Гордость и целомудрие
Ширл Хенке


Блэкторн #2


«Синий чулок», «старая дева» — так называли Джоселин Вудбридж. скромную и незаметную дочь священника.

Могла ли она надеяться, что однажды счастье придет и к ней? Могла ли предположить, что случайная встреча с красивым, смелым и мужественным чужестранцем превратит ее целомудренную недотрогу, в страстную, пылкую женщину, живущую во имя ВЕЛИКОЙ ЛЮБВИ?

Чудес не ждут. Они просто случаются — негаданные и нежданные!


Ширл Хенке

Гордость и целомудрие


Посвящаю эту книгу Вики Делли-Куадри,

самой отважной женщине на свете.

И в память о докторе Кармине В. Делли-Куадри-младшем,

настоящем мужчине.


Глава 1


— Господь ниспошлет на вас страшную кару, недостойные сыны и дочери порока! — клеймил несчастных грешников звучный голос проповедника, кипящего от негодования, словно котел с расплавленной серой. Высокий и тощий как жердь, с головы до ног одетый в черное, священник театрально взмахнул перед собой потрепанной Библией и ткнул обличающим перстом в рябого от оспы сутенера и в его подопечную. — Покайтесь и получите прощение, ибо близится час Страшного Суда!

— Да катись ты отсюда со своими проповедями! — рявкнул уличный сводник, прямо из бутылки отхлебнув добрый глоток джина. В руках у недостойного грешника каким-то образом оказалось тухлое яйцо. Он запустил им в священника, но промазал.

Столь оживленная сцена не могла не привлечь внимание юного иностранца, который едва успел сойти с трапа корабля. Молодой человек остановился, опустил на землю свой саквояж и прислонился к стене портового склада, чтобы досмотреть это бесплатное представление до конца.

— Проваливай отсюда к своим монашкам! — дерзко вторила своему покровителю совсем молоденькая шлюшка.

— От твоего нытья уши вянут! Предложи-ка лучше покаяться Уилберфорсу и его святошам в парламенте! — добавил патлатый верзила в матросской робе. Не долго думая он схватил злополучного проповедника за грудки и поднял в воздух, как тряпичную куклу.

Откуда-то из-за спины молодого американца выскочила высокая женщина в грубом сером платье и накинулась на матроса. Она стала колотить здоровенного детину толстым молитвенником.

— Отпусти его сию же секунду, Джим Баркер! Он трудится во славу Господа!

— Не надо, Джосс, не лезь не в свое дело! — прохрипел полузадушенный священник.

Но его обидчик уже успел перенести свою ярость на женщину. Они сошлись в рукопашной. Не прошло и секунды, как женщина лишилась своих массивных очков с толстыми стеклами. Они отлетели куда-то в толпу. Зеваки разразились дружными воплями, будто услышали стартовый колокол на лошадиных бегах. Рев толпы перекрыл пронзительный звук свистка полицейского, но, несмотря на то, что от этого у многих заложило уши, никто и не подумал успокоиться. Джим Баркер схватил в охапку свою противницу и стал трясти ее, как мешок с отрубями.

Возмущенный столь грубым обращением с дамой — пусть даже она напала на матроса первой, — американец обошел растерянного священника и схватил обидчика за ворот засаленной робы. Детина переключил свое внимание на нового противника, но не успел, и охнуть, как левый кулак американца врезался в его мясистый нос. Матрос покачнулся и сделал шаг назад, как вдруг возбужденная толпа дружно подалась вперед, поглотив и его, и священника.

Американец оглянулся в поисках женщины — неужели и она тоже пропала? Но в ту же секунду увидел несчастную дурочку на земле, прямо под ногами у зевак. Она шарила рукой вокруг себя, стараясь нащупать пропавшие очки.

— Тебя же затопчут, чудачка! — Все еще ругаясь про себя, американец схватил незнакомку за талию и вытащил ее из толчеи.

Пока молодой человек старался выбраться из толпы, прижимая к себе свою ношу, с головы незнакомки слетела бесформенная шляпа, которая прикрывала расчесанные на прямой пробор тусклые темные волосы. Длинные пряди были кое-как заплетены в две косы и закреплены узлом на затылке. Сначала он принял ее за преданную супругу проповедника, но при ближайшем рассмотрении понял, что имеет дело с совсем юной особой.

— С самого дня творения свет не видывал такого гнусного, развратного типа, как ты! Не смей ко мне прикасаться, мерзавец! — Она никогда бы не подумала, что служивший долгое время в порту заплывший салом полицейский окажется таким проворным и мускулистым! Ее левая рука с зажатым в ней тяжелым молитвенником описала широкую дугу и угодила точнехонько в левый глаз мерзкому обидчику. Но уже через секунду он умудрился вырвать ее оригинальное оружие и отшвырнуть его в сторону.

Она вертелась и отбивалась как бешеная, не без сноровки пустив в ход свои длинные ноги, обутые в грубые башмаки с массивными деревянными подметками. Хряск! Одна нога с треском угодила мерзавцу по коленной чашечке. Воодушевленная его невнятными ругательствами, она извернулась, готовясь выцарапать обидчику его бесстыжие глаза. Все еще чертыхаясь, он опустил ее на землю, так и не позволив ей располосовать себе лицо.

— И у тебя еще поворачивается язык называть себя стражем порядка, Гарри Рексэм! Человек, облеченный саном, подвергся гнусному нападению, а ты в это время сражаешься с ни в чем не повинной беспомощной женщиной! Ну так знай, что я…

Вдруг раздался новый оглушительный свисток. Женщина растерянно захлопала глазами и попыталась прищуриться, чтобы разглядеть нависшего над ней незнакомца. Несмотря на то, что она отличалась чрезвычайно высоким ростом, этот человек оказался выше ее на добрых шесть дюймов.

— Вы… вы не констебль… не Гарри Рексэм? — растерянно пробормотала она.

— Насколько я знаю — нет, — сердито буркнул американец. Женщина, краснея от стыда, принялась шарить в объемной серой сумке. Это выглядело столь уморительно, что он чуть не расхохотался. Острая боль пронзила его правое колено, и тут же он подумал о том, что тощая приспешница уличного святоши наверняка навесила ему под глазом здоровенный фингал!

Тем временем лихорадочные поиски увенчались успехом, и женщина водрузила себе на нос запасную пару очков, с которой, видимо, никогда не расставалась. Проклиная про себя свою нежную кожу, на которой слишком хорошо был виден предательский румянец, она заправила за уши проволочные дужки, присмотрелась — и остолбенела от неожиданности.

— Вы… вы американец, верно? — В груди у нее стало так тесно, что каждое слово давалось ей с огромным трудом. — Ваш акцент…

До нее не сразу дошло, что ее поведение попросту неприлично. Но она ничего не могла с собой поделать и продолжала пялиться на незнакомца во все глаза. Его красота не уступала шику любого лондонского денди. Скорее напротив: ни один холеный светский красавец не мог сравниться с этим утонченным, изысканным лицом, излучавшим какую-то дикую, необузданную энергию и очарование. Густые волосы, отливавшие темным золотом, были немного длиннее, чем позволяла последняя мода. Они обрамляли мужественное загорелое лицо с глубоко посаженными проницательными темно-карими глазами. Безукоризненно прямой точеный нос и широкие, слегка приподнятые скулы придавали его облику некий восточный колорит. Единственное, что нарушало гармонию этого идеально вылепленного лица, — уродливый синяк, расплывшийся под левым глазом. Выразительные алые губы незнакомца сложились в очаровательную улыбку.

— Да, я американец. Только что прибыл сюда из Джорджии, из стойбища Коуэта, индейского племени мускоги. Александр Дэвид Блэкторн, к вашим услугам.

Она смотрела на него, открыв рот, демонстрируя белые ровные зубы — пожалуй, единственное свое внешнее достоинство. Александр не без ехидства подумал, что если дамочка и впредь будет упражняться в уличных потасовках, то рано или поздно лишится и этой привлекательной черты. За толстыми линзами уродливых очков невозможно было рассмотреть ее глаз. Но, скорее всего, они были какого-то светлого оттенка.

— Вы не ранены, мисс? — спросил он, подумав, что она могла бы задать ему тот же вопрос.

Его неотразимая улыбка снова заставила ее на какое-то время лишиться дара речи.

— Простите… простите меня за ваш глаз… — пролепетала она. — Я… меня зовут Джосс… то есть Джоселин Анджелика Вудбридж. Мой отец — преподобный Элайджа Вудбридж… ох!

Папа! Эти негодяи поклялись положить конец его проповедям! Они не остановятся ни перед чем, даже перед убийством! — Ее горячо любимый отец в беде, может, он лежит где-то в подворотне, беспомощный, истекающий кровью, а она как последняя дура млеет от улыбок первого встречного колониста! — Нужно немедленно его отыскать! Папа!

Она бросилась назад в толпу. Алекс едва успел поймать ее за руку.

— Стойте здесь. Я сам найду преподобного отца.

Он заставил ее вжаться в стену склада, пригвоздив к месту повелительным взглядом темных глаз. Джосс нерешительно кивнула, после чего он отвернулся, всматриваясь в бурлящую толпу. Среди темных засаленных лохмотьев ист-сайдских оборванцев черная сутана проповедника была практически незаметной, зато бросалась в глаза его белоснежная крахмальная манишка. Рядом с ним был довольно неприятный тип в уродливом камзоле из вызывающе алого бархата. С помощью своего дружка такой же подозрительной наружности он тащил тщедушного священника в узкий проход между складами.

Алекс быстро пробирался сквозь толпу, ловко уворачиваясь от ударов, пинков и даже брошенных наобум булыжников. Он оказался в проходе именно в тот момент, когда Красный Камзол замахнулся ножом на священника, прижатого к стене его дружком. Еще секунда — и здесь произошло бы убийство. Алекс едва успел выхватить из-за голенища охотничий нож, которым он и нанес Красному Камзолу удар по основанию черепа. Негодяй обмяк и едва успел грохнуться на землю, как Алекс уже был готов схватиться с его приспешником, все еще державшим вяло отбивавшегося старика. Это был тот самый сутенер, что завязал драку и натравил на проповедника толпу зевак.

— Советую тебе оставить его в покое, — достаточно уверенно сказал Алекс, не спуская глаз с тупой бульдожьей физиономии портового громилы.

— Думаешь напугать меня своей булавкой? — Бандит осклабился, обнажая больные десны с остатками гнилых зубов. — А ну-ка поглядим, чья железяка лучше! — С этими словами он отшвырнул от себя задыхавшегося священника и достал хищно сверкавший стилет, спрятанный до этого за поясом.

Противники какое-то время пристально смотрели друг на друга, оценивая свои силы. Вдруг портовый бандит, несмотря на внешнюю неуклюжесть, сделал на редкость ловкий обманный выпад, с легкостью увернувшись от ответного удара. Противники перескочили через неподвижное тело Красного Камзола и продолжили свой смертельный танец на глазах у потрясенного священника, застывшего у стены склада.

Напрасно преподобный Элайджа Вудбридж всматривался в темный проход между складами: никто не собирался прийти к нему на помощь. Оставалось уповать лишь на божественное вмешательство. Что он и сделал, рухнув на колени и начав громко молиться.

Его взволнованный голос, перекрывавший хриплое дыхание дерущихся и зловещий скрежет стали о сталь, услышала Джосс и отправилась на поиски отца.

— Папа? — В темном зловонном переулке она не могла разглядеть священника, которого заслонил широкой спиной мистер Блэкторн. Противостоял ему тот самый негодяй, что помешал преподобному Вудбриджу закончить проповедь. Алекс сделал шаг в сторону, и в полумраке холодно сверкнуло стальное лезвие его ножа. Поединок шел не на жизнь, а на смерть, а ее бедный папа был в центре этого жуткого побоища.

Не тратя времени на размышления о том, к чему может привести ее вмешательство, Джосс подхватила с земли первое, что попалось под руку — какой-то обломок гнилой доски, — и очертя голову ринулась в атаку. Обидчик увидел, как она с визгом несется вперед, воинственно размахивая своим жалким подобием дубинки. С ловкостью и коварством, приобретенными во множестве уличных потасовок, бандит сделал ложный очередной выпад, вынудив Алекса встать на пути у разъяренной Джосс, уже занесшей свою доску для удара.

Алекс отлично слышал ее вопли и чувствовал, что кто-то стремительно приближается к нему сзади, но он не мог хоть на миг отвлечь свое внимание от грозного стилета противника. И когда бандит сделал свой странный и, казалось бы, бесполезный выпад, Алекс не рискнул атаковать, а отошел, заодно избегая удара, который мог получить в спину.

Это было бы удачным решением, если бы второй нападавший оказался сообщником бандитов. Алекс понял свою ошибку только тогда, когда женщина с разбегу налетела на подставленное им плечо и зацепилась своей смешной дубинкой за стену склада. Дико ругаясь на языке мускоги, он из последних сил рванул Джосс за подол платья, чтобы не дать противнику достать ее стилетом. В то же время он сделал выпад своим кинжалом, надеясь, что это удержит бандита на какое-то время на расстоянии.

Тем временем Красный Камзол успел очухаться от удара по черепу и, охая от боли, пытался понять, что происходит. Алексу было не до него: он пытался отпихнуть в сторону Джосс, рвущуюся в драку.

— Черт побери, вы что, хотите, чтобы нас всех здесь прикончили? — разъяренно прошипел он. В пылу борьбы Джосс выронила свою доску, которая так удачно отлетела в сторону, что угодила прямо под ноги уличному своднику. Тот на мгновение потерял свободу маневра, и Алекс воспользовался этим, сделав отчаянно смелый выпад. Он вонзил кинжал по самую рукоятку в живот своему противнику и резко дернул его вверх. Враг закатил глаза и грохнулся на землю.

— Сзади! — взвизгнула Джосс, как только увидела, что Красный Камзол уже пришел в себя и целится в Алекса из пистолета. Рискуя свернуть себе шею, она бросилась на негодяя, боднула его головой и опрокинула на бок. Выстрел ушел в небо. С громким проклятием бандит отшвырнул в сторону разряженное оружие и выхватил из-за пазухи длинный нож. Но Алекс одним мощным ударом в челюсть отправил его в нокдаун. Красный Камзол с оглушительным грохотом врезался головой в стену склада и медленно сполз на землю горой бесчувственной плоти.

Схватка, длившаяся всего несколько минут, завершилась, и в простенке между складами наконец-то повисла тишина, нарушаемая время от времени возгласами преподобного Элайджи Вудбриджа, который по-прежнему молился.

— Кажется, кому-то было велено не лезть не в свое дело! — сказал Ачекс, помогая Джосс подняться на ноги.

Она потерла ушибленную шею и сердито ответила:

— На вашем месте вежливый человек поблагодарил бы меня за то, что я спасла ему жизнь, мистер Блэкторн!

Колонист был самоуверен и хорош собой, как само воплощение смертного греха! Только сейчас до нее дошло, что Алекс по меньшей мере два раза рисковал собой ради спасения ее и ее отца, и у Джосс из груди вырвался вздох раскаяния.

— Простите, мистер Блэкторн!

«Какая забавная малышка! Впрочем, не такая уж и малышка», — думал Алекс. Он еще не встречал столь рослой особы даже среди женщин племени его отца, отличавшихся высоким ростом. Он любил в женщинах округлые формы и кроткий нрав и не приветствовал участие в грубых уличных драках. И, тем не менее, Алекс не мог не отдать должное этой странной девице.

— Вы слишком отважны для англичанки.

Этот сомнительный комплимент был подкреплен очередной обворожительной улыбкой, и Джосс невольно улыбнулась в ответ.

— Вы слишком учтивы для колониста!

От звука мужского низкого голоса что-то сладко замерло у Джосс в груди.

Они на миг замолчали, разглядывая друг друга. И он, и она прислушивались к собственным ощущениям друг от друга. Алексу все больше нравились ее острый ум и отвага. Как ни странно это могло бы прозвучать, но он не прочь был бы с ней подружиться. Это было весьма нехарактерно для него, человека, привыкшего видеть в женщине либо существо опекаемое, либо объект для удовлетворения своих плотских потребностей.

Джосс, в свою очередь, считала мужчин убогими, капризными, эгоистичными и крайне недалекими созданиями. Исключением были лишь ее возлюбленный отец и мистер Уил-берфорс, член нижней палаты парламента. Однако чем дольше она смотрела в живые, как ртуть, темные глаза юного колониста, тем больше тонула в их загадочной глубине и поддавалась их очарованию.

Преподобный отец наконец-то счел возможным прервать свое общение с Господом. Он с трудом выпрямил свои большие, дрожавшие от напряжения ноги. Отряхивая испачканную сутану, священник не спускал тревожного взгляда со своего единственного чада. Судя по всему, ее внимание целиком захватил этот юноша, посланный Всевышним им на выручку. — Вы спасли нас от верной гибели, сэр. Позвольте заверить вас в нашей искренней благодарности за столь своевременное вмешательство! — Мужчины пожали руки, и Джосс представила их друг другу. — Так, значит, вы колонист[1 - Британцы, не простившие американцам победы в Войне за независимость, предпочитали по-прежнему презрительно именовать их дикарями и колонистами.]?

— Мне кажется, он предпочитает именоваться американцем, папа, — возразила Джосс, с улыбкой глядя на Алекса.

— Хм-м… конечно, конечно! И что же привело вас в Англию — помимо Божественного провидения, позаботившегося о наших недостойных жизнях?

— Я намерен изучить тонкости отцовского бизнеса, — небрежно дернув плечом, сказал молодой человек. — Он занимается морскими перевозками между Америкой и Англией. А еще мне велено набраться светского лоска у родственников со стороны матери… если, конечно, кто-то из них захочет иметь со мной дело, — добавил он с усмешкой.

— Я много слышала о корабельной компании Блэкторна и Терлоу, но кто же ваши родственники по материнской линии? — с неподдельным интересом спросила Джосс.

— Кэрузерзы.

— Ах да, Рашкрофты! — воскликнул священник. — Кажется, я слышал что-то о бароне…

— Это был прежний барон, а сейчас этот титул носит его наследник! — поспешила вмешаться Джосс, вспомнившая скандал, разразившийся в Лондоне примерно двадцать лет назад.

— Между прочим, именно этот человек должен был встретить меня на причале. Пожалуй, мне стоит поспешить туда, пока барон не снарядил отряд на мои поиски. Не хватало еще, чтобы меня нашли здесь с двумя этими милыми парнями! С полицией вечно хлопот не оберешься!

— Но один из них все еще жив — и к тому же ранен. Христианское милосердие требует, чтобы я позаботился о нем! — заявил старый проповедник.

— Я всего лишь его оглушил. Если нам повезет, полиция решит, что это он прикончил своего дружка, и негодяя надолго упрячут в Ньюгейт.

— Мистер Блэкторн абсолютно прав, папа! — заявила Джосс, взяв отца за руку. — Нам действительно следует убраться отсюда подобру-поздорову, пока не поздно.

— Преподобный Вудбридж, у вас нет никаких соображений по поводу того, кто натравил на вас всю эту свору? — поинтересовался Алекс, торопливо увлекая священника и его дочь к выходу из проулка.

— Боюсь, что есть, — с горечью в голосе сказал старик.

— Папа нарочно приходит сюда с проповедями, чтобы помочь моей работе.

— Вашей работе? — Густая золотистая бровь американца медленно поползла вверх, выражая искреннее удивление.

Если бы в его темных глазах не мелькнул теплый живой огонек, Джосс раз и навсегда отнесла бы этого человека к остальному племени недалеких самовлюбленных мужланов. Но разве можно было остаться равнодушной к его дружеской улыбке?

— Моя миссия состоит в том, чтобы помогать бедным и отверженным в этом городе. Я создала приют для беспризорных мальчиков, а также для брошенных жен и бывших проституток.

Алекс в задумчивости погладил подбородок, поражаясь тому, как в одном человеке могли уживаться чопорная святоша и бесшабашная сорвиголова, способная вступить в схватку с двумя опасными портовыми бандитами. Едва он успел оценить по достоинству ее дерзость и чувство юмора, как выясняется, что она вдобавок ко всему еще и борется с пороком в городских трущобах! Вот уж воистину выдающаяся женщина!

А Джосс не без раздражения думала о том, что снова все возвращается на круги своя. Алекс наверняка начнет охать и причитать: дескать, девице из приличной семьи не пристало путаться с уличным отребьем! И она затараторила в отчаянной надежде заставить его поверить в важность и нужность ее работы:

— В таком большом городе, как Лондон, жизнь нижних слоев общества…

— Ну, малыш, ты точная копия своего отца! Даже здесь трудно не обратить внимания на такого белобрысого верзилу! — приветствовал появление странной троицы человек с ироничным, хорошо поставленным голосом. — Или, точнее сказать, на длинного белобрысого индейца, — добавил он, увидев окровавленный нож в руке Алекса.

Алекс достойно выдержал спесивый взгляд тощего, как хлыст, англичанина, встретившего их на выходе из проулка. Перед ними стоял настоящий аристократ от макушки до кончиков ногтей. Чтобы это понять, достаточно было взглянуть на его идеально уложенные в короткую модную прическу светло-каштановые волосы, на безукоризненные черты лица и пронзительные синие глаза — точную копию глаз матери Алекса Блэкторна.

— Смею предположить, вы и есть дядя Монти? — холодно осведомился молодой человек.

— Тебе лучше звать меня бароном Рашкрофтом… или милордом, — процедил Монтгомери Кэрузерз с едва заметной снисходительной усмешкой. Передразнивая надменные манеры Алекса, барон поднял одну бровь и спросил: — Могу я поинтересоваться, почему у тебя в руках окровавленный нож?

— Там, между складами, я оставил одного мертвого и одного полумертвого человека, — спокойно сказал Алекс.

Рашкрофт брезгливо надул губы:

— Ну вот, не успел ступить на землю Святого Альбиона, а уже начал охоту за скальпами! Представляю, как будет рад твой отец!

— Вовсе нет. Это мои лесные эскапады заставили отца отослать меня под крыло к Кэрузерзам… в погоне за цивилизацией, — добавил Алекс с едва заметной примесью сарказма в голосе.

— Ну что ж, тогда мне следует немедленно приступить к делу, не так ли? — процедил сквозь зубы Рашкрофт. — Будь добр, продемонстрируй хоть малую толику хороших манер, которую должен был унаследовать от матери, и познакомь меня со своими спутниками!

— Милорд, — с издевкой улыбнулся Алекс, — позвольте представить вам преподобного Элайджу Вудбриджа и его дочь, мисс Джоселин Вудбридж.

Джосс сделала реверанс, а ее отец сдержанно поклонился.

— Вудбридж… вы, должно быть, и есть тот брат Сатингтона, что прослыл непримиримым поборником церкви? — спросил Монти и с неприязнью уставился на белый воротничок священника — знак святого сана.

— Я, к великому неудовольствию моего брата, унаследовавшего титул графа, принадлежу к церкви методистов, милорд.

— Хм… да, могу лишь посочувствовать, искренне посочувствовать вам, сэр, — сказал Монти.

Джосс не поняла, чему именно сочувствует этот холеный джентльмен: этому разрыву с семьей или тому, что ее отец приверженец методизма. Не желая больше быть объектом внимания столь коварного типа, она тихо сказала:

— Папа, нам давно пора домой. Если тете Регине кто-нибудь расскажет о драке до нашего возвращения, ее хватит удар! — Эта старая леди всегда поражала Джосс своей способностью раньше всех узнавать городские сплетни.

— Ну уж нет, теперь этот возмутитель спокойствия, прикрывающийся святым саном, никуда отсюда не уйдет! — сказал откуда-то взявшийся толстый рябой констебль, властно ухватив за локоть преподобного отца.

— Его в чем-то обвиняют? — спросил Алекс, загораживая от констебля двух людей и торопливо пряча окровавленный нож.

— Э-э… а ты кто такой?

— Мистер Блэкторн, а это и есть Гарри Рексэм. Недавно я сделала грубейшую ошибку, приняв джентльмена за представителя местной власти! — с ехидством сказала Джосс. Однако констебль и ухом не повел.

— Стало быть, его обвиняют в том, что он зачинщик беспорядка и драки, вот в чем! — важно сообщил констебль. — А ну-ка, пойдем в участок, преподобный! — И полицейский потянул священника за руку.

— Но это же абсурд! Это Джим Баркер и его сообщники затеяли скандал и драку. Это они напали на моего отца, а не он на них! — возмутилась Джосс. — Спросите любого приличного человека, который был всему свидетелем, и он подтвердит мои слова!

— Приличные люди тута не водются, потому как им здеся не место! — отрезал констебль.

— Да как ты посмел столь оскорбительно отозваться обо мне и моем племяннике? — вмешался Рашкрофт. Он успел вставить в глаз монокль и с негодованием смотрел на констебля.

Рексэм моментально понял, что имел неосторожность связаться с настоящим дворянином, и согнулся в подобострастном поклоне:

— Покорнейше прошу простить меня, милорд! Не иначе как ошибочка вышла, разве я мог сказать, что плохое о вашей милости?

— А как же ты мог подумать, что преподобный Вудбридж мог сам затеять драку?

— Дык ведь мисс Вудбридж, она, с позволения вашей милости, чуток не в себе!

— Ты смеешь сомневаться в том, что говорит эта леди? — надменный голос Рашкрофта заледенел от ярости.

— Дык… оно, конечно, не положено, только…

— Надеюсь, тебе достаточно будет моего слова, если я скажу, что видел все своими глазами? — осведомился Монти с вкрадчивой угрозой в голосе.

— Боже упаси, милорд! Коли ваша милость говорит, что видали все сами, разве какой-то Рексэм посмеет с вами спорить? Желаю вам приятно провести денек, вы можете ни о чем не беспокоиться, сэр! — бормотал толстяк, с удивительным проворством отвешивая поклоны один за другим. Он отпустил священника и бочком удалился в сторону доков.

Джосс пришлось прижать к губам руки в перчатках, чтобы сохранить от всех в секрете свою торжествующую улыбку. Возможно, этот спесивый дядюшка мистера Блэкторна не такой уж толстокожий тип, каким хочет казаться?

— Впервые вижу, чтобы кто-то поставил на место этого жирного каплуна! Мы перед вами в долгу, милорд!

Алекс, тихонько разглядывавший профиль Джосс, вдруг подумал, что эта искренняя улыбка делает ее почти хорошенькой. А, кроме того, его дядя действительно уберег их всех от больших неприятностей. Возможно, знакомство с Англией и правда пойдет ему на пользу? Он дождался, пока Рашкрофт церемонно раскланяется с семейством Вудбридж, и поднес к губам руку Джосс:

— С нетерпением жду новой встречи, мисс Вудбридж!

— Ох! — вырвалось у нее при виде пятен грязи на своей простой белой перчатке. Наверняка она испачкала ее, когда искала на земле свои очки!

Алекс галантно поцеловал руку, будто не заметил ни пятен на перчатке, ни испачканной грязью щеки.


Глава 2


— Хоть убейте, но я не понимаю, почему те, кто не смог получить сюда приглашения, готовы рвать на себе волосы от горя, — вполголоса обратился Алекс к дяде. Они стояли в стороне от толпы, возле бара с прохладительными напитками.

— Ах ты, малолетний невежа! Ты даже понятия не имеешь о том, на какие ухищрения пришлось пойти моей жене, чтобы получить пригласительную карточку на твое имя! — сказал Монти с мрачной улыбкой. — Распорядительницу подкупила лишь твоя индейская кровь. Похоже, они втихомолку надеются, что ты сегодня позабавишь публику, содрав за столом пару-другую скальпов!

— Да вы и сами не прочь были завоевать лишнюю пару очков у леди Джерсей, когда расписывали ей мое «дикарское прошлое»! — со смехом заметил Алекс.

— Боюсь, я от этого не выиграю! Вот, смотри сам! — Он со вздохом кивнул в сторону своей супруги, леди Октавии Кэрузерз, только что пославшей Монти через весь зал суровый взгляд. Несмотря на то, что баронессе не так давно исполнилось сорок, ее фигура поражала своей изящностью и казалась по-птичьи невесомой, а в волосах не было заметно ни единой серебряной нити. Эта внешняя хрупкость и уязвимость резко контрастировали с пронзительным взглядом черных глаз и узкими губами, сжатыми с такой неистовой силой, что трудно было поверить, будто эти уста вообще способны раскрыться.

— Ну вот, она идет сюда и тащит за собой леди Харрингтон. Ох, если бы ты знал, как я это ненавижу!

Несмотря на то, что Алекс уже третий день гостил в городском особняке Кэрузерзов, он почти не виделся с дядей и теткой и до сих пор не обращал внимания на тот мертвящий холод, что царил в их отношениях. Его родители, как, впрочем, и остальная родня в Америке, были вполне довольны семейной жизнью. Однако у самого Алекса не было ни малейшего желания жертвовать холостяцкой свободой ради прелестей семейного очага, и уж тем паче он не мог себе представить, чтобы мужчина по доброй воле навеки связал себя с женщиной, которую не выносит на дух.

— Не понимаю, зачем вы вообще согласились сюда прийти. Я спокойно обошелся бы без этих черствых пирожных и теплого лимонада, — сказал он, не без брезгливости окидывая взглядом стол с угощениями.

— Да будет тебе известно, о юный повеса, что мое присутствие на этом приеме заставит твою возлюбленную тетушку хотя бы ненадолго оставить меня в покое. — При виде искреннего недоумения на лице у Алекса барон неохотно добавил: — А, кроме того, она заплатит, наконец, по счетам моему портному и покроет карточные долги. И нечего так на меня смотреть. Неужели ты мог хотя бы на миг вообразить, будто кто-то способен жениться по любви на этой холодной тощей сучке?

— Но разве вы как муж не получили права распоряжаться ее деньгами? — спросил Алекс, стараясь вести себя как можно более непринужденно, а не пялиться на Монти, открыв рот, словно неотесанный олух из провинции.

— Как бы не так! Ее папаша, этот чертов крючкотвор, умудрился все сделать так, что я могу распоряжаться ее собственностью только по доверенности. Конечно, мне удалось отхватить порядочный кусок сразу после свадьбы, пока она была в любовном угаре. Но очень скоро меня поставили на место, то есть сделали обычным попрошайкой. И только когда этот старый хрыч отдаст концы — а заодно с ним и моя драгоценная леди Октавия, — я стану сам себе хозяином. Как видишь, я обречен пережить их обоих, пусть даже это убьет меня! — сказал он сквозь зубы, перед тем как Алекса стали знакомить с очередной гостьей.

Леди Харрингтон была неряшливой расплывшейся блондинкой, чьи тяжеловесные прелести выглядели особенно жалко в ярком свете хрустальных канделябров. Тем не менее, она весьма напористо заставила Алекса пройтись с ней в английском подобии «сельского танца». Когда кавалер провожал ее обратно к креслу, она игриво хлопнула Алекса по плечу тяжелым веером и спросила:

— А ну-ка, признавайтесь, сэр, наши юные леди уже начали строить вам глазки? Если хотите, я познакомлю вас с любой из них!

— Вы чрезвычайно добры, но я всерьез опасаюсь оказаться для них неподходящей парой, — отвечал Алекс.

Помня о том, как его дяде удалось заинтриговать леди Джерсей упоминанием об индейской крови, он решил проверить, подействует ли эта уловка и на леди Харрингтон.

— Вас смущает то, что вы американец?

— Нет, миледи. Но я думаю, их смутит то, что я индеец. Дама захлопала глазами, уставившись на него так, словно он только что появился из облака дыма.

— Индеец… — задумчиво пробормотала она, разглядывая его смуглую кожу и темно-карие глаза. — Колонисты всегда такие загорелые… Я никогда бы не подумала, если бы не эти выпуклые скулы… С ума сойти!

— Леди Джерсей тоже так считает. Вот почему она позволила мне явиться на свой прием, — сухо сообщил Алекс, не без злорадства отметив про себя, как разочарована леди Харрингтон. Еще бы, у нее из-под носа увели возможность первой разнести на хвосте столь потрясающую сплетню!

— Ах, умоляю вас, расскажите мне о вашей жизни среди дикарей!

Жадное возбуждение, сверкавшее в ее глазах, и сладострастно дрогнувший голос мигом лишили Алекса желания продолжать в том же духе.

— Племя моего отца давно считается мирным. Они даже перестали приносить человеческие жертвы. Боюсь, что старые добрые времена ушли навеки. Вы и сами нашли бы их существование довольно скучным, миледи, — сказал Алекс, незаметно увлекая даму в тот угол, где стояли его тетка и леди Джерсей.

Вряд ли ему удалось бы легко отделаться от жадной до слухов цепкой матроны, если бы леди Джерсей вовремя не заметила своего нового гостя и не пошла к нему навстречу. Октавии волей-неволей пришлось следовать за хозяйкой «Олмэкса», устроившей этот званый вечер. Леди Джерсей была еще довольно молодой женщиной изящного сложения с совершенно невыразительным плоским лицом, поражавшим полным отсутствием грима. Густые темные волосы были уложены в гладкую прическу. Платье из зеленого муслина казалось простым по сравнению с туалетами других дам.

— Стало быть, вы и есть племянник Рашкрофта, дикий американский индеец, — сказала она, окинув его фигуру проницательным взглядом карих глаз. — А на вид вы не такой уж опасный.

— Я покинул корабль моего отца уже два дня назад, но до сих пор не снял ни одного скальпа! — сообщил он, галантно целуя поданную ему ручку в белой шелковой перчатке.

Леди Джерсей мелодично рассмеялась и сказала:

— Советую вам и дальше проявлять такую же сдержанность или удовольствоваться вместо скальпов париками! Они снимаются с голов намного легче. И к тому же давно вышли из моды! — Хозяйка поприветствовала снисходительным кивком леди Харрцнгтон и вежливо поинтересовалась: — Как поживает Сатингтон, дорогая? Что-то его давно не видно!

— Мой отец просит засвидетельствовать вам свое глубокое почтение, леди Сара. Он еще не вернулся в Лондон из загородного поместья.

— Так ваш отец — граф Сатингтон? — воскликнул Алекс. — В порту, сразу после того, как я сошел на берег, мне довелось встретиться с вашей кузиной, мисс Джоселин Вудбридж!

Леди Харрингтон вдруг надменно выпрямилась и так скривила свой и без того уродливый нос, как будто учуяла что-то ужасное.

— Этого и следовало ожидать! — фыркнула она. — Значит, Джоселин уже шляется в порту?

— Она находилась там не одна, а в сопровождении вашего почтенного дядюшки, преподобного отца Вудбриджа. — Алекс вовремя сообразил, что здесь не стоит упоминать о подробностях их встречи.

— Ну да, уличный проповедник! Когда он отрекся от нашей святой англиканской церкви ради какой-то секты и пошел читать проповеди на улицу, граф вычеркнул его из списков членов нашей семьи.

— А как же его дочь? Разве дети должны отвечать за грехи своих отцов? — удивился Алекс.

— Ее родительницей была простая гувернантка! — с брезгливой миной сообщила Октавия. — Она скончалась, когда Джоселин была совсем еще крошкой. Девочка с детства была предоставлена сама себе и нахваталась знаний, попросту неприличных для женщины ее класса. Подумать только, она читает трактаты по истории и философии! Ничего удивительного, что ей захотелось перевернуть вверх дном все наше общество! — с содроганием добавила баронесса.

— Подумать только! — подражая ее манере разговора, сказал Алекс.

— А вот я, к примеру, могу лишь посочувствовать бедной девочке. — Это леди Джерсей решила проявить снисхождение к юной особе, которая, подобно ей самой, не умела позаботиться о собственной внешности. — Если ее никто не хочет вывозить в свет — как ей найти приличного жениха?

Вопрос звучал скорее риторически, ведь все присутствующие отлично знали правила, по которым существовал лондонский бомонд. Алекс тоже начинал постигать эти неписаные истины, надо сказать, и не находил в них ничего хорошего. Ничего удивительного, что его мать в свое время наотрез отказалась вернуться к этой жизни.

— Смею предположить, что мисс Вудбридж предпочла охоте за женихом другие занятия, — с иронией заметил он.

— Да полно вам, сэр, разве у нас, бедных грешниц, может быть в жизни более важное дело, чем найти себе приличную партию? — Леди Джерсей ждала ответа, карауля каждое его движение.

— Мисс Вудбридж и преподобный отец, насколько мне известно, решили положить конец жестокой эксплуатации беспризорных детей и падших женщин…

— Падших женщин?! — с придыханием прошептала леди Харрингтон.

Темные глазки Октавии так и засверлили ее мужа, молчаливо обвиняя его в том, что он привел на великосветский прием своего неотесанного родича из колоний, который вот-вот опозорит их на весь Лондон.

Леди Джерсей усмехнулась и ничего не сказала.

Монти развлекала эта беседа. Мальчишке еще предстоит многое постичь, ведь он еще так молод! Разве сам он когда-то был молодым и неопытным? Правда, это было так давно… если было вообще. Решив, что пора вмешаться в разговор, барон подался вперед и хлопнул племянника по спине:

— Ты с таким пылом защищаешь мисс Вудбридж, что невольно возникает мысль, уж не решил ли ты приударить за этим несуразным синим чулком?

Ошарашенная физиономия бедного Алекса восхитила барона не меньше, чем та поразительная скорость, с которой этот юнец пришел в себя:

— У меня и в мыслях не было искать невесту в Англии, будь то мисс Вудбридж или какая-то другая девица из приличной семьи. — При этих словах он посмотрел на леди Джерсей с весьма двусмысленной ухмылкой. — Так что спокойно заверьте всех матрон, что их драгоценные чада могут не опасаться преследований краснокожего индейца!

— Полноте, мистер Блэкторн, хватит нас пугать. Лучше расскажите о том, как вы росли среди соплеменников вашего отца. — Леди Джерсей твердо решила положить конец разговорам на сомнительные темы. Она подхватила Алекса под руку и увлекла его к столу с закусками.


— Джосс, ты совсем меня не слушаешь. Я говорю, что моя диспепсия совсем разгулялась с тех пор, как наша повариха сбежала со своим прыщавым лягушонком, — пожаловалась тетя Регина. — Пожалуй, мне стоит принимать двойную дозу пилюль с каломелью…

— Что? — Джосс, погруженная в свои мысли, растерянно уставилась на старую леди. — Ах да, ваша диспепсия… — пробормотала она.

— В последние дни ты ходишь сама не своя. Уж не получила ли ты сотрясение мозга во время той драки в порту? А может, ты положила глаз на какого-то джентльмена? — добавила тетя Регина, ехидно ухмыляясь. Очевидно, сама мысль об этом казалась ей абсурдной. Однако Джосс почувствовала, что краснеет, и постаралась взять себя в руки.

— У меня не так много свободного времени, чтобы тратить его на дурацкие заигрывания с какими-то джентльменами! — фыркнула она.

— Ага! А почему ты тогда покраснела? — Настырная старуха так и ела ее глазами, не желая упускать ни малейшего признака замешательства.

Мясистые ноздри Регины Гауэр нервно подрагивали, как будто чувствовали приближение аромата свежей сплетни. Она вовсе не была родственницей Джосс, просто все обитатели гостиницы под названием «Плавник и перо» привыкли звать свою хозяйку тетей Региной. Потрепанный парик и жесткий корсет, безжалостно стиснувший пышный стан, заявляли о ее стойком неприятии чересчур вольных мод и нравов нового столетия.

Джосс была бы не прочь поделиться с кем-то своими мечтами, однако тетя Регина при всем своем добродушии просто физически не могла хранить чужие тайны. Нет, пусть лучше Алекс останется ее сокровенной тайной, скрытой от всех на самом дне души.

— Вы прекрасно знаете, как я переживаю из-за папиного решения пойти сегодня на эти ужасные собачьи бои! — заявила она, решительно меняя тему беседы.

— И не говори! Это так опасно! У этого человека совсем нет чувства меры! Если преподобный отец попытается остановить бой, на него ополчатся не только благородная публика и владельцы заведения, но и то отребье, что всегда собирается на подобные забавы. Между прочим, я слышала, что сегодня ставки будут выше, чем обычно! — с тревогой сказала старушка. — А ведь на прошлой неделе лорд Дартер сорвал куш в десять тысяч фунтов!

— Вот это меня и пугает! У папы и так слишком много могущественных врагов! — Она нервно вздрогнула, вспомнив мертвого негодяя в грязном проулке между складами. Как жутко разило у него изо рта! Как больно он стиснул Джосс своими грязными лапами! Совсем не так, как это делал Алекс… Джосс мысленно выругала себя за эту слабость. Стоит ей только вспомнить о мистере Блэкторне, и она начинает вести себя как последняя идиотка! Это следует немедленно прекратить!

— Добрый вечер, Джосс и тетя Регина. Я уже выбрал подходящий текст для сегодняшней проповеди, — с воодушевлением сообщил им преподобный Вудбридж.

Джосс поднялась и пошла ему навстречу. Она забрала у отца густо исписанные страницы с проповедью и сказала:

— Папа, я по-прежнему считаю, что тебе не стоит туда ходить. Вот и тетя Регина слышала, что там крутятся огромные деньги! Если из-за тебя владельцы собак и те, кто стоит у них за спиной, не получат свои неправедные барыши…

— Стоп, милая! Именно так это и называется! Неправедные барыши. Они развращают людей, они ведут их прямиком к духовной гибели. И мой христианский долг по мере сил противостоять азартным играм и прочим порокам, связанным с ними: пьянству, алчности и даже прелюбодейству!

Преподобный Вудбридж не замечал, что говорит все громче и громче, и у Джосс из груди вырвался тяжелый вздох. Мыслями священник уже был не здесь, а перед толпой развратников и пьяниц. Его ничто не могло остановить.

— Надеюсь, что ты прав. Эти рассадники греха следует прикрыть все до единого. Пусть те, кто посещает их, не заслужили ни милости, ни прощения, но они заставляют страдать ни в чем не повинных животных!

— Дитя мое! — с укоризной воскликнул Элайджа. — Ты прекрасно знаешь, что в мире нет человека, который не может получить прощение! И наша задача состоит в том, чтобы просветить эти заблудшие души, чтобы открыть им глаза и объяснить чудовищную ошибочность их поведения!

— Как скажешь, папа, — ответила Джосс с покорной улыбкой. — Значит, сегодня я буду помогать тебе, нести свет этим заблудшим душам.

У животного уже подгибались лапы, и ломило челюсти, однако кровожадный рев толпы заставлял кровь кипеть в жилах, несмотря на усталость. В конце концов, к этому его приучали всю жизнь. Грязный пол арены давно стал скользким от крови. Повсюду валялись дохлые крысы с перекушенными шеями. На протяжении последнего часа пес прикончил не меньше сотни этих тварей. Своеобразный рекорд для арены в павильоне Финеаса.

— А вот сейчас начнется настоящая потеха. — Лорд Хэвершем, подслеповато щурясь, перегнулся через Монти, чтобы лучше разглядеть Алекса в сизом табачном дыму. — На сегодня они припасли барсука. Он разорвет этого мелкого крысятника в клочья. Вот это я понимаю — драка не на жизнь, а на смерть!

— Барсук, вы говорите? По-моему, это уж слишком, Хэвершем, — томно возразил Монти с брезгливой гримасой. — Честно говоря, меня тошнит уже от одних крыс.

— Что распустил нюни, старина? Ну, зато для твоего дикого индейца из колоний наша потеха пришлась в самый раз! Ты ведь и сам не прочь при случае пустить кому-нибудь кровь, верно, приятель? Ха, готов поспорить, что нынешняя забава покажется детской игрой по сравнению с теми драками, что бывают среди дикарей!

— Ну, если уж на то пошло, то отчасти вы правы, но только у мускоги не принято мучить животных ради потехи. Они предпочитают биться друг с другом, — отвечал Алекс. Ему уже давно надоел этот грубый спектакль, и больше всего на свете он хотел бы убраться из душного зала, провонявшего табаком и потом.

— Вот как? — Налитые кровью глаза Хэвершема возбужденно сверкнули. — А как проходят эти бои?

Прежде чем Алекс успел ответить, на арену вышел распорядитель. Собака — пятнистый терьер с самыми устрашающими клыками, какие Алексу только доводилось видеть по эту сторону Атлантики — забилась в угол, тяжело дыша. При этом пес не пытался напасть на человека, отважно ступившего на залитый кровью пол.

Толпа на трибунах состояла в основном из мужчин, но кое-где сидели и женщины, чей вызывающий вид сразу выдавал тот род занятий, которым они зарабатывали себе на жизнь. В руках у болельщиков то и дело мелькали серебряные фляжки с виски вместе с бутылками вина и портвейна. Алекс не боялся крови и драк и даже мог получать удовольствие от подобных зрелищ, однако его раздражала кровожадность толпы. Их не интересовало искусство боя: они упивались видом чужой боли и мук.

— Этот пес совсем устал, он честно заслужил свой ужин и отдых и больше не может драться! — крикнул Алекс в толпу.

Он встал, собираясь откланяться и пожелать своему дяде приятно провести вечер, как вдруг возле заднего входа в зал поднялась какая-то странная суета.

— Прочь с дороги, сударь! Позор этому сборищу пьяных дебоширов! Мы пришли делать Божье дело! Известно ли вам, что азартные игры — это смертный грех? — Несомненно, это был голос преподобного Элайджи Вудбриджа.

— Ах ты, придурок, тебя кто просил путаться под ногами? — взревел один из разъяренных болельщиков.

Прокатившийся по залу ропот не предвещал ничего хорошего. Зрители уже не следили за тем, что творится на арене. В надежде снова завладеть их вниманием распорядитель открыл клетку с барсуком. Ему пришлось самому вытряхнуть на арену измученное от голода и ошалевшее от страха животное. При виде собаки барсук зафыркал, встряхнулся, распушив свою полосатую шубу, и вперевалочку пошел к терьеру.

Пес на минуту замер, с тревогой принюхиваясь к незнакомому запаху. Он родился и вырос в городе и никогда в жизни не встречался с этим зверем. Только когда острые как бритва когти барсука прошлись по его морде и из раны хлынула кровь, терьер с громким визгом отскочил и резко развернулся, надеясь ухватить противника за загривок. Но барсук был во много раз больше и тяжелее любой крысы, а его толстая шкура и мощные мышцы шеи не позволяли зубам пса быстро добраться до позвоночника. Каждый раз, когда он пытался атаковать барсука, тот с удивительным проворством отвечал ударом когтистой лапы, нанося одну глубокую рану за другой.

Вслед за остальными членами Общества морального возрождения Джосс вошла в душный прокуренный зал. Ей стало тошно от одного только вида жуткой толпы. Вряд ли среди этих негодяев найдется хотя бы один человек, достойный прощения, однако она не смела сказать об этом отцу. К тому же ей необходимо было убедиться, насколько правдивы рассказы о той безбожной жестокости, с которой здесь обращаются с бедными животными.

В эту минуту изнемогающий терьер завизжал с такой силой, что от ужаса у нее по телу побежали мурашки. Что они делают с этой несчастной тварью?

Внимание толпы привлекал теперь не только бой на арене, но и спор, разгоревшийся между священником и зрителями первых рядов. Перепалка грозила в любую минуту перейти в потасовку. Сидевшие на задних рядах люди откровенно потешались над беззащитными «монашками», сравнивая толстую вдову Мишен с неуклюжим барсуком.

Джосс локтями и коленками прокладывала себе путь через пьяную толпу, ориентируясь на душераздирающие звуки, летевшие со стороны арены. Зрелище, которое предстало перед ее глазами, повергло ее в ужас. Господи, эти выродки заставили драться маленького худого песика с разъяренным барсуком, который в два раза крупнее его! Сцепившись в схватке не на жизнь, а на смерть, животные катались по грязному полу. Терьер безуспешно пытался скинуть с себя беспощадного противника, терзавшего его своими когтями.

— Ради всего святого, положите конец этой дикой жестокости! Спасите этого несчастного пса! — закричала Джосс, озираясь в поисках какой-нибудь палки, которой можно было бы стукнуть барсука.

— Эй ты, монашка, проваливай к себе в школу и учи там малолеток! Не мешай развлекаться взрослым людям! — Перед ней откуда-то возник оборванец с грязной повязкой через все лицо. Его единственный глаз с оскорбительной откровенностью прошелся по нескладной худой фигуре Джосс.

Но она не обратила на негодяя ни малейшего внимания. Одна из досок в ограждении арены была расшатанной. Джосс вырвала ее и с решительностью устремилась через ограду вниз. Но вдруг чьи-то сильные руки остановили ее на полпути, обхватив за плечи.

— Не лезь туда, дурочка, не то от тебя и мокрого места не останется! — рявкнул Алекс.

Джосс уставилась на мистера Блэкторна. В глазах ее было сильнейшее разочарование. Меньше всего она ожидала увидеть этого человека среди зрителей кровавого спектакля.

— Но если никто не вмешается, то мокрого места не останется от несчастной собаки!

Невнятно выругавшись, Алекс отпихнул Джосс подальше от барсука и сам полез вниз.

— Я сам все сделаю. Только не смей соваться туда! Джосс застыла ни жива, ни мертва, следя за тем, как Алекс спрыгнул на скользкий от крови пол и направился к тому углу, куда барсук загнал своего противника, чтобы задрать его до смерти. Одним стремительным неуловимым движением американец выхватил из-за голенища длинный охотничий нож и бросил его в спину барсуку. Клинок по самую рукоятку вошел точно между лопаток полосатой бестии.

При виде этого зал взорвался дружным возмущенным воплем. Алекс, не спеша, вытащил из животного нож, а барсука кинул на кучу дохлых крыс. Тем временем обстановка в зале накалялась. И без того возбужденная, отупевшая от алкоголя толпа становилась все опаснее. Раздавались грозные выкрики, тут и там в воздухе мелькали тяжелые кулаки, и самые отчаянные головорезы устремились к наглецу, помешавшему их забаве.

Алекс как ни в чем не бывало, поднял правую руку с окровавленным ножом, а левой достал из-за пояса заряженный пистолет. В такой толпе трудно было промахнуться даже из этого ненадежного оружия.

— Я тоже отлично умею давить крыс, — процедил он, обводя взглядом топтавшийся возле арены сброд.

Его негромкий вкрадчивый голос подействовал на буянов как холодный душ. В зале повисла напряженная тишина. Притихли даже хозяева павильона и спорившие с ними члены Общества морального возрождения.

Алекс по-прежнему держал наготове и нож, и пистолет. Он ловко скинул куртку и всучил ее Джосс, так и стоявшей в дальнем углу арены.

— Заверните в нее собаку. — Ему не пришлось повторять дважды. Девушка тут же кинулась выполнять его просьбу.

Алекс вместе с ней подошел к ограде. И повелительно кивнул какому-то вертлявому денди:

— Подержи собаку, — на сей раз это была не просьба, а приказ. Джентльмен не спешил повиноваться, и Алекс направил на него пистолет. В зале повисла мертвая тишина. Молодой человек быстро подхватил терьера, а Джосс мигом вскарабкалась наверх.

Куртка насквозь пропиталась кровью, и Джосс испачкала себе все платье, пока дошла до дверей. Толпа покорно расступалась перед ней, словно воды морские перед святым Моисеем. Самых отчаянных забияк, решившихся было ей воспрепятствовать, мигом укрощал леденящий взгляд Алекса, который шел следом. Головорезы отступали, смешиваясь с толпой.

— Эй, постойте-ка! Вы похитили моего лучшего терьера! Это вам даром не пройдет! — крикнул хозяин павильона, семеня за Алексом на коротких пухлых ножках.

— Этот пес все равно уже не боец! — раздраженно сказал Алекс. Он понимал, что должен как можно скорее увести Джосс из этого вертепа, пока толпа не опомнилась и не растерзала их вместе со спасенной собакой. — Во сколько вы его оцените?

При виде зверского оскала на физиономии у верзилы-американца мистер Финеас несколько умерил свою алчность и назвал сумму, превосходившую стоимость собаки всего лишь в пять раз.

Алекс брезгливо швырнул ему несколько монет и повел Джосс к выходу.

— Спасибо вам, — прошептала она на ходу. Только оказавшись на приличном расстоянии от зловещего павильона, девушка осмелилась замедлить шаги. Она успела заметить, что отец покинул зал вслед за Алексом, однако не могла не удивиться, когда обнаружила, что к ним присоединился и барон.

— Черт бы тебя побрал, малыш! — воскликнул Монти с веселым возмущением. — Если бы я знал о том, что ты так любишь животных, в жизни не поставил бы сотню фунтов на этого барсука!

Алекс и ухом не повел. Он тщательно прятал свое оружие.

— И как у вас язык поворачивается говорить о деньгах, когда этот бедолага истекает кровью! — напустилась на Монти Джосс, нисколько не смущаясь тем фактом, что перед ней стоит сам высокородный барон Рашкрофт, тогда как она всего лишь дочь уличного проповедника.

— Вы бы поосторожнее вели себя с собакой, дорогая. Этот бедолага прирожденный убийца! Дай ему волю — и он перегрызет вам горло, как какой-нибудь крысе! — невозмутимо заметил Монти.

— Сейчас ему не до этого! — отрезала Джосс и обратилась к Алексу: — Вы не могли бы ему чем-нибудь помочь?

— Джосс, на твоем месте я бы прислушался к словам господина барона, — мягко вмешался Элайджа. — Этих несчастных созданий учат убивать с самого рождения.

— Папа, но не могу же я позволить ему сдохнуть у меня на руках!

— Мое племя знакомо с целебными травами. И я захватил из Америки знахарскую сумку моей бабушки. — Алекс повернулся к дяде: — Если вы позволите мне принести собаку к вам на кухню, я попытался бы ей помочь.

Монти только пожал плечами и махнул своему кучеру, чтобы тот подогнал экипаж. С лукавой улыбкой он подсадил в карету Джосс:

— Не могу отказать себе в удовольствии полюбоваться на физиономию Октавии, когда вы заявитесь домой с этим сокровищем!


Джосс стояла на коленях возле Алекса, пока он аккуратно складывал свои загадочные мази и порошки в мягкий кошель из расшитой бисером замши. Пес неподвижно лежал возле камина и тяжело дышал. Во всяком случае, каким-то чудом он до сих пор был жив. С помощью какой-то ядовито-желтой присыпки Алекс быстро остановил кровотечение, после чего Джосс зашила самые глубокие раны. Напоследок Алекс смазал все увечья густой белой мазью. Пациент лежал совершенно спокойно и не сводил с людей своих глаз, будто понимал, что его лечат.

— Вы так легко находите общий язык с животными. Наверное, это…

—  — Сказывается моя индейская кровь? — закончил фразу Алекс, снисходительно улыбаясь и глядя Джосс прямо в глаза. — Пожалуй, что и так. Хотя мой дядя Куинт и его сыновья обладают таким же талантом, а в них нет ни капли индейской крови.

Смешавшись от внимательного взгляда Алекса, Джосс попыталась сконцентрировать свое внимание на знахарской сумке и осторожно погладила яркие узоры из бисера.

— Как красиво! Вы сказали, эту сумку собрала для вас бабушка?

— Бабушка Чарити, мама моего отца. Вся семья зовет ее именно так, чтобы не путать с моей старшей сестрой, названной Чарити в ее честь. Бабушка наполовину мускоги. Она получила образование в миссионерской школе у методистов. Так что можно считать, что семья Блэкторнов в долгу перед сподвижниками вашего отца.

— А у вас большая семья? — с робкой улыбкой поинтересовалась Джосс.

— Я с трудом могу перечислить всех родственников, которые живут на американской стороне Атлантики. А сколько Кэрузерзов здесь, теряюсь в догадках, — мрачно пожаловался он. Не желая больше обсуждать своих родных, Алекс спросил: — А вы, мисс Вудбридж? У вас есть братья и сестры — если не двоюродные, то хотя бы в каком-нибудь десятом колене?

— Увы, нет. Хотя я всегда мечтала о большой семье. Понимаете, у папы родственников нет. Мама умерла, когда я была совсем маленькой. И я почти ее не помню. По-моему, папа так и не смирился с этой утратой.

— Зато у него есть вы.

— Вы слишком добры, — пролепетала она, снова почувствовав себя неловко под его спокойным открытым взглядом. Джосс хотела подняться с пола, но Алекс остановил ее, мягко взяв за руку.

— Вы очень необычная женщина, мисс Вудбридж. Я никогда не встречал такую, как вы.

— Такие, как я, не в чести у бомонда, — сухо заметила она.

— Бомонд меня совершенно не интересует. Я был на приеме в «Олмэксе» и чуть не умер от скуки.

— Превосходно! — Джосс хлопнула в ладоши. — Значит, я могу не переживать, что пропускаю что-то интересное. Ведь мне никогда не присылают приглашения!

— Жидкий пунш и черствые бутерброды, — сказал он и поморщился. Оба дружно расхохотались.

— У вас очень тонкое чувство юмора. Почему-то принято считать, что американцы напрочь его лишены.

— Могу сказать, что мы можем оценить хорошую шутку и не прочь пошутить сами. Я лично вообще предпочитаю видеть жизнь со светлой стороны. Только не говорите об этом моей тете Октавии, но мне кажется, что интересные и значительные вещи случаются не только в пределах ее личной гостиной.

— Уж не это ли убеждение привело вас в такое злачное место, как павильон Финеаса? — Несмотря на то что ее передернуло при одном воспоминании о жутком зрелище, она все-таки добродушно улыбнулась.

— У себя в Джорджии я искал приключений в горах вместе со своими братьями мускоги. Конечно, только в том случае, если им удавалось вытащить меня из пивной в Саванне. Вот почему родители отправили меня в Англию — они надеются, что знакомство с цивилизацией пойдет мне на пользу, и я стану джентльменом. Боюсь, мисс Вудбридж, что вы видите перед собой неисправимого грешника!

Джосс таяла от его улыбки.

— Для неисправимого грешника вы слишком самоотверженно спасали жизнь несчастному беспомощному псу. — «И мне тоже!» — Я считаю своим долгом возместить вам ту сумму, которую вы отдали за терьера этому ужасному человеку.

— Оставьте, ради Бога! Считайте, что я вам его подарил. Вы ведь привыкли помогать всем убогим и бездомным, не так ли? Ну, так вот, после всех передряг это несчастное создание явно нуждается в христианском милосердии и крыше над головой.

— Вы так повернули дело, что я просто не имею права отказаться…

— Вот и отлично. Значит, договорились.

— Наверное, вы привыкли всегда добиваться своего, мистер Блэкторн?

— Скажем так почти всегда… особенно со слабым полом, — признался Алекс, небрежно пожав плечами. Он мысленно выругал себя за эти слова, потому что увидел, как помрачнела Джоселин.

— Тот факт, что я женщина, еще не означает, что я слабее вас, мистер Блэкторн! — выпалила Джосс, с раздражением думая о том, что такой красавчик наверняка ни в чем не знает отказа.

— Хм… Но позвольте…

— Нет, не позволю! И не пытайтесь подлизываться! Я не поддамся на ваши дешевые комплименты! Меня никогда не привлекали те игры, в которые играют юные леди! — сказала она с мягким укором.

— Могу только пожалеть об этом. С вашим несравненным умом вы обставили бы их в два счета! И я не лукавил, когда сказал, что еще не встречал такую, как вы, несмотря на то, что в моей семье много прекрасных женщин: мама, бабушка и четыре сестры! Честное слово, мисс Вудбридж, мне кажется, что мы могли бы подружиться. Конечно, только в том случае, если столь богобоязненная леди, как вы, снизойдет до дружбы с таким безнадежным грешником, как я.

— Разве я могу отказаться от такого предложения, после того как вы подарили жизнь этому бедному созданию? — Джосс, улыбаясь, провела рукой по пушистой шерстке пса. — Он весь изранен. Как вы считаете, он выживет?

— Когда я был мальчишкой, мой пес побывал в когтях у пантеры. Он был покалечен почти так же, как этот, и все же остался жив. Но учтите, что мой дядя совершенно прав: этот терьер с самого рождения приучен убивать. Вряд ли из него получится комнатная собачка.

— Мы возились с ним весь вечер, а он ни разу нас не укусил. По-моему, он ненавидит только крыс, а не людей.

— Иногда их бывает очень легко спутать, — возразил Алекс. — Могу лишь позавидовать вашей способности видеть хорошие черты в любой Божьей твари.

— Если мы действительно подружимся, мистер Блэкторн, я с большим удовольствием поделюсь с вами этим талантом, — ответила она, в глубине души чувствуя, что эта дружба разобьет ей сердце.


Глава 3


В конце концов, Алекс пришел к выводу, что Лондон не такое уж скучное место. Он сократил до минимума свои визиты в контору к Берти Терлоу с его проклятыми колонками цифр и бухгалтерскими книгами и стал посвящать большую часть времени гораздо более интересным для себя занятиям. Все это он делал под присмотром своего дяди. Барон Рашкрофт возвел свой гедонизм[2 - Гедонизм — философское учение, согласно которому целью жизни является исключительно получение удовольствий.] в некое подобие искусства, и Алекс чувствовал, что начинает испытывать к нему искреннюю привязанность.

На родине, в Джорджии, Алекс со своим кузеном Робом не оставили без внимания ни одну городскую шлюху, ни один сорт пива в тавернах. Слухи об их пьяных гулянках ходили по всему штату, и, в конце концов, родители почли за благо прекратить «юношеские забавы», разлучив приятелей, отправив их в разные концы света. Куинтин и Мэдлин отправили Роба в Филадельфию, в альма-матер его отца. А Девон и Барбара решили, что Алексу пора познакомиться с семейным бизнесом под руководством Берти Терлоу, а заодно, по возможности, набраться светского лоска у европейских джентльменов.

Однако этот самый «светский лоск» привлекал Алекса меньше, чем бухгалтерские книги в портовой конторе. На приемах в «Олмэксе» верховодила компания властных матрон, для которых главным достоинством мужчины была возможность сделать из него супруга для одной из толпы девиц на выданье. При одной мысли об этом Алексу делалось не по себе. Правда, оставалась возможность укрыться от женского внимания в мужских клубах, но и там обстановка поражала своей чопорностью и ограниченностью. Здесь следили даже за тем, правильно ли ты повязал галстук.

Это вовсе не означало, что Алекс небрежно относился к своему внешнему виду, и что ему не нравилась нынешняя мода. Напротив, его привлекала простота и элегантность темного сюртука и замшевых лосин в обтяжку, тем более что этот костюм самым выгодным образом подчеркивал достоинства его фигуры, безотказно действуя на воображение представительниц слабого пола. Вот почему Алекс не жалел ни времени, ни денег на самых роскошных мужских портных с Бонд-стрит.

Предпочитая охоту и лошадиные бега утомительным балам и светским раутам, Алекс быстро сошелся с лондонской «золотой молодежью» и даже приобрел в этой среде большую популярность. Его авторитет вырос особенно после того, как по городу расползлись слухи о дикой выходке краснокожего племянника Кэрузерзов на собачьих боях у Финеаса. Среди приверженцев авангардизма он стал настоящим кумиром. Леди Холланд, известная на весь город меценатка, пригласила его в свой салон, где Алекс был представлен самым модным художникам и писателям. Он устроил настоящий фурор на одном из конских рынков, когда выложил полторы тысячи гиней за чистокровную арабскую кобылу, которую пожелал свести со своим жеребцом, привезенным из Джорджии. А когда в игорном доме «Уайтса» после долгой ночной игры в вист он сорвал куш в двадцать тысяч фунтов, его репутация поднялась до заоблачных высот. Любой избалованный юнец из лондонской богемы считал для себя честью прослыть близким приятелем Алекса Блэкторна.

Надо ли говорить, что женская половина высшего света также не осталась равнодушной к обаянию юного дикаря? Мамаши незамужних девиц утроили бдительность, на выстрел не подпуская Алекса к своим драгоценным чадам.


Ему, впрочем, вполне хватало общества более доступных дам, только и мечтавших о том, как бы завоевать благосклонность рокового красавца.

Одна из них даже решила уподобиться умирающему лебедю и буквально рухнула под ноги его жеребца во время прогулки по Гайд-парку. Другая якобы нечаянно обронила свою шелковую подвязку в его личном кабинете. Третья — подкараулила Алекса возле Воксхолла, куда он направлялся со своей новой пассией. Дамы сцепились, и им удалось выдрать из головы друг у друга немало волос, прежде чем Алекс успел их разнять.

Через пару месяцев его жизнь обрела некое подобие упорядоченности. Он вставал примерно в полдень, катался верхом в Гайд-парке, а затем отправлялся либо на боксерские поединки, либо на лошадиные бега куда-нибудь за город. Кроме того, вот уже две недели он регулярно наведывался на Хей-маркет, в заведение мастера Анджело, посвящавшего его в тонкости владения шпагой. Из Алекса мог выйти неплохой фехтовальщик, однако он отдавал предпочтение своему верному ножу, всегда находившемуся за голенищем его сверкающих гессенских сапог — неизменной детали джентльменского наряда начала девятнадцатого века. Вечером Блэкторн обычно обедал с друзьями в одном из закрытых клубов, а потом ехал в театр или в игорный дом, где мог провести целую ночь за «фараоном» и вистом.

Единственное, что не вписывалось в его беззаботное сибаритское существование, были встречи с мисс Джоселин Вудбридж. Монти довольно язвительно отзывался об этой дружбе, находя нелепым столь близкое знакомство с каким-то ничтожным синим чулком. Как и следовало ожидать, первый визит Алекса в дом его новой знакомой не обошелся без приключений ни для одной из сторон.

Чистые, по-спартански обставленные комнаты для постояльцев были прямой противоположностью роскошным апартаментам его дяди, не говоря уже о кричащей обстановке игорных залов и публичных домов.

Алекс едва успел постучать, как дверь ему уже открыли. Это была полная пожилая дама в жутком старомодном парике, немного съехавшем на одно ухо. Не спуская с молодого человека пронзительных серых глаз, она сказала:

— Я миссис Гауэр, хозяйка этого заведения. Что вам нужно? — При этом старушка не старалась выказывать особое гостеприимство. Судя по изысканному наряду, перед ней стоял настоящий лондонский денди, а от этой публики приличному человеку не стоило ждать ничего хорошего.

— Меня зовут Александр Блэкторн, мадам. — Он поклонился и улыбнулся так, что смог бы такой улыбкой растопить бронзу на дверной ручке. — Я пришел навестить мисс Вудбридж и преподобного отца.

— Ах, так вот в чем дело! — закудахтала тетя Регина, моментально разрешив себе попасть во власть его неотразимого обаяния. Она поправила парик и, явно кокетничая, затараторила: — Значит, вы и есть тот джентльмен, с которым Джосс познакомилась! Она рассказала мне о вас, она вообще обо всем мне рассказывает! Прошу вас, подождите в моей гостиной, а я тем временем принесу что-нибудь прохладительное. Не желаете ли…

Этот водопад гостеприимства был неожиданно прерван мяуканьем, шипением, низким рычанием и лаем. Под ноги тете Регине выкатился пушистый комок рыжей шерсти. За ним вылетел лохматый терьер. Парочка стала кругами носиться по гостиной. Кошка вскочила на стол и опрокинула горячий чайник. Пес несся за ней, не разбирая дороги, опрокидывая на своем пути стулья и низкие столики со всякими безделушками.

— Вон, вон отсюда, Апокалипсис! Посмотри только, что ты натворил! — закричала старушка, выхватив из угла веник.

— Ох, Пок, ты опять за свое! Тетя Регина, пожалуйста, не бейте его! Пок, а ну иди сюда! Иди ко мне, негодник! — приказала Джосс строгим голосом. Пес в ту же секунду забыл о кошке, трусцой побежав к Джосс. Он уселся перед ней с самым невинным видом, в то время как тетя Регина веником выгоняла кота в переднюю.

— Скажите, мисс Вудбридж, вы всегда пребываете в пылу сражений или приобретаете свой боевой дух только при виде меня? — поинтересовался Алекс. Все это время он тихонько сидел в углу, ожидая исхода схватки.

— Алекс! — Джосс так и подскочила на месте от неожиданности. — То есть я хотела сказать, мистер Блэкторн… я вас не заметила! Как вы здесь оказались? — Она лепетала какую-то чушь, словно влюбленная школьница!

— Я хотел нанести визит вежливости своим друзьям и проведать их лохматого пациента, — ответил Алекс, посмотрев в сторону терьера. — Очевидно, он чувствует себя весьма неплохо.

— Исключительно благодаря вам, мистер Блэкторн! Лекарства вашей бабушки совершили настоящее чудо. Не прошло и недели, как Пок оправился от ран!

— Пок? — переспросил он. При этом лохматый хвост стал радостно бить по полу, выбивая пыль из ковра.

— Это сокращение слова «Апокалипсис». Боюсь, что с тех пор, как он поселился у нас, нашу жизнь вряд ли можно назвать иначе. — И Джосс виновато улыбнулась, покосившись на тетю Регину. Старушка, сердито ворча, пыталась подобрать с пола осколки чайника. — Я должна помочь ей навести здесь порядок. Прошу вас, присядьте где-нибудь в сторонке, пока я не освобожусь! — И Джосс указала на распахнутую дверь соседней комнаты.

Но Алекс покачал головой и возразил:

— Коль скоро я тоже частично в ответе за то, что Апокалипсис обосновался в вашем доме, позвольте и мне принять участие в уборке! — И он решительно направился туда, где миссис Гауэр орудовала веником.

Он в два счета расставил по местам опрокинутую мебель, пока женщины убирали с пола осколки посуды. Если Пок и испытывал раскаяние по поводу своей безобразной выходки, на его мордочке это никак не отразилось.

— Ну вот, теперь я пойду, принесу вам чай и свежий кекс с изюмом. Повариха испекла его сегодня утром! — сообщила старушка и вышла. Можно было не сомневаться, что кекс был всего лишь предлогом для того, чтобы оставить их вдвоем, а самой тихонько устроиться под дверью, чтобы подслушивать.

— Судя по тому, как он вас слушается, можно сделать вывод, что у вас не возникло с ним проблем, — заметил Алекс, опустившись на колено и подзывая пса к себе.

— Никаких. Я оказалась права. Он любит людей, а такого отменного крысолова не видала даже тетя Регина. Вот почему она терпит его у себя в гостинице и с такой снисходительностью относится к его… излишней игривости.

Пок, с восторгом виляя хвостом, подбежал к Алексу.

— Да ты у нас молодец, парень! Помнишь меня?

Пока Алекс возился с Поком, Джосс с восхищением смотрела, как легко этот юноша находит общий язык с животными. Судя по тому, как принимала его хозяйка гостиницы, он так же легко сходится с людьми. Пользуясь случаем, она внимательно разглядывала его, отметив элегантность его костюма.

Он был похож на самого настоящего пижона. Даже до их скромной гостиницы доходили отзвуки скандальной славы молодого американского дикаря, покорившего лондонский бомонд. Джосс и ждала его визита, и боялась.

Наконец Алекс со смехом похлопал терьера по спине и выпрямился. Джосс сказала:

— Моего отца нет дома. Он наверняка будет сожалеть о том, что вы не застали его, мистер Блэкторн.

— Мисс Вудбридж, после всех испытаний, через которые нам довелось пройти, не будет ли выглядеть более естественным обращение друг к другу по именам? Или вы уже забыли о том, что мы собирались подружиться? Пожалуйста, зовите меня Алекс.

— Ну, тогда я буду для вас Джоселин… — ответила она со смущенной улыбкой. — Хотя папа, да и все остальные зовут меня Джосс. Конечно, в том случае, когда не обзывают меня тупицей, синим чулком, нескладной оглоблей или монашкой.

— Смею вас заверить, что я умудрился приобрести еще более грубые прозвища как по эту, так и по ту сторону Атлантики! — ответил Алекс и захохотал.

— Ну, зато я могла бы назвать вас ангелом-хранителем!

— Боюсь, Джосс, что из меня может получиться слишком коварный ангел, — горько усмехнулся он.

— Я наслышана о ваших подвигах, сударь, — добродушно произнесла Джосс. — Пожалуй, вам повезло, что папы нет дома. Иначе нам втроем пришлось бы на коленях возносить молитвы о спасении вашей бессмертной души.

— Увы, увы! Скорее наши колени покроются мозолями, чем молитвы достигнут цели! Сегодня слишком хорошая погода, чтобы торчать в четырех стенах и тратить время на бесполезные мольбы к небесам. Давайте лучше прокатимся в моей новой карете.

— Ваше приглашение звучит очень соблазнительно, Алекс, но я уже опаздываю на собрание, а потом меня ждут в больнице.

— Деточка, тебе непременно следует прогуляться! Свежий воздух так полезен! Конечно, ты не можешь обойтись без дуэньи… — кокетливо сказала тетя Регина, торжественно внося в гостиную поднос с чайником и чашками.

— Ерунда! Я не собираюсь выходить замуж, и мне незачем заботиться о своей репутации! — возразила Джосс. Она чуть не прыснула от смеха, когда увидела, как ужаснулся Алекс от мысли, что им придется взять на прогулку и эту старуху. — Я хожу без дуэньи в школы, в больницы, в дома бедных. Да что там, на прошлой неделе я даже побывала в воровском притоне!

— В воровском притоне? — Алекс помрачнел. — Вас запросто могли там убить!

— Что вы! В этом жутком месте не было ни одного мальчишки старше двенадцати лет! — возразила она.

— Даже такие мальчишки могут вас серьезно ранить! Зачем вас туда понесло?

— Я искала мальчика пяти лет по имени Билл Дженкинс. Он сбежал от настоящего чудовища — корабельного мастера, которому его продала мать за бутылку джина.

— Ох уж это пьянство! Настоящее проклятие для бедноты! — заметила светским тоном тетя Регина.

— Похоже, вы всерьез собираетесь спасти весь мир, — покачал головой Алекс. — Ваш ангел-хранитель вряд ли может пожаловаться на скучную жизнь.

— Почему-то мне кажется, что и ваш тоже, хотя и несколько по иной причине, — парировала Джосс.

— Раз уж мне не удалось соблазнить вас приятной прогулкой, позвольте хотя бы доставить вас в то место, куда вы собираетесь.

— Я иду к дому вдовы Элсуорт. Библейское общество собирается там каждый вторник в час пополудни. Не желаете ли к нам присоединиться? — не удержалась Джосс от ехидного вопроса.

Алекс рассмеялся, как будто услышал удачную шутку.

— Скорее я добровольно отправлюсь в тюрьму! Но все равно спасибо за приглашение. — Он с улыбкой обратился к тете Регине: — А вас я хочу поблагодарить за доброту и гостеприимство. Простите, что не успел отведать вашего замечательного кекса. Ведь мы не станем задерживать мисс Вудбридж? Она и так опаздывает на собрание!

— Моя повариха всегда держит наготове горячий чайник и свежий кекс в духовке! Приходите к нам еще, мистер Блэк-торн! — рассыпалась в любезностях хозяйка гостиницы, пока Алекс вел Джосс к двери. Пок втихомолку стал принюхиваться к соблазнительным запахам свежего кекса, и Регина поспешила отодвинуть поднос подальше от собачьей морды: — Вот только попробуй сунуться, ненасытный крысолов! Тебя сегодня же изжарят на вертеле к обеду!

В игорном зале было полно народу. Хотя это заведение находилось в бедном квартале и не могло похвастаться роскошным интерьером, ставки здесь были на удивление высокими. Среди игроков встречались и хладнокровные шулера, и беспечные прожигатели жизни из высшего света, которые хотели развеять здесь свой вечный сплин. Атмосфера откровенной алчности и скрытой угрозы приятно холодила кровь, а высокие ставки делали игру не менее привлекательной, чем в богатых салонах. При известном везении и умении здесь можно было сорвать неплохой куш.

Алекс в избытке обладал и тем и другим — по крайней мере до тех пор, пока оставался трезвым. Вообще-то он редко позволял себе напиваться, однако сегодня за обедом явно перебрал шампанского, прежде чем отправиться на поиски приключений вместе со своими приятелями Паком Форрестером и его кузеном, молодым виконтом Чичестером.

Итак, сегодня он не мог похвастаться трезвостью, однако удача осталась ему верна. В нормальном состоянии он никогда бы не выбрал «хэзед» — самую рискованную игру — и не отважился бы делать такие высокие ставки.

Как по команде возле стола возникла вертлявая худосочная шлюшка с огненно-рыжей шевелюрой, не имевшей ничего общего с натуральными человеческими волосами. Она предложила кинуть кости за него — на счастье. Даже сейчас Алекс отдавал себе отчет в том, что имеет дело с проституткой, которая работает на владельца игорного дома. Но разве настоящий джентльмен откажет даме? Алекс кивнул мрачному крупье, маячившему во главе стола. Судя по свернутому набок носу, этот тип принадлежал к бравому племени вышибал, имевшихся в каждом уважающем себя заведении подобного рода.

Мистер Кривой Нос ухмыльнулся, выставив напоказ те несколько желтых обломков, которые остались у него во рту вместо зубов.

— Итак, господа, наш американский сорвиголова решил играть по крупной! Какова ваша ставка, сэр?

Алекс бросил на зеленое сукно двадцатифунтовую банкноту. Наверное, так же начинали и те несчастные, которые спускали здесь все до нитки и выходили отсюда буквально без штанов. Рыжулька поцеловала стаканчик с костями, но не спешила метнуть их на стол.

Как всегда, вокруг стола стали толпиться зеваки, которые следили за игрой. Среди них был молодой джентльмен в изысканном вечернем костюме. Он тоже поставил двадцать фунтов, после чего с томным видом извлек из кармана дорогую табакерку и поднес к носу тщательно отмеренную понюшку табака. Откинув пышную манжету из дорогих кружев, он стал вдыхать табак, выжидательно посматривая на Алекса.

Игра становилась все напряженнее. Зеваки отмечали приглушенным ропотом каждую новую ставку. Алекс чувствовал, с каким отстраненным интересом скользнули по его лицу равнодушные зеленые глаза томного денди и как он ехидно ухмыльнулся, когда вертевшаяся возле богатого американца шлюшка еще раз поцеловала стаканчик с костями. Но вот, наконец, бросок был сделан.

Кривой Нос заметно помрачнел, а зеваки оживленно загомонили.

Тем временем Чичестер проиграл в вист все деньги и с трудом вылез из-за стола. Пробираясь через толпу к тому месту, где был Алекс, Чичестер наткнулся на молодого денди, как раз собиравшегося взять из табакерки очередную понюшку.

— Послушай, старина, не мог бы ты сотворить для меня немного места? — невнятно пробормотал он.

Денди с брезгливой гримасой осмотрелся и ответил:

— Поскольку свободного места здесь нет, его действительно придется сотворить.

Те немногие, кто сумел оценить его шутку, рассмеялись, тогда как сам остряк пожал плечами и сделал шаг в сторону, чтобы Чичестер мог полюбоваться игрой своего друга.

Алексу по-прежнему везло: он увеличивал свой выигрыш с той же скоростью, с какой поглощал новые порции джина, заботливо подливаемого ему в бокал рыжеволосой шлюхой. Молодой денди сделал против него еще несколько ставок, но скоро сдался со словами:

— Эта проклятая вертихвостка Фортуна явно испытывает к вам слабость, сэр. И я буду последним болваном, если осмелюсь и дальше бросать ей вызов.

Алекс коротко кивнул в знак того, что согласен с его решением выйти из игры, но денди не спешил покидать это место и даже пару раз заключил пари с теми, кто предрекал, что Алекс рано или поздно спустит весь выигрыш.

Тем временем Пак Форрестер проиграл не только свои деньги, но и те, что занял у Алекса, и почел за благо удалиться. Виконт Чичестер покинул зал вместе с ним, чувствуя себя совсем пьяным.

Алекс выпил больше, чем он, но все еще держался: сказывалась привычка к крепкому виски, которым он обычно угощался в Джорджии. И все же с каждым разом ему становилось все труднее различать метки на игральных костях. Кривоносый крупье тоже заметил это и попытался воспользоваться слабостью чересчур удачливого клиента.

— Ты проиграл, приятель! — выкрикнул он, едва кости успели коснуться стола. Его лопатка уже готова была сгрести кости, когда в воздухе мелькнула изящная рука и перехватила лопатку на полпути, не позволив изменить положение костей.

— Кажется, ты ошибся, старина!

Зеленоглазый денди спокойно выдержал угрожающий взгляд крупье, и что-то в его томных манерах так подействовало на толстокожего вышибалу, что тот смешался и буркнул:

— Оно и верно, черт возьми! Не иначе как что-то в глаз попало! — И у меня тоже, — заметил Алекс. — Я перед вами в долгу, сэр. — Он коротко поклонился незнакомцу: — Алекс Блэк-торн, гражданин вольного штата Джорджия в Северной Америке.

— Элвин Фрэнсис Эдвард Драммонд, к вашим услугам, сэр. Друзья зовут меня Драмм. У врагов для меня припасены другие имена. — Он с милой улыбкой кивнул в сторону Кривого Носа. — С вашего позволения, буду рад считать вас своим другом.

— Драмм, — с улыбкой повторил Алекс. Его уже теребила рыжая шлюха, протягивая стаканчик с костями, который она успела «благословить».

Игра возобновилась, причем у крупье больше ни разу не возникло возможности смухлевать. Напрасно он то и дело заставлял Алекса менять кости в отчаянной надежде отпугнуть от него баснословную удачу.

Выигрыш близился к полутора тысячам фунтов, когда возле стола появился сам хозяин заведения. Фредди Уитон был плотным коротышкой, чью раннюю лысину с лихвой компенсировали кустистые брови над глубоко посаженными темными глазками-бусинками, которые говорили о непомерной жадности этого человека. Его маленький круглый ротик сложился в неискреннюю улыбку, а похожие на сосиски пальцы коснулись локтя чересчур удачливого американца:

— Сэр, оно, конечно, нехорошо вмешиваться, когда вам так везет, да только я держу это заведение для честных работяг, и мне не по карману ваши ставки.

В толпе загомонили: одни возмущались, что развлечение прервали на самом интересном месте, другие злорадствовали, что на американского счастливчика наконец-то нашлась управа. Алекс моментально уловил настроение последних, которых было большинство, и равнодушно пожал плечами:

— Уже поздно, и я не меньше вашего крупье устал следить за костями. — С этими словами он сгреб со стола выигрыш, скомкал двадцати— и пятидесятифунтовые банкноты в комок и кое-как распихал их по боковым карманам. При этом он не забыл щедро наградить свою рыжую «компаньонку».

— Красавчик, у меня тут за углом есть отличная комнатка, — с заговорщицким видом прошептала она, ластясь к Алексу, словно кошка.

По мере того как возрастала степень его опьянения, понижалась требовательность Алекса к представительницам противоположного пола. А заодно с ней здравый смысл и рассудительность. Алекс, не раздумывая, принял приглашение, и парочка направилась к выходу. По пути Алекс вручил свою визитку Драмму, который как раз в этот момент доставал из табакерки очередную понюшку. Денди вежливо принял карточку и многозначительно поднял бровь, когда увидел на ней адрес городского особняка Кэрузерзов.

Прохладный ночной воздух обрушился на Алекса, как порыв северо-восточного ветра, раздувавшего паруса отцовских кораблей на просторах океана. Блэкторн глубоко вздохнул и посмотрел на свою спутницу, чья фантастическая шевелюра казалась черной в обманчивом лунном свете.

— Куда идти, моя пташка? «Пташка» кокетливо хихикнула.

— Как раз за этот угол, голубок! — проворковала она, увлекая его в тесный проулок между домами.

Алекс с детства ходил на охоту со своими братьями — мус-коги и давно научился неким шестым чувством улавливать скрытую опасность. Именно такую, что подстерегала его сейчас. И если бы не адская смесь из шампанского и джина, притупившая его чутье, он заподозрил бы неладное задолго до того, как оказался в зловонном проулке.

Их было трое — вышибалы из заведения почтенного мистера Уитона. Алекс кинул взгляд через плечо и увидел зловещую ухмылку Кривого Носа. Крупье похлопывал по мясистой ладони здоровенной дубиной и подбирался все ближе, перекрывая Алексу путь к отступлению. Алекс мысленно проклял свою дурацкую беспечность и набрал полную грудь свежего воздуха, чтобы хоть немного прочистить буйную голову, пока она еще держится у него на плечах. Рука сама собой потянулась к рукояти ножа за голенищем. Холодный блеск острой стали немного остудил пыл Кривого Носа.

— Тихо, приятель, нам ничего не нужно, кроме денег! Выкладывай денежки — и разойдемся по-хорошему! — Достаточно было увидеть, как кровожадно сверкают его глаза, чтобы понять: негодяй лжет, стараясь притупить бдительность своей жертвы.

Алекс снова мысленно выругался. Надо же было именно в этот вечер оставить дома пистолет! Уж слишком ему хотелось покрасоваться в новом камзоле, сшитом так тесно, что рукоятка оружия бросалась в глаза, выпирая сбоку самым неприличным образом. Подумаешь, нашел из-за чего переживать! Зато теперь он еще более неприличным образом получит по черепу если вообще останется жив!

— Прочь с дороги, пока я не выпустил тебе потроха! Гнусно ругаясь, вышибала занес дубинку над головой Алекса. Полностью избежать удара не удалось: дубина с противным хрустом угодила по левому плечу американца. Рука онемела, и Алекс чуть не выронил нож. Он едва успел поднять правую руку, чтобы парировать следующий удар. На сей раз дубинка попала в стену. Крупье выпустил ее из рук, но в следующую же секунду выхватил нож, спрятанный за пазухой, чтобы отразить выпад Алекса.

Противники сцепились в тесном пространстве между домами, их ножи противно заскрежетали. Алекс слышал, как два других негодяя подбираются к нему со спины, и постарался развернуться так, чтобы Кривой Нос оказался перед ними. Внезапно он почувствовал, как холодная сталь вонзилась ему в спину, и один из нападавших крикнул:

— Я зацепил его, Джеки!

Чувствуя, что вот-вот упадет, Алекс сделал подножку крупье и резко развернулся, почти наугад махнув ножом. Его выпад был не напрасен: клинок располосовал горло второму вышибале. Пока он, задыхаясь, падал замертво на землю, Кривой Нос поднялся на ноги и ринулся в атаку, полный решимости прикончить чересчур прыткого американца.

Алексу было не до него: он едва успел увернуться от выпада третьего убийцы и ловко кинул нож. Оружие нашло свою цель, но американцу казалось, что смерть уже дышит ему в затылок. Рана на спине болела так, словно в ней полыхал огонь, а хлеставшая из нее кровь уже промочила лосины. Надо было хотя бы развернуться, чтобы встретить свою гибель лицом к лицу. Глаза Алекса застилал кровавый туман, колени подгибались. Он понял, что это конец.


Глава 4


Драмм слышал звуки борьбы, доносившиеся из переулка, пронзительный вопль, прервавшийся на жуткой ноте, и скрежет стали о сталь. Все это было ему до боли знакомо. Он бесшумно скользнул в то место, откуда был шум, только тускло блеснула шпага, искусно укрытая в щегольской трости с серебряным набалдашником.

Вскоре Драмм увидел Алекса, стоявшего на коленях. Верзила навис у него за спиной, предвкушая последний, смертельный удар, как вдруг ощутил острие шпаги, вонзившееся ему в основание черепа. Он хотел повернуться, но сталь вошла в шею еще глубже.

— И не пытайся, старина. Встань и отойди подальше от мистера Блэкторна. Вот умница! — процедил денди с мрачной ухмылкой, когда охотник за чужими деньгами выпрямился.

Мало того, что ему помешали расправиться с беззащитным противником — это сделал тот самый хлюпик, который уже сунул нос не в свое дело там, в зале. Из груди Джеки вырвался яростный звериный вопль. Он ловко ушел вниз, чтобы уклониться от острия шпаги и атаковать проклятого пижона. Вышибала, обманутый изящной фигурой и томными манерами изнеженного аристократа, надеялся, что длинные руки и гора мышц обеспечат ему легкую победу. Откуда Джеки Элему было знать, что он нарвался на слишком опасного противника, в совершенстве владеющего своим смертоносным клинком? Элвин Фрэнсис Эдвард Драммонд недаром брал уроки у лучших французских мастеров фехтования. Легким движением кисти он повернул шпагу так, что она вошла Джеки прямо в сердце.

Так нашел свой конец еще один головорез из трущоб лондонского Ист-Энда. Он испустил душу еще прежде, чем упал на землю. Драмм с брезгливой миной вытащил из бездыханного тела свой клинок.

— По крайней мере ты успел встать на ноги. Терпеть не могу отправлять на тот свет человека, стоящего на коленях. Это недостойно.

Денди достал из кармана белоснежный платок, ловко вытер им шпагу и со вздохом сожаления выбросил его в канаву. Но прежде чем убрать шпагу в ножны, Драмм посмотрел на тела двух других бандитов:

— Оба дохлые. Похоже, этот янки малый не промах. Хорошо, если после этого он сам не испустит дух.

Драммонд встал на колени и пощупал Алексу грудь: бьется ли сердце? Американец застонал и вздрогнул.

— Ага, я вижу, что ты еще трепыхаешься, но тебе все равно несладко.

Под Алексом ширилась лужа крови. Раздраженно морщась, денди ухватился за самый край испачканного кровью камзола и попытался приподнять массивное мускулистое тело.

— Эй, дружище, тебе придется мне помочь! Алекс сел и тут же охнул от острой боли в спине.

— Черт побери, эти мерзавцы испортили совсем новый камзол! Я только вчера забрал его у «Швейцера и Дэвидсона»!

— Ваши убийцы лишь завершили то, что так успешно начали вы сами, когда напихали полные карманы денег. Ни один фасон не выдержит такого варварства! — презрительно фыркнул Драмм.

— Простите мою неотесанность. — Алекс попытался усмехнуться, но снова охнул от боли. — И примите глубокую благодарность за спасенную жизнь. Теперь я перед вами дважды в долгу… и всего за один вечер!

— Лиха беда начало! — добродушно сказал Драмм. — Представляете, чего мы можем достичь, если наша дружба продлится еще неделю-другую?

На этот раз Алекс предусмотрительно подавил приступ смеха, помня о ране в спине. Кривой Нос, широко раскинув ноги, лежал рядом с ним на земле, и на его груди блестело пятно свежей крови.

— Как вам удался такой фокус? — удивился Алекс. Одежда сидела на худощавой фигуре Драмма так плотно, что, казалось, не было никакой возможности спрятать под ней даже булавку.

— Шпага в трости, — последовал короткий, но исчерпывающий ответ. Тем временем Алекс с помощью своего нового друга кое-как встал на ноги. — Вам непременно следует обзавестись точно такой же. Обыкновенный нож выглядит слишком вульгарно — даже для американца!

— Но ведь я не просто американец, я дикий краснокожий индеец! И нам нравятся ножи, — с усмешкой возразил Алекс.

На этот раз даже Драмм не сразу нашелся с ответом.

— Краснокожий блондин! От такого сочетания цветов впору ослепнуть! — сострил Драмм, подставляя раненому плечо.

— Боюсь, я испорчу ваш камзол! — посетовал Блэкторн. Драмм обхватил его за пояс.

— Вы напрасно беспокоитесь, я не потребую от вас возмещения убытков. Мой долг портному так велик, что еще один счет не сделает погоды. Лучше подумать о том, где бы найти врача, пока вы не скончались от потери крови. — Драмм пожертвовал своим последним чистым носовым платком, просунув его под камзол и зажав им рану на спине Алекса. Блэкторн сдавленно зашипел от боли, а Драмм недовольно буркнул: — Пока сойдет и так.

— До рассвета еще далеко, — прикинул Алекс. — Вряд ли в это время нас кто-то примет.

— Или хотя бы подвезет, — устало добавил Драмм. — Это вам не Мейфэр, где кареты на каждом шагу.

— Верно, но такой грубый колонист, как я, чувствует себя не в своей тарелке в роскошных кварталах.

— И я тоже, но только в тех случаях, когда жизнь начинает казаться мне слишком скучной. Помнится, где-то неподалеку была больница для нищих. Учитывая наш внешний вид, мы вполне сойдем за них. Вперед!

Они двинулись дальше по улице, свернули за угол и оказались перед потемневшим от времени сооружением из серого камня, затерявшимся среди рядов таких же убогих зданий. Несмотря на холод поздней осени, окна в домах были распахнуты настежь — в них все равно не было ни одного целого стекла. Жалкие застиранные занавески громко хлопали на ветру. Им вторил пронзительный детский плач. Вид больничного здания не обещал ничего хорошего. У входа в него болталась вывеска с корявой надписью: «Благотворительная лондонская больница».

Как только молодые люди оказались внутри, дыхание их перехватило от ужасной вони. Перед ними тянулся длинный сумрачный коридор. Откуда-то издалека доносились жалобные стоны.

— Здесь есть врач? — крикнул Драмм. Им никто не ответил, и приятели пошли по коридору, заглядывая в каждую дверь. Тесные, убого обставленные палаты были совершенно пусты. Алекс уже спотыкался от слабости. Драмм снова крикнул: — Послушайте, тут раненый истекает кровью! Черт побери, он уже испачкал весь пол!

— Я бы не прочь сесть и передохнуть, — признался Алекс, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. — Совсем ничего не вижу. Проклятая темнота…

Драммонд уже хотел завести его в одну из пустых палат, но сзади раздался женский голос:

— Нет, не туда, а в палату напротив! Там есть хирургический стол для осмотра раненых!

Джосс отдыхала в комнате для медсестер и не сразу услышала шум в коридоре. Старшая сиделка, Пегги Хэллоран, осталась дома ухаживать за больной теткой, а доктор Байингтон еще не пришел. Два десятка пациентов остались на попечении Джосс и ее молодой помощницы. В коридоре было слишком темно, чтобы разглядеть лица двух мужчин, однако можно было сказать с уверенностью, что эта парочка не производит впечатления нуждающихся в благотворительности. Судя по всему, судьба занесла в эту больницу двух молодых пижонов. Оба были испачканы кровью. Тот, что был поменьше, заслонил своего приятеля, растянувшегося на столе.

— Нам нужен врач, — надменно заявил Драмм. — Немедленно приведите сюда врача!

— Доктор Байингтон вернется не раньше чем через час, а то и позже. Его вызвали на роды. У меня есть навык медсестры. Вы бы лучше посторонились и дали мне осмотреть раненого, — в тон Драмму сказала она.

Джосс была выше Драмма на целых четыре дюйма и к надменному тону с успехом прибавила взгляд свысока. Но не успел юный денди сделать шаг в сторону, как Джосс ахнула от неожиданности:

— Алекс!

— Вы знакомы с моим другом? — Драмм не поверил своим глазам. Что общего может быть у богатого прожигателя жизни с этим нелепым чучелом?

— Да, мы с ним друзья, — машинально ответила Джосс. Озабоченно прикусив губу, она погладила раненого по щеке. — Куда его ранили?

— Приведите врача. Сейчас Алексу нужна медицинская помощь, а не…

— Сэр, не испытывайте мое терпение и не тратьте время попусту. Врача сейчас нет, и не будет.

— Ну, тогда посмотрите, что у меня на спине, — предложил Алекс и сел.

Не обращая внимания на его тщедушного дружка, Джосс приказала:

— Лягте сию же секунду!

— И не подумаю, пока не сниму с себя этот чертов камзол и рубашку. — Он повернулся к Джосс спиной и с помощью Драмма вытащил руки из рукавов.

— Что с вами случилось? — с тревогой спросила Джосс, отбросив в сторону испорченный камзол. Алекс избавился от рубашки, и она воскликнула: — Вас ударили ножом!

— Превосходный диагноз! Впрочем, что-то мне подсказывает, что в этом месте он не такая уж редкость! — сухо заметил Драмм.

Джосс пришлось пару раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться и набраться терпения.

— Да, нам часто приходится сталкиваться с последствиями кабацкой поножовщины.

От Алекса так и разило джином. Этот запах не могла перебить даже дорогая туалетная вода, которой он обычно пользовался. Паршивец, судя по пачкам банкнот, оттопыривавших его карманы, он снова шатался по окрестным кабакам и игорным домам! Какая-то заскорузлая от крови тряпка прикрывала свежую рану. Джосс сняла ее, и Алекс скривился от боли.

— Достойная награда для того, кто каждый вечер нарушает по меньшей мере половину заповедей Господних! — сурово произнесла она.

Рана выглядела ужасно. Слава Богу, хоть легкие остались целы! Иначе Блэкторн уже кашлял бы кровью и совсем бы не мог говорить.

— Ложитесь на стол лицом вниз, — скомандовала она. — Мне нужно промыть рану и наложить швы.

— Послушайте, милочка, — не утерпел Драмм, — нам не нужна ни прачка, ни белошвейка! Нам нужен опытный хирург!

Алекс, втихомолку ухмыляясь, покорно улегся на стол. Джосс и Драмм сверлили друг друга взглядами. Вид у них был такой, будто они вот-вот сойдутся в рукопашной. Несмотря на то, что у Джосс было явное физическое преимущество над ее тщедушным соперником, Драмм демонстрировал завидную выдержку и отвагу.

— Простите, я до сих пор вас не познакомил! Мисс Джоселин Вудбридж, позвольте представить вам мистера Элви-на Фрэнсиса Эдварда Драммонда, для друзей просто Драмма.

— Можете звать меня мистером Драммондом, — сказал Драмм с неподражаемым апломбом. — К вашим услугами, мисс Вудбридж. — Он щелкнул каблуками и небрежно поклонился.

— Пойду, принесу бинты и горячую воду, — сказала Джосс, пропустив мимо ушей все его колкости. — Держите вот так, пока я не вернусь. — Она прижала к ране окровавленный платок, а сверху приложила руку Драмма.

— Ишь, раскомандовалась! — фыркнул маленький денди.

— Ты еще не видел ее в драке! Вот кому не потребуется ни ножа, ни даже шпаги, спрятанной в трости!

— Подумаешь, амазонка нашлась! — сказал Драмм с неприязнью.

Джосс вернулась и приступила к делу.

— Такое впечатление, что вы плясали джигу с ножом в спине! — пробормотала она.

— Сожалею, что не мог оставаться на месте. Но там был еще один мерзавец, который чуть не выпустил мне кишки.

Джосс полила на рану каким-то едким раствором, и Алекс заскрипел зубами от боли.

— Может, для вас это и к лучшему, нож мог угодить прямиком в легкое. А так вам всего лишь раскромсали половину спины. Рана выглядит ужасно, но вряд ли окажется смертельной — конечно, если не будет лихорадки.

Джосс делала один стежок за другим, то и дело касаясь гладкой смуглой кожи. Она часто помогала врачу, и вид голого мужского торса был для нее не в новинку. И все же Алекс смущал ее гораздо сильнее всех прочих пациентов. Она чуть не умерла от страха, когда увидела его на столе. И как ему хватает совести рисковать жизнью из-за таких пустяков? Джосс старательно подогревала в себе праведный гнев в надежде на то, что он вытеснит иные, более опасные для нее эмоции.

«Он мой друг. И нет ничего удивительного в том, что я за него беспокоюсь». Ну вот, она уже дошла до того, что пытается лгать самой себе!

— Снадобья мускоги предотвратят лихорадку, — сказал Алекс, вырывая ее из задумчивости. — Между прочим, у вас почти такая же легкая рука, как у бабушки Чарити.

— Похоже, она только и делала, что штопала вас после очередной поножовщины! — сердито сказала Джосс. — Вон сколько шрамов!

— Большинство из них получено в результате… э-э… атлетических упражнений с мускоги. Пожалуй, их действительно можно назвать поножовщиной, — бормотал Алекс. От боли и слабости у него сильно кружилась голова.

Наложив швы, Джосс с помощью Драмма усадила раненого, чтобы сделать ему тугую повязку. При этом она не могла не отметить, что, несмотря на внешнюю изнеженность и оскорбительную заносчивость, денди делал все, что нужно, не боясь испачкать своих рук. Но вот с перевязкой было закончено, и Джосс собиралась достать из комода чистую ночную рубашку.

— Отлично, — кивнул Алекс. — От рубашки остались одни клочья, а в одном камзоле я замерзну.

— Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь уйти? — ахнула Джосс.

— Уж не хотите ли вы сказать, что джентльмену пристало оставаться в больнице для бедных? — передразнивая ее, сказал Драмм. Он поднял с пола камзол, пока Алекс возился с ветхой, но чистой ночной рубашкой.

— Мне нет нужды быть здесь, Джосс, хотя я очень признателен за то, что вы зашили рану.

Драмм подал ему камзол, но стоило Алексу попытаться встать, как собственные ноги сыграли с ним забавную шутку. Алекс словно со стороны следил за тем, как он валится на пол. Откуда-то издалека послышался испуганный крик Джосс и сдавленное проклятие Драмма.

— Мужчины — что с вас возьмешь! — возмущенно произнесла Джосс, сверля Драмма через очки разъяренным взглядом. — Вот, полюбуйтесь, до чего вы его довели, потакая его глупости! Честное слово, если швы разойдутся, я вас обоих насажу на вашу же трость!

— Учтите, я всегда успею вытащить из нее шпагу и отразить вашу атаку, мадам, — заверил Драмм, помогая ей поднять Алекса обратно на стол.

— Я вам не мадам! Я — мисс!

— Тем хуже для вас! Ничего удивительного, что никто не позарился на такое чучело с замашками уличной торговки! — пробурчал он себе под нос.

Джосс отправилась на поиски Лидди, чтобы распорядиться насчет постели для Алекса.

— Ты бы не очень-то распускал язык! — ехидно заметил Алекс. — Смотри, как бы тебя и правда не насадили на трость!

— Нас, старина, нас обоих! Она грозила и тебе, и мне. И я даю слово чести, что буду защищать тебя до последнего вздоха! — с театральным жестом сказал Драмм и добавил: — Хотя боюсь, что шансы окажутся слишком неравными. Человеку не дано устоять перед стихией.

Примерно час спустя Алекс уже дремал в одной из больничных палат, а Драмм отправился домой. Джосс не покидала больницу больше суток и едва дождалась возвращения доктора Байингтона. Врач заверил ее, что она обработала рану Алекса ничуть не хуже, чем это сделал бы он, и Джосс наконец-то смогла вернуться в «Плавник и перо», чтобы немного поспать.

После обеда Джосс отправилась в приют для бездомных, потом на молитвенное собрание к миссис Уоллис, а вечером она уже была в больнице, у Алекса.

— Как бы не началась лихорадка. — Она с тревогой коснулась горячего лба своего пациента.

— Рана была рваной, мисс Джоселин, — сказала ей сиделка Хэллоран. — Она не могла не воспалиться. Но парень довольно крепкий — глядишь, и выкарабкается! Кому же еще и выздоравливать, коли не такому, как он!

Но Джосс слишком хорошо знала, как велика опасность умереть от лихорадки, даже при совсем легкой ране. Знахарская сумка его бабушки-мускоги не шла у нее из головы, и, наконец, она решилась:

— Скажите доктору, что мне нужно отлучиться на пару часов!

Только отчаянный страх за Алекса помог ей набраться дерзости и без спросу явиться в дом к самому барону Рашкрофту. Она постучала в дверь и сказала чопорному дворецкому, что желает видеть его милость по поручению мистера Алекса Блэкторна.

Ни во время драки в порту, когда все ее внимание поглотил златовласый красавец из колоний, ни в павильоне Финеаса, когда ей пришлось спасать Пока от неминуемой гибели, у Джосс не было возможности толком рассмотреть Монтгомери Кэрузерза. Теперь же она с уверенностью могла сказать, что Алекс совершенно не похож на своего дядю. Несмотря на внешнюю привлекательность, от заносчивой физиономии барона Рашкрофта веяло холодом и равнодушием.

Монти, с трудом сдерживая раздражение, окинул взглядом нескладное создание, волей судьбы приходившееся родной племянницей Сатингтону. Ничего удивительного, что старый граф не выводит в свет этакое убожество — тем более что у нее имелся родной отец, окончательно рехнувшийся от своих проповедей. Черт побери, сегодня она выглядела еще более нелепо, чем прежде, — если такое вообще возможно. Чего стоили одни только очки, криво сидевшие на переносице, и обмотанный вокруг тела кусок жуткого желтого полотна необъятных размеров. Нормальному человеку трудно было счесть его за женское платье. Вдобавок Монти был вполне уверен, что вряд ли услышит сейчас об Алексе хорошие вести.

— Добрый вечер, мисс Вудбридж.

— Милорд, я понимаю, что нарушаю все приличия, являясь незвано в ваш дом, но дело не терпит отлагательства.

Монти недоверчиво приподнял бровь, и только теперь Джосс уловила некое семейное сходство.

— Боюсь, что вы не расскажете ничего хорошего о похождениях моего бесшабашного племянника. Но прошу вас, мисс Вудбридж, продолжайте. Не сомневаюсь, что он опять угодил в передрягу. Наверное, ему срочно нужны деньги, чтобы расплатиться с карточным долгом?

Джосс понимала, что Алекс не хотел бы шокировать своих знатных родственников известием о полученной им ране и о том, что он валяется в лихорадке в больнице для бедных. У нее тоже был повод сохранить это в тайне, чтобы как можно дольше удержать Алекса под своим покровительством.

— Нет, милорд, он не проигрался в карты. Напротив, до сих пор ему сопутствует удача. Вот почему он и отправил меня к вам. Мистер Блэкторн привез из Америки кое-какие лекарства, приготовленные его бабушкой-индианкой. Они срочно нужны в больнице для бедных, где я работаю.

— Индейские снадобья? Ну что ж, если они помогли собаке, то и для нищих будут в самый раз! Господь свидетель, больше их ничем не проймешь!

— Образование и справедливые законы могли бы совершить для них настоящее чудо! — выпалила Джосс, прежде чем успела прикусить язык.

— Вижу, вижу, вы достойное чадо преподобного Элайджи! — Монти добродушно рассмеялся. — Свет не видывал еще таких непохожих братьев, как ваш отец и граф!

— Позвольте считать это комплиментом, милорд! — Джосс дерзко задрала подбородок.

— Как пожелаете! — ухмыльнулся он.

— Чем быстрее я получу эти травы, милорд, тем скорее перестану вам досаждать!

— Милочка, у меня странное предчувствие, что вы еще немало хлопот доставите нашей семье. Ну да ладно! — Он приказал лакею принести из апартаментов Алекса описанную Джосс знахарскую сумку.

Алекс ненадолго пришел в себя и успел рассказать Джосс, как приготовить тот густой темный настой, которым его потом поили всю ночь. Джосс не отходила от раненого, а когда пришло время менять повязку, наложила на рану ту мазь, что так быстро поставила на ноги Пока. Теперь, когда он был без сознания, и ее не смущал колдовской взгляд живых карих глаз, Алекс показался ей совсем юным и беззащитным.

Джосс и не заметила, как ее мысли приняли совершенно недопустимый оборот. Старая вешалка! Нашла о чем мечтать! Ей давно пора идти к больным в соседние палаты и заняться делом, а не тратить попусту время на грезы о поцелуях и ласках!..

Сознание возвратилось к Алексу рано утром. Он не сразу вспомнил, как очутился в этой убогой каморке, на продавленной кровати с тощим тюфяком. Стоило ему пошевелиться, как под лопаткой вспыхнула такая острая боль, что онемела вся спина. Только теперь он заметил, что на шатком столике в углу лежит вышитая бисером сумка его бабушки.

Джосс принесла в комнату свежую воду и бинты и смущенно улыбнулась. Так робко и искренне умела улыбаться только она.

— Вы очнулись! И лихорадка прошла.

— Разве вы способны почувствовать это, находясь в другом конце комнаты?

— Тому, кто провел много часов у постели больных, не нужно дотрагиваться до их лба, чтобы узнать, что болезнь миновала! Достаточно увидеть ясный взгляд и здоровый цвет лица.

— Вы уже долго здесь работаете?

— Я начала помогать доктору Этертону, когда мне исполнилось тринадцать лет. Позже его сменил доктор Байингтон.

— Тринадцать лет! — удивился Алекс. Он и часа не смог бы проработать в этом проклятом месте, а тут речь идет о годах! — Совсем ребенок!

— Тогда я еще не помогала папе работать с бездомными. Но я быстро повзрослела, столкнувшись с человеческим горем и нищетой.

— Что толкает вас на это? Почему вы решили посвятить всю жизнь благотворительности?

— Мне хочется быть полезной и хоть немного изменить к лучшему этот мир. К тому же меня вряд ли назовешь завидной партией, — сухо добавила она. — У меня нет ни привлекательной внешности, ни приданого, зато есть репутация книжного червя. Этого более чем достаточно, чтобы отпугнуть любого ухажера.

— Но вы обладаете другими достоинствами, а насчет приданого мог бы позаботиться ваш дядя…

— Граф давно уже публично отказался от своего родного брата, — с горечью призналась Джосс. — К тому же мне совсем не хочется стать женой какого-нибудь охотника за приданым.

— А как же, скажем… ваш интеллект? У вас редкий острый ум. И быть книжным червем вовсе не так уж плохо, если не терять при этом чувства юмора.

— Тогда почему же вас отчислили из университета за неуспеваемость? — спросила Джосс.

Алекс пожал плечами и невольно скривился от боли в спине.

— Хотите верьте, хотите нет, но и я не прочь иногда взять в руки книгу.

— Сгораю от нетерпения узнать, что же это за книга? — не без ехидства поинтересовалась Джосс.

— Вы причиняете мне боль своим недоверием!

— Ваши приятели из кабака справились с этим гораздо лучше. Так и быть, я готова поверить, что вы прочли не одну, а целых две книги.

— Сейчас я постараюсь припомнить их названия. — Алекс принял игру и изобразил глубокую задумчивость.

— Так, прежде всего это выдающаяся автобиография Бенджамина Франклина.

— Бульварное чтиво, в духе французских романов.

— Эссе президента Джефферсона, памфлеты Тома Пейна, новая сатира Вашингтона Ирвинга.

— Ваш список оказался намного длиннее, чем я предполагала. — Джосс, не прерывая беседы, меняла повязку. — Но все это американские авторы.

— А как насчет Эндрю Марвелла? Джосс презрительно фыркнула:

— От его «Скромной любовницы» нет пользы ни уму, ни сердцу. Вы отлично понимаете, зачем пишут подобные романы. Я предпочитаю поэмы Водсворта.

— Ах, ну конечно! — воскликнул Алекс с напускным благоговением. — Бывало, я и сам «не обольщался ничем незримым», когда бродил по лесам у себя в Джорджии!

— Почему-то мне кажется, что в Англии осталось мало таких мест, где можно испытать нечто подобное. — Их беседа приносила Джосс ни с чем не сравнимое удовольствие. К тому же было гораздо безопаснее развлекаться игрой ума, не задевавшей сердце… или она ошибалась?

— Такая возвышенная личность, как вы, наверняка без ума от «Сказания о старом мореходе»? — спросил со смехом Алекс.

— Если уж на то пошло, эта поэма действительно мне нравится, хотя Колридж и курит опиум.

— Все мы не без греха. — На этот раз Алекс, помня о ране, пожал плечами очень осторожно.

— Но больше всего мне нравятся трактаты на политические темы, вышедшие из-под пера Олимпии де Гуже и Мэри Уоллстоункрафт. — Джосс выжидательно посмотрела на Алекса: знает ли он, о ком идет речь?

— И как это я до сих пор не понял, что вы должны быть неравнодушны к борцам за права женщин? — Алекс с сокрушенным видом прищелкнул языком.

— И нечего тут удивляться! Вы, в точности как все остальные мужчины — в том числе мой отец и его друзья, — приходите в ужас от мысли, что и в экономике, и в политике женщины разбираются не хуже мужчин!

— Позвольте вам напомнить, что я сам выходец из революционной страны, — язвительно ухмыльнулся Алекс. — А что до идей мисс Уоллстоункрафт, то, скорее всего, вашего отца шокирует не ее желание участвовать в политике, а рассуждения этой особы по поводу свободной любви!

— Да. — Джосс задумчиво прикусила губу. — Папа пару раз говорил об этом, хотя я ему сразу сказала, что не сторонница этих идей.

— Эти слова наверняка сняли камень с его души! — Алексу почему-то стало не до смеха. — Должен признаться, вы не перестаете удивлять меня, мисс Джоселин Вудбридж!

— А вы ведете себя как заправский шарлатан, стараясь выглядеть глупее, чем вы есть! Кого вы стараетесь обмануть, когда изображаете равнодушие к духовным ценностям и прожигаете жизнь за карточным столом и в обществе доступных женщин?

— Боюсь, Джосс, что сильно разочарую вас, если судьба все же поставит меня перед выбором, — признался он, теребя подбородок. — Я слишком люблю наслаждаться жизнью, чтобы так легко отказаться от всех этих удовольствий.

— Кто знает, может, в один прекрасный день они утратят в ваших глазах былую прелесть? Ведь рано или поздно вы непременно влюбитесь!


Глава 5


Джосс стояла у окна и любовалась детьми, толпившимися вокруг Алекса на залитой солнцем площадке. Несмотря на свой щегольской наряд, он моментально завоевал доверие этих маленьких оборванцев. Недаром говорят, что дети отлично чувствуют людей. Джосс казалось, что она может бесконечно долго стоять вот так у окна, восхищаясь Алексом Блэкторном. Но в ней все сильнее крепла уверенность в том, что эта дружба разобьет ей сердце.

Мэри Брим тоже подошла к окну и сердито заметила: — Дети — впечатлительные создания. Вряд ли общение с этим избалованным повесой пойдет им на пользу!

— Если вспомнить о том, что матери большинства из них были проститутками, а отцы — карманниками или домушниками, вряд ли мистеру Блэкторну удастся еще сильнее развратить их невинные души! — язвительно возразила Джосс.

— Хорошо, что вас не слышит преподобный отец! — Мэри чопорно поджала губы. — Приличной девице не следует вести разговоры на подобные темы!

— Вы правы, Мэри. — Джосс заставила себя смягчить тон. Миссис Брим была одной из самых преданных помощниц и заслужила снисходительное отношение к своим предрассудкам.

— Я отлично знакома с такими типами, как он. Господь для них — пустое слово. Они признают лишь плотские утехи. И что его сюда занесло?

— Мистер Блэкторн — близкий друг… преподобного отца, и мой тоже. Он спас папе жизнь, когда на него напали в порту.

Джосс поспешила извиниться. Ей надо было встречать Алекса. Она боролась с искушением поправить прическу: узел на затылке совсем ослаб, когда ей пришлось разнимать драку между мальчишками, шпильки выпали, и копна волос криво опускалась на шею. А впрочем, кому какое дело до ее прически? Все равно все воспринимают ее близоруким нескладным чучелом.

Джосс пришлось выругать себя за неуместную слабость. Она ведет себя ничуть не лучше Тессы Джонс, самой маленькой воспитанницы, не скрывавшей детского восторга перед слушавшим ее златокудрым великаном.

— Вот уж не ожидала, что заправский кутила и игрок сможет найти общий язык с детьми! — лукаво заметила Джосс.

— Не забывайте, что я вырос в большой семье, с двумя старшими и двумя младшими сестрами. — Улыбаясь, Алекс выпрямился и попытался отряхнуть безнадежно испачканные светлые лосины. — Можете поверить мне на слово, я всегда предпочитал иметь дело с теми, кто младше!

— Да, я помню, как вы рассказывали о сестрах. А братьев у вас нет? — Джосс интересовали все подробности его жизни.

— Нет! К великому сожалению моих родителей. Я — единственный наследник мужского пола, и мама напоминает об этом всякий раз, стоит разговору зайти о моем бесшабашном образе жизни.

— В том смысле, что яблоко от яблони недалеко падает?

— Девон Блэкторн в свое время был самым известным кутилой и забиякой в округе. И мама считает, что я слишком успешно иду по его стопам!

— Миссис Брим убеждена, что вы явились сюда с гнусной целью развратить наших воспитанников, — усмехнулась Джосс.

— Ну вот, опять меня схватили с поличным! — И Алекс с притворным отчаянием воздел руки к небу. — А я-то собирался объяснить этим маленьким негодникам, как лучше всего воровать толстые кошельки и золотые часы у богатой публики с Мейфэр!

— Боюсь, что их искусство в этой области намного превосходит ваше. Большинство из их родителей не в ладах с законом.

— Но вы все равно им помогаете.

Джосс покраснела от удовольствия видеть его открытый восхищенный взгляд. Все-таки хоть чем-то она ему нравилась, пусть даже в его глазах не светилось того очарования, которое было предназначено для более привлекательных женщин.

— Да, я стараюсь делать все, что в моих силах, так же как и остальные наши помощники. Для этих детей образование — единственный способ избежать цепких лап улицы.

— Ну конечно, лучшего учителя, чем вы, для них не нашлось? — улыбнулся Алекс.

— Да будет вам известно, что я научилась читать в три года, в семь лет одолела латынь, а в десять греческий, — совершенно серьезно сказала Джосс.

— Вот это да! Да вы действительно синий чулок!

— Ну вот, теперь и меня поймали с поличным! — рассмеялась она. — Алекс, что привело вас сюда в такой прекрасный день? Между прочим, у нас есть свободное место учителя для мальчиков старших классов.

На лице Алекса проступило выражение неподдельного ужаса, но уже через секунду юноша овладел собой и добродушно рассмеялся:

— Чтобы я стал учителем? Родителям в жизни не удавалось удержать меня за книгами дольше часа! Они ни за что не поверят в то, что я могу стать педагогом! А заодно и Мелли с Чарити.

— Это ваши старшие сестры? — уточнила она.

— Да, и обе они — книжные черви.

— Как и я. Вы же сами твердили, что для женщины не так уж плохо быть начитанной, — сердито напомнила Джосс.

— Для вас — да, потому что у вас есть чувство юмора. А вот они его лишены напрочь!

— Они все еще живут с родителями? Не от них ли вы спасались, отправляясь в Англию?

— Нет, обе замужем. Муж Мелли, Тоби, стал правой рукой отца во всем, что касается семейного бизнеса. Благодаря ему, у папы появилось свободное время, чтобы навещать стойбища мускоги. Они с мамой любят пожить летом в глуши, в доме у бабушки Чарити.

Джосс предложила Алексу присесть и стала готовить чай. В соседней комнате, отделенной тонкой перегородкой, раздавались звонкие детские голоса — было время перерыва на ленч.

— Не могу представить, как настоящая английская леди может жить в диком лесу.

— А как она может учить грамоте беспризорных детей? — Алекс взял чашку со свежезаваренным чаем, но отказался от той скудной порции сахара, что Джосс могла предложить своему гостю.

— Леди Барбара, должно быть, беззаветно любит своего мужа, — заметила она, опускаясь на стул.

— В детстве я никогда не задумывался над тем, чем ей пришлось пожертвовать ради Девона Блэкторна, — признался Алекс. — Мы были счастливы, и этого мне было вполне достаточно, По мере того как папа расширял свою торговлю, в дом приходило процветание и богатство. Если мама и тосковала по Англии, она отлично это скрывала.

— Все это звучит так романтично.

Слава Богу, Алекс не услышал тоскливого вздоха Джосс.

— Впервые слышу, чтобы кто-то подобным образом отозвался о моих родителях, но вы совершенно правы. А как ваши родители, Джосс? Они были счастливы?

— Моим родителям пришлось преодолеть немало преград ради того, чтобы быть вместе. Ведь папа был вторым сыном графа, и все считали, что его прямая обязанность взять в жены женщину своего круга. Родные не отказались от него, когда он женился на гувернантке, но не стеснялись выражать по этому поводу свое осуждение и подвергали маму самому жестокому остракизму. Отец должен был стать викарием в богатом приходе, это до конца дней обеспечило бы его семью. И только когда он заявил, что хочет стать методистом, родные окончательно с ним порвали. Но мама никогда не осуждала его поступки.

— Какая она была? — спросил Алекс, тронутый рассказом Джосс.

— Я почти совсем ее не знала. Когда мне было всего три года, она скончалась от родильной горячки. Мой брат Сэмюел вместе с ней умер. Все, что я могу вспомнить, — нежный голос, поющий церковные гимны.

— Мне очень жаль. Честно говоря, я даже представить не могу, каково это — жить без родни. И хотя я частенько с ними ссорился, мне даже сейчас без них одиноко.

— А чтобы заглушить тоску, вы не вылезаете из-за карточных столов! — поддразнила его Джосс.

— Должен признаться, что иногда это помогает, но сегодня пришло письмо из дома. Отчасти это и привело меня сюда.

Джосс застыла от удивления, не донеся чашку до рта.

— А что еще вас могло сюда привести.

— Мисс Вудбридж, вы снова меня обижаете! — Он с театральным отчаянием прижал руку к груди. — Разве я не могу просто находить удовольствие в вашем обществе? После трехдневного марафона в вист с Драммом и его приятелями вы действуете на меня как глоток свежего воздуха!

— Мне следует считать это комплиментом? — сухо поинтересовалась Джосс. — Что ж, тогда спасибо. Вы упомянули о письме из дома. Надеюсь, там нет плохих вестей?

— Нет-нет, у моих родных все в порядке. Меня тревожит политическая ситуация. Если начнется война, я буду вынужден вернуться домой.

— Неужели вашему президенту хватит совести вонзить нож в спину правительству его величества и объявить войну сейчас, когда все силы уходят на борьбу с Наполеоном?! — воскликнула Джосс, бледнея от праведного гнева. Ей редко доводилось видеть Алекса таким серьезным, каким он был в эти минуты, когда раздумывал над тем, как бы растолковать ей все сложности взаимоотношений между Британией и ее бывшей колонией.

— Да, судя по тому, что пишет отец, эта угроза вполне реальна.

— Неужели он считает это достойным ответом на то, что наш флот преследует американские торговые корабли? Но ведь французы захватили ваших кораблей не меньше, чем англичане!

— Это верно, и не исключено, что мы объявим войну и Наполеону. Но свобода на море лишь небольшая часть проблемы. Нас гораздо больше волнует положение внутри материка. Американские колонисты продвинулись бы гораздо дальше на запад и на юг, если бы не противодействие Испании.

— А Испания — союзник Британии, — кивнула Джосс. — Война, объявленная Англии, даст повод изгнать испанцев из Техаса и Флориды.

Алекс улыбнулся, несмотря на то, что разговор шел вполне серьезный.

— Я и забыл, что синему чулку положено разбираться и в географии, и в политике.

— Вы собираетесь вступить в армию, чтобы участвовать в войне? — Джосс не в силах была скрыть тревогу и положила руку ему на локоть.

— Нет, ни за что на свете. Это будет предательством по отношению к племени моего отца.

— А вот теперь я действительно ничего не понимаю.

— Еще со времен Войны за независимость все великие индейские племена сохранили свою симпатию к британской Короне. Если им и перепадали от белых поселенцев какие-то крохи внимания и помощь, то все благодаря Короне.

Джосс оставалось лишь полагаться на его осведомленность. Она хорошо разбиралась в тонкостях европейской политики, но взаимоотношения между индейскими племенами и американским правительством были для нее полной загадкой.

— А что думает ваш отец?

— Что мы сидим на бочке с порохом. Британия отправила к нашим берегам целый флот и разместила свои гарнизоны в большинстве испанских крепостей. Они постоянно засылают провокаторов к индейцам, подогревая в них антиамериканские настроения. Отец боится, что союз племен крик, в который входят и мускоги, решит выступить на стороне своих прежних союзников, то есть британцев. Дядя Куинт только что вернулся из Вашингтона и говорит, что западные конгрессмены — их еще называют у нас ястребами войны — настаивают на драке.

Алекс уже достал из кармана письмо, чтобы прочесть вслух рассуждения своего отца, но тут же передумал, так как увидел, что Джосс по-настоящему встревожена. Зачем пугать ее теми событиями, которые он не в силах предотвратить? Вместо этого он стал читать те страницы, что были написаны его матерью. Как обычно, Барбара описывала домашние новости и заканчивала послание настоятельными советами взяться за ум и не пускаться во всякие авантюры.

— Что нам делать, если начнется война? — растерянно прошептала она.

— Ну, мисс Вудбридж, — процедил Алекс и угрожающе нацелил на нее палец, — первым делом мне придется застрелить вас — во славу своей страны.

Джосс посмотрела на него как на ненормального и только потом рассмеялась. Никто не умел разыграть ее так, как Алекс Блэкторн. Господи, только бы война не началась на самом деле и не поставила бы их по разные стороны баррикад!

— Позвольте мне познакомить вас с самыми свежими городскими сплетнями Саванны, — сказал Алекс, пробегая письмо глазами. — Мама пишет, что новейшая мода, принятая у джентльменов в европейских столицах, с презрением освистана в наших общественных местах. Суд штата Джорджия отказался одобрить спортивные трико и постановил, что джентльменам следует надевать более приличную одежду, а именно панталоны до колен!

— Совсем как в «Олмэксе»! — развеселилась Джосс.

— Ага, вот он где, самый важный материнский совет. — Он откашлялся, прежде чем прочесть несколько строчек, написанных уверенным четким почерком леди Барбары. — «Ты должен помнить, Александр, что у твоего отца больше нет наследников мужского пола. На тебе лежит долг обзавестись достойной женой, хотя я бы не советовала брать за образец мое поведение. Ведь в свое время я отвергла виконта, предпочтя ему человека со смешанной кровью. Тем не менее, — тут Алекс сделал выразительную паузу и театрально закатил глаза, — я не сомневаюсь, что ты в состоянии найти себе подходящую партию. Проси ее руки и немедленно вези домой, чтобы мы могли с ней познакомиться. Нам очень тебя не хватает…» И так далее, обычные слова прощания матери с ее любимым чадом. Джосс, я похож на человека, стремящегося остепениться и обзавестись семьей? Мне же едва исполнилось двадцать два года! Папе было двадцать шесть, когда он женился на маме.

— Вы намерены побить его рекорд? — с улыбкой спросила Джосс. В глубине души она подумала о том, что рано или поздно Алексу непременно встретится девушка, достойная его любви.

— Я не просто хочу побить его рекорд. Я с большим удовольствием вообще отказался бы от брачных уз. С какой стати мне…

Он умолк на полуслове, не успев спрятать письмо в карман, поскольку услышал пронзительный вопль, а через секунду грозное рычание. Дверь каморки, в которой Джосс угощала своего гостя чаем, резко распахнулась. В комнату с воинственно воздетым веником ворвалась какая-то старая ведьма. Она гналась за рычащим клубком спутанной шерсти, пытавшимся укрыться от нее под столом. Острыми желтыми зубами терьер крепко держал кость от окорока.

— Пок! Что ты опять натворил? — Джосс вскочила так резко, что опрокинула стул и чуть не упала, пускаясь в погоню за вором.

— Он спер мой обед, вот что! Наглый крысолов! Вонючка проклятая… вы уж простите, мисс Вудбридж! — неохотно извинилась старуха. Они с собакой замерли на месте, не спуская друг с друга настороженных взглядов. Пес при этом не выказывал ни малейшего желания расстаться со своей добычей, а его гонительница пылала праведным гневом — ни дать ни взять шериф Шервудского леса, поймавший с поличным браконьера. Ее сизый нос покраснел от возмущения, а рот скривился в воинственной гримасе, выставляя напоказ все до одного десять гнилых зубов.

Алекс прикинул, что если дойдет до настоящей схватки, у собаки не будет никакого преимущества. Такой челюстью, как у этой старухи, запросто можно было перегрызть горло здоровенному мастиффу, не говоря уже о каком-то терьере. Молодой человек встал, чтобы помочь Джосс высвободить подол юбки из ножек опрокинутого стула. Пок воспользовался моментом и хотел было улизнуть, но старуха проявила просто чудеса проворства и захлопнула дверь, преграждая единственный путь вора к отступлению.

Джосс наконец-то привела свое платье в порядок и встала между Зельдой Грим и ее жертвой. Повариха занесла свой веник для рокового удара, но Пок лишь скорчился от страха, так и не выпустив кость. Если бы Алекс не перехватил поварихино оружие, подкравшись сзади, старуха наверняка побила бы им и несносного пса, и его хозяйку.

— Черт побери! Ты чего руки распускаешь, проклятый выскочка? — завизжала Зельда, на этот раз даже забыв извиниться за свое сквернословие.

— Зельда, позволь мне самой разобраться, — твердо сказала Джосс. — Расскажи по порядку, что случилось.

— Он спер мою кость! На ней еще осталось чуток мясца, и я собиралась сварить ее на обед! Так ведь от этого грабителя разве что скроешь? Я и глазом моргнуть не успела, как он уже шасть на мойку, потом — на стол, да и был таков с моей костью! — В голосе Зельды зазвучали плаксивые нотки.

— Пок, ты плохая собака! — Джосс сурово посмотрела на своего любимца. Терьер понял, что угроза миновала, и принял более достойную позу. — Ты же знаешь, что воровать нехорошо!

Но Пок по-прежнему держал кость в зубах и не думал с ней расставаться.

— Он так измусолил эту кость, что вряд ли теперь кто-то станет ее есть. Пусть уж сгрызет до конца, — предложил Алекс. У него совершенно не было желания вступать в рукопашную с тридцатью фунтами тугих мускулов, готовых в любую секунду к бою!

Джосс сокрушенно вздохнула:

— Вряд ли это поможет отучить его от воровства. А у нас вечно не хватает продуктов. — Она опустилась на колени и протянула руку.

— Джосс, осторожнее! Это бойцовый пес! — напомнил Алекс. Но под строгим взглядом хозяйки терьер беспрекословно разжал зубы и отступил назад. Джосс подняла с пола кость и взмахнула ею, как учительской указкой, а Пок с покаянным видом заскулил и опустил морду на лапы, слушая суровую отповедь.

— Апокалипсис, тебе должно быть стыдно, и ты отлично это знаешь!

— Вот это в самую точку! Ни дать ни взять вестник Страшного Суда! Правильно вы его назвали, мисс! — Зельда взяла протянутую ей кость и заныла: — И что прикажете с этим делать? Какой теперь из нее обед?

— На ней и так не оставалось мяса. И если бы не собака, тебе самой было бы ни за что ее не разгрызть! — заметил Алекс. Он достал из кармана несколько монет и подал поварихе: — Вот, ступай в мясную лавку и купи что-нибудь более съедобное!

— Батюшки-светы! Спасибочки, сэр! — Зельда низко поклонилась своему благодетелю. Сумма оказалась так велика, что налитые кровью глаза старой поварихи буквально полезли на лоб. Не тратя времени даром — а вдруг Алекс передумает? — она схватила свой веник и выскочила вон.

— Вы очень добры, Алекс.

— Разве я не сказал, что мне сегодня исключительно везло в вист? — заметил он, небрежно поводя плечами. — Кстати, забыл о еще одной причине визита — я хотел сделать подарок этим детям. — С этими словами он подал Джосс туго набитый кошель.

— Какой тяжелый! — вырвалось у нее. Прикинув находившуюся в нем сумму, Джосс хотела вернуть кошель Алексу. — Вы всегда были очень щедры, но это слишком большие деньги. Они могут понадобиться вам на тот случай, если удача от вас отвернется!

— Этого никогда не случится, — возразил Алекс с самоуверенной улыбкой. — К тому же отец присылает мне каждый месяц изрядную сумму. Я запросто обойдусь без этих денег. — И он снова вложил кошель ей в руки.

— Вы уверены? — Джосс все еще колебалась, хотя уже прикидывала, сколько продуктов, лекарств и книг можно приобрести на эти деньги.

— Более чем уверен!

— Дети будут вам очень признательны — и я тоже! — улыбнулась Джосс.

Пок решил, что настал подходящий момент, чтобы напомнить о себе, и жалобно заскулил.

— Вот видите, бедняга обижается, что о нем нее забыли! — рассмеялся Алекс и выразительно посмотрел на замусоленную кость, все еще лежавшую па столе возле чашек с чаем.

— Мы только поощряем его привычку воровать! — возразила Джосс, но уже не так убежденно.

Пес моментально уловил перемену в настроении хозяйки, и его лохматый хвост застучал по полу с размеренностью метронома. При этом он вежливо ждал, пока Джосс сама предложит ему угощение, и взял косточку со всей осторожностью, чтобы не задеть зубами хозяйскую руку.

— У него прямо-таки джентльменские манеры. Честно говоря, я боялся, что после выучки у Фииеаса он может быть опасен.

— Пок убивает только крыс. — Джосс опустилась на колени и погладила по голове терьера, который с хрустом вгрызся в лакомство. — И к тому же он превосходный сторож. Если кто-то покажется ему подозрительным, он ни за что не подпустит этого человека ко мне. Мы теперь с ним неразлучны.

— Неразлучны? — недоверчиво переспросил Апекс.

— Я, конечно, не могу брать его с собой в церковь или на молитвенные собрания, — улыбнулась Джосс, — но он всегда охраняет и меня, и детей. Воры и сводники боятся его как огня. С тех пор как здесь появился Пок, они больше не суются в школу и не морочат головы воспитанникам.

— Значит, мне остается только порадоваться тому, что вы его спасли.

— Исключительно благодаря вашему вмешательству. — Из соседней комнаты послышался звон колокольчика, и Джосс сказала: — Мне пора на урок.

Алекс помог ей встать и отряхнуть бесформенное платье вызывающего ярко-синего цвета. Что заставляет Джосс выбирать такие уродливые наряды? Скорее всего на более приличное платье у ее отца попросту не хватает денег. Алекса почему-то беспокоили стесненные обстоятельства семейства Вудбридж, хотя сама Джосс, судя по всему, не обращала на них внимания.

— Мне тоже пора, но сначала я бы хотел вас пригласить.

— Пригласить? — Она посмотрела на Блэкторна, наклонив голову. Джосс боялась, что Алекс почувствует, как часто колотится в ее груди сердце. Вряд ли он собрался пригласить ее на котильон!

— На этой неделе я собираюсь участвовать в скачках за городом. Ни Драмм, ни его друзья на милю не подойдут к беговой дорожке. Слишком много вони и шума для их утонченных чувств и грязи — для изысканных камзолов.

— Мистер Драммонд во всей красе! — не выдержала Джосс.

— Похоже, вы с Драммом недолюбливаете друг друга? — усмехнулся Алекс.

— Полагаю, что выражение «терпеть не можем» точнее отразит наши чувства. Что может быть общего между мной и этим избалованным кривлякой?

— Джосс, меньше всего я бы хотел, чтобы мое приглашение выглядело вынужденным, но раз уж на скачках не будет Драма, не могли бы вы приехать и поддержать меня? Мне удалось получить у устроителей скачек разрешение участвовать в них на одной из лошадей, привезенных из Америки. Против моего жеребца будут выступать лучшие скакуны Британии. И я бы хотел, чтобы среди публики нашлась хоть одна отважная душа, готовая поддержать дерзкого американца!

— И вы, конечно, сразу вспомнили обо мне.

— Разве кто-то еще может похвастаться такой отвагой?

— Но я ни разу в жизни не была на скачках. Если я не ошибаюсь, зрители там играют на тотализаторе? — Джосс задумалась, покусывая губу. Против воли она представила себе Алекса верхом на лошади. Какая чудесная картина! Это будет настоящее приключение! Не говоря уже о том, что они проведут вместе целый день!

— Боюсь, что ваш отец не одобрит мое приглашение, — с грустью в голосе сказал Алекс. — Простите, что напрасно соблазнил вас, Джосс.

«Ты и понятия не имеешь о том, как на самом деле соблазняешь меня!»

— Да, папе вряд ли это понравится… но мне так хочется посмотреть скачки! На какой день они назначены? — Кто тянет ее за язык? Что она делает?

— На следующую субботу. — От ослепительной улыбки Алекса сердце Джосс сладко замерло в груди. — Я заеду за вами в десять утра!

Отец наверняка сочтет себя обиженным. Он и так неодобрительно относится к дружбе с таким отчаянным повесой, как Алекс Блэкторн, а ведь прежде Джосс никогда не давала ему повода для беспокойства. Она так и не смогла придумать объяснения тому, зачем едет на конные бега. И решила сказать правду: ей хочется посмотреть на Алекса. Если отец заподозрит, какие чувства разбудил в ней этот златокудрый гигант, он проведет остаток жизни на коленях, моля небеса избавить ее от этой пагубной страсти.


Глава 6


— Какого дьявола ты назвал его Сумахом, старина? — спросил у Алекса один из завсегдатаев скачек, глазевших на рослого жеребца.

— Да потому, что он такой же рыжий, как это растение, дружище Пак! — отозвался за американца приятель чересчур любопытного денди. Он дружески кивнул Блэкторну, ожидая подтверждения своей догадке.

— Отчасти. А отчасти и потому, что остальные владельцы лошадей шарахаются от него, как от яда, потому что на скачках ему нет равных, — ответил Алекс, ласково гладя жеребца по храпу.

— Какая сегодня дистанция? — спросил Пак.

Джосс скромно держалась в стороне. Грубое шерстяное платье и темная шаль делали ее похожей на какую-то озябшую птицу. Порывистый ветер гнал по небу тучи, предвещавшие сильный ливень. Ночью тоже шел дождь, и беговая дорожка могла совсем раскиснуть, но Алекса это только радовало.

Его радужное настроение вполне разделял и Пок. Терьер как ни в чем не бывало, прогнал по холодным лужам и мечтал лишь об одном — улучить момент и сорваться с короткого поводка, который для надежности Джосс обмотала вокруг запястья. Она не раз похвалила себя за такую предусмотрительность, поскольку многие зрители явились на скачки со своими четвероногими любимцами. Пок дружелюбно относился к людям, чего нельзя было сказать о других собаках. Стоило Джосс кинуть взгляд па разряженную в пух и прах толпу зрителей, она с еще большей силой сжимала в руках поводок.

— Стало быть, вы уверены, что этот ваш полукровка из колоний может обогнать моего Пегаса? — процедил сквозь зубы полковник Руперт Чемберлеп, поправляя на руках белоснежные перчатки.

Алекс внимательно посмотрел на высокого и тощего аристократа, щеголявшего в новом, с иголочки, мундире. Сабельный шрам па его левой брови придавал его облику суровый вид. А в ярко-желтых глазах этого человека полыхало воистину дьявольское пламя.

— Сумах получит первый приз, — невозмутимо ответил Алекс, выдержав презрительный взгляд надутого солдафона. — Он двадцать шесть раз участвовал в скачках и всегда приходил первым.

— Надо полагать, он обгонял только американских лошадей? — Длинный сухой нос полковника нацелился на дерзкого колониста, облаченного в какой-то дикарский наряд из замши. — Это индейцы устраивают у вас скачки на своих мустангах?

— В Америке есть много мест, где происходят скачки: и в городах, и в стойбищах индейцев.

— Подумать только, это правда! Вы наполовину дикарь! — с придыханием сказала невысокая полная дама, стоявшая возле полковника. Ее фиалковые глаза под густыми длинными ресницами внимательно изучали Алекса Блэкторна и его индейский наряд, разительно отличавшийся от пестрых курток и панталон английских жокеев.

— Я лишь частично индеец, но настоящий дикарь! — холодно ответил Алекс. При этом он не спеша, прошелся взглядом по пышным черным волосам и соблазнительной фигуре Сибил Чемберлен.

Джосс с возраставшим раздражением следила за тем, как жена полковника флиртует с Алексом. Сибил прижимала к груди одну из тех капризных мальтийских болонок, что были весьма популярны среди дам высшего света. Пок почуял болонку и снова рванулся с поводка. А тем временем мужчины продолжали свой отнюдь не дружелюбный разговор.

— Любой джентльмен из Саванны или Чарлстона не пожалеет любых денег лишь бы полюбоваться на Сумаха на беговой дорожке. — Алекс в который раз посмотрел на небо, прикидывая, скоро ли начнется дождь.

Полковник Чемберлен прищурился и стал похож на злобную хищную птицу. Тонкие губы едва заметно скривились в спесивой улыбке.

— Сколько вы готовы поставить на своего Сумаха против моего Пегаса? Скажем, тысячу фунтов… или это слишком много для вашей полуамериканской-полуиндейской крови, мистер Блэкторн?

Джосс подумала, что этот тип нарочно старается раздразнить Алекса и заставить его совершить какую-нибудь оплошность. Но Пок снова поднял возню, и она чуть не пропустила ответ Алекса мимо ушей.

— Нет, тысяча фунтов не слишком большая сумма. Если уж на то пошло, почему бы нам не удвоить ее… просто ради интереса?

Стоявшие вокруг зрители стали возбужденно перешептываться. Две тысячи фунтов на какого-то полукровку из колоний — не слишком ли много? Все уставились на полковника: что он теперь скажет?

— Решено, две тысячи, мистер Блэкторн, — резко кивнул Чемберлен. — Кто поскачет на вашем жеребце?

— Никто. Сумах не подпускает чужих. Я поеду сам.

— Вот как? — Полковник надменно поднял бровь. — По-вашему, это разумно? У джентльменов принято нанимать жокеев!

— Ах, мистер Блэкторн, вы такой высокий! И весите намного больше, чем все эти люди! — сказала Сибил Чемберлен, которая, судя по всему, получала огромное удовольствие от изучения фигуры Алекса, особое внимание, уделяя области паха. — Это же неспортивно! У них слишком большое преимущество!

— Я не пользуюсь седлом, миссис Чемберлен, — сказал Алекс. На этот раз он ответил на откровенный взгляд настырной дамочки еще более откровенной улыбкой. Если это еще сильнее разозлит ее мужа — что ж, тем лучше. — Это значительно меняет ситуацию. И видимо, в мою пользу.

— Значит, фортуна благосклонна к вам, мистер Блэкторн? — Миссис Чемберлен кончиком влажного язычка демонстративно облизнула свои пухлые губки.

Алекс понимал, что надутый британский полковник слышит каждое их слово, но ни одна эмоция не могла быть прочитана на его каменной физиономии. Что за извращенную игру ведет эта парочка, кичащаяся своей голубой кровью?

— Принято говорить, что фортуна — та же леди, миссис Чемберлен.

— Ну, в таком случае вы непременно выиграете! — проворковала она.

— А вот я слышала, что фортуна совсем не леди, а непостоянная и взбалмошная вертихвостка! — не выдержала Джосс. Напрасно она твердила про себя, что вовсе не ревнует — молчать дальше у нее не было сил. Фиалковые глаза Сибил стали почти черными от возмущения, когда она увидела, кто посмел прервать столь многообещающую беседу.

— Только дочка миссионера может путать постоянство с целомудрием, — небрежно сказала она.

— Так могут говорить только те, кто вообще не имеет понятия о целомудрии! — отчеканила Джосс.

Алекс отлично видел, что Сибил выпустила коготки и готова ринуться в атаку. Он резко протянул руку к кудлатому комку шерсти у нее на руках, но болонка тут же вцепилась ему в палец.

— Фи, Бонбон, веди себя прилично! — воскликнула Сибил, позабыв о Джосс. — Вам очень больно? Собаки этой породы такие чуткие, сплошные нервы! А у моей безупречная родословная! — Она бросила уничижительный взгляд в сторону Пока.

— Чего не скажешь о хозяйке, — буркнула Джосс себе под нос, отлично понимая, что ее слова могут быть услышаны. Ей следовало взять себя в руки и вести себя по-христиански, пока не поздно. Но в этот момент ей стало не до размышлений о морали: Сибил с болонкой на руках оказалась совсем близко, и Пок пришел в настоящее неистовство. Он так дернул за поводок, что Джосс поскользнулась и чуть не упала прямо в грязь.

Пока она возилась с собакой, Алекс раскланялся с полковничихой и пошел выводить своего жеребца к стартовой черте, где уже ждали остальные жокеи и их лошади. По дороге американец успел заключить несколько пари. Джосс смотрела на него во все глаза. В толпе суетливых, разряженных в пух и прах лондонских пижонов он держался с удивительным достоинством. Могучий золотой лев среди домашних кошек.

— Ах, бедняжка, она влюбилась в этого дерзкого американца! Какая жалость! Тому, кто покорил весь Лондон, вряд ли есть дело до какой-то замарашки! — слащаво проворковала Сибил, перебирая холеную шерстку своей Бонбон.

— Мы с ним друзья, миссис Чемберлен, — холодно сказала Джосс. — Но где вам понять, что значит настоящая дружба?

Громкий вопль толпы заглушил язвительный ответ Сибил. Скачки начались. Джосс содрогнулась: каким грубым оказался на деле этот спорт! Разбрызгивая грязь и расталкивая друг друга, все семь лошадей рванулись с места. Профессиональные жокеи действительно были намного легче Алекса. Они нещадно нахлестывали лошадей, заставляя их нестись во весь опор. Алекс плотно обхватил ногами круп своего жеребца и приник к гриве, слившись с конем воедино.

Джосс так поглотило это зрелище, что она и думать забыла о Сибил Чемберлен, которой пришлось отойти подальше от летевших с дорожки комков грязи. Толпа оживленно шумела. Зрители заключали пари и делали ставки. Тем временем участники скачек скрылись из виду. Впереди остальных несся легконогий серый жеребец.

Трасса длиной в четыре мили огибала поросший лесом холм и проходила по пересеченной местности, что и заставило Алекса выбрать для Сумаха именно эту дорожку. Хотя английские чистокровные лошади славились своей резвостью, они могли проявить ее в полной мере только на ровной дороге. Сумах превосходил их в выносливости, да и грязь на дороге ему не мешала. Алекс нарочно придерживал своего жеребца, позволяя жокею на сером скакуне вести гонку. Жокей Чемберлена на караковом жеребце также не рвался вперед, экономя силы.

Соперники вовсю работали кнутами, причем лупили одинаково жестоко как своих лошадей, так и чужих. Алекс едва успевал отражать эти удары рукой, которую защищала плотная замша костюма. Один из жокеев осмелел настолько, что попытался столкнуть с Сумаха самого Алекса, но тот ловко увернулся. Усилие ушло в пустоту, не встретив сопротивления. Жокей потерял равновесие и не успел занять правильное положение, когда его конь споткнулся. Всадник кубарем полетел в грязь, и его чудом не затоптали.

Алекс же продолжал гнать Сумаха вперед. Холодный ветер засвистел в ушах. Чувствуя, как в крови закипает дикий азарт, Алекс что-то шепнул коню в ухо, и прекрасное животное вытянулось в струнку, обходя соперников.

Всадники обогнули холм, и толпа радостным ревом приветствовала их появление на финишной прямой. Оказалось, что еще два участника соревнований не сошли с дистанции. Пришла пора сделать последний рывок.

— Ну, малыш, давай! — кричал Алекс на языке мускоги. Сумах оставил позади всех участников скачек, кроме Пегаса. Какое-то время они шли ноздря в ноздрю.

Джосс следила за их отчаянным противоборством и изо всех сил кричала, болея за Алекса. Казалось, что конь и всадник эти два дикаря, два чертовски великолепных самца, слились воедино, приближаясь к заветной черте. Но караковый жеребец по-прежнему шел вровень с рыжим, и борьба между ними накалилась до предела. Даже Пок стал рваться с поводка и лаять.

Алекс посылал Сумаха вперед, и каждое его движение Джосс сопровождала диким воплем, который вполне мог соперничать с воинственным кличем индейцев. Но ее поведение оставалось незамеченным на фоне всеобщего ажиотажа. Шли последние секунды скачек, а деньги все еще переходили из рук в руки в зависимости от того, за кого болели зрители. Лишь перед самым финишем Сумаху ценой невероятных усилий удалось выйти на полкорпуса вперед и первым пересечь финишную черту.

Постепенно сбавляя скорость и продолжая обдавать зрителей грязью, Алекс сделал еще один круг, прежде чем заставил коня остановиться. Джосс не обращала внимания на грязь: подумаешь, пара пятен! В отличие от нее Сибил Чемберлен слишком дорожила своим роскошным ярко-желтым муслиновым платьем и при виде мелких коричневых брызг, запятнавших ее подол, так возмутилась, что выпустила из рук свою болонку. Собачка, заливаясь пронзительным визгливым лаем, тут же скрылась в толпе.

— Бопбон, вернись сию же минуту! Гадкая девчонка! Пок возбужденно принюхался: мало того, что у болонки была течка, она наконец-то оказалась на земле, где ее можно догнать в два счета! Не в силах противостоять зову природы, он устремился за ней. Джосс так забылась, наблюдая за триумфом Алекса, что этот рывок захватил ее врасплох. Толпа хлынула вперед, туда, где гарцевал на своем жеребце победитель состязаний. Людской поток увлек ее за собой, тогда как Пок рвался в противоположную сторону. Поскользнувшись в луже, Джосс взмахнула руками и не заметила, как петля поводка соскочила с измазанного грязью запястья. Пок обрел вожделенную свободу и не долго думая ринулся вслед за Бонбон. Сибил ничего не оставалось, как бежать за ними, огибая каждую лужу. В одной руке она держала подол безнадежно испачканного платья, в другой — зонтик.

— Бонбон, ты гадкая девчонка, ты выпачкаешь лапки! — ныла Сибил, шлепая по грязи. Картина, открывшаяся ей, произвела эффект разорвавшейся бомбы. С капризно оттопыренных милых губок полетела самая настоящая базарная брань.

Джосс подоспела как раз вовремя, чтобы полюбоваться на то, как Пок и Бонбон покончили с недолгими ухаживаниями и перешли к самому главному. Сибил споткнулась и рухнула прямо в грязь, грозя кулаком беспечным любовникам. Потом вскочила и яростно принялась стаскивать с рук испачканные перчатки. Хотя Джосс и не падала, выглядела она ничуть не лучше. Подол ее платья промок до колен и был весь в глине. И все же при виде расфуфыренной светской львицы, испачканной с головы до ног, она не выдержала и сначала улыбнулась, а потом и вовсе залилась смехом.

Поскольку девственность ее несравненной Бонбон уже была потеряна, Сибил сочла уместным оставить неблагодарную сучку в покое и весь свой гнев обратила на несносное чучело, тупоголовый синий чулок, имевший наглость смеяться над ней. Зловеще прищурившись, полковничиха ринулась в атаку. Но не успела она сделать и шага, как ее изящная атласная туфелька соскользнула с ноги и увязла в липкой каше.

— Простите, миссис Чемберлен, я не нарочно! — пролепетала Джосс, вытирая выступившие слезы. Попытки вести себя прилично ни к чему не привели: ее по-прежнему душил приступ смеха.

Сибил, готовая выцарапать глаза ненавистной сопернице, с утробным рычанием кинулась на нее.

— Да как ты смеешь! — визжала она.

— Поймите меня правильно, я вовсе не хотела… — В следующую секунду Джосс стало не до оправданий: пора было списать собственную шкуру! Сибил налетела на нее словно ураган. Она уступала Джосс в росте, но превосходила объект своей ненависти по весу. Миссис Чемберлен накинулась на мисс Вудбридж с силой пушечного ядра. Они кубарем покатились по земле, вцепившись друг другу в волосы.

Драка, сопровождавшаяся яростными воплями, мигом привлекла к себе внимание толпы. Зрители не растерялись и принялись делать ставки.

— Пять фунтов на миссис Чемберлен! — выкрикнул какой-то хлыщ.

— Десять на то, что ее побьет эта верзила!

К тому времени, когда к месту схватки пробрался Алекс, Чемберлен уже пытался положить конец безобразному побоищу. Между прочим, благодаря своим длинным рукам Джосс медленно, но верно одерживала в нем победу. Вместо замысловатой прически па голове Сибил теперь были жалкие лохмы, а желтое муслиновое платье зияло множеством прорех, открывая взору всех желающих ее несравненные прелести. Зато грубое платье Джосс нисколько не пострадало, если не считать того, что оно было грязным.

— Вряд ли это можно назвать христианским смирением, Джосс! — Алекс со смехом обхватил девушку за пояс и стал оттаскивать ее от Сибил. Полковничиха тут же припала к груди своего супруга и разразилась горестным плачем. К вящему негодованию Чемберлена, его новый мундир тут же покрылся безобразными пятнами грязи.

Не обращая внимания на разъяренную супружескую чету, Алекс увел Джосс в сторону, подальше от толпы. Пок уже сотворил свое черное дело и брел вслед за ними, волоча по земле поводок.

— Я вполне согласен, что крошку Сибил не назовешь воспитанной леди, но зачем же было прибегать к столь крайним мерам? — лукаво улыбаясь, поинтересовался Алекс.

Джосс громко всхлипнула. Она готова была провалиться сквозь землю от стыда, потому что вела себя как базарная торговка и с головы до ног извозилась в грязи. Что она скажет отцу? Единственное, что могло утешить ее, было присутствие Алекса.

— Похоже, неприятности начинаются всякий раз, стоит нам сойтись вместе, — мрачно буркнула она. — Наверное, это знак свыше, и наша дружба не приведет ни к чему хорошему.

— Скорее это признак того, что вы такая же неисправимая любительница приключений, как и я, — возразил он с лукавой улыбкой. Как всегда, при виде его улыбки в душе у нее зазвучала ангельская музыка.

— Ни за что не поверю. Вы только что выиграли скачки, и ваш костюм оставался совершенно чистым, пока не полезли выручать меня. Значит, это я одна притягиваю на свою голову неприятности. Я испачкала ваш костюм и не дала получить выигрыш у этих людей.

— Ну, этот костюм повидал на своем веку немало грязи! Замшу можно будет отчистить в два счета. Чего не скажешь о мундире господина полковника… — Он покосился па Чемберлена и хмыкнул.

— Похоже, он немножко рассердился на вас? — Джосс ничего не могла поделать и ответила шуткой на шутку. Пок решил, что настал подходящий момент напомнить о себе, и робко коснулся носом ее колена. — Ах, вот ты где, несносный забияка! Между прочим, это ты во всем виноват, ты и твоя бесстыжая вертихвостка! — Джосс отчитала терьера и оглянулась на Сибил. Миссис Чемберлен приказывала лакею взять на руки Бонбон, чудесным образом изменившуюся в цвете, из белого в бурый.

— Вы имеете в виду болонку или ее хозяйку? — уточнил Алекс.

Они захохотали так громко, что привлекли внимание Руперта Чемберлена, все еще переживавшего из-за испорченного мундира. Он задолжал этому неотесанному мужлану из колоний ни много, ни мало две тысячи фунтов — целую кучу денег! Ни офицерского жалованья, ни скудных доходов с его поместья в жизни не хватит, чтобы покрыть этот долг, не говоря уже о запросах Сибил! Теперь ему придется унижаться, просить Блэкторна принять вместо денег расписку, пока он не возьмет нужную сумму под немыслимые проценты у ростовщиков с улицы Менял!

Проклиная злую судьбу, он кое-как нацарапал расписку и отправил ее с лакеем. Алекс коротко кивнул в знак того, что согласен подождать. Ну, погоди, наглый америкашка, так или иначе время все расставит по своим местам… Почему-то Чемберлен не сомневался, что им еще предстоит встретиться.


— А теперь, дети, успокойтесь и не забывайте о том, что в саду вы должны держаться все вместе. Мистер Перкинс был так добр, что оплатил вам входные билеты, и если мы хотим когда-нибудь получить еще одно приглашение, нужно вести себя как следует! — Джосс переводила строгий взгляд с одной старательно отмытой мордашки на другую. На бледных худых лицах глаза выделялись особенно. Они сверкали от предвкушения чудесной прогулки. Ведь для беспризорников с Ист-Энда посещение парка Воксхолл-Гарденс было равнозначно путешествию в рай.

Эндрю Чейз Перкинс, один из членов благотворительного общества, процветающий торговец углем, сделал щедрое пожертвование на нужды школы. Поскольку благодаря Алексу они уже обеспечили нужное количество учебников и продуктов, Джосс решила, что можно потратить деньги на такую роскошь, как прогулка по парку. И теперь, любуясь на то, как солнечные лучи ласкают изможденные лица ее воспитанников, Джосс окончательно убедилась, что приняла правильное решение.

Ей стоило большого труда пройти, как ни в чем не бывало мимо служителя, стоявшего у ворот. Этот самодовольный тип не преминул отпустить несколько ехидных замечаний типа «шляются здесь всякие…». Был бы с ними Алекс, он бы в два счета заставил мерзавца пожалеть о своих словах!

В последнее время Джосс все чаще покидали христианское милосердие и терпимость. Она ничего не могла с этим поделать. Медленно шагая по ухоженным аллеям парка, Джосс думала о том, что дружба с Алексом стала для нее и благословением, и проклятием одновременно.

Громкие восклицания детей, разглядывавших статуи, заставили ее вернуться с небес на землю.

— Это фигура одного из самых великих композиторов. Кто может его назвать?

Несколько человек сразу подняли руки.

— Чарлз?

— Его зовут Гендель, мэм, — уверенно сказал семилетний мальчик.

Джосс объяснила детям, кого они видят, и с жалостью отметила про себя, что эти малыши кажутся потерянными на самой обычной парковой аллее, обсаженной огромными вязами. Они родились и выросли в городских трущобах, где беспощадный камень давно вытеснил деревья и траву. Ничего удивительного, что аллея в городском парке казалась им настоящим лесом, а прогуливавшаяся по дорожкам «чистая публика» — существами из иного мира. Джосс не случайно выбрала для экскурсии время, когда в парке было мало людей. Бомонд собирался здесь не раньше пяти, когда на эстрадах под открытым небом начинали играть оркестры, а аллеи освещались фонарями и вспышками фейерверков.

— Ух ты, Энни, глянь, какое платье у той леди! — прошептала маленькая Мегги Уоррен своей подружке. — Вся грудь напоказ!

Джосс проследила за ее взглядом. Им навстречу шла крикливо одетая и сильно накрашенная дамочка, одна из тех, кого принято называть «доступными». Но надо сказать, что вырез ее платья был ничуть не больше, чем у кичливых леди из высшего света. Воспитанники Джосс отлично знали, кто такие проститутки, но сейчас их сбил с толку шикарный наряд незнакомой «леди». Девушка поспешила перевести их внимание.

Она с запозданием вспомнила о том, что именно Воксхолл-Гарденс стал в последнее время излюбленным местом отдыха у проституток, обслуживающих богатых аристократов. Бомонд настолько погряз в разврате, что даже в церкви было трудно найти укрытие от тлетворного влияния нравов избалованной лондонской знати. Джосс оставалось уповать лишь на то, что уроки христианской морали не пропадут даром, и будут служить ее ученикам надежной опорой в жизни.

Тем временем группа приближалась к павильону с колоннадой, под которой находилось около сотни отдельных кабинетов. Джосс собиралась показать ученикам фрески на задней стене павильона и закончить па этом сегодняшнюю экскурсию, ведь им еще предстояло пешком возвращаться в Ист-Энд. Она вдруг резко остановилась, и один из учеников налетел на нее.

— Простите, мэм, — покраснел Билли, — я не видел, куда иду!

— Ничего страшного, Билли, все в порядке.

Но о каком порядке могла идти речь, если в одном из кабинетов Джосс увидела Алекса в обществе незнакомой особы с огненно-рыжими волосами? Ее ослепительная шевелюра и бледная кожа вызывающе контрастировали с ярко-зеленым шелковым платьем. В ложбинке на ее груди загадочно сверкал изумруд размером с голубиное яйцо. Наверняка это был дар златокудрого красавца, которого она, не стесняясь, ласкала у всех на глазах!

Напрасно Джосс ругала себя последними словами, напрасно проклинала Алекса за то, что он смог лишить ее привычной выдержки и рассудительности. Она едва успела увести детей в сторону от павильона до того, как они заметили ее растерянность. Джосс остановилась на дорожке, чтобы перевести дух.

Ее замешательством тут же воспользовались двое мальчишек, которым надоело вести себя чинно и благопристойно. Билли Бэллем вытащил из кармана маленький красный мячик и показал его Пагу Уилсону.

— Где стырил? — прошептал Паг, протянув руку за испачканной, но все равно бесценной для него игрушкой.

— Я не тырил. Я нашел, — важно сказал Билли. — На помойке на заднем дворе одного банкирского дома.

— Дай глянуть! — сказал Паг. Он был старше и сильнее Билли.

— Это мой! — Билли стал дразниться, размахивая мячиком прямо у носа Пага. Он так увлекся, что пропустил момент, когда Паг ударил его по руке и выбил мячик. Игрушка отлетела в сторону и покатилась по старательно вычищенной сторожами парковой дорожке. — Гад, ты что наделал! — отчаянно завопил Билли, пускаясь за мячом. Паг не отставал от него ни на шаг.

Билли мчался за мячиком, позабыв обо всем на свете. Едва он наклонился, чтобы подобрать свою игрушку, Паг налетел на него сзади, и оба сорванца со всего размаху врезались в пару, гулявшую по аллее. Женщина испуганно взвизгнула и успела отскочить в сторону, так что всю тяжесть удара принял на себя мужчина. Громко ругаясь, он сначала попятился от неожиданности, но мигом пришел в себя. Сорванцы испугались джентльмена и попытались удрать, но тот выхватил из ножен свою саблю и принялся хлестать их плоской стороной лезвия.

— Какого черта вам здесь надо, грязные карманники? Это место для приличных людей, а не для вас, крысиное отродье!

Паг опомнился первым и убежал, отделавшись всего одним ударом по спине, тогда как Билли пришлось совсем несладко. Офицер успел сгрести его за шиворот. Он собирался отлупить его, как нашкодившего щенка.

Джосс услышала отчаянные вопли Билли и растерянно оглянулась. Ей на грудь кинулся рыдающий Паг.

— Мы ничего такого не делали, мэм, провалиться мне на месте! Мы просто побежали за мячиком! Это я виноват, что он упал!

Джосс велела ему стоять смирно и ждать, а сама помчалась на выручку Билли. Мальчишка вопил так, словно настал его смертный час!

— Прекратите сию же минуту, сэр! — Она подхватила юбки и побежала что есть силы. Не дай Бог офицеру изменит рука, и он полоснет мальчика лезвием! — Ради всего святого, перестаньте! — Джосс всей тяжестью повисла на руке, занесенной для очередного удара, и только теперь разглядела обращенные на нее хищные желтые глаза.

Алекс отлично видел всю сцену.

— Чемберлен, кровожадный ублюдок! — Он выскочил из своего кабинета и понесся на помощь Джосс, оставив свою подружку в полном недоумении.

Джосс висела на руке у офицера, в то время как он пытался стряхнуть ее с себя и удержать на месте наглого мальчишку. Наконец ему это осточертело, он швырнул Билли на Джосс и рявкнул:

— Руки прочь, ведьма!

— Ай-яй-яй! Такой уважаемый член общества, любитель спорта, а дерется с женщиной и маленьким мальчишкой! Это не делает вам чести, полковник! — Вкрадчивым голосом заметил Алекс, железной хваткой удерживая руку Чемберлена.

Билли врезался в Джосс, и она рухнула на колени, охнув от боли.

— Ну конечно, ты тут как тут. Пришел на помощь своей уродине, как только она снова вляпалась в историю! Скажи-ка, что, у всех в колониях такой извращенный вкус на женщин? — осведомился сэр Руперт, надменно задрав подбородок.

— У нас в Америке джентльмены относятся к дамам с почтением или же платят кровью за свою грубость, — в тон ему ответил Алекс. Он понимал, что его хотят спровоцировать, и намеренно ответил оскорблением на оскорбление.

— Ну, надо же! А я-то думал, что с тех пор, как ваши края покинул генерал Корнуоллис[3 - 19 октября 1781 г. британская армия под командованием лорда Корнуоллиса потерпела поражение. Это было последнее сражение в Войне за независимость, принесшее победу американцам.], там больше не осталось ни одного джентльмена! — процедил Чемберлен.

— Насколько я помню, Корнуоллис не просто «покинул» наши края! — зловеще улыбнулся молодой американец. — Этот жалкий пес поджал хвост и с воем уполз в свою конуру! Пожалуй, ты выбрал удачный пример! Я бы на твоем месте поступил так же!

Чемберлен, и без того раскрасневшийся от ярости, стал буквально пунцовым.

— Если бы не пропасть между нашими сословиями, я…

— Ах да, конечно, ваш пресловутый кодекс чести! — сухо промолвил Алекс. — Ну что ж, если ты такой трус, что боишься вызвать на дуэль дикого индейца… — Он повел плечом и отвернулся, чтобы помочь Джосс привести себя в порядок. В ту же секунду Алекс получил от Чемберлена пощечину. — Я пришлю к тебе своего секунданта — если в этом городе найдется хоть один приличный человек, кто не побрезгует назвать себя твоим другом!

Джосс охнула. Сэр Руперт Чемберлен по праву считался одним из самых известных дуэлянтов в Англии.

— Нет, Алекс, пожалуйста, не надо!


Глава 7


Алекс теребил подбородок и лукаво поглядывал на Драмма, согласившегося стать его секундантом.

— Как сторона, получившая вызов, мы имеем право выбрать оружие. Поскольку сэр Руперт попадает в мишень с сорока ярдов и считается самым талантливым учеником мастера Доменико Анджело, нам придется забыть и о пистолетах, и о шпагах, — сухо сказал Драмм. — Конечно, остаются еще мушкеты и дубины… — мрачно пошутил он. — Но после того представления на задворках, которое ты устроил в ночь нашего знакомства, я не думаю, что мой выбор будет одобрен. Советую, по крайней мере драться трезвым, поскольку противник мечтает тебя прикончить.

— Ну, это мы еще посмотрим! Черт побери, хотел бы я знать, с чего этот Чемберлен на меня взъелся?

— Хей-хо! Ты обыграл его на бегах, его жена спит и видит, как бы содрать с тебя штаны, да вдобавок ты сделал из него посмешище в Воксхолле! Действительно, с чего это он так взъелся? — совершенно серьезно спросил Драмм.

— Ты не все знаешь. Когда мы столкнулись с ним в первый раз, он нарочно старался меня оскорбить — даже со скидкой на то, как у вас принято обращаться с чернью. Он вынудил меня заключить пари на недосягаемую, по его мнению, сумму.

— Этот мешок с дерьмом наверняка не сомневался в выигрыше. Говорят, он по уши в долгах с тех пор, как промотал приданое жены.

— Похоже, это обычно для вашего бомонда, — язвительно заметил Алекс, вспоминая отношения Монти и Октавии. Он не удержался и от камешка в огород своего друга: — Между прочим, ты тоже по уши в долгах, Драмм! Еще не присмотрел себе богатую наследницу?

Драмм в притворном ужасе схватился за грудь, затем достал табакерку, взял понюшку табаку и сказал:

— Я никогда не испытывал особого влечения к противоположному полу, старина. В отличие от тебя я не пускаю слюни при виде пышных титек. Но иногда твой ненасытный аппетит вызывает во мне зависть. — Он посмотрел Алексу в глаза, и оба поняли друг друга без слов.

Тем временем Драмм понюхал табак, деликатно чихнул и промокнул нос платочком.

— Тебе следует учесть, что с Чемберленом шутки плохи: это убийца. У него железные нервы и твердая рука. А тебе надо хорошенько проучить его.

— Разве не проще прикончить этого ублюдка, чтобы не путался под ногами? — удивился Алекс. — Такие, как он, отличаются завидной злопамятностью!

— За убийство пэра Англии тебя вздернут на площади перед Ныогейтом, — без обиняков сказал Драмм. — Мы считаемся цивилизованной страной, а значит, дуэли официально запрещены. Хотя случаются сплошь и рядом, — добавил он. — У сэра Руперта много влиятельных друзей и в армии, и в министерстве.

— И меня, наглого выскочку из колоний, мигом призовут к ответу, — кивнул Алекс. — Похоже, мне следует держаться начеку, если я не хочу отдать концы раньше времени!

— Вот именно. Кстати, возникла отличная идея! Положись на меня. Я все объясню тебе на месте! Хей-хо! Вперед, на встречу с секундантом полковника! Мы договоримся встретиться завтра на рассвете, у мелового карьера.

— На рассвете? — оторопел Алекс.

— Так принято, старина, так принято, — утешил его Драмм.

Из-за ночной грозы земля вокруг карьера вымокла, но к утру небо расчистилось. Алекс и Драмм ехали рядом, любуясь розовыми красками зари. Чемберлен с секундантом прибыли следом за ними. Вскоре на дороге показался еще один всадник.

— Это сэр Реджиналд Томпсон, — представил его Драмм. Сэр Реджиналд считался неоспоримым авторитетом в делах чести и часто присутствовал на дуэлях в качестве третейского судьи.

Собираясь повторить заранее обговоренные условия, Драмм представлял, как старина Реджи удивится, увидев выбранное ими оружие. Только бы им удалось сделать так, как они планировали!

В эту минуту со стороны города показался наемный экипаж.

— Какого черта? — всполошился Чемберлен. На его счету это была уже третья дуэль за год, и генерал Пельтон посоветовал ему не искать лишних неприятностей.

Не дожидаясь, пока кебмен откроет дверцу, из экипажа выскочила высокая женщина в грубом черном платье. Она расплатилась за экипаж и с решительным видом направилась туда, где стояли участники дуэли.

На нее сердито уставились пять пар глаз. Алекс не выдержал:

— Джосс, какого черта вам здесь надо?

— Слухи об этой дуэли разошлись по всему Лондону. — Девушка старалась держаться как можно увереннее. — Вам следует отказаться от драки, пока сюда не явились констебли!

— Глупости! Я имел честь присутствовать на множестве дуэлей, — возразил сэр Руперт. — Власти в них не вмешиваются. Это же дело чести!

— Советую вам, милая барышня, оставить свои нравоучения для тех малолетних преступников, на которых вы так и не сумели найти управы, и не мешать мужчинам заниматься серьезными делами, — холодно процедил Чемберлен.

Джосс пропустила мимо ушей надменную тираду спесивого аристократа и снова обратилась к Алексу:

— Я без вас отсюда не уйду! К тому же мой экипаж уже уехал!

— Вы достаточно крепкая, чтобы осилить расстояние до города пешком, — заметил Драмм, выразительно меряя взглядом ее фигуру.

— Алекс, я чувствую себя виноватой в этой истории, поскольку все началось с выходки моих воспитанников. Разве это не дает мне права быть здесь? К тому же я прихватила с собой сумку с медицинскими принадлежностями. Когда имеешь дело с вами, надо быть готовой ко всему. — Она упорно игнорировала и Драмма, и остальных мужчин и обращалась только к Алексу.

— Ваше умение обращаться с иглой и бинтами может пригодиться, — немного смягчился Алекс. Он покосился на Чемберлена и зловеще ухмыльнулся. — Так и быть, держитесь в сторонке и не вмешивайтесь, пока вас не позовут. Я знаю, что вы не испугаетесь вида крови… чего не скажешь о бедняге Драмме. Присмотрите за ним, хорошо?

— Ну погоди, ты еще пожалеешь о своих идиотских шуточках! — буркнул себе под нос Драмм. У него в руках оказался деревянный футляр. Судя по размерам, там должны были находиться сабли для дуэлянтов. Но когда футляр открыли, секундант Чемберлена, весьма суровый на вид майор Брайтон, грубо выругался и посмотрел на Алекса как на полоумного.

— Как прикажете понимать эту чертовщину, сударь? — спросил он.

Судя по всему, Томпсон тоже был удивлен, но старался держаться спокойно.

— Это значит, старина, что он намерен разделать нашего дорогого офицера, как бычью тушу! — невозмутимо сообщил Драмм.

На дорогом бархате, выстилавшем изнутри полированный футляр, хищно поблескивали своими длинными лезвиями и рукоятками из слоновой кости два отточенных… разделочных кухонных ножа! Алекс жестом предложил Чемберлену вооружиться первым и чрезвычайно учтиво добавил:

— Насколько мне известно, согласно кодексу чести сейчас ваша очередь делать выбор.

Чемберлен взял один из острых как бритва ножей и воскликнул:

— Это не оружие для дуэли! Черт побери, таким ножом мой повар потрошит каплунов!

— Ах, как вы наблюдательны, сэр Руперт! — С этими словами Алекс взял из футляра второй нож.

Чемберлен покраснел. Он понял, что снова нарвался на оскорбление. Но тут же взял себя в руки и холодно заметил:

— Он не настолько отличается от сабли, чтобы я не смог выпотрошить тебя, наглый деревенский олух!

Алекс поднял свой нож, отдавая сопернику издевательский салют. Дуэлянты не произнесли ни слова, в то время как Томпсон объявлял правила, заранее оговоренные секундантами:

— Вы будете биться до первой крови или до тех пор, пока один из противников не попросит пощады. Таким образом, честь будет считаться не посрамленной.

Во время этого спектакля Джосс готова была лопнуть от досады. Какие же идиоты, эти мужчины! И о чем, скажите на милость, думал Алекс со своим несуразным мистером Драммондом, когда выбрал для дуэли кухонные ножи?

Чемберлен обменялся парой слов со своим секундантом, и майор сообщил:

— Мой друг готов.

Алекс следил, как лицо Драмма приняло привычное томное выражение, и лениво бросил через плечо:

— Вот и слава Богу! Вы столько болтали, что мой друг едва не уснул!

Дуэлянты и секунданты пошли друг другу навстречу и остановились по разные стороны от старшего офицера.

— Секунданты, будьте добры, займите свои места возле меня, — попросил он. — Так, хорошо. Джентльмены, — обратился Томпсон к противникам, — вы начинаете дуэль по моему слову. Понятно?

Алекс кивнул, но Чемберлен раздраженно заметил:

— Приятель, я уже слышал эту галиматью сотни раз и надеюсь, что буду часто слышать ее в будущем. А этому молодому дикарю не помешает выслушать ее хотя бы однажды. Уверен, что это будет первый и последний раз!

Чемберлен всегда оскорблял своих противников, чтобы лишить их самообладания. Каково же было его удивление, когда он увидел, что его молодой противник улыбается. Хотя улыбка эта скорее походила на волчий оскал…

Судья отступил на шаг и скомандовал:

— Приготовьтесь, джентльмены! К барьеру! Чемберлен изящно принял позу фехтовальщика: правая нога впереди, левая немного сзади, колени слегка согнуты. Его правый локоть почти лег на бедро, так что зажатый в руке нож нацелился на противника. Алекс предпочел стойку уличного бойца: пригнулся и двинулся вправо, обходя противника по кругу.

— Скажи мне, мальчик, ваши дикари всегда дерутся на четвереньках, как собаки? — презрительно фыркнул полковник.

Алекс не стал тратить дыхание на ответ. Он обходил англичанина, определяя стратегию схватки. Чемберлен почти не двигался: изящными, отточенными до автоматизма движениями кисти он все время поворачивал свой нож так, чтобы острие смотрело на Алекса. Рано или поздно неопытный дурачок забудется настолько, что совершит ошибку и откроется. Чемберлен был опытным дуэлянтом и спешить не собирался. Вдруг Блэкторн снял блокировку, и полковник сделал великолепный выпад. Он был нацелен прямо в горло юному выскочке. Но как только рука полковника выпрямилась для удара, «юный выскочка» ушел вниз и вправо и нанес неожиданный удар снизу вверх. Острый как бритва кухонный нож взлетел и опустился так стремительно, что не все заметили это движение. Чемберлен охнул от неожиданности и боли, и Алекс отступил.

Нож выпал из обезображенной руки надменного англичанина. Сухожилия, мышцы, сосуды — все было рассечено до самой кости в нескольких дюймах от запястья.

Джосс пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Ведь Алекс чудом остался цел!

Томпсон, добросовестно исполнявший роль судьи, бесстрастно объявил:

— Первая кровь. Дуэль окончена.

— Черта с два! — Пронзительный голос Чемберлена сорвался на визг. — Я могу продолжать! — Зажимая рану левой рукой, он даже попытался правой поднять нож с земли.

Оба секунданта приблизились и молча следили за этой жуткой сценой. Наконец голос Драммонда нарушил тишину. Он говорил так небрежно, словно обсуждал за столом дурные манеры одного из гостей.

— Чемберлен, старина, у вас ничего не выйдет. От ваших пальцев меньше проку, чем от сырых сосисок. Будьте добры, прекратите это безобразие. На вас противно смотреть!

Раненый выругался и попытался поднять нож левой рукой. Сэр Реджиналд решительно наступил на нож и сказал:

— Сдавайтесь, сэр. Вы не в состоянии продолжить дуэль. Я объявляю ее законченной.

— Очень гуманно, сэр, очень гуманно! — воскликнул Драмм. — Это же будет настоящая бойня, если моему подопечному придется раскроить бедняге вторую руку. Джентльмен с двумя усохшими руками? Фи, как неприлично! Он даже не сможет сам взять понюшку табаку! Ему придется носом лезть прямо в табакерку и хрюкать там, как французской свинье, что роется в земле в поисках трюфелей. Кошмарное зрелище!

Джосс наконец-то освободилась от оцепенения и прервала остроумную тираду маленького денди:

— Человек у вас на глазах истекает кровью, а вы тут паясничаете! — Она оттолкнула Драмма и подошла к Чемберлену, сидевшему на земле. Полковник стал белее мела, его глаза дико блестели от шока. — Я опытная хирургическая сестра. Позвольте мне оказать ему первую помощь, — обратилась она к майору, стоявшему на коленях возле своего друга.

— Не смей прикасаться ко мне, ведьма! — зарычал Чемберлен, но даже это незначительное усилие далось ему с огромным трудом.

— Если я сейчас же не зашью сосуды, он умрет от потери крови! — Пропустив оскорбление мимо ушей, Джосс обратилась к майору Брайтону. Опытный вояка понимал, что она права.

— Руперт, ты умрешь, если мы не остановим кровь.

Но тут Чемберлен потерял сознание и тем самым избавил своего друга от необходимости продолжать спор. Джосс, не теряя времени даром, открыла медицинскую сумку и стала раскладывать ее содержимое на куске чистого полотна, пока майор по ее просьбе затягивал жгут.

Алекс с Драммом проводили Реджиналда Томпсона к тому месту, где оставили лошадей. Алекс придержал стремя, и Томпсон с удивительной легкостью вскочил в седло. Он посмотрел сверху вниз на Блэкторна и сказал:

— Сэр, я впервые в жизни видел такую дуэль. Чертовски оригинально… но в строгом соответствии с кодексом чести. — Коротко попрощавшись, Томпсон поскакал в город.

— Оригинально… — передразнил его Алекс. — Еще бы не оригинально — дуэль на кухонных ножах! Какого черта ты их притащил? — спросил он у Драмма.

— Я старался, чтобы вы дрались на равных, но вряд ли по эту сторону Атлантики можно найти пару тому жуткому вертелу, который ты вечно таскаешь за голенищем. Времени было в обрез, и я успел раздобыть только эти ножи. Они почти такие же длинные и острые, как твой… кстати, старина, ты должен мне за них двадцать пять фунтов!

Алекс запрокинул голову и расхохотался во все горло.

— А как насчет моей недостойной жизни, драгоценный Драмм? — Он снова стал серьезным и озабоченно покосился в ту сторону, где Джосс хлопотала над бесчувственным Чемберленом. — Я все еще считаю, что мы подвергаем себя опасности, оставляя жизнь этому негодяю. Теперь он будет ненавидеть и тебя.

— Этот ходячий мешок с дерьмом и так был моим врагом на протяжении многих лет.

— Но полковник даже виду не подал, что вы знакомы! — Алекса поразило не столько это обстоятельство, сколько холодный, зловещий голос Драмма.

— А мы и не были знакомы. Зато когда-то у нас был один… общий приятель. Я был очень близок с этим человеком. Но семья решила, что мне следует побывать на континенте. Это было обычное турне по Европе для завершения образования. Когда я вернулся, мне сообщили, что мой друг вызвал Чемберлена на дуэль. — Горло у Драмма перехватило. Было видно, с каким трудом ему дается каждое слово. — Бедный милый Хит, самый добрый, самый чуткий человек на свете! Это было настоящее убийство. Он никогда не умел драться.

Драмм надолго умолк, а когда собрался с духом продолжить рассказ, перед Алексом снова был надменный скучающий денди.

— Итак, Алекс, будь я таким же благородным дурачком, как мой друг, то непременно сам вызвал бы на дуэль Чемберлена. И хотя я неплохо владею шпагой, мое умение не сравнится с мастерством Чемберлена. Оставались еще пистолеты. Но и пистолетом я владею хуже, чем он, — хотя и намного лучше, чем ты, мой драгоценный дикий индеец. Полковник прикончил бы меня, а Хит так и остался бы неотомщенным… Итак, я затаился. Я наблюдал за тем, как этот убийца шатается по званым вечерам и балам, как он отирается в лучших домах города и как все его боятся. С теми, кому хватало смелости встать у него на пути, разговор был короткий. Готов биться об заклад, что на дуэлях он погубил гораздо больше людей, чем па войне. — Судя по всему, затянувшийся всплеск эмоций утомил Драмма, и ему было противно лишний раз вспоминать о «подвигах» этого мерзкого типа.

Алекс помолчал и ответил:

— Жаль, что я не раскромсал на части этого кровожадного ублюдка.

— Нет, дружище, лучше уж так, — возразил Драмм низким, зловещим голосом. — Теперь он поймет, что такое страх. Пусть только попробует выкинуть одну из своих прежних штучек — его тут же утыкают шпагами, как ежа! Его рука, проклятая рука убийцы, больше не возьмется за оружие! Со временем она усохнет и превратится в корявую птичью лапу — такую же мерзкую и мертвую, как его черпая душа. Надеюсь, он проживет достаточно долго, чтобы друзья погубленных им людей получили возможность отомстить ему сполна. У него слишком много смертельных врагов. — Драмм так забылся, что его холеное лицо превратилось в жуткую сатанинскую маску. Он вдруг посмотрел на Алекса, как будто его осенила какая-то неприятная мысль: — Дружище, ты ведь не будешь считать, что я использовал тебя как орудие собственной мести?

— Учитывая те обстоятельства, при которых сэр Руперт вызвал меня на поединок, я при всем желании не смог бы заподозрить тебя в этом. Воспитанники Джосс отлично управились. Он вряд ли ответил бы на мой вызов, но мальчишки разозлили его так, что он сам стал рваться в драку.

— Да, он был не прочь присоединить тебя к списку своих трофеев. Он бы играл с тобой как кошка с мышью, перед тем как нанести решающий удар… если бы ты дал ему возможность показать свое искусство.

— Вот почему ты велел мне порезать ему руку, — подхватил Алекс.

Драмм кивнул:

— Твой нож рассек все: сухожилия, нервы, сосуды. Добрейшая мисс Вудбридж спасет жизнь этому мешку с дерьмом, но руку ему не восстановит ни один хирург.

Джосс подошла к ним.

— Я сделала все, что могла. Кровоточение остановлено. Майор присмотрит за ним, но кому-то придется срочно отправиться в город и прислать карету, чтобы перевезти сэра Руперта в больницу. — Она перевела вопросительный взгляд с Алекса на Драмма.

— Ну что ж, — театрально вздохнул маленький денди, — лучше уж я поскачу во весь опор за каретой и буду рисковать собственной головой, чем повезу вас на своей лошади в город, мисс Вудбридж. Не люблю, знаете ли, пачкать лосины! — Он выразительно взглянул на ее юбку, испачканную грязью и кровью.

— Ах, мистер Драммонд, меньше всего на свете я бы хотела причинить вред вашему бесподобному внешнему виду! — язвительно ответила Джосс.

— К вашим услугам, мисс Вудбридж. — Драмм вежливо поклонился. — Алекс, надеюсь встретить тебя сегодня в игорном зале «Уйатса» за партией в вист. — С этими словами он вскочил на свою белоснежную арабскую лошадку и отправился в город.

— Вам следует следить за собой, Джосс, — с улыбкой заметил Алекс при виде того, каким восхищенным взглядом провожает его друга мисс Вудбридж. — Вряд ли ваши выходки отвечают христианской морали!

— Знаю. — Она покраснела от стыда, но ответила совершенно искренне: — Я просто ничего не могу с этим поделать.

Алекс с такой фацией вскочил в седло, что снова напомнил ей могучего золотого льва.

— Давайте сумку, а потом я помогу вам подняться, — сказал он, протянув руку.

Она не сразу сообразила, что нужно делать. Только бы не выдать охватившее ее смятение, не растаять в его объятиях как последняя дура!

— Послушайте, Алекс, я слишком тяжелая, чтобы сидеть перед вашим седлом. Лучше посадите меня сзади, на круп!

— Не беспокойтесь, у вас одна кожа да кости! — ухмыльнулся он.

— Н-нет. — Джосс испуганно отшатнулась, хотя больше всего на свете ей хотелось очутиться там, наверху, в горячем кольце его рук… — Я должна вам кое-что сказать. Я боюсь лошадей!

— Вы шутите? — Вид у него стал такой, будто Джосс только что призналась, что боится есть белый хлеб. — Вы, которая не боится штопать любые раны ни на людях, ни на собаках, даже если они могут вас укусить?

— Собаки — совсем другое дело, — невпопад ответила она. — Когда я была маленькой, меня чуть не сбросила лошадь.

— И вы так и не научились ездить верхом? — Алекс не верил своим ушам.

— Нет, не научилась. Отец не мог позволить себе иметь собственную лошадь.

Блэкторн усмехнулся. Кто бы мог подумать, что в броне у этого отважного синего чулка имеется такая огромная брешь?

— О чем же вы думали, когда так поспешно отпустили наемный кеб? Как вы собирались возвращаться в город?

— Я боялась, что если не отпущу его сразу, вы силой отправите меня назад!

— Успокойтесь, Джосс, я не позволю вам упасть. — Алекс был тронут столь бескорыстной отвагой. — И обещаю, что Сумах не будет кусаться.

Если бы в этой поездке ей угрожали лишь конские зубы!

— Ну так и быть, — нерешительно промолвила она, — попробую вам довериться.

Сильная рука обхватила ее за пояс, оторвав от земли. Джосс чуть не задохнулась от восторга. Жеребец Алекса тронулся с места.

, — Хорошо, что сегодня я решил заседлать Сумаха по всем правилам! — Джосс застыла от напряжения, но Алекс подумал, что девушка просто боится упасть с лошади.

— Если бы вы ехали без седла, я отправилась бы в город пешком, — заверила она слабым голосом, отчаянно цепляясь за конскую гриву.

— Мой отважный синий чулок! Неужели вы способны испугаться моего Сумаха? Да он же ласковый как котенок!

Каждый раз, когда он говорил, Джосс чувствовала всей спиной, как вздымается его широкая грудь, а горячее дыхание согревает ей щеку. Ах, если бы можно было повернуться и обнять его, прижаться к нему всем телом, чтобы он целовал ее и ласкал, и… хватит! Не хватало еще, чтобы он догадался, какие мысли бродят у нее в голове! И Джосс как ни в чем не бывало сказала:

— Скорее это рыжее животное похоже на сатану! Жеребец как будто понял, о чем идет речь: он так сильно тряхнул головой и взбрыкнул, что Джосс чуть не свалилась. Бедняжка испуганно завизжала и обхватила Алекса за шею, в то время как он, хохоча, успокаивал расходившегося скакуна.

— Ваше лицо стало ярче, чем его шкура, Джосс! — поддразнил он свою приятельницу, и она поспешила разжать руки. — Чем меньше вы его боитесь, тем спокойнее он будет себя вести. Умные животные отлично разбираются в наших чувствах. Да вы и сами это знаете.

— Знаю, но лошади не входят в мой список умных животных! — сердито ответила она. Слава Богу, что и Алекс в него не входит, иначе он давно бы уже обо всем догадался. Пожалуй, стоит поблагодарить глупого жеребца за то, что он дал ей такой невинный повод обнять Алекса хотя бы на минуту. Погруженная в свои мысли, Джосс рассеянно смотрела на дорогу.

Алекс следил за дорогой гораздо внимательнее и вскоре позабыл о посетившей его мимолетной мысли: когда Джосс повисла на нем всем телом, он почувствовал, что вовсе она и не костлявая, какой казалась в своем уродливом платье.


Глава 8


Слухи о том, что Алекс проучил известного на весь город дуэлянта, утихли только к началу лета. Сэр Руперт больше не появлялся в свете — он словно растворился в воздухе. А принц-регент дал первый званый бал в Карлтон-Хаусе.

Очередь из экипажей растянулась на целые мили, и желающим попасть на бал приходилось ждать по нескольку часов.

Алекс тоже получил приглашение, но не захотел стоять в огромной очереди среди навозных куч — неизбежного последствия такого скопления лошадей. Он пообедал в Воксхолле с Соланж — своей новой подружкой — и вернулся в ее уютную квартирку в надежде достойно завершить этот чудесный вечер.

Джосс не покладая рук трудилась во славу своей больницы и школы, которым Алекс оказывал неизменно щедрое покровительство. Преподобный Элайджа был чрезвычайно благодарен за эту поддержку и считал ее результатом Божественного вмешательства. Джосс предпочитала умалчивать о том, что столь похвальная щедрость говорит лишь о баснословной удаче, сопутствующей этому прохвосту в азартных играх. Ведь если отец узнает правду, от «неправедных» денег придется отказаться, хотя они неизменно шли на благие цели. Джосс даже самой себе не хотела признаваться, что скорее всего Алекс продолжает навещать ее ради забавы, чтобы посмеяться над ее излишней щепетильностью и набожностью.

Тем не менее их дружба и ее тайная влюбленность продолжались все лето и осень 1811 года. Вместе с холодными ливнями и черными тучами из Америки приходили мрачные вести. Алекс нарочно захватил с собой очередное письмо, чтобы дать прочитать его Джосс.

— Похоже, мне придется глотать пыль в берлоге у Бертрама Терлоу, чтобы научиться у него всем тонкостям нашего бизнеса. — Он отхлебнул из кружки горячего отвара, вздрогнул и чертыхнулся — то ли от перспективы корпеть над гроссбухами в портовой конторе, то ли от вкуса приготовленного Джосс укрепляющего питья.

— Для вашей сестры это, должно быть, очень тяжелый удар! Такая молодая — и уже вдова! Судя по всему, ее муж Тобиас был незаменимым партнером вашего отца!

— Да, Тоби был неплохим парнем, хотя и недолюбливал меня. — Он со вздохом сделал еще глоток. — Или как раз потому, что недолюбливал меня, он и был так хорош. Честно говоря, я больше жалею не его, а Мелли. Подумать только, какая глупая смерть: упасть и разбить голову о камин!

Джосс достаточно было одного взгляда, чтобы понять, как тяжело переживает Алекс горе своей старшей сестры. Он заявился к ней сегодня с самого утра, после неудачной попытки утопить горе в вине. Рано или поздно жизнь всегда берет свое, и даже такому бесшабашному повесе приходится смотреть в глаза жестокой реальности.

— Теперь вашему отцу больше не на кого опереться, кроме вас, Алекс. Пришла пора подумать об ответственности.

— Как будто я сам этого не понимаю! — Он сердито глянул на Джосс. — Черт побери, Тоби обожал корпеть над гроссбухами так же, как я их ненавижу! Драмм советует мне порвать с родными и зарабатывать на жизнь игрой.

— Вот пускай мистер Драммонд сам и следует своему бессовестному предложению! — возмутилась Джосс.

— До сих пор я отлично жил на свои выигрыши. Я мог бы делать это и дальше…

— …но не станете, — закончила она за него.

— Я уже условился с Берти, что приступлю к занятиям сегодня после обеда, — не без смущения признался Алекс.

— Ваша семья непременно будет вами гордиться.

— Поживем — увидим. Я никогда не был в ладах с цифрами.

— Вы прекрасно во всем разберетесь. Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях, хотя вам вряд ли удастся совмещать занятия бизнесом с ночными клубами и кутежами.

— Черт побери, на данный момент я совершенно с вами согласен! Утром бывает такое жуткое похмелье… Что вы намешали в эту бурду? — Моргая красными от бессонницы глазами, он с подозрением уставился на какие-то ошметки, плававшие на дне чашки.

— Имбирный корень, тертая каломель и листья святого Джона с черным чаем. Мой отец всегда готовит этот отвар для бездомных, страдающих от запоя.

— Наверняка в качестве наказания за их грехи!

Пок ворвался в комнату и поприветствовал Алекса громким лаем. Чтобы прекратить эту какофонию, Алексу пришлось наклониться и погладить собаку, хрипло приговаривая:

— Тише, старина, тише! От твоего лая у меня раскалывается голова!

— Расплата за грехи не всегда смертельна, но всегда болезненна, — язвительно заметила Джосс.

— Ох, чем так мучиться, лучше помереть — и дело с концом! — простонал Алекс.

— А ну-ка, погодите. — Джосс поднялась с места и встала за спиной у Алекса. — Когда папа переутомляется, у него часто бывают головные боли. И я научилась их немного облегчать.

— Джосс, Джосс, что бы я без вас делал? — прошептал он с блаженным вздохом.

Она зажмурилась, наслаждаясь этой минутой, и позволила себе помечтать, что не просто помогает приятелю избавиться от похмелья, а исполняет супружеские обязанности, как преданная и любящая жена.

— Ну вот, теперь лучше. Спасибо, Джосс! — сказал Алекс. Он поймал ее руку и ласково погладил в знак благодарности. Ногти Джосс были обрезаны совсем коротко, а кожа на пальцах покраснела и потрескалась. Вряд ли такие руки могли быть у настоящей леди, хотя их изящная форма и выдавала ее происхождение. — Вы слишком много трудитесь, Джосс, — заметил он с мягким укором.

Ей пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы лукаво улыбнуться и пошутить в ответ:

— Отныне вас тоже ждет эта участь! — Но через секунду ей стало не до шуток: — Вы… вы не собираетесь возвращаться в Америку? Я имею в виду — не сейчас?

— Нет, не сейчас. Морские перевозки можно изучать и по эту сторону океана.

Пок вдруг вскочил со своей подстилки и подбежал к двери, сердито рыча.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Джосс. — Он рычит только на чужих!

— Постойте. — Алекс удержал ее на месте. — Дайте я сам посмотрю. — Он на цыпочках приблизился к двери, за которой уже ясно были слышны чьи-то тяжелые шаги.

Снизу раздался возмущенный возглас тети Регины:

— Как ты посмел без разрешения пойти наверх, Лем Смайли?!

Лем, тучный коротышка, продолжал подниматься по лестнице, не обращая внимания на хозяйку. На верхней ступеньке он остановился и прищурился.

— Мне нужна мисс Вудбридж, дочка священника! — крикнул Лем в сумрачный коридор. — Вы его знаете? — спросил Алекс. — Он один из тех, кого собирался навестить мой отец. Джосс решительно двинулась вперед. Толстяк повернулся на знакомый голос и воскликнул:

— Ох, милая барышня!.. Я… — Он умолк, не в силах совладать с душившими его рыданиями. Нежданный гость комкал в больших натруженных руках видавшую виды шапку.

Тревожное предчувствие ледяными пальцами стиснуло сердце Джосс. Стараясь не поддаться панике, она взяла Лема за руку и отвела к себе.

— Что случилось, мистер Смайли? — ласково спросила она.

Пок убедился, что старик не представляет угрозы его хозяйке, и смирно сел возле Алекса, наблюдая за тем, как Джосс усаживает странного гостя за стол. Блэкторн был удивлен, не застав преподобного отца дома в столь ранний час, но Джосс пояснила, что Элайджа часто остается ночевать в методистской миссии, когда там требуется его помощь. Теперь, разглядывая убитого горем оборванного старика, молодой человек понял, что услышит сейчас нечто неприятное. Алекс подошел к Джосс поближе.

— Вчера вечером он обещал вернуться в миссию, чтобы помолиться с нами, — всхлипывая, сказал Лем. — Но так и не пришел. Мы отправились его искать, да только кругом стояла такая темень, хоть глаз выколи, а тут еще легавые принялись нас гонять… Его нашли только утром, сударыня. Ронни Блевинс его нашел, аккурат у входа в доки…

— Он ранен? Я сейчас же иду к нему! — Джосс заметалась по комнате в поисках пальто, но Алекс снова удержал ее на месте. Он слишком хорошо понимал, что означает это покаянное выражение лица у Лема.

— Преподобный отец мертв, верно?

— Ага, так оно и есть, сэр, — сокрушенно кивнул старик.

У Джосс перед глазами замельтешили алые и черные пятна. Она справилась с собой и мысленно поблагодарила Алекса за то, что он помог ей сесть в кресло.

— Как это случилось?

— Кто-то ударил его сзади по голове, а потом обчистил карманы. Вытащили все — даже те красивые часы, что он всегда носил с собой.

— Подарок его бабушки, единственное, что сохранилось от прежней жизни, — вполголоса пояснила Джосс. — Папа очень любил свою бабушку. Она одна из всей семьи не осуждала его за веру.

— Вы получите их назад, Джосс. Я понимаю, что этим горю не поможешь… но больше мне нечего вам предложить, кроме самого глубокого сострадания. Я непременно найду тех, кто это сделал, и заставлю расплатиться за содеянное!

Джосс упрямо смахнула слезы, стоявшие в глазах. Она еще успеет оплакать отца, а сейчас не время для слабости.

— Нет, Алекс. Папа не захотел бы, чтобы вы мстили за его смерть.

— Джосс, это не будет местью. Это будет справедливой карой.

— Но на ваших руках останется чья-то кровь!

— Я не хочу, чтобы вы ломали над этим голову. Лучше прилягте. А мы с Лемом отправимся за телом вашего отца.

— Нет, нет! — Она отчаянно затрясла головой. — Я не могу просто сидеть здесь сложа руки. Я сойду с ума. Я пойду с вами. Он хотел бы, чтобы его перенесли в миссию. Туда смогут прийти попрощаться все, кому он помогал при жизни.

— Истинно так, мисс, истинно так! — забубнил Лем.

— Значит, решено, — твердо произнесла Джосс. Глубоко вздохнула и посмотрела на Алекса. — Я так признательна вам за поддержку… Ох! А мистер Терлоу? Ведь он будет вас ждать!

— Берти Терлоу привык ждать — подождет еще пару дней. Сейчас я нужен вам, Джосс.

«Сейчас я нужен вам, Джосс»… Девушка рассеянно смотрела на догорающие угли. Сегодня утром они похоронили ее отца. Ей действительно потребовалась помощь Алекса, чтобы пройти через это испытание. Сотни людей из самых отдаленных лондонских трущоб пришли в миссию, чтобы отдать последний долг преподобному Элайдже Вудбриджу. Она без конца принимала соболезнования, так что заболела рука от бесчисленных пожатий.

Алекс не отходил от нее ни на шаг, и в его спокойной уверенности Джосс черпала новые силы. Он покинул ее сегодня вечером лишь после того, как Джосс пообещала, что сразу ляжет спать. Но ей было не до сна. Девушка, ворочаясь под тяжелым одеялом, то и дело вздрагивала, но не от холода, а от одиночества.

Теперь, кроме Алекса, у нее не было никого в целом мире. Однако и этой дружбе скоро придет конец — ведь у него появились новые обязанности. Впрочем, Джосс тоже было чем заняться — и в больнице, и в приюте всегда хватало хлопот. Но теперь без поддержки преподобного Элайджи все рушилось, как карточный домик.

Не далее как вчера члены Общества морального возрождения дали ей понять, что незамужняя одинокая девица не может стоять во главе приюта для бездомных. Конечно, это сказано было очень тактично, с сочувствием к ее бесконечному горю. Откровенно говоря, это и послужило внешним поводом отказаться от ее помощи. Дескать, она нуждается в покое, чтобы оплакать отца должным образом. А еще лучше для такой, как она, укрыться в лоне семьи, дабы найти утешение в поддержке родных.

Ее семья — надутый граф Сатингтон со своим змеиным выводком, по какой-то прихоти судьбы носящий фамилию Вудбридж, как и она! Несмотря на то что хоронили его родного брата, граф и не подумал надеть свою горностаевую мантию, чтобы почтить своим присутствием скромную методистскую миссию. Вместо себя он прислал с соболезнованиями младшего сына, Эрнеста. Этот избалованный невежа даже не потрудился скрыть, как противна ему и сама миссия, и люди, которые пришли на похороны его дяди!

А с каким видом Эрнест сообщил Джосс о том, что его отец, помня о семейном долге, готов взять ее к себе! Можно было подумать, что он разговаривал с сопливой девчонкой или с полной идиоткой! Джосс пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не послать его к черту. А несколько часов назад ей указали на дверь те люди, которые так охотно принимали помощь от преподобного Вудбриджа. Последний удар Джосс получила, когда тетя Регина, обливаясь слезами и краснея от смущения, сообщила ей, что на эти комнаты претендует новый постоялец.

До сих пор старая хозяйка была готова смотреть сквозь пальцы на то, что Элайджа Вудбридж частенько задерживал плату за комнаты, поскольку его скудные доходы оседали в карманах нищих и бездомных. Но теперь она считала более надежным пустить в эти комнаты другого постояльца. Пусть он будет платить в два раза меньше, но аккуратно и в срок.

Джосс ничего не оставалось, как обратиться за помощью к графу. Ей потребуется какое-то время, чтобы найти крышу над головой и хоть какой-то заработок. С ее образованием и твердыми моральными принципами не составит труда найти место гувернантки. Но Джосс ужасно не хотелось тратить свой талант на избалованных отпрысков жестокой и себялюбивой аристократии. Она мечтала заниматься просвещением жадных до знаний юных дарований, посещавших ее школу.

Алекс наверняка не отказал бы ей в помощи, но обратиться к нему не позволяла гордость. Оказаться у него на содержании было бы слишком унизительно. По крайней мере прочие содержанки расплачивались с Алексом определенного рода услугами… Услугами, которые он вряд ли захочет принять от такого костлявого нескладного существа, как Джосс Вудбридж.

«Я нужен вам, Джосс». Как это верно — и как невозможно осуществить! От Алекса ей не был нужен ни стол, ни кров, ми даже его удивительная дружба. Она хотела его любви.

Угли в камине подернулись серым пеплом. Джосс по-прежнему смотрела на них, безуспешно пытаясь разобраться в своем будущем. В конце концов усталость взяла свое. Завтра она непременно найдет какой-нибудь способ продолжить дело своего отца. Может, стоит наведаться в Общество морального возрождения? Если и на этот раз они не захотят видеть ее в своих рядах, Джосс придется спрятать подальше свою гордость и отправиться в резиденцию графа Сатингтона. По крайней мере, ссылаясь на покровительство графа, ей наверняка удастся сохранить за собой место в приюте и в школе. Убаюканная этими мыслями, Джосс провалилась в беспокойное забытье, полное грез об Алексе Блэкторне.

Весь обратившийся в зрение и слух, Алекс крался по темному тупику, в конце которого находилась жалкая лачуга, своей убогостью превосходившая даже те простые шалаши из веток, которые сооружают для ночлега индейцы племени мускоги во время своих длительных кочевий.

— Послушай, старина, а ты уверен, что этот твой Джон Слокум готов лечь тебе под нож, как спелое яблоко? — спросил Драмм, ни на шаг не отстававший от своего друга.

— Если верить тому толстобрюхому констеблю, Гарри Рексэму, он не высовывает нос из своей берлоги с того самого дня, как убили преподобного Вудбриджа.

Маленький денди выругался себе под нос: в темноте он не заметил лужу грязи, и на надраенном до зеркального блеска высоком сапоге появилось несколько отвратительных пятен.

— Наверное, пропивает полученные деньги?

Алекс мрачно кивнул. Благодаря сведениям, полученным от Рексэма, ему уже удалось отыскать Джима Баркера, того самого забияку-матроса, от которого он спас в прошлом году преподобного Элайджу Вудбриджа. Джим давно уже не ходил в плавание и обзавелся кое-каким подпольным бизнесом в районе доков. Он был совладельцем одного из борделей и вдобавок промышлял похищениями детей, которых продавал потом содержателям воровских притонов, а те, в свою очередь, делали из них профессиональных карманников. Естественно, он был готов на все, лишь бы убрать помеху своему бизнесу в лице упрямого священника и его дочки.

Джим нанял Джона Слокума, того самого негодяя в красном камзоле, что участвовал в неудачном покушении на священника в прошлом году. Сегодня утром Джим, не без помощи Алекса, получил по заслугам. Больше он никого и никогда не сумеет нанять. Перед смертью Баркер выдал Алексу и Драмму имя своего сообщника, чьими руками он убрал Элайджу Вудбриджа.

Алекс дал знак Драмму прикрыть его со спины и пинком распахнул дверь в темную прокуренную комнатушку. В ноздри ударил застоявшийся запах опиума, дешевого джина и грубого, животного секса.

— Празднуем, мистер Слокум? — поинтересовался Алекс низким, зловещим голосом. Убийца Вудбриджа развалился на продавленной кровати в обнимку с голой толстозадой потаскухой.

Он даже не потрудился снять с себя тот самый засаленный красный камзол, в котором щеголял во время их первой встречи. Лихорадочно блестевшие глаза Джима Слокума сфокусировались на Алексе, а слюнявые губы скривились в жуткой ухмылке. Он мигом скатился с кровати и прохрипел севшим от дыма голосом:

— Да кто ты такой, чтоб врываться сюда без спросу?

— Убирайся отсюда, пока не поздно! — обратился Алекс к ошарашенной шлюхе. Ее бледная физиономия была вся изрыта оспой, а тело было покрыто сыпью. Это говорило о том, что женщина больна сифилисом. Можно было не сомневаться: рано или поздно болезнь прикончит и мистера Красный Камзол, но в планы Алекса никак не входило дарить Джиму Слокуму этот отрезок жизни. Шлюха подхватила с пола свои вещи и бочком протиснулась в дверь мимо Блэкторна. Убийца встряхнул головой, стараясь скинуть дурман.

— Эй, ты что делаешь? — чертыхаясь, взревел Слокум при виде того, как Алекс принялся методично вытряхивать на пол содержимое ящиков обшарпанного комода. Он как раз взялся за последний ящик, когда Слокум выхватил спрятанный под тюфяком нож и ринулся в атаку. Но Алекс был готов к этому коварному нападению со спины. Он развернулся и так ударил Слокума по руке, что она с громким хрустом врезалась в стену, а нож полетел на пол. Словно по мановению волшебной палочки, в руке у Алекса блеснул его собственный нож, оказавшийся в весьма неприятной близости от горла Слокума.

— Мне нужны часы.

— Какие такие часы? — Слокуму пришлось встать на цыпочки и вжаться в стену, чтобы хоть немного отодвинуться от острого лезвия ножа.

— Те самые золотые часы, которые ты снял с тела преподобного Вудбриджа. Это семейная реликвия, и его дочка хочет получить ее назад. Судя по твоей любви к красивым вещам, — Алекс прошелся брезгливым взглядом подавно завшивевшему красному камзолу, — ты оставил их у себя как недостающую деталь к твоему выходному костюму. Тебе сильно повезло, если ты их еще не продал… — Капля крови вытекла из-под острия ножа и скользнула вниз по грязной шее.

— Да вы что, господин хороший, никаких таких часов я отродясь… — Хныканье было прервано новым нажатием ножа. Теперь капли крови слились в тонкую струйку, расплывшуюся по воротнику.

— Советую тебе отвечать как на духу. Можешь поверить мне на слово, что моя семья — моя индейская семья там, в Америке, научила меня парочке отличных трюков. Ты не умрешь сразу, ты проживешь несколько дней и каждую минуту будешь молить о смерти! Если не веришь — спроси у Джима Баркера… если он еще не подох!

— Они здесь! Я правда их взял! Я… я скажу, где их спрятал, только ты обещай меня не резать! — Судя по всему, от ужаса Слокум моментально протрезвел.

— Очень хорошо, обещаю тебя не резать, — сказал Алекс и опустил нож. — Доставай часы.

Драмм стоял на пороге и одним глазом следил за тем, что происходит в комнате, а другим посматривал в темный переулок. Слокум опустился на колени возле кровати и засунул руку в дыру тюфяка. Старинное золото тускло сверкнуло в пламени единственной свечи, горевшей в помещении.

— Положи на стол, — холодно приказал Алекс. Как только убийца выполнил приказ, он одним мощным движением свернул ему шею: — Я обещал всего лишь не резать тебя, Джим.

Драмм нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пока Алекс разглядывал часы.

— Пусть у Джосс останется хотя бы это… Наконец маленький денди не выдержал:

— Лучше бы нам не задерживаться здесь, Алекс. В этом крысином гнезде вести разносятся быстро. Как бы кому-нибудь не захотелось отнять у тебя эту добычу.

— Спасибо, дружище. — Алекс встряхнулся и спрятал часы в жилетный карман. — Ты всегда готов прийти на помощь, даже когда дело чревато опасностями!

Двое мужчин без происшествий вышли из тупика и оказались на улице, где можно было нанять кеб. В экипаже Алекс снова достал часы, сжал их в кулаке и задумался. Зеленые глаза Драмма оживленно сверкнули.

— И чем тебя околдовал этой несчастный синий чулок? Ты определенно от нее без ума!

— Ты имеешь в виду Джосс? — рассеянно спросил Алекс. Он явно слушал вполуха.

— Да, ту самую верзилу… впрочем, ты и сам у нас мальчик не маленький! А значит, она для тебя невеста в самый раз! — Он потеребил подбородок и с ехидной улыбкой добавил: — Представляю, какая из вас выйдет пара!

— О чем это ты тут болтаешь? — возмутился Алекс.

— Как о чем? О тебе и о дочке священника, разумеется! — ответил Драмм, безмятежно хлопая ресницами.

— Ты говоришь так, будто я в нее влюблен!

— Мой мальчик, — с торжествующим видом сказал Драмм, — я всегда знал, что ты самый большой оригинал в этом городе! Ты влюбился в женщину не за красоту, а за ум!

— Никогда в жизни не слышал такой извращенной ерунды! Драмм зацокал языком:

— Ваше неуместное возмущение, сударь, говорит само за себя!

— Но это же полная чушь! — Алекс не замечал, что все еще держит в руках золотые часы.

— Старина, если ты будешь продолжать сжимать их, то бедной девушке достанется лишь горстка хлама. — Драмм ткнул пальцем в его кулак. Алекс поспешил разжать пальцы и сунул часы в карман.

— Мы с Джосс друзья… и довольно близкие друзья, если уж на то пошло. Послушай, я понимаю, что дружба между мужчиной и женщиной кажется тебе необычной — и действительно, такое встретишь не часто, — но Джосс мне не более чем товарищ. С ней просто приятно общаться и говорить обо всем на свете. Черт побери, это ведь не какая-нибудь безмозглая кокетка из высшего света!

— Ну что ты, дружище! — Драмм в притворном ужасе замахал рукой в перчатке. — У меня и в мыслях не было ничего подобного! Разве я посмел бы отвести нашей безупречной мисс Вудбридж столь аморальную роль? Нет, ее предназначение в другом…

— Быть женой?.. — с ужасом закончил за него Алекс. Не веря своим ушам, он посмотрел на Драмма и нервно рассмеялся. — Черт побери, Драмм, а ведь я готов был тебе поверить! И как тебе вообще могла прийти в голову мысль, что я собираюсь жениться? Да предложи мне хоть саму Елену Троянскую, я бы не пошел под венец! С какой стати мне изменять этому правилу ради Джосс?

— Не лучше ли тебе самому найти ответ на этот вопрос? — лукаво ответил Драмм.

Жениться?! На Джосс?! Алекс все еще не мог прийти в себя после разговора с Драммом. Он собирался с самого утра навестить Джосс, чтобы вернуть ей часы, но решил сначала разобраться в собственных чувствах. Библиотека в особняке Кэрузерзов подходила для этого как нельзя лучше: здесь всегда топили камин, а в баре был отличный бренди.

— Похоже, я совсем запутался, — пробормотал Алекс, приканчивая очередной бокал. — Нельзя так раскисать, это не по-мужски.

И правда, почему на него так подействовал шутливый разговор в карете? Кто виной этому Драмм или Джосс? Он ведь никогда не хотел ее как женщину, а уж тем более не мог представить в роли жены! Алекс пропустил еще пару бокалов и решил для себя: он любит Джосс за то, что она такая, какая есть. И точка. Нет смысла продолжать бессмысленные копания в природе их отношений.

Монтгомери Кэрузерз задержался на пороге библиотеки, разглядывая мрачное лицо своего племянника. Он только что вернулся домой после удачной партии в вист и теперь чувствовал себя в гармонии с остальным миром.

Под влиянием этой благостной минуты барон даже не побоялся признаться себе, что привязался к юному дикарю из колоний, несмотря на его сомнительную родню со стороны отца. Пожалуй, в некотором смысле Алекс заменил ему сына. Хотя, конечно, Монти ни за что не скажет этого вслух. Вот если бы найти способ сделать Александра Блэкторна наследником родового титула Рашкрофтов! Барон усмехнулся, на минуту представив, какой шум поднимет уязвленная этим обстоятельством лондонская знать.

В эту минуту Алекс поднялся со своего кресла, а Монти вошел в комнату.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию, мой мальчик? Налей себе… впрочем, ты и так не терял времени даром! — воскликнул Монти при виде опустевшего графина с его лучшим бренди.

Алекс пропустил язвительное замечание мимо ушей и поделил остатки янтарной влаги на две равные порции.

— Что-то ты задержался сегодня.

— Зато ты поднялся ни свет ни заря, — заметил Монти. — Должен признать, что тебя недаром считают удачливым игроком в лучших заведениях этого города. Чувствуется моя школа! — И он отсалютовал племяннику поднятым бокалом. Алекс ответил ему тем же.

— У меня была неплохая подготовка еще в Джорджии, когда я развлекался в обществе своего кузена Роба. Хотя Роб был старше меня, дядя Куинт всегда повторял…

— Куинтин Блэкторн не может быть твоим дядей! — сердито перебил Монти и осекся при виде того, как эти слова ошарашили Алекса. — Если уж быть точным, — добавил он более спокойным тоном, — он всего лишь кузен твоего отца, значит, тебе приходится всего лишь дальним родственником!

— Но они с моим отцом были всю жизнь как братья, — возразил Алекс, все еще удивленный столь непонятной ему вспышкой ревности. Поскольку чувствовалось, что Монти сам испытывал неловкость за свою несдержанность, юноша поспешил закрыть тему, добавив с простодушной улыбкой: — К тому же я с детства привык звать его дядей, милорд.

— Тебе нет никакой нужды искать родню на стороне, — заметил Монти, милостивым кивком давая Алексу понять, что больше не сердится на него. — Теперь ты принят в высшем обществе. Кстати, куда ты вдруг запропастился? И в «Уайтсе», и у Чичестера все в один голос твердят, что не видели тебя по меньшей мере неделю.

— Ну, теперь они вообще не скоро меня увидят.

— Да-да, я наслышан о твоем увлечении… скажем так, оборотной стороной Лондона. — Монти не удержался от лукавой улыбки. — Не понимаю, как ты мог так быстро отвернуться от твоего скорбящего синего чулка?

— Мое отсутствие имеет непосредственное отношение к мисс Вудбридж, но почему это тебя так беспокоит? — Алекс едва успел подавить вспышку раздражения. Пропади все пропадом! Какого черта все суют нос в его с Джосс дела?

— Да, собственно, меня это совершенно не беспокоит. Просто все пребывают в недоумении по поводу того, что будет с ней делать бедняга Сатингтон.

— Сатингтон? А при чем здесь этот старый хрыч? До сих пор ему не было никакого дела ни до нее, ни до его родного брата. Он даже не потрудился прийти на похороны!

— И все же он принял ее под свое покровительство. И теперь публика заключает пари, кто из них возьмет верх: старина Эверетт, закоренелый тори, или мисс Вудбридж, убежденный виг[4 - Тори (консерваторы) и виги (либералы) — две противоборствующие партии в английском парламенте.].

— Что это значит — взял под покровительство?

— Так ты не знал? Представляю, до каких глубин городского дна ты в поисках приключений опустился на этот раз! Насколько мне известно, сразу после похорон мисс Вудбридж оказалась выброшенной на улицу. Подробностей я не знаю, но поговаривают о том, что хозяйка их гостиницы нашла более надежного постояльца. Ну, а благовоспитанные господа методисты не потерпели в своих рядах одинокую девицу без гроша за душой и без приличного опекуна. Словом, без поддержки Элайджи она всюду получила от ворот поворот!

— И ей ничего не оставалось, как обратиться за помощью к возлюбленному дядюшке Эверетту, — язвительно сказал Алекс. Ну почему эта упрямица ни слова не сказала ему? А может, она и пыталась к нему обратиться, да он не знал? Ведь с тех пор как Алекс пустился по следу убийц преподобного отца, он ни разу не просматривал почту!

— Представляю, как Эверетт ломает голову над тем, куда бы пристроить это ходячее недоразумение! — хмыкнул Монти.

— Джосс никогда не найдет общий язык с этим старым напыщенным индюком. Прошу извинить меня, милорд, но я бы хотел просмотреть всю почту за неделю.

Монти с достоинством ответил на торопливый поклон Алекса и еще долго стоял, глядя ему вслед.

— Ну, а что теперь у тебя на уме, мой мальчик? — пробурчал он.

Оказавшись у себя, Алекс первым делом переворошил всю корреспонденцию и нашел лишь одно письмо от Джосс. В нескольких строках она сообщала, что печальные обстоятельства вынудили ее принять решение перебраться на Мейфэр, к ее дяде. Ничего себе печальные обстоятельства! И о каком решении может идти речь, если ее выкинули на улицу?

— Почему, почему ты не пришла ко мне, Джосс? — Алекс задал вопрос в пустоту. Но ответ был ему известен: гордость, независимость и неукротимый дух, что никогда не позволит людям с чувством собственного достоинства стать обузой для тех, кто им дорог. По крайней мере Сатингтон был самым близким ее родственником по отцу. Надо сказать, это не помешало ему остаться мерзким эгоистичным старикашкой.

Но даже теперь, несмотря на досаду, Алекс с усмешкой произнес:

— Ах, Джосс, этот старый ублюдок будет проклинать тот день, когда ты появилась на свет!

Завтра он непременно нанесет визит мисс Джоселин Вудбридж, племяннице графа, и вернет ей отцовские часы. У него еще будет время позаботиться о том, как освободить Джосс от опеки Сатингтона.


Глава 9


— Этот жуткий пес — приспешник самого дьявола! Его следует немедленно удалить из моего дома! — заявил сэр Эверетт, едва Джосс, вызванная горничной, успела перешагнуть порог его кабинета.

— Я ни за что не расстанусь с Поком! Это единственная нить, связывающая меня с прежней жизнью…

— Что лишний раз говорит о том недостойном существовании, которое ты вела до сих пор, глупая девчонка! У тебя еще меньше понятий о приличиях, чем было у моего чокнутого братца! — пробормотал граф себе под нос.

У Джосс на языке вертелся язвительный ответ, однако она предпочла промолчать, заметив ледяной взор надменных голубых глаз, до боли похожих на глаза ее отца, но совершенно лишенных душевного тепла и доброты.

— Эта тварь терроризирует твою горничную. Девушка отказывается входить в твои комнаты. Хорошо обученная обслуга обходится мне в изрядную сумму, а я не намерен платить за то, что манкируют своими обязанностями!

— Никто не просил вас ее нанимать. Я прекрасно обойдусь без горничной!

Сатингтон с отвращением взглянул на ее тусклые волосы, кое-как собранные в узел, на бесформенное серое платье и фыркнул:

— Это очевидно и без твоих признаний! Черного кобеля не отмоешь добела! Пожалуй, я просто дам ей расчет, да и дело с концом!

— Ох, но я совсем не хочу, чтобы Блюсетта из-за меня потеряла место! — Джосс пришла в ужас от мысли, что по ее вине кто-то может лишиться работы и крыши над головой. Пусть даже этой несчастной окажется задиристая молодая француженка, выбранная леди Харрингтон. Пок во всем был заодно с хозяйкой и с первых же минут проникся к Блюсетте стойкой неприязнью.

— Выбирай: или собака, или горничная! — отчеканил граф, величаво вскинув массивную породистую голову. Это был довольно привлекательный мужчина, а его талантливый портной умел подчеркнуть достоинства фигуры и скрыть появившееся с годами брюшко. Только небольшие мешки под глазами да складки вокруг рта выдавали пристрастие этого человека к обильной еде и дорогому портвейну.

— Я выбираю обоих, — невозмутимо ответила Джосс. Проведя под кровом у сэра Сатингтона целую неделю, она успела понять, что перечить этому самодуру опасно. И прежде чем он успел взорваться, Джосс торопливо добавила: — Блюсетта может входить ко мне через гостиную. А я в это время буду держать Пока в спальне.

— Учти, еще одна жалоба на порванные простыни, и этой твари конец!

— Этого не повторится. Просто мы иногда играем и… и забываемся. Пок не привык целыми днями сидеть в четырех стенах. Сегодня я возьму его с собой на дежурство. Он получит хорошую разминку.

— На дежурство? — переспросил граф, уставившись на нее в монокль. Его брови от удивления так изогнулись, что слились с тщательно уложенным париком, под которым старик прятал свою лысину.

— Да, на дежурство в больнице. После похорон я не появлялась там больше недели, и настала пора вернуться на работу.

— Ни один из моих домочадцев на милю не приблизится к тем отбросам общества, что не брезгуют койкой в больнице для бедняков! А ты… женщина из приличной семьи… возишься с голыми мужчинами?! Недопустимо, немыслимо! Мой брат окончательно рехнулся! Разве так воспитывают девушек? Ничего удивительного, что ты стала похожа на чучело! Даже думать не смей об этой больнице! Я ясно выразился?

— Яснее некуда, милорд. Впредь я буду ходить на работу, не тратя времени на то, чтобы отчитываться перед вами, — дерзко заявила Джосс. — То же касается и моих уроков в школе. Я не собираюсь их прекращать — по крайней мере до тех пор, пока методистская миссия не найдет мне достойную замену.

Румяная физиономия графа угрожающе посинела, как будто его вот-вот хватит удар.

— Неблагодарная, развратная соплячка! Да ты совсем распоясалась! Будешь сидеть под замком у себя в комнате, пока не образумишься! Я хозяин в этом доме, и никто здесь не смеет мне перечить!

— Тогда мне придется последовать доблестному примеру отца и покинуть ваш дом, милорд. — Джосс старалась придать голосу уверенность и твердость, хотя внутри у нее все сжималось от страха. Господи, куда же она пойдет?..

Не успела Джосс выйти из библиотеки, как на звонок графа явился рослый лакей и встал на пороге, ожидая приказаний.

— Никуда ты не пойдешь, ничтожество! Как это ни печально для нас обоих, ты родилась женщиной и лишилась опекуна. На мне как на главе семьи лежит досадная обязанность заботиться о твоем благополучии, и я не позволю тебе шляться по улицам, как какой-то оборванке! Мне плевать па твою неблагодарность, но я не хочу, чтобы обо мне судачил весь свет!

Джосс посмотрела на равнодушную физиономию лакея и убедилась, что без приказа хозяина тот не двинется с места. Она терпеть не могла лгать, но дядя не оставил ей выбора.

— Милорд, я понимаю причины вашего недовольства. Как вы справедливо напомнили, мне больше не к кому пойти. Но если вас не устраивает моя работа на пользу бедным, чем бы вы посоветовали мне заняться?

— Заняться? — Графу показалось, что он ослышался. — Да разве леди могут чем-то заниматься, кроме вышивки, игры па фортепиано или рисования акварелью? Развлекайся, ходи на прогулки, как и положено женщине нашего круга. Или еще лучше: я попрошу свою дочь сводить тебя в портновскую лавку. Хватит ходить в этих обносках! На них даже старьевщик не позарится!

— Как скажете, милорд. Я ни в коей мере не хотела бы причинять вам неудобство своим недостойным видом.

Граф окинул ее брезгливым взглядом и процедил:

— Только не забывай, барышня, что ты живешь у меня из милости. И веди себя соответственно.

Джосс спешно потупилась, чтобы не выдать пламя возмущения, полыхавшее у нее во взоре. «Терпение! Как часто папа призывал на помощь терпение — и был прав!» Следует выждать подходящий момент и начать осуществлять хитроумный план, который она составляла целую неделю. Граф сам предложил ей развлекаться на манер прочих дамочек из высшего света. Достаточно прибегнуть к небольшой хитрости, чтобы убедить Сатингтона в своей покорности и готовности следовать его советам, а уж Джоселин Вудбридж может быть чрезвычайно хитрой, если того требуют обстоятельства.

— Мистер Александр Блэкторн хотел бы видеть вас, мисс Вудбридж. Что ему передать? — Вышколенный лакей с почтительным поклоном подал на подносе элегантную визитную карточку, опасливо косясь на Пока, не отходившего от хозяйки и готового в любой момент кинуться на ее защиту.

— Конечно, Кеннет, я сейчас же к нему спущусь. Будьте добры, проводите мистера Блэкторна в зеленую гостиную, — отвечала Джосс. — Пок, к нам пришел Алекс! — сказала она терьеру, и пес замахал хвостом. Джосс уже начинала беспокоиться о своем друге. Он все время был рядом во время похорон, а теперь загадочно исчез. — Идем, Пок, встретим нашего гостя!

И Джосс поспешила к выходу. Она ужаснулась, когда проходила мимо висевшего на стене зеркала. Боже милостивый, ну и вид! Как всегда, очки сидели на переносице криво, а у этой истерички Блюсетты так затряслись руки, когда Пок заворчал на нее, что она вместо прически устроила на голове Джосс настоящее воронье гнездо.

На подоле ее самого нарядного платья из бледно-желтой кисеи расплылось зловещее синее пятно. Она опять уронила на колени перо из чернильницы. А все потому, что вместо нормального рабочего стола ей приходилось довольствоваться каким-то смешным сооружением на Тонких кривых ножках, неспособным уместить на своей поверхности все ее бумаги и книги. Присцилла, ее кузина, жила в этой комнате до того, как вышла замуж за лорда Харрингтона. С тех пор обстановку здесь не меняли. Джосс ужасно тосковала по простоте и удобству своих прежних комнат.

— От того, что я стану без конца вздыхать о прошлом, будет не больше толку, чем от попыток приукрасить свою внешность, — обратилась она к терьеру. — Можно подумать, Алекс никогда раньше меня не видел!

Не тратя времени даром, они быстро спустились в гостиную, чтобы повидаться с другом.

— Алекс, я беспокоилась о вас! — воскликнула Джосс, не в силах сдержать охватившее ее волнение. Пок с радостным лаем кинулся навстречу юноше. Алекс присел на корточки и похлопал его по спине. — Что с вами стало? — с укором спросила Джосс.

— Пожалуй, в данном случае уместнее тревожиться о том, что стало с вами! — Он выпрямился и обвел гостиную выразительным взглядом. — Джосс, это чертовски похоже на золотую клетку! — Он ласково сжал ее ледяные руки в своих, с тревогой заглядывая ей в глаза.

Джосс ответила неестественно безмятежной улыбкой:

— Да, пожалуй, это выглядит несколько… вычурно на мой вкус.

— А что же ваш дражайший дядюшка Эверетт? — Алекс по-прежнему не сводил с нее живых темных глаз.

— Боюсь, нам с графом так и не удалось найти общий язык, — призналась она.

— Шестое чувство мне подсказывает, что вы не сошлись во взглядах на жизнь. — Алекс не выдержал и усмехнулся.

Джосс прошла к окну, села на стул и жестом предложила гостю расположиться напротив.

— Рано или поздно мне все равно пришлось бы научиться терпению. Папа всегда укорял меня в излишней дерзости. Его милость запретил мне работать и в больнице, и в приюте для беспризорников.

— Боюсь, что по его понятиям это несовместимо с представлением о приличной леди.

— Да, я знаю, что леди предназначена быть украшением приличной семьи, но коль скоро из меня украшения не получится, я, кажется, нашла способ продолжать свою деятельность… хотя для этого мне придется прибегнуть к небольшой хитрости, — добавила она, заговорщически понизив голос.

— Что это вы задумали, Джосс? — поинтересовался Алекс с лукавой улыбкой.

— Я скажу графу, что решила восполнить пробелы в образовании и хочу изучить все тонкости поведения приличной дамы. По утрам я буду ходить на уроки к месье Ле Бо. Как вам должно быть известно, утром бывает самое выгодное освещение для занятий живописью, — пояснила она с ехидной улыбкой. — А днем синьор Вальполла станет давать мне уроки игры на фортепиано.

— Графу ваше образование влетит в приличную сумму! — Теперь уже Алекс улыбался во весь рот.

— Совершенно верно. Представляете, сколько всего можно будет накупить на эти деньги для школы и больницы! Пока он будет считать, что я хожу на уроки, мне никто не помешает заниматься своими делами!

— А если он что-то заподозрит?

— Мне будет достаточно ходить в платье, заляпанном краской, и бренчать на фортепиано по вечерам, — отвечала Джосс, небрежно пожимая плечами. — Я ведь уже умею играть! — добавила она с дьявольской улыбкой.

— Ах, вот теперь я снова вижу мою прежнюю неунывающую Джосс! — Алекс по-братски пожал ей руку. — Я ужасно огорчился, когда узнал, что вас вынудили покинуть ваши с отцом комнаты.

— Тетя Регина не так уж и виновата. — Джосс пожала плечами, давно смирившись с этим предательством. — Она отлично знала, что мне нечем будет платить ей.

— А разве какое-нибудь из этих ваших бесчисленных обществ не могло назначить вам хоть какое-то содержание?

— Я стала одинокой женщиной, лишившейся опекуна, — впервые в голосе Джосс прозвучали обида и боль, — и все как один решили, что это не позволяет мне ни учить детей, ни ухаживать за больными.

— Черт бы побрал всех этих святощ с их идиотской моралью и приличиями! Вы сами вольны выбирать себе занятие по душе, Джосс!

— Спасибо вам, Алекс, за то, что все еще верите в меня! — Она грустно улыбнулась при виде его простодушной вспышки гнева.

— Но почему вы не пришли ко мне, Джосс? Я сумел бы вам помочь. У меня достаточно денег. Черт побери, я…

— Алекс, я не могу жить на чьи-то подачки. Я слишком ценю вашу дружбу.

— Именно поэтому вам и следовало обратиться ко мне, а не разыгрывать из себя идиотку, стараясь выжить у Сатингтона!

— Алекс, вы представляете, какой поднимется шум, если узнают, что я живу с вами под одним кровом? По-вашему, нас не обвинят в том, что мы сами стараемся кого-то разыграть? Я-то отлично понимаю, что полная чушь — вообразить нечто подобное о такой образине, как я. Но слухи пойдут один чудовищнее другого! А я не хочу, чтобы из-за меня на вас возводили напраслину! — убежденно закончила Джосс.

У Алекса вырвался громкий вздох.

— С каких это пор нас стало беспокоить общественное мнение? — решительно сказал он. — Обещайте, что если жить у графа станет совершенно невозможно, если у вас возникнут какие-нибудь проблемы, вы немедленно отправитесь ко мне! Вместе мы непременно найдем выход из любой ситуации. Обещаете?

— Обещаю, — неохотно ответила она. — Но вы напрасно беспокоитесь, этот старый дьявол уже у меня в руках. Понимаете, ему ведь главное — внешние приличия, а что за этим кроется — наплевать.

— Он что, считает заботу о вас неприятной для себя обязанностью?

Джосс неохотно кивнула и постаралась сменить тему беседы:

— Ну а теперь ваша очередь, выкладывайте мне всю правду, где вы пропадали? Разбивали сердца красоткам или обставляли полгорода в вист?

Алекс с суровым видом покачал головой и достал из кармана жилета золотые часы.

Джосс невольно охнула, почувствовав на ладони знакомую тяжесть. Пальцы сами нажали на пружину и пробежались по искусной гравировке на крышке.

— Где вы их нашли, Алекс? Как вам это удалось?

— Там, где я и пропадал все эти дни — в логове убийцы вашего отца, Джосс, — тихо сказал он.

Ее глаза наполнились слезами. Она упрямо смахнула их и строго взглянула на Блэкторна:

— Вы нашли того, кто убил папу?

— Это был Джим Баркер, — сказал Алекс. — Он нанял другого убийцу, по имени Джон Слокум.

— Алекс, вы… вы убили этих людей?

— Скажем по-другому: я восстановил справедливость, — твердо ответил он.

— Понимаю. Моя вера учит прощению и осуждает месть. Но я не могу сожалеть об их гибели, потому что в противном случае, кто знает, сколько еще невинных жертв пострадало бы от их рук? Но вы снова рисковали жизнью ради меня. А вдруг бы вы погибли?

— Как говорит бабушка Чарити, я слишком большой пройдоха, чтобы умереть в молодые годы! — заявил Алекс с самодовольной улыбкой. — К тому же я был не один. Меня повсюду сопровождал Драмм.

— Значит, теперь я в долгу и перед ним. Непременно нужно будет его поблагодарить. — Однако ее не очень-то радовала эта перспектива.

— Джосс, вы что, подавились костью? — ухмыльнулся Алекс.

Вслед за томительными зимними месяцами пришла весна 1812 года, и слухи о грядущей войне с Америкой затмила скандальная речь премьер-министра Спенсера Персиваля, произнесенная 11 мая. Не прошло и месяца, как правительство пало. Пока городская чернь бушевала на улицах Лондона, в литературных салонах все дружно пели дифирамбы выдающемуся новому поэту, сочинившему бесподобное «Паломничество Чайльд Гарольда».

Алексу удалось побывать на нескольких вечерах и даже познакомиться с юным литературным львом, однако Джосс мало интересовал скандальный успех лорда Байрона. Она была слишком занята своей двойной жизнью под крылом у дражайшего дяди Эверетта. Какое-то время девушка опасалась, как бы ему не пришло в голову забрать ее из Лондона в загородное поместье, но граф снизошел до просьбы Джосс не прерывать успешных уроков. Скорее всего он был только рад хотя бы на время избавиться от ее присутствия.

Но в апреле Сатингтон вернулся, и Джосс снова пришлось врать и притворяться, чтобы иметь возможность заниматься своими делами. Это угнетало ее открытую и честную натуру, да вдобавок дядю все сильнее раздражали визиты в их дом Алекса Блэкторна. Надо сказать, что молодой американец к этому времени успел приобрести столь скандальную славу, что с успехом мог бы помериться ею с самим лордом Байроном.

Итак, жизнь Алекса и Джосс шла своим чередом и была в общем-то довольно монотонной, если бы не Пок. Как-то раз летом, в то время как Джосс трудилась с больнице, Пок среди бела дня бежал по улице, сжимая в зубах огромную черную крысу. К вечеру слухи о его доблести распространились по всему городу. К несчастью, в них упоминалась не просто «собака», а «чистокровный стаффордширский терьер дочки убитого священника». И когда вечером Джосс, ни о чем не подозревая, вернулась домой, граф уже поджидал ее в своем «логове». Так Джосс называла его вызывающе роскошный кабинет с огромной медвежьей головой, злобно сверкавшей алыми стеклянными глазами. Однако хищное выражение оскаленной медвежьей морды не шло ни в какое сравнение с холодной яростью, полыхавшей в колючих глазах графа Сатингтона.

— Джоселин, я получил ошеломившее меня известие. Честно говоря, я не мог поверить своим ушам, — без обиняков начал он, как только племянница села в кресло напротив него.

До сих пор Джосс еще надеялась на то, что слухи о подвигах Пока не достигли Мейфэра. Однако языки домашней челяди и уличных торговцев оказались гораздо проворнее.

— Какое известие, милорд? — спросила она как ни в чем не бывало.

— Подумать только, святая простота! — злобно ухмыльнулся граф. — Известие о стаффордширском терьере, поставившем весьма оригинальный рекорд! О терьере, придушившем черную крысу невероятных размеров! О терьере, притащившем эту крысу своей дорогой хозяйке, дочке мятежного священника, которая, оказывается, не покладая рук работает в Ист-Эндской больнице для бедных! Это правда? Не смей мне врать, соплячка!

— Правда о чем именно? — Джосс нервно облизнула губы. — О том, что крыса была велика? Или о том, что я была в больнице?

— Пропади пропадом этот пес вместе с крысой! Ты действительно все это время таскалась в госпиталь и занималась там черт знает чем?

— Да, — гордо выпрямившись, отчеканила Джосс, — я по-прежнему работаю в госпитале. И занимаюсь там не черт знает чем. Я облегчаю страдания своим ближним!

— Так вот чему учат твои методисты? Обману и воровству? — вкрадчиво поинтересовался граф.

— Я не потерплю издевательств над своей верой, милорд! Да, я живу в вашем доме и вынуждена подчиниться требованию посещать службы в англиканской церкви, но я по-прежнему считаю себя последовательницей мистера Уэсли. Я признаю свою вину. Я обманывала вас, когда говорила, что хожу на уроки. А на ваши деньги я покупала лекарства для больных. Смею надеяться, что вы…

— Что — я? Прощу твои выходки? Посмотрю сквозь пальцы на то, что ты вымогала у меня деньги под фальшивым предлогом? Поблагодарю за то, что ты выставила меня на посмешище после того, как я подобрал тебя с улицы?

— Я прошу извинить меня за то, что вынужденно пошла на этот обман, дядя Эверетт. — Вряд ли это можно было назвать покорной мольбой о прощении, но больше Джосс ничего не смогла из себя выдавить. Она не сожалела о содеянном и покорно ждала неизбежной вспышки гнева.

— Ты просто неблагодарная извращенка! Я не в состоянии исправить то, что ты уже натворила. Но я не позволю тебе поступать по-своему и впредь!

— Что это значит, милорд? — Впервые за весь разговор Джосс стало по-настоящему страшно.

— Я не обязан и не собираюсь перед тобой отчитываться! — рявкнул граф, жестом приказывая ей удалиться.

Не пройдет и недели, как об этой позорной эскападе будет судачить весь свет. Будь проклят тот день, когда он решил пригреть на груди эту змею! Но с другой стороны, что бы сказали в свете, если бы стало известно, что родная племянница высокородного графа оказалась на улице, без крыши над головой? Как ни крути — все плохо. Остается лишь одно решение. Он немедленно выдаст ее замуж. Даже такая неумытая верзила не останется без жениха, если получит хорошее приданое. Деньги могут сделать все. А денег у графа Сатингтона тона достаточно.


Алекс с сожалением покинул квартиру Констанции, своей новой подружки, и направился в доки, в контору старины Терлоу. По дороге он думал об очередном письме, полученном из дома. Леди Барбара в самых униженных выражениях умоляла его все о том же: жениться, остепениться, вспомнить об ответственности перед семьей… Черт бы побрал этого Тоби с его неуклюжестью! Против воли Алекс ощущал, как пресловутая ответственность перед семьей ложится ему на плечи тяжелым грузом. Правда, его уже не так угнетала необходимость заниматься делами. Он оказался на удивление неплохим бизнесменом, и даже немногословный Берти похвалил его пару раз, хотя с сомнением относился к тем изменениям в списках ввозимых в Штаты товаров, которые делал Алекс.

А вот мысль о необходимости жениться по-прежнему приводила Алекса в ужас. Он так задумался, что не заметил, как дошел до склада, где находилась контора мистера Терлоу. Наверняка старина Берти первым делом напустится на молодого партнера с упреками по поводу того, что он закупил слишком много мебели из тикового дерева. Но не успел он открыть дверь конторы, как на грудь ему кинулась Джосс.

— Ох, Алекс! — рыдая, воскликнула она. — Вы должны устроить мне место на одном из ваших кораблей! Я покидаю Англию немедленно!


Глава 10


— Покидаете Англию?! Джосс… — Он приподнял ее лицо и снял с носа очки. От слез ее глаза припухли и покраснели, а сама она показалась Алексу на удивление бледной. Он никогда не видел Джоселин Вудбридж в таком отчаянии. А ведь она держала себя в руках даже в те минуты, когда узнала о гибели своего горячо любимого отца. — Что случилось? — ласково спросил Алекс, увлекая свою приятельницу из шумной конторы в тесный кабинет, где работал Бертрам Терлоу.

— Берти, вас не затруднит, если мы с мисс Вудбридж ненадолго останемся тут вдвоем? — обратился Алекс к тучному пожилому человеку, корпевшему над огромным гроссбухом.

— А? Что такое? — Терлоу поднес слуховую трубу к уху, спрятанному под завитками растрепанного старого парика. Когда Алекс прокричал свою просьбу еще раз, его партнер нехотя вылез из-за стола, сгреб в охапку бумаги и вышел, бурча что-то неодобрительное по поводу нравов нынешней молодежи.

Алекс отвел Джосс в дальний угол, где пылились два забытых кресла для посетителей. Она как раз собиралась сесть, но молодой человек остановил ее, убрал с сиденья стопку пожелтевших от времени бумаг и стряхнул пыль, после чего предложил:

— Ну вот, присядьте и объясните мне все по порядку. — Он вернул своей необычной гостье очки и устроился в кресле напротив.

Джосс первым делом избавилась от непрошеных слез и водрузила очки на нос, чтобы поскорее увидеть столь дорогое ей лицо.

— Мне ужасно стыдно за свое поведение, Алекс. Мистер Терлоу наверняка решил, что я сбежала из сумасшедшего дома, когда я без спросу явилась в вашу контору и заявила, что непременно должна вас повидать. Дворецкий у Кэрузерзов сказал, что вы почти не ночуете дома, и я просто не знала, где вас искать. — Она глубоко, прерывисто вздохнула, стараясь подавить рвавшиеся из груди рыдания.

— Но скажите, почему вы захотели бежать из Англии? — растерянно спросил Алекс.

— Боже упаси, ничего подобного не хотела! Но у меня нет выхода. Этот мой дядя Эверетт…— при одном упоминании его имени бедняжку передернуло от злости, — намерен силой выдать меня замуж! Свет еще не видел такого жуткого, отвратительного мезальянса!

— Мезальянса? Вы хотите сказать, он нашел вам жениха? — Алекс вздрогнул. Было очевидно, что у Джосс нет никаких перспектив найти приличного ухажера, и, видимо, старый граф воспользовался испытанным средством: предложил какому-нибудь разорившемуся пэру кругленькую сумму, лишь бы сбыть с рук непокорную девицу. — И кто же это?

— Сэр Сесил Ярдли, — с отвращением произнесла она.

— Ярдли? — Алекс решил, что ослышался. Насколько он знал, этот старый жирный прохвост давно разменял седьмой десяток, потерял все зубы и к тому же промотал все деньги, гоняясь за молоденькими куртизанками. Поговаривали также, что сэр Сесил весьма горяч нравом, скор на расправу и болен дурной болезнью.

— Именно он. Граф уверяет меня, что этот вонючий старый греховодник спит и видит, как бы успеть обзавестись наследником своего бесценного титула до того, как отдаст концы. Между прочим, он уже пережил двух жен, так и не родивших ему здорового ребенка.

— Это потому, что он давно болен сифилисом, Джосс. Возможно, от этой же болезни умерли и его жены. — Девушка побледнела еще больше, и Алекс поспешил добавить: — Не бойтесь! Я не позволю выдать вас замуж против воли!

Джосс что было сил вцепилась в подлокотники кресла, иначе она непременно кинулась бы на грудь своему избавителю. Как ни утешительно было слышать столь доблестное обещание из его уст, им еще предстояло найти подходящее решение этой проблемы.

— Увы, мой друг, ваше мнение вряд ли кого-то интересует, ведь моим опекуном официально считается граф Сатингтон, и с его положением и властью нельзя не считаться. Он уже дал мне понять совершенно ясно, что не в моих силах помешать этой отвратительной сделке. Когда я отказалась выйти за виконта и сказала, что буду искать себе другое жилье, он лишь рассмеялся и ответил, что отец воспитал меня законченной идиоткой. А потом посадил меня под замок, чтобы спокойно устроить все дела с Ярдли!

— Но как же вам удалось убежать?

— Моя спальня на втором этаже. Я вылезла из окна, дошла по карнизу до террасы, по шпалерам винограда спустилась вниз и тихонько вышла через задние ворота, — призналась она.

— Но ведь это же опасно! — Алекс побледнел, вспомнив, какой неловкой была Джосс в тот день, когда он вез ее в город после дуэли.

— А что мне оставалось делать? И закон, и общество — все на его стороне! Мне следует немедленно скрыться, чтобы навсегда покинуть страну или хотя бы дождаться, пока граф умрет.

Алекс пришел в ужас, попытавшись представить себе Джосс совсем одну в дальнем незнакомом порту… Стараясь не поддаваться панике, он старательно массировал переносицу и судорожно пытался придумать более приемлемое решение.

— Я мог бы отправить вас к своим родителям в Саванну. Теперь, когда Полли тоже покинула родное гнездо, они будут только рады обзавестись еще одной дочкой…

— Я не могу злоупотреблять вашей дружбой! К тому же меня наверняка настигнут везде, ведь мой след отыскать легко. Он не дурак и знает о нашей дружбе. Как только меня хватятся, первым делом будут искать здесь. Нет, мне следует скрыться в совершенно неожиданном месте. Я подумала, может быть, в Индии…

— В Индии? — грозно переспросил Алекс. — Да вы хоть малейшее представление имеете, о чем говорите? Или, может, вы уже бывали в Индии?

— А вы? — Джосс упрямо цеплялась за свою безумную идею, как утопающий за соломинку.

— Да, когда я мальчишкой тайком отправился в плавание на одном из наших кораблей! Индия полна опасностей и ловушек даже для хорошо вооруженного взрослого мужчины. И уж точно это не место для одинокой молодой белой женщины! Вы не успеете сойти на берег в Калькутте, как будете проданы в какой-нибудь гарем!

— Ну, тогда куда-нибудь в Америку, но не к Блэкторнам: в Бостон или в Нью-Йорк? Слухи о войне все крепнут. Боже упаси нас от нового кровопролития, но если будут разорваны дипломатические связи…

Алекс рассеянно слушал Джосс, откинувшись в кресле и спрятав подбородок в ладонях. У него только что зародилась смутная идея… честно говоря, безумная идея… или не совсем? Черт побери, если бы не этот Драмм с его дурацкими намеками на их отношения… И тем не менее идея оказалась не так уж плоха!

Нет, он еще не окончательно рехнулся, чтобы пойти на этот шаг! Но зародившаяся недавно мысль не давала ему покоя.

Он так задумался, что даже Джосс обратила внимание на его рассеянный вид и прервала свое перечисление известных ей диких и удаленных от Англии частей света. Она глубоко вздохнула и робко коснулась его руки:

— Алекс, что с вами? Я вовсе не хотела перекладывать на вас свои проблемы! Пожалуй, мне следует взять себя в руки и вернуться к графу. Может, мне удастся уговорить Ярдли? В конце концов, если он не передумает, я всегда могу подлить ему яду в вечерний чай перед брачной ночью. Или просто проломлю ему голову кочергой.

— Нет, Джосс. — Алекс встрепенулся, подался вперед и схватил ее за руку. — Вам не придется иметь дело с Ярдли! У меня возникла мысль, как разрешить и вашу проблему, и мою…

Джосс ничего не могла с собой поделать: она тонула в этих дивных карих глазах, смотревших на нее с таким сочувствием… О чем, бишь, он говорит? От волнения ей стало трудно дышать.

— Вашу проблему, Алекс?

«Ну, сейчас или никогда!» — подстегнул его внутренний голос.

— Вам известно, как настойчиво мои родственники намекают на то, что мне пора жениться.

— Вы хотите сказать, что они нашли для вас невесту? — Джосс старалась не подавать виду, как больно слушать ей эти слова. Перед глазами возник неясный образ роковой красавицы из колоний. Нет, это невыносимо!

— Ну что вы, Джосс! Моим родителям такое и в голову не могло прийти!

— Но… если они не вынуждают вас жениться силой, то в чем же состоит ваша проблема… и какое отношение это может иметь к тем трудностям, с которыми столкнулась я? — Джосс не знала, что и подумать.

Алекс выпустил на миг ее руку и со смущенной улыбкой взъерошил себе волосы.

— Да, пожалуй, разобраться во всем этом не так уж легко, и я… Ох, Джосс, несмотря на все ваши молитвы, я остался прежним шалопаем. Мне нравится мой образ жизни, ночные кутежи и игра в карты и даже… некоторые другие удовольствия, которые не принято обсуждать при дамах!

Джосс кивнула, прикусив губу. Она не знала, плакать ей или смеяться над признаниями ее бесшабашного ангела-хранителя.

— Но вернемся к моим родным, — спотыкаясь на каждом слове, продолжил Алекс. — Я чувствую себя виноватым оттого, что заставляю их волноваться. Полли вышла замуж и больше с ними не живет, и теперь они все внимание обратили на меня. И я… как бы это сказать… ну, в общем, мне нужно найти жену — но не настоящую жену! — Он торопливо выпалил последние слова, и снова его речь стала неуверенной и прерывистой. — Мне просто нужно жениться для вида, чтобы мои родители перестали переживать из-за того, что я не желаю остепениться.

У Джосс зародилось некое смутное подозрение, но оно казалось столь чудовищным, что девушка решительно выбросила эти непотребные мысли из головы. Вместо этого она нервно облизнула губы и сказала:

— Продолжайте.

Алекс с тоской подумал о том, что Джосс из-за своих дурацких принципов нарочно строит из себя святую простоту и вынуждает его высказаться до конца, хотя давно обо всем догадалась. Если бы не эти проклятые очки, он по крайней мере мог бы увидеть, как она относится к его предложению!

— Ну, в общем, Джосс, я понимаю, как смешно это звучит, но я мог бы жениться на вас… то есть, конечно, жениться только на словах, для виду. — И он торопливо добавил: — Вам требуется защита от дядиного произвола. А что может быть лучшей защитой, чем замужество? И Ярдли не видать вас как своих ушей!

Вот сейчас, сию минуту, недра земные разверзнутся под ней и поглотят недостойную грешницу. А как же иначе? Ведь оправдались самые ужасные догадки! «Я понимаю, как смешно это звучит, но я мог бы жениться на вас…» Она застыла на месте, ни жива ни мертва, тогда как Алекс, ее милый, ее бесподобный коварный ангел, нервно метался по тесному кабинету. Стиснув до боли кулаки и спрятав руки в складках платья, она слушала, как Блэкторн развивает свою мысль.

— Мой дядя в два счета достанет разрешение на брак. У него достаточно влиятельных друзей в правительстве. Как только наш брак будет заключен по всем правилам, графу ничего не останется, как кусать локти, Джосс. А как только о нашем браке станет известно моим родителям, они оставят меня в покое. Это выручило бы нас обоих. — Джосс по-прежнему молчала, и Алекс продолжал: — Вам никто не помешает работать хоть в больнице, хоть в приюте — словом, заниматься всем, чем душе угодно. — Он наконец нашел в себе силы остановиться и посмотреть ей прямо в глаза.

Джосс боялась шелохнуться. Ну как прикажете ему отвечать?

— Алекс, нам негде будет жить. Вряд ли Кэрузерзы захотят делить с нами свой особняк! — Она тут же ужаснулась собственным словам. Как у нее язык повернулся обсуждать подобную гнусность?!

— Поскольку я работаю постоянно, мне полагаются определенные проценты от прибыли. Как это ни странно, но они уже возросли настолько, что перекрывают выигрыши за карточным столом! — Он нервно рассмеялся. — Я все равно собирался обзавестись собственным жильем. Не далее как на прошлой неделе я присмотрел приличный особняк в районе Чепел-стрит. Комнаты на втором этаже можно будет отдать в ваше полное распоряжение. Но в любом случае последнее слово остается за вами, Джосс.

— А вы займете первый этаж. — Эта фраза никак не походила на вопрос. Да и о чем было спрашивать? Джосс могла не сомневаться, что Алекс собирается жить по-прежнему, а значит, делить постель со своими любовницами, в то время как она будет терзаться от ревности и одиночества в своей клетке наверху.

— Даю слово чести, что вам никогда не придется воочию столкнуться с моими недостойными выходками. — Он улыбнулся так, что у Джосс стало тесно в груди, и театральным жестом прижал к сердцу красивую загорелую руку.

«А ты никогда не догадаешься о том, как я тебя люблю!» Разве она сможет так жить?

«Разве ты настолько глупа, чтобы отказаться от единственной возможности провести с ним всю оставшуюся жизнь?» — подзуживал ее внутренний голос. Джосс отдавала себе отчет в том, что такая возможность бывает лишь раз в жизни. Но нужно иметь немалую отвагу, чтобы не упустить свой шанс. И она задумчиво произнесла:

— Я даже не знаю, Алекс…

— Черт побери, Джосс, — он тут же пошел в атаку, почувствовав, что она колеблется, — разве вы не понимаете…

Она не успела и рта открыть, чтобы выразить свой отчаянный протест, как услышала крики:

— Обыщите весь склад! Переверните все вверх дном, пока не найдете ее!

— Это граф! — охнула Джосс, затравленно озираясь, как будто в этой убогой комнатушке можно было найти укрытие. Алекс выскочил в контору.

— Берти! Во что бы то ни стало помешай графу сюда войти! Скажи, что не видел сегодня ни мисс Вудбридж, ни меня! Это очень важно! — прокричал он в слуховую трубу своего компаньона.

Когда совершенно ошарашенный Терлоу кивнул в знак того, что все понял, Алекс вернулся в кабинет и запер дверь на задвижку.

— Быстро за мной! — шепнул он, хватая за руку Джосс.

Оказалось, что здесь был еще один выход, наполовину загороженный высоким стеллажом, забитым бумагами. Через него беглецы вернулись в помещение склада. Алекс увлек Джосс за собой с такой силой, что едва не вывернул ей руку. Он уверенно лавировал между бочонками с патокой и ящиками с китайским фарфором, направляясь к шаткой лесенке, по которой можно было подняться на чердак. Джосс едва поспевала за ним, задыхаясь от напряжения.

— Куда мы бежим? — спросила она, с опаской уставившись на ненадежные ступени ветхой стремянки.

— Если мне не изменяет память, на крыше есть слуховое окно, — ответил Алекс, уже добравшейся до середины лестницы.

— Хорошо, если она не изменяет. В противном случае вам не миновать Ньюгейта, — пробормотала Джосс, прежде чем набралась отваги доверить свой вес этому хлипкому сооружению. Она даже не могла воспользоваться помощью Алекса, поскольку одной рукой должна была опираться на ступеньки, а другой держала подол платья. Слава Богу, ее привычка носить простые башмаки на низком каблуке помогла ни разу не зацепиться за ступени.

— Вот они! Там, наверху, ваша милость! — вскричал кто-то из команды графа.

Джосс в панике не обратила внимания на то, что последняя ступенька немного выше остальных, споткнулась и полетела головой вперед, куда-то в пыль и паутину. Алекс успел поймать ее и почти волоком потащил в дальний угол, к слуховому окну. Оно оказалось совсем узким и было расположено слишком высоко. Алекс с трудом распахнул перекошенную раму и спросил:

— Вы могли бы вылезти следом за мной и удержаться на водосточной трубе?

— Разве у меня есть выбор? — пропыхтела Джосс, пропуская между ног подол юбки и подтыкая его под пояс таким образом, чтобы получилось некое подобие шаровар. Она видела, как это делали поломойки, работавшие в доках.

— Хорошая девочка, — усмехнулся Алекс, протискиваясь в окно. Он без труда добрался до водосточной трубы и на полметра спустился вниз, чтобы не мешать Джосс. — Если вы не удержитесь, я постараюсь вас поймать или хотя бы смягчить падение, — пообещал он, чтобы воодушевить свою спутницу.

Но Джосс была так напугана высотой, что пропустила мимо ушей его неловкую попытку ее подбодрить. Стараясь не смотреть вниз, она вцепилась в ржавую водосточную трубу, как пиявка. Увлекаемая собственным весом, Джосс то сползала, то соскальзывала вниз, но была остановлена уверенной рукой, поддержавшей ее под зад.

Внезапно безо всякого предупреждения, кроме невнятного ругательства, он был вынужден убрать руку, чтобы не свалиться самому. Как только Алекс перестал подпирать ее ягодицы — между прочим, они оказались на удивление округлыми и тугими, — она испуганно всхлипнула и стремительно заскользила вниз. Стоило ее ногам нащупать первую попавшуюся опору — а ею оказались плечи и голова все того же Алекса Блэкторна, — Джосс стиснула бедра со всей силой отчаяния. Она и не подозревала, что обладает столь развитыми мышцами в этой части тела, однако пустила их в ход, ни секунды не раздумывая, поскольку спасала собственную жизнь.

Когда Джосс упала ему на плечи всем своим весом, Алекс крякнул и чертыхнулся от неожиданности. Он едва не свалился с проклятой трубы, а до булыжной мостовой оставалось еще добрых двадцать футов свободною полет?.. Когда ее ноги обхватили его шею, Алекс растерялся. Но тут подол ее платья выскочил из-под пояса и плюхнулся ему на лицо. Благополучно лишившись возможности видеть и тем более дышать сквозь весь этот ворох юбок, Алекс судорожно хрипел и кашлял, инстинктивно пытаясь сделать глубокий вдох. Это только усугубило его положение, так как он нечаянно втянул в рот край самой тонкой нижней юбки.

Ему оставалось лишь одно: как можно скорее спуститься на землю, пока он не свалится и не свернет себе шею. Или пока Джосс не свернет ему шею, свалившись с него. Или пока он не потеряет сознание от удушья.

— Они хотят удрать в переулок! — крикнул кто-то у них над головой.

Глухо чертыхаясь, Алекс постарался ускорить свой спуск.

— Долго нам еще? — прошипел он, перед каждым словом отплевываясь от муслина.

— Я слишком боюсь высоты, чтобы смотреть вниз! — И Джосс с отчаянием обреченной зажмурила глаза. При этом она не отдавала себе отчета в том, что нижняя половина тела инстинктивно повторяет движения верхней, а значит, ее ноги еще сильнее стиснули шею несчастной жертвы. С языка Алекса сорвалось весьма неинтеллигентное выражение.

Почувствовав, как водосточная труба вздрагивает оттого, что кто-то из преследователей выбрался за ними из слухового окна, Блэкторн решил рискнуть и просто прыгнул вниз.

Они приземлились на голые булыжники, Джосс оказалась сверху. К счастью, им пришлось пролететь не более десяти футов. Но Джосс угодила каблуком по самой чувствительной точке мужского тела.

— Алекс, вам плохо? — с тревогой вскричала она, как только освободила от своих юбок изрядно позеленевшую физиономию милого друга.

— Лучше… не… бывает… — прокряхтел он, катаясь по земле. От боли у него перед глазами бешено мелькали алые звезды.

Их внимание привлекли двое мужчин, проворно спускавшихся по трубе. Джосс была вынуждена оставить полуживого Алекса и ухватилась за конец трубы в надежде оторвать ее от стены и лишить преследователей опоры. Последний крюк, на котором держалась труба, давно расшатался, и труба ходила ходуном у Джосс в руках. Джосс обхватила ее и стала раскачивать в надежде совсем вырвать крюк из кладки. Вскоре она с радостью услышала протяжный скрип и скрежет: крюк подался, нижний кусок трубы оказался у нее в руках, а верхняя секция обрушилась заодно с поимщиками.

Они свалились друг на друга точно так же, как за минуту до этого Джосс с Алексом, только лететь им пришлось намного дальше. Пока люди графа приходили в себя, охая и корчась от боли, Джосс дернула Алекса за руку:

— Бежим!

Тряся головой в надежде хоть немного очухаться и стараясь не обращать внимания на острую боль в паху, он кое-как выпрямился и заковылял за Джосс, крепко сжимая ее руку. За первым же поворотом переулок вывел их на более оживленную улицу, где им без труда удалось нанять экипаж.

Алекс со стоном рухнул на потертую плюшевую скамейку и посмотрел на Джосс:

— Надо же, как удачно, что мы женимся только для виду, а то я не скоро смог бы исполнить свой супружеский долг!

Джосс, несмотря на уязвленную девичью скромность, постаралась во всех подробностях припомнить обстоятельства их падения. От стыда она стала красной как рак.

— Ох! — воскликнула она, прижав к лицу руки в перчатках, испачканных ржавчиной. В итоге на перчатках оказалась еще и паутина. Но разве ее нынешний непристойный вид мог сравниться с тем, что она вытворяла несколько минут назад, вися на водосточной трубе? — Алекс, я обнимала моими… моими ногами вашу голову! Боже мой, я готова умереть от стыда!

Несмотря на свое незавидное состояние, Алексу все же хватило сил лукаво ухмыльнуться и ответить шуткой:

— Честно говоря, моя дорогая Джосс, главный урон моему здоровью нанесли не эти объятия.

— Как вам не совестно, Алекс? Пощадите хотя бы мою девичью чувствительность! — возмутилась она. Впрочем, в подобной ситуации вряд ли было уместно беспокоиться о том, как сохранить достоинство.

— Мой бесподобный синий чулок! Слава Богу, в вас гораздо больше чувства, чем чувствительности! — Довольно ухмыляясь, он окинул взглядом ее чумазое лицо и покрытые паутиной волосы. Где-то по пути она потеряла шляпку, и растрепанный узел волос сполз на самую шею. Прыгнув с трубы, они угодили в глубокую лужу, и от ее мокрого платья исходил отчетливый запах сточной канавы. Джосс оставалась верна себе.

«И я действительно ее люблю!» — вдруг подумал Алекс. Он тут же поспешил уверить себя, что эта привязанность не имеет ничего общего с физическим влечением, но Джосс оказалась гораздо забавнее, чем любая из его сестер. Он вообще не встречал таких, как она. И никому на свете — даже Драмму — он не мог бы доверить те тайны, что доверял Джосс.

— По-моему, из нас выйдет превосходная пара, Джосс!

— Но я еще не дала согласия на ваше скандальное предложение, — строго напомнила она. — Вы понимаете, на что идете? А вдруг вы передумаете? Что, если в один прекрасный день вы влюбитесь в женщину, которую захотите сделать своей женой? — вопрошала она, играя в адвоката дьявола. — Куда вы денете меня?

— Можете не бояться. Я не собираюсь влюбляться в какую-то одну женщину. Я слишком привык к разнообразию, к бесконечной смене лиц и не собираюсь менять своих пристрастий, — ответил он с сатанинской ухмылкой.

А Джосс с болью подумала о том, что и она когда-нибудь может влюбиться. Но Алекс почему-то даже в мыслях не допускает такую возможность. Какой спокойной и устоявшейся была ее жизнь до той роковой встречи в порту! Джосс занималась своим делом, выбросив из головы девичьи мечты о муже и детях. Но Алекс снова разбередил в ее душе ненужные грезы. Грезы, ставшие для нее, Джоселин Вудбридж, самой тяжкой пыткой.

— Послушайте, Джосс, — начал он, вырвав ее из задумчивости, — если вас смущает то, что я могу передумать и пожалеть о том, что сделал, что нам мешает расторгнуть брак? При этом я дам вам столько денег, что вы ни от кого не будете зависеть. И я обещаю, что никогда не посягну на ваше… словом, не стану к вам приставать.

Джосс стало совсем тошно. Как она сможет дать ему развод после долгих лет, прожитых бок о бок? Но внутренний голос звучал все громче, повторяя: «Разве ты не готова пожертвовать жизнью ради каждого мига, проведенного возле него?»

— Ну же, Джосс, смелее! — воскликнул он, помогая ей выйти из кареты. — Каково будет ваше слово?

— Очень хорошо, Алекс. Я выйду за вас, — сдавленно ответила девушка. Что она делает? Открывает двери в рай на земле или срывает крышку с ящика Пандоры? Алекс в восторге наградил ее братским объятием.

— Я так и знал, что вы оцените мой план по достоинству! Идемте же ошарашим Драмма! — И он подхватил Джосс под руку.

— Драмма? — От неожиданности она встала как вкопанная. Только теперь Джосс обратила внимание на то, куда они приехали. Конечно, она слышала, какой адрес назвал Алекс кучеру, но в тот момент ей было все равно, куда ехать, — лишь бы скрыться от погони.

— Мы не можем вернуться к дяде Монти, а знакомство с моей новой подружкой вряд ли обрадует вас обеих… так что остается лишь Драмм!

Хотя недавние рассуждения о разводе и любовницах отнюдь не улучшили ее настроения, Джосс хватило духу пошутить:

— Представляю, как он обрадуется! Хотела бы я посмотреть, какое у него будет лицо, когда вы познакомите его со своей невестой?

— Чего же мы ждем? — Он подставил локоть, и рука об руку молодая пара направилась в дом.

Драмм застыл на месте, позабыв о том, что коньяк из бутылки перелился через край его чашки с послеполуденным чаем. Он не мог оторвать взгляда от мисс Джоселин Вудбридж, без пяти минут миссис Александр Блэкторн, с чинным видом сидевшей на роскошной греческой кушетке в его уютной гостиной. Несмотря на попытки привести себя в порядок, она скорее походила на одну из крыс, слегка придушенную ее собакой, чем на счастливую невесту. Кое-как закрепленная на макушке копна грязных волос напоминала засаленный колтун. Бледное лицо было измазано грязью, а очки, как всегда, перекосились. Бесформенное коричневое платье как будто жевала корова. Оно свисало с нее мокрыми складками, похожее на парус корабля, угодившего в штиль.

Кто бы мог подумать, что Алекс женится на ней? Драмм все еще пребывал в ступоре, пока Алекс с воодушевлением выкладывал ему свой сумасшедший план. Но при этом маленький денди не утратил природной наблюдательности, и бросавшаяся в глаза разница в поведении этой «молодой пары» внушила ему весьма серьезную тревогу. То, как она ела глазами Блэкторна всякий раз, когда считала, что ее не видят…

На протяжении этих двух лет он не испытывал ничего, кроме легкого любопытства по поводу природы столь странной дружбы между Алексом и дочкой священника. И хотя Драмм никогда не упускал случая пошутить над его влюбленностью в женский ум, он не предполагал, что эти шутки могут иметь столь серьезные основания.

Джосс с трудом выносила его присутствие и скрывала свою неприязнь к Драмму исключительно ради Алекса. Драмм нисколько в этом не сомневался и не обижался. Он тоже готов был терпеть ее ради Алекса и со временем даже проникся некоторым уважением к ее недюжинному уму. Но женитьба всегда становится испытанием для мужской дружбы. Если Драмм все еще не мог понять, что за чувства испытывает к Джосс Алекс, он больше не сомневался по поводу обратного. Джоселин Вудбридж была по уши влюблена в его друга. Тем временем Алекс отправился к дяде, чтобы с его помощью получить разрешение на брак, и Драмм остался вдвоем со своей странной гостьей.

— Вы так на меня уставились, будто я вот-вот зарычу и вцеплюсь в вас, как Пок в жирную крысу, — не выдержала Джосс. Алекс уже давно ушел, а они так и сидели, не зная, что сказать друг другу. Гостья пригубила остывший чай и выжидательно посмотрела на Драмма.

— Интересная идея, но из представителей животного мира я скорее сравнил бы женщину с паучихой, проворно плетущей сети для беспомощной жертвы, — ответил он.

— Так вот кем вам представляется Алекс — беспомощной жертвой?

— А почему бы и нет? — Он небрежно пожал плечами.

— Но ведь это он сделал столь немыслимое предложение, а не я! Оно устраивает его не меньше, чем меня… если не больше, — добавила Джосс вполголоса, подумав о том, сколько любовниц пройдет через его постель, ничуть не смущаясь присутствием законной жены в спальне на втором этаже.

— Да-да, но все же роль супруга достанется не вам, а ему. Мисс Вудбридж, вам не доводилось слышать про паучих, пожирающих своих мужей?

— Могу вас заверить со всей откровенностью, мистер Драммонд, что постараюсь удержаться и не сожрать Алекса в обозримом будущем, — в тон ему ответила Джосс.

— Хотелось бы вам верить… — В холодных зеленых глазах маленького денди читалось откровенное недоверие. Джосс с большим трудом удержалась от того, чтобы не поежиться под этим неподвижным взором василиска.

— Мистер Драммонд, почему вы меня так не любите?

— Как это ни странно, я как раз собирался задать вам тот же вопрос. Вы всегда лезете напролом? Возможно, именно эта ваша черта так привлекает Алекса. Колонисты по большей части не отличаются деликатностью.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнила Джосс.

Ее все сильнее раздражала игра, затеянная этим странным типом. Но Драмм вдруг вздохнул, и его лицо разительно переменилось: суровая, надменная маска исчезла без следа.

— Мисс Вудбридж, к моему собственному удивлению и смущению, я не могу не признаться, что больше не испытываю к вам неприязни. Я мог бы поразить вас еще больше, доказав, что у нас с вами много общего, но не стану торопить события. — Драмм вернулся к своему обычному томному насмешливому тону. — На данный момент довольно и того, что мы с вами будем просто взаимно вежливы. Но со временем — кто знает? — он на секунду прервался, чтобы взять понюшку табака, — мы могли бы даже подружиться.

Джосс старательно обдумала это поразительное заявление и кивнула.

— Я до сих пор не поблагодарила вас за то, что вы спасли Алексу жизнь.

— Он просто оказался в ту ночь не в форме, — снисходительно ухмыльнулся Драмм. — Сначала выпил лишнего, а потом сорвал слишком большой куш в игорном доме. Ну и, конечно, расслабился — иначе он разделался бы с теми мерзавцами сам, без моей помощи. — Что толкает мужчин на такие глупости?

— Как вино, женщины и карты? — Драмм пожал плечами. — Это наша звериная натура, моя дорогая. Его образ жизни… полагаю, вы от него не в восторге?

— Он постоянно подвергает себя ненужной опасности. Чем же тут восторгаться?

— Осмелюсь предположить, что женщины вас возмущают больше всего? — процедил Драмм, внимательно следя за ее реакцией.

— Ночные кутежи и азартные игры — грех не менее тяжкий, — насторожилась Джосс.

— Ответ, достойный добропорядочной юной методистки, — добродушно усмехнулся Драмм, — однако под ним кроются более нежные чувства к нашему бесшабашному приятелю, нежели религиозное рвение.

— Он мой друг, так же как и ваш.

— Совершенно верно, моя дорогая, — кивнул он. — Как всегда, вы абсолютно правы…

К вечеру явился Алекс с Монтгомери Кэрузерзом и англиканским священником. Преподобный отец и без того чувствовал себя неловко, а вид растрепанной невесты и жениха в грязном, оборванном платье только усилил его желание как можно скорее закончить церемонию и убраться отсюда подобру-поздорову. Джосс с Алексом стояли перед ним и повторяли слова брачных обетов с тревожной сосредоточенностью, тогда как Монти и Драмм исполняли обязанности свидетелей.

Драмм, против обычного, следил за новобрачными с открытым интересом, позабыв о своих, томных манерах. Да и барон Рашкрофт, с порога заявивший, что этот брак станет отличным щелчком по носу зазнавшемуся старому графу, не в силах был скрыть свое любопытство.

Как только все положенные слова были произнесены и молодые были объявлены мужем и женой, священник поспешил откланяться. Монти поздравил свою новоиспеченную родственницу, поднеся к губам ее руку. Затем хлопнул по спине Алекса и спросил у Драмма, как тот отнесется к предложению навестить игорный дом «Уайтса». Драмм ответил, что зеленое сукно зовет его, как сладкоголосая сирена.

Алекс остался наедине с Джосс после долгого дня, наполненного беготней и суматохой. Чувствуя странную неловкость, он сказал:

— Пока Монти хлопотал насчет разрешения на брак, я успел снять тот дом на Чепел-стрит, о котором говорил утром. При желании мы могли бы сразу же перебраться туда.

— Я уверена, что он мне понравится, Алекс. — Кажется, ее голос дрогнул? Господи, только не это! — Я не приучена к роскоши. Наши с отцом комнаты всегда казались мне самым уютным местом на земле. Я вполне полагаюсь на ваш вкус.

— Ну что ж, миссис Блэкторн, в таком случае не отправиться ли нам на новую квартиру?

Алекс подал ей руку, и у Джосс от волнения закружилась голова. Что она натворила? Она не выдержит, она утонет в этих бездонных темных очах… Ведь они смотрели на нее с такой заботой и теплотой… Но Джосс следовало держать себя в руках и помнить, что он любит ее исключительно платонически, как друга.

«Но ведь это ваша первая брачная ночь!» — отчаянно кричал внутренний голос, пока они рука об руку спускались с крыльца в чудесную весеннюю ночь.


Глава 11


Джосс сидела у себя наверху, в гостиной, перед весело трещавшим пламенем в камине. Дрова стреляли угольками, наполняя комнату приятным теплом. После полуночи пошел дождь, и стало довольно прохладно. Алекс давно ушел, но она так и не смогла заснуть, несмотря на поздний час. Джосс снова и снова переживала события минувшего дня. Миссис Александр Блэкторн. Даже если произнести эти слова вслух, они все равно казались ей невероятными.

И тем не менее это она, и никто другой, сидит в элегантном особняке в самом престижном районе города, где принято селиться лондонской знати. Ее апартаменты на втором этаже обставлены просто, но элегантно. В гостиной стоит изящная французская мебель, а пол покрыт обюссонским ковром — все в мягких золотисто-синих тонах. Кроме гостиной, есть еще хозяйская спальня, спальня поменьше и что-то среднее между библиотекой и кабинетом. Там, на полках, разместились все ее книги — единственное сокровище, которое Джосс собрала за свою жизнь.

Итак, у нее были роскошные апартаменты, она могла не беспокоиться о завтрашнем дне и вольна была продолжать работу в больнице и приюте. Так откуда взялась эта хандра, это ощущение одиночества и заброшенности? Она не чувствовала такой тяжести на сердце даже в тот день, когда похоронила отца! Ответ был, конечно, один. Алекс Блэкторн. Ее муж.

По дороге домой он был исключительно внимателен и вежлив. Трудно было поверить, что в карете сидит тот самый милый добродушный Алекс, в чьем обществе ей было всегда так легко и приятно. Этот веселый бесшабашный повеса исчез без следа. Человек, ставший ее мужем, явно чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, как себя вести. Джосс, надо сказать, чувствовала себя не лучше. О чем положено говорить с мужем в столь невероятных обстоятельствах? Джосс вспомнила, как Алекс растерянно застыл на крыльце их нового дома. Наверняка он прикидывал, стоит ли ему согласно обычаю внести невесту на руках… и в конце концов пришел к выводу, что Джосс не одобрит такой вольности. И он просто предложил ей войти в просторный холл с гладким полированным мраморным полом. Алекс устроил ей экскурсию по дому, особо отметив наличие второго входа в его комнаты на первом этаже, акцентируя ее внимание на то, что он не будет тревожить Джосс, возвращаясь домой за полночь.

Затем они немного поговорили о некоторых перестановках в доме, пока повариха, работавшая еще у прежних хозяев, накрывала поздний ужин. Новобрачные подробно обсудили, как им дальше быть с графом. Эта тема не вызывала опасений.

Однако и жениха, и невесту одинаково мучил невысказанный вопрос, весь вечер висевший в воздухе: не совершили ли они роковую ошибку, став мужем и женой?

Наконец Алекс поспешно извинился и ушел, получив какую-то записку от барона Рашкрофта. Мало того, что Джосс мучилась от одиночества в свою первую брачную ночь, ее снедала тревога за Алекса. Что было в той записке?

Понимая, что мучения эти напрасны, Джосс все же заставила себя лечь в постель, повторив в сотый раз, что рано или поздно все утрясется, что они свыкнутся со своим новым положением и будут жить, как прежде, душа в душу. Во всяком случае, она приложит к этому все усилия.

И все-таки что, черт побери, было в той дьявольской записке?..

Вылезая из кареты, Алекс втихомолку удивился, что столь важная персона живет в столь скромном доме. Он постучал в массивную дубовую дверь, и она тут же распахнулась. Важный дворецкий проводил гостя в тесную библиотеку, где собралось довольно большое общество. Сутулый человек с проницательными серыми глазами пересек комнату и подал Алексу руку, обвитую толстыми венами и измазанную чернилами.

— Добро пожаловать, мистер Блэкторн. Весьма признателен вам за то, что вы откликнулись на мое приглашение.

— Судя по вашему письму, это дело чрезвычайной важности, мистер Рассел, — сказал Алекс, отвечая на удивительно крепкое рукопожатие. — Я к вашим услугам, сэр. — Насколько Алекс мог судить, он оказался участником тайного заседания американской разведки, орудовавшей в Лондоне.

— Прежде чем мы продолжим, мистер Блэкторн, я должен взять с вас слово чести не разглашать того, что здесь будет обсуждаться. Даже в том случае, если вы откажетесь нам помогать.

— Должен признаться, ваше приглашение застало меня врасплох, — задумчиво произнес Алекс. — Но извольте, я даю вам слово.

— Пожалуйста, присядьте. Я буду по возможности краток. Мои осведомители донесли, что вы сошлись с полковником сэром Рупертом Чемберленом и его женой, леди Сибил.

— Если ваши осведомители хороши настолько, насколько я предполагаю, вам должно быть известно, что я дрался с полковником на дуэли, — уточнил Алекс с язвительной улыбкой. — Он получил тяжелое увечье, после чего и полковник, и его жена покинули бомонд. |— До нас только что дошли сведения, что полковник Чемберлен отправлен с секретной миссией во главе целой эскадры кораблей.

— Со всем моим почтением к вам, сэр, я с трудом в это верю. Его правая рука ни на что не годится. Думаю, что его военной карьере пришел конец.

— Значит, сэр Руперт оказался более предприимчивым господином, чем вы предполагали, — пожал плечами дипломат. — Нам необходимо выяснить, куда направляются эти корабли и с какой миссией. Если он собирается присоединиться к Веллингтону — пусть делает это. Но если он появится по ту сторону Атлантики… Учитывая напряженные отношения между Британией и Штатами и наши претензии на земли испанской части Флориды, такой человек, как Чемберлен, может оказаться крайне опасным.

— Сэр, но я ведь не шпион, — смутился Алекс. — Не понимаю, каким образом я мог бы раздобыть нужные вам сведения?..

Пожилой мужчина сухо усмехнулся и ответил:

— Не далее как на прошлой неделе леди Сибил вернулась в Лондон и снова стала появляться в свете. При этом она не скрывает, что питает к вам определенную слабость, не так ли? Если я не ошибаюсь, благодаря родне по материнской линии вы стали полноправным членом бомонда и успели произвести настоящий фурор в женской его половине?

— Я не позволю использовать ни моего дядю, ни других родственников для сбора информации, даже ради Соединенных Штатов, — отчеканил Алекс.

— Никто вас об этом и не просит, мой мальчик. Вы ведь не испытываете подобной преданности по отношению к леди Сибил? Эти сведения жизненно важны для нашей родины… не говоря уже о вашем племени.

Весь последний год отец жаловался на британских эмиссаров, снюхавшихся с Красными Дубинками — бандой отчаянных головорезов из племени мускоги, мечтавших изгнать из Америки всех белых. Алекс прекрасно понимал, что его племя окажется не более чем пешкой в беспощадной кровопролитной войне, если они заключат союз с Британией. Блэкторн задумался, взъерошив волосы на затылке.

— Вы чрезвычайно настойчивы, мистер Рассел, — наконец сказал он.

— Так, значит, вы согласны? — Выразительные серые глаза Джонатана Рассела вспыхнули торжеством.

Алекс не удержался от ироничной улыбки.

— Если, по-вашему, леди Сибил хватит ума нашептать мне на ушко государственную тайну, я постараюсь сделать все, что в моих силах.

— Превосходно, мистер Блэкторн, превосходно!

— Но я должен поставить одно условие. Если мне удастся выяснить хоть что-то, непосредственно касающееся племени мускоги, я непременно извещу обо всем отца. — Он дождался, пока дипломат неохотно кивнет в знак согласия.

— Полагаю, это будет справедливо, — заметил он.

— Значит, мы договорились. — С этими словами Алекс встал с кресла.

— Я знал, что ваша родина может на вас рассчитывать.

— Остается лишь выяснить, могу ли я рассчитывать на леди Сибил…

— Ну, при вашем умении обращаться с дамами у вас с ней не будет затруднений. В будущий вторник лорд Астон дает званый бал. Леди Чемберлен уже получила приглашение. Если хотите…

— Нет, я предпочитаю кружить голову дамам на свой манер, — ответил Алекс по пути к двери. Он счел за благо умолчать о своей женитьбе. Пришлось бы слишком многое объяснять, а он не хотел впутывать в эти темные дела Джосс. С некоторых пор он вообще стал чувствовать себя ответственным за ее благополучие.

Он уже сидел в карете, когда подумал о том, что в этом приключении есть по крайней мере одна положительная сторона. Его стала раздражать Констанция, а Джонатан Рассел дал ему превосходный повод разорвать наскучившую связь.

На следующий день Джосс первым делом объяснилась с Алексом и сказала ему, что намерена сохранить их дружбу в прежнем виде, как будто вчерашней свадьбы вообще не было. Алекс, судя по всему, был только рад этому и заверил, что тоже готов возобновить старые отношения. Он даже извинился за то, что оставил ее вчера одну, но так и не объяснил, где пропадал всю ночь.

Вдвоем они отправились с визитом к графу. Следовало самим известить его о свадьбе, хотя об этом уже написали в утренних газетах. Разговор закончился скандалом. Старика чуть не хватил удар от ярости, пока он призывал все кары небесные на головы юных нечестивцев. По дороге домой Алекс и Джосс весело хохотали, вспоминая устроенный графом спектакль. Джосс была почти уверена, что дядя Эверетт был только рад сбыть с рук строптивую племянницу.

После этого каждый занялся своими делами. Они часто встречались за ленчем или за обедом и весело болтали обо всем на свете. Внешне их дружба действительно оставалась прежней, однако из отношений мало-помалу куда-то исчезли простота и легкость, что так привлекали когда-то Джосс.

Весна 1812 года выдалась холодной и тревожной. Когда американские корабли двинулись к Флориде, британское правительство направило в Вашингтон весьма грубый протест. Так две нации еще на шаг приблизились к войне. Воодушевленные победоносными рапортами Веллингтона из Испании, британские власти не собирались терпеть наглые выходки вечно недовольных колонистов.

Но бомонд гораздо больше интересовали сплетни о том, как далеко зашли отношения между коварным молодым американцем и прелестной супругой полковника Чемберлена. Их постоянно видели вместе то на балах, то на прогулках. То, что оба участника этой интриги состояли в браке, только добавляло пикантности и без того грязным слухам. В конце концов, ведь именно Алекс Блэкторн изувечил мужа леди Сибил на той скандальной дуэли! А Джоселин Вудбридж, мятежная дочь мятежного отца, на глазах у всего города сбежала из дома графа Сатингтопа, чтобы обвенчаться с этим американцем! Ах, как приятно это щекотало нервы!

У Алекса все шло по плану. Падкая до удовольствий леди Чемберлен не устояла перед его чарами и была готова на все. Единственная проблема заключалась в том, что головокружительный флирт на глазах у всей лондонской знати почему-то утратил для него былую привлекательность. Алекс обменял это тем, что леди Сибил замужем (конечно, его собственная женитьба была тут ни при чем!), а им самим двигали отнюдь не джентльменские побуждения.

— О чем задумался, милый? — проворковала леди Сибил, подойдя сзади и как бы невзначай задев грудью его локоть, прежде чем прикоснуться губами к его шее.

Они стояли у большого окна, из которого открывался бесподобный вид на розовые сады маркиза Браунли. Маркиз пригласил их обоих в свое загородное поместье на уик-энд. Предстояла дружеская вечеринка в узком кругу и охота на лис. Алекс повернулся навстречу ее страстным объятиям, ловко увел от окна в угол, где их не было видно из-за портьеры, и ответил на поцелуй.

Сибил Чемберлен была настоящей красавицей. Ее шелковистые волосы цвета воронова крыла отливали дивным блеском, а пышная грудь выглядела более чем соблазнительно благодаря низкому вырезу платья. На Алекса жадно смотрели яркие фиалковые глаза с густыми черными ресницами.

— Малышка, нас выставят отсюда в два счета, если ты так откровенно будешь себя вести.

— Кого ты надеешься одурачить? Весь Лондон только и шепчется о том, что мы стали любовниками! — Она ловко просунула руку ему под рубашку.

— Но мы ведь еще не стали любовниками… пока! — с иронией возразил он.

— И чья же в том вина? Ты сам соблазнил меня, пообещал мне райское наслаждение… а теперь тебе все время что-то мешает, — плаксиво заметила Сибил, надув губки. — Мне надоели твои отговорки!

— Как и в охоте на лис, сама погоня доставляет мне не меньшее наслаждение, чем добыча. Кстати, через четверть часа назначен сбор, а ты еще не одета.

— Мы могли бы не ездить на охоту, — прошептала Сибил, облизав острым язычком свои алые губы. — И тогда мне вообще не понадобится платье!

— Звучит соблазнительно. — Алекс мягко, но решительно извлек из-под рубашки ее руку и поцеловал в ладонь. — Только я не хочу, чтобы наше отсутствие кому-нибудь бросилось в глаза. Старый маркиз будет взбешен, если кто-то посмеет пренебречь его приглашением.

— Очень хорошо! — Она не пыталась скрыть жадную похоть, пылавшую в фиалковых очах. — Если хочешь, можешь по-прежнему есть меня глазами… пока я не смогу предложить тебе что-то более существенное! Ночью я сама проберусь к тебе в спальню. Наши хозяева всегда стараются предоставить мужчинам самые просторные спальни с большими кроватями!

Он усмехнулся и легонько шлепнул ее чуть ниже спины. Но как только Сибил скрылась на втором этаже, от его небрежной улыбки не осталось и следа. Алекс с мрачной миной стал размышлять о том, что больше откладывать нельзя и что сегодня ему непременно придется переспать с Сибил Чемберлен. Она была опытной и страстной партнершей, настоящей красавицей, а ведь Алекса всегда привлекал именно такой тип женщин. Но почему тогда он не торопится довести дело до конца и разделить с ней ложе?

Мысленно послав к черту все сложности своей запутанной жизни, а заодно и Джонатана Рассела, Алекс решительно вышел во двор, где оглушительно лаяли гончие и весело смеялись участники охоты.


Все вокруг стало неясным и расплывчатым, как будто она плывет под водой и лишь угадывает контуры знакомых предметов. Безобразие, куда опять пропали ее очки? Без очков она совершенно беспомощна! В детстве Джосс ужасно мучилась от сознания собственной неполноценности, пока отец не купил ей первую пару очков. Но даже сейчас ее трясет от воспоминаний об этом ужасном времени.

Джосс привычно полезла в карман платья, где всегда держала запасные очки, — но карман оказался пустым. Странная забывчивость, одолевавшая ее в последние дни, не доведет до добра! Пок обиженно взвизгнул, когда Джосс наступила ему на хвост.

— Прости, дружок, но я ничего не вижу! Чтобы не споткнуться, мне придется встать на четвереньки, как поломойке!

У Джосс вырвался тоскливый стон. Ужасно не хотелось ползать на четвереньках, но другого способа не было. Когда она возилась с собакой, очки свалились на пол. Они не могли отлететь далеко, но искать их придется на ощупь. Кряхтя, Джосс опустилась на пол, стараясь двигаться как можно осторожнее и не раздавить очки сослепу.

Пок был тут как тут: ткнулся носом в плечо и запечатлел множество влажных «поцелуев» на лбу и щеках.

Он чувствовал ее неуверенность и старался подбодрить хозяйку на свой собачий манер.

— Господи, еще не хватало, чтобы ты их раздавил! — Джосс отпихнула собаку в сторону и медленно поползла вокруг кровати.

Как раз на краю тебризского ковра ее пальцы наткнулись на тонкую дужку.

— Слава Богу! — воскликнула она, поднимая с пола очки и выпрямляясь. Поглощенная поисками, Джосс совершенно забыла о ночном столике возле кровати и задела его плечом. Тонкие ножки легкого сооружения закачались, и она поморщилась, живо представив, как со столика падают китайская фарфоровая ваза, бронзовая статуэтка и подсвечник.

Подсвечник! Так и есть: подсвечник опрокинулся прямо на кровать, и от свечей мигом занялся легкий шелк на балдахине! Джосс едва успела водрузить очки на нос и оглянулась в поисках подходящего предмета, чтобы сбить пламя.

На другом краю кровати лежало толстое одеяло. Джосс резко рванулась за ним, совершенно позабыв про Пока, стоявшего тут же и тревожно принюхивавшегося. Споткнувшись о собаку, она с грохотом растянулась во весь рост на полу, в то время как пламя жадно лизало балдахин.

Комната моментально наполнилась черным смрадным дымом, и натужному кашлю Джосс старательно вторил отчаянный лай Пока. Джосс вскочила и громко позвала на помощь. Каким-то чудом пламя еще не успело добраться до одеяла на кровати. Она схватила его, намочила в тазике на умывальнике и набросила на балдахин. Тонкая ткань, обглоданная пламенем, сорвалась с медных прутьев, на которых была подвешена, и рухнула на покрывало. Поверх нее плотно легло влажное одеяло, задушившее огонь. К несчастью, от балдахина над кроватью успели загореться кружевные оборки на покрывале, а от них — тонкий шарфик, позабытый на ночном столике. Джосс из последних сил закричала:

— Пожар! Пожар! — И снова пустила в ход мокрое одеяло, воюя с упрямым пламенем.

Хорошо, что шум, поднятый ею и Поком, переполошил весь дом, и к ним подоспели на помощь два лакея и повариха с помощницей. Все действовали настолько умело, что не прошло и нескольких минут, показавшихся Джосс часами, как с пожаром было покончено. Правда, на месте кровати осталась куча горелых деревяшек вперемешку с обрывками постели. В комнате жутко воняло гарью.

Джосс обвела тоскливым взглядом свою спальню, совсем недавно выглядевшую такой уютной… Обои на стенах почернели от копоти, а полировка на мебели пошла пузырями от жара.

— Что теперь скажет Алекс? — вскричала она. — Какая же я неуклюжая!

— Не вините себя, сударыня. — Повариха Бонни ласково похлопала ее по плечу своей натруженной рукой. — Это ваша бестолковая горничная оставила подсвечник там, где ему быть не полагается!

— Да, для свечей здесь есть отдельный столик, надежно закрепленный у стены, — поддержал ее лакей Арчи. Все слуги обожали свою хозяйку за щедрость и мягкий нрав и теперь старались утешить ее как могли.

— Не убивайтесь, сударыня! Наш хозяин — человек добрый. И он не пожалеет денег, чтобы привести комнату в порядок. Подумаешь, сменить обои да купить новую мебель! — приговаривала Бонни, увлекая Джосс подальше от печальной картины. — Пусть Мэри сегодня постелит вам в маленькой спальне.

Она никак не могла заснуть. Нос до сих пор был заложен, а в горле першило, несмотря на чай с травами, приготовленный ей на ночь поварихой. Она то кашляла, то сморкалась. Окончательно отчаявшись заснуть, Джосс уселась на кровати, подслеповато таращась в темноту.

Весь второй этаж провонял дымом, и запах не успел выветриться, несмотря на настежь распахнутое окно. К несчастью, его удалось открыть только в большой спальне, а в той комнате, где ей сегодня пришлось ночевать, рама не поддавалась из-за толстого слоя краски.

— А-а-апчхи! — Она с тоской подумала о том, что спать сегодня не придется. Еще с детства ее мучила сильнейшая аллергия на дым. Отец даже не мог посидеть с ней вечером в общем зале в «Плавнике и пере» из-за любителей табака с их трубками.

Нет, в этой комнате ей определенно делать нечего. Завтра утром она первым делом попросит Арчи отворить проклятое окно. Джосс нащупала на столике очки, аккуратно заправила дужки за уши и лишь после этого отважилась спустить ноги на пол. Ее тут же пробрал озноб. Любимая ночная сорочка из плотной фланели пропала в огне, и ей пришлось удовольствоваться сорочкой из ситца.

— Слава Богу, Алекс уехал из города! — пробормотала она, спускаясь по черной лестнице. Хотя ей ни разу не довелось побывать в его апартаментах, Джосс знала, что там имелась такая же небольшая комната, смежная с хозяйской, какая была у нее. И сегодня она надеялась провести там ночь.

Слуги спали в отдельном помещении во дворе, над каретным сараем, и Джосс не хотела их беспокоить. Она осторожно подошла к первой двери и заглянула в просторную темную комнату, пропитанную мужским духом. Это была комната Алекса. Что-то подтолкнуло ее шагнуть внутрь. В глаза сразу бросилась массивная кровать под балдахином, занимавшая центр комнаты.

«Интересно, каково это — спать в его кровати?»

— Нет! — громко вырвалось у Джосс, ошеломленной тем оборотом, что приняли ее мысли.

«Но ведь его все равно нет дома!» — продолжал нашептывать коварный внутренний голос.

И она сделала еще один шаг вперед. От волнения у нее взмокли ладони, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Джосс глубоко вздохнула и с облегчением заметила, что голова наконец-то перестала кружиться от запаха дыма. Но она все еще не пришла в себя — иначе разве торчала бы она здесь, как напроказившая школьница?

«Чего ты боишься? Ведь он ничего не узнает!»

— Но я-то все равно буду знать! — сопротивлялась она из последних сил.

Ее так и тянуло лечь в эту постель и вообразить, как к ней приходит ее возлюбленный, ее муж. Но стоило закрыть глаза, и ей представилось пышное дебелое тело Сибил Чемберлен в объятиях ее златокудрого ангела. Сердце Джосс пронзила острая боль.

— Нет! Я не буду об этом думать! — решительно прошептала она в темноту, повернулась и вышла в коридор. Оказалось, что в меньшей комнате Алекс устроил гардеробную. Здесь имелась ванна, но не было кровати.

У Джосс было два варианта: вернуться в продымленную комнату и погибнуть от удушья или расположиться в постели Алекса. Ну коль скоро сегодня она ему не понадобится… Кажется, у него в спальне есть бар со всяким спиртным. С самого первого дня их совместной жизни Алекс не оставлял попыток соблазнить Джосс бокалом хереса, напитком, которым принято угощать леди. Он утверждал, что алкоголь благотворно действует на организм и укрепляет дух. Похоже, что сегодня Джосс не помешает укрепиться всеми возможными способами!

Она щедрой рукой наполнила до краев большой бокал и выпила его залпом, как лекарство. Где один, там и два, для полноты эффекта. Второй бокал Джосс проглотила так же быстро, как и первый, и тут же почувствовала, как по телу растекается приятное тепло. Ни о чем больше не думая, она вскарабкалась на высокую постель и блаженно вздохнула:

— Ох, наконец-то я засну!


Алекс лежал на спине, рассеянно наблюдая за игрой теней на потолке, и размышлял над тем, в какой беспорядочный узел превратилась вдруг его жизнь. Еще месяц назад в Лондоне не было человека беззаботнее и счастливее его. А сегодня… Нет, лучше ему сосредоточиться на том, что предстоит сделать. С каких это пор при одной мысли о том, чтобы переспать с молодой привлекательной женщиной, ему стало тошно?

Его тревожные размышления были прерваны тихим шелестом: дверь распахнулась, и в комнату скользнула леди Сибил. Ее шелковый пеньюар бледно-розового цвета почти не скрывал прелестей пышной фигуры, а дивные волосы струились по плечам шелковистым водопадом. Она освещала себе путь единственной свечкой, которую оставила теперь на столе у входа. Сибил медленно двинулась к Алексу, и свеча у нее за спиной вычертила соблазнительный силуэт.

«Она нарочно устроила этот спектакль!» — вдруг подумал Алекс с мрачной усмешкой, следя за тем, как эта прирожденная актриса точно рассчитанными движениями скинула халат и осталась в темно-красной сорочке, облегавшей упругие груди и бедра.

— Ты всегда сама приходишь к своим мужчинам, Сибил? — спросил он, усевшись на кровати и спустив ноги на пол.

— А ты всегда ждешь своих любовниц одетым? — ответила она ему в тон. Алекс успел скинуть сапоги и рубашку, но все еще оставался в лосинах.

— Ну, сейчас меня вряд ли можно назвать одетым. — И возбужденным тоже, несмотря на все прелести, умело продемонстрированные ему этой искушенной леди.

— Что с тобой, Алекс? Уж не испугался ли ты Руперта? Однажды ты уже взял над ним верх. Или тебя устрашило то, что теперь он научился держать шпагу левой рукой?

Вот так новости! Стараясь не выдать волнения, Алекс прошел к боковому столику и налил два бокала отличного портвейна, которым потчевал своих гостей Браунли. Один бокал он протянул Сибил, а второй приподнял в шутливом салюте.

— Скажем так: данная ситуация отличается от тех развлечений, которым мы предавались до сих пор. Я не хочу давать повода разъяренному супругу врываться ко мне в спальню с претензиями по поводу того, что я сплю с его женой.

— Чтобы ты… испугался скандала? — презрительно фыркнула Сибил. Она надула губки и пригубила из своего бокала.

— Я не хочу дразнить гусей, Сибил, что бы ты обо мне ни думала. В другой раз мне ничего не останется, как прикончить его… а тогда вся ваша знать встанет на дыбы, и меня вздернут в два счета. А я слишком ценю свою шею.

Она неторопливо допила портвейн, поставила бокал на столик и прошлась мягкими ладонями по его груди, словно большая кошка. Сибил обхватила Алекса за шею и прошептала, щекоча его голую грудь своей:

— Сейчас можно не бояться того, что сюда ворвется мой муж…

Алекс осторожно потеребил сквозь тонкий атлас ее ночной сорочки напряженные чуткие соски и спросил:

— Откуда такая уверенность?

— Оттуда, что Руперт сейчас где-то на другом краю земли, у забытого Богом испанского форта на берегу Флориды! — Она заставила его наклониться и жадно впилась в губы.

Алекс осторожно отстранился и легонько потеребил зубами ее ушко.

— А я-то думал, что под свои знамена весь цвет британской армии собрал Веллингтон!

Дрожа от страсти, Сибил коснулась языком плоского мужского соска.

— Ах, какая дивная бронзовая кожа! Пожалуй, мне стоило отправиться в плавание с Рупертом, чтобы найти кого-то, похожего на тебя! — Ее голос охрип от желания.

— Похожего на меня? — переспросил он, заподозрив неладное.

Похоть превратила ее фиалковые глаза в два чернильных провала на белом как мел лице.

— Полукровок или настоящих краснокожих индейцев. Ну, с этой смешной кличкой… красные… в общем, что-то красное!

— Красные Дубинки? «Изменники!»

— Да, Красные Дубинки. Руперт должен встретиться с их вождями, Уэзерфордом и Маккуином.

— Уэзерфордом и Маккуином? — переспросил Алекс как можно более небрежным тоном.

— А ты знаком с ними? Они такие же дикие и коварные, как ты, мой милый Алекс? У них такие же черные глаза и бронзовая кожа даже тогда, когда они не бывают на солнце? — Задыхаясь от восторга, она просунула руку к нему в лосины. — Я должна убедиться, что все твое тело такое же смуглое!

Он слишком хорошо знал тех, о ком упомянула Сибил! Питер Маккуин давно запятнал себя предательством и вел жизнь изгоя, но Уильям Уэзерфорд считался образованным человеком, противником ненужного кровопролития. Если даже такой состоятельный плантатор, как Уэзерфорд, решился на контакт с Чемберленом, ситуация сложилась еще более взрывоопасная, чем предполагал отец! Британское военное министерство не могло найти лучшего человека для подобного поручения, чем полковник Чемберлен с его змеиным языком и склонностью к подлости. Этому дьяволу ничего не стоит спровоцировать вождей союза племен крик и втянуть их в конфликт.

Пока он раздумывал, Сибил не тратила времени даром: она расстегнула его лосины и спустила их до бедер, хрипло прошептав:

— Так и есть! Ты везде смуглый! Какая дикая, звериная красота!

Не скрывая отвращения, он перехватил ее руки и оттолкнул от себя подальше.

— Так вот в чем дело! Тебе не нужен я, тебе нужно потом похвастаться, что ты переспала с диким индейцем! Еще бы, такой выдающийся трофей по сравнению с вашими белобрысыми выродками! — Презрительно глядя на нее сверху вниз, он поспешил застегнуть лосины.

— Ах, какие мы щепетильные! — разъяренно фыркнула она. — Как будто ты сам не знаешь, что бомонду нет дела до твоих денег! Тебя принимают в лучших домах лишь для того, чтобы пощекотать себе нервы видом твоей красной физиономии!

— Примерно как мистера Джонсона с его собачкой, которая умеет ходить на задних лапках? — С трудом сдерживая ярость, Алекс натянул рубашку и сапоги. — Ну конечно, где уж мне осилить безупречные джентльменские манеры! Довольно и того, что краснокожий дикарь научился пользоваться за столом ножом и вилкой! Вот зрелище, от которого придет в восторг любой добропорядочный англичанин!

Он схватил в охапку свой камзол и ринулся к двери.

— Алекс! Остановись! — В ее капризном голосе зазвучали повелительные нотки. — Куда это ты собрался?

— Обратно в Лондон! С меня довольно! Развлекайтесь сами, господа «высший свет»! — Перед тем как захлопнуть дверь, Алекс услышал, с какой неожиданной силой она топнула по полу босой ножкой. Он уже шел по коридору, когда одна из чудесных фарфоровых фигурок леди Браунли с грохотом стукнулась о стену спальни.

По счастью Алекс приехал к Браунли верхом на своем Сумахе. Он быстро заседлал жеребца и галопом поскакал в Лондон, несмотря на промозглую погоду, наслаждаясь свежим воздухом и быстрой ездой. Через два часа он стоял уже на крыльце американского посла. Рассел явно был поднят с кровати, однако моментально проснулся, выслушав короткий доклад Алекса.

— Черт бы побрал этих британцев! Неужели они никогда не оставят нас в покое?

— Если Красные Дубинки выйдут на тропу войны, ни о каком покое не может быть и речи на всем протяжении от Миссисипи до Джорджии, — сурово отвечал Алекс. Он подробно объяснил Расселу, кто такие Маккуин и Уэзерфорд и каким влиянием они пользуются в союзе племен крик, пострадавшем в свое время из-за действий американских властей, нарушивших обещания, данные индейцам. Но старого дипломата гораздо больше интересовали маневры британских кораблей возле побережья. Он долго обсуждал с Алексом, какой именно испанский форт мог выбрать полковник Чемберлен в качестве своей штаб-квартиры. В конце концов они остановились на форту Шарлотта, расположенном у входа в бухту Мобил.

К концу этого изнурительного разговора Алекс чувствовал, что выжат как лимон. Несмотря на всю пользу, которую он мог бы принести племени мускоги, он не в силах был даже подумать о том, чтобы продолжать игру с этой гадюкой Сибил Чемберлен. Черт побери, а ведь она не сказала ему ничего нового. Алекс отдавал себе отчет в том, что половина его любовниц готова отдаться ему исключительно ради остроты ощущений. Еще бы, переспать с диким индейцем и остаться живой! До сих пор его это совершенно не волновало. Так почему же сегодня откровения Сибил привели его в такую ярость?

Растерянный и утомленный, Алекс поспешил вернуться на Чепел-стрит. Сегодня ему было не до привычных развлечений.

— Все, что мне сегодня нужно, — пробормотал он себе под нос, — это добрая выпивка и крепкий сон!


Глава 12


М-м-м… какой чудесный сон! Джосс в полузабытьи решила, что ей стоит почаще прибегать к лекарству в виде бокала хереса, чтобы снова и снова испытать эти дивные ощущения. Еще никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного. Большая и сильная мужская рука так умело ласкала ей одну грудь, что она поспешила повернуться на спину и подставить этим ласкам вторую.

Вскоре его руки опустились ниже, приподняв подол старой ночной сорочки.

— А что это у нас здесь? — прошептал Алекс в приятном изумлении, навеянном парами крепчайшего бренди. Теплое, податливое женское тело согревало ему постель. Конечно, он был рад такому сюрпризу, но как она сюда попала? Наверное, ее прислал Пак или Чичестер… Притуплённый алкоголем рассудок не желал вдаваться в подробности. Он все узнает потом, утром. А сейчас его тело требовало немедленно принять этот неожиданный подарок.

Мимолетное воспоминание о том, что его поведение оскорбляет Джосс, спавшую в своей девичьей кровати на втором этаже, моментально вытеснил все тот же бренди. Женщина рядом с ним тихонько застонала. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, и почувствовал густой запах хереса.

Джосс была на седьмом небе от счастья, когда почувствовала на себе легкое прикосновение его губ. Это был самый лучший сон на свете. Она и Алекс. Еще никогда он не обращался с ней так игриво. Вот Алекс навалился сверху и коленом раздвинул ей ноги. Его поцелуй стал каким-то странным и жадным, и Джосс от испуга — или это подсказал ей инстинкт? — раздвинула губы.

«Это настоящий Алекс! — прогремело у нее в голове. — Это не сон!» Джосс оцепенела, придавленная к тюфяку его горячим, массивным телом. Через тонкую ткань старой сорочки она почувствовала, какие жесткие волосы растут у него на груди. Несмотря на полную темноту, Джосс понимала, что Алекс лежит на ней совершенно голый. Необходимо остановить, прекратить это безумие, пока он не зашел еще дальше! Почему он ведет себя так, словно хочет ее как женщину? Неужели он не понял, с кем имеет дело? Неужели он все еще считает, будто у него в постели лежит одна из его любовниц?

Джосс беспомощно дернулась, скованная его тяжелым телом. Ох, и зачем только она выпила этот проклятый херес? Ей удалось поднять руки, но, вместо того чтобы оттолкнуть Алекса, она еще сильнее прижала его к себе…

Возможно, если бы не херес, Джосс стала бы визжать и вырываться, не успев поддаться любовным ласкам. Возможно, если бы не бренди, он почувствовал бы, что она дрожит не от возбуждения, а от страха, и понял бы, что держит в объятиях девственницу, а не куртизанку.

— Ах, милая, как ты сладко пахнешь! — шептал он, с каждой минутой возбуждаясь все сильнее. Малейшее движение этого восхитительного, соблазнительного тела вызывало в нем новую вспышку желания.

Никогда в жизни Джосс не представляла себе подобной близости с мужчиной. Благодаря работе в Ист-Энде ей удалось узнать кое-что об интимных отношениях между полами. К примеру, ей было известно, что мужчина должен уложить женщину в кровать. Но что он делает дальше, это было покрыто темным мраком. И вот теперь, когда он жадно целовал ее в губы и просунул язык глубоко ей в рот, одновременно делая странные движения бедрами, в голове у нее созрела довольно логичная мысль. Его жезл со страшной силой упирался в живот. Это был не тот вялый придаток, который ей иногда приходилось видеть между ног у несчастных больных. Нет, он был твердым как сталь, длинным и толстым и норовил встать торчком, тычась в нее так, будто… будто…..будто проткнет ее сейчас — грубо, по-звериному… но ведь это был Алекс, ее законный муж. Он имеет право распоряжаться ее телом. Джосс отчаянно цеплялась за его плечи, подставляя тело все новым ласкам. Волна жаркой истомы зародилась в груди и прокатилась вниз, превратившись в тлеющие угли где-то в паху, там, куда так упорно рвалось его копье. Повинуясь внезапному порыву, Джосс приникла к нему, ластясь как кошка.

— Ага, захотелось еще? — промурлыкал Алекс, одним движением обнажая ее маленькие, тугие груди, захолодевшие на легком сквозняке. Твердые, как камешки, чуткие соски так и просились в рот.

Джосс чуть не подпрыгнула, когда его влажный язык коснулся ее соска — таким острым оказалось наслаждение от этой ласки. Как ни странно, после этого налилось кровью и стало болезненно пульсировать самое потаенное, самое интимное место внизу живота. Что с ней происходит?

— Ты такая нетерпеливая, малышка! — Алекс и сам с трудом сдерживался. Судя по судорожным стонам и всхлипываниям, она должна быть готова. Он приподнялся, нашел на ощупь подол ее ночной сорочки и потянул его вверх.

Несмотря на любовный угар, Джосс понимала, что сейчас лишится последней, пусть даже воображаемой защиты и что через секунду будет поздно. Она должна возмутиться. Она должна оттолкнуть его и бежать отсюда, пока есть возможность…

Она сама помогла Алексу снять сорочку, уже порванную на груди. Приподняла руки и собрала в пучок рассыпанные по подушке волосы. Сорочка полетела на пол, и он снова навалился на Джосс горячим, сильным телом. Она упивалась этим живым теплом, чувствуя, как в ответ оживает и разгорается сама. Снова его плоть нетерпеливо ткнулась ей в живот.

Должна ли она его погладить? Она и боялась этого и в то же время ужасно хотела к нему прикоснуться. Пока Джосс пребывала в нерешительности, он осторожно раздвинул рукой ее бедра. Стоило Алексу прикоснуться к чуткой влажной ложбинке между ног, по ее телу прокатилась судорожная волна экстаза.

Он чувствовал, какая она горячая, влажная, зовущая слиться с ней воедино, и в пьяном возбуждении не обратил внимания на то, что его партнерша затаилась, едва дыша, не ведая, что будет дальше.

— Сейчас! — хрипло выдохнул он, ударив своим распаленным копьем по вратам рая. Она оказалась такой горячей и тутой, что Алекс еще больше опьянел от восторга и двигался не переставая, стараясь проникнуть как можно глубже в это дивное лоно.

Поначалу, когда он только ласкал ее, Джосс готова была плакать от наслаждения, желая вобрать его в себя как можно глубже. Казалось, этому блаженству не будет конца, но стоило его копью ударить во всю силу, ее неожиданно пронзила острая, резкая боль.

«Так вот как это бывает…» — прошептал где-то в глубине сознания чудом уцелевший островок здравого смысла. Тем временем переполненный кровью член ходил взад-вперед, как поршень, проникая все глубже в беззащитную плоть, и Джосс с тоской подумала о том, что разгадала значение его странных, жадных поцелуев. Алекс имитировал языком то, что проделывал сейчас с ней другой частью тела.

Постепенно ему удалось немного совладать с первой вспышкой бешеной страсти, и его движения стали более осторожными, а причиненная им боль прошла. Какое-то время она просто терпела то, что он проделывал с ее телом. Но потом близость стала приносить ей удовольствие. Джосс и сама не успела заметить, когда это произошло. Она лишь обнаружила, что снова ощущает в себе вспышки томного, незнакомого огня, разбуженного его ласками.

Алекс хрипло дышал и обливался потом, будто занимался тяжелым физическим трудом. Она инстинктивно обхватила его руками и ногами, спрятала лицо у него на груди и легонько лизнула его шею. «Алекс у меня в руках, и мы с ним стали мужем и женой!» Кажется, ей понравился мужской пот, такой соленый и странный на вкус.

Алекс сдерживался из последних сил, чтобы доставить партнерше как можно более сильное наслаждение. Это было нелегко, особенно после стольких недель воздержания. Но черт побери, до чего же она прекрасна! Если пара недель, проведенных без женщины, способны добавить остроты этой восхитительной близости, он первым станет сторонником воздержания и умерщвления плоти! Алекс почувствовал, как по его шее прошелся горячий игривый язычок, и полностью утратил контроль над собой.

Джосс обмерла от испуга, когда он вдруг напрягся всем телом и вскрикнул. Его огромное тело забилось в судорогах, а мужское копье где-то у нее внутри стало еще больше. Он затих так же внезапно, и Джосс зажмурилась от ноющего ощущения неудовлетворенности, расходившегося по ее телу от того места, где они все еще оставались слиты воедино. Она хотела «чего-то еще», но, судя по всему, ее желанию не суждено было осуществиться. Вдобавок она и сама не знала, как должно выглядеть это «еще».

Алекс лежал в ее объятиях. Сегодня она стала его настоящей женой. Их брак больше не будет фикцией. Утешаясь этой мыслью, Джосс крепко обняла своего мужа и поцеловала его в щеку, не обращая внимания на то, как тяжело придавило ее к кровати неподвижное тело.

Вожделенная разрядка оказалась столь ошеломительной, что Алекс позабыл обо всем на свете. Наконец он рухнул на свою таинственную партнершу, не в силах шевельнуть и пальцем. Его руки все еще сжимали тяжелые густые волосы. Такие шелковистые и ароматные. Он хотел бы вдоволь полюбоваться на эти волосы, узнать, какого они оттенка и как выглядит при свете дивное, упругое тело. Алекс думал о том, как она лежит рядом с ним на кровати, прекрасная в своей наготе, а ее длинные волосы рассыпаны по подушке, словно мантия. С этими мыслями он и заснул.

Джосс разбудил странный назойливый свист. Она едва смогла шевельнуться из-за тяжести, пригвоздившей ее к кровати. Ритмичный свист сменился громким мужским храпом — Алекс! Она сама не заметила, как заснула у Алекса в постели! Это он навалился на нее всей тяжестью, по-хозяйски закинув ногу ей на бедра и обнимая за талию. Их тела так уютно вписывались одно в другое, как будто были парой ложек из одного столового набора.

Воспоминание еще об одном предмете, весьма удачно вписавшемся в ее тело этой ночью, заставило Джосс покраснеть от стыда. Осторожно, едва дыша, она высвободилась из его объятий. Но теперь оказалось, что половина ее волос прижата к подушке его плечом. Джосс легонько дернула их на себя, и Алекс повернулся на спину, давая ей полную свободу. Она села в кровати и невольно вздрогнула от холода и от того, что ей пришлось расстаться с этим великолепным мужским телом.

Между прочим, она все еще оставалась совершенно голой. Джосс машинально пошарила на столике возле кровати, нащупала очки и водрузила их на нос. Первое, что бросилось в глаза, — разодранная до пупа ночная сорочка, позабытая на полу. Бедняжку передернуло от ужаса, и она инстинктивно заслонилась руками. В голове все еще стоял туман от выпитого накануне хереса, а во рту был такой привкус, будто она позавтракала вместе с Поком придушенной им крысой.

«Что я натворила?!» В слабых предрассветных лучах уже можно было разглядеть лицо ее мужа. От восторга ей стало трудно дышать. Как он прекрасен! Особенно по сравнению с ней. Наверное, рядом с ним Джосс выглядит настоящей уродкой. Ей припомнился густой запах бренди. Наверное, он был вчера слишком пьян. И придет в ужас, если проснется и поймет, с кем занимался любовью ночью!

«Я нарушила наше соглашение!» Представив себе его искаженное от испуга лицо, Джосс совсем упала духом. Нет, это свыше ее сил. Она осторожно сползла с кровати, накинула свой халат и подобрала с пола ночную сорочку.

Ее затравленный взгляд торопливо скользнул по непривычному убранству этой сугубо мужской комнаты в поисках новых следов ночной оргии. Из-под кровати выглядывали женские домашние туфли. Скорее надеть их на ноги! На подушке остался длинный коричневый волос. Едва дыша, Джосс убрала и его. Так, теперь остался лишь стакан из-под хереса на ночном столике. Наверное, его тоже стоит забрать с собой?

В это мгновение Алекс вдруг перестал храпеть и заворочался в постели, укрываясь одеялом. Джосс решила, что чем дольше она торчит в этой комнате, тем больше рискует его разбудить. Да и что он сможет узнать по этому стакану из своего же собственного сервиза?

Джосс неслышно скользнула к двери, однако на пороге не удержалась: оглянулась и полюбовалась напоследок спящим Алексом. «Господи, только бы это не стало концом нашей дружбы!» С этой мыслью она поспешила к себе на второй этаж.

Алекса разбудили шаги его лакея Фоксуорти, возившегося в туалетной комнате. Сонно щурясь, он посмотрел, как яркие лучи весеннего солнца растекаются по его постели, словно поток расплавленного сливочного масла. Наверное, уже давно перевалило за полдень. Алекс кое-как уселся, стараясь не делать резких движений тяжелой с похмелья головой. Во рту было гадко.

Далеко не сразу в его расслабленном мозгу всплыли невероятные картины прошлой ночи. Ссора с Сибил, сумасшедшая скачка по ночной дороге, разговор с послом, женщина, непостижимым образом оказавшаяся у него в постели… между прочим, в этой вот самой постели! Он тупо осмотрелся. Никаких следов пребывания здесь женщины видно не было, кроме бокала из уотерфордского сервиза, почему-то перекочевавшего из гостиной в спальню. Алекс понюхал пустой бокал и ухмыльнулся. Она недаром показалась ему вчера сладкой на вкус, как херес… или хороший старый портвейн!

Наверное, она все еще здесь, просто вышла в гостиную, чтобы позавтракать. А какая она была страстная, нетерпеливая! Жаль, что он не может припомнить все подробности. Алекс был уверен лишь в том, что никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Нет, она не могла вот так просто взять и исчезнуть! Внезапно его охватила паника. Не дай Бог, она наткнулась на Джосс, всегда поднимавшуюся ни свет ни заря! Он откинул одеяло и спустил ноги на пол. Но тут же застыл от удивления. На чистой белой простыне ясно были видны следы крови. Черт побери, да он и сам успел вымазаться!

— Она была девственницей, — пробормотал Апекс себе под нос, с содроганием вспоминая свой грубый натиск. Да, еще тогда ему показалось, что девушка как-то странно отвечает на его ласки, но в пьяном угаре он принял это не за страх, а за нетерпение. И после этого он удивляется, почему его загадочная партнерша сбежала!

Черт побери, но откуда у него в кровати взялась девственница? До него не раз доходили слухи о самых дорогих борделях, где особо щедрым клиентам предлагают девственниц. Не купил ли для него эту ночь удовольствий кто-то из друзей?

Иной вариант был настолько чудовищным и нелепым, что даже не сразу пришел ему на ум. Джосс. Она была его женой. Но Алекс с досадой выкинул из головы эту мысль, не желая тратить время на ерунду. Джосс никогда не скрывала своего отрицательного отношения ко всему, что было связано с интимными отношениями между полами. Даже после клятвенных заверений в том, что после свадьбы он не станет покушаться на ее невинность, Алексу едва удалось уговорить ее обменяться брачными обетами.

Они дали друг другу слово. Джосс слишком дорожит своими моральными принципами, чтобы нарушить обещание. Да еще не просто нарушить, а без спросу забраться к нему в постель с самыми неприличными намерениями, основательно накачавшись хересом. Итак, Алекс отказался от столь нелепой догадки и приказал Фоксуорти готовить ванну.

Войдя в столовую, он с удивлением обнаружил там Джосс. Его жена сидела за столом и рассеянно гоняла по тарелке ломтик копченой лососины.

— Почему ты дома? — вырвалось у Алекса. Против воли его голос прозвучал довольно резко. Ведь обычно она вставала с первыми лучами солнца, и когда Алекс только выходил к завтраку, она уже давно трудилась либо в больнице, либо в школе.

— Ох, Алекс, доброе утро! — Она глубоко вздохнула и так сжала в руке вилку, будто собиралась ее согнуть. — Леди Уикем прислала записку, что сегодня утром молитвенного собрания не будет, и я решила дождаться, пока Арчи приведет Пока с прогулки, чтобы взять его в школу. Мистер Винсент говорит, что там опять шастает огромная крыса, которая пугает детей. — Она говорила на удивление спокойно, но так и не набралась смелости посмотреть ему в глаза.

— Готов поспорить, он разделается с ней в два счета. Кстати, хотел бы я знать, где он шлялся прошлой ночью? Почему не встречал меня? — Алекс не мог не заметить, как старательно она избегает его взгляда. Господи Боже, только не это!

— Это я должна спросить, почему ты так рано вернулся от Браунли. Кажется, охота должна была продлиться до понедельника?

— Мне надоели их бестолковые гости… — Алекс растерянно пожал плечами. Его все сильнее тревожила странная скованность Джосс. — Ты ничего не хотела бы мне сказать? — наконец не выдержал он. В ожидании ответа Блэкторн напряженно замер возле бокового столика с закусками.

— Ну… — Она облизнула пересохшие губы и выдохнула: — Пока тебя не было, у нас случился пожар.

— Пожар? — ошеломленно переспросил он, резко поднимая голову. Их взгляды встретились.

— Это я во всем виновата. Прости, я всегда такая неловкая! Мы играли с Поком, и я умудрилась уронить свечи на кровать. Бонни говорит, что потребуется сменить обои и кое-какую мебель.

Так вот в чем дело! Алекс почувствовал, как камень свалился с его души.

— Никто не пострадал? — спросил он и радостно засмеялся, как только Джосс покачала головой.

— Ты всегда такой снисходительный, Алекс! Я бы не вынесла, если бы ты стал меня ругать! А Бонни и Арчи сразу сказали, что ты меня простишь.

— И они не ошиблись, Джосс! По-твоему, я какое-то чудовище? Напротив, я только рад тому, что ты потратишь на себя хоть немного из моих неправедно добытых денег. Обставь верхнюю спальню по своему вкусу, — великодушно предложил он, щедрой рукой наполняя свою тарелку самыми разнообразными закусками.

Сознание того, что пьяные похождения прошлой ночи не повлияют на их с Джосс дружбу, вызвало у него необычайный прилив сил. Теперь оставалось еще одно: отыскать неожиданно доставшийся ему «подарок». И Алекс займется этим сегодня же, не откладывая в долгий ящик.

— У меня и в мыслях такого не было, старина, — заверил его Драмм, поднеся к носу щепотку табака и ловко защелкнув одной рукой украшенную изумрудами табакерку. — Даю тебе слово, я не присылал к тебе эту малышку и не слышал, чтобы кто-то собирался это сделать. — Он деликатно промокнул нос платочком и добавил: — Такие выдумки скорее в духе Форрестера.

— Я уже задавал этот вопрос Паку! — сердито воскликнул Алекс. — И Чичестеру, и Олвэнли — всем, кого мог вспомнить!

— Стало быть, я оказался последним в этом списке, — сухо констатировал Драмм. Однако его зеленые глаза весело блеснули. Но Алексу было не до шуток.

— Я успел заметить, как ты… скажем так, на удивление всему свету стараешься опекать Джосс с тех пор, как мы поженились.

Драмм весело расхохотался:

— Вот уж кто меньше всего нуждается в чьей-то опеке, так это твоя жена! — Маленький денди посмотрел на то, как Алекс продолжает метаться взад-вперед по гостиной, и заметил: — Похоже, эта малышка успела задеть тебя за живое!

Даже Драмму Алекс не признался в том, что его ночная гостья была девственницей. Она и без того с успехом заполнила его мысли. Он и сам толком не знал, почему ему так важно отыскать эту загадочную незнакомку. Его немного приободрило следующее замечание Драмма:

— А что, если твоим благодетелем оказался Рашкрофт?

— Очень может быть! — подхватил Алекс. — Кому, как не ему, должно быть известно, где можно раздобыть такую пикантную штучку! И все же сомневаюсь, что это он, хотя я и собирался к нему зайти. — На самом деле Алекс боялся, что его отчаянные поиски загадочной куртизанки покажутся смешными искушенному в сердечных делах барону.

Но оказалось, что и его дядя ничего не знает о необычном подарке.

— Ты говоришь, она была девственницей? А ты вполне уверен? Да будет тебе известно, хирурги в странах Востока достигли немалого мастерства по части сотворения фальшивых девственниц!

— Она была девственницей, это точно. В моей постели побывало немало женщин, в том числе и таких, о которых ты говоришь. Так или иначе, они все равно себя выдают, и я отлично чувствую эту фальшь. — Алекс и Монти сидели за выпивкой в отдельном кабинете в «Уайтсе».

— А она тебе понравилась, не так ли? — поинтересовался Монти, иронично задрав одну бровь.

«Вот старый черт! Он еще издевается!»

— Трудно сказать — я был слишком пьян. Так ты не поможешь мне ее найти? В каких заведениях не боятся торговать услугами девственниц?

— Вот, говорил я тебе, что брак с этой молитвенной скамейкой не доведет до добра! — ехидно рассуждал старый циник. — Она может освоить в два раза больше приемов, чем знает Октавия, — и при этом все равно останется холодной, как рыба!

— Только не впутывай в это Джосс! Она мой добрый и преданный друг! А мы говорили о том, как я кувыркался в постели!

— Ох, лучше бы ты не дурил голову своему отцу и оставался холостым! Прости, но это истинная правда!

— С каких это пор ты стал противником фиктивных браков? Разве ты сам не женился по расчету, ради денег и чтобы выполнить свой долг перед семьей?

— Должен признаться, что когда-то я питал радужные мечты о наследнике. — Монти небрежно повел плечом. — Но после того как у жены случился второй выкидыш, доктор сказал, что она больше не может иметь детей. В отличие от меня твое соглашение с самого начала отсекало всякую надежду продолжить род Блэкторнов.

— У моих родителей и так хватает внуков, — пробормотал Алекс. Он никогда не обдумывал свой поступок с этой стороны.

— Но ведь дети твоих сестер не будут носить фамилию Блэкторн, не так ли? Что тебе мешает переспать с твоим синим чулком? — спросил Монти без обиняков.

— Какого черта все только о том и думают, как бы подсунуть Джосс мне в постель? — возмутился Алекс, краснея от неловкости.

— Такого, что она твоя жена! — сухо ответил барон. Но тут же его губы скривились в привычной ехидной ухмылке, и он жестом приказал официанту подать им еще бренди. Мрачное, упрямое выражение на лице племянника так напомнило Рашкрофту его младшую сестренку, что он смягчился и пообещал: — Я постараюсь навести справки во всех местах, где для тебя могли приобрести этот загадочный подарок. Ты действительно был так пьян, что даже не в состоянии толком описать ее внешность?

Алекс так прошелся пятерней по волосам, что от недавно уложенной прически остались одни воспоминания. Он не в силах был скрыть свое отчаяние.

— Я же сказал тебе, что ночь выдалась темной и безлунной, как бывает на болотах у подножия гор! Я ничего не видел, я только чувствовал! У нее были длинные густые волосы — целая копна волос, мягких как шелк, великолепное тело, тугие груди, не очень большие, но округлые и приподнятые, длинные бедра и изящные лодыжки.

— По крайней мере это описание полностью исключает возможность того, что твоя жена наконец-то решилась заставить тебя исполнить супружеский долг, — ухмыльнулся Монти. Его замечание повергло Алекса в такое смятение, что барон не выдержал и расхохотался. — Ладно, не падай духом! Я подумаю, как нам найти твою пропавшую девственницу, мой мальчик!

Следующая неделя принесла с собой долгожданное летнее тепло и ошеломляющие новости из Америки. Барбара Блэкторн собиралась к ним в гости, знакомиться с молодой невесткой. В то же время о загадочной любовнице Алекса не было ни слуху ни духу. Ему и так приходилось несладко, а вдобавок трещина между ним и Джосс, возникшая в день их свадьбы, делалась шире с каждым днем.

После учиненного ею пожара Джосс уже не пыталась скрывать, что всячески избегает его общества. Живя в одном доме, трудно было не столкнуться хотя бы случайно, однако у нее всегда была припасена уважительная причина, которая позволяла не делить с Алексом ужин и не проводить вместе вечер. Алекс и сам не заметил, что за два года привык к ее обществу, и теперь ему ужасно не хватало доверительных бесед, полных добродушного веселья, которые всегда поднимали ему настроение. Если раньше Джосс приходилось смиренно ждать его очередного визита, то теперь они поменялись местами. Это Джосс приходила и уходила, когда ей вздумается, а он ждал, не соизволит ли она уделить ему хоть немного времени.

Итак, мало-помалу выяснялось, что брак стал концом их необычной дружбы.

Ко всему прочему Алекс мучился от сексуальной неудовлетворенности, как какой-нибудь прыщавый юнец, заключенный в Итоне. Он и сам не мог объяснить, что за извращенное чувство вины не позволяет ему по-прежнему находить утешение в объятиях хорошеньких женщин. Леди Сибил долго дулась на него, после чего предприняла еще одну попытку заманить Алекса в постель. Но ее прелести больше не привлекали молодого американца, как, впрочем, и прелести других жадных до утех светских дам и дорогих куртизанок.

Сейчас ему предстояло решить более серьезную проблему. Его мать ни за что не должна узнать правду об их с Джосс браке! Обмануть Барбару Блэкторн будет нелегко: она слишком умна и хорошо знает своего сына и его вкус по части женщин. Алекс не представлял, что можно предпринять: он даже не возражал бы против давно ожидаемой войны, которая помешала бы матери переплыть Атлантику.

Однако военные действия так и не начинались, тогда как «Звезда Саванны» прибывала в лондонский порт точно в срок. Больше откладывать было нельзя: им с Джосс следовало немедленно обдумать, как себя вести. Алекс едва дождался Джосс в столовой, где Бонни накрыла легкий ленч.

— Ох, ну что ты уставился на этот ростбиф так, будто снова собираешься прирезать несчастную корову? — воскликнула Джосс, усаживаясь за стол. Впрочем, ее напускная беспечность мало кого могла обмануть. Она тоже страшилась скорой встречи со своей свекровью. Что подумает Барбара Блэкторн, красивая, уверенная в себе леди, когда увидит подслеповатого гадкого утенка, которого взял в жены ее сын?

— Надеюсь, ты провела утро с тонком, — натянуто улыбнулся Алекс. — В школе все в порядке?

— Да. Пок мигом справился и с крысами, и с похитителями детей.

Услышав свою кличку, терьер громко гавкнул и уселся поближе к столу, принюхиваясь к соблазнительным запахам.

— Я очень тебя прошу не соваться в эти трущобы без Пока!

— Алекс, ты напрасно боишься. Я веду себя предельно осторожно. — Оба предпочитали не вспоминать лишний раз о том, что именно в этом районе убийцы настигли ее несчастного отца, враги которого перешли к Джосс по наследству. Она внимательно следила, как Алекс наполняет их тарелки, совершенно забыв о том, что ей не нравится стилтонский сыр. — Ты тревожишься вовсе не из-за моей беспечности, не так ли? — наконец спросила Джосс.

— Да, ты права. — Он со вздохом откинулся в кресле. — Нам необходимо прийти к какому-то взаимопонимаю в отношении моей матери.

— Она не одобрит твой выбор, верно? — спросила Джосс, теребя салфетку у себя на коленях.

— Почему это не одобрит? Ты выдающаяся женщина, остроумная и очаровательная! — утешил ее он.

— Но совершенно не похожа на ту, которую ты мог бы выбрать себе в жены!

Алекс с проклятием бросил салфетку и хотел было выскочить из-за стола, но передумал и выпалил, подавшись вперед:

— Да, ты не очень на нее похожа! Но мы могли бы убедить ее, что это не так!

— Честно говоря, если уж нам не удалось обмануть никого из твоих друзей, я не понимаю, на что ты надеешься в данном случае…

— Она уже сказала, что предпочитает остановиться у Монти и Октавии, чтобы не причинять нам лишних хлопот. Значит, нам не придется спать в одной кровати. — Пока Алекс выкладывал все эти подробности, он успел покраснеть от стыда не меньше, чем Джосс.

— Но так или иначе нам придется почти все время проводить вместе с ней…

— Ну, пока мы будем вместе с ней, нам придется изображать, будто мы… будто мы — друзья!

— Такие, какими были до свадьбы? — вкрадчиво уточнила она.

— Э-э… — Алекс в замешательстве закашлялся. — Пожалуй, слово «друзья» здесь не совсем уместно… — Черт побери, неужели он выглядит таким же болваном, каким сам себе кажется? Наконец ему удалось изобразить на лице кривую улыбку. — Словом, шила в мешке не утаишь! Нам придется делать вид, будто мы — любовники.

От горя ей стало трудно дышать, а в горле застрял тугой комок. «Делать вид, будто мы — любовники!» Он сказал это так, будто сама мысль кажется ему невозможной! Но ведь они уже были любовниками — пусть даже всего одну ночь! Одну восхитительную ночь Джосс провела в его объятиях. Она сморгнула горькие слезы и кивнула:

— Мне все понятно, Алекс. Только я никогда не умела притворяться. Надеюсь, ты мне поможешь… — …а Барбара Блэкторн не загостится у них надолго!


Глава 13


Барбара стояла на палубе «Звезды Саванны». Флагман торгового флота ее супруга подходил к причалу лондонского порта. Едва сдерживая нетерпение, она всматривалась, в толпу на пирсе в надежде издали заметить золотистую шевелюру своего единственного сына. Ее так угнетала вынужденная разлука с Алексом, что решение отправиться в Англию пришло сразу же, как только она узнала о его женитьбе.

От волнения она не замечала, что кусает губы, думая о невестке. Только бы они понравились друг другу! Сообщение о свадьбе было таким неожиданным… А вдруг эта женщина уже носит под сердцем ее внука? Барбара лукаво усмехнулась. Родительские обязанности наверняка стреножат этого неугомонного жеребца и научат сдержанности и ответственности… как многих и многих Блэкторнов до него!

Джосс старалась держаться рядом с мужем. Она подслеповато щурилась, пытаясь разглядеть на палубе огромного корабля фигуру своей свекрови. Алекс так и не смог толком описать ей свою мать и сказал лишь, что Барбара — настоящая красавица. Страшно было подумать о том, как она примет невестку, которая не годится и в подметки ее красавцу сыну! Алекс все время держал ее под руку, так что она чувствовала каждое его движение, и от волнения у нее делалось сухо во рту.

Сегодня она надела свое лучшее платье из светло-серого поплина с кружевными манжетами и воротником. Волосы каким-то чудом удалось зачесать совершенно гладко и собрать их в ровный узел на затылке. Но узел получился такой тугой, что стянул всю кожу на голове и причинял Джосс немалые неудобства. Кажется, у нее вот-вот начнется головная боль, но это скорее от нервозности, а не от прически. Напрасно Джосс пыталась овладеть собой, без конца повторяя, что выглядит такой, какая есть — ни лучше, ни хуже. Тревога и страх разрастались с каждой минутой.

Но вот Алекс замахал рукой, и Джосс увидела Барбару Блэкторн. При виде статной женщины со светлыми волосами и идеальными чертами лица, легко ступавшей по сходням, Джосс готова была поклясться, что это не мать, а старшая сестра ее мужа. И она была не просто красавицей. Она была божественным видением. На ней был дивный туалет из розового муслина.

Только вблизи Джосс смогла различить редкие седые пряди на висках, едва заметные в густых соломенных волосах, так похожих на волосы ее сына. При виде Алекса ее спокойное лицо осветилось сердечной улыбкой и стали видны ровные белые зубы и легкие морщинки в уголках глаз.

— Алекс, милый, наконец-то! — вскричала она, а Блэкторн подхватил ее в охапку и закружил над землей, словно маленькую девочку. Наконец он опустил Барбару на землю, и Джосс получила возможность как следует сравнить сына и мать. Для женщины ее рост был высок, почти такой же, как у Джосс, хотя по сравнению с Алексом она казалась хрупкой и изящной. Бронзовая кожа и шоколадного цвета глаза явно достались Алексу от отца с его смешанной кровью, но что-то неуловимое в форме губ и наклоне головы определенно напоминало Барбару.

Наконец первые восторги немного утихли, и Алекс представил женщин друг другу, не позабыв ласково взять Джосс за руку, пока она приседала в почтительном реверансе перед леди Барбарой.

— Добро пожаловать в Лондон. Очень рада с вами познакомиться, — сказала Джосс, стараясь вести себя как можно естественнее. Но все равно она понимала, что выглядит скованно и нелепо. Девушка сжалась, когда проницательные синие глаза Барбары пробежались по ее фигуре, но не заметила в выражении ее лица ни разочарования, ни недовольства. Напротив, Барбара тепло обняла молодую невестку со словами:

— Этому повесе давным-давно было пора одуматься. И я рада познакомиться с женщиной, у которой хватило силы духа набросить на него узду! Добро пожаловать, Джоселин, в семью Блэкторнов!

— Благодарю вас, миледи. — От нее чуть-чуть пахло фиалками, а искреннее приветствие немного ободрило Джосс. — Вы очень добры.

— А вот от титулов увольте! Я перестала считать себя «миледи» с тех пор, как покинула Англию тридцать два года назад. Вы должны звать меня Барбарой. Боюсь, в вопросах этикета я стала такой же небрежной, как и прочие американцы.

— Ты переплюнула в этом даже отца, а ведь он уроженец Джорджии! — с улыбкой заметил Алекс. Его не могла не радовать благосклонность Барбары к Джосс.

— Кстати, раз уж речь зашла об этом пройдохе, позвольте мне передать от него поздравления и наилучшие пожелания Джоселин, новому члену нашего семейства! А заодно и от Мелли, Чарити, Сьюзен, Поллиэнн и их мужей!

— От всех сразу? — удивился Алекс. — Уж не значит ли это, что Мелли хватило духу выйти за своего фермера?

— Его зовут Аарон, и он души в ней не чает.

— Наверное, это здорово — иметь такую большую и дружную семью, — не без зависти заметила Джосс. — Алекс постоянно рассказывал мне о своих сестрах.

— Наверное, он только и делал, что жаловался на них! — усмехнулась Барбара. Она взяла Джосс за руку и горячо ее пожала. — Теперь вы тоже стали частью нашей семьи!

— Расскажите мне о том, каким Алекс был в детстве, — вдруг попросила Джосс, пока они пробирались от пирса к выходу из порта, где Алекс оставил свой экипаж.

Пока кучер возился с багажом Барбары Блэкторн, она успела рассказать немало забавных историй о мальчике, выросшем среди сестер, несмотря на отчаянные протесты самого Алекса. Помогая дамам подняться в карету, он как бы невзначай спросил:

— Мама, ты уверена, что не хочешь остановиться у нас?

— Не глупи, вы все еще новобрачные, а значит, имеете право на уединение. У Монти с Октавией половина дома пустует, и я никому не помешаю, если займу один из флигелей. Так даже лучше: чем меньше мы будем встречаться с женой моего брата, тем спокойнее и для нее, и для меня! — добавила Барбара с добродушным смехом.

— Дядя Монти собирался сам тебя встретить, но сегодня утром явился управляющий его поместьем, и барону пришлось срочно заняться делами, — пояснил Алекс, очень довольный тем, что им не придется затевать в доме перестановку. Он дал кучеру адрес Кэрузерзов, и карета тронулась с места.

— Что ты думаешь об этом синем чулке, что досталась тебе в невестки, Бэбс? — спросил у своей сестры Монти, наливая ей бокал бренди «на сон грядущий». Барбара взяла бокал и не спеша опустилась в огромное кожаное кресло, которое стояло за рабочим столом в библиотеке барона Рашкрофта.

— Мне показалось, или я действительно услышала в твоем голосе издевку? — сухо поинтересовалась она.

Барон невозмутимо пожал плечами.

— Но ты ведь не будешь отрицать, что она меньше всего похожа на женщину, в которую Алекс мог бы влюбиться, — ответил он в тон сестре. Они только что вернулись из театра, где были вместе с новобрачными, и леди Октавия отправилась спать, оставив брата и сестру наедине.

— Она от него без ума, — уверенно заявила Барбара. — Она любит его всей душой, в то время как он этого совершенно не замечает.

— Я бы не судил так категорично… — возразил барон, внимательно следя за сестрой. При виде ее ироничной гримасы он поспешил уточнить: — Конечно, он сам не отдает себе в этом отчета. Но ты бы видела, как он налетел на меня в тот вечер, когда ему потребовалось разрешение на брак! Нет, ни один нормальный мужчина не пожертвует своей свободой просто так, без серьезной причины. Для меня это были деньги. Но Алекс никогда не скрывал, что у этой девицы за душой ни гроша. И я пришел к выводу, что настоящая причина пока скрыта от окружающих — и даже от него самого. Меня всегда удивляла их дружба. Они познакомились в тот день, когда он прибыл в Лондон. Да будет тебе известно, я честно пытался его отговорить.

— С какой стати? Она вполне ему подходит, — с чувством заявила Барбара.

— Ага, и ты туда же! — рассмеялся Монти. — Ну еще бы, ты всегда была романтичной натурой!

— Ну, я не могу не согласиться, что ему требуется толчок, чтобы проснуться. Мужчины такие болваны! Вот и его отец был совершенно уверен в том, что мы не пара, пока я не взяла это дело в свои руки!

По лицу Монти пробежала едва заметная тень, словно воспоминание о застарелой боли, но через секунду он снова стал тем, кем хотел казаться — избалованным аристократом, которого уже ничем не удивишь в этой жизни.

— И тогда ты под дулом пистолета велела мне убираться ко всем чертям, а сама осталась в этой варварской глуши. А скажи-ка, Бэбс, с Девоном ты разговаривала так же — нацелила на него пистолет и велела жениться? По-моему, в случае с Джосс и Алексом этот способ не сработает!

Хотя они действительно поссорились в тот злополучный день в Саванне, Барбара давно простила своего единственного брата за неловкую попытку заставить ее вернуться в Англию. Она улыбнулась и сказала:

— Мой краснокожий индеец поддался более ласковым уговорам, однако я не постеснялась бы приволочь его к алтарю под дулом пистолета, если бы не помогли остальные доводы. А что касается Алекса, то я намерена пустить в ход все свои козыри. Надеюсь, он успеет осознать сам, что хочет Джосс, до того как я возьмусь за оружие!

На следующий день рано утром Барбара явилась в дом к молодоженам на Чепел-стрит, как было условлено накануне. Алекс, против обычая, поднялся ни свет ни заря и улизнул на какую-то деловую встречу, предоставив Джосс одной принимать Барбару Блэкторн. Вчерашний обед и посещение театра прошли вполне удовлетворительно, им не помешало даже присутствие чопорной и надменной Октавии. Но сейчас… сейчас Джосс была не просто в растерянности — она была в ужасе.

А ведь игра в шарады только начиналась! Барбара собиралась провести в Лондоне не меньше месяца! Стараясь не подать виду, как ей страшно, Джосс мило улыбнулась и позволила Барбаре поцеловать себя в щеку.

— Алекс говорил мне, что вы ранняя пташка. Если честно, до появления на свет детей я не была способна на такой подвиг. Когда две маленькие девчонки визжат и хихикают, а их братец истошно орет из-за того, что у него стащили коллекцию камней, — какой тут сон!

— Вспоминаю ваш рассказ, как он им отомстил. — Джосс не могла удержаться от улыбки. — Представляю, что было с Мелли и Чарити, когда они нашли змею в своей шкатулке с украшениями!

Так, болтая о пустяках, Джосс провела свекровь по своему дому, намеренно пропустив при этом спальню Алекса. Из нее заранее вынесли все личные вещи, так что эта комната выглядела нежилой. Вот только Пок наотрез отказался покидать привычное место у хозяйской кровати, где любил подремать до обеда. Оставалось надеяться, что Барбара не обратит внимания на такую мелочь.

Наконец женщины вернулись в гостиную, где Бонни уже подавала чай. Джосс чуть не пролила кипяток себе на колени, когда услышала:

— Вы ведь любите Алекса, не так ли, Джоселин?

— Конечно, я его люблю, — ответила она с безмятежной улыбкой. — Ведь он мой муж. — Героическим усилием воли Джосс подавила дрожь в руках, отставила в сторону чайник и спросила: — С молоком или с лимоном?

— Милая, раз уж я здесь, давайте поговорим по душам. Пусть чай немного остынет. — И она ласково накрыла ладонью руку Джосс. Прозрачные синие глаза светились добротой, но оставались все такими же проницательными. — Ваш брак не назовешь обычным, не правда ли?

— Я сразу сказала Алексу, что нашим соглашением вас не одурачишь…

— Вы не могли бы подробнее рассказать мне об этом вашем «соглашении»?

У Джосс тревожно екнуло сердце. Алекс наверняка разозлится, если она признается в том, что он пытался обмануть своих родных. Но разве Барбара не догадалась обо всем сама? Наверное, единственное, что Джосс могла бы предпринять, — это взять на себя всю вину. Она облизнула пересохшие губы и начала свой рассказ с их самой первой встречи в доках.

— Ваш сын действительно выдающийся человек! Мало кому хватило бы душевной щедрости и доброты, чтобы рисковать жизнью, спасая несчастную собаку или дочку священника… Я уж не говорю о его пожертвованиях на нашу больницу и школу!

Барбара язвительно усмехнулась:

— Судя по этому панегирику, у вас просто не было другого выхода, кроме как влюбиться в моего сына. Зато и я узнала кое-что новое о его характере. Его ведь отправили в Лондон вовсе не в награду за прилежное поведение! — сухо сказала она. — Дома он прочно заслужил репутацию бретера, гуляки, игрока и вдобавок… охотника до юбок. Его подвиги обсуждали даже в стойбищах мускоги. Ничего удивительного, что бабушка Чарити не выдержала и предложила отправить его в Европу в надежде, что на новом месте ему волей-неволей придется образумиться.

— Боюсь, что Лондон не очень-то повлиял на его старые привычки, — заметила Джосс, начиная кое-что понимать. Барбара мрачнела буквально на глазах.

— Девон сомневался в этом с самого начала, поскольку слишком хорошо знал замашки моего родного брата. Честно говоря, я была с ним согласна, но однажды мы побывали у Монти и Октавии. Монти буквально влюбился в Алекса, хотя тот был еще совсем маленьким. К тому времени Монти уже остепенился и стал женатым человеком. Вот я и подумала: если Алекс останется совсем один в чужом городе, не заставит ли это его более ответственно относиться к своим поступкам?

— Отчасти вы были правы. Но уже с первых шагов Алекс успел прослыть все тем же бесшабашным повесой, хотя с усердием трудился в конторе мистера Терлоу.

— Итак, вы с Алексом стали близкими, вернее, задушевными друзьями. Но вы еще не рассказали о «соглашении».

— Это все началось после гибели моего отца… — Джосс вкратце описала все, что происходило дальше, вплоть до своего памятного появления в конторе порта. — Итак, теперь вы понимаете, что я нуждалась в чьей-то защите, и у нас не было иного способа помешать графу выдать меня за Ярдли.

— Иными словами, Алекс пожертвовал своей свободой ради вас? — уточнила Барбара, иронично приподняв бровь. В эту минуту сходство между матерью и сыном стало несомненным.

— Ну… в общем, он согласился на мне жениться, — пролепетала Джосс.

Барбара была слишком умна, чтобы не догадаться об остальном.

— И вы пришли к соглашению, по которому он волен по-прежнему бесчинствовать и шататься по злачным местам, а вы — работать в благотворительных заведениях для бедных? Он с вами не спит, Джоселин?

«Это случилось всего один раз!» — так и вертелось у нее на языке, но проявленная при этом позорная слабость не позволила Джосс выложить всю правду.

— Нет, не спит. Моя спальня расположена наверху, а его — в хозяйских апартаментах на первом этаже, — выдавила из себя она.

— Понятно…— процедила Барбара, отбивая пальцами дробь на подлокотнике кресла.

— Прошу вас, не вините Алекса… и не судите меня слишком строго! Я понимаю, что никогда не смогу родить ему наследников, но… но ведь мы можем расторгнуть брак, если он найдет достойную жену. — Да простит ей Бог эту ложь! Она пойдет и не на такое, чтобы дать Алексу свободу. Вот только выживет ли при этом сама?

Барбара внезапно подалась вперед и горячо прижала Джосс к груди.

— Джоселин, девочка моя, я вас нисколько не осуждаю, хотя не могу не винить Алекса в слепоте. Ведь он уже нашел себе достойную жену, но не желает этого видеть! Проблема заключается не в вас, а в нем! Это ему надо одуматься и стать вам настоящим мужем!

— Но… — К своему стыду, Джосс чуть не разрыдалась. Она торопливо смахнула со щек слезы и продолжала: — Но я недостойна его, разве вы не видите? Я такая верзила, как вешалка, тощая и неуклюжая… Я…

— Собачья чушь! Вы рослая, но ведь и Алекс не маленький! А что до остального, вы можете в два счета изменить свою внешность. Хм-м… ну-ка посмотрим!

Она поднялась с места и несколько раз обошла Джосс. Сняв с нее очки, Барбара рассмотрела ее лицо с разных углов зрения. J73

— У вас превосходные черты лица: четкие, чисто вылепленные. Нет, не щурьтесь. Ваши глаза приятного голубого оттенка, с пушистыми густыми ресницами.

— Но без очков я ничего не вижу!

— Позже мы займемся и этим. А сейчас… — Она распустила волосы Джосс, изучая их длину и густоту. — Зачем вы закручиваете такие роскошные волосы в этот нелепый узел?

— Как вы могли заметить, их слишком много. И я просто не хочу, чтобы волосы мне мешали, — сказала Джосс.

Барбара поднесла длинную прядь к окну, чтобы разглядеть ее на свет.

— Цвет немного тусклый. У меня было то же самое, но я вернула волосам блеск с помощью алоэ, лимонный же сок придаст им светлый золотистый оттенок. Поднимитесь, — велела она.

— Что вы хотите?.. — Джосс остолбенела, когда свекровь приподняла подол слишком просторного платья из толстого коричневого сукна.

— Спорим, здесь материи столько, что ее хватит, чтобы сшить одеяла для всей вашей больницы? Особенно если учитывать толщину и цвет! Так, значит, первым делом мы отправимся в швейную лавку!

— Барбара, вы ведете себя так, будто можете превратить меня в другую женщину! — заметила Джосс с досадой. Как будто она не знала, как безнадежна эта затея!

— Нет, дорогая. Вы добрая, отзывчивая, интеллигентная и сильная духом молодая женщина! И я никоим образом не собираюсь влиять на ваш характер! Ведь именно это делает вас с Алексом такой превосходной парой: ему нужна жена, которая способна поддержать его в трудную минуту. Все, чем я собираюсь заняться, — восполнить недостающую капельку внешнего лоска.

— Черного кобеля не отмоешь добела, — упрямо возразила Джосс, надевая очки.

— Но я всего лишь хочу помочь гадкому утенку превратиться в лебедя! Положитесь на меня!

На протяжении целой недели Алекс почти не виделся ни с женой, ни с матерью. Они вдруг стали неразлучными подругами и вели себя так, будто знали какую-то неведомую ему тайну. Они постоянно уединялись наверху, у Джосс в гостиной, и целыми днями пропадали в самых роскошных магазинах города. Алекс чувствовал нутром, что это неспроста. Но что за чертовщину они затевали?

Пока Алекс терялся в догадках, Барбара растратила, по мнению Джосс, целое состояние на то, чтобы до отказа набить нарядами просторный гардероб, доставшийся Джосс вместе с обстановкой ее комнат.

Попутно Барбара проводила скрытые опыты над ее волосами и кожей.

Каждый вечер они обедали или у Кэрузерзов, или где-то в городе, но Алекс не замечал никаких особенных изменений. Джосс оставалась такой же или почти такой же, как прежде. Женщины нарочно старались скрыть свои приготовления, пока из швейной лавки не доставят самые роскошные платья, необходимые для облика «новой Джосс», способной покорить сердце Алекса Блэкторна.

И вот наконец великий день наступил.

— Джоселин, ты напрасно так волнуешься. Это всего лишь скромный обед в узком кругу друзей у тебя дома. Будут только свои. Даже от Октавии мне удалось отделаться!

— А от Драмма — нет! — упрямилась Джосс.

— Похоже, вы не очень-то нравитесь друг другу?

— Они очень близки с Алексом, — вздохнула Джосс. — К тому же Драмм спас ему жизнь. Я, естественно, считаю себя обязанной этому человеку. И стараюсь быть к нему… терпимой.

Барбара недоверчиво хмыкнула, укладывая на голове Джосс высокую прическу из завитых локонов.

— Ну вот. Теперь ты выглядишь просто сногсшибательно, даже завидки берут. — Свекровь отступила на шаг, любуясь своей работой. Джосс медленно встала, чувствуя себя весьма неловко в туфельках на высоких острых каблучках.

Ее платье было сшито из такой тонкой ткани и имело столь низкий вырез, что девушка чувствовала себя обнаженной. С невольным трепетом она посмотрела на стройную рослую незнакомку, отражавшуюся в зеркале. На ее взгляд, платье слишком откровенно облегало грудь и бедра. Неужели все эти мягкие округлости принадлежат ей — костлявой, нескладной Джосс?

Барбара прочла ее мысли и сказала:

— Теперь ты видишь, что мадам Фабр нисколько не льстила, когда назвала твою фигуру великолепной?

Пок, как будто желая принять участие в разговоре, одобрительно гавкнул и вильнул хвостом. Джосс строго взглянула на своего любимца и сказала:

— Учти, сегодня не должно быть никаких налетов на кухню и на буфетную! Дядя Монти нанял для нас опытного дворецкого, Фитча, а он терпеть не может домашних животных! Придется тебе, негодник, провести весь вечер в каморке под лестницей!

Но что случится потом, когда обед закончится и гости разойдутся? Предложит ли ей Алекс разделить с ним постель? При одной мысли об этом ее пробрала нервная дрожь, ладони повлажнели от пота, а сердце стало биться часто и неровно. Из холла донесся его голос:

— Джосс, мама, встречайте гостей!

— Я спущусь одна, провожу их в гостиную и предложу что-нибудь выпить до обеда. А потом явишься ты. Вот только об этом забудь. — Барбара решительно отобрала у невестки ее очки. — Они все испортят. На будущей неделе нам назначен прием у доктора Торреса. И не вздумай щуриться. Просто передвигайся от предмета к предмету, как мы делали это раньше.

«Просто передвигайся!» Ха-ха! Конечно, для того, кто обладает нормальным зрением, это не представляет никакой трудности. Чтобы не слишком переживать из-за очков, Джосс попыталась представить себе, что она будет говорить Алексу и как он будет отвечать. «Не щуриться, не щуриться…» — повторяла она про себя, медленно пересекая комнату и двигаясь к лестнице. Не в силах окончательно расстаться с очками, Джосс спрятала их в маленький ридикюль, прилагавшийся к вечернему туалету. Осторожно, шаг за шагом, она начала спускаться по длинной лестнице, нервно вслушиваясь в раскаты мужских голосов, доносившихся из гостиной. Монти, Драмм и Алекс что-то оживленно обсуждали между собой. Но вдруг Алекс громко поинтересовался, почему до сих пор к ним не присоединилась Джосс.

— Полагаю, она задержалась неспроста, — многозначительно произнесла Барбара. Заметив на лестнице силуэт Джосс, она добавила: — Иди же, Алекс, встречай свою жену.

Даже в очках Джосс никогда не могла похвастаться хорошим глазомером. Теперь же понятия протяженности и размера превратились в полную абстракцию. Изо всех сил стараясь не потерять осанки, Джосс скосила глаза вниз, на последнюю ступеньку, и совсем забыла о длинном вечернем платье. Тонкий каблук тут же зацепился сзади за подол, и от рывка она машинально выкинула вперед другую ногу, чтобы сохранить равновесие. Испуганно пискнув, бедняжка со всего размаху плюхнулась на лестницу. Ее роскошный туалет из полупрозрачного муслина с легким шелестом опустился следом, образовав пышное покрывало. От удара о нижнюю ступеньку из мудреного сооружения из волос выскочили все шпильки, и прическа рассыпалась. Подол платья задрался чуть не до пояса, так что все желающие имели возможность пересчитать ее нижние юбки и полюбоваться на обнаженные ноги.

Джосс во что бы то ни стало нужно было встать, пока не пришел Алекс, и она раскинула руки в надежде опереться на перила. Однако слабое зрение и отсутствие глазомера подвели ее еще раз, и вместо перил она схватилась за большую напольную вазу из мейссенского фарфора, полную свежих пионов. Ваза опрокинулась и ударилась о балюстраду, старательно отполированную сегодня утром расторопным лакеем. На голову Джосс обрушилась лавина из пионов, осколков фарфора и холодной воды.

Это окончательно разрушило остатки прически, на сооружение которой Барбара Блэкторн потратила не один час. Мокрая спутанная масса волос упала ей на лицо и на плечи. Джосс едва успела подавить отчаянное рыдание, услышав голос Алекса:

— Боже милостивый, Джосс!

Блэкторн никак не мог понять, что случилось. Джосс в небрежной позе валялась у подножия лестницы. Она была покрыта живописной мозаикой из алых и золотых осколков фарфора вперемешку с цветами и зеленью. К тому же Джосс была мокрой. Пышный розовый бутон игриво выглядывал из-под ее корсета, угодив как раз в ложбинку между грудями. Еще один цветок запутался в волосах.

— Ты ранена? — Алекс устремился на помощь жене. Она стала мотать головой, стараясь откинуть прилипшие к лицу волосы. 177

— Не-ет! — вырвался у нее душераздирающий вопль. Растерянно захлопав глазами, Джосс подняла к Алексу свое несчастное лицо. По ее щекам текло что-то густое и темное. Если бы это не была Джосс, презиравшая любую косметику, Алекс мог бы подумать, что от воды потек уголь, которым она подвела глаза. Однако сейчас было не до этого.

Он протянул ей руку и сказал:

— Держись, я помогу тебе встать!

Пок отлично слышал горестные причитания своей хозяйки и не остался безучастным: сметая все на своем пути, верный пес пулей понесся ей на выручку. Он кубарем скатился с лестницы и чуть не врезался Джосс в спину, но в последний момент совершил головокружительный прыжок через ее голову и со всего размаху налетел на Алекса.

Терьер весил не меньше тридцати фунтов, так что Алекс не выдержал удара и опрокинулся на спину, заскользив по мокрому мраморному полу к противоположной стене. Обалдевший Пок едва успел соскочить с Алекса, когда тот врезался головой в изящный декоративный столик. Еще одна мейссенская ваза, родная сестра той, что была на лестнице, зловеще покачнулась, замерла на миг и в конце концов рухнула, вылив ему на голову каскад воды и цветов. Тонкий фарфор не выдержал удара и с оглушительным грохотом раскололся на тысячу кусков.

Совершенно ополоумевший пес стал носиться от Алекса к Джосс, пока его вымокшие хозяева пытались принять сидячее положение. Его заливистый лай перекрывал восклицания мужчин, кинувшихся на помощь Алексу, и причитания Барбары, хлопотавшей возле Джосс.

— Черт побери, и как эта собака умудрилась все здесь разнести? — пробормотал Монти в благоговейном ужасе.

— Алекс, я всегда говорил, что пионы тебе не к лицу. Ну посуди сам, как отвратительно смотрится розовый с твоим жилетом! — ехидно заметил Драмм.

Алекс, не поднимаясь с пола, посмотрел на Джосс. Она каким-то чудом успела вернуть себе на нос очки и теперь в немом ужасе уставилась на мокрого, усыпанного цветами мужа. В этот миг они походили один на другого как две капли воды. Пок, как будто чувствуя свою вину, попытался загладить ее перед Алексом и лизнул его в щеку.

Сцену завершило появление Фитча. Надутый как индюк дворецкий возник на пороге столовой и торжественно произнес:

— Кушать подано, сэр!


Глава 14


— Барбара, я не расстанусь с очками ни за что в жизни! Или вам мало того, что я натворила? — настаивала на своем Джосс, в то время как карета везла их к улице Менял, где находилась приемная доктора Торреса.

— Послушай, Джосс, этот доктор Торрес пользуется прекрасной репутацией. Разве тебе повредит простой врачебный осмотр?

— Не повредит, но и не поможет! Впредь я без очков и шагу не сделаю! Пок чуть не прикончил бедного Алекса, и все из-за меня! — Она прикусила губу, чтобы не разрыдаться при воспоминании об учиненном ею разгроме.

— Чтобы проломить череп такому твердолобому типу, как мой сын, потребуется нечто более увесистое, чем жидконогий столик в холле! — парировала Барбара.

— Вы забыли, что об этот же череп разбилась здоровенная ваза! — Невольно морщась, Джосс вылезла из кареты. После падения с лестницы у нее ломило все тело.

— Ну, его ваза была не больше той, что рухнула на тебя! — ухмыльнулась Барбара. И тут же снисходительно добавила: — Хотя, конечно, твои волосы, естественно, ослабили силу удара!

— Я выставила себя круглой дурой, пытаясь превратиться в красавицу!

— Джосс, где же ваше чувство юмора? Вот Алекс предпочитает рассматривать этот случай со смешной стороны… коль скоро остался жив.

— И ваш брат, и Драмм наверняка смеются надо мной до сих пор!

— Неправда, Джосс, они смеются над неловкостью Алекса, а не над тобой! — ласково возразила свекровь.

В ответ у Джосс вырвался тяжкий вздох. Войдя в небольшую, уютно обставленную приемную, она прошептала:

— И все же я думаю, что мы зря тратим время!

Их приветствовал учтивый молодой человек. Он проводил леди в просторную, хорошо освещенную комнату с большим окном. Судя по обстановке в кабинете, известный на весь город окулист был человеком весьма состоятельным.

В ожидании доктора Торреса Джосс все еще сетовала на то, что Барбара зря теряет время и напрасно записала ее на прием. Барбара отмалчивалась, чувствуя себя виноватой в том унижении, которое пришлось вынести ее невестке на прошлой неделе. Как и любому здоровому человеку, ей тяжело было представить те трудности, с которыми сталкивалась Джосс всякий раз, теряя очки. Если доктор Торрес поможет ей восстановить зрение, это придаст ей уверенности в себе.

Наконец-то появился доктор Торрес. Это был довольно высокий человек со светлой шевелюрой и обезоруживающе добродушной улыбкой. Он коротко представился и сразу перешел к делу — стал обследовать глаза Джосс сначала в очках, а потом без них.

В тот день, когда Барбара и Джосс отправились к доктору, Алекс все утро провел в доках. Из Америки пришел корабль, груженный табаком. Началась обычная рутина с таможней, разгрузкой, и этот день так и остался бы ничем не примечателен, если бы капитан вскользь не упомянул, что возле Бермуд им едва удалось оторваться от британского военного судна.

— Подумаешь, эка невидаль: британская акула возле Бермуд! — сказал капитан Хит, когда Алекс пристал к нему с расспросами. — В конце концов, это их колония. Может, они решили, что я подошел к берегу слишком близко. Уж очень не хотелось упускать попутный ветер! — Моряк равнодушно пожал плечами. — Мы оторвались от них в два счета! Никто из наших и внимания на это не обратил!

— Вы уверены, что это был «Уолсингем»? — уточнил Алекс.

— Ага! Когда туман разошелся, я отлично рассмотрел надпись на борту!

Атекс отпустил Хита и вернулся в контору. Нужно было обдумать свои дальнейшие действия. Первым делом, конечно, он должен известить Джонатана Рассела. Не прошло и часа, как Алекс уже был в приемной у американского посла.

— А я уже перестал видеть в вас нашего агента, мистер Блэкторн. Боялся, что дальнейшее сближение с леди Чемберлен испортит ваши отношения с женой! — Рассел сделал паузу, но поскольку Алекс промолчал, видимо, не желая вдаваться в подробности, дипломат откашлялся и сказал: — Вы написали, что располагаете чрезвычайно важными сведениями.

— Один из моих капитанов столкнулся с кораблем Чемберлена возле Бермуд. Несколько странный курс для судна, направлявшегося в бухту Мобил.

— Ничего удивительного. Это только подтверждает те сведения, что я получаю от своих агентов в Уайтхолле.

— И что же замышляет наш сэр Руперт? — насторожился Алекс.

— Провалиться мне на месте, если я знаю! — Рассел многозначительно посмотрел на него и продолжил: — Никому из моих людей до сих пор не удалось проникнуть в высшие эшелоны власти. Приходится довольствоваться случайными обрывками разговоров, подслушанных у замочных скважин. А ведь этот старый лис неспроста поспешил вернуться домой, когда в воздухе запахло жареным!

— Значит ли это, что война неизбежна? — спросил Алекс. Что тогда будет с Джосс? Он и подумать не мог о том, чтобы бросить ее здесь одну-одинешеньку.

— Адмиралтейство его величества слишком привыкло хозяйничать на всей Атлантике, а правительство раздражает американская экспансия на юге. В свою очередь, у нас в конгрессе антибританские настроения укрепляются с каждым днем. Боюсь, сенаторы объявят войну еще до осени.

— Могу поспорить на что угодно: возвращение Чемберлена связано с англо-индейским соглашением! — размышлял вслух Алекс.

— Вы имеете уникальную возможность разгадать эту загадку, мистер Блэкторн, — с чувством заметил Рассел. И немного смущенно добавил: — Если, конечно, это не вызовет возмущения у вашей жены-англичанки.

Алекс пригвоздил его к месту гневным взором и отвернулся к окну. Там уже темнело, близился вечер. Что же ему делать?

— Извольте не впутывать в эти дела мою жену, сэр.

— Я просто предположил, что она могла… скажем, повлиять на ваш патриотизм.

— Даю вам слово, что ни с кем не обсуждал то, о чем говорилось в этой комнате, кроме моего отца. А что до патриотизма, то он заключается лишь в желании защитить мускоги от превратностей войны. Если нашим горячим головам в конгрессе не терпится отхватить кусок от Британской империи — помогай Господь и тем, и другим.

— Ну а вы, в свою очередь, не побрезгуете лишний раз побеседовать с леди Сибил?

— Я подумаю, — нехотя сказал Алекс и поднялся с места. Ему противно было даже помыслить о том, что придется снова затевать амурные игры с Сибил Чемберлен.

«Черт побери, этак недолго и евнухом стать!» — с досадой пробормотал он себе под нос, покидая посольство. В последнее время с ним творилось что-то совершенно непонятное. Он даже прекратил поиски своей загадочной девственницы.

Все его мысли были посвящены Джосс. Будет ли она расстроена, если из-за войны им придется расстаться? Что касалось самого Алекса, он настолько привык к присутствию Джосс, что не представлял себе иной жизни. Вдобавок ему не давала покоя та таинственная суета, что поднялась в их доме с появлением Барбары. Почему-то Алекс был уверен, что ничего хорошего эта возня не принесет. Не говоря уже о том скандале, который наверняка устроит ему мать, если до нее дойдут слухи о его шашнях с миссис Чемберлен.

Дни шли за днями, а Алекс так и не заставил себя предпринять новую атаку на Сибил Чемберлен. Интрига между Барбарой и Джосс развивалась своим, неведомым для него путем, и единственным зримым эффектом было то, что его жена окончательно утратила чувство юмора. Она даже ни разу не улыбнулась на его попытки пошутить по поводу разгрома, учиненного на прошлой неделе.

Хоть бы Барбара убралась наконец домой и оставила их в покое! Но вместо этого она заявила, что задержится в Лондоне еще на какое-то время.


— Что у меня в руках? — повторила Барбара и добавила: — Не щурься! От этого у тебя будут морщины!

— Ну и черт с ними! — вырвалось у Джосс. Она сама ужаснулась этой вспышке и испуганно зажала рот ладонью. — Ох, простите! Я никогда в жизни не чертыхалась! И что это на меня нашло?

У Барбары давно сложилось на этот счет особое мнение, но она предпочитала держать его при себе. Она повторила свой вопрос, высоко подняв один из керамических фруктов, лежавших в блюде на столе.

— Это яблоко, — выдавила из себя Джосс.

— Экстракт белладонны превзошел все ожидания доктора Торреса! А ну-ка, давай я отойду подальше! — Свекровь прихватила со стола персик и отправилась на другой конец комнаты. Когда Джосс сумела опознать фрукт и на этот раз, Барбара положила персик на место и восторженно захлопала в ладоши. — С тех пор как ты начала принимать эти капли, твое зрение стало восстанавливаться не по дням, а по часам! Ну а теперь нам надо поспешить: через полчаса начнется урок месье Боделье.

У Джосс вырвался тоскливый вздох:

— Барбара, я и так уже оттоптала ему ноги до синяков!

— А за что мы ему платим? Это его работа — терпеть неловкость своих учеников! Вдобавок ты любишь музыку!

— Барбара, я люблю слушать музыку, а не танцевать под нее! — слабо сопротивлялась Джосс, понимая, что ее возражения ничего не значат. Барбара все равно поступит по-своему. Она уже заказала для Джосс неприлично роскошное платье и была совершенно уверена в том, что ее невестка будет королевой бала на званом приеме у ее высокородной тетушки, вдовствующей герцогини Чичестер.

— Вот увидишь, все кавалеры от шестнадцати до шестидесяти будут сражены наповал!

— Ну да, я уже сразила наповал своего мужа. Теперь прибавлю к этому списку и несколько кавалеров!

— Джосс, ты должна поверить в себя! Ты молодая привлекательная женщина. И Алекс позеленеет от ревности, когда увидит, каким успехом ты пользуешься у мужчин!

— Он уже был зеленым, когда без сознания лежал на полу, а Монти и Драмм пытались привести его в чувство, — попробовала отшутиться Джосс.

— Эта досадная случайность имела место потому, что ты не видела, куда идешь! Но теперь ты все отлично видишь. В конце концов, должно же тебе когда-то повезти! — с чувством воскликнула Барбара.

— Хотела бы я в это верить… — пробормотала Джосс.

— Алекс прислал записку. Он задерживается на час или два. Мы встретимся с ним на балу. Монти и Октавия отвезут нас в своей карете. — При виде того, в какой ужас это известие привело Джосс, Барбара поспешила добавить: — Поверь, так даже лучше. Пусть он увидит, как ты танцуешь. Ха, он тебя может вообще не узнать! Вот это будет номер!

— Если мне удастся продержаться столько времени на ногах и не расшибить свой лоб о какую-нибудь вазу! — ответила Джосс, разглядывая себя в зеркало. — Ну что ж, по крайней мере я уже могу себя видеть без очков!

— И ты совсем перестала щуриться! — Барбара с удовольствием любовалась творением своих рук. Она заставила невестку чуть-чуть приподнять подбородок, и рубиновые серьги загадочно сверкнули под локонами, спускавшимися до самых плеч. — Твое алое платье самым выгодным образом подчеркивает золотисто-бронзовый блеск волос!

— По-моему, мы слишком их высветлили, — заметила Джосс. — Наверное, на это ушел целый фургон лимонов.

— Зато эффект превзошел все ожидания! — рассмеялась Барбара. — Идем, милая, я уже слышу, как подъехал Монти. Ах, как мне не терпится посмотреть на ошарашенную физиономию Алекса!

— Случилось что-то из ряда вон выходящее, сэр? — спросил Алекс, как только его проводили в кабинет Джонатана Рассела.

Окинув взглядом строгий вечерний костюм Алекса Блэкторна, посол сухо ответил:

— Сожалею, что был вынужден помешать вашему появлению в свете, мистер Блэкторн. Вы знакомы с неким Уилбуром Кентом? Полагаю, он американец?

— Да, мы встречались с ним когда-то, — сосредоточенно прищуриваясь, сказал Алекс. — Он дальний родственник первой жены моего деда. А почему вас это интересует?

— Я получил доклад из Виргинии… — посол зашелестел бумагами у себя на столе, — из которого следует, что этот господин находится на содержании у британских эмиссаров.

— Еще один шпион? Хм-м… Вообще-то Кенты всегда славились своим коварством. Но почему это так вас тревожит?

— Да потому, что он каким-то образом всплыл здесь, в Лондоне!

— И вы сочли, что это связано с возвращением сэра Руперта?

— А вы на моем месте решили бы по-другому? Алекс утвердительно кивнул:

— Надо полагать, мне следует немедленно выяснить, что затевают господин полковник и этот шпион?

— Если вам это удастся, отечество будет перед вами в долгу, мистер Блэкторн, — сухо ответил Рассел.

В ответ Алекс лишь невнятно выругался.

По дороге на бал он пытался выстроить в голове целостную картину происходящего. Из его письма отец давно знает о миссии Чемберлена и об измене Маккуина. Девон ответил, что очень встревожен этой ситуацией и что воинственно настроенное правительство посадило всю страну на бочку с порохом.

Кучер остановил карету и слез с козел, чтобы распахнуть дверцу перед пассажиром, но Алекс слишком спешил, поэтому, не дожидаясь помощи, ловко спрыгнул на землю, даже не воспользовавшись подножкой. Взбегая по широкой мраморной лестнице, он с тревогой вслушивался в отзвуки вальса. Надо же было так опоздать! Бал давно начался.

Дворецкий стоял, как и полагалось, у парадного входа. Он должен был объявлять о приходе новых гостей. Алекс не желал обращать на себя внимание и предпочел попасть в бальный зал через боковую дверь.

Его мать, наверное, уже устала развлекать Джосс беседой, а что до его жены… он вообще не понимал, как Барбаре удалось вытащить ее на этот вечер. Возможно, она сыграла на хорошо развитом у Джосс чувстве долга. А может быть, сказала, что тетя Лукреция ужасно обидится, если Барбара явится без нее. Алекс невольно фыркнул. Он отлично знал, что тетю Лукрецию такой ерундой не проймешь.

Тем хуже для Джосс. Алексу следовало поехать на бал вместе с ней. По крайней мере ей не пришлось бы подпирать стенку в бальном зале. Даже если кто-то из особо прытких молодых людей и решится пригласить на танец его нескладную супругу, она все равно не примет это приглашение, потому что не умеет танцевать. И зачем его матери понадобилось тащить бедную Джосс на этот скучный бал?

Алекс встал в стороне, разглядывая разодетую в пух и прах толпу гостей. Его юный приятель, молодой герцог Чичестер, по своему обыкновению, держался недалеко от чаши с пуншем. Заметив Алекса, он, приветствуя его, поднял свой бокал. При этом с загадочным видом закатил глаза. Алекс подумал, что бедный Чичестер опять перебрал портвейна, и решил переключить свое внимание на юных красавиц, проплывавших перед ним в танце.

Тогда-то он и увидел ее.

Алекс остолбенел при виде величавой леди в потрясающем туалете из алого шелка. Она была в паре с вертлявым молодым виконтом. Платье позволяло увидеть все достоинства ее изящной женственной фигуры. Роскошные каштановые волосы были уложены в высокую прическу, и несколько длинных локонов спускались по обнаженной спине. Это был настоящий бриллиант чистой воды… нет, скорее рубин — если учесть цвет ее платья.

Рубины! Алекс вздрогнул, всматриваясь в тяжелые серьги незнакомки. Да ведь это фамильная драгоценность Кэрузерзов! Рубиновые серьги его матери! Словно почувствовав его взгляд, обворожительная красавица! повернулась в его сторону. Их взгляды встретились. Джосс растерялась и смутилась, в то время как Алекс не знал, что и думать.

Он все еще стоял, не в силах сбросить с себя оцепенение, когда толпа скрыла от него прекрасное видение, а над ухом заворковал знакомый вкрадчивый голос:

— И кто бы мог подумать, что эта невзрачная дурнушка способна превратиться в такой цветок?

Он резко оглянулся и увидел Сибил. Леди Чемберлен уже успела взять его за локоть, хотя в эту минуту Алекс мечтал быть рядом с женой и матерью.

— А я скучала без тебя, милый!

— Миледи, если память мне не изменяет, в последнюю нашу встречу вы обращались ко мне несколько по-иному! — Блэкторн уже собрался уйти, как вдруг из тени в углу появился человек. Хотя они не виделись много лет, Алекс сразу узнал в нем Уилбура Кента.

— Ах, милый, ну почему ты такой злой? — Сибил обиженно надула губки. — Сбежал, бросил меня одну… оставил дело незаконченным… — Алекс и глазом моргнуть не успел, как ловкие игривые пальчики Сибил уже ласкали его плечо. Черт бы ее побрал! Уже начался новый танец! Только бы Джосс пригласили танцевать, чтобы она не видела этой безобразной сцены!

— Крошка, ты собираешься отсюда уезжать или нет? Мы уже раскланялись с герцогиней. Честно говоря, мне осточертело тут торчать! — процедил Кент с шепелявым виргинским акцентом, меряя Алекса с головы до ног неприязненным взглядом холодных, бледных глаз.

— Ах, Уилли, какой же ты зануда! — воскликнула Сибил, упрямо выпятив подбородок и цепляясь за Алекса. При этом она сделала вид, будто не заметила, как Кент по-хозяйски обнял ее за талию. — Разве ты не видишь, что у меня уже есть кавалер?

— Через полчаса у нас с тобой важная встреча! Ты что, совсем памяти лишилась? — строго спросил он.

Пока Кент и Сибил препирались, в голове Алекса возникла мысль, что они вскоре должны встретиться с сэром Рупертом или с кем-то из его покровителей из военного министерства. Так или иначе, это следовало проверить. Он с улыбкой поднес к губам руку Сибил и сказал:

— Не смею претендовать на чужую собственность! Да к тому же моя жена может обидеться! — добавил Блэкторн и ответил Кенту не менее вызывающим взглядом.

— Ну что ж, мы еще увидимся! — Сибил старательно продемонстрировала мужчинам соблазнительные ямочки на своих мягких щечках. Кент чуть ли не силой отвел ее от Алекса, на которого смотрел с такой яростью, будто застал на месте преступления. Можно было не сомневаться, что виргинец не распознал в Алексе мальчишку, гостившего когда-то на плантации Куинтина Блэкторна в Виргинии.

С одной стороны, Алексу не терпелось как можно скорее разыскать Джосс, порхавшую то с одним кавалером, то с другим по бальному залу, подобно алому язычку пламени, подхваченному сильным ветром. С другой стороны, он должен был проследить за Сибил и Кентом. Они могли вывести его на сэра Руперта и стать источником жизненно необходимых сведений. В шумной толпе не было никакой возможности быстро перехватить Джосс, чтобы извиниться перед ней.

Алекс тихо выругался и скрылся за мраморной колонной, следуя за приторным ароматом духов леди Сибил.

Все это время Джосс с трудом удавалось сдерживать волнение и страх, пока она всей кожей не почувствовала на себе его взгляд. Кажется, он был потрясен и не верил своим глазам. Потом его лицо вдруг смягчилось, и Джосс, обмирая от сладкого ужаса, стала ждать, что он вот-вот придет и пригласит ее на танец.

Но он так и не появился. Робкая надежда Джосс погибла в самом зародыше. Откуда ни возьмись появилась Сибил Чемберлен и по-свойски положила руку ему на плечо. Алекс обернулся, что-то сказал ей, но как раз в эту минуту объявили новый танец, и вокруг Джосс стали толпиться кавалеры, наперебой приглашая ее на тур вальса. Когда она наконец снова увидела своего мужа, он с чувством целовал руку леди Сибил.

Джосс чуть не разрыдалась от обиды. И ради этого Барбара самоотверженно трудилась над ней целый месяц! Его нескладная, нелепая супруга способна лишь рассмешить попыткой изобразить роковую красавицу. Она снова выставила его на смех перед всем светом! И все же, несмотря на то что Алекс счел ее выдумку глупой, все другие джентльмены искренне восхищались ею. Но ей-то был нужен только Алекс, только он один!

Кусая до крови дрожавшие от обиды губы, Джосс заставила себя выбросить из головы эти мысли и приняла приглашение маркиза Кларенса. Зазвучала музыка, они пошли танцевать, но когда Джосс оказалась в том конце зала, где совсем недавно стояли Сибил и Алекс, их там не оказалось.

Впоследствии этот вечер вспоминался ей как ослепительный вихрь звонкого смеха, вина и музыки. Еще ни разу в жизни время не летело для нее так незаметно. Ее то и дело называли первой красавицей бала. И все — от чопорной вдовствующей герцогини до пылкого юного красавца герцога Уэстовера — были с этим согласны.

Джосс мило улыбалась и выглядела вполне счастливой. Но в душе у нее поселилась пустота. Бал подходил к концу, и гостей пригласили в столовую, чтобы попотчевать ужином. С десяток кавалеров бросились к Джосс, предлагая себя в качестве провожатых, но она отвергла их всех до одного. Отчаявшись дождаться Апекса, она отправилась на поиски свекрови. Только бы Барбара не стала упрямиться и позволила ей уехать домой! Монти тихонько ушел еще в начале вечера, и Октавия ядовито заметила, что он наверняка отправился играть в карты, бросив ее одну на этом скучном сборище.

Барбара сразу поняла состояние Джосс и поспешила откланяться. Лакей Чичестеров разыскал карету Монти и приказал подогнать ее к крыльцу. Они долго ехали по темным, сонным улицам, и Барбара как могла пыталась утешить свою невестку:

— Понятия не имею, отчего Алекс вел себя так странно. «У него наверняка была веская причина, — думала Джосс. —В противном случае ему лучше не показываться Барбаре на глаза, потому что она возьмет индейский нож для снятия скальпов и собственноручно сдерет с него заживо шкуру, чтобы сделать чучело!»

Алекс скорчился в три погибели под распахнутым настежь низким окном одного из особняков Мейфэра. Густая зеленая изгородь служила ему неплохим прикрытием. В комнате находился Уилбур Кент, уже переодетый в дорожный костюм. Его собеседниками была супружеская чета Чемберленов. Судя по всему, правительство его величества высоко оценило сомнительные услуги, оказанные ей этой парой. И сам особняк, и обстановка в нем стоили немалых денег.

— Вот, получи, Кент. Это небольшая сумма, залог нашей дружбы с министром иностранных дел. Постарайся потратить ее с толком на своих краснокожих друзей. — С этими словами сэр Руперт протянул Уилбуру тяжелый пояс, набитый золотом.

— Эти дикари совершат мятеж, который мигом охладит аппетиты американцев! Они и так нахватали земли больше, чем могут удержать! — с чувством сказал Кент.

Полковник выразительно поднял левую бровь, рассеченную надвое сабельным шрамом.

— В любом случае ты представишь мне полный отчет, когда мы снова встретимся в форту Шарлотта!

— Право же, Руперт, ты ведешь себя так, будто не доверяешь нашему бедному Уилли! — заметила Сибил, положив ладонь на рукав его нового мундира. По ее возбужденным блестящим глазам было видно, что она упивается ссорой двух мужчин. Даже здесь, за окном Алекс чувствовал, как она дрожит от восторга. Слава Богу, что ему так и не пришлось переспать с этой ненасытной тварью!

— Я сделаю так, что уже к концу лета весь союз племен крик объединится с Текумсе! — похвастался Кент.

— Тебе лучше не тянуть с этим, Кент. Похоже, правительство его величества объявит войну Соединенным Штатам еще раньше.

Полковник встал и показал знаком, что Кент может уйти. Американец сказал:

— До встречи на берегах бухты Мобил!

Чемберлен надменно кивнул ему в ответ и с мрачной улыбкой обратился к жене:

— Мой корабль поднимет парус с утренним приливом. Ты будет скучать без меня, моя крошка?

— Какая незадача: ты поплывешь в Мобил, а Уилли в Чарлстон! И с кем же мне, бедняжке, развлекаться? — Она кокетливо надула губки.

— Нисколько не сомневаюсь, что одна ты не останешься, — ответил ее муж. — Только смотри, с кем путаться! Кто бы ни был этот человек, он непременно должен быть нам полезен!

Алекс следил за тем, как офицер поправил перевязь и перчатки, прежде чем распрощаться со своей женой, и в сердцах проклинал свое стесненное положение. Сейчас эти два гнусных заговорщика скроются из поля его зрения, чтобы делать свое черное дело. А как быть ему? За кем следить, за сэром Рупертом или за Кентом?

У ворот особняка Кент громко подозвал карету, и Алекс принял молниеносное решение: первым делом надо отнять у Кента только что полученные деньги. Ему не на что будет купить оружие для Красных Дубинок, а значит, поручение сэра Руперта останется невыполненным. Тогда как «Уолсингем» выйдет в море только утром. Королевский флагман — не иголка, и до утра Алекс сможет разыскать и корабль, и полковника Чемберлена. Итак, он покинул свое убежище под окном и затаился в тени на обочине, дожидаясь, пока мимо проедет карета Кента.

Экипаж двигался достаточно быстро, но Алексу все же хватило ловкости неслышно вскочить на нее сзади. При этом он не заметил высокой фигуры, появившейся из кустов и последовавшей за каретой.

К тому времени, когда Кент добрался до доков, Алекс с головы до ног был забрызган дорожной грязью, и от его элегантного вечернего костюма остались одни воспоминания. Он соскочил на землю и пошел за Кентом по узкому переулку.

«Детская забава!» — Алекс молча поздравил себя с удачным решением. Оглушить жертву сзади ударом рукоятки ножа в основание черепа было делом одной минуты. Кент обмяк у Блэкторна в руках и без чувств грохнулся наземь.

Не тратя времени даром, Алекс наклонился, расстегнул пояс Кента и надел его на себя. А самого Кента попытался подтащить за груду пустых бочек. Вдруг в темноте раздался пронзительный свист: это констебль!

— Эй, парень, что это с ним? — взревел ретивый представитель закона и ринулся к Алексу, угрожающе размахивая дубинкой.

Блэкторн метнулся в сторону, отчаянно высматривая, где бы укрыться. В его планы вовсе не входила драка еще и с этим тупым полицейским — но ведь не отправляться же в кутузку, как самому заурядному грабителю с большой дороги!

Он едва успел отступить в проход между домами, когда кто-то шепнул ему на ухо:

— Спрячься в подворотне и замри! Я сам займусь полицейским!

Спорить и выяснять, кто так неожиданно предложил ему помощь, было некогда. Алекс подчинился приказу, тогда как в свете от фонаря появилась внушительная фигуpa барона Рашкрофта. Он встал прямо над телом Кента и воскликнул:

— Ах, какая удача, что ты был поблизости, мой добрый констебль! Этот гнусный пройдоха из доков чуть меня не ограбил! — И Монти продемонстрировал прореху в плаще, только что проделанную его собственным ножом.

Барону ничего не стоило убедить туповатого констебля, что Кент был самым настоящим грабителем, подстерегавшим его в темном переулке. Дескать, барон как раз направлялся в игорный дом тут неподалеку и имел при себе немало денег. И внешний вид, и манеры Монти говорили сами за себя. Тогда как в Кенте с первого взгляда можно было распознать американца, а с ними здесь особо не церемонились. Громко ругаясь, дюжий констебль поволок на себе бесчувственного Кента прямиком в Ньюгейт.

Едва дождавшись, пока эти двое уберутся достаточно далеко, Алекс выступил из подворотни и воскликнул:

— Простите за то, что я могу показаться вам неблагодарным, милорд, но какого черта вас здесь носит и почему вы за меня заступились?

— Вряд ли кому-то понравится, если его собственного племянника вздернут на виселице перед Ньюгейтом, — пожал плечами барон. — Это плохо скажется на нашей семейной репутации! Не говоря уже о том, что Барбара не постесняется меня кастрировать, если я не присмотрел бы за ее единственным сыном. Когда я увидел, что ты следишь за небезызвестной миссис Чемберлен, то совсем было решил, что ты собрался за ней приударить. Ну а поскольку возле нее постоянно крутился этот занудный америкашка, я подумал, что тебе может понадобиться помощь. Судя по всему, я сделал правильно, положившись на свой инстинкт!

— Если не знать о том, что только что ты упек в Ньюгейт британского агента и тем самым помешал вашему правительству затеять среди индейцев смуту против правительства штата Джорджия. Я следил за ним по поручению американского посла.

Однако барона нисколько не смутило его неосознанное предательство.

— Я не считаю, что чем-то обязан этим недотепам из Уайтхолла, подписавшим в восемьдесят третьем году мирный договор в Париже[5 - Имеется в виду мирный договор между конгрессом США и английским правительством, подписанный в 1783 году, после победы американской армии в Войне за независимость.]! Из-за их некомпетентности мы потеряли богатейшие земли в Новом Свете, и меня больше не волнуют их жалобы на то, что колония, давно завоевавшая право на независимость, осмелилась отстаивать собственные интересы на своей стороне Атлантики! Патриотизм, мой мальчик, не более чем глупая сказка для таких юных идеалистов, как ты!

— Боюсь, милорд, что мой патриотизм окажется под стать вашему! — в тон ему ответил Алекс. — Но я всегда оставался верен племени своего отца.

— Ну да, ты все тот же доблестный краснокожий рыцарь! — недовольно пробурчал Монти.

— И именно благодаря этому Джонатану Расселу удалось втравить меня в свои махинации. Сейчас я должен отыскать причал, где швартуется британский военный корабль.

— Пожалуй, лучше нам отправиться туда вместе.

— Нет, — покачал головой Алекс. — Тебя могут узнать.


Глава 15


Его голова раскалывалась на куски. Ощущение было такое, будто кто-то рубанул по ней саблей — если не хуже. Всю ночь Алекс проторчал в портовой таверне. Один из матросов дал понять, что знает, где пришвартован «Уолсингем», но прежде должен выпить с Алексом за все победы флота его величества, начиная с разгрома испанской Армады. К тому времени, как они выбрались из таверны, корабль Чемберлена благополучно успел покинуть причал.

Результатом этой жуткой ночи стал лишь пояс с деньгами, отобранными у Кента, и две разъяренные фурии, которые его ждали дома.

Он украдкой пробрался в дом через боковую дверь в надежде выспаться и принять ванну, прежде чем мать и жена потребуют у него объяснений.

Несмотря на ужасную усталость, из головы Алекса не шла та женщина в алом платье. Это из-за нее он вел себя как полоумный и не смог проследить за Чемберленом. Алекс был абсолютно уверен в том, что видел на ней серьги Барбары. Наверное, оттого ему и показалось, что это была Джосс. Но ее глаза… огромные синие глаза, смотревшие в самую душу… он знал, что не мог ошибиться: это были глаза Джосс!

— Похоже, я совсем рехнулся, — буркнул Блэкторн, распахнув дверь и угодив прямо в объятия Фитча.

Дворецкий демонстративно поморщился, принимая от хозяина грязный, залитый дешевым элем плащ, и только после этого соизволил поздороваться:

— Доброе утро, мистер Блэкторн!

— Прикажи Фоксуорти приготовить горячую ванну! — выпалил Алекс. Не хватало ему еще расшаркиваться перед этим старым сычом!

— Слушаюсь, сэр, — ответил Фитч таким тоном, что всякому стало бы ясно, с каким неодобрением он относится к поведению хозяина.

Алекс поплелся к себе в спальню, но замер на полпути, услышав холодный голос своей матери:

— Ванна может подождать, Фитч. Подайте кофе в гостиную. Полный кофейник самого крепкого кофе. — Таким тоном Барбара разговаривала с ним раз в жизни, когда ему было шестнадцать лет и его застукали в спальне наедине с Лиззи Клэйберри и графином виски на туалетном столике.

Неслышно чертыхаясь, он вынужден был обернуться. Проклятый дворецкий ухмылялся во весь рот! Алекс тут же решил, что избавится от гнусного типа при первой же возможности, и шагнул навстречу злому року в лице своей матери. Ясные голубые глаза леди Барбары пронзили его подобно стальным клинкам.

— Ах, Алекс, что же ты стоишь? Присядь, тебя ведь ноги не держат! — ехидно заметила она.

— Как ты здесь оказалась? — растерянно пролепетал Блэкторн и тут же выругал себя за тупость. Нашел о чем спрашивать!

— Ты бы лучше поинтересовался, как твоей жене хватило терпения быть здесь вместе со мной! Ты пока еще не забыл о том, что женат на Джоселин, не правда ли? — поинтересовалась Барбара таким слащавым тоном, что Алексу стало совсем тошно.

— Конечно, я это помню. И еще я помню, что в это время у нее должен быть урок в школе. Она никогда не пропускает свои уроки. — Он снова пожалел о том, что сморозил очередную глупость.

— Ах, как удобно ты устроился! — тут же подхватила Барбара. — Жена встает спозаранок и отправляется по своим делам, прежде чем ты возвращаешься с ночной гулянки! По-твоему, ей на это наплевать?

— Да… то есть нет… тьфу, черт! Мама, это все слишком сложно, чтобы объяснить тебе прямо сейчас!

— Не сомневаюсь. От тебя за милю несет прокисшим элем, а вид у тебя такой, что в фоб кладут краше! А где же твои собутыльники? Потерялись в пути?

— Я не спал почти двое суток! — Чувство вины, не дававшее ему покоя всю ночь, мало-помалу стало перерастать в бессильную злобу.

— Ах, бедняжка! И кто же в этом виноват? Кто заставил тебя бросить жену на глазах у всех и шататься неизвестно где до самого утра? Как тебе хватило совести так поступить с ней, Алекс?

Прозвучавшая в ее голосе искренняя боль мигом охладила его пыл.

— Я вовсе не собирался ее бросать, но… так это была она?! То есть… Боже мой, алое платье, волосы… разве это была моя Джосс?

Он выглядел подавленным и растерянным, совсем как шестилетний мальчишка, совершивший серьезный проступок. И Барбаре против воли захотелось немедленно обнять и утешить своего бедного мальчика — вполне естественная реакция любой нормальной женщины, заставшей Александра Блэкторна в столь плачевном состоянии.

— Да, Алекс, это была она, — сухо промолвила Барбара.

— Но… но Джосс никогда в жизни не одевалась… не выглядела… так, как вчера! Я столько раз предлагал ей купить новое платье, нанять горничную… — Он растерянно умолк, наблюдая за Фитчем, торжественно входящим в гостиную с серебряным подносом. Он опустил поднос на низкий столик между креслами и налил две чашки густого крепкого кофе. В одну чашку Фитч добавил сахар и сливки и подал ее Барбаре.

Миссис Блэкторн с благодарностью отпустила дворецкого и сказала:

— Признайся, Алекс, ведь ты никогда не знал толком свою жену?

Что за каверзный вопрос? Нет ли в нем скрытого смысла? Но Барбара не дала ему времени придумать достойный ответ и продолжила:

— Нужно быть либо слепцом, либо полным болваном, чтобы не заметить тех достоинств, коими наделена Джоселин. У нее прекрасное выразительное лицо и изящная пропорциональная фигура. Все, в чем она нуждалась, — небольшая поддержка и содействие врача, избавившего ее от этих жутких очков. Тебе хоть однажды пришло в голову самому пройтись с ней по магазинам? — Дождавшись, пока сын с покаянным видом качнет головой, Барбара горестно поморщилась и прошептала: — Так я и знала…

Пока Алекс баюкал в ладонях свою буйную голову, все еще готовую разорваться от боли, Барбара продолжала свои нотации:

— Подумать только! Ты, который начал гоняться за юбками еще прежде, чем вырос из коротких штанишек, не смог разглядеть истинную красоту у себя под самым носом!

— Мы с Джосс всегда были друзьями… и все. Я любил ее такой, какой она была… — Он пригубил кофе и чертыхнулся. Без сливок и сахара напиток наждаком ободрал язык и нёбо. Он крякнул, чувствуя, как горячая жидкость пробирает его до самых печенок.

— Возможно, ты просто не давал себе труда задуматься над тем, чего же на самом деле хочет Джоселин, — предположила Барбара.

Алекс тяжело вздохнул, тупо разглядывая кофейную гущу в своей чашке.

— Наша свадьба убила самую чудесную в мире дружбу. Джосс недовольна. Я недоволен. Черт побери, разве я этого хотел? Но все так запуталось…

— Алекс, почему ты оставил ее на балу? — Гнев прошел, и теперь голос Барбары звучал ласково и грустно.

— Мама, это вовсе не то, о чем ты подумала!

— Вот как? — Она не скрывала своего недоверия. — Я видела тебя с миссис Чемберлен!

— Готов поклясться тебе чем угодно: с тех пор я не провел в женском обществе ни одной минуты!

Сын всегда говорил ей правду. И сейчас Барбара не могла ему не поверить.

— Но тогда почему…

— Я связан словом, данным одному человеку, и не могу рассказать всего, но к флирту это не имеет никакого отношения!

— Ну что ж, если так, мы больше не будем об этом говорить, — кивнула Барбара. — Но это не решает проблемы с Джоселин и вашим браком. Ты утверждаешь, что любишь ее, но эта любовь напоминает мне любовь к своим сестрам!

Алекс снова покачал головой, о чем пожалел в ту же секунду. Теперь к головной боли прибавились тошнота и головокружение.

— Нет, это вовсе не так, просто… просто это…

— Ну, я полагаю, дальше и так все ясно, — подытожила Барбара. — В чем тут причина, Алекс? Ты все еще связан с кем-то из прежних любовниц?

— Нет, любовницы тут ни при чем! Во всяком случае, я не могу так назвать одну из них. Ведь она была девственницей! — Пропади все пропадом! Это же надо так упиться, чтобы проговориться не кому-нибудь, а собственной матери!

Барбара была потрясена до глубины души:

— Ты соблазнил невинную девушку?! После того как женился на Джоселин?

— Я ее не соблазнял. Было совсем темно, я не видел ее лица. Ох черт, в ту ночь я был пьян в стельку! — с отчаянием признался он.

— Похоже, ты действительно распоясался настолько, что переплюнул своего отца, — язвительно заметила Барбара. — Продолжай, я слушаю.

— Однажды ночью я вернулся домой изрядно навеселе и совершенно неожиданно обнаружил, что у меня в кровати спит женщина. Конечно, я ее разбудил… — Он с трудом подбирал слова, не смея посмотреть матери в глаза. — В общем, до меня дошло, что она была невинна, только на следующее утро. Наверное, ее прислал кто-то из моих друзей. Кого только я не спрашивал, но так ничего и не узнал. И понятия не имею, кто это мог быть.

На этот счет у Барбары были свои предположения, но она не спешила делиться с сыном этими догадками. Мужчины такие близорукие!

— И этот единственный эпизод до сих пор не дает тебе покоя?

— Это вовсе не значит, что я стал меньше любить Джосс! — тут же выпалил Алекс. — Но с Джосс — это одно, а с той девушкой… совсем другое.

— А как сама Джоселин относится к этому… другому? — вкрадчиво поинтересовалась Барбара, ничуть не смущаясь интимности вопроса. Зато Алекс смутился за них обоих.

— Так уж получилось, что… Джосс не выразила особого восторга… она вообще не захотела…

— Значит, ты ждал, когда она станет выражать восторг? По-твоему, ей следовало самой постучаться к тебе в спальню?! — Голос Барбары так и сочился ядом.

Черт побери, этак он и сам не заметит, как выложит всю правду! Будь проклят этот Джонатан Рассел с его шпионскими схемами!

— Мама, я больше не намерен обсуждать с тобой подробности нашей интимной жизни. Это касается только нас с Джосс, и мы сами во всем разберемся.

— Первым делом разобраться стоило бы тебе, Алекс! — заметила Барбара ему вслед.

Алекс долго лежал в горячей ванне, смывая с себя грязь и неприятности прошлой ночи. Он едва успел заснуть, как его разбудил курьер со срочной депешей от американского посла. Чертыхаясь, Алекс приказал Фоксуорти подать ему чистую рубашку и бриджи.

Вскоре он остановил Сумаха возле детского приюта, где надеялся застать Джосс. Она как раз вывела детей на прогулку, и Алекс залюбовался ее густыми блестящими волосами, уложенными в простую, но элегантную прическу.

Они были перевязаны синей лентой в тон платья, которое тоже смотрелось просто, но в отличие от прежних бесформенных балахонов позволяло увидеть ее восхитительную фигуру. Оказывается, она вовсе не была нескладной и тощей! Да, перед Алексом действительно стояла его Джосс…

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Джосс подняла глаза, и Алекс увидел на ее лице те же смятение и растерянность, что так поразили его накануне у Чичестеров. Однако яркие синие глаза смотрели открыто и твердо. Эта женщина явно знала себе цену.

— Алекс, как ты здесь оказался?

— Джосс… — Он смотрел на нее и не знал, что сказать. — Твои очки… их больше нет! Как ты без них обходишься? — пробормотал он, чувствуя, что выглядит полным идиотом.

— Твоя мать отвела меня к превосходному врачу. Он прописал мне капли, которые сотворили настоящее чудо! С каждым днем я все меньше нуждаюсь в этих стеклах. — Повинуясь старой привычке, она достала из кармана очки и надела их на нос. Но даже это не могло испортить очарования обновленной, уверенной в себе Джосс. — Зачем ты приехал сюда, Алекс?

Блэкторн не спешил отвечать, пока не остался с Джосс наедине, за надежно запертой дверью, где их не могла подслушать вездесущая миссис Брим.

— Прежде всего я бы хотел извиниться за свое безобразное поведение прошлой ночью. Мама дождалась меня и спустила всех собак! — Он с виноватой улыбкой попробовал заглянуть в лицо Джосс, чтобы угадать, как подействуют его извинения, и добавил: — Я понимаю, что не заслуживаю прощения, но у меня была очень веская причина покинуть бал.

— Да, Алекс, а как же иначе? Миссис Чемберлен на редкость красивая леди. — Она пожалела о своих словах, как только они сорвались с языка. — А я веду себя как настоящая собственница, хотя не имею на это права…

— Неправда, ты имеешь все права! Я пообещал сопровождать тебя на бал и нарушил обещание, но вовсе не ради погони за Сибил Чемберлен или какой-то другой женщиной. Джосс, сегодня ночью я действовал по заданию американского правительства!

— Американского правительства?.. — Было видно, что это совершенно не укладывается в ее голове.

— Ну, понимаешь, я шпионил… что-то вроде этого, — признался он.

— Алекс, — просияла Джосс, у которой с души свалился огромный камень, — я не такая большая патриотка, чтобы осуждать тебя за это!

— Ты еще не знаешь последние новости, иначе не относилась бы к этому так легкомысленно, — мрачно возразил он. — Я только что получил известие о том, что наш конгресс объявил войну Англии.

— Войну? — Ее голос предательски дрогнул. Случилось самое страшное. Это тягостное состояние висело над ними на протяжении последних двух лет.

— Мне следует немедленно покинуть Англию, пока мистер Рассел не получил официальную ноту из Уайтхолла. После этого беспрепятственно отплыть в Америку мне не позволят.

«Мне следует немедленно покинуть Англию». Каждое слово ранило ее в самое сердце. Она попыталась сглотнула появившийся комок в горле и еле слышно спросила:

— Значит, ты собирался оставить меня здесь?

— Я… Джосс, будь я проклят, если могу угадать, что ты хочешь! Ты ведь англичанка, настоящая леди до мозга костей… Я даже не представляю, как ты будешь жить где-то еще! Если ты пожелаешь остаться, я дам тебе достаточно денег, чтобы ты не знала ни в чем нужды. Последнее слово за тобой, Джосс! — И Алекс поднял на нее тревожный взгляд.

Как тут быть? Наконец Джосс глубоко вздохнула и нерешительно сказала:

— Как ты верно заметил, Алекс, мы с тобой женаты… хотя наш брак и нельзя назвать обычным. Что подумает твоя мать, если я откажусь последовать за тобой? Не бойся, я достаточно вынослива, чтобы выжить в Америке! И я поеду с тобой, Алекс… если ты сам этого хочешь.

Он ждал ее решения, не смея ни вздохнуть, ни шелохнуться. Сияя от счастья, Алекс ласково пожал ей руки и воскликнул:

— Джосс, если бы ты осталась, что бы я делал без твоей дружбы?


Наскоро попрощавшись с детьми и предупредив миссис Брим, что методистской миссии придется искать нового учителя, Джосс поспешила домой собираться, тогда как Алекс отправился к Драмму. Она успела упаковать и свои вещи, и вещи Алекса и доставить их на борт «Девы мускоги», а Барбара все еще возилась со своими сундуками в доме у Кэрузерзов. Наконец обе женщины поднялись на корабль и с нетерпением стали ждать Алекса. По словам капитана Бродерика, правительство его величества пока не знало об объявлении войны, но медлить с отплытием все равно не стоило.

Чтобы скрасить ожидание, Барбара предложила Джосс выбрать себе каюту по вкусу.

— Но… но это не мое дело! — опешила Джосс.

— Джоселин, хватит дурить! Тебе еще не надоело играть по его правилам?

— Ох! — Джосс в ужасе зажала рот рукой. — Значит, он так и не признался…

Барбара отрицательно покачала головой и ответила, осторожно подбирая слова:

— Он сказал, что не намерен обсуждать со мной подробности вашей интимной жизни. И ты проявишь настоящую мудрость, если не вынудишь его это сделать.

— Но не могу же я просто взять… взять и залезть к нему в постель!

Барбара окинула невестку недвусмысленным взглядом.

— Однажды ты это уже проделала и, похоже, осталась весьма довольна… или я ошиблась, что тебе это понравилось?

— Ох, еще как понравилось! — прошептала Джосс. — Это было божест… — Она умолкла, покраснев до корней волос. — Это произошло совершенно случайно… У меня в комнате был пожар… И я легла у него, погасила свет и уснула, а когда он пришел…

— Хм-м… где-то я уже слышала такую сказочку.

— Барбара, мне сейчас не до сказок! — еще сильнее покраснела Джосс.

Свекровь невозмутимо кивнула:

— Да, такую историю вряд ли расскажешь ребенку на ночь. Что же было дальше?

— Сначала я решила, что все это мне снится, но вскоре очнулась. Алекс… Алекс делал со мной кое-что, и я попыталась его…

— Остановить? — предположила Барбара.

Джосс кивнула, но не сразу набралась духу продолжить:

— Но получилось как-то так, что я уже не хотела его…

— Остановить? — снова пришла на помощь Барбара.

— Хуже того, — сокрушалась Джосс. — Я начала…

— Отвечать?

— Да, — еле слышно пролепетала Джосс, готовая от стыда провалиться сквозь землю.

— Значит, ты и есть та загадочная девственница! Между прочим, он прочесал весь Лондон в поисках тебя!

— Он вам сказал?! — Джосс не поверила своим ушам. Но с другой стороны, от кого еще Барбара могла об этом узнать?

— Ну, если честно, он случайно проговорился, и то только тогда, когда я загнала его в угол, воспользовавшись своим преимуществом. Когда человек с похмелья и не спал двое суток, с ним очень легко справиться.

— Слава Богу! Значит, он так и не понял, что это была я!

— Верно, и я бы не торопилась просвещать его на этот счет. Он сам обо всем догадается, когда все встанет на свои места, — сухо заметила Барбара.

— На свои места? — удивленно переспросила Джосс.

— А как, по-твоему, это должно быть у мужчины и женщины, живущих в одной каюте?

— Но как я объясню ему это? Поймите, я совершенно теряюсь, когда разговариваю с Алексом, — пожаловалась Джосс.

— Глупости. Тебе лишь нужно немного отваги, чтобы поставить его перед фактом. Мы вынуждены плыть на торговом судне, где для пассажиров не предусмотрено много места, а значит, всем придется потесниться. К тому же он готов на все, лишь бы я не узнала правду — или не так? — Рассуждения Барбары были очень мудрыми, и Джосс трудно было устоять перед ними.

— Вообще-то в каюте должно быть две койки… — робко сказала она. — Мы как-нибудь разместимся…

— Нисколько в этом не сомневаюсь, милая, — улыбнулась Барбара.

Когда наконец Алекс поднялся на корабль, Джосс уже успела разложить вещи и теперь сидела на самом краешке кресла, делая вид, что читает. Она сжалась в комок, словно заяц, готовый в любую секунду пуститься наутек.

Алекс постучался и вошел. Каюта и так была довольно тесной, но с его появлением Джосс буквально стало нечем дышать. Она сглотнула, стараясь преодолеть судорогу в горле, и сказала:

— А мы уже стали за тебя волноваться. Ты видел Драмма?

— Нет. Я искал его по всему городу, но этот чертов пижон, похоже, укатил к себе в поместье. Придется отправить ему письмо. — Он помолчал и добавил: — Мама уже сказала мне о наших… э-э-э… стесненных обстоятельствах.

— Я уверена, что мы сумеем составить такое расписание, чтобы как можно меньше стеснять друг друга, — отвечала она. Как ни странно, ее голос прозвучал вполне естественно.

— Ты уверена? — переспросил Алекс, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку.

— Да. Ну, понимаешь, я ведь встаю раньше тебя и ложусь тоже. Так что…

— К тому времени, как я соберусь в постель, ты уже успеешь забраться под одеяло и погасить все свечи, — услужливо подхватил он. Черт побери, до чего же она была хороша! Даже проклятые очки больше не портили ее внешность!

— Может быть, у тебя есть другое предложение? — нерешительно спросила Джосс.

Алекс растерянно моргнул. До него не сразу дошел скрытый смысл этого вопроса, вернее, скрытый смысл, который почудился потом ему. Видимо, Джосс была не прочь перебраться в каюту к Барбаре. Нет, этого не может быть! И он холодно ответил:

— Меня вполне устраивает это, Джосс.

— Ты предпочитаешь спать на верхней койке или на нижней? — Она все еще держалась совершенно спокойно, хотя во рту у нее давно пересохло. Точно так же как и у Алекса.

— Вообще-то право выбора принадлежит леди, но, на мой взгляд, тебе удобнее было бы на нижней полке.

— Хорошо, — кивнула она. — Значит, договорились.

«Ах, моя преданная амазонка! — растроганно улыбнулся Драмм. — Как всегда, с тобой не соскучишься! Просто поразительно, как Алексу повезло… налететь на нее с первых же шагов в Лондоне! И тем не менее не могу представить себе более нелепой идеи: Драммонд — в Америке!»

Элвин Фрэнсис Эдвард Драммонд так весело расхохотался, что даже свет от настольной лампы показался ему намного ярче.


Глава 16


— Ворон здесь нет, но к тебе в рот может запросто залететь чайка, если ты его не захлопнешь! — добродушно заметила Барбара. Джосс, задрав голову, следила за Алексом, который ползал по реям где-то в поднебесье. Восклицание свекрови застало ее врасплох.

— А вдруг он оттуда свалится?

— Нашла чего бояться! Первый раз он сбежал из дому на корабле, отправлявшемся в Китай, когда ему исполнилось двенадцать. Его носило по морям почти целый год, пока одному из наших капитанов не удалось отловить его и силком доставить домой. Он был весь черный от загара и ругался, как пьяный матрос.

— Похоже, он действительно чувствует себя там как дома. Алекс всегда говорил мне, что любит море. — Она по-прежнему не сводитла глаз с полуголой бронзовой фигуры, ловко скользившей по снастям. Барбара смотрела на нее так снисходительно, что Джосс покраснела от неловкости. — Неужели это так заметно?

— Ты его жена. Тебе полагается смотреть с обожанием на своего молодого мужа.

— Обожание без надежды на взаимность… довольно тоскливая картина! — с горечью ответила Джосс.

— Как вы уживаетесь в одной каюте?

— Без проблем, — вздохнула Джосс. — На протяжении двух дней мы почти не видели друг друга.

— Пожалуй, это мало похоже на то, чего я добивалась, — сухо сказала Барбара. — Ну что ж, поживем — увидим.

Джосс не сразу отреагировала на ее слова. Только когда Алекс спустился с мачты и скрылся в толпе матросов, она растерянно переспросила:

— Что вы сказали? Мы что-то увидим?

— У меня есть идея… — начала Барбара, увлекая ее в сторону.

Алекс стоял у борта «Девы мускоги», любуясь закатным небом, на котором одна за другой вспыхивали яркие звезды. Это зрелище никогда не могло ему прискучить. «Я и сам не знал, что так стосковался по морю!» — думал Алекс.

Еще пара недель — и он будет дома, в Америке. С женой-англичанкой. Приживется ли Джосс в стране, объявившей войну ее родине? Как она отнесется к его родне из племени мускоги? Надежды на восстановление былой их дружбы не оправдывались. Джосс по-прежнему его сторонится. Алекс все меньше понимал свою жену. Какого черта разумной, ироничной женщине затевать всю эту возню с переодеваниями? Чтобы превратиться в одну из тех избалованных кокеток, над которыми они вместе так потешались в Лондоне? Новая, незнакомая и загадочная Джосс внушала Алексу смутную тревогу.

Впрочем, снедавшее его беспокойство могло иметь гораздо более простое объяснение. Секс. Вернее, его отсутствие на протяжении последних месяцев. Между прочим, из-за близкой войны торговый корабль был полон пассажиров, которые спешили вернуться на родину. И Алекс уже обратил внимание на то, какие томные взгляды бросала на него украдкой одна рыженькая вдовушка. По старой привычке он даже прикинул, что мог бы этим воспользоваться, но так и не закончил эту мысль до конца.

Его размышления прервало громкое мурлыканье: черный кот невероятных размеров потерся о ноги Блэкторна и с неописуемой грацией вскочил на фальшборт, уставившись на него огромными изумрудными глазищами. Второй корабельный кот погиб совсем недавно в неравной схватке с матерой крысой.

— Тор, старый разбойник! Разве капитан Нил еще не выкинул тебя за борт за то, что ты воровал на кухне? — добродушно спросил Алекс, почесывая кота за ухом.

Тор потерся лбом о его грудь и обиженно мяукнул, будто хотел сказать: «Ты что, шутишь? Нилу в жизни меня не поймать!».

— И ты до сих пор не сцепился с Поком? Ага, теперь понятно, почему тебя не было видно! — Заговорив о терьере, Алекс вспомнил о том, что час уже поздний и Джосс давно улеглась, согласно их расписанию подъемов и отбоев. — Ну, приятель, мне пора!

Тор не двинулся с места и смотрел, как Алекс спустился с палубы в каюту.

Прежде чем войти, Алекс снял сапоги и рубашку, чтобы его возня в каюте ненароком не разбудила Джосс. Однако стоило ему приоткрыть дверь, как он замер от неожиданности: в каюте горел свет!

При виде изящного женского тела, полускрытого тонкой ночной рубашкой и пеньюаром, Алекс испытал острейшую вспышку желания. Он буквально прирос к полу, очарованный этим сказочным видением. Пок помог ему прийти в себя, соскочив с койки, где он обычно спал с Джосс, и с ласковым визгом ткнулся в колени хозяина. Терьеру не давал покоя запах Тора, оставшийся у Алекса на штанах.

— Ты еще не легла… — растерянно пробормотал Алекс. Джосс жадным взглядом впилась в густые волосы у него на груди. Она почувствовала снедавшее его возбуждение и не осталась к этому равнодушной, хотя сама не отдавала себе отчета в том, что запах молодого возбужденного женского тела моментально наполнил тесное пространство каюты. Почему он стоит на месте? Она ему не нравится? Значит, Барбара ошиблась?

— Прости, я задержалась… читала книгу и не заметила, как прошло время. Только такой поэт, как мистер Колридж, мог написать «Сказание о старом мореходе»! Какая высокая поэзия!

Она лепетала какую-то чушь, словно школьница! Не в силах преодолеть желание и приблизиться к Алексу хоть на дюйм, Джосс протянула ему томик стихов.

— Я никогда не был большим ценителем поэзии, Джосс, — буркнул он. Желание овладеть этой женщиной сейчас, немедленно, было столь сильно, что Алекс попятился назад и со словами «Пойду полистаю твою книгу, пока ты ложишься» выскочил из каюты.

Он стоял на палубе, полной грудью вдыхая холодный свежий воздух. Демоны в душе нашептывали ему, что Джосс — его жена, что он волен обладать ею по праву. Но что тогда станет с их прежней дружбой? Что подумает о нем Джосс? Она предложила ему разделить восторг от творения человеческого гения, а он в ответ на это набросится на нее, не в силах обуять животную страсть? Проклиная все на свете, а в первую очередь себя, Алекс чувствовал, что проведет еще одну бессонную ночь. При этом он даже ни разу не вспомнил о рыженькой вдовушке.

Джосс без сил опустилась на койку. Она вела себя как последняя дура. Выставилась перед ним чуть ли не нагишом — и что? Алекс стоял как столб, а физиономия у него была мрачнее тучи. Вряд ли это назовешь восторгом безумно влюбленного! Напрасно она поверила Барбаре. Алекс даже посмотреть на нее не захотел! Пряча лицо в теплой шерстке преданного Пока, Джосс разразилась рыданиями.

— Сиди прямо! Думаешь, это легко — не проткнуть тебя шпилькой, когда палуба так и ходит под ногами? — ворчала Барбара, возившаяся с прической своей невестки.

Погода, благоприятствовавшая им в начале плавания, заметно ухудшалась, и корабль тяжело раскачивался на огромных волнах. Джосс не находила себе места от страха.

— Кажется, началась небольшая качка, — сдержанно заметила Барбара.

— Небольшая качка?! Это все равно что сказать, будто принц-регент немного полный! Клянусь, у меня в теле не останется ни одной целой кости, пока мы доберемся до твердой земли!

— Ты скоро освоишься. — Барбара закрепила шпильками из слоновой кости последние локоны в ее прическе и отступила, критически разглядывая свое творение. — Было бы неплохо добавить тебе немного румян.

— По-вашему, зеленое мне не к лицу?

— К лицу, когда на тебе зеленое платье. И не к лицу, когда ты зеленеешь сама.

Корабль накренился, провалившись в яму между двумя валами, и зеркало со щеткой для волос, забытые на столе, полетели на пол. Барбара кинулась их ловить, а Джосс побежала к ночному горшку.

Шторм затянулся на несколько дней, а вместе с ним и морская болезнь, поразившая Джосс. Ей уже было не до прически. Бледная, едва живая, она лежала на своей койке, пока Барбара пыталась кормить ее с ложечки мясным бульоном и меняла ей холодные компрессы. Не в силах пережить это унижение, Джосс все время просила оставить ее.

— Никогда в жизни ничем не болела, — призналась она Барбаре на третий день.

— Морская болезнь привязывается почти ко всем новичкам, впервые оказавшимся в море. Я и сама чуть не умерла, когда в первый раз отправилась в Америку и потом, на обратном пути, когда мы с Девоном уже поженились. Он так заботился обо мне… — Тут свекровь умолкла. Ей пришла в голову мысль, что напрасно она так настойчиво прогоняет Алекса из каюты, не желая выставлять перед ним Джосс в невыгодном свете.

Джосс была так поглощена своими страданиями, что не обратила внимания на возбужденный блеск в глазах свекрови, которая обдумывала очередной коварный план. Как только невестка задремала, Барбара отправилась искать своего сына, чтобы пожаловаться на усталость и слабость. Пожалуй, для убедительности не помешает даже изобразить небольшой приступ морской болезни.

Алекс поставил поднос на низкий столик возле койки Джосс и опустился рядом на колени. Во сне лента, стягивавшая ее волосы, развязалась, и темная блестящая вуаль раскинулась по подушке. Алекс не удержался и погладил чудесные шелковистые пряди. Он уже знал, что блеск и здоровый вид им придала забота его матери, но ведь и прежде они были на удивление густыми. И как только Джосс удавалось скручивать их в этот нелепый узел на затылке? И что заставляло ее прятать под уродливыми платьями эти божественные изгибы великолепного женственного тела?

— От кого же ты пряталась, Джосс? — ласково шепнул он. Больная беспокойно пошевелилась и застонала во сне. — Джосс, тебе надо подкрепиться. — Алекс осторожно погладил ее по плечу. Она услышала его голос, но не спешила приходить в себя, как будто он доносился откуда-то издалека.

— Жарко, почему мне так жарко? — пробормотала Джосс и скинула с себя одеяло. Ее ночная рубашка была совсем тонкой и почти ничего не скрывала.

— Э-э… пожалуй, тебе все же лучше прикрыться! Еще простудишься!

Джосс, подслеповато моргая и щурясь, приподнялась на локтях, пытаясь понять, куда она попала. Комната была совершенно незнакомой. Это не ее спальня! И тут Алекс заговорил снова:

— Осторожнее, Джосс, ты слишком слаба. Давай я помогу тебе сесть!

И в тот же миг ее словно окатило холодной водой: она у себя в каюте, на корабле, лежит больная! За ней ухаживает Барбара. Но сейчас ее почему-то не было в каюте. Вместо Барбары возле кровати стоит на коленях ее муж. Он помогает ей сесть и поправляет одеяло!

— Алекс? — Испуг был так силен, что Джосс отшатнулась и натянула одеяло до самого носа. — Т-ты как здесь очутился?

— Я принес тебе бульон и хлеб. Кок только что нарезал новую буханку. Советую съесть его, пока можно. Через пару дней у нас останутся только сушеные бисквиты да солонина!

— Ох, только не говори сейчас о еде! — выдохнула она, с трудом сдерживая позывы к рвоте. Не хватало еще при нем корчиться над ночным горшком!

— Джосс, ты слишком слаба, тебе необходимо есть!

— А где Барбара?

— Немного приболела, но, конечно, не так, как ты, — сказал Алекс с улыбкой. — Ей просто нужно немного отдохнуть, пока я за тобой присмотрю.

— Ох! — Джосс вся горела от стыда. Бедная Барбара! Она не отходила от нее целых три дня! Но как она решилась впустить сюда Алекса? Теперь он увидит ее в самом жалком, истерзанном состоянии! — Я никогда в жизни не болела. У меня не было даже мигреней и простуд!

— Но ведь и на корабле ты не плавала никогда в жизни! — резонно возразил он, поднимая крышку с суповой миски.

— И я даю клятву никогда больше этого не делать, если только доберусь до земли!

— Позволь я покормлю тебя бульоном!

— Я отлично все съем сама! — резко ответила Джосс и потянулась за ложкой.

— Посмотри, у тебя руки дрожат от слабости! Ну же, не упрямься. Услуга за услугу! Вспомни, когда-то ты тоже за мной ухаживала!

— Это совсем другое дело! Ты был ранен!

— А тебя свалила морская болезнь! Между прочим, с ней тоже шутки плохи!

— Ох, мне так худо, что я даже перестала бояться смерти! Лучше умереть, чем так мучиться! — простонала она, хватаясь руками за живот. Алекс весело рассмеялся, поднося ей ко рту полную ложку.

— Ты украла мою реплику! Это я всегда жаловался на жизнь, когда мучился от похмелья!

— Похмелье — это не болезнь, а возмездие! — возразила она.

— Хорошо говорить тому, кто не испытал его на себе! — обиделся Алекс.

Джосс оттолкнула его руку и простонала:

— Боюсь, что больше во мне не удержится ни капли!

— Тогда попробуй пожевать хлеба. Говорят, это помогает от тошноты.

Джосс не очень-то в это верила, но все же съела несколько крошек.

— Да, действительно, немного лучше. Может быть… Ох, только не это! — Она едва успела свеситься с койки и вытащить из-под нее пустое ведро.

Алекс был тут как тут: он придержал Джосс за плечи, чтобы она не упала, и помог улечься обратно, когда ей стало немного легче. Униженная, измученная, она не в силах была удержаться от слез.

— Не надо плакать, Джосс, пожалуйста, — приговаривал он, гладя ее по голове. — Ты и так потеряла слишком много жидкости!

В ответ на его попытку шутить она едва заметно улыбнулась и тут же всхлипнула:

— Я сама себе противна… Тебе не следовало видеть меня в таком состоянии…

— Но ведь я твой друг, Джосс… и твой муж:

— Вряд ли ты собирался кормить меня с ложки, когда делал предложение! — Она сделала героическую попытку улыбнуться.

— Да, это верно, — признался он.

В ответ Джосс потянулась через весь столик за очками и чуть не опрокинула на пол кувшин с водой. Она надела очки и с тревогой заглянула Алексу в лицо.

— Ты жалеешь о том, что женился на мне, Алекс?

Он слишком хорошо понимал, что Джосс имела в виду, и растерялся.

— Ну, поначалу я… — Он с силой взъерошил волосы, как будто это должно было помочь найти нужные слова. — Ох, черт побери…

Алекс так и не успел договорить: в дверь громко постучали, и раздался голос первого помощника:

— Мистер Блэкторн, на горизонте британский военный корабль! Капитан спрашивает, что нам делать!

Достигнутое с таким трудом взаимопонимание было нарушено. Алекс торопливо извинился и вышел, оставив Джосс теряться в догадках, что же он хотел сказать.

В последующие двенадцать часов весь корабль был охвачен тревогой: удастся или не удастся избежать встречи с британцем? Несмотря на свою быстроходность, «Дева мускоги» не была военным судном, и только к середине ночи ей удалось оторваться от преследования.

Когда Алекс снова появился в каюте, он выглядел таким измученным, что у Джосс язык не повернулся снова обсуждать столь тяжелую для них обоих тему.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, тяжело опускаясь в кресло.

— Немного лучше. Мне удалось удержать в себе целую чашку бульона, которым накормила меня твоя мать… по крайней мере до сих пор. Алекс, а почему мы убегали от корабля его величества? Ведь мы не какие-то пираты, а мирное торговое судно…

— Джосс, мы идем под американским флагом, а наши страны уже воюют между собой. Они могли не только ограбить нас, но и захватить в плен весь экипаж!

— Неужели они действительно на такое способны? — поразилась Джосс. Она слышала истории о том, как матросов с американских кораблей силой вынуждали служить Англии, но считала их гнусной выдумкой.

— Боюсь, что да. Между прочим, это одна из причин, побудивших конгресс объявить войну, хотя, конечно, не самая важная.

— Наверное, ты боишься, что племя твоего отца окажется между молотом и наковальней?

— Джосс, это ведь и мое племя тоже! — горячо сказал он. — И только тревога за судьбу мускоги заставила меня возиться с Чемберленами! — Он поднялся с кресла, и Джосс с тоской услышала, как холодно прозвучала его следующая фраза: — Мне нужно поесть и выспаться. Принести тебе что-нибудь с камбуза?

— Нет, спасибо, мне пока не до еды. Наверное, я уже буду спать, когда ты вернешься.


Глава 17


С высоты корабельной палубы Джосс могла окинуть взглядом всю Саванну. «А что ты ожидала увидеть? Лондон?» Шумный город на берегу реки вполне соответствовал ее представлениям об Америке со всей суматохой и неустроенностью молодого государства. Конечно, по сравнению с европейскими портами он мог показаться ничтожным и даже убогим, зато как необычно выглядела толпа на берегу! А вдоль причалов выстроилось множество самых разнообразных судов: от крутобоких каботажных траулеров до легких индейских лодок-каноэ.

Река Саванна протекала по болотистой низине. Джосс никогда в жизни не видела таких огромных дубов с бородой из мха и лишайника, неподвижно висевшей в тяжелом воздухе, полном влажных испарений. Корабль успел подняться по речному руслу на много миль от морского побережья, где веял свежий соленый бриз, и теперь над головой с угрожающим гудением вились тучи мошкары.

От волнения у нее закружилась голова. Ей хотелось как можно скорее покинуть ненадежную палубу и избавиться от изнурительной качки — и в то же время Джосс охватывала робость перед неведомыми испытаниями, ждавшими ее на этой земле. Как отнесутся к ней родные Алекса? Вдруг она придется им не ко двору?

Пок, как всегда, откликнулся на настроение хозяйки и отвлек ее от тревожных мыслей, громко забарабанив по палубе хвостом. Она наклонилась и ласково потрепала его.

— Ты будешь по-прежнему меня охранять, правда?

— Тебе нечего здесь бояться, Джосс. По части светских манер мы, конечно, не сможем сравниться с англичанами, но народ у нас весьма миролюбивый, — заметил Алекс, подойдя сзади.

— Даже по отношению к англичанке во время войны? — спросила Джосс с недоверием.

— Но ты моя жена. По-моему, это позволяет и тебя считать американкой. Мой отец когда-то был роялистом и воевал за Британию в полку королевских рейнджеров.

— Ты никогда об этом не рассказывал! — Джосс немного приободрилась.

— Дела давно минувших дней! — Он равнодушно пожал плечами. — С тех пор прошло тридцать лет — вполне достаточно, чтобы поменять убеждения. Дядя Куинт участвовал в мятеже. А его соратники сами помогли отцу открыть в Саванне свой бизнес.

— И никто не ставил ему в вину политические убеждения?

— Его врагов волновали не столько убеждения, сколько смешанная кровь. Кое-кто так и не пожелал с этим смириться, — сухо сказал Алекс.

— Но как же так? Неужели даже в Америке…

— Полукровок презирают так же, как в Европе? — с горечью закончил он.

Джосс никогда не говорила с Алексом на эту тему. Вернее, он сам никогда не заикался о том, что к нему относятся несправедливо из-за его происхождения. Но прежде чем она успела придумать достойный ответ, Алекс заметил на причале знакомое лицо, замахал руками и громко выкрикнул что-то на незнакомом гортанном языке. По-видимому, это и был язык мускоги.

Джосс показалось, что палуба корабля, и без того шаткая, окончательно ушла у нее из-под ног, стоило ей хорошенько разглядеть практически голого краснокожего дикаря, отвечавшего на приветствие ее мужа. Каждый дюйм гладкой бронзовой плоти — а ее у этого великана оказалось с избытком — был покрыт жуткой синей татуировкой. На чисто выбритом черепе была лишь одна длинная прядь черных как смоль волос, в которую были вплетены бусы, перья и ракушки. Мочки ушей уродовали тяжелые медные кольца, свисавшие почти до самых плеч.

Боже правый, а вдруг это и есть Девон Блэкторн? Или это все же не он?

Мускоги мигом оказался на борту корабля, и двое мужчин крепко обнялись, продолжая тараторить на своем варварском наречии. Затем Алекс, сияя от счастья, обратился к Джосс. При виде ее откровенного испуга от его улыбки не осталось и следа.

— Джосс, позволь представить тебе кузена моего отца, — сказал он, с трудом сдерживая раздражение. Затем последовали новая порция тарабарщины и перевод индейского имени: — Гроза Вепрей.

Джосс как могла собралась с силами и ответила реверансом, утешая себя тем, что этот голый людоед не был ее свекром, а всего лишь его двоюродным братом. Однако она успела заметить, что разочаровала и даже рассердила Алекса своей нервной реакцией на настоящего индейца. На самом деле Джосс вовсе не испытывала неприязни к человеку иной расы, просто с непривычки английской леди нелегко было заставить себя вести светскую беседу с полуголым мужчиной.

— Гроза Вепрей научил меня стрелять из лука, — продолжал Алекс, причем в его голосе явно слышалась угроза.

— Очень рада с вами познакомиться, мистер… э… Гроза… — Джосс вежливо улыбнулась, стараясь смотреть прямо в непроницаемое лицо огромного индейца.

Стоило ему улыбнуться в ответ, как испуг Джосс рассеялся. Великан ответил ей на превосходном английском:

— Мое сердце поет от радости. Солнечный Лис нашел себе жену.

Пок, давно изнывавший от нетерпения, не удержался и с громким лаем втиснулся между ними, настороженно принюхиваясь к незнакомцу.

— А это Пок, верный сторож моей жены и тоже отважный воин — только на свой лад, — объяснил Алекс. Его родственник спокойно протянул открытую ладонь, и пес лизнул ее, моментально проникнувшись к Грозе Вепрей дружескими чувствами.

Джосс не скрывала изумления:

— Обычно он не доверяет чужим!

— В точности как и его хозяйка, — буркнул Алекс себе под нос.

В этот момент к ним подошла Барбара. Она приветствовала мускоги дружеской улыбкой, и тот величаво кивнул в ответ.

— Рада видеть тебя в добром здравии, старый друг! А что, Девона нет в городе? — Барбара с трудом сдерживала волнение.

— Он на совете вождей Саванны.

— Ну, если он застрянет у мэра, то это надолго! — У Барбары вырвался разочарованный вздох. — Этот человек может часами не закрывать рта, — объяснила она Джосс.

— Гроза Вепрей принес тревожные вести, — сказал Алекс, когда вся компания спускалась по сходням на землю. — Текумсе собирает своих сторонников, осевших в городе.

— Значит, он взялся за старое и снова взбудоражит всех наших людей, — мрачно подытожила Барбара.

Джосс едва понимала, о чем идет речь. Кажется, Текумсе был одним из великих индейских вождей, готовых втравить мускоги в войну против белых. Барбара сказала «наши», явно имея в виду индейские племена. Неужели эта рафинированная, образованная светская дама способна отождествлять себя с дикарями, покрытыми вместо одежды татуировкой? Неужели горячо любимая ими бабушка Чарити тоже бреет голову и вплетает в волосы перья и ракушки, как Гроза Вепрей? Джосс передернуло от одной этой мысли. Ее отвлекло возбужденное восклицание Барбары:

— Дев!

Свекровь кинулась на грудь высокому золотоволосому мужчине, заключившему ее в жаркие объятия. Джосс так и застыла на месте. Ей было неловко оттого, что родители Алекса так жадно целуются на глазах у всех, и грустно — ведь сам Алекс никогда не поцелует ее так страстно.

Наконец они отстранились друг от друга и обратили свое внимание на Алекса. Девон Блэкторн не больше походил на Грозу Вепрей, чем его сын, хотя был на четверть индейцем. Девон и Алекс были удивительно похожи, и Джосс подумала, что так будет выглядеть Алекс, когда станет на тридцать лет старше. Золотистые волосы на висках были слегка тронуты сединой, а вокруг неотразимых темных глаз залегли едва заметные морщинки.

— Значит, это и есть моя молодая невестка! — воскликнул Девон, целуя Джосс руку. — Я очень рад познакомиться с вами, Джоселин!

— А я с вами, мистер Блэкторн, — ответила она, мгновенно проникшись к Девону самыми теплыми чувствами.

— Ради Бога, зовите меня просто Дев! Меня здесь все так зовут, по крайней мере все те, кто не награждает более обидными прозвищами. — Девон лукаво подмигнул Барбаре и Джосс.

— А как еще тебя звать, если ты и есть самый бессовестный шалопай? — Барбара ласково взяла мужа под руку.

— А я, будучи твоим преданным сыном, не пожалел сил для того, чтобы укрепить эту репутацию! — вмешался Алекс.

— Зато теперь ты такой же, как я, солидный женатый человек! — в тон ему ответил Девон, направляясь к открытому экипажу.

— Как ты узнал, что мы уже причалили? — поинтересовался Алекс, стараясь увести отца от разговора о прелестях семейной жизни.

— Джеб Сьюэлл увидел, как «Дева» вошла в устье реки, и прискакал сюда. Но я не мог не выслушать жалобы Сета Уэйн-райта на новый арсенал, который портит вид набережной, и отправил вместо себя Грозу Вепрей.

Тут кузены обменялись репликами на мускоги, к ним присоединился и Алекс, а Барбара пояснила Джосс:

— Они обсуждают возможность мятежа среди индейцев. Пожалуйста, не обижайся на них. Ты же знаешь, мужчин хлебом не корми, дай поговорить о политике.

— Простите, что мы отвлеклись, — обратился к дамам Девон, помогая им подняться в коляску.

— Ну что вы, я прекрасно понимаю, что вам с Алексом есть о чем поговорить после двух лет разлуки! — совершенно искренне ответила Джосс.

Гроза Вепрей собрался куда-то по своим делам и сказал на прощание Джосс:

— Добро пожаловать на нашу землю, жена Солнечного Лиса! Мы еще встретимся.

Джосс погрузилась в невеселые мысли. Были ли эти слова приглашением? Или угрозой?

Пока Джосс знакомилась с городским особняком семейства Блэкторнов и их многочисленными родственниками, на плантации, расположенной выше по реке, состоялась совсем не такая сердечная встреча.

— Я торчу в этой жуткой глуши уже третий день! Третий день я только и делаю, что давлю москитов и потею так, что окончательно испортила свое лучшее платье! — возмущалась Сибил Чемберлен, то и дело вытирая влажный лоб.

Уилбур Кент, не обращая внимания на ее истерику, старательно выколачивал пыль из одежды. Он устал как черт, добираясь сюда верхом из самого Чарлстона, и хотел выпить, как тысяча чертей. Первым делом он налил себе бренди, сделал изрядный глоток и лишь после этого сказал:

— Я мчался сюда изо всех сил, как только получил известие о том, что ты в Саванне.

— Ты провалил все дело! Мало того что угодил в тюрьму — тебя еще и обокрали! — напустилась на него Сибил.

— Разве ты не привезла еще денег? Мне не на что покупать оружие. Красные Дубинки не смогут ничего сделать без ружей и пороха!

— Ты что, думаешь, что у нас денег куры не клюют? Я буквально сбилась с ног, пока уговорила министра выделить нам новые фонды! А сколько пришлось врать! Не признаваться же этим господам, что тебя обобрал какой-то бродяга в доках? После этого нам не доверили бы и пенни!

Уилбур одним глотком прикончил свой бренди и схватил Сибил в охапку.

— И часто тебе приходилось «сбиваться с ног», милая леди? — прохрипел он и жадно поцеловал ее.

Она сполна насладилась его животной лаской, а затем вывернулась и заявила:

— А вот за это Руперт настрогает тебя ломтями!

— Если бы твой муж убивал всякого, кто побывал в твоей постели, британская армия давно лишилась бы половины личного состава! И старина Бонапарт взял бы ваш Лондон без единого выстрела! — с издевкой ответил Кент, снова потянувшись за графином с бренди.

Сибил брезгливо посмотрела на этого грязного американского хлыща, невольно сравнивая его с Алексом Блэкторном. И как только ее не тошнит в объятиях этого слизняка? Впрочем, чего не сделаешь на благо родины и собственного мужа. От успеха заговора зависит продвижение полковника по службе, а это для нее самое главное. Пока от Кента есть польза, придется его терпеть.

— Когда ты сможешь доложить Руперту о первых успехах? Он рвет и мечет на своей базе в бухте Мобил!

— Через месяц я заставлю союз племен крик выкопать топор войны!

— Посмотрим, как они запляшут под наши военные барабаны! — презрительно фыркнула Сибил.

Джосс сидела перед овальным зеркалом туалетного столика и расчесывала волосы, собираясь лечь спать. Вся обстановка в доме говорила о достатке, обеспеченном неустанными трудами Девона и Куинтина Блэкторнов.

В голове у Джосс все еще не могла улечься каша из имен родственников и домочадцев, с которыми ей пришлось познакомиться в последние часы. Эти простые, открытые люди поразили ее своей непосредственностью. Наверное, Джосс со своими понятиями о приличиях показалась им настоящей занудой. Как бы ей хотелось чувствовать себя своей в этом большом уютном доме! Если бы они с Алексом были настоящими мужем и женой… Но после позорного провала последней попытки исправить их отношения на корабле Джосс потеряла всякую надежду на настоящую близость.

Кстати, им так и не удалось договориться, как они будут спать на новом месте. Джосс было страшно приблизиться к огромной кровати, занимавшей центральную часть его спальни. Ей вполне хватило бы кожаного дивана возле камина. Если она поторопится, то успеет лечь на диван и потушить свет.

Алекс застыл на пороге спальни, любуясь ни о чем не подозревающей Джосс. Его женой — и в то же время не женой. Бесподобной. Прекрасной. Далекой. Он и сам не заметил, как стал думать о ней с восторгом и упоением. О Джосс, которая не так давно была не более чем приятной собеседницей, привычной и удобной, как пара комнатных туфель!

Его мать сотворила настоящее чудо. Вместо невзрачной подслеповатой верзилы перед ним сидела настоящая красавица, знающая себе цену, с роскошной гривой каштановых волос, наполовину скрывавших великолепное тело царицы амазонок. Алекс ничего не мог с собой поделать: он хотел ее больше всего на свете и в то же время не смел преодолеть разраставшуюся между ними пропасть.

Джосс изменилась не только внешне, но и внутренне. Она стала какой-то скованной и напряженной и совсем отдалилась от Алекса. Пожалуй, она вообще не желала никого видеть, кроме единственной англичанки в их доме — его матери. И зачем только он притащил Джосс в Америку? В Англии он был просто бесшабашным повесой, прожигателем жизни, и его бесконечные споры с этой убежденной методисткой были не более чем забавой для них обоих. Но здесь он стал полукровкой, Солнечным Лисом из племени мускоги. Господи, ему до сих пор больно вспоминать, с каким ужасом и недоверием она смотрела на Грозу Вепрей, встречавшего их на пристани!

«За кого она меня теперь принимает? За негодяя, от которого следует держаться подальше? Или за заморское диво, дрессированного дикаря, на которого падки такие женщины, как Сибил Чемберлен?»

Алекс тут же постарался убедить себя, что ему безразлично, что думает о нем эта спесивая англичанка. Утром он отправляется в поход. Блэкторн решительно шагнул в спальню и захлопнул дверь.

Джосс, застигнутая врасплох, вздрогнула и прижала к груди щетку для волос.

— Ох, Алекс, я не думала, что ты придешь так скоро! Ну, в смысле… я собиралась лечь в постель… то есть не совсем в постель, а…

— Снова собираешься ложиться по расписанию, дорогая? — осведомился он, скинув сюртук и расстегнув рубашку.

— Я думала занять вон тот диван, а кровать оставить тебе… если ты не против.

«А больше ты ничего не придумала?!» — чуть не вскричал он. Но вместо этого глубоко вздохнул и сказал:

— Кровать достаточно просторная, там хватит места и для двоих! — Что за безумный демон дергал его за язык? Он же собирался галантно уступить Джосс свою кровать и лечь на диване.

— По-моему, это не очень мудрое решение, — пролепетала Джосс, у которой моментально пересохло во рту. Снова оказаться с ним в одной постели? Нет, только не это! Она отвернулась, стараясь не смотреть, как он раздевается. Господи, еще минута, и он будет совсем голый, под стать этому Грозе Вепрей!

— Мудрое решение? — язвительно передразнил он. — Джосс, мы с тобой женаты! Представляешь, какие пойдут пересуды, если мы будем спать отдельно? Не забывай, утром сюда явятся слуги, чтобы убрать постель!

— Ох, я совсем об этом не думала! — пискнула Джосс сдавленным голосом. Он что, нарочно над ней издевается?

Между прочим, если бы Джосс решила задать этот вопрос вслух, он и сам не знал бы, что ответить.

— Это всего лишь на одну ночь. На рассвете я отправляюсь в стойбища мускоги.

Столь небрежно сообщенная новость так ошеломила Джосс, что ей стало не до проблем с супружеским ложем. Он оставит ее совсем одну, в дикой, незнакомой стране!

— Но ты же только что вернулся… и твои родные…

— Папа едет со мной. Гроза Вепрей уже отправился в путь. Мы должны проверить, правдивы ли слухи о возвращении Текумсе в края мускоги.

— Да кто он такой этот ваш Текумсе? — удивилась Джосс, с трудом выговорив дикарское имя.

— Великий индейский вождь, которого почитают на всем пространстве от Саванны на юге до Великих озер на севере. Он мечтает объединить все племена от Канады до Джорджии. Похвальная идея, однако она заведомо обречена на провал. Правительство Соединенных Штатов воспользуется этим мятежом как предлогом для новой резни. А тех, кто уцелеет, загонят еще дальше, в самую глубь континента.

— И Британия тоже пытается использовать ваше племя — но для своих целей? — высказала вслух свою догадку Джосс. Почему-то ей показалось, что Алекса раздражает ее английское подданство, хотя он никогда об этом не говорил.

— Ты, как всегда, чрезвычайно догадлива, Джосс, — грубовато похвалил ее Блэкторн. — Дядя Куинт узнал от своих агентов в Виргинии, что какой-то изменник-американец собирается на встречу с Красными Дубинками. Он везет им оружие. И мы должны остановить его, пока не поздно.

— Это очень опасно? Алекс пожал плечами:

— Красные Дубинки — это те же мускоги, только самые дикие и кровожадные. Они мечтают выгнать с этой земли не только всех белых, но и полукровок, избравших образ жизни белых людей. Однако мой отец пользуется большим влиянием среди их вождей и старейшин. Многие из них скорее прислушаются к нему, чем к Текумсе.

Небрежно играя выпуклыми мускулами под гладкой бронзовой кожей, он сладко потянулся всем телом. Джосс смотрела на него — и не могла оторваться, хотя понимала, что ведет себя неприлично. Он отвернулся, собираясь расстегнуть брюки, и заметил:

— Джосс, если ты намерена и дальше блюсти девичью честь, я бы предложил тебе, как послушной девочке, сейчас же потушить свечи и лечь в кроватку. Мне завтра вставать на рассвете, а час уже поздний.

Она покраснела до корней волос, слишком хорошо помня о его привычке спать голым.

— Давай я закутаюсь в одну простыню, а тебе оставлю вторую, чтобы наши… э-э… тела ненароком не соприкоснулись. — И она поспешно разворошила постель.

— Моя изобретательная Джосс! Всегда найдет выход из положения! — Алекс даже рассмеялся, несмотря на снедавшее его тупое отчаяние.

Эта ночь превратилась для обоих в настоящую пытку. Они лежали, таращась в темноту, не смея лишний раз шелохнуться. Каждый на свой лад опасался, что любое неосторожное движение, даже вздох, может стать тем спусковым крючком, что разрушит с таким трудом обретенную выдержку. Джосс затаилась, и Алекс, несмотря на свои внушительные размеры, ни разу не пересек невидимую черту, разделившую кровать на две половины.

Верный своему слову, он вскочил с первыми лучами зари и быстро собрался в путь. Уже на пороге его задержал робкий шепот Джосс:

— Алекс, когда ты вернешься?

— Я и сам не знаю. Стойбища все время кочуют, и нам придется обшарить все речки и ручьи от Джорджии до берегов океана. Недаром белые назвали наш союз племен крик[6 - Крик — creek (англ. амер.) — приток, ручей.]. Поход может растянуться на месяцы.

— Ох, как долго!.. — вырвалось у нее. Теперь к духовному одиночеству прибавится еще и эта разлука. «Белые назвали наш союз племен крик». Он — один из членов этого союза, а она… кто же тогда она? Жена Алекса или одинокая англичанка, никому не нужная в чужой стране? — Я буду скучать без тебя, Алекс!

Ее голос так дрогнул, что Алексу ужасно захотелось прижать Джосс к сердцу и запечатлеть на ее лбу горячий братский поцелуй. Он неоднократно так делал когда-то, но с некоторых пор это стало казаться недопустимой фамильярностью. И Алекс сдавленным голосом сказал:

— Я тоже буду скучать, Джосс.

С этими словами он ушел. Она села, прижала к себе Пока и дала волю давно просившимся наружу слезам.

Когда Джосс привела себя в порядок и спустилась к завтраку, Барбара успела наскоро просмотреть все письма, скопившиеся за то время, когда она отсутствовала, и даже ту пачку, что доставил на днях Гроза Вепрей из Коуэты, стойбища ее свекрови. Достаточно было одного взгляда на Джосс, чтобы заметить ее подавленное состояние и красные от слез глаза. Черт побери, ну когда ее сын наконец образумится?

— Садись, и я прикажу подавать завтрак. У тебя такой вид, что чашка крепкого кофе будет очень кстати.

Дождавшись, пока слуга принес кофе и они остались вдвоем, Барбара сказала:

— Позволю себе предположить, что у тебя выдалась такая же бессонная ночь, как и у меня. Только моя бессонница объясняется более приятной причиной.

Временами бесцеремонность ее свекрови могла посрамить даже самую грубую американку. Джосс почувствовала, что краснеет.

— Сегодня ночью Алекс хотел меня не больше, чем на корабле. Барбара, мне надоело упорствовать в этой бесполезной затее. Я ему не нужна.

— Вздор! — решительно отмахнулась свекровь. — Он хочет тебя больше всего на свете. Как по-твоему, отчего еще он превратился в полного олуха с того самого дня, как мы покинули Лондон?

— Уж не оттого ли, что ему осточертела возня с капризной занудой, которую он по ошибке назвал своей женой? — с горечью отвечала Джосс.

— Честное слово, вы два сапога пара! — взорвалась Барбара. — Ну как можно быть такой слепой?

— Какая разница, слепая я или нет? Он уехал на долгие месяцы, так что разглядывать теперь некого!

— Ты можешь встретить его через три-четыре недели, если не раньше!

У Джосс так дрогнула рука, что кофе пролился на скатерть. Она осторожно опустила чашку и переспросила:

— Что вы сказали?

Судя по знакомому блеску в глазах, ее свекровь уже успела придумать очередной коварный план. Она взглядом указала Джосс на письмо, лежавшее на столе, и пояснила:

— Это от моей свекрови.

— От его бабушки Чарити? От индейской леди?

— Да. Она чудесная женщина. Ты полюбишь ее с первой же встречи.

Поневоле Джосс представилась женская версия Грозы Вепрей: что-то голое и с татуировкой. Пришлось одернуть себя и вспомнить, что бабушка Чарити получила образование в методистской миссии. Уж они-то должны были приучить ее к одежде!

— Но… насколько мне известно, она живет среди мускоги? — Чем дальше, тем меньше ей нравилась эта новая затея неугомонной Барбары.

— Совершенно верно. В стойбище под названием Коуэта на территории нижних племен крик. Дев и Алекс обычно устраивают там основную базу, чтобы делать вылазки в другие стойбища.

— И вы хотите сказать, что если мы отправимся в Коуэту, то рано или поздно встретим их там? Только этого не хватало! Жить неизвестно сколько в стойбище мускоги, в самом сердце диких земель, кишащих ядовитыми змеями и кровожадными насекомыми!

— Чарити не терпится познакомиться с женой ее единственного внука. Она приглашает нас погостить у нее до осени.


Глава 18


Алекс с Девоном уже несколько дней пробирались по лесной чащобе, гудевшей от полчищ москитов, то поднимаясь на крутые водоразделы, то спускаясь в заросшие кустами овраги. После недавних дождей все дружно пустилось в рост, и заливные луга по берегам ручьев и речек были покрыты буйной зеленью. Постепенно они достигли плодородных долин в междуречье Таллапосы и Кусы. Издавна эти земли принадлежали верхним племенам крик, а сейчас их стойбища стали убежищем для Красных Дубинок.

Во всех стойбищах, встречавшихся им на пути, Девон делал остановку, чтобы собрать совет старейшин и раскурить с вождями трубку мира. Он терпеливо объяснял своим соплеменникам всю опасность участия в мятеже, которым уже были охвачены племена из северных союзов. Как всегда, вожди вели себя вежливо и сдержанно и не спешили ни соглашаться, ни возражать. Кое-кто вообще предпочитал не принимать решений до тех пор, пока не выслушает вождей северян — а возможно, и самого великого Текумсе. Слишком велика была вера в то, что воинственные шайенны предпримут новый поход на юг, и тогда сбудется вековая мечта союза крик об освобождении их земель из-под власти белых захватчиков.

— Мы ничего не добьемся, пока не встретимся с самим Текумсе! — раздраженно воскликнул Алекс после утомительного вечера в стойбище племени кулуми.

Девон снял с себя парадный головной убор из орлиных перьев и медное ожерелье.

— Увы, сынок, ты совершенно прав. Только боюсь, что он еще раньше ударит либо по Саваноги, либо по Таллапосе.

— По пути на юг из Теннесси он наверняка соберет совет вождей в стойбище Черного Воина на Томбигби. — Алекс кое-как расправил на земляном полу отведенного для них шалаша попорченную водой карту и показал на маленький крестик на самом верхнем ее краю. Девон невнятно выругался.

— Это же у черта на рогах, а наши кони давно нуждаются в передышке! По такой местности лучше путешествовать на каноэ или пешком, а не верхом! Нужно уговорить Тимпучи дать нам несколько воинов, чтобы те управляли каноэ и помогали перенести его через водоразделы.

На рассвете следующего дня они отправились вверх по течению Кузы. Два молодых воина-мускоги гнали суденышко вперед мощными ударами весел. Монотонное путешествие навевало на Алекса мрачные мысли по поводу их отношений с Джосс. Девон словно прочел их и сказал:

— Что, сынок, медовый месяц не удался?

— Неужели это так заметно? — вздохнул Алекс.

— Боюсь, что да. Когда мы выезжали из Саванны, у тебя был такой вид, будто ты не спал всю ночь. — Он усмехнулся и добавил: — Я, впрочем, тоже не успел выспаться, но по другой причине.

Алекс покосился на индейцев. Те махали веслами как ни в чем не бывало. Они не понимали ни слова по-английски, и отец с сыном спокойно могли обсуждать свою личную жизнь. Девон Блэкторн никогда не навязывал сыну своего мнения и не приставал с расспросами. И сейчас Алексу было неловко оттого, что он не смеет открыть отцу всю правду.

— Я чувствую себя так, будто внутри меня затянут огромный тутой узел. Я даже не могу сказать толком, что чувствую к Джосс. Когда мы решили пожениться… ну, словом, тогда все казалось ясно и просто, а теперь…

— Это из-за войны? Она считает, что находится в стане врага? — осторожно спросил Девон, надеясь в глубине души, что не это является главной проблемой. Ему понравилась молодая англичанка, чем-то напомнившая Барбару в дни их молодости.

— Нет, она сама предпочла приехать со мной в Америку. Ее всегда интересовали люди, а не политика.

— Ну, тогда это не больше чем обычная размолвка. Мы с твоей мамой ссорились, как кошка с собакой, когда только познакомились. Но мало-помалу оба поостыли, и все встало на свои места.

Алекс ничего не ответил, рассеянно наблюдая за игрой бликов на воде и думая о своей жене…

Уже на подступах к стойбищу Черного Воина они почувствовали напряжение, витавшее в воздухе. Великий вождь шайеннов вернулся, он снова встал на тропу войны! Дев редко заезжал так далеко на север, и вожди из племени Черного Воина с недоверием отнеслись к двум полукровкам, чьи золотистые шевелюры говорили сами за себя. Однако законы гостеприимства и репутация Блэкторна как честного и справедливого торговца позволили им получить здесь приют на ночь.

Вечером они сидели у большого костра, с тревогой наблюдая за тем, как шаман шайеннов, Сикабу, и верные ему Красные Дубинки кружатся в танце войны. Голые танцоры, разрисованные жуткими черно-красными узорами, довели себя до полного неистовства, трясясь и завывая, как дикие твари из леса. Наконец они в конвульсиях рухнули на землю.

— Весьма внушительно, — шепнул Алекс отцу, обратив внимание на запуганную этим спектаклем аудиторию.

— Тебя не было в прошлом году, когда Текумсе предсказал появление кометы и землетрясение.

— И предсказания сбылись? — удивился Алекс.

— В точности как он сказал, — серьезно кивнул Девон. — Все это довольно странно. О комете он мог узнать от белых, но кто предупредил его о землетрясении?

Алекс задумался, и по его мрачной физиономии трудно было догадаться, шутит он или говорит серьезно:

— Послушай, а ты уверен, что мы на той стороне?

— Не всегда, — горько ответил Девон, — но по крайней мере из двух зол мы выбрали меньшее. Знаешь, о чем проболтался вождь Медвежья Лапа? Один американец работает на британцев. Он спускается вниз по Таллапосе и раздает Красным Дубинкам английские ружья Брауна.

— Это Уилбур Кент. — Алекс не сдержал проклятия. — Зря я не прикончил этого слизняка, пока была возможность!

— Наверное, ему удалось сбежать из тюрьмы.

— Скорее всего это Сибил Чемберлен ухитрилась его вытащить оттуда. Мы должны остановить его, но как?

Прежде чем Дев ответил, один из местных вождей вышел к костру и торжественно сообщил о великом воине из племени шайеннов, посетившем их стойбище. Текумсе величаво выступил из тени, и яркие сполохи костра придали его суровому лицу загадочное и зловещее выражение. Низкий раскатистый голос моментально околдовал и без того ошеломленную аудиторию.

— Ваша кровь стала жидкой и белой. Ваши томагавки затупились. Ваши луки и стрелы похоронены вместе со славой отцов. Братья моей матери! — вскричал вождь. — Когда вы проснетесь? Когда отомстите за свою землю? Время уходит! Кости наших предков взывают о справедливости! Неужели нет среди вас достойных сыновей, способных расправиться с бледнолицыми и вернуть нашим призракам вечный покой?

Далее шли экскурсы в историю вперемежку с воинственными призывами к мести и обещанием помощи от Великого Белого Короля по ту сторону Большой Воды. Он пришлет оружие для воинов и еду для женщин и детей. Он поддержит их святую войну против американцев.

После Текумсе выступали местные вожди, и все как один призывали народ к войне. Наконец дали слово и Девону Блэкторну, по прозвищу Золотой Орел.

— Прежде всего я хочу сказать, что Текумсе был прав, обвиняя американцев в коварстве и предательстве. Мы все видим, как поселенцы захватывают наши земли, и Великий Отец в Вашингтоне ничего не делает для того, чтобы их остановить.

По рядам слушателей пролетел удивленный шепот: все ожидали от этого полукровки совсем иной речи.

— Многие меня знают. Я провел среди вас всю свою жизнь. Я из клана Ветра. И когда-то я был воином Белого Короля, как сейчас Текумсе. В последней войне между Англией и Америкой я воевал за англичан, потому что они обещали вернуть наши земли, сохранить наши семьи и накормить наши племена. Но этого не случилось. Американцы разбили англичан. Англичане забрались в свои каноэ и вернулись в дальние страны по ту сторону Большой Воды. Они бросили нас на произвол судьбы, на расправу американцам.

Алекс слушал отца и восхищался его выдержкой и ораторским искусством. Он понимал, как тяжело Девону Блэкторпу вспоминать лишний раз о своей службе в полку королевских рейнджеров, о гибели друзей и горечи поражения, а особенно о резне, учиненной в Джорджии в 1781 году, во время бегства англичан.

Остальные слушатели воспринимали речь Золотого Орла по-разному. Красным Дубинкам, конечно, все было нипочем: в их глазах по-прежнему пылала жажда крови. Зато многие из вождей задумались, вспоминая последнюю войну. В эти смутные времена отцу с сыном оставалось надеяться лишь на то, что верх возьмут рассудительность и здравый смысл.


— Это как же прикажешь тебя понимать? — не веря своим ушам, возмущалась Барбара. — Что значит «не умею ездить верхом»? Учти, Джоселин, мне не до шуток!

— А я и не шучу, — выдавила из себя Джосс, с ужасом уставившись на нависшее над ней непарнокопытное чудовище. — Я проехалась верхом раз в жизни. Алекс был в седле, а я сидела перед ним.

— Ну и ну… Но тогда весь мой план летит вверх тормашками! — Барбара невесело рассмеялась. — Остается еще каноэ, но от ручья до ручья длиннющие волоки, где нам придется топать пешком по болоту. Представляю, сколько мы будем тащиться до Коуэты! Кстати, ты знаешь, что такое зыбуны и ядовитые змеи?

— Знаю. — Джосс даже передернуло. — Это еще хуже, чем лошади!

— Ну вот, мы и сдвинулись с мертвой точки. Деваться некуда, будем срочно учиться верховой езде!

— Папа наверняка назвал бы такое испытание крещением огнем, — пожаловалась Джосс.

— Ты хочешь увидеться с Алексом или нет?

У Джосс вырвался тоскливый вздох. Она протянула руку и взяла под уздцы Милашку. Белая кобылка вздрогнула, почувствовав ее испуг. С помощью конюха Джосс водрузилась верхом. В довершение ее горестей на кобыле оказалось мужское седло. Барбара не признавала никаких тонкостей этикета и ездила так, как было принято у женщин-мускоги. Она без обиняков заявила Джосс, что женское седло хорошо для лондонского Гайд-парка. Когда человек скачет по прериям и рискует каждую минуту свернуть себе шею, ему нет дела до соблюдения условностей.

Женщины заранее надели платья с широкими подолами, позволявшими спокойно усесться верхом, и высокие замшевые сапожки до колен, защищавшие ноги от колючек.

— Ты сама поймешь, что не напрасно пошла на такие жертвы, когда попадешь в Коуэту! — заверила ее Барбара, посылая вперед свою караковую лошадь.

Стоило Джосс подумать о двухсотмильной прогулке по местности, кишащей змеями и москитами, а также по топким болотам и рекам, через которые как-то надо переправляться, она чуть не свалилась с Милашки. Конечно, стоило пойти на такие жертвы, чтобы оказаться под одной крышей с грязными дикарями, увешанными перьями и покрытыми татуировкой. Между прочим, она так и не сказала Барбаре, что не умеет плавать…

В отличие от своей хозяйки Пок был счастлив стать членом экспедиции. Правда, ему пришлось смириться с унизительной необходимостью путешествовать в сумке.

Итак, они отправились в путь в сопровождении четырех молодых индейцев, работавших на торговую компанию Девона. Как это ни странно, первый день путешествия прошел на редкость удачно, пока не подошло время вечернего привала. Стоило Джосс спуститься с седла, и раздражение в некоторых частях ее тела превратилось в настоящую боль. Джосс пришлось ухватиться за подпругу, чтобы не упасть и заставить слушаться бедра и ягодицы. Широко расставляя ноги, она поплелась к костру, сулившему хотя бы частично избавить их от назойливых насекомых.

— Это пройдет через пару дней, — добродушно пообещала Барбара. — А пока намажься вот этим. — И она протянула невестке флакон с мазью.

Джосс открыла его и закашляла. У нее заслезились глаза от едкого запаха, напомнившего запахи лондонских помоек возле больницы.

— Вы хотите, чтобы от меня так пахло? — простонала она. Барбара невозмутимо пожала плечами:

— Зато это снимет боль в ягодицах и отгонит москитов.

Постепенно Джосс привыкла к простым правилам поведения в лесу, и поездка стала для нее не столько утомительной, сколько скучной. Конечно, если не считать того случая, когда она чуть не утонула, соскользнув со спины Милашки при переправе через реку Алтамака. Ее чудом спасли Пок и Лемюел, один из проводников. Последняя тайна была открыта, и теперь Барбара старательно учила невестку плавать при каждом удобном случае, а в этом краю ручьев и речек было немало.

Приближаясь к Коуэте, Джосс волновалась еще сильнее, чем в тот день, когда «Дева мускоги» доставила ее в Саванну. Однако ее ожидал большой сюрприз. На берегу Чаттакучи мускоги выстроили настоящую деревню из глиняных хижин с соломенными крышами. Дома выглядели на удивление добротно, а некоторые из них были в два этажа. Вокруг домов были разбиты небольшие огороды, и весь поселок располагался квадратом вокруг центральной площади. На одном ее конце возвышалось большое округлое здание с высокой остроконечной крышей. На другом была устроена площадка для состязаний — в точности такая, как ее описывал Алекс.

К великому облегчению Джосс, женщины в этом селении не ходили голыми, а носили длинные юбки и кофты, подпоясанные простой веревкой. Правда, дети носились по поселку голышом, а мужчины мало чем отличались от Грозы Вепрей. Лишь кое-кто из них щеголял в грубых лосинах из сыромятной кожи.

Для Джосс это был совершенно чуждый мир. Она тоскливо наблюдала за Барбарой, оживленно здоровавшейся с женщинами, которые работали на обширных полях возле деревни.

— Этими полями владеет вся община. Мужчины весной обрабатывают землю и участвуют в севе, а женщины и дети заботятся об урожае, — поясняла Барбара, проезжая мимо ухоженных посадок кукурузы и сои.

, — А как же вон те огороды вокруг хижин? — поинтересовалась Джосс.

— Каждый из них принадлежит какой-нибудь семье.

У мускоги есть и общественная собственность, и личная.

— Вы действительно их любите, — с трудом скрывая удивление, констатировала Джосс.

— Ну, когда я увидела их впервые, то сначала приняла за грубых дикарей — в точности как ты, милая. Нужно время, чтобы научиться понимать и уважать их обычаи. Не беспокойся, у тебя все еще впереди.

Барбара родилась в Англии, ее воспитали в семье барона. Уж если она сумела здесь выжить, то Джосс, привыкшая к суровой действительности лондонского Ист-Энда, наверняка в состоянии будет повторить ее подвиг. Она как могла приосанилась и гордо посмотрела вокруг с высоты своего седла.

Они подъехали к самому центру стойбища и спешились перед четырьмя хижинами, довольно убогими на вид. Миниатюрная худощавая женщина с седыми косами, уложенными венцом на голове, вышла им навстречу, радостно улыбаясь. Легкая, подвижная, как птичка, Чарити Блэкторн, несмотря на европейскую прическу, носила традиционный наряд женщин-мускоги, включавший массивные серьги из птичьих перьев и расшитый бисером нарядный пояс. Глядя на ее уверенную походку, никто не дал бы ей семидесяти пяти лет. Ее кожа была того же бронзового оттенка, что у Девона и Алекса. И только ясные глаза цвета светлого янтаря напоминали об отце-англичанине. Широкие приподнятые скулы, прямой длинный нос, разрез глаз — все остальные ее черты ничем не отличались от черт мускоги.

Джосс не спеша спустилась с седла, наблюдая со стороны за бурной встречей Барбары и Чарити. Наконец, когда их проводник уже увел лошадей за дом, Барбара обернулась к Джосс и за руку подвела ее к своей свекрови.

— Чарити, это жена Алекса, Джоселин. Джоселин, это твоя новая бабушка.

— Добро пожаловать, дитя мое! — Чарити крепко прижала Джосс к груди. — Ты выглядишь усталой с дороги. Войдем в дом, там не так жарко. Я угощу тебя чем-нибудь освежающим, и мы познакомимся поближе.

Мелодичные переливы ее грудного голоса напомнили Джосс, что эта женщина получила образование у миссионеров.

— Я очень рада познакомиться с вами, бабушка Чарити. Алекс много о вас рассказывал.

— Этот юнец всегда был большим пройдохой и выдумщиком, в точности как его дед и отец! — лукаво сверкая глазами, сказала Чарити. — Жаль, что Алистер так и не увидел своего внука. — Воспоминание о рано умершем муже на миг замутило ее ясный взор, но уже в следующую секунду Чарити снова ожила и первой поднялась на второй этаж дома.

Судя по всему, первый этаж использовали для хранения сельскохозяйственного инвентаря и охотничьего снаряжения. Тогда как второй этаж был приспособлен для жилья. Обстановка светлой просторной комнаты включала и европейскую мебель, и посуду, и индейские ковры, и циновки. Повсюду царили чистота и порядок.

Пока Барбара и Джосс устроились в плетеных креслах возле небольшого полированного стола, Чарити налила им по чашке холодной воды, слегка приправленной мятой.

— Наверное, вам не терпится узнать, что нового слышно о Деве и Алексе, — сказала она. — А я слишком стара, чтобы тратить время на пустую вежливость, и люблю сразу говорить о деле. В конце концов, кто знает, сколько мне еще отпущено? — Она добродушно усмехнулась и продолжила: — Они прискакали сюда недели три назад, усталые и грязные, остановились на дневку, чтобы дать передохнуть лошадям, и отправились дальше вверх по течению Таллапосы.

— Им удалось узнать что-нибудь о Текумсе? — спросила Барбара.

— Только слухи о его возвращении, принесенные трапперами-полукровками. — И Чарити более подробно рассказала о тревожной ситуации, сложившейся в союзе верхних племен. Однако женщин ждала и радостная весть: Дев и Алекс сумели передать, что скоро наведаются в Коуэту, чтобы пополнить запасы провианта. После этого Барбара извинилась и ушла в деревню повидаться со старыми подругами.

Чарити попросила Джосс рассказать о себе и о том, как они познакомились с Алексом. Джосс подчинилась, но умолчала о договоре, делавшем брак фиктивным. Тем не менее Чарити не могла не заметить, как старательно эта симпатичная молодая женщина пытается скрыть тяжесть на сердце и страх перед будущим.

— Как только Алекс вернется, мы устроим большой свадебный пир в честь сына и невестки Золотого Орла и Утренней Росы. А пока у тебя есть время освоиться в нашем стойбище. Я знаю, наша жизнь на первый взгляд может показаться необычной и даже страшной, — ласково сказала Чарити. Джосс не могла остаться равнодушной к доброте и сочувствию, с которыми отнеслась к ней эта пожилая женщина.

— Я не совсем понимаю… — начала она и смешалась, не смея задать мучивший ее вопрос.

— Почему я предпочла вернуться сюда, хотя получила образование у белых и была женой белого человека? — уточнила Чарити со спокойной улыбкой. — Я любила Алистера больше жизни, но в Саванне пришлась не ко двору. Только здесь ко мне относились без предубеждений. Когда муж умер, а сын повзрослел, мне больше не было нужды жить среди белых. Зато я нужна мускоги. Я могу научить их детей искусству уживаться с белыми, которые скоро станут единовластными хозяевами этой земли. Мой брат тоже вырос среди белых. Там его знают под именем Натаниэля Маккинни. Здесь, у мускоги, его зовут Высокий Журавль, а меня — Слушающая Женщина. Мы призваны заложить начало тому мосту, что соединит когда-нибудь белую и красную расы. Жена моего сына тоже избрала этот путь. А как поступишь ты? — Казалось, янтарные глаза видят ее насквозь, и хотя Джосс не заметила в них ни капли враждебности, ей стало тревожно и неловко.

— Я тоже учила детей, вынужденных бороться за существование в трущобах Лондона. Я постараюсь не подвести вас, бабушка Чарити.

Джосс немного отдохнула в соседней хижине для гостей. По индейскому обычаю лежать пришлось на полу, однако тюфяк оказался на удивление удобным и мягким. Затем Барбара пригласила ее на экскурсию по деревне. Когда свекровь сообщила, что настало время вместе с остальными женщинами искупаться в реке, Джосс пришла в ужас.

— Вы хотите сказать, что я должна раздеться и выкупаться… на виду у всех?

— Не перед всеми, — улыбнулась Барбара. — Только перед остальными женщинами и совсем маленькими детьми. Право же, стоит немного поступиться скромностью, чтобы не ходить грязной. Но так и быть, пока ты не привыкла, мы будем купаться немного выше по течению, где нас никто не побеспокоит.

Джосс с облегчением кивнула, и они отправились в дом за чистым бельем и мылом. Барбара припасла также две пары низких кожаных башмаков, именуемых мокасинами, но Джосс наотрез отказалась разгуливать по деревне с голыми ногами. Лучше уж сопреть от жары!

— Ты моментально натрешь мозоли в своих ботинках! — предупредила Барбара. — Учти, в такой духоте любая рана может мигом загноиться!

Купание немного примирило Джосс с этой новой жизнью в глуши. Холодная чистая вода освежила тело, а мазь, которой поделилась с ней Чарити, окончательно сняла зуд от царапин и укусов. Джосс не спеша оделась и взялась за щетку для волос. Под палящими лучами американского солнца они выгорели так, что больше не нуждались в лимонном соке.

Глаза немного воспалились после плавания в реке, и Джосс не спешила воспользоваться своими каплями. Вместо этого она надела очки и сочла себя готовой вернуться в деревню. Барбара куда-то скрылась, впрочем, нетрудно было догадаться, что она присоединилась к остальным женщинам, которые весело плескались в ближней заводи. Зато Пок не отходил от своей хозяйки, а значит, ей нечего было бояться.

Они не спеша возвращались по тропинке в деревню, когда им навстречу выбежали трое мальчишек лет десяти — двенадцати, не больше. Пок негромко зарычал, но решил, что от такой мелюзги можно не ждать подвоха, и успокоился, в отличие от Джосс.

— Д-добрый день, — выдавила из себя она. Из головы мигом вылетело приветствие на языке мускоги, которому обучила ее Барбара.

Мальчишки уставились на нее без тени улыбки. Широко распахнутые темные глаза возбужденно сверкали на их бронзовых мордашках. Дети разглядывали ее с любопытством, граничившим с грубостью. Джосс растерялась: попытаться объясниться с ними или просто пройти мимо? Ей в глаза бросились огромные острые ножи, болтавшиеся на поясе у каждого мальчишки.

Они о чем-то посовещались между собой, после чего самый рослый выступил вперед и с благоговейным видом протянул ей руку. Что ему было нужно?


Глава 19


Юный дикарь сказал что-то на своем гортанном наречии и потрогал кончиками пальцев очки, но тут же отскочил, как будто обжегся. Начался новый обмен мнениями — судя по всему, он перерос в горячий спор. Однако, судя по тому, как часто они посматривали на ее очки, именно этот предмет служил поводом для разногласий. Откуда Джосс могла знать, что толстые линзы, отражавшие солнечный свет, показались этим неискушенным детям волшебными?

Пок следил за ними, забавно наклонив голову и виляя хвостом. По-видимому, он не чувствовал прямой угрозы. Джосс сняла очки и протянула тому мальчишке, что отважился к ним прикоснуться. Ну как прикажешь объяснять этим дикарям, что такое очки?

— Они помогают мне видеть, — медленно произнесла она в слабой надежде, что индейцы знают по-английски хотя бы пару слов.

Мальчик испуганно шарахнулся от очков, как от ядовитой змеи, но вскоре успокоился и осторожно взял их обеими руками. Джосс жестами показала ему, как надевает их на нос и заправляет за уши дужки.

— Вот так, попробуй, — предложила она.

Малыш сначала посмотрел сквозь линзы, держа их в футе от себя, затем зажмурился и медленно поднес к лицу. Двое его друзей наблюдали за ним, затаив дыхание. Наконец мальчишка нацепил очки на нос и закрепил дужки, все еще не смея открыть глаза. Но стоило ему посмотреть на мир сквозь них, он растерянно захлопал глазами и завопил как резаный.

Поскольку у него было нормальное зрение, все вокруг разом сделалось расплывчатым и нерезким. Догадливый малыш сразу сообразил, что его ослепили эти волшебные блестяшки! Не успела Джосс подойти к нему, чтобы забрать очки и попытаться привести в чувство бившегося в истерике дикаря, откуда ни возьмись на тропе появился кривоногий старик с посохом, увешанным амулетами, талисманами и прочими полезными вещами.

С видом, не предвещавшим ничего хорошего, он воздел свой посох и затряс им перед Джосс, грохоча побрякушками и выкрикивая что-то нечленораздельное на языке мускоги. Подобные действия говорили сами за себя, так что Джосс не потребовался переводчик. Равно как и Поку. Терьер с рычанием выскочил вперед. Мальчишка наконец-то догадался снять очки. Швырнув их на землю, он пустился наутек вслед за своими приятелями.

Зато старик все еще торчал на тропинке и не собирался оставлять ее в покое. Джосс прищурилась, высматривая у себя под ногами очки. Без них нечего было надеяться найти обратный путь в деревню. Старик продолжал бесноваться, но Пок держал его на расстоянии, громко рыча и скаля клыки. Стараясь не обращать внимания на этого ненормального, Джосс опустилась на четвереньки и принялась искать очки на ощупь.

Но стоило ей заметить блестевшие на тропинке линзы и протянуть к ним руку, старик с редкостным для его возраста проворством выхватил их из-под самого ее носа и был таков. Напрасно Джосс звала его и умоляла вернуться.

Пок ринулся было в погоню, но отчаянные вопли хозяйки заставили верного пса вернуться на тропинку. Пока Джосс приходила в себя, он утешал ее, ласково облизывая лоб и щеки. Наконец она тяжело вздохнула, взяла его за ошейник и сказала:

— Ну что ж, Пок, придется тебе самому искать дорогу домой. Только пожалуйста, не спеши, не то я сверну себе шею на этих диких камнях!

Пробираясь вслепую по узкой извилистой тропинке, где каждый булыжник норовил врезаться в ногу, а каждая ветка зацепиться за волосы, Джосс тысячу раз поклялась, что никогда больше не откажется от своих капель, какими бы раздраженными ни были ее глаза. Казалось, тропа растянулась на целые мили. Джосс постоянно обмирала от ужаса, принимая каждый лист за ядовитого паука, а древесный корень за коварную змею.

Когда Джосс наконец доковыляла до дома Чарити, деревня все еще волновалась, взбаламученная могущественным шаманом из племени шайеннов, поселившимся в прошлом году в их стойбище. Джосс понятия не имела о том, что весь этот шум каким-то образом связан с ее персоной.

— Слава Богу, ты вернулась, Джоселин! — воскликнула Барбара. — Мы уже собирались тебя искать!

— Я потеряла очки… вернее, их похитил какой-то странный карлик с посохом, увешанным погремушками.

— Ядовитая Черепаха! — с отвращением воскликнула Чарити. — Он шаман из племени Людей Озера. От него одни неприятности!

— Но зачем ему понадобились твои очки? — недоумевала Барбара.

Джосс вкратце описала, что случилось на тропе.

— Словом, если бы не Пок, я до сих пор скиталась бы в лесу, — закончила она.

— Этого только не хватало! — посетовала Чарити. — Боюсь, Ядовитая Черепаха не упустит такой повод, чтобы снова взбаламутить народ. Он прожужжит всем уши о том, что из-за очков на мальчика легло проклятие белых людей и он ослепнет. А значит, нужно немедленно выкинуть отсюда всех белых, пока не ослепло все племя!

— Что за глупости! — возмутилась Джосс. — Пусть лучше отдаст мне очки — и дело с концом!

— Джоселин, — Барбара ласково похлопала невестку по руке, — по-моему, лучше тебе не лезть в это дело и положиться на бабушку Чарити.

Пока Чарити отсутствовала, Джосс надела запасную пару очков и вдобавок закапала в глаза лекарство, чтобы снова не попасть впросак.

Почти половина стойбища собралась поглазеть на то, как Ядовитая Черепаха будет снимать злое проклятие с очков белой женщины. Шаман важно водрузил свой трофей на огромный барабан и устроил настоящее представление. Он несколько часов кряду тряс погремушками, выкрикивал заклинания, танцевал и прыгал вокруг злополучных очков, прежде чем счел возможным вернуть их хозяйке.

Джосс было и неловко, и досадно видеть, как ее очки болтаются на конце шаманского посоха, среди всякой мишуры и языческих побрякушек. Старик сунул посох ей в лицо, и Джосс пришлось забрать очки на глазах у целой толпы зевак.

— Что мне сказать? — шепотом спросила она у Барбары.

— Полагаю, хватит и простой благодарности, — сказал Алекс, внезапно возникнув у нее за спиной.

— Алекс! — изумленно пискнула она.

Блэкторн демонстративно взял ее за руку, коротко переговорил с Ядовитой Черепахой и его подручными и повел Джосс обратно в дом. Девон с Барбарой задержались на пороге. Алекс услышал, как его отец сказал:

— Мне следовало сразу догадаться, что ты не будешь сидеть дома и ждать меня, как полагается покорной жене.

В отличие от отца сын вовсе не был склонен разделить его чувства. Если родителям любая встреча приносила только радость, Алекс вовсе не был уверен, что хочет видеть Джосс, и уж тем более заниматься ее проблемами.

Джосс еще не пришла в себя и растерянно пролепетала:

— Когда ты вернулся?

— Судя по всему, не совсем вовремя, поскольку не успел уберечь тебя от неприятностей! — буркнул он, давая выход накопившемуся раздражению. — Кажется, тебе было сказано ждать меня в Саванне!

— Ничего подобного. Ты просто решил, что это само собой разумеется, — колко ответила она, обиженная столь холодной встречей. Стало быть, он совсем не рад ее видеть. Вот и прекрасно. Она тоже явилась сюда не по своей воле, однако говорить об этом было поздно. Что сделано — то сделано.

— Это было так же очевидно, как и то, что тебе не следует соваться в их религию!

— Никто и не совался! Этот жуткий тип сам стащил мои очки и наплел какую-то чушь насчет проклятия!

— Но только после того, как ты позволила мальчишке посмотреть в них и напугала его до смерти!

— Я всего лишь пыталась быть вежливой! — возразила она с нараставшим гневом, считая себя несправедливо обиженной.

— Вежливой? — Он презрительно фыркнул. — Значит, ты исключительно из соображений вежливости устроила выволочку моему дяде и прочла целую лекцию о вреде пьянства, когда подглядела его обряд Черного Зелья?

Ну вот, кто-то уже доложил Алексу и об этом! Вспомнив о своей унизительной ошибке, Джосс густо покраснела. Сегодня утром они с Поком не спеша гуляли возле деревни, когда набрели на высокого и тощего, как жердь, человека, корчившегося от судорожной рвоты. Он не заметил, как Джосс оказалась совсем близко. Для нее, выросшей на улицах Лондона, это обстоятельство не вызывало никаких сомнений: бедняга явно мучился от похмелья.

И как только незнакомец почувствовал себя легче и выпрямился, вытирая ладонью рот, Джосс с пылом взялась за привычное дело. Не щадя сил, она принялась наставлять заблудшую душу на путь трезвости и добродетели.

Пожилой мужчина молча слушал ее, не скрывая добродушного любопытства. Постепенно Джосс уверилась в том, что бедняга не понимает ни слова по-английски, и прокляла свою беспомощность. Но не в ее духе было отступать перед трудностями. Не имея возможности объясниться на мускоги, она перешла на язык жестов и устроила перед стариком целый спектакль. Она сделала вид, что пьет из чашки, потом стала топтаться по кругу, копируя поведение пьяного, потом изобразила приступ рвоты и свалилась, будто без сил. После чего она выпрямилась и сурово посмотрела незнакомцу в глаза, почему-то напомнившие ей бабушку Чарити.

— Спиртное тебя убьет! Ты заболеешь и умрешь! Старик внезапно кивнул. Джосс остолбенела.

— Ты совершенно права, жена Солнечного Лиса. Изобретенные белыми людьми ром и джин — это медленные яды, — произнес старик на чистейшем литературном английском. — Вот почему мой племянник, Золотой Орел, никогда не завозит эти товары в наши стойбища.

— Но вы… вы же только что пили виски… — пролепетала она. Старик добродушно улыбнулся:

— То, что вы видели, не более чем очистительный обряд. Алкоголь можно использовать как рвотное средство, что я и делаю каждое утро, собираясь очистить желудок. Очистительный обряд один из древних ритуалов мускоги, хотя, увы, и мой племянник, и его сын почти о нем забыли.

— Ох… — Джосс готова была умереть от стыда. — Наверное, вы и есть мистер Маккинни…

— Да, моя милая, я и есть Высокий Журавль, родной брат Чарити. Я только что вернулся из стойбища Казета.

— Умоляю вас, сэр, отнеситесь снисходительно к моей неопытности и простите за глупую выходку! — выпалила Джосс, повернулась и обратилась в постыдное бегство.

Ее воспоминания об этом досадном происшествии были прерваны язвительным замечанием Алекса:

— Ты настолько отказываешь бедным дикарям в сообразительности, что всерьез полагаешь, будто они способны упиться до рвоты!

— Я уже призналась, что совершила глупую ошибку. Зачем так раздувать эту историю?

— А ты зачем сюда притащилась? У тебя же на лице написано, как тебе здесь противно!

— Меня пригласила твоя бабушка… она хотела со мной познакомиться.

Алекс сокрушенно вздохнул:

— Ну конечно, моей матушке только дай повод…

— Устроить празднество, достойное твоей свадьбы, — перебила его Барбара. Они с Девоном и Чарити только что вошли в дом. Моментально оценив напряженную ситуацию между сыном и невесткой, Барбара добавила: — Нам с отцом не довелось побывать на вашей свадьбе в Лондоне. Так здесь не лишай нас этого удовольствия!

Алекс выругался про себя. Деваться было некуда.

Церемония была намного более пышной и долгой, чем шаманский обряд, продемонстрированный накануне Ядовитой Черепахой. В Коуэте собралось множество гостей из соседних стойбищ и дружественных племен. Всем хотелось лично поздравить сына Золотого Орла и его английскую жену, уже получившую прозвище Волшебные Глаза.

Алекса с Джосс усадили во главе длинного стола, причем жених красовался в торжественном наряде мускоги. Джосс было не по себе рядом с этим воинственным незнакомцем, в которого вдруг превратился ее муж. С тоской поглядывая на блюдо, полное неведомых языческих угощений, она мечтала о простой бараньей отбивной.

— Ты совсем ничего не ешь, — попенял ей Алекс. — Это невежливо. Попробуй хотя бы осетра, если не желаешь есть жаркое из бизона или медведя. — И он галантно подал даме кусок копченой рыбы, завернутый в какие-то листья, которые пахли не очень-то приятно.

Если не обращать внимания на листья, рыба выглядела вполне аппетитно, однако Джосс упрямо отвечала:

— Спасибо, я всем довольна.

— А вот это ты загнула, милая женушка! — ухмыльнулся он. Джосс чуть не взорвалась от ярости. Что с ним стало? Куда подевался тот милый, добродушный повеса, с которым она подружилась в Лондоне? Молодая невеста неловко заерзала (сидеть приходилось прямо на земле) и гордо выпрямилась, задрав нос.

Праздник шел своим чередом. Было произнесено множество речей и здравиц в честь Солнечного Лиса и Волшебных Глаз. После очередного особенно витиеватого тоста в честь будущего потомства молодой пары Алекс не выдержал и попытался спастись бегством.

Он просто схватил Джосс в охапку и понес в дом бабушки Чарити в надежде укрыться от любопытных глаз, чтобы немедленно отделаться от жены, забиться в какой-нибудь угол и выспаться. При этом Солнечный Лис совершенно позабыл о свадебных обрядах своего племени… скорее всего просто выкинул их из головы за ненадобностью.

Стоило ему встать, как все собравшиеся разразились воинственными кличами, вскочили на ноги и повели молодых к дому. Ему ничего не оставалось, как подниматься по лестнице у всех на глазах с Джосс на руках, которая изо всех сил вырывалась, лягалась и царапалась, оскорбленная такой бесцеремонностью. Алекс окончательно вышел из себя и успокоил жену звучным шлепком по заднице, вызвавшим восторженный вопль у разгоряченной публики.

— А ну замри, если не хочешь слететь с лестницы и расшибить свою глупую британскую голову! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. Скорее бы уж скрыться в доме от этих зевак! И что им не сидится на месте? .

Джосс притихла. Кому хочется быть униженной на людях? Как только Алекс опустил ее на пол, она отскочила и потерла рукой ягодицы. Наверняка там остался след от его пятерни!

— Даже папа никогда в жизни не поднимал на меня руку!

— И напрасно, черт бы тебя побрал! Ты ведешь себя как базарная торговка!

— У тебя нет никакого права…

— У меня есть право делать все, что я хочу! Я твой муж — яростно выпалил он, не в силах отвести взгляд от брачного ложа. Наверняка над этим уголком потрудилась не только его мать, а женщины всей Коуэты!

— Ага, ты опять за свое! Ничего не скажешь, удобно устроился: напоминаешь мне об этом всякий раз, когда собираешься потребовать слепой покорности и терпения!

— Ну а ты, Джосс… что ты собираешься потребовать от меня? — вкрадчиво произнес он, скрестив на груди руки. Двусмысленный вопрос повис в воздухе, а Алекс между тем скользил взглядом по ее дивной, соблазнительной фигуре.

— Этот брак был ошибкой, Алекс. — Она чувствовала, что вот-вот заплачет, и ничего не могла с собой поделать.

— Этот брак вообще никогда не был браком! — раздраженно парировал он.

— Разве не ты это предложил?

— А у тебя есть другие предложения? — Его низкий голос был полон скрытой угрозы. Алекс не в силах был совладать с неистовой страстью, охватившей его при виде этой женщины. Вот она стоит перед ним, разгоряченная, чуткая, напуганная всем, что ее окружает. Набожная английская леди, Джосс отчаянно пыталась держать марку перед толпой диких раскрашенных язычников…

И все равно он хотел ее так, как ни одну женщину в мире.

— У меня есть предложение закончить эту игру в шарады, — не своим голосом произнесла она. — Напрасно мы все это затеяли. Ты меня не хочешь…

— Черта с два я тебя не хочу! — взревел Алекс. Он поймал ее за руку и прижал к себе так неожиданно, что Джосс не успела и глазом моргнуть. Благодаря высокому росту ее тело могло показаться второй половиной тела Алекса — с такой точностью совпадали все их изгибы. Он готов был слиться с ней, как сливаются в одно русло два рукава реки.

Джосс слышала, как гулко бьется его сердце — или это ее сердце отвечало такой яростной, бешеной дробью? Она не могла говорить, потому что его губы припали к ее губам в жадном, грубом поцелуе, будто Алекс умирал от жажды, а Джосс была желанным глотком воды. Это совсем не походило на те легкие, игривые поцелуи, которыми он разбудил Джосс в их первую ночь.

Джосс уперлась ладонями ему в грудь, собираясь оттолкнуть что было сил — и не смогла. Она понимала, что совершает ошибку, что это только усугубит ее душевную боль, но не хотела отказываться даже от такой грубой ласки. Джосс отвечала на поцелуй, нимало не заботясь о том, что подумает о ней Алекс. Но он лишь застонал в ответ и прижал ее к себе еще крепче.

Черт побери, да эта ведьма и не думала сопротивляться! Напротив, каждым своим движением, каждым вздохом она предлагала Алексу себя! И будь он проклят, если не возьмет ее этой ночью! Будь что будет, пусть завтра Джосс проклянет его навеки — сегодня она станет его женой!

Алекс почувствовал, как она прижимается к нему бедрами, и чуть не взорвался от желания. Не думая больше ни о чем, кроме податливого, манящего женского тела, он повалил Джосс на пол, прямо на голые доски. Брачное ложе, старательно украшенное цветами и душистыми травами, осталось нетронутым. Потом, позже у них будет время вспомнить об удобствах.

— Скорее… — простонал он, путаясь во множестве нижних юбок — непременной принадлежности воспитанной английской леди. Но даже это напоминание о том, с кем он имеет дело, не охладило его страсти. В два нетерпеливых рывка Алекс снял с нее панталоны и прижал ладонь к теплым пушистым завиткам волос на лобке. Она уже была влажная от возбуждения! Его улыбка превратилась в какую-то первобытную гримасу. Это должно было случиться еще тогда, когда они обменялись брачными обетами! Вот оно, великое открытие! Она была его женой! Он хотел ее, и она хотела его не меньше. Здесь и сейчас. Рассуждать дальше Алекс был просто не способен.

Трясущимися от нетерпения пальцами он развязал тесемки на своих лосинах и скинул их, выпуская на волю давно ожившее, переполненное горячей кровью копье. Последние остатки здравого смысла напомнили ему, что он имеет дело с девственницей, и, вместо того чтобы взять ее одним властным, мощным рывком, он принялся щекотать влажное, теплое лоно шелковистым кончиком своего копья.

Джосс хорошо помнила боль и даже ждала ее. Она была готова потерпеть, ведь в первый раз боль прошла очень быстро. Только бы он не оттолкнул ее, не остановился на полпути! «И двое станут единой плотью». Она выгнулась всем телом готовая принять его в себя.

Алекс пробормотал что-то нечленораздельное и вошел в нее, не в силах больше ждать. Его охватили непривычные и в то же время смутно знакомые ощущения. Он как будто вернулся домой после долгого трудного пути. Его не смутило даже то, что у дверей этого рая на земле не оказалось девственной преграды. Его партнерша даже не охнула, она распахнулась ему навстречу, божественная, совершенная женщина, будто созданная для него. Никто и никогда не дарил Алексу такого наслаждения… кроме, пожалуй, одной. Но в этот миг ему было не до сопоставлений и воспоминаний. Испытываемое им блаженство поглотило все мысли.

Наконец-то Джосс снова почувствовала, как нетерпеливо пульсирует и бьется где-то внутри горячее копье Алекса. Но на этот раз больно не было. Вместо боли пришло острое, ни с чем не сравнимое удовольствие, нараставшее с каждым толчком его волшебного копья. Вместе с удовольствием рос и тот странный голод, смутное желание, что так и остались неудовлетворенными в первую ночь. Инстинкты подсказывали ей, что с каждой секундой их единения Алекс приближает ее к чему-то новому, неведомому, чего ей хотелось достичь больше всего на свете.

Это желание было так велико, что Джосс полностью сосредоточилась на охватившем ее жгучем голоде, заставлявшем жадно, неистово отвечать на рывки ее партнера. Казалось, сам воздух в комнате стал горячим и душным — так пропитали его запахи пота и желания. Наконец они сплелись в последнем, отчаянном рывке… и вздрогнули, ослепленные вожделенной вспышкой экстаза.

Алекс покрыл ее рот поцелуем и заглушил рвавшийся наружу восторженный крик. Она задыхалась от счастья и особенно остро чувствовала, как пульсирует в лоне мужское копье, орошая его животворящим семенем.

Он рухнул на Джосс, обессиленный, выжатый и получивший наконец то облегчение, которого был лишен слишком долго. Какое блаженство он испытал всего минуту назад! Каким податливым и нежным было ее тело! Как знакомы были Алексу эти божественные изгибы, этот густой запах, этот робкий и в то же время страстный ответ на его ласки…

Алекс еще раз вдохнул дивный аромат молодого женского тела — и замер, ошеломленный мрачной догадкой.

Он резко откатился в сторону. Джосс что-то обиженно прошептала, не желая оставаться беспомощной и жалкой под его разъяренным взглядом.

— Между прочим, я с ног сбился, пока искал тебя, — холодно процедил он.

Джосс еще не успела прийти в себя. Мысли витали где-то далеко, и его злые слова не сразу дошли до ее рассудка. Но обращенный на нее сверху вниз гневный, обвиняющий взор развеял блаженный туман, и Джосс вдруг сообразила, что валяется перед ним на полу в растерзанном виде, измазанная его потом и семенем.

Она поднялась и попыталась прикрыться, судорожно вспоминая, что же такое он сказал. Наверное, нужно что-то сказать в ответ? Пропади он пропадом! И как ему хватило совести испортить эти волшебные минуты? Толстокожий, самовлюбленный тип, он не способен думать ни о чем, кроме своего хваленого мужского достоинства!

— Почему ты так поступила? — вопрошал Алекс. Его темные глаза сверкали, как раскаленные угли в преисподней. — Почему выставила меня дураком?

— Не слишком ли много чести, Алекс Блэкторн? Зачем мне выставлять дураком того, кто сам ведет себя как дурак? — язвительно ответила она. Ну что ж, по крайней мере к ней вернулась способность соображать. А вместе с ней вернулась и ноющая боль, давно поселившаяся в душе. — Бесстыжий охотник за юбками, в угоду своей звериной похоти ты не постеснялся даже обесчестить невинную девушку!

— Это что же, по-твоему, выходит, что я «обесчестил» собственную жену?!

— Ты был пьян! — напомнила она.'

— А ты была готова отдаться! Иначе какого черта было лезть ко мне в постель и ждать, пока я вернусь? Кажется, мы с тобой заключили договор — по крайней мере тогда я в это верил!

— Я не ждала, что ты вернешься! — яростно вскричала она. — Или ты забыл, что уехал к кому-то в гости на несколько дней? Вряд ли я могла это подстроить! — Она и сама не знала, что имеет в виду: пожар или невольное соблазнение.

Не знал этого и Алекс.

— От тебя самой за милю разило хересом! — возмутился он. Ему трудно было сказать, что вызвало такую вспышку гнева: ее коварство, его реакция на загадочную девственницу или же — что самое удивительное — его увлечение собственной женой. Он до боли желал эту женщину, несмотря на ее презрительное, высокомерное отношение к его смешанной крови. С такой, как Джосс, ему никогда не видать счастья. Черт побери, и зачем он на ней женился?! — Скажи на милость, зачем ты так поступила? — Вот и все, что пришло ему в голову. Джосс смутилась. Она отлично помнила, как «укрепила дух» двумя бокалами хереса, чтобы набраться смелости… и переночевать в постели собственного мужа. Что прикажете ему ответить? Никогда в жизни она не унизится до того, чтобы признаться в своей любви и в своей робости этому злобному типу, обвинившему ее в желании быть той, кем она была и так — его женой.

— Алекс, давай считать это досадным недоразумением, нашей общей ошибкой, — сдавленно произнесла она. — Как и то, что случилось сегодня. Я согласна расторгнуть брак, если ты хочешь от меня избавиться. — Она замерла в ожидании его ответа. «Ты действительно хочешь избавиться от меня, Алекс?»

— Провалиться мне на этом месте, если я сам знаю, чего хочу, Джосс. — Он со вздохом поднялся на ноги. Холодно посмотрел на нее и добавил: — Оставайся здесь, на брачном ложе. Так полагается. А я буду спать внизу. Никто ничего не заметит.

С этими словами он спустился вниз, оставив Джосс наедине со своими мыслями.


Глава 20


Джосс провела бессонную ночь на мягкой постели из цветов и трав, на брачном ложе, предназначенном для них с Алексом. Во что превратилась их жизнь? А она-то наивно полагала, что самой горькой участью может быть лишь фиктивный брак с человеком, равнодушным к ней как к женщине.

Как она ошибалась! Алекс давно стал к ней неравнодушен. Он хочет ее — но не хочет ее хотеть.

Как будто это Джосс устроила так, что он вернулся домой раньше времени! Если уж на то пошло, то они виноваты оба. И если бы он не был такими ловеласом, то сначала подумал бы, прежде чем набрасываться на незнакомую женщину, неизвестно откуда попавшую к нему в постель! Похотливый негодяй! Развратник!

Пока Джосс ворочалась без сна на втором этаже, Алекс, как разъяренный тигр, метался внизу. Ему не терпелось убраться как можно дальше от этой настырной бабы, но он не хотел делать это на глазах у гостей, все еще сидевших за праздничным столом. В стойбищах мускоги сплетни расходятся не хуже, чем в Лондоне. Джосс будет считать себя опозоренной, если он публично отречется от нее как от жены. Его настоящей жены… Она стала ею еще весной, тогда как Алекс ни о чем и не подозревал. Почему она промолчала? Теперь понятно, что стало причиной ее странного поведения на следующее утро! А он-то поверил, что всему виной этот дурацкий пожар! Да, поверил, потому что слишком хотел в это поверить! Недаром он поспешил отмести догадку о том, что его Джосс оказалась превосходной любовницей! Да, по крайней мере в этом он мог больше не сомневаться. Джоселин Вудбридж, нескладная, язвительная девица, убежденная святоша и синий чулок, могла дать сто очков вперед любой опытной куртизанке!

И он хочет ее так неистово, что темнеет в глазах. А какие чувства испытывает к нему Джосс, кроме той животной страсти, что поглотила сегодня их обоих? Она не ужилась с мускоги, она не ужилась даже с семьей Блэкторнов в Саванне. Но это еще не говорит о том, что Джосс, подобно Сибил Чемберлен, опустится до извращенного смакования близости с грязным, низким полукровкой.

Нет, он слишком хорошо знал Джосс и понимал, что она находится во власти тех же чувств, что давно лишили его душевного покоя. А значит, если они будут оставаться вместе, Джосс скоро забеременеет и Алекс превратится в семьянина, вынужденного заботиться о жене и ребенке. Разве не от этой участи он бежал всю жизнь, как черт от ладана?

Но если подумать — что в этом плохого? Алексу стало совсем тошно. В прежнее время такая мысль даже не пришла бы ему в голову! Похоже, он окончательно свихнулся! И ему действительно нужно время. Время, чтобы все обдумать, чтобы разобраться в своих чувствах и принять верное решение. Время, чтобы свыкнуться с мыслью о проявленном ею коварстве. Это же надо — выставить его таким дураком! Монти и Драмм умрут со смеха, если только узнают! Ну уж нет, он никогда не проболтается, и если Джосс шепнет им хоть слово — пусть пеняет на себя!

Едва забрезжил рассвет, Алекс тайком выскользнул из дома и спустился к реке, чтобы смыть в ледяной воде назойливые мысли. Обычно здесь всегда полно купальщиков — мускоги привыкли следить за чистотой, — но в этот ранний час племя отсыпалось после бурной праздничной ночи. Его одиночество нарушил лишь гонец из стойбища Талией. Он принес известие, что американец на службе у короля доставил много ружей и пороха в стойбища верхних племен союза крик. Он призывает воинов избрать вождем своего спутника, Питера Маккуина из клана Красных Дубинок.

Алекс поспешил одеться и вернулся в деревню, чтобы поговорить с отцом. Девон с Барбарой пили кофе. Царившие между ними мир и согласие заставили Алекса с острой досадой вспомнить свою ссору с Джосс. Суждено ли ему когда-нибудь испытать покой и уют в собственном доме?

— Этот американец на службе у короля не кто иной, как Уилбур Кент, — уверенно заключил Алекс.

— Теперь, когда мы точно знаем, что он находится в Талией, у нас есть шанс выследить его, — отвечал Девон. — Высокий Журавль и Гроза Вепрей соберут отряд из самых преданных воинов.

На срочно собранном совете было решено отправить с Девоном и Алексом десять опытных воинов. Не прошло и часа, как эти суровые люди были готовы выступить в поход. Барбара ласково попрощалась с мужем и подошла к Алексу, уже сидевшему верхом.

— Ты попрощался с Джоселин?

Он неслышно выругался и нарочно стал горячить коня, чтобы тот не подпустил Барбару слишком близко.

— Мне некогда, мама. Скажи ей, что я вернусь, когда выполню свой долг.

— Но она будет тревожиться, Алекс. К тому же нехорошо уезжать вот так после брачной ночи, не попрощавшись и не сказав ей о своей любви. — Мать посмотрела на него так, что Алекса прошиб холодный пот. Неужели она знает правду? Неужели Джосс проболталась ей, гнусно предала его с самого начала? Не может быть!

— Вот и сделай это за меня, мама, — буркнул Алекс и рванул с места таким галопом, как будто за ним гнался сам черт.

У Барбары вырвался тоскливый вздох. Ну а теперь-то что не так?

Хотя Джосс понимала, как тревожат свекровь ее невнятные, скомканные ответы, она не могла заставить себя откровенничать с Барбарой по поводу ссоры с Алексом. Она до сих пор не могла понять, отчего так взбеленился Алекс, и уж тем более не собиралась делиться подробностями их интимной близости.

Она закрылась у себя в комнате, обиженная на весь свет. Чарити поделилась с ней своими книгами, однако в это утро Джосс было не до чтения. Промаявшись до обеда, она решила выйти на прогулку.

В сопровождении верного Пока, без которого никогда не покидала пределы деревни, Джосс не спеша шла вдоль реки, любуясь могучими кронами древесных великанов. Гикори, дубы и орехи росли на лесной опушке вдоль заливного луга, пестревшего чудесными дикими цветами, многие из которых Джосс увидела впервые только здесь, на этой первозданной загадочной земле. На кустах блестели сочные грозди сладких ягод, а ветки диких персиков клонились к земле под грузом щедрого урожая.

— Теперь, когда я немного здесь освоилась, мне стала понятна дикая красота этих мест, — пробормотала она, обращаясь к Поку, только что вернувшемуся к хозяйке после неудачной погони за бабочкой.

— А вот это доброе начало, — раздался чей-то негромкий голос. Из-за густого кустарника на тропинку вышел Высокий Журавль. Он вежливо улыбнулся и учтиво поклонился, словно достойный добропорядочный джентльмен. Правда, наряд этого джентльмена состоял из лосин и широкой шерстяной накидки. Голова его была выбрита, а тело покрыто татуировкой.

Джосс все еще испытывала неловкость после их неудачного знакомства, хотя не считала себя особенно виноватой. Откуда ей было знать, что он не пьяница? И к тому же употребление спиртного — хотя и в составе рвотного зелья — никак не вязалось у нее с религиозными обрядами, даже языческими.

Тем не менее она приветливо ответила на поклон старика и не стала возражать, когда он пошел с ней рядом. Пок тоже не возражал против такой компании и весело завилял хвостом.

— Ты освоилась в этих местах. Рано или поздно ты освоишься и с этим народом. И тогда наши обычаи не будут казаться тебе такими странными и глупыми.

Джосс покраснела от стыда. Он что, прочел ее мысли? Только этого не хватало!

—Ох, вы поверьте, я вовсе не хотела вас обидеть… Честное слово, излишнее рвение уже не в первый раз ставит меня в неловкое положение. Но я во всем стараюсь быть достойной своего отца, а он был убежденным методистом.

— Этим многое можно объяснить, — сказал Высокий Журавль, и только в глубине его глаз можно было заметить веселые искорки. — Расскажи мне о твоих родных, Джоселин.

— Мне почти нечего рассказывать. Мама умерла, когда я была совсем маленькой, и меня воспитал отец. Его миссия помогала нищим и бездомным в лондонских трущобах. — Она выжидательно посмотрела на старика. Тот кивнул в знак того, что все понял.

— Мне приходилось читать о вашем огромном городе, — сказал он.

Вот и еще один человек-загадка, как и его сестра. Образованные, обеспеченные люди, по доброй воле живущие среди аборигенов. Но с другой стороны — крови белого отца оказалось недостаточно, чтобы их приняли за равных себе обитатели Саванны. Она отлично помнит, с какой болью говорила об этом Чарити. «В Саванне я пришлась не ко двору». Джосс вкратце описала свое детство и с гораздо большей охотой стала вспоминать подробности их знакомства с Алексом. Высокий Журавль оказался благодарным слушателем — он не пропустил ни единого слова.

Когда Джосс закончила свой рассказ, он ненадолго задумался и сказал:

— Ты любишь его, и сердце у тебя доброе.

— Даже несмотря на то что я, чужестранка из Англии, шарахаюсь от лошадей, от аллигаторов и вообще от всего нового и незнакомого, встреченного мной на этой земле?

— Да, даже несмотря на то что мы… впрочем, вряд ли мы были так же испуганы, когда впервые увидели тебя.

— Я вела себя настолько откровенно? — Джосс совсем упала духом. Неужели ее несдержанность оскорбила родных Алекса?

Высокий Журавль кивнул, но тут же постарался подбодрить ее добродушной улыбкой:

— Для тебя все здесь в новинку. Наши обычаи отличаются от европейских, и частенько белые считают это поводом смотреть на нас свысока. — Она хотела было возразить, но старик жестом попросил ее замолчать и добавил: — Не забывай, я сам наполовину белый, а значит, могу посмотреть на вещи и с той, и с другой стороны.

— Но вы решили жить здесь и женились на индианке.

— Да, в отличие от сестры. Ее муж, Апистер Блэкторн, был хорошим человеком. Каждый из нас поступил так, как велело сердце… и как сделал Золотой Орел, когда выбрал Утреннюю Росу. Я не одобрил выбор Девона, когда он познакомил меня с леди Барбарой.

— Но ведь ее любит все ваше племя! — Его признание явно удивило Джосс.

— Да, — улыбнулся он. — Я боялся, что ее высокое происхождение и смешанная кровь Девона станут причиной многих несчастий, если они поженятся. Но они сумели доказать, что я ошибался. И теперь она одна из нас, Утренняя Роса, и ее божественная красота внушает нам благоговение не меньшее, чем первые лучи солнца на заре. Она завоевала место в наших сердцах благодаря беззаветной любви к мужу, такой любви, которую нельзя не заметить.

— А я могла бы повторить ее подвиг, Высокий Журавль? Я люблю Алекса всей душой, но даже он не желает в это верить! — каждое слово шло из самой глубины ее сердца. Джосс невольно поразилась тому, как легко этот удивительный человек сумел завоевать ее доверие.

— Золотой Орел и его сын во многом схожи. Он долго боролся со своей любовью, потому что боялся обмануться в своих чувствах и обмануть леди Барбару. Но в конце концов он стал мудрее и принял то, что суждено судьбой. Джосс показалось, что у них с Алексом все наоборот: это она обманула своего златокудрого шалопая, а не он ее. И все же ее голос дрогнул от надежды, когда она спросила:

— Так вы считаете, что и у нас с Алексом тоже… суждено судьбой?

— Я знаю, что это начертано вот здесь, — твердо ответил старик, указав пальцем на свое сердце. — Но тебе придется научить своего мужчину понимать самого себя.

Джосс терпеливо молчала в ожидании пояснений. Но Высокий Журавль, вероятно, считал эту тему исчерпанной, и сказал:

— Чарити учит детей мускоги читать, писать и считать, чтобы они могли понимать белых людей. Ты говорила, что была учительницей у бездомных детей по ту сторону океана. Но и здесь дети тоже нуждаются в знаниях…

Он умолк, предоставив Джосс делать выводы самой. А ей, конечно, вспомнилась встреча с троицей любопытных мальчишек и все, что случилось потом.

— По-вашему, старейшины племени обрадуются, если я стану учить их детей? — неуверенно спросила она.

— Конечно, это понравится не всем. Те, кто слушается Ядовитую Черепаху, не отпускают своих детей даже в школу к Чарити.

Старик не пытался ее уговаривать. Тогда как сама Джосс давно ощущала смутное беспокойство. Ее деятельная натура не привыкла томиться без дела. Это только усугубляло ее недовольство собой. Она начинала думать, что вообще никому не нужна — даже Алексу. И сейчас Высокий Журавль предлагал способ найти свою дорогу в этой чужой стране… если, конечно, ей хватит отваги и стойкости.

— Сегодня за ужином я спрошу бабушку Чарити, не нужна ли ей моя помощь, — пообещала она.

— Я же сказал, что у тебя доброе сердце, — торжественно кивнул Высокий Журавль.


Питер Маккуин, непрерывно извергая проклятия на вульгарной смеси мускоги и английского, плюхнулся прямо на землю возле походного костра. Их стоянка затерялась в холмистых долинах, по которым текла полноводная Таллапоса. Уилбур Кент предпочитал не показываться и прятался в тени до тех пор, пока Маккуин разговаривал с одним из своих дикарей. Наконец индеец ушел, и тогда Кент выступил вперед.

— Насколько я понял, наши дела оставляют желать лучшего, — заметил он, прихлопнув у себя на шее москита.

— Это все, будь проклят, Блэкторн! Старый Девон и его щенок. Половина стойбищ выгонять Красный Дубинка, не пускать к общему костру, не курить трубку мира! Старые бабы! Тьфу! — И он смачно плюнул в огонь.

Кент с отвращением посмотрел сверху вниз на грязного полукровку, непрерывно чадившего трубкой с вонючей смесью табака и каких-то трав. Его огромные грубые руки с обломанными ногтями казались черными от застарелой корки грязи. Длинные волосы беспорядочно свисали нечесаными космами, слипшимися от прогорклого медвежьего жира. Источаемая им вонь отпугивала москитов, непрерывно донимавших Кента, а заодно и всех прочих живых тварей на расстоянии двадцати футов.

— Блэкторн оказался гораздо более серьезной помехой, чем я предполагал. Даже Уэзерфорд стал прислушиваться к его советам и предостережениям. Нужно немедленно разобраться с ним и с его сыном, — рассуждал Кент, задумчиво теребя подбородок. Он устроился у костра, старательно держась подальше от Маккуина.

Его сообщник выхватил из-за пояса жуткого вида томагавк с черным от грязи лезвием и взревел, потрясая им в воздухе:

— Я их кончать!

— Боюсь, это будет не так-то просто. — Кент машинально почесал то место, где оставался шрам от памятного удара, полученного от Блэкторна в лондонских доках. Он вычислил своего обидчика только после того, как Сибил помогла ему выбраться из тюрьмы. В свое время и Алекс Блэкторн получит от него по заслугам. Но сначала нужно заняться Золотым Орлом.

— Мои хитрые воин делать засаду и ждать, когда они вернуться в Коуэта, — сказал Маккуин.

— Нет. Если даже удастся снять с них скальпы, вы сделаете их мучениками и героями. У меня есть план получше.

Маккуин выпустил густое облако дыма и недоверчиво сощурил свои холодные черные глаза. Он знал, какой пройдоха этот американец.

— Какой план?

— Его жена — англичанка, высокородная леди. И сейчас она находится в Коуэте, в гостях у своей родни.

— Красивый желтый скальп — как раз на мой шест для трофеев! — сказал Маккуин со зловещей гримасой.

— Не так скоро. Мы не станем ее убивать, только захватим в плен и увезем в Мобил. Блэкторн пойдет по ее следу — прямо в лапы к англичанам…

Маккуин закивал в знак полного одобрения, не скрывая дьявольского блеска в глазах.


— Солнечный Лис возвращается в стойбище. Если поспешишь, то успеешь встретиться с ним наедине. — И женщина по имени Пантера показала пальцем на узкую тропинку, уходившую в лес.

Джосс не склонна была доверять Пантере. Мало того что эта особа была женой Ядовитой Черепахи, она была еще и матерью роковой красотки по имени Водяная Лилия.

— А разве с ним не будет его отца и остальных воинов? — спросила она.

Пантера покачала головой и загадочно улыбнулась:

— Он задержался у реки, чтобы искупаться. Вон, гляди, они уже въезжают в деревню!

Действительно, на краю деревни появились Девон и его спутники, окруженные шумной толпой встречающих. Алекса среди них не было. Возможно, ей действительно выпала редкая возможность встретиться с ним наедине? Стоило ей представить, как Алекс нагишом плещется в прозрачной воде, и у Джосс пересохло во рту. Она согласно кивнула:

— Спасибо, Пантера.

Радуясь про себя, что совсем недавно закапала в глаза лекарство и какое-то время не будет нуждаться в очках, Джосс поспешила на другой край деревни, не останавливаясь возле тех, кто собрался приветствовать Девона. Пок не отставал от нее ни на шаг. Он продолжал охранять хозяйку, хотя Джосс настолько освоилась среди мускоги, что считала себя в полной безопасности.

Она задумчиво улыбалась, вспоминая свои успехи за последние две недели. Как хорошо, что Высокий Журавль подал ей мысль заниматься с детьми! Она была прекрасной учительницей, а здешние ученики были такие же смышленые и озорные, как ее воспитанники в Лондоне. Джосс больше не мучилась от сознания своей никчемности, и это помогало справиться с тоской и тревогой. Правда, ей все еще было далеко до спокойной уверенности Барбары. Свекровь вообще ни минуты не сомневалась, что их мужчины вернутся целыми и невредимыми.

Ее размышления прервал донесшийся из-за кустов голос Алекса негромкий плеск воды в реке. С трудом сдерживая нетерпение, она ускорила шаги. Пок тоже припустил рысью. Но тут Джосс различила звонкий женский голос, то и дело прерывавшийся хохотом. Так и есть: Алекс не один, он разговаривает с какой-то женщиной! Джосс едва успела перехватить Пока. Чуткий пес послушно замер, недоуменно глянув на хозяйку.

Алекс говорил с женщиной на мускоги. И хотя Джосс уже успела выучить много слов, ей трудно было понять эту сбивчивую, быструю речь. Она замерла в нерешительности, прячась в кустах.

Так вот почему Пантера решила оказать ей услугу! Вероломная негодяйка нарочно послала Джосс сюда, чтобы она застала Алекса в объятиях ее любимой дочки! Возможно, она даже вообразила, что Алекс сделает Водяную Лилию своей второй женой! Но Джосс уже знала кое-что о семейной жизни мускоги. Мужчина не имеет права взять в дом вторую жену, если не получит согласия первой. Джосс тут же поклялась, что никогда в жизни не даст такого согласия.

Алекс всегда был бабником. Она, к сожалению, знала это с самого начала. Она знала, что именно поэтому он на ней и женился. Может, лучше повернуться и уйти? Спрятаться от всех и в одиночестве лелеять свои обиды? Нет! Она не станет трусить! Возможно, она напрасно делает из мухи слона и заранее обвиняет Алекса в измене. Нужно хотя бы посмотреть и убедиться, что ее обвинения не беспочвенны. Джосс приказала Поку сидеть тихо и осторожно раздвинула густую листву.

Она пожалела о своем поступке в ту же секунду. Алекс стоял по пояс в воде — божественно прекрасный в своей наготе, так же как и молодая женщина перед ним. Обхватив Алекса за шею, она навалилась на него грудью и чуть не опрокинула в воду. Его сильные руки стиснули тонкую талию Водяной Лилии, и они разом рухнули в реку, подняв облако брызг.

Джосс не в силах была на это смотреть. Она, обливаясь слезами, пустилась наутек. Пок бежал рядом. Джосс не смотрела, куда бежит — лишь бы подальше от этого ужасного зрелища. Негодяй, Алекс всегда был негодяем! Их брак никогда ничего не значил для него, будь Джосс хоть трижды его женой!

Алекс едва успел подхватить Водяную Лилию, чтобы не упасть с ней в воду. Казалось, у этой вертихвостки была целая дюжина рук — и она умудрилась пустить в ход все разом! До чего же талантливая была у него ученица! Алекс давал ей уроки много лет назад, когда они были совсем молодыми и беззаботными. Правда, у него был веский повод считать себя ее первым учителем. Но никто из них и не думал о свадьбе, и они расстались добрыми друзьями.

Алекс не хотел напрасно обижать свою старую подружку, но и не собирался возобновлять их связь. Джосс не шла у него из головы. Она не просто была его женой. Он хотел ее, только ее, и от этого становилось немного страшно. Даже умелые ласки Водяной Лилии оставили его равнодушным. Ему было жаль ее — и все. Она наверняка обидится, выслушав отказ.

Эта женщина без всякого стеснения выследила его на берегу реки и заявила, будто мать пообещала ей, что Солнечный Лис сделает Водяную Лилию второй женой. Ведь одной ему наверняка будет мало! А Водяная Лилия уже доказала свою плодовитость. Она родила здорового ребенка от молодого воина из клана Медведя. Она будет хорошей женой. После чего Лилия перешла от слов к делу.

— Осторожнее, Водяная Лилия! Здесь слишком сильное течение, чтобы играть в такие игры! — воскликнул он, с трудом удерживая равновесие.

— Солнечный Лис — сильный пловец, и Водяная Лилия тоже! Не то что твоя бледнолицая жена-англичанка! Я буду ей во всем помогать. Я могу работать за двоих!

— Я тебе верю, но ты ведь знаешь, что у белых не бывает двух жен!

Она кокетливо надула губки и снова попыталась прижаться к нему. Но теперь Алекс был настороже и не позволил соблазнительнице подобраться слишком близко.

— Ты не белый, ты мускоги!

— Я сын Девона Блэкторна, а он выбрал обычаи белых людей. Я чту его выбор, Водяная Лилия, — мягко возразил он.

— Но она тощая, бледная и слабая! — Оленьи очи молодой красавицы наполнились слезами. — Она не знает, как сделать мужчине приятное! Она даже не любит твое мужское копье!

Алекс сердито поморщился. Когда-то он сам думал о Джосс точно так же. Однако на поверку вышло, что она вовсе не тощая и не слабая. И хотя она свысока смотрит на его индейскую кровь, «мужское копье» явно пришлось ей по вкусу!

— Водяная Лилия, она делает мне приятное. И я могу быть только с ней, — просто сказал он, увлекая женщину к берегу. — А теперь тебе лучше уйти. Стань женой того храброго воина из клана Медведя и роди ему еще множество сыновей!

— Ты выбрал белую кровь, потому что твоя кровь мускоги жидкая и слабая! — выкрикнула она, оттолкнув его руки. Индианка нарочно напомнила Алексу о его смешанном происхождении, считая это самым грубым оскорблением. А он невольно залюбовался ее крутыми бедрами и узкой талией. Разве не ради этих маленьких удовольствий он когда-то женился на Джосс? Ничто не мешало ему овладеть такой вот красоткой прямо здесь, на мягкой лужайке… если бы у него не было жены. Уловки этой бронзовокожей маленькой злючки так и не разбудили в нем желания. Ему нужна была Джосс, и только Джосс.

Алекс быстро ополоснулся, побрился и надел чистые лосины. Затем вскочил на коня и поехал в деревню. Все его мысли поглотила последняя ссора с Джосс. Нужно непременно найти способ исправить положение. Интересно, чем она занималась все это время? Читала умные книги? Или вышивала? Во всяком случае, наверняка держалась особняком, в сторонке. Алекса все еще раздражала та отчужденность, которую проявляла Джосс по отношению к его родным. Пора положить этому конец. Прежде Алекс никогда бы не подумал, что Джосс может оказаться во власти расовых предрассудков.

Он добрался до дома Чарити уже в сумерках. Вся семья собралась на втором этаже за праздничным ужином, и Девон рассказывал им, что они с Алексом успели сделать во время похода. Джосс стояла за креслом Чарити. Стоило Алексу появиться в дверях, и все кинулись приветствовать его —все, кроме Джосс. Она даже не соизволила тронуться с места. Ее лицо превратилось в холодную непроницаемую маску. Пропади ты пропадом, двуличная баба!

Джосс едва держалась на ногах. Как ему хватает совести стоять и смотреть на нее как ни в чем не бывало? Как за этой милой, очаровательной внешностью может таиться бессердечный, эгоистичный изменник? Он окинул Джосс жадным взглядом и подошел к ней, не обращая внимания на окружающих.

— Привет, Джосс. Скучала без меня? — Его голос был полон с трудом сдерживаемой страсти, так же как и влажный поцелуй, запечатленный им на ее руке.

Она с трудом сглотнула подступивший к горлу ком, думая о том, что ведет себя как последняя дура.

—Привет, Алекс, — ответила Джосс так неохотно, будто давала понять: если она и скучала, то не по нему.

Прежде чем Алекс успел придумать ответ, достойный ее холодного приветствия, Чарити поспешила сообщить:

— Алекс, у Джосс есть для тебя замечательная новость!

В голове Алекса промелькнула мысль о том, что сейчас ему сообщат о будущем ребенке, но он тут же понял ее абсурдность: с тех пор как они переспали, едва миновало две недели. За столь короткий срок Джосс ничего не может узнать… и все равно его потрясла такая возможность.

Он постарался совладать с охватившим его волнением и по-хозяйски взял Джосс под локоть:

— По-моему, нам с женой нужно кое-что обсудить.

— Я пришлю вам чего-нибудь перекусить, — сказала Чарити с лукавой улыбкой.

Все ухмылялись и переглядывались, как заговорщики, пока молодая пара шла к двери. Все — кроме Барбары. Она отлично разглядела, как напряглась Джосс, как только Алекс к ней прикоснулся. Черт побери, иногда ей хотелось просто взять их за загривки и стукнуть лбами!

Душный ночной воздух звенел от голосов цикад и других насекомых. С опушки леса на берегу реки доносилось рычание голодных хищников. Все эти звуки только усугубляли нервное состояние Джосс и заставляли дрожать всем телом. А может, вовсе не рычание пантеры и не стоны аллигаторов, а близость этого мужчины так пугала молодую женщину? Он больше не держал ее за руку, однако его прикосновение все еще жгло кожу, как раскаленное железо. Как он смеет так спокойно вести ее домой после того… после того, что было у реки? О Боже, его волосы даже не успели высохнуть после купания!

— Джосс, я знаю, что мы расстались не в лучших чувствах, но надеюсь, тебе хватило времени успокоиться и одуматься.

— Я совершенно спокойна, Алекс. — Ее голос был тягучим и вязким, как тяжесть, сковавшая сердце.

— Ты держишься холодно и равнодушно, но я уже знаю, что это не настоящая Джоселин Блэкторн, не так ли?

От гнева у нее перехватило дыхание.

— И как у тебя повернулся язык сказать такое после того, как ты изнасиловал меня, словно дикое животное? — выпалила она.

Алекс растерянно усмехнулся. Действительно, в ту ночь он вел себя немного несдержанно… и даже грубо. Ай да Джосс! Он не узнавал больше ни ее, ни себя.

— Ну, насколько я припоминаю, мне вовсе не пришлось брать тебя силой — ни в первый, ни во второй раз! Ты хочешь меня, Джосс, хотя и не можешь в этом признаться.

Они стояли на первом этаже, меряя друг друга разъяренными взглядами. Наверное, это Чарити позаботилась зажечь свечу наверху, и теперь ее отблески слабо освещали их разгоряченные лица. Но все равно Джосс не смогла разглядеть выражение лица Алекса.

— Да, Алекс, я хочу тебя, — с горечью призналась она. «А ты хочешь любую женщину, до которой можешь дотянуться!»

— И конечно, это унижает твое достоинство! Ах, какой позор: хотеть полукровку, грязного дикаря! — Он смотрел на Джосс, холодную и отстраненную. Сердце его обливалось кровью. «Если уж Блэкторны любят, то в полную силу!» Вот и Алекса настигло проклятие его рода! Но какая же это любовь? Он понятия не имеет, что это за чувство, он ничего не испытывает к этой женщине, кроме обычного физического влечения!

Джосс настолько ошеломило столь неожиданное обвинение, что она не сразу нашлась с ответом. Но он говорил так грубо, так оскорбительно…

— Да, меня унижает любовь к такому человеку, как 2ты! Потому что ты напрочь лишен морали! — Не в силах больше терпеть эту пытку, она метнулась к двери, стараясь проскочить мимо Алекса.

Но он не собирался отпускать ее так быстро и перехватил на полпути. В темноте трудно было разглядеть ее лицо, но в ноздри ударил знакомый аромат молодого женского тела, окончательно вскруживший ему голову.

— Ну что ж, милая женушка, изволь попробовать, на что способен мужчина, лишенный морали…


Глава 21


Джосс почувствовала, как волна жгучей истомы прокатилась по ее телу — или это был жар, снедавший Алекса? Она сама не знала, что ощущает в его объятиях. Он пока не пытался ни ласкать, ни целовать ее — просто смотрел ей в лицо, и у нее не было сил ответить на этот ищущий взгляд.

— Что, Джосс, испугалась? — издевался он. — Вот уж не подумал бы, что ты способна на трусость!

«Но я уже струсила! Не далее как сегодня днем!»

— Что тебе нужно от меня, Алекс? — сдавленно прошептала она.

— То, чего я не могу получить… и скорее всего не должен добиваться! — загадочно ответил он. — Но я все равно своего добьюсь! — И он взял ее за подбородок, не позволив увернуться и не ответить на поцелуй.

Джосс хотела визжать, вырываться, брыкаться! Это было нечестно, несправедливо… но она ничего не могла с собой поделать. О, у нее был слишком хороший учитель! И теперь она отлично знала, что означает этот странный жар, охвативший ее тело. Она хотела Алекса. Достаточно было одного прикосновения, одного взгляда — и Джосс больше не принадлежала себе.

Алекс ощутил на миг горькое удовлетворение: Джосс ответила на его поцелуй. Но он отчетливо понял, что она презирает себя за эту слабость, и оттого разъярился еще сильнее.

— Сейчас я покажу тебе кое-что, Джосс… Я буду ласкать тебя… И ты будешь ласкать меня в ответ… Так, как и не представляла прежде!

Ловкие, уверенные пальцы потеребили и без того твердый сосок, и Джосс прокляла предательство своего тела. Ну что ж, если ей не суждено добиться от Алекса настоящего чувства, она готова принять от него эту малость и разделить с ним животную страсть… пока он не перестал ее хотеть.

Внезапно Алекс разомкнул объятия. Он боялся, что распалится раньше времени и все кончится прямо здесь, на грязном затоптанном полу. Держа Джосс за руку, Блэкторн направился к лестнице, и она покорно пошла за ним, не смея сопротивляться.

Тусклая свечка наполняла комнату на втором этаже золотистым сиянием. Воздух был пронизан ароматами душистых трав. На этот раз он подвел свою жену к высокому мягкому ложу, устроенному по обычаю мускоги прямо на полу и застеленному свежими чистыми простынями. Чарити ничего не забыла. Белые лепестки цветов, разбросанных по полу, напоминали отблески лунного сияния.

Он остановился возле постели и начал раздеваться, приказав Джосс:

— Снимай платье.

На миг в ней проснулось прежнее упрямство: а что, если она не подчинится этой грубой команде? Но в следующую секунду колдовской взор огромных карих глаз окончательно лишил ее воли.

Пока Джосс возилась с завязками на поясе, Алекс успел избавиться от одежды и встал перед ней, нисколько не стесняясь своей наготы. Давно разбуженное желание бурлило в крови.

Алекс сам помог ей снять платье и ослабил тесемку на вороте нижней рубашки, так что она спустилась почти до самых сосков. Осторожно лаская их сквозь тонкую материю, он прошептал:

— Ты хочешь, чтобы я взял их в рот?

Джосс пришлось закусить губу, чтобы не выпустить наружу греховные, неприличные слова и признания. Но желание было слишком велико, и с дрожащих уст едва слышно слетело:

— Да… да.

Тогда он спустил ее нижнюю сорочку еще ниже, до бедер, взял в ладони маленькие тугие груди и пощекотал чуткие соски кончиками пальцев.

— Ложись, Джосс.

Она подчинилась, и Алекс опустился на пол возле ложа, усыпанного душистыми лепестками цветов. Сидя на корточках, он снял с Джосс сорочку, панталоны и залюбовался ее божественной наготой.

Ее бледное нежное тело едва успела тронуть легкая россыпь светлых веснушек — щедрый дар горячего солнца Джорджии.

— Ты такая бледная по сравнению со мной. Взгляни на нас, Джосс! Молочная белизна и темная медь. Разве тебя это не возбуждает?

Она так и не посмела ответить, лишь нервно облизнула пересохшие губы. И тогда он улегся рядом, по-хозяйски закинув ногу ей на бедра. Опираясь на локти, Алекс приподнялся и посмотрел ей в лицо.

Джосс почувствовала, как щекочут кожу жесткие волосы у него на груди. А когда он наконец-то наклонился и взял в рот ее сосок, она не выдержала и всхлипнула от наслаждения. Медленно, неторопливо он ласкал ее чуткие, напряженные груди: сначала одну, потом другую. Она запустила пальцы в его волосы, привлекая Алекса к себе еще сильнее.

Алекс проложил влажную дорожку из поцелуев вниз, до самого живота, пока не добрался до треугольника густых светлых волос на лобке, и Джосс испуганно отдернула руки. Он услышал потрясенный вздох и с довольной улыбкой раздвинул легкие завитки, прикрывавшие само средоточие ее женственности.

— Нет… — беспомощно пролепетала она.

— Да, — уверенно ответил Алекс. — Сегодня тебе предстоит многому научиться!

Она лежала, судорожно комкая простыни, не смея препятствовать его губам и языку, продолжавшим свой сладостный, томный натиск. Наслаждение было столь велико, что могло сравниться лишь с острой, пронзительной болью. Ее бедра приподнялись и раздвинулись как бы сами по себе. Теперь она была полностью распахнута перед ним, словно древняя языческая жрица, приносящая жертву своему темному божеству.

И он принял ее жертву, сполна испив нектар любви, источаемый ее жадным, разгоряченным телом. Он щекотал и ласкал чуткие алые лепестки, укрывавшие нежный бутон наивысшего экстаза, пока не почувствовал, что она вот-вот взорвется от вспышки блаженства.

Ах, какой сладкой была эта пытка! Джосс напряглась всем телом, как тугая тетива на индейском луке, в любой момент готовая сорваться, чтобы улететь далеко-далеко, в голубой небесный простор. И когда его язык коснулся ее там, все чувства, все страсти сосредоточились в одной-единственной волшебной точке.

Это было подобно взрыву. Она закричала — тонко, жалобно, словно раненый зверь или женщина, неспособная сдержать восторга. Потрясшие ее ритмичные судороги принесли Алексу ни с чем не сравнимое удовлетворение. Он почувствовал себя полным властелином ее тела. Он мог подарить ей новую вспышку экстаза, а мог и передумать… впрочем, Алекс слишком хорошо понимал, что просто не в состоянии отказаться от близости с ней.

Джосс не знала, что и подумать. Никогда в жизни она не представляла себе ничего подобного. Он был нужен ей, как человеку нужен воздух, вода, солнечный свет. Пусть он грешен, пусть он неверен ей — не важно, Джосс будет любить его до конца своих дней. Она готова позабыть обо всем ради этих минут экстаза, когда он возвращается к ней, чтобы сделать ее счастливой и заставить поверить хотя бы на миг, что он ее любит. Но ей никогда не хватит смелости облечь эти чувства в слова.

Алекс снова покрыл поцелуями ее лицо и шею, ласкал грудь и живот, и эти осторожные, легкие поцелуи медленно, но верно будили в ней новую волну страсти, все еще клокотавшей в его жилах. Джосс робко попыталась ответить на его ласки, и он опять ощутил себя ее полновластным хозяином, и стал нашептывать нежные, тайные слова, будившие новую волну возбуждения в ее молодом сильном теле.

Джосс приникла к нему что было сил, стараясь губами, руками, всем телом показать, что она любит его, не может без него жить и готова простить любые ошибки. Ее рука нечаянно задела напряженный член, и Алекс так застонал, что Джосс набралась храбрости и легонько сжала в пальцах это горячее мужское копье. Алекс охнул и напрягся всем телом, а Джосс подумала, что кое-чему способна научиться и без его подсказки.

Он едва успел остановить слишком проворную ручку — еще миг, и Алекс сорвался бы, как зеленый юнец. С трудом переведя дыхание и подавив особенно бурную вспышку страсти, он показал Джосс, как нужно ласкать его копье и то, что находилось под ним. Никогда в жизни у него не было ученицы талантливее, чем она.

Наконец он ласково отвел ее руки, и Джосс улеглась на спину, ожидая, что сейчас Алекс овладеет ею, но подчинилась его приказу встать на четвереньки. Он придвинулся сзади, сжал в руках ее ягодицы и вошел так глубоко, что Джосс буквально растаяла от наслаждения. Алекс ласкал ее груди, висевшие свободно, как спелые, сочные плоды. Его губы щекотали ей шею, а бедра двигались размеренно и сильно, порождая все новые вспышки восторга и страсти.

Стиснув до боли зубы, он терпел, не позволяя себе отдаться во власть любовного безумия прежде, чем эту же вспышку экстаза испытает она. Одной рукой Алекс стал ласкать у нее между ног, и когда он добрался до самой чуткой, самой сокровенной точки, Джосс затрепетала у него в руках с блаженным стоном. Еще секунда — и ослепительный вихрь блаженства подхватит их обоих.

Оба без сил упали на постель, задыхаясь и обливаясь потом. Джосс подумала, что на этом все. Но она ошиблась. Алекс заставил ее повернуться лицом к себе, прижался к ней всем телом и стал шептать ласковые, греховные слова. Он гладил и ласкал ее, и наконец его ожившее копье снова уперлось ей в живот. Это говорило о том, что ее партнер снова готов слиться с ней воедино.

Они то ненадолго засыпали, то снова занимались любовью и не заметили, как наступил рассвет. Каждый раз Алекс брал ее с новой позиции, подчас совершенно невероятной, немыслимой. Это было в высшей степени неприлично. Это было чудесно. Это совершенно истощило ее силы. К

рассвету Джосс не выдержала и окончательно уснула — крепко, без сновидений, чувствуя себя уютно и безопасно в надежном кольце его горячих рук.

Алекс очнулся с первыми лучами зари. Он осторожно поднялся с постели, стараясь не потревожить сон своей жены. Сегодня ей пришлось нелегко. Под глазами залегли едва заметные тени, а губы покраснели и припухли от его поцелуев. Алекс расправил скомканную простыню, позабытую в углу, и накинул ее на Джосс. Неслышно оделся и вышел.

Алексу и Девону Блэкторнам удалось не только избежать западни, приготовленной по наущению Уилбура Кента Красными Дубинками Маккуина, но и найти общий язык с вождями самых крупных стойбищ. Их племена отказались помогать Британии. Однако почивать на лаврах было рано: Кент по-прежнему доставлял оружие и боеприпасы и мутил воду в верхних племенах союза крик. Блэкторны были полны решимости выследить этого провокатора, чтобы положить конец его козням. Они заглянули в Коуэту всего на день, чтобы поменять лошадей и запастись провиантом. Алекс был рад поводу уехать. В противном случае ему пришлось бы разбираться в своих отношениях с Джосс, а он не считал себя готовым к столь важному разговору.

На сборы ему потребовалось меньше часа. Они с отцом решили разделиться. Восемь воинов поскачут с Алексом, в том числе и Высокий Журавль. Еще девять будут сопровождать Девона, и с ними Гроза Вепрей. Алексу предстояло прочесать северо-западные притоки реки Кусы, тогда как его отец направлялся на юго-восток, вниз по течению Атамаки, где жил Уильям Уэзерфорд. Девон все еще считал этого человека своим другом и не терял надежды убедить его разорвать договор с британцами. Если повезет, одна из партий сумеет поднять свежий след Кента и выкурить эту лису из норы.

Пока воины топтались на деревенской площади, живо обсуждая подробности предстоящего пути, Питер Маккуин следил за ними из своего укрытия в зарослях боярышника на берегу реки. Его губы скривила презрительная улыбка. Дураки! Они собираются таскаться по лесу, обшаривать все закоулки и натыкаться на ложные следы, оставленные им Уилбуром Кентом, тогда как их собственное стойбище останется без защиты!

Эх, будь у него хотя бы несколько воинов, и от Коуэты осталось бы одно воспоминание! Никто не помешал бы Питеру захватить стойбище с налету и вырезать его обитателей, прежде чем они поймут, что случилось, а их дома сжечь и сровнять с землей! Но у него был другой приказ. Ему велено выкрасть англичанку, жену Девона Блэкторна, и доставить ее в условленное место. Оттуда пленницу переправят в старый форт Томбигби, принадлежавший нейтральным полукровкам и мускоги. Из форта ее заберет Кент, чтобы отвезти в лодке до самой Шарлотты и передать с рук на руки англичанам.

Это был самый надежный способ заставить Блэкторнов заниматься своими делами и не мешать Кенту раздувать пламя индейского мятежа. Конечно, Питер с большим удовольствием прикончил бы и отца, и сына, но расправиться разом с обоими ему вряд ли удастся, а тот, что выживет, станет втройне опаснее из-за желания отомстить. Итак, Маккуин терпеливо сидел в кустах. Рано или поздно он непременно найдет способ выкрасть золотоволосую англичанку.

Джосс разбудили оживленные мужские голоса и фырканье лошадей. Она кубарем скатилась с постели, понимая, что снова осталась одна. Тело отказывалось повиноваться: ныла каждая жилка, и саднило в таких местах, о которых стыдно было даже подумать. Джосс покраснела, вспоминая угар прошлой ночи. Станет ли Алекс считать ее похотливой шлюхой, такой же, как та красотка мускоги? Или будет относиться как к одной из падких до удовольствий избалованных женщин, развлекавших его в Лондоне?

А ведь не так давно сама мысль о Джоселин Вудбридж в качестве падшей грешницы заставила бы ее хохотать до слез. Зато теперь она не только допускала такую возможность, но и собиралась использовать ее в своих интересах. Да, Алекс открыл самые низменные, самые животные страсти, присущие ей как женщине, но зато теперь у Джосс есть способ заставить его возвращаться всякий раз, когда ему прискучит очередная любовница.

Осторожно погладив себя по животу, она с тайной улыбкой подумала о том, что его семя могло упасть на плодородную почву, и даже представила выводок златокудрых малышей, как две капли воды похожих на ее языческого бога. И кто знает, не станет ли семья той опорой, что поможет Алексу стать преданным мужем и заботливым отцом? Успокоенная этой мыслью, Джосс поспешила одеться и привести себя в порядок, чтобы скорее узнать, что за суета поднялась возле их дома.

Пок ждал ее у подножия лестницы. Джосс наклонилась погладить верного пса и снова поморщилась от боли в мышцах.

— Идем, тебе тоже не помешает выкупаться!

Возле дома ее встретил один из внуков Высокого Журавля. Парень смущенно поклонился, и Джосс кое-как поздоровалась с ним на мускоги. Индеец с улыбкой ответил ей на правильном английском:

— Мы с братом идем ставить силки на кроликов. Вы разрешите нам взять с собой Маленького Воина?

Пок давно заслужил это почетное прозвище у местных детей, сопровождая их в охотничьих вылазках по окрестным лесам. Джосс не стала возражать: с собакой юным охотникам будет гораздо безопаснее.

Пок радостно залаял и помчался за мальчишками, предвкушая чудесный день, полный приключений.

К тому времени как Джосс добралась до площади, там уже никого не было. Дом Чарити стоял пустой и тихий. Наверное, женщины ушли в школу, готовиться к новым урокам. А что касалось мужчин, об их планах ей наверняка расскажет Барбара. Но прежде всего Джосс хотелось выкупаться, чтобы освежиться и смыть следы чересчур бурной ночи.

Она вернулась к себе и прихватила свежее белье, полотенце и мешочек с кое-какими мелочами, в число которых входило и лавандовое мыло. Джосс заметила, как нравится Алексу этот запах. Пробираясь по узкой тропинке к укромной заводи, служившей ей постоянным местом для купания, она почти не обращала внимания на окружающее, поглощенная воспоминаниями о том, что делал и что говорил Алекс прошлой ночью.

Ничего удивительного, что Джосс чуть не налетела на рослого мускоги, внезапно вставшего у нее на пути. Не успела она сообразить, что происходит, как одна огромная рука зажала ей рот, а вторая — схватила поперек груди с такой силой, что Джосс чуть не задохнулась.

Она билась и лягалась, но так и не смогла вырваться. Нападавший сжал ей горло, не позволяя позвать на помощь. Он действовал грубо и жестоко. От удушья у Джосс потемнело в глазах. Но она еще успела разглядеть жуткую физиономию, размалеванную алой и черной краской. Кажется, Алекс говорил, что это боевая раскраска Красных Дубинок.


— Ты не видела Джоселин? — спросила Барбара у Чарити, когда часом позже зашла в деревенскую школу.

— Нет, — рассеянно ответила Чарити. — Я думала, она еще не встала после того, как распрощалась с Алексом.

— Я заглянула к ней наверх, а потом спустилась к реке. Никто из женщин не видел, как она купалась, хотя в ее комнате нет сумки с купальными принадлежностями.

— Наверное, она опять скромничает и нашла место в стороне от других, — предположила Чарити. Барбара кивнула: она отлично знала, сколько хлопот причиняет ее невестке пресловутая английская стыдливость.

— И все-таки я пройдусь вверх по реке, — пробормотала она. — Джоселин не такая любительница плавать, чтобы торчать в воде часами!

Прошел еще час, но от Джосс по-прежнему не было ни слуху ни духу. Теперь за дело взялась Чарити: она собрала детей постарше и отправила их прочесывать лес под командой пожилых воинов, оставшихся охранять деревню. К полудню вернулся один из стариков: он нашел обрывок полотенца на тропинке, ведущей к реке. По его словам, им удалось обнаружить отчетливые следы борьбы. Кто-то похитил жену Золотого Лиса!

Джосс не могла сказать, как долго она была в обмороке, но та местность, по которой ехали похитители, была ей совершенно незнакома. Она очнулась от боли, причиняемой веревками, которыми ее привязали к конской спине. Как только Красные Дубинки заметили, что пленница очнулась, ее заставили сесть верхом. Теперь отряд мог двигаться еще быстрее.

Индейцы заткнули ей рот кляпом, а руки стянули спереди так, что резало кожу. Но по крайней мере она была жива и не изнасилована. Джосс пыталась совладать с паникой и осмыслить, что же происходит. Зачем им понадобилось ее похищать? Куда они направляются? Пересекая очередной водораздел, Джосс прокляла свое неумение ориентироваться.

Единственным утешением ей могло служить то, что обычный страх перед лошадьми отступил, вытесненный ужасом перед жестокостью Красных Дубинок. На Джосс накинулись тучи мошкары, соленый пот разъедал кожу, стекая по спине и груди. Как всегда, от длительного пребывания в седле воспалилась кожа на ягодицах. Грязная тряпка, использованная вместо кляпа, воняла какой-то дрянью. Джосс тошнило, и она задыхалась от вони. По сравнению с этой пыткой путешествие с Барбарой до Коуэты казалось ей теперь загородной прогулкой!

Красные Дубинки почему-то не отняли у своей пленницы ее сумку и даже приторочили к седлу, хотя Джосс по-прежнему опасалась, что может лишиться вещей, понравившихся кому-то из туземцев. Это могло быть что угодно: душистое мыло, расчески и очки, даже пузырек с экстрактом белладонны. Но больше всего Джосс боялась потерять отцовские часы.

Чтобы не поддаваться отчаянию, она постаралась отвлечься, разглядывая своих похитителей. Десятью воинами командовал верзила с холодными бледными глазами, выдававшими его смешанное происхождение. У всех был боевой раскрас Красных Дубинок.

В сумерках отряд сделал привал. Джосс так измучилась, что буквально рухнула на землю. Никому не было до нее дела. Она кое-как умудрилась ослабить веревку на лице и избавилась от гнусного кляпа. Затем принялась теребить зубами узлы на запястьях, но сыромятная кожа не желала поддаваться. Наверное, похитители потому и оставили ее в покое, что могли положиться на надежность своих пут. Однако рано или поздно ей все равно придется с ними общаться. Наверняка кто-то из них должен понимать по-английски. Из скупых пояснений Алекса она успела усвоить, что Красные Дубинки — одно из самых воинственно настроенных племен, ратующих за полное выдворение белых с земли их предков.

— Почему вы меня похитили? Куда мы едем? — Она замолчала в ожидании ответа, но воины и ухом не повели. Одни занимались своими делами, другие — расселись вокруг костра, набив рты вяленым мясом.

Джосс глубоко вздохнула и поднялась с земли. У нее сильно опухло горло, и было больно глотать. Голова кружилась от изнеможения, но она довольно уверенно держалась на ногах и даже могла идти. О бегстве не стоило и думать: ее выследят и изловят в два счета. Значит, оставалась одна надежда: оставить какой-нибудь знак для Алекса и ждать, пока он ее найдет. Джосс ни секунды не сомневалась в том, что муж кинется по ее следам, как только узнает о похищении.

При ее приближении негромкая беседа затихла, и Красные Дубинки уставились на Джосс. Покрытые боевой раскраской лица превратились в какие-то гротескные маски, похожие одна на другую. Живыми оставались только глаза, смотревшие на нее с холодным любопытством.

— Я хочу пить. У вас есть вода?

Она жестами показала, как пьет, и в ответ главарь-полукровка встряхнул перед собой помятой фляжкой. Однако он и не подумал предложить воду Джосс.

Она протянула руки, но индеец отвел фляжку в сторону и прокаркал что-то на своем варварском наречии. Затем сделал несколько долгих глотков и передал воду своему соседу. Тот тоже стал пить. Джосс хрипло выкрикнула на мускоги слова «вода» и «пить». Дикарь выругался и сунул ей в руки фляжку с остатками влаги. Она слишком хотела пить, не то непременно запустила бы фляжкой в эту тупую рожу! Но сейчас Джосс было не до того, и она жадно проглотила вонючую тухлую воду.

Едва дождавшись, пока пленница напьется, Красные Дубинки снова пустились в путь. Один из воинов просто сгреб ее в охапку и закинул на спину лошади. Скрипя зубами от боли во всем теле, Джосс снова вынуждена была нестись галопом в неведомую тьму.

Похитители не долго думая разом привязали к жалкому подобию седла и ее руки, и сумку с вещами. Джосс умудрилась на ходу распустить тесемку на сумке и сунуть внутрь онемевшие от ремней руки. Найдя на ощупь мыло, она отломила кусочек и бросила на землю. Если его не смоет дождем и если повезет, Алекс найдет этот знак.

Похитители ехали без остановки до самого утра. Джосс и сама не заметила, как забылась сном прямо на ходу. Ее разбудили чьи-то голоса. Главарь говорил на ломаном, но внятном английском с белым человеком, одетым на индейский манер — в замшевую куртку и лосины.

— Я привозить ее, как ты сказать, — произнес полукровка.

Джосс внимательнее присмотрелась к рослому незнакомцу. Несмотря на свою болезненную худобу, этот человек, несомненно, был наделен изрядной силой. Модная в Лондоне короткая стрижка даже внушила Джосс надежду, что она видит перед собой британца. Но стоило ему открыть рот, и невнятный гнусавый говор моментально выдал уроженца колоний.

— У нее слишком темные волосы. Покажи мне ее лицо. Похититель выполнил приказ, попросту рванув Джосс за волосы с такой силой, что чуть не вывернул шею. Стоило американцу разглядеть ее черты, и он разразился отборной бранью.

— Черт побери, ну и тупица же ты, Маккуин! Разве это леди Барбара? Я впервые в жизни вижу эту тварь!

— Но у нее желтые волосы. Она белая и жить в стойбище мускоги. Говорить как англичанка. Кто же еще она быть, Кент? — оправдывался Маккуин.

«Что нужно этому негодяю от Барбары? — с нараставшей паникой рассуждала Джосс. — И что теперь сделают со мной?»

— Да уж конечно, кто же еще! — язвительно ответил американец, безо всякого стеснения пялясь на свою пленницу.

Джосс передернуло от этого бесстыжего, откровенного взгляда. Ледяные бесцветные глаза американца внушили ей еще больший ужас, чем равнодушные взгляды дикарей. Она молчала, не в силах вымолвить ни слова, и незнакомец подошел вплотную.

— Как ваше имя, мадам?

Что ему ответить? Не лучше ли отрекомендоваться служанкой Барбары? Но если эти типы решат, что от нее не будет никакого толку, они расправятся с ней, не моргнув и глазом!

— Я Джоселин Блэкторн, жена Алекса.

— Ага… — Кент зловеще улыбнулся. — Да-да, я слышал, что этот сопляк обзавелся в Лондоне невестой. Вот забавно! Кто бы мог подумать, что он притащит тебя в эту глушь, к своей краснокожей родне! Пожалуй, ты будешь нам не менее полезна, чем твоя знаменитая свекровь!

— Что значит — полезна? — спросила Джосс, стараясь держаться как можно спокойнее.

— Узнаешь все в свое время, когда попадешь в залив Мобил, — с угрозой пообещал Кент.


— Алекс, слава Богу, ты вернулся! Я боялась, что гонец будет искать тебя целую неделю! — вскричала Барбара, выбегая навстречу сыну.

Он соскочил с тяжело дышавшего, взмыленного жеребца и сурово приказал:

— Рассказывай, что случилось!

По мере того как Барбара излагала загадочные обстоятельства похищения своей невестки, его сердце все сильнее сжималось: Джосс пропала, она в лапах у гнусных изменников, ее могли ранить или… нет, он не желал даже думать о том, что ее могли убить! Он уехал тайком, не попрощавшись. Гордыня не позволила ему откровенно рассказать о своих смешанных чувствах — ну как же, ведь это умалит его мужское достоинство! Зато теперь он слишком хорошо понял, что любит ее больше жизни. Это стало ясно в тот миг, когда гонец из Коуэты доставил ему записку от матери. Алекс никогда не говорил Джосс о любви. И теперь ему предстояло найти ее, чтобы признаться в своих чувствах.

Барбара с тревогой всматривалась в его осунувшееся лицо, покрытое недельной щетиной. Под глазами темнели синяки, а губы были сжаты так, что стали белыми. Если до сих пор она могла сомневаться в его любви к своей жене, то теперь все сомнения развеялись. Оставалось лишь молить небеса о том, чтобы не было слишком поздно. Барбара всерьез опасалась, что Алекс не переживет гибели Джосс.

— Отец пока не получил моей записки, но он должен вернуться со дня на день. Ты подождешь его?

— Нет. Я отправляюсь немедленно, как только заседлают лошадей. Высокий Журавль с остальными немного отстали, они приедут через пару часов. Объясни им, что я не мог терять времени.

Откуда-то из-за угла выскочил Пок и налетел на Алекса с бешеным лаем.

— Бедный пес не находит себе места с того дня, как Пушистый Ковыль и Толстый Початок привели его с охоты и он понял, что Джосс исчезла из стойбища, — пояснила Барбара. На терьера было жалко смотреть: он отказывался от еды и целыми днями мотался по деревне в поисках Джосс. Алекс опустился на колени и потрепал Пока.

— Может, ему удастся взять след? Покажи мне то место, где на нее напали.

Через час Алекс с четырьмя молодыми воинами и собакой покинули деревню. Мужчины вооружились до зубов. У каждого было два коня, нагруженных запасом провизии. Блэкторн не собирался возвращаться до тех пор, пока не найдет свою жену.

Сначала погоня шла очень быстро. Похитители так спешили, что не пытались заметать следы. Погода держалась ясная и солнечная, а ночи обещали быть лунными. Это было Алексу на руку. На том месте, где Красные Дубинки сделали первый привал, он разбил лагерь и приказал людям отдыхать, пока не поднимется луна.

Несмотря на ее яркий свет, на каменистой равнине не было заметно никаких следов, и Алексу пришлось полагаться на чутье и сообразительность Пока. Терьер уверенно вел отряд вперед. Так они наткнулись на кусок лавандового мыла.

Алекс спешился и поднял мыло с земли, втянув в себя знакомый аромат. Из глаз его чуть не брызнули слезы.

— Ах, Джосс, ты изобретательна, как всегда, — сдавленно прошептал Блэкторн. Теперь он точно знал, что идет по верному следу. Не важно, что привело сюда чуткого терьера: запах его хозяйки или следы похитителей. Но эта находка позволяла Алексу поверить в удачу.

Итак, негодяи во весь опор скачут на юг, почти не тратя времени на отдых и еду. Бедная Джосс, мало того, что она боится лошадей — эта сумасшедшая скачка измучит ее до смерти. Подонки дорого заплатят за ее страдания и страх!

Двигаясь по следу, Алекс то и дело натыкался то на остатки мыла, то на зубцы от женской расчески, то на нитки, выдернутые из одежды.

— Мы сидим у них на хвосте. Они обогнали нас не больше чем на день, — заверил Алекса Голубой Окунь.

— Скоро она вообще не сможет сидеть верхом от усталости, — мрачно ответил Алекс. Уж он-то отлично знал, какое у нее нежное, уязвимое тело!

— Однако они ее не тронули. — Голубой Окунь очень хотел подбодрить Золотого Лиса, тосковавшего по своей жене. — Хотят оставить целой и невредимой. Наверное, потребуют выкуп.

— Я тоже так считаю, — машинально пробормотал Алекс, молясь про себя, чтобы это оказалось правдой. Он готов был отдать им что угодно — лишь бы вернуть ей свободу.

«Не падай духом, Джосс! Я найду тебя, любимая!»


Глава 22


Несколько раз они теряли след и вынуждены были возвращаться. Там, где похитители спускались в воду и ехали по руслу ручья, Пок не мог отыскать их запах. Тогда преследователям приходилось обшаривать территорию вверх и вниз по течению, чтобы обнаружить то место, где Красные Дубинки возвращались на берег. Они уже достигли нижнего течения Алабамы, где почва была топкой и болотистой, а это тоже затрудняло поиск. Несмотря на все усилия, расстояние между ними и Джосс медленно, но верно увеличивалось.

Алекс не мог совладать с тревогой. На четвертый день их догнал второй отряд, возглавляемый Девоном.

Ночью, когда все их спутники отдыхали, измотанные скитаниями по бездорожью, отец с сыном держали совет у походного костра.

— Высокий Журавль говорит, что в десяти милях отсюда, выше по течению Алабамы, есть старый форт. И хотя его хозяева вроде бы соблюдают нейтралитет, похитители вполне могли отвезти Джосс туда.

— А как только они окажутся возле главного русла, лошадей сменят на лодки — тогда ищи ветра в поле! — с трудом сдерживаясь, воскликнул Алекс. Он сжал руками виски и поник, пряча лицо в коленях. Девон отлично представлял, что чувствовал бы на месте сына, если бы негодяи похитили Барбару, и понимал, какое отчаяние испытывает сейчас Алекс.

— Мы выследим их и на реке, — решительно произнес он.

— Она боится лошадей как огня. Она даже плавать на умеет! И зачем только я завез ее в эту глушь?

— Ты недооцениваешь свою жену, сынок. Твоя мать научила ее плавать, а верхом на лошадях они добрались в Коуэту из Саванны. Ты боишься, что ее сломают трудности здешней жизни, не так ли?

— Как ты догадался? — вскинулся Алекс.

— Когда-то я точно так же переживал из-за твоей матери, — мрачно ухмыльнулся Девон. — Разве английской аристократке место в стойбище краснокожих мускоги? — Он презрительно фыркнул, осуждая свое былое неверие. — Я только и делал, что искал повод отослать ее обратно. Но она любила меня и ни за что не желала расставаться. По-моему, Джосс очень похожа на нее.

Но Алекс слишком хорошо помнил, какой ужас вызвал у Джосс внешний вид Грозы Вепрей, и решительно возразил:

— Нет, папа, Джосс не такая. — И вдобавок не испытывает к нему такой же беззаветной любви… или он ошибается?

— Ох, сынок, ты наверняка ошибаешься. Вот и бабушка не могла нарадоваться тому, как быстро Джосс нашла общий язык с детьми.

— С детьми?.. — опешил Алекс.

— Похоже, ты не очень-то баловал ее разговорами в ту ночь, когда мы были дома, — сухо сказал Девон.

Алекс залился краской, вспомнив их ссору и то, к чему она привела…

— Она сама пришла к бабушке и предложила свою помощь. В конце концов, в Лондоне она тоже учила детей!

— И она стала учить детей в школе у бабушки Чарити?! — От избытка чувств у Алекса перехватило дыхание.

— Твоя мать говорит, что дети ее обожают. У нее талант находить с ними общий язык.

— Да, я это знал… — пробормотал Алекс. Значит, все время, пока он носился со своими обидами на ее высокомерное отношение к мускоги и к его смешанной крови, Джосс учила индейских детей…

«Джосс, Джосс, я так и не сказал тебе о своей любви!» С первыми лучами солнца Алекс отправился на разведку с Поком, желавшим добраться до реки не меньше, чем его хозяин. Остальные собрали лагерь и двинулись за ними, старательно высматривая конкретные доказательства того, что отряд не сбился со следа.

Алекс погонял лошадь со свирепостью одержимого, а Пок уверенно бежал впереди. Пес давно освоился с этими местами и не боялся ни змей, ни зыбучих трясин. Этот отважный маленький проводник ни разу не сбился с пути. Наконец они продрались сквозь густой кустарник и оказались на краю болотистой низины, являвшейся дельтой Алабамы. Местность казалась совершенно безлюдной, и только на горизонте поднимались к небу густые клубы дыма. Алекс дал шпоры коню и поскакал в ту сторону. Терьер трусил за ним.

Вскоре они добрались до обугленных остатков деревянных укреплений. Пок сначала обежал вокруг развалин блокгауза и убедился, что рядом никого нет. Лишь после этого он осторожно пробрался в пролом, оставшийся после взрыва. Бревна прогорели не до конца, и от них шел нестерпимый жар, однако ни собака, ни человек не обратили на это внимания. Жалобно поскуливая, Пок метался по внутреннему двору и обнюхивал то, что осталось от жилых построек. Его внимание привлек самый крайний барак на берегу реки. Алекс, с трудом сдерживая волнение, распахнул обугленную дверь и заглянул внутрь. Здесь также все было разгромлено. Посреди комнаты валялись обломки грубо сколоченного стола, а в углу — доски от матросского сундучка.

— Ну что, Пок? Где она? — В темном бараке было полно дыма, и Алекс не смог больше ничего разглядеть. Из его глаз потекли слезы — то ли от едкого дыма, то ли от отчаяния. Погибшие защитники форта так и лежали, не погребенные, во дворе. Среди изуродованных трупов были мускоги и полукровки, однако не нашлось ни одной женщины. Слава Богу, Джосс все еще жива.

Пока жива. Алекс только теперь заметил в дальнем углу барака два скорченных и обожженных до неузнаваемости трупа. Несчастные тесно прижимались друг к другу в последнем объятии. Судя по росту, погибли девочка лет десяти и взрослая женщина. Обе так обгорели, что ни по одежде, ни по украшениям невозможно было сказать, были они белыми или нет. Даже после смерти женщина старалась прикрыть своим телом ребенка.

Алекс опустился на колени, глядя на то, как Пок возбужденно шныряет среди обломков, усыпавших пол. Нет, это не может быть Джосс, его жена. И в этот миг что-то тускло блеснуло в слабом свете, проникавшем через дверной проем. Пок уже обратил внимание на этот предмет и ткнулся в него носом. Внезапно он уселся, задрал морду к потолку и издал душераздирающий жалобный вой.

У Алекса в жилах застыла кровь. В ушах грохотало, а тело онемело и отказывалось служить. Кое-как он доковылял до того места, где лежал этот необычный блестящий предмет. Так тускло могло блестеть только золото. И это действительно было золото, испачканное сажей. Это были золотые карманные часы. Часы, принадлежавшие когда-то преподобному Элайдже Вуд-бриджу.

Джосс никогда с ними не расставалась. Барбара рассказала Алексу, что она хранила свои вещи в маленьком замшевом мешочке и что этот мешочек пропал в день похищения. Это из него она достала мыло и расческу, чтобы пометить свой путь. Джосс не могла потерять или позабыть отцовские часы. А в том, что ни один из похитивших ее негодяев не выбросил бы такую дорогую вещь, Алекс нисколько не сомневался.

Он рухнул на колени возле обугленных останков и закрыл их руками, как будто мог защитить или спасти. Алекс зарыдал как ребенок. Верный пес крутился рядом и старался утешить его на свой лад, облизывая Алексу лоб и щеки. Так и нашли их остальные участники погони, когда добрались до форта.

Упрямо цепляясь за призрачную надежду на то, что Джосс каким-то чудом выжила и ее увезли по реке, мужчины целую неделю были одержимы поисками ее в районе устья Алабамы. Алекс не расставался с Поком и прочесал оба берега, но не нашел никаких следов.

Старый форт действительно служил убежищем общине полукровок, не желавших ввязываться в кровопролитную войну между Америкой и Британией и державшихся в стороне от конфликта между разными племенами союза крик. По-видимому, Красные Дубинки вероломно напали на форт и уничтожили его, безжалостно вырезав всех обитателей. Вместе с воинами погибли и женщины, и дети — их трупы валялись возле сожженных каноэ, на которых они пытались скрыться от кровожадных захватчиков.

Мало-помалу Девон и Высокий Журавль смирились с тем фактом, что найденные останки действительно принадлежали Джосс. В отличие от них Алекс не желал сдаваться и упрямо расширял область поисков, по-прежнему не приносивших никаких результатов. Гроза Вепрей с остальными мускоги вернулись в Коуэту, и только Девон и Высокий Журавль остались с Алексом. Они надеялись, что со временем его отчаяние уляжется и он позволит увести себя домой.

Наконец их разыскал нарочный от Бенджамина Хокинса, нового уполномоченного по делам индейцев при правительстве США. Девону Блэкторну и Высокому Журавлю предписывалось срочно явиться к нему в агентство на Флинт-ривер. Шаман шайеннов, Сикабу, все-таки убедил большую часть вождей нижних племен союза крик присоединиться к мятежу Текумсе. Только Высокий Журавль и Золотой Орел могли спасти положение, воспользовавшись своим авторитетом среди старейшин.

Высокий Журавль немедленно отправился назад, а Девон решил сначала разыскать сына. Он наткнулся на Алекса вечером того же дня.

Молодой Блэкторн неподвижно сидел на берегу реки. Алые закатные лучи били ему прямо в лицо — измученное, опустошенное лицо человека, потерявшего смысл жизни. Пок встретил Девона с жалобным визгом, будто умолял его помочь.

— Уже поздно, сынок. Пора разводить огонь и готовиться к ночлегу, — сказал Девон. Но Алекс и не подумал и двинуться с места или хотя бы поздороваться.

— Она ушла, папа. Ушла навеки. А я так и не сказал, что люблю ее. Ни разу. Хладнокровный, бессердечный ублюдок! Я не был достоин мизинца этой женщины!

Его мертвый, чужой от горя голос ранил Девона в самое сердце.

— Хотя я всей душой люблю эту землю, она может быть и суровой, и жестокой к своим сыновьям. Алекс, больше всего на свете мне бы хотелось облегчить твою боль, но я знаю, что это невозможно.

Он крепко, по-мужски сжал сведенные судорогой плечи своего сына и отправился готовить ужин. Алекс долго смотрел, как отец привычно хлопочет вокруг костра, и наконец сказал:

— У нас с ней было соглашение. Ты знал об этом? Дев кивнул.

— Мама объяснила мне, каковы ваши отношения… во всяком случае, насколько она себе представляла. — Он надеялся разговорить сына, чтобы тот поделился с ним своей болью.

— Мы были друзьями. Я искренне верил в то, что фиктивный брак будет полезен нам обоим.

— Похоже, на деле все оказалось не так просто? — отвечал Девон.

— Мне неслыханно повезло. Я стал обладателем настоящего сокровища, а сам… — он сокрушенно покачал головой, стараясь не дать волю злым слезам, — а сам так и не додумался, что мог бы быть ее мужем и заслужить ее любовь… Я даже не признался в том, что люблю ее!

— Женщины — очень чуткие существа, сынок. Они о многом догадываются и без слов. Джосс знала, что ты ее любишь.

— Если бы я мог поверить тебе, папа! — Он умолк, глядя в пламя костра, пока Девон готовил кофе и резал хлеб и сыр.

Наконец с нехитрым ужином было покончено, и старший Блэкторн сказал:

— Хокинс просит нас помочь ему в агентстве Флинта. Сикабу снова мутит воду. А я даже не могу сказать точно, стоит за ним Кент или нет. Высокий Журавль отправился на совет старейшин. А я должен сначала повидать Уэзерфорда. — Он умолк, ожидая, что скажет Алекс.

— Честно говоря, меня это больше не волнует. Прости, папа, но единственное, чего я хочу, это послать все к черту.

— И что ты собираешься делать? Алекс безразлично пожал плечами.

— Из-за войны путь в Лондон мне заказан. Да к тому же там все будет напоминать мне о Джосс. Для начала я вернусь в Саванну, а там будет видно.

— Твоя тетя Мэдлин сейчас осталась одна. Куинт на побережье, помогает укреплять оборону. Ты мог бы скрасить ее одиночество, — предложил Дев.

— Если я не ошибаюсь, с ней на плантации живут все четверо ее детей со своими семьями. Вряд ли ей так уж одиноко, — возразил Алекс. — Нет, лучше я вернусь домой. Ну а там… — Он умолк, представив себе мрачную, унылую жизнь. Жизнь без Джосс…

«Ах, Джосс, если бы я мог начать все сначала! Я бы не был таким дураком!»

Мужчины задумались, и никто не обратил внимания на Пока. Терьер всю ночь провел на берегу реки, что-то высматривая и вынюхивая в темных беспокойных водах.


Джосс скорчилась на дне каноэ, стиснув в руке свои очки и сосредоточившись на одной мысли: «Только бы меня не стошнило вновь!» На протяжении последних двух недель, то есть во второй половине их адского путешествия, ей было дурно каждое утро. То ли это следствие нервного потрясения, то ли организм отказывался принимать грубую пищу, которую предлагал ей Кент.

Вообще-то Джосс была так измучена, что едва соображала, особенно после их панического бегства из охваченного огнем форта. Джосс передернуло от ужаса, стоило вспомнить треск горевших бревен и густой смрад от обожженной плоти. Получив пленницу от Маккуина, Кент привел ее в форт, запер в грязной каморке еще с двумя несчастными и отправился за выпивкой.

Атака началась на восходе солнца. Кент ворвался в каморку и выволок Джосс наружу. Она даже не успела захватить отцовские часы. При ней остались только очки, которые лежали в кармане. Перед глазами все еще стояли лица двух других пленниц — женщины и девочки, скорчившихся от страха в углу. Кент пинками выгнал ее наружу. Он кричал, что нужно бежать, пока не поздно и пока их ждут на причале.

Их действительно ждали двое белых в замшевых индейских куртках и лосинах. Они отчалили, едва Кент со своей пленницей успели прыгнуть к ним в каноэ, и гребли что было сил до тех пор, пока не оказались на стремнине, в безопасном отдалении от берега. В форту грохотали выстрелы, а над блокгаузом взметнулось яркое пламя, и раздался сильный взрыв, красные Дубинки высыпали на причал и принялись стрелять по беглецам. Они не имели понятия о том, что рискуют прикончить того самого человека, у которого получили оружие. Однако ни одна пуля так и не достигла своей цели.

Дальнейшее путешествие слилось в череду похожих друг на друга тоскливых томительных дней. Джосс знала наверняка лишь одно: она попала в лапы к предателю, американцу, состоявшему на службе у Англии. Судя по всему, такими же шпионами были и его помощники. Напрасно пленница ломала голову над тем, какая роль отводится в этих вероломных играх ее скромной персоне. По крайней мере эти негодяи не пытались с ней заигрывать.

Кент и его сообщники всерьез опасались, что ее болезненное состояние объясняется какой-нибудь заразой, подцепленной от индейцев.

— Не будь ты частью моего плана, я бы десять раз тебя прикончил, — бурчал шпион, глядя на то, как Джосс мучается от очередного приступа рвоты.

Наконец ей полегчало, и она отвернулась к реке, стараясь не обращать внимания на этого гнусного типа. В последний день путешествия однообразный ландшафт заметно изменился. Густая растительность по берегам исчезла, и до самого горизонта простерлась болотистая низина с сетью глубоких проток. Кент сказал, что так выглядит устье реки.

Аллигаторы неслышно рассекали воду. Их невозможно было отличить от плавучих бревен, и зачастую каноэ чудом ускользало от их огромных челюстей и смертельно опасных хвостов. Высокие белые цапли грелись на солнце, стоя на одной ноге, а в вершинах экзотических деревьев шумно суетились пестрые мелкие птички.

Теперь река текла медленно и лениво. Бурая от ила и глины вода широким потоком вливалась в необъятный морской залив. Джосс уже знала, что ее везут в Мобил, расположенный на самой границе с испанской территорией. Поэтому она не удивилась, когда на горизонте показался форт, выстроенный из камня в стиле мавританских укреплений. Он был расположен в конце длинного мыса, защищавшего залив с моря. Вокруг крепости расположился небольшой городок, явно возведенный европейцами. Узкие улицы с нависавшими над ними ажурными галереями говорили о франко-испанском происхождении его обитателей. Эта чуждая ей архитектура только усугубила тревоги и страхи Джосс.

— Добро пожаловать в Мобил, госпожа Блэкторн! — зловеще процедил Кент.

Вскоре они подошли достаточно близко, чтобы разглядеть алые мундиры часовых, торчавших на башнях. Англичане! Джосс едва сдерживала нетерпение, дожидаясь, пока распахнутся тяжелые створки ворот. Им пришлось сначала подняться на самый гребень крепостной стены, а затем по узкой лестнице спуститься в коридор, где еще двое часовых неподвижно застыли у высоких двустворчатых дверей. Кент назвал им себя, и их пропустили в просторный зал для совещаний.

В центре зала стоял большой дубовый стол, заваленный картами и бумагами, а вокруг него собралось несколько человек. На одном из них был алый мундир, на остальных — белые. Джосс с бешено бьющимся сердцем уже сочиняла прочувствованную речь, но ее опередил Кент.

, — Я доставил пленницу, которая наверняка окажется нам полезной, — сообщил он, не тратя времени на приветствия, и грубо рванул за веревку, стягивавшую запястья Джосс.

Она попыталась заговорить, но слова замерли на языке, когда английский офицер повернулся к ней лицом. Холодные желтые глаза надменно смерили ее с головы до ног. Разве можно было забыть это холеное аристократическое лицо, чьи идеальные черты нарушал лишь сабельный шрам, рассекавший надвое левую бровь!

Полковник сэр Руперт Чемберлен долго разглядывал высокую худую женщину, стоявшую перед ним. Затем он приблизился и со зловещей улыбкой прошелся вокруг нее, словно оценивал стати породистой кобылы. Он тоже отлично помнил эти уродливые очки, но не мог не заметить, что Джосс изменилась. Она постаралась взять себя в руки и гордо выпрямилась, несмотря на жалкий вид и изодранное платье. Полковник слегка удивился: и как это он до сих пор не замечал, какая пропорциональная у нее фигура и чудесные густые волосы, получившие легкий золотистый оттенок под ярким тропическим солнцем?

— Жена Алекса Блэкторна, — пробормотал он себе под нос.

— Сэр Руперт, — произнесла Джосс светским тоном, как будто эта встреча происходила в одной из лондонских гостиных, — у вас просто поразительная память! — Она старалась не поддаться панике. То, что полковник отпустил испанских офицеров и в зале остался только Кент, не предвещало ничего хорошего.

— Да что вы, ну как же я мог забыть столь яркую личность, из синего чулка превратившуюся в невесту этого недоноска! Вы стали притчей во языцех, милая барышня! Лондон до сих пор в недоумении: с какой стати этот молодой повеса вдруг связался с такой набожной мисс? Уж не влюбился ли он, а? — Чемберлен не дождался ответа и обернулся к Кенту: — Честно говоря, мне стало интересно, когда я получил твой рапорт. Но ты вроде бы собирался захватить не эту сучку, а дочку Кэрузерзов!

— Это Маккуин перепутал одну англичанку с другой, но я решил, что сойдет и эта, раз она тоже Блэкторн. Как только эти гадюки узнают, что она у нас в руках, они приползут прямо к нам в ловушку! — сказал Кент с дьявольской ухмылкой.

— Нет! — вырвалось у Джосс прежде, чем она успела остановиться. Кент мигом привел ее в чувство, рванув за конец веревки.

Чемберлен громко зацыкал языком:

— Уилли, Уилли, веди себя прилично! Какие вы, колонисты, грубые! Немедленно развяжи даму!

Кента перекосило от ярости, но он вынужден был проглотить оскорбление и подчинился, перерезав веревку одним взмахом ножа.

— Когда Блэкторны узнают, что она у нас?

Джосс чуть не кричала от боли, массируя онемевшие пальцы. Кент с нетерпением дожидался ответа от полковника.

Чемберлен ленивой походкой вернулся к столу и взглянул на последние приказы, доставленные от его начальства на Багамах.

— Нам сейчас не до Блэкторнов. Пожалуй, я вообще не стану их извещать, — капризно заявил он. — Возможно, если бы на ее месте была ее свекровь, я одобрил бы твой план, но теперь я передумал.

— Ты что, рехнулся? Это же прекрасная возможность остановить Блэкторнов и не дать им перетянуть мускоги на сторону американцев! — Кент разъярился не на шутку. — Я рисковал собственной шкурой, чтобы ее захватить, а теперь…

— А теперь, — Чемберлен круто развернулся на месте и отчеканил командным голосом: — вы свободны, мистер Кент!.. Ах да, — вкрадчиво добавил он, — вы наверняка не откажетесь от небольшого вознаграждения, своего рода тридцати сребреников…

Кент выскочил из комнаты как ошпаренный. Будь его воля, он прикончил бы обидчика на месте.

Оставшись вдвоем с полковником, Джосс спросила:

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Вот именно, что? — передразнил он, и его желтые глаза вдруг вспыхнули яростным рыжим пламенем.

Полковник поднял правую руку, которую обычно прижимал к боку, и Джосс не сдержала сдавленного восклицания при виде такого уродства. Чтобы напугать ее еще сильнее, Чемберлен сдернул перчатку, обнажая почерневшую скрюченную конечность, больше похожую на птичью лапу.

— Напрасно вы брезгуете мной, мадам! Это все дело рук вашего драгоценного супруга! Из-за увечья я вынужден довольствоваться жизнью в этом гнилом болоте и якшаться с безродными подонками и краснокожими дикарями! А ведь когда-то я был правой рукой Веллингтона и вместе с ним брал Корсику! Какая ирония судьбы! Но меня не так-то просто сломить! Я научился владеть левой рукой не хуже, чем правой! Это стоило мне целого года унижений и борьбы! И теперь я могу сказать: напрасно Блэкторн не прикончил меня, когда имел такую возможность!

Джосс сковал ледяной ужас. Однако она старалась быть невозмутимой и выдержала жуткий взгляд этого хладнокровного убийцы.

— Сэр, я повторяю свой вопрос: что вы собираетесь со мной делать?

— Всему свое время, сударыня, всему свое время! — ответил он, вызывая звонком часового. — А пока я пришлю горничную, чтобы она помогла вам привести себя в порядок. Считайте, что вы почетная гостья в форту Шарлотта. — И он приказал часовому: — Отведи ее в комнату рядом с моей. Напротив той, где живет моя жена.

Услышав невнятное восклицание, сорвавшееся с губ Джосс, он снова злорадно ухмыльнулся. Ему удалось добиться своего: пленнице делалось тошно от воспоминаний его уродливой почерневшей птичьей лапы.

Было совсем поздно, когда дверь в ее комнату распахнулась, натужно скрипя ржавыми петлями. Вошел сэр Руперт. Он высоко поднял канделябр с зажженными свечами, чтобы разглядеть женщину, спавшую на кровати под пологом. Стоило ему упереться коленом в край кровати, как Джосс проснулась, словно от толчка. Со сдавленным криком она отшатнулась от него и попыталась сесть.

— А вот это ты зря. Твои вопли разбудят весь этот чертов гадючник.

— И вы не боитесь, что проснется ваша жена? Неужели…

Ее перебил хриплый издевательский хохот.

— Как будто ты не знаешь, что эта ненасытная потаскуха только обрадуется возможности полюбоваться на нас! И нечего корчить из себя великомученицу! Тоже мне, святая нашлась! Пора тебя проучить! — бурчал он, расстегивая штаны. — В Лондоне найдется немало мест, где любят развлекаться благородные господа и где их обучают всяким забавным шуткам. Возможно, твой Алекс тоже там побывал. По крайней мере я встречал там его дядю!

Каждое его слово усиливало легкую тошноту, в последнее время ни на минуту не дававшую ей покоя, так что под конец желудок свело болезненным спазмом. Джосс почувствовала, как к горлу поднялась та пища, что досталась ей на ужин, заодно с изрядным количеством выпитой перед сном воды. Насильник едва успел ухватить ее за волосы, чтобы опрокинуть на кровать, как пленница содрогнулась всем телом, и теплая зловонная жижа хлынула ему на грудь и на руки.

Полковнику стало не до любовных утех. Он мигом забыл о Джосс и кубарем слетел с кровати, неистово ругаясь и пытаясь стряхнуть с себя липкую отвратительную массу. Джосс, не обращая на него внимания, свесилась с края матраса, чтобы не испачкать постель остатками ужина. Мало-помалу спазмы прекратились, и ей стало легче. Униженная, несчастная, она без сил рухнула на кровать. Полковник выскочил из комнаты как ошпаренный, громогласно проклиная все на свете.

На несколько следующих недель Джосс оставили в покое. Командование вызвало Чемберлена на Багамы. Несмотря на свое положение личной пленницы сэра Руперта, ей удалось уговорить испанского офицера, коменданта крепости, разрешить ей прогулки по крепостной стене под охраной одного из солдат. Миновала неделя, и Джосс позволили даже выходить в город (конечно, тоже с сопровождающим) и бывать на рынке. Благодаря отличному знанию французского языка пленнице удалось познакомиться с многими франкоязычными жителями форта, зарабатывавшими на жизнь торговлей и даже имевшими в своем распоряжении небольшие грузовые суда.

Мало-помалу у нее сложился план. Нужно было только дождаться, когда в форт вернется британский военный корабль «Раннимед». Если сэр Руперт не появится раньше, у нее будет шанс на спасение. Эсмеральда, горничная, приставленная к ней по приказу сэра Руперта, служила ей верой и правдой, но Джосс не хотела навлекать на ее голову неприятности и ни словом не обмолвилась о своих планах. По вторникам в городе был базарный день, и Джосс отправилась на прогулку, прихватив с собой кочергу из камина, спрятанную в зонтике.

Она прошлась по овощным и рыбным рядам и укрылась за палаткой с живыми лангустами. Пока все шло по плану. Сопровождавший ее солдат кинулся на поиски, громко крича. Как только он оказался возле палатки, Джосс оглушила его ударом по голове и поспешила к причалу, где надеялась найти лодку, которая доставит ее на «Раннимед».

Она вовсю торговалась с местным рыбаком, когда за спиной прозвучал знакомый зловещий голос:

— Послушай, приятель, убирайся отсюда, пока цел, и не связывайся с этой англичанкой!

Джосс так и подскочила на месте. Чемберлен до боли стиснул ее руку, она выронила зонтик, и тот со звоном упал на доски причала.

— Отпустите! Вы не имеете права держать меня в плену! Я подданная его величества! Прошу вас, месье, передайте капитану на «Раннимед», что здесь держат в плену англичанку!

Но несчастный рыбак так испугался грозного английского офицера, что кинулся в свою лодку и пустился наутек.

— Ну надо же, какая удача: я за милю разглядел твои каштановые волосы и почуял неладное! Ты ведь запросто могла утонуть, доверившись этой ветхой посудине! — издевался над ней Чемберлен.

— Лучше уж утонуть, чем терпеть на себе твои лапы! — выпалила Джосс, стараясь вырваться. От боли рука совсем онемела, но она не подала и виду.

— Ага, стало быть, нам полегчало? Смею ли я надеяться, что к нам вернулось доброе здоровье? — Корявая рука мелькнула возле ее лица и ловко сдернула с носа очки. — Ну вот, так ты совсем слепая, верно?

— Пожалуйста, отдайте их мне, — попросила Джосс.

— Не так скоро, не так скоро! — И он мерзко расхохотался. Окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом и сказал: — Да ты просто расцветаешь на глазах, моя милая!

Полковник силой приволок ее в форт и запер в комнате, поставив перед дверью часового. Эсмеральда ждала Джосс, не скрывая тревоги, и первым делом постаралась облегчить ей боль в руке, пострадавшей от железной хватки безжалостного полковника.

Днем Чемберлен снова явился к пленнице, даже не потрудившись предупредить ее стуком в дверь. Джосс сидела в кресле напротив окна и смотрела на остров Пинто, расположенный в глубине залива. Она обернулась на вошедшего, но ничего не сказала. Близоруко щурясь, пленница пыталась разглядеть, кто же это такой.

— Все еще ерепенимся, да? Прекрасно. Это верный признак того, что ты поправилась. Слуги во всех подробностях докладывали мне о твоем здоровье с того дня, как ты… скажем, стала членом нашего общества. С одной стороны, тебе все время хочется есть, а с другой — пища не задерживается в твоем желудке. Ты очень много спишь… и у тебя все еще не было месячных!

У Джосс перехватило дыхание. Проклятый румянец, он наверняка красуется сейчас у нее на щеках, выдавая смятение и стыд!

— Посмей только тронуть этого ребенка! Клянусь всем святым, что у меня есть, я придушу тебя собственными руками!

— Ах как драматично! Но не слишком ли грубо для набожной методистки? Впрочем, чего еще ожидать от жены какого-то недоноска из колоний! Вряд ли от него наберешься приличных манер!

Без очков Джосс была совершенно беспомощна. Этот ублюдок издевался над ней как хотел, а она даже не могла разглядеть его мерзкую физиономию! «Только бы он не трогал ребенка Алекса!» Эта мысль заслонила все остальное, но полковник заговорил вновь:

— Я долго размышлял над твоим… э… деликатным положением. — Судя по голосу, он стоял возле самого кресла.

Когда жуткая птичья лапа легла на покрытую синяками руку, она чуть не вскочила с места, но овладела собой, до крови прикусив губу.

— Я не сделаю ничего плохого ни тебе, ни ребенку. Абсолютно ничего. Я нашел идеальный способ отомстить этому безродному полукровке. Я сам воспитаю его ребенка. Если это будет сын, я научу его ненавидеть само имя Блэкторнов. Ну а если дочь… — он сделал паузу, со злорадством почувствовав, как напряглась Джосс, — я дождусь, пока она вырастет и займет твое место в моей постели. Потому что ты, милочка, можешь не сомневаться: я сделаю тебя своей, как только ты избавишься от краснокожего ублюдка!


Глава 23


Барбара торопливо прочла письмо, вздохнула и прижала пальцы к глазам, стараясь справиться со слезами. Дев, терпеливо молчавший, пока жена читала послание от своей подруги Мэдлин, обошел вокруг стола и ласково обнял ее за плечи.

— Что она пишет об Алексе? — Задавая этот вопрос, Блэкторн знал заранее, что ничего хорошего не услышит.

— Мэдлин говорит, что он пьет без передышки. За те два месяца, что он провел на плантации, Алекс почти не выходил из дома и только посылал слуг за выпивкой. Дев, он просто убивает себя! — Она разрыдалась, не в силах совладать с болью от утраты Джосс и тревогой за сына.

— Я молил Бога о том, чтобы он пришел в себя, если мы уступим его просьбе и не станем вмешиваться, но… — У Девона не было слов.

— Дев, нам надо ехать туда. Здесь тебе делать нечего. Ты говорил со всеми вождями, ты выступал на советах старейшин. Если они не послушают тебя, тут уже ничем не поможешь.

Он кивнул и погладил Барбару по спине, стараясь утешить.

— Да, любимая, мы поедем к нему. Может быть, мне удастся заинтересовать его хотя бы возможностью отомстить тем, кто погубил его жену?

К тому времени, как они добрались до Саванны, наступило время холодных зимних ливней. Небо затянули свинцовые тучи, а ветер с Атлантики пробирал до костей. Девон вспоминал свою службу в полку королевских рейнджеров. Всю войну они только и делали, что мерзли и страдали от голода. Одни на стороне короля, другие на стороне повстанцев. И чего они этим добились?

Новой войны, не менее кровопролитной, чем предыдущая? Кому от этого будет выгода? Американцам? Или англичанам? Уж во всяком случае, не несчастным индейцам, втянутым против воли в кровавую междоусобицу. Есть ли у него право просить Алекса о помощи? Девону было все равно. Он был готов на что угодно, лишь бы вернуть своему сыну интерес к жизни.

Когда они прибыли, Алекс даже не потрудился выйти из библиотеки. Старый дворецкий, не скрывая своей тревоги, сказал:

— Масса Алекс прячется от всего света, как раненый зверь, который хочет умереть.

Напрасно Барбара стучала в дверь и умоляла сына впустить ее хотя бы на минуту. Он так и не ответил. Бедная женщина пришла в ужас и велела принести комплект запасных ключей, но Девон отвел ее в сторону и сказал:

— По-моему, ему просто стыдно перед тобой. Я слишком хорошо знаю, что значит явиться к тебе небритым, немытым, нечесаным, насквозь провонявшим виски! — Барбара бросила на него растерянный взгляд, и он добавил: — Помнишь, как я велел тебе убираться, когда пил две недели подряд после похорон дяди Роберта? Позволь мне самому навестить льва в его логове! Тут требуется мужской разговор.

— Дев, ему так больно! — воскликнула она, чуть не плача. — Ради Бога, будь с ним поласковей!

— Обещаю. — Он поцеловал ее в лоб и крепко обнял. — Дай нам немного времени. Поднимись к себе и отдохни, пока я приведу его в божеский вид. — С этими словами он взял у дворецкого запасные ключи и направился к двери в библиотеку, мрачно качая головой.

Дев осторожно вошел в сумрачную комнату, служившую одновременно и библиотекой, и рабочим кабинетом, и осмотрелся. Здесь было сыро и смрадно — в точности как он и опасался — из-за протухших объедков и множества пустых бутылок из-под виски.

Алекс полулежал, полусидел в глубоком кресле напротив камина, где давно не разводили огонь. Он расслабленно вытянул перед собой ноги в жеваных брюках, которые наверняка не снимал уже не одну неделю. Густая щетина покрывала осунувшееся лицо, лишенное всякого выражения, словно маска мертвеца.

— Черт побери, я совсем забыл про запасные ключи, — буркнул он, салютуя отцу стаканом с виски. На столике возле кресла стоял початый графин и несколько тарелок с закусками — все нетронутые. Невесть когда позабытый суп покрылся коркой застывшего жира. Зато под креслом валялось не меньше дюжины пустых бутылок, не считая прочих, разбросанных по всем углам. Он удивленно посмотрел на эту кучу и протер глаза: — Странно, но виски больше на меня не действует.

— Напился до упора. Со мной тоже так случалось пару раз, — заметил Дев, опускаясь в кресло напротив.

— Стоит закрыть глаза — и я вижу ее. И ничего не помогает, папа, понимаешь? Ничего.

— Такие раны лечит только время… во всяком случае, так принято говорить. Не знаю, насколько это верно. И не могу сказать, что понимаю твое горе, сынок. Грешным делом, я попытался представить, что было бы со мной, если бы убили твою маму… — Его передернуло от одной этой мысли. — Скорее всего я поступил бы так же, как и ты. Да, черт побери, это точно.

Алекс одним глотком опрокинул в себя янтарную жидкость, бросил стакан прямо на ковер и спрятал лицо в ладонях.

— Я до последнего дня не отдавал себе отчета в том, что люблю ее больше жизни, что она стала для меня всем… а я упорствовал в своей дурацкой гордыне, вместо того чтобы во всем разобраться. Я уехал тайком, даже не попрощавшись с ней. Сбежал как нашкодивший мальчишка, которому не хватило отваги посмотреть правде в глаза!

— Твоя мама хорошо знала Джоселин, сынок. Она совершенно уверена в том, что Джоселин любила тебя, и до последнего надеялась, что ваш брак станет настоящим союзом любви. А то, что случилось… увы, это не зависело от вас обоих… и даже от того, что вы могли бы сделать вместе. Это настоящая трагедия, ужасное горе, порожденное жестокостью и алчностью негодяя, для которого человеческая жизнь ничего не стоит. Алекс, я считаю, что это не должно сойти ему с рук. Кто даст тебе гарантию, что вслед за Джоселин не похитят Поллиэнн или Сьюзен? Да любую из наших женщин! Ты хотя бы подумай сам: разве Джоселин сидела бы сложа руки, если бы убили тебя?

Алекс долго молчал, уставившись на учиненный им разгром. Он словно разглядывал руины, в которые превратилась его собственная жизнь. Жизнь одинокого, никому не нужного пьяницы.

— Джосс никогда не сдавалась, — хрипло выдохнул он. — Она всю жизнь шла против течения и не сомневалась, что победа будет за ней. Она учила детей в Коуэте. Я думаю, что она вернулась бы туда и стала бы работать за двоих.

— Вождям Красных Дубинок удалось взбаламутить свои племена не без помощи английских ружей. Вот-вот они пойдут войной на нижние племена союза крик. А затем возьмутся за белых. Мы могли бы помешать им, Алекс, если бы убедили нижние племена объединиться и ударить первыми, разгромив Красных Дубинок в их логове.

На миг в комнате воцарилось гнетущее молчание. Наконец Алекс сказал:

— Я еду с тобой, папа.

Зима 1813 года выдалась на редкость мягкой даже для бухты Мобил. Неотвратимо приближался день родов, и Джосс разрывалась между желанием как можно скорее прижать к груди своего первенца и страхом за их судьбу, целиком подвластную Руперту Чемберлену. Подозрительный полковник был так уверен в осуществлении своего плана, что даже не побоялся вернуть упрямой пленнице ее очки.

Как всегда бывает на последних стадиях беременности, тошнота и недомогания прошли бесследно, и к Джосс снова вернулось ее завидное здоровье. Никогда в жизни она не чувствовала себя лучше. А нетерпеливые толчки, тревожившие ее утробу, только вселяли новую надежду. Рано или поздно она непременно вернется к своему любимому. Поскольку окружавшие ее люди все как один были доносчиками на службе у Чемберлена, она вынуждена была сделать своей наперсницей Эсмеральду. За последние месяцы две молодые женщины стали настоящими подругами. Джосс утверждала, что именно преданность служанки помогла ей не сойти с ума и сохранить веру в будущее.

— Вот еще одно письмо, Эсмеральда, — сказала она, отдавая запечатанный конверт. — Господи, хоть бы оно не потерялось в пути!

Письмо было уже шестым по счету. Иногда Джосс удавалось послать весточку во внешний мир, подкупив испанского солдата, рыбака или торговца. Но увы — судя по всему, ни одно из писем так и не нашло своего адресата.

На этот раз Эсмеральда сильно рисковала, чтобы отправить письмо. Ее родственник Жак отправлялся в Новый Орлеан по поручению своего хозяина за партией дорогого вина. Парень согласился отвезти письмо в американский город и сдать там на почту — авось теперь повезет. Риск состоял в том, что Эсмеральде нужно было вынести письмо за стены крепости, а ее родственнику — переплыть с ним через неспокойные воды, охваченные войной. Чтобы уговорить молодого креола, Джосс приложила к письму несколько отчетов с описанием секретных планов британского флота. Она составила их, подслушивая разговоры между полковником и его подчиненными.

Эсмеральда спрятала письмо в потайной карман и обняла хозяйку со словами:

— Esta bien!

— Это ты у меня хорошая — самая лучшая и верная подруга, какая была в жизни! — ответила ей по-испански Джосс. За время плена она успела выучить еще один язык.

Проводив Эсмеральду, Джосс спустилась во внутренний сад. Полковник заботился о ее здоровье и разрешал ей дышать свежим воздухом, когда позволяла погода. Вот и сейчас он следил за своей пленницей с высокого балкона, выходившего в сад. Легкий ветер с моря ласкал ее роскошные волосы и тесно прижимал к телу ткань платья, очертив пышные формы живота и груди.

— Ты совсем потерял вкус, Руперт. Учти, твоя ненасытная похоть не доведет до добра, — надменно процедила Сибил. — Фи, какая пакость: расплывшаяся, бесформенная корова! Да что ты в ней нашел?

Он обернулся и посмотрел на холодный чеканный профиль своей жены. Лиловое шелковое платье с низким вырезом выгодно подчеркивало прелести ее роскошной фигуры, яркий оттенок фиалковых глаз и молочную белизну нежной кожи. Из тщательно уложенной высокой прически не выбился ни один волосок. Благодаря богатому опыту ей удавалось сохранить туалет нетронутым даже во время занятий сексом.

Полковник приложил ладонь к ее плоскому, подтянутому животу и спросил, хотя заранее знал ответ:

— А ты никогда не пыталась представить себя беременной, моя крошка? Между прочим, такая демонстрация плодовитости может показаться многим мужчинам привлекательной… и даже возбуждающей!

— Ха! Этот ублюдок даже не от тебя! — прошипела она, захваченная врасплох таким поворотом его мыслей.

— Неужели ты согласна подарить мне наследника, Сибил? — с издевкой проворковал он.

— Даже шутить об этом не смей! Мне до смерти надоело избавляться от твоих… и от других тоже! Но если потребуется, я снова на это пойду! Не хватало еще отрастить такое вот брюхо! — выпалила она с отвращением.

Он пожал плечами и снова стал следить за Джосс. Пленница, ни о чем не подозревая, сделала несколько шагов и наклонилась, чтобы сорвать цветы и вдохнуть их аромат. Полковник так увлекся, что не заметил, с какой бесноватой яростью смотрела на Джосс его жена. Прелестные фиалковые очи стали мутными и черными от пылавшей в них ненависти.


Стычки между индейскими племенами продолжались и грозили перейти в междоусобную войну. Используя Коуэту как опорную базу, Алекс делал боевые вылазки вместе с Законниками — так называли отряд из полукровок, снаряженный одним из местных плантаторов, Уильямом Макинтошем. Законники стояли на пути у Красных Дубинок и не давали им вовлечь все племена союза крик в братоубийственную войну. В каждой стычке Алекс бросался в бой как одержимый. Он словно искал смерти.

— Он совсем сошел с ума от горя, — грустно заметила Чарити, обращаясь к Девону. Законники только что вернулись в Коуэту после удачного налета на одно из стойбищ Красных Дубинок. Им даже удалось захватить в плен многих воинов.

Пок ринулся вперед с радостным лаем, как только заметил долгожданного хозяина. Пока Алекс отсиживался в Саванне, бедный терьер чуть не околел от тоски. И теперь всю свою преданность он обратил на Алекса.

— Я надеялся, что эта борьба вернет ему смысл жизни, а он лишь продолжает искать смерти, как пытался сделать это с помощью пьянства, — мрачно отвечал Девон. — Слава Богу, победа уже не за горами.

— Вы пожертвовали всем, чтобы удержать нас от междоусобицы.

— Мы просто пытались спасти то, что можно. Если бы с нами что-то случилось, меня заменил бы Куинт, — сказал Дев.

— Не бойся. Мы пережили войну. А мир уж как-нибудь переживем! — Чарити повернулась, чтобы горячо обнять своего внука. Верный Пок был тут как тут и мешался у всех под ногами. — Ты вернулся живым и здоровым. — Чарити старалась не обращать внимания на глубокие морщины, избороздившие суровое лицо Алекса Блэкторна. — Мое сердце радуется, — просто добавила она.

— Ох, как это я забыл? На днях сюда пришла почта, — сказал Девон, вместе с сыном направляясь к дому. — Почти все письма от твоей мамы и сестер, тети Мэдлин — и кто бы мог подумать? — одно из самого Лондона!

Алекс уже достаточно наслушался нотаций от своих беспокойных женщин, и очередная порция полезных советов, содержавшихся в их письмах, нисколько его не интересовала — в отличие от письма из Лондона. Тоненькая ниточка его прежней жизни… его жизни с Джосс. Сердце пронзила такая острая боль, что пришлось как можно скорее прогнать эту мысль.

— Письмо из Лондона? Наверное, это от дяди Монти?

— Не уверен. У меня не было возможности запомнить почерк моего шурина, — равнодушно ответил Девон, протягивая Алексу пачку писем. — Да, там есть еще один любопытный конверт. Чернила так размыты водой, что я удивился, как почтальон вообще умудрился прочесть адрес. Наверное, оно проделало долгий путь, раз успело так истрепаться.

— Это от Драмма, — сказал Алекс, торопливо вскрывая конверт. Слова отца о загадочном письме в истрепанном конверте он пропустил мимо ушей.

Девон со счастливой улыбкой следил за тем, как оживает лицо его сына. Драмм был верен себе — ироничен и остроумен. На миг старшему Блэкторну показалось, что к ним вернулся прежний Алекс, веселый и полный жизни, — так подействовало на него послание от старого друга.

— Он подкупил французского виноторговца, чтобы тот доставил письмо на американский корабль, — с добродушной улыбкой сообщил Алекс, читая забавные анекдоты из светской жизни, в сочинении которых Драмм не имел себе равных. Какими смешными и мелочными казались все эти слухи и сплетни, составлявшие смысл существования лондонского бонтона! Однако это помогло Алексу хотя бы ненадолго вернуться мыслями в далекое беззаботное прошлое.

Конечно, Драмм понятия не имел о том, что Джосс погибла. С войной шутки плохи, и у Блэкторнов не было ни малейшей возможности связаться с английскими родственниками или хотя бы узнать, живы ли они и здоровы. А потом в Джорджии назрела опасность мятежа, и им вообще стало не до писем. Казалось, что с тех пор, как они покинули Англию, прошла целая вечность.

Алекс с горькой улыбкой отложил письмо. Пожалуй, стоит прихватить его с собой и перечитать как-нибудь у походного костра. Машинально перебирая остальные письма, он наткнулся на потертый засаленный конверт и застыл, не смея поверить собственным глазам.

— Не может быть… Что еще за чертовщина? — бормотал Алекс, сжимая письмо трясущимися руками с таким видом, будто оно могло взорваться.

— Что с тобой, сынок? — встревожился Девон.

— Это же почерк Джосс!

— Наверное, тебе показалось, — мягко возразил Девон. Он ничего не мог сказать, глядя на расплывшиеся, неясные буквы.

— Я не могу не узнать ее почерк, папа! Но когда она успела.. оно же не могло… — Алекс растерялся. Он не знал, что и думать.

— Ты бы лучше открыл да прочел его, Алекс, — рассудительно заметила Чарити.

Непослушными пальцами он кое-как вскрыл конверт и извлек ветхие страницы, чуть не разорвав их пополам. Девон с Чарити молча ждали, когда же он начнет читать.

— Оно датировано двадцатым февраля 1813 года. — От волнения Алекс чуть не лишился дара речи. — Джосс… Джосс жива!!! — Вздрагивая от нетерпения, он поглощал строчку за строчкой, а его бабушка и отец тревожно переглянулись.

— Ну, что там? — не выдержал Девон.

— Джосс заплатила французскому торговцу, чтобы он отправил это письмо. Она у Чемберлена. Он держит ее в плену с самой осени… а я скоро стану отцом, — закончил он сдавленным голосом.

— Да ты присядь, присядь, — приговаривала Чарити, подводя его к креслу.

Алекс рухнул в кресло, чуть не плача от счастья.

— Она жива, жива… — Его загрубевшие в походах пальцы благоговейно пробежались по четким, стремительным буквам: «Твоя любящая жена Джосс».


Алекс укрывался за стволом толстого старого дуба, росшего в нескольких десятках ярдов от стен древнего испанского укрепления, охранявшего воды бухты Мобил. Отправляясь в долгий путь на каноэ из стойбища мускоги, Блэкторн взял с собой только верного пса, принадлежавшего Джосс. И отец, и дядя пытались отговорить его от такого рискованного предприятия, но Алекс считал, что многочисленный отряд обязательно привлечет внимание врага и заставит его насторожиться. Взять крепость штурмом нечего и мечтать, а значит, вся надежда остается на внезапность и скрытность. Он обошел всю стену несколько раз и убедился, что единственной лазейкой могут служить старые ворота, которыми давно никто не пользовался. Может быть, ему удастся взломать замок?

«Джосс, ты все еще там? Ты жива?» Все, о чем он мог думать на долгом и опасном пути вниз по реке, это о новой встрече с Джосс. Он рисковал жизнью ради ее улыбки, ради ее голоса, ради целительного прикосновения любящих рук. А еще ради их ребенка, которому только предстояло появиться на свет. Если она не ошиблась в подсчетах, это должно было случиться со дня на день. А вдруг он застанет ее во время родов, когда проберется в крепость?

«Хватит, Блэкторн, сейчас не время сомневаться!» Алекс заставил себя сосредоточиться на том, как проникнуть в форт и не попасться на глаза охране. Он оставил Пока на краю болота, строго-настрого приказав ждать его и никуда не уходить. Как только часовой на стене повернулся к нему спиной, Алекс ужом проскользнул к подножию стены, распластался под ней и дополз до ворот. К его великому изумлению, створки оказались незапертыми и распахнулись от легкого толчка, жалобно заскрипев петлями.

Алекс застыл на месте: наверняка кто-то слышал этот скрип! Однако часовой продолжать топать тяжелыми сапогами, как ни в чем не бывало. Никто и не думал поднимать тревогу. Алекс проскочил внутрь и укрылся под рожковым деревом, чтобы отдышаться и осмотреться. Он решил, что начать поиски следует с того здания, где могли бы располагаться офицерские квартиры. Доносившийся из окна разъяренный голос Сибил, распекавшей на все корки нерасторопную служанку, послужил доказательством того, что Алекс не ошибся. Ему удалось проскользнуть внутрь и осмотреть все жилые комнаты, но ни в одной из них Джосс не оказалось. Он так хотел ее увидеть, что готов был даже оставить жизнь негодяю Чемберлену, если тот скажет, где укрывает свою пленницу. Однако Руперта дома не было, зато Сибил все еще оставалась у себя. Вряд ли полковник покинул форт и бросил здесь свою жену. А Сибил наверняка должна что-то знать.

Сия достойная леди сидела у себя в комнате и наслаждалась горячим какао, в то время как горничная, только что получившая хорошую взбучку, осторожно расчесывала ей волосы. Малиновый атласный пеньюар был небрежно распахнут, обнажая пышные груди, пока не стесненные корсетом. Сибил театральным жестом прижимала к виску надушенный платок и совершенно не обращала внимания на то, что творится вокруг. Алексу удалось беспрепятственно войти в комнату и запереть дверь.

— Это ты, Изольда? Скорее наполни ванну! Я умираю от жары и головной боли! — плаксиво произнесла Сибил.

— Попробуй только пискнуть, и у тебя заболит не только голова, милая дама! — С этими словами Алекс крепко сжал ее молочно-белую шею.

Она так и подскочила на месте, выронив платок. В зеркале было видно, как Сибил растерянно хлопает глазами.

— Я сейчас уберу руку, — сказал Алекс, демонстрируя ей свой ужасный нож, — но если ты попытаешься позвать на помощь, то испробуешь на собственной шкуре, что значит расстаться со скальпом!

От возбуждения бледные щечки разрумянились, а в фиалковых глазах полыхнул алчный огонь. Женщина кивнула, и Алекс, отпустил ее.

— Где моя жена? — спросил он.

— Ах, какая досада! — Она медленно улыбнулась, однако фиалковые глаза стали мертвыми и холодными, как зимний закат в далекой России. — А я-то надеялась, что ты придешь за мной и спасешь из этого ада!

— Не кривляйся, Сибил! — рявкнул он и рванул ее за волосы, замахнувшись ножом. — Я знаю, что Кент доставил ее сюда и что она носит моего ребенка. Ты имеешь хоть малейшее представление о том, как дорожат индейцы мускоги своими женами и особенно первенцами? Ну, отвечай! — Его нож с хищным шелестом отсек роскошную волнистую прядь. Сибил охнула, но проглотила рвавшийся наружу крик: лезвие ножа было уже возле ее горла.

— Ты правда это сделаешь? Ты меня убьешь? — пролепетала она.

Ее животный ужас был смешан с изрядной долей такого же животного возбуждения. Алекс чувствовал, как содрогается от вожделения ее тело, источая густой мускусный запах разбуженного желания. Ему стало тошно.

— Я прикончу тебя, не моргнув и глазом, — заверил он. — Так что не испытывай мое терпение. Как известно, дикарям вообще несвойственна такая добродетель.

Она нервно облизнула губы.

— Я помогла ей сбежать. — Алекс явно ей не поверил, и она испуганно затараторила: — Руперт положил на нее глаз… Хуже того, он положил глаз и на ее ребенка! Вот почему он оставил ее в покое и даже пальцем не тронул! Он ждал, пока она родит, чтобы использовать ребенка и сделать ее покорной! Алекс грубо выругался, и она вскричала:

— Это правда! Он сам ей сказал, что если родится мальчик, то он научит его ненавидеть само имя Блэкторнов, а если девочка… со временем она заменит в его постели твою жену. И я не могла ему помешать, — плаксиво пожаловалась она.

— Когда она сбежала? Куда?

— Еще на рассвете, на лодке французского торговца. Он обещал отвезти ее на север, туда, где она будет в безопасности.

— Ну, смотри… если ты врешь… и если с ней что-нибудь случится… — Он поднял нож, и плоская сторона холодного стального лезвия прижалась, ее нежной щечке. — Дикари бывают очень, очень жестоки к своим пленникам, сударыня! А теперь валяй, звони своей горничной и вели подавать ванну. У тебя приступ головной боли. И ты не желаешь, чтобы тебя беспокоили. Я ясно выразился?

Он отпустил ее волосы, но по-прежнему держал нож наготове. Она кивнула и взялась за колокольчик. Когда горничная робко постучала в дверь, Алекс шепнул Сибил на ухо:

— Веди себя убедительно!

И она сделала все, что велели. После чего Блэкторн связал Сибил, заткнул ей рот, закутал в одеяло и уложил на кровать. Ей придется изрядно попотеть, прежде чем кто-то догадается откинуть полог!


Джосс скорчилась в кустах и затаилась: Уилбур Кент подошел совсем близко.

— Я знаю, что ты где-то здесь! Вылезай! Так и быть, отведу тебя в форт! А не то тебя сожрут аллигаторы! Решай сама! — лениво выкрикивал Кент, стоя возле самых кустов.

Ему можно было верить лишь в одном: если Джосс останется здесь одна, беспомощная и безоружная, ее обязательно сожрут твари с болот. Однако она была абсолютно уверена в том, что Кент и не думает возвращаться с ней в форт. Это Сибил нарочно послала его, чтобы он убил и Джосс, и ее проводника. Ужасная догадка осенила беглянку в тот миг, когда Ле Бо получил заряд в спину. Их утлая пирога зачерпнула воды и стала тонуть. Джосс едва успела выскочить на берег. Теперь она проклинала свою глупость и доверчивость. Нужно было предусмотреть заранее, до чего может довести эту гадкую женщину сжигавшая ее ненависть ко всему миру. Лишив Джосс проводника и защитника, Кент стал преследовать ее с упорством гончей собаки. Усталые руки отказывались повиноваться, но Джосс продолжала держать наготове тяжелую дубину, чтобы оглушить мерзавца, если появится такая необходимость. Она старалась не обращать внимания на боль, сковавшую поясницу. «Ну давай, подойди поближе!» Он словно услышал ее мысли и сделал еще два шага, раздвигая колючие ветви. Не очень удачная позиция, но другого шанса может и не быть. Она глубоко вздохнула и обрушила на голову врага свою палку.

Ей не хватило каких-то двух футов, чтобы ударить наверняка, так, чтобы у Кента вышибло дух. Но он вовремя услышал шорох у себя за спиной и обернулся, заслонившись рукой. Удар был так силен, что Джосс чуть не вывернула руки, но, к сожалению, он пришелся не по черепу, а по предплечью. Кент со смачным ругательством вырвал у Джосс дубинку. Его рывок оказался слишком сильным, ведь он боролся всего лишь с женщиной, а не с мужчиной. Негодяй потерял равновесие и завалился на спину.

Джосс понимала, что спасаться бегством бесполезно: он поймает ее в два счета. Вместо этого она попыталась снова схватить дубинку и не заметила, как у Кента в руке блеснул нож. Однако какое-то наитие заставило ее откатиться в сторону, избегая удара в спину. Она вскочила, выставив дубинку перед собой и наблюдая за тем, как к ней подбирается убийца, по-прежнему сжимавший в руке нож. Его грязную физиономию исказила зверская гримаса, обнажившая длинные белые клыки.

— Что, все еще рыпаешься, да? Вот и отлично: давай поиграем! Это куда как веселее, чем просто перерезать тебе глотку! — Он не сводил зловещего взгляда со своей жертвы, откровенно наслаждаясь ее страхом и отчаянием.

Наконец убийца сделал бросок вперед, чтобы вырвать у Джосс дубинку. Вместо того чтобы попытаться удержать свое оружие, она отпустила дубинку и обеими руками поймала ту руку Кента, в которой он держал нож. Они рухнули на землю и покатились по мягкому мху. Джосс кусалась и лягалась, как взбесившаяся лошадь. «Я не дам тебе убить ребенка Алекса!» Отчаяние удесятерило ее силы и помогало удерживать на месте руку убийцы, не позволяя ему пустить в ход страшное лезвие. Кент вскочил на ноги и рванул руку вверх вместе с Джосс, мертвой хваткой вцепившейся в запястье. Он попытался вывернуться, но поскользнулся на мокром мху и упал на правый бок, увлекая Джосс за собой.

От удара о землю у нее чуть не вышибло дух. В груди вспыхнула такая острая боль, что глаза заволокло алой пеленой. Последнее, что Джосс увидела перед тем, как с нее слетели очки, — ошарашенная физиономия ее врага. Пользуясь его замешательством, она на четвереньках отползла в сторону, сопровождаемая каким-то странным хлюпающим звуком, перешедшим в тихий свист.

Слава Богу, ей удалось заметить, в какую сторону отлетели очки, и Джосс отыскала их довольно быстро. Линзы потрескались, но все-таки через них можно было достаточно четко увидеть отвратительную картину. Кент лежал бездыханный. Нож по самую рукоятку вошел ему в грудь между ребер, как раз напротив сердца. Скорее всего он снова не рассчитал силу рывка, и когда они с Джосс полетели один на другого, ее тело всей тяжестью ударило по руке с ножом, вогнав оружие прямо в сердце. А то, что она услышала потом, было его агонией.

Джосс постаралась выпрямиться на подгибавшихся от слабости ногах. Все, что от нее требовалось, — вернуться по своим следам и найти место, где он ее оставил. А потом… потом у Джосс будут другие дела, но сначала нужно найти лодку. Увязая в трясине, она поплелась к берегу ручья и вскоре оказалась на том месте, где бросила пирогу. Суденышко затонуло, но его все еще можно было разглядеть под толщей воды. Тело Ле Бо отнесло немного в сторону, и оно зацепилось за какое-то бревно.

Внезапно бревно ожило, и Джосс в ужасе закричала. Огромный аллигатор пересекал ручей, лениво шевеля хвостом. Беглянка попятилась и обогнула это место, чтобы не встретиться снова с жутким хищником. Джосс снова вернулась в русло ручья. Вскоре она наткнулась на каноэ, наполовину вытащенное на берег.

Джосс даже вскрикнула от радости и поспешила к лодке. Ноющая боль в пояснице не давала ей покоя весь день. Внезапно сильнейшая судорога схватила низ живота, и по ногам потекла теплая жидкость. Это отошли родовые воды. У нее вот-вот начнутся схватки, а она осталась совсем одна посреди этой трясины, кишмя кишащей аллигаторами и ядовитыми змеями!


Обливаясь потом, Сибил рухнула в кресло, совершенно лишившись сил. Соленая влага блестела на голых плечах и ручьями стекала по спине. Ей пришлось провести не один час, задыхаясь под этим чертовым одеялом, пока муженек не вспомнил о ней и не избавил от пут.

Сэр Руперт был здесь же и метался по комнате взад-вперед, с трудом сдерживая ярость. Он вернулся домой раньше срока — иначе Сибил и сейчас валялась бы на кровати связанная. Впрочем, он не очень бы расстроился, задохнись она до смерти. Его разъярило вовсе не это, а неожиданный побег Джосс и дерзкая выходка Алекса Блэкторна.

— Ну-с, давай повторим все с самого начала, дорогуша! — сухо промолвил он. — Джоселин Блэкторн, женщина на сносях, каким-то чудом испарилась из своей комнаты нынче утром. Мало того, совершенно случайно кто-то именно сегодня позабыл запереть задние ворота, и она как ни в чем не бывало скрылась из крепости! Вот так взяла да и вышла! И направилась к своим друзьям-американцам! И все сама, без чьей-то помощи! Но чудеса и на этом не кончаются! Неведомая птичка приносит на хвосте ее мужу, что она содержится именно здесь, и он является сюда, прямо к тебе в будуар, чтобы пригрозить ножом и выспросить, где она! И ты всерьез полагаешь, что я поверю в эту чушь? — зловеще спросил полковник.

Сибил была едва жива от духоты и обезвоживания, она была напугана до полусмерти его яростной вспышкой, однако все горести и страхи пересилила ревнивая ненависть. Она вскочила с кресла, откинув в лица мокрые волосы, и топнула босой ногой:

— Я сказала тебе все, что знала! Они оба ушли, сбежали отсюда!

— Ах, как убедительно! — ехидно прогнусавил он.

— Ах, как трогательно! — передразнила его Сибил. — Бедняжка, какой жестокий удар! Ты так и не прикончил Алекса Блэкторна и даже не переспал с его бабой!

Чемберлен подозрительно прищурился.

— Крошка, отчего у меня такое чувство, будто ты чего-то недоговариваешь? — Он резко шагнул вперед.

— Не валяй дурака! — взвизгнула она, отскочив в угол. — Лучше пошли за ними погоню!

— О, за них ты можешь не беспокоиться! Я никогда не теряю времени даром! Разведчики Красных Дубинок уже рыщут по болотам!

Он говорил холодно и размеренно, хотя мог взорваться в любую минуту. Ему пришлось опрометью мчаться сюда из Нью-Провиденс, поскольку был получен приказ немедленно эвакуировать британский контингент из бухты Мобил. Американский генерал Уилкинсон шел сюда с целой армией, чтобы захватить крепость и залив. Британское командование заранее струсило и предпочло убраться отсюда, не принимая боя.

— Вот и гоняйся за ними, а меня оставь в покое! — выпалила Сибил. — Пока ты тут бесишься, она уже проплыла полпути до Джорджии!

Он резко развернулся на каблуках и набросился на нее, стиснув нежную шею своей изуродованной рукой.

— Проплыла? Ты сказала — проплыла? Уж не ослышался ли я? Разве не ты клялась и божилась, будто она отправилась пешком по болотам?

Сибил хрипела и кашляла, пытаясь освободиться от жесткой хватки, но не тут-то было. Ее лицо, раскрасневшееся от гнева, внезапно позеленело и исказилось от смертельного ужаса. Полковник что было сил швырнул ее обратно в кресло и наклонился к самому лицу. Ему в ноздри ударила отвратительная вонь. К запаху прокисшего пота примешался тошнотворный запах страха. Этот запах полковник знал превосходно. Каждую ночь перед боем он обходил своих солдат, и от этого запаха в окопах трудно было дышать.

— А теперь выкладывай, что ты тут делала! И не пытайся врать: ты знаешь, что я все равно добьюсь правды! — вкрадчиво сказал он, щекоча корявыми пальцами свежие синяки, проступавшие па молочно-белой шее.

Сибил неоднократно приходилось наблюдать, как он издевается над своими жертвами. Полковник играл с ними как кошка с мышью. Никогда в жизни она бы не подумала, что может оказаться на месте этих несчастных. И все из-за какой-то безумной, на которую он положил глаз! Из-за неповоротливой коровы, очкастой монашки, которую вдобавок вспучило от чужого ребенка! Ее буквально колотило от ярости.

— Ты хочешь знать, что я делала? — выкрикнула она в надменное, холодное лицо своего мужа. — На протяжении всей нашей совместной жизни я занималась твоей карьерой, ублажая старых слюнявых генералов и жирных тупых кабинетных министров! А в награду мне пришлось почти целый год торчать на краю света, кормя москитов и опухая от жары, в то время как ты носился со своей брюхатой коровой, к которой даже не смел прикоснуться!

— И ты подговорила ее сбежать… и даже помогла ей, не так ли?

— Да! А еще я сделала так, чтобы твоя корова не ушла далеко! Она уже подохла! Вместе со своим отродьем! Уилли был только рад лишний раз прогуляться на болота и лично позаботиться о том, чтобы она попала на обед к аллигатору!

— Кент?! — взревел полковник, давая волю гневу. — Ты отправила за ней Кента?!

— Да, и теперь уже поздно за ним гоняться, Руперт! С ней покончено, покончено навсегда! — Она вскочила с кресла и ринулась на него, норовя выцарапать глаза.

Он со всего маху ударил ее по лицу, не помня себя от ярости. А когда Сибил рухнула в кресло, полковник стиснул ее шею обеими руками и сжимал ее, сжимал… пока она не затихла. Ее голова безвольно упала ему на руки, а лицо скрылось под густой вуалью спутанных волос.

Брезгливо фыркнув, он отдернул руки и отступил, разглядывая эту кучу мертвой плоти, совсем недавно бывшую очаровательной женщиной.

— Сука! — вырвалось у него. Полковник развернулся и вышел не оглянувшись. Пусть этот безмозглый испанец, комендант крепости, растрясет хоть немного свой жир и присмотрит за тем, чтобы ее закопали. А ему некогда. Ему нужно догнать Джоселин, Кента и Блэкторна.

Алекс медленно работал веслом, обшаривая взглядом каждую пядь берега. Он не мог торопиться, хотя время было па исходе. Солнце вот-вот зайдет, и поиски придется прекратить до утра. Пок замер на носу каноэ, прислушиваясь и принюхиваясь. По пути русло несколько раз разветвлялось, и каждый раз они выбирали северное направление, полагаясь на чутье смышленого терьера. Алекс понимал, что ищет иголку в стогу сена, но не собирался возвращаться отсюда без Джосс. Внезапно Пок залаял, заглушая монотонное гудение насекомых и треск ночных цикад. Алексу показалось, что он уловил запах дыма. Чья-то стоянка? Пес лаял все громче, и от волнения сердце чуть не выскочило у него из груди.

— Джосс! — крикнул он, гребя изо всех сил в ту сторону, откуда тянуло дымом. От крика у него запершило в горле, но он все равно повторял: — Джосс! Джосс! Милая, это ты?


Она словно всплыла на поверхность из глубокой темной воды. Боль немного ослабла, и сквозь шум в ушах как будто прозвучал голос Алекса.

— Если желаешь чего-нибудь слишком сильно, у тебя запросто могут начаться галлюцинации, — прошептала она потрескавшимися губами. Фляжка Кента лежала здесь же, под рукой, и Джосс хотела отпить пару глотков, как снова услышала знакомый голос:

— Джосс! Джосс! Откликнись, пожалуйста! — Человеческому крику вторил звонкий собачий лай.

Она чуть не пролила драгоценную воду. Это и правда были Алекс с Поком! Он нашел ее!

— Алекс! Сюда! Я здесь! — хрипло отвечала Джосс, но ее голос звучал слабо и глухо. Слишком много драгоценной энергии было потрачено на то, чтобы развести костер, обжечь над пламенем нож и по возможности приготовиться к родам. А вдруг он ее не услышит? Она закричала, напрягая последние силы, и в награду услышала ответ:

— Джосс! Это ты?

Пок уже захлебывался от лая. Джосс на четвереньках подползла к берегу, но ничего не могла рассмотреть в густом тумане. Внезапно ей показалось, будто клубок тумана с плеском упал в воду, и уже через минуту ей на грудь прыгнул совершенно мокрый, но счастливый терьер. Пок даже забыл отряхнуться. Он лизал ей лицо и руки, повизгивая от радости. А за пеленой тумана уже возник новый силуэт: каноэ и сидящий в нем человек.

— Алекс! Алекс, это правда ты? Я верила, я знала, что так будет…

Новая серия схваток не позволила ей договорить.

— Джосс! — Он рухнул возле нее на колени и прижал к себе. — Что? Что с тобой?

— Ничего… страшного. Это схватки… ребенок уже идет…

Алекс, бледный как мел, трясущимися руками уложил ее на грубое подобие лежанки, устроенное ею возле костра.

— Как это ничего?! Да ведь ты… Ты не можешь делать это одна, без помощи! — растерянно бормотал он.

Схватки немного ослабли, Джосс перевела дыхание и рассмеялась.

— Но я уже не одна, Алекс!

— Чтобы я… чтобы ты… то есть мы…

— Вот именно — мы с тобой! И учти: у нас нет времени на мужской вариант кокетства и закатывание глаз! — твердо добавила она, безжалостно лишая его возможности сидеть, ничего не делая, как и положено добропорядочному джентльмену, собирающемуся стать отцом.

Он обвел взглядом стоянку. Заряженное ружье Бейкера стояло наготове, прислоненное к стволу дерева. На разостланном одеяле лежали чистые тряпки и нож.

— Где ты все это раздобыла?

— В каноэ у Кента. Он мертв, — как ни в чем не бывало сообщила Джосс. — Он нас выследил.

— Вас?

Ей пришлось вкратце рассказать, как Сибил уговорила ее бежать и даже сама заплатила старику французу, чтобы тот был у Джосс проводником.

— Она нас обманула. Она отправила за нами Кента, чтобы избавиться от нас и замести следы.

— Значит, это Кент убил француза?

Джосс кивнула и описала стычку, в которой погиб Кент. Она чувствовала, что приближается новая серия схваток, и поспешила закончить рассказ:

— А потом я нашла эту поляну. Здесь сухо и достаточно высоко, чтобы не бояться аллигаторов. Я перенесла сюда припасы из каноэ и развела огонь.

Алекс покачал головой и улыбнулся, хотя сердце его сжималось от страха.

— Джоселин Блэкторн, вы чертовски выдающаяся женщина! — воскликнул он, не скрывая своего восхищения. Внезапно она стала дышать глубоко и часто. Алекс так остро почувствовал ее боль, что сам с трудом удержался на ногах.

Как только схватка ослабла, она похлопала его по руке и утешила:

— Не бойся, все идет как положено. Мне следовало еще утром догадаться, отчего так ломит поясницу, но я слишком волновалась из-за побега.

— А ты уверена, что Кент ничего не повредил… ну, когда вы с ним боролись…

— Да, я уверена. В конце концов, разве я зря приняла столько родов в больнице? Ребенок совершенно здоров. — И она добавила, смущенно отводя глаза: — Я могла назвать день родов с точностью до двух недель!

Алексу не требовалось пояснять, что это значит. Ведь они были близки всего два раза, когда он ночевал в Коуэте, с промежутком примерно в две недели. Ему все еще было тревожно, однако уверенность Джосс помогла ему взять себя в руки. Даже Пок притих и улегся возле хозяйки, не спуская с нее восхищенных глаз.

— Ты у меня обо всем подумала! И что я должен теперь делать? Ты только объясни, и я все сделаю! — пообещал он, от души надеясь, что ему действительно удастся справиться со всеми неведомыми трудностями, связанными с появлением на свет его ребенка.

— В основном сейчас трудится мать-природа, и лучше ей не мешать, но мне будет намного легче знать, что ты рядом. Держи меня за руку и говори о чем-нибудь, когда нет схваток… — Схватки тут же начались, словно мать-природа услышала ее слова, и Джосс подумала: «Алекс, скажи мне, что любишь меня!»

То и дело вздыхая, он стал гладить ее по лбу свободной рукой, стараясь не обращать внимания на то, с каким отчаянием она сжимает его вторую руку, когда усиливаются схватки. Он был слишком напуган, чтобы вспомнить одну простую вещь, о которой мечтал сказать Джосс все эти месяцы. И вместо этого принялся описывать все, чем занимался после ее похищения, и как он получил письмо, когда все ее похоронили. Затем Алекс описал свое путешествие до бухты Мобил и встречу с Сибил Чемберлен.

— Ты правда засунул ей в рот кляп, связал и спрятал на кровати под одеялом? — Она не выдержала и хихикнула, представив эту спесивую воображалу в столь жалком положении: исходящую потом, с выпученными от ярости глазами.

— Иначе она непременно подняла бы тревогу. Мне нужно было время, чтобы уйти от ищеек, которых она обязательно на меня натравит. — И Джосс, и Алекс были так поглощены друг другом, что не обратили внимания на глухое рычание Пока. — Без Пока я ни за что не нашел бы тебя в этом лабиринте. Сомневаюсь, что у кого-то может быть такое же чутье и нас сумеют выследить.

— И напрасно сомневаешься, Блэкторн! Это тем более обидно после всех передряг, через которые вы прошли, чтобы соединиться! Ах, как трогательно! Папуля и мамуля ждут появления на свет их первенца!

Не прекращая паясничать, сэр Руперт Чемберлен вышел на свет от костра. В тени за его спиной маячил разведчик из племени Красных Дубинок. Оба были вооружены. Индеец навел свое ружье на Алекса. А дуло дуэльного пистолета полковника смотрело прямо в живот Джосс.

— У меня такой богатый выбор… прикончить ее сию же минуту или дать вам пожить еще немножко, чтобы увидеть, как я сперва удавлю вашего ублюдка?


Глава 24


Пок рычал все громче по мере того, как Чемберлен подходил к костру. Алекс поспешил оттолкнуть терьера, пока кто-то из негодяев его не пристрелил. Он не мог драться, рискуя потерять Джосс. Она и так была едва жива!

— Твоя жена сказала, что ты собрался воспитать моего ребенка в ненависти к моему имени, — сказал Алекс, медленно выпрямляясь и стараясь загородить собой Джосс.

— Ах, мой дорогой, увы, это было до того, как ты оказал нам любезность и сам полез в ловушку! Обрати внимание на моего спутника! Это милый парень — Танцующий-с-Дьяволом. Он из племени Красных Дубинок, а значит — твой кровный враг. Говорят, он чрезвычайно изобретателен по части пыток! — злорадно добавил полковник.

— Нет, ты не посмеешь… — отчаянный крик Джосс прервался из-за сильнейшей схватки. Кажется, ребенок вот-вот появится. Но что она может сделать? Как помешать этому бешеному псу расправиться с ее ребенком или с мужем? Пок увидел, как она отчаянно стискивает край одеяла, и стал лизать ей руки, чтобы утешить. Зачем Алекс встал так близко? Она должна видеть, что происходит!

Джосс кое-как уселась на своем ложе, и Чемберлен заглянул через плечо Алекса, любуясь ее искаженным от ужаса лицом. Эта короткая доля секунды дала ее мужу драгоценный шанс. С громким криком: «Пок, вперед!» — он кинулся на полковника и выбил у него из руки пистолет, разрядившийся в воздух. Пуля ушла куда-то в темноту, никому не причинив вреда. Двое мужчин сцепились друг с другом и покатились по земле, тогда как Пок, словно молния, ринулся на грудь индейцу. Он налетел так неожиданно, что опрокинул человека на спину. Танцующий-с-Дьяволом выронил свое ружье и попытался достать из ножен кинжал, но он не знал о том, что его противником является прирожденный убийца, прошедший жестокую школу выживания в самых опасных лондонских трущобах. Индеец попытался отшвырнуть от себя терьера, но тот уже подобрался к горлу своего врага и вцепился в него мертвой хваткой.

Алекс с Чемберленом чуть не свалились с берега в реку, но успели отпустить друг друга и вскочить на ноги. У каждого из них было оружие. Алекс выхватил из-за голенища свой мяс-ницкий нож, заслуживший когда-то неодобрение Драмма в Лондоне. Но у полковника в ножнах на спине была спрятана длинная тяжелая кавалерийская сабля.

— Ну что, ублюдок, нам с тобой давно пора закончить это дело, не так ли? — прохрипел он, пока Алекс осторожно кружил возле своего врага, стараясь держаться подальше от сабли.

— Ты уже проиграл мне один раз. Полагаю, будет справедливо дать тебе возможность отыграться. Только боюсь, что без правой руки тебе будет нелегко.

— Ты очень скоро пожалеешь об этих словах, проклятый дикарь! Моя левая рука ничуть не хуже правой и, уж во всяком случае, достаточно хороша, чтобы настрогать тебя ломтями! — Англичанин с яростным ревом ринулся в атаку и рассек противнику плечо.

Из прорехи в рукаве показалась тонкая струйка крови, но Алексу было не до этой царапины. Он слишком тревожился за Джосс, вынужденную быть свидетельницей этой сцены. Если Поку удастся надолго отвлечь индейца, он справится с Чемберленом. Он знал, что не может не победить и что непременно одолеет своего врага. Утроив бдительность, Алекс пустил в ход все искусство драки на ножах, приобретенное за годы выучки у воинов мускоги.

Сабля Чемберлена была намного длиннее его ножа, но проигрывала в маневренности из-за тяжести клинка. Она была хороша в атаке, но проигрывала в защите.

— Шевелись, Чемберлен! Моя горничная и то машет веником проворнее, чем ты! — дразнил Алекс своего противника, высматривая слабые места в его обороне. Чемберлен весьма искусно владел левой рукой, однако временами пытался пускать в ход правую, как будто забывал о своем увечье. Тем не менее он не терял хладнокровия и отвечал Алексу с привычной спесью самоуверенного аристократа:

— Посмотрим, кто из нас горничная, а кто нет! Вот этот самый «веник» сначала отсечет тебе обе руки, а потом перережет глотку! — С этими словами полковник сделал стремительный выпад и ранил Алекса в плечо.

Рана была не настолько глубокой, чтобы вывести из строя руку или заставить выронить нож, но потеря крови могла оказаться фатальной, если поединок не кончится достаточно быстро. Доносившееся до Алекса частое и хриплое дыхание Джосс также подстегивало его решимость прикончить своего врага как можно скорее. Он караулил каждое движение полковника, но в то же время слышал звуки борьбы между Поком и индейским разведчиком.

Отважный пес с рычанием стиснул челюсти, сделал героическое усилие и располосовал глотку Танцующего-с-Дьяволом. Из разодранной артерии фонтаном хлынула кровь. Еще несколько судорожных движений — и индеец испустил дух. Пок еще долго не мог успокоиться и стоял над ним, глухо ворча.

«Нужно оттеснить его на тот край поляны!» — подумал Алекс и стал атаковать полковника с такой яростью, будто позабыл о том, какой длинный у него клинок. Ответ последовал немедленно: сабля задела Блэкторну лицо и прошлась в каком-то дюйме от глаза, но зато и Алексу удался давно задуманный выпад. Он даже не сразу почувствовал, что ранен в щеку: так обрадовал его вид бессильно обвисшей правой руки Чемберлена, залитой кровью. Теперь полковнику трудно будет удержать баланс, орудуя только левой рукой, утяжеленной кавалерийской саблей.

Безумный блеск в глазах Чемберлена сменился животной паникой.

— Черт побери! — завизжал он. — Хватит меня калечить! Я тебе не какая-нибудь безродная собака! Мало тебе того, что ты сделал с моей рукой? — Он отступил на шаг, споткнулся и в тот же миг получил рану в левое плечо.

«Ну давай, еще один шаг!» Пок перестал рычать и застыл неподвижно над поверженным противником, как будто понял замысел Алекса.

В следующую секунду Чемберлен почувствовал, что вот-вот споткнется о тело Танцующего-с-Дьяволом, не выдержал и глянул через плечо. Он тут же понял свою оплошность и с рычанием развернулся, чтобы отбить новую атаку Алекса, но его противник был слишком стремителен. Он ловко нырнул под саблю, ударил полковника в горло и тут же отскочил, уходя от контратаки.

Сабля с глухим стуком упала на землю. Чемберлен закачался и рухнул прямо на труп Танцующего-с-Дьяволом, обливаясь кровью.

— В прошлый раз я поступил так, как советовал Драмм. Но сегодня я сделаю по-своему.

Чемберлен не сдавался, хотя понимал, что смерть уже дышит ему в лицо. Он упрямо пытался поднять саблю, а когда ему это не удалось, закричал:

— Тогда прикончи меня, грязный ублюдок!

— Я уже это сделал, — мрачно процедил Алекс.

Взгляд сэра Руперта Чемберлена остекленел от ужаса, когда он увидел темную вязкую кровь, растекавшуюся по его алому мундиру. Он откинул голову, шумно вздохнул… и отошел в мир иной.

Алекс наконец-то смог вернуться к Джосс, чье сдавленное дыхание напоминало стоны раненого зверя. Вне себя от страха, он рухнул перед ней на колени, вслушиваясь в невнятный шепот:

— Он идет… ребенок… сейчас появится, Алекс. Ты должен принять его… когда увидишь головку… перетянуть пуповину и обрезать ее… Нож Кента… Я прокалила его над костром…

Блэкторн, обмирая от ужаса, старался запомнить ее сбивчивые наставления. Рана в плече сильно кровила. Повинуясь приказу Джосс, он оторвал кусок от ее подола и кое-как наложил тугую повязку. Он не имеет права терять сознание от потери крови до тех пор, пока Джосс нуждается в его помощи. Затем он вымыл руки и вытер их чистой тряпкой.

Пок не отходил от Джосс и следил за ними преданным взглядом, осуществляя моральную поддержку. Алекс был не прочь поменяться с ним местами. Однако именно ему пришлось сидеть у раздвинутых ног Джосс и ждать. Вот появилась маленькая влажная головка, и каким-то чудом все сомнения и страхи, терзавшие Алекса, развеялись сами собой. Ведь это был их ребенок, зачатый в любви, которую он даже не успел распознать. С благоговением и гордостью он взял на руки крошечную дочь, только что покинувшую материнское лоно.

— Такая маленькая и такая прекрасная…— с чувством прошептал Алекс.

Джосс слабо улыбнулась, измученная, но счастливая. Повинуясь ее указаниям, Алекс отдал новорожденную матери, чтобы принять послед.

— Ты ничуть не хуже любой дипломированной сиделки, — заметила она, осторожно гладя нежные волосики на детской макушке.

— Никогда бы не подумал, что я на это способен! — признался он.

— Ты великолепно со всем справился, — заверила Джосс. Они надолго замолкли, неотрывно глядя друг на друга, но громкий крик новорожденной заставил родителей вернуться с небес на землю.

— Ее надо выкупать и запеленать в одну из тех тряпок, — сказала Джосс и добавила: — А потом мы займемся твоими ранами. — Она осторожно коснулась запекшейся раны у Алекса на щеке. — Мне даже зашить ее нечем. А вдруг из-за шрама ты уже не будешь таким красивым?

— Нашла о чем беспокоиться! — хмыкнул он, ловко обтирая влажной тряпкой маленькую дочку. Завернув девочку в пеленку, Алекс спросил: — Как мы ее назовем?

— Я выбрала имя Элайджа для сына, но раз это дочь, то пусть носит имя твоей матери.

— Значит, пусть будет Барбара. Мама давно разглядела то, что я не желал видеть из-за упрямства и слепоты. Ты когда-нибудь простишь меня за эту глупость? — спросил он, наблюдая за тем, как Джосс поднесла дочку к груди. — Я так и не признался, что люблю тебя, Джосс. Я даже не задумывался над этим, пока не стало слишком поздно. Только разлука заставила меня оценить всю силу моей любви.

— Но ты всегда был настроен против брака и семейной жизни… и вдруг обзавелся и женой, и ребенком. Пройдет немного времени, и тебе наскучат эти узы. Не бойся, Алекс, я не стану удерживать тебя силой.

— Я понятия не имел о том, что скоро стану отцом, когда потерял тебя, Джосс. Это было ужасно, невыносимо… черт побери, я как будто увяз в трясине и не мог выбраться! — Он умолк, подбирая нужные слова. — Я очень долго считал тебя погибшей и без конца размышлял над тем, что заставило меня заключить с тобой это дурацкое соглашение и почему я боялся брака. Мои родители так любят друг друга, что если не станет одного, следом за ним уйдет и другой. Я свыкся с этой мыслью еще в детстве. Такая беззаветная любовь в крови у всех мужчин нашего рода, и я попросту испугался. Я не хотел рисковать… пока не встретил тебя.

— И решил, что ничем не рискуешь, заключив соглашение с очкастым чучелом, на которое не позарится ни один мужчина. Поверь, у меня и в мыслях не было устраивать тебе ловушку в ту ночь в Лондоне, — сказала она и поспешила добавить, пока ей хватает отваги: — Понимаешь, у меня был пожар, и из-за дыма и вони я не могла заснуть и решила спуститься… Но у тебя стояла всего одна кровать…

— Но почему ты убежала утром и сделала вид, будто ничего не случилось? — Видимо, он все еще чувствовал себя уязвленным.

— Я не смела посмотреть тебе в глаза. Ни тогда, ни в тот день в Коуэте, когда застала тебя в реке с Водяной Лилией.

— С Водяной Лилией? — искренне удивился он. И тут же все понял при виде того, как боль исказила ее лицо. — Ты увидела нас и подумала, что… что мы…

Теперь настал черед удивляться Джосс.

— Ты хочешь сказать, что она не… что ты не…

— О, она была бы не прочь, но я отверг ее, Джосс. К тому времени я уже понимал, что мне не нужен никто, кроме моей жены.

— А я возвела на тебя напраслину! — Его смущенная улыбка моментально растопила Джосс сердце. — Мне стоило остаться и объясниться с тобой, а я вместо этого сбежала. Мне до сих пор кажется, что я не достойна такого очаровательного мужчины… красивого, как ангел… мой коварный возлюбленный. Возле тебя я выгляжу несчастной серой мышью.

— Серой мышью?! — Он явно растерялся. — Джосс, да ведь ты вскружила голову всем знакомым мужчинам! Когда я увидел тебя на балу у Чичестеров, то просто не поверил своим глазам! Мне даже не снилось, что в мире существует такая красота! Но самое смешное заключается в том, что твоя красота не так уж и важна! — запинаясь, признался он. — Я полюбил тебя не за внешность. Я влюбился в остроумную, ироничную, отважную женщину, которая не боится ничего на свете.

А теперь позволь спросить тебя, Джосс, можешь ли ты простить меня за то, что я так в тебе ошибался? Я боялся, что ты будешь стыдиться моего родства с мускоги, когда побываешь в Коуэте. Это ранило мою гордость, и я обошелся с тобой как последняя свинья. Когда отец рассказал мне о том, что ты учила детей в школе бабушки Чарити, я осознал свою ошибку и восхитился твоей отвагой. Ты всегда умела найти свой путь в жизни — и здесь, и в Лондоне.

Джосс слушала и таяла от восторга. Она открыла Алексу свои объятия со словами:

— Я полюбила тебя всем сердцем в тот же миг, когда ты спас меня от тех негодяев в порту. Ты явился словно ангел… прекрасный и коварный ангел. Разве я могла устоять?

— Я люблю тебя, Джосс, и клянусь, что навсегда забуду о своем коварстве… — прошептал он, гладя ее по щеке.

Но тут же в глубине темных глаз мелькнул лукавый огонек, и Алекс добавил: — Ну, разве что иногда, ненадолго, когда мы будем с тобой вдвоем…

— Смотри, Алекс, не забывай свою клятву! — Она ласково пожала его руку и прикрыла глаза. Еще минута — и Джосс заснула.

— Охраняй ее, Пок, — вполголоса приказал Алекс. Он хотел избавиться от трупов и попросту спихнул их в реку. Затем набрал валежника и добавил его в костер, собираясь всю ночь охранять своих близких. Несмотря на усталость и раны, на него наконец-то снизошел душевный покой.


Эпилог


Саванна, 1815 год

Алекс, притопывая от нетерпения, как мальчишка, разглядывал пассажиров на борту шхуны, и Девон следил за сыном со снисходительной улыбкой. Младший Блэкторн потерял покой и сон с того самого дня, как почтальон доставил им короткое письмо из Англии, в котором Элвин Фрэнсис Эдвард Драммонд в весьма высокопарных выражениях сообщал, что решил довериться «мутным водам провидения» и отбывает «в колонии», дабы на месте ознакомиться с состоянием некоей «провинциальной таверны», которую ему повезло выиграть в карты.

Отчаявшись высмотреть изящную фигуру маленького денди в этой несносной толчее, Алекс воскликнул:

— Пропади все пропадом! Да где же он наконец?

И именно в этот момент раздался громкий голос с характерными капризными нотками:

— Смотри под ноги, охламон! Попробуй только уронить мой сундук за борт, и полетишь вслед за ним!

Итак, Драммонд ступил на берег Америки. Ловко орудуя своей тросточкой на манер хлыста, этот достойный джентльмен подгонял трех здоровенных грузчиков, сгибавшихся под тяжестью огромных сундуков.

— Лопни мои глаза, Драмм, как же я соскучился по твоему нытью! — вскричал Алекс, тиская друга в своих медвежьих объятиях. Драмм покраснел от удовольствия, хотя старался скрыть волнение.

— Алекс, ты же мне все кости переломаешь! Поставь меня немедленно на землю! Двум джентльменам неприлично так обниматься — даже в этой глуши!

Блэкторн подчинился и поставил Драмма на ноги. Тот отступил на шаг, окинул Алекса томным взглядом и сказал:

— Хорошо, что мы не виделись только два года, а не три! Боюсь, что после трех лет разлуки ты на радостях переломал бы мне кости! — И он обернулся к стоявшему рядом высокому светловолосому мужчине, безошибочно угадав в нем отца своего друга.

— Позволь познакомить тебя с моим отцом, Девоном Блэкторном! Папа, это достопочтенный Элвин Фрэнсис Эдвард Драммонд.

Девон подал ему руку, и денди поспешил сообщить:

— Для друзей я просто Драмм, сэр!

— Тогда вам придется звать меня Дев, потому что я давно считаю вас близким другом, хотя познакомился с вами только сейчас! Кажется, вам пришлось неоднократно вызволять из беды этого несносного шалопая? — И он с улыбкой кивнул на своего сына. — Мы с женой перед вами в неоплатном долгу!

— Ну что вы, право, сэр… то есть Дев! — покачал головой Драмм. — Мы же друзья! Разве у друзей принято считаться долгами?

— Вот именно, папа! У Драмма с детства нелюбовь к долгам — особенно таким, по которым надо платить! Готов поспорить, что именно благодаря этому его качеству мы и имеем счастье лицезреть его на наших берегах!

Англичанин напыжился и смерил Блэкторна с головы до ног ледяным взглядом.

— Алекс, я считаю это заявление преувеличенным, жестоким и несправедливым… особенно в отношении моего присутствия на этом берегу! Помни, отныне я уважаемый владелец ценной недвижимости! Хей-хо! Кстати, где моя несравненная амазонка и твоя уважаемая матушка?

— С нетерпением ждут тебя дома… и готовят небольшой сюрприз! — ответил Алекс с лукавой улыбкой.


Джосс не отходила от окна и первая заметила трех мужчин, оживленно жестикулировавших на ходу и хохотавших при этом на всю округу.

— Мальчишки, — прошептала она. — Настоящие мальчишки!

— Не забывай об этом, моя милая! — сказала Барбара. — Они никогда не повзрослеют — даже в старости!

Женщины чинно спускались по лестнице, тогда как Пок протиснулся между ними, кубарем скатился в холл и первым поприветствовал гостя в качестве полноправного члена семейства Блэкторнов.

— Приветствую тебя, мой блохастый друг! Искренне рад, что тебя не съели крокодилы!

— Аллигаторы, Драмм, аллигаторы! Крокодилы живут в Африке! — уточнила Джосс, широко улыбаясь.

Денди вздрогнул при звуке ее голоса и поднял глаза. Томная улыбка на его лице сменилась растерянной гримасой. Он видел перед собой воздушное создание в шикарном туалете из светлого муслина. Густые волосы Джосс, отливавшие золотом в солнечных лучах, были уложены в высокую прическу, и на ней не было… очков!

— Джоселин?! Джосс, неужели это вы?! Боже мой, милая, вы же настоящая красавица! И ваши глаза… уж не случилось ли что-то… я имел в виду ваши очки…

— Дорогой Драмм, — с улыбкой ответила Джосс, — это долгая история, и у нас еще будет время все обсудить. А сначала я хотела бы вас кое с кем познакомить!

Пока Драмм тепло приветствовал Барбару-старшую, няня принесла из детской шумливую озорную малышку, и мать взяла ее па руки, чтобы представить друг другу Барбару-младшую и Драмма.

— Элвин Фрэнсис Эдвард Драммонд, позвольте познакомить вас с Барбарой Драммонд Блэкторн, вашей крестной дочерью!

— Я… — пролепетал Драмм, позабывший даже о чудесном превращении Джосс. — Я… ее…

— Крестный! — закончила за него Барбара.

— Мне пришлось заменить вас на крестинах, но в метрике и в церковной книге записано ваше имя, — объяснил Дев.

— А ну-ка, послушайте! — предложила Джосс. — Она болтает не хуже взрослых! — Она ткнула пальцем в Драмма и сказала: — Это Драмм! Драмм!

— Дам! Дам! — залопотала малышка, болтая ножками и пуская пузыри.

Маленький денди был тронут до слез. Он взял свою крестницу на руки и пошел вместе со всеми в гостиную, ступая так осторожно, словно нес хрустальную вазу.

— Если так пойдет и дальше, я и сам не замечу, как стану колонистом! — заметил он. — Теперь, кроме таверны, у меня есть еще и крестная дочь! Кто, кроме меня, будет о них заботиться?..


notes


Примечания


1


Британцы, не простившие американцам победы в Войне за независимость, предпочитали по-прежнему презрительно именовать их дикарями и колонистами.


2


Гедонизм — философское учение, согласно которому целью жизни является исключительно получение удовольствий.


3


19 октября 1781 г. британская армия под командованием лорда Корнуоллиса потерпела поражение. Это было последнее сражение в Войне за независимость, принесшее победу американцам.


4


Тори (консерваторы) и виги (либералы) — две противоборствующие партии в английском парламенте.


5


Имеется в виду мирный договор между конгрессом США и английским правительством, подписанный в 1783 году, после победы американской армии в Войне за независимость.


6


Крик — creek (англ. амер.) — приток, ручей.