Огонь в крови
Ширл Хенке








Главных героев романа — дочь богатого скотовода Мелиссу и наемного убийцу-полукровку Джесса — связывает всепоглощающая страсть, в конце концов одерживающая победу над предрассудками окружающих и превратностями судьбы.






Ширл Хенке

Огонь в крови


МОЕЙ СЕСТРЕ ДОРОТИ НЕРИ ДЖЕГЕР,

первой подарившей мне роман

Фрэнка Йерби, когда мне было четырнадцать.

И МОЕМУ ЗЯТЮ, КЕННЕТУ ДЖЕГЕРУ,

пожертвовавшему охотой за лосем.

чтобы приехать на мою свадьбу






ОТ АВТОРА


Эта история о беспринципных жестоких владельцах огромного ранчо и наемниках-полукровках могла произойти только в прериях. Посетив безбрежные пространства Вайоминга, где на горизонте виднеются зубчатые горные вершины и. насколько хватает глаз, простираются зеленые травяные поля, я поняла, что это именно то место, где суждено было встретиться Лиссе и Джессу. Я прочла ставший классикой роман Оуэна Уистера «Виргинец» не меньше двенадцати раз, прежде чем окончательно повзрослела. Эта книга тоже побудила меня выбрать Вайоминг.

Мой соавтор Кэрол Дж. Рейнард и я написали несколько любовных романов в стиле «вестерн», сюжеты которых связаны со скотоводством.

Главной задачей этого романа оказалось исследование истории административного центра штата Вайоминг, города Шайенн.

Я решила обратиться за помощью к миссис Хилдегард Шнаттген, старшему референту в Библиотеке Мааг; и она, как всегда, сделала все, что могла, и отыскала редкое издание; путеводитель по городу за 1883 год, содержавший детальную информацию об улицах, предприятиях, общественных и политических организациях и даже рисунки и описания легендарного «Шайенн-клаб».

Кэрол, как всегда, прочитала мои описания лошадей, методов их тренировки и, как всегда, посмеялась и исправила мои ошибки. Мой муж Джим вел себя точно так же, когда проверял последовательность исторических событий.

Особую благодарность мы выражаем доктору Уолту Мак Джи, приложившему немало труда, чтобы исправить компьютер с принтером, находящиеся при последнем издыхании.

Территория Вайоминг считалась отнюдь не безопасной страной, а Джесс Роббинс был наемником-профессионалом. За помощь в исследовании оружия и других специфических деталей мы благодарны опыту доктора Кармине Делликвадри, младшему эксперту по вооружению.




ПРОЛОГ


Шайенн, штат Вайоминг. Осень 1881 года

— Прощай, Лисса.

Его голос, такой мрачный, такой суровый… Он не прикасался к ней… только стоял на перроне, опустив руки… серые глаза холодны, как зимние грозовые тучи.

Лисса вспомнила время, когда эти серые глаза переливались живым теплым серебром, а голос был хриплым от рвущихся из глубины души слов страсти.

— Пожалуйста, Джесс. Еще не поздно. Возьми меня с собой. Мы можем все начать сначала.

Она протянула руки, пытаясь схватиться за борта мягкой кожаной куртки, чтобы притянуть его к себе, но Джесс словно стальным кольцом сжал тонкие запястья и оттолкнул ее.

— Некуда ехать, Лисса! Любой ийеху (Деревенщина, мужлан, недочеловек.) может завтра всадить в меня пулю — и что будет с тобой? Одна, без гроша, в каком-нибудь пыльном ковбойском городишке?

— Ты мог бы бросить свое занятие, стать скотоводом, как папа.

Легкая горькая улыбка чуть коснулась его губ:

— И унаследовать ранчо твоего папочки? Вряд ли, Лисса. Даже предложи он, я отказался бы. Я зарабатываю на жизнь револьвером, но сам не продаюсь.

Паровоз компании «Юнион Пэсифик» выпустил столб пара, будто в подтверждение жестоких слов Джесса.

— Ты в самом деле считаешь, что, женившись на мне и получив «Джей Бар», тем самым продаешь себя?

Лисса чувствовала, как надежда покидает ее сердце, совсем как пар, выходивший из локомотива.

— Отец обожает тебя, Лисса. И может позаботиться о тебе. В отличие от меня, — ответил он упрямо, игнорируя обвиняющие нотки в ее голосе.

— Это последний поезд, отходящий сегодня на запад. Я уже телеграфировал на станцию Скво Крик. Твой па будет встречать тебя.

— Не делай этого, Джесс.

Лиссе было ненавистно отчаяние, с которым вырвалась у нее эта мольба.

«Не буду молить и унижаться!»

Но в глубине души Лисса знала — придется унизиться, если она хочет заставить его изменить решение.

— Все уже сделано, Лисса, — чуть запнувшись, пробормотал Джесс и, взяв ее за руку, прошел вместе с ней несколько шагов к тому месту, где стоял проводник, ожидавший пассажирку, чтобы помочь ей сесть в вагон.

Сморщенное лицо старика светилось жадным любопытством. К сегодняшнему утру все население юго-восточного Вайоминга уже прослышало, что Джесс Роббинс женился на Мелиссе Джейкобсон. Теперь он отсылал ее к отцу, на ранчо «Джей Бар».

Джесс наблюдал, как Лисса отвернулась с видом присущей ей врожденной гордости, которую он успел так хорошо узнать. Своевольная, избалованная, упрямая — такова была единственная дочь старого Маркуса Джейкобсона.

Лисса поднялась по узким ступенькам и исчезла в вагоне.

«Лисса, что мы наделали?!»

Не желая, чтобы она увидела, как он ждет на перроне, словно какой-то влюбленный осел, Джесс повернулся и устремился к выходу, прежде чем Лисса успела отыскать свое купе.

Он вывел лошадь из платной конюшни и покинул оживленный скотоводческий городок, не обращая внимания на шепотки и взгляды, всегда сопровождавшие его. Поезд набирал скорость, пересекая плоскую открытую равнину, направляясь к горам Медсив Боу Рейндж, иззубренные пики которых угрюмо чернели на фоне пышущего жаром летнего неба. Джесс натянул поводья Блейза и чуть сгорбился в седле большого черного жеребца, глядя вслед удаляющемуся поезду, вскоре уже казавшемуся крохотной точкой на горизонте.

Силуэты коня и всадника четко рисовались на холме, пока поезд не исчез из виду и горячее дыхание ветра высоких равнин не окутало их.

Наконец Джесс повернул скакуна и, направляя его коленями, пустил медленным равномерным легким галопом. Он направился на юг и ни разу не оглянулся.

Глядя из окна на пожухлую траву бутелоуа, Лисса ощутила ритмическое покачивание вагона. Джесс даже не подождал, пока поезд тронется. Просто ушел… Вот и все.

«Ну что же, безмозглая дурочка, чего ты еще ожидала? Что Джесс передумает и ринется, очертя голову, чтобы вернуть тебя?»

Конечно, он никогда этого не сделает. Но она не может не хотеть, чтобы он, по крайней мере, пожалел, что они расстались, и пусть изредка, но думал бы о ней… в свободное от работы время. Джесс не преувеличивал опасностей своей профессии. Лиссе пришлось признать это, особенно после всего, что произошло прошлым летом.

Неожиданно перед мысленным взором Лиссы встала ужасная картина — Джесс лежит липом вниз в луже собственной крови. Да он, скорее всего, был прав… Именно такой конец ему и уготован…

Лисса сжала кулачки и попыталась изгнать страшное, видение. Чувство невозвратной потери охватило ее, как ветер прерий охватывает безбрежные поля.

Ощутив, как к глазам вновь подступают слезы, Лисса изо всех сил зажмурилась и откинула голову на бархатное сиденье. Купе первого класса. Для наследницы старого Маркуса — только самое лучшее. Джесс, наверное, потратил на билет последние деньги. Ее отец был должен ему гораздо больше, но Лисса знала: Джесс и не подумает вернуться за деньгами, и не враждебное отношение Маркуса, а неизменная несгибаемая гордость помешает потребовать все, что он заработал.

Будь она проклята, эта гордость. Именно гордость, больше чем все остальное, была причиной их разлуки. Но ведь то же самое бьющее через край высокомерие и привлекло ее тогда. И, не желая думать о мраке и унынии будущего без Джесса Роббинса, Лисса, закрыв глаза, вспоминала, как все началось ранней весной, когда незнакомец с решительным лицом и жестким взглядом въехал в Шайенн и покорил романтическое воображение глупой молодой девушки.




Глава 1


Шайенн. Весна 1881 года

В эту среду с самого утра в лавке портнихи мисс Шарлей Дербин было полно народу. Погода наконец-то переменилась, непрестанные весенние ливни прекратились, дороги подсохли, что и позволило женам богатых владельцев ранчо съехаться в столицу штата, чтобы во всеоружии встретить наступающий сезон празднеств, всегда начинавшийся в стране скотоводов после весеннего клеймения стад.

Луэлла Уогтсон и ее дочь Эммелайн ворковали над отрезом красновато-коричневого бархата, пока Сисси Маркхем с сестрой Кэдди с живым интересом старателей, напавших на золотую жилу, рассматривали альбомы выкроек.

— Нигде не тянет, мисс Джейкобсон? — застенчиво спросила Клер, помощница Шарлей, отступив назад, чтобы как следует рассмотреть плоды кропотливого труда, — произведение искусства из невероятного количества ярдов бронзового атласа, отделанного кремовым кружевом. Цвета казались необычными, но и о Мелиссе Джейкобсон можно было сказать то же самое. Платье прекрасно оттеняло кожу цвета слоновой кости и буйные темно-рыжие локоны.

Лисса повернулась, внимательно рассматривая себя в овальном зеркале, стоявшем в самом центре большой, переполненной покупательницами лавки. Поправив тонкое кружево, собранное у низкого выреза, она кивнула Клер.

— Ох, только посмотрите на него, — прошипела Джулия Крид, глядя в окно. — Такой нахал! Словно хозяин всей земли! Никогда не видела подобной наглости!

Сплетница произвела именно то впечатление, которое и намеревалась — вокруг немедленно собралась толпа любопытных дам и устремила взгляд на улицу.

— Полукровка, кто же еще! — бросила Люси Мурхед с тем пренебрежением, на которое способна лишь женщина, выросшая в стране индейцев-сиу.

Луэлла Уоттсон оттеснила двух женщин помоложе и, прищурившись, уставилась на пришельца:

— Какой позор! Где, спрашивается, шериф? Никогда его не доищешься!

— Поспешил скрыться в салуне профессора Мака Дэниела, если не ошибаюсь, — ехидно пропела Люси.

— Что за шум? — осведомилась Лисса. И приподняв атласные юбки недошитого бального платья, она приблизилась к окну и посмотрела на улицу. Глаза мгновенно сами собой отыскали его, несмотря на то, что на улице в этот час было довольно многолюдно. Всадник на большом черном жеребце выглядел в окружении неотесанных ковбоев и назойливых торговцев словно горный лев среди выводка котят.

Взгляд Лиссы был прикован к незнакомцу. Тот медленно проезжал мимо окна, небрежно держа поводья одной рукой с кажущейся легкостью, противоречащей настороженному выражению жесткого лица со скульптурно вылепленными чертами. Другая рука словно невзначай легла на рукоятку кольта последней модели, висевшего у бедра. Хотя широкополая шляпа с серебряной лентой вокруг тульи защищала его лицо от солнца, Лиссе все же удалось заметить экзотически красивое, бронзовое, хищное лицо. Прямой, с еле заметной горбинкой нос, густые темные брови, широковатый рот с чувственно изогнутыми губами. Лисса. сама не зная почему, внимательно вглядывалась в четкую линию челюсти с едва заметно пробивающейся черной щетиной. «Интересно было бы пробежать пальцами по колючей поверхности его щек, коснуться этих великолепных губ, посмотреть в чуть суженные глаза? Любопытно узнать — какого они цвета?»

Лисса чувствовала, что не в силах отвернуться. Незнакомец спрыгнул с лошади у самой коновязи, напротив лавки. Как он высок и строен! Широкие плечи, узкие бедра. И двигается с чувственной грацией пумы, преследующей добычу.

Ступив в тень, мужчина нетерпеливо сорвал шляпу, пригладил густую гриву угольно-черных волос, доходивших почти до воротничка сорочки.

Лисса продолжала стоять как прикованная, уставясь на пришельца. Ни один мужчина не действовал на нее так!

— Самый греховно-опасный человек из всех, когда-либо виденных мной, — почти беззвучно пробормотала она.

О, Господи, что это на меня нашло! Сисси Мархем презрительно фыркнула:

— Вот обрадуется твой па, узнав, как ты строишь глазки грязному инджуну! (Индеец, презрительная кличка.).

— Он не выглядит грязным и не похож ни на одного знакомого мне индейца, — категорически бросила Лисса. Сисси и ее сестрицы, — просто злобные ехидные старые девы!

— Вам лучше бы поостеречься, юная леди, — вмешалась Луэлла, неодобрительно поджав губы.

— Все мы понимаем, что последние годы вам пришлось провести в школе на Востоке, но родились вы здесь! Следовало бы знать, что это такое, — человек смешанной крови! Этот мерзкий бродяга — не только подонок-полукровка, но еще и наемный убийца. У него страшная репутация. Джесс Роббинс нанимается к богатым скотоводам, желающим избавить ранчо от скваттеров и угонщиков скота. Да он и сам ненамного лучше бандита!

Лисса подняла брови, мельком оглядела старую жирную матрону:

— А оттуда же вам, позвольте спросить, так много известно о Джессе Роббинсе?

— Только вчера слыхала, как мой Хорэйс толковал с мистером Мэтисом. Он-то просто возмущен: подумать только, по какому праву Ассоциация наводняет город подобными негодяями!

— Значит, Лемюэл нанял его для Ассоциации? — спросила Лисса.

Лемюэл Мэтис был президентом Ассоциации скотоводов Вайоминга и поклонником Лиссы, хотя та и не поощряла его ухаживаний.

Луэлла раздраженно поморщилась:

— Ну… Я не совсем уверена в том, что кто-то из членов нанял его…

— Зато все мы знаем, что от него добра не жди, — и тебе следует зарубить это на носу, — добавила Эммелайн Уоттсон покровительственно-гнусавым голосом, с самого детства выводившим Лиссу из себя.

— Интересно все же — на кого он работает, — задумчиво протянула она.

Внезапно внимание женщин снова приковало происходившее на улице: один из ковбоев, отиравшийся у двери салуна, выпрямился и шагнул на деревянный тротуар.

Молодой, худощавый, с узким лицом и злобными глазами, он явно стремился затеять драку.

Человек, незаконно поселившийся на незанятой земле.

— Нам здесь в Вайоминге не по нраву, когда всякий паршивый индеец пьет наше виски! — громко, на всю покрытую мутными лужами улицу, заявил он.

Роббинс тщательно привязал лошадь к коновязи и не спеша обернулся к юнцу.

— Ты кто, трусливый пожиратель дерьма? — не отставал полупьяный ковбой, пока окружающие благоразумно отходили в сторону, подальше от линии огня.

Лицо Роббинса оставалось по-прежнему бесстрастным. Он, казалось, словно не расслышал ни намека на отсутствие храбрости, ни презрительную кличку, которой белые обычно награждали индейцев.

— Ты — трусливая собака! Проклятый краснокожий, пожиратель кишок с поджатым хвостом!

Мальчишка снова загородил дорогу высокому незнакомцу.

— Никогда не убиваю людей бесплатно, но для тебя, пожалуй, сделаю исключение, поскольку устал с дороги и хочу пить, — не повышая голоса ответил Роббинс, отстраняя худенькую фигурку.

Парнишка счел эти слова достаточным оскорблением и потянулся за кольтом, но не успел и наполовину вытащить оружие из кобуры, как на голову ему с силой обрушился ствол самовзводного револьвера Роббинса.

— Вы только взгляните! благоговейно охнул высокий тощий техасец.

— Не успел даже заметить, как он его выхватил, — добавил другой, не сводя глаз с незнакомца, спокойно переступившего через распростертое тело их приятеля, валявшегося без сознания.

А в это время на другой стороне улицы сгрудившиеся у витрины женщины наблюдали, как Джесс Роббинс исчезает в темных глубинах салуна.

— Ну, как хотите, а я считаю, что с этого дня дамам просто небезопасно появляться на улицах! Вы просто обязаны переехать из этого гнусного места. Шарлей, иначе я найду другую модистку, — провозгласила Луэлла под ход одобрительных восклицаний собравшихся… всех, кроме Лиссы, которая, не обращая внимания на травлю несчастной Шарлен Дербин, проскользнула через толпу к примерочной и начала пере одеваться. Но думала она при этом не о платьях, № о танцах, а о темноволосом опасном незнакомце, работавшем на Ассоциацию скотоводов Вайоминга. Лиса умирала от желания знать, кому понадобились услуги Джесса Роббинса.

Джесс вошел в отель «Метрополитен» и огляделся. Весьма шикарное местечко, ничего не скажешь, с огромными уродливыми мягкими креслами с обивкой из бордового бархата, пальмами в кадках, такими большими и пышными, словно в Алжире или Тунисе. Бордовые и темно-синие ковровые дорожки заглушали шаги. Джесс, осторожно ступая, направился к высокой стойке орехового дерева рядом с крутой лестницей и, прислонив к стене футляр для пистолетов, сбросил с плеча седельные сумки и положил их на широкий прилавок:

— Мне нужен номер и горячая ванна.

Портье отпрянул, словно в его изнеженную физиономию бросили пригоршню того, что обычно сгребают с пола конюшни.

Тонкие губы поджались так, что подбородок почти вдавился в шею.

— Не думаю, что это подходящее для вас место, ковбой. Заведение Ролинса на Эдди-стрит. Там, возможно, вам отведут комнату.

— Мне нужен номер здесь… и сейчас, — тихо повторил Джесс.

— Полукровок не принимаем, в отеле так заведено — политика администрации, — поспешно добавил портье с негодованием и изрядной долей настороженности, явно обеспокоенный тем, что холодные глаза незнакомца, мгновенно зловеще посветлев, приобрели оттенок кипящей ртути.

— Я, пожалуй, внесу изменения в политику администрации, — пообещал Джесс, потянувшись к книге записи посетителей и лежащему рядом перу, и, прежде чем портье успел остановить его, расписался и захлопнул книгу.

— Владельцы уволят меня… — протянул портье, но Джесс только швырнул на прилавок золотой и поднял сумки.

Обойдя стойку, он молча снял со стены ключ и направился к лестнице.

— Вы не можете… нельзя…

— Не суетись. Ной, а то можно подумать, он запустил тебе за пазуху пригоршню блох, — раздался спокойный властный голос. — Этот человек работает на меня.

Представительный, высокий человек с худым аскетичным лицом шагнул к стойке.

— Мистер Джейкобсон? Я не… то есть… я не знал… — Все в порядке, Ной. Пойди прикажи, чтобы Крис принес воды для ванны мистера Роббинса. И отнеси вещи Лиссы в ее номер, — добавил Джейкобсон и подошел к Джессу.

Тот снова поставил сумки и смерил взглядом Маркуса Джейкобсона. Владелец ранчо был одет в грубый рабочий костюм скотовода, трудившегося с зари до зари. Протянутая ладонь была покрыта мозолями, но ледяные голубые глаза смотрели проницательно и испытующе. Джесс сжал руку хозяина:

— Я явился на день раньше. Не думал, что вы уже в городе.

— Приехал только сегодня. Собираюсь в клуб, чтобы развеяться за карточным столом перед ужином.

Джесс слыхал о знаменитом «Шайенн-клаб», закрытом привилегированном мужском клубе, членами которого были только самые богатые скотоводы Вайоминга, и понимал, что никакого приглашения присоединиться к Джейкобсону не последует. Туда не допускались даже ковбои, не говоря уже об индейцах.

— Ну, а я не могу дождаться, когда погружу свое тело в кипяток, — небрежно бросил он.

— Прекрасно. Вернусь около семи. Мы можем поужинать в ресторане отеля и обсудить работу, которую нужно выполнить.

Уже через полчаса Джесс блаженствовал в дымящейся ванне. Мальчик, наполнивший ее, почему-то нервничал и дергался, как полудикий мустанг, но стоически молчал, пробормотав только несколько слов благодарности за брошенную монету.

Выбросив из головы все мысли о странном поведении парнишки, Джесс откинул голову на бортик роскошной медной ванны. Наемник-полукровка всегда заставлял людей нервничать, независимо от того, где это было — в Техасе или Вайоминге.

Оглядывая маленькую ванну, Джесс был вынужден признать, что весьма удивлен современной элегантной обстановкой. В одном углу — клозет, по другую сторону полузакрытой двери — сам номер с гостиной и просторной уютной спальней. По счастливой случайности ему достались лучшие апартаменты во всем отеле!

Шайенн с его десятитысячным населением имел гораздо большее значение, чем обыкновенная столица. Город считался основным центром нагорных равнин. Здесь располагалось управление могущественной Ассоциации скотоводов Вайоминга, отсюда железнодорожная компания «Юнион Пэсифик» отправляла каждую осень сотни тысяч голов скота. Усмехнувшись, Джесс лениво спросил себя, сколько деньжонок у старого Маркуса Джейкобсона. Скоро он узнает. Джесс Роббинс намеревался содрать безумно высокую плату за свои услуги.

Он всегда тратил деньги, как только получал их, покупая все новые участки земли и породистый скот для собственного небольшого ранчо в западном Техасе.

«Дабл Р», конечно, никогда не станет таким большим и шикарным, как владения королей скота, подобных Джейкобсону, но зато оно было настоящим домом для Джесса и его младшего брата Джонаха.

Постаравшись отделаться от воспоминаний о трагическом прошлом, Джесс еще раз мысленно пересмотрел условия сделки с Джекобсоном и начал намыливать свое мускулистое тело.




Лисса, устав от бесконечных сплетен кумушек, собравшихся в лавке портнихи, отправилась в отель на встречу с отцом. Должно быть, он к этому времени уже успел распорядиться, чтобы Крис доставил багаж в ее обычный помер и принес горячей воды для ванны.

Но когда Лисса вошла в отель, за стойкой, на обычном месте не оказалось Ноя. Зная о пристрастии вечно злобного человечка к бутылке, Лисса посчитала, что ей крупно повезло — можно проскользнуть наверх и, слава Богу, не видеть его противной физиономии.

Надеясь, что ванна уже готова, девушка потянулась к ключу, но ячейка с цифрой 12 была пуста.

— Должно быть, Крис взял ключ, чтобы приготовить ванну, — пробормотала про себя Лисса, поднимаясь по лестнице. Дверь двенадцатого номера и в самом деле не была заперта. Девушка ворвалась в гостиную.

— Где же, черт возьми, мои чемоданы? Ничего не успели принести!

Лисса прошипела под нос совершенно не подходящее для дамских ушей ругательство, адресованное Ною Босуику, и замерла, услышав плеск воды из ванной.

— Крис, брось туда соли для ванны с ароматом флердоранжа, и… Ой!

Лисса как вкопанная замерла на пороге. Он, в ее ванне! Голый! Под бронзовой кожей перекатываются мускулы, загорелая рука с изящными длинными пальцами, сжимающими кусок мыла, запуталась в густой поросли черных волос, покрывающих грудь. Длинные мокрые пряди прилипли ко лбу. Незнакомец нетерпеливо тряхнул головой; крошечные брызги полетели во все стороны. Все, что Лисса могла увидеть — неясные очертания тела под водой, слава Богу, ничего больше. Но тут он открыл эти таинственные глаза, в которые несколько часов назад ей так хотелось взглянуть, и сердце девушки, казалось, остановилось. Необыкновенного цвета чистого серебра, обрамленные густыми черными ресницами… чувственные губы чуть искривились в понимающей усмешке, от которой кровь Лиссы закипела. Но тут он заговорил, и ее сердце вновь пустилось в бешеный пляс.

— Боюсь, флердоранж вряд ли относится к числу моих любимых духов, — суховато заметил он. — Кстати, вы не похожи на горничную. Могу я надеяться, что вы присланы в подарок от моего нанимателя?

Лисса, как ни старалась, не могла оторвать взгляда от блестящего тела. Соблазнительные узоры из мыльных пузырьков, лопавшихся на плечах, буквально манили, пальцы сами тянулись прикоснуться, пробежаться по тугим литым мышцам. Наконец Лиссе удалось обрести голос:

— Что вы делаете в моем номере? — задыхаясь, еле выговорила она.

— Ваш номер? Ключ дали мне.

В голосе Джесса звенели веселые нотки.

— Во всяком случае, вы им не пользуетесь! — негодующе отрезала она, заливаясь краской. — Дверь была незаперта! Этот номер отец обычно заказывает для меня! Естественно, я предположила, что…

— Вы, естественно, вошли без спросу и распахнули дверь ванной, услыхав плеск воды, — бесцеремонно перебил он, все еще улыбаясь. — Привыкли подглядывать, как моются мужчины?

И не успела Лисса пробормотать что-то, он сделал вид, что встает:

— Дорогая, пока вы не ушли, будьте так добры дать мне вон то полотенце.

Лисса молниеносно повернулась и исчезла под раскаты сочного мужского смеха.

«Что за великолепная кошечка», — подумал Джесс, смывая пену и вытираясь насухо, и, поскольку еще одно появление прелестной, но незванной гостьи было вряд ли возможным, прошествовал в роскошно обставленную гостиную, запер дверь номера и с бритвой в руке вернулся в заполненную паром ванную, чтобы закончить туалет.

Доставая из гардероба развешанные рассыльным чистую сорочку и брюки, Джесс продолжал размышлять об огненноволосой незванной гостье. С первого взгляда понятно, что не горничная… Дорожный льняной костюм рыжевато-песочного цвета был чересчур дорогим для простой служанки, да и белые руки не знали тяжелого труда. Может, очень дорогая шлюха? Что-то сомнительно. Краска на щеках говорила о невинности и отсутствии опыта, но эти голодные золотистые глаза…

Джесс весело хмыкнул. Даже волчица взирает на теленка с меньшим интересом, чем эта рыженькая малышка рассматривала его в ванне. Просто сама просится в руки, налилась как спелое яблочко!

Но прежде чем Джесс примет неосознанное приглашение, необходимо узнать, кто она такая. Человек его круга может налететь на кучу неприятностей из-за богатой белой леди, если даже та сама вешается на шею. Может, после ужина стоит отправиться в самый большой салун в городе и навести справки. Красотка с такими необычными волосами, несомненно, должна быть хорошо известна на такой территории, как Вайоминг, где женщин гораздо меньше, чем мужчин.

Джесс придирчиво рассматривал свое отражение в зеркале. Черный костюм из домотканого сукна делал его похожим на священники… или политика. Несколько секунд он размышлял, взвешивая, не стоит ли взять с собой самовзводный кольт-лайтнинт (Молния (англ.)) сорок первого калибра, но решил, что не стоит. В конце концов, это самый шикарный отель Шайенна, а сам Джесс ужинает с одним из богатейших скотоводов. На этой территории для таких людей существовали неписаные законы — в их обществе даже самые отъявленные забияки старались вести себя как можно тише. Владельцы огромных ранчо были слишком могущественны, и кара за любой неосторожный поступок неудачливого ковбоя или просто подонка была немедленной и безжалостной.

— На всякий случай… если произойдет невероятное, — мрачно пробормотал он, и, открыв футляр, выбрал небольшой кольт, вложил его в специально сделанную, крепившуюся к плечу кобуру, застегнул ремни и натянул пиджак. Потом в последний раз посмотрел в зеркало. Нужно было постричься, да черт с ним, и так сойдет! Вряд ли Джейкобсон приведет жену, но даже если и так, Джесс вовсе не собирался производить впечатление на Лиссу Джейкобсон.

В эту минуту Лисса тоже стояла у зеркала. Неплохо… совсем неплохо… очень мило. Какое счастье, что в Шайенне есть парикмахерша! Она сумела сделать модную прическу в стиле буфф, уложив волосы на затылке в тяжелый пучок; легкие пушистые локоны красиво обрамляли лицо.

— Теперь остается только выбрать платье, — пробормотала она, подходя к гардеробу, дверцы которого просто распирали наряды всех цветов радуги.

Ужин в настоящем цивилизованном ресторане был поистине праздником, особенно после бесконечных зимних месяцев, проведенных в снежном плену на ранчо «Джей Бар». Вынужденное заключение едва не свело Лиссу с ума, — ни друзей, ни развлечений, а все общество состоит из отца и ненавистной экономки. Придя в полное отчаяние, девушка часто отправлялась навестить Уксусного Джо, сварливого старого повара, и Мосса-управляющего.

Молодые ковбои тоже были не очень-то подходящей компанией, поскольку, в основном, только и могли что глазеть, разинув рот, на прекрасную дочь Маркуса, да без толку суетиться, пытаясь ей угодить, но несчастные невежественные, бестолковые бедняги добивались только того, что еще сильнее действовали ей на нервы.

После смерти жены Маркус послал единственное дитя на Восток, получать образование. Ее тетя Эдит и дядя Финеас взяли к себе перепуганную девочку и обрушили на нее всю любовь, на которую только способна немолодая бездетная пара. Лисса проводила короткие летние каникулы на ранчо «Джей Бар», но вся ее жизнь проходила в Сент-Луисе.

В восемнадцать лет Лисса впервые появилась в свете на балу Замаскированного Пророка, самом известном и многолюдном за весь сезон в аристократическом старом городе. Красивые богатые отпрыски лучших семейств ухаживали за девушкой. Ей ужасно нравилось всеобщее внимание. Лисса даже начала подумывать о том, чтобы когда-нибудь в отдаленном будущем выйти замуж за одного из них, успокоиться и стать одной из модных львиц, светских арбитров общества, подобных тете Эдит.

Но тут позапрошлым летом в их дом ворвался Маркус, забрал дочь и увез ее домой, в эту ужасную глушь. У владельца ранчо были совершенно другие планы для своей единственной наследницы. Ей придется стать женой влиятельного скотовода, который мог бы управлять империей тестя. Они произведут достаточно наследников королевства, на создание которого у него ушла вся жизнь.

Но и этого было недостаточно! Маркус не мог придумать ничего лучше, как выбрать на роль мужа Лемюэла Мэтиса, преуспевающего городского адвоката и президента Ассоциации скотоводов Вайоминга. По справедливости, Лемюэла можно было считать привлекательным мужчиной, достигшим почти сорока лет, но, к несчастью, он оказался невероятным занудой. Интересы его ограничивались выращиванием и продажей скота, да еще выведением новых пород. Маркус и остальные его приятели поддерживали честолюбивые устремления Мэтиса. И Лемюэл в типичной для него педантично-скрупулезной манере пытался ухаживать за Лиссой.

Но сейчас девушка и не вспомнила о Лемюэле Мэтисе, Одеваясь к обеду, она могла думать только об одном — о возможности новой встречи с наемником. Перед глазами вновь и вновь всплывало его смуглое ястребиное лицо с издевательским взглядом серебряных глаз, и сердце колотилось все отчаяннее. Конечно, он высокомерная, наглая скотина, полукровка, на которого порядочной женщине и смотреть неприлично. Но почему-то во рту у Лиссы пересохло, колени ослабели, как только она снова представила себе его голым в этой ванне… мыльные пузырьки, покрывающие темную кожу, островки курчавых волос на груди и предплечьях, распирающие плечи упругие мышцы… Каково это, — почувствовать под пальцами стальное тело, ощутить разгоряченную плоть?

Лисса с трудом остановила себя и попыталась сосредоточиться на нарядах, которые едва удалось втиснуть в эту, не такую большую, как прежний номер, комнату, где явно не хватало шкафов для изысканного гардероба Лиссы. Будь проклят этот нахал, захвативший ее апартаменты! Пришлось занять другие, поменьше, в конце холла.

Упрямые мысли против воли девушки возвращались к Джессу Роббинсу. За последнее время на территории значительно участились случаи воровства и похищения скота. Лисса знала, что ее отец и другие владельцы больших ранчо, такие как Сайрус Ивере, озабочены этим и давно совещаются, решая, что предпринять. Может, именно папа нашел Роббинса? Неожиданно сообразив, что по всей вероятности так оно и есть, девушка лукаво улыбнулась. Если это правда, самонадеянного дьявола ждет весьма неприятный сюрприз. Он начнет работать на Маркуса, а она будет дочерью босса! Ах, если бы только это могло заставить его стать повежливее!

Но в этот момент в дверь постучали.

— Ты здесь, принцесса? — окликнул отец.

— Входи, папа. Я никак не могу решить, какое платье надеть сегодня к ужину. Наверное, цвета морской волны, но может, золотистое…

Маркус вертел в руках шляпу, нервно теребя ленту:

— Принцесса, я знаю, как ты хотела поужинать в ресторане, по кое-что изменилось…

— Ты обещал, папа! Ну что может быть важнее?! Если у тебя опять встреча в этой противной скучной Ассоциации, я подожду.

— Боюсь, это невозможно, Лисса, — умиротворяюще начал отец.

— Но я только что сделала новую прическу, и горничная выгладила платье и так спешила… по моей просьбе… — со слезами на глазах проговорила девушка.

Отец так упрямо выдвинул вперед челюсть, что было ясно — его не уговорить. Лисса прекрасно понимала это, потому что и сама в подобных случаях решительно сжимала зубы… и притом довольно часто.

— Сожалею, принцесса, но у меня деловое свидание. Человек, которого я нашел, приехал на день раньше, и мы с Лемюэлом должны обсудить с ним жизненно важные проблемы «Джей Бар».

Сердце Лиссы куда-то провалилось. Джесс Роббинс! Не понимаю, почему я тоже не могу пойти?! Обещаю сидеть тихо, пока вы беседуете.

Голубые глаза отца были холодны как лед.

Это не тот человек, с которым леди может показаться в обществе! Какой-то полукровка из Техаса, детектив по розыску угнанного скота. Значит, это действительно он!

— А, чепуха! Какое отношение все это имеет ко мне?! Единственное мое желание, — надеть нарядное платье и спокойно поужинать в цивилизованном месте.

Лисса знала, что Маркус разделяет предрассудки многих жителей Запада — у порядочной женщины не может быть ничего общего с индейцами-наемниками, а сыщики, занимающиеся розыском угнанного скота, несомненно, относились к последним. Узколобые ханжи! Как все это глупо!

Лисса уже хотела было высказать свое мнение, но отец не дал ей открыть рот.

— Понимаю, что ты большую часть жизни провела вдали отсюда, и только по этой причине оставляю без внимания эти легкомысленные высказывания, — наставительно-строго заявил он. — Обещаю завтра вечером повести тебя ужинать. А теперь, будь послушной девочкой — закажи все, что захочешь, пусть принесут в номер.

Подойдя к дочери, он поцеловал ее в лоб и направился было к двери, но остановился на пороге. В холодно-голубых глазах промелькнула веселая искорка.

— Кстати, принцесса, какая великолепная прическа! Вели парикмахерше прийти завтра… и надень золотое платье.

После ухода Маркуса Лисса нервно зашагала по комнате, пытаясь придумать, как быть. Если Лемюэл тоже будет в ресторане, можно сказать, будто ей так хотелось повидаться с ним, что ждать не было сил. Папа, конечно, придет в бешенство, но поскольку сам навязывает ей Мэтиса вот уже целый год, наверняка скоро остынет. И кроме того, откуда ему догадаться, что истинная причина, по которой дочь так стремилась попасть в ресторан именно сегодня, — наемник со странными глазами серебряного отлива.

Лиссе не терпелось увидеть выражение лица Джесса Роббинса, когда она торжественно вплывет в зал и он узнает, кто перед ним.

— Бьюсь об заклад, тут же язык проглотит.




Глава 2


Джесс уже ждал в вестибюле отеля, почти около входа в ресторан. В воздухе носились ароматы крепкого кофе и свежеиспеченного хлеба. В желудке тихо заурчало — только сейчас Джесс осознал, что кроме проглоченного наспех в дороге завтрака, состоящего из бобов с беконом» во рту ничего не было.

Маркус Джейкобсон с тремя приятелями, смеясь и весело переговариваясь, вошли в отель.

Должно быть, они уже успели пропустить по стаканчику в клубе.

Джесс представил, как они приглашают его в свое неприкосновенное святилище.

Скорее уже ад замерзнет.

Джесс пристально рассматривал приближающихся мужчин. На одном дорогие сапоги и неловко сидевший фрак, сковывающий движения. Обветренное лицо, — сморщенное, как мешок из старой оленьей кожи: сразу видно, этот человек прожил нелегкую жизнь. Второй одет получше, правда тоже в сапогах. Тщательно причесанные волосы, кельтский тип лица. Оба чем-то напоминали старого Маркуса — такие же жесткие безжалостные глаза, властные манеры.

Третий спутник был похож на горожанина. Одежда хорошего покроя, сразу видно, что он привык к модным сорочкам и строгим костюмам. В отличие от остальных, на нем были блестящие лакированные туфли и дорогие запонки. Джесс внимательно посмотрел на плоское широкое лицо со светлыми бесцветными глазами под рыжеватыми бровями. Проницательные, ничего не упускающие глаза. Он был моложе остальных, но далеко не юноша. Густые, такие же рыжеватые волосы прошиты седыми прядями, заметны залысины.

— Добрый вечер, мистер Роббинс, — приветствовал Маркус, настолько приветливо, насколько ему вообще позволял мрачный характер.

Да, они в самом деле выпили. Джесс вежливо поздоровался, Маркус представил своих спутников.

Это Сайрус Ивере, Джейми Макферсон, Лемюэл Мэтис. Джентльмены — это Джесс Роббинс.

Оба скотовода пристально разглядывали Джесса, оценивая его с проницательностью людей, чьи способности к выживанию в этой безбрежной дикой местности завоеваны тяжким трудом и высокой ценой.

Джесс обменялся рукопожатием с Мэтисом, ощутив под пальцами мягкую кожу человека, не привыкшего к физическому труду.

— Вы не скотовод, мистер Мэтис.

Глаза Лемюэла Мэтиса на мгновение сузились, он резко отдернул ладонь, но тут же улыбнулся.

— Нет, зато я президент Ассоциации скотоводов, и крайне заинтересован в охране и развитии животноводства на нашей территории.

Лемюэл скромничает. Он будет владельцем одного из самых больших ранчо в Вайоминге, когда через год-два женится на моей дочери, — вмешался Джейкобсон.

— Погоди, Маркус, леди еще не оказала мне чести и не ответила согласием, — запротестовал Мэтис.

Мужчины вошли в ресторан, и Джесс мгновенно ощутил на себе любопытные взгляды, услыхал назойливый шепоток. За много лет он успел привыкнуть к этому: «Сколько человек он убил? Сколько ему платят за убийство? Делает ли зарубки на револьвере после очередной жертвы?»

Люди чем-то напоминали стервятников, только вместо падали питали собственное грязное воображение, упражняясь в гнусных измышлениях на его счет.

Чопорный педантичный официант, возможно близкий родственник портье, проводил их к столу у дальней стены, расположенному таким образом, чтобы никто не мог подслушать их разговор. Джейкобсон, без сомнения, заказывал этот столик не раз.

Не успели они сесть, как знакомый голос окликнул Маркуса.

— Вот где ты, папа! Клянусь, я едва смогла найти тебя в этом углу! Нужно же было так спрятаться!

Прекрасная рыжеволосая девушка в нарядном шелковом платье цвета топаза пробиралась к ним через битком набитый зал. Она не видела Джесса, стоявшего у решетчатой перегородки. Джейкобсон негодующе застыл, но не произнес ни слова, наблюдая, как девушка, рассыпая улыбки, порхнула к столу.

«Значит, Лисса не жена, а дочь старого Маркуса!» Джесс выругался про себя. Не хватало еще, чтобы избалованная папочкина дочка впала в истерику из-за того, что случилось в номере. Однако ему почему-то стало интересно — как она поведет себя, заметив его? Джесс видел, что папаша в бешенстве оттого, что девчонка появилась так не вовремя, но ничего не сказал, пока Лисса приветствовала приятелей отца и Мэтиса.

— Ох, Сай Ивере, Криделлия рассказывала, как великолепно вы выглядите в новом костюме, и ни чуточки не преувеличивала! Мистер Макферсон, я соскучилась по вас! Сколько же мы не виделись? С самой прошлой осени, когда клеймили скот…

— Очень рад снова встретить вас, Лисса, — сказал Мэтис, галантно склоняясь над протянутой рукой.

— Ах, что вы… спасибо.

Девушка мгновенно осеклась, когда Джесс выступил из тени, и глаза их встретились. Лисса почувствовала, как при виде этой издевательской усмешки сердце ухнуло вниз и понеслось куда-то со скоростью курьерского поезда.

— Лисса, это Джесс Роббинс, детектив. Разыскивает угнанный скот, — сухо процедил Маркус, грозно глядя на дочь.

Ослепительно улыбнувшись и мгновенно обретя равновесие, она наклонила голову. Что, черт побери, такого в этом человеке? Достаточно одной его усмешки, чтобы всякая сдержанность куда-то испарилась.

— Приятно познакомиться, мистер Роббинс. Надеюсь, обслуживание и удобства пришлись вам по вкусу? — с невинным видом осведомилась она.

— Да, мэм. Обстановка просто роскошная, — кивнул Джесс.

Маленькая кокетка решила поиграть с ним!

— Особенно меня восхищает ванная — там все настолько удобно!

Лисса снова улыбнулась в потемневшее от гнева лицо.

— Лисса, по-моему, не стоит…

— Что же вы, джентльмены, так и собираетесь стоять и смотреть, как леди умирает с голоду? — перебила она отца, явно намеревавшегося сказать что-то укоризненное.

Мэтис поспешил предложить стул.

— Пожалуйста, садитесь, Лисса, — официальным тоном предложил он, подчеркнуто поспешно отводя ее от наемника и усаживая рядом с собой.

Сай Ивере, нервно откашлявшись, сел по другую сторону.

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, теперь, когда зима наконец окончилась, чувствую себя, будто заново на свет родилась.

Джесс наблюдал, как искусно Лисса раскидывает сети обольщения. Очевидно, девчонка привыкла всегда добиваться своего. Окруженная небольшой свитой поклонников, она осмелела и, по-видимому, находила особенное удовольствие в поддразнивании его. Наверняка не осмелится сказать отцу, как ворвалась в ванную к совершенно голому мужчине.

Джесс мрачно усмехнулся себе под нос, краем уха слушая, как эти двое обсуждают длинные северные зимы и приход весны.

— Не могла дождаться, пока растает снег, — заметила Лисса, пригубив шерри.

— Любите запах флердоранжа? — тихо осведомился Джесс.

От неожиданности Лисса поперхнулась, но мгновенно взяла себя в руки:

— Ну что вы, мистер Роббинс! В Вайоминге не растут апельсины, но зато я стараюсь как можно чаще душиться этими духами.

Непроницаемо-бездонные золотистые глаза выдержали его пристальный взгляд; на лице девушки застыло самое невинное выражение.

Маркус со всевозрастающей неловкостью слушал странный, полный намеков словесный обмен между дочерью и полукровкой. Дьявол все возьми, что здесь происходит?

Но случайно посмотрев на Лемюэла, его губы растянулись в улыбке. Неприрученная кобылка пытается заставить Леми ревновать! Лисса всегда хотела видеть предполагаемого жениха более пылким и внимательным. Ну что ж, поделом Мэтису! Маркусу и в голову не могло прийти, что Лисса посчитает полукровку привлекательным мужчиной!

— Зимы в Шайенне гораздо мягче, чем у вас, Лисса. Думаю, вам придется по вкусу городская жизнь, — вкрадчиво вмешался Мэтис.

Лисса вознаградила его улыбкой.

— Возможно, вы правы, Лемюэл.

— Мне так не хватало вас! Столько времени прошло с вашего дня рождения, — вздохнул Мэтис.

— Поистине королевский праздник, — добавил Макферсон, с сильным шотландским акцентом, прокатывая «р».

Лисса обратилась к Джессу:

— Каждую весну отец устраивает большой бал в честь моего дня рождения. Он очень щедр — идет на любые расходы и к тому же дарит великолепные подарки, правда, папа?

Она повернулась к Маркусу, краем глаза следя за угрюмо нахмурившимся Роббинсом.

— Ты это заслуживаешь, дорогая, — благосклонно кивнул Джейкобсон. — Джесс откашлялся.

Появился официант, чтобы принять заказы.

Пока подавали блюда, Лисса рассеянно прихлебывала шерри и вовсю кокетничала с Мэтисом, который буквально таял на глазах от столь неожиданного внимания.

Джесс понял, что попытка усмирить дикого жеребца гораздо предпочтительнее этих светских игр с Лис-сой Джейкобсон. Лучше уж прямо перейти к делу:

— Прежде чем вы расскажете о положении на ранчо, мистер Джейкобсон, хотелось бы разъяснить вот что: я не Том Хорн. Не стреляю несушек, не взрываю овец динамитом. Если появились проблемы с овцеводами или скваттерами, придется улаживать их каким-то другим способом.

Сай Ивере, фыркнув, весело хлопнул себя по бедру.

— Блэнтон говорил, что вы не любите ходить вокруг да около, да и дерзости в вас хоть отбавляй!

— Последнее время участились случаи угона скота, Роббинс, а со всем остальным мы как-нибудь управимся своими силами, — не повышая голоса, объявил Маркус.

Джесс кивнул.

— Ясно. Лошади или скот?

— В основном быки. В прошлом месяце я потерял почти пятьсот голов, а Сай — двести.

— Ну а я его пятьдесят, — вмешался Макферсон, вгрызаясь в кусок яблочного пирога с такой энергией, словно тот пытался убежать от него.

Джесс тихо присвистнул.

— По всему видно, вы Джейкобсон — главная мишень. Имеете хоть какое-то представление почему? — поинтересовался он, пристально вглядываясь в неуступчивое лицо старика.

— У меня столько же охранников, сколько у Сая или Джейми, просто стада разбросаны по отдаленным пастбищам.

И самих пастбищ немало, — поддержал Ивере. Джейкобсон пожал плечами.

— Я самый крупный скотовод в юго-западной части Вайоминга, но такие убытки мне не по карману. Если грабители ухитрялись угнать пятьсот голов, пока снег еще не успел стаять, к тому времени, когда весеннее клеймение закончится, просто не могу представить, сколько скота еще лишусь.

— Чтобы действовать в таком масштабе, воры должны придумать что-то другое, а не просто отделять телят от маток и ставить на них свое тавро, — заметил Джесс.

Глаза Джейкобсона гневно блеснули.

— На прошлой неделе угнали все стадо с Форк Крик!

— И у меня телят утащили. Такое всегда бывает весной во время отела, — философски пояснил Сай Но то, что происходит у Маркуса, ни в какие ворота не лезет. Уже целые гурты угоняют.

— Пап, а ты никогда не говорил мне, насколько это серьезно.

Лисса сосредоточенно наклонилась вперед, не сводя глаз с отца. Увлеченные разговором мужчины почти забыли о ее присутствии. Маркус вытер рот белоснежной салфеткой, и, поднявшись, подошел к стулу дочери.

— Лисса, тебе не стоит волноваться о подобных вещах. Пусть мужчины ломают себе головы. А теперь, юная леди, нам предстоит обсудить кучу нужных дел. Уверен, что джентльмены извинят тебя, если пораньше поднимешься в свою комнату.

Он строго прищурился, показывая, что больше терпеть такое поведение не намерен. Лисса вздохнула, прекрасно поняв значение этого взгляда, и как ей ни хотелось продолжать пикироваться с Джессом и узнать получше, каким образом детектив собирается разыскивать украденный скот, было ясно, что отец ни в коем случае не допустит этого. Маркус поспешно отодвинул стул, Лисса. пожелала мужчинам доброй ночи, поцеловала отца в щеку и, уже повернувшись, чтобы уйти, бросила через плечо:

— Знакомство с вами — истинное удовольствие, мистер Роббинс.

В глазах девушки плясали дьявольские искорки.

Джесс молча наблюдал, как Лисса, грациозно покачивая бедрами направляется к выходу, оставляя за собой едва уловимый аромат тонких духов.

От этой женщины не жди ничего, кроме бед.

Как только Джейкобсон вернулся на место, мужчины тут же закурили дорогие сигары. Официант налил превосходного старого бренди и, оставив бутылки на столе, быстро убрал посуду и удалился.

— Вы послали мне телеграмму, мистер Джейкобсон. Действуете от имени Ассоциации?

— Нет, я сам хочу нанять вас, но поскольку владения этих людей расположены рядом, а Леи не только почти родственник, но и — президент Ассоциации, думаю, что и им следует принять участие в нашей беседе.

— Совершенно справедливо. Я получаю три сотни в месяц; питание и жилье за ваш счет. Если поймаю грабителей, платите премиальные. Пять тысяч за все про все.

Ивере едва слышно свистнул, шотландец что-то проворчал, Мэтис кашлянул. Все трое выжидающе уставились на Маркуса.

— Черт побери, только избавьте меня от этих проклятых воров! Ничего не пожалею!

Небрежно кивнув, Джесс продолжал расспросы:

— Не может так быть, что этим негодяям помогает кто-то, работающий на вас?

Он перевел глаза с Джейкобсона на Иверса, потом на Макферсона.

Сай Ивере был непоколебим.

— Я знаю своих парней как облупленных, это порядочные, верные люди. Много лет работали на меня.

— Каждый год я нанимаю множество бродяг-сезонников, но сомневаюсь, чтобы они сговорились с ворами, — кисло протянул Макферсон, сделав такую гримасу, словно проглотил целый лимон.

Маркус задумчиво покачал головой.

— Не хотелось бы ни о ком плохо думать. Знаю большинство моих ковбоев еще с тех пор, как они без штанов бегали, но ранчо слишком велико. Постоянно, приходят новые люди, и поскольку я — основная, мишень… все может быть.

— Постарайтесь, чтобы те, в ком вы не уверены, работали на основном пастбище, поближе к дому. Так мне будет легче наблюдать за ними.

Джесс отодвинул стул и встал.

— Думаю, пока на этом все. Приеду на ранчо, как только вы соберетесь.

Остальные тоже поднялись.

— Мне нужно несколько дней провести в городе, — пояснил Джейкобсон, — но я велю парням проводить вас… ну, скажем, послезавтра.

— Прекрасно. Буду ждать.

Джесс повернулся, чтобы идти, но Мэтис добавил:

— Кстати, Роббинс, вы должны постараться. Очень постараться. Пять тысяч — это то, что обычно платят Хорну.

Взгляды мужчин скрестились и застыли:

— Если предпочитаете Тома Хорна, почему вам не нанять его? Слыхал, что он сейчас свободен.

— Потому что, как я слышал, вы — лучше, — вмешался Маркус. — Не обманите моих надежд.

Лисса парила в сумеречном мире между забытьем и явью, населенном причудливыми снами, снами о смугло-красивом лице с ослепительной улыбкой и коварными серебряными глазами, которые издевались над ней. Лисса слышала его низкий и грубоватый голос, что-то тихо шепчущий, дразнящий, хрипловатый, презрительный смех…

Лисса вскочила, словно от удара. Это не сон. Голоса доносились из аллеи. Поспешно отбросив одеяло, она накинула бархатный халат, пробежала по пушистому ковру к распахнутому окну, отодвинула штору и выглянула на улицу сквозь кружевную занавеску.

Снова донесся голос Джесса Роббинса вместе с мелодичным чувственным женским смехом:

— Дьявол, Кэмми, слишком много времени прошло.

— Просто глазам не поверила, дорогой, когда ты появился в мюзик-холле. Совсем не меняешься, Джесс, разве что к худшему! Ты ужасно испорченный, противный мальчишка!

Тихий гортанный смешок поплыл в спокойном ночном воздухе.

Лисса напряженно вглядывалась в темноту, туда, где сплелись в объятиях две фигуры. Женщина, миниатюрная, темноволосая, была в фантастическом костюме из какой-то блестящей красной ткани, вероятно, расшитой стеклярусом. Низкий вырез открывал пышную грудь и молочно-белые плечи, небрежно окутанные боа из страусовых перьев.

В таком наряде она должна была продрогнуть до костей!

Но женщина по имени Кэмми, по-видимому, и не думала мерзнуть — она страстно прижималась к груди Джесса Роббинса.

— Ты всегда горячий, словно печка, милый, в любые холода!

— Здесь не так тепло, как в Эль-Пасо, — суховато пробормотал он, обжигая поцелуями ее тело.

Кэмми, запустив пальцы в непокорную копну его волос, притянула к себе Джесса:

— Так, значит, ты помнишь, Эль-Пасо, а? Лисса заметила, как лунный свет отразился и заблестел в больших темных глазах, когда Кэмми откинула голову, подставляя Джессу груди и горло. Боа, упав, медленно опустилось на землю, длинные ресницы женщины блаженно легли на щеки — сильные руки сжали упругую грудь, проникли за низкий вырез и начали ласкать нежные холмики.

Роббинс с низким, почти звериным рыком накрыл ее рот безумным поцелуем. Лисса видела, как слились их губы.

…Да ведь их языки тоже, должно быть…

Странная огненная вспышка пронзила ее с головы до пят, горячая волна сначала залила щеки и поползла вниз, распирая груди, превращая соски в крохотные камешки, стягивая низ живота, омывая бедра, пока не сосредоточилась в потайном местечке между ног.

В горле Лиссы мгновенно пересохло. Она нервно облизала губы, не отрывая глаз от слившихся в поцелуе любовников. Джесс, казалось, стремился сделать женщине больно, впиваясь в ее рот все с большей жадностью, клоня к земле. Кэмми тихо стонала, отвечая с тем же пылом; нетерпеливые пальцы судорожно расстегивали сорочку Джесса… Сунув руки под тонкую ткань, женщина впилась ногтями в его спину.

Лисса бессознательно коснулась кончиками пальцев собственных губ, наблюдая, как Джесс кончиком языка обводит кубы Кэмми. Она зачарованно глядела на происходящую внизу сцену, тяжело, нервно дыша. Эти двое вели себя, как обезумевшие от похоти животные. Несмотря на все старания отца уберечь ее, Лисса несколько раз видела, как быки и жеребцы обслуживают коров и кобыл. Безумно-страстная схватка под окном почти ничем не отличалась от поведения охваченных неодолимой потребностью скотов, и должна была вызвать всего лишь отвращение… а не возбуждение. Что же происходит с ней?

Джесс неожиданно поднял голову и отстранил Кэмми:

— Тебе лучше подняться в мою комнату, дорогая, иначе я возьму тебя прямо здесь в грязи.

— Нам не впервой, — рассмеялась Кэмми. — Уверен, что тебя не выбросят из-за меня из отеля?

— Никто и никогда, — задыхаясь, пробормотал он. Женщина нагнулась и едва успела подобрать боа, как Джесс подхватил ее на руки и понес к боковым дверям. Длинные перья затрепетали на ветру, и парочка исчезла, тихо смеясь.

Лисса по-прежнему глядела на залитую лунным светом аллею широко раскрытыми, невидящими глазами, снова и снова представляя, что делает сейчас Джесс Роббинс с раскрашенной актрисой. Раздевает… гладит теплыми руками нежную плоть… ласкает груди… страстно целует губами и языком… Но что потом? Что потом?

Лисса стиснула веки, приложила ладони к вспыхнувшим щекам, попыталась вообразить Джесса, стоящего перед ней обнаженным, но в памяти всплывали лишь лицо и торс, — остальное во время их встречи в ванной было скрыто под водой. Зато Лисса видела огромную уродливую снасть быков и жеребцов. Нет-нет! Мужчина просто не может быть так сложен!

Дрожь возбуждения снова пробежала по спине Лиссы. Девушка опустила штору и подошла, к огромной одинокой кровати и, скользнув под одеяло, начала воображать Джесса, лежащего на такой же вот постели, накрывающего своим телом женщину — не темноволосую шлюшку из мюзик-холла, нет, этой женщиной была она, Лисса! Именно она сжимает его в объятиях, чувствуя, как покалывают усы мягкую кожу лица и шеи.

Она потянулась, чтобы коснуться твердой мускулистой груди… и обняла холодный, равнодушный воздух. Лисса, всхлипывая, перевернулась и в бессильной ярости заколотила кулаками по подушке:

— Что, что это со мной? Никогда до сих пор такие мерзкие мысли мне и в голову не могли прийти!

Шепот эхом отдавался в тишине пустой комнаты. Слезы комом стояли в горле, мешая дышать, крупные соленые капли срывались с ресниц. Лисса порывисто вытирала их, убитая и оскорбленная, униженная до глубины души не столько взрывом собственных эмоций, сколько неожиданно причудливой чувственной фантазией.

— Не позволю этому нахальному негодяю так мучить меня, не позволю! — решительно поклялась Лисса.

Если ей удалось очаровать половину молодых холостяков в Сент-Луисе, — заставить их пресмыкаться у своих ног, уж с этим полукровкой-наемником она как-нибудь справится!

Джессу Роббинсу, возможно, не терпится заработать деньги и начать гоняться за угонщиками как можно скорее. Отец собирался остаться в городе на пару дней, заняться делами Ассоциации. Как бы ухитриться отправиться домой вместе с наемником?

Лисса, улыбаясь, откинулась на подушки, чтобы хорошенько все обдумать.




Глава 3


Лисса оглядывала простирающиеся на горизонте безбрежные пространства переливающейся под лучами солнца, перекатывающейся под ветром зеленой травы бутелоуа. Теплый воздух был полон запахами влажной плодородной земли. На нагорные равнины наконец пришла весна. Но мысли Лиссы были далеки от великолепия окружающего пейзажа и прекрасного наступающего дня — кипя от бешенства, она уставилась в спину Джесса.

Подумать только, пожертвовать неделей в Шайенне, и ради чего?

Употребить всю хитрость и уловки, чтобы уговорить отца позволить вернуться на ранчо в сопровождении Роббинса и остальных ковбоев! Правда, это было не так уж сложно! Лисса тщательно упаковала одно из купленных платьев и объяснила Маркусу, что этот наряд Криделлия Ивере хотела надеть на бал в честь весеннего клеймения скота. Портниха, миссис Дербин, якобы просила Лиссу отвезти его в долину, чтобы Криделлия смогла приехать с ближайшего пастбища и заняться примеркой.

Когда Лисса появилась в это утро в платной конюшне, Роббинс, уже готовый к отъезду, сидел на огромном свирепом жеребце. Мягкие брюки из хлопчатобумажной ткани тесно облегали ноги, из-под кожаной куртки виднелась темно-красная рубашка, с пояса свисала кобура кольта.

В своей широкополой шляпе, почти закрывающей лицо, Джесс выглядел почти как сам сатана, суженные серебристые глаза пристально уставились на нее. Роббинс явно был не в восторге от того, что приходится ехать на ранчо вместе с избалованной хозяйской дочкой, и не давал себе труда это скрыть — коротко, сухо поздоровался и предупредил, что ехать придется быстро и почти без отдыха.

Они направились на север, и были в пути уже больше часа. Все это время Джесс, казалось, был исполнен твердой решимости не обращать на Лиссу внимания, а та, надув губы, упрямо молчала, что явно не производило на него ни малейшего впечатления. Джесс развернул коня и, проехав мимо, в хвост каравана, о чем-то заговорил с ковбоями, подгонявшими вьючных лошадей. Чувствуя, как солнечные лучи бьют в спину, Лисса мучительно соображала, как лучше привлечь его внимание.

Роб Остлер, один из молодых ковбоев, догнал Лиссу и, застенчиво краснея, попытался заговорить с ней. Этот невзрачный юноша из Техаса, с морковно-рыжими волосами и щербатой обаятельной улыбкой, по-видимому, был рад случаю поговорить с красивой девушкой.

— Мы остановимся на обед у Литл Сэнди, мисс Лисса. Вы к тому времени, наверно, захотите передохнуть.

— Так мчимся, будто за нами сам дьявол гонится, — пожаловалась Лисса и, обернувшись, мстительно уставилась на Роббинса.

— Если вы устали, можно сделать привал прямо сейчас, — с охотой вызвался парнишка. — Сейчас скажу этому задавале-детективу, что среди, нас — леди.

Его адамово яблоко нервно прыгало вверх и вниз, как пробковый поплавок на воде.

— Совсем не обязательно, Роб, я справлюсь. Если почувствую необходимость остановиться, так и сделаю, — добавила она с напускной бравадой. Ковбои, конечно, подождут ее, но этот упертый дикарь может, не оглянувшись, помчаться вперед.

Подъехали еще двое, молодой и поседевший, умудренный опытом ветеран, и присоединились к разговору, предлагая Лиссе свежей воды из фляжки, показывая особенно красивые места, обращая внимание девушки на звуки природы, пробуждающейся к жизни после зимней спячки.

Наконец, не в силах больше вынести ледяного безразличия Роббинса, Лисса, извинившись перед людьми отца, пришпорила коня и, поравнявшись с Джессом, натянула поводья. Тот не удостоил ее даже взглядом: Устали от своих придворных, принцесса? — бросил он нехотя.

— А вы всегда так грубы, или для меня стараетесь? — ангельским голоском спросила Лисса.

Едва заметная циничная улыбка чуть коснулась уголков рта.

Привыкли, чтобы все мужчины стелились перед вами?

~ Смотрю, вы и в самом деле пытаетесь вывести меня из терпения, отомстить за что-то. Почему, Джесс Роббинс?

Глаза девушки вызывающе блеснули. Ни один человек не осмелился так говорить с дочерью босса… Он явно был не равнодушен к ней.

Джесс наконец повернулся и посмотрел ей в глаза: — Вы из кожи вон лезете, чтобы привлечь мое внимание! Я мог бы задать тот же самый вопрос, но не стану, потому что знаю ответ.

Взгляд серебристых немигающих глаз поверг ее в краску смущения.

Джесс пробормотал себе под нос ругательство и отвернулся, прежде чем успел заметить, как багровеет шея под распахнутым воротничком блузки, где округлые груди оттягивали тонкий шелк.

— Смотрю, вы очень высокого мнения о себе, — с трудом отпарировала девушка. — Что же до нашей встречи в отеле… это просто ошибка. Вы заняли мой номер.

— Поэтому нужно было вот так врываться, а потом оставаться и смотреть, что будет?

Темная бровь язвительно приподнялась, Джесс скользнул по лицу Лиссы безразличным взглядом. Та решила, что пора поставить выскочку на место.

— Вы действительно невыносимы, но не нужно считать себя чем-то особенным. Да, мне было любопытно. Никогда не видела раньше голого мужчину. Правда, зрелище несколько меня разочаровало, — притворно вздохнула она.

— Только потому, что не с чем было сравнивать мою… э… внушительную осанку, — сухо процедил он, невольно восхищаясь выдержкой девушки. Маленькая чертовка слишком настойчива и дерзка… не говоря уже о том, что прекрасна.

— Вы оказались всего-навсего моим первым голым мужчиной. Кто сказал, что я не попытаюсь впредь сделать сравнения? — съехидничала Лисса и, щелкнув поводьями, повернула рысака и отъехала, чтобы поскорее скрыть досаду от поражения в этом откровенном словесном поединке.

Приблизившись к Робу и Батчу, девушка пожаловалась:

— Неплохо бы передохнуть и поесть «что-нибудь, а то при такой скачке лошади скоро охромеют.

Джесс наблюдал, как Лисса, посовещавшись с мужчинами, остановила коня и спрыгнула на землю. Он уже хотел швырнуть ее в седло и заставить проехать верхом еще, по крайней мере час, но решил, что не стоит играть ей на руку.

Именно этого она и добивается! Будь он проклят, если попадется на удочку!

Они разложили костер, сварили бобы и кофе. Джесс молча наблюдал, как мужчины соревнуются друг с другом, чтобы услужить Лиссе. Этих щенков еще можно понять, но даже старые псы, всю жизнь крутившие хвосты коровам, обращались с ней как с принцессой. Конечно, в этой глуши ценилась любая женщина, старая или молодая, уродливая и хорошенькая, а уж единственная дочь и наследница могущественного короля скотоводов, такого, как Маркус Джейкобсон, да еще такая ошеломительно красивая, несомненно должна считаться владычицей умов и сердец.

Джесс сидел, покачивая в ладонях кружку с обжигающим черным кофе, и исподтишка рассматривал девушку. Она явно намеренно игнорировала его с тех самых пор, как все уселись у костра. Что замышляет ее хитрый изворотливый умишко?

Лисса подождала, пока Джесс отправился проверить жеребца, и, быстро подойдя к своей лошади, оглянулась, чтобы убедиться, не следит ли кто за ней, и начала подрезать ремень подпруги маленьким карманным ножичком, пока не оставила лишь тонкую перепонку.

— Сойдет, — пробормотала девушка, улыбнувшись.

Вскоре, затоптав огонь, путешественники вскочили в седла и приготовились продолжать путь. Лисса ехала очень осторожно, пока не смогла догнать Джесса, как обычно, скакавшего во главе кавалькады:

Ведете себя так, словно грабители вот-вот нападут на нас и начнут стрельбу.

— Вполне возможно, — бросил Джесс, не отводя глаз от горизонта.

— Вы в самом деле считаете, что нам грозит опасность, — осведомилась Лисса, незаметно подъезжая ближе, когда почувствовала, что седло начинает соскальзывать, и, прежде чем Джесс успел ответить, вскрикнула и потянулась к нему.

Роббинс повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как девушка клонится к земле. Тонкие пальчики отчаянно вцепились в рукав Джесса. Молниеносно обняв рукой ее талию, он поднял Лиссу на черного жеребца. Та с облегчением освободилась от своего мерина. Смирная лошадь несколько раз взбрыкнула, пытаясь отделаться от болтавшегося седла, и начала мирно щипать траву, игнорируя шум и суматоху — испуганные ковбои с криком помчались к Джессу и Лиссе.

Девушка прильнула к спасителю, намеренно обхватив руками его шею. Какое упругое стройное тело, совсем как в ее фантазиях. А пальцы… словно стальные тиски, крепко держали ее, не давая упасть. Лисса прижалась грудью к широкой мужской груди, почувствовав, как Джесс мгновенно застыл. От него пахло мылом для бритья, чуть-чуть табаком, и еще чем-то непонятным.

Лисса провела пальцем по заросшей щетиной челюсти.

— Ужасно густая борода! А я думала, что мужчины с индейской кровью обычно безбородые.

Пробормотав под нос проклятье, Роббинс натянул поводья, но Лисса продолжала изо всех сил льнуть к нему. Он почувствовал, как брюки становятся все теснее, а Джессу меньше всего на свете хотелось, чтобы она поняла, какое воздействие производит на него.

Сверхъестественным усилием воли Роббинс оторвал Лиссу от себя и почти уронил на землю.

— Что за дурацкие фокусы! Так вполне можно шею сломать, — прошипел он и, спешившись, зашагал туда, где щипал траву ее конь.

— Фокусы! Сами говорите, я могла убиться, и называете это фокусами!

Подняв разрезанную подпругу, Джесс протянул ее Лиссе, пригвоздив девушку к месту обвиняющим взглядом.

— Фокусы, — кивком подтвердил он.

— Что ж, поскольку у вас самая сильная лошадь и к тому же вы регулярно моетесь, думаю, именно вам придется довезти меня до «Джей Бар», — жизнерадостно объявила она, игнорируя его нахмуренную физиономию и собственное, бешено бьющееся, сердце. Но в этот момент подлетели остальные и мигом поспрыгивали с коней.

— Мисс Лисса, с вами все в порядке? — задыхаясь спросил Роб.

— Девушка, я со страху с десяток лет жизни потерял, больше чем в метель семьдесят шестого! — объявил Люк Диверс с гнусавым выговором уроженца Теннесси.

— Обошлось. Просто подпруга лопнула. Не из-за чего волноваться. Мистер Роббинс не дал мне упасть.

— Ошибаетесь, принцесса, вы еще вполне можете как следует грохнуться! — медовым голосом тихо пробормотал Джесс.

— Чертовски хорошо, что ваш папаша верит в старые добрые денверовские седла с двойными ремнями, иначе конь мог бы сбросить вас, — объявил Диверс.

Он заметил разрезанную подпругу, но ничего не сказал.

— Можешь починить? — спросил Джесс старика.

. Диверс выплюнул длинную струю табачной жвачки, совсем как паровоз компании «Юнион Пэсифик», выпускающий пар, и только тогда ответил:

— Кажись, могу сцепить чертов ремень достаточно прочно, чтобы наша малышка добралась до дому.

— Трус, — прошептала Лисса Джессу и, рассерженно повернувшись, устремилась прочь.

Починка заняла немного времени, и вскоре все уже вновь были готовы отправиться в путь. Лисса держалась рядом с Робом Остлером и Мэттом Хелмером, заставляя себя смеяться нехитрым ковбойским шуткам и поминутно украдкой поглядывая на Джесса, по-прежнему ехавшего в одиночестве.

— …И тут этот английский пилот начинает толковать о поездке в Париж. Тут старик Диверс возьми да объяви: «Я, мол, бывал в Париже». — «В Париже? Во Франции? И что вы там делали?» — «Отгонял гурт быков, — объяснил старик Диверс. — Какого черта?! — Прошу прощения, мисс Лисса, но только старик как начнет сквернословить — не удержишь. Ну тут Вэл, англичанишка этот, полез на стену и допытывается: мол, как он ухитрился перегнать быков через океан. А тот возьми и скажи: „Какой там океан, просто погнал рогатых окольным путем!“

Все разразились смехом, даже сам папаша Диверс, в сотый раз слышавший эту историю.

— Лучше вспомни, как ты связался с этим худюшим диким жеребцом с «Трипл Е», подтолкнул локтем Роба Мэтт.

Застенчиво поглядев на Лиссу, Роб приступил к повествованию со всем пылом прирожденного рассказчика.

— Хочу сказать, что у меня по коже мурашки бегали, когда я все-таки ухитрился вскочить на эту тварь…

Лисса думала о своем, в пол-уха прислушиваясь к голосу молодого ковбоя, когда тот закончил словами:

— В жизни больше не свяжусь ни с одним дикарем! Все снова засмеялись, но Остлер продолжал клясться, что с подобными забавами покончено навсегда. Но тут Лисса в каком-то порыве, рожденном скукой и досадой, неожиданно вмешалась.

— Ты не желаешь больше обуздывать коней, но как насчет скачки? Прошлым летом я обогнала тебя; бьюсь об заклад, что снова это проделаю.

— Ах, мисс Лисса, я просто нарочно подставился. Хор иронических выкриков заглушил протесты юноши, так что он наконец, словно сдаваясь, поднял руки:

— Ладно-ладно, посмотрим. Откуда хотите начать?

— Прямо сейчас. Скачем вон до того камня! — воскликнула Лисса, вонзив шпоры в бока мерина.

Испуганная лошадь взяла с места галоп, но Остлер, издавая дикие вопли, не уступал, понукая резвого скакуна.

С наблюдательного пункта на вершине холма Джесс видел, как двое юных глупцов неслись к острому зубчатому возвышению с неровными краями в самом центре долины, и, пожав плечами, оглядел местность. Зимой снег лежал здесь толстым слоем, а потом, когда начались весенние ливни, ручьи вышли из берегов, и на многих заболоченных низких участках почва была предательски скользкой. Лисса, далеко обогнавшая Роба Остлера, мчалась к заросшей колючей травой лужайке, которая вполне могла стать опасной.

Джесс, выругавшись, пустил Блейза в галоп и полетел вдогонку за безрассудной девушкой. К тому времени, когда между ними оставалось около пятидесяти ярдов, Остлер, что-то сообразив, уже кричал Лиссе, чтобы та остановилась, и, повернув коня, отъехал прочь от ручья. Но девушка, не обращая внимания, перепрыгнула через мелкий, но бурный поток и продолжала нестись вперед, пока ноги серого мерина не увязли в жадной топи. Конь дернулся и сбросил седока. Лисса тоже начала тонуть.

— Зыбучие пески! — завопил Остер и, сняв с седла лассо, начал складывать его в кольца.

Джесс последовал его примеру, пока Лисса билась в трясине, с каждой секундой погружаясь все глубже.

— У тебя веревка прочнее, — вытягивай серого, — велел он. — Я займусь девушкой.

Молодой ковбой ловко заарканил мерина и начал вытаскивать его из зыбучего песка. Джесс, ловко действуя более легкой мексиканской регатой, сплетенной из ленточек сыромятной кожи, быстро накинул петлю на Лиссу.

— Пропусти под руками и держись крепче! — прокричал он.

Девушка послушалась, и Джесс смог вытянуть ее. Когда он спешился, Лисса, с головы до ног покрытая липкой грязью, задыхаясь, уже лежала на берегу ручья. Немного придя в себя, она заметила прямо перед глазами щегольские черные сапоги. С трудом приподнявшись, она села на корточки и подняла голову.

— Вы что-нибудь умеете, кроме как хмуриться и злиться? — спросила она, протягивая Джессу вымазанную руку.

Джесс грубо потянул ее вверх.

— Вы не дали мне причин вести себя по-другому. Большего идиотизма не припомню, с тех пор как мой командир пытался вступить в переговоры с вождем туарегов.

Лисса начала безуспешно отряхиваться.

— Что такое туареги? Индейцы? Вы были в армии? Джесс пропустил вопрос мимо ушей, не в силах отвести глаз от промокшей девушки. Черт возьми, даже покрытая грязью с головы до ног, она была прекрасна! Прилипшая к телу одежда обрисовывала каждый соблазнительный изгиб груди и бедер.

— Посмотрите на себя! Настоящее чучело, и несет, как от дохлой коровы, две недели провалявшейся на солнце!

— У меня в сумках чистая одежда, — пробормотала Лисса. — Дайте мне немного времени, чтобы отмыться и переодеться.

— Десять минут, иначе я привяжу вас к вьючной лошади, — пригрозил Джесс, завидя приближавшихся мужчин.

Люк, Мэтт и Фестус гораздо сильнее беспокоились за нее, чем ненавистный наемник. Лисса с трудом перебарывала детское желание высунуть язык вслед удалявшейся спине. Почему все, что она ни пытается сотворить, желая привлечь внимание Джесса Роббинса, оборачивается против нее же, заставляя Лиссу выглядеть испорченной девчонкой? Неужели так ничего и не удастся сделать?!

Лисса вздохнула и решительно направилась к седельным сумкам, и, пока отстегивала ремни, в голову пришла неожиданная идея.

Посмотрим, Джесс Роббинс, что ты сможешь сделать!

Медленная улыбка расплылась по черному от грязи лицу. Выхватив тщательно сложенную одежду, Лисса направилась к небольшой рощице на берегу ручья.

Ровно через десять минут она появилась из-за деревьев, одетая в белоснежную блузку с оборками и зеленую шелковую юбку с узкими клиньями, совершенно неподходящую для верховой езды, и деловито подошла к Джессу, что-то объяснявшему Люку Диверсу.

— Я готова, — мило улыбнулась она.

Джесс обернулся, сузившимися глазами оглядел стройную фигуру.

Как, черт возьми, вы собираетесь сидеть на коне в этих тряпках?!

Лисса с деланной искренностью взглянула на него и усмехнулась.

— Это единственное, что я взяла с собой, если не считать двух вечерних платьев с большим декольте.

Конечно, это было не совсем правдой, но небольшая хитрость не повредит.

— По-видимому, мне все-таки придется ехать с вами.

Лисса ехидно наблюдала, как неожиданно застыло его большое тело. Джесс выглядел так, словно собирался трясти ее, пока зубы не застучат.

— Бесстыдная маленькая стерва, — пробормотал он себе под нос, и, обернувшись, приказал готовиться в путь. Потом взлетел на огромного жеребца и, протянув руки, поднял Лиссу в седло. Она обхватила руками его талию, не стесняясь, прижалась к нему грудью и терлась бедрами о его ляжки, пока стальные пальцы не сжали запястья.

— Ой, больно! У меня синяки будут.

— Леди, это ничто по сравнению с тем, что вы со мной делаете, — мрачно объявил Джесс. — Именно это вы желали услышать? Ну так считайте, что услышали, поэтому заткнитесь и сидите спокойно. У меня нет настроения болтать.

Через несколько минут Лисса вспомнила:

— Вы так и не сказали, что такое туареги.

Не обращая на нее внимания, Джесс устремил взгляд вдаль.

Лисса молча изучала его профиль. Черная, густо пробивающаяся щетина придавала ему вид свирепого пирата. Она снова мысленно поинтересовалась, из какой он семьи, когда заметила густую поросль курчавых волос на груди. У полукровок обычно кожа гладкая. Кроме того, у Джесса лицо не плоское и нос не орлиный, как у индейца. Четко очерченные скульптурные черты скорее напоминали об латиноамериканском происхождении.

— Вы мексиканец, а не индеец.

Джесс, выведенный из задумчивости, резко ответил:

— Нет, я и индеец тоже.

— Значит все-таки мексиканец, — удовлетворенно кивнула она. — Так или иначе, вы вполне можете поговорить со мной, Джесс. До «Джей Бар» много длинных утомительных миль. Расскажите о своей семье, — попросила Лисса и, когда Джесс не ответил, вздохнула.

— Ну ладно, расскажу о своей. Моя мать была первой красавицей в Сент-Луисе, из семьи Белшей. Умерла во время эпидемии холеры, когда я была совсем маленькой, поэтому я помню о ней только то, что рассказывал папа. Он, должно быть, очень любил маму, потому что так и не женился. Зато построил «Джей Бар» собственными руками из ничего — начал с пятидесятидолларового участка и превратил его в крупнейшее ранчо в юго-западном Вайоминге. Папа настоял, чтобы я получила настоящее образование, какого хотела бы мама, поэтому отослал меня к тете Эдит и дяде Финеасу, когда мне исполнилось восемь. Джесс невесело рассмеялся.

— Как часто говорил один мой партнер, ты несомненно была первой в очереди, когда раздавали языки.

Он почувствовал, как ее затрясло от возмущения, и взглянул в пылающие гневом золотистые глаза.

— Интересно, посещают ли вашу прелестную головку еще какие-то мысли, кроме забот о том, что надеть и кого заставить забавлять вас сегодня?

— По-вашему, я невероятно глупа и тщеславна, — тихо сказала она, — и мне, конечно, следовало бы прийти в ярость… собственно говоря, я и была вне себя… Но… может, вы действительно правы… я обычно всегда добиваюсь своего.

Лисса задумчиво улыбнулась, но Джесс только презрительно фыркнул:

— Каждый мужчина на территории готов по щелчку хлыста прыгнуть ради вас в горящий обруч!

— Все… кроме вас, — вздохнула девушка. — Скорее всего, именно это и притягивает меня. Во всяком случае, не ваш очаровательный характер!

— Ах, вот оно что. Значит, я бросаю вам вызов? Джесс с циничной улыбкой поднял брови, глядя на Лиссу сверху вниз.

— Не думаю, леди. Вы вполне созревшая маленькая девственница, совсем как спелый плод, готовый вот-вот свалиться с ветки, и изнываете от любопытства узнать, что происходит между мужчиной и женщиной… помимо, конечно, нежных пожатий ручек и лунного света. И тут весьма кстати появляется таинственный незнакомец, да еще такой, с которым запрещено водить компанию. Последний человек на земле, которого ваш папочка одобрил бы. Принцесса, вы хотите от меня гораздо большего, чем просто кланяться и пресмыкаться перед вами, как остальной легион поклонников.

Лисса с яростным воплем размахнулась, чтобы ударить Джесса по лицу, но тот перехватил ее запястье и с силой сжал. Лисса, брыкаясь и изворачиваясь, начала вырываться, пытаясь поднять другую руку. Черный жеребец нервно заплясал на месте, и Джесс, выругавшись, грубо встряхнул ее и процедил сквозь сжатые зубы:

— Не устраивайте сцену перед людьми вашего папаши. Если не желаете, чтобы они все разболтали, лучше выпрямитесь и постарайтесь вести себя как леди, даже если исходите злостью.

Резанув Джесса яростным взглядом, Лисса немного утихла и отодвинулась как могла дальше, убитая и пристыженная точностью его оценки.

— Вы невыносимый грубиян, — заявила она, со всем достоинством, на которое была способна.

Джесс невесело рассмеялся.

По мере того как шли часы, на горизонте собирались огромные клубящиеся грозовые тучи, неумолимо надвигающиеся на путешественников. Ветер набирал силу, швырял им в глаза пыль и песок. Наконец небеса словно разверзлись, и на головы людей обрушились потоки дождевой воды.

— Черт побери, вокруг ни деревца! — пробормотал Джесс, вглядываясь вдаль сквозь пелену воды. — Придется пробиваться вперед, чтобы найти хоть какое-то убежище, прежде чем засверкают молнии! — крикнул он Диверсу.

Старик кивнул, и они молча пришпорили коней, пока вокруг бушевали разгулявшиеся силы природы.

Джесс чувствовал, как дрожит от холода Лисса — ее одежда мгновенно промокла.

— Надеюсь, такая храбрая искательница приключений, как вы, не боится маленького дождичка? — пошутил он, перегибаясь, чтобы отстегнуть от седла скатку.

— С самого детства ненавижу грозу, — призналась Лисса.

— Вы простудитесь! Эта нарядная штучка очень мила, но не годится для нагорных равнин.

Джесс видел почти все сквозь мокрый прозрачный батист, прилипший к телу и ясно обрисовавший контуры кружевного, низко вырезанного лифчика. Только обвисшие спереди оборки мешали Джессу определить цвет ее сосков через тонкую намокшую ткань, но дерзко торчавшие вверх камешки натягивали материю. Черт возьми, прежде чем Джесс успел понять и осознать, что происходит, он уже мечтал о том, чтобы прикоснуться к ним, почти почувствовал их вкус во рту, словно припал губами к нежным холмикам.

Джесс в отчаянии застонал, когда девушка теснее прижалась к нему. Он резко развернул пончо и натянул его на себя и Лиссу. Ее руки крепко обхватили его талию, рыжеволосая головка легла на грудь. Вскоре тепло тел внутри тяжелого шерстяного покрывала окутало их плотным коконом. В ноздри Джесса ударил аромат апельсиновых цветов, смешанный с едва уловимым запахом женщины, и Роббинс понял, что его мужское естество властно пробуждается.

Лисса ощутила, как на бедро давит ком напряженной плоти. Так, значит, она всего лишь избалованная маленькая девственница? Ну что ж, по всему видно, его так же влечет к ней, как ее к нему. Несмотря на усталость и отчаяние, Лисса едва удержалась от смеха.

— Ваша печень в самом деле распухла от злости из-за того, что приходится ехать вместе со мной?

Джесс, выругавшись, пробормотал:

— Не печень, леди, а что-то совсем другое. Несколько вспышек зигзагом прочертили горизонт.

Молния ударила прямо перед лошадью Диверса. Тот выкрикнул проклятье и, подняв к небу кулак, завопил:

— Ну что ж ты, старый, лысый, сукин сын, там, наверху! Хочешь прикончить меня, так давай побыстрее, или прекрати дурить!

— Иегосафат! Диверс, не смей так говорить, — охнул Роб, отъезжая подальше от сварливого старика. Но Мэтт Хелмер засмеялся.

— Он всегда это проделывает, и еще жив!

— Все одно, не нравятся мне такие шуточки, когда вокруг словно снаряды рвутся. Лучше уж держаться от него подальше.

Снова кривой иззубренный блестящий меч расколол тучи и ударил в землю ярдах в двадцати от них. Лисса подпрыгнула, но тут же спряталась под теплое пончо и судорожно вцепилась в Джесса.

Несколько часов спустя дождь наконец кончился и выглянувшее солнце, словно огромный шар расплавленного оранжевого пламени, низко повисло над горизонтом. Небо вокруг было прошито золотыми и пурпурными полосами. Только сейчас, на этом великолепном фоне путешественники увидели вдалеке величественно возвышавшееся главное здание ранчо «Джей Бар». Эти пылающие краски казались естественным обрамлением для обширного королевства, славившегося породистым скотом.

И это действительно было королевством, раскинувшимся на широком дне мелкой котловины, у подножья гор Медсен Боу. Веселый ручей, изгибаясь, вился вокруг долины, а высокие деревья и вечнозеленые растения, росшие по его берегам, образовали естественную защиту от ветра.

Несколько длинных низких зданий, где, по всей видимости, жили ковбои, и столовая располагались позади ряда загонов за высокой оградой, в которых содержались лошади и племенные быки. Маслобойня и сыроварня находились за большим, вырытым в земле, хранилищем для корнеплодов.

Маленький поселок из хозяйственных построек дополнялся большой конюшней рядом с загонами, курятником и кузницей.

Центром ранчо, его сердцем было, конечно, огромное здание, элегантный дом старого Маркуса Джейкобсона. Он был выстроен из пиленого лета, доставленного из Денвера, и выкрашен в ослепительно белый цвет, с красными ставнями и резными украшениями на фронтоне второго этажа. Большие двойные окна сияли чисто вымытыми стеклами, за которыми виднелись кружевные занавески. Широкая веранда окружала прямоугольник дома с трех сторон, рощицы высоких платанов и дубов защищали гонтовую крышу от солнца и ветра.

Джесс тихо свистнул. Лисса, успевшая задремать, удобно устроившись под пончо, вздрогнула и выпрямилась, когда Джесс стянул толстую ткань и небрежно сунул ее в седельную сумку.

— Довольно впечатляющее зрелище, особенно когда видишь его впервые, — спокойно заметила девушка.

Джесс удивленно поднял брови.

— Вам не нравится ваш замок, принцесса?

— Думаю, просто никогда не считала ранчо своим домом. Последние двенадцать лет я провела в Сент-Луисе, в школе, и приезжала сюда только летом, на месяц. Кроме того, папа все время разъезжает по делам. Правда, Жермен всегда здесь, — горько добавила она.

Джесс уже успел заметить на крыльце высокую одинокую фигуру, вглядывавшуюся в подъезжающих всадников. Должно быть, это и есть Жермен. Темные волосы, туго заплетенные в косы, уложены в строгую прическу на макушке. Костлявое тощее тело, резкие черты лица, длинный нос, увенчанный маленьким угловатым кончиком, впалые щеки. Самой главной особенностью Жермен были глаза — маленькие, пронизывающие, злобные пуговки, мечущиеся под тонкими редкими бровями. Ветер и солнце Вайоминга беспощадно обошлись с этой женщиной.

Уже оказавшись почти рядом с домом, Джесс заметил, как она неодобрительно поджала губы, увидев Лиссу в одном седле с незнакомцем, потом поднялась на несколько ступенек и неприязненно уставилась на них.

Одного взгляда на Джесса оказалось достаточно, чтобы впиться пронизывающим взглядом в Лиссу.

— Что скажет твой отец, когда узнает, что ты разъезжаешь с подобным типом… в таком виде, будто спала с ним? — прошипела она с сильным французским акцентом.




Глава 4


— И что же это за тип, мэм? — тихо, вкрадчиво осведомился Джесс.

Жермен Шанно, подняв голову, всмотрелась в стальные серые глаза и тут же, нервно заморгав, отвернулась:

— Отец еще услышит о твоих похождениях, — прошипела она Лиссе и, отступив, еще раз наспех окинула взглядом Джесса и исчезла в доме.

Лисса мрачно усмехнулась и, крепко ухватившись за руку Джесса, соскользнула по его ноге на землю.

— Ты первый мужчина, если не считать Уксусного Джо Райленда, который осмелился поставить Жермен на место.

— Она ваша родственница? — поинтересовался Джесс, хотя не мог найти никакого сходства.

— Да нет. Жермен — француженка из Канады, приехала с моей матерью из Сент-Луиса. После смерти мамы папа не пожелал с ней расстаться. Жермен — что-то вроде поварихи и экономки в одном лице. Мы друг друга не выносим.

— И ваш отец не желает избавиться от нее? Трудно поверить, чтобы Маркус отказал в чем-то своей принцессе.

Словно прочитав мысли Джесса, Лисса пояснила:

— Существуют вещи, которые отец не сделает даже ради меня.

Джесс внимательно всмотрелся в непроницаемое лицо девушки и невольно задался вопросом, что в отношениях француженки и Джейкобсона так неприятно Лиссе. Та ответила на пристальный взгляд медленно расплывшейся по лицу улыбкой. Поняв направление ее мыслей, Джесс издевательски-почтительно коснулся полей шляпы и повернул коня к домику ковбоев.

— До свиданья, принцесса.

— Увидимся утром, Джесс.

Роббинс медленно направился к скоплению длинных низких зданий, расположенных вокруг загонов, но Мелисса Джейкобсон не выходила из головы.

Она и в самом деле Неприятность с большой буквы, и нужно всеми силами избегать ее.

Но держаться подальше от избалованной упрямой девицы… честно говоря, это легче решить, чем сделать. До сих пор она вела довольно замкнутую жизнь, вращаясь в определенных кругах. Человек, добывающий оружием средства к существованию, в жилах которого течет смешанная кровь, наемник устрашающей репутации будоражил ее воображение, вносил элемент новизны в унылое существование. После зимнего заточения на ранчо Лисса умирала от скуки, — Джесс одновременно волновал, тревожил и развлекал ее.

— Должно быть, весенние соки начали бурлить в ее жилах как раз в момент моего появления, — пробормотал он себе под нос, раздраженный собственными странными чувствами, пробуждавшимися от близости девушки. Да, конечно, она, несомненно, красавица, с этими темно-рыжими волосами и огромными глазами цвета меда. Но прикасаться к ней запрещено — белая женщина, из почтенного семейства и, кроме того, дочь босса. Одним из строжайших правил, которыми руководствовался в жизни Джесс, было никогда не смешивать бизнес с удовольствием. Поэтому он, постаравшись выкинуть из головы гвоздем засевшие в мозгу мысли о дерзкой девчонке, спешился у самых дверей конюшни, где уже стоял Роб Остлер, держа под уздцы серого коня Лиссы.

— Я позабочусь о вашей лошади, мистер Роббинс, — предложил юноша.

— Буду крайне обязан, — кивнул Джесс и, вручив Робу поводья, снял с седла притороченные сумки и перекинул их через правое плечо.

Молодой ковбой повел Блейза и серого в полумрак просторной конюшни. Джесс подхватил футляр с револьверами и огляделся.

Из длинного деревянного барака, расположенного прямо напротив загона, донесся хриплый мужской смех. Джесс остановился на пороге, наблюдая сцену, типичную для всех ковбойских жилищ от Техаса до канадской границы.

Первое, что привлекало внимание, — ударивший в нос запах: смесь горящего в лампах керосина и мужского пота, вымазанных в навозе сапог и неприятно-сладкого аромата лакрицы, входящей в состав жевательного табака. Из-за огромных размеров ранчо комната была очень просторной, длинной, почти в сто пятьдесят футов, скромно, по-спартански обставленной; стены из бревен пестрели вырезками из каталогов, календарей, газет, висели даже потрепанные фотографии. Снимки певиц, актеров и оставленных на родине невест соседствовали с рекламой чудесного эликсира доктора Демигана, в мгновение ока излечивающего прострел, круп, катар и геморрой. Пол был сколочен из некрашенных досок и усеян сапогами, седельными сумками и различными предметами одежды, брошенными сюда хозяевами, не желавшими обременять себя долгими поисками.

Мужчины, отдыхавшие после долгого трудного дня, выглядели как обычно — в основном молодые, с трогательно беззащитными лицами и плохо подстриженными волосами. Но попадались и закаленные ветераны с мозолистыми скрюченными руками и обветренными лицами.

В эту минуту внимание окружающих было приковано к перебранке между высоким худым юношей и сморщенным стариком. Ловко выпустив длинную струю жвачки в помятую плевательницу, старик таким пронзительно-режущим голосом, словно табак облепил его голосовые связки, объявил:

— Дьявол тебя побери, Спай, вот уже в третий раз я заметил, как ты ловишь блоху и, вместо того чтобы убить, просто бросаешь па пол.

— Ничего подобного! запротестовал парень.

— Было, я сам видел!

— Вот она! — заорал третий и быстро растер насекомое ногой.

— У меня и свидетели есть, — ощерился беззубый ковбой. Несколько мужчин закивали, бормоча что-то в знак согласия.

— Придется платить, Слай. Штраф десять центов, — объявил один из них под хор утвердительных возгласов.

Старожил протянул руку; покрасневший до ушей Слай почесал живот через грязную фланелевую рубашку и начал рыться в карманах куртки, пока не выудил требуемую монету.

— Штраф пойдет в читальный фонд. Скоро сможем купить новый каталог для женщин.

Хор одобрительных воплей тут же стих, как только Джесс вышел на свет. Почти восемьдесят пар глаз одновременно уставилась на незнакомца, мгновенно оценив дорогой кольт на бедре и холодный взгляд серых, как зимнее небо, очей.

— Я ищу старшего, Мосса Саймиштона.

— Я — Саймиштон.

Высокий сутуловатый мужчина с носом-картошкой, испещренным красными прожилками, выступил из толпы и, настороженно хмурясь, провел огромной лапой по нескольким последним оставшимся прядкам седых волос.

— Вы, должно быть, Роббинс. Босс сказал, что вы появитесь через несколько дней. Вон там, у стены свободный топчан. Кладите сюда барахло и поговорим в моем домике.

Он показал здоровенной ручищей на маленькую бревенчатую хижину, находившуюся по другую сторону загона.

— Нужно кое о чем потолковать, — медленно добавил Саймингтон.

Он направился к лачуге раскачивающейся цепкой походкой человека, всю жизнь проведшего в седле.

Пока Джесс шагал между длинными рядами топчанов, ковбои молча расступались, некоторые высокомерно оглядывали его недобрыми глазами, большинство же, нервно кивая, жались к столам и стене.

Роббинс с любопытством посмотрел на собравшихся и хотел что-то сказать, но тут путь преградила высокая стройная фигура.

— Джесс, это действительно ты! Проклятье, так оно и есть! Распознал бы тебя в аду с обгоревшей шкурой даже через десяток лет!

Угольно-черное лицо расплылось в широчайшей улыбке.

Джесс стиснул плечи пожилого мужчины, любовно всматриваясь в него.

— Тейт, черномазый ты сукин сын! Когда мы расстались, ты собирался в Аризону, работать на компанию «Хэш Найф».

— Старым костям тяжело скрипеть под жарким солнышком. Черт возьми, Джесс, если после целого года в Аризоне парень собрался в ад, ему придется сначала послать домой телеграмму, попросить, чтобы выслали пальто. Я смылся. Потом шатался по стране.

Влажные карие глаза были полны невысказанной скорби.

— Табита? — спросил Джесс, заранее зная ответ.

— Захворала и умерла. В ту зиму, когда я работал на «Хэш Найф». После этого мне больше не захотелось копить на покупку того маленького ранчо. Показалось, вроде бы ни к чему.

— Мне очень жаль Табиту, Тейт, — вздохнул Джесс.

— Кажется, мне здорово повезло, что такая девочка, как она, была со мной, пусть и недолго. А ты все еще строишься там, в Биг-Бенд Кантри? (Штат Теннесси. Получил название от реки Теннесси, что на языке индейцев чероки означает «река с большой излучиной».).

— Да. Джонах там за всем присматривает, пока меня нет.

Джесс заметил поношенные штаны, потертые сапоги негра и… отсутствие оружия. Поняв удивление Роббинса, Тейт мягко пояснил.

— Бросил я это дело, Джесс. Сильно одряхлел.

Слишком стар и устал, чтобы размахивать пистолетом. Да и деньги ни к чему теперь, когда Табиты нет. Стало быть, бесполезное занятие. Да и тебе следует кончать с этим. Найти хорошую девочку, осесть, завести кучу детишек.

Может, когда-нибудь, — усмехнулся Джесс, — только не сейчас.

Подойдя к свободному топчану рядом с местом Шеннона, он свалил туда сумки.

— Приехал ловить угонщиков?

— Если смогу. Сейчас потолкую со старшим и постараюсь вернуться побыстрее. Потом вспомним старые времена…

— Конечно, Джесс, конечно.

Пока старые друзья разговаривали, остальные исподтишка рассматривали их. Многие впервые услыхали о том, что Тейт Шеннон когда-то тоже был наемником, и обменивались впечатлениями от услышанного, остальные, считавшие, что негры и индейцы всегда стараются держаться вместе, занялись своими делами.

Джесс вышел из барака и быстро направился к дому Саймингтона. Старший ковбой уже ждал его у входа. Он коротко кивнул, но не предложил Джессу войти.

— Знаю, Роббинс, что тебя нанял мистер Джейкобсон, и он здесь босс, но я тоже желаю высказаться. Здесь работают хорошие парни, но к оружию не привыкшие. Черт возьми, да половина себе ноги бы поотстреливала, вздумай бы они прицепить такой шикарный кольт, как у тебя. Конечно, последнее время грабители сильно распоясались, но мне не хотелось бы, чтобы одного из моих парней подстрелили.

Он со злостью засунул большие пальцы за широкую медную пряжку, украшавшую щегольской пояс из плетеной кожи, и оперся о стену хижины.

— Я предпочитаю сам управляться со своей работой, Саймингтон. Не хватало мне еще своры зеленых новичков и старых калек! Нет уж, от таких помощничков избави бог! Если понадобится, лучше вызову профессионалов.

— И Маркус Джейкобсон оплатит счет?

— Совершенно верно, Джейкобсон оплатит счет, — тихо подтвердил Джесс. — Сам говоришь, они хорошие ковбои. Нанимал кого-нибудь с тех пор, как начались грабежи?

Саймиготон оттолкнулся от стены.

— Хочешь сказать, кто-то из парней заодно с этими стервятниками?

Джесс равнодушно пожал плечами.

— Возможно. Джейкобсон сказал, что угоны начались прошлым летом. Кто появился здесь в то время?

Глаза старшего ковбоя сузились от охватившего его бешенства, но потом он вздохнул и нехотя перечислил:

— Ролф Слайго, Билли Арджи, Нейт Блам… да, и еще тот ниггер, Тейт Шеннон.

Джесс не двинулся с места, только глаза превратились в серебристые льдинки.

— Шеннон — один из моих друзей. Он не вор. За остальными я послежу. Не посылай их клеймить скот, Дай работу здесь, на центральном участке, чтобы легче было не выпускать их из виду.

Управляющий сухо кивнул. Джесс уже хотел было отойти, но неожиданно повернулся.

— Постараюсь не попадаться на твоем пути, Саймингтон, но уж и ты, будь добр, сделай то же самое.

Дождавшись, пока Джесс отъедет, Лисса пошла следом за Жермен.

— У тебя не было причин оскорблять мистера Роббинса.

Француженка, фыркнув, налила себе стакан шерри из стоявшего на столике графина.

— Нет причин, вот как? Полукровка, жалкий наемник, а ты сидишь на его лошади, словно он твой поклонник. Погляди, на кого ты похожа — мокрая, растрепанная, через блузку все просвечивает.

Злобные глазки словно прожигали прозрачный батист, так, что Лисса рассерженно выпрямилась и гордо направилась к выходу.

— Нас настигла гроза. Вряд ли я в этом виновата, разве что ты предпочтешь свалить на меня и плохую погоду.

— Такой наряд больше подходит для гостиной, а не для путешествия верхом по этой дикой местности, — пренебрежительно бросила Жермен.

~ Я попала в зыбучий песок и едва не утонула. Что ж, прикажешь целый день оставаться в грязной одежде? Конечно, я должна была переодеться.

— Конечно, — ехидно протянула Жермен, глядя вслед Лиссе. — И, конечно, я обязана сообщить твоему отцу, как ты вела себя с этим… бандитом, — прошипела она, поспешно глотая янтарную жидкость.

Когда она опять наклонила графин над стаканом, Лисса гордо бросила:

— Говори все, что хочешь, если, конечно, сумеешь к тому времени остаться настолько трезвой, чтобы окончательно не потерять память.

Запах паленой шерсти и хриплое рычанье бычков разносились в прохладном утреннем воздухе. Ковбои плевались и сыпали проклятьями, усмиряя брыкавшуюся скотину, накидывая на животных лассо и подтаскивая к костру, где уже стояли кузнецы с раскаленными железными клеймами. С помощью этой несложной операции скот, принадлежавший ранчо «Джей Бар», отныне становился собственностью «Даймонд Т», — к тавру всего-навсего добавлялись две прямые черточки.

Том Конерс стоял немного в стороне от суетившихся вокруг скота людей, курил и задумчиво наблюдал, как восток розовеет от лучей восходящего солнца. Его люди начали работать еще засветло. Гурт был украден с дальнего пастбища «Джей Бар» и переправлен в укромное местечко в заросшей травой долине недалеко от Лоджпол Крик.

— Твои сведения о загоне скота для клеймения помогли нам выбрать этот участок. Можно перегнать не меньше пятисот голов, прежде чем команда с фургонами доберется до того пастбища.

Том швырнул сигарету в костер.

— Говорил же, что могу принести пользу, работая на Джейкобсона, — объявил Билли Арджи.

— Да, но это становится все опаснее. Тебя могут выследить, или попросту хватиться, если заподозрят неладное, — возразил Конерс, свертывая очередную сигарету и заклеивая слюной грубую бумагу.

Уилт протянул вынутую из костра щепку, и главарь бандитов нагнулся, чтобы прикурить.

Угловатое выдубленное лицо Конерса было все в морщинах, как на смятом пергаменте, прикрыв бесцветные глаза тяжелыми веками, он затянулся, медленно выпустил дым сквозь узкие длинные ноздри, подошел поближе к Биллу Арджи и Уилту Мейсону, сел на корточки и низким мелодичным голосом, совершенно не соответствующим грубой внешности, сказал:

— Думаю, нам нужно условиться о месте встреч.

— Как в Айдахо, босс? — спросил Уилт.

— Да. Нам необходима уединенная хижина где-нибудь подальше от проторенных путей. Лачуга, где бы Билли и Слайго смогли оставлять записки, а я — забирать.

Взглянув на курчавого паренька, Том продолжал:

— Видел я такую хибару несколько месяцев назад, еще зимой. Ковбои построили новую, в низовьях Скво Крик. Старая стоит прямо в конце маленького каньона у истока ручья.

— Я видел это место на той неделе, босс, — обрадовался Билли.

— С этого дня приезжай туда, если будет что сообщить, — меньше подозрений вызовешь. Попроси Слайго написать все, что нужно, и положи записку под доску пола, ту, что рядом с дверью. Каждые несколько дней я буду туда заглядывать.

— А если что-то срочное, такое, что ждать не может? — настаивал Билли.

Конерс немного подумал.

— Постарайся убедиться, что это действительно срочно, и уж потом гони во весь опор.

— Не беспокоишься насчет этого полукровки-детектива, которого нанял Джейкобсон? — поинтересовался Арджи.

Главарь пренебрежительно махнул рукой и снова глубоко затянулся.

— Слушай, Том, улов уж больно велик, — пожаловался Арджи. — Считаешь, стоит потратить кучу времени, чтобы переклеймить всю скотину?

— Опасно гнать в дальний путь такое большое стадо, да еще с хорошо известным каждому тавром «Джей Бар», — пояснил Конерс. — Нужны документы-купчие на скот.

Билли почесал в кудрявом затылке, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он чем-то напоминал молодого, драчливого, слишком уверенного в себе петушка.

— Этим у старого Джейкобсона занимается Мосс. Может, я смогу стянуть парочку таких бумажонок?

Резкий, лающий смех оборвал его разглагольствования. Конерс окинул Арджи презрительным взглядом.

— Ты бы наседку не смог выучить кудахтать, Билли. Читать и то не умеешь, как же, черт возьми, собираешься определить, что крадешь?

Арджи, покраснев как paк, пришел в такое бешенство, что начал заикаться.

— И что из того, что я читать не могу?! Зато управляюсь с револьвером как надо! И не побоюсь этого чертова полукровки! Прикончу его, и конец делу!

Третий сообщник, державший раскаленное тавро, послал в костер длинную струю жвачки:

— На твоем месте я бы поостерегся Джесса Роббинса. Он всадит в тебя столько свинца, что хватит на дюжину новых пуль!

— Пришить Роббинса так же просто, как связать рысь ботиночными шнурками, — задумчиво глядя на Билли, объявил Конерс.

Парнишка успел застрелить несколько человек в Неваде, прежде чем перебраться в Вайоминг и стать членом его шайки. Ходили слухи, что он неплохой стрелок.

— Говоришь, можешь с ним справиться? Я, пожалуй, дам тебе шанс.

Том повернулся к приземистому широкоплечему мужчине с буйволиной шеей.

— Эйс, ты и Уилт уедете с Арджи, как только закончим клеймить скот. Отправляйтесь на земли «Джей Бар», устройте там засаду на полукровку. Только поосторожнее. Постарайтесь застать его врасплох, предоставьте стрельбу Арджи.

Конерс улыбнулся, показывая желтые квадратные зубы с выбитым передним резцом.

Эйс погладил себя по шее заскорузлой ладонью.

— А ты вроде сказал, что босс сам обо веем позаботится и о полукровке можно не беспокоиться.

— Он хорошо платит и переправляет скот, но когда Джейкобсон привез Роббинса… — Конерс выразительно пожал плечами. — Положение усложнилось. Лучше уж мы примем меры, пока полукровка не разнюхал, в чем дело. Когда я перегоню гурт в Небраску, обязательно поговорю с боссом. Он наверняка будет благодарен, да еще и деньжонок подбросит.

Несколько сообщников из тех, кто прислушивался к разговору, хором выразили согласие, остальные кивнули. Всем было не по себе с тех пор, как по долинам разнесся слух о том, что Джейкобсон нашел детектива.

Конерс намеревался одним ударом убить двух зайцев — избавиться от Роббинса и устранить тем самым всякую опасность разоблачения Билла Арджи.

— Клянусь, еще годик, — и старик Джейкобсон окончательно пойдет по миру!

Том улыбнулся. Когда босс захватит ранчо, сам Конерс получит солидное вознаграждение, сможет уйти на покой и счастливо жить в Калифорнии.

И до конца дней своих мне не придется больше нюхать вонь паленой шерсти.

Джесс медленно ехал по направлению к ранчо, глубоко погруженный в собственные мысли. Он отправился в путь на рассвете и весь день провел, расспрашивая владельцев ранчо, какие бычки и лошади были украдены за последние месяцы. Никаких улик и следов.

Наконец пришлось сдаться. Лучше, пожалуй, приехать завтра в большой лагерь ковбоев, собравшихся на весеннее клеймение скота. Может, там сумеет узнать хоть что-то дельное. В этом году в лагере будет не менее шестидесяти человек из «Джей Бар», не говоря уже о том, что явятся ковбои со всех окрестных ранчо, чтобы заклеймить родившихся этой весной телят и отогнать отбившихся от стада коров на свои пастбища.

— Кто-то должен хоть что-то заметить. Шайка грабителей, способная угонять такое количество скота, должна быть достаточно велика. Им обязательно нужна стоянка где-то поблизости, лагерь или убежище, — сообщил он Блейзу, и огромный черный жеребец кивнул, словно соглашаясь.

Джесс часто беседовал с конем о работе — так было легче обдумывать планы. Поиски на западных и южных ранчо ни к чему не привели, но северо-восточное направление, ближе к железной дороге, почти у самой границы территории, осталось неизученным. Именно там, скорее всего, отсиживаются грабители.

Джесс всмотрелся вдаль, заметив одновременно, как пышно распустились листья на рябине за последние недели. Скоро наступит настоящее лето, теплые деньки, идущие на смену холодным ветрам и жестким зимним метелям.

Прямо перед Джессом, ярдах в пятидесяти находился большой участок зеркально-гладкой серой глины, окаймленный по краям низкорослыми соснами. Роббинс по выработанной годами привычке окинул взглядом чахлые деревца и уже хотел отвернуться, но тут краем глаза уловил блеск металла, отразившийся от какого-то предмета в южном углу рощицы. Джесс пригнулся к левому боку Блейза и только успел выхватить из сидельной кобуры винчестер калибра 44-40, как над головой жеребца с тонким воем просвистела первая пуля. Джесс направил коня в болотистую низину у восточной стороны дороги и скатился с седла как раз в то мгновение, когда снова раздалась оглушительная ружейная пальба, разорвавшая мирную тишину нагорных равнин.

Не успел Джесс достичь укрытия, как одна из пуль попала в цель, прочертив длинную рваную царапину на правом боку. Роббинс, стиснув зубы, поднял винтовку и вгляделся в сосны.

Дилетанты! Солнце светит ему в спину, бьет им в глаза, мешая видеть, отражается от их ружей. Заметив светлое пятно, Джесс прицелился, нажал курок и был вознагражден, услыхав низкий гортанный крик и стук падающего тела. Пришлось еще раз приглядеться к тому месту, где скрывались негодяи. Осталось двое, — если, конечно, Джесс правильно посчитал выстрелы. Правда, может, кто-то из сидевших в засаде не стрелял. Вытащив из кармана косынку, Роббинс прижал ее к кровоточившей ране в надежде, что кровь вскоре свернется и перестанет течь.

Не собираясь ждать, пока от слабости закружится голова или, что еще хуже, враги решатся напасть первыми, Джесс пополз вдоль лощины, пытаясь взобраться чуть выше. После еще нескольких беспорядочных выстрелов, на которые он не ответил, совсем близко послышались голоса перекликавшихся бандитов:

— Как думаешь, Уилт, мы сделали его?

— Не называй меня по имени, ты, глупый сукин сын!

Последнее злобное восклицание донеслось из зарослей ольхи, примерно в тридцати футах от Джесса. Он набрал пригоршню камешков и кинул в том направлении, ожидая ответа. Немедленно прозвенел выстрел, открыв точное место, где скрывался Уилт. Джесс немедленно нажал курок так, что звуки обоих выстрелов почти слились. Пуля, посланная Роббинсом, попала в противника. Уилт, взмахнув руками, откинулся на высохшую землю, не отвечая на встревоженные вопросы компаньона помоложе.

Несмотря на прохладный вечерний ветерок Билли Арджи взмок от пота. Все шло не так, как было задумано. Сначала он промахнулся по такой близкой цели — проклятый полукровка соскользнул с лошади, да еще ухитрился прикончить Эйса и Уилта. Теперь он остался один с чертовым индейским ублюдком. Индейцы могут подкрасться к любому и пристрелить не моргнув глазом.

Билли судорожно проглотил слюну, имеющую металлический вкус страха, и начал осторожно красться вперед. Может, удастся обойти полукровку. Он наверняка ранил подонка, когда тот слетел с коня.

— Возможно, валяется в канаве и истекает кровью, — убеждал себя Билли.

Джесс пристально наблюдал, как кудрявый молодой бандит неуклюже пробирается через подлесок. Тут Арджи повернул голову, и Джесс сумел рассмотреть его лицо. Один из ковбоев «Джей Бар»!

Роббинс выступил из-за куста боярышника и прицелился:

— Брось оружие, парень, и побыстрее.

Он не сводил глаз с Билли, ожидая, что мальчишка попытается бежать, но тот беспрекословно швырнул винтовку на землю.

— Будь ты проклят, паршивый краснокожий пожиратель кишок! — завопил Арджи и, молниеносно развернувшись, схватился за армейский кольт, висевший на бедре.

Джесс пристрелил его, прежде чем Билли успел расстегнуть кобуру. Парень безмолвно распростерся на твердой каменистой земле.

— Вторая глупость, сотворенная тобой сегодня, — пробормотал Джесс и покачал головой. — Дурацкая смерть, особенно еще и потому, что я вовсе не хотел убивать тебя.

Он подошел к застывшему телу, встал на колени и принялся обыскивать мертвеца, надеясь найти хоть какой-то след, могущий указать на грабителей. Джесс обнаружил пару долларов, снимок размалеванной девицы из салуна, сигаретные гильзы и долго рассматривал фотографию с поломанными уголками, прежде чем сунуть в карман.

— Может, если я сумею отыскать ее, она расскажет о человеке, на которого ты работал.

В карманах остальных тоже не нашлось ничего интересного. К этому времени Джесс сильно ослабел от потери крови. Прислонившись к нервно переминающемуся гнедому, он свистнул, подзывая Блейза. Когда жеребец послушно откликнулся на зов, Джесс был вынужден на несколько секунд схватиться за луку седла, прежде чем попытаться сесть на коня. До ранчо оставалось ехать не менее нескольких часов, а он вовсе не был уверен, что не потеряет сознание где-то на полпути. Пришпорив коня, Джесс развернул пончо так, чтобы конец придавил ногу. Ехать было неудобно и жарко, но, по крайней мере, кровь остановилась. Сжав зубы, Джесс продолжал упорно смотреть вдаль.




Глава 5


Лисса промчалась по густой траве, росшей сбоку от дома, метнулась между двух молодых березок. Огромный серый пес летел по пятам, издавая по временам низкое рычание, радуясь знакомой привычной игре.

— Ты ужасное создание, Кормак. Сам знаешь, не должен меня ловить. Подожди, пока я брошу мяч, — смеясь, уговаривала девушка и, потрепав жесткую шерсть, позволила собаке обнюхать себя. Тот, встав на задние лапы, лизнул ее в нос, щекоча лохматыми бакенбардами, делая время от времени не очень энергичные попытки схватить маленький кожаный мячик, который Лисса держала в отведенной правой руке.

Цокот копыт заставил охотничьего пса и его хозяйку прекратить возню. Поглядев на запад, где пылающий оранжевый шар величественно спускался к горизонту, Лисса увидела мужчину, привалившегося к шее коня с белой звездочкой на лбу.

— Джесс!

Лисса уронила мяч и ринулась к нему. Кормак быстро обогнал ее и понесся огромными прыжками, стелясь над землей.

Джесс, сквозь застилавшую глаза дымку, узрел непонятное видение, похожее на призрак — слишком маленькое, чтобы быть лошадью, и слишком огромное для собаки, — подобного он в жизни не видел.

Степной волк?

Джесс тряхнул головой; перед глазами все завертелось от потери крови. Может, начались галлюцинации?

Он потянулся к револьверу, сознавая, что рука движется с ужасающей медлительностью, но немедленно услышал крик бегущей за чудовищным зверем Лиссы.

— Не стреляй, Джесс! Это всего-навсего собака — ирландская овчарка.

Она протянула руки пытавшемуся спешиться Джессу, и, когда тот навалился всем весом на девушку, пес вклинился между Роббинсом и хозяйкой. Отогнав Кормака, Лисса положила левую руку Джесса себе на плечо и, поддерживая, едва ли не волоком, потащила к дому. Случайно коснувшись правой рукой его бока, она с ужасом увидела алую кровь на пальцах.

— Ты истекаешь кровью!

— Иногда такое случается, когда в меня стреляют, — процедил Джесс сквозь стиснутые зубы.

— Но кто? Где?

— Трое грабителей, — один из них работал на твоего отца. Имен не припомню.

— Работал… — повторила она с внезапно пробудившимся ужасом.

— Да. Я пытался привести их коней, но не было сил натягивать поводья. Пришлось отпустить их где-то с час назад.

Лисса судорожно сглотнула горькую слюну, но промолчала. Они были уже почти у крыльца главного дома, когда Джесс понял, куда направляется Лисса.

— Не сюда. Мне нужно дойти до спальни ковбоев.

— Глупости! В таком состоянии вы туда не доберетесь!

— Мне нужно зашить и перебинтовать рану, а это обычно делает повар.

— Только не в «Джей Бар». Здесь, — я сиделка. Пойдем!

Она потянула Джесса к крыльцу. Несколько секунд он вяло упирался, но, поняв, что вот-вот потеряет сознание, и не желая свалиться прямо во дворе, подчинился. Насупленная Жермен с поджатыми губами вылетела в холл, чтобы встретить их у порога.

— Сюда он не войдет, — прошипела она Лиссе.

— Мы всегда лечим больных в большом доме.

— Он не ковбой, — огрызнулась Жермен.

— Отойди с дороги, или я натравлю на тебя Кормака.

Охнув от негодования, Жермен, тем не менее, нехотя отступила, давая Лиссе и Джессу пройти.

— Он зальет кровью мои ковры, — процедила она.

— Крайне невежливо с моей стороны, мэм, — заметил Джесс с улыбкой, тут же превратившейся в гримасу.

Не обращая внимания на злобные реплики экономки, Лисса повела раненого к кухне.

— Лучше сделай раз в жизни доброе дело, Жермен, и вскипяти воду.

Они кое-как добрались до кухни, Лисса, усадив Джесса на стул с высокой спинкой, захлопотала, доставая бинты и дезинфицирующие средства, пока мадам Шанно, двигаясь так медленно, словно находилась при смерти, ставила котелок с водой на новомодную чугунную плитку.

— Давайте я помогу вам снять рубашку, — жизнерадостно велела Лисса, хотя в этот момент ей было вовсе не до веселья. — Вы потеряли много крови. Вся штанина промокла.

Лицо Джесса, несмотря на загар, смертельно побледнело.

— Видели бы вы одеяло, которым я обернулся. Хоть выжимай! — с трудом промямлил он, пытаясь расстегнуть пуговицы. — Есть в этом доме что-нибудь выпить? Я нуждаюсь в чем-то подкрепляющем…

— Жермен, принеси-ка стакан бренди из запасов лапы.

— Не думаю, что ваш отец…

— Учитывая, сколько спиртного ты выливаешь в себя, уверена, что он даже не заметит, если Джесс выпьет немного в медицинских целях.

Взгляды женщин скрестились, и экономке пришлось капитулировать.

Лисса сама расстегнула и стащила с Джесса сорочку, стараясь не причинить лишней боли. Возвратившаяся Жермен сунула Джессу стакан бренди и подошла к печке, где уже кипела вода. Джесс в шутливом приветствии поднял тонкий хрустальный стакан, осушил его одним глотком и встряхнул головой.

— Лучше! — объявил он.

Лисса, встав на колени, исследовала глубокую борозду на коже.

— Никогда раньше не пыталась лечить пулевые ранения, — вздохнула она и, закусив от напряжения губу, выжала тряпку, смоченную в кипятке, и начала смывать кровь.

Джесс вопросительно поднял бровь.

— Ну, а вообще вы когда-нибудь раны видели? — осведомился он.

Лисса выдавила беззаботную улыбку.

— Боитесь, что не сумею, Роббинс? Я добровольно работала в больнице, в Сент-Луисе.

Девушка не призналась, что ей позволяли ухаживать только за женщинами и детьми, а здесь, в «Джей Бар», она не имела дела ни с чем серьезнее стертых ног да обожженных канатом пальцев. Но даже занятая работой, Лисса чувствовала, как сверлят спину глаза домоправительницы.

— Подержи котелок с водой, Жермен, — велела она. Бросив полуиспуганный взгляд на Джесса, экономка быстро заговорила по-французски:

— Ты никогда раньше не лечила полуголых мужчин! Нужно было приказать ковбоям отнести его на кухню, — повар сделал бы все что нужно. Ты все это вытворяешь, потому что хочешь его! Глупая прихоть школьницы!

— Почему-то мне кажется, что прикосновения мисс Лиссы гораздо нежнее и осторожнее, чем у повара, каковы бы ни были ее мотивы, — отозвался Джесс на том же языке.

Говорил он бегло и совершенно без акцента.

Жермен Шанно едва не уронила котелок. Лицо мгновенно залилось багровой краской, еще более темной, чем кровавая вода в котелке. Она явно была вне себя от бешенства, но нашла силы промолчать.

Лисса поспешно отдернула руку с тряпкой и тоже покраснела.

— Где это, спрашивается, вы научились французскому?

— Не там, где вы, — насмешливо бросил Джесс.

— Несомненно, поскольку я закончила школу для девочек — Академию мисс Джефферсон, в Сент-Луисе. Каждая леди обязана уметь объясняться по-французски, чтобы не скомпрометировать себя в обществе, — протараторила она, явно имитируя наставницу. — А где вы приобрели столь необходимые знания?

Джесс пожал плечами, но тут же сморщился, когда Лисса возобновила свое занятие:

— Северная Африка. Я был во Французском легионе.

— Французский Иностранный легион?!

Глаза Лиссы стали такими же круглыми и огромными, как мексиканские золотые монеты.

— Это вовсе не так романтично, как кажется, — сухо сообщил он и тут же сменил тему: — Вы зашивали когда-нибудь раны?

Лисса вздрогнула, но смело посмотрела ему прямо в глаза.

— На своем веку успела вышить десятки подушек, — объявила она и, с трудом сглотнув, добавила: — По-моему, особой разницы нет. Кровь я смыла.

Она встала и начала разыскивать в аптечном шкафчике нитку с иголкой.

Джесс, наблюдая за ней, заметил, как еле заметно дрожат руки девушки. Несмотря на это, она оставалась удивительно спокойной и хладнокровной при виде такого количества крови.

— Большинство женщин, которых я знал, впали бы в истерику и предоставили бы мне выкарабкиваться самому. Уж не припомню, сколько собственных ран мне пришлось зашить.

— Думаю, лучше позволить мне позаботиться об этом, — сказала Лисса, прижимая к его боку чистое полотенце. Может, хоть немного помедленнее течь будет, — вздохнула она, исподтишка рассматривая бронзовые мускулистые руки и грудь, испещренные в нескольких местах небольшими белыми шрамами.

Какая жалость, что такое прекрасное тело изуродовано!

Жар снова опалил щеки Лиссы, и она с трудом оторвала взгляд от могучих мышц и островков жестких черных волос. Правда, если не слишком присматриваться, шрамы почти неразличимы и только придавали Джессу еще более экзотично-мужественный вид. Лисса с трудом подавила желание провести ладонью по этой широкой груди:

— Вижу, вы и вправду вели жизнь вполне соответствующую вашей репутации опасного человека.

— Да, жизнь довольно распутную и сомнительную, — цинично улыбнулся Джесс, словно прочтя ее мысли, наблюдая, как щеки девушки в который уже раз порозовели.

Лисса с сомнением оглядела иглу с ниткой и едко •заметила:

— Не выводите меня из себя, вам же хуже придется.

— Я вывожу вас из себя и заставляю нервничать, потому что запретный плод сладок. Вы попросту заинтригованы, поэтому и нарушаете все правила приличия.

Он перевел взгляд на Жермен: та поджала губы, но все-таки сказала:

— Он правду говорит, Лисса. Тебе следовало бы оставить его в покое.

Вы хотите именно этого, Джесс. Чтобы вас оставили в покое? — поддразнила она, потянувшись к оставленной на столе иголке.

Не обращая внимания на издевку, Джесс отнял от раны смоченное в холодной воде полотенце.

— То, что человек хочет, имеет весьма мало общего с тем, что получает. Лучше зашейте рану и покончим с этим.

Сначала я должна все протереть раствором карболки.

Джесс сцепил зубы, но не пошевелился, пока Лисса лила едкую жидкость на зияющий разрез.

— Удивительно стоическая личность. Это в вас индейская кровь говорит?

— Нет, испанская. Мать была наполовину мексиканкой, помните? Чертовски несгибаемый народ.

Набрав в грудь побольше воздуха, Лисса продернула нитку, проколола кожу еще раз, сделала первый стежок. Проколоть. Продернуть. Затянуть. Проколоть. Продернуть. Затянуть. Она повторяла эти движения снова и снова, сшивая рваные края рассеченной плоти. Джесс молча терпел, ничего не выказывая, как ему больно, — только на лбу выступили крупные капли пота.

— Надеюсь, вы не собираетесь грохнуться в обморок и испортить всю мою работу? — осведомилась Лисса.

— Нет. Бренди обладает удивительной способностью восстанавливать силы, — процедил он сквозь сжатые зубы, пока Лисса закрепляла нитку.

— Ну вот, не так уж и тяжело, если учесть, что я делала это впервые, — задумчиво протянула Лисса.

— Вам легко говорить, — возразил он, поднимая руку и осторожно пробуя согнуться.

— Чем вы орудовали — плетеной реатой или туарегской саблей?

— Вышивальной иголкой номер семь, — ехидно отрезала Лисса.

Оторвав несколько полосок чистой ткани на бинты, она взглянула на окончательно испорченную рубашку и повернулась к домоправительнице.

— Жермен, пойди в прачечную, принеси какую-нибудь папину старую рубашку. Мистеру Роббинсу нечего надеть.

Мадам Шанно в отчаянии вскинула руки и, отпустив несколько отборных реплик на французском, вылетела из двери, чтобы выполнить приказание.

Лисса, сжимая бинты, опустилась перед Джессом на колени:

— Поднимите руки, — велела она.

Джесс подчинился. Под темной кожей симметрично перекатывались великолепные мускулы. Во рту девушки неожиданно пересохло. Она облизнула губы и начала обматывать его талию бинтами.

Джесс невольно заметил кончик розового языка, который Лисса прикусила, словно школьница, сосредоточенно хмурясь.

Когда она потянулась к нему, кончики упругих холмиков прижались к его груди, и Джесс, ощутив, как кровь прилила к чреслам, а брюки натянулись, выругался про себя.

— Господи, не знал, что во мне осталось столько крови!

Лисса ощущала слабые запахи конского и мужского пота, и еще какой-то неопределенный аромат, который научилась безошибочно распознавать как принадлежащий лишь ему одному. Глубоко проникающий в каждую жилку жар прокрался в руки и ноги, сосредоточился внизу живота, заставляя сердце лихорадочно колотиться. Дрожащими руками она продолжала обматывать рану бинтами, а в ушах грохотом отдавались удары сердца. Каждая частичка ее существа была невероятно возбужденной и в то же время странно-вялой.

Ни один мужчина не вызывал во мне таких чувств!

Лисса завязала узел, но не отстранилась от Джесса, только подняла лицо, и глаза их встретились. Руки девушки легли ему на грудь, кончики пальцев скрылись во вьющихся черных волосах. Он выпрямился и застыл, не делая попытки прикоснуться к ней.

— Лисса, это опасно.

— Знаю, — задыхаясь, пробормотала она. Только услышав шаги Жермен на заднем крыльце, он отстранил руки Лиссы и встал, преодолевая дрожь в ногах.

Совершенно очевидно, что не только рана и потеря крови были причиной его слабости, и оба понимали это.

— Крайне обязан за помощь, — хрипло выдавил Джесс и отвернулся, протягивая руку, чтобы взять рубашку, принесенную экономкой. Морщась от боли, он натянул сорочку и стал застегивать пуговицы. Бледно-серая мягкая ткань подчеркивала цвет его глаз и контрастировала с загорелой кожей. Жермен выбрала самую старую выцветшую сорочку, но эффект оказался прямо противоположным тому, на который она рассчитывала.

— Вам бы следовало отдохнуть, — посоветовала Лисса.

Голос ее дрожал и прерывался. Джесс согласно кивнул.

— Я так и сделаю — в доме ковбоев.

Подняв шляпу, он очень медленно направился к задней двери и, положив руку на ремень, спросил:

— Это чудовище в образе пса все еще здесь? Боюсь, я сейчас не готов к схватке.

— Сейчас я придержу Кормака, чтобы он не зализал вас до смерти, — пообещала Лисса, изо всех сил стараясь вернуть самообладание. — Считайте, что вам повезло, — обычно он попросту съедает незнакомых людей заживо. По какой-то странной причине вы ему понравились.

Лисса позвала Кормака, пес немедленно явился, виляя хвостом и вывалив язык, словно был простой пастушьей собакой, а не бегемотом, высотой в добрый ярд.

Девушка обняла за шею огромного зверя, а Джесс свистнул Блейзу. Когда жеребец показался из-за угла и встал рядом с хозяином, тот с огромным трудом взгромоздился в седло и поехал к загонам. Девушка, словно зачарованная, глядела ему в спину. Жермен Шанно, в свою очередь прищурив глаза изучала своевольную девчонку. Маркусу вряд ли понравится, что дочь так увлечена этим дикарем. Возвращаясь в кухню, француженка размышляла, какую пользу можно извлечь из этой ситуации.

На следующее утро Жермен из окна кухни заметила, что Лисса с аптечкой в руках потихоньку выскользнула из боковой двери. Ошалевшая от любви девчонка побежала в домик ковбоев ухаживать за Роббинсом.

Если бы только в этот момент появился Маркус и увидел, как его драгоценная доченька ведет себя словно уличная шлюха и вешается на шею ублюдку-полукровке!

Джесс лежал на топчане, наслаждаясь благословенной тишиной, особенно теперь, когда последние ковбои доделали все необходимое в загонах и рассыпались по ранчо, выполняя задания управляющего. Работники обычно вставали в четыре утра, когда повар громко орал: «идите жрать, иначе плюну в сковородку».

Ковбои, ругаясь и потягиваясь, протирали глаза, натягивали штаны и делали довольно вялые попытки умыться ледяной водой, прежде чем отправиться в общую столовую и приняться за бобы с беконом и лепешки.

Еда пахла неплохо, но Джесс все же предпочел отдохнуть. Когда он осторожно перевернулся на здоровый бок и натянул на голову одеяло, никто не осмелился потревожить его. Вчера Тейт принес Джессу ужин, и друзья откровенно поговорили обо всем случившемся.

Как только Джессу удастся разыскать лагерь грабителей, ему обязательно понадобится помощь — в одиночку не справиться. Тейт тоже понимал это, но старик давно уже не пускал в ход оружие и, по правде говоря, потерял волю к жизни. Его судьбой стали лишь бесконечные скитания, по крайней мере, так казалось Джессу. И все из-за смерти жены.

Джесс попытался представить, каково это — любить женщину так сильно, что, потеряв ее, не захочешь жить. Невозможно. Так просто не бывает. Единственной женщиной, к которой Джесс питал нежные чувства, была его мать, но она умерла, когда он воевал в Северной Африке. Конечно, в подружках у Джесса недостатка не было, еще с пятнадцати лет он редко проводил ночь один, но ни одна не затронула сердце. Джесс собирался жениться на какой-нибудь порядочной мексиканской девушке, как только скопит достаточно денег, чтобы увеличить ранчо. Такая не будет стыдиться индейской крови в жилах мужа и удовольствуется простой жизнью жены небогатого ранчеро. Но ни о какой страстной любви Джесс не помышлял, — в его представлении брак был чем-то вроде дружеского союза, в котором супруги вместе трудятся и растят детей.

Таковы были его планы, но на этот раз стоило Джессу закрыть глаза и подумать о будущем, как перед мысленным взором вставала не черноволосая мексиканка с большими покорными оленьими глазами, а светлокожая красавица с янтарными глазами и локонами цвета тлеющих углей в очаге. Лисса… Он чувствовал, как прижимаются к нему нежные округлости и бедра… Когда она соблазнительно терлась об него всем телом, в ноздри бил пряно-сладкий запах флердоранжа.

Она избалованная, бессердечная кокетка. Забудь о ней.

Джесс порывисто перевернулся и выругался от резкой боли в боку. Удивительно, что Лисса оказалась такой хладнокровной сестрой милосердия. Такая красотка из высшего общества должна была бы потерять сознание при виде крови. Дочь Маркуса Джейкобсона должна была бы также впасть в истерику при первом взгляде на наемника-полукровку, а она повела себя весьма странно.

Чем больше Джесс думал об огненноволосой колдунье, тем больше терял спокойствие. Наконец он сбросил одеяло, сел, и только успел натянуть брюки и начать их застегивать, как дверь с громким скрипом распахнулась. В руке Джесса мгновенно оказался кольт, но порог переступила всего-навсего Лисса.

— Сдаюсь. Не стреляйте, — попросила она, направляясь к топчану.

Джесс поставил револьвер на предохранитель и сунул его в лежавшую на постели кобуру.

— Чертовски глупая выходка. Никогда не подкрадывайтесь так к человеку, принцесса. Вас могут подстрелить.

Он мрачно нахмурился, окидывая приближавшуюся девушку. Сегодня на ней было ситцевое платье яблочно-зеленого цвета с круглым вырезом, отделанным пышными белыми кружевными оборками. Волосы, зачесанные назад, рассыпались по спине копной мягких локонов, стянутые на голове лентой того же цвета. Какое необычное сочетание девичьей невинности и чувственной красоты!

Она была очаровательна и знала это.

Лисса не могла наглядеться на него; на этот смуглый великолепный торс, совершенно обнаженный, если не считать ослепительно белых бинтов. Глаза девушки не отрывались от причудливых островков черных волос, исчезавших за поясом полузастегнутых брюк. Она задохнулась, чувствуя, как бешено колотится сердце, и, облизнув губы, попыталась заговорить:

— Я подумала, что вы вряд ли придете в дом на перевязку, поэтому…

— Леди, вы попросту ненормальная, понимаете? Нельзя оставаться с мужчиной, тем более таким, как я. Отец шкуру с вас снимет, если узнает!

— Но его здесь нет, — прошептала она, — а рану действительно нужно перевязать.

Собрав все мужество, она подошла ближе и вновь ощутила его запах. Джесс стоял совершенно неподвижно, не пытаясь отступать, но и ничем не показывая, что собирается пойти ей навстречу.

— Поднимите руки, я разбинтую вас, — прохрипела Лисса.

Джесс не спеша сделал, как ему велели. Все эти великолепные мускулы напряглись, когда она потянулась, чтобы развязать бинты. Волосы на груди щекотали кончик носа Лиссы, и она поспешно отстранилась, подавляя желание зарыться лицом в жесткую поросль, зная, что сделать это сейчас будет тактической ошибкой. Пальцы неловко возились с узлом; наконец он поддался, и девушка, размотав ткань, начала внимательно осматривать воспаленную борозду.

— Боюсь, останется довольно большой шрам. Джесс опустил руки, пока Лисса возилась с карболкой.

— Думаю, он окажется в большой компании, так что все это не имеет значения.

Лисса подняла безмолвно-вопрошающие глаза. Джесс беспечно усмехнулся:

— Остальные у меня ниже талии.

— О… — все, что смогла сказать Лисса, ненавидя себя за вырвавшийся жалкий писк.

Я веду себя, как десятилетняя дурочка. Тихий смешок почти заставил ее выронить пузырек с карболкой. Он издевается над ней!

Лисса со злостью провела смоченной едким раствором салфеткой по шву и была вознаграждена гортанным проклятьем — Джесс на мгновение застыл и тут же отстранился.

— Осторожнее с этой штукой, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Еле заметная улыбка коснулась губ Лиссы, заплясала веселыми искорками в глазах, превратив их в чистое золото.

— Как насчет вашей стоической испанской крови?

— Не хотелось бы потерять ее еще больше… Лисса, удовлетворенно хмыкнув, закончила обработку раны и заткнула пробкой флакон.

— Через пару дней сниму швы. Как считаете, сможете выдержать операцию? — осведомилась Лисса, вынимая чистые бинты.

— Вполне, принцесса, но не думаю, что стоит… Он многозначительно замолчал. Лисса знала, что Джесс намекает на что-то не вполне приличное, но не совсем поняла, что он имеет в виду. Однако девушка видела, что ее присутствие тревожит его. Глаза Джесса переливались расплавленным серебром, тело было напряжено, как струна. Продолжая обматывать его бинтами, Лисса опустила глаза и заметила тугой ком в брюках, распирающий ширинку. Лицо девушки вспыхнуло, руки нерешительно замерли.

Поняв, о чем думает Лисса, и злясь на собственное предательское тело, Джесс решил перейти в нападение.

— Видите, какое воздействие вы производите на мужчин вроде меня, принцесса. Лучше бегите-ка поскорей в свой большой шикарный замок, да заприте все двери.

Девушка затянула узел, но почему-то была не в состоянии отстраниться от него. Наклонив голову, она прошептала:

— А если я не хочу бежать?

— Тогда случится вот что, — бешено прорычал он. Стальная рука обвилась вокруг ее талии, притянула к полуобнаженному бронзово-смуглому телу, другая запуталась в буйных огненных локонах, запрокидывая ее голову. Губы Джесса намеренно грубо впились в ее губы так сильно, что девушка не могла шевельнуться. Лисса чувствовала, что задыхается, но когда попыталась втянуть в себя хоть немного воздуха, его язык, минуя преграду зубов, пробился внутрь во влажную пещерку рта, ласкающе скользнул к небу, обвился вокруг ее языка.

Казалось, Джесс поглощает ее, пробует на вкус. Эти губы становились все безжалостнее, а его воспаленная плоть прижималась к накрахмаленному платью, пока тонкая материя не смялась, не потеряла форму и не пропиталась запахом мужчины, разгоряченного самца.

Сначала Лисса испугалась, но всего лишь на мгновение. В ту ночь, наблюдая, как Джесс ласкает певичку из мюзик-холла, Лисса невольно терзалась желанием ощутить его страстные поцелуи, узнать, что это такое. И вот теперь он показывал ей, и это было великолепно, восхитительно, потрясающе! Ее руки обняли его узкую талию, и Лисса, приподнявшись на цыпочки, вся отдалась поцелую, повторяя каждое его движение с неискушенным, простодушным, но ненасытным голодом любопытной молодой девственницы, как ее называл Джесс.

Джесс почувствовал, как она возвращает его ласки, в слепой покорности вжимаясь в него все теснее.

Кровь в его жилах закипела так буйно, словно он вновь стал зеленым мальчишкой, сгорающим от желания познать свою первую женщину. Он сжал ее грудь одной рукой, другой приподнял ягодицы, вдавливая ее бедра в свои, подчиняя их единому ритму.

Почти… Он едва не бросил ее на топчан, не сорвал с нее одежду, но топот копыт в загоне jt приветствие старого повара прорвались сквозь туман похоти:

— С возвращением, мистер Джейкобсон. Так и думал, что вернетесь к клеймению.

Джесс оттолкнул Лиссу, и она, невольно попятившись назад, споткнулась о топчан и едва не упала.

Нежная кожа была вся исколота щетиной, зрачки расширены, кончики тонких пальцев едва касаются губ, дыхание, как и у него, прерывистое, воздух короткими хриплыми толчками вырывается из легких.

Джесс судорожно схватил рубашку, натянул, быстро собрал пузырьки и бинты, сунул в корзину.

— Берите и убирайтесь отсюда, пока мне не пришлось пристрелить вашего папашу.

Когда Лисса взяла корзину и медленно зашагала к боковой двери, Джесс вцепился в ее руку и показал на другой конец длинного здания:

— Сюда. Он идет в конюшню. Нельзя, чтобы он поймал вас, или придется дорого расплачиваться!

Прижав корзину к груди, Лисса метнулась по скрипучему полу к выходу. Прежде чем Маркус успел выйти из конюшни, девушка уже пробежала через дорогу и скрылась в доме.




Глава 6


Жермен поставила блюдо с сосисками рядом с высокой горкой пышных блинчиков и величественно выплыла из комнаты, оставив Лиссу и Маркуса доканчивать завтрак.

Джейкобсон положил себе блинчиков, отрезал аккуратный кусочек, истекающий прозрачным сиропом, прожевал, вытер рот белоснежной салфеткой.

— Жермен сказала, что ты подъехала к дому на лошади Джесса Роббинса, выставив себя напоказ перед всеми.

А я еще гадала сколько времени ей потребуется, чтобы выплюнуть яд!

— Мне пришлось ехать с ним. Мой конь попал в зыбучий песок, и пришлось переодеться в юбку с блузкой. Нельзя же было ехать верхом в таком виде! Вот уж действительно было бы зрелище!

— Ты промокла до костей!

— Так обычно бывает, когда попадаешь в грозу.

Буря налетела так неожиданно, что я была вся мокрая, прежде чем мистер Роббинс успел дать мне свое пончо.

Она не добавила, что Джесс укрыл им и себя заодно тоже.

— Жермен сказала также, что ты перевязала рану полукровке.

Холодные голубые глаза внимательно изучали лицо девушки.

Лисса беспечно пожала плечами.

— Понимаю, Жермен это не одобряет, но ты ведь знаешь, я неплохая сестра милосердия.

— Мне тоже никогда не нравилась эта твоя благотворительная деятельность в больнице, но, по крайнее мере, ты ухаживала только за женщинами и детьми. Не желаю, чтобы ты имела дело с какими-то ковбоями, принцесса.

~ Но ты столько платишь этому парню, что, казалось, попросту невыгодно оставлять его на попечение Уксусного Джо.

Маркус поднес к губам чашку с кофе и снова пристально уставился на дочь.

— Я плачу такие деньги, потому что у него весьма неприятная репутация. Роббинс, — наемный убийца. Такие люди — не компания для порядочной женщины.

— Но зашить глубокую рану вовсе не означает позволять ему ухаживать за мной или провожать на бал по случаю окончания клеймения! — горячо возразила Лисса. — Мне казалось, ты хотел, чтобы я интересовалась делами ранчо!

— Совершенно верно, принцесса. Но ты должна взять на себя управление домашним хозяйством, а не работать с мужчинами.

— Управление домашним хозяйствам? — фыркнула Лисса. — Пока здесь Жермен, мне в гостиной-то едва сидеть разрешается, не то что приказы отдавать!

Лицо Маркуса мгновенно онемело, он осторожно поставил чашку.

— Мы уже обсуждали это раньше, Лисса. Говорить здесь не о чем. Жермен превосходная и незаменимая служащая, и я ее не прогоню.

— Почему нет? В чем причина той власти, которую она над тобой имеет? Может, объяснишь наконец?

— Довольно, Лисса. Жермен останется.

Глаза Маркуса все больше напоминали зимний ледяной норд.

— Тебе придется мириться с ней.

— Каким образом? Каждый раз, стоит мне выйти из собственной комнаты, бежит к тебе жаловаться на мое непристойное поведение. Она ненавидит меня, папа.

— Вздор! Ты слишком упряма и своевольна. Ни капли здравого смысла! Думаю, частично в этом виноваты тетка с дядей — слишком они тебя избаловали.

Лисса швырнула на стол салфетку.

— Я не просила, чтобы меня отсылали в Сент-Луис. Ты сам решил.

— После смерти матери тебе нужна была женская ласка. Кроме того, не говори, что тебе не нравилось в школе.

— Конечно, нравилось, но…

— Никаких «но», юная леди. Я работал, как раб, чтобы ты ни в чем не знала нужды, но тебе нужно понять, как должно вести себя в Вайоминге. Вся вина Жермен в том, что она беспокоится о твоей репутации. Возьмем хотя бы Джесса Роббинса. В его жилах течет мексиканская и индейская кровь, Лисса.

— Я ничего плохого не сделала, папа. Сам знаешь, все больные и раненые идут ко мне, с тех пор как я в прошлом году вернулась домой. Но Жермен во всем видит… плохое.

— Его ранили в бок, и тебе пришлось снять с него сорочку, чтобы очистить рану.

— Не могла же я делать это, пока он был одет, — отпарировала Лисса.

— В том-то и дело — он стоял перед тобой полуголый, а ты незамужняя молодая дама.

Щеки девушки мгновенно вспыхнули при воспоминании о лежавшем в ванне совершенно голом Джессе Роббинсе. Да, тогда она видела намного больше.

— Опять о замужестве, — раздраженно вздохнула Лисса.

— Лемюэл Мэтис — прекрасный человек, идеально подходящий для тебя, Лисса. Я пытался быть терпеливым, как и он, но ты святого выведешь из себя!

— Я знаю, что ты ощущаешь, папа, но не вполне уверена в своих чувствах. Что, если я выберу кого-то другого?

Маркус резко вскинулся.

— Ты всегда говорила, что тебе никто больше не нравится.

Лисса небрежно махнула рукой.

— Есть еще Янси Брюстер. Он пригласил меня на весенний бал по случаю окончания клеймения скота!

Глаза Джейкобсона зло сузились.

— Брюстер — всего-навсего управляющий! Пройдут годы, прежде чем он сможет позволить себе иметь собственное ранчо!

— Но он прекрасно разбирается в породах скота и не хуже Лемюэля сможет управлять «Джей-Бар»! В конце концов ранчо — для тебя самое главное в жизни, не так ли?

Ты сама знаешь, что это неправда, принцесса. Я желаю тебе только счастья.

— Тогда дай мне время оглядеться, папа.

— Ты в самом деле засматриваешься на Брюстера? Маркус поднял брови и задумчиво погладил подбородок.

. Собственно говоря. Лисса считала Янси злобным негодяем, но он ухаживал за ней, а сейчас приходилось хвататься за любую соломинку, лишь бы не дать отцу навязать ей Лемюэля Мэтиса. Кроме того, не дай Бог, он узнает об увлечении дочери таким неподходящим мужчиной, как Джесс Роббинс.

— Не знаю, может, и увлеклась… Почему не подождать и не посмотреть, как будут развиваться события? Янси будет на танцах, и Лемюэл тоже…

Лисса озорно улыбнулась и больше не стала говорить на эту тему.

Маркус вновь занялся едой.

Ни отец, ни дочь не заметили, каким злобным взглядом обожгла Лиссу Жермен, стоявшая в дверях кухни.

Джесс подъехал к большому, крытому холстиной фургону, задок которого был выдвинут так, что получился большой стол, за которым повар «Джей Бар» Уксусный Джо Райленд старательно месил тесто для лепешек к обеду. Жилистый маленький человечек, то и дело плевался табачной жвачкой, ни на секунду не переставая орудовать большой деревянной ложкой. Сморщенное лицо Уксусного Джо навеки застыло в брезгливой гримасе, послужившей причиной прозвища, а кроме того, заросло едва ли не до ушей лохматой бородой цвета соли с перцем, имевшей к тому же странный красноватый оттенок — но никто не знал, был ли этот цвет капризом природы или просто каплями жвачки, засыхавшими на щетине.

Какой-то ковбой с лошадиной челюстью опрокинул вверх дном кружку и пожаловался:

Не то чтобы я сильно возражал, Уксус, но приходится сначала прожевать этот твой кофе, прежде чем глотать.

Уксусный Джо снова сплюнул, пригвоздив к месту обидчика яростным взглядом одного из карих глаз, а другим ухитрился в это же время уставиться на Джесса.

— Не бывает такой вещи, как слишком крепкий кофе, есть только слабаки, которым он не по нутру.

Несколько ковбоев громко фыркнули, приветствуя Джесса кивками. Он спешился и привязал Блейза к колесу фургона.

— Доброе утро. Уксус, — поздоровался Джесс и, потянувшись за чашкой, налил себе угольно-черной жидкости.

— Тоже явился нудить насчет моего кофе, — шмыгнул носом старик, по-прежнему продолжая взбивать липкое сероватое тесто в огромной глиняной миске.

Джесс сделал глоток и поднял чашку.

— Настоящее техасское пойло!

Губы старика растянулись в подобии улыбки:

— Только настоящий техасец может оценить хороший кофе! — объявил он, пренебрежительно оглядывая незадачливого ковбоя.

В облаках клубящейся желтой пыли почти ничего не было видно, зато царила настоящая какофония визга и воплей — ревели телята, орали и ругались ковбои, с головы до ног покрытые потом и пылью. Одни подтаскивали скотину к костру, где другие, напрягая все силы, прижимали брыкавшихся животных к земле, привязывали за три ноги и удерживали на месте, клеймя раскаленным железом и одновременно делая острыми ножами надрезы на ушах, потом телят отпускали и гнали обратно к маткам. В воздухе стояли острые запахи паленых волос и кожи.

Работа была тяжелой и бесконечной и длилась от рассвета до заката, не менее шести недель в самых больших районах, определенных Ассоциацией. Когда весь скот, родившийся весной, будет заклеймен и возвращен на ранчо, вскоре настанет время начинать осеннее клеймение, и только потом бычков-четырехлеток перегоняли на железную дорогу в Шайенн для продажи.

Джесс, прихлебывая кофе, наблюдал за людьми, работавшими у одного из костров, и наконец подошел к тому месту, где в одиночестве трудился старый повар.

Уксусный Джо жевал очередную порцию прессованного табака, изучая незваного гостя немигающими острыми глазками.

— Тебе что-то надо? Джесс кивнул.

— У Билли Арджи были близкие друзья среди команды «Джей Бар»?

Уксусный Джо ловко раскатал кусок теста большой деревянной скалкой.

— Слышал, ты послал его учиться играть на золотой арфе? (Намек на то, что души праведников в раю играют на золотых арфах.).

Джесс мрачно усмехнулся.

— Боюсь, в том месте, куда он попал, его скорее заставят подкидывать уголь в топку.

— Парнишка был нелюдимым. Всегда в стороне, словно мокрый петух на насесте.

— Так и Тейт говорил, — бесстрастно кивнул Джесс.

— Так мальчишка был заодно с угонщиками? Сдается, не очень-то я и удивился! Думаешь, в этом деле замешаны и другие работники с «Джей Бар»?

Джо почесал в затылке, немного подумал, потом начал лепить лепешки и бросать в тяжелую оловянную сковороду.

— Возможно. Буду крайне обязан, если передашь все, что услышишь или увидишь подозрительного.

Повар коротко кивнул, продолжая заниматься своим делом, а Джесс направился к костру. Где, черт побери, старый Маркус?

Джейкобсон обещал встретиться с ним здесь и показать место, откуда было украдено последнее стадо. Джесс плохо спал в эту ночь, оберегая раненый бок, и поднялся рано, ожидая, что старик уже будет ждать его. Однако, может, все к лучшему: а вдруг Джесс сможет что-то узнать из болтовни ковбоев. Он отошел чуть в сторону, прислушиваясь к обрывкам разговоров и шуток.

Лисса заметила стоявшего в одиночестве Джесса, еще когда они с отцом только подъезжали к лагерю. Дрожь предвкушения прошла по спине девушки, но лицо по-прежнему оставалось холодно-бесстрастным. Когда Кормак ринулся вперед, она не позвала его — пес слишком любил лепешки Джо. Но, к ее удивлению, Кормак огромными прыжками помчался к Джессу, стоявшему спиной. Первым порывом девушки было предостерегающе окликнуть Роббинса, но, искоса взглянув на Маркуса, она промолчала. Если Кормак воспылал любовью к наемнику, тем лучше; лишь бы отец не посчитал, что она каким-то образом поощряет Джесса. Огромная овчарка метнулась к Джессу. Когда между ними осталось не более двенадцати ярдов, пес звучно фыркнул и распластался в прыжке. Джесс, выхватил револьвер, машинально обернулся, целясь в лохматое чудище, но, узнав Кормака, сунул кольт в кобуру и пошире расставил ноги, пока пес, опершись о его плечи передними лапами, длинным, ужасно мокрым языком старательно вылизывал лицо, сбив на землю шляпу.

— Провалиться мне на этом месте! В жизни не видел, чтобы этот пес так ластился к незнакомым, — охнул какой-то ковбой.

Подскакавшая галопом Лисса спрыгнула с лошади и, смеясь, окликнула любимца:

— Оставь его в покое, балбес несчастный!

Стоя на задних лапах, Кормак возвышался над Джессом на добрый фут. Когда Лисса подошла и схватила его за загривок, пес неохотно подчинился, по-прежнему бешено виляя хвостом, и укоризненно уставился на хозяйку.

— Из-за вас я испортила ему все удовольствие, — объявила она, окончательно развеселившись при виде оцепеневшего Джесса.

Значит, он не привиделся в бреду, когда меня ранили! Лучше держите его на коротком поводке, иначе я мог бы с испугу пристрелить его.

— Лучше держите на коротком поводке свое оружие, мистер Роббинс. Кормак — очень дорогая охотничья собака.

— И я тоже, мисс Джейкобсон, — бросил Джесс отряхивая шляпу и вновь нахлобучивая ее. Одновременно он исподтишка оглядывал стройную фигуру девушки. Блузка из мягкого зеленого шелка соблазнительно льнула к изгибам груди.

Воспоминания о том, как эти упругие холмики проглядывали сквозь мокрую ткань лифчика, вспыхнули в мозгу Джесса еще до того, как он позволил глазам медленно опуститься к темно-желтой твидовой юбке для верховой езды, облегавшей тонкую талию и округлые бедра. Джесс все еще ощущал прикосновение этих восхитительных ягодиц к своим ляжкам.

Подобные мысли несли с собой безумие. Джесс, подняв глаза, вгляделся в лицо девушки. Она заплела волосы цвета темной меди в одну толстую косу — только несколько маленьких выбившихся локонов служили скромным украшением. Лисса вспыхнула под этим откровенно-дерзким взглядом, очевидно довольная тем, что привлекла внимание Джесса.

— Вы удивительно быстро поправились, — заметила она, отвечая таким же прямым взглядом. — Ну, как рана?

— Болит дьявольски, — пожал плечами Джесс.

— Скоро придется снимать швы.

— Я и сам могу это сделать, не впервой, и в таких местах, дотянуться до которых было куда труднее, — ухмыльнулся Джесс.

Лисса ехидно прищурилась.

Как, Джесс Роббинс, неужели вы боитесь одной маленькой женщины с ножницами и пинцетом?

Джесс пропустил насмешку мимо ушей и посмотрел на подъехавшего Маркуса.

— Пора прощаться, мисс Джейкобсон. Прикоснувшись к полям шляпы, он решительно зашагал к боссу.

— Доброе утро, мистер Джейкобсон. Ну что, едем туда, откуда угнали последнее стадо?

— Можно и я с вами, папа? — вмешалась Лисса. Маркус нахмурился.

— Останься здесь, принцесса, и не ищи приключений на свою голову, иначе никогда больше не позволю приезжать в лагерь. — Он многозначительно взглянул на дочь.

«Держись подальше от Джесса Роббинса».

Зная, что спорить нет смысла, Лисса сдалась.

— Помогу Уксусному Джо с обедом.

— Вот и молодец!

Джейкобсон растянул губы в ледяной улыбке.

— Когда соберешься домой, скажи Моссу, пусть пошлет с тобой кого-нибудь из ковбоев. После того как закончу дела с Роббинсом, отправлюсь в лагерь Иверса. Вечером поговорим, Лисса.

Мужчины отъехали подальше от шума и пыли. Оба молчали. Наконец Джейкобсон заговорил первым.

— Моя дочь очень красивая девушка и привыкла всегда добиваться своего. Боюсь, я слишком избаловал Лиссу, но, кроме нее, у меня нет никого на свете. Я хотел бы удачно выдать Лиссу замуж.

Он остановился и сверкающими светло-голубыми глазами уставился на Джесса.

— Надеюсь, вы понимаете меня, Роббинс?

— Прекрасно, мистер Джейкобсон, — спокойно ответил Джесс, встречая высокомерный взгляд Маркуса таким же дерзким взглядом, пока тот, не выдержав, первым отвел глаза и показал на сланцевые пласты, кое-где поросшие травой.

Нужно объезжать эти холмики, пока не доберемся до низины. Когда-то там паслись сотни бычков «Джей Бар».

Они въехали в лощину, и Джесс велел Маркусу подождать у погасших угольев костра, а сам начал двигаться по все расширяющемуся кругу, уходя дальше и дальше от центра, изучая мягкую влажную почву. Старик глотнул из фляжки, вытер рот тыльной стороной руки, наблюдая за действиями Роббинса.

— Читает следы, как дикарь. Индейская кровь! Да, репутация Джесса Роббинса вполне заслужена.

По всей видимости, полукровка сможет покончить с грабителями за несколько недель и вернуться в Техас или хоть в ад, — это Маркуса уже не будет интересовать!

Жермен уверена, что Лисса увлеклась красивым наемником. Но Жермен и Лисса всю жизнь жили как кошка с собакой, еще с тех пор как Лисса была совсем маленькой. Маркус знал, что дочь скучает на ранчо, не находит себе места, но это вполне естественно после долгой одинокой зимы. Все, что нужно девочке, — новый гардероб да несколько шумных балов, чтобы было где показать модные наряды, и она сразу же забудет о полукровке. Кроме того людей, подобных Роббинсу, обученных искусству выживания, нельзя назвать дураками. Роббинс трижды подумает, прежде чем коснуться белой леди.

Придя к этому утешительному выводу, Маркус выбросил из головы мрачные предостережения Жермен и стал ожидать, пока Джесс подъедет поближе.

— Нашли что-нибудь? — осведомился он, когда наемник спешился.

— Их около двадцати человек. Действуют быстро и очень осторожно. На подошвах обуви никаких меток. Настоящие профессионалы, не просто шайка голодных оборванцев или мелких жуликов.

Маркус выругался.

— Удалось узнать, в каком направлении они ускакали?

— На Восток к границе Небраски. Но такая большая банда должна иметь где-то укрытие, что-то вроде базового лагеря, где отсиживаются до очередного набега. Мне нужна карта, прежде чем начать поиски. Кроме того, необходимо проверить кое-какую информацию в Шайенне, так что меня пару дней не будет на ранчо.

Маркус пристально всмотрелся в Роббинса.

— По-прежнему считаете, что кто-то еще на ранчо заодно с угонщиками?

— Прежде всего Арджи, и он не единственный, кого наняли прошлой осенью. Это я и собираюсь проверить в городе, — пояснил Джесс, думая о потертом снимке, лежавшем в кармане куртки. Больше он ничего не собирался говорить Джейкобсону.

— Вам понадобится помощь, чтобы справиться с таким количеством бандитов.

— Верно, — ухмыльнулся Джесс. Я, конечно, неплох в своем деле, но и не подумаю идти на двадцать вооруженных негодяев в одиночку. Пока я буду в городе, дам телеграмму всем, кто мне нужен.

— Прекрасно. Через несколько дней жду вас на «Джей Бар».

Маркус повернул коня на юг и скоро исчез из виду, а Джесс долго изучал линию горизонта, прежде чем, тронув коленями Блейза, ускакать на восток.

Лисса помогла Уксусному Джо приготовить плотный обед, состоящий из говядины с бобами, лепешек и «пятнистого щенка» — рисового пудинга с изюмом на десерт. Пока Джо перемывал гору оловянных мисок, Лисса решила остаться, чтобы поговорить со старым сварливым поваром, таскавшим ее на плечах, когда она была совсем малышкой.

— Столько работы у нас никогда еще не было, девочка, — заметил Джо, опустив руки в воду по самые узловатые локти и гремя тарелками. — Подумать только, сколько этих кожаных задниц мне кормить приходится. И у всех оглоедов вместо желудков чистая прорва! Придется готовить день и ночь, пока снег не выпадет.

— Здесь много новичков, — поддакнула Лисса, осторожно дуя на дьявольское варево Джо, которое тот гордо именовал «кофе».

— Что ты знаешь об этом детективе, Роббинсе, который угонщиков разыскивает? — небрежно спросила она.

Уксусный Джо энергично сплюнул.

— Хм-м… Стойкий парень. Холодная кровь. Заработал репутацию от Мексиканской до Канадской границы.

Он внезапно остановился и взглянул на Лиссу.

— Девочка, ты ведь не положила глаз на этого полукровку, а? Я знаю, вывеска у него что надо, да и говорит как по писаному, женщины так и тают, но поверь, он чистый яд. Твой па на стенку полезет, если поймает тебя на том, как ты строишь глазки Роббинсу.

— Никому я ничего не строю, коротко огрызнулась Лисса.

Джо почесал лохматую бороду.

— Я сам видел, как ты любезничала с ним сегодня, когда заявилась сюда с этим зверем, которого считаешь собакой.

— Я просто спрашивала, когда снимать швы, — поджав губы, процедила Лисса.

— Сам зашивал? — фыркнул старик.

— Нет, я. Пуля попала ему в бок.

— По правде говоря, не могу сказать, что не рад избавиться от этой работенки.

Рассматривая большие скрюченные от тяжелой работы руки Джо, грубо швыряющие тарелки, Лисса подумала, как Джесс, должно быть, тоже счастлив, что не повар оказал ему первую помощь.

— До дому далеко. Пора отправляться в дорогу. Нам с Кормаком понравился обед, — добавила она.

Взъерошенный человечек бросил недобрый взгляд на большого пса, мирно дремавшего под фургоном.

— Еще бы! Слопал две сковородки лепешек и не треснул!

— Ну что ж, поскольку Кормаку так нравится твоя стряпня, ты, конечно, не будешь возражать, если я оставлю его на несколько дней. Мосс хочет избавиться от койотов, которые нападают па телят.

Погоди-ка, мисс Лисса! Этот увалень наделает здесь больше беды} чем целый выводок скунсов на молитвенном собрании. Нет уж, меня не одурачить! В следующий раз, когда он доберется до лепешек, получит сковородой по башке!

— Не знаю, кто ненавидит тебя больше, Жермен или Уксусный Джо, вздохнув, пожаловалась Лисса псу, подбежавшему ближе и по привычке начавшему облизывать лицо и шею хозяйки.

— Вы готовы, мисс Лисса? — спросил Роб Остлер.

Он уже держал в поводу любимую лошадь девушки, по кличке Литл Бит (Кусочек (англ.)), небольшого резвого пегого конька.

— Присмотри хорошенько за Уксусным Джо, Кормак, — велела Лисса, отъезжая.

Как только они выехали из низины и пересекли Лоджпол Крик, Лисса натянула поводья и показала на запад.

— Если пробраться через эти карликовые сосны, можем быть дома на час раньше.

— Не знаю точно, мисс Лисса, очень уж место дикое, — возразил молодой техасец.

— А, вздор! Какое там дикое! Я несколько раз так сокращала дорогу на Миттл Битс. Обещаю, никаких скачек, — поклялась она, подняв руку, как в суде присяжных.

— Может, стоит попробовать, — неохотно согласился Остлер, поддаваясь чарам девушки.

Они стали пересекать узкую полосу низкорослых сосен и можжевельника, служившую естественной границей между пастбищами на севере и ранчо ближе к югу. Местность была сильно пересеченной, и всадники ехали медленно, щадя коней, пока не достигли второго ответвления Лоджпол Крик. Тут они спешились, чтобы напоить лошадей, и в этот момент в воздухе разнесся высокий жалобный вопль.

— Кажется, теленок попал в беду, — озабоченно сказал Роб, вскакивая в седло и рассекая неглубокую воду.

Лисса последовала за ним, но прежде чем она добралась до зарослей, где Роб высвобождал брыкавшегося теленка, ковбой крикнул девушке:

— Не подходите, мисс Лисса, леди такое видеть не годится.

Но было поздно — Лисса увидела на голой земле за кустами жимолости полдюжины коров с перерезанными глотками. Мухи, громко жужжа, садились на трупы, пируя на засохшей крови. Девушка поднесла ко рту платок:

— Кто мог такое сделать?!

— Скорее всего, скваттеры. Судя по всему, они угнали стадо телят, а этот малыш запутался в кустах и захромал, вот его и оставили. Вырезали лучшие куски из бычков и коров. По всему видать, сегодня у них будет пир что надо, — мрачно пояснил Роб.

— Наверное, слишком поздно просить Мосса послать за ними погоню?

Роб почесал в затылке.

— Конечно, я мог бы поскакать в лагерь во весь опор и привести людей, но нужно и малыша кому-то отвезти.

— Дай его мне. Я поеду потихоньку следом за тобой, — предложила Лисса, наклоняясь, чтобы поймать веревку, привязанную Остлером к шее бычка.

— Послушайте, мисс Лисса, не могу же я оставить вас одну. Мистер Джейкобсон с меня шкуру снимет.

— Зря время тратишь, Роб! Воры уходят все дальше, пока мы спорим.

Схватив веревку, она повела хромого теленка к своему коню. Роб поплелся следом, протестуя, правда, больше для порядка.

Лисса вскочила на Литл Бита.

— Подними его ко мне в седло, Роб, — велела она. Прерывисто вздохнув, ковбой все же послушался и пришпорил своего коня.

— Я поеду за тобой, — прокричала вслед Лисса. Но она сильно отстала — пегий, придавленный тяжелым теленком, еле плелся. Минут через двадцать она остановилась у небольшого болотца, по берегам которого рос боярышник, отбрасывавший благословенную тень.

Мы только немного отдохнем и подождем, пока не вернется Роб с людьми, — успокоила себя девушка, осторожно спрыгивая на землю.

Оставалось снять несчастного теленка, но тот сам решил проблему, соскользнув с другой стороны седла.

Правда, он едва не удушил себя веревкой, но Лисса успела вовремя ослабить петлю.

— Ты глупее, чем целое стадо овец сердито покачала головой Лисса. — А все знают, что у них мозгов совсем нет.

Пока теленок наблюдал за Лиссой влажными коричневыми глазами, девушка сделала несколько глотков воды из фляжки, смочила платок и вытерла потные лицо и шею.

— Ох, вот это лучше, — тихо пробормотала она.

— Ага. А еще лучше будет, крошка, если расстегнешь пару-тройку пуговиц и покажешь свои титьки, — послышался резкий гнусавый голос.

Лисса уронила фляжку и повернулась. Из-за кустов боярышника появились двое оборванных грязных бродяг.




Глава 7


— Гляди-ка, Мейс! Добренькая дамочка решила спасти сиротку-теленка, — издевательски проскрипел костлявый коротышка. Его высокий тяжеловесный спутник плотоядно облизнулся и нервно вытер грязные руки о такие же замусоленные рабочие штаны. Водянистые бесцветные глаза, прищурившись, уставились на нее. Их владелец, ухмыляясь, молча надвигался на Лиссу.

Откуда они знают, что теленок осиротел?! Разве что сами убили мать!

Лисса вынудила себя стоять на месте и не отступать. Должно быть, эти гнусные подонки принадлежали к той банде, которая резала скот.

Роб, Мосс, где вы?! Может она сумеет осадить их, если не выкажет страха.

— Я Мелисса Джейкобсон. Мой отец, — владелец ранчо «Джей Бар». Вы вторглись в чужие владения, и мой управляющий немедленно препроводит вас отсюда.

— П… препроводит? Что это такое, Пайк? — осведомился тот, кто повыше, гнусавым протяжным выговором типичного жителя Озаркского края. Мясистое лицо было изуродовано длинным шрамом, изгибавшимся от виска до самой челюсти, странно искажавшим и без того грубые черты.

— Странновато как-то, что вы здесь совсем одна, — заметил Пайк, игнорируя вопрос приятеля.

— Лакомый кусочек, ничего не скажешь. Говорю же, в любую минуту может появиться мой управляющий, — храбро ответила Лисса, хотя внутри у нее все тряслось.

Негодяи подкрадывались словно пара степных волков. Если бы только Кормак был с ней! Тощий протянул костлявую руку с черными обломанными ногтями, провел по мягкому шелку блузки, цепляя тонкую ткань. Лисса отскочила, но толстяк уже оказался сзади и схватив ее за запястья, притянул к себе.

Застарелый табачный запах смешивался с вонью гниющих зубов и немытого тела.

Лисса задохнулась, вскрикнула, попыталась вырваться, но бандит стоял за спиной и лягнуть его как следует было почти невозможно. Он только злорадно засмеялся над бесплодными попытками. В этот момент Пайк попытался схватить девушку за косу. Лисса откинула голову и сильно укусила его за палец. Какой омерзительный вкус во рту! Лисса брезгливо сплюнула, а бандит, грязно выругавшись, отдернул ладонь и, отведя руку, с силой ударил ее по лицу.

— Чертова дикая кошка, вижу, нужно тебя усмирить как следует!

Он огляделся в поисках предполагаемых спасателей.

— Только здесь не время и не место! Держи ее, а я пока принесу веревку, — наставлял он Мейса.

Лисса вскрикнула громче и начала вырываться, но безуспешно. Пайк тут же вернулся с обрывком веревки, крепко связал ей руки, засунул в рот грязную синюю косынку. Мейс взвалил Лиссу на коня и повел гнедого туда, где за сосновой рощицей были спрятаны две лошади. Мужчины галопом помчались на восток. Мейс вел в поводу гнедого.

Джесс тоже двигался по кругу в восточном направлении, пытаясь найти хоть какие-то следы, которые могли бы привести его к тайному лагерю грабителей.

Если бы у него только была карта местности, возможно, и удалось бы что-то отыскать… Тейт работал на «Джей Бар» около двух лет. Решив, что бывшему детективу по розыску угнанного скота пора вернуться к прежнему занятию, Джесс повернул Блейза на юго-запад. Сначала он отправится в Шайенн, покажет кое-кому снимок подружки Арджи. Может, Кэмми сумеет помочь. Улыбка медленно расплылась по лицу.

Такая проблема ей вполне по силам. Но при мысли о жаркой схватке в постели перед глазами всплыло не лицо красотки Камеллы Альварес с огромными очами — воображение терзали золотистые глаза и волосы цвета полированной меди.

Джесс помянул недобрым словом маленькую кокетку, вспомнил угрозы старого Маркуса: «Вы понимаете, о чем я…»

Да, он все отлично понял. Маркус Джейкобсон был не из тех, кто бросает слова на ветер, а Джесс, кроме того, считал себя слишком большим циником, искушенным в житейских делах, чтобы связаться с избалованной девственной искусительницей вроде Лиссы, какой бы желанной она ни казалась. Подобные ей всегда доводят до беды.

Джесс угрюмо нахмурился, вспомнив, как прелестная белая женщина, с таким невинным личиком, соблазнила его. Горечь предательства Моники все еще раздирала сердце, хотя прошло столько лет…

Но тут за ближайшим холмом раздался женский вопль. Джесс пустил Блейза рысью и вытянул винтовку из седельной кобуры.

Когда Пайк и Мейс наконец остановились, чтобы напоить лошадей, Лиссу грубо стащили с гнедого. В пути ей не удалось вытащить кляп, потому что скрученные руки были привязаны к луке седла. Теперь же она, поднеся их к губам, вытащила косынку.

— Какого черта ты…

Пронзительный крик оборвал его слова. Пайк попытался схватить девушку, но та увернулась, тяжело дыша, пытаясь вобрать в легкие побольше воздуха — слишком долго ее душила грязная косынка.

— Пайк! Кто-то едет! — заорал Мейс, выхватив армейский кольт и целясь в появившегося на вершине холма всадника. Но пуля просвистела мимо цели. Пайк потянулся к висевшей на седле винтовке, дернул на себя, но только попытался выстрелить в Джесса, как Лисса, наклонив голову, боднула его в солнечное сплетение. Пайк, прорычав ругательство, попытался ударить ее стволом, но Лисса увернулась и упала на землю. Пока они боролись, Джесс успел прострелить Мейсу грудь и, боясь, что из-за гарцующей лошади может попасть в Лиссу, вынув ноги из стремян, бросился прямо с седла на грязного бродягу и повалил его. Пайк оказался поразительно силен для такого коротышки и умудрился вырваться, пытаясь одновременно выхватить пистолет и прицелиться, но Джесс успел перехватить его запястье и отвести оружие. Они покатились по земле, стараясь завладеть кольтом, пока Лисса, скорчившись, лихорадочно тянула зубами за тугие узлы.

Наконец Джесс навалился на Пайка; кулак детектива с размаху врезался в физиономию противника. Голова Пайка откинулась на бок, тело мгновенно обмякло. Джесс уселся верхом на бесчувственного бандита, осторожно растер костяшки пальцев, попробовал сжать кулак: больно, но кости, кажется, целы. Подняв голову, Джесс посмотрел туда, где трудилась над веревками Лисса. Девушка молча выдержала ледяной взгляд. Вынув из-за пояса нож, Джесс подошел, перерезал путы и не слишком вежливым рывком поставил ее на ноги. Лисса, потеряв равновесие, пошатнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за него.

— О, Джесс, я не могу…

— Иисусе! Леди, вы что, полная идиотка?

Схватив Лиссу за запястья, Джесс рассерженно отодвинул ее от себя.

— Ты делаешь мне больно! — охнула девушка — тонкая кожа и без того была сильно растерта веревкой.

Джесс, выругавшись, разжал пальцы и принялся связывать бандита по рукам и ногам.

— Ты спас мне жизнь, Джесс.

— Совсем не собирался это делать, — зло процедил Джесс.

— Почему ты так обращаешься со мной?

Джесс уставился на девушку сверкавшими от бешенства глазами.

— Ты испорченная безмозглая маленькая стерва! Какого дьявола ты тут делаешь? Разгуливаешь по окрестностям в гордом одиночестве, дожидаясь, пока парочка таких вот типов смогут похитить и изнасиловать тебя?!

Лисса застыла от негодования.

— Прошу вас воздержаться от подобных замечаний! Необязательно так обзывать меня!

— Я только сейчас сделал это, и все определения подошли к тебе, словно влитые!

Джесс встал, с трудом подавляя желание встряхнуть ее хорошенько:

— Я бы задал вам хорошую трепку, если бы не боялся еще больше ушибить правую руку!

— Жермен была права! Вы всего-навсего наемный убийца! Дикарь-полукровка!

Не успели слова слететь с языка, как Лисса пожалела, что была так непростительно груба. Джесс застыл на месте, глаза превратились в расплавленное серебро, лицо казалось высеченным из гранита.

— Вот ваш конь. Садитесь.

Он повернулся к связанному бандиту и начал поднимать его.

— Джесс я…

— Поезжайте, Лисса, да побыстрее, — прерывающимся голосом пробормотал он и, взвалив Пайка в седло его же лошади, надежно приторочил его к луке, а потом только вскочил на Блейза и повел коня Пайка за собой.

Лисса, присмирев, села на гнедого и пустила его следом за Блейзом. Всю дорогу до лагеря оба молчали.

После допроса Джесс передал злобного человечка в руки Мосса Саймингтона. Выяснилось, что оба бандита не принадлежали к большой банде, а были просто мелкими хищниками, переезжавшими с места на место с небольшим караваном фургонов и решившими захватить легкую добычу. Джесс оставил отчаянно молившего о пощаде Пайка на «нежное попечение» ковбоев «Джей Бар». Он не завидовал ни участи бледного перепуганного бродяги, ни судьбе всего каравана переселенцев. Старожилы свирепо защищали свои стада, не говоря уже о чести дочери Маркуса Джейкобсона.

Пора было отправляться в Шайенн. Он въехал в город затемно и сразу погнал коня к «Ройял Тиетр», где работала Кэмми.

— Шоу, должно быть, только начинается, Блейз, — сообщил он жеребцу, спешиваясь у большого квадратного здания с псевдороскошным фасадом, аляповато раскрашенным в красно-синий цвет.

Афиши у входа крупными буквами возвещали:

МИСС КАМЕЛЛА АЛЬВАРЕС, ИСПАНСКИЙ СОЛОВЕЙ.

Джесс, ухмыляясь, протянул деньги кассиру. Кэмми в жизни не была в Испании, родилась в Матаморосе и росла в Техасе.

Полированные деревянные полы мюзик-холла были усыпаны чистыми опилками, сцена возвышалась на четыре фута над забитым людьми залом и была окружена рядами лож. По залу были расставлены дубовые стулья и столы, за которыми и размещались завсегдатаи — в основном, горожане, клерки и торговцы в дешевых, неудобных, плохо сидящих готовых костюмах, но там и сям сидели богатые бизнесмены, курившие дорогие сигары и выставлявшие напоказ толстые золотые цепочки от часов, украшая ими жилеты.

Джесс поставил стул у дальней левой стороны сцены, уселся на него верхом, положил руки на плохо оструганную дубовую спинку. Он знал, что Кэмми всегда смотрит в щелочку занавеса перед началом представления и, должно быть, видит его сейчас.

Свет медленно погас, тут же загремели аплодисменты, послышались приветственные крики и свист. Занавес поднялся, и на сцену выплыл «Испанский соловей» в платье, расшитом алым стеклярусом и перьями, с высоким разрезом сбоку, в котором мелькала ножка в черном сетчатом чулке. Перед тем как запеть, Кэмми многозначительно подмигнула Джессу.

После окончания представления Джесс купил еще пива и уселся поудобнее, приготовившись ждать. Без разрешения леди за кулисы вход был воспрещен. Записку от Кэмми принесли, когда пена в кружке еще не успела осесть.

Гардеробная Камеллы представляла собой тесную клетушку, невероятно забитую всяким барахлом; повсюду были раскинуты блестящие атласные наряды всех цветов радуги, страусовые диадемы, боа из перьев. Хозяйка небрежно бросала платья на грязные скамейки или вешала на колышки, вбитые в стены из неоструганных сосновых досок.

Кэмми сидела за крохотным круглым столиком, обитым выцветшим розовым шелком, и смотрелась в зеркало, весьма ненадежно прислоненное к чугунному утюгу.

— Потрясное шоу, Камелла, — объявил Джесс еще с порога.

Кэмми, уронив баночку с румянами, широко раскинула руки и обернулась:

— Джесс, дорогой, ты уже закончил работу у Джейкобсона?

И, не дожидаясь ответа, бросилась в его объятия, притянула к себе его голову и страстно поцеловала.

Джесс пинком захлопнул дверь, впился губами в ее губы, перегибая Кэмми через руку, все ниже клоня ее к земле, зарываясь лицом в нежную шею.

— М-м-м, как ты хорошо пахнешь! — пробормотал он; сильные пальцы запутались в густой копне Вьющихся волос цвета воронова крыла, От Кэмми исходил тяжелый запах розового масла — совсем не тонкое благоухание… флердоранжа…

Но Джесс решительно выбросил из головы непрошеные мысли — Кэмми, рассмеявшись, чуть прикусила мочку его уха.

— Останешься на ночь, нет?

Ее язык скользнул по подбородку Джесса, дразняще обвел его губы.

— Останусь, конечно. Если по-настоящему проголодалась… Но сначала поужинаем у «Дайера».

Наконец они разомкнули объятия. Камелла, отвернувшись к зеркалу, приподняла роскошную иссиня-черную гриву:

— Расстегни, дорогой. Это не платье, а орудие пытки. Не могу же я показаться в нем на людях!

Джесс подчинился. Несколько десятков крошечных крючков разошлись словно сами собой, обнажив гладкую оливковую кожу. Кэмми, передернув плечами, позволила платью соскользнуть на пол, небрежно переступила через него и тряхнула волосами. Она стояла перед Джессом, одетая только в кружевной корсет и панталоны. Кэмми прекрасно выглядела и, сознавая это, кокетливо прикладывала к себе платье за платьем, не в силах решить, какое выбрать. Джесс предоставил ей продолжать игру.

— Ты надолго останешься? — спросила певичка, изучая платье из изумрудной тафты.

— Завтра уезжаю. Я все еще работаю на Джейкобсона.

Он вытащил из кармана фотографию, взятую у Арджи.

— Видела когда-нибудь в городе эту девчонку? Кэмми внимательно присмотрелась к пожелтевшему снимку.

— Это Пирл Соме. Уехала в Дедвуд месяц назад. Кто она тебе? — осведомилась певица, надув губки.

Джесс пощекотал ее под подбородком.

— Просто улика… нашел на трупе бандита и думал, может, она знает что-то о его дружках.

— Кто этот грабитель?

Кэмми с громким шуршанием натянула платье и снова повернулась к нему спиной, попросив застегнуть.

— Кто делает это, когда меня нет в городе, а Кэмми?

Певица широко раскрыла глаза.

— Ах, Джесс»… кто-нибудь всегда найдется… чтобы застегнуть и… особенно… расстегнуть… но я всегда предпочитаю тебя, дорогой.

Джесс решил не развивать дальше эту тему и ответил на вопрос Кэмми.

— Бандита звали Билли Арджи. Такой кудрявый молодой щенок, худой, жилистый, среднего роста.

— Ну да, знаю. Воображал себя опасным убийцей, — презрительно бросила Кэмми. — Ты его прикончил?

— Да, — пожал плечами Джесс, — хотя и не хотел. Предпочел бы, чтобы этот дурень остался в живых. Знаешь его приятелей?

— Он обычно держался один, но как-то я видела его и Пирл с еще одним ковбоем с «Джей Бар»… по-моему, Слайго, здоровый, мускулистый парень с желтыми волосами.

Джесс задумчиво потер щеку.

— Слайго… Придется проследить, куда он отправится, когда завтра утром покинет ранчо.

Кэмми бросилась ему на шею.

Завтра еще далеко, Джесс. Вся ночь — наша…

По пути в «Джей Бар» Джесс напряженно размышлял о Ролфе Слайго. Он и Арджи старались держаться подальше друг от друга и при посторонних почти не разговаривали друг с другом. Слайго был старше, возможно, умнее Арджи. Выследить его до лагеря грабителей будет не так-то легко.

Он решил было скрутить Ролфа и пригрозить, что убьет… или заставит какого-нибудь из парней Саймингтона выбить у него сведения. Но всегда существовала возможность того, что Слайго предпочтет ужасную судьбу Арджи. Если же Ролф и заговорит, все равно ему болтаться на виселице. Лучше уж отправиться за ним посмотреть, что будет.

Мысли Джесса неожиданно приняли совсем другое направление. Перед глазами вновь встала языкастая стерва с «Джей Бар». Он спас ее ничтожную жизнь, а она бросилась на него, как загнанная в угол дикая кошка. Правда, к подобным оскорблениям Джесс привык. Моника назвала его лживым грязным дикарем, когда его отец застал их на месте преступления.

Отречется ли Лисса от своего увлечения так же легко, если потребует Маркус? Почему-то Джесс вовсе не был в этом уверен. Мелиссе Джейкобсон была присуща несомненная честность, дерзкая искренность, так противоречащая обычным женским уловкам…

Почему я вообще думаю о ней?

Эта девчонка послужит причиной моей гибели! Для меня годятся только женщины вроде Кэмми. Непонятно, как только простыни к утру остались целы?! Но и охваченный жгучей страстью, Джесс думал только об огненных локонах Лиссы и широко раскрытых золотых глазах. Он громко выругался.

Как случилось, что он неотступно мечтает о ней?

Огромная империя Маркуса Джейкобсона вновь раскинулась перед Джессом, как только он поднялся на холм. Большинство ковбоев были в лагере, занятые клеймением скота, но вновь нанятым, по требованию Джесса, было приказано остаться на ранчо. Он сразу же увидел Слайго. Тот стоял, лениво прислонившись к воротам загона, и разговаривал с каким-то ковбоем. Подъехав, Джесс спешился, кивнул собеседникам, потом отвел Блейза в стойло, поручив заботам Боба Эббота, и направился в жилище ковбоев, решив немного отдохнуть. Но не успел он растянуться на топчане, как в дверях появился встревоженный Тейт.

— Босс хочет видеть тебя в большом доме.

— Зачем? — спросил Джесс, перевернувшись на бок.

— Кто я такой, чтобы спрашивать? — сухо ответил Тейт. — Хотя чувствую, что это насчет того случая с мисс Лиссой, когда ты вытащил ее из беды.

Лицо Джесса потемнело, но он ничего не ответил. Немного подумав, Джесс приказал:

— Сделай мне одолжение, Тейт, проследи за Слайго, пока меня не будет. Я хочу знать, куда он ездит, когда покидает ранчо.

Тейт сосредоточенно нахмурился.

— Думаешь, Слайго работает на обе стороны?

— Возможно, — выдавил Джесс.

Подойдя к внушительному белому зданию, он заметил у двери дорогую коляску, запряженную красивым гнедым жеребцом. У Маркуса были гости.

Жермен открыла дверь, окинув Джесса неприязненным взглядом.

— Мистер Маркус поговорит с вами в библиотеке. Она сдержанно указала на вторую дверь по широкому, устланному коврами, коридору.

— Merci, — кивнул Джесс с сардонической усмешкой и направился к приоткрытой двери, откуда слышались голоса Джейкобсона и какого-то мужчины. Лиссы нигде не было видно. Джесс поблагодарил Господа за такое счастье.

— Заходите, Роббинс. Помните Лемюэла Мэтиса из Шайенна?

Маркус кивнул безукоризненно причесанной головой, но не протянул руки. Джесс кивнул в ответ, оставаясь в центре роскошно обставленной комнаты. По стенам стояли шкафы с книгами; большой письменный стол из орехового дерева вносил свою особенную нотку в эту чисто мужскую атмосферу. У камина находился бар в таком же стиле, как и вся мебель. Хотя до ужина было еще далеко, Джейкобсон и Мэтис уже успели выпить.

— Вы хотели меня видеть?

— По нескольким причинам. Прежде всего, мы с Лемюэлом хотели бы поблагодарить вас за своевременное вмешательство и спасение Лиссы от этих головорезов. Мосс позаботился о том, которого вы привезли.

— Я так и надеялся, — спокойно ответил Джесс, — а вот вам, мистер Джейкобсон, следует получше следить за дочерью. Повезло еще, что я случайно возвращался этой дорогой.

Маркус вздохнул и провел рукой по редким серебристым волосам:

— Не могу я приказывать дочери, словно какому-то ковбою. Она росла на Востоке, где жизнь гораздо безопаснее, и с трудом привыкает к здешним условиям. Ей и вправду тяжело приходится с тех пор, как она вернулась в прошлом году. Да и поговорить здесь не с кем, кроме Жермен.

Джесс изумленно-весело поднял брови, ясно представив, каково это — провести неделю-другую с Жермен Шанно. Вполне можно получить сенную лихорадку.

— Все-таки о чем вы собирались говорить со мной?

— Хотели узнать, как обстоят дела с поимкой грабителей, — вмешался Мэтис, высокомерно взмахнув рукой.

Джесс прищурился, изучая тяжеловесного мужчину с внешностью изнеженного щеголя.

— Меня не Ассоциация наняла, а мистер Джейкобсон.

Он взглянул на Маркуса, тот кивнул.

— Пока Особенно сообщать нечего. Трое устроили мне засаду, я убил их. Двое были из шайки, третий — подсадная утка.

— Да, Билли Арджи. Я знал этого парня. Невозможно поверить, что он оказался вором, — сухо вставил Лемюэл.

— Лучше поверьте. Либо это, либо у него была веская причина ненавидеть меня, а учитывая, что мы даже не были знакомы, это маловероятно. Я кое-что узнал в городе после перестрелки, — насчет его дружков.

Глаза Маркуса сузились.

— Что именно?

— Оказалось, Слайго и Арджи вместе выпивали в городе.

Джейкобсон побелел:

— Думаете, Слайго тоже в этом замешан? Черт возьми, можно ли хоть кому-то здесь доверять?

— По-моему, у страха глаза велики, — презрительно бросил Мэтис.

— Возможно. Посмотрим. Ну, а пока я решил не спускать глаз с Слайго.

— За те деньги, которые вам платит мистер Джейкобсон, можно бы и больше постараться, — сухо заметил Лемюэл.

Глаза Джесса предостерегающе блеснули, но, по всей видимости, решив не обращать внимания на Лемюэла, он повернулся к старику.

— Я буду действовать в этом направлении, мистер Джейкобсон, если не возражаете. Хотя может…

Маркус кивнул:

— Пока я вполне удовлетворен. — И, почувствовав, как напряжение между обоими мужчинами вот-вот прорвется дракой, постарался сменить тему. — На следующей неделе мы едем на ранчо Иверса. Между клеймением скота на «Джей Бар» и «Даймонд Е» делается перерыв, и все ковбои с соседних ранчо собираются, чтобы выпустить пар. Соревнуются, кто лучше владеет лассо, затевают скачки, словом то, что вы, техасцы, называете родео. Почему не повеселиться немного? Может, поедете с нами? Неплохая возможность познакомиться со всеми и кое-что выведать. Вы считаете, что Слайго — член шайки. Может, сумеете узнать кое-что побольше.

Джесс согласно кивнул.

— Придется ехать.

— Прекрасно, прекрасно, — объявил Маркус, провожая его к выходу. — Сообщите, если будет что-то новенькое.

Не обращая внимания на Мэтиса, Джесс кивнул Джейкобсону и, прикрыв за собою дверь, направился по коридору, но, когда проходил мимо арочного входа в гостиную, неожиданно увидел Лиссу. Девушка робко улыбалась.

— Вы собираетесь ехать с нами на родео? — нерешительно прошептала она.

— Вы всегда добиваетесь чего захотите. Но на этот раз советую вам подумать хорошенько, прежде чем решите, что вам понадобился именно я — это может оказаться величайшей ошибкой, самой непоправимой в вашей жизни.

Он развернулся и сердито устремился к выходу, громко хлопнув за собой дверью.

— Слайго только сейчас отправился куда-то, Джесс, — сообщил Тейт, когда Роббинс вернулся в загон.

— У тебя есть подходящая лошадь? Блейз совсем вымотался.

— Конечно. Бери любую.

Через несколько минут Джесс оседлал большого жеребца в яблоках и отправился по» следам Ролфа Слайго. Он проехал несколько миль к юго-востоку, и только у границы ранчо «Джей Бар» заметил лошадь Слайго, привязанную перед заброшенной лачугой. Он поспешил спрятать коня в рощице чахлых ясеней, спешился и стал ждать.

Слайго почти сразу же вышел, подозрительно оглядел пустынную местность, вскочил в седло и направился к ранчо. Джесс оставался в укрытии, пока стук копыт не затих вдалеке, и осторожно приблизился к хижине с револьвером наготове. Там, судя по разбитым стеклам и провисшей двери, никто не жил вот уже несколько лет. Взведя курок, Джесс рывком распахнул тихо скрипнувшую дверь и вжался в стену. Никого. Джесс сунул револьвер в кобуру. В комнате стояла застарелая вонь влаги и плесени, смешанной со слабым, но вполне различимым табачным запахом. На краю грубого, сколоченного из досок стола лежал потухший окурок.

Джесс потрогал его. Холодный, значит, не Слайго курил. Он обошел тесную захламленную комнатушку. Щелястые доски пола стонали и скрипели на каждом шагу. Толстый слой пыли был испещрен следами, но только одна доска около самой двери носила другие отпечатки, — отпечатки рук…

Джесс встал на колени и ножом отодрал половицу. Под ней лежала записка. Присвистнув, он развернул ее и вчитался в неровно выведенные строки:

«Стадо на южн. развилке Логг Пох. Клеймение не начнется до воскр.».

На другой стороне измятого бумажного клочка была нарисована грубая карта, показывающая уединенное пастбище, на котором без присмотра паслось стадо. Нужно вмешаться в планы Слайго. Однако Джесс ничего не может сделать, пока не вызовет помощников из Техаса. Оставалось лишь надеяться, что Ринго Парди немедленно откликнется на телеграмму. Люди Парди сумеют устроить грабителям ловушку.

Скорее бы навсегда отряхнуть с сапог пыль Вайоминга! Но Джесс понимал — слишком многое может произойти, пока дело не будет сделано, — больше месяца уйдет на то, чтобы собрать профессионалов. Выругавшись себе под нос, Джесс положил на место записку и вышел из лачуги.




Глава 8


— Прекрасный день для путешественников! — весело воскликнула Лисса, ни к кому в особенности не обращаясь, когда всадники уже подъезжали к «Даймонд Е».

— Надеюсь, хоть повеселимся как следует, — хмыкнул Мосс Саймингтон, припоминая предыдущее родео.

— Помните, какой ливень был в прошлом году, когда чалый старины Диверса поскользнулся в грязи?!

— Не он один искупался в луже, — добавила Лисса, глядя в спину Джесса, как всегда опередившего остальных. Сегодня утром, когда маленькая компания собралась в загоне, Джесс казался еще более отчужденным, чем обычно. Маркус на несколько дней отлучился по делам в Шайенн и должен был встретиться с ними позднее. Всю дорогу Лисса оживленно болтала и шутила, но Джесс держался холодно и замкнуто.

Девушка пришпорила гнедого и вскоре нагнала Блейза.

— Этот ваш дьявол выглядит достаточно быстроногим. Белый жеребец Янси Брюстера три года подряд приходил первым, но этот малыш может заставить его попотеть! Собираетесь участвовать в скачках?

Но Лисса так и не дождалась ответа, — Джесс упрямо молчал.

— Я не отстану, Джесс, так что рано или поздно вам придется поговорить со мной, — тихо сказала она, чтобы другие не слышали. — Простите меня за то, что сказала позавчера… я не хотела вас обидеть… и не считаю дикарем… просто… иногда… выхожу из себя…

Губы Джесса невольно дернулись, повернув голову, он сардонически уставился на девушку.

— Выходите из себя?

Лисса залилась краской, но тут же гордо выпрямилась, пытаясь показать, как оскорблена, но в то же время довольная, что наконец-то удалось разговорить Джесса.

— Вы говорили ужасные вещи, и, естественно, я тоже разозлилась.

— Естественно.

— Странно, до сегодняшнего дня я никогда не слыхала эхо на этих равнинах, — поддразнила она. — Все же скажите, собираетесь вы скакать на вашем вороном?

Джесс вздохнул.

— Видно, вы никогда не уйметесь. Нет, не собираюсь рисковать Блейзом ради дурацких скачек.

— Дурацких скачек?

— Ну, кто из нас теперь эхо?

— Неужели боитесь небольшой свалки? Все мальчики рады порезвиться!

— Я вовсе не один из ваших мальчиков, если успели заметить, — сухо бросил Джесс.

— Нет, конечно, нет. Но неужели вам никогда не хотелось развлечься? — раздраженно спросила она.

В мозгу Джесса промелькнула картина прошлой ночи, проведенной с Кэмми, он усмехнулся про себя, поспешно прикрыв рукой рот.

— Ну почему же, каждый раз, когда удается. Вдали появился всадник на снежно-белом скакуне.

Подъехав ближе, он снял дорогую шляпу с высокой тульей и картинно взмахнул ей в сторону Лиссы.

— Это Янси!

Лисса радостно ответила на приветствие, решив не упускать» возможности вызвать ревность в Джессе. Янси Брюстер был управляющим на ранчо «Даймонд Е». Высокий, стройный, мускулистый мужчина со светло-каштановыми волосами и правильными чертами лица считался среди местных женщин настоящим красавцем. Он открыто ухаживал за Лиссой в надежде приобрести разом очаровательную жену и большое приданое. Но если бы Лиссу заставили выбирать между обоими поклонниками, она, скорее всего, предпочла бы более терпимого и снисходительного Лемюэла. Янси был слишком занят собой и стремился бы управлять женой той же железной рукой, какой командовал ковбоями Сайруса Иверса.

Но в этот момент Лисса, забыв обо всем, одарила Брюстера ослепительной улыбкой.

— Доброе утро, Янси. Я только что рассказывала Джессу о родео. Ох, прости мою невежливость! Джесс Роббинс — новый детектив из Техаса, которого нанял папа. Джесс, это Янси Брюстер, управляющий «Даймонд Е».

Ловко втиснувшись между Джессом и Лиссой, Брюстер оценивающе оглядел Джесса.

— Слышал о вас, Роббинс. Самый непослушный парень к западу от любого места на востоке, — неприязненно блеснув глазами, пробурчал он.

Джесс молча кивнул и хотел уже отъехать, но следующий вопрос Брюстера застал его врасплох:

— Вы техасец. Южанин?

— Мой отец служил в армии северян, — коротко бросил Джесс.

— Никогда не слыхала о северянах из Техаса, — с любопытством протянула Лисса.

— Таких было не так уж много, — мрачно ответил Джесс.

— Должно быть, вашей семье трудно пришлось. Она умирала от желания узнать побольше, но не хотела показаться слишком заинтересованной.

— Именно поэтому вы и стали заниматься этим делом? — осведомился Брюстер.

Джесс на секунду застыл, но ничего не ответил. В воздухе скапливалось напряжение, словно грозовые тучи перед бурей, пока Лисса вновь не перевела разговор на родео.

— Я пыталась уговорить Джесса участвовать в скачках. Думаю, его вороной мог бы стать достойным соперником вашему жеребцу, Янси.

Брюстер пренебрежительно оглядел Блейза, похлопал своего коня по мускулистой шее.

— Тандерболта (Удар грома (англ.)) никто не обгонит. Конечно, я никогда не тягался с индейцами. Слышал, вы парни вовсе не так уж плохи, — с вызывающей холодной улыбкой процедил Брюстер. — Я даже мог бы побиться с вами об заклад… если считаете, что у вас есть шанс.

Джесс понял, что Брюстер невзлюбил его из-за Лиссы. Управляющий был из тех людей, которых большинство женщин находили привлекательными, и привык к легким победам. Как, черт возьми, ему выпутаться из этого дерьма?! Джесс выругался про себя, заметив самодовольную ухмылку Брюстера.

Теперь, как бы он ни поступил, ублюдок не отстанет, пока они не выяснят отношений. Только не хватает ему убить скандалиста!

Вздохнув, он взглянул в глаза Брюстеру и ответил:

— Хотите устроить скачки, управляющий? Согласен.

Может, так удастся получше присмотреться к ковбоям, прислушаться к легкомысленной болтовне, не вызывая подозрений.

— Сколько желаете поставить, Роббинс? Джесс небрежно пожал плечами.

— Придумаем что-нибудь… Скажем, месячное жалованье — двести шестьдесят долларов.

Он знал, что даже главный управляющий зарабатывает не больше полутораста долларов в месяц.

Брюстер чуть заметно побледнел, но тут же широко улыбнулся Лиссе.

— Договорились. Мисс Лисса, будете свидетелем. «Даймонд Е» занимал большой участок, не такой огромный, как «Джей Бар», но достаточно внушительный, с широким низким домом из струганных досок, потемневших под дождями и ветрами до темно-табачного цвета. Хозяйственные постройки и дома для ковбоев на обоих ранчо были одинаковыми, но загонов на «Даймонд Е» оказалось поменьше из них царил не такой строгий порядок. Перерыв между клеймением традиционно праздновали, устраивая родео, где соревновались ковбои двух самых больших владений в южной части территории.

Хозяин нынешнего праздника, старый Сайрус Ивере с дочерью Криделлией приветствовали гостей, съежившихся с соседних ранчо. В воздухе царила атмосфера радости и веселья, разносились соблазнительные ароматы жареного мяса. Уксусный Джо трудился вместе с поваром Иверсов — Закваской Чарли, помешивая в огромном чугунном котле с бобами. Оба повара гоняли помощников в хвост и гриву, заставляя чистить вишни на пироги, мыть горы горшков и котлов, таскать воду.

Сайрус сердечно встретил вновь прибывших и повел их в огромную палатку поваров, установленную между столовой и помещением для ковбоев, где гости пили чернильно-крепкий кофе, болтали и шутили в ожидании начала соревнований.

Криделлия Ивере, серенькая, незаметная, маленькая девушка с тонкими, вечно поджатыми, редко улыбавшимися губами и глазами слегка навыкате, нервно моргала белесыми ресницами при виде всех этих неотесанных людей, собравшихся ради своих грубых развлечений. Сегодня она надела пеструю блузку и юбку с турнюром из тяжелого твида. Темно-фиолетовый оттенок совсем не шел к желтоватой коже и светло-каштановым волосам. Рядом с буйной красотой Лиссы, чьи великолепные волосы прекрасно оттеняли ярко-желтая блузка и орехово-коричневая юбка для верховой езды, бедная Криделлия выглядела взъерошенной птичкой. Обе девушки были единственными дочерьми богатейших ранчеро в округе, и поэтому с самого детства им приходилось постоянно сталкиваться в одном обществе. Когда Лиссу послали в школу на Восток, Сайрус оставил Криделлию дома, где ее мать Этель учила девочку всему, что умела, до самой безвременной кончины несколько лет тому назад. Если Деллия и Лисса и не были подругами, то, по крайней мере, ничем ее выказывали соперничества перед любящими отцами.

— Такие турнюры последняя мода сейчас на Востоке, — объявила Лисса, как только девушки уселись на скамеечке перед большим загоном, где должны были начаться первые соревнования. Лисса воздержалась от замечания, насколько неудобны и неуместны подобные наряды в пыльном загоне.

Деллия, разгладив юбки, незаметно заерзала на жесткой доске, пытаясь усесться поудобнее: ужасно мешал тяжелый турнюр.

— Папу едва не хватил удар, когда Шарлей Дербин прислала счет за юбку, — самодовольно объявила она. При этом глаза ее закатились, как у теленка при виде раскаленного тавра, — несчастная привычка, от которой она никак не могла избавиться. Оглядывая толпу, Деллия заметила Янси Брюстера, обменивавшегося непристойными шутками с двумя ковбоями.

— Янси выехал встречать тебя, — заметила она и осторожно добавила: — Наверное, хотел посмотреть на наемника-полукровку твоего папы.

— Джесс и Янси побились об заклад, чья лошадь придет первой. Думаю, Янси в этом году проиграет.

— Вот уж нет! Янси всегда выигрывает, — объявила Деллия, присмотревшись, правда, к красавцу вороному с белой звездочкой и его хозяину, стоявшему рядом.

— Эммелайн Уоттсон говорила, что ты увлеклась этим… убийцей.

Бесцветные глаза выкатились еще больше, пока Деллия внимательно изучала Джесса Роббинса.

— Эммелайн ошибается, — проказливо улыбнулась Лисса. — Но, по правде говоря, он безбожно красив, как, по-твоему?

Она очень любила шокировать Деллию. Соседка едва не упала в обморок.

— Надеюсь, твой па не услышит, что ты говоришь, иначе глазом не успеешь моргнуть, как выдаст замуж за Лемюэла Мэтиса.

Лисса рассмеялась, чтобы скрыть отвращение при мысли о жирных грубых руках Лемюэла, ласкающих ее.

— Ни за что не выйду за Лемюэла!

— Если твой папа захочет — так и будет. Мой уже поговаривает о том, как передаст «Даймонд Е» Янси… когда он женится на мне. Конечно, — поспешно добавила Деллия, — мужчинам, а не нам решать такие веши!

— Я сама выберу мужа. Это не будет человек, который захочет меня только из-за денег или ранчо моего отца!

Деллия мгновенно закаменела от намеренно брошенного в лицо оскорбления, но в этот момент Сайрус велел одному из ковбоев ударить в большой чугунок, предназначаемый обычно для мытья посуды. Все мгновенно успокоились, когда Сайрус начал говорить.

— Я счастлив, как щенок с двумя хвостами, что вижу всех парней, собравшихся повеселиться перед тем, как снова начать тяжелую работу. Объявляю первое состязание — кто быстрее заарканит бычка. Надеюсь, все участники привезли с собой лучшие лассо!

Затем последовала езда на полудиких конях и даже попытки усидеть на очень большом и злобном муле по прозвищу «Джей Асе», ухитрившимся сбросить всех седоков. К тому времени, как был объявлен перерыв на обед, приехал Маркус. Лисса с облегчением заметила, что Лемюэла с ним не было. Девушка пристально всматривалась в толпу ковбоев — в помятых рабочих штанах, потертых сапогах и пропотевших хлопковых сорочках. Джесс так выделялся среди моря ничем не примечательных лиц и взлохмаченных голов. Красивое лицо с точеными чертами и едва пробивающимися черными усиками было неотразимо привлекательным. Прямые густые волосы доходили до самого белоснежного воротника сорочки из мягкого батиста, до непристойности тесно облегавшей мощные плечи. В отличие от мозолистых рук остальных ковбоев, с почерневшими поломанными ногтями, его ладони были гладкими, пальцы длинными, чуть сужавшимися на концах, ногти чистыми. Все в нем — лицо, фигура, походка, манера держаться были изящно-спокойными, полными неосознанной опасной чувственности, притягивавшими Лис-су, как магнит — железо.

— А вот и вы, Лисса. Я повсюду искал вас. Думал, пообедаем вместе, даже принес вам поесть!

Брюстер держал две тарелки, до краев наполненные кусками сочной поджаристой говядины, бобами в паточном соусе с пряностями и пышными мягкими лепешками.

Первым порывом девушки, заметившей брошенный на нее убийственный взгляд Деллии, было предложить присоединиться и хозяину с хозяйкой, и Маркусу, но, почувствовав, что Джесс наблюдает за ней, Лисса тут же передумала. Ослепительно улыбнувшись Брюстеру, она взяла его под руку и повела в тень большого дерева.

— Какой вы галантный кавалер, Янси!

Так или иначе, за столом у Лиссы всегда начиналось несварение при виде кислой физиономии Деллии.

Джесс заметил, как заплясали по спине девушки яркие локоны, когда та, кокетливо откинув голову, засмеялась какой-то реплике управляющего. Он увидел также, как нахмурился Маркус и злобно поджала губы эта маленькая уродина, дочь Сайруса Иверса.

— Господь, спаси меня от твоих интриг, Лисса, — пробормотал он, прихлебывая горький черный кофе. — Жаль, что Мэтяса здесь нет.

Следующим номером шла «ловля петуха», излюбленный вид спорта мексиканцев и уроженцев Калифорнии, постепенно распространившийся по нагорным равнинам. Большой злобный старый петух был зарыт по шею в мягкий песок на одном конце загона. Соревнующиеся по очереди кружили вокруг несчастной птицы, и, соскальзывая с седел, рискуя упасть, пытались ухватить всполошенного, громко кричавшего петуха за шею и уклониться при этом от острого клюва. Некоторые даже надевали при этом перчатки из оленьей кожи, руки остальных были залиты кровью.

После многочисленных неудачных попыток Янси Брюстер решил попытать счастья.

— Янси выиграет, — уверенно пророчила Деллия, забыв об «измене» Брюстера, с готовностью подошедшего к семейному столу, после того, как Лисса предложила разделить десерт с отцом.

Пока она беседовала с Маркусом, красноречивый управляющий быстро вернул Деллии хорошее настроение, осыпая ее комплиментами в напрасной попытке заставить Лиссу ревновать и привлечь ее непостоянное внимание.

Но как только Джесс исчез в толпе, девушка тут же потеряла интерес к тщеславному льстивому Брюстеру.

— Возможно, Янси и выиграет, — равнодушно пожала она плечами, глядя, как управляющий садится на невысокую быстроногую серую лошадку и пускает ее ровным аллюром.

— Янси добудет петуха, — ставлю пять долларов! — предложил один ковбой.

— Заметано! Говорю же, что он все пальцы об него исколет, как и другие, — возразил второй.

Повсюду мужчина заключали пари, свистками и выкриками ободряя управляющего. Тот пришпорил кобылку и объехал загон, потом, медленно увеличивая скорость, пока публика не заревела от нетерпения, приблизился к добыче, вытянул длинную руку и, вцепившись в тело петуха, выхватил орущую, бестолково хлопавшую крыльями птицу из песка (мокрые комья полетели во все стороны) и натянул поводья.

Послушная лошадь немедленно встала, но петух продолжал биться и кричать, вертя толстой шеей и пытаясь клювом достать врага, пока наконец не ухитрился клюнуть Брюстера в большой палец. Управляющий, громко выругавшись, бросил поводья, стиснул птицу обеими руками, одним бешеным рывком скрутил ей голову и, ухмыляясь, швырнул дохлого петуха на землю и спешился под приветственные вопли толпы.

— Славный парень, ничего не скажешь, — сухо заметил Джесс Тейту, наблюдая за победителем.

— Брюстер — чистый яд, — пояснил Тейт, посасывая зубочистку. — Остерегайся его во время скачек, да и испанских шпор, которые он обычно надевает. Не постесняется ударить ими любого всадника или лошадь, оказавшихся вблизи.

— Запомню, — кивнул Джесс, направляясь к стойлу, где Блейз вместе с выбранными для скачек лошадьми остальных участников дожидался своей очереди.

Джесс внимательно осмотрел лошадей и решил, что только гнедой конь Мосса, на котором скакал Роб Остлер, да жеребец Брюстера смогут быть достойными конкурентами.

Лиссе, в которой жестокость Янси вызвала непреодолимое отвращение, внезапно захотелось уйти подальше от вони потных тел, табака и виски. Выскользнув из толпы, она последовала за Джессом. В воздухе, пронизанном солнечными лучами, падавшими в щели между досками, стояли густые столбы пляшущих пылинок. Щекочущий ноздри аромат свежескошенного сена смешивался со сладковатым запахом навоза. Лисса немного подождала, пока глаза привыкнут к полутьме, и молча подошла к Джессу, седлавшему Блейза.

— Готовы к скачкам?

Джесс, раздраженно морщась, повернулся к ней. По конюшне поплыло нежное благоухание флердоранжа. Мысли Джесса путались, чувства бунтовали, и он ненавидел за это ее и себя.

— Кажется, я уже предупреждал вас. Не стоит подкрадываться ко мне — можно схлопотать пулю, — рявкнул он, хотя сразу догадался о ее присутствии.

— Приходится рисковать, — улыбнулась Лисса, подвигаясь ближе, чтобы погладить вороного по бархатистому носу.

— Если окажетесь сегодня победителем, наживете врага в лице Янси. Вы заключили пари почти на двухмесячное жалованье.

— Мне столько платят за месяц. — Джесс равнодушно пожал плечами. — Я только сейчас наблюдал благородство этого чемпиона! Ему не повредит хоть один проигрыш!

— Но он может ранить вас. Брюстер не признает честной борьбы, — предупредила Лисса, осторожно положив ему ладонь на грудь.

Джесс накрыл ее руку своей, намереваясь освободиться, но как только коснулся нежной шелковистой кожи, вся решимость куда-то делась. Лисса улыбнулась, и Джесс понял, что она почувствовала как учащенно забилось его сердце.

— Будем считать, что я предупрежден, — сказал он, медленно отнимая ее руку, — насчет вас обоих.

Лисса деланно капризно выпятила нижнюю губку и нагнулась ближе.

— Это на счастье, Джесс, — прошептала она, становясь на цыпочки, чтобы поцеловать его. Она хотела легко и наспех дотронуться губами до его губ, но как только почувствовала, что ее грудь касается мускулистой мужской груди, ощутила слабые уколы щетины кончиками пальцев, несколько подалась вперед, прильнув к Джессу.

Руки Джесса против воли сомкнулись за ее спиной, с силой прижимая ее к себе. Лисса словно таяла в его объятиях и, тихо застонав, приоткрыла губы. Его язык мгновенно проник в глубину рта, чтобы еще раз вкусить запретные сладости. Лисса, не помня себя от радости вторжения, позволила их языкам сплестись в буйном страстном танце; и пока губы сливались все крепче, огонь, охвативший обоих, полыхал все жарче. Лисса обвела пальцами твердую линию его челюсти, коснулась бородатой щеки, запустила пальцы в длинные непокорные волосы, доходившие до воротника рубашки. Джесс поднял девушку, вжимая ее бедра в свои, медленно раскачиваясь, и все окружающее померкло, пока они растворялись друг в друге.

Только смущенный кашель Тейта вернул обоих на землю. Джесс поднял голову. Ошеломленная Лисса сначала даже не заметила огромного негра, смущенно переминавшегося в дверях конюшни.

— Брюстер сейчас явится за лошадью, — пробормотал Шеннон и, почтительно коснувшись полей шляпы, бросил укоризненный взгляд на Джесса, перед тем как повернуться и, тяжело ступая, переступить порог.

— Убирайтесь, пока вас не обнаружили, — процедил Джесс сквозь стиснутые зубы и подтолкнул Лиссу к маленькой двери на дальнем конце конюшни. Дождавшись, пока девушка исчезла, он вцепился в щелястые доски пустого стойла и сжимал их до тех пор, пока не почувствовал, как занозы впились в ладони.

Что это, черт возьми, со мной? Веду себя как полный идиот!

Лисса вылетела на улицу, прижав пальцы к вспухшим губам, не глядя по сторонам. Завернув за угол, она неожиданно столкнулась с Янси Брюстером. Тот вцепился в ее плечи, настороженно вглядываясь в лицо девушки. Он видел, как Шеннон вышел из конюшни, а теперь вот Лисса бежит, запыхавшись, с растрепанными волосами. Но в этот момент из передней двери появился Джесс Роббинс, ведя в поводу жеребца. Только тут надсмотрщик все понял. Глаза его бешено сверкнули, хотя он, по-видимому, все еще не мог поверить увиденному.

— Вы и этот полукровка, — выпалил он, задохнувшись.

Лисса вырвалась из цепких лап, но не отступила.

— Держите при себе свои безумные обвинения, Янси, — прошипела она. — Попробуйте распустить язык перед моим отцом, и он тут же прикончит вас, а если не он, то уж Роббинс, — наверняка!

Отбросив спутанные волосы за спину, она отвернулась и зашагала прочь, не замечая, как полыхающие яростью карие глаза встретились с серыми, ледяными, зло веще-опасными.

— Оставь ее в покое, Брюстер, — не повышая голоса, велел Джесс.

— Оставить?! Полукровка, да я загоняю тебя до смерти, пока не сдохнешь, — хрипло прошептал Брюстер.

В этот момент появилась компания остальных участников состязаний. Смеясь и отпуская шуточки, толпа ковбоев, не обращая внимания на назревающую ссору, сомкнулась вокруг двух застывших фигур.

Брюстер отправился в конюшню за лошадью, за ним последовало еще несколько человек. Тейт Шеннон поравнялся с Джессом, ведущим Блейза к старту двухмильной беговой дорожки.

— Ох, Джесс, играешь с огнем! Я сам видел, как она пошла за тобой, чуть не на шею бросилась, хлопала своими желтыми глазищами и улыбалась, как Ева с яблоком, но Брюстер всегда ухлестывал за ней. Смотри, попадешь в беду из-за девчонки! Она для тебя хуже яда!

— Насколько я помню Библию, первое яблоко тоже было настоящим ядом, — мрачно пробормотал Джесс.

— Надеюсь, ты не собираешься его попробовать, — зловеще предупредил Тейт, и тут же добавил: — Последи за Брюстером во время скачек. Он наверняка попытается выбить тебя из седла.

Джесс угрюмо кивнул и вскочил в седло. Одиннадцать участников выстроились в ряд, пока Сайрус Ивере объяснял правила собравшейся толпе:

— Расстояние отсюда до большой рощи у ручья и обратно. Первый, кто окажется под моим флагом — победитель. Как только я выстрелю, пускайте коней.

Лисса стояла за воротами загона и, пытаясь унять дрожь в ногах, ухватилась за нетесаные брусья забора. Она ничего не видела, кроме двух высоких всадников у стартовой линии, и физически ощущала их взаимную ненависть, разгоравшуюся с каждой секундой. Что теперь будет? Проболтается ли Янси отцу? Зачем, почему она совершила такой безумный, безрассудный поступок?!

С тех пор, как впервые увидела Джесса Роббинса, в голове не осталось ни одной связной мысли.

Ее тянуло к этому человеку, как мошку к огню, буйная дикая чувственность завораживала, лишала разума и сил. Даже сейчас Лисса против воли не могла отвести взгляда от пригнувшегося к шее Блейза наездника. Но тот, не обращая ни на кого внимания, что-то тихо ворковал жеребцу.

Раздался выстрел; облако пыли взвилось из-под копыт коней. Янси вонзил острые испанские шпоры в бока Тандерболта с такой яростью, что на белой шерсти выступили кровавые капли, и огромный жеребец ринулся вперед.

Один из ковбоев на крупном мышастом, скакуне и Роб на гнедом Мосса настигли Янси. Джесс, казалось, намеренно придерживал Блейза. Мышастый быстро отстал, но белый и гнедой несколько минут шли рядом. Но вдруг арапник Янси с быстротой молнии опустился на шею гнедого, заставив лошадь сбиться с ноги и споткнуться.

Лисса, с замирающим сердцем взобралась на отраду загона, чтоб лучше видеть, но наездники уже скрылись за деревьями у мелкого ручья. Последнее, что увидела девушка — как Джесс нагоняет Янси у самого поворота. Она судорожно вцепилась в верхнюю перекладину, лихорадочно вглядываясь в горизонт, боясь глубоко вздохнуть.

Наконец появились всадники, летя во весь опор к финишу. Впереди был по-прежнему Тандерболт, но Блейз неуклонно настигал белоснежного жеребца. Янси слышал, как топот копыт все приближается, и повернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть голову вороного почти рядом. Когда Джесс поравнялся с ним, Янси бешено заработал арапником, успев несколько раз попасть в цель. Джесс снова чуть отстал, потом ринулся вперед, готовый к схватке, стоило Янси вновь размахнуться, как Джесс вцепился в кнут рукой в перчатке, едва не стащив Брюстера с седла.

Зрители могли видеть только часть поединка. Наконец Джесс отшвырнул арапник, а Брюстер рывком вынул правую ногу из стремени и попытался вонзить острую шпору в бок Блейза, но Джесс уже был настороже и успел подставить ногу в высоком сапоге. Брюстер повторил попытку, но на этот раз Джесс с силой отбросил ногу управляющего. Колесико шпоры скользнуло по крылу седла, прочертило глубокую кровавую царапину в боку Тандерболта. Огромный жеребец громко заржал и резко свернул влево. Брюстер потерял равновесие не смог вставить носок сапога в стремя. Конь, обезумев от нестерпимой боли, сбросил седока; управляющий полетел на землю головой вперед. Джесс пересек линию финиша намного раньше остальных; все соревнующиеся промчались мимо Брюстера, который медленно поднимался, отряхивая пыль и мусор с одежды — очевидно, пострадала лишь его гордость.

Лисса словно примерзла к ограде и не спускала глаз с Джесса, спешившегося под восторженные вопли ковбоев с «Джей Бар». Сорочка его была порвана в нескольких местах, через тонкую ткань сочилась кровь. Лисса умирала от желания подбежать к нему, промыть раны, сжать в объятиях и шептать слова любви. Но тогда оба будут обречены.




Глава 9


Джесс принимал поздравления людей с «Джей Бар». Несколько человек ставили на него и теперь получали выигрыши, но веселое оживление мгновенно замерло, и воцарилось гробовое молчание: появился Брюстер в седле позади ковбоя с «Даймонд Е», остановившегося, чтобы помочь ему сесть на коня, когда Тандерболт ускакал. Все выжидающе смотрели на соперников.

— Я всегда слыхал, что дикари, пожиратели кишок — прирожденные наездники, а поскольку ты и то, и другое, думаю, белому до тебя далеко.

Тишина сгустилась настолько, что, казалось, Уксусный Джо вполне может порезать ее на кусочки и поджарить к ужину. Всем не терпелось узнать, как поступит прославленный убийца.

— Собираешься подстрелить меня, Роббинс? — издевательски осведомился Брюстер.

Его лицо было покрыто толстым слоем серой пыли. Ручейки пота сбегали с висков по щекам. Под слоем грязи было видно, как он бледен; в суженных глазах тлел огонек безумия.

— Я слышал, ты никогда не убиваешь человека бесплатно!

Управляющий, ощерившись, швырнул на землю пригоршню серебряных долларов.

Лисса наконец спустилась на землю, отчаянно отыскивая взглядом отца и Сайруса Иверса. Они должны вмешаться, прежде чем эти идиоты прикончат друг Друга.

Джесс растянул губы в улыбке, вытер тыльной стороной ладони ручеек крови со лба, стянул перчатки и сунул их за пояс.

— Мне прекрасно платят, Брюстер. Достаточно, чтобы иногда я мог побаловать себя.

— Почему не сделать это сейчас? — бешено заревел Брюстер. — Насколько я видел, ты и в самом деле ублажаешь себя по самое некуда!

— Довольно, Янси! Я не потерплю такого на «Даймонд Е», — вмешался Ивере. — Попробуй выхватить оружие, и я уберу тебя отсюда, — уедешь верхом, если победишь, или ногами вперед, коли проиграешь!

Толпа мгновенно расступилась при виде Иверса и Джейкобсона, устремившихся навстречу соперникам. Брюстер напряженно сжался, словно готовая к прыжку рысь, Джесс выжидал с дерзким спокойствием — мускулы расслаблены, рука небрежно лежит на кобуре.

— Я нанял вас убить грабителей, а не управляющего «Даймон Е», Роббинс, — холодно отчеканил Маркус.

Джесс пожал плечами, не отводя мертвенно-зловещего взгляда от Брюстера.

— Он вызвал меня, не я его.

К этому времени Лисса успела пробраться через стену мужчин, задыхаясь, бросилась к отцу.

— Он правду говорит, папа. Погляди, что сделал с ним Янси, — воскликнула она, показывая на рубцы, оставленные арапником Брюстера на лице и руках Джесса.

— Не вмешивайся, Лисса, тебя это не касается, — приказал Маркус.

Джесс едва заметно прищурился, ожидая, что управляющий вступит в спор со стариком, объяснит в чем дело, но тот ничего не сказал, лишь презрительно смерил глазами Лиссу.

Этот человек должен мне деньги за проигранное пари. Пусть платит, и я тут же уеду. Мирно и не поднимая шума, — объявил он, с облегчением поняв, что Брюстер не собирается выдать их.

Джейкобсон промолчал, вопросительно глядя на Иверса, поскольку тот был здесь хозяином. Сайрус вытащил из-за пояса потертый кисет из коровьей кожи.

— Сколько ты задолжал, Янси?

— Двести шестьдесят. Я отработаю, босс.

— Еще бы!

Ивере отсчитал толстую пачку бумажных долларов и протянул Джессу.

— Все улажено?

Джесс сунул деньги в карман, коснулся кончиками пальцев полей шляпы и зашагал к лошади, чувствуя, как Лисса неотрывно смотрит ему в спину.

Не оборачиваясь, он вскочил на Блейза и покинул праздник.

Наступила обещанная жара, высасывающая все соки из земли, пересохшей так, что на поверхности появились трещины. Лисса стояла у окна своей комнаты, глядя на безжалостное бледно-голубое небо.

— Ни облачка на горизонте, не говоря уж о тучке, — вздохнула она.

Ручеек пота пополз в ложбинку между грудями, и она промокнула его прозрачным лифчиком. Даже полураздетая, она умирала от жары. Два ковбоя умчались куда-то вдаль; копыта лошадей поднимали облака пыли. Тонкие побеги травы превратились в острые жесткие коричневые палки, правда скот по-прежнему охотно жевал их. Клеймение было закончено, и вовсю шли приготовления к большому празднику. В этом году все собирались на «Джей Бар». Жермен немилосердно гоняла слуг. Дом сиял безукоризненной чистотой — все должно быть вычищено, отполировано, убрано или выкрашено перед великим событием. Пришлось нанять трех девушек помогать на кухне и выполнять обязанности горничных. Маркус Джейкобсон ничего не жалел для гостей. Кроме танцев приглашенных ждало роскошное угощение.

Но Лисса, не в силах вынести вида Жермен, отказалась иметь что-либо общее с подготовкой к балу и обеду. Она не умела готовить и вообще никогда не занималась хозяйством. Значило ли это, что из нее выйдет плохая жена? Нет, если ее мужем станет богатый горожанин вроде Лемюэла Мэтиса, которому нужно было всего-навсего красивое украшение для дома. Какую жену искал Джесс Роббинс? Он не был богат, не вращался в высших кругах, и умение испечь вкусный пирог для него важнее, чем способности к музыке и танцам.

С того случая на родео Джесс держался в стороне, предпочитая избегать Лиссу, и связанные с ней неприятности. Она слыхала, как отец и Мосс толковали о новых наемниках, вызванных Джессом из Техаса и Нью-Мехико. Готовилась большая облава на грабителей, но Лисса не знала, где и когда это произойдет понимала только, что, когда все будет кончено, Джесс Роббинс навсегда исчезнет из ее жизни. Но она уже никогда не будет прежней…

— Я должна немедленно избавиться от этой проклятой жары, иначе попросту сойду с ума!

И тут в голову ей пришла великолепная идея. В детстве она часто удирала летом к маленькому прудику, который они с Криделлией обнаружили, когда еще играли вместе.

Если бы только Лисса могла вспомнить, где это место! Чем больше она думала о божественно прохладной воде, тем привлекательнее казалась идея. Быстро натянув старую ситцевую блузку и юбку для верховой езды, она сложила в корзинку одеяло, толстое полотенце, мыло и отправилась в путь, полная решимости отыскать уединенное озерцо. Ковбои обычно купались в глубоком широком водоеме недалеко от южной развилки Лоджпол Крик. Никто не потревожит ее блаженного запретного уединения.

Уйти из дома тайком оказалось довольно простым делом, поскольку Лисса взяла с собою проклятье всей жизни Жермен — Кормака. В последний раз, когда пес ворвался в гостиную, чтобы приветствовать хозяйку, он ухитрился смахнуть хвостом две дорогие вазы Королевского Вустерского фарфора и напугал горничную так, что та упала в обморок.

Лисса сказала экономке, что собирается подольше погулять с Кормаком, а потом навестить Уксусного Джо. Жермен была всегда рада избавиться от девушки, и поэтому даже не заметила, когда та ушла. Прокрасться в конюшню и оседлать Литл Бита не составляло труда. Когда Люк Диверс спросил, куда Лисса едет одна, она заверила старика, что отправится к ручью, и, поскольку огромная овчарка была рядом, ковбой без дальнейших возражений согласился с Лиссой.

Еще до того, как солнце оказалось в зените на ослепительно ярком небе, Лисса уже скакала по равнине, а жаркий летний ветер обжигал лицо, развевая волосы так, что они стелились за ней, словно огненное пламя. Отец всегда говорил, что страдающий от жажды скот чует воду за десять миль. Лисса так измучилась от жары, что сумела каким-то шестым чувством отыскать крохотное озерцо, ощутить запах влаги за пять миль.

— Место почти не изменилось, — сообщила она Кормаку, спешившись и обходя небольшое углубление, образованное бьющим из-под земли родником. На земле «Джей Бар» было много таких источников, превращавшихся в быстрые ручьи и глубокие озера, вода в которых оставалась ледяной даже в самые жаркие дни. Этот прудик был особенно хорошо скрыт в узком скалистом ущелье всего в нескольких милях от плоских плодородных равнин, где паслись самые большие стада. Поскольку здесь было вдоволь травы и воды, никто не брал на себя труда пересечь бесплодный каменистый участок, чтобы добраться до рощицы пышных зеленых деревьев и кустов и спуститься на дно небольшого каньона с отвесными стенами.

Конечно, скот разбредался куда угодно, и ковбои, отправляясь на розыски, могли появиться и здесь.

Оставив пегого пастись, Лисса обошла вокруг озерца. На мягкой почве берега не было следов незваных гостей, если не считать отпечатков лап волков и оленьих копыт. Хотя степные волки наверняка не забегали сюда днем, Лисса была рада, что взяла с собой Кормака.

Кружевная тень от березовых веток так и звала раздеться и отдохнуть. Лисса скинула блузку с юбкой, сапожки и белье и, оставшись обнаженной, несколько мгновений постояла под деревьями; солнечные лучи, плясавшие в просветах между шелестящими листьями, золотили незагорелую кожу цвета слоновой кости.

Кормак уселся на задние лапы и внимательно следил, как раздевается хозяйка, охваченный непреодолимым любопытством, поскольку никогда не допускался наверх в спальню Лиссы. Девушка с удовольствием потянулась, охваченная непривычным, но восхитительным чувством свободы пребывания обнаженной под открытым небом. Большие карие глаза овчарки внимательно изучали девушку; наконец пес отвернулся к озеру, словно приглашая вбежать с ним наперегонки в ледяную воду.

— Как думаешь, Кормак, я красивая?

Лисса нерешительно оглядела себя, не зная, сможет ли сравниться ее тело с пышными формами певички из мюзик-холла.

— У нее груди больше, — со вздохом признала девушка, — но у меня руки изящнее.

Она провела ладонями по бедрам и ягодицам, вспоминая, как Джесс сжимал их, вжимая в напряженное, бугрившееся мужское естество.

— Я пришла сюда, чтобы охладиться, а не раскаляться еще больше, — хрипло прошептала она, быстро подбегая к большому булыжнику, служившему когда-то ей и Криделлии чем-то вроде вышки для прыжков в холодную воду. Девочки быстро обнаружили, что чем медленнее входишь в воду, тем больше длится пытка.

Но Кормак не собирался долго размышлять и сомневаться, — он с громким лаем ворвался в озерцо, разбрызгивая воду, и начал весело плескаться в маленьком, но глубоком бассейне. Лисса немного постояла на булыжнике, набираясь храбрости. Что, если она разучилась плавать? Что, если ее схватит судорога от холода!

Надеюсь на твою помощь, Друг мой, — проговорила девушка и решительно прыгнула вниз, неуклюже с громким всплеском плюхнувшись рядом с резвящимся псом.

Джесс провел в пути полдня, с самого рассвета безуспешно выслеживая посетителей хижины и разыскивая очередные послания. Должно быть, предупрежденные грабители успели лечь на дно.

Он неожиданно заметил оленя, выбежавшего из-под низких кустов можжевельника и метнувшегося в овраг. Мысль о сочном жарком, приятном разнообразив после надоевшей говядины и бобов, показалась весьма привлекательной. Вытащив винтовку из седельного чехла, Джесс пустил Блейза рысью и помчался за оленем. На каменистой почве не оставалось следов, но Джесс всю жизнь охотился в унылых бескрайних просторах Западного Техаса. При такой жаре олень обязательно попытается разыскать воду, если, конечно, не почует погони. Через полчаса езды по каменистой земле в том направлении, где скрылся олень, Джесс был вознагражден: земля словно ушла из-под ног, резко обрываясь вниз, переходя в небольшое узкое ущелье. Джесс, натянул поводья и вгляделся в темнеющий внизу островок зелени.

— Даже если рогатый улизнет, местечко выглядит чертовски привлекательным, старина, — объявил он жеребцу, возбужденно принюхивавшемуся к воде.

Через несколько секунд удалось разыскать узкую, идущую зигзагами тропинку, ведущую на самое дно каньона. Не успев спуститься, Джесс услыхал странный шум. Эхо громкого фырканья, отражаясь от каменистых стен, смешивалось с руладами серебристого смеха. Джесс, не веря глазам, замер. Лисса!

Спрыгнув на землю, он повел вороного к озерцу, скрытому густыми зарослями берез, ив и жимолости. Он продрался сквозь кусты. Озеро лежало перед ним словно сверкающий камень; гладкая поверхность рябила мелкими волнами, в которых весело гонялись друг за другом молодая женщина и лохматая овчарка.

Лисса только что намылила великолепную гриву буйно-рыжих волос и теперь пыталась их промыть. Но в этот момент Кормак прыгнул на нее, опрокинув на спину. Лисса, смеясь, нырнула поглубже.

Джесс затаил дыхание, когда девушка наконец появилась на поверхности, потряхивая волосами и посылая во все стороны каскад радужных капель. Молочно-белая кожа переливалась серебристыми ручейками, извивавшимися прихотливыми рисунками, по изгибам маленьких, задорно торчавших вверх, словно изваянных из мрамора грудей и стройных округлых бедер. Кровь мгновенно прилила к чреслам Джесса, вызвав глухую нестерпимую необлегчаемую боль, вырвавшую из горла тихое, почти звериное рычание. Джесс вспомнил ощущение мягкой покорной плоти, когда он стискивал эти упругие маленькие ягодицы, вес крепче прижимая ее к себе. И она с такой готовностью шла к нему, словами и взглядом призывая его снова и снова, пока муки и терзания едва не довели Джесса до безумия.

Он пытался избегать Лиссу, но это ничего не дало. Как, впрочем, и страстные постельные схватки с Кэмми. Лисса стала пламенем в его крови, в ушах звучала ее песня сирены, манившая в пропасть гибели.

Джесс выступил на полянку и подвел Блейза к воде. Конь стал жадно пить. Ветер переменился, и Кормак поднял голову, понюхал воздух и, повернувшись туда, где стоял Джесс, радостно залаял.

— Кормак, что это с тобой?

Лисса посмотрела в сторону берега, следуя за направлением взгляда собаки.

— Джесс!

Девушка широко раскрыла глаза и выпрямилась, стоя по колено в воде, слишком изумленная, чтобы попытаться прикрыться, и молча наблюдала, как Джесс спокойно сбрасывает с себя одежду. Во рту у нее мгновенно пересохло, тело сотрясала крупная дрожь, пробившаяся откуда-то изнутри, наполнившая ее странной летаргической сонливостью… хотя… никогда в жизни она не ощущала такую радость жизни, столь непонятное волнение и жажду любви.

— Что… что ты делаешь?

Ее голос звучал словно издалека, хриплый, задыхающийся, как будто Лисса только сейчас пробежала много миль.

Джесс помедлил немного, потом швырнул сорочку на груду остальной одежды, уже лежавшей на берегу.

— А как по-твоему, Лисса? Ты пренебрегаешь всеми условностями. Я тоже имею право вести себя безрассудно, не так ли?

— Но я вовсе не легкомысленна.

Лисса невольно пожирала глазами перекатывающиеся на плечах мускулы и островки волос на груди.

— Резвиться в чем мать родила в уединенном озере, где любой прохожий может на тебя наткнуться… это, по-твоему, не опрометчивость? Едва не вынудила меня застрелить Брюстера — это ли не безумие?! Рисковать любимым конем, загнав его в зыбучий песок, это, видимо, рассудительность и хладнокровие? Леди, я в жизни не видел, чтобы женщина столько раз попадала в беду по собственной глупости, разве что только в дурацких мелодрамах.

Пальцы быстро задвигались, расстегивая ширинку.

От брошенных в лицо обвинений Лисса залилась краской, но упрямо отказывалась признавать их справедливость.

— Я взяла с собой Кормака. Он сумеет защитить меня от любого!

Джесс испепелил ее презрительным взглядом:

— Возможно, но не от всякого! — И, чуть помолчав, спросил: — Скажем, к примеру, когда ты в последний раз видела, как Кормак стреляет из винчестера?

Он продолжал спокойно расстегивать брюки.

Лисса отступила на шаг, неуверенно глядя на пса, с недоуменным видом стоявшего в неглубокой воде, и выбивавшего хвостом равномерную дробь по идущей мелкой рябью поверхности воды.

— А еще считаешься сторожевой собакой! Хорош! — прошептала она, вновь, словно завороженная, поворачиваясь к Джессу.

Тот пинком отбросил брюки и зашагал к озерцу, медленно, намеренно крадучись, словно хищник, преследующий добычу. Все в этом сильном мускулистом теле дышало неутомимой энергией, чувственным голодом. Он был самцом, жарким, яростным, стремившимся взять ее. На этот раз Лисса видела его ясно — с ног до головы. Ее глаза скользили от его лица все ниже, к этой широкой груди, к красноватой бороздке от не совсем зажившей раны, к треугольнику курчавых волос, великолепному мужскому естеству, стоявшему прямо, напряженно, гордо, показывая, что на этот раз его обладатель не собирается отступать.

Лисса нерешительно шагнула назад, не желая протестовать, не в силах бежать. Это то, чего она хотела!

И, словно подслушав ее мысли, Джесс сказал:

— Ты преследовала меня с той минуты, как я оказался в Вайоминге, Лисса, дразнила, кокетничала, выставляла напоказ красивое тело, пока я в конце концов не потерял покой и сон. Я горел словно в огне и горю сейчас. Я могу задушить тебя Лисса, или могу любить…

Словно желая подчеркнуть свои слова, Джесс заходил все глубже в ледяную воду, не обращая внимания на холод, пока не оказался перед Лиссой. Она почувствовала запах пота и разгоряченной кожи, ощутила жар, исходивший от возбужденной плоти, и против воли подняла руку и коснулась его груди. Его сердце забилось в ее ладони так сильно, что Лисса попыталась отдернуть пальцы, но его рука легла сверху, не давая отстраниться.

Они больше не чувствовали ни палящего солнца, ни холодной воды, просто стояли и смотрели в глаза друг друга.

— Видишь, что ты делаешь со мной? — хрипло прошептал он, прижимая ее ладонь к рвущемуся из груди сердцу. — И что я делаю с тобой…

Другая рука коснулась упругого холмика, задержалась на бледно-розовой вершинке, мгновенно сжавшейся в твердый камешек.

— Ты тоже томишься, и внутри все болит, правда? — словно обольщая, пробормотал Джесс.

Лисса застонала, ощущая тупое тяжелое биение крови в груди, тугой ком, собравшийся внизу живота. Пальцы ее робко дотронулись до его руки, провели по изгибу плеча, зарылись в длинные прямые волосы на затылке.

— Да, Джесс, — просто ответила девушка.

Низкий, почти звериный рык вырвался из груди Джесса, и, подхватив Лиссу на руки, он устремился к берегу, где она перед тем, как войти в воду, разостлала одеяло на мягкой траве. Она уткнулась лицом в его плечо, прижалась изо всех сил, чтобы ничего не видеть. Кормак, устав следить за людьми, так решительно игнорировавшими его, почуяв белку, прыгавшую с ветки на ветку, двумя огромными прыжками вылетел из озера и исчез в глубине каньона, явно решив поохотиться.

Джесс положил Лиссу, накрыл ее своим телом, запустил руки в длинные мокрые волосы, несильно дернул, пока девушка не повернула к нему лицо. Его рот накрыл ее губы, раздавливая, поглощая, ища входа. Лисса покорилась — его язык наконец столкнулся с ее языком, встретился, скользя, обвиваясь, лаская толчками в одном ритме с раскачивающимися движениями бедер.

Лисса ощущала, как его дыхание учащается, становится более тяжелым, а руки находят все мягкие потаенные изгибы и впадины, влажные шелковистые тайны ее неопытного тела. Воздух болезненными толчками вырывался из ее легких, но она все ожесточеннее льнула к Джессу, затерявшись в его грубой, дикой, буйной чувственности.

Наконец он оторвался от ее губ, оставив Лиссу словно в тумане, и приподнялся на локти, чтобы лучше разглядеть раскрасневшееся лицо и ослепительно-белую плоть. Каким темным выглядело его тело рядом с этой молочной кожей! Все законы и кодексы Запада запрещали ему прикасаться к этой женщине, но он все равно возьмет ее.

Лисса вздрогнула, когда Джесс, словно внезапно забыв о безумной страсти, начал медленно, нежно ласкать ее, добиваясь ответною чувства и подогревая собственное вожделение.

— Ты невероятно прекрасна, — выдохнул он, гладя затвердевшие соски ее грудей.

Когда его ладонь, скользнув по животу, замерла на холмике, покрытом темно-рыжими локонами, бедра девушки непроизвольно выгнулись. Она завороженно смотрела в жесткое красивое лицо, бесстрашно встречая взгляд глаз, переливающихся расплавленным серебром, и видела в них безумное желание, отчаяние страсти, лишавшее разума.

Джесс вновь опустил голову; длинные волосы закрывали его лицо, пока губы терзали горевшие сладкой болью соски. Потом обвел языком затвердевший холмик и впился губами в душистый бутон. Придушенный крик вырвался у Лисы — безудержное, ошеломительное наслаждение, до сих пор неизведанное, охватило девушку. Джесс впился поцелуем в другую грудь; девушка, всхлипывая, повторяла его имя, вцепившись пальцами в литые мускулы, бугрившиеся на спине, оставляя отпечатки ногтей. Горячие губы обжигали вздрагивающую плоть. Лисса извивалась под ним, бессознательно раздвинув ноги, когда его колено скользнуло между ее ляжек.

Лисса чувствовала, как настойчиво прижимается к животу пульсирующее напряженное мужское естество, упирающееся в то место, где соединялись бедра. Раньше, когда Джесс входил в воду, Лиссе оно показалось угрожающе огромным, способным разорвать и уничтожить ее. И теперь, когда Джесс, чуть покачиваясь, отыскивал вход в потаенные глубины ее тела, страх вновь вернулся.

Джесс почувствовал, как застыла и напряглась девушка, и, стиснув зубы, глубоко прерывисто вздохнул, проклиная себя за невероятную, немыслимую глупость. Лисса была девственницей, а он всегда предпочитал держаться подальше от девственниц. Джесс потянулся к ее руке, положил маленькую ладошку себе на живот.

— Коснись меня, Лисса. Почувствуй, — хрипло прошептал он, сомкнув ее пальцы вокруг вздрагивающего от напряженного ожидания фаллоса.

Такой твердый и все же гладкий, бархатистый… горячий. Пальцы девушки невольно сжались чуть крепче. Джесс безмолвным жестом показал, как гладить и ласкать его, но вскоре, тихо застонав, отнял свою руку. Вздрагивающая беспомощность его реакции поразила и взволновала Лиссу. С этого момента он принадлежал ей, этот смугло-зловещий незнакомец, притянувший ее с первого же появления.

Когда Лисса прошептала его имя, Джесс медленно выдохнул воздух, который так долго удерживал в груди, отчаянно пытаясь не выплеснуть семя прямо сейчас, до того как успел овладеть девушкой.

Лисса почувствовала гладкий кончик его плоти, трущийся о внутренние стенки влажной скользкой расщелины. Все — это томительное пульсирующее желание, огненно-раскаленная страсть, наполнявшая каждую частичку тела, мечты и явь, терзавшие Лиссу с той минуты, когда она встретила Джесса, — сосредоточилось теперь в глубинах ее тела. Это было невыносимо… это было сладостным раем.

— Пожалуйста, — охнула она еле слышно, не сознавая, о чем молит, но отчаянно стремясь получить это.

Джесс отстранил ее пальцы и начал медленными толчками входить в нее, не зная, насколько она готова принять его. Он чуть раскачивался из стороны в сторону, гладя кончиком фаллоса нежную плоть. Бедра Лиссы задвигались, пытаясь втянуть его глубже, и Джесс, потеряв голову, одним мощным рывком врезался в нее, погружаясь в жаркую шелковистую пропасть.

Лисса тихо мучительно застонала, частично от боли, но еще и от чего-то иного, чем просто боль, гораздо сильнее, более требовательного, трепетно-ошеломительного чувства заполненности, целостности, невыносимого настойчивого давления, побуждавшего ее податься навстречу мужскому телу. Его губы отыскали ее рот, заглушая крики голодным поцелуем, жадно впиваясь, терзая, гладя… Язык пробился внутрь через преграду зубов, лаская в одном ритме с толчками фаллоса, когда Джесс начал медленно двигаться, приподнимаясь и снова погружаясь в ослепительное блаженство, сначала осторожно, потом все смелее. Вздрагивая и трепеща, Джесс пробормотал почти не отрывал губ, но все убыстряя темп:

— Такая тугая… тесная… теплая… прекрасная… Отдайся мне, Лисса. Не нужно сдерживаться… взлетим вместе.

И она подчинилась, позволив бедрам выгибаться и опускаться, сливаясь с ним в едином порыве, изнемогая от томления, жаждущая и в то же время странно счастливая. Лихорадочный животный голод, возникший из крохотного всплеска, вырос в огромные бушующие волны захлестывающего беспощадного экстаза. Каждый удар обострял и усиливал наслаждение, пока Лиссе не показалось, что она вот-вот сойдет с ума.

Сам Джесс пытался сохранить остатки сознания, до глубины души потрясенный испытанным блаженным ощущением этой узкой девственной расщелины, упругостью великолепного молодого тела, но больше всего — нескрываемой радостью, с которой она отвечала ему: Лисса в самом деле хотела этого… хотела его. И тут он почувствовал, как ее ногти впиваются в его спину, раздирая кожу, услышал гортанные тихие, возбужденные крики. Шелковистый тугой чехол конвульсивно сжался вокруг его напряженного естества, и он, потеряв голову, вырвался на свободу, излив свою жизненную силу в таинственные глубины.

Лисса, охваченная волшебным, всепожирающим пламенем, безудержно падала в темный тоннель, в конце которого виднелась ослепительно-яркая, все расширяющаяся точка. И тут она внезапно вырвалась из жаркой темноты в еще более опаляющий свет, к блистательному, ошеломляющему концу безумия, долгожданному насыщению. Когда Джесс начал врезаться в Лиссу с нарастающей силой, а потом, неожиданно застыв, словно взорвался в ней, хрипло повторяя ее имя, девушка вцепилась в него, каким-то подсознательным шестым чувством понимая, что теперь они утолили наконец этот голод.

Мокрый от пота, измученный Джесс обмяк, зарывшись лицом в благоухающие флердоранжем блестящие локоны.

— Теперь ты мой, — выдохнула она.




Глава 10


Когда эти произнесенные нежным шепотом слова проникли в сознание, прорвавшись сквозь летаргию удовлетворения, Джесс замер и, откатившись от Лиссы, сел, повернулся к ней спиной и, подняв брюки, молча натянул их.

Лисса тоже села и, ощутив его напряженную отстраненность, смутилась и растерялась, не зная, что сказать.

— Ты сердишься на меня. Почему, Джесс? — тихо спросила она наконец.

Он свирепым рывком натянул сапог и хмуро поглядел на Лиссу. Она сидела согнувшись, обхватив руками колени, великолепные локоны цвета начищенной меди рассыпались по плечам. На одеяле краснели пятна девственной крови. Джесс почувствовал себя виноватым… и почему-то ужасно разозлился.

— Какой ответ ты желаешь услышать, Лисса? Что я люблю тебя? Что хочу жениться? Сама все понимаешь, — тихо, сквозь зубы выдавил он.

Слова жалили, словно пчелиные укусы, причиняли боль, как жестокие удары. Чего она ожидала? По правде говоря, Лисса не задумывалась, что должно произойти после того как, они сольются в объятиях, знала только, что одержима им, не может думать ни о ком ином. Неужели это и есть любовь? Наверное, да, потому что сама мысль о том, что можно заниматься с Янси или Лемюэлом тем, чем она только что занималась с Джессом, наполняла Лиссу омерзением. Но Джесс, очевидно, не разделял ее чувств.

— Я не заманивала тебя сюда, Джесс, — ты сам пришел, — спокойно заметила она.

Джесс рассмеялся:

— Вы просто произведение искусства, принцесса! Скучающая богатая девица, которой не терпится заполучить новую опасную игрушку, которую, как все утверждают, ей иметь никак нельзя. Ты вешалась на меня с самой первой встречи. Я всего лишь мужчина, Лисса, с мужскими потребностями. Когда я увидел тебя одну, совсем голую, в этом озере, то и поступил так, как на моем месте сделал бы любой.

Лисса с трудом поднялась, судорожно прижимая к себе одеяло:

— Ты тщеславный, наглый, грубиян…

Слова не шли с языка, жгучие слезы угрожали хлынуть буйным потоком.

Девушка гордо выпрямилась, собрав остатки достоинства, хотела отойти, но Джесс остановил ее и, пробормотав ругательство, прижал к себе. Он чуть приподнял ее подбородок:

— Лисса, прости, я не хотел, чтобы это прозвучало именно так.

— А чего ты хотел, Джесс? Думаешь, я сплю с каждым первым попавшимся мужчиной и только от скуки?

Она старалась говорить спокойно, бесстрастно, но не могла заставить себя встретиться с ним глазами. Джесс вздохнул, но не ослабил кольца рук.

— Нет, конечно, нет… Я знаю… С самой первой-встречи между нами что-то есть… Но, черт возьми… все равно ничего не выйдет!

Только сейчас, распознав муку в голосе Джесса, Лисса взглянула в его лицо.

— Почему, почему?!

Она подняла руку, нежно, легко, словно крылом бабочка, ласкающе коснулась его щеки.

— Сама знаешь почему. Что, по-твоему, скажет папаша, если признаешься, что хочешь выйти за меня?

— Придет в бешенство, конечно. Он мечтает, чтобы я стала женой Лемюэла Мэтиса, но я сумею уговорить его, Джесс. Мы могли бы…

— Нет, Лисса. Дело не только в Мэтисе. Я наемник и к тому же полукровка. Даже одного из этих обстоятельств вполне достаточно, чтобы меня повесили за один лишь нескромный взгляд на такую женщину, как ты.

— Мне все равно, совершенно все равно! И не лги! Не веревки ты опасаешься! Ты мог бы повесить на стенку свои револьверы и стать мирным ранчеро.

— Ну да, жениться на дочери босса и унаследовать все это.

Джесс широким жестом обвел бескрайние плодородные земли.

— Так вот оно что! Вопрос не в твоей индейской крови или репутации наемного убийцы — гордость не позволяет принять «Джей Бар!» Боишься, что тебя обвинят в женитьбе по расчету?

— Никто мне пока и не предлагал «Джей Бар!» — обозленно огрызнулся Джесс, изо всех сил подавляя желание встряхнуть ее хорошенько.

— Тогда забудем о ранчо. Я еду с тобой, Не нужны нам деньги отца, — упрямо пробормотала она.

— Лисса, Лисса! Ты живешь в роскоши и думаешь, что можешь все бросить, но и представления не имеешь, что это такое — жить без денег.

Сжав ее маленькую мягкую ручку, Джесс повернул ее ладонью вверх:

— Эти руки скоро покраснеют и покроются волдырями от постоянной стирки. У тебя никогда больше не будет модного бального туалета, не говоря уже о роскошном кружевном белье.

— Я могу прожить и без этого!

Краска залила щеки Лиссы, но она не отвела глаз.

— Не можешь. Ты не привыкла к каждодневной тяжелой работе ради выживания, и я никогда не попрошу тебя об этом.

Лисса почувствовала категоричные нотки в голосе Джесса, и внезапная паника охватила ее.

Он покинет меня, и я никогда больше не увижу его, никогда не испытаю его прикосновения.

Лисса улыбнулась и с деланной веселостью, которой вовсе не чувствовала, сказала:

— Ладно, не проси. Значит, придется довольствоваться тем временем, которое у нас осталось… Жить одним днем!

Приподнявшись на цыпочки, она нежно поцеловала его в губы.

— Мы не можем встречаться наедине. Брюстер подозревает. Недолго ждать, пока он отправится к твоему отцу.

— Значит, придется попросту вести себя осторожнее, — серьезно кивнула Лисса. — Пока я не могу убедить тебя дать нам шанс.

— Черт возьми, Лисса! Это не волшебная сказка. Если кто-нибудь узнает, твоя репутация будет навеки погублена. И это не шутка.

Он взглянул на запятнанное кровью одеяло.

— Кстати, завтра ты еще будешь чувствовать некоторое неудобство, там, внизу — не стоит, чтобы экономка знала об этом.

Лисса, в который раз за сегодняшний день, безудержно покраснела, проследив, куда смотрит Джесс.

— Постараюсь. Она не заметит.

— Зато заметит тот, кто станет твоим мужем.

У Лиссы было такое выражение, словно ее ударили. Зачем я сказал это?

— Послушай, мне очень жаль, Лисса, но я попросту не гожусь для тебя. Держись от меня подальше, иначе я только причиню тебе еще больше зла и бед.

Неожиданно до Лиссы дошло, что эмоционально Джесс рискует куда больше ее.

— Я никогда не сделаю тебе больно, Джесс. Но он не обратил внимания на ее слова.

— Ты почувствуешь себя лучше, если на несколько минут войдешь в воду, перед тем как одеться. Я подожду наверху, потом провожу тебя с собакой обратно.

Словно поняв, что речь идет о нем, Кормак радостно вырвался из лощины, виляя хвостом, и, усевшись на задние лапы, просительно уставился на хозяйку.

Лисса одарила Джесса улыбкой.

— Пока ты здесь, я буду в безопасности.

Лисса уронила одеяло на землю и вошла в воду. Кормак весело плескался рядом. Девушка не обернулась, когда услыхала топот конских копыт. Джесс начал медленно подниматься по склону ущелья.

После бессонной ночи Джесс оседлал Блейза, чтобы отправиться в Шайенн. Может, Парди прислал ответ на его телеграмму. Чем скорее прибудут остальные наемники, тем раньше он сумеет разделаться с грабителями, получить деньги и отрясти прах Вайоминга с ног своих.

— Даже завтра — и то слишком большой срок, — сообщил он Блейзу.

Когда Джесс проезжал мимо большого дома, француженка-экономка прекратила подрезать кусты и злобно уставилась на него сверкающими глазами. Интересно, заподозрила ли она что-то? Лисса, видимо, не очень-то притворялась перед старой клячей.

— Bonjour, мадам, — ехидно улыбнулся Джесс. Жермен стиснула ножницы и невольно отступила. «Черт возьми, ну и вляпался я. Такой человек, как Джейкобсон, сам устанавливает законы на территории Вайоминга. Если старик хотя бы на секунду вообразит, что полукровка коснулся принцессы, мне придется прикончить его, или Джейкобсон сделает так, что меня повесят на ближайшем дереве. Будь у меня хоть крупица разума, я бы немедленно смылся в Денвер, и пропади пропадом эти пять тысяч!»

Но Джонаху нужны деньги, чтобы купить новых быков-производителей и еще один участок земли. Хотя репутация Джесса была хорошо известна, он никогда не получал таких денег, как Том Хорн… до этого случая. Если он сумеет сделать все как надо, новые наниматели будут платить еще лучше. Самое главное — держаться подальше от Лиссы.

Но это было легче сказать, чем сделать. Увидев ее обнаженную в воде, он попросту обезумел, потерял рассудок, сделался одержимым. Девчонка вообразила, что влюблена в него, и избегать ее стало почти невозможно — Лисса была слишком настойчива и изобретательна… Господи Боже, только мысль об этом стройном изящном теле заставляла его вновь и вновь сгорать от желания. Никогда раньше он не имел дела с девственницами. Сама невинность Лиссы разжигала его страсть. И не только ее одну привлекал запретный плод. Перед глазами Джесса всплывала одна и та же картина: они лежат, слившись в объятиях, и его темные руки сжимают эту белую плоть…

Странно… он занимался любовью со многими белыми женщинами и не видел различия между ними и теми, в чьих жилах текла индейская кровь. Все они были опытными, искушенными в любви. Некоторые оказывались просто шлюхами, требовавшими денег за услуги, остальные — неверными женами, изменявшими мужьям.

Джесс всегда презирал двойную мораль, делавшую его одновременно приманкой, объектом сексуальных вожделений и отверженным, недостойным быть принятым в цивилизованном обществе. И это никогда не изменится. Какие бы то ни было отношения с Лиссой Джейкобсон невозможны. Какие чувства она на самом деле испытывает к нему? Джесс обвинял ее во всех грехах, совершенных женщинами за много-много лет, но теперь почему-то его душу терзали сомнения. Боль в огромных золотистых глазах была неподдельной… как и ответная боль, сжимавшая его сердце. Он не назвал бы это любовью, но боялся, что Лисса думает именно так.

— Мне следовало бы думать не о ней, а о том, как поскорее закончить работу.

Человек его профессии может каждую минуту схлопотать пулю, если не сосредоточится на мысли о выживании. Куда ни кинь, а Лисса — слишком большая роскошь, которую он ни в коем случае не посмеет себе позволить.

Жермен с подносом в руках вошла в библиотеку. Маркус, заслышав шаги, поднял глаза. Поставив поднос на стол, она подала Маркусу чашку кофе.

— Черный. И побольше сахару, как ты любишь, дорогой.

Маркус озабоченно нахмурился.

— Сколько раз повторять, не называй меня так! Кто-нибудь может подслушать!

— Кто-нибудь! Хочешь сказать, Лисса? — разозлилась экономка.

— Да, Лисса, моя дочь, — бесстрастно ответил он, чуть сузив глаза цвета замерзшей воды.

Ты глупец, Маркус. Она совсем не та воспитанная дама, какой была твоя жена! Она и этот индеец…

— Довольно, Жермен, — резко оборвал он. — Ты уже не раз бросала эти безумные, лживые, ревнивые обвинения, и я отказываюсь слушать подобный вздор.

Маркус поднялся, возвышаясь над ней на целую голову, хотя Жермен не была миниатюрной.

— Ты рад от всего отказаться! После всего, что я отдала тебе, следовало бы понять, что о лжи не может быть и речи…

— Все, что ты отдала, — передразнил он, злобно усмехаясь. — Да, затащила меня в постель, когда я оказался в Сент-Луисе, совсем один, отчаянно нуждаясь в женской ласке после смерти Меллисандры. Да нет, тебе ничего не стоит солгать, дорогая. Все что угодно, лишь бы опорочить мое единственное дитя.

— Она не…

— Молчи! И не смей больше об этом говорить! Я вижу, куда ведут подобные беседы, и не желаю ничего знать.

— Ты плохо ко мне относишься, Маркус.

— Великолепно отношусь, и ты, черт возьми, прекрасно знаешь! — рявкнул он. — Оставил по завещанию немалые денежки, живешь в моем доме, на всем готовом, чего же еще?!

— И заставил меня поклясться Святой Девой, что никогда никому не расскажу о прошлом, иначе лишусь всего, — с беспощадной горечью пробормотала она.

Маркус улыбнулся, холодно, пренебрежительно.

— Это все твои папистские суеверия, можешь в любую минуту нарушить клятву, — вызывающе бросил он.

Жермен, казалось, на мгновение съежилась, но тут же, выпрямившись, гордо встала перед Маркусом, полыхнув темными глазами.

— Ты прекрасно знаешь, я этого не сделаю. В отличие от тебя, я верна слову. Ты и твоя дочь… одинаково беспринципны! Она еще покроет тебя позором, Маркус. Мне ничего не придется для этого делать. Только молчать и ждать.

Жермен повернулась и вышла из комнаты, оставив Маркуса Джейкобсона раскаиваться в совершенных ошибках и сожалеть о том дне, когда он, обезумев от скорби, сделал Жермен Шанно своей любовницей.

Их связь оборвалась задолго до того, как Лисса вернулась из Сент-Луиса. Маркус никогда не позволил бы своей невинной дочери узнать об этом омерзительном союзе, да еще с такой вульгарной особой, как Жермен.

Ни одна женщина не могла заменить его возлюбленную Меллисандру. Ему и в голову не пришло бы жениться вторично, и уж, во всяком случае, не на обедневшей француженке из Каналы, некрасивой и к тому же не слишком строгой нравственности.

В сотый раз он напомнил себе, что в те дни в Вайоминге было слишком мало женщин, и в сотый раз он проклял судьбу, которая свела его с Жермен. Француженка безрассудно ревновала к Лиссе, что в конце концов было вполне понятно, и обе с самого начала не ладили друг с другом, а с тех пор, как девушка вернулась домой навсегда, вражда только усилилась. Теперь же ненависть достигла такой степени, что Жермен посмела высказать эти смехотворные обвинения относительно связи Лиссы с наемником-полукровкой. Конечно, дочь выказала интерес к экзотическому незнакомцу, но Маркус знал: Роббинс слишком умен, чтобы попытаться хотя бы прикоснуться к ней, и, что важнее всего, нравственные принципы Лиссы были так же высоки, как в свое время у ее матери.

— Черт возьми, эта Жермен вечно сеет смуту, — сказал вслух Маркус, поднося к губам чашку с кофе. На языке остался странно горьковатый привкус, и он, поморщившись, оставил чашку и вновь погрузился в счетные книги.

Оказавшись в Шайенне, Джесс сразу отправился на телеграф, где уже лежала телеграмма от Парди. Наем-пик вместе с дюжиной отборных спутников прибудет в понедельник и, как только Джесс получит обещанную помощь, ловушка для грабителей будет расставлена. Джесс несколько раз выслеживал Слайго до заброшенной хижины, читал все оставленные им записки, но вместо того чтобы перехватить бандитов, позволил им угнать несколько небольших стад с отдаленных пастбищ и велел удвоить количество ковбоев, охранявших гурты на больших участках, ближе к центральной усадьбе ранчо «Джей Бар». Это помогло снизить потери, но не решило проблемы.

После осеннего клеймения четырехлеток должны отправить на продажу, а остальной скот развезти по обширным пространствам ранчо. Зимние снега не позволят тщательно следить за стадами, да и ковбоев на ранчо будет поменьше — многие предпочтут уволиться и переждать холода в городе. К весне, перед новым клеймением, рассеянные по всему ранчо стада станут легкой добычей угонщиков, только и дожидавшихся перемены погоды.

Но почему эта шайка избрала именно «Джей Бар» мишенью своих набегов? «Даймонд Е», «Эмпайр Ленд» и «Кэттл» были почти того же размера, однако Ивере и Макферсон пострадали гораздо меньше, да уводились лишь те гурты, которые паслись на границе с «Джей Бар». Кто-то намеренно разоряет Маркуса Джейкобсона. Кто? Почему?

Погруженный в невеселые мысли, Джесс рассеянно сложил телеграмму, сунул в карман куртки и вышел на шумную улицу, едва не столкнувшись с Камеллой Альварес, державшей кокетливое сооружение из бантов и оборок, именуемое зонтиком.

— Осторожнее с этой чертовой штукой, Камелла! Ты мне чуть глаз не выколола, — буркнул Джесс, отводя от лица наконечник.

Камелла отвела взгляд от уличного зазывалы, помятого человечка в цилиндре, рекламирующего несравненные целебные свойства бальзама от кашля, кровяных таблеток и масла волшебника, изобретенных доктором Хэмлином.

— Что ты делаешь в городе, Джесс?

Влажные черные глаза лукаво блеснули. Ловко вращая зонтик на плече, Камелла исподтишка изучала Джесса. Сегодня она была нарядной, словно с обложки модного журнала: ярко-розовое платье из тафты с огромным турнюром красиво оттеняло оливковую кожу и угольно-черные волосы. Широкий рот растянулся в белозубой улыбке.

— Я скучала по тебе, милый, — прошептала она, по-хозяйски беря его под руку.

По причинам, в которых предпочитал не признаваться даже себе, Джессу почему-то было неловко в ее присутствие, — он хорошо знал, чем кончаются все разговоры с Кэмми. Но сейчас последнее место на земле, где он хотел бы очутиться, была ее постель.

— Ты рано встала сегодня. Какая-то особая причина? — осведомился он.

Кэмми пожала плечами.

— Любой женщине надоело бы репетировать целый день, а потом каждый вечер выламываться перед слюнявыми пьяницами. Просто захотелось побыть на свежем воздухе. А какие планы у тебя? У меня весь день свободен.

— Прости, Кэмми, некогда. Заехал только получить телеграмму. Я должен до заката быть на «Джей Бар».

— Если проводишь меня до театра, могу рассказать кое-что о Слайго… и его дружках.

Приманка была выбрана верно. Джесс зашагал рядом с ней.

— Что же ты знаешь о Слайго?

— Был в мюзик-холле три дня назад. Нализался в доску. Вроде хочет скоро уезжать из Вайоминга.

Джесс обдумал услышанное. Должно быть, у грабителей дела неважные.

— Может, угонщики недовольны своими лазутчиками?

Кэмми пожала плечами.

— Бармен уже хотел выкинуть Слайго, но тут подоспели двое с «Даймонд Е» и усмирили его.

Джесс замер на месте:

— Кто такие?

Парень постарше, кажется, его Кирк звали. И Янси Брюстер.

— Будь я проклят! Ты раньше их не видела вместе? — спросил Джесс, открывая заднюю дверь в здание мюзик-холла. Они переступили порог. Здесь, как всегда по утрам, царила мертвая тишина.

— Я слыхала, эти двое работали вместе в Колорадо, прежде чем Брюстер стал управляющим.

Джесс тихо свистнул.

— Кэмми, я у тебя в долгу.

— О, у меня куча способов заставить тебя платить, Джесс, — сообщила она, играя глазами. — Пойдем со мной наверх. У тебя еще много времени, успеешь до темноты добраться до ранчо.

— Не сегодня, — покачал он головой.

Кэмми уставилась на Джесса, чувствуя, как тот весь напрягается, когда она дотрагивается до его руки.

— Дело не в работе, дорогой, не так ли? Я сразу поняла, когда коснулась тебя. Ты весь сжимаешься. Кто эта женщина?

Джесс пробормотал ругательство.

— Слушай, Кэмми, я не могу объяснить сейчас. И, наверное, никогда не смогу.

Кэмми встревоженно ахнула.

— Кто бы ни была… она причинила тебе боль.

— Скорее я обидел ее, — мрачно признался Джесс.

— Дочь старого Маркуса! Да-да, конечно! Джейкобсон убьет тебя, если хотя бы взглянешь на нее! — пробормотала Кэмми, вне себя от беспокойства, — а… может, она первая взглянула на тебя?

Но Джесс пропустил вопрос мимо ушей.

— Знаю, это ни к чему не приведет, Кэмми. Как только закончу работу, немедленно уезжаю из Вайоминга.

Он нежно поцеловал ее в дрожащие губы и потянулся к ручке двери.

— Если еще что-нибудь узнаешь, оставь для меня записку на телеграфе. И… спасибо, Кэмми.

— Я бы посоветовала тебе держаться подальше от нее, но готова поставить на свою новую шляпу, что ты не послушаешься. Будь осторожнее, милый. И помни, я всегда здесь.

— Но Лисса, ты должна понять, какую прекрасную возможность предоставляет наш бал.

Лемюэл, снисходительно улыбаясь, сидел в гостиной рядом с Лиссой, держа ее за руку. Он и Маркус только сейчас закончили деловой разговор в библиотеке. После ужина отец Лиссы извинился и вышел, оставив дочь и компаньона наедине. Лемюэл должен был провести ночь на ранчо.

— Я уже объясняла, мне нужно больше времени, чтобы подумать над вашим предложением. О том, чтобы объявить на балу о нашей помолвке, не может быть и речи.

Ну вот, она сказала это вслух. И смело встретила пронизывающий взгляд Мэтиса. Его лицо покраснело — терпению Лемюэла пришел конец.

— Вы ведь понимаете, как горячо ваш отец желает этого союза, — заныл он.

— Прекрасно понимаю, поверьте. И не хочу обидеть папу…

Голос Лиссы постепенно стих — она невольно сравнивала сидевшего рядом скучного тяжеловесного бизнесмена с Джессом Роббинсом.

Словно прочитав ее мысли, Маркус спросил:

— У вас другой поклонник, Лисса? Этот парень, Брюстер?

— Нет, — слишком уж поспешно вырвалось у Лиссы, но тут же, поняв, что ухаживания Янси могут стать хорошим прикрытием, она добавила: — То есть… Брюстер один их тех, кто оказывает мне внимание. Девятнадцать лет — еще не старость, Лемюэл. Мне не хочется так быстро связывать себя. Еще немного…

Еще немного времени с Джессом.

Широкий лоб Мэтиса озабоченно нахмурился.

— Но в девятнадцать остальные женщины давно уже замужем. И замужняя жизнь не означает конец балам и веселью, если вы выйдете за меня. Сможете жить в Шайенне. стать хозяйкой моего великолепного кирпичного дома, посещать все собрания, празднества и приемы. Немного иная жизнь, чем та, которую может предложить молодой Брюстер. Он всего-навсего ковбой, сумевший втереться в милость Сайруса Иверса, — полупрезрительно бросил Мэтис.

Лемюэл был невыносимо напыщенным снобом! Что он подумает о Лиссе, если та признается, что мечтает выйти за человека, подобного Джессу? Да его просто удар хватит!

— Позвольте осведомиться, о чем вы думаете? Лемюэл наклонился ближе, неуклюже пытаясь сорвать поцелуй.

— О, ни о чем, Лемюэл, — ответила девушка и, быстро вскочив, подбежала к большому окну. Мэтис последовал за ней, раздраженный такой нервозностью, и встал позади, положив руки ей на плечи.

— Я терпеливо ждал, Лисса, и ваш отец тоже, но вы уже взрослая и несете серьезную ответственность, как единственная наследница Маркуса.

Ладони Мэтиса давили свинцовой тяжестью.

— Мне ежедневно напоминают об этом, Лемюэл, — без улыбки ответила она и уже хотела бы вывернуться, но увидела проезжавшего мимо окна Джесса. Сердце девушки бешено забилось, кровь застучала в висках. Неужели Лемюэл заметит!?

— Ну что ж, вижу: этот метис-наемник уже вернулся из Шайенна после своего небольшого свидания, — неодобрительно заметил он.

— Свидания? — немного слишком резко переспросила Лисса.

Мэтис побагровел и смущенно откашлялся.

— Я… э… только хотел сказать, что идел этого головореза с одной из женщин, замаранных голубок, из «Ройял мюзик-холла»… За такие огромные деньги, которые ваш отец платит ему, мог бы, по крайней мере, ненадолго забыть о развлечениях, до тех пор пока не разделается с грабителями, — добавил он.

На какое-то ужасное мгновение Лисса забылась настолько, что едва не впала в истерику и не выпалила, что Джесс Роббинс вчера развлекался именно с ней.

— Кто эта певичка? Может, Роббинс просто пытался собрать сведения о грабителях?

— Сомневаюсь, что хорошенькая мексиканская… э… шлюшка Камелла Альварес имеет какое-то отношение к грабителям, — сухо сообщил Мэтис.

— Надеюсь, вы извините меня, Лемюэл, мне необходимо помочь Жермен на кухне.

Не дожидаясь ответа, Лисса отвернулась, пока Мэтис не успел заметить слез, угрожавших хлынуть по щекам. Гордо выпрямившись, она вышла из комнаты, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойной и величественной, настоящей леди, совсем как ее учили в академии мисс Джефферсон.

Ужин в этот вечер был для Лиссы окончательно испорчен. Она сидела между отцом и Мэтисом, краем уха прислушиваясь к их беседе, вставляя в нужных местах замечания и пытаясь скрыть горе деланными улыбками. Когда речь зашла о грабителях и Джессе Роббинсе, ей захотелось выбежать из-за стола, но девушка усилием воли заставила себя остаться на месте и вынести все.

— Завтра я еду на клеймение на восточное пастбище Иверса, принцесса. Хочешь поехать со мной? — спросил Маркус, когда Жермен подала пышный горячий пирог с крыжовником.

Лисса рассеянно переворачивала свой кусочек на тарелке, пытаясь проглотить хоть немного, прежде чем отец заметит столь странное отсутствие аппетита.

— Да, папа, мне бы очень хотелось.

— Прекрасно. Отправляемся завтра пораньше. Возьми этого бездельника Кормака. Пусть слопает все припасы Уксусного Джо. Боюсь, Жермен его совершенно не выносит.

Лисса кое-как досидела до конца ужина, потом под предлогом головной боли извинилась и распрощалась. Хмурый, разочарованный Лемюэл Мэтис пожелал ей спокойной ночи и подчеркнуто вежливо напомнил, что должен быть ее кавалером на праздничном субботнем балу в «Джей Бар».

Поднявшись к себе, Лисса попыталась уснуть, но металась на постели, пока не сбила простыни в комок. Ночь была теплой и душной, на улице ни ветерка. Перед глазами девушки назойливо всплывала одна и та же картина: Джесс в объятиях мексиканской шлюхи Камеллы — гибкое, темное мужское тело слилось с другим оливково-смуглым; Джесс осыпает Камеллу теми же восхитительными ласками, какими одаривал ее, Лиссу.

Когда наконец настало утро, под глазами девушки темнели круги, а сама она была совершенно без сил.

— Будь я проклята, если позволю ему видеть меня такой и понять, что я сгораю от ревности из-за его похождений, — пробормотала она и, ополоснув лицо холодной водой, намочила полотенце и сделала компресс, пытаясь привести себя в нормальный вид. Потом тщательно расчесала волосы, заплела косы и достала маленькую шкатулку с косметикой, которую прятала от отца и Жермен. Немного пудры на щеки, помаду на губы, тушь на ресницы, — и Лисса стала выглядеть значительно лучше. Она выбрала желтую шелковую блузку в тон рыжеватой коричневой юбке для верховой езды.

Когда Лисса в сопровождении Кормака пришла в конюшню, Джесс уже разговаривал с Маркусом и, заслышав ее шаги, обернулся и вежливо притронулся к полям шляпы. Теплый взгляд серебристых глаз словно зажег в ней миллионы крохотных искр, но Лисса спокойно прошла мимо, коротко бросив:

— Доброе утро!

Люк Диверс подошел к Маркусу с каким-то вопросом, когда все уже садились на коней, и тот отошел, предоставив Джессу помочь девушке. И хотя в данный момент ей меньше всего хотелось ощутить прикосновение его рук, она не могла отказаться от риска вызвать сцену.

— Позвольте, мисс Джейкобсон, — предложил Джесс, удерживая под уздцы ее пегого.

Движения Джесса были сдержанны и спокойны, но волна необузданной чувственной энергии, исходившей от него, казалось, вот-вот окутает девушку и собьет ее с ног.

Обида и боль вспыхнули в ее глазах, прежде чем Лисса смогла скрыть свою реакцию, когда руки Джесса коснулись ее талии. Джесс поднял Лиссу в седло, и она мысленно прокляла странную власть, которой он обладал над ней. Все, что девушка хотела показать — как он ей безразличен, а вместо этого дрожала, едва сдерживая слезы. Сцепив зубы, Лисса невероятным усилием воли взяла себя в руки, обретя контроль над грозящими вырваться на волю чувствами.

— Спасибо, мистер Роббинс, — сдержанно поблагодарила она, отстраняясь.

— Пожалуйста, принцесса, — тихо, но оскорбительно высокомерно ответил Джесс, так, что никто другой не мог слышать. Значит, теперь, немного поразмыслив, ее высочество все-таки решила, что полукровка-наемник не стоит ее внимания! Джесс должен был бы почувствовать облегчение. Разве он не этого хотел? Но вместо этого его охватила боль и ярость, странным образом смешанные с ощущением заброшенности и холодного отчаяния, словно у него отняли что-то хрупкое и очень дорогое.

Дьявол, я должен был принять вчерашнее предложение Кэмми.

Путь до лагеря был коротким, и наездники обменялись всего лишь несколькими словами. Маркус что-то сказал дочери насчет танцев, Джесс кое-что объяснил насчет планов поимки грабителей. Лисса упорно смотрела вперед, следя за проделками Кормака, резвившегося среди густой травы.

Не успев завидеть вдали фургон Уксусного Джо, пес тут же рванулся туда. Вспомнив его страсть воровать еду, Лисса решила, что лучшего предлога избавиться от тревожащего присутствия наемника не придумать.

— Поеду догоню Кормака. прежде чем он получит у Уксусного Джо полный заряд дроби! — крикнула она и пустила пегого в галоп.




Глава 11


Лисса опоздала. К тому времени, как она подъехала ближе, скандал уже разразился и в лагере царила суматоха. Ревматические ноги Уксусного Джо двигались с поразительной скоростью — повар, размахивая огромной метлой, несся за Кормаком и еще одной собачкой поменьше, черно-белой дворняжкой. Судя по виду старика, он пришел в такой гнев, что был готов уничтожить воришек.

— Отдайте моих перепелок, подлые сукины дети, пока я не выпущу из вас достаточно крови, чтобы выкрасить весь дом!

Но маленький преступник мчался впереди, а по его пятам летела огромная овчарка.

Кормак увернулся от яростного удара метлой и почти догнал Пеппера, собаку Мосса, тащившую истрепанную веревку, на которой болталось несколько связок перепелов.

— Я специально выдерживал этих птиц целых две недели! Дьявол побери, они как раз поспели!

Тушка одной птицы свешивалась из пасти Пеппера, облепленной красновато-коричневыми перьями. Как раз когда оба пса завернули за угол фургона с продовольствием, Уксусному Джо удалось наконец огреть Кормака по загривку; овчарка сбилась с шага и запуталась в веревке, которую тащил Пеппер. Дворняжка ошеломленно мотнула головой, так что связки перепелов плюхнулись прямо в проволочную корзину, полную яиц. Корзина перевернулась, яйца ссыпались на землю, разбивались, блестящие желтки растекались в пыли. Огромный пес, наслаждаясь новой игрой, катался в грязи. Уксусный Джо, поскользнувшись во всем этом месиве, выронил метлу и, схватив чугунную сковороду, швырнул в преступников, но промахнулся, и снаряд врезался в большой горшок с патокой, стоявший на полке. Брызги липкого сиропа полетели во всех направлениях, обливая с ног до головы Пеппера, Кормака и даже украденных перепелов.

Пронзительно завопив, коротышка-повар вцепился в большой железный половник и начал им размахивать. В этот момент из-за холщовой занавески под столом выскочил Пеппер и забегал вокруг кипящего на плите горшка с тушившимся мясом; Кормак, вынырнув с другой стороны, присоединился к дворняжке. К тому времени у фургона собралась толпа зрителей, подбадривающих воришек криками и свистками, многие даже делали ставки, споря: удастся ли удрать собакам с добычей или Уксусный Джо победит.

Уксусный Джо взбесился, хуже чем бык от красной тряпки, — заметил Лиссе Роб Остлер, когда девушка спешилась и с округлившимися от ужаса глазами начала подзывать собак. Пеппер не подчинялся никому, кроме Мосса, которого в лагере не было. Шум стоял такой, что даже Кормак, обычно беспрекословно подчинявшийся Лиссе, не слышал ее криков.

— Ставлю пять долларов, что он заполучит птичек обратно! — заорал кто-то Остлеру.

Кормак едва не столкнулся с Пеппером, пытаясь ухватить одну из болтавшихся на веревке перепелок. Схватка продолжалась до тех пор, пока на мошенников не бросился Уксусный Джо с половником и длинной вилкой для жаркого, попеременно тыча и замахиваясь на овчарку, как на более крупную мишень.

Кормак приглушенно взвизгнул, когда вилка вонзилась ему в лохматый загривок, но тут же метнулся в сторону, и, поскольку Пеппер не выпускал другого конца веревки, несчастье не замедлило случиться — огромный горшок перевернулся, на земле образовалась гигантская лужа мяса с подливкой. Старик Джо громко завизжал, приплясывая; огненно-горячие куски говядины в соусе плюхнулись прямо ему на ноги и замурзанный белый передник. Взвившись в воздух, словно испанский танцор, он отпрыгнул подальше, проклиная все на свете, и начал лихорадочные поиски другого оружия. Мужчины, неожиданно осознав, что их обед только что уничтожили, прониклись некоторым сочувствием к бедам повара.

Когда парочка налетчиков побежала к табуну, вслед раздались вопли:

— Следите за лошадьми!

— О, черт!

— Кормак! Я посажу тебя на хлеб и воду на целый год!

— Господи, кто бы подумал!

Табун заперли во временном загоне из тонких брусьев с натянутой между ними веревкой. Пеппер ухитрился пробраться низом, но Кормак налетел прямо на веревку; надежные столбики пошатнулись, упали, и оба запутавшихся в канатах пса привели и без того напуганных коней в совершенное безумие. Мужчины громко ругались, увертываясь от неумолимых копыт. Некоторые побежали за оседланными лошадьми, другие, уже успев вскочить в седло, размахивая лассо в напрасной попытке перехватить мечущихся животных.

Уксусный Джо, окончательно взбесившись, лихорадочно шарил в шкафчике, прибитом к боку фургона, напоминая спятившего бурундука, забывшего место, где спрятаны желуди, и при этом, не переставая, поносил собак. Жертвы его ярости благополучно избежали гибели под конскими копытами, ретировавшись под защиту фургона и навеса. Теперь уже Кормак перехватил веревку с нанизанными перепелами, а Пеппер погнался за ним. В спешке Кормак врезался в один из столбов, поддерживающих холщовую крышу, а Пеппер, следуя по пятам, сделал то же самое, и тяжелый навес с шумом обрушился на землю, сбив при этом два ряда открытых полок, заставленных оловянными тарелками, кружками и тяжелыми глиняными горшками.

Уксусный Джо разразился потоком новых проклятий, заглушивших даже треск бьющейся посуды. Лисса в ужасе прижала ладони к ушам, не зная что делать. Наконец повар вытащил древнюю винтовку из нагромождения вещей и инструментов в шкафу и поднял ее в направлении навеса. Два извивающихся комка, один большой, другой поменьше, бились под парусиной, пытаясь выкарабкаться на свободу.

— Нет, Уксус, миленький, не стреляй! — завопила Лисса, бросаясь к повару, который уже взводил курок, и хватая его за руки как раз в тот момент, когда тот выстрелил. Отдача была такой сильной, что оба повалились на землю.

Из-под парусины с силой урагана вырвалось странное серовато-белое облако.

Собравшиеся начали судорожно кашлять и тереть глаза, когда мелкая белая пыль осела на них толстым слоем. Лисса кое-как пробралась к упавшему тенту и выпустила на волю пленников, забывших о добыче.

— О, Кормак, Пеппер, только поглядите на себя, — сокрушенно охнула она, сгибаясь пополам от нового приступа кашля.

— Какого дьявола тут творится? — завопил Маркус на двух белоснежных псов, которые, наконец осознав всю порочность своего поведения, поджав хвосты, спрятались за девушку.

Джейкобсон спешился, но Джесс все еще оставался в седле и едва сдерживал смех, рассматривая хаос и разруху. Когда его взгляд упал на покрытые мукой волосы и липкие руки Лиссы, та, сгорая от смущения, отвела глаза и, часто заморгав, погладила Кормака по голове. Пальцы запутались в густой шерсти.

— Это мука, — неожиданно выпалила она, зная, что краснеет, и ненавидя себя за это. — Уксусный Джо пытался застрелить их, но вместо этого попал в мешок с мукой, и получилось что-то вроде взрыва, так что всех вокруг засыпало, — пояснила она, с сокрушением оглядывая испорченный костюм.

В довершение к уже нанесенному урону, Кормак энергично отряхнулся и новая туча вместе с каплями слюны окутала Лиссу.

— Будь я проклят, если не влеплю в него заряд дроби! Это уже предел всему! — взвизгнул Уксусный Джо. — Воры чертовы, украли моих перепелов, разгромили кухню, а ты только можешь сказать, что я подстрелил собственный мешок с мукой, словно бродячего койота!

Он швырнул на землю засаленную потертую шляпу, каким-то чудом не слетевшую с» головы во время погони, и начал топтать ее грязными, покрытыми мукой сапогами.

— Увольняюсь! Не желаю разыгрывать няньку у сволочного пса, достаточно здорового, чтобы ходить под седлом, да и у этой пронырливой твари, — добавил он, уставясь на Пеппера.

Маркус полностью игнорировал истерику Уксусного Джо — сварливый старик по малейшему поводу объявлял, что уходит.

Джейкобсон повернулся к только что подъехавшему Моссу.

— Ах, Пеппер, дрянь ты паршивая, это в последний раз! — пригрозил Саймингтон, глядя на жавшегося к его ногам повизгивающего пса. Лицо управляющего было сейчас таким же багровым, как и нос-картошка.

— Я избавлюсь от него, босс. Старик Харли Фрей давно уже недоедает мне просьбами отдать Пеппера, пусть, мол, обслуживает его суку.

— Убери его поскорее, пока еще чего-нибудь не случилось, — вздохнул Маркус и повернулся к Кормаку, который, давно придя в себя, сидел с совершенно независимым видом рядом с Лиссой. Из пасти высовывался длинный язык, хвост выбивал дробь в липкой грязи, которая еще недавно была пересохшей землей.

— Если он в таком виде подойдет к дому, Жермен хватит удар. Иди, вымой его у ручья, — велел Маркус Лиссе.

Та осторожно потрогала спину пса.

— Там, под мукой, еще и патока с яйцами…

В этот момент при виде снисходительно усмехавшегося Джесса девушке пришла в голову великолепная мысль.

— Нужно, чтобы кто-то держал Кормака, пока я буду его отмывать. Он ненавидит купаться.

Она намеренно подчеркнула последние слова. Хвост Кормака немедленно замер, а сам пес испустил глухое рычание.

Мужчины, нерешительно переминаясь, подались назад и мгновенно исчезли под предлогом поиска своих лошадей. Роб Остлер вызвался помочь Уксусному Джо навести порядок и сгрести грязь в кучу, Мосс Саймингтон, единственный, кто не боялся большой овчарки, уже успел уехать вместе с Пеппером.

Лисса улыбнулась Джессу.

— Кормак почему-то питает симпатию к мистеру Роббинсу, папа. Думаю, он сумеет справиться лучше других.

— Верно, мистер Джейкобсон. Кормак позволяет подходить к себе только Роббинсу, да еще разве мисс Лиссе и Моссу, — подтвердил Роб Остлер.

Раздался хор одобрительных возгласов. Маркус сухо кивнул Джессу:

— Помогите ей, Роббинс.

И, не заметив лукаво-ангельскую улыбку, осветившую лицо дочери, поспешно отъехал.

Джесс угрюмо оглядел девушку и пса. Страшно подумать, что скрывается за белой коркой, облепившей мохнатую шерсть!

— Говоришь, он ненавидит купаться? — зловеще тихо переспросил он.

Лисса ехидно ухмыльнулась.

— В чем дело? Неужели самый опасный человек к западу от всего, что находится на востоке, боится ручки испачкать о какую-то шавку, вымазанную патокой? — сладким голосом осведомилась она.

Но неожиданно весь план мести показался не таким уж остроумным. Собственно говоря, Лисса вполне могла справиться с Кормаком сама, и множество раз прекрасно справлялась без посторонней помощи.

— Ладно, забудь. Я и одна вымою его.

Она отвернулась, но тут же замерла, услышав заданный шепотом вопрос:

— В чем дело? Неужели принцесса «Джей Бар» побаивается какого-то наемника-полукровки?

Он улыбался, но весьма недоброй улыбкой. Лисса не осмелилась встретиться с ним глазами.

— Ну что ж, раз ты так считаешь, примемся за дело.

Джесс смотрел вслед гордо шагающей к ручью Лиссе, не понимая, что с ней стряслось. После того как он овладел ей, она только что не умоляла его жениться, обещая пожертвовать всем. Джесс вспомнил, как отреагировал на ее поведение сегодня утром. Лисса не вела себя как женщина, осознавшая, что сделала ложный шаг и желающая сделать все, будто ничего не произошло. Она по-прежнему пыталась привлечь внимание Джесса… почти против собственной воли.

Он спешился у края воды, пока Лисса, успевшая разуться, входила все глубже в воду, маня за собой огромного пса. Тот с громким плеском плюхнулся в ручей и начал резвиться, как тогда в озере, но когда Лисса вынула брусок мыла, предусмотрительно захваченный из фургона, опасливо попятился.

— Кормак, я прибью твою шкуру рядом с теми волчьими, что висят на домике ковбоев, если осмелишься шевельнуться, — угрожающе предупредила она, стараясь не глядеть на Джесса, намеренно подчеркнуто бросившего на землю пояс с оружием и сапоги… совсем как в тот день у озера.

Только не думать об этом!

Джесс ступил в воду и подошел к собаке:

— Кормак, старый дружище, лучше слушайся леди, — посоветовал он, вцепившись в кожаный ошейник пса.

Лисса сосредоточенно намыливала собаку жестким самодельным дегтярным мылом из запасов Джо, втирая пену в спутанную шерсть. Пес стоял на удивление спокойно, прислушиваясь к строгому тихому голосу Джесса, хотя и дрожал от негодования и ненависти к мылу.

— Ведешь себя, словно женщины в Шайенне, которые боятся осквернить себя прикосновением к полукровке, — еле слышно пробормотал он.

Лисса подскочила от неожиданности; мыло выскользнуло из ее руки, — Джесс нагнулся, поднял его и протянул девушке. Поколебавшись, она рассерженно выхватила у него брусок.

— Не все женщины Шайенна избегают тебя, Ромео из мюзик-холла, — взбешенно выпалила она, и тут же поспешно уставилась на пса.

Его пальцы сомкнулись поверх рук Лиссы, лежавших на спине Кормака, с силой сжали маленькие ладошки.

— О чем это ты, черт возьми?

— Не стоит отрицать, Джесс. Вчера приезжал Лемюэл и рассказал, что видел, как ты с Камеллой Альварес входил в мюзик-холл… она ведь там работает, верно? — пренебрежительно бросила она.

Медленная неверящая улыбка расплылась по лицу Джесса.

— Я и не собираюсь отрицать, что говорил с Кэмми. Я ездил в город за телеграммой и случайно встретил Камеллу. У нее были кое-какие сведения о ковбое с «Джей Бар», связанном с грабителями. Мы всего-навсего потолковали с ней, Лисса.

— Точно так же, как в первую ночь в городе, под окнами «Метрополитен-отель»?

Теплые жесткие руки, сжимавшие ее ладони, делали невероятное с ее сердцем, казалось вот-вот готовым выпрыгнуть из груди. Лисса не могла связно мыслить, не могла мыслить вообще. Джесс почувствовал неровное биение пульса в тонких запястьях и нежно-чувственно погладил их. Она ревнует к Кэмми!

— Я знал Кэмми еще с тех пор, как мы вместе росли на техасской границе. Конечно, отношения между нами были не всегда невинными. Но вчера мы не занимались любовью, Лисса.

Девушка отдернула руки и вновь принялась намыливать Кормака, терпеливо переводившего взгляд с Лиссы на Джесса, о чем-то напряженно беседующих. Почему я должна тебе верить?

Джесс смахнул мыльный пузырек с кончика ее носа.

— Потому что у меня нет причин лгать, — спокойно объяснил он. — Я не ухаживаю за тобой, как Лемюэл Мэтис, не гоняюсь за твоим ранчо и не могу предложить тебе замужество. Но зато никогда не лгал и впредь не собираюсь, Лисса.

Девушка пристально взглянула ему в глаза, на миг затерявшись в серебряных глубинах.

— Мне тоже не нужно никакого ранчо. — И решительно добавила: — Я верю тебе.

— Дьявол, — вздохнул Джесс. — Мне не следовало убеждать тебя. Лучше бы ты по-прежнему злилась. Тогда все было бы гораздо проще.

— Почему же ты так не сделал?

Под пристальным взглядом девушки загорелое лицо неожиданно залилось краской, Джесс смущенно отвел глаза:

— Будь я проклят, если знаю.

Кормак выбрал именно этот момент, чтобы энергично встряхнуться, послав во все стороны кучу мыльных хлопьев, и, не позаботившись окунуться, вырвался на свободу. Лисса звонко расхохоталась, успела схватить пса за ошейник и поскользнулась. Джесс, потерявший равновесие, упал, приземлившись на спину Кормака. Пес вывернулся из-под них и ринулся на середину ручья, пока Джесс и Лисса, перепутавшись руками и ногами, барахтались в воде, пытаясь подняться.

Уксусный Джо привел на берег вьючного мула, нагруженного бочонками для воды, — нужно было срочно навести порядок в лагере. Повар остановился на вершине холма и, частично скрытый раскидистым кленом, наблюдал, как Джесс и Лисса, держась за руки, о чем-то переговариваются. Слов не было слышно, но повар понимал, что обсуждают они не Кормака. Но тут собака вырвалась, молодые люди свалились в ручей, смеясь и брызгаясь как настоящие любовники. Встревоженно нахмурившись, Джо пробормотал: — Черт подери, кажется, дело плохо!

Следующие два дня Джесс неотступно следил за Ролфом Слайго, надеясь, что тот не успеет оставить сообщение для грабителей, пока не появится Парди со своими людьми. Джесс нуждался в помощи, прежде чем расставить ловушку. Он считал, что в шайке не меньше двадцати сообщников, но не знал, насколько хорошо они умеют обращаться с оружием, и, кроме того, не был уверен в отобранных Парди наемниках. Обычно дюжины профессионалов больше чем достаточно, чтобы справиться с делом, но для полной надежности нужно точно оценивать свои силы — свои и противника.

На следующее утро Джесс последовал за Слайго и, убедившись, что сегодня негодяй не отправится в хижину, вернулся на ранчо, неустанно обдумывая предстоящую схватку. Тейт Шеннон — надежный друг, и Джесс решил попытаться снова уговорить его участвовать в поимке. Не годится такому человеку, как Тейт, отрекаться от жизни, даже из-за потери прекрасной женщины вроде Табиты.

Думая о судьбе Тейта, Джесс невольно вспомнил о Лиссе, хотя постоянно старался выбросить ее из головы. Бесполезно. Какая беспросветная глупость заставила его сказать правду о своих отношениях с Кэмми? Продолжай Лисса верить обвинениям Мэтиса, она не пожелала бы иметь с Джессом ничего общего.

Не могу держаться от нее подальше… точно так же как и она…

Она стала пламенем в крови Джесса, сжигающим каждый нерв, опаляющим сладким буйным жаром. Каждую ночь он лежал без сна, томясь голодом по ее прекрасному телу, но еще больше желая услышать звук ее голоса, смех. Лисса Джейкобсон не из тех женщин, которых можно сегодня взять, а завтра забыть.

Всю оставшуюся жизнь я буду платить за то, что полюбил ее.

Полюбил! Неужели он в самом деле произнес это слово, хотя бы и про себя? Джесс пробормотал проклятье и, решив подумать о чем-нибудь другом, подъехал к конюшне, куда только сейчас вошел Шеннон.

— У тебя найдется несколько минут, Тейт? — спросил он, начиная расседлывать Блейза.

Высокий негр пожал плечами, расчесывая скребницей серовато-коричневого жеребца.

— Сколько угодно, Джесс. Сам намеревался потолковать с тобой. Чего ты хочешь?

— Парди приезжает и с ним еще дюжина человек. Жесткая улыбка, больше похожая на гримасу, сверкнула на лице Тейта.

— Хочешь, чтобы с моей помощью это число превратилось в чертову дюжину!

— Не знаю, кого привезет Парди, — отозвался Джесс, перекидывая через загородку тяжелое седло и начиная растирать коня.

— Зная Парди, уверен, что они будут ядовитее гремучих змей и вооружены до зубов.

— Но все-таки, я хотел бы, чтобы ты был рядом со мной, Тейт. Плата, — пятьдесят долларов в день, с того момента как мы отправимся в погоню за грабителями.

— Совсем как в старые дни, правда, Джесс? — вздохнул Шеннон, задумчиво глядя на Роббинса. — Может, я и соглашусь… А ты что собираешься делать, когда все закончится?

— Получу самый большой куш, который когда-либо видел до сих пор. Возможно, съезжу домой, повидать Джонаха. Потом… — Джесс пожал плечами. — Посмотрим, что подвернется.

— Не подумываешь остаться на «Джей Бар?» — осторожно осведомился Шеннон.

Джесс различил напряженные нотки в голосе приятеля и поднял глаза.

— Нет, черт возьми. А ты почему спрашиваешь?

Перед тем как ответить, Тейт огляделся. Поблизости никого не было, но он все равно понизил голос.

— Уксусный Джо кое-что рассказал вчера. Ему, видать, сильно не по себе.

Джесс застыл, глядя прямо перед собой.

— Выкладывай.

— Он начал расспрашивать меня о тебе. Слышал, мы работали вместе в Аризоне. Сначала я думал, он просто сует нос куда не надо, хочет побольше разузнать о «быстром револьвере». Но у него другое на уме. Видел тебя и мисс Лиссу у ручья, когда ты помогал ей мыть этого пса…

— Но мы больше ничего такого не делали, — спокойно ответил Джесс, мысленно сыпля проклятьями.

Шеннон фыркнул.

— Странно, только так ему не показалось. Парень несговорчивый, но дураком его не назовешь. Не нужно даже целовать Лиссу у него под носом, чтобы Джо сообразил: что-то не так. Он работал на «Джей Бар» еще с рождения девочки и верен старику Маркусу. Черт возьми, Джесс, ты не знаешь, что сделает такой человек, как Джейкобсон, если хотя бы заподозрит, что забавляешься с его дочерью!

Джесс медленно, с трудом выдохнул.

— Верно, Тейт, и я сам не перестаю об этом думать.

Шеннон наблюдал, как Джесс старательно, методически растирает Блейза короткими сильными движениями.

— Слушай, я понимаю, не мое это дело тебе указывать… а… дьявол… Джесс, ведь она белая. Не хуже меня соображаешь, что это означает.

— Оставь, Тейт. Ты прав, не твое это дело, — процедил Джесс.

Огромный негр вздохнул и вернулся к прерванному занятию. Накинув на коня узду, он повел его в загон, к остальным лошадям.

— Подожди, Тейт, — окликнул Джесс. — Спасибо, что рассказал об Уксусном Джо.

— Будь поосторожнее, посоветовал негр.

— Так ты будешь охранять меня, когда отправимся за грабителями?

Шеннон, смирившись, кивнул:

— Адово семя, у меня, кажется, нет другого выбора, только тебе лучше остерегаться не грабителей!




Глава 12


— Ты самая прекрасная женщина к западу от Миссисипи, принцесса. Лемюэл будет очарован! — воскликнул Маркус, когда Лисса спустилась вниз.

Но она наряжалась не для Лемюэла, хотя именно он будет ее кавалером сегодня. Лисса благодарно улыбнулась отцу, но, оглядывая пышно украшенный зал, заметила выражение нескрываемой убийственной ненависти на лице Жермен Шанно, мгновенно промелькнувшее, но тут же растаявшее. Лисса с неприятным чувством вспомнила, сколько раз она наблюдала нечто подобное. В чем причина этой жгучей злобы. Почему старуха так ее ненавидит?

— Дом выглядит просто ослепительно, Жермен, — похвалила Лисса, коснувшись вазы из севрского фарфора, в которой стоял огромный букет лилий и шпорника.

Жермен поистине превзошла себя в этом году! — удовлетворенно заметил Маркус.

Неулыбчивая экономка коротко кивнула и устремилась к выходу, полностью игнорируя Лиссу.

Вся лестничная площадка была полна цветов. Из большой гостиной мебель была вынесена, а ковры свернуты. Деревянные полы отполированы до блеска в ожидании начала танцев. Стол в столовой застелен белоснежной камчатной скатертью и уставлен стопками тарелок, а повара на кухне трудились, готовя роскошный обед. Божественные ароматы доносились и из задних помещений большого дома.

Маркус взял дочь за руку.

— Ты с каждым днем становишься все более похожей на мать, детка.

Лед в голубых глазах растаял, улыбка смягчила суровое лицо.

Огромное зеркало на другом конце коридора подтверждало правду его слов. Лисса была живым портретом покойной жены. Широко раскрытые золотистые глаза и темное пламя волос, несомненно, были унаследованы от матери, но прямой нос и решительный абрис челюсти достались от отца, только выглядят гораздо изящнее и женственнее.

— Вряд ли я хочу узнать, во что обошлось мне это платье, но оно этого стоит, — признался Маркус, глядя на бронзовый атлас и ярды кремового кружева. — У Лемюэла глаза на лоб вылезут, — добавил он со смешком.

— Платье ужасно дорогое, — отозвалась Лисса, не желая выслушивать очередную лекцию насчет предложения Мэтиса.

Одна мысль о том, чтобы провести с ним ночь, вызывала озноб отвращения. Как мечтала Лисса потанцевать вместо Мэтиса с Джессом. Если бы только придумать способ…

Размышления девушки были прерваны цокотом лошадиных копыт по сухой пыльной земле. Прибыли первые гости. Лисса узнала визгливое хихиканье Криделлии Ивере и ответный смешок старого Сайруса.

В гостиную впорхнула Деллия, наряженная в синее атласное платье, оттенка барвинка, делавшее ее бледную кожу и тусклые каштановые волосы еще более блеклыми, чем обычно. Глаза ее раздраженно блеснули при виде Лиссы, но она поспешила улыбнуться подошедшей хозяйке.

— Боже, какой необычный цвет, Лисса! Кому бы пришло в голову нарядиться в коричневое бальное платье? — проворковала она.

— А по мне, так очень даже красиво, — вмешался Сайрус. — Вы обе, девочки, такие хорошенькие, как пара щеночков с красными ленточками.

— Спасибо, Сай, — ответила Лисса, замечая, как Деллия. прищурившись, неотрывно глядит на дорогу. Несмотря на небольшую близорукость, она отказывалась носить очки. Лисса знала, что Деллия умирает от желания узнать, был ли Янси Брюстер в числе всадников, подъезжавших к дому.

После того как светские приличия были соблюдены, Лисса прошептала Деллии:

— Янси должен быть.

Самонадеянного управляющего все-таки пригласили, несмотря на то что Лисса отнюдь не горела желанием видеть его после безобразной ссоры на скачках.

— Я удивлена, что он не приехал с тобой и твоим отцом.

Деллия приняла равнодушный вид.

— О, думаю, он не задержится, — ответила Деллия нарочито равнодушно. — Янси и папа не ладят из-за того дурацкого пари, которое он проиграл этому твоему мерзкому наемнику. — Глаза ее сузились. — Ты по-прежнему по нему вздыхаешь?

— Ты о ком? — рассмеялась Лисса. — О Янси или Джессе Роббинсе?

Бывшая подруга рассерженно выпрямилась.

Знаешь, меня так и подмывает рассказать твоему па о том, как ты строишь глазки этому грязному индейцу.

Лисса пожала плечами.

— Жермен уже доложила. Папа считает это просто смехотворным. Едва не уволил ее за такие штучки!

И с колотящимся сердцем отвернулась, чтобы приветствовать новых гостей.

— Прошу простить меня, Деллия.

Подошедший Лемюэл сжал руку Лиссы. Он стоял слишком близко, впрочем, это было в его привычках. Его громоздкое тело и широкие плечи, казалось, заполнили весь зал.

От Мэтиса исходил привычный запах дорогого одеколона, и Лисса с трудом подавила желание чихнуть, когда он картинно поднес к губам ее пальцы.

— Вы сегодня выглядите сногсшибательно, Лисса. Такой необычный цвет невероятно идет вам… правда, я предпочел бы что-нибудь более традиционное… скажем, синее…

Лисса отняла руку.

— Но я не очень признаю традиции, Лемюэл… Разве папа не упоминал об этом?

Мэтис снисходительно усмехнулся.

— Просто огонь юности… мятежный характер, дорогая. Вам для поддержки необходима твердая рука.

В этот момент появились Янси Брюстер, Мосс Саймиштон и несколько мелких ранчеро. Лисса с ослепительной улыбкой истинной красавицы обернулась к ним; поклонники и обожатели тут же окружили девушку. Даже Янси, казалось, забыл о том, что произошло между ней и Джессом в конюшне. Пока он осыпал ее комплиментами, Лисса чувствовала пронизывающий взгляд Деллии с другого конца комнаты.

Но прежде чем Брюстер успел пригласить Лиссу на первый танец, Мэтис оказался рядом и по-хозяйски взял ее за руку.

— Ваш отец попросил приглядеть, чтобы на кухне все успели приготовить, — вкрадчиво объявил он, уводя Лиссу подальше от Брюстера, и, только когда они пересекали быстро заполнявшийся людьми зал, тихо презрительно бросил: — Не понимаю, почему этим дикарям разрешают появляться в приличном обществе.

— Мосс работает с отцом вот уже двадцать лет. Мы всегда приглашаем управляющих, — объяснила Лисса и, не устояв, добавила: — У Янси Брюстера есть и собственный скот. Когда-нибудь он тоже станет владельцем большого ранчо. Так начинали многие богатые люди в Вайоминге… бывшие варвары и дикари.

— Некоторым просто удалось жениться на дочерях состоятельных ранчеро. Надеюсь, вы не собираетесь поощрять этого негодяя, Лисса?

Девушка с деланной наивностью взглянула на собеседника.

— Ну… он ухаживает за мной… как и большинство холостяков в округе… Простите, Лемюэл, я должна поговорить с Жермен.

— Первый танец мой, Лисса, — напомнил он. Она кивнула и, пройдя мимо двух горничных, нагруженных подносами, исчезла в коридоре, ведущем к кухне. Какой ужасный вечер ей предстоит! Обычно она очень любила балы и праздники и могла без отдыха протанцевать всю ночь… Но это было до того, как Джесс Роббинс сжал ее в объятиях. Теперь перспектива провести вечер в танцах и болтовне с толпой обожателей наполнила ее отвращением.

Лисса тихо открыла дверь и застала Жермен за обычным занятием — та как раз успела одним быстрым глотком осушить содержимое небольшого стаканчика.

— Еще одна порция лекарства для разгулявшихся нервов? — мило осведомилась девушка.

Мадам Шанно мгновенно обернулась, с видом пойманного воришки поспешно спрятала стакан за спину и начала наступать на Лиссу, словно индейский воин, готовый нанести удар.

— Что ты тут делаешь, шпионишь за мной?

— Папа велел спросить, все ли готово на кухне.

— Конечно! — с оскорбленным достоинством ответила экономка. — Сейчас мужчины принесут жареную свинью.

— Прекрасно!

Лисса тут же покинула кухню, думая о том, как громко старая пьянчуга будет храпеть сегодня ночью.

Первые такты вальса разнеслись в теплом вечернем воздухе. Двери и окна были открыты, и звуки скрипок и гитар доносились даже до домика ковбоев. Лемюэл уже ждал Лиссу, но она, кружась в его объятиях, думала только о Джессе.

Многие ковбои толпились у границы сада, окружавшего большой дом, чтобы послушать музыку и хоть краешком глаза увидеть веселье.

Джесс сидел на топчане, пока Тент с Уксусным Джо проводили время в нескончаемой игре в карты. Джесс пытался писать письмо брату, но после нескольких предложений, выругавшись, скомкал листок и бросил в угол, обнаружив, что начал пространно рассказывать о Лиссе.

— У кого-нибудь есть виски? — спросил он. Тейт, не глядя, пустил по шаткому столику бутылку с остатком жидкости на дне. Презрительно посмотрев на жалкую порцию, Джесс пожал плечами.

— Я рассчитывал по меньшей мере на полглотка. Уксусный Джо в качестве очередного хода с торжествующим видом выложил две четверки. Тейт, вылив в себя последние несколько капель спиртного, предъявил две восьмерки.

— Кажется, я опять выиграл, — с деланной наивностью объявил он.

— Проклятье, пытаться побить меня все равно что локтем ухо чесать!

Старик, громко проклиная невезение, швырнул на стол карты и повернулся к Джессу.

— У меня в кухне полная бутыль. Здорово помогает от ревматизма. По-моему, боль уже начинается!

Он с трудом встал, отодвинул расхлябанную табуретку и объявил, уничтожающе сверля взглядом бесхитростную черную физиономию Шеннона:

— Карты не убирай. Сейчас вернусь.

По пути к лачуге повара Джесс взглянул на ярко освещенные окна большого дома на холме. Теплый летний ветерок донес обрывки мелодии. Вальс…

Уксусный Джо открыл двери, но неожиданно остановился и пристально уставился на спутника:

— Ты нравишься мне, Роббинс, но я пришел на «Джей Бар» еще до рождения малышки. Она всегда была сорвиголова, и что до меня… можно понять, почему она на тебя глаз положила. Только ни до чего хорошего это не доведет.

— Думаешь, я этого не знаю? — вздохнул Джесс, — И не говорил ей об этом?

Выплюнув комок жвачки, Джо усмехнулся, вытер рукой клочковатую седую бороду;

— Мисс Лисса не из тех женщин, кто соглашается с отказом.

И внезапно посерьезнев, снял с полки у двери увесистую бутылку виски, сделал большой глоток и протянул Джессу.

— Она молода и забила себе голову глупой бабьей чепухой, когда жила на Востоке! Не причиняй ей зла, Роббинс. Да и себя побереги! — посоветовал он, тяжело вздохнув.

Джесс припал губами к горлышку. Дешевое крепкое виски обожгло горло; желудок мгновенно охватило пламенем.

— Спасибо, — кивнул он, отдавая бутылку старику.

Уксусный Джо с кривой улыбкой, открывающей неровные коричневые зубы, между которыми чернели прогалы, сунул бутылку Джессу.

— Возьми себе. Мне нельзя напиваться! Должен же я выиграть недельное жалованье у этого черного сукина сына! Судя по всему, тебе виски нужнее. Только никому не проговорись, что я дал спиртное инджуну!

Джесс отсалютовал удаляющейся спине Уксусного Джо, ковылявшего к дому ковбоев, и направился вдоль ограды загона к кузнице Джетро Баллиса. Самое подходящее, достаточно уединенное место, чтобы надраться как следует.

— Будь у меня хоть капля мозгов, поехал бы в Шайенн и трахал там Кэмми, пока оба не свалимся! — пробормотал он, сделав огромный глоток спиртного. — Вроде па вкус не так уж противно!

Джесс отыскал спокойный уголок у грубо сколоченной щелястой стены кузницы и уселся, не в силах заставить себя не глядеть на вершину холма, откуда доносились смех и музыка.

Должно быть, она окружена ухажерами, танцует с Лемюэлем Мэтисом. Мысль о больших квадратных ручищах Мэтиса на талии Лиссы заставила внутренности перевернуться. Джесс поднес к губам бутылку, невероятным усилием воли пытаясь выбросить из головы мысли о девушке.

Янси Брюстер суженными глазами наблюдал за весело смеющейся Лиссой Джейкобсон, болтающей с целой сворой поклонников, и наконец пробился сквозь толпу как раз в тот момент, когда музыканты вновь взялись за инструменты. Мэтис, напыщенный старый дурак, был совершенно польщен беседой с другими членами Ассоциации. Янси жестом собственника потянулся к руке Лиссы и картинно поклонился.

— Вы всегда дарили мне первый вальс, мисс Лисса, и надеюсь, сегодняшняя ночь — не исключение.

Не дав ей возможности отказаться, Брюстер увлек девушку на середину зала, как только раздались первые такты музыки.

— Но это не вальс, и я в жизни не дарила вам первого танца, — язвительно заметила Лисса.

— Я солгал, — самодовольно признался Брюстер, оскалясь злобной улыбкой хищника. — Что же касается первого, кто удостоился вашей благосклонности… что ж, мы оба знаем — вы предпочитаете темное мясцо, не так ли?

Лисса старалась вырвать руку, сгорая желанием пощечиной стереть гнусную ухмылку с физиономии управляющего, но Янси крепко сжимал ее.

— Пустите, — процедила она, останавливаясь у самого края площадки для танцев.

— Ну что вы, мисс Лисса, — маслено усмехаясь, начал он, — не стоит так расстраиваться. Не хотите же вы испортить праздник вашему па?

— Сайрус Ивере испортит вам жизнь, если немедленно не уберете руки, — прошипела Лисса, с силой ударив Брюстера каблуком по ноге.

Сегодня на управляющем в виде исключения были тонкие туфли. Сморщившись от боли, он отступил. Лисса повернулась и зашагала прочь, прекрасно сознавая, с каким жадным любопытством наблюдали эту сцену остальные девушки и среди них Криделлия Ивере, чьи маленькие глаза сверкали ненавистью.

Оказавшись рядом с ней, Лисса задержалась на несколько мгновений, чтобы прошептать:

— Если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, держись подальше от этой змеи!

Деллия быстро замигала ресницами, выпученные глаза были прикованы к высокой фигуре Янси, недобро уставившегося на Лиссу.

— Я поступаю так, как мне угодно; беру с тебя пример, Мелисса Джейкобсон! раздраженно огрызнулась Деллия.

Когда Брюстер подошел к ней и пригласил на танец, та, покраснев, кивнула, и через несколько минут, кружась в объятиях управляющего, самодовольно улыбнулась Лиссе.

Так неудачно начавшийся вечер тянулся бесконечно. Лисса танцевала со старыми ранчеро и молодыми поклонниками, пока не почувствовала, что фальшивая улыбка примерзла к лицу. Ноги болели — от постоянно наступавших на них грубых сапог, голова кружилась от чрезмерного количества шампанского, специально заказанного Маркусом в «Шайенн-клаб» для этого случая. После ссоры с Янси Брюстером девушка чувствовала необходимость подкрепить силы. Теперь она пожалела об этом.

Но что именно было известно Брюстеру об ее отношениях с Джессом? Он видел ее выходящей из задней двери конюшни перед скачками. Но, насколько она могла сказать, больше Брюстеру ничего не удалось заметить. У него не было никаких доказательств, что между ней и наемником что-то есть. Но Янси отличался коварством и не любил проигрывать. Он был способен на любую подлость.

— У меня ужасно трещит голова, Лемюэл, — пожаловалась Лисса, растирая виски.

— Может, лучше выйти на свежий воздух? — сочувственно спросил Лемюэл.

Только этого Лиссе не хватало — очутиться наедине с Лемюэлом!

— По-моему, мне стало нехорошо из-за жареной свинины. Наверное, лучше лечь и приложить ко лбу холодный компресс.

Лисса слабо улыбнулась и отняла руки. Мэтис встревоженно нахмурился:

— Сейчас позову вашего отца.

— Вздор. Ни к чему зря его волновать из-за пустяков! Жермен ушла наверх, она мне поможет, и я вернусь через полчаса. Пожалуйста, ничего не говорите папе!

Пробираясь сквозь толпу, Лисса всей спиной ощутила жесткий взгляд карих глаз. Девушка солгала лишь наполовину. Она и в самом деле чувствовала себя отвратительно, но виной всему был не ужин, а омерзительное поведение Янси и угнетающе-хозяйские манеры Мэтиса.

Лисса поднялась по лестнице и постояла у двери комнаты Жермен, прислушиваясь к громкому пьяному храпу. Как только столы были сервированы, экономка дала Наставления горничным относительно уборки и отправилась в свою спальню, где еще раньше ухитрилась припрятать бутылку лучшего бренди Маркуса. Лисса на цыпочках направилась в свою комнату — в дальнем конце коридора, — налила прохладной воды в тазик, намочила платок, выжала, вытерла лоб и, подойдя к окну, вгляделась в хозяйственные постройки и дом ковбоев. В комнате стояла угнетающая духота. Лисса распахнула окно и ощутила слабое дуновение ветерка. Вдалеке, у стены кузницы загорелся слабый огонек сигареты. Большинство ковбоев сейчас в саду, стараются рассмотреть танцующих. Только этот одинокий курильщик не захотел к ним присоединиться.

Лисса неожиданно почувствовала неодолимую потребность глотнуть свежего воздуха. Выскользнув из спальни, она открыла дверь черного хода и направилась к кузнице. Еще с полчаса никто ее не хватится.

Ленивый ветерок доносил танцевальную музыку, где-то в холмах, под желтой луной, выл койот. Это чистое безумие. Но Лисса чувствовала, как шаги все убыстряются в ритм бешено бьющемуся сердцу.

Джесс сидел, прислонившись к стене, вытянув перед собой длинную ногу. На другой, согнутой в колене, стояла наполовину опорожненная бутылка с виски, которую он придерживал рукой.

В губах дымилась сигарета. Лисса остановилась как вкопанная, наблюдая за спокойно курившим Джессом, вдыхая пряный, чисто мужской, манящий аромат табачного дыма. В этот момент, словно почувствовав ее присутствие, Джесс поднял голову, но не встал. — Ты пьян! — осуждающе бросила Лисса.

— Совершенно верно. А ты сумасшедшая. Какого дьявола ты тут делаешь, да еще в таком виде? Один из твоих верных псов сейчас явится… и придется его пристрелить.

Губы Лиссы скривились в тоскливой улыбке.

— А до того, может, потанцуешь со мной? Музыка, казалось, вторила ее приглашению — печальная старая баллада времен войны. Джесс сделал еще глоток, отбросил бутылку в траву и с удивительной грацией вскочил.

— Я тоже спятил, но, в общем-то, даже не пьян. Правда, изо всех сил, честно старался надраться.

Он послал окурок вслед за бутылкой и выпрямился, безмолвно глядя на нее.

— Ну? — выжидающе проворковала Лисса.

— А если я не умею танцевать?

— Придется рискнуть своими ногами.

Лисса приподняла атласную юбку, показав бронзовые кожаные туфельки в тон платью и стройные щиколотки. Джесс обнял ее за талию и начал двигаться в такт музыке. Оказалось, что он двигается с изысканной грацией отправившегося на охоту льва.

Медленно кружась, они скользили по маленькой полянке. Волосы Лиссы, уложенные в изысканную модную высокую прическу, перевитую бутонами роз, издавали нежное благоухание. Пальцы Джесса, утонув в шелковистых локонах, осторожно прижали голову девушки к широкой мужской груди. Лисса спрятала лицо в курчавых завитках, вспоминая мужской запах, необратимо притягивающий ее с первого дня, когда они попали в грозу.

— Ты так и не объяснил, что такое туареги. Джесс, откинув голову, хмыкнул.

— Ну и приставала же ты! Липучка неотвязная!

— Они имеют что-то общее с твоим пребыванием во Французском легионе, да?

Это североафриканское пустынное племя. Убийственно-жестокие и храбрые воины.

— Чем-то похожие на родственников твоей матери?

Лисса ощутила, как сжался Джесс, хотя ни разу не сбился с такта.

— Не знаю, — бесстрастно ответил он. — Мою бабушку изнасиловали какие-то бродяги-индейцы в Мексике, и в результате появилась на свет мама. Какая ирония в том, что всю жизнь меня называли полукровкой, а я даже не знаю, от какого индейского племени произошел.

Лисса нежно погладила его по щеке.

— Как плохо, должно быть, пришлось твоей маме! Джесс пожал плечами.

— Она родилась в семье мексиканцев, которых привез в Техас Ричард Кинг для работы на своем ранчо «Раннинг Даблю». Он нанял всю деревню. Дал им новую жизнь. И поэтому они были фанатично преданы Ричарду. Мать вышла замуж за отца, когда ей исполнилось всего шестнадцать.

— Роббинс — американское имя.

— Джон Джереми Роббинс был янки из Бостона, приехавший на Запад, чтобы составить состояние.

— И индейская кровь твоей матери совсем не беспокоила его, правда?

Джесс мрачно улыбнулся.

Он был единственным человеком в Техасе, для которого это не имело значения.

Никогда раньше он не говорил так много о своем таинственном прошлом. Должно быть, спиртное развязало ему язык, но отнюдь не ослабило всегдашней сдержанности.

Расскажи о своем отце.

Музыка смолкла. Джесс остановился, но не разомкнул объятий. Лисса прижалась к нему еще теснее, зная, что сейчас он велит ей уйти.

— От тебя будет пахнуть виски и сигаретами.

— Мне все равно.

— Зато твоему па и Лемюэлу Мэтису далеко не все равно.

Джесс взял Лиссу за плечи, отодвинул подальше, пристально оглядывая ее с ног до головы.

— Произведите искусства, — тихо и хрипло пробормотал он.

Одна рука легла на тяжелое кружево, выбивавшееся из низкого разреза, Джесс умирал от желания отодвинуть его, обнажить роскошные груди. Пальцы Джесса легко очертили холмики серебристой плоти, выступавшие над декольте, но тут же, словно обжегшись, отдернулись.

— Возвращайся в свой круг, Лисса. Девушка лихорадочно ласкала его лицо.

— Мое место там, где ты, Джесс. По-прежнему увлекаешься волшебными сказками, Лисса.

Девушка сдавленно всхлипнула и, вцепившись в руку Джесса, положила ее себе на грудь.

— Слышишь Джесс, слышишь, как бьется мое сердце? Оно бьется для тебя. О, пожалуйста, пожалуйста!

Она прильнула к Джессу, запрокинула голову в ожидании поцелуя.

Он снова попытался отстранить Лиссу, но девушка не отступала, удерживая его ладонь, пока Джесс, не желая этого, сжал ее грудь и, отодвинув кружево, не проник за вырез, перекатывая сосок между пальцами, пока розовый холмик не превратился в твердый камешек.

— Кто из нас более безумен… — пробормотал Джесс, прежде чем впиться в ее губы бешеным властным поцелуем.

Лисса отвечала ему с таким же пылом, позволив своему языку схватиться с его языком в любовном поединке, ощущая привкус спиртного и табачного дыма. Губы их вначале едва коснулись друг друга, но вскоре слились со всевозрастающей страстью; казалось, молодые люди были не в силах оторваться друг от друга. Но тут, в охваченный лихорадкой мозг Джесса неожиданно ворвался шорох шагов по высохшей траве. Он мгновенно отскочил, одним гибким движением заслонил собой Лиссу и выхватил револьвер из кобуры.

Оба стояли, притаившись, стараясь унять стук сердец и отдышаться. Музыка смолкла, слышались только тихие голоса. Кашель незнакомца доносился с другой стороны загона, потом раздалось журчание, по-видимому кто-то просто решил помочиться. Наконец шаги удалились по направлению к дому ковбоев.

Как только они вновь остались наедине, Джесс прошептал:

— Иди, пока еще кто-нибудь не явится.

Лисса поняла, что он не уступит, да и в самом деле, — чистое безумие оставаться здесь, где каждый может их увидеть. Девушка глубоко вздохнула и решилась:

— Я смогу вынести прикосновения Лемюэла и других, танцевать, смеяться и притворяться, что веселюсь, если ты будешь здесь, когда все закончится.

Огромные золотистые глаза сияли в лунном свете.

— Ты не должна приходить сюда.

— Зато ты можешь прийти ко мне. Моя комната в конце западного крыла дома. Видишь, где горит свет?

Она показала на свое окно, выходившее на кузницу, около которой они стояли.

— Дождись, пока гости разъедутся. Еще час-другой, и все кончится. Как только все затихнет, поднимись по внешней лестнице. Я буду ждать у двери и впущу тебя.

Джесс покачал головой.

— Неужели ты не понимаешь?! Нас могут застать! Придется застрелить твоего па или дать ему убить себя!

— Папа и Сай Ивере много пили. До полудня он не проснется. Жермен любят шпионить за мной, но она уже напилась до беспамятства. Никто уже нас не услышит.

— Нет, Лисса.

— Если не придешь ко мне, я приду в дом ковбоев, — с отчаянием пробормотала она. — Ты ведь спишь прямо у двери в северном конце…

— Иисусе, ты и вправду на это способна, — запинаясь, проговорил Джесс.

— Наконец-то ты понял, Джесс.

Тихо выругавшись, он прошептал:

— Иди назад и постарайся, чтобы никто ничего не заметил.

— Только если пообещаешь прийти ко мне, — упрямо настаивала она.

— Жди… Приду.

Он снова поцеловал Лиссу крепко, быстро и грубовато подтолкнул туда, где переливались огни, слышался громкий смех и играла музыка.




Глава 13


Все гости, довольные роскошным праздником, сердечно попрощавшись, разъехались. Скрип рессор и негромкий топот копыт замерли вдали. Собравшиеся в малом дому ковбои только и говорили о редком событии.

Видели, как Лисси обхаживает эту неприглядную кобылку Сая Иверса? — спросил один.

— Угу. А я-то всегда думал, что он заглядывается на мисс Лиссу, — кивнул другой. — У Криделлии Ивере рожа как у совы. Интересно, с чего бы это Брюстер так круто переменился?

— Наверняка сообразил, что мисс Лисса не для него. Она выйдет за старого Лемюэла Мэтиса, — вмешался Роб Остлер.

— Однако странно. Брюстер прямо-таки стелится перед мисс Лиссой, а сегодня эти двое сцепились, как дикие кошки в мешке, — протянул Люк Диверс.

— Тебе лучше придержать язык и не болтать о дочери босса, а ложиться спать, — злобно прошипел Уксусный Джо. — И учти, в половине четвертого, еще до того как начну готовить завтрак, вытряхну тебя из-под одеяла.

Джесс лежал на топчане, ожидая, пока все успокоятся. Наконец наступила тишина, прерываемая лишь храпом различной силы. Джесс не двигался, но напряжение, сковавшее тело, нейтрализовало действие выпитого виски.

Рисковать всем, пробираясь в дом — глупо и опасно. Но нежное благоухание духов Лиссы по-прежнему преследовало его, а воспоминание о прелестном теле, которое он сжимал в объятиях во время танца, терзало мозг и душу.

Лисса была воплощением его мечты, снов и фантазий… Красавица с волной волос, мерцающих темным пламенем в лунном свете, отчего ее кожа казалась еще светлее. Дьявол, да одно ее платье стоило больше его месячного заработка! Зачем ему понадобилась богатая, избалованная и к тому же белая девушка?! Будь она женщиной постарше, замужней, более искушенной, никакие угрызения совести не терзали бы Джесса. Но Лисса совсем другая. Джесс до сих пор помнил это мгновенное ощущение чисто мужского торжества, когда он взял ее девственность. Лисса принадлежала ему, и никто другой не имел на нее таких прав.

Однако Джесс сознавал, что когда-нибудь другой предъявит эти самые права… богатый белый человек, которому захочется обладать этой шелковистой плотью. Всю жизнь он был чужаком, знал свое место, хотя и не мирился с этим. Зато сумел воздвигнуть вокруг себя стену равнодушия, открыто презирая общество белых, их правила и предрассудки по отношению к женщине.

До сих пор Джесс был доволен своей судьбой, жил по собственным законам и никому не кланялся. Теперь же готов красться в чужой дом, словно вор, и все ради нескольких краденых часов наслаждений с Лиссой.

Лисса. Неужели она осуществит свою угрозу и придет сюда?

Джесс угрюмо усмехнулся. Она настолько избалованна и безрассудна, что решится на это! Видно, не он один попал в эту предательскую паутину. Лисса, по-видимому, столь же бессильна вырваться на свободу.

Выругавшись про себя, Джесс спустил ноги и поднялся, не обращая внимания на дружный храп, и уже хотел натянуть сапоги, но шепот Тейта Шеннона застал его врасплох.

— Не делай этого, Джесс!

— Не делай чего? Нельзя по нужде сходить?

— Дури кого другого, Джесс. Рано или поздно тебя поймают, и расплата будет чертовски велика.

— Дьявол, Тейт, долгов и так уже накопилось выше головы, — огрызнулся Джесс и, осторожно ступая, пошел к выходу.

Луна поднялась довольно высоко, теплый ночной ветерок тихо колебал ветки ясеня и дубов, шурша листьями. Где-то далеко выл койот… искал подругу.

Джесс шагал медленно, стараясь оставаться в тени, и наконец добрался до узкой деревянной лестницы на задах особняка. Подняв голову, он заметил, что дверь чуть приоткрыта, и стал подниматься по ступенькам, как на эшафот, не снимая рук с кобуры револьвера.

Как только Джесс оказался на верхней площадке, Лисса распахнула дверь и бросилась в его объятия. Он прижал ее к себе, осыпая властными поцелуями, словно желая стереть следы прикосновений всех тех мужчин, которые танцевали с ней сегодня. Лисса втянула его в темный тихий коридор и ответила на поцелуй с не меньшим пылом. Она была босиком, в одной прозрачной ночной сорочке из белого батиста и выглядела неземным созданием, мерцающим в темноте, словно лукавая фея, замыслившая подшутить над простым смертным. Толстый мягкий ковер поглощал звуки шагов Джесса — до комнаты Лиссы было всего футов шесть.

Он почти не заметил обстановки: в спальне было темно, лишь лунный свет едва пробивался сквозь легкие занавески. Узкая кровать с пологом стояла у дальней стены, и, когда Лисса потянула его туда, Джесс хрипло прошептал:

— Нас могут услышать, Лисса.

Девушка покачала головой и начала расстегивать его рубашку.

— Рядом кладовая, а папина комната в конце коридора. Спальня Жермен напротив, но она сегодня мертвецки пьяна.

К этому моменту она уже успела вытащить его рубашку из брюк. Джесс отстегнул кобуру, позволив ей соскользнуть на плетеный коврик у постели. Лисса жадно пробежалась пальцем по его плечам и упругим мышцам груди, запуталась в темных волосах, сужавшихся тонкой дорожкой к талии и исчезавших за поясом брюк. Когда она попыталась расстегнуть ширинку, Джесс поднял ее и, положив на постель, прошептал: — Сначала сапоги.

Он сел на край кровати, быстро стянул сапоги и повернулся к скорчившейся на постели Лиссе. Роскошные волосы разметались по плечам и груди, мягкие складки сорочки обвивались вокруг ног. Джесс нагнулся, потянул за шнурок, стягивающий вырез. Узел развязался, открыв впадины над ключицами и округлости груди. Джесс коснулся нежной кожи рука выглядела на молочно-белой плоти черной, словно смертный грех. Кончики пальцев обвели упругие холмики, ладони сжали маленькие, совершенно очерченные груди, чуть прикасаясь, начали гладить, пока Лисса не задышала прерывисто и тяжело.

Губы Джесса приникли к твердому камешку соска, увлажняя прозрачную ткань, терзая розовый кончик. Слегка прикусив его, Джесс начал сосать. Чувствуя, как мокрое пятно на сорочке расплывается все шире, а ткань липнет к соблазнительному полушарию. Он начал ласкать ртом другую грудь. Пальцы Лиссы судорожно вцепились в длинные черные волосы, притягивая его голову еще ближе, вдавливая наболевшую набухшую плоть в жадный рот.

— Джесс… Джесс… да… о, да…

Руки Лиссы поползли ниже, по шее, по напрягшимся мускулам спины, за талию, скользнули за пояс…

Джесс, встав на колени, обвел изгибы ее бедер, смял в кулаке прозрачную ткань и, сдвинув повыше, сжал ягодицы Лиссы, притягивая ее к своему набухшему естеству, все еще скованному тугими брюками.

Лисса льнула к любовнику, стоящему на коленях посреди девственной постели, именно в том месте, где она так часто представляла этого необыкновенного человека. Неистовство его желания пожирало ее, словно буйное, сметающее все на своем пути пламя, Лисса, тихо застонав, расстегнула пуговицы, и брюки сползли ниже, обнажив разгоряченное, твердое как сталь, копье.

Коснись меня, Лисса, — прошептал он, заставляя повиноваться дерзкому приказу, и, когда ее мягкие маленькие руки, скользнув между их телами, сомкнулись вокруг напряженного фаллоса, Джесс едва не вскрикнул от острого наслаждения, сознавая только, что должен немедленно войти в нее, чтобы, подобно зеленому мальчишке, не знавшему женщины, не расплескать семя по этим накрахмаленным простыням.

— Откройся для меня.

Джесс раздвинул ее колени, положил руку на темно-рыжий треугольник, чтобы ощутить жемчужную влагу и убедиться, что Лисса готова принять его, приник ртом к ее губам, заглушая тихие, почти звериные крики, и начал входить, медленно, дюйм за дюймом, в тесный скользкий колодец таинственной расщелины.

Наконец, не выдержав, он врезался одним толчком как мог глубже, удерживая Лиссу на месте, пока не смог обрести контроль над собственным телом. Лисса сумела встать на колени, обняв плечи Джесса, позволяя ему поддерживать их совместный вес. Джесс подождал, пока она не свыкнется с еще не совсем знакомым ощущением, и, приподняв ее ноги, обхватил ими свою талию. Лисса чувствовала, как Джесс все глубже проникает в нее, и изо всех сил льнула к нему, сжимая его ляжками и беспорядочно извиваясь в стальных объятиях, безмолвно требуя утолить сладкую боль, разрывающую тело. Когда его бедра начали медленные толчки, Джесс без слов показал ей, как двигаться навстречу ему. Лисса быстро подхватила ритм, не отставая от нарастающей лихорадочной страсти Джесса, пока они не столкнулись с такой силой, что девушка упала на подушки, потянув на себя любовника.

Не выходя из нее, Джесс продолжал яростный самозабвенный полет в страну экстаза. Кончик его языка очертил маленькое ушко, зубы мягко прикусили мочку, а губы впились в то местечко на шее, где бешено бился пульс.

Ногти Лиссы вцепились в его спину, оставляя кровавые следы, но девушка, потеряв голову, молила его не останавливаться, билась в забытье, словно лишившись рассудка, пока Джесс не почувствовал, как нежная шелковистая плоть, державшая его в тесном плену, не начала содрогаться в сладостных судорогах.

Лисса желала лишь, чтобы оно продолжалось вечно, это жаркое буйное блаженство. Она, сама того не понимая, стремилась к великолепному насыщению, удовлетворению чувственного безумия, испытанного лишь однажды в тот день, когда Джесс Роббинс любил ее на берегу озера. Но как только первые крохотные волны начали расти и распространяться, как круги по воде, Лисса закричала от сожаления, что красота их слияния так быстро померкла.

Рот Джесса впитывал ее крики, пока его тело ощущало восхитительные конвульсии, сотрясавшие Лиссу с головы до ног. Никогда еще он не владел столь страстной, чувственной… и такой неопытной женщиной. Атласные тиски этой горячей плоти лишали разума. Как быстро он потерял контроль и почувствовал, что раскаленный удар оргазма прошил его тело, высвобождая фонтан семени и оставив Джесса таким опустошенным, что он, не в силах шевельнуться, обмяк на Лиссе, все еще сжимая ее в объятиях, зарывшись лицом в буйную копну спутанных волос.

Лисса ощутила, как напряглось и дрогнуло его тело, когда он излил в нее свою жизненную силу, увеличивая и продлевая путешествие в страну блаженства, обостряя утонченно-изысканную пытку. И в этот момент она поняла, что сделает все, лишь бы удержать этого человека. Все на свете.

Наконец, когда дыхание вернулось, Джесс отодвинулся, стараясь не перевернуть узкую постель.

В спешке он не успел снять брюки, а Лисса лежала под ним в измятой, перекрутившейся, сползшей с плеч сорочке и выглядела развратно-пресыщенной, словно те дорогие шлюхи, которых он покупал когда-то… но на этот раз Джесс сознавал: никогда не будет он желать другую женщину так сильно, как эту.

Когда Джесс отстранился, Лисса, лишенная тепла его тела, неожиданно почувствовала себя беспомощной и несчастной. В темноте глаза Джесса поблескивали, как у ночного хищника, выражение лица было непроницаемым. Лисса лежала, ошеломленная, почти не сознавая, что с ней, но в этот момент Джесс перекинул ноги через край кровати и, встав, натянул брюки и начал застегивать сорочку.

«Я выгляжу настоящей шлюхой», — с омерзением подумала она, стараясь прикрыть сорочкой обнаженные ноги. Они вцепились друг в друга и катались по постели, забыв даже раздеться! Какой стыд! Залившись краской, Лисса молча наблюдала, как Джесс методически надевает сапоги. Только потом он повернулся и взглянул на нее.

Лисса выглядела такой заброшенной и маленькой, жалким комочком на смятых простынях. Она больше не казалась распутницей, скорее обиженным ребенком, пойманным на каком-то ужасном проступке. Сердце Джесса неожиданно глухо забилось, волна нежности охватила его. И тут на щеках девушки блеснули гонкие, серебристые полоски слез, медленно сочившихся из-под закрытых век.

— Лисса, Лисса, — прерывающимся голосом прошептал Джесс, сжимая ее в объятиях.

Приглушенно всхлипнув, девушка взметнулась с кровати.

Не нужно ненавидеть меня, Джесс. Пожалуйста, не надо!

Она спрятала лицо у него на груди, цепляясь за Джесса трясущимися руками.

Джесс приподнял ее подбородок, осторожно коснулся мокрых ресниц, пытаясь высушить пальцем соленые капли.

— Не плачь, Лисса, не плачь, я вовсе не ненавижу тебя.

Но и не любишь…

Джесс прижимал ее к себе, пока она не успокоилась. Руки безжизненно опустились, когда он наконец отступил.

— Мне нужно идти, Лисса. Уксусный Джон, должно быть, уже встал.

— Ты вернешься? — прошептала она, сама пораженная слетевшему с языка вопросу.

Неужели у меня не осталось ни разума, ни гордости, ни самолюбия?! Джесс поколебался.

— Вряд ли. Не стоит. Мы оба знаем это. И тут же с горечью добавил:

— Хорошо, Лисса, я ничего не могу с собой поделать… но только не здесь. Твои сторожевые псы не каждую ночь напиваются. Днем я буду спускаться к пруду каждый раз, когда удастся. Бери Кормака с собой, когда пойдешь.

Я буду осторожна, Джесс.

Он потихоньку закрыл дверь и исчез в предрассветной тиши, оставив Лиссу одну. Девушка еще долго продолжала стоять, зябко обхватив себя руками.

Янси Брюстер наблюдал, как Криделлия Ивере медленно пробирается через высокую траву покрытую толстым слоем пыли, стараясь не запачкать юбку. Но ее бледно-желтое платье все равно посерело. Странно, Лиссе Джейкобсон так идет этот цвет, волосы начинают сверкать, словно тлеющие угли, а кожа, казалось, отражает солнечное сияние. Но на этой уродине, аккуратно перебирающей ножками, любой оттенок выглядит отвратительно. Когда Деллия помахала ему рукой, и без того выпученные глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. На ум пришли слова Люка Диверса. — Нормальный мужчина на нее и не взглянет.

Галантно прикоснувшись к полям шляпы, Янси ответил ей улыбкой. Худая, как щепка, а рожа, словно у мексиканской овцы — зато обладает качествами, ценимыми им в женщине превыше всего: наследует большое ранчо и никогда не посмотрит с вожделением на грязного дикаря.

Улыбка становилась все шире, высекала жесткие канавки по обе стороны от губ. Какое прекрасное развлечение ожидать, пока ядовитые семена сплетен, брошенные им на балу у Джекобсонов, дадут всходы. «Лучшая подруга» Лиссы, Деллия Ивере, с радостью поспешила передать ему каждую красочную подробность о том, как Лисса едва не вешалась на шею Джессу Роббинсу во время родео. Значит, его инстинкты были верны, когда он поймал ее у конюшни «Даймонд Е» перед скачками. Губы девчонки распухли от поцелуев этого негодяя, а лицо было искажено желанием! Красивая тварь, шлюха! Янси никогда не подберет индейские объедки!

Конечно, он не мог рассказать старому» Маркусу правду о его драгоценной доченьке. Тот просто велит его высечь и пристрелить как собаку, если Янси хотя бы намекнет на это. Но если в дело вмешается Криделлия, может, упрямый старый осел поверит ей?

Но сначала придется выяснить, где встречаются эти двое и чем занимаются, и только потом позволить отродью Иверса с ледяной водой в жилах вместо крови вдоволь налюбоваться голубками.

— Доброе утро, мисс Деллия. В этом платье вы похожи на лютик! — приветствовал Брюстер; девушка, покраснев, захлопала бесцветными ресницами.

— Ах, что вы, Янси… Спасибо… Я пришла посмотреть вашу новую лошадь. Па говорит, она даже резвее Тандерболта!

На самом деле ее ни в малейшей степени не интересовали лошади, но Деллия пользовалась любым предлогом, чтобы увидеть управляющего. Поскольку он так очевидно ухаживал за ней на балу у Джейкобсонов, девушка решила идти напролом.

— Он действительно красавец. Вот только клички не придумал еще, может, захотите помочь мне?

Брюстер с галантным поклоном протянул Деллии руку, и та, побагровев, как свекла, вцепилась в нее, как голодный ребенок в конфету.

— Так жаль Тандерболта, — вздохнула Деллия. Великолепный был жеребец, охромел после скачек, и его пришлось пристрелить, когда обнаружилось, что передняя нога сломана.

— Да… этот чертов… простите, что так выражаюсь в присутствии дамы, — полукровка специально налетел на меня. Все равно что собственноручно пустил пулю в лоб Тандерболта.

Деллия вздрогнула.

— Не могу понять, как Лисса способна… — Она деликатно поискала нужные слова и наконец выдавила, -…способна так увлечься этим дикарем. Ее па будет вне себя, если узнает.

— Может, ему стоит сказать… Хотя бы чтобы спасти от позора…

Янси помолчал, давая ей осмыслить предложение.

— Но мы не можем повторить то, о чем шепчутся люди. Даже если она признается в… каком-то… чисто физическом влечении к этому человеку, мистер Джейкобсон просто откажется поверить, что между ними что-то есть. Он всегда баловал Лиссу, — ехидно добавила Деллия.

— Знаю, но, по-моему, она где-то встречается с полукровкой.

— Для развратных…

Охнув от стыда, девушка мгновенно смолкла.

— Самое большое одолжение, которые мы можем сделать ей и ее отцу — положить этому конец. Пусть Маркус убьет инджуна и отошлет Лиссу на Восток. Вы ее подруга, мисс Деллия, и наверняка сумеете кое-что узнать, если приедете в «Джей Бар» и будете начеку.

— Да, тогда мы сможем получить достаточно доказательств, чтобы открыть глаза мистеру Джейкобсону.

Как и ожидал Брюстер, Деллия с радостью ухватилась за возможность устранить красивую соперницу. Он показал ей своего нового гнедого, и они провели еще с полчаса, обсуждая, как лучше проследить за Лиссой и Джессом Роббинсом. К тому времени, как Янси проводил Деллию домой, его план был готов.

Джесс и Тейт по очереди следили за Слайго, ожидая, когда тот оставил очередную записку в хижине. Наконец сегодня утром Слайго отправился в условленное место, и Джесс незаметно последовал за ним. Слайго, сам того не ожидая, должен был расставить ловушку, которая и приведет к поимке грабителей. Джесс видел, как ковбой спешился и открыл дверь хижины. Сработало!

Джесс нервничал, как всегда перед началом операции, но на этот раз знал, что предстоящая схватка не имеет ничего общего с его теперешним состоянием. Вскоре ему незачем будет оставаться в Вайоминге.

— Я должен бы радоваться, — пробормотал он Блейзу, но вместо этого сердце сжимала никогда ранее не испытанная тоска, и почему-то ему казалось, что это непривычное чувство никогда не исчезнет.

Последние несколько недель любовники встречались у пруда, где их впервые охватило безумие, и теперь, ожидая возвращения Слайго, Джесс размышлял над тревожным разговором, состоявшимся после страстных объятий в воде.

Лисса расстелила одеяло на берегу и легла на него, наблюдая, как Джесс одевается. Солнце, пробиваясь сквозь ветки деревьев, бросало на девушку пятнистую тень.

— Этот наемник из Техаса, Парди, уже приехал? — спросила она.

Джесс, помедлив, натянул рубашку на одно плечо.

— Да, Парди здесь. Его люди появляются в городе по одному, чтобы не привлекать внимания. Не хочу, чтобы кто-то знал, особенно Ассоциация.

Лисса недоуменно нахмурилась.

— Подозреваешь, что кто-то из Ассоциации связан с грабителями?

Джесс застегнул рубашку.

— Возможно, или скорее всего, кто-то из работающих на члена Ассоциации подслушивает разговоры своего босса.

Лисса потянулась к одежде, надела тонкие хлопчатобумажные панталоны.

— Папа говорит, как только ты подготовишь людей, сразу же разгромишь грабителей.

Джесс резко повернул голову, впившись взглядом в девушку, но та тоскливо улыбнулась:

— Не только твои грабители стараются узнать, чем занимается отец. Но в отличие от них, мне стоит лишь спросить.

— Но он никому не должен был говорить о Парди! Лисса встала и подошла к нему.

— Кто-то должен был объяснить мне, что происходит. Недолго осталось, правда, Джесс?

Он понимал, что девушка имеет в виду не только поимку грабителей.

— Нет, Лисса, недолго.

— И что мне делать? Провести остаток жизни с вязаньем в руках за сплетнями с Деллией Ивере? Джесс, но тебя могут убить!

В голосе девушки зазвенели слезы, и она быстро спрятала лицо на его груди. Джесс нежно гладил огненные пряди.

— Именно это я и пытаюсь объяснить, Лисса.

— Но ты мог бы бросить свое занятие. Возьми меня с собой в Техас… или куда угодно. Куда угодно, Джесс…

Он покачал головой и осторожно отстранил девушку.

— Мы уже все обсудили раньше, Лисса. Я — это я, полукровка, наемник. И может, именно из-за индейской крови мне нравится бродячая жизнь… Черт, не знаю. Но не могу все изменить ради тебя… и ради кого бы то ни было.

Лисса подождала, пока Джесс наденет пояс с револьвером. Он физически ощущал как поднимается в ней ярость… гнев и что-то еще. Раздражение? Отчаяние? Страх? Чем скорее закончится вся эта история, тем лучше будет для них обоих. Но все же Джесс понимал: пока он здесь, держаться подальше от Лиссы нет сил.

Джесс вернулся на землю, — вышедший из хижины Слайго вскочил на коня и направился к «Джей Бар». Джесс глядел ему вслед, пока не улеглась пыль, поднятая копытами коня, потом быстро подъехал к домику, чтобы прочесть записку. Мрачная улыбка рассекла его лицо. Лучше не придумаешь! Завтра вечером» грабители собирались угнать стадо, находившееся на северном пастбище. Достаточно времени, чтобы собрать людей Парди и устроить негодяям, небольшой сюрприз.

На следующее утро к Лиссе приехала неожиданная гостья.

— Клянусь, Лисса, ты выглядишь осунувшейся! Лучше попробуй пирожное с кремом. Просто греховно-восхитительное! Клянусь, что обязательно украла бы у тебя Жермен, не будь папа так привязан к старушке Хэтти Гривз. Но куда ей до Жермен!

Она пододвинула блюдо с пирожными Лиссе, которая резко отвернула голову.

— Лисса, ты больна?

Лисса побледнела еще больше, на лбу выступил пот, хотя в окно дул прохладный утренний ветерок и в гостиной вовсе не было душно.

— Небольшое несварение — вчера слишком много съела за ужином. Не очень хвали Жермен, у нее все блюда буквально утопают в жирных французских соусах!

Деллия ощупывала взглядом талию Лиссы, глаза навыкате жадно искали доказательства перемен.

— Хм-м-м, ты, по-моему, и в самом деле немного пополнела.

Собственно говоря, у Лиссы налились груди и совсем не округлились бедра, но худая как щепка Деллия воздержалась от комментария по этому поводу.

— Прошу простить, Деллия, у меня болит голова!

Лисса поднялась и поспешила сбежать от тошнотворных запахов крепкого кофе и свежевыпеченного теста. Лицо девушки приняло зеленоватый оттенок, еще больше подчеркнутый платьем цвета листьев мяты:

— Надеюсь, ты поправишься до завтрашнего дня? Не забудь, мы приглашены к Макферсона, — окликнула Деллия и едва расслышала приглушенное «нет». Подруга с отнюдь не приличествующей леди быстротой поднялась наверх.

— Интересно, что это на нее нашло? — фыркнула Деллия, потянувшись за очередным пирожным.

Девушка уже принялась жевать, но тут ее лицо расплылось в медленной улыбке. Сама мысль, конечно, была просто невероятно непристойной, особенно если учесть, что представляет собой Джесс Роббинс! Но, выросшая на ранчо, Криделлия Ивере была знакома с жизнью обитателей скотного двора. Лисса, должно быть, в положении! И если она решила отклонить приглашение Лори Макферсон на чай… возможно, у нее другое свидание — нужно же обрадовать будущего отца!

Поднявшись с дивана, Деллия позвонила Жермен, передала Лиссе привет и наилучшие пожелания. Завтра не только Лиссе придется пропустить чай у Макферсонов.

Лисса услыхала грохот копыт экипажа Деллии, но не выглянула в окно — в этот момент она стояла на коленях над тазиком, ожидая, тюка улягутся волны тошноты, — так всегда бывало после ужасных десяти — пятнадцати минут, в течение которых она извергала всю пищу, которую имела глупость съесть с той минуты, как встала.

Всю последнюю неделю Лисса ухитрялась уклоняться от плотных завтраков; до этого проклятого визита Деллии.

— Она ест, а меня рвет. Хороша справедливость, — пожаловалась девушка.

Но это действительно было суровой справедливостью» неизбежной и необратимой. Вот уже второй раз у нее не было месячных, и Лисса хорошо понимала в чем дело. Она носит ребенка Джесса Роббинса.

Рука девушки невольно потянулась к все еще плоскому животу, словно желая защитить нерожденное дитя. Пока Джесс не заметил первых небольших изменений в ее теле, но пройдет совсем немного времени, прежде чем все увидят ее состояние. Совсем немного.

Эти два слова эхом звучали в мозгу. Джесс хочет сразу же уехать после поимки грабителей, оставить ее. Поступит ли он так, если узнает о ребенку? Лисса не была уверена. Как ему сказать?

Именно она преследовала Джесса, дразнила и соблазняла, пока он не взял то, что она не предлагала до него ни одному мужчине. Джесс презирал себя за слабость, за то, что отдался страсти, ненавидел ее, любопытную белую девственницу, вожделевшую этого экзотичного, запретного для нее человека.

Однако Лисса была так же бессильна противиться все пожирающему пламени, как и Джесс; только если он уедет, самую дорогую цену придется платить ей.

Боязнь увидеть жгучее пренебрежение в осуждение в этих серебристых глазах заставляла ее молчать.

— Я люблю тебя, Джесс. Ты должен любить меня!

Но произнесенные шепотом слова оставили во рту металлический привкус, — яснее всего показавший, как они бесполезны и лживы. Он никогда не признавался ей в любви. И не признается.

Лисса, дрожа от напряжения, сполоснула лицо холодной водой, прополоскала рот и легла на постель, пытаясь думать связно, понять, что делать. Нужно сказать ему, прежде чем узнает еще кто-то.

Если Жермен заподозрит, тут же побежит к отцу. Лисса обычно собственноручно выливала ночной горшок и старалась не сталкиваться по утрам с ненавистной экономкой. Сама Жермен была часто «нездорова» после чрезмерного количества выпитого накануне спиртного, и поэтому не отличалась особой сообразительностью, особенно в начале дня. Однако мысль о страшной ярости Маркуса Джейкобсона, его неистовом гневе заставила девушку сжаться в комочек. Необходимо объясниться с Джессом, прежде чем узнает отец. Наконец Лисса перекатилась на спину и встала. Завтра днем у нее свидание с Джессом на берегу пруда. Может, тогда настанет самый подходящий момент.

Одно Лисса знала наверняка — времени у них остается все меньше.




Глава 14


Пока Деллия навещала Лиссу, хоть визит а оказался неудачным, у Джесса и Тейта Шеннона состоялся весьма неприятный разговор с Ринго Парди в убогом старом баре на окраине Шайенна.

Парди оседлал шаткий, плетеный из тростника стул и с отвращением оглядел прогнившие половицы, усыпанные грязными опилками. Наемник обладал весьма запоминающейся внешностью — темные, непроницаемые, как глубокая вода, глаза, резкие черты угловатого лица, горбатый нос и тонкие губы, кривящиеся в злобной усмешке.

— Ну и дыра! Специально выбрал, чтобы обслужили твоего дружка-ниггера?!

Джесс мгновенно застыл, но Тейт предостерегающе положил руку на его плечо.

— Нас обоих называли и похуже, Джесс. Не обращай внимания… пока, — посоветовал он, многозначительно взглянув на Парди.

— Ты знаешь, Парди, что мне от тебя требуется. Шеннон меня прикроет. У тебя есть какие-то проблемы?

Парди, как бы сдаваясь, шутливо поднял большие мозолистые руки.

— Все в порядке, Роббинс… Деньги неплохие. Я смог собрать десять лучших стрелков отсюда и до мексиканской границы.

— Я просил двенадцать.

Парди пожал плечами, глядя на ковылявшего к нему жирного бармена в засаленном переднике с серым полотенцем, перекинутым через плечо. Бармен, поставив перед Парди стакан виски, вопросительно уставился на Роббинса с Шенноном.

— Десять моих парней стоят двадцати здешних мальчишек, — ответил Парди наконец.

Джесс знаком велел бармену отойти.

— Поскольку сегодня нужно выезжать, хорошо бы чтобы ты оказался прав, — объяснил Джесс. — Агент грабителей оставил записку. Сегодня вечером они собираются угнать скот с северного пастбища. Мы должны быть там раньше, спрятаться в укрытие, готовые устроить им небольшой сюрприз.

Джесс начал подробно объяснять свой план поимки преступников, и даже нарисовал грубую карту для Парди.

Все поняв, тот кивнул:

— Когда выезжаем?

— Я не хочу привлекать внимания.

— По-прежнему думаешь, что кто-то из Ассоциации замешан в этом, Джесс? — осведомился Шеннон. — Ставлю на Брюстера.

— Может, ты и прав, Тейт, но рисковать не стоит. Поэтому я и выбрал это место для встречи, — подчеркнуто сухо объяснил Джесс.

— Пусть твои люди выезжают по нескольку человек и в разных направлениях, а потом сворачивайте на северо-запад, пока не доберетесь до железной дороги на Лареми, в пяти милях отсюда. Мы будем ждать там.

Том Конерс взглянул на тонкий ломтик полумесяца и тихо выругался. Нужно было успеть проделать все вчера ночью, пока луны не было.

— Чертов лодырь Слайго, не мог оставить записку раньше.

Стоявший рядом всадник глубоко затянулся, бросил сигарету на сухую землю.

— Смотри, не устрой пожара, болван, — прошипел Конерс.

Его компаньон быстро спрыгнул на землю, старательно затоптал тлеющий окурок и тут же вновь вскочил в седло, пока главарь приказывал своему отряду разделиться и окружить рассеянное по всему полю стадо.

— Не нравится мне это, Том, — Покачал головой Берт Хаузер. — Взгляни-ка на эти деревья и высокую траву. Да еще и куча узких оврагов. Здесь нас может поджидать целая чертова армия.

— Слайго говорит, сегодня скот стеречь некому, — ответил Том, хотя ему тоже не нравилось это место. — Но держите ухо востро!

Когда грабители, разделившись на два отряда, съехали в низину, Тейт и люди Парди уже следили за ними из укрытий, разбросанных по всему периметру пастбища.

Джесс, повернувшись к Тейту, хищно улыбнулся: „ — Много времени это не займет!

Как только шайка рассеялась по открытой равнине, Джесс поднял винчестер, выстрелил три раза подряд и вырвался из-за деревьев вместе с прикрывающим его Шенноном. Со всех сторон засвистели пули. Люди Парди ринулись на застигнутых врасплох грабителей.

Темноту разрывали оранжевые вспышки, слышались тошнотворные звуки летящего свинца, врезающегося в человеческую плоть, предсмертные крики и рев скота.

Больше половины грабителей были ранены или убиты при первой атаке, остальные бессмысленно метались в различных направлениях, пытаясь найти выход и удрать. Пули попадали и в скот — коровы, мгновенно почуявшие запах крови, словно взбесились. — Поверните их! — завопил Джесс, целясь в одного из грабителей, скакавшего рядом с вожаком стада и подгонявшего его, Джесс сбил выстрелом всадника, подъехал к быку и, с трудом завернув его, добился того, что двурогое чудовище помчалось в обратном направлении.

Тейт и еще двое людей Парди начали помогать Роббинсу. Оставшиеся в живых грабители были окружены волнующимся обезумевшим морем скота, и, в довершение всех несчастий, крошечные облака, затемняющие луну, были вскоре развеяны сильным ветром. Добыча, которую так стремились украсть угонщики, стала ловушкой, превратив их в легкую мишень для хладнокровных наемников, которые методично уничтожали преступников.

Том Конерс выехал на открытое моего одним из последних. Как только раздались первые выстрелы, он, пришпорив огромного гнедого жеребца, метнулся в сторону от линии огня, пытаясь добраться до узкого оврага, где можно было укрыться. Это ему почти удалось, но тут топот погони и пуля, просвистевшая над самым плечом, вынудили пригнуться и снова вонзить шпоры в бока коня.

Джесс мгновенно понял, что главарь пытается скрыться, и, пока Шеннон и Парди добивали остатки шайки, Роббинс погнался за Томом, намереваясь взять его живым.

Уже перед самым оврагом бандит натянул поводья и обернулся, поняв, что должен разделаться с преследователем, прежде чем достигнет спасительного укрытия. Ему удалось выстрелить дважды, но пули не попали в цель — испуганный жеребец не желал стоять на месте.

Джесс остановил Блейза и прицелился в правое предплечье бандита. Пуля с тошнотворным треском разорвала плоть, сбив Конерса с коня. Он упал и перекатился на край оврага, пытаясь скрыться. Джесс послал Блейза вперед и, приблизившись к бандиту, натянул поводья и спешился.

— Лежи спокойно, — предупредил он, взведя курок кольта.

Конерс выругался, тяжело дыша.

— Не могу. Должно быть, сломал что-то, когда падал.

Он пытался повернуться, вытаскивая одновременно левой рукой маленький револьвер из-под куртки, но Джесс наступил на правую раненую руку, и Том, негромко вскрикнув, застонал от боли.

— Теперь можешь истекать кровью или говорить, — выбирай сам. А пока будешь валяться здесь, я, пожалуй, помассирую твою ручку, поищу, где пуля.

Сапог снова опустился на руку, вызвав очередной поток проклятий.

— Кто натравил тебя на «Джей Бар»?

Просто крали скот где придется, вот и все, — проскрипел Конерс, как только смог отдышаться.

Он взглянул в холодное хищное лицо человека, не давшего ему уйти. Полукровка-наемник, посланный Джейкобсоном, Конерс снова выругался, когда сапог Джесса придавил ему руку.

— Ты донимал Джейкобсона вовсе не потому, что тебе не нравится его прическа. Кто тебе платил? Кто покупал украденный скот?

— Ладно… скажу… нас нанял… черт, ребро сломано. Не могу говорить, — охнул бандит.

Джесс отпустил его руку, внимательно наблюдая за тем, как Конерс перекатывается на спину.

— Кто этот…

Он заметил блеск металла как раз вовремя, чтобы увернуться, когда Том поднял пистолет и нажал курок. Оба выстрела почти слились в один. Конерс промахнулся. Пуля Джесса попала в сердце. Он встал на колени, пытаясь понять, дышит ли бандит, потом, выругавшись, начал обыскивать карманы мертвеца в поисках каких-то улик. Но Том Конерс, в отличие от Билли Арджи, был профессионалом и не носил в кармане ничего, что могло бы указать на его имя или происхождение, не говоря уже о женских фотографиях. Но все же он признался, что нанят кем-то. Кем?

Пожав плечами, Джесс вздохнул. Возможно, он никогда не узнает этого… Теперь, когда банда уничтожена, ранчо, скорее всего, будет в безопасности. Но если другой ранчеро или Янси Брюстер всему причиной, грабежи начнутся, и очень скоро. Значит, снова, приниматься за работу.

Джесс, мрачно усмехнувшись, привел жеребца Тома и перекинул тело через седло. Пусть Джейкобсон нанимает кого-нибудь другого.

Деллия Ивере вспотела так, что одежда прилипла к телу. Она вытерла лоб и, поморщившись, сняла широкополую шляпу, защищавшую ее от палящих лучей, и вытерла лицо надушенным платочком. Хорошо еще, что удалось спрятаться в тени густой ивы у ручейка. Она бы просто не вынесла, если бы пришлось следить за домом прямо на солнцепеке!

Рыжевато-коричневая юбка для верховой езды и простая белая блузка были специально выбраны для такого жаркого дня, но духота с каждой минутой становилась все невыносимее. Деллия ждала уже почти час. Что, если эта мерзкая тварь Лисса Джейкобсон умудрилась встретиться с любовником до того, как Деллии удалось отделаться от отца?

Янси будет гордиться ей, когда она обличит Лиссу Джейкобсон и покажет всем, какая это шлюха!

И подумать только, что он ухаживал за этой рыжей девкой, предпочитая ее Деллии!

— Ну уж нет, Мелисса Джейкобсон! После сегодняшнего Янси, да и любой порядочный мужчина в Вайоминге и близко к тебе не подойдет!

Лисса в глубокой задумчивости села на коня и поехала к ручью, размышляя, как лучше сказать Джессу. Отец сейчас сидел за счетными книгами в библиотеке и строго-настрого наказал Жермен не беспокоить его. Никто не помешает свиданию любовников.

Лисса уехала под предлогом прогулки с Кормаком. Тревожащее кровь предвкушение, делавшее их первые встречи такими волнующими, сейчас куда-то ушло. Осталось только глухое предчувствие беды. Он должен любить Лиссу достаточно сильно, чтоб назвать женой, чтобы дать имя своему ребенку… но это означает, что она поймала его в ловушку. Джессу такое вряд ли придется по душе.

Джесс явился в дом на рассвете и сообщил отцу, что банда грабителей уничтожена. Лисса смогла подслушать часть разговора. Она боялась, что Джесс потребует денег и тут же уедет, но он согласился подождать два дня — начальник полиции округа должен был приехать, осмотреть тела и определить, находились ли бандиты в розыске.

Когда Джесс выходил, Лисса сидела на переднем крыльце, ожидая, даст ли он знать, что придет сегодня к пруду. Он был весь в крови и пыли и такой измученный, что девушка хотела броситься ему на шею, прижать к себе и возблагодарить Бога за то, что кровь не его… на этот раз. По правде говоря, Лиссу больше не привлекал заманчивый ореол опасности и зловещей репутации. Она любит Джесса и хочет только одного — чтобы тот забросил оружие подальше и жил спокойно и мирно.

Настало время узнать, сделает ли он это…

Но в глубине души Лисса боялась, что Джесс откажется. Такого человека, как Роббинс, нелегко приручить. В этом заключались его привлекательность и возможная причина гибели.

Лисса так была погружена в свои мысли, что не обращала внимания на проделки Кормака, гонявшегося за бабочками и резвившегося в высокой траве, словно щенок. Никто не заметил худенькой фигурки, кравшейся за ними на расстоянии.

Джесс уже ожидал у пруда. Он успел вымыться, долго ополаскивая усталое, покрытое синяками тело прохладной водой, и дремал, растянувшись в тени густого дерева. Лисса потихоньку подкралась ближе, жадно разглядывая капли воды, все еще блестевшие на волосах, мускулисто-обнаженный торс, идеально сложенную бронзовую фигуру, широкую грудь, покрытую восхитительными островками черных как ночь волос.

Она ощутила, как гулко забилось сердце, а во рту мгновенно пересохло, но продолжала смотреть на Джесса, боясь разбудить его и испортить очарование неприятной новостью.

— Ну как, мадам, надеюсь, я выдержал экзамен? — тихо и весело спросил Джесс, не открывая глаз.

Губы Лиссы удивленно округлились, а лицо мгновенно залилось краской, но она храбро опустилась на колени и положила руку на грудь Джесса.

— Просто вспомнила, как увидела тебя впервые в ванне… в отеле.

Она зазывно облизала губы.

— Но ты прав, поскольку с этого момента экзамен был выдержан.

Джесс, засмеявшись, притянул ее к себе и начал властно целовать. Криделлия Ивере наблюдала за происходящим через большой бинокль, тайком взятый со стола отца. Она уже успела увидеть это чудовище, именуемое конем, на котором ехал индеец. Они направлялись к противоположному берегу пруда. Любовники прятались в деревьях, но Деллия могла разглядеть смутные очертания их фигур. Валяются на земле! А эта уродливая овчарка Кормак резвится как ни в чем не бывало. Хоть бы не учуял ее! Сев на лошадь, Деллия сунула бинокль в седельную сумку и как можно быстрее помчалась в «Джей Бар».

Маркус Джейкобсон был доволен. Начальник полиции не тратил зря времени и вместе с Тейтом Шенноном уже осматривал трупы грабителей. Ни одному не удалось уйти от Роббинса и его людей. Да, полукровка стоит каждого потраченного на него цента. Конечно, Маркуса тревожило сообщение Джесса о том, что грабителей кто-то нанял, но отчаявшийся человек, да еще под дулом пистолета, может признаться в чем угодно. Джейкобсон постарается выбросить неприятные мысли из головы и вернуться к счетным книгам. Только осенью он будет продавать скот в «Джей Бар»!

Жермен Шеннон, услыхав быстрый стук в дверь, раздраженно вытерла руки о полотенце. Тесто для булочек поднимается, а любимый Маркусом соус «бернез» кипит на плите. Кому потребовалось явиться в самый полдень? Наверное, опять какой-нибудь надоедливый ухажер девчонки! Хоть бы она поскорее вышла замуж и убралась отсюда!

Но за дверью стояла та, кого менее всего ожидала увидеть Жермен. Растрепанная Криделлия Ивере в пыльном убогом костюме для верховой езды.

— Добрый день, мадемуазель Ивере. Пожалуйста, входите. Боюсь, мадемуазель Джейкобсон сейчас нет дома.

Поколебавшись, краснея от стыда, Деллия ответила:

— Знаю. Это…

Девушка, нервно вертя в руках хлыст для верховой езды, протиснулась мимо экономки в коридор… Следить за Лиссой по просьбе Янси оказалось довольно просто, гораздо труднее и унизительнее описать только что виденную сцену. Как могла она выдержать высокомерный ледяной взгляд Маркуса?

Жермен наблюдала за явно выведенной из равновесия девушкой темными проницательными глазами. Деллия и Лисса никогда не были подругами, скорее соперницами. И Лиссе всегда доставалось все самое лучшее. Девчонке Ивере что-то известно!

— Пойдемте в гостиную, присядьте, дитя мое. Я принесу вкусного холодного лимонада, и вы сможете спокойно рассказать, что случилось.

Деллия направилась за экономкой в большую, элегантно обставленную комнату и уселась на край резного диванчика в новогреческом стиле, напоминая птичку, готовую взлететь при малейшем стуке. Жермен быстро принесла лимонад. Деллия сделала глоток с таким видом, словно опрокинула целый стакан виски для храбрости.

— Что случилось? — по-матерински ласково спросила пожилая женщина.

— Я… не знаю… как смогу пройти через это… рассказать мистеру Джейкобсону. Это так мерзко! Ужасно!

Выпученные глаза просто выскакивали из орбит, но девушка не мигая пристально уставилась на Жермен.

— Возможно, я сумею вам помочь. Не могли бы вы объяснить сначала как женщина женщине?

Глубоко вздохнув, чтобы собраться с силами, Деллия выпалила всю историю, закончив описанием только что виденной сцены у пруда.

— Они… словом… она отдалась этому полукровке. Жермен сидела не двигаясь, пытаясь осознать всю важность услышанного. Если любовники все еще в гнездышке, Маркус может поймать их! Взяв костлявую тонкую руку Деллии, Жермен успокаивающе погладила ее.

Маркус как раз проверял отчет Мосса, когда Жермен, постучав, попросила разрешения войти!

Ну что ей нужно?

Все еще не выпуская пера, он пробормотал несколько слов, могущих сойти за разрешение. Жермен с угрюмым праведно-гневным лицом остановилась на пороге и пригласила очень бледную Криделлию Ивере.

— Мосье Джейкобсон, эта молодая леди хочет сказать вам что-то очень важное.




Глава 15


Лисса, положив голову на плечо Джесса, глядела вверх, на постоянно изменяющиеся узоры из блестящих зеленых листьев на сверкающем лазурью небе. Кожа и волосы девушки еще не просохли после купанья в пруду, Лисса ощущала восхитительное спокойствие, как всегда после того, как они любили друг друга… и одновременно была напугана до смерти тем, что должна сейчас сказать Джессу.

Приехав сюда сегодня, Лисса старалась держать себя в руках и сохранять спокойствие, отчаянно нуждаясь в его любви, пусть это даже будет в последний раз. Особенно в последний раз.

Джесс тоже думал о другом, терзаемый собственными демонами, потому что знал — их идиллии вот-вот придет конец. Он чувствовал рядом ее тело, мягкое и теплое, так уютно прижавшееся к нему. Ее рука по-хозяйски лежала на его груди, такая бледная на темной коже. Он сжал ее ладонь и, неожиданно поднявшись, сел, глядя Лиссе в глаза.

— Ты так прекрасна, — медленно начал он, обводя кончиками пальцев изящные контуры ее лица. Лисса вжалась головой в его руку, молча поцеловала ладонь, умоляя не продолжать. Но Джесс, крепясь изо всех сил, все же выдохнул:

— Я знаю, ты подслушала наш с Маркусом разговор сегодня утром. Моя работа здесь закончена.

— Не нужно, Джесс, — запротестовала она. — Не стоит и дальше рисковать жизнью… Тебя могли убить.

— Совершенно верно, могли, — спокойно кивнул он. — Но не убили! А теперь мне пора.

Лисса с самого первого момента, как увидела Джесса, знала, что он не останется. Это был одиночка, человек без привязанностей, которого нельзя ни приручить, ни привязать к одному месту.

— Значит, пора прощаться, и ты уедешь, не оглянувшись? — спросила она.

«О, я оглянусь… буду оглядываться всю жизнь», — подумал Джесс, но сказал только:

— Ты с самого начала знала, что это должно кончиться.

— Но ты не обязан ввязываться в драки. Мог бы покончить с этим, — отчаянно-громко выкрикнула Лисса.

Лицо Джесса мгновенно стало замкнутым, словно он набирался мужества, чтобы уничтожить невозможные мечты.

— Все бросить и заняться разведением скота? По-прежнему считаешь, что твой па с радостью передаст мне «Джей Бар»? Очнись, Лисса! Раньше он меня в аду увидит!

— Я поеду с тобой — нам не обязательно оставаться в Вайоминге.

— Какое это имеет значение, куда мы уедем, если ты белая, а я — нет!

— Для меня подобные вещи значения не имеют! Я люблю тебя, Джесс Роббинс, и никогда не полюблю другого, — страстно воскликнула она.

— Ничего не выйдет, Лисса. Ты выросла в роскоши и довольстве. Твоя любовь скоро превратится в ненависть, — категорично, бесстрастно объяснил он и, протянув Лиссе руку, помог встать.

— Если ты покинешь меня, что мне делать? Выходить за Янси Брюстера?

Лисса вздрогнула от отвращения, ожидая, что Джесс повернется, взглянет ей в глаза, но тот по-прежнему, стоя к ней спиной, ответил:

— Нет. Лучше за Лемюэла Мэтиса. Он кажется довольно порядочным человеком.

Если бы он ударил Лиссу, ей и то не было бы так больно и страшно.

— После того, что у нас было, ты равнодушно отдаешь меня другому. Позволить ему… коснуться меня…

Голос изменил девушке; стараясь сдержать слезы, она отчаянно обхватила себя руками.

— То, что я хочу, роли не играет. Лисса, устало бросил он, нагибаясь и натягивая сапоги, по-прежнему отказываясь взглянуть на Лиссу.

— Самое меньшее, что ты можешь сделать, — повернуться лицом ко мне, к женщине, которую ты бросаешь.

Встряхнув головой, чтобы не заплакать, Лисса ощутила, как в душе ярким пламенем загорелась буйная неудержимая ярость.

Только сейчас Джесс исполнил ее просьбу и встретился взглядом с ее полными презрения глазами. «Черт бы взял Лиссу, она намеренно все усложняет».

— Ты сама решила отдать мне свою девственность, Лисса. Во всяком случае, не я начал первым гоняться за тобой!

Лисса едва не выпалила, что он наградил ее ребенком, но при этих жестоких словах закусила губу. Она лучше будет вечно молчать, чем снова унижаться перед этим высокомерным дикарем.

Джесс увидел, как от лица девушки отлила краска, а губы туго, до боли сжались. Она стояла перед ним, молчаливо-гордая, прямая, спокойная, хотя золотистые глаза блестели от слез. Джесс сотни раз проклянет себя за те гнусные обвинения, которые высказывал сейчас… но все же он знал, что повторит их еще и еще раз, чтобы покончить раз и навсегда. Лучше это, чем ее нескрываемая ненависть потом, когда захочет освободиться и жить своей жизнью.

Лисса поспешно схватила платье, охваченная неожиданным желанием поскорее прикрыться, не стоять перед ним обнаженной. Но в этот момент залаял Кормак, и над оврагом разнесся резкий металлический звук взведенного курка.

На краю откоса вырисовывался силуэт Маркуса Джейкобсона на огромном жеребце. Старик поднял винтовку, с неверящим ужасом глядя на дочь, которую застал наедине с наемником-полукровкой. На Лиссе не осталось ничего, кроме прозрачного белья, индеец был обнажен до пояса. Волосы обоих были влажными — видимо, после купания.

Маркус не мог, не хотел думать о том, что еще могло произойти между ними, а просто прицелился в грудь Роббинса. Кормак, помчавшийся было поздороваться с Маркусом, стоял сейчас между ним и Лис-сой в сконфуженном недоумении, глядя то на одного, то на другого.

Лисса бросилась к Джессу, заслонив его собой, обняла за шею.

— Папа, нет.

— Отойди от него. Мелисса, или, клянусь Богом, убью вас обоих.

Джесс оторвал ее руки и попытался отстраниться.

— Он имеет право, Лисса. Отойди, иначе можешь получить пулю, — мягко сказал он.

— Нет! Не позволю ему убить тебя, — всхлипнула девушка, прижавшись к Джессу.

— Одевайся и вон отсюда! — с холодной яростью приказал Маркус.

— Делай, как он сказал, — посоветовал Джесс, с силой отталкивая Лиссу.

Кормак, остававшийся до сих пор немым свидетелем, тихо зарычал на Джесса, но тут ух успокоился. Джесс спокойно стоял под прицелом Маркуса, понимая, какой убийственный гнев полыхает в груди этого сильного человека, бесстрастно встречая злобный взгляд холодных глаз, хотя знал, что сейчас умрет. Возможно, его гибель была неизбежной с той самой минуты, когда он появился в Шайенне и впервые увидел Лиссу Джейкобсон.

— Кончайте, Джейкобсон, — не повышая голоса, велел Джесс.

— Ты не можешь убить Джесса, папа! Я ношу его ребенка… твоего внука. Ты должен разрешить нам пожениться, — задыхаясь, выпалила Лисса, подбегая к отцу, который всю жизнь любил и баловал ее. Теперь же его жестокое лицо казалось высеченным из гранита. Но постепенно ее слова дошли до отца — девушка почти видела, как тот пытается справиться с захлестнувшим его бешенством. Он едва не выстрелил… в кого? В Джесса или в нее?

Маркус опустил винтовку с видом человека, проигравшего все в жизни. Высокий, сухощавый элегантный человек, казалось, на глазах превращается в дряхлую развалину.

— Ни один белый человек не позарится на твои объедки, Роббинс. У нее в животе индейское отродье. Тебе лучше дать ему свое имя. Что же до меня… Не желаю, чтобы ублюдок носил фамилию Джейкобсон.

Джесс на мгновение прирос к земле; потрясение было так велико, что он резко вздрогнул, словно старик и в самом деле нажал курок. Он перевел взгляд на Лиссу.

— Ты ничего мне не сказала!

Девушка гордо подняла подбородок, и Джесс заметил, что она нервно сглотнула перед тем, как заговорить…

— Я собиралась… пока ты не сказал. Но потом… Голос ее прервался.

Джесс с шумом выдохнул воздух и обратился к Джейкобсону.

— Я отвезу ее в Шайенн сегодня же вечером и женюсь.

Джейкобсон коротко кивнул, отвернулся, не удостоив единственного ребенка даже взглядом, и, подозвав Кормака, умчался.

Все еще сбитый с толку пес перевел глаза с Лиссы и Джесса на Маркуса, но когда никто не сделал попытки вмешаться, послушно затрусил за стариком.

— Можешь добраться до Шайенна? — с непроницаемым выражением лица осведомился Джесс.

— Я беременна, Джесс, а не инвалид, — горько бросила девушка.

— Тогда одевайся.

Он отвернулся и натянул рубаху, потом потянулся к кобуре, тщательно застегивая ее на поясе, пока Лисса приводила себя в порядок.

Ты бы просто стоял здесь и позволил пристрелить себя, обвиняюще прошептала она.

— Я уже говорил, он имел полное право. Я отнюдь не горжусь тем, что сделал, но, по крайней мере, готов платить.

Голос был таким же бесстрастным, как лицо. Даже если это означает женитьбу на мне?

Лисса дрожащими руками надела ботинки и вновь взглянула на Джесса. Тот был занят лошадьми и ничего не ответил.

— Или предпочел бы смерть от руки отца.

— То, что предпочел бы я, никогда не играло особой роли в моей жизни, Лисса, — устало сказал он, вручая ей поводья Литл Бита и, взяв ее за талию, без особых усилий поднял в седло и потом вскочил на Блейза.

Несколько часов они ехали молча. Теплый воздух позднего лета был напоен запахом сосны; вдалеке, на пастбищах блеяли телята, густая мелкая пыль поднималась от копыт коней, окутывая всадников, как мучное облако, когда Уксусный Джо делал лепешки. Лисса, сдерживая слезы, пыталась думать о будущем. Как они только поженятся, все уладится.

Свадьба… Она мечтала об этом дне с тех пор, как попала в Сент-Луис, представляя блестящего поклонника, дорогое обручальное кольцо, пышную церемонию венчания в лютеранской церкви Святого Стефана. Лисса оглядела пыльную юбку для верховой езды и ботинки. Прекрасный наряд для невесты… Но, посмотрев на чеканный профиль Джесса, она неожиданно поняла, что все эти безделушки не имеют значения — главное, что она выходит замуж за человека, которого любит… и который не желает ответить ей взаимностью.

Я заставлю полюбить себя, Джесс Роббинс, клянусь, что заставлю.

К тому времени, как они оказались в Шайенне, последние багровые золотые лучи исчезали за вершинами гор.

— Нужно снять номера в отеле, а завтра найти священника, — наконец выговорил Джесс, заслышав пьяные крики из салуна на окраине города.

Номера. Не номер. Лисса улыбнулась, заметив такое беспокойство за ее репутацию.

— Я знаю, где живет судья Спрэг. Он старый друг нашей семьи и может поженить нас прямо сейчас, — тихо ответила она.

— Куда ехать?

Выслушав объяснения Лиссы, Джесс повернул Блейза к боковой улочке, обсаженной деревьями. Все эти часы он терзал себя безумной идеей взять Лиссу с собой в Техас. Она будет принадлежать ему, и только он получит право прикасаться к ней, он, а не этот негодяй-управляющий или президент Ассоциации с его огромными ручищами. Все мысли о том, что он может танцевать с Лиссой, дотрагиваться до нее, сводили Джесса с ума. Но старый Маркус был прав. Ни один белый в Вайоминге не захочет ее после случившегося скандала.

Он хотел верить, что этот брак будет прочным… но не мог представить Лиссу в своем маленьком, убогом одноэтажном домике на ранчо. Джесс понимал, что она быстро возненавидит все это… и его! Жизнь в Техасе нелегка для женщин, даже с детства привыкших к бедности. Для Лиссы, выросшей в роскоши, такое существование станет невыносимым. Она быстро превратится в рано состарившуюся измученную тень с потухшими глазами и седыми прядями в когда-то роскошных волосах. Джесс видел множество таких несчастных, одетых в грубые платья из домотканной материи, обвешанных детали, бедняг с худыми осунувшимися лицами, потерявших надежду, мечты и радости.

Лиссе лучше вернуться на Восток, где она выросла, и взять с собой ребенка. Там на смешанную кровь не смотрят с таким презрением, а если малыш будет похож на мать, никто ничего не заподозрит. Через некоторое время она сможет развестись и выйти замуж, а может, сам Джесс окажет ей услугу, получив пулю в сердце и оставив ее вдовой. Так или иначе, он никогда больше не увидит Лиссу… и собственного ребенка.

Боль, не испытанная доселе, разрывала душу Джесса, и, когда они остановились перед элегантным кирпичным домом, он помог ей спешиться, изо всех сил подавляя желание схватить ее в объятия. Вместо этого… Джесс постарался отстранить Лиссу, и оба молча поднялись на крыльцо. Джесс поднял тяжелый медный молоток и постучал.

— Добрый вечер, — вежливо приветствовал слуга, приоткрыв дверь.

Когда взгляд бесцветных глаз упал на Лиссу, тон голоса немедленно изменился.

— Мисс Джейкобсон! Что привело вас в Шайенн? — осведомился он с улыбкой, осветившей суровое сморщенное лицо, и распахнул дверь, с подозрением оглядывая вооруженного, опасного на вид незнакомца.

— Я приехала к судье по делу, Мортон. Он дома?

— Сюда, пожалуйста. Отдохните в гостиной, пока я доложу, — суетился Мортон, провожая гостей через темный, роскошно обставленный холл — маленькую комнату с резной дубовой мебелью. Картины английских художников, изображающие пасторальные сцены, висели на стенах, оклеенных темно-красными обоями, поглощавших свет хрустальных бра. Повсюду были расставлены фотографии. Лисса взяла один снимок.

— Это миссис Спрэг. Она умерла, когда я была маленькой. Судья так больше и не женился, — тоскливо вздохнула она, ставя рамку на стол с мраморной крышкой.

Джесс взглянул на девушку, чувствующую себя так естественно в этой уютной комнате.

— Твое место здесь, — категорично объявил он.

— Что ты имеешь в виду?

Прежде чем Джесс успел ответить, порог переступил пухлый человечек с широко расставленными карими глазами и коротко остриженными седыми волосами.

— Мортон сказал, что ты здесь, Лисса, дитя мое. Надеюсь, с твоим отцом ничего не случилось?

Он любовно похлопал ее по рукам огромными лапищами.

— Нет. Папа на ранчо.

Лисса нервно сглотнула и набрала в грудь побольше воздуха.

— Судья Спрэг, познакомьтесь, это Джесс Роббинс. Мы хотим, чтобы вы нас поженили.

Джесс кивнул судье, который, как он заметил, не позаботился протянуть руку. Угрюмая усмешка рассекла его лицо, когда судья, сжав ладошку Лиссы, пролепетал:

— А разве вы не наем… не человек, которого нанял Маркус? Но Лисса…

— Отец дал согласие, судья, — перебила девушка, отодвигаясь от него и беря под руку Джесса, взглядом умоляя Спрэга, чтобы тот не допытывался больше. Острые глаза старика уже успели оценить этого зловеще выглядевшего полукровку.

Хайрем Спрэг подозревал, что глупая девчонка, выросшая на Востоке, может посчитать Роббинса красивым, романтичным, неотразимым мужчиной.

— Надеюсь, ты не сбежала из дому? Это разобьет сердце твоего отца, Лисса, — возразил он.

— Боюсь, так оно и есть. Видите ли, судья, мы должны пожениться.

Лисса подчеркнула последние слова, ощущая, как краска заливает щеки. Спрэг, побледнев, взглянул на Джесса.

— Она говорит правду, ваша честь. Если вы не пожените нас, придется ждать до утра и найти священника, — спокойно, бесстрастно вмешался Роббинс.

Старик недоверчиво оглядел молодых людей, внимательно присматриваясь к ним.

Господи, помоги им, это так и есть!

— Удивляюсь, что Маркус не убил вас, — хрипло выдавил он.

Еле заметная усмешка коснулась губ Джесса.

— Не потому, что не хотел, — признался он.

— Подождите, я принесу книгу, — сухо бросил Спрэг.

Через несколько минут они уже давали обеты вечной верности перед нахмуренным неприязненным судьей. Когда дело дошло до обмена кольцами, Лисса с удивлением увидела, как Джесс вынимает из кармана тоненькое, по-видимому очень старое золотое колечко. Он надел его на палец новобрачной, повторяя слова за судьей таким холодным, невыразительным тоном, что Лиссе захотелось плакать.

Судья Спрэг объявил их мужем и женой и со стуком захлопнул книгу. Джесс решил было заплатить расстроенному старику, но тут же понял, что делать этого не стоит. Спрэг наверняка наотрез откажется. Он взял Лиссу за руку, и та поспешно оперлась на него.

— Нам нужно еще найти место для ночлега, ваша честь, — сказал Джесс, кивнув старику, стоявшему со сложенными на животе руками.

Лисса тихо попрощалась, обрадованная тем, что может избавиться от присутствия чужого человека, еще недавно бывшего другом.

Когда они вышли в прохладную полутьму, Лисса дотронулась до кольца, повернула его на пальце. Оно сидело так, будто было сделано для нее.

— Где ты взял кольцо, Джесс?

— Оно принадлежало моей матери.

— У тебя совсем не осталось родственников? — спросила она, поняв, что тоже стала отверженной.

— Родители умерли. Остался младший брат. Больше он не хотел ничего объяснить и повернул коня к центру города, думая, что снять номер на ночь вряд ли удастся. Если этот чистюля портье в «Метрополитен» пытался отказать ему, когда он был без дамы, что же устроит теперь, когда Джесс появится с белой женщиной. Женой. Она принадлежала ему. Он может взять ее в последний раз, хотя бы однажды все будет по закону. Это его право. Но настолько труднее будет расставаться после этого!

Погруженный в свои мучительные мысли, Джесс не расслышал вопроса Лиссы, пока она не повторила его.

— Как зовут твоего брата?

— Джонах, — слегка усмехнулся Джесс при мысли о порывистом двадцатилетнем юноше.

Он живет в Техасе?

Они оказались неподалеку от респектабельного отеля на Семнадцатой улице. Джесс спрыгнул с коня.

— Оставь, Лисса. Я не желаю говорить о своей семье, — мрачно предупредил он.

Лисса поджала губы, но ничего не ответила и молча пошла за ним в вестибюль. Портье суженными глазами оглядел их, но прежде чем успел что-то возразить, Джесс сунул ему журнал для приезжающих, в котором успел расписаться, вместе с довольно большой суммой наличными.

— Нам понадобится два номера, — сообщил он вкрадчивым зловещим тоном, заставившим портье мгновенно побледнеть. Не глядя на Лиссу, тот вручил Джессу ключи. /

— Наверху, в конце коридора. Джесс отдал один ключ Лиссе.

— Закажи ванну и ужин в номер. Я должен послать телеграмму.

— Я закажу на двоих, Джесс, — хрипловато объявила Лисса. — Не задерживайся. Нам нужно кое-что обсудить, многозначительно добавила она.

— Хорошо, — вздохнул Джесс. — Давай поднимемся и потолкуем. Я могу и позже успеть на телеграф, — сухо согласился он, смерив недобрым взглядом крупнолицего портье, мгновенно переставшего подслушивать и склонившего голову над счетными книгами.

Ее номер оказался довольно скромным, по сравнению, с апартаментами в «Метрополитен-отеле», но и цены были значительно ниже. К снастью, Джессу удалось на прошлой неделе получить месячное жалованье, иначе он не смог бы заплатить за отель, обеды и билет на поезд, как намеревался.

Лисса подошла к окну, выходящему на улицу, и, зябко охватив себя руками, вгляделась во тьму. Она казалась такой прелестной и беззащитной сейчас.

— Почему две комнаты, Джесс? Не слишком ли поздно соблюдать приличия?

— Тебе будет легче развестись, если существует доказательство того, что брак не был осуществлен.

Лисса сжалась.

— Значит, ты все-таки хочешь бросить меня? Оставить ребенка еще до того, как он родится?

Она повернулась к Джессу, гневно сверкая глазами, но, заметив, с какой нескрываемой тоской он глядит на нее, проглотила запальчивые необдуманные слова, рвущиеся с языка.

— Отец обязательно простит тебя. Кроме того, не забывай о своих родственниках в Сент-Луисе. Там не смотрят свысока на ребенка с индейской кровью… — Голос его прервался, и, тихо выругавшись, Джесс пошел к двери. — Я куплю тебе билет и посажу на поезд. Доберешься до «Джей Бар», а там Маркус доставит тебя на станцию «Скво Крик».

Лисса ничего не ответила, только молча стояла у окна, пока он не ушел, одинокая, маленькая, несчастная. Джесс оставил ключ от ее номера на столе. Она медленно подошла, взяла его и, чему-то улыбнувшись, позвонила рассыльному.

Джесс поставил лошадь в конюшню, купил билет и не спеша пошел к отелю. Остановившись у двери своей комнаты, он снова подумал о прелестном теле Лиссы. Номер напротив совсем близко. Если постучать, она, конечно, примет его…

Собрав все силы, Джесс открыл замок и ступил во мрак. Немедленно его инстинкты, отточенные годами полной опасностей жизни, подсказали, что он не один. Джесс, выхватив пистолет, замер, вглядываясь в черноту. Но тут загорелась спичка, осветив лицо Лиссы.

— Ты зря потратил деньги на лишний номер, Джесс, — прошептала она, зажигая лампу.




Глава 16


Лисса подошла к нему, словно крадущаяся тигрица, одетая в тонкое батистовое белье, почти прозрачное в мягком свете.

— Я твоя жена. Сможешь меня оттолкнуть? — тихо спросила она. — Сможешь пересилить себя?

Прорычав проклятье, Джесс начал лихорадочно сбрасывать одежду, обрывая пуговицы рубашки, швырнув пояс с пистолетом на стул, пинком отбросив сапоги и брюки.

— Будь ты проклята, Лисса… Мне придется пойти на все, чтобы освободить тебя, но сегодня ты моя.

Его губы накрыли ее рот с буйной жадностью, терзая и впиваясь с бешеной, почти неодолимой силой. Лисса, прижавшись к нему, таяла в этих стальных объятиях, молча, нежно, отдавая всю себя. Тела их слились, нераздельно, неразрывно, только руки неустанно гладили, ласкали, скользили по коже. Пальцы Джесса нашли кружевные шлейки на ее лифе, оттянули с плеч, обнажив ее груди.

Когда его горячий ищущий рот накрыл ноющий кончик бледно-розового соска, Лисса, тихо застонав, выгнулась. Ее груди из-за беременности стали за последнее время невероятно чувствительны и очень набухли. Пальцы Лиссы скользнули в копну черных волос и запутались в густых блестящих прядях.

Джесс сжал ее груди, изумляясь, словно чуду, их полноте и округлости. Как он мог не заметить изменений, происходивших с ее телом? Потому что был настолько охвачен вожделением, что ничего вокруг не видел? Ни одна женщина не сводила его с ума так, как Лисса. Его ладони погладили слегка припухший живот, развязывая тесемки панталон, сдвигая их все ниже.

Лисса ногой отбросила тонкий батист; Джесс, чуть нагнувшись, подхватил ее на руки и понес к постели.

Они покатились по мягкому покрывалу, перепутавшись руками и ногами и осыпая друг друга страстными поцелуями, лизали, кусались, ласкали шею и плечи друг друга. Лисса ощутила, как давит на живот твердый напряженный фаллос, и дерзко погладила его. Из груди Джесса вырвалось тихое рычание, он вздрогнул и, приподнявшись, навис над ней. Лисса раздвинула ноги и с тихим задушевным вскриком направила ищущий входа мощный отросток в гнездышко под треугольником темно-рыжих волос.

Сначала Джесс двигался быстрыми резкими толчками, любя ее без слов, с яростью и забвением отчаяния, потом замер, крепко прижимая ее к себе, осознав, что это будет их последней ночью, последними часами, проведенными вместе.

Лисса, казалось, почувствовала перемену в его настроении, когда Джесс снова стал ласкать ее, медленно, задумчиво, нежно.

— Никогда не оставляй меня, Джесс, никогда… — Задыхающийся голос на мгновение замер.-…Я… люблю… тебя… Я… люблю… тебя.

И в тот момент, когда волна сладостного облегчения захлестнула ее, Джесс прошептал чте-то неразборчивое, почти неслышное. Было ли это ответным признанием? Лисса не поняла.

Его естество набухло глубоко в ней и вздрогнуло, раз, другой, еще… пока оба не очутились в мерцающем чудесном мире экстаза, где так часто оказывались вместе. Но на этот раз оба испытывали нечто вроде сладостно-горького потрясения. Ослепительное блаженство ушло…

Лисса ощутила, как он обмяк на ней, и, тяжело Дыша, прижал к себе, стараясь прийти в себя. Ее руки скользнули по мускулистой спине, обводя контуры мышц и лопаток влажными от пота кончиками пальцев, словно стремясь запомнить каждый дюйм этого великолепного тела, хранить в памяти, чтобы облегчить тяжесть потери. Джесс, казалось, тоже изучает ее. Он поднес к лицу непокорный локон, потер о щеку. — Словно шелк, — выдохнул он.

Теплый летний воздух, напоенный тяжелым запахом любовных объятий и слабым ароматом флердоранжа, окутал их.

Они лежали тихо, едва прикасаясь друг к другу, чуть уставшие от пережитого потрясения, и постепенно тлеющий огонек разгорелся вновь, бушуя в крови, требуя выхода. Лисса почувствовала, как его естество, по-прежнему скрытое в ее теле, ожило, пробудилось, и выгнулась навстречу его ищущему телу, сжимая ляжками его бедра, молча, настойчиво, требовательно, заставляя его возобновить прежний ритм.

Лихорадочное отчаяние, казалось, завладело обоими. Охваченные безумием вожделения, они на этот раз быстро и жадно обрели экстаз.

Они провели ночь, попеременно сплетаясь в любовной горячке и засыпая в объятиях друг друга, чтобы проснуться и вновь погрузиться в блаженство. Наконец слабое розовое рассветное свечение озарило небосклон, первые золотистые лучи робко проникали в комнату, окончательно пробудив Джесса. Он еще раз взглянул на спящую, прильнувшую к его груди Лиссу. Под густыми ресницами, лежавшими на щеках, виднелись темные тени следы усталости. Лисса выглядела такой молодой и беззащитной, что у него сжалось сердце.

Она была его женой, матерью его ребенка, а он бросает ее. Самым легким выходом было бы уйти потихоньку, пока она все еще спала, оставив записку и железнодорожный билет, но Джесс не мог это сделать. Он подпер голову рукой, чтобы лучше рассмотреть спящую женщину. Чувство обладания волной захватило Джесса. Лисса — его жена, и неожиданно все благородные намерения относительно ее вторичного брака показались немыслимыми. Другой мужчина будет растить его ребенка… и, скорее всего, ненавидеть его, и обращаться с ним так же, как обращались с самим Джессом, и только за то, что белые считали пороком индейскую и мексиканскую кровь. Может ли Джесс позволить такое? Если родится мальчик, он всегда сумеет вернуться и забрать сына, но что, если это будет девочка? Нельзя подвергать дочь трудностям жизни на ранчо, отказался же он взять Лиссу с собой.

«Оставь ненужные мечты, Джесс», — упрекнул он себя.

Почувствовав, что муж не спит, Лисса открыла глаза, и их взгляды встретились.

— Волшебные серебряные глаза, — тихо сказала она, проведя рукой по заросшей щетиной щеке.

— О чем ты думаешь, Джесс?

В ожидании ответа Лисса затаила дыхание.

— Пора прощаться.

— Нет!

Лисса порывисто села, не замечая, что простыня сползла до талии.

— Мы женаты. Ты не можешь уйти сейчас!

— Все уже сказано, Лисса, — ответил Джесс, вставая и собирая разбросанную по полу одежду.

— Неужели для тебя это так просто — взять и уехать, оставив меня в окружении людей, которые будут презирать и ненавидеть меня и ребенка.

Лисса, словно защищаясь, прижала к груди скомканную простыню.

— Ты прекрасно понимаешь, что это не так! — бешено рявкнул Джесс. — Уезжай из Вайоминга. Возвращайся на Восток, где есть возможность все начать сначала.

— В качестве разведенной женщины? — оскорбленно-пренебрежительно бросила Лисса.

Руки Джесса, запихивающие сорочку в брюки, остановились.

— Ты пришла сюда прошлой ночью. Это моя комната, леди. Ты только сейчас уничтожила все возможности аннулировать брак. Или хочешь, чтобы я поскорее потерял голову и сделал ошибку…

— Прекрати!

Лисса заткнула уши пальцами, чтобы отсечь мерзкие слова.

— Одевайся. Я сейчас велю прислать тебе завтрак, — пообещал он.

Как только Джесс вышел, Лисса отбросила одеяло и ринулась к умывальному тазику.

— Забудь о завтраке! — завопила она как раз перед тем, как ее вывернуло наизнанку.

Джесс сидел в безлюдном салуне, задумчиво вертя в руках чашку с крепким кофе и бессмысленно уставившись в тарелку с жирным жареным картофелем, который так и не смог проглотить. В этот час лишь немногие заходили за отвратительной едой или стаканчиком виски.

Слухи о его вчерашней женитьбе на Лиссе Джейкобсон уже успели распространиться по городу. Большинство полупьяных посетителей исподтишка рассматривали его, некоторые с явным неодобрением, остальные — с недоверчивым любопытством. Неженка-задавала, дочь старого Маркуса, воспитанная на Востоке, сбежала с наемным убийцей, полукровкой! Да можно ли представить такое?! Ни у кого не хватало смелости подойти к опасному чужаку и расспросить его насчет этой невероятной истории.

Никто… кроме Камеллии Альварес, увидевшей, как Джесс выходит из салуна. Певица быстро пересекла улицу, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

— Доброе утро, Джесс, — встревоженно поздоровалась она.

Джесс оглядел помятое красное платье и распущенные по плечам черные локоны.

Ты обычно встаешь гораздо позже, Кэмми. Женщина печально улыбнулась.

— Лори Тай Берг так спешила сообщить мне новость, что едва не сломала ногу. Это правда, так ведь?

Джесс отвел глаза, осматривая оживленную улицу:

— Здесь не место для разговоров.

Так или иначе, он собирался попрощаться с ней перед отъездом. Взяв певицу за руку, Джесс отвел ее в боковую аллею между лавкой и салуном. Это правда.

Кэмми изучала друга проницательными глазами.

— Не могу поверить, что такой человек, как Джейкобсон, позволил ей выйти за тебя, если только не…

— Именно так, — горько повторил он. — Никому не нужен ублюдок полукровки.

— Собираешься взять ее на «Дабл Р»?

— Нет, черт возьми. Эта жизнь убьет такую девушку, как Лисса.

— Думаешь, здесь ей легче придется? — возразила Кэмми.

— У нее родственники на Востоке, — начал обороняться Джесс. Но тут же сцепил зубы, разозлившись, что вообще открыл рот.

— Что хочет сама Лисса?

У Камеллы всегда была прекрасно развита интуиция, и выражение лица Джесса подтверждало это.

— Она считает, для того чтобы выжить, достаточно любви, — скривился он.™ Избалованная, испорченная девчонка вроде нее… Что Лисса знает о существовании жены мелкого ранчеро в таком месте, как Западный Техас?

— Может, ты просто недостаточно веришь в нее. Лисса сможет научиться. Как, впрочем, большинство женщин. Мы умеем приспосабливаться — бедные или богатые.

Джесс покачал головой.

— Слушай, Кэмми. Я отправляю ее домой поездом, отсылаю к папаше. Думаю, она вполне может остаться там.

— А если он ей не позволит? Возьмет и выкинет из дому. Такое бывает, и довольно часто, — возразила Кэмми.

— Что бы там ни было, Лисса его единственная дочь. Маркус примет ее. Но вряд ли захочет малыша…

Джесс начал заикаться. Мой ребенок!

— Если старик устроит скандал… или если… если Лисса захочет уехать на Восток без малыша…

— Я помогу ей, Джесс, — вызвалась Кэмми, прежде чем он успел попросить. — Но она не бросит ребенка, милый. В конце концов он все, что у нее останется от тебя.

В глубине души Джесс тоже не верил в это, но нужно было предусмотреть все возможное.

— У меня немного денег… и я могу выслать телеграфом еще, если тебе понадобится для Лиссы.

Он вынул из кармана пачку банкнот и протянул певице.

— Не стоит, Джесс, тебе они сейчас больше нужны. Я знаю адрес Джонаха на случай, если Лиссе понадобится помощь.

Кэмми силой сунула деньги в карман его куртки и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его.

— Ты хороший друг, Кэмми. Спасибо.

Она стояла в узкой аллее, не обращая внимания на беспощадное солнце, глядя вслед Джессу. С Богом, дорогой!

Когда Джесс вернулся в отель, Лисса уже успела одеться и сидела на краю неубранной постели. Она была бледна, но спокойна, глаза сухие. Но как только Джесс переступил порог, Лисса взметнулась и встала как вкопанная, высоко подняв голову, выпрямившись, словно королева в ожидании казни.

— Поезд приходит около одиннадцати. Нам пора собираться, — тихо сказал он и, взглянув на поднос с завтраком, поднял брови: — Ты ничего не ела?

— Я не голодна, — безжизненно пробормотала Лисса, направляясь к двери.

Джесс молча посторонился.

Только не думай об этой постели…

Они спустились вниз, прошли через вестибюль, безмолвно игнорируя взгляды собравшейся толпы, одновременно любопытствующие и неприязненные. Вслед несся тихий шепоток, но никто не заговорил, не осмелился встать на пути наемника с жесткими глазами. Лисса вцепилась в его руку, глядя прямо перед собой.

Пожалуйста, Господи, дай мне пройти через это.

Когда они добрались до вокзала, Джесс почувствовал, как дрожит Лисса.

— Еще несколько минут, Лисса.

Она не ответила. Они стояли в тени нового здания компании «Юнион Пэсифик», рядом с перроном, ожидая, пока подойдет поезд. Послышался свист пара, и огромная машина замерла.

Настало время прощаться.

После того как поезд исчез из вида, Джесс спустился с одинокого наблюдательного пункта на вершине холма и послал Блейза в ровный галоп. Он пытался ни о чем не думать, не вспоминать о Лиссе, о ребенке, о том, что она будет делать, чтобы покончить с этим браком. Ничего не получалось.

Погрузившись в невеселые размышления, Джесс почти не слышал топота копыт, пока всадник не поравнялся с ним. Джесс развернулся в седле, выхватывая винтовку из чехла. Но, распознав Тейта Шеннона, натянул поводья.

— Хороший способ получить пулю в лоб, — проворчал он, втискивая винтовку обратно. — Куда это ты так летишь, Тейт?

Огромный негр скинул шляпу и вытер лоб рукавом.

— Конечно, сегодня жарко, но тебе придется еще жарче, если появится Парди и пошлет тебя в лучший мир.

Джесс кивнул с усталой покорностью судьбы.

— Джейкобсон нанял его убить меня.

— Предложил ему и его людям те деньги, что должен был заплатить тебе за разгром шайки — они прикончат тебя и вернут мисс Лиссу.

Вопрос остался незаданным, но влажные карие глаза негра изучали Джесса.

— Лисса в поезде. Приедет на Скво Крик сегодня вечером. Я сообщил старику, чтобы встретил ее.

Шеннон неверяще приподнял брови.

— Ты привез ее в Шайенн и провел с ней ночь, а потом бросил?

— Я женился на ней, Тейт. По приказу Джейкобсона. Он не желал, чтобы ребенок носил фамилию Джейкобсона.

Шеннон выругался и внимательно поглядел на друга.

— Судя по твоему липу, Джесс, тебе все равно: жить или, умереть, но я рассчитывал на первое, поэтому почти загнал резвого коня, чтобы опередить Парди.

— Он намного отстал?

— Как только я подслушал его разговор со стариком, тут же вывел своего коня и потихоньку уехал. Но Парди не задержится. Если я так легко отыскал тебя, значит, и он сумеет.

Джесс обвел взглядом сгибающуюся под ветерком траву и далекие горы.

— Если взять направление на восток, а потом свернуть на запад, мы можем оторваться от них.

« Тейт пожал плечами.

— Хочешь, чтобы он всегда дышал тебе в спину? За пять тысяч Парди пойдет на край света.

— У тебя есть идея получше?

Тейт сверкнул широкой белозубой улыбкой:

— Старику Ринго вряд ли удастся уговорить своих парней поохотиться за тобой. Кажется, им не очень-то этого хочется. Думаю, их соберется не больше трех. Если засесть за этими скалами, можно разом покончить со всеми.

Подумав с минуту, Джесс кивнул.

— Я у тебя в долгу, Тейт.

— Уж это точно. Джейкобсон так и не заплатил за то, что я оберегал тебя во время схватки с бандитами, — хмыкнув, ответил Тейт, когда приятели отправились под прикрытие скал. Они уже почти добрались до места, когда по равнине раскатился грохот выстрела. Ринго Парди и еще четверо показались на холме. Кони мчались галопом, в руках у всадников были винтовки.

— Черт, а я-то рассчитывал в крайнем случае на троих, — пробормотал Шеннон, спрыгивая с лошади, и, открыв ответный огонь, выбил из седла одного из преследователей.

— Никогда не стоит недооценивать власти денег и жадности, старина. Дураки мгновенно становятся храбрецами, — ответил Джесс и, прицелившись, нажал курок.

В живых остались только Парди и один из его людей. Оба, повернув коней, помчались в направлении ранчо.

Роббинс и Шеннон погнались следом, но жеребец негра уже устал от бешеной скачки и быстро остался позади. Джессу удалось прикончить Парди, когда тот обернулся, чтобы выстрелить из винчестера. Единственный оставшийся в живых, Саг Джонсон пригнулся к шее коня, нахлестывая его поводьями. Поскольку Парди и остальные были мертвы, Джесс решил, что Саг потерял охоту к легкой добыче и, натянув поводья, вернулся к тому месту, где оставил Уита. Негр вскочил в седло и поехал рядом.

— Полагаю, с Парди покончено?

Джесс кивнул.

— Сагу Джонсону удалось уйти, но он больше нам не будет докучать.

— Ты собрался в Техас? Джесс пожал плечами.

— Еще не решил… Я слыхал о настоящей войне между ранчо… Где-то на территории Нью-Мексико.

Он взглянул на Тейта, но ничего больше не сказал. Негр, откинув голову, расхохотался.

— Черт, Джесс, а ведь мне некуда податься — старик Джейкобсон вышвырнет меня, как только Джонсон к нему прибежит. Значит, Нью-Мексико. Давно я там не бывал.




Глава 17


Весна 1882 года

— Ты должен немедленно изменить завещание, понимаешь?

Жермен взбила подушку за спиной Маркуса и молча наблюдала, как тот, сделав гримасу, устраивается поудобнее в широкой кровати.

— Нет, — категорично отказался он.

— Ты станешь посмешищем всей территории, если позволишь этому мальчишке-полукровке унаследовать «Джей Бар» при живом…

— Я сказал, оставь это!

Слова Маркуса прозвучали резко, как удар хлыста, заставив его задохнуться и застонать от боли. Лицо старика сильно осунулось, покрылось морщинами и приобрело цвет лежалого снега. Жермен Шанно взглянула на него, раздраженно сверкая маленькими черными глазками, но, ничего не сказав, перевела глаза на поднос, стоявший на ночном столике. Еда почти не тронута.

— Убери. Я не голоден, — прошептал Маркус, предупреждая всякую попытку заставить его есть.

— Все равно нужно что-то проглотить, — жизнерадостно объявил невысокого роста человечек, стоявший на пороге.

— Проклятье, док, мы оба знаем, что я умираю. Мое сердце сдало, совсем как у моего отца.

— Незачем звать смерть, пытаясь заморить себя голодом, — проворчал Хедли, снимая шляпу и небрежно бросая ее на стол. Розовый безволосый череп блестел от пота. Подхватив истертый саквояж из потрескавшейся коричневой кожи, он подошел к постели.

— Не нужны мне ни ваши таблетки, ни ваши банальности, док, требуется только человек, который мог бы покончить с этими негодяями-грабителями.

— Я слыхал, этой весной у вас снова начались неприятности. Думал, что в прошлом году с этим было покончено, — покачал головой Хедли, с навыком, приобретенным годами, считая слабый и неровный пульс больного.

— Объявилась новая шайка. Территория просто катится к чертям!

Хедли взглянул на Жермен.

— Он что-нибудь ел за эту неделю?

— Немного бульона, чуть-чуть овсянки. Просил бифштекс, но съел всего лишь несколько кусочков, — пожала плечами экономка, осуждающе глядя на тарелку с сочно-розовой говядиной.

— Пока достаточно и супа, — ответил врач; Жермен кивнула и унесла поднос.

— Нужно ехать к специалисту в Денвер, Маркус.

— Мы уже разговаривали на эту тему, док. Я не покину «Джей Бар». Никакой шикарный выскочка-специалист не сможет ничего сделать для меня ни на грош ломаный. Только одно может сделать меня счастливым… Но этому, видно, не бывать. — Словно в подтверждение его слов, из комнаты внизу по коридору, где Лисса кормила сына, донесся тихий плач ребенка.

Все знали, что Маркус требовал от дочери подать прощение о разводе и отдать ребенка в Агентство по усыновлению где-то в восточных штатах. Тогда Лемюэл Мэтис мог бы жениться на ней. Но Лисса упрямо отказывалась.

При виде жестко-непримиримого выражения на лице Маркуса Хедли вздохнул. Упрямый старый дурак скорее захлебнется собственной желчью, чем признает собственного внука, прекрасного мальчишку… но ни к чему вновь лезть в осиное гнездо.

— Мне еще нужно побывать у Элкинсов. Хозяйка вот-вот родит. Если почувствуете себя хуже, велите Жермен послать за мной. И принимайте укрепляющую микстуру, она поможет сердцу лучше работать.

Выйдя из спальни Маркуса, доктор направился к комнате Лиссы, но не успел постучать, как она открыла дверь. Хотя приветственная улыбка как всегда была дружеской и теплой, доктор не мог не заметить в ее глазах болезненную тоску — видно, старик Маркус сильно допекал дочь.

— Ну как моя любимая молодая мамаша и этот красивый дьяволенок Джонни? — спросил он, прислушиваясь к воркованию малыша.

— Джонни, как всегда, превосходно, — ответила Лисса, счастливо блеснув глазами, и, повернувшись к колыбельке, поднесла Хедли для осмотра брыкающийся сверток.

Только что накормлен и готов к дневному отдыху.

Хедли в который раз оглядел густую копну угольно-черных волос на головке младенца. Все же, не знай он, что в жилах смуглого малыша течет индейская кровь, возможно, ни за что бы не догадался.

— Прекрасный мальчик, цветет, — любовно заметил доктор. Он сам принимал Джонни, полностью игнорируя разразившийся скандал и сплетни, грязнившие «падшую» дочь Маркуса Джейкобсона.

— Хотел бы я то же самое сказать о его матери. Тебе нужно бы вернуться в Сент-Луис, дитя мое. Вам здесь жизни не будет.

Лисса положила заснувшего сына в колыбельку и проводила Хедли к задней лестнице.

— Наверное, я сделала ошибку, приехав сюда, когда получила телеграмму о сердечном приступе па, но я надеялась…

Голос жалко оборвался.

— Ты ужасно рисковала, отправившись одна, в метель, на восьмом месяце, к человеку, отказавшему признавать существование собственного внука!

— Не могла позволить ему умереть одному. Кроме меня у него никого не осталось. Его брата убили во время феддерменской резни.

— Он сам предпочел одиночество, Лисса. Кто тебе помогает?

Хедли подумал о ее муже, но ничего не сказал вслух.

— Старик Уксусный Джо Райленд, тот, что кухарит для ковбоев, всегда оставался верным другом, но большинство ковбоев… даже Мосс… так и не простили мне падения с пьедестала.

Доктор презрительно фыркнул.

— Пьедестал — чертовски дурацкое место для женщины, особенно когда здесь их и так не хватает. Я долго мучился тем, стоит ли посылать телеграмму. Возможно, не следовало бы этого делать, но тогда мне не удалось бы помочь появиться на свет этому сорванцу. Но каковы твои планы, Лисса? Собираешься остаться в Вайоминге?

Лисса растерянно пожала плечами.

— Не знаю. Если папа… — И с трудом сглотнув, пробормотала: — Если папа умрет, кому-то нужно присмотреть за «Джей Бар». При условии, конечно, если он оставит ранчо мне, — с унылой тоской добавила молодая женщина.

— Все еще настаивает, чтобы ты развелась и отдала Джонни?

Хотя Хедли было трудно поверить в такое, он знал — Маркус никогда не передумает.

— Так, по крайней мере, он говорит, но до сих пор не изменил завещания.

— Пытается сломить тебя. Не позволяй ему. Доктор не собирался признаваться, что у Маркуса осталось совсем мало времени.

— Ты и Джонни — единственные законные наследники.

Глаза Лиссы неожиданно стали жесткими, словно отполированный янтарь:

— Буду держаться, док, ради сына. Когда-нибудь «Джей Бар» будет принадлежать ему.

— Не хочешь попросить Лемюэла помочь? Может, согласишься выйти за него, и он решит усыновить Джонни… — неуверенно предположил Хедли.

Лисса яростно тряхнула головой.

— Нет! Я никогда больше не выйду замуж. Доктор изучающе взглянул на Лиссу, стоявшую рядом около его старой двуколки.

— Все еще любишь его, дитя? — мягко спросил старик.

Глаза Лиссы медленно наполнились слезами, но она решительно сморгнула соленые капли.

— Я была молодой и глупой, но с тех пор успела повзрослеть. Джесс верил мне не настолько, чтобы взять с собой. Я учусь жить без него. Приходится делать это… ради Джонни.

— Но ты все еще надеешься, что он когда-нибудь вернется.

Старый врач похлопал Лиссу по руке.

— Береги себя и мальчика, Лисса. Хороший парнишка. Я заеду на следующей неделе, осмотрю твоего отца. Если что-нибудь понадобится, вызовешь меня.

— Спасибо, док, — улыбнулась Лисса. — Вы настоящий друг.

Хлестнув лошадь, док Хедли подумал о том, как печально, если мужественная женщина, вроде Лиссы Роббинс, может положиться лишь на дружбу опустившегося костоправа и сварливого старого черта Уксуса Райленда.

На следующее утро Маркус принял гостя. Когда Лемюэл Мэтис подъехал к дому, Лисса с Джонни были на кухне у Джо. Жермен провела Мэтиса наверх. Как только посетитель переступил порог, началась оживленная дискуссия.

Не подозревая о приезде гостя, Лисса, вернувшаяся через час, направилась к себе, чтобы уложить Джонни в постель. Как раз в этот момент в коридоре показался Лемюэл и, с отвращением глядя на сонного темноглазого малыша, сухо кивнул:

— Мисс Лисса!

— Меня зовут миссис Роббинс, мистер Мэтис, — с вызовом ответила Лисса, и была вознаграждена, видя, как Мэтис застыл, по всей видимости, потрясенный такой дерзостью.

Лисса сухо усмехнулась.

— По-моему, нет нужды притворяться и осыпать друг друга комплиментами, только чтобы пощадить чувства моего отца.

— Если бы вы хоть сколько-нибудь любили отца, наверняка подумали бы о его чувствах заранее, — отпарировал Лемюэл.

Тут Лисса, в свою очередь, взвилась:

— Будь мне все равно, я бы в жизни сюда не приехала, уж поверьте!

Она повернулась и направилась к себе, но следующие слова заставили ее остановиться.

— После того как Маркус отдохнет, он желает говорить с вами по чрезвычайно важному и неотложному делу. Если отец вам и в самом деле не безразличен, прошу и настаиваю, хорошенько подумайте над его предложением.

Сердце Лиссы упало, но она не подала виду, как встревожена.

— До свиданья, Лемюэл.

Несколько часов спустя в дверь спальни постучали. Горькая улыбка скривила губы Маркуса. По совету Лемюэля он постарался отдохнуть, сберегая силы для предстоящей встречи, чувствуя, что на этот раз все удастся.

— Войди, Лисса.

— Лемюэл сказал, что ты хочешь что-то предложить, — нерешительно сказала она чужаку, бывшему когда-то ее любящим отцом.

Каким осунувшимся и бледным он выглядит. Но голубые глаза сверкали все тем же стальным блеском.

— Я бы считал это скорее условиями, на которые согласился Лемюэл, хотя мне пришлось долго уговаривать его пойти на такое. Сейчас объясню.

— Но мы много раз обсуждали это, папа, — устало вздохнула Лисса.

Отец поднял руку, жестом призывая к молчанию.

— Ты сказала, что вернулась, потому что любишь меня.

— Ты и сам это знаешь.

— Значит, согласишься исполнить мою последнюю волю. У меня совсем мало времени, Лисса, доку Хедли известно это, и ты должна знать.

Лисса почувствовала, как слезы обжигают горло. Почему все должно было кончиться именно так?

— Я не могу выйти за Лемюэля, я уже замужем.

— Лемюэл — близкий друг губернатора Хейла. Он сказал, что может без лишнего шума добиться развода.

— Я этого не сделаю, — покачала головой Лисса. Лицо Маркуса исказилось жестокой улыбкой.

— Забудь о своих фальшивых признаниях в любви. Подумай о мальчишке!

Он рассерженно ткнул в направление комнаты, где спал Джонни.

— Этот мальчик — твой единственный внук, — напомнила Лисса со всевозрастающей неловкостью.

Отец не обратил внимания на ее слова.

— Получишь развод и выйдешь за Лемюэла, и считай, что тебе крупно повезло, что тот согласился взять и это отродье!

— Я иду собирать вещи, папа. Мы с Джонни вернемся к тете Эдит…

— Не думаю, что она согласится принять тебя, если я напишу и расскажу, как ты валялась с грязным наемным убийцей и забеременела еще до того, как он соизволил жениться!

Лисса в немом изумлении взглянула на отца, только сейчас заметив беспощадную жестокость, никогда раньше не виденную.

— С самого детства я слышала истории о том, как ты во главе «вигилянтов» (Организация, поддерживающая порядок на неосвоенных территориях, члены которой часто расправлялись с неугодными людьми.) вешал поселенцев на глазах у жен и детей, но никогда не верила, что мой отец способен на такое. Теперь вижу, как обманывалась.

Лицо ее побелело, как мел.

— Меня интересует только «Джей Бар».

— Может, только это тебя всю жизнь и интересовало, — не повышая голоса, ответила Лисса.

— Ты потеряла право на мою любовь в тот день, когда позволила этой твари прикоснуться к себе. Предупреждаю, Лисса, тебе и мальчишке некуда будет идти. Умрешь с голоду или будешь вынуждена продавать свои потрепанные прелести на улицах Шайенна, чтобы выжить. Но и в этом случае будешь голодать — белые мужчины не захотят объедков мексикашек или грязных индейцев.

Прекрасно характеризуешь твоего, ангела добродетеля Лемюэля Мэтиса, — ответила она, отчаянно пытаясь говорить спокойно и выстоять, пока не сможет все получше обдумать. — Если я соглашусь выйти за него, какую получу гарантию, что он не выбросит на улицу Джонни? Ни на твое, ни на его слово я уже, конечно, полагаться не собираюсь.

— Завтра же перепишу завещание и откажу твоему сыну значительное наследство в виде доверительного фонда.

— Половину «Джей Бар», — холодно объявила она и едва не улыбнулась, видя, как побледнел отец.

— Не позволю, чтобы полукровка владел этой землей!

Маркус наклонился было вперед, но тут же, задыхаясь, откинулся на подушки.

Решимость Лиссы едва не исчезла. Она боролась с порывом подбежать, помочь ему сесть и успокоиться, отдышаться, но продолжала оставаться на месте, изо всех сил сжимая кулаки, заставляя себя спокойно глядеть в ледяные глаза отца своими — бездонными и печальными.

Наконец, немного придя в себя, Маркус начал торговаться:

— Подпиши прошение о разводе, и я отдам твоему сыну половину ранчо, при условии, что согласишься продать его за полную рыночную цену Лемюэлю, своему мужу.

Лиссе ранчо было ни к чему, но оно принадлежало сыну по праву рождения. Она не позволит обделить Джонни, оставить его нищим во враждебном, мире белых людей, как оставили в свое время его отца. Если Маркус уничтожит ее репутацию в Сент-Луисе, они с сыном будут окончательно обездолены. Если бы только Лисса смогла отыскать Джесса! Но он исчез… а может, уже убит. Маркус пытался прикончить его в тот день, когда Лисса с Джессом расстались в Шайенне. Может, кому-то удалось то, что не сумел совершить Парди. Какая ирония! Когда Маркус объяснил дочери, зачем нанял Парди, она собрала вещи и, потрясенная, отчаявшаяся, сбежала в Сент-Луис. Теперь же деваться было некуда.

— Составляй документы, я подпишу, — спокойно сказала она и, не оглядываясь, пошла к двери, не в силах вынести торжества, сверкающего в холодных голубых глазах.

Дверь комнаты Маркуса приоткрылась, и Жермен едва успела сбежать вниз, чтобы Лисса не застала ее за таким недостойным занятием, как подслушивание.

Поздней ночью, когда на ранчо все спали, Жермен[Панно выскользнула из дома и пробралась к раскидистым тополям в конце заднего двора. Из тени выступил высокий мужчина со светлыми волнистыми волосами.

— Ты опоздала, — раздраженно объявил он.

— Нужно было убедиться, что все спят.

Мужчина презрительно фыркнул:

— Как еще ты сама не уснула, после всего того, что успела выпить сегодня!

— Как ты смеешь…

— Смею, потому что вправе, и ты прекрасно знаешь это, — резко бросил мужчина. — А теперь говори, зачем послали за мной. Я бы мог сегодня угнать еще одно стадо с восточного пастбища.

— Старый дурак заставляет ее развестись с полукровкой, — прошипела Жермен.

Незнакомец улыбнулся в темноте.

— Это вполне вписывается в наши планы… если старик умрет, как только она избавится от Роббинса. В этом ты вполне можешь ему помочь. Подушка на лицо во время сна. Сама говоришь, старик слаб, как новорожденный жеребенок.

— Как ты можешь говорить такое? — прерывающимся голосом спросила Жермен.

— И ты еще колеблешься? После того как сама позвала меня, заставила нанять Конерса, чтобы разорить «Джей Бар»?

— В мои планы убийство не входило. Мужчина резко и злобно рассмеялся.

— Ты считаешь убийство преступлением, только когда речь идет о нем, а не о полукровке или любом из ковбоев. Лучше слушай хорошенько: как только Лисса отделается от муженька, ты убьешь Маркуса. Дьявол, он все равно должен за все заплатить!

Мужчина повернулся, чтобы уйти, но Жермен вцепилась в него высохшей, похожей на птичью лапу, рукой.

— Осторожно с этим стадом. — Я не такой жадный осел, как Том Конерс. И всегда осмотрителен. Помни, что я сказал. Ты его убьешь. Придется сделать это.

Незнакомец растаял во мраке.

Судья Спрэг вот уже тридцать лет был поверенным Маркуса, но терпеть не мог этой обязанности и сейчас нервно ерзал, то и дело дергал себя за тесный жилет, глядя на разложенные Лемюэлем Мэтисом бумаги, которые Джейкобсон требовал подписать.

Лисса Джейкобсон Роббинс сидела в стороне на большом диване, набитом конским волосом. Бедняжка была бледна как смерть. Ни одна женщина, чего бы она ни сделала, не заслуживала, чтобы ее шантажировали собственным ребенком. Спрэг, вздохнув, отвел глаза. Если он откажется вести дело о разводе, в Шайенне найдется немало других законников.

Мэтис, улыбнувшись, вручил Лиссе документы.

— Подпишите здесь, — велел он, показывая пальцем пустую графу.

Прости меня, Джесс…

Лисса дрожащими руками взяла перо, понимая, что муж хотел бы именно этого.

Не позволю, чтобы они увидели, как я плачу, — борясь со слезами поклялась она.

— Сколько времени займет вся процедура? — спросил Мэтис у старого судьи, связавшего Лиссу с мерзким убийцей.

Спрэг пожал пухлыми плечами.

— Завтра же с утра поговорю с губернатором.

В эту ночь Маркус проснулся от кошмара, в котором Джесс Роббинс сидел за его столом, в его конторе, проверял счетные книги и отчеты и делал записи.

— Нет, нет, ты ублюдок!

Маркус перекатился на бок, свернулся в клубочек, чувствуя, как огненная боль разрывает грудь пламенем, жжет легкие. Маркус в ужасе шарил по постели, пытаясь нащупать шнур от звонка, позвать Жермен, но не мог дотянуться, потому что боль… Господи, какая боль… согнула его пополам, завладела каждой мышцей, пока не лишила способности двигаться.

Маркус понял, что пришла смерть.

— Нет… нет еще, — прохрипел он. — Лисса еще не вышла за Лемюэля… он должен еще убедиться, что отпрыск Мэтиса а не дьявольское отродье убийцы унаследует «Джей Бар».

Снова перед глазами встало видение; Джесс за его письменным столом. По лицу Маркуса поползли крупные капли пота; сцепив зубы, он снова попытался нашарить шнур от звонка, и на этот раз это ему удалось, но последнее усилие швырнуло его с кровати. В тот момент, как его тело с глухим стуком свалилось на ковер, Маркус Джейкобсон был уже мертв.

В комнате напротив мертвым сном, тихо похрапывая, спала Жермен Шанно; на столике у кровати лежал перевернутый пустой графин из-под бренди.

Судья Спрэг только что снял мантию и направился к письменному столу, когда в дверях, постучав, появилась Лисса, бледная, но спокойная, с. маленьким сыном на руках.

— Отец умер прошлой ночью, — глухо, невыразительно проговорила она. — Разорвите прошение о разводе. Я не собираюсь затевать процесс.

Она в упор смотрела на судью, спокойно наблюдая, как у судьи отливает краска от лица и отвисает челюсть.

Судья мешком свалился на стул, не сводя глаз с ярко-желтой юбки Лиссы. Какая неподходящая одежда для траура! Правда после всего, что произошло, это вряд ли может его удивить. Спрэг попытался откашляться.

— Я… мне придется… поговорить с губернатором.

— Вот и поговорите, — ответила Лисса и, повернувшись, вышла.

Весть о смерти Маркуса Джейкобсона мгновенно облетела Шайенн. Пока Лисса шла по улице, люди глазели на темноволосого малыша и шептались за ее спиной, окидывая молодую женщину осуждающими взглядами — подумать только, единственная дочь старика и вырядилась в цветное платье, а на глазах ни слезинки.

Шлюха, которую заставили выйти за этого наемника, ухитрившаяся забеременеть до свадьбы!

Некоторые нервно переминались, сконфуженно приносили соболезнования, отводя глаза от Джонни. Лисса благодарила их сухими кивками, но не останавливалась, решительно направляясь вниз по Эдди-стрит в модную лавку Шарлей Дербин. Она хотела кое-что предложить перегруженной работой, так мало получавшей за эту самую работу Клер Лэнг.

Мрачно улыбаясь, Лисса молилась о том, чтобы помощница портнихи согласилась на ее условия.

Когда старый Люк Диверс остановил коляску на переднем дворе большого дома ранчо «Джей Бар», Лисса совсем выбилась из сил. В ушах еще звучали истерические крики Жермен, когда та утром, войдя в комнату Маркуса, обнаружила на полу уже успевший остыть труп. Прибежавшая Лисса нашла скорчившегося отца, лежавшего на боку, с лицом, искаженным гримасой смертельной муки. Он скончался в одиночестве, пытаясь позвать на помощь.

Экономка сжимала его в объятиях, завывая, словно банши, а Лисса метнулась в свою комнату и начала утешать Джонни, который, услыхав вопли, заплакал.

Она предполагала, что должна чувствовать что-то: печаль, сожаление, скорбь. В конце концов Маркус был любящим отцом, ничего не жалел для нее… пока дочь впервые не пошла против его воли. И тут он покарал ее так же безжалостно, как непокорную лошадь или нарушителя границ — скваттера.

«Вряд ли кто-нибудь, кроме Жермен. искренне пожалеет о его смерти», — подумала Лисса, когда Люк, привязав лошадь к столбу, помог слезть ей, пока Клер держала Джонни.

Взяв у нее мальчика, Лисса улыбнулась Клер, нервно ерзавшей на высоком сиденье коляски. « — Все будет в порядке, — мягко сказала она.

Худенькая девушка кивнула, и кисточки на шляпе дрогнули в такт.

— Да, мэм. — Ее руки, красные, потрескавшиеся, вцепились в край сиденья.

Злой дух по ирландским поверьям.

Опираясь на руку Диверса, девушка осторожно спустилась на землю.

— Люк, пожалуйста, попроси кого-нибудь из ковбоев внести вещи мисс Лэнг.

Диверс кивнул и вскарабкался в коляску.

— Зайдем в дом, выпьем холодного лимонада, — предложила Лисса Клер.

— С удовольствием, мисс Роббинс, — робко улыбаясь, ответила девушка.

— Не обращайте внимания на мадам Шанно. «Легко сказать», — подумала Лисса мрачно, спрашивая себя, успокоилась ли уже экономка.

Оставив Клер в кухне со стаканом лимонада на столе и Джонни на коленях, она приготовилась к решительному разговору с Жермен и, поднявшись наверх, постучалась к экономке.

Жермен открыла почти сразу же. Волосы были растрепаны, глаза покраснели и распухли до того, что казались узкими щелочками. Она прижимала полупустой графин с бренди к лифу измятого платья.

— Мужчины отвезли тело твоего отца в Шайенн, к гробовщику, — неприязненно сообщила она.

— Знаю. Я договорилась с мистером Крейгом насчет похорон, когда была в городе. Он все устроит.

— Тогда что тебе нужно? Явилась позлорадствовать теперь, когда он мертв?

— Ты опять пьяна, Жермен, — спокойно заметила Лисса, игнорируя язвительное высказывание экономки.

— Я имею право скорбеть.

— Делай это где угодно. Вряд ли увольнение явится для тебя сюрпризом. Получишь жалованье за две недели вперед, если уедешь утром. Люк отвезет тебя в город.

Лицо Жермен, казалось, сузилось еще больше; яростно скрипя зубами, она разразилась потоком французских ругательств.

— Этот старый дурак Диверс — единственный, кто согласился работать на тебя, так? Все остальные уйдут.

Может, разве что этот грязный поваришка останется… Если посмеешь привести его в мою кухню…

— Это теперь моя кухня, Жермен, и я уже наняла того, кто заменит тебя. Собирай вещи. Ты, по-видимому, обладала странной властью над отцом, но эта власть умерла вместе с ним. Я желаю, чтобы ты убиралась отсюда утром, или твои веши окажутся в кормушке для лошадей!

— Ты грязная шлюха чертова индейца!

Жермен шагнула вперед, сжимая графин в костлявых руках. Тощая, она все же была выше Лиссы и шире в плечах и, несомненно, обладала немалой силой.

Но Лисса не отступила. Слишком долго она ждала, слишком много издевательств и гнусных намеков пришлось вытерпеть от старой кляни, чтобы позволить той победить и на этот раз!

— Если намереваешься сбить меня с ног, Жермен, лучше было бы оставаться трезвой!

В каком-то уголке души Лиссе очень хотелось выхватить графин из рук пьяной злобной ведьмы и хорошенько огреть ее по голове, но она выжидала, пока Жермен решала, что предпринять.

Наконец экономка сделала шаг назад, ударившись плечом о косяк двери, ехидно улыбаясь. В налитых кровью глазах мелькнул огонек безумия:

— Я уйду… пока.

Отступив на несколько шагов, Лисса остановилась:

— Я не боюсь тебя, Жермен… Больше не боюсь.

Но несмотря на храбрые слова, неприятное предчувствие ознобом прошло по спине Лиссы. Она решила запереть дверь на ночь и не спускать глаз с Джонни, пока Жермен Шанно не покинет ранчо «Джей Бар».




Глава 18


Черт с ней, с гордостью, она собирается сделать это!

Лисса быстро направилась к конюшне, не обращая внимания на трусившего следом Кормака. Роб Остлер вывел Литл Бита и вручил хозяйке поводья.

— Уверены, что хотите ехать без меня, мисс Лисса? — спросил он, встревоженно хмурясь.

— Да, Роб, не стоит. Я возьму винтовку и Кормака для защиты. Ты нужен здесь. У нас и так людей не хватает. У Мосса каждый человек на счету.

«Мосс в любую минуту тоже может уволиться», — угрюмо подумала она.

Старый управляющий замкнулся с того момента, как узнал об ее отношениях с Джессом, явно не желая возобновлять прежнюю дружбу. После рождения Джонни и болезни Маркуса Мосс при встрече каждый раз безмолвно обвинял Лиссу взглядом.

После похорон отца ковбои один за другим начали увольняться, отказываясь даже остаться на весеннее клеймение, столь жизненно важное для каждого ранчо.

Мосс утверждал, что они не желают работать на женщину, но Лисса знала, что на самом деле никто не хочет иметь дело с женщиной, которая покрыла себя позором, выйдя замуж за человека смешанной крови, тем более с той, что носила его ребенка прежде, чем они обменялись обетами верности.

На ранчо осталось всего сорок человек, а кражи скота заметно участились. Лисса боялась, что кто-то намеренно желает ее разорить, но ничего нельзя было сказать наверняка, потому что старые друзья отца отказывались даже здороваться с Лиссой, с тех пор как она сделалась отверженной в глазах общества. Никто и не подумает поделиться с ней полученными сведениями.

Лиссе пришлось смирить свою гордость и отправиться в Шайенн спросить Камеллу Альварес, знает ли она, как связаться с Джессом. она вспомнила разговор любовников под окном отеля в ту ночь, когда впервые увидела Джесса. Камелла и Джесс знали друг друга еще с Техаса. Если кто-то способен помочь Лиссе отыскать мужа, это именно красавица-певичка, и никто, кроме отца Джонни, не способен спасти его наследство. Она будет просить не за себя, а за своего сына.

Что скажет «Испанский соловей», когда Лисса появится в театре?

— Возможно, посчитает, что мы сестры по судьбе и подруги по несчастью и будет права, — вслух сказала Лисса.

Кормак навострил уши, радостно запрыгал рядом, ни на шаг не отставая от пегого.

Добравшись до Шайенна, Лисса сразу направилась в «Ройял-тиетр». Был уже почти полдень, ночные бабочки должны к этому времени уже встать.

На большом деревянном трехэтажном здании с фальшивым фронтоном гордо красовались огромные красные буквы:




«РОЙЯЛ-ТИЕТР» ДВОРЕЦ МУЗЫКАЛЬНЫХ РАЗВЛЕЧЕНИЙ




Немного пониже виднелось буквами помельче:




Прекрасные женщины, спиртное, танцы и варьете




Лисса, сухо усмехнувшись, спешилась и велела Кормаку подождать.

— Интересно, что это такое, варьете?

С самого дня позорной свадьбы местные дамы старательно избегали Лиссу, а, встретив ее, только некоторые мужчины нервно притрагивались к полям шляпы. Лисса служила неисчерпаемым источником сплетен. И теперь ее посещение гнезда разврата, несомненно, даст обитателям Шайенна прекрасную возможность позлословить.

Лисса набрала в грудь побольше воздуха и вошла в слегка приоткрытую дверь. Зал оказался огромным, заставленным столами и стульями, часть из которых была перевернута. На деревянном полу поблескивали осколки стекла. У стены протянулась стойка бара, расписанная голыми женщинами. В передней половине возвышалась огромная сцена, в этот момент совершенно пустая. Запахи застарелого табачного дыма и спиртного висели в воздухе.

— Чем могу служить, мэм?

Широкоплечий мускулистый гигант вышел из-за стойки. Обшарпанная метла казалась в его руках неуместной игрушкой. Он весь состоял из бугрящихся мышц, был не меньше семи футов ростом, с совершенно лысой головой, блестевшей, словно полированный мрамор.

Лисса, однако, почувствовала, насколько смущен великан.

— Я пришла поговорить с мисс Альварес. Она здесь?

Лицо и голый череп налились краской.

— Э-э-э… мэм. — Он нервно переступил с ноги на ногу. — Мисс Кэмми… ночь была очень тяжелой. — Краска на щеках приняла багровый оттенок. — То есть… не думаю, что она…

— Все в порядке, Юстас. Мой… э… мой гость только что ушел.

Камелла откинула непокорный темный локон со лба и, завязывая широким поясом розовый шелковый пеньюар, спустилась по лестнице, находившейся напротив бара.

— Боже! — презрительно наморщила она хорошенький носик, — ну и драка же здесь была! Вели прибрать это стойло, прежде чем жаждущие потянутся за холодным пивом! — велела певица и проницательно взглянула на Лиссу, мгновенно отметив пыльный костюм для верховой езды и длинную косу цвета начищенной меди.

— Ты — гринга Джесса.

— Я жена Джесса, — твердо поправила Лисса. Выражение невольного уважения появилось на лице Камеллы.

Белая женщина, англичанка или американка (исп.).

— Я на днях собиралась послать тебе записку, так что ты избавила меня от липшего труда. Хорошо.

Лисса настороженно, но с некоторым любопытством улыбнулась.

— О чем вы хотели мне написать? Широкий рот Камеллы искривила усмешка:

— Не из желания познакомиться с соперницей, девочка.

Вновь откинув на спину копну черных волос, певица сделала Лиссе знак следовать за ней.

Лисса пошла за красавицей мексиканкой, рассматривая изящную фигуру, туго обтянутую тонким шелком. Может, зря она явилась сюда? Что, если Камелла Альварес только сейчас рассталась с Джессом? Он, должно быть, успел рассказать ей, какой хитрой и расчетливой шлюхой оказалась Лисса Джейкобсон, упрямо преследовавшая его, пока не добилась, чего хотела. Может, Джесс просто предпочитает женщин, подобных Кэмми?

— Оставь нас, Гас, рог favor (Пожалуйста (исп)), — велела певица жирному повару, спешившему куда-то с большим оловянным тазиком горячей воды.

Тот исчез за дверью кухни, а Кэмми, налив две чашки черного кофе, протянула одну Лиссе и властно указала на стул, стоявший в углу у длинного стола.

— Я слыхала, ваше ранчо в беде. Именно поэтому и хотела послать письмо.

— Разве вам не все равно? — не удержалась Лисса. — Наверняка Жермен Шанно уже успела объяснить, в какое ужасное состояние я ухитрилась привести великолепную империю отца, не говоря уже о том, что худшей шлюхи свет не видывал!

Кэмми громко искренне рассмеялась. — Ты похожа на него, знаешь? Джесс тоже всегда говорил то, что думает.

И мгновенно став серьезной, внимательно поглядела на соперницу:

Джесс заставил меня дать обещание… в тот день, когда он уехал… что помогу тебе в трудную минуту.

Какой удивительный и невероятный оборот событий!

— Но почему он просил вас? Вы и Джесс… собственно, я думала, вы будете рады моему разорению.

— Он никому в Шайенне не доверяет, кроме меня. И знал, что, если я дам слово, сдержу его, — добавила Кэмми с нотками истинно испанской гордости.

— Я потеряю «Джей Бар», если не смогу нанять ковбоев до весеннего клеймения и уговорить кого-нибудь попытаться остановить грабителей. Мне нужен Джесс, чтобы спасти наследство Джонни.

— Тебе нужен Джесс в качестве мужа, я полагаю, — заметила Кэмми, видя, как вспыхнули загорелые щеки Лиссы.

— Он вряд ли захочет выполнять столь обременительную обязанность, но его сын имеет право на защиту отца. Джесс обязан мне хотя бы этим. Больше я ничего не прогну, — вызывающе бросила Лисса. — Не знаете, как можно известить его?

— Знаю. Брат Джесса Джонах управляет его ранчо в Западном Техасе.

Лисса едва не уронила чашку.

— Ранчо! У него есть ранчо?

Кэмми сразу поняла причины внезапного взрыва.

— Совсем маленькое, ничего похожего на ваше огромное поместье. Сегодня же отправлю телеграмму, но может пройти некоторое время, прежде чем Джесс ее получит: его может не оказаться на ранчо. Джонаху придется его поискать.

— Передайте только, что это для Джонни, иначе я никогда бы не попросила.

Лисса была слишком потрясена признанием Камеллы, чтобы продолжать разговор. Она уже встала, чтобы уйти, но певица положила ручку на запястье Лиссы.

— Вы назвали его сына Джоном. — Едва заметная печальная улыбка скривила губы, — Джон — это имя его отца.

— Знаю, — сухо кивнула Лисса. — Это имя и моего деда со стороны матери, — И, немного помолчав, добавила: — Спасибо за все, мисс Альварес.

— Камелла. Пожалуйста, зовите меня Камелла. Как-никак, мы обе изгои в Шайенне, разве не так?

Наклонив голову, она лукаво улыбнулась. Лисса ответила такой же улыбкой.

— Видимо, да, Камелла. Но, по крайней мере, мужчины хотя бы разговаривают с вами, а я даже не могу нанять достаточно ковбоев для весеннего клеймения скота.

Кэмми хмыкнула:

— Зато мужчины пытаются… купить мои услуги. И платят! Может быть, я сумею помочь. Я знаю несколько бродяг, которые будут рады устроиться хотя бы на время. Посмотрим, что удастся сделать.

Выйдя из мюзик-холла, Лисса заморгала, пытаясь привыкнуть к ослепительному солнечному свету, и, немного придя в себя, сошла с деревянного тротуара, чтобы отвязать коня.

— Что ж, кажется, ты отыскала наконец подходящее место работы. Не думал, правда, что приличный бордель согласится принять тебя.

К стене здания привалился ухмыляющийся Янси Брюстер.

Лисса смерила его пренебрежительным взглядом.

— Думаю, ты ошибаешься Янси. Тебя-то они впустили. Впрочем, это ты должен платить, а не наоборот!

Отвернувшись, она вскочила в седло, но, прежде чем успела пришпорить коня, Янси ступил на мостовую и преградил дорогу.

— Грязная шлюха, которая притворяется порядочной леди, а сама раздвигает ноги для полукровки.

В этот момент рядом появился тихо рычавший Кормак. Лисса приказала ему стоять и с омерзением поморщилась:

— Ты пьян! Именно поэтому Сайрус Ивере уволил тебя? Деллив повезло больше, чем она заслуживала, когда ее отец расторг помолвку.

— Ничего, я еще доберусь до «Даймонд Е»… и увижу, как ты валяешься в грязи! — Злобная улыбочка заиграла на губах Брюстера. — Вот увидишь!

Лисса повернула коня, а полупьяный Янси не успел отойти и, сбитый лошадиным крупом, покатился по земле; Литт Бит, весело взбрыкнув, умчался.

К концу недели Лисса смогла нанять с полдюжины ковбоев и все благодаря Камелле. Мосс все-таки не уволился, и за это Лисса благодарила судьбу, так что весеннее клеймение должно было пройти без особых неприятностей, но грабители по-прежнему свирепствовали… Управляющий обнаружил, что угнана еще сотня голов, и подозревал, что к началу клеймения он не досчитается еще нескольких тысяч. Лисса мучительно ломала голову, пытаясь понять, кто организует эти разрушительные набеги. В прошлом году Джессу удалось стереть с лица земли всю шайку. Вряд ли остались выжившие, пожелавшие выместить зло на Лиссе.

Но еще менее вероятным казалось, что в северо-восточном Вайоминге обосновалась новая банда грабителей, поставившая себе целью разорить ранчо «Джей Бар».

Неужели среди ковбоев есть еще кто-то, подосланный бандитами? В прошлом году Джесс поймал двоих, бывших в сговоре с главарем, и теперь, когда отношения Лиссы с ковбоями так испортились, она боялась, что кто-нибудь из них не постесняется украсть скот у падшей женщины. Но у Джесса Роббинса они не осмелятся взять и теленка.

Джесс, где ты?

Летний вечер был так горяч, что обжигал лицо, даже здесь, на севере.

Джесс, вздохнув, надвинул шляпу на глаза. Тейт Шеннон стоически державшийся рядом, прищурив глаза, уставился на небо. Скоро они доберутся до Шайенна.

Переночуем в городе? — спросил он у Джесса. — Не имеет смысла. Лучше уж поскорее добраться до «Джей Бар», — бесстрастно ответил его спутник.

Шеннон хмыкнул, но промолчал, внимательно изучая профиль Роббинса. После целого года, проведенного в компании Джесса, Тейт хорошо понимал, насколько глубоко страдает друг. Правда, Джесс никогда не говорил об этом, но Тейт замечал, как невольно загораются его глаза при виде рыжеволосых женщин и как он исподтишка разглядывает маленьких детей. Сначала, когда Джесс начал сильно пить, Тейт пытался заставить его поделиться болью. Но Джесс отказался, замкнувшись в себе. Наконец Шеннону удалось убедить Роббинса навестить младшего брата, а когда они вновь встретились в Нью-Мексико, Джонаху, по всей видимости, удалось немного успокоить Джесса, и тот отказался от обманчивого забытья, которое приносила бутылка.

Негр надеялся, что со временем Джесс сможет вернуться к жене и сыну, которых так упорно отвергал, но так и не дождался этого. Они выполнили несколько сложных заданий, но хотя Роббинс не пил больше так много, зато безудержно рисковал, словно искушая судьбу положить конец его жалкой жизни.

Но тут Джонах прислал телеграмму. Отец Лиссы умер, и ей грозила опасность потерять «Джей Бар». Лисса просила помочь… ради сына. Его сына. Тейт все еще видел потрясенное лицо Джесса, когда тот читал телеграмму. У него сын! Ни разу за прошлый год он не говорил о ребенке, не пытался угадать, кто родился, мальчик или девочка. И вот, после долгих месяцев отречения, Джесс Роббинс наконец вынужден оказаться лицом к лицу с прошлым. Тейт Шеннон надеялся только, что он сможет прийти в себя, когда увидит, от чего отказывался, и заберет семью в Техас.

— Как, по-твоему, она назвала мальчика? — наконец спросил Шеннон, делая пробный шаг.

— Оставь это, Тейт. Я не собираюсь с ним встречаться.

— Но это вряд ли легко сделать, — великодушно заметил Шеннон.

— Ранчо большое, — коротко бросил Джесс, давая понять, что разговор окончен.

Они добрались до низины уже на закате. Оранжево-золотое сияние окружало дом: в окнах светились огоньки, словно приветствуя поздних гостей. Несколько ковбоев работали в загонах, остальные, отдыхая, курили и переговаривались.

— Пойду в дом ковбоев, — потихоньку сказал Тейт и, не ожидая ответа, повернул коня, оставив Джесса поговорить с женой наедине.

Лисса услыхала конский топот в сумеречной тишине и, уложив Джонни в колыбельку, быстро подошла к окну, выходившему на дорогу, и отодвинула занавеску.

— Джесс! — задохнулась Лисса.

Он вернулся. Вот уже два месяца, как Лисса потеряла всякую надежду. Но теперь, когда он поднимается по дорожке… что она скажет ему?!

Лисса молча наблюдала за мужем, грациозным, похожим на черную пантеру. Шляпа заслоняла эти волшебные глаза, как в тот раз, когда она впервые увидела его… и все тот же смертельно опасный револьвер на бедре…

— Черт, я выгляжу настоящей растрепой, — пробормотала Лисса, глядя в зеркало.

Она целый день провела в седле, объезжая с Моссом пастбища, желая убедиться, сколько голов скота украдено за последние недели. Волосы запылились, висят спутанными прядями, на носу целая россыпь веснушек. Сердце бьется, как обезумевшее, колени трясутся, словно у теленка, которого ведут клеймить.

— Возьми себя в руки, — пробормотала она, услыхав, как открылась дверь и взволнованный голос Клер приглашает гостя войти. Лисса пригладила волосы, отряхнула юбку для верховой езды, поскольку времени переодеться не оставалось.

Джесс стоял в гостиной, там, где его оставила застенчивая маленькая горничная, такая же тихая, насколько Жермен Шанно была громкоголосой и развязной.

Джесс улыбнулся, подумав, как, должно быть, радовалась Лисса, когда выгоняла старую ведьму. — Но тут, заслышав шаги на ступеньках, он вступил в арочный проем, чтобы видеть, как спускается Лисса. По-прежнему стройная, роскошная копна темно-рыжих волос разметалась по плечам. Джесс томится от желания зарыться руками и лицом в блестящие локоны, прижать упругие груди и бедра к изголодавшемуся телу.

«Возьми себя в руки», — с тоской подумал он, старательно придавая лицу выражение безразличия.

Лисса не могла отвести жадного взгляда от мужа, стоявшего в дверях. Одежда покрыта пылью, волосы слишком длинные, на щеках щетина. Как хорошо она помнила уколы этих усиков на нежной коже! Лиссе захотелось коснуться темных прядей, так резко выделявшихся на белом воротничке.

Настороженное лицо, напряженное, как пружина, тело…

Лисса подошла молча совсем близко, взглянула в эти серебристые глаза. От нее по-прежнему пахло флердоранжем. Ноздри Джесса задрожали, когда в голову ударил знакомый аромат.

— Джонах написал, что тебе грозит опасность потерять «Джей Бар», — начал он без предисловий.

Лисса горько усмехнулась.

Чего же ты ожидала — что он упадет на колени и будет целовать твои ноги?!

— И тебе привет, Джесс.

Она отвернулась, от расплавленного серебристого сияния его глаз и пошла по коридору к библиотеке. Если желает ограничиться только деловыми отношениями, она будет играть по его правилам.

— С самой весны нас осаждают грабители. Потом, после смерти отца, ковбои начали уходить.

Джесс последовал за ней в уставленную книжными полками комнату. Открыв гроссбух, Лисса подала его Джессу.

— Сожалею о твоем отце, — тихо сказал он.

— Тебе и без этого есть о чем сожалеть… словом, об отце плакаться не стоит. Я, во всяком случае, слезинки не проронила. Если бы он умер именно тогда…

Лисса остановилась, не желая выкладывать правду. Что это с ней? Зачем еще больше унижать себя?

Джесс наблюдал смену эмоций на лице жены, видел, как она оборвала себя, не договорив.

Маркус Джейкобсон никогда не был человеком сговорчивым.

— Насколько я понимаю, он так и не простил тебя. Ты могла уехать, вернуться на Восток.

— Я так и сделала, но тут у него случился первый приступ., . Ну что ж, с этим покончено… Вот книги. Сам можешь увидеть, как велики потери.

Джесс просмотрел книги, задал несколько вопросов относительно того, когда и где был украден скот. Объяснив все подробно, Лисса добавила:

— Сегодня утром мы с Моссом объездили пастбища, чтобы посмотреть, насколько плохи дела. Думаю, он тоже хочет уволиться.

Невеселая улыбка искривила губы Джесса.

— Теперь, когда я здесь, такое вполне вероятно.

Лисса покачала головой.

— Нет. Не думаю. Он может не любить тебя, но подчинится твоим приказам, как, впрочем, и остальные ковбои. Они просто не выносят мысли о том, что женщина может ими командовать.

Джесс резко вскинул голову и со стуком захлопнул гроссбух.

— Как только вес закончится, Лисса, я уеду.

— Знаю, — рассерженно бросила она. — У тебя свое ранчо в Техасе.

— Кто тебе сказал?!

Собственно говоря, Джесс уже догадывался, кто успел проболтаться, и это совсем ему не нравилось.

— Моя подруга Камелла, — вызывающе бросила Лисса.

Глаза Джесса сузились.

— На твоем месте я бы осторожнее выбирал друзей.

— В самом деле?! Но, как тебе известно, осторожность никогда не принадлежала к числу моих добродетелей. В любом случае, я такая же отверженная, как она. И, кроме того, Джесс, у нас с ней много общего, — не смогла удержаться Лисса.

— Ты, кажется, из кожи вон лезешь, чтобы нажить себе врагов среди всех порядочных людей Шайенна.

— После того, как мы поженились, мне ничего больше не остается.

— Я уже ничего не могу изменить, Лисса, — горько ответил Джесс. — И единственно на что способен — попытаться спасти твое ранчо.

Это не мое ранчо, — запротестовала Лисса, желая, чтобы он наконец упомянул о Джонни.

— Но уж, во всяком случае, и не мое!

— Нет, оно принадлежит твоему сыну, но, впрочем, тебе всегда было на это наплевать!

— Будь это так, я не бросил бы высокооплачиваемую работу и не промчался восемьсот миль.

Поняв, что ссорами ничего не решить, Лисса постаралась унять бушующую в ней ярость. На этот раз она поведет игру тоньше!

— Я велю Клер приготовить тебе комнату. Пока отведешь Блейза в конюшню, ужин уже будет готов. Теперь мы едим на кухне, но, если хочешь, можно накрыть в столовой, — объявила Лисса и затаила дыхание.

Джесс сцепил зубы.

— Я буду спать вместе с ковбоями. Уксусный Джо даст мне и Тейту одеяла…

— Нет!

Лисса глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и серьезно повторила.

— Нет, Джесс. Я не пытаюсь соблазнить тебя. Если собираешься управлять ранчо, нельзя жить вместе с ковбоями. Даже у Мосса собственный домик, а он всего-навсего управляющий. Ты мой муж… хотя бы формально. Все ждут, что ты будешь жить здесь. — И тихим, хриплым, прерывающимся от волнения голосом добавила: — Не позорь меня, Джесс, не надо.

Джесс отшатнулся, словно от удара. Как он мог отказать? К тому же Лисса, вероятно, права — и без этого будет достаточно сложно держать в руках ковбоев и несговорчивого старого управляющего. Придется спать под одной крышей с женой. Но не в одной постели.

— Хорошо, Лисса, — вздохнул он. — Я, пожалуй, сначала потолкую с Саймингтоном.

— Мы подождем с ужином, пока ты не вернешься, — кивнула Лисса и начала складывать счетные книги.

— Джесс постучал в дверь хижины Мосса и подождал, пока не послышался скрип отодвигающегося стула и не раздались шаги. Старик, прищурясь, вгляделся в темноту, потом, тихо выругавшись, отступил, давая Джессу дорогу.

— Лисса не говорила, что послала за мной?

— Нет. Но это меня не удивляет, — кисло пробурчал Саймингтон, переводя взгляд с Джесса на большой дом.

— Да, я остаюсь здесь. Вы недовольны?

Будь он проклят, если собирается объяснять, где и как будет проводить ночи!

Мосс с отвращением пожал плечами.

— Дьявол, да ведь она вышла за вас по закону, так что все это не мое дело!

— Совершенно верно, не ваше, — тихо отозвался Джесс. — Но я слышал, от грабителей совсем покоя не стало.

Саймингтон налил себе виски из полупустой бутылки и, не предложив Джессу, выпил сам и вытер рот рукавом.

— Только за последний месяц угнали тысячу голов. Видимо, некоторые из тех парней, кого ты подстрелил, вернулись.

— Разве что в саванах и бряцающих цепях, — спокойно ответил Джесс. — Сколько новых ковбоев наняли с тех пор, как я уехал?

Саймингтон отрывисто, невесело засмеялся.

— Да они только и делали, что увольнялись, пока мисс Лисса не привезла человек шесть-семь из города, с месяц назад или около того.

— Мне нужен список их имен. А завтра с самого утра покажете места, откуда угоняли скот.

Он повернулся к выходу, но задержался.

— Лисса говорила, вы хотели уволиться, но не сделали этого. Если не захотите работать на меня, скажите сразу. Не люблю, когда мне перечат.

Взгляды холодных серых и рассерженных карих глаз скрестились.

— Я остался из-за Маркуса Джейкобсона. Работал на него еще с тех пор, когда молоко на губах не обсохло. Если он хотел оставить ранчо ей и ее мальчишке — значит, так тому и быть. Разделайтесь с этими негодяями, я помехой не буду.

— Хорошо, ты спокойно кивнул Джесс и вышел в прохладную ночную тьму.

По пути на кухню он остановился на заднем дворе у насоса и умылся. Вытираясь, Джесс размышлял о разговоре с Саймингтоном. Старый управляющий ненавидел его, но оставался верен Джейкобсону и ранчо и, возможно, не уволится после того, как Джесс уедет. Хорошо. Лиссе понадобится помощь. Может, тогда она сумеет сохранить «Джей Бар» для своего мальчика. Своего мальчика. Именно так назвал Саймингтон его сына. Не внуком Маркуса. Даже не сказал «ваш мальчик». Не думай о нем.

Джесс застегнул рукава сорочки, пригладил густые пряди и направился к кухне, навстречу приветливому оранжевому огоньку и аппетитным запахам свежеиспеченных булочек и жареных цыплят.

На ярко-зеленой скатерти стояли два прибора. Лисса подала блюдо золотистых цыплят и сейчас возилась с большими льняными салфетками. Застенчивая маленькая горничная сделала Лиссе реверанс и вышла из кухни. Вид у нее при этом был такой, словно Джесс вот-вот откусит кусочек не от цыпленка, а от нее.

— Клер работала в Шайенне у портнихи, настоящего тирана в юбке. Я предложила ей перейти ко мне, когда уволила Жермен.

— Это меня не удивляет, — ухмыльнулся Джесс. Когда он отодвинул стул для Лиссы, запах флердоранжа вновь окутал мозг.

Лисса взглянула на него сияющими золотистыми глазами, и у Джесса перехватило дыхание.

— Жермен всегда ненавидела меня, но я не могла понять почему. Она сейчас в городе, живет на деньги, оставленные ей моим отцом по завещанию. Не знаю, почему она не возвращается в Канаду?

— А почему ты не возвращаешься в Сент-Луис? Не продашь ранчо и не предоставишь кому-то другому разделаться с грабителями.

Лисса упрямо нагнула голову.

— Никому меня отсюда не прогнать. Ранчо принадлежит нашему сыну!

Лисса ожидала, что Джесс спросит о Джонни, но тот занялся цыпленком. Ужин продолжался в молчании. Наконец Джесс вытер губы салфеткой и отодвинул тарелку.

— Поблагодари Клер. Очень вкусно.

— Это не Клер. Цыплят жарила я.

В голосе Лиссы звучали горделивые нотки.

— Ты и воды не могла вскипятить, когда я уехал отсюда.

— За последний год много чему пришлось научиться. Когда я жила с тетей Эдит, я попросила ее кухарку показать, как готовить. И представь себе, мне очень понравилось.

— Ты уже тогда знала, что вернешься и выгонишь мадам Шанно.

— Может быть, — загадочно улыбнулась Лисса. — А что сказал Мосс?

— Он останется. Говорил, что ты наняла новых людей.

— Но это уже гораздо позднее того, как опять начались грабежи. Я знала, о чем ты думаешь, но на этот раз соучастников нет, разве что кто-то из старых ковбоев связался с шайкой.

Джесс внимательно взглянул на Лиссу.

— Считаешь, это возможно?

— Все возможно.

— Кто-нибудь предлагал купить ранчо?

У Джесса были кое-какие подозрения, но он не хотел преждевременно их высказывать.

— Не совсем…

Лисса остановилась, довольная блеснувшей в его глазах искоркой заинтересованности.

— Лемюэл Мэтис надеялся жениться на мне… если я разведусь с тобой.

— Насколько я понимаю, ты отказалась, — бесстрастно заметил он, проклиная себя за невероятное облегчение, затопившее душу от сознания того, что Лисса действительно так поступила.

— Ему нужна была не я, а ранчо. Мэтис просто дурак!

— Должно быть, он стоит за всеми кражами.

— Сомневаюсь. Напыщенный старый Лемюэл и вдруг ворует коров?!

Сама идея казалась девушке абсурдной.

Джесс встал и помог Лиссе подняться. Этот маленький жест вежливости неожиданно заставил их почувствовать себя настоящими супругами, привыкшими к совместным обедам и долгим дружеским разговорам. Лисса обнаружила, что слишком наслаждается этим, чтобы снова и без борьбы отпустить Джесса, когда все закончится. Она сделает все возможное, чтобы удержать его.

— Сейчас провожу тебя в твою комнату, — чуть задыхаясь, сказала Лисса.

Он отступил в сторону, давая ей пройти, потом взял со стула седельные сумки и пошел следом. Когда они подошли к комнате для гостей, с другого конца коридора донесся тихий плач ребенка.

— Джонни редко просыпается по ночам. О, разве я не сказала тебе, что назвала его Джоном? Это имя моего дедушки со стороны матери и еще твоего отца. Так что сын теперь именуется Джон Джесс Роббинс.

Что это я так разболталась?

Лисса заметила внезапное выражение беззащитной боли, и сердце ее сжалось.

— Хочешь взглянуть на него?

Не успели эти слова слететь с губ, как она мысленно прикусила язык. Слишком рано.

Маска безразличия мгновенно опустилась на лицо. Нет} Лисса. Думаю, не стоит.

Джесс закрыл дверь, оставив ее стоять в пустом коридоре.




Глава 19


Джесс проснулся от запаха жарившегося бекона и свежесваренного кофе. Несмотря на усталость после долгого путешествия, ночью он долго не мог уснуть и все прислушивался к голосу Лиссы, баюкавшей Джонни, представляя ее с ребенком на руках…

Перекинув ноги через край кровати, он сел, потирая заспанные глаза.

Пожалуй, если не остерегаться, можно легко привыкнуть к такой мягкой постели. Но Джесс Роббинс давно привык остерегаться.

Как, черт возьми, я смогу спать и есть с ними под одной крышей? пробормотал он себе под нос и подошел к умывальному тазику. Рядом лежали мыло и чистое полотенце. Вытащив из сумки смену одежды и бритву, Джесс побрился и переоделся. Раньше или позже ему придется увидеть сына — Лисса об этом позаботится.

Лисса… Находиться с ней в одной комнате просто невозможно — вчера за ужином он едва не сошел с ума, а сегодня чувствовал себя так, словно его ведут на казнь.

Лисса уже хлопотала у плиты, ловко переворачивая кусочки бекона на чугунной сковороде. Потом поставила на тарелку на стол рядом с блюдом пышных лепешек и масленкой со свежесбитым маслом. Услышав шаги Джесса, она подняла голову и улыбнулась;

— Доброе утро.

Джесс не мог не заметить, как уютно выглядела кухня, как освещала Лисса эту комнату своим присутствием и как сильно отличалась от той избалованной девицы в шелках, которую он когда-то встретил.

Теперь веснушчатый нос был измазан мукой, белый передник прикрывал простое желтое ситцевое платье. Волосы сколоты узлом на затылке, но несколько непокорных прядок все же выбились, словно Лисса причесывалась в спешке.

Какие ты любишь яйца? — спросила она почти застенчиво.

— Только не сырые, если повезет, конечно. Лисса рассматривала мрачно-насмешливое лицо, пытаясь не обращать внимания на запах мыла и кожи.

— Считай, тебе повезло. Яичница сойдет?

— Сойдет…

Он налил себе чашку обжигающего кофе из большого кофейника и выглянул из окна.

— Ты всегда такой общительный по утрам! — осведомилась она, разбивая на сковородку три яйца.

Как мало в действительности знаю о нем!

Джесс что-то пробурчал, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век поверх края чашки. Сделав глоток, он заметил:

— Слава Богу, твой кофе лучше, чем у Уксусного Джо.

— Еще бы! По-моему, он кипятит свое зелье, пока в нем даже подкова утонуть не сможет.

— «Не бывает таких вещей, как слишком сильный кофе…»

— «Только слишком слабые люди…» — докончила Лисса, счастливая увидеть искреннюю улыбку на лице Джесса.

Она положила яйца на подогретую тарелку, протянула Джессу и показала на блюдо:

— Бери бекон и лепешки.

Лисса стояла так близко, что Джесс мог видеть мелкие капельки пота у нее на лбу. Ему внезапно захотелось отвести влажные вьющиеся прядки, прилипшие к шее, погладить глубокую ложбинку между грудями, но вместо этого Джесс взял тарелку, поблагодарил и уселся. Лисса быстро поджарила себе яйцо и тоже села:

— Что, по-твоему, Мосс сумеет тебе показать? Джесс пожал плечами и глотнул кофе.

— Хочу посмотреть, угоняют ли скот по тем же маршрутам, что и раньше. Тот, кто стоит за этим, должно быть, имеет возможность отправлять скот с железной дороги в Небраску.

Пытаясь осознать это неприятное заявление, Лисса задумалась и наконец сказала:

— По-прежнему считаешь, что кто-то в Ассоциации связан с этим? Не у каждого такие возможности!

— Вероятно. А может, просто опытный вор, заключивший сделку с покупателем краденого. Так обычно это и делается.

Он вытер рот салфеткой и поднялся.

— Спасибо за завтрак, Лисса.

Лисса глядела на него влажными золотистыми глазами:

— Будь осторожен, Джесс, — серьезно предупредила она.

Он кивнул и вышел, стараясь не думать о том, как выглядела бы Лисса в его маленькой кухне, склонившаяся над открытым очагом. У него на ранчо не было плиты последней модели.

«Ты мог бы купить такую», — закралась предательская мысль.

Он подошел к загонам и увидел, что там никого нет. Большинство ковбоев давно уже разъехались. Только Саймингтон стоял в двери конюшни, поглощенный беседой с огромным медведеподобным мужчиной, в котором Джесс узнал Джетро Баллиса, кузнеца «Джей Бар». Позади, прислушиваясь к разговору, стояли еще двое, чьих имен Джесс не знал. Но тут жаркий ветер донес но него обрывок спора.

— Я не останусь, Мосс, так и знай. Она здесь будет ляжки расставлять перед чертовым полукровкой, а я терпи! Там, откуда я родом, такое отребье не спит с белыми женщинами!

— Джетро, ты бы лучше заткнул свой рот попоной…

— Кстати, а откуда ты родом, Джетро? — зловеще-тихо перебил Джесс.

Великан повернулся и сплюнул комок жвачки в пыль, прямо у носков сапог Джесса.

— Какое тебе дело, краснокожий ниггер, — прошипел он.

Изрытое оспинами лицо покрылось багровыми пятнами.

— Просто знать хотел — может, это был ад? Туда ты снова отправишься, если твой грязный язык еще хоть слово выговорит о моей жене, — спокойно объявил Джесс.

Джетро со злобной ухмылкой, открывший два ряда черных гнилых зубов, вскинул вверх руки.

— Я не вооружен, полукровка. Хочешь побороть меня, придется драться, как настоящие мужчины!

— Я не дерусь со скандалистами. Ты уволен. Складывай вещи и убирайся, — с отвращением бросил Джесс, наблюдая, как несколько оставшихся ковбоев направляются к ним.

— Ты не можешь уволить меня. Только дочь мистера Джейкобсона…

— Я предупредил, чтобы ты не смел говорить о ней, — процедил Джесс, устало отстегивая кобуру и протягивая ее Моссу. Черт, если он разобьет костяшки пальцев об это животное, трудно будет владеть руками — но нельзя застрелить безоружного человека, а кроме того, необходимо раз и навсегда показать, кто здесь главный.

Гнусные оскорбления кузнеца в адрес Лиссы привели Джесса в бешенство, но он заставил себя оставаться спокойным. Быстро оглядев загон, Джесс не смог найти подходящего орудия, которое помогло бы выиграть схватку.

Джетро перевешивал Джесса на добрых пятьдесят фунтов и был дюймов на шесть повыше. Ощерившись, он выступил вперед и размахнулся, но Джесс увернулся, успев одновременно нанести удар в толстое брюхо противника и отступить в сторону. Но вместо ожидаемого стона послышалось что-то вроде фырканья — за слоем жира находились стальные мускулы.

Джесс ловко отпрыгнул, как только Джетро размахнулся, но на этот раз кулак задел его по щеке — кузней был медлителен и неуклюж, но силен, как бык, и также злобен. Джесс метнулся направо, потом влепил хук левой прямо в челюсть Джетро. Боль молнией пронзила руку, но кузней только тряхнул головой и рассмеялся. К этому времени все ковбои, оставшиеся на ранчо, собрались вокруг и начали заключать пари, ставя в основном на Джетро, которому все-таки удалось в свою очередь нанести удар в живот Джесса так, что у того перехватило дыхание, и прежде чем он успел отстраниться, кулак кузнеца врезался в его лицо, едва не выбив правый глаз.

Джесс стиснул зубы, глубоко вздохнул, пытаясь прояснить гудевшую голову, и начал отступать, преследуемый по пятам противником и отходя к открытой двери конюшни. Если бы только суметь заманить туда кузнеца! И его желание исполнилось, только не так, как замышлял Джесс. Получив очередной страшный удар под ребро, Джетро ринулся вперед и стиснул Джесса медвежьей хваткой. Оба повалились на усыпанный соломой пол конюшни.

Джесс, к несчастью, оказался внизу, кузнец, подняв мясистый кулак, навалился на врага, и когда попытался обрушить его на ненавистное лицо, тот каким-то образом сумел вывернуться, сбросив кузнеца, чей кулак вместо этого врезался с ужасной силой в жесткую утоптанную землю.

Пока Джетро сыпал проклятиями, Джесс перекатился на спину, вскочил и схватил первое, что попалось под руку, — оглоблю с разбитого фургона. Большой неуклюжий шест был плохо оструган и в ладони Джесса вонзилось сразу с полдюжины заноз, но он, не обращая внимания, замахнулся на наступавшего кузнеца. Джетро упал на колено, как ни странно не потеряв сознания от удара, задевшего правое плечо и предплечье.

Его чертова лапа даже не сломалась.

Джесс пошире расставил ноги и вновь замахнулся, как только Джетро вскочил и потянулся за оружием. На этот раз удар пришелся на руку, послышался треск ломающихся костей и агонизирующий вопль. Не дожидаясь, пока враг очнется, Джесс всадил конец оглобли в лицо великана. Джетро без сознания рухнул на землю — из разбитого рта и сломанного носа хлестала кровь.

Джесс, выругавшись, отшвырнул оглоблю. Его правый глаз был уже полузакрыт, голова и левое плечо гудели и пульсировали от боли, обе руки выглядели так, словно кто-то использовал их вместо подушечек для иголок.

Он поковылял к двери, где столпились усмиренные ковбои, наблюдавшие за финалом с благоговейным уважением.

— Спектакль окончен! — Джесс сплюнул кровь из рассеченной губы и показал на Джетро: — Суньте его в фургон и отвезите в город. Я пришлю его жалованье. Если кто-то хочет уйти, пусть скажет прямо сейчас.

Он обвел толпу холодным взглядом прищуренных глаз. Никто не произнес ни слова.

— Ладно. Идите работайте.

Когда все разошлись, Джесс повернулся к Моссу:

— Дай мне несколько минут, чтобы умыться, и встречаемся здесь.

Мосс, не скрывая изумления, кивнул:

— Никогда такого не видел! Никому еще не удавалось побить Джетро!

— Думаю, у них под рукой просто не было оглобли, — мрачно объявил Джесс, направляясь к дому.

В кухне никого не было, но сверху доносились голоса. Пытаясь припомнить, где у Лиссы аптечка, он начал обыскивать кладовую и сразу же нашел корзину, вынул все необходимое и понес к зеркальцу над раковиной.

Джесс накачал насосом холодной воды в тазик, опустил окровавленное, покрытое синяками лицо в прохладные глубины. Услышав шум воды, Лисса оставила Джонни с Клер в комнате для шитья и спустилась в кухню, где и нашла Джесса. изучавшего свое отражение.

— Господи, что это с тобой приключилось?!

— Споткнулся о целую тонну… кузнеца, — пробормотал он.

— Лисса забрала у него губку, осторожно обмыла распухший глаз.

— Джетро? — Дрожь отвращения прошла по ее спине. — Повезло еще, что он не избил тебя до смерти.

— Ему еще долго не придется участвовать в драках, — удовлетворенно буркнул он.

Лисса замерла. — Ты не…

— Нет, не убил, — вздохнул Джесс, — но если я выгляжу не так чтобы очень, то он — гораздо хуже.

Лисса вернулась к своему занятию.

— Но как ты мог побить такого здоровяка в драке? Она взяла его руку, разомкнула кулак, осматривая ссадины на костяшках и красные рубцы на ладонях.

— А я и не смог. Пришлось взять оглоблю, — пояснил он, морщась и осторожно сгибая и разгибая пальцы.

— Оглоблей?

Сама мысль о том, что Джесс мог уложить Джетро Баллиса оглоблей, казалась попросту невероятной.

Представив эту картину, Лисса неожиданно громко хихикнула.

— Я рад, что ты находишь это забавным, — сухо объявил Джесс.

Лисса начала промывать раны.

— Ну, не совсем забавным, но…

Неожиданно она поняла, что для такой схватки должна быть причина, и мгновенно посерьезнела.

— Почему вы подрались?

Лицо Джесса сразу же замкнулось.

— Мосс ждет. Лучше дай пинцет, я вытащу самые большие занозы.

Он потянулся за пинцетом.

— Порез над глазом нужно зашить. Почему вы дрались, Джесс? — повторила Лисса, вдевая нитку в иглу, и, когда он не ответил, тихо сказала: — Это из-за меня, правда?

— Нет. Из-за меня, — категорично отрезал Джесс. Поняв, что ничего не добьется, Лисса сменила тему.

— Не могу дотянуться до тебя. Садись, — велела она, взяв иглу.

Джесс подвинул кухонный стул, оседлал его и оперся руками о спинку. Лисса подошла поближе, осторожно наложила два крохотных шва на глубокий порез над правой бровью, сосредоточенно прикусив губу, вспоминая, как зашивала его рану в тот далекий день много месяцев назад. Но все то же напряжение потрескивало между ними искрами электричества, словно крохотные молнии перед грозой на нагорных равнинах.

Джесс тоже был не в силах забыть прошлое. Он изо всех сил вцепился в спинку стула, но тут же разжал пальцы — слишком глубоко впились в ладони занозы.

— Прости, если сделала больно, но думаю, шрама не останется — бровь почти его скроет, — выдохнула Лисса, не смея встретиться с ним взглядом.

— Это руки, не порез, — пробормотала он, тоже боясь посмотреть в ее прелестное лицо. Но зато он мог видеть соблазнительные округлости груди… Желание пламенем охватило Джесса, он проклял все на свете, когда Лисса, осторожно взяв его за руки, повернула их ладонями вверх.

Какими крошечными и белыми выглядели эти пальчики по сравнению с его — длинными, загорелыми. Лисса так хорошо помнила эти длинные красивые пальцы, ласкающие ее…

Лисса вынудила себя поднять пинцет, молясь о том, чтобы удержаться от невольной дрожи, и начала вытаскивать острые иззубренные кусочки дерева, глубоко засевшие под кожей, потом потерла ранки спиртом, смазала мазью ободранные костяшки пальцев.

— Надо бы перевязать…

— Нет. Я должен пользоваться руками, иначе долго мне не прожить.

Джесс начал подниматься как раз в тот момент, когда Лисса потянулась к раковине, чтобы поставить банку с мазью, и тут он случайно задел ее грудь. Глаза Лиссы широко открылись, бездонные, испуганные; взгляды их скрестились. На несколько мгновений оба застыли, в каком-то дюйме друг от друга, но не соприкасаясь… только дыхание сливалось в жарком летнем воздухе.

Лисса нерешительно, словно опасаясь испугать его, протянула руку, осторожно обвела рассеченную губу кончиками пальцев.

И внезапно Джесс схватил ее в объятия, притянул к себе и, наклонив голову, впился губами в ее губы. Лисса приоткрыла рот, ощущая жаркую ярость его вторжения, чувствуя вкус кофе и крови на языке. Она сжала его покрытое синяками лицо, смиряя буйную жестокость его поцелуя, нежно зализывая порезы и ссадины. Джесс едва не обезумел от утонченно-мучительных ласк. Непроизвольная, глубокая дрожь, зародившаяся где-то внутри, волнами распространилась по телу, пока не добралась до кончиков пальцев. Он начал лихорадочно расстегивать пуговицы ее лифа. Тихий жалобный плач ребенка разрезал тишину. Джесс замер, перебарывая каждую частичку собственного существа, отстранил Лиссу, оставляя жирные следы на тонкой ткани.

— Я… испачкал тебя, Лисса, — прерывающимся голосом пролепетал он и, повернувшись, быстро зашагал к двери.

Джесс и Мосс проехали по тихим пастбищам, откуда за последнее время был угнан скот. Увиденное только подтвердило подозрения Джесса: угоны явно были делом рук профессионалов.

Спутники говорили мало, только обменивались самой необходимой информацией о грабежах и последних событиях на большом ранчо.

По пути к дому оба увидели круживших вдалеке стервятников. Они решили подъехать поближе и обнаружили причину около самого большого пруда в двадцати милях от основных зданий. Больше дюжины голов скота успело сдохнуть, некоторые лежали на берегу, остальные — под водой.

— Сколько, по-вашему, прошло времени? — спросил Джесс, рассматривая раздувшееся брюхо бычка.

— В такой жаре… черт… трудно сказать. День, может быть, но не больше. Ковбои часто сюда заезжают.

— Вода отравлена, уж это точно, — кивнул Джесс, осторожно пробуя смертельную жидкость кончиком языка.

Саймингтон швырнул шляпу на землю и выругался длинно и цветисто.

— Воровство я еще могу понять, но это… чистая подлость!

Глаза Роббинса сузились:

— А по-моему, все ясно — они хотят заставить нас гнать стада к водопою в верховьях Лоджпол.

Лицо управляющего побагровело от ярости; сплюнув в пыль, он пробормотал:

— Достаточно далеко на восток, чтобы лишиться всего скота! Легкая добыча для грабителей.

— Угу. Особенно сейчас, когда у нас рук не хватает.

— Что будем делать? — осведомился Мосс, когда Джесс вскочил на Блейза.

— Передай Лиссе, что я уехал в город на ночь. Не говори ничего о яде. Поставь здесь знак и вели всем людям, кто посвободнее, сбить гурты и начать перегонять их к ближайшему водопою. Поставьте охрану у каждого колодца, не думаю, что они выкинут еще какой-нибудь фокус. Одного вполне достаточно, чтобы добиться цели.

— У меня и так людей не хватает. Как, черт побери, мне все это выполнить? — раздраженно осведомился Мосс, сморщив обветренный лоб.

— Попробую кого-нибудь нанять в Шайенне. И вызову телеграммой наемников.

— Нам и новый кузнец понадобится, — устало сказал Мосс и добавил: — Джетро всегда был уродом, грубияном и скандалистом!

— С сегодняшнего утра он стал еще уродливее, — заметил Джесс и повернул Блейза на дорогу, ведущую в Шайенн.

Вести о возвращении Джесса на ранчо уже достигли ушей горожан. Люди оживленно перешептывались, жадно и настороженно оглядывали Джесса — каждому хотелось узнать, почему он так избит и зачем приехал в город.

Некоторые просто любопытствовали, остальные же были открыто враждебны. Не обращая ни на кого внимания, Джесс сразу направился к «Шайен-клаб». Он привязал Блейза к коновязи и подошел к высокому крыльцу, окружавшему внушительное трехэтажное здание, выстроенное из камня, с остроконечной крышей и восемью кирпичными трубами.

Несколько членов престижного мужского клуба, стоявших у входа были, как один, одеты в шерстяные костюмы и накрахмаленные сорочки. Сказать, что они выглядели изумленными при виде столь неожиданного гостя, означало бы сильно преуменьшить их реакцию.

На верхней ступеньке Джесс остановился, смерил взглядом скотоводов, поставив их на место ледяным взглядом серых глаз. В довершение всего рука Роббинса небрежно покоилась на рукоятке кольта. Немного помолчав, он сказал:

— Я ищу Лемюэля Мэтиса:

Тот, что повыше, старик, с густой копной седых волос ответил Джессу жестко:

— Он, наверное, в курительной.

И повернувшись к компаньону, добавил:

— Джош, почему бы тебе не позвать Мэтиса для мистера Роббинса?

Мужчина помоложе покраснел, но, повернувшись на каблуках, исчез в здании.

— Вы знаете меня, — не повышая голоса констатировал Джесс.

— Вот именно. Слышал, вы получили «Джей Бар»? Скотовод помолчал, но Джесс и не подумал ответить на вопрос и коротко бросил:

— Передайте Мэтису, я жду его в «Ройял Тиетр». Нужно поговорить насчет отравленной воды.

И, сбежав по ступенькам, отошел, оставив старика глазеть с раскрытым ртом ему в спину.

Мэтис появился в мюзик-холле к тому времени, как Джесс заказал вторую кружку пива.

Роббинс с удовлетворением наблюдал за его торопливой походкой. На один вопрос уже получен ответ. Высокомерный президент Ассоциации достаточно сильно заинтересован в делах «Джей Бар», чтобы унизиться до встречи с Джессом Роббинсом. Он поднял кружку в издевательском приветствии и допил вино.

— Присаживайтесь, Мэтис.

Лемюэл стоял рядом, сжав кулаки, словно решая, что приличнее: торчать в одиночестве или сесть за один столик с наемником. Он выбрал последнее, с подозрением оглядывая исцарапанное разбитое лицо Джесса, но воздерживаясь от замечаний.

— Что это за отравленная вода?

— Колодец «Бич Бэйзин». Дюжина голов подохла сегодня утром.

Джесс следил за реакцией Мэтиса.

— Уверены, что кто-нибудь бросил в воду яд? Может, коровы что-то съели?

— Вода. Какие-нибудь идеи относительно того, где человек может раздобыть достаточно мышьяка, чтобы отравить пруд такого размера, да еще и питаемый подземными источниками?

Цветущее лицо Мэтиса, казалось, слегка покраснело, но больше он ничем не выказал волнения.

— Ассоциация делает заказы на большие партии и продает скотоводам, те травят мышьяком лис.

— Кто-нибудь за последнее время приобрел значительное количество? — осведомился Джесс, сворачивая сигарету и поднося к ней спичку.

Мэтис поморщился от запаха дешевого табака. Сам он курил только сигареты высшего сорта «Лацо Виктория», присылаемые клубу из Нью-Йорка.

— По-моему, никто. Но это означает, что вам придется отогнать стада на дальние пастбища.

— Вижу, соображаете быстро, — холодно усмехнулся Джесс. — Мне понадобятся ковбои. Не знаете случайно, кому в Шайенне нужна работа? Плачу по высшей ставке.

— Какого черта вы вернулись, Роббинс? Лиссе это не поможет.

— Она просила меня, — спокойно ответил Джесс, наблюдая, как в глазах Мэтиса разгорается ярость.

— Кроме новых бед это ни к чему не приведет. Джесс пожал плечами.

— Учитывая, как сейчас идут дела на «Джей Бар», вряд ли можно ожидать, что будет еще хуже. Ну что ж, если случайно наткнетесь на парней, которым нужны деньги, буду очень обязан, если упомянете о «Джей Бар».

Он погасил сигарету и встал как раз в тот момент, когда через толпу протиснулась Камелла Альварес.

— Когда-нибудь Лисса пожалеет, что вообще тебя увидела, : — прорычал Мэтис.

— Моя жена уже осознала свою ошибку, — мягко ответил Джесс и отошел.

Кэмми глядела вслед устремившемуся к выходу Лемюэлу Мэтису.

— Не могу поверить, что он действительно сидел с тобой за одним столом.

— Зато я могу, — мрачно пробурчал Джесс. — Ты прекрасно выглядишь, Кэмми.

На певице было тесно облегающее платье из переливающейся голубой ткани с огромным вырезом, из которого соблазнительно поднимались два нежных полушария. В забранных вверх волосах трепетало ярко-синее перо.

— Зато ты выглядишь отвратительно, милый. Что случилось? Кому-то в «Джей Бар» не понравился твой приезд?

Она осторожно коснулась ноющей челюсти пальчиками, на которых сверкали поддельные сапфиры.

Джесс сморщился, но тут же ухмыльнулся, понимая, что Кэмми видит, какие затравленные у него глаза.

— Какого дьявола ты проболталась Лиссе о моем ранчо?

Кэмми, улыбнувшись, подождала, пока Джесс заказал у бармена выпивку.

Она пришла за помощью, а ты просил меня сделать, что смогу!

Джесс залпом проглотил виски.

— Послала бы за мной, вот и все, незачем было разыскивать!

— Она хочет уехать на юг, да?

— Нет, — сухо объявил он, налив еще стакан. — Просто… еще одно лишнее недоразумение.

— Видел сына? — печально улыбнулась Кэмми. — Бьюсь об заклад, настоящий богатырь.

— Не знаю. Слушай, Кэмми, мне нужны кое-какие сведения.

— Конечно, Джесс, я всегда рада быть тебе полезной.

Певица видела, как мучается и тоскует Джесс… но говорить об этом не имеет смысла. Он вернулся, пока и этого достаточно.

— Что ты хочешь знать?

Кэмми едва не предложила подняться в ее спальню, но тут же сообразила, что гнусные слухи мгновенно дойдут до Лиссы, и поэтому показала на дальний столик, откуда не была видна сцена. Джесс удивленно поднял брови.

— С каких это пор ты так осторожничаешь, Кэмми?

— Со дня твоей свадьбы, дорогой, — отпарировала она, пытаясь втиснуться на неудобный стул, что было не очень легко в такой узкой юбке, несмотря на смелый разрез сбоку до самой талии.

Не обращая внимания на колкость, Джесс рассказал о мышьяке и своих подозрениях.

— Значит, думаешь, что Мэтис пытается разорить «Джей Бар»?

Кэмми, прищурив темные глаза, сосредоточенно постукивала пальцами по выщербленному столу.

— Он всегда мечтал жениться на Лиссе и заполучить «Джей Бар», а поскольку это не вышло, возможно, хочет разорить или вынудить продать ранчо, чтобы самому купить по дешевке…

— Но это не объясняет прошлогодних грабежей. Тогда Мэтис был уверен, что женится на Лиссе, — возразила Кэмми.

— Может, задумал план, с целью оказать давление на старика, потому что тот хотел найти кого-то, способного избавить ранчо от набегов. Черт возьми, не знаю.

Он угрюмо уставился в янтарную жидкость в стакане.

— Только гляди в оба и, если что узнаешь, сообщи.

Джесс допил виски и вновь плеснул из бутылки в стакан.

— В вине ответов не найдешь, дорогой.

— Зато отыщу забвение. Пока и этого достаточно.

— Тебе нужно ехать домой, к жене и сыну. Лисса хочет, чтобы ты вернулся.

В горле у Кэмми саднило от непрошеных слез.

— Тогда она еще большая дура, чем я, — бросил Джесс, осушил стакан и молча налил еще.




Глава 20


Ранним утром, когда Джесс отправил телеграмму в Нью-Мексико с требованием подкрепления и старался лишний раз не поворачивать голову, тяжелую после вчерашнего похмелья, словно чугунный котел, Лемюэл Мэтис подъехал к большому дому на ранчо и успел спешиться, пройдя несколько шагов по ступенькам крыльца, когда из-за угла вылетел Кормах, совершавший утреннюю прогулку. Овчарка, тихо зарычав, остановилась и угрожающе ощерила зубы.

Из окна до Лиссы донеслись громкий лай и льстивые уговоры. Она тут же сбежала вниз, одновременно пытаясь успокоить Кормака, пригладить волосы и застегнуть платье, и подоспела как раз в тот момент, когда пес, прижав Мэтиса к стене, положил ему на плечи огромные лапы и хищно оскалился.

— Уберите этого волчину в собачьей шкуре, или мне придется пристрелить его, Лисса.

По щекам Лемюэля градом катился пот. Судя по пепельно-серому лицу и тому, с какой силой он прижимался к стене, казалось невероятным, чтобы он сумел достать пистолет, не говоря уже о каких-то выстрелах.

— Лемюэл, я никогда не понимала, почему Кормак относится к вам подобным образом, — заявила Лисса, понимая, что собака просто решила порезвиться.

Собственно говоря, было довольно забавно наблюдать, как напыщенный Лемюэл Мэтис, общественный деятель, известное в Шайенне лицо, распластался по стене, отворачивая физиономию от зловонного дыхания Кормака.

Вынудив себя сохранить беспристрастный вид, Лисса строго велела собаке убираться. Пес, убедившись, что хозяйка не шутит, с сожалением забыл об игре и затрусил прочь, предоставляя Мэтису счищать пыль и штукатурку. Вся спина коричневого пиджака была в белых пятнах, но Лисса решила не упоминать об этом факте.

— Прекрасная встреча старых друзей, Лисса, нечего сказать! — сухо бросил Лемюэл, рассерженно устремляясь К входной двери.

И хотя Лисса никогда не включала Мэтиса в число друзей, все же решила промолчать и на этот счет.

— Что привело вас к нам в такой ранний час? — осведомилась она, провожая посетителя в гостиную.

Громкий веселый визг Джонни долетел из кухни, где Клер кормила малыша овсянкой. Лисса заметила выражение ярости, мгновенно исказившее лицо Мэтиса, но тут же исчезнувшее.

— Я знаю, что у вас неприятности с ковбоями с тех пор, как Маркус умер, — начал он.

— Да. Вот уже несколько месяцев мне не хватает людей, — кивнула Лисса, стараясь говорить как можно спокойнее.

«К чему он клонит?»

— Ну что ж, я не хотел бы, чтобы вы потеряли «Джей Бар» из-за грабежей и прочего… — посочувствовал Лемюэл.

Черта с два не хочешь!

— Я и не собираюсь терять ранчо, поэтому послала за Джессом.

Лисса со всевозрастающей неловкостью наблюдала, как Мэтис расплывается в ехидной усмешке.

— Это одна из причин моего приезда, Лисса. Я видел вашего… мужа вчера вечером в городе.

Мэтис произнес слово «муж» с очевидным отвращением.

Джесс собирался послать телеграмму о помощи и нанять еще ковбоев, — пояснила Лисса.

— И также успел набраться в «Ройял Тиетр», — заметил Лемюэл, со злорадным удовлетворением, видя, как сжалась Лисса.

— А вы, конечно, не могли дождаться, пока сможете доложить мне, — холодно бросила она, вставая.

— Он провел ночь с этой мексиканской шлюхой, Камеллой Альварес.

Лисса побелела.

— Я вам не верю.

Мэтис тоже поднялся, соболезнующе кивнул:

— О, это так, дорогая. Такая шваль всегда ищет себе подобных. Я считаю, вы должны знать… впрочем, всем в Шайенне это уже известно. Если не хотите слушать меня, можете расспросить у знакомых дам, миссис Уоттсон, например, — предложил Лемюэл, прекрасно зная, что Луэлла никогда Лиссу на порог не пустит.

Лисса с упавшим сердцем осознала, что Лемюэл не шутит — слишком легко проверить его слова, для этого, всего-навсего, нужно отправиться в любую лавку и хорошенько навострить уши. Не желая показывать, как задевает ее фальшивое сочувствие Лемюэла, Лисса спокойно ответила:

— Спасибо, что побеспокоились приехать, но все, что происходит между мной и Джессом, касается только нас двоих.

— Разведитесь с ним, Лисса, — умоляюще попросил Лемюэл. — Он вас не стоит. Таково было последнее желание Маркуса.

— Его последним желанием было заставить меня отказаться от сына и отдать вам «Джей Бар». Не дождетесь, Лемюэл, — горько пробормотала молодая женщина. — Ранчо — наследство Джонни, и я сделаю все, чтобы он его сохранил. Вы, мой отец и Джесс заодно можете катиться ко всем чертям!

Мэтис злобно воззрился на Лиссу, но сдержался и, выпрямившись, направился к двери:

— Когда залезете в долги настолько, что потребуется занять еще денег, можете приехать ко мне. Вероятно, к тому времени поумнеете и будете способны прислушаться к разумным доводам..

Он переступил порог и с силой хлопнул дверью.

В этот момент Лисса ужасно пожалела, что не дала Кормаку полакомиться Мэтисом.

Жермен Шанно с презрением рассматривала готовые платья.

— Дешевка, жалкие тряпки, — бормотала она себе под нос.

Кроме платьев, лишь соломенные шляпки вносили некоторое разнообразие в убогую обстановку лавки, заваленной всякой всячиной — от рулонов тканей до консервных банок и мотков колючей проволоки. В пыльном воздухе висели запахи табака, заплесневевшей материи и прокисшего кофе.

Делая вид, что поглощена покупками, Жермен исподтишка наблюдала за суетившимися посетителями, выискивая человека, которого позвала сюда. Наконец она обнаружила его в посудном отделе, подошла и, притворяясь, что рассматривает тяжелую железную сковородку, сделала ему знак и скользнула в дальний угол, где никто не мог их видеть.

— Где ты был, черт возьми? Я жду целую вечность, — прошипела она, чувствуя непреодолимое желание огреть его тяжелой посудиной.

— Может, тебе не известно, но дорога сюда занимает довольно много времени. И говори потише. Здесь народу полно. Я отравил воду, как мы и собирались. Думаю, управляющий за эту неделю успеет отогнать стада, и мы в два счета успеем угнать скот. Все очень просто.

— Ты так считаешь? — Жермен огляделась, но, не увидев никого рядом, продолжила; — У меня для тебя новость. Этот ублюдок Роббинс вернулся.

Собеседник грязно выругался, и Жермен горько улыбнулась.

— Видишь, не так все просто. Он может разрушить наши планы.

— Нет. Я смогу справиться с грязным инджуном. Дьявол, да он еще наполовину мексикашка! Совсем никчемная тварь!..

— Именно так и думал Конерс и остальные идиоты. Поэтому они и мертвы сейчас. Не смей делать ничего поспешного, ясно?

Красная от работы рука с поразительной силой сжала запястье мужчины.

— Ясно, ясно, — раздраженно огрызнулся он.

— Прекрасно. Я подумаю, как справиться с Джессом Роббинсом. А пока будь очень осторожен, если соберемся угнать скот. Вчера он вызвал телеграммой своих дружков.

— Было бы лучше, избавься мы от него до их приезда, — бросил он.

Жермен коротко, отстраняюще взмахнула рукой.

— Дай мне подумать. Я найду способ отделаться от негодяя.

Собеседник хищно ощерился:

— Тогда Лисса и этот мальчишка — наши.

Джесс добрался до ранчо только к полудню и направился прямо в конюшню, где и застал Тейта, чистившего скребницей лошадь.

Улыбка гиганта ослепительно блеснула в полумраке.

Выглядишь как живой мертвец, — жизнерадостно объявил негр, заметив налитые кровью глаза и измученное лицо Джесса.

— Пока ты был в городе, к мисс Лиссе приезжал гость.

Джесс снял с Блейза седло и повесил на деревянную ограду.

— Кто именно?

— Не кто иной, как Лемюэл Мэтис. Явился с первыми петухами, но удрал так поспешно, словно хвост горел. Ну, что скажешь насчет этого?

— Я виделся с ним вчера. Покинул свой шикарный клуб и примчался в «Ройял», только чтобы потолковать со мной. Хотел бы я знать, что у него на уме?

Шеннон мгновенно стал серьезным.

— Встречался с Кэмми?

Джесс смерил его раздраженным взглядом и начал растирать Блейза.

— Мэтис по-прежнему пристает к Лиссе, требует, чтобы развелась с тобой и вышла за него, — заметил Тейт, видя, что Джесс молчит.

— Может, ей так и стоило поступить. Так или иначе, я в ближайшие дни точно узнаю», связан ли он с грабителями. Если нет…

При мысли о Мэтисе, обнимающем Лиссу, к горлу подступала тошнота, но он постарался пересилить себя.

— Ты глуп, как осел, Джесс, знаешь это? Такой бездушный паршивец недостоин растить твоего сына. Не говоря уже о том…

— Лисса сумеет защитить мальчика, — сухо перебил Джесс.

— У малыша есть имя, имя твоего отца, У него есть такое же право иметь этого самого отца… как и у тебя, у любого, если желаешь знать мое мнение.

— А я, черт возьми, не желал и не желаю знать, что ты об этом думаешь! — с бешенством выпалил Джесс, швырнув на пол скребницу, и повел в стойло огромного черного жеребца.

— Чертов дурак! Мул упертый! — донеслось до него бормотанье Тейта.

Лисса, выглянув из окна, заметила идущего к кухне Джесса. Обида и гнев, бурлившие в ней весь день, сейчас грозили выплеснуться наружу. Не дожидаясь, пока Джесс откроет дверь, она направилась в библиотеку, куда муж рано или поздно обязательно заглянет, уселась за счетные книги и попыталась еще раз подсчитать столбцы цифр. Но мысли были далеко; Лисса ни на чем не могла сосредоточиться, в ушах звенели обвинения Мэтиса.

Пожалуйста. Джесс, скажи, что я ошибаюсь.

За дверью библиотеки послышались тихие шаги. Джесс постучал и, услышав разрешение войти, переступил порог.

— Должно быть, у тебя в городе полно дел! Неужели целых два дня ушло на то, чтобы телеграмму отправить?! Кстати, и новых ковбоев что-то не приметила, — ехидно процедила она в знак приветствия, почему-то очень обрадованная, что Клер отнесла Джонни наверх.

Джесс окинул жену взглядом, заметив низко склоненную над бумагами и гроссбухами голову. Должно быть, Мэтис все-таки распустил грязные сплетни, невзирая на все усилия Кэмми держаться в рамках приличия.

— Я нашел двух человек и отправил их к Моссу. Мне и без того есть о чем позаботиться.

Лисса поднялась и, обойдя вокруг стола, приблизилась к мужу:

— Тебе нужно побриться и вымыться.

И демонстративно потянув носом, добавила: Так и несет дешевыми духами! Камелла?

— Я слишком мучился от похмелья, чтобы рискнуть побриться, — холодно ответил Джесс. — Что же касается духов…

Он пожал плечами. Кэмми обняла его на прощанье вчера вечером, прежде чем втащить в номер отеля и оставить там.

Должно быть, еще не выветрились. Старый Лемюэл наверняка так спешил передать тебе сплетню, что только разве ногу не сломал!

Лживый ублюдок!

Джесс потянулся за графином с виски, налил немного в дорогой хрустальный стакан.

Лисса подождала, пока Джесс опрокинет в себя спиртное, чувствуя, как глубоко внутри что-то завяло и умерло.

— Ты… подонок… как только мог… и именно с ней…

Джесс криво усмехнулся:

— Интересно, сколько, по-твоему, женщин человек, подобный мне, может заполучить в Вайоминге?

Лисса чисто инстинктивно размахнулась и ударила его по лицу. В наступившей тишине звук отдался с таким треском, словно что-то разбилось. Ее сердце.

Джесс увидел, какая ярость бушует в этих янтарных глазах, и поспешно схватил ее за запястья. Потеряв от неожиданности равновесие, Лисса почти упала на него, тяжело дыша, прижавшись грудью к его груди, и тут же попыталась оттолкнуть его, ударить ногой, обутой в тонкую туфельку.

— Пусти меня, несчастный, распутный… — прошипела она, подняв другую руку.

Пытаясь защититься, Джесс сжал тонкие пальцы.

— Успокойся, Лисса. Сейчас не время для истерик. Я думал, ты хочешь убедить меня, что достаточно повзрослела! — рявкнул он и ощутил, как она застыла в его объятиях.

Лисса гордо подняла подбородок и взглянула в его глаза, переливающиеся серебром в угасающем солнечном свете, глаза, выдающие напряженность тех чувств, которые он так старался скрыть.

Джесс почувствовал запах флердоранжа, знакомое давление этих мягких роскошных грудей… ставших заметно полнее за последние месяцы. Сознавая, что теряет над собой контроль, Джесс отстранил Лиссу и отпустил ее руки.

— Все, что я делаю в городе… и с кем… не твое дело, Лисса. Я уже говорил, старого не вернешь. Как только ранчо будет спасено, я уеду, а в следующий раз, если попадешь в беду, придется попросить кого-нибудь другого тебя выручать.

Он говорил тихо, бесстрастно, ощущая, как с каждым словом тоска все больше сжимает сердце.

И хотя лицо Джесса тоже было непроницаемо-жестким, когда он оттолкнул Лиссу, та поняла, что он едва сдерживает дрожь.

— Для мужчины, который только что провел ночь с такой чувственной женщиной, как Камелла, ты почему-то кажешься весьма неудовлетворенным, Джесс, — вызывающе бросила она, подвигаясь ближе.

Джесс отступил. Лисса улыбнулась. Он поспешно налил еще виски.

— Как я уже сказала, тебе нужна ванна. Сейчас попрошу Клер согреть воды.

Она повернулась и выплыла из комнаты, но у порога остановилась и добавила:

— Кстати, ванная в конце коридора напротив моей спальни.

Джесс коротко кивнул, желая обидеться, но жара, похмелье и ужасное настроение не позволили противиться. Искушение, которое, как он знал, заключало в себе не просто обещание прохлады и свежести.

Позже, услыхав шаги горничной, несущей наверх воду, он закрыл счетные книги и шагнул в коридор.

— Я сам отнесу ведра. Они слишком велики для такой женщины, как вы, — сказал он Клер.

Та взглянула на покрытое синяками лицо и едва не уронила ведра с дымящимся кипятком.

— Да, сэр, мистер Роббинс…

Покорно наклонив голову, Клер поспешила в кухню с такой скоростью, словно у нее горели юбки, задержавшись, только чтобы выпалить:

— На плите есть еще вода.

Джесс наполнил ванну, нашарил в шкафчиках мыло, принадлежавшее, по-видимому, Маркусу, — простое, самое дешевое. Бросив рядом с ванной большое мохнатое полотенце, Джесс мрачно подошел к двери, повернул в замке ключ. Такой решительной женщины, как Лисса, ему еще не приходилось встречать.

Правда, Джессу удалось заставить ее поверить в то, что он провел ночь с Кэмми… но за последнее время она стала удивительно проницательной… или он, кажется, омерзительно понятным и простым.

Пробормотав проклятья, Джесс стащил сапоги, повесил пояс с оружием и разделся.

Какая белая сверкающая ванна, просторная, по всей видимости, специально изготовленная для Джейкобсона! Старик, должно быть, в могиле переворачивается, если видит, что Джесс грязнит его ванну своей мексикано-индейской кровью! Именно кровью. Джесс поморщился, когда горячая вода обожгла раны и порезы. Хорошо еще, никто в городе не затеял ссоры — его руки почти не действуют.

Откинув голову на бортик ванны, Джесс блаженно вытянулся, размышляя, как избавиться от грабителей, и стараясь не думать о Лиссе и своем сыне.

Наконец он намылился с ног до головы и начал так усердно плескаться, что не слыхал, как повернулся ключ. Только когда открылась дверь, Джесс резко поднял голову, так, что брызги полетели в разные стороны, и прищурился, стараясь разглядеть вошедшего, хотя глаза ужасно жгло.

— Ты забыл принести воды, чтобы облиться, — спокойно заметила Лисса, ставя на пол большое ведро прохладной воды.

На ней был всего-навсего тонкий халатик персикового цвета, туго подпоясанный, но без пуговиц, поэтому при ходьбе полы расходились до самых колен, открывая стройные ножки.

— Встань на колени, я промою тебе голову.

— Как, спрашивается, ты сюда…

— У меня ключ ко всем замкам, — самодовольно объявила Лисса.

— На будущее запомню. Оставь ведра и иди. Я сам могу помыться.

Он смотрел на нее, выбитый из колеи, похожий на мокрого кота. Лисса не двигалась с места, пожирая глазами каждый дюйм его великолепного тела, широкие плечи, грудь, белую узкую ленточку шрама на бронзовой коже.

— Ты так и не рассказал, как удалось снять мои швы, — неожиданно охрипшим голосом пробормотала она.

— Я разрезал их вот этим.

Он показал на зловеще длинный охотничий нож, прикрепленный к поясу с оружием.

— Ну что, уйдешь отсюда, прежде чем мыло пересохнет и пойдет трещинами? — выдавил он.

— А я-то собиралась предложить потереть тебе спину, — выдохнула Лисса.

— Ну ладно, как хочешь.

Она подняла ведро, переставила его поближе к ванне. Выплеснувшаяся вода намочила перед халатика. Прозрачная ткань облепила груди, обнаружив, что под халатом ничего не надето.

Лисса смахнула предательские капли. Соски под тонким шелком мгновенно затвердели.

— Ну и неуклюжая же я!

Подняв голову, она прочла в его глазах нескрываемое желание и покраснела.

— Уверен, что не хочешь, чтобы я тебя облила? Вода прохладная… — многозначительно добавила, она.

— Убирайся, Лисса, — проскрипел Джесс сквозь зубы, сопровождая просьбу фейерверком цветистых эпитетов.

— Как скажешь, Джесс.

Лисса встала и, приняв чопорный вид, удалилась, отвернувшись, чтобы скрыть широкую улыбку.

Ужин будет готов часам к семи, — сказала она, не оборачиваясь.

И хотя Лисса поджарила великолепные бифштексы с картофелем соломкой и ломкой фасолью, Джесс не остался к ужину. Пока она хлопотала на кухне, он выскользнул из дома и, вскочив в седло, помчался куда глаза глядят, словно сам дьявол за ним гнался.

Глядя ему вслед, Лисса пробормотала:

— Мог бы, по крайней мере, приложить сырой бифштекс к фонарю под глазом. Чудак!

Она швырнула ложку, которой помешивала фасоль. И в довершение всех несчастий Джонни хлопнул пухлым кулачком по тарелке со своим картофельным торе, так что брызги полетели: на стол, на пол и даже на бедняжку Клер, которая в этот момент держала извивавшегося мальчишку. Лисса устремила строгий взгляд на весело воркующего малыша.

— Извини, Клер. Сейчас возьму его.

— Ничего, миссис, он такая прелесть! Мне не тяжело.

Клер уговаривала, льстила и обхаживала сорванца, пока не впихнула в него большую часть содержимого тарелки.

С тех пор, как грабежи участились и ковбои начали увольняться, молоко у постоянно нервничающей Лиссы стало пропадать. Она могла кормить ребенка грудью раз или два в день, так что Джонни пришлось довольно рано познакомиться с другой едой. Еще хорошо, что зубки у него появлялись один за другим. По крайней мере, хоть с одним мужчиной из рода Роббинсов можно было договориться.

Лисса улыбнулась перепачканному до ушей малышу, которого пыталась обмыть Клер.

— Давай его мне, — вздохнула она, — а ты подавай на стол, пока я переодену этого негодника. Нет смысла дожидаться его папаши.

Джесс гнал лошадь, сам не зная куда, и когда совсем стемнело, обнаружил, что находится на берегу пруда, служившего прошлым летом местом их свиданий. Соскользнув с седла, он подошел к самому берегу.

— Именно то, чего мне не хватало… ледяной водички… немного остыть.

И немедленно проклял себя — надо же было очутиться именно здесь, словно он нуждался в напоминаниях о том, как отчаянно хотел ее! Лисса снова играла с ним, дразнила и искушала… совсем как тогда. Только теперь не было Маркуса Джейкобсона, чтобы прервать идиллию. Они муж и жена. И Лисса любит его, Джесс сознавал это почти с благоговейным страхом, но не мог видеть, как день за днем будет умирать эта чудесная любовь. Он был уверен, что, если они останутся вместе, любовь обязательно погибнет. Их будут постоянно оскорблять, отталкивать, обходить стороной. Нельзя жить в полной изоляции. А мальчик, его сын, станет таким же отверженным, как он сам, и когда-нибудь, возможно, возненавидит отца за проклятие крови. Джесс знал: если он останется на «Джей Бар» и будет жить в доме Маркуса, он начнет презирать себя все больше, с каждым разом, как увидит отвращение в глазах первого встречного. Он не мог жить на деньги женщины, иначе Лисса не полюбила бы его. Выбора не было. Жена с сыном не могут жить на крошечном техасском ранчо в убогом домишке. Такая перспектива казалась еще менее радужной.

— Нужно покончить с грабителями и поскорее убираться отсюда, — рявкнул он, взбешенный ее упрямой решительностью заманить его в сети еще раз. Хорошо еще, что Лисса не пыталась заставить его повидаться с сыном. Джесс не был уверен, сможет ли перенести такое.

— Хорошая выпивка — вот что мне сейчас нужно! Вспомнив, что Уксусный Джо всегда держал в запасе бутылку дешевого, но крепкого виски, Джесс отправился на ранчо. Ему позарез требовалось надежное снотворное.

Этой ночью Лисса не могла уснуть, не зная, куда исчез Джесс. Может, она слишком поспешила. Неужели он вот так уедет и не вернется?! Она так металась, что разбудила малыша. Пришлось взять его на руки.

— Ты наверное голоден, правда? Давай посмотрим, осталось ли у мамы молочко…

Лисса начала расстегивать ворот сорочки, но остановилась, решив спуститься вниз и взять книгу, которую читала днем. Может, если заняться чем-нибудь, отвлечься от мыслей о Джессе, она успокоится и сумеет покормить Джонни.

Она отнесла ребенка вниз, выпила по пути стакан молока, зашла в библиотеку и, взяв «Тома Сойера», удобно устроилась у окна так, чтобы свет падал на книгу. Потом поднесла Джонни к груди, и малыш тут же начал жадно почмокивать. Гладя мягкие темные волосики, Лисса впервые за много месяцев ощутила блаженный покой.

— Значит, кое-что для тебя все-таки осталось, крошка, — тихо сказала она и, открыв книгу, начала искать место, на котором остановилась.

Джесс вышел из конюшни и направился к дому. Несколько порций виски Уксусного Джо отнюдь не помогли унять томительное желание, но, по крайней мере, дом казался погруженным в молчание. По-видимому, все спали. Возможно, Джесс нашел временное решение — каждый вечер уезжать на несколько часов, пока Лисса и ребенок не улягутся.

Удовлетворенно кивнув, Джесс снял в кухне сапоги и зашагал было по коридору, но тут же изменил направление: пожалуй, стоит зайти в библиотеку выпить немного хорошего виски, чтобы заглушить вкус отравы Уксусного Джо.

Дверь была приоткрыта, сквозь щель пробивался мягкий свет керосиновой лампы.

Джесс приблизился к креслу с высокой спинкой, не подозревая о том, что оно уже занято. Лисса, со своей стороны, думая, что она в комнате одна, прижала Джонни к груди.

Только резкий звук, раздавшийся сзади, заставил ее выпрямиться и повернуть голову.

— Джесс!

Джесс стоял словно прикованный, мгновенно онемев при виде ошеломляющей картины: Лисса, с расстегнутым лифом, окруженная золотистым сиянием, и его темноволосый сын, удовлетворенно посапывающий у белой тяжелой груди.




Глава 21


Джесс просто онемел — он мог только тупо глядеть на чудесное видение. Но гневные слова Лиссы в два счета вывели его из оцепенения.

— Ты пьян!

Она прижала Джонни к плечу, погладила по спинке.

— Хотел бы я напиться, — уныло пробормотал он.

— Именно в таком состоянии ты и способен встретиться лицом к лицу с собственной плотью и кровью?!

Она протянула ему мальчика. Джонни энергично отбрыкивался, недовольный тем, что ему мешают есть, хотя к этому времени, должно быть, уже насытился.

— Взгляни на него, Джесс. Джонни твой сын, Назван в честь твоего отца, который не считал позором жениться на женщине смешанной крови.

— Оставь моего отца в покое. Ты ничего не понимаешь… ни в нем, ни во мне.

Отвернувшись, он вылетел из комнаты под аккомпанемент громкого детского плача.

Следующее утро выдалось таким же хмурым и серым, как царившее в доме настроение. Один из внезапных ураганов позднего лета, казалось, обошел стороной «Джей Бар», клубящиеся облака, так часто приносившие дожди и превращающие пересохшую почву в жидкую грязь, летели по небу с угрожающей скоростью.

К тому времени как Лисса с Джонни спустилась вниз, Джесс уже позавтракал и уехал. Небо очистилось, появилось ярко-желтое солнце. Лисса решила, что пора раз и навсегда выяснить отношения, и тщательно уложила в большую корзину ломтики копченого окорока, кусок твердого сыра, купленного за большие деньги в Шайеннской лавке, хрустящие домашние пикули и большой каравай свежеиспеченного хлеба.

Джесс, по словам Уксусного Джо, уехал к пастбищу рядом с водопоем Скво Крик. Значит, они с Джонни как раз успеют туда, чтобы всем вместе отправиться на пикник.

Укладывая различные деликатесы, Лисса пыталась не думать о том, что сделает, если Джесс публично откажется от Джонни. Она почти физически ощущала его тоскливые терзания вчера, когда он увидел, как она кормит сына. Джесс избегал сына по той же причине, что и жену — не из-за того, что они ему безразличны… а потому, что слишком сильно любил.

И вот настал момент решающей игры. Необходимо убедить его, что они смогут быть одной семьей, жить вместе… если только Джесс захочет рискнуть.

Лисса поставила корзинку в кабриолет. Кормак запрыгал рядом, энергично виляя хвостом в предвкушении долгой прогулки. На крыльцо вошла Клер с Джонни на руках, ожидая, пока Лисса погрузит в кабриолет все необходимое.

— Возьмите одеяло, миссис, и еще одно, для малыша, — напомнила она, ласково улыбаясь Джонни.

Лисса ответила такой же радостной улыбкой, спрашивая себя, что думает тихая горничная о муже, который спит в отдельной комнате, и жене, не стеснявшейся последовать за ним на дальнее пастбище, да еще и с ребенком.

— Спасибо, Клер. Мы вернемся к ужину.

Она поглядела на север, где опять собирались свинцовые тучи.

— Если только не будет грозы. На Скво Крик есть лачуга, где мы сможем провести ночь.

— Поосторожнее, мэм, — посоветовала Клер, озабоченно хмурясь.

«Ты еще не знаешь всего», — подумала Лисса, садясь в экипаж и протягивая Джонни руки. Она тронула лошадь я поехала не спеша; впереди резвился пес. Иногда Кормак приостанавливался, желая посмотреть, что задерживает хозяйку, и вопросительно наклонял голову набок, словно желая сказать: «Почему ты не едешь быстрее?!»

Примерно через час послышалось мычание скота. Когда экипаж перевалил через подъем, в жарком воздухе висело облако пыли. Бычки и коровы беспокоились, толкались, рыли землю копытами. Лисса оглядела рассеявшихся по пастбищу всадников, ища глазами Джесса, но того нигде не было видно. Вздохнув, она направилась к Робу Остлеру, лечившему быка от парши обычным средством — керосином.

Джесс придержал коня на вершине холма, глядя на Лиссу, оживленно толкующую о чем-то с Остлером. Черт ее побери, она и ребенка с собой взяла!

В этот момент она подняла голову, высматривая что-то в том направлении, куда указывал ковбой, и заметила Джесса. Он пустил коня в галоп и подъехал ближе.

— Какого дьявола ты тут делаешь, когда гроза вот-вот начнется? — в бешенстве прошипел он, хотя причина его гнева не имела ничего общего с ураганом.

— Когда я уезжала, солнце вовсю светило. Лисса, прищурившись, посмотрела на облака, подползавшие все ближе.

— Для уроженки здешних мест ты совсем не соображаешь, что в такую погоду лучше дома сидеть!

— Я выросла на Востоке, — защищалась она. — Это в самом деле опасно?

Джесс вгляделся в небо, с каждой минутой все больше темнеющее.

— Дьявол, конечно, опасно.

Будто в подтверждение его слов, дико, подобно некоему потустороннему существу, завыл ветер. Джесс перевел взгляд с бледного расстроенного лица жены на маленький сверток, который та, словно защищая от кого-то, прижимала к груди и, тихо выругавшись, спешился, привязал Блейза к кабриолету, а сам взобрался на сиденье и взял в руки поводья.

— Куда ты нас везешь? — спросила Лисса в надежде, что они направляются в хижину у ручья…

Не отвечая, Джесс в свою очередь поинтересовался:

— Какого дьявола ты притащила сюда ребенка? Ответить правду, объяснить, что она собралась на пикник, казалось невероятным идиотизмом, особенно теперь, когда о землю застучали первые крупные холодные капли.

— Нужно было кое-что уладить, — уклончиво объяснила Лисса, но ветер унес слова прочь.

Джесс и в самом деле собрался ехать в хижину, не делая дальнейших попыток заговорить с женой. Кормак трусил рядом с экипажем.

К тому моменту, как они добрались до убогой лачуги, все промокли насквозь. Джесс спрыгнул на землю и поспешно взял у Лиссы ребенка.

— Быстрее, внутрь, — заорал он, перекрывая громовые раскаты.

Лисса, схватив корзинку и завернутый в клеенку сверток, ринулась к двери. Джесс побежал следом и, как только она избавилась от своего груза, отдал ребенка.

Собака энергично отряхнулась, вознаградив хозяев новым фонтаном брызг. Джесс вышел под дождь, чтобы завести лошадей под грубый насест из веток на задах лачуги. Он распряг коня, тащившего кабриолет, снял седло с Блейза и затащил тяжелый экипаж под навес.

Лисса положила хныкавшего малыша на наспех сколоченную кровать и встала на колени возле очага. Кормак неспешно вылизывался, не отходя от постели, словно охраняя Джонни.

— Здесь сложены дрова. Папа всегда настаивал, чтобы во времянках всегда было чисто и находились какие-нибудь припасы, на случай, если кто-нибудь из ковбоев попадет в метель.

— Я разведу огонь, а ты посмотри, что с ним, — велел Джесс.

— Его зовут Джон, — тихо напомнила Лисса, отряхивая руки и вставая.

Не обратив на нее внимания, Джесс принялся разжигать дрова. Оба были совсем мокрые, даже на ребенка попала вода.

Лисса улыбнулась. Может, это к лучшему…

Оглядывая пыльную пустую комнату, Лисса мысленно оценивала обстановку. У стены притулился довольно широкий двухэтажный топчан с матрасами, набитыми обертками от кукурузник початков. Их можно застлать чистыми одеялами, заботливо уложенными Клер. В центре комнаты стояли шаткий стол и два стула. На противоположной стене были прибиты уродливые полки, на которых громоздились пакеты с кофе, мукой, бобами и рисом.

Лисса села рядом с Джонни и начала разворачивать его, пока не раздела до подгузника. Она тихо ворковала с малышом, пока не услышала ответный заливистый смех. Джонни был явно польщен таким вниманием. Лисса пощупала его одеяльце:

— Совсем влажное. Сейчас повешу просушиться у огня. Хорошо еще, что Клер завернула остальные спальные принадлежности в клеенку.

Держа почти голенького ребенка на руках, она подошла к очагу, где ярко-оранжевые языки пламени уже поднялись достаточно высоко, чтобы осветить убогую лачугу теплым сиянием.

Джесс взглянул на нее:

— Спальные принадлежности. Что это ты задумала, Лисса? Ты говорила о необходимости кое-что уладить, — подозрительно пробормотал он.

— Пикник! — объявила Лисса, театрально вздохнув. Камелла была не единственной актрисой в Вайоминге!

— Если расстегнешь эту скатку, увидишь одеяла, которые я собиралась расстелить под большим тополем у ручья.

Джесс встал и сделал, как велела Лисса, стараясь не смотреть на извивавшегося на ее руках младенца.

— Потребуется высушить не только одеяльце, — с бешенством процедил Джесс. — Мы обязательно схватим воспаление легких, если останемся в мокрой одежде.

Он обвиняюще взглянул на жену.

— Ты нарочно задумала все это.

— Конечно! Я такая избалованная богатая девица, что даже погода мне повинуется!

Лисса закатила глаза.

— Собственно говоря, я и вправду собиралась на пикник. — И, показав на корзину, добавила: — Подержи Джонни, пока я все приведу в порядок.

Лисса быстро, не дав мужу возможности отказаться, сунула сына ему в руки.

Джесс держал брыкающегося младенца так осторожно, словно тот был сделан из фарфора — очень тонкого фарфора.

— Я забыл, какие они маленькие… — прошептал он благоговейно, рассматривая ручки и ножки Джонни, изучая крохотное личико с большими блестящими глазами.

Лисса продолжала вытирать стол, а потом поставила на него корзину с припасами, пока Джесс зачарованно уставился на сына. Наконец она нарушила молчание:

— Ты держишь его так, словно привык нянчить младенцев.

Она так многого не знала о Джессе Роббинсе!

— Мама часто просила меня присматривать за Джонахом.

— Он сейчас на твоем ранчо?

Джесс, продолжая смотреть на Джонни, рассеянно ответил:

— Да. Управляет делами, пока я в отъезде.

— Какой он, Джонах? — продолжала расспрашивать Лисса, довольная, что Джесс, по крайней мере, готов отвечать.

— Совсем не похож на меня. Белый Роббинс. Светлые волосы и кожа. Похож на отца.

Как раз в эту минуту Джонни испустил радостный вопль и начал усердно жевать крохотный кулачок.

— По-моему, он проголодался.

Он повернулся к Лиссе, протягивая ребенка. Под вой бури они глядели в глаза друг друга, охраняя плачущего малыша своими телами. Лисса чувствовала идущий от очага жар, но сознавала, что пламя в крови горит куда более буйно, чем огонь в камине.

Взяв у мужа Джонни, она начала расстегивать блузку непослушными пальцами. Пуговицы, как назло, липли к мокрой ткани. Ей никак не удавалось сделать это одной рукой.

— Позволь, я помогу, — хрипло прошептал Джесс, сильными пальцами проталкивая пуговицы в петли.

Лисса взглянула на его руки, такие тонкие и изящные. Тепло накатывалось на нее быстрыми, грозными волнами, собираясь внизу живота.

— Ты сам сказал, нужно поскорее раздеться, прежде чем мы насмерть простудимся.

Джесс подвинул стул поближе к огню. Лисса села, приложила Джонни к груди; малыш немедленно перестал хныкать и начал жадно сосать. Лисса чувствовала, как под взглядом Джесса краска обжигает щеки. Не смея встретиться с ним глазами, она прикрыла веки, позволяя приливу блаженства омывать все ее существо, от сознания, что ребенок ласкает губками ее грудь точно так же, как его отец. Лиссе страстно хотелось, чтобы Джесс вновь коснулся ее.

Я такая же ненасытная, как мой сын…

Когда Лисса открыла глаза и подняла голову, Джесс пристально смотрел на нее. Они без слов разговаривали друг с другом, пока дождь и ветер набрасывались на дощатые стены маленького убежища.

Медленно… агонизирующе медленно Джесс протянул руку, коснулся детской головки, лаская тонкие шелковистые волосы. Колющая дрожь прошла по спине Лиссы. Другая рука Джесса осторожно отвела блузку с груди, нежно сжала налитой шар, пока с губ Лиссы не сорвался тихий стон наслаждения.

— Так долго… так давно… Джесс… Ярость бури унесла ее слова, но Джесс понял. Бережно, едва касаясь, он начал ласкать жену, все еще державшую младенца. Откинув ее на спинку стула, Джесс расплел косы, окутал плечи густыми атласными прядями, расчесывая их пальцами, массируя кожу.

Все еще поддерживая голову Лиссы, он наклонился над ней и поцеловал в лоб. Пылающие огнем желания губы скользнули ниже, по мохнатым ресницам, прикоснулись к закрытым векам, скулам и задержались на мочке уха. Язык лизнул крохотную раковину, и Лисса вновь вздрогнула от удовольствия. Джесс перешел к другому ушку, а от него — к шее.

Лисса дотянулась свободной рукой, отвела со лба локон прямых угольно-черных волос, нежно дотронулась до щеки. Джесс обошел кресло, встал перед ней на колени, и Лисса снова и снова обводила кончиком пальца жестко-красивые черты. Джесс припал к ее обнаженной груди, словно осмеливаясь взять то, что еще не досталось сыну.

Одно касание его языка соска заставило Лиссу выкрикнуть его имя. Малыш наконец наелся и, довольный, задремал, но Джесс продолжал поддразнивать, искушать, терзать блаженной мукой.

— Сладко, так сладко, Лисса, — пробормотал он у самого ее сердца.

Рука Лиссы обвилась вокруг шеи Джесса, притягивая его все ближе. Он сжимал в объятиях ее и малыша с такой нежностью, что слезы жгли веки Лиссы. Склонившись над Джонни, Джесс благоговейно поцеловал теплый лобик.

— Лисса, я люблю вас обоих, — прошептал он так тихо, что ей пришлось напрячь слух, чтобы услышать мучительную исповедь за ревом бури.

Джесс встал, хотя ноги сильно дрожали, взял спящего младенца, заворачивая его в одеяло. Лисса тоже поднялась:

Давай я сменю пеленки, чтобы мы тоже смогли уснуть, — решила она.

Кормак с любопытством наблюдал, как хозяйка идет к кровати и кладет малыша на разостланное Джессом одеяло. Положив сына, Лисса вытащила чистую одежду и быстро переодела его. Джесс положил аккуратный сверток на верхний топчан, загородил седельными сумками, чтобы младенец не упал. Пес устроился в углу и немедленно закрыл глаза.

Когда Джесс повернулся, жена стояла рядом, держа перед собой блузку и сорочку; золотистые бездонные глаза, влажно переливаясь, глядели на него.

Люби меня, Джесс, — одними губами прошептала она, и он так же молча повиновался, усадив ее на нижний топчан, потом встал на колени и снял с Лиссы ботинки и чулки.

Сильные руки сжали ее талию, отстегнули юбки, так что они соскользнули по бедрам на пол, увлекая за собой панталоны, пока Лисса не осталась обнаженной; белоснежное тело сверкало жемчужиной на темном одеяле.

Джесс медленно провел ладонью по ее животу, поражаясь упругости мышц, представляя, как должна была выглядеть Лисса перед родами. Кончики пальцев задели мгновенно затвердевшие соски, и Лисса выгнулась дугой, едва не слетев с кровати. Протянув руки, она прижала его к себе, ища его губы. Рты их слились в безумном, страстном, жадном поцелуе, пока Лисса лихорадочно рвала пуговицы на его рубашке. Вытащила ее из брюк, не отнимая губ, стянула с его плеч.

Джесс отшвырнул сорочку, оставил сладкое пламя рта Лиссы и встал. Не отрывая взгляда от лица жены, он разделся догола. Лисса зачарованно наблюдала, как золотит огонь это стройное загорелое тело, превращая его в великолепную сверкающую бронзу. Руки болели от нетерпеливого желания запутаться в густых завитках на груди; симметричные островки переходили в узкую полоску и вновь расширялись внизу живота, там, где напряженно, гордо вздымалось мужское естество.

Когда Джесс подошел к постели, Лисса села, сжала в ладони пульсирующий фаллос, погладила, чувствуя легкую дрожь. Другая рука скользнула по его пересеченному шрамом бедру, сжала твердую ягодицу.

Джесс с почти звериным рыком отстранил ее пальцы и бросился на постель, накрыв Лиссу своим телом. Губы их слились вновь, с ненасытным мучительным голодом.

Он запустил руку в ее волосы, неподвижно удерживая голову Лиссы, пока язык проникал все глубже в ее рот. И в этот момент Джесс ощутил, как ее ладони прижимаются к его спине, скользя вверх и вниз; шелковистые стройные ляжки раздвинулись, охватив стальным кольцом его бедра.

Джесс губами заглушал крики Лиссы, невольно рвущиеся с губ, стоило ему коснуться ее влажного жара. Там, внизу, она была скользкой, словно атлас, и Джесс застонал, в предвкушении того, что должно было неминуемо произойти, вынуждая себя откатиться и ждать, пока его страсть немного утихнет. Ничего в мире так не жаждал он, как врезаться в нее одним мощным толчком, войти до основания и мгновенно обрести неземное блаженство освобождения. Но как он мог лишить ее такого же блаженства?! Поэтому Джесс удерживал себя на краю пропасти, целуя ее груди, горло, лицо, вновь вспоминая каждый изгиб и впадины ее тела, обнаруживая, что он не забыл ничего — даже самых мельчайших деталей.

В ушах Лиссы отдавался безумный стук его сердца, а ее собственное, казалось, вот-вот вырвется из груди. Там, где на коже оставляли дорожку его руки и губы, загоралось жидкое пламя, окутывая ее тело таким ярким огнем, что все бури и грозы на свете не смогли бы потушить его. Она льнула к Джессу, умоляя без слов, царапаясь, пока он не поднялся над ней и медленно, осторожно скользнув в таинственные глубины, замер, удерживая ее бедра сильными тонкими пальцами. — Не двигайся, Лисса, — выдохнул он, почти прижавшись губами к ее шее.

Но буйное нетерпение и неутолимая жажда уже завладели Лиссой, и его мольба осталась без ответа. Лисса ждала целый год, одна, мечтая о его прикосновении, знакомой тяжести тела, слиянии с любимым. Как она хотела, чтобы он заполнил ее, излечил сердце и душу.

Она выгнулась навстречу ему, и Джесс потерял голову. Они мчались вскачь вместе, через грозу и бурю, такие же буйные и неукротимые, и так же быстро, как обрушившийся с небес ливень, кончили тоже вместе, одновременно, охваченные раскаленном приливом экстаза. Джесс обмяк на Лиссе, вздрагивая, что-то бормоча, а она изо всех сил прижимала его к себе, сотрясаемая конвульсиями, и оба никак не могли отдышаться. Наконец Джесс поднял голову, отвел влажный локон с виска Лиссы, нежно поцеловал в губы и прошептал:

— Слишком скоро…

— М-м-м… не знаю. После столь долгого ожидания… я не смогла бы вывести даже лишнего мгновения… но это не означает, что мы должны остановиться на этом… правда?

Лисса подчеркивала каждое слово, покрывая легкими поцелуями его нос, глаза и губы, сжав обеими руками щеки Джесса.

Он зарылся лицом в ее волосы и тихо выдохнул:

— Нет… наверное, нет… но сначала… Прикоснувшись губами к ее губам, он осторожно отстранил ее и полнился, увлекая за собой Лиссу:

— Ужасно узкая постель!

Сняв с матраса одеяло, Джесс расстелил его на полу перед очагом, и Лисса опустилась на колени, широко раскинув руки. Отсветы пламени окрашивали их силуэты золотисто-янтарным светом; обнявшись, они слились в поцелуе и рухнули на одеяло, забыв о жестких досках, не обращая внимания на затихающую грозу.

На этот раз они любили друг друга медленно, с бесконечной нежностью, вновь и вновь воскрешая каждый оттенок наслаждения, обмениваясь словами и нечленораздельными звуками, заменявшими речь. И когда наконец вновь спустились с сияющей вершины, долго лежали, не двигаясь, по-прежнему соединенные, не в силах отодвинуться друг от друга.

Неожиданно что-то мокрое и холодное коснулось его ягодицы. Джесс резко вскинул голову:

— Какого черта!

Лисса ехидно хмыкнула при виде Кормака, старательно вылизывающего языком бедро Джесса.

— По-моему, он голоден, — заметила она, садясь, и, чувствуя, как урчит в желудке, добавила: — И я тоже.

Джесс молча наблюдал, как Лисса подходит к столу, берет корзинку и ставит ее перед очагом. Двигаясь грациозно, словно не сознавая собственной наготы, она вновь встала на колени и открыла корзинку. Джесс невольно сглотнул слюну, и оба рассмеялись.

Начался настоящий пир. Ветчина, сыр, картофельный салат под кисло-сладким соусом — все исчезло во мгновение ока. Они по очереди кормили друг друга и бросали кусочки собаке. Кормак в конце концов удовлетворился остатками салата в керамической миске и двумя большими маринованными огурцами.

Когда пес вновь отошел в угол и с довольным вздохом улегся, Лисса собрала разбросанную одежду, пока Джесс подкидывал дрова в камин.

— Белье высохло, но твои брюки и моя юбка еще совсем мокрые. Может, подождать до утра! — задумчиво протянула Лисса.

— Уже совсем стемнело. Придется провести здесь ночь, — ответил Джесс и, подойдя к полке, смахнул пыль с эмалированного кофейника.

— Тут полно кофе и есть из чего приготовить завтрак.

Прежде чем он успел что-то добавить, Джонни захныкал во сне, и Лисса подошла к малышу. Джесс натянул влажные брюки, сапоги и отправился покормить лошадей. Когда он вернулся, Лисса в сорочке складывала тарелки и вилки в корзину. Подняв голову, она выжидательно взглянула на мужа с такой надеждой и страхом, что он отшатнулся, словно от удара тяжелым молотом.

Глаза их встретились.

— Черт возьми, Лисса, — вздохнул Джесс, — наверное, мы можем попытаться… по крайней мере пока…

Он не успел договорить, Лисса бросилась в его объятия, осыпая поцелуями:

Ты не пожалеешь, Джесс. Не пожалеешь.

— Надеюсь только, что именно ты ни о чем не будешь сожалеть, Лисса.




Глава 22


Кэмми поворачивала шляпу с пером то в одну, то в другую сторону, внимательно рассматривала ее, проклиная противную Шарлей Дербин, не желавшую продавать наряды городским «блудницам». Приходилось одеваться в лавке «Юнион Мекентайл», где, помимо сельскохозяйственных товаров, был отдел готовой одежды.

Не успела Кэмми потихоньку подойти к маленькому пыльному зеркальцу, как ее внимание привлекли тихие голоса.

Все же очень странно… На кой дьявол бабе столько мышьяка?

— А по-моему, не наше дело, что вытворяет эта старая французская ведьма, лишь бы по счетам платила. Кроме того, ты бы в жизни не узнал, что в коробке, если бы обертка не порвалась, когда ее вынимали из вагона, — с упреком сказала жена начальника станции.

Продолжая спорить, она отошли к прилавку, где продавались семена, а Кэмми, положив шляпу, задумчиво поднесла к щеке крашеный ноготок. Француженка — это, должно быть, бывшая экономка Джейкобсонов, Жермен Шанно. А мышьяком скотоводы травят лис и волков. Не может ли она быть связана с кем-то из членов Ассоциации, задумавшим отравить воду Джесса? Но зачем заказывать яд в другом городе, когда Джесс сказал, что Ассоциация закупила большой запас? Отвести подозрения от виновного?

Выйдя из лавки на Фергюсон-стрит, Кэмми решила все хорошенько разузнать. На следующей неделе большой бал Ассоциации в честь осеннего клеймения. Может, когда Лисса и Джесс приедут в город, она сумеет сообщить им кое-что важное.

— Нужно ехать, Джесс. Иначе нас просто отстранят от осеннего клеймения, и мы потеряем целое состояние — придется продавать скот по заниженной цене, — спорила Лисса. Ассоциации только и нужно, чтобы довести нас до этого.

Джесс смотрел на руки жены, ловко чистившей картофель и бросавшей его в горшок с водой.

— Я поеду в город и поговорю с Мэтисом, может, позволит нашим ковбоям участвовать в клеймении на «Даймонд Е», «Эмпайр Ленд» и «Кэттл Компани».

— Договоришься без меня, — решительно сказала Лисса. — Я не из фарфора сделана, Джесс, и не разобьюсь, если кто-то сделает вид, что не заметит меня, или, того хуже, скажет гадость.

Она вытерла руки о передник.

— И потом мне хочется потанцевать. Настоящие сделки заключаются не на пастбище, а вокруг чаши с пуншем.

Джесс изучал упрямо поднятый подбородок, прищуренные золотистые глаза. По временам Лисса удивительно напоминала отца.

— В действительности ты просто хочешь осадить всех и каждого, выставить меня напоказ на этом дурацком балу. Кроме неприятностей, мы ничего не наживем, Лисса.

— С каких это пор ты так боишься неприятностей? — спросила она, подходя ближе и обнимая его, чтобы было удобнее прикусить мочку уха.

— Признайся, неужели тебе не хочется увидеть, какое лицо сделает Мэтис при нашем появлении.

— Это не игра, Лисса.

Он встал и щелкнул предохранителем.

— Это политика — а политика и есть игра, — смертельно-опасная и очень серьезная. Без меня ты никогда не попадешь в этот тесный круг. Женщины, конечно, станут задирать нос, но мужчины слишком смутятся, чтобы отказаться разговаривать со мной. Я могу уговорить Сая и Джейми позволить нашим ковбоям приехать на клеймение.

Джесс, вздохнув, наконец сдался.

— Только будь готова к неприятным сценам.

За неделю, прошедшую с той памятной грозы, супруги смогли заключить нечто вроде вооруженного перемирия. Они спали вместе в большой хозяйской спальне каждую ночь, после проведенной в хижине, когда он наблюдал, как жена кормит и пеленает сына.

Лисса готовила его любимые блюда. Джесс играл с Джонни, пока она накрывала на стол. Клер спокойно занималась своими делами, ничем не показывая, что знает о новых отношениях между хозяевами.

Зато Мосс сразу же заметил перемены, когда вчера вечером появился в доме, чтобы вместе с Джессом изучить отчеты. В этот момент вошла Лисса с яблочным пирогом и кофе на подносе — настоящий образец любящей молодой жены. Мосс окинул ее острым, но непроницаемым взглядом, поблагодарил за пирог и вернулся к делу, как только съел все, что стояло перед ним. Он не сказал об увиденном никому из ковбоев, не объявил, что боде приехал навсегда. Навсегда ли?

Джесс тоже ни в чем не был уверен. Сидя за большим столом Маркуса Джейкобсона, он чувствовал себя незваным назойливым пришельцем. Они с Лиссой и Джонни стали маленькой счастливой семьей, а ночи были наполнены безумной неудержимой страстью, они словно не могли насытиться друг другом или… или сознавали, что идиллия не продлится вечно. Но в отличие от Лиссы, Джесс понимал это. Он отдал сердце, посвятил жизнь Лиссе и Джонни, молился, что этого будет достаточно и боялся иного…

И вот теперь, всего через несколько дней они будут принуждены столкнуться с окружающим миром. Сам Джесс вполне мог выдержать схватку, с самого детства он прошел суровую школу и был достаточно закален, но не хотел, чтобы Лисса страдала еще больше. Но она права — необходимо отправиться в Шайенн, договориться с членами Ассоциации насчет клеймения.

— Если бы она только не настроилась на эти чертовы танцы, — пробормотал он.

На следующий день они отправились в Шайенн в лучшем фургоне, вместе с Клер, сидевшей в задке со всеми вещами. Лисса, держа на руках Джонни, «вскарабкалась на высокое сиденье рядом с Джессом. Когда они въехали в город, Лисса всем существом ощутила направленные со всех сторон взгляды. Лишь некоторые мужчины, касаясь пальцами полей шляп, быстро отводили глаза; наиболее дерзкие глядели злобно, враждебно. Женщины величественно проплывали мимо, подхватывая юбки, словно боясь запачкаться столь непристойным соседством. И все с различной степенью неприязни смотрели на темноволосого ребенка, мирно спавшего на коленях у матери.

— Говорил же тебе, что так и будет, сказал Джесс, заметив, как судорожно Лисса прижала Джонни к груди.

Она подняла подбородок.

— Мне все равно. Они не что иное, как свора невежественных кретинов!

Джесс завернул за угол Пятнадцатой стрит, на Фергюсон-стрит и остановился перед «Метрополитен-отелем».

— Будет еще хуже, — мрачно предсказал он, спрыгивая на землю.

— Тогда давай дадим им настоящую пищу для сплетен!

Лисса наклонилась, и, пока Джесс снимал ее с сиденья, припала губами к его губам.

Когда она, приподняв подол платья, ступила на деревянный тротуар, взгляд ее упал на холодное, искаженное яростью лицо Янси Брюстера.

Лисса почувствовала, как Джесс мгновенно застыл, но ничего не сказал, просто стоял рядом, натянутый, как струна, небрежно положив руку на кольт. Брюстер напряженно уставился на Лиссу и ребенка налитыми кровью глазами. Лицо небритое, кожа неприятно бледная, хотя по-прежнему обветренная. Он выглядел так, словно спал в грязной помятой одежде или всю ночь пил и играл. После нескольких невыносимых минут Янси презрительно сплюнул и, спотыкаясь, побрел прочь.

— Сайрус уволил его несколько месяцев назад из-за постоянных карточных долгов и пьянства на работе. Деллия была безутешна, когда отец разорвал помолвку с Янси. Она так надеялась выйти замуж.

Лисса вздрогнула от омерзения, вспомнив, как Брюстер когда-то ухаживал за ней.

— Деллии Ивере лучше умереть старой девой, чем выйти за него, — ответил Джесс. Только уверившись, что Янси ушел, он помог Клер спуститься и проводил женщин в отель.

За стойкой портье по-прежнему восседал Ной. Увидев Джесса с Лиссой и малышом, он побледнел.

— Подождите здесь, — велел Джесс, усаживая дам в мягкие кресла под огромной пальмой в горшке.

— Добрый день, Ной. Мне нужно два номера. Думаю, тот, в котором всегда останавливался старый Джейкобсон, вполне сойдет для миссис Роббинс и для меня. А соседний оставьте для горничной и моего сына.

Он говорил тихо, вкрадчиво, но холодные глаза пронзали несчастного портье словно серебряными клинками.

— Свободных номеров нет, — ответил Ной, захлопнув рот, как обозленная черепаха.

Джесс перегнулся через стойку и схватил книгу посетителей:

— Странно. Неужели все эти гости забыли расписаться? спросил он, разглядывая страницу, и протянул руку за пером, которое портье держал железной хваткой.

— Меня из-за вас уволят.

Джесс подождал, пока Ной сдастся и обречено протянет перо, расписался в книге и протянул руку, — Ной молча вручил ему ключи.

— Там на улице рессорный фургон с нашими вещами. Вели его разгрузить. И пришли побольше горячей воды для дам, — добавил Джесс, улыбаясь одним ртом.

Ной, кипя яростью, позвонил рассыльному, но возражать не осмелился.

Устроив Клер и Джонни и дождавшись, пока принесут багаж, Лисса направилась в ванную.

— Помню, как впервые увидела тебя здесь. — И, лукаво сверкнув глазами, добавила: — С ног до головы.

Лицо Джесса расплылось в невольной улыбке.

— Ну, ты не слишком задержалась тогда, чтобы увидеть меня с ног до головы. Насколько я припоминаю, попросту повернулась и сбежала, когда я попытался выйти из ванны.

Лисса взглянула в сторону огромной ванны на подставках в виде звериных лап.

— На этот раз обещаю не сбежать. Давай примем ванну вместе.

И, смерив на глаз размеры, заверила:

— Поместимся!

Джесс критически поднял бровь:

— Старика Ноя удар хватит, если вода просочится сквозь его роскошный пол.

— Что, слабо?

Джесс, криво усмехаясь, подошел к жене, поднял к губам тонкую руку:

— Боюсь, ты слишком опрометчива, мадам.

Он нежно поцеловал ее ладонь. Лисса погладила мужа по щеке, прижалась к нему. Но в этот момент кто-то постучал.

— Это, должно быть, принесли воду.

— Наслаждайся своей ванной, а у меня дела. Потом зайду к «Рими», помоюсь и переоденусь.

— Какие дела? — вскинулась Лисса.

— Нужно зайти на телеграф и кое-куда еще. Говорил же тебе, не стоило приезжать!

Он открыл дверь и впустил Криса, коренастого рассыльного, с двумя огромными ведрами дымящейся воды.

Пока Крис наполнял ванну, Лисса последовала за Джессом в гостиную.

— Успеешь вернуться, чтобы повести меня в ресторан или мне заказать ужин в номер?

— Будь готова к семи, — ответил он, поднимая небольшой саквояж с одеждой.

Лукавая улыбка заиграла в уголках губ Лиссы:

— Ну, а теперь кто струсил?!

Джесс что-то проворчал и вышел. Как только за ним закрылась дверь, Лисса постучалась к Клер.

— Успела вынуть? — взволнованно спросила она. Маленькая горничная поспешила к высокому кофру, внесенному рассыльным.

— Нужно погладить, миссис. Пришлось сложить его, чтобы надежно спрятать.

Она вытащила дорогой фрак прекрасного покроя из темной шерсти.

— О, Клер, это просто великолепно, — воскликнула Лисса, рассматривая костюм, дошитый горничной только вчера вечером.

— Пойду прикажу, чтобы его погладили. «Возможно, это даже к лучшему, что Джесса не будет весь вечер», — думала она, сбегая по ступенькам черного хода с фраком в руках. Встречаться с Ноем не хотелось, но нужно было отыскать мать Криса, Айрис, главную экономку большого отеля, Никто лучше Айрис Грейвс не умел так тщательно отглаживать вещи.

Уже через несколько минут Лисса освободилась и направилась к себе, но, приближаясь к площадке второго этажа, услыхала голоса — знакомые голоса, заставившие ее замереть на месте.

Двое говорили шепотом.

— Ты снова пил, Янси! — осуждающе заметила Криделлия.

— Всего несколько глотков. Я целую ночь не спал, Деллия, ожидал, пока ты придешь. И выиграл достаточно денег, чтобы мы смогли пожениться в Лареми. Гляди!

Лисса осторожно заглянула за угол. Брюстер размахивал железнодорожными билетами перед бледным лицом Деллии. Может, следует подойти к ним? Но прежде чем она смогла принять решение, Деллия с восторженным воплем ринулась в его объятия.

— О, Янси, дорогой! Я знала, ты вернешься за мной! Мы можем пожениться в Лареми сегодня же вечером и успеть к большому завтрашнему балу! К тому времени я уже буду миссис Янси Брюстер!

— Ш-ш-ш! Не так громко/Мы должны быть осторожны. Знаешь ведь, как твой па ко мне относится!

Делия взглянула в его осунувшееся лицо.

— Я знаю, как тебе трудно приходится, милый, но как только мы поженимся, все будет по-другому.

Она замолчала, осторожно втягивая воздух.

— У… у тебя… не найдется чистой одежды, дорогой? Чтобы надеть в дорогу…

— Сейчас нет времени прихорашиваться. После свадьбы можно использовать кредит твоего папочки и купить что-нибудь помоднее в Лареми… разве только у тебя с собой есть немного денег.

Совсем мало…

Голос Деллии нерешительно дрогнул.

Пойди принеси. Встретимся на вокзале. Поезд отходит через час. Возьми билет.

Схватив Деллию в объятия, он грубо, коротко впился в ее губы, потом повернулся и направился к ступенькам. Лисса подобрав юбки, слетела вниз, спряталась под лестницей и подождала, пока пройдет Брюстер. Не заметив ее, он вышел через боковую дверь. Лисса облегченно вздохнула и пошла к себе, размышляя, что предпринять.

Попытаться все объяснить Деллии? Безнадежно. Глупышка по уши влюбилась в Янси едва ли не с первого взгляда, когда тот только появился на «Даймонд Е». Из-за его назойливых ухаживаний за Лиссой Деллия возненавидела бывшую подругу… если их отношения вообще можно было назвать дружбой.

Но нельзя же отойти в сторону и позволить Деллии разрушить собственную жизнь, как бы злобно ни вела себя девушка по отношению к ней. Янси — пьяница и грубое животное, и Лисса была уверена, что после свадьбы он превратит жизнь бедной одурманенной Деллии в сущий ад. Но Сай Ивере сейчас в «Шайенн-клаб». Он всегда был добр к Лиссе, и она просто обязана предупредить старика о готовящемся побеге.

Она почти бегом направилась в номер, чтобы написать записку. Может, Сайрусу удастся помешать дочери совершить самую большую в ее жизни ошибку.

— Уведем сразу пятьсот голов — это совсем нетрудно, особенно теперь, когда гурты перегонят к чистой воде.

Тень, падавшая от здания вокзала, скрывала его лицо.

— Отравить пруд было неплохой идеей, но нельзя теперь ограничиваться простыми кражами, — ответила Жермен, стараясь перекричать гудок останавливающегося у перрона поезда.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно осведомился мужчина. — По-моему, слишком рано, Роббинс…

— Надеюсь, ты не боишься какого-то грязного полукровку?

— Сама знаешь, что нет! — вскинулся мужчина. — Просто считал, что это ты беспокоишься за меня.

Вчера Роббинсу прислали телеграмму, которую он, несомненно, получит сегодня. В ней говорится, что наемники скоро прибудут. Хорошо еще, что служащий на телеграфе терпеть не может индейцев. Он так помог мне!

Глаза Жермен злобно блеснули:

— Нужно действовать сейчас, пока Роббинс не получил помощи. К счастью, он пока остается в городе, и если узнает, что скот угнали, значит, наш план удался! Послушай внимательно, ты должен сделать вот что…

Проснувшись на рассвете, Лисса обнаружила, что Джесс уже встал и бреется в ванной. Она накинула халат и потихоньку подкралась к двери, чтобы понаблюдать за священным ритуалом. Но Джесс спросил:

— Почему ты так рано встала? Я-то думал, что утомил тебя настолько, что проспишь до полудня.

Лисса покраснела при воспоминании о прошедшей ночи.

— Меня довольно трудно утомить, да будет тебе известно, — ответила она, ощущая, как непроизвольно сжимаются мышцы живота при виде бритвы, скользившей по челюсти.

На Джессе было только небрежно завязанное на талии полотенце.

Наконец Лисса переступила порог ванной комнаты и, подойдя к мужу, погладила его по спине, груди, обводя кончиками пальцев островки темных вьющихся волос.

— Женщину очень возбуждает вид бреющегося мужчины, — хрипловато прошептала она.

— Чертовски неудобно для этого самого мужчины, — проворчал Джесс.

— В твоей семье у всех мужчин такие густые бороды?

Он по-прежнему не желал говорить о прошлом, несмотря на все усилия Лиссы узнать о муже как можно больше.

Джесс замедлил движения, оглядел жену холодными серебристыми глазами и снова начал бриться.

— Видимо, да, хотя отец был блондином, совсем как Джонах. Родственников матери я не знал — все умерли к тому времени, как я стал достаточно взрослым, чтобы кого-нибудь запомнить.

— Но ты образованнее многих в Вайоминге…

— Для этого не нужно долго сидеть за партой, — невесело рассмеялся Джесс.

— Кто учил тебя? Мать?

Джесс отложил бритву, вытер остатки пены.

— Уж очень ты любопытна, — бросил он, направляясь в спальню, чтобы достать чистую сорочку.

— Я тебе все рассказала о себе, а ты — нет! Боишься, что, если узнаю слишком много, приобрету какую-то власть над тобой? Заставлю остаться, когда захочешь уйти?

Она попала не в бровь, а в глаз. Но, не желая признаваться даже себе, насколько она близка к правде, Джесс натянул штаны и потянулся за рубашкой.

— Может быть, — нехотя ответил он, но все-таки добавил: — Мать была неграмотной, как большинство мексиканских крестьян-бедняков, которых привез в Техас Ричард Кинг. Это па любил читать. Он и научил нас всему, что мы знаем.

Джесс остановился, ошеломленной остротой воспоминаний, нахлынувших из туманов прошлого.

— Когда мне было восемь или десять, совсем немного, мистер Кинг обнаружил, что я умею читать. Почему-то я ему понравился, может, из-за того, что ма работала в его большом доме. Он позволил мне пользоваться его библиотекой. Для нищего мексиканского мальчишки открылся целый мир.

— Почему… почему… если у тебя была возможность… — нерешительно спросила Лисса, боясь все испортить несвоевременным вмешательством.

— Война… нашей семье нелегко пришлось, — печально пробормотал Джесс и, ничего не добавив, застегнул пояс с револьвером.

— Сколько тебе было, когда ты записался во Французский легион?

— Когда ты перестанешь задавать вопросы? — в свою очередь осведомился он, явно желая сменить тему. — Мне нужно повидаться кое с кем. Это насчет клеймения.

— Подожди, Джесс. Позволь мне пойти с тобой.

— Ты искренне считаешь, что Лемюэл Мэтис захочет видеть нас вместе?

Лисса покачала головой.

Не Лемюэл. Я знаю, он откажется. Нам нужно потолковать с Сайрусом Иверсом и Джейми Макферсоном — они меня послушают.

— Мэтис выслушал меня, когда я в последний раз обратился к нему. С ним я справлюсь, — твердо объявил Джесс.

— А если нет, что тогда? Пристрелишь его? Не глупи, Джесс. В Ассоциации слишком много членов, со всеми не справишься. Кроме того, Сайрус мне обязан.

Она наспех объяснила, как сумела помешать Деллии сбежать с Янси Брюстером.

— Я слыхала, Сай привез ее назад и поставил у двери охранника.

— Почему ты не рассказала об этом вчера вечером?

Джесс внимательно всмотрелся в лицо жены, и она сразу же поняла, что он думает о том дне, когда Маркус застал их, точно так же, как Сай — свою дочь.

Но Лисса спокойно встретила его взгляд:

— Понимаю, о чем ты думаешь, Джесс. Но я, поверь, просто не хотела давать тебе лишней причины снова покинуть нас.

Джесс обреченно вздохнул:

Черт… ну хорошо, одевайся. Поедем к Иверсу.

— Может, лучше я сама… — запнулась Лисса.

— Нет, — категорично оборвал он. — Не собираюсь прятаться за твоими юбками. Либо едем вместе, либо вообще не едем.

Лисса сцепила зубы, чтобы не высказать все, что думала о дурацкой мужской гордости, и поспешила закончить утренний туалет.

Ивере и Макферсон остановились в «Шайенн-клаб».

В ответной записке Сай соглашался встретиться с ними в полдень, в ресторане «Метрополитен-отель». Когда они вошли в зал, Ивере уже сидел за тем столиком, который обычно оставляли для Маркуса. Сладостно-горькие воспоминания о счастливых днях с отцом мгновенно нахлынули на Лиссу.

Ивере встал, кивнул супругам, хотя выглядел при этом мрачным и чем-то смущенны»: Официантам, очевидно, приказано держаться подальше и не надоедать.

— Я крайне обязан тебе за Деллию, — сухо заявил Сай Лиссе.

Надеюсь, с ней все в порядке, — ответила та.

— Обнаружил их на вокзале. Дожидалась ночного поезда на Лареми. Пришлось избить Брюстера до полусмерти зашвырнуть в поезд — пусть катится подальше, — добавил он, хмуро глядя на Джесса.

— Конечно, Деллия все еще рыдает, но ничего, переживет. Об этом все. В записке упоминалось, что у вас какое-то дело ко мне и Джейми.

— «Джей Бар» собирается присоединиться к осеннему клеймению, — начал Джесс.

— Это Ассоциации решать.

Проницательные карие глаза Сая изучающе глядели на Джесса.

— У вас и Джейми самые большие, кроме «Джей Бар», ранчо в юго-восточном Вайоминге. Если позволите ковбоям с «Джей Бар» участвовать в клеймении, все остальные члены Ассоциации последуют вашему примеру. Даже Мэтис.

— У Лемюэла личные причины отказать мне, вы же понимаете, — вмешалась Лисса.

Обветренное морщинистое лицо старика покраснело:

— Я поговорю с Джейми… думают нужно вернуть тебе долг.

— Буду весьма обязана, Сай. Мы с Джессом приедем сегодня на бал, может, там и договоримся обо всем, — спокойно, деловым тоном ответила Лисса, поднимаясь из-за стола.

Мужчины последовали ее примеру.




Глава 23


После ухода Иверса Джесс с потрясенным выражением лица обернулся к Лиссе:

— Я ведь не собирался ни на какие танцы. У меня и вечернего костюма нет.

Так и знала, что ты попытаешься улизнуть под этим предлогом. Пойдем, у меня для тебя небольшой сюрприз.

Лисса ловко пробралась через забитый посетителями зал ресторана к лестнице, ведущей в номер. Джесс неохотно плелся сзади. Свежевыглаженный фрак висел в шкафу.

— Клер сняла мерки с твоей одежды. Она великолепная портниха. Ну, что ты думаешь? — взволнованно спросила Лисса, с таким нетерпеливым ожиданием в глазах, что Джесс не нашел в себе сил отказаться.

— Я попросила ее сшить и шелковую сорочку и выбрала галстук, но если тебе не нравится каштановый цвет, есть и темно-синий, и…

— Каштановый вполне сойдет, Лисса, — мягко ответил Джесс, забирая у нее костюм. Лучшего подарка он в жизни не получал… разве что, кроме того случая, когда богатая молодая вдова в Нью-Ормане купила ему золотые карманные часы. Но Джесс решил, что рассказывать об этом жене — по меньшей мере невежливо.

Моя жена…

Волна чувств неожиданно нахлынула на Джесса, когда он коснулся тонкой темно-серой шерстяной ткани. Подкладка была из серебристой парчи, в тон жилету, а работа была попросту великолепной. Настоящая одежда богатого скотовода, уважаемого столпа общества.

Джесс серьезно поглядел на Лиссу и хрипловато пробормотал.

— Фрак… танцы… балы для членов Ассоциации… Ты пытаешься ввести меня в мир, полностью мне недоступный, и боюсь… именно из-за того, что я из себя представляю, этот мир закроет ворота и для тебя.

Лисса покачала головой и погладила его по щеке.

— Дорогой муженек, твое благородство начинает действовать мне на нервы. Либо нас примут вместе, либо не желаю иметь с ними ничего общего, — решительно заявила она.

Джесс охотно вступил бы в спор, но крик Джонни из соседней комнаты заставил их забыть обо всем. Джесс готовился к празднику, словно осужденный к казни. Самому ему было все равно, если бал закончится неприятной сценой. Жизнь изгоя приучила его к изоляции от светского общества. Но Лисса была частью этого привилегированного круга, и Джесс знал: теперь этот круг закроется и для нее.

Джесс стоял в дверях ванной, наблюдая за Лиссой, прижимавшей к груди сына. Каждый раз, глядя на эту сцену, он словно старался сохранить в памяти прекрасные воспоминания до конца дней своих. Хотя кожа и волосы Джонни были гораздо темнее, чем у матери, он мог вполне сойти за белого, особенно на Востоке, если, конечно, получит образование и оденется как джентльмен. Эта тревожная мысль преследовала Джесса с той минуты, как он согласился попробовать пожить в «Джей Бар».

Предчувствие неминуемого несчастья надвинулось на Джесса.

Мое время с ними истекает, и лишь я один понимаю это…

В начале вечера Лисса вынула специально приготовленный наряд, понесла его в комнату Клер и попросила маленькую горничную помочь ей одеться. Она хотела удивить Джесса и сейчас вертелась перед зеркалом, критически разглядывая свое отражение.

— Что ты думаешь, Клер? — нерешительно спросила она, разглаживая низкий вырез. Цвет и в самом деле был необычным.

— По-моему, вы там будете красивее всех, — призналась Клер, придирчиво оглядывая свою работу. Она сама сшила это платье, еще когда служила у мисс Дербин, но хозяйка еще не надевала это великолепное создание из мягкого переливающегося шелка.

— Вот… позвольте мне…

Клер взяла у Лиссы тяжелое литое колье из золота, застегнула на стройной шее госпожи. Золотые гребни того же узора, что и колье, скрепляли искусно уложенные блестящие локоны; так что только тонкие выбившиеся прядки вились на лбу, красиво падали на уши и щеки.

— Идите, покажитесь мужу. Лисса нервно кивнула.

— Сначала дай мне поцеловать Джонни. Уверена, что он проспит весь вечер? — спросила она, становясь на колени у колыбельки.

— Если проснется, я покормлю моего ягненочка кашкой. Не беспокойтесь, пожалуйста.

Клер не могла отвести от хозяйки очарованного взгляда.

— Лучше не заставляйте хозяина ждать. Набрав в грудь побольше воздуха, чтобы придать себе мужества, Лисса открыла дверь, вышла в гостиную и задохнулась, глядя на Джесса. Тот стоял у окна, не подозревая о ее приходе.

Белоснежный воротничок рубашки резко оттенял иссиня-черные волосы. Покрой фрака цвета древесного угля и жилета из серебристо-серой парчи идеально подчеркивали ширину плеч и стройность фигуры. Даже среди самого изысканного общества Сент-Луиса и Чикаго ей не приходилось видеть столь элегантного мужчину.

Почувствовав ее присутствие, Джесс обернулся, оценивающим взглядом смерил ее всю, от высокой прически до переливающегося наряда, с шелковистым соблазнительным шорохом льнущего к каждому изящному изгибу. Оттенок платья представлял нечто среднее между золотым и зеленым цветами, словно молодой листок в солнечных лучах. Большинство женщин этот цвет просто старил бы, но Лисса, с ее загорелой кожей, золотистыми глазами и темно-рыжими волосами выглядела словно принцесса из волшебной сказки.

Она нерешительно стояла в дверях, готовая мгновенно исчезнуть, остро ощущая его, испытующий взгляд.

Подойдя к жене, он коснулся золотого колье, погладил бархатистую шею.

— Ты невероятно прекрасна, — все, что смог сказать Джесс, поднося к губам ее руки.

— И ты тоже. Фрак идет тебе еще больше, чем я воображала. Все женщины будут вешаться тебе на шею, — весело улыбнулась Лисса.

— Чем меньше внимания я буду привлекать, тем лучше, — настороженно ответил Джесс, — но тем не менее, хочу поблагодарить тебя — за фрак и Клер — за прекрасное умение шить.

Лисса пробежала руками по его груди и, наткнувшись на какой-то странный предмет, замерла:

— Что…

Распахнув фрак, Джесс показал кольт тридцать восьмого калибра, в свисавшей с плеча кобуре.

— Знаю, в оперном зале не очень то одобряют револьверы, но я никогда никуда не выхожу без оружия, Лисса.

— Уверена, что на этот раз револьвер не понадобится, — воскликнула Лисса. убеждая скорее себя, чем его.

Один взгляд в эти холодные серые глаза заставил ее понять — всякие протесты бесполезны, — он навсегда останется человеком, живущим под защитой оружия.

Добравшись до угла Семнадцатой и Хилл-стрит, они увидели длинный ряд модных экипажей, из которых выходили пассажиры — дамы в сверкающих шелках всех цветов радуги и джентльмены в темных вечерних костюмах строгого покроя. Джесс нанял маленький кабриолет — от «Метрополитен-отеля» было совсем недалеко. Он помог Лиссе спуститься, и они наконец подошли к трехэтажному кирпичному чудовищу, открывшемуся с большой помпой в мае прошлого года.

Строители оперного зала хвастались, что в нем может разместиться тысяча человек, но ежегодный праздник, устраиваемый Ассоциацией, обычно проходил в роскошном зале на втором этаже, названном «Лайбрери-холл».

Не успели Лисса и Джесс пройти через главный вход, как за их спиной поползли шепотки; присутствующие награждали их оскорбленными взглядами исподтишка. Леди в дорогих драгоценностях обменивались преувеличенно вежливыми приветствиями, скотоводы с жесткими лицами пожимали мозолистые ладони друг друга, но ни один человек не подошел к Джессу и Лис-се — каждый знал, кто они. Некоторые отводили глаза или просто отворачивались. Многие скрытно глазели на пару, поднимавшуюся по широким ступенькам в большую залу.

— Уверена, что хочешь пройти через это? — вполголоса спросил Джесс Лиссу.

— Уйти и доставить этим змеям удовольствие? Лисса негодующе фыркнула и тут же улыбнулась мужу.

Тот хмуро уставился на солидную матрону в кричащем пестром шелковом платье, рассматривавшую его в лорнет.

Старая ведьма, словно обжегшись о взгляд этих глаз цвета кипящей ртути, едва не уронила претенциозное стеклышко, когда они появились в переполненном зале. Оркестр играл зажигательный вальс.

— Немного элегантнее, чем скрипки и гитары на танцах в «Джей Бар», правда? — спросила Лисса, казалось ничуть не обеспокоенная плохо скрытой неприязнью окружающих.

— А вот и Ивере! — воскликнула она, быстро оглядев комнату. Когда они пересекали пол из полированного клена, мужчины и женщины расступались, словно Красное море, перед евреями, спасавшимися от конницы фараона.

Джесс кивнул Сайрусу Иверсу и Джейми Макферсону. С ними был еще один скотовод, Нобл Уинтроп. Все трое приветствовали Джесса и смущенно поклонились Лиссе.

Эти трое были если не дружелюбны, то, по крайней мере, вежливы. Потом неприветливый шотландец, покончив с предварительными любезностями, бесцеремонно обратился к Джессу.

Намек на библейский исход евреев из Египта.

— Сай сказал, вы хотите послать ковбоев на осеннее клеймение.

— Да. И мы ожидаем к себе ковбоев со всех окрестных ранчо, — ответил Джесс. — А что, возникли какие-то проблемы?

Макферсон пожал плечами: — И главная — Лем Мэтис.

— Мэтис сделает так, как велят крупные скотоводы, — спокойно заметил Джесс.

Макферсон оттянул тесный воротничок сорочки в том месте, где над ним нависли складки красноватой кожи.

— «Эмпайр Ленд» и «Кэттл» пришлют своих ковбоев.

Взгляд Джесса остановился на Сае.

— «Даймонд Е» тоже с вами. Ивере повернулся к Уинтропу.

— Нобл управляет «Секл Даблю», это почти на границе территории.

— Я тоже согласен, — вставил Уинтроп.

На обветренном лице Иверса неожиданно появилась лукавая ухмылка.

— Знаешь, думаю, стоит передать это Лему, чтобы увидеть его физиономию! Интересно, что он скажет?

— Так и сделаю, — кивнул Джесс. — Весьма обязан. Сайрус Ивере поднял стакан и показал им в сторону ряда изысканно накрытых столов у дальней стены, где обслуживали гостей.

— Я тут недавно видел, как Лем шагал вон туда. Чета Роббинсов пожелала собеседникам приятно провести вечер и направилась к Мэтису, занятому разговором с компанией мужчин и женщин.

— Бедняжка Деллия, она, наверное, вне себя из-за того, что пришлось пропустить бал, — шепнула Лисса мужу.

Ей повезло еще, что отец вовремя перехватил, все что мог, — ответил Джесс. — По-моему, лучше будет, если я отправлюсь повидать Мэтиса утром, поскольку с клеймением все улажено.

— Прекрати пытаться защищать меня, Джесс. Мне пришлось схлестнуться с Мэтисом один на один перед тем, как умер папа.

Она представила злорадную физиономию Лемюэла в тот день, когда ее вынудили подписать ненавистное прошение о разводе.

Джесс почувствовал, как вздрогнула Лисса.

— Тогда, наверное, не следует…

— Следует. Я хочу сказать ему, Джесс.

В голосе Лиссы звенел металл, подбородок был упрямо выдвинут вперед.

Когда Роббинсы подошли к небольшой группе, Мэтис, замелив их, раздвинул губы в деланной улыбке, скорее напоминающей оскал:

— Как! Да это новый владелец «Джей Бар» со своей супругой!

— По законам штата Вайоминг за замужней женщиной сохраняется право на личную собственность, «Джей Бар» по-прежнему принадлежит Лиссе, — ответил Джесс.

— Конечно, конечно!

Мэтис обвел собравшихся ироническим взглядом, словно приглашая посмеяться над сальным анекдотом.

— Хорэйс Уоттсон и миссис Уоттсон, их дочь, мисс Эммелайн, Джейк Мурхед и миссис Мурхед. Да вы всех знаете, мисс.

. Он тут же поправился, правда, немного слишком подчеркнуто:

— Миссис Роббинс и ее муж Джесс.

Мужчины довольно вежливо кивнули, но Луэлла Уоттсон гордо выпрямилась, словно грязный щенок только сейчас, отряхнувшись, забрызгал ее новое платье из тафты. У Эммелайн был такой вид, будто она вот-вот потеряет сознание.

— Думаю, нам не мешает подышать свежим воздухом, — объявила Луэлла.

Люси Мурхед в изумлении глазела на Джесса, не в силах скрыть откровенно-похотливого выражения в глазах.

— Да, воздух — именно то, что нам нужно.

— Пойдем, Эммелайн! — добавила Луэлла, буквально вцепившись жилистой рукой в дрожащую девицу.

Мужчины, тут же извинившись, последовали за дамами. Напряжение между Мэтисом и Роббинсом возрастало с каждым мгновением.

— Я видел, как вы говорили с Саем и Джейми. Джесс улыбнулся:

— Поскольку именно вы президент Ассоциации, я посчитал себя обязанным дать вам знать, что «Джей Бар» будет участвовать в клеймении на территории всего округа.

На широком лбу появилась морщина, но Мэтис тут же постарался стереть ее и злорадно ухмыльнулся.

— Но насколько мне известно, на «Джей Бар» сейчас так мало людей, что вряд ли вы сумеете выделить ковбоев для посылки на другие ранчо.

— С тех пор, как вернулся Джесс, все изменилось, — вмешалась Лисса. — Мы сможем послать достаточно представителей.

Выражение физиономии Мэтиса едва заметно изменилось, как только он перевел взгляд с вызывающе хмурившейся Лиссы на непроницаемое лицо-маску своего смуглого соперника.

— На этот раз собираетесь остаться, Роббинс? Джесс почувствовал, как застыла и напряглась Лисса, но прежде чем она успела сказать что-то, слегка сжал ее руку и ответил:

— Это касается только меня и моей жены.

И не произнося больше ни слова, повернулся, по-хозяйски обнял Лиссу за талию и увел.

Они подошли к другому концу длинного ряда столов, уставленных чашами с пуншем, разнообразными деликатесами, среди которых не последнее место занимало вечно любимое блюдо скотоводов — свежие устрицы.

Толпившиеся возле огромной чаши с пуншем гости постепенно расступались. Джесс взглянул на негра, разливавшего напитки, сделал ему знак. Тот, с широкой улыбкой, осветившей черное лицо, наполнял хрустальные стаканы до краев и с поклоном передал Джессу.

— Мы добились того, за чем пришли, Лисса. Можно уходить, — сказал он, с гримасой отвращения глотнув пузырящуюся сладкую жидкость.

— Как, покинуть бал и лишить Люси Мурхед всех ее фантазии? — шепнула она в ответ. — Она пожирает тебя глазами с той минуты, как мы переступили через порог.

Джесс невесело хмыкнул. Собственно говоря, почти все дамы в этом зале — молодые, красивые, и даже незамужние исподтишка бросали на него восхищенные взгляды. Он давно привык к постоянному, хотя и тщательно скрываемому вожделению «порядочных» белых женщин.

— Запретный плод сладок, — сухо заметил он. — Подойди я хотя бы к одной, она тут же в оскорбленном негодовании удалится.

Лисса заметила, как сжались челюсти и сузились глаза Джесса: верные, хотя и не всем видимые признаки раздражения. Только сейчас она поняла, что неприятие обществом на самом деле ранило его гораздо больше, чем казалось. Именно поэтому Джесс считал, что, оставаясь, вредит ей.

Я учусь читать его мысли…

Поставив полупустой стакан на стол, она сказала:

— Самое меньшее, что мы можем показать им — как прекрасно умеем танцевать.

Горькая улыбка коснулась губ Джесса.

— То есть желаешь показать им, что наемник-полукровка вообще способен танцевать?

— Я уже знаю, как прекрасно ты танцуешь. Помнишь наш вальс на ранчо, в лунном свете? Теперь я хочу танцевать с тобой на людях, показать всем, как горжусь тем, что стала твоей женой.

Лисса выглядела такой желанной и одновременно упрямой, стоя здесь, с распахнутыми, ожидающими глазами и умоляюще протянутыми руками, что Джесс не смог устоять.

— По-моему, ты делаешь огромную ошибку, Лисса, — покачал он головой, но, отставив стакан, обнял ее за талию как раз в тот момент, когда оркестр вновь заиграл вальс.

И когда они, красивые, стройные, закружились по залу, взгляды всех собравшихся были невольно прикованы к великолепной паре.

— Все женщины бешено мне завидуют, — выдохнула Лисса.

— Только по ночам, Лисса. Любая из них скорее предпочла умереть, чем позволить кому-нибудь застать ее наедине со мной при свете дня, а тем более пригласить на танец.

— Думаю, тут тебя ждал бы сюрприз… но не стоит подвергать мои слова испытанию — я очень ревнива.

Джесс сжал ее чуть сильнее, и Лисса едва заметно улыбнулась.

Эммелайн Уоттсон, стоявшая на другом конце комнаты, в крайнем волнении энергично обмахивалась веером:

— Не могу поверить, — дрожащим голосом призналась она матери, — что мистер Мэтис и другие джентльмены из Ассоциации могли допустить это!

Джералдина Кэмерон, жена молодого ранчеро из округа Олбэни, подслушала их и хихикнула:

— «Джей Бар» — самое большое ранчо в этих местах. Ассоциация не может выставить хозяина, будь он даже настоящим индейцем! Так или иначе, выглядит он неплохо!

— Стыдитесь, Джералдина! — прошипела миссис Уоттсон. — Лучше, чтобы ваш муж не слыхал подобных вещей!

Но Джералдина лишь улыбнулась и закатила глаза:

— У меня и свои мозги есть, при чем тут муж? Луэлла, прищурившись, уставилась на этих двоих, с таким изяществом и грацией скользивших по отполированному кленовому полу. Присутствующие с жадным любопытством наблюдали за разгорающимся непристойным скандалом.

— Пойдем, Эммелайн! На этот раз мне и в самом деле необходимо подышать свежим воздухом!

Пока мать с дочерью пробирались сквозь толпу в другой, полупустой зал, к ним присоединилась Джулия Крид.

Когда музыка смолкла, Джесс, сдержанно поклонившись Лиссе, повел ее к выходу.

— Удовлетворена? — спросил он сквозь стиснутые зубы, оглядывая неприязненные лица окружающих. Ему совсем не улыбалось открытое столкновение, которое могло бы унизить Лиссу.

Лисса сожалеюще улыбнулась: ей очень хотелось протанцевать всю ночь со своим красавцем-мужем, но она прекрасно сознавала его правоту.

— Думаю, самое мудрое — это уйти вовремя, — покорно согласилась она.

Муж и жена направились через длинный коридор к парадной лестнице.

— Подожди здесь, Лисса, сейчас принесу из гардероба твой шарф, — сказал Джесс и быстро зашагал туда, где оставил шелковую шаль жены.

Лисса медленно пошла к концу коридора и уже хотела свернуть за угол, но, услыхав голоса, замерла: говорила Джулия Крид, первая сплетница в городе:

— Я точно знаю, произошел жуткий скандал! Конечно, Сайрус Ивере старается его прикрыть, но всем уже все известно!

— Или будет известно… с твоей помощью, — сухо вставил ее муж.

Но Джулия ничуть не смутилась:

— Эта дурочка Криделлия действительно собиралась сбежать с отъявленным пьяницей, Дней Брюстером. Сай успел поймать их на вокзале как раз вовремя и увезти Деллию. Говорят, та была вся в слезах.

— Вообразите только, выскочка, ни цента в кармане, ни положения, ни приличной семьи, пытается жениться «а девчонке, только чтобы наложить грязные лапы на „Даймон Е“, — негодующе заявил Хорэйс Уоттсон.

— Ну уж что касается меня, это и вполовину не так отвратительно, как омерзительный скандал, который мы вынуждены наблюдать весь вечер, — эта потаскушка Джейкобсон выставляет напоказ своего дикаря, да еще в одежде респектабельного ранчеро! — злобно процедила Луэлла Уоттсон.

— Да уж, — немедленно перебила Джулия, — при всех своих недостатках, Брюстер, по крайней мере, хотя бы белый!

— Не говоря уже о том ублюдке, которого выродила Лисса Джейкобсон — будто мы все не в состоянии подсчитать месяца? Деллия, конечно, дура набитая, но по крайней мере порядочна! Богобоязненная девушка строгой нравственности! — кипя праведным негодованием, добавила Луэлла.

— Белый или нет, мне все равно невыносимо видеть, как ничтожество использует женщину, чтобы заполучить землю ее отца, — раздался зычный голос судьи Спрэга.

Джесс, вернувшись с шалью Лиссы, молча стоял за спиной жены, слушая змеино-злобные реплики, заставившие ее замереть у стены. Наконец он, по-прежнему безмолвно, закутал ее в мягкий шелк, словно желая и не умея защитить ее от жестокости.

Он привык иметь дело с оружием и людьми, не останавливавшимися перед насилием, но как справиться с мерзкими ведьмами и напыщенными стариками?!

— Порядочное общество — тот враг, с которым я никогда не смогу бороться, Лисса. Ни ради себя, ни даже ради тебя, — пробормотал он.

Лисса нервно сглотнула и высоко подняла голову: Дай мне руку, Джесс. Покажем этим гнусным старым лицемерам, что нас не так-то просто сломить, пусть сдохнут от зависти!

Пожалуйста, не позволяй им разлучить нас!

Джесс сделал, как просила жена, и они оба завернули за угол. Маленькая группа сплетников немедленно рассеялась при виде входящих в зал людей. Некоторые гости, как и Роббинсы, собирались уезжать.

Лисса намеренно пренебрежительным взглядом окинула Уоттсонов. Кридов и, наконец, старого судью Спрэга, чье морщинистое лицо от смущения пошло красными пятнами. Хорэйс Уоттсон нервно заерзал, когда наемник со сверкающими серебристыми глазами подошел ближе, но Джесс не удостоил его ни малейшим вниманием to подвел Лиссу к широкой лестнице.

В этот момент на площадке появился высокий мужчина, за ним бежали два запыхавшихся швейцара. Несколько женщин охнули при виде Янси Брюстера, в грязной порванной одежде, с распухшим, покрытым синяками лицом — очевидно, люди Сая Иверса неплохо потрудились над ним.

— По-моему, все-таки ковбои Иверса довели дело не до конца, — шепнул Джесс, инстинктивно поняв, на кого обратится ярость Брюстера. Тот, стряхнув с себя одного из швейцаров, направился к чете Роббинсов. Джесс толкнул Лиссу себе за спину.

— Ну и ну! Поглядите-ка на эту разряженную обезьяну, одетую совсем как белый, — ощерился Брюстер.

Джесс, стоявший в десяти шагах, ощутил резкий запах виски:

— Тебе стоило уехать этим поездом, Янси, — бросил он, не сводя взгляда с руки Брюстера, потянувшейся к армейскому кольту.

— И оставить все, ради чего я трудился?! Позволить продолжать грязнить Лиссу твоим прикосновением так, что ни один белый не захочет ее?! Дерьмо! А мне пришлось довольствоваться этой пучеглазой сучкой Иверса!

— Заткнись, Брюстер, у тебя всегда был грязный язык, — бросил Джесс, стараясь подобраться ближе к пьяному и попытаться обезоружить его, прежде чем случайная пуля ранит кого-нибудь из собравшихся.

— Деллия мне ни к чему, но, черт возьми, «Даймонд Е» почти ничем не хуже «Джей Бар».

Нагло прищурившись, он взглянул на Лиссу.

— А тут ты подвернулся, любовничек-мексикашка! Разинул свою пасть и протрепался старому Иверсу! Испортил еще и это! Не хватает того, что ты трахаешь…

— Достаточно, Брюстер!

Голос Джесса зазвенел, словно осколки разбитого стекла. Он подошел достаточно близко к взбешенному Брюстеру, и окружающие, привлеченные шумом, поспешно отхлынули назад.

— Роббинс безоружен, — громко сказал кто-то, перекрывая тихий гул голосов.

— Такие, как он, всегда могут позаботиться о себе, — ответил другой.

Сайрус Ивере, стоявший в дальнем конце бального зала протолкнулся через толпу.

— Янси, сукин сын! — заорал он. — Я убью тебя за это!

Но Брюстер был целиком поглощен Джессом Роббинсом, с одержимостью пьяного, помешанного на мести.

— Держитесь подальше, Ивере, — предупредил Джесс, когда старик наконец вырвался на открытое пространство.

Брюстер мерзко выругался и выхватил револьвер, но, прежде чем успел нажать на курок, карманный кольт Джесса отрывисто пролаял дважды. Обе пули вонзились в грудь здоровяка. Оружие выпало из ослабевших пальцев Брюстера, обмякшее тело рухнуло на пол, покатилось по пологим ступенькам и, гротескно изогнутое, осталось неподвижно лежать у подножия лестницы.

Лисса, дрожа, прильнула к мужу, наблюдая за приближающимся Лемюэлом Мэтисом и Сайрусом Иверсом.

— Крайне обязан, Роббинс, — мрачно сказал Сайрус.

— Я послал за начальником полиции, — самодовольно объявил Мэтис.

— Ну что же, объясните все сами, когда он появится. Мне нужно увести жену от всего этого.

Обняв Лиссу, Джесс направился к боковой лестнице, ведущей к выходу на Хилл-стрит.




Глава 24


По дороге в отель оба молчали. Лисса вцепилась в руку Джесса, все еще видя искаженное безумной ненавистью лицо Брюстера. Что произошло бы, отговори она Джесса взять с собой оружие?! Именно он лежал бы сейчас мертвый на полу оперного зала. От одной мысли об этом Лисса вздрогнула.

Джесс всем существом ощущал немое отчаяние жены.

Проклятье, он ведь знал, что сделал ошибку, вернувшись в ее постель и позволив надеяться на совместное будущее. И вот теперь мало было гнусной сцены во время танцев, когда они остались одни на площадке, а потом услышанных злобных сплетен, так еще пришлось убить помешанного на насилии пьяницу. В такой неразберихе Брюстер мог ранить Лиссу! Представив себе ужасную сцену, Джесс похолодел.

Если учесть общую «любовь» к нему всего города и в особенности Лемюэла Мэтиса, у него, пожалуй, все шансы — попасть в тюрьму, под любым предлогом, изобретенным начальником полиции.

Возможно, правда, Сай Ивере достаточно порядочен, чтобы постараться полностью обелить Джесса, но скандал еще больше запачкает Лиссу и Джонни и оставит их в полнейшей изоляции.

Кабриолет остановился у отеля. Джесс проводил Лиссу наверх. Как только она окажетесь в безопасности вместе с сыном, он уладит дела с шерифом и наконец-то сможет напиться в салуне.

Сквозь дверь донесся тихий плач, и Лисса робко улыбнулась.

— Проголодался!

С сияющими любовью глазами она устремилась было к номеру Клер, но тут же обернулась к Джессу:

— Я принесу Джонни в нашу комнату, покормить, — тихо пообещала она, зная, как муж любит наблюдать за ними обоими.

Но Джесс чувствовал себя недостойным их, словно вымазанным грязью. Он только сейчас убил человека, одного из многих, так же, как Янси Брюстер, заслуживающих пули.

— На моих руках кровь. Море крови, Лисса. Подобное наследство вряд ли кто-то захочет передать своему сыну. Покорми Джонни и ложись спать. Мне нужно побыть одному.

— Ты слишком долго оставался один, Джесс. В этом вся беда…

— Нет, беда в том, что я потащил Джонни и тебя за собой, в пропасть.

— Прекрати, Джесс, — сказала она задохнувшись, протягивая к нему руки.

Он отстранил Лиссу и решительно отступил;

— Если не думаешь о себе, подумай о сыне! Слышала, что мололи эти ведьмы и их мужья! Они никогда не позволят забыть, что Джонни был зачат вне брака! И ему не позволят особенно когда станет достаточно взрослым, чтобы все понять. Словно недостаточно того, что в жилах парня течет индейская и мексиканская кровь, он к тому же еще и ублюдок!

Лисса побелела и замерла.

— Почему ты говоришь такие ужасные вещи?!

— Пожалей Джонни, Лисса, не себя и меня! Погляди хорошенько на сына. Он только на одну восьмую индеец. Там, на Востоке, никому не известны ни обстоятельства его рождения, ни кто его отец. Ты можешь сказать, что недавно овдовела. Черт, да просто объясни, что твой покойный муж — испанский дворянин. Никто ничего не узнает. Все почитают это даже романтичным! Прошу… только подумай об этом, Лисса. Мне нужно идти. Вернусь поздно.

Пусть думает, что он отправился в мюзик-холл повидаться с Кэмми. Тем лучше — вполне отвечает его планам. Легче сразу причинить ей боль и покончить с этим, чем продолжать тянуть, пока они не уничтожат друг друга, да и ребенка тоже.

После ухода Джесса Лисса сняла бальное платье и, натянув ночную рубашку и пеньюар, взяла у Клер хнычущего ребенка.

— Должно быть, Джонни услышал, что вы пришли — он весь вечер даже не пикнул, — сказала горничная, смущенная тем, что подслушала спор хозяев.

Рассеянно улыбнувшись Клер, Лисса унесла Джонни к себе и, сев на постель, начала кормить сына.

Наблюдая, как маленький ротик жадно теребит нежный сосок, она нежно погладила шелковистые волосики.

— Какой ты красивый. Настоящий сын своего отца, — прошептала она, стараясь не вспоминать слова Джесса.

Но несмотря на свою решимость, она внимательно изучала черты личика Джонни. Джесс прав — если мальчик вырастет в Вайоминге, предрассудки будут преследовать его всю жизнь. Сможет ли Джонни сойти за белого на новом месте? Дядя и тетя в Сент-Луисе почти ничего не знали о человеке, за которого она вышла замуж и об обстоятельствах рождения Джонни. Она может вернуться и начать новую жизнь под видом респектабельной вдовы с сыном, который будет допущен в высшие круги общества.

Малыш наелся и припал к груди матери; на розовых губках пузырилась молочная пенка. Волна любви прилила к сердцу матери.

— Нет, малыш, я не омрачу твоей жизни ложью. Ты должен гордиться своим отцом! Безетво и жизнь, построенная на обмане, не обеспечат сыну лучшего, будущего — только лишат отцовской заботы.

Лисса никогда не была уверена в том, что Джесс любит ее с той безоговорочной отчаянностью, с какой она любила его, зато точно знала, как он обожает сына. Пока она дышит и существует, никто не сможет украсть этого у Джона Джесса Роббинса!

Но Джесс направился не в театр, а в здание суда, к шерифу. Он был готов побиться об заклад, что Лемюэл Мэтис уже успел там побывать, прежде чем остыл труп Брюстера — и не ошибся. Мэтис посетил шерифа и подал жалобу. Существовали постановления, запрещавшие носить оружие в границах города — правда, о них вспоминали только в случае подобных трагедий. До Мэтиса, казалось, совершенно не доходило, что, не возьми Джесс револьвер, Брюстер непременно прикончил бы его.

К счастью, шериф, проницательный ирландец-политик, по имени Син Финн был склонен встать на сторону Джесса, скорее всего потому, что Сай Ивере и несколько других свидетелей выступили в его поддержку, а может, просто жирный старый шериф нервничал в присутствии знаменитого наемного убийцы.

Джесс оставил толстые кирпичные стены здания суда, облегченно вздыхая — хоть эта история со смертью Брюстера благополучно улажена.

Он шел, сам не зная куда, и наконец через час понял, что напрасно оттягивает неизбежное, и повернул к отелю. Переходя Эдди-стрит, Джесс решил зайти в салун, подкрепиться чем-нибудь покрепче. За первым стаканчиком быстро последовало еще несколько. Бармен, обслуживавший Джесса, неловко переминался и сильно потел. Еще через полчаса появилась Кэмми, только что закончившая вечернее шоу. Слух о перестрелке уже успел дойти до мюзик-холла. Она быстро переоделась и отправились на поиски Джесса.

— Еле тебя нашла! Думала, уже, может, Финн заставил тебя немного остыть в своей новой тюрьме. Купишь мне выпивку?

Джесс застывшими глазами уставился на нее и жестом велел бармену налить еще стакан.

— Какого дьявола тебе нужно, Кэмми?

— Не уверена, что это имеет что-то общее с нападением Брюстера… но я узнала вчера очень странную вещь и хотела рассказать тебе прежде, чем уедешь из города.

Джесс потер ноющие виски.

— Что, Кэмми?

Певица передала подслушанный разговор относительного странного приобретения Жермен Шанно большого количества мышьяка.

Если Джесс и опьянел немного, при неожиданном известии хмель мгновенно выветрился.

— Какого дьявола старой вороне понадобился мышьяк, именно тот яд, которым отравили воду?!

Глаза Кэмми сузились.

— Я тоже так считаю, милый. Попробовала расспросить в городе, с, кем из Ассоциации француженка дружила.

Джесс в молчаливом ожидании уставился на нее, но певица пожала плечами:

— Пока я ничего не смогла узнать. Джесс отодвинул стул и встал:

— Очень прошу, если что-нибудь услышишь, найди способ сообщить. Может, и я сумею припомнить несколько французских словечек и поговорить завтра со старой приятельницей.

К тому времени, как Джесс вставил ключ в замок номера, было уже три часа ночи. Он ожидал, что в комнате будет тихо и темно… по крайней мере, надеялся на это. Но из-под двери спальни пробивался золотистый лучик света. Открыв ее, он увидел Лиссу. Она стояла посреди комнаты, обхватив себя руками, и выглядела такой хрупкой и изящной на фоне темного окна.

Услышав шаги, она обернулась. Лицо бледное; под огромными янтарными глазами темные круги. Лисса, встрепенувшись, бросилась в его объятия.

— Джесс, я так волновалась.

Подняв голову, она взглянула мужу в глаза:

— Ты пил.

Джесс устало улыбнулся. — Сразу учуяла?

И, заметив мгновенно промелькнувшую в глазах боль, мысленно проклял себя.

— Прости, Лисса. Я не должен был так на тебя набрасываться. Просто был у шерифа.

Он коротко описал все случившееся, разделся и потушил свет.

— По-прежнему считаешь, что Лемюэл связан с теми грабителями, что хотят нас разорить? — спросила она, снимая пеньюар и ложась в постель.

— Возможно. Бог видит, в нем достаточно желчи, чтобы отравить половину Шайенна.

Он рассказал о том, что сообщила Кэмми, и добавил:

— Жермен вполне способна работать на Мэтиса.

— Я сама думала об этом отравленном скоте, — отозвалась Лисса. — Если мы сможем обнаружить, видели ли Мэтиса в компания Жермен, сразу поймем, виновен ли он.

— Забудь о дурном нраве Лемюэла и немного поспи, Лисса. У тебя была адски трудная ночь.

— О, не знаю, по-моему, ты не прав. Зато я танцевала со своим мужем на балу. Эта часть вечера была просто великолепна.

Джесс угрюмо нахмурился.

— Ну да, особенно когда все шепчутся за нашими спинами и окидывают взглядами, от которых увял бы даже чертополох.

У Лиссы сжалось сердце. Она почувствовала, как муж отдаляется, уходит, хотя они лежали в одной постели, и прежде чем он успел снова завести разговор насчет того, что будет лучше для Джонни, и затеять новую ссору, она перекатилась поближе, прилегла на его плечо. Теперь их тела разделял только прозрачный шелк ночной сорочки.

— Ты прав. Давай забудем Лемюэла и всех почтенных граждан Шайенна.

Она наклонила голову гак, что длинные волосы закрыли лицо Джесса, и легко, дразняще прикоснулась губами к его губам.

Если это их последняя ночь — решил Джесс, — то, по крайней мере, пусть она будет великолепной, наполненной жизнью и любовью, а не смертью и лицемерием.

Он притянул Лиссу к себе, сжал в объятиях, ногой отбросив шуршащие простыни к изножью кровати.

Лисса извивалась в горячке нетерпения, прижимая упругие холмики к его груди, обвивая ногами его бедра. Ее губы приоткрылись в ожидании поцелуя; горячие стрелы наслаждения, посылаемые их сплетавшимися в любовном поединке языками, пронизывали ее груди и живот, доходя до самых пальцев на йогах. Она ощутила слабый вкус виски ~и табака, но отвечала с такой же жадностью, прикусывая его нижнюю губу, проводя языком по зубам, пока Джесс не сжал бархатистый кончик этого розового язычка, не начал нежно сосать его.

Руки его блуждали по упругим ягодицам, сдавили изящные изгибы талии. Джесс поднял Лиссу над собой, так что груди свисали перед его лицом, словно спелые дыньки, так и маня попробовать. Когда он взял в рот камешек соска, густая сладость, питавшая их сына, струйкой просочилась в горло, и Джесс задрожал от любви к жене.

Лисса откинула голову, отдаваясь волнам наслаждения. Горячие губы Джесса скользили от одной груди к другой, пробуя, лаская, пока она не обезумела от желания.

Ноги сомкнулись сами собой и напряженный фаллос оказался намертво зажат ее бедрами. Она стискивала его, пока Джесс не застонал от блаженства, и, высвободившись, поднял Лиссу еще выше, потом опустил ее так, что она уперлась коленями в его плечи.

— Держись за спинку кровати, Лисса, — хрипло велел он.

Лисса слепо повиновалась, вцепившись в деревянную доску тонкими пальцами с побелевшими от напряжения суставами, пока его пылающий рот все сильнее впивался в нежные бархатистые лепестки. Язык раздвигал их осторожно, настойчиво, как пчела, собирающая нектар с полевого цветка. Когда он коснулся крохотного тугого бутона в центре ее существа, лаская его уверенными круговыми движениями, Лисса едва не закричала от невероятного экстаза. Что же это за безумное запретное волшебство! Не могут, не могут мужчины и женщины любить друг друга вот так… нет, неправда, конечно, могут! Сильные руки сжали ее ягодицы, удерживая на месте, пока язык и губы настойчиво терзали средоточие ее эмоций, даря изысканно-сладостное наслаждение, грозившее вот-вот бросить Лиссу в пучину безумия.

Джесс почувствовал, как она выгнула спину в ожидании неизбежной кульминации; ласки мгновенно стали более медленными и нежными, продлевая восхитительные ощущения для них обоих. Его невероятно возбуждал пряный вкус ее женственности, нравилось заставлять ее дрожать и извиваться в приступе страсти. Голова Лиссы откинулась, копна длинных буйных волос рассыпалась по его животу, щекоча, дразня его мужскую плоть, напрягавшуюся, все более настойчиво требующую этого шелковистого прикосновения.

Лисса наконец достигла пика наслаждения и нырнула вниз, в благословенную тьму бурного, лишающего сил высвобождения, потрясшего ее до самых кончиков пальцев. Джесс обнимал жену, пока спазмы не стихли и она не успокоилась, и только потом, приподнявшись, разжал ее пальцы, все еще цеплявшиеся за спинку кровати. Лисса в изнеможении обмякла в его руках.

Джесс припал губами к ее горлу, продолжая стискивать ее, властно, грубо, не желая думать о расставании. Да, он должен покинуть Лиссу и сына, но после этой ночи она всегда будет принадлежать ему.

— Тебе хорошо было? Глупый вопрос.

— Да, — шепнула она так тихо, что Джесс едва услышал.

Нежно проведя рукой по его животу, Лисса случайно коснулась налитого кровью твердого, словно сталь, фаллоса.

— Но ты… ты не…

— Да я счастлив, — счастлив, что-подарил тебе блаженство, и нет — я не кончил вместе с тобой, — прошептал он, отводя со лба ее непокорный локон.

Лисса громко вздохнула, потерлась задом о его член и, неожиданно подняв ошеломленные глаза, прикусила губу. В предрассветном утреннем свете Джесс едва различал ее задумчивые глаза.

— Джесс… — начала Лисса наконец очень медленно, почти пугаясь собственной дерзости.

— Если ты можешь любить меня таким способом, значит…

— М-м-м, — пробормотал он, зная, что за этим последует.

Лисса встала на колени, отодвинулась, нагнулась, осторожно сжимая в ладонях подрагивающий фаллос, словно ожидая наставлений, и взглянула на мужа, сцепившего зубы словно от непереносимой боли;

— Ты способная ученица, Лисса. Сама поймешь, что делать, — хрипло выдохнул Джесс.

Лисса, не скрываясь, громко хмыкнула и наклонилась, чтобы поскорее ощутить на языке его вкус, точно так же, как он делал с ней. Волна возбуждения охватила ее, но она снова и снова обводила языком бархатистую головку, лаская, гладя, пока Джесс, с гортанным криком, не выгнулся дугой.

— Ты сам сказал, я способная ученица, — прошептала она перед тем, как накрыть губами изнемогающую плоть. Джесс задрожал и снова вскрикнул, отдаваясь ослепляющему блаженству. Его руки запутались в ее волосах, управляя ее движениями. Мгновенно поймав ритм, Лисса быстро привел его к краю бездны, почувствовав, как мужское естество пульсирует и разбухает… И тут же фонтан горячего сладкого семени вырвался на волю, и Лисса забыла обо всем, упиваясь волшебным нектаром.

Джесс сжал кулаки от боли-наслаждения, стройное мускулистое тело билось в конвульсиях. Он очутился полностью во власти Лиссы… как она, — в его власти. Приподнявшись, она наблюдала за Джессом; на губах Лиссы играла удовлетворенная улыбка собственницы… и лишь когда она легла на него, прижавшись головой к широкой груди, Джесс пришел в себя настолько, чтобы крепко обнять жену.

— Лисса, Лисса, — шептал он, целуя ее в лоб.

Лисса запрокинула голову, вопросительно взглянула в глаза Джесса, потом медленно потянулась губами к его губам, и он поцеловал сначала нежно, потом все крепче, пока огонь в крови не загорелся вновь, сжигая их со все возрастающей силой, отнимая волю и разум. Они, сплетаясь, покатились по огромной постели в хаосе рук и ног, осыпая друг друга жадными ласками и поцелуями с отчаянием любовников, сознающих, что разлука неизбежна. Лисса подняла бедра, наслаждаясь прикосновением вновь затвердевшего мужского естества и тут же раздвинула ноги с тихим криком, встречая его первый мощный толчок. Джесс поднял ее на себя, вцепился в ляжки, выгибая сильную спину, чтобы проникнуть в Лиссу еще глубже. Она легла на него. Его руки скользнули вверх, с невероятной нежностью сжали и гладили ее груди в противовес резкому жадно-голодному ритму, в котором они двигались.

Оба были похожи на пассажиров несущегося неведомо куда поезда, безумно жаждавших бурного быстрого конца путешествия, и в то же время не желавших, чтобы утонченные муки томления исчезли, потому что потом придется принимать ужасные решения. И когда ослепляющий триумф экстаза охватил Лиссу, Джесс почти мгновенно присоединился к ней в этом полете в неизведанное блаженство.

Утренний воздух холодил их вспотевшие тела, когда они, все еще не размыкая объятий, вытянулись на постели. Не выпуская Лиссу, Джесс натянул на них обоих простыню, и оба тут же погрузились в утомленный, но глубокий сон, почти немедленно прерванный громким стуком в дверь. Джесс услышал, как Клер с кем-то говорит, перекрывая настойчивые крики Джонни, доносившиеся из соседней комнаты.

Лисса почувствовала, как Джесс отстранился, соскользнул с кровати и потянулся за брюками, брошенными со вчерашнего вечера на стул. Груди ее набухли и болели, вопли Джонни напомнили, что, должно быть, уже совсем поздно. Покраснев, Лисса оглядела свое покрытое предательскими «любовными» синяками и царапинами тело. Недаром у нее все ноет!

— Это Тейт, — сообщил Джесс, подходя к двери. — Должно быть, на ранчо беда.

Осторожно, чтобы никто не увидел обнаженную жену, он выглянул наружу, пока Лисса поспешно закутывалась в простыню.

— Пошли ко мне Клер с Джонни, -» окликнула она мужа, и почти сразу же в комнате появилась маленькая горничная с ребенком на руках. Не в силах посмотреть в красное от смущения лицо Клер, Лисса, пробормотав благодарность, схватила малыша и отпустила девушку, а потом отнесла Джонни к большому креслу у окна и, усевшись, начала кормить сына.

Выйдя в соседнюю комнату, Джесс кивком приветствовал Шеннона:

— Что привело тебя в город, Тейт? — обеспокоенно спросил он.

— Вчера ночью проклятые грабители угнали почти тысячу голов с верхнего Лоджпола.

— Тысячу голос! — неверяще повторил Джесс. — Такое количество нельзя быстро перегнать в Небраску. Они должны двигаться медленно, и, кроме того, стадо слишком велико для спешной незаконной продажи более мелким ранчеро или поселенцам.

— Думаю, они просто желают разогнать гурт по равнине… или перерезать, — мрачно заключил Тейт.

— В этом нет ни малейшего сомнения. Джесс выругался.

— Как думаешь, сколько людей с «Джей-Бар» встанут на нашу сторону?

— Мосс просто озверел, когда эти сукины дети отравили скот. Он может убедить старых ковбоев попытаться помочь.

— Происходит что-то странное, Тейт, — задумчиво протянул Джесс, жалея в эту минуту, что не выспался как следует, тогда, наверное, смог бы мыслить яснее. — Я обнаружил, что эта спятившая старуха-экономка в прошлом месяце купила много мышьяка.

— Эта френчи? — спросил Тейт, почесывая в затылке. — Какого дьявола у нее общего с грабителями?!

— Именно это я намереваюсь обнаружить. Проводи Лиссу и Джонни домой. Я хочу, чтобы она очутилась в безопасности на ранчо, подальше от Жермен Шанно… а потом посмотрю, сумею ли найти людей, способных поехать со мной.

— Вряд ли тебе это удастся, — вздохнул Шеннон.

— Это было до того, как Сай Ивере понял, в каком он долгу передо мной и Лиссой, — загадочно ответил Джесс.

— Когда приедешь на ранчо, попроси Мосса и всех, кого можно собрать, немедленно начать клеймение оставшегося скота.

Он вернулся в спальню и закрыл за собой дверь.

Лисса, поспешно накинувшая халат, все еще кормила Джонни и, заслышав шаги, тревожно взглянула на мужа.

— Что случилось?

— Новый набег на «Джей Бар». Тейт проводит тебя на ранчо. У меня дела в городе.

Он никак не мог решить, стоит ли говорить жене о встрече с Жермен.

— Какое дело, Джесс?

— Собираюсь потолковать немного с Жермен перед отъездом из Шайенна, — нехотя признался он. — Способна придумать хоть какую-то причину, по которой она может захотеть связаться с грабителями?

Лисса беспомощно пожала плечами:

— Она всегда ненавидела меня — с самого детства. Я даже никогда не понимала, насколько, пока она не узнала о нас. Думаю, она очень опасна, Джесс.

Джесс быстро оделся и пристегнул кобуру. Мрачно глядя на жену, он ответил:

— Сомневаюсь, что придется стрелять в Жермен, Лисса.

И, наклонившись, поцеловал ее в лоб:

Как только соберетесь, спускайтесь. Тейт будет ждать вас внизу.

— Еще несколько минут, — ответила Лисса. — Будь осторожен… Я люблю тебя, — тихо сказала она в спину уходящему мужу.

Когда за Джессом закрылась дверь, дрожащая Лисса постаралась успокоить хныкавшего малыша и велела Клер собираться. Через полчаса они уже возвращались на ранчо в сопровождении Тейта.

Джесс отправился за Блейзом в наемную конюшню Эбни, а потом в «Шайенн-клаб» повидать Сая Иверса. К счастью, старик как раз шагал к стойлам за собственным конем. Роббинс остановил жеребца и спрыгнул на землю.

— Вы рано встали после такой тяжелой ночи, Роббинс, — проницательно заметил Сай, ожидая, когда Джесс объяснит причину неожиданного визита.

— Только что узнал неприятные новости.

Джесс быстро рассказал о случившемся и необходимости ускорить клеймение.

— «Джей Бар» может потерять больше тысячи голов, если я не пришлю кого-нибудь на помощь Моссу Саймингтону.

— Должно быть, кто-то сильно хочет вам насолить, — заметил Сай, почесав в затылке. — Я бы посчитал, что все это направлено против вас, из-за Лиссы и всего такого, но, черт возьми, это началось еще до того, как Маркус послал за вами.

— Вот и я об этом же.

Джесс передал все, что удалось узнать Кэмми, и добавил:

— Я думал, может, кто-то из Ассоциации связан с ними.

Карие глаза Иверса проницательно уставились на Джесса.

— Насколько понимаю, вы имеете в виду Мэтиса. Будь я проклят, если поверю этому! Хотя он и питает к вам вполне справедливую неприязнь.

— Я не обвиняю его, но нуждаюсь в помощи, чтобы спасти скот, пока сам смогу провести расследование, — твердо сказал Джесс.

Старик вздохнул.

— Сами знаете, как я обязан вам… и Лиссе за Деллию. Сейчас пошлю к Моссу дюжины две ковбоев с «Даймон Е».

— Буду чрезвычайно обязан, Ивере.

Роббинс кивнул, вскочил на коня, не дожидаясь, пока Сай исчезнет в глубине безупречно ухоженной конюшни, и быстро добрался до Шестнадцатой стрит, где находился отель «Йнтер Оушн».

Жермен Шанно жила здесь со времени своего увольнения. Вестибюль отеля оказался на удивление роскошным. Сначала Джесс удивился, но потом вспомнил о щедром наследстве, оставленном Маркусом старой ведьме, и понял, что та, должно быть, получает извращенное удовольствие, заставляя других ухаживать за ней.

Портье нервно оглядел вооруженного до зубов незнакомца.

— Доброе утро. Вам нужен номер? — подозрительно осведомился он.

— Нет. Постоялица. Насколько мне известно, мадам Шанно живет здесь?

Портье едва заметно поколебался, потом пожал плечами:

— Номер семнадцатый, в дальнем конце коридора, около запасного выхода.

Джесс быстро взбежал по ступенькам и постучал в дверь. Никто не ответил. Он попробовал было открыть ее, но замок оказался крепким. Оглядев коридор, Джесс вынул из-за ленты шляпы орлиное перо и поковырялся твердым стержнем в скважине. После нескольких попыток что-то щелкнуло, и Джесс скользнул внутрь.

Лисса со смешанным чувством рассматривала большое белое здание ранчо — ее дом, ее тюрьму, прекрасную позолоченную клетку, символизирующую все, что разлучает ее и Джесса.

Будь я бедной портнихой, как Клер Лэнг. он не задумываясь, взял бы меня с собой в Техас.

Но Лисса оставалась наследницей отцовской империи. Наиболее удачливые скотоводы презирали титул «король скота», которыми награждали их в Америке, и все же они были именно королями и абсолютными монархами, управлявшими сотнями тысяч акров. «Джей Бар» занимало территорию большую, чем некоторые европейские государства и даже чем несколько восточных штатов. А Лисса Роббинс не желала ни клочка этой земли, потому что ценой была потеря Джесса.

В этот момент она увидела, как от стены загона отделился Кормак и с радостным лаем бросился приветствовать хозяйку.

Шеннон остановил рессорный фургон перед большим домом и помог Лиссе и Клер спуститься. — Сейчас разгружу вещи, — пообещал он.

— Нет, Тейт. Я знаю, сейчас необходима каждая лишняя пара рук. Нужно как можно скорее вернуть бычков. Сундуки подождут, ты иди к остальным, — ответила Лисса, гладя верного пса, бросившегося к хозяйке.

Как только Кормак успокоился, Лисса повернулась к Клер и взяла у нее Джонни.

Тейт притронулся к полям шляпы в знак почтения, отвязал лошадь от задка фургона, сел в седло и направился к дальнему загону, где в ожидании инструкций собрались мужчины.

Лисса, все еще держа ребенка, подошла к крыльцу и остановились, с тревогой наблюдая, как ковбои внимательно слушают Шеннона и Саймингтона, отрывисто отдающих приказы. Потом все вскочили на коней и уехали на север.

— Хоть бы Джесс смог привезти ковбоев с «Даймонд Е», — прошептала она.

Клер хотела уже открыть входную дверь, но собака громко завизжала, помахивая хвостом.

— Нет, негодяй ты этакий! Беги к черному ходу, я впущу тебя на кухню, там уж ты не столько бед натворишь, — пообещала Лисса, широко улыбнувшись.

Пес ринулся с крыльца.

— По-моему, он понимает каждое слово, все, что вы говорите! — поразилась Клер, входя следом за хозяйкой в полутемную прихожую.

Неожиданно с противоположной стороны послышался громкий лай Кормака. Лисса заморгала, пытаясь привыкнуть к скудному освещению после ослепительного яркого солнца.

— Этот дьявол минуты потерпеть не может! — покачала она головой и отдала Джонни горничной.

— Пойду открою ему.

Она успела сделать всего несколько шагов, когда из-за тяжелых штор в гостиной материализовалась темная фигура и ступила в коридор, преградив ей путь.

— Ты останешься в доме и не издашь ни звука, если хочешь, чтобы твой грязный ублюдок остался жив, — сказала Жермен Шанно с сильным французским акцентом. В руке бывшей экономки что-то блеснуло — дуло револьвера тридцать шестого калибра смотрело прямо в грудь перепуганной горничной, державшей ребенка.




Глава 25


Лисса отступила, заслонив собой Джонни.

— Мы знаем, что ты связана с грабителями. Что тебе здесь надо? — спросила она.

Черные сверкающие глаза старушки блеснули безумным блеском:

— Я только беру то, что должно было принадлежать мне по праву, еще двадцать шесть лет назад! — воскликнула она.

— Она хочет сказать, дорогая сестричка, что я собираюсь получить наследство сейчас, когда получил в свое распоряжение достаточно наемников, чтобы захватить «Джей Бар»!

Лисса, охнув, обернулась и оказалась лицом к лицу с высоким широкоплечим мужчиной, спускавшимся по ступенькам. Рыжеватые волосы, светло-карие глаза… мог бы считаться красивым, если бы не жестокая улыбка, кривившая хорошо очерченные губы.

— Сестра? повторила она, медленно отходя к Клер с малышом.

— Твой отец был моим любовником в Сент-Луисе задолго до женитьбы на Меллисандре Буш. Я родила ему сына… наследника… то, что этому маленькому бледному ничтожеству так и не удалось сделать. Маркусу пришлось довольствоваться тобой!

Жермен изрыгала яд, не обращая внимания на то, что рука, державшая пистолет, заметно дрожала.

Лисса с трудом оторвала взгляд от искаженной ненавистью физиономии и взглянула на человека, называвшего себя сводным братом. Правильные черты мужественного лица почти не имели сходства с Маркусом. Кроме того, волосы отца всегда были темными, как и у самой Жермен.

Должно быть, все-таки какой-то другой мужчина был причиной появления на свет этого человека.

— Я вам не верю. С чего это мой отец отказался бы признать сына, которого так отчаянно желал для «Джей Бар»?

— Он был ослеплен родословной светской сучки, на которой женился. Кто такая я? Всего-навсего бедная служанка из Квебека, искавшая место получше. Я встретила твоего отца, когда тот приехал в Сент-Луис по делам, бросила Жермен, видя выражение презрительного недоверия в широко раскрытых золотистых глазах Лиссы. Материнских глазах…

— Я не всегда была старой и уродливой. Судьба плохо обошлась со мной, и я много страдала… но когда-то была достаточно хороша, чтобы привлечь внимание Маркуса, хотя бы и ненадолго. Он устал от меня, когда я носила его сына, и к тому времени успел познакомиться с твоей богачкой-мамашей.

— Он признал бы собственного ребенка, — ответила Лисса, — если не при жизни матери, то после ее смерти, — обязательно.

Но Жермен оборвала ее речь грязным французским ругательством.

— Он заявил, что у меня были другие любовники, что Марк не похож на него. Глупец надеялся, что твоя мать родит ему сыновей.

После того как я родился, — вмешался Марк, — мать последовала за стариком в Вайоминг. Боялся, что твоя надутая мамаша что-то заподозрит. Зато согласился взять ее в экономки… но только если та позволит отослать меня к своим родственникам в Квебек. С четырнадцати лет я был предоставлен себе, с тех пор как ушел от них, — объяснил Марк, глядя на мать с видом обвинителя.

— Я делала все, что могла — посылала деньги, когда ты написал мне из Небраски. Приходилось во всем угождать Маркусу, иначе мы потеряли бы шансы на все ранчо…

— Но мой отец оставил вам неплохое наследство, и теперь я понимаю почему. Но ранчо он отдал мне, и вы никак не сможете его получить.

Боже, неужели они хотели убить ее и Джонни в безумной попытке каким-то образом стать наследниками?!

Марк Шанно расхохотался; резкий неприятный смешок заставил Лиссу сжаться от ужаса. Перепуганная Клер пыталась унять плачущего малыша.

— О, мы получим его, сестричка, получим. Вот он, наш билет в чудесную страну!

Протянув руку, он провел мозолистой ладонью по темной головке Джонни.

Сердце Лиссы замерло. Вынуждая себя не выказывать гнетущего страха, она спокойно сказала:

— Если ты причинишь ему зло…

— О, что ты, сестренка! В жизни не помышлял о таком! — хмыкнул Марк.

— Этот грязный щенок — сын дикаря, и все же твой отец не захотел лишить его наследства ради собственного белого сына, — задушенным от ярости голосом выплюнула Жермен.

— Успокойтесь, успокойтесь, дорогая татап. Вы пугаете младшую сестричку. Все, что мы сделаем — оставим мальчишку здесь, на ранчо, в качестве гарантии твоего хорошего поведения… когда ты вместе со своим долгожданным братом приедешь в город на встречу с адвокатом. — Передашь мне половину ранчо. Что ни говори, — пожал он плечами, — а это будет справедливо.

— Ты с ума сошел! — вырвалось у Лиссы, хотя она немедленно пожалела об этом.

Светлые глаза Марка сверкали тем же неестественным диким блеском, что и черные глаза его матери!

— Я… я хочу сказать, никто такому не поверит… и меньше всех судья Спрэг.

И Джесс ни за что не допустит этого.

— Если хочешь видеть сына живым, убедишь судью и всех остальных в городе, что Марк — твой сводный брат, — угрожающе прошипела Жермен.

Марк вцепился в тонкую руку Клер и толкнул девушку в гостиную.

— Давайте устроимся поудобнее, — давно пора, ведь мы все собираемся жить под этой крышей одной семьей.

— Но вы не можете держать нас в заточении, — запротестовала Лисса, видя, что Жермен, целясь ей в грудь, подходит все ближе.

— Мы подождем в гостиной, — промурлыкала старуха.

Как у всех полусумасшедших, ее настроение постоянно менялось.

— Чего ждать? — с дрожью в голосе спросила Лисса и, охваченная ужасным предчувствием, рухнула на диван рядом с Клер и младенцем.

— Как чего? Пока мои люди доложат, что ты наконец стала вдовой, — «великодушно» сообщил Марк и, подойдя к окну, уставился на дорогу.

— Ты не можешь убить Джесса! Люди умнее и хитрее тебя пробовали, и не вышло.

— Мои наемники знают свое дело и очень жадны! Я обещал награду в пять тысяч долларов человеку, который принесет мне новомодный кольт сорок первого калибра — револьвер Роббинса! Видишь ли, я велел своим людям угнать скот, чтобы заманить Роббинса в ловушку и разлучить вас. Сработало превосходно. Мы с татап были в городе, пока не увидели, что ты уезжаешь, а уж потом обогнали «и явились, первыми, чтобы встретить тебя дружескими объятиями.

— Именно ты пытался разорить «Джей Бар» — оставить моего отца нищим?

Лисса была перепугана и одновременно раздражена.

Джесс, ты всегда мог добиться невозможного. О, пожалуйста!

— Если он не соглашался отдать мне ранчо справедливо, то я должна была «отобрать его! Я всегда пыталась найти способ вернуть наследство Марка! Но когда Джейкобсон умер, до меня дошло, что ты сделаешь все ради ублюдка этого полукровки — даже отдашь моему сыну то, что принадлежит ему по праву.

— Продажа угнанного скота позволила мне накопить достаточно денег, — весело добавил Марк, но тут же ощерился. — Пока Роббинс не прикончил Конерса и его банду. Пришлось потратить много времени, прежде чем удалось найти нужных людей. — Наконец-то теперь наши планы осуществятся!

Суженные глаза Жермен злобно уставились на Джонни.

— Как только эта шваль сдохнет.

Лисса вздрогнула, перебарывая желание прижать к себе сына.

Она должна оставаться невозмутимой и действовать, когда представится случай.

— Теперь это не имеет значения, maman. Над могилой Роббинса скоро расцветут маргаритки, — небрежно бросил Марк.

— Не рассчитывай на это, — спокойно посоветовала Лисса, стараясь не обращать внимания на хныканье Джонни.

— Слушай, малыш голоден. Нужно его покормить.

Хитрые желтые глаза Марка похотливо уставились на грудь Лиссы.

— Я отняла его от груди, — холодно пояснила она. — Придется принести еду из кухни.

— Я и сам не прочь бы перекусить. Почему бы нам не посмотреть, что у них там?

И, сделав широкий жест в сторону кухни, направился к коридору. Лисса и Клер поднялись и пошли впереди, показывая дорогу. С улицы все еще слышалось глухое рычанье Кормака. Если бы только можно было каким-то способом впустить его в дом! Но и Жермен, и ее сын вооружены. Мысли Лиссы лихорадочно заметались. Футляр с оружием находился в библиотеке, но добраться до него нет никакой возможности.

— Как только твои люди явятся доложить об индейце, вели им прикончить этого зверя, — скомандовала Жермен Марку.

Тот рассмеялся.

— Ты всегда ненавидела этого пса. Вот поем и всажу в него пулю.

Лисса ни на секунду не тешила себя иллюзиями, что они оставят в живых Джонни, после того как получат половину ранчо — да и ей самой несдобровать. Она видела смертельную злобу в глазах Жермен, когда та впивалась взглядом в сына Джесса.

О, Джесс! Думай, Лисса, думай!

Он, возможно, лежит сейчас раненый, при смерти, где-то среди пустынных равнин… Нужно действовать быстро и немедленно.

Они вошли в кухню, где Жермен начала обозревать все с тем же высокомерием, как королева Викторин — бродячий цирк.

— Я найму собственную кухарку!

Она подошла к шкафчику рядом с насосом и вынула бутылку виски.

— Поставь на место, шатал! Сейчас тебе понадобится ясная голова, — приказал Марк.

Лисса ошеломленно застыла: повелительные манеры, высокомерие — все напоминало об отце. Неужели это чудовище действительно могло быть ее братом?!

Жермен рассерженно поджала губы, но повиновалась.

Лисса разожгла огонь в печи, поставила кипятить воду, открыла жестяную коробку с овсянкой.

— Подержи немного, Джонни, — тихо попросила она, жестом показывая Клер на стул у стены, подальше от Жермен с Марком. Потом порылась в шкафчике, вытащила маленький пузырек с тоником.

— У него зубки режутся, — пояснила она и, наклонившись, чтобы втереть немного жидкости в десны ребенка, шепнула горничной: — Приготовься нырнуть в кладовую, и побыстрее.

Жермен принесла кусок бекона из кладовой, словно специально оставив дверь приоткрытой, и начала резать мясо. Захватив с собой нож, она подошла к плите и поставила на огонь сковороду с беконом. Вскоре жир зашипел, а вода в горшке забурлила.

— Иди вари овсянку для своего отродья! Не могу больше слышать этот вой! — бросила она Лиссе.

Лисса медленно взвесила, успеет ли выхватить нож, но решила, что лучше не стоит — она не сможет сладить с сумасшедшей. Подняв открытую коробку, она приблизилась к плите и внезапно швырнула ее в физиономию Жермен и, не теряя времени, тут же схватила горшок с кипятком и вылила на голову Марка, пытавшегося вцепиться в ее рукав, и пока мамаша пыталась протереть глаза, засыпанные мукой, а сынок, не зная куда деваться, вопил от боли, Лисса бросилась к кухонной двери и впустила Кормака. Овчарка одним прыжком ворвалась на кухню, прежде чем Клер с Джонни успели скрыться в кладовой, и тут началась настоящая война. — Кормак ринулся на Марка и сбил его с ног, прежде чем тот успел вытащить кольт. Жермен, перед этим спрятавшая пистолет в карман юбки, все еще не могла проморгаться, хотя и пыталась извлечь оружие.

Заметив нож для разделки мяса, валявшийся на полу, Лисса наклонилась, но тут же в бок ей уперлось дуло револьвера.

— Отзови собаку, или я убью тебя! — взвизгнула старуха, перекрывая крики сына, старавшегося освободиться от огромной овчарки: та рвала его правую руку, пытаясь добраться до горла.

Но Лисса не собиралась терять единственный шанс на свободу. Она решила рискнуть и, ударив Жермен по руке, потянулась к висевшей на печи сковородке. Прогремел выстрел, пуля оцарапала руку Лиссы, но та, не обращая внимания на боль, опустила раскаленную сковородку на голову француженки.

Кормак, услыхав, как невольно вскрикнула раненная Лисса, оставил Марка и набросился на его мамашу. Оглушенная ударом, обожженная жиром, Жермен уронила пистолет и, невзирая на боль, с яростным визгом метнулась к Лиссе. Кормак кинулся между ними. Марк Шанно выхватил кольт, взвел курок и покатился по полу к кладовой, где Клер прятала Джонни. Он как раз успел распахнуть дверь, когда за спиной раздался неумолимо-беспощадный голос…

— Я здесь, Шанно.

— В дверях стоял Джесс.

Марк, молниеносно развернувшись, выстрелил: пуля засела в потолке. Джесс не промахнулся. Смертельно раненный в грудь, Шанно рухнул на пол.

Пронзительно выкрикнув имя сына, Жермен пыталась оторвать от себя Кормака. Лисса оттащила собаку, но сумасшедшая старуха успела схватить с пола нож.

— Ты убил то, — взвизгнула она, стараясь встать и броситься на Джесса. Но огромные челюсти пса сомкнулись на ее широкой юбке. Жермен упала, неловко подвернув руку, так, что лезвие ножа вонзилось ей в сердце по самую рукоятку.

Лисса отпрянула от окровавленного трупа и бросилась в объятия Джесса.

— Они сказали, что послали людей убить тебя! Она уткнулась лицом в грудь мужа, дрожа, прижалась к нему.

— Как ты узнал, что они будут здесь?

— Утром поехал в отель к старухе. Она оказалась настоящей любящей мамашей. Хранила все письма и отчеты сыночка относительно украденного скота. Не надо быть Наполеоном, чтобы сообразить: последний угон стада — просто средство завлечь меня в ловушку. Как только я узнал, что она уверена, будто ее сын имеет законные права на «Джей Бар», сразу же понял — вы в Джонни в опасности.

— Никто не пытался убить тебя из засады?

— Все могло случиться, не приведи я с собой людей с «Даймонд Е».

— Они согласились помочь?

— Сайрус Ивере послал. Они переловят разбежавшийся скот. Как только я отвезу тела Шанно в Шайенн к шерифу, бандиты сами постараются удрать. Думаю, все грабежи в «Джей Бар» кончились. Наследство Джонни сохранено.

Сердце Лиссы сжалось от ужасного предчувствия.

— Джесс…

Но как раз в этот момент Джонни издал громкий вопль. Клер, вцепившись в него смертельной хваткой, скорчилась в дальнем углу кладовой. Лисса отстранилась от мужа и направилась выручать несчастную горничную.

— Все в порядке, Клер. Выходи. Они не смогут причинить тебе зло. Все кончено, — успокаивала она девушку, осторожно беря сына на руки и вопросительно глядя на мужа.

Побелевшая от ужаса горничная задрожала и, отвернувшись от трупов, бросилась к задней двери, но едва успела добежать до крыльца, как ее начало выворачивать. Лисса прижала Джонни к себе, осыпая поцелуями надсадно оравшего малыша.

— Мне, пожалуй, нужно его покормить. Он ужасно проголодался, — сказала она Джессу.

Тот взял ее за руку, рассматривая рану, из которой сочилась кровь, и, заметив волдыри от раскаленной сковородки, покачал головой.

— По-моему, лучше сначала перевязать и смазать руки.

— Это всего-навсего царапина, и ожоги не так уж болят. Сначала нужно накормить Джонни.

— Ты справишься одна? Мне придется отвезти трупы к шерифу и кое-что сделать в городе. Думаю, к вечеру Тейт и Мосс успеют вернуться.

Джесс нежно коснулся щеки Лиссы, провел ладонью по темным волосам Джонни. Несколько мгновений они молча смотрели в глаза друг другу. Никто не произнес ни слова, но она все поняла, и он это знал. Малыш продолжал плакать.

— Мне нужно… — голос изменил Лиссе. Наконец, собравшись с силами, она спросила:

— Ты не вернешься, Джесс?

— Ранчо в безопасности. Мосс — прекрасный управляющий. Он все сделает для тебя.

— Для меня. Для Джонни. Но «Джей Бар» всегда будет стоять между нами, не так ли, Джесс?

Это был даже не вопрос, скорее утверждение.

— Это ради него, Лисса.

Он взглянул на сына, который, покраснев от натуги, только жалобно хныкал.

— Уезжайте на Восток, там можете прекрасно прожить на доход от ранчо. Начнешь новую жизнь. Где никто не назовет его ни полукровкой, ни ублюдком…

Лисса, смирившись, кивнула, и, поднявшись на цыпочках, не выпуская плачущего ребенка, нежно поцеловала Джесса в губы.

— Не лезь на рожон, Джесс, а если не можешь… будь по крайней мере осторожнее.

Боясь, что не выдержит и разрыдается, Лисса повернулась и, промчавшись мимо трупа Марка Шанно, взлетела по лестнице в свою комнату, больше не гадая: был ли убитый ее сводным братом.

Плач Джонни постепенно стих. Джесс отнес труппы в фургон, привязал Блейза к задку и начал долгое путешествие в Шайенн.

Как и предсказывал Джесс, Тейт и Мосс и большинство ковбоев к вечеру вернулись. Грабители, поняв, что силы неравны, разбежались. Кроме того, теперь, когда награда за убийство Джесса Роббинса ускользнула из рук, вообще не было смысла пытаться вступать в драку.

На следующее утро, едва рассвело, к дому подъехал Сайрус Ивере и, красный от смущения, не знающий, куда девать руки, постучал в дверь, нервно комкая шляпу. Лисса повела его на кухню и, чтобы вернуть старику самообладание, накормила плотным завтраком.

— Я знаю, почему вы здесь, Сай. и очень благодарна. — Лисса поколебалась и добавила: — Я… думаю… отец тоже был бы… вам признателен.

Она не очень-то верила в это, но Сай, возможно, почувствует себя спокойнее…

Но его следующие слова поразили Лиссу:

— Маркус был моим другом… но и большим глупцом.

Проницательные голубые глаза старика, казалось, видели Лиссу насквозь.

— Я крайне обязан тебе за спасение Деллии от этого негодяя Брюстера… Было время, когда я считал, что Джесс Роббинс того же поля ягода, если не хуже, — покаянно добавил он. — Но я ошибся. Вчера вечером он пришел ко мне. Сказал, что не имеет прав на все, созданное Маркусом. Никогда не претендовал на ранчо, но любил тебя и ничего не мог с собой поделать, хотя и жалеет о несчастье, которое принес тебе и мальчику. Пришлось признать, что и Маркус, и я, и все добрые люди Шайенна имеют прямое отношение к этим несчастьям. Я сказал, что очень сожалею.

— Он ведь попросил вас помочь с осенним клеймением и нанять профессионального управляющего, как в акционерных компаниях за границей, правда?

Сай видел, что Лисса успела смириться с судьбой, заметил боль, скрытую под этим напускным спокойствием.

Упрямая избалованная дочь Маркуса Джейкобсона стала взрослой. Оставалось только молить Бога, чтобы его собственное дитя выказало когда-нибудь хоть вполовину такого же мужества и самообладания.

— Да… и я сказал, что с великой радостью выполню просьбу.

Лисса нерешительно протянула ему руку, и он сжал маленькую нежную ладонь в своей мозолистой, шероховатой.

— Спасибо, Сай.

Клеймение прошло спокойно, и прибыль от продажи оказалась лучше, чем когда-либо. Новый управляющий Джек Эгерт оказался достаточно опытным, чтобы вести дела ранчо без помощи Лиссы.

Пришла зима, и они с Джонни и Клер оказались в снежном плену, хотя и успели нанять несколько молодых парней для выполнения самых тяжелых работ по дому.

Кормаку позволили спать на кухне, и Лисса часто брала его с собой, когда ходила навещать Уксусного Джо.

Иногда, когда метели немного унимались, приезжал Сайрус Ивере. Он отослал униженную и озлобленную Криделлию на Восток, в Ноксвилл, к дальним родственникам. В марте он прибыл поделиться радостной новостью: Деллия обручилась с пожилым состоятельным торговцем. Родственники заверили Сан, что тот — человек не злой, неглупый и питает искреннее чувство к молодой невесте.

Несколько раз Лиссу навещал доктор Хедли, не упускавший случая рассказать обо всем, что происходит в Шайенне. Лемюэл Мэтис женился на Эммелайн Уоттсон и купил небольшое ранчо «Секл Кью» к западу от «Джей Бар», какой контраст с его честолюбивыми устремлениями иметь самое большое ранчо на всей территории!

Весна начала медленное шествие по выжженным морозом равнинам, предупреждая о своем появлении теплым ветерком и нежной первой зеленью. Лисса улыбнулась. Ну что ж, она сделает Лемюэлу Мэтису предложение, — и такое, которое сможет помочь осуществить заветное желание их обоих.




Глава 26


Камелла Альварес со стуком уронила ложку на блюдце, оглядела почти пустой зал ресторана «Эсселборн», правда, не лучшего в Шайенне, но еда здесь была неплохой, а владелец соглашался обслуживать падших женщин вроде ее и Лиссы.

— Что это значит: вы продали «Джей Бар» Лему Мэтису?!

— Он взял кредит в банке тестя на льготных условиях. Хорэйс Уоттсон в восторге оттого, что зять станет владельцем самого большого ранчо на территории. Деньги пойдут на опекунский фонд для Джонни. Дядя Финеас положит их в банк в Сент-Луисе, — лукаво улыбнулась Лисса. Камелла улыбнулась в ответ.

— Кажется… вы с малышом не собираетесь возвращаться на Восток.

Лисса отрезала кусочек пирога из сушеных яблок.

— Ну, я подумала, что путешествие было бы совсем не плохой идеей после всех этих месяцев, проведенных словно в тюрьме. Джонни уже годик, от груди его отняли…

— И считаете, что лучше всего подойдет Техас, не права ли?

— И считаю, что лучше всего подойдет Техас, совершенно верно.

— Джесс на стенку полезет от злости! — озорно подмигнула Камелла, смахнув с подбородка крошки.

— Может быть, когда «Джей Бар» продано, мы приедем… и он не покинет нас, — нервно пробормотала Лисса. Ведь он все время повторял, что это мое ранчо, а он представляет мне делать как лучше для блага сына. Просто я решила, что для блага сына главное иметь отца, а не скотоводческую империю.

И вы хотите, чтобы я рассказала, как найти «Дабл Р», — кивнула Кэмми, видя решительный блеск в глазах подруги. — В Шайенне без вас станет совсем тоскливо. И я буду скучать…

Она начала рисовать карту.

Летнее солнце всегда было беспощадным к нагорным равнинам Вайоминга, но чем дальше на юг они продвигались, тем невыносимее становилась жара. Воздух был не только раскаленным, но к тому же тяжелым и влажным. Джонни, у которого резались зубки, беспрерывно капризничал и метался во сне, на коленях матери, задыхаясь в маленьком экипаже, колеса которого, подпрыгивая, катились по тому, что называлось дорогой в «Стране большой излучины». Кормак, втиснутый между сиденьями с высокими твердыми спинками, мирно дремал на полу. За дилижансом ехал Тейт Шеннон с небольшим табуном отборных лошадей, которых Лисса решила привести на «Дабл Р» в качестве приданого.

Раз в неделю от Персиммон Чэп отправлялся дилижанс до маленькой сонной деревушки Терлингуа, где жили в основном мексиканцы. Хотя Лисса говорила по-испански не так хорошо, как по-французски, когда-то, еще в школе, она немного изучала этот язык, а за время путешествия волей-неволей начала почти все понимать и общаться с местными жителями. В затруднительных случаях на помощь приходил Тейт.

Лисса была бесконечно благодарна старому другу Джесса, согласившемуся ее сопровождать. Клер не поехала с ними. По правде говоря, она всегда немного побаивалась Джесса, а перспектива жизни на границе, в сотнях миль от всего, кроме коррв, мексиканцев и индейцев, почти лишала ее разума, не говоря уже о путешествии в обществе чернокожего наемника. Лисса одолжила ей денег, сумму, достаточную, чтобы та смогла открыть собственное швейное заведение и стать конкуренткой бывшей хозяйке, Шарлей Дербин.

Лисса попрощалась со всеми, кого считала друзьями — Саем Иверсом, доком Хедли, Уксусным Джо, Моссом и даже Кэмми. Хотя ей будет не хватать их, ясно, что жизнь в Вайоминге никогда уже не будет такой, как была до появления Джесса Роббинса. Ни одна из так называемых порядочных женщин не допустит ее в общество. Джесс, несомненно, был в этом прав, зато ошибался, отчаянно ошибался, уговаривая Лиссу перебраться на Восток и скрывать от всех, кто был отцом Джонни.

Они и дальше продвигались в глубь Техаса, все чаще встречая людей смешанной крови. У большинства населения, говорившего в этом районе по-испански, были индейские предки. Ее сын сможет жить и расти здесь, не зная ненависти и предрассудков английского севера. Если ранчо маленькое и бедное — ну что ж, она привезет туда немного денег и готовность упорно трудиться.

Пустынный унылый пейзаж плоскогорья сменили буйная растительность, звенящие ручьи и величественные горы, как только дилижанс переехал границы «Страны большой излучины». Здесь, на огромных просторах, нигде не было видно ни жилья, ни людей. Правда, Тейт предупредил, что местность кишит бандитами, изгоями, убийцами и хищными животными, — несмотря на это, ничего более прекрасного Лиссе не приходилось видеть. Она предполагала, что Джесс поселился здесь именно из-за отдаленности от цивилизации, так жестоко обошедшейся с ним и его семьей.

— Это будет и моим домом. Мне все равно, даже если придется жить в крестьянской хижине, — бормотала Лисса, глядя в окна на окружающую красоту.

Добравшись до Терлингуа, Тейт купил старый расхлябанный фургон и быков. Все глазели на огненноволосую грингу с ребенком смешанной крови на руках, путешествующую в компании черного американца, но их любопытство казалось скорее почтительным и дружелюбным, чем неприязненным. Отсюда до ранчо братьев Роббинсов было всего несколько часов пути, так что Лисса и ее спутники должны оказаться гам еще до наступления темноты, что совсем не так уж плохо — в Терлингуа не оказалось ни одной гостиницы, если не считать комнат на втором этаже грязного кабачка, куда шлюхи водили клиентов.

Когда Лисса наконец остановила фургон перед домом Джесса, мысли ее были в полном расстройстве. Тейт поставил табун в маленький загон, а Лисса, спустившись на землю с хныкавшим Джонни на руках, осмотрела свой новый дом. Земля прекрасно подходила для пастбища: неподалеку протекал ручей и росла густая высокая трава. Ранчо было словно спрятано от окружающего мира высокими горами. По пути сюда они заметили много скота в идеальном состоянии — не тощих лонгхорнов (Порода скота.). Западной Виргинии, а величественных коров и быков херфордской породы, очевидно, очень дорогих, предназначенных для выведения отборных экземпляров.

Лисса внимательно осмотрелась и снова повернулась к зданию — маленькому, чуть побольше обычной хижины поселенца, приземистому и плоскому, с всего двумя маленькими окошками спереди. Участок вокруг дома был совершенно пуст — никаких признаков растений, за исключением одного виргинского дуба. Ветер гонял пыль на переднем дворе, собирая ее тонким серым покрывалом у негостеприимно закрытой входной двери.

— Выглядит так, словно здесь никто не живет, — нерешительно заметил подошедший Тейт. Он никогда не был здесь раньше, но из того, что когда-то рассказал друг, боялся самого худшего.

Лисса посадила Джонни прямо на голую бурую землю и велела Кормаку следить за непослушным малышом — обязанность, к которой пес относился крайне серьезно. Потом обошла вокруг здания.

— Наверное, брат где-то неподалеку, занимается скотом, — сказала Лисса Тейту, по-прежнему внимательно разглядывая унылый маленький одноэтажный кубик.

— Ну что ж… по крайней мере прочное, — добавила она.

Тейт что-то неразборчиво проворчал.

В задней стене тоже были прорублены два окошка и еще по одному на боковых стенах; во всех вместо стекла была вставлена промасленная бумага. Передняя и задняя двери были сделаны из тяжелых сосновых досок. Лисса заметила, что в двух шагах весело звенит ручей.

— Почему, ради всего святого, при таком изобилии воды они не завели хотя бы огород?!

Тейт смущенно фыркнул.

— Когда мужчины живут одни, они не очень-то думают об овощах.

Лисса могла поклясться, что под этой черной кожей разливается краска, и презрительно качнула головой.

— Должно быть, срубили все деревья в округе, чтобы построить эту проклятую лачугу. Ну что ж, поглядим, какова она внутри. Чувствую, что придется немедленно приниматься за работу.

Она подхватила с земли ребенка и отпустила Кормака, немедленно потрусившего к ручью напиться.

Сама Лисса подняла тяжелый железный засов — входная дверь с протестующим скрипом отворилась.

Лисса часто замигала, пытаясь что-то разглядеть в полутьме. Самая большая комната представляла собой нечто среднее между кухней и подобием гостиной, с большим каменным очагом, у выходящей на восток стены. На деревянном полу не видно грязи, зато он оказался сучковатым и щелястым, покрытым мелкой желтой пылью, нанесенной с улицы. Мебель самая примитивная — грубо сколоченный стол с четырьмя стульями, буфет более приличной работы, по-видимому довольно давно бывший в семье, и умывальник с выщербленным кувшином и тазиком.

Две двери вели в спальни, совсем одинаковые, где умещались только большая кровать и стул. В одной постель была смята, повсюду разбросаны грязная одежда. На крохотном комоде стояло несколько фотографий. Другая оказалась совершенно пустой; одеяло небрежно накинуто на жесткий матрац.

Комната Джесса. Очевидно, его давно не было дома.

Лисса вошла в спальню Джонаха, поднесла к глазам старый, выцветший снимок высокого светловолосого мужчины, с гордым видом стоявшего рядом с миниатюрной темноволосой молодой женщиной. Перед ними были двое мальчишек, один повыше, лет семи-восьми, другой — чуть постарше Джонни.

Жгучие глаза Джесса глядели в камеру с замкнуто-неприязненного лица. Цвет волос и кожи, очевидно, были унаследованы от матери, хотя скульптурно точеные черты лица носили отчетливое сходство с отцом. Маленький Джонах был светлокожим блондином. Он белый Роббинс.

Вздрогнув, Лисса поставила на место снимок как раз в тот момент, когда из соседней комнаты донеслись щелканье взводимого курка и неумолимый голос: — Брось револьвер на землю, незнакомец. Только помедленнее.

Тейт мгновенно повиновался, что, впрочем, и всякий сделал бы на его месте при виде нацеленного в живот винчестера, который держал светловолосый юноша.

— Ты, должно быть, Джонах. Джесс говорил, что ты чистая копия отца.

— Пожалуйста, мы не хотели так врываться, -пробормотала Лисса, смущенная, что ее застали в чужой спальне. — Но дома никого не было, а мы так долго ехали!

Джонах Роббинс поспешно поставил винтовку на предохранитель и прислонился к стене; лицо светилось юношески-неподдельным изумлением. Откровенно бесхитростно оглядев женщину с темноволосым малышом, он пролепетал:

— Вы… должно быть, жена и сын моего брата.

И с таким благоговейным восторгом уставился на Джонни, что Лисса улыбнулась.

— В жизни не думал, что когда-нибудь буду дядей.

Он покраснел и откашлялся:

— То есть… не думал, что вообще увижу его.

— Его зовут Джон Джесс Роббинс. Джонни — ответила Лисса, поднося сына поближе к Джонаху. — Ты его единственный дядя.

— Ты — Лисса, — повторил он, словно не в силах этому поверить.

— А это Тейт Шеннон, старый друг и партнер Джесса, который был так добр, что согласился поехать с нами.

Джонах протянул руку негру.

— Я слыхал о вас от Джесса. Добро пожаловать на «Дабл Р».

И перевел взгляд с Тейта на Лиссу, не совсем понимая, что делать дальше.

— Пойду выгружу вещи, а потом отвезу лошадей с фургоном в конюшню и распрягу их. Вы пока потолкуйте о семейных делах, — кивнул Тейт и поспешно вышел.

Хотя оба брата сильно различались цветом волос и кожи, оба унаследовали черты лица Джона Роббинса. Лисса протянула мальчика Джонаху, тот неуклюже взял малыша.

— Никогда раньше не брал на руки маленьких, — нервно заметил он. — Как поживаешь, Джонни?

— Он стал настоящим путешественником с тех пор, как покинули Вайоминг, — пояснила Лисса, ожидая реакции Джонаха.

Тот смущенно поглядел на нее:

— Джесс почти совсем ничего не говорил о женитьбе. Но я, похоже, прочел между строками все, что он не захотел сказать.

Лицо Джонаха мгновенно залилось краской.

— Джесс не хотел на мне жениться… и не стал бы, не будь Джонни, — тихо ответила Лисса. — Потом он уехал, оставил… ради нас же самих. Люди в Вайоминге не одобрили моего брака с человеком такой репутации, — горько добавила она.

— Ну да, наемный убийца, да еще к тому же полукровка, то ли индеец, то ли мексиканец, что еще хуже.

Молодое лицо Джонаха внезапно, словно на глазах, осунулось и постарело.

— Думаю, ты права. Он хотел уберечь тебя от всего этого.

— Я сама ничуть не меньше виновата в собственном падении. Нельзя во всем винить только Джесса, — чистосердечно призналась Лисса. глядя во встревоженные серые глаза. — Он хотел, чтобы я вернулась в восточные штаты, где смогла бы сойти за респектабельную вдову и выдать Джонни за белого.

— А вместо этого решила приехать сюда, — медленно проговорил Джонах, расплываясь в улыбке.

Волна облегчения охватила Лиссу. У нее появился союзник!

— Совершенно верно. Я люблю твоего брата и не хочу, чтобы наш сын вырос без отца. Ты получал от него весточки в последнее время? — забеспокоилась она.

— Вот уже несколько месяцев — ни строчки, но в этом ничего необычного нет. Джесс сейчас на индейской территории, преследует шайку грабителей. За их головы назначена большая награда. Мы стараемся купить лучших производителей, даже продаем наших лошадей армии, в форт Ситон, так что деньги нам позарез нужны.

— Ты, должно быть, заметил табун, который мы привезли. Когда я продала «Джей Бар», оставила лучших верховых коней.

— Да, настоящие красавцы, — взволновался Джонах, но только сейчас до него полностью дошли слова Лиссы: — Ты продала это огромное ранчо!?

— Оно всегда стояло бы между мной и Джессом. Я положила эти деньги в банк, на доверительный фонд для Джонни, и, пока он не вырастет, никто не сможет к ним прикоснуться.

Нервно улыбнувшись, Лисса пожала плечами:

— Так что теперь придется сесть на шею мужу и деверю.

Джонах изумленно воззрился на нее и, откинув голову, расхохотался.

— Лисса, вот это да!

В его глазах заплясали веселые искорки:

— Это называется — сожгла мосты! Обратной дороги нет! Джесс на стенку полезет!

Джонни, которому давно хотелось получше исследовать незнакомое место, начал вырываться и хныкать. Лисса взяла мальчика у Джонаха и посадила на пол. Тот сразу же поднял пухлую ручонку, почерневшую от пыли.

— Без женской руки здесь не обойтись. Давно пора взяться за вас! У тебя есть ведро и тряпка? — осведомилась Лисса, вновь оглядывая унылую маленькую комнату.

Джонах опять покраснел:

— Ведро есть, а тряпок никаких. Я, конечно, запустил дом, но уход за скотом отнимает так много времени.

— Тейт поможет тебе, если захочешь принять его. Он больше не хочет браться за оружие.

Если бы только Джесс последовал его примеру!

— Я был бы очень рад, только пока мы не можем много платить…

— Тейт станет работать за еду и жилье, пока ранчо не начнет приносить доход.

Услыхав облегченный вздох Джонаха, Лисса рассмеялась:

— Почему бы тебе не пойти и не взглянуть поближе на лошадей, пока я распакую веши и приберу немного, прежде чем начну готовить ужин?

— Ты умеешь готовить?!

Радость, осветившая бесхитростное лицо Джонаха, выглядела забавной, но одновременно и трогательной. Был когда-нибудь Джесс таким же открытым и простодушным? Лисса почему-то сомневалась в этом.

Не успел Джонах выйти, как появился Кормак, решивший выбрать этот момент для возвращения с прогулки.

— Иисусе! Я знал, что ты привезла лошадей, но такого жеребца еще видеть не приходилось!

Овчарка наклонила голову набок, нерешительно принюхиваясь — Джонах замер, припав к дверному косяку.

Лисса весело хмыкнула.

— Это Кормак. Ирландская овчарка. Их используют в Вайоминге для охоты на степных волков и койотов.

— Этому можно поверить, — отозвался Джонах, все еще не осмеливаясь оторваться от стены.

— Я бы поставил на него против парочки гризли!

Кормак еще раз принюхался и тут, к ужасу Джонаха, встал на задние ноги и оперся огромными лапами на широкие плечи молодого человека, с хлюпаньем облизав его лицо длинным языком.

— Ты ему нравишься. Он немного забыл запах, но ты, должно быть, пахнешь Джессом. Странно, обычно он не приветствует так незнакомых людей, но когда впервые увидел твоего брата, вел себя точно так же. А вот Джесс струсил, совсем как ты, — добавила Лисса, смеясь.

Только когда Кормак, удовлетворившись, отошел, Джонах чуть расслабился и осторожно погладил ухо собаки. Кормак так энергично завилял хвостом, что пол задрожал.

— Он в самом деле поможет избавить ранчо от хищников, да и нянька из него великолепная, — пообещала Лисса, поднимая с пола чумазого малыша. Пожалуй, пока она не навела здесь порядок, Джонни вымажется меньше, играя на улице, в самой грязи.

В последующие несколько месяцев на ранчо «Дабл Р» произошли значительные изменения. Лисса быстро выскребла маленький домик, украсила его такими необходимыми в домашнем хозяйстве предметами, как скатерть, горшки и керамические блюда, которые по большей части чудом остались целыми во время многотрудного путешествия, и отрез ярко-желтой ткани, из которой она сшила занавески. Кроме того, она заставила Тейта и Джонаха навесить двери на спальни, и как только последняя партия лошадей была продана в форт, они тут же пообещали начать валить деревья, чтобы сделать пристройку к дому. Цветы и овощи, посаженные Лиссой вокруг дома и на задах, дали дружные всходы. Труднее всего оказалось привыкнуть к влажному жаркому климату Западного Техаса, но по мере того как шли недели, даже это бледнело в сравнении со страхом за Джесса, ни разу не написавшего Джонаху с тех самых пор, как он очутился на смертельно опасной ничейной земле, именуемой Нейшнз.

Однако деверь, вынужденный годами мириться с профессией Джесса, старался успокаивать ее, и за это долгое лето они стали совсем близкими людьми, как брат с сестрой.

— По словам Джесса я представлял тебя совсем другой, — весело сказал Джонах однажды вечером, наблюдая, как Лисса замешивает тесто для лепешек на безупречно чистом новом столе, сделанном Тейтом специально для готовки.

Лисса вытерла локтем с носа мучной мазок:

— Дай-ка подумать… он сказал, что я благородная леди, привыкшая, чтобы за ней ухаживали день и ночь. Принцесса.

— Что-то вроде этого. Во всяком случае, он никогда не упоминал, что ни у кого жареная зубатка не получается такой вкусной, как у тебя, не говоря уже о том, что ты сделала из этой старой развалюхи.

Джонах показал на яркие занавески на окнах, в которых теперь сверкало стекло, купленное во время последней поездки в Терлингуа. На кухонном столе красовался горшочек с живыми маргаритками, перед очагом лежал красивый плетеный коврик. Полы были отшлифованы песком, отскоблены добела и натерты воском, стены чисто выбелены.

Лисса положила лепешки в большую оловянную сковороду и оставила их подниматься, а потом подошла к сковороде, где уже кипел жир.

— По правде говоря, готовить на открытом огне не так уж легко. Я все еще далека от совершенства.

— Ну уж нет, Лисса, лучше тебя не найти, а кроме того, в поселке нас, должно быть, уже дожидается заказанная плита. Не пойму, почему Джесс не додумался купить такую раньше.

— Наверное, не представлял, что здесь когда-нибудь будет жить женщина, — печально вздохнула Лисса.

Муж Лиссы словно всегда был рядом. С каждым днем они, не получая весточки, волновались все больше, хотя никто не осмеливался высказать вслух предположение о возможной гибели Джесса Роббинса, каждый втайне боялся, что Джесс может никогда не вернуться домой.

Джонах постоянно рассказывал Лиссе о прошлом, объяснял многое из того, что помогало ей лучше понять мужа. Как-то вечером он отыскал в «фамильной библии» свидетельство о демобилизации Джона Джереми Роббинса из армии Соединенных Штатов, датированное 1863 годом.

— Па тяжело ранили под Геттисбергом, и поэтому он вернулся домой, — пояснил Джонах, глядя на пожелтевшие документы — немые свидетельства перенесенных отцом страданий.

— Трудно, должно быть, пришлось стороннику северян в Техасе, — покачала головой Лисса.

Джонах резко, безрадостно рассмеялся:

— Я был совсем маленьким, когда это случилось. Мы жили тогда около Браунсвилла. Родственники ма работали на «Раннинг Даблго».

— Ранчо Ричарда Книга! Знаю, Джесс говорил, что мистер Кинг хорошо относился к нему.

— Он был стопроцентным твердолобым южанином, но уважал убеждения отца. Тогда и у нас было неплохое поместье. Дом в сто раз лучше, чем этот.

Лицо юноши вновь стало ожесточенно-упрямым: — Ночные всадники (Организация южан, прообраз ку-клукс-клана.) сожгли его в шестьдесят девятом. Па был слишком сломлен, чтобы начать все сначала.

Он умер через месяц. Прикончи они его сразу, ему, может, было бы легче. Джессу едва исполнилось пятнадцать, но он стал главой семьи, получал от мистера Кинга помощь для мамы и меня. Маме пришлось вновь стать экономкой у миссис Кинг. Странно, южане повсюду теряли дома из-за неуплаты налогов, но мой па сражался за северян, а мы все равно остались без крова, — горько добавил Джонах. — А потом за голову Джесса назначили награду. Он отыскал тех, кто поджег дом. Вожаками были двое парней из Браунсвилла. Еще те рыцари, — напяливали на себя простыни, чтобы скрыть свои уродливые морды.

— Значит, он их убил.

Пристрелил в честном поединке. Черт возьми, шестнадцатилетний мальчишка с древним пистолетом против двух взрослых мужчин с новомодными кольтами. Но у них были друзья, — влиятельные белые друзья-южане. Они и назначали награду за голову Джесса. И тогда ему пришлось бежать в Нью-Орлеан.

— И отплыть в Северную Африку, где он вступил во Французский легион?

— Целый год мы ничего не слыхали о нем. Ма ужасно волновалась, но потом Джесс начал присылать деньги.

Джонах пожал плечами.

— Уж не знаю, как он заработал их, если во французской армии платят так же, как в нашей. Может, играл в карты, может, там нанимался на ту же работу, какую сейчас выполняет. Ма не дождалась его возвращения. Когда Джесс приехал, мистер Кинг добился, чтобы обвинение в убийстве сняли, но пришлось все начать сначала. Мы остались вдвоем с Джессом… и с тех пор все так и шло.

— Он никогда не рассказывал о Северной Африке, верно?

Лисса каким-то образом почувствовала это.

— Он здорово изменился там, еще сильнее, чем от того, что здесь случилось. Но говорить об этом не желает.

Сколько еще мук, обид и терзаний скрывалось за внешней непроницательностью Джесса Роббинса? Лисса могла лишь молиться, чтобы Господь когда-нибудь дал ей силы отворить сердце мужа и выпустить оттуда боль, раз и навсегда.




Глава 27


Беспощадная летняя жара наконец сменилась более прохладной погодой. Клеймение скота закончилось; продажа четырехлетних бычков принесла небольшую прибыль. Трехкомнатный домик значительно увеличился в размерах за счет пристройки большой новой спальни и детской, чуть поменьше. Джонах и Тейт даже успели сколотить два новых загона позади конюшни. Если «Дабл Р» было далеко до такого огромного королевства, как «Джей Бар», во всяком случае, оно приобрело вид процветающего маленького ранчо.

Наблюдая за деверем, запрягавшим лошадей, Лисса невольно вздохнула — теперь здесь есть все, кроме… Когда же вернется Джесс?

Они наконец получили доказательство того, что он все еще жив — банковский чек на три тысячи долларов был прислан из Нейпшз на той неделе. Джесс получил награду. Но если работа закончена, почему он не возвращается? Или, по крайней мере, не напишет брат] и не сообщит о своих планах?

— Пенни за то, чтобы узнать твои мысли, — неожиданно объявил незаметно подкравшийся Джонах и хихикнул: — Может, лучше сказать, доллар, особенно теперь, когда мы так разбогатели, что можем позволить себе иметь служанку.

Не желая обсуждать ни с кем свои страхи в сомнения относительно Джесса, Лисса заговорила о Лючите.

— Повезло, что удалось переманить ее у семьи Веласкесов. С их стороны было очень благородно пожертвовать такой прекрасной работницей.

— Они самые крупные асиендадо в Коахаила. Одной служанкой больше, одной меньше — роли не играет.

— Однако ты не можешь дождаться, когда привезешь ее, — лукаво заметила Лисса, оглядывая чисто выбритое лицо молодого человека. — Такое рвение случайно не имеет ничего общего с хорошенькой младшей дочерью дона Эрнана, а? Урсула, так, кажется, ее зовут?

Лисса знала, что Джонах по уши влюбился в девушку.

— Она знатная леди. Родители наверняка выдадут ее замуж за какого-нибудь богатого креола. У меня ни малейшего шанса. Что я могу предложить?

— Ей-богу, Джонах, что это с вами, Роббинсами? Повторяешь слова братца, как попугай. Посмотри на меня — я что, стала хуже, оттого что живу здесь, или ты не считаешь меня такой же леди, как донья Урсула? — съехидничала Лисса.

Ты же знаешь, это не так…

Джонах внезапно замолчал при виде всадника на вершине холма.

Лисса мгновенно повернулась и тоже увидела на дальнем конце долины большого вороного жеребца со звездочкой на лбу. Всадник сидел неподвижно, глядя горящими серебристыми глазами на преобразившееся ранчо.

Джесс едва верил собственным глазам. Дом вырос вдвое и сверкал белизной. Из деревянных цветочных ящиков под окнами, в которых поблескивали стекла, свисали длинные плети лиан, вьющихся по стенам растений, переливающихся всеми оттенками радуги. Двор зарос зеленой травой, вокруг дома посажены деревья. Позади конюшни два загона с великолепными лошадьми.

И тут у Джесса перехватило дыхание — он заметил ее. Сначала Лиссу загораживал фургон, поставленный Джонахом за домом. Теперь же Джесс ясно видел, как ее волосы переливаются вишневым пламенем в солнечных лучах! Лисса! Здесь, в Техасе!

Сердце заколотилось так, что, казалось, сейчас вырвется из груди.

Джесс тряхнул поводьями и поехал навстречу жене.

Лисса почувствовала, как дрожат колени. Наконец после шести месяцев ожидания он вернулся. А она… она до смерти напугана.

— Пожалуйста, Джонах, сделай мне одолжение, возьми с собой Тейта и Джонни и поезжай на ранчо Веласкесов.

— Они только и делают, что балуют мальчишку. Ну да ладно, так уж и быть. Конечно, Джонни потребует, чтобы и собачка присоединилась к компании!

Лисса улыбнулась, несмотря на то, что все внутри сжималось и горело от нетерпения и страха.

— Ну, конечно, забирай и Кормака. Он сейчас в конюшне с Джонни.

Джонах прыгнул на сиденья и направился к конюшне, где непоседа Джонни «помогал» Тейту ухаживать за лошадьми. Юноша махнул рукой брату и отъехал.

— Вернемся завтра, — крикнул он, не оборачиваясь. Лисса кивнула, не в силах произнести ни слова — в горле стоял ком. Больше всего на свете ей хотелось пробежать расстояние, разделявшее ее и Джесса, и броситься в его объятья. Но вместо этого она, словно примерзнув к земле, стояла перед домом, дожидаясь, пока он медленно подъедет к ней.

«Не трусь, держи себя в руках», — мысленно повторяла она.

— Добро пожаловать домой, Джесс. Черт возьми, почему ее голос дрожит?

Джесс взглянул на нее, по-прежнему красивую, стройную, с кожей, позолоченной солнцем, в простой мексиканской блузе из белого ситца, с низким, собранным на шнурок вырезом, и широкой темно-зеленой юбке, едва доходившей до узких щиколоток. На стройных ножках — гуарачес, сандалии из сыромятной кожи. Обычная крестьянская одежда на этом изящном золотистом теле, как ни странно, выглядела роскошным нарядом.

Спрыгнув с седла, Джесс покачнулся, и тут же выпрямился, но Лисса уже поняла — муж что-то скрывает.

— Все это твоих рук дело?

Джесс широким жестом обвел цветочные ящики и молодые деревья.

— Да, а на задах дома еще и большой огород. Твой брат большой любитель фасоли.

Что за глупости я несу!

Подойдя ближе, Лисса заметила, как неловко он держит левую руку.

— Ты ранен! — почти осуждающе воскликнула она.

Всего-навсего царапина. Уже заживает. Не обращая внимания на протесты Лиссы, Джесс вновь бросился в атаку, не давая радости от встречи с женой затмить чувства и разум.

— Как, черт возьми, тебе удалось найти это место, Кэмми?

Лисса кивнула.

— Она нарисовала подробную картину.

— Ты подвергала опасности не только себя, но и Джонни.

— С нами был Тейт, так что все обошлось. Он еще здесь, работает с Джонахом.

— Вижу, они были ужасно заняты. Лисса, я уже говорил, что не желаю жить на твои деньги.

Лисса рассерженно выпрямилась, но тут же, одернув себя, постаралась успокоиться.

— Мои деньги здесь ни при чем. Прибыль от осенней продажи оказалась совсем неплохой, а с помощью Тейта Джонах сумел многое сделать. Я привезла сюда только вещи и с полдюжины лошадей. Можешь считать их приданым.

Она исподтишка изучала мужа — упрямо стиснутые челюсти, высокомерный вид, большие пальцы рук заткнуты за пояс. Ему нужно побриться. И неужели на висках поблескивают седые волосы?

Ей до боли хотелось протянуть руку и коснуться его щеки.

— Не нужно было приезжать, Лисса. Это место уничтожит тебя, — тихо, напряженно пробормотал Джесс.

— Как видишь, не уничтожило! Я здесь уже полгода, и все прекрасно.

— Я говорю о шести годах… шестнадцати, не о нескольких месяцах.

Джесс решительно шагнул вперед с таким видом, словно сейчас схватит Лиссу за плечи и начнет трясти, но тут же, поморщившись, опустил руки.

— Ты в самом деле ранен. Мы с таким же успехом можем ссориться в доме, пока я перевязываю эту царапину.

Повернувшись, Лисса направилась к входной двери. Джесс пошел следом.

— По-моему, мы с этого начинали!

— Нет. Все началось, когда я ворвалась в номер и застала тебя в ванне. Кстати…

Лисса намеренно-подчеркнуто принюхалась.

— Не мешало бы тебе и сейчас искупаться.

— Немного погодя пойду к ручью.

— У нас теперь есть ванна, и насос установили. Краем глаза Лисса наблюдала за Джессом. Тот молча огляделся, устало сел за стол. Лицо его как-то сразу осунулось.

Лисса подошла к стоящей на ларе корзинке с лекарствами и бинтами.

— Сними рубашку, я взгляну, сколько новых шрамов ты успел получить за это время.

— Кто управляет за тебя «Джей Бар»? Сай Ивере? Лисса едва не уронила корзину:

— Нет, я продала ранчо Лемюэлу Мэтису, и с помощью Сая заключила неплохую сделку. Кстати, Сайрус велел передать, что был неправ насчет тебя, — добавила она, с надеждой глядя в светящиеся подозрением глаза.

Но Джесс пропустил замечание мимо ушей.

— Что ты сделала с деньгами? Такая огромная сумма?!

— Положила в банк в Сент-Луисе на имя Джонни.

— И явилась сюда всего-навсего с фургоном нарядов и большими надеждами, — резко бросил он. — Меня могли убить. Застряла бы тут на всю жизнь совсем одна.

— Время от времени такая мысль посещала меня, особенно этим летом. Джонах и я очень обрадовались, когда получили деньги — по крайней мере узнали, что ты жив.

Она внимательно осмотрела тонкую розовую кожицу, затянувшую пулевую рану в левом бицепсе.

— Жаль, что это не правая рука.

— Я почти одинаково стреляю обеими, — заметил Джесс.

Не успели мягкие прохладные пальчики прикоснуться к нему, словно удар молнии пронизал все его существо. Он вздрогнул:

— Извини, не хотела сделать тебе больно, — пробормотала Лисса, опьяненная жаром, исходившим от этого тела, знакомым ощущением чуть шершавой на ощупь кожи. Безудержный озноб охватил ее.

— Все в порядке, — отозвался Джесс, стараясь не вдыхать запах флердоранжа.

— У нас в этом году неплохая прибыль, а в будущем ожидается еще лучше. Джонах подписал контракт с армией на поставку лошадей. Тебе больше не нужно рисковать своей жизнью, Джесс. Повесь револьвер на стену и займись ранчо.

— Это не так легко. Каждый день может случиться что-то непредвиденное — засуха, болезни, набеги индейцев из Мексики.

— Жизнь — всегда риск, в любом месте. Никто и никогда не даст тебе гарантий, Джесс, и я у тебя их не прошу, — спокойно ответила Лисса, промывая рану и осторожно нажимая на больное место, чтобы проверить, нет ли под коркой гноя.

— Ты и Джонни были бы в безопасности на Востоке. Никто не узнал бы о его происхождении.

— Включая его самого? Значит, мне нужно было лгать ему? Джонни есть чем гордиться. Джонах рассказывал о своих родителях. Твой отец был настоящим героем, а мать редкого мужества женщина. Оба были честными, порядочными людьми, принципиальными и искренними, — я не желаю лишать сына такого наследства, особенно если учесть, каким безжалостным эгоистом оказался другой его дед.

— Принципами нельзя прокормиться, Лисса. Я видел, как мать день за днем понемногу умирала с того дня, как нас сожгли и заставили уехать с ранчо. Отец, может, и герой — для северян, но Техас сражался на стороне конфедератов. Мои родители потеряли все. А когда отец умер, мама тоже не захотела жить.

— Хочешь сказать, после того как ты отомстил его убийцам, а потом сбежал?

Оба были обозлены до крайности и не желали знать, — насколько могут ранить друг друга. Вопрос прозвучал пощечиной, и Джесс невольно отшатнулся.

— Я сделал то, что должен был, — запротестовал он, потянувшись за рубашкой.

— Ты оставил мать одну, с ребенком на руках в тот момент, когда скорбь по мужу была еще свежа. Кажется, это в твоем характере, Джесс Роббинс — убегать от людей, которых ты любишь. Пытаться решить все проблемы с помощью оружия.

Лисса с громким стуком поставила на стол флакон с дезинфицирующим раствором.

— Ты дурак, Джесс! В тебе накопилось столько горечи, что она затмила твой разум! Я проехала почти тысячу миль, ждала два года, сумела создать настоящий дом, мы могли бы мирно жить, но этого все еще недостаточно, чтобы убедить тебя! Ничто не сможет переломить твое упрямство! Я унижалась перед тобой в последний раз!

Слезы обожгли глаза Лиссы, мешая говорить. Она развернулась и побежала к двери. Джесс протянул раненую руку, но Лисса легко ускользнула от него.

— Лисса, подожди! — крикнул Джесс и тут же выругался от резкой боли.

Ухитрившись встать и натянуть рубашку, он последовал за женой, но та уже бесцельно мчалась, сама не зная куда, по заросшему травой лугу, к ручью, где росла густая рощица акаций.

Лиссе хотелось только одного — уйти от терзаний, рвущих душу при мысли о том, что отныне придется жить без надежды на любовь Джесса, а сын вырастет, не зная отцовской ласки.

Джесс погнался за ней, кричал, звал, но Лисса словно оглохла и ослепла. После бесконечного ожидания, надежд и грез внутри у нее что-то сломалось. На бегу она отводила рукой ветки, нагибалась, чтобы не врезаться в низко нависший сучок, наконец добралась до ручья и, не обращая внимания на сырость и мокрые ноги, метнулась вдоль берега. Наконец боль в боку заставила ее остановиться. Лисса почти рухнула на каменистую землю, всхлипывая и задыхаясь. Голос Джесса эхом отдавался где-то слева, в густой поросли горного лавра.

Джесс обыскивал окрестности и вне себя от беспокойства выкрикивал имя Лиссы. Ее слова не давали покоя, стучали в мозгу снова и снова. Неужели он действительно всю жизнь был беглецом? Правда едва не убила его, с глаз словно слетела пелена. Его жена не из тех, кто любит подсахарить пилюлю. Его жена. Неужели он в конце концов умудрился навсегда прогнать ее?

Проклиная свое слепое упрямство, Джесс снова окликнул Лиссу. В техасской глуши полно ядовитых змей, диких животных, даже бешеные волки забегают. Ей наверняка грозит опасность.

И тут он увидел Лиссу — скорчившуюся фигурку на берегу ручья. Лицо закрыто ладонями, плечи сотрясаются от молчаливого плача. Каждое содрогание этого стройного тела вонзалось в сердце Джесса, словно клинок. Он застыл, не в силах дышать, чувствуя, как озноб холодит спину.

Если я сейчас потеряю ее…

Наконец он сумел выговорить ее имя, тихо, хрипло, заикаясь.

— Л-лисса-а.

Она подняла голову и, увидев мужа, мгновенно, всей душой ощутила его страх, нерешительность и все то, чего он не мог высказать словами. С трудом поднявшись, она бросилась в объятия Джесса. Он так сильно прижал ее к себе, что, казалось, вот-вот задушит. Все его сильное тело дрожало и дергалось, и непонятно было, как он вообще держался на ногах. Лисса тихо позвала его, не в состоянии обнять, погладить, прикоснуться — руки были намертво зажаты Джессом. Вместо этого она прижалась лицом к его лицу и почувствовала влагу на щеках.

— Лисса… Лисса, я мог потерять тебя… Я прогнал тебя…

Мука в голосе Джесса почти не позволяла понять, что он говорит, но сердце Лиссы не могло ошибиться. Наконец он ослабил хватку, и теперь она могла коснуться его, с чем-то, похожим на благоговение, провести кончиками пальцев по щетинистой щеке, вытереть мокрые дорожки от слез. Серые глаза блестели чистейшим серебром.

Рыдания сжимали горло Лиссы, но она продолжала смотреть в лицо ожесточившегося одиночки, которого так долго любила. Убийца, бандит, чужак… пустые бессмысленные слова. Сейчас он стоял перед ней с душой обнаженной, распахнутой… ожидающей приговора. Никому и никогда раньше он не открывался настолько. И не откроется.

— Сможешь ли ты простить меня?

— Простить?! Я люблю тебя больше жизни. Сжав ладонями лицо Джесса, она пристально взглянула в его глаза.

— Я так тебя люблю, что сам пугаюсь… а иногда почти с ума схожу. Это словно одержимость, огонь в крови. Только твои объятия могут погасить пламя, — прошептал он, наклоняя голову, чтобы коснуться губами ее губ.

Сначала его поцелуй был нежным, благоговейным, почтительным, словно поэма любви и счастливой жизни вместе, которые они едва не потеряли, но постепенно превратился в безумно-страстный, когда прежний пожар забушевал с новой силой.

Лисса изо всех сил прижалась к мужу, гладя его по спине, руками, словно боясь, что Джесс исчезнет. Но тут она случайно дотронулась до раны, и, почувствовав, как он сжался от боли, тут же отстранилась. — Прости дорогой… тебе больно.

— Да нет, просто давно пора помыться, — засмеялся он.

Господи, как же это прекрасно — смеяться, чувствовать себя по-настоящему свободным, принять любовь Лиссы.

— У нас впереди вся жизнь, чтобы разделить страсть и стать семьей.

Обняв Лиссу за талию здоровой рукой, он повел ее к дому. Лисса нагрела воды и показала Джессу большую жестяную ванну, стоявшую посреди спальни.

Джесс оглядел пристройку, чисто выбеленные стены, яркие занавески, даже плетеный коврик на полу.

— Да, пожалуй, гораздо больше, чем моя старая комната!

Лисса, улыбнувшись, положила рядом с ванной несколько мохнатых полотенец.

— Та предназначалась только для сна, а в этой… думаю, нам найдется чем заняться.

— Ах вот как? — ухмыльнулся он и, сбросив сорочку, начал расстегивать брюки.

— Джонах и Тейт в два счета соорудили спальню с детской. Думаю, с твоей помощью строительство пойдет еще быстрее.

— Сколько, по-твоему, комнат нам понадобится? — удивился Джесс, стягивая сапоги и отбрасывая брюки в угол.

Лисса небрежно пожала плечами и швырнула на пол блузку, за ней последовала юбка.

— Зависит от того, сколько детишек у нас появится в следующие десять — двадцать лет. Весной Джонни исполнится два года. Не считаешь, что пора бы ему заиметь младшего братишку или сестренку?

Но при виде этого прелестного тела, просвечивающего через тонкую сорочку, Джесс вообще лишился возможности думать. Вся кровь отхлынула от мозга и устремилась совсем к другой части тела.

— Ты так прекрасна, Лисса… Она немедленно расстегнула лиф:

— Жизнь в Техасе идет мне на пользу.

У Джесса перехватило дыхание. Молочная белизна грудей так резко контрастировала с золотистой кожей, там, где глубокий вырез позволял солнцу ласкать ее. Джесс зачарованно наблюдал, как Лисса отвязывает ленты панталон, дает им соскользнуть на пол.

— Я тоже вся мокрая. И в этой ванне достаточно места для нас обоих, — заявила она, откровенно разглядывая его стройное обнаженное тело, жадно пожирая глазами напряженную мужскую плоть.

— Мне нравится такое решение, — хрипло пробормотал Джесс, подходя ближе. — Ты, должно быть, специально заказала такую большую ванну.

— Как только я увидела в каталоге, — хмыкнула Лисса, — сразу поняла, что должна ее иметь. Конечно, она не такая шикарная, как в «Метрополитен-отеле», но я никогда не забуду тебя, сидящего по уши в мыльной воде.

— Бессовестная девчонка, — пробормотал он, сжимая упругие груди, перекатывая между пальцами тугие маленькие соски.

Лисса, бессознательно выгнувшись, слепо шагнула за ним к ванне. Очутившись в воде, они встали на колени, лицом друг к другу. Джесс, взяв мыло, начал намыливаться.

— Надеюсь, тебя посетили приятные воспоминания? — лукаво улыбнулся он.

Лисса потерлась кончиками грудей о грудь Джесса, пока его соски не сжались, и взглянула на крошечные мыльные пузырьки.

— Интересный способ взбить побольше пены. Джесс внезапно затаил дыхание, когда она взяла у него мыло, провела по животу, чуть ниже, ниже… намылила твердый фаллос и, подвинувшись ближе зажала его между ляжками.

— Видишь… можно мыться вдвоем, — прерывающимся голосом шепнула она.

Они покрыли Друг друга пеной с ног до головы, позволяя жадным рукам скользить и ласкать, исследовать и запоминать каждый изгиб, каждую мышцу, каждое заветное местечко. Бормоча что-то несвязное, издавая тихие крики-стоны потрясенного наслаждения и изумления, они забыли обо всем.

— Достаточно. Мы уже чистые, — наконец выдохнул он, хватая один из кувшинов, стоявших возле ванны, и опрокидывая его на головы свою и Лиссы. По всей комнате разлетелись брызги, когда Джесс тряхнул длинными волосами, а Лисса начала выжимать роскошную копну темно-рыжих локонов.

Он встал и, схватив полотенце, протянул руку и поднял Лиссу. Потом вытер ее волосы, завернул в другое полотенце и помог выйти из ванны. Лисса, в свою очередь, с любовной заботой вытерла мужа досуха, целуя каждый новый шрам, появившийся за время разлуки, не забыла и старые, пока Джесс наконец дрожащей от нетерпения рукой не отбросил полотенце и не подхватил жену на руки.

— Джесс, твоя рана!

— Черт с ней, я ее и не чувствую!

Он положил Лиссу на огромную кровать, накрыл своим телом. Лисса притянула его к себе, сжав бедрами его ляжки.

— Сейчас, Джесс, сейчас, — потребовала она, и он, приподнявшись, глубоко и сразу вошел в нее. Лисса изогнулась, вонзила пятки в его спину, извиваясь от нетерпения.

— Наконец. Дома. Я дома, — прошептал он, ощущая, как шелковистый чехол все туже смыкается вокруг его фаллоса.

Оба мгновенно взлетели на недосягаемую звездную высь, захваченные безумной страстью экстаза. Джесс на несколько секунд обмяк, но тут же начал двигаться снова, гораздо медленнее, осторожнее, чем раньше, обожествляя ее своим телом, целуя лицо и горло, покусывая и впиваясь ртом в груди. Пальцы Лиссы пробежали по прямым темным, как ночь, волосам; она, не выдержав, припала губами к его губам, обводя их кончиком языка, проникая внутрь. Языки их сплелись в жарком поединке, эротическом танце желания. Джесс и Лисса двигались в едином ритме, подавая друг другу невольные бессознательные сигналы, известные только истинным влюбленным, без слов давая понять, что вершина наслаждения все ближе, отстраняясь от обрыва, пытаясь продлить совершенство слияния. Но наконец блаженство окутало обоих, сначала — почти незаметно, как шепоток весеннего ветра на равнинах, горячее и сладостное, несущее обещание неземного восторга и наконец завершившееся кульминацией, потрясшей обоих, но оставившей их в состоянии невероятного покоя. Полного.

— Ты правду сказал? — шепнула она много времени спустя, чувствуя под рукой мерный стук его сердца, — насчет того, что наконец приехал домой — навсегда?

— Правду. Я не говорю, что больше в жизни не возьму в руки оружие, Лисса. Слишком много опасностей подстерегает нас. Но наемником никогда не буду. Три тысячи, которые я послал, — только часть награды. Скоро прибудут еще восемь. Думаю, садит купить тебе еще несколько безделушек, этого должно хватить, пока мы не начнем получать деньги по армейскому контракту.

Лисса вздрогнула при мысли об опасности, которой подвергался Джесс, чтобы заработать такие деньги.

— Мне ничего не надо, пока ты рядом.

Джесс поднял голову, взял руки жены и критически осмотрел их. Ногти подстрижены короче обычного, но кожа не покраснела, не растрескалась и совсем не была шершавой.

— Просто удивительно. Ты цветешь в той стране, где другие женщины вянут и блекнут, но я не желаю, чтобы ты работала до изнеможения. Мы наймем еще слуг.

— Не хочу, чтобы надо мной тряслись, Джесс. Мне нравится работать здесь! И всегда было не по себе в «Джей Бар». Не только ты один вернулся домой.

Бесхитростное признание Лиссы пробудило давно похороненные в душе эмоции:

— Ты всегда хотела знать причину моего упрямства… постоянных утверждений, что мы не подходим друг другу…

Джесс запнулся, но Лисса нежно погладила его по щеке и пробормотала:

— Это случилось в Северной Африке, правда?

— Ее звали Моника Дюпре, и была она дочерью моего командира, француженкой. Происходили они из мелких обедневших французских дворян. Блондинка, очень хорошенькая, но крайней мере насколько я помню. Все происходило так давно, мне было всего восемнадцать, но к тому времени, как я встретил ее, уже успел больше года повоевать в пустыне против туарегов.

— Ты выглядел так экзотично, смуглый, красивый, всегда мрачный, и она увлеклась тобой, — подсказала Лисса, начиная понимать.

— Да. Те женщины, которые были до Моники, не шли ни в какое сравнение — мексиканские и индейские девчонки, да несколько алжирских шлюх. Мне она показалась богиней.

Он невесело хмыкнул, чувствуя, что жало прежней горечи куда-то исчезло.

— Оглядываясь назад, я понимаю, что она соблазнила меня.

И тут же, подняв брови, уставился на покрасневшую Лиссу, которая тем не менее смело встретила его взгляд.

— А может, дразнила тебя немного…

— Немного? Так или иначе, мы стали любовниками. Она утверждала, что я у нее первый. Даже не зная ничего о белых девственницах-недотрогах, я понимал, что она лжет, — продолжал Джесс, осторожно обводя кончиком пальца горячую щеку Лиссы.

— Но верил ей и вбил себе в голову кучу дурацких фантазий. Копил несколько месяцев, чтобы купить ей дорогое обручальное кольцо. В ту ночь, когда я собирался отдать его Монике, к форту подъехали вожди мятежников с белым флагом. Я рассказывал Монике о своих великих планах возвращения в Техас, когда в комнату ворвался ее отец. Он хотел потребовать, чтобы дочь спряталась, пока туареги будут в форте. Но выбрал неудачный момент — только перед этим мы занимались любовью. Отец застал нас в постели. Моника вскочила и начала плакать, вопить, что я изнасиловал ее. Я схватил кольцо и объявил, что намереваюсь выполнить свой долг и жениться на его дочери. Он расхохотался… Сказал, что уже устроил ее брак с каким-то офицером, белым, да к тому же титулованным и с кучей денег. Моника обо всем знала. Оказалось, что она собиралась через месяц отправиться в Алжир, чтобы готовиться к свадьбе. Я был просто развлечением, игрушкой, пока она умирала от скуки в пустыне.

Лисса прекрасно представляла, как глубоко была ранена гордость Джесса. Она крепко сжала его руку.

— Он велел бы меня казнить без липшего шума, под каким-нибудь выдуманным предлогом — предательство, попытка к бегству, — продолжал Джесс, — только чтобы слухи о связи дочери с дикарем не дошли до алтаря. Для полковника и его дочери я был ничем не лучше презренного кочевника. Но туареги перехитрили Дюпре. Белый флаг послужил предлогом пробраться в форт. Они сумели взорвать пороховой погреб, и тут начался ад. Дюпре потерял половину людей и собственную жизнь, прежде чем все было кончено.

— А что случилось с Моникой? — поинтересовалась Лисса.

— Ей удалось выжить. На следующей неделе, когда подошло потепление, она уехала в Алжир и вышла замуж за своего нареченного. Я продал кольцо и послал деньги матери. Когда в следующий раз нам дали увольнение, я дезертировал. Сел на корабль на Майорке, а оттуда добрался до Нью-Орлеана.

— И стал наемником, — добавила Лисса, поняв все, страдая за человека, чьи мечты так рано увяли.

Джесс с тоскливой улыбкой взглянул на Лиссу.

— Много лет я снова и снова перебирал подробности той сцены в спальне Моники, вспоминал, как она лгала отцу, называя меня американским дикарем, человеком, за которого никогда не смогла бы выйти замуж, слышал его презрительный смех… Я понимал, какая пропасть отделяет меня от общества белых, и терзался этим.

— А сейчас?

— А сейчас все наконец исчезло. Ты была права, когда обвиняла меня в бегстве от тех, кого люблю. Всю свою жизнь я провел в скитаниях. Но больше не хочу. И никогда не буду убивать за деньги. Мне ни к чему доказывать что-то. Я всегда буду рядом и не покину вас.

— Дома, наконец дома, — прошептала Лисса, целуя его, счастливая, что может быть уверена в его любви. Призраки прошлого исчезли навсегда.

— Завтра мы поедем и заберем Джонни с Кормаком, Тейта и Джонаха.

— Это завтра… А теперь… как насчет братьев и сестричек для Джонни? — тихо пробормотал Джесс.

Лисса прижалась к нему, с радостью принимая столь заманчивое предложение.