Рождественские встречи Шеррилин Кеньон Темные Охотники #23 Этот рассказ был напечатан в конце книги Upon the Midnight Clear (2007, люб. перевод — «В полночном свете»). В нем мы встречаемся со многими героями, полюбившимися нам по предыдущим книгам серии про Темных Охотников. Рассказ в некотором смысле предваряет сразу несколько уже вышедших произведений: книги про всесильного Ашерона и про Эйми Пелтье и Фэнга Катталакиса, а также повестушку про Фьюри Катталакиса. Кроме вышеуказанных героев в рассказе присутствуют: — Папа Мишка, Рен, Мэгги, Вейн, Брайд… — Кириан, Аманда, Табита, Валериус, Тэлон, Саншайн, клан Деверо… — Ник, Страйкер, Сатара… — Сими, Зирена, Алексион, Дэнджер, Стикс, Уриан… — Арти, Кэт, Син… И все это на 10 страничках. В общем, грех было не перевести. Шеррилин Кеньон РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ВСТРЕЧИ Новый Орлеан Рождество в баре «Убежище» Эйми Пелтье молча окинула взглядом собравшихся. Это был единственный день в году, когда «Убежище» было официально закрыто. Хотя очень немногие члены их большой семьи и персонала были христианами, они все равно отмечали этот праздник, чтобы помнить о своих собственных верованиях и почтить память тех, кого они любили и потеряли. Как и подразумевало название, бар был безопасной гаванью для вер-животных, оборотней, на которых охотились как люди, так и их же собратья. Родители Эйми построили «Убежище» более ста лет назад, после того, как ее старшие братья были убиты в бессмысленной войне, разделившей их народ. Ее мать поклялась, что ни одной матери больше не придется оплакивать свое дитя, если она будет в силах этому помешать. Но с тех пор ее взгляды на то, что такое хорошо и что такое плохо, немного переменились, и во имя сохранения покоя в баре, мать принимала решения, с которыми Эйми не всегда была согласна. Хотя конфликту матерей и дочерей было даже больше лет, чем самим вер-животным. В баре царил сумрак, горели только свечи. Ее брат Дэв разливал напитки. Он собрал длинные светлые вьющиеся волосы в «конский хвост» и перекидывался шуточками с Кольтом и Энджелом, в человеческом облике сидевшими на высоких табуретах у барной стойки и потягивавшими пиво. Немного поодаль мать Эйми, Николетт, в человеческом облике играла с медвежатами Зара. Несколько тигров и медведей и один ягуар просто слонялись по бару, шутливо боролись друг с другом, в то время как остальные в человеческом облике играли в карты, пул или просто коротали ночь. — С тобой все в порядке? Эйми обернулась на низкий голос и увидела, что за ее спиной стоит Максис. Высокий и потрясающий, он обладал русыми волосами и серебристо-зелеными глазами, которые поблескивали в призрачном свете. От удивления ей пришлось заморгать, чтобы убедиться, что он ей не привиделся. Максис пришел в «Убежище» сильно пораненным. Представитель редкого вида катагарийских драконов не слишком хорошо ладил с остальными, предпочитая оставаться в одиночестве на чердаке, где он мог спать в драконьей форме и его никто не беспокоил. — Что ты делаешь внизу? Макс скрестил руки на груди. — Я почувствовал твою боль, и мне стало интересно, что ее вызвало. Ее глубоко тронула его забота. Это была правда, наблюдение за окружавшей ее семьей заставило Эйми стремиться к тому, кого она жаждала больше всего. К Фэнгу Катталакису. Полумертвого волка принес сюда брат, и так же, как когда-то Макса, Эйми его выхаживала. Но в отличие от ситуации с Максом она влюбилась в Фэнга, хотя отлично знала, что у их отношений нет ни малейшего шанса. Вот только как убедить в этом свое сердце? Она широко улыбнулась Максу, зная, что ее улыбка насквозь фальшива. — Все в порядке. — Не в порядке, Эйми. С тех самых пор, как Фэнг ушел, ты сама не своя. Она нервно огляделась. — Пожалуйста, говори тише… — Так лучше? Теперь она слышала его голос только у себя в голове. Кивнув, она потрепала его по руке. — Со мной все будет хорошо, Макс. Спасибо за заботу, но ты же меня знаешь. — Я действительно тебя знаю, Эйми. И я знаю, что одиночество — это подземелье, полное острых копий, пробивающих все защитные слои, что ты пытаешься построить. — Он повернул руку ладонью вверх, показав татуировку, которую он сделал в память о своей семье. — Я потерял то, что было для меня самым главным в жизни. Не совершай подобной ошибки. — Но мы с Фэнгом не пара. Ведь отметин нет… — У нас их тоже не было, и тем не менее мое сердце разбито. Не позволяй мойрам управлять своей жизнью. Иногда нужно брать ответственность за нее на себя. Он сделал шаг назад и обвел глазами присутствующих. — Не нравится мне находиться среди всех этих людей и животных. Пойду отдыхать, а ты помни, что смелость — это когда ты делаешь то, что считается опасным, рискуешь нашей безопасностью ради шанса получить нечто большее. Не позволяй страхам формировать твой мир, потому что как бы осторожна ты не была, из задней двери всегда появится кто-то или что-то, что станет их воплощением. Лучше встретить их лицом к лицу и победить, в противном случае потом они тебя застанут врасплох. Прежде чем она смогла ответить, он исчез. Эйми осталась стоять на месте, раздумывая над его словами. Он был прав, но знание чего-то и поступки, основанные на этом знании, — это большая разница. — Чего он хотел? Она замешкалась, услышав отцовский вопрос. Ростом более двух метров, ее отец пугал почти всех, кто с ним встречался. Но только не ее. Эйми знала, что он никогда не причинит вреда единственной дочери. — Он пожелал мне счастливых праздников. Отец улыбнулся и привлек ее к себе, поцеловав в макушку. — Ты притягиваешь самых странных личностей. — А разве это так плохо? — спросила она, многозначительно взглянув на братьев. Отец рассмеялся, но она не почувствовала облегчения от его смеха. — Папа, можно тебя кое о чем спросить? Он с прищуром посмотрел на нее. — Не уверен, что мне нравятся нотки в твоем голосе, но можешь попробовать. Прежде чем задать вопрос, она посмотрела на мать, игравшую с медвежатами. — Если бы ты не был предназначен маме судьбой, ты бы все равно остался с ней? Он помрачнел. — А почему ты спрашиваешь? — Просто любопытно. Выражение его лица стало еще более жестким, и она поняла, что ее ответ ему не понравился. — Не лги мне, Эйми. Я чую ложь в твоем запахе. Ты ведь думаешь об этом волке, верно? Она отвела взгляд, не в силах дать ответ. Хотя он и так его знал. Отцовские глаза метали молнии. — Он не нашего вида. Вот только для нее это ничего не меняло. — Я знаю, папа. Сама себе повторяю это каждый день. — Если ты бросишь нас ради него, я не знаю, как Николетт это переживет. Твоя мама может быть жесткой, но она любит тебя и желает всем нам самого лучшего. — Знаю. Он наклонился и прошептал ей в ухо: — Но это твоя жизнь, ma petite coeur [1 - мое сердечко (фр.)]. Я всегда буду рядом. Эйми закрыла глаза, ощутив, как от этих слов у нее становится легче на душе. — Спасибо, папа. Я тебя люблю. — Я тебя тоже. Теперь улыбнись и присоединяйся к празднованию. — Он направился к ее брату Серру, а Эйми неожиданно и по непонятной причине почувствовала себя лишней. Это был ее дом, ее народ, ее семья, и все же… Она никогда ничего подобного не испытывала, и это причиняло ей боль. — Сестренка, ты в порядке? Она кивнула своему брату Кайлу, который остановился рядом с ней. — У меня начинает болеть голова. — Хочешь, я принесу тебе чего-нибудь? Глядя на его юношеское лицо, она улыбнулась. Он был самым любимым из ее братьев. — Все хорошо, малыш. Думаю, я пойду и прилягу на несколько минут. Скажи маме, что я скоро вернусь. — Лады. Она сжала его руку и направилась из бара в прилегающий к нему дом, где они жили. Сегодня в нем было непривычно тихо, так как все были в баре. Это было единственное время, когда дом по-настоящему затихал. Эйми поднялась в свою комнату. Распахнув дверь, она застыла, почувствовав знакомый запах. Фэнг. С колотящимся сердцем она захлопнула за собой дверь и огляделась. Его не было. Ей захотелось плакать… пока она не поняла, что у комода с зеркалом запах был все еще сильным. Эйми заглянула под стопку бумаг и нашла маленькую коробочку. Поднеся ее к носу, она вдохнула неповторимый запах Фэнга. Она так по нему скучала. Со слезящимися глазами Эйми развернула подарок и обнаружила в коробочке маленький медальон. На передней его части была лапа медведя, обхватывающая бриллиант, на задней — лапа волка. Но от того, что она увидела внутри, у нее потекли слезы. Это был кусочек его меха. Эйми всхлипнула. Животные не разбрасываются такими вещами. По этому кусочку враг мог проследить его даже сквозь время. Однако он достаточно ей доверял, чтобы подарить частичку себя. Ничто не трогало ее больше. Она дрожащей рукой закрыла медальон и повесила на шею. Длинная цепочка опустилась ей между грудей, и она заправила его в бюстгальтер, чтобы хранить как можно ближе к сердцу и вдали от глаз посторонних. Когда Эйми вновь взяла в руки коробочку, она поняла, что на дне лежит записка. Развернув ее, она улыбнулась типичному для Фэнга замечанию. «Скучаю». Никакого тебе «Я тебя люблю», ничего слезливого или романтического. Просто краткая, четкая правда. — Я тоже по тебе скучаю, — выдохнула она, пытаясь сдержать поток слез. Подняв глаза, она увидела отпечаток ладони на зеркале. Ладони Фэнга. Эйми подняла руку и прижала ее к отпечатку. — Когда-нибудь, Фэнг. Когда-нибудь… Фэнг, наблюдавший за Эйми через окно, моргнул. В облике волка он смог стать неразличимым на фоне темнеющего неба. Он так хотел прикоснуться к ней, но знал, что этого делать не стоит. Само его присутствие рядом ставило ее под удар. «Когда-нибудь, Эйми…» С разрывающимся от боли сердцем, он попятился назад и потрусил вдоль линии горизонта, пока между ними не оказалось достаточное расстояние, чтобы он мог принять человеческий облик, усилием мысли материализовать на себе одежду, в которой был до этого, и спуститься вниз. Он направился к тому месту, где оставил свой мотоцикл «Сузуки GSX-R», надел шлем, завел мотор и поехал домой ночевать. Ему тяжело было находиться рядом со своей семьей, когда все, чего он хотел, — быть с Эйми. Его брат был везучим волком. Человеческая суженая Вейна, Брайд, приняла его, и мойры объявили их парой на всю жизнь. Если бы только это было возможно для медведицы и волка. Вздохнув, Фэнг припарковал мотоцикл и вошел в дом через боковую дверь. Брайд к Рождеству украсила весь дом. Повсюду были колокольчики, ветки падуба и пуансетии. Бросив ключи на столешницу, он услышал доносившийся сверху смех. В дверях появился его брат Фьюри. Он склонил голову, а затем издал горловой волчий звук. — Прежде, чем приблизиться к Вейну, тебе лучше смыть с себя запах медведицы. Зайдешь туда с таким ароматом, и он с тебя шкуру сдерет. Фэнг хотел было сказать ему, куда он может пойти со своим советом. Меньше всего ему хотелось избавляться от запаха Эйми, но ведь это было Рождество — время покоя и воссоединения с семьей. — Спущусь через пару минут. Фьюри кивнул, и Фэнг направился к лестнице в задней части дома. Фьюри так сочувствовал брату. Была бы его воля, он вручил бы ему Эйми на блюдечке, но этому было не суждено сбыться. Медведи не потерпят, что их единственная дочь связалась с волком. Это просто было не принято. А если этого не потребуют мойры… Черт, должно быть, это ужасно. — Фьюри? Он обернулся и увидел, как в кухню входит Мэгги. — Помощь нужна? — Не-а, — ответил он, направляясь к холодильнику. — Я просто решил воды попить. Не нравится мне человеческое пойло. Оно плохо на меня действует, а я думаю, ты не хочешь, чтобы твой отец увидел, как я превращусь на его глазах в волка. — Ее отец и не подозревал, что окружен животными, которые приняли человеческий облик, чтобы ублажить семьи Мэгги и Брайд. — При моем везении я буду настолько невменяем, что описаю ему ногу. Присоединившийся к ним супруг Мэгги, Рэн, рассмеялся. — За это я даже готов тебе заплатить. Мэгги ткнула его локтем в живот. — Ты обещал, что будешь прилично себя вести. — А я и веду. Но если Фьюри вдруг написает на твоего папу… — Рэн! Он поднял руки, словно сдаваясь, а затем подмигнул ей. — Ты такой злой. Рэн лишь улыбнулся, взял в холодильнике воду, и они вернулись в гостиную, где семья Брайд распевала рождественские гимны. Брайд сидела на диване с сыном на коленях, а Вейн устроился на полу, взяв ее за руку, и периодически морщился от фальшивого исполнения. Фьюри испытывал сильное желание завыть, но пристальный взгляд Вейна не дал ему открыть рот. Он поймал взгляд Фэнга, когда тот вошел в комнату. Его темные волосы все еще были мокрыми после наспех принятого душа. Понюхав воздух, Фэнг очень по-волчьи поморщился, когда его обоняние уловило запахи находящихся в комнате людей. Когда их вокруг было много, им всегда было тяжело. Но они были экспертами по маскировке и смешению с толпой. Правда, не всегда. Фьюри подошел к нему и передал бутылку воды. — С Рождеством, брат. Фэнг кивнул, открыл бутылку и сделал глоток. Но Фьюри все равно увидел тоску во взгляде брата и задумался, что хуже: знать, чего хочешь, и не иметь возможности получить желаемое или быть таким, как он, и понятия не иметь, встретит ли он когда-нибудь кого-нибудь, кто сможет его терпеть… * * * Новый Орлеан Дом Хантеров Кириан Хантер окинул взглядом своих друзей и членов семьи, собравшихся на рождественский ужин. Его сын Ники и дочь Марисса играли под елкой с его тещей, а лучший друг Джулиан со своей женой Грейс помогали своим детям открыть последние из подарков. Семья его жены, клан Деверо, вся была здесь, они смеялись и праздновали. Должно быть, он самый счастливый сукин сын на планете. Казалось, еще вчера он был один-одинешенек в этом мире и его никто не любил. Никто о нем не заботился. И однажды ночью смертельный враг чуть не отнял у него всех тех людей, что сейчас наполняли его дом. Его свояченица Табита встала с места и постучала по бокалу, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Простите, что перебиваю, но я хочу воспользоваться моментом и пожелать вам всем счастливого Рождества. — Поднялся крик, но Табита призвала всех к тишине. — Знаете, моя бабушка-румынка часто повторяла, что любовь и вражда сводят самые невообразимые пары. Поверх головы Табиты Кириан встретился взглядом с Валериусом. Они веками ненавидели друг друга, но ради своих жен, которые были близнецами, зарыли топор войны… просто не в голову Валериуса, как того хотел Кириан. Он поднял бокал, молчаливо салютуя Валериусу, который повторил его жест и перевел взгляд на своего брата Зарека, который держался за руки с женой Астрид. Как и Кириан, Зарек тоже много веков ненавидел Валериуса, но теперь братья воссоединились. Чудеса случаются. И присутствующие в комнате люди были тому живым доказательством. — За семью, — произнесла Табита, поднимая бокал. — А тех, кого мы потеряли, но кого все еще храним в наших сердцах, предлагаю почтить минутой молчания… Все согласно склонили головы. Однако Кириан испытывал вовсе не грусть, а благодарность за то, что все они сегодня находились здесь, живые и здоровые. Он поднял голову одновременно с Тэлоном и Саншайн. Кириан улыбнулся им, вспомнив время, когда они с Тэлоном были единственными Темными охотниками, патрулировавшими Новый Орлеан. Как же сильно все изменилось с того судьбоносного дня, когда он проснулся, прикованный наручниками к своей будущей жене, Аманде. И за это слава богам! Ник отошел от окна, где он наблюдал, как находящиеся в комнате поднимают головы после молитвы. Он прикоснулся ладонью к стеклу, вспоминая другие рождественские праздники, которые они с матерью проводили в доме Кириана. Каждый год его мать требовала, чтобы он ходил с ней на полуночную мессу. Каждый год до тех пор, пока ее зверски не убили. Теперь Ник остался один. «Ты можешь им рассказать». Кириан и Аманда с радостью примут его назад, однако он не мог им этого позволить. Он продал душу дьяволу за возможность отомстить, и теперь все, что он видел, видел и Страйкер. А Страйкеру была нужна дочь Кириана. И независимо от того, насколько Ник ненавидел Ашерона за то, что тот позволил его матери умереть, он не мог допустить, чтобы пострадал Кириан. Он был слишком многим ему обязан. Закрыв глаза, Ник отвернулся от окна и подтянул повыше воротник, спасаясь от холода. Должен же быть какой-то способ исправить ошибки, но его не было. Жизнь была холодна и жестока. Для него не существует прощения. Ему уже никогда не вернуться к прошлой жизни, не вернуться к матери, которую он любил больше жизни. Он все жутко испортил. С ноющим сердцем, Ник отошел от дома Кириана и перешел улицу, где был припаркован его «ягуар». Сев за руль, он задумчиво посмотрел на дом. Красно-белые огоньки мерцали в ночи, и до него доносился смех празднующих. — С Рождеством, — прошептал он, завел мотор и поехал к кладбищу святого Людовика на Бэсин-стрит. Остановившись на заправке напротив и перейдя пустынную улицу, Ник подошел к запертым воротам и, посмотрев по сторонам, с легкостью запрыгнул на трехметровую стену и спрыгнул на землю по другую сторону. Было жутко темно, но будучи Темным Охотником, он лучше видел в темноте, чем при свете дня. Не обратив внимания на тянущиеся к нему голодные души, он прошел к могиле матери. Из-за его связей со Страйкером души не могли в него вселиться. Ник достал из-под пальто принесенные розы. Вновь переживая трагедию своей жизни, он склонился у надгробия и прижался лбом к холодному камню. — Я скучаю, мама. И сожалею. И там, в темноте, на какое-то мгновение ему показалось, что он чувствует ее присутствие. Но он знал правду. Она была так же потеряна, как и он. Упав на колени, Ник прижался к надгробию и зажмурил глаза, поддавшись неизбывному горю. Страйкер раздраженно закатил глаза, мысленно увидев Ника на материнской могиле. — Напомни-ка, зачем я взял его в услужение? Его сестра Сатара взглянула на него из своего угла. — Что? Страйкер вздохнул и поерзал на троне. — Твой зверек снова ноет. Иди и забери его. Сатара издала громкий звук, полный отвращения. — Почему ты до сих пор его не убил? Страйкер задумался. — Потому что он станет моим оружием против Ашерона. Доверься мне. — Довериться тебе… — Она фыркнула и мановением руки создала шар, чтобы увидеть Ника. — Просто оставь его в покое. Пусть погорюет. Чем сильнее он прочувствует потерю матери, тем лучше для нас. Возможно, его сестра была права. Тем не менее, наблюдение за Ником и его матерью напомнило Страйкеру про собственную потерю, и ему было больно видеть, что Ник так страдает. Но еще больше, чем об этой потере, он думал о своем собственном сыне Уриане. Боль от смерти сына все еще жгла его изнутри, заставляя ненавидеть богиню, которой он служил, за то, что потребовала от него убить собственного ребенка. — Однажды, Аполлими, я отплачу тебе тем же. — Он будет смеяться, а она — оплакивать смерть своего любимого Ашерона. * * * Катотерос Эш улыбнулся, глядя, как его дочь Сими и ее сестра Зирена открывают подарки. У одетой в готическую версию костюма помощницы Санты Сими были красные с черным волосы. Крылья демоницы были тоже красными и дрожали, когда она распаковывала большую коробку. Волосы Зирены были светлыми, и она была одета в темно-зеленое с золотом. Внезапно Сими радостно заверещала: — Готические куклы! [2 - Кукол be-goths производит специально созданная небольшая компания Bleeding Edge, специально для этого и созданная. Отсюда и название кукол: Bleeding Edge Goths. Компания имеет прямое отношение к Varner Studios и Стивену Варнеру, имеющему стаж в дизайне игрушек и фигурок для HASBRO, MEZCO, McDonald's и Mattel. А собственно идея этих кукол принадлежала 15-летнему сыну Стивена Стефану. У некоторых кукол серии черепа вместо зрачков, татуировки в виде пауков на висках и мертвенно-бледная кожа. По словам создателей — это всего лишь готы, которые красят губы черной помадой, вставляют в глаза «страшные» линзы и делают пирсинг на губах и на языке.] — Она радостно улыбнулась Ашерону, разрывая коробку со Слайер Сторм, и помещая ее рядом с Пандорой. — Акри, ты балуешь свою Сими, и она любит своего акри. Спасибо! Зирена издала такой же вопль, обнаружив в подарках коллекцию вуду-деток [3 - voodoo babies — куклы ручной работы, голова как правило сделана из клубка толстой хлопковой нити. Могут носиться в качестве брелоков и кулонов.]. Она повернулась к слуге Эша, Алексиону. — О, акри, ты знаешь, что любит твой демон. Спасибо! Дэнджер подошла сзади и прошептала Эшу на ухо: — Что, ты думаешь, они сделают, когда откроют свои сумки «Токидоки» [4 - tokidoki — лайфстайл-бренд, основанный итальянским художником Симоном Лено (Simone Legno) и его партнерами. Лено в восторге от японской культуры, отсюда и название — tokidoki, в переводе с японского означающее «иногда», что можно интерпретировать как «каждый человек ждет момента, который изменит его судьбу». В линейке Tokidoki одежда, аксессуары, очки, часы, канцелярские товары и игрушки.]? Ответом на это стал оглушительный и пронзительный крик. Эш вздрогнул. — Кажется, я напрочь оглох. Алексион хмыкнул. — Кажется, у нас кое-где даже стекло полопалось. Дэнджер закатила глаза, отошла от Эша и обняла Алексиона за талию. — Не хочешь пойти его поменять? — Нет, я… — Алексион умолк, внезапно поняв, к чему она клонит. — Пожалуй, да, надо бы заняться. Эш не успел и слова сказать, как они исчезли. Сими нахмурилась. — Куда это они? — Заняться потным человеческим сексом, — пояснила Зирена, проглотив один из пластиковых брелоков для сумки. Эш поморщился, услышав это замечание, которое, вероятнее всего, было недалеко от истины. — Зирена, я бы попросил. Она невинно на него посмотрела. — А что такое? Они же именно этим собираются заняться. Они всегда этим занимаются. Пыхтят и… — Зирена, пожалуйста, помолчи! Сими тяжело вздохнула и привлекла внимание сестры. — Дело не в тебе, Зирена. Акри боится, что его Сими снова займется сексом с каким-нибудь человеком. Зирена издала странный демонический звук. — Я же говорю, надо познакомить тебя с некоторыми моими друзьями-демонами. Они гораздо выносливее людей и могут заниматься этим по нескольку дней без остановки. А еще они гораздо симпатичнее. Мужчины не становятся синими, когда… Эш поднялся. — Леди-демоны? Вы не возражаете? Я бы очень хотел сменить тему разговора! Сими фыркнула. — Ты только послушай. По поведению акри можно подумать, у него никогда не было секса, что, как доподлинно известно Сими, неправда. У Акри больше секса, чем у любых десяти человек вместе взятых. — Сими! Прошу, пощади. — Меньше всего ему хотелось говорить с дочерью о сексе. Внезапно его осенило. Он щелкнул пальцами, и на экране телевизора включился канал QVC [5 - qvc — онлайн-магазин косметики, драгоценностей, бытовой и прочей техники от ведущих производителей.], демоны немедленно телепортировались к мониторам. Слава Богу, он знал, что именно может их отвлечь. Эш с облегчением вздохнул, когда они растянулись на полу с мобильниками в руках, готовые заказывать. — Что, проблемы с демонами? Эш застыл, услышав за спиной голос брата. Алексион же предупредил его, что позволил Стиксу на праздники пройти на их часть Катотероса. Но это все равно его раздражало. Эш обернулся и встретился лицом к лицу со своей практически полной копией. Разница была лишь в глазах. У Стикса они были ярко-голубыми, а у Эша — переливались серебром. — Я думал, ты не будешь праздновать. Это не совсем твой праздник. Стикс посмотрел на елку в углу тронного зала Эша — половины украшений не хватало, поскольку демоны чуть ранее решили ими перекусить. — Не думал, что когда-нибудь увижу такое во дворце атлантских богов. Ты очень ценишь свою семью, правда? Эш на мгновение замер в нерешительности. Когда он еще был человеком, он однажды умолял брата полюбить его или хотя бы признать, что они семья. Но каждый раз, когда он тянулся к Стиксу, тот жестоко его отвергал. Они поменялись ролями, и теперь уже Стикс старался завоевать его расположение. И Эшу очень хотелось быть с ним таким же жестоким. Но он старался не поддаваться искушению… не в этот день. — Я очень долго искал семью, которой был бы нужен. Стикс вздохнул. — Я ведь никогда не смогу тебе доказать, что изменился, да? — Сколько раз ты пытался меня убить? Стикс коснулся его плеча и искренне посмотрел на него. — Я за это уже извинился. — И я принял твои извинения. — Но ты мне не доверяешь? — А ты бы стал? Стикс отвел глаза, убрав руку с плеча Эша, и тому стало жалко, что во взгляде брата появилась боль. Он хотел верить Стиксу, но это было не так просто. Их разделяли целые столетия предательства. — Слушай, не будем торопиться. Дай мне время. Стикс кивнул. — Ты хотя бы не выкидываешь меня голым на улицу. Эш похолодел от этих жестоких слов и нахлынувших воспоминаний о том дне, когда Стикс и их отец именно так с ним и поступили. Стикс же, когда понял, что ляпнул, до смерти перепугался: — Черт, Ашерон, я совсем забыл. Мне очень жаль. Вот поэтому-то между ними до сих пор была трещина. Стикс забыл о крайне унизительном и обидном событии, которое оставило в душе Эша неизгладимый шрам. И от этого ему захотелось впечатать брата в стену. Эш мог сделать это, даже не пошевелив пальцем. Так легко… Но пока он сдерживался. — Что ты здесь делаешь, Стикс? — Не хочу все время быть один. Когда Эш заговорил, он постарался, чтобы его голос не отражал его чувств. — Да, быть одному отстойно, особенно в праздники. Стикс вздрогнул. — Я был дураком, Ашерон. Прошу, дай мне еще один шанс. — Хочешь, я его вышвырну? За спиной Стикса Эш увидел, как к ним приближается Уриан. У высокого и гибкого Уриана были светлые волосы, которые он обычно заплетал в косичку. С того дня, когда отец Уриана, Страйкер, перерезал ему горло и оставил умирать, тот жил вместе с Эшем, Сими и Алексионом здесь, в Катотеросе. — Все в порядке, Уриан. Я разберусь. — Уверен? Я уже целый день никого не убивал и начинаю нервничать. Стикс угрожающе повернулся к нему. — Ты не можешь меня убить. Если ты это сделаешь, Ашерон умрет. Уриан поцокал языком. — Хорошая попытка, но я-то знаю, что это не так. Эта связь работает только в обратную сторону. Если я убью Эша, ты умрешь. Если я убью тебя, будет повод порадоваться. Эш покачал головой. — Я думал, ты проводишь праздники с Вулфом и Кассандрой. — Так и было, но Кассандра вся расчувствовалась по поводу праздника, и я не мог этого выносить. Несмотря на его грубоватые слова, Эш чувствовал, что Уриан все еще горюет по своей жене Фиби. Она была сестрой Кассандры, и, несомненно, именно это заставило Кассандру сегодня загрустить. — У тебя все равно выходной. Уриан пожал плечами. — Ненавижу выходные. Это просто потеря времени. Черт, сейчас даже нормальных даймонов не найдешь. Они все забились по щелям, словно заключено какое-то перемирие или что-то в этом роде. — Не волнуйся. К Новому году они соберутся с силами. Уриан выглядел воодушевленным. — Перенеси меня вперед во времени, Эш. Я хочу начать убираться. — Ты же знаешь, что я не могу. Уриан фыркнул. — Хочешь сказать, не станешь. Мы оба знаем, что ты можешь это сделать. — Просто потому, что ты можешь… — …не значит, что ты должен. — Уриан покачал головой. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты придумал что-то другое. Это глупое высказывание. — Он направился к демонам и плюхнулся на пол между ними. — Может, ужастик посмотрим? Сими подняла голову. — А есть такие, где демоны побеждают? — Вряд ли. — Тогда ну их. Я лучше займусь покупками. Уриан поморщился. — Да пусть лучше мне глаза выдавят. Сими подняла бровь. — А если я это сделаю, Сими может их съесть? Зирена вытащила из сумочки бутылочку соуса барбекю. — Придется делиться. Уриан притворно всхлипнул от боли. Эш не обращал на них никакого внимания, просто отвернулся от Стикса и пошел прочь. Тот коснулся его руки и заставил остановиться. — Ты не можешь вечно игнорировать меня, брат. — Верно, — согласился Эш. — Но я могу это сделать сейчас. — С этими словами он щелкнул пальцами и перенесся из Катотероса на Олимп. Обычно он, как и Уриан, предпочел бы, чтобы его глаза выдавили, чем находиться там. Но сегодня все было по-другому. Он открыл балконные двери храма Артемиды и увидел в главном зале свою дочь, пришедшую навестить мать. Кэт сидела на тронных подушках, и ее светлые волосы сверкали. Ее муж Син стоял рядом, собственнически положив руку жене на плечо, а Артемида сверлила его взглядом. Ее тело окутывали длинные рыжие волосы, и Эш видел, что она всего в шаге от того, чтобы выкинуть Сина из своего храма. — Я что-то пропустил? — спросил Эш, приближаясь к ним. Артемида повернулась к нему и прошипела: — Убей его уже! — Убил бы, но, думаю, Кэт будет по нему скучать. — А мне-то что? — Matisera! — воскликнула Кэт, положив руку на свой округлившийся живот. — Будь с ним поласковее. Он отец твоего внука. Артемида испустила вопль боли и исчезла из комнаты. — Бабуля, бабуля, бабуля, — по-детски стал дразниться Син. Эш бросил на него насмешливый взгляд. — Это так необходимо? Син рассмеялся. — Конечно, и не притворяйся, что тебе не доставляет удовольствия каждая минута. Эш не сдержал улыбки. — Ну, не каждая. Кэт закатила глаза. — Вы оба гадкие. Присоединившись к смеху зятя, Эш подошел к дочери и взял ее за руку, и едва он это сделал, в его сознании возникло яркое видение. Он задохнулся. — Solren? — обратилась к нему Кэт, используя атлантский вариант слова «отец». — Что случилось? Эш не мог говорить, его охватило странное чувство. В видении было что-то… что-то такое… Нет, не что-то, а кто-то, понял он, и это придало всему окружающему мрачный оттенок. Он посмотрел на Кэт, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями, но безуспешно. Что бы это ни было, видение уже исчезло, однако оно все равно оставило после себя шрам. Будущее что-то готовило для него. И это изменит его навсегда… — К О Н Е Ц ~ notes Примечания 1 мое сердечко (фр.) 2 Кукол be-goths производит специально созданная небольшая компания Bleeding Edge, специально для этого и созданная. Отсюда и название кукол: Bleeding Edge Goths. Компания имеет прямое отношение к Varner Studios и Стивену Варнеру, имеющему стаж в дизайне игрушек и фигурок для HASBRO, MEZCO, McDonald's и Mattel. А собственно идея этих кукол принадлежала 15-летнему сыну Стивена Стефану. У некоторых кукол серии черепа вместо зрачков, татуировки в виде пауков на висках и мертвенно-бледная кожа. По словам создателей — это всего лишь готы, которые красят губы черной помадой, вставляют в глаза «страшные» линзы и делают пирсинг на губах и на языке. 3 voodoo babies — куклы ручной работы, голова как правило сделана из клубка толстой хлопковой нити. Могут носиться в качестве брелоков и кулонов. 4 tokidoki — лайфстайл-бренд, основанный итальянским художником Симоном Лено (Simone Legno) и его партнерами. Лено в восторге от японской культуры, отсюда и название — tokidoki, в переводе с японского означающее «иногда», что можно интерпретировать как «каждый человек ждет момента, который изменит его судьбу». В линейке Tokidoki одежда, аксессуары, очки, часы, канцелярские товары и игрушки. 5 qvc — онлайн-магазин косметики, драгоценностей, бытовой и прочей техники от ведущих производителей.