!

Элен поднесла к губам чашку кофе, отчаянно пытаясь найти подходящий ответ.

– Я пыталась… вспомнить адвоката, – прошептала она. – Вы говорите, я встречалась с ним, но, видимо, все забыла.

– Не волнуйтесь. Как я сказал, у меня достаточно доказательств.

Элен вернулась к еде. Аппетита у нее не было, но она надеялась отвлечь себя от растущей тревоги. Воспоминания продолжали ускользать, хотя она чувствовала, что стоит на пороге открытия.

Мистер Димок заговорил снова.

– Вы не спросили, почему мы едем к адвокату.

– По-моему, я спрашивала, но вы ушли от ответа, – возразила Элен, не сдержав раздражения.

Димок вскинул брови.

– Не надо гневаться, моя дорогая Мадлен. Я как раз собирался вам рассказать.

Элен чуть не поперхнулась. Она же злится! Разве не то же самое случилось в день происшествия? Она была в такой ярости, что рискнула жизнью, лишь бы сбежать от него! Но почему? Что он ей сделал?

Она взглянула на него в замешательстве.

– Итак?

– Вы почти подтвердили мое первое подозрение.

– Что это значит?

– Но я так не думаю, – продолжил он, не потрудившись объясниться. – Если бы ваша забывчивость оказалась притворной, последствия были бы совершенно иными.

Растерянность сменилась убеждением, что он к чему-то ее подталкивает. Элен подождала, взяв чашку и сделав несколько глотков крепкого кофе.

– Я вас не понимаю.

К мистеру Димоку вернулся прежний участливый вид.

– Дорогая Мадлен, я вынужден говорить загадками. Возможно, вы не понимаете, что для меня это не менее тяжело, чем для вас.

Она не понимала. Может он ждет от нее извинений?

– Я буду рада, если вы просто объясните мне, зачем нужно мое присутствие при разговоре с адвокатом.

– Потому что дело касается только вас, Мадлен, – ответил мистер Димок с улыбкой праведника. – Похоже, после гибели семьи Сен-Вижиан кое-что осталось.

Элен изумленно взглянула на него. Что-то осталось? Он имеет в виду деньги? Значит, этот человек… Фолингсби?… должен быть душеприказчиком. Вот ключ к разгадке, но если бы она могла ухватиться за него!

– Вы это заслужили, моя дорогая, – заметил Димок. – Вы пришли ко мне ни с чем. Не думайте, будто мною движет своекорыстие. Я охотно принял вас бесприданницей.

– Спасибо, – глухим голосом откликнулась Элен. Она чувствовала, что ключ, так долго остававшийся бесполезным, уже начал поворачиваться в замке.

– Я надеюсь лишь на небольшую долю, которая пойдет на обеспечение наших будущих детей, если вы сами не пожелаете распорядиться деньгами.

– Но все, что я получу, непременно станет вашим… ведь вы мой муж.

Димок улыбнулся.

– Вот именно.

Элен взглянула на него. С его лицом происходило что-то странное. Казалось, оно распадается на части, покрывается рябью, и сквозь него проступает совершенно иной образ. Одухотворенные, искренние и открытые черты. Смех, рвущийся наружу. И слова, веселые и полные жизни, произнесенные звенящим голосом, от которого ее сердце пускалось в пляс.

– И черт с ней, с Францией, дорогая! Ты теперь англичанка, моя обожаемая женушка.

Он подхватил ее на руки и пинком распахнул входную дверь, не обращая внимания на ее восторженные возгласы.

– Ланс, что ты делаешь? С ума сошел?

– Традиция, дорогая. Я должен перенести тебя через порог.

В коридоре он неожиданно потерял равновесие и пошатнулся, рухнув на пол вместе с ней. Они лежали на полу, невредимые, заходясь от хохота, а затем Ланс бросился целовать ее с такой страстью, что они едва не предались любви прямо на каменных плитах, в том самом месте, где ей суждено было увидеть его… мертвым.

Губы Элен задрожали, и слезы хлынули из ее глаз. Она услышала свой хриплый шепот.

– Вы мне не муж!

Взгляд Димока наполнился враждебностью.

– Это было неизбежно, – сказал он. – Но я надеялся, что мы успеем обстряпать наше дельце, прежде чем память вернется к вам.

– Чтобы вы обманывали меня и дальше? Чего вы хотите? Денег? Берите! Только отпустите меня!

– Ага, но я не могу их взять. Это нечестно.

Элен удивленно рассмеялась.

– И вас это останавливает? Вы выдавали себя за моего мужа!

– И я им стану, моя дорогая Мадлен. – Он взмахнул здоровой рукой в умиротворяющем жесте. – О, только номинально. Мы никому не скажем, и будем жить, как жили прежде.

Она вскочила.

– Я никогда не выйду за вас замуж!

Внезапная мысль потрясла ее, и она отпрянула от стола, загородившись стулом и глядя на Димока полными ужаса глазами.

– Не подходите ко мне! Значит, мне это не приснилось? Вы преследовали меня. Я выпрыгнула из кареты и убежала, а вы гнались за мной!

Димок попытался обойти вокруг стола, и Элен метнулась в другую сторону. Затем она заметила, как Димок повернулся к двери, и попыталась его опередить. Он схватил ее за руку и развернул к себе.

– Не делайте этого!

Он оказался на удивление сильным для калеки. Элен безуспешно пыталась вырваться. Из-за двери доносились шаги и гул голосов. Она не одинока! Это гостиница. Если она закричит, кто-нибудь да услышит.

– Отпустите меня, или я позову на помощь!

Пальцы Димока глубже впились в ее запястье.

– Стойте смирно, и я отпущу вас. Я не желаю причинять вам боли. Но отойдите от двери!

Элен прекратила борьбу, дрожа от ужаса, который вызывал в ней этот человек.

– Хорошо. Отпустите меня, прошу.

Димок разжал руку, и Элен метнулась в дальний угол комнаты, растирая запястье. Он остался у двери. Элен хотелось закричать. Но этого человека считают ее мужем. Он найдет тысячу оправданий. Кто посмеет вмешаться? Она попыталась взять себя в руки. Нужно быть хитрой, чтобы провести его.

Ее потрясла ужасная мысль. Она же зависит от него! Она не сможет сбежать от Димока так же, как не сумела сбежать от Чарльза.

Сердце Элен сжалось от боли. Чарльз! Если бы он не позволил себя обмануть. Но что он мог сделать? Бесполезно надеяться на него, мечтать о его помощи.

Неожиданно она услышала за дверью громкие голоса. Дверь распахнулась, и на пороге возник Чарльз.

Сначала Элен решила, что это плод ее воображения. Она тупо смотрела на перекошенное от злобы лицо Димока. А затем Чарльз заговорил.

– Ты мерзкий негодяй! Элен, этот человек лгал тебе!

Элен покачнулась, ухватившись за спинку стула.

– Это вы! О, Чарльз, слава богу, вы пришли!

Чарльз вошел в комнату в сопровождении пожилого джентльмена, чье лицо показалось Элен знакомым, и коренастого мужчины, который прогнал любопытного слугу, закрыл дверь и встал на пороге, скрестив руки на груди. Мистер Димок отпрянул, переводя взгляд с одного лица на другое.

Чарльз бросился к Элен и обнял ее за плечи.

– Он прикасался к вам? Клянусь, я убью его!

Элен покачала головой, поднеся ладони к его лицу, пытаясь убедить себя в реальности происходящего.

– Вы пришли, – удивленно сказала она. – Это действительно вы.

Чарльз поцеловал ее пальцы.

– Скажите мне, что с вами все в порядке. Он не посмел?…

– Нет, нет, уверяю вас, он даже не пытался.

– Он не спал с вами в одной кровати?

Элен поежилась.

– Конечно, нет. Но, Чарльз, как вы меня нашли?

– Я лишь вчера узнал правду. От вашей знакомой. Леди Вентнор.

Имя было ей известно, и с ее губ сорвался радостный возглас.

– Дина! О, это же моя лучшая подруга.

– Ей сообщил о вашем местонахождении Меррик, полицейский, который пытался установить вашу личность. Димок сказал ее родителям, что вы гостите у крестной матери вашего мужа в Сомерсете.

– Ее родителям? Да, знаю. В их доме я встретила Ланса. – Ее глаза наполнились слезами. – Он умер. Я вдова, Чарльз. Я вспомнила это несколько мгновений назад. Все это время я едва терпела общество этого мужчины. Теперь понятно, почему.

– На то имелись причины, – мрачно сказал Чарльз. – Я привез сюда адвоката Фолингсби, чтобы он рассказал вам все.

Адвокат, стоящий по другую сторону стола, с сочувствием глядел на Элен. У него было узкое лицо с длинным носом, а сидящие на переносице очки делали его похожим на филина. Элен вспомнила его, хотя при прошлой встрече он был в парике.

– Фолингсби, – ахнула она. – Вы тот самый человек, который сообщил мне…. Сколько мне было… четырнадцать? Вы привезли известия из Франции.

Адвокат сложил руки за спиной.

– Самое ужасное дело в моей карьере. Никому не пожелал бы такого задания.

Димок, наконец, подал голос.

– Значит, вы ее помните. Так я и думал.

Фолингсби повернул голову.

– Вы ко мне обращаетесь, сэр? Если то, что я слышал, правда, вам придется ответить на кое-какие вопросы.

Элен подошла к столу.

– Я уверена, что вспомнила бы вас в любом случае.

Адвокат взял двумя руками ее протянутую ладонь.

– Вряд ли вы могли забыть меня после той ужасной новости, которую я вам привез. – На его лице появилась улыбка. – А я узнал бы вас где угодно, мадемуазель де Сен-Вижиан. Вы стали еще прекраснее!

Элен улыбнулась в ответ, но ее занимали другие мысли.

– Но я не понимаю, мистер Фолингсби. Я уже не мадемуазель де Сен-Вижиан. Я была замужем за братом этого господина.

– Я уже понял, – согласился он, оглянувшись через плечо на Димока. – Но он пытался обманом завладеть наследством, назвавшись вашим мужем.

Элен взглянула на Димока, а затем вновь повернулась к адвокату.

– Я ничего не знаю о наследстве. Может, это одна из тех вещей, которые я забыла?

Чарльз подошел к ней и встал рядом.

– Сейчас вы все узнаете. – Он взглянул на остатки еды на столе. – Что это? Вы завтракали?

– Я вспомнила Ланса прямо посреди трапезы. Но это не имеет значения.

– Тогда хотя бы выпейте еще кофе.

Придвинув стул, Чарльз усадил ее, отодвинул тарелки на край стола и наполнил для нее чашку.

Тем временем адвокат повернулся к преподобному мистеру Димоку.

– Сэр, я буду очень признателен, если вы подойдете к столу. Это дело надо тщательно рассмотреть, прежде чем принимать решение о дальнейших действиях.

Священник застыл в нерешительности. Но дюжий мужчина, стоявший у двери, шагнул вперед и положил руку ему на плечо.

– Делай, что велено, ты, хлыщ. А если хочешь знать, кто тебе приказывает, то звать меня Мерриком. Я из полиции, как ты уже слышал.

– Уберите руки, черт бы вас побрал! – огрызнулся Димок. Но взял стул, стоящий у стены, и подошел к столу, постаравшись усесться как можно дальше от троих собеседников.

Фолингсби подождал, пока полицейский встанет на страже за стулом священника, а затем повернулся к Элен.

– Итак, сударыня.

– Одну минуту, – взмолилась Элен, повернувшись к Чарльзу с чашкой в руке. – Откуда вы узнали, где нас искать? И откуда узнали, что мы собирались посетить мистера Фолингсби?

– Леди Вентнор знала, что у вас есть адвокат в Лондоне, а ее отец утверждал, что ваш муж однажды говорил с ним о наследстве. Насколько я понял, он просил совета. Но я обязан моему кузену Робу…

– Лорду Суэю? Министру?

– Вот именно. Прибыв в Лондон, я прямиком направился к нему. Мы перерыли кучу архивных записей, пока не выяснили, что именно Фолингсби несколько лет назад вел расследование, касающееся вашей семьи. Затем мы обратились…

– Ко мне, сударыня, – перебил его Фолингсби. – Сегодня утром его светлость находился в моей конторе, когда пришло письмо от мистера Димока, отправленное из этой гостиницы.

Чарльз окинул священника ненавидящим взглядом.

– Этот подонок принуждал вас к замужеству, Элен?

Она вздрогнула.

– Он сказал это сейчас, после того, как я все вспомнила. Он сказал, что брак останется номинальным, и что мы сохраним его в тайне.

– Очень умно, мистер Димок! – мрачно заметил Чарльз. Он повернулся к Элен. – Бедное дитя, он обманывал вас самым подлым образом. В нашей стране вдова не может выйти замуж за брата своего покойного мужа.

Элен широко распахнула глаза.

– Это считается неприличным?

– Незаконным, сударыня, – ответил адвокат. – Весь замысел этого человека был мошенническим.

Чарльз, нахмурившись, посмотрел на священника.

– Чего я не понимаю, как он собирался заставить вас принять участие в свадебной церемонии, после того как уже объявил себя вашим мужем?

– Думаю, он дождался бы, пока память вернется ко мне. Затем, наверное, убедил бы меня в том, что я скомпрометирована. – Что-то мелькнуло у Элен в голове, и она воскликнула, – Однажды он пригрозил мне этим! Поэтому я и выпрыгнула из кареты.

– Глупая женщина! – неожиданно буркнул Димок. – Из-за тебя лошади понесли! Тебе еще повезло, что ты так легко отделалась.

– Не соизволите ли придержать язык? – угрожающим тоном произнес Чарльз.

– Нет, пусть говорит, – медленно сказала Элен. – Каждое его слово приближает меня к правде. По-моему, Чарльз, я потеряла память не сразу.

– Видимо, да, – согласился он, – раз убежала от него.

– Я лишилась сознания, но только на мгновение. Наверное, это случилось позже, после погони в лесу…

– Вы свалились от усталости. Конечно. А когда проснулись…

– Ничего не могла вспомнить. – Элен взглянула на священника. – Видите, я все-таки пострадала, Найлл. – Она ахнула. – Это же его имя! Вы брат Ланса, Найлл.

– И я защищал вас после его смерти, Элен.

– Нет, сэр! – раздраженным тоном произнес адвокат. – Вы защищали собственные интересы. Мошенник! Но вы священнослужитель, мистер Димок, и это отягощает вашу вину.

– Так что я, не человек, что ли? – с неожиданной яростью спросил Найлл. – Мой брат погиб, и его вдова оказалась на моем попечении. Почему я не могу воспользоваться этим?

Чарльз скрипнул зубами.

– Если я обязан выслушивать этого…

– Имейте терпение, милорд! – взмолился Фолингсби.

– Ради меня, Чарльз!

Чарльз поцеловал руку Элен.

– Прошу прощения. – Подавив чувство досады, он снова взглянул на адвоката. – Мы помешали вам закончить рассказ, Фолингсби. Продолжайте, пожалуйста.

Адвокат кивнул.

– Когда ваш дедушка, маркиз де Сен-Вижиан, привез вас в Англию, сударыня, он также доставил сюда золото и фамильные драгоценности.

– Значит, он собирался приехать и сам! – предположила Элен. – Почему он не остался здесь? Почему вернулся?

– Насколько я понял, – ответил Фолингсби, – мосье маркиз собирался выехать из Франции, но на тот момент не счел это необходимым. Лишь единицы из несчастных представителей вашего класса могли предположить, каким будет количество жертв.

Элен чувствовала, что этот разговор бередит ее старую рану. Но не смогла сдержать любопытства.

– Почему тогда Grandpere привез сюда меня?

– Вы были младшей в семье, сударыня, и не было ничего подозрительного в том, что вас устроили в английский пансион.

– Значит, Элен послужила прикрытием, чтобы можно было перевезти сюда драгоценности, – предположил Чарльз.

– Вот именно. И это обернулось для вас большой удачей, сударыня. Как я слышал, сразу после возвращения во Францию, маркиз был арестован. Но лишь через три года я убедился в том, что все погибли.

Чарльз взглянул на побледневшее лицо Элен и крепко сжал ее руку. Ее губы дрожали, в голубых глазах блестели слезы. Внезапно он горько пожалел о том, что не он, а Ланс Димок повстречал ее первым. Прежде чем он успел отогнать эту мысль, Элен заговорила снова.

– И тогда вы приехали ко мне? Если вы упоминали о наследстве, я этого не помню.

– Это был неподходящий момент, сударыня.

– Но откуда Найлл узнал все это?

– Думаю, что из бумаг вашего мужа. Видите ли, сударыня, когда я попытался связаться с вами в следующий раз, из пансиона меня направили в Саутвик, где вы поселились после свадьбы. Я сообщил вашему мужу в письме, что, после тщательного расследования убедился в гибели всех членов семьи, имеющих право на долю золота и драгоценностей, доверенных мне маркизом. Следовательно, вы унаследовали бы все по достижении совершеннолетия.

– Но рассказал ли Ланс об этом мне? Я не помню.

– Из ответного письма следует, что ваш муж решил не напоминать вам преждевременно о вашем горе и дождаться срока, чтобы преподнести вам сюрприз.

– Верите или нет? – вмешался Чарльз. – Ровно за неделю до вашего исчезновения вам исполнился двадцать один год. Подозреваю, именно тогда этот подлец и написал вам, Фолингсби.

– Да. Я ожидал вашего приезда в течение последних трех недель. Я понятия не имел о несчастном случае.

– Нет, потому что и сам Димок не знал о местонахождении Элен. Чтобы прикрыть себя, он утверждал, будто она уехала в гости. Кстати, его рука давно уже…

– Парализована! – воскликнула Элен. – То-то мне показалось, что вы приспособились слишком быстро! Но зачем было лгать? Чтобы пробудить во мне сочувствие?

– Не в вас, Элен, – возразил Чарльз. – Думаю, что во мне. И чтобы подкрепить свою историю. Он объяснил этим мнимым ранением отказ от дальнейших поисков.

Преподобный мистер Димок неожиданно рассмеялся.

– Поиски? За два дня мы прочесали весь этот чертов лес! По-вашему, я позволил бы ей так легко ускользнуть?

Чарльз взглянул на него с отвращением.

– Нет, мистер Димок. Не думаю, что вы действительно разыскивали Элен. Вы ведь не знали, что она потеряла память, не так ли? Вы должны были предположить, что она обратилась за помощью к кому-нибудь из местных жителей, и…

– И положилась на их милосердие!

– Вот именно. Это было слишком опасно. Вы принуждали ее к незаконному браку, и она могла кому-нибудь об этом рассказать. Она могла отправиться в Бат, чтобы найти убежище в доме родителей леди Вентнор. Вам пришлось срочно вернуться домой и замести следы до появления Элен.

Фолингсби был явно потрясен. Он не сводил изумленных глаз с обвиняемого. Но Элен казалась все более измученной. Это было выше ее сил!

Чарльз встал.

– Меррик, вы знаете закон. Вы тоже, Фолингсби. Какое обвинение можно предъявить этому человеку?

Полицейский почесал подбородок.

– Лично я привлек бы его за похищение. Хотя это не очень-то и подходит.

– Конечно, нет, – с важным видом согласился адвокат. – Но обвинение в мошенничестве, с другой стороны…

– Нет!

Чарльз повернулся к Элен, вскочившей со стула.

– В чем дело, Элен? Не собираетесь же вы отпустить его восвояси?

Она повернулась к адвокату.

– Мистер Фолингсби, должна ли я выдвинуть против него обвинение?

– Элен!

– Тише, Чарльз. Мне нужно знать ответ.

Адвокат поджал губы, поправив съехавшие очки.

– Выдвинуть обвинение могу и я, но не сомневаюсь, что вам придется выступить свидетельницей в суде.

Элен вздохнула.

– В таком случае я прошу вас отпустить его. Я хочу покончить с этим делом, а не мстить.

– Элен, он же преступник!

– Чарльз, вы только подумайте! Вскоре эта история станет достоянием гласности. Для Найлла одни лишь слухи и домыслы станут достаточным наказанием. Не надо подвергать его большим унижениям. Кроме того, – добавила она, глядя на мужчину, чье лицо было поразительно похожим на лицо ее мужа, – он брат Ланса. Я не позволю бросить тень на память о моем муже.


Элен закрыла чемодан, желая поскорее избавиться от предметов одежды, доставленных Найллом. Ей придется съездить в Саутвик, чтобы забрать свои личные вещи, способные пробудить в ней воспоминания о прошлой жизни. Но в будущем она рассчитывала на заботу Чарльза.

Чарльз! Он спас ее, доказав своими действиями, что его намерения не изменились. Но Элен чувствовала в нем некую холодность. Чарльз хотел отдать Найлла в руки закона, и ей пришлось долго переубеждать его. Возможно, этим и было вызвано его раздражение.

Элен в сопровождении Чарльза и Фолингсби посетила адвокатскую контору, где поставила свою подпись на документе, дающем ей право распоряжаться состоянием семьи Сен-Вижиан.

Как приятно вновь обрести независимость. Неужели это беспокоит Чарльза? Может, он предположил, что, став богатой женщиной, она пожелает начать новую жизнь… вдали от него? Нет, чепуха.

Граф дожидался ее на пороге кабинета, который сегодня послужил им штаб-квартирой. Чарльз шагнул вперед со слегка нахмуренным видом, забрал у нее чемодан и указал на дверь.

– Входите, Элен.

– Разве мы не уезжаем?

– Чуть позже, – сказал он, закрывая дверь. – Сначала я хочу поговорить с вами… наедине.

Чарльз казался таким серьезным, что сердце Элен дрогнуло. Он даже не пытался прикоснуться к ней, лишь отставил чемодан и подошел к окну, выходящему во двор гостиницы.

Элен бросила плащ на спинку стула, глядя на него с тревогой и ожиданием.

Наконец, Чарльз повернулся.

– Сомневаюсь, что у нас будет другая возможность прояснить наши отношения.

– Прояснить… – еле слышный шепот.

– Вы хорошо знаете Мег. Ваша подруга леди Вентнор также осталась погостить в Кливдон-Хаузе. Они обе… да еще Мэтт, который не сможет не вмешаться!… просто вынудят нас…

Он умолк, потрясенный выражением ее лица. Черт побери! Он же не хотел обижать ее.

– Элен…

– Вынудят пожениться? – торопливо перебила она. – Если вы не хотите, Чарльз, только скажите.

– Не хочу? Да я же живу мечтой об этом! Но…

Он снова умолк, и Элен увидела тревогу в его взгляде. Не раздумывая, она обошла вокруг стола и протянула к нему свои руки.

– В чем дело, Чарльз? Есть какое-то препятствие?

Чарльз погладил ее по щеке, с сомнением взглянув ей в глаза.

– Разве нет, Элен? Разве нет призрака, чья тень лежит у вас на сердце?

Несколько мгновений, Элен непонимающе смотрела на него. Затем прошептала.

– Ланс.

Она невольно попятилась. Ее ноги подкосились, и она ухватилась за спинку ближайшего стула. Голова у нее закружилась, вереница воспоминаний проносилась перед ее внутренним взором, и в каждом из них был он.

Элен зажмурилась.

– Я думала, что предаю его. О, Ланс!

Она почувствовала, как Чарльз взял ее за руку и усадил на стул. Но мысленно она стояла у могилы, и читала высеченный на надгробии текст:

«Ланселот Димок, возлюбленный супруг Мадлен. Родился 1772. Ушел из жизни 1797. Je t’aimerai toujours.»

– Обещаю! – пылко прошептала она.

– Вы всегда будете любить его.

Она думала вслух? Элен вспомнила о Чарльзе, сидящем напротив. Выражение его лица заставило ее опомниться. Неужели ей суждено потерять его во второй раз?

– Почему вы так говорите? – дрожащим голосом спросила она. – Думаете, Ланс не захотел бы видеть меня счастливой? То же самое обещание я давала и вам. Вы забыли?

Он покачал головой.

– Как я мог забыть? Но я не смогу стать для вас вторым Лансом, Элен! Я более чем на десять лет вас старше, и я не он.

– Почему вы должны быть им? – удивленно спросила она. – И какое мне дело до вашего возраста?

Чарльз встал и подошел к окну, скрывая от нее свое расстроенное лицо.

– Я не хочу обижать вас, Элен, но было бы страшной глупостью для нас обоих оставить все, как есть… не задавать вопросов.

– У вас не возникало вопросов до того, как Найлл увез меня, – произнесла Элен таким несчастным голосом, что он поморщился.

– Тогда я не знал, что вы… любили и пережили потерю.

– Но я знала.

Чарльз резко обернулся.

– Нет, Элен! У вас были лишь обрывки воспоминаний. – Он выгнул бровь с прежним циничным видом. – Или вы хотите сказать, что влюбились в меня, потому что ваше сердце было свободным?

Она не осмелилась взглянуть на Чарльза.

– В чем вы меня обвиняете? Я думала, ваши подозрения давно остались в прошлом.

– У меня нет никаких подозрений! Я ни в чем вас не обвиняю. Но мне кажется, что вы еще не разобрались в собственных чувствах.

Голубые глаза Элен гневно сверкнули.

– А вы разобрались? Вы изучили меня лучше, чем я самое себя?

– Возможно! – Чарльз вскочил со стула и начал расхаживать по комнате. – Что вы о себе знаете? К вам вернулись лишь несколько воспоминаний…

– К сожалению, – согласилась она.

– А значит, ваше знание о себе ограничено периодом жизни после несчастного случая.

– Как и знание о вас! Чарльз, моя прошлая жизнь кажется мне нереальной, как… как это неожиданное наследство. На самом деле значение имеет лишь краткий промежуток времени, в течение которого я заново знакомилась с собой… и который соединил нас навсегда.

Его глаза наполнились печалью.

– Об этом я и говорю. Сейчас это кажется для вас нереальным, но завтра все может измениться. Вы все вспомните, моя дорогая. Шаг за шагом, прошлое вернется к вам. И я не смогу уберечь вас от чувства потери, которое будет ощущаться все сильнее с каждым днем. – Чарльз тяжело вздохнул. – Я люблю вас, и думал, что отдам за вас все на свете. Но эта цена слишком высока.

– Вы не верите в мою любовь. – Ее хрипловатый голос разбивал ему сердце.

Чарльз стиснул зубы.

– По-моему, я стал лишь заменой человеку, которого вы потеряли.

Элен сдвинула тонкие брови. Она пыталась сосредоточиться вопреки мучительной сердечной боли.

– И поэтому вы меня отвергаете?

Несколько мгновений тянулось молчание. Затем Элен отвернулась, поднеся пальцы к вискам. Тогда почему он бросился ей на помощь? Лучше бы предоставил ее своей судьбе! Было ли это любовью? Ради нее или ради себя самого он намерен расстаться с ней?

Она почти не сознавала, что вновь начала думать вслух.

– Comme je suis bete! Я пыталась бороться с моими чувствами к нему, но проиграла. C’est incroyable! Влюбиться в человека, который измучил меня подозрениями! Я даже не хотела оставаться в его доме… зависеть от него во всем.

– Элен…

– Подождите! – Она отмахнулась, уловив важную мысль. – Зависимость… Я зависела от Ланса, потому что у меня ничего не было. По крайней мере, так я думала в то время.

Внезапно она вспомнила, как сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула его в лицо Найллу. «Забирай! Я никогда не надену его для тебя».

Она торопливо поднялась со стула.

– Чарльз, я сняла обручальное кольцо, чтобы Найлл не мог использовать его как доказательство того, что мы женаты.

– Но какое это имеет отношение?…

– Разве не понимаете? Я никогда не сняла бы его, если бы чувства, которые я испытывала к своему мужу, не отошли в область воспоминаний. Я провела год в трауре до встречи с вами. Глупо считать мою любовь к вам самообманом.

– Но вы только что подтвердили, что будете любить его вечно.

– Память о нем, да, – с отчаянием в сердце ответила Элен. – Но разве может она сравниться с вами – живым человеком? Как может она быть более реальной, чем любовь, которую я испытываю к вам?

– Но он будет жить в вашей памяти? – Чарльз схватил ее за плечи. – Ты не понимаешь, моя милая девочка! Я так долго не мог найти свою любовь. Как же я вынесу, если ты неожиданно поймешь, что не любишь меня?

На губах Элен промелькнула улыбка. Она уже начала верить, что Чарльз для нее потерян. Но хватка его рук убеждала в обратном.

Она взъерошила дрожащими пальцами его каштановые кудри.

– Если опасность слишком велика, Чарльз, тогда женитесь на Белинде.

Несколько мгновений он смотрел на нее, нахмурившись. Затем улыбнулся в ответ.

– К черту Белинду!

Он поцеловал пальцы Элен, а затем прижал ее к своему сердцу.

– И к черту опасность!

Кровь закипела в жилах у Чарльза, и он припал к ее губам. На мгновение мелькнула мысль о том, что он совершает глупость. Затем остались одни чувства.

Элен уступила его страсти, наслаждаясь его теплом, тая в его объятиях. Когда она, наконец, опомнилась, задыхаясь, едва держась на ногах, то увидела перед собой его полные нежности глаза.

– Ты действительно хотел расстаться со мной? – спросила Элен с тревогой.

Чарльз с печальным видом наклонил голову и поцеловал ее в лоб.

– Думаю, да. Но когда дошло до дела, сразу же передумал.

Элен вздохнула.

– Я люблю тебя, Чарльз. И глупо отказываться от счастья.

– Рано или поздно эта мысль и мне пришла бы в голову, – мрачно согласился он.

– Тогда скорее женись на мне, пока не нашел еще какой-нибудь способ сделать нас обоих несчастными!

Чарльз рассмеялся.

– Может, сразу и поженимся?

Элен изумленно распахнула глаза.

– Прямо сейчас, не дожидаясь возвращения домой?

– По специальному разрешению. Я уверен, что мой кузен Роб сумеет убедить епископа.

При виде ее счастливого лица и сияющих глаз сомнения Чарльза развеялись окончательно.

– Да, мой обожаемый Чарльз, – прошептала Элен. – Я хочу наслаждаться романтическими воспоминаниями.

Чарльз поцеловал ее снова, и на некоторое время слова были им не нужны.

– О нас пойдут разговоры, – заметила Элен через несколько минут.

– Кого это волнует?

– Генриетту?

– Вот уж нет, радость моя. – Он насмешливо выгнул бровь. – Теперь, когда ты оказалась богатой наследницей и внучкой французского маркиза, моя сестра первой бросится нас поздравлять.

Элен рассмеялась.

– Об этом я не подумала. Какое счастье, что ты угодил в мои сети!

– Как я мог избежать их, ведь они сотканы из твоего очарования? – с любовью ответил Чарльз.

И, предвкушая грядущую ночь, он с удовольствием поспешил обеспечить свою избранницу самыми приятными воспоминаниями.