Виконт из Техаса
Ширл Хенке








Дикарь, не имеющий представления о светских приличиях и никогда не бывавший в высшем обществе, — таково первое впечатление очаровательной учительницы Сабрины Эджуотер от приехавшего из далекого Техаса Джошуа Кантрелла, неожиданно унаследовавшего титул виконта.

И из этого человека ей предстоит сделать истинного английского джентльмена?!

Сабрина вне себя от ужаса. Более того, она начинает понимать, что «техасский виконт» испытывает к ней не почтение ученика, а пылкую, чувственную страсть мужчины, готового любой ценой завладеть женщиной своей мечты…






Ширл Хенке

Виконт из Техаса





Глава 1


— Почему вы в таком виде, капитан Кантрелл? Где ваша военная форма?

Теодор Рузвельт учинял сокрушительный разнос полуголому офицеру, стоявшему перед ним навытяжку возле кровати, в которой, прикрывшись до подбородка рваной простыней, лежала молодая брюнетка с растрепанными волосами.

Все военное снаряжение Джошуа Кантрелла в тот момент состояло из шестизарядного «кольта», зажатого в правой руке. Он тут же опустил оружие дулом вниз. Так требовалось по уставу, за четким исполнением которого следили агенты спецслужб при армейских подразделениях в Техасе. Жестом Рузвельт приказал им удалиться.

Трудно сказать, кто из оставшихся в комнате пришел в.большее замешательство — капитан Кантрелл или его бывший командир, перед которым он сейчас стоял, не смея пошевелиться. Что же касается Сиси, подруги капитана на этот вечер, то она не чувствовала ни малейшего стыда, ибо уже давно работала в одном из местных борделей. Кроме того, Сиси даже не догадывалась, что стоявший перед ней и капитаном суровый мужчина — не кто иной, как президент Соединенных Штатов Америки, принесший присягу всего несколько недель назад, после убийства Уильяма Мак-Кинли, ранее занимавшего этот высший в стране пост. Впрочем, Рузвельта скорее всего это вполне устраивало. Именно в целях сохранения секретности он заранее повелел всем своим сопровождающим титуловать его не иначе как «полковник». Знал об этом и капитан Кантрелл.

— Извините, господин полковник, — сказал он, — но поскольку я не был готов к вашему визиту, то позвольте мне хоть сейчас, в вашем присутствии, одеться и принять приличный вид!

— Во-первых, попросите, пожалуйста, молодую даму выйти из комнаты, — строго приказал Рузвельт.

При этом он галантно отвернулся от Сиси, давая ей возможность спокойно вылезти из-под простыни и облачиться в шелковое платье пурпурного цвета, валявшееся на полу рядом с ее корсетом и военной формой капитана Кантрелла.

Пока совершалась процедура одевания, цвет лица президента Соединенных Штатов от смущения превратился из красного в бордово-пурпурный. Жрица же любви беззастенчиво посмотрела на капитана, видимо, ожидая от него чего-то. Кантрелл угадал значение этого взгляда и поспешил успокоить Сиси:

— Я расплачусь с вами, дорогая!

Он пошарил в кармане и, вытащив синюю банкноту, засунул ее за корсет на груди девушки. Сиси недовольно поморщилась, круто повернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью и отпустив по-испански какое-то ругательство.

Пока Джошуа одевался, полковник нервно ходил из угла в угол по комнате, брезгливо морщась при взгляде на грязный ковер.

— Чем я обязан высокой чести видеть вас здесь, господин президент? — спросил Джошуа, натягивая сапоги.

— Я, кажется, просил всех, и вас тоже, называть меня просто полковником. Сколько раз прикажете повторять?

— Полагаю, что все это произошло совершенно неожиданно. Какой-то сумасшедший застрелил президента Мак-Кинли, и губернатор Нью-Йорка вдруг становится первым человеком в стране. Скажите, а вы сами думали, что будете им?

— Я не исключал подобной возможности. Вплоть до последнего месяца и при ужасных обстоятельствах, связанных с убийством Мак-Кинли. Вы, верно, уже обратили внимание на конных охранников, которые меня сопровождают? — Рузвельт кивнул в сторону закрытой двери. — Черт побери, до чего же это неприятно! Как будто я не сумею обезопасить себя и без их помощи!

Он расстегнул пиджак и продемонстрировал капитану аккуратно вшитый внутренний карман, из которого выглядывала рукоятка крупнокалиберного револьвера самого последнего образца.

— Возможно, эти новые охранники совсем не плохая идея, — пожал плечами капитан. — Причем прекрасно и детально рассчитанная. Между прочим, в ближайшую субботу вы могли бы найти более безопасное место, нежели Форт-Уэрт. Поверьте, я говорю это не потому, что не рад вас видеть! Просто меня несколько удивляет такая неосторожность.

— И доставляет кое-какие неудобства, не так ли? — ядовито заметил Рузвельт. — Кстати, примите мои извинения за ту девицу, которую я спугнул своим вторжением!

— Мы оба знаем, что Сиси — далеко не светская дама. Потому-то вы извинились передо мной, а не перед ней. Ваше пуританство, характерное для янки, дает о себе знать, сэр!

На лице Джошуа появилась саркастическая улыбка неисправимого грешника. Ведь не впервые бывший командир, известный своим красноречием приверженец епископальной церкви и ревностный поборник нерушимости семейного очага, уличал своего подчиненного в аморальном поведении.

— Естественно, вы меня осуждаете, полковник! — вздохнул Кантрелл. — Но что бы вы хотели увидеть? Ведь в отличие от вас я вырос именно в такой обстановке. И это для меня нечто вроде родного дома.

— Допускаю, что вы воспитывались в далеко не богатой семье, капитан. Но поймите меня правильно, теперь вы становитесь виконтом! А потому должны научиться вести себя согласно существующему этикету!

Не обратив внимания на высказывание президента о его воспитании и происхождении, чего бы Джошуа не простил никому другому, он спросил:

— Черт побери, как вы узнали об этом?

— Видите ли, капитан, наверное, вы догадываетесь, что у президента Соединенных Штатов есть кое-какие возможности получать самую разнообразную информацию. И не обязательно из разведывательных источников. Отец Спринги был старинным другом вашего престарелого дядюшки. Он-то и сообщил ему, а заодно и мне, о вашем отказе от предполагаемого наследства.

— А Спринги рассказал вам о причине моего отказа? О том, что это было реакцией на публикацию в газетах клеветнических статей в мой адрес, инспирированных неким графом Гамильтоном?

— Хамблтоном, — поправил капитана Рузвельт. — Его титул — граф Хамблтон, виконт Уэсли. И это очень почетный титул, который со временем должен перейти к вам.

— При всем уважении к столь громкому титулу я не смогу его принять! — с некоторым вызовом ответил Джошуа. — Впрочем, как и вообще принять что бы то ни было…

— Почему же?

— Потому что я никакой не виконт, а простой техасец.

— Но ведь лорд Хамблтон — глава семьи Кантрелл, а вы — его внучатый племянник и единственный наследник. Поэтому ваш прямой долг — ехать в Англию. Боже мой, неужели вы не понимаете, какие возможности это перед вами открывает? Вы никогда не знали, кто ваши родители. Теперь же у вас появился кровный родственник, который к тому же сам искал вас уже больше двадцати лет!

— За последние двадцать лет я не сделал ничего очень уж плохого по своей инициативе и без чьей-либо помощи, — отчужденно ответил Джошуа.

— Знаю, — грустно хмыкнул Рузвельт. — Когда я разорился на продаже скота в Дакоте, вы нажили огромное состояние здесь, в Техасе. Известность среди политической элиты этого штата в конце концов помогла агентам графа вас разыскать. И если бы вы захотели, то вполне могли сами стать губернатором.

— Время, проведенное в коридорах законодательной власти, навсегда отравило во мне желание заниматься политикой, — холодно заявил Кантрелл. — Что же касается сего «благородного» бизнеса, то для семейства Кантрелл оно отнюдь не внове. Я, правда, далеко не уверен, что сам рожден для него. К тому же Гертье и ее девчонки, видимо, расхватали все свидетельства об этом сразу же после смерти матери.

— В таком случае как вы объясните кольцо на своей руке? — спросил президент, указывая взглядом на блестевшее на пальце капитана золотое кольцо с мелко выгравированным на нем гербом. Джошуа стал носить его, как только пальцы окрепли и оно уже не могло соскользнуть. — Я вижу на нем фамильный герб Хамблтонов.

— Наверное, одна из девчонок Гертье купила его на каком-нибудь рынке и сохранила для меня, — равнодушно ответил Кантрелл.

Что-то не очень верится! Скорее всего вы просто боитесь. Опасаетесь, что вам не воздадут должного. И носите столь дорогое кольцо, чтобы набить себе цену в глазах окружающих.

— Я уже показал, чего стою, в двадцать семь лет, — ощетинился Кантрелл, — когда заработал свой первый миллион на продаже скота. И вы, как никто другой в этом мире, отлично знаете, что я не робкого десятка!

— Знаю, вы не боитесь испанских пуль. У меня никогда не было сомнений в вашей храбрости под неприятельским огнем. Но вы трепещете при мысли о встрече с восьмидесятилетним стариком. Человеком, который тщательно проследил все эпизоды вашей жизни. И убедился, что вы — его наследник!

— А если даже и так? Почему я непременно должен плыть через Атлантику в Англию? Тем более что подвержен морской болезни. Меня же просто-таки выворачивало наизнанку, когда мы плыли на Кубу и начался невесть откуда налетевший ураган! Кроме того, у меня есть выгодный бизнес в Форт-Уэрте. Я не хочу его бросать, поскольку не знаю, что найду в Англии. И никак не могу понять, полковник, почему вас так заботит, сделаюсь ли я графом, виконтом или еще дьявол знает кем? Мне кажется, что у вас, как президента страны, найдутся дела куда поважнее!

Рузвельт прокашлялся и вновь принялся ходить взад-вперед по комнате. Проходя в очередной раз мимо Кантрелла, он на мгновение остановился.

— Подобная дискуссия должна непременно сопровождаться солидной выпивкой! — усмехнулся он.

Быстро подойдя к двери, президент распахнул ее и крикнул ожидавшим в холле охранникам:

— Мистер Шейн, принесите нам, пожалуйста, два холодных пива! Или вы предпочли бы чего-нибудь покрепче, капитан? Как называлась та отрава, которую вы притащили с собой в тренировочный лагерь Сан-Антонио?

— «Кто убил Джона». Это виски, напоминающее бурбон. Бармен знает!

Шейн бросился выполнять приказ. Капитан же с ухмылкой посмотрел на президента:

— При вашем обычном воздержании, полковник, этот напиток будет как раз то, что нужно! А теперь скажите мне, привлекли ли вы в президентскую команду свою британскую подружку Сесиль Спринг Райе? И как намерены поступить с нынешним государственным секретарем, убежденным англофилом Джоном Хеем?

Рузвельт откинул назад голову и, осветив комнату блеском своих ослепительно белых зубов, громко расхохотался:

— Браво, капитан! Для человека, делающего вид, будто ему абсолютно безразлично все, что происходит за пределами его бескрайних владений в Техасе, вы знаете немало о сегодняшних политических деятелях в Вашингтоне.

— Но кто-то все-таки должен следить за курятником, чтобы респуб… простите — лисы — не разворовали цыплят! — угрюмо парировал Джошуа.

Рузвельт покачал головой и с упреком сказал:

— Увы! Я и забыл, что имею дело с неисправимо невежественным демократом!

— Но надеюсь, вы приехали не для того, чтобы перетащить меня к республиканцам!

Президент шумно вздохнул и снова принялся ходить из угла в угол.

— Нет, я не собираюсь этого делать и приехал не для того. Хотя и считаю ваши политические приоритеты достойными сожаления. Но вы все же можете приносить пользу стране другим, не совсем обычным способом.

Кантрелл с подозрением посмотрел на Рузвельта. Инстинкт призывал капитана к осмотрительности. В тоне президента его что-то насторожило.

— Каким конкретно?

— Вам известно, что в настоящий момент Великобритания и Япония ведут переговоры о создании военного союза? Думаю, что нет!

— Но мне представляется, что подобный союз мог бы принести пользу не только Англии с Японией, но и Америке, — возразил Джошуа.

В дверь постучали. Кантрелл приоткрыл ее и принял из руки Шейна бутылку. Привычным движением выбив пробку, он сделал большой глоток и снова взглянул на президента:

— Не сомневаюсь, что ваше внимание к этому району объясняется растущими интересами русского царя в Китае.

Вы в высшей степени проницательны, капитан! Действительно, поскольку русские уже почти закончили строительство Транссибирской железной дороги, они получают реальную возможность перебросить войска из Москвы во Владивосток значительно быстрее, нежели Лондон и Токио сумеют создать боевой ударный кулак в том регионе. Россия давно разрабатывала планы установления своего контроля на востоке Азиатского континента, чтобы угрожать интересам Англии в Индии, уже не говоря о Гонконге, а нам — на Филиппинах.

— А также создавать проблемы разным державам в их торговле с Китаем, не так ли? — задал риторический вопрос Джошуа. — Но если Америка сможет катко повлиять на Японию, то последняя получит шансы стать в некоторой степени противовесом России в этом районе.

Рузвельт налил виски в стакан Джошуа. Но тот жестом отказался, поскольку уже давно не притрагивался ни к одному крепкому напитку, предпочитая пиво. Президент понимающе кивнул и продолжил излагать свои мысли:

— Мы можем влиять на Японию. Недавно я был в Гарварде с отличным парнем — японцем Кентаро Канеко. Он занимает видное положение в Верховном суде Японии. Из бесед с ним я понял, какие цели преследует его страна на Дальнем Востоке. И убедился, что они во многом совпадают с нашими. А также — с английскими.

— Какое это все имеет отношение ко мне? — уже раздраженно спросил Джошуа.

Он понимал, что не просто так Рузвельт пересек чуть не полстраны и оказался здесь уже через несколько недель после своей инаугурации. Что-то за этим, несомненно, скрывалось.

— В Лондоне русские затеяли интригу с целью сорвать англо-японские переговоры. Пытались даже убить японского министра Хаяси. Заговор раскрыли, но если последуют новые, то это может закончиться провалом возможной сделки.

— Ну так пусть подобными проблемами займется министр Солсбери! Хотя он и слывет неуклюжим увальнем в дипломатии.

Рузвельт усмехнулся:

— Я видел, как вы работали на Кубе. И уверен, что подойдете для этого дела, как никто другой!

— Для какого дела?

Джошуа подался вперед на стуле, всем своим видом демонстрируя, что готов с полным вниманием слушать все, что президент намерен ему сказать.

Рузвельт помолчал и, тоже подвинув свой стул вплотную к столу, некоторое время внимательно смотрел в глаза капитана через толстые стекла очков.

— Скажу вам по секрету, что в это дело вроде бы готов впутаться один из членов английской королевской семьи.

— Кто именно?

— Джордж Кларенс. Второй сын Леопольда — брата короля Эдуарда.

— У него что, есть связи с Россией?

— Есть. Через русскую любовницу. Джошуа присвистнул.

— Ничего себе, — усмехнулся Рузвельт, — а?!

— Да! Любопытно! Но мне-то зачем во все это влезать? Я ведь почти не занимался политикой. А уж большой — так и подавно! И вряд ли смогу быть там чем-то полезен, полковник! Право, ваши друзья всегда посмеивались надо мной! Говорили, будто единственное, что я умею делать, так это прилично говорить по-английски. По-русски же я и двух слов связать не могу!

— Но вы ведь очень хорошо объясняетесь на испанском.

— Какая сейчас от этого польза?

— Ошибаетесь! Или вы забыли, как, переодевшись в форму испанского солдата, пробрались в Сантьяго и добыли там ценнейшие сведения о численности неприятельских войск? Я уже тогда понял, что вы просто рождены для того, чтобы стать профессиональным разведчиком!

Джошуа против воли улыбнулся.

— Тогда мне пришлось постоянно прикрывать левой рукой дырку от пули на мундире, чтобы никто не догадался о моем участии в сражениях. К тому же мне очень помогло владение испанским языком. За все время ни разу никто не заподозрил во мне иностранца!

Джошуа помолчал несколько секунд и, глядя в глаза президента, усмехнулся:

— Итак, похоже, теперь вы решили предложить мне шпионить в пользу англичан?

Рузвельт понял, что, несмотря на форму произнесенной Кантреллом фразы, никакого вопроса в ней не содержалось. Поэтому согласно кивнул и добавил:

— А также в пользу Соединенных Штатов. Видите ли, с окончанием последней войны у нас появились очень серьезные интересы в Тихоокеанском регионе. Я знаю, что вы никогда не уклонялись от выполнения своего долга.

Кантрелл отлично понимал, что ведет безнадежную игру. Теодор Рузвельт был накануне покорения очередной политической высоты в своей жизни. И горе тому, кто осмелится встать на его пути!

Джошуа тяжело вздохнул. Однако, прежде чем начать обсуждение условий, президент тряхнул головой и совершенно неожиданно вернулся к прежней теме разговора:

— Лорд Хамблтон — ваш единственный ближайший родственник. Ему уже восемьдесят лет, и со здоровьем становится все хуже. Иначе он непременно сам бы приехал в Техас, чтобы убедить вас стать его наследником. По словам Спринги, он старый английский аристократ, достойный глубокого уважения. И я думаю, что вам не следует упускать такого прекрасного случая сделаться виконтом. Только прекратите относиться с опаской к этому почтенному джентльмену!

Новый натиск президента ожесточил Кантрелла. Взгляд его сделался колючим, все мышцы напряглись, как если бы он готовился броситься на Рузвельта.

— Я не боюсь никаких старцев, полковник! — проговорил он сквозь зубы, с трудом сдерживая растущее негодование. — Меня абсолютно не интересует, что он ест на завтрак, на обед и на ужин. Даже если он каждое утро поедает целого быка! Какое мне до этого дело? Хорошо! Если речь идет о безопасности, то я постараюсь схватить наемных убийц, которые, видимо, ждут подходящего часа, чтобы совершить преступление, а до тех пор прячутся в Англии!

— Великолепно! Мне остается лишь познакомить вас с некоторыми деталями дела, полученными на днях госсекретарем Хеем от английского посла в Вашингтоне…

…Джошуа Кантрелл, в скором будущем седьмой виконт Уэсли и наследник всего состояния графа Хамблтона, выпил до дна стакан отменного виски и принялся обдумывать все то, о чем только что говорил президент Теодор Рузвельт. Он был уже готов согласиться поехать в Англию. Но не оставаться там после завершения предполагаемого дела…




Спустя некоторое время. Лондон

— Сабрина! — умолял свою кузину Эдмунд Уислдаун. — Ты должна непременно помочь мне! Это самая лучшая должность, о которой я мог только мечтать! И теперь прокляну себя, если упущу ее!

Смертельно бледный и донельзя тощий молодой человек простирал к ней обе руки и готов был, если потребуется, даже пасть на колени. Мисс Сабрина Эджуотер гордо восседала на краешке порядком ободранного старинного стула в своей скромной гостиной. Конечно, она хотела бы стать хозяйкой просторного салона, обставленного самой модной мебелью. Но по причине мизерности своих доходов не могла себе этого позволить. А тут еще приплелся ее дорогой беспомощный Эдмунд, уже в который раз попавший в финансовую катастрофу и умоляющий одолжить ему по возможности хоть немного денег.

— Если бы ты видела, какими глазами он смотрел на мой старый, изношенный костюм, когда я пришел к нему наниматься клерком! А портной отказался выдать мне уже готовый костюм до тех пор, пока я не заплачу за предыдущий! Я же буду при деньгах не раньше следующей пятницы, когда его сиятельство обычно выдает мне заработную плату за ту мерзкую дешевую работенку, которую я для него делаю. При этом лорд Хамблтон предупредил меня, что уволит без выходного пособия, если еще раз увидит в этом, с позволения сказать, костюме.

Сабрина тяжело вздохнула, глядя на отчаявшегося кузена, с трудом сдерживающего слезы. Он всегда был очень эмоциональным юношей, тоненьким, как тростинка, которого вечно третировали в школе другие ребята. В семь лет Эдмунд лишился родителей, и его приютила семья Эджуотер. Сабрине тогда было четырнадцать лет, и она сама назначила себя его защитницей и покровительницей.

Как старшая дочь в большом выводке сквайра Эджуотера, она была его любимицей. Он часто с нежностью называл ее сержантом и надсмотрщиком. Действительно, все остальные братья и сестры Сабрины подчинялись ей беспрекословно. Да и вообще дисциплина в доме благодаря строгости «сержанта» была образцовой. Но при этом Сабрина понимала, что к сироте Эдмунду надо относиться с особым вниманием и лаской.

— И сколько же портной запросил с тебя за новый костюм? — спросила его Сабрина.

— Пять фунтов! — с испугом прошептал Эдмунд. Сабрина так и подскочила на стуле:

— Что-о?! Пять фунтов! Из чего он шил этот костюм, из шерсти или из золота?!

— Гм… Видишь ли, я просил его сшить что-то вроде выходной тройки.

— Пусть так! Но я все же напишу ему рекламацию за столь непомерную цену! — раздраженно ответила Сабрина.

Лицо Эдмунда на миг просветлело. Но тут же снова приняло унылое выражение.

— Боже, я чуть не забыл! В одиннадцать часов по приказу лорда Хамблтона я должен встретить корабль из Америки, на котором прибывает наследник его сиятельства мистер Кантрелл! Поэтому должен быть хорошо одетым. Но если портной не получит плату за прошлую работу, он не выдаст мне нового костюма, и я не смогу достойно встретить гостя. Надо немедленно расплатиться с ним.

— Почему же ты молчал до последней минуты? — упрекнула его Сабрина.

Глаза Эдмунда растерянно забегали.

— Я надеялся занять нужную сумму у друзей, но никого из них не оказалось дома.

— Тогда я просто не знаю, что делать!

— Успокойся! Я нашел у себя в кармане подписанный тобой чек. Давай поступим так: ты берешь экипаж графа и едешь встречать наследника. Я же тем временем меняю чек на наличные, несусь к портному, выручаю костюм и еду в нем к его сиятельству. Мистер Кантрелл к тому времени уже тоже будет там. Надеюсь, все останутся довольны! Наследник вряд ли будет в претензии за то, что его встретила очаровательная молодая девушка, а не я!

— Но, Эдмунд, удобно ли мне встречать наследника графа?

— Ой, не говори глупостей! В отличие от меня ты уже имела дело с американцами. Правда, как я слышал, они в большинстве своем довольно странные люди.

— Мои контакты с американцами были очень редкими. Леди Рашкрофт предложила мне поработать наставницей юной подруги ее внучки. Самое баронессу я видела всего несколько раз. И лишь когда ей пришло в голову интервьюировать меня по поводу ситуации в стране. Тогда она еще не могла толком решить, как себя здесь вести. Кстати, разговор с ней оказался не таким уж скучным!

— Вот видишь! Ты знаешь, как себя держать и что делать. Вознице же известно название корабля и у какого причала он обычно швартуется. Наследника зовут Джошуа Кантрелл. Очень скоро он станет виконтом Уэсли.

Эдмунд вытащил из кармана листок бумаги с указанием названия корабля, имени ожидаемого гостя и времени прибытия в порт. Так же подробно описывалась его внешность.

— Здесь все данные. А теперь не теряй зря времени, садись в экипаж графа и поезжай!

— Тогда я бегу переодеваться! Согласись, что мне тоже надо прилично выглядеть перед наследником его сиятельства!

Пристань, что на левом берегу Темзы близ главного лондонского моста, ломилась от толпы и товаров, привезенных буквально со всех частей света. Достаточно было понаблюдать за торжественным, как на параде, шествием индусов из конца в конец причала, толкавших перед собой тележки со всякой всячиной, за чернокожими африканцами, выстроившимися вдоль пирса и предлагавшими традиционные изделия из слоновой кости, или за почтительно раскланивавшимися направо-налево китайцами, чтобы понять, насколько широко по всему миру распространилась Британская империя. Воздух наполняли ароматы специй из Индии и Цейлона, одурманивал запах турецкого и арабского кофе. Все это перемешивалось с едким дымом из труб предприятий, расположенных поблизости.

Сабрина редко бывала в этой части города. Не в последнюю очередь и потому, что там ее всегда охватывал безотчетный страх. Но в то же время ее поражали контрасты между богатством и бедностью, особенно бросавшиеся в глаза именно здесь.

Подъехав к пристани, она долго пробиралась через галдящую толпу и чуть не опоздала к прибытию корабля. Но все, слава Богу, обошлось благополучно. Корабль тоже где-то задержался и пришвартовался к пирсу позже, чем было положено по расписанию.

Сабрина внимательно изучала каждого мужчину, спускавшегося по сходням. В записке, врученной ей в последнюю минуту Эдмундом, говорилось о молодом джентльмене высокого роста, черноволосом и с зелеными глазами. Кроме того, у него на руке должно быть кольцо с печаткой Хамблтонов. Но уже все пассажиры спустились на пристань, а ни одного человека, отвечающего этим приметам, Сабрина не увидела.

Она невольно подумала о том, что его сиятельство, верно, был прав, пригрозив Эдмунду увольнением. Ибо похоже, что описание внешности его наследника в записке не соответствовало действительности.

Пробравшись снова через толпу пассажиров и встречающих, Сабрина наконец увидела похожего мужчину, стоявшего на берегу и выяснявшего отношения с какой-то плохо одетой женщиной и мужчиной, чье лицо было все в крови. Присмотревшись, Сабрина поняла, что первый и есть Кантрелл.

— Отпустите эту девушку! — кричал Джошуа на окровавленного мужчину, которому, видимо, сам и нанес удар в лицо.

— Кто ты такой? Кто позволил тебе встревать в чужие дела, да еще и драться?! — истошно вопил пострадавший, хватая за руку девушку, в которой сразу можно было угадать портовую проститутку. — Эта девчонка не принадлежит тебе! Ты за нее не платил!

Он выплюнул два выбитых зуба. Но по взбешенному выражению лица Джошуа было видно, что тот не собирается этим ограничиться и намерен оставить несчастного вообще без челюсти.

— Ты бил ее! — гневно рычал Джошуа, хотя и сознавал, что этот скандал привлекает всеобщее внимание и вокруг них уже стала собираться толпа. — А я прибыл оттуда, где ни один мужчина не позволит себе ударить женщину!

— Тогда отправляйся туда, откуда приехал! — прохрипел из толпы тощий маленький мужичонка с перекошенным носом. — Эта девчонка промышляет у порта. А вообще-то она дочка местного проповедника.

Джошуа с горечью посмотрел на избитого им мужчину:

— Оставь девушку! Я заплачу за ее услуги!

Он было полез в свой внутренний карман за деньгами. Однако тут же остановился, подумав о карманниках, которые, несомненно, были среди окружившей его толпы зевак. И одновременно вспомнил о «кольте» в левом кармане, выступавшую рукоятку которого прикрывал длинный жилет.

Пока Джошуа решал, вытаскивать оружие или лучше этого не делать, перед ним возник здоровенный детина с наполовину выбитыми зубами. Смятые уши и сломанный нос не оставляли сомнений в том, что когда-то это был профессиональный боксер. Причем плохой. Джошуа слегка наклонил голову, потом сжался всем телом, как пружина, и изо всех сил ударил противника сначала в солнечное сплетение, а затем — в скулу. Тот согнулся, застонал и выплюнул очередной зуб. Кантрелл уже собирался нанести ему последний, нокаутирующий удар, когда в правой руке у противника блеснула сталь.

— Проклятие! — воскликнул Джошуа. — Ты что делаешь?!

Он ловко увернулся от ножа и что было сил ударил озверевшего бандита в пах. Тот закричал, согнулся и упал на землю, выронив нож, который Джошуа отшвырнул другой ногой в сторону. Но тут же на Кантрелла набросился первый бандит. Однако нападение опоздало на пару мгновений, за которые Джошуа успел послать в нокаут и его. При этом упавший перевернул стоявшую у него за спиной тележку с апельсинами. Ее хозяин разразился отчаянной руганью и, как только поверженный боксер поднялся, бросился на него с кулаками. В драке они задели еще несколько мужчин, остановившихся понаблюдать за потасовкой. Те, естественно, не могли вытерпеть подобного обращения и тоже включились в побоище. Через несколько минут площадка возле сходней парохода превратилась в настоящее поле битвы…

Тем временем девица, из-за которой и разгорелся скандал, исчезла, испарилась, подобно дымке над заливом с восходом солнца. Двое же сопровождавших ее подозрительных типов и только что нокаутированный боксер стали осторожно окружать Джошуа с явным намерением его убить. Но тот вовремя обнаружил этот маневр и, работая кулаками и локтями, пробился через толпу к сходням парохода. Через несколько секунд Джошуа уже почувствовал под ногами корабельную палубу.

Сабрина же стояла среди толпы галдящих и дерущихся друг с другом мужчин, вовсе не принадлежавших к сливкам общества, и проклинала себя за то, что вышла из экипажа без сопровождения. Взятые с этой целью двое слуг мгновенно разбежались в разные стороны, как только началась драка. Сабрина растерянно смотрела по сторонам, пытаясь найти способ протиснуться к возвышавшемуся над пристанью высокому берегу, с которого можно было бы спокойно и безопасно разглядеть в толпе наследника графа.

Лучше всего было бы попытаться добраться до сходней парохода и подняться на палубу. Она надеялась, что мистер Кантрелл скорее всего еще находился на борту парохода. Ибо Сабрина внимательно осмотрела внешность каждого пассажира, спустившегося по трапу на причал. Пропустить гостя она просто не могла!

С величайшим трудом, сопровождаемая толчками в спину и циничными замечаниями, она все-таки пробралась к сходням и дотянулась до перил. Но не успела Сабрина ступить на нижнюю ступеньку, как чья-то грязная рука грубо обхватила ее за талию и оттащила назад.

— Ты куда это собралась, милашка? — раздался прямо над ее ухом пьяный голос.

— Убери руки, мерзкая скотина! — крикнула она, пытаясь освободиться от нахала. Однако он был слишком сильным, а потому крепко прижал Сабрину к себе. Та яростно сопротивлялась. Шляпа ее съехала на висок, а шпилька, которой кокетливый головной убор был приколот к волосам, больно впилась в голову. Сабрина сжала кулаки, изо всех сил толкнула наглеца в грудь, а каблуком новой туфли как следует ударила его по коленке. Он вскрикнул от боли и отпустил свою жертву. Круто повернувшись, она бросилась вверх по трапу. И тут неожиданно услышала у себя над ухом голос с легким американским акцентом:

— Черт побери, со времени моего последнего приезда сюда в восемьдесят четвертом году я еще ни разу не испытывал ничего подобного!

Сабрина подняла голову. Перед ней стоял высокий стройный брюнет с зелеными глазами. На руке у него было золотое кольцо с гравировкой в виде какого-то герба. Никаких сомнений более не оставалось: это был Кантрелл. Он вытянул сжатую в огромный кулак руку и отправил в очередной нокаут мерзавца, пристававшего к Сабрине.

Но тут же до слуха Джошуа донеслись полицейские свистки.

— На сей раз — вовремя! — буркнул он себе под нос, подойдя вплотную к корабельным сходням, на средних ступеньках которых застыла одинокая молодая женщина, напряженно следившая за его приближением.

Взглянув на ее дорогую, хотя и порванную одежду, Джошуа решил, что перед ним одна из местных проституток. Но ему понравились бронзовый цвет волос и стройная фигура.

— Вы бы поднялись на пару ступенек выше, — посоветовал ей Кантрелл.

Но Сабрина — а это была она — даже не пошевелилась. Хотя по выговору американца и поняла, что он родился в каком-нибудь из западных или южных штатов страны. Может быть, в Техасе? Нет — техасцы, как правило, при разговоре очень растягивают слова. А у этого речь была нормальной.

Однако толком поразмышлять на эту тему Сабрине не довелось. Все тот же преследовавший ее пьяный верзила ступил на нижние ступеньки трапа с совершенно очевидными намерениями.

Предполагаемый техасец быстро обернулся и сильным ударом ноги в пах заставил преследователя Сабрины скатиться вниз по ступенькам к ногам его сообщников.

— Не бойтесь меня! — бросил техасец через плечо Сабрине. — Обещаю, что не приближусь к вам ни на ступеньку выше!

Он выхватил из кармана «кольт» и направил его на бандитов. Те в страхе попятились. Боксер жалобно завопил:

— Не стреляйте! Ради Бога, не надо нас убивать! Джошуа и не хотел кого-либо убивать. Тем более что в следующий момент их всех окружила полиция. Он обернулся к Сабрине.

— Все в порядке, мадам? — спросил Джошуа, протягивая ей руку, которую та энергично отбросила.

— Сначала уберите револьвер, а потом будем разговаривать! — прошипела она.

Джошуа усмехнулся, спрятал оружие и хотел было что-то сказать Сабрине, когда его схватили за руки двое полицейских.

— Отдай оружие, парень! — приказал один из них, в то время как второй отстегнул от своего пояса полицейскую дубинку. Джошуа понял, что настало время назвать себя.

— Джошуа Кантрелл к вашим услугам, господа офицеры! Почему вы появились так поздно?

С этими словами он отдал свой «кольт» полицейскому, прибавив:

— Сдается мне, что здесь какое-то недоразумение.

— А мне кажется, что произошло нечто куда более серьезное. Половина вещей с пирса исчезла. И единственным, кого мы нашли здесь, оказались вы.

— Причем с оружием в руках! — добавил второй полицейский. — Вы ведь янки, не так ли? Вот мы с Регги и устроим вам ознакомительный ночной тур по столице Англии. А начнем с полицейского участка на берегу Темзы. Это просто великолепное место! Идемте!

Пока полицейские уводили с пристани Джошуа, не перестававшего протестовать против своего задержания, Сабрина отстала от них и незаметно улизнула.

«Боже мой! — в отчаянии думала она. — Что теперь будет?!»

Действительно, арестовали наследника графа Хамблтона! И обвинять в этом, конечно, станут ее с Эдмундом! Хотя на самом деле виноват был сам Джошуа. Ведь именно его благородное желание вступиться за женщину вызвало массовую драку на пристани!

Тяжело вздохнув, Сабрина решила, что лучше всего сейчас пойти в полицейский участок и попытаться все объяснить. Рассказать, кто такой мистер Кантрелл. И сделать это так убедительно, чтобы ей поверили…




Глава 2


Джошуа сел у дальней стены в подвальной камере предварительного заключения. Здесь царили мрак и холод. Как в ледовой пещере в горах Нью-Мексико, где несколько лет назад он побывал. Но там поражала воображение ослепительная красота. В этом же каменном склепе буквально нечем было дышать от набившихся в него грязных и потерявших человеческий облик оборванцев. Джошуа не доводилось видеть ничего подобного. И это — в богатейшей стране на свете! По углам сидели старики со слезящимися глазами, устремленными в пустоту. Чумазые, оборванные мальчишки с исцарапанными руками и ногами шныряли тут и там, стараясь украсть ломтики хлеба у немощных стариков, уже неспособных защитить себя. Более сильные стаскивали со скамеек слабых и занимали их места. В воздухе стоял нестерпимый смрад.

Какой-то здоровенный детина со вставным стеклянным глазом и отросшими ниже плеч волосами попытался было пробраться к Джошуа, явно намереваясь сбросить его со скамейки. Но тот сжал кулаки и презрительно проговорил с угрозой в голосе:

— Вижу, тебе не терпится потерять и второй глаз? Верзила остановился и, постояв несколько мгновений,

отступил в глубь камеры.

Джошуа подумал о Рузвельте и о том, что его бывший командир едва ли когда-нибудь узнает о плачевной судьбе своего подчиненного, если британская судебная система позволит тому умереть в этой мерзкой клоаке. А могущественный дядюшка никогда не догадается, почему облагодетельствованный им племянник даже не соизволил к нему пожаловать! Хотя, по словам Теодора Рузвельта, этот старый козел уже имел немалые неприятности, разыскивая своего непутевого родственника! Впрочем, не исключалось, что уже объявился настоящий наследник, а Кантрелла списали за ненадобностью.

Размышления Джошуа прервал скрежет ключа в ржавом замке. Вслед за этим донесся голос одного из полицейских:

— Мистер Джошуа Кантрелл!

— Это я! — откликнулся Джошуа, проталкиваясь сквозь толпу сокамерников к двери.

Полицейский подозрительно посмотрел на расцарапанное до крови лицо Джошуа, его разорванный пиджак и буркнул:

— Да, не сомневаюсь, что это вы и есть. Следуйте за мной, сэр!

Выйдя на свежий воздух, Джошуа облегченно вздохнул. Страж снова недовольно посмотрел на него и повел вдоль берега к небольшому деревянному зданию, где размещался полицейский участок.

— Вот американец, которого вы приказали доставить! — отрапортовал он, обращаясь к сидевшему за столом пожилому офицеру.

Тот быстро поднялся и, сделав два шага навстречу Джошуа, протянул ему руку.

— Я очень сожалею о недоразумении, произошедшем на пристани, ваше сиятельство! — сказал офицер с легким поклоном. — Представитель графа, подтвердивший полученную нами ранее информацию о вашем прибытии, только что приехал. Поймите, что мы не могли принять эту новость без проверки. К тому же стрельба по собравшейся на пристани толпе у нас случается очень редко. Поэтому мы были вынуждены действовать с особой осторожностью. Так что…

— Так что теперь, когда все прояснилось, я имею полное право выбраться отсюда, — перебил его Джошуа.

Офицер утвердительно кивнул, вымученно улыбнувшись. Но Джошуа тут же добавил:

— Я попросил бы вас вернуть мне револьвер. Он достался мне от отца, а потому дорог. К тому же дважды спасал мне жизнь — в Техасе и на Кубе. Да и в Лондоне тоже.

Перламутровый «кольт» был тут же возвращен. Джошуа засунул его в висевшую на поясе кобуру, поблагодарил офицера и уже направился было к двери, когда услышал громкий женский крик. Он тут же узнал голос проститутки, за которую заступился часом раньше. Джошуа быстро подошел к двери и распахнул ее. Несчастная женщина сидела в коридоре на старом деревянном стуле в позе птицы, готовой сорваться с места и улететь. Волосы ее были собраны на затылке в некое подобие пучка, заколотого длинной булавкой.

Остановившись в дверях, Джошуа подозвал к себе одного из полицейских:

— Вы не знаете имени или адреса вон той девицы, что сидит на стуле?

— Нет. Ведь мы каждую ночь приводим в участок не меньше десятка ей подобных. Откуда же нам знать, кто они такие и где живут? Если только не попадаются замешанные в преступлениях. Тогда поневоле приходится разбираться!

Неожиданно портовая жрица любви повернула голову и посмотрела на Джошуа с каким-то странным выражением. Что это было? Шок? Испуг? Обида? Наверное, все, вместе взятое. И Джошуа понял причину. Ведь он защитил эту девушку от бандита. Она, естественно, последовала за своим спасителем. И тоже попала в полицейский участок. И теперь просто не знала, как вести себя с ним.

Джошуа понял, что ее задержали случайно и скоро отпустят. Так что если им суждено еще раз встретиться, то это произойдет в других обстоятельствах, когда настроение у обоих будет на порядок лучше…

Сабрина задушила бы Джошуа своими руками без перчаток, если бы не была так занята попытками объяснить, как она оказалась втянутой в ужасную драку на пристани. Она должна была быть предельно осторожной, чтобы не навлечь неприятностей на Эдмунда, опоздав к прибытию парохода, на котором приплыл наследник графа. Конечно, Сабрине было даже страшно представить, что с Эдмундом могло случиться нечто похожее на происшедшее с ней после начала побоища. В этом случае он непременно попал бы в тюремную камеру, и ей пришлось бы вносить залог за его освобождение. Уже не говоря о том, что сам Эдмунд в результате такого скандала на следующий же день вылетел бы с работы!

Теперь же она смогла позволить себе черкнуть Эдмунду записку с просьбой приехать с экипажем к тюрьме, забрать ее с гостем и привезти в Хамблтон-Хаус. Тем более что возница и оба слуги, подобно джиннам из бутылки, вновь возникли возле экипажа, как только толпа рассеялась.

Собственно, главным виновником всего происшедшего был, несомненно, Джошуа Кантрелл, вздумавший заступиться за падшую женщину. Но даже если бы встречать гостя к трапу парохода приехал Эдмунд, это мало что могло бы изменить. Разве смог бы малолетний кузен Сабрины справиться с грязным, звероподобным дикарем, накинувшимся на несчастную девицу?

Теперь же Сабрине оставалось лишь благодарить Господа за то, что она и Кантрелл все-таки остались живы.




Прочитав записку, Абингтон Клермонт Кантрелл, девятый граф Хамблтон, удовлетворенно потер руки. После длившихся более четверти века поисков наследника тот наконец-то был на пути к дому. Граф уже почти отчаялся найти внука своего младшего брата Чарлза, о рождении которого узнал только недавно.

До этого единственным наследником старого лорда считался Дэвид, у которого было два сына. И казалось, что никаких проблем с наследством у Хамблтона просто не могло быть. Но дорожная катастрофа унесла жизнь одного из них, а эпидемия желтой лихорадки — другого. О самом же Дэвиде вот уже тридцать лет не было ничего известно. Знали только, что он отправился в дальнее плавание, из которого так и не вернулся. Может быть, он и не погиб, а остался жить где-нибудь на Востоке. Что же до Джошуа, то он сделал свою деловую карьеру в Техасе, в тридцать лет сколотив миллионное состояние. Причем детство он провел в стенах одного из борделей, где доживала свои годы больная мать, потерявшая мужа, убитого на какой-то глупой дуэли.

— У вас, милорд, сегодня отличное настроение, не так ли? — повторил секретарь графа Уилфред Ходжинс, понявший, что босс пропустил его слова мимо ушей.

Ходжинсу было около сорока лет. Свой излишне покатый подбородок он безуспешно пытался скрыть бородкой в стиле портретов Ван Дейка. А с быстро редеющими волосами на голове вообще уже ничего не мог поделать. Его темные глаза вопросительно смотрели на графа.

— Вы, видимо, предвосхищаете встречу с наследником? — задал хозяину новый вопрос секретарь.

— Естественно. Кстати, сей юный проказник, как мне говорили, очень даже похож на нового президента Соединенных Штатов.

— Неужели?! Этот-то берейтор, отличившийся во время испанской войны? Впрочем, остается надеяться, что их сходство ограничивается лишь внешностью. Я имею в виду, что у обоих, как говорят, осталось немало ковбойского!

— Именно. Один из недоброжелателей нашего большого Тедди как-то выразился так: «Подумать только, и этот чертов ковбой стал теперь президентом Соединенных Штатов Америки!»

Ходжинсу давно не были внове разговоры с шефом на подобные темы. Как только долгие поиски наследника Хамблтона начали приносить первые результаты, граф стал для него неоспоримым авторитетом в области американской политики. Дискуссии между ними по этому поводу происходили постоянно. Секретаря они даже начали утомлять. Поэтому сейчас он насмешливо улыбнулся и поспешил направить разговор в другое русло:

— За всеми волнениями, связанными с прибытием виконта, вы, часом, не забыли, что сюда вот-вот должен пожаловать министр иностранных дел?

— Нет, не забыл. Но хотел бы, чтобы разговор с ним был недолгим. Ведь очень скоро должен приехать Джошуа, и я жажду его увидеть.

— Уверен, что лорд Лэнсдаун все поймет правильно! В тот же миг над головой Ходжинса зазвенел звонок.

Секретарь открыл дверь и легким поклоном приветствовал главу внешнеполитического ведомства.

— Рад видеть вас в столь прекрасном расположении духа! — улыбнулся министр, обращаясь к Хамблтону.

Ходжинс поклонился обоим джентльменам и тут же исчез. Граф провел гостя в свой кабинет, где всегда, помимо деловых бумаг, можно было найти бутылку коньяка или дорогого ликера.

— Итак, — продолжил разговор Хамблтон, усаживаясь за стол напротив гостя и наполняя два бокала коньяком, — вы уже слышали о прибытии моего будущего наследника, не так ли?

— Как же я мог пропустить это мимо ушей, если о нем говорит весь Лондон? Уже не считая газет, которые просто переполнены сообщениями о скандале и драке на пристани, ознаменовавшими появление Джошуа Кантрелла в столице! Очень мило: начать пребывание в Лондоне с кровавой потасовки! Вы уверены, что этот человек стоит того, чтобы сделаться вашим наследником? Похоже, он легко может запятнать все ваше семейство!

— Скажу совершенно определенно: уверен! Даже более того. Я не сомневаюсь, что лучшего варианта никогда бы не дождался! Возможно, на первый взгляд он кажется неотесанным и даже грубым парнем из американской глубинки. Но на самом деле Джошуа Кантрелл — трезвый, рассудительный мужчина, успевший к тому же понюхать пороху.

— Что ж, если этот молодой человек так же умен, как вы или новый президент, то я готов вас поздравить!

— Думаю, Лэнсдаун, что после опыта, полученного в Индии и Канаде, вы со своими друзьями должным образом воспримете Джошуа Кантрелла. В одиннадцать лет он уже пас скот в Дакоте и умел сидеть в седле не хуже любого взрослого ковбоя. А к двадцати годам стал владельцем собственного ранчо…

— …которое, как явствует из официальных донесений, Джошуа выиграл в карты! — прервал хозяина дома Лэнсдаун.

Главное не в том, как он стал собственником ранчо, — отмахнулся граф, — а в том, что сумел создать на нем свое стадо и добиться процветания. Ведь этот мальчик стал богатым, как сам российский царь Романов! И не менее ловким!

— Что создает немалую проблему для нас. Не забывайте, что русские всегда приносили нам заботы и неприятности. И как только для вашего будущего наследника виконта Уэсли откроются все двери, то не опасаетесь ли вы, что он проникнет в нашу святая святых и узнает все секреты? В том числе и вынашиваемые сейчас планы убийства японского министра Хаяси? Время бежит очень быстро. И если это случится, то нам придется искать новые пути к заключению союза с Японией.

— Я знаю, — кивнул граф, продолжая потягивать коньяк. — Но на этой стадии игры мы не можем доверять никому даже из своего собственного правительства! А потому считаю, что именно Джошуа остается нашей последней надеждой. Не беспокойтесь: ему можно полностью доверять. Я за него ручаюсь!

— Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать ему о своих связях с министерством иностранных дел? Я бы не советовал вам этого делать!

Хамблтон кивнул:

— Вы правы. Тем более что его друг Теодор Рузвельт, несомненно, уже поведал Джошуа обо всем, что тому, по мнению президента, надлежит знать. Но нам необходимо найти своего человека, которому вы бы всецело доверяли и который служил бы посредником в переговорах. У вас есть такой человек?

На лице Лэнсдауна появилась улыбка Чеширского кота.

— Есть. Его зовут Майкл Джеймисон — третий сын графа Линдена. Это молодой человек, успевший уже проявить немалые способности, в том числе в дипломатии. В свое время его дедушка сделал прекрасную карьеру, после чего и получил графский титул. А поскольку его матушка была американкой, то не сомневаюсь, что внук унаследовал также и некоторые ее черты.

— Имейте в виду, что вашему молодому человеку не пришлось бы ехать в Англию, если бы президент Рузвельт не убедил Джошуа совершить такой вояж, взывая к его патриотизму.

— К тому же у вас тоже были причины привлечь к этому делу собственного племянника, не так ли?

— Были. И я убежден в успехе, даже если лишь половина написанного здесь окажется правдой!

Он выразительно посмотрел на Лэнсдауна и похлопал ладонью по толстой папке с какими-то документами, которую все это время держал в руках…




Дом, куда направлялся Джошуа, показался ему не стоящим сколько-нибудь внимательного осмотра снаружи. Однако он предпочел не делиться этими мыслями с нервным юношей, каким ему представлялся Эдмунд, сопровождавший гостя в городскую резиденцию графа.

«Типичный англичанин — бледный, с волосами песочного цвета и очень узкими, почти не шире лица, плечами», — думал он. К тому же молодой человек был предельно неразговорчив и каждый раз вздрагивал, когда Джошуа обращался к нему с каким-нибудь вопросом. Вместе с тем будущий наследник графа отметил про себя, что Эдмунд извинился перед ним за то, что не встретил его у сходней парохода. Это понравилось Джошуа. Он простил Эдмунда, но решил не докучать юноше вопросами и вообще избавить его от всяких общих разговоров.

Городской дом Хамблтонов был одним из множества высоких и безликих строений с небольшими палисадниками, выстроившихся в длинный скучный ряд вдоль широкой улицы. Поскольку семья Кантреллов прожила здесь более ста лет, то нежно любила дом и даже не допускала мысли о возможной его продаже. Джошуа редко бывал здесь, поскольку постоянно ездил по стране и за ее пределами. Но на него производили большое впечатление чуть ли не ежедневные визиты туда торговцев скотом и банкиров. При этом ему казалось, что вся эта публика мало интересовалась самим графом, а лишь вела с ним дела. К тому же хозяин дома львиную долю своего времени проводил на охоте. Джошуа даже удивляло, когда он успевал вести переговоры и заключать какие-то сделки…

Экипаж подкатил к парадному крыльцу. Джошуа сам распахнул дверцу и спрыгнул на землю. Мажордом открыл перед гостем входную дверь, и тот прошел» в холл. Техасец остановился и огляделся по сторонам.

Итак, он снова в родительском доме, где на следующее утро должен встретиться с неким Майклом Джеймисоном. И тот сообщит ему детали дальнейших действий. Этот Джеймисон работает на министерство иностранных дел и познакомит его с конкретным планом организации заговора с целью убийства японского министра. По словам Рузвельта, главной задачей Джошуа должно стать вовлечение в заговор племянника короля Эдуарда. Причем сделать это предлагалось через русскую любовницу племянника…

Мажордома звали Нэш. Он принял у Джошуа шляпу и пальто. Кантрелл поправил пиджак и еще раз обвел взглядом холл. Его поразило невероятное количество разнообразных зеркал, развешанных по всем стенам. На мраморном полу лежали дорогие ковры. С высокого потолка спускалась огромная люстра с почти сотней ярко горевших свечей.

Все это, бесспорно, не могло не производить впечатления на гостей или визитеров, переступавших порог дома. Но Джошуа не был ни гостем, ни визитером. Он чувствовал себя здесь Богом. Потому что в будущем должен был стать владельцем всего этого богатства, как единственный наследник уже очень пожилого хозяина.

Только сейчас он заметил графа, стоявшего на верхней ступеньке лестницы красного дерева с украшенными восточной резьбой перилами, ведущей на второй этаж. Граф пристально смотрел сверху на прибывшего племянника, видимо, желая составить для себя предварительное мнение о нем. Убедившись, что Джошуа заметил его, граф спустился в холл и приветливо улыбнулся.

— Итак, мы наконец встретились! — сказал в ответ на его улыбку Джошуа.

— Для чего потребовалось немало времени, — ухмыльнулся граф, подавая Кантреллу руку. — Добро пожаловать в родной дом!

Джошуа крепко пожал руку неожиданно обретенного дядюшки. Ладонь графа была широкой и мягкой. Руки же самого Джошуа давно огрубели от постоянного физического труда.

— Честно говоря, я пока не чувствую себя дома, — возразил он. — Скажите, сэр, а вы действительно уверены, что нашли того самого Кантрелла, которого искали?

Джошуа внимательно посмотрел в лицо дядюшки и впрямь не нашел в нем никакого сходства со своим. Но граф в этот момент громко расхохотался, откинув назад голову. От этого смеха и жеста на Джошуа дохнуло чем-то очень знакомым и теплым. Дядюшка тут же поспешил развеять в нем всякие сомнения на сей счет:

— Я больше чем уверен в этом! Мои детективы провели такое тщательное расследование, что сомневаться в наших с вами близких родственных связях было бы просто нелепо! К тому же узнаю герб семьи Хамблтон на вашем золотом кольце! Мало кто носит подобное по обоим берегам океана!

— Мне говорили, что отец, возможно, выиграл его в карты, — хмыкнул Джошуа.

— А ведь мог бы и проиграть! — вновь рассмеялся Хамблтон-старший. — Но Господь миловал! Я знал вашего отца, когда он был на несколько лет моложе, чем вы сегодня. Чуть позже он со своей женой покинул Англию. А вот его фотопортрет, сделанный в день достижения совершеннолетия.

И граф, взяв с секретера большую фотографию в рамке, показал ее Джошуа. Тот побледнел и долго изучал портрет, так крепко держа его за рамку, будто решил никогда не выпускать из рук. Его поразило их удивительное сходство с отцом.

— Одно лицо с вами, не правда ли? — сухо осведомился граф. — Неужели кто-то еще может усомниться в том, что Джеймс Джастин Кантрелл — ваш отец?

— Как умерла моя мать? — сдавленным голосом спросил Джошуа.

— Вот здесь обо всем написано.

Граф положил ладонь на большую стопку исписанных мелким почерком листов, лежавшую на секретере рядом с фотографией отца Джошуа.

— Вы, конечно, знаете, что я вырос в борделе на юге Техаса.

— Знаю.

— И вам известно, почему так случилось?

— Да. После того как отец был убит на дуэли, ваша мать осталась без средств к существованию. К тому же у нее стало совсем плохо со здоровьем. Она таяла буквально на глазах. Вот ей и пришлось, чтобы вы не умерли с голоду, устроиться в публичный дом.

— К Гертье?

— Насколько я помню, это заведение называлось «Голден гартер».

— «Золотая подвязка»?

— Именно.

— Я никогда не стыдился отдавать должное «Голден гартер» или Гертье, коль скоро именно благодаря ей моя мать обрела пристанище, что помогло ей сохранить мне жизнь!

— Полагаю, что это уже нашло отражение в сегодняшних утренних газетах. Посмотрите на заголовки!

И граф протянул Джошуа несколько свежих газет:

— Читайте! Вот, например: «Наследник Хамблтона затеял драку на пристани, вступившись за проститутку!» Или: «Виконт из Техаса пытался освободить потаскуху!» А вот и еще: «Лорд Уэсли — самый настоящий западник!» Что скажете?

— Скажу, что отлично понимал, кого бросился защищать. Ибо там, откуда я приехал, подобный род занятий женщины не дает мужчине права ее бить!

— Согласен, что это весьма благородно!

— Неужели?

Граф снова улыбнулся:

— Считается, что мы, англичане, порой бываем слишком педантичными. Но уверяю вас, не надо изображать нас чудовищами и людоедами! Впрочем, лучше поговорим обо всем этом чуть позже — за обедом. А пока поднимитесь в вашу комнату и немного передохните с дороги. После чего спускайтесь в гостиную и отдайте честь искусству моего повара. И я попросил бы вас оставить оружие наверху. Ибо при одном виде револьвера все мои слуги падают в обморок!




— Судя по всему, ваше положение достаточно прочное! — радостно воскликнула Сабрина, помахав в воздухе именной бумагой с печатью Хамблтона, наполовину заполненной строчками крупного, красивого почерка.

— А что там написано? — поинтересовался Эдмунд, с тревогой глядя на Сабрину.

— Граф предлагает мне работать у него. Завтра в десять утра я должна встретиться с его секретарем в саду около розария.

— Работать у него? Это в каком же качестве?

— Ты же помнишь, чем я занималась в последние семь лет, Эдди? Граф предлагает мне то же самое, но у него. Я буду учить хорошим манерам и поведению в светском обществе одну из его близких родственниц. Кого именно, он пока не сказал. Но мне кажется, это София. Кажется, так ее зовут?

— Внучка Айседоры — племянницы его сиятельства? — удивленно воскликнул Эдмунд. — Такой ужасный ребенок! Боже мой, и ты согласилась?!

— Пойми, это просто ангел по сравнению с дочерью стального магната, которой я давала уроки прошлым летом в Ливерпуле перед ее презентацией в суде! По меньшей мере София, принадлежа к определенному сословию, отлично понимает, чего может ожидать от жизни, а также и то, что богатство едва ли существенно повлияет на ее общественное положение. В отличие от нее немало богатых людей считают, что деньги позволяют им делать все, что угодно. В том числе занять любой государственный пост. Я думаю, этого в цивилизованном обществе быть не должно!




Глава 3


«Где здесь, черт побери, сидел король Артур?» Обеденный стол был на порядок длиннее, чем в его столовой в Форт-Уэрте. Внутри помещения были просторнее, чем казались снаружи. Это выглядело одновременно любопытным и пугающим. Свет от нескольких канделябров мягко падал на китайский сервиз, предметы которого были расставлены на столе так, чтобы гость сидел рядом с хозяином. Таким образом, Джошуа надлежало оказаться за столом возле графа.

Но совсем не размеры стола и не дорогая мебель, которой была обставлена гостиная, сразили Джошуа. Его захватила царившая в доме атмосфера античности.

Интересно, чем занимался здесь пожилой граф, когда на время покидал свое столичное жилище? Играл в карты? Организовывал балы и сам танцевал на них? Просто безмятежно отдыхал и дышал свежим воздухом в своем загородном имении? Из того, что Джошуа успел узнать об Англии, можно было сделать вывод, что в жизни аристократии этой страны большое место занимало приятное времяпрепровождение. Исключения составляли разве что родовитые лица, состоявшие на государственной службе. Правда, необходимо оговориться, что свое наследственное место в палате лордов граф Хамблтон, как успели еще в Америке насплетничать Джошуа, занимал не так уж часто. В палату он заходил в основном, чтобы выкурить пару-другую первоклассных сигар в приятном для себя обществе и пропустить несколько рюмок отмщенного французского коньяку.

Джошуа немного задержался под аркой над входной дверью в гостиную. Ощущение дыхания старины не покидало его. Поеживаясь от этой мистерии, он повернулся и пошел в библиотеку, где его ждал граф.

— Не возражаете отведать хорошего коньяку перед обедом? — улыбнулся Хамблтон, вставая из-за стола и делая шаг навстречу Джошуа.

Тот утвердительно кивнул. Граф вынул из шкафа бутылку французского коньяку и наполнил две рюмки. Затем оценивающе осмотрел Джошуа с головы до ног.

— Извините, я сейчас пошлю записку своему портному и попрошу его прийти. Надо, чтобы у вас был новый модный костюм. Сражение за честь падшей дамы на пристани сильно повредило ваш пиджак и брюки.

Джошуа чуть покраснел:

— Кто-то сказал, что нельзя сделать яичницу, не разбив предварительно яйца. То же самое справедливо применительно к местным наглецам: эти идиоты ничего не слушают, пока их не стукнешь лбами!

— Ваш президент сказал примерно то же самое о политиках, — рассмеялся граф. — Ладно, оставим это!

Он поднял свою рюмку с коньяком. Джошуа понял, что сейчас последует тост.

— Итак, — торжественно провозгласил лорд Хамблтон, — предлагаю выпить за ваше счастливое и удачное пребывание в Англии и полезную деятельность во всех сферах, включая политическую!

Они чокнулись и медленно, смакуя волшебный напиток, выпили рюмки до дна. В этот момент дверь библиотеки приоткрылась и в комнату просунулась голова мажордома.

— Извините, господа, — доложил Нэш, — но обед уже готов и вы можете приступить к нему, как только пожелаете.

Когда Джошуа и граф вошли в гостиную, которую первый только что не без интереса рассматривал, Джошуа машинально нащупал левой рукой фляжку в кармане своего пиджака. Ибо опасался забыть где-нибудь тот единственный алкогольный напиток, который мог безбоязненно всюду пить в Англии.

Они сели за стол, на котором уже стояли бутылки дорогих вин, блюда с отменной закуской и вазы с экзотическими фруктами.

— Очень хорошо, что мы сидим одни за этим столом в первый вечер вашего приезда и имеем возможность спокойно обо всем поговорить.

— Вы правы. Иначе бы здесь стоял такой шум, что разговаривать было бы просто невозможно.

— Скорее всего так бы и было. Но если судить о доме, который, как я слышал, вы построили для себя, то обеденный стол там служит также немаловажной частью обстановки.

— Так это же совсем другое дело, сэр! Видите ли, жители Техаса вечно ссорятся и кричат на собеседников. И лучше их не подпускать близко друг к другу! Иначе не избежать драки!

— Что ж, я рад отказаться от восторженных криков, ибо мои легкие уже не в таком хорошем состоянии, как прежде.

— Возможно, вас удивит, что в дальнейшем я буду пить из своей фляжки. Но не беспокойтесь. Это лишь потому, что некоторое время назад я сильно обжег глотку и губы, хватив стакан чего-то очень уж крепкого. Так что с тех пор я потребляю только очень слабое вино, которое и ношу с собой.

Хамблтон подавил в себе желание спросить у Джошуа, сколько тогда ему было лет. Но вместо этого снова откинул назад голову и громко рассмеялся. Помолчав немного, граф пытливо посмотрел на племянника:

— Джошуа, ведь эта поездка не вызвала у вас особенного энтузиазма. Видимо, вас уговорили президент и его друзья? Ведь так?

— Полковник представил дело так, будто вы вот-вот покинете этот мир. А потому сказал, что мне необходимо, не откладывая, исполнить свой долг.

— Неужели в вас не проснулось любопытство? Или желание увидеться со своей семьей?

— В какой-то степени. Но мне надо было позаботиться и о своем бизнесе. Тем более что цены на скот стали быстро падать. Необходимо было принять срочные меры, чтобы не разориться. Что я и сделал. Правда, не знаю, дало ли это результат. А кроме того…

— Кроме того?

— Извините, но я долго не мог поверить, что являюсь близким родственником английского графа. Мне казалось, что здесь какая-то ошибка.

— И сейчас, будучи прирожденным диким техасцем, вы испытываете меня, чтобы убедиться, так ли это на самом деле? Неужели вас не убедили даже те фотографии, которые вы видели утром?

— Извините, граф, но полковник сказал мне, что я, очевидно, просто боюсь… Боюсь встречи с вами… Может быть, он прав… Черт побери, сэр, я не знаю…

— Я должен сказать вам, Джошуа Абингтон Чарлз Кантрелл, что обещаю не отказаться от вас и не предать, если, не дай Бог, произойдет даже самое худшее.

Голос старого графа при этих словах прозвучал сурово и очень твердо.

— Абингтон? — переспросил его Джошуа. — Я понимаю, что Чарлз — имя моего отца. А при чем тут другое имя, которое вы поставили перед ним?

— Потому что так зовут меня. Ваш отец написал мне из Америки, что у него родился сын, и просил разрешить назвать его моим именем.

— А почему не именем моего дедушки?

— Потому что ваш отец в отличие от вас, мой мальчик, был… Как бы это помягче сказать…

— …эмигрантом, жившим на деньги, присылаемые с родины? Вы это хотите сказать?

Джошуа знал, что отец еще в юношеском возрасте вел себя настолько неподобающе, что семья выдала ему отступного, лишь бы избавиться от такого родственника и сбагрить его в Америку. Что тот и сделал.

— Я слышал, что он был заядлым картежником, — мрачно проговорил Джошуа.

— Ив отличие от тебя — неудачливым! Тем не менее ты вышел из хорошего племени. Никогда не забывай об этом!

— Отца в семье считали выродком. А что вы могли бы сказать о матери?

— Ее отец был приходским священником — вторым сыном баронета Суррея, представителя глубокоуважаемой и в высшей степени честной семьи. Боюсь, что все они уже умерли. Твою мать я запомнил как очаровательную молодую женщину, слепо следовавшую за своим непутевым мужем — твоим отцом.

— К сожалению, я ее совсем не помню! Скажите, в семье Кантрелл были двоюродные сестры?

— У меня есть две племянницы — дочери моей родной больной сестры Алисы. Обе очень счастливы в браке. Уверен, что вам понравятся мои племянницы, их мужья и дети. Они все очень хорошие и милые. Как и их мать. Но к сожалению, наследниками могут быть только мужчины…

— Потому-то вы и выбрали меня! — мрачно отозвался Джошуа.

— Должен сказать прямо: вы мне более чем симпатичны! Вы молоды и рассудительны. А потому не ожидаете от меня милостей. Так же как не думаете, что я выскреб до дна всю бочку отбросов семейства Кантрелл, чтобы вытащить вас к себе в наследники. Вы сами, без чьей-либо помощи, изрядно потрудились, чтобы заслужить мое доверие и уважение. Но я не желаю, чтобы вы заблуждались, будто оказываете мне великую милость, согласившись принять наследство и отказавшись ради этого от собственного бизнеса. Ваш президент абсолютно прав, рассуждая о человеческом долге. Иначе бы вы добровольно не стали его поддерживать.

— То, что вы сейчас говорите, на деле не что иное, как желание спровоцировать меня на обман. А если я на него не поддамся?

— О, позвольте мне выразить уверенность в том, что вы останетесь в Англии, хотя бы на какое-то время. А пока вы здесь, я хотел бы немного позаботиться о вашем гардеробе. Мой портной будет здесь ровно в восемь и снимет с вас мерки.

— Вам не нравится мой костюм? Но он сшит по последней моде, принятой в Форт-Уэрте!

— В этом я не сомневаюсь! — хмыкнул граф.

— Хотите сказать, что здесь эта мода неприемлема?

— Не совсем. Но некоторые линии покроя на пиджаке необходимо сгладить, сделать их более мягкими. Кстати, то же самое относится и к вашим манерам. Порой вы бываете слишком резким. В британском высшем обществе это недопустимо. У меня дома работает одна дама, которая, по мнению моей племянницы АЛЬБИНЫ, может служить примером светского поведения и способна научить вас тому, как держать себя в аристократических гостиных Лондона. Надеюсь, что вы с ней найдете общий язык и станете друзьями!..

Джошуа стоял посреди комнаты в утыканном булавками и расписанном мелом пиджаке. Портной графа точно вымерил его фигуру, стараясь устранить все недочеты покроя, который вполне годился для техасского дома терпимости, но не для здешних великосветских гостиных.

После примерки у него должно было еще остаться время перед встречей с Майклом Джеймисоном — агентом британского внешнеполитического ведомства. Записка о предстоящей встрече была передана ему накануне вечером, когда Джошуа уже собирался лечь спать. Способ, которым посыльный доставил записку, поверг Джошуа в полнейший шок. Вместо того чтобы войти в дом через парадную дверь, этот малый почему-то предпочел вскарабкаться по деревянной стене на второй этаж, толчком распахнуть окно комнаты Джошуа и бросить послание на пол. После чего исчез. Конечно, все это выглядело весьма романтично, но непонятно. Джошуа никогда не думал, что англичане способны на подобную театральность в жизни.

Но так или иначе ему предписывалось к часу дня прискакать на своей лошади в Гайд-парк, где его будет ждать все тот же малый, чтобы проводить на встречу с Джеймисоном.

Джошуа поморщился. Уж очень ему не хотелось встречаться с этим типом. Но делать было нечего. Он спустился в сад, решив скоротать время небольшой прогулкой по аллеям и заодно посмотреть, как выглядит его дом с другой стороны.

Завернув за угол, он услышал бульканье, напоминающее звук фонтана. Поскольку его детство прошло в местности, похожей на пустыню, мягкий звук бегущей воды всегда действовал на него магнетически. Он невольно вспомнил свои первые дни после переезда через Атлантический океан, проведенные в Нью-Йорке. Тогда он сразу попал на небольшое пиршество, устроенное в саду Джея Гулда. Там же для гостей был сооружен фонтан, наполнявший воздух точно такими же звуками, как и те, которые сейчас доносились до его ушей из-за садовых деревьев.

Постепенно мысли Джошуа приняли другое, совсем неожиданное направление. Он вдруг вспомнил, что уже очень давно не имел близости с женщиной. В воображении возник образ, заставивший его вздрогнуть. Бронзовые шелковистые волосы… Глубокие, казавшиеся бездонными, голубые глаза… Миниатюрный, чуть вздернутый носик… Невысокий рост и точеная фигурка… Идеальные ножки… Джошуа почти физически почувствовал волшебный аромат, исходивший от этого неземного создания, напоминавший благовоние свежего самшита…

Что ж, может быть, настанет время и он встретит ее! А пока его влекло туда, откуда доносился ласкавший слух плеск воды. Джошуа сделал еще несколько шагов и раздвинул ветви кустов…

Около фонтана на небольшой скамейке сидела Сабрина. Она зачарованно смотрела на куст расцветших роз…

Розы были ее любимыми цветами. Ее мать разводила их в садике около деревянного домика в одном из маленьких городков графства Кент, где и прошло детство Сабрины. И с тех пор она мечтала о собственном домике где-нибудь на окраине Лондона. Там непременно будет сад, в котором она вырастит самые роскошные розы на свете! А еще в этом доме у нее обязательно будет школа, где приглашенные учителя станут не только обучать девочек и юных девушек премудростям наук, но — и это самое главное! — прививать им любовь к природе и красоте.

Сабрина вдыхала аромат цветов, а мысли ее блуждали где-то далеко, в сказочной стране, прекрасной, как эти розы…

С тех пор как Деке семь лет назад уехал в Африку, у нее осталась одна главная цель в жизни: основать школу для молодых женщин из самых бедных семей, которые не могли платить ей за обучение такие высокие гонорары, какие Сабрина обычно получала от состоятельных горожан или богатых родителей из аристократических семейств, готовых отдать все, лишь бы их чада блистали образованностью в светских салонах. Заниматься обучением Сабрине нравилось. Кроме того, она чувствовала себя независимой, сама зарабатывая себе на жизнь и не будучи обязанной мужчине, ибо после Декстера Гудбайна никого больше видеть рядом с собой не хотела.

В Лондоне, куда Сабрина приехала со служанкой Кейти, она смогла выжить только благодаря своему замечательному классическому образованию, обходительности и гибкости в общении, унаследованным от очень начитанного и культурного отца, а также изысканности и тонкости манер, перешедшим от матери, дочери барона, женившегося в свое время на простой женщине. Первые годы жизни Сабрины в столице протекали в нужде и бедности. Но постепенно она сумела создать себе безупречную репутацию талантливого педагога, после чего у нее не стало отбоя от желавших брать уроки. И вот наконец она приблизилась к осуществлению своей давнишней мечты — создать школу для бедных девушек, на что откладывала каждый оказавшийся свободным шиллинг. Откровенно говоря, ее планы могли воплотиться в жизнь еще скорее, если бы не Эдмунд…

Бедный дорогой Эдмунд! Сабрина не могла о нем плохо думать. И не в последнюю очередь потому, что именно он, возможно, даже не намеренно, заставил графа вспомнить ее.

Ее несколько удивило, почему Ходжинс попросил ждать его в саду. Но в записке было об этом сказано совершенно недвусмысленно. К тому же, когда Сабрина справилась об этом у открывшего дверь мажордома, он направил ее именно сюда. Странно…

Из открытого окна второго этажа, выходившего в сад, улыбался граф. Он наблюдал, с какой жадностью Джошуа бросился к бившему там фонтану. И это было ему приятно, поскольку граф сам очень любил все, связанное с водой. Впрочем, иначе не могло и быть: больше четырех лет Абингтон Кантрелл прожил близ жаркой Сахары, а потому, вернувшись домой, первым делом приказал немедленно соорудить в саду фонтан…

Сабрина услышала шаги за своей спиной и обернулась. Увидев Джошуа, она немного растерялась, не зная, как себя вести и что сказать. Сообщил ли Джошуа своему дядюшке о том, что Эдмунд не поехал встречать его племянника и наследника, а выслал вместо себя ее? И, Боже, как она выглядит перед ним сейчас, в этих туфельках, которые носила еще совсем юной девочкой!

Сабрина неожиданно почувствовала, что дрожит всем телом.

«Надо взять себя в руки! — принялась она убеждать себя. — Ведь этот человек, хотя и стал наследником графа, остается невоспитанным американским грубияном. Недаром же его называют неотесанным техасским виконтом! Действительно, ему это очень даже подходит: виконт из Техаса!»

Но все же Сабрине еще никогда в жизни не приходилось иметь дела с такого рода мужчинами. Не важно — из Техаса или еще откуда-нибудь. Все его черты говорили о смелости, твердости и целеустремленности в жизни. У него были широкие плечи и сильные, но лишенные благородства руки. Ростом Джошуа казался намного выше Сабрины. Его длинные ноги привлекали совершенством линий. А в улыбке было что-то такое, отчего сердце Сабрины сильно забилось. Она вдруг подумала, что многие женщины нашли бы молодого техасца красивым и вряд ли бы перед ним устояли.

Сабрина некоторое время смотрела на Джошуа, не зная, что сказать. И вдруг слова сами слетели у нее с языка:

— Насколько я понимаю, ваши манеры ничуть не исправились после пребывания в камере. Наверное, вам следовало бы побыть там подольше!

— О, тюремные камеры меня не пугают!

— Поскольку вы нередко в них попадали? Джошуа утвердительно кивнул:

— Такое действительно случалось со мной раз или два в Техасе. А вам не приходилось испытать подобное удовольствие?

— Мне?! Извините, но я еще никогда не попадала в тюрьму!

— Увидев вас вчера на пристани, я почему-то подумал об обратном.

— Это почему же?

— Возможно, невольно, но у вас вырвалось несколько словечек, которые нигде как за решеткой услышать просто невозможно. К тому же вы столь яростно прокладывали себе дорогу через толпу и отбивались от уголовников, как будто давно к этому привыкли. Правда, признаться, вчера вы выглядели лучше, чем сегодня. Вам очень идут распущенные волосы. Как, впрочем, и каждой женщине.

Я просто не могу понять, зачем нужно собирать такую красоту в безобразный пучок на затылке и прятать под шляпкой?

— То, что женщина никогда не выходит из дома с непокрытой головой, знает каждый английский джентльмен! Удивительно, что для вас это открытие!

Тут Сабрина поспешила прикусить язычок. Можно ли так грубить будущему виконту, который легко может ее уволить?!

Но в следующую минуту Джошуа ошеломил ее неожиданным хохотком:

— Так… Теперь меня обвиняют в массе провинностей, совершенных за многие годы. К счастью, в их число не входит моя глубочайшая уверенность в том, что я настоящий джентльмен.

— Основания для подобной уверенности совершенно очевидны! — хмыкнула Сабрина.

Джошуа еще раз посмотрел на нее. Девушка была до того обворожительна, что он не мог больше себя сдерживать. Джошуа схватил ее за плечи и прижал к груди. Сабрина стала барахтаться в его объятиях, тщетно пытаясь вырваться.

— Отпустите сейчас же! — шептала она. — Или вы принимаете меня за… за…

Но Джошуа все сильнее прижимал ее к себе. Его губы неудержимо тянулись к ее мягкому рту. Он предвкушал его божественный вкус…

Сабрина же, чувствуя растущее желание, все же продолжала сопротивляться. Она понимала, что еще мгновение — и губы Джошуа прильнут к ее губам. Этот человек осмелится поцеловать ее! Но как можно допустить такое? Ведь они же совсем не знают друг друга! К тому же после Декса она вообще еще не позволяла ни одному мужчине целовать себя! Уже не говоря о том, что поцелуи Джошуа, конечно, не будут столь же сладостными, как те…

Правда, бывший жених во время поцелуя почти не раскрывал губ…

Пока Сабрина размышляла, Джошуа привлек ладонью ее голову к своему лицу и прильнул к губам…

Боже, каким сладким и страстным был его поцелуй! Губы Джошуа оказались мягкими, теплыми и добрыми. Кончик языка игриво танцевал по обратной стороне ее зубов, заставляя помутиться рассудок.

Сабрина чувствовала, что тело ее начинает таять. Но все же оставалась неподвижной, позволяя варвару все большие и большие вольности. И это происходило здесь, в саду Хамблтона, куда каждую минуту мог войти кто угодно.

Наконец она превозмогла себя, очнулась от оцепенения и, сжав кулаки, одной рукой изо всех сил оттолкнула от себя Джошуа, нацелившись другой в его левый глаз.

В следующее мгновение под глазом Джошуа появился синяк, а сам он, застонав, отпустил Сабрину, наклонился и схватился за голень, по которой она успела сильно ударить туфлей с металлическим носком.

Сабрина отступила на пару шагов, а он, выпрямившись, оторопело смотрел на нее. Выражение лица Джошуа было таким, как будто он абсолютно не понимал, что плохого он сделал женщине и за что она так больно его ударила. Единственное, что Джошуа смог пробормотать, было:

— Черт побери, за что?

— И у вас еще хватает наглости спрашивать?! Это после того как схватили меня своими медвежьими лапами и нахально, против моей воли, принялись целовать мерзкими слюнявыми губами?!

— Что? Против вашей воли? Не надо считать меня идиотом! Или я не чувствовал, как вы таяли в моих объятиях, и не видел ваших губ, жадно раскрытых мне навстречу? Неужели вы не знаете, что отказать мужчине можно более приличным образом? Конечно, если вы не жрица любви, промышляющая на рынке женского тела!

— Вы считаете меня проституткой?! Так прикажете понимать эти слова?!

— Поскольку наши две прошлые встречи произошли сначала на пристани, а потом — в тюремной камере, то этот вывод напрашивается сам собой! Сейчас же я хочу узнать, что, дьявол побери, вы делаете в саду моего дядюшки? Отогреваете на солнышке свое грешное тело?

Сабрина вспыхнула. В ярости она вытянула руку и изо всей силы отвесила варвару звонкую пощечину. Но прежде чем успела отпрыгнуть, что было бы естественным, руки Джошуа обвили ее стройную талию и снова привлекли к себе.

— Не пытайтесь сделать это еще раз! — лениво проговорил он.

Единственное, чего Джошуа сейчас хотел, было прекратить град побоев, пощечин и оскорблений, которыми осыпала его эта почти незнакомая женщина. Но она снова подняла руку, желая в очередной раз смазать его по лицу. Джошуа успел перехватить ее, но при этом порвал кружева на обшлаге рукава шелкового платья незнакомки. Сабрина же, потеряв равновесие, оступилась и упала в холодную воду миниатюрного мраморного бассейна, окружавшего бивший за ее спиной фонтан. Шпильки, державшие прическу Сабрины, выпали. Волосы рассыпались, а шляпа пустилась в свободное плавание по поверхности бассейна. Но самым обидным был громкий хохот техасского варвара, разнесшийся по всему саду. Правда, под этот смех Джошуа все же с некоторой галантностью протянул ей руку помощи.

Но Сабрина нипочем не желала принимать ее от Джошуа. Она попыталась подняться, но дно бассейна оказалось настолько скользким, что Сабрина вновь упала в воду, на этот раз — вниз головой. Вдобавок ее спину стал поливать фонтан. Джошуа же продолжал смотреть на борющуюся со стихией девушку, невольно любуясь ее совершенными формами, отчетливо проступившими сквозь прилипшую к ней одежду. Очаровательные полушария женской груди с рвавшимися из плена твердыми сосками неудержимо манили к себе. А когда Сабрине наконец удалось подняться на ноги, то слегка округлившиеся бедра просто-таки умоляли мужскую руку погладить себя. Что же до обтянутых мокрым платьем ягодиц, то Джошуа до боли хотелось нажать на них пальцем и почувствовать упругость этой пикантной части роскошного женского тела…

— Боже мой! — услышал Джошуа чей-то испуганный мужской голос за своей спиной. — Мисс Эджуотер!

Негодуя на того, кто прервал его эротический сон наяву, Джошуа обернулся и увидел Ходжинса, бегущего через сад к фонтану. Лицо у него было белее снега от волнения.

Джошуа отнюдь не хотел, чтобы этот неприятный маленький человечек доложил обо всем графу и выставил себя спасителем Сабрины. Поэтому сам шагнул в воду и вытащил за руку бешено упиравшуюся девушку из холодной купели. Та отплатила ему сильным толчком кулаками в грудь, в результате чего ее избавитель сам очутился в воде…




Глава 4


Первое, что запомнилось Джошуа, когда он выбрался из воды, продолжая страдать от дикой головной боли после принятого еще утром изрядного количества виски «Кто убил Джона», было бледное лицо Уилфреда Ходжинса, вопросительно смотревшего на него. Отстранив секретаря графа рукой, Джошуа поспешил к Сабрине, промокшей до нитки. Впрочем, как и он сам.

Сабрина повернулась и, не говоря ни слова, исчезла за кустами, оставив Джошуа вздыхать по ее аппетитным ягодицам под подолом мокрого платья. Он подумал при этом, что ей будет не очень-то удобно добираться до дома в подобном виде.

Сабрина же тем временем уже выбежала из сада на улицу. Но Джошуа потребовалось всего несколько секунд, чтобы догнать ее.

— Если вы не смените вашу одежду на сухую, то вполне реально можете отправиться на тот свет, — озабоченно сказал он.

Сабрина резко обернулась и с яростью посмотрела на него:

— Прекратите меня преследовать!

— Но я хотел только помочь вам!

— Вы за один день уже успели не раз «помочь» мне, мистер Кантрелл! Этого будет вполне достаточно на всю мою оставшуюся жизнь. Даже если мне суждено протянуть до ста лет! Благодарю за заботу!

— Но вы же англичанка. Так будьте же справедливы!

— Что вы имеете в виду?

— То, что вы знаете мое имя, а я вашего — нет! К тому же вы так и не ответили на мой первый вопрос.

— Какой?

— Что вы, черт побери, делали в саду моего дядюшки?

Сабрина сжала в руке свою мокрую шляпу, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ею Джошуа по лицу, если он приблизится хотя бы еще на шаг…

Но Джошуа не сделал этого шага. Сабрина растерянно следила, как капли одна за другой скатывались по его носу и падали на землю. Ей стало смешно.

— Чему вы радуетесь? — буркнул он. — Я не вижу вокруг ничего, что давало бы повод для веселья!

— Мне кажется, что наша встреча окончилась для вас так же плохо, как и для меня. Я имею в виду одежду после невольного купания. Вы вполне преуспели в том, чтобы практически уничтожить мою рабочую робу, хотя и сами лишились костюма. Но виконт может легко купить себе новый, а бедной учительнице платье не всегда по карману!

— Учительнице? Вы не похожи ни на одну учительницу, какую я когда-либо видел!

— Судя по поступкам, у вас лично никогда и не было учительницы. Впрочем, может быть, она носила украшение в виде кости, проткнутой через нос?

— Как, возможно, и вы избрали не тот континент для рождения и жизни. Вам больше пристала бы Африка, а не Северная Америка и уж никак не Европа.

Тем временем небо заволокла черная грозовая туча. Подул ледяной ветер. Сабрина съежилась и задрожала от холода.

— Вам следует пойти к нам в дом и переодеться во что-нибудь сухое. Иначе можно простудиться. По меньшей мере позвольте мне отыскать там теплую шаль или одеяло, в которые можно укутаться.

Сабрина ничего не ответила, а бросилась на проезжую часть улицы в надежде остановить показавшийся из-за угла кеб. Но тот равнодушно промчался мимо.

— Ни один кебмен не повезет вас. Ибо подумает, что у вас нет денег. Так по крайней мере вы сейчас выглядите. Я могу предложить вам один из наших экипажей… А вы взамен откроете мне свое имя. Идет?

Она посмотрела в зеленые глаза Джошуа и неохотно сказала:

— Я — мисс Сабрина Эджуотер. Меня попросили подождать в саду мистера Ходжинса, чтобы обсудить с ним возможность работы в качестве учительницы и воспитательницы мисс Софи — племянницы лорда Хамблтона. По-моему, я ответила на оба ваших вопроса: как меня зовут и почему оказалась в саду вашего почтенного дядюшки. Разве не так?

— Тогда позвольте вас спросить: что учительница и воспитательница племянницы графа делала на пристани и почему попала в тюремную камеру?

— В камеру я попала совершенно случайно. Когда вы организовали все те безобразия в порту, меня засадила туда полиция для безопасности. А на пристань я приехала по распоряжению графа Хамблтона. Когда полицейские узнали, кто я и почему там очутилась, меня тут же отпустили.

— Прежде всего никаких беспорядков в порту я не устраивал! Я только помог несчастной бедной девочке избавиться от напавших на нее негодяев. Кстати, один из них чуть позже увязался за вами.

— Я от него очень скоро сумела отделаться. Как, впрочем, позже — и от вас!

Джошуа тяжело вздохнул и еще раз посмотрел на дрожащую Сабрину.

— Пойдемте в дом. Иначе мы оба превратимся в подобие той гипсовой статуи, из которой бьет фонтан. Но в нашем случае она будет ледяной. Обещаю вести себя вполне прилично!

Джошуа поднял руки вверх в знак того, что считает себя побежденным. После чего жестом предложил Сабрине направиться к дому.

Они подошли к подъезду и уже стали подниматься по ступенькам.

Сабрина понимала, что Джошуа не поверил ее рассказу о вчерашнем дне. И даже в то, что она учительница. Но было бы заблуждением подумать о ней как о глупой и легкомысленной простушке!

Она очень замерзла, а идти домой было бы слишком далеко и долго, даже не будучи столь безнадежно промокшей. Правда, в жизни ей довелось преодолевать куда более серьезные трудности и неудобства. Кроме того, Сабрина никогда бы не доставила техасскому дикарю удовольствия праздновать над ней победу!

Порывшись в ридикюле, она извлекла оттуда несколько монет, дававших ей возможность нанять кеб и спокойно доехать до дома.

— Я слышала, что у вас, американцев, есть поговорка: «Деньги говорят громче слов!» — хмыкнула Сабрина.

Она быстрым шагом пошла вниз по улице. Очень скоро ее нагнал кеб. Возница спрыгнул на землю, чтобы помочь ей подняться по ступенькам экипажа и расположиться на заднем сиденье.

Джошуа некоторое время смотрел вслед удалявшемуся экипажу. Потом повернулся и пошел обратно к дому…

— Будем надеяться, что эта верховая прогулка будет удачнее, чем встреча с раздраженной мисс Эджуотер, — пробормотал Джошуа, наклонясь к уху своей лошади на полном скаку.

Где-то здесь его должен поджидать Майкл Джеймисон. Пока же он не появился, Джошуа предался размышлениям, касавшимся в основном Сабрины.

Неужели она и впрямь была учительницей? Эта мысль преследовала его подобно зубной боли. Конечно, она плела что-то несуразное о вчерашнем дне. Но может, какая-то доля правды была во всем этом? Джошуа умел хорошо распознавать людей и определять по разговору их социальный статус. Употребление Сабриной некоторых книжных слов и выражений, казалось, подтверждало ее заявление. И все же одета она была более чем скромно. Слишком длинное платье, несомненно, говорило о дани консерватизму.

Джошуа подумал, что если Сабрина сказала ему правду и граф действительно назначил ее воспитательницей одной из своих несовершеннолетних кузин, то поведение самого Джошуа по отношению к ней выглядело до омерзения грубым. Уже не говоря о попытках заигрывать и флиртовать с Сабриной, которые были крайне глупыми и примитивными. А чего стоили его насильственные объятия и тот гнусный поцелуй! Поцелуй…

Размышления Джошуа прервало появление всадника, выехавшего ему навстречу из соседней аллеи. По тому, как внимательно рассматривал он Кантрелла, последний сразу же угадал, что это и есть тот самый человек, с которым ему предстояло увидеться.

— Насколько я догадываюсь, вы — мистер Джеймисон? — спросил Джошуа.

Тот еще раз проницательно взглянул на Кантрелла и усмехнулся:

— Вы не ошибаетесь. Майкл Деррик Джеймисон — к вашим услугам, милорд!

— Положим, я еще далеко не милорд. И возможно, никогда не стану им, если наша с вами предстоящая операция окончится скандальным провалом. Правда, мой президент настроен в отношении ее очень оптимистично!

— Скажите, а верно, будто Рузвельт, до того как стал президентом Соединенных Штатов, работал на скотобойне?

Джошуа в продолжение нескольких секунд ошарашенно смотрел на Джеймисона, а затем разразился хохотом:

— Наверное, вы хотели спросить, не был ли он ковбоем?

— Совершенно верно! — подтвердил Джеймисон. — Я именно это имел в виду! Простите мою неосведомленность в делах вашей страны. Ведь я никогда не бывал нигде западнее Миссисипи. Но в одной из газет прочел захватывающий рассказ о приключениях Теодора Рузвельта в штате Дакота. Это было в высшей степени интересно! Не менее чем его подвиги во время минувшей войны!

— Полковник достаточно долго занимался продажей скота. Я собирался последовать его примеру. Но Рузвельт купил свое ранчо значительно раньше. И мне пришлось довольствоваться лишь ролью обыкновенного скотовода на его ферме. Правда, я преуспел в этом деле, хотя и провалился на президентских выборах. Что ж, каждый должен заниматься тем, к чему у него есть талант! Догадываюсь, что именно поэтому вы сделались шпионом. Ведь так?

Теперь настала очередь рассмеяться англичанину.

— Признаюсь, не очень уважаемая профессия! — продолжил Джошуа. — Но это соответствует действительности. Вся родословная моей семьи по мужской линии представляла собой бесконечную линию шпионов. Дед мой был агентом секретной службы, действовавшей против Наполеона. А отец также негласно работал против дипломатического признания Англией нашей Конфедерации.

Джеймисон с некоторым подозрением посмотрел на Кантрелла, ибо Техас был участником неудавшегося сопротивления английским планам.

— Не волнуйтесь, — поспешил успокоить его Джошуа. — Все это происходило до моего появления на свет. А если кинуть еще один взгляд в прошлое, то позже я никогда не участвовал во всей этой сваре.

Правда, заведение Гертье было в Массачусетсе, до конца оставшемся верным юнионистам. Но Джошуа почувствовал, что не стоит откровенничать на эту тему с англичанином. И не ошибся, заметив, что Джеймисон сразу же вздохнул с облегчением.

Во время всего их разговора Джеймисон, не отрываясь, изучал лицо Джошуа. Тот заметил это и слегка покраснел:

— Вас настораживают мои царапины на лбу? Это я получил на память после вчерашней драки на пристани. Через пару дней от них не останется и следа.

Джеймисон кивнул, давая понять Джошуа, что придерживается того же мнения.

— Наверное, лучше будет поскорее обсудить все неотложные дела, пока нас с вами никто не увидел вместе, — предложил Джеймисон. — Давайте встретимся через полчаса за деревьями вон той рощицы. Только будьте осторожны и не притащите за собой хвоста!..

— Нет, я не верю, что вы говорите серьезно! — воскликнула Сабрина, чуть было не уронив на пол чашку с горячим чаем, которую протягивала мистеру Ходжинсу.

Секретарь графа накануне передал ей записку, в которой выразил желание видеть Сабрину и поговорить о положении, сложившемся в доме графа после досадного случая у фонтана. Он просил разрешения лично попросить у нее извинения за происшедшее и последствия этого случая, которые секретарь графа уже заметил в поведении домочадцев.

Сабрина успела к тому времени успокоиться и охотно приняла Ходжинса в своей гостиной.

— Неужели вы на самом деле хотите, чтобы я стала… учительницей и воспитательницей племянника лорда Хамблтона? — спросила она, когда чашка с горячим чаем благополучно перекочевала в руки секретаря графа.

— Я говорю совершенно серьезно, мисс Эджуотер! — Ходжинс смахнул носовым платочком капельки пота, выступившие, видимо, от волнения у него на лбу.

Реакция Сабрины на его предложение секретарю графа не понравилась. Но выражение разочарования на лице Ходжинса быстро сменилось умиротворяющей улыбкой:

— Ваши рекомендации непогрешимы. Сама леди Рашкрофт отзывалась о вас очень высоко.

«Я с куда большим удовольствием стала бы обучать обезьяну бешеной езде на неоседланной лошади, чем иметь дело с этим хамом!» — подумала Сабрина, однако вслух сказала:

— Но я никогда не работала с мужчинами. Тем более если этот мужчина — не джентльмен. А племянника графа назвать джентльменом у меня просто язык не поворачивается!

— Его сиятельство с пониманием относится к вашему нежеланию выполнить эту его просьбу. Особенно после отвратительной сцены, происшедшей в саду около фонтана. Но все же он просил меня поговорить с вами и постараться убедить, что никогда впредь мистер Кантрелл не позволит себе чего-либо подобного. Поймите, что этот человек — американец, а потому не привык вести себя с должным тактом.

Ходжинс сказал это так, как будто поставил все точки над i и не потерпит никаких возражений. Скорее всего так оно и было.

— Прошу вас передать лорду Хамблтону, — ответила Сабрина, — что я, видимо, неправильно его поняла. И была уверена, что его сиятельство предлагает мне стать наставницей его племянницы, на что я с радостью согласилась. Но оказывается, что от меня требовалось заняться воспитанием племянника графа. На это я просто не могу пойти, ибо уже имею представление о мистере Кантрелле как о крайне неприятном человеке с дурными манерами. Причем взрослом. А потому перевоспитать его мне не удастся, как бы я этого ни хотела. Так что сообщите, пожалуйста, лорду Хамблтону, что я с удовольствием буду заниматься с его племянницей Софи…

— Нет. Сейчас это исключается. Дело в том, что мисс Софи Стандиш учится в академии Уилтона. Но вполне возможно, что в недалеком будущем, когда она закончит академию, то есть весной, ваши услуги педагога и воспитателя ей понадобятся. Но об этом вам надлежит поговорить с графом позже.

Шантаж! Нет, она никогда на это не согласится! И Сабрина отрицательно покачала головой:

— Мне очень жаль! Но я должна думать и о других своих клиентах. Поймите, если я начну работать с молодыми джентльменами, родители тех девушек, которые сейчас со мной занимаются, могут отказаться от меня. И с чем я тогда останусь?

На лице Ходжинса было написано отчаяние. Он привык с успехом выполнять любые поручения графа и никогда не знал поражений. Но одного взгляда в бездонные голубые глаза Сабрины было достаточно, чтобы понять: на сей раз его постигла неудача.

Ходжинс поднялся со стула и поклонился Сабрине:

— Что ж, я передам его сиятельству ваше решение. Если же вы найдете возможным передумать, то поставьте об этом в известность меня.

«Скорее в Конго выпадет снег, чем это случится!» — подумала Сабрина, решительно закрыв дверь за напыщенным низкорослым гостем…

— Нас беспокоит Джордж Кларенс — второй сын Олбани. Он племянник Эдуарда. А потому его связь с русскими не может не смущать наше правительство.

Джеймисон давал эти объяснения, пока оба пробирались сквозь кусты и высокую траву, за которыми оставили своих лошадей.

— Джордж — сын герцога Олбани, младшего брата короля Эдуарда? — спросил Джошуа.

Джеймисон удивленно посмотрел на него:

— Но вы же не можете этого не знать! Не понимаю, зачем вы постоянно стараетесь выглядеть не таким, какой есть на самом деле?

— Лучше назовите меня человеком-загадкой, — сухо ответил Джошуа. — А главное — расскажите все, что вам известно о русских друзьях Джорджа.

— Вы знаете, что такое «Великая игра»? Кантрелл утвердительно кивнул:

— Насколько мне известно, так в Англии стали называть политику Российской империи на мировой арене, после того как ваши ребята обосновались в Индии. Правда, теперь вы намерены поддерживать статус-кво с помощью британского военного флота во всем Мировом океане. Вам уже удалось блокировать русских в Босфоре. Но в Лондоне, видимо, этим не собираются удовлетвориться. Во всяком случае, прошел слушок, что Англия попытается умерить амбиции русских в Маньчжурии и держать под контролем Китай. Для этого вам и нужны японцы!

— Вы очень хорошо информированы! — не без нотки восхищения в голосе воскликнул Джеймисон.

— Мне довелось прочитать пару книг по недавней истории Англии. И хотя они во многом были явно отшлифованы цензурой, все же содержавшаяся в них фактура представляла немалый интерес.

— Пусть так. Но давайте продолжим наш разговор о Джордже Кларенсе. Он просто потерял голову от любви к одной русской женщине, которую зовут Наташа Самсонова. Она и впрямь божественно красива! По профессии — балерина, причем очень известная. В Лондоне танцует в театре, принадлежащем одной очень богатой британской компании. Нам стало известно, что эта Самсонова завязана в каких-то делах с русским оркестром, который чем-то не угодил царице и был запрещен в России. Теперь все они играют в британской столице и живут на широкую ногу.

— Другими словами, сейчас это когорта русских эмигрантов, получающих материальную поддержку с родины? — мрачно спросил Джошуа, вспоминая своего отца. — Согласитесь, что то же самое можно сказать об англичанах, убежавших в Америку.

— О тех, что с недавнего времени именуют себя американцами?

— Некоторая аналогия, бесспорно, просматривается. С той, однако, разницей, что подавляющее большинство англичан отправились в Новый Свет вовсе не для того, чтобы организовывать там заговоры и убийства. Тем более по поручению английского министерства иностранных дел. А эти русские парни — опасные экспансионисты. Так, отец Николая Заренко владеет контрольным пакетом акций Транссибирской железной дороги. Брат Сергея Валериана активно участвует в торговле с Китаем. Все они притворяются праздными аристократами, живущими здесь под крылом англиканской церкви, тяготеющей к католической.

Но их основная миссия заключается в содействии началу долгосрочных переговоров с Японией.

— Президент рассказал мне о попытке убийства японского посланца Хаяси. Полагаю, если русские преуспеют в этом и возложат вину на кого-нибудь из членов королевской семьи Великобритании, то любому англояпонскому сотрудничеству на Дальнем Востоке тут же придет конец.

— Несомненно!

— И все же я до сих пор не понял, куда приехал, — сухо проговорил Джошуа, тряхнув головой и проклиная Сабрину, воспоминания о которой упорно лезли ему в голову, мешая сосредоточиться.

Джеймисон усмехнулся:

— Вы новичок на лондонской политической сцене. А потому можете ожидать приглашений отовсюду. Ибо виконт из Техаса в Лондоне — явление далеко не ординарное! Кстати, вы пьете ликер? Мне известно, что вы любите этот напиток.

— Я легко могу себе представить, от кого вы это узнали. В свои лучшие годы полковник не мог выпить больше двух стаканов пива, чтобы тут же не уснуть. Не стану хвастаться, но я легко могу перепить дюжину крепких мужчин. Они уже будут валяться под столом, а я спокойно вернусь домой, даже ни разу не покачнувшись по дороге!

— Отлично! Это поможет вам получить доступ к русским. Они пьют водку, как разбавленное водой пиво. Покутите с ними раз-другой! Вам может даже представиться шанс немного пофлиртовать с мадам Самсоновой.

— А она тоже любит ликер? Джеймисон пожал плечами и усмехнулся:

— Говорят, что да. Но вы можете сами в этом убедиться, если сойдетесь с ней поближе…

Предсказания Джеймисона о потоке приглашений, которые непременно посыплются на Джошуа из всех аристократических столичных домов, начали сбываться в тот же день. Вернувшись домой, он обнаружил у себя на столе целую стопку карточек, отправители которых приглашали мистера Кантрелла на балы, чаепития, в различные светские салоны и тому подобное.

Буквально каждый знатный лондонец жаждал встретиться с доселе неизвестным наследником лорда Хамблтона, прославившимся шумным скандалом в столичном порту и уже именовавшимся в высших светских кругах не иначе, как виконт из Техаса.

Джошуа принялся разбирать пригласительные карточки, обращая особое внимание на подписанные русскими фамилиями. Их он откладывал в особую стопку.

Хотя Джеймисон сообщил ему, что русские буквально заполонили отель «Метрополь», Джошуа решил, что для проникновения в их круг было бы полезно первую встречу организовать на нейтральной территории. Это выглядело бы более естественным.

Пока Джошуа перебирал карточки, в комнату вошел его дядюшка.

— Признаться, вы выглядите и вполовину не так дурно, как подобало бы человеку, едва не утонувшему утром! — усмехнулся граф. — Но что за дьявол вселился в вас и заставил столь дурно обойтись с такой милой женщиной, как мисс Эджуотер?

Джошуа поднял голову и посмотрел на Хамблтона:

— Я бы назвал этот инцидент просто небольшим недоразумением. Но он помог мне узнать, что мисс Эджуотер — учительница, которую вы намерены нанять для одной из моих кузин.

— Послушайте, вы, юный бездельник! Я нанял мисс Эджуотер для вас самих, а никак не для кузин.

Карточка с очередным приглашением выпала из рук Джошуа.

— Для меня? — оторопело переспросил он.

— Именно для вас, мой друг! Вы, верно, забыли наш вчерашний разговор, во время которого я сказал, что нанял кое-кого, кто смог бы быстро обучить вас светским манерам и умению вести себя в аристократическом обществе?

— И потому вы наняли… эту девочку?! Я ожидал увидеть очень почтенную даму с клюкой, предельно строгую, в широкополой черной шляпе! — недовольно буркнул Джошуа.

— Но я надеялся, что после личной встречи с этой особой вы измените свое мнение. Для чего и организовал вам свидание в моем саду. Правда, признаюсь, я никак не ожидал, что вы станете топить ее в бассейне фонтана.

— И при этом куда больше пострадал именно я. Во всяком случае, лишился очень дорогого костюма, который всегда надевал по торжественным случаям.

— И это говорит о том, что Сабрина — как раз та женщина, которая сумеет держать вас в руках, несмотря на вашу природную непредсказуемость. — Граф снова смерил взглядом племянника с головы до ног и прибавил: — Кроме того, теперь уже мы оба сможем наблюдать, насколько она готова измениться в ближайшее время. Ведь так?..

Бальный зал был переполнен. Дамы блистали роскошными туалетами, длинными, до самого пола, шелковыми платьями, усыпанными бриллиантами. Яркий свет сотен свечей, падавший с подвешенных к потолку массивных люстр, отражался от драгоценных камней и рассыпался на множество разноцветных огоньков. Музыка и громкий смех лились через открытые окна в сад, смешиваясь с ароматом цветов, ловивших последнее тепло наступающей осени.

Сабрина стояла в дальнем углу зала и инструктировала Эстер Форсайт — одну из своих воспитанниц:

— Вы не должны более двух раз за вечер танцевать с мистером Чалмерсом, как бы он вам ни нравился.

У Эстер были пышные каштановые волосы и огромные серые глаза. Это делало бы ее очень привлекательной и даже красивой, если бы не излишняя полнота, с которой она безуспешно пыталась бороться.

— Но что делать, если меня очень влечет к мистеру Чалмерсу? — не соглашалась Эстер. — А кроме того, его отец — маркиз! Для любой юной девушки вроде меня подобное знакомство очень даже почетно!

Его отец действительно маркиз. Но сам Чалмерс — младший из его сыновей, а потому не имеет практически никаких шансов получить хорошее наследство. Если вы желаете стать членом сословия, то советую проявить интерес к старшему сыну маркиза.

— Вальс — это раз-два-три? — неожиданно спросила Эстер.

Сабрина тут же поняла, что та очень боится сбиться со счета во время танца, как это с ней действительно случалось и раньше. Эстер постоянно попадала в неудобное положение, нарушая ритм и нечаянно наступая на ногу партнеру.

— Не надо считать, Эстер! Просто следуйте за движениями кавалера. И тогда все получится. А теперь посмотрите на свою карточку с программой танцев. Видите, первым в ней значится мистер Шеффилд. Так что вальс вам надлежит танцевать именно с ним. Вот, кстати, и он сам!

Действительно, высокий брюнет подошел к Эстер и, поклонившись, протянул ей руку. Эстер встала и, слегка покраснев, вышла вместе с ним в центр зала. Сабрина проводила ее ободряющей улыбкой, хотя и несколько опасалась за воспитанницу. Дело в том, что накануне вечером у матери Эстер разыгрался острейший приступ мигрени, что заставило ее отказаться от поездки на этот бал. Миссис Форсайт просто умоляла Сабрину всячески опекать дочь на балу. Теперь, наблюдая, как Эстер очень неплохо вальсирует с Шеффилдом, Сабрина почувствовала, что все идет так, как надо, и причин для беспокойства нет.

— Вы ведь и впрямь прекрасный воспитатель! — раздался над головой Сабрины знакомый мужской голос. — А потому я бы посоветовал вам выбросить из головы мысли о какой-то другой профессии. Только надо выяснить, насколько богат папенька этой девицы.

Сабрина поморщилась и повернулась лицом к говорившему. Новоиспеченный виконт Уэсли был одет в великолепно сшитый вечерний костюм.

— Я вижу, граф засадил своего портного за неблагодарную работу — сшить для вас новый костюм! Ужасное испытание для бедного парня!

— А вы не думаете, что я сам купил себе эту одежонку, чтобы не одалживаться у его сиятельства и не утруждать портного? Что ж, поскольку вы оказались прекрасным педагогом и воспитателем, надеюсь, не откажете мне в парочке уроков по выбору модной одежды. Тогда впредь я, несомненно, буду одеваться со вкусом. Кстати, сотворить из такого увальня, как я, лондонского денди — ваш прямой долг! Ведь дядюшка вознамерился сделать вас моей наставницей. Но сказал ли он вам, что я отказался от этого предложения?

— Отказались? Видимо, сомневаетесь в моих способностях? Или боитесь острого языка? Действительно, со мной порой не легко спорить. Но поверьте, я куда интереснее всех этих молоденьких девочек с ярко накрашенными и надутыми губками.

— Разве ваши ученицы не относятся к их числу?

— Запомните: я работаю только с серьезными молодыми женщинами. А они не имеют привычки надувать губки, как и слишком ярко их красить! — презрительно фыркнула Сабрина.

Вы не ответили на мой вопрос. А мне надо всего лишь показать вам, до какой степени я нуждаюсь в помощи, — ответил Джошуа и обнял Сабрину за талию, намереваясь включиться в уже начавшийся тур вальса.

Но она вспыхнула и резко отстранилась от его руки:

— Сейчас же оставьте меня! Я не одета для танцев. И даже не получила приглашения на этот вечер. А присутствую здесь только по просьбе миссис Форсайт, у которой состою на службе.

Но Джошуа вновь обнял ее за талию, крепко схватил правую руку, заставляя встать в позицию танца, и повел Сабрину к центру зала, где уже кружились пары. Поняв, что сопротивление бесполезно, она почти механически стала повторять ногами за Джошуа рисунок вальса. И при этом про себя молилась, чтобы танец скорее закончился…

После нескольких тактов она посмотрела в лицо своего нежеланного кавалера и сердито заявила:

— Я подозреваю, лорд Уэсли, что вы далеко не такой неуклюжий, как стараетесь казаться! И все же немедленно отпустите меня! Иначе я потеряю место у миссис Форсайт!

— Ничего страшного. Ведь вы всегда можете устроиться у моего дядюшки!

— Я сейчас еще раз ударю вас по больной коленке!

— Извините, но она больше не болит. Или вы намерены меня вновь искалечить?

— Я не смогу этого сделать при всем желании. Ведь вы так крепко держите меня, что нет никакой возможности даже немного повернуться!

— Техасец начинает учиться защищать себя, будучи еще молокососом. Уверен, что нам с вами совершенно незачем пытаться заниматься этим в зрелом возрасте!

— Вы постоянно грубите мне!

— Как это ни смешно, но мне совсем не показалось, что тот поцелуй был вам так уж неприятен!

— У вас слишком крепкие нервы. И вдобавок — непомерная самонадеянность!

— Там, откуда я приехал, эта черта называется самоуверенностью.

— А здесь — невоспитанностью!

— Это еще раз доказывает, что мне нужен хороший наставник!

— Я скорее согласилась бы воспитывать дикую обезьяну, чем вас!

Сказав это, Сабрина густо покраснела. Она хотела как-то смягчить грубость. Но пока подбирала слова, музыка кончилась и танцующие вновь расселись вдоль стен, освободив центр зала. Сабрина беспокойно осмотрелась по сторонам, подумав, что ее последние слова мог кто-нибудь услышать — так громко они были сказаны.

Прикусив нижнюю губку, Сабрина вырвала у Джошуа свою руку и убежала в комнату отдыха для дам, решив, что туда Кантрелл за ней не посмеет последовать. Хотя от этого техасского дикаря можно было ожидать чего угодно!..

— Я просто не могу этому поверить, Эдди! За прошлую неделю уже четыре клиента аннулировали договоры со мной об обучении своих дочерей! Если так пойдет и дальше, то я к следующему месяцу останусь вообще без учениц! — Сабрина в отчаянии всплеснула руками.

Эдмунд Уислдаун сел в кресло напротив нее и принялся медленно, с наслаждением пить чай, закусывая домашним печеньем Сабрины. При этом он ухитрялся громко чавкать.

— Так-так, дорогая! — протянул он. — Но не надо принимать все это близко к сердцу. Уверен, что очень скоро у вас появятся новые ученицы, а возможно — и ученики. В конце концов, в Лондоне никогда не было недостатка в невоспитанных молодых девицах и юношах, у которых папеньки богаты, как Крезы.

— Возможно. Но пока ни один из них не обратился ко мне с просьбой заняться воспитанием его дочери! Причем отказы большинства звучали так, как будто они повторяли слова, услышанные от кого-то еще! Скажите, могло так быть?

— Могло ли? — устало повторил за ней Эдмунд, откусывая очередной кусочек печенья.

— Думаю, что так оно и есть! — воскликнула Сабрина. — И скорее всего виной тому стал сам граф или тот мерзкий неандерталец из Техаса, которого его сиятельство прочит себе в наследники! А может быть, и они оба вместе!

Сабрина вспомнила недавний бал у Читчестеров и невольно раздражавшее ее поведение там этого увальня. Ей стало известно и о гадких сплетнях, распространившихся в обществе после их танца. Правда, Сабрина в душе надеялась, что, учитывая поведение техасца сразу после высадки в лондонском порту, острие всех сплетен и гнусных разговоров будет направлено именно на него, а уж никак не на нее! Но Сабрина уже не сомневалась, что граф и племянник тайно сговорились заставить ее делать все, что они захотят.

Но ни тот, ни другой даже не представляли себе, какой упрямой может быть Сабрина Эджуотер…




Глава 5


Джошуа с ухмылкой подумал о том, что поездка на бал к Читчестерам и впрямь была неплохой идеей. Чертовски приятно было протанцевать с Сабриной техасский тустеп. Но главной причиной этой поездки все-таки было не очарование прелестной воспитательницы. Майкл Джеймисон еще накануне бала сообщил ему, что там ожидается присутствие одного из тех русских, о котором они говорили при первой встрече. На балу Джошуа действительно познакомился с неким Алексеем Курзниковым. В буфете они выпили несколько рюмок водки. А после отъезда с бала Сабрины Джошуа напоил этого малого почти до скотского состояния. Тот при прощании долго уверял своего нового техасского знакомого, что с этого дня они станут лучшими друзьями до скончания века.

Через несколько дней в один из вечеров они снова встретились. На этот раз — в «Белом шелке», одном из самых известных в столице клубов, облюбованном инакомыслящими всех мастей, равно как и сектантами.

И опять была водка. На этот раз русский пил ее, как лошадь утром воду. В конце концов Джошуа пришлось окунуть Курзникова головой в бассейн ближайшего фонтана. Когда тот очнулся, Кантрелл остановил проезжавший мимо кеб, с трудом заставил Алексея произнести адрес и наказал вознице доставить пьяного седока прямо к крыльцу. А сам направился к дому. На следующее утро Джошуа никак не мог припомнить, как добрался, как вошел и как очутился в постели… Проснулся же он с жесточайшей головной болью. Подойдя к зеркалу, висевшему в туалетной комнате, он долго смотрел на себя. Потом принялся сбривать отросшую за ночь щетину.

Еще раз взглянув в зеркало, Джошуа увидел у себя за спиной графа, вошедшего в туалет через открытую дверь.

— Как у вас с головой, племянничек, после вчерашнего перепоя? — с ехидной улыбкой спросил он.

— Если вас интересует мое самочувствие этим утром, то должен признаться, что бывало и похуже. Правда, я не могу точно припомнить, когда и при каких обстоятельствах.

— Вы хорошо сделали, решив побриться. Ибо, убрав со щек щетину, будете выглядеть свежее и значительно моложе.

— Если вы, граф, действительно намерены сделать меня своим достойным наследником, то позвольте мне нигде не расставаться с мыльницей и острой бритвой.

— Было бы лучше, если бы вы позволили себя брить слугам. Советую обратиться к Бентону. Я его обучил этому искусству, и он все сделает в лучшем виде. Кроме того, я приказал ему выгладить и разложить на стуле вашу одежду. Вернее, то, что от нее осталось. А теперь, как только вы придете в себя, приходите на террасу и мы позавтракаем вместе.

— Я с удовольствием посижу с вами. Но не за завтраком. Извините, но от одного вида пищи меня начинает мутить. И вы понимаете почему!

— Хорошо! Нам следует определить круг обязанностей мисс Эджуотер, если вы будете приняты при дворе, — холодно сказал граф.

— Но видите ли, граф, эта женщина мне вовсе не по душе! Я попробовал как-то загладить свою вину за происшедшее у фонтана. Но она в ответ лишь шипела на меня, как разъяренная кошка.

— Тогда почему вы упорно стараетесь взять верх над ней? — спросил Хамблтон, остановившись в дверях и внимательно посмотрев на Джошуа.

— Я считаю, что она бросает мне вызов. А всякий, кто осмеливается делать это, должен сначала получше узнать меня!

— Что ж, желаю успеха! — хмыкнул граф.

Он подумал, что Джошуа тем или иным способом все же сумеет в конце концов уломать Сабрину. Тем более что его будущее вырисовывалось во все более радужном свете. А для Сабрины это было немаловажно.

Действительно, дела молодого Кантрелла шли как по маслу. Всего лишь одной встречи за рюмкой с Алексеем Курзниковым оказалось для него достаточно, чтобы приоткрыть дверь в клуб русской эмигрантской элиты, что было ценно для графа и его сподвижников. Если же племяннику будет угрожать опасность разоблачения, то можно очень легко и без шума заменить его на того же Майкла Джеймисона и таким образом вывести из игры.

Что касается мисс Эджуотер, то она, судя по собранным графом материалам и отзывам, была очень сильной и умной женщиной, которая, как никто другой, сумеет держать в узде непокорного техасца. Заставить ее начать воспитание из Джошуа рафинированного джентльмена граф намеревался в ближайшие же дни, как бы та ни сопротивлялась. А он будет внимательно следить за развитием взаимоотношений воспитательницы с воспитанником и стремлением каждого из них навязать другому свою волю. Граф был уверен, что только она сумеет обуздать непокорного техасского варвара.

Однако Хамблтон понял и то, что Сабрина сможет сопротивляться сделанному ей предложению начать перевоспитывать техасца. И несомненно, поступит именно так. Тем не менее десятый по счету граф Хамблтон твердо решил настоять на своем. Он не привык отступать перед трудностями. Он уже продумал некоторые шаги, с помощью которых собирался поставить строптивую деву на колени. Но пока сильно сомневался, что быстро преуспеет в этом. Однако в конечной своей победе не сомневался. Сабрина, как полагал граф, непременно по-другому посмотрит на своего будущего воспитанника, когда тот станет его признанным наследником и полноправным членом высшего общества британской столицы. Правда, ей еще придется самой немало потрудиться, чтобы сделать из Джошуа настоящего джентльмена. Но граф был уверен, что это ей удастся…

Граф не сомневался, что Джошуа одержит блистательную победу над Сабриной, сделавшись истинным английским джентльменом. Старший Хамблтон просто не мог дождаться момента, когда кто-нибудь из этой пары навяжет свою волю другому.

Поздравляя себя с удачно начатой игрой, граф прошел в гостиную, где его ожидала вдовствующая графиня Уилтшир, слывшая в Лондоне одной из самых зловредных сплетниц. Он подумал о том, что после их предстоящего разговора мисс Эджуотер будет работать исключительно на него. Или же ни на кого другого в Англии.




У Сабрины не осталось ни одного клиента. И она не могла понять, кто в этом виноват. Может быть, причиной стала конфронтация, которую она позволила себе по отношению к графу в его собственном доме, когда Хамблтон предложил ей начать перевоспитывать своего племянника? Так или иначе, но Сабрина чувствовала, как в ее душе с каждым днем нарастает отчаяние.

Пока Эдмунд вернул ей только часть своего долга. Но надеяться получить в ближайшее время остаток было нереально. Ибо ее кузен демонстрировал полную неспособность разумно распоряжаться деньгами или хотя бы откладывать что-нибудь про запас.

Сабрина тяжело вздохнула. Пока граф всячески старается уклоняться от частых встреч с ней. И не станет отвечать на вопросы, волнующие Сабрину, главным из которых были ее взаимоотношения с виконтом. Но ведь именно старший Хамблтон, как никто другой, мог бы оказать ей в этом помощь!

Если верить небольшим заметкам в местных газетах, то детство Джошуа прошло в маленьком селении на западе Техаса. Дом, где он вырос, пользовался в округе дурной репутацией. По сути, это был дешевый бордель, куда Джошуа попал вместе с матерью по причинам, о которых Сабрина пока могла только догадываться. С раннего детства мальчик привык видеть полуголых, а часто и совсем обнаженных, грязных женщин. Конечно, это не могло не отразиться на его психике и, возможно, объясняло тот его странный поцелуй в саду…

Подобные размышления заставили Сабрину быть с Джошуа предельно осторожной. И конечно, винить себя за проявленную в саду слабость. Разве не должна была она решительно оттолкнуть его от себя? Но не сделала этого! Причем тот вроде бы случайный поцелуй был не в меру затяжным и даже страстным…

Может, те жеманные леди были и правы, стараясь оградить от нее своих юных дочерей? Но нет! Ведь она посвятила свою жизнь воспитанию молодых, неопытных девушек! И делала эту работу честно, не жалея ни душевных, ни физических сил! А все возникшие сейчас трудности стали следствием появления в ее жизни одного человека… Очень опасного. С черными волосами и голубыми глазами. С дьявольской усмешкой… И мягким, обволакивающим голосом, звук которого заставлял Сабрину вспоминать во всех подробностях их встречу в саду… И тот поцелуй… Долгий… Жгучий… За который Сабрина не переставала упрекать себя.

Но его теплые, чувственные губы!.. Она вспомнила о них и сейчас, закрыв глаза и откинувшись на спинку глубокого мягкого кресла. Снова и снова Сабрина со стыдом думала о том, чего ни в коем случае не должна была себе позволять. И ему тоже. Как она могла допустить такое — прижиматься к Джошуа всем телом, опускать голову на его плечо? Сабрина снова почувствовала, как твердеют соски ее груди. Она попыталась отогнать от себя сладострастные мысли. Но не сумела. Оставалось только встать, походить по комнате и попробовать успокоиться.

Приличные дамы из лондонских аристократических домов, возможно, поступили правильно, запретив своим дочерям заниматься с ней. Они боялись, что Сабрина окажет неблагоприятное влияние на их детские души. И это думали о ней, всю жизнь обучавшей неопытных юных девочек благородным заповедям Спасителя нашего Иисуса Христа! Воспитывавшей в них понятия о нравственности и правильном поведении в обществе!

«Оставь эти мысли!» — строго приказывала себе Сабрина. Но это не помогало…

Сабрина поднялась к себе в спальню, чтобы переодеться. Сегодня миссис Коллингвуд собиралась пройтись с ней по солидным магазинам Пиккадилли, после чего пригласила Сабрину на чай в фешенебельном ресторане, чтобы обсудить возможные уроки для ее дочери Марты. «Эта девушка могла бы стать еще одной моей клиенткой», — размышляла Сабрина, облачаясь в свой последний приличный костюм. — Но прежде я должна покорить чопорную леди Коллингвуд!»

Сабрина обернулась к висевшему на стене широкому зеркалу.

— И ты можешь сделать это! — уверенно сказала она своему отображению.

Она появилась в назначенном месте встречи чуть ли не на час раньше. Виной тому была ее неуверенность в работе городского транспорта. В тот день, как показалось Сабрине, экипажей на улицах Лондона было крайне мало. Но все же ей удалось довольно быстро остановить проезжавший мимо кеб. Ранний приезд на встречу оказался Сабрине очень даже на руку: приближался день рождения Эдмунда, которому непременно надо было купить подарок. Слава Богу, семейство ссудило ей для этого некоторую сумму. Ибо Эдмунд был младшим среди братьев, к тому же сиротой. А потому особенно любимым.

Сабрина прошла вдоль длинного ряда разнообразных лавок и мелких магазинчиков в надежде найти не просто сувенир, но подарок, который Эдмунд мог бы с толком использовать. Она просмотрела не одну дюжину дорогих носовых платков, но так и не решилась истратить на них деньги.

Сабрина уже собиралась опустить на прилавок платок, который взяла посмотреть на предмет возможной покупки, как вдруг услышала над самым ухом до боли знакомый мужской голос, заставивший ее вздрогнуть.

— Покупаете подарок милому в знак вечной любви? — с усмешкой спросил Джошуа.

Его раздражала сама мысль, что у Сабрины и впрямь мог быть возлюбленный. Джошуа полагал, что они с ней были одногодками. А для английских девушек этот возраст считался почти критическим для замужества.

Сабрина вздрогнула и обернулась, почувствовав, как по спине у нее поползли мурашки.

— Есть у меня возлюбленный или жених — это не ваше дело! — неприязненно ответила она, продолжая теребить в руках приглянувшийся платок. — Так что будьте любезны идти своей дорогой и оставить меня в покое!

— Жаль. А я всего лишь хотел узнать женское мнение, какой монограммой было бы лучше всего украсить свой носовой платок! В Техасе я всегда предпочитал иметь в уголке каждого буквы «Д» и «К».

— Весьма прискорбно, что ваша фамилия не начинается с буквы «Ж». Ведь тогда, если прибавить к ней еще три — О, П и А, то получилось бы буквосочетание, пусть не совсем благозвучное, но зато вполне для вас подходящее.

Сабрина замолчала, поняв, что позволила себе чудовищное хамство. Но Джошуа только рассмеялся:

— Девочка моя! Вы даже не пытаетесь быть разборчивой в словах! Но не смущайтесь! В жизни я наслушался в свой адрес высказываний и похуже!

— Не сомневаюсь, что в каждом подобном случае вы это вполне заслужили!

Джошуа не успел ответить на этот выпад, как откуда-то донесся звон башенных часов, пробивших очередную четверть часа. Сабрина поняла, что непременно опоздает на встречу, если тут же не уйдет. Какой же надо было быть глупой, чтобы стоять здесь, обмениваясь оскорблениями с этим невежей!

— Моя сердитая мисс Эджуотер! — усмехнулся Джошуа. — В вас куда больше шипов, чем на кактусе. Но знаете ли вы чудесную особенность этого колючего цветка?

Он имеет дар расцветать без помощи садовника и при самых, казалось бы, неблагоприятных климатических условиях. Причем с каждым годом его цветы все хорошеют. И в конце концов он становится очень похожим на цветок, что у вас на шляпке.

И Джошуа протянул руку к шляпке Сабрины. Но плохо рассчитал движение, и его пальцы коснулись щеки Сабрины.

Их взгляды встретились. И они долго смотрели друг другу в глаза. Возможно, оба вспоминали тот памятный поцелуй. Во всяком случае, в душе Сабрины происходило именно это! Она почувствовала, что вот-вот упадет от охватившей ее нервной дрожи и застилавшего глаза тумана, а потому резко отвернулась от Джошуа и процедила сквозь зубы:

— Я опаздываю на важную деловую встречу!

Сабрина не хотела позорно бежать от Джошуа. Но другого выхода не видела. Ибо не сомневалась, что в следующую минуту снова окажется в объятиях этого человека. Кроме того, она действительно торопилась на встречу с миссис Коллингвуд. Поэтому резко повернулась и бросилась прочь, бессознательно сжимая в кулаке неоплаченный носовой платок из магазина.

— Мисс, мисс! — крикнул ей вслед Джошуа. — А платок? Вы же не заплатили за него! Остановитесь, или я позову полицию!

Но Сабрина его не слышала и продолжала бежать, пока до ее ушей не донеслись настойчивые свистки полицейского. Поначалу она подумала, что они относятся еще к кому-то. Но когда страж порядка перекрыл ей дорогу, то поняла, что ошиблась. А взглянув на зажатый в кулаке платок, догадалась обо всем.

Полицейский схватил Сабрину за руку.

— Это та самая женщина, мистер Дарби? — спросил он подоспевшего хозяина магазина.

Тот утвердительно кивнул. Сабрина перевела взгляд с бородатого лица полицейского — огромного, загорелого, украшенного пышными усами — на Дарби, который молчаливо смотрел на нее и как бы чего-то ожидал. Платок! — догадалась она, все еще сжимая якобы украденную вещь в кулаке.

— Господа! — воскликнула Сабрина, слегка покраснев. — Ради Бога, простите! Произошло недоразумение! Я обязательно оплачу эту вещь!

— Конечно, вы заплатите сполна, мисс, — ухмыльнулся полицейский. — А для начала соблаговолите пройти с этим джентльменом к нему в магазин!

И он кивком указал на Дарби. Тот же, улучив момент, вырвал из руки Сабрины злополучный платок.

— Но ради Бога, — умоляла Сабрина, — вы должны поверить мне, что я сделала это машинально!

В этот момент она увидела спешившую к ним миссис Коллингвуд, изумление на лице которой быстро сменилось негодованием. У Сабрины сжалось сердце. Ведь вся эта история могла легко окончиться полной катастрофой в ее педагогической деятельности, коль скоро миссис Коллингвуд вполне резонно могла бы отказаться отдать свое чадо на воспитание особе, замешанной в воровстве. И виной тому стал все тот же человек, вновь возникший рядом с ней и дружески положивший руку на плечо полицейского.

— Может быть, я могу помочь? — спросил Джошуа.

— А собственно, вы кто такой? — спросил тот, оглядев Кантрелла с головы до ног.

— Вы спрашиваете, кто я такой? Через несколько дней палата лордов займется мной. И я стану именоваться виконтом Уэсли.

Полицейский вновь очень внимательно посмотрел на Джошуа. На этот раз он отметил дорогой костюм, в который тот был облачен. Но прежде чем полицейский успел что-нибудь сказать, в разговор вмешался мистер Дарби:

— Этот господин — наследник графа Хамблтона. Молодую же даму я раньше никогда не встречал.

И он посмотрел на Сабрину как на прокаженную. Однако Джошуа тут же внес полную ясность:

— Ее знаю я! Она работает у нас с дядей. Разве не так, мисс Эджуотер?

Цвет глаз Сабрины стал похож на вздыбленный бурей Атлантический океан. Но она утвердительно кивнула. А он улыбнулся одними губами и проговорил бесцветным голосом:

— Я буду счастлив заплатить за столь досадное недоразумение!

Резким движением он вырвал ладонь Сабрины из руки полицейского. При этом Сабрина успела ущипнуть его за палец. Хотя, возможно, это был палец стража порядка.

Джошуа пошарил у себя в кармане и, выудив несколько монет, отдал Дарби. Сабрина покраснела от негодования, заметив, что несчастный платок стоил гораздо дешевле. Она хотела было протестовать, но Джошуа остановил ее, саркастически улыбнувшись:

— Полноте, мисс Эджуотер! Давайте лучше поскорее забудем об этом досадном случае!

«Как же отвратительны все эти мужчины с туго набитыми кошельками! — бушевала в душе Сабрина. — Они всегда уверены, что за деньги могут приобрести все, что захотят! Им невдомек, что не все на свете продается и покупается! Вот и сейчас, переплатив хозяину магазина, Джошуа даже не подумал, что тем самым признал меня воровкой. Ведь он просто откупился от полиции! Хотя, верно, и не понимал этого. А что до чести женщины, то ему не пришло в голову, как унизителен этот далеко не очень щедрый жест!»

Между тем полицейский и лавочник ушли, не забыв при этом низко поклониться Джошуа. Это окончательно взбесило Сабрину. Обождав, пока страж порядка и Дарби скрылись за вершиной холма, Сабрина набросилась на молодого Хамблтона, как разъяренная оса:

— Вы понимаете, что заплатили за этот дрянной платок вдвое больше, чем он стоит? Зачем? Имейте в виду, что я верну вам только те деньги, которые указаны в прейскуранте! И ни шиллингом больше! Причем сделаю это только тогда, когда найду себе нового клиента. Так как миссис Коллингвуд, ставшая свидетельницей этой позорной сцены, теперь уже никогда не доверит мне воспитание своей дочери!

— Вы говорите о даме, которая смотрела на вас так, будто открыла тайну великого бандита Джека Потрошителя, оказавшегося на самом деле женщиной?

— Можете потешаться и издеваться надо мной сколько угодно. Но я лично не нахожу в этом ничего смешного!

— Так кто же станет обладателем столь редкого и ценного подарка? — спросил Джошуа, с ухмылкой протягивая платок Сабрине.

— Оставьте себе! Ведь вы за него даже переплатили!

— Но вы же намерены вернуть мне деньги? Разве не так?

— Да. И сделаю это, как только хоть немного поправлю свои финансовые дела! Пусть это вас не беспокоит!

— Вы можете расплатиться со мной, когда пожелаете. Я вовсе не настаиваю на немедленном возвращении долга!

— А до тех пор будете шантажировать меня, чтобы заставить согласиться стать вашей воспитательницей? Благодарю покорно! Этот номер не пройдет!

— Ха! А я так надеялся получить серию новых поцелуев!

— Я скорее поцелуюсь с коброй! Джошуа чуть слышно выругался…




— Не знаю, но эта шустрая бабенка взбудоражила в моей душе все самое худшее! — сказал Джошуа дяде за чаем.

Дядя тем временем с крайним удовольствием поедал сандвичи и наливал себе чай стакан за стаканом. Он очень любил этот напиток. Его племянник же откупорил бутылку бургундского, затем вдруг вскочил и принялся нервно ходить из угла в угол по комнате. Дядюшка смотрел на него с иронической улыбкой.

— Мисс Эджуотер — никакая не бабенка, а необыкновенная женщина! — отозвался он. — Именно поэтому я очень бы хотел видеть ее вашей наставницей.

При этом граф многозначительно посмотрел на бутылку виски «Кто убил Джона». Кантрелл заметил это. И опустился в мягкое кресло напротив дядюшки.

— Интересно, каким образом вы намерены наблюдать за моим воспитанием этой дамой? Ведь и я, и она представляем собой мешки с дикими кошками, чье поведение предсказать невозможно.

— Для этого надо просто тщательно понаблюдать, скажем, за мисс Эджуотер и заглянуть в ее внутренний мир. Я уверен, что она живет тайной мечтой, осуществлению которой и посвятила свою жизнь.

— Разве можно вечно мечтать, а каждого мужчину в Англии считать кастратом?

— Ничего из ряда вон выходящего в этом нет! Мисс Эджуотер просто хочет основать школу для нуждающихся девушек и дать им образование, при котором каждая не будет чувствовать себя обездоленной неудачницей.

— Возможно… Но как она собирается воспитывать меня?! — воскликнул Джошуа. — Не думаю, что в ее глазах я выгляжу так же, как ее будущие несчастные ученицы! Кроме того, сама затея основания подобной школы нереальна. Не далее как сегодня утром она призналась мне, что потеряла последнюю клиентку, обещавшую отдать свою дочь ей в обучение!

— О, это вас пусть не волнует! Мисс Эджуотер сполна получит всю сумму для основания своей школы, если… если примет мое предложение!




«Белый шелк» в качестве заменителя джина, как показалось Джошуа, оказался куда хуже водки. От него отдавало дешевой парфюмерией.

Все посетители клуба того же названия были в основном русскими. Перед визитом в этот клуб Джошуа перечел все, что сумел отыскать в местных библиотеках, касающееся династии Романовых. И теперь мог вполне поддерживать любой разговор с бывшими гражданами Российской империи.

Войдя в клуб, он тут же почувствовал пряный запах гашиша. Этот одурманивающий аромат прямо-таки висел в воздухе. В первый момент у Джошуа даже закружилась голова. Но он очень скоро привык к запаху и огляделся.

На сцене в глубине зала сидел небольшой оркестр балалаечников, не без фальши бренчавший попурри на темы русских народных песен. Публика же, не обращая никакого внимания на музыку, толпилась около игральных столов. Меньшая ее часть разместилась за уставленными бутылками и закусками столиками. Некоторые женщины уютно устроились на коленях своих кавалеров, чувствуя себя при этом вполне комфортно.

В дальнем углу Джошуа увидел Алекса, сидевшего за столиком вместе с тремя какими-то мужчинами. Перед ними выстроилась целая батарея пустых бутылок из-под водки. Джошуа стал медленно пробираться к этой компании. Алекс тут же поднялся и пошел ему навстречу. Пожав Джошуа руку, он подвел его к своим друзьям.

— Позвольте вам представить мистера Джошуа Кантрелла — моего друга из Техаса, наследника лорда Хамблтона! — сказал он, дружески положив руку на плечо Джошуа.

Сидевшие за этим и соседними столами рассмеялись. Но смех некоторых из них показался Джошуа фальшивым. И он понял, что надо быть предельно острожным, ибо не всем понравилось появление постороннего человека в их привычной компании. Один из сидевших за столом Алекса особенно недовольно посмотрел на Джошуа и презрительно скривил губы. Это был Николай Заренко, представлявший в Англии интересы российской Транссибирской железнодорожной компании. Внимательно посмотрев на Джошуа, он с усмешкой проговорил по-французски несколько слов о том, что американцы появились в Европе бог знает откуда и скорее всего — из каких-то очень диких краев. Джошуа бросил на него удивленный взгляд, но ничего не ответил, решив, что не стоит обращать внимания на бестактность русского чиновника, почему-то оказавшегося в Европе и не умеющего себя вести. Тем более что сидевшие за этим и соседними столами определенно считали, что Кантрелл не понимает по-французски, а потому будут говорить обо всем, не стесняясь его присутствия. Им было невдомек, что Кантрелл еще в Дакоте дружил с неким маркизом Моне, который и обучил его своему языку. Уже не говоря о том, что испанский он действительно знал в совершенстве.

Поэтому Джошуа охотно присоединился к общему смеху, однако всем своим видом показывая, что не понимает причин веселья. После этого русская компания снова основательно погрузилась в пьянство. Джошуа сделал вид, что тоже намерен последовать их примеру. Однако отпивал из стакана мелкими глотками, стараясь не пропустить ни слова из того, о чем шла речь за столом. Между тем пьяные языки все более развязывались.

Прошел час с небольшим, когда дверь клуба открылась, пропустив в зал женщину в сером плаще с капюшоном. Поскольку погода на улице в этот день ранней осени стояла сухая и солнечная, ее наряд выглядел странновато, если не смешно. Но дама, видимо, не обращала на это никакого внимания. И стала пробираться к столу, где сидел Джошуа.

Алекс наклонился к его уху и прошептал:

— Это сестра Николая Заренко. Известная балерина. Ее зовут Наташей.

Поскольку Алекс ни разу не упомянул имени мужа вошедшей дамы, Джошуа справедливо заключил, что последний не пользуется здесь каким-либо авторитетом и, уж конечно, не посвящен в планы готовящегося заговора.

С первого взгляда Джошуа понял, что никогда не стал бы флиртовать с этой женщиной, несмотря на ее внешнюю привлекательность. Тем не менее он встал и галантно наклонился над ее рукой в перчатке, проговорив довольно сухо:

— Очень рад познакомиться, мадам!

— Потом, милорд, потом! — пробурчала балерина по-английски с сильным акцентом и, повернувшись к брату, что-то сказала ему по-французски.

Оба выразительно посмотрели друг на друга и сели за столик в дальнем темном углу зала. Там они еще раз orлянулись по сторонам и, склонившись так, что едва не столкнулись лбами, принялись что-то энергично обсуждать. Джошуа дорого бы заплатил, чтобы узнать, о чем шла речь. Но из угла до него долетали лишь обрывки слов. К тому же брат и сестра говорили по-французски — на языке, который Джошуа хотя и изучал в Дакоте, но все же на расстоянии улавливал с трудом.

— И часто она здесь бывает? — спросил он у Алекса.

— Только когда знает, что увидится с братом. Они вечно что-то здесь обсуждают, стараясь, чтобы их никто не мог подслушать! Обычно эти встречи происходят у них по вторникам после окончания спектакля Наташи.

— Понятно, — отрешенно проговорил Джошуа. Алекс еще немного посидел молча. Потом поднялся и протянул Джошуа руку.

— Я, пожалуй, пойду домой! — вздохнул он.

— Мне тоже пора! — кивнул Джошуа, снова посмотрев в темный угол, где уединилась странная парочка.

Они поднялись и пошли к двери. При этом Джошуа чувствовал на своей спине устремленный ему вслед пристальный взгляд Наташи…




Глава 6


Судебные повестки, как Сабрина и предвидела, последовали тремя днями позже. Первым ее желанием было порвать в клочки эти бумажки и вернуть обрывки графу. Но природная практичность взяла верх. Сабрина тщательно обдумала возможности выхода из создавшегося положения. А для начала сложила повестки в сумочку и убрала ее в стол. Недавняя оплата аренды жилья сильно подкосила ее домашний бюджет. Но какие-то деньги все же остались. К тому же буфет ее был буквально набит продуктами. Так что ближайшие несколько дней Сабрина могла прожить спокойно.

Но перспективы на будущее были крайне мрачными. У Сабрины не осталось ни одного клиента, который согласился бы платить ей за воспитание своей дочери… И все из-за этого хитреца графа Хамблтона и его зловредного племянника! Она все не могла забыть, как этот молодой повеса подловил ее в магазинчике Дарби и фактически стал виновником якобы совершенной кражи, свидетельницей разбора которой невольно оказалась миссис Коллингвуд. Правда, Сабрина отлично понимала, что ее прихода в лавку Джошуа никак не мог предвидеть. И тем более он не ожидал, что его появление приведет Сабрину в такое состояние, что она бросится бежать прочь с платком в руке, забыв за него заплатить… Сабрина и сама еще не могла толком понять, почему она реагирует на этого человека столь бурно и с такой яростью.

Истратив свои последние гроши на подарок Эдмунду, Сабрина оказалась в унизительнейшем положении. Ей, по сути, не оставалось другого выхода, кроме возвращения в Беркшир к своим родителям. Но и там пришлось бы жить на мизерный доход отца. Конечно, она могла бы принять предложение графа и заняться воспитанием его непутевого племянника. Но Сабрине очень этого не хотелось.

Кусая от досады губы, Сабрина принялась ходить взад-вперед по мягкому ковру. Ее мучило сознание, что за семь лет она ни на шаг не приблизилась к осуществлению своего заветного желания — основать школу для бедных девушек. Какой же наивной она была все эти годы, теша себя надеждой, будто усердным преподавательским трудом сумеет скопить нужную сумму!..

Из окна гостиной на втором этаже Джошуа следил за Сабриной, гордо и независимо шедшей по направлению к его дому. Подойдя к железной калитке, она остановилась.

На Сабрине был тот же желтый костюм, в котором она накануне выбирала злополучный платок для Эдмунда. На голове красовалась соломенная шляпка с искусственными цветами на полях.

Постояв немного, она отодвинула засов и открыла калитку, сделав это с решительностью архангела Михаила, готовящегося сокрушить врата ада.

В этот момент сама Сабрина была похожа скорее на воинственную Афину, чем на богиню любви Афродиту.

Джошуа же в мыслях перебрал едва ли не всех греческих богинь, неизменно находя в каждой из них то или иное сходство со своей будущей воспитательницей. Кстати, Сабрине в самом деле нельзя было отказать в красоте и обаянии. И молодой Кантрелл был очарован этой женщиной, как никакой другой.

Конечно, Сабрину, при всей ее внешней привлекательности, нельзя было назвать красавицей. Русская балерина Наташа с ее более правильными чертами лица, пожалуй, была ближе к эталону красоты. Но от мягких линий облика Сабрины исходило нечто очень теплое, домашнее, что, как правило, привлекает мужчин куда сильнее, чем безупречные классические образцы, вылепленные рукой самого выдающегося скульптора. В этом Джошуа в очередной раз убедился, невзначай кашлянув и заставив Сабрину поднять голову и взглянуть в его открытое окошко на втором этаже.

Поняв, что через несколько секунд дверной звонок задребезжит, требуя впустить очаровательную гостью, Джошуа сбежал по ступенькам в холл, где наткнулся на графа. Тот, поняв причину спешки племянника, иронически усмехнулся и, несколько опередив его, устремился к входной двери и открыл ее еще до того, как Сабрина дернула за шнурок звонка.

— Прошу вас, войдите, дорогая мисс Эджуотер! — с поклоном приветствовал он гостью. — Не окажете ли мне с племянником честь разделить наше утреннее чаепитие? Сейчас я попрошу повара приготовить пирожные и сдобные булочки с маком. Уверяю вас, это у него великолепно получается!

— Спасибо, ваше сиятельство, за любезное приглашение, — отрицательно покачала головой Сабрина, — но я уже предупредила вас запиской, что целью моего визита будет не столько почетное утреннее застолье с вами обоими, сколько очень серьезный разговор. Так что я предлагаю пренебречь обязательным светским этикетом, а прямо приступить к делу.

Что за ерунда! Никакого серьезного разговора не может получиться, пока мы стоим голодные посреди холла! Не лучше ли сесть за стол и совместить деловую беседу с прелестями отличного восточного чая и великолепной выпечки искуснейшего повара? Прошу вас, мисс Эджуотер!

— Боюсь, милорд, что этот разговор несовместим с чаепитием! — сухо ответствовала Сабрина. — Дело в том, что я хочу еще раз, и очень твердо, отказаться от вашего почетного для меня предложения, которое, насколько я понимаю, сейчас снова последует!

— Но ведь вы даже не знаете, что я намерен предложить на этот раз, а уже отказываетесь! — подняв брови, воскликнул граф.

Он взял Сабрину под руку, проводил в гостиную и почти насильно усадил за стол.

— Предпочитаете чай с лимоном или со сливками? — спросил он.

— С лимоном, — ответил за гостью выросший в дверях Джошуа. — Мне известно, что у себя дома мисс Эджуотер выращивает эти плоды, и не без успеха!

Сабрина вздрогнула и, обернувшись, бросила на Джошуа уничтожающий взгляд.

— Право, не ожидала вас здесь встретить! — фыркнула она.

Граф посмотрел сначала на нее, потом на племянника и громко рассмеялся:

— Я подумал, что этот молодой повеса поможет мне в осуществлении кое-каких планов. — И граф кивком указал Джошуа на свободный стул рядом с собой.

На столе тут же появились три фарфоровые чашки с превосходным чаем и всякого рода выпечка и сладости.

Как только слуга вышел, граф посмотрел на Сабрину и с некоторой торжественностью произнес:

— Итак, мисс Эджуотер, вы пришли в этот дом для серьезного разговора. Что ж, не будем откладывать и начнем.

У Сабрины екнуло сердце. Украдкой она бросила взгляд на графа. Да, это был очень умный и опасный человек. Разговаривая с ним, надо быть крайне осмотрительной. Случайно оброненное неловкое слово может сделать его врагом. А этого Сабрина сейчас опасалась едва ли не больше всего. Но и слепо повиноваться тоже не считала для себя приемлемым.

— Да, не будем откладывать! — согласилась она, стараясь говорить как можно мягче и деликатнее. — И прошу сразу же правильно меня понять. Не могу же я одновременно заниматься воспитанием молодых джентльменов и совсем еще юных девушек!

— Я вижу здесь две проблемы, — сухо изрек Джошуа. — Во-первых, я никакой не джентльмен! И мисс Эджуотер это отлично знает. Во-вторых, я слышал, что мисс Эджуотер не занимается более молодыми девушками, поскольку лишилась всех своих учениц. Я тоже не считаю возможным пользоваться ее уроками, как бы мне ни хотелось их получать.

— И кому конкретно я обязана потерей работы? — Не дожидаясь ответа Джошуа, Сабрина обернулась к графу: — Милорд, будучи уже почти старой девой, я не вижу способов выжить, растеряв всех учениц, а к этому, видимо, дело и идет!

— Извините, мисс Эджуотер, но мое предложение не касается дочек состоятельных родителей.

Сабрина осторожно поставила свою чашку на блюдце и отодвинула от себя вазочку с кремовым пирожным.

— Что вы имеете в виду, милорд? — спросила она графа, стараясь не выдать волнения.

— Только ваше желание возглавить школу для юных бедных девушек, и ничего больше! — улыбнулся Хамблтон.

— Бедных?! — удивленно переспросил Джошуа. — Вы имеете в виду тех несчастных, родители которых не имеют средств, чтобы заплатить за обучение дочерей? Тогда на какие средства будет существовать эта школа? Согласитесь, что это какой-то странный вид бизнеса!

— Я вовсе не считаю это предприятие безнадежным или убыточным, милорд! Во всех случаях основание благотворительной школы никак не может быть отнесено к категории бизнеса. Вы, видимо, забываете, что далеко не все в этом мире посвящают свою жизнь погоне за деньгами!

Отчитав таким образом племянника, Сабрина повернулась к дяде:

— Сотни, даже тысячи молодых женщин работают на ткацких фабриках за нищенскую плату. Другие вообще остаются на улице и голодают, ибо не получили образования, которое позволило бы им где-то устроиться на работу. Если же я смогу хоть немного помочь несчастным, то почту это своим святым долгом и буду считать жизнь прожитой не напрасно!

— Именно так вы и должны поступить! — воскликнул граф, взволнованный благородным порывом Сабрины.

— Но для этого нужны деньги! И немалые, — заметила Сабрина.

— Я буду финансировать строительство школы и ее дальнейшую работу. Более того, я привлеку к этому и кое-кого из своих состоятельных друзей. Особенно тех, кто заседает сейчас в палате лордов. Они могут многое для вас сделать. Например, помочь набрать штат, который должен состоять не менее чем из дюжины воспитателей и учителей. Я договорюсь о том, что эти мои друзья будут и в дальнейшем оплачивать работу каждого воспитателя и учителя. А также и всего персонала. Ведь в школе должна быть прислуга, пара клерков и обязательно — кучер с экипажем. Согласитесь, что вам неприлично будет ходить пешком. Тем более что транспорт может пригодиться и для каких-то учебных поездок, включая всякого рода экскурсии.

У Сабрины перехватило дыхание. Ничего подобного она просто не ожидала!

И все же…

И все же надо было остановить графа! Ведь совершенно очевидно, что ее просто пытаются купить! Нет, такого она не может позволить!

Джошуа понял ее состояние. Гордость Сабрины была ему уже известна. А предложение дяди не могло не ущемить ее. Граф явно перегибал палку!

— Видите ли, дядя, — начал Джошуа, — мисс Эджуотер спокойно может ходить пешком до школы и назад.

Но при этом существует кое-кто, кого она очень даже боится!

— Кто же это? — Лорд удивленно выгнул дугой бровь.

— Я.

— Вы?! — оторопел граф.

— Да, именно я! Ваш непутевый племянник. Сабрина даже подскочила на стуле. Лицо ее из пурпурного сделалось белее снега.

— Что?! Я боюсь вас? Да с чего вы взяли?! Просто я считаю саму идею работать с мужчиной вроде вас абсолютно неинтересной для себя, а потому — неприемлемой!

— Почему? Я отлично понимаю свою беспомощность, когда надо выбрать нужную вилку за столом или поддержать светскую беседу. Но это не означает, что я совсем безнадежен и неисправим с точки зрения воспитания, чем и рекомендует вам заняться мой дядя. Напротив, я считаю эту задачу вполне для вас посильной. И даже не слишком трудной!

— Подозреваю, милорд, что природа обделила вас не только умением вести себя прилично в обществе, но и интеллектом!

— Думайте обо мне что хотите, мадам! Я не виноват, что вырос в очень бедной семье. Мне удалось сколотить неплохое состояние, но на светские манеры и правила поведения сил и времени просто не хватило. Теперь же я намерен с вашей помощью восполнить этот пробел. Если, конечно, у вас хватит выдержки!

Сабрина сжала кулаки и прикусила нижнюю губу. Джошуа смотрел на нее глазами ленивого породистого кота. Что же касалось графа, то он все это время спокойно сидел и с иронией наблюдал за обоими. Лицо его было непроницаемо.

— Не говорите ерунды! — вознегодовала Сабрина. — У меня хватит выдержки, и не только на вас!

— Ну, сказать по правде, я в этом очень сомневаюсь! — усмехнулся Джошуа. — Скорее, вы действительно не слишком уверены в себе. Отсюда и это раздражение. Так что не лучше ли нам сменить тему разговора?

Лицо Сабрины снова сделалось пурпурным от возмущения. Итак, этот грубиян позволяет себе издеваться над ней! И еще в присутствии своего дядюшки! Она была готова разорвать Джошуа на части, но все же сумела совладать с собой и лишь подчеркнуто холодно сказала, обращаясь к графу:

— Милорд, поскольку другого выхода у меня нет, то я принимаю ваше любезное предложение и займусь воспитанием мистера Джошуа, дабы он мог комфортно чувствовать себя в светском обществе. Но для этого вы должны финансировать создание моей школы и хотя бы на первых порах — ее содержание.

Хамблтон утвердительно кивнул:

— Я уже дал вам слово.

Сабрина благодарно посмотрела на графа и пожала ему руку. Но ответного пожатия почувствовать не успела. Ибо в тот же момент техасский варвар перегнулся через стол, вырвал ее руку из ладони дяди и прижал к своим губам.

Сабрина решительно освободила руку, заметив, что графа тоже шокировал этот неожиданный поступок племянника.

— Вы сами видите, ваше сиятельство, сколько мне придется приложить сил, чтобы хоть как-то научить этого молодого человека прилично себя вести! Я начну уроки завтра ровно в девять утра. И попросила бы вас к этому времени настроить племянника на серьезный лад! Главное — охладить его пыл, который вовсе не к месту в наших с ним новых отношениях!

Сабрина поднялась из-за стола и вышла. Джошуа долго смотрел ей вслед, размышляя о том, сколько неприятных минут готовит ему жизнь в этом доме. Ведь то, что произошло сейчас, — всего лишь начало.

— Теперь перейдем к элементарным правилам поведения за столом, — сказала Сабрина, когда на следующее утро они с Джошуа вошли в столовую.

Чуть раньше она подробно объясняла своему неотесанному ученику порядок, в котором надлежит обращаться к титулованным особам, собравшимся по какому-либо поводу в доме. Например, в первую очередь следует заговорить с герцогом, а уже потом — с маркизом. После чего можно поприветствовать и графа. Ни в коем случае нельзя назвать герцогиню графиней или наоборот. Подобные ошибки в светском этикете не прощаются.

Джошуа честно слушал свою наставницу, время от времени кивая. Когда довольно нудные слова Сабрины начинали навевать скуку, Джошуа устремлял взгляд вдаль и о чем-то думал. Причем делал это настолько искусно, что воспитательница ничего не замечала. Впрочем, отличная природная память позволяла Джошуа накрепко запоминать даже те слова собеседницы, которые, как могло показаться, пролетают мимо его ушей…

А Сабрина между тем продолжала увлеченно объяснять ему, в каком порядке, исходя из знатности гостей, они должны проходить в столовую и как рассаживаться за столом.

— Скажите, мисс Эджуотер, вы почерпнули все термины, которыми пересыпаете чуть ли не каждую фразу своей лекции, в словаре Уэбстера? — неожиданно перебил Джошуа свою наставницу.

Та на секунду замолчала и оторопело посмотрела на него. Потом раздраженно поджала губы и презрительно фыркнула:

— К вашему сведению, мне вовсе не требуется заглядывать в словарь, чтобы выудить оттуда термины, которые должен знать каждый культурный джентльмен!

— Скажите лучше, что тщательно пережевали каждый словарь и справочник от корки до корки! — ухмыльнулся в ответ Джошуа.

— Почему вам, милорд, не приходит в голову, что это результат всестороннего образования, о котором вовремя позаботились мои родители?

Сабрина кивком предложила своему воспитаннику войти в столовую. Но тот сделал всего один шаг и остановился на пороге:

— Как я считал до сих пор, уже в дверях столовой любой входящий туда джентльмен должен быть представлен собравшимся гостям, чтобы иметь возможность сразу же непринужденно подключиться к их беседам. Разве не так?

— Наглядный пример чисто американской практичности! — усмехнулась Сабрина. — Еще раз прошу вас вспомнить, что сейчас вы не в Америке, а в Англии. Не забывайте также, что теперь вы — виконт и должны хорошо разбираться во всех деталях светского этикета. Имейте в виду, что сразу подключаться к светской беседе — это все равно что бросаться в омут вниз головой. Тем более если вы в совершенстве не владеете английским языком. А в вас каждое слово выдает уроженца Техаса! Это неприемлемо в здешнем светском обществе. Как, впрочем, и просторечие… И еще: абсолютно недопустимым считается обсуждать на великосветских раутах денежные и банковские проблемы. Говорю это потому, что уже знаю вашу склонность к таким темам.

— Но если мне крайне нужно вложить во что-нибудь деньги и я вижу среди гостей того самого человека, к которому и следует обратиться с подобным предложением?!

— Выберите другой случай или нанесите визит этому лицу.

— Хорошо. Но о чем тогда можно говорить на светском рауте?

— Все зависит от того, кто присутствует на нем, от социальных событий, происходящих параллельно, наконец — даже от погоды! Но во всех случаях вполне невинным и приемлемым для всех присутствующих мог бы стать разговор, скажем, о литературе.

— А именно? У вас есть список авторов?

— Ну, скажем, Шекспир. Вполне можно обсудить его «Венецианского купца». Кстати, это должно быть вам близко, учитывая ваш повышенный интерес к деньгам.

В зеленых глазах Сабрины горел вопрос: «Что вы на самом деле за человек, мистер Джошуа Кантрелл?»

Впервые со дня их первой встречи Сабрина почувствовала в нем сильный интеллект и повышенную ранимость, чего ранее никогда не замечала.

— Скажите, а опубликованные в газетах заметки о вашем детстве действительно правдивы?

— Вы имеете в виду, что я вырос в борделе? Да, это так. Я не помню ни отца, на матери. Гертье и ее девочки стали моей семьей. Они были очень добры ко мне!

Джошуа помолчал немного и, улыбнувшись, сказал:

— Ну а теперь я предлагаю вам перекусить.

Он круто повернулся и решительно направился в столовую. Сабрине ничего не оставалось, как последовать за ним.

За столом Джошуа вел себя так, как будто нарочно хотел вывести из себя наставницу. Это выглядело тем более отвратительно, поскольку к их столу тут же подсела молодая девушка.

Не обращая на нее никакого внимания, Джошуа схватил руками жирного жареного цыпленка, лежавшего на широком блюде посредине стола, и разорвал его пополам. При этом безнадежно запачкал белоснежную скатерть. Потом он вытер замасленные руки аккуратно отглаженной чистой салфеткой, лежавшей у него на коленях совершенно для других целей, положил обглоданные куриные кости на край тарелки Сабрины, придвинул к себе бутылку виски «Кто убил Джона», налил полный бокал и залпом выпил. Кончил же тем, что схватил с другого общего блюда огромную баранью кость, с которой рекой стекал жир, и принялся ее смачно обгладывать, громко при этом чавкая.

Терпение Сабрины лопнуло. Она поднялась из-за стола и замогильным голосом сказала, обращаясь к Джошуа:

— Вы, похоже, издеваетесь надо мной и над этой молодой девушкой, милорд! Так что я предлагаю вам допить и доесть все стоящее на столе в одиночестве. Простите, но ваше поведение выглядит настолько варварским, что я не могу больше его выносить. Мне очень стыдно за вас перед этой молодой леди! Когда вы обдумаете свое поведение и почувствуете, что готовы встретиться со мной, мы, возможно, и продолжим наши занятия! Хотя я, откровенно говоря, в этом не уверена!

С этими словами Сабрина повернулась и направилась к двери.




Глава 7


— Прошу вас, мисс Эджуотер, не воспринимайте всерьез то, что я сейчас вытворял, — сказал Джошуа, бросая на стол салфетку и вставая из-за стола. — Я просто валял дурака!

Сабрина уже подошла к двери, но обернулась и процедила сквозь зубы:

— Ваш так называемый юмор вывел бы из себя кого угодно, милорд! Бедная девушка была готова сквозь землю провалиться со стыда!

— Вы имеете в виду Салли? Думаю, у нее хватило чувства юмора, чтобы воспринимать шутки. И если она не расхохоталась, то только из боязни, что вы ее уволите.

— Я не имею права распоряжаться кем-либо в доме графа, а тем более — отказывать от места его людям! — фыркнула Сабрина. — И Салли отлично это знает! Что же касается чувства юмора, то у меня в нем никогда не было недостатка! Я должным образом воспринимаю шутки, когда они не грубы и достаточно умны. Тогда я охотно смеюсь. Не знаю, может быть, в Техасе существует особое понимание юмора, совершенно противоположное английскому, где шутки ценятся за тонкость и корректность. Вы же только что откровенно потешались надо мной. И хотите, чтобы я спокойно это воспринимала?!

Про себя Джошуа подумал, что ему действительно доставляло удовольствие издеваться над Сабриной, но вслух поспешил извиниться:

— Простите, мисс Эджуотер, но у меня и в мыслях не было пытаться как-то вас обидеть. Я скорее смеялся над самим собой. Мне почему-то показалось, что вы ожидали от меня именно такого поведения и мы посмеемся надо мной вместе. Но, видимо, ошибся. Поэтому прошу вас простить меня и дать возможность загладить свою вину.

Он посмотрел на нее, как провинившийся ученик на строгую учительницу. Сабрина просто не могла выдержать умоляющего взгляда этих зеленых глаз. К тому же она подумала, что ей и впрямь не стоит так уж ссориться с Джошуа, коль скоро это грозило потерей ученика, за которого можно получить хорошие деньги, а с ними — и возможность основать школу для бедных девушек. Она попыталась улыбнуться:

— Я готова принять ваши извинения в обмен на твердое обещание впредь ничего подобного себе не позволять.

— Даю вам слово. Надеюсь, и вы сделаете скидку на мое техасское воспитание со всеми его издержками и странностями.

Сабрина некоторое время смотрела на Джошуа, стараясь сохранить строгое выражение лица. Но улыбка все же пробежала по ее губам. Она поняла, что игра окончена, и миролюбиво сказала:

— Хорошо. Но помните, что с этой минуты вы проходите у меня испытательный срок!

Джошуа послушно кивнул. Потом выдержал паузу и спросил:

— Так о чем же теперь мы будем говорить?

— О литературе. Кто ваш любимый поэт?

— А ваш? Женщина имеет полное право ответить на этот вопрос первой!

— Трудно так просто ответить. Я очень люблю сонеты Шекспира. Знаю их почти все наизусть. Обожаю стихи Мэтью Арнольда.

Джошуа загадочно посмотрел на Сабрину и неожиданно спросил:

— Почему вы не замужем? У такой прелестной и бесконечно очаровательной женщины не могло не быть толпы поклонников!

Сабрина поняла, что слишком увлеклась восторженным описанием стихов любимых поэтов. Джошуа, бывший очень чутким и понимающим человеком, не мог, конечно, не уловить печальных ноток в ее голосе и тут же понял причину грусти своей воспитательницы.

— Это глубоко личный вопрос, милорд, который не принято задавать женщине, чтобы ненароком не причинить ей боли!

Джошуа потупил взор и тихо произнес:

— Вы правы. Это не мое дело. А что касается любимых поэтов вашего покорного слуги, то… — И Джошуа назвал две фамилии. После чего еще более смутился и добавил полушепотом: — Вы очень сильная женщина, мисс Эджуотер!

Сабрина не могла сдержать благодарной улыбки в ответ на такой комплимент.

Они еще долго говорили о поэтах, писателях, композиторах, художниках. Для Сабрины стало настоящим открытием, что у ее будущего воспитанника широкий кругозор, глубокое понимание искусства и литературы. Этого она никак не могла ожидать!

Когда стало совсем темно, они вышли к воротам дома, где Сабрину все это время поджидал экипаж графа. Перед тем как сесть в него, она обернулась и внимательно посмотрела на Джошуа:

— Скажите, а наедине вы величаете Хамблтона его сиятельством или просто называете дядей?

Конечно, дядюшкой, — ответил Джошуа. — Я заметил, что это ему нравится. А мне так хочется скрасить по возможности его довольно серые дни. Видите ли, мисс Эджуотер, у графа из близких родственников остались лишь две племянницы. Не говоря уж о том, что обе живут очень далеко отсюда, та и другая имеют свои семьи и должны постоянно о них заботиться. Так что для дядюшки у них не остается ни времени, ни сил. Поэтому навещают они графа крайне редко.

— Догадываюсь, что мистер Хамблтон очень одинок и страдает от этого, — задумчиво произнесла Сабрина.

Она уже взялась за дверную ручку экипажа, когда Джошуа просительно посмотрел на нее и сказал неуверенно:

— Что, если я осмелюсь кое-куда вас пригласить? Сабрина изумленно посмотрела на него:

— Куда?

— Видите ли, меня попросили присутствовать сегодня вечером на выступлении русского балета. Вы не против пойти со мной? Мне кажется, что это доставит вам удовольствие.

— Балет? — заинтересованно переспросила Сабрина. — А какой? Вы, должно быть, имеете в виду «Лебединое озеро» Чайковского, которое привезла в Лондон петербургская балетная труппа?

— Именно. Я только раз в жизни был на балете. В Нью-Йорке. Тогда меня очень позабавили дамы в белых юбках, носившиеся на кончиках пальцев по сцене, и мужчины, поднимавшие их чуть ли не к потолку под овации зрителей.

После довольно длинной паузы Джошуа снова посмотрел на Сабрину своими зовущими зелеными глазами:

— Так вы согласны составить мне компанию? Иначе я рискую чувствовать себя неудобно в окружении балетоманов. Право, даже не знаю, о чем с ними разговаривать!

— А прилично ли простой воспитательнице сопровождать виконта на такое важное и ответственное мероприятие, как гастроли русского балета? — скромно заметила Сабрина. — Боюсь, что вы будете не совсем удобно себя чувствовать рядом с такой простушкой, как я!

Сабрина с тревогой посмотрела на Джошуа, опасаясь, что он согласится с ней и не станет более настаивать на своем предложении. Между тем чего бы она ни дала за возможность побывать на выступлении всемирно известного русского балета! Хотя бы на одном из них!

— А вы рассматривайте это как непременную часть нашей образовательной программы. Чувствуйте себя деловой женщиной на работе! Это же ваш бизнес! Кроме того, вам ведь придется бывать вместе со мной на светских раутах и балах! И при этом не забывать, что вы моя наставница. А мне требуется помощь буквально во всем!

— Не шантажируйте меня! — прервала воспитанника Сабрина, улыбнувшись одними губами.

— Вовсе не собираюсь этого делать! Но я все еще не получил ответа на свое приглашение.

— Что ж, я согласна…




Сабрина стояла перед зеркалом и рассматривала свое единственное вечернее платье. Оно выглядело довольно старым. Матушка Сабрины сшила дочери этот наряд чуть ли не восемь лет назад, а возможно, и того раньше. Но материал был добротным и дорогим. Кроме того, платье очень шло к ее волосам и цвету лица.

Сабрина подумала о том, что Эдди мог бы вернуть ей хотя бы часть своего долга. Тогда она привела бы в относительный порядок свой гардероб, купила бы новые туфли и модную шляпку. Невольно она посмотрела на свои ноги и сокрушенно вздохнула. Туфли ее не выдерживали никакой критики! Конечно, можно густо намазать их кремом и отполировать щеткой. Но все же в столичные театры в таких не ходят! Интересно, как отреагирует на ее наряд техасец? Осудит? В лучшем случае — да! Но скорее всего — засмеет! Но не слишком ли часто она стала думать о нем в последнее время?

Ее размышления прервал странный и очень неприятный шум. Сабрина подошла к окну и посмотрела вниз. К парадному крыльцу подъезжал один из только что появившихся на улицах безлошадных экипажей на бензиновом ходу. Довольно скоро за ним во всем мире закрепится название «автомобиль».

Дверца странного экипажа распахнулась, и из него вышел не кто иной, как Джошуа Кантрелл — будущий виконт Уэсли, а пока — наследник графа Хамблтона.

Сабрина машинально прижала правую руку к груди, почувствовав, как по какой-то причине бешено заколотилось ее сердце. В следующий момент Кантрелл уже дергал за шнурок звонка парадной двери.

Сабрина пригладила волосы и поспешила вниз. Дворецкий уже впустил Джошуа в дом, и тот стоял посреди холла, одетый в отменный парадный костюм.

— Вы выглядите непередаваемо прекрасной! — приветствовал он Сабрину.

— Мы же виделись всего несколько часов назад! — усмехнулась она. — Неужели за это время я успела так сильно похорошеть?

— Я всегда восхищался вами. И тонко чувствую малейшие изменения настроения, отражающиеся на вашем лице. Потому и утверждаю, что сегодня вы особенно очаровательны и находитесь в приподнятом состоянии души. Разве не так?

— Звучит очень убедительно, милорд. Скажите, с каких пор вы стали разъезжать в этой грохочущей, омерзительно пахнущей колымаге? Право, запах лошади куда приятнее.

— Извините, но я просто хочу приобщиться к прогрессу. Надеюсь, вы не откажетесь последовать моему примеру и сесть в эту роскошную карету?

— Полагаю, это будет интересно.

— Благодарю вас. Думаю, что уже очень скоро во всем мире начнут ездить в экипажах, использующих двигатели внутреннего сгорания.

— Какие мудреные термины, милорд! А я-то думала, что вы всю жизнь только тем и занимались, что торговали скотом.

— Видите ли, мисс Эджуотер, торговля скотом, в первую очередь лошадьми, стала лишь началом моего бизнеса. Именно в такое дело я вложил первые свои деньги. Тем более что всегда обожал лошадей, а верховая езда была самым любимым моим занятием. Но…

— Но?..

— Но время не стоит на месте. И вот пришел час отдать должное техническому прогрессу. Я долго колебался. Но в конце концов решил вложить кое-какие средства в предприятие, выпускающее автомобили. И сегодня подкатил к вашему дому на машине последней модели «Даймлер-Мерседес 25/28». Предлагаю вам спуститься вниз и расположиться поудобнее на мягком заднем сиденье этого автомобиля, который в считанные минуты доставит нас с вами к театру.

— Я никогда не видела такой великолепной машины! — воскликнула Сабрина. — И вообще ни разу не ездила в безлошадном экипаже, потому что просто боялась…

— Позвольте вас заверить, что рядом со мной вам нечего опасаться!

— Что ж, мне остается только поверить вам…

Автомобиль подкатил к подъезду театра и остановился. Джошуа подождал, пока водитель откроет дверцу машины и поможет Сабрине выйти, после чего, шепнув ей: «Я сейчас вернусь», — исчез за углом здания. Сабрине не оставалось ничего другого, кроме как изучать парадный подъезд и театральные афиши.

Вся стена и афишные тумбы были обклеены портретами Наташи Самсоновой в различных ролях. Под ними крупными буквами было написано: «Звезда русского балета».

В этот момент рядом с парадным подъездом остановился еще один автомобиль. Из него выпрыгнул молодой человек явно иностранного происхождения и, открыв дверцу, помог спуститься на мостовую женщине в черном платье. Сабрине лишь на секунду удалось увидеть ее лицо, но этого оказалось достаточно, чтобы узнать в приехавшей даме ту самую Наташу Самсонову, чьи портреты она только что разглядывала.




Глава 8


«Черт возьми! Что я делаю?!» — пронеслось в голове Джошуа, когда он склонился над рукой, милостиво протянутой ему Наташей Самсоновой для традиционного поцелуя.

Пикантность заключалась в том, что уголком правого глаза Кантрелл поймал негодующий взгляд, брошенный на него Сабриной.

— Итак, вы и есть тот самый американский дикарь из Техаса, о котором сейчас только и говорят? — спросила, кокетливо улыбаясь, балерина с заметным акцентом.

И тут же позволила себе некоторую вольность, игриво похлопав ладонью по чуть выступавшему внутреннему карману пиджака Кантрелла, где лежал револьвер.

Алекс и Сергей, сопровождавшие Наташу, дружно рассмеялись. Но лицо ее брата Николая осталось невозмутимым.

— Вот и конкретное тому доказательство, — продолжала шутить Наташа. — Ведь именно техасцы постоянно носят при себе оружие!

Вы не заблуждаетесь, мадам. Ваша прелестная ладошка безошибочно нащупала в моем нагрудном кармане шестизарядный револьвер американской марки «Кольт». Я купил его совсем недавно прямо на фирме.

— Мне уже успели рассказать о вашем первом приключении в лондонском порту, дорогой милорд виконт из Техаса! — усмехнулась Наташа. — После того как я сегодня оттанцую, приглашаю вас выпить хорошей русской водки. Заодно расскажете мне все о Техасе. Я никогда там не бывала, но этот штат меня почему-то очень интересует!

— Честно говоря, я не люблю водку, — покачал головой Джошуа. — Что, если я принесу бутылку настоящего техасского виски? Уверен, вам понравится!

— Хорошо, — согласилась Наташа. — Я буду ждать вас в уборной.

Она повернулась и хотела было направиться к боковой двери вслед за остальными артистами, но Джошуа удержал ее за руку.

— Извините, мадам, но я не смогу!

Балерина посмотрела на него с удивлением. Театральная прима не привыкла к отказам. Джошуа смущенно улыбнулся и добавил извиняющимся тоном:

— Я приехал сюда с дамой и обязан после представления проводить ее домой. Что, если мы встретимся с вами чуть позже в «Белом шелке»?

— Пусть будет так. Но не забудьте принести с собой обещанное американское виски. Я хочу его попробовать!

С этими словами прима-балерина исчезла за дверью, оставив после себя густой аромат дорогих французских духов. Брат Николай последовал за ней. Алекс и Сергей поспешили поздравить Джошуа с успехом у балетной звезды. Сам же Джошуа был не очень доволен этой встречей. Особенно когда заметил на лице Сабрины крайнее неудовольствие.

— Вы уверяли меня, будто никогда не восхищались женщинами, порхающими на кончиках пальцев по сцене, — холодно сказала Сабрина подошедшему к ней Джошуа.

— Никогда не говорил ничего подобного! Более того, был, пожалуй, одним из самых горячих поклонников балета в Техасе! К примеру, искренне восхищался искусством знаменитой Кинды. Но только искусством! С ней самой я встречался всего лишь раз. Этого оказалось достаточно, чтобы понять: Кинда в высшей степени опасная женщина, с которой надо быть очень осторожным! Ибо она похожа на изголодавшуюся пуму, ежеминутно готовую к прыжку… А меня, признаюсь, пугают такие хищные создания! Даже если они способны носиться на пуантах по сцене со скоростью самого свирепого урагана!

— А где вы познакомились с этими двумя молодыми джентльменами, которые сопровождают госпожу Самсонову? — спросила Сабрина, недоверчиво взглянув на Джошуа.

— За карточным столом. Сначала они обыграли меня, затем — я их. После чего, как водится, мы перешли в бар и отметили оба события.

С этими словами Джошуа взял Сабрину под руку и повел через парадный вход в театр…

Уилфред Ходжинс аккуратно разложил бумаги на столе графа. Он уже двадцать лет честно служил своему хозяину, а потому точно знал, где какая бумажка должна лежать. В глазах графа это было особенно ценное качество, коль скоро Эдмунд, которому подчас поручалось следить за порядком в кабинете Хамблтона, делал это очень нерегулярно и спустя рукава.

Уилфред еще раз убедился, что все на столе графа в порядке, и уже собирался выйти из кабинета, когда дверь открылась и на пороге возник Эдмунд.

— Простите меня за опоздание. Но на мосту была такая пробка, что быстро проехать не представлялось возможным. Но все же я успел передать бумаги мистеру Уитни, как распорядился граф.

В этот момент дверь снова отворилась и в кабинет вошел сам Хамблтон.

Ходжинс вздрогнул и начальственным тоном сказал Эдмунду, уже направившемуся было к выходу:

— Вам нужно к завтрашнему утру подобрать все подписанные документы. Прошу вас быть здесь ровно в девять. И не задерживаться!

Граф снисходительно посмотрел на Ходжинса и усмехнулся:

— Можно подумать, что сами вы никогда и никуда не опаздывали, Ходжинс.

— Такое случалось, ваше сиятельство, но очень давно. Когда я только начинал служить у вас.

Что ж, вы правы. А теперь перейдем к делам. Лэнсдаун просил всех, имеющих отношение к японской операции, встретиться с ним сегодня вечером. К моему возвращению должен быть составлен план готовящегося союза. Он нуждается в дополнительном и очень серьезном изучении.

Стоявший по другую сторону двери Эдмунд слышал каждое слово, сказанное в комнате. Дрожащей рукой он вытащил из кармана куртки смятую записку и еще раз прочел ее. Великий Боже! Он должен и дальше следовать содержавшимся в ней указаниям. Иначе уже в конце недели его ждет смерть!

На то, чтобы проводить Сабрину домой, Джошуа пришлось потратить больше часа. Она видела, что он куда-то спешит, и не сомневалась, что причиной тому было свидание с Наташей Самсоновой. Естественно, Сабрина и виду не подала, что догадалась об этом. И даже обещание Кантрелла совершить с ней вдвоем большую автомобильную поездку за город не убедило ее в обратном.

Наскоро простившись с Сабриной, Джошуа поспешил в клуб «Белый шелк».

Там было уже полно народу. Дым от сигар и папирос резал глаза. Джошуа остановился и огляделся по сторонам. Но в этот момент его внимание привлек взрыв аплодисментов, прогремевший в середине зала. Кантрелл посмотрел в том направлении и увидел, что часть столов была сдвинута в сторону, а на их месте образовался небольшой круг, в середине которого стояли пятеро мужчин, на вид русских.

В следующий момент откуда-то возник метрдотель и, подойдя к шеренге молодых людей, державших в руках стаканы с водкой, торжественно объявил:

— Эти джентльмены сейчас будут состязаться в том, кто быстрее и элегантнее осушит залпом стакан крепчайшей русской водки!

Зал снова разразился аплодисментами.

Среди стоявших в шеренге Джошуа узнал Алекса и Сергея. Первый с улыбкой элегантным жестом поднес стакан к губам и, слегка закинув назад голову, залпом опустошил его. Публика ответила овацией. Сергей тоже высоко поднял стакан и довольно быстро выпил до дна. Но до элегантности Алекса ему было далеко. А потому и аплодисментов он собрал гораздо меньше. Остальные участники действа были примерно на том же уровне. Поэтому метрдотель снова выступил вперед и под одобрительные крики собравшихся объявил победителем Алекса.

Только тут победитель увидел Джошуа, махнувшего ему рукой из толпы зрителей. Алекс бросился к нему, но ноги плохо ему повиновались. Очевидно, победный стакан стал для него роковым. Джошуа подхватил Алекса под руки и подвел к столику около полуоткрытой комнатки в глубине зала. Сергей поплелся за ними.

— Давайте посидим и немного отдохнем, — предложил Джошуа.

Оба молодых человека, соглашаясь, кивнули.

Все трое уселись за столиком у дальней стены, рядом с. полуоткрытой дверью, ведущей в небольшую комнатку. Джошуа заглянул туда и увидел, что за столиком под небольшим, высоко расположенным окном сидел Николай Заренко. Но вопреки ожиданиям Джошуа сестры рядом с ним не было. Это неприятно удивило его. Наташа обещала не запаздывать.

Он вернулся к своему столику, на котором ранее оставил полную бутылку виски «Кто убил Джона». Бутылка осталась в неприкосновенности, русские с вожделением смотрели на нее.

— Что ж, попробуем этого лучшего американского виски? — предложил он.

И, не дожидаясь ответа, принялся разливать золотистый напиток по стаканам.

— Ваше здоровье! — сказал Джошуа, высоко поднимая свой стакан.

Алекс и Сергей выпили залпом. Джошуа же медленно и со вкусом тянул свой любимый напиток, явно получая от этого удовольствие.

— Вы пьете виски, как молоденькая женщина! — раздался голос за его спиной. — Просто противно смотреть!

Джошуа обернулся и увидел Николая, только что вышедшего из маленькой комнатки. Он смотрел на Кантрелла холодными, злыми глазами и, казалось, был готов наброситься на него с кулаками. Джошуа на миг подумал, что причиной тому могли стать нежные взгляды, которые он бросал на его сестру… Алекс и Сергей напряженно следили за Николаем, понимая, что тот ищет ссоры. Одновременно оба они не упускали из виду Джошуа, ожидая, чем ответит на этот очевидный вызов дикий техасец. Джошуа сразу же понял, что, если дело дойдет до драки, на их помощь рассчитывать не стоит.

Он почувствовал, что в следующий момент Николай выплеснет виски из своего почти полного стакана ему в лицо, и принял оборонительную позу. Но вдруг чья-то изящная тонкая ладонь легла на его руку.

— Я знаю, что в вашем внутреннем нагрудном кармане лежит шестизарядный револьвер, — услышал Джошуа нежный и показавшийся таким знакомым женский голос. — Очень прошу не стрелять из него в моего брата!

Джошуа резко повернул голову. Перед ним стояла Наташа, в красивых глазах которой он прочел предостережение.

— Что вы, мадам! — всполошился Джошуа. — У меня и в мыслях нет ничего подобного. Давайте лучше сядем за стол и попробуем лучшего американского виски со страшным названием «Кто убил Джона».

При этом Джошуа взглядом дал понять, что его приглашение относится только к Наташе, но никак не к ее братцу. Тот стиснул зубы, постоял несколько мгновений, бросил ненавидящий взгляд на техасца, однако тоже сел за стол. Джошуа поспешил налить виски в стакан балерины, предоставив Николаю самому позаботиться о себе.

Наташа сделала глоток и закашлялась.

— Не правда ли, это покрепче водки? — засмеялся Алекс.

— Пожалуй, — улыбнулась ему в ответ балерина. — Но гораздо мягче, ароматнее и не так быстро и сильно ударяет в голову.

Застолье продлилось не менее часа. Постепенно участники стали говорить тише, невнятнее, заговариваясь. Джошуа, выпивший значительно меньше остальных, понял, что Алекс и Сергей опьянели, а потому неплохо было бы спровадить обоих в гостиницу. Но Николай поднялся из-за стола и тихо сказал сестре:

— Пойдем! Нам еще о многом надо поговорить.

Балерина кивнула, и оба они вернулись в маленькую комнатку, опять оставив дверь полуоткрытой. Джошуа посмотрел им вслед и увидел, как они сели за столик и принялись о чем-то горячо спорить. В том, что предметом их разговора был он, техасец не сомневался.

Еще во время своих первых посещений этого клуба Джошуа заметил узкое окошко почти под потолком маленькой комнатки, где сейчас сидели брат и сестра Заренко. Теперь он вспомнил об этом.

Бросив беглый взгляд на своих уже вконец опьяневших компаньонов, Кантрелл осторожно встал из-за стола, вышел в холл и, поднявшись этажом выше, без особого труда отыскал выходившее на веранду окошко.

Джошуа было совершенно необходимо подслушать разговор брата с сестрой. Ибо близость Наташи к Олбани давала основание подозревать балерину в осведомленности о многих деталях предполагаемого русско-английского сговора в Юго-Восточной Азии. А это, в свою очередь, не могло не подстегнуть заговорщиков, намеревавшихся устранить японского министра иностранных дел…

Кроме того, Джошуа было уже давно известно о связях Наташи с неким двойным агентом, активно работавшим под крышей британского МИДа. Естественно, Наташа должна была обязательно знать и того человека, кто осуществлял связь этого агента с его сообщниками и руководителями за стенами министерства.

Но даже попытаться вызвать балерину на сколько-нибудь откровенный разговор было невозможно. Ибо ее братец буквально не отпускал сестру ни на шаг. Теперь же удобный случай хоть немного проникнуть во все эти тайны вроде бы представился…

Джошуа бесшумно приоткрыл окошко и весь обратился в слух. Наташа и Николай говорили довольно громко. Проблему для Кантрелла представлял французский язык, принятый в высшем обществе России, на котором шел разговор внизу. В свое время Джошуа изучал этот язык. Он уже довольно неплохо ориентировался во французской грамматике, имел солидный словарный запас, но с трудом улавливал разговорную речь. Особенно если беседа шла в быстром темпе. Но все же попытаться понять хотя бы общий смысл разговора Кантрелл считал себя просто обязанным, коль скоро граф по совету Рузвельта впутал его в эту крайне опасную международную интригу.

Итак, Джошуа стоял, прижавшись к окошку, и напряженно вслушивался в происходивший внизу разговор.

— Мне это очень не нравится! — донесся до него голос Николая.

— Что именно? — спросила Наташа.

— Твои игры с этим глупым юнцом. Почему ты уверена, что можешь ему доверять?

Дело не в доверии. Он нам крайне нужен. Потому что сумел добыть копии материалов, которые мы так и не смогли получить через Джорджа, коль скоро за ним в последнее время установлена слежка. Кстати, как и за мной. К тому же он явно начинает подозревать, что мой интерес к Японии далеко не случаен. Конечно, я могу все это отрицать. Но он помнит, как застал меня в соседней комнате за подслушиванием разговора об ожидаемом приезде министра иностранных дел Японии. Я тогда сильно смутилась. Он не мог этого не заметить. И определенно понял, что мы затеваем что-то против японца.

— А он не предаст тебя? — с тревогой спросил Николай.

Джошуа весь напрягся, стараясь не пропустить ни слова из ответа Наташи. Но услышал лишь последние фразы:

— Не думаю. Он слишком одурманен алкоголем для этого! Мне, конечно, надо вести себя с предельной осторожностью. Но уверена, что, как только его жена уедет к себе на родину, он потеряет ко мне интерес. Тогда будет значительно легче работать.

— У нас нет времени этого дожидаться. Ведь она может прожить здесь еще не одну неделю, а то и дольше!

— Вот именно поэтому для нас пока и ценен этот новоявленный англичанин! Ники, дорогой, почитай хотя бы газеты! Они просто переполнены статьями и заметками обо всем, что готовится в стенах нашего внешнеполитического ведомства! Полным-полно там и материалов о договоре, который британское министерство иностранных дел намерено предложить японцу. Как видишь, мы узнаем обо всем гораздо раньше, чем те, в Токио! Тебе остается лишь встретиться с этим человеком завтра точно в три часа дня в Гайдпарке.

И Наташа принялась описывать брату статую Веллингтона, около которой должна состояться встреча. Английскому агенту надлежало заплатить умеренную сумму в обмен на важнейшую информацию.

Однако, к немалой досаде Джошуа, ни имени агента, ни точного названия места его работы произнесено не было.

Продолжать же подслушивание стало невозможным, поскольку из-за угла в фойе с громким хохотом и звоном бокалов вывалилась большая, вконец захмелевшая компания. Но все же Джошуа успел узнать немало…

— Ну, дорогой племянничек, каковы будут ваши ближайшие намерения? — спросил у Джошуа граф, когда они уселись в креслах библиотеки со стаканами виски в руках.

— Что вы имеете в виду, дядюшка? — удивленно посмотрел на графа Джошуа.

— Женитьбу, мой милый, женитьбу!

— Женитьбу?! Извините, граф, я как-то не думал, что согласие стать виконтом непременно включает и это!

— Но вы должны были сообразить, дорогой! Согласитесь, что семейное положение виконта требует определенности. Тем более что вы, как мой прямой наследник, должны позаботиться о продолжении нашего рода и передаче титула. Кстати, я уже присмотрел для вас очень хороший вариант.

— Вариант?!

— Да, вариант. Я имею в виду Юнис — младшую дочь маркиза Чиффингтона. Это очаровательная юная девушка, только в этом году начавшая выезжать в свет. Свежая, как весенний бриз на морском берегу.

— А мне не все ли равно? Будь она легкой, как весенний бриз, или напористой, как самый жестокий осенний ураган, я все равно не женюсь на ней! Как и вообще ни на ком! Поймите же, дядюшка, ведь мне всего лишь двадцать девять лет!

— Не забывайте, что вы уже не в Техасе, а в Англии, дорогой друг! Если бы вы родились здесь, то уже в двадцать один год были бы женатым. Это традиция, которую не следует нарушать!

— Но в двадцать один год у меня еще молоко на губах не обсохло!

— Ничего! Зато сейчас эти губы уже испробовали, наверное, все марки вин, производимых в мире!

Джошуа молчал, задумавшись. О чем? Перед его мысленным взором предстала Сабрина. Хотел ли он ее? Да! Он желал видеть ее в своей постели, почувствовать это прекрасное женское тело. Но намерен ли Джошуа сделать Сабрину своей женой? Нет, конечно! Потому что превыше всего для него были свобода и независимость. И он боялся, что потеряет и то и другое, связав себя узами брака даже с таким прекрасным существом, как Сабрина. Кантрелл уже давно решил для себя, что после окончания своих дел с русскими вернется в Техас первым же пароходом и напрочь забудет все свои недавние претензии на то, чтобы стать виконтом или носить еще какой-нибудь важный великосветский титул.

Граф следил за бурей эмоций, разыгравшейся в душе Джошуа, с доброй и несколько снисходительной улыбкой. Старший Хамблтон знал по многочисленным авторитетным отзывам о том, что этот молодой человек зарекомендовал себя не только искусным картежником, но и очень способным бизнесменом. Сейчас граф внимательно всматривался в лицо своего племянника и находил полное подтверждение этим отзывам. Ибо никто не мог сравниться с графом в умении по выражению лица безошибочно оценить не только характер, но и душу стоящего перед ним человека.

Он еще несколько мгновений внимательно смотрел на Джошуа, прежде чем задать вопрос:

— Можете ли вы по крайней мере достойно и обходительно вести себя при знакомстве с молодой дамой и ее родителями? Они любезно пригласили нас в следующий уик-энд отужинать в их загородном коттедже, что рядом с Брайтоном. Я не сомневаюсь, что уроки мисс Эджуотер гарантируют соблюдение вами всех тонкостей английского этикета, который, как известно, очень отличается от такового в Техасе.

Джошуа слегка смутился, однако с некоторым вызовом ответил:

— Видите ли, дорогой дядюшка, я мог бы и сам справиться с этой задачей. Но ради вашего спокойствия не могли бы мы взять с собой и мою наставницу?

Граф, казалось, задумался над этим предложением. Но уже через секунду поднял голову и несколько шутливо проговорил:

— Насколько мне известно, у маркиза есть еще одна дочь. Чуть старше той, с которой я намерен тебя познакомить. Наверное, было бы неплохо воспользоваться этим визитом и представить ее мисс Эджуотер на предмет возможных занятий. По-моему, она в них нуждается. Что же касается вас, дорогой племянник, то уроки светского этикета, насколько я могу судить, вам больше не требуются. А потому подумаю над тем, в какой области она могла бы вам стать полезна в будущем.

Джошуа про себя усмехнулся. Ибо знал, какого рода услуг он теперь ждет от мисс Эджуотер. Впрочем, и граф скорее всего об этом догадывался…

День для верховой прогулки выдался отличный. Рано утром Джошуа заехал к Сабрине и пригласил ее покататься вместе. Он также предложил своей наставнице научить его, как помочь даме, садящейся в седло или спускающейся с лошади на землю. Тем более что Джошуа никогда не видел, как это делается, коль скоро в Америке дамских седел не существовало и Кантрелл даже не имел представления, как в Англии женщинам оказывают подобную услугу.

В то утро Сабрина была очень зла на Джошуа, позволившего себе что-то вроде ухаживания за русской балериной. Но ведь Сабрина отомстила ему, отказавшись от ночной поездки на автомобиле Кантрелла! Получилось, что она уже нанесла ему ответный удар. А это означало, что Сабрина, ничуть не роняя своего достоинства, может спокойно принять предложение Джошуа совершить с ним верховую прогулку. Кроме того, она просто была обязана поехать с Кантреллом как его воспитательница!

Именно такие мысли бродили в голове Сабрины в ожидании, пока Джошуа выведет из конюшни лошадей. Она стояла у ступенек крыльца и издали старалась рассмотреть выражение лица Кантрелла.

Джошуа подвел лошадей и ласково улыбнулся Сабрине. Она же внешне сохранила полную невозмутимость и только милостиво попросила:

— Помогите мне взобраться в седло… Надеюсь, это вы сумеете сделать? А как помочь даме спуститься на землю, я вас научу в конце прогулки.

Джошуа подумал о том, с каким наслаждением он схватил бы ее сейчас в охапку и усадил в седло рядом с собой. Но вслух произнес лишь:

— Скажите, как это делается?..

…Они ехали по парку, сворачивая то на одну аллею, то на другую, и довольно скоро очутились возле уютной зеленой полянки, где возвышался памятник герою Ватерлоо лорду Веллингтону. Джошуа незаметно вынул карманные часы. Стрелки приближались к трем. Но у памятника полководцу все еще никого не было…

Джошуа не успел подумать, что все это значит, когда на противоположной стороне полянки появилась великолепная арабская лошадь, на которой гордо восседал Николай. В тот же момент Джошуа увидел около памятника чью-то фигуру, которую сначала не заметил. «Ага! Вот и он, тот самый связной!» — подумал Кантрелл.

Действительно, человек некоторое время всматривался в появившегося всадника, а затем, видимо, узнав его, быстрым шагом направился к нему. Николай же, легко спрыгнув с лошади, пошел ему навстречу. Они пожали друг другу руки и принялись прогуливаться по полянке, как старые друзья. Потом неожиданно остановились, и Джошуа увидел, как молодой англичанин сунул под мышку Николаю какой-то сверток. Тот кивнул, не мешкая, повернулся и, вскочив в седло, скрылся за деревьями. Связной тоже куда-то исчез, как будто растворился в воздухе.

— Так! — сосредоточенно проговорил Джошуа. Он тронул лошадь и через полминуты нагнал Сабрину, проехавшую немного вперед. Она внимательно посмотрела на Кантрелла, но ничего не сказала.

Некоторое время они ехали молча. Наконец Джошуа обернулся к своей спутнице.

— Вы не согласились бы поехать со мной и графом к Чиффингтонам в ближайшую субботу? — спросил Кантрелл. — Они приглашали на ужин.

— Спасибо! Это было бы очень кстати. Мне хотелось бы поговорить с маркизом, нет ли возможности предоставить мне место воспитательницы для его младшей дочери. Если он согласится, то это не только в какой-то степени решит мои материальные проблемы, но и укрепит репутацию в здешнем обществе.




Глава 9


Джошуа с первого взгляда узнал в очень тощем молоденьком парнишке клерка, работавшего у его дядюшки. При этом никак не мог взять в толк, каким образом этот совсем еще зеленый юнец оказался связанным с агентом, работавшим в британском иностранном ведомстве?

Нет, Кантрелл твердо решил узнать как можно больше об этом парне. Что-то мог знать или имел такую возможность Майкл Джеймисон. Но во всех случаях надо будет послать записку шпиону, работавшему под крышей дипломатического ведомства. Что ж, Джошуа сделает это, как только закончит сегодняшний «урок» с Сабриной.

Он посмотрел на печальное лицо спутницы и спросил ее:

— О чем вы грустите в такой прекрасный день? Неужели все еще дуетесь на меня?

— Ничуть! — рассмеялась Сабрина.

— Тогда разрешите уже мне дать вам урок женской верховой езды, принятой у нас в Америке.

— Прошу вас!

— В отличие от англичанок американские женщины сидят на лошади именно верхом, а не свесив ноги на одну сторону. Кстати, женских седел как таковых у нас в стране нет. Невзирая на возраст, дамы в Америке сидят в мужских седлах, крепко обхватив ногами спину и бока лошади. Точно так же, как и мужчины. Поначалу это может показаться вам неудобным Но очень скоро вы почувствуете, какое это наслаждение — ощущать всем телом каждый удар копытом лошади о землю, чувствовать под собой дорогу, по которой едете, и как бы сливаться с прекрасным животным в одно целое!

— Если я вас правильно понимаю, то техасские женщины ходят в мужских бриджах и скачут верхом с распущенными волосами?

— Вам не приходилось, распустив свои роскошные волосы и дав им возможность развеваться на ветру, наслаждаться бешеной скачкой? Если нет, то вы никогда не жили полнокровной жизнью!

Подозреваю, что очень немногие в этом мире именно так понимают настоящую жизнь и следуют вашим правилам, милорд! — сухо ответила Сабрина. — Что же касается быстрой езды, то это я себе позволяю очень часто и, уверяю вас, не без успеха!

И, прильнув всем телом к шее лошади, она пустила ее в галоп. Джошуа посмотрел ей вслед и тихонько присвистнул:

— Воистину эта женщина — кладезь сюрпризов! Так отчаянно скакать в дамском седле! Да ведь она разобьется вдребезги! Надо срочно прекратить это безумие!

Джошуа пришпорил своего Команчо и понесся наперерез Сабрине.

— Вы что, спятили?! — грубо крикнул он, перегородив конем ей дорогу.

Сабрина натянула поводья. Лошадь слегка встала на дыбы, но тут же мягко опустилась и замерла.

— Я хотела продемонстрировать свое искусство верховой езды. Ну и как?

— Могу сказать только, что вы, верно, родились наездницей. И прибавить, что все равно считаю вас сумасшедшей!

— Однако согласитесь, что в устах техасца это комплимент! И немалый!

— Не могу отрицать! — стушевался Кантрелл. Волосы Сабрины рассыпались по плечам. Несколько шпилек зацепились за соломенную шляпку. Остальные растерялись во время бешеной скачки. Но все это лишь добавляло ей очарования.

Сабрина неожиданно почувствовала, что между ней и Джошуа растет непонятная напряженность, причины которой она не сразу осознала. Она лишь подумала, что распущенные волосы придали ей слишком вольный вид, и Джошуа пришло в голову черт знает что. При этой мысли Сабрина ощутила, как сразу же затвердели полушария ее груди, а окаменевшие соски, казалось, начали рваться наружу из-под ткани платья. Боже, неужели Джошуа заметил это?!

Она опустила как можно ниже руки, в которых держала поводья, стараясь прикрыть локтями эти пикантные места своего тела.

Кантрелл, заметив ее жест, усмехнулся:

— Зачем же нервничать, дорогая наставница?

— Не понимаю, что вы имеете в виду, милорд, — огрызнулась Сабрина и, резко повернув свою кобылку, пустила ее в галоп по направлению к дому. О своем намерении привести в порядок рассыпавшиеся волосы она забыла. Однако Джошуа, чтобы не смущать спутницу, вежливо отстал на несколько метров.

Сабрина оценила тактичность техасца и быстро собрала волосы в пучок, заправив его под шляпку, после чего Кантрелл нагнал ее и поехал рядом. Помолчав немного, он шутливо заметил:

— У нас в Техасе не так много виконтов и уж совсем единицы тех из них, кто получает удовольствие от бешеных скачек по тамошним прериям в обществе приятных спутниц. Как-то это не принято и даже не считается приличным. Возможно, и потому, что такие прогулки невольно сближают катающуюся пару, что порой приводит к довольно пикантным последствиям. И. не всегда кончается свадьбой…

Сабрина пожала плечами:

— Подобное сближение между мной и вами вряд ли возможно. Хотя бы потому, что оно выглядело бы неприемлемым с точки зрения светской морали. Или вы забыли мои объяснения, касающиеся классовых различий в обществе? Вспомните об этом, уважаемый почти виконт!

— Разве в том, что женщина сама зарабатывает себе на жизнь, есть что-то унизительное? — возразил Джошуа.

— Я ничего подобного не говорила!

— Тогда гордитесь своей самостоятельностью. Это достойно уважения! Я открыто говорю всем, что начинал практически с нуля. И сумел сколотить вполне приличное состояние.

— Снова повторяю — здесь не Америка, а Англия!

— Извините, но я не нуждаюсь в уроках географии!

— Возможно, но что вам действительно необходимо, так это уроки правил приличия. Впрочем, как и мне сейчас! Простите, мистер Кантрелл, но пора возвращаться домой! Прошу вас передать мои извинения графу, в связи с тем, что я не смогу более давать вам уроки! И отказываюсь от столь любезно предоставленного его сиятельством места!

— Не надо скоропалительных поступков!

— Мое решение вполне обдуманное! Ведь ваш дядя фактически силой заставил меня попытаться сделать из неотесанного техасца цивилизованного человека! К сожалению, из этого ничего не вышло. И не в последнюю очередь из-за того, что вы почему-то посчитали себя чуть ли не совершенством и практически ничего не хотели делать, а только потешались надо мной!

Сабрина тронула лошадь, потом пустила ее в галоп и поскакала в сторону видневшихся невдалеке конюшен.

— Чертовски глупая баба! — проворчал Джошуа, но все же поскакал вслед за ней.

Сабрина же чувствовала, что у нее из глаз вот-вот польются слезы, и старалась их сдержать. Она с трудом различала дорогу и почти не способна была управлять своей маленькой кобылкой. А думала только о том, как бы поскорее очутиться подальше от этого человека, пока не случилось нечто совсем ужасное. Ведь трудно было себе даже представить, что может выкинуть этот техасский чурбан!

Между тем Джошуа следовал за Сабриной на довольно близком расстоянии. И внимательно смотрел вперед. Он не на шутку опасался, что Сабрина может свалиться с дамского седла, поскольку ее кобылка скакала очень резво. И вот, взглянув в очередной раз вперед, он увидел на пути глубокий овраг. Лошадь Сабрины неслась прямо к нему. Дело могло кончиться катастрофой. Кантрелл пришпорил своего Команчо, и тот понесся чуть ли не быстрее ветра. Через несколько минут он обогнал кобылку Сабрины. Но передние ноги ее уже заскользили вниз. Джошуа соскочил с седла, бросился к Сабрине и в последний момент, перед тем как ее лошадка была уже готова скатиться в овраг вместе с наездницей, схватил в охапку с седла свою очаровательную воспитательницу и выпрыгнул с ней обратно на тропу. Кобылка, освобожденная от веса наездницы, тоже выкарабкалась из оврага и встала рядом с Команчо.

Пока лошади отдыхали и фыркали, Джошуа стоял на тропе с Сабриной на руках. Опускать ее на землю ему не хотелось. Сердце его неистово билось. Сабрина с удивлением заметила, что все тело ее спасителя дрожит как в лихорадке. Может быть, он испугался за нее? А заодно — за двух добрых животных, которые тоже чуть было не упали в овраг? Свой же собственный трепет Сабрина объясняла испугом и чувством вины перед Джошуа. Ведь он подвергал себя смертельной опасности, спасая ее!

Наконец, облегченно вздохнув, Сабрина посмотрела в лицо Джошуа, продолжавшего держать ее на руках. Он нежно улыбался. Потом наклонился и поцеловал в губы. Это не был страстный поцелуй. Сабрине показалось, что их губы коснулись друг друга, как крылья бабочки. Но тем сильнее стало охватившее ее волнение.

— Сабби… — прошептал Джошуа.

— Так меня действительно звали в детстве, — мягко заметила она в некотором замешательстве. — Но те времена давно прошли. Я стала взрослой женщиной…

Джошуа наклонился над ней и снова закрыл губы Сабрины поцелуем. Она подумала, что поведение Кантрелла переходит границы дозволенного. А потому ей следует энергично протестовать. Но вместо этого ее губы сами собой раскрылись навстречу ему, а пальцы крепко сжали ладонь Кантрелла. Охваченный страстью, он вновь прильнул к ее мягкому рту.

Джошуа ощущал напор ее сильной, молодой груди, тонкий аромат шелковых волос, вкус жадных губ. Он понимал, что теряет над собой контроль. Жар в нижней части живота становился нестерпимым. Он дышал часто и неровно, как в лихорадке.

Но ведь она не поняла, что все это значит! По крайней мере Кантрелл на это надеялся, ибо был уверен, что Сабрина — воплощение невинности и еще далеко не все успела испытать в этой жизни. Казалось, понимая это, Джошуа должен был бы отпустить ее. Но у него не было сил заставить себя проявить такое благородство.

И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы до слуха обоих не донеслись быстро приближавшийся топот копыт и звонкие голоса. Очевидно, сюда направлялась большая группа любителей верховой езды.

Джошуа осторожно опустил Сабрину на землю, сокрушенно при этом вздохнув, и отступил от нее на шаг. Сабрина же посмотрела на него с некоторым удивлением и не без упрека. Джошуа тут же поспешил оправдаться:

— Не в моих правилах позволять себе запятнать честь женщины!

— Даже если вы только что спасли ей жизнь?

— Особенно тогда! Тем более что именно я стал первопричиной чуть было не случившейся с вами страшной беды.

Сабрина промолчала и стала спешно приводить в порядок свои растрепанные волосы. Глубоко вздохнув и подойдя к Джошуа, она взяла у него из рук поводья своей лошадки.

— Я уже могу ехать дальше.

Лицо ее было бледным, но глаза возбужденно блестели. И это особенно поразило Джошуа. Что это? Страх?

Но ведь все окончилось благополучно! Или Сабрина боялась… его?..

— Вы не ранены? — с беспокойством спросил он. Сабрина посмотрела на свои руки, ноги и провела ладонью по лбу.

— Вроде бы все в порядке. И если моя кобылка тоже отделалась лишь испугом, то я могу ехать. Помогите мне сесть в седло!

— Как прикажете!

И он ловко подсадил Сабрину на спину ее лошади.

— Вот видите, как у вас это ловко получается! — рассмеялась она. — А притворялись, будто не умеете! Все вы умеете! Право, не знаю, почему я вам все же не доверяю?!

Сабрина тронула лошадь и поехала к конюшням. Джошуа последовал за ней. Он подумал, что сейчас надо было бы заняться делом, то есть постараться выяснить связь между Николаем Заренко и тем парнишкой, который передал ему пакет в парке. Но в этот момент Сабрина интересовала Кантрелла гораздо больше политики…

— Она его кузина?! — чуть позже эхом повторил Джошуа слова, только что произнесенные Джеймисоном.

Кантрелл стоял у окна в комнате Майкла и недоверчиво смотрел ему в глаза. Недопитый стакан привезенного Джошуа виски стоял на столе. И никто из двоих мужчин, казалось, уже не собирался к нему прикоснуться.

— Боюсь, что это так, дружище! — со вздохом подтвердил Майкл. — Они росли вместе и воспитывались, как родные брат и сестра. После того как я получил сегодня утром вашу записку, то тут же постарался навести некоторые справки. А заодно и выяснил, что юный Уислдаун запутался в игорных долгах.

— А именно?

— Он постоянно играет в карты и в большинстве случаев проигрывает. Кроме того, поговаривают, что весной сей юноша очень активно играл во время регаты на Темзе. И опять ему вроде не повезло.

— Как вам, конечно, известно, он служит у моего дяди. Но пытаться получить какую-то информацию о нем от графа было бы верхом неблагоразумия. Скажите мне, Майкл, насколько граф мог бы быть осведомленным о готовящемся союзе с Японией? Ведь сессия парламента, на которой эта проблема намечена к рассмотрению, еще даже не начиналась. Конечно, после ее окончания граф, как член парламента, будет знать все подробности.

Джеймисон, несомненно, знал о связях Хамблтона с британским министерством иностранных дел. Но был строго предупрежден графом, что обсуждать эту тему с виконтом не следует. Поэтому он уклонился от ответа, сказав только, что граф мог узнать кое-что от своих друзей в городе, многие из которых — члены палаты лордов. Ведь не исключено, что именно из этих источников стало известно о недовольстве, выраженном неким человеком, той суммой, которую ему разрешено тратить.

«Видимо, имеется в виду Уислдаун», — подумал Джошуа.

— Я сомневаюсь, что мисс Эджуотер оказалась вовлеченной в эти игры, — заметил Майкл, взяв стакан со стола и принимаясь с очевидным наслаждением потягивать из него виски. — Хотя она и служит у графа.

— Мне тоже кажется невероятным, чтобы Сабрина как-то была замешана в них, — уверенно отозвался Джошуа.

Джеймисон впервые услышал имя воспитательницы Кантрелла, данное ей при рождении. А потому его брови полезли на лоб от удивления. Но он промолчал, предоставив собеседнику возможность продолжать.

— Она отличалась высокой порядочностью и преданностью с ранних лет! — все же добавил Джошуа.

— Да. Я слышал об этом. Но был очень удивлен, когда несколько недель назад она ссудила крупную сумму тому юнцу, о котором сейчас идет речь. А тот передал эти деньги группе отъявленных мерзавцев. Куда те их потратили — одному Богу известно! Но озадачивает другое: откуда у женщины с весьма ограниченным достатком могла взяться такая крупная сумма?

— Она долгое время откладывала средства, чтобы основать школу для бедных девушек. Кроме того, одолжила много денег у графа на дальнейшее содержание этой школы, включая оплату труда воспитателей, учителей и технического персонала. За все это Сабрина обязывалась обучить его племянника светским манерам и вообще приличному поведению в обществе.

Майкл поперхнулся очередным глотком виски:

— Вас?! — И он громко рассмеялся. Однако Кантрелла помрачнел:

— Черт побери, и что вы нашли в этом смешного?

— Ничего, абсолютно ничего! — засуетился Джеймисон и, схватив бутылку, отпил пару глотков прямо из горла. Джошуа же вытер ладонью губы и усмехнулся:

— Я уверен, что принес несчастье этой женщине и должен искупить свою вину перед ней. Любопытно, известно ли Сабрине, что ее кузен — игрок? Если бы она это знала, то непременно содрала бы с него шкуру.

— Что ж, если она этого не сделает, то его кредитор позволит себе нечто гораздо худшее. Поверьте мне! Не сомневаюсь, что деньги, которые дал ему Заренко, стали для этого парня своего рода даром Всевышнего. Теперь же что мне действительно надо сделать, так это найти путь, чтобы заманить русских в ловушку.

— И как вы могли бы это сделать?

— Вы сказали — «вы»? Извините, но в этом деле должны участвовать не только мы, но и вы! Ваша роль будет состоять в постоянной слежке за известной дамой. А я тем временем возьмусь за организацию утечки кое-какой фальшивой информации, которая непременно должна достичь ушей графа, а затем — нашего мистера Уислдауна. Если все пойдет по плану, то очень скоро этот малый будет качаться на перекладине! Жаль только, что авторитет русского посольства не даст нам возможности повесить рядом с ним мистера Заренко и его сестру!

— Какой смысл сейчас об этом говорить, если вы не можете их арестовать?

Существует более реальный план, — сказал Джеймисон. — Можно организовать утечку из нашего министерства информации, порочащей все это русское гнездо, и обвинить их в деятельности, несовместимой с пребыванием в Англии. Тогда их просто-напросто выдворят из страны назад в Санкт-Петербург.

— Что касается меня, — мрачно проговорил Джошуа, — то я сам застрелю этого Заренко…




Джошуа с барской надменностью люто ненавидел шум и звон вагонов. Он охотно бы воспользовался автомобилем. Но дядюшка считал ненадежным и даже опасным это достижение техники. В не меньшей степени негативное отношение графа к дальним поездкам на машине объяснялось отвратительным состоянием английских дорог. Поэтому Джошуа с дядюшкой поехали к Чиффингтонам на поезде. Правда, граф располагал в этом поезде личным вагоном, что значительно компенсировало неудобства, всегда связанные с путешествиями по железной дороге.

Джошуа сидел в своем купе и смотрел в окно, за которым проплывали земли Западного Суссекса. По мере продвижения к центру этой провинции природа становилась все более однообразной и скучной, хотя песчаные карьеры и зеленые луга во многом напоминали Кантреллу его родной Техас.

Дверь купе открылась, и вошла Сабрина. Она бросила быстрый взгляд на Джошуа и уселась напротив него. Но тот, увидев, что в купе вошла его наставница, а не дядя, тут же встал и произнес шутливо:

— Как видите, я даже в поезде стараюсь освоить светские манеры! В частности, встаю, когда входит женщина!

— Я и впрямь начинаю верить в вашу способность моментально применять уже усвоенные правила светского этикета. Видимо, это для вас ничуть не труднее, чем открыть водопроводный кран, после чего вода из трубы течет сама по себе.

— Обещаю вам, что буду вести себя в доме, куда мы едем, как благочестивый учитель воскресной школы в церкви во время проповеди пастора. Почти уверен, что маркиз и его супруга, увидев, как вам удалось сделать что-то, похожее на приличного человека, из такого дремучего монстра, как я, непременно решат отдать вам на воспитание своих дочерей. Как, кстати, их зовут?

— Друзилла и Юнис.

— Странновато звучит!

— Вы могли бы и знать, что это классические греческие имена.

— Что выглядело бы логично, будь семейство Чиффингтон греками. Но, насколько мне известно, это далеко не так! Вы можете мне сказать, что означают эти имена? Ну, хотя бы Драцилла?

— Не Драцилла, а Друзилла, — поправила Сабрина. — Означает «мягкие, добрые глаза».

— А Юнис — младшая дочь маркиза, на которую дядюшка и велел мне положить глаз?

— Победоносная, прославленная.

И все-то вы знаете! — с некоторой досадой вздохнул Джошуа. — Впрочем, какое это имеет значение для меня? При всем своем старании, если таковое последует, победоносная мисс Юнис не достигнет успеха в отношении меня. Если я когда-нибудь и захочу связать себя брачными узами, то сам выберу себе невесту. Без всякой помощи со стороны. Даже если в качестве свата выступит столь уважаемый мной дядюшка!

— А что, если эта Юнис божественно красива, дьявольски умна и беспредельно очаровательна?

— Для меня это не имеет никакого значения, коль скоро не я выбрал ее себе в жены!

— Видите ли, милорд, в нашей жизни далеко не всегда можно сделать самостоятельный выбор!

— Уверен, что мне это удастся! Ведь я родился в борделе, вырос в грязи и нищете и уже тогда дал себе клятву прожить остальную часть жизни по-другому, не заливая с отчаяния глотку низкопробным вином.

— Но вы все-таки продолжаете пить то ужасное виски, которым угостили тогда меня!

— Если вам не понравился напиток, это отнюдь не означает, что он плох!

Сабрина посмотрела на Джошуа, и оба неожиданно весело рассмеялись…

Стоявший по ту сторону двери купе граф слышал весь разговор племянника с воспитательницей и этот взрыв смеха. Он ухмыльнулся про себя и открыл дверь…




Глава 10


Деревянный, целиком покрашенный в белый цвет дом маркиза расположился на высоком холме с видом на море. Издали он был похож на огромного гуся, лежащего, раскинув .крылья, на зеленом поле.

— Я порой просто не могу себе представить, каких же размеров должен быть столичный дом семьи Чиффингтон, коль скоро маркиз скромно называет эту громадину загородным коттеджем на морском берегу! — усмехнулся граф.

Джошуа с любопытством посмотрел на него:

— Позвольте, дядюшка, ведь вы как-то говорили о маркизе как о своем давнем друге? Неужели вы впервые видите этот, с позволения сказать, архитектурный шедевр?

— Мы учились в одной школе, а позже почти всегда дружно голосовали за одного кандидата в палату лордов. Наша дружба продолжалась в Лондоне. Осталась достаточно тесной и сейчас.

— Вы, конечно, хорошо знакомы с маркизой и ее дочерьми?

— Естественно. Обе ее дочери — весьма достойные молодые девушки. Только я бы посоветовал вам не очень придирчиво относиться к старшей.

Джошуа и Сабрина удивленно переглянулись.

Мажордом провел гостей вдоль длинной и почтительно склонившейся перед ними шеренги слуг в просторный холл. Еще одна группа домашней челяди графа бросилась по широкой лестнице на второй этаж, чтобы поскорее разнести багаж по комнатам.

Откуда-то сверху неожиданно донесся молодой женский голос:

— Мне все равно, будь этот человек даже богаче русского царя, если он воспитывался в американском захолустье, где до сих пор продолжают снимать скальпы с индейцев!

— Не говори так, Юнис, — ответил другой голос, явно принадлежавший женщине постарше. — Я уверена: если он наследник лорда Хамблтона, то несомненно джентльмен.

Джошуа поднял голову и увидел двух женщин, спускавшихся в холл по лестнице. Не трудно было догадаться, что старшая из них — маркиза, а та, что помоложе, — одна из ее дочерей.

Джошуа быстро подошел к последней и сказал с легким поклоном:

— Извините, мадемуазель, но именно индейцы снимали скальпы с белых, а не мы с них! Но и это тоже в прошлом! За последние годы я не слышал ни об одном подобном случае.

Девушка хотела было что-то возразить, но в разговор тут же вмешалась маркиза. Она повернула голову к Джошуа, смерила его взглядом и небрежно спросила:

— Так, значит, это вы тот самый… — Она не докончила фразы и почему-то сразу же начала оправдываться: — Извините меня, пожалуйста! Но ведь вы же виконт Уэсли, не так ли? Мне следовало сразу догадаться!

Джошуа улыбнулся и ответил не без смущения:

— Боюсь, что вы не ошиблись, мадам! Я и впрямь тот самый человек, о котором вы сейчас упомянули.

Граф тоже подошел к маркизе, учтиво поклонился и произнес несколько покровительственным тоном:

— Позвольте представить вам моего племянника — виконта графства Уэсли Джошуа Абингтона Чарлза Кантрелла. Этот молодой проказник совсем недавно приехал из Техаса — крупнейшего американского штата на юге страны.

— Спасибо, граф! Но я уже догадалась, кто это.

— Однако вы еще не знакомы с мисс Сабриной Эджуотер — его воспитательницей. Прошу вас!

Маркиза улыбнулась Сабрине и протянула ей руку:

— Очень приятно!

Пока Хамблтон вел светскую беседу с маркизой, Юнис с жадностью голодного хищника рассматривала его племянника. Между тем в холл спустилась Друзилла и скромно села в углу. Ее маменька не хотела, чтобы старшая дочь, в воспитании которой маркиза видела определенные пробелы, не дай Бог, не выставила бы таковые напоказ, уронив тем самым репутацию всей семьи. Сабрина тут же вспомнила предостережение графа и постаралась не смотреть в тот угол.

Старшая дочь маркизы была очень недурна собой. От матери она унаследовала тонкие черты лица, аристократическую бледность, золотистые волосы и глаза цвета моря, искрящегося под лучами утреннего солнца во время полного штиля…

Наконец Юнис наскучило изучать Кантрелла на расстоянии. Она подошла к нему и тронула за руку.

— Значит, вы и есть тот техасский виконт, о котором в последнее время в Лондоне только и говорят? — спросила она. — Признаюсь, я уже успела кое-что прочитать о вас в местных газетах.

— И все прочитанное, уверен, оказалось не очень для меня лестным, не так ли?

— Откровенно говоря, я ожидала увидеть совершенно другого человека!

— Могу себе представить, что они там понаписали! Впрочем, поскольку я очень не люблю кого-то разочаровывать, то за отсутствием свежих скальпов, снятых с индейцев, я припрятал в нагрудном внутреннем кармане шестизарядный револьвер. Соблаговолите взглянуть? Но предупреждаю, что он заряжен!

Джошуа расстегнул пиджак, показав пальцем на внутренний карман.

— О нет, нет! Избавьте меня от подобного зрелища! — с деланным ужасом воскликнула Юнис. — Я смертельно боюсь оружия!

И она отскочила от Джошуа, как от сумасшедшего. Тот же не удержался, чтобы не бросить быстрый взгляд на Сабрину. Ему очень хотелось, чтобы она наблюдала за их разговором с Юнис, пусть даже не слыша слов. По выражению ее лица Джошуа понял, что так оно и было…

Юнис снова подошла вплотную к Джошуа и сказала назидательным тоном:

— Настоящий джентльмен не должен стоять перед дамой в пиджаке с расстегнутыми пуговицами. Как и не следует ему прятать на груди револьвер. Тем более — заряженный!

— Прекрасно! Ваши слова только подтверждают осведомленность о том, как должен выглядеть и вести себя джентльмен! Ну а дама? Что от нее требуется?

Джошуа наклонил голову к самому уху Юнис и прошептал:

— Я уверен, что вам с сестрой очень бы стали полезными уроки мисс Сабрины Эджуотер!

Губы Юнис сложились в трубочку и произвели звук наподобие «У-у!»…

Джошуа молил Бога послать в этот день на землю ураган. Но поскольку он никогда не был особенно набожным и, вероятно, таковым стать не собирался, то его молитва осталась без ответа. День выдался солнечным и теплым. С залива тянуло прохладой, что делало утро еще более приятным…

Он стоял у настежь растворенного окна своей спальни и смотрел на песчаный пляж, за которым бесконечная голубизна моря простиралась до самого горизонта. «Надо непременно уговорить дядюшку, — думал Джошуа, — найти какой-нибудь сносный предлог, чтобы умиротворить старого хозяина этого дома». Он не сомневался, что рискует попасться в брачные сети, чего решительно не хотел.

Приняв достаточно, как он полагал, сносное и не очень унижающее его решение, Джошуа вышел в коридор и хотел было направиться в комнату графа. Но в тот самый момент дверь комнаты Хамблтона открылась и он сам появился на пороге.

— С добрым утром, дядюшка, — приветствовал его Джошуа. — Извините, но мне очень хотелось бы кое о чем поговорить с вами.

Граф ответил ему лучезарной улыбкой:

— Что ж, если у вас есть такое желание, то я не стану возражать! Тем более что любой серьезный разговор будет способствовать совершенствованию вашего английского языка, освобождая его от американской накипи. А это, в свою очередь, значительно облегчит вам процесс вхождения в местный высший свет.

Граф сделал шаг назад, намереваясь вернуться в свою комнату. Но не успел он открыть дверь, как из конца коридора раздался громкий крик:

— Ты же знаешь, папа, что каждый раз мне делается плохо! Зачем заставлять меня страдать?!

Голос Друзиллы (а это была она!) переполняло отчаяние. Тем не менее на маркиза это не действовало.

— Я не хочу больше слышать о твоих надуманных болезнях! — ревел он. — Все Палмеры, к семейству которых принадлежишь и ты, из поколения в поколение были моряками. Твой прадед сражался на море бок о бок с самим адмиралом Нельсоном!

— О, Джеральд! — послышался из-за широкой спины маркиза слабый, неуверенный голос его супруги. — Пойми, она не будет…

— Что она не будет?! — продолжал кричать разъяренный маркиз. — Не будет блевать прямо на палубу, как желторотая девчонка, впервые вышедшая в море вместе с родителями? Слава Богу, что ее младшая сестренка Юнис оказалась прирожденным моряком, несмотря на свою природную женственность!

Графа от грубого тона, в котором маркиз обращался к своей супруге и старшей дочери, передернуло. Он жестом предложил Джошуа войти в комнату и с досадой затворил дверь.

— Кажется, я догадываюсь, о чем вы хотите со мной поговорить, — сказал граф, когда они оба уселись за небольшой столик у окна. — Ведь речь пойдет о кое-каких проказах, имевших место не так уж давно в семействе, у которого мы сейчас гостим. Не так ли?

— В какой-то степени вы угадали, дядюшка.

— Итак, я весь внимание!

— Скажите, вы знали, что состоявший в свое время при адмирале Нельсоне член этой семьи страдал морской болезнью, что вызывало серьезное раздражение героя Трафальгарской битвы?

— Допустим, знал.

— А известно ли вам, что я тоже страдаю этим недугом?

— Разумеется. Когда нас сюда пригласили, я больше всего опасался, как бы радушные хозяева не устроили нам морскую прогулку на их яхте.

— Черт побери, тогда почему вы не отклонили это приглашение под каким-нибудь благовидным предлогом?

— Но что я мог сказать? Признаться, что мой дикий техасец, как вас здесь повсеместно называют, страдает морской болезнью? Нет, мой мальчик! Это та самая болезнь, от которой вы должны поскорее избавиться. Иначе леди Юнис потеряет к вам всякий интерес и сочтет для себя недостойным обращать на вас внимание! А уж ее отец совершенно определенно станет смотреть на вас свысока! Поэтому я советую вам немедленно направиться в корабельный док, где готовят к отплытию яхту, и проявить, хотя бы внешне, интерес к мореплаванию. Вы меня поняли?

Первой, кого увидел Джошуа в доке, была Сабрина, суетившаяся на палубе яхты. Она улыбнулась ему и приветливо крикнула:

— Доброе утро, милорд! Идите сюда!

Она протянула ему руку, но Джошуа не захотел воспользоваться предлагаемой помощью и, самостоятельно пробежав по узенькому трапу, очутился между Сабриной и маркизом, чуть раньше оказавшимся рядом. Только теперь Джошуа заметил отсутствие на палубе графа.

— А где же мой дядюшка? — спросил он у маркиза.

— Граф отказался нас сопровождать, — сокрушенно ответил маркиз. — Сослался на склонность к морской болезни. Я попросил свою жену остаться с ним и по возможности постараться развлечь.

— Понятно! — досадливо поморщился Джошуа. Маркиз сделал вид, что не заметил этого, и предложил:

— Ну что ж, отчаливаем! Кстати, мистер Кантрелл, а вы не боитесь качки?

— В морях и океанах нет ничего такого, что могло бы меня испугать!

— Тогда — вперед!

…По мере удаления яхты от берега волны становились все ниже, а ветер — ослабевал. Сабрина с Друзиллой вытащили на палубу шезлонги и устроились на них, стараясь поймать как можно больше солнечных лучей. Девушки с улыбкой смотрели друг на друга, радуясь постепенно возвращающейся лицам и телам ровной смуглости после долгих зимних месяцев. Та и другая весьма скептически относились к царившей в высшем свете моде на чуть ли не мертвенную бледность лица и тела, почитавшуюся у столичных дам за признак аристократизма. Джошуа же придерживался противоположного мнения. Глядя на разлегшихся перед ним на шезлонгах в весьма вольных позах полуодетых женщин, он невольно подумал, что их поведение представляет не меньший вызов существующей в Англии пуританской морали, чем, например, появление двух голых проституток на церковной проповеди.

— Разрешите к вам присоединиться? — спросил он, подойдя ближе.

Сабрина подняла голову и улыбнулась Кантреллу. Друзилла же утвердительно, но с полным безразличием кивнула.

— Похоже, сегодня вы чувствуете себя неплохо! — заметила Сабрина.

Джошуа стушевался, а Друзилла, бросив на него ироничный взгляд, спросила:

— А что, вы тоже подвержены морской болезни?

— Признаюсь, при сильном волнении она доставляет мне кое-какие неприятности! — ответил он, слегка смешавшись. — Только, умоляю, не говорите об этом вашему папеньке!

— Да, вы правы! Отец считает, что страдать морской болезнью для мужчины стыдно! А мне всегда хотелось походить на Юнис! Она ничего не боится! Даже приступов морской болезни! Кроме того, она прекрасно играет в теннис и великолепно танцует. Я же в теннис совсем не умею играть, а в танцах скованна и очень неуклюжа!

В голосе Друзиллы послышались слезы. Почувствовав это, Сабрина подключилась к разговору и поспешила утешить девушку:

— Вы достаточно хороши и будучи Друзиллой! Не надо расстраиваться! Ведь красота проявляется во многом. У вас есть немало достоинств, которым может позавидовать любая женщина! В том числе красота души, доброта и глубокая духовность, которые только и могут называться главными достоинствами любого человека, будь то мужчина или женщина.

В продолжение нескольких минут Сабрина внимательно вглядывалась в лицо Друзиллы. И с удовлетворением поняла, что ее слова утешения падают на благодатную почву. Друзилла постепенно освобождалась от панциря неприступности, в котором пребывала до сих пор. Глаза ее заблестели. На щеках заиграл нежный румянец.

— Вы когда-нибудь стояли у руля яхты или корабля? — спросила она, обращаясь к Сабрине и улыбаясь. — Я всегда восхищаюсь папой, когда он управляет яхтой! Ведь он удивительно искусный моряк!

— Видите ли, Друзилла, я живу в нескольких сотнях миль от берега океана. И поэтому просто никогда не имела такой возможности.

Маркиз положил руку на плечо Джошуа.

— Я хотел бы дать вам немного поуправлять яхтой, — улыбнулся он. — Но для того чтобы справиться с этой непослушной посудиной, нужен особый талант!

— Отлично понимаю вас, лорд Чиффингтон. Ибо имею подобные же проблемы с управлением своим автомобилем.

— О, это весьма опасная штука!

— Папа не признает безлошадных экипажей! — фыркнула Юнис. — Я их тоже не люблю за противный запах и дым. Стоит одной машине проехать где-нибудь рядом, как на всей улице становится невозможно дышать!

— Да ну, бросьте! Не так уж сильно они загрязняют воздух. От любой конюшни несет за версту куда сильнее и противнее!

— Конечно! Если хозяин конюшни никогда ее .не чистит!

— Насколько я понимаю, у вас в Америке аристократы не снисходят до столь грязной работы! — брезгливо произнес маркиз.

— Я не могу отвечать за тех, кто был рожден в богатстве и роскоши, — пожал плечами Джошуа. — Но сам я заработал свои первые деньги в жизни именно чисткой конюшен!

— Фу, как вульгарно! — сморщила нос Юнис. Джошуа промолчал, но закусил нижнюю губу, что всегда служило признаком раздражения…




Обеденный стол был накрыт в маленькой, но очень уютной кают-компании на нижней палубе яхты. Юнис, сидевшая рядом с Джошуа, пригубила бокал красного вина и поставила его на стол0. Джошуа тем временем отдавал должное лобстеру. Внезапно он почувствовал глухой толчок. Потом другой… третий… Все кругом заходило ходуном. Бокал Юнис закачался и опрокинулся, залив бордовым вином белоснежную скатерть. Джошуа чуть было не выронил вилку с большим куском лобстера. Висевший над дверью серебряный колокольчик жалобно зазвенел.

Кантрелл беспокойно посмотрел на сидевшего против него маркиза. Тот ободряюще улыбнулся:

— Ничего страшного. Просто мы вышли в открытое море, а там сегодня слегка штормит. Отсюда и качка. Но она совсем не опасна.

«Возможно, она не опасна для яхты, — подумал Джошуа. — Но мне она создаст немалые проблемы. Ведь маркиз непременно через пару минут заметит, что у меня начался приступ морской болезни. И это после того как я храбрился и уверял всех, что море мне совсем не страшно и не может причинить никаких неприятностей… Да, я, похоже, влип!»

И он тут же ощутил начинающуюся бурю в желудке. Извинившись, Джошуа поднялся из-за стола и вышел на палубу…




Глава 11


Полная луна низко висела над горизонтом. На фоне черного ночного неба она казалась золотистым шаром, готовым низвергнуться с высоты и утонуть в морской глубине.

Доносившийся с моря шум прибоя не давал Джошуа заснуть. Он беспокойно ворочался с бока на бок и болезненно переживал унижения, которые принес ему прошедший день. Кантрелл даже застонал, со стыдом вспоминая, как всю вторую половину плавания провел на палубе, перегнувшись через перила и отдавая морю съеденное за обедом. Правда, у него хватило сил самостоятельно спуститься по узким сходням на берег, гордо отказавшись от предложенной Сабриной помощи… .

Джошуа туманно помнил, как добрался до дома и поднялся на террасу. Там он застал дядюшку и леди Чиффингтон, оживленно о чем-то разговаривавших. При этом граф с видимым удовольствием потягивал портвейн из хрустального бокала. Появление племянника заставило его обернуться. Одного взгляда на посеревшее лицо Джошуа было для Хамблтона достаточно, чтобы догадаться о происшедшем во время морской прогулки. Внешне граф оставался спокойным. Но Джошуа поймал его взгляд, полный негодования и презрения.

Кантрелл быстро прошел через террасу, поднялся к себе в спальню и, сбросив одежду, улегся в постель.

Он лежал, глядя в потолок, и вспоминал все, происшедшее накануне. Наконец поняв, что заснуть не удастся, Джошуа встал, оделся и вышел на улицу. Немного постояв у крыльца, Кантрелл медленно побрел в сторону моря, откуда долетал плеск набегающих на берег волн. Пройдя вдоль песчаной косы с десяток шагов, Джошуа увидел двигавшуюся ему навстречу женскую фигуру. Несмотря на темноту ночи, силуэт ее показался ему знакомым. Присмотревшись внимательнее, Кантрелл узнал Сабрину. Он ускорил шаг и минуты через две уже стоял с ней лицом к лицу.

Сабрина в изумлении посмотрела на него.

— Признаюсь, меньше всего я ожидала в такое время увидеть здесь вас! — усмехнулась она.

Джошуа в первый момент до того смутился, что чуть было не потерял равновесие и не упал на песок. Но тут же взял себя в руки и довольно уверенно ответил:

— Просто перед вами человек, который наконец решился пойти навстречу своим страхам!

— Это что, трюизм по-техасски?

— Наверное, не только по-техасски!

Сабрина пожала плечами и промолчала. Взглянув через ее плечо, Джошуа заметил у подножия высокой дюны выступ из слежавшегося песка, который вполне мог послужить удобной скамейкой.

— Посидим? — предложил он и сел первым. Сабрина молча опустилась рядом с ним. Джошуа испытующе посмотрел на нее и неожиданно спросил:

— Почему вы не замужем?

Только сейчас он вспомнил, что не в первый раз задает ей этот вопрос, за что однажды уже получил довольно резкую отповедь. То же самое произошло и сейчас. Сабрина вспыхнула и раздраженно ответила:

— Разве я не говорила вам, что задавать такие вопросы женщине неприлично!

Извините, Сабрина, но вас никак нельзя назвать старой девой. Вы просто прошли тот возрастной пик, когда большинство молодых девиц уже успели пристроиться, — кажется, так называют здесь удачное замужество? Вы же до сей поры одна. И я уверен, что так получилось отнюдь не по причине невыигрышной внешности или сложности характера. Вы красивы, очаровательны, достаточно сексапильны, умны и дружелюбно относитесь к людям. У вас хватает чувства юмора, чтобы подтрунить над собой, как вы на днях признались Друзилле. Но при этом не позволяете себе обидеть кого-то другого неловким словом или жестом. Что же все-таки случилось не так в вашей жизни?

У Сабрины от этих слов стало теплее на сердце.

— Вы прекрасно вели себя сегодня с этой отвергнутой своим семейством девочкой, — улыбнулась она, погладив руку Джошуа.

— Расскажите мне о вашей семье, Сабрина.

При лунном свете Джошуа смотрел на девушку, сидевшую рядом с ним с распущенными волосами, подобно драгоценной шелковой шали покрывавшими ее плечи. Ему безумно хотелось погрузить ладонь в эти волосы, разгладить и прижать к губам. Но он боялся это сделать, зная, что в ответ на его ласку она может тотчас же убежать, как пугливый жеребенок. А он действительно хотел узнать о ней как можно больше. Джошуа с удивлением обнаружил, что ни одна женщина не возбуждала в нем такого интереса.

Лицо Сабрины озарилось каким-то неземным светом. Она помолчала несколько мгновений, тяжело вздохнула и принялась рассказывать:

— Мои отец и мать жили на краю небольшой деревушки в графстве Суссекс. Отец был провинциальным сквайром с очень небольшим доходом. А мой дедушка по маминой линии — священником в сельском приходе. Родители росли вместе, а став взрослыми, поженились. Они обожали друг друга. Разве об этом не мечтает каждая девушка?

— Но не вы?

— И я также, когда мне было семнадцать лет.

— А что случилось потом?

Сабрина тяжело вздохнула и после продолжительной паузы ответила:

— Потом появился Он. Этот человек приехал из Африки. Его звали Декстер Гудбайн. Он был большой поклонник сэра Родса. Все время, пока мы бывали вместе, он только и говорил что о нем! Декстер считал, что Роде заслуживает большей известности и понимания в масштабах всего мира, и дал себе клятву добиться исправления подобной, как он считал, несправедливости и способствовать росту популярности своего кумира.

Тогда я не очень всерьез принимала его увлечение, считая это плодом обычной юношеской восторженности. И когда Декстер предложил мне выйти за него замуж, я решила, что он действительно повзрослел и все эти его полудетские грезы безвозвратно ушли в прошлое. А потому согласилась стать его женой.

Мы объявили о своей помолвке и назначили дату венчания. Но за три дня до свершения этого святого обряда произошло нечто совсем непредвиденное. Приехал близкий друг Декстера, занимавшийся продажей алмазов. Он сообщил нам, что разбогател и хотел бы взять Декстера в долю. Но для этого тому придется покинуть Англию и поехать с ним.

— Ну и что же ответил Декстер?

Декстер? К моему величайшему изумлению, он тут же согласился. Причем даже не подумал посоветоваться со мной, хотя до нашей с ним свадьбы осталось всего три дня! Что вы на это скажете?!

— Что скажу я? Да вам надо благодарить Бога за то, что так случилось! Видите ли, Сабрина, я в своей жизни нередко встречал типов, подобных вашему Декстеру. Уверяю вас, что ни с одним из них, даже выйдя за него замуж, вы не смогли бы стать такой прекрасной парой, как ваши родители!

— Спустя некоторое время я тоже стала так думать.

— Скажите, а что, других предложений у вас не было?

— Были. И немало! Но вы же знаете, что с годами женщина становится в матримониальных вопросах более мудрой и рассудительной. Ни один из кандидатов в женихи меня не устраивал. Надо сказать, правда, что Суссекс далеко не идеальное место для женщины, желающей устроить свои личные дела. Там просто нет достойных молодых людей, с которыми можно было бы связать свою судьбу! Вскоре меня стало утомлять общество, и я перестала встречаться с кем бы то ни было.

«До встречи с тобой!» — чуть было не выпалила она, но вовремя удержалась.

— И на что же вы в конечном счете решились?

— Поскольку у меня были три младшие сестры, которых родители должны были обеспечить приданым, и трое братьев, кому надо было дать образование, то мне оставалось рассчитывать только на свои силы. При этом нельзя было забывать об Эдмунде — совершенно беспомощном юноше, который без меня бы определенно пропал.

— Эдмунд?

— Да. Эдмунд Уислдаун. Это мой младший кузен. Его родители погибли, когда ему было всего семь лет. Мои же взяли его в нашу семью и воспитали вместе с родными детьми. Он считался младшим из детей в семье, а я — старшей. Поэтому получилось так, что именно я больше всего заботилась о мальчике, помогала ему и старалась по возможности исполнять его желания.

Джошуа слушал, отведя взгляд в сторону. Нет, Сабрина не должна знать, что ее Эдмунд — предатель! Чтобы переменить тему разговора, он спросил:

— Скажите, Сабрина, а ваши сестры замужем?

— Кроме младшей, Эдны. Она очень слаба здоровьем. Боюсь, что так и останется одинокой до конца своих дней.

— А чем занимаются братья?

— Старший, Джеральд, помогает отцу содержать его небольшое имение, которое в будущем унаследует. Средний, Дональд, служит в армии. Младший же, Джеффри, пошел по стопам деда и стал священником.

— А я почти не знаю своей семьи, — признался Джошуа.

— Скажите, Джошуа, насколько правдивы те истории, которые опубликованы в газетах?

Отец мой был убит во время карточной игры в западном Техасе. Мать осталось одна с новорожденным младенцем. Поскольку мы были иностранцами, единственной, кто решился взять нас в свою семью, оказалась Гертье — содержательница публичного дома. Никто и никогда не обвинял эту женщину в грехе или нечистоплотности. Гертье была душевно чиста, а ее нравственность можно было бы сравнить разве что с золотом самой высокой пробы. Она была бесконечно добра. Моя мать безнадежно заболела еще до смерти отца. После его кончины Гертье взяла нас всех в свою семью и окружила такой заботой, которую просто невозможно описать словами. Она поселила меня с матерью в своем доме, кормила, одевала, никому не давала в обиду. А когда мать умерла, Гертье заменила мне ее и считала своим сыном. Она воспитала меня, дала возможность получить сносное образование. Поставить меня на ноги помогали и две ее сестры — Рози и Долли, которых я считал своими родными тетушками.

Джошуа замолчал, Сабрина с горечью посмотрела ему в глаза.

— Боже мой, какая же необычная и жестокая доля досталась вам в этой жизни! — со вздохом проговорила она. — Мне кажется, что только в Соединенных Штатах самоучка, без связей и влиятельных родственников, мог подняться со дна нищеты и занять столь высокое положение в обществе, как это удалось вам!

— Мне только жаль, что я не сделал этого значительно раньше! — вздохнул Джошуа. — Тогда, когда распродал свое стадо и вернулся из Дакоты в свой родной штат. Гертье к тому времени уже умерла, а на ее могиле установили огромный мраморный камень. Я очень жалел, что так и не сделал того же в память о Рози и Долли! А ведь мог бы, подумай об этом раньше!

Сабрина заметила, как глаза Джошуа заблестели от слез. Совершенно неосознанно она протянула руку и положила свою ладонь на его. Джошуа повернулся к ней лицом и заключил подбородок Сабрины в ладонь второй руки.

Сабрина почувствовала, что вот-вот потеряет рассудок, а Джошуа резким движением сорвал с себя рубаху и расстелил ее на плотном песке Сабрина со стоном упала на нее лицом вверх и прошептала: — Раздень меня…




Глава 12


Пока Ходжинс неистово делал заметки в блокноте, Хамблтон и Лэнсдаун обсуждали проблемы, связанные с приближающимся появлением в Лондоне японского министра. Они сидели за столом в кабинете графа за надежно запертой дверью. Эта встреча носила сугубо конспиративный характер, и никто не мог не только войти в кабинет, но даже догадаться о присутствии там министра иностранных дел.

— Это совершеннейшая чепуха! — говорил граф, раздраженный тем, что прекрасное настроение, в котором он пребывал после в высшей степени приятного уикэнда, было вконец испорчено дальнейшим развитием событий.

Бесспорно, японцы очень упрямы, — вещал Лэнсдаун, глубоко затягиваясь сигарой. — Мы пытались как можно деликатнее объяснить им, что публичное заявление на эту тему, если Хаяси сделает таковое в Лондоне, рискует ухудшить и без того напряженную ситуацию в регионе. Но маркиз Кацура решительно ответил, что Токио не допустит потери своего политического лица, а это неизбежно произойдет, если визит японского министра в Лондон будет носить конфиденциальный характер и окутан строжайшей тайной.

— Извините, ваше сиятельство, но Кацура — их премьер-министр, разве не так? — спросил Ходжинс, на секунду оторвавшись от своего блокнота.

Дождавшись утвердительного кивка Лэнсдауна, он возобновил ведение протокола.

— Шансы русских на очередной успех достаточно велики, — угрюмо произнес Хамблтон. — И я, честно говоря, не знаю, как этому помешать.

— У вас есть какие-нибудь сведения о действиях русских, после того как Эдмунд передал последний пакет информационных материалов Заренко в Гайд-парке, чему свидетелем оказался ваш племянник? Что же касается Джеймисона, то от него мы пока ничего не имеем. Но я приказал ему самым тщательным образом следить за обоими — Уислдауном и его русским приятелем, которому он передает документы.

— Мой племянник также внимательно наблюдает за ними и регулярно выпивает с обоими, а также с Курзниковым и его друзьями.

За дверью послышался подозрительный шорох. Лэнсдаун вздрогнул и бросился к потайной двери в дальнем углу комнаты, бросив полушепотом Ходжинсу:

— Посмотрите, кто там. Никто не должен знать, что здесь находится имперский министр иностранных дел!

— Слушаюсь, милорд! — чуть слышно ответил Ходжинс.

Хамблтон чуть приоткрыл входную дверь. Но прежде чем он успел что-нибудь рассмотреть, две мужские фигуры отскочили в сторону и исчезли. Колыхнувшиеся язычки пламени в газовых фонариках, прикрепленных к перилам лестницы, ведущей в подвал, подсказали, что двое подслушивавших разговор спустились именно туда.

Граф, подождав некоторое время, вернулся в комнату, заперев изнутри дверь и опустив висевшую перед ней портьеру. После чего сделал знак Лэнсдауну. Тот подошел к столу, и разговор продолжился.

— По меньшей мере, — угрюмо произнес граф, — мы сможем направить этих чертовых русских по ложному следу, сообщив им в самый последний момент неверную дату прибытия японского министра в Лондон! Надо только поскорее передать им эту дезинформацию…




— Вы абсолютно уверены в этом, мистер Лоринг? — спросила Сабрина с самым невинным видом.

Она стояла в маленькой гостиной снимаемого ею дома, намеренно оставив дверь приоткрытой. Последнее не было излишней предосторожностью, учитывая природную склонность хозяйки дома к подслушиванию. Чтобы не допустить подобного шпионажа, надо было вовремя заметить приближение не в меру любопытной дамы. А сегодня посторонние уши могли стать особенно нежелательными. Ибо Сабрина примерно знала, о чем намерен с ней говорить гость.

Опрятно одетый молодой человек с лысиной, блестевшей в лучах падающих из окна солнечных лучей, воровато осмотрелся по сторонам и проговорил полушепотом:

— Да, мадам! Я абсолютно уверен. Мистер Уислдаун должен мне за сшитую по его заказу рабочую робу. Он не заплатил мне за нее ни пенса! Когда я пригрозил, что пожалуюсь его работодателю, он стал буквально умолять меня не делать этого, потому что его тут же уволят. И в этом случае, как уверял меня мистер Уислдаун, он вообще не сможет расплатиться не только со мной, но и с другими кредиторами. Особенно он опасается таковых из игорного дома Эпсона, которые угрожают его убить.

— Скажите, мистер Лоринг, вы не знаете, каковы на сегодня его карточные долги?

Портной отрицательно покачал головой:

— Нет, этого я не знаю. Но мне известно, что его партнеры по играм Франки Бентхэм и Лорри Киллиан — достаточно состоятельные люди. И они не стали бы так решительно требовать у Уислдауна возврата долгов, если бы таковые не были очень большими! Я уверен, что это просто сумасшедшие суммы! Во всяком случае, Уислдаун во время разговора со мной был на грани истерики!

— Боже мой! — всплеснула руками Сабрина. — Я же отдавала ему свои последние деньги! Даже когда уже самой начинало не хватать на жизнь! Всеми силами старалась помочь Эдди выпутаться из этих ужасных долгов! А он тратил их в игорных домах, пьянствовал! Нет, больше я уже не в состоянии заниматься такого рода благотворительностью! И все же прошу вас повременить и не обращаться с жалобой к графу. Поверьте, Эдди говорит правду. Если граф узнает об этих карточных долгах, то непременно прогонит его. И тогда мы с вами уже никогда не сможем получить назад свои деньги.

Лоринг растерянно посмотрел на Сабрину:

— Но что вы можете сделать, мисс Эджуотер?

— Пойду к Эдмунду и попытаюсь вытрясти из него правду о карточных долгах! Сколько он должен и кому. А потом подумаем, как вернуть долг вам. И уже позже — мне!

На душе у Джошуа было неспокойно. С раннего утра в понедельник он начал следить за Эдмундом сразу после того, как тот вышел из офиса графа. Он видел, что Уислдаун снова встретился с Николаем Заренко и передал ему очередной пакет с бумагами. Теперь у Кантрелла уже не осталось никаких сомнений, что любимый юный кузен Сабрины вовлечен в заговор. Но был ли среди заговорщиков и граф? Получал ли Эдмунд информацию из его рук или просто крал? Но в любом случае как мог Хамблтон получить доступ к столь секретной информации, которой так интересовались русские? Джошуа хотел было сразу же спросить дядюшку об этом, как только тот вернулся из Суссекса. Но что-то в последний момент удержало его.

А если граф и впрямь примкнул к заговору? Но Кантрелл не мог поверить, что столь солидный джентльмен, человек, которым Джошуа очень гордился, стал заговорщиком. К сожалению, сомнений на этот счет в отношении Эдмунда не оставалось никаких. Но если об этом станет известно Сабрине, у нее будет сердечный приступ. Равно как если бы она узнала, что Джошуа делает все возможное, чтобы этот мальчишка оказался за решеткой! А как он сможет объяснить ей такой оборот дела?

Эдмунд поравнялся со своим домом, дернул за шнурок звонка и, дождавшись, когда слуга откроет дверь, вошел. Джошуа же замедлил шаг, задумавшись о своих новых отношениях с Сабриной. После памятной ночи на берегу они уже не могли оставаться прежними. И главный вопрос, который Джошуа должен был срочно решить для себя: каковы его чувства к этой женщине? Любит ли он ее? Сама она на следующее утро вела себя так, будто ничего не произошло, и в основном проводила время с Друзиллой. Во время верховой прогулки им также не удалось поговорить об этом, поскольку рядом неотступно находился граф, объезжавший купленную накануне лошадь. Сейчас, идя по улице, Джошуа не мог решить, какие чувства проснулись в его душе после всего случившегося на берегу. И проснулись ли вообще? Но еще меньше он понимал, как отнеслась к этому Сабрина. Однако если он все-таки любит ее, то… То не значит ли это, что должен непременно жениться? И безотлагательно сделать предложение? Нет, этого он не может себе позволить! Его отношение к браку всегда было отрицательным. Чего Джошуа, кстати, никогда не скрывал. Не таил ни от одной женщины, с которой сводила его судьба.

И тут Кантрелла поразила неожиданная мысль. Ведь там, на берегу, они не предохранялись во время близости! Он тогда даже не подумал об этом! Хотя должен был сообразить. Ведь всегда в подобных случаях он пользовался презервативом! Почему на этот раз поступил так необдуманно? А что, если Сабрина забеременела?

С любой другой женщиной, попади она в подобное положение, Джошуа не стал бы церемониться. Он прямо дал бы ей понять, что выпутываться придется ей самой. Но с Сабриной он так обойтись не мог. Потому что…

Потому что при одном воспоминании о ней чувствовал, как теплом наполняется его грудь, а сердце начинает учащенно биться…

Или он сошел с ума?..

Сабрина стояла в тени развесистого дерева, росшего у самого угла дома, и наблюдала за Джошуа, прокрадывавшимся через дорогу от подъезда ее кузена. Она увидела его еще из окна экипажа, подъезжая к дому Эдмунда, и крайне удивилась его поведению. Что он здесь делал? И почему явно от кого-то прятался? А если заходил к Уислдауну — то зачем?

Попросив кебмена остановиться за углом, Сабрина проворно выскочила из экипажа и притаилась за деревом. Оттуда можно было без помех следить за Кантреллом, оставаясь незамеченной.

Тем временем Джошуа прокрался через улицу и остановился на перекрестке двух аллей парка, видимо, кого-то поджидая. В следующее мгновение из левой аллеи появился незнакомый Сабрине мужчина весьма аристократической наружности, осторожно приблизился к Кантреллу и протянул ему руку. Они о чем-то заговорили. Но на таком расстоянии Сабрина не могла разобрать ни одного слова. Она пригнулась, перебежала к углу дома и выглянула из-за него. Незнакомец уже ушел, оставив Джошуа стоять на перекрестке. Тот некоторое время смотрел ему вслед. Но потом облегченно вздохнул и скрылся за деревьями соседней аллеи.

Сабрина подумала, что разговор Джошуа с этим человеком скорее всего касался Эдмунда. Недаром же они стояли около его дома!

По спине Сабрины поползли мурашки. Она только утром узнала страшный секрет своего кузена и поняла, что все последнее время Эдмунд лгал ей, выклянчивая деньги. Он работал у дяди Джошуа. Те, кому он задолжал, это знали. И возможно, уже пригрозили ему обратиться с жалобой к графу. Не имея денег и убедившись, что на кузину больше рассчитывать не может, Эдмунд в отчаянии мог решиться на что угодно. Даже на воровство… Но если об этом узнает граф, то в тот же день выгонит его.

О чем это она думает? Такого просто не может быть!

Сабрина решила подождать еще немного. Может быть, из дома выйдет кузен. И тогда, разыграв случайную встречу, она сможет с ним объясниться и заставить рассказать все!

Постепенно мысли ее вернулись к той ночи на берегу. Она не сомневалась, что Джошуа непременно захочет продолжить их связь. И как теперь ей быть? Та ночь резко перевернула жизнь молодой женщины. Она любила! В этом не было сомнений. Любила со всей страстью своего техасца. Нет, она не должна его так называть! Этот человек носит титул виконта Уэсли! И если решит наконец жениться, то выберет себе женщину из своего круга! А она подвернулась ему совершенно неожиданно и только на время! Действительно, кто она такая? Простая воспитательница! Очень бедная и работающая по найму у богатого графа, которому Джошуа приходится племянником…

Но она была благодарна Кантреллу за эту ночь, которая, как ей теперь казалось, стоила всех одиноких и скучных дней прожитой ею жизни.

После предательства Декса она стала думать, что не сможет привлечь к себе больше ни одного мужчину. Однако та ночь доказала обратное!

Но теперь ее занимало и еще одно дело, которому Сабрина твердо решила посвятить свою жизнь, — школа для бедных девушек. Обещание графа финансировать ее открыло перед Сабриной великолепные перспективы. Педагогическую работу она любила и всегда к ней стремилась.

Но тут мысли ее вновь прервало появление Джошуа в глубине аллеи. Шел он в противоположном направлении от места, где притаилась его наставница. И она тут же поняла, что Кантрелл преследует ее кузена, карабкающегося на крутой холм к большому деревянному дому, где располагались меблированные комнаты. Сабрина уже не сомневалась, что Эдмунд именно там провел предыдущую ночь…

От всех этих мыслей и развертывавшихся перед ее глазами событий Сабрина чуть было не упала в обморок. И пришла в себя только тогда, когда какая-то очень грузная женщина, толкавшая перед собой тележку с овощами, чуть было не сбила ее с ног…

Тревожное предчувствие, охватившее Джошуа во время погони за Эдмундом, не обмануло его. Не успел Кантрелл сделать и двух шагов по крутому склону холма, как из-за росших вдоль тропы высоких кустов навстречу метнулась чья-то тень. В следующий момент Джошуа получил сильнейший удар по голове, чуть не лишивший его сознания. Он схватился обеими руками за голову, но все же не утратил способности соображать.

Итак, видимо, кузен Сабрины нанял двоих негодяев, которым был должен, чтобы те расправились с ним. Тем более что совсем недавно они уже грозили его убить, если не получат денег. Оплатить же их услуги Уислдаун рассчитывал частью денег, предназначенных для Заренко. Благо, что тому не хватило времени их пересчитать и заметить недостачу.

Однако по злобным лицам кредиторов Эдмунда было совершенно очевидно, что последний остался должен им еще очень много. Джошуа в душе на чем свет стоит проклинал себя за то, что в свое время не следил за Эдмундом и дал возможность юному глупцу с головой увязнуть в долгах. Теперь Эдмунд, очевидно, будет пытаться воспользоваться доступом в офис графа, чтобы добыть еще какую-нибудь нужную русским информацию и продать ее Заренко. Воспрепятствовать этому было уже некогда: завтра рано утром прибывает корабль с мнимым японским министром на борту. О том, что эта информация Джеймисона была ложной, заговорщики не знали. А потому намеревались ворваться на палубу и расправиться с подставной фигурой, которую считали первым японским дипломатом. Роль последнего должен был сыграть отпетый бандит, уверенный, что он легко справится с убийцами, сколько бы их ни оказалось. На худой конец, он просто выпрыгнет за борт, после чего никто уже не сможет его найти. Ибо пловцом он был отменным. Деньги же ему обещали баснословные.

При таком развитии событий Эдмунд, сам того не зная, становился соучастником готовившегося преступления.

«Как я расскажу об этом Сабрине?!» — думал Джошуа по дороге домой, где его ждало крайне неприятное объяснение с воспитательницей. Конечно, едва ли можно рассчитывать на то, что Сабрина сумеет как-то воздействовать на своего кузена и отговорить его от участия в мерзком предательстве, в которое его вовлекли. Поэтому больше всего сейчас Джошуа занимала роль, которую, видимо, играл в заговоре дядюшка Хамблтон. Ему было непонятно, почему граф первым получил доступ к сугубо секретной информации о предстоящем визите в Лондон японского министра. Джеймисон на подобные вопросы неизменно отвечал более чем уклончиво.

Джошуа хотел быть свидетелем того, как захлопнется западня. Майкл же старался убедить его, что само присутствие Кантрелла при аресте убийц предполагаемого японского министра может сильно повредить его дружеским отношениям с Алексом Курзниковым и его товарищами. Но Джошуа твердо решил, что будет молчаливым участником этого события. Если же план русских провалится, то он всегда сумеет вновь снискать их расположение. Поэтому вечером он сможет совершенно спокойно прокатить Сабрину на своем автомобиле или же, если она не захочет доверить свою жизнь тарахтящему железному чудовищу, предложить совершить вдвоем традиционную верховую прогулку. А перед этим Джошуа решил заехать в роскошный отель «Метрополь», в баре которого непременно встретится с Алексом за рюмкой водки.

Однако вместо Алекса он застал в баре отеля Наташу Самсонову в окружении целой толпы поклонников. Один из них протягивал ей бокал шампанского. Но Наташа увидела Джошуа, отрицательно покачала головой на предложение выпить и поспешила к нему навстречу.

— Наконец-то я вновь вижу своего любимого американца — виконта из Техаса! — с улыбкой приветствовала она Кантрелла. — Вы неотразимы, обворожительны и гораздо приятнее всех этих чопорных англичан!

Джошуа взял руку Наташи и прижал к губам ее пальцы.

— Вы просто ослепляете каждого мужчину своей красотой и очарованием. Потому они и кажутся вам скучными и слишком церемонными, — ответил комплиментом Джошуа, чувствуя сквозь тонкую белую перчатку тепло руки и биение пульса балерины.

— Я слышала, что вы поддались общей моде и приобрели безлошадный экипаж? — спросила она.

— Да, я на днях купил «мерседес».

— Любая испанка, какой бы очаровательной она ни была, не сможет дать того, что вы заслуживаете! — громко рассмеялась Наташа. — Я докажу вам это во время первой же нашей автомобильной прогулки.

— Но это всего лишь машина, а не женщина, мадам! — тоже рассмеялся Джошуа.

— Я, наверное, кажусь дурочкой, — театрально вздохнула Наташа, — но куда больше люблю верховую езду!

— Что ж, я был бы счастлив сопровождать вас и во время прогулки на лошадях, мадам Самсонова!

— Таша. Меня здесь все так зовут. Прошу и вас обращаться ко мне так же!

— Спасибо!

Джошуа почувствовав на своей спине чей-то взгляд и, резко обернувшись, увидел за одной из декоративных пальм брата Таши, злобно смотревшего на него. Он наклонился и прошептал на ухо балерине:

— Ваш брат смотрит на меня так, будто его только что укусила оса в одно пикантное место!

Наташа посмотрела через плечо Джошуа в сторону Николая и усмехнулась:

— Не обращайте внимания. Он всегда чем-то недоволен. Лучше выйдем на свежий воздух. Здесь очень душно.

— Хотел бы я знать, где вы надеетесь найти свежий воздух в Лондоне? — рассмеялся Джошуа.

— Тогда посадите меня в ваш «мерседес» и увезите куда-нибудь подальше за город. Может быть, там еще осталось чем подышать ?..

Пока они ехали по шумным улицам центра города, Наташа внимательно изучала профиль Джошуа своими жгучими черными глазами. Он представлялся балерине божественно красивым варваром. Ей неожиданно пришло в голову, что Джошуа, наверное, непередаваемо хорош в постели. Она подумала также, что уже очень скоро гастроли закончатся и ей придется покинуть Англию. Скорее всего ее перебросят в какую-нибудь другую страну. Жаль… Но перед отъездом она все-таки должна испытать свою долю счастья, которое, похоже, может улыбнуться ей…




Ни Наташа, ни ее техасский друг не заметили Сабрину, стоявшую в конце Расселл-сквер и смотревшую вслед быстро удалявшемуся открытому автомобилю, в котором они сидели.

Чтобы стряхнуть с себя навалившиеся смятение и тоску, Сабрина все утро гуляла по городу, любовалась старинной архитектурой и теперь возвращалась домой. Посещение лондонских музеев, как и прогулка по улицам британской столицы, не успокоили ее. Она не могла не думать об Эдмунде, продолжавшем чуть ли не каждую ночь проводить в игорных домах. Но больше всего она вспоминала ту ночь, когда оказалась в объятиях Кантрелла… Да, никак не ожидала Сабрина после всего происшедшего на берегу увидеть Джошуа с другой женщиной. И уж конечно, не с русской прима-балериной.

И сейчас Сабрина уже непрерывно думала о возможном новом увлечении Кантрелла, будучи не в силах заглушить невыносимую сердечную боль. Как могла она забыть, с каким восхищением Джошуа рассказывал Друзилле о красоте Наташи Самсоновой, которую не мог испортить даже ее непомерно высокий рост? Как он любовался изящным профилем балерины! А как вела себя та? Наташа, или Таша, как ее все здесь называли, просто не сводила глаз с техасского виконта!

Сабрина никак не могла заставить себя перестать думать об этом. Несмотря на то что такие мысли делали ее в собственных глазах жалкой, использованной и выброшенной, падшей женщиной…

Но имеет ли она право обвинять во всем Джошуа? Разве она была невинной, когда отдалась ему?

Чувствуя, что вот-вот разрыдается, Сабрина в последний раз посмотрела вслед быстро удалявшемуся автомобилю и вернулась домой. Нет, завтра же утром она должна поговорить с графом и закончить эту невыносимую службу у него!

Сабрина горела желанием отомстить обидчику. Свести счеты с Джошуа… Но не только ожесточение переполняло в тот момент ее душу. Она чувствовала себя глубоко униженной, раздавленной этим человеком. И предательство Кантрелла представлялось ей еще более омерзительным, чем совершенное уже давно Дексом…




— Доброе утро, мисс Эджуотер! — с улыбкой приветствовал Сабрину граф, когда она появилась в дверях гостиной. — Что заставило вас подняться так рано? Боюсь, что мой сумасбродный племянничек уже куда-то сбежал и вернется домой очень не скоро. Но я надеюсь, что он не опоздает на урок с вами.

— Не беспокойтесь, ваше сиятельство! На сегодняшний день у нас с Джошуа никаких занятий не запланировано. Я пришла к вам по совершенно другому делу. Видите ли, как это ни прискорбно для меня, но я вынуждена закончить свою работу у вас, милорд. И если вы сочтете необходимым прекратить финансирование моей школы, я восприму это с должным пониманием.

Сабрина ожидала, что в следующее мгновение на нее обрушится секира палача. Но, к ее изумлению, казни не последовало. На лице графа появилась слабая улыбка, и он тихо сказал:

— Насколько я понимаю, вы получили первую в жизни нахлобучку от любовника. Пусть это вас не волнует. Джошуа воздастся по заслугам! Но…

— Нахлобучку от любовника?! — выпучила глаза Сабрина.

В первый момент она подумала, уж не знает ли Хамблтон о том, что произошло между ней и его племянником на берегу моря. Но этого не могло быть!

Как будто читая ее мысли, граф сказал примирительно:

— Прошу вас, не надо обижаться! Я уже давно заметил, какой характер принимают ваши отношения с моим племянником.

Сабрина вскочила со стула, готовая выбежать из комнаты. Но тут дверь резко отворилась, и на пороге появился незнакомец, которого она видела накануне вместе с Кантреллом. Сейчас этот человек поддерживал Джошуа, обняв за талию.

— Срочно нужен врач! — крикнул он графу, — г Этот упрямец отказывается ехать в больницу!

— Что случилось, Джеймисон? — воскликнул граф, вскакивая из-за стола.

Только сейчас Сабрина увидела, что Джошуа истекает кровью. Она вскрикнула и бросилась к нему.

— Это всего лишь царапина! — простонал Кантрелл, переводя взгляд с графа на Сабрину. Джеймисон продолжал поддерживать Джошуа за талию, но тот соскальзывал на пол, явно теряя сознание. Майкл осторожно уложил его на ковер.

— Что с ним случилось? — дрожащим голосом спросила Сабрина у Джеймисона.

— Я же говорил этому молодому идиоту, что ему вовсе незачем было там находиться! — прорычал граф, пропустив мимо ушей вопрос Сабрины. — Ведь вы легко управились бы и сами, Джеймисон! Разве не так?

— Я всячески старался его отговорить ехать с нами! Но разве можно в чем-либо убедить дикого американца, считающего, будто бы без него не обойдется ни одно дело?!

Майкл вынул из кармана небольшой, но очень острый ножик и принялся обрезать рукава пиджака и рубашки, насквозь пропитавшиеся кровью. Тут же стало ясно, что кровотечение продолжается. Сабрина опустилась на колени рядом с Джошуа и осмотрела рану.

— Видимо, затронута вена! — с тревогой сказала она. — Надо срочно остановить кровотечение.

Она вытащила из сумочки большой шелковый платок и приложила к пульсировавшей кровавой ране.

— Мистер Джеймисон, зажмите ему руку повыше раны, — попросила она Майкла. — Вот так! Теперь кровь должна остановиться и можно будет начать перевязку. Пусть принесут бинты.

Бинты тут же явились, и Сабрина умело, с большой осторожностью перевязала рану. Только после этого она позволила Джеймисону разжать руку.

Граф с удивлением следил за ее действиями.

— Где вы обучались медицине? — спросил он.

— Видите ли, ваше сиятельство, у меня было трое братьев и четыре сестры. Братья, как и подобает мальчишкам, постоянно дрались не только между собой, но и с соседскими ребятами. Мне же, как старшей, постоянно приходилось промывать и перевязывать им раны, которые те чуть ли не ежедневно получали во время этих побоищ. Постепенно я, как говорят, набила себе руку. Но мне еще никогда не приходилось видеть столь глубокого ранения. Как вы думаете, что с ним случилось?

Граф помолчал несколько мгновений и сумрачно проговорил:

— Уверен, что его пытались застрелить…




Джошуа открыл глаза. Сабрина склонилась над ним и с тревогой следила за меняющимся выражением лица. Кантрелл же медленно осматривался по сторонам. Он понял, что был перенесен в его комнату, переодет и теперь лежал под теплым одеялом. Кто-то промыл его рану и забинтовал руку, которая продолжала невыносимо болеть.

— Я очень боялась, что ты умрешь от потери крови. Но, слава Богу, эта угроза миновала!

Джошуа сделал попытку подняться, но Сабрина мягко положила ладонь на его раненое плечо и заставила остаться лежать в постели. Он тяжело вздохнул и прошептал:

— Черт побери! Я был ранен не раз и гораздо тяжелее. Но все же оставался на ногах и никогда не позволял уложить себя в постель!

Я поняла это по множеству рубцов и заживших шрамов на твоем теле. Доктор Мейнард попросил меня ассистировать ему во время осмотра и зашивания раны. Должна признать, что он обработал и перевязал твою рану куда лучше и профессиональнее, чем это пыталась сделать я, когда тебя только что принесли и положили на ковер. Вернее, ты сам сполз на пол. У Джеймисона просто не хватило сил держать тебя на руках! Я опустилась рядом с тобой на колени и до прихода доктора постаралась, как могла, привести в порядок рану. Кстати, именно тогда, посмотрев внимательнее на твое тело, я ужаснулась.

— Чему?

— Тому, какую бурную жизнь вы успели прожить до нашей встречи, лорд Уэсли!

— Опять «лорд»! Боже мой, когда же это кончится?! Пойми, что я никакой не лорд! А всего лишь виконт Уэсли! Если же говорить серьезно, то для меня не имеют никакого значения все эти блестящие титулы! Мне нужна только ты! Наверное, после той ночи на берегу ты уже должна была это понять!

Сабрина отшатнулась.

— Не надо лицемерить, милорд! — фыркнула она. — Все равно вы останетесь виконтом, а я — простой воспитательницей. И эту разницу в нашем социальном положении ничто не может изменить!

— Ко всем чертям социальное положение, титулы или происхождение! — воскликнул Джошуа. — Я родился и вырос в борделе, что не помешало мне подняться до миллионера! А сейчас мне нужна только ты! И никто другой!

— Не надо лгать!

— Почему вы считаете, что я лгу?

— Я видела вас вместе с мадам Самсоновой.

« Неужели она ревнует?!» — пронеслось в голове Джошуа.

Сабрина, казалось, угадала его мысли. Она сардонически усмехнулась и добавила с некоторым вызовом в голосе:

— Не подумайте, что я в претензии к вам. Вы можете танцевать и шептаться с любой балериной или актрисой. Меня это ничуть не трогает!

Джошуа понял, что не ошибся в своем предположении. Сабрина, несомненно, ревновала! А потому бесполезно произносить какие-то слова. В подобных случаях надо действовать! Причем как можно энергичнее! Схватив Сабрину за руку, он крепко сжал ее запястье в своей широкой сильной ладони. Она попыталась высвободиться, но Джошуа притянул ее к себе и усадил рядом на край кровати.

— Правильно ли я понимаю, что вас подстрелил из ревности один из неудачливых любовников мадам Самсоновой, каковых в Лондоне предостаточно? — выпалила Сабрина.

— С прискорбием отмечаю, что вы, видимо, относитесь к категории женщин, склонных к ревности безо всякой на то причины, — поморщился Джошуа. — И наделяете этой не совсем приятной чертой всех остальных.

— В таком случае кто все же в вас стрелял? И почему вчера вы чуть ли не весь день вертелись у дома, где квартирует мой кузен? Впрочем, хватит об этом! Вам сейчас нельзя волноваться. Иначе снова может начаться кровотечение!

И она слегка похлопала Кантрелла ладонью по забинтованной руке. Джошуа стало тепло от этой мягкой ласки. Все же она не совсем равнодушна к нему! Он закрыл глаза и невольно застонал от готового вырваться наружу страстного желания. При этом крепко прижался к бедру Сабрины. Она же что-то пробормотала сама себе по поводу мужской глупости и с тревогой сказала вслух, что опасается, как бы у Джошуа не началась лихорадка, и осторожно отвела руку Кантрелла, намеревавшегося обнять ее за талию. Он глубоко вздохнул и прошептал:

— Поймите, я не проживу и часа, если вы не поцелуете меня, Сабби!

В тот же момент Сабрина почувствовала соленый привкус его губ на своих. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы из коридора не донеслось многозначительное покашливание графа.

Сабрина вскочила с кровати и как ни в чем не бывало осталась стоять посреди комнаты, с видом горького сочувствия смотря на раненого Кантрелла. Тем временем граф неспешной походкой вошел в комнату. Взглянув на племянника, он с облегчением отметил, что тот выглядит гораздо лучше. И все же Хамблтон был доволен, что этот непутевый молодой человек почувствовал на себе дыхание смерти. Подобное испытание не могло не пойти ему на пользу. Сабрина же отвернулась к стене, почувствовав, как бордовый румянец заливает ее лицо.

— Мне надо идти, — пробормотала она, не поворачивая головы. — Врач считает, что виконт непременно поправится, и дал инструкции о дальнейшем лечении. Вас же, граф, я бы попросила распорядиться, чтобы слуги внимательно следили за его состоянием и тотчас же дали бы вам знать, если появятся признаки желтой лихорадки. Я уверена, что все они знают, что это за признаки. Конечно, у них немало родственников и друзей в Америке, где от этой страшной болезни умерла не одна сотня тысяч человек.

Хамблтон улыбнулся Сабрине и мягко ответил:

— Эх, моя юная леди! Я бы так хотел, чтобы вы остались здесь! Помимо многих других талантов, сегодня вы доказали, что можете быть квалифицированной медсестрой и заботливой, доброй няней!

— Но я вовсе не няня, не медсестра, а педагог и воспитатель! — с обидой возразила Сабрина.

— Не противоречьте мне, дорогая! Судите сами: этот молодой человек был ранен. И вы смогли в несколько минут остановить у него кровотечение. Что говорит об особом таланте. Так считает доктор Мейнард! А он очень скуп на похвалы!

Сабрина снова густо покраснела и уставилась в пол. Граф же положил ей руку на плечо и вынес вердикт:

— Итак, вы остаетесь здесь и живете в нашем доме. За вашими вещами я тотчас же пошлю. Комната для вас будет моментально приготовлена!

— Прекрасная мысль, дядюшка! — воскликнул Джошуа. — Мисс Эджуотер останется здесь, будет все время рядом, и это защитит меня, да и всех нас, от опасности подхватить желтую лихорадку.

Сабрина посмотрела сначала на своего пациента, а затем — на работодателя. Она понимала, что если сейчас уйдет из этого дома, то ей придется навсегда проститься с заветной мечтой о школе для бедных девушек. Уже не говоря о том, что ее сердце будет разбито. У нее теперь не было ни тени сомнения в том, что она полюбила Джошуа. Пусть даже брачный союз с ним был для нее невозможен из-за разницы в их социальном положении.

Она немного помолчала и, приняв решение, посмотрела в глаза графу:

— Хорошо, я согласна остаться здесь еще на несколько дней. Пока мистеру Кантреллу может понадобиться моя помощь.

Про себя она подумала, что это время, возможно, даст ей шанс узнать, что такого могли натворить Джошуа и его странный друг, которого, кажется, зовут Майклом. Наверное, нечто очень серьезное, если Кантрелла пытались убить!..




Глава 13


Эдмунд Уислдаун вышел из офиса с пачкой документов в руках, которые он должен был спешно доставить в Уайтхолл. К своему удивлению, в конце ведущей к дому аллеи он увидел Сабрину. Подойдя ближе и посмотрев ей в лицо, он понял, что кузина чем-то сильно расстроена. Не трудно было догадаться, что ее беспокойство непосредственно касалось Эдмунда.

— Нам надо очень серьезно поговорить, — сказала она.

— Но мне некогда! Вот бумаги от секретаря его сиятельства, которые я должен срочно доставить в Уайтхолл.

— Не сомневаюсь, что за свое беспримерное усердие ты скоро будешь посвящен в рыцари! Но все же вернемся на несколько минут в дом.

Эдмунд уныло повернулся и поднялся по ступенькам крыльца. В прихожей Сабрина остановилась и тщательно заперла за ними входную дверь.

— Пройдем в комнату! — приказала она кузену. Тот с удивлением посмотрел на Сабрину, но послушно последовал за ней.

Войдя в комнату, Сабрина остановилась и, скрестив руки на груди, строго посмотрела в лицо Эдмунду. Тот понял, что сейчас последует допрос. А это никогда не кончалось для него добром. Особенно — с Сабриной, которой он просто не мог противостоять. А потому начал неприятный разговор первым, догадываясь, о чем может пойти речь.

— Боже мой, Сабрина! — жалобно заскулил он, умоляюще вытянув вперед руки. — Честное слово, я очень сожалею обо всем случившемся! Те парни из Эпсома не… Они не…

— Я не хочу слышать ни о каких парнях из Эпсома, — резко прервала его Сабрина. — Ко мне приходил мистер Лоринг, который надеялся, что я оплачу ему счет, на что я уже дала тебе деньги. И подробно рассказал, куда ты их тратишь, несмотря на то что знаешь, с каким трудом я зарабатываю каждый пенс! А в оправдание выдумываешь всякие сказки! Теперь я понимаю, что все это время ты нагло врал, вытягивая из меня деньги.

Я… я, право, не хотел тебя обманывать! — взмолился Эдмунд. — Но если бы ты узнала об Эпсоме и о том, что я растратил все твои деньги в этом игорном доме, то…

— То это ужаснуло бы меня! Но не заставило бы оставить тебя на растерзание тем молодчикам, которых очень красочно описал мне мистер Лоринг!

— Мне было до боли стыдно! — пытался защититься Эдмунд. — Пойми, ведь сначала я выиграл. Это вселило в меня надежду. Но затем проиграл! Решив, что это временная неудача, после которой непременно последуют выигрыши, я продолжал играть. Однако я стал вновь проигрывать. Раз за разом. Наконец, сунув руку в карман, обнаружил там всего несколько пенсов. И похолодел, поняв, что даже не смогу расплатиться за свой проигрыш Киллиану и его приятелю Бентхэму. А они, поняв мою несостоятельность, тут же потребовали деньги, угрожая в противном случае убить меня. Особенно настаивал Киллиан. Ты не можешь себе представить, Сабрина, что это за изверг! Он совсем помешался после того, как перерезал глотку одному игроку, который, подобно мне, проигрался и не мог с ним расплатиться. Но мне все же удалось уговорить Киллиана подождать. Расплатился с Бентхэмом я уже к вечеру того же дня. Мой долг ему не был очень большим, а дома все же лежали кое-какие деньги. Слава Богу, что их хватило!

— Ну а как ты намерен расплачиваться с его приятелем? Ведь, насколько я поняла, ты задолжал ему очень много. Разве не так?

Так. Но они вместе с Бентхэмом поняли мое безвыходное положение, а скорее то, что я не наберу нужную сумму, чтобы отдать долг. Поэтому предложили мне подработать.

— Каким образом?

— Я должен буду на время стать своего рода курьером. Это не трудно и вполне престижно! Надо доставлять копии всякого рода деловых бумаг. За это обещают очень хорошо платить!

Сабрина инстинктивно прижала руку к груди, опасаясь услышать ответ, который поверг бы ее в полное отчаяние. И действительно, когда Эдмунд во всех подробностях объяснил, какого рода курьерская служба ему предлагается, у нее потемнело в глазах.

— Я должен буду получать бумаги из рук в руки от одного человека и передавать их другому в Гайд-парке. Вот и все!

— Кто эти люди?

— Понятия не имею! Заметил только, что тот, кому я передавал бумаги в парке, был очень высокого роста и с курчавыми волосами. Мне показалось, что он француз.

— Почему ты так решил?

— По его довольно странному акценту. Кроме того, он вместо английского «йес» или немецкого «я» — будь этот человек немцем — постоянно произносил какое-то слово… Кажется, что-то вроде «та» или «да».

— Скорее всего «да». Это русское слово. Соответствует нашему «йес».

— Позвольте, значит, он русский?

— Возможно… Скажи, а того, кто вручал тебе бумаги, ты хорошо рассмотрел?

— Нет. Я его видел мельком. Он просто сунул мне пакет, на котором было написано, куда его нести и кому отдать. И тут же исчез.

— Но ты имеешь хотя бы представление, что за бумаги ему передаешь?

— Нет. Но Киллиан и Бентхэм заверили меня, что это идет на пользу трону и правительству. Ибо, по их словам, во Франции объявились некие бизнесмены, желающие прорыть канал в Северной Америке. Реализация этого проекта могла бы нанести немалый ущерб экономическим интересам Англии и Соединенных Штатов. Поэтому надо в самом зародыше задушить подобную идею. Ряд политиков в Англии, настроенных патриотически, уже предпринимают практические шаги в этом направлении. Бумаги, которые я получаю и передаю дальше, — важное звено во всей этой деятельности. Естественно, я дал клятву молчать обо всем! Понятно?

Сабрина, конечно, ничего не поняла. Кроме того, что ее простодушного кузена какие-то люди используют в своих не совсем чистых целях. Для Эдмунда же это было очень важно, ибо давало ему возможность заработать столь необходимые сейчас деньги, трудясь на благо трона и страны.

— Ты считаешь, что это плохо? — спросил Эдмунд.

— Может быть, и не очень, — пожала плечами Сабрина. — Но нам сейчас надо постараться выяснить, что содержится в этих бумагах. Когда ты получишь очередной пакет?

— Не знаю. Они обычно подсовывают записку под мою дверь с указанием времени и места встречи для его получения.

Едва сдерживая растущее раздражение, Сабрина молча смотрела на кузена. Ведь она фактически вырастила этого мальчишку! И что получает взамен? Можно ли быть уверенной, что сейчас он говорит правду? Или же все это очередная выдумка, чтобы восстановить ее доверие и по-прежнему вытягивать из нее деньги? Ответов на эти вопросы Сабрина пока не знала.

— Хорошо, — негромко сказала она. — Как только ты найдешь очередную бумажку под дверью, то сейчас же сообщишь об этом мне. И никому ни слова! Понял?

Эдмунд утвердительно кивнул и, помолчав несколько мгновений, проговорил:

— Ты всегда была моей последней надеждой. И теперь, я уверен, сумеешь вытащить нас из этой истории!

— Нас? — удивленно выгнула бровь Сабрина. — Думаю, что не нас, а тебя!

Отпустив Эдмунда, она некоторое время металась по комнате. Как быть дальше? Что бы ни говорил Эдмунд, его работа у графа была, несомненно, связана с той трясиной, в которую его теперь стараются затянуть. Видимо, во все эти подозрительные дела вовлечен и Джошуа. Интересно, что дядюшка Хамблтон и его любимый племянничек там делают? Какую роль играют? И под чью дудку пляшут? Единственно, Сабрина пока еще надеялась, что ни тот, ни другой не стали платными шпионами русских…

«До тех пор пока граф будет на этом настаивать, я останусь здесь и буду для виду муштровать его любимого племянника! — подумала Сабрина. — А тем временем постараюсь изучить ситуацию во всех деталях. В том числе и то, кто и почему стрелял в Кантрелла».

Джошуа почувствовал себя значительно лучше после огромного бифштекса с большим блюдом жареной картошки. Сабрину он не видел с утра, когда она сидела на краю его кровати и пугала желтой лихорадкой. Время от времени он прислушивался, стараясь угадать, что происходит в смежной комнате. Но оттуда не доносилось ни звука. Очевидно, Сабрина крепко спала. Или же ее вообще там не было…

Кантрелл вздохнул и почему-то стал думать о дяде. Чем граф сейчас может быть озабочен? Джошуа не сомневался, что старый козел расставляет ему брачные сети. Впрочем, это началось чуть ли не с первого дня появления Кантрелла в Лондоне. Сначала граф приставил к нему Сабрину в качестве воспитательницы. Затем организовал дурацкую вечеринку у Чиффингтонов, наперед зная, что племянник непременно выкинет что-нибудь совершенно неприличное в присутствии маркиза и его любимой дочери. Сабрина станет его всячески ублажать, чтобы не допустить скандала. Это, несомненно, послужит дальнейшему сближению мисс Эджуотер и Кантрелла. А теперь граф, будто бы серьезно решил превратить Сабрину из воспитательницы в няню и сиделку своего раненого племянника, для чего поселил ее в смежной с пациентом комнате. Очень остроумно, не правда ли?

Джошуа невольно улыбнулся этим нехитрым проделкам старика Хамблтона. Тут дверь в смежную комнату отворилась, и на пороге выросла Сабрина.

Увидев, что Джошуа свертывает свою рабочую робу и собирается перебросить ее на стоявшее в углу кресло, она удивленно воскликнула:

— Боже мой, что ты делаешь?!

Джошуа быстро прикрыл свернутой одеждой интимную часть своего тела.

— Я только хотел освободить себе место, чтобы вытянуть ноги! — конфузливо ответил он. — А затем немного погулять по комнате.

— Ты потерял слишком много крови, чтобы без посторонней помощи вставать, а тем более разгуливать, даже по комнате!

— Сабрина! Мы же оба знаем, что это далеко не так!

— Даже если бы я позволила тебе это, чего, кстати, не сделаю, ты слишком тяжело ранен, чтобы резвиться!

— Закрой дверь и подойди ко мне! И тогда мы проверим, могу ли я, как ты выразилась, резвиться!

Взглядом он приказывал ей подчиниться. Но при этом понятия не имел, что станет делать, если она откажется. Однако во всех случаях не был намерен отступить ни на шаг. А Сабрищ тем временем продолжала неподвижно стоять в дверях, не зная, как поступить. Хотя было очевидно, что следовало немедленно повернуться и уйти.

Джошуа дотянулся до руки Сабрины и крепко схватил ее. Она попыталась вырваться, но Кантрелл, даже раненный, оказался сильнее.

— Если ты тотчас же меня не отпустишь, я закричу и подниму на ноги весь дом! — прошипела Сабрина.

А ты не подумала, что, отпустив твою руку, я непременно грохнусь на пол и сильно разобьюсь? — прошептал Джошуа прямо в ухо Сабрине. — А тогда в лучшем случае тебе придется вновь останавливать мне кровотечение!

Легкое прикосновение кончика языка Кантрелла к ее уху заставило сердце Сабрины учащенно забиться. В ту же секунду Джошуа резким рывком втащил Сабрину в комнату и, ухитрившись вытянуть теперь уже и больную руку, захлопнул дверь за ее спиной. После чего здоровой рукой притянул свою воспитательницу к кровати и уложил рядом с собой…

— Вы слишком грубы для виконта, — прошептала Сабрина. — Даже для техасского…

Больше она не могла сказать ни слова… Да и не хотела…




Глава 14


На следующее утро Джошуа проснулся очень рано и долго смотрел на спящую Сабрину, улыбавшуюся во сне. Очевидно, ей снилось что-то очень приятное. Как ни странно, но при всей своей бестолковой и бурной жизни он еще ни разу не проводил целую ночь в одной постели с женщиной. Да, он принимал их на час-другой, получал сомнительное удовольствие и тут же выгонял, предварительно честно расплатившись.

Но сейчас он не мог оторвать глаз от нежного профиля, легкого румянца щек, густых мягких волос, разметанных по подушке.

Сама мысль о возможности потерять ее наполняла душу Джошуа смертной тоской. Было ли это любовью? Кантрелл все еще не мог ответить на сей вопрос, за что проклинал себя. Ибо понимал, что Сабрина уходит от него. И удержать ее, как начинало казаться Кантреллу, можно было бы, разве что накинув на шею лассо…

Джошуа не мог отрицать, что Сабрина заботилась о нем. Сейчас он машинально погладил перевязанную руку, вспомнив, с каким искусством и желанием она остановила ему кровотечение и аккуратно перевязала рану. Сабрина оказалась заботливой и добрейшей няней, очень квалифицированной и смелой, не боящейся вида крови. Последнее дано немногим няням и даже медицинским сестрам. Кантрелл улыбнулся, вспомнив ее слова о том, что она выросла в окружении трех братьев с бойцовским характером.

У Сабрины был острый ум. И все же она так и не поняла суть его отношений с Наташей Самсоновой. Но Джошуа не упрекал ее за это. Ему была даже приятна ее ревность. Правда, он не имел возможности объяснить Сабрине все связанное с его почти демонстративным ухаживанием за русской балериной. Хотя никакой информации, которая могла бы заинтересовать Джеймисона, он так и не выудил из этой дамы. Кроме, пожалуй, тех сведений, которые сумел получить от Наташи накануне, подстроив ей хитроумную ловушку.

Речь шла о признаниях схваченного потенциального убийцы японского министра. Добытые у него факты могли бы разоблачить русскую конспиративную активность в столице. Правда, другому не состоявшемуся преступнику удалось скрыться. И до сих пор никто не мог выяснить где.

Джошуа подумал, что надо было бы отыскать Джеймисона и расспросить его о том, что узнали правительственные агенты у пленника. А главное, Джошуа дал себе клятву докопаться наконец до того, какую роль играет его дядюшка во всем этом дьявольском заговоре!

Джошуа протянул здоровую руку к одежде. Но в этот момент Сабрина открыла глаза.

— Мне надо срочно перейти к себе! — прошептала она. — Вот-вот придет слуга с утренним кофе. Я не хочу, чтобы он видел меня в твоей постели!

Джошуа лишь успел вспомнить, что накануне запер изнутри обе наружные двери — свою и Сабрины, как в его комнату постучали. Сразу же донесся голос мажордома Бентона:

— Доброе утро, милорд! Я принес только что сваренный кофе со сливками. Тот самый, который вы больше всего любите!

Джошуа даже вздрогнул, услышав, что Бентон пытается открыть дверь. Но снова вспомнил о своей предосторожности намедни и успокоился. Ему было известно, что второго ключа у мажордома нет. Сабрина же на всякий случай проворно выпрыгнула из постели и юркнула в свою комнату.

— Спасибо, Бентон! — крикнул через дверь Джошуа. — Я сейчас сам спущусь в кухню и выпью свой кофе. Не знаете, граф уже встал?

— Давно.

— Предупредите его сиятельство, что я хочу к нему зайти через полчасика. Надо обсудить кое-какие дела.

— Будет исполнено, милорд! Но не забудьте про кофе. Он может остыть и потерять свой чудный аромат!

— Спасибо, Бентон!..

Когда Джошуа вошел в кабинет дядюшки, старый граф сидел за рабочим столом и разбирал документы. Он поднял голову и очень строго посмотрел на племянника. Понимая, что сейчас последует разнос неведомо по какому поводу, Кантрелл опередил графа:

— Дорогой дядюшка! У вас такой вид, будто всю предыдущую ночь вы кутили. Что-нибудь случилось?

— Спасибо за комплимент, мой мальчик! Старики обычно бывают благодарны даже за напоминание о том, что они, слава Творцу, еще дышат! Вы, будучи молодым и до отвращения неуемным англо-американцем, получившим вчера пулю, не заслуживаете более теплых, с позволения сказать, слов, чем те, которые подчас адресуются нам, старикам.

— Извините, дядюшка, за, возможно, не самый лучший комплимент, как вы назвали мое приветствие. Что же касается пули, которую я получил вчера, то хотел бы вам сказать вот что. В прошлом я был дважды ранен. Это произошло во время кубинской войны. Но тогда я точно знал врага! А теперь…

Джошуа не договорил. Он ждал от графа вопроса о том, кто, по его мнению, стрелял на этот раз. Кантрелл смутно помнил, как Хамблтон советовал Майклу держаться подальше от вчерашней шумной ссоры, перешедшей в драку. Как будто старый граф знал, чем все это кончится.

Хамблтон помолчал немного и, поняв, что Джошуа ждет от него разъяснений, вздохнул и сказал:

— Хорошо! Я сам попробую распутать грязный клубок, хотя надеялся, что это сделаете вы.

— Но ведь вы работаете в министерстве иностранных дел. И потому более информированы. Кроме того, не сомневаюсь, что вы знакомы с человеком, называющим себя полковником, а на самом деле — президентом Соединенных Штатов Америки. Кстати, Рузвельт просил меня до конца разобраться во всем, происходящем здесь, и доложить ему.

— Да, это так! Ведь именно я рекомендовал Солсбери обратиться за помощью к вашему старому товарищу по оружию. Это избавило меня от необходимости самому пересекать Атлантический океан, чтобы испросить вашего согласия стать моим наследником.

Джошуа некоторое время внимательно смотрел на этого старого и, несомненно, хитрого человека. Но затем по его лицу расплылась насмешливая улыбка, и он сказал:

— Оказывается, у нас с вами куда больше общего, нежели я думал раньше. Вы в моем возрасте занимались почти тем же, чем я сейчас. Да и теперь не почиваете на лаврах! Но черт побери, для меня все еще остается секретом, что вы делаете для Солсбери и Лэнсдауна?!

Примерно то же, что и раньше. Почти всю жизнь я состоял советником правительства ее величества по вопросам разведки и шпионажа. Никто, кроме премьер-министра и министра иностранных дел, не удостаивался подобной чести.

— До тех пор пока кому-то не пришла в голову идея организовать убийство японского министра. И тут стали поговаривать, будто бы вся необходимая для этого секретнейшая информация каким-то образом исходит именно отсюда. Что вы на это скажете?

— Вы прекрасно осведомлены, мой друг! Поначалу мы полагали, что этим занимается сын Олбани. Впрочем, так оно и было! Он проникал на переговоры с помощью своей любовницы. Однако, когда его перестали туда допускать, мы решили отказаться от его услуг. Но было уже поздно. Ибо к этому времени русские нашли свой источник секретнейшей информации, что поставило нас на грань катастрофы. Вчерашний провал подтвердил это. Теперь нет никаких сомнений в том, что кто бы ни стоял за подстроенными нам ловушками, самую горячую информацию он получает отсюда!

Последние слова граф произнес с нескрываемой злостью.

— Меня удивляет, почему Майкл упорно молчал о том, что они готовят ловушку для Уислдауна? Черт побери, он и мне не сказал бы ничего об этом, если бы я не согласился привлечь его к слежке за мальчишкой! А в том, что последний виновен, у меня уже нет никаких сомнений! Интересно, что об этом говорит тот русский, которого мы поймали вчера?

Тут кроется еще одна загадка. Видите ли, тот мерзавец был убит еще до того, как начал что-либо говорить. Наши агенты поместили его в очень надежное место, о котором знали только наш министр иностранных дел, Майкл Джеймисон и я. Видимо, один из их агентов проник туда и перерезал ему горло.

— Но ведь был и второй преступник. Что с ним?

— Ему удалось бежать. Где он сейчас, никто не знает.

— И не будет знать, пока не получит информацию отсюда. Ведь так?

Граф утвердительно кивнул.

— Понятно! Тогда позвольте сказать мне. Я не сомневаюсь, что это был Уислдаун! В понедельник я видел, как он расплачивался на дороге с двумя хулиганами, которым он, очевидно, был должен.

— Майкл сказал мне, что мамаша Эдмунда была заядлой картежницей, — заметил граф. — Очевидно, над ним тяготеет наследственность. И это весьма прискорбно!

Хамблтон помолчал немного и очень серьезно посмотрел на племянника:

— Мне стало известно, что вы не умеете хранить секреты и к тому же распространяете ложные слухи. Может, вы скажете мне, каким образом этот скверный мальчишка узнал, где содержался преступник?

— Я тоже об этом думаю. Возможно, он подслушал мой разговор с Джеймисоном, после того как вас проводили на второй этаж. Мальчишка все время крутился где-то рядом.

Джошуа представил себе реакцию Сабрины на все происшедшее, когда тайное станет явным, и выругался про себя: «Будь проклят этот юный глупец!»

— Вы собираетесь арестовать его или повремените? — спросил он у графа.

Подслушивавшая за дверью весь этот разговор Сабрина с замиранием сердца ждала, что ответит граф на последний вопрос племянника. Ее поразило, как мог Джошуа так бессовестно использовать ее в своих интересах?! И теперь бедный наивный Эдмунд будет вынужден расплачиваться за ее грехи!

Когда Сабрина услышала ответ графа, что он уже отдал распоряжение Джеймисону схватить Эдмунда и заключить в тюрьму до выяснения всех обстоятельств, она чуть не лишилась чувств. Но, совладав с собой, бросилась прочь от двери. Дальнейший разговор ее уже не интересовал. Надо было срочно отыскать Эдмунда и рассказать ему все, что она только что услышала. А там, возможно, они вдвоем что-нибудь придумают!

— Боже мой, Сабрина! — воскликнул Эдмунд. — Они же должны поверить, что я не…

— Помолчи и пойдем со мной! — оборвала его Сабрина, схватив непутевого кузена за руку и буквально выволакивая его через черный ход во двор дома. — Теперь ты должен как можно скорее убраться из Лондона и переехать в Беркшир. Родители сумеют тебя надежно укрыть. И ты пробудешь у них до тех пор, пока вся эта кутерьма не уляжется. Но надо торопиться!

Они незамеченными вышли из дома и бегом пустились вниз по аллее, в конце которой располагался вокзал.

По дороге Сабрина выспрашивала у Уислдауна, каким образом он оказался втянутым в заговор, начиная со знакомства с неким «другом», имя которого никак не мог припомнить. А может быть, и вовсе не знал.

— Пойми, что они вербовали тебя с первого дня. Сначала снабжали лживой информацией о якобы «верных» лошадях на скачках. А ты доверчиво ставил на них (точнее, на купленных этими негодяями жокеев!) — и неизменно проигрывал. Потом они усадили тебя за карточный стол. Карты были краплеными, и ты опять оставался в проигрыше. И все же продолжал доверять этим негодяям. В результате — снова оставался в проигрыше. В конце концов ты погряз выше головы в долгах, которые не был в состоянии оплатить. Эти уголовники тут же воспользовались ситуацией и путем наглого шантажа втянули тебя в грязную политическую интригу, убедив (надо же быть таким наивным!), будто бы все, что они заставляют тебя делать, идет на пользу стране и ее королеве! И вот неизбежный финал твоей доверчивости и глупости: полиции уже приказано тебя схватить, бросить в тюрьму и предать суду! Чем это может закончиться, тебе, надеюсь, объяснять не надо?

Сабрина смотрела на кузена пронизывающим взглядом, а он угрюмо молчал, понимая, что отвечать нечего.

— Сколько ты еще должен? — спросила Сабрина.

— Уже немного…

— Пожалуй, это даже лучше, что кое-какой долг у тебя все же остался.

— Почему? — всхлипнул Эдмунд.

Потому что русским пока неизвестно, что тебя разоблачили как заговорщика. Они уверены, что ты просто разорился и не можешь отдать долги. Это уже гораздо лучше, ибо не связано с обвинением в государственной измене. Может быть, если я буду действовать энергично, то смогу выяснить, кто крал секретную информацию в нашем дипломатическом ведомстве. Мне кажется, что я смогу узнать того русского, которого видела с тобой в парке. Большинство выходцев из России живут в отеле «Метрополь». Скорее всего и он тоже.

— Это очень опасно, Сабрина! Я обязательно должен буду тебя сопровождать! Ведь только я смогу узнать того человека. Ты видела его издали, а потому легко можешь ошибиться.

Сабрина подумала, что на сей раз Эдмунд прав. Ибо она действительно запомнила только высокий рост и темные волосы этого человека. А Эдмунд встречался с ним много раз и не спутает его ни с кем другим.

— Хорошо, — согласилась она, — ты пойдешь со мной. Но только для того, чтобы показать мне его издали. Никто не должен тебя там видеть и тем более узнать! А затем мы с тобой сразу же уедем в Беркшир. И тебе не придется очутиться в некоем секретном месте, расположение которого известно только в министерстве иностранных дел. Понятно?

— Да




Глава 15


Когда двуколка Сабрины и Эдмунда подкатила к парадному входу отеля «Метрополь», ни она, ни он не заметили Джошуа, сидевшего в остановившемся впереди экипаже и следившего за ними через дверное окошко.

Кантрелл видел, как оба вылезли из коляски, расплатились с возницей и поднялись по ступенькам подъезда.

«Зачем они здесь? — пронеслось в голове Джошуа. — Ну, в отношении Эдмунда все понятно: он работает на русских и приехал к своим новым хозяевам. Правда, он еще не знает про только что отданный приказ о его аресте. Впрочем, узнает, когда ему скрутят руки! Но Сабрина! Что она здесь делает? И вместе с Уислдауном! Неужели не понимает, насколько это для нее сейчас опасно?! И что вообще ей нужно в гнезде политических убийц?»

У Джошуа не было ответа на этот вопрос. Он невольно вспомнил о том, что дядюшка так и не объяснил, почему в воспитательницы ему выбрал именно Сабрину? Не потому ли, что ее кузен Эдмунд уже работал у него? Или потому, что Хамблтон и его друзья из английского внешнеполитического ведомства уже начали подозревать Эдмунда в государственной измене? И теперь хотели использовать его кузину, чтобы найти через нее подход к Уислдауну и разоблачить его? А что, если Сабрина сама была британским агентом, работающим вместе с его дядюшкой?

От всех этих вопросов у Джошуа началась головная боль. Но она была не столь острой, как сердечная…




— Ты его видишь? — спросила Сабрина Эдмунда, как только они вошли в холл гостиницы.

— Нет. Он, верно, еще спит. Это в порядке вещей. Русские, как правило, спят днем, а ночью бодрствуют.

— Хорошо. Тогда нам следует попытаться влиться в снующую по холлу толпу работников гостиницы, чтобы не привлекать внимания и не спугнуть того, кого мы ищем.

— И как ты это мыслишь?

— Очень просто. Мы переоденемся в гостиничную униформу. Здесь работает столько народа, что вряд ли большинство служащих знают друг друга. Понял?

— Да. Но где мы возьмем эту униформу?

— Сейчас увидишь. Посмотри вон в тот угол. На дверь, откуда только что вышел молодой человек к форме посыльного.

— Ну и что?

— Это вход в служебное помещение, где хранится всяческий рабочий реквизит, включая одежду. Я сейчас туда пойду, а ты жди здесь. Вот за этими кадками с пальмами.

Сабрина повернулась и пошла через холл. Но Эдмунд бросился за ней.

— Назад! — зашипела на него Сабрина. — Или забыл, что тебя разыскивают?

Эдмунд испуганно огляделся по сторонам и шмыгнул за пальмы.

«Хорошо, что эту сцену никто не видел!» — подумала Сабрина.

Но она ошибалась. В холле был человек, который видел все. Более того, наблюдал за обоими с того момента, как они подъехали к гостинице…

За служебной дверью ковров на полу уже не было. По обеим сторонам узкого, длинного коридора тянулся ряд однотипных дверей. Сабрина толкнулась в одну из них. Она оказалась запертой. Как и следующая… И третья…

Наконец уже в дальнем углу коридора ей удалось войти в одну из комнат. И Сабрина поняла, что попала как раз туда, куда было надо.

С двух сторон вдоль стен стояли вешалки с разнообразной рабочей одеждой. Сабрина довольно быстро подобрала себе форму горничной, которая сидела на ней, как будто была сделана на заказ. На глазок выбрав мужскую форму гостиничного посыльного, Сабрина аккуратно повесила ее на спинку стоявшего у двери стула, осторожно открыла дверь в коридор и, убедившись, что там никого нет, запомнила номер комнаты и вернулась в холл.

— Иди туда, откуда я вышла, найди комнату за номером 14 и возьми висящий на спинке стула мужской костюм посыльного. Думаю, он будет тебе в самый раз!..

Эдмунд, боязливо озираясь, проследовал до двери и через пять с небольшим минут вышел, облаченный в костюм посыльного с вышитой чуть ниже левого плеча эмблемой гостиницы «Метрополь». После этого вместе с кузиной встал около входных дверей, встречая гостей.

Джошуа наблюдал всю эту сцену, спрятавшись за одной из восьми широких мраморных колонн, подпиравших потолок. «Что происходит? — думал он. — Сабрина, одетая в форму горничной, стоит вместе с Эдмундом, наряженным посыльным, около дверей и делает вид, будто кого-то поджидает…»

Конечно, Джошуа следовало бы тут же схватить парня за шиворот и притащить к графу. Но этим он скомпрометировал бы Сабрину. А Кантрелл все еще не верил в ее предательство. И позволить себе арестовать ни в чем не повинного человека, а тем более Сабрину, он не мог. Но виновна она или нет? Как это узнать наверняка?

Джошуа задумался. И вдруг его осенило: если Сабрина замешана в заговоре, то они с Эдмундом тут же пойдут к Заренко и станут вместе с ним обсуждать свои преступные планы. Почему они приехали сюда? Не за тем ли переодевались и явно старались прятать лица? Вот оно что! Значит, чтобы узнать правду, Джошуа надо проследить, действительно ли они направляются к Заренко. Итак, решено: он незаметно пойдет за ними. И если кузены действительно приехали к Заренко, то все станет ясно. И тогда Джошуа будет иметь полное не только юридическое, но и моральное право арестовать обоих за государственную измену и заключить в тюрьму, чтобы затем предать суду!

Пока Джошуа размышлял о том, виновата Сабрина или нет, кузены раздумывали, как разыскать того русского. В конце концов Сабрина остановила одну из горничных и спросила, на каком этаже гостиницы живут приезжие из России.

Та сначала недоверчиво рассматривала горничную и ее спутника, которых видела впервые. Сабрина поняла ее колебания и объяснила, что оба они только сегодня впервые вышли на работу и пока никого здесь не знают. Горничная смилостивилась и сказала, что русские живут на втором этаже.

— Пойдем! — сказала Сабрина Эдмунду, взяв его за рукав.

Поднимаясь по лестнице, они не заметили, что за ними крадется Джошуа. На верхней площадке кузены остановились, не зная, в какую сторону идти. Но тут дверь ближайшего номера отворилась, и на пороге появилась молоденькая девушка в белом передничке и с кружевной наколкой на голове. Очевидно, она работала официанткой в ресторане на первом этаже.

— Извините, где мне найти русских? — умоляющим голосом обратился к ней Эдмунд.

— Каких? — удивленно спросила официантка.

— Любых!

Девушка посмотрел на Эдмунда как на сумасшедшего. Помолчав немного, она пожала плечами:

— Да здесь они везде живут. А вам какой номер нужен?

— Э-э-э… Не знаю! — смешался Эдмунд. Официантка громко рассмеялась:

— Ну, если так, то заверните за угол, идите вдоль коридора и стучитесь во все двери подряд. Не бойтесь ошибиться. Здесь в каждом номере говорят по-русски!..

Сабрина с Эдмундом послушно завернули за угол коридора и стали стучаться в каждую дверь. Джошуа же, улучив момент, спрятался за стоявший у стены большой шкаф, откуда и продолжал с саркастической улыбкой наблюдать за кузенами.

Было решено, что стучать в двери и вести переговоры с обитателями номеров будет Сабрина. Ибо костюм гостиничной горничной давал ей возможность свободно заходить в любой номер под самыми различными предлогами — уборка комнат, заправка постелей, смена белья, чистка раковин, ванн и все такое прочее. Поэтому появление ее в дверях ни у кого не вызовет подозрений. Эдмунд же должен был всматриваться в обитателей номеров и пытаться узнать среди них того человека, с которым он встречался в парке и которому передавал украденные документы. Но при этом ни в коем случае не показывать своего лица, чтобы самому не засветиться.

Первые четыре комнаты оказались запертыми. В следующих двух жили женщины. А вот дальше…

…На стук Сабрины, несомненно, по-русски ответил мужской голос:

— Войдите!

Сабрина поняла, что ей разрешается войти, что она и сделала, легким толчком отворив незапертую дверь.

Навстречу ей поднялся высокий молодой человек и начал яростно жестикулировать. Сабрина некоторое время смотрела на него, не понимая, что бы это могло значить. И вдруг до нее дошло: этот человек просто не говорит по-английски. Правда, несколько слов он все-таки усвоил. Сочетая их с очень энергичными жестами, молодой человек кое-как сумел объяснить Сабрине, что сам он — слуга, а хозяин еще не пришел.

Однако ложь слуги была тут же опровергнута. Внутренняя дверь в комнату неожиданно открылась и на пороге появился сам хозяин. Лицо его было смято, глаза казались мутными, он едва держался на ногах. Он либо еще не отошел от ночной бурной пьянки, либо добавил с утра. Эдмунд впился в него глазами, совершенно забыв об осторожности. Хотя, как понял выглянувший из-за шкафа Джошуа, сразу же признавший в хозяине номера Николая Заренко, вряд ли тот был в состоянии узнать даже собственную сестру — русскую прима-балерину…

— Это он! — шепнул Эдмунд Сабрине…

— Эдмунд! Немедленно — на вокзал! — приказала Сабрина, выскочив из номера в коридор. — И первым же поездом — в Беркшир!

— А ты?

— Мне надо ненадолго задержаться здесь.

— Зачем?

— Когда этот алкоголик проспится и выйдет, я незаметно последую за ним. Он непременно пойдет к своим сообщникам. Это даст мне возможность увидеть их и помочь разоблачить всю шайку.

— Но ведь это же очень опасно! Я не могу оставить тебя здесь одну!

— Не старайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле! Неужели ты не понимаешь, что твой арест здесь тут же повлечет за собой и мой, как сообщницы?!

Этот разговор они вели на нижних ступеньках лестницы, спускавшейся в холл. Теперь им предстояло вернуться в гардеробную для слуг и переодеться из гостиничной одежды в свою. Поэтому Сабрина прервала разговор и потащила кузена к уже знакомой обоим служебной двери.

Разумеется, Джошуа, продолжавший следить за кузенами, не мог этого не видеть. Сначала он не хотел вмешиваться и решил было позволить обоим пройти в помещение для слуг. Но уже в следующую минуту понял, что если дать им спокойно туда войти, то Эдмунд непременно сбежит через служебный выход. Тогда задержать его будет очень непросто. Поэтому Джошуа подозвал нескольких слуг и от имени хозяина гостиницы велел перекрыть служебный выход. И если мужчина и женщина, которые только что пошли в гардеробную, попытаются воспользоваться черным ходом, то их надлежит задержать и не отпускать до прихода полиции. После этого Джошуа тут же бросился вслед за кузенами и успел догнать их у самой двери. Он осторожно тронул Сабрину за руку:

— Не торопитесь, мисс Эджуотер!

— Что вы здесь делаете? — в негодовании воскликнула Сабрина настолько громко, что несколько стоявших неподалеку дам удивленно на нее посмотрели. — Что надо здесь вам, подлый обманщик, низкий лжец?! — повторила Сабрина уже полушепотом. — Если уж вы…

— Ах вот как! — прервал ее Джошуа. — А не кажется ли вам, что если здесь кто-то и был введен в заблуждение, так это я?! Не меня ли обвел вокруг пальца ваш дражайший кузен Эдмунд? Уж не говоря о моем милом дядюшке!

— Вы подло использовали меня. Интереса для вас я не представляла. Вам нужен был бедный глупышка Эдди, которого вы решили погубить, и я, не отдавая себе в том отчета, должна была помочь вам в этом!

Сабрина сжала кулаки и чуть было не ударила Джошуа по лицу, но тот сумел ловко увернуться.

— Не время и не место для подобного рода объяснений, — спокойно отреагировал Джошуа на эмоциональный взрыв Сабрины. — Вот-вот может спуститься из своего номера Заренко. А я не хочу, чтобы он меня здесь видел.

— Полагаю, что именно этому мерзавцу Эдди передавал секретные документы, украденные кем-то в министерстве иностранных дел.

— Молчите, Сабрина! Поймите же, что вы играете с огнем, вмешиваясь в эти дела. Они пахнут кровью, в том числе и вашей!

— Я не намерена спокойно смотреть, как моего кузена сажают в тюрьму за то, что он делал по неведению! Ведь этот Заренк…

— Тс-с! Этот Заренко может прихлопнуть вас вместе с кузеном быстрее, чем болотная жаба муху! Ну, хватит об этом! Сейчас нам надо взять под руки вашего кузена и отвести в…

— Ну уж нет! Вы не сделаете этого! Я ведь помню, во что ваши люди превратили одного молодого человека, пытавшегося протестовать и брошенного за это в застенок!

Произнося столь разоблачительную речь, Сабрина положила ладонь на ручку двери. Но это не ускользнуло от Джошуа.

— Снова спрашиваю, куда вы так торопитесь? — уже с заметным раздражением спросил он.

— В комнату для слуг вон за той дверью. Нам с Эдди необходимо переодеться. После этого мы с вами можем снова встретиться. Но при условии, что вы не будете пытаться схватить Эдмунда и сдать властям.

Могла ли Сабрина доверять Кантреллу? Она не была в этом уверена. Нет, как только Эдмунд переоденется из гостиничной униформы в свою ежедневную одежду, они постараются убежать отсюда. Эдмунд первым же поездом уедет в Беркшир. А она на какое-то время останется в Лондоне, чтобы попытаться довести до конца начатое дело…

Джошуа тем временем решил, что может, ничем не рискуя, пустить кузена внутрь служебного помещения, коль скоро выход оттуда с противоположной стороны перекрыт слугами гостиницы…

— Ну, хватит возиться с галстуком, Эдди! — раздраженно проговорила Сабрина. — Пойми, если мы сейчас же не выскользнем отсюда, Джошуа начнет нас искать! Или ты хочешь, чтобы тебя в наручниках доставили к графу, который не сомневается, что именно ты воровал секретные документы министерства иностранных дел?

— О, конечно, нет! — запротестовал Эдмунд и первым вышел в коридор. Они осторожно подошли к входной двери. Эдмунд легким толчком открыл ее, галантно пропуская вперед Сабрину. Та вышла на крыльцо и осмотрелась.

— Вам лучше всего теперь идти вслед за мной, — раздался откуда-то до боли знакомый мужской голос.

Сабрина повернула голову в его сторону и увидела Джошуа. Он стоял около большого железного контейнера с мусором и невозмутимо наблюдал за Сабриной и ее кузеном. На лице его наконец появилась недобрая улыбка. По спине Сабрины пробежали мурашки.

— Что? — ехидно ухмыльнулся Кантрелл. — У вас такой вид, будто вы совсем не рады меня видеть! Да неужели?! Подумайте, ведь я предотвратил вашу встречу с Наташей Самсоновой, которая, конечно, была бы для вас неприятной. И вот — благодарность!

Не понимаю вас, милорд. Ведь вам отлично известно, что я знакома с русской балериной. Почему свидание с ней может оказаться для меня тягостным? И отчего я должна вас благодарить за то, что оно не состоялось?

— Вы отлично знаете причину!

— Словом, выявились сюда, чтобы арестовать нас обеих, не так ли?

— Не совсем так. Сабрина, я вовсе не подозреваю вас в измене или участии в каком-то заговоре. Что же касается этого молодого человека, то здесь дело сложнее. Ну а ваше, Сабрина, отвратительное утверждение, будто я использовал вас для разоблачения и поимки Эдмунда, ни в малейшей степени не соответствует действительности! Кроме того, здесь не место для подобных разговоров.

Тут снова вмешался Эдмунд, вставший между Сабриной и высоким техасцем:

— Вы, конечно, можете быть виконтом, сэр, но не смеете обращаться с моей кузиной так фамильярно. И я буду вынужден принять меры!

— Меры? Хотел бы я знать — какие? — спросил Джошуа, потянувшись правой рукой к своему внутреннему карману, где лежал его «кольт».

— Прекратите третировать несчастного Эдди, вы, техасский грубиян! — поспешила вступиться за кузена Сабрина, уперев руки в бока и слегка оттолкнув Эдмунда в сторону.

Эдмунд успокаивающе положил ладонь на ее руку:

— Как единственный ваш родственник по мужской линии, присутствующий сейчас здесь, я обязан отве…

. — Заткнись! — в один голос воскликнули Сабрина и Джошуа.

Джошуа злобно посмотрел на Эдмунда и процедил сквозь зубы:

— Хватит! Пойдемте. Сейчас во всем разберемся. А там я подумаю, как быть дальше…




Глава 16


Граф решил не привозить Сабрину и Эдмунда в свой столичный дом. Ибо появление там кузенов могло бы встревожить русских, которые стали бы подозревать, что задуманная ими авантюра с японцами разгадана. Поэтому обоих поместили в отдельную комнату в принадлежавшем ему клубе.

Комната оказалась довольно уютной. Стены были оклеены дорогими обоями с картинами морских сражений. Деревянные потолки из мореного дуба навевали мысли об охоте и прогулках по реликтовому лесу, подступавшему почти к самому дому. На подоконниках стояли вазы с экзотическими живыми цветами…

Граф восседал в глубоком кожаном кресле. Джошуа же расположился в точно таком же по левую сторону от него. Сабрина и Эдмунд устроились на низенькой скамейке напротив дядюшки с племянником. Они собирались допросить обоих кузенов, чтобы выяснить, как Уислдаун стал изменником родной страны…

Джошуа чувствовал, что старый граф заметил нервозность Эдмунда, барабанившего пальцами обеих рук по подлокотникам кресла. Сабрина же казалась вполне спокойной, будто готовилась устроить чаепитие для своих воспитанниц. И только в ее глазах можно было прочитать тревогу.

— Если в министерстве иностранных дел или вашем ведомстве, дядюшка, кто-то попадает под подозрение, каким образом он может лучше всего защитить себя? — спросил Джошуа у Хамблтона. — Что же касается конкретно нашего дела, то нельзя не учитывать, что мистер Уислдаун был, можно сказать, рожден, чтобы всю жизнь оставаться ползунком!

Допрос продолжался долго. Когда же закончился, Джошуа усмехнулся и сказал, обращаясь к графу:

— Этот молокосос Уислдаун может поделиться опытом, как прикрыть себя!

Сабрина со злостью посмотрела на Кантрелла и, покраснев, прошипела в ответ:

— Это же бесчеловечно!

— Но вы не сказали, что это неправда! — парировал с такой же жесткой усмешкой Джошуа.

Эдмунд сидел понурив голову. Лицо его было пунцово-красным.

— Может быть, — задумчиво произнес граф, — ты, Эдмунд, еще можешь что-нибудь сделать? Ты сказал, что остался должен порядка ста с небольшим фунтов тем двум головорезам из Эпсона, которые тебя шантажировали и грозили убить. Это так?

— Так… — уныло ответил Эдмунд.

— Отлично! Следовательно, русские знают, что у тебя в кармане ни пенса!

— Но какое это имеет значение? — пожал плечами Джошуа. — Заренко известно о том, что мальчишка разоблачен. У вас были агенты, пытавшиеся его схватить. Но я сделал это раньше и, как видите, привел господина Уислдауна прямо к вам.

— Да, он здесь и стоит перед нами. Но это только половина дела. Далее мы можем использовать его с толком. Почему бы мистеру Уислдауну не проникнуть в «Метрополь», не разыскать там Заренко и не сказать ему, что обладает украденной секретной информацией и, испытывая отчаянную нужду, готов выставить ее на продажу по самой высокой цене на ближайших торгах?

— Вы имеете в виду те секретные документы, которые Уислдаун лично украл прямо у вас, перед тем как вильнуть хвостом и сбежать? — посчитал возможным спросить у дядюшки Джошуа.

Сабрина, которая и сама подумывала о подобной хитрости, прокашлялась и тут же включилась в разговор:

— Поскольку Эдмунда сейчас разыскивает едва ли не половина правительства, мне кажется, ему было бы неплохо для большей убедительности предстать перед Заренко переодетым и загримированным.

Граф утвердительно кивнул Сабрине:

— Замечательно, мадам, просто превосходно! Эдмунд же со страхом посмотрел на кузину и промямлил дрожащим голосом:

— С-Сабрина, я-я не у-уверен что с-смогу…

— Глупости! — резко оборвала она его. — Ты сможешь и сделаешь! Просто считай это очередным способом выманить у меня деньги!

— Ладно! — насмешливо хмыкнул Хамблтон, вставая со стула и искоса взглянув на Эдмунда. — Приступаем к делу!..

Сабрина следила за тем, как Эдмунд спустился по ступенькам экипажа перед парадным входом в «Метрополь». Приближавшиеся сумерки добавляли ощущение грозящей опасности к и без того мрачным мыслям, навеваемым серым неуютным небом и мелким моросящим дождем.

На Эдмунде был светлый парик, который хорошо гармонировал со взятой у Джеймисона одеждой. Сабрина с трудом узнавала своего кузена.

Сейчас успех предприятия зависел от того, сумеет ли Эдмунд убедить Заренко в том, что он не смог раньше выкрасть из офиса Хамблтона программу пребывания японского министра в Лондоне, поскольку его буквально по пятам преследовали английские агенты. Это выглядело бы вполне правдоподобным, поскольку все здешние русские знали, что офис графа расположен напротив здания министерства иностранных дел, а потому перехватить Эдмунда скорее всего можно именно там. Но в состоянии ли Эдмунд обдурить Заренко? Особенно после того как предыдущая ловушка провалилась…




Майкл и Джошуа ждали около гостиницы, пока совсем не стемнело. Они стояли на противоположной стороне улицы, откуда был виден парадный подъезд отеля. Таким образом они могли видеть любого входящего в гостиницу и выходящего из нее. Среди них преобладали русские…

В этой толпе Джошуа узнал Сергея Валериана. Он буквально выскочил из раскрытой пасти гостиничного подъезда и прыгнул в стоящую здесь же двуколку, в которой уже сидели двое мужчин. Ни Джошуа, ни Майкл раньше не видели ни того ни другого.

— Хотел бы я знать, они клюнули на сказки Уислдауна или нет? — буркнул Кантрелл.

— Я знаю только, что Валериан — один из приближенных Заренко.

— Этих русских здесь больше, чем муравьев во всем Техасе! — скривился Джошуа.

— А потому вряд ли нам стоит и дальше здесь торчать! — решительно сказал Джеймисон. — Или ты хочешь еще подождать?

— Да.

— Ну а я, пожалуй, пойду!

Оставшись в одиночестве, Кантрелл еще с час наблюдал за парадным входом в отель. К концу этого часа он стал размышлять, не стоит ли войти в гостиницу. Хотя бы в холл. Может быть, Уислдаун там. Джошуа надеялся, что Эдмунд не выкинет очередного фортеля и не попытается убежать. Это могло бы для него очень плохо кончиться.

Интересно, сумеет этот глупый мальчишка обмануть такого стреляного воробья, как Заренко?..

Джошуа подумал о том, что на секретной встрече Лэнсдауна с японским министром будут присутствовать только они двое. И при этом Лэнсдаун был готов рискнуть жизнью и расставить сети для заговорщиков, используя в качестве приманки самого японца. Под звуки фанфар, окруженный тесным кольцом охранников, министр Хаяси будет представлен английскому двору послезавтра. А утром следующего дня состоится деловая встреча, на которой будут обсуждаться финансовые вопросы, связанные с созданием союза.

В соответствии с подписанными Лэнсдауном документами, которые Эдмунд собирался продать Заренко, деловые переговоры должны были пройти завтра вечером. Если тогда же удастся поймать Заренко и его сообщников, включая известную русскую балерину, то все они уже на следующий день будут высланы из Англии. Первым же кораблем они отплывут в Санкт-Петербург, где их ждет неприятное объяснение со своим правительством по поводу провала порученной им миссии. Конечно, если им дадут такую возможность…

Но тут же Джошуа подумал и о другом вполне вероятном исходе. Что, если их план провалится? Ведь вполне может случиться, что Заренко не поверит Эдмунду. Тогда кузену Сабрины придется плохо. Как и японскому министру…

Тяжело вздохнув, Джошуа, озираясь на каждом шагу, направился к входу в гостиницу…

Он должен был точно знать, что там происходит! Или… уже произошло!..

Проводив взглядом Эдмунда, направившегося к парадному подъезду гостиницы, Сабрина не могла успокоиться. Что, если кузен не сможет ничего толком объяснить этому Заренко и тот почувствует, что Эдмунд пытается его обмануть и вовлечь в какую-то опасную игру? Ведь тогда дело может окончиться смертоубийством. И жертвой станет ее кузен, которого она вместе с графом и Кантреллом толкнула на этот поистине безумный шаг.

Сейчас Эдмунд опустился до того, что готов продавать секретные документы, украденные у Хамблтона неизвестно кем. Но насколько глубоко он увяз в этой омерзительной трясине? И когда это произошло? Вот что надо в первую очередь выяснить! Но как? Скорее всего какие-то следы можно отыскать в документах, хранящихся у Заренко или, что более вероятно, у его сестры. Значит, надо получить доступ к этим бумагам! Поскольку штаб заговорщиков расположился в гостинице «Метрополь», то и искать надо именно там. А точнее — в номерах Заренко и Наташи. Причем делать это надо срочно! Ведь уже завтра в Лондоне появится японский министр, которого заговорщики приговорили к смерти!

Сабрина вошла в гостиницу и поднялась на второй этаж, предварительно получив от портье контрольные ключи ко всем комнатам отеля. Последний выдал ей таковые без всяких расспросов, ибо помнил Сабрину в одежде горничной.

Вставив ключ в замочную скважину номера Заренко, Сабрина замерла в нерешительности. Ее пугало то, что хозяин номера может оказаться дома, хотя в такое время Заренко обычно надолго застревал в гостиничном баре, откуда, как правило, возвращался чуть ли не на четвереньках, ничего не соображая. Сестра же — и Сабрина знала это наверняка — сейчас была в театре и могла освободиться еще не скоро.

На мгновение в голове Сабрины мелькнуло сомнение: а вдруг не подойдет ключ? Поэтому пальцы ее дрожали. Но все обошлось.

В номере никого не было. Облегченно вздохнув, Сабрина принялась открывать ящики стола, которые, к счастью, оказались незапертыми. Но обнаружила там лишь перевязанную красной лентой пачку любовных писем. Таковых оказалось очень даже много. Часть была написана кириллицей, другая — по-французски. Бегло просмотрев последние, Сабрина не обнаружила в них ничего для себя интересного. Ни о каком агенте в дипломатическом ведомстве там не упоминалось. Зато в сладострастных охах и ахах, поцелуях и клятвах в любви до гроба недостатка не было. Поскольку авторами почти всех писем выступали разные женщины, то сам мистер Заренко, видимо, был мужчиной весьма любвеобильным. Но Сабрину эти его замечательные мужские качества не взволновали… Больше же ничего в письменном столе Николая не нашлось.

Пошарив по книжным полкам, порывшись в бельевом шкафу и детально изучив кухню, Сабрина убедилась, что ее визит в этот номер оказался бесполезным. Но оставалась еще сестра Наташа. На эту даму Сабрина возлагала немалые надежды, поскольку Таша, как можно было заключить из некоторых высказываний о ней Кантрелла, пользовалась среди заговорщиков куда большим авторитетом, нежели ее пропойца братец.

Решив, не мешкая, направиться в номер балерины, Сабрина повернулась и пошла было к двери, когда услышала доносившийся из коридора и быстро приближающийся мужской голос. В том, что он принадлежал Заренко, сомнений быть не могло…




Джошуа сидел в холле и лениво потягивал из большого стакана теплый, отвратительно пенистый напиток, который в Англии называют пивом. Иногда он поднимал голову и изучал снующую по холлу толпу. В один из таких моментов он заметил вышедшего из бокового коридора Заренко, который несколькими минутами раньше, оглядываясь на каждом шагу, поднялся по лестнице на второй этаж. Джошуа с надеждой предположил, что за Николаем по пятам следует Эдмунд, который вскоре должен появиться. Во всяком случае, так было предусмотрено планом.

Действительно, не прошло и минуты, как Эдмунд показался из того же коридора, откуда только что вышел Заренко.

Джошуа отодвинул от себя недопитый бокал пива и стал пробираться через плотную богато одетую толпу, переполнявшую главный холл, надеясь перехватить Эдмунда. Это ему удалось только перед главными дверями гостиницы, куда Уислдаун совершенно неожиданно для Джошуа почему-то направился. Кантрелл схватил юношу за локоть и остановил. От неожиданности Уислдаун высоко подпрыгнул, как молодой козел, а узнав Кантрелла, зашептал ему прямо в ухо:

— Боже! Вы меня перепугали до полусмерти! Я подумал, что это тот развязный русский пьяница передумал и решил-таки перерезать мне глотку!

— Успокойтесь! Он пошел к себе в номер на втором этаже. Пойдемте! Я нанял экипаж, мы поедем домой, а по дороге вы все мне расскажете.

В экипаже Эдмунд первым делом вытащил из кармана огромную пачку денег и стал размахивать ею перед носом у Кантрелла.

— Он поверил всему, что я ему наговорил! — раздуваясь от спеси, принялся рассказывать Эдмунд, не забыв, однако, снова засунуть деньги поглубже в карман. — Но поначалу выглядел в высшей степени подозрительным. Я даже испугался. Но когда он увидел бумаги с подписью лорда Лэнсдауна, которую тотчас же узнал, то сразу же проникся ко мне доверием. И даже принял за чистую монету то, что их не будут «пасти» по меньшей мере до послезавтра. Ну а в награду я получил пакет с деньгами и теперь смогу со всеми расплатиться!

Джошуа облегченно вздохнул. Пока все складывалось удачно. Только бы не сорвалось в последний момент! И он начал продумывать операцию по поимке таинственного русского агента, окопавшегося где-то в кабинетах британского внешнеполитического ведомства по соседству с офисом Хамблтона, откуда и воровал секретные документы.

Задержать этого человека предстояло Джошуа вместе с Майклом следующей ночью…

К приходу Майкла граф и Джошуа уже разрабатывали детальный план ловушки. Джеймисон собрался было присоединиться к ним, когда в дверь постучали и слуга доложил, что внизу ждет человек, называющий себя Валерианом.

— Что здесь нужно этому хорьку? — недовольно проворчал Кантрелл.

— Не знаю, — поморщившись, ответил граф. — Уверен только, что разговор с ним — пустая трата времени. Насколько мне известно, всю ночь он пьянствовал со своими дружками. Закончилась эта оргия в клубе «Белый шелк» под утро. Там же была и мадам Самсонова. Очевидно, она ждала брата. Но тот так и не появился. Подозреваю, что мистер Заренко клюнул-таки на удочку! Этот пропойца уже не раз видел подпись министра иностранных дел под разными украденными документами и тотчас же узнал ее на бумагах, предъявленных ему Уислдауном. Подпись же министра Хаяси он проверить не мог, ибо японского языка не знает. К тому же мы настолько аккуратно ее воспроизвели, что догадаться о подделке не мог бы и сам дьявол. За переданную Уислдауном информацию Заренко заплатил ему немалые деньги.

— А где сейчас сам Уислдаун?

— Наверху. Он удобно устроился и отдыхает под присмотром двух моих слуг.

— Мне кажется, — возразил Джошуа, — что такие меры предосторожности едва ли требуются. Эдмунд трусоват, очень боится за свое здоровье, а потому никогда не выходит на улицу в дождливую погоду. Но уверяю вас, он не предатель! Хотя, как оказалось, из него вышел бы неплохой актер. Доказательство тому — успешная операция, проведенная им с пьяницей Заренко!

И все же этот малый создает для нас пока не разрешенную проблему, — заметил Майкл. — Он получает ворованные секретные документы. Но от кого? Этого мы не знаем и, боюсь, выясним не скоро! Если только активно не возьмемся за мальчишку!

— С ним мы будем разбираться после того, как выдворим всех этих русских в их Санкт-Петербург, — решительно возразил граф. — А в ближайшие два дня нашей главной задачей должны стать обеспечение безопасности японского министра и создание самой благоприятной обстановки для подписания англо-японского договора. Повторяю, что господин Хаяси будет представлен двору в течение ближайших двух дней.

— Конечно, если регулярные субсидии прекратятся, то шпион, вероятно, сам решит поскорее перебраться из министерства иностранных дел в какое-нибудь другое место, — со вздохом сказал Джеймисон.

Джошуа уловил неуверенность в тоне Майкла. Да и сам он не был до конца удовлетворен позицией Хамблтона. Все это его не на шутку встревожило: он не желал, чтобы молодой человек, прятавшийся этажом выше, был объявлен государственным изменником. Еще меньше он хотел этого для своего дядюшки…




Глава 17


Джошуа никак не мог заснуть. Встал. Походил из угла в угол по комнате. Опять лег. И долго лежал с открытыми глазами, отрешенно глядя в потолок.

Внезапно в открытое окно влетел какой-то твердый предмет и со стуком покатился по полу. Ничего не понимая, Джошуа дотянулся до него и взял в руки. Камень. Кто-то бросил его в окно! Зачем? Не утруждая себя ответом, Кантрелл перевернулся на другой бок и закрыл глаза.

И снова в окно влетел камешек. Потом еще… И еще…

Взбешенный, Джошуа бросился к окну и посмотрел вниз. Там стояла Сабрина… В руках у нее была перевязанная ленточкой толстая пачка писем.

— Сабрина?! Ты? — срывающимся от нахлынувшего волнения голосом крикнул Джошуа.

— Да я же! Я! Неужели не узнал? Только, ради Бога, тише! Я не хочу, чтобы меня здесь кто-нибудь видел! Спустись вниз!

— Мигом!

Через минуту с небольшим он уже стоял рядом с ней.

— Что это? — взглядом указал он на перевязанные ленточкой конверты.

— Письма.

— От кого и кому?

— От сына герцога Олбани русской балерине Наташе Самсоновой.

Джошуа, уже успевший схватить пачку конвертов, чуть не выронил их от неожиданности:

— Черт побери, как они к тебе попали?

— Я украла их из номера Таши, пока она танцевала на сцене. Ключ мне дал все тот же портье. Но это еще не все. Я была в комнате Заренко. Зная, что он сидит в баре, я обыскала все ящики письменного стола и нашла еще более внушительную пачку, но уже написанную ему. Причем разными женщинами!

— И ты решилась одна ночью зайти в номер Заренко?! Боже мой, а если бы он вернулся и застал тебя?

— По его виду в баре я поняла, что мистер Заренко еще не скоро оттуда выйдет.

— Сумасшедшая!

— Вовсе нет! Ты понимаешь, какое оружие мы получили в игре против этих русских? Ведь они утонут в море скандалов! Разве не этого ты бы хотел и я — тоже?!

— Ты не ошиблась! По такому случаю надо срочно чего-нибудь выпить! Не чаю, конечно! Сейчас я принесу!

Джошуа исчез и через несколько минут появился с фляжкой своего любимого виски «Кто убил Джона».

— Пригуби!

— Ну нет уж! Я постараюсь выпить побольше. Тем более что здесь стало очень прохладно из-за тумана. А главное — повод для этого очень подходящий!

Уже после первого глотка Сабрина почувствовала, как благодатное тепло разливается по всему ее телу. Она помедлила с минуту и сделала второй глоток.

— Нравится? — улыбнулся ей Джошуа.

— Не то слово. Мне стало очень хорошо!

— Но все же здесь холодно и сыро. Пойдем ко мне! Уверен — там нам обоим будет еще лучше!

Сабрина игриво посмотрела на Джошуа и рассмеялась…




— Ну а теперь расскажи подробнее! — попросил Джошуа, раздев Сабрину и уложив рядом с собой в постель. — Я хочу знать абсолютно все. Но единственное, чего опасаюсь, так это признания, что этот мерзавец добрался-таки до тебя!

— Увы, но почти так оно и случилось!

— Что-о-о?!

— Бога ради, успокойся! Ничего страшного не произошло. Своей женской чести я не потеряла.

— И это несмотря на то что столкнулась с грязным животным, к тому же вдребезги пьяным!

— Вот это-то, вероятнее всего, и лишило его сил. Иначе… Господи, страшно даже представить себе, что было бы тогда!

— Не мучь меня! Говори!

— Ну так слушай. И возьми себя в руки!

— Если бы я мог! Ладно, рассказывай!

— Итак. Забрав с собой вот эту пачку писем, в которых, как я тебе уже сказала, не было ничего для нас интересного, я пошла к двери. И вдруг из коридора донесся чей-то голос, принадлежавший мужчине. И явно пьяному. По звуку приближающихся шагов я поняла: это Заренко, нагрузившийся донельзя в баре, возвращается к себе в номер. Что оставалось делать? От ужаса я окаменела и стояла посреди комнаты, глядя на дверь. А в замке уже задребезжал ключ…

Дверь распахнулась, и вконец одурманенный винными парами Заренко ввалился в номер. Увидев постороннего человека, он некоторое время оторопело смотрел на меня. Потом, очевидно, приняв меня по гостиничной униформе за новую горничную, с истошным стоном сексуально застоявшегося животного набросился на меня и повалил на постель. К счастью, я успела заметить придвинутый вплотную к кровати столик со стоящим на нем медным самоваром. Изловчившись, я высвободила руки и, схватив этот символ домашнего уюта за ручки, со всей силой ударила им по голове озверевшего насильника. Тот громко хрюкнул и повалился на бок. Я же вскочила и, сжимая в руке пачку найденных писем, бросилась вон из номера, а через пару минут уже была у двери мадам Самсоновой.

Там я чувствовала себя гораздо спокойнее, так как знала, что Заренко еще не скоро опомнится от нанесенного удара, а Наташа занята в спектакле, который кончается далеко за полночь. Поэтому я досконально все осмотрела. На сей раз мне повезло: в одном из ящиков стола я обнаружила примитивный тайник, который без труда сумела открыть. Там, в дальнем углу, лежала огромная пачка писем, также перевязанная голубой ленточкой. Все они были адресованы «любимой Наташе» и кончались неизменной фразой: «Навеки твой — герцог Олбани-младший!»

— Значит, ты вскрывала конверты и читала эти письма? — брезгливо поморщился Джошуа.

— Согласись, я должна была знать, что в них. А потому и заглянула в конверт. Кстати — только в один! Но этого оказалось достаточно: характер отношений наследника герцога Олбани и русской балерины сразу стал очевиден, так что если мы опубликуем в разных газетах хотя бы часть этих интимных откровений, это произведет эффект разорвавшейся бомбы! И никаких сомнений, что в тот же день вся русская бандитская шайка во главе со знаменитой балериной и ее алкоголиком братцем будет выдворена из страны!..

Джошуа не верил своим ушам. Такого от нее он никак не мог ожидать. Задумать, планировать и только своими силами столь успешно провести труднейшую, опаснейшую операцию, проявить почти беспримерное бесстрашие и фактически выиграть сложнейшую политическую игру в пользу своей страны!..

— Вот это да! — только и сумел произнести Джошуа, так и оставшись лежать с открытым от удивления ртом.

— Иди ко мне! — прошептала Сабрина.




Глава 18


Сабрине пришлось довольно долго стучать в дверь, — чтобы разбудить Эдмунда, спавшего крепким сном. Наконец послышались шаркающие шаги, в замке заскрежетал ключ, и дверь открылась. На пороге появился Эдмунд в новой модной пижаме. Сабрина предположила, что он получил ее от графа.

— Доброе утро, Эдди! — приветствовала она кузена, поспешно проходя в комнату и знаком показывая, чтобы он затворил дверь.

— Зачем ты пришла, Сабрина? — настороженно спросил Эдмунд, предлагая ей сесть на стул, стоявший у стены.

— Нам надо поговорить.

— О чем?

— О той миссии, которую ты выполнял прошлой ночью.

Сабрина дернула за шнур звонка:

— Судя по твоему сонному лицу, нам неплохо было бы выпить очень крепкого чаю.

Слуга появился немедленно и вопросительно посмотрел на гостью.

— Принесите, пожалуйста, две чашки наикрепчайшего чаю.

Тот поклонился и исчез, оставив в коридоре своего ливрейного коллегу. Сабрина поняла, что ее кузен находится под постоянным и неусыпным надзором.

— Да, граф посадил меня под домашний арест и приставил к двери двух лакеев, которые стерегут меня и днем и ночью, — усмехнулся Эдмунд.

— Наверное, тебе уже пора умыться и сменить пижаму на дневной костюм. Кстати, ты все еще служишь у графа или нет?

— Что случилось за последние часы? — не без интереса спросил Эдмунд.

— Мало что изменилось. Единственно, Кантрелл и его друзья раскрыли русский заговор и схватили Николая Заренко.

Эдмунд никак не мог выйти из сонного состояния, а потому соображал туго. Он несколько раз зевнул и только хотел было что-то спросить у Сабрины, как в дверь постучали. Вошел слуга с подносом, на котором стояли две чашки крепкого чая, а на тарелочке лежали два кекса. Сабрина тут же взяла чашку и с удовольствием отпила несколько глотков. Эдмунд последовал ее примеру.

Когда слуга вышел и закрыл за собой дверь, Сабрина поставила наполовину выпитую чашку на стол и испытующе взглянула на кузена:

— Теперь подробно расскажи мне о своей встрече с Заренко.

Эдмунд помолчал с минуту, собираясь с мыслями. Потом сказал скучным голосом:

— Я немногое могу добавить к тому, что уже известно.

— Насколько я понимаю, в нашем иностранном ведомстве переданные тобой Заренко бумаги не встретили сколько-нибудь серьезного отношения. Там их посчитали фальшивыми копиями.

— И напрасно! Тот человек, который мне их передал, не сомневается в их подлинности. Кстати, он тесно связан с Заренко. А этот старый гусь заставил меня сильно понервничать. Во время наших встреч в парке он всегда молчал и, взяв бумаги, тут же исчезал. Но на сей раз…

— Что он сказал на этот раз?

— Долго расспрашивал, как мне удалось его разыскать. Видимо, был этим немало озабочен. Но я ответил именно так, как велели граф и виконт.

— А именно?

— Что большинство русских живут в отеле «Метрополь» и это известно всему Лондону, а потому я решил пойти туда и попытаться разыскать его. Торопился же передать документы потому, что в ближайшие дни намерен навсегда уехать из английской столицы. Именно так мне приказали говорить граф и виконт.

— Видимо, он поверил. Иначе не стал бы так щедро платить тебе!

— О да! Заренко очень хорошо заплатил! Но предупредил, что я не должен уезжать из города.

— Почему твой возможный отъезд так его встревожил? Что дословно сказал он по этому поводу?

— Да только то, чтобы я не спешил с отъездом.

— Ты никому больше не сообщал об этом своем приключении?

Эдмунд задумался, будто пытаясь что-то припомнить. Потом отрицательно замотал головой:

— Нет, никому!

— Но ты знаешь, что Заренко намерен проверить достоверность фактов, содержащихся в переданных ему тобой документах, с неким человеком, который знает точную дату приезда японского министра в Лондон и час, когда наш главный дипломат примет его? И этот таинственный человек — тот самый, кто дал тебе документы!

— Тогда они определенно поймут, что это ловушка! — снова улыбнулся Эдмунд.

— И не попадут в нее! — резюмировала Сабрина, нервно барабаня пальцами по столу.

— Мне еще рано успокаиваться, не так ли? Вопрос Эдмунда был риторическим…




Когда Сабрина спустилась вниз, граф уже уехал на встречу со своими друзьями из палаты лордов. Джошуа тоже ушел куда-то вместе с Джеймисоном. Почувствовав немалую досаду, Сабрина решила оставить графу записку на его столе, в которой объясняла свои подозрения и сообщала, что намерена сама расследовать все дело. Сабрина написала также, что добыла информацию в номере Наташи Самсоновой по заданию Джошуа. Но получилось так, что Джошуа и Майкл пошли по ложному пути, сосредоточив все внимание на брате Таши. Этим и продиктовано ее решение дальше работать в одиночку.

И все-таки Сабрина была уверена в том, что именно собутыльница Джошуа, русская прима-балерина, явилась инициатором двойной проверки информации, которую Эдмунд продал Заренко. И это выглядело вполне логичным. Ибо Наташа и была той женщиной, которая соблазнила недалекого сына Олбани. Вполне возможно, что и сам Джордж Кларенс был посвящен в происходящее.

Сабрина остановила двуколку и поехала в «Метрополь», чтобы там подождать, пока Самсонова выйдет из гостиницы. Вторично врываться к ней в номер вряд ли имело смысл: Самсонова очень редко поднималась к себе раньше полуночи. Хотя сегодня Сабрине очень хотелось, чтобы Таша изменила своим привычкам и вернулась в номер пораньше. Ибо ловушка была приготовлена на эту ночь. Время бежало быстро. И Сабрина должна была успеть раскрыть секретного агента, работавшего на русских, именно сегодня! До того как граф и Джошуа придут к заключению, что предателем стал Эдмунд.

Спустившись в расположенную рядом одежную лавку, Сабрина выбрала очень строгое черное платье и такую же траурную шляпу с широкими полями. Стоила эта шляпа баснословных денег. Но эти затраты не были напрасными: к шляпе была прикреплена густая вуаль, полностью закрывавшая лицо. Сабрине это было необходимо, чтобы ее не узнал при случайной встрече Заренко…

Коляска подкатила к подъезду. Сабрина легко спрыгнула на землю и прошла в холл гостиницы. Осмотревшись, она присела за маленький столик в дальнем углу и принялась наблюдать…




Время приближалось к полуночи. Народ в холле убывал с каждой минутой. Слуги все чаще поглядывали на столик в дальнем углу, за которым сидела одинокая женщина в черном с опущенной на лицо вуалью. Но ее принимали за несчастную вдову, а потому вели себя тактично и не намекали, что час поздний и пора уходить.

Но Сабрина чувствовала себя неловко. Решив подождать на улице, она оставила на столе несколько монет и вышла из гостиницы.

Почти сразу же за ней из дверей вышла Наташа и направилась к явно ожидавшему ее экипажу. Пока она усаживалась, Сабрина поймала небольшой и очень простой кеб и, пообещав вознице хорошо заплатить, попросила его неотступно следовать за экипажем Наташи, держась все же на почтительном расстоянии. После получасовой езды экипаж балерины свернул в один из переулков и поехал в гору. Сабрина велела кебмену остановиться и сделала вид, что собирается выходить. Ей показалось, что голова Наташи, видневшаяся в заднем окошечке, повернулась и балерина наблюдает за преследовавшим ее кебом. Экипаж, проехав еще с сотню метров, свернул в переулок. Сабрина вновь попросила кебмена остановиться и подождать на углу, откуда просматривался весь проулок с удалявшимся экипажем Самсоновой.

Не доехав с полсотни метров до конца проулка, экипаж снова свернул, видимо, в тупик. «Боже мой! — воскликнула про себя Сабрина. — Да это же тот самый проулок, который дальним концом упирается прямо в дом графа Хамблтона!» И она не ошиблась…

Экипаж Наташи миновал ряд деревянных клеток для охотничьих птиц, которых граф, любивший ястребиную и соколиную охоту, держал у себя в большом количестве. Сабрина видела, как балерина выскочила на мостовую и скрылась за кустами и деревьями сада.

Она тоже быстро расплатилась с кебменом, решив дальше пройти пешком. Причем как можно быстрее, чтобы не упустить скрывшуюся в саду Ташу.

Поравнявшись с деревьями, за которыми только что исчезла балерина, Сабрина тоже свернула в сад. Остановившись на несколько мгновений, она огляделась по сторонам. Но Наташи нигде не было видно. Балерина словно растворилась.

Сабрина ускорила шаг, обошла вокруг фонтана, бившего на перекрестке аллей, и снова осмотрелась. Таши по-прежнему видно не было. Куда она могла деться? И с кем была намерена встретиться в этом саду?

Сабрина дошла до конца аллеи. Дальше начиналась улица, по которой ползли и мчались экипажи, а по тротуарам, спеша и не очень, сновали пешеходы. Сюда Наташа свернуть не могла. Едва ли она собиралась встретиться с таинственным агентом, которого граф заочно почему-то именовал Белым Кроликом, в столь многолюдном и шумном месте. Значит, Наташа в доме графа! Несомненно! Только там ее и нужно искать!

Но в этот момент до слуха Сабрины донеслись звуки осторожно приближавшихся легких шагов. Она обернулась и увидела Наташу. Балерина шла прямо на Сабрину, но не видела ее, очевидно, задумавшись о чем-то. Еще несколько мгновений, и она будет рядом!

Сабрина спряталась за дерево. Но Таша прошла мимо, не заметив ее, и свернула на шумную улицу. По всему было видно, что она посчитала свою миссию выполненной. Значит…

Очевидно, балерина уже встретилась с Белым кроликом! Причем встреча произошла в доме графа. Ведь Наташа шла именно с той стороны. Как же Сабрина не заметила ее?..

Но как бы то ни было, Сабрина твердо решила продолжать свое расследование и довести его до конца!

— Ну как? Похож я на японца? — нервно спросил изящно сложенный агент, одетый в традиционное кимоно, примеряя на голову парик.

— А я — на Чингисхана? — откликнулся Майкл, старательно гримировавший свое лицо. Первый из шутников, которого звали Калвин Ферт, не был агентом министерства, а работал там клерком по секретным документам при премьер-министре Солсбери. Он добровольно согласился сыграть роль японского министра иностранных дел Хаяси в готовящейся британскими спецслужбами секретной операции. Хотя Ферт и не имел никакого опыта в подобных делах, это никого не беспокоило, коль скоро играть ему предстояло роль статиста, каждое движение которого было согласовано с организаторами операции.

В экипаже будет темнее, чем в животе у негра, — рассмеялся Джошуа. — Так что тебя никто не сумеет толком рассмотреть! К тому же как только мы обнаружим русских, дюжина агентов с бульдогами и овчарками мгновенно их свяжут. И никто не успеет даже сообразить, что происходит.

Джеймисон уселся за стол Лэнсдауна, в кабинете которого происходил этот разговор, и принялся выверять предстоящий маршрут экипажа и размещение агентов спецслужб. Предполагалось, что карета с фальшивым японским министром проследует от Букингемского дворца вдоль Пэлл-Мэлл примерно в десять часов вечера. Далее маршрут пролегает вокруг Сент-Джеймсского парка и спускается к Даунинг-стрит, узкой, темной и уединенной. После чего направится к Уайтхоллу.

— Нам надо окончательно договориться о конкретных действиях при нападении русских на экипаж. Скорее всего они появятся из парка. В случае неудачи это даст им возможность разбежаться в разные стороны и спастись от арестов. Поэтому мы двое спрячемся за кустами парка, в непосредственной близости от нападающих. Агенты спецслужб расположатся позади нас. Но очень близко, чтобы оглушить преступников внезапностью. Как только эти мерзавцы нападут на экипаж, мы дружно выскакиваем из засады и бросаемся на них сзади. Надо, не дав им опомниться, связать их. Однако, — продолжал Джеймисон, — нет никаких гарантий, что русские не нападут на экипаж на Даунинг-стрит. Их может привлечь узость этой улочки и почти всегда царящая там темнота. Мы должны вовремя разгадать их намерение и расположиться где-то поблизости. Но такой вариант все же маловероятен. Ибо в случае неудачи им будет практически некуда отступать. Только в двух направлениях — вперед или назад, по узкой улочке.

И нам будет нетрудно переловить их всех. Повторяю, этот вариант едва ли возможен. Но мы не должны сбрасывать со счетов и такой поворот событий. Все понятно, джентльмены?

Сидевшие за столом дружно закивали.

— И еще одно. — Джеймисон внимательно оглядел присутствующих. — Надо постараться схватить их до того, как они начнут стрелять. Иначе мы подвергнем опасности нашего лжеминистра, сидящего в экипаже.

— Тогда разойдемся, — предложил Джошуа. — Встретимся в условленном месте в парке примерно в половине десятого. Но при этом будем осторожны. Я уверен, что заговорщики тоже пошлют разведчиков, чтобы не попасть впросак.

Выйдя из офиса графа, Джошуа подумал о том, что мог бы и не участвовать в этой операции, которая представлялась ему довольно опасной. Официально он действительно мог так поступить. Но Кантрелл серьезно опасался, что без него все остальные никогда не узнают, какую роль в подготовке покушения играли Заренко и его сестра. А главное, участие в операции гарантировало Джошуа возможность доказать невиновность кузена Сабрины.

Поэтому Джошуа настоял на включении его в группу захвата…




Наступившая ночь, казалось, была специально заказана Сабриной. Как-то так случалось, что самые несбыточные планы мисс Эджуотер всегда осуществлялись в плохую погоду. И вот по небу ползут черные, тяжелые тучи, обильно поливающие землю дождем. Дует холодный порывистый ветер. Луна прорывается на какие-то секунды, успевая бросить на мир тусклый предостерегающий свет…

Сабрина выскользнула из своей комнаты и осторожно, стараясь не шуметь, спустилась в холл. Все домочадцы графа давно спят. Кроме Джошуа, который, невзирая на непогоду, бродит неведомо где, пытаясь поймать Заренко. Сам же Хамблтон уехал в свой клуб, предупредив, что вернется лишь к утру.

Но Сабрина знала, что где-то здесь бодрствует таинственный Белый Кролик, явно успевший получить «секретен» бумаги от Самсоновой. И его надо сегодня поймать во что бы то ни стало. Иначе в шпионаже будет обвинен Эдмунд!

Бедный наивный Эдди! Он сидит взаперти на верхнем этаже под охраной двух слуг. Сабрина сказала им, будто бы спустится в кухню попить молока, а потом будет всю ночь заниматься в библиотеке.

Она спустилась по мокрым ступенькам кухонного крыльца во двор и направилась к садовой калитке. Ее не оставляла мысль: как мадам Самсонова проникла в дом, минуя слуг? Может, существует еще какой-то вход, о котором никто не знает? Кроме Хамблтона и… И, как бы это ни выглядело невероятным, Белого Кролика… Нет, она должна непременно во всем разобраться. А для этого надо в первую очередь отыскать потайную дверь! И начать с внимательного, метр за метром, осмотра стены первого этажа.

Сабрина вошла через калитку в сад и, двигаясь вдоль стены, начала во тьме ощупывать чуть ли не каждый ее сантиметр.

Она прошла уже почти всю фронтальную часть, старательно раздвигая разросшиеся вдоль нее кусты и стремясь не пропустить ни одну подозрительную щелку в камне. И вдруг ее пальцы почувствовали мягкую свежую глину.

«Вот она! — пронеслось в мозгу Сабрины. — Потайная дверь, края которой для маскировки замазаны глиной!»

Сабрина довольно быстро соскребла глиняный слой, закрывавший расщелину, и действительно обнаружила дверь, которая оказалась незапертой. Она огляделась по сторонам и, нащупав ступеньки, вошла в подземелье. Глаза ее скоро привыкли к темноте, и Сабрина различила длинный коридор, в конце которого виднелась кирпичная лестница, ведущая наверх. Держась правой рукой за стену, Сабрина добралась до нее и стала осторожно подниматься по ступенькам. Они вели куда-то высоко наверх. Подъем был крутым и длинным. Сабрине показалось, что она должна уже находиться где-то на уровне второго этажа. Здесь ступеньки заканчивались небольшой площадкой, за которой вырисовывалась дверь.

Отдышавшись после крутого подъема, Сабрина некоторое время смотрела на нее. Потом губы ее сами прошептали:

— Так вот где ты прячешься, загадочный Белый Кролик!

Она толкнула дверь, которая тоже, как ни странно, не была заперта, перешагнула через невысокий порожек и очутилась… в кабинете графа Хамблтона!

В комнате было темно. Но Сабрина разглядела на краю стола коробок со спичками и стоявшую посредине толстую свечу в бронзовом подсвечнике. Сабрина вынула одну спичку и чиркнула ею. Искры не последовало. Чиркнула второй спичкой. Результат оказался таким же. Очевидно, коробок лежал здесь давно и спички отсырели. И только пятая загорелась.

Сабрина зажгла свечу и бросила взгляд на стол. Там были какие-то бумаги. Сабрина бегло просмотрела их и пододвинула к себе другую пачку, лежавшую рядом. В ней оказались выписки из протоколов сессий парламента, наброски выступлений самого графа, отчеты о заседаниях иностранной комиссии, некоторые другие деловые и не совсем деловые бумаги.

— Вот уж не ожидал, что у вас хватит наглости не только врываться в дом английского лорда, но и рыться в бумагах в его кабинете! — раздался голос за спиной Сабрины. — Мне надо было лучше узнать вас, прежде чем советовать его сиятельству брать на работу!

Сабрина вздрогнула и, резко обернувшись, увидела стоявшего в дверях человека с наведенным на нее пистолетом в правой руке, а в левой — записку, написанную ею утром графу.

— Значит… — запинаясь проговорила Сабрина, — вы и есть тот самый Белый Кролик?

— Конечно, это я и есть!




Глава 19


Джошуа и Майкл стояли на углу узкой Даунинг-стрит и ждали Калвина Ферта. Прошло уже более двух часов после того, как Ферт вошел в парадные двери британского внешнеполитического ведомства и до сих пор не вышел оттуда. Причем ни в экипаже во время езды, ни при переходе через улицу к зданию министерства никаких покушений на мнимого японца так и не произошло. И когда Ферт наконец вышел из дверей министерства, то совершенно спокойно прошествовал к ожидавшему его экипажу и, махнув рукой Джошуа и Майклу, укатил, никем не тронутый.

Джошуа и Майкл долго смотрели друг на друга и молчали. Наконец Джеймисон угрюмо проговорил:

— Черт побери, ничего не понимаю!

— А что тут понимать? Все ясно. Заренко заплатил Эдмунду за информацию, но не воспользовался ею. Вернее, употребил ее во вред нам. Он разгадал наш план и сам поймал нас в ловушку. Вот и все! В результате в дураках оказались не русские, а мы!..

После неудачи на Даунинг-стрит Джошуа и Майкл наняли кеб и поспешили к Хамблтон-Хаусу, чтобы встретить графа. По дороге оба хранили молчание, размышляя о том, почему не удалась столь тщательно продуманная и детально подготовленная операция. Им было ясно, что Заренко знал о готовившейся западне. Джеймисон почти не сомневался в том, что граф приложил к этому руку. Да и Джошуа, в высшей степени удрученный неожиданным провалом, в глубине души начал подозревать недоброе.

— У меня просто духу не хватит доложить Лэнсдауну и графу об очередном срыве! — мрачно проговорил наконец Джеймисон, когда кеб остановился у отделанного мореным дубом подъезда.

— Как ты думаешь, министр будет присутствовать? — спросил Джошуа.

Майкл помолчал несколько мгновений и со вздохом ответил:

— Боюсь, что да. Он непременно должен обсудить с прибывающим завтра в Лондон Хаяси последний вариант договора. Очевидно, провалившаяся сегодня операция была последней надеждой предотвратить дипломатическую катастрофу. Я опасаюсь, что Лэнсдаун попросит премьер-министра отменить прием японца королевским двором. Мнение твоего дяди по такого рода деликатному делу определенно будет рассмотрено. Лэнсдаун обязательно будет присутствовать. Не удивлюсь, если приедет и сам премьер-министр Солсбери!

Ливрейный лакей помог Джошуа и Майклу спуститься по ступенькам кеба, раскрыл перед ними дверь и провел через длинный холл с покрытым дорогими коврами полом в кабинет. Солсбери не приехал. Но Лэнсдаун встретил их и предложил сесть за широкий стол красного дерева. Тут же откуда-то возник граф Хамблтон и тоже занял место за столом.

— Насколько я понимаю, ваше предприятие потерпело неудачу, — начал министр, бросив взгляд на расстроенное лицо Кантрелла.

Пока продолжалась беседа, Джошуа все время поглядывал на дядюшку.

«Нет, он не может быть предателем! — думал Кантрелл. — Это просто невозможно! Но тогда кто же?»

Лэнсдаун вопрошающе посмотрел на американца.

— Вы признаете, что утечка информации произошла с вашей стороны, а не из моего офиса? — строго спросил он. Джошуа промолчал. Министр, не сводя с него глаз, продолжал: — Мы перекрыли все каналы информации заговорщикам. Для этого я использовал группу особо преданных мне агентов, которым доверяю и даже… слишком!

Лэнсдаун резко перевел взгляд с Джошуа на Майкла и спросил его:

— Что ты думаешь, например, о Пилтцере?

Но прежде чем Майкл открыл рот для ответа, граф продолжил:

— Я был вынужден вновь продумать возникшую перед нами проблему, после того как оказалось, что в нашу деятельность вовлечен Уислдаун. Это недалекий молодой человек, способный только на то, чтобы передавать донесения из рук в руки от источника к заказчику.

— Ну, это как раз то, что под силу кузену Сабрины! — вмешался Джошуа. — Значит, он и информировал русских. Кто же еще?!

Все посмотрели на графа. Он некоторое время думал, прежде чем ответить:

— Я могу точно все выяснить, когда мы вернемся домой. У меня есть подозрение. Но нужны факты!..




Сабрина с испугом дышала через плотный шарф, стягивавший ей рот. Руки ее были тоже крепко связаны. А ноги опутывали тонкие веревки, больно впивавшиеся в икры. Пошевелиться было невозможно. Сабрине казалось, что она вот-вот задохнется.

В экипаже было тесно и душно. Старые рессоры безбожно скрипели, никак не смягчая толчков на бесчисленных буграх явно грунтовой дороги, которая давно не ремонтировалась.

«Куда они меня везут?» — думала Сабрина.

Ответа на этот вопрос не было. Хотя она понимала, что они давно выехали из города.

Экипаж вдруг подпрыгнул на очередном бугре. Сабрину подбросило, и она больно ударилась головой о потолок. Она громко вскрикнула.

— Зачем этот идиот посадил ее сюда? — донесся из темноты экипажа женский голос, показавшийся Сабрине знакомым, хотя слова были русскими. Она внимательно вгляделась в темноту и узнала Наташу Самсонову. — Эта женщина прожила то, что ей положено! — взвизгнула Наташа. — Ты позволишь мне ее убрать?

— Подожди! Я хочу сначала выпытать у нее все, что ей может быть известно. В том числе и то, как она нашла вход в потайной коридор, ведущий в кабинет графа!

Заренко что-то крикнул по-русски кучеру. Двери экипажа открылись, и Сабрина почувствовала приятное дуновение свежего воздуха. В тот же момент Заренко схватил ее, перекинул через плечо и вынес наружу.

Отойдя на несколько шагов от дороги, он грубо швырнул Сабрину на землю. Она громко вскрикнула от боли. На мгновение глаза ее заволокла черная пелена. Когда же она их открыла, то увидела лицо склонившегося над ней Заренко.

— Итак, мы вновь встретились! — сквозь зубы процедил он с ядовитой усмешкой, поглаживая ладонью свой лоб, на котором еще отчетливо виднелись следы от удара самоваром.

— Вы знакомы с этой сумасшедшей бабой? — спросил у него Валериан.

Заренко пропустил эти слова мимо ушей и прошипел:

— Наконец тайное становится явным! Отвечай, что ты сделала с письмами, которые выкрала из наших с сестрой номеров? Где они? Говори, мерзкая английская шпионка!

С трудом заставив себя не обращать внимания на зверский взгляд, брошенный на нее Самсоновой, Сабрина как можно спокойнее ответила:

— Я никакая не шпионка, а воспитательница. Работаю по найму у графа Хамблтона. А письма передала правительственным спецслужбам. Что с ними потом сталось — не знаю!

— Врешь! — злобно проговорила балерина, растопырив пальцы с острыми, как когти у кошки, ногтями, и приблизила их к самому лицу Сабрины, смотря на нее горящими яростью глазами взбешенной тигрицы.

— Я передала их британским властям! — не сдавалась Сабрина.

Заренко размахнулся и с такой силой ударил Сабрину по уху, что у нее посыпались искры из глаз и на какой-то миг пропала способность что-либо слышать.

Балерина же опять вытянула ладони с острыми ногтями и вновь прошипела, подобно готовой к прыжку кобре:

— Очень сомневаюсь, что кто-нибудь возьмет на работу воспитательницу с выцарапанными глазами!

— Постой, Наташа! Мне кажется, что в отношении судьбы писем она не врет. Хранить дома подобные обличительные документы было бы крайне опасно!

— Тогда позволь мне убить ее!

Однако убийства пока не последовало. Все трое отошли в сторону и долго о чем-то совещались.

Утром граф, Джошуа и Майкл ехали домой в экипаже Хамблтона. Всю дорогу никто из них не вымолвил ни слова. Настроение у всех было отвратительное. Мажордом Нэш открыл парадную дверь и с поклоном пропустил прибывших в холл. Джошуа и Майкл прошли вперед, а граф подозвал к себе Нэша и тихо спросил:

— Ходжинс приехал?

— Да, милорд! Он ждет на кухне и пьет свой традиционный чай.

— Пожалуйста, попросите его подняться ко мне в кабинет. Вместе с вами.

— Слушаюсь, милорд!

Нэш отвесил графу поклон и побежал на кухню, расположенную в служебной половине дома. Джошуа и Майкл заинтригованно переглянулись и последовали за Хамблтоном, Кантрелл инстинктивно нащупал свой «кольт», лежавший во внутреннем кармане сюртука.

У самой двери кабинета их нагнали Нэш с Ходжинсом.

Войдя в кабинет, граф опустился в кресло за свой рабочий стол и знаком приказал всем подойти ближе.

— Не будете ли вы так добры показать все ваши ключи от моего стола? — попросил граф с металлом в голосе.

Нэш первым выложил ключ. Граф внимательно осмотрел его и отпустил слугу. Джошуа с Майклом тоже послушно полезли в карманы и вынули требуемые ключи. Хамблтон внимательно осмотрел их, но ничего не сказал. Ходжинс замешкался, долго шарил по карманам, прежде чем нашел ключ и показал графу. Тот с особым вниманием осмотрел его. Затем взял все ключи в руку и пытливо посмотрел на каждого, стоявшего перед ним.

— Вот ваши ключи, — сказал он. — Как видите, все они чистые. Кроме одного — вот этого! — И граф поднял вверх ключ, положенный на стол Ходжинсом. — Его я только что при вас получил от своего личного секретаря. На нем, как видите, сохранились следы голубой краски.

Лицо Ходжинса побагровело. Он отчаянно замахал руками и закричал так, что его голос, наверное, был слышен на улице:

— Это случайность! Поверьте, это недоразумение! У меня в кармане была баночка с голубой краской. Я хотел подкрасить клетку с канарейкой. Она, видимо, протекала или открылась. А этот ключ лежал в том же кармане. Вот он и запачкался! Но не беспокойтесь! Завтра утром я вычищу этот ключ!

— Так, значит, в кармане была краска? — ядовито переспросил его граф.

— Именно так!

— А вот я подозреваю, что голубая краска была не у вас в кармане, а в замочной скважине моего стола. И на любом ключе, если его туда вставить, неизбежно останутся ее следы. Вот и весь секрет! А теперь скажите мне, сколько вам заплатили русские за предательство родины, Ходжинс?

Ходжинс побледнел, посмотрел на графа глазами загнанного зверя и пробормотал дрожащим голосом:

— Я ничего не знаю об этом! Ничего!

Никто не успел сказать и слова, как дверь вдруг распахнулась и в кабинет влетел Эдмунд, преследуемый двумя своими стражами.

— Сабрина! — заорал он. — Сабрина исчезла! Я долго стучал в ее дверь. Никто не ответил! Тогда, почувствовав неладное, навалился всем телом на дверь, выломал ее, ворвался в комнату и…

— И что? — в волнении спросил граф, хватая Эдмунда за обе руки. — Отвечай же!

— Комната была пуста! Я обыскал дом. И все напрасно! Сабрина бесследно исчезла!

Джошуа положил ладонь на плечо Эдмунда и повернул его лицом к себе.

— Кто-нибудь из слуг видел ее сегодня утром?

Нет. Вот эти двое, — и Эдмунд показал на стражей, смущенно переминавшихся с ноги на ногу, — видели ее вчера поздно вечером. Она сказала им, что идет в кухню выпить стакан горячего молока, потому что у нее сильно болит горло. И прибавила, что потом отправится в библиотеку. Но ни на кухне, ни в библиотеке ничто не подтверждало, что там кто-то побывал этой ночью.

Пока Джошуа допрашивал слуг, Ходжинс чуть попятился к двери, сунул руку в карман и выхватил небольшой револьвер. Но стоявший рядом Джеймисон ударом кулака свалил его на пол и отобрал оружие. Джошуа же нагнулся к нему и приставил ко лбу свой «кольт».

— Одно движение, и я выбью мозги из твоей башки! Ходжинс обреченно лежал на полу и отчаянно вращал глазами, поочередно переводя взгляд с Кантрелла на Джеймисона и Хамблтона.

— Зачем вы это сделали, Ходжинс? — спросил граф. — Не вы ли были моей правой рукой больше двадцати лет? И пользовались не только моим расположением и доверием, но и всеми возможными благами?

— П-поверьте! — заикаясь, проговорил Ходжинс, не решаясь поднять голову, к которой все еще был приставлен пистолет Джошуа. — Я с-сделал э-это не из-за д-денег! А только р-ради нее! Она очень б-богата. И м-мы с н-ней хотели у-уехать в П-париж!

— С кем? С Сабриной? — упавшим голосом спросил Джошуа, чувствуя, как у него леденеет сердце.

— Да нет же! Он имеет в виду русскую балерину Наташу Самсонову.

Джошуа облегченно вздохнул и тут же набросился на Ходжинса:

— Что ты сделал с Сабриной?!

— Я передал ее им вместе с документами, достать и принести которые мне приказал главный русский. Так вот.

Пока вы были в своем клубе и обсуждали детали новой ловушки, я проник сюда и взял эти бумаги из стола.

— Где и как вы встретились с мисс Эджуотер? — задал вопрос Хамблтон.

— Еще днем она оставила на этом столе, записку для вас. Я ее нашел и прочитал. В ней мисс Эджуотер написала, что подозревает Наташу Самсонову в организации заговора с целью убийства японского министра.

При этих словах лицо Ходжинса превратилось из бледного в бордово-красное.

— Дальше! — приказал граф.

— А потом появилась Наташа. Она пришла, чтобы удостовериться, состоялась ли накануне встреча министра Хаяси с лордом Лэнсдауном.

— Добавьте, что за подобную информацию Таша щедро расплатилась с вами своим роскошным и многоопытным телом! — съязвил граф.

«Готов держать любое пари, что Сабрина последовала за балериной, — думал Джошуа. — Но не нашла ее. Как, впрочем, и загадочного Белого Кролика. Тогда ей в голову и пришла мысль, что Таша и шпион не покидали дома графа. Она тотчас же вернулась, но нашла его пустым. И тут вспомнила древние истории о потайных подвальных помещениях и подземных коридорах, позволявших осажденным в замках благополучно уйти. Но ведь это было так давно!

И все же…

Очевидно, Сабрина решила осмотреть стены дома и попытаться найти потайную дверь. За этим занятием ее и застал Ходжинс, проследивший весь путь Сабрины вдоль стены до скрытой секретной двери. И последовал за ней…»

Джошуа в упор посмотрел на Ходжинса и спросил голосом, полным беспощадной жестокости:

— Что ты сделал с Сабриной, застав ее в кабинете его сиятельства?

— Я ничего с ней не делал! Только нацелил на нее пистолет, просил не двигаться и быстро открыл этим злополучным ключом стол. Взяв оттуда связанную лентой пачку бумаг, которую мне ранее описали русские, я велел Сабрине идти впереди и не оглядываться. Сам же последовал за ней на расстоянии трех шагов, держа в кармане правую руку с револьвером. Сабрина знала это, а потому послушно шла впереди до конца аллеи. Там нас ждал экипаж Наташи. Я передал ей связку документов, после чего мы вместе втолкнули туда Сабрину. Я спросил Ташу, куда сесть мне. Но она неожиданно ответила, что меня с собой не берет. После чего экипаж тронулся с места и понесся вниз по улице.

— Неужели ты, нищий олух, серьезно поверил, что эта дамочка будет с тобой возиться и даже убежит вместе в Париж? — зло рассмеялся Хамблтон.

Ходжинс обреченно закрыл глаза и засопел. Видимо, его душили рыдания.

— Куда она увезла Сабрину? — спросил граф.

— Не знаю…

Скорее всего ему это и впрямь не было известно. Но тут заговорил Майкл:

— А я, похоже, догадываюсь.

— Куда? — встрепенулся Джошуа.

— Мои люди долго и внимательно следили за всеми передвижениями здешних русских. И недавно обнаружили, что эта петербургская братия обитает не только в «Метрополе». Они отыскали себе небольшой охотничий домик в лесу на севере Эссекса, недалеко от моря. И регулярно туда наезжают.

— Кстати, оттуда очень легко сбежать за пределы Англии, если покушение на Хаяси не удастся и начнется поиск его организаторов!

— Это далеко? — спросил Джошуа у Майкла-.

— На хороших лошадях можно доехать за четыре-пять часов.

— Сабрина попала в руки Заренко, — беспокоился Джошуа. — А этот негодяй помнит ее по встрече в гостинице. Мы не можем позволить себе тратить на дорогу четыре часа!

— Тогда поедем на автомобиле. Граф недоверчиво выгнул левую бровь:

— Надежно ли это? Может быть, безопаснее использовать лучших лошадей моей конюшни?

— Ваши лошади способны бежать со скоростью пятьдесят миль в час? — ухмыльнулся Джошуа.

— Нет.

— Тогда воспользуемся достижениями технического прогресса.

— Ну что ж, поезжайте, — кивнул граф. — А я тем временем потолкую с нашим любвеобильным олухом здесь!

И он взглядом приказал Ходжинсу сесть в кресло напротив себя. Тот послушно опустился в него с потерянным видом. Крушение розовых планов на безоблачное счастье с богатой и красивой Наташей Самсоновой в Париже подорвало его волю.

— А как же я? — взмолился Эдмунд.

— Для тебя нет времени, — холодно ответил Джошуа.

— Но ведь во всем случившемся виноват я! Позвольте хоть как-то загладить вину! Прошу вас!

Джошуа подумал и решительно кивнул:

— Ладно. Поедем. Нам все равно потребуется еще один мужчина, когда надо будет заправлять машину бензином.

Эдмунд от радости расцвел и побежал к птичьим клеткам, около которых стоял автомобиль Кантрелла.




— Давай быстрее! Не то я пристрелю тебя и скажу, что ты пыталась убежать!

Самсонова ни на секунду не спускала глаз с Сабрины, пока та, сославшись на естественную нужду, спряталась за кустами.

— Ты не посмеешь убить меня, поскольку приведешь в ярость брата! — довольно спокойно ответила Сабрина на эту угрозу. — Не забывай, что я очень дорогая заложница.

— Ники, конечно, дурак, но не до такой степени, чтобы думать, будто виконт что-то заплатит за такую жалкую девку, как ты!

Сабрина выпрямилась, почувствовав себя более спокойной и уверенной, способной ответить на любое оскорбление. Правда, Самсонова была значительно выше ее и много сильнее. Чтобы бороться с ней, надо было иметь оружие. А у Сабрины ничего не было! Однако…

Она знала, где его достать. Сопровождавшие Самсонову двое русских охранников сидели поблизости, в охотничьем домике, где резались в карты и пили водку. По их голосам было понятно, что оба уже здорово нагрузились. Несколько минут назад, выходя из домика, Сабрина украдкой осмотрелась по сторонам и вдруг заметила видневшуюся в траве ржавую ручку широкого охотничьего ножа, выброшенного кем-то, очевидно, за ненадобностью. Мысли Сабрины бешено закрутились в голове. Такую возможность нельзя упустить! Когда они с Ташей будут возвращаться из леса, нужно изловчиться и обязательно подобрать нож! Она споткнется у этого места, упадет в траву, незаметно поднимет нож и спрячет его в широком кармане юбки.

На обратном пути Наташа снова шла сзади и не спускала глаз с Сабрины. Вот и то самое место. Ручка ножа все еще торчала из травы. Надо скорее действовать, пока ее не опередила Таша!

Сабрина споткнулась, с испуганным возгласом упала и, схватив нож за ручку, быстро засунула в карман. Наташа не видела этого, ибо, держа пленницу за волосы, пыталась ее поднять. Наконец ей это удалось. Сабрина встала на ноги, отряхнулась и вошла в охотничий домик. Наташа последовала за ней, награждая воспитательницу виконта самыми грязными эпитетами. Но та не слушала ругани и думала о своем. Сейчас не время воспользоваться ножом. Рядом за столом сидят охранники. Надо повременить, пока они с Самсоновой останутся вдвоем. Очевидно, ждать придется недолго…




Глава 20


Приближалась полночь. Охранники в охотничьем домике продолжали пьянствовать. Время от времени оттуда доносились взрывы оглушительного хохота.

— Вот уж поистине все мужчины на свете — болваны и пьяницы! — буркнула Наташа и, подойдя к окну, стала смотреть куда-то вдаль. Балерина явно нервничала, нетерпеливо притопывая левой ногой по деревянному полу.

Сабрина тоже не могла дождаться своего часа, проклиная в душе разбушевавшихся за столом пьяниц, явно не собиравшихся уходить. Время летело. Уже скоро должны вернуться Заренко и Валериан. И тогда решение главной проблемы придется отложить. К тому же неизвестно, что они еще придумают с ней сделать!

Как бы прочитав ее мысли, Наташа долгим взглядом посмотрела на Сабрину и все с тем же презрением проговорила:

— Скорее бы уехать из этой проклятой страны! Франция… Я буду танцевать в Париже. Принимать овации и громадные букеты цветов. Но раньше я убью тебя. Да и тех двоих пьяниц тоже!

Эти слова подтолкнули Сабрину к действиям. Скорчив плаксивую мину, она с деланным смущением посмотрела на Наташу:

— Я выпила слишком много чаю. И чувствую необходимость снова сбегать за кустики. Иначе я просто лопну до того, как ты в меня выстрелишь! Пойдешь за мной?

— В няньки к тебе я не нанималась! — фыркнула Таша, но все же встала и открыла заднюю дверь домика. — Пойдем. Только там не задерживаться!

Бросив злобный взгляд на пьяных охранников, Таша сказала им что-то по-русски. Один из них лениво кивнул в ответ. Другой, уже совсем потерявший способность что-либо соображать, даже не поднял головы.

— Вот подождите! Вернутся Заренко и остальные, тогда я сама убью вас обоих! — процедила Самсонова себе под нос по-французски.

Сабрина все же услышала эту страшную фразу. Она не сомневалась, что Самсонова без капли жалости совершит убийство.

«Ну а я? — подумала Сабрина. — Неужели я тоже смогу хладнокровно зарезать живого человека? Даже такого гадкого, как эта женщина?»

Но она тут же вспомнила, какой смертельной опасности подвергнутся Джошуа, его дядя, друзья и знакомые, если эта мерзкая тварь останется жить…

Нет, она не имеет права упускать шанс спасти их всех. Включая и себя…




Джошуа и Майкл лежали в траве на вершине небольшого холма, откуда хорошо просматривался вход в охотничий домик. Эдмунд же остался внизу, взявшись сторожить «мерседес». На самом же деле он смертельно боялся змей, которых в траве на вершине холма, как полагал Уислдаун, было более чем достаточно.

Из домика доносились голоса подгулявших мужиков.

— Как ты думаешь, сколько их там? — спросил Джеймисон.

— Понятия не имею! Мне кажется, что двое. А может, и больше. Те, которых мы видели, скорее похожи на слуг.

— И оба — вдребезги пьяные! — брезгливо поморщился Джеймисон. — Что ж, это упрощает нашу задачу!

— Ты плохо знаешь русских. Они могут допиться до того, что не стоят на ногах. Но если доходит до драки, то весь хмель из их голов мгновенно улетучивается!

— Меня беспокоит, что нам пока неизвестно, здесь ли Сабрина и вообще жива ли она?

— Или мадам Самсонова, — добавил Майкл.

Но уже в следующую секунду ответ на оба вопроса был получен. Из-за домика неожиданно донесся истошный женский крик. Джошуа тотчас же узнал высокое сопрано возлюбленной.

— Это Сабрина! — воскликнул он.

И тут же душераздирающий вопль Сабрины утонул в густом, маслянистом и донельзя трагичном контральто, обладательница которого явно находилась там же.

— А это — Таша Самсонова! — узнал балерину Джеймисон. — Скорее! Боюсь, что там случилось что-то страшное!

И они оба, сорвавшись с места, бросились вниз, к домику. Почти у самого подножия из кустов выпрыгнул Эдмунд и с громким возгласом: «Я с вами!» — присоединился к бегущим…

— Вы двое займитесь пьяницами, что сидят в доме, а я попытаюсь освободить Сабрину, — скомандовал Джошуа и исчез за углом, откуда доносились крики.




Он застыл на месте, увидев перед собой на зеленой траве два женских тела.

Сабрина лежала рядом с Ташей, широко раскинув ноги и приставив нож к ее горлу. Обе женщины были забрызганы кровью. Но с первого взгляда Джошуа понял, что это кровь балерины, поскольку у той на руке, крепко прижатой к груди, зияла рана.

Джошуа облегченно вздохнул и огляделся по сторонам, желая убедиться, что опасность пока ему ниоткуда не угрожает.

Сабрина же, не отрывая руки с ножом от горла Самсоновой, процедила сквозь зубы:

— Только попробуй еще раз крикнуть! Я тут же перережу тебе глотку! Или навеки испорчу физиономию, которая пока еще может привлекать красотой кобелей!

Но натренированное ежедневными упражнениями у станка тело балерины неожиданно изогнулось, вывернулось, и Наташа вскочила на ноги. Сабрина успела нанести ей удар ножом в руку, откуда фонтаном полилась кровь, обрызгавшая обеих женщин. Но тут же, с реакцией разъяренной кобры, прыгнула на противницу и повалилась вместе с ней на траву, крепко прижав ее коленом к земле. Это лишило Самсонову возможности выхватить из кармана юбки миниатюрный пистолет. Одновременно Сабрина вновь приставила нож к ее горлу.

Истошные крики и визги, сопровождавшие эту сцену, могли бы разбудить даже мертвого. А потому, когда в кустах послышался треск ломающихся под чьими-то ногами сухих прутьев, сердце Сабрины замерло. У нее не было сомнений, что это протрезвевшие охранники Самсоновой спешат на помощь своей хозяйке. Тем не менее она не отрывала взгляда от лица лежавшей на спине балерины, снова приставив лезвие ножа к ее горлу.

— Вот как! — неожиданно раздался прямо над головой Сабрины знакомый мужской голос. — А я дал себе клятву непременно спасти вас! Но вижу, моя помощь уже не требуется!

Сабрина на мгновение подняла голову и посмотрела вверх. В двух шагах от нее стоял Джошуа. Невольно она представила себе сцену, свидетелем которой стал Кантрелл. Воистину таковую можно было бы без всяких купюр перенести на любые театральные подмостки!

— А вы как сюда попали? — спросила Сабрина, вытаращив на него ошалелые от изумления глаза, хотя и понимая, каким идиотским выглядит в подобной обстановке этот, казалось бы, обычный вопрос.

— Дорогая! — вздохнул виконт. — Это очень длинная и грустная история, которую сейчас рассказывать, право же, не время и не место!..

— Да, но в этой хижине остались еще два опасных мерзавца, — забеспокоилась Сабрина.

— Не тревожьтесь, я уже надежно спеленал обоих, — усмехнулся появившийся из дверей домика Джеймисон.

— А что делать с этой? — спросил Джошуа, взглядом указывая на все еще лежавшую на траве Самсонову.

— Перед тем как ехать сюда, я договорился, что вслед за нами отправится группа захвата из нескольких полицейских. Они вот-вот прибудут, чтобы арестовать всю эту мерзкую компанию во главе с балетной звездой, отвезти их в Лондон и сдать властям. Все необходимые документы на Самсонову туда уже переданы. Так что нам остается только дождаться приезда группы. После церемонии сдачи-приема мы можем ехать. Наше присутствие в Лондоне совершенно необходимо. Тем более что заговорщики, не угомонившись, продолжают готовить убийство японского министра.

Да, Джошуа! — продолжила Сабрина рассказ Джеймисона. — Речь идет о том, что группа русских секретных агентов намерена организовать убийство Хаяси, чтобы помешать подписанию договора об англо-японском союзе против русской экспансии в Юго-Восточной Азии. Именно для этого Хаяси и прибывает в Лондон. Заговор русских направлен на срыв переговоров. Причем активными его участниками являются Самсонова и ее вечно пьяный братец Николай Заренко. Мы должны помешать исполнению их гнусного плана и имеем для этого все возможности, включая юридически выверенную подробнейшую документацию. Вы скажете, что Самсонова уже через несколько минут будет арестована. Но ведь не в ней одной дело! В заговор вовлечены многие члены временной русской общины, организованной в Лондоне в связи с гастролями петербургского балета. Нам надо добиться выдворения всей этой компании из Англии! И этим надо заниматься уже сегодня. Потому что завтра японский министр прибудет в нашу столицу. И за ним тут же начнут охотиться!

— Так что не будем тратить зря времени и поскорее вернемся в Лондон!

Джошуа отлично знал все эти хитросплетения мировой политики. А о заговоре русских имел куда более подробную информацию, нежели Сабрина. Хотя бы потому, что именно с миссией помешать его осуществлению прибыл в Англию с ведома президента США Теодора Рузвельта. Но он терпеливо выслушал откровения своей воспитательницы и утвердительно кивнул:

— Что ж, коли так, то едем в Лондон!..




Глава 21


— То, что я знаю, складывается из обрывков фраз и отдельных слов, которые я слышала в охотничьем домике. Поскольку никто не верил, что я смогу освободиться, то ни Заренко, ни Валериан при разговорах между собой или с Наташей нисколько не стеснялись моего присутствия и были в какой-то степени откровенными. Правда, жаль, что никто из них ни разу не произнес имени снайпера, которому поручено произвести роковой выстрел в министра Страны восходящего солнца. Не смогла я также узнать, кто конкретно и где в парке будет прятаться в ожидании проезда кортежа Хаяси.

Три всадника спустились с холма в долину по пути из Эссекса в Лондон. Ехали верхом, поскольку автомобиль Кантрелла сломался и его пришлось оставить в конюшне охотничьего домика.

На полпути к столице они остановились, чтобы сменить лошадей. Пока Джошуа с Майклом их седлали, Сабрина обращалась то к одному, то к другому за советами, как им быть дальше и какие шаги предпринимать в первую очередь.

— Я лично чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы знал имя снайпера, — сказал Майкл. — Где его искать? Мне кажется, что самое удобное для стрелка место на пути кортежа — это парк Сент-Джеймс. Главное — оттуда великолепно просматривается весь Пэлл-Мэлл, по которому и поедет японец на встречу с Солсбери. Поэтому стрелок скорее всего будет прятаться именно там. Но как нам его обнаружить? Ведь в парке всегда толпы народа. А поскольку о приезде в Лондон главы японского правительства известно уже, извиняюсь, каждой бродячей собаке, то там будет настоящее столпотворение! Ибо вычислить маршрут Хаяси можно элементарно. И что мы станем делать? Хватать каждого, у кого на плече ружье? Но ведь сейчас охотничий сезон в разгаре. Большинство лондонцев просто помешаны на охоте. И в утренние часы стремятся в леса и на поля с ружьями за плечами! Ну и как нам быть? К тому же мы даже не знаем возможного убийцы!

Но я же сказала вам, что заговорщики не произносили его имени. Хотя попытаться вычислить его можно и нужно. Начать с того, что произвести роковой выстрел, несомненно, поручено самому лучшему стрелку. В Лондоне таких не так уж много! А что касается временной русской общины, то там вообще их нет. Говорить о Заренко — смешно. Нанять убийцу? Далеко не всякий на это пойдет. Ведь при вполне вероятном разоблачении веревки или плахи не избежать! Да и согласится ли Санкт-Петербург взять на себя ответственность за поддержку покушения своих подданных на жизнь министра соседнего государства? Уже не говоря о расходах!

Майкл помолчал несколько секунд и вдруг спросил:

— А почему все мы думаем, что в японского министра будут непременно стрелять? Согласен, что первоначальный план был именно такой. Но ведь нет никакой гарантии, что заговорщики, оценив все «за» и «против», не склонились к мысли об организации взрыва на пути следования кортежа. Заранее установить и хорошо замаскировать адскую машину нетрудно. А выстрел, скажем, из парка тут же приведет к разоблачению стрелявшего.

Сабрина недовольно поморщилась:

— Весь маршрут Хаяси будет не только выверен уже с вечера, но и постоянно охраняться. Причем очень бдительно. И появление на дороге подозрительных личностей, что-то устанавливающих и к тому же пытающихся замаскировать, неизбежно привлечет к себе внимание охранных служб. А подготовить взрыв в многолюдном месте у всех на виду — совсем нереально! Уж не говоря о том, что взрыв около того же парка или на Трафальгарской площади, через которую японский министр обязательно проедет, повлечет за собой массовую гибель ни в чем не повинных людей. Не думаю, чтобы русские на это пошли!

— Сабрина права, — одобрительно кивнул Джошуа. — Маловероятно, чтобы заговорщики организовали взрыв. Наверное, нам не стоит больше тратить времени на обсуждение этого варианта. К тому же уверен, что лорд Хамблтон уже наладил самую тщательную проверку всех прилегающих к дороге мест на предмет исключения самой возможности установки адской машины. Но нам необходимо заранее прийти, чтобы со своей стороны проконтролировать все приготовления властей. А заодно — и заговорщиков, если это окажется возможным…

— Договорились! — кивнули Сабрина и Джошуа.

Парк был прекрасен. Развесистые кроны деревьев, мягко шелестевшие листьями. Широкие, посыпанные желтым песком аллеи, перемежающиеся с густым кустарником, аромат цветов и запах свежескошенной травы, пение птиц… Казалось, лучшего места для прогулок и безмятежного отдыха невозможно представить.

Но Джошуа было не до отдыха. Он прошел по всем аллеям парка, по каждой самой узенькой тропинке, не миновал ни одной лужайки. И с горечью признал, что среди всей этой зеленой роскоши едва ли не в каждом уголке мог бы притаиться снайпер. Причем улица Пэлл-Мэлл простреливалась почти на всем своем протяжении. И тут же Кантрелл заметил лежавшего плашмя за кустом человека с винтовкой в руках. Конечно, это мог быть агент спецслужб, призванный защитить при возможном нападении японского премьера… А может, искусный стрелок, подосланный заговорщиками с заданием прострелить голову господину Хаяси…

Джошуа подошел ближе и вынул из внутреннего кармана свой «кольт». Но в тот же момент услышал над головой неприятный свист, заставивший его пригнуться. Что-то пролетело чуть выше плеча Кантрелла и ударилось о растущее рядом дерево. Он посмотрел наверх и увидел прямо над своей головой вклинившийся в ствол острый кинжал. Джошуа невольно похолодел: не пригнись он вовремя, кинжал непременно вонзился бы ему в горло…

Повернувшись, Джошуа увидел перед собой огромную мужскую фигуру, угрожающе на него надвигавшуюся. И узнал того самого стрелка, которого только что видел лежащим за кустом с винтовкой в руках, на сей раз направленной прямо в сердце Кантрелла. Посмотрев на Джошуа исподлобья, он проговорил замогильным голосом:

— Я бы посоветовал вам бросить оружие!

Джошуа не захотел расставаться со своим любимым «кольтом», а просто повернулся и пошел прочь. Но при этом чувствовал спиной направленный вслед ему ствол винтовки…

Сабрина стояла в передних рядах толпы и с волнением наблюдала, как полдюжины агентов спецслужб помогали полицейским вытаскивать из замаскированной ямы взрывное устройство. И еще не могла поверить, что заговорщики все же решились его применить. Чуть поодаль стояли под стражей двое арестованных. Ни того, ни другого Сабрина не знала. Но оба о чем-то болтали по-русски.

«Теперь только Джошуа и Джеймисону под силу поймать Заренко!» — вздохнула про себя Сабрина.

Ее мысли неожиданно прервал хриплый знакомый шепот:

— Я мог бы догадаться, что именно вы ответственны за все это!

Сабрина почувствовала, как холодный ствол пистолета упирается ей в бок между ребрами. Заренко взял ее под руку и вывел из толпы.

— Вам было бы лучше меня отпустить! — с напускной бравадой ответила Сабрина. — Ведь правительству известно все. Ваши сообщники, включая сестру, уже в тюрьме. Никакого покушения на японского министра не будет.

— Это делает вас в моих глазах вдвойне полезной! Если, конечно, вы сказали правду. Но во всех случаях нам нужна английская заложница. А может быть, и двое. Например — ваш виконт из Техаса. Уверен, что лорд Хамблтон перевернет небо и землю, чтобы получить его назад.

— Не прикидывайтесь идиотом, Заренко! — прошипела Сабрина, стараясь высвободить свою руку. — Хотелось бы мне знать, как вам удастся поймать виконта.

Заренко еще сильнее прижал дуло пистолета к ребрам Сабрины и усмехнулся:

— С такой приманкой, как вы, нам нетрудно будет выловить и эту рыбку! Мне известно, что сейчас он вместе с агентами спецслужб рыщет по парку, стараясь обнаружить наших сторонников. И он — ваш любовник. Это уже давно всем известно. Ибо слуги в любой стране — самые активные разносчики сплетен. Особенно старательна в этом отношении английская прислуга. У нас в России мы все-таки научились укорачивать холуям языки.

— Вы же — грязная скотина, сэр! — со злобой ответила ему Сабрина.

В эту минуту она поклялась себе, что сделает все, чтобы не позволить этому чудовищу схватить Джошуа.

Не обращая внимания на нанесенное ему оскорбление, Заренко еще крепче вцепился в Сабрину и буквально потащил ее к автомобилю, видимо, загодя подогнанному к входу в парк. Водитель выскочил из машины и настежь распахнул заднюю дверцу. Взглянув на его лицо, Сабрина тут же узнала одного из русских посетителей охотничьего домика. И поняла, что если она сядет в машину, все будет кончено. Медлить было нельзя ни секунды. Резким движением она высвободила руку, за которую ее держал Заренко, отскочила на шаг в сторону и отчаянно закричала. Но в тот же момент Заренко поднял пистолет и что было силы ударил Сабрину рукояткой по голове. В глазах у нее потемнело, и она больше не могла издать ни звука. Заренко втолкнул Сабрину в машину, где ее подхватили чьи-то руки и уложили на заднее сиденье. Заренко опасливо огляделся по сторонам, сел рядом с водителем, захлопнул дверцу и велел ехать…




— Для активных дел вы совершенно непригодны, — говорил Кантрелл Сергею Валериану, держа его на мушке своего «кольта». Одновременно Джошуа зорко следил за каждым движением Алекса, стоявшего к нему боком.

— Сам посуди, Сергей, — продолжал Джошуа поучать Валериана, — ну какой от тебя прок? Ведь ты даже стрелять толком не умеешь!

— Ну а что сказать о тебе? — обратился Джошуа к напарнику Валериана. — Тебя среди единомышленников величают чуть ли не мозгом вашей организации. В частности, таким эпитетом удостоила тебя мадемуазель Самсонова. Никак не могу понять — почему? На самом деле ты просто обыкновенный пропойца! Ведь к тебе относятся как к признанному шуту!

— Но все же я сумел обдурить не одного твоего английского агента! — ответил Алекс, которого уже трясло от сдерживаемой ярости.

— Не неси вздора! — очень жестко ответил Кантрелл.

Этого Алекс уже не мог выдержать. Крикнув Валериану: «Убьем его!» — он выхватил пистолет и выстрелил в Джошуа. Но тот угадал его намерение и уклонился от пули. А затем прицелился в Алекса.

Однако в ту же секунду Валериан бросился на Кантрелла, повалил на землю и замахнулся на него длинным кинжалом, который заблаговременно спрятал в рукав. Джошуа удалось увернуться от прямого удара в горло, хотя острие ножа и поцарапало его кожу.

Тем временем по параллельной парку улице двигался кортеж с японским министром, окруженный гордо идущими парадным шагом многочисленными охранниками.

Шествие быстро приближалось и через несколько секунд уже поравнялось с тем местом в парке, где Джошуа и Валериан продолжали смертельную схватку. И в этот самый момент Алекс совершенно неожиданно выхватил пистолет и прицелился в голову премьера Хаяси, высунувшегося из окошка экипажа и приветливо махавшего рукой толпе зевак…

Выстрела не последовало. Выскочивший из-за деревьев Джеймисон выбил оружие из руки Алекса и повалил его на землю. Почти тут же подоспели полицейские, связавшие руки Алексу и Валериану.

— Слава Всевышнему! — облегченно вздохнул Джошуа, поднимаясь на ноги. — Жив японский министр, мировой дипломатической катастрофы удалось избежать, и со мной вроде бы тоже все в порядке…

Но тут к Джошуа подошел полицейский сержант.

— Сэр! — обратился он к Кантреллу. — Мои люди задержали экипаж, показавшийся им странным. Рядом с кучером сидел человек, несомненно — русский. Он был хорошо одет, но сильно нервничал. Назвать себя отказался. На заднем сиденье мы обнаружили еще двоих русских. С ними была женщина в бессознательном состоянии. Мужчин мы арестовали. А как быть с женщиной?

— Где она?

— Мы оставили ее в экипаже под охраной.

— А мужчины?

— Вот они!

И сержант указал на трех человек, окруженных кольцом полицейских. Джошуа бросил на них беглый взгляд.

И вдруг изменился в лице. Он хищно улыбнулся и сказал с сарказмом:

— О, вот так встреча! Рекомендую вам, господин сержант, Николая Заренко — одного из главных организаторов заговора с целью убийства японского министра. А остальные двое — его сообщники. Стерегите их как следует! Это закоренелые преступники.

Сабрина пришла в себя и открыла глаза.

— Джошуа, — прошептала она. — Я знала, что ты меня выручишь из этой ужасной истории!

— Вы знакомы? — спросил у Джошуа сержант.

— Очень даже хорошо! Это моя жена…




Эпилог


Пять лет спустя…

Всему семейству Кантрелл предстояло отправиться в длинное и увлекательное путешествие по Америке. Но готовиться к отъезду начали заранее. Особенную радость эти хлопоты доставили детям — леди Абби и мастеру Джеймсу. А старшая из девочек, Мэгги, помогала родителям советами. И первой отправилась поспать днем, что отец считал крайне необходимым для детского здоровья.

Сабрина помогла Мэгги раздеться, уложила в постель, а сама опустилась в кресло и занялась вязанием.

Прошел час. Сабрина вышла из детской и постучалась в кабинет Джошуа. Он тут же открыл дверь и нежно посмотрел на жену. Она переступила порог и вошла в комнату.

Замок щелкнул.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Джошуа.

— Нечто очень серьезное!

Я тоже скажу тебе кое-что важное. Мне кажется, Мэгги открыла глазки после дневного сна и стала громко кричать. Понимаешь, это очень серьезно, — тихо прошептал он, покусывая ее ушко.

— Ты собираешься подарить Джеймсу лошадь. Ведь так? — полюбопытствовала она, положив руки ему на грудь.

Он пожал плечами, понимая, что она не отстанет, пока они не обсудят этот вопрос. Сабрина могла быть такой же упрямой, как один из их мулов в Миссури, если у нее была тема, достойная обсуждения.

— Ему будет пять весной. В Техасе мальчишки садятся в седло едва ли не раньше, чем начинают ходить. Ни один фермер не позволит своему сыну идти далеко пешком, если можно доехать верхом! Кстати, твой отец со мной согласен.

В дверь постучали. Джошуа открыл ее и увидел на пороге Мэгги.

— Папа! Я все-таки имею право знать, о чем вы оба сговорились еще в прошлые выходные! — обиженно проговорила она.

На сей раз, как она поняла, разговор родителей касался обещания Джошуа подарить маленькому Джеймсу лошадку. Сабрина, естественно, протестовала, считая, что ребенку еще рано заниматься верховой ездой.

— Черт побери, дорогая! — вскипел Джошуа. — Это всего лишь пони. Он гнедой, такого же цвета, как и Команчо. Джимми будет от него в восторге. Уж не говоря о том, что этот пони — добрый, как ягненок!

Сабрина усмехнулась.

— Что вообще пастухи знают о ягнятах? — насмешливо спросила она.

Джошуа вздохнул и закатил глаза: Сабрина произнесла любимое выражение Майкла.

— Для твоего сведения, мы сейчас тоже стали пастухами. Я только что купил две овцеводческие фермы в Австралии. И рассчитываю, что в следующем январе мы съездим туда посмотреть их.

Джошуа уткнулся носом ей в шею.

— Мы могли бы убежать от холода местной зимы.

— Я понимаю, что сезоны переменчивы. В южном полушарии хорошо и тепло в январе… Но климат может подождать… — прошептала она, поглощенная заманчивой идеей.

Так прошел час… Потом — еще… На улице стемнело. Все разошлись по спальным комнатам. В доме стало тихо…

А утром вся семья уже выехала на бескрайние просторы техасских прерий. И было особенно радостно, что с ними в открытой большой коляске сидел настоящий виконт из Техаса!