Побег из золотой клетки
Райан Кори








Билли наняли охранять Джулию в ее собственном доме, но он поневоле вынужден колесить с ней из штата в штат, сопровождая ее в рискованном и авантюрном путешествии. До встречи с Джулией Билли никогда никому не верил и никогда никого не любил…






Райан Кори

Побег из золотой клетки















ГЛАВА ПЕРВАЯ


Такая работа — лакомый кусочек.

Билли Лукас, подложив под спину сразу три пуховые подушки, развалился на кровати с пакетиком бананового мармелада в руке. Мармелад и подушки были самыми необходимыми вещами в его работе.

— Проси все, что тебе необходимо, — предупредил его Харрис Ропер.

Другой упустил бы такую возможность, но только не Билли. Поэтому ко всем прочим удовольствиям вскоре прибавилась хорошенькая горничная-латиноамериканка, которая незамедлительно прибегала с кухни, стоило ему только заказать еду. Девушка ни слова не говорила по-английски, но у нее были прекрасные карие глаза, и она хихикала всякий раз, когда Билли подмигивал ей. Привлекать внимание женщин было у него в крови. От этого дара он получал искреннее удовольствие, но никогда не злоупотреблял им.

Первоначально комната, отведенная для Билли, предназначалась личному шоферу хозяина. Он как-то не привык жить в Палм-Бич, ему были ближе криминогенные районы Окленда в Калифорнии. Во всяком случае, там, где он вырос, водители не имели отдельных апартаментов.

В потолок над его кроватью были вмонтированы пять отдельных мониторов. Один отражал панорамный вид фасада главного дома, выложенного розовыми изразцами, второй — дорожку, ведущую к дому для гостей. Третий монитор показывал западную, а четвертый — восточную часть дома для гостей, а также гараж. Последняя камера, особо любимая им, была установлена так, чтобы он мог внимательно следить за передней дверью комнат, где жила Джулия Ропер.

Вот уже почти две недели он наблюдал ночные и дневные отъезды и возвращения Джулии. В редких случаях, когда она выходила из дома одна, Билли следовал за ней неотступно, словно тень. Однажды вечером, когда было уже поздно, он проводил ее таким образом до пляжа и там, с деревянной пристани, наблюдал, как она, сняв босоножки, забавлялась тем, что перепрыгивала через набегавшие волны. Она и вправду скакала как дитя, которое с трудом сдерживает бьющую через край энергию. Билли уже тогда воспринимал ее как женщину, поступки которой невозможно предвидеть.

Маленькая, изящная, внешне очень хрупкая. Светлые волосы Джулии отливали платиновым блеском, но ее нельзя было назвать абсолютной блондинкой. То, как держалась девушка — плечи откинуты назад, голова высоко поднята, — произвело на Билли впечатление. Ему пока не приходилось встречаться с настоящими принцессами, но он полагал, что их походка должна напоминать походку Джулии Ропер. Его подопечная одевалась классически просто, как женщины, которые в состоянии позволить себе самое лучшее, но, надев очередное потрясающее платье из своего гардероба, тотчас же забывают о нем.

По каким-то одной ей ведомым причинам Джулия предпочла дом для гостей роскошному дворцу. Из-за нее Билли то и дело попадал во всякого рода переделки. Малышка Джулия Ропер вечно ставила его в тупик. Наследница нефтяного магната перепрыгивает через волны? Дочь олигарха, которая выбрала коттедж вместо дворца? Привлекательная, яркая женщина, проводящая редкие вечера с коренастым парнем, сильно смахивающим на сержанта морской пехоты?

Вот и она, легка на помине…

Ее короткое белое с блестками платье, облегающее фигуру, но совсем не вызывающее, переливалось, когда она направлялась по ярко освещенной дорожке к своему дому. Джулия шествовала не торопясь, словно ей было некуда идти, а впереди лежала целая вечность. Голова была опущена, упавшие на лицо волосы скрывали его выражение. Даже осанка сейчас казалась другой, скорее беззащитной, нежели дерзкой. Хрупкая девушка была невероятно трогательной и напоминала невесомого белокурого ангела в обрамлении трепещущих тропических цветов.

Здесь что-то не так.

Камера сменилась. Билли перевел взгляд на другой монитор. Джулия медленно брела по направлению к своей двери, оставаясь ярко освещенной благодаря фонарям, которые были снабжены датчиками движения. Вот девушка набрала код замка, а потом скрылась внутри. Окна в коттедже засветились одно за другим.

Без рубашки, с растрепанными и давно не стриженными волосами, Билли уселся на край кровати. Его синие глаза с сильно опухшими веками вновь впились в экран монитора. Возможно, ему до сих пор не удавалось предсказать поведение Джулии Ропер, но неприятности он предчувствовал наверняка. В этом и заключался его талант, благодаря которому он остался жив и почти невредим после восьми лет работы в отделе по борьбе с бандитизмом в Окленде. Три шрама от пулевых ранений на спине свидетельствовали о его инстинкте самосохранения. Еще один неровный шрам, на животе, который не могли скрыть сидящие на бедрах джинсы, напоминал о ране, по-прежнему причинявшей острую боль. Третье посещение больницы закончилось для Билли медалью за доблесть и уходом из штата полицейских секретной службы. Впрочем, он не имел ничего против: идея заняться собственным охранным бизнесом ему нравилась.

Билли наблюдал через шторы в спальне, как Джулия перемещается по комнате взад и вперед. Вот она стала двигаться быстрее, словно у нее появилась цель. Билли набросил на плечи цветастую рубашку, торопливо обулся в кроссовки, стараясь при этом не отводить глаз от камеры. «Что ты затеяла на этот раз, маленькая сестренка?» — думал он с любопытством.

А вот и ответ. Двери гаража распахнулись, осветив прямоугольник дороги. Билли вскочил и потянулся в карман за бумажником, одновременно наблюдая, как «порше» Джулии выехал задом на скорости тридцать миль в час так, что засвистели шины. Леди спешила. И это явно была не прогулка в полночь на пляж.

Старой, взятой напрокат развалюхе Билли будет трудно угнаться за «порше». Он схватил сотовый и помчался со всех ног на улицу. У него не оставалось времени, чтобы выполнить самый главный пункт из требований Харриса Ропера, касающихся наблюдения за его младшей сестрой: «Связаться со мной немедленно, если возникнет неординарная ситуация».




Для Джулии все началось с обычного, вызывающего зевоту вечера. Ее брат Харрис устроил одну из своих редких вечеринок, куда пригласил немногих знакомых. Тех, кто, на его взгляд, был достоин общаться с его сестрой. Брат слишком придирчиво оценивал людей, в результате никто из его друзей не был простым смертным: все они входили в список пятисот самых богатых людей страны. Как обычно, гостей на вечеринке было немного, и она оказалась ужасно скучной. Леди расположились на диванах, скрестив ножки и скромно сложив ручки на коленях. Джентльмены сгрудились в зеркальном баре. Исключение составлял, пожалуй, лишь Бьюрегард Джеймс Фаркухар Третий, сын олигарха из Палм-Бич. Он сидел рядом с Джулией, стоял рядом с Джулией, ходил за ней неотступно весь вечер. Он был давним другом семьи, человеком, которого Харрис глубоко уважал за сообразительность в области финансов, безукоризненные манеры и чрезвычайно спокойный характер. Этот загорелый блондин с безупречной стрижкой и квадратным подбородком напоминал Джулии молодого Теда Кеннеди. Только сегодня Бью вернулся из Европы, где дегустировал вина. Молодой человек заявил, что «ужасно счастлив» видеть Джулию; в действительности, насколько она могла помнить, он всякий раз и по любому случаю был «ужасно счастлив» видеть ее. До ее отъезда на учебу он постоянно вертелся рядом. Теперь, когда она несколько месяцев назад вернулась из колледжа, ей с трудом удавалось держать его на расстоянии вытянутой руки. Момент, когда он попросит ее руки, — только вопрос времени. Ее двадцать третий день рождения висел над горизонтом как страшная грозовая туча. Бью намекнул, что в этом году день рождения Джулии станет в самом деле особым событием. Он даже поинтересовался размером ее пальца.

Хотя еще не было и десяти часов вечера, Джулия уже изо всех сил боролась с желанием улечься спать прямо среди гостей Харриса. Игра пианиста, которого пригласил брат, навевала на нее дрему. Она села рядом с Бью, делая вид, что слушает его рассказ о том, как он раздобыл в Италии не терпкое, легкое и в то же время сложное по составу каберне. К несчастью, Бью разбирался в винах и мог нескончаемо говорить о едва различимых сочетаниях винных ароматов. Джулия дважды отключалась и тут же пребольно ударялась затылком о резную спинку дивана. В конце концов она сослалась на головную боль и, извинившись, удалилась с торжества.

Необходимость лечь спать отпала сразу, как только она вошла во флигель для гостей, который называла своим домом. Вдали от Бью, пианиста и надоевших разговоров о финансовых сделках она вдруг встрепенулась, почувствовав прилив сил. Девушка решила прокатиться на своем «порше» перед сном. Джулия не побеспокоилась о том, чтобы переодеться, хотя сняла колготки и поменяла туфли на высоких каблуках на пару удобных кроссовок. Вид был просто нелепым, но она чувствовала себя теперь куда удобней, чем весь вечер до этого. К тому же ее никто не увидит. Скорее всего Харрис даже не узнает о том, что она уехала.

Она неслась как сумасшедшая, наслаждаясь прохладным воздухом, который обдувал ее пылающие щеки, и размышляя о странном поведении благовоспитанных людей, выдающих себя за кого угодно, но только не за тех, кто они есть в действительности.

Полгода назад она закончила закрытый женский колледж, и теперь несчастный Харрис не представлял, куда девать сестру. Она дважды попыталась заняться делом, но одна ее работа продлилась четыре недели, а другая — четыре дня. Поддавшись на уговоры Харриса, Джулия вошла в правление «Ропер индастри», где, как ей вполне справедливо показалось, она ничего не делала, получая при этом неприлично большую сумму денег. Джулия ехала на работу с Харрисом, отправлялась на ланч с Харрисом и возвращалась домой с Харрисом. По истечении четырех недель ей до слез все наскучило, и она сказала Харрису, что видит свое предназначение в чем-то другом.

Она сама подыскала себе место продавца-консультанта в ужасно дорогом бутике у побережья… К несчастью, из-за эгоцентричности покупательниц и неудобного рабочего режима эта работа оказалась для нее еще более неподходящей, чем в «Ропер индастри». Спустя четыре дня она была уволена «по собственному желанию».

Харрис был единственным близким для нее человеком и потому остро и мучительно переживал все неудачи сестры. Джулии было семь, а Харрису двадцать один год, когда их родители утонули, катаясь на яхте. Прошедшие с тех пор шестнадцать лет Харрис делал для нее все, что мог, но ответственность, которая легла на него, стала для молодого человека тяжким бременем. Он был столь же одержим благополучием сестры, как и успехом в управлении семейным бизнесом. Лишь вернувшись из колледжа, Джулия увидела, как сильно все это на нем отразилось. Он вдруг стал выглядеть намного старше своих тридцати семи лет, а тени вокруг голубых глаз, бледная кожа и сгорбленные плечи свидетельствовали о слабом здоровье.

Харрис продолжал сильно беспокоиться, как только возникал вопрос о безопасности сестры. В особняке семьи Ропер насчитывалось более сорока комнат, но Джулия мучилась там от непреодолимой клаустрофобии. Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы уговорить брата разрешить ей переехать из главного дома во флигель для гостей. Две недели назад Харрис приятно удивил сестру, дав ей наконец это разрешение. И вот как раз в этот самый момент возник Бью с сообщением о чем-то очень важном. Джулия слушала его путаные намеки с едва скрываемым ужасом.

В поисках совета, как лучше всего отказать Бью, она обратилась к Харрису. Реакция брата была на редкость несдержанной. Харрис уверял Джулию, что она не найдет лучшей партии, что Бью уже доказал свою преданность. Ей так и так придется когда-нибудь посвятить себя кому-нибудь. Так почему не сейчас? И почему бы не такому прекрасному, порядочному парню, как Бью?

«В самом деле, почему нет?» — думала Джулия. Естественно, Бью — не мужчина ее мечты, но те безликие фантазии, которые рисовались ей, скорее всего, не существовали в жизни. Каждую ночь во сне ее воображение отправлялось на прогулку и возвращалось с таинственным, волнующим супергероем, который внушал гораздо больше, чем просто уважение. Но Бью Фаркухар уже давно доказал свою отчаянную преданность. Он человек надежный, настойчивый, милый… К тому же он постоянен. Поэтому почему нет? Бедняжка Харрис довел себя до изнеможения, заботясь о ее благополучии так долго.

Но Джулия прекрасно понимала: шанс влюбиться в Бью до крайности невелик. Она искренне верила в невозможность этой любви, памятуя о своем страхе слишком сильно привязаться к кому-либо или чему-либо. Бью был славным парнем, который отлично знал ее и не ждал от нее многого. Харрис, очевидно, полагал, что их союз предначертан на небесах. И если он думает, что это самое лучшее для нее, так оно и есть.




Джулия каталась уже более часа. Ей было все равно, куда ехать, хотя она осознавала, что заехала слишком далеко. Со временем она перестала различать огни города и вдруг очутилась на узкой двухрядной дороге, вдоль которой с обеих сторон густо росли кипарисы. Было слишком темно, и Джулия не видела ничего, кроме теней от листвы вокруг. Воздух становился все более тяжелым и влажным, словно она въезжала в болото. Она никогда прежде не видела болота, но слово «аллигатор» постоянно возникало у нее в мыслях. Все животные, чьи зубы были больше, чем у нее самой, приводили девушку в ужас. Ладони на руле стали влажными.

Джулия не привыкла проверять уровень бензина в машине. Фактически весь уход за «порше» осуществляли сотрудники Харриса, невидимые и всегда исполнительные. Обычно брат настаивал, чтобы она пользовалась его машиной и прибегала к услугам его водителя, если ей нужно было куда-нибудь выехать. Ее собственный автомобиль всегда был готов к дороге — чистый и блестящий, исправный, с полным баком бензина. Естественно, ей было известно: для того, чтобы машина ехала, необходимы такие вещи, как масло и горючее. Но, по правде сказать, она никогда не вникала в тонкости вождения…

А сейчас «порше» начал плеваться, кашлять и в конце концов замер. Шкала показывала, что бензин на нуле.

Ей удалось съехать на обочину, прежде чем машина остановилась окончательно. Листва устрашающе царапалась в боковое окно, словно кто-то пытался залезть внутрь. Джулию охватила паника, она защелкнула на замок дверцы и только сейчас пристегнулась ремнем безопасности, будто это могло вызволить ее из создавшегося положения. Кроме «аллигатора» в голове замелькали и другие слова: «змеи», «пауки», «зеленые слизистые твари». За пределами лобового стекла круги от света фар едва освещали десять футов абсолютной пустоты, окружавшей машину.

Джулия вдруг сообразила, что неумно оставлять включенными фары, если не работает двигатель. Она зажгла свет в салоне, пытаясь найти кнопку аварийного сигнала, но включились только «дворники», лениво задвигавшись, а все остальное, что она нажимала, тащила или поворачивала, оставалось бездейственным. Она спросила себя, что бы стала делать настоящая героиня в такой ситуации. И сама же ответила: ей наверняка хватило бы здравого смысла первым делом залить бензин в бак. Еще она могла бы просто позвонить Харрису по сотовому телефону… Если бы только догадалась взять его с собой. Прекрасными ногтями с маникюром Джулия отбивала нервную дробь по рулю. Что делать, что делать?..

Внезапно из пустоты позади нее возникла машина и бесшумно остановилась. Водитель сидел в тени, но у нее создалось впечатление, что он был плотного сложения, с густой бородой. Он вышел из своего автомобиля, приблизился и знаком показал, чтобы она открыла окно. Джулия нервно замотала головой. Он поднял руки, словно спрашивая: «Как же я тогда смогу помочь?»

Отчаявшись, Джулия подумала о том, что вскорости ее тело найдут где-нибудь у обочины. Не сразу, а спустя несколько дней, когда сырость, жара и аллигаторы сделают свое дело. Для похорон она будет выглядеть просто ужасно. Харрис посчитает, что это только его вина: ведь именно он позволил ей жить в доме для гостей. И будет мучиться из-за своей вины до конца своих дней. И за миллион долларов он не получит ответ на вопрос: о чем, черт возьми, думала Джулия, отправившись в такое место?

Неожиданный стук по стеклу прервал ее мысли. Она подскочила вверх, насколько ей позволил ремень безопасности, и уставилась в темные глаза незнакомца, тусклые и блуждающие. На вид ему было лет сорок. Это был очень крупный лохматый мужчина. На нем была тонкая белая майка, вся в пятнах на груди…

Ее паника усилилась. Джулия не могла похвастаться богатым опытом в общении с мужчинами, но сейчас она поняла, что этот человек, разъезжающий в нижнем белье по округе на своем призрачном автомобиле, — не ответ на ее молитвы о спасении.

— Вам нужна помощь? — прокричал он.

Джулия отчаянно закрутила головой.

— Я могу вас подвезти?

Джулия еще сильнее затрясла головой.

Тут незнакомец перестал улыбаться и попытался открыть дверцу рядом с ней. Если бы Джулия была в состоянии дышать, она бы завизжала. К несчастью, она могла только издавать слабые и короткие звуки, похожие на икание младенца. Ослабевшая ладонь бессильно опустилась на кнопку сигнала.

Прошло некоторое время, прежде чем она заметила, что рядом остановилась еще одна машина. Дальше все произошло очень быстро, как ночной кошмар в кино. Водитель второй машины вышел, оставив включенным двигатель и фары. Он что-то сказал мужчине в белой майке, но Джулия все еще отчаянно нажимала на стонущий сигнал и ничего не слышала. Последовала скоротечная драка прямо у нее под окном; сквозь мутное запотевшее стекло она увидела только, как мелькнула цветастая рубашка и пронесся чей-то кулак. Почти мгновенно тот неприятный незнакомец, который пытался проникнуть к ней в кабину, выпал из поля зрения…

Вот две мощных руки уперлись в дверцу. Ее освободитель — по крайней мере, она надеялась, что он ее освободитель, — наклонился и заглянул внутрь. Пока она отчетливо видела лишь длинноватые темные волосы, которые закрывали уши. На ночном ветру вокруг загорелого лица слегка развевались каштановые пряди.

— Перестаньте, — прокричал он, указав на ее руку на сигнале, а потом на свои уши.

Джулия почему-то послушалась.

— Спасибо, — сказал ее спаситель, когда гудение наконец прекратилось. И усмехнулся, показав белоснежные зубы.

Улыбался он просто и естественно, но его лицо уже сейчас показалось ей властным, глаза блестели, на щеках ясно выделялись ямочки, что при очень мужественных чертах создавало вокруг него ауру какого-то мальчишеского очарования. Джулия успокоилась и слегка приоткрыла окно.

— Похоже, вы попали в скверную ситуацию, — заметил он.

Джулия склонила голову набок, пытаясь разглядеть, куда подевался назойливый бородач.

— Вы убили его? — спросила она дрожащим голосом.

Этот вопрос ошеломил ее нового собеседника.

— С какой стати мне убивать его? Я вас совсем не знаю. Не обижайтесь, но мне в самом деле не хочется садиться в тюрьму ради человека, которого я даже не знаю.

— Вы ударили его так, что он потерял сознание? — настаивала она, но уже более спокойно.

Молодой человек закатил глаза.

— Вам не кажется, что вы чересчур нагнетаете ситуацию? Он велел мне убираться подальше. Я ответил, что и не подумаю, и разок-другой пнул его. Он сразу отрубился и теперь валяется там, у обочины. Немного отдохнет, и с ним все будет в порядке. — Парень выдержал паузу, а потом добавил: — Вот только под глазом у него останется синяк. А что вы делали здесь в столь неподходящий час?

Джулия опустила стекло дверцы еще на дюйм.

— Я сижу здесь, потому что машина сломалась.

— Как это — сломалась?

— Бензин кончился.

Он подумал с минуту и снова усмехнулся:

— Да, серьезная поломка. И как я могу вам помочь?

— Ну… — Забарабанив пальцами по рулю, Джулия подумала о том, есть ли у нее выбор. — Вы случайно не знаете, где я?

Он закусил губу, чтобы не рассмеяться во весь голос.

— Вы в паре часов езды на север от побережья. — Он немного помолчал. — Побережья во Флориде.

— Я знаю, что я во Флориде, — огрызнулась Джулия. — Я просто хотела узнать, есть ли поблизости город, где я могла бы заправить машину.

— Я турист, поэтому, боюсь, тоже не знаю. Я сам здесь изучаю местность. С удовольствием подбросил бы вас к заправочной станции, если хотите.

— Я бы не сказала, что это удачная мысль, — нервно произнесла она. — Мне бы следовало справиться самой.

— Как пожелаете, — пожал он плечами. — Не уверен, что рядом проходит автострада, поэтому вам придется подождать здесь некоторое время. Держите дверцы запертыми, особенно когда очнется этот, как его там зовут… Прощайте.

— Подождите! — Вопль Джулии заставил его остановиться. Она опустила окно еще на два дюйма. — Может, мне лучше принять ваше предложение, если я не причиню вам неудобств?

— Не причините. — Он поднял руку и осторожно просунул пальцы сквозь полуоткрытое окно. — Меня зовут Билли.

— Джулия, — представилась она. Сомневаясь, она взяла его пальцы и вежливо сжала их. — Приветствую вас.

На этот раз Билли оглушительно расхохотался; его смех, добрый и глубокий, повис в тяжелом воздухе.

— Мне не хочется пугать вас, но вам придется выйти из машины, если вы хотите, чтобы она поехала.

Джулия все еще сомневалась.

— Может, мне следует остаться здесь, пока вы не вернетесь с бензином?

Билли вздохнул и вытянул бумажник из заднего кармана джинсов. Он раскрыл его, позволив ей увидеть, как блеснул старый полицейский жетон. Серьезное нарушение — ведь он был копом в отставке. Но этот факт не мешал ему время от времени пользоваться жетоном.

— Мэм, вы не могли бы быть в большей безопасности. Я офицер полиции, присягал служить гражданам Калифорнии и защищать их, когда не в отпуске. Я не собираюсь поступать дурно по отношению и к гражданам Флориды. Могли бы мы поторопиться? Комары сейчас съедят меня заживо.

Для Джулии это была первая встреча с настоящим государственным полицейским. Одетые с иголочки частные охранники, которых нанимал Харрис, — отличные ребята, но едва ли их можно назвать бойцами улиц. Она немедленно унеслась на крыльях воображения, представив ужасные и опасные ситуации, с которыми этот парень, должно быть, сталкивается на улицах. Ей стало вдруг ужасно интересно.

— Вы стреляете в людей?

Он посерьезнел.

— Только в очень плохих людей, которые стреляют в меня первыми.

— Где вы держите оружие?

При этих словах Билли почти растерялся. Он добрых пятнадцать секунд рассматривал свои кроссовки, прежде чем смог заговорить.

— Я в отпуске, — наконец выдавил он. — К тому же портупея вряд ли идет к этой рубашке. Еще есть вопросы?

— На данный момент нет, — снисходительно ответила Джулия, выключив свет в салоне и нажав кнопку замка на дверцах. — Я очень ценю вашу помощь.

— Минутку. — Сказав это, Билли согнулся в три погибели. И Джулия только сейчас сообразила, что почти наступила на пивной живот доброго самаритянина, распластавшегося у колес. Билли между тем подхватил бородача за плечи и, шумно отдуваясь, оттащил от «порше». — Вот теперь можно, принцесса. Карета ждет вас.

«Принцесса», — подумала, улыбнувшись про себя, Джулия. Дела явно менялись к лучшему. Там, в другой жизни, рядом с вечно опекавшим ее братом Харрисом, она, даже если бы и попыталась, вряд ли бы смогла встретиться с более прекрасным героем. Представитель власти, офицер полиции. Ввязался в драку из-за нее. Ее нервное напряжение постепенно уступило место неожиданному волнению.

Она вылезла из машины, опасливо взглянув на мужчину в майке. Казалось, он мирно спал.

— Вы доложите об этом? — с трепетом спросила она Билли.

— Как только смогу, — ответил он, думая о несчастном Харрисе. — Это часть моей работы, принцесса.




ГЛАВА ВТОРАЯ


Вблизи маленькая Джулия выглядела сногсшибательно. В эффектном вечернем платье и кроссовках она была неподражаема.

Девушка нервничала, но Билли чувствовал: нервозность как раз и была тем, что доставляло ей удовольствие. Она щебетала, словно в нее поместили батарейку, и задавала ему вопросы со скоростью света:

— Вы любите свою работу?.. Вам нравится опасность?.. Были вы когда-нибудь ранены?.. Что вы имели в виду, сказав «несколько раз»?..

Сквозь открытое окно в салон рвался ветер, и обдуваемые им светлые волосы Джулии разлетались во все стороны. Ерзая на сиденье, она требовала подробных ответов. Но Билли лишь отрицательно качал головой.

— Извините, мне неприятно об этом говорить, — наконец выдавил он. — Наводит на жуткие воспоминания.

По правде говоря, он гордился своими боевыми ранениями и хранил все три пули, которые хирурги извлекли из него, в шкафу в банке из-под арахисового масла. Впрочем, сейчас его больше беспокоило то, что, скорее всего, отправить Джулию Ропер домой будет непросто.

— Ой, мне ужасно жаль, — искренне призналась она. — Правда, я не хотела бередить ваши старые раны… — Она замолчала, осознав, что произнесла. — Боже мой! Я не хотела, чтобы это прозвучало таким образом. О боже…

— Нет проблем, — пробормотал Билли.

Не часто он оказывался в столь неловкой для себя ситуации. Джулия, этот фонтан кареглазой восторженности, размахивала руками, ее подвижное лицо освещалось желтым светом от приборной доски. В ней не было ничего неестественного, ничего претенциозного. Женщина-ребенок. Так вот она какая Джулия Ропер. Наполовину девочка, наполовину взрослая, но явно жаждущая испытать вкус жизни со всеми ее приключениями и опасностями.

За всю жизнь Билли не доводилось встречаться с подобной женщиной.

— Есть у вас кто-нибудь дома, кому следовало бы позвонить? — спросил он резко. — Кому-нибудь, кто может о вас беспокоиться? Кому-нибудь, к кому вам необходимо вернуться домой?

Джулия отрицательно покачала головой и откинула волосы за уши.

— В общем, нет. Я оставила ему записку, просто на всякий случай. Я написала, что мне нужно уехать на пару часов и чтобы он не переживал…

— Мужу? — спросил Билли, так как этот вопрос казался логическим продолжением разговора.

— Нет. У меня есть брат Харрис. Нас с ним только двое.

— Тогда он точно сойдет с ума, когда поймет, что вы уехали, — сказал Билли, пытаясь пробудить в ее душе чувство вины. — Мне не хочется совать нос не в свое дело, но… когда точно вы уехали из дома?

— Я не знаю. Два, три часа назад, — Джулия пожала плечами.

— И за это время вы успели сжечь весь бензин, испытали приставания пьяного и вынуждены были сесть в машину к абсолютно незнакомому мужчине. Не слишком ли много всего, вы не находите?

— Зато я повстречала вас, — помолчав, ответила вдруг она. Глаза ее блестели как медные монеты, и яркий румянец проступил на щеках. — А вы, несомненно, самый интересный человек из всех, кого мне доводилось видеть в жизни.

Билли смутился.

— Тогда вы, должно быть, не часто покидаете дом. Что, кстати, может явиться основной причиной, из-за которой ваш брат будет волноваться. Вы с ним дружны?

— Да, — сказала Джулия, — и нет. Мы любим друг друга, но ни один из нас не испытывает полного удовольствия от своей жизни. Харрис долгое время выполнял функции отца, и это сказалось на его характере. Я же просто делаю то, что мне говорят.

— Вы поступаете так, как вам говорят? Ну, тогда это все объясняет. Ваш брат, должно быть, велел вам объехать за ночь всю Флориду.

— Очень смешно, — фыркнула она. — Только я не вижу преступления в недолгой поездке на машине.

— Сомневаюсь, что он посмотрит на это так же.

— Откуда вам знать? Вы ничего не понимаете, вы только что познакомились со мной, и вы совсем не знаете Харриса. Как вы можете вообще иметь обо всем свое мнение?

Билли поймал себя на том, что скрипит зубами. С маленькой леди трудно договориться. Он не привык иметь дело с женщинами, с которыми не мог договориться, и это слегка обескураживало.

— У меня нет никакого желания ссориться с вами. Я просто четко вижу ситуацию, когда кто-то отбивается от рук, вот и все. Вам нужно поехать домой и все еще раз обдумать.

— Со мной, — отрезала Джулия, — все в порядке, поэтому не переживайте. Боже, вы такой же, как и Харрис…

«Во мне нет ничего от твоего брата, — подумал Билли и с трудом удержался, чтобы не сказать это вслух. — Я знаю его, и я знаю тебя куда лучше, чем ты думаешь». Вместо этого он довольствовался другим ответом:

— Просто я мужчина, и мне известно, как мужчины всегда пекутся о тех, кого любят. Мой жизненный опыт несколько больше, чем ваш.

— Вы рассуждаете как телохранитель, — помолчав, ответила Джулия и отодвинулась, скрестив руки на груди. — Вам следовало бы познакомиться с моим братом. Уверена, вы стали бы закадычными друзьями.

Билли раскрыл рот, чтобы сказать ей, что у него нет ничего общего с ее чертовым братом, но сдержался.

— Как скажете.

— Вы часто так говорите?

— Что?

— «Как скажете». И когда вы произносите эти слова, они похожи на рычание, вот так: «Ка-ак ска-ажете».

Билли покосился на нее: она скорчила милую гримасу, сморщила носик и нахмурила брови. Видно, что она совершенно не стеснялась и не задумывалась над тем, какое обезоруживающее выражение приобретало ее лицо, когда она изо всех сил старалась изобразить рычание.

Билли не выдержал. Он отвернулся к дороге и слегка улыбнулся. Нет, так не пойдет… он не мог позволить себе потерять такую работу. «Никогда не путай дело с удовольствием… или как там еще, — твердил он себе. — Она — это твоя работа. Работа, работа, работа».

Несмотря на прочитанную самому себе лекцию, ему трудно было удержаться и не хмыкнуть. Он позволил себе бросить на нее быстрый взгляд, скользнул глазами по линии щеки и мягким изгибам полуоткрытых губ. Джулия, наверное, и не подозревала, что он сейчас пристально рассматривает ее. Она не имела ни малейшего представления о том, как струятся на свету ее волосы, не понимала, какими пьянящими и сочными кажутся для него ее губы. Она даже как-то непривычно приятно пахла, тонкий аромат, как музыка, плыл по замкнутому пространству машины.

— Проклятье, — тихо произнес он, уставившись вперед на дорогу.

— Что? — отвлеклась она от висящей прямо перед ними полной, как головка сыра, луны.

— Ничего.

Джулия вздохнула, откинув голову на сиденье.

— Сначала было «Ка-ак ска-ажете». Теперь «Ничего». Вам когда-нибудь кто-нибудь говорил, что вы не умеете управлять своими чувствами?

— Честно сказать, нет. Обычно мне удается справляться с моими… чувствами. Так, по крайней мере, говорят.

— Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду сексуальные чувства.

— Надеюсь, что да.

Джулия закрыла глаза, и на нее нахлынула внезапная непреодолимая усталость. Она не привыкла к таким волнениям.

— Думаю… — она зевнула, прикрыв, как и полагается леди, рукой рот, — думаю, вы наверняка… жалеете… что не имеете возможности отделаться от меня…

Он подождал следующих слов, а когда не дождался, то понял, что девушка уснула. Ну вот: минуту назад она болтала, как дрессированный попугай, а теперь спит, как ангел. На этот раз он позволил себе задержать на ней свой взгляд.

— Надеюсь, я ни о чем не пожалею, — прошептал он.




Ее разбудила музыка: громкая, давящая, вызывающая мигрень.

— Ужасное пробуждение, — весело проговорил Билли.

Прищурившись, она огляделась и поняла, что они находятся на стоянке грузовиков. Билли остановился возле бензоколонки, с другой стороны которой подпрыгивала и оглушающе грохотала низенькая «тойота». В нижней части грузовика ярко горели флуоресцентные фиолетовые фары.

— Я долго спала? — пробормотала Джулия, выпрямляясь и потягиваясь. — Где мы?

— Вы спали около часа, — ответил Билли, выключая двигатель. — И я не имею ни малейшего представления, где мы. Нам просто повезло, что мы наткнулись на бензозаправку, которая открыта среди ночи. Моя колымага почти пуста. — Ему не хотелось, чтобы Джулия знала, что у него в бардачке лежит сотовый телефон, поэтому он испытал облегчение, увидев телефонный автомат в магазине сопутствующих товаров. Ему не терпелось позвонить Харрису и заверить бедолагу в том, что его сестра в полном порядке. — Так, мне нужно посетить комнату отдыха. Почему бы вам не заправить машину, пока меня нет? А я тем временем позаимствую канистру для бензина.

Он быстро удалился, прежде чем она успела ответить: «Я никогда раньше не заправляла машину».

Джулия вылезла из машины, вздрагивая от наиболее громких аккордов доносившейся из «тойоты» музыки. Это не Шопен, но это часть того, что она хотела познать. Она с напряжением наблюдала: тощий как жердь паренек выпрыгнул из грузовика, открыл маленькую крышку бензобака и вставил туда пистолет.

Увидев Джулию, паренек восхищенно уставился на нее. Его чисто выбритая голова сверкала при свете фар как бильярдный шар. Джулия сосредоточила все свое внимание на крышке бензобака, которая никак не открывалась.

— Блондинка! — крикнул молоденький шофер. — У вас проблема?

— Нет, — пробурчала она, пытаясь выдернуть крышку обеими руками. — Просто… слегка застряла, я думаю.

Настырный паренек вальяжно подошел, принеся с собой запах табачного дыма.

— Ее нельзя так открывать. Иначе все потом будут дышать парами вашего бензина. Воткните задвижку внутрь.

Она прикусила губу, пытаясь перевести услышанное на доступный для нее язык.

— Воткнуть что?

— Ты издеваешься? Крышку на бензобаке. Черт возьми, ты что, никогда не заправляла машину?

— Ни разу, — честно призналась Джулия. — Мог бы ты мне показать, куда… воткнуть ее?

— Я бы показал тебе все, что пожелаешь, если ты дашь мне свой телефонный номерок… Я не в твоем вкусе, Блондинка?

— Не в моем, — с излишней откровенностью ответила девушка. — Но уверена, что прекрасные воспоминания о тебе останутся со мной на всю жизнь.

Паренек картинно поднял обе руки, словно сдаваясь.

— Ты многое потеряла, Блондинка.

— Давай поговорим о потерях, — произнес Билли, внезапно возникший сзади.

Джулия не заметила, как он подошел, потому что все ее внимание по-прежнему было сконцентрировано на таинственной помпе и назойливых булькающих звуках, которые издавал этот странный механизм. Билли нес обшарпанную, видавшую виды бензиновую канистру, которую поставил прямо перед парнем.

— Существуют разные потери, — продолжил Билли с улыбкой на губах. — Во-первых, ты можешь лишиться зубов. Такая потеря в самом деле очень болезненна. Ты ведь не хочешь лишиться зубов, сынок?

В словах Билли прозвучало что-то такое, что заставило Джулию встать между ними.

— В этом нет необходимости. Он просто хотел показать мне, как работает бензоколонка.

— Ка-ак скажете, — выдавил Билли.

— Эй, мужик, ей нужна была помощь, — быстро отреагировал приставучий шофер и мигом спрятался в своей «тойоте». Но Билли уже не отводил глаз от Джулии. Мускулы на его лице были напряжены.

— Вы и вправду не умеете заправлять машину?

— Если б могла, разве я прибегла бы к такой помощи? — оправдывалась Джулия, щеки у нее полыхали. — Он всего лишь мальчишка, не стоило вам его запугивать. Вы ведь сами когда-то были ребенком… или нет?

— Никогда, — выпалил Билли. Он был взбешен. Харрис только-только ответил на звонок, но Билли на всякий случай выглянул в окно и увидел, что Джулия, кажется, снова куда-то вляпалась. Он бросил трубку и поспешил на выручку к девушке. — Да что с вами? Разве вы не усвоили с первого раза? Не разговаривать с незнакомцами!

— Я никогда не разговариваю с незнакомцами! Я не знаю никаких незнакомцев!

Билли постучал себя по голове.

— И почему я ожидал логики в вашем поведении? Джулия, детка, тот мальчик был незнакомцем. Тот пьяный, который пытался проникнуть в вашу машину, — незнакомец. Черт возьми, я незнакомец! Вам не следует разговаривать ни с одним из нас. Разве это до вас не доходит?..

— Вы полицейский, — презрительно фыркнула девушка. — Вы абсолютно безопасны.

— А что, если я плохой полицейский? Вы хоть раз подумали об этом? Вы не можете разъезжать повсюду и доверять первому попавшемуся. В противном случае вы никогда не доберетесь до дома. Учитесь на своих ошибках.

В этот момент Джулия почувствовала, что сейчас либо расплачется, либо влепит ему пощечину. Но раньше, чем она успела замахнуться, ее добрые карие глаза наполнились слезами.

— Нет необходимости так разговаривать со мной, — огрызнулась она. — С меня хватит и ваших нравоучений. К тому же вы переигрываете. Я не нахожусь под вашей опекой. Я понимаю, что не… незнакома с некоторыми вещами в жизни, но я ведь не тупая. Просто довезите меня до моей машины, а там можете легко ехать своей дорогой.

— А вы поедете домой? — настаивал он, силясь противостоять ее влажному притягательному взгляду.

— Вернусь, когда мне захочется, — огрызнулась Джулия, показывая, что ее не так легко запугать, как долговязого шофера «тойоты». — Может, через несколько месяцев!

Билли про себя досчитал до десяти. Потом вполне спокойно обратился к ней:

— Садитесь в машину. Прямо сейчас.

— А если я не сяду?

Ее спаситель сделал два шага к Джулии и остановился в трех дюймах от нее. Он наклонил голову и проговорил так, что его слова словно повисли перед ее раскрытым ртом:

— Тогда я вытрясу из тебя душу прямо здесь и прямо сейчас.

— Не посмеешь.

— Ха! Сладкая моя, тебе в данной ситуации глупо говорить о том, что я посмею.

Целых десять секунд длилась схватка между взглядами карих и голубых глаз. Джулия сглотнула комок в горле, вздернула подбородок, силясь сказать хоть что-нибудь, но даже это малейшее движение сократило и без того маленькое расстояние между ними. Не успело сердце ударить один раз, как она почувствовала прикосновение его губ к своим. Оно было таким же легким, как касание лунного света. Ей вдруг показалось, что ее тело словно накрыло ласковой и теплой волной. И где-то в глубине сознания она уже говорила себе: «Я хочу еще. Что бы это ни было, я хочу еще».

И только тогда Билли почти отпрянул от нее. Он распахнул ей дверцу машины и с едва сдерживаемой силой втолкнул ее туда. Он совершенно точно знал, о чем она сейчас думала. И не только потому, что она не умела еще этого скрывать, а потому, что он думал о том же самом.

Он вдруг решил, что ему мало платят за такую работу.

Когда они вернулись в заросли кипарисов, где Джулия оставила машину, вдруг обнаружилось, что ее «порше» исчез.

— О святая дева, — прошептала Джулия. — Я… могла бы я… я была так озабочена другим… я, должно быть, оставила ключи…

— … в «порше», — договорил за нее Билли голосом без эмоций. Если бы он был эмоциональным человеком, он наверняка бы обронил сейчас несколько слезинок. Нет, не вспомнить ему другой случай, когда он был так же взбешен. — У тебя сегодня знаменательный день. Ты не согласна? Просто на всякий случай, если тебе еще не говорили: деточка, люди, ездящие на дорогих спортивных машинах, не оставляют в них ключи.

— Я не какая-нибудь дура! Веришь ты мне или нет, но у меня нет привычки оставлять ключи в машине. Просто я тогда плохо соображала. Тот жуткий тип, который наверняка и угнал мою машину, и впрямь напугал меня. — Она замолчала и прищурила глаза, чтобы скрыть выступившие на них слезы. — Что еще могло бы случиться сегодня?

И Билли неожиданно захотелось, чтобы с ее лица исчезло это несчастное выражение.

— Посмотри на случившееся с положительной стороны, малышка. Твой вчерашний незнакомец оставил тебе на продажу свой прекрасный «форд-пикап», тысяча девятьсот шестьдесят девятого года выпуска. Ты могла бы продать его на запчасти.

— Такого со мной прежде никогда не случалось, — громко прыснула она.

— Тогда добро пожаловать в реальный мир. Итак, что теперь?

Джулия повернула голову в сторону Билли, закусив губу.

— Ну… возможно, мне понадобится съездить еще в одно место.

— Еще одна поездка?

— Только до телефона, — успокоила она его. — Мы бы могли поехать в сторону Палм-Бич и остановиться возле первого же попавшегося телефонного автомата. Я бы просто позвонила Харрису, а… ты бы смог ехать своей дорогой.

Билли едва не стукнулся головой о руль.

— Я чувствую себя так, словно вижу ночной кошмар и никак не могу проснуться, — пробурчал он. — Ты как маленькое торнадо, оставляющее повсюду только разруху. Я в самом деле сочувствую твоему бедному брату.

— Мой бедный брат не узнает, что меня нет, до утра. — Нижняя губа Джулии слегка дрожала. — И нет необходимости обижать его и меня. Мы все что-нибудь умеем хорошо делать.

Билли с усилием скривил рот в неком подобии улыбки.

— Это правда. На меня произвела впечатление твоя привычка зависеть от других, но возможно, я ошибаюсь…

Наконец он улыбнулся по-настоящему, и на его губах появился намек на нежность. За время нелегкой службы в секретном отделе полиции он многое повидал, но никогда еще не встречался с женщиной, которая обладала таким сильным духом и столь маленьким жизненным опытом, чтобы поддержать его. Достаточно странно, но он позавидовал ей с какой-то безотчетной грустью. Каково жить в этом мире, когда ты ожидаешь ото всех самого лучшего? Как искренне считал Билли, если у тебя нет иллюзий и ты не ждешь ничего приятного, тебе не сделают больно. Ему-то иллюзии были чужды с самых первых дней жизни. Когда Билли было два года, его отец вышел за пивом ночью и больше не вернулся. Мать из сил выбивалась, чтобы содержать сына и себя, и еще училась на медсестру. Она делала что могла, но у нее не хватило сил на жизненную борьбу. Пять лет спустя, после того как она добилась своего и стала дипломированной медсестрой, у нее обнаружили лейкемию. Она мучительно умирала в течение четырех месяцев, а Билли находился рядом с ней. Ее последнее слово было «Прости». Ему тогда показалось, что она извинялась не потому, что умирала и оставляла его одного, а за те условия, при которых он появился на свет.

С тех пор Билли выбрал свой путь. Он рано стал смотреть на жизнь как на очень опасную игру. Чем более ты опасен, тем больше вероятность того, что ты выживешь. Он всегда ожидал самого худшего от своих врагов, и они редко его разочаровывали. В мире Билли невиновность приравнивалась к слабости. Чистота не существовала вообще, а идеализм рассматривался как недостаток. Вступавшего в этот мир все это могло только погубить.

Черт побери, этот мир — не тепленькое местечко! Почему же пара часов, проведенных в обществе Джулии, заставили его вдруг задуматься над тем, не проглядел ли он где-то на своем пути радугу? Он называл себя идиотом и все же продолжал наблюдать за ней, заполняя ею свои мысли.

Вот его милая, хрупкая, беззащитная спутница опустилась на сиденье рядом с ним и со вздохом разочарования захлопнула дверцу.

— Все, что мне хотелось, — это прокатиться, где нет тебе ни Харриса, ни Бью, ни шофера…

— Стоп. Кто такой Бью?

— Что? А… так, друг. Я просто хотела побыть какое-то время одна. Чтобы меня никто не сопровождал, никто с волнением не ожидал моего возвращения. Просто прокатиться, только и всего.

Она сказала «просто прокатиться», но Билли различил в ее голосе нотку страха одиночества и разочарования. Он внезапно понял, что ошибался по поводу ее мотивов. Нет, это не была приятная прогулка или легкий вызов избалованному и привилегированному существованию. Это было нечто совсем иное. Он с волнением увидел, как блестит слеза, катящаяся по нежной щеке.

Билли не оставляли равнодушным женские слезы, но куда чаще их проливали жены, матери и подружки тех, кого он арестовывал. Как любой другой его коллега, он привык выражать профессиональное сострадание, которое несколько отличается от общечеловеческого сочувствия. Собственно говоря, за ним закрепилась слава эмоционально беспристрастного полицейского: трезвомыслящего, спокойного и выдержанного при любых обстоятельствах.

— Пожалуйста, не надо, — вдруг сказал он, почувствовав в горле необычное напряжение.

Джулия всхлипнула:

— Что не надо?

— То, что ты делаешь. Плакать. — Билли порылся в карманах и вытащил салфетку, оставшуюся от бистро. Ему повезло, раз он нашел ее. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые носят с собой оружие, а не красивые белые носовые платки. — Высморкайся и подумай о чем-нибудь приятном.

Джулия взяла салфетку, промокнула нос и смахнула слезы, которые словно пелена застилали ей глаза.

— Извини. Пусть тебя это не трогает. Если ты… если бы ты смог меня подбросить к телефонному автомату, я бы позвонила Харрису, и все на этом бы закончилось. Знаешь, как говорят… попытайтесь сегодня, попытайтесь еще раз в другой день.

— Попытаться что? — спросил Билли с подозрением.

Новая слеза медленно покатилась по ее щеке.

— Какое тебе до этого дело? С какой стати ты должен переживать из-за того, что часы отсчитывают время в моей жизни и песок пересыпается в песочных часах? Важно то, что ты скоро сбагришь меня со своих рук.

— О чем ты? Какие песочные часы?

— Не бери в голову, — ответила она тихо.

— Послушай, Джулия… Я тебя, конечно, подвезу. Тоже мне услуга… Ты попала в неприятную ситуацию, и не думаю, что ты к ним привыкла. Принимая во внимание сегодняшние обстоятельства, я мог бы подвезти тебя до дома.

— Я, скорее всего, не знаю, где мы, но думаю, где-то очень далеко от моего дома в Палм-Бич. — Она перестала всхлипывать и теперь смотрела на него довольно долгим и подозрительным взглядом. — Ты до сих пор не был в восторге от моей компании. С какой стати ты вдруг решил свернуть со своего пути и везти меня в такую даль?

Теперь Билли оседлал своего любимого конька. Предыдущая работа воспитала в нем ценную способность выдумывать все на ходу. Он откинулся на сиденье и скрестил руки за головой.

— Ну, я не говорю, что услуга будет абсолютно бесплатной, но…

— Понимаю. — Джулия взглянула на него, стараясь увидеть в его глазах то, что, как ей казалось, она уже так хорошо знала. Денежные знаки. Наконец все вставало на свои места. — Итак, я могу нанять тебя за деньги?

Билли притворился шокированным.

— Разве я похож на такого человека? Если хочешь, возьми напрокат мою, взятую напрокат, машину.

Джулия откинула волосы с лица, румянец опять окрасил ее щеки.

— Знаешь, — сказала она непривычно жестко, — на минуту мне показалось, что со мной произошло что-то уникальное сегодня. Глупо…

Билли невинно приподнял бровь:

— А разве не так? Боже мой, женщина, ты научилась сегодня заправлять машину. Такое случается раз в жизни.

— Это было просто любопытно, — холодно ответила она. — Однако про тебя самого так не скажешь. А кстати, сколько стоит такая услуга — уложить местного насильника — у полицейского, находящегося в отпуске? Полагаю, ты стоишь недешево.

Билли удивился, почувствовав раздражение. Кажется, тридцать три года — зрелый возраст, но именно сейчас у него с опозданием стала развиваться чувствительность. Ему не хотелось, чтобы эта глазастая девчонка нашла в нем еще одного жадного приспособленца. Если он привезет ее домой, у него не будет иного выбора, как оставить работу у Харриса Ропера. Харрис очень четко дал понять, что не хочет, чтобы его младшая сестра знала о двадцатичетырехчасовом наблюдении за ней. Если брат Джулии решит продолжать тайное наблюдение, ему придется нанимать нового человека.

Так что это и начало, и конец его общения с Джулией Ропер.

— Ты заплатишь только за бензин, принцесса, — произнес он сухо, избегая ее обиженных глаз. — И маленькие чаевые, когда я доставлю тебя домой, не останутся незамеченными. Столько, сколько, ты посчитаешь, я заслужил. По рукам?

— Надеюсь, чек тебя устроит, — съязвила девушка.

— Нет проблем. Думаю, ты хорошо заплатишь. Вытащи-ка карту из бардачка, и мы определим самую близкую дорогу до Палм-Бич.

— К чему волнения? Дольше едем — выше чаевые. — На лице Джулии отразилось глубочайшее разочарование.

Он откровенно матюгнулся себе под нос и дал задний ход так, что из-под колес полетел гравий. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным и ничтожным.




ГЛАВА ТРЕТЬЯ


У него было убедительное оправдание, почему он сбился с пути.

И это оправдание сидело рядом с ним. Легкий ветерок, дующий из окна, развевал ее волосы, и они были похожи на струящиеся золотые нити. Воздух был наполнен ее ароматом — неуловимым сочетанием роз и детского лосьона. В тесном пространстве машины все связанное с ней, казалось, усиливалось: слабые вздохи, которые он слышал то и дело, ее беспрерывное ерзанье на сиденье и даже нерезкие круги под ее усталыми глазами. Та необходимость в общении, которую она испытывала на бензозаправке, исчезла, все свои мысли и вопросы она теперь держала при себе. Билли вдруг осознал, что при каждой возможности бросает на нее украдкой взгляды, восхищаясь этой неискушенной душой, о которой ему выпало позаботиться.

Он вдруг почувствовал: он растратил силы, которые до этого времени находились в полном порядке. Если он не ошибся, то они только что проехали дорожный указатель «Гатор-Гетовей, 5 миль», едва заметный в густых зарослях. Ничего, что указывало бы на Палм-Бич, автострады или межштатные территории.

— Ты видел? — спросила Джулия, нарушая шестидесятиминутное натянутое молчание.

Билли изобразил удивление.

— Что? Видел что?

— Знак, который мы только что проехали. Гатор-Гетовей… Кажется, так было написано.

— Ах, тот знак. Мне кажется, там было другое: «Аллигаторы, соблюдайте осторожность!» Что-то похожее на предупреждение. Я не стал бы беспокоиться из-за этого. — А потом он мягко добавил: — Разве ты не знала, что от тебя пахнет розами?

— Не пытайся поменять тему. — Джулия схватила карту и, развернув ее, поднесла поближе к тусклому свету приборной панели. — Как это… Тьфу, она вверх ногами. Гатор… Гатор. Здесь нет ничего с таким названием. Ты уверен, что знаешь, где едешь?

Загнанный в угол, Билли сдался:

— Я абсолютно уверен, что не имею ни малейшего представления о том, где мы, не говоря уж о том, куда мы направляемся. Хорошо то, что я знаю, где мы только что были. Ты не находишь полезным думать о хорошем?

— Мы заблудились, — произнесла Джулия голосом, в котором тревога переплеталась с удовлетворением. — Ха! Чудо-мальчик сбился с пути. Сбился, сбился, сбился! И теперь мы держим путь в богом забытое место, где все вокруг кишит аллигаторами. Что ты скажешь на это?

Если бы не жуткая темнота и не болотная растительность, он смог бы определить, где они. Здесь же были настоящие джунгли. В Калифорнии все дороги выводили куда-нибудь и при этом не были покрыты мокрыми, похожими на мох лианами.

— Это все твоя вина, — не выдержал Билли.

— Что? Что ты сказал? — возмутилась Джулия.

— Ты даже не знаешь, куда втянула меня сегодня. — Он уже не собирался говорить ей о том, как приятно она пахнет, или о том, какие красивые у нее ноги, хотя и это определенно не лучшим образом повлияло на его состояние. — Я рассыпаюсь. Я никогда не терял дороги в Калифорнии, да и нигде. Как вы живете в таком захолустье? Где ваши светофоры? Где выезды на автостраду? Я лучше увертывался бы от пуль в Калифорнии, чем от крокодилов во Флориде. И вопрос, во Флориде ли мы еще! В чем я крайне сомневаюсь.

— Ты шутишь? Ты не знаешь, в каком мы штате? — Джулия прижалась носом к окну, за которым раскинулись пальмы. — Я не могу ничего разглядеть, — медленно прошептала она. — Ни домов, ни фонарей, ничего. В Палм-Бич никогда не бывает темно. Ночью все заведения остаются открытыми. А здесь я уже по-настоящему боюсь. Сделай же что-нибудь.

— И что б ты хотела? Послушай, я ведь всего лишь человек. Я не могу читать карту и не съехать с дороги одновременно. Флорида — твой штат, я только турист. Считается, что ты должна знать окрестности. Ты прожила здесь… сколько? Двадцать пять лет?

— Двадцать три, — поправила она натянуто. — Почти. Во всяком случае, больше всего я жила в Англии. Исключая то время, когда была в Италии. А летние каникулы я обычно проводила во Франции или в Хэмптоне, исключая то время, когда Харрис настоял, чтобы я отправилась оканчивать школу в Швейцарию, поэтому…

— Как может быть, что ты вообще что-то окончила? Я знаю, чему учат в Калифорнии. Чему же они учат в Швейцарии?

— Ну, нас учили поведению в обществе и… а вообще, тебе и не надо знать. Просто поверь мне, что мое представление об окончании школы в корне отличается от твоего.

— Могу поспорить. Короче, ты ездила в Швейцарию, чтобы «доконать» себя, а Флориду ты знаешь не лучше моего. Здорово! Дьявол, тогда о чем ты думала сегодня? В следующий раз, когда решишь покататься, садись в автобус, а управлять машиной предоставь кому-нибудь другому.

Джулия вздернула нос, глядя на него.

— Неудивительно, что тебя всегда подстреливали. Как бы то ни было, ты абсолютно не умеешь себя вести.

— Этим и славятся служащие секретного отдела.

— Тогда остается только пожалеть, что ты не патрулировал улицы. Ты наверняка был бы добрее и умел бы пользоваться картами и находить дорогу. А так твои чаевые существенно понижаются.

Минута прошла в молчании, потом Билли удосужился ответить наглой, избалованной девчонке:

— К несчастью для тебя, я не был патрульным.

— Мы все еще не…

— Молчать!

Джулия открыла рот, чтобы возразить ему, но, взглянув искоса на его окаменевший профиль, сделала вывод, что он начисто утратил свое чувство юмора. Насколько она могла помнить, ей не доводилось наблюдать настоящие вспышки гнева, вызванные повышенным содержанием тестостерона. Из всех мужчин она больше всего времени проводила с Харрисом. И чем заметнее тот терял над собой контроль, тем энергичнее ослаблял галстук. Странно, но какой-то маленький чертенок, сидящий внутри нее, жаждал увидеть, как Билли теряет хладнокровие. Она подглядывала за ним сквозь прикрытые ресницы, непонятно почему очарованная тем, как растрепанные на ветру волосы касались его щек. Одну из его черных бровей рассекал шрам — возможно, еще одно напоминание о спасении кого-то. Он держал руки на верхней части руля, глаза неотрывно смотрели вперед, а стрелка спидометра просто приклеилась к отметке сорок пять миль в час. Каким-то шестым чувством она ощущала, что он едва сдерживается. Как ни странно, но ей было приятно, что именно она довела его до такого состояния. Она никогда не оказывала влияние на поведение мужчин, в особенности на таких мужчин, как Билли. У него огромный опыт за плечами, у нее — никакого. И все же ей удалось пробрать его изнутри.

— Зачем ты это делаешь? — спросил вдруг Билли, по-прежнему не отрывая глаз от дороги.

Она отвернулась, искоса поглядывая на кромешную тьму за окном.

— Делаю что?

— Разглядываешь меня.

— Откуда ты можешь знать, что я разглядывала тебя? Ты даже не смотрел на меня.

— Я знал. Я знаю все, что ты делаешь, — тихо ответил он.

— Ну… ну… — смущенно и растерянно отозвалась она. Еще несколько слов, и от ее бравады ничего не останется, только румянец вспыхнет на щеках. Будь на заднем сиденье арбитр, он засчитал бы второй раунд в пользу отчаянного парня из Калифорнии… — Я не хочу больше говорить, — пробормотала девушка.

— Да что ты? Все же иногда чудеса случаются.

Цивилизация была уже недалеко. По крайней мере, частичная. Насколько Билли мог понять, они остановились возле какого-то любопытного места, представляющего собой парк, стоянку для трейлеров и мотель, причем все в одном месте. На тусклой и запыленной неоновой вывеске почти половина букв перегорела, но он был уверен, что там было написано «Гатор-Гетовей». На стоянке у мотеля были припаркованы всего две машины, и одна из них — прямо перед офисом управляющего.

— Ты смотрел «Психоз»? — тихо спросила Джулия, округлив огромные карие глаза. — Это место такое же жуткое.

— Ты забыла, я работал в секретном отделе полиции в Калифорнии? Вот уже где настоящий психоз! К тому же я больше не могу вести машину. Я совершенно разбит. — Здесь он снова кривил душой.

Он мог обходиться без сна по три дня, и даже не замечал этого. Но в сложившейся ситуации Харрис Ропер представлял уже опасность. Любым способом нужно было уединиться и позвонить ему. Но не упоминать о том, что они заблудились. Билли распахнул дверцу и вылез, но потом, оставаясь преданным себе, наклонился и вопросительно посмотрел на Джулию:

— К несчастью, мой бюджет ограничен. Ты и твои кредитные карты решат наши проблемы.

— Ну разумеется. Ты ведь у меня на службе. — Джулия схватила кошелек и вышла из машины, стараясь проглотить неизвестно откуда появившийся комок в горле. Она последовала за Билли в вестибюль мотеля. Увидев клерка за стойкой, Джулия едва не выбежала на улицу. В нем было определенное сходство с Энтони Перкинсом, который в фильме «Психоз» играл роль работающего ножом владельца мотеля.

— Нам нужно две комнаты, — сказал Билли.

— Извините, — ответил Энтони Перкинс, подавляя зевоту. — Мы заполнены почти под завязку. У нас остался только одноместный номер.

Билли с трудом удержался, чтобы не вытащить свой жетон, но так как это было противозаконно, решил подождать, пока в этом не возникнет крайняя необходимость.

— Насколько я могу судить, у вас с десяток комнат и только одна машина припаркована на стоянке. Что, все люди приехали на одной машине?

— Большинство людей, останавливающихся у нас, приезжают сюда на трейлерах, которые оставляют на парковке через дорогу. Когда заканчиваются отпуска, мы держим готовыми только две комнаты, и я сдал одну всего час назад.

— Завтра они нам уже не понадобятся, — ответила Джулия, выглядывая из-за спины Билли. — Нам нужно сейчас. Мы платим вдвойне.

— Можете заплатить и вдвойне, но моя Марджи готовит только две комнаты в мертвый сезон, и я не собираюсь поднимать ее в три часа ночи, чтобы она приготовила для вас двоих еще одну кровать. У меня есть одноместный номер. Вы можете снять его.

Джулия была поражена. Она имела весьма скромный жизненный опыт, но считала, что деньги всегда способствуют достижению соглашения.

— А если мы заплатим три цены? — рискнула она.

— Она что, туга на ухо? — озадаченно выдохнул клерк, посмотрев на Билли.

— Нет, — вздохнул Билли. — Она богата, что значительно хуже. Мы берем одноместный.

Джулия резко повернулась к нему.

— Постой, ненормальный. Если ты подумал хотя бы на минуту…

— Я лягу на полу, — ответил ей он. — И не надо меня опасаться.

— Вот еще! — огрызнулась она, ее глаза горели от негодования. — И не вздумай даже подлезть ко мне.

— Так вы не женаты, — сделал заключение служащий, все еще глядя на Билли. — Поздравляю, парень. Твоя девушка производит впечатление, но несколько спесива.

— Нам бы хотелось получить ключи от комнаты, — выпалила, отчаявшись, Джулия, швыряя на стол кредитную карточку. — И я бы была благодарна, если б вы не говорили обо мне, словно меня здесь нет.

Служащий пожал плечами и снова зевнул.

— Да ради бога. Не могу не сообщить вам, что вы несколько надоедливы, леди. Ваша комната — под номером три, ребята. Как выйдете, сразу налево.

— Что вы сказали? — Грудь Джулии тяжело вздымалась под ее вечерним платьем. — Я ваша гостья, хотя вы, кажется, не учитываете этот факт. За два цента я свяжусь со своим адвокатом и…

— Комната три, — повторил Билли, закрывая ей рот рукой. — Я беру ее. Спасибо. Подпиши квитанцию, Джулия… Вот и умница.

Она подписала, все еще издавая невнятные звуки с зажатым ртом.

— Она неугасимый огонь, эта твоя девушка, — произнес клерк. — И скажу тебе, сейчас я еще больше оценил мою Марджи. Вот ключ, парень. Прими его и мое сочувствие в придачу.

Билли кивнул, усмехаясь и по-прежнему крепко зажимая рот Джулии.

— Спасибо. Сегодня любое сочувствие будет кстати. А теперь лучше я уведу ее отсюда, пока она не забыла о своих манерах и не укусила меня.

Гнев Джулии сменился на растерянность, стоило ей только переступить порог комнаты номер три. Хотя ей и доводилось останавливаться в четырехзвездочных отелях, но никогда раньше она не была в номере захудалого мотеля. Увидев помещение, она испытала шок. Комната была маленькая, жутко пахло хвойным освежителем. Единственную мебель составляли кровать, небольшой комод и садовый пластиковый стул. Ни тебе телевизора, ни бара с прохладительными напитками, ни шоколадного угощения на подушке. Однако к стене был прибит крокодил с открытой пастью, сделанный из папье-маше.

— Здесь все так… по-другому, — выдавила она из себя, не в состоянии оторвать взгляд от аллигатора. — Я много ездила по миру, но никогда не видела подобных комнат раньше. Никогда.

Он вдруг подумал о том, что и для него это все впервые. Никто прежде не производил на него такого сильного впечатления, затратив на это так мало усилий. Сколько он ни старался, все никак не мог понять, почему неискушенной женщине-ребенку удалось добиться этого. Его взгляд тайком остановился на единственной кровати, покрытой тонким синельным покрывалом. Мысленно он отвесил себе пощечину и перевел взгляд на сломанный карниз.

— Я останавливался в комнатах и похуже, — прокомментировал он.

— Господи. Куда ж еще хуже, — вытаращила она на него глаза.

— Намного хуже. — Он провел рукой по волосам и уставился на допотопный телефонный аппарат на столе, прикидывая в уме, как им воспользоваться. Но все равно получалось, что поговорить с Харрисом он мог только по сотовому в своей машине.

Покосившись на Джулию и отметив еще раз ее усталый вид, Билли подумал, что несчастному Харрису придется подождать еще. Делая выбор между беспокойством о своем работодателе и заботой о Джулии, Билли сознавал, что в выигрыше всегда будет девушка.

— Давай немного поспим. Еще несколько часов не сыграют роли.

— Что ты имеешь в виду, сказав, что лишние часы не сыграют роли? Тебе так не терпится избавиться от меня? — помрачнела она.

На этот вопрос Билли не смог ответить. Какие б там ни были причины, ему не хотелось снова лгать ей. Чем больше времени он проводил с ней, тем все меньше желал возвращать ее в золотую клетку.

— Неважно. Но я не это имел в виду. Мне очень хочется задать тебе вопрос, — добавил он, намеренно пытаясь отвлечь ее. — Я не хочу совать нос в чужие дела, но… ты всегда так одеваешься?

— Одеваюсь как? — Она смущенно оглядела свое платье. — Что здесь не так? Оно от Версаче…

— Я говорил не о платье. О кроссовках. Ты стараешься быть законодательницей моды в высшем свете или это последний писк моды?

Тронутая вниманием, она склонила голову набок так, что ее волосы рассыпались по плечам.

— Я сняла туфли на каблуках, когда уходила. У меня просто отваливались ноги. Скажи, что означает «писк моды»?

Она была восхитительна. Билли долго и пристально смотрел на нее, потом едва заметно улыбнулся. Одну минуту она казалась ему сиреной, хотя и невинной, потом становилась похожей на любопытную школьницу…

— Мне нужно выйти к машине, — сказал он неожиданно, почувствовав большую необходимость в свежем воздухе, чем в телефонном звонке Харрису наедине, а потом добавил: — Но прежде мне нужен хороший холодный… нет, теплый душ. Он поможет мне расслабиться, прежде чем я грохнусь на пол. — Билли был абсолютно уверен, что ванная — это единственное место, куда она не последует за ним. А ему сейчас нужно время, чтобы вспомнить, кто он и для чего его наняли. Его тревожило какое-то непонятное чувство, что Джулии срочно необходим кто-то, чтобы охранять ее от человека, приставленного к ней для ее защиты. — Тебе что-нибудь захватить на улице?

— Да нет. У меня все в порядке, — поспешила ответить она. Останавливаться в одной комнате с малознакомым мужчиной оказалось гораздо интимнее, чем она себе представляла.

Джулия сидела на кровати, прислушиваясь к шуму воды в ванной.

— Билли, — прошептала она только для того, чтобы услышать, как звучит его имя.

Она мысленно представила его себе. Загорелая кожа блестела под струйками воды, темные длинные волосы зачесаны назад. Твердые мускулы четко вырисовываются сквозь воду, мыло, свет и тень. Так как ее познания в этой области были весьма ограниченны, ее воображению сейчас недоставало красок. Тем не менее она ощущала непривычное беспокойство и судорожно ерзала по кровати, пытаясь освободиться от напряжения, охватившего все тело. Он сильно отличался от знакомых ей мужчин. Несомненно, он обладал сексуальностью, грубой мужественностью и вместе с тем необъяснимым мальчишеским очарованием. От его улыбки захватывало дух, и, когда он смеялся, крошечные морщинки вокруг глаз молодили его лет на десять.

Шум воды в ванной внезапно прекратился.

Джулия очнулась, торопливо расшнуровала кроссовки, скинула платье и проскользнула меж простыней в бюстгальтере и трусиках. Билли вышел из ванной с низко обмотанным вокруг бедер полотенцем. Темные мокрые волосы спутались на лбу и резко контрастировали с серебристым мерцанием его глаз. От волнения у нее сорвалось дыхание.

— Ты не сводишь с меня глаз, малышка, — сказал он, придавая голосу легкость. — Ты смотришь как несчастная сестрица Златовласка из кровати при виде медведей. Надеюсь, мне не придется говорить тебе…

— Не придется, — перебила она его, натянув покрывало под самый подбородок. — Я знаю, я в полной безопасности.

— Послушай, если б у меня было в чем спать…

— Не переживай из-за этого. На мне тоже почти ничего нет, и я чувствую себя прекрасно. Я только сняла свое…

— Давай не будем говорить о том, что ты сняла, — грубо оборвал ее Билли. Он схватил одеяло из стенного шкафа и швырнул его на пол. — Кинь мне вторую подушку… Спасибо. Теперь давай ненадолго прикроем глаза. Спокойной ночи.

— Билли?

— Что? — Он уже лег на пол и завернулся в одеяло как в кокон, стараясь не думать о ней.

— Ну… Кому-то из нас придется выключить свет. Если ты закроешь глаза и обещаешь не подглядывать, я…

— Ты шутишь, — пробурчал Билли и встал, закутанный в одеяло. — Мы здесь не в шестом классе. «Я обещаю не подглядывать» не входит в мой словарный запас. — Он подошел к стене и накрыл ладонью выключатель.

Джулия ждала. Пальцы Билли лежали на выключателе, но свет по-прежнему горел.

— И что? — кокетливо поинтересовалась она.

Билли тяжело вздохнул и медленно повернул голову, чтобы взглянуть на нее через плечо. Синие глаза не моргали, тело напряглось, а между бровей застыла глубокая складка. Этот мужчина смотрел на нее так, словно она была самое неотразимое и очаровательное создание из тех, кого ему доводилось встречать.

— Мне просто захотелось взглянуть на тебя еще раз, — нежно произнес он.

В комнате стало темно. Девушка слышала, как он прошел рядом, а потом устроился на полу возле кровати. Ее груди вдруг налились и отяжелели, и вновь она ощутила ту теплую волну.

Сон был далек от нее, как никогда прежде.




ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Раньше у Билли Лукаса никогда не возникало желания поспать подольше. Спать — это так скучно… Вот почему он был очень удивлен, когда открыл глаза и увидел до неприличия светлую, солнечную комнату. Он взглянул на часы, поморгав, поднес циферблат ближе к глазам — 11:30.

Пол, на котором он лежал, вдруг показался еще более твердым, чем вчера вечером, когда он укладывался спать. Спина болела. Шея затекла. Билли чувствовал, как слабо ноют все его четыре боевые раны. Он медленно сел, потирая глаза. Ему никогда не приходило в голову, что Джулия могла бы проснуться раньше его, принять душ и ускользнуть из комнаты незамеченной. Он всегда очень чутко спал, как кошка, и обязательно замечал любое движение рядом с ним. Это качество всегда спасало его в трудных ситуациях.

К несчастью, пустая кровать Джулии говорила, что он оставил эту способность в Калифорнии вместе с карьерой. Дверь в ванную была приоткрыта, мокрое полотенце валялось на полу. Билли почувствовал тошноту, словно упустил самого опасного подозреваемого, которого ему поручили охранять.

Билли вскочил, схватил джинсы и, прыгая сначала на одной ноге, а потом на другой, натянул их на себя. Потом опустился на колени и заглянул под кровать в поисках кроссовок. И тут вошла Джулия.

На ней теперь были сандалии, мешковатые шорты цвета хаки и футболка с глубоким вырезом, которая оставляла ее загорелую грудь открытой. Бейсбольная кепочка была натянута на глаза, а сзади развевался хвост. Через плечо была перекинута новенькая сумочка из кожзаменителя. И, как мог видеть Билли, на всем, что было сейчас на ней надето, красовалась уже знакомая эмблема Гатор-Гетовея.

— Что ты там делаешь? — спросила она невинно. — Меня ищешь?

— Очень смешно, — прорычал он, поднимаясь на ноги. — Я искал мои ботинки, чтобы потом начать искать тебя. Ты сбежала от меня! Я подумал, что ты уехала.

— Я была… — Ее карие глаза сияли, и она приподняла пакет, куда сложила платье с блестками и кроссовки. — Днем это место такое любопытное! Оказывается, здесь есть сувенирный магазин, где принимают кредитки «Америкэн экспресс».

— Не смей вести себя так, будто ничего не произошло. — Билли резко откинул волосы назад. Где-то глубоко внутри он понимал, что не прав, но не мог успокоиться. — Пока ты разбрасывалась деньгами, с тобой могло случиться все что угодно. Тебе такое не приходило в голову?

— Извини, — Джулия осторожно протиснулась сбоку от него, поставила пакет на пол. — Мне еще нужно позвонить Харрису. Я ждала, пока ты проснешься. Я не хотела обижать тебя.

— Харрису? — Билли сразу же начал соображать. — Твоему брату? Подожди. Не раньше, чем я смогу… впрочем, неважно. Что ты собираешься сказать ему?

Джулия посмотрела на него, словно у него сзади росли крылья.

— Что с тобой сегодня? Естественно, правду. Я поехала покататься, заблудилась, потом у меня кончился бензин. Он пришлет кого-нибудь за мной. Я все продумала, но не стану упоминать о нашем совместном ночлеге. У Харриса, возможно, случится удар или что-нибудь подобное. Он ужасно чувствителен, когда дело касается меня.

«А разве только он?» — подумал Билли. Он чувствовал себя виноватым, потому что испортил ей настроение, но ведь она сбежала от него.

— А когда он спросит, где ты, ты ему ответишь…

— Люди моего брата очень деятельные и толковые ребята, — заметила она с холодком. — Гарантирую, они смогут найти меня рано или поздно.

— У меня есть идея, — скороговоркой выпалил Билли, лихорадочно соображая. — Гатор-Гетовей — далеко не туристический центр. Если ты будешь ждать, пока кто-то найдет тебя здесь, то рискуешь провести целую вечность в этом захолустье.

— Знаю, — произнесла она задумчиво. — Но ты не беспокойся. Я найду себе занятие.

Билли почувствовал себя неловко.

— Ты только скажи своему брату, что уже на пути домой. Мы сможем выехать, как только я приму душ. Таким образом, ты окажешься дома в два раза быстрее.

Она резко повернулась, пристально поглядела ему в глаза.

— Надеюсь, у тебя нет скрытых мотивов?

«Будь все проклято». Билли запрокинул голову, уставился в потолок и сосчитал до пятнадцати. С каждой минутой он все сильнее ненавидел свою работу. Если б он сказал сейчас Джулии правду, она бы никогда не простила Харриса. «О, Билли, когда ж это все началось? — беззвучно застонал он. — О, какую путаную паутину мы плетем…»

— Мы оба помним о договоренности, — наконец выдавил он, машинально приглаживая волосы. — Бензин и чаевые. Я потратил на тебя много времени и сил. Но если ты отказываешься…

— Нет, все замечательно. Думаю, что ты сумеешь найти дорогу в Палм-Бич. — Джулия была готова расплакаться, но не хотела, чтобы Билли видел ее слезы. Она повернулась к телефону, сняла с аппарата трубку и застыла. Секунды отсчитывали время. — Это что-то довольно необычное. Этот телефон что, антикварный?

— Он ротационный. Да, почти что… антикварный.

Билли обреченно вздохнул. Он подошел к Джулии, положил руки ей на плечи и нежно подвинул ее.

— Я наберу номер. В конце концов, мне нужно отрабатывать чаевые…

Разговор с братом прошел нормально, принимая во внимание неестественную мнительность Харриса и его сверхчувствительность. Она сказала, что с ней все в порядке. Он поинтересовался, не похитили ли ее. Хорошо поставленным голосом Джулия сообщила, что у нее возникли проблемы с машиной. Его голос повысился на целую октаву, и он потребовал, чтобы она призналась во всем, если и вправду попала в аварию. Поскольку беседа с Харрисом с каждой минутой становилась все более напряженной, Джулия поспешила сообщить брату, что она на обратном пути домой, целая и невредимая. Девушка повесила трубку, прежде чем Харрис успел представить еще одну ужасную ситуацию, в которой она могла бы оказаться.

— Слава богу, — облегченно вздохнув, сказала она, оглянувшись на Билли. — Все в порядке. Он теперь спокоен. Больше никаких проблем…

— Да уж, — сухо изрек повеселевший Билли. — По тому, что ты мне сейчас рассказала о своем брате, могу представить, что он уже сорвался с места. Не будет ли меня ожидать ФБР, когда я доставлю тебя домой?

— Не думаю, — тихо отозвалась она.

— Какое замечательное утро. — Глаза Билли заблестели, и он смело посмотрел на свою подопечную, окинув ее взглядом с головы до ног и слегка задержав глаза на ее загорелой почти обнаженной груди. — Сегодня ты настоящая туристка. У тебя когда-нибудь раньше была сумочка из кожзаменителя? Или туфли?

— Нет. — Она уставилась себе под ноги. — Это впервые. Со мной в последнее время многое происходит впервые.

— Эй, — Билли протянул руку и нежно коснулся ее подбородка. — Кончик носа у тебя порозовел. С тобой все в порядке?

— Естественно. Почему со мной должно быть что-то не так? — Ее глаза были переполнены слезами, и она уже не успевала их утирать. — Раз я не способна сама разыскать нужную дорогу во Флориде, заправить свою машину и понять, как пользоваться антикварным ротационным телефоном, это вовсе не означает, что я какая-то там идиотка. Во всем остальном я такая же, как любая другая женщина в этом мире. Разве не так?

Нежность отразилась на его лице. Он покачал головой, слабо улыбнулся и позволил себе провести пальцем по ее мягкому подбородку, а потом по контуру нижней губы, которая слегка дрожала.

— Джулия, могу заявить тебе с полной откровенностью. Ты, возможно, несколько больше других нуждаешься в опеке. Во всем остальном ты абсолютно такая же, как и все.

Не ответив на его последние слова, она опустила свои золотистые ресницы и тихо выдохнула ему на кончик пальца. Он знал, что ему не следовало бы так поступать. Это плохо, очень плохо. Ему платили за то, чтобы он не позволял никому приближаться к Джулии Ропер. Билли стало очевидно, что он не справляется со своими обязанностями. Кому-то следует его пристрелить. Немедленно.

Пока его совесть возмущалась, он продолжал смотреть на Джулию, не в силах оторвать глаза от такой красоты.

— Тебе нравится…

— Когда ты касаешься меня? — Ее красивые, по-детски широко раскрытые глаза смотрели на него безо всякого страха. — Да. Ты так нежен… Это похоже на поцелуй.

— Мои поцелуи, — проговорил он, пытаясь проглотить комок в горле, — не всегда бывают нежными.

— Мне не довелось это узнать, — прошептала она.

Между их телами вдруг возникло электрическое напряжение; казалось, даже воздух в комнате вибрировал. Ее глаза, не мигая, смотрели на него, когда она вдруг порывисто сжала губы и смело запечатлела легкий, невесомый, словно крылья бабочки, поцелуй на кончике его пальца. Лишь раз, всего лишь раз в своей жизни она позволила себе переступить эту чертову границу дозволенного поведения…

— Будь умницей, — приказал Билли, не в силах оторвать глаза от ее сочных губ. — Проклятье, ты знаешь, что тебе не следовало бы…

— Да, знаю. Мне ведь не следовало бы так делать? — Она шагнула ближе, ее бедра оказались совсем рядом. Футболка на груди едва заметно подрагивала — так сильно колотилось ее сердце. — Я так устала делать то, что мне говорят. Тебе когда-нибудь хотелось сделать что-нибудь только потому, что тебе не следует этого делать?

Билли крепко зажмурил глаза. Не помогало: ее образ горел в его душе, заполняя сознание.

— Нет. Точно нет.

Он тяжело вздохнул, открыл глаза и теперь просто упивался ею. Новые, еще более сильные языки пламени заплясали вокруг сердца. Она была так прекрасна, что могла разбить сердце любого, даже самого закаленного мужчины. Ему показалось, что он уже на краю обрыва. И он нежно, едва слышно проговорил:

— Сними эту чертову кепку.

Она сделала, как он сказал, и задержала дыхание.

Билли криво усмехнулся.

— Ага. С чего это ты поступаешь так, как тебе говорят… Мне следует бежать отсюда, чтобы спасти свою жизнь… но я не хочу. — Он наклонил голову и потерся кончиком своего носа о ее нос. — И не могу.

— И я тоже, — неловко прошептала Джулия.

Он утопил пальцы в завитках ее прохладных шелковых волос, склонил голову, ища ее губы… На вкус она была как мед, как розы, как утренняя роса… и как все самое прекрасное в мире. Он почувствовал ее дыхание на своих губах и притянул к себе в неудержимом порыве. Ее руки блуждали по его плечам, груди, погружались в волосы, пытаясь найти способ привлечь его еще ближе к себе. Его язык легко касался ее, и по телу девушки пробегала сильная дрожь. Пугливые, слабые чувства быстро превращались в требовательные инстинкты. И тут Билли понял: это и есть то самое главное, что он упустил в своей жизни. Он никогда не целовался с Джулией Ропер.

С легким стоном он оторвался от прекрасной и совершенно беззащитной девушки и, прижав свой лоб к ее лбу, попытался взять себя в руки.

— Я говорил тебе, — наконец начал он, и его голос вновь стал громким и твердым, — я не всегда бываю нежным.

— Мне нравится это. — Джулия не умела хитрить или играть. Кроме того, ее вздымавшаяся от волнения грудь и дрожащее тело выдавали ее чувства. Девушка упорно сопротивлялась навязчивому желанию поцеловаться с Билли еще раз. — А тебе? Что ты чувствовал?

— Что чувствовал я? — Никто раньше не задавал ему этого вопроса. Билли тихо рассмеялся, потом поднял голову и огорченно выдохнул. — Я не могу… Я чувствовал… О, черт. Не уверен, что если отвечу, то не получу пощечину.

— Я бы ни за что не ударила тебя, — ответила она с нескрываемой прямотой. — Тебе не стоит об этом переживать.

— Милая, лучше бы ты меня ударила. — Очень осторожно он опустил руки ей на плечи и легонько оттолкнул на добрых полметра от себя. — А сейчас я снова собираюсь под холодный душ. Извини.

Дверь в ванную захлопнулась, но через секунду распахнулась снова.

— Ты будешь здесь?

— Я никуда не уйду, — пообещала Джулия и положила руку на сердце. И только когда он закрыл дверь и запер ее изнутри, она улыбнулась и добавила: — Ни за что на свете.




Днем Гатор-Гетовей выглядел куда приятней, чем ночью. На автостоянке среди деревьев сгрудились несколько трейлеров. Сразу за мотелем начинался склон, спускающийся в самое настоящее болото.

— Жаль, что у меня нет камеры, — с восторгом заявила Джулия, разглядывая издали лоснящиеся, покрытые грязью бугры в болоте, которые очень сильно напоминали аллигаторов. — Харрис никогда бы этому не поверил. Я и не знала, что есть такие места. Харрису просто необходимо все это увидеть. Когда я задумываюсь над тем, что пропустила, сидя в душном старом Палм-Бич.

— Сомневаюсь, что Харрис разделил бы твои энтузиазм, — перебил ее Билли, которого Джулия упросила погулять с ней по окрестностям. С того момента, как он поцеловал эту девушку, он впервые заставил себя наконец вспомнить об этом человеке и о том, что добрая сказка неизбежно и очень скоро закончится. Тут же его улыбка потеряла весь внешний блеск. — Судя по тому, что ты мне говорила о нем, этот человек слишком… аккуратный. Некоторые люди панически боятся запачкать даже подошвы ботинок. Это вредит их радости.

— Знаешь, не припомню дня, когда бы Харрис по-настоящему веселился. Если он не на работе, то постоянно переживает о том, что происходит там. Даже когда его везут в офис, он раскладывает папки с делами на коленях. Ты познакомишься с ним, когда мы вернемся. Гарантирую, что к уху у него будет приставлен телефон, а рука будет лежать на клавиатуре ноутбука.

Билли совсем не горел желанием «познакомиться» с Харрисом. Что из всего этого выйдет, сам черт не разберет. Харрис, узнав о его самодеятельности, наверняка взбесится и, скорее всего, с треском уволит, а Джулия, оказавшись в привычной ей роскошной обстановке, тут же утратит все свои иллюзии, и вдобавок ей будет жутко больно оттого, что эти двое попеременно обманывали ее. «Еще несколько минут, — сказал он себе. — Потом я позвоню Харрису и тем положу конец… всему».

— Как ты посмотришь на то, чтобы прокатиться вон на той старой карусели? — предложил Билли, махнув рукой в сторону стоянки, за которой была разбита площадка аттракционов.

Джулия, словно почувствовавшая его состояние, облегченно рассмеялась, глядя на еле двигающуюся, скрипевшую от натуги допотопную карусель.

— Я как раз надеялась, что ты мне это предложишь!.. — И она схватила его за руку и стремительно повела к шоссе.

«Сосредоточься», — думал Билли, бодро шагавший рядом с девушкой. Превосходная идея, в особенности когда предмет его мыслей — прекрасная блондинка, выглядевшая просто неотразимо в этом местном наряде. Мягкий ветерок шевелил пряди золотых волос, Джулия улыбалась во весь рот, не испытывая никакой неловкости, наслаждаясь этим днем и этой минутой. Такая заурядность эта скрипящая маленькая карусель. Но для привилегированной наследницы из Палм-Бич катание на ней — как полет на «Конкорде».

На площадке Джулия засмотрелась на светловолосого мальчугана, который «управлял» миниатюрным воздушным кораблем (изрядно, впрочем, заржавевшим). «Летая», самолет скрипел, лязгал и временами испускал стон, похожий на «врууум».

— Я люблю наблюдать за маленькими детьми! — прокричала она на ухо Билли, повышая голос, чтобы он ее услышал сквозь льющуюся из кабины музыку. — Они замечательны. Совершенно не стесняются. Они полностью отдаются своему воображению, и им нет дела до того, что о них думают. — Она посмотрела на него мечтательным и мягким взглядом. — Вот было бы здорово, если б мы следовали своим порывам, не думая о них во второй раз.

— Это зависит, — не согласился Билли, — от того, хороший ты или плохой.

Она бросила на него осуждающий взгляд.

— Перестань быть полицейским хотя б на пять минут. Естественно, я имею в виду порядочных людей. Вот если бы мы были как этот маленький мальчик, наслаждались бы каждой минутой, не обращая внимания на мир и людей вокруг нас…

— Давай представим, — решительно проговорил Билли, — что мы живем в совершенном мире.

Он наклонился и обхватил губами губы Джулии, которые раскрылись от удивления. Поцелуй был грубым; казалось, он вкушал ее с чувством, которое было сродни отчаянию, затягивал ее в эротический мир, который был еще незнаком ей…

— Кто следующий? — выкрикнул подросток, распоряжавшийся каруселью. Когда он поглядел на них, на его веснушчатом лице расплылась нагловатая ухмылка. — А вы, наверно, хотите побыть вдвоем? Почему бы вам не снять номер в мотеле?

«Вот и все, — подумал Билли. — Какой восприимчивый ребенок».

— О пресвятая дева, — пробормотала Джулия и, покраснев, потянула его прочь, подальше от площадки и глазевших на них детей.

Уходя, Билли бросил тяжелый взгляд на ухмыляющегося подростка.

— В прежние времена я арестовал бы тебя в два счета, щенок.

Джулия проглотила нервный смешок, взяла его под руку и упрямо потащила за собой.

— Нельзя арестовывать людей за то, что они таращат глаза.

— Тогда мне пришлось бы арестовать себя, — ответил он. — А это было бы совсем глупо. Куда мы идем, начальница?

— Вон туда, к столику под деревом. — Джулия глубоко вздохнула. — У меня есть к тебе предложение. Меня только что осенило.

«О пресвятая дева», — мысленно повторил Билли. По груди и между лопаток у него заструился пот.

— Мне нужно кое-что сказать, — нежно произнесла она, усаживая его на деревянную скамью. — Не смотри на меня с таким ужасом. Это деловое предложение… ну, в какой-то степени.

— А если бы здесь был твой брат, — позволил он себе робкое замечание, — ему бы пришлось по душе твое деловое предложение?

— Если бы здесь был мой брат, — резонно заметила Джулия, — он бы задохнулся и упал замертво как раз в ту секунду, когда ты меня целовал. Поэтому он ничего не узнает об этом маленьком предложении. Прекрати думать о моем брате, Билли.

— Ты не понимаешь. Я не могу перестать думать о нем. Харрис…

— Харриса, — повелительно перебила девушка, — здесь нет, а я тут. Почему у тебя такая навязчивая идея по его поводу? Он ни к чему не имеет отношения.

«За исключением того, что он подписывает чеки. Когда платит мне зарплату, — подумал Билли. — И я познакомился с ним задолго до того, как узнал тебя».

— Ты не права.

— Хорошо, — уступила Джулия. — Разумеется, я помню о нем. Вот почему я позвоню ему прямо сейчас и скажу, что не собираюсь ехать домой.




ГЛАВА ПЯТАЯ


Билли застыл на месте.

— И ты намерена осуществить все это с моей помощью?

Джулия глубоко вздохнула. Ей вдруг показалось, что она зависла над пропастью. И вопрос, умеет она летать или нет, может быть решен только опытным путем.

— Я понимаю, что это непредвиденная перемена планов, но ты только послушай. Так как я временно отделилась от дома, то не вижу никаких причин, по которым бы не могла продлить себе каникулы. Скоро мой день рождения… Я обнаружила, что мне необходимо некоторое время, чтобы обдумать… Я оставила кое-какие проблемы на потом, и… Ну, впрочем, тебе это неинтересно. Короче говоря, я пока не готова возвращаться домой.

— Но почему? Черт. Ты ведь прекрасно знаешь, что обязана вернуться домой. Дом — это то место, где ты должна находиться. — Потом он добавил совсем другим тоном: — А про какие проблемы ты говоришь?

— Это личное, — безыскусно уклонилась от ответа Джулия, глядя в сторону и наматывая прядь волос себе на палец. — По крайней мере, сейчас не самое подходящее время, чтобы вдаваться в подробности. Тебе придется просто поверить моим словам. Что-то ты сразу скис.

— Какое это имеет значение?.. Это у тебя вдруг возникла необходимость в каникулах. И это у тебя сверхчувствительный брат-трудоголик рвет на себе волосы дома. Ты что, хочешь загнать несчастного Харриса, такого маленького и хрупкого, в могилу раньше срока?

— Откуда ты узнал, что он маленький? — спросила Джулия, на секунду отвлекшись от своих мыслей.

Билли поморщился, сообразив, что выдал себя с потрохами.

— Из твоих разговоров, — только эту глупость он и смог придумать. — Ты всегда говорила о несчастном Харрисе как о ранимом человеке, я и решил, что он хрупкий и маленький.

— Да, он невысокий и довольно худой, но это из-за его нервозности. Я люблю брата, и только я знаю, как сильно он переживает из-за меня. Вот почему… — она снова глубоко вздохнула, — я бы хотела предложить тебе стать моим телохранителем. Нет, нет… только послушай еще минутку. Я и вправду не лгу, говоря тебе, что мне никогда не было так хорошо в жизни, как с тобой. Даже когда мы ссорились. В наших кругах никто ни с кем не спорит открыто. Если возникают разногласия, то приглашают адвокатов и передают дело в суд. Все очень цивильно. Так вот. Я поняла, что есть несколько вещей, которые я должна сделать, прежде чем вернусь домой. У меня есть список желаний. Не настоящий список на бумаге, потому что, если Харрис случайно обнаружит его, он задохнется…

— И свалится замертво. Я знаю. Продолжай.

Джулия украдкой стала озираться, словно желала убедиться в том, что Харрис не прячется за каким-нибудь из ближайших деревьев.

— Все, кого я знаю, обращаются со мной как с хрустальной вазой. Но ты… Билли, когда я с тобой, я становлюсь обычной женщиной, ничем не отличающейся от других. Поэтому, прежде чем вернуться домой, мне бы хотелось сделать что-то такое, чего я никогда не делала раньше, но о чем всегда думала. Я уже потеряла всякую надежду, что такое может случиться, но ты все изменил. Ты явно не польстился на мое состояние и не старался произвести на меня впечатление. Ты даже не представляешь, как это необычно. С тобой у меня нет необходимости следить за всем, что я говорю или делаю. И у тебя опыт общения с… криминальными элементами и все такое, словом, ты представляешь собой идеальный вариант телохранителя на время каникул. Я могла бы полностью расслабиться и сосредоточиться только на том, как бы поинтересней провести время, оставшееся в моем распоряжении.

— Оставшееся время? — Билли выпрямился и пронзил ее взглядом. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Ты больна или что? Про какое время ты говоришь?

— Мой день рождения, — ответила она, покусывая губу.

— Послушай, почему бы тебе не избавить меня от лишних проблем и не выложить все как есть? Я ведь все равно узнаю. Тебе просто придется довериться мне.

— Ммм, — Джулия заерзала на деревянной скамейке и неожиданно наморщила нос, как будто в нее вонзилась заноза. — И почему ты не оказался дорожным агентом или финансовым инспектором?

— Выкладывай все начистоту.

— Ну, хорошо. В следующую пятницу мне исполнится двадцать три. У меня есть друг, который считает, что это самый подходящий день, чтобы… чтобы… оформить все официально. Или, по крайней мере, приблизиться к официальному оформлению отношений.

Билли задержался на одной фразе из ее бессвязного объяснения.

— Оформить официально. Что оформить? Брак?

— Он поинтересовался размером моего кольца. Я понимала, что все к этому и идет, но… Он в самом деле очень милый. Его зовут Бьюрегард Джеймс Фаркухар Третий. Наши семьи знакомы целую вечность. Харрис очень сильно его любит. — Джулия вдруг почувствовала себя не в своей тарелке: совсем неподходящее время для признаний. Она с таким удовольствием целовалась с Билли всего пять минут назад, а теперь рассказывает ему о Бью, своем дне рождения и проблемах, ожидающих ее дома.

— А как насчет самой Джулии? Ей нравится этот Бу-Бу-Третий?

— Его зовут Бью, и, естественно, он мне нравится. Он как… он как белый хлеб, в нем нет ничего, что мне не нравится. Послушай, я знаю, это кажется довольно странным, что я говорю тебе все это, особенно после того…

На лице у Билли судорожно забился мускул.

— После чего? Той пары поцелуев? Дорогая, поцелуи не являются договорами. Их даже нельзя считать соглашением о постепенном официальном оформлении договора.

— Вовсе не обязательно быть таким саркастичным. Ситуация довольно непростая, но я справлюсь. Я знаю Бью с самого раннего детства. Мои родители были знакомы с его родителями, бабушка и дедушка Бью регулярно навещали моих бабушку и дедушку. Все всегда считали, что мы когда-нибудь поженимся. Харрис воспринимает эту женитьбу как конец своих опекунских обязанностей по отношению ко мне. Он доверяет Бью и уверен, что тот никогда не поступит со мной плохо. Может быть, он устроит наконец и свою личную жизнь…

Взгляд Билли стал холодным, как морозное небо.

— Поэтому бросай все к чертям и отправляйся домой. Выходи замуж за Бу-Бу. Проблема решена. Все заживут счастливо, в конце концов! — предложил он, а про себя подумал: «Почти все».

— Ты перестанешь так его называть? Я не знаю, хочу ли я вообще выходить замуж. Знаю только одно: пока я не готова вернуться к прежней жизни.

— Пожалуйста, сиди и не двигайся, — произнес Билли, поднялся из-за стола и обошел его медленно по кругу. Джулия вертела головой, как напуганная сова, следя за ним. Один, два, три круга, а он все никак не мог справиться с сумасшедшим волнением, охватившим его.

Существование Бу-Бу-Третьего оказалось для него полнейшей неожиданностью. Харрис никогда не упоминал о молодом человеке. Билли и не думал, что Джулия была к кому-нибудь привязана. А почему, собственно?

Да потому, что ему так хотелось!

Он попытался восстановить хладнокровие. Он все-таки хоть и бывший, но полицейский. Во-первых, его наняли охранять Джулию, а не влюбляться в нее. Во-вторых, она на пути к помолвке. В-третьих, он уже достаточно хорошо знает ее, чтобы понять: она серьезно настроена не возвращаться сейчас домой. Ему остается либо позволить ей ехать одной, либо тащиться вместе с ней и попытаться уберечь ее от неприятностей. Любой его выбор не придется Харрису по душе.

И в любом случае Билли в проигрыше. Обыкновенный телохранитель, работающий по найму, он сам все испортил, дав волю своим чувствам.

…Когда он наконец остановился и посмотрел на девушку, выражение его лица обрело профессиональную мрачность. Это было лицо истинного копа.

— Я стою дорого, — сухо изрёк он.

Джулия захлопала ресницами, слегка ошеломленная его заявлением.

— Ладно. Раз уж я испортила твой отпуск, хочу его компенсировать.

— Просто я тебя предупредил. Здесь есть положительная сторона, я хорошо исполняю свои обязанности, поэтому ты получишь все самое лучшее за свои деньги, а Харрис получит тебя в целости и сохранности. — Он снова сел и улыбнулся ей через стол. — А теперь внесем ясность. Надеюсь, та пара моих поцелуев не послужила причиной для твоего решения не возвращаться домой…

— Естественно. — Джулия уставилась на тесно сплетенные руки, отчаянно пытаясь спрятать непрошеную обиду, вызванную его словами. Ей потребовалась минута, чтобы взять себя в руки и проглотить ком в горле. — Я не ребенок, Билли. И говорила тебе с самого начала, это деловое предложение.

— И ты прямо сейчас все расскажешь брату, ведь так?

— Несомненно. — Последовала пауза. — Скажем, большую часть всего. Если я точно скажу ему, куда направляюсь, он тут же примчится и заберет меня. Я просто заверю его по телефону, что со мной все в порядке, сообщу, что наняла охрану и вернусь через неделю. Хватит с него и этого.

— Я так не думаю, — заявил Билли решительно. — Уверен, он ничего не поймет. Я и сам ничего не понимаю. Что ты ищешь, Джулия? Что тебе еще необходимо? Чего у тебя еще нет?

— Это не то, что мне необходимо. Это то, чего мне хочется. Здесь большая разница, — едва слышно объяснила она.

Билли пожал плечами, ему больно было смотреть на ее обиженное лицо, и он злился на себя за то, что стал тому виной.

— Как прикажете. Когда и куда мы отправимся?

— Я дам тебе знать, — ответила девушка. — Тебе платят хорошие деньги. Это, должно быть, единственное, что тебя интересует? Не так ли?

Он заставил себя улыбнуться.

— Я всегда балансирую у черты бедности. Ничего не поделаешь, не довелось родиться богатым.

— Как прикажете, — передразнила Джулия его напускное безразличие. Она поднялась из-за стола, засунула руки в карманы шорт и бросила на него взгляд, полный скорбного достоинства. — Думаешь, мне бы пора привыкнуть к этому, да?

— Привыкнуть к чему? — переспросил Билли.

— Что я не такая, как все. Я всегда ошибаюсь, когда принимаю себя за обычную девушку, в которой нет ничего особенного. Потом действительность возвращает меня на место, и я понимаю, какую ценность я представляю… В общем, я иду звонить Харрису, а потом в аэропорт, чтобы заказать билеты. А ты тем временем вернешься в мотель и выпишешься.

Последнее предложение было произнесено в форме приказа работодателя подчиненному. Билли уступил ей эту небольшую победу. Женщина-ребенок со светящимися глазами была явно обижена, хотя и героически пыталась скрыть это. О том, чтобы утешить ее здесь и сейчас, не могло быть и речи. То же самое касалось и всего остального. Харрис был единственной ее семьей, и Билли никоим образом не хотел портить их отношения. Будет только к лучшему, если им удастся довести дело до конца и Джулия так и не узнает, кто же первый нанял его.

На данный момент выписаться из мотеля — единственное, что оставалось Билли.

— Есть, сэр, то есть мэм, — ответил он, отдавая ей честь. — Что-нибудь еще?

— Спроси у служащего мотеля телефон местного полицейского участка, куда мы могли бы сообщить об угоне «порше». — Она вдруг лихо развернулась на каблуках и направилась в сторону мотеля, больше не проронив ни слова.




Девушка заказала билеты на самолет на имена Билли и Джулии Ропер. Она только сейчас сообразила, что до сих пор не знает его фамилии. Странно… Ей и не приходило в голову спросить. Он просто Билли, она Джулия — ни фамилий, ни биографий, ни прошлого, ни будущего. Только настоящее имело смысл. А теперь, когда приключение повернулось менее романтичной стороной, лучше всего оставить все как есть… Они приехали в аэропорт все на той же его развалюхе и поднялись на борт самолета за пять минут до вылета. У Джулии не было никаких личных вещей, кроме сумочки из кожзаменителя и пакета, в котором было скомкано ее вечернее платье от Версаче.

Ее настроение поминутно менялось. То она чувствовала страх, то жила в каком-то предвкушении, то испытывала неудержимое любопытство.

Джулия удивлялась себе, и это удивление с каждой минутой только усиливалось. Отправившись просто так в путешествие, которое она серьезно не обдумала, Джулия практически осуществила свой план. Она не имела ни малейшего представления о том, что мог бы чувствовать Билли. Он был как-то неестественно равнодушен ко всему. Сидя в соседнем кресле, она тайком наблюдала за ним, гадая, о чем он думает.

В свою очередь, Билли был так взбешен, что не удивился бы, если б из его ушей повалил пар. Ему удалось-таки ускользнуть от Джулии в аэропорту и позвонить Харрису из туалетной кабинки. Батарейка сотового телефона была почти разряжена, он говорил кратко, коснувшись только фактов ночного побега Джулии. Он пообещал Харрису вернуть ее домой живой, целой и невредимой… и тут батарейка села окончательно. Харрису удалось произнести только два слова. Одно было «черт», а другое — «немедленно».

— Почему ты не разговариваешь? — спросила вдруг Джулия на высоте тридцати тысяч футов.

— Я не планировал возвращаться домой в Калифорнию еще две недели. Почему Лос-Анджелес?

— У нас есть дом на Сан-Клементе, — ответила Джулия. — Я решила, что это будет подходящим местом для остановки.

— Для остановки?

— Ну, на первых порах, — сказала Джулия, и в ее глазах блеснуло сомнение. — Место, где мы можем остановиться во время нашего побега. Я сама была там только пару раз, но дом очень удобный и расположен в удачном месте. Говорят, что в Калифорнии можно найти все, что пожелаешь.

— А как же Харрис? Мы оба знаем, что он кинется искать тебя. Тебе не приходило в голову, что рано или поздно он проверит дом на Сан-Клементе?

Джулия притихла и нахмурилась.

— Да, верно… Я и не подумала об этом. Вероятно, он так и сделает. Но все равно я уже приняла решение. С Харрисом или без него, но я не отступлюсь от намеченного. Несмотря ни на что, семь дней я свободная женщина.

— И что ты ему сказала, когда звонила? — Билли давно подмывало спросить ее об этом. Его беспокоило, не находится ли он в списке ФБР как один из разыскиваемых в стране опасных похитителей. Со склонностью Харриса к преувеличению это только вопрос времени. — Ты говорила ему обо мне?

— Естественно. Ему стало слегка… не по себе, когда я сообщила ему о каникулах, поэтому я попыталась успокоить его. Я сказала, что наняла телохранителя. И заверила, что он будет со мной и днем и ночью.

— И как Харрис отреагировал? — поморщился Билли.

— Не знаю, — честно созналась девушка. — Я сказала, что здесь плохая слышимость, и повесила трубку. Я позвоню ему еще раз через пару дней.

Билли вздохнул и откинул голову на спинку сиденья. Прошло всего-то два дня, как он перестал контролировать свою жизнь. Теперь он несся в бурном кильватере Джулии, отчаянно стараясь удержаться на плаву.

— Я твой телохранитель, — сказал Билли. — Поэтому, я думаю, это моя обязанность — позаботиться о том, чтобы у тебя все получилось. Если твой брат так печется о тебе, он наверняка отправит кого-нибудь проверить дом на Сан-Клементе. У меня есть предложение получше. — Он повернулся к ней. — У моего приятеля есть загородный домик в Лагуна-Бич. У меня ключ от него и приглашение посетить дом в любое время. Я бываю там, когда мне хочется одиночества. Подойдет ли это к твоим мистическим планам?

— Лагуна-Бич? Я никогда не была там. Как выглядит это место?

Он слабо улыбнулся.

— Сомневаюсь, что домик столь же роскошен, как ваш особняк на Сан-Клементе. Это лишь маленький коттедж на холме над пляжем. Хотя местечко тебе понравится. Это колония художников, напоминающая круглогодичную ярмарку под открытым небом.

— Ярмарку? — Лицо Джулии оживилось. Как и Билли, она откинулась на спинку кресла и одарила его такой ослепительной улыбкой, что у него на миг остановилось сердце. — Правда? Никогда не была на ярмарке. Звучит заманчиво. А друг не стал бы возражать? Что, если он там сейчас?

— Колин — коп и на неопределенный срок погряз в судебном разбирательстве одного убийства. Полностью могу гарантировать, что его там сейчас нет. В любом случае для меня лучше, если объявится он, а не Харрис. Колин — прекрасное дополнение к любому празднику. Собственно, он сам и есть некий праздник. Я познакомлю вас как-нибудь… — Он вдруг замолк и мысленно отругал себя. — О, нет. Я постоянно забываю, кто я.

— Это глупо. — Джулия порывисто коснулась его плеча, искренне желая разрушить стену отчуждения, возникшую между ними. — Послушай. Я понимаю, что, должно быть, вела себя немного высокомерно. Пожалуйста, извини. Я сейчас как раз на пути искоренения всего дурного во мне.

— Постараюсь, — ответил он и грустно улыбнулся.

— Нам придется проводить много времени вместе, поэтому обещаю вести себя хорошо. Давай представим, что мы только познакомились, и я буду поступать так, как меня учили в школе. Правило номер один: когда знакомишься с людьми, не заводи разговор о себе. Напротив, расспроси об их жизни и интересах. Откуда твои родители?

Улыбку Билли как рукой сняло.

— Мои родители? Вот, тебя опять заносит. Разве тебя не учили в твоей школе, что некоторым людям не нравится говорить о себе?

Девушка беспомощно пожала плечами, абсолютно не понимая, что она сделала такого, из-за чего он снова превратился в рычащего, недовольного полицейского.

— Вот, и ты тоже. Опять грубишь. Я делаю все, что могу…

— Джулия Ропер? — послышался чей-то женский, неестественно протяжный голос. Джулия и Билли как по команде повернули свои головы в одном направлении, и их взгляды остановились на женщине, стоящей в проходе рядом с ними.

— Не верю своим глазам, — ответила девушка таким тоном, как если б заметила мышь, бегущую по проходу между кресел. — Мэри Клэр. Какая ужасная… я хотела сказать, какой неожиданный сюрприз!..

Билли искоса поглядел на Мэри Клэр и сразу определил, что ей сорок с хвостиком. Особые черты: богатая, пронырливая, кичащаяся своим местом в обществе.

— Милая девочка, — Мэри Клэр изливала свои чувства, наклонившись так, словно хотела поцеловать Джулию. — Дорогая, восхитительная, что ты делаешь в бизнес-классе? Я заглянула за угол, а там ты. «Господи, это же Джулия Ропер», — сказала я себе. Я просто была обязана подойти и поздороваться. Если б я знала, что ты летишь этим рейсом, я бы настояла, чтобы ты села с нами. Или ты уже не одна?.. — Она многозначительно посмотрела на Билли. — Новый дружок?

— Меня зовут Билли, — представился он. Не дождавшись ответной реплики, Билли свирепо посмотрел на нее. — Что?.. На мне что-то не так?

— Господи. Конечно, нет, — хихикнула назойливая попутчица и оглянулась на Джулию. — Разве он не замечательный? Вы давно знакомы?

— С начала полета, — холодно ответила Джулия, болезненно ощущая на себе колкий взгляд Билли. — Я лечу одна.

— О, разумеется, — произнесла Мэри Клэр с заметным облегчением. — Не знаю, чего это мне взбрело в голову. Бью такая душка, и вы так неотразимы вдвоем. Кстати, он навестит тебя?

— Нет.

— А Харрис?

— Нет. Я просто хочу пройтись по магазинам и завтра вернусь назад. Сама знаешь, как это бывает, когда приходится тащить за собой мужчин.

Мэри Клэр вдруг наклонилась вперед и почти шепотом произнесла:

— Милая, должна сделать тебе комплимент. Твоя одежда… так вызывающе оригинальна. Соблазнительна и забавна. У тебя новый дизайнер?

Джулия с трудом подавила на губах счастливую улыбку.

— Да, но я приберегаю его для себя. Это так трудно — найти кого-нибудь необычного.

— Я тебя не виню, — сказала Мэри Клэр. — Не выдавай своего секрета, дорогая. Стоит только обмолвиться о молодом таланте, как все побегут одеваться именно к нему. Где уж тут найти радость? Пока. Счастливого возвращения домой.

Как только знакомая исчезла в салоне первого класса, Джулия обратилась к Билли, стараясь придать легкость голосу:

— Надо же было такому случиться. Из всех самолетов в мире мы выбрали именно тот, на борту которого оказалась Мэри Клэр.

— Я правильно понял, что она не имеет никакого отношения к Бу-Бу?

Джулия безнадежно пожала плечами.

— Так получилось, что она тетя Бу… тетя Бью. Когда я сказала, что лечу одна, я просто подумала, что так будет лучше и для тебя, и для Бью.

— Ты можешь цепляться за своего Бу-Бу, сколько тебе хочется, — отчитал он ее. — Но не смей включать меня в эту же категорию людей. К счастью, у меня нет ничего общего с людьми твоего круга.

— Я знаю, — прошептала она. — И поэтому я здесь, Билли.

— Лукас, — едва слышно отозвался он.

Ее томный взгляд остановился на его губах.

— Что?

— Моя фамилия Лукас.




ГЛАВА ШЕСТАЯ


Когда они приземлились, на аэропорт уже опустились сумерки. Волнения последних двух дней сказались на Джулии; легкая бледность свидетельствовала о глубокой душевной усталости. Она безропотно пошла туда, куда указал ей Билли, и с облегчением вздохнула, когда они наконец уселись в еще одну машину, взятую напрокат.

— Жаль, что уже стемнело, — вздохнула она, прикрывая зевок тыльной стороной ладони, как это делают истинные леди. — Мне хочется посмотреть все. Обычно в Калифорнии я вижу только салон лимузина и затылок водителя. Да, еще Родео-Драйв в Лос-Анджелесе. Я знаю этот район довольно хорошо.

— Она слоняется по магазинам на Родео-Драйв, — пробурчал Билли. — А я едва отовариваюсь в сети «Все за доллар». Все, о чем ты говоришь, выше моего понимания.

То ли она не слышала его, то ли посчитала за лучшее не обращать внимания.

— Первым делом завтра утром мне нужно купить кое-какие вещи. И косметику. Мне необходим фотоаппарат. Хочу фотографировать абсолютно все.

— Небольшой альбомчик для Харриса, — съязвил Билли, сразу сообразивший, что все фотографии, сделанные с помощью этого фотоаппарата, станут против него хорошей уликой, когда Харрис подаст на Билли в суд. — Как мило.

— Говоря об одежде… — Она вопросительно уставилась на него. — А кстати, где твоя? Ты не сдавал никакой багаж в аэропорту.

«Так ведь все осталось на заднем дворе твоего дома во Флориде, Джулия», — хотел брякнуть Билли, но сдержался и лишь сказал:

— Пока я здесь, могу носить шмотки Колина.

— Ладно, — произнесла она небрежно. — А этот твой друг, Колин… вы работаете вместе?

— Случается, — ответил Билли, довольный возможностью отвлечь свою очаровательную собеседницу от опасной темы. — К несчастью, пару месяцев назад его понизили до простого патрульного. Колин вспыльчив, и это сыграло скверную роль во время рейда по изъятию наркотиков. Поэтому сейчас он пребывает в меланхолии…

— Вы очень близки?

— Как братья. В юности мы оба были воинствующими нонконформистами, поэтому сразу сблизились. Нам всегда твердили, что из нас получились бы первоклассные преступники, если б мы не выбрали путь служения правде, справедливости и Америке…

Он улыбнулся, заметив, что у нее слипаются глаза.

— Ты такой… Мне нравятся такие, как ты… — Она вдруг зевнула, и ее голова откинулась на спинку кресла.




— Мы приехали, спящая красавица. Проснись. Раз, два…

Только с третьей попытки Джулии удалось разлепить глаза. Через лобовое стекло она увидела ворота в гараж.

— А где остальная часть дома? — промямлила девушка.

— На втором этаже. — Он довольно усмехнулся, глядя на то, как она потягивалась в кресле и растирала поясницу.

— Почему мы до сих пор сидим здесь, если машина не едет?

— Ждем, — пояснил Билли, не в состоянии оторвать глаза от Джулии. Волосы на ее голове сверкали золотом, точно нимб ангела, но все портило нахмуренное лицо.

— Ждем чего? — сердито поинтересовалась девушка.

Он подавил улыбку:

— Когда откроются ворота.

— Так ведь они не открываются. Электронный луч, должно быть… — Ее голос затих, когда она обменялась взглядом с Билли. — Ведь там нет электронного луча, так?

— Нет, мэм. Мы просто поднимем засов. Он открывается вручную.

Но когда Билли начал вылезать из машины, чтобы открыть гараж, Джулия велела ему оставаться на месте. Она вышла сама и с усилием дернула вверх тяжелый алюминиевый лист, словно всю жизнь только этим и занималась. Освещенная светом фар, словно клоун на арене цирка, она метнулась к Билли, хлопнув себя по бедрам.

— Оказывается, это легче, чем пользоваться ротационным телефоном, — выкрикнула она. — У меня огромный потенциал, чтобы стать обычной женщиной.

— Ни малейшего шанса, леди, — прошептал Билли, не в состоянии оторваться от нее. Его глаза задержались на мягкой полноте ее грудей, прикрытых тонким топом, а потом взгляд скользнул к глубокому вырезу. А машина все продолжала работать на холостом ходу.

Путешественница уперлась руками в бедра.

— Ну, что ты расселся!..

Билли осторожно въехал в гараж.

В дом он вошел первым, поочередно включая везде свет. Этаж над гаражом был маленьким, но уютным: кухня, гостиная и столовая в конечном счете сливались в одно помещение. К счастью, квартира выглядела так, словно Колин нанял кого-нибудь убрать ее после своего последнего визита. Запах моющего средства, настоянного на хвое, все еще чувствовался в воздухе, к нему примешивался аромат лимонного освежителя. Плюшевый ковер на полу был пропылесосен, подушки на диване взбиты и аккуратно разложены, большая стопка журналов возвышалась на сервировочном столике. «Определенно это дело рук не Колина, — подумал Билли. — Когда хозяин дома, он украшает комнату пивными банками, коробками из-под пиццы и старыми газетами».

За стеклянными дверями виднелась веранда из красного дерева. Джулия разглядела гамак и подвесные корзины с цветами. А еще дальше просматривался океан, переливавшийся каким-то странным мерцающим металлическим блеском.

— Сегодня пасмурно, — сказал Билли, когда закончил свой обход и застал ее перед балконными дверями, где она стояла молча и задумчиво глядела вдаль. — Ты не увидишь многого до утра. Но думаю, мы могли бы пройтись до пляжа, если пожелаешь…

Джулия пожала плечами и с улыбкой посмотрела на него.

— Утром. Я совсем забыла, что ты был за рулем, пока я спала. Где мы будем… то есть где ты будешь спать? А где я?

Улыбнувшись тому, как она тщательно выстраивала свой вопрос, Билли проводил ее на верхний этаж, где располагались спальня хозяина и ванная. Комната была выкрашена в бодрящие тона бежевого, белого и черного цветов, стеклянные распахивающиеся двери тоже вели на балкон. Ванная была огромных размеров — с джакузи на подиуме, прямо под огромным, слепленным из кусочков стекла окном в крыше. Спальня, впрочем, оказалась единственной в доме.

— Всего одна спальня? — пролепетала Джулия.

— Диван внизу раскладывается в кровать, — предупредительно сообщил ей Билли. — Внизу также есть и ванная для гостей. Так что здесь все предоставляется только тебе. Неужели ты в самом деле подумала, что с этим могут возникнуть проблемы?

— Если бы я так думала, то здесь бы не появилась.

Самым странным было то, что Джулии сейчас казалось, будто она знает Билли целую вечность. Между ними складывались такие отношения, которых у нее никогда ни с кем прежде не бывало. Он доказал, что он джентльмен, и с ним не шли ни в какое сравнение все те «джентльмены», с которыми ее знакомил Харрис. Он был мужчиной до мозга костей, но его прекрасные синие глаза так нежно светились, когда он смотрел на нее. Такой вот взрослый бойскаут со множеством шрамов вместо наград.

Она улыбнулась ему, совсем чуть-чуть, а потом поймала себя на том, что не может отвести от него взгляд. Улыбка постепенно исчезла с ее лица, вскоре от нее не осталось и следа. Они стояли и смотрели друг на друга, а время незаметно тонуло в затемненных уголках комнаты.

— Сегодня у нас был долгий день, — каким-то странно натянутым голосом произнес Билли. — Я сейчас уйду, а ты отдыхай. Тебе нужно что-нибудь еще?

«Странно», — думала Джулия, не отрывая от него глаз. Всю свою безбедную жизнь девушка постоянно чувствовала, что нечто жизненно необходимое все время ускользало от нее, что-то такое, без чего невозможно жить. Она не может ни найти, ни купить, ни одолжить это. А теперь, оказавшись лицом к лицу с мужчиной, которого и знала-то всего пару дней, Джулия вдруг ощутила, как ноющая пустота внутри словно по волшебству заполнилась.

— Нет, спасибо. На сегодня у меня все есть.

Он топтался на месте, не в силах выйти из комнаты. Если уйдет, он не увидит ее несколько часов.

— Ты уверена? Может, теплого молока или еще чего? Хотя сомневаюсь, что Колин держит молоко в холодильнике. Но могу проверить…

— Я перестала пить теплое молоко, когда мне исполнилось четыре года. Но все равно спасибо.

— Тогда о'кей. Прекрасно. — Он прокашлялся. — Думаю, я мог бы зачитать тебе твои права, но раз я тебя не арестовываю, то выглядел бы глупо. И пока я не выставил себя еще большим глупцом, я желаю тебе сладких…

— Сейчас же руки вверх! Не поворачиваться! Руки вверх!..

Билли Лукас, такой прославленный коп, ни черта не слышал, когда какой-то тип вошел сюда. Билли инстинктивно пригнулся и полез за оружием, которого у него давно не было. Следуя тому же инстинкту, Джулия завизжала, повернулась к двери и снова завизжала. В то же самое время, послушавшись приказания, она вытянула руки к потолку.

В полутемном дверном проеме стоял очередной незнакомец и направлял на них пистолет. В другой руке, скорее всего, он держал банку пива: по комнате стремительно распространялся аромат ячменного солода.

— Не глупи, — сказал вошедший совершенно убийственным голосом, искоса наблюдая за движениями рук Билли. — Я только что постелил на пол ковер. Не хватало только, чтобы ты его испортил своей кровью. Черт побери, подними руки вверх!

Билли замер.

— Колин?..

— Лукас?..

Джулия так быстро переводила взгляд с одного мужчины на другого, что у нее закружилась голова. У внезапно нагрянувшего хозяина дома были светлые, торчащие на макушке волосы, и выглядел он откровенно расстроенным, когда опускал пистолет и подносил пиво ко рту.

— Черт. А я рассчитывал повеселиться. Какая жалость.

Билли развернулся на каблуках, готовый растерзать своего лучшего друга.

— Откуда ты взялся? Ты ведь здесь никогда не бываешь. Ты мог пристрелить меня.

Блондин сделал большой глоток пива, и в мгновение ока взгляд его зеленых глаз из злобного превратился в веселый.

— Не пристрелил бы. Это ты любил палить в людей по вечерам. Я им только угрожаю. — Его любопытные глаза бесцеремонно скользнули по Джулии сверху вниз и в обратном направлении.

— Можно мне опустить руки? — чуть слышно спросила девушка.

— Разумеется, — кивнул Колин. — Мне жаль, что так получилось.

Джулия на нетвердых, не слушающихся ее ногах поплелась к кровати и присела на ее край. Разум подсказывал ей, что это Колин, друг Билли, а недавно грозившая смерть — всего лишь недоразумение. Однако ее чувства не слышали голоса разума. Неужели эти люди так и жили, скользя по тонкой грани между жизнью и смертью с такой веселой уверенностью? Раз — и в мгновение ока.

Колин стал добрым и нормальным человеком, хотя не прошло и двух секунд с того времени, когда он был вполне готов убить их.

— На меня никогда не направляли пистолет, — произнесла Джулия дрожащим голосом. — Мне нужно немного прийти в себя, Колин, прежде чем я познакомлюсь с вами поближе. Пожалуйста, извините меня.

— Ба, да она породистая! — весело протянул Колин. — Ты никогда не перестаешь удивлять меня, Лукас. — Потом он снова обратился к девушке: — Приятно познакомиться. Я Колин Спирс, и я ваш новый друг. Мне в самом деле неловко из-за оружия. Обычно, когда я с женщинами, мне не требуется револьвер…

Кровь в жилах Билли закипела, когда Колин начал флиртовать с Джулией.

— Прекрати немедленно, — прошипел он сквозь зубы. — К ней вход воспрещен. Уловил?

— Да, Билли, — смиренно пролепетал Колин, но в зеленых глазах плясали чертики. — Извини, Билли. Я принял тебя за грабителя.

— А как же насчет пива? — выпалил Лукас. — Пытаешься уверить меня в том, что принял меня за грабителя наверху, а сам задержался у холодильника, чтобы прихватить пиво?..

Билли вдруг понял, что сейчас наступит критический момент. Колин был наполовину пьян, что, в общем, не редкость, когда он оказывался не у дел. А изрядно выпивший он склонен к лишней болтовне. Если его дружок сейчас что-нибудь ляпнет и легенда Билли об «отпуске» рассыплется, последний окажется в затруднительном положении. В данной ситуации любой намек на охранную деятельность Билли или упоминание о его недавнем увольнении со службы были для него крайне нежелательны.

— Ты очень устала, — обратился он к девушке. — Я уведу Колина отсюда, и ты сможешь передохнуть.

— Но это же его дом. Теперь мы не можем остаться здесь. Мы должны найти какой-нибудь мотель, Билли.

— Нет, не должны, — ответил тот и одарил друга взглядом, означавшим «веди себя прилично». — Колин останется только на одну ночь. Он никогда не ночует в одном месте дважды… Я очень сожалею об этом крайне неподходящем госте.

— Между прочим, как она правильно заметила, это мой дом, — поскуливал Колин, а пистолет все еще покачивался на его пальцах. — Что ты имел в виду под словом «гость»?

— Заткнись, приятель. Лучше пей свое пиво. — Потом Билли повернулся к Джулии: — Мы все уладим утром. Ладно? Если понадоблюсь, я внизу.

— И я тоже, — не мог не вставить Колин.

— Как это меня успокаивает… — с трудом выдавила Джулия, все еще не отводя глаз от пистолета в руках хозяина дома. — Вам следует… вы, должно быть, хотите его убрать? Как раз сейчас я поняла, что не выношу оружия.

— О! — Колин заткнул пистолет за ремень джинсов на спине. — Извините.

— Спокойной ночи, Джулия. — Билли хотелось сказать ей гораздо больше, но нужно было убрать Колина — из их общества, комнаты, по возможности из дома, — и чем скорее, тем лучше. Проведя рукой по волосам, он направился к двери. — Ты немедленно спускаешься вниз, Спирс.

— Да уж понял. — Колин помахал рукой Джулии: — Спи спокойно в моей кровати, прекрасный ангел. А завтра мы вместе проведем ланч…

— Размечтался! — Билли схватил его за руку и грубо потащил за собой. Он был крупнее Колина, злее и куда более опытен в ситуациях, когда нужно было от кого-то срочно избавиться.

— Ты… дурак… — лепетал Колин, семенивший вслед за ним по ступенькам, как послушный мальчик. — Полегче, ты разольешь мое…

Дверь с грохотом захлопнулась, и голос Колина затих где-то в недрах первого этажа. Обессиленная, Джулия рухнула на кровать — ее глаза по-прежнему оставались широко раскрытыми, а сердце в груди прыгало, как кролик.




— Итак, ты продолжаешь лгать, чтобы жить?

Тяжело опускаясь на диван с банкой пива в руке, Билли вопросительно поднял бровь. Он потратил совсем немного времени, чтобы как можно проще объяснить Колину сложившуюся ситуацию, в надежде, что друг не станет в ней глубоко копаться. «Только работа, и ничего больше», — твердил он Колину.

— Слушай, ты просто идиот, — наконец изрек Колин, всецело сосредоточившийся на откупоривании очередной банки пива в честь их воссоединения. — Я это к тому, что ты врешь мне, а не леди наверху. Короче, ты врешь нам двоим, но ведь я-то тебя хорошо знаю.

— Я не желаю больше обсуждать Джулию. Давай оставим все как есть. Не вынуждай меня пойти на убийство.

Твердый взгляд и невозмутимый тон Билли могли бы запугать многих, но не Колина.

— Я думал, что уже ничто не сможет удивить меня после работы с прославленным парнем-полицейским из Окленда, но я ошибался. У тебя, мой неоднократно раненный друг, появилась совесть. Не только…

— Ты нарываешься, парень…

— Ты когда-нибудь перестанешь угрожать? Ведь это у меня пистолет, а не у тебя. На чем это я остановился? — Колин почесал голову, пытаясь вспомнить. — Ах да. У тебя не только появилась совесть, но и зажегся огонь в сердце. Признайся, ты ведь запал на нее?

— Я знаю ее всего пару дней, — отрезал Билли.

В глазах Колина появился знакомый профессиональный блеск.

— А как долго ты наблюдаешь за ней?

Билли вздохнул. Вот она, отрицательная сторона настоящих друзей, истинных друзей, которые привыкли говорить горькую правду и не думают дважды, прежде чем сделать больно.

— Ладно, сдаюсь. Я наблюдаю за Джулией Ропер три недели три дня и около, — чтобы уточнить, он взглянул на часы, — шести часов и двадцати минут… И мое время ограничено…

— Лукас… поверь мне, никто не переживает за тебя больше, чем я. Ты и я выживаем в таких местах, где подобные Джулии Ропер пропали бы. У нас есть сила, благодаря которой мы выжили, но это врожденное. Мы стоим на страже покоя сильных мира сего, но не смешиваемся с ними. Я понимаю, что совсем незнаком с Джулией, но то, что она из высшего общества, написано на ее прекрасном лице. Высокое положение, самое высокое, сливки сливок, высшее общество.

Билли поставил пиво, к которому так и не притронулся, поднялся и прошел к балконным дверям. Если б он потрудился посмотреть сквозь них, то увидел бы белую пену на гребнях волн, накатывающихся на берег. Однако перед его глазами была только Джулия, ее нежное лицо.

— Я знаю, — произнес он тихо. — Со мной все в порядке, не беспокойся. Я знаю, каким будет конец у этой истории.

— В самом деле?

Билли помрачнел и окинул Колина тяжелым взглядом.

— Я снова вру, ты правильно догадался… тебе придется ретироваться до конца недели. Гостиницу я оплачу.

— Это так несправедливо, — застонал Колин. — Я провел несколько недель в этом чертовом суде, мечтая приехать сюда и повеселиться. Кстати, мы выиграли. Тот скот получил пожизненное заключение.

— Рад за тебя. Но не настолько, чтобы позволить тебе остаться здесь и клеиться к Джулии.

— Придется быть с тобой откровенным: не будь тебя рядом, я бы этим точно занялся, — вздохнул Колин и, опорожнив банку пива, швырнул ее в мусорное ведро. — Я чувствую себя совершенно ненужным. В своем собственном доме. Могу я хоть, по крайней мере, переночевать здесь на диване?

— Вот черт… Я лягу на пол, раз уж вторгся в твой дом.

Широкая улыбка расползлась по лицу Колина.

— О'кей. Как в старые добрые времена. Помнишь засаду на Даунингтон-стрит? Тринадцать дней и ночей с теплым пивом, холодной пиццей и на жестком полу. Старик, вот это были дни. Признайся, ведь иногда тебе недостает этого сумасшествия? Разве тебе не бывает скучно и не хочется схлопотать пулю или еще чего-нибудь там?

— Сначала мне не хватало острых ощущений, — согласился Билли, смотря куда-то вдаль. — Но потом все стало нормально. Потом стало… хорошо.

— Это ужасно. Вот что я тебе скажу. Ты получил пулю, мой друг. На этот раз где-то в области сердца.

— Я выживу, — произнес Билли. — Я всегда выживаю.




ГЛАВА СЕДЬМАЯ


Итак, все приняло следующий оборот.

Джулия Ропер, уроженка Палм-Бич, была одета в мужские широкие брюки и изрядно полинявшую футболку. Конечно, рыться в шкафу хозяина в поисках подходящей одежды было верхом неприличия, но ей ничего другого не оставалось. Одежда, которую девушка приобрела в Гатор-Гетовее, нуждалась в стирке, а сама она — в дополнительных вещах и косметике. Она решила, что мероприятием номер один во время каникул станет приобретение вещей в магазине готовой одежды, мероприятием номер два — поход в дешевый придорожный магазин для покупки разного рода нужных мелочей. А так как она никогда раньше не бывала в подобных местах, этот поход она сможет занести в копилку своего жизненного опыта.

Внезапное появление Колина вчера вечером позволило ей подметить еще одну черту в характере Билли — он оказался ужасно привлекательным мачо, в чем она находила особое очарование. Ни Харрис, ни Бью никогда не поражали ее блеском чисто мужского обаяния, а само по себе доброе соперничество между Колином и Билли было определенно пронизано земным магнетизмом. Теперь ей нравилось все в непредсказуемом характере Билли…

Когда она осторожно спускалась по лестнице, то приподнимала брюки за стрелки так, словно это был подол элегантного вечернего платья. Ее волосы еще не просохли после душа. Воздух благоухал ароматом кофе, калифорнийское солнце приветствовало ее нечетким светлым пятном на ковре, но Билли нигде не было. Джулия налила себе чашечку кофе и вышла на балкон, подумав о том, что ее телохранитель мог отправиться с утра на пляж. Когда же она услышала из гаража внизу дребезжащий грохот глушителя, то улыбнулась, поставила кофе на пластмассовый столик, вернулась в комнату и направилась к лестнице. О, как ей нравятся сюрпризы! А в эти дни жизнь посылала их ей один за другим.

Гараж был открыт, и в лучах яркого полуденного солнца перед ней предстало волнующее видение — потрясающий мужчина в черной кожаной жилетке, рубашке из грубой хлопчатобумажной ткани и джинсах, оседлавший огромный мотоцикл. Она не могла понять, что производило на нее большее впечатление: аура уличного бойца Билли или блеск ревущей машины.

— Машина исчезла, — сквозь грохот выхлопов прокричала Джулия.

— Колин захотел взять ее. Мы договорились, что на пару дней. — Билли усмехнулся, белые зубы сверкнули на загорелом лице. — Доброе утро, босс.

— Я не слышу тебя из-за мотоцикла, — громко сказала она. — Колин захотел что?

— Да бог с ним, с Колином. — Он специально газанул, а его дерзкая улыбка опять нарушила ритм биения ее сердца. — Девочка, не хочешь прокатиться? Мы можем начать твои каникулы с шиком.

Ликующая Джулия забралась на мотоцикл позади Билли. Пластмассовые подошвы ее сандалий едва не расплавились на выхлопной трубе, прежде чем Билли успел объяснить ей, куда ставить ноги. Он нахлобучил ей на голову шлем и сказал, чтобы она прижалась к нему изо всех сил, просто слилась с ним телом и разумом.

Джулия никогда не ездила на мотоцикле. Она никогда не держалась так крепко за мужчину, не сливалась с ним телом и разумом. И то и другое она нашла очень веселым. Ей нравился свист ветра во время поездки, нравилось чувство близости к людям и машинам, а также та сумасшедшая скорость, с которой они пролетали мимо цветущих кустарников. Формы и оттенки сливались в единое целое, как на акварелях Моне. Ей нравилось чувствовать крепкую мускулатуру Билли. Он был теплый, надежный и такой мужественный, что никакая невинность не смогла бы устоять перед подобными качествами. Казалось, чем больше она доверялась ему, тем смелее и независимее становилась сама.

Повсюду улицы были полны людей, они передвигались на всем, что ездит, — от велосипедов и мопедов до автомобилей с откидным верхом. Люди толпились во дворах между зданиями, а также в уличных кафе. Все строения, казалось, были сделаны из белого или розового штукатурочного гипса и располагались очень близко друг к другу — от моря и вплоть до подножия холмов. Так много людей, и Джулия Ропер — всего лишь одна из них. Еще одна туристка, но такая, которая и в самом деле переживала лучшие дни своей жизни.

Они припарковали мотоцикл, а потом прошлись вниз по кварталу, где не разрешалось никакое передвижение на транспорте. Они словно очутились в центре гигантского празднества, на котором можно было найти и итальянское мороженое, и уличных музыкантов, и яркие знамена над парадными дверями. Насчитав около двадцати бутиков, Джулия все же отложила их посещение. Обойдя квартал, они снова вернулись туда, откуда начали свое путешествие.

— У тебя был шанс что-нибудь купить, — заметил Билли. — Или ты сжилась с гардеробом Колина?

— Нет, но я сжилась с мотоциклом и забыла свой кошелек.

— Тогда я угощаю…

— Только не тогда, когда дело касается одежды. Я трачу по пятьсот долларов за пару туфель. — Она надула губы и присвистнула, невинно раскрывая глаза. — Ты только представь, сколько я способна потратить на целый отпускной гардероб.

Билли вдруг пришла в голову мысль, что нужно было бы отвести ее в магазин с уцененными вещами и обставить этот визит как то самое приобретение жизненного опыта, о котором она так мечтает.

— Ты сердишься?.. Ну хорошо. Твоя взяла. Я могу быть очень экономной, когда дело касается моды.

Магазин, куда они вскоре зашли, почти ничем не отличался от остальных в городке: он был также завален яркими тканями, гавайскими платьями, блузонами, бейсболками и купальными костюмами. Все вещи, кроме купальников, были сшиты из хлопка и весьма приличны. Джулии не часто доводилось покупать готовые вещи, но она всегда прекрасно чувствовала форму, цвет и фасон.

Билли ждал на неоново-розовом дутом кресле возле примерочной. Он был единственным здесь представителем мужского пола, что сильно его беспокоило. Сидя на кресле, он отлично видел ноги Джулии из-под загородки примерочной. Когда она сняла с себя брюки и футболку и аккуратно сложила их на полу, ему бросились в глаза ярко накрашенные ногти на ногах. Здесь его воображение опасно разыгралось, и Билли усилием воли заставил себя сосредоточиться на ярком цветном воздушном змее под потолком.

Не помогало.

— Может, мне посмотреть? — Эти слова как-то сами сорвались с его губ.

— Посмотреть что? — раздалось из-за раздвижной двери в примерочную.

— На тебя. Точнее, на одежду. У меня наметанный глаз.

— У тебя два очень красивых глаза. — Джулия вышла и быстро повернулась вокруг себя, одаривая его кокетливой, слегка смущенной улыбкой. Она почувствовала какую-то томительную тяжесть в груди, когда заметила, что он почти поедает ее взглядом. На ней был вполне обычный черный пляжный костюм. Но во взгляде Билли промелькнуло что-то такое, что заставило ее испытать сильное смущение. — Что? Тебе не нравится? Весь этот наряд стоит меньше тридцати долларов. Тридцать долларов! Просто поразительно, насколько у них здесь низкие цены. Ну, нравится? Нет?

Билли просто онемел. Он был под ее гипнозом, отпечатывая ее образ в своем сознании в надежде сохранить его там навсегда. Тело ее, хотя и хрупкое, имело округлые формы. Ее ноги, спрятанные под короткий парео, длинные и стройные, блестели бронзовым загаром. Талия была невероятно узкой, а красивая грудь выделялась сквозь эластичный черный наряд. А ее глаза… Они были полны любопытства, робкой неуверенности, но в них таилась и пробуждавшаяся чувственность.

— Вроде бы идет, — выдавил он хрипло.

— Идет? Тебе что, не нравится? — Казалось, Джулия искренне расстроилась.

— Я этого не говорил. — Билли не рискнул признаться своей спутнице в том, что никогда прежде не сидел под дверями примерочной, пока молодая соблазнительная девушка примеряет там одежду.

— Тебе не нравится… — Она нахмурилась и обиженно повернулась к примерочной. — Ну и ладно. У меня есть еще много чего показать тебе.

Билли глубоко вздохнул, думая о том, как же сильно ему хочется последовать за ней в примерочную. Но единственное, что он мог сейчас себе позволить, — это созерцать ее привлекательные накрашенные ногти на восхитительных нежных ступнях и страстно желать прикоснуться к ним.

Она продолжала позировать для него. Билли обливался потом, он даже скинул кожаный жилет, в котором был. Он смотрел, как она демонстрировала ему коротенькие сарафанчики на бретельках, топы и юбки, шорты и яркие ситцевые рубашки. Ни один предмет одежды нельзя было назвать открытым, не было ни единой причины, из-за которой Билли мог бы почувствовать сильный физический дискомфорт, и тем не менее он усиливался каждый раз, когда она выходила из этой чертовой примерочной. В конце концов он поднялся, так как ему стало ясно, что пора увеличить пространство между собой и Джулией.

— Я на улицу покурить, — сказал он.

Джулия высунула голову из примерочной и нахмурилась.

— Раньше я не видела, чтобы ты курил.

— А я и не курил, — раздраженно ответил он. — Мне ведь тоже порой необходимо испытать что-то новое. Позови меня, когда они все подсчитают…

Когда они покидали магазин, она несла большой пакет, в котором лежали два летних платья, брюки цвета хаки, шорты, два летних блузона, пара джинсов и коротенькая юбка из грубой вареной ткани. Вдобавок Джулия купила-таки купальный костюм, но совсем другой, который не демонстрировала Билли. Он сильно отличался от тех, что она мерила, своей чрезмерной открытостью. Это было желтое бикини, состоящее из двух лоскутков ткани, которые грубо нарушали все правила, установленные ее братом Харрисом относительно скромной и подходящей одежды для молодых женщин. Джулия даже не думала о том, что сможет надеть купальник и щеголять в таком виде на фешенебельных пляжах недалеко от Палм-Бич. Но девушка знала совершенно точно: если бы Билли увидел ее в нем, он стал бы думать совсем не о том, идет ли ей этот купальник или нет.

Женщина, которая купила весь этот сомнительный гардероб, была уже не похожа на прежнюю Джулию Ропер. Эта незнакомка, поселившаяся в ней, была непредсказуема, ей было легко доставить удовольствие чем угодно, и она становилась абсолютно счастливой от пары пластмассовых серег, болтающихся в ушах. Здесь ее никто не осуждал, не контролировал и не требовал от нее соблюдения этикета; она была просто одной из многочисленных туристок, наслаждающихся щедрым калифорнийским солнцем.

— Интересно, как меня зовут? — удивлялась она вслух, шагая рядом с Билли.

— Ты что, забыла свое имя? — Билли удивленно вскинул брови, глядя на нее.

— Мне кажется, я теперь намного интересней, чем Джулия Ропер. — И она завертела головой, наслаждаясь тем, как долго качаются серьги у ее щек. — Я всегда знала, как распланированы мои дни на неделю вперед. У меня не было выбора, а жизнь без выбора очень скучна. А перед женщиной, которой я стала сейчас, развернулся целый мир новых возможностей. Я могла бы выйти среди ночи на улицу едва прикрытая. Могла бы перекрасить волосы. Могла бы сделать себе татуировку…

— Что?!

— …и мы могли бы купить ролики и кататься по всей Лагуне. Когда я тебе говорила о списке желаний, именно это я и имела в виду. Нормальные, повседневные занятия, о которых в наших кругах даже и не мечтают. Я бы хотела заниматься серфингом. И боулингом. Я всегда хотела попробовать сыграть в боулинг.

— В боулинг? — простонал ветеран уличных битв. — А как же моя репутация?

— И в пул [Note1 - Род бильярдной игры. — Прим. ред.]! Харрис говорит, что в пул играют только пролетарии, а мне это кажется забавным. И знаешь, чего б мне еще хотелось? Мне бы хотелось научиться готовить. Сказать по правде, я никогда ничего не готовила. О, Билли, я могла бы продолжать свой список желаний вечно! Я прожила в этом мире более двадцати лет, но у меня такое чувство, что я ничего о нем не знаю. — Она остановилась рядом с мотоциклом и подняла на Билли честные карие глаза. — Ты знаешь температуру мертвого тела?

У Билли начала кружиться голова, и он потерял ориентацию, словно кто-то выстрелил в него.

— Мертвого тела?

— Да. Двадцать один градус. По случайному совпадению, в наших домах в Майами и Калифорнии постоянно поддерживается температура ровно в двадцать один градус. То же самое в каждой нашей машине. Независимо от погоды температура везде остается одной и той же — двадцать один градус по Цельсию. И как раз недавно я поняла, что у меня очень много общего с мертвецами. Я больше не хочу жить среди сплошных удобств. Я хочу покинуть зону спокойствия.

— А как же Бу-Бу воспримет твою зону удобства? — Билли вдруг показалось, что он задает этот вопрос как бы со стороны, чужим, неестественным для него голосом. — Мальчик способен повысить температуру в твоей зоне спокойствия?

Джулия отвернулась, почувствовав, как кровь приливает к лицу.

— Я не говорю о Бью. Я говорю о себе. Сначала мне нужно узнать, кто я, а уж потом понять, чего я хочу.

— И тебе нужно это сделать до того, как вы объявите о помолвке? — настаивал Билли, почувствовав внезапное раздражение. — До шестнадцатого числа? Ведь у тебя остается не так уж много времени?

— Я не говорила, что собираюсь стать помолвленной в свой день рождения. — Джулия надулась, совсем как обиженная девочка, и стала запихивать свой пакет в просторный багажник сзади мотоцикла. — Я не знаю, что буду делать в день рождения. И мне интересен только сегодняшний день.

— Как скажете. — Билли забрался на мотоцикл и стал ждать, пока Джулия усядется позади него.

Чувствовать так близко от себя ее бедра, прижимающиеся к его ягодицам, было невыносимым мучением. Он бросил взгляд на ее сплетенные руки, крепко обхватившие его талию. Билли смотрел на изящный пальчик, на котором не было кольца… Пока не было… И какого черта он вообще думает о таких вещах? Меньше чем через неделю волшебная сказка закончится для них обоих. Джулия улетит домой и займет свое место среди скучающей элиты Палм-Бич. Это то место, где она родилась и к которому принадлежит. И куда его никогда не пустят. Она лишь гостит в его мире, получая сейчас удовольствие от новизны «обычной» жизни. Это пройдет. Чувство новизны всегда проходит.

Но вдруг ему пришла мысль: а не является ли и он той же самой новизной?

— Мы никуда не едем, — недовольно заметила Джулия, сидевшая за его спиной.

— Я это понял, — произнес он безжизненным голосом.

— Слушай, я умираю от голода, — взмолилась она. — Как насчет закусочной? Знаешь, бывают такие рестораны, где подают мясные хлебцы, масленый жареный картофель и большой бокал густого шоколадно-молочного коктейля. Ты знаешь такое место где-нибудь поблизости?

Билли наконец завел мотоцикл.

— Ты сама говорила, принцесса: в Калифорнии можно найти все, что хочешь.




— Кажется, я уже сыта, — сказала Джулия, силясь проглотить очередной аппетитный ломтик французского картофеля, хотя она едва одолела половину того, что лежало на тарелке. Она не без труда откусила кусочек от такого же жирного гамбургера. — О чем ты думаешь? — спросила вдруг она, слегка озадаченная странным выражением его лица. — Ты ужасно молчалив с того момента, как мы пришли сюда.

— Я пережевываю свой чизбургер, — ответил Билли, лениво двигавший челюстями. Отчасти это было правдой. Копы не думают о том, полезна ли их еда или нет. Обычно их волнует более простой, будничный вопрос: успеют ли они поесть вовремя и досыта?

— А все остальное время? — Джулия заерзала на стуле, но смогла выдержать его далеко не добрый взгляд. — Ты ведь не сводишь с меня глаз.

Ему вдруг стало ясно, что запас его дисциплинированности иссяк. Да поможет им двоим Бог.

— Я с тобой, — отрешенно ответил Билли. — Это и объясняет, почему я все время смотрю на тебя. Если бы я глазел на ту даму у двери, она решила бы, что я хочу к ней пристать.

— С чего бы ей так думать?

— Слушай внимательно. — Билли наклонился вперед, синие глаза стали еще темнее, а взгляд глубже. На лице застыло очень серьезное выражение. — Если б я посмотрел на нее точно так же, как смотрю на тебя, она бы безошибочно догадалась о моих чувствах. Она увидела бы потребность, желание, неопределенность и… страх. — Последовала пауза, а потом он произнес так тихо, что она едва ли могла расслышать: — Неужели ты не видишь, что делаешь со мной?

Это прозвучало так прямо, так неожиданно, что ошеломленной Джулии понадобилось время, чтобы понять сказанное. Да, конечно, она прекрасно читала в его глазах каждое его чувство.

— Почему ты говоришь мне это сейчас? — прошептала она и приложила свои дрожащие пальцы к губам.

— У меня не будет другого времени, — ответил он.

— У нас у всех есть только настоящее, Билли.




Билли во многом был просто супермужчиной: в стрельбе по мишеням, отрыве от погони, приготовлении спагетти, утюжке парадного обмундирования. Он лучше всех давал интервью надоедливым журналистам и при этом не говорил ничего лишнего. На нем быстро заживали колющие и огнестрельные раны. Его нельзя было назвать мужчиной, не приспособленным к жизни, но когда дело коснулось разведения костра на пляже, то в этом он оказался неопытным новичком.

— Ты не предупредил меня, что для тебя это тоже первый костер, — крикнула Джулия, отмахиваясь рукой, чтобы губительный жар не опалил ее волос. Она вынуждена была кричать: приятное потрескивание дров в огне за несколько секунд превратилось в грохочущий рев.

— Думаю, мне не следовало подливать бензина, — задумчиво изрек Билли. — Во всяком случае, не целый галлон… Давай спасать наши жизни. — Он взял ее за руку, и они побежали прочь от огня на север, в направлении скал. Еще раньше, у самого их основания, там, где были беспорядочно нагромождены покрытые зеленым мхом камни, он расстелил стеганое одеяло, которое стянул с кровати Колина, и поставил походный холодильник, набитый продуктами. — Пока не догорит этот ад, мы будем прятаться здесь.

— Зачем прятаться? — спросила Джулия, хотя вовсе не возражала против пребывания в таком уютном убежище.

Они уселись рядом на одеяле, а потом Билли весело сообщил:

— Все дело в том, что в этом штате разводить костры на пляже — противозаконно. Я думал, что мы разведем маленький костер и нам сойдет это с рук, но боюсь, целое пожарное отделение Лагуны появится здесь с минуты на минуту.

— Но ты же полицейский, — заметила Джулия. — Разве это не дает тебе дополнительных привилегий?

— Нет, в особенности когда ты собираешься спалить весь город ради того, чтобы поджарить несколько сосисок. — Улыбка исчезла с его лица. Ее невинное замечание напомнило ему о лжи, которая продолжала существовать между ними.

Джулия смотрела на океанские волны, которые тихо набегали на песок.

— По крайней мере, у нас достаточно воды, чтобы потушить огонь. Ты должен посмотреть на это с положительной стороны.

Билли покосился на ее красивый профиль. При слабом лунном свете ее густые ресницы откидывали тень на нежную кожу лица, придавая девушке неземной, инопланетный образ. И Билли в который уже раз подумал об ангелах.

— Ты уже научила меня этому.

Джулия взглянула на него, ее глаза широко раскрылись от удивления. Странная тишина захватила их. Джулия задрожала, но не от прохладного вечернего бриза.

— Ты замерзла? — заботливо спросил Билли. — Я мог бы сбегать и принести тебе свитер.

Джулия отрицательно покачала головой.

— Мне не холодно. — Она поймала его взгляд, скромная улыбка тронула уголки ее губ. — Пытаюсь мысленно передать тебе сообщение. Я очень, очень сосредоточилась. Ты способен меня услышать?

Несмотря на всю ее невинность, то, что она хотела сказать, но не говорила, можно было почти безошибочно прочитать по ее глазам. Билли проглотил комок в горле и провел руками по копне своих темных волос.

— Что-то про… эти чертовы шесть дюймов между нами?

— Ты прямо как медиум, офицер. Что еще?

Его взгляд опустился на ее красивые, очень красивые губы.

— Что-нибудь по поводу моего поцелуя?

— Неверно, — нежно прошептала девушка. — По правде сказать, это было что-то о… — она перекатилась на бок и уменьшила это чертово шестидюймовое расстояние между ними, — о моем поцелуе.

И поцеловала его сама.

Его губы были для нее уже знакомы. Она прикрыла глаза, когда смаковала новые, еще неизведанные ощущения, наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, слегка касаясь его неба языком. Ее язык коснулся всех уголков его рта, всюду оставляя после себя огненный след. Наконец она разжала губы, но Билли без промедления повалил ее на спину и запрокинул ее руки над головой. Теперь он продолжал целовать ее, не чувствуя пресыщения, умоляя о большем. Он полностью накрыл ее своим телом, и общий жар соединил их. Билли почувствовал боль глубоко внутри себя, ощутил, как приподнялись ее бедра в извечном первобытном движении. Джулия выгнулась, запустила руки в его волосы. Этот новый поцелуй был соткан из контрастов — он был мягким, но требовательным, твердым, но нежным. Так много всего нового одновременно, что все здравые мысли мигом унеслись из ее головы.

Песок повторял движения их тел, сминался, точно простыня на постели. У Джулии едва не остановилось дыхание, когда ладонь Билли проскользнула под рубашку и прижалась к ее теплой коже.

— Я не планировал это… здесь. — Он не смог договорить из-за поцелуя.

— Я планировала. — Ее руки скользнули к нему на спину. Джулия вытащила заправленную рубашку из джинсов, стала страстно гладить его кожу. Кончики ее пальцев нащупали один из шрамов, его неровные края. Глаза девушки светились нежностью и мудростью. — Так много всего могло забрать тебя у меня. Сначала я думала, что жизнь, которую ты ведешь, очень интересна. Но сейчас… когда я думаю, что могла бы никогда не встретиться с тобой, когда понимаю, что могло бы случиться с тобой…

— Не надо. — Он нежно поцеловал ее в лоб, держа в дрожащих ладонях ее лицо. — Мы сейчас вместе. А твое появление в моей жизни — это чудо.

— Нет, это мне повезло. — Она откинула волосы с его лба и улыбнулась, когда они снова упали ему на глаза. — Ты выглядишь маленьким мальчиком, Билли Лукас. Но только не твои глаза и… — она покраснела, — и кое-что еще.

— Кстати, о кое-чем еще. — Никогда в жизни Билли так не волновался, задавая столь простой вопрос. Вероятно, потому, что ему еще не доводилось держать в своих руках ангела. — У тебя никогда никого не было?

— Нет. — Она нисколько не смутилась. Где-то подсознательно она даже была счастлива, что у нее никого до него не было. Это только возвышало все, что происходило сейчас. — Только ты, Билли. Только ты.

Это был подарок, который никогда не выпадал ему раньше. Он чувствовал, что его душат слезы. Никто из его прежних знакомых не поверил бы в то, что он способен заплакать.

— Я бы никогда не решился сделать тебе больно, — прошептал он. — Ты… я должен знать, если ты…

Но Джулия вдруг улыбнулась совсем как взрослая женщина. Она поняла, как сильно он переживает.

— Я мечтала о встрече с тобой с восемнадцати лет. Я не хотела, чтобы что-то все испортило.

Билли потерся своим лбом о ее лоб, тяжело и долго вздыхая.

— Разведение костров в публичном месте преследуется законом… Огонь внутри нас в публичном месте также противозаконен. — Потом он усмехнулся: нелепые мысли приходили ему в голову в самый неподходящий момент. — Я забыл о сосисках. Ты очень голодна?

Она изобразила глубокую сосредоточенность, борясь с желанием снова прикоснуться к его губам.

— Я очень голодна, Билли.

— Правда?

— А теперь спроси, чего бы мне хотелось.

— О, ненаглядная. — Билли тяжело дались те полминуты, когда он обдумывал последствия их любовных действий в общедоступном месте. — Для ангела у тебя просто дьявольские мысли. Ты хочешь увести меня назад домой? Наверх в спальню? И затащить в постель? — «И остановить время», — подумал он уже про себя.

— Да, Билли, — прошептала она.




Он был с женщиной не в первый раз, но испытал все как впервые.

Они стояли лицом к лицу наверху в спальне, и между ними было всего шесть футов разобранной постели. «И как такое могло произойти?», — думал Билли.

— Посмотри, как ты далеко, — нежно заметила Джулия.

— Я как раз там, где и должен находиться. Это ты подошла не к той стороне кровати. — «О, это было правильно, Лукас, — думал он в эту секунду. — Почему бы тебе не сказать ей, что ты просто сгораешь от желания, не можешь сдвинуться с места и просишь ее о небольшой помощи? Это произвело бы на нее впечатление».

— У тебя дрожит голос, — прошептала девушка.

— И у тебя тоже…

Почти одновременно они забрались на кровать и поползли друг к другу навстречу, пока не слились в объятиях. Поцелуй был мягким и нежным.

Оставаясь на коленях, они поднялись и коснулись грудью друг друга. Глаза Джулии светились, когда она смотрела на него, одержимого сильной страстью. Он словно торопился запомнить губами ее черты, целуя ее лоб, щеки, кончик носа и нежный подбородок. Она вздохнула и повисла на его плечах, чтобы не упасть.

— Ты такая маленькая, — шептал он и едва ощутимо касался губами ее кожи, а когда дышал, то будто воздухом ласкал ее, — хрупкая.

— Вовсе я не хрупкая. — Она задохнулась, чувствуя, как его ладони поднялись к округлостям грудей. Руки Билли отяжелели от охватившего его желания. — Я… я… О…

Он крепко поцеловал ее, лаская пальцами затвердевшие соски. Поцелуй продолжался и продолжался, пока наконец им обоим не хватило воздуха, и пришлось разомкнуть губы.

Билли откинул со лба волосы, его кожа полыхала. Ему необходимо было видеть ее, чтобы запомнить все до мелочей. Прекрасное выражение ее лица. Спутанные волосы, вспухшие губы, ангельские глаза. Что же он совершил в своей жизни такого, чем заслужил эту женщину?

Он взялся за края ее топа и медленно снял его через голову. Джулия помогала ему, как маленькая девочка, которую раздевают перед сном и которая послушно поднимает ручки кверху. Пляжный топ полетел, приземлившись на туалетном столике. Она все еще не отводила от него глаз, изучая черты сурового лица. Вот его руки скользнули к ней за спину и что-то долго там нащупывали.

— У меня дрожат руки, — хрипло оправдывался он. — Я никак не могу…

Она, очаровательно улыбнувшись, завела руки за спину, расстегнула крючок на бюстгальтере и отправила его вслед за топом. Легкий румянец смущения осветил ее кожу, но желание в ее глазах оставалось неудержимым. Билли открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь, но потом решил использовать его для лучших целей. След от его поцелуев пролег по ее коже от шеи до грудей, которые он с особой нежностью целовал по очереди. И в этот раз, как и прежде, Джулия была совершенно не готова к чувственности, которая заставила содрогнуться ее тело.

Они целовались, отрываясь только для того, чтобы вдохнуть воздуха, лаская друг друга руками. Билли скинул с себя рубашку со страстным нетерпением, желая, чтобы их тела полностью соприкоснулись. Еще секунда — и ее грудь плотно прижималась к его мускулистой груди.

Они упали на кровать, не отрывая губ друг от друга. Билли тяжело навалился на нее. Джулия, стараясь изыскать наилучший способ еще теснее прижаться к нему, шевельнула коленом, которое вдруг проскользнуло между ног у Билли и случайно задело его плоть. Каждое ее движение, каждый вздох, каждое неопытное прикосновение возбуждали его все сильнее.

Билли вершил волшебство. Он лучше Джулии знал секреты ее тела. Руки были нежными и ищущими, они знали, где и как к ней прикоснуться. Его губы целовали на ней такие места, что она постанывала от неожиданного удовольствия. Ее тело изгибалось, просило, напрягалось. И когда Билли вошел в нее, Джулия вознеслась куда-то в вышину, не помня себя от желания.

Это был новый мир чувств, наполненный яркими искрами и мчащимися друг за другом светящимися облаками.

Не помня себя и дрожа от наслаждения, она двигалась в такт ему. Она совершенно не слышала те мучительные мольбы, которые сама же шептала, но их слышал он.

— Пожалуйста… милая… позволь мне…

Это все, что он мог сделать для нее, пока она вдруг не испытала неописуемое блаженство. С изумлением и восторгом он наблюдал, как широко открылись ее глаза, как неровно и прерывисто она дышала. Она стала для него открытием, нежным и женственным, она была чудом, его чудом.

— Я так благодарен тебе, — шептал он в упоении, и слова с трудом прорывались сквозь ком в горле.

Он едва ли был способен сейчас видеть ее через искрящуюся влагу, скопившуюся в его глазах. «Нет, это не слезы: взрослые мальчики не плачут, — думал он, дрожащими руками обхватив милое лицо. — Даже от счастья».

Одинокая капля покатилась по его щеке, оставляя горячий, влажный след на плече Джулии, словно совершая искусное тайное крещение. Он закрыл глаза, чтобы взять себя в руки, а потом снова взглянул на нее.

— Так никогда не бывало раньше, — произнес он хрипло. — Я не знал, что такое со мной вообще может быть. Ты… целый мир для меня. Мир, которого я раньше не видел.

Она притянула его голову к себе на грудь и держала ее с необыкновенной нежностью.

— Билли… — шептала она, нежно перебирая его волосы. С ее губ это слово слетало как молитва.

— Что?..

— Ничего. Я просто произношу твое имя.




ГЛАВА ВОСЬМАЯ


Джулия не могла спать: у нее было более важное занятие.

Она должна была смотреть на Билли.

Она сидела, скрестив ноги, на кровати и, не отрываясь, смотрела на мужчину, который лежал рядом и крепко спал, раскинувшись посреди постели. Простыни на кровати были до такой степени смяты и скомканы, что казалось, ночью им двоим пришлось сражаться с ураганом. Волосы Билли выглядели так, словно его застиг порыв штормового ветра. На щеках уже начала пробиваться щетина. Розовый рассвет осветил его гладкую смуглую кожу, и во сне он выглядел намного моложе.

На Джулии была только большая белая футболка Колина. Она натянула ее на себя скорее потому, что слегка озябла, нежели из стыдливости. Прошлой ночью она многое о себе узнала. В самый ответственный момент она оказалась на удивление нескромной. Ее энергия компенсировала недостаток опыта, и этой ночью Билли, уже засыпая, невнятно похвалил Джулию.

— Ты мое желание номер один, — едва слышно прошептала она и улыбнулась, глядя на спящего мужчину, который завладел ее сердцем.

— Я все слышал, — вдруг совершенно отчетливо проговорил он.

— Не слишком ли ты самоуверен, мой бравый офицер? Может, я не смотрела на тебя, когда произносила это.

— Смотрела. — Он открыл глаза, перевернулся на спину и закинул руки за голову. — Я разбираюсь в таких вещах. Меня учили быть предельно внимательным в любых ситуациях. И прямо сейчас я вижу тебя в нижнем белье Колина. Мне это очень не нравится. Давай сюда, я его сниму…

Прекрасная улыбка медленно озарила лицо девушки, и она уже было вытянула ноги, чтобы лечь рядом с любимым, но, к несчастью, некоторые места на ее теле сегодня утром нуждались в большей заботе. Джулия слегка поморщилась и прикусила губу.

— Что такое? — Билли приподнялся на локтях и сел.

— Ничего. Просто со статусом женщины добавляется и лишняя чувствительность.

Переполненный нежностью, к которой примешивались чувство вины и жалость, Билли немедленно соскочил с постели. Джулия едва успела взглянуть на его мускулистое тело, прежде чем он натянул джинсы.

— Меня следовало бы пристрелить за такую невнимательность. Иду приготовить тебе ванну. У Колина есть огромное джакузи, которое залечит… все, что в этом нуждается.

Он уже было ринулся в ванную, но Джулия удержала его за ремень.

— Постой, Ромео… Меня хватит удар от неразделенного желания, если ты оставишь меня одну в джакузи.

При этих словах Билли развернулся на пятках и одарил ее обольстительной улыбкой, которая превращала кровь в мед.

— Кто сказал, что я собираюсь оставить тебя там одну?

За завтраком она расположилась у барной стойки, положив подушку на круглое сиденье. На этот раз она облачилась в халат Колина.

— Ну, как там поживает ваша… святыня? — спросил Билли, с волнением глядя на подушку.

— Ты когда-нибудь перестанешь из-за меня беспокоиться? — улыбаясь, ответила Джулия.

— Никогда, — просто ответил он. — Извини меня за джакузи, дорогая. Мы хотели дать тебе передохнуть, но не получилось…

На нем были только джинсы. Он стоял перед ней босой, с широкими и могучими плечами, на каждом дюйме которых выделялись мускулы. Морщинки, появлявшиеся вокруг глаз каждый раз, когда он улыбался, делали его нежным и привлекательным. Жесткие черты его лица стали мягче.

Джулия с трудом сдерживала себя, чтобы не броситься на него. Снова.

Она, будучи примерной ученицей, спустя некоторое время сама стала учительницей. Джулия не боялась своих желаний и не любила притворяться. Она подарила ему свою невинность и теперь отдавалась ему всей душой и телом, без остатка.

— Чего бы тебе хотелось сегодня? — спросила она.

— А как там насчет списка желаний? — напомнил вдруг он. — Я говорю о твоих, а не о своих. Я в настоящий момент получил гораздо больше, чем желал. Ты не забыла, что у тебя каникулы? Ангел мой, вся солнечная Калифорния у твоих ног. Просто скажи, куда бы ты хотела пойти.

Усмехнувшись, она указала на потолок, тем самым намекая на спальню наверху.

— Нет, — твердо заявил Билли, в то время как его глаза предательски выдавали его, говоря о другом. — Мы должны отвлечься. Ты не против, если мы сегодня сходим в кегельбан?

— В кегельбан?

— Разве он не включен в список твоих желаний? И моя обязанность — позаботиться о том, чтобы каждый его пункт был осуществлен. Поднимайся наверх и оденься для игры.

— У меня нет, и-ик, такой одежды, и-ик, — с трудом проговорила Джулия из-за внезапно подступившей к горлу икоты. — Не заставляй меня смеяться. Я всегда начинаю икать каждый, и-ик, раз, когда смеюсь. Ой, господи…

— Это так привлекательно. — Он смотрел на нее с нежным восхищением. Его забавляли ее широко раскрытые глаза, к тому же она смешно покачивалась на стуле каждый раз, когда икала. Он одновременно испытывал так много чувств, что с трудом мог в них разобраться, но причиной всему была Джулия. Кто бы мог подумать, что такое сильное чувство, как любовь, вдруг обрушится на него столь внезапно? Единственное, что могло бы свалить Билли Лукаса в прежние времена, была корь. От всего остального он был способен себя защитить.

Озадаченный, он снова прокрутил свои мысли и понял, что наконец произнес это слово, хотя пока только себе. «Неужели это любовь?» — с замиранием сердца подумал он.

— Джулия? — Он уставился на свою тарелку с кашей, чувствуя себя ужасно неловким и неумелым, когда дело касалось выражения собственных чувств. — Раз ты пустила стрелу прямо мне в сердце прошлой ночью, будет только справедливо, если я обыграю тебя в кегли. Ты согласна?




Она разбила его в пух и прах.

Билли катал шары восемь раз. В две последние попытки ему удалось сбить всего лишь две кегли.

Ему приходилось играть в неравных условиях: Джулия не владела ни техникой, ни опытом, постоянно охала и стонала, но как-то ухитрялась сбивать кегли, а попав в цель, гикала и кричала, как дикарка, привлекая к себе внимание всех тех, кто находился в кегельбане.

Поскольку он проиграл, то по условиям пари ему пришлось платить за ланч. На сей раз Джулия решила ублажать свои гастрономические потребности в мексиканском ресторане. Что оказалось превосходным выбором и намного более приятным, нежели трапеза в закусочной. Джулия, проголодавшись, до последней крошечки съела две порции буррито и картофельных чипсов, запив все это вишневым коктейлем.

— Ты такая маленькая, — изумился Билли, наблюдая, как она жадно доедает последние кусочки. — Как это в тебе все уместилось?

— Мне нужно восстановить силы, — ответила она.

— Ты ведешь себя совершенно естественно. В Палм-Бич есть кто-нибудь еще похожий на тебя?

— На меня? Что ты хотел этим сказать?

— Ну, другая такая же леди из вашего общества? Мне они представляются как безукоризненно воспитанные дамы с полным отсутствием аппетита. Они ходят на ланч, но никогда не едят.

— Естественно, мы не все такие, иначе бы я не сидела здесь сейчас и не объедалась. Если бы мне пришлось охарактеризовать большинство моих друзей, я бы сказала, что они жутко скучны. Только чтобы оценить их, я потратила всего лишь два слова, да? Остальное ты додумаешь сам. Я не очень хорошо помню своих родителей, но мне кажется, что они были очень счастливыми. Мой отец всегда смеялся, когда поднимал и подбрасывал меня в воздух. А моя мама… она по-настоящему была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видела. Она была полна света: ее глаза, улыбка, волосы. Я помню это очень хорошо.

— Что с ними случилось? — спросил Билли, с болью понимая, что уже знает ответ.

— Они утонули в море, когда мне было семь лет. У меня осталось не так много воспоминаний о них, но, по крайней мере, я помню только хорошее. А твои родители?

— Их тоже нет, — коротко ответил он. — Мать умерла несколько лет назад от рака. Она была сильной женщиной, боролась до конца. А мой отец… он никогда… он не… — И Билли резко добавил: — Его тоже нет.

— Мне так жаль, — искренне посочувствовала Джулия. — А что с ним стряслось?

Билли открыл рот, чтобы переменить тему, пошутить, наплести своей очаровательной спутнице что угодно, кроме правды. И сам жутко удивился, когда в следующую секунду сказал ей все, как было на самом деле:

— Здесь не о чем жалеть. Мне было только два года, когда он ушел от нас. Я даже не помню его лица. По словам матери, он был жуткий пьяница, скандалист. Она больше не вышла замуж. Когда же меня спрашивают об отце, я просто говорю, что он умер. Может быть, так оно и есть. Кто знает? — Он тут же пожалел, что рассказал ей всю правду.

Но так было, пока он не заглянул ей в глаза. Билли не увидел в них жалости. Он прочитал в этих прекрасных карих глазах совсем другие чувства: сочувствие, понимание и сожаление к тому мальчику, которым когда-то он был.

— Кто бы мог подумать? — помедлив, сказала вдруг Джулия. — У двух таких разных людей так много общего. Жизнь так непредсказуема. Когда ты уверен в том, что знаешь, как поступить, обязательно случается что-то новое.

— По крайней мере, тебя теперь не назовешь жутко скучной.

— О господи, нет. Я была такой вплоть до того момента, когда началась эпоха «ДБ».

— «ДБ»?

Она хмыкнула.

— «До Билли». А потом судьба подарила мне тебя там, на той кошмарной дороге в центре болота с кипарисами. И с тех пор я кто угодно, только не зануда, Билли Лукас. Я больше не чувствую себя несчастной. Я теперь всем довольна… Билли? — Она потянулась к нему и поцеловала его в щеку, а потом прижалась губами к его уху и шепнула: — Отвези меня домой, чтобы я смогла доставить тебе радость.

— Да будет так.

* * *


Жизнь продолжалась, и ее нельзя было назвать скучной.

Когда они вернулись в коттедж, там их поджидал Колин. Он по-хозяйски развалился на диване, упираясь ногами в сервировочный столик.

— И где вы там бродили? — обиженно протянул он. — Я жду все утро. Знаете, в городе проходит съезд паломников. Я не шучу. В радиусе пятидесяти километров вокруг нет ни единой свободной комнаты.

— Тогда поищи в ста километрах отсюда, — сердито оскалился Билли и уже совсем свирепо рявкнул: — Ты обещал уехать.

— Я видел, как они въезжали в город сегодня утром, — продолжал Колин, игнорируя замечание друга. — Они все на мотоциклах, клянусь Богом, на мотоциклах.

— Привет, Колин, — сказала запыхавшаяся Джулия, неприятно удивленная. — Как поживаете?..

— Привет, вежливая и прекрасная леди. У меня все просто класс. А как ты, Билли? Ты хорошо спал вчера ночью?

— Жаль, что у меня нет с собой наручников, — мрачно изрек тот.

— Давай не будем вести эксцентричные разговоры в моем доме, — осадил его Колин. — Да еще при даме. Так где вы были все утро?

— Играли в боулинг, — ответила Джулия. — Впервые в жизни. И я выиграла.

Колин прищурился и перевел взгляд на Билли.

— Что? Лукас, ты ходил в кегельбан? О, парень, ты испортишь свою репутацию.

— Если я заплачу тебе, ты уберешься? — поинтересовался Билли.

Ответом послужила лучезарная улыбка Колина. Он даже не соизволил ответить.

— А если я много заплачу? — настаивал Билли.

— Удивляюсь вам обоим, — предусмотрительно вмешалась Джулия. — Мне нужно посетить туалетную комнату. Кроме того, если так будет продолжаться, меня снова одолеет икота.

Когда она вышла, Колин вопросительно посмотрел на друга:

— Икота? Неужели двое до неприличия интересных мужчин вызывают у нее икоту?

— Не твое дело, что вызывает у нее икоту. — Проницательным взглядом Билли все же уловил на лице лучшего друга что-то такое, что ускользнуло от их очаровательной подопечной. — Что случилось?

— Кто-то разыскивает тебя, Лукас.

«Ну вот, парень, началось». Билли опустился в массивное кресло.

— Черт. Только не сейчас…

— Ты знал, что это случится рано или поздно, — тихо заметил Колин. — Не ранее чем вчера ночью ты признался мне, что твое время ограничено.

Билли закрыл глаза, стараясь успокоиться.

— Я не предполагал, что все случится так скоро.

— Сегодня утром капитан из местной полиции передал мне сообщение на пейджер. У него был гость, интересовавшийся тобой. Он представился детективом, которого нанял брат прекрасной леди. Он выяснил, что она взяла билеты до Калифорнии, и посетил все твои убежища и побеседовал со всеми, кто только того пожелал. Капитан много не болтал, но тебе ведь прекрасно известно, что это только вопрос времени, пока кто-нибудь не направит этого детектива сюда. Все знают, ты здесь частенько бываешь. Я бы рискнул сказать, что у тебя есть еще двадцать четыре часа, перед тем как он постучится в твою дверь.

Вот она, высокая плата за сказочную жизнь. Это оказалось намного хуже, чем Билли представлял себе, в миллион раз хуже. В горле застрял ком, желудок свело в тугой узел, костяшки на сплетенных пальцах побелели. А он-то сдуру уже убедил себя, что его время с Джулией продлится вечно.

— Я должен выложить ей все до того, как стены обрушатся на нас…

— Более того, — притворно зевая, продолжал Колин. — Харрис Ропер оставил капитану записку для тебя — на случай, если тот с тобой свяжется. Он просил передать тебе, что обратится в суд и обвинит тебя в похищении, если ты не позвонишь ему немедленно. Реклама будет сногсшибательной и не принесет ничего хорошего твоей карьере телохранителя. Позвони парню.

— Да плевать мне на карьеру…

— Для этого и нужны друзья. Позвони. Ты зашел слишком далеко, старина.

Билли выругался и поднял телефонную трубку, с опаской поглядывая на лестницу. Харрис Ропер ответил по своему личному телефону, когда еще не успел закончиться первый гудок.

— Хорошо, если это ты, Лукас, — вместо приветствия огрызнулся Харрис.

— Да, это я, — спокойно ответил Билли. — Я пытаюсь вернуть ее домой, но так, чтобы она не узнала о твоей слежке за ней. Ведь ты этого хотел?

— Домой откуда? — настаивал Харрис.

— Из Калифорнии, — помолчав, ответил Билли.

— Я знаю об этом, — гаркнул Ропер. — Откуда конкретно?

Взгляд Билли застыл и стал пустым. Он поднял глаза на Колина, на лице которого застыло тревожное выражение. «Скажи ему», — одними губами говорил он.

Билли открыл рот и снова закрыл его. И повесил трубку.

Колин, разинув рот, с удивлением уставился на него.

— О чем ты думаешь? Да он же погубит тебя! Ты не можешь пустить свою карьеру коту под хвост только потому, что у тебя шуры-муры с Джулией Ропер.

Боевой огонь сверкнул в глазах Билли. Он сам удивился внезапному гневу, который вызвали у него последние слова Колина.

— Это не шуры-муры, Колин, — выпалил он. — Все гораздо серьезнее.

Последовало долгое молчание. Казалось, впервые в жизни Колин не знал, что сказать. Наконец он поднялся и засунул большие пальцы в карманы джинсов.

— Послушай, старик, мне очень жаль. Возможно, я не понимаю твоего чувства к ней. Оно вне тех мелких вод, где я плаваю. Но если ты хочешь, чтобы у тебя появился шанс все исправить, тебе нужно рассказать ей всю правду, пока ее братец не наговорил лишнего. И если этот частный детектив не полный идиот, он найдет тебя.

— Да, я знаю… — вяло отозвался Билли.

— Что ты знаешь? — весело спросила Джулия, спускаясь по лестнице. — Вы, ребята, скрываете от меня нечто любопытное?

— Нет, что вы, прекрасная леди. — Колин преобразился, как хамелеон, и восхищенно улыбнулся Джулии, чтобы отвлечь девушку от подавленного вида Билли. — Я просто прощался. Я решил присоединиться к паломникам. Мне очень хочется заполучить одну из их прикольных шапочек. Так… я поговорю с тобой позже, Лукас?

— Да, позже. Спасибо за… то, что заглянул.

— А почему вы не хотите остаться на обед? — спросила Джулия, озадаченная такой едва уловимой сменой настроения. Мужчины выглядели вполне нормально, но она чувствовала, что они что-то от нее скрывают. — Колин, если ты хочешь остаться здесь, мы могли бы с Билли уехать куда-нибудь еще. С этим не будет никаких проблем. Я не хочу причинять тебе неудобства.

Колин натужно осклабился, разминувшись с ней у лестницы, и при этом ухитрился галантно поцеловать ей руку.

— Спасибо, но я слышу, как меня зовут к себе паломники. Желаю вам двоим всего самого наилучшего. Думаю, это просто замечательно, что у Билли появилась подружка, которая говорит «туалетная комната» вместо «сортир». Вы просто класс, и к тому же еще очень красивая. Удачи вам, Джулия. Держи связь, Лукас. Прощайте.

Внезапный уход Колина оказался затишьем перед бурей. Джулия покачала головой и мгновенно забралась к Билли на колени, одарив его горячим поцелуем.

— Эй, привет! У тебя такой забавный друг.

— Привет. — Он поцеловал ее в ответ долгим и крепким поцелуем.

Когда он оторвался от нее, Джулия прерывисто дышала.

— А у тебя захватывает дух от меня? Мне бы этого хотелось. Твое дыхание, твою душу, твое тело… мне так бы всего этого хотелось… — Джулия смотрела на него, не отводя глаз и слегка склонив голову набок. — Что-то случилось?

— Ничего. — Он почувствовал, что его улыбка слишком натянута. — Может, мне просто хочется, чтобы ты поняла: я сделал бы все, только бы быть с тобой рядом вечно. Все, что я хочу, — это держать тебя в своих руках, знать, что ты останешься со мной здесь навсегда. Может такое случиться не на небесах, а здесь, на грешной земле, или я прошу слишком многого?

— Не очень многого, на мой взгляд. — Джулия никак не могла отделаться от мысли, что пропустила нечто очень важное. — Ты уверен, что Колин не рассердился на нас? Мы ведь выставили его из его же собственного дома. Он показался мне… я не знаю, но он был чем-то расстроен.

— С Колином все в порядке. Он просто хотел забрать свой мотоцикл. Его неожиданно вызвали на работу, поэтому в любом случае он не смог бы остаться. — Это была красиво построенная ложь, сообщенная с той легкостью, которая дается лишь после многолетнего опыта.

Билли решил ничего не говорить ей, по крайней мере, пока. Он хотел продлить драгоценные часы, выдавая себя за того мужчину, которого в нем видит Джулия. Еще несколько часов, когда он будет считать себя достойным видеть восхищение в ее глазах. Потом все изменится: мыльные пузыри лопнут, и она увидит лжеца, приспособленца и негодяя. Он наконец сообразил, что уже давно живет в мире, который выдумал для себя сам. Билли не ожидал, что это новое столкновение с действительностью окажется для него столь болезненным. Все это он мысленно повторял себе, одновременно улыбаясь своей любимой так, словно завтрашний день не сулил ему ничего, кроме счастья. Отчаяние оказалось удивительным источником силы.

— Поэтому мне не надо чувствовать себя виноватой из-за его ухода? — спросила она игриво.

— Тебе вообще не надо чувствовать себя виноватой. — «Достаточно того, что я виновен за нас двоих», — подумал он вдруг, но больше ничего не сказал.

Заметно волнуясь, она тихо и страстно заговорила:

— Это замечательно. Потому что я чувствую сейчас вовсе не вину. — Она наклонила к нему свое лицо и потерлась носом о его щеку. — Спроси меня, что я чувствую, офицер.

— Я могу это видеть, — ответил он, и голос его сорвался.

Билли держался сколько мог, а потом накинулся на нее с безжалостным поцелуем. Джулия ответила ему своим не менее страстным поцелуем, и почти мгновенно между ними вспыхнул иссушающий сексуальный жар. Билли целовал ее так, словно это был последний день в его жизни, отдавая все, что он способен был дать в своем неугасимом телесном напряжении.

Ничто не сдерживало Джулию, а в ее прекрасных глазах не было ни единого намека на стыд или застенчивость.

Она всецело доверилась ему.

Билли искал чуда и нашел его, хотя оно и оказалось временным… Его мысли постепенно угасали в потоке чувственного изнеможения, на какое-то время позволяя ему забыть свою вину и свой страх. Теперь она принадлежала только ему, и он с решительностью заявлял о праве владения каждой клеточкой ее тела и душой. Они сорвались с отвесного утеса одновременно, тело к телу, их сердца готовы были остановиться от ослепительного потока удовольствия. То, что они испытали, оказалось таким сильным и непреодолимым, что на мгновение они вместе умерли и покинули Землю, а потом вернулись туда заново рожденными.




ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


Ближе к вечеру Джулия свернулась на кровати клубочком, «чтобы на минутку прикрыть глаза». Она проспала почти целый час, который Билли провел, гуляя по берегу океана. Джулия поняла это, как только открыла глаза. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, босые ноги были заляпаны песком, волосы свисали надо лбом, а не заправленная в джинсы рубашка была кое-где мокрой. Колени на джинсах были также мокрыми и все в песке, будто он ползал по пляжу.

— Привет, мужчина моих снов, — спросонья, едва разлепив пухлые губы, хрипло выдавила Джулия. Ее карие глаза, хотя еще и сонные, были прекрасны. — Ты ушел и оставил меня.

— А ты даже и не заметила. Несчастное дитя, я замучил тебя.

Он медленно вошел в комнату, держа руки в карманах. И хотя на губах замерло какое-то подобие улыбки, нечто темное и незнакомое таилось в его глазах.

— Что-то случилось? — спросила Джулия. — Ты кажешься… ты какой-то… другой.

Он проигнорировал вопрос, садясь на край кровати.

— Ты прекрасно выглядишь в простынях. Тебе следует их чаще носить.

— Я это и планирую. — Она потянулась и выгнулась, как сонный котенок. — Открою новую моду в Палм-Бич. Ты знаешь, я видела тебя во сне.

Он ласково улыбнулся.

— Правда? Расскажи мне.

Джулия села на кровати, простыня сползла с груди. Но ей не пришло в голову поправить ее. Она никогда в жизни не чувствовала себя более свободной и более защищенной.

— Это было прекрасное повторение того, что произошло сегодня днем внизу. Да будет тебе известно: ты снова был неотразим.

— Сегодня днем… — медленно повторил за ней Билли, взял ее маленькую изящную ладонь, переплетя свои и ее пальцы. Тронутый до глубины души, он смотрел на их соединенные руки. — Я ведь был не очень нежен? Такое со мной впервые. Я не устаю удивляться самому себе все время, пока я с тобой. Так ты считаешь, это было прекрасное повторение, а не кошмар?

Джулия серьезно кивнула, хотя в ее глазах искрилась шаловливая улыбка.

— Вполне. Хотя смотрю на тебя и думаю, что мне следовало бы быть немного аккуратней. У тебя на шее синяк.

Он усмехнулся, слегка напомнив ей того живого и дерзкого Билли, которого она знала.

— Знаю. Последний раз такое было в школе. А ты знала, что можешь быть арестована за то, что поставила синяк офицеру полиции?

— Ой, арестуй меня, — замурлыкала Джулия. — И запри в крошечной комнате со слабым освещением наедине с тобой, а потом допроси. Обещаю, это будет самый приятный из всех твоих допросов.

Выражение его лица не изменилось, но глаза вдруг потемнели, и в них ничего нельзя было прочесть.

— Мне нужно сказать тебе кое-что.

— Я первая. — Она сдула прядь светлых волос, упавших ей на глаза. — Ты помнишь про список моих желаний? Все то, о чем я мечтала в жизни, но никогда не могла бы себе позволить?

— Разве я мог забыть? Не многие люди имеют в списке желаний боулинг.

— Ну так вот. До меня сегодня кое-что дошло. Мы все исполнили. Мы сделали все, о чем я мечтала. Я не только чувствую полное удовлетворение… Перестань ухмыляться, я не это удовлетворение имела в виду… ну, впрочем, это тоже, но…

— Ты перескакиваешь с одного на другое.

— Иногда люди ищут чего-то, но не знают чего. Такое происходило и со мной. Теперь я знаю, что всю жизнь я искала не свободу. Этим словом я называла одиночество. И это все приключение оказалось не тем, что я хотела получить в действительности.

— И теперь она смеет говорить мне об этом!

— Билли, мне не хватало чувства. — Джулия нахмурила брови. Она хотела, чтобы он понял, как сильно изменил ее жизнь. — Меня всегда опекали сверх всякой меры, и я не знала, что значит жить, как живут все. Я так много узнала за последние несколько дней. Жизнь далека от скуки, и ее не надо бояться. Она просто великолепна. И не имеет значения, кто ты — официантка, балерина или сторож в зоопарке. Главное — искать радость в каждой минуте. Ожидать. Радоваться. Доверять. И если ты чувствуешь это, если ты этим живешь, тебе не нужен никакой список желаний. Вот что ты дал мне, Билли. Возможность быть собой.

Сознание Билли задержалось на одном-единственном слове: доверять. Он отвернулся, притворившись, что смотрит в окно.

— Ничего я тебе не дал… Просто все время ты носила это в себе, Джулия. Ты недооцениваешь себя.

Джулия обеспокоилась, услышав странное напряжение в его голосе.

— Что произошло? — спросила она тихо. — Ведь что-то же случилось. Я заметила, когда ты вошел в комнату… Я сказала что-то не так?..

— Нет. — Это слово он смог произнести с трудом. — Ты здесь ни при чем.

Она попыталась улыбнуться.

— Билли, не пугай меня. Неужели ты не видишь, что мое сердце у тебя в руках.

Билли тяжело вздохнул и закрыл глаза, пытаясь зацепиться за что-нибудь у себя внутри. Пришло время сказать ей все. Немедленно.

— Я люблю тебя, — прошептала девушка.

Земля перестала вращаться.

— Что ты сказала?

Джулия сглотнула комок в горле, пугаясь своего собственного безрассудства. Откуда это все? Она ведь сразу влюбилась в Билли Лукаса, с самого начала их знакомства, но признаться в этом, как она только что сделала, и так открыто… Даже ее саму произнесенные ею слова застигли врасплох. Она вытянула дрожащую руку и нежно прикоснулась к его щеке.

— Извини. Теперь напуган ты. Просто забудь о том, что я сказала.

— Забыть? — Это не милая болтовня о списке желаний. Это уже было больше, чем то, на что он мог когда-либо надеяться, больше, чем он позволял себе вообразить. Такая женщина, как Джулия Ропер, могла бы завладеть любым мужчиной на земле…

И она любила Билли Лукаса, мужчину, который никогда не верил в то, что его можно полюбить.

— Я не ждал этого, — прошептал он. — Даже через миллион лет.

Он тут же заметил, что сморозил глупость. Она покраснела и натянула простыню до самого подбородка.

— Знаешь, говорят, дураки всегда спешат… Прости, офицер. Иногда я болтаю лишнее. Знаешь, я хочу есть, просто умираю от голода. Я бы съела стейк по-татарски или порцию креветок. Давай где-нибудь поужинаем. — И прежде чем Билли успел опомниться, она встала с постели, завернувшись в простыни, как в сари. — Я пошла в душ, — продолжила она, произнося слова как-то быстро и надрывно. — Прекрасный вечер. Ты не находишь? Жалко проводить его дома…

— Джулия…

Она притворилась, что не слышит его, направляясь в ванную.

— Может, принять хорошую ванну? Я просто обожаю расслабляться в джакузи.

Вот черт, она снова стала говорить как избалованная малышка из Палм-Бич. Опять их разделила стена, и Билли не мог ее в том винить.

— Джулия, если бы ты только чуть-чуть подождала…

Она махнула рукой, словно отделываясь от него.

— Поговорим потом. Я долго не задержусь. Может, ты тоже решишься принять душ? Ты весь в песке…

И Джулия устремилась в ванную, словно в спасительное убежище, захлопнула за собой дверь, а потом прислонилась к ней. Ей казалось, что ее тело стало хрупкой засыхающей скорлупой, полностью отделившейся от души. Ее лихорадило, и она почти сходила с ума от сожаления. Она была готова расплакаться, но не из-за того, что сказал Билли.

Ей хотелось плакать из-за того, чего он ей так и не сказал.

На протяжении всего обеда Джулия чувствовала себя жутко подавленной, хотя ничем себя не выдавала. Она умела вести себя так, словно ничего не случилось.

Но Билли обо всем догадывался. Каждый раз, когда он смотрел на нее, его глаза, казалось, напоминали девушке о грубой ошибке, которую она совершила, признавшись ему в том, что любит его. Внезапное отчуждение пролегло между ними, как оголенный провод, постоянно грозящий болезненным шоком, если они попробуют приблизиться друг к другу. Он улыбался, она улыбалась, официант приходил и уходил. Они обменивались ничего не значившими фразами, и никто из них не говорил о том, о чем оба страстно хотели высказаться.

От ресторана до коттеджа нужно было пройти всего два дома. Вечер был прекрасным, и Джулия предложила пройтись пешком. По правде говоря, она просто не могла оказаться в тесном пространстве машины вместе с Билли. Когда-то это успокаивало. Потом вдруг стало невыносимым.

Было еще не поздно, когда они покинули ресторан. Последние вспышки света на необыкновенно красивом фиолетовом небе тонули в океане.

За весь обед Билли сказал очень мало. До тех пор пока он не раскроет перед Джулией всю горькую правду, он не имеет права принимать то, что она ему предложила. Фактически у него нет права и заканчивать их отношения. За всю жизнь он не желал ничего так сильно, как ее любви… и никогда не чувствовал себя таким недостойным этой прекрасной женщины. Скажи он ей все — и был бы проклят, не скажи — результат тот же.

Тихо, быстро и безнадежно он словно лишался рассудка. Так вот что происходит, когда встречаешься с женщиной, без которой не можешь жить, но понимаешь, что жить с ней нельзя.

Они почти подошли к дому, когда он увидел машину. Это был лимузин — длинный, белый, блестящий. Он стоял на дорожке перед домом. И хотя стекла были тонированы, Билли не сомневался в том, кто находился внутри.

— О-го-го, — медленно произнесла Джулия, заметив роскошный автомобиль. Харрис всегда пользовался лимузином во время путешествий. Но он вряд ли бы их так быстро разыскал. Он не знал даже Билли, не говоря уж о Колине. И все же… — Колин пользуется лимузином? — спросила она подавленно, заранее угадывая ответ.

— Нет. — Билли понял, что его время истекло. Он схватил Джулию за руку, мысли проносились со скоростью сто миль в час. — Постой. Просто постой. Тебе нужно выслушать меня, прежде чем будешь говорить со своим братом. Я должен сказать тебе… — Его голос сорвался, в глазах стояла мука, когда он наблюдал, как водитель лимузина вылез из машины и открыл дверцу для пассажира. — Черт… Мне так жаль, Джулия.

— Жаль чего? — Джулия совсем не понимала, в чем дело. И что-то защемило сердце, предупреждая о непонятной угрозе. А потом, когда Билли так ничего и не сказал, а только пристально посмотрел на нее, она проговорила вполголоса: — Билли! Ты пугаешь меня. Скажи что-нибудь.

Он не мог. Он почувствовал, как у него все оборвалось, когда Харрис Ропер стал выбираться из машины. Харрис выглядел таким изможденным, маленьким и слабым, но он нес в себе страшный удар для Билли, от которого тот вряд ли когда-нибудь оправится!

— Это твой брат, — тупо произнес Билли. Теперь было слишком поздно. Может, все было поздно с самого начала. — Я не думал, что все произойдет так быстро.

— Ты знал, что он приедет? — Кровь отлила от ее лица. У нее появилось неприятное чувство, будто что-то темное и враждебное подбирается к ней сзади. — Ты не удивлен, — прошептала она. — Ты знал…

— Я знал, что он близко. Я хотел предупредить тебя…

— Джулия! — Харрис подбежал к сестре, заключая ее в объятия. — С тобой все в порядке? Ты имеешь хоть малейшее представление, что я испытал? С какой стати…

— Нет! — Джулия оттолкнула брата, глядя на Билли через его плечо. — Не задавай мне вопросов, Харрис. Просто ответь на несколько моих.

— Ты сердишься? — удивился Харрис. — Это должен делать я, обыскав всю страну, чтобы найти тебя и нашего друга Билли здесь.

— Откуда ты узнал его имя? — спросила Джулия. Губы с трудом слушались ее, когда она почувствовала, что холодеет как будто при смерти. — Я говорила тебе, что наняла телохранителя, но я ни разу не назвала его имени.

А Билли продолжал молчать. Мимолетное яркое счастье, словно воздушный шарик, улетало все дальше и дальше, подхваченное сильным ледяным ветром. Харрис смотрел на него обвинительным взглядом.

— О чем, черт, она говорит? Это значит, что ты позволил ей нанять тебя? А как же твоя мораль и принципы? Ты уже работал на меня! Можешь быть уверен, ты не получишь денег. Я заявляю тебе это с полной уверенностью! Ни от нее, ни от меня.

— К черту твои деньги, — бросил Билли. Он не мог оторвать взгляда от Джулии, а она от него. — Я не мог рассказать тебе, — угрюмо выдавил он.

Джулии пришлось сесть. Неважно, что она стояла на бордюре перед домом Колина. Она опустилась на корточки и мягко села на траву, крепко сжав руки и спрятав их в пышной юбке сарафана.

Она быстро закрыла глаза, пытаясь погасить тошноту, которую почувствовала.

— Харрис, откуда ты знаешь его имя?

— Я же сказал тебе. Я нанял его телохранителем несколько недель назад. — Харрис замолчал и прокашлялся. — Джулия, ты не можешь вот так сидеть на траве. Мы должны поговорить в доме. Хорошо? Я все объясню.

— Уверена, что объяснишь, — ответила она, — поэтому выкладывай все прямо сейчас.

Выдержав неловкую паузу, Харрис приподнял бежевые брюки и осторожно сел рядом с сестрой.

— Не могу представить, почему мы должны обсуждать это здесь, сидя на траве. Но раз мы должны… Джулия, я беспокоился о тебе. Когда у людей столько денег, сколько у нас с тобой, нельзя быть слишком беспечными. Существуют похитители и уголовники…

— Похитители и есть уголовники, — едва слышно произнес Билли.

Харрис поднял на него глаза.

— Когда мне понадобится твое мнение, я спрошу о нем.

— Я не могу ждать. — Билли побледнел. — Может, вы хотите, чтобы я ушел в дом?

— Оставайся здесь, — приказала Джулия. Голос был мягким, но только не выражение ее лица. — Ну, что еще, Харрис?

— Ты раздуваешь из мухи слона, — ответил брат. — Дорогая, мне следовало бы все тебе сказать раньше, но ты никогда не принимала наше положение всерьез. Тебе нужен был личный телохранитель, но я знал, что ты никогда бы не согласилась, посоветуйся я с тобой… Мы могли бы, черт возьми, войти в дом и поговорить? Я не люблю сидеть на траве.

Девушка проигнорировала его вопрос.

— Поэтому ты нанял Билли, чтобы следить за мной? Когда это произошло?

— Четыре недели назад, — дал ответ Харрис, впервые за все это время смутившись. — И он хорошо справлялся со своими обязанностями, пока не скрылся с тобой. Не стоит говорить, что этот человек больше никогда не будет работать личным телохранителем. Я уже подключил своих адвокатов…

— Замолчи, Харрис, — заявила Джулия, вовсе не собираясь отвлекаться от своих вопросов. — Как получилось, что я ни разу не встретилась с ним?

— Потому что я хорошо умею выполнять свою работу, — уныло изрек Билли.

Она подняла на него глаза.

— Ты не полицейский, да?

— Я был им. Потом уволился и занялся охранным бизнесом. Меня рекомендовал твоему брату детектив из Флориды, с которым я раньше работал.

— С ним я тоже разберусь. А с этим служителем порядка!.. — вскрикнул Харрис, яростно тыча пальцем в Билли. — Я отправлю к нему адвокатов так быстро…

— Замолчи, Харрис, — оборвал его Билли, продолжая смотреть на девушку. — Я хотел рассказать тебе. Но понимал, к чему это приведет. Не только возникли бы проблемы между тобой и твоим братом, но закончилось бы и наше время. С этим я не мог смириться.

— «Наше время»? — пробормотал Харрис. — Вы были вместе? Боже милостивый! Что ты натворила, Джулия? Ты вступила в интимную связь со своим похитителем?.. Ты это пытаешься мне сказать?..

— Я ничего не говорю тебе, Харрис. Я задаю вопросы. — Глаза девушки наполнились слезами и взгляд потускнел. — К тому же он нанятый тобою телохранитель, а не мой похититель. Итак, он наблюдал за мной прошедшие четыре недели? Билли жил в нашем доме?

— Нет, нет, в комнате моего водителя, — заверил ее брат. — Я приказал вмонтировать несколько видеокамер, чтобы не мешать твоей личной жизни. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неудобно. А ты всегда говорила, что телохранители доставляют тебе неудобства. — Он подождал, возможно, надеясь услышать ее благодарность. Но Джулия молчала.

— Итак, Билли наблюдал за мной все это время, — наконец произнесла она, не обращаясь ни к кому конкретно. — Камеры. Мой личный телохранитель, наблюдающий за мной через скрытые камеры…

— Я хотел тебе все рассказать, — упрямо повторил Билли. Он чувствовал себя как разбитая граммофонная пластинка, которую скоро выкинут в мусорный бак. — Мне так жаль. Я не знаю, что еще сказать.

— Твои услуги оцениваются дорого? — холодно спросила она.

Билли закрыл глаза.

— Весьма. Я говорил тебе, у меня были очень хорошие рекомендации.

— А я еще добавлю, что скоро тебе предстоит законное следствие! — взорвался Харрис. — И твоя репутация…

— Замолчи, Харрис, — одновременно сказали Билли и Джулия. Девушка поднялась на ноги в надежде, что у нее хватит сил пройти несколько ярдов до машины. Гнев — великий двигатель, даже тогда, когда несколько минут назад весь мир рухнул. Харрис быстро последовал ее примеру, стряхивая с брюк прилипшие травинки.

— Мы уезжаем сразу, — заявил он, явно ощущая облегчение оттого, что поднялся с травы. — Нам нужно забыть этот неприятный инцидент как можно скорее. Уверен, что ты согласишься.

— Соглашусь я или нет, не имеет никакого значения, — холодно произнесла Джулия. — Мои чувства не волнуют ни одного из вас, иначе бы такого не произошло. Неужели ты на самом деле считал, что поступаешь правильно, Харрис? Что твоя забота обо мне оправдывает твою ложь?

Харрис сначала удивился, а потом смутился.

— Ну, собственно говоря, дело не в этом. Кто-то, кого я нанял ради своего спокойствия, не оправдал моего доверия. В душе я руководствовался самыми лучшими побуждениями, и ты это знаешь, Джулия. Так было всегда. А теперь вернемся к твоим отношениям с Лукасом здесь. Пожалуйста, скажи мне, ты не…

— Это тебя не касается, Харрис… — У Джулии пересохло в горле, и ей сейчас было тяжело говорить. Она с болью взглянула на Билли. — Ведь ты знал, что Харрис приедет? Откуда?

— От Колина. Поэтому он и вернулся сегодня утром. Он хотел предупредить меня, что детектив, которого нанял твой брат, расспрашивает обо мне в местах, где я бывал прежде. Всем известно, что я проводил много времени в Лагуне, поэтому появление Харриса здесь было только вопросом времени.

— Еще одна маленькая конспирация, — улыбнулась она без единого намека на радость, в глазах у нее все еще стояли слезы. — Ты и Колин, ты и Харрис… Какая же я дура!

— Кто такой Колин? — подозрительно спросил Харрис, явно подумывая о еще одном человеке, на которого ему следовало бы подать в суд.

— Никто, — резко сказала Джулия. Хотя она адресовала эти слова Харрису, но по-прежнему не отводила глаз от Билли. — Он значит для меня не больше, чем Билли. Я готова ехать домой, Харрис. Немедленно.

— А твои вещи? — спросил Харрис. — Разве тебе не нужно собрать их?

— В этом доме нет ничего моего. Это все принадлежит не мне.

— Кому-то еще? — Харрис явно запаниковал. — Кому-то помимо Колина и Билли? Что за чертовщина здесь происходит?

— Джулия, подожди, — позвал ее Билли, когда она уже направилась к лимузину. Все кошмары, которые он предугадывал заранее, теперь осуществились наяву. — Ты не права, если считаешь, что я подстроил все это. Почти с самого начала…

— С какого начала? — Джулия устало повернулась к нему, сжав руки в крошечные кулачки. — Когда впервые увидел меня в камеру или впервые столкнулся со мной лицом к лицу? Я все пытаюсь услышать эту историю от начала и до конца…

Харрис никогда не видел свою сестру такой подавленной. Он нервно поправлял ворот своей белой сорочки.

— Джулия, не нужно так убиваться. Все кончилось.

— Оно и не начиналось, — сказала девушка отрешенным, безжизненным голосом. — Знаешь, что в самом деле беспокоит меня, Билли? У тебя так часто была возможность признаться мне во всем. Ты знал, что происходило между нами. И ты позволил этому случиться.

— О боже, — тихо произнес Харрис, его узкие плечи обреченно опустились. — Позволил случиться чему? О чем мы говорим здесь? Лукас, если ты хоть как-то навредил моей сестре, я…

— Прекрати угрожать людям, Харрис! — Джулия метнула на брата обвинительный взгляд. — Во всем этом твоей вины не меньше, чем его. Вы оба лгали мне, и оба делали это ради своей эгоистической выгоды.

— Ты опять не права, — сказал ей Билли, свет от заходящего солнца осветил боль на его лице. — То, что я чувствовал… что я чувствую, — это настоящее. Я был уверен, что, когда ты узнаешь правду, все кончится. Такая, как ты, не может принадлежать такому, как я. Ты добрая, чистая, совсем не похожа на тех, кого я знал всю жизнь. Мое единственное оправдание заключается лишь в том, что я каждую секунду хотел быть вместе с тобой.

— Потому что догадывался, что все закончится, когда я узнаю правду. — Она покачала головой, усмехнувшись зло и отчужденно. — Знаешь что, Билли? Я ухожу не потому, что мы из разных миров. Какой смешной полицейский из мыльной оперы. Очевидно, ты не имеешь представления, что такое любовь. Поэтому я объясню тебе. Я ухожу потому, что ты не увидел возможностей, которые мы имели. С самого начала ты считал, что все это временно. Я даже не знала тебя, правда, Билли?

— Ты знала меня, — тихо произнес он. — Я просто немного разочаровываю тебя сейчас.

— О, будь все проклято, если ты не прав! — Она резко отвернулась, чтобы он не видел, как горячие слезы струятся по ее лицу. — Мне нужно выбраться отсюда… Мне нужно уехать отсюда…

Когда Билли инстинктивно попытался удержать ее, Харрис отважно встал между ними:

— Все, Лукас. Разве ты не видишь, ты и так много чего натворил.

Билли посмотрел Харрису прямо в глаза, весь его гнев перегорел.

— Мы оба многое натворили. Разница в том, что ты должен вернуться домой вместе с ней и постараться заслужить ее прощение. И если ты хотя бы наполовину представляешь собой то, что я о тебе думаю, ты не будешь ей мешать искать свое место в этом мире. Она более смелая и приспособленная к жизни, чем нам обоим казалось.

Страсть, с которой Билли произнес эти слова, удивила Харриса. Перед ним стоял уже не тот дерзкий, порой излишне самоуверенный детектив, которого он нанял для тайного наблюдения за сестрой. Это был кто-то другой. Незнакомец, надломленный глубокой болью и виной.

— Возможно, ты прав, — ответил Харрис, немного остудив свой гнев. — Но теперь это не твое дело. Я пришлю тебе твои вещи. Смею надеяться, что ты не будешь искать с ней встречи. Просто забудь о ней.

Билли пристально смотрел на него.

— Я буду забывать о ней каждый день всю мою жизнь, Харрис. Но не беспокойся. Я знаю свое место. И мне известно, к какому кругу принадлежит она.

Застыв точно каменное изваяние, Билли отстраненно наблюдал, как брат и сестра садились в лимузин. Он не мог разглядеть Джулию через тонированные стекла машины, но был уверен: уезжая, она не обернулась. Она была слишком горда, а ее рана — чересчур глубока.

К тому же и смотреть было не на что.




ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


К тому времени, как они вернулись домой во Флориду, Джулия решила, что все свои слезы она уже выплакала. Но стоило ей, несмотря на возражения Харриса, заглянуть в комнату водителя, как ее глаза снова наполнились слезами.

Было приятно и в то же время жутко думать, что Билли Лукас жил здесь целый месяц до того, как они познакомились. Кажется, здесь все осталось таким, каким было при нем. Видно было, что хозяину понадобилось срочно уехать отсюда. На полу возле ванной и на кровати была разбросана одежда, на туалетном столике лежали часы и кучка монет. Повсюду валялись разорванные упаковки от мармеладных банановых долек. Джулия взяла с кровати ярко-синюю с оранжевыми полосами футболку, поднесла к лицу и глубоко вдохнула. Она надолго окунулась в знакомый запах, и плечи задрожали от вновь захвативших ее рыданий.

Очертания предметов стали туманными, и слезы капали с ее лица. Джулия бросила взгляд на разбросанные по постели подушки: на одной из них до сих пор оставалась вмятина от его головы. Она тяжело вдохнула и задержала дыхание, а потом посмотрела на потолок. Когда она увидела вмонтированные над дверью мониторы, ее передернуло.

— Тебе не следовало бы сюда заходить, — произнес брат, стоявший в дверном проходе и наблюдавший за ней. — Думаю, было бы лучше, если б ты переночевала сегодня в главном здании.

— С этой минуты я не намерена следовать твоим советам, Харрис. — Девушка едва удостоила его взглядом.

— Джулия, перестань все осложнять, — вздохнул Харрис и нерешительно вступил в комнату, брезгливо обходя груду грязной посуды. — Здесь такой бардак, первым делом утром пришлю сюда обслугу.

— Обслуга… — Джулия резко и зло усмехнулась. — Тебе никогда не приходило в голову, почему ни ты, ни я не можем обходиться в этой жизни без «обслуги»? У нас есть люди, которые нас охраняют, возят, которые готовят, а потом убирают после нас. Обслуга, обслуга, обслуга…

— Естественно, мы не обходимся без них. — Харрис, с трудом удерживая равновесие, стоял на одной ноге и, сморщившись от отвращения, отдирал с подошвы дорогого ботинка обертку от мармелада. — Мы очень — вот черт, никак не отклеивается! — мы очень богатые.

— Ну, тогда, с твоего позволения, я становлюсь бедной прямо сейчас. — Девушка присела на край кровати, машинально провела рукой по смятой простыне. — Как только смогу все уладить, я отсюда съеду.

— Это глупо! У нас же двадцать девять отдельных спален!

— Это у тебя двадцать девять спален. Ты король своего замка. Я же не знаю, что у меня есть или кто я вообще. Но хочу выяснить это.




Когда Билли пребывал в прекрасном расположении духа, он ел мармеладные банановые дольки. Когда же испытывал депрессию, то питался попкорном, настолько сильно приправленным солью, что это могло вызвать сердечный приступ. В каждой комнате коттеджа валялись пакеты с остатками воздушной кукурузы. В доме Колина пахло как в кинотеатре.

Он страдал так, как никогда не страдал раньше. Через пару дней он перестал отвечать на телефонные звонки, убедившись, что Джулия не собирается ему звонить. Он целую неделю не брился. Когда он смотрелся в зеркало, то видел там Тарзана. Правда, попкорн уже заканчивался, а так как депрессия и не думала оставлять его, он понял, что ему придется прервать свое добровольное заточение и сходить в ближайший магазин. Билли собрал остаток сил и поднялся с кровати, когда кто-то постучался в переднюю дверь.

Сердце у него подскочило и совершило тройное сальто. Это не Колин… У него есть ключ. А вдруг это она?

Билли с трепетом открыл дверь — и сердце едва не остановилось.

На пороге стоял Харрис.

Было трудно определить, кто выглядел более подавленным: мужчина в доме или тот, который стоял на крыльце. Харрис казался еще более худым, чем в последний раз, когда его видел Билли. Плечи брата Джулии словно еще больше поникли, а несчастные, как у собаки, глаза ввалились и потускнели.

— Нам нужно поговорить, — буркнул Харрис, оглядывая Билли с головы до ног. — О боже. Ты только что проснулся?

— Я еще не ложился, — ответил Билли безжизненным голосом.

— Прежде чем уехать из Флориды, я пытался дозвониться тебе, но никто не отвечал. Я боялся, что уже не застану тебя здесь, — сказал Харрис.

Билли спрятал глаза от яркого солнца.

— Чего тебе нужно, Харрис?..

— Можно мне войти? — Харрис посмотрел на него, словно приблудный сирота, умоляющий о тарелке жидкой каши. — Пожалуйста!

Билли пожал плечами и освободил проход:

— Как скажете.

Харрис никогда прежде не сталкивался с попкорновой депрессией. Он резко остановился, когда вошел в гостиную, и раскрыл от удивления рот.

— Лукас, что здесь произошло?

— Джулия ушла, — огрызнулся тот, направившись к чашке с попкорном на столе. — Что я могу сделать для тебя, Харрис? Перерезать себе горло? Спрыгнуть с балкона?

— Нет, зачем же… — Осторожно смахнув кукурузныс крошки с дивана, Харрис сел. Его худосочное тело утонуло в огромных подушках. — Мне сейчас очень трудно…

— Сесть?

Харрис аккуратно сложил руки на коленях.

— Естественно, не это. Трудно просить тебя о помощи, тем более, когда я делал это в прошлый раз, ты исчез вместе с моей сестрой. У меня ситуация дома.

— Ситуация? — Билли приподнял темные брови. — Так говорят богатые и привилегированные, когда у них случаются проблемы?

— Да, — выпалил Харрис. — Так оно и есть. Моя сестра не слушается меня. Фактически она подвергает свою жизнь сильной опасности. Она не умеет плавать.

— Ты же уволил меня. — Билли скептически уставился на незваного гостя.

— Она купила лодку, пришвартованную в Кейсе, такую, как та, вдалеке. Плавучий дом, в котором можно жить на воде. Там нельзя поставить охранные ворота: это же вода, океан… Вчера она туда совсем переселилась.

Билли едва заметно улыбнулся.

— Тем лучше для нее. Узнаю Джулию, ею руководит дух приключений. — А потом, поколебавшись, спросил: — А что Бу-Бу?

— Бу-Бу? — Харрис взял сразу четыре зернышка попкорна из чашки. — Ты имеешь в виду Бьюрегарда? Они были только друзьями. Она дала это ясно понять.

Последовала продолжительная пауза.

— Она справится с этим, Харрис. Меня легко забыть. Не теряй сон из-за этого.

— Должен признаться, я полагал, что твои чувства к ней выше черствой беспечности…

— Проклятье, ты что, не можешь нормально выражаться? — огрызнулся Билли. Он почти швырнул чашку с попкорном на сервировочный столик. — Никто не говорит о беспечности.

— Лукас, Джулия стала совершенно другим человеком с тех пор, как рассталась с тобой на прошлой неделе. Я лучше всех в мире знаю свою сестру. И если я не ошибаюсь, она любит тебя.

— Ты ошибаешься, — прошептал Билли. — Она ненавидит меня всем нутром.

— Никто из моих знакомых не говорит «нутром», — ответил Харрис. — Ты любишь ее?

Билли застонал и хлопнул себя по лбу.

— Разумеется, я люблю ее! Ее любил бы целый мир, будь у него такая возможность. Но это ничего не меняет. Харрис, она заслуживает лучшего, чем я. У тебя ведь сейчас с собой в кармане денег больше, чем у меня в банке. Мой отец был пьяницей, и я даже не знаю, жив он или мертв. Я был близко знаком с самыми темными и страшными людьми, которых ты, к счастью, никогда не встречал. Черт побери, я изрешечен пулями! Хочешь услышать что-нибудь еще?

— Нет, этого достаточно, — спокойно ответил Харрис. Он поднялся, достал из кармана листок бумаги и бросил его на сервировочный столик. — Я записал здесь, как найти ее новый плавучий дом. И прежде чем я уйду, хочу кое-что уточнить. У Джулии и у меня достаточно денег, чтобы чувствовать себя в финансовой безопасности, и потому наследование денег не стало для нас тестом на порядочность. Джулия неповторима просто потому, что она Джулия. Случалось, я жалел о нашем богатстве потому, что мне хотелось быть уверенным, что тот, кто женится на Джулии, сделает это из любви к ней. Да, я поощрял Бью потому, что у его семьи гораздо больше денег, чем у нас, и я мог не беспокоиться о его мотивах… Но я не сноб, Лукас. В отличие от тебя. Ты отказываешься бороться за нее потому, что она богаче тебя. Какой идиотский взгляд. Если бы я весил более ста двадцати фунтов, я бы с удовольствием проучил тебя.

— Ты кое-что забываешь, — раздраженно ответил Билли. — Она не хочет снова встречаться со мной.

— Я считаю, любящая женщина способна на прощение, — ровным, спокойным голосом сказал Харрис, направился к выходу и, открывая входную дверь, напоследок добавил: — Теперь все зависит от тебя. Если у этой истории не будет счастливого конца, ты не сможешь винить меня, так же, как и своего отца, карьеру или счет в банке. На этот раз тебе некого будет винить, кроме самого себя.

Дверь закрылась тихо и аккуратно. В полном отчаянии Билли рухнул на диван и уронил голову на ладони. На душе у него было скверно. Джулия была права, когда обвинила его в том, что он считал их отношения временными.

На улице поднялся ветер, дергавший раздвижные двери балкона. Привлеченный шумом и силой надвигающегося шторма, Билли вышел на балкон, запрятав руки глубоко в карманы джинсов. Песчинки кололи его обнаженную грудь дождем крошечных жал, но он не замечал их. Проклятье, в прежние времена чувство одиночества было чуждо ему. Смешно признаться, но ведь он всегда находил успокоение, именно когда бывал один. А потом появилась Джулия, и Билли Лукас узнал, что значит нуждаться в ком-то. Тоска вдруг усилилась и стала нестерпимой — только теперь он наконец понял, что значит настоящее одиночество.




ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


Оказывается, это вовсе не плохо — жить одной.

Последние три недели стали для Джулии величайшим открытием в жизни. Это было мирное, спокойное существование без вмешательства телохранителей, навязчивого брата и других условностей, которые совсем недавно присутствовали в ее жизни. Она полюбила свой новый дом, хотя он едва ли мог напоминать ей старый. Здесь не было ни подстриженных газонов, ни охранных стен между ней и океаном. Впервые в жизни она почувствовала себя частью остального мира. Ее лодка швартовалась в узком проходе среди пары ветхих рыбацких посудин. Это только ее дом, и больше ничей. Она твердила себе, что у нее есть все, что необходимо для счастья. Джулия теперь сомневалась, что когда-нибудь снова сумеет жить на суше. Ей нравилось, как каждую ночь маленький плавучий дом укачивал ее под мягкий шелест волн, она любила тихие звуки, наполняющие темноту, и веселое пробуждение на прохладном и свежем морском воздухе по утрам. Меньше чем в миле от дока располагался городок. Его название, Волшебная Гавань, ей нравилось. Она ходила туда почти каждый день, чтобы купить фруктов и овощей и с наслаждением прогуляться мимо спящих прибрежных поселков.

Она была постоянно занята. Джулия готовила для себя сама. Она купила первые в своей жизни ведро и швабру и научилась драить палубу, попутно загнав в свои нежные ладони уйму заноз. Когда ее мысли возвращались к Билли и становились болезненно невыносимыми, она принималась яростно тереть палубу. Ее пристанище вполне заслуживало звания «Плавдом образцового содержания».

Она носила только топы и шорты, не обременяя себя макияжем, волосы всегда убирала в длинный хвост. Лак на ее ногах давно стерся, ногти на руках обломались, и им срочно требовался маникюр, который она тоже не собиралась делать.

Харрис приезжал к ней дважды, и его посещения показались ей слишком уж частыми. Она все еще дулась на него, хотя давно перестала бояться, что он посягнет на ее независимость. Он больше не мог этого делать: она теперь казалась себе сильной и решительной.

Временами, особенно по ночам, Джулия ловила себя на том, что ищет прикосновения мужчины, его тепла рядом со своим телом. Только далеко не каждого мужчины. По иронии судьбы, она страдала из-за человека, который предал ее и обидел так, как не делал до него никто. Она твердила своему сердцу, что боль пройдет, должна пройти, но рана не заживала и кровоточила.

Дни перестали отличаться друг от друга. Однажды — это могло быть в пятницу, понедельник или четверг — она решила установить на корме старый мольберт и достать краски, оставшиеся от прежнего хозяина лодки. Раньше она никогда не пробовала рисовать, но был чудесный день, и она находилась в творческом расположении духа. Вместо блузы художника Джулия надела сомнительное желтое бикини, которое купила в Лагуне, но в котором Билли ее так ни разу и не видел. Волосы она скрутила в два маленьких пучка и закрепила над ушами. Покусывая кончик кисточки, она задумалась о теме будущей картины.

За этим занятием Билли и застал ее.

Она не заметила, как он прошел по причалу и забрался на палубу. Шелест волн, плескавшихся у бортов ее плавучего домика, заглушил звук его мягких шагов. Он долгое время стоял и наблюдал за ней, и биение его сердца замедлилось. Сердито насупившись, Джулия была полностью погружена в свое занятие. Пучки волос над ушами придавали ей вид двенадцатилетней девочки, а выбившиеся пряди развевались вокруг лица. В то же время довольно откровенный купальный костюм говорил о том, что ей уже не двенадцать лет. Проще говоря, вид ее загорелых округлостей, едва прикрытых двумя лоскутками ярко-желтой материи, чуть было не довел Билли до сердечного приступа.

Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он смог вернуть себе дар речи.

— Можно мне поговорить с тобой? — Он страшно боялся, что она прогонит его.

Услышав его голос, женщина-ребенок в желтом бикини застыла, продолжая держать кисточку на весу. Потом очень медленно повернула голову, чтобы взглянуть на Билли.

— Что… что ты здесь делаешь?

Кисточка шевельнулась в ее задрожавшей руке, и Джулия вымазала краской подбородок и кончик носа.

— Я пришел убедиться, что твой брат прав.

Она нашла силы вернуться к своему занятию.

— Прав в чем? — с притворной небрежностью спросила она, макая кисть в краску.

— Он сказал мне, что, если женщина любит мужчину, она способна его простить.

Джулия вдруг заметила, что нарисовала огромное розовое облако. Она повернула свое кресло так, чтобы не видеть Билли. Девушка призвала все свои внутренние силы, пытаясь подавить панику, охватившую ее. Даже сейчас она мучилась и переживала из-за этого человека, который предал и обидел ее. Она беспрерывно твердила себе, что с ней все в порядке, но открытая рана на сердце продолжала болеть и кровоточить. Джулия крепко зажмурилась, довольная тем, что сидит к нему спиной.

— Харрис невинен, как и я когда-то. Он тоже, наверно, верит в счастливый конец.

— А я нет, — едва слышно проговорил Билли. — Я никогда не верил в счастливый конец.

— Оно и видно, — огрызнулась Джулия с горечью в голосе. — Ты и меня превратил в циника. — Она вдруг почувствовала, что не может вот так просто сидеть рядом с ним. Джулия перевернула холст обратной стороной, положила кисточку и поднялась, стыдливо прикрыв ладонями грудь. — Я замерзла. Пойду, оденусь.

— Джулия, пожалуйста…

— Я сейчас приду, — коротко ответила она и отвернулась, чтобы он не заметил паники в ее глазах.

— Я буду ждать.

— Как скажете.

На нижней палубе Джулия прислонилась к дверце шкафа и постаралась успокоить дыхание. Она уже успела забыть, какое непонятное воздействие он на нее оказывал. Странно, но он подстригся. Правда, длинные волосы оставались спереди и около ушей, но теперь Билли зачесывал их назад. Джинсы, как всегда, прекрасно сидели на нем. Рукава легкой белой хлопчатобумажной сорочки были аккуратно закатаны, что только подчеркивало красоту его могучих загорелых рук.

Он был просто восхитителен. Даже лжецы могут быть такими.

Она не представляла, почему после трех долгих недель он все-таки к ней пришел. Где-то в глубине души первое время она все же ждала его. Но дни пролетали, и Джулия перестала надеяться на то, что когда-нибудь, ступив утром на палубу, она увидит, как его широкие плечи загородили сверкающее небо Флориды. И теперь, когда она смирилась с тем, что он даже не ищет с ней встречи, Билли вдруг возник, как гром среди ясного неба. Мало того, он еще мелет вздор о счастливом конце. Да как он смеет?

Когда она вернулась на верхнюю палубу, на ней был летний сарафанчик с глубоким круглым вырезом. Исчезли краска на носу и подбородке и забавная прическа, зато вернулось самообладание. Она захлопотала над мольбертом, стала складывать кисточки и тюбики. Билли наблюдал за ней, прислонившись к перилам и засунув большие пальцы в карманы джинсов. Сердце будто застряло в пересохшем горле, он попробовал начать объяснение, но лишь прохрипел нечто невразумительное.

— Ты что-то сказал? — холодно спросила она.

Билли с трудом сглотнул комок.

— Я говорил, что не верил в счастливый конец… пока не встретил тебя. У меня не было причин, чтобы верить. Детство, работа, вся моя жизнь учили меня тому, что счастливых концов не бывает. Я ждал всегда худшего и получал это. Черт побери, такой подход дал мне возможность выжить. Вот почему… когда я встретил тебя, я не был готов… Мне никогда не приходило в голову, что я смогу встретить кого-нибудь похожего на тебя.

— А разве ты не догадывался, что любовь подразумевает некоторое доверие? — печально спросила Джулия. — Я бы никогда не смогла остаться с тем, кому не доверяю. Не говоря уж о том, что ты даже не боролся за меня. Сколько времени прошло с тех пор, как я покинула Калифорнию? Почти месяц. Что же заставило тебя отправиться на поиски только сейчас? Только не говори мне, что такой прозорливый сыщик, как ты, не мог найти моих следов.

Билли запрокинул голову и уставился в небо. Он продолжал смотреть наверх до тех пор, пока перед его глазами не поплыли солнечные пятна.

— Джулия… я знал, где ты, почти с первого дня. Харрис сказал мне.

— Ты ему звонил? — спросила она почти неслышно.

— Нет. — Билли сознавал, что такой ответ не в его пользу. Джулия не понимала, что его длительное отсутствие стало для него неким самонаказанием, которое он заслужил. — Твой брат прилетал в Калифорнию, и мы встречались. Он оставил твой адрес. К несчастью, я думал — боюсь, все еще так и думаю, — ты заслуживаешь намного большего, чем бывший сотрудник секретного отдела полиции, чье единственное положительное качество заключается в том, что он сумел выжить.

Джулия быстро закрыла глаза. Когда же она открыла их, на лице не осталось и намека на переживания.

— Что ж, раз ты в это веришь, ты, должно быть, прав. Я в самом деле заслуживаю большего, чем ты хотел мне дать. Я хочу, чтобы ты ушел, Билли.

Он сделал к ней шаг.

— Джулия…

— Нет! — Она вытянула вперед руку, упершись в его грудь. — Не смей подходить ближе. Ты… ты… — Она не умела ругаться, а другие обидные слова просто не приходили ей на ум. В конце концов она подобрала подходящее, как ей показалось, слово: — Ты плохой. И я никогда не позволю тебе снова причинить мне боль! Я отдала тебе все, а ты даже не смог сказать мне правду. Билли, если бы и был счастливый конец, ты б не справился с ним. Он бы разрушил твое понимание холодного и безнадежного мира. Если б тебе пришлось поверить во что-нибудь или кому-нибудь, это стало бы еще большей проблемой для парня безо всяких иллюзий.

— Джулия, милая, я ошибался. Я понял это только в последние недели. Мне нужна надежда и любовь, как и любому другому человеку. Мне нужна ты. Бог свидетель, ты заслуживаешь большего, но я люблю тебя.

— Впервые ты заговорил со мной о любви, — печально ответила Джулия. — Мне жаль, но слишком поздно.

Билли посмотрел на нее долгим и мучительным взглядом. Никогда в жизни он ни о чем не умолял. Все, что ему было нужно, он брал, находил или отвоевывал силой, но никогда не просил. Он бы с удовольствием опустился перед ней на колени, но выражение ее глаз не оставляло ему надежд.

— Мне так жаль, — вырвалось у него из самого сердца. Он говорил сейчас точно так же, как и его мать, когда она старалась извиниться за то, что не в силах была изменить. — Мне так жаль, моя милая девочка.

Он повернулся и решительно пошел прочь. Джулия уставилась на его спину, слегка обескураженная.

— Как ты смеешь уходить вот так!

Билли резко остановился и оглянулся на нее через плечо.

— Что?

— Неужели ты так ничего и не понял! — Джулия была близка к истерике. — Неужели ты даже не представляешь, как мучаешь меня? Я страдаю, испытываю ужасную боль, безумно скучаю по тебе, а ты просто все бросаешь как есть?

Билли медленно повернулся.

— Ты же сама велела мне все бросить.

— И ты, разумеется, всегда делаешь то, что тебе велят? У тебя есть своя голова на плечах? Или ты думаешь, что борются только за свою жизнь? Или я не стою того, чтобы за меня боролись?..

— О чем ты говоришь? — прошептал Билли, боясь надеяться на самое лучшее.

— Не знаю я, о чем я говорю… Я схожу из-за тебя с ума. Ты все уверяешь, что любишь меня, однако снова и снова причиняешь мне боль.

— Так и должно быть, — тихо ответил он. — Если ты любишь кого-то, это вовсе не означает, что ты никогда не причинишь ему боли… Такой риск остается всегда.

— Ну что ж, раз ты решил уйти, ты, видно, не собираешься сильно рисковать. А как же надежда, Билли? Мечты? Упорство?

— Кажется, я схожу с ума, — прошептал Билли почти всерьез. Новый свет вспыхнул в его глазах, свет слабой надежды. Он сделал шаг в ее сторону, и она не отскочила как ужаленная. Он принял это за добрый знак и сделал еще один шаг. — Джулия! Ты даешь мне шанс?

— Ничего я тебе не даю, — нахмурилась девушка. — Тебе придется это заслужить. Долгим и упорным трудом, потому что я стою этого! Черт, я самое прекрасное, что было в твоей жизни, и тебе пора понять это. Просто раз в жизни поверь во что-то!

Она все больше распалялась, а Билли знал только один способ помешать ей задохнуться. Он положил руки ей на плечи и рванул ее к себе. Его губы накрыли ее, внезапно и решительно оборвав последнюю тираду.

* * *


Когда поцелуй оборвался, Джулия зарыдала.

— Почему тебя так долго не было? — всхлипывала она, крепко держась за него; надежда, гнев и любовь стремительно пронеслись в ее душе одним потоком. — Я ждала и ждала… а ты все не приходил.

— Я подвергал себя наказанию, — объяснил Билли, дрожащими пальцами смахивая с ее глаз слезы. — Потому что я оказался недостоин тебя. Я так сильно обидел тебя, мне необходимо было испытать ту же боль.

— Я ждала так долго, — повторила она и отстранилась от него только для того, чтобы вытереть мокрые от слез глаза. — Я боялась, что не заслуживаю, чтобы за меня боролись. Я постоянно говорила себе, что ты меня найдешь, но дни приходили и уходили, а… Билли, я никогда так не страдала.

— Прости меня. — Сердце у него в груди разрывалось от боли. — Ты стоишь того, чтобы за тебя боролись. Ты стоишь того, чтобы жить и умереть за тебя. Это я ничего не достоин…

Джулия погладила дрожащей ладонью щеку Билли.

— Неужели ты действительно посчитал, что я сильно отличаюсь от других? Харрис постоянно твердил мне, что у меня есть «все». Я никак не могла понять, чего мне не хватает. А потом встретила тебя и получила ответ. Мне не хватало тебя.

— Дай мне еще один шанс, — тихо произнес Билли, глядя на нее сквозь внезапно навернувшиеся слезы. — Позволь мне еще раз попробовать поймать счастье. Клянусь, ты никогда не пожалеешь об этом.

Джулия уже не находила слов, но ей удалось оставить на его губах поцелуй. Этот робкий поцелуй перерос в уверенный, а уверенность зажгла их страстью.

— Не только это, Джулия, — едва смог выговорить между вдохами Билли. — Это гораздо серьезнее полового влечения. Тебе придется мне поверить…

— Я знаю, что это. Страсть, удовольствие, боль… Все это и есть любовь. Я узнала об этом от тебя. И прямо сейчас мне нужно…

— Прямо сейчас? — спросил Билли, и улыбка заиграла в его синих-синих глазах. — Что тебе нужно прямо сейчас, мой ангел?

— Пошли со мной, — заговорщицки прошептала девушка, беря его за руку. Она повела его по узкому трапу вниз, в прохладную тень нижней палубы, предупредив о низких потолках. Он делал все как послушный мальчик. Она остановилась возле каюты, глядя на него с каким-то ожиданием.

— Что? — спросил Билли.

— Существует замечательная традиция, когда мужчины переносят через порог женщину на руках в начале их новой жизни. — Джулия тронула его за локоть. — Ну же!

И снова беспрекословно, как ребенок, он поступил так, как ему говорили.

Только теперь Билли отчетливо осознал, как им обоим повезло — ведь они были так близки к тому, чтобы потерять самое дорогое, то, что дается свыше. Он покорился судьбе и был благодарен ей, потому что осознал всем сердцем: истинная любовь способна исправить ошибки глупых смертных. Судьба, которая так сильно обижала Билли, вдруг стала благосклонной к нему. У него появился человек, которому он доверял и принадлежал, и любовь, которая обещала на всю оставшуюся жизнь только счастливые дни.

— Неужели ты навсегда ушел бы от меня сегодня? — шепотом спросила Джулия, когда они лежали рядом и смотрели друг на друга. — После всего, что у нас было… ты бы ушел вот так легко?

Билли нежно отвел прядь шелковых золотистых волос с ее лица.

— Нет, любимая. Я бы все равно убедил себя вернуться завтра или послезавтра. Любовь стоит того, чтобы за нее боролись, и стоит той боли, которую порой приносит. Ты заставила меня понять это. Бог свидетель, ты могла бы найти себе нечто лучшее, нежели исправившийся циник, в котором нет ни капли голубой крови, но ты никогда не найдешь никого, кто бы любил тебя сильнее меня. Если б ты поверила в меня еще один раз, клянусь, я подарил бы тебе целый мир.

— Уже подарил, — счастливо вздохнула Джулия, и какая-то глупая улыбка сделала ее лицо еще прекраснее. Она поцеловала Билли в подбородок и потерлась носом о его нос. — Итак, тебе нравится твой новый дом?

— Безумно. И ведь в нем есть ты. Все же… почему ты выбрала лодку?

— Ну что ж, я открою тебе страшный секрет, — таинственно прошептала Джулия. — На лодке нет охранных ворот.

— Нет охранных ворот?

— Ни заборов, ни ворот, ни стен. Только ты и я против всего мира, офицер. Что ты думаешь об этом?

Билли улыбнулся и обнял ее так мягко, словно в его руках был нежный цветок. Хотя он-то прекрасно знал, что ее нельзя назвать хрупкой или изнеженной. Эта удивительная женщина, его удивительная женщина, была намного сильнее, чем казалась с виду.

— Думаю, тогда всему миру лучше быть начеку, — ответил он.

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам







notes



Примечания





Note1


Род бильярдной игры. — Прим. ред.