Очаровательная злючка
Эбби Грей








Настоящий техасец готов пойти на все, чтобы спасти прелестную незнакомку от домогательств местного шерифа. Даже — заключить с ней фиктивный брак. Только вот незадача: чересчур заботливые родственники мужественного Теда Уэллмена всеми силами стараются устроить ему и Кэсси О'Малли романтический медовый месяц. Да и само присутствие в жизни Теда зеленоглазой красавицы поневоле наводит его на непривычные мысли о любви и семейном счастье…






Эбби Грей

Очаровательная злючка





Глава 1


— Черт, проклятие! — Кэсси нахмурилась, разглядывая свое отражение в треснувшем зеркале женского туалета. — Мне нужен шарф или шляпка, — пробормотала она, проводя гребнем по спутанным рыжим локонам, обрамлявшим ее округлое личико, — иначе я с таким же успехом могла бы повесить на грудь табличку «Верните меня Сесилу Горману». — Она с трудом расчесала растрепанные волосы, собрала в хвост, дважды перетянула резинкой и посмотрела на часы.

У нее оставалось всего несколько минут до того, как пассажиры начнут занимать места в автобусе. Еще один час, и она пересечет границу Техаса и окажется в Оклахоме. Она отчаянно надеялась, что Сесил не станет ее искать. Если власти штата решили, что она должна вернуться на ферму Сесила в Сан-Антонио, им придется отправить ее туда в сосновом гробу, потому что живой она там больше не появится никогда.

Глубоко вздохнув, она вышла из туалетной комнаты — и оказалась прямо на виду у двух полицейских в форме. Сердце замерло на мгновение, затрепетало и снова забилось. Когда один полицейский подтолкнул другого локтем и кивнул в ее сторону, у нее на верхней губе выступили капельки пота. Точно… они заметили ее.

Кэсси явственно ощутила холодную сталь наручников на своих запястьях. Она оглядела закусочную, примыкавшую к автобусной станции, но выход преграждали полицейские; они шли к ней и подозрительно разглядывали ее.

Что же делать? Бежать обратно в туалет и вылезти через окно на автобусную остановку? Но ей до него просто не дотянуться. Она мысленно окинула взором туалетную комнату, пытаясь вспомнить, нет ли там чего-нибудь, что она могла бы использовать — табурета, урны для мусора, раковины, даже перегородки между кабинками, — но ничего не приходило в голову.

Кэсси беззвучно взмолилась о спасении. Затем она увидела его.

За столиком на двоих сидел молодой человек. Он прервал изучение меню и смотрел прямо на нее. Она улыбнулась и помахала ему рукой. Притворившись, что не замечает двух полицейских, преградивших ей путь к свободе, она дала команду своим превратившимся в желе ногам нести ее в другой конец комнаты.

«Кто это?» — подумал Тед. Когда он взглянул на девушку, она притворилась, что знает его. Может быть, она официантка, и он видел ее в прошлый раз, когда обедал в этой закусочной? Она, бесспорно, красива, хотя выглядит усталой и немного напуганной. В любом случае она смутится, когда узнает, что он понятия не имеет о том, кто она и где он ее видел.

— Привет, милый, — сказала она так громко, чтобы ее могли слышать полицейские. Девушка наклонилась и легко поцеловала его в щеку. — Пожалуйста, помоги мне, — прошептала она ему на ухо. — Пожалуйста, скажи, что я с тобой. — Она села напротив и взяла его за руку. Хотя на лице сияла нежная улыбка, в зеленых глазах читалось отчаяние.

«Может, девочка не в себе? — подумал Тед. — Может, это одно из тех телешоу, в которых разыгрывают ни о чем не подозревающих людей?». Он хотел только поесть, сесть в старый верный пикап и вернуться домой, в Оклахому. Он был неподходящим объектом для розыгрышей, особенно если их показывают по национальному телевидению.

— Прошу прощения, — растягивая слова, произнес один из полицейских, тот, что был постарше. Тед даже не заметил, что они стояли за спиной девушки. — Я — шериф Бад Такер, а это мой помощник, Баз Стивенс. Кто ты, девочка? — спросил он у девушки.

— А вам зачем? — спросил Тед. Девушка выглядела очень нервной — у нее точно были неприятности. Он не знал какие, но она казалась такой беззащитной, такой хрупкой! Просто не верилось, что она сделала что-то очень плохое.

— Ну, нам приказали искать беглянку из Сан-Антонио. Девочка семнадцати лет, невысокая, рыжеволосая.

Шериф пристально посмотрел на Кэсси, которая, несомненно, подходила под это описание.

Тут Тед понял, что это не шутка, потому что эта невинно выглядевшая молодая леди мертвой хваткой сжала его руку. Он покачал головой.

— Извините. Это моя подружка. Мы приехали сюда из Мейсвилла, Оклахома, совсем недавно. — Он помолчал. — Мы сбежали и собираемся пожениться сегодня, — добавил он в порыве вдохновения, надеясь, что, услышав это, полицейские оставят их в покое. — Меня зовут Тед Уэллмен, а это… — Он посмотрел на изящную рыжую девушку рядом с ним, пытаясь подыскать подходящее для нее имя. — Ну, все мы зовем ее Сэсси.

Шериф расслабился и рассмеялся:

— Ты, наверное, сын Боба Уэллмена. Он здорово играет в покер. В прошлый раз, когда он приезжал в город за оборудованием, я проиграл ему сто долларов. Я так ему и не заплатил. — Он сунул большие пальцы за пояс и стал раскачиваться взад-вперед. — Вот что я вам скажу. Мой брат — здешний мировой судья. Я поеду в патрульной машине, покажу вам дорогу, и он поженит вас бесплатно. А пока вас женят, я сниму вам номер на ночь в «Юкка инн» — моя сестра там заправляет. А когда вернешься домой, скажи отцу, что Бад Такер вернул те сто долларов и готов еще раз сыграть в покер.

Кэсси сжала руку Теда еще сильнее. Казалось, мольбы о помощи с бешеной скоростью шли через кончики ее пальцев прямо в его мозг. Тед знал, что стоит ему замешкаться, как игра будет окончена. Шериф победит. Девушка проиграет, и за содействие малолетней беглянке его отправят так далеко, что солнечный свет и кислород в его камеру нужно будет закачивать насосом.

— Ну, сегодня точно наш счастливый день. — Тед широко улыбнулся и похлопал девушку по руке. — Шериф задолжал моему отцу, и нам достается бесплатный медовый месяц. Лучше не бывает! Ведите нас, джентльмены. — Он помог девушке подняться и непринужденно обнял ее за плечи. — Милая, разве я не говорил тебе, что все устроится? — сказал он, подводя ее к своему побитому пикапу и открывая для нее дверцу.

— О черт! — взорвалась она, когда они были уже внутри, в безопасности. — Что мы теперь будем делать? Я не могу выйти за тебя замуж, я ведь даже не знаю тебя.

— Успокойся, — сказал Тед. — Если они не пойдут с нами в офис судьи, мы просто скажем ему, что передумали, и уйдем. Кстати, я на самом деле Тед Уэллмен, а мой папа — Боб Уэллмен. А ты кто?

— Меня зовут Кэсси Стюарт. Ты почти угадал, — сказала она.

— Я решил сказать ему, что это твое прозвище, как бы там тебя ни звали.

— Вот как?

Краем глаза она посмотрела на мужчину, сидящего рядом с ней. Она никогда не видела кого-нибудь столь же красивого. Волосы у него были чернее воронова крыла, а в карих глазах поблескивали золотые искорки. В нем было больше шести футов, огромный рост по сравнению с ее пятью футами и двумя дюймами, и он возвышался над ней, даже когда они сидели в машине. Он, наверное, играл в футбол в школе и в колледже, и Голливуд принял бы его с распростертыми объятиями и контрактом на миллион долларов, стоило ему когда-нибудь пересечь границу Калифорнии.

— Я не выйду за тебя, — заявила она скорее для себя, чем для него. — Может, ты преступник. Или уже женат.

— Нет. — Он покачал головой. — Я просто фермер из южной Оклахомы. И я не женат. Но ты выйдешь за меня замуж, по крайней мере на какое-то время. Ты несовершеннолетняя, и ты в бегах, как сказал тот шериф. Я лучше женюсь на тебе — только на сегодня, конечно, чем сяду из-за тебя в тюрьму.

Тед шутил лишь отчасти. Он посмотрел на Кэсси и увидел, что она почти плачет. И его вдруг захлестнула волна сочувствия к ней. Это удивило его: он не испытывал сильных чувств — любви, ненависти, радости, гнева или боли — уже более семи лет.

— Убегать — не преступление, сказала она сквозь зубы. — Особенно от Сесила, который заявил, что я воровка. Я не воровка. И я не выйду за тебя.

На щеках у нее выступил румянец, и глаза засверкали, вызывая его поспорить с ней.

— У тебя нет выбора, Кэсси. Или я, или… как бишь его? Сесил.

Впереди черно-белая патрульная машина остановилась у маленького белого здания. На ржавом столбе висела, поскрипывая на ветру, вывеска, которая нуждалась в покраске так же сильно, как и сам дом. Надпись на вывеске обещала нотариально заверенные документы и свадьбу за пятнадцать минут — все от Сэмюела Т. Такера, мирового судьи.

Бад и Баз махали им, чтобы они вышли из пикапа.

— Заходите, детки. Эй, я забыл спросить — вы ведь сделали анализ крови?

Кэсси глубоко вдохнула.

— Нет, у нас не было времени, — солгала она.

— Черт, — проворчал шериф. — Ну, я могу поженить вас и добыть вам номер в гостинице, но анализ крови в больнице будет стоить еще сто долларов, если результаты нужны срочно. Я не должен Бобу Уэллмену столько денег. У тебя есть сотня долларов, парень?

— Конечно, есть, — сказал Тед. — Я же сказал: мы приехали сюда, чтобы пожениться. Я просто надеялся, что мы могли бы воспользоваться вашими связями и обойтись без анализа. Временно, во всяком случае.

Шериф потер щеку рукой.

— Э нет. Не могу, парень. У меня полно связей, но без анализа это будет неправильно и незаконно. Припаркуй свой пикап прямо здесь, и мы отправимся в больницу на патрульной машине. По пути заедем в суд за разрешением на брак — я чуть не забыл о нем.

— Я согласен. — Тед схватил Кэсси за руку и усадил на заднее сиденье патрульной машины рядом с собой. — Очень мило с вашей стороны помочь нам, шериф.

Кэсси была готова удушить его. Он рыл для них яму все глубже и глубже. Как же она выпутается из этой истории? Пока они ехали по городку, она фиксировала в памяти местные достопримечательности на случай, если ей снова придется бежать.

Бад Такер остановил черно-белую патрульную машину у входа в больницу, который был предназначен для «скорой помощи». Потом отстегнул ремень безопасности и открыл дверцу.

— Ну пошли, разделаемся с анализом. Ты, девочка, не падаешь в обморок от вида крови?

Бад пристально смотрел на Кэсси, которая почти дрожала.

— Нет, сэр, — сказала она.

— Хорошо, — кивнул он. — Я знаю и доктора, и всех медсестер здесь. Постараюсь, чтобы вас обслужили побыстрее, и через несколько минут мы снова будем у Сэма. Обязательно скажи старому Бобу Уэллмену, что я сильно помог тебе, — обратился он к Теду.

— Да, сэр, я скажу, — согласился Тед.

Бад Такер сдержал слово — они получили результаты анализов и разрешение на брак в рекордно короткое время. Шериф стоял рядом с медсестрой, когда та брала кровь, а после краем глаза взглянул в их водительские права, чтобы убедиться, что они действительно являются Тедом Уэллменом и Кассандрой О'Малли. У него было смутное подозрение, что на самом деле девушку зовут Кассандра Стюарт, но она открыла свой бумажник и показала водительские права. Там было ясно написано: Кассандра О'Малли. Сказал ли Тед, что ее зовут Кэсси, когда представлял ее? Бад Такер вздохнул. Да, слух у него действительно ухудшается, вот и жена ему все время об этом говорит. Он был почти уверен, что Тед назвал ее Сэсси.

— Скажи Сэму, что я приказал не брать с вас ни цента, — сказал шериф, снова подъезжая к дому судьи. — А мы с Базом пока снимем для вас номер в «Юкка инн».

Второй раз за час Кэсси похолодела. О чем только думает Тед? В любую минуту он мог бы сказать стражам порядка, что не знает ее, и уйти. Что она будет делать, если они в самом деле произнесут слова брачного обета и он решит, что они действительно женаты во всех смыслах этого слова?

Сэмюел Такер был низеньким, толстым, у него были щеки бульдога и пухлые губы. Казалось, на его круглой, гладкой голове уже много лет не росло ни одного волоса. Легко было заметить, что они с Бадом братья: у обоих поверх массивных серебряных пряжек свисали животы, напоминающие перенакачанные шины для трактора.

— Разрешение на брак в порядке. Но я должен взглянуть на ваши удостоверения личности, — сказал Сэмюел. — Таков закон.

Тед снова выудил из кармана свой бумажник.

— Теодор Эштон Уэллмен, двадцать один год, — вслух прочитал Сэмюел, взглянув на водительское удостоверение. — А как насчет вас, мисс? — спросил он Кэсси.

Она вынула бумажник и показала ему свои водительские права.

— Кассандра Элизабет Роуз О'Малли. Уф! — Сэм хихикнул. — Это длинное имя для такой маленькой девочки. Теперь посмотрим на твой возраст. Здесь, в разрешении, говорится, что тебе восемнадцать. Они ведь что-то напутали, верно?

Не говоря ни слова, Тед вынул из бумажника пятидесятидолларовую купюру и положил ее поверх копии разрешения на брак. «Просто закончим с этим фарсом, — подумал он. — Дядя Эш исправит все завтра же, даже если он и не величайший юрист мира. Тогда эта рыжая неприятность с задворков ада может идти куда ей вздумается. Боже мой, я просто хотел съесть кусок пирога, выпить кофе и поехать домой, и вот я здесь, собираюсь жениться на незнакомке!»

— Хочешь дать мне взятку, сынок? — Сэм быстро взял банкноту и засунул ее в карман рубашки. — Ребята в суде не заметили, что ей только семнадцать, так? Ну что ж, думаю, я тоже не обратил внимания. Так… на чем я остановился?

В этот момент Тед абсолютно ясно понял, что ему сейчас предстоит. У него заныло в груди, рот, казалось, был забит ватой, а в животе сходила с ума армия бабочек. Это только леди простительно так нервничать, а не взрослым мужчинам в возрасте двадцати одного года.

Но это же не конец света, напомнил он себе. И даже не настоящий брак. Как только он вернется домой, дядя Эш взмахнет волшебной книгой законов и позаботится обо всем.

Сэм продолжал скороговоркой произносить слова брачного обета.

— Согласен ли ты, Теодор Эштон Уэллмен, взять Кассандру Элизабет Роуз О'Малли в законные жены, в счастье и в горести, в здравии и болезни… — Сэм бубнил и бубнил. Никто не слушал его. Даже свидетель, покинувший скамейку в парке ради пяти долларов, которые Сэм платил ему в таких случаях, казалось, почти уснул.

— Ну, согласен? — громко спросил Сэм.

Тед пришел в себя.

— Да, — сказал он, скрестив пальцы у себя за спиной. Это было очень по-детски, но Тед все равно сделал это.

— Согласна ли ты, Кассандра… — На секунду Сэм задумался, получит ли он ответ от этой девушки. Он провел сотни свадебных церемоний, видел десятки нервных леди, но впервые перед ним стояла невеста, столь напуганная, как эта. Казалось, она готова сорваться и удрать, как дикий кролик.

Кэсси хотелось заплакать.

Она часто представляла себе день своей свадьбы: вот она в церкви, рядом с мужчиной, который вскружит ей голову, пообещает солнце, луну и звезды. На ней должно было быть белое атласное платье с вуалью, а не выцветший красный свитер, старые кроссовки и полинявшие джинсы. Одна крохотная слезинка в конце концов повисла на ресницах и скатилась по щеке. Она вытерла ее тыльной стороной ладони.

— Согласна? — снова спросил Сэм. Всей остальной клятвы она не слышала.

— Да, — прошептала она.

— Ну-ну. — Через боковую дверь в офис мирового судьи вошли шериф и его помощник. — Кажется, мы успели к церемонии. Можешь поцеловать невесту, — пошутил шериф. — Вы теперь женаты.

Тед заглянул в зеленые глаза Кэсси. Притянув девушку к себе, он приподнял ее подбородок и понадеялся на лучшее. Он прижал свои губы к ее губам и поцеловал, достаточно твердо, чтобы обмануть этого дурака шерифа. Чудо из чудес — Кэсси ответила на поцелуй.

Он почувствовал, как электрический разряд пробежал по телу, и он хотел бы знать — почему. Ведь эта девушка ничего для него не значила…

— О'кей, она может считать, что ее поцеловали, — поспешно сказал шериф Такер. — Баз, давай доставим этих молодоженов в «Юкка инн», и пусть моя сестра покажет им их номер. Он рядом с машиной для льда, что очень удобно, если в честь праздника вы решите охладить вино.

Кэсси подумала, нет ли у шерифа еще одного родственника, владельца винного магазина, но решила об этом не спрашивать.




Кэсси не могла говорить от гнева, но злилась прежде всего на себя. Она скрестила руки на груди и раздраженно стучала ногой об пол, пока Тед ехал за уже хорошо знакомой патрульной машиной. Слезы текли рекой по щекам, ей казалось, что она только что проглотила динамитную шашку с коротким запалом.

Тед ухмылялся, вспоминая их поцелуй. Лучший момент этого сумасшедшего дня, это точно. Он украдкой взглянул на Кэсси и увидел, как слезы прорвали дамбы из длинных ресниц и потекли по ее щекам. Она закрыла лицо руками и всхлипнула.

— Эй. — Тед похлопал ее по руке. — Не плачь. Ну же, успокойся. Мой дядя — адвокат, он все исправит, как только мы приедем в Мейсвилл. Он может подать документы на аннулирование брака или на развод. Пожалуйста, не плачь. И потом, что скажут Бад и Баз, когда мы приедем к нашему любовному гнездышку и они увидят тебя в слезах?

— Заткнись! — Кэсси обвиняюще ткнула в него пальцем. — Не смей дразнить меня! Я жалею, что увидела тебя и уговорила принять участие в этом безумном плане.

Она зарыдала еще громче.

— Мне кажется, это я тебя уговорил, — спокойно ответил Тед.

— Да… но ты сказал, что не хотел… я несовершеннолетняя… — От расстройства чувств речь Кэсси стала совсем бессвязной. Она пыталась прийти в себя; Тед протянул ей чистый носовой платок.

— Высморкайся. Успокойся, — сказал он терпеливо. Он остановился у «Юкка инн». — Послушай, Кэсси. На самом деле будет лучше, если ты не будешь шипеть в тот момент, когда мы выйдем из пикапа. Ты же не хочешь, чтобы старые добрые Бад и Баз задали нам миллион вопросов, так? Тогда у нас будет не только свидетельство о браке, но и куча неприятностей.

Он достал чемодан из-за сиденья и помог Кэсси выйти. Она попыталась улыбнуться полицейским, ожидавшим их, но улыбка получилась более похожей на гримасу.

Баз и Бад повели их.

— Вот он. Рай для любовников, — гордо сказал Баз. Он торжественно распахнул дверь и бросил ключ на кровать. Потом подтолкнул локтем шерифа, улыбавшегося, как опоссум, который ест виноград через ограду из колючей проволоки. — Оплачен к тому же. Не забудь передать отцу, что они с шерифом теперь квиты.

Вторник и среду Тед провел в мотеле «Де Люкс» на другом конце города. Разница между этими гостиницами была такая же, как между солнечным светом и абсолютной тьмой. С громким стуком он поставил чемодан на пол и запер дверь за полицейскими.

Тед обследовал кровать, которая выглядела так, как будто ее тянула упряжка диких быков в дни Дэниела Буна и Аламо. Без сомнения, мать Мафусаила баюкала его в разбитом кресле-качалке, стоявшем в углу. Ковер, должно быть, когда-то лежал в чьем-то старом сортире, а если под простынями не было блох, то Тед был готов съесть свой стетсон и поношенные ботинки на десерт.

— Что за помойка! Извини, Кэсси. Слушай, я могу спать в кресле, а тебе достанется кровать, — предложил он. — Или мы можем просто удрать, когда Бад и Баз уйдут домой спать.

— Заткнись! — Кэсси снова свирепо посмотрела на него, как тогда в пикапе. — Какая разница?

Она упала на кровать и свернулась клубочком.

— Что я такого натворил? — спросил он раздраженно. — Я сказал, что завтра мы можем расторгнуть брак. Я сделал все, чтобы эти двое не отправили тебя туда, откуда ты убежала. За что ты на меня злишься?

Она села и вытерла слезы краем свитера.

— Тед, я — О'Малли, — медленно произнесла она, надеясь, что он поймет. Он не понял. Она назвала свое имя так, как будто все недоразумения должны исчезнуть, если бы он только понял всю важность того, что она — О'Малли, и она вспомнила об этом.

«И что с того?» — сердито подумал Тед. В эту минуту ему было абсолютно наплевать, даже если бы королева Англии приходилась ей родней.

— Ты была О'Малли. Ну и что? Теперь ты по закону Уэллмен, а завтра снова станешь О'Малли. Ну и что?

Он бросил чемодан на кресло и открыл его.

— Бад и Баз искали Кассандру Стюарт — пыталась объяснить она. — Девичья фамилия моей матери была Стюарт, а когда она умерла, я стала жить с бабушкой Стюарт, поэтому все называли меня Кассандрой Стюарт. Я даже училась в школе под этим именем. Неужели ты не понимаешь? Если бы я могла соображать, я бы просто показала им водительское удостоверение, в котором черном по белому написано, что я — О'Малли.

— Кэсси, ты же показывала удостоверение в больнице… — Тед замолчал и разозлился. Уже было слишком поздно бранить ее.

— Я была напугана до смерти, — оправдывалась она. — Шериф стоял у меня за спиной, и когда я достала права, то даже не взглянула на них. Я соображала, что делаю, не больше, чем ты. Извини. Будь у меня хоть чуточку мозгов, я не вышла бы замуж за тебя, а давно катила бы в автобусе в Оклахома-Сити.

Она ударила кулаком по ветхой подушке, и вверх взметнулся маленький торнадо из перьев. Кэсси закашлялась и смахнула их с лица и одежды.

Тед вынул чистую футболку из чемодана.

— Слушай, может, пойдешь примешь теплый душ? Если, конечно, в этой дыре есть горячая вода. Потом наденешь вот это? Когда я вернусь домой, дядя Эш займется аннулированием брака, а я как-нибудь довезу тебя до Оклахома-Сити. Расслабься, хорошо?

— Ну конечно. Это, наверное, самая расслабляющая ситуация в моей жизни.

Она выхватила футболку из его рук, направилась в ванную и вдруг рухнула на пол. Тед обхватил ее, испугавшись, что она умерла, но почувствовал, как бьется ее сердце.

— Кэсси, очнись. Открой глаза, девочка. Что же мне теперь делать?

— У меня кружится голова, — пробормотала она. — Я… хочу есть.

Тед заботливо уложил ее на кровать и внимательно оглядел. Она была худая и очень бледная.

— Когда ты ела в последний раз?

— Не помню, — еле слышно произнесла она, не открывая глаз. — Сегодня четверг. Вчера не ела, потому что Сесил злился. Во вторник, может быть, в понедельник. Во вторник, кажется, я выпила немного молока.

— Слушай, — он наклонился над ней, — я пойду куплю еды и принесу сюда. Не пытайся вставать. Обещаешь?

Иначе у тебя снова закружится голова, и ты упадешь в обморок.

Она кивнула, но ее глаза оставались закрытыми.

Пока Тед ехал к закусочной в соседнем квартале, его мучили вопросы. Она не ела два или три дня, потому что Сесил злился. Кто такой этот Сесил? Она убежала от жестокого мужа? Может быть, из-за этого она отказывалась выйти за него замуж — даже для того, чтобы обмануть шерифа.

К несчастью, когда Тед вошел в закусочную, где продавали жареных цыплят на вынос, там сидели тот самый шериф, его помощник и Сэм.

— Вы, молодежь, уже проголодались? — Баз подмигнул и засмеялся. — Должно быть, здорово быть молодым.

— Да, точно. — Тед подмигнул в ответ и быстро сделал заказ девушке за стойкой. Он хотел побыстрее убраться отсюда и вернуться к Кэсси.

— Не забудь напомнить о нас своему отцу, — заорал Сэм вслед Теду, уносившему красно-белую картонку с жареными цыплятами и печеньем.

— Не забуду. Спасибо за все, что вы сделали для меня и моей… жены. — Тед почти запнулся на последнем слове.

Кэсси крепко спала, свернувшись в клубок, но аппетитный запах жареных цыплят проник в ее подсознание. Во сне она бросила школьные учебники на диван, стоявший прямо за входной дверью; бабушка на кухне готовила ужин. «Давай поедим. Заниматься можешь попозже», — сказала ей бабушка, наливая соус в треснутую миску с васильками…

Сон начал уходить, и Кэсси не могла удержать его. Но когда она открыла глаза, запах жареных цыплят был вполне реальным. Исходил он из веселой красно-белой коробки, которую держал Тед. Он достал оттуда печенье.

— На, погрызи, — ласково предложил Тед. — Тебе станет плохо, если будешь есть слишком быстро.

Она пренебрегла его советом и буквально проглотила печенье и кусок мяса.

— Мне было бы стыдно, но я оголодала до полусмерти, — сказала она, заглатывая огромные куски. — Тед, мне очень жаль, что так вышло. Ты уверен, что завтра твой дядя сможет все исправить? Боже, я не хочу быть замужем. — Она болтала и ела одновременно, но Тед не мог разобрать, что она говорит. Пожалуй, лучше дать ей поесть, тогда она сможет лучше соображать.

— Мне нужно позвонить, — сказал Тед. — Ешь, пока не наешься. Там где-то на дне коробки должен быть кусок яблочного пирога.

— Закрой дверь и возьми ключ с собой. Когда я закончу, пойду в душ — он мне понадобится. Если не возражаешь, я одолжу футболку, которую ты мне предложил.

Она в первый раз улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.

Тед нашел телефон-автомат, набрал ноль и знакомый номер и сказал оператору, что хочет позвонить за счет абонента. Он ждал, присматривая за дверью комнаты номер тринадцать. Отныне это его несчастливый номер. Правда, больше он здесь никогда не появится. Через пару недель ему уже будет безразлично, в каком номере он провел первые часы супружеской жизни. А через пару лет это станет забавной историей, которую он сможет рассказывать своим детям, если, конечно, у него будут дети.

— Дядя Эш, это Тед, — сказал он, услышав голос на другом конце провода.

— Ты опаздываешь к ужину, — сказал Эш. — У тебя проблемы с пикапом? Говорил я тебе: не связывайся с этой колымагой, особенно если едешь в другой штат.

— Машина в порядке, — ответил Тед. — Слушай, я хотел уехать сразу после ленча, после того, как прибудет оборудование, за которым меня послал отец. Но кое-что произошло. — Он помолчал, почесал голову, пытаясь понять, как, черт побери, он объяснит, что же случилось. — Я попал в переделку. Может быть, мы могли бы обсудить это завтра за завтраком? Сегодня я переночую здесь, но завтра рано приеду домой.

— Тогда я оставлю для тебя пару кусочков бекона, — пошутил Эш. — Так в какую переделку ты попал?

Тед глубоко вдохнул.

— Я женился. И ты должен аннулировать этот брак, срочно, — сказал он.

Хихиканье Эша сменилось смехом, который в конце концов перешел в громкий рев.

— Увидимся за завтраком, племянник. Я буду там. Ни в коем случае не променяю такой фейерверк на весь чай Китая и половину пыли Техаса!




Глава 2


Поглотив столько жареных цыплят, что хватило бы на компанию фермеров, Кэсси последовала совету Теда принять душ и расслабиться. После душа Кэсси надела его футболку. Она была ей по колено. Кэсси залезла в кровать и решила не смыкать глаз, пока Тед не вернется и не заснет на полу, в кресле или где-нибудь еще. Он казался порядочным, но она не собиралась доверять ему или любому другому мужчине. Опыт общения с отвратительным Сесилом научил ее всему, чего она не хотела знать о мужчинах.

Но когда Тед вернулся, Кэсси снова спала, свернувшись в клубок. Он сел в кресло и снял ботинки, обдумывая прошедший день. Все казалось просто нереальным.

Однако рыжая девушка, спавшая под ветхим гостиничным одеялом, несомненно, была реальной. Внезапно Тед вспомнил о волнующем поцелуе, который она подарила ему в офисе мирового судьи.

Он посмотрел на ее милое лицо, нахмуренное даже во сне, и покачал головой. Она казалась такой ранимой, такой невинной, что сердцем он тянулся к ней. Тед приказал себе больше не смотреть на нее.




Тед даже не понял, что заснул в кресле-качалке, пока примерно в четыре часа утра Кэсси не разбудила его.

— Поехали, пока шериф и его помощник Дог не проснулись, — прошептала она.

Тед открыл один глаз. В комнате все еще было темно, и он с трудом различал девушку, стоявшую над ним. Она была одета в какую-то знакомую мешковатую одежду — его футболку, сообразил он. Это ему понравилось.

У Теда затекла шея, руку кололо мелкими иголочками.

— Ох, — пробормотал он. — Дай мне принять душ и почистить зубы. Я же еще не проснулся.




Они не разговаривали с того момента, как сели в машину, и до того, пока не увидели границу Техаса в зеркале заднего вида. Когда они въехали в Оклахому, Тед облегченно вздохнул — он был до глубины души рад покинуть пределы юрисдикции Бада Такера.

— К завтраку мы будем на ферме моих стариков, — сказал он Кэсси. — Пока мы не приехали, не хочешь рассказать, почему ты убегала?

— Нет. Не особенно. Но я ценю твою помощь, честно. Теперь мы в другом штате, поэтому почему бы тебе не остановиться и не высадить меня? Отсюда я смогу поймать попутку до Оклахома-Сити, — сказала она твердо.

— Черт бы все побрал! — Тед стукнул обеими руками по рулевому колесу, удивив самого себя этим неожиданным приступом гнева. Было ли это от недосыпа или неожиданное стремление защитить эту девушку, он не знал, но что-то выводило его из себя. — Разве твоя мамочка не рассказывала тебе, что случается с девочками, которые ловят попутные машины? Не можешь придумать ничего лучше, чем садиться в машину к незнакомцу? — Его голос усиливался с каждым словом.

— Не смей кричать на меня! — заорала она в ответ, безмерно удивленная. До этой минуты мужчина, сидевший рядом с ней, был довольно тихим. — Это ты абсолютно незнакомый мне человек, даже если шериф знает твоего папочку. Кроме того, моя мамочка умерла в день, когда я родилась, но моя бабушка всегда учила меня не садиться в машину к незнакомцам. И она учила меня не выходить замуж за незнакомца. Мы обе думали, что у меня есть здравый смысл!

Кэсси резко отвернулась и стала смотреть в окно.

Она собиралась рассказать ему, особенно учитывая то, что он был так добр. Но он не должен был так кричать на нее. Какая ему разница, будет она ловить попутку или нет? Она всегда думала, что мужчина заботится о женщине только тогда, когда что-то хотел от нее. Но этот был другим. Он был по-настоящему добрым и не лапал ее, даже когда она спала.

— Ты хочешь знать, почему я сбежала? Ну, тут нечего рассказывать, — снова заговорила Кэсси. — Черт, я даже могу рассказать тебе историю всей своей жизни. До Оклахомы еще далеко. Хочешь сжатую версию для «Ридерз дайджест»?

— О'кей, — сказал Тед осторожно. Он был заинтригован, и, даже если она все выдумает, все равно это будет лучше проповедников, рассказывающих о геенне огненной на утреннем радио.

«Начнем, — подумала Кэсси и глубоко вздохнула. Она на минуту задумалась. — Какая разница, узнает он историю моей жизни или нет? Закончится этот день, и мы никогда больше не увидим друг друга. Он будет жить на своей ферме — где она там находится? — выращивать свиней или что там еще и однажды встретит девушку, которая будет рада выйти замуж за фермера, а я буду одна в Оклахома-Сити».

— Моя мать умерла в тот день, когда я родилась. Я тебе говорила. Извини, я уже повторяюсь. — Кэсси повертела в руках плетеный ремешок сумочки. — Ее звали Роуз Стюарт, пока она не вышла за моего отца, Патрика О'Малли. Бабушка Стюарт говорила мне, что рыжие волосы у меня от отца, а зеленые глаза — от матери. Отец умер за два месяца до моего рождения — несчастный случай на нефтяной скважине. Вот почему меня растила бабушка.

Нежность в ее голосе подсказала Теду, что бабушка очень любила Кэсси и была очень важным человеком в жизни внучки. Он подумал о том, где теперь старушка и знает ли она, что Кэсси в бегах.

Кэсси замолчала, снова посмотрела в окно и заметила, что земля постепенно становится холмистой. Стало меньше деревьев и ровных пространств, более привычных ее глазу, но здешние места не очень отличались от тех, где она выросла.

— Значит, тебя воспитывала бабушка? Кажется, она много для тебя значила, — подбодрил ее Тед.

Кэсси кивнула:

— Для меня бабушка была всем. — Она помолчала. — Когда мне было три года, она начала учить меня читать. Вскоре я уже умела это делать. Она говорила, что для меня это было так же естественно, как для утки плавать. Когда она записала меня в детский сад, я настолько опережала остальных, что меня отправили в первый класс. Через полгода меня перевели во второй. Бабушка так гордилась мной! Она говорила, что не успеет опомниться, как я буду в колледже.

Кэсси снова замолчала и вытерла слезу.

— Эй, — сказал Тед мягко, — я не говорил, что ты должна рассказывать мне все, особенно если это тебя огорчает. Мы можем просто ехать молча. — У него было предчувствие, что конец истории окажется слишком печальным.

— Если хочешь понять сегодняшний день, нужно узнать о вчерашнем, — сказала она уныло. — Я окончила школу, когда мне едва исполнилось шестнадцать. Бабушка поговорила с директором, он поговорил с администратором одного колледжа, и тот разрешил мне пойти на курсы секретаря-медика. Меня интересовала медицина, и мне казалось, что это неплохо для начала.

— Конечно. Знаешь, у меня есть дядя, он доктор в Мейсвилле. — Тед не стал говорить о том, что его дяде может понадобиться секретарша. Казалось, эта девушка не любит, когда ей много помогают, возможно, было бы даже лучше, если бы он и не пытался.

Кэсси пропустила мимо ушей его реплику насчет дяди.

— Как бы то ни было, я окончила первый курс и перешла на второй. Прошлой осенью, когда в первый день занятий я ушла из дома, бабушка была в порядке, махала мне рукой и гордилась мной, как всегда. Но когда в тот день я пришла домой, она уже умерла от инфаркта.

Кэсси закрыла глаза и увидела хрупкую женщину, которая была для нее отцом и матерью. Маленькая леди, которая учила ее хватать жизнь как быка за рога, смотреть правде в глаза и бросать вызов судьбе. В дешевом гробу тело бабушки казалось таким маленьким! Священник произнес несколько стандартных фраз тем родственникам, которые захотели прийти на панихиду, бабушку похоронили. И на этом все закончилось.

— Соседка сказала, что я могу жить у нее и закончить учебу, но не вышло. Понимаешь, бабушка в молодости родила еще одну дочь, единоутробную сестру моей матери. Это запутанная история, но моя тетя вышла замуж за пьяницу, и у них родился сын. Сесил. Полагаю, он наполовину мой кузен, или что-то в этом роде. — Она глубоко вдохнула. — Он мне никогда не нравился, но когда бабушка умерла, тут-то он и объявился, вылез из-под камня, под которым жил. Так как он был моим единственным родственником, отдел при государственном департаменте по социальной защите детей решил, что я должна жить с ним. О, Сесил был не против. Но когда мы приехали к нему на ферму… — Кэсси умолкла.

Тед терпеливо ждал, не зная, кончилась ли история или еще нет.

Она вздохнула и снова монотонно заговорила:

— В первый же день на ферме жена Сесила заявила, что я уже достаточно училась и пришло время мне зарабатывать на жизнь. Это значило подниматься на заре, работать в саду, в поле, в доме или еще где-нибудь. Все равно где — только чтобы я гнула спину шестнадцать часов в сутки. Я не против даже тяжелого труда, но если кому-то из них не нравилось, как я сделала работу, меня лишали завтрака или ужина, иногда я не ела целый день. Как бы то ни было, пару ночей назад Сесил стал уговаривать меня открыть дверь моей спальни. Он стоял за дверью и шептал, что утром позволит мне позавтракать, если только я открою. Я сообразила, что ему было нужно. Поэтому я подождала, пока он устанет и сдастся, достала из шкафа мамины обручальные кольца и просто сбежала. Я прошла шесть миль до Сан-Антонио, заложила кольца и на полученные деньги купила билет до Оклахома-Сити. Остальное ты знаешь. — Она закончила рассказ небольшим вздохом.

Хотя Тед не был голоден, он почувствовал пустоту в желудке. Он подумал: похоже ли это на жалость? Судьба сшельмовала, сдавая Кэсси карты. Неудивительно, что она казалась такой ранимой, однако в ней было упорство, которым он восхищался. Для семнадцатилетней Кэсси много пережила… Эта мысль вернула его в настоящее. Ее возраст сам по себе был достаточным основанием для быстрого расторжения брака, он был уверен, что дядя Эш согласится с этим. Тед не хотел причинять этой девушке еще неприятности.

Вот только он не был уверен в том, что больше никогда не хочет ее видеть.

— Так почему ты едешь в Оклахома-Сити? — Он откашлялся, пытаясь говорить непринужденно. — У тебя там родня?

— Не-а. — Кэсси покачала головой, но не смотрела на него. — В этом мире у меня только один родственник, Сесил Горман, и если я не увижу его целую вечность, этого будет слишком мало. На деньги, вырученные за кольца, я могла купить билет только до Оклахома-Сити, вот и все.

— О! — Тед не мог найти другого слова в своем словаре.

В это утро рассвет в Оклахоме, казалось, приветствовал Теда и Кэсси. Темнота начала отступать, и слабый свет забрезжил сквозь ветви деревьев. Огромное сверкающее солнце показалось на горизонте, и Кэсси, слегка улыбаясь, повернулась и стала смотреть на восход.

Она оглянулась, чтобы украдкой взглянуть на Теда, внезапно поняв, что он очень редко улыбался. Кэсси чувствовала его грусть, но не решалась спросить о ней — в конце концов она больше никогда его не увидит. Спокойное выражение его лица, казалось, подходит к унылости местной природы, и внезапно ей захотелось получше узнать этого задумчивого незнакомца. Но на это потребуется время, а вот времени-то у них и не было.

Они миновали знак, оповещающий о прибытии в Мейсвилл, и вскоре уже ехали по Мейн-стрит, улице, длиной всего в несколько кварталов. В темных витринах магазинов все еще оставались рождественские украшения, а рукописное объявление на одном гласило: «Закрыто до после Нового года. Желаю Счастливого И Не Пей За Рулем».

Кэсси ощутила, что декабрь уже почти на исходе, Рождество пришло и ушло, а она так его и не отпраздновала. Ну, если подумать, так и праздновать было нечего.

Они быстро миновали городские окраины и теперь ехали по сельской местности.

— Ты действительно фермер? — спросила она застенчиво. — А здесь красиво.

— Фермер, точно, — ответил он. — У меня есть несколько акров рядом с землей отца. — Отца, который спустит с него шкуру за то, что он женился на этой девушке. А любящие дяди даже могут прибить его шкуру к дверям коптильни в назидание будущим поколениям Уэллменов — никогда не делать ничего подобного… но если бы они видели Кэсси, такую испуганную и потерянную, возможно, они бы сами решили ее спасти.

— Осталось две мили. Когда приедем, мама уже приготовит завтрак. Отец любит завтракать рано, а сестра Алисия целую вечность собирается в школу, так что ей тоже надо рано вставать.

— Что? — спросила Кэсси встревоженно. — Я тебя не просила везти меня к себе домой, как потерявшегося щенка. Я выхожу прямо здесь. Тед Уэллмен, останови машину и выпусти меня, сейчас же! Иначе я выпрыгну, клянусь!

Тед не отреагировал. Его родные не удивились бы этому. Большого, ласкового Теда ничто больше не трогало, он был равнодушен ко всему. Но Кэсси не могла знать об этом. Она посмотрела на его ничего не выражающий профиль и сильно пнула Теда в правую лодыжку. Тед даже не дернулся.

— Ну почему ты сделала это? Я тебя не трону, девочка. Хороший завтрак тебя не убьет.

— Выпусти меня! — завизжала она. — Я не хочу знакомиться с твоей семьей, и мне наплевать, что мы только что поженились!

Тед скрипнул зубами. Это маленькое торнадо уже начало его доставать. Он проклял свое добродушие. Он спас ее от этого тупицы шерифа, а теперь она так с ним обращается! Что ж, ей, черт возьми, придется успокоиться и выслушать разумные доводы. Даже если для этого ему понадобится снова кричать на нее.

— Слушай, Кэсси! — заорал он. Его голосовые связки не трудились так уже очень долгое время. — Говоришь, потратила все деньги на билет до Оклахома-Сити? Ну и что ты будешь делать, когда приедешь туда? У тебя нет денег, нет жилья, нет работы. Подумай своей головой, которой так гордилась твоя бабушка!

Он замолчал: она смотрела на него, как испуганный кролик.

— На следующем перекрестке я поверну, и если ты только дернешься, чтобы выпрыгнуть, я… я… — Он не мог придумать ни одной подходящей угрозы, поэтому вместо этого ударил по рулю. — Я же сказал тебе, что дядя Эш сможет нам помочь. Но он не сумеет сделать это быстро, если ты не останешься и не подпишешь бумаги. Ты в долгу передо мной, так сделай это — вот все, о чем я прошу.

У нее потекли слезы. Он разозлился так, что она не могла произнести ни слова. Уже второй раз за утро он кричал на нее, как на ребенка. Она этого не потерпит, и… Внезапно Тед свернул с дороги, и Кэсси схватилась за край сиденья, чтобы не врезаться в него.

— Добро пожаловать домой, миссис Уэллмен, — язвительно произнес Тед. Он припарковал машину под огромным ореховым деревом, в центре овальной площадки. Кэсси просто смотрела, потрясенная.

— Домой? — спросила она тихо. Она ожидала увидеть маленький каркасный дом, который мог бы быть у бедного техасского фермера. Дом с отслаивающейся краской, помятый автомобиль, поставленный на бетонные блоки, старый трактор, виднеющийся из-за угла.

То, что открылось ее глазам, напоминало картинку из исторических любовных романов про Дикий Запад, которые она иногда читала. Сельский дом, если его можно было назвать просто сельским домом, был трехэтажным, с балконами и верандой. Ухоженный двор просто сошел с картинки одной из книг по садоводству, которые каждую весну изучала ее бабушка. Этого дома и земли вокруг хватило бы на несколько поколений большой, процветающей, счастливой семьи.

— Это пикап дяди Эша. — Тед показал на новенький черный автомобиль. — И дядя Брок тоже должен быть здесь. Точно. Вон его красный «кадиллак». — Он покачал головой, ужаснувшись тому, что предстояло ему при встрече с семьей.

— Кто они? — спросила Кэсси, сбитая с толку. Ее гнев утих не только от северного ветра, ворвавшегося в машину через открытую дверцу. — Чем они занимаются? Владеют золотым прииском?

— Дядя Эш — адвокат, он и начнет дело о нашем разводе. Дядя Брок — врач в Мейсвилле. Они братья моего отца. Отцу принадлежат несколько нефтяных скважин, он также имеет мастерскую по ремонту оборудования для бурения. Но начинал как фермер, как и я сейчас.

— Почему они все здесь? Кажется, ты кого-то пропустил — чей этот белый пикап? — спросила она нервно.

— А, это мой. На этом я езжу только в Техас за оборудованием. Жалко, если поцарапаю свою новую машину. Но думаю, ты бы предпочла, чтобы тебя спасли на новом автомобиле.

Тед повел Кэсси по лестнице к веранде; Кэсси не произнесла ни слова.

— Готова познакомиться со свекром и свекровью? — спросил он тоном, который не очень ей понравился. — Дорогая? — добавил он еще более шутливым тоном.

Кэсси покачала головой — нет и, казалось, была готова удрать в любой момент. Тед крепко взял ее за локоть и почти втолкнул в парадную дверь.

Боб Уэллмен, отец Теда, тепло встретил их в гостиной. Тед был слегка удивлен, он никак не ожидал столь ласкового приема. Он посмотрел на дядю Эша, сидевшего рядом со своей женой Мэгги на диване, обитом синим бархатом. Дядя Брок увидел из своего кабинета, что они вошли, отложил газету и тоже пришел в гостиную.

Младшая сестра Теда Алисия снимала изысканные стеклянные украшения с рождественской елки и аккуратно укладывала их в старый деревянный ящик ручной работы. Кэсси решила, что симпатичная темноволосая девушка была немного старше ее, возможно, студентка. Кэсси с завистью смотрела на елочные игрушки. Ей всегда хотелось, чтобы каждый год у нее была такая же большая, старомодная настоящая елка, но им с бабушкой приходилось обходиться искусственной елкой из магазина.

Тед с беспокойством заметил, что глаза Эша сверкали.

— Привет, племянник, — прогудел Эш. — Это — переделка, в которую ты попал? — Он кивнул на Кэсси.

Тед был готов его лягнуть, но представил Кэсси дядю и сестру. Кэсси смогла выдавить из себя почти неслышное «привет».

Оттуда, где, как думала Кэсси, была кухня, вышла маленькая женщина. Она была в джинсовой юбке и красном свитере, поверх был надет фартук, обшитый кружевом. Длинные темные волосы с проседью уложены в пучок на затылке. У нее были самые теплые в мире карие глаза, которые Кэсси когда-либо видела.

— Тед? — Она вопросительно подняла бровь.

— Мамочка, я хочу познакомить тебя с Кэсси, — сказал он. — Кэсси, это моя мама, Мария Уэллмен. Вот. — Это был самый неловкий момент в его жизни, но он уже почти закончился.

Кэсси кивнула:

— Всем привет. Извините за беспокойство. Но я хочу, чтобы вы все знали: я благодарна Теду за помощь. Теперь покажите мне, где подписать бумаги, и я сразу уйду. — Она старалась говорить так, будто она все время выходила замуж и разводилась и это занятие для нее не было чем-то особенным.

— Сядь, — сказал ей Тед. — Позвольте мне объяснить, — обратился он к родственникам.

— Это было бы здорово, сынок, — достаточно дружелюбно сказал отец.

Тед начал рассказывать с самого начала, с того момента, когда чуть больше суток назад он впервые увидел Кэсси, и не остановился, пока не рассказал все, включая ее голодный обморок и угрозу выпрыгнуть из машины.

Когда он закончил, Кэсси устыдилась до глубины души. Все присутствующие здесь теперь знали, что она бедна как церковная мышь, а из одежды у нее только то, что на ней надето, и что она не только поставила их сына в ужасное положение, но и понятия не имеет о том, что делать дальше. Она страстно желала исчезнуть из их жизни, как облачко дыма, но в одном Тед был прав. Она была ему обязана и должна была остаться, хотя бы ненадолго.

Пока Тед рассказывал, Мария разглядывала девушку. Затем она посмотрела на сына. Впервые за много лет он проявил какие-то чувства. Впервые был рассержен, впервые заботился о ком-то или чем-то настолько, чтобы принять решение, а она уже не помнила, когда такое было в последний раз. И если ее сумасшедший сын хоть на минуту подумал, что мать останется в стороне и позволит ускользнуть девушке, совершившей такое чудо, тогда у него вместо мозгов начинка для блинчиков тако.

У Марии появилась блестящая идея.

— Брок, — неожиданно сказала она, — тебе в клинике требуется секретарша с медицинским образованием. Девушке нужна работа. Мы могли бы ей помочь хотя бы этим…

Брок со значением посмотрел на Эша.

Эшу не нужно было объяснять, на что намекает его невестка. В конце концов он был женат на ее сестре, а эти две женщины были ближе друг к другу, чем близнецы. Значит, Мария не хочет, чтобы эта тощая девчушка подписала бумаги о расторжении брака… кажется, она предпочитает, чтобы Кэсси осталась.

Эш обменялся взглядом с Бобом, тот почти незаметно кивнул.

Семья пришла к соглашению.

— Мне действительна нужна секретарша, — сказал Брок, как будто та же самая мысль только что пришла ему в голову без посторонней помощи.

— Подождите, — сказала Кэсси. — Я не хочу доставлять вам еще больше неприятностей.

— Будет больше неприятностей, если ты аннулируешь брак. Ты все еще несовершеннолетняя, и, когда твой кузен отыщет тебя, тебе придется вернуться в Техас. — Пару секунд Эш обдумывал ситуацию. — Ваш брак может даже не быть законным, если Горман — твой опекун, ведь он не давал своего согласия. Мне нужно освежить в памяти законы и судебные прецеденты в этой области.

Кэсси бросила бешеный взгляд на Теда; неподвижный как камень, он изучал рисунок на паркете.

— Кэсси, я думаю, что сейчас могу говорить за всех Уэллменов. Мы счастливы, если ты останешься у нас на столько времени, на сколько это понадобится. — Эш оглядел комнату. Остальные закивали и начали одобрительно перешептываться.

— Когда тебе исполнится восемнадцать, Сесил Горман не сможет заставить тебя ехать куда-то, — добавил Эш. — Тогда и аннулируешь брак. Пока что ты могла бы работать у Брока и жить здесь…

— Нет! — Кэсси перебила его, но Эш поднял руку, останавливая ее.

— Подумай, перед тем как сказать «нет», Кэсси. Это хороший план. Ты можешь жить в старой комнате Лиз или в одной из спален столько, сколько захочешь. В этом доме нет недостатка в спальнях.

— Кроме того, — подхватила Мария, — в уплату за еду и крышу над головой ты будешь помогать мне готовить завтрак. Таким образом ты не будешь жить здесь из милости. — Она правильно предположила, что это была одна из причин, мешавших Кэсси воспользоваться их добротой. — Клиника — хорошее место для работы, и на полгода тебе понадобится работа. Ты сможешь откладывать деньги, а после аннулирования брака уедешь куда захочешь.

— Ты — дар небес, Кэсси, — начал Брок, на лету подхватывая свою роль в уговорах. — Наверное, ангелы услышали мои молитвы прошлой ночью. Ты можешь приступить к работе завтра? — Он вынул бумажник из заднего кармана и достал двести долларов. — Вот твой аванс. Позже Тед отвезет тебя в город, чтобы ты могла купить униформу.

— Спасибо. — Кэсси проглотила гордость и внезапно решила согласиться. Если Тед не собирается смотреть на нее, она не обязана смотреть на него. Она не просит милостыню. Здесь — работа, семья, дом. Хотя бы на полгода. Может быть, когда все кончится, она пойдет в колледж в Техасе. Курсы секретаря-медика были только первым шагом в карьере медика, о которой она мечтала.

— Давайте позавтракаем. — У Алисии были теплый голос и улыбка. Она встала и подошла к Кэсси. — А потом я найду тебе ночнушку, и ты сможешь отдохнуть перед тем, как отправиться с Тедом. Можешь поселиться в спальне рядом с моей. Проделав весь путь из Техаса в этой колымаге, ты, наверное, проспишь весь остаток утра.

— Так, это решено. Добро пожаловать, Кэсси! Теперь давайте наконец завтракать. — Низкий голос Боба Уэллмена был даже теплее, чем у Алисии. Мария просто сияла.

Обняв жену, Боб шел в кухню и смеялся. В семье Уэллменов никогда не было разводов. Знал ли об этом его сын или нет, но его судьба была решена. Боб был готов поставить на кон свою новую серебряную пряжку, что эта хорошенькая Кэсси — то, что нужно Теду, чтобы вывести его из семилетнего сна.

Мария улыбнулась мужу. Она победила. У нее было шесть месяцев, чтобы совершить маленькое чудо. И она собиралась использовать их на все сто процентов.




Глава 3


— Это бывшая комната Лиз, моей старшей сестры. — Алисия открыла дверь в спальню размером с домик, в котором Кэсси жила с бабушкой. — Она вышла замуж несколько лет назад, но мама оставила здесь все как было. Если тебе что-нибудь понадобится, моя комната напротив. Может, когда-нибудь захочешь поговорить.

— Спасибо, — смущенно поблагодарила Кэсси. Она огляделась. Белая плетеная мебель, подушки с кружевами, все в пастельных тонах — покрывало, шелковые обои, занавески на застекленной двери, ведущей на балкон, который Кэсси заметила снаружи.

Даже в детстве она не верила, что в таких комнатах могут жить живые люди. Или в таких домах, похожих на картинки из журналов о дизайне интерьеров.

Алисия отдернула занавески, и открылся потрясающий вид из окна. Силуэты спящих деревьев, ждущих весеннего тепла, выделялись на фоне голубого зимнего неба. Кэсси закрыла глаза и представила, как они будут выглядеть, когда голые ветви покроются листвой.

— Мне всегда нравился этот вид. Я бы переехала сюда, когда уехала Лиз, но для этого потребовалась бы неделя и целая армия грузчиков. — Алисия хихикнула. — О, я чуть не забыла. Я же обещала принести тебе ночнушку.

Она ушла, оставив дверь открытой.

Кэсси потрогала набор серебряных расчесок и гребней, лежащий на комоде. Она была уверена, что если ущипнет себя, то проснется на нищей ферме Сесила Гормана. Все это исчезнет, это просто сон.

Алисия вернулась с охапкой одежды.

— Вот ночная рубашка и белье. Мы примерно одного размера, поэтому я принесла джинсы и футболку. Я, кажется, немного крупнее, поэтому я не взяла для тебя бюстгальтер. — Она свалила вещи на кровать и плюхнулась рядом.

— Ты не должна… — начала Кэсси.

Алисия не дала ей закончить.

— Эй, я же буду твоей подругой! Я так рада, что в моем брате снова появилась искорка. Наша семья обязана тебе гораздо большим, чем работа и крыша над головой, Кэсси. — Она снова улыбнулась, и Кэсси заметила, что у нее улыбка матери. И Теда.

— О'кей, — сказала Алисия, заторопившись. — Мне пора идти. Если я не накручу волосы, то стану похожа на мула, у которого выдался плохой день. Будет что-нибудь нужно, позови маму. Мы все так делаем. Она очень добра к нам.

Алисия ушла и закрыла за собой дверь, Кэсси направилась в ванную. Она включила воду, чтобы наполнить глубокую блестящую белую ванну на ножках, взяла огромное розовое полотенце и положила на скамеечку, стоящую рядом с ванной. В большом овальном зеркале над туалетным столиком отражался свежий букет маргариток и роз. Она потрогала цветы, определяя, настоящие ли они, затем, поняв что цветы действительно настоящие, наклонилась и вдохнула их аромат.

Бросив одежду на пол, Кэсси влезла в самую роскошную ванну в своей жизни и вспомнила сегодняшнее утро. Завтрак был большим семейным событием — были братья и их жены, а также родители Теда и куча других родственников, приехавших для того, чтобы познакомиться с Кэсси и сесть за общий стол.

Клан Уэллменов сразу же заинтересовался Кэсси, вот только Тед сидел на другом конце стола и полностью игнорировал ее. О Боже, должно быть, он зол, как мокрый индюк под дождем. Он думал, что дядя Эш подготовит документы, так что останется только подписать их — и он снова станет свободным человеком. Но по закону он все еще был женат и будет женат еще шесть месяцев. Надо признать, что, будь она на его месте, встала бы посредине дубового обеденного стола и закатила первоклассную истерику.

Кэсси немного понежилась в ванне, пока вода не остыла и не опала пена. Она вздрогнула, выскочила из ванны и обмоталась огромным розовым полотенцем. Вдруг вспомнились слова Алисии о том, что в Теде снова появилась искорка, и Кэсси задумалась: что бы это значило? Вспомнилось ей и о той печали, которую она заметила в Теде. Возможно, это как-то связано с тем, почему все эти люди так добры к ней.

Уэллмены вовсе не были обязаны делать все это для нее. Еще никто не делал для нее так много.

Казалось, она только что устроилась на огромной подушке, натянула хрустящие белые простыни до подбородка и задремала… как вдруг дверь в спальню открылась.

— Не хотела тебя будить, — мягко сказала Мария, — но придется вставать, если ты собираешься купить униформу для офиса. Клиника Брока работает и в Новый год. — Мария посмотрела на часы. — Сейчас полчетвертого, в Новый год магазины закрываются рано, — добавила она.

— Черт побери! — Кэсси отбросила одеяло и вскочила с постели. — Ох, извините, миссис Уэллмен. Прошу прощения за мой язык.

Мария рассмеялась, громко и радостно, так, что Кэсси сама заулыбалась.

— Раньше, когда росла на юге Техаса, я сама так выражалась — до того как вышла замуж за Боба. Моя мать всегда говорила мне, что я никогда не найду себе мужа, если не перестану ругаться.

— Так вы тоже выросли в Техасе? — Кэсси стянула через голову футболку Теда и надела джинсы, которые принесла Алисия.

— Да, я там выросла. Но это отдельная история. Сейчас ты с мужем должна поехать за униформой. — Мария поправила постель. — Я рада, что ты решила остаться, Кэсси. И пожалуйста, зови меня Мария. Или мама, как меня зовет Тед.

— Да-а, — сказала Кэсси медленно. — Спасибо вам за то, что приняли меня, вы даже не знаете, как много это для меня значит. Но я не хочу злоупотреблять вашей добротой и добротой Теда. Понимаете, я просто не думаю о нем как о своем муже.

— Понимаю, — только и сказала Мария. Она еще раз поправила подушки, помахала Кэсси рукой и вышла.

— Черт побери! — снова ругнулась Кэсси. Этой милой леди, казалось, все еще была по душе мысль о том, что Кэсси и Тед женаты. Эта семья что, вся сошла с ума?

Тед ждал ее в гостиной.

— Готова? — спросил он уныло.

— Наверное, — спокойно ответила она. Она уже рассердила его, согласившись остаться, и не хотела злить еще больше. Он повел ее к своему белому, с синей отделкой, пикапу, эту отделку Кэсси не заметила в утреннем полумраке. По дороге в город он молчал, и она тоже.

Припарковав машину перед магазином одежды, он повернулся посмотреть в боковое окно. Было холодно, и на улицах Мейсвилла пустынно.

— Ты пойдешь со мной? — спросила она.

— Нет, — ответил он.

Неожиданно Кэсси занервничала. Уже давно она не была в магазине, за исключением ломбарда, где заложила кольца своей матери. Продавцы здесь, возможно, хорошо знали Теда, наверное, в этом городке они знали всех. Кэсси была бы не против, если бы он пошел с ней и представил ее.

— Почему нет? — нерешительно спросила она.

— Мне не нужна униформа. Завтра утром мне не идти на работу к дяде Броку, — грубо ответил он. — Сегодня вечером я тихо отпраздную Новый год с родителями, а завтра буду спать допоздна.

Ее не включили в план, отметила Кэсси.

— Как хочешь, — парировала она, хлопнув дверцей машины, и побежала в магазин.

Значит, он злится на то, что она согласилась на предложение Брока, а не отправилась ловить попутку. Когда он хотел быть героем и спасти прекрасную деву, то был более чем добр, но, сыграв свою роль, быстро потерял интерес, поняла Кэсси. Он явно не рассчитывал на то, что она останется с ним, как заноза, на полгода, пока ей не исполнится восемнадцать.

Ну, тут у него не было выбора, потому что, если говорить начистоту, не было выбора и у нее самой.




— Вам помочь? — подошла полная раздражительная продавщица, сильно накрашенная, за тридцать. По ее тону было понятно, что Кэсси — червь, а у продавщицы вот-вот вырастут золотые крылья.

— Да, мэм, — довольно вежливо ответила Кэсси. — Мне нужна униформа. Белая, для врачебного кабинета. У вас есть что-нибудь подходящее?

— Сзади, на круглом стеллаже. Примерочная вон там, — указала продавщица мизинцем — длинным, с острым ногтем.

Кэсси выбрала две пары белых брюк седьмого размера, такие же белые блузки и отправилась в примерочную. Потом разделась и встала перед зеркалом, не веря своему отражению. Она была такой худой, что униформа висела на ней, как простыня на швабре. Она всегда была изящной, но даже не предполагала, что так похудела за последние полгода. Из-за постоянного недоедания и бесконечной работы у Горманов от нее практически остались кожа да кости.

Она снова надела футболку и джинсы, собрала униформу и пошла обратно к стеллажу, чтобы подобрать вещи поменьше. Продавщица и ее новая клиентка не заметили, как Кэсси вернулась к стеллажу, и она невольно подслушала их разговор.

— Ну, что я услышала сегодня в салоне красоты! — сказала клиентка, задыхаясь. — Тед Уэллмен взял и женился, совершенно неожиданно. Моя кузина Милли сказала мне, а ей сказал доктор Брок, что завтра в клинике будет работать кто-то новенький. Я думаю, всем нужно проспаться. Велма, ты говоришь, что его жена искала здесь униформу?

Кэсси очень тихо стояла за стеллажом, он был достаточно высокий, чтобы скрыть ее.

Злобная продавщица начала свой монолог:

— Не на что посмотреть. Белая, простая и тощая как палка. Кажется, она просто белая голытьба из Техаса. Говорят, что в роду Уэллменов мужчины умны, но я так не думаю. У Боба, Брока и Эша на троих ни крошки ума. А Тед чем лучше? В конце концов, он же сын Боба.

— Наверное, ты права. Почему он женился на ней, может, был обязан? Понимаешь, о чем я? — Покупательница неприятно хихикнула.

Кэсси была в ярости. Этим двум курицам больше не было дела, как порочить семью, которая была к ней так добра. Она плохо знала Уэллменов, но никто, никто не имел права злословить о них и Теде в ее присутствии.

Она взяла две пары брюк третьего размера и две блузки, не примерив. Затем прошла к кассе и положила вещи на прилавок.

— Мне еще нужна пара белых туфель для медсестры, — сказала Кэсси холодно, глядя на продавщицу.

— Какой размер? — буркнула женщина.

— Шестой, — отрезала Кэсси.

Продавщица обошла прилавок и вынула коробку для обуви с нужным номером. Молча нажала на клавиши кассового аппарата.

— Сто долларов и пятьдесят девять центов. — Она протянула Кэсси чек, словно дохлую рыбу. Потом запихала покупки Кэсси в пластиковый пакет.

— У Теда Уэллмена есть кредит в этом магазине? — спросила Кэсси.

— Конечно, есть, — ответила продавщица.

— Ну, раз я — тощая девчонка из Техаса, на которой он вчера женился, тогда запишите это все на его счет. И не спрашивайте у меня документы, вы же знаете, кто я. Я слышала все, что вы обо мне говорили. — Кэсси повысила голос, чтобы покупательница-сплетница тоже ее слышала: — А пока что позволь дать тебе совет. Если я еще раз услышу, что ты и та, другая старая курица, плохо говорите о моем муже, я вас обеих отделаю!

Бросив на них взгляд, который заморозил бы даже Люцифера в аду жарким июльским днем, Кэсси взяла пакет с покупками и вышла.

Она оглянулась и увидела, что продавщица и покупательница таращатся на нее с открытыми ртами. Кэсси запрыгнула в белый пикап, скользнула по сиденью, обняла Теда за шею и поцеловала так, что это ошеломило их обоих.

Этот поцелуй удивил его. Тед хотел извиниться за свою грубость — в конце концов, она не виновата, что семья попросила ее остаться. Умей он угадывать, он бы сказал, что Кэсси по какой-то одной ей известной причине простила его заранее.

Кэсси прервала поцелуй. Она полезла в карман, достала пять бумажек по двадцать долларов, одну десятку и доллар и положила их на приборную панель между ними.

— Когда будешь здесь в следующий раз, просто расплатись и оставь себе сдачу. Я записала все на твой счет. Кажется, они знают, что я — новая миссис Уэллмен.

— Ты поэтому меня поцеловала? — спросил он осторожно.

— О, я не знаю, — сказала Кэсси. — Скажем так: ты гораздо приятнее многих других здесь. И ты очень здравомыслящий человек, не важно, что о тебе говорят. Ты же женился на мне, верно?

— Похоже на то. — Внезапно почувствовав себя неуютно под любопытными взглядами продавщицы и покупательницы, Тед убрал руки Кэсси со своей шеи и отодвинулся. Он снова стал смотреть в окно, постукивая рукой по рулю.

— Кажется, мы будем вместе гораздо дольше, чем я думал. Хотя мы даже не знаем друг друга.

— Ну, я могу сейчас же вернуть все это, ты отвезешь меня в Оклахома-Сити, и мы больше друг друга не увидим… — начала Кэсси.

— Нет. Тебе нужно где-то жить, и, кажется, ты нравишься моей семье. — Он взъерошил рукой волосы. Кэсси подшутила бы над ним, если бы он не был так серьезен. — Прости, Кэсси. Просто я не думал, что так начну новый год.




Глава 4


В пять часов утра ее зеленые глаза уже были открыты, как и всегда. Кэсси выпрыгнула из роскошной кровати, готовая встретить свое любимое время дня. Надела джинсы, в которых убежала от Сесила Гормана, белые носки и открыла шкаф в поисках футболки. В шкафу был полный набор замечательной одежды. На той неделе Алисия приносила ей что-нибудь почти каждый день с одним и тем же объяснением: вещь мала или она ее уже не носит.

Однажды в субботу в шкафу непостижимым образом оказались великолепный новый зеленый жакет и подходящая к нему короткая юбка. Кэсси спросила об этом Марию, и та ответила, что их, должно быть, принесли ночью феи. Наверное, феи знали, какой красивой будет Кэсси в этом костюме, когда пойдет в церковь со всей семьей. Кэсси подумала, что у этих фей, возможно, темные волосы с проседью и добрый голос, но приняла костюм с благодарностью.

Кэсси поправила постель и в носках побежала вниз по лестнице помочь Марии приготовить завтрак. Праздники закончились, началась уютная домашняя повседневная жизнь. Она жила в этом доме всего неделю, но уже предчувствовала, что ее время здесь пролетит слишком быстро.

Придет день, и она расстанется с Уэллменами и с Тедом, и ей не хотелось, чтобы этот день настал.

Останутся прекрасные воспоминания, но расставание будет слишком тяжелым. Кэсси уже полюбила семью. Тед… насчет Теда она не была уверена.

Мария стояла у стола спиной к Кэсси и готовила завтрак, Кэсси бесшумно подкралась к ней и поцеловала.

— О, доброе утро, Кэсси! — Мария размешивала бисквитное тесто в большой миске. — Никогда не видела, чтобы кто-нибудь просыпался с такой же энергией и прекрасной улыбкой, как ты. Ты — луч солнца, хотя оно еще и не встало.

Мария была одета по-домашнему, как и Кэсси: джинсы, белая рубашка и белый фартук. Волосы перехватывала яркая красная лента.

— Спасибо. — Кэсси сияла. Она поставила на стол стопку тарелок. — Сколько человек сегодня?

— Брока нет, час назад он уехал в клинику принять роды. Эш и Мэгги скоро будут здесь. Лиз и Рич не поедут в такой холод. Поэтому за столом нас будет семеро. — Мария выложила тесто на доску, замесила, несколько раз обмяла руками и начала отрезать от него абсолютно одинаковые кусочки для печенья. Она разложила их на противень и поставила его в разогретую духовку.

Кэсси открыла серебряный ящичек для столовых приборов, стоявший на шкафу, и отсчитала вилки, ножи и ложки. Потом выдвинула ящик и достала солнечно-желтые льняные салфетки с большими подсолнухами, которые Мария использовала за завтраком. В первый день Мария сказала ей, что завтрак определяет настроение на весь день: желтые салфетки украсят стол, хорошая еда утолит голод, а любящая семья порадует сердце.

— Почему Мэгги и Эш приезжают сюда завтракать? — спросила она. — Ведь для этого они должны очень рано вставать.

Мария засмеялась:

— Мэгги не умеет готовить.

— В самом деле?

— Нет. — Мария стала серьезной. — Мэгги хорошо готовит. Но после несчастного случая они стали есть с нами. Сначала для того, чтобы поддержать нас. Мы должны были быть вместе. Несчастный случай произошел уже давно, но мы стараемся собираться за одним столом как можно чаще.

Кэсси помолчала. Что-то действительно случилось с этой семьей или с Тедом, и, судя по тону Марии, это было что-то ужасное.

— Какой несчастный случай? Что произошло? — Кэсси положила ножи справа от тарелок и начала раскладывать ложки.

Мария продолжала работать, но не ответила. Она никогда не рассказывала эту историю, но по крайней мере Тед еще не проснулся. Никто не решался говорить о несчастном случае в присутствии Теда, опасаясь, что это подтолкнет его за невидимую страшную черту. Казалось, лучше никогда не вспоминать об этом. В конце концов, это было семь лет назад…

Мария попыталась найти лучший способ ответить на вопрос Кэсси. В жизни этой девушки уже было достаточно неприятностей, и все же, если Тед ей небезразличен, она должна будет понять, как изменил его этот несчастный случай. Мария знала, что ее сын никогда и никому не говорил об этом.

— Ты однажды сказала: если хочешь понять сегодняшний день, нужно узнать о вчерашнем — так говорил мне Тед. Поэтому я начну со дня вчерашнего, — наконец сказала Мария, когда Кэсси уже решила, что Мария проигнорировала ее вопрос.

Кэсси смотрела, как Мария вынула золотисто-коричневое печенье из духовки и поставила остывать. Затем она разбила несколько яиц в сковородку, в которой кипело масло.

Мария знала, что рутинная работа, приготовление завтрака, поможет ей рассказать Кэсси о том, что случилось с Тедом, со всей их семьей в тот ужасный день.

— Кэсси, ты знаешь, что Лиз — мой первый ребенок. Через два года после ее рождения я родила близнецов, Джона и Теда, — начала Мария.

— У Теда есть брат-близнец? — Кэсси не была уверена, что она не ослышалась.

— Да, — ответила Мария, затем поправилась: — Был брат-близнец. Мы думали, что они — половинки одного целого, так они были близки. Они начали ходить в один день, в один день заговорили. Они вместе смеялись, а когда одному было больно, оба плакали. Став постарше, они оба работали у своего отца, откладывали деньги на покупку ружей, чтобы охотиться на оленей. Им было только по четырнадцать. В тот вечер, перед их первой охотой, они так были возбуждены, что не могли уснуть.

Она помолчала.

— Джон и Тед встали до рассвета и пошли в лес. Кэсси, это произошло семь лет назад… — Ее голос сорвался. — Но для Теда это все как будто вчера. — Мария глубоко вздохнула и села на табурет. — Джон забрался на дерево, чтобы выследить оленей, а Тед ушел дальше в лес. Тед услышал выстрел, прибежал обратно и… обнаружил брата. Джон опускал ружье на землю, и оно случайно выстрелило. Он был убит на месте.

Она помолчала, сдерживая слезы.

— Тед принес тело домой и пошел обратно. Боб, в шоке, повернул за ним, но Тед даже не заметил отца. Тед разбил оба ружья о дерево и кричал на дерево, пока у него не пропал голос. Когда он вернулся домой, он не говорил ни слова, не плакал. Половина Теда ушла навсегда, и только половина осталась жить.

— Боже мой… — Голос Кэсси дрожал.

Мария вытерла слезы уголком фартука.

— Кэсси, мать никогда не готова потерять ребенка. Мы знаем, что когда-нибудь потеряем родителей, и готовы грустить по ним, когда они уйдут. Но потерять ребенка — это противоестественно, и эта печаль — противоестественна, и она никогда не проходит. Но печаль Теда сильнее вдвойне, потому что его второе «я», его брат-близнец, уже не с ним. В нем затеплилась жизнь только с тех пор, как он привел тебя. Мы благодарны тебе, Кэсси, — тихо сказала она. — Но при Теде мы никогда не говорим об этом, и ты не должна…

Она замолчала — из столовой в кухню вошел Тед. А не слышал ли он их разговор из соседней комнаты, подумала Кэсси.

— Где дядя Брок? — спросил Тед. — Он всегда приходит к столу раньше меня.

— Поехал в больницу принимать роды, — ответила Мария, стараясь говорить обычным тоном. — Пойди разбуди Алисию. Я уже слышала, как подъезжают Эш и Мэгги. И позови отца — он скорее всего в спальне, читает газету.

— О'кей, — сказал Тед. Он обернулся на пороге, чтобы поговорить с Кэсси: — Наверное, тебя нужно подвезти в офис Брока. В полдевятого я еду на лесопилку, могу тебя подбросить.

— Конечно, спасибо.

Сонная Алисия пришла через десять минут после того, как все сели за стол. Она была красавицей и, возможно, стала бы моделью, будь на фут повыше. Но она была чуть ниже пяти футов. У нее были длинные, ниже плеч, черные волосы и темно-карие, почти черные, глаза. Темные брови и длинные ресницы, полные губы, роскошный загар — на первом курсе колледжа у нее было столько поклонников, что она не знала, что с ними делать.

— Доброе утро, — пробормотала она. — Где дядя Брок?

— На капустной грядке, ищет ребенка, — ответил Тед, поедая печенье.

— О, тогда тебя нужно подвезти. — Алисия кивнула Кэсси.

— Я еду на лесопилку и подвезу ее, — быстро сказал Тед, и Алисия подмигнула Кэсси.

Тед проглотил завтрак, стараясь не смотреть на свою… жену. Кажется, он уже немного привык к этой мысли. Сегодня Кэсси выглядела невероятно красивой. Она действительно поправилась, или это все его воображение? На маминой кухне кто угодно поправится.




В восемь пятнадцать он взбежал по лестнице и крикнул Кэсси, что они могут ехать, когда она будет готова. Кэсси быстро провела гребнем по волосам. Казалось, что в желудке заплясали бабочки размером с коршуна. И Алисия, и Мария намекнули, что Тед изменился с тех пор, как она здесь.

Но почему?

Появление Кэсси было осложнением, которого он совсем не ждал. Но если он не хотел связываться с ней, то мог бы просто высадить в Оклахома-Сити, а не везти к себе домой. Эш легко аннулировал бы брак, даже если бы она не осталась у них. Но чем больше Кэсси думала об этом, тем больше понимала, что любящая семья Теда втянула ее в свой любвеобильный круг, не дав даже задуматься.

Мать Теда сказала ей, что Уэллмены всегда были близки и еще больше сблизились, чтобы помочь Теду и остальным пережить смерть Джона. У каждого из них было доброе сердце, им было естественно заботиться друг о друге — и о других тоже. Кэсси готова была поспорить: сказав Теду, что она не заблудившийся щенок, она затронула в нем скрытую нежность, которую он поклялся никогда не проявлять.

Кэсси подозревала, что клан Уэллменов, вероятно, чересчур сильно оберегал Теда. Не имея возможности выразить свою скорбь, даже поговорить об этом, Тед, казалось, совсем замкнулся.

Потеря самого близкого человека, брата-близнеца, действительно сделала его живым только наполовину.

В своей доброте и любви семья, уважая чувства Теда, оставила его в покое, замкнувшегося в своей скорби. Но жизнь продолжалась. Так и должно было быть. Кэсси слишком хорошо знала, как нелегко решать возникающие проблемы и принимать удары судьбы.

Но вот как и почему Тед решил рискнуть именно ради нее и сказать такие опасные простые слова «Я согласен», — это было выше ее понимания.

Кэсси предполагала, что Тед не выкинул бы такой номер ради кого угодно. Но почему она? Это ей нужно выяснить самостоятельно. Она вздохнула. Тед, кажется, не настроен говорить об этом. А также обо всем остальном…

Он снова крикнул снизу, слегка раздраженно, спросил, готова ли она. Кэсси бросила прихорашиваться и собрала волосы на затылке. «Он так же нетерпелив, как и настоящий муж», — подумала она удивленно.

— Иду! — ответила она и вышла из комнаты.

Когда она спустилась, он уже ждал ее, и на его лице по неизвестной причине сияла широкая улыбка. Неплохо для начала. Хотя и неясно, чем все закончится.

Кэсси понятия не имела, какой красивой она казалась Теду и как ее присутствие в доме скрашивало его утро. Но Тед знал. Даже если он не всегда хотел это показывать.




Глава 5


Тед услышал, как часы пробили один раз. Часом позже бой повторился дважды. Он так и не смог определиться со своими чувствами с тех пор, как четыре часа назад лег, подложив руки под голову, и начал размышлять. Потолок служил как бы большим телеэкраном для его воображения.

Вот Кэсси в потертых джинсах и белых носках несет к столу большое блюдо с ветчиной и печеньями. Вот они едут в офис Брока, она в белой медицинской униформе, волосы аккуратно собраны на затылке, но одному локону всегда удается выбиться. А вот она в зеленом костюме, открывающем ее прекрасные ноги.

Она вписалась в его семью так, как будто ее специально готовили к этой роли. И постепенно занимала место в его сердце, больше чем ему бы этого хотелось.

Он переключил канал на своем воображаемом телевизоре. Появился Джон, он смеялся над Тедом, проигравшим забег от школьного автобуса. Потом у них была ветрянка, и им было не до смеха… а вот Джон, бездыханный, под деревом, где и нашел его Тед. Тед заплакал, когда вспомнил день смерти брата, и боль сильнее сжала его сердце.

Да, он был прав — не любить никогда, никого, даже свою семью…

Он снова увидел Кэсси, как она выбежала из магазина, скользнула по сиденью и поцеловала его. Черт бы побрал эту злючку из Техаса за то, что заставила его кричать на нее, заставила улыбаться и снова думать о любви.

Правда, она относилась к нему так же, как и к другим членам семьи, хотя, может быть, и не настолько тепло.

Он заслужил это, подумал Тед. Ведь он внимательно следил за тем, чтобы не относиться к ней по-особому. По сути, она просто подставила его да еще и втянула в это всю семью. На чьей же они стороне? Уж точно не на его, Тед был уверен в этом.

Он должен сам о себе позаботиться и держаться от нее на расстоянии, если хочет сохранить рассудок. Если не считать поцелуя у магазина, они не касались друг друга, и Тед хотел, чтобы так продолжалось и дальше.

Он дотянулся до тумбочки и взял с нее четвертак, монетку в десять центов, пять и один цент. Он улыбнулся в темноте и прижал холодные монетки к щеке. «Расплатись и оставь себе сдачу», — сказала она. Что ж, сдачи был сорок один цент.

Ему в голову пришла запоздалая мысль: накупив столько вещей, она дала ему понять, что собирается работать у дяди Брока.

Это сделает жизнь интересной, хотя и беспокойной. Тед вспомнил о том электрическом токе, пробежавшем между ними, когда он поцеловал ее в день свадьбы, и шок, который он ощутил после поцелуя у магазина. Чувствовала ли она то же, что и он?

Надо почаще выходить из дома. Может, назначить свидание какой-нибудь девушке, сказал он себе, не подумав. Тед улыбнулся. Он не может ходить на свидания — он женат, и весь город знает об этом.

А не хочет ли он в самом деле жениться на Кэсси? — подумал Тед. Есть же такая вещь, как любовь с первого взгляда! Может, люди могут влюбиться и не заметить этого?

Часы пробили три. «Остановись, перестань волноваться и бегать кругами» — так учил его покойный дедушка. Что ж, было нетрудно следовать первым двум рекомендациям, но контролировать себя и все время не возвращаться мыслями к Кэсси — это было почти недостижимо.

Он снова подумал о ее поцелуях. До того как Кэсси ворвалась в его жизнь, он целовал многих девушек, но всегда чувствовал, что просто делает то, что от него ждут. С ней он почти… хотел еще.

В животе у него заурчало — это напомнило ему, что после ужина прошла уже целая вечность. По крайней мере этот голод он может утолить. Он вспомнил, что видел на кухне шоколадный торт. При мысли о шоколадном торте и стакане ледяного молока рот наполнился слюной. Еда — очень даже подходящее занятие для того, чтобы не думать о Кэсси.

Тед включил свет и нашел в ящике тренировочные штаны. В штанах и носках, голый до пояса, он бесшумно спустился вниз.

Кэсси беспокойно ворочалась в кровати, ей снилось, что она бежит, бежит в никуда. Ноги были налиты свинцом, по венам струилась не кровь, а чистый адреналин. Этот ужасный шериф гнался за ней, догонял, а она бежала как будто в замедленной съемке. Если он поймает ее, то вернет Сесилу, и она знала, что больше ей никогда не удастся сбежать.




Возвращаясь из кухни, Тед услышал слабый стон, доносившийся из спальни Кэсси. Не успел он сделать шаг, как она вскрикнула во сне, о чем-то умоляя и плача одновременно.

— Помогите… пожалуйста.

Он быстро открыл дверь, ожидая увидеть непрошеного гостя. Кэсси лежала на спине, запутавшись в одеяле, казалось, она пытается бежать. Она взмокла, лицо блестело от слез — ей, наверное, снился жуткий кошмар.

— Кэсси? — прошептал Тед. Он сел на край постели и осторожно встряхнул ее.

— Не делай мне больно, — застонала она, пытаясь укрыться одеялом с головой.

— Кэсси, проснись.

— Помогите… — плакала она.

Он обнял ее и начал укачивать, как ребенка. — Проснись, Кэсси. Милая, это только сон… — Он гладил ее по спине и шептал на ушко ласковые слова.

— Тед? — Она немного пришла в себя и теперь пыталась понять, что он делает в ее комнате. Пережитый во сне кошмар все еще стоял у нее перед глазами, и она инстинктивно прижалась к груди Теда.

— У тебя был кошмар… ты кричала, — прошептал он, надеясь, что она не услышит, как быстро бьется его сердце. Держать ее в объятиях было так приятно… он никогда не испытывал ничего подобного. Она согрела его тело — и его одинокую душу.

— Это было ужасно. — Она снова всхлипнула. — Я бежала, бежала и не могла убежать. Не могла сдвинуться с места…

— Это просто сон. — Тед убрал мокрые волосы с ее лба. Он не собирался целовать Кэсси, но стоило ему увидеть ее залитое слезами лицо — и через секунду он почувствовал вкус соли на ее губах.

Она жадно ответила на поцелуй и успокоилась в кольце сильных рук Теда, а его нежный поцелуй прогнал кошмар погони.

Кэсси открыла глаза, окончательно проснулась и посмотрела на Теда широко раскрытыми глазами. Интимность их объятий, их полуобнаженные тела должны были навести Теда на совершенно неправильные мысли.

Но почему тогда это было так хорошо?

Кэсси уже целовали раньше, один мальчик осмелился поцеловать ее втайне от Сесила, но это было не то. Теплый, доверительный, нежный, чувственный… О Боже! Сейчас она не хотела идти дальше. Кэсси села и высвободилась из его объятий. Тед, казалось, одновременно почувствовал разочарование и облегчение.

А может быть, он был слегка сбит с толку. Она не винила его в этом. Кэсси нежно погладила его по щеке, и пару секунд они сидели в неловком молчании.

— Мм… — сказала Кэсси.

— Я не хотел… — быстро сказал Тед. — Я не хотел перебивать тебя. Что ты хотела сказать?

— Ничего.

— Думаю, мне не следовало входить.

— Ничего. Ты… мы… не делали ничего плохого.

— Я ходил на кухню, — сказал он, и это было почти правдой. — Мне захотелось есть. Там еще остались торт и молоко. — Он запнулся, чувствуя себя идиотом. — Хочешь, пойдем поедим вместе?

Она кивнула.

— Я лучше выпью кофе.

Все еще полусонная, она не хотела оставаться с ним наедине. Объятия были райским наслаждением, чего она совершенно не ожидала. Большую часть своей жизни Кэсси упорно работала, и любовь не входила в ее планы. Когда Теда не было поблизости, она не часто думала о нем — не целый день по крайней мере. Но когда он был рядом с ней, как сейчас, романтические мечты, которые она гнала прочь днем, казались опасно реальными. И почти пьянили. Чашка крепкого кофе наверняка ей поможет.

Тед старался не разглядывать ее. Ситуация, в которой они оказались, была опасной, и ее одежда, хотя и не открывала ее тела, неимоверно его возбуждала.

Она была очаровательна. На ней была розовая фланелевая пижама на три размера больше, рукава и штанины закатаны, а курточка доходила ей до колен. Тед решил, что она уже не так напугана, тепло кухни успокоило ее, и он втайне порадовался этому.

Тед отрезал себе еще кусок шоколадного торта и налил стакан молока; Кэсси в это время грела воду для кофе в микроволновой печи.

— У тебя часто бывают кошмары? — спросил он.

Он уселся на табурет рядом со стойкой, разделявшей столовую и кухню. Пока они готовили себе поесть, он следил за тем, чтобы не дотрагиваться до нее, но это не слишком охладило его.

Просто болтать о пустяках будет нелегко.

К счастью, Кэсси, казалось, не замечала его дискомфорта. Она задумалась, перед тем как ответить.

— О… они у меня с тех пор, как я стала жить у Сесила. Я видела их и после того, как сбежала. Днем они кажутся смешными, но ночью мне очень страшно. А тебя когда-нибудь беспокоят сны?

Сны о Кэсси действительно беспокоили его, но он слишком хорошо знал ее, чтобы о них распространяться.

— Да, иногда, — сказал он. — Но не сегодня. Я просто был голоден, вот и все.

— Ты часто чувствуешь голод посреди ночи? — Она помешала кофе, чтобы немного остудить его, и посмотрела на Теда широко открытыми глазами.

Тед уже не мог выносить это. Он знал, что она просто пыталась поддерживать разговор, как и он, но если она задаст еще один вопрос, он… не сделает ничего. Он ничего не мог сделать.

— Да, — сказал он наконец и взъерошил волосы, словно пытаясь избавиться от шальных мыслей. — Я часто чувствую голод. — Он ковырнул кусок торта вилкой. Она была так сексуальна, что у него почти пропал аппетит. Они должны уйти от опасной темы. Надо избегать таких провокационных тем, особенно теперь, когда она говорит с ним таким нежным, сонным голосом. Такой голос хорошо слушать с соседней подушки… Он не мог выдержать больше ни одной секунды.

— Поговорим о чем-нибудь еще, — сказал он быстро.

Она удивленно подняла брови.

— О'кей. Выбери тему.

Он рассказал ей о своей недолгой учебе в сельскохозяйственном колледже и о том, как вернулся в отцовский бизнес, о нефтедобывающем оборудовании, пока она не начала откровенно скучать.

Затем Кэсси взяла инициативу на себя, и разговор пошел на более интересные темы — так прошло два часа, и они поговорили, казалось, обо всем на свете. Одна тема тянула за собой другую, третью, и стало казаться, что из ночного кошмара и пустого желудка может возникнуть дружба и начаться роман.

Там, на кухне, Тед в конце концов поведал Кэсси свою мечту когда-нибудь построить свой собственный дом на земле, которую дал ему отец.

Двухэтажную избушку, не меньше.

Кэсси улыбнулась. Ей казалось, что это мечта мальчика. Она никогда не слышала об избушке, в которой было больше одной комнаты или больше одного этажа. Она не удержалась от того, чтобы не подшутить над ним:

— Двухэтажная избушка? Зачем? Тебе не нужен собственный дом. Все равно ты будешь приходить есть сюда. — Ее глаза смеялись, и Тед слегка обиделся.

— Если нужно, я могу готовить, мне совсем не трудно. Ведь ты и мама делаете это каждый день — как же это может быть трудным?

— Верно. Ты же никогда этим не занимался. — Щеки Кэсси порозовели. Она чувствовала, что сейчас разгорится спор, но ничего не могла поделать.

— Ну, в крайнем случае я всегда могу открыть банку фасоли.

— Звучит заманчиво. В одиночестве есть фасоль в своей прекрасной, большой избушке. Где ты собираешься найти женщину, которой это понравится?

— Я и один проживу.

Кэсси не могла удержаться еще от одного укола.

— Будешь отшельником?

— Возможно, пока мне не исполнится тридцать пять.

Она подперла рукой подбородок и смотрела на него, забыв о кофе.

— А что будет в тридцать пять?

— Не знаю. Просто это звучит более внушительно, чем двадцать один, вот и все. Я думаю, когда мне будет тридцать пять, я пойму, чем я хочу заниматься, на ком хочу жениться, и все такое, — закончил он неуверенно.

— А, настоящий брак, с настоящей женой, верно? — сухо спросила Кэсси.

— Да. С настоящей женой. Что в этом плохого?

Кэсси сползла с высокого табурета и заходила по кухне. Тед не мог понять, как она может так привлекать и отталкивать одновременно, да еще в такой мешковато сидящей на ней пижаме.

Не важно. Еще ни одна девушка не нравилась ему так, как она. Но его злило, что она смеется над его мечтами о доме, жизни, жене… может быть, потому, что в эти мечты он уже включал и ее.

— И все-таки что такое настоящая жена? — дерзко спросила Кэсси. Если бы он спросил у нее, она бы ответила, что его версия семейного счастья выглядит старомодно. Но она сомневалась в том, что он хочет знать ее мнение.

— Настоящая жена хочет завести кучу детей, она любит их и любит меня. А когда я ухожу на работу, она стоит на крыльце и машет мне рукой. — Тед упорно защищал свое видение семейной жизни, хотя даже ему оно сейчас казалось невинным, детским.

— Подожди минуту. — Кэсси подняла руку. — Прежде всего почему она должна стоять на крыльце, как щенок, и махать тебе? Если за каждую руку ее держит ребенок и еще один у нее в животе, ей будет непросто делать это. А что, если она хочет и делать карьеру, и иметь детей? Ты бы помог ей в этом?

— Наверное, — осторожно сказал Тед. — Помог бы, конечно, но мне не нужна женщина, которая больше думает о своей чертовой работе, чем обо мне и детях.

— Ну, это не обязательно будет так, — заспорила Кэсси. — Женщина может любить мужа и детей и в то же время ходить на работу. Есть же детский сад, да и твоя мать охотно помогла бы растить внуков.

— Я не собираюсь отдавать моих детей в сад, а моя мать вырастила своих детей, и у нее это прекрасно получилось, но моих детей она воспитывать не будет.

Его голос поднялся почти до крика.

Кэсси сознавала, что их спор абсолютно беспредметен и даже смешон, но стояла на своем.

— Не ори на меня! — закричала она.

— А ты не учи меня, как воспитывать моих детей! — еще громче закричал он.

Они стояли лицом к лицу, в пылу спора позабыв про торт, молоко и кофе.

— Тед Уэллмен, у тебя же нет детей. Ты недостаточно взрослый, чтобы стать настоящим отцом. И даже настоящим мужем.

— Тихо! Ты разбудишь весь этот чертов дом!

Кэсси скрестила руки на груди и понизила голос до угрожающего шепота:

— Ну и что?

Он глубоко вдохнул и попытался заставить Кэсси отвести взгляд. Боже, ее зеленые глаза были еще прекраснее, когда она злилась.

Она отвернулась и не хотела смотреть на него. Его сильные руки были сложены на груди, а его мускулатура, доведенная до совершенства работой на ферме, пугала ее. Как мог этот человек, который нежно прижимал ее к своей груди, так кричать на нее?

Если бы у них была хоть капля рассудка, они бы прекратили этот дурацкий спор, пошли бы наверх и поддались зову природы. Сексуальное напряжение сводило их с ума, и Кэсси, несмотря на молодость, понимала это.

Она вздохнула.

Имело ли смысл заставить его прислушаться к разумным доводам? Когда Кэсси наконец встретилась с ним взглядом, она подумала, что они, возможно, уже вышли за рамки логики.

Он почти сдался, но чертик внутри заставил его оставить за собой последнее слово.

— Знаешь что, Кэсси? Ты сама слишком неопытна, чтобы что-то знать о любви и браке.

— Я знаю, что я чувствую, — упрямо сказала она. — А про себя ты не можешь сказать этого.

— Не будь так уверена в этом, Кэсси. — Голос его был опасно низким, сексуальным. — Я знаю, что я чувствую.

Она подошла к нему и остановилась в сантиметре от его полуобнаженного тела, как бы провоцируя Теда коснуться ее.

Он не сделал этого.

Он не хотел, чтобы она насладилась этим, насладилась победой в их споре.

— Тебе пора в кроватку, девочка. Только запомни: ты еще слишком мала, чтобы быть чьей-то настоящей женой.

У Кэсси потемнело в глазах; ей страшно захотелось сбить его с ног и отделать под орех. Но каким-то образом она ухитрилась взять себя в руки, хотя бы ради его семьи, которая вовсе не была обязана слышать их препирательства.

Она сделала глубокий вдох.

— Может быть, я моложе тебя, Тед Уэллмен, но ненамного. И я знаю о жизни столько, сколько тебе не узнать никогда. Есть многое, чего ты не знаешь, и не важно, как громко ты можешь орать.

Он смотрел на нее, не отвечая. Кэсси продолжила:

— Кстати, не говори мне, кто я и кем должна быть. Ты не командуешь мной — ни ты, ни тот тиран Сесил.

Это задело его.

Неужели она в самом деле сравнивает его с тем гнусным человеком, который обращался с ней как с рабыней, которого она боялась? Тед был добрым, и он знал это. Разве не он помог ей, когда у нее были проблемы с властями? Он ведь женился на ней, не так ли, а сейчас разве он не терпел всю ее злость?

— Затихни. — Снова они стояли лицом к лицу, но Кэсси пришлось встать на цыпочки, чтобы смотреть на него сверху вниз, и это, подумал Тед, давало ему преимущество. — Не смей сравнивать меня с этим Сесилом. Я серьезно, Кэсси. Черт побери, я много сделал для тебя. Мне наплевать, что ты злишься, но не смей сравнивать меня с ним. Иначе…

— Иначе что? — поддразнила она. — Черт, я буду говорить так громко, как захочу! — Забота о покое семьи была временно забыта. — Тед, ты при всем желании не можешь понять, о чем я говорю, потому что все мои слова у тебя в одно ухо влетают, а из другого вылетают. Они просто не могут задержаться в твоей пустой голове. Я иду спать. Я никогда не стала бы твоей настоящей женой, только на бумаге. И я бы не пожелала такой ужасной судьбы своему злейшему врагу, это факт!

Она выбежала из кухни; часы пробили пять.




Глава 6


— Мария, может, сегодня не нужно желтых салфеток? Мне что-то не очень весело, — сказала Кэсси, накрывая стол к завтраку несколько дней спустя.

— Чем Тед рассердил тебя? — без обиняков спросила Мария.

— Как вы узнали? — удивилась Кэсси.

— Все матери знают, — спокойно сказала Мария. Она не стала говорить о том, что так расстроить может только тот, кто тебе небезразличен, кого ты любишь. А также о том, что в последние несколько дней Кэсси была дружелюбна со всеми, как обычно, но когда рядом был Тед, от нее летели искры.

— Ваш сын… — Кэсси остановилась. Она не могла сказать этой замечательной женщине о том, насколько инфантилен Тед и что он не повзрослел оттого, что все члены семьи долгие годы оберегали его чувства.

— Мой сын — замечательный, заботливый человек, который снова учится любить. — Мария закончила за Кэсси ее реплику, чтобы ее новоиспеченной невестке не пришлось позже брать обратно все свои неприятные слова.

— Ну, ясно, что меня-то он не любит. — Как только она произнесла это, Кэсси захотелось взять эти слова назад. Уже все Уэллмены знали: Тед считает ее слишком юной, чтобы быть «настоящей женой». Какое ей дело, любит он ее или нет?

Мария закусила губу, чтобы не рассмеяться. Значит, это все-таки была ссора двух влюбленных. Они с Мэгги поняли, что так оно и было, но не были уверены в том, когда это произошло. Чудесно, чудесно!

— Доброе утро, мама. — Тед сел за стол. — А где дядя Брок?

— В гостиной с папой, читает газету. Ты только что оттуда, разве ты не заметил их? — Мария наслаждалась ситуацией.

— Наверное, я плохо спал, — пробормотал Тед. — Красные салфетки? Мама, ты же знаешь, я терпеть не могу красные.

— Сегодня я попросила Кэсси положить красные, — ответила ему мать. — Прекрати жаловаться, ты похож на маленького мальчика, — мягко упрекнула его она. — Пойди вытащи из постели Алисию и скажи папе и Броку, что завтрак готов. Кажется, Эш и Мэгги уже у дверей.

Все трое братьев Уэллменов, Боб, Брок и Эш, пришли к столу вместе. Кэсси сидела напротив, улыбалась, болтала о том о сем и отчаянно старалась не обращать внимания на Теда, который в это утро сидел рядом с ней.

Зазвонил телефон, это немного разрядило висевшую в воздухе напряженность.

Боб дотянулся до телефона на стойке, сказал «Алло», и передал трубку Броку.

— Тебя, — бросил он коротко. — Так ты думаешь, что эта комиссия по нефтяным скважинам в этот раз будет сотрудничать с нами? — Он продолжил деловой разговор с Эшем.

— Надеюсь.

— Мне пора. — Брок вытер рот красной салфеткой, не доев свой завтрак. — Дорена Джексон готова родить. — Он умчался, и Кэсси даже не успела попросить подвезти ее.

— Где Алисия? — поинтересовалась Мария.

— В записке на ее двери говорится, что сегодня учительская конференция и занятия отменяются. Она будет спать до полудня. Не беспокоить, — ровным голосом сказал Тед.

— Прошу прощения. — Кэсси положила салфетку рядом с тарелкой. Брок уже уехал, а Алисия не пойдет в школу! Ей понадобится сорок пять минут для того, чтобы собраться и дойти до клиники — она скорее сядет на колючую проволоку, чем попросит Теда подвезти ее. Она побежала вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

За столом все молчали, пока не услышали, как она закрыла дверь в свою комнату. Мария посмотрела на Теда. Чем он так обидел Кэсси? Уже два дня она почти не притрагивалась к завтраку, а ведь только начала поправляться.

Эш посмотрел на Теда. Боже, он беспокоился об этом мальчике с тех пор, как Боб и Мария позвонили ему и сказали, что умер Джон. С того дня Тед замкнулся. О, он добросовестно работал на ферме и принимал участие в семейном нефтяном бизнесе, но с тех пор его племянник, казалось, не испытывал никаких эмоций.

До той ночи, когда он позвонил Эшу из Техаса и сказал, что женился, и Эш по голосу услышал, как возбужден Тед… Черт, Эш уже было решил, что Тед станет сварливым отшельником, который никому не верит и никого не любит. Но Кэсси изменила его.

Боб посмотрел на Теда. Его единственный оставшийся в живых сын был умен, как лис. Он взял в свои руки управление фермой, и дела там были в полном порядке. У него была вся техника, он сам пахал землю, снял четыре хороших урожая… Но если мальчик был так умен, зачем он поступал назло самому себе? Эта маленькая рыжая девочка, которую он спас, в некотором смысле спасла и его тоже, так казалось Бобу. Пусть у Теда и Кэсси вышла небольшая размолвка, что с того? Разве Тед не знает, как просить прощения?

Тед оторвал взгляд от тарелки.

— Эй, что я такого сделал? — пробормотал он. — Почему все на меня так смотрят?

— Чем ты обидел Кэсси? — спросил его отец.

— А? Папа, почему ты не спрашиваешь, что она сделала мне? — Тед был расстроен, голос выдавал его чувства.

Мария чуть не заплакала. Ее сын, который несколько лет ни на кого не повышал голоса, проявлял эмоции. Пусть гнев, это все равно была эмоция, и с этого может начаться процесс излечения, который был ему так необходим.

— Ну, очевидно, что ты обидел ее, — заметил отец. — Кстати, из-за чего вы поссорились?

— Мы не ссорились. — Тед отодвинулся на стуле так резко, что разлил сок; его салфетка упала на пол. — Кэсси упряма как мул и ведет себя как ребенок. Ей всегда необходимо добиться своего! — Он встал и оглядел родных, в его лице определенно тоже было что-то ослиное.

— Знаешь, ты сам не очень-то повзрослел, — сказал дядя Эш. — С твоей стороны нечестно так строго судить ее. Вы оба дети, в самом деле.

Тед посмотрел на него и на остальных.

— Спасибо вам всем за единогласный вотум недоверия. Скажите мне только одно: почему все вы на ее стороне? Я буду чертовски рад, когда пройдут шесть месяцев и она исчезнет из моей жизни. — Тед стукнул по спинке стула с такой силой, что заболела рука.

— А до тех пор, сын, она — твоя жена. — Боб подавил смешок. — Ее нужно отвезти на работу, а она не станет умолять тебя об этом. Полагаю, я мог бы предложить подвезти ее. Или твоя мать могла бы это сделать. По крайней мере так никто в Мейсвилле не увидит, как она пешком идет на работу, пока ты угрюмо сидишь дома в обнимку со своей новенькой машиной.

— О черт. — Тед выскочил из столовой и побежал по лестнице, чтобы исполнить свой долг… и чтобы семья отвязалась от него. Он проклинал тот день, когда решил выручить эту рыжую соплячку. Теперь вся семья приняла ее сторону. Тед был почти готов признать, что ему нравится быть рядом с ней — до той ссоры. Она сделала все, чтобы он понял: ее не интересуют его мечты. Он будет джентльменом и отвезет маленькое отродье на работу, хотя она и не заслужила это. Но он, черт побери, вовсе не должен получать от этого удовольствие.

Тед постучал в дверь.

Нет ответа.

Тед постучал еще, громче.

Ответа не было.

Он распахнул дверь.

Кэсси стояла у дверей на балкон, спиной к Теду. Она переоделась в белую униформу; один локон уже выбился из-под шапочки и завился вокруг уха.

— Кэсси? — Его голос был холоден, как сталь в январский буран.

— Что? — Она не обернулась, ее голос был еще холоднее.

— Мне нужно ехать на лесопилку. Я подвезу тебя до работы, — сказал он твердо и начал закрывать дверь.

— Тебе не нужно на лесопилку, и я в любом случае собиралась идти пешком.

— Ты не пойдешь пешком. Вот так.

— Тед, прекрати. — Кэсси повернулась к Теду. Заплаканные глаза покраснели, тушь растеклась по щекам, оставляя темные полосы. — Наверное, Мария заставила тебя прийти сюда. Я знаю, что ты не хочешь везти меня. Я пойду пешком, а ты можешь убираться к черту. Или отправляйся туда, где собираются большие взрослые мужчины, когда мы, дети, идем на работу.

— Не будь дурой! — взорвался он.

— Я не дура! — Ее глаза сверкнули. — Это ты дурак. Солнце исчезнет с неба, а ты и не заметишь.

— Кэсси, я не стану спорить с тобой. Просто собирайся и спускайся вниз — я отвезу тебя на работу, нравится это тебе или нет. — Он погрозил ей пальцем. — Кстати, мама вовсе не заставляла меня приходить сюда.

— Я не верю тебе. Ты вежлив со мной только потому, что боишься своей семьи, — отрезала она. — Тебе наплевать на меня. Тебе наплевать на всех, кроме себя.

— Правильно. Только будь готова к восьми пятнадцати. — Тед хлопнул дверью так, что зазвенели стекла.

— Когда рак свистнет! — заорала Кэсси через дверь.

Ровно в четверть девятого Тед вышел из семейного офиса, расположенного над гаражом, и спустился в гостиную. За последний час он все равно ничего не сделал. Он сидел, положив ноги на стол и наслаждаясь тем, как восхитительное чувство гнева завладевает его телом и душой.

Он даже не подозревал, как приятно бывает сердиться, пока не начал анализировать, почему ему хочется порвать что-нибудь в клочья, бросить стеклянное пресс-папье в стену, отшлепать эту рыжую ходячую неприятность, которую он сам же привел в свой дом.

Он был рассержен почти так же сильно, как в тот день, когда это проклятое ружье убило его брата. Он вспомнил о том, как им было хорошо вместе, как они вместе набивали шишки, как смеялись вместе, и странное дело: вместо гнева умиротворение накрыло его, как теплое одеяло. Затем в его мыслях снова возникла Кэсси, и он разозлился. Как человек может быть спокоен в одну секунду и так зол в другую? Он слишком долго не испытывал никаких чувств и не мог сразу в этом разобраться.

Кэсси в комнате не было.

— Где она? — спросил он отца, который спрятался за газетой, притворившись, что читает. Тед заметил, что отец держал газету вверх ногами.

— Кто? — невинно спросил Боб.

— Где Кэсси? Я говорил ей, что отвезу ее на работу, — сказал Тед упрямо.

— Наверное, она тебя не услышала. Зато все в доме слышали, как ты хлопаешь дверью и орешь ей что-то насчет «не быть дурой». Ты это сказал? Я не очень хорошо расслышал. — Боб кашлянул, чтобы скрыть смешок.

— Да, я сказал именно это. Я не считаю ее дурой. Но она — самая невыносимая женщина, которую я встречал, — возмутился Тед. — Наверное, она все еще дуется в своей комнате, я должен пойти и забрать ее.

Мэгги и Мария вышли из кухни, вытирая руки о фартуки.

— Ищешь свою жену? — спросила тетя Теда. — Возможно, ты найдешь ее в полумиле от города. Она, ушла почти сразу после того, как ты хлопнул дверью и практически перебил все окна в доме.

— Черт побери! — прорычал Тед, но его мать понимала, что он не обращается ни к ней, ни к тете. Он выбежал из дома, прыгнул в машину и рванул с места так, что гравий полетел из-под колес. Тед вдавил педаль газа в пол, чуть сбросил газ, дернул за рычаг, переключая передачу; он повторял процедуру до тех пор, пока его машина не помчалась по проселку, ведущему к Мейсвиллу.

Тед заметил Кэсси уже на окраине города, в полумиле от клиники. Он затормозил так, что завизжали тормоза; за машиной остался десятиметровый черный след. Она не успела обернуться, как он выбрался из автомобиля и уже стоял перед ней.

— Я же сказал тебе, что отвезу тебя на работу! — заорал он.

— А я сказала, чтобы ты не беспокоился! — заорала она в ответ. — А теперь прыгай в свою новенькую тачку и поезжай обратно в офис, который устроил твой папочка, чтобы ты был при деле. Занимайся тем, что делают маленькие богатые мальчики, а я должна идти на настоящую работу.

Тед открыл дверцу, достал из-под сиденья веревку и направился к ней. Кэсси увидела, что у него в руках, и побежала. Она была невысокого роста, но росла в деревне и могла бы обогнать быка. Может, когда она окажется в клинике, то будет выглядеть, как будто на нее снизошел гнев Божий, но уж румянец на ее щеках будет точно.

Веревка раскрутилась в воздухе, словно лассо, и заарканила Кэсси, прижав ее руки к бокам. Не успела она сделать еще шаг, подумать о чем-нибудь или даже выругаться, как он трижды опутал ее веревкой и завязал узел. Тед взвалил ее на плечо, не обращая внимания на то, что она больно лягала его. Он открыл дверцу с пассажирской стороны и плюхнул Кэсси на переднее сиденье так, что у нее перехватило дыхание.

— Ты… ты… — Кэсси задыхалась. Она не могла подобрать для него подходящего эпитета.

— Я сказал, что отвезу тебя, — тихо произнес он. — Хочешь поспорить?

Она решила не удостаивать его ответом и мысленно прокляла тот день, когда увидела его в забегаловке на автобусной станции.

Через несколько минут он остановил машину у входа в клинику, не спеша обошел пикап, медленно открыл дверцу с пассажирской стороны и вытащил Кэсси так, словно она была не женщиной, а мешком с картошкой.

— Сейчас же опусти меня на землю и развяжи, — предупредила его она.

— Я отпущу тебя в клинике, я тебе это уже говорил, — парировал Тед.

Так он и сделал. В присутствии медсестры, глаза которой расширились до размеров блюдца. В присутствии доктора Брока, который не мог скрыть ухмылку. В присутствии злобной покупательницы из магазина одежды, которая никак не ожидала увидеть Кэсси в таком унизительном положении.

Тед развязал ее, держа за руки, чтобы она не дала ему пощечину, и поцеловал; этот поцелуй потряс ее сердце, ум и тело.

— Доброго тебе дня, Кэсси, — сказал он как ни в чем не бывало, как будто не сделал ничего особенного.

С веревкой на плече Тед вышел из клиники, насвистывая; Кэсси смотрела ему вслед; от возмущения она не могла вымолвить ни слова.




Глава 7


До того как Тед вернулся домой, Кэсси помогла Марии с ужином и уединилась в своей спальне с толстым любовным романом. Она услышала, как он вернулся, — его низкий голос доносился снизу и проникал сквозь дверь ее спальни. Мария сказала, чтобы он разогрел ужин в микроволновке; Кэсси надеялась, что жареная курица будет слишком жесткой, а комки в подливке — такими крупными, что он ими подавится. И что Мария подаст ему все это на красной салфетке.

Медсестра в клинике весь день хихикала по поводу того, как этот идиот связал ее и привез на работу. Воспоминания об этом были почти так же невыносимы, как и само случившееся.

Теперь весь Мейсвилл знал, что у них была типичная ссора молодоженов и что Тед победил.

Для нее это было хуже всего… то, что Тед победил. И что он поцеловал ее так, как будто это все меняло, и ушел, насвистывая. Черт побери, все отнюдь не было прекрасно, и она никогда, никогда не простит его за это унижение, даже если он пошлет извиняться целый хор ангелочков. Она будет страшно рада, когда пройдут пять месяцев и она сможет вернуться… Внезапно Кэсси поняла, что возвращаться ей некуда.

Тед сел ужинать; его тарелка стояла на красной подставке, приборы лежали на красной салфетке. «Мать знает, что я ненавижу этот цвет, — подумал он раздраженно. — Она сделала так, чтобы показать свое недовольство мной». Тед знал, чем она недовольна, но не собирался тащиться наверх и просить прощения только для того, чтобы не есть на красных салфетках.

Две недели Тед сознательно дотемна работал в офисе или в поле; ему приходилось довольствоваться разогретыми в микроволновке остатками ужина. Кэсси помогала Марии, работала в клинике и читала любовные романы в своей комнате. Прочитав семь штук подряд, она поняла, что страшно устала от хеппи-эндов; казалось, ее стошнит при виде еще одного романа. Ей хотелось смотреть телевизор в гостиной. Ей хотелось помогать Алисии заучивать латинские склонения. Ей хотелось украдкой смотреть на Теда.

Но ничто не могло заставить ее спуститься вниз, к семье — ведь она не сделала ничего плохого. Наконец Тед пришел к ней и просил прощения за ее унижение, иначе она осталась бы в своей комнате до весны, когда смогла бы подписать бумаги о разводе и стать свободной. Может быть, она подала бы на развод и на аннулирование брака просто для того, чтобы точно избавиться от него. Кэсси напоминала себе, что весна уже не за горами.




Глава 8


Это было чудесное февральское воскресенье, не жаркое и не холодное, один из тех дней, которые подходят для того, чтобы подхватить «весеннюю лихорадку». Тед был уверен, что именно это с ним и случилось. Его покойный дедушка всегда говорил, что «весенняя лихорадка» заставляет стариков думать о семенах картофеля и саженцах лука, а молодых — мечтать о любви. Лекарства от этой болезни не существует, добавлял он. Что ж, если дело в этом, подумал Тед мрачно… он переболеет этим.

По возвращении из церкви Тед и Кэсси были разлучены членами семьи; родственники как будто не видели их несколько месяцев. Эш внезапно захотел поговорить о странном шуме в двигателе своего автомобиля, а жена Эша отвела Кэсси в сторону, чтобы похвалить ее шикарный зеленый костюм и осторожно, шепотом, спросить, помирилась ли она с Тедом. Тед услышал вопрос тети — она могла шептать громче всех, но не ответ Кэсси. Он повернулся к дяде и нахмурился.

— Так что, помирился ты с Кэсси? — Эш прислонился к сверкающему радиатору своего черного пикапа, наблюдая за группками людей, болтающих между собой на лужайке у входа в церковь.

Тед оставил вопрос без внимания.

— Что случилось с твоей машиной, Эш?

— Ничего. — Эш ухмыльнулся. — Я просто хотел поговорить с тобой подальше от женщин. Но все напрасно. Несмотря ни на что, ты игнорируешь меня и Кэсси. Очень жаль, Тед. Если эта девушка тебе не нужна, ее перехватит кто-нибудь другой.

— Вот и отлично. Я не хочу ее, Эш, она мне даже не нравится.

Дядя проницательно посмотрел на него.

— Что-то подсказывает мне, Тед, что ты влюблен в нее, — наконец произнес он. — Это так?

— Влюблен в эту рыжую ведьму? — Тед засмеялся. — Было бы безопаснее влюбиться в пятифутовую гремучую змею.

Эш вздохнул:

— У нее есть характер, это точно. Поэтому мы все так любим ее. Что ж, счастливо, Тед. Мэгги приготовила окорок размером с половину этой машины и сладкого картофеля на целую армию. Можно подумать, что обедать придут не одни Уэллмены, а весь город.

— В последний раз я сбился со счета, пересчитывая Уэллменов, — сердито сказал Тед. — Их слишком много, и все не на моей стороне. Я думаю о том, чтобы отделиться, дать начало своей ветви семьи.

— В самом деле?

Эш хотел бы задать пару вопросов на этот счет, но его племянник уже уходил по направлению к автостоянке.




Тед очень внимательно обдумал слова дяди и выбросил из головы мысль о том, что он когда-нибудь полюбит Кэсси О'Малли. Это было невозможно. И непрактично. Даже если он уже женат на ней. Он настроил радио на любимую кантри-радиостацию и услышат последний хит о том, как певец женился точно на такой рыжей ведьме. Женщина в той песне промотала все, что было у певца, а остальное отдала на благотворительные цели. Жизнь с Кэсси была бы такой же, подумал Тед. Одно верно — с ней было бы не скучно. У него не было бы времени очерстветь, как это было с ним в последние семь лет. Она бы заставила его ходить по струнке до самой смерти, а потом последовала бы за ним на тот свет, где учила бы святого Петра, как управлять раем.

В следующую секунду Тед увидел, как по встречной полосе прямо на него летит автомобиль. За рулем была женщина, которая пыталась справиться с управлением, на заднем сиденье — дети. Затем он увидел, как разлетаются кусочки резины, и понял, что у нее лопнула шина. Поврежденный автомобиль стремительно приближался, и Тед круто рванул руль влево, чтобы уйти на другую полосу и дать женщине возможность проехать мимо. Но когда он выровнял свою машину, переднее левое колесо скользнуло в обочину, и он потерял управление.

Сцена разыгралась перед ним в замедленном ритме. Он крутанул руль, и женщина проехала мимо, едва не задев задний бампер его машины. Затем машина вышла из-под контроля. Тед врезался в телефонный столб, ударившись головой сначала о приборную панель, а затем о стекло. Он почувствовал боль в ноге, рука была холодной и мокрой и чертовски болела. И наступила темнота…




Мэгги напевала себе под нос, она была рада, что все устроилось. Окорок был запечен до совершенства, с корочкой из коричневого сахара и горчицы, с кусочками ананаса, и гарнир тоже был готов. Все были здесь, кроме Теда; она решила, что он заехал домой. Пойти в церковь в костюме — для мальчика это уже был подвиг… наверное, к воскресному обеду он захотел переодеться в джинсы. Если только он не забыл, что в это воскресенье обед был в ее доме…

Зазвонил телефон, Алисия взяла трубку. Секунду она слушала, внезапно выражение ее лица стало серьезным. Жестом подозвала дядю Брока и протянула ему трубку.

— Отделение «скорой помощи», — сказала она. — Несчастный случай.

— О черт, — пробормотал Брок. Выслушав медсестру, он побледнел. — Я сейчас приеду. Кэсси, Боб, Мария! Тед разбился, «скорая» везет его в больницу. Торопитесь!

Казалось, сердце Кэсси остановилось. Она не могла двинуться с места, и Брок снова крикнул, чтобы она поторопилась. Мария оцепенела. Боб вел ее под руку к машине, где их с нетерпением ждал Брок.

— Пойдем. — Боб обнял Кэсси за плечи, повел ее к машине и усадил на заднее сиденье рядом с Марией.

Брок схватил автомобильный телефон и набрал номер больницы.

— Дайте мне дежурного хирурга в отделении «скорой помощи». Это доктор Брок Уэллмен. — Он задал несколько вопросов и повернулся к брату: — Тед увернулся от встречной машины и врезался в телефонный столб. Водитель другой машины вызвал полицию по мобильному телефону, поэтому «скорая» приехала туда быстро. Но мы должны торопиться.

С сухими глазами, немая от шока, Мария крепко схватила Кэсси за руку. По щекам Кэсси текли слезы. Почему она была так холодна с Тедом? Почему, почему она не могла смирить свой нрав и отблагодарить его за все, что он для нее сделал? Тед может умереть; может быть, он уже умер. И он никогда не узнает, как она любила его… о Боже. До этой минуты она сама не знала об этом. Она положила голову на плечо Марии и заплакала о том, чему не суждено сбыться. Почему она, Кэсси, понимает все слишком поздно?

Кэсси распахнула дверцу даже раньше, чем Боб остановил машину, и побежала с Броком к автоматическим дверям отделения «скорой помощи». Коридор больницы напоминал пчелиный улей. Брок начал раздавать указания всем:

— Дайте мне рентгеновские снимки его головы, ребер, рук и ног и принесите Кэсси подписать бумаги о поступлении. Ставьте капельницу. Ему потребуется кровь, поэтому закажите две единицы. Он потерял много крови из-за этой глубокой раны на руке.

— Кэсси, уходи отсюда. Подожди в приемной с Бобом и Марией. Мария не должна это видеть. — Он проводил ее за двустворчатые двери и снова стал командовать. Кэсси успела оглянуться и увидеть Теда, окровавленного, лежащего без сознания на каталке; в это время вбежала бригада травматологов.

Она споткнулась и полетела прямо на Боба. Она упала в обморок — Боб успел подхватить ее.




Когда Кэсси пришла в себя, она лежала на диване, обитом винилом, вокруг нее собралась вся семья Уэллменов; они выглядели обеспокоенными. Она боролась с туманом в голове… Мария плакала… почему?

«Тед! — закричал голос в ее голове. — Он умер! Он разбил машину и умер, Мария только что узнала об этом…»

…Кэсси снова стала погружаться в темноту, но медсестра мягко потрепала ее по щеке.

— Миссис Уэллмен, пожалуйста, дышите глубоко.

Кэсси повиновалась, поняв, что медсестра назвала миссис Уэллмен ее. Не Марию.

Медсестра и Боб помогли ей сесть в кресло; она зарыдала, закрыв лицо руками. Мария обняла ее за плечи.

— Не плачь, иначе тебе станет хуже, Кэсси. Врачи позаботятся о Теде, — сказала она мягко.

— Но, Мария, он уже умер. — Кэсси зарыдала еще громче.

— Нет, дитя мое. Он не умер, и он не умрет. Он пострадал, но он поправится.

— Я злилась на него, — причитала Кэсси. — Я не знала…

— Я знаю, что вы поссорились, Кэсси. Когда он поправится, вы сможете помириться, — убежденно сказала Мария.

Кэсси удивилась ее спокойствию, но затем вспомнила, что пришлось испытать Марии. Казалось, ничто не может пошатнуть ее веру в то, что Бог не отнимет ее единственного сына.

Кэсси перестала плакать так же внезапно, как и начала. Когда ей стало лучше, он встала и заходила по комнате. Настроение ежесекундно изменялось, колеблясь, словно маятник, от гнева до печали. В одну минуту она была готова упасть на колени и молить Бога сохранить Теду жизнь; в следующую — злилась на себя за то, что всегда была такой эгоисткой, нетерпеливой и сердитой с ним. И даже не могла вспомнить почему. Сейчас все это было не важно.

Расхаживая по холлу, она вспоминала Теда, каким он был в той забегаловке при автобусной станции, Теда, целующего ее на свадьбе, Теда лицом к лицу с ней, когда они спорили о том, что должна делать и какой должна быть «настоящая жена». Когда она дошла до конца холла и повернула обратно, мысленному взору представилось его израненное, переломанное тело, и ее ошеломили чувства, которые она даже не могла определить.

Кэсси хотела, чтобы он жил, жил, чтобы у нее был шанс полюбить его. Эта жизнь была так сложна и так несправедлива! Она поняла, что, несмотря на различия между ними, они подходили друг другу, и она надеялась, что они смогут начать все сначала…

Она восстала против холодного рока, который сначала сразил Джона, а теперь его брата, и заплакала.

Сквозь слезы Кэсси увидела вспышку яркого, горячего розового цвета — это цвели кусты под окнами больничного коридора. Бабушка называла их огненными кустами, они были предвестниками весны — первые живые существа, раскрашивающие мир после зимы. Кэсси не хотела, чтобы они цвели. Ее мир внезапно снова наполнился смертью… серой смертью, как самый зимний холодный день.

Она вышла наружу глотнуть свежего воздуха и обломила расцветающую веточку «огненного куста». Ей хотелось оборвать каждый блестящий цветок и… Кэсси снова вспомнила свою бабушку, как она заботилась о тех, кто нуждался в помощи. Она не спорила с Богом, а делала то, что нужно было сделать. Она бы точно знала, что нужно делать в такой ситуации.

Кэсси подумала еще минуту, затем пошла обратно — утешать Марию.

После двух томительных часов ожидания Брок распахнул двери в приемную.

— Тед выкарабкается, — сказал он устало. — У него сломаны правая рука и левая нога. Страшное сотрясение мозга и шестнадцать швов на лбу. — Слезы потекли по его щекам, и его голос дрогнул. — Боже мой, в какой-то момент я подумал, что мы потеряли его, Боб. — Он подошел к брату и крепко обнял его.

— Значит, он будет жить. — Голос Марии задрожал.

— Да, Мария. — Боб отступил и вытер слезы. — На выздоровление потребуется время, но ему чертовски повезло, что он остался в живых. Это просто загадка, почему так и не сработала воздушная подушка безопасности.

Дверь открыла медсестра.

— Здесь есть Сэсси? Мы переводим мистера Уэллмена в интенсивную терапию, но он сопротивляется и зовет какую-то Сэсси.

Кэсси уронила бутон огненного куста, который держала в руке.

— Он так назвал меня, — сказала она. — Он не знал моего имени и назвал меня Сэсси.

— Тогда зайдите и подержите его за руку. Может быть, это его успокоит.




На следующее утро ровно в восемь часов Тед открыл глаза и неуверенно осмотрелся.

— Мама? — Одним словом он потребовал полного объяснения.

— Ты проснулся, — просто сказала Мария. Она подошла к его кровати, как будто делала это каждое утро. Мысленно она возблагодарила небеса за услышанные молитвы и поцеловала Теда в лоб.

— Что, черт возьми, со мной случилось? — Тед потрогал повязку на лбу. — Я помню… вроде бы. Я попал в аварию, верно? — В сознании всплыло воспоминание о том, как он пытался увернуться от идущей навстречу машины. — Кто-нибудь еще пострадал?

— Нет. — Кэсси хотелось прыгать от радости, но она говорила спокойно, как ей советовали медсестры. — Они в порядке.

— Та женщина сумела остановиться, — сказала ему мать. — Ни она, ни дети не пострадали. Но тебе досталось.

Тед посмотрел на повязки и гипс и поморщился.

— Что ж, это здорово — снова увидеть солнечный свет, — произнес он слабым голосом. — Я не был в этом уверен. Сколько сейчас времени?

— Восемь утра. Тебя привезли сюда вчера в полдень. Кэсси и я были с тобой всю ночь. — Мария нажала кнопку интеркома и попросила медсестру вызвать Брока. Через минуту он пришел.

— Привет, племянник. Ты проснулся рано и выглядишь прекрасно. Ты оказался крепче, чем я думал. — Брок вынул из кармана маленький фонарик и осмотрел зрачки Теда. — Хм, — пробормотал он. — Я думал, что ты будешь поправляться после сотрясения постепенно, а не сразу, но травмы головы непредсказуемы.

— Я чувствую себя цыпленком на сборище койотов. — Лицо Теда исказила гримаса. — Голова болит чертовски, рука пульсирует, а боль в ноге просто сводит меня с ума.

— Слава Богу! — Брок рассмеялся. — Если так болит, значит, ты еще не умер!




Следующие несколько дней были сплошной болью и скукой для Теда; а вот Кэсси трудилась с утра до ночи.

В пять утра она поднималась, чтобы помочь Марии с завтраком, затем ее ждал бурный день в офисе. Когда клиника закрывалась, Кэсси переодевалась в джинсы и свитер и ехала с Броком в больницу.

Во вторник, через полторы недели после аварии, ровно в пять пятнадцать Кэсси открыла дверь в его палату.

— Что сегодня на ужин? — спросила она. — Я проголодалась до полусмерти. — Рядом с Тедом даже больничная еда казалась вкусной.

— Жареная курица. — За Теда ответила новая медсестра. — К Теду, кажется, вернулся аппетит. Когда он совсем поправится, научит меня танцевать тустеп.

Медсестра подоткнула подушку и нечаянно прижалась грудью к руке Теда. Тед, казалось, не заметил этого, хотя ее густые длинные темные волосы разлетелись во все стороны, когда она наклонилась Над ним. У нее были полные губы и высокие скулы — Кэсси сразу же возненавидела ее. Любой мужчина, если он не слепой и не евнух, обратил бы внимание на эту женщину.

— В самом деле? — спросила Кэсси холодно.

— Ты его родная сестра или двоюродная? — нахально спросила медсестра. — Я еще не видела рыжих Уэллменов.

— О, тем не менее я в самом деле Уэллмен. Только я не родная сестра и не двоюродная. — Она пересекла комнату, обняла Теда и поцеловала в губы… этот долгий, медленный, влажный поцелуй удивил их обоих.

— Я его жена, — ласково сказала она медсестре.

— Ах ты черт. — Медсестра улыбнулась Теду. — Я здесь уже целый день, а ты ни разу не сказал про жену.

— Я думал, что в июне развожусь, — сказал Тед в свое оправдание, но как бы предлагая Кэсси опровергнуть его слова.

— Ну, тогда в любви и на войне все средства хороши, — сказала медсестра, прежде чем Кэсси успела ответить. У нее хватило наглости подмигнуть Теду. — Позвони мне, когда все закончится. Меня зовут Чарити Ласситер. Номер в телефонной книге. — Она помахала Теду и закрыла дверь.

Кэсси повернулась к Теду, который притворился, будто изучает потолок.

— Тед… — сказала Кэсси многозначительно.

Он повернул голову на подушке, чтобы посмотреть на нее.

— Да? — спросил он невинно.

— Теодор Эштон Уэллмен, что здесь происходит? — взорвалась она. — Почему эта сестра думает, что будет танцевать с тобой? Ты еще долго ни с кем не будешь танцевать.

— Боже милостивый, — с отвращением сказал Тед. — По крайней мере я уверен в том, что я ей интересен. До того как я разбил машину, ты вообще со мной не разговаривала, а теперь не можешь оставить меня в покое. Я не знаю, в каких мы отношениях, и мне кажется, что тебе это нравится. — Он лукаво посмотрел на нее. — Кэсси, эта медсестра всего лишь старается быть вежливой со мной. И с тобой.

Бедный, наивный Тед, подумала она. Он не видел надвигающейся кошачьей драки, даже когда был между двумя первоклассными кошками. Кэсси изо всех сил старалась не рассмеяться.

— Тед, знаешь, тебе бы следовало сломать левую руку. — Ей было нужно сменить тему. — Тогда я не должна была бы кормить тебя.

— Может, тогда бы меня кормила Чарити, — заметил Тед.

— Я исполню эту обязанность. В конце концов, ты же мой муж, нравится это тебе или нет.

Мысль об этом заставила его улыбнуться, и Кэсси улыбнулась в ответ.

— Тед, кажется, я слышу, что везут тележку с ужином. Ты так же голоден, как и я?

— Точно. Я мог бы съесть северную часть мула, идущего на юг, и закусить пряжкой от ремня и сапогами. — Его улыбка превратилась в волчью ухмылку.

— Да, ты проголодался, — сказала она.

Пухлая помощница медсестры принесла два хромированных подноса. У нее были золотые сережки с маленькими ковбойскими сапогами; в первый раз после аварии Тед вспомнил, во что был одет в то злополучное воскресенье.

— Кэсси, что стало с моими сапогами и костюмом?

Тед снял крышку с подноса и обнаружил куриную ножку с рисом, утопленные в белом комковатом соусе. Он снова накрыл поднос крышкой.

— Даже не смотри на это, Кэсси. Тебя стошнит. Позвони в пиццерию. Мы не должны это есть. Выглядит так, будто блюдо не понравилось тому, кто первый это попробовал.

— Вот теперь я знаю, что ты поправляешься, — парировала она. — Ты привередничаешь из-за еды. — Она взяла трубку и набрала уже знакомый номер. — Какую пиццу ты хочешь?

— С двойным сыром. Пепперони на моей половине, а на твоей — грибы. Скажи им, чтобы поторопились, а не то мы помрем с голоду и им придется везти наши трупы в похоронное бюро. — Тед взял пульт управления и включил телевизор.

— Ш-ш. — Кэсси хихикнула и сделала заказ.

— Ты отдала мой костюм в чистку? Где мои сапоги? — Тед не повернул головы, он был увлечен телевикториной, которую они смотрели вместе с тех пор, как он попал в больницу.

— Они их разрезали. — Кэсси приготовилась ответить на первый вопрос викторины раньше, чем это сделает Тед.

— Разрезали? — сказал он капризно. — Ты позволила им разрезать мои сапоги? Они были сшиты вручную и обошлись мне в семьсот долларов. Вот так жена! — Он закипел от злости. — А мой костюм ты тоже позволила им разрезать?

— Да. — Кэсси пыталась не выходить из себя из-за его придирок. Брок сказал ей, что люди с травмами головы часто бывают раздражительными и непоследовательными, и она старалась помнить об этом. — Тед, твоя рубашка и костюм были испорчены; их нельзя было ни отчистить, ни починить. Кроме того, они были все в крови. Я сказала медсестре, что она может их выбросить.

— Черт побери, женщина, у тебя в голове ни капли мозгов, — пробурчал он.

Кэсси забыла и о голоде, и о викторине. Забыла о пицце и обо всем остальном, кроме того, что она больше недели проводила вечера в этой больничной палате с этим капризным человеком, а он жалеет о костюме и паре сапог… когда мог купить себе полсотни новых. Может, это она виновата в том, что он разбил свою чертову машину?

Она вспомнила, что не должна повышать голос.

— Мертвым обычно наплевать на костюмы и сапоги, — произнесла она ровно. — Никто не подумал подождать, пока ты придешь в себя, и попросить разрешения разрезать твою одежду. Они все были слишком заняты, спасая тебе жизнь. А я каждый вечер прихожу сюда, чтобы уберечь тебя от скуки, — и вот благодарность?

Тед протянул руку, чтобы схватить ее укоризненно поднятый палец, и ухмыльнулся. Черт, Кэсси была прекрасна, когда злилась. Волосы вились больше обычного, и глаза блестели, когда она сдерживалась, чтобы не заорать на него. У Теда по всему телу от возбуждения забегали мурашки. Эта рыжеволосая ведьмочка всегда сумеет заставить его ходить по струнке! Но как же здорово им будет вдвоем! И ведь права во всем! Она ухаживала за ним, как будто он действительно был ей небезразличен, а он теперь принимает это как должное.

— Прости, Кэсси. Ты права, я не должен жаловаться. Действительно, я ведь остался жив, особенно когда ты рядом.

— Хм. Извинения не принимаются.

— Почему?

— Потому, что ты так и не сказал мне, отчего эта медсестра так увивалась вокруг тебя.

— Эй, я всегда притягиваю женщин как магнит! Нет, подожди минуту. Это началось тогда, когда появилась ты. Наверное, они знают, что я женат, и поэтому хотят меня.

Кэсси немного смягчилась.

— Ты же свободен. Мы же женаты только на бумаге, — сказала она.

— Подойди сюда, Кэсси, — вдруг сказал Тед. — Ты же знаешь, что мне не нужна та медсестра. Мне нужна ты.

— Зачем?

Здоровой рукой он притянул ее к себе.

— Ляг рядом со мной. Тебе тоже нужна нежность, любовь и забота.

— Тед, у тебя сломаны рука и нога. Дарить НЛЗ — это моя работа.

— С сегодняшнего вечера я беру это на себя, — упрямо сказал он. — Положи голову мне на плечо, и на этот раз позволь кому-то позаботиться о тебе.

Кэсси решила не спорить. Ей было просто необходимо немного нежности. За последнее время она набегалась так, что часто уже просто не соображала, что делает.

— Кэсси, нам нужно поговорить.

— О чем?

Тед ласково погладил ее волосы. Кэсси почувствовала, как расслабляется.

— Ты мне небезразлична, Кэсси. Надеюсь, ты знаешь.

Она кивнула, она была счастлива лежать в его объятиях, хотя и ничего не могла ответить сейчас. В эти ужасные часы после аварии Кэсси поняла, что любит его. Хочет она того или нет. Замужем она за ним или нет. Но сказать ему об этом сейчас… Пока что она не могла сделать это.

— И я знаю, что ты была здесь с того дня, когда я покалечился, заботилась обо мне, помогала маме, делала все остальное для всех нас. Спасибо тебе за это. Для меня это очень много значит.

— Хорошо, — сказала Кэсси. — Я рада, что ты заметил. — Она на секунду высвободилась из его объятий, осторожно, чтобы не побеспокоить его, и приподнялась на локте.

Тед нежно погладил ее щеку.

— Я о многом думал, Кэсси.

— О чем?

— О нас, например. Этот несчастный случай может пойти мне на пользу.

— Как это?

— Я чуть не погиб. Я понял, что получил еще один шанс прожить эту жизнь. И я не хочу его упустить. — Он надолго замолчал. — Полагаю, мама рассказала тебе о том, что случилось с моим братом.

— Да, она рассказала, — очень тихо сказала Кэсси.

— Он не успел помолиться. Он не успел… — Теду было нелегко говорить, чувства рвались наружу. — Джон не успел вырасти, еще раз рассмеяться. Не успел полюбить. С тех пор как он умер, я застрял… практически на одном месте. Я не мог испытывать никаких чувств.

Кэсси кивнула, давая ему возможность продолжить.

— Но в тот день, когда ты вошла в мою жизнь… — он остановился и посмотрел на нее, — все стало меняться. Из-за тебя.

Кэсси была ошеломлена.

— О…

— Выслушай меня, Кэсси. До сегодняшнего дня мы больше спорили, чем говорили. Или любили. Я хочу изменить все это.

— Я думаю, что не готова к этому, Тед. Мы должны пройти весь путь заново. Свадьба — не лучший вариант начать отношения. — Кэсси улыбнулась.

— Я сделал это для того, чтобы спасти тебя от шерифа. И до сих пор не знаю почему. В тебе было что-то… ты выглядела такой потерянной! И такой испуганной. В любом случае лучше всего для нас будет добиться аннулирования брака или развода.

— Таким был наш план. Я не уверена, что хочу менять его.

Тед скорбно посмотрел на нее, и Кэсси почти растаяла. Почти.

— Тед, есть многое, в чем я не уверена. Не могу сказать… какие чувства я испытываю к тебе.

Он вздохнул:

— Я знаю. Слушай, я хочу сделать вот что. Мы разведемся, когда тебе исполнится восемнадцать и ты избавишься от опекунства Сесила. Что бы ни случилось, я смогу защитить тебя от него. А до тех пор попробуем просто узнать друг друга. Узнать себя. Мне нужно разобраться с моим прошлым… со смертью моего брата… — Тед замолчал. Ему нелегко было это сказать, но он продолжил: — А ты должна понять, кто ты, Кэсси. И чего ты хочешь от жизни. Я не знаю ответов на эти вопросы, но…

— Что «но»?

— Я люблю тебя. Ты вернула меня к жизни. Я словно воскрес. И не хочу потерять тебя.

— Мне кажется, я тоже люблю, но…

— Настоящая любовь не признает никаких «но», — упрямо сказал Тед.

— Но их признает настоящая жизнь, — в свою очередь, упорствовала Кэсси. — Я думаю, что после того, как дядя Эш нас разведет, мне нужно уехать. Пойти в колледж, снять квартиру, повзрослеть немного.

Тед нахмурился. В данный момент расставание с Кэсси представлялось ему самым страшным кошмаром.

— Послушай, — продолжила она, не обращая внимания на его упрямство. — Тебе тоже нужно жизненное пространство. Чтобы понять, та ли я женщина, которая нужна тебе.

— Мне не нужно пространство, — сказал он обиженно. — Мне нужно избавиться от этого гипса, взвалить тебя на плечо, унести и раз и навсегда показать, как я люблю тебя.

— Ха, пещерный человек. Этого не будет. Вот первое правило: мы с тобой женаты только номинально. Пожалуй, было бы лучше, если бы мы даже не упоминали слово «брак», если на самом деле хотим узнать друг друга лучше. И давай попробуем не сводить друг друга с ума и не пререкаться слишком часто. Тогда, может быть, мы сможем поговорить о наших отношениях. Но сначала мне нужен развод или аннулирование брака, чтобы мы могли начать сначала и сделать все как надо.

— О'кей. — Он вздохнул. — Может быть, мы оба слишком молоды, чтобы быть уверенными в чем-либо. Но я хочу, чтобы в одном ты мне уступила.

— И в чем же это?

— Ты сказала, что, возможно, любишь меня. Ты дашь мне шанс доказать, что я на самом деле люблю тебя, после развода? Тогда мы сможем поговорить о…

Кэсси зажала ему рот ладонью.

— Не произноси слово «брак», Тед. Такое правило.




Глава 9


В одно прекрасное утро где-то в середине марта Тед наблюдал за тем, как Кэсси уезжает на работу к Броку. Затем он пошел по лестнице наверх, в офис компании, желая разобраться наконец с деловыми бумагами отцовского бизнеса. Он раскрыл складной металлический стул, чтобы положить на него ногу в гипсе, и разложил перед собой на огромном дубовом столе пачку официальных бланков.

Зазвонил телефон.

— Уэллмен, — автоматически ответил он, просматривая новые правительственные инструкции.

— Это Теодор Уэллмен? — спросил незнакомый голос.

— Точно, — ответил Тед.

— Это Сесил Горман, — сказал голос.

Тед чуть было не уронил бумаги. Меньше всего он ожидал, что позвонит кузен Кэсси.

— Да? — произнес Тед холодно. — Что я могу для вас сделать?

— Дело не в том, что ты можешь сделать для меня, а в том, что я мог бы сделать для тебя, — загадочно ответил Сесил. — Скажи мне, как проехать к твоему офису, и там мы поговорим.

— О чем? — Голос Теда сделался еще холоднее.

— А то ты не знаешь, — усмехнулся Сесил. — О Кэсси. Ты же не хочешь, чтобы я пошел к шерифу и привел его к тебе? Он посадит Кэсси в мою машину, ты и глазом не успеешь моргнуть, а она уже будет катить в Сан-Антонио.

Нехотя Тед объяснил ему, как проехать, и позвонил дяде Эшу.

Через десять минут прибыл Сесил. Эш провел его из гостиной наверх, в офис.

— Я хотел поговорить только с тобой, Уэллмен, — пробурчал Сесил, шагая по дубовому паркету. — А это кто такой?

Тед смерил его взглядом.

Сесил был больше похож на хорька, чем на мужчину. Не только физически, но также манерой обшаривать комнату взглядом. Тед понял, что его посетитель скорее всего оценивает обстановку и в его алчном умишке мелькают нули и долларовые купюры. Сесил был одет в потертые джинсы и линялую клетчатую рубашку; над левым карманом были видны дырки, прожженные сигаретами. Зубы пожелтели от постоянного жевания табака; волосы были настолько грязными, что казалось, сало с них можно использовать для готовки. От него пахло так, словно он побывал одновременно и на коровьем выпасе, и рядом с задней частью скунса.

— Мистер Горман, это мой дядя Эш. Я попросил его присутствовать при нашем разговоре. О чем вы хотели поговорить?

— О Кэсси. — Когда он произнес ее имя, на его лице появилось неприятное выражение.

— Только имейте в виду: вы говорите о моей жене, — предупредил Тед.

— Поговорим и об этом, — сказал Сесил. — Но сначала выслушайте меня. Когда бабушка Стюарт так внезапно умерла, мы с женой взяли Кэсси к себе просто по доброте душевной. Мы отвели ей хорошую комнату, а взамен она должна была немного работать по дому. И что же она сделала? Обокрала меня и сбежала, — заскулил он.

— К чему вы клоните? — уже не так терпеливо спросил Тед.

— Я хочу, чтобы Кэсси вернулась домой. — Он лгал, но им незачем было это знать. Сесил следил за реакцией Теда. Парнишка, возможно, в самом деле любит эту рыжую. Что ж, если он хочет, чтобы Сесил оставил его в покое, можно обсудить условия. Уэллмены могли себе это позволить, если только он не ошибся.

— Зачем? — резко спросил Тед, прямо глядя в небритое лицо Сесила.

— Моя жена больна, нам нужна помощь Кэсси. Мы взяли ее к себе, а штат отдал бы ее в приют. Но она обленилась и совсем не хочет работать. Кто не работает — не ест, так меня воспитывали. Кэсси украла кое-что из драгоценностей и сбежала, а теперь я узнаю от шерифа Гейнсвилла, что ты женился на ней. Кстати, как вы познакомились?

Тед проигнорировал вопрос и попытался перейти к сути дела:

— Может, вы не расслышали меня, мистер Горман: чего вы хотите?

— Я же сказал: мне нужна девчонка. — Сесил выпятил давно не бритый подбородок и посмотрел на Теда свысока.

— Поговорим о ней позже. Вы утверждаете, что она обокрала вас. Что она взяла?

— Обручальные кольца моей дорогой покойной тетушки, которые достались мне от бабушки. — Он снова заскулил.

— Какова их стоимость? — спросил Эш.

— Кто знает? Она заложила их в Сан-Антонио, и владелец ломбарда должен хранить их полгода, прежде чем продать. Но эти кольца все равно краденые, и закон ее по головке за это не погладит. — Он не смотрел на молодого человека.

— Кэсси говорила, что эти кольца принадлежали ее матери, — сказал Тед.

— Ну да, принадлежали, — неохотно признал Сесил.

— Кажется, мы ходим по кругу. Не могли бы мы вернуться к тому, что вам нужно… — сказал Эш.

— Я уже сказал вам: я хочу, чтобы Кэсси жила у нас, — раздраженно сказал Сесил.

— А если она не хочет? — спросил Эш. Этот хорек — законный опекун Кэсси, нравилось это им или нет, и необходимо было выиграть время.

— Без разницы, чего она хочет. Она — моя родня, и я забираю ее. Я ведь не давал своего согласия на брак, парень, — сердито сказал он Теду.

Сесил терял терпение, а эти двое, казалось, не могли понять, к чему он клонит.

— Слушай, я могу добиться аннулирования этого так называемого брака. Просто скажи ей, чтобы она собрала вещи и ждала меня у машины. Иначе я иду прямо к шерифу. — Сесил выпятил подбородок и осмелился посмотреть на парня, сидящего за столом.

— Сколько? — напрямую спросил Тед.

— Что «сколько»? Ты имеешь в виду деньги? — Сесил приложил грязную ладонь к сердцу и изо всех сил постарался выглядеть оскорбленным. — Ты хочешь меня подкупить? Я-то думал, что она тебе уже надоела и ты был бы рад избавиться от нее. Ты предлагаешь мне деньги за то, чтобы я оставил ее здесь? Не может такого быть!

Эш и Тед переглянулись. Теперь, когда Сесил наконец выдал цель своего визита, может быть, им удастся от него избавиться. Чем раньше, тем лучше, так считал Тед.

— Почему я должен платить вам? — осведомился Тед. — Она не вещь, чтобы ее покупать и продавать. Рабство отменили пару лет назад, если вы не в курсе.

— О чем ты говоришь… — Сесил было поднялся, но Эш толкнул его обратно на стул. В этот раз голос Теда смягчился.

— Я просто хочу знать, сколько стоят кольца. Я заплачу вам за них. Не в моих интересах, чтобы весь город знал о том, что я женился на воровке. Если вы пойдете к шерифу… ну, знаете, как расходятся слухи в маленьком городке. Поэтому сначала давайте решим эту проблему. Потом мы можем поговорить о Кэсси. Если вы хотите забрать ее, чтобы она ухаживала за вашей больной женой, я не стану вам мешать.

— Обожди минуту. — Сесил был встревожен. Он не собирался уходить отсюда без толстой пачки купюр. Кто-то назвал бы это шантажом, но он так не сказал бы, если Уэллмены будут сговорчивыми. Он не ожидал, что они согласятся отдать девчонку. По правде, он надеялся, что они захотят оставить Кэсси у себя.

Сесил начал снова, медленнее, чтобы на этот раз не было недоразумений.

— Мистер Уэллмен, моя жена не так уж больна…

Тед поднял руку, останавливая его.

— Все равно. Я думаю, мы можем помочь друг другу. Теперь, когда я знаю все это о Кэсси, мне кажется, от нее будут одни неприятности. Возможно, в следующий раз она украдет драгоценности моей матери. Черт побери, почему бы вам просто не забрать ее?

— Эй. — Сесил пытался вставить хоть слово.

Тед притворился, что не слышит его, и продолжал:

— И желаю удачи в воспитании этой чертовки. Я сделал все, что в моих силах, чтобы приручить ее, но не смог. Все же, мистер Горман, просто скажите мне, сколько стоят те кольца, и мы сейчас же выпишем вам чек, а вы сможете забрать мисс Наглость обратно в Техас.

— Подожди. Если вы спали вместе, тогда нужен настоящий развод. — Бравада Сесила закончилась, снова начался скулеж. — Но в мейсвиллском кафе я слышал, как люди судачат, что ты на самом деле не женат на ней. Ты просто говоришь так, чтобы она могла здесь прятаться. Это правда, парень?

Тед поборол в себе желание опрокинуть стол и спустить шкуру с этого человека, а затем прибить ее к двери коптильни. Но он заставил себя изобразить на лице вежливую улыбку.

— К сожалению, мы и в самом деле женаты. Но пусть это вас не беспокоит. Эш скажет вам, где она работает, и через пять минут вы сможете забрать ее с собой в Техас. Просто скажите: сколько, по вашему мнению, стоят эти кольца.

Пришло время избавиться от Сесила раз и навсегда, и Тед уже не мог ждать. Кэсси вовсе не преувеличила, когда говорила, что ее кузен Сесил был самым подлым и мерзким человеком на планете.

— Ты хочешь сказать, что разведешься с ней? — спросил изумленный Сесил.

— У дяди Эша уже несколько недель готовы все бумаги. — Тед кивнул в сторону дяди.

— Я тебе не верю, — глухо сказал Сесил.

— Зачем мне блефовать? Мне казалось, что она меня использует. Возможно, она хотела скрыться от вас.

— Эй, я хорошо с ней обращался. Я хочу, чтобы ты знал об этом. Она не нуждалась ни в еде, ни в чем-то еще.

— Сколько? — Тед достал из ящика стола обтянутую кожей чековую книжку и открыл ее.

— За кольца? — Сесил смутно подозревал, что эти двое его перехитрили. Он не мог решить, что ему теперь делать, хотя по пути в Оклахому ему казалось, что он все просчитал. У него уже даже были весьма любопытные планы на эту предполагаемую прибыль.

Он обдумал вопрос Теда. Эти Уэллмены выглядели большими и сильными, даже если у одного из них была сломана нога. Бабушка Стюарт всегда говорила ему, что он жадный, но не дурак, и он сделал это своим девизом.

Ему вовсе не хотелось забирать Кэсси. По закону через несколько месяцев у него не будет на нее никаких прав, и если он пойдет к шерифу… ну, Кэсси может рассказать о нем несколько историй.

Эш заметил, что Сесил возбужден, и решил забросить наживку. Он вынул свой бумажник и достал пять двадцаток.

— Я дам вам сто долларов, мистер Горман, — сказал он мягко.

Сесилу не нужно было притворяться оскорбленным: он ожидал, что ему предложат более значительную сумму.

— Кольца моей дорогой покойной тетушки, черт возьми, стоят гораздо больше! — возмутился он.

— Пятьсот? — Тед взял ручку.

Это было уже немного лучше. Сесил закатил глаза к небесам, как будто просил прощения за то, что собирался сделать.

— Тысячу? — Можно и поднять ставки, подумал он, хотя понимал, что это неслыханная сумма за два недорогих кольца.

— Пятьсот, и вы забираете Кэсси. — Тед выписал чек и протянул его Сесилу.

— Эй! Так не пойдет! Она мне не нужна!

— Может, оформим это в письменном виде? — Эш подмигнул Теду.

— Я немного сбит с толку, мистер Горман, — сказал Тед. — Вы хотите забрать Кэсси или нет?

— Нет, черт побери. Я что, похож на идиота?

«Да!» — едва не вырвалось у Теда.

— Вы должны написать расписку в том, что получили полную стоимость тех колец. Теперь Кэсси ничего не должна вам.

Сесил хмуро посмотрел на него:

— Мне должна была заплатить эта бездельница. Не ты. — Нехотя он взял чек. — А как я узнаю, что вы не аннулируете этот чек, когда я уйду? — недоверчиво спросил он.

Теду понадобилась вся его сила воли, чтобы остаться в кресле, а не избить этого человека до полусмерти своим костылем.

— Я же сказал: вы берете чек, и Кэсси вам ничего не должна. А мы с дядей слышали, как вы сказали, что вы отказываетесь забрать ее с собой. Так?

— Да-а, — медленно произнес Сесил и перевел взгляд с молодого Уэллмена на старшего. Он протянул грязную руку для рукопожатия, и Тед чуть не сломал ему пальцы.




Примерно полчаса спустя Кэсси влетела в дом через парадную дверь, перепуганная, как дикая горлица. Она врезалась в Эша, который уже уходил, и чуть было не сбила его с ног.

— Ох! Привет, Кэсси. Помедленнее…

— Ох, Эш. — Она задохнулась. — В городе я видела машину моего кузена… меня подвез Брок… Сесил здесь?

Эш похлопал ее по плечу.

— Он был здесь. Но мы уговорили его уйти, — сказал Эш. Он не хотел портить Теду сюрприз. — Иди наверх, Тед все тебе расскажет.

— Он в офисе? — спросила она.

Эш кивнул, и она побежала, перепрыгивая через ступеньки.

Кэсси влетела в комнату.

— Тед?

Он стоял у окна, там, где наблюдал, как она вбежала в дом.

— Наверное, ты знаешь, что здесь был Сесил. Мы с Эшем довольно быстро от него избавились. Сомневаюсь, что он вернется.

— Что он хотел?

Тед пожал плечами:

— Ты ему не нужна, Кэсси. Он ясно сказал об этом.

— Мне было так страшно… — Кэсси прошла по комнате, обняла Теда за шею и прильнула к его губам в нежном поцелуе.

Тед почувствовал, как ему хорошо. По правде говоря, он ощущал себя на верху блаженства. Он защитил ее, как и обещал. И теперь Сесил Горман ушел… навсегда. Позже он расскажет Кэсси подробности — как только закончит целовать ее.




Глава 10


Несколько недель спустя ортопед сказал, что Тед здоров, и снял с него гипс. Рука и нога были белыми как мел, с них облезала кожа. Тед встал раньше, чем разрешила сестра, и чуть было не упал.

— Через несколько дней будешь ходить без проблем, — сказал ортопед. Он проверил амплитуду движений, нашел, что она вполне приемлема, но порекомендовал Теду физиотерапевта, который поможет ему укрепить ослабевшие мышцы.

Черт, черт, черт, подумал Тед. Все время, пока он был в гипсе, он мечтал о том, как будет танцевать с Кэсси. Теперь он мог танцевать тустеп так же, как броненосец — летать.

С помощью медсестры Тед прихромал в приемную, чтобы заплатить по счету, радуясь, что этот идиотский гипс снят и ему больше не придется изобретать новые способы почесать под ним кожу. Его не покидало ощущение, что выздоровевшие конечности принадлежат кому-то еще, особенно когда подписывал страховку. Рука и нога, казалось, были не вполне на месте.

Поджидавший в холле отец отложил газету и встал, чтобы помочь ему, но Тед отмахнулся и дошел до стоянки с помощью одной лишь дедушкиной трости.

Тед неловко забрался в машину и подумал, что ему предстоит хромать так еще неделю или две. Он рассчитывал наконец навести порядок в комнате, которую делил со своим братом в течение четырнадцати лет, которая по молчаливому согласию была заперта, в которой хранились их с братом фотографии.

В больнице Тед пообещал себе, что откроет эту комнату. Но это должно подождать, пока он сможет подняться по лестнице. Он готов был заняться этим, чтобы порадовать Кэсси. Если она позволит ему.

Пока отец вел машину, Тед смотрел в окно на пролетающий мимо пейзаж; оба молчали. Это была черта всех Уэллменов: они знали, когда нужно оставить человека в покое.

Правда, Мисс Злючка Кэсси с этим не согласилась бы, подумал Тед и слегка улыбнулся. В последнее время она была просто неотразима. И так мила с ним — побитым, переломанным, с ногой, подвешенной к потолку. Наверное, ей нравится, когда он… мягкий. Если можно так выразиться.




Прошла целая неделя, прежде чем Тед смог подниматься по лестнице. В один прекрасный день он решил, что уже сможет войти в их бывшую общую с братом комнату и покончить с этим. Дома никого не было, ему некому было помочь. Возможно, это и к лучшему.

Мама с Мэгги отправились покупать детские вещи — старшая сестра Лиз должна была скоро родить, а Кэсси… была где-то еще. Возможно, на работе, но когда он позвонил туда, чтобы просто услышать ее голос, на месте ее не оказалось. Боже, он уже привязался к ней… и был не против, чтобы она знала об этом. Если он нарушал слишком много правил, Кэсси просто грубо говорила ему, чтобы он не дышал ей в спину. «О черт, — подумал он. — Она то и дело придумывает все новые правила».

Лестница казалась непреодолимым препятствием. Когда-то он перепрыгивал через ступеньки, но во время этого путешествия в прошлое каждая давалась ему с большим трудом. Он поставил ногу на первую ступеньку и нащупал в кармане старый потертый ключ.




С того дня, когда он принес домой тело брата, всегда носил этот ключ в кармане. Ключ был потертый, но не от частого использования, он никогда не открывал им ту комнату — до несчастного случая она была и его комнатой тоже. Тед играл с ним, когда что-либо обдумывал, и за долгие годы отполировал ключ до блеска.

Первый раз за семь лет он воспользовался этим ключом по назначению — чтобы открыть дверь. Первым делом он посмотрел на картонные коробки, стоявшие на кроватях, — коробки с фотографиями его и Джона.

Между кроватями стояла тумбочка, на которой была пыльная лампа в форме футбольного мяча. Газетные вырезки о телках, которых они показывали на окружной выставке, о футбольных матчах, в которых они играли в школе, постер их любимой кинозвезды десятилетней давности — все это по-прежнему висело на огромном стенде на другом конце комнаты. У другой стены стояли высокий шкаф с ящиками и гардероб.

Он снова посмотрел на коробки с фотографиями. Фотографии, на которых они делают первые шаги, играют в мяч, первый раз ведут трактор… четырнадцать счастливых лет в двух картонных коробках.

Тед выбрал последнюю фотографию, на которой он был с Джоном.

Жалюзи на окнах были опущены, и на выцветшем снимке было трудно различить лица.

Он минуту рассматривал фотографию, а затем положил обратно в коробку. Пришло время вернуть их на свои места… в другие комнаты, где жила семья. Много лет у него не было сил воскресить эти воспоминания, и родители тоже не хотели этого. Он посмотрел на пыльные пальцы и вытер их о джинсы. Столько пыли… пыли прошлого. В этой комнате она толстым слоем лежала повсюду.

Тед взял бейсбольную биту и коротко ударил по воображаемому мячу. Он положил биту на кровать Джона. Последний раз он был в этой комнате, когда брат еще был жив. Он вдруг подумал: а как бы Джон отнесся к Кэсси?

Он, наверное, решил бы, что Тед сошел с ума, прежде всего оттого, что женился на ней, а еще потому, что хочет развестись и снова жениться на ней же. Но Тед был уверен: брат всегда поддержал бы его и не важно, как сложились бы его отношения с Кэсси.

— Тед? — За дверью раздался робкий голос. — Ты здесь?

Он был вне себя от радости. Кэсси. Как раз та, кого он хотел видеть, и именно в тот момент, когда он хотел ее видеть.

Он распахнул дверь, и она подскочила от неожиданности.

— Привет, Кэсси. Почему ты дома так рано?

— Боже мой, ты напугал меня! Я слышала твои шаги, но не знала, что это ты, — попыталась объяснить она. Сердце колотилось от бега по лестнице и от испуга. — Это?.. — Она не закончила вопрос.

— Это была наша комната до того, как Джон умер, — сказал он, удивленный, что может так спокойно говорить о смерти брата. — Когда это случилось, я попросил маму забрать мои вещи и никогда сюда не возвращался. С тех пор комната была заперта.

— О, — только и смогла произнести Кэсси. — Можно мне войти?

— Конечно. — Тед отступил, давая ей дорогу. — Можешь помочь мне в том, что я должен был сделать много лет назад.

— Ты говорил об этом в больнице… намекал.

Тед кивнул.

— Что ж, теперь я буду действовать напрямую. Думаю, я готов к этому.

— Сколько же тут пыли, — сказала Кэсси. — Удивительно, что Мария не послала кого-нибудь убраться здесь… Хочешь, я это сделаю?

— Мама никого сюда не пускала, она боялась, что это расстроит меня, — сказал Тед. — Мы решили запереть комнату и оставить все как есть. Но пришло время открыть ее. Жизнь продолжается.

Кэсси кивнула. Она не знала, что сказать, но взяла его руку и крепко сжала.

— Кэсси… беги вниз, принеси тряпку протереть пыль, а я займусь разбором фотографий.

— О'кей. Я надену джинсы и какую-нибудь рабочую рубашку, и мы быстренько приведем эту комнату в порядок.

Через пару минут она вернулась с балончиком для полировки мебели и охапкой чистых белых тряпок.

— Когда вытрем пыль, я пройдусь здесь пылесосом. Открой жалюзи, Тед. Пусть будет посветлее.

Кэсси, босая, переоделась в джинсы, застиранные до белизны, футболку, которая когда-то была розовой, с дыркой на одном рукаве и пятном краски — на другом. На голове красовалась синяя бандана. Тед подумал, что она — самая красивая женщина в мире.

— Брок привез меня домой, потому что мы наконец разделались с работой. Ему нужно было ехать в больницу, — объяснила Кэсси, вытирая пыль. — Я собиралась на весь день засесть с книжкой, но услышала шум наверху и пошла посмотреть. Я рада, что это был всего лишь ты.

— Всего лишь я? — сказал он, притворившись возмущенным. — Так-то ты обо мне думаешь?

Играя, она обмахнула его нос тряпкой, и Тед чихнул.

— Будь здоров!

— Басиба, — ответил он. — Я рад, что ты помогаешь мне… с этим. — Он подождал, пока не утихнет зуд в носу, и посмотрел, как Кэсси наклонилась, чтобы вытереть пыль за шкафом. Джинсы обтягивали ее очень соблазнительно, а то, как она решительно избавлялась от пыли, мягко говоря, наполняло его энергией.

— Так-то лучше, — сказала она, когда он поднял жалюзи. — Я начну с тумбочек и полок, а ты можешь разбирать фотографии. Эй, а кто из этих двоих ты? — Она показала на прикрепленную к стенду вырезку из газеты, желтую, с загнутыми краями. — Я не могу различить.

— Я в синей рубашке, — засмеялся Тед. — Мама всегда одевала Джона в красное, а меня в синее. Так ей было проще нас не перепутать.

— Но это фотография из газеты, вы оба в черном и белом. — Кэсси тоже рассмеялась.

— Я остался один слева… Я хотел сказать, я был слева. — Тед помрачнел.

— Да. — Кэсси кивнула. — А я осталась одна, когда умерла моя бабушка. Но мы живы, и теперь мы не одни. Им бы не хотелось, чтобы мы по ним грустили. Видит Бог, мы уже достаточно пролили слез.

Тед обнял ее и надолго прижал ее к себе.

— Спасибо, Кэсси. — Его голос был хриплым от волнения; они стояли, обнявшись.

Пыль, которую Кэсси так энергично сметала, плясала в лучах солнца, наконец-то проникших в комнату.

— Хорошо, — сказал Тед, целуя ее в лоб. — Это слишком хорошо.

— Что в этом плохого? — мягко спросила Кэсси, ее глаза сияли.

— Нам нужно работать, женщина. Не отвлекай меня. — Он повернулся, взял три фотографии и протянул их ей. — Эти — на каминную полку в гостиной. Но у меня не очень хорошо получается бегать вверх-вниз по лестнице.

— Ничего, давай я.

Кэсси посмотрела на первый снимок. На нем были два малыша примерно шести месяцев от роду, оба сидели и улыбались в камеру. На Теде был синий комбинезон, на Джоне — красный.

— Вы были просто симпатягами, — сказала она. — А! Теперь я вас различаю. Это ты, а это Джон.

Тед посмотрел через ее плечо.

— Даже папа не мог различить нас тогда.

— Ну а я могу, — заспорила она. — Этот малыш — ты. У тебя глаза другие и улыбка более хитрая. И твой взгляд теплее, Тед.

— Будь я проклят, — сказал он, переворачивая фотографию, чтобы посмотреть на пометки, которые мама всегда делала на обороте. — Ты права, Кэсси.

— Это просто, — сказала она уверенно и побежала вниз поставить фотографии на каминную полку.

— Повесь эти две в холле. — Когда она вернулась, Тед протянул ей еще две фотографии в рамках.

— Хотели обмануть свою мать, так? — улыбнулась Кэсси, разглядывая снимки. — Вы с Джоном поменялись рубашками, а?

У Теда был выбор — упасть в обморок или просто упасть. Кэсси поразила его. Никто не знал, что для этой школьной фотографии он и Джон поменялись рубашками, — они никому не сказали об этом. Его и брата разбирал смех каждый раз, когда они смотрели на этот снимок, но никто не понимал, над чем они смеются. А она взглянула всего один раз и сразу поняла.

— Как ты узнала? — спросил Тед.

— Твои глаза, Тед. Я узнаю твои глаза где угодно.

Он перестал разбирать фотографии и присел отдохнуть. Она снова взяла тряпку и принялась за гардероб.

— Вы с Джоном всегда жили в этой комнате?

— Да, с двух лет. — Он глубоко вздохнул. Кэсси ничего не сказала. Она знала, что он должен разобраться с прошлым самостоятельно. Ей нужно только помочь ему, если он попросит об этом.

— Давай продолжим, Кэсси, — тихо сказал он. — Я обещал себе, что сделаю это, и я собираюсь закончить.

Она кивнула; она протерла шкаф так, что дерево заблестело.

— Все, готово, — сказала Кэсси, взмахнув тряпкой. — Теперь я пройдусь пылесосом по комнате и под кроватями. Ты выбери фотографии, а я их развешу.

— Да, мэм. — Тед порылся в коробке и вытащил еще два снимка. Эти поставь на стол, рядом с папиным креслом.

— Хорошо. — Она взяла их и вышла. Через несколько секунд она вернулась с пылесосом, шумным зверем — Тед всегда его недолюбливал. Но Кэсси была настроена абсолютно серьезно. Тед не знал, есть ли в мире кто-нибудь прекраснее Кэсси, охваченной жаждой уборки.

— Лучше выйди в коридор, пока я занимаюсь здесь, — предупредила она.

— Почему?

— Потому что иначе я должна буду просить тебя поднять ноги, а если я буду пылесосить под твоими ногами, ты никогда не женишься, — сказала Кэсси серьезно.

— Что?

— Да ну тебя, Тед. — Кэсси воткнула вилку в розетку. — Ты что, не знаешь об этой примете? От Техаса до Оклахомы не так уж далеко. Бабушка всегда просила меня переждать в другой комнате, когда пылесосила.

Тед громко засмеялся, но пошел к двери, где смотрел, как она разделывается с семилетним слоем пыли. Никогда не женишься? Смешно. Он уже был женат.

— Готово. — Она закатила пылесос обратно в шкаф, где Мария обычно хранила его. — Мы не сильно продвинулись с этими фотографиями. Ты же знаешь, я могу носить только по две, — сказала она.

— Все эти встанут на пианино. Но какую куда, Кэсси? — подзадорил он ее.

Кэсси нравились такие задачи. Она взяла фотографии и поставила их на кровать, пытаясь понять, как бы их расставила Мария. Как бы она расставила те, которые поместятся на каминной полке? Самую большую — в центре. На снимке были все четверо детей. Лиз — подросток со скобками на зубах, Теду и Джону примерно лет по тринадцать, а у Алисии все еще косички. Фотография Теда в синей рубашке заняла место справа от общей, а точно такая же, с Джоном в красной, — слева. Затем она взяла фотографию Алисии и братьев и поставила рядом с Тедом, а снимок Лиз и братьев — рядом с Джоном.

— Ну, как у меня получается?

— Ты или ясновидящая, или ты здорово знаешь маму, — сказал он. — Переставь крайние, и все будет в точности.

— Проклятие, я не угадала! — Кэсси топнула ногой.

— Почти угадала. — Тед засмеялся и стукнул ее подушкой. — Ты знаешь нас лучше, чем мы сами, Кэсси.

Она вырвала подушку и замахнулась на него.

— Это нетрудно, Тед. Вы, Уэллмены, такие открытые, добрые, вас так легко… — Она остановилась. Она почти произнесла: «Полюбить». Опасное слово, особенно здесь, наедине с ним, когда он так обольстительно улыбается… Нет, она не произнесет это слово.

Он попытался заставить ее сказать.

— Нас легко — что? Ты не закончила предложение, Кэсси.

— Легко… легко… за вами легко убирать. Ну же, у нас еще целая коробка фотографий, нам нужно перестелить две кровати и выстирать покрывала до того, как вернутся Мария и Мэгги, — закончила она.

— Ты просто надсмотрщик за рабами, — пожаловался он. Но догадался, какое именно слово она почти произнесла. И, зная, что она чувствует, он был почти готов поговорить об этом. Прежде всего о том, как любит ее, раз и навсегда.

Если бы только Тед смог заставить ее выслушать и не пугаться до смерти мысли о том, что кто-то в самом деле любит ее. Но после происшедшего с ним несчастного случая чувство росло с каждым днем, и он не мог вечно держать это в себе.

Кэсси вскочила и направилась в холл.

— Я принесу свежее белье. Можешь снять это пыльное старье.

Тед свернул покрывало и бросил его на пол. Взметнувшееся облако пыли опять заставило его расчихаться, так же как и Кэсси, рывшуюся в шкафу с постельным бельем.

Она вернулась с парой чистых покрывал и простынями; Тед спрятался за дверью.

— У! — крикнул он, испугав ее. Кэсси подпрыгнула, Тед ударил ее по спине подушкой.

— Ты… ты… — Она запнулась; ее сердце бешено колотилось.

Тед поклонился.

— Прекрасная дева, я вызываю тебя на дуэль подушками. Тот, кто нанесет последний удар, побеждает, а побежденный угощает победителя обедом.

— Приготовься проиграть. — Кэсси схватила подушку и шмякнула его со всей силой.

— О нет, я не проиграю, — заявил он. — Только не такой дерзкой, бессердечной девчонке вроде тебя. Я выиграю, а ты заплатишь за обед в самом дорогом ресторане. — Тед поднял подушку и направил удар вниз, попав ей под колени. Она шлепнулась на кровать, но встала, сверкая глазами.

— Подумай еще раз! — крикнула она. Она схватила подушку за углы и мощно ударила его по здоровому плечу. Он упал на кровать Джона, но снова вскочил.

Она целила ему в живот, но промахнулась и, как перышко на ветру, по инерции полетела на кровать. Тед воспользовался ее временной беспомощностью и прижал бедром ее колени, подняв подушку над головой.

— Я победил! — объявил он.

Засмеявшись, она высвободилась, схватила свою подушку и со всей силой ударила его по голове. С гулким стуком он свалился на матрас, выбив облачко перьев.

— Ха! — сказала она, задыхаясь. — Это был последний удар.

— О'кей, о'кей. Ты победила. В пятницу я поведу тебя в ресторан, и ты сможешь есть, пока у меня не кончатся деньги. — Тед повернулся на бок и притянул ее к себе. Синяя бандана уже давно слетела, и волосы рассыпались по плечам.

— Ты сегодня неплохо выглядишь. — Тед вдохнул ее пьянящий аромат. Это была смесь здорового возбуждения, лимонного запаха средства для полировки и капельки сладких духов.

Кэсси хихикнула.

— Ну, большое спасибо. Я не привыкла получать такие комплименты во время уборки.

— Я хочу, чтобы ты навсегда привыкла к этому.

— К чему, к домашней уборке? — переспросила она в притворном ужасе.

— Нет, глупышка. К комплиментам.

Тед подался вперед и погладил ее шею. Его губы коснулись ее губ, она закрыла глаза, готовая к поцелую.

Сердцем Теда овладели нежность и спокойствие. Он почти улыбнулся во время поцелуя. Как он может быть спокоен с такой женщиной? — подумал он. Кэсси, его сладкая Кэсси, чистое возбуждение… и настоящая страсть, если он правильно понимает то, что означает это слово.

Он прервал поцелуй, чтобы посмотреть в ее зеленые глаза; она притянула его для еще одного поцелуя, который вскружил головы обоим. Его рука скользнула ей под футболку, нежно ласкала ее грудь. Она тихо застонала, но не прервала поцелуй — она хотела еще его поцелуев, его ласк.

Через пару минут футболка оказалась снятой — она сама не поняла как. Кэсси бросила футболку на пол, завела руки за спину и расстегнула лифчик. Его она тоже бросила на пол и посмотрела на Теда.

Кэсси знала, что любит этого мужчину, любит то, как он смотрит на нее, любит страстное желание в его глазах. Кэсси притянула его к себе, немного робея в его объятиях, но не боясь ласкать его в ответ. Хотя она была готова на этот шаг, но все же не могла справиться с дрожью, выдававшей ее волнение. Внезапно она отвернулась.

— Кэсси?.. — спросил он, взяв ее за руку, когда она поднималась. — Если ты не хочешь…

Кэсси закрыла дверь спальни и снова легла на кровать рядом с ним.

— Я люблю тебя, — прошептал он. Его губы нашли ее, его руки гладили ее грудь и тело. — Но мне нужно, чтобы ты тоже хотела этого… так же, как я. Можешь остановить меня…

— Поцелуй меня еще, Тед, — сказала она. — Я тоже люблю тебя.

Он крепко обнял ее, Кэсси стала расстегивать его рубашку, гладя его мускулистую грудь.

Тед тоже дрожал, почти неконтролируемое возбуждение бушевало в его теле и в душе. Первый раз для Кэсси будет первым и для него — это был почти сон… прекрасный сон, и только женщина, которую он обожал, могла быть в нем. Кэсси. Его настоящая любовь… единственная… его жена.

Она склонилась над ним, гладя его грудь и спину, с невинной жадностью отвечая на его страстные поцелуи. Тед хотел сделать этот момент прекрасным для нее и начал медленно расстегивать ее джинсы, касаясь ее так нежно, как мог, пока она не помогла ему снять с нее джинсы и трусики.

Тед встал с узкой кровати и застыл на мгновение, очарованный восхитительной наготой Кэсси, удивляясь, что судьба свела его с такой прекрасной женщиной, а любовь хранила их и подвела к этому моменту.

Он быстро сбросил остатки одежды и вытянулся во весь рост рядом с ней, его сильные руки скользили по ее изящному телу, гладили везде, пока Кэсси не раскрылась, готовая любить и быть любимой Он нежно вошел в нее, она вцепилась ногтями в его плечо и резко вдохнула. Тед замер и поцеловал ее лоб, ее закрытые глаза, губы. Он гладил ее волосы, успокаивал, пока боль не ослабла. Кэсси открыла глаза.

— Кэсси… ангел мой… любовь моя…

— Не останавливайся, Тед, — прошептала она. — Люби меня так всегда… обещай…

Он кивнул, скрепив обещание поцелуем, и она снова притянула его к себе.

Тед двигался в ней, его тело плотно прижималось к ней, и она подчинилась сладкому, нежному ритму. Пылающая сладость первой любви охватила их обоих, сильнейшее наслаждение в ее жизни растеклось по телу. Тед обнимал ее, тела слились в едином ритме, пока наконец он не закричал, достигнув высшей точки.

— Кэсси… о, Кэсси…

Настала ее очередь обнять его, прижать его голову к своей груди; она плакала от пережитого ощущения восторга.

Он накрыл их обоих покрывалом, и они заснули, обнявшись.

* * *


Хлопнула закрываемая дверца машины, затем еще одна — это разбудило их.

— Это мама и Мэгги, — сонно прошептал Тед. — Нам пора… — Он зевнул.

— Нам нужно вставать! — Кэсси подскочила.

Тед лениво ухмыльнулся ей.

— Разве? Знаешь, мы ведь не делали ничего противозаконного.

Она быстро натянула на себя одежду и бросила Теду джинсы и рубашку.

— Одевайся, лентяй!

Он подчинился, осторожно надевая одежду. Кэсси заставила его забыть о больной руке и ноге, но теперь он вспомнил о них. Ох. Ай. Уф.

Входная дверь открылась и закрылась, две женщины, войдя в дом, замолчали. Казалось, они прислушиваются. Потом Кэсси услышала шаги на лестнице, Мария звала их по имени.

— Мы здесь… убираемся, — откликнулась Кэсси. Она покраснела. — Боже, мы почти попались, — прошептала она. Она была рада, что они успели одеться и поправить постель до того, как мать и тетя Теда поднялись по лестнице.

Тед хитро улыбнулся.

— Тебе стоит поправить прическу. — Кэсси быстро взглянула в зеркало. Рыжие локоны были страшно взъерошены. Она торопливо пригладила их, перевязала одной из чистых тряпок и открыла дверь Марии и Мэгги.

— Мм… привет, — радостно сказала она. — Мы тут занимались уборкой.

Мария сияла, Мэгги улыбнулась. Тед начал объяснять:

— Ну, мы начали уборку, но как-то отвлеклись… устроили бой подушками, — поспешно сказал он. Мария заметила, что постель слегка примята, но ничего не сказала.

— Мама, я пытался постоять за честь семьи, но в конце концов был вынужден уступить даме. — Он подобрал перо и протянул его Кэсси с поклоном и ухмылкой.

В этот момент Мария поняла, что ее сын родился заново. Бывшая общая комната ее сыновей была убрана до блеска. Ей казалось, что многолетний слой пыли был выметен навсегда, и свежий ветер дул в открытые окна, шепча о весне.

Тед вынул ключ из кармана и протянул его матери.

— Больше не нужно запирать эту комнату, мама. За этой дверью больше нет призраков.

— Я так рада. — Мария обняла его. — Я вижу, что и все фотографии на своих местах. — В ее глазах блеснули слезы, она потянулась за уголком фартука, которого на ней не было, чтобы вытереть их. — Теперь идите, посмотрите, что мы с Мэгги купили для ребенка Лиз.

Женщины вышли из комнаты, и Кэсси услышала, как в спальне они шуршат пакетами, вываливая покупки на кровать.

— О Боже, — сказал Тед вполголоса. — Любимое развлечение мамы — покупать приданое для новорожденного. Как так получается, что крошечному ребенку нужно столько одежды?

Кэсси в шутку шлепнула его пониже спины, и уже от одного прикосновения ее накрыла волна желания. Тед повернулся к ней, в его глазах читалась совершенно определенная мысль, но Кэсси остановила его:

— О нет. Мы не одни, и ты только что отдал матери ключ от двери. Сейчас ты пойдешь смотреть одежду для малыша и будешь издавать одобрительные возгласы по поводу каждой распашоночки.

Она взяла его за руку и притянула к себе. Тед заглянул в ее прекрасные зеленые глаза, наконец увидев в них любовь и заново влюбившись в них. Пока она позволяла, он прижал ее к себе, вдохнув слабый лимонный запах средства для полировки на почти чистой тряпке, которой были перевязаны ее волосы.

«Интересная у нас будет жизнь», — внезапно подумал он. И теперь наконец он был готов, чтобы прожить ее.




Глава 11


Тед работал на тракторе большую часть следующего дня, чувствуя себя полностью выздоровевшим, хотя нога еще немного побаливала, когда он залезал на сиденье. Но он решил не обращать на это внимания.

Вечером, грязный и потный, он, насвистывая, вошел в дом через черный ход.

— Какой чудесный день сегодня! — радостно объявил он отцу, Марии и Кэсси, сидевшим за столом. — Пришла весна, я чувствую это.

Боб кивнул:

— Я и сам почувствовал это. Но не забывай, что говорят костоправы: не слишком резвись, пока не зажила нога.

Кэсси скрыла улыбку при слове «резвись», но Тед заметил ее. Он ухмыльнулся.

— Постараюсь запомнить, папа. Но тот физиотерапевт, к которому я хожу, считает, что я могу уже немного порезвиться.

Кэсси густо покраснела.

Боб кивнул с важным видом, хотя его глаза сияли.

— Садись, сынок. Мы только что поужинали, мать оставила тебе еды.

Мария улыбнулась:

— Я решила, что ты сильно проголодаешься. Работа на свежем воздухе возбуждает аппетит.

— Спасибо, мама. Я разогрею ужин в микроволновке. — Он положил на тарелку куриные котлеты, несколько бутербродов и единственный оставшийся кукурузный початок.

— Кэсси, как ты думаешь, трех минут хватит, чтобы это все разогреть?

Она отодвинула свой стул.

— Показать тебе, на какие кнопки жать, а?

Боб и Мария отводили взгляд, пряча улыбки, пока Кэсси не последовала за их сыном на кухню.

— И это человек, который собирается жить без женщины в огромном доме? — уколола его Кэсси. — Придется тебе купить поваренную книгу. Для курицы нужно три минуты, а для кукурузы — две. Не разогревай хлеб дольше тридцати секунд, а то он затвердеет так, что им корову можно будет убить.

— О'кей, о'кей! — Тед поднял руки, сдаваясь. — Придется учиться на собственных ошибках.

Она добродушно рассмеялась, ее звонкий смех напомнил ему о серебряных колокольчиках, которые дедушка с бабушкой прислали маме с юга Техаса. Кэсси смеялась так, только когда была по-настоящему счастлива, и от этого он тоже чувствовал себя счастливым.

Тед уселся во главе большого кухонного стола, там, где мама обычно замешивала тесто и стряпала для всей семьи. Кэсси выглядела такой счастливой, что он понял: ее место здесь… навсегда. Он каждый день надеялся и молился о том, чтобы она не уезжала отсюда никогда, и уже давно сожалел о том плане, который они разработали в больничной палате.

К счастью, они забыли придумать правила для того, что произошло вчера в его бывшей комнате. Все, конечно, произошло спонтанно… но Тед знал, что сделает все, чтобы это случилось снова.

Кэсси нежно посмотрела на него и поняла, что они выглядят в точности как супруги. Не то чтобы она была готова сейчас принимать решения по этому вопросу, и не важно, что случилось между ними накануне. Воспоминания о том, как они целовали друг друга на ночь у двери в ее спальню той же ночью, было достаточно для того, чтобы заставить ее покраснеть.

Тед заметил окрасивший ее щеки нежный румянец и блеск в глазах, наклонился и нежно поцеловал ее. От этого она покраснела еще больше.

— Скажи мне, Кэсси… — начал он осторожно. Микроволновка прервала его, противно пискнув три раза. Тед открыл дверцу, чтобы дать еде остыть. — Если бы ты могла снова выйти за меня замуж — то есть если ты решишь, что хочешь этого, после развода, какую свадьбу ты бы хотела?

— О… я не знаю, — сказала она. — Я всегда мечтала о свадьбе на природе, чтобы моя бабушка сидела в первом ряду. Я мечтала о белом атласном платье с длинным шлейфом и вуалью и об огромном свадебном пироге, о том, что красивый жених скормит мне его большую часть. Но это были просто мечты маленькой девочки.

Кэсси долго обдумывала его вопрос.

— Больше всего я хочу, чтобы кто-то любил меня такой, какая я есть. Не ту, которой я, по его мнению, могу стать. Не ту, которую он хочет из меня сделать, а просто меня. Я не знаю, какую свадьбу я хочу, Тед. Мне уже не нужна вся эта мишура.

— Что же тогда тебе нужно?

— Найти человека, с которым я проведу всю оставшуюся жизнь. Когда я буду готова обзавестись семьей, — ответила она.

— Хотя бы намекни, что это за человек?

— Добрый, заботливый мужчина, который хочет любить меня вечно. Вот и все, — сказала она беззаботно. Весь этот разговор заставлял ее нервничать.

— Тебе нужен другой человек, Кэсси. — Тед засмеялся, и это страшно раздражало Кэсси. — Тебе нужен кто-то, кто будет держать тебя в напряжении, чтобы ты угадывала, что ждет тебя за поворотом. Кто-то, кто любил бы тебя, но и спорил бы с тобой.

— О, что такой свинорылый парень вроде тебя знает, какой муж нужен леди? — парировала она.

— Ну, свиньи не так уж плохи, если узнать их получше. — Он снова засмеялся. Такая Кэсси нравилась ему больше всего. Злючка, а не та, которая мечтала, что ее жизнь будет похожа на любовный роман. Красивый, с хеппи-эндом, с ручным героем, у которого вместо мозгов — мышцы, а в носу кольцо.

Загнанная в угол, Кэсси яростно смотрела на Теда. Он вроде бы и соглашался, следуя их уговору, не заводить речь о браке и все-таки как-то ухитрился сделать именно это. Кэсси хотелось дать ему оплеуху.

И одновременно ей хотелось обнять его и целовать, пока он не растает, как масло на горячем печенье. Она хотела почувствовать, как он целует ее в ответ так, чтобы тепло разливалось по всему ее телу. Она хотела тысячу раз сказать ему, что будет любить его всегда, — и не могла. Вчерашний день был прекрасен для обоих, но что, если в конечном счете это ничего не значило?

Им обоим нужно было больше времени, чтобы понять, действительно ли это настоящее чувство. Или нет, что тоже возможно.

— Хм, — фыркнула Кэсси. — Свиньи ничего не понимают в любви. Я иду спать. Мне нужно рано вставать. Приятного аппетита. Теперь твой ужин остыл — и поделом тебе.

Кэсси выбежала из кухни и устремилась вверх по лестнице. Тед последовал за ней. Когда они оказались у ее двери, он грубо притянул ее к своей широкой груди. Затем приподнял ее подбородок, поцеловал в кончик носа, коснулся губами век и ее плотно сжатого рта, пока она не сдалась и не позволила поцеловать себя по-настоящему.

— Бип-бип, — сказал он и отпустил ее. Она осталась стоять у двери, снова раздосадованная, а он заковылял в свою комнату.




Глава 12


Финансовые отчеты были сложены в аккуратные стопки на столе перед Тедом. Он взял одну, просмотрел, покачал головой и положил бумаги обратно. Тед задумался: почему он всегда тянет до последнего с оформлением налоговой декларации? Сегодня было 15 апреля, нужно до пяти часов отослать декларацию по почте, а он еще даже и не приступил к ее оформлению.

Солнечные лучи танцевали в открытом окне, словно приглашая выйти из дома. Он почти слышал, как рычит двигатель его трактора и плещется в реке форель, поджидая, чтобы ее поймали. Как было бы здорово заниматься мужским делом, не бухгалтерией. Даже спорить с Кэсси было бы веселее, чем заполнять налоговую декларацию.

С тяжелым вздохом Тед взял карандаш и приступил к предварительному отчету. Он вписал имя и фамилию, номер социального страхования и уже ставил отметку в квадратике «Не женат», когда вдруг понял, что ему нужно регистрироваться как женатому.

Дяде Сэму все равно, как он женился и почему. Дяде Сэму все равно, что Тед и Кэсси занимались любовью только один раз. Дяде Сэму наплевать, занимались ли они любовью вообще. По закону они поженились 30 декабря прошлого года. Для налоговой службы это означало, что они были женаты целый год.

Тед дотянулся до телефона и позвонил в клинику. Кэсси обычно первой брала трубку, и в этот раз она его тоже не разочаровала.

— Кэсси?

— Да, Тед? Что-то случилось?

— Нет, не думаю, — сказал он. — Я заполняю налоговую декларацию, и мне сейчас пришло в голову, что я не могу ответить, что я не женат. Мы поженились 30 декабря, верно?

— Правильно.

— Поэтому с точки зрения Дяди Сэма мы женаты уже весь прошлый год. — Он помолчал. — Не возражаешь, если я заполню бумаги за нас обоих?

— Конечно, — сказала она рассеянно. — Я должна что-нибудь подписать?

— Да. Когда я закончу, я привезу бумаги в клинику. Надо обязательно отправить их по почте к пяти часам. Кстати, как насчет ужина в «Плавнике и пере», чтобы отпраздновать это? Тебе даже не придется бить меня подушкой… я угощаю. Кэсси?

Тук! Она положила трубку, но он все еще слышал ее голос.

— Доброе утро, мэм. Сейчас мы займемся вами. Садитесь, пожалуйста, Милли скоро вас вызовет, — обращается она к пациентке.

— Это «да» или «нет»? — пошутил он, когда Кэсси снова взяла трубку.

— Да, невозможный ты человек. Могу я заехать домой и переодеться?

— Конечно. — Его сердце забилось быстрее. — И если ты не будешь собираться целую вечность, после ужина мы можем успеть в кино. Что бы ты хотела посмотреть?

— Все, что угодно, только без крови и развороченных внутренностей. Кстати, мне не нужна вечность для того, чтобы собраться, — заспорила Кэсси.

— В церковь ты никогда не приходишь вовремя. Нам всегда приходится ждать тебя, — заспорил и он. — Это плохой признак, знаешь ли.

— О, замолчи, — отрезала она. — Ты не заставишь меня говорить о свадьбе. Увидимся позже, когда я закончу работу. Буду голодать до вечера.

— У нас что, смена ролей? Сегодня ты будешь хрюшкой?

— Все, я кладу трубку. — Она повесила трубку.

Тед пододвинул поближе финансовые отчеты и налоговые формы и с удвоенной энергией взялся за дело. В полдень Мария принесла ему поднос с ленчем.

— Спасибо, мама. Садись. — Он выбрал сандвич. — Я уже много сделал, могу прерваться на пару минут. Ты бы видела этот стол час назад — казалось, что помощник президента вывалил на него все бумаги Белого дома. Я делаю успехи, однако.

— Не похоже. — Мария села в кожаное кресло напротив стола. — И почему мы должны заполнять столько бумаг?

— Мама, мне только что пришло в голову кое-что. Из-за Кэсси в этом году я могу подавать декларацию как женатый. Это значит, что мне положена компенсация, на которую я не мог раньше рассчитывать… примерно шесть тысяч долларов.

— Тогда купи Кэсси подержанную машину, — сказала Мария. — Без нее у тебя не было бы этих денег, и тебе они все равно не нужны. Она не должна зависеть от нас каждый раз, когда ей нужно куда-нибудь. Я знаю, бывают дни, когда у нее возникает желание поехать в магазин или просто покататься, но она не хочет просить.

— Но… — начал Тед.

— Что «но»? — сказала Мария терпеливо. — Боишься, что она уедет, если ты купишь ей машину? Дай ей свободу, которая ей так нужна. Она еще очень молода, Тед. Ты, возможно, еще не понимаешь — когда ей станет ясно, с кем ее сердце… и где ее дом… тогда она вернется к тебе.

— Не хочу, чтобы она уехала. — Тед встал и зашагал по комнате. — Я люблю ее, мама, и до смерти боюсь потерять.

— Знаю. Я уже не первый день знаю, что ты любишь ее. После той аварии вы стали гораздо ближе друг другу. Но если ты любишь ее, то должен сделать все, чтобы доказать это. Она тоже боится. Возможно, она боится, что ты слишком сильно любишь ее…

— Как ты догадалась?

Мария улыбнулась:

— Сынок, когда-то я тоже была молода, и это было не так давно. Я не только мать, но и женщина. Знаю кое-что о любви. — Она встала, поцеловала его в лоб и ушла, тихо закрыв за собой дверь.

В середине дня зашел отец, принес Теду стакан чаю со льдом.

— Подумал, тебя, наверное, замучила жажда. Оформление налогов — тяжелая работа. — Он засмеялся.

— Спасибо за чай. Да, это так же интересно, как наблюдать за оседающей на дороге пылью после проезжающих автомобилей. — Тед был рад побыть с отцом. — На самом деле я почти закончил. Осталось только напечатать последнюю копию.

— Твоя мать сказала мне, что ты получишь большую компенсацию из-за того, что теперь женат. Она считает, что ты должен купить Кэсси машину. Я с ней согласен, — сказал Боб.

— Вы оба правы, — кивнул Тед. — Но если я облегчу ей отъезд… А что, если она не вернется?

— Спорим? — Глаза отца засияли. — Спорим, она вернется через шесть месяцев. Так будет даже интереснее.

Тед закатил глаза и стал слушать.

— Ставлю одну нефтяную скважину, добывающую, против десяти акров поймы, принадлежащей тебе. Если Кэсси не вернется через полгода, ты получаешь скважину. Если она вернется, мне достается земля. Если она вообще не уйдет, ты получаешь и скважину, и землю.

Тед застонал.

— Кэсси взбеленится, если узнает о нашем споре.

— Тогда оставим это в секрете. — Боб подмигнул. — Тебе пора. Ты же не хочешь заставлять Кэсси ждать.

— Как ты узнал о моих планах?

— У меня есть свои способы, — по-дружески сказал Боб и вышел из комнаты.

Если все обо всем знают, тогда почему одна сообразительная рыжая девочка не догадывается, что он любит ее? — подумал Тед сердито. И почему она должна обязательно спорить с ним из-за каждой мелочи? После того, как они занимались любовью, после того, как она так целовала его потом… Тед скрипнул зубами. Мысли о занятиях любовью с Кэсси не помогут ему закончить налоговую декларацию.

В четыре работа была сделана. Тед убрал все со стола, аккуратно разложил бумаги по папкам и в четыре тридцать уже приехал в клинику, чтобы Кэсси могла подписать налоговую декларацию. Она даже не взглянула на цифры, казалось, ее не волновало, сколько денег ее муж заработал в прошлом году. Она просто подписалась «Кэсси Уэллмен» — так же спокойно, как подписывала чеки, и вернулась к работе.

Тед отправился на почту и подождал начала шестого, чтобы забрать ее домой.

Кэсси побежала наверх переодеться. В первый раз за несколько недель ее волосы были послушны. Они легли в безукоризненную французскую косичку с маленькими завитками перед ушами. Она выбрала синие вязаное платье с рядом золотых пуговичек от шеи до разреза на колене и пару синих туфель с золотыми ремешками на высоком каблуке.

Она ждала в гостиной, пока он спустится.

— Ну и кто кого ждет? Вот я, голодная до смерти, а у тебя целая вечность уходит на то, чтобы собраться. Я так проголодалась, что порыв ветра мог бы унести меня до самого Арканзаса.

— Прости, — сказал он слегка неискренне, но вот его комплимент шел от сердца. — Ты выглядишь прекрасно, Кэсси.

Он оглядел ее, начав с золотых ремешков на ее изящных лодыжках и заканчивая последним завитком, выбившимся из косички.

— Ты тоже неплохо выглядишь. — От ее улыбки его сердце забилось быстрее. — Эти джинсы, кажется, были не только накрахмалены, но и выглажены. Пытаешься произвести впечатление на кого-то?

— Ну пошли же. — Он потянул ее к двери. — Пока я не взвалил тебя на плечо и не сделал бы с тобой все, что мне вздумается.

— Пещерный человек, — хихикнула она.

Менее чем через час они сидели за столиком на двоих в углу ресторана «Плавник и перо» на южной стороне Оклахома-Сити. Красная свеча ярко горела в центре стола, покрытом скатертью в красную клетку. В теплом свете свечи Кэсси выглядела изумительно, и Тед желал ее больше, чем когда-либо. Эта ее игра в «подождем-увидим» сводила Теда с ума.

— Иди, сядь ко мне на колени, — внезапно взмолился он. — Не важно, пусть смотрят. Ты — самое привлекательное из того, что есть в меню.

— Надеюсь, я выгляжу лучше, чем «блюдо дня» из курицы и сома, — твердо сказала она. — Идет официантка, тихо. — Она прижала палец к пухлым алым губкам, а ему страстно захотелось поцеловать ее. Здесь и сейчас.

Официантка принимала заказ у Кэсси, и Тед вернулся к реальности.

— Мм… звучит заманчиво, но я возьму блюдо из курицы с креветками… салат без соуса и помидоров и запеченный картофель со сметаной.

Кэсси на самом деле была голодна, и ей вовсе не хотелось, чтобы пассы Теда помешали ее ужину.

— Что прикажете подать, сэр? — Официантка повернулась к Теду и деликатно постучала карандашом по блокноту.

— Все, что она только что заказала. Но с картофелем фри вместо запеченного картофеля.

Официантка кивнула и пошла к двустворчатым дверям, ведущим на кухню ресторана.

Немного рассеянно Кэсси мурлыкала какую-то мелодию, оглядывала ресторан и других посетителей. На него она не смотрела, отметил Тед.

Он воспользовался возможностью изучить ее профиль в свете свечи. Казалось, с каждым днем она становится более красивой и женственной. Он прислушался к ее голосу, пытаясь распознать мелодию.

Мягкость ее голоса заинтриговала его. Он представил, как она поет колыбельную… немного фальшивя, судя по тому, как она пела гимны в церкви, но все равно это было бы сладко…

— О чем ты думаешь? — спросила она.

Тед выпрямился и перестал мечтать.

— О тебе, — просто сказал он. — У меня хорошие новости. Я записал тебя в налоговую декларацию и в результате получил больше денег, чем рассчитывал.

— Это мило. — Она не выглядела особенно заинтересованной.

— Кэсси, тебе когда-нибудь приходило в голову, что при разводе тебе полагается половина всего, что у меня есть? Ты могла бы потребовать раздела имущества, алиментов…

— И зачем мне это?

— Ты опять. — Тед покачал головой. — Ты отвечаешь вопросом на вопрос.

— Мне не нужно ничего твоего. Кроме того, что такое половина имущества бедняка фермера? Помнишь, я думала, что ты — бедный фермер? — Она улыбнулась. — Серьезно, Тед, мне ничего не нужно. Ты был очень добр ко мне. Ты изменил мою жизнь. Твоя семья… я не знаю, сумею ли подобрать слова, чтобы описать, как много они значат для меня. Я не могла бы поступить так непорядочно ни с тобой, ни с ними.

Тед очень внимательно обдумал ее слова.

— Я тоже ничего не могу взять у тебя, Кэсси. Я бы и так получил часть налогов обратно, потому что сознательно преувеличиваю свои предполагаемые доходы. Но из-за того, что я женился, я получу на шесть тысяч долларов больше. Я… э-э-э… хочу купить тебе машину. — Тед решил выложить все, прежде чем он потеряет контроль над собой. Он также обдумал и другие варианты, например, положить эти деньги на отдельный счет для нее, чтобы она могла платить за обучение, или просто отдать деньги Кэсси, позволить делать с ними все, что ей захочется, — но надеялся, что она не использует их для того, чтобы уехать от него навсегда.

— Нет, — сказала она твердо. — Оставь деньги себе. Мне не нужна машина. Обойдусь. Ты уже и так сделал достаточно.

— Я собираюсь купить тебе машину, может, маленький пикап. — Тед устал от этого разговора, и он уже принял решение. — Ты меня не переубедишь, — добавил он в тот момент, когда официантка принесла их заказ.

— Выглядит симпатично. — Кэсси подцепила вилкой обжаренную в масле креветку. — Обожаю креветки! И я сказала «нет». Мне от тебя ничего не нужно. Но все равно спасибо. — Она старалась не обидеть его отказом.

Он стиснул зубы, как в тот раз, когда говорил, что она молода и не знает, какой должна быть жена.

— Ты это серьезно? — Она посмотрела на него в свете свечи, отбрасывающего мягкие тени на его красивое лицо. Она предположила, что на решение купить ей машину Теда сподвигла семья — в конце концов, Уэллмены не испытывали недостатка в деньгах. Но сколько же Тед заработал, чтобы получить обратно налогов больше, чем тратили они с бабушкой за весь год?

— Серьезен как инфаркт. — Он не улыбался. — Которым, думаю, ты меня пытаешься наградить. На эти деньги не купишь новую машину, но приличную подержанную — можно. Если хочешь новую, скажи мне — и она будет у тебя.

— Нет, — ответила Кэсси. — Мне не нужна даже подержанная. Но вообще-то было бы приятно иметь возможность самой поехать куда-то и ни от кого не зависеть.

— Тогда решено. — Тед взял нож, отрезал кусок курятины и отправил в рот.

— Вот так? — Она щелкнула пальцами. — Тед Уэллмен, иногда ты так меня бесишь, что я готова в тебя плюнуть!

— Что? — Он перестал жевать. — Я покупаю тебе машину, а ты на меня злишься? Что плохого в этом плане, Кэсси Уэллмен?

— Ничего, черт побери! — зашипела она. — Просто не пытайся купить мою преданность, или что уж там ты думаешь купить, с помощью машины. Я ведь могу и уехать в ней…

— Да? — парировал Тед. — Не уверен, что буду скучать по тебе. — Он вспылил. — Это твои чертовы деньги, Кэсси. Все, что я хочу, — быть джентльменом и отдать их тебе.

Она надулась, жевала, не чувствуя вкуса еды, и десять минут молчала. «Если не попросишь у него прощения, то ты трусиха, — взывала ее совесть. — Ты была абсолютно не права, не нужно было нападать на него, и ты это знаешь».

«Я не буду просить прощения, — спорила она сама с собой. — Он тупой и злобный, ведь он сказал, что не будет скучать обо мне. Когда мы занимались любовью, он признался, что любит меня, а теперь, оказывается, не будет скучать, если я уеду, поэтому я была права. Он не может разобраться в своих чувствах, и я тоже».

«Сейчас ты злишься, и твоя бабушка сказала бы то же самое», — снова вступила в спор ее совесть. Кэсси с мрачным видом ковырнула последнюю креветку на тарелке и сдалась.

— Извини. — Кэсси посмотрела на него и поняла, что и в самом деле обидела его. — Я не должна была злиться, и я прошу прощения. Прощаешь?

— Извинения от Королевы-Злючки? — Его глаза заблестели.

— Я же сказала, что прошу прощения. Что ты хочешь? Чтобы я встала на колени и молила тебя о прощении? — вспылила она.

— Это было бы настоящее зрелище, — ухмыльнулся Тед. — Конечно, тогда мне пришлось бы вызвать гробовщика: не сомневаюсь, молить кого-то о чем-либо для тебя смертельно!




В следующий понедельник Кэсси в клинику доставили новенький пикап «шевроле С-10». Он был красный, как яблоко, с красной кожаной обивкой, а ключи висели на брелоке в форме свиньи. Сзади была надпись: «Кэсси Уэллмен, Королеве-Злючке. От твоего любимого Сама-Знаешь-Кого».

Кэсси должна была признать, что подарок был великолепен. Да к тому же сейчас ей больше, чем когда-либо, требовалась машина — мама только что сообщила ей по телефону потрясающие новости: младшая сестра Теда решила выйти замуж. Вся семья соберется в доме, и родители мамы должны прилететь из Техаса в самое ближайшее время.




Глава 13


Родители мамы были уже на месте. Никто не ожидал, что с ними приедет мамина бабушка, но не было силы, способной остановить старую леди.

Прабабушка была меньше пяти футов ростом, весила девяносто фунтов, и на вид ей было по меньшей мере восемьдесят. Она говорила по-испански и хорошо понимала английский, но редко говорила на нем. Она была в черном платье с длинными рукавами и простым белым кружевным воротничком; из драгоценностей на ней были только массивное обручальное кольцо, которое надел ей на палец ее муж в день свадьбы, и бриллиантовая брошь в форме буквы S — подарок от мужа на золотую свадьбу.

Все называли ее абуэлита. Маленькая бабушка.

Тед с отцом поехал в аэропорт встретить их. Когда Боб помогал абуэлите сойти по трапу, Тед понял, что ему, возможно, придется поддерживать свою маму, потому что приезд бабушки привел маму в полуобморочное состояние, она чуть было не лишилась чувств. Прабабушка родилась в Мексике и пересекла границу, чтобы выйти замуж за человека, которого выбрали для нее родители, когда ей исполнилось четырнадцать. Она практически не выезжала за пределы Техаса, не считая редких визитов к родственникам.

— Добро пожаловать! — Тед обнял свою прабабушку. — Мы так рады, что ты приехала. — Он говорил медленно и отчетливо, чтобы она поняла, но не мог скрыть радости в голосе. Затем он обнял дедушку и бабушку. — Мама и папа Родес, рад видеть вас. Как вам удалось уговорить абуэлиту приехать с вами?

— Мы и не уговаривали. — Папа Родес покачал головой. — Она позвонила твоей бабушке только вчера и сказала, что хочет поехать в Оклахому, пока Лиз не родила. Думаю, ей хочется увидеть, как появится на свет новое поколение. Она также ясно дала понять, что не уедет, пока Алисия не выйдет замуж по всем правилам.

Тед посмотрел на мать, стоящую за стеклянной стеной зала ожидания. Сначала она побледнела, затем завизжала и замахала руками как тинейджер.

— Мэгги, смотри, кто приехал! — завопила она, бегом пересекая зал ожидания, и крепко обняла свою бабушку.

— Незачем так шуметь, — терпеливо сказала старая женщина, разглаживая свое черное платье, которое слегка смялось от объятий мамы. — Я здесь в первый раз, но, возможно, не в последний.

Подбежала Мэгги, и платье абуэлиты было помято еще раз.




Эскорт машин семьи Уэллмен остановился рядом с новым красным пикапом Кэсси.

— Привет! Добро пожаловать! — Кэсси махала с веранды, которую она в честь неожиданного приезда абуэлиты поспешно украсила огромными яркими бумажными цветами. Тед выглядел довольным. У Кэсси был просто дар делать вещи прекрасными, не тратя на это много денег.

Его милая Кэсси приветствовала вновь прибывших родственников, и казалось, она знает почти всех. Тед вспомнил, что перед этим она изучала фамильные фотографии.

Мама Родес, как и предполагала Кэсси, была изящной, симпатичной старой леди. Папа Родес тоже был невысоким, почти седым, мускулистым от долгих лет тяжелой работы. Его оливково-зеленые глаза озорно блестели.

Абуэлита подошла по дорожке к Кэсси, отмахнувшись от руки Теда.

Старая женщина пристально посмотрела на нее:

— Ты, должно быть, Кэсси. Можешь называть меня абуэлита, как и они все. У тебя красивые рыжие волосы, но бедра слишком узкие для того, чтобы рожать. Обратись к хорошему доктору. — Она повернулась к семье: — Почему вы все стоите здесь? Тед, пожалуйста, занеси мои вещи в дом. Я устала. Я уехала из дома и сегодня первый раз летела на самолете.

Тед вернулся с несколькими красивыми старыми саквояжами из испанской кожи с тиснеными цветами.

Кэсси взяла у абуэлиты маленькую сумку и повернулась к Марии.

— Мария, в какую комнату? — Тед позвонил из аэропорта и сказал, что приехала абуэлита, но у нее не было времени, чтобы приготовить комнату специально для нее.

— В голубую, которая рядом с комнатой Алисии. Если бы я знала, что ты приедешь, абуэлита, я бы приготовила комнату специально для тебя, — с уважением сказала Мария.

— Не важно, — твердо ответила старуха. — Идем, дитя мое, — сказала она Кэсси. — Покажи мне эту голубую комнату. Я хочу послушать, как ты и мой правнук влюбились друг в друга.

Тед предостерегающе посмотрел на Кэсси, она проигнорировала его взгляд. Она взяла абуэлиту за руку и повела через черный вход и вверх по лестнице.

— Да, мэм, — сказала она. — Я уверена, что вы хотите узнать об этом все. — У Кэсси было чувство, что абуэлита — весьма опытная сваха.




Вскоре Кэсси и прабабушка Теда стали неразлучны. Только ее абуэлита усаживала рядом с собой за обеденным столом. Вечером просила Кэсси помочь ей подняться по лестнице и посидеть с ней; она рассказывала Кэсси истории о своем детстве в Мексике и о том, как выходила замуж. Она засыпала Кэсси массой вопросов о ее отношениях с Тедом.

Она также поделилась с Кэсси своей мечтой… она надеялась, что ее единственный правнук обзаведется семьей, прежде чем она умрет, а Алисия выйдет замуж. Кэсси не знала, что и сказать. Не хотелось ни разбивать надежды абуэлиты, ни обнадеживать старую леди в том, что может никогда и не случиться.

К счастью, в настоящий момент семья была занята приготовлениями к свадьбе Алисии, которая неожиданно выбрала самого тихого из всех своих поклонников; Тайлер Маклоклин, ее приятель по колледжу, выглядел так, словно его огрели мешком по голове. Кэсси, возможно, была единственным чужаком, который испытал на себе способность Уэллменов убеждать, и она понимала, что он чувствует.

Недавно Алисия пригрозила сбежать из дома, чем вызвала некоторое волнение в семье, и Кэсси молилась о том, чтобы суета вокруг Алисии отвлекла внимание от нее и Теда.

Однако, абуэлита была исполнена решимости увидеть результаты на всех фронтах до своего отъезда в Техас. Но пока что она только уговорила Марию устроить для правнучки вечеринку в честь помолвки.




Была почти полночь, и вечеринка Алисии уже подходила к концу. Музыканты зачехлили инструменты и разъехались по домам, за ними последовала обслуга. Уэллмены собрались в гостиной посмотреть на то, как Алисия и Тайлер будут разворачивать подарки.

Алисия радовалась возможности покомандовать, а Тайлер все еще был ошеломлен. Счастливая пара уселась на диване, держа на коленях гору подарков.

Сначала будущая невеста открыла конверты от дяди Эша и дяди Брока; в каждом из них было по нескольку сотен долларов.

— Bay, спасибо! Этого хватит, чтобы снять квартиру на месяц. — Она помахала деньгами перед Тайлером, который кивнул в знак благодарности.

— Никаких квартир. Открой мой конверт. — Абуэлита указала на большой коричневый пакет.

— Что это? — Алисия открыла конверт и вытащила оттуда стопку бумаг. — Похоже, что-то официальное. — Она передала их Тайлеру, который и бровью не повел.

— Это дарственная на домик, в котором раньше жили я и ваш прадед, когда поженились. Я дарю его вам, чтобы не нужно было снимать квартиру. — Абуэлита слегка содрогнулась от этой мысли, а Тед подмигнул Кэсси.

— Там пять спален, а вокруг шесть акров земли, детям будет где играть, — сказала она им.

Глаза Алисии наполнились слезами, она обняла свою прабабушку.

— Абуэлита, одной благодарности за это недостаточно.

— Нет, конечно, а вот кучи праправнуков — возможно. — Глаза старой леди заблестели.

Другие родственники вручили паре столько денег и подарочных сертификатов, что на них можно было шесть раз обставить «домик» абуэлиты. Алисии не понадобятся свадебные подарки, подумала Кэсси. Это было неплохо, потому что им все равно придется уговаривать ее согласиться на традиционную свадьбу.

Мария захлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание.

— Теперь очередь Кэсси!

— А? — Кэсси взглянула на Теда, но он не смотрел на нее. — Мы не помолвлены. Мы женаты. Мы устроили все задом наперед, и это не значит, что нам положены подарки, — пыталась отговориться она.

— Но сегодня твой день рождения, Кэсси, — разом сказали Мария и Мэгги. — Ты столько сделала для нас, и мы хотели бы как-то тебя отблагодарить.

Кэсси снова посмотрела на Теда, но он притворился, что изучает необыкновенно интересную нитку на голубой бархатной обивке. Она потом с ним разберется. Он ведь знает, как она ненавидит любую шумиху. Семья снова собралась в круг, и Кэсси как будто во сне стала открывать щедрые подарки — деньги и драгоценности. Когда она десять раз поблагодарила каждого, Тед наконец решил посмотреть на нее.

Он протянул ей крохотный сверток.

Все в комнате, безусловно, имели представление о том, что может быть в таком маленьком свертке, и затаили дыхание.

Подарок был завернут в яркую блестящую бумагу и перевязан золотой ленточкой. К бантику была прикреплена открытка размером с почтовую марку. Кэсси развернула ее и прочла очень простое послание: «С любовью. Тед».

Кэсси была обеспокоена, но не подавала виду. Это, должно быть, кольцо. Но конечно же, Теду хватит такта, чтобы не смущать ее в присутствии всех преподнесением обручального кольца, которое она была не готова принять.

Она сняла красную блестящую бумагу и ленточку, обнаружив под оберткой золотую коробочку. Потом приподняла крышку, ожидая увидеть футляр. Она не была разочарована. Вот и он… из красного бархата, не иначе.

Кэсси открыла крышку, поняла, что было внутри, и закричала так, что могла снести крышу криком. Она обняла Теда за шею, осыпала поцелуями; слезы текли у нее по щекам.

— Что там? — По предположениям Алисии, такую реакцию мог вызвать только огромный бриллиант.

— Кусок льда с мою ногу, раз она так орет, — пошутил Брок. — Никогда не видел ее такой счастливой. Даже в тот день, когда доставили ее новый пикап. Ну же, Кэсси, покажешь ты нам, что в коробке, или нет?

Она его не слышала.

— Тед… ты ангел. Ты лучше всех. Как ты нашел их?

Любопытство всех присутствующих было возбуждено, все тянули шеи, чтобы разглядеть подарок.

Тед покраснел как вареный рак. Он не знал, как она отреагирует на его подарок, и в последний момент испугался, что она будет разочарована.

Но черт побери, они же обещали друг другу, что не будут упоминать о браке, и Тед не собирался дарить ей обручальное кольцо, пока не будет абсолютно уверен в том, что она этого хочет.

— Кэсси, что Тед тебе подарил? — полюбопытствовала абуэлита.

— Смотрите. — Кэсси села Теду на колени, повернула коробочку — в ней были маленькое кольцо с бриллиантом и парное к нему золотое обручальное кольцо. Это были старомодные кольца, и внезапно Мария поняла, почему они столько значат для Кэсси.

— Это кольца моей матери, — гордо сказала Кэсси. — Я заложила их, чтобы купить билет на автобус, когда сбежала. Это все, что оставалось у меня от мамы. И Тед выкупил их для меня!




Поздно ночью Тед лежал в кровати, заложив руки за голову. Он вздохнул уже в сотый раз. Он сделал Кэсси счастливой, по-настоящему счастливой, и от этого чувствовал себя удивительно хорошо. Он вспоминал, как она целовала его за этот простой подарок, но тут в дверь постучали.

— Войдите, — сказал он тихо, не очень удивившись тому, что в комнату прокралась она.

— Тед, я не могу уснуть, — прошептала Кэсси.

— Я тоже.

Он повернулся и приподнялся на локте. Даже в тусклом свете из холла Кэсси могла разглядеть его голую грудь. Одеяло укрывало его только до пояса.

— Иди сюда, Кэсси.

«Только скажи „нет“!» — читалось в его темных глазах. Она не сказала «нет».

Кэсси заперла дверь, послышался слабый, но отчетливый «клик». Она сняла ночную рубашку, обнажив молочно-белую кожу.

Тед не мог удержаться, чтобы не полюбоваться ею. Обнаженная, она была прекрасна, как богиня. Он увлек ее под одеяло и стал гладить ее тело. Ее губы искали его, требуя поцелуев… и не только.

— Боже, — вздохнул он. — Кэсси, ты так прекрасна, я так люблю тебя. Не покидай меня. Я сделаю все, чтобы…

— Ш-ш… — Она прижала пальцы к его губам. — Не нужно об этом говорить. Люби меня, Тед. Как в первый раз. Я хочу тебя… сейчас!

На этот раз он не был неловким. Его нежность и искренняя любовь к той, которая лежала с ним рядом, дали ему терпение теперь, когда она хотела получить новый опыт… он уже инстинктивно знал, как ласкать ее, чтобы ей хотелось еще… и в конце концов он любил ее дико и яростно, пока для них обоих не зажглись огни в небе.

Они долго лежали обнявшись. Она открыла глаза и увидела его, утомленного любовью, с неописуемой улыбкой на лице. Кэсси так обессилела от удовольствия, что почти не могла шевельнуться, она могла только ласкать его; ее прикосновения были мягкими нежными, как темнота, окружавшая их.

— О, Тед… Это было… чудесно.

— Мм… — сонно согласился он.

— Ты не против… если мы начнем все сначала? — прошептала она, нежно пощипывая губами мочку его уха.

— Кэсси… мне в голову пришла как раз та же мысль, — прошептал он в ответ. Он погладил ее шею, начал целовать, опускаясь все ниже и ниже, пока не зажег в ней пламя, которое поглотило их обоих.




Глава 14


В следующее воскресенье у Лиз начались схватки. С утра ее навестила абуэлита, она хотела поговорить об имени ребенка и подарить вещи, которые она связала для будущего малыша. Внезапно у Лиз отошли воды, залив стул, пол и, как говорила Лиз, последние крохи ее достоинства.

Брок отвез ее и ее мужа в больницу, а остальная семья набилась в приемный покой, ожидая появления на свет представителя нового поколения.

Для Кэсси это было памятное событие. Она смотрела на всех и спрашивала себя: все ли семьи в полном составе едут в больницу, когда должен родиться ребенок? Будут ли они так же ждать, когда придет ее черед? Она покраснела от этой мысли… а также от воспоминаний о том, как занималась любовью с Тедом.

Она знала, откуда берутся дети и зачем нужна контрацепция, но просто не побеспокоилась. Кэсси занервничала, ведь через восемь месяцев она могла оказаться на месте Лиз. Она убивала время, считая дни своего цикла, и решила не тревожиться слишком сильно. Получалось, что они занимались любовью в один из ее «безопасных» дней, — ей чертовски повезло.

Но что бы она делала, если бы появился ребенок? Тогда она была бы обязана быть замужем за Тедом, а он бы считал, что попал в ловушку. В следующий раз они должны быть более благоразумны…

Прежде чем Кэсси дошла до предела, Дэниел, муж Лиз, вбежал в приемный покой. Он был одет в одноразовый халат, на шее болталась голубая бумажная маска.

— Девочка! — радостно провозгласил он. — И похоже, у нее рыжие волосы, как у моей матери. Кэсси, ты будешь не единственной рыжей Уэллмен!




— Смотри, Тед. — Кэсси с благоговением наблюдала через стекло детской, как медсестры мыли губкой малышку. — Взгляни на ее крохотные ушки и пальчики. О… посмотри на ее рыжие волосы!

— Думаю, ты ее сглазила, — прошептал он, в удивлении глядя на новорожденную племянницу. Он обнял Кэсси за талию. — Мы ее тетя и дядя. Как тебе это нравится?

— Очень нравится, — просто ответила она.

Тед развернул ее и поцеловал, пока не увидели медсестры.




Через два дня Лиз привезла малышку в дом матери. И почти сразу это маленькое существо полностью подчинило себе Кэсси. Если Тед хотел найти свою жену, ему нужно было просто пойти в детскую, которую Мария устроила на первом этаже, рядом с гостиной. Когда Кэсси не была на работе, она и абуэлита были в детской, обычно просто наблюдая за маленькой Роуз.

В тот вечер, когда Лиз с мужем увезли малышку домой, Кэсси беспокойно шагала по гостиной. Взяла журнал и отбросила его. Пыталась смотреть комедийный сериал по телевизору, но плоские шутки актеров не задерживались в голове, и ее мысли блуждали. Она подумала о том, чтобы поехать в город, посидеть в «Молочной реке», посмотреть на людей, но и это ее не привлекало. Очевидно, она была в «христовом» настроении. В таких случаях бабушка говорила, что Кэсси не знает, чего хочет, а и увидит — не поймет и что сам Иисус Христос не смог бы ужиться с ней.

Она надела обрезанные синие джинсы и футболку Теда, которая была на несколько размеров больше, чем нужно, и вышла посидеть на качелях. Может, немного одиночества ей не помешает… она прогонит тревогу, слушая кваканье лягушек и поскрипывание качелей. Но для лягушек ночь была слишком жаркой, а качели успели смазать.

— Привет. — Тед неожиданно появился из-за дома. — Уже поужинали? — Он был весь перепачкан. На башмаках засохла грязь, а его некогда белая футболка выглядела так, словно ее только что выудили со дна реки. Пыль перекрасила волосы из черного цвета в коричневый, образуя тонкий ободок на лбу в том месте, где его касалась шляпа.

— Ты много работал, — сказала она без какого-либо выражения в голосе.

— Да, и я голоден как медведь. Только сброшу одежду и приму душ. Может, возьму тарелку и приду есть сюда, на крыльцо. — Он исчез, прежде чем Кэсси успела сказать ему, что, когда у нее такое настроение, всем, всем, кому дорога жизнь, лучше держаться от нее подальше.

Наконец она привела свои мысли в порядок и поняла, что это настроение пришло тогда, когда Лиз и Дэниел забрали малышку Роуз домой. Но ведь Роуз — не ее ребенок, и не имеет значения, что она так скучает по ней… что же с ней творится?

Тед вышел из дома, он нес свой ужин на подносе.

— Место для пассажира найдется? — спросил он и сел рядом с Кэсси прежде, чем она успела ответить. Качели остановились, он начал есть, а ее настроение испортилось.

— Когда доем, хочу тебе кое-что показать, — сказал он. Он забрасывал еду в рот словно лопатой, и это сильно раздражало ее. — О'кей?

Она хотела взорваться и сказать ему, что ей наплевать. Но что-то внутри подсказало ей, что он даже и не знает о том, что она сердится. В самом деле, ни одному мужчине не стоит иметь дело с такой злобной ведьмой вроде нее.

— Ты что-то не очень разговорчива сегодня. — Тед бросил в рот кусочек печенья.

Кэсси покачала головой.

— Скучаешь по мисс Роуз?

— Да, — ответила она.

Он посмотрел на нее.

— Ты в первый раз видела малыша? — спросил он с любопытством.

— Да, — снова ответила она.

— Эй, если хочешь побыть одна, просто скажи. Я знаю, каково тебе. Было время, когда я вообще ни с кем не хотел говорить. Когда Джон умер, я думал, что закричу, если кто-то заговорит со мной. — Тед наклонил голову и пристально изучал ее.

— Я хотела бы побыть одна, — сказала она, спросив себя, не станет ли ее дурное настроение причиной еще одного бессмысленного спора.

Он взял свой поднос и легко поцеловал ее в лоб.

— Я все-таки хочу показать тебе кое-что, позже, если захочешь. Если нет, тогда в другой раз. Приходи ко мне, если надумаешь побыть в компании. — Тед пересек крыльцо и ушел обратно в дом.

Его семья, наверное, решит, что они снова ссорились, подумала она, но это не так. Казалось, он меняется, и это ей нравилось, знал он об этом или нет.

Хотелось бы ей сказать это и о себе. Кэсси вела себя странно с тех пор, как родилась мисс Роуз, но она могла видеть мисс Роуз каждый день, если хотела. Лиз была к ней добра, она все понимала и с радостью принимала помощь в уходе за малышкой.

А вот ее бабушка сказала бы прямо, что Кэсси хочет своего ребенка. Она прогнала эту мысль. Ей только восемнадцать, она собирается продолжить обучение, а не заводить детей. Ей нужна настоящая карьера — и настоящая жизнь.

Да. Точно. Что бы это ни значило.




Глава 15


Тед доел ужин на кухне, тихо прошел в свою спальню, плюхнулся на кровать и попытался разобраться: откуда эта тупая боль в сердце? У него было жуткое чувство, что Кэсси снова готовится сбежать. Весь день она была в ужасном настроении… и сейчас не захотела разговаривать с ним. Что-то было не так, он просто знал это. Если она надумает уйти, он не сможет удержать ее. Она молода, ей только исполнилось восемнадцать… с другой стороны, Алисия ненамного старше и вполне готова завести семью. Ему сейчас двадцать один… на год меньше, чем Тайлеру, жениху младшей сестры. Не было ничего необычного в том, что девушка выходила замуж сразу же после школы, а также в том, что мужчина в его возрасте должен заботиться о семье и детях. Но если ей нужна свобода — что ж, он любит ее, поэтому позволит ей уйти. Даже если это почти убьет его.

В дверь тихо постучали.

— Да? — ответил он, не отводя глаз от той точки на потолке, где несколько месяцев назад он прихлопнул муху.

— Можно войти? — Кэсси приоткрыла дверь.

— Конечно.

— Я хотела бы посмотреть на то, что ты собирался мне показать, но если ты устал…

— Сядь рядом. — Тед похлопал по постели.

Она оставила дверь открытой и села на краешке кровати. Он взял ее руку своей большой рукой.

— Настроение получше?

— Да. — Она кивнула.

— Что смешного? — Ее обезьянья ухмылка снова была на своем месте, а глаза, час назад казавшиеся безжизненными, вновь сверкали.

— Иногда у меня бывает такое настроение, — сказала она. — Бабушка называла его «христовым». Когда я в таком настроении, со мной невозможно общаться. Она говорила, что я не знаю, чего хочу, а и увижу — не пойму, и сам Иисус Христос не смог бы ужиться со мной.

— Постараюсь запомнить на будущее. — Он слегка сжал ее руку. — Думаю, если даже галилеянин не смог бы жить с тобой, то у меня просто нет шансов.

— Что ты хотел мне показать? Как выглядит твоя спальня? Я уже ее видела, — пошутила она.

— Ах ты, злющая кошелка! — Тед схватил ее, притянул к себе и поцеловал.

Она не оттолкнула его.

— Нет, я не собирался показывать тебе свою спальню. — Он перекатился на другой край кровати и подобрал кроссовки. — Ты все еще в тех сандалиях, в которых была на крыльце?

— Да. — Она подняла стройную ногу и помахала ею перед ним.

— Тогда пойди надень носки и кроссовки. Мы отправимся далеко и, возможно, вернемся уже после полуночи. — Тед обул кроссовки и достал футболку из ящика массивного шкафа.

— О'кей, — сказала она. — Буду внизу через пять минут. Спорим, я обгоню тебя?

Они встретились на лестнице через две минуты, хихикающие и запыхавшиеся. Боб и Мария смотрели телевизор в гостиной. И хотя они перемигнулись, но держались так, как будто Тед и Кэсси не только не флиртовали, но словно их вообще не было дома.

— Буду позже, — крикнул Тед через плечо, когда они пронеслись по гостиной к черному ходу.

Оказавшись снаружи, Тед взял Кэсси за руку и подстроился под ее шаг.

— Мы могли бы проехать первую милю в пикапе, но ночь хороша. Посмотрим, сможем ли мы пройти целую милю, не ссорясь.

— Хм… — пробормотала она. — У нас не хватит нейтральных тем, чтобы пройти милю и не сцепиться.

— Тогда давай начнем с Роуз, — сказал он первое, что пришло в голову.

— О, Тед, разве она не самое восхитительное существо в мире? Для меня честь, что они дали ей имя Роуз, мое второе имя. — Тед улыбнулся ей. Кэсси сейчас сияла ярче, чем звезды.

— Это красивое имя, — согласился он.

— Это должно быть что-то неописуемое: знать, что твоя любовь произвела на свет кого-то вроде мисс Роуз, — добавила Кэсси.

— Иногда дети появляются на свет и без любви, — честно сказал Тед.

— Нет, — заспорила она. — Дети делаются и рождаются каждую минуту, но нужна любовь для того, чтобы появился кто-то вроде Роуз.

Они шли в тишине, вдыхая горячий ночной воздух и слушая серенады цикад. Под ногами была твердая черная земля, в колее, по которой Тед ездил несколько раз в день, росла трава. В конце концов, чтобы предотвратить столкновение, Тед пошел по одной колее, а Кэсси — по другой.

— Ну что ж, мы прошли по меньшей мере четверть мили, и ты еще не откусила мне голову. Может, это из-за жары, как ты думаешь? Может, мы ссоримся, только когда холодно? — сказал он.

— Может, ты и прав. — Она сама удивилась своему согласию. Ей так и хотелось наброситься на него, сказать, что она откусывает ему голову, только когда он невыносим. — Долго еще нам нужно быть ангелами? Как далеко еще до того, что ты хотел показать?

Он ухмыльнулся:

— Еще примерно полмили, пока не кончится дорога, и еще полмили по тропинке.

— Еще миля? Думаешь, у меня нимб не собьется? — спросила она. — Это тяжелая задача для рыжей. Может, я стану меньше спорить, если покрашу волосы.

— Не надо. Мне нравятся рыжие волосы.

— Осторожнее, мы почти спорим.

— Это спор?

— Нет, это разумная дискуссия. Разве ты не видишь разницы?

— Кэсси, — предупреждающе сказал он.

— Ты говорил про эту тропинку? — Кэсси вовремя сменила тему.

— Да, — кивнул он. — Она ведет прямо к сюрпризу. Я собирался показать, когда закончу, но не удержался. Я хочу поделиться этим с тобой сейчас.

Через некоторое время она уже могла различить что-то в конце тропы. Это было похоже на скелет дома, разваливающегося на части за долгие годы запустения. Пройдя еще сотню футов, она увидела, что это не старый дом, а новый, и стройка в самом начале.

— Мой сюрприз. Ты первая видишь его. — Тед выпустил ее руку и широким взмахом руки пригласил ее в дом. — Я нанял рабочих помочь поставить каркас. Тут больше возни, чем я думал. Наверное, я увлекся.

— Он прекрасен, — прошептала она, потрясенная размером двухэтажного дома, уютно расположившегося на поляне.

— Папа рассказывал, что раньше здесь был дом, но он сгорел много лет назад. Тогда деревья были маленькие, но так как никто не хотел здесь строить, лес снова вырос. Я люблю тишину, а ты? — Он снова взял ее за руку. — Зайдем, я покажу тебе дом. Как тебе нравится веранда? — Он указал на крыльцо, которое существовало пока только в его воображении. — В том конце я мог бы повесить качели и обнести все оградой. Вот парадный вход. Входи, Кэсси. — Тед провел ее в будущий дверной проем.

— О, как это мило. Выглядит как картинка из журнала «Лучшие дома и сады», — хихикнула она.

— Не смейся, — сказал он, притворившись серьезным. — Когда дом будет закончен, он вполне подойдет для этого журнала. — Тед с увлечением начал описывать не существующую пока обстановку: — Вот здесь будет камин, а у каждой стены — застекленные книжные шкафы от пола до потолка. — Он не сказал, что шкафы — специально для нее, ведь она так любила читать.

— Даже представить не могу, что у меня будет столько книг, — прошептала она.

— Это кухня. — Он провел ее сквозь еще один проем. — С полным набором современной бытовой техники. Как тебе?

— Ты идешь в ногу со временем, — рассмеялась она. — Какие ты выбрал цвета?

— Еще не решил. А ты как думаешь, какой цвет подойдет бревенчатой хижине в лесу?

— Голубой, — сказала она не раздумывая. — Голубой, как зимнее небо. Немного зеленого и, может, немного лилового. Дом на природе должен быть окрашен в натуральные тона. Это будет красиво. — Кэсси повернулась и в этот момент представила себе эту кухню, даже почувствовала запах печенья в духовке, почти услышала смех Роуз, которая качается на качелях и ждет печенья.

— О'кей. — Тед двинулся дальше. — Хочешь увидеть спальни?

— Тед Уэллмен! — воскликнула она. — Мы здесь в абсолютной глуши, и ты хочешь отвести меня в спальню…

— Не искушай меня, женщина, — рассмеялся он. — Так, главная спальня здесь. Эти отверстия в полу для труб. Здесь будут ванна, душ и туалетная комната. Остальные три спальни наверху, они выходят на балкон.

— Зачем такой большой дом старому холостяку, который даже не помнит, как разогреть ужин в микроволновке? — спросила она напрямую.

Внезапно его язык прилип к нёбу. Он чувствовал себя, как будто это первый день в школе и учитель спросил, как его зовут.

— Кэсси. — Наконец он откашлялся и заговорил. — Я всегда хотел построить этот дом. Но я никогда не думал, что буду жить в нем один. Я надеялся, что ты захочешь жить здесь со мной — когда-нибудь.

У нее на глаза навернулись слезы. Она вырвала свою руку и пошла обратно к переднему крыльцу.

Тед пошел за ней.

— Я прошу тебя стать моей женой — не только на бумаге. Я прошу тебя выйти за меня замуж. В глубине души я знаю, что люблю тебя, и я не хочу жить без тебя, — сказал он честно.

Но Кэсси, казалось, не хотела слушать.

— Это не настоящее, Тед.

— Я знаю, что я чувствую, Кэсси. Это настоящее.

— Тед, у меня не должно быть и тени сомнения в том, что ты любишь меня… не только сейчас… не только когда мы в постели. Я должна знать, что ты хочешь быть со мной всегда. — Эти слова шли из глубины души, и Кэсси было больно произносить их.

— Я могу обещать это. Я люблю тебя, и если ты любишь меня, то и дело с концом. — Тед обнял ее за плечи, но она отстранилась.

— Ты не знал ни одной женщины, кроме меня, — возразила она.

— О, Кэсси… что ты чувствуешь, когда я целую тебя? Когда мы занимаемся любовью? Кажется ли тебе, что в небе зажигаются огни? Кажется ли тебе, что ты таешь и ничего не можешь поделать с этим? Хочешь, чтобы поцелуй длился вечно и никогда, никогда не кончался? Хочешь ли растаять в моих объятиях и остаться там навсегда? — Он развернул ее к себе, приподнял ее нежный подбородок, так чтобы она видела только его теплые карие глаза, которые были еще теплее в свете луны, и поцеловал. Поцелуй длился несколько минут, и от него она растаяла, как желе.

— Тед, — пробормотала она. Ее благоразумие обратилось в желе тоже.

— Нет, — сказал он. — Я дико хочу тебя, хочу до боли, но не сегодня. Не здесь. Мы займемся любовью в этом доме тогда, когда ты скажешь мне, что будешь моей женой.




Глава 16


Свадьба была назначена на два часа дня. В тени высоких ореховых деревьев уже стояла огромная белая арка, украшенная лентами, розами и плющом. Жених и невеста должны были уехать со свадьбы в лимузине и отправиться в Оклахома-Сити, а оттуда в полночь улететь на Багамские острова. Молодожены собирались провести медовый месяц на курорте в отдаленном уголке острова. Алисия была на вершине счастья, а Тайлер — все так же немногословен, он все еще выглядел одуревшим.

После бессонной ночи Кэсси проснулась в пять утра. Завтра она упакует чемоданы и уедет отсюда в своем красном пикапе. Сначала в офис Эша, подписать бумаги для развода, а затем она поедет в Техас, вернется в колледж.

Она отбросила одеяло, подошла к окну и отдернула занавески. Теплый ветерок шевелил листву. Семь месяцев назад, когда Алисия, показывая ей комнату, отдернула здесь занавески, деревья еще стояли совершенно голые. Теперь на ветках появились листья, они выросли, как и ее любовь к этой семье. Она задумалась о том, что стало бы с ней, если бы Тед не пришел ей на помощь… если бы он решил, что все-таки не любит ее.

— Кэсси! — Без стука в комнату ворвалась Алисия. — Сегодня день свадьбы, и я так боюсь, что меня сейчас стошнит! А что, если Тайлер не придет? Я же не могу быть с ним весь день — что, если он передумает? Кэсси, а что, если венок из роз на меня не налезет?

— Тебя трясет от страха, да еще как! — засмеялась Кэсси.

Алисия закатила глаза.

— С тех пор как за пять минут до полуночи Тайлер поцеловал меня, я не сомкнула глаз. Нужно было всю неделю заниматься с ним любовью, тогда бы я знала, что он вернется! Черт бы все побрал, лучше бы мы сбежали!

— Все будет в порядке, — твердо сказала Кэсси. — Выпей стакан молока с булочкой, это успокоит твой желудок. Потом посмотрим мультфильмы, пока не придет Лиз, чтобы заняться нашими прическами.

В семь тридцать прибыла Лиз с корзинкой, в которой лежали щипцы для завивки, лак для волос, мусс и косметика.

— Мультфильмы? — Она подняла бровь и рассмеялась. — Вот преимущество свадьбы в субботу днем. С другой стороны, свадьба в субботу утром не дает тебе времени постоянно думать о ней и перенервничать. Знаешь, чем сейчас занимается Тайлер?

— Ты видела его? — Глаза Алисии заблестели. — Мама говорит, что я даже не могу ему позвонить. Нельзя видеться, нельзя говорить с ним до тех пор, пока мы не дали друг другу клятвы. Ну разве не глупо, Лиз? Клянусь, нам нужно было сбежать.

— Э, нет. — Абуэлита принесла из кухни чашку кофе. — Ты поступаешь правильно. Ни одна моя правнучка не сбежит. Это лучший день в твоей жизни. Это единственный день в твоей жизни, когда ты можешь позволить себе растянуть одевание на целый день.

— Абуэлита, а что, если Тайлер разлюбит меня? — Алисия села рядом с прабабушкой и положила ей голову на плечо. — Как ты узнала, что поступаешь правильно, когда выходила замуж?

Абуэлита поставила чашку на край стола и похлопала правнучку по руке.

— Почему вы, девушки, сомневаетесь в том, что подсказывает вам сердце? Вы беспокоитесь о том, что вашему сердцу абсолютно ясно. Сегодня Тайлер любит тебя. Сделай это сегодня лучшим днем твоей жизни, и пусть завтрашний день сам о себе позаботится. Теперь иди наверх, стань прекрасной невестой для Тайлера и дай своей старой-престарой прабабке спокойно выпить кофе.

— Я люблю тебя. — Алисия поцеловала ее в щеку. — И ты никогда не постареешь, поэтому прекрати говорить это.

Абуэлита улыбнулась, но не стала спорить. Она надеялась, что и Кэсси примет мудрый совет, который она дала своей правнучке. Эти слова предназначались и для нее тоже.

За полчаса до начала церемонии Кэсси и Лиз встряхнули белое платье с кружевами шантильи и надели его на Алисию. Застегнули тридцать шесть пуговиц на спине и по шесть на каждом рукаве и развернули ее, чтобы она могла посмотреться в зеркало.

— Это на самом деле я? — запищала Алисия. — Лиз, мои волосы просто великолепны. Где ты была все то время, когда я пыталась привести их в порядок по утрам?

— В это время по утрам меня тошнило, — сухо сказала Лиз.

— Ты прекрасна. — Кэсси нежно поцеловала Алисию в щеку. — Невероятно прекрасна — как любая счастливая невеста.

В дверь тихо постучали; Боб открыл дверь.

— Я слышал, что здесь моя дочь. Кэсси, где она? Кто эта восхитительная невеста? Конечно, это не может быть Алисия.

— О, папа, я люблю тебя. — Алисия подбежала к нему и поцеловала в щеку.

— Тайлер ждет сигнала, чтобы последовать за священником… постой, я слышу музыку. Сегодня он задавал самые дурацкие вопросы, я еще не слышал, чтобы он так много говорил. Даже спросил меня, что ему делать, если ты разлюбишь его. — Боб улыбнулся.

— Правда? — Алисия широко раскрыла глаза. — Но я всегда буду любить его.

— Конечно, будешь. Я так ему и сказал. А вот и сигнал мне вести вас, девушки, в гостиную и открывать процессию. Пошли. Тайлер упадет в обморок, если ему придется долго стоять там. — Боб согнул руку в локте и предложил ее своей дочери.

* * *


Боб и Алисия остановились на крыльце. Ее платье, точная копия свадебного платья Марии, было из белого атласа, расшитое кружевами шантильи. Юбка переходила в лиф с викторианским вырезом. Рукава обшиты кружевами, закрывавшими руки; низ платья был украшен фестонами, заканчивался чуть выше лодыжек, открывая лайковые ботинки на высоком каблуке. От венка из белых роз, сиявших в черных волосах Алисии, ниспадала фата.

Тед подумал, что из его сестры получилась восхитительная невеста. Но ни она, ни любая другая женщина не могли затмить в его глазах Кэсси. Даже в этот момент она была прекраснее всех. В глазах Теда светилась любовь, и от этого Кэсси было неуютно. Она посмотрела на него и была вынуждена отвести взгляд.

Священник закончил приготовления, а Тед даже не услышал этого. Кэсси быстро взглянула на Теда, и тот подмигнул ей. Она покраснела.

— В Послании к коринфянам мы читаем, что любовь терпелива, любовь милосердна, любовь не ищет своего… — бубнил священник. Кэсси улыбнулась Теду и подумала о том, сколько раз у них было ровно наоборот.

— Кто отдает эту женщину в жены этому человеку? — наконец спросил священник.

— Ее мать и я, — отчетливо произнес Боб, затем сел в первом ряду рядом с Марией и крепко взял ее за руку.

Кэсси проглотила комок в горле и постаралась прогнать горечь из своего сердца. Может быть, когда-нибудь и у нее будет свадьба. Если Тед будет честен с ней и собой, можно выйти за него. Вот только у нее не будет отца, который подведет ее к жениху, и не будет матери, с которой он потом сядет рядом.

Она отругала себя за жалость к себе. «Боб с радостью отведет тебя к алтарю, — сказала она себе. — Или он отведет к алтарю Теда и скажет, что отдает Теда тебе в мужья. Разве Тед не говорил, что тебе все нужно сделать по-своему?» Кэсси не могла сдержать улыбку.

Венчание продолжалось, но ее мысли были далеко. Неужели Тед за спиной священника только что одними губами сказал: «Выходи за меня»? Почти неразличимо Кэсси покачала головой.




Молодожены начали первый танец, и вскоре танцевали все. Кроме Теда и Кэсси. Он крепко обнял ее и отвел к своей прабабке.

— Абуэлита, помоги мне. Кэсси уезжает. Ты можешь вернуть ей здравый смысл?

Кэсси покачала головой.

— Через пару дней ты будешь рад, что я не сказала «да». Ты подхватил брачный вирус, только и всего.

— Что я могу еще сказать? — Абуэлита играла с кольцами на пальцах. — Я говорила, пока не посинела, а это немало для такой смуглой мексиканской бабушки, как я! Она не слушает мудрую старуху. Она не слушает красивого мужчину, в чьих глазах горит огонь любви. Она должна уйти, чтобы доказать себе что-то, но на это не уйдет много времени. Однако я не считаю ее совсем уж глупой. Теперь идите, танцуйте медленный танец. Может, если ты обнимешь ее покрепче…

Кэсси не выдержала и рассмеялась.

— Она права? — спросил ее Тед во время танца.

— Просто обними меня и ничего не говори, — сказала она. — Я не знаю ответа, честно.




Глава 17


Битва началась, когда в два часа ночи Кэсси пошла спать. Жених и невеста уже давно сели в самолет, музыканты ушли домой, последние гости тоже разошлись. Кухня выглядела так, как будто в ней встретились техасский торнадо и ураган, но Мария сказала, что нанятая прислуга завтра все уберет. Тед проводил Кэсси до двери в ее спальню и нежно поцеловал в щеку. Он не просил ее передумать, но и не попрощался.

Кэсси Стюарт О'Малли Уэллмен сняла роскошное зеленое атласное платье и повесила его на спинку стула. Она бросила чулки на пол рядом с атласными туфлями и вынула все шпильки, позволив волосам упасть на плечи идеальными локонами. Она целый час провела в ванне, поняв, что эта спальня и эта ванна принадлежат ей в последний раз. Через несколько часов она вернет себе девичью фамилию и свободу.

Она быстро вытерлась и надела ту же ночную рубашку, которую в первый день принесла ей Алисия. Все было уложено и готово к погрузке… после того, как она попрощается с семьей; мысль о прощании наводила на нее ужас. Она выключила свет и упала в постель. Через несколько секунд она уснет, ведь она так устала, а завтра утром, после прощаний и слез, все будет кончено. А Тед сможет начать встречаться с другими женщинами.

Здравый смысл подсказывал: ей только восемнадцать, впереди у нее целая жизнь. Она получит образование и когда-нибудь встретит прекрасного доктора, с которым разделит свою жизнь и устремления. Она будет вспоминать об этом времени с любовью, но она должна попробовать все пути, пока не найдет свой, многое испытать, многих любить. Она уезжала не просто ради Теда, но и ради себя самой.

Вот только сердце болело. Ее целовали так, что она таяла. Ее любили так, что это было лучше Четвертого июля. Ее любил человек, готовый сделать все для ее счастья. И она нашла счастье — настоящее счастье и чудесную семью, которая с самого начала приняла ее как свою. Абуэлита была права. Она должна слушать, что говорит ей сердце.

Кэсси не спала, и боль в сердце не проходила.

Она услышала, как часы пробили четыре и где-то дальше по коридору заскрипела дверь. Мягкие шаги по ковру остановились у ее двери, но только на пару минут, затем начали удаляться вниз по лестнице. Знакомый скрип двери черного хода был едва различим, но она услышала.

Она вскочила с кровати, отдернула занавески, открыла дверь и вышла на балкон. Она видела, как Тед идет по дороге к дому, который он строил. В руках у него был спальный мешок и что-то похожее на подушку; голова низко опущена, словно он нес на плечах весь мир.

Он тоже не мог заснуть, это было очевидно. Должно быть, он страшится прощания так же, как и она. Она смотрела ему вслед, пока он не стал просто точкой вдали, и ей хотелось идти рядом с ним, хотя бы еще несколько часов побыть с ним перед отъездом.

Часы пробили пять, а она все еще сидела на балконе, подтянув под себя босые ноги. Пора было идти, надеть джинсы, еще раз помочь Марии приготовить завтрак. Но она вспомнила о том, что ей сказала Мария: сегодня утром они не будут завтракать и не пойдут в церковь. Семья будет спать допоздна, а потом они устроят поздний ленч. В любом случае Теда за завтраком не будет — он еще не вернулся.

Кэсси надела джинсы, лифчик и футболку, натянула кроссовки и пошла вниз за чашкой кофе.

К кофейнику была прикреплена записка:

«Так больно прощаться. Поэтому я только скажу: я люблю тебя. Тед».

По ее щекам потекли слезы, капая на футболку. Она схватила бумажную салфетку и высморкалась. Потом бросила салфетку в мусорное ведро — та упала на дно с унылым влажным звуком.

Она положила записку Теда в карман и уверенно вышла с черного хода. Эта была самая длинная миля в ее жизни. Но Кэсси наконец решилась. Если Тед Уэллмен не передумал за последние несколько часов, то она скажет, что любит его и хочет остаться с ним навсегда.

Кэсси дошла до поворота и с удивлением обнаружила, что там, где еще совсем недавно был только один каркас, теперь стоял почти законченный дом.

Но Теда на крыльце не было. Наверное, он в доме, спит где-нибудь в спальнике, уткнувшись лицом в подушку.

Тед был на заднем крыльце, смотрел на восход солнца и не заметил, как она пришла. Он вспоминал тот день, когда впервые увидел эту испуганную рыжую девочку на автобусной станции, как она помахала ему. Затем с появлением Кэсси его жизнь завертелась стремительным водоворотом. Теперь снова все успокоится. Ему была противна эта мысль. Нет, в восемь он собирался встать с этого крыльца, сесть в машину, отправиться в городок на севере Техаса, где раньше жила Кэсси, и снова умолять ее вернуться домой. Она могла согласиться или нет… о, какой прекрасной была бы их жизнь, если бы она поверила ему и своему сердцу!

Кэсси обошла дом и увидела, что Тед сидит и смотрит в пустоту. Прежде чем он понял, что она здесь, она склонилась к нему и поцеловала в щеку.

Он заглянул в ее зеленые глаза, она — в его карие. Слова были не нужны. Кэсси была рядом с ним — это говорило обо всем.

— Я люблю тебя, я хочу остаться и быть твоей женой, — сказала она торопливо. — Хорошо?

— Я люблю тебя, Кэсси. — Тед обнял ее и стал целовать. Она слегка отстранилась, но только для того, чтобы перевести дух.

— Что теперь? — спросил он.

— Поцелуй меня еще, и посмотрим, куда это заведет, — не стыдясь предложила она.

— Я имел в виду нас, — сказал он. — Я люблю тебя. Хочешь, мы устроим настоящую свадьбу? Как долго мы должны быть помолвлены?

— У меня уже была настоящая свадьба. Может, и не традиционная, но все-таки свадьба. Ты поклялся любить меня в богатстве и в бедности, в здоровье и болезни, и мы не один раз вступили в брачные отношения. Я считаю, что мы достаточно женаты.

— Но… — начал он.

— Ш-ш… — Она прижала палец к его губам. — У меня уже была свадьба. Теперь я хочу медовый месяц. Никаких длинноногих медсестер, пытающихся отбить у меня мужа. Никаких родственников, бегущих вверх по лестнице, когда мы только что сорвали с себя одежду. Никаких будильников, напоминающих, чтобы я поднялась раньше Марии и готовила завтрак. Никого — только я и ты. Мои вещи уложены. Когда мы уезжаем?

— Скажи только куда. — Он улыбнулся.

— Сюда и сейчас. — Она взглянула на двухэтажный, почти законченный дом.

— Здесь еще нет мебели. Но ты можешь выбрать все, что хочешь, и это доставят сегодня. Мои вещи тоже уложены. Сегодня в восемь я собирался ехать в Техас за тобой… даже если бы мне пришлось связать тебя и взвалить на плечо, — сказал он. — Но нам не обязательно куда-то уезжать. Если хочешь остаться здесь — я согласен.

— Минутку. — Кэсси высвободилась из его объятий. — Пройди полпути по дороге, затем вернись обратно.

— Зачем? — спросил он.

— Просто сделай так. — Она отстранила его.

Что она задумала? Но он был готов сделать все, чтобы угодить ей, и пройти по дороге и обратно не было так уж тяжело.

Она подошла с ним к крыльцу, обняла за шею, поцеловала, а затем легонько оттолкнула. Он прошел несколько метров, и тогда она позвала его. Когда он повернулся, она сказала:

— Я люблю тебя, милый. Желаю тебе хорошего дня. Дети и я будем ждать тебя к обеду.

Он побежал к крыльцу, подхватил ее и отнес на порог их нового дома.

— Мы дома, миссис Уэллмен, — сказал он. — И я люблю тебя. И всех наших прекрасных, послушных воображаемых детей тоже.

— Дай время, дойдет дело и до детей, — рассмеялась Кэсси.

— Я не тороплюсь. — Тед сунул руку в карман джинсов и вынул бархатную коробочку. — На самом деле у меня впереди целая жизнь. Я думаю, мы нашли ответ на все наши вопросы, Кэсси.

Он открыл коробочку и протянул ей. Бриллиант вспыхнул в первых лучах солнца, и вокруг них засияли маленькие радуги.

— Любовь. Вот все, что нужно. Это единственный ответ.

Кэсси взглянула на него сквозь слезы и наблюдала, как он надевает кольцо на средний палец ее руки.

— Знаешь, Тед? На этот раз я не буду спорить.

И она поцеловала его — раз и навсегда.