Завоеватель
Шари Энтон








Четыре долгих года Бернард Фицгиббонз провел в крестовом походе, превратившись из мальчика в мужчину. Теперь он вернулся, чтобы получить обещанную награду: земельный надел и жену…






Шари Энтон

Завоеватель





Глава первая


Замок Дассет. 1222 год




— Бернард Фицгиббонз? Неужели это ты, парень? И живой к тому же?

С высоты своего боевого коня Бернард с улыбкой смотрел на старого Питера, прекрасно понимая, почему так удивлен старый конюх. Он и сам не ожидал, что вернется из Крестового похода.

— Да, Питер, я выжил. Трудно поверить, правда?

— Да! Почти год прошел с тех пор, как мы прослышали, что ты умер на Святой земле. А тут пару недель назад приехал посыльный из какого-то монастыря, что около Йорка,[1 - Йорк — город на севере Англии. — Здесь и далее прим. перев.Добавлено: Йорк — (англ. York, лат. Eboracum, Eburacum) — один из важнейших городов, главный город и унитарная административная единица со статусом «сити» в юго-восточной части церемониального графства Северный Йоркшир, при впадении реки Фос в реку Уз. В городе расположена резиденция архиепископа провинции Йорк.] и сообщил, что ты там лежишь со сломанной ногой. Уж не знали, чему и верить!

Ложные сведения о его смерти исходили от крестоносцев, вернувшихся прошлой осенью со Святой земли. А произошло это оттого, что Бернард и еще пятеро рыцарей не прибыли на корабль, возвращающийся на родину. Поэтому все решили, что они погибли, как и многие их товарищи по оружию.

Но они вовсе не умерли, а отправились спасать своего соратника из сарацинской тюрьмы. Их миссия удалась, но они опоздали на корабль, который отправлялся осенью, и были вынуждены ждать до весны.

— Как видишь, я не умер, хотя и сломал ногу, когда вернулся в Англию, — сказал он, решив не сообщать Питеру всех подробностей. — Добрые монахи предоставили мне кров и пропитание, пока я снова не смог ходить.

Питер осмотрел коня.

— Это не тот конь, на котором ты уезжал…

Бернард похлопал по шее боевого коня, верно служившего ему четыре года.

— Кляча, которую дал мне лорд Сеттон, продержалась всего два дня и свалилась замертво по дороге в Лондон. К счастью, епископ Терстан оказался щедр — упокой Господи его душу.

Питер склонил голову и перекрестился, поминая епископа Терстана из Дерли, который призвал людей со всех уголков своей епархии вступить в отряд рыцарей Черной розы. От того огромного, величественного отряда, который отправился из Дерли в Палестину сражаться с неверными, осталось всего шесть человек: Саймон, равного которому не было, и без чьего лидерства они не один раз могли бы погибнуть; проказник Николас, умеющий одинаково искусно очаровывать женщин и владеть мечом; Хью — смелый воин, которому Бернард был многим обязан; Джервас — барон, умеющий врачевать; чужестранец Гай, ищущий свою настоящую родину.

Все они были благородными рыцарями и, взяв под покровительство неумелого оруженосца, оберегали его до тех пор, пока он не научился военному искусству и не стал им ровней. Это — верные друзья, готовые прийти ему на помощь, если нужно. И они, в свою очередь, могли рассчитывать на помощь Бернарда.

Николасу он уже помог, когда пришлось спасать прекрасную Беатрису Тиболт от бессовестного похитителя. Это приключение дало возможность Бернарду проверить, окончательно ли зажила у него нога, хотя его возвращение в Дассет вновь отложилось.

Сегодня наконец-то он получит свое вознаграждение: надел земли и брак с Клэр Сеттон.

Горя нетерпением, Бернард спросил:

— У тебя найдется место для моего коня?

— Да. Лорд Одо продал несколько лошадей, что похуже…

— Одо? — прервал конюха потрясенный Бернард. — Он же лежал на смертном одре, когда я уезжал.

— Хм. Он снова на ногах. Одо всегда действовал наперекор всему. И таким остался.

Бернард снял латные рукавицы и засунул их под седло в большой вещевой мешок. Он-то думал, что старый господин давно умер.

Именно из-за приближающейся смерти лорда Одо Сеттона епископ Терстан прибыл в Дассет, чтобы его исповедовать. Лорд Сеттон, во что бы то ни стало, хотел выполнить епитимью, наложенную на него епископом, и умолил Бернарда пополнить ряды крестоносцев из Дассета, чего требовал епископ. Когда же Бернард заколебался, то Сеттон от отчаяния пообещал ему вознаграждение по возвращении из похода: земельный надел и младшую дочь в жены.

Лишь полный дурак отклонил бы подобное предложение, даже если у него было мало надежд на то, чтобы выжить.

Он выжил и стал искусным воином. Все эти годы Бернард был уверен, что получит вознаграждение от Джулиуса, старшего сына и наследника поместья Дассет. С сыном иметь дело было легче, чем с отцом.

Бернард провел коня на конюшню и осмотрел первый пустой денник. Солома там была свежей, а пол чистым, поэтому он передал поводья Питеру.

— Оставь седло и мешок здесь — я ими займусь потом, после разговора с Сеттоном.

Питер указал на ножны, свисающие с поясного ремня Бернарда.

— А это?

Бернард вынул из ножен кривую сарацинскую саблю, которую не выпускал из рук с тех пор, как поднял ее на поле боя. В большой зале замка Дассет никому не позволялось появляться с оружием — за исключением охраны.

— Это — сарацинская сабля, — пояснил Бернард.

— Оружие неверных, — презрительно ответил Питер.

— У оружия нет Бога, оно не может быть ни хорошим, ни плохим, грешным либо святым. Оно подвластно лишь руке своего хозяина и может служить как добру, так и злу.

Питер с недовольным видом взял саблю, словно боялся запачкаться о варварскую вещь.

— Его светлость в зале? — спросил Бернард.

Питер кивнул.

Бернард поправил плащ крестоносца, надетый поверх кольчуги. Плащ был серого цвета и оторочен черной и красной материей, с вышитой на левом плече черной розой и с красным войлочным крестом на груди. Плащ должен не только произвести впечатление на сюзерена, но и напомнить всем, кто его владелец.

Махнув рукой Питеру, Бернард пересек двор замка и направился к лестнице, ведущей в главную башню. Он хорошо усвоил трудные уроки терпения и самодисциплины и теперь хотя и с трудом, но удержался, чтобы не побежать. Он покидал Дассет двадцатилетним зеленым юнцом, не умеющим обращаться с оружием и не представляющим себе, что такое кошмар настоящей битвы.

Он прошел огонь, воду и медные трубы, пережил голод и мор. Он заслужил титул рыцаря и стал мужчиной, способным с честью выйти из любых испытаний.

За всю жизнь он ничего не просил у лорда Одо Сеттона, ни единой милости, на которую, возможно, имел право. Может быть, сегодня, смотря по тому, как сложится разговор, ему удастся попросить кое о чем.

Бернард взбежал по ступеням, миновал огромные дубовые двери замка и вошел в главную залу.

Леди Леона Сеттон — маленькая, пухлая и теперь совсем седая — сидела около камина в окружении женщин и пряла нитки из нечесаной шерсти.

В дальнем конце залы возвышался помост, где в резном кресле под балдахином восседал лорд Одо Сеттон, по-прежнему темноволосый и грозный. На нем была нарядная накидка из темно-синего бархата, отороченная горностаем. Перед ним толпилась небольшая кучка крестьян, слуг и стражи. Голос Сеттона эхом разносился по зале, и, хотя на расстоянии слов нельзя было различить, в его голосе отчетливо слышался гнев. Бернарду стало жалко крестьянина, на которого изливал свою злобу Сеттон, — тот стоял с поникшей головой в сторонке от остальных.

Из четверых детей Сеттона Бернард не увидел ни одного. Особенно странно было отсутствие Джулиуса на этом сборище вассалов отца. Странно было и то, что ни одна из девочек не сидела подле матери.

Клэр была младшей и самой шаловливой. Неужели она до сих пор изводит отцовских солдат своими легкомысленными приказаниями? И по-прежнему ли у нее грациозная, королевская походка и игривая улыбка?

За время своего отсутствия он частенько вспоминал Клэр и спрашивал себя, стоит ли ему брать в жены такую дерзкую девчонку. Но, возможно, с годами материнские усилия обуздать обаятельную, хотя и своенравную, девочку и обучить ее обязанностям жены увенчались успехом.

Интересно, как леди Клэр Сеттон отнеслась к тому, что она обещана в жены Бернарду Фицгиббонзу? И что она скажет теперь, когда он вернулся за ней? Он ведь стал рыцарем… правда, с пустыми карманами. То, что лежало у него в вещевом мешке, кое-чего стоило, но сумма явно недостаточная, чтобы содержать дом и жену.

Сейчас август. Через несколько недель листья опадут, и почувствуется приближение зимы. Смогут ли они с Клэр пережить грядущую зиму? Это зависит от того, чем их наделит лорд Сеттон.

Бернард рассчитывал на каменный особняк, способный противостоять зимним вьюгам. Дом и земельный надел должны быть достойны рыцаря, зятя лорда Сеттона, чтобы он мог с удобством начать там свою семейную жизнь.

Хорошо бы, чтобы кладовые в доме были полны, так как Бернард понятия не имеет, где добывать продукты. Придется Клэр об этом позаботиться.

Бернард пересекал залу, когда к нему подошел один из стражников. Он узнал Эдгара, давно состоящего на службе в доме.

— Бернард! — Эдгар приветственно поднял руку. — Рад снова тебя видеть. Как твоя нога?

— Зажила. — Кажется, всем уже известно, что он сломал ногу. Слава богу, что лишь несколько преданных друзей знают, как это произошло.

Бернард кивнул в сторону несчастного крестьянина.

— Его светлость уже разобрался с этим беднягой?

— Почти. Пойдем, я сообщу Майлзу, что ты здесь, — сказал Эдгар и подбежал к человеку, стоящему по правую руку Сеттона, — сенешалю[2 - Сенешаль — главный управляющий.Добавлено: Сенешáль, я, м. [фр. sénéchal] (истор.). В феодальной Франции — должностное лицо, ведавшее юстицией и военными делами округа.] Дассета.

Подойдя поближе к помосту, Бернард понял, отчего Одо так разгневан на крестьянина. Вол этого бедолаги разнес несколько огородов в деревне, истоптав урожай.

Сеттон повернулся к Майлзу.

— У тебя есть перечень убытков?

— Да, милорд, — ответил сенешаль.

— А те, кто понес эти убытки, здесь?

Майлз кивнул.

Сеттон сверху вниз посмотрел на крестьянина.

— Ты возместишь урон каждому из пострадавших соседей: вытоптана капуста — отдашь свою капусту или отработаешь.

— Милорд, — дрожащим голосом произнес крестьянин, — мой огород тоже пострадал, и у меня не хватит дней, чтобы…

— Если ты не можешь возместить убытки, то я заберу твоего вола, а пострадавшим отдам запасы из своих кладовых. — Сеттон махнул рукой крестьянам, стоявшим внизу помоста. — Майлз поможет вам получить причитающуюся плату.

Крестьянин от страха лишиться вола побледнел, но покорно кивнул в знак согласия.

Сеттон не успел подняться с кресла, как сенешаль наклонился к его уху и сделал жест рукой в сторону Бернарда.

Бернард выступил вперед, и сердце у него от волнения забилось сильнее. Четыре долгих суровых года он ждал того момента, когда заявит о своих правах на вознаграждение.

Лорд Одо Сеттон повернулся к Бернарду, и тот, поклонившись ему в пояс, произнес:

— Милорд.

Сеттон молчал и лишь внимательно рассматривал Бернарда, словно не верил своим глазам. Но Бернард вынес испытующий взгляд — он уже не тот робкий оруженосец, и его не так-то легко испугать, если это вообще возможно.

— Фицгиббонз, — со вздохом произнес Сеттон. — А я уже впал в отчаяние, решив, что ты заблудился по дороге из монастыря в Дассет.

Бернард не стал обращать внимание на оживление в толпе и насмешку в голосе Сеттона.

— Я не заблудился, милорд, просто задержался.

— Может, ты еще что-нибудь сломал?

В зале послышался смех. Сеттон, однако, был не склонен к веселью.

— Вскоре после того, как у меня зажила нога, я получил весть от друга-рыцаря с просьбой приехать. Я отправился к нему и помог выйти из затруднительного положения.

— Ты посчитал дела этого рыцаря настолько важными, что не поспешил тут же явиться к своему сюзерену?

Смех в зале стих, а у Бернарда похолодел затылок.

— Милорд, там на карту была поставлена жизнь женщины и младенца. Я обязан быть верен клятве рыцаря и приходить на помощь в случае необходимости.

Сеттон прищурился и хмыкнул.

— Какой дурак посвятил тебя в рыцари?

— Я был возведен в рыцарское достоинство Ранульфом, графом Честерским, после тяжелой битвы с сарацинами за овладение Нилом.

Этот знатный английский дворянин остался живым лишь благодаря военному умению Бернарда. Сеттон был с ним знаком и при желании мог удостовериться в правдивости слов Бернарда.

— А он тебя ни с кем не перепутал?

Бернард сдержал гнев. Не к чему выходить из себя. Черт, жаль, что в кресле Одо сидит не Джулиус.

— Нет, лорд Сеттон, здесь нет ошибки. Я заслужил титул рыцаря.

Сеттон брезгливо отмахнулся от него.

— Ты присягал на верность графу?

— Я никому не присягал на верность, а всего лишь произнес рыцарскую клятву. Граф понимал, что я верен… хозяину Дассета.

— Что ж, теперь принеси мне клятву верности.

Бернард свыкся с мыслью о том, что он опустится на колени перед Джулиусом Сеттоном и принесет ему присягу. Но его господином по-прежнему был Одо, и для того, чтобы получить обещанное вознаграждение, он должен произнести клятву. Бернард поднялся на помост, встал на колени перед Сеттоном и поднял вверх сложенные вместе руки, которые Сеттон крепко сжал.

— Ты вернул моего коня? — спросил Сеттон.

— Вашего коня? — Бернард был застигнут врасплох этим вопросом.

Сеттон кивнул.

— Епископ Терстан потребовал плату за боевого коня, которого он был вынужден купить, потому что ты потерял ту лошадь, что тебе дал я.

Бернард не терял эту несчастную клячу. Бедное животное замерзло прямо на дороге. Но Сеттон имел право вернуть коня, за которого заплатил. Бернарду больно было расставаться с верным конем, но выбора не было.

— Кабал у вас в конюшне.

— Полагаю, что мне придется отдать его тебе, раз ты теперь рыцарь.

Бернард нагнул голову, чтобы скрыть возмущение.

— Как пожелаете, милорд.

— Пока что я желаю услышать твою присягу на верность.

Ох, как хотелось Бернарду встать и уйти. Лишь желание получить обещанное вознаграждение — землю и брак с Клэр — удержало его, и он не поднялся с колен.

— Клянусь сохранять верность только вам и охранять ваши права и права ваших наследников.

— Я принимаю присягу от Бернарда Фицгиббонза. В свою очередь я обещаю ему защиту и поддержку, положенную рыцарю, находящемуся у меня на службе. Встань, сэр Бернард, и займи свое место в моем доме.

Бернард встал, а Сеттон дотронулся до застежки, скрепляющей его накидку, тем самым, давая знак всем расходиться. Толпа распалась, и Бернард понял, что может уйти. Но он проделал слишком длинный путь и многое пережил, чтобы от него так быстро отмахнулись.

— Могу ли я занять ваше внимание еще на минуту, милорд, чтобы уладить некоторые детали, связанные с моим содержанием?

Сеттон бросил накидку сенешалю.

— Соломенный тюфяк в зале и место за моим столом, более почетное, чем раньше, а также вино вместо эля, если захочешь. Что касается твоих обязанностей, то поговорим о них утром.

— Я надеялся, милорд, тотчас вступить во владение своим земельным наделом.

— Что?!

Холодок пробежал у Бернарда по позвоночнику.

— Я заявляю свои права на вознаграждение, которое вы обещали мне по возвращении из похода: участок земли и брак с леди Клэр.

Сеттон вначале уставился на него, затем со смехом повалился в кресло. Наконец смех утих, и Сеттон произнес:

— Земля и Клэр? Ох, Бернард! Не помутился ли у тебя разум на Святой земле? Тебе это, наверное, приснилось в дурном сне, и ты счел, что так оно и будет? Послушай, парень, я не обещал тебе такого вознаграждения. Придется тебе довольствоваться тем же, чем и другие рыцари в поместье.

Но Бернард помнил обещание Сеттона, как будто оно было произнесено только что. Вот Сеттон, слабый и бледный, лежит в постели, а епископ Терстан стоит рядом. С него взяли клятву и обещали взамен награду.

— Вы обещали вознаграждение, милорд, в тот день, когда отправили меня с епископом Терстаном присоединиться к войску рыцарей Черной розы.

Сеттон покачал головой.

— Это невозможно. Даже в бреду я никогда не пообещал бы награду в виде собственной дочери оруженосцу, который и меч-то не умел как следует держать. Ты ослышался, Бернард.

Бернард сделал глубокий вдох. Он сознавал, что вокруг помоста собралась большая толпа, и все ждали его ответа.

Спокойно и твердо Бернард заявил:

— Вы были смертельно больны и, вероятно, помните все не так ясно, как я.

Сеттон поднялся с кресла и тоже хладнокровно сказал:

— Бернард, я не заключал с тобой такого договора.

— Договор происходил при свидетеле — епископе Терстане.

— Терстан умер, но если бы он был здесь, то, я уверен, сказал бы то же, что и я. — Сеттон начал выходить из себя. — К тому же, Бернард, даже если я заключил подобный нелепый договор, вознаграждение, которое ты требуешь, я не в силах тебе отдать, так как несколько месяцев назад мы с лордом Юстасом Маршаллом пришли к соглашению относительно его брака с Клэр и ее приданого.

Сеттон выдал ее замуж! Ублюдок отдал Клэр другому! Бернард почувствовал такое горе, словно она умерла. И тут он вспылил:

— Вы не имели права договариваться о том, что принадлежит мне!

— А ты имеешь только те права, что я тебе жалую.

Бернард с трудом обуздал свой гнев. Нет смысла сталкиваться лбом с Сеттоном.

Клэр для него потеряна. Если она замужем, то он не сможет забрать ее у мужа, с которым она сочеталась законным браком. Церковь не аннулирует ее брак по его просьбе. Как это ни больно, но часть мечты уже не сбылась. Придется обойтись без нее.

Но ему необходима земля! Неужели четыре года жизни пропали зря? Без земли и дохода с нее, он будет вынужден податься в наемники, так как больше ничего не умеет делать.

В полной тишине, воцарившейся в зале, Бернард, откашлявшись, снова заговорил:

— Я отказываюсь от прав на Клэр…

Он услыхал тихий возглас и обернулся.

Клэр! Это было видение в изумрудном шелке, с широко раскрытыми удивленными янтарными глазами и губками бантиком, которые она прикрыла кончиками пальцев. Она повзрослела, и ее фигура еще более заманчиво округлилась. Он мечтал сделать эту женщину своей с того дня, как ее отец пообещал отдать Клэр ему.

Моя! Нет, этого не будет. Клэр принадлежит другому — она замужем за лордом Юстасом Маршаллом, представителем одной из самых могущественных семей в Англии. Он отвернулся.

— Лорд Сеттон, мне, как рыцарю, положен достаточный надел земли. На этом я настаиваю.

Сеттон побагровел.

— Стража! Схватите его! Бросьте его в темницу, пока он не одумается.

Двое стражников схватили Бернарда за руки. Резким движением он отбросил их и сделал шаг вперед к Сеттону — рука Бернарда машинально искала эфес сабли. Но ее не было. Черт! Бернард увидел в глазах Сеттона ужас и ярость. Затем боль пронзила ему голову. Перед тем как потерять сознание, Бернард услыхал, как кто-то пронзительно выкрикнул его имя.




Глава вторая


— Генри! Не смей! — закричала Клэр, когда стражник вновь занес копье, чтобы ударить Бернарда.

Она бросилась к распростертому телу, лежащему ничком, и, дрожа от страха, опустилась на одно колено, осторожно коснувшись струйки крови, сочившейся сквозь пряди черных волос Бернарда Фицгиббонза.

— Клэр! Встань! Не трогай этого негодяя! — приказал отец.

Но Клэр подчинилась лишь после того, как нащупала слабо бьющуюся жилку на виске Бернарда.

Облегченно вздохнув, она медленно встала, зная, что если не остережется, то тоже окажется на полу около Бернарда. Правда, после ее помолвки с Юстасом Маршаллом отец стал обращаться с ней не столь круто — ее ценность в отцовских глазах возросла.

Но все же не стоит вмешиваться в дела отца. Что ее надоумило выкрикнуть имя Бернарда и кинуться к нему на помощь? Конечно, она знала, почему так поступила: на это, кроме нее, никто не осмелится, а если он серьезно пострадает от жестокости отца, то под угрозой окажутся ее собственные планы распрощаться с Дассетом.

Три недели до свадьбы она должна стараться вести себя осмотрительно, а потом ей уже будет безразлична любая гадкая выходка отца.

— Бернарда надо перевязать, — тихо, но твердо сказала она.

Отец сжал кулаки.

— Его следует заковать в цепи! Ты слышала, что он от меня потребовал?

Всего спора она не слышала, но того, что донеслось до ее слуха, когда она спускалась по лестнице в залу, было достаточно, чтобы предположить — Бернард сошел с ума.

Но как же он был великолепен в своем потрепанном в битвах плаще крестоносца! Она едва признала в нем прежнего Бернарда Фицгиббонза. Он раньше не был так высок и крепко сложен. И точно не осмелился бы довести до бешенства ее отца.

— Я слышала, — тихо и смиренно ответила Клэр. — Его требования бессмысленны, но из-за этой глупости нельзя оставлять его без помощи. На плаще Бернарда красный крест крестоносца, а это значит, что церковь считает его героем и к нему надо относиться с уважением.

Сеттон лишь махнул рукой.

— У этого деревенщины нет никаких прав! У него нет ни земли, ни состояния, ни семьи. Он ушел отсюда безо всего и вернулся ни с чем, за исключением звания рыцаря и наглого требования вознаградить его! Почему я должен сохранять ему жизнь?

У Клэр сжалось сердце, но ей удалось не показать своего страха. При других обстоятельствах она могла бы просто уйти, но на карту была поставлена не только жизнь Бернарда. Поэтому она продолжала настаивать:

— Как рыцарь Черной розы, Бернард представляет особый интерес для епископа Уолтера из Дерли. Мы можем навлечь на себя гнев епископа, и даже отлучение от церкви. И это перед самой моей свадьбой?

Сеттон поморщился — тогда в Дассете не будет ни мессы, ни брачной церемонии. То, что это означает для Клэр, ее отца мало волновало. Но в таком случае не видать и союза с Юстасом Маршаллом, чего Сеттон страстно желал.

А Клэр не отступала.

— Если я точно помню, новый шериф Дерли тоже рыцарь Черной розы и соратник Бернарда. Саймон Блэкстон наверняка им заинтересуется.

Сеттон ничего не ответил и со злобой уставился на Фицгиббонза.

— Унесите его с глаз моих долой! Эдгар, брось его в темницу. Я позже решу, как с ним поступить.

Когда четверо стражников встали вокруг Фицгиббонза, собираясь оттащить его прочь, тот зашевелился. Эдгар наклонился и что-то прошептал Бернарду на ухо, после чего тот встал на ноги и, пошатываясь, ушел вместе с Эдгаром.

Клэр ощутила у себя на плече руку и вздрогнула.

— У меня готово для тебя горячее питье, — тихо произнес материнский голос — леди Леона всегда разговаривала тихо.

А Клэр прислушивалась к голосу отца, отдававшего приказания приготовить собак для охоты на кабана, который объявился около старой мельницы. Время для охоты было уже позднее, но Клэр порадовалась тому, что он покинет замок.

Леона передала дочери чашу с горьким питьем.

— Не следовало тебе приходить в залу, — сказала мать.

Клэр пила теплый, заваренный на травах напиток от простуды. Она уже начала поправляться, но временами все еще чихала и кашляла.

— Я не могла удержаться, когда внизу послышались крики, — объяснила Клэр.

Да и времени валяться в постели у нее не было, хотя приготовления к свадьбе и турниру в основном закончились. Но она хотела, чтобы церемония бракосочетания, пир и турнир прошли без сучка и задоринки, а поэтому надо все еще раз хорошенько проверить.

А тут эта неприятность с Бернардом. Несколько месяцев его считали погибшим, и она стала поминать его в молитвах как умершего. И вдруг недавно из монастыря, что вблизи Йорка, пришел посыльный и сказал, что Фицгиббонз сломал ногу, но жив.

А теперь он сидит в темнице.

— Как ты думаешь, что отец с ним сделает? — спросила Клэр у матери.

— Поступит, как пожелает. Клэр, ты не должна опять встревать.

Нет, этого она больше не сделает — слишком опасно. Но она может поговорить с Бернардом и убедить его отказаться от своего требования. Он ведь уже отказался от части вознаграждения, то есть от нее.

Клэр подавила необоснованную обиду от того, что Бернард с такой легкостью забыл про нее. Но через три недели она станет женой Юстаса Маршалла, лорда, у которого изысканный двор в великолепном замке. Чего ей еще желать? Она будет проводить дни как хозяйка дома Маршалла, а вечерами ее ждут развлечения: поэты и трубадуры.

Маршалл был влиятельным лордом, красивым мужчиной с рыцарскими манерами. Для женщины это клад.

Теперь ей необходимо сначала убедить Бернарда Фицгиббонза отказаться от его требований, а затем уговорить отца не наказывать Бернарда, что может навлечь на Дассет обоюдную кару: церкви и властей. Трудная задача.

Клэр вернула матери чашу и сказала:

— Я отнесу Фицгиббонзу поесть. Возможно, мне удастся склонить его к разумному решению.

Леди Леона с беспокойством посмотрела на дочь.

— Ох, Клэр, не стоит тебе этого делать.

— Отец пока отсутствует, а я потороплюсь. — Она поцеловала мать в щеку. — Не волнуйся — все будет хорошо. Вот увидишь.




— Ну, ты своего добился. — Эдгар защелкнул железный наручник на запястье Бернарда. — Сеттон долго будет неистовствовать. Как теперь твоя голова?

— Болит. — Бернард осторожно дотронулся до затылка — там образовалась шишка, но кровь уже не текла. — Зачем Генри так сильно меня ударил?

— Да он тебе жизнь спас. Если бы ты бросился на Сеттона, то наверняка задушил бы его.

— Я не собирался причинять ему вред.

— А нам всем показалось, что ты хочешь задушить его светлость. Скажи спасибо, что Генри не треснул тебя еще раз, это леди Клэр его остановила. — Эдгар улыбнулся. — Как ты понимаешь, старого стервятника нам не жаль, но наша обязанность — охранять его.

Клэр. Это она назвала его по имени? Странно, что она здесь, в Дассете, раз вышла замуж, а не в Хантингтоне с Юстасом Маршаллом. Хорошо бы поблагодарить ее за то, что спасла его от второго удара.

— А где Джулиус? — спросил он у Эдгара.

— В Италии. Уже несколько месяцев.

— В Италии? — Бернард упал духом. — А когда он вернется?

Эдгар пожал плечами.

— Понятия не имею. Почему тебя это интересует?

— Да потому, что с Джулиусом можно разумно разговаривать.

— Да, конечно. Но его сейчас нет.

Бернард со вздохом опустился на грязный пол и уперся головой в каменную стену.

— Старик стал еще злее…

— Да. Особенно последние два года. Слушай, мне надо идти. Когда закроют ворота, я принесу тебе поесть, и мы опять поговорим.

* * *


Клэр стянула с кухни толстый ломоть желтого сыра, окунула в соус с перцем несколько кусков жареной свинины и вложила все это в четверть каравая белого хлеба. Взяв кубок крепкого красного вина, она отправилась в подземелье замка.

Она бывала там ребенком, когда играла с братьями и сестрой в прятки.

Как жаль, что Джулиуса нет дома! Старшему брату всегда удавалось утихомирить отца. И вот теперь это выпало на ее долю.

Клэр спустилась по темной винтовой лестнице, стараясь не задеть факелы, освещавшие ей путь. Чем ниже она спускалась, тем отвратительнее становился запах — она приближалась к темнице, где отец обычно держал узников, виновных как в мелком воровстве, так и в убийстве. Там теперь сидел Бернард. Но Бернард не совершал преступления — он всего лишь поспорил с отцом. Если Бернард попросит прощения и откажется от своих требований, то отец может выпустить его и даже позволит занять подобающее ему место среди рыцарей Дассета. Хорошо бы отец поймал кабана — успешная охота улучшила бы ему настроение.

Внизу лестницы Клэр отворила тяжелую дубовую дверь, не удивившись тому, что она не заперта, поскольку узников приковывали цепью к дальней стене. Факелы по обе стороны двери бросали неяркие отблески на дыбу, стоящую на грязном полу поперек большого помещения, и на другие орудия пытки: цепи, кнуты, ножи и клещи.

Клэр вздрогнула и отвернулась. От ужасного запаха крови и испражнений тошнота подкатывала к горлу.

Около дальней стены на полу, согнув в коленях ноги, сидел человек. Одну руку он заложил за голову, а вторая свисала с цепи наручника. Лишь по плащу можно было догадаться, кто это.

Бернард удивленно поднял голову.

— Я принесла тебе поесть, — сказала она.

— Подкрепиться осужденному? — шутливо произнес он, а она подумала: какой у него чувственный низкий голос.

— Ты не осужденный. Просто отец еще не решил, как с тобой поступить.

— Клэр?

Странный зуд пробежал у нее по спине, когда он произнес ее имя. Вот уж глупо, подумала она, чтобы звук его голоса так на нее повлиял. Ведь это же Бернард, которого она знала почти всю жизнь. Он ей всегда нравился: и когда был мальчиком-пажом у нее на побегушках, и позже, когда стал оруженосцем. Она, бывало, любила над ним подшучивать.

Бернард встал и, сделав шаг вперед, очутился в круге света от пламени факела.

Какой же он высокий и широкоплечий! Мало кто с ним сравнится. Перед ней стоял красавец воитель из древних сказаний, способный заставить трепетать сердечко любой молоденькой девушки. Бернард всегда казался ей симпатичным, но красавцем никогда не был. Теперь от мальчишеского вида не осталось и следа. Он просто зачаровывал: густая грива черных волос опускалась на плечи, благородные очертания лба и скул, твердый чисто выбритый квадратный подбородок, взгляд карих глаз решителен.

Он тоже изучающе смотрел на Клэр. Но если прошедшие годы украсили его, про нее того же не скажешь.

Клэр мысленно выругала себя за то, что восхищается Бернардом. Она выходит замуж за Маршалла, красивого и могущественного лорда, который ради большого приданого закрывает глаза на ее не слишком юный возраст и на то, что она не блещет красотой.

— Ты бы лучше послала служанку или стражника. Темница не место для дамы, — сказал Бернард.

— И для героя-крестоносца тоже. К тому же я хочу с тобой поговорить. — Клэр отдала ему кубок с вином. — Подержи, пока я приготовлю место, куда можно положить еду.

Бернард сделал глоток вина, наблюдая за Клэр. Она сохранила свою королевскую походку, но, к сожалению, больше не улыбалась.

Клэр не превратилась в утонченную красавицу, о которой он мечтал одинокими ночами в пустыне. Но вид у нее по-прежнему был независимый.

Завитые локоны уложены под сеткой, а сверху надета шелковая шапочка изумрудного цвета в тон платью. Он разглядел, что рыжие волосы Клэр не утратили своего блеска. Широко поставленные глаза все такие же янтарные и прозрачные, а носик дерзко задран. Кожа у нее не фарфорово-белая, а, скорее, цвета слоновой кости, и это ей больше шло. Хрупкой ее тоже не назовешь: крепенькая, и с округлыми формами. Такую женщину приятно обнять, не боясь причинить ей боль.

Клэр должна была бы достаться ему, но тщетно претендовать на замужнюю женщину. Хотя напряжение, которое он испытывал в чреслах, говорило о том, что он не отказался бы от такой женщины в постели. Но этому не бывать, и подобные мысли только отвлекают его от более важной цели — получения земли.

— Значит, я герой-крестоносец? — переспросил он. Ее слова показались ему смешными, так как он всего лишь старался выжить и сберечь жизнь своих товарищей.

— Церковь говорит так про каждого, кто сражался с неверными, и я с этим согласна. — Клэр принесла стул. — Жаль, что ты не проявил выдержки, разговаривая с отцом. Тогда мы оба не находились бы в этом вонючем подвале.

— Я видел и худшие, — ответил он, вспомнив сарацинскую тюрьму. — Что касается твоего отца, я не хотел его обидеть, а просто был откровенен.

Клэр разложила на стуле еду, и он взял кусок свинины.

— Мой любимый перечный соус. Ты это вспомнила?

Она, конечно, этого не помнила, но была рада, что угодила ему.

— Большинство мужчин любят перечный соус, — ответила она и, решив перейти к делу, сказала:

— Твоя единственная возможность выбраться отсюда — это помириться с отцом.

Он поднял черную бровь.

— Помириться? Ты хочешь, чтобы я пал перед ним ниц и покорно отказался от справедливого вознаграждения? Нет, Клэр, я этого не сделаю. Я честно сражался. Эдгар сказал мне, что Джулиус в Италии. Когда он вернется?

Она послала письмо Джулиусу с сообщением о свадьбе и о турнире, а также другому брату, Джеффри, и сестре Джин, но ответов пока не получила.

— Думаю, что через две недели.

Бернард отломил кусок хлеба от каравая и оглядел темницу.

— Неужели он собирается дожидаться Джулиуса, чтобы тот поддержал его? — подумала Клэр и, скрестив руки на груди, спросила:

— Бернард, если отец предложил тебе награду, то почему ни он, ни епископ Терстан никому об этом не сказали?

Он задумался, продолжая жевать, а она недоумевала, как он может есть среди такой вони.

— Не знаю, — наконец произнес он. — Но я уверен в том, что твой отец обещал мне вознаграждение, и намерен получить его… хотя бы частично. У меня ничего нет, и мне нужна земля.

— Я очень сомневаюсь в том, что отец даст тебе землю. Он ведь заявил — и это слышали очень многие, — что ничего тебе не должен.

— Мне поможет Джулиус. Я могу и подождать.

— А что, если Джулиус задержится? Он может и через месяц не вернуться.

Бернард нахмурился и обежал взглядом подземелье с орудиями пыток. А Клэр продолжала:

— Бернард, неужели ты на самом деле веришь в то, что отец позволит тебе безнаказанно ждать? Я его знаю. Он всегда поступает по-своему, и ему неважно, какими средствами он этого достигает.

Бернард сделал большой глоток вина.

— Так вот почему ты пришла сюда: помочь своему отцу? Он что, велел тебе запугать меня?

— Отец не знает, что я здесь. Я сама так решила.

— Но зачем? Ты, очевидно, считаешь, что я не имею права настаивать на том, чтобы он сдержал свое слово. Ты ведь не веришь тому, что он дал мне обещание, не так ли?

Этому не верил никто. Слуги говорили о том, что Бернард либо свихнулся на Святой земле в битвах с сарацинами, либо у него помутился рассудок от долгого пребывания в пустыне под палящим солнцем.

— Возможно, отец и пообещал тебе какую-то награду, но ты не так его понял.

Он усмехнулся.

— То же самое сказал Сеттон. Я говорю тебе правду, Клэр, — я его правильно понял и не ослышался.

У нее остался последний довод.

— Бернард, может быть, ты мечтал о вознаграждении, и эта мечта настолько тобой овладела, что ты в нее поверил? Такое случается.

Бернард запрокинул голову и прикрыл глаза.

— Да, я мечтал. О наделе земли, таком большом, что взглядом не охватить. А на нем поля пшеницы высотой до пояса. О лесе, в котором полно дичи для охоты с собаками, и о птицах в небе, которых станут ловить мои соколы, и о каменном доме с просторной залой и приветливо мерцающим огнем в камине.

Вздохнув, он опустил голову и устремил на взгляд своих потрясающих карих глаз.

— Ты тоже там была, Клэр. Иногда ты пряла, а у твоих ног вертелись малыши. Или ты перебирала струны арфы и пела причудливые песни, которым научилась у бродячих трубадуров. — Взгляд его сделался пронзительным. — Я мечтал, но эти мечты не были порождены фантазиями — они основывались на данном мне обещании. Это твоего отца подвела память, а не меня.

Какие красивые мечты у Бернарда и как можно просить его отказаться от них! Зная заранее его ответ, Клэр все же спросила:

— А другую награду ты принял бы? Может, мне удастся убедить отца…

— Вам, миледи, не надо больше спускаться сюда, — сказал он и отдал ей пустой кубок. — Эдгар позаботится, чтобы я не умер с голоду. Не вмешивайся, Клэр. Я сам договорюсь с твоим отцом.

Тебе это уже стоило темницы и удара по голове, подумала она и спросила:

— Голова болит?

— Да.

— Помни про это, когда будешь договариваться с отцом.




Глава третья


Клэр помогала матери готовить залу к ужину, а мечты Бернарда не выходили у нее из головы.

Она помнила тот день, когда Бернард появился в Дассете: несчастный мальчик, ехавший следом за тележкой с продуктами. Семилетней девочке сказали, что родителей Бернарда убили во время грабительского набега и теперь он — сирота и будет жить в Дассете. Про его семью она почти ничего не знала. Старший Фицгиббонз служил у ее отца, но кем — Клэр было неизвестно, да она никогда и не интересовалась.

Теперь же ее одолело любопытство. А вдруг имеется причина, по которой Бернард требует своего? Вдруг отец все же пообещал ему награду, а теперь забыл про это? Почему Бернард вдруг решился требовать дар, который ему не обещали?

Во время ужина отец отмечал удачную охоту. Слуги не успевали наполнять его кубок. Многие вассалы уснули прямо на полу, не дойдя до постели.

Клэр почти ничего не ела, поджидая подходящего момента, чтобы обратиться к отцу — вино должно ударить ему в голову, но при этом не привести в угрюмое расположение духа.

Бернард сказал, чтобы она не вмешивалась, но уладить конфликт больше некому: мама по обыкновению ведет себя так, словно ее мужа не существует.

Когда отец откинулся в кресле и громко рыгнул, тем самым выражая свое одобрение повару за вкусную еду, Клэр решилась и положила руку ему на плечо.

— Отец, мы можем поговорить?

— Хм? О чем?

Зная, как сильно он гневается, если кто-нибудь нависает над ним, Клэр села на корточки около его кресла и ухватилась за подлокотник.

— О Бернарде Фицгиббонзе.

— О сэре Бернарде, — раздраженно уточнил он. — Представляешь? Неблагодарный ублюдок. Ну и что с ним?

— Несомненно, он заслужил выговор. Но не думаю, что разумно держать его в подземелье. — Отец бросил на нее строгий взгляд, и она поспешила уточнить: — Вам это ни к чему.

— Мне? — усмехнулся он.

— Да, отец. Я уже говорила, что церковь объявила всех крестоносцев героями. Бросив Бернарда в темницу, вы можете навлечь осуждение церкви.

Сеттон махнул рукой с кубком в ту сторону, где отец Роберт играл в кости с рыцарями.

— Скажи-ка, дочка, разве наш священник выглядит озабоченным?

Отец Роберт сохранял свое положение священника Дассета лишь потому, что наловчился быстро служить мессу. Он не станет рисковать своим положением и ставить церковные дела выше желания лорда Сеттона.

— Я говорю не о нашем священнике, а о епископе Уолтере. Если епископ прослышит о жалобе Бернарда, он может обидеться.

Отец оглядел залу, бросив беглый взгляд на бродячего торговца, затем на странствующего рыцаря, попросившего ночлега: они могут разнести слухи. Да и помимо них множество людей часто держало путь из Дассета в Дерли и обратно, поскольку они находились рядом.

— Ты чересчур беспокоишься, Клэр.

— Возможно, но, отец, я не хочу, чтобы что-либо помешало моей свадьбе с Маршаллом. Боюсь, что случай с Бернардом может этому помешать. — Клэр сжала плечо отца. — Надо поскорее что-то предпринять в отношении Бернарда. Я подумала: а если все же наделить его землей? С вашей стороны это был бы благородный и великодушный поступок. И тогда он уберется прочь.

Сеттон подался вперед, и глаза у него превратились в щелки.

— Дать этому негодяю землю? — прохрипел он.

Клэр еле удержалась, чтобы не отпрянуть от отца.

— Всего лишь надел. Где-нибудь подальше. Бернард будет доволен, епископ ублажен, а свадьба и турнир пройдут без проволочек.

Громко рыгнув, Сеттон залился оглушительным смехом, привлекая всеобщее внимание.

От разочарования Клэр покраснела, но ждала, что он скажет.

— Ох, Клэр, только ты могла придумать такой глупый выход. Я буду вынужден предупредить Маршалла о твоей особенности соваться в мужские дела.

Клэр с трудом сдержала взрыв возмущения.

— Я хочу всего лишь справедливости и спокойствия для всех. Послушайте, отец, если вы дадите Бернарду небольшое вознаграждение, это прославит ваше имя. Все увидят, какой вы великодушный сюзерен.

— Да все сочтут меня слабовольным человеком, — заявил Сеттон. — Однако ты права в том, что с Бернардом надо что-то делать. Не беспокойся, дочка, твоей свадьбе это не помешает. К утру с Бернардом будет покончено. А теперь уйди.

От чувства безнадежности у Клэр ноги приросли к полу. Она осмелилась задать последний вопрос:

— Что вы предпримете?

— Ты видела, как утром он набросился на меня. Если бы не Генри, он мог меня убить. — Сеттон залпом осушил кубок. — Бернард присягнул мне на верность и тут же кинулся меня душить. Тот, кто угрожает жизни своего сюзерена, не должен остаться безнаказанным.

Господи, пытаясь помочь Бернарду, она, кажется, только навредила ему. Ей надо действовать очень быстро, а иначе утром он будет мертв.




Бернард бросил взгляд на дверь темницы. Бесполезно ждать помощи от друзей, так как никто не знает о его положении.

Дверь распахнулась, и появилась фигура, закутанная с головы до ног в темный плащ с капюшоном. Мелькнул кусочек изумрудной материи — это Клэр, понял он.

Она откинула капюшон и протянула руку к большой связке ключей, висящей под факелом.

— Что ты задумала? — спросил он.

Роясь в связке ключей, Клэр быстро пересекла помещение.

— Хочу освободить тебя. Ты знаешь, какой ключ от наручников?

— Повесь ключи обратно на крюк. Я не хочу, чтобы меня освобождали.

Она остановилась перед ним — ключи в ее дрожащих руках звенели.

— У тебя нет выбора. Открой замок и уходи, пока не прозвенел колокол, и не закрыли ворота.

— У меня есть выбор, и я останусь здесь до тех пор, пока не придумаю, как заставить твоего отца отдать мне вознаграждение.

— Если ты останешься, то не доживешь до рассвета! Тогда вознаграждение тебе точно не понадобится. Пожалуйста, Бернард, не спорь и уходи.

Что-то случилось, раз Клэр опять здесь с заявлением, что его жизнь в опасности. Может, лорд Сеттон послал ее, чтобы убедиться в его решительности?

— Что случилось? — спросил он.

Она бросила взгляд на дверь, словно опасаясь, что ворвется стража.

— Я пыталась отстоять твои интересы перед отцом, но только навредила тебе. Очень навредила.

Дыба была любимым орудием пытки для Сеттона. Бернард видел, как на нее вздергивали людей. Одни сразу начинали кричать, другие страдали молча. Погибали все. Бернард спрашивал себя, как долго он сможет продержаться.

— Поторопись, Бернард!

Но он не трус и не станет бежать.

— Я не могу…

Она заколотила кулаками по его груди.

— Дурак! Ты что, не понимаешь, что он убьет тебя, чтобы от тебя избавиться!

Верить ей или нет?

Бернард взял ключ и отпер замок наручников.

— Что, черт возьми, ты ему сказала? — сердито спросил он.

— Я расскажу тебе по пути. Пойдем. — Она повернулась к двери.

— Подожди. Тебя кто-нибудь сейчас видел?

— Думаю, что нет — я держалась в тени.

Это его не убедило. Если он собирается бежать, то успех должен быть обеспечен.

— Повесь ключи и возьми факел. Мы выйдем отсюда другим путем.

— Каким?

— Через подземные ходы.

Бернард подошел к стене за дыбой и, протянув руку, нащупал рычаг. У себя за спиной он услышал звяканье ключей и стук снимаемого со стены факела. Стало светлее.

— Оставайся на месте, Клэр. Я сначала открою проход.

Если темница — не место для дамы, то подземные проходы тем более. Вырыты они были предком Сеттона и вели к реке на случай, если бы Дассет пал в результате наступления врага. В мирное время владельцы Дассета использовали их для других целей, в основном для контрабанды.

Он нашел рычаг и с силой толкнул его. Часть стены со скрежетом и скрипом отворилась. В свете факела, который держала Клэр, он оглядел пол: ни костей, ни крыс не было, только слой грязи. Бернард шагнул вперед.

— Пойдем, Клэр. Путь свободен.

Когда она подошла к нему, он захлопнул сзади стену, и в переходе, прорубленном в скале, раздался оглушительный грохот.

Клэр ухватилась за подол его плаща.

— Здесь нельзя потеряться? — с опаской спросила она.

Бернард взял из ее рук факел.

— Разве ты никогда не бывала в этих переходах?

Она покачала головой и пошла следом за ним. Факел бросал свет лишь на небольшое расстояние впереди, а за этим ярким пятном была полная темнота.

Неловко идти, когда тебя сзади тянут за плащ, и Бернард подал Клэр руку, тут же пожалев об этом, так как она с готовностью ухватилась за его теплую ладонь своими холодными пальцами, а его при этом обдало жаром. Он решил заглушить неловкость разговором.

— Основной проход идет под углом к реке, — объяснял он. — А другой отходит в сторону лестницы, ведущей в спальню лорда. Еще один проходит под конюшней. Вот так. Что такое ты сказала отцу, от чего мой побег сделался неизбежным?

Клэр вздохнула.

— Я сказала, что заключение в темницу героя-крестоносца…

— Я не герой.

Она сжала ему руку.

— А, по-моему — герой. Считай, как знаешь, но твое заточение не понравится ни епископу из Дерли, ни шерифу. Они оба выразят свое недовольство, а отцу сейчас невыгодно с ними ссориться. Я предложила ему дать тебе надел земли где-нибудь подальше и отослать тебя туда.

— И отец разозлился?

— Да, конечно.

Неудивительно. Но не поторопился ли он, Бернард, согласиться с Клэр в том, что его жизни угрожает опасность? Остановившись, он сказал:

— Гнев твоего отца вовсе не означает, что он собирается убить меня.

Запинаясь, она пересказала ему свой разговор, упомянув о том, что епископ может даже отлучить от церкви владельца Дассета.

— Союз с Маршаллом важен для отца, — сказала она. — А моя свадьба не состоится, если Дассет попадет под отлучение.

Она еще не вышла замуж! А он-то поспешил с выводом о ее браке. Она всего лишь помолвлена, и, значит, он может на нее претендовать.

Правда, он заявил Сеттону, что отказывается от Клэр, если получит землю. Он — человек слова, чего не скажешь про Сеттона.

Бернард вновь рассердился.

— Выходит, что я должен отказаться от вознаграждения, чтобы твой отец получил выгодный союз, а ты удачно вышла замуж.

— Самое ужасное, отец считает, что ты хотел убить его сегодня утром и поэтому заслужил самое тяжелое наказание. Убежав, ты тем самым спасешь свою жизнь.

— Что это за жизнь? — Бернард ускорил шаги. — У меня нет денег, чтобы купить землю, и я должен зарабатывать на пропитание при помощи оружия. Клянусь дьяволом, у меня нет желания стать наемном.

— А если поступить на службу к какому-нибудь английскому лорду? Многие с радостью возьмут такого рыцаря, как ты, — сказала она.

— Новому человеку доверят лишь охрану. Стражником я мог бы и здесь остаться, если б захотел. Пройдет не один год, прежде чем тебя оценят, и ты заслужишь надел земли.

Клэр сильно закашлялась. Казалось, что кашель раздирает ее всю с ног до головы. Бернард замедлил шаг — он заметил, как от духоты у нее покраснели щеки.

— Ты нездорова? — спросил он.

Она сделала глубокий вдох и махнула рукой.

— Остатки простуды. Но кашель никак не кончается.

Бернард свернул в туннель, проходящий под кладовыми и складом оружия. Клэр обернулась на лестницу, которую они миновали.

— Эти ступени ведут в покои лорда?

— Так мне говорили.

Она улыбнулась.

— Теперь я знаю, как незаметно вернуться в замок.

Это была первая улыбка, которой она одарила Бернарда с момента его возвращения. Кончики ее губ изогнулись кверху и слегка приоткрылись. Этот рот просто создан для улыбки, а губы так и зовут к поцелую. Опять он думает о том, чтобы поцеловать женщину, которая своим вмешательством затрудняет ему получение награды!

Проход резко свернул в сторону и стал подниматься наверх к конюшне.

— Подержи. — Он отдал ей факел и ухватился за ступеньки приставной лестницы.

— Бернард, прости меня, — сказала Клэр. — Если бы я не поговорила с отцом, ничего этого не произошло бы.

Она просит прощения, и следует сказать ей в ответ добрые слова, но он словно потерял дар речи и стал молча карабкаться по лестнице.

Бернард осторожно толкнул доску на потолке туннеля. На лицо посыпались грязь и солома, но он продолжал отодвигать доску. Не услыхав наверху голосов, он поднялся повыше и просунул голову в образовавшееся отверстие.




На полу конюшни лежали длинные тени. Лошади дремали в стойлах. Пока никого из конюхов не было видно — они, вероятно, ушли ужинать.

Бернард спустился вниз.

— Поднимайтесь, миледи.

Она посмотрела на лестницу, затем оглянулась через плечо на подземный ход.

— Я думала оставить тебя здесь, а самой вернуться.

— Мне нужно, чтобы ты посторожила, пока я оседлаю своего коня. После всех причиненных неприятностей это небольшая услуга. Клэр сжала губы и не стала пререкаться с Бернардом.

Когда она поставила ногу на ступеньку лестницы, раздался треск.

— Лестница непрочная, — заметила Клэр.

— Все приставные лестницы трещат. Она же выдержала мой вес.

— Ты меня поймаешь, если она сломается?

— Поймаю.

Цепляясь побелевшими от напряжения пальцами за перекладины, Клэр медленно переставляла ноги со ступеньки на ступеньку. Она дрожала и на четвертой ступеньке пошатнулась. Он машинально протянул руку и удержал ее от падения. Когда его ладонь дотронулась до ее копчика, она замерла и прижалась к лестнице. А он ощутил, как у нее под складками платья и плаща дрогнули и напряглись мышцы.

— Как мило, — произнес он.

Клэр откашлялась и сказала:

— Ты можешь убрать руку, Бернард. Я не упаду.

— Ты уверена?

Она сердито на него взглянула.

— Настоящий рыцарь не воспользуется беспомощностью дамы. Если бы я не боялась упасть, то пнула бы тебя каблуком в грудь.

— Женщине, которая вот-вот свалится с лестницы, не стоит быть такой щепетильной — неважно, каким образом ее удержат от падения.

— Бернард! — возмутилась Клэр.

Он убрал руку.

— Хорошо, миледи. Вы сможете добраться до верха и не упасть или вас все же надо подталкивать?

Клэр оглядела лестницу, со вздохом долезла до верха и выбралась наружу.

Бернард быстро поднялся за ней следом. Он не мог взять с собой факел, так как из-за боязни пожара их не разрешалось держать в конюшне. Поэтому он прислонил факел к стене туннеля.

Клэр стояла у дверей конюшни и выглядывала во двор.

Старший конюх сделал так, как велел ему Бернард, — конь, седло, сабля и мешок находились в деннике. Он быстро вложил саблю в ножны и подготовил к путешествию Кабала.

Подойдя к Клэр, он спросил:

— Как там обстоят дела?

— Отец, должно быть, приказал открыть еще бочонок с элем, чтобы отпраздновать охоту. Никого не видно. Бог в помощь, Бернард. Постарайся уехать подальше.

Подальше? Он отправится в Дерли, а там будет видно.

Что он предпримет? Бросит вызов Сеттону, чтобы получить вознаграждение? Кто, кроме Джулиуса, поверит его беде, тому, что его обманули? Вот если бы был жив епископ Терстан, но, увы, его нет.

Бернард осмотрел двор замка — ни души. Выехать из ворот не представляет труда. Клэр права — условия для побега самые подходящие. Но не слишком ли все удачно складывается? На самом деле ему незачем было пробираться по подземному ходу. Он мог спокойно последовать за Клэр по лестнице, ведущей наверх из темницы, пересечь главный двор и войти в конюшню. Никто его и не заметил бы.

Бернард не сомневался в том, что Клэр говорила с отцом, но сказала ли она ему всю правду об этом разговоре? Вполне возможно, что эта парочка в заговоре против него: Одо — чтобы обрести союз с Маршаллом, а Клэр — чтобы состоялся ее брак.

Гнев и ярость поднялись у него в душе. Какой же он дурак, раз слушал лживые просьбы Клэр! Устранив его, мертвого или сбежавшего, Сеттоны развяжут себе руки. Единственный вопрос: дадут ли они ему возможность выехать из Дассета или стражники, вооруженные арбалетами, прикончат сбежавшего узника? Но этот фокус им не удастся. Он захватит с собой Клэр. Ни один из стражников не осмелится выпустить стрелу, боясь попасть в дочь сюзерена. Таким образом, она поможет ему получить землю. Поделом ей за предательство!




Глава четвертая


— Выводи лошадей, — приказал Бернард, а сам направился в заднюю часть конюшни.

Клэр в отчаянии взмахнула руками. Почему он не хочет сесть на коня и ускакать? Но Бернард совсем не торопился и терял драгоценное время.

— Зачем это? — спросила она.

— Чтобы отвлечь внимание от нас, — сказал он и скрылся на лестнице, ведущей в подземный ход.

Во дворе замка никого не было, но, переходя от денника к деннику, Клэр поняла смысл задуманного Бернардом: пока люди будут гоняться за лошадьми, Бернард сможет спокойно добраться до ворот. А она во время суматохи незаметно проскользнет в замок.

Но что он так долго делает там внизу? Нос у нее заложило, и она чихнула, а голова снова заболела. Когда все закончится, она ляжет в постель и не встанет до утра, а может, пролежит и дольше.

Клэр вывела еще одну лошадь и тут увидела, как из отверстия вылезает Бернард. Он задвинул обратно доску и набросал сверху грязи.

— Закончила? — спросил он.

— Остались две лошади помимо твоей.

Вскоре восемь испуганных лошадей метались в проходе. Бернард проверил свои мешки и еду для коня. Клэр подошла к двери и встала сбоку. Здесь она не попадет под копыта лошадей и увидит, что происходит во дворе, а при первом же удобном случае прокрадется из конюшни в замок.

Бернард направился к ней. Зачем? Попрощаться? Вот-вот прозвучит сигнал закрыть ворота, и если он не поторопится, то окажется в ловушке! Она не успела ничего ему сказать, как он нагнулся, ухватил ее за талию и, подняв, забросил себе на плечо. Клэр чуть не задохнулась и даже крикнуть не успела. Он легко вскочил на коня и устроил ее у себя на колене.

— Отпусти меня, — с трудом выдохнула Клэр.

— Ну нет, миледи, — твердым, ледяным тоном ответил он.

Она изо всех сил стала отталкивать его руку, крепко сжимавшую ей талию.

— Я требую, чтобы ты отпустил меня!

— Когда твой отец одумается, я привезу тебя обратно в Дассет.

Он собирается сделать ее заложницей! Выходит, она освободила Бернарда из темницы для того только, чтобы стать его пленницей. Клэр пнула каблуком лошадь и попыталась вырваться, но Бернард прижал ее руки к бокам и посадил верхом на лошадь.

Вдруг она почувствовала слабый запах дыма.

— Пожар, — прошептала она.

— Это горит лестница.

Так вот что он делал в туннеле — поджигал лестницу! Скоро вся конюшня будет объята пламенем. Он заставил Клэр освободить лошадей, чтобы отвлечь ее внимание.

— Предатель! Так вот как ты отплатил мне за мою доброту.

— Я оценю твою доброту, если нас пропустят в ворота.

Зазвонил колокол, предупреждая желающих зайти или выйти из ворот замка, что они закрываются на ночь. Теперь Бернарда наверняка поймают. Отец повесит его за попытку похищения и за поджог конюшни. Но отец не утолит свою ярость только смертью Бернарда. Ей, Клэр, не избежать наказания за свое участие в этом деле.

— Держись крепче! — крикнул Бернард и пнул в зад ближайшую лошадь. Лошадь понеслась к двери, а за ней следом остальные. Последним скакал Бернард.

Они отделились от группы лошадей и понеслись через двор. Клэр впилась пальцами в руку Бернарда.

Благодарение Богу, никто не осмелился остановить боевого коня. Ворота почти закрылись. Их огромные железные наконечники медленно, но верно опускались. Бернарду неминуемо придется свернуть в сторону. Но он не сделал этого, а лишь пришпорил коня. Стражники у ворот их увидели, и она услыхала, как выкрикнули их имена: ее и Бернарда.

Он не остановился, с ужасом осознала Клэр, и сейчас она погибнет, пронзенная железным острием. Она закрыла глаза и зашептала молитву.

Бернард усмехнулся.

— Не торопись молиться, а лучше пригнись.

Он подался вперед, прижав ее своим телом. Она задыхалась и ничего не видела впереди себя, лишь слышала топот копыт и крики стражи, приказывающей Бернарду остановиться. И, наконец, до ее слуха донеслось цоканье подков Кабала по деревянному мосту.

Конь нес их вдоль дороги. Бернард выпрямился, и она тоже разогнулась и облегченно вздохнула.

— Теперь можешь молиться, — сказал он.

— А я и не переставала, — с негодованием ответила она. — Мы выжили только благодаря Пресвятой Богородице.

— Тогда попроси у нее еще благословения. За нами наверняка скоро ринется отряд.




Они скакали до тех пор, пока не стало совсем темно. Если бы Бернард ехал один, то рискнул бы продолжить путь в темноте, но подвергать опасности жизнь Клэр он не мог. Лучше сойти с пороги и устроиться где-нибудь на ночлег.

Он принял два поспешных решения: первое — бежать и второе — украсть Клэр. Теперь он намерен обдумать свои поступки.

Он придержал коня. Ему было ясно, как разозлена Клэр. Она, напрягшись, сидела впереди него с прямой, как жезл, спиной. После того, как она отругала его за то, что он несется прямо под опускающиеся ворота, она не произнесла ни слова. Он поддерживал ее за талию и ощущал каждое ее движение и каждый вздох. Она не заплакала, а лишь закашлялась.

Он восхищался выдержкой Клэр. Вот только бы она не совала нос не в свои дела. Тогда ему не пришлось бы убегать из Дассета. Были ли ее побуждения помочь ему искренними, или она хотела его смерти, он не знал.

Бернард спешился, затем взял Клэр под локоть, но она обдала его уничтожающим взглядом.

Он не сердился на нее: может, она невинная жертва.

— Убери руки, — сквозь зубы процедила Клэр.

Бернард послушно отошел в сторону. Если хочет слезать с лошади сама, это ее дело.

Она быстро схватила поводья Кабала и пнула коня в бок. Но боевой конь стоял как вкопанный — он был прекрасно обучен и не повиновался никому, кроме хозяина.

— Иди же, черт тебя побери! — крикнула она и пнула его снова.

Бернард сжал ей лодыжку.

— Клэр, неужели ты не знаешь, что боевой конь слушается только своего рыцаря? Слезай вниз.

Она недовольно мотнула головой и фыркнула, затем, ухватившись за гриву Кабала, перекинула ноги через его спину, якобы собираясь подчиниться. Но Бернард разгадал ее уловку и поймал за башмак, прежде чем она успела заехать ему в подбородок. В результате она оказалась лежащей животом на седле.

Чтобы предотвратить ее возможный побег, он сказал:

— Ночью ты встретишь более страшные существа, чем я. Например, тебя поймает волк и съест на ужин.

Продолжая лежать в неловкой позе на Кабале, она пробормотала:

— А может, я предпочту волков дьяволу.

Ах, значит, он дьявол? Его это развеселило.

— Я не допущу, чтобы ты досталась волкам, Клэр. Если ты дашь слово вести себя хорошо, то я сниму тебя с лошади.

Она искоса взглянула на него.

— И это говорит человек, который только сегодня утром клялся в верности моему отцу. Какой смысл давать слово вероломному человеку?

— Я сдержал бы клятву, если бы твой отец первым не нарушил свою.

— Да? А как же рыцарская клятва защищать благородных дам? Ее ты тоже нарушил!

— Пока я с вами, вам ничего не грозит, в том числе и быть съеденной волком.

Она не ответила, и тогда он потряс ее за лодыжку.

— Тебе не заснуть в этой позе. Хотя со стороны ты выглядишь очень мило, но… недостойно твоего положения. Клэр, у тебя очаровательный круглый задик.

— Спусти меня вниз! — выкрикнула она.

— Сначала поклянись.

— Ах ты, изверг!

— Изверг — это низшая каста по сравнению с дьяволом и вероломным рыцарем?

— Самая низкая, — сказала она, а потом, вздохнув, добавила: — Ну, хорошо. Я не стану кормить собой волков, тем более что здесь скоро появятся люди отца. А пока что я довольствуюсь твоим обществом.

Бернард протянул руки к ее талии. Она не извивалась и не брыкалась, и он, обхватив ее обеими руками, снял с лошади. Клэр тут же оправила плащ. Когда она повернулась к нему, то на ее лице уже не было видно ни смущения, ни гнева — на него хладнокровно смотрела благородная дама. Оглядевшись, она удивленно произнесла:

— Выходит, за нами не послали отряда?

Бернард тоже был в недоумении. Он несколько раз оборачивался, ожидая увидеть скачущий к ним гарнизон. Время близилось к ночи, и сгустился туман. Навряд ли Сеттон пошлет своих людей за пределы замка.

— Возможно, все заняты тушением пожара.

— Твой отвлекающий маневр, — усмехнулась она. — Отец еще больше на тебя разгневается, решив, что ты вознамерился спалить замок. О чем только ты думал, Бернард? У него все больше и больше причин, чтобы тебя повесить!

Она права. Бернард погладил Кабала по шее.

— Да уж, за выпущенных лошадей он мне спасибо не скажет.

— Не понимаю, Бернард, чего ты добиваешься своим дурацким поведением?

— Земли, — ответил он.

— После всего того, что ты сотворил?

Бернард покачал головой.

— Я не настолько глуп. Да и земли у твоего отца я не хочу брать. Мне претит, чтобы Одо Сеттон был моим сюзереном. Однако мне нужно достаточно золота и серебра, чтобы купить где-нибудь поместье.

— Сколько же тебе нужно?

Он пожал плечами.

— Пока я об этом не думал. Интересно, насколько ты ему дорога.

Она криво усмехнулась.

— Сейчас он предпочтет, чтобы ты не отпускал меня, так как считает, что я несу справедливое наказание за то, что помогла тебе бежать из подземелья. — Она посмотрела на дорогу. — Наверное, он поэтому не послал за мной стражников.

Слова Клэр успокоили Бернарда.

— Но, тем не менее, он вернет меня обратно. Возможно, даже против своей воли он даст тебе что-нибудь в обмен на мое возвращение — ведь без меня свадьбы не бывать, а значит, рушится союз с Маршаллом.

Отсутствие привязанности между отцом и дочерью не волновало Бернарда. Если Сеттон заплатит приличную сумму за возвращение Клэр, то вопрос о выкупе разрешится.

— У твоего отца есть то, чего хочу я. А у меня есть то, что нужно ему. Мы с ним произведем торг, а потом забудем друг о друге.

— Как просто.

Бернард знал, что это будет совсем не просто, но надеялся на лучшее. Он протянул руку.

— Пойдем и разведем костер, чтобы отпугнуть волков.




Ночь была теплой и без дождя. Клэр, укутавшись в плащ, свернулась калачиком у потрескивающего костра. Бернард заверил ее, что волки боятся огня, да и Кабал к тому же заржал бы, учуяв волка.

Пучком травы Бернард скреб бока своему коню. Ведь боевой конь — самое ценное, что у него есть. Время от времени он бросал взгляд на Клэр, но он зря волновался — бежать она не собиралась. И не из-за волков.

Было так темно, что Клэр едва могла разглядеть собственные руки, не говоря уже о дороге. Придется ей провести ночь в лесу в обществе неотесанного, невежливого рыцаря, лишившего ее удобной постели и горячего питья, чтобы облегать насморк и головную боль. Бернард упрям, а отец придет в состояние бешенства. Он, надо думать, даст выкуп, но она тоже поплатится, особенно, если пожар нанес большой ущерб, на возмещение которого уйдет много денег. Но огонь могли быстро потушить. Лошади находились вне конюшни и не мешали людям. Пожар устроил Бернард, но он побеспокоился о том, чтобы лошади не пострадали. С его стороны это добрый поступок. Но все же если бы Бернард сделал так, как она ему советовала, то она не сидела бы сейчас около костра с раскалывающейся от боли головой. Утром состояние ее снова ухудшится — в этом она была уверена. Клэр закрыла глаза и потерла пульсирующие виски. Господи, как же она устала, а отдохнуть негде.

Она услышала звяканье кольчуги у себя за спиной — это Бернард. Но она совершенно не ожидала, что он дотронется теплыми пальцами до ее затылка. Клэр умиротворенно опустила голову и подчинилась умелым круговым движениям его рук: он легонько надавливал кончиками пальцев на больные места, и боль отступала. Эти магические прикосновения подействовали не только на ее голову: у Клэр стали зудеть соски, а внизу живота разлилось тепло.

— Тебе лучше? — спросил он.

Голова больше не болела, но зато заныли те места, которым болеть совсем не положено. Господи, да ей нравятся эти ноющие ощущения! Но грешно желать мужчину, который не является твоим мужем. Мало того — ей следует считать Бернарда своим врагом.

Если верить его словам, то она была обещана ему как часть награды. Случись это, она стала бы его женой, спала бы с ним в одной постели и ощущала бы на своем теле его руки.

Она будет женой, но не Бернарда, а Юстаса Маршалла. Интересно, ласки Маршалла так же на нее подействуют?

— Клэр? Ты заснула? — раздался голос Бернарда.

Она покачала головой. Он убрал руки.

— Нет, я не сплю, но теперь, когда боль прошла, я, возможно, засну.

— Это хорошо. Постарайся как следует отдохнуть, так как завтра предстоит тяжелый день — нам придется удирать от стражников, которых твой отец на рассвете пошлет вдогонку.

Упоминание об отце сразу же заглушило все чувственные мысли о человеке, который ее похитил и подверг опасности. Странно, почему она ни разу не ощутила эту опасность и даже не испугалась, за исключением тех мгновений, когда Бернард скакал прямо на ворота? Тот страх ей еще долго будет сниться.

— Куда ты собираешься ехать? — спросила она. — Возможно, завтра ты избежишь встречи с людьми отца, но они все равно тебя поймают.

Бернард уселся с ней рядом.

— Это в том случае, если я не поостерегусь. Легкомысленность не входит в мои планы.

— А у тебя есть план?

— Кое-что я придумал. Прежде всего, нам необходима еда и крыша над головой. Затем я должен найти способ передать Сеттону мое требование о выкупе. Надо отыскать такое место, где может произойти обмен. После этого ты вернешься в Дассет, а я… получу выкуп и куплю землю… подальше от Дассета.

Она недоверчиво покачала головой.

— Это не так-то просто, Бернард.

— Знаю. Любой план может измениться.

— Или провалиться. Достаточно вспомнить, что случилось сегодня вечером.

Он удивленно посмотрел на нее, а она продолжала:

— Я не все продумала сегодня. Мои мысли были заняты только одним — освободить тебя.

— Ты преуспела и освободила меня.

— И при этом сделалась твоей пленницей. Такого я не могла предвидеть.

— Ты просто не могла это знать, так как я сам об этом не думал до тех пор, пока мы не оказались в конюшне.

— Злополучное решение.

— Посмотрим.

Клэр воздержалась от замечаний, поняв, что спорить с ним так же бесполезно, как биться о каменную стену.

К тому же утренние действия Бернарда ее не касаются — у нее свой собственный план, и она не собирается проводить еще несколько дней, бродя с ним по лесу.

Бернард сказал, что отцовские стражники с рассвета начнут ее искать и непременно поедут по этой дороге. Посему ей надо находиться здесь, чтобы не разминуться с ними. А пока что она намерена выспаться.

Клэр свернулась клубочком под плащом и натянула капюшон на лицо, чтобы не касаться щекой земли. Она закрыла глаза и приказала себе заснуть.

Услыхав звяканье кольчуги, она открыла глаза и увидела, что Бернард снял плащ и аккуратно сложил его.

— Подложи под голову, — сказал он, протягивая ей квадратный сверток.

Клэр сунула плащ под щеку и… тут же пожалела об этом. Ей ни к чему его доброта. Да и как теперь заснешь, когда плащ пропитан запахом Бернарда, а он и без того волнует ее?




Ему не следовало касаться Клэр, даже приближаться к ней не стоило. Но когда он увидел, как она трет виски, благоразумие его покинуло.

Она больна, а он похитил ее из Дассета, совершенно не думая о том, что ей может стать хуже. Он умел лечить боевые раны, облегчать головную боль, но… кашель и насморк — здесь он беспомощен. А если Клэр серьезно больна и умрет? Нет, он этого не допустит. Если ей станет хуже, он отвезет ее туда, где ей смогут помочь. Есть же в городе Дерли врач или знахарка? Он может отвезти ее в монастырь к тому старому ворчливому монаху, который вылечил его сломанную ногу. Вид у него был ученый.

Кончиками пальцев он нащупал слабое биение пульса у нее на висках и, не удержавшись, погладил через сетчатую шапочку шелковистые пряди волос. Он хотел Клэр, как мужчина хочет женщину, а это грех, так как она помолвлена с другим — богатым и могущественным лордом, — а он, Бернард, к тому же отказался от своих притязаний на нее.

Лучше думать о том, во сколько оценит Клэр ее отец. Цена должна быть в золоте.

Затем он обдумает, каким образом заполучить это золото.




Глава пятая


Бернард заснул сразу же, как закрыл глаза, и проснулся от кашля Клэр. Ему показалось, что она задыхается. Он испугался, так как приступы сопровождались хрипом.

Кашель не прекращался, и тогда Бернард встал и вытащил из мешка накидку. Опустившись на колени около Клэр, он протянул ей руку и сказал:

— Сядь.

Она послушно села, и Бернард укутал ее в накидку. Лицо Клэр приобрело нездоровый красный оттенок, а по щекам катились слезы. Что бы ей дать от кашля? Но у него ничего не было. Тогда он стал гладить ее по спине, и постепенно кашель утих.

— Лучше? — спросил он.

Она кивнула.

Он смахнул слезинку с ее лица.

— Я испугался, что ты сейчас выкашляешь все внутренности.

— Почти выкашляла, — слабым голосом ответила она.

— Ты же говорила, что уже поправилась?

— Да, но кашель остался. А от сырого воздуха сделалось хуже.

Бернард знал, что виноват, но каким образом помочь ей? Ехать в Дерли — рискованно, так как прошла всего ночь после их побега, и Сеттон наверняка послал отряд в сторону города. Он мог бы отвезти Клэр в монастырь около Йорка, но путь туда долгий, а Клэр нуждается в немедленной помощи.

Пока что надо согреть ее. Может, если она будет спать полусидя, кашель уменьшится. Поняв, что ему предстоит бессонная ночь, Бернард поднял Клэр с земли.

— Что ты делаешь? — Она обхватила руками его за шею.

— Перемещаю тебя. Помолчи и побереги горло.

Бернард уселся на землю и оперся спиной о дерево, удобно устроив Клэр между своих согнутых колен. У себя на бедре он почувствовал тепло ее тела, и внутри у него разгорелся пожар. Он с трудом обуздал вожделение к этой женщине, лежащей у него между ног.

Она, наконец, сообразила, что будет представлять ее постель.

— Ах, Бернард, я…

— Тебе легче дышится?

— Да, но мне кажется…

— Мне кажется то же самое, что и тебе, но другого способа облегчить твой кашель я не знаю.

Она вгляделась в его лицо своими янтарными глазами, но не осмелилась задавать вопросы.

— Клэр, я не позволю никаких вольностей. Я хочу, чтобы ты выспалась, ведь неизвестно, что ждет нас утром.

— А что нас может ждать? — прошептала она.

Он с улыбкой пожал плечами.

— Это зависит от величины отряда, который твой отец пошлет за нами, и как рано они появятся. Кто знает, вдруг они схватят нас спящими.

У Клэр от страха расширились глаза, и тогда он покрепче прижал ее к груди, а она опустила голову ему на плечо.

— Помни, что ты нужна мне живая и здоровая, чтобы передать отцу и получить свое вознаграждение.

— Ты весьма галантен, — язвительно заметила она и с головой укрылась обоими плащами.

Бернард пропустил ее замечание мимо ушей — его занимали собственные безотлагательные проблемы. Уснуть с Клэр на руках ему не удастся. Он дал ей слово не воспользоваться ситуацией, но какой мужчина не станет думать о том, что сделает хорошенькая женщина, если он ее поцелует и коснется чувственных мест на теле? Этому его научила одна арабка — любительница эротических наслаждений. Он овладел искусством любви и знал, что удовлетворит женщину, которая станет его женой. Клэр. Она доверчиво спала у него на плече, не сознавая, как сильно он ее хочет. Лучше бы она уже была замужем! Правда, Клэр всего лишь помолвлена, а это совсем другое дело. Но о чем можно говорить, раз он связан клятвой!

Он откинул голову и закрыл глаза, стараясь не возбуждаться. Клэр — дочь Сеттона, и при помощи ее он получит самую необходимую часть награды. Сейчас главное — вернуть ее отцу здоровой.

Будь он один, спокойно спал бы на земле и питался чем попало. А Клэр необходим кров над головой, она привыкла к мягкой постели, вкусной еде и чистой, сухой одежде.

Также необходимо отыскать знахарку, которая сможет приготовить для Клэр питье от простуды.

Бернард уже знал, где найти все это. Вопрос в том, уцелел ли особняк и жива ли знахарка. А хватит ли у него мужества посетить дом, где прошло его детство?

После набега на Факстон, стоившего родителям жизни, он ни разу там не бывал. Тогда, находясь в жутком горе, он послушался Сеттона и ушел в Дассет, так как тот заверил его, что родители будут отомщены — разбойников поймают и повесят.

Готов ли он к тому, чтобы вернуться и встретиться со своим прошлым? Он должен это сделать. Ради Клэр.




Лорд Одо Сеттон ходил взад и вперед по проходу наружной, огибающей замок стены, проклиная туман, задержавший погоню за Клэр и Фицгиббонзом. Все утро вооруженные всадники и рыцари объезжали дороги и прилегающие леса, но беглецов не нашли.

— Милорд, — крикнул снизу Майлз. — Люди обыскали местность около старой мельницы и вернулись. Послать их в Дерли?

Опять неудача! Как он ненавидел неудачи.

— Пусть все соберутся в зале. Сначала я с ними поговорю.

Люди, которые отправятся в Дерли, должны быть осторожны и не привлекать внимания епископа или шерифа. Клэр предупреждала его о них. Хорошо еще, если у его дочери хватит разума не мешать ему! Теперь они оба, Клэр и Фицгиббонз, убежали, и тем самым, все еще больше осложнилось.

Этот негодяй угрожал жизни своего сюзерена, сжег конюшню и похитил Клэр. Да за одно лишь из этих преступлений Фицгиббонз заслуживал виселицы! Как и Клэр — она помогла ему бежать, и по ней тоже веревка плачет… Но она ему нужна, чтобы выдать ее замуж за Маршалла.

Во всем, разумеется, виноват епископ Терстан. Четыре года назад, когда он, Сеттон, заболел, Терстан отказывал ему в отпущении грехов до тех пор, пока тот не согласился с условиями епитимьи: послать рыцаря в Крестовый поход и наградить Бернарда Фицгиббонза.

Одо думал, что одним ударом все решил, уступив епископу. Бернард Фицгиббонз не был рыцарем, а всего лишь неумелым оруженосцем, которому ни разу не удавалось вонзить копье в столб с мишенью, не упав при этом с лошади. Да и мечом он не владел, так что опасности ни для кого не представлял. Но, тем не менее, епископ Терстан не возразил против этого выбора, особенно когда Сеттон пообещал вознаградить парня по возвращении. В этом-то и оказалась загвоздка. Ни один человек в здравом уме не мог предположить, что Фицгиббонз выживет и вернется обратно, требуя от Сеттона награды, которую тот и не собирался ему давать. Парень оказался упрямым — весь в отца.

Сеттон расценил смерть родителей Бернарда как несчастный случай. Дело было давнее, и у него не было ни малейшего желания расплачиваться за ошибку. В конце концов, он же взял сироту к себе, кормил его и одевал. Чего еще парню нужно? Да Фицгиббонз должен быть благодарен за то, что ему предоставили соломенный тюфяк в зале лорда, а не бросили на произвол судьбы.

За все годы Фицгиббонз ни разу не проявил благодарности. Может, мальчишка знал, что случилось в тот день, когда он осиротел? Сеттону было на это наплевать … до вчерашнего дня.

Фицгиббонз изменился — он стал мужчиной, рыцарем. И представлял собой угрозу.

Сеттон спустился со стены и направился в залу. Последнее время он чересчур снисходителен к Клер, которой вскружили голову дурацкие придворные манеры Юстаса Маршалла. И вот теперь девчонка поставила под угрозу объединение с этой влиятельной семьей.

Когда Клэр вернется, он ей напомнит, кому в первую очередь она должна повиноваться.




— Где мы? — спросила Клэр.

— В райском саду.

Она едва не рассмеялась. Прошлую ночь она провела, свернувшись клубочком, на руках Бернарда, а теперь сидела впереди него на Кабале. Опасности и стремления убежать она уже не испытывала. Странно…

Наоборот, от Бернарда веяло уверенностью. Неразумно пребывать в спокойствии, так как именно он ее похитил. Правда, эта безмятежность скоро кончится, поскольку люди отца догонят их и увезут в Дассет.

А пока что она может насладиться тишиной леса и обществом мужчины, который ей очень нравится, чего она никак не ожидала.

Хорошо бы еще знать, куда они едут. Они проснулись рано и позавтракали овсяными лепешками из мешка Бернарда. Затем медленно и долго ехали по лесу. Клэр заподозрила, что Бернард сбился с пути.

— Где же мы? — снова спросила она.

— К югу от Дассета, к северу от Йорка и к западу от Дерли.

— Ты заблудился.

— Нет, — не согласился он. — Просто из-за тумана трудно понять, где находишься.

— Мы едем в какое-то определенное место?

Он долго молчал, прежде чем ответить:

— Домой.

Такого ответа она не ожидала.

— Ты отвезешь меня обратно в Дассет?

— Нет. Я говорю о своем доме, где жили мои родители… и где они умерли. Думаю, что от особняка Факстона кое-что уцелело.

Она никогда не слышала о таком месте. Странно. Ей казалось, что она знает все отцовские владения.

— Ты с тех пор ни разу там не был?

— Не к чему было.

— Тогда зачем ехать туда сейчас? Отец, наверняка, обыщет твой бывший дом.

— Неужели ты беспокоишься обо мне, Клер?

Да, она беспокоилась, и это никуда не годится. Она попыталась ему помочь, а он отплатил тем, что подверг угрозе их жизни. Если Бернард собирается ехать туда, где отец станет их искать в первую очередь, она не будет его отговаривать. Ей надо бы попытаться убежать, а не радоваться тому, что едет вместе с ним сквозь туман.

— Вовсе я не беспокоюсь, — ответила Клэр, чувствуя, что говорит неправду. — Где это — Факстон? Я никогда не слышала про такое место. Он со смехом повторил:

— К югу от Дассета, к северу от Йорка и к западу от Дерли.

Она тоже засмеялась.

— А едем мы туда вот зачем: в тех краях живет — жила раньше — знахарка, госпожа Морган. Она сумеет вылечить кашель.

— Я ее знаю, — сказала Клэр. — У мамы всегда под рукой снадобья от нее.

— Да? Я что-то не помню, чтобы эта женщина приходила в Дассет.

— Она никогда сама не приходит. Мама всегда посылает к ней кого-нибудь, чтобы забрать лекарства. Но эта вдова живет в местечке Фалленвуд, а не в Факстоне.

— И где же находится этот Фалленвуд?

Клэр улыбнулась.

— К югу от Дассета и к западу от Дерли. Бернард, это не одно и то же место? У отца могла быть причина переименовать деревню.

Он пожал плечами, но она почувствовала, он насторожился.

— Возможно, — сказал он.

— Сколько тебе было лет, когда… когда ты оттуда уехал?

— Около двенадцати.

Ей хотелось расспросить его: был ли он счастлив в Факстоне, любил ли родителей, и любили ли они его. Но она не решилась на это, чтобы своим любопытством не ворошить болезненных воспоминаний. Поэтому дальше они ехали молча.

Туман начал рассеиваться, и Клэр разглядела впереди пруд. Бернард подъехал к нему и остановился.

— Это садок, — сказал он. — Я в нем, бывало, ловил форелей и окуней.

— Теперь в нем полно угрей, — сказала Клэр, уверенная в том, что они находятся в Фалленвуде. — Отец не любит окуня, и пруд приспособили для разведения угрей.

Бернард в ответ только хмыкнул.

Вскоре он придержал коня у хижины с соломенной крышей. Из-за угла домика, размахивая крыльями и с недовольным криком, к ним устремились два огромных серых гуся.

— Вот о нашем приходе и объявили, — весело заметил Бернард.

— Это гуси госпожи Морган? — спросила Клэр.

— Думаю, что да.

В дверях появилась старушка. Когда она увидела Бернарда, глаза у нее полезли на лоб, и она перекрестилась шишковатыми пальцами.

— Слава всем святым! Бернард, ты ли это?

— Да, я. Почему это всех так удивляет?

Женщина с улыбкой вперевалочку подошла к нему.

— Ох, парень, тебя ни с кем не спутаешь. Сойди вниз, чтобы мне, старухе, можно было получше тебя разглядеть.

Бернард не успел поставить ногу на землю, как знахарка крепко обняла его. Бернард не смутился и тоже обнял ее. В глазах старушки блестели слезы.

— Ты долго не возвращался, Бернард Фицгиббонз, и хорошо, что вернулся. — Вдова повернулась к Клэр, сидящей на Кабале. — Миледи, как ваша простуда?

Клэр удивленно воззрилась на нее.

— Именно поэтому мы здесь, Лилиан, — ответил за Клэр Бернард. — Своим кашлем она распугала птиц в гнездах.

— Тогда сними ее с коня. Коня спрячьте за домом и входите.

Бернард обхватил Клэр за талию и легко спустил на землю. Какой он сильный, подумала она, зная, что крупнее многих женщин ее возраста, а он подхватил ее словно перышко.

— Входите, входите, — звала их Лилиан.

— Иди вперед, а я заведу Кабала за дом.

Клэр вошла следом за госпожой Морган — Лилиан, как звал ее Бернард, — в домик и уселась в кресло около очага, куда та ей указала.

— Все еще кашляете? — ласково спросила Лилиан.

— Откуда вам известно, что я простужена?

Лилиан усмехнулась и, отвернувшись, стала рыться в большом деревянном сундуке.

— Девочка, я готовила для вас питье, когда вы были росточком с моего гуся. Неужели вы думаете, что я не знаю про вашу простуду?

Клэр смутилась и спросила:

— Значит, вам известно, кто я?

— Да, леди Клэр. Когда ваша матушка посылает за травами, она всегда сообщает, для кого. Снадобья, которые я готовлю для вас, отличаются от других. Мы давно выяснили, какие травы вам не подходят, поэтому я с особой тщательностью готовлю настои для вас. — Она разложила на столе какие-то листья и цветочные лепестки. — Позвольте вам сказать, что я почувствовала огромное облегчение, когда ваша матушка перестала посылать за мазями.

Клэр застыла, вспомнив, куда прикладывали эти мази, как они облегчали ей боль от синяков. Вдова заметила ее смущение, обошла вокруг стола и, наклонившись, взяла руки Клэр в свои.

— Ну-ну, миледи. Не волнуйтесь. Я, кажется, напомнила о неприятных событиях, но что было, то было.

Доброжелательность, исходившая от старушки, успокоила Клэр. Но она все-таки не могла уразуметь, каким образом Лилиан узнала ее, ни разу до этого не видев.

— Как вы поняли, что вместе с Бернардом на лошади сижу именно я?

— А, вы про это… Сегодня выдалось занятное утро.

— Очень занятное, — раздался с порога голос Бернарда.

Клэр обернулась. Как давно он стоит здесь и много ли услышал?

— Клэр, люди твоего отца здесь уже побывали, — сказал он. — Я увидел свежие следы копыт перед домом. Вот почему Лилиан догадалась, что со мной — ты. Правда, мне непонятно, как она узнала меня. Я уехал отсюда очень давно.

Лилиан подошла к нему.

— Бернард Фицгиббонз, ты — вылитый отец. Те, кто знал Гранвилла, сразу поняли бы, что ты его сын. Теперь осталось только узнать, унаследовал ли ты его стойкий характер.

— Каким образом?

— Что ты помнишь о том дне, когда умерли твои родители?

Бернард провел ладонью по волосам.

— Все. Каждый выкрик, — еле слышно произнес он.

— Хорошо. Тогда, возможно, Фалленвуд вновь превратится в Факстон.




Глава шестая


Бернард заставил себя не думать о набеге. Он догадался, чего ждет от него Лилиан Морган — заявить права на Факстон.

Его отец Гранвилл Фицгиббонз владел Факстоном вместо лорда Одо Сеттона за жалованье рыцаря и за двадцать бочонков соленой рыбы в год. В свою очередь Сеттон являлся владельцем Факстона от имени епископа Дерли, но за какое жалованье, Бернард не знал.

В случае смерти Гранвилла земля возвращалась к Сеттону, а после смерти Сеттона — к епископу Дерли. Почти всегда, если у владельца оставался сын, ему жаловали во владение отцовские земли.

Что касается Бернарда, то Сеттон решил взять на себя владение Факстоном, а сына покойного рыцаря приютить в своем замке. Это было право Сеттона как сюзерена.

Лилиан, должно быть, это знала, но так выразительно смотрела на Бернарда, словно он силой воли и взмахом меча мог снова превратить Фалленвуд в Факстон.

— Я не могу требовать того, что мне не принадлежит. А при моих с Сеттоном отношениях надежд нет, — сказал Бернард.

Она попыталась возразить, но он ее остановил:

— Я привез сюда Клэр за снадобьем от кашля. Как только она его получит, мы уедем. Я не хочу подвергать опасности ни тебя, ни кого-либо из людей моего отца.

— Ты только что сказал: «людей моего отца». Как его сын, ты должен остановиться в господском доме.

— А дом еще стоит?

— Его нужно чинить, но твой отец строил прочно, чтобы хватило на его жизнь, и на твою, и твоего сына. Нужно приложить немного усилий, и он будет пригоден для жилья. Бернард покачал головой.

— Приготовь лекарство для Клэр.

Лилиан замахала руками, собираясь спорить, но Бернард вышел из домика.

— Упрямец, — сказала Лилиан, обращаясь к Клэр. — Весь в сэра Гранвилла.

Бернард оглядел дорогу к дому своего детства. Там его ждут как радостные, так и страшные воспоминания. Он так и не простил себе, что выжил во время набега, в то время как родители погибли, хотя умом сознавал, что глупо себя винить. Но сердце тоскливо сжималось и спрашивало: почему?

Возможно, они с Клэр проведут в доме пару дней. Люди Сеттона непременно туда вернутся, — не сразу, а лишь после того, как обыщут другие места. Уж одну-то ночь они с Клэр могут спокойно там пробыть. Он поймает кролика и выловит угря на ужин.

Он и Клэр. В каменном барском доме. За трапезой. Он покачал головой: хотя бы на одну ночь часть его мечты сбудется.

Вчера у него мелькнула мысль попросить Сеттона вернуть ему это место в качестве награды. Но он оглянуться не успел, как очутился в темнице, откуда его вызволила Клэр.

Он так и не знает, почему она это сделала. Из сострадания? Или чтобы позлить отца? Или по его приказу?

Бернард пошел в огород и, нагнувшись, стал полоть сорняки, выросшие среди кустиков петрушки.

Мальчиком он часто приходил сюда. Последний раз он был здесь в светлую летнюю ночь. Отец велел ему бежать, и он повиновался.

И до сих пор ты все еще бежишь, сказал себе Бернард. А может быть, ты уже остановился? Находясь на Святой земле, он размышлял о собственном доме, а мысли неслись к особняку, который он так давно покинул. Он даже представил себе Клэр с малышами у камина, где обычно сидела его мать.

Клэр всегда была в его мечтах. И вот сейчас он отвезет ее туда, где она виделась ему женой, любовницей, матерью его детей…

Как это глупо!

Долго там они не пробудут, так как их неизбежно обнаружат. К тому же он должен послать кого-нибудь в Дассет с требованием выкупа. Ему даже пришла мысль попросить Лилиан найти посыльного, но он тут же ее отбросил, так как человека из Фалленвуда обвинят в пособничестве Бернарду Фицгиббонзу. Лучше нанять чужака.

Ему необходимо ехать в Дерли, но в городе придется быть очень осмотрительным. Сеттон точно послал туда своих людей и, возможно, оповестил шерифа. Саймон, конечно, удивится и даже рассердится на поведение Бернарда.

Но, тем не менее, нужно найти посыльного, а также продать кое-что из реликвий, чтобы купить еду. Осмелится ли он посетить кафедральный собор? Ведь наверняка на месте Терстана служит новый епископ.

Дело с выкупом оказалось сложнее, чем он предполагал вначале.




— Так что вы думаете о нашем Бернарде?

Следя, как Лилиан мнет листья и цветочные лепестки в деревянной миске, Клэр уловила нотки гордости в вопросе.

— Наш Бернард? Вы с ним родственники?

— Я помогала его появлению на свет, так что у меня к нему материнские чувства. Мальчиком он вечно крутился под ногами. Прибегал, чтобы прополоть сорняки в моих лекарственных травах. Он это делал тогда, когда бывал чем-то расстроен. Не удивлюсь, если сейчас у него полны руки сорняков.

Клэр чуть было не встала и не выглянула в окне. Но у нее своих забот хватает. Она сделала для него что смогла и теперь должна вернуться в Дассет. Скоро свадьба и турнир… и с отцом надо помириться. Не поможет ли ей Лилиан?

— Люди отца сказали, почему они нас ищут?

Лилиан поставила миску на стол и подошла к очагу. С железного крюка над огнем она сняла котелок.

— Стражники сказали только, что Бернард убежал из подземелья и по пути похитил вас. — Лилиан улыбнулась и погрузила в котелок оловянную кружку. — Вам повезло.

— Повезло? В том, что он меня похитил?

Лилиан усмехнулась.

— Почему Сеттон бросил его в подземелье?

Не найдя сочувствия, Клер обиделась и сердито сказала:

— Бернард потребовал от отца награды за то, что ходил в Крестовый поход. А отец заявил, что ничего ему не обещал. Бернард начал с ним спорить, и отец разозлился.

Лилиан бросила щепотку травы в чашку с кипящей жидкостью.

— О, он, должно быть, выглядел потрясающе. Я имею в виду Бернарда.

Совершенно верно, подумала Клэр, но отец так не посчитал.

Она взяла из рук Лилиан чашку и сделала глоток. Настой приятно обволакивал горло. Эта женщина с ее снадобьями — просто чудо, но ее легкомысленное отношение к поведению Бернарда недопустимо.

— Бернард оттолкнул двоих стражников, с угрожающим видом приблизился к отцу и потянулся к сабле. В результате он получил удар по голове и очутился в темнице, так что ничего потрясающего в его действиях не было.

— Он всегда отличался смелостью, наш Бернард. Хотелось бы мне все это увидеть.

Клэр поставила чашку на стол.

— Смелостью? Бернард? Тот Бернард Фицгиббонз, которого я знала, никогда не стал бы угрожать моему отцу. Неужели мы говорим об одном и том же человеке?

— Я говорю о мальчике, который еще не поселился в Дассете. Смерть родителей очень сильно его потрясла. Я надеялась и молилась, что он придет в себя. Судя по всему, так и случилось.

А Клэр всегда считала Бернарда бесхарактерным. Он покорно выполнял то, что ему приказывали, никогда не протестовал, но при этом всегда выглядел… одиноко.

Если эта женщина знала, в каком подавленном состоянии находился Бернард, то почему ни разу не пришла в Дассет навестить ребенка, к которому, по ее же словам, питала материнские чувства? Клэр вообще не помнила, чтобы кто-либо приходил навестить Бернарда. Она знала многих людей из других деревень, но никого из Фалленвуда.

— Кто-нибудь отсюда приходил повидать Бернарда?

Лилиан покачала головой.

— Ваш отец не позволил бы этого. Он заявил, что мальчик еще больше расстроится. Мы-то этому не поверили, но повиновались. Как ваше горло?

Клэр сглотнула: горло очистилось от мокроты, и кашель прошел.

— Намного лучше, — сказала она. — Большое спасибо.

Лилиан снова порылась в сундуке и вытащила маленький кожаный мешочек. Она насыпала туда смесь трав.

— Если вдруг начнется кашель, добавьте немножко травы в теплый бульон.

Клэр засунула мешочек во внутренний карман плаща, понимая, что сможет это сделать только дома.

— Госпожа Морган, я…

— Леди Клэр, называйте меня Лилиан. Меня все так называют.

— Хорошо, Лилиан, — согласилась Клэр и продолжила разговор: — Я вижу, вы любите Бернарда и не хотите, чтобы его поймали и отправили в Дассет. И я желаю ему всего наилучшего. С другой стороны, я должна вернуться туда как можно скорее…

— Зачем? Я-то думала, что вам нравятся приключения, — улыбнулась Лилиан. — Вы ведь так любите романтические истории из жизни Алиеноры Аквитанской.

У Клэр зарделись щеки. Неужели всем известно ее девичье увлечение великой Алиенорой, женой французского короля Людовика VII, а затем английского — Генриха Плантагенета?

— Откуда вы знаете?

— Ну-ну, Клэр. Вы — самая младшая и самая своевольная из всех детей лорда и леди Сеттон и наверняка представляете, что о вас много говорят.

— Сплетничают, вы хотите сказать.

— Ну, это как вам угодно.

— Бернард увез меня из Дассета против моей воли и собирается взять за меня выкуп. Ничего себе романтическая история!

— Разве Алиенору не похищал знатный лорд и не требовал за нее выкуп?

Дело обстояло не совсем так. Алиенору удерживали в замках знатных лордов по просьбе собственного мужа, чтобы она не вмешивалась в его дела, и никакого выкупа за нее не давалось. Лишь смерть мужа избавила Алиенору от заточения.

Клэр поднялась с кресла.

— Нет, Лилиан, за нее никогда не требовали выкупа. Я должна сегодня же вернуться в Дассет. Вы мне поможете?

— Ах, дитя! Что может сделать старая женщина против желания мужчины получить причитающееся ему вознаграждение?

— Понятно. Я запомню ваше нежелание помочь мне, госпожа Морган.

Старушка грустно улыбнулась.

— Я в этом не сомневаюсь, Клэр. Не забудьте добавлять травы в теплый бульон.

С высоко поднятой головой, обиженная и обескураженная, Клэр вышла из домика.

Бернард, стоя на коленях, полол огород.

Тогда Клэр приподняла юбки и побежала в противоположную сторону.




— Клэр! Клэр, остановись!

Бернард не удивился тому, что Клэр его не послушалась. Но, по крайней мере, бежит она в нужном направлении, и Кабалу будет легче нести на себе одного ездока, а не двоих по пути в особняк.

— Это я расстроила ее, Бернард, — сказала Лилиан. — Она очень рассердилась на меня за то, что я не прогнала тебя и отказалась отвезти ее к отцу. Будь с ней поосторожнее.

Бернард нагнулся и чмокнул старушку в щеку.

— Ты дала ей что-нибудь от кашля?

— Да. Смешивайте травы с теплым бульоном. Куда ты поедешь?

— На сегодняшнюю ночь — в особняк. А потом? — Он пожал плечами. — Возможно, в Дерли, а, возможно, в Йорк. Остерегайся людей Сеттона. Пусть кто-нибудь из мужчин засыплет следы коня.

— Не волнуйся. Возвращайся, когда сможешь.

Он отдал ей пучок сорняков.

— Я прополол петрушку. А базилик тоже нужно прополоть.

Она засмеялась.

— Иди-иди, пока ее светлость не убежала слишком далеко.

Бернард ехал по дороге, изредка бросая взгляд на следы Клэр. Судя по их глубине, она бежала изо всех сил.

Ясно, что ей нужно вернуться домой, но он не может ее отпустить до тех пор, пока не получит выкуп.

Впереди он увидел облачко пыли. Это Клэр. Тогда он пришпорил Кабала.

Она бежала так быстро, что плащ развевался подобно огромным крыльям. Услыхав топот копыт, она обернулась, но не замедлила бег.

Вдруг она юркнула в лес. Бернард набросил поводья Кабала на ветку дерева и пошел следом за Клэр.

— Клэр! Нет смысла убегать!

Ответа он не услышал — только хрустнула ветка. Она быстроногая, этого у нее не отнимешь, но скоро она устанет и начнет задыхаться и кашлять. Бернард прибавил шагу, а затем, увидев ее, побежал.

— Клэр, остановись. Ты либо упадешь, либо снова начнешь кашлять.

— Оставь меня в покое! — крикнула она в ответ и припустила во всю мочь.

Он поймал ее за плащ, когда она нагнулась, чтобы пролезть под нависшей веткой. Клэр метнулась в сторону, Бернард от неожиданности оступился и упал вместе с ней.

Клэр лежала на спине, а Бернард перекинул ногу через ее туловище и схватил за кисти рук.

Она тяжело дышала, а он не сводил с нее глаз, завороженный тем, как ее выпуклая грудь, обтянутая изумрудной тканью платья, вздымалась и опадала в такт дыханию. У него зудела ладонь — так хотелось заключить в нее один из этих бугорков.

Он распустил шнурки у нее на плаще, чтобы ей легче было дышать, задев при этом пальцами нежную, пульсирующую кожу на шее.

Глубоко внутри его жгло желание овладеть ею.

— Клэр, — хрипло произнес он, и само ее имя прозвучало для него как божественная музыка.

Она с негодующим видом повернула к нему лицо — прозрачные янтарные глаза горели гневом.

— Ненавижу… тебя.

— Нет, это не так, — самодовольно ответил он.

— Ненавижу.

Бернард не мог поверить, что женщина, которая спала в его объятиях прошлой ночью, может его ненавидеть. Да и вообще трудно вообразить, что Клэр способна на ненависть.

— Верю, что ты очень на меня сердита, но не поверю в то, что ты меня ненавидишь.

— Придется поверить, — с трудом дыша, произнесла она.

— Я знаю, что ты хочешь вернуться домой и попытаешься вынудить меня отвезти тебя в Дассет.

Она отвернулась и сказала:

— Возможно.

Бернард придвинулся поближе и извлек листик из ее волос.

— Лилиан не смогла бы тебе помочь, даже если бы и захотела, — сказал он. — Я бы этого не позволил.

— Да она и не пыталась. Я — дочь ее сюзерена, а она подчинилась тебе, а не мне.

— Лилиан занимает особое место в моей душе, так же как я — в ее. Она не предаст меня.

— Ты зря столь привязан к ней. Она говорит о материнских чувствах, которые питает к тебе, но ни разу не пришла в Дассет, чтобы повидать и узнать, как тебе живется. Никто из Факстона не приходил к тебе. Ты им не нужен.

Бернард понял, чего она добивается, но его веру в дорогих ему людей не поколебать никакими словами.

— Когда твой отец увез меня в Дассет, Лилиан сказала мне, что если она или кто другой из Факстона мне понадобится, то мне стоит только прийти и прополоть ее огород. Я этого ни разу не сделал, так что, выходит, я сам их покинул, а не они меня.

— Ты был тогда маленьким мальчиком.

— Странно как-то: ты заявляешь, что ненавидишь меня, и тут же находишь мне оправдания.

Она дотронулась пальцами до его щеки.

— Тогда ты был мальчиком, а сейчас нет.

Да, он уже не мальчик, и его тело горит от страсти. Сознает ли она, как искушает его? Он провел рукой по ее животу, как раз под грудью, которую ему не терпелось погладить, чтобы почувствовать, как напрягутся соски. Она не отстранилась и не убрала руку с его щеки. Ее глаза смотрели вопросительно. В ответ он коснулся ее лица губами. Клэр вздрогнула. Ее рука переместилась на его затылок, и она легонько притянула его за голову. Такого поощрения он и ждал. Его поцелуй был крепким и долгим. Неловкость Клэр говорила о том, что она невинная, неопытная девушка. Но когда он захотел поднять голову, она тоже крепко поцеловала его. Тело Клэр изогнулось под ним, и он осмелился погладить ее. Она такая полненькая и мягкая. Его Клэр.

Забыв обо всем на свете, Бернард отдался во власть ее поцелуя. Ему было все равно, почему она тоже его целует и даже прижимается к его ладони, ласкающей ее грудь. Да она его обольщает! Он раздвинул языком ее губы, а когда она приоткрыла рот, он уже ничего не соображал.

Но Клэр создавала, что происходит: она лежит в лесу на траве, губы Бернарда прильнули к ее рту, а его руки обшаривают ее тело. Боже милостивый, да как она посмела лежать рядом с человеком, от которого только что убегала! Куда подевался ее разум? И ее гнев? Все сгорело в огне греховной похоти, о которой ее предупреждали. Теперь понятно, как святой превращается в грешника, и только развратная женщина не отвергает интимных ласк мужчины.

Выходит, она — распутница, о чем никогда не подозревала. А может, поцелуи Бернарда способны заставить любую даму забыть о чести?

В глубине сознания надоедливый голосок молил одуматься. Ведь она помолвлена и скоро выйдет замуж. Юстас Маршалл пришел бы в ужас, увидев ее сейчас, задыхающуюся от поцелуев Бернарда.

Один раз она поцеловала Юстаса, но не почувствовала никакого желания. Вот с Бернардом совсем по-другому.

Но это плохо, и к тому же бессмысленно. Пора с этим кончать.

Бернард убрал руку с груди Клэр и снял сетчатую шапочку, которая удерживала ее кудри. Он зажал в кулак длинные пряди волос, продолжая целовать ее.

Клэр оттолкнула его, но, не ощутив больше его теплых губ, почувствовала себя покинутой.

— Бернард, я не могу… — начала было она, и тут у нее от приступа кашля сжалось горло.

Он отодвинулся. Туман в голове рассеялся, он приподнял Клэр, усадил ее и стал гладить по спине, пока приступ не кончился.

— Ну ладно, — сказал он. — Может быть, в следующий раз.

Она покачала головой.

— Следующего раза не будет. Я не позволю тебе совратить меня.

— Совратить тебя? Извините, но я с вами не согласен, миледи. Ты не только ответила на мой поцелуй, но и не дала понять, что он тебе неприятен. Тебе хотелось целоваться так же, как и мне.

— Я тебя не поощряла, — ответила она, решив не спорить, поскольку он сказал правду. — Но ты перешел далеко за рамки поцелуя.

— Признайся, что тебе это понравилось.

Она ничего на это не ответила и, подобрав шапочку, запрятала волосы под сетку.

— Я почти замужняя женщина. Настоящий рыцарь с уважением отнесся бы к моему обручению.

— Понятно, почему ты так стремишься вернуться — из-за свадьбы с Юстасом Маршаллом. — Он встал и стряхнул листья с туники и штанов. — Он тебя получит, но не раньше, чем я получу свое вознаграждение. Со своей предприимчивостью ты бы лучше придумала, как удачнее получить выкуп, а не обольщала бы меня для того, чтобы я отвез тебя обратно.

Клэр вскочила на ноги.

— Я тебя не обольщала. Это ты обольщал меня!

— Да ну? — Он взял ее лицо в ладони и снова поцеловал.

Поцелуй был жесткий и требовательный. У нее потемнело в глазах и подкосились колени. Она уцепилась за его тунику, чтобы не упасть.

Бернард неожиданно оборвал поцелуй и оттолкнул ее.

— Если я когда-либо решусь соблазнить вас, миледи, то сделаю это основательно, и ваш кашель меня не остановит. Обещаю — вы станете просить меня доставить вам удовольствие в полной мере.

Он махнул рукой в сторону дороги, указывая, куда идти. И она пошла — ноги у нее дрожали, а его слова еще долго отдавались эхом.




Глава седьмая


Клэр снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: как она умудрилась угодить в такую беду? И, что самое главное, как из нее выбраться? Может, Лилиан и права, намекая на то, что Клэр не следует торопиться. Отец, скорее всего, в ярости от ее действий. Но необходимость побега делается все более настоятельной после поцелуев Бернарда. Опасно как оставаться рядом с ним, так и возвращаться домой.

— Клэр, мы должны заключить соглашение, — раздался голос Бернарда, сидящего у нее за спиной на Кабале. — Я не могу постоянно следить за тобой, а тебе лучше не ощущать себя пленницей. Давай обговорим условия нашего соглашения, и тогда тебе не придется никуда бежать.

— Какие условия? — с недоверием спросила она.

— Обычные условия между пленником, которого держат за выкуп, и человеком, у которого этот пленник находится. Я обещаю тебе защиту и буду обращаться с тобой согласно твоему положению. Ты со своей стороны обещаешь оставаться со мной до момента выплаты выкупа.

— Ты шутишь.

— Нет. Вспомни Алиенору. Когда ее сын Ричард Львиное Сердце попал в плен, вернувшись из Крестового похода, разве она не собирала средства, чтобы заплатить за него выкуп?

— Она едва не разорила Англию, — ответила Клэр, понимая, к чему клонит Бернард.

— Король Ричард пообещал не делать попыток бежать, если с ним будут хорошо и почтительно обращаться. Согласие было достигнуто, и король провел несколько месяцев, наслаждаясь гостеприимством во дворце немецкого господина, в то время как его мать обхаживала, требовала и вымогала деньги из лордов и крестьян. Когда выкуп был заплачен, похититель и пленник расстались друзьями, и король вернулся в Англию. Правильно?

— Правильно.

— Теперь ты видишь все выгоды такого соглашения для нас обоих? Я получаю деньги, а ты отправляешься домой. Все, что нам необходимо, — это взаимодействие с твоим отцом.

Выходит, камень преткновения — ее отец.

— Разница в том, что Алиенора и вся Англия хотели возвращения короля и были готовы заплатить за него выкуп. Я не очень-то уверена в том, что отец жаждет моего возвращения.

— Насколько сильно он нуждается в союзе с Юстасом Маршаллом?

— Родство с Маршаллом возвысит отца в глазах двора, где он намеревается обеспечить Джулиусу высокое положение. Такие же амбиции у него по отношению к Джеффри, только они связаны с церковью.

— Тогда в интересах твоего отца заплатить выкуп и вернуть тебя домой. А я навсегда исчезну из его жизни.

Это в том случае, если выкуп не разорит Дассет, а она вернется достаточно быстро, чтобы успеть выйти замуж за Маршалла, подумала Клэр.

— Какой выкуп ты запросишь?

— Равный твоему весу в золоте.

Клэр в ужасе представила, как сидит на одной тарелке огромных весов, а на другой тарелке золотые монеты. Отец же при этом торгуется за каждую монетку в свою пользу.

— Не слишком ли это много? — спросила она.

— Вполне достаточно.

Все это показалось ей унизительным.

— Отцу не сразу удастся собрать столько золотых монет.

— За две недели справится, я думаю. Если будет немного не хватать, я сделаю ему скидку.

Ее вес в золоте. Ну и ну! Зато отец выместит злобу на ней в виде колотушек и синяков, чтобы возместить убытки. Ей не уйти от наказания.

Но если рассуждать по справедливости, Бернарду положена награда за годы, проведенные в Крестовом походе. И неважно, обещал отец ему что-нибудь или нет. Она тоже получит свою награду, когда выйдет замуж за Маршалла.

А можно ли вообще верить Бернарду, выполнит ли он свою часть соглашения? Скорее всего, нет. Мужчины редко держат слово, когда дело касается женщины. Но в интересах Бернарда сдержать слово, так как без нее он не получит выкуп. И было еще кое-что, смущавшее Клэр. Ей придется провести в обществе Бернарда две недели. Он привлекал ее, как ни один мужчина до сих пор. Хотя он первым поцеловал ее, тело Клэр быстро и страстно откликнулось на его поцелуй, словно только этого и ждало. Она совершенно забыла о благопристойности.

Как же она продержится две недели, находясь рядом с ним и не допуская его до себя? Будет ли он опять ее целовать или нет? А если застанет врасплох и поцелует, найдет ли она в себе силы отказать ему? Неужели она, как он уверен, подталкивает его к совокуплению?

От всех этих мыслей Клэр бросило в жар.

— Бернард… это твое соглашение… Оно подразумевает, в том числе защиту и от тебя?

— От меня?

— Я должна быть уверена, что ты не сделаешь попыток меня совратить.

Ему это явно не понравилось.

— И ни одного поцелуя?

— Ни одного.

— И никаких возлежаний на траве в лесу?

Он дразнил ее! Вот оболтус!

— Ни в коем случае. Я не распутная девка.

Он помолчал, затем произнес:

— Тогда я изо всех сил постараюсь, если ты обещаешь чрезмерно не искушать меня.

Он может не беспокоиться, подумала Клэр. Она понятия не имеет, как соблазнить мужчину, чтобы он потерял над собой власть.

— Даю слово, Бернард Фицгиббонз.

— Выходит, мы пришли к соглашению, леди Клэр, и как раз вовремя — мы приехали.

Клэр внимательно огляделась. Впереди стоял каменный господский дом. Судя по его размеру, в нем была всего одна большая комната. Ползучие растения обвивали каменные стены, особенно по фасаду, где переплетались и скрывали вход, которым никто не пользовался долгие годы.

От крыши почти ничего не осталось. В стороне находился колодец. Раньше здесь, наверное, был красивый сад. И там и сям, среди сорной травы высовывались яркие головки цветов.

Бернард остановил Кабала неподалеку от входа.

— Приветствую вас в Факстоне, миледи, — сказал он, но голос его звучал совсем не приветливо.




Он боялся думать о пожаре и о той ночи хаоса. Вместо этого он представил себе улыбающуюся мать в открытых дверях дома и отца, который, стоя у колодца, что-то приветливо кричал ему.

— Какой красивый дом, Бернард.

Красивый? Как жаль, что она не видела особняк, когда крыша была целой, а внутренний двор весь в цветах.

Он спрыгнул с Кабала и протянул руки, чтобы помочь Клэр сойти с коня. От янтарных глаз ничего не укрылось.

— Бернард, тебе плохо?

Что он сказал бы ей, если бы слова не застряли в горле? Что он до сих пор слышит смех играющих детей арендаторов, пришедших на работу в господский дом? О женщинах, ткущих материю, сбивающих масло, меняющих камышовые подстилки на полу — такое происходило каждый день. Большинство мужчин постоянно работали в поле и в зависимости от времени года сажали, мотыжили либо собирали урожай.

Элис Фицгиббонз управляла женскими работами, а Гранвилл — мужскими. И так день за днем, месяц за месяцем. Мальчику жизнь здесь была в радость.

Бернард спустил Клэр на землю.

— Все будет хорошо, — сказал он ей и сам поверил в это.

Бернард обошел вокруг дома, отмечая, как разрослись вьющиеся лозы на передней части дома, и что прежде, чем войти, придется сорвать их со стены. Он потыкал в каменную кладку и увидел, что местами известка осыпалась. Но в целом дом был прочным — его строили на века, как сказала Лилиан.

Он прошел к задней части дома, и у него с болью сжалось сердце. Он дотронулся кончиками пальцев до черной от пожара стены. Здесь разбойники набросали кучу сена и веток и подожгли их, чтобы выманить из дома сэра Гранвилла. Пожар сделал свое грязное дело.

Кто был главарем бандитов? Какими ценностями владел сэр Гранвилл, что поплатился за это своей жизнью и жизнью жены?

Сеттон тогда сказал Бернарду, что бандитов поймали и повесили, но в подробности не вдавался. Бернард и не стал расспрашивать, весь погрузившись в свое горе. Теперь же он хотел об этом узнать, но маловероятно, что ему представится такая возможность.

Кто-то сжал ему руку, и Бернард поднял голову. На него с улыбкой смотрела Клэр.

— Бернард, взгляни на розы, — она кивнула на колодец, одну сторону которого обвили маленькие желтые розочки.

Рассмеявшись, Бернард потянул Клэр туда, где когда-то располагался материнский «цветник», как называл его отец.

— Отец, бывало, насмехался над этими розами, — сказал он Клэр. — А мама упорно ухаживала за ними, поливала их, хотя больше двух-трех бутонов в год не расцветало.

— Возможно, благодаря ее уходу они выжили, — ответила Клэр и спросила: — А что это там за шпалера?

Они дошли до решетчатых перекладин — вернее, до того, что осталось от материнской шпалеры.

— Что здесь росло? — спросила Клэр.

— Черт возьми, Клэр, это же было очень давно. — Бернард зажмурил глаза, пытаясь вспомнить, какое вьющееся растение цвело на шпалере. — Кажется, голубые цветы, такие крохотные и нежные. — Он открыл глаза. — Я их ясно вижу, но название забыл.

— Вот, смотри! — воскликнула она и, встав на цыпочки, вручила ему маленький и хрупкий голубой цветок.

Бернард взял цветок из ее рук и воткнул его в сетку, державшую волосы Клэр.

— Пойдем, — сказал он.

Она подняла на него вопросительный взгляд.

Бернард взял Клэр за руку и поднес кончики пальцев к губам.

— Благодарю за приятную прогулку. А теперь попытаюсь сорвать лозу у входной двери.

— Ты выглядишь таким печальным. Я могу чем-нибудь помочь?

— Зачем тебе помогать мне?

Она пожала плечами.

— Наверное, это вошло у меня в привычку. Я остановила Генри, чтобы он не ударил тебя второй раз по голове, затем помогла тебе убежать из подземелья. — Криво усмехнувшись, она добавила: — Я дважды спасла тебе жизнь.

— Хм. Выходит, я у тебя в долгу?

У нее в глазах промелькнула озорная улыбка.

— Наверное, мне причитается награда.

Он поднял руки, как бы сдаваясь.

— Миледи, я всего лишь бедный рыцарь, и мне нечего вам дать.

За исключением подарка для нее. Свадебного подарка Клэр.

Среди реликвий в его вещевом мешке было два подарка. Один он собирался отдать Джулиусу Сеттону, которого ошибочно посчитал своим сюзереном. Другой — для Клэр, и он должен быть вручен ей в день свадьбы.

Отдать его ей? А почему нет? Пожениться они не смогут, но этот подарок он купил специально для нее.

— Сказать по правде, миледи, у меня есть для вас вознаграждение. Я привез вам подарок из Египта.

Теперь в глазах Клэр промелькнуло благоговение.

— Ты? И вез его из Египта?

— Да.

— Но почему?

Потому что я хотел, чтобы ты носила его для меня! Дурацкая мысль, подумал Бернард и направился к двери в особняк. Схватив в пригоршню лозу, он хотел было сорвать ее, но передумал: лучше оставить лозу на месте, чтобы проходящие мимо не заметили, что в доме кто-то живет.

— Бернард? — окликнула его Клэр.

Его поведение было непростительно грубым — молча отойти, ничего ей не ответив, — и он стал извиняться.

— Я уже знаю ответ на свой вопрос, — сказала Клэр. — Это должен быть свадебный подарок, да?

Бернард глубоко вздохнул.

— Я собирался так поступить, но с тех пор, как вернулся домой, все идет кувырком: и с вознаграждением, и с тобой, да и здесь тоже. Прости мою грубость, Клэр, но мне очень трудно следить за своими манерами.

Клэр выпрямилась и подняла подбородок — ну прямо королева!

— Принимая все во внимание, ты неплохо справляешься. — Затем уже шаловливо заметила: — Почти всегда. То, что ты меня похитил, я считаю обдуманным поступком. Однако я склонна проявить снисходительность при одном условии: можно мне получить мой подарок? Пожалуйста, Бернард.

Она так мило просила, что Бернард уступил.

— Хорошо. Сначала устроимся в доме, а после этого ты его получишь.

— Замечательно. Чем тебе помочь?

Они вместе аккуратно стали отодвигать в сторону вьющиеся стебли растений. Это заняло много времени, но работа того стоила.

— Теперь мы сможем открыть дверь, — сказала Клэр.

— Пока нет. Мы-то с тобой пройдем, но надо раздвинуть лозу пошире, чтобы мог пройти Кабал.

— Кабал? — Клэр сморщила нос.

— Мы не можем оставить его во дворе.

— Но взять его в дом… Бернард, неужели это так необходимо?

— Всего одна лошадь на одну ночь.

Она недовольно фыркнула, но продолжила работу.

Когда дверь была освобождена от вьющихся растений, Бернард, подергав задвижку, открыл ее.

Он вошел в дом и словно вернулся в прошлое. Часть крыши отсутствовала. Покрывала и одеяла с кровати, стоящей в углу, были сорваны. Около очага висел один железный котелок, а деревянные миски и глиняные кувшины разбросаны по полу. Стол и две скамьи были на своих обычных местах. В углу виднелась материнская метла, а отцовская высокая пивная кружка, словно караульный, стояла на каминной полке.

Бернард пересек комнату и подобрал с пола оловянную чашку. Четыре с половиной года дом находился в запустении, и большинство вещей исчезло, но Бернард не ожидал увидеть даже того, что осталось.

— Можно я посмотрю, есть ли вода в колодце — спросила Клэр и взяла ведро.

В одно мгновение воспоминания о прежней жизни соединились с мечтой о будущей. Сколько раз он представлял себе Клэр именно так, около очага в каменном доме!

— Пока ты этим занимаешься, — сказал он, — я устрою Кабала, а затем попытаюсь поймать кролика.




Клэр понимала, как трудно Бернарду вернуться домой, где он не был столько лет, и наблюдать, как кто-то другой, а не его мать готовит жаркое в железном котелке.

Напряжение не спало и после еды. Она хотела было завести разговор, чтобы он забыл о печали, но он отвечал односложно, а потом опять погрузился в свои мысли.

Подарок он ей пока не отдал, и Клэр больше про него не спрашивала. Она и так поступила глупо, выразив желание получить его.

Она потягивала маленькими глоточками бульон, смешанный с травами, наблюдая, как Бернард расчесывает гриву Кабалу. Так странно ночевать в одном помещении с животным! Но Бернард имеет право поступать, как считает нужным. Крестьяне держат скот в хижинах, которые по размерам намного меньше особняка. Так что одну ночь она вытерпит лошадиный запах.

Бернард принес свои вещи и положил их на скамью, где сидела Клэр, а большой кожаный мешок бросил на стол. Клэр сгорала от любопытства. Бернард распустил завязки на мешке и сказал:

— Нам необходимо поехать в Дерли. У меня мало денег, поэтому я должен продать несколько реликвий какому-нибудь церковнику. — Он извлек из мешка резную деревянную шкатулку, поместившуюся у него на ладони. — Думаю, это подойдет.

— Что это?

Он откинул медный крючок и поставил открытую шкатулку на стол. На красной шелковой материи лежало несколько прядей белых волос.

— Считается, что это волосы Святого Петра. — Из вещевого мешка Бернард вытащил сумочку, а из нее — щепку темного дерева. — Церковь дала каждому рыцарю по кусочку от креста Христова, как часть нашего рыцарского жалованья. Многие вставили их в эфесы мечей. Но мне почему-то показалось кощунственным украшать им сарацинскую саблю.

Клэр осмелилась коснуться священного дерева. Святые реликвии почитались и церковниками, и благородными господами. Это большая драгоценность. В каждой церкви была, по крайней мере, одна или две реликвии для алтаря. Лорды держали реликвии в своих домах для благословения домочадцев; на них также при случае приносили торжественную клятву.

Отец Клэр держал реликвии в медном ларце на дне сундука, где хранилась одежда.

— Ты должен это продать? Ведь это очень редкая драгоценность.

— У меня есть и другие, более редкие, но я не знаю их истинной цены.

Бернард вынул из мешка еще несколько шкатулок и маленьких, сложенных вчетверо, промасленных кусочков ткани. В одну из тканей был завернут палец какого-то святого, о котором Клэр никогда не слышала. Но зато другая ткань оказалась обрывком материи от платья Пресвятой Девы Марии, что было на ней в день распятия.

— Как ты все это раздобыл? — спросила пораженная Клэр.

— Это нетрудно было сделать. Нужно всего лишь дать знать, что хочешь их купить, и сарацины, которые занимаются продажей, сами тебя найдут.

— Сарацины? Ты имел дело с неверными?

— Да. Жители городов, которые мы покорили, старались нам угодить. Ты удивилась бы тому, как мирно общались христиане и сарацины, когда им не грозило сражение. В каждом городе много купцов из всех христианских стран, они отнюдь не крестоносцы, а занимаются исключительно торговлей реликвиями. Многие наживают на этом целые состояния.

— Это святотатство.

— Где есть спрос, там появляется и предложение, — ответил он и развернул большой сверток. — А вот это, как мне кажется, самое ценное.

Это был ковчег для мощей, сделанный из серебра в форме человеческой руки, покрытый сверху рукавом от епископской мантии. Рукав был расшит золотом и усыпан бриллиантами.

— Какое чудо! — воскликнула Клэр.

— В нем якобы находится кость от руки Святого Вавилы. Я хотел отдать это Джулиусу.

— Но почему моему брату?

— Я полагал, что твой отец умер после моего отъезда. Думал получить от Джулиуса свое вознаграждение, а взамен отдать ему вот это… Теперь же… — Бернард пожал плечами. — Может, новый епископ Дерли заинтересуется. Ты что-нибудь о нем знаешь?

— Его зовут Уолтер де Фоук. Я слышала, что он — высоконравственный человек. — Клэр потрогала золотой рукав. — Ты купил это у сарацина? На жалованье рыцаря?

Он засмеялся.

— Нет. Я выиграл его в кости.

Клэр ушам своим не поверила.

— В кости?

— Я же говорил тебе, что между неприятелями царило полное взаимопонимание.

Бернард аккуратно завернул и убрал ковчег для мощей.

— И ты отвезешь это епископу?

— Да, но сначала я проверю его честность, предложив ему что-нибудь помельче — волосы Святого Петра, к примеру. — Он вынул из мешка еще один пакетик. — Это тебе.

Клэр уставилась на сложенную ткань, затем перевела взгляд на Бернарда и стала медленно и осторожно ее разворачивать.

— Ой! — выдохнула она, потрясенная тонкой, почти прозрачной ярко-красной материей. Переливающаяся золотом тесьма с вплетенной красной нитью окантовывала ткань со всех сторон. — Я ничего подобного никогда не видела!

— Это вуаль, которую носят жены султана в гареме, — объяснил он.

Клэр слыхала о гаремах арабских султанов, у которых много жен. Какая изысканная вещь и какая… неприличная!

— Ты ее тоже выиграл в кости? — спросила она.

— Нет, купил у торговца в египетском городе Дамьетта на рыцарское жалованье.

Клэр с облегчением взяла вуаль.

— Это носят вот так. — Бернард обвязал ее вокруг головы Клэр, а кончик набросил на лицо. — Арабские женщины закрывают лица, когда выходят из дома, — объяснил он. — Их лица могут видеть только мужья и близкие родственники.

Слова благодарности застряли у нее в горле. Страсть, горевшая в глазах Бернарда, пронзила ее. Клэр поняла — он впервые собирался увидеть ее в вуали в их брачную ночь.

Господи, прости меня, подумала Клэр, поскольку мысленно представила себе, как он нежно снимает с нее тонкую вуаль, крепко целует и развязывает шнурки на ее рубашке. Клэр сняла вуаль — она не сможет взять эту вещь.

— Ты должен спрятать это, Бернард, и сохранить для женщины, которая станет твоей женой.

Он покачал головой.

— Это предназначалось тебе. Поступай с ней как пожелаешь, — сказал он и вышел.

Клэр тщательно завернула красивую вещь в промасленную ткань и аккуратно положила во внутренний карман плаща. Раз он не хочет забирать подарок обратно, она сохранит его в память о нем. Правда, ей остается только надеяться, что это будет память не о мертвом человеке, повешенном ее отцом за то, что он похитил его дочь.




Глава восьмая


На следующее утро Бернард защелкнул замок на двери, прикрыл ее вьющейся лозой, сел на коня позади Клэр и, не оглядываясь, поехал вперед. Прошлое осталось позади, и он не в силах его изменить. Надо смотреть в будущее. А будущий успех зависит от выкупа за Клэр. Но им надо на что-то жить, и поэтому следует продать пару реликвий. Лучше всего обратиться к епископу Дерли Уолтеру де Фоуку. Можно только надеяться, что ему еще не известно о похищении Клэр.

Клэр, по крайней мере, находилась в хорошем расположении духа. Она обещала не искушать его, а он поклялся не дотрагиваться до нее. Прошлую ночь они были верны своему соглашению и спали в противоположных концах комнаты.

Наверное, соглашение — это то, что необходимо Клэр. Она должна быть уверена, что он никоим образом не оскорбит ее, а она, в свою очередь, не попытается убежать.

К сожалению, совсем не дотрагиваться до Клэр Бернард не мог, так как ей нужна его помощь, чтобы сесть на Кабала и сойти с него, а во время езды необходимо держать ее за талию.

Страдания Бернарда усугублялись еще и тем, что день выдался теплый, и она сняла плащ. Клэр больше не держалась натянуто, а наоборот — откинулась спиной ему на грудь, и ее волосы, выбившись из-под сетки, щекотали ему щеку. Она сорвала желтую розочку и воткнула ее себе за ухо.

Запахи, исходившие от этой женщины, сводили его с ума. Главное, чтобы она не заметила, насколько он возбужден, и как напряжены у него чресла.

Они ехали в Дерли. Слава богу, дорога была, по большей части, прямой и им почти не попадались путешественники. Когда он замечал кого-нибудь, то сразу сворачивал в лес. Он не боялся, что его узнают, так как почти ни с кем не был знаком, да к тому же сильно изменился. А вот Клэр — другое дело. Она — дочь лорда, и даже тот, кто ее не знал, мог догадаться и удивиться, что она едет с незнакомцем на одной лошади…

Но главное — не попасться на глаза вооруженным всадникам Сеттона, поскольку Кабал, как любой боевой конь, не выдерживает долгой быстрой скачки, а на нем к тому же не один ездок.

— Мы поедем сразу к собору? — спросила Клэр, нарушив молчание, которое они сохраняли почти весь предыдущий вечер и сегодняшнее утро.

— Нет, — ответил он, поскольку решил, что будет лучше, если епископ не увидит Клэр. — Ты не станешь возражать против того, чтобы остановиться в трактире, пока я встречусь с епископом. Видишь, я тебе доверяю, раз оставляю одну.

— Я же согласилась на твои условия. Можешь не волноваться. А в каком трактире?

— А ты какой посоветуешь?

— Я знаю два трактира в Дерли, где сдаются комнаты. Я предпочла бы таверну «Королевский дуб».

— Хозяева тебя знают?

— Да. Селуины — порядочные люди и… А, понятно, ты не сможешь оставить меня в «Королевском дубе».

Сообразительная дама. Он уже успел заметить, что Клэр мыслит как его сообщница, а не пленница. Это хорошо. Еще он заметил, что после вчерашнего дня она не очень-то стремится поскорее вернуться в Дассет.

— Хорошо бы узнать, известно ли в городе о нас. Если нет, то мы придумаем правдоподобную историю для Селуинов, и ты сможешь дождаться меня в привычном для тебя месте.

Она помолчала, затем сказала:

— Я сомневаюсь, что отец дал кому-нибудь знать о случившемся. Сначала он сам постарается нас отыскать. Возможно, позже он будет вынужден сообщить шерифу. Однако новости могла уже просочиться в город — слишком много народу путешествует между Дассетом и Дерли, чтобы мое похищение долго оставалось незамеченным.

— Но отец может запереть ворота Дассета и никого не впускать, кроме охраны. На пару дней такая мера предосторожности вполне возможна.

Клэр рассмеялась.

— Замечательная мысль, Бернард! Он вполне может так поступить. Отец понимает, что если шериф будет знать о похищении — а ты ведь с ним знаком, — то захочет сам разобраться с этим делом.

— Да, — сказал Бернард, хорошо зная Саймона.

Она кивнула.

— Тогда все ясно. Как только поиски переходят в ведение шерифа, это становится государственным делом, и отец теряет право самому судить и наказывать тебя. А он от этого своего права так легко не откажется.

— Значит, день-два мы в Дерли в безопасности.

— Наверное. Хотя отец вполне мог послать туда вооруженный отряд.

Бернард не удержался от улыбки.

— Клэр, ты одной рукой даришь мне надежду, а другой ее отнимаешь!

— Прости, но ты спросил мое мнение.

В ее голосе прозвучала досада, и он, слегка прижав ее к себе, как бы извиняясь, произнес:

— Ты дала мне хороший совет, и теперь мне остается решить, как же поступить.

Клэр указала на дорогу:

— Кто-то едет.

Бернард тотчас направил Кабала в лес и натянул поводья. Оттуда ему было видно, кто проезжает мимо, но его самого нелегко было разглядеть. Вскоре послышались топот копыт и голоса мужчины и женщины. Когда они приблизились, Бернард улыбнулся — Саймон Блэкстон ехал подле потрясающе красивой женщины. Это, должно быть, его жена Линнет. Саймон не сводил с нее очарованных глаз.

При других обстоятельствах Бернард выехал бы на дорогу и с радостью поприветствовал бы эту пару: с Линнет он еще не был знаком, а с Саймоном ему ужасно хотелось поговорить. Но Саймон теперь шериф Дерли, и Бернарду не стоит без особой нужды взваливать на него свои беды.

— Мы можем не волноваться относительно шерифа. Это Саймон… — прошептал Бернард на ухо Клэр и тут же прикрыл рот, так как Саймон замедлил ход и огляделся вокруг.

Вот интуиция! Способность Саймона чувствовать неладное много раз спасала им жизнь на Святой земле. Теперь же это могло обернуться неприятностью.

— Что-то случилось, дорогой? — услыхал Бернард голос Линнет.

— Мне вдруг показалось… — Саймон покачал головой. — Нет, это просто порыв ветра.

Бернард вздохнул с облегчением, а шериф продолжил свой путь.

— Это был Саймон, — наконец сказал Бернард. — Не похоже, что он разыскивает меня — просто прогуливается.

— А кто эта женщина?

— Его новая жена, полагаю.

Бернард вывел коня обратно на дорогу и проверил, нет ли поблизости путешественников. Кругом было пусто, и они поехали дальше.

— Думаю, что мы можем остановиться в «Королевском дубе», — сказал Бернард. — Если не увидим в городе людей твоего отца, вполне безопасно переночевать там.

— А у тебя найдутся деньги?

— Немного есть.

— Это хорошо, — сказала Клэр. — Госпожа Селуин очень вкусно готовит.

— Тебе уже надоело жаркое из кролика?

— Кажется, мне предстоит две недели есть только это.

Скорее всего, Клэр права. Ему необходимо найти место, где они могут прятаться в течение двух недель. Вот только знать бы, где оно!




Когда они подъезжали к «Королевскому дубу», Клэр натянула на лицо капюшон плаща. Около дверей таверны стоял один из отцовских стражников. К счастью, он заигрывал со служанкой и ни на кого не обращал внимания.

Они свернули с главной дороги на боковую улочку.

— Жаль, что тебе не удастся отведать вкусной еды, — сказал Бернард.

— Я продержусь на жарком из кролика. Что нам теперь делать?

— Посетить епископа.

— А это не опасно? — спросила Клэр, удивляясь спокойному виду Бернарда.

— Кто знает.

Пока они ехали по узким улицам Дерли, Клэр молча молилась. Наконец показалась высокая каменная ограда кафедрального собора и дворца епископа. У ворот с ними поздоровался караульный монах.

— У меня дело к епископу, — сказал Бернард, свесившись с Кабала. — Он у себя в резиденции?

Караульный оглядел прекрасного скакуна Бернарда, затем бросил мимолетный взгляд на Клэр. Боевой конь произвел нужное впечатление — перед монахом, несомненно, рыцарь, а значит, к нему следует отнестись почтительно.

Клэр не понравилось, что монах не обратил на нее должного внимания, но она промолчала.

— Епископ Уолтер находится в резиденции, но он очень занят, — сказал караульный. — Вы можете попросить во дворце, чтобы вас приняли, но не рассчитывайте на сегодня. Оставьте коня и… оружие конюшему.

Бернард улыбнулся.

— Это сарацинская сабля, которую я привез из Святой земли.

У монаха округлились глаза.

— Так вы крестоносец?

На лице монаха появилось благоговейное выражение.

— Герой-крестоносец, — почтительно произнес он. — Епископ Уолтер обязательно вас примет. Вы — рыцарь Черной розы?

— Да, — с гордостью подтвердил Бернард.

— О, тогда Его преосвященство будет очень рад встретиться с вами, а я просто в восторге, что имею возможность приветствовать вас, сэр. Не забудьте сообщить ваше высокое положение секретарю епископа брату Оливеру.

— Благодарю вас, — ответил Бернард и направил Кабала к конюшне.

Мальчик-конюх бросился вперед, чтобы заняться лошадью, а Бернард помог Клэр спешиться.

— Я не могу идти с тобой к епископу, — тихо сказала ему она. — Я встречалась с ним всего один раз, но он может меня узнать.

Бернард посмотрел на двери кафедрального собора.

— Пока меня не будет, ты можешь поставить в соборе свечи, а я за тобой зайду.

— Будь осторожен, — сказала Клэр и, бросив взгляд на четырехэтажный каменный дворец, укрылась в алькове собора.

Она старалась ступать как можно тише, но все равно звук ее шагов эхом разносился под высокими сводами потолка. Она подошла к боковому алтарю и поставила две свечки Пресвятой Деве: одну за себя, другую за Бернарда.

Вот как раз подходящий случай, чтобы убежать от него. Она может попросить помощи у любого из монахов, либо обратиться к стражнику отца, которого видела у «Королевского дуба».

Бернард, разумеется, понимает, что она может сбежать, но он доверяет ей, раз оставил ее одну, и она будет верна своей клятве. А если все же вернуться к отцу? Правда, тем самым она не сдержит слово, данное Бернарду. Все зависит от следующего: во-первых, верит ли она в то, что отец нарушил обещание, и, во-вторых, по-прежнему ли ей хочется завоевать отцовскую любовь и одобрение.

Она из кожи лезла вон, стараясь угодить ему, но без толку, и так продолжалось до ее помолвки с Юстасом Маршаллом. Только после этого отец решил, что дочь представляет собой какую-то ценность.

Свадьба, разумеется, состоится, поскольку при свидетелях были даны необходимые в таких случаях обеты, и теперь в глазах церкви и закона она почти что жена Юстаса Маршалла, который ей даже понравился во время ее краткого посещения Хантингтона.

Отцу достаточно двух недель, чтобы добыть деньги и заплатить выкуп. У нее будет время подготовиться к свадебной церемонии, которая, наконец-то, освободит ее от Дассета. А Одо Сеттон наконец-то получит желаемое — породнится с Маршаллом.

Бернард не мог заявить о причитающейся ему награде, если бы не имел на то основания.

Итак, она должна решить, кому верить. Сердцем и умом она на стороне Бернарда. А это означает, что, вернись он из похода на несколько месяцев раньше, до ее помолвки, она была бы теперь его женой, а не невестой Юстаса Маршалла. Чем больше Клэр об этом думала, тем все менее странной представлялась ей такая судьба.

Они с Бернардом вполне ладят друг с другом. Ее тянет к нему не только физически — она в восторге оттого, что он прислушивается к ее мнению и советам. Для мужчины это редкое и располагающее к себе качество. Так же, как и его чувство юмора.

Правда, порой он принимает поспешные решения и не продумывает все мелочи, как в случае ее похищения.

Клэр перекрестилась и опустилась на колени, а мысли были больше заняты тем, чтобы не привлекать к себе внимания, чем благочестием. Она смотрела на статую, и в лике Пресвятой Девы не находила ответа на свои вопросы. Да она и не рассчитывала на это — ответ она должна найти в своей душе.

Бернард отдал четыре года жизни, исполняя волю лорда Сеттона. Только за это ему полагается награда. Брак с ней для него невозможен, землю ему не дают — значит, необходимо получить золото, чтобы начать новую жизнь, а две недели ее жизни — ничто по сравнению с четырьмя годами риска, которому он подвергал себя.

Представитель семьи Сеттон обманул Бернарда, но она не станет следовать этому примеру и не предаст его. Когда он вернется в собор, то найдет ее на том же самом месте, где оставил.

Клэр устремила взор ввысь и стала молиться, чтобы Небеса поддержали ее решение.




На втором этаже дворца Бернард прохаживался по маленькому кабинету перед личными покоями епископа, ожидая, когда его примут. В руках он сжимал две реликвии. Наконец огромные медные двери растворились, и Бернард увидел мужчину в роскошных одеждах, следовавшего за секретарем. Епископ Уолтер был среднего возраста, лыс и худощав, но с уверенной осанкой, острым взглядом карих глаз и широкой, приветливой улыбкой.

Бернард склонился к протянутой руке епископа и поцеловал громадных размеров кольцо с рубином.

— Ваше преосвященство, — произнес он, — благодарю вас за то, что сочли возможным меня принять.

— Ну что вы, сын мой. Это я должен вас благодарить за визит. Брат Оливер сообщил мне, что вы — Бернард Фицгиббонз, но я все равно догадался бы. Саймон Блэкстон очень точно вас описал.

Бернард не знал, радоваться ему или нет. Кому еще в Дерли описал его Саймон?

— Саймон говорил вам обо мне? — спросил он.

— Как и обо всех вернувшихся рыцарях Черной розы. Я надеюсь увидеть вас всех. А теперь входите и скажите, что привело вас сюда.

Бернард прошел за епископом в пышно обставленную гостиную, обратив внимание на толстые ковры на полу и гобелены с замысловатым рисунком на побеленных стенах. Епископ Уолтер подошел к массивному резному письменному столу темного дерева и сел в похожее на трон кресло. Указав рукой на другое кресло, попроще, он сказал:

— Устраивайтесь поудобнее, сэр Бернард. Я могу уделить вам всего несколько минут, но, надеюсь, мы проведем их с пользой.

Бернард кивнул, но садиться не стал.

— Боюсь показаться невежливым, Ваше преосвященство, но я сразу перейду к цели моего визита.

Улыбка исчезла с лица епископа.

— Конечно, сын мой. Продолжайте.

Бернард положил шкатулку и сумочку на полированный стол, отметив, что епископ сразу заинтересовался. Открыв замок на шкатулке, Бернард приподнял крышку.

— Находясь в Дамьетте, я смог собрать различные реликвии. Это — прядь волос Святого Петра. В сумке находится кусочек Святого креста. Я уверен, что он не поддельный, потому что каждый из рыцарей получил по кусочку от епископа Терстана, упокой Господи его душу.

Епископ Уолтер торопливо осенил себя крестом в память об усопшем предшественнике, затем осторожно потрогал прядь волос.

— Это великолепная реликвия, — почтительно произнес он. — Вы уверены, что приобрели ее у честного торговца?

— Да. Я знаю, что представители одной королевской династии покупали у этого купца и другие, более значительные реликвии.

Епископ захлопнул шкатулку и откинулся в кресле.

— Вы хотите пожертвовать их кафедральному собору в благодарность за ваше благополучное возвращение?

Со стороны епископа было вполне естественно предположить подобное. Так частенько поступали вернувшиеся из похода крестоносцы.

Бернард покачал головой.

— Если бы я только мог поступить таким образом, Ваше преосвященство… Но боюсь, мое бедственное положение не дает мне возможности проявить щедрость.

— Вы хотите их продать?

— У меня нет иного выхода.

Епископ задумался.

— Вы — тот самый рыцарь, который рассчитывал получить дар от своего сюзерена?

Тут уж Саймон постарался, подумал Бернард. Откуда еще епископу про это знать?

— Милорд и я разошлись во мнении относительно выплаты вознаграждения. Пока мы не договорились, мне необходимы деньги на жизнь.

— Понятно.

Епископ поднялся с кресла, взял реликвию и удалился в соседнюю комнату, а Бернард подошел к окну, откуда открывался вид на город и на земли, принадлежащие кафедральному собору. Вдали голубой лентой вилась река Дер, а за ней виднелись городские стены. В центре города, на рыночной площади, толпился народ.

В зависимости от щедрости епископа рынок может стать следующей остановкой на его пути.

Из соседней комнаты раздался звон монет, и к нему вышел епископ, на лице которого вновь сияла улыбка. Он отдал Бернарду мешочек с щепкой дерева.

— Сэр Бернард, оставьте это у себя, и пусть реликвия защитит вас от злых сил, — сказал он, а затем вложил в руку Бернарда несколько золотых и серебряных монет. — Ни один рыцарь Черной розы не должен бедствовать. Я даю вам деньги за другую реликвию и благодарю за то, что предоставили мне возможность ее приобрести. У вас есть еще что-нибудь?

Бернард посмотрел на монеты: епископ Уолтер заплатил ему почти в пять раз больше стоимости пряди волос. Неудивительно, что купцы проделывают долгий и опасный путь из Святой земли на континент и в Англию, где продают реликвии священникам и знати. Какую же прибыль они получают!

— У меня есть еще несколько реликвий, — ответил Бернард. Если прядь волос оказалась такой дорогой, то что он сможет получить за руку Святого Вавилы?

— Если вы захотите продать другие реликвии, могу ли я надеяться на то, что вы снова обратитесь ко мне?

Бернард улыбнулся епископу.

— Вы можете быть в этом уверены, Ваше преосвященство.

— Замечательно. А теперь я должен отслужить мессу, а у вас, наверное, есть дела. Обещайте мне прийти еще раз, чтобы мы смогли поговорить подольше. Саймон рассказал мне много историй о своих приключениях, но я хотел бы услышать и ваши тоже.

— Я с удовольствием это сделаю, — ответил Бернард. — Могу ли я обратиться к вам с просьбой? Я бы не хотел, чтобы Саймон узнал о моих трудностях с сюзереном. Он пожелает… вмешаться ради нашей дружбы.

Епископ Уолтер засмеялся.

— Понимаю и отдаю должное вашей просьбе. Но если вам понадобится моя помощь… тоже ради дружбы, дайте знать.

Епископ проводил Бернарда до двери. Уже положив ладонь на ручку двери, Бернард вспомнил, о чем нужно спросить епископа.

— Ваше преосвященство, если человек хочет приобрести церковную землю, то к кому ему следует обратиться?

— К епископу или архиепископу епархии, которая владеет этой землей.

— Я так и подумал. Благодарю вас, Ваше преосвященство, за уделенное мне время и за деньги.

Бернард покинул покои епископа в приподнятом настроении. Ему не терпелось рассказать Клэр о щедрой плате. Теперь они смогут пойти на рынок и купить все, что нужно на ближайшие две недели.

Но, подходя к собору, он замедлил шаги. Ждет ли она его или убежала?

Бернард вошел внутрь. Его глаза искали женщину в плаще с опущенным капюшоном. И у алтаря в боковом приделе он увидел стоящую на коленях Клэр.

Она сдержала слово!

Клэр, словно услыхав свое имя, повернулась к нему. Сердце у него подпрыгнуло, когда она поднялась и пошла ему навстречу по проходу. А от ее улыбки у него внутри все перевернулось.

— Ты выглядишь довольным, — сказала она. — Полагаю, что визит прошел успешно.

— Очень. Епископ Уолтер оказался приятным человеком.

— Я об этом слышала. Мы можем идти?

Теперь он должен доказать доверившейся ему женщине, что он тоже держит слово. Он окружит ее заботой и убережет от опасностей. И совладает со своей похотью, как бы трудно ему ни было.




Глава девятая


Клэр удивилась тому, как быстро Бернард уговорил одного из паломников продать ему своего мула. Нагрузив на животное одеяла и кольчугу Бернарда, они выехали из ворот собора и отправились к рыночной площади.

Клэр очень хотелось самой сделать покупки, но слишком много лавочников ее знали, и поэтому, несмотря на теплый день, она укуталась в плащ и спрятала лицо под капюшоном, предоставив Бернарду одному общаться с торговцами.

Он купил пироги с мясом и жареных голубей, а также несколько караваев хлеба. Бернард уговорил Клэр поесть пирожков с яблоками и корицей, а сам все время следил, не появятся ли стражники ее отца. Когда она доела последний пирожок, они свернули к южным воротам, чтобы пересечь мост через реку Дер. Вдруг Клэр услыхала крик, приказывающий Бернарду остановиться. Он оглянулся.

— Черт! — выругался он и пришпорил Кабала. Клэр не надо было оборачиваться — она сразу узнала голос Генри.

— Мы сможем от них ускакать? — только и спросила она.

— За нами гонятся четверо вооруженных стражников. Они пешие, но нас задерживает мул, держись крепче.

Бернард пронесся через южные ворота и остановился на открытом пространстве широкой дороги.

— Почему мы не скачем дальше? — удивилась Клэр.

— Это ни к чему, — ответил он и спрыгнул с Кабала. — Вот и появились мои посыльные. Кто лучше, чем воины твоего отца, передадут ему условия выкупа?

— Бернард, — со страхом произнесла Клэр, — но они гонятся за нами совсем не для этого.

Бернард вынул саблю из ножен.

— В таком случае мы поговорим об этом позже.

— Но их четверо!

— Значит, у них больше шансов выжить. Не слезай с коня. — И он повернулся лицом к атакующим.

Клэр поняла, что все кончено. Ни один человек не устоит против четверых. На стражниках были толстые кольчуги, защищающие грудь. Кольчуга Бернарда лежала свернутая на спине мула. Шансов у Бернарда нет. Можно лишь надеяться, что отец приказал своим воинам привезти Бернарда в Дассет живым.

Они остановились поодаль от Бернарда. Клэр, разумеется, всех их знала. Генри, охранник, тот самый, который ударил Бернарда по голове в зале Дассета, произнес:

— Мы не хотим причинить тебе вреда, Бернард. Сдавайся.

— Ну, нет, Генри, — ответил Бернард. Он стоял, слегка расставив ноги, и помахивал саблей. — Опустите мечи, и тогда мы сможем договориться.

Генри сделал шаг вперед.

— Договориться? Нам приказано освободить леди Клэр и привезти тебя обратно в Дассет, даже если для этого придется перекинуть тебя через твоего коня и привязать.

Бернард усмехнулся.

— Давайте, если вы такие смелые.

Клэр знала, что у стражников нет выхода — они не могут вернуться в Дассет и сообщить, что видели Бернарда и отпустили его. Наказание за пренебрежение своими обязанностями не заставит себя ждать.

Генри взглянул на Клэр.

— Сойдите с лошади, миледи, и встаньте позади нас — там вы будете в безопасности.

— Оставайся на месте, Клэр, — приказал Бернард. — Чтобы подойти к тебе, им придется миновать меня. Клянусь, этого не произойдет.

Со злобным видом Генри бросился на Бернарда. Меч с лязгом ударился о саблю, а Клэр в страхе припала к гриве Кабала. В мгновение ока Бернард заставил Генри отступить и поддел его меч кривым клинком сабли. Меч отлетел далеко в сторону, а Генри упал в грязь, зажимая кровоточащую рану на руке.

Это совсем не похоже на юного Бернарда, подумала Клэр. И словно в подтверждение ее мыслей, Бернард отбежал от Генри и поманил к себе остальных. Они тут же приняли вызов.

Клэр отвернулась и закрыла глаза. Боль в сердце сделалась непереносимой — сейчас Бернард падет жертвой опытных воинов. Она услыхала крик от боли… но не Бернарда.

Клэр подняла голову и не поверила собственным глазам — на земле без движения лежал другой из отцовских стражников, Тео. А Бернард играючи разделывался с Роджером и Луи, оттесняя их обратно к дороге.

Боже милостивый! На Бернарда стоило посмотреть. Он двигался с кошачьей грацией, а его сабля так и мелькала в воздухе. Он делал это без видимых усилий, лишь выражение лица стало сосредоточенным, и он отбивал удар за ударом.

Роджер тоже упал, потеряв меч. Под коленом него зияла большая кровавая рана.

— А ты что скажешь, Луи? — обратился Бернард к четвертому стражнику. — Тебе тоже нужно пустить кровь?

Луи опустил меч и оглянулся на троих товарищей, лежащих на земле.

— Нет, — произнес он.

Клэр решила, что Луи сейчас сдастся, но он вдруг побежал… прямо к ней.

— Кабал! Ко мне! — крикнул Бернард.

Конь ринулся вперед, а Клэр изо всех сил вцепилась в его черную гриву. Бедняга мул, привязанный длинной веревкой к вещевому мешку Бернарда, был вынужден бежать следом. Отлично обученный боевой конь обогнул лежащих на дороге вояк и как вкопанный застыл около Бернарда.

— Черт тебя подери, Луи! Мне что, следует убить одного из вас, чтобы Сеттону неповадно было? — спросил Бернард. — Трое раненых — недостаточное доказательство того, что вы пытались исполнить свой долг?

Клэр посмотрела на Тео, который ничком неподвижно лежал на дороге. Неужели он мертв?

— Пытались, да не смогли! — завопил Генри. Он поднялся на ноги, прижимая раненую руку. — Ты что думаешь, Сеттона интересует, погибли мы или нет? Ему ясно только одно — четверо из нас сражались с одним и не одолели его.

— Чудесно. Избейте друг друга до полусмерти, если это вам поможет. У меня же спор не с вами, а с Сеттоном. Мне ни к чему вас убивать, если вы сами не напоретесь на мою саблю.

Луи сделал шаг в сторону Бернарда.

— Не будь дураком, — предупредил тот Луи и наставил на него саблю.

Луи выругался и отбросил свой меч на дорогу.

— Молодец. А теперь приведи в чувство Тео. — Затем, повернувшись к стражнику с раной на ноге, Бернард спросил: — Роджер, ты можешь встать?

— Хм. Может, и встану, если ее перевязать.

— Чего беспокоиться? — плаксивым тоном произнес Генри и уселся на землю. — Я, пожалуй, последую твоему совету, Бернард, останусь здесь и умру от потери крови. Где ты научился так драться? Черт, удары сыпались со всех сторон!

Бернард улыбнулся.

— Имя Хью Хейлуэлла тебе знакомо?

— Он ведь выступает на состязаниях рыцарей?

— Да. Он самый лучший. Я воевал вместе с ним на Святой земле. У меня в мешке есть полотенце — раны надо перевязать.

Клэр с недоумением переводила взгляд с одного мужчины на другого. Всего несколько минут назад стражники были готовы уничтожить Бернарда, а он их. Теперь же они болтают, словно лучшие друзья.

Конечно, эти люди и были друзьями или, по крайней мере, соратниками. Бернард знал всех четверых, поскольку служил вместе с ними в Дассете. Они вместе стояли в карауле и играли в кости, пили эль и скрещивали мечи на ристалище.

Бернард знал их манеру вести бой, знал их слабые и сильные стороны, а они думали, что тоже хорошо изучили Бернарда, и не могли предположить, что его воинское умение настолько возросло. Хотя черные волосы Бернарда растрепались, он совсем не вспотел. На его лице не было видно злорадства оттого, что он намного искуснее своих противников, — он просто радовался тому, что никого не убил.

— Если хочешь, можешь слезть с лошади, — сказал Бернард, обращаясь к Клэр.

Она отпустила гриву Кабала и потянулась к широким, крепким плечам Бернарда. Он обхватил ее руками за талию и плавно поставил на землю.

— Остерегайся Луи, — предупредил он ее.

Клэр взяла у Бернарда полотенце и оторвала от него половину.

— Я займусь Генри, — сказала она.

Тот был бледен — рана оказалась глубокой.

— Мы подвели вас, миледи, — сказал Генри. — Когда Бернард остановился, мы подумали, что отберем вас у него в один миг.

Клэр опустилась на колени подле раненого.

— Не ругай себя, Генри. Бернард всех нас удивил. Убери руку с раны, чтобы я могла ее перевязать. — Рана была глубокая и длинная, но не опасная. — Когда вернешься в Дерли, нужно будет ее зашить, — сказала Клэр.

— А вы, миледи? — спросил он. — Вы не пострадали?

— Нет, со мной все хорошо, — заверила Клэр Генри, обвязывая ему руку полоской полотенца и помогая встать. Они подошли к Бернарду и Тео, которые наблюдали за тем, как Луи перевязывает Роджеру ногу.

Бернард засунул саблю в ножны и заявил:

— Мне все равно, как вы объясните происшедшее Сеттону. Говорите все, что захотите, только постарайтесь сохранить свои головы.

— Милости от него не дождешься, — сказал Луи. — Скорее всего, мы очутимся в темнице вместе с Эдгаром.

— Эдгар в темнице? — с ужасом спросила Клэр.

— Лорд Сеттон разозлился на него за то, что он не защелкнул как следует замок на наручнике Бернарда, и поэтому Бернард смог убежать. Эдгар утверждал, что защелкнул, но…

— Эдгар сказал правду, — сердито произнесла Клэр. От возмущения отцом, который надел наручники на личного охранника, она побледнела. — Отец не привязал Эдгара к дыбе, надеюсь?

Бернард положил руку ей на плечо.

— Успокойся, Клэр. — И, повернувшись к Луи, спросил: — Эдгар жив?

— Пока жив, — ответил тот. — Он, конечно, не в восторге оттого, что оказался в наручниках, от которых ты освободился. Миледи, это вы выпустили Бернарда?

Клэр смогла лишь кивнуть в ответ.

— Почти все так и подумали, — сказал Генри. — Но никто не осмелился высказать Сеттону такое предположение. Мы решили, что ради вашего благополучия лучше промолчать.

— Отец прекрасно знает, кто устроил побег Бернарду. Но не могу взять в толк, почему он решил обвинить Эдгара, — заявила Клэр.

— Вы подозревали Клэр? — спросил у Генри Бернард.

Тот кивнул.

— В отсутствие Джулиуса леди Клэр часто противостоит отцовскому… гневу. В Дассете все восхищаются тем, как она заступается за людей перед отцом.

Клэр покраснела, а у Бернарда отпало одно из мучивших его сомнений: теперь он точно знал, что она не являлась сообщницей отца. Она освободила его из чувства сострадания или, может быть, из чувства долга. И то и другое в его глазах заслуживало уважения.

Бернард потряс ее за плечо.

— Слышишь, Клэр? Герой ты, а не я.

Генри запустил пятерню в волосы.

— Может, она и герой, но лорд Сеттон так не считает. — Он покачал головой. — Леди Клэр, зря вы остановили меня, и я не треснул Бернарда по голове второй раз. Если бы он не мог уйти, ничего этого не случилось бы.

А Луи добавил:

— Если бы Бернард не потребовал от вашего отца этой дурацкой награды, вообще ничего не было бы.

— Я не требовал от него ничего, мне не причитающегося, хотите верьте, хотите нет. Разве мы скрестили мечи не из-за возвращения Клэр? Если бы вы победили, то отвезли бы ее обратно к отцу, зная, что поступаете неразумно.

Генри кивнул:

— Отдав тебя лорду Сеттону, мы отвлекли бы его гнев от Клэр.

Солдаты явно были готовы пожертвовать Бернардом, чтобы помочь Клэр, если бы только у них появилась такая возможность.

— Все эти рассуждения Эдгару не помогут, — заявила Клэр. — Я не вынесу, если отец решит поднять его на дыбу.

Но в голове Бернарда созрел план, который спасал Эдгара от мучений. Вот только согласятся ли с ним Генри и другие?

— Генри, ты сможешь устроить Эдгару побег? — спросил он.

— Я-то смогу, но тогда лорд Сеттон обвинит кого-нибудь еще за побег Эдгара и…

— Он этого не сделает, если решит, что я пробрался в Дассет и выпустил Эдгара. У меня в вещевом мешке есть старый шлем. Оставь его в подземелье, где сидит Эдгар. Мне помнится, что у него сестра живет неподалеку от Лондона. Пусть он навестит ее.

— А лорд Сеттон узнает твой шлем?

Бернард был в этом уверен и пожалел, что не увидит пораженное и разозленное лицо своего старого сюзерена.

— Узнает. Он сам дал мне этот помятый шлем, когда отправлял в Крестовый поход. Пусть получает его обратно. Лучше поздно, чем никогда.

Генри подумал и сказал:

— Твой план неплох, но к чему он, если ты передашь нам леди Клэр? Ты же остаешься на свободе, а мы отвезем ее домой.

— Клэр остается со мной. Вы вернетесь в Дассет и скажете лорду Сеттону, что за Клэр требуется выкуп взамен награды, в которой он мне отказал.

— От тебя с ума сойдешь, Бернард! — Генри выругался. — Ты и так навлек на всех столько неприятностей. Я против!

— Ты уже был против. — Бернард указал Генри на его перевязанную руку. — И проиграл.

— Что-то не верится, чтобы лорд Сеттон вознаградил простого оруженосца землей и отдал ему в жены свою дочь, — глумливым тоном заметил Луи.

— Он это обещал. Если бы епископ Терстан не умер и смог свидетельствовать, то я теперь владел бы наделом земли, а Клэр стала бы моей женой. — Вдруг Бернард повернулся к Клэр и спросил: — Скажи, твоя помолвка была узаконена до или после смерти епископа?

Клэр, задумавшись, сощурила свои янтарные глаза.

— После. Отец торговался с Маршаллом несколько месяцев. Спустя два дня после смерти епископа Терстана он велел нам с мамой собраться и ехать на юг в Хантингтон.

Бернарда это не удивило. Вернись он в Дассет при жизни епископа Терстана, у него уже были бы и земля и жена… Клэр. Будь проклят Сеттон!

— Генри, скажи Сеттону, что я требую выкуп, равный весу Клэр в золотых монетах. Пусть положит золото в два мешка и доставит их мне, когда пробьют колокола на рыночной площади в Дерли… скажем, пятнадцатого августа. Я получу золото, а он — Клэр. Это меньше того, что мне причитается.

Четверо стражников переглянулись.

— Прежде чем дать согласие, мы должны быть уверены в том, что с леди Клэр ничего плохого не случится. Две недели — долгий срок, — заявил Луи.

Эти слова вызвали у Бернарда восхищение. Если они решат, что Клэр что-то угрожает, то схватят мечи и снова ринутся на него в атаку.

— Я постараюсь как можно лучше позаботиться о Клэр. Клянусь, что ей не будет угрожать ни малейшая опасность.

Но Луи это не убедило.

— Миледи, вы почти ничего не говорите об этом деле. Стоит вам проронить слово против, и мы пошлем Бернарда к черту.

Клэр склонила голову и сделала глубокий вдох, а Бернард, наоборот, затаил дыхание. Наконец она вздернула подбородок.

— Передайте отцу то, что сказал Бернард. И освободите Эдгара.

— Будет чудо, если нам удастся и то, и другое, а наши головы при этом уцелеют, — заявил Генри.

Бернард отдал Генри старый шлем, и воины, забрав свои мечи, отправились по дороге, ведущей в Дерли.

— Справятся ли они? — недоверчиво произнесла Клэр.

— Справятся, — заверил ее Бернард. — Завтра утром Эдгара освободят, а твой отец начнет торопливо собирать золото, чтобы заплатить за тебя выкуп.

— Где мы будем все это время?

Уместный вопрос. Хорошо бы еще знать на него ответ.

— Мы будем прятаться, — сказал Бернард, помогая ей сесть на Кабала.




Одо Сеттон швырнул шлем о стену подземелья. Шлем отскочил от дыбы и покатился через дверной проем в туннель. Эдгар убежал, спасенный этим ублюдком, который теперь требует золото, по весу равное весу Клэр, — ничего себе, королевский выкуп! — за ее возвращение.

Если бы не союз с Маршаллом, то он отдал бы ее Фицгиббонзу бесплатно.

Его люди три дня обыскивали все земли вокруг Дассета и Дерли и добрались даже до Йорка. Кроме единственной встречи около Дерли, никто не видел ни Фицгиббонза, ни Клэр. Оба раненых лежали на своих походных койках в оружейной комнате и страдали от лихорадки, а Луи и Тео по очереди ухаживали за ними.

Сеттон так толком ничего и не узнал из рассказа своих стражников. Роджер бормотал что-то о дьяволе, пытавшемся отсечь ему ногу огромной саблей. Генри был не столь глуп, но лорда смущало, правильно ли он запомнил то количество золота, что затребовал Бернард в качестве выкупа за Клэр.

Скорее всего, нет. Ни одна женщина столько не стоит. И в особенности Клэр, после того как открыто ему не повиновалась и освободила Фицгиббонза.

Но все это не имеет никакого значения, так как Фицгиббонз не получит ничего. О, он встретится с ним на рыночной площади в Дерли, но не с золотом в руке.

Сеттон подошел к входу в туннель и поднял с пола шлем. Черт, почему этот негодяй не умер?

Прошлой осенью, когда появились слухи о смерти Фицгиббонза, он обрадовался, так как это освобождало его от обещания, данного в присутствии епископа Терстана. Он тотчас начал искать мужа для Клэр, зная, что привередничать не придется. Случайно он узнал, что Юстас Маршалл домогается лесного участка, граничащего на севере с Дассетом. Там были хорошие места для охоты, и к тому же этот надел прилегал к землям Маршалла.

На юге Англии у Юстаса Маршалла был великолепный замок Хантингтон с образцовыми рыцарскими порядками. Сам он занимал высокий пост при королевском дворе, держал соколиную и псовую охоту и считался одним из лучших английских рыцарей, выступающих на турнирах.

Такой человек мог бы выбрать жену познатнее и с большим приданым. Для Клэр он чересчур хорош. Хоть бы скорее наступил тот день, когда Клэр перестанет вмешиваться в дела Дассета, и забота о ней перейдет к Маршаллу.

Но самое главное — это то, что будущий зять в фаворе у короля, а это полезно для Сеттона и в денежном отношении.

И вот из Йорка сообщают, что Фицгиббонз жив и возвращается домой. Договор с Маршаллом пошел бы прахом, если бы епископ Терстан не стал жертвой отравления. Убийца епископа весьма вовремя оказал Сеттону огромную услугу. Теперь его слово перевешивает заявление Фицгиббонза о якобы обещанной награде. Зачем ему, лорду Сеттону, скромный рыцарь в зятья, когда он может заполучить знатного и богатого лорда?

Сеттон толкнул рычаг, и дверь в туннель закрылась.

Если Эдгара освободил Фицгиббонз, то он может быть где-нибудь поблизости. Интересно, а где находилась Клэр, когда Фицгиббонз пролез по туннелю в подземелье? Его своевольная дочь вполне могла помочь собственному похитителю.

Сеттон решил было призвать наемников, чтобы найти Фицгиббонза, но передумал. Наемникам придется дорого заплатить, а он, к сожалению, на собственном опыте усвоил, что они не всегда выполняют приказы как положено.

И шерифа не следует оповещать. Лучше самому разделаться с Фицгиббонзом без участия человека, который симпатизирует собрату — рыцарю Черной розы.

К тому же Сеттон точно знает, где отыскать Бернарда с Клэр пятнадцатого августа. Клэр окажется дома заблаговременно перед свадьбой, а голова Бернарда украсит собой пику еще до конца этого печального для него дня.




Глава десятая


Клэр сжималась от страха каждый раз, когда Бернард с охапкой веток проходил по массивной опорной балке, которая провисла и скрипела. Она была уверена, что, стараясь починить крышу, он провалится в дыру на ней.

Они вернулись в Факстон — Бернард не желал называть это место Фалленвудом — два дня назад. Клэр не считала, что пребывание под носом у отца — разумная мысль, но Бернард сказал, что стражники Сеттона больше не появятся. До сих пор им везло.

Он с удовольствием проводил дни в хозяйственных заботах: чистил колодец, ставил силки на кроликов и пропалывал материнские розы. Но прошлой ночью была гроза, в доме все промокло, и поэтому утром он полез на крышу.

Над головой Клэр раздался резкий треск, и она стремглав выбежала из дома. Если Бернард не прекратит это бесполезное занятие, то дело кончится тем, что они убьются оба.

— Бернард!

— Я наверху! — крикнул он, словно это и так не было ясно.

Он стоял на балке, широко расставив ноги, и тянулся за каким-то предметом на задней части крыши.

— Бернард, эта балка вот-вот рухнет. Слезай вниз.

— Что? — крикнул он и сел.

У Клэр пересохло во рту. Бернард был без туники. К его блестящей от пота мускулистой груди прилипли соломинки, и у нее зачесались пальцы от желания медленно, по одной, снять их. Хорошо, что он наверху, и она не сможет поддаться искушению провести ладонями по его лоснящейся груди.

Господи, как же он великолепен! Густые черные пряди волос обрамляли резкие, но красивые черты лица. Он обладал могучей фигурой воина, но, несмотря на свою силу, его руки всегда касались ее с удивительной нежностью. Даже когда он крепко прижимал Клэр к себе, он ни разу не причинил ей боли.

Раскрасневшаяся Клэр остановилась, думая о том, какой он, наверное, умелый и сильный любовник. Ее охватил жар. Она знакома с Бернардом всю жизнь, но почти не обращала на него внимания. И вот ее тело сгорает от желания, а голова занята греховными мыслями.

Клэр знала о внебрачных связях от отца Роберта — тот прочел много проповедей на эту тему. Да и мама очень сдержанно рассказала ей о том, как следует жене подчиняться мужу. Однако все необходимое о половых сношениях она узнала, когда застала собственного брата Джулиуса в саду замка со спущенными штанами в обществе крестьянки, у которой были подняты юбки.

Крестьянку, судя по всему, греховное поведение вовсе не смущало. Наоборот, девушке это занятие очень нравилось — ноги у нее были раскинуты в стороны, а бедра поднимались и опускались в такт толчкам Джулиуса. Потом она стала упрашивать его снова все повторить.

За последние дни у Клэр не раз возникало желание стянуть с Бернарда штаны и задрать свою юбку.

Она давно вышла из возраста, когда женщина впервые совокупляется с мужчиной. Большинство женщин к двадцати годам уже замужем и имеют не одного ребенка. Всего через несколько недель она выйдет замуж за Юстаса, станет его женой и будет спать с ним в одной постели. Но страсти к своему суженому она не испытывала. Его поцелуй не возбудил ее так, как поцелуй Бернарда. Юстасу она станет подчиняться, а с Бернардом познает наслаждение, которое было даровано той крестьянке.

Она все больше и больше привязывалась Бернарду, а он прилагал массу усилий, чтобы она хорошо ела и удобно спала. Знает ли он, как сильно ей хочется уложить его на тюфяк из соломы и одеял, сооруженный им для нее? Позволит ли он ей это сделать?

Конечно, она не красавица, но ведь и не уродка. Изящной как тростинка ее не назовешь — она скорее полновата, но округлена во всех положенных для женщины местах. Бернард не считает ее уродливой — он ведь целовал и ласкал ее, пусть только разок. Сможет ли она соблазнить его на еще одно объятие? Сначала объятие, а потом…

А что потом?

К сожалению, она не имеет ни малейшего понятия, как обольстить Бернарда и при этом не выставить себя совершенной дурочкой. Она также не знает, каким образом объяснить потерю девственности Юстасу, когда они поженятся, если, конечно, он об этом спросит.

Сомнений в том, что свадьба состоится, у Клэр не было. Из чувства долга она выйдет замуж за Маршалла, родит ему детей, будет вести дом.

Выходит, она поступает дурно, желая получить что-то большее, чем обязательные супружеские поцелуи и покорность мужу в постели?

— Клэр?

Как приятно слышать свое имя из его уст! Он будет выкрикивать ее имя, когда их тела сольются, или тихо прошепчет его, когда утомится любовью?

— Шлюха! — обругала себя Клэр. А сердце ей ответило: ну и пусть!

— Ты рыцарь, Бернард, а не плотник и не кровельщик. Спускайся вниз.

«Спускайся ко мне!» — неслышно шептали губы.

Он улыбнулся.

— Снизу все кажется намного хуже, чем на самом деле. — Он встал на ноги и подпрыгнул на балке. — Видишь? Она крепкая.

Клэр прижала руку к сердцу.

— Ты не канатоходец. Пожалуйста, если эту дыру необходимо залатать, пригласи кого-нибудь.

Он развел руками.

— Кого? Кто здесь еще есть? Помогать мне некому, придется справляться самому. Я не за себя беспокоюсь, а думаю о твоем благополучии. Если пойдет дождь, как прошлой ночью, и ты вымокнешь, то снова простудишься. Два дня у тебя не было кашля, и опять заболеешь?

— А если ты упадешь и снова сломаешь ногу или свернешь шею, кто тогда позаботится о моем благополучии?

Он осторожно уселся на балке.

— Я думал об этом после стычки с отцовскими воинами. Меня могут ранить или убить, и я не смогу осуществить свой план. Если со мной случится несчастье, ты сможешь добраться отсюда до Хантингтона?

Клэр охватил ужас, но она с притворной беспечностью заявила:

— Ничего с тобой не случится. Если только ты не свалишься с крыши.

— Клэр, я серьезно говорю. Такая возможность существует.

Клэр вздохнула, зная, что Бернард все равно потребует от нее ответа.

— Если я попытаюсь сама добраться до Хантингтона, то, скорее всего, окажусь в Шотландии, — сказала она, вызвав улыбку на губах Бернарда. — К тому же Маршалл уже, я думаю, отправился в Дассет. Путь ему предстоит долгий, а он путешествует с огромной свитой и неимоверным количеством вещей. Скорее всего, он сделает остановку на пару дней в Вестминстере, чтобы повидаться с королем. Мы ожидаем его в Дассете… — тут Клэр улыбнулась неожиданному совпадению, — через день после получения выкупа.

— Значит, он прибывает за несколько дней до свадьбы?

Клэр не хотелось говорить ни про Маршалла; ни про свадьбу или выкуп. Она хотела, чтобы Бернард слез с крыши, подошел к ней, и она могла бы дотронуться до него…

— Бернард, если нам надо поговорить, то слезай вниз. У меня шея затекла.

— Тогда поговорим потом. Я уже почти все сделал.

Вот упрямец. Если уж он что-нибудь решил, то отговорить его невозможно. Он будет продолжать чинить крышу, даже если она разденется донага прямо во дворе. Но она не столь смела, чтобы такой уловкой привлечь его внимание. Есть же более тонкие приемы, чтобы заманить его.

Клэр стянула с волос сетку, вспомнив, как он сделал это, когда она хотела от него убежать. Тогда он целовал ее и прижимал к себе. Она запустила пальцы в длинные пряди и распутала свалявшиеся кудри. Затем тряхнула головой, и волосы волной упали ей на плечи, прикрыв почти до пояса.

Он заметил это и застыл на балке, наблюдая за тем, что будет дальше. Она чуть не рассмеялась от восторга: такая маленькая хитрость и такой желаемый результат.

Вдруг Бернард задрал голову. Его взгляд заскользил поверх верхушек деревьев. Ужимки Клэр его больше не интересовали.

— Дым, — произнес он и, указав на дорогу, слез с крыши.




У Бернарда сильно забилось сердце. Если он ошибся в своей догадке, то густой, черный дым поднимался неподалеку от хижины Лилиан. Он вывел лошадь и бросил поводья Клэр.

— Подержи, — велел он, а сам, разбежавшись, вспрыгнул на неоседланную конскую спину.

Когда он взял у Клэр поводья, она подняла руку, но он лишь сказал:

— Оставайся здесь.

— Либо ты возьмешь меня с собой, либо я побегу следом.

— Ты когда-нибудь ездила без седла? Это не так просто.

— Всегда что-нибудь делаешь в первый раз. Подними меня.

Он нагнулся, Клэр подпрыгнула и вскоре уже сидела у него между бедер, прижимая его болезненно напрягшийся член.

— Крепче держись ногами, — приказал ей Бернард.

— Вот так? — хриплым от волнения голосом спросила Клэр и заерзала у него между ног.

— Да, так, — прошептал он и обвил ее рукой, ощутив округлую грудь.

Подталкивая Кабала коленями, Бернард пустил коня легким аллюром, и через несколько минут они доехали до домика Лилиан.

* * *


Лилиан стояла на пороге и обмахивала фартуком котелок, лежащий у ее ног. Котелок обгорел, но струйки дыма, поднимавшиеся от него, были уже не черные, а белые. Бернард почувствовал облегчение — хижина, слава богу, не сгорела вместе с Лилиан.

Он слез с коня и снял Клэр.

Лилиан улыбалась.

— Как в прежние времена, Фицгиббонз пришел мне на помощь.

— Что ты сделала? — спросил Бернард.

— Ой, я развела слишком большой огонь, и туда нечаянно попала старая промасленная тряпка. Слава богу, мне удалось ее вытащить, пока не загорелось еще что-нибудь.

В кустах раздался треск, и Бернард загородил собой женщин.

Из леса вышли двое мужчин и, увидев его, замерли на месте.

Тот, что постарше, перекрестился.

— Пресвятая Дева, — удивленно произнес он. — Ты права, Лилиан, — он сделан из того же теста.

Бернард вспомнил и отца, и сына: Уот ухаживал за рыбным прудом в Факстоне, а Гарт мальчиком дружил с Бернардом.

— Так приятно снова видеть вас, милорд. Добро пожаловать в Факстон. — Теплая улыбка Гарта согрела душу Бернарда.

Он лишь удивился обращению «милорд». Но Гранвилл Фицгиббонз был здесь господином, так что Гарт не ошибся, именно так обратившись к его сыну.

— Я не лорд. — Бернард протянул Гарту руку. Тот сделал шаг вперед, а за ним шагнул и Уот. — Я все тот же Бернард, друзья. Как дела с рыбным прудом?

— Там теперь разводятся угри вместо окуня, — с недовольным видом ответил Уот и, толкнув сына в бок, поклонился Клэр. Гарт последовал примеру отца. — Леди Клэр, какая честь.

Клэр королевским жестом слегка склонила голову, но улыбка, которой она одарила Уота и Гарта, была приветливой.

Снова шум в кустах — это Хоб с женой Мэри. Через несколько минут Бернарда окружило уже человек десять. Многих он знал, а некоторых видел впервые, но все ему были рады. Каждый поклонился Клэр, а Лилиан объясняла Бернарду, чем тот или иной крестьянин занимался раньше в Факстоне.

Очевидно, все они, увидев дым, кинулись на помощь Лилиан. Хотя Бернард был рад встрече с бывшими арендаторами отца, его не на шутку беспокоило, что теперь слишком много людей знают, где он находится. Глядишь, вести об этом вскоре долетят и до Дассета.

Наконец крестьяне распрощались и ушли по своим делам, лишь Уот и Гарт задержались.

— Твой очаг не пострадал? — спросил у Лилиан Гарт.

— Да нет.

— Давай-ка я лучше взгляну. — Гарт скрылся в домике.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Уот. — Ты долго собираешься здесь прожить?

«Интересно, сколько народу в Факстоне знают о том, что случилось в Дассете, и о похищении Клэр?» — думал Бернард. Люди Сеттона наверняка расспросили всех, а не только Лилиан.

— Я хотел бы остаться подольше, — честно признался Бернард, — но должен на некоторое время спрятать Клэр, так как теперь очень многим известно, где мы. Помимо всего прочего, я не хочу подвергать опасности жителей Факстона. Будет лучше, если мы уедем.

— Можешь спокойно оставаться, — заверил его Уот. — Никто слова не проронит о тебе. Да мы готовы спрятать тебя в собственных домах, если надо. Если ты решил добиваться владения Факстоном, мы все на твоей стороне.

— Вот и я ему то же самое говорю, — вмешалась Лилиан.

Бернард был тронут их преданностью, но покачал головой.

— Спасибо за такое предложение, но я не могу на него согласиться. Если стражники Сеттона нападут на вас…

— Не нападут. Сеттон кончил поиски.

Вполне возможно, подумал Бернард. Хотя сейчас и мирные времена, но ни один сюзерен не станет надолго ослаблять охрану замка.

— Лорд Сеттон вновь открыл ворота Дассета.

— Вчера. — Уот рассмеялся. — Когда я об этом услыхал, то взял два бочонка с угрями и отправился туда. Дассет гудит от слухов о твоем побеге и о похищении за выкуп Клэр. Стражники, с которыми ты дрался около Дерли, дрожат при одном лишь упоминании твоего имени. А тут еще Эдгар таинственно исчез… Ты просто легендарный герой, Бернард.

— Это так и есть, Бернард, — подтвердил с порога Гарт. — Ты оказал Сеттону невиданное доселе сопротивление. Такое не удавалось ни лорду Джулиусу, ни леди Клэр. Многие сначала посчитали тебя чокнутым, но теперь все надеются, что ты победишь.

— Да… Последним, кто так здорово схлестнулся с его светлостью, был наш Гранвилл, — сказал Уот. — Твоего отца здесь очень любили. Да большинство живущих в Факстоне пошли бы за ним в ад, если бы он попросил. Стоит тебе заявить о своих законных правах на Факстон, они и за тобой последуют.

Комок сдавил Бернарду горло.

— Я бы этого очень хотел. Но как только я получу выкуп за Клэр, мне ничего не останется, как уйти. Даже если я выкуплю права на Факстон у епископа Дерли, лорд Сеттон не оставит меня в покое.

Уот склонил голову набок.

— Ты — вылитый отец. Он говорил то же самое перед…

Перед смертью. До того, как его убили разбойники.

— Я не знал, что он хотел выкупить право на владение.

— Он разговаривал с епископом, — сказала Лилиан. — Мне это известно от твоей матери.

А Уот добавил:

— Гранвилл и с лордом Сеттоном разговаривал, но его светлости это пришлось не по душе. А потом твоих родителей убили, тебя забрали в Дассет, и дело заглохло. Меня всегда беспокоило, что Сеттон тебя увез, а мы ничего не могли сделать. Мы похоронили твоих родителей в церкви и продолжали жить, надеясь на лучшее.

Бернард знал, что Гранвилл и Элис Фицгиббонзы были похоронены у алтаря церкви Святого Михаила, где они венчались, посещали мессу и крестили сына. Бернард ни разу не был на их могилах. Видно, настало время это сделать.

— Я, наверное, должен быть благодарен Сеттону, что преступники не избежали наказания. По крайней мере, Сеттону хоть за это спасибо.

Наступило молчание. Лилиан и Уот обменялись взглядами, а у Бернарда по спине пробежали холодные мурашки.

— Вы видели, как их повесили?

— Насколько мне известно, их так и не поймали, — сказала Лилиан.

Бернарду казалось, что от ярости у него сейчас внутри все лопнет. Но бесполезно давать выход гневу перед кем-либо, кроме Сеттона.

— Сеттон сказал мне, что он не только поймал разбойников, но и повесил их перед глазами жителей Факстона, чтобы вы все видели: справедливость восторжествовала. Значит, он лгал мне, — хриплым голосом проговорил Бернард.

— Боюсь, что он пошел еще дальше, но у меня нет доказательств. — Уот смущенно запустил ладонь в волосы. — Да и перед ее светлостью мне не следует строить домыслы.

— Леди Клэр понимает, что ее отец не святой, — заметила Уоту Лилиан. — А Бернарду надо знать о твоих подозрениях.

Уот нерешительно взглянул на Клэр.

— Пожалуйста, Уот, говори все, что считаешь нужным, — мягко произнесла Клэр.

— Ладно. После той ночи, когда твоих родителей убили, Бернард, столько всего произошло, что я лишь спустя несколько дней задумался о некоторых странных вещах. Если это были разбойники, напавшие на господский дом, то почему же они ничего не взяли? Они даже не украли отцовский сундучок с монетами, которым, между прочим, завладел лорд Сеттон. Странно также, что Сеттон приехал с несколькими охранниками вскоре после нападения, а ведь ему никто о случившемся не сообщал. Выходит, что он знал о том, что на особняк нападут. Он появился здесь внезапно, забрал ценные вещи твоих родителей и… тебя — их самую большую драгоценность.

Бернард хотел закричать «нет». То, что предполагал Уот, — чудовищно, и не могло быть правдой.

— Ты думаешь, что это лорд Сеттон приказал убить моих родителей?

— Нет. Я так не считаю. Он просто хотел проучить твоего отца за его вызывающее поведение. Разбойники, наверняка, были наемниками. Им было приказано только напугать твоего отца, но что-то у них пошло не так, и в результате твоих родителей убили. Но я уже говорил, что доказательств у меня нет.

Клэр побледнела.

— Разве наемники не могли действовать сами по себе? Может быть, отец каким-то образом узнал об их намерениях и поехал за ними следом.

— Миледи, наемники дерутся только за деньги. Они не напали бы, если бы им уже не заплатили. И я точно знаю, что с тех пор ни один наемник не служил в Дассете.

— Господи! — прошептала Клэр и отвернулась.

Бернард видел, что Клэр потрясена так же, как и он сам. Если Уот прав, Сеттону нет прощения за вероломство по отношению к своим вассалам.

— Уот, ты знаешь, почему отец хотел служить епископу Дерли без посредников?

— Гранвилл не сходился во мнениях с лордом Сеттоном относительно многих дел, но самое главное — это то, что твой отец хотел быть уверенным, что ты наследуешь Факстон. Сеттон на это не соглашался, а епископ был не против.




Глава одиннадцатая


Маленькая каменная церквушка Святого Михаила могла гордиться благозвучным колоколом в квадратной, выстроенной в нормандском стиле колокольне. Свет пробивался через два окна с витражными стеклами — дары Гранвилла Фицгиббонза. Одно — в честь бракосочетания с Эли; второе — в честь рождения сына.

Бронзовая доска размером в человеческий рост лежала на гробнице Гранвилла Фицгиббонза, лорда Факстона, и его жены Элис. Они были похоронены вместе около алтаря, где давали брачные обеты. Так и должно быть, подумал Бернард.

Он провел пальцами по выпуклым буквам имен, надеясь, что родители обрели покой. Не он-то не успокоится, пока не узнает правды о том, как они умерли. К несчастью, единственные люди, знавшие правду, — это умершие и… Одо Сеттон.

— Уот мог и ошибиться, — раздался сзади голос Клэр. Она, как и он, была в ужасе от подозрений Уота и тоже жаждала разгадки, пусть и по другим, собственным, причинам.

Клэр встала на колени подле Бернарда. Она касалась его и ничего не говорила — просто была рядом, глядя на бронзовую доску.

Он пытался молиться, но не мог. А думать о мщении в церкви неуместно и грешно.

— Вернемся обратно в дом, — наконец сказал он.

Они почти добрались до особняка, когда она спросила:

— Как же нам узнать правду? Кто, помимо моего отца, может это знать?

— Возможно, это знал епископ Терстан. Но он тоже мертв.

— Остаются разбойники или наемники, — со вздохом вымолвила Клэр. — И, вероятно, ты.

Ему показалось, что он ослышался.

— Я?!

— Ты был там. Прости, Бернард, но ты был там и можешь вспомнить незначительные вещи, о которых с тех пор не думал.

Она права. Он глубоко похоронил в душе прошлое. Мальчиком он слишком сильно страдал и потом постоянно старался о нем забыть. Со временем воспоминания действительно потускнели и стерлись из памяти. Бернард сомневался, что вспомнит какие-то подробности, так как с трудом мог заставить себя думать о том ужасе.

Он никогда никому всего не рассказывал. Даже рыцарям, которые сделались для него скорее братьями, чем друзьями. А они не принуждали его к откровенности.

— Это не так-то легко сделать, — признался он.

Она погладила его по руке, обхватывающей ее за талию.

— Понимаю. Если бы я только знала, как облегчить тебе рассказ.

Для нее это ведь тоже будет болезненно. Он ищет причину, чтобы изобличить ее отца, а она надеется, что лорду Сеттону найдется оправдание. Она знала, какой жестокий человек ее отец, но ни одному ребенку не хочется, чтобы о его родителе думали как о безжалостном и бессердечном человеке.

Бернард пришпорил Кабала.

— Клэр, сколько земель отца находится у епископа Дерли?

Она помолчала, прежде чем ответить.

— Почти половина.

— Эти земли по закону могут передаваться его наследнику?

— Думаю, что да.

— Отец передавал свои права кому-либо из рыцарей, наделенных землей?

— Нет.

Значит, Гранвилл Фицгиббонз был бунтовщиком. Если бы он одержал верх в споре, то другие рыцари, состоящие на службе у Сеттона, могли бы обратиться к епископу, и Сеттон лишился бы не только управления над многими землями, но и налогов.

Достаточная ли это причина для убийства? Возможно.

Он удержался и не задал Клэр этот вопрос.

Вернувшись в особняк, Бернард отправил Кабала пастись, а сам, полный решимости продолжить разговор, обогнул угол дома. Ему казалось, что на заднем дворе легче разговаривать.

Указав на почерневшую каменную стену, он сказал:

— Здесь они разожгли огонь. Мы спали, но отец проснулся от запаха гари и разбудил нас с матерью. Мы набросили на себя одежду, схватили ведра и побежали к колодцу. Мама поднимала ведра с водой, а мы с отцом бегали взад и вперед. Он больше всего боялся, что загорится соломенная крыша. Я помню, как он плеснул наверх воду из ведра, чтобы смочить ее. А я заливал костер.

Жар стоял ужасающий, и подойти поближе было невозможно. Бернарду все же удалось вылить воду в самую середину костра.

— Ясно, что кто-то специально устроил поджог. Я сразу это понял, и отец тоже. Все время, пока мы тушили пожар, он оглядывался по сторонам, ища виновников.

Бернард не помнил, сколько ведер воды он принес, но в памяти отложилось, как сильно ныли от напряжения руки и ноги.

— Мы едва держались на ногах от усталости. Я был весь мокрый и в саже, а отец обжег руку, пытаясь разбросать сваленные у стены ветки и оттащить их от дома. Он послал меня принести еще воды, чтобы залить догоравшие угольки. Я пошел к колодцу, думая, что самое страшное позади.

Клэр вложила в его руку свою ладонь, словно связывала его тем самым с настоящим. Он крепко сжал ее… и прошлое нахлынуло вновь: самое страшное было впереди.

— Когда пожар потух, я в полной темноте и тишине подошел к колодцу. Путь освещали только звезды. Я передал матери ведро со словами: «Это — последнее». Она взъерошила мне волосы и сказала, что это хорошо, потому что у нее руки уже отваливаются. Потом она засмеялась и сказала, что вытащит еще одно ведро для нас с отцом, чтобы помыться.

Бернард повернулся к колодцу, но его взгляд был устремлен на то место в лесу, откуда выехали разбойники. Он слышал у себя в ушах стук копыт, и ужас, испытанный маленьким мальчиком, опять охватил его.

— Я почти дошел до отца, когда услыхал топот. Четыре огромные, черные тени выскочили из леса. Я был так испуган, что не мог сдвинуться с места, даже когда один человек подскакал прямо ко мне и схватил меня. Тогда я услышал мамин крик. Я брыкался и изо всех сил колотил ногами. Кажется, даже задел его по скуле, но он крепко держал меня и велел вести себя тихо, тогда со мной ничего не случится. Но я его не слушал и продолжал драться, зная одно — я должен добраться до мамы.

Бернарду не удалось это сделать, он не смог прийти ей на помощь. Прошло четырнадцать лет, но до сих пор при этом воспоминании в горле застывал ком.

— Я упал вместе с человеком, который держал меня. Это отец стащил нас обоих с лошади. Я покатился по траве и слышал, как они дрались. Потом отец поставил меня на ноги и велел бежать в деревню и звать на помощь. Я увидел его в последний раз с мечом, отнятым у моего похитителя, — он бежал к маме.

— Ох, Бернард, — прошептала Клэр и обняла его.

Он уронил лицо ей в волосы, стараясь унять набежавшие слезы. Прокашлявшись, он продолжил:

— Я побежал к церкви Святого Михаила и стал звонить в колокол условным звоном. Фермеры все поняли и кинулись к особняку, но было слишком поздно. Когда я вернулся, всадники уже ускакали. Кругом толпились люди, женщины плакали. Я побежал к колодцу.

Еще не добежав туда, Бернард понял, что родители мертвы. Они лежали на земле, и он почувствовал запах крови. Уот положил руки ему на плечи и отвел его в сторону.

— Отец добежал-таки до мамы. Он дотянулся до нее, их руки соприкасались.

— Не надо больше, — с рыданием произнесла Клэр. — Не надо.

Она обхватила его за шею, и ее мокрая от слез щека прижалась к его щеке. Он прижал ее к себе крепче. Губы Клэр как будто ждали его. Он приник к ее влажному рту, соленому от слез и сладкому как мед.

Кто кого успокаивал? Ему было все равно. Но их поцелуй вдруг сделался страстным. Клэр прерывисто задышала, и сердце у нее очень сильно заколотилось. Ее тело было готово принять его прямо здесь, на траве позади дома.

Он-то знал признаки женской страсти. А Клэр? Сознавала ли она, чего требует ее тело? Или запуталась в собственных чувствах? Движима ли она желанием или просто хочет утешить его?

Он отнял губы от ее рта.

— Клэр, мне не нужна твоя жалость.

— Тогда пожалей меня, — сказала она. — Пойдем с тобой туда, где нет боли, а есть лишь бездумное удовольствие.

Она еще не знала, что это удовольствие окрашено болью, но болью столь сладкой, что она унесет их в заоблачные дали.

Он слегка потянул ее за прядь длинных волос.

— Ты почему распустила волосы сегодня утром?

Он думал, что она смутится, покраснеет, но встретился с прямым взглядом сияющих глаз.

— Это была слабая попытка заставить тебя слезть с крыши.

А он чуть не упал оттуда при виде ее ухищрений!

— А если бы ты добилась своего?

Она глубоко вздохнула, но глаз не отвела.

— Тогда я затащила бы тебя в дом и уложила на постель.

Ее откровенность его ошеломила. Если бы не дым, поднявшийся от хижины Лилиан, он откликнулся бы на соблазнительный призыв Клэр.

Как странны повороты судьбы!

Сумбур в голове, вызванный рассказом о нападении, начал исчезать, картины огня и крови померкли, и боль сделалась не такой острой. Если он забудется в объятиях Клэр, может быть, все это вообще пропадет?

Он знал, что поступает эгоистично, но Клэр, по-видимому, полна желания, а ему она так необходима. Он поцеловал ее в лоб, потом в висок, потам в мочку уха…

— Уложила бы на постель? Хм. Тебе хотелось спать?

— Да нет. — Она запрокинула голову, чтобы ему было удобнее ее целовать. — Во всяком случае, не до того, как спустила бы с тебя штаны и задрала бы свои юбки.

Нет, это выше его сил! Бернард подхватил ее и направился в дом. Он совершит с ней путешествие в этот уголок отдохновения, о котором она мечтает. Путь будет медленный и полный нежности. Он доставит ей желанное удовольствие. Ему оно тоже необходимо.

Бернард опустился на тюфяк и уложил Клэр поверх себя.

Он целовал ее, пока у него не закружилась голова, и гладил руками поверх шелкового платья. Но ему не терпелось добраться до теплой кожи.

Шнурки на платье легко развязались. Он повернул ее на бок и обнажил плечо. Кожа Клэр была кремового цвета и вкусная, как сливки. Ее губы вспухли от поцелуев, а глаза горели огнем страсти.

— А когда твои юбки будут задраны, а мои штаны спущены, что тогда, миледи?

Он шутил, но Клэр уловила в его вопросе нотки желания. Она знала, что должен делать мужчина. Даже если бы она не застала той сценки в саду замка, она понимала, что ее внутреннюю боль должно что-то облегчить.

— Я знаю, что произойдет, но вот каким образом… — ответила она. — Ты должен научить меня тому, чего я не знаю.

Он откинул волосы с ее лица, удивленный признанием Клэр в своем невежестве.

— Ох, Клэр, мне не следует этого делать. Мы нарушаем наше соглашение.

— Тогда мы заключим новое. Пока мы вместе, я от тебя не убегу, а ты будешь обо мне заботиться. И мы станем любовниками. Бернард, займись со мной любовью.

— Милая, сладкая Клэр. Я так сильно тебя хочу, что вот-вот умру от желания. Ты уверена в себе? Ты знаешь…

Она прикрыла ему губы кончиками пальцев.

— Я знаю, что могут быть последствия. Но если ты не поторопишься соединиться со мной, то я тоже могу умереть.

Он замер на какое-то мгновение, затем его настроение резко изменилось, и Клэр поняла, что он уступил ей.

— Если я позволю тебе умереть, то меня могут обвинить в том, что я о тебе не позаботился. Мы ведь этого не допустим, правда?

— Я тоже такого же мнения.

Она почувствовала, как натянулась ее юбка, и ощутила у себя на лодыжке его руку. Клэр закрыла глаза, чувствуя, как пальцы Бернарда скользят по ее колену.

— Готова учиться? — спросил он хриплым голосом.

— И душой и телом, — ответила она и напряглась, так как он стал гладить ей бедра.

Она развела ноги, а когда он дотронулся до горячего, влажного углубления между ее бедер, она приподнялась, чтобы дать ему возможность проникнуть дальше. Ей показалось, что она сейчас лишится чувств, но, когда он убрал руку, она недовольно вскрикнула.

— А ты жадная девица, — попенял ей он.

— Это плохо?

— Нет-нет. Я тоже жадный. Приподнимись.

Он поставил Клэр на колени и быстро снял с нее платье. На ней осталась только тонкая нижняя рубашка, и она вдруг ощутила себя оголенной и уязвимой… и в то же время сильной. Никто никогда не смотрел на нее с опаской, как Бернард сейчас. Словно она необыкновенно хороша собой.

Клэр почувствовала себя богиней Венерой.

— Ты только взгляни на себя, — произнес Бернард.

Он находил ее безупречно сложенной: нежные покатые плечи, розовые кончики грудей и темный мысик густых волос, которые он уже ласкал. Упругие пупырышки сосков упирались в тонкую ткань рубашки, призывая к тому, чтобы до них дотронулись. Он провел ладонями по соскам, и она тут же вздрогнула.

Он медленно стягивал с нее рубашку, и его рука касалась полных бедер, изгиба талии, округлостей грудей. И при этом он, не переставая, целовал открывавшиеся его взору прелести.

Клэр не проявила подобной неторопливости, стягивая с него тунику. Она сунула руки под подол туники, и в одно мгновение сдернула ее с Бернарда, когда же она взялась за завязки штанов, он завладел ее руками.

— Пока не время, — сказал он.

Она смутилась от своей наивности.

— Если ты хочешь достичь удовольствия, я должен проявить сдержанность, — объяснил он.

Она улыбнулась.

— Ты позволишь мне их снять, когда скажешь, что настало время для твоего наслаждения?

Это прозвучало не как просьба, а как приказ. Он с радостью подчинится, но позже.

Не отпуская от себя Клэр, Бернард уложил ее на постель. Ему надо узнать, где на ее теле самые чувствительные места, и одновременно он смаковал каждый поцелуй, каждое ласковое прикосновение ее неуверенных пальцев.

Она оказалась способной ученицей, и его страсть разгоралась все сильнее, так что он едва сдерживался.

Клэр нравилось, как он страстно стонет, когда гладит рукой по его гладкой крепкой груди. А когда она щекотала ногтем ему руку, то твердые мышцы подергивались. Стоило ей поводить пальцем по плоскому животу, как он вздрагивал.

Но каждый раз, когда ее руки приближались к завязкам на штанах, он отодвигался.

Трудно было поверить, что этот огромный мужчина обладал силой медведя и нежностью ягненка. Длинные пальцы, умеющие надежно сжимать саблю, играючи касались ее кожи, словно он проводил по струнам арфы.

Он, несомненно, все это проделывал не раз, и теперь Клэр извлекала пользу из его опытности. Его руки точно знали, где коснуться, где надо погладить.

Он сводил ее с ума. Она и не подозревала, что у нее на теле существует столько «вкусных» мест. Клэр снова потянула завязки на его штанах. На этот раз он не отшатнулся. Значит, пора.

— Поднимись, — прошептала она, и они оба встали на колени.

У Клэр тряслись руки, когда она развязывала узел у него на поясе. Наконец ей это удалось, и она спустила вниз штаны.

— Изумительно, — вымолвила она, не сводя глаз с той части его тела, которая, как она надеялась, должна поместиться у нее внутри.

— Ты считаешь это изумительным? — потрясенно выговорил он.

— Конечно.

— Осторожней, Клэр, — сквозь зубы прошипел он.

— Тебе больно?

— Это приятная боль.

Ага, значит, похоже на то, что ощущает она.

Он мгновенно скинул с себя сапоги и штаны, снял с нее туфли и чулки, затем опустил ее на тюфяк.

Она таяла от его нежности, в которой сочетались сила воина и обходительность рыцаря. Это действовало неотразимо и возбуждающе.

Клэр старалась отдать ему всю свою ласку. Когда он навис над ней с горящими от страсти глазами, она без малейшей растерянности развела бедра, чтобы соединиться с ним.

Как это было хорошо! Бернард со всей осторожностью, на которую только был способен, погрузился в бархатистое прибежище. Никогда в жизни он не тратил столько времени, чтобы овладеть женщиной. Только ради той, что лежит сейчас под ним и с радостью принимает его в свое девственное ложе, он был способен проявить такое терпение.

Только ради Клэр.

Он проникал все глубже и глубже, наблюдая, как она закрыла глаза и приоткрыла губы, принимая его. Он застыл, наткнувшись на перемычку, о существовании которой всегда знал, но сейчас даже и не подумал.

Он должен оставить Клэр девственной. У него найдутся другие способы довести ее до состояния блаженства и разрядиться самому. Но за него решила Клэр. Она выгнула спину и сделала движение вперед бедрами. У нее перехватило дыхание, и она… улыбнулась.

Его дальнейшее проникновение было медленным, основательным и глубоким. Он вонзился в нее сильнее. Она вся напряглась и была на грани экстаза.

— Бернард! — выкрикнула она.

И тогда он полностью овладел ею.

Наслаждение зыбью перекатывалось у нее в чреве, сливаясь с биением его члена. Такого чуда в соитии он достиг только с Клер!

Ее сердце стучало прямо ему в грудь. Бернард терся лицом о ее шею и млел от нежных прикосновений пальцев Клэр к его волосам. Он покорился леди-распутнице, но отталкивать ее от себя не собирался. Он хотел скатиться с нее, чтобы ей было легче дышать, но она его не отпустила.

— А мы сможем опять это сделать?

К собственному изумлению, чресла у него, словно по приказу, мгновенно напряглись.

— Ты ненасытная девушка, — заметил он, готовый повторить все снова.

— И ты тоже, — ответила она.

На этот раз он овладел ею быстрее и жестче — вожделение преобладало над любовью. Ее бедра двигались в ритме его все усиливающихся толчков.

Она выкрикивала его имя, а он ощущал себя победителем и упивался этим. Женщина, просящая повторения соития и полностью подчинившаяся ему, уже не казалась распутной. В этот момент Бернард понял, что прекрасней и… сладострастней женщины, чем Клэр, ему не найти некогда.

С ней он может делиться самыми мрачными воспоминаниями, а затем получить ни с чем не сравнимое удовольствие.

Она должна стать его женой. Он попросил не ту награду, которую следовало. Брак с Клэр — вот что он должен был требовать.




Глава двенадцатая


— Мне нужно встать, — сказала Клэр, но продолжала неподвижно лежать.

— Лежи, — ответил он и, отодвинувшись от нее, поднялся на ноги.

Обнаженный Бернард был великолепен.

— Но я хочу есть, — заявила Клэр — у нее бурчало в животе от голода.

— Неужели не насытилась? — шутливо спросил он. В его глазах она прочитала приглашение продолжить любовную игру.

— Мне нужна другая пища.

Он засмеялся.

— Понял — я слышу «музыку» у тебя в животе.

Клэр откинула с глаз волосы, но не прикрылась одеялом. А Бернард смотрел на нее, и — прости, Господи, ей тщеславие — она была в восторге от восхищения, написанного на его лице.

Теперь они любовники. А чтобы быть в силах выдерживать его натиск, нужно подкрепиться.

— Кажется, остался пирог с мясом, — сказала она.

Бернард повернулся к ней спиной, и она имела удовольствие разглядеть его сзади. Какие у него потрясающие ягодицы! Мышцы словно вылеплены и крепкие как железо — это она успела почувствовать ладонями, когда он напрягался, вонзаясь в нее. Все мускулы на его теле играли, пока он двигался по комнате.

Бернард — хозяин Факстона. Даже голый он ходил по дому с уверенностью собственника. Если бы ее отец не проявил к его отцу такую жестокость… Но она тут же выбросила из головы эти мысли.

Бернард казался спокойным. Может, хоть какое-то время им удастся избежать волнений.

Он вернулся с мясным пирогом, оловянной кружкой и откупоренной бутылкой вина. Клэр с удивлением посмотрела на бутылку.

— Откуда это?

— Из Франции, — как ни в чем не бывало, ответил он.

— Ее не было в твоем мешке. Иначе я заметила бы.

— Я купил ее в Дерли. Думал приберечь для особого случая. Вот он и представился.

Он протянул ей вино и кружку и сел рядом с ней на тюфяк, скрестив ноги.

— Что за случай?

Он легонько чмокнул ее.

— Ты.

— Ой.

Польщенная Клэр налила себе вина и поставила бутылку с кружкой около его колена. Он разломил пирог на две части и отдал ей большую. Аппетитный на вид пирог вкусно пах, но Бернард едва притронулся к своему куску.

— Неужели ты не голоден? — не могла поверить Клэр.

— Не очень.

— Ты не заболел? Может быть, ты от меня заразился?

— Да нет. Просто не хочется есть.

Скорее всего, он был расстроен. Клэр боялась думать о его прошлом и уже ее жалела о том, что попросила его все ей рассказать. Но, с другой стороны, ей необходимо знать, какую роль сыграл ее отец в смерти родителей Бернарда.

Неужели возможность лишиться Факстона довела отца до крайности? Обычно, чтобы примерно наказать кого-нибудь, он использовал дыбу и плеть. Но нанять убийцу из-за потери рыцарской подати и двадцати бочек с рыбой?..

Здесь что-то большее, чем потеря Факстона. Если Гранвилл Фицгиббонз преуспел бы в своем желании подчиняться непосредственно епископу Дерли, другие рыцари Дассета могли бы потребовать для себя такой же привилегии. Тогда доходы Дассета уменьшились бы.

Клэр понимала, что у отца были причины удержать при себе Факстон, хотя от его действий кровь стыла в жилах.

Клэр слизнула остатки пирога с пальцев и посмотрела, где же кружка. Бернард как раз наполнял ее вином. Он почти ничего не ел, но выпил много.

— Тебе от этого легче? — спросила она, указав на полупустую бутылку.

— Не очень.

Он лег на спину и прикрыл лицо согнутой в локте рукой. Клэр очень не хотелось этого делать, но необходимо заставить его снова говорить. Он чересчур долго держал при себе свои мрачные мысли — целых четырнадцать долгих, одиноких лет. Она улеглась рядом и подперла голову рукой, другую руку положила ему на грудь.

— Итак, ты вернулся в дом и понял, что родители мертвы. Что потом?

Он вздохнул.

— Ох, Клэр. У меня голова болит.

— Это из-за ужасных воспоминаний, которые не дают тебе покоя. Выскажи все.

Он повернул к ней голову.

— Да и говорить-то больше нечего. Несколько мужчин попытались проследить, куда вели лошадиные следы, но ничего не узнали. Женщины занялись похоронами родителей, а я нашел приют у Лилиан. На заре приехал твой отец.

— Уот сказал, что его никто не звал. Отец объяснил, почему он вдруг приехал?

— Я не помню. Он просто появился в сопровождении нескольких охранников.

— Может, он услыхал звон колокола? Или кто-либо из путешествующих в Дассет услыхал звон и предупредил отца об опасности?

Бернард на минуту задумался.

— До Дассета слишком далеко, и звон колокола туда не долетает. Что касается путешественников… то это возможно. Но если это было так, то уж Уот знал бы об этом.

По какой же иной причине отец выехал на заре, если ему не было известно о нападении? Он явно хотел поскорее попасть в Факстон, размышляла Клэр.

— А потом привез тебя в Дассет, — сказала она, вынуждая Бернарда продолжать.

— Лорд Сеттон решил, что для всех будет лучше, если я стану жить в Дассете. Лилиан предложила оставить меня у нее, но Сеттон был непреклонен.

— Я помню тот день, когда ты приехал. Я с мамой, братьями и сестрой стояла во дворе замка. Мы собирались идти завтракать в залу после службы. А ты приехал на задке тележки. — Вдруг ей пришла в голову странная мысль: — Зачем отцу понадобилось брать с собой тележку?

— Ты помнишь, когда впервые увидела меня?

— Помню. — Странно, что его это удивляет, подумала Клэр. — Мне всегда было интересно, когда в Дассет приезжал кто-то незнакомый, а тут мальчик на задке тележки. Любопытно.

Она удержалась и не сказала, что он также вызвал у нее симпатию, потому что выглядел очень грустным.

— Я тоже помню, когда в первый раз тебя увидел, — с улыбкой сказал он. — Это было на следующий день. Ваша мама нарядила всех детей и выстроила по старшинству — Джулиус, Джеффри, Джин, Клэр — на ступенях замка, чтобы вы поздоровались с каким-то знатным гостем. Ты мне показалась очень надменной девочкой, хотя и была совсем маленькая. Но когда ты приподняла юбку, чтобы сделать книксен, то все увидели, что у тебя босые ноги. Твоя бедная мама едва не лишилась чувств.

Клэр вспомнила этот случай. Она понятия не имела, почему никто раньше не обратил внимания на ее необутые ноги — мама в особенности.

— Мои туфли мне жали, и отец обещал привезти новую пару из Дерли, но он… — Клэр забыла конец этой истории. — Бернард, вот почему отец взял тележку. Он отправился в Дерли за продуктами, а про мои туфли забыл.

Бернард сел и сделал большой глоток вина.

— Никогда не подозревал, что твой отец ходит по рынкам. Обычно продукты доставляли в Дассет.

— Да, обычно так и было. Но почему-то он поехал в город сам. Возможно, по делам, а заодно решил привезти продукты. Он вполне мог на обратном пути в Дассет зачем-то остановиться в Факстоне.

Бернард усмехнулся.

— Это было на рассвете, Клэр. Он что, поднялся среди ночи, чтобы уехать в Дерли? Интересно, какое дело было у него в городе? Прекрасная возможность нанять банду разбойников для расправы над моими родителями, а затем проехать мимо Факстона и убедиться, что дело сделано.

Это звучало правдоподобно. Клэр не стала больше искать оправданий отцовскому поведению.

— Когда отец ездит в Дерли, то останавливается в «Королевском дубе». Мы могли бы поговорить с хозяевами — возможно, они смогут рассказать, почему он там был и с кем общался. Но для этого придется вернуться в город, а это опасно.

— Я в любом случае думал поехать туда. Пора повидать Саймона.

При мысли о том, что в это дело вмешается шериф, Клэр стало страшно.

— Я знаю, он твой друг. Но он может посчитать своим долгом арестовать тебя. Тогда ты лишишься всего: выкупа, свободы.

— Выкуп волнует меня все меньше и меньше.

Клэр понимала, что Бернард может отказаться от золота, если докажет, что ее отец виновен в убийстве. Тогда Одо Сеттона ждет наказание. Но доказательств не было. Как и в случае с наградой Бернарда. Она почти слышала, как злорадствует отец.

Ей самой совсем не хотелось возвращаться в Дассет до приезда Юстаса Маршалла либо брата Джулиуса. Они нужны ей как защита от отцовского гнева. Конечно, это эгоистично, но и в интересах Бернарда довести до конца первоначальный план.

— Тебе лучше сначала получить выкуп, — сказала она. — А после этого, если ты решишь выяснять обстоятельства убийства, у тебя будут и средства, и свобода действий.

— У меня пока что больше вопросов, чем ответов.

— Обдумай это. Еще есть время.

Она положила голову ему на плечо, и он обнял ее.

— Да. Время пока есть, — согласился он.

Клэр знала, что отец впадет в бешенство, если узнает, что она убедила Бернарда не отказываться от золота.

Всю жизнь она старалась заслужить одобрение отца, но ничего не достигла и, подобно брату Джулиусу, сдалась, но, как и Джулиус, стала противостоять отцовским вспышкам гнева. Она платила высокую цену за козни против него, но ей все же удавалось облегчить участь других. Это стоило ей синяков, но она не жаловалась.

Последние месяцы после ее помолвки прошли почти безоблачно, так как отец наконец-то счел, что Клэр стоит затраченных на ее содержание средств. Он находился в хорошем настроении и почти не ругался.

Но тут появился Бернард и потребовал вознаграждения. Она полностью поверила Бернарду. Он должен получить Факстон. И золото тоже.

А сердце ее кричало: «И меня!»




— Мне здесь будет хорошо, Бернард. Пока ты с Гартом ловишь рыбу на ужин, мы с Лилиан поболтаем, — убеждала Бернарда Клэр, видя, как неохотно он оставляет ее у Лилиан.

— Лучше бы тебе пойти с нами, — сказал он.

— Я терпеть не могу рыбную ловлю. Рыбу я приготовлю, но сидеть и следить за тем, как она попадается на удочку, мне не нравится.

— Мы будем в доме разбирать травы и беседовать о разных мелочах, — сказала Лилиан и замахала на них руками: — Уходите, уходите.

Бернард взглянул на Гарта, а тот пожал плечами.

— С ними ничего не случится за такое короткое время. Да и Сеттон, как говорит мой отец, прекратил поиски.

— Хорошо, — сдался Бернард. — Но все же прислушивайтесь к чужим шагам. Я услышу, если вы погромче покричите.

— Ничего не случится, — сказала Клэр.

— Хотел бы я обладать твоей уверенностью. Будь осторожна. Мы ненадолго.

Бернард и Гарт пошли по дороге, и Клэр облегченно вздохнула.

— Я думала, что он не решится уйти, — сказала она Лилиан. — Но ему необходимо побыть с Гартом.

— Им обоим это на пользу. — Лилиан вошла в домик, и Клэр последовала за ней. — Я так поняла, что Гарт сегодня утром зашел в особняк.

Клэр села на стул около кухонного стола.

— Гарт пригласил Бернарда на рыбалку, — с улыбкой объяснила она. — А Бернард собирался чинить крышу и не смог отказаться от помощи Гарта. Вы бы только их видели — двое мальчишек работают наперегонки, чтобы поскорее убежать и поиграть.

Лилиан засмеялась.

— Они часто такое проделывали, когда были детьми.

— Я не смогла уговорить Бернарда оставить меня одну в особняке. Спасибо, Лилиан, что вы пригласили меня остаться, когда мы шли мимо вас.

— Признаюсь, я сделала это из-за собственного любопытства. В прошлый раз вы так быстро ушли, а мне не терпится узнать, каким образом вы с Бернардом попали в эту непонятную историю.

Теперь засмеялась Клэр.

— Это незначительная плата за то, что вы вовремя меня спасли. Но я уже не помню, что я вам успела рассказать, а что нет. Вам известно о награде, которую Бернард потребовал от моего отца?

Лилиан взяла в руки пестик и ступку. В кухне запахло розмарином.

— Я слыхала о том, что он потребовал землю и вас, а ваш отец отрицал существование такого договора.

— Да, землю и меня. Бернард был согласен уступить часть награды — меня, но от земли не отказался.

— Как похоже на мужчину. Им землю подавай.

— Бернард тогда думал, что я замужем. Если бы отец не сказал ему про Юстаса, Бернард потребовал бы всю награду полностью.

— Все может быть. Итак, ваш отец бросил его в подземелье.

Клэр пересказала спор Бернарда с отцом, описала и то, как Генри ударил Бернарда по голове.

— Я предупредила отца, что ему лучше поостеречься и не обращаться так с рыцарем-крестоносцем. Я пыталась урезонить их обоих, но меня никто не слушал. Это все равно, что разнимать двух бодающихся баранов.

— Но у вашего отца было преимущество.

— Чересчур большое преимущество. Заперев Бернарда в подземелье, отец полностью развязал себе руки. Я боялась, что он зайдет слишком далеко. Поэтому сняла с Бернарда наручники и сказала, чтобы он поскорее уезжал, и как можно дальше. Что ж, вот он и уехал, но, как видите, недалеко.

Он привез ее к себе домой.

Наблюдая, как Бернард и Гарт дружно работают на крыше, слыша их смех, она еще раз утвердилась в мысли, что место Бернарда — в Факстоне. Даже получив выкуп и приобретя землю где-нибудь еще, он не будет счастлив. К сожалению, пока жив ее отец, Бернард не сможет жить в Факстоне.

Лилиан отставила ступку и подошла к очагу. Помешав в котелке варево, она при помощи сложенной тряпки сняла котелок с крючка. Лечебные травы лежали на столе аккуратными кучками.

Клэр отметила, как легко передвигается эта женщина. Несмотря на то, что у нее в доме находился посторонний человек, она размеренно и спокойно занималась своей работой.

Клэр сложила руки на груди и с подозрением посмотрела на Лилиан.

— Лилиан, как могло случиться, что вчера вы едва не сожгли котелок? Было столько дыма, что сбежалась вся округа.

Старушка покраснела.

— Я уже говорила. Неуклюжая я стала…

— Ну, уж нет. Вы сделали это нарочно. Черный дым — это все равно, что церковный колокол. Вы хотели, чтобы сбежались все соседи… и Бернард.

Лилиан обиженно фыркнула.

— Вы преувеличиваете, леди Клэр.

Клэр улыбнулась.

— Разве? Вы хотели, чтобы он снова встретился с крестьянами, и в первую очередь с Уотом и Гартом. Поэтому вы всех и созвали. — Она взяла недовольную старушку за руку. — Лилиан, я верю, что вы хотели сделать как лучше для Бернарда. Теперь он знает, что здесь у него друзья, но поймите, он не может остаться и занять место своего отца в Факстоне. Как только получит выкуп, он будет вынужден уехать.

— Если он приобретет право на владение у епископа, то ему не надо уезжать.

Клэр покачала головой.

— Сомневаюсь, что епископ пойдет на это, учитывая, что плата за владение землей была получена в результате совершенного преступления — моего похищения. Моему отцу нужно, чтобы Бернарда признали преступником, и тогда его обязательно выдадут шерифу.

— Бернард может обратиться к шерифу, чтобы тот рассмотрел дело о смерти Гранвилла Фицгиббонза.

— Возможно. Но без доказательства участия моего отца в этом убийстве шериф ничего не станет предпринимать.

— Но есть же какой-то способ, чтобы Бернард получил свое законное место, — стояла на своем Лилиан. — Его место — в Факстоне.

— Я согласна. — Клэр отпустила руку и, взяв пучок петрушки, стала отделять листья от корешков. — Но мой отец против.

— А Джулиус?

— Возможно, что он согласится. Он должен приехать на мою свадьбу. Я могу попросить Джулиуса вмешаться, но не думаю, что ему повезет больше, чем мне, и он смягчит отцовский гнев. И к тому времени Бернард уже уедет.

— А вы выйдете замуж. Просто позор. Хозяйкой Факстона должны стать вы.

Клэр сжала губы, чтобы не сказать, что она с этим тоже согласна. Но не быть ей хозяйкой Факстона. Ей суждено стать хозяйкой Хантингтона.

Как странно, подумала Клэр, она могла бы быть вполне счастливой и в маленьком особняке, а не только в огромном, роскошном замке. Главное — человек, а не размер дома.

Если бы при всех равных условиях перед ней поставили Бернарда и Маршалла, и спросили бы, кого она выбирает, она выбрала бы Бернарда, мужчину, которого любит, а не того, за кого должна выйти замуж.

Как могло произойти, что всего за неделю она влюбилась в человека, который ей недоступен? А может, она всегда любила Бернарда, но это чувство было похоронено, так как она знала, боль оно ей причинит?

— Я не смогу быть госпожой в Факстоне, Лилиан, — повторила она. — Что бы ни случилось, я должна выйти замуж за Юстаса Маршалла. Если мое похищение помешает бракосочетанию, отец придет в бешенство. Он станет преследовать Бернарда, не считаясь со средствами, используя для этого всех своих воинов и все деньги.




Глава тринадцатая


Гарт толкнул Бернарда, и тот чуть не упал на скользком дне пруда. Но уж если он уйдет под воду, то вместе с Гартом, которого успел поймать за руку.

Отплевываясь, Бернард выплыл на поверхность и засмеялся, когда Гарт пригрозил в следующий раз его обогнать. Вода была теплой, и они смеялись от души.

Гарт за эти годы вымахал и превратился в долговязого, сильного парня. Надо быть сильным, подумал Бернард, чтобы тянуть сети, полные угрей. Гарт до сих пор жил с отцом и сестрами в доме на холме около пруда. Мать умерла два года назад.

Бернард вылез из воды, накинул на себя тунику и стянул мокрые штаны.

— Помнишь, как мы, бывало, купались голыми? — спросил Гарт.

— Да. Но это было до того, как твои сестры подросли и стали кое в чем разбираться.

Бернард потряс головой, чтобы подсушить волосы.

— Последний раз я так купался в Ниле. Тоже было здорово.

— Жарко там?

— Страшная жара. Так жарко, что даже в сапогах на подошвах образуются волдыри от раскаленного песка.

— Ты шутишь.

Бернард засмеялся: каждый раз, когда он рассказывал приятелю истории о своих путешествиях и сражениях, Гарт смотрел на него недоверчиво. Но он же взрослый мужчина, который в состоянии разобраться, где правда, а где вымысел.

Из четырех угрей, плавающих в ведре, три выловил Бернард. Мальчишкой ему ни разу не удалось поймать больше рыбы, чем Гарту.

— Жаль, что это не окунь. — Бернард сморщил нос. — Почему Сеттону захотелось угрей, когда здесь всегда разводили окуней?

Гарт засмеялся.

— Я слышал, что епископу Терстану нравились угри.

— Значит, Сеттон хотел ему угодить.

— Многие ему угождали. Говорят, что во дворце у епископа несметное богатство и все это подарки от тех, кто добивался его благосклонности.

— Я был во дворце епископа, — сказал Гарту Бернард. — Там, куда ни глянешь, полно дорогих вещей: мебель, ковры, картины на стенах и скульптуры на столах. Епископ Уолтер показался мне более скромным человеком. Полагаю, что большинство драгоценностей было собрано Терстаном.

— Как раз эти драгоценности и породили сплетни. Многие считают, что Терстан использовал тайну исповеди, чтобы получать подарки с богатых грешников.

— Он использовал тот же метод, чтобы собрать людей в отряд рыцарей Черной розы.

Бернард подхватил ведро, торопясь вернуться к Лилиан и забрать Клэр. Он и так задержался, позволив себе искупаться в пруду вместе с Гартом. По крайней мере, ужин им обеспечен. Сегодня они съедят одного угря, а остальных можно высушить и съесть потом. Он надеялся, что Клэр угорь понравится.

— Прежде чем мы вернемся, я хочу поговорить с тобой об этом деле с выкупом, — сказал Гарт. — Надеюсь, ты не настолько доверяешь Сеттону, чтобы предположить, что он просто передаст тебе золото в обмен на Клэр?

— Я буду очень внимателен.

— У тебя нет глаз сзади, а Сеттон как раз оттуда и нападет. Я не умею управляться с мечом, но глаза-то у меня есть. Разреши мне поехать с тобой в Дерли, когда ты будешь брать выкуп.

— Нет, Гарт. Я ценю твое предложение, но принять его не могу.

— Почему, черт возьми?

— Потому что не хочу никого подвергать риску, кроме себя.

Видя, что Гарт рассердился, Бернард похлопал друга по плечу.

— Не спорь, Гарт. Ты мне нужен для другого, если, конечно, захочешь помочь.

Гарт скрестил руки на груди.

— Ты только скажи, что надо делать, Бернард.

— Я хочу, чтобы в тот день ты был в Дассете. Я надеюсь, что Сеттон вернется с Клэр, но без золота. Тогда ты вернешься сюда. — А где будешь ты?

— Это зависит от того, буду ли я свободен, пойман или мертв.

Гарт погрозил ему пальцем.

— Не шути со смертью, Бернард!

Бернард схватил Гарта за плечо.

— Хорошо. У меня есть реликвии, и я хочу, чтобы ты ими занялся… если сам не смогу это. У тебя есть время вернуться со мной в особняк и забрать их?

— Конечно. Но все же мне стоит поехать с тобой в Дерли.

Бернард взял ведро с угрями и направился к хижине Лилиан.

— Твоя задача более важная, — заверил он Гарта. — Я очень сомневаюсь, что Сеттон собирается убить меня прямо на месте. Он предпочтет заманить меня в Дассет и «позабавиться» со мной там. Но может, судьба будет благосклонна, и он произведет обмен без «фокусов».

— Не рассчитывай на это. Сеттон что-нибудь придумает. Если он почувствует, что ты от него ускользаешь, то напустит на тебя своих воинов даже посередине рыночной площади.

Этого-то Бернард больше всего и боялся. Вдруг, как только он снимет Клэр с Кабала, стражники бросятся на него, и тогда могут пострадать и Клэр, и невинные горожане. Плохое он выбрал место для передачи выкупа.

Бернард вздохнул.

— Понимаешь, когда я увез Клэр из Дассета, все казалось очень легко и просто. А дело-то оказалось гораздо сложнее.

— Почему так получилось? С тех пор как Клэр выпустила его из подземелья, все пошло наперекосяк.

— Вначале я хотел только свое вознаграждение. Потом узнал о подозрениях Уота. Теперь я хочу добиться справедливости. Мы с Клэр обсуждали разные возможности, но все сводится к одному: Сеттону необходим Факстон, поэтому он пойдет на что угодно.

— А как же Клэр?

— Что ты имеешь в виду?

— Ее, по-видимому, вовсе не тяготит положение заложницы.

— Сначала ей это не понравилось, а потом мы заключили соглашение: она не будет мне противоречить, а я буду о ней заботиться и доставлю в Дассет к… свадьбе.

Слово «свадьба» далось ему с трудом.

— Какая досада, что тебе придется от нее отказаться, — покачал головой Гарт. — Она ведь часть твоего вознаграждения, да?

Бернард был в силах лишь кивнуть, зная теперь, что именно эту часть своей награды ему и следовало потребовать. Но Сеттон все равно не согласился бы на это — у него насчет Клэр иные планы, которые, впрочем, вполне устраивали и саму Клэр.

А Гарт продолжал:

— Не я один заметил, как вы ладите между собой. Соседям хотелось бы, чтобы вы постоянно жили в особняке — это было бы справедливо.

— Это невозможно.

— Знаю. Вы с Клэр связаны словом, и сдержите его. Вот поэтому-то все хотят, чтобы хозяином здесь был ты. Тебе можно верить, как и твоему отцу. Конечно, если Клэр хочет выйти за Маршалла и уехать в Хантингтон… Это ее право, и никто не будет на нее в обиде. Она заслуживает счастья.

— Как я посмотрю, Клэр все очень любят?

— Да. Очень. А теперь она, небось, думает, куда мы подевались.

Но Бернард засомневался в том, что Клэр по нему скучала, так как из открытой двери хижины Лилиан доносились смех и хихиканье.

— Вы уже вернулись? — удивилась Клэр и, схватив со стола полотенце, вытерла руки. — Что-нибудь поймали?

Ее улыбка и хорошее настроение разогнали мрачные мысли Бернарда.

— Ты сомневаешься в моих способностях рыболова?

— Значит, у нас есть еда?

— Я поймал угрей даже больше, чем Гарт.

— Гарт просто уступил тебе первенство, — вмешалась Лилиан. — Этот парень знает все выемки, где спят в пруду рыбы. Ну-ка, посмотрим, что вы принесли.

Чувствуя, что Лилиан права, Бернард поставил ведро на кухонный стол и бросил через плечо взгляд на Гарта. Тот спрятал улыбку и ничего не сказал. Бернард облегченно вздохнул — ему не хотелось уступать Гарту в ловкости.

— О, какие крупные. Их хорошо поджарить, Замечательно, Бернард, — сказала Клэр.

Он весь засветился от ее похвалы.

Клэр вытащила из ведра угря.

— Не понимаю, как такое уродливое существо может быть вкусным? — спросила она.

— О, он восхитителен, если его начинить диким луком и поджарить, — засмеялась Лилиан.

— А около особняка растет дикий лук?

— Да. Бернард вам покажет.

Клэр отдала Лилиан одного угря и взамен получила пучок петрушки, а на обратном пути Бернард с Гартом набрали лука.

В очаге разожгли огонь, почистили рыбу, и Бернард попросил Клэр принести воды. Пока она отсутствовала, он вытащил реликвии. Бернар поочередно раскрывал кожаные сумочки и резные шкатулки, объясняя, что´ в каждой находится. Самую большую и ценную реликвию он оставил под конец.

— Пресвятая Дева. — Гарт аж присвистнул. — Это кое-чего стоит.

Бернард положил на стол ковчег — весь в золоте, серебре и драгоценных камнях.

— Говорят, что в нем кость от руки Святого Вавилы — сирийского епископа-мученика. Я выиграл реликвию и понятия не имею о ее цене.

Гарт с минуту внимательно рассматривал реликвию, потом спросил:

— И что ты хочешь, чтобы я с ними сделал?

— Пока что спрячь. Если все пойдет на лад, тогда я вернусь и заберу их. А если случится худшее, и Сеттону удастся доставить меня в Дассет — отвези реликвии Саймону Блэкстону. Он знает, кому их выгоднее продать. Деньги привезешь мне. Они понадобятся на пошлины, пени… и всякое такое.

— Подожди. Ты ведь веришь в то, что шериф Дерли вызволит тебя из подземелья Сеттона. Это, конечно, в том случае, если Сеттон не успеет повесить тебя, как только ты появишься в Дассете.

— Сеттон любит помучить свои жертвы. Вначале он пустит в ход плеть. Вот почему ты должен побыстрее оповестить шерифа. Саймон тут же примчится ко мне на помощь. Он знает, что и я поступил бы так же.

Гарт развел руками.

— Как скажешь. Будем надеяться на судьбу и на то, что помощь шерифа не понадобится.

Бернард стал складывать реликвии, думая о том, что на судьбу особенно не понадеешься.




Угорь оказался превосходным: сочным и вкусным. Бернард обглодал все до последней колки. Такого вкусного угря он ни разу не пробовал. Но он ведь ни разу не ел, сидя напротив прелестной женщины, приготовившей эту еду.

— Соли не хватает. — Клэр наморщила лоб.

Приправы подавались только за столами богатой знати, например, у ее отца или у Маршаллов. — Бернард потерял вкус к соли, пока был в Египте.

— Все в меру. И так очень вкусно.

— Тебе понравилось?

Хочет получить комплимент?

— Восхитительно. Ты устроила настоящий пир. Угорь поджаристый, но не сухой, а лук и петрушка его сдобрили. Замечательно. Можно подавать на стол королю. Мне продолжать?

— Достаточно, Бернард. — Клэр смущенно засмеялась, но на самом деле была очень довольна его похвалой.

— Мне нравится угорь, — сказал он, и она снова залилась смехом.

— Значит, это твое любимое кушанье.

— Нет, я больше люблю окуня. А в Египте мы ели очень много козлятины. — Бернард засмеялся. — Но одного особенного козла Хью не позволил нам съесть. Он сказал, что спустит с нас за это шкуру.

— Хью Хейлуэлл? Ты его уже упоминал. И, конечно, Саймона Блэкстона. Вас ведь было шестеро вернувшихся?

— Да, только шесть, и нам здорово повезло.

Для многих наше возвращение стало потрясением. Николас рассказал мне, что его мать упала замертво, когда увидела его.

— Николас?

— Николас Хендри. Тебе он понравился. Он — покоритель женских сердец. Все женщины падают к его ногам.

— Значит, он негодяй, — заявила Клэр.

— Укрощенный негодяй, — улыбнулся Бернард. — Он женился на женщине, которая, прежде чем упасть к его ногам, дала ему пощечину. Но в бою нет надежнее человека, который стоял бы у тебя за спиной.

Клэр улыбнулась.

— Они все владеют мечом так же хорошо, как ты саблей?

— Почти, — с гордостью ответил он. — Но Хью — лучше. Хью ни с кем не сравнить.

— Тогда почему Хью попал в плен?

— К сожалению, Хью знает, что он очень ловок, и часто действует порывисто. Мы отправились на сражение, как обычно, вшестером. Вдруг Хью с криком развернул коня и на полном скаку врезался в сарацин, которые появились на нашем фланге. Пока мы пытались догнать его, сарацины сомкнули ряды вокруг нас. Когда битва закончилась, мы стали искать его среди раненых и узнали, что его взяли в плен и отвезли в тюрьму. И мы отправились его спасать.

У Клэр расширились глаза.

— Вы вызволили его из сарацинской тюрьмы?

Бернард кивнул, вспоминая все подробности.

— Гай — он наполовину араб, знает язык и обычаи сарацин — привел нас в город. Мы выкрали Хью и малышку Мод и…

— Малышку Мод?

— Эту маленькую девочку отдала Хью англичанка, которая умерла в тюрьме. Мы привезли ее с собой в Англию.

Бернарду льстило то внимание, с каким Клэр смотрела на него, словно он — искусный трубадур. Отец Клэр считал трубадуров ворами и бездельниками и очень редко впускал их в ворота Дассета. А Клэр, еще совсем крошкой, с восхищением внимала каждой песне и истории трубадуров.

— Теперь я понимаю, почему ты кинулся на помощь Николасу, когда он попросил, и почему ты так уверен, что Саймон поможет тебе. Тебе известно, где остальные рыцари?

— Про Саймона и Николаса ты знаешь. Джервас, кажется, отправился домой в Палгрейв — это на севере. Гай уехал в Лондон искать человека, который считается его отцом. А Хью собирался в поместье брата, чтобы передать ему Мод, поскольку сам хочет вновь участвовать в турнирах.

У Клэр выгнулись брови.

— Твой Хью точно был приглашен в Дассет на турнир в честь моей свадьбы. Как странно, что твой друг примет в нем участие. Ты очень интересно рассказываешь, Бернард. Я хотела бы еще послушать о твоих приключениях, но сначала должна выставить для просушки оставшихся угрей.

Клэр встала и засуетилась у очага. Он наблюдал, как она, напевая, снимала кожу с угрей.

Несмотря на то, что выросла в замке, Клэр жила не лучше простой крестьянки: поднимала ведра из колодца, готовила еду, спала на тонком соломенном тюфяке. Ни слуг, ни смены платьев. Но она не жаловалась — на ее лице всегда была мягкая улыбка. Сейчас ее милое лицо украшала розочка, сорванная у колодца и прикрепленная к волосам.

Она должна стать его женой. Эта коварная мысль преследовала Бернарда весь день, и он никак не мог ее отогнать. Ведь в этой мысли воплощалась его мечта о том, как они с Клэр заживут в каменном особняке, будут готовить еду и вести размеренные беседы. А ночью заниматься любовью.

Сегодняшняя ночь опять станет ночью любви. Но он должен проявить особую осторожность с Клэр, так как менее чем через две недели она выйдет замуж за другого. Он не смеет оставить ее беременной.

Черт! Ему следовало отпустить ее раньше, до того, как они так привязались друг к другу, и он начал мечтать о невозможном.

Но у Клэр свои мечты. В Хантингтоне она, подобно Алиеноре Аквитанской, будет восседать во главе великолепного двора и проводить время среди поэтов и музыкантов. Ей не придется больше обходиться одним платьем или есть без соли.

Если бы только он мог создать для Клэр жизнь, о которой она мечтала…

Ему будет невыносимо трудно отпустить ее от себя, зная, что она станет женой другого. Но ради ее счастья он это сделает.

Только вот как ему потом жить без нее?




Глава четырнадцатая


Клэр навела порядок в особняке. Она отчистила котелок и поставила его около очага. Затем выгребла золу и удобрила ею землю цветника у колодца.

На стол она положила оставшегося сушеного угря и каравай хлеба, испеченного для них Лилиан.

Утром они с Бернардом позавтракают, отведут мула к Лилиан и отправятся в Дерли. Завтра начнется ее путь домой, а, прости ее Господи, ей совсем не хочется возвращаться.

В дом вбежал Бернард.

— Клэр, ты не видела щетки Кабала?

— Она лежит около твоего вещевого мешка. — Клэр встала и подала ему щетку.

— Готов поклясться, что оставил ее около колодца.

— Ты там ее и оставил, а я решила, что ты ее забыл, и принесла сюда. Извини.

Клэр взглянула на раскрытый мешок, в котором, лежали все вещи Бернарда. Он был почти пуст. Она сразу сообразила, что отсутствует.

— А где твои реликвии? Давай я их уложу.

Бернард взял из рук Клэр щетку.

— Они у Гарта. Я не хочу брать их в Дерли, поэтому попросил Гарта пока что спрятать реликвии у себя.

Клэр сочла разумным такое решение.

— Ты вернешься в Факстон?

— Ненадолго, и лишь после того, как буду уверен, что твой отец больше за мной не охотится. — Он потер лоб. — Мне не следовало тебе это говорить. Лучше, если ты не будешь знать о моих планах после выплаты выкупа.

Обидно, что он ей не доверяет. А с другой стороны, зачем ей знать, где он и что делает? Послезавтра их пути разойдутся, чтобы не пересечься никогда.

— Ты мог бы вернуться в день моей свадьбы, — предложила она.

Он кисло улыбнулся.

— Лучше на следующий день, когда все будут приходить в себя после пиршества. — Он бросил взгляд на мешок. — Как ты думаешь, в мешок поместится все золото?

Ее вес в золоте. Его выкуп. По этой причине он забрал ее из Дассета и завтра повезет в Дерли.

— Не знаю… наверное, — еле выговорила она.

Он пожал плечами.

— Неважно. Я найду способ, как его донести. — Он подбросил вверх щетку и поймал ее. — Пойду, вычешу Кабала. Что еще мы должны сегодня сделать?

Побыть вместе. Поговорить. Посмеяться. Заняться любовью.

— Вроде больше нечего делать.

— Хорошо.

Он торопливо вышел. А ей нужно чем-то занять свои руки и ум, чтобы не думать о завтрашнем дне. Господи, она не хочет о нем думать.

Она могла бы выйти во двор и поухаживать за цветами, хотя ей хочется одного — чтобы Бернард оказывал внимание не своей лошади, а ей.

Клэр попалась на глаза кольчуга Бернарда, лежащая в углу. Ее явно необходимо почистить. Вот здорово! Клэр подняла тяжелую кольчатую рубашку и положила на стол, где было светлее. Вытащив из мешка Бернарда тряпку, она погрузилась в утомительную работу — надо было удалить пятна с металлических звеньев. Клэр решила начать с рукавов, поскольку их видно из-под плаща. Она старательно терла колечко за колечком, но кольчуга была слишком старая, чтобы засиять от ее усилий. Все, что она может сделать, — это немного отчистить ее. Некоторые колечки были плохо прилажены одно к другому — видно, их заменяли в разное время. Кольчуга вообще стоила больших денег, поэтому носили ее долго и обращались с ней аккуратно. Но последний оружейник, чинивший кольчугу, не очень-то постарался.

У Клэр было такое чувство, что в кольчуге не хватает звеньев. Она отбросила тряпку и разложила кольчугу на столе. Спереди и на рукавах поломанные колечки хоть и грубо, но были заменены. Шапочка оказалась целой, а вот застежки у шеи скоро придется чинить.

Она перевернула кольчугу, и у нее перехватило дыхание. Дырки! Целых шесть. Небольшие, но это недопустимо. Клэр заподозрила, что звенья, отсутствующие на спине, были использованы для починки дыр на груди и рукавах. Ни один уважающий себя оружейник так не поступил бы.

В Дассете такую кольчугу признали бы непригодной, а кольца от нее использовали бы для починки других. Иногда оруженосцам давали носить старые кольчуги, чтобы они привыкали к их весу, практикуясь с мечом на ристалище. Или ее могли отдать оруженосцу, которого отправляли в крестовый поход, но поскольку он не был возведен в рыцари, то не мог рассчитывать на новую кольчугу, и довольствовался также старым шлемом, помятым щитом и жалкой клячей.

Епископ Терстан все же заменил Бернарду старую лошадь на лучшую. Клэр до сих пор слышит отцовский голос, сетующий на то, сколько потребовал у него епископ за новую лошадь.

Клэр села на скамью и закрыла лицо руками. У Бернарда были основания ненавидеть Одо Сеттона за то, что он послал его в поход плохо снаряженным и неподготовленным. Это чудо, что Бернард выжил.

Ему помогли друзья — те люди, о которых он рассказал ей за обедом. Бернард упомянул Николаса — надежного воина. Он сказал, что такого человека хорошо иметь у себя за спиной. Выходит, это не оборот речи, а так было на самом деле.

А потом отец отказал Бернарду в вознаграждении. Вполне возможно, что он также виновен в смерти родителей Бернарда.

Почему же Бернард не превратился в озлобленного и мстительного человека? Почему его действиями управляет не ненависть, а стремление к справедливости? Он пытался поговорить с ее отцом, но бесполезно. Он готов ждать возвращения Джулиуса, чтобы обсудить с ним это дело! Он устроил тщательно продуманный пожар, вместо того, чтобы просто бросить горящие факелы в сено. Да, он удерживает ее с целью получения выкупа, но он так старается, чтобы ей было хорошо и удобно, что она забыла о том, что является пленницей.

Как же ей не сделать все, что в ее силах, что бы Бернард получил от Одо Сеттона то, что заслужил?

Ну, уж если завтра она не увидит двух увесистых мешков с золотом, принесенных отцом, то поднимет такой крик и шум, что будет слышно в Йорке.

Смеркалось. Скоро появится Бернард. Клэр снова занялась кольчугой — теперь рукавом. Она изо всех сил терла колечки, пока у нее не онемели пальцы.

Вошел Бернард, ведя за собой мула.

— Что ты делаешь?

— Чищу кольчугу.

— Зачем так стараться? Она больше не заблестит.

Конечно, не заблестит, но она сохраняла ему жизнь и заслуживает того, чтобы за ней ухаживали.

— Надо же чем-то заняться, — ответила Клэр.

Когда Бернард привел и устроил в доме Кабала, Клэр успела почистить оба рукава, шапочку и застежку. Теперь кольчуга выглядела прилично, особенно прикрытая плащом.

Бернард стянул сапоги и улегся на тюфяк. Сегодня он не стал снимать одежду. Клэр отложила тряпку и легла рядом. Весь день он давал ей понять, что их близость закончилась.

Она не заплакала, так как знала, что этот день наступит. И вот он наступил. Две недели он заботился о ней, подарил ей такое блаженство, о котором можно было лишь мечтать.

Клэр вытянулась около него и, не в силах справиться с собой, подлезла под его руку и прижалась к нему. Он не оттолкнул ее, а она и этому была рада. Когда она уснула, ее голова покоилась на плече Бернарда.




Утро было ясное и наступило слишком быстро. Бернард почти не спал, стараясь не шевелиться и не разбудить Клэр.

Он знал, что она вступила с ним в близость, поскольку он ей небезразличен, однако не настолько люб, чтобы отказаться вернуться в Дассет. А у нее было множество возможностей сказать ему об этом. Одно слово — и он сжал бы ее в объятиях и не отпустил. Трус он, раз не спросил прямо, кому она отдает предпочтение: ему или Маршаллу. Он боялся, что она поднимет его на смех.

Нет, Клэр так не поступила бы. Она мягко, решительно поставила бы его на место. Он ее не стоит. Что он может ей предложить? Ни крыши над головой не имеет, ни уверенности в том, чем ее накормить, во что одеть, не говоря уже о восковых свечах и песнях трубадуров.

Он тоже знает истории, но они о войне, а женщины не любят слушать про кровь, им подавай про цветы и любовь. Благородную любовь.

И на арфе он не умеет играть. А также красочно описывать, какие у Клэр глаза и волосы. Знает только, что глаза янтарные, а волосы светло-каштановые. Это не поэзия.

Придворным манерам он тоже не обучен. Мысль о том, что надо поддерживать беседу с учеными мужами и высказывать собственные суждения о политике, пугала его больше, чем полчища сарацин.

Нет ему места в ее мечтах.

Клэр шелохнулась около него и, подняв руку с его груди, откинула волосы с лица.

— Опять ясный день, — сказала она. — Но такая прекрасная погода долго не продлится.

— Почему?

— Это же Англия, — удивилась его вопросу Клэр. — Хорошо, что нет дождя, и я не появлюсь перед отцом, похожая на мокрую курицу. Сколько у нас времени до отъезда?

— Часа два.

Она села и провела ладонями по волосам.

— Что ж, значит, есть время, чтобы привести себя в порядок.

Ему-то казалось, что она выглядит божественно.

— Тогда поторопись. Мы долго спали.

Клэр встала и выглянула в окно.

— Да, действительно. — Затем бросила взгляд на свое платье. — Ты собираешься оставить мула у Лилиан?

— Да, — ответил Бернард, не понимая, почему она об этом спрашивает.

Клэр подбежала к столу и схватила ломоть хлеба. Затем взяла накидку и устремилась к двери.

— Найдешь меня у Лилиан, — крикнула она и исчезла.

Бернард, наконец, понял, что Клэр необходимо пойти к Лилиан, чтобы помыться и причесаться. Он встал и взял со стола оставшийся хлеб. Потом занялся мулом и Кабалом.

Надевая на себя узкую кольчугу, он засмеялся — Клэр постаралась, чтобы у него тоже был приличный вид. И на самом деле — кольчуга выглядела вполне сносно. Можно подумать, что они отправляются на праздник или на ярмарку, а не за выкупом.

Бернард бросил последний взгляд на особняк. Пока что он не прощался с родным домом. Он вернется, чтобы забрать реликвии. Время для этого будет.




Клэр счистила последние комочки грязи с подола шелкового изумрудного платья. Она носила его целых две недели, но, за исключением обтрепанного подола, оно выглядело неплохо.

Мама, несомненно, упала бы в обморок при ее виде. Платье сшили к свадьбе, и Клэр надела его в тот день, когда появился Бернард, а дальнейшие события стали разворачиваться слишком быстро, и она не успела его снять.

— Сойдет и так, — сказала Клэр, приглаживая юбку.

— Вы выглядите как знатная леди, — заявила Лилиан и подала ей шапочку.

Клэр надела ее поверх сетки, под которую снова спрятала волосы.

— Во всяком случае, все чистое. Спасибо, Лилиан.

На дороге раздался конский топот.

— Бернард приехал, — сказала Клэр, хотя это и так было ясно.

Лилиан раскрыла ей объятия.

— Идите сюда, дитя мое.

Клэр зажмурилась и прижалась к старушке.

— Я вернусь, — прошептала она и удивилась тому, что сказала это.

— Неужели вернетесь?

— Вы как-то говорили мне о травах, которые мне вредны, так что я должна знать, какие они, чтобы случайно их не употребить и не заболеть от этого.

Лилиан улыбалась, но на глаза у нее навернулись слезы.

— Ваша матушка знает, что это за травы.

— Конечно, но я лучше запомню, если вы их мне покажете сами.

— Как пожелаете, миледи. — Лилиан сунула руку в карман и вытащила маленький, залитый воском горшочек. — Это ваша мазь. Будьте осторожны.

Клэр со вздохом взяла мазь от синяков, приготовленную специально для нее. В душе она молила Бога, чтобы мазь ей больше не понадобилась.

Клэр с трудом сдерживала печаль и слезы. Ей осталось провести с Бернардом всего несколько часов, и она должна насладиться ими.

С улыбкой на устах Клэр пошла к двери.

Бернард спешился и передал поводок мула Гарту. Они о чем-то тихо говорили.

— Ой, Бернард весь сияет! — воскликнула Лилиан.

Клэр засмеялась и преисполнилась гордостью. Солнечные лучи отражались от кольчуги, которая больше не выглядела старой по сравнению с плащом крестоносца.

С темными волосами до плеч, блестящим эфесом сабли в ножнах Бернард выглядел настоящим рыцарем.

Лилиан прощалась с Бернардом, а Клэр — с Гартом. Она набросила на плечи плащ, чтобы уберечься от дорожной пыли. И вот они снова на Кабале и едут в Дерли.

— Представляю, как ты рада вернуться домой, — сказал Бернард.

Кое в чем он прав. Она мечтает хорошенько выспаться, долго-долго понежиться в горячей, пахнущей розами воде. Она соскучилась по маме, хотя думала о ней не часто. Бедняжка, наверное, совсем извелась от беспокойства.

— Мама, должно быть, едва держится на ногах. В мое отсутствие все последние приготовления к свадьбе и турниру пали на нее.

— Какие могут быть приготовления? Заказать побольше эля и еды, поставить несколько шатров для гостей и проследить, чтобы священник был трезв во время брачной церемонии. — Бернард непонимающе дернул плечом. — Что еще надо?

Она засмеялась.

— Вот почему подобными делами занимаются женщины.

— Наверное. Вообще-то я видел только одну большую свадьбу — твоей сестры Джин. Все, что я помню, — это обилие еды и эля, шатры в поле для гостей, которые не поместились в замке, а также Эдгара, ходившего по пятам за отцом Робертом, следя, чтобы тот не напился.

— А я помню, в каком ужасе была мама оттого, что Джин выходит замуж такой молодой. А Джин была расстроена из-за своего платья, поскольку вышивка по краям рукавов ей не нравилась. Да и повар ворчал что-то по поводу нехватки белой муки. Господи, это было… одиннадцать лет назад. Вы ведь с Джин одногодки?

— Да. Как она поживает?

— Когда я видела ее в последний раз, она была довольна. У нее две дочки, которых она боготворит. Я давно не видела Джин. Ее муж и наш отец поссорились несколько лет назад, но я надеюсь, что они все-таки приедут на мою свадьбу.

— А в чем причина ссоры?

— Отец был в ярости оттого, что Джин не родила мужу сыновей, и сказал ей об этом. Тогда Уильям посоветовал отцу не соваться не в свои дела, а отец заявил, что это его дело, поскольку он не желает, чтобы его дочь из-за этого развелась и вернулась в Дассет. Тогда Уильям уведомил отца, что не доверит его заботам не только собственную жену, но даже самую паршивую собачонку.

— Все это произошло, должно быть, когда я уже уехал.

— Да, вскоре. Отец уже начал поправляться после болезни, когда произошел этот скандал.

Клэр не смогла удержаться от мысли, что отец оказал бы всем своим детям огромную услугу, если бы не поправился. Хотя это не по-христиански, но такая мысль частенько посещала ее.

— А братья? Джеффри принял постриг?

Как полагалось второму сыну, Джеффри должен был посвятить себя служению церкви. Он несколько лет учился у епископа Терстана, а затем у архиепископа Йоркского. Учиться ему очень нравилось, но стать священником он не собирался.

Клэр отрицательно покачала головой.

— Нет, он этого не хочет. Отец пытался заставить его, тогда Джеффри покинул Англию и уехал в Париж, где учится в университете. Понятия не имею, на что он живет, так как отец отказался посылать ему деньги на содержание.

— А Джулиус в Италии, — печально произнес Бернард. Было ясно, что он расстроен отсутствием старшего брата Клэр.

— Прошлой весной Джулиус поехал на ярмарку в Йорк, чтобы купить лошадей. Вернувшись домой, он объявил, что собирается совершить паломничество к итальянским святыням. Отец очень рассердился и не дал своего согласия, поскольку Джулиус — наследник Дассета, и у него есть обязанности дома, а в Италии ему нечего делать. Но Джулиус все-таки уехал, сказав, что у него нет другого выхода.

— Нет выхода?

— Вот и меня это удивило. Я заподозрила, что гробницы и усыпальницы его мало интересуют, но он не захотел ничего объяснять даже мне. Он лишь сказал, чтобы я вела себя поосмотрительнее, и если мне нужно с ним связаться, то я должна послать письмо архиепископу Йоркскому.

— Хмм.

— Очень таинственно, правда? Когда был назначен день свадьбы, я отправила посыльного с письмом к архиепископу. Одному Богу известно, получил его Джулиус или нет.

— Клэр, почему Джулиус велел тебе поостеречься?

Отец считал всех своих отпрысков неудачными: Джин не родила сыновей, Джеффри не хотел стать священником, Джулиус не желал серьезно относиться к своим обязанностям наследника, а Клэр оказалась не такой кроткой и скромной, как ее мать.

Детьми они получали шлепок или порку розгой, но до отъезда Джеффри отец не пускал в ход кулаки. Теперь жестокие побои посыпались исключительно на Клэр.

— Джулиус прекрасно знал, какой нрав у отца. Поэтому-то он и сказал, чтобы я держалась подальше, пока его гнев не утихнет. И я прикинулась больной и несколько дней пролежала в постели.

Но когда она услышала, что отец собирается лишить Джулиуса прав наследования, то вышла из укрытия. Наверное, ей не стоило защищать брата — слуги потом отнесли ее, избитую, обратно в постель. Но ее доводы все же победили отцовскую злобу, и Джулиус остался наследником Дассета.

Бернард свернул Кабала с дороги в лес. Клэр не могла понять, зачем.

— Что-то случилось?

— Вот это-то я и хочу узнать.

В лесу, подальше от дороги, они остановились. Клэр не успела ничего сказать, как Бернард приподнял ее и произнес:

— Повернись.

Она перекинула ногу и оказалась сидящей у него на колене.

Бернард нахмурился.

— Что будет, когда ты вернешься домой? Тебе придется прятаться от отца?

— Скорее всего. — Клэр была тронута его заботой.

— Мне это не нравится. Выходит, отдавая тебя отцу, я подвергаю опасности твою жизнь.

— Я знаю, что должна за все заплатить. Ничего не изменилось… вот только две недели у меня была передышка.

Бернард нахмурился еще больше.

— Он станет бить тебя.

Клэр почти ощутила силу отцовского удара и подавила дрожь.

— Возможно. Он — мой отец и имеет на это право.

Бернард выругался.

Клэр было приятно сознавать, что Бернард, если бы мог, защитил бы ее от отцовского гнева. Но он не может.

— Бернард, пойми, что отцу я сейчас нужна целой и невредимой, чтобы в приличном виде предстать перед священником и дать обеты вместе с Маршаллом. Маршалл приезжает завтра, и его присутствие обеспечит мне защиту. Обещаю, я напомню отцу, что Маршаллу не понравится невеста в синяках. А отец не посмеет оскорбить Маршалла.

— Все это очень сомнительно, Клэр.

Она прижалась щекой к черной розе на его плаще. Точно она знала только одно — она любит благородного, красивого, смелого рыцаря.

— Спасибо за беспокойство, — сказала она. — Но тебе, однако, не помешает подумать о себе. На меня отец сердит, но от тебя придет в бешенство. Этот обмен может пройти не так гладко, как ты надеешься.

— У меня более чем достаточно причин, чтобы не доверять твоему отцу. Я выбрал рыночную площадь, потому что на ней много ходов и выходов. При первой же попытке вероломства с его стороны мы ускачем. — Он приподнял пальцем ей подбородок. Выражение его лица смягчилось. — А это значит, что нам придется искать другой способ, как выйти из этого положения, и ты, возможно, не попадешь домой еще несколько дней. Тебя это очень расстроит?

Она улыбнулась. Побыть еще немного с Бернардом!..

— Не очень.

Он едва коснулся губами ее рта.

— Тогда поедем и выясним, ждет ли нас твой отец.




Глава пятнадцатая


Бернард решил не появляться в Дерли, пока не подойдет время для передачи выкупа. Легче избежать поимки за пределами городских стен. Поэтому почти целый час они с Клэр прятались в роще около ворот, наблюдая за теми, кто входит и выходит: члены гильдий и крестьяне, священники из кафедрального собора и торговцы из отдаленных мест.

Бернард не сомневался, что Сеттон жаждет этой встречи. Ему нужна Клэр из-за желанного союза с Юстасом Маршаллом. И Бернард ему нужен, раз посмел не только открыто противостоять ему, но и потребовать изрядную сумму в золоте.

А Бернард хотел всего лишь справедливости. То, что теперь он предпочел золоту Клэр, уже не имеет значения. Он заключил с Сеттоном сделку, и сдержит слово. Если он не вернет Клэр отцу, как обещал, то сам будет не лучше Сеттона.

Он боялся за Клэр. Что отец может с ней сделать? Пусть у отца есть право наказывать дочь, но думать об этом больно и тягостно.

— Уже пора, — тихо произнесла Клэр.

Она стояла около Кабала, укутавшись в плащ. Опрятная, с высоко поднятой головой и прямой спиной. Готовая ко всему.

— Сразу из ворот, — сказал ей Бернард, — мы проедем по городским окраинам и пересечем реку по западному мосту. Таким образом, мы появимся на рыночной площади через Хайгейт.

— Ты не хочешь проехать через центр города?

— Лучше этого не делать. Хайгейт шире и просторнее других улиц. Я смогу оглядеть рыночную площадь издали, и у меня будет место, где при необходимости можно развернуть Кабала.

Она понимающе кивнула. Он положил руки ей на плечи.

— Собор у нас за спиной, а дом шерифа перед нами. Ты знаешь, где находится контора Саймона?

— На Хайгейт, около переулка Воров, — с улыбкой ответила она. — Мне всегда казалось это подходящим местом.

— Так оно и есть. — Он оценил ее иронию, но главное — она знает, где найти Саймона.

Он сжал ей плечи.

— Клэр, самый опасный момент — это передача выкупа. Как только ты окажешься на земле, я не смогу дотянуться до тебя в случае беды. Поклянись, что, если начнется драка, ты побежишь к епископу или к шерифу. Любой из них укроет тебя, пока не минует опасность.

Она положила ладони на нашитый на его груди красный крест.

— Я клянусь. А теперь ты поклянись, что придешь за мной, и мы найдем другой способ получить твой выкуп.

Как он может дать такую клятву?

— Клэр, я не могу…

Она недовольно тряхнула головой.

— Клянись, Бернард. Прежде всего, ты должен быть жив и невредим! — Ее глаза наполнились слезами. — Я не убегу и не оставлю тебя одного драться, если ты не поклянешься!

Он мог без дрожи в руках противостоять сарацинам, а тут от слез этой женщины у него подгибались колени.

Бернард обнял ее и крепко прижал к себе.

— Я клянусь, что, если передо мной окажется больше шести противников, я не стану с ними сражаться. Довольна?

— Шесть!

— Если я на коне, а они пешие, то с шестерыми я справлюсь.

Он услышал, как она глубоко вздохнула.

— Тебе наплевать, что я волнуюсь.

— Ничего подобного. Семь — это уже чересчур, но не шесть.

Он невозможно самонадеян, но Клэр вспомнила, как он справился с четырьмя отцовскими воинами. Говоря о шестерых, он вовсе не хвастается.

Им уже пора ехать, а она плачет у него на груди! Ей следует пожелать ему удачи, но слова не идут.

— Пойдем, — сказал он. — Чем скорее с этим покончить, тем лучше.

Клэр обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.

— Я буду скучать без тебя, — прошептала она и отошла.

«Я буду скучать без тебя». Бернард взглянул на свои руки. Как же он смог ее отпустить? Дурак. Но она не призналась ему в любви, сказала только, что будет скучать.

Зазвонил кафедральный колокол, призывая священников на полуденную молитву. Значит, надо ему поторопиться.

Бернард вскочил на Кабала и, возможно, в последний раз поднял Клэр и усадил впереди себя. Он крепко обхватил ее за талию и направил коня к городским воротам под звуки колоколов, сливающиеся с ударами собственного сердца.

— Ты будешь скучать по мне? — спросил он, отчаянно пытаясь собраться с мыслями.

— Очень сильно, — ее голос прозвучал по-прежнему еле слышно.

Когда они миновали городскую стену, Бернард заметил человека, который мчался по Майклгейт. Дозорный Сеттона? Очень похоже. Когда человек скрылся из виду, Бернард свернул влево, намереваясь пробраться улицами до моста в западной части города.

Горожане расступались и пропускали рыцаря на боевом коне — они привыкли к путешественникам, приезжающим в Дерли, чтобы купить изделия многочисленных местных ремесленников. Кое-кто глазел на Клэр.

— Я тоже буду по тебе скучать, — осмелился произнести Бернард.

Клэр ничего не ответила — она лишь потерлась об его руку.

— Больше всего мне будет не хватать твоей улыбки, — сказал он. — Она у тебя такая естественная и очаровательная.

— Спасибо, — ответила она и погладила его по руке.

Бернард пересек мост. Впереди виднелся огромный собор. Клэр натянула на лицо капюшон плаща и прижалась к Бернарду, словно готовилась к худшему. При последних звуках колокола он свернул на Блейк-стрит, ту самую улицу, где покупал хлеб и сладкие пирожки для Клэр. Как жаль, что он не умеет красиво выражать свои мысли! Это труднее, чем махать саблей.

— Чем мучиться и страдать без тебя, лучше мне тебя не отдавать.

Она застыла.

— Ты будешь страдать?

— Теперь-то я знаю, что когда стоял перед твоим отцом и требовал награды, то ошибся. Мне следовало настоять на браке с тобой. Ты самая ценная часть награды.

— Разве?

Он наклонился к ней.

— Если бы я мог повторить все заново, то забыл бы про землю, отказался бы от выкупа и забрал бы тебя. Я люблю тебя, Клэр.

Клэр взяла в руки поводья и натянула их. К удивлению Бернарда, Кабал повиновался. Одно движение — и Клэр уже сидела боком в седле.

Она не могла поверить услышанному.

— Это правда?

— Выходи за меня замуж. Будь моей женой. Дели со мной еду, постель, всю мою жизнь. Я знаю, что не имею права просить тебя отказаться от твоей мечты, но готов поклясться, ни один мужчина не будет любить тебя сильнее и заботиться о тебе усерднее, чем я.

Он говорил так искренне, что сердце у нее, казалось, вот-вот разлетится на части.

— Я тоже тебя люблю. Если бы это было в моих силах, то я выбрала бы только тебя. Но… мой отец. И Юстас. — Она махнула рукой. Зачем перечислять все препятствия? Он сам о них знает.

Он заключил ее в крепкие объятия.

— У нас есть еще неделя, — сказал он. — Пока не отчаивайся.

Неделя до свадьбы. Свадьбы не с тем женихом, который ей нужен.

Бернард пришпорил Кабала. Они свернули на Хайгейт и поехали к рыночной площади, где их ждал ее отец.

— У тебя есть план? — спросила она.

— Кое-что я обдумал. С этого момента я должен поступать согласно закону. У меня право первенства в отношении тебя. Мы должны заставить твоего отца признать это право.

— Каким образом?

Он засмеялся.

— Если бы я знал. Но выход должен быть, и я его найду.

Как он может смеяться? А она опять на грани слез. Вид у него был весьма уверенный. Значит, прочь сомнения? Чем она может помочь? В прошлый раз, пытаясь помирить отца с Бернардом, она потерпела неудачу.

— Вот он, — сказал Бернард.

Клэр посмотрела в сторону рыночной площади и, поскольку сидела высоко на Кабале, сразу разглядела отца, который, не замечая торговцев и горожан, слонявшихся между прилавками, расхаживал посредине площади вокруг большого мешка из-под муки.

Отец был не один, а с двумя охранниками, вооруженными копьями. Охранники следили за мешком. Клэр была почти уверена, что в мешке мука, а не золото.

— Что теперь делать? — спросила она Бернарда.

— Как бы мне не хотелось, но, чтобы заявить о своих правах на тебя, я должен сначала тебя отпустить.

— Нет!

— Нам надо вести себя безупречно, а это значит, что ты должна вернуться в Дассет. Клянусь, что приеду за тобой. Я поговорю с епископом и с Саймоном. Должна же найтись сила, способная противостоять твоему отцу! Верь мне, Клэр. Я знаю, что прошу очень многого, но все же верь мне.

Один из охранников увидел их и указал Сеттону. Тот мгновенно повернулся. Даже на расстоянии Клэр ощутила его злобу. Она почувствовала тошноту, и у нее закружилась голова.

— Когда ты приедешь? — спросила она.

— Я пришлю весточку через Гарта или Уота.

— А если не найдется способа добиться вознаграждения?

— Тогда я тебя опять украду.

Она немного успокоилась.

— А как же быть с выкупом?

— Твой отец считает меня дураком. Взгляни повнимательнее на мешок. Из него ничто нигде не выпирает. Похоже, что он наполнен не золотыми монетами, а мукой.

Сеттон сделал знак головой, и двое воинов с мечами подбежали к своему сюзерену. Итак: два меча и два копья — неплохо, подумал Бернард. Вероятно, это еще не все.

Он оглядел толпу, которая начала проявлять интерес к происходящему на середине площади. Воинов Сеттона больше не было видно, но это ничего не значило — они могли выскочить откуда угодно.

У Бернарда чесались руки выхватить саблю, но он удержался, чтобы не началась потасовка, особенно, когда Клэр рядом. Самое трудное — отпустить ее. Но он обязан вернуть то, что украл, прежде чем сможет заполучить Клэр законным образом.

Бернард остановился на порядочном расстоянии от Сеттона. Горожане отошли к стенам домов и застыли. Клэр выпрямилась в седле и смотрела на отца.

Сеттон же едва взглянул на дочь.

— Собираешься продать мне ее обратно? — насмешливо крикнул он Бернарду.

— Сеттон, если бы я назначил за Клер настоящую цену, у вас не нашлось бы денег, даже если бы вы продали душу дьяволу… конечно, если она у вас есть.

— Прикуси язык, Фицгиббонз. Ты еще не получил выкуп.

— Нет, но и ты еще не получил дочь. — Бернард махнул рукой на мешок. — Там золото?

Сеттон кивнул.

— Там почти все, что ты просил. Больше не влезло. — Он сделал шаг назад, и его охранники тоже. — Сними Клэр с лошади, и золото твое.

Ловушка очевидна. Как только он спрыгнет с Кабала, на него кинутся стражи Сеттона.

Бернард нарочито тяжело вздохнул.

— Да, это большое искушение. Но я приехал не за золотом, Сеттон, а затем, чтобы вернуть вам дочь.

Сеттон прищурился.

— Это что еще за глупости? Ты потребовал столько золота, сколько она весит, в качестве выкупа, а теперь отказываешься?

— Отказываюсь. Мне надо, чтобы вы торжественно поклялись честью рыцаря перед стражниками и перед жителями Дерли, что, когда я отпущу Клэр, она не пострадает от вас.

Сеттон указал на мешок.

— Вот твоя плата за Клэр, как ты просил. Бери. Это все, что тебе причитается за девчонку.

— Справа, за прилавком торговца пирогами, прячутся двое лучников, — прошептала Клэр.

Бернард не осмелился обернуться. Боже милостивый! Если охранники с копьями и мечам не справятся с ним, то Сеттон прикажет лучникам стрелять. И это на рыночной площади, где жертвами могут стать невинные люди.

Бернард разъярился. Он оглядел широкую прямую улицу, выбирая путь к бегству.

— Держись крепче, Клэр. Мы уезжаем.

— Слава богу!

Бернард выдернул из ножен саблю и крикнул Сеттону:

— Отойдите! Я хочу осмотреть выкуп, который вы мне предлагаете.

Он пришпорил Кабала, и конь тут же бросился вперед. Охранники и Сеттон едва успели отскочить в сторону, прежде чем Бернард, нагнувшись, разрубил мешок. Заднее копыто Кабала подбросило мешок, и из него высыпалась коричневая мука, испачкав и охранников, и Сеттона. Бернард развернул коня.

Сеттон не удержался на ногах и чуть не упал носом в землю.

— Пока вы на коленях, Сеттон, молитесь, чтобы Господь сжалился над вами, потому что я больше не намерен вас жалеть.

Бернард поднял высоко над головой саблю и заставил Кабала встать на дыбы.

— За Черную розу!

Толпа радостно загудела. Клэр изо всех сил вцепилась в лошадиную гриву.

— Осторожно! Здесь лучники! — крикнул Бернард толпе. Он снова пришпорил Кабала, и тот стремглав понесся по Хайгейт. — Дорогу! Дорогу!

Его пронзила боль, тело дернулось вперед, а в глазах потемнело. Он услыхал собственный стон. Такой ужасной боли он ни разу не испытывал. Он боялся, что не удержится на Кабале и не удержит Клэр.

— К Саймону… Возьми поводья.

— Господи! — произнесла Клэр, но не растерялась. — Дорогу! — закричала она. — Дорогу!

Только бы не потерять сознание! Бернард полагался на Клэр, а она смело управляла Кабалом. Он хотел было обернуться и посмотреть, не гонятся ли за ними, но понял, что при этом упадет с лошади.

На окраине города, у дома, стоящего около переулка Воров, Клэр резко натянула поводья. Бернард едва не вывалился из седла.

— Бернард? — со страхом произнесла она.

— Прости, Клэр… Мы от них убежали.

Начала собираться толпа. Из дома выбежало несколько человек во главе с высоким темноволосым мужчиной, и Бернард понял, что он теперь в умелых дружеских руках.

— Я же велел тебе держаться подальше от неприятностей, — пожурил его Саймон. — Привет, мой друг.

Саймон вынул из рук Бернарда саблю и ее слуге.

— Давай-ка осторожно снимем тебя с седла, пока ты не залил кровью всю улицу.

Когда Саймон приблизился, Кабал фыркнул и стал боком отступать.

— Тихо, — приказала Клэр. — Ты замечательное животное и свое дело сделал. Теперь дай нам сделать свое. Тихо, тихо.

Саймон одобрительно улыбнулся, глядя на Клэр.

— Осторожней. Не заденьте стрелу, — давал он указания слугам. — Ну-ка, Бернард, сам слезай с лошади.

При помощи Саймона Бернард медленно соскользнул на землю, опираясь о плечи Саймона и дородного слуги. Сознания он не терял, но с каждым шагом стрела все глубже впивалась в спину. До его слуха доносились приказы: «Позаботьтесь о даме», «Займитесь лошадью», «Приведите врача».

Он едва вынес спуск вниз по лестнице.

— Клэр, — с трудом выдохнул он.

— Твоя дама идет следом. С ней ничего не случилось.

Услышав эти утешительные слова Саймона, Бернард потерял сознание.

* * *


Он пришел в себя от прикосновений нежных пальчиков, гладящих его по голове. Бернард открыл глаза и сразу увидел перед собой глаза Клэр. Драгоценные янтарные глаза.

— Я в раю, — произнес он.

— Нет, — улыбнулась она. — Ты на походной койке в келье. А до рая отсюда далеко.

Он лежал на животе, голый до пояса, с широкой белой повязкой вокруг тела. Койка была ему коротка и стояла слишком низко на грязном полу. Клэр сидела рядом, чтобы не пропустить момента его пробуждения.

— Ты здесь. Значит, это рай.

Он поднял руку, чтобы коснуться ее ангельского личика. Она остановила его.

— Ты не должен двигаться. Стрелу вытащили, но врач сказал, что ты должен лежать неподвижно несколько часов.

Спина у него болела, но уже не так сильно.

— Мне кажется, что я смог бы проспать весь день.

Она засмеялась.

— Ну и денек выдался.

— А что с Кабалом?

Клэр покраснела.

— Твой конь просто невозможен. Я с трудом уговорила его пойти со слугами шерифа.

— Уговорила?

— Это выглядело глупо. Пока шериф и его люди вносили тебя сюда, я стояла на дороге и убеждала твою лошадь в том, что сейчас к тебе придет врач, и все будет хорошо, как только вытащат стрелу и зашьют рану. Дурацкая сценка, но я его убедила.

Жаль, что он этого не видел, подумал Бернард. Кабал настолько привык к ним обоим, что теперь повиновался приказам Клэр. Для боевого коня это немыслимо, но Бернард был рад, что Кабал оказался таким послушным.

— Где Саймон?

— Наверху. Ждет, когда ты проснешься. Если он услышит наши голоса… А вот и он — уже на лестнице.

— Он мною недоволен, так как предупреждал, чтобы я не лез в неприятные истории.

В келью вошел Саймон.

— Ты все равно не послушался бы.

Два дня я был послушен. Кто-нибудь на площади пострадал?

Лицо Саймона озарилось улыбкой.

— Никто. Леди Клэр, могу ли я принести вам кресло? Вам не следует сидеть на грязном полу.

Клэр отрицательно замахала рукой.

— Мне вполне удобно, милорд. Продолжайте, пожалуйста.

Саймон опустился на пол рядом с Клэр.

— Послушай, Бернард, вы оба — герои дня. Когда я появился на рыночной площади, жители Дерли были страшно возбуждены. Все только и говорили о смелом, удивительном рыцаре и о прекрасной даме, которые выехали на площадь на потрясающем коне.

— И кто это мог быть? — криво усмехнулся Бернард.

— Успокойся. Рассказываю я.

— Ты приукрашиваешь.

Саймон покачал головой.

— Нет. Как я уже говорил, этот рыцарь собирался отдать прекрасную леди обратно ее отцу за выкуп. Выкуп должен был составить вес дамы в золотых монетах. И вот этот рыцарь отказывается от богатства и требует только справедливого обращения с прекрасной дамой со стороны подлого господина. Простите, леди Клэр. Этот господин не только отказывается дать клятву. Кроме того, все видят, что вместо золота в мешок насыпана мука. Мало этого: когда рыцарь оскорбился, что весьма справедливо, — бесчестный господин попытался убить рыцаря, не думая о том, что прекрасная дама или невинные горожане Дерли могут пострадать. Правильно?

Бернард вздохнул.

— Ты все преувеличиваешь.

— Я всего лишь повторяю то, что рассказали мне.

— А как повел себя Сеттон?

Саймон рассмеялся.

— Если бы я не прибыл вовремя, толпа повесила бы его. В результате двое его охранников отделались переломанными костями, другие — синяками, а стрелы разломали в щепки.

Бернард был потрясен.

— Почему люди так на него накинулись?

— Во-первых, твой плащ крестоносца. Тебя узнали как рыцаря Черной розы. В этом городе, более чем где-либо, нас считают настоящими героями. Помимо этого, ты показал свое искусство всадника, заставив Кабала махать передними копытами. Твоя сабля блестела на солнце, а прекрасная дама улыбалась от гордости за тебя…

— Да я дрожала от страха с головы до ног, — возразила Клэр.

— Могу себе представить, миледи. Я-то видел, как Бернард проделывает этот трюк с Кабалом. Производит большое впечатление. Так что город Дерли ты покорил, мой друг.

— Хорошо, что жителям не известна вся история.

Улыбка исчезла с лица Саймона.

— Я посоветовал Сеттону покинуть город ради его же собственной безопасности и обеспечил ему сопровождение до ворот. Он рассказал мне, каким образом дело дошло до выкупа. В его устах эта история звучала отвратительно, Бернард.

— Сомневаюсь, что смогу ее приукрасить.

— Ты в состоянии мне все рассказать?

— Поскольку я все равно по приказу Клэр лежу неподвижно, то почему нет? Правда, не знаю, с чего начать.

Саймон нагнулся к нему.

— С того самого дня, когда ты присоединился к рыцарям Черной розы, ты часто говорил о награде, которая ждет тебя по возвращении: брак с дочерью лорда Сеттона — леди Клэр и земля, на которой ты обоснуешься. Когда я видел последний раз в Хендри-Холле, ты был уверен, что получишь награду. Что же произошло?

— Не думаю, что лорд Сеттон сообщил тебе о том, что он отказал мне в награде.

— Он и словом не обмолвился.

Бернарда это не удивило. Он потянулся к руке Клэр, и их пальцы переплелись. После этого он рассказал Саймону о том, с какими надеждами он поехал в Дассет.

Минуты летели быстро. Во рту у него пересохло, и тогда в повествование вступила Клэр. Понемногу Бернарду удалось приподняться и сесть.

Саймон молча слушал. Бернард изучил ход мыслей этого человека — умного, мужественного, умеющего сострадать. Поэтому он ничего не утаил, за исключением рассказа о часах, проведенных с Клэр в постели.

Бернард устал: он был еще слаб от потери крови. Наконец его рассказ закончился.

— Я знал, что для лучников я весьма удачная цель, поэтому я послал Кабала галопом по Хайгейт. Когда меня настигла стрела, я передал поводья Клэр и велел ей отыскать тебя. Остальное ты знаешь.

Наступило долгое молчание.

— Невероятно, — произнес Саймон.

— Да. Но вопрос в том, куда нам отсюда идти?

Саймон поднялся и смахнул пыль с одежды. Он протянул руку и помог встать Клэр.

— В таверну «Королевский дуб», — сказал он. — Тебе необходимо поесть и выспаться. А мне нужно время все обдумать. И моя любезная жена не простит мне, если не познакомится с тобой.

С помощью Саймона Бернард встал с койки.

— Кстати, — сказал Саймон, — тебе привет от Гарта — это он мне рассказал о том, что происходило на рыночной площади. Он передал мне твои реликвии и просил сказать, что ему сбить с ног лишь одного из лучников, прежде чем они выпустили стрелы.




Глава шестнадцатая


Клэр откинулась в кресле и вполуха вслушивалась в неторопливую беседу Бернарда и Саймона: они вспоминали прежние времена и остальных друзей. Жена Саймона Линнет внимала с восторгом, так что Клэр не нужно было поддерживать разговор.

Таверна «Королевский дуб» не изменилась. Большая столовая была по-прежнему уютной, жаркое и хлеб вкусными, а госпожа Селуин, как всегда, услужлива и деловита.

Часы, прошедшие после ранения Бернарда, стали для Клэр тяжелым испытанием. Она держала себя в руках во время дикой скачки по Хайгейт. Затем помогла Саймону снять с Бернарда промокший от крови плащ и стояла рядом, когда оружейных дел мастер размыкал звенья на спине кольчуги. Как только с Бернарда сняли кольчугу и стеганую тунику, к делу приступил врач.

Она держала голову Бернарда, пока врач вытаскивал стрелу. Ее пальцы щупали ему виски, чтобы удостовериться в том, что сердце бьется. Врач сказал, что стрела не задела никаких важных органов.

Когда все ушли из кельи, и она осталась одна с Бернардом, Клэр уткнулась лицом в его плащ и расплакалась. К счастью, он пришел в сознание, и она успокоилась.

Бернард выздоровеет. Уже сейчас он не такой и не так сильно страдал от боли. Через несколько дней только шрам будет напоминать о ране. Шрам на память о предательстве Одо Сеттона.

— Саймон, нам пора идти, — сказала мужу Линнет. — Эта парочка сейчас упадет от усталости носом в тарелки.

— По-моему, это уже произошло, — согласился Саймон и поднялся из кресла.

— Прежде чем ты уйдешь… Ты обдумал все то, что я тебе рассказал? — спросил Бернард.

— Мне пришло в голову кое-что. Утро вечера мудренее. Нам необходимо посетить епископа Уолтера. Будем надеяться, что завтра у него найдется для нас время.

Бернард согласно кивнул, но было очевидно, что долго ждать он не намерен.

Линнет пожала Клэр руки. Эта женщина содержала аптеку, в которой продавались лечебные травы, смеси и масла.

— Моя аптека находится сразу за «Королевским дубом», — тихо сказала Линнет. — Вам стоит только выйти из задней двери и постучать ко мне.

До Клэр доходили слухи о том, что Линнет якобы отравила епископа Терстана, и о том, что Саймон доказал ее невиновность, поймав настоящего убийцу. Да любому человеку, побывавшему в обществе Линнет всего несколько минут, было ясно, что эта женщина неспособна на убийство.

— Я пригласила бы вас с Бернардом к себе, но нам не удастся сделать это незаметно от госпожи Селуин, а она твердо стоит на том, чтобы вы оказали ей честь своим присутствием.

— Надеюсь, она не будет настаивать на том, чтобы уступить нам свою с мужем спальню.

— Ой, милочка, кровати в обычных комнатах вам не подойдут! Она будет польщена, если вы переночуете в ее покоях. Доставьте ей удовольствие.

После объятий и прощальных слов Блэкстоны ушли. Бернард оперся ладонями о стол и с трудом встал с кресла. На лбу у него выступили капельки пота.

Господин Селуин, хозяин «Королевского дуба», появился в столовой вместе с женой.

— Вас ожидает в спальне еще эль и сыр с хлебом, — сказал он Бернарду. — Если вам что-нибудь нужно, только прикажите.

Госпожа Селуин закивала головой.

— Я выстирала ваш плащ, и он сохнет на стуле в комнате. Утром я зашью дырку, и он снова будет как новенький.

Клэр сжала губы, чтобы не рассмеяться, глядя на смущенного Бернарда, который не привык к тому, чтобы ему прислуживали.

— Благодарю вас. Вы очень любезны, — наконец сказал он и улыбнулся.

Клэр просунула руку под локоть Бернарда и повела его в личный будуар предусмотрительных Селуинов. Кровать занимала почти всю уютную комнату, а обещанное угощение стояло на столе.

Бернард огляделся. Его вещевой мешок, полный реликвий, лежал в углу.

— Достанется Гарту от меня на орехи, — проворчал Бернард.

— За что? Он оказал тебе большую услугу вчера.

— Я просил его поехать в Дассет и разузнать, что там происходит, а не появляться в городе. Твоему отцу не понравится, что один из его фермеров выступил против него.

— Сомневаюсь, что отец узнал Гарта. Гарт — сын человека, который поставляет в Дассет угрей. Думаю, отец не знает точно, как зовут Уота, не говоря уж о его сыне.

— Надеюсь, что так. А что случилось с моей кольчугой?

— Оружейный мастер взял ее с собой вместе со стеганой туникой. Он их починит, как сможет, но советует тебе поменять кольчугу, поскольку следующая стрела легко попадет в другую дырку.

— Кольчуга стоит слишком дорого. У меня нет столько денег. Я с трудом смогу оплатить починку.

Рассерженная Клэр подошла к кровати, на которую опустился Бернард.

— Если бы твои доспехи были починены надлежащим образом, сегодняшнего несчастья можно было избежать. Отец действительно дал тебе ветошь, но безрассудно оставлять спину незащищенной, а ты к тому же специально повернулся к лучнику спиной, и тем самым представлял для него отличную мишень. — Ее душили слезы. — Протяни мне ногу.

Он послушался, и она стянула с него сапог.

— Хорошо, что стрела попала в меня, а не в тебя или в кого-нибудь из горожан, — сокрушенно покачал он головой. — В происшедшем на площади есть и моя вина.

Она швырнула сапог в угол комнаты.

— Ну конечно, ради тебя никто не должен подвергаться риску: ни я, ни Гарт. Можешь рисковать только ты один. Это чудо, что ты выжил, будучи крестоносцем.

— Послушай, Клэр…

— Ты считаешь себя неуязвимым. — Она сняла с него второй сапог и с силой запустила в угол. — Что ж, сегодняшний день доказал, что это не так. Ты тоже состоишь из плоти, крови и костей, как все. Подними руки.

Бернард, не споря, поднял руки, и она сняла у него через голову тунику, стараясь не задеть повязку, плотно обхватывающую его ребра.

Клэр не унималась:

— Ты поклялся мне, что не станешь подвергать себя неоправданному риску. Я считаю, что поворачиваться спиной к лучнику — и есть такой риск. Если ты будешь продолжать настаивать на своем, то тебя убьют, а я никогда тебе этого не прощу. Бернард. Слышишь? Никогда!

Он улыбнулся.

— Слышу, Клэр. Я тебя тоже люблю.

Это выбило почву у нее из-под ног. Она вскинула руки.

— Ну что мне с тобой делать?

— Ложись со мной в постель и люби меня.

Она увидела, каким жаром загорелись у него глаза.

— Я раздела тебя для сна, Бернард.

— Да ну? — поддел ее он. — Посмотрим, как нам будет спаться вместе.

— А как же рана?

Он протянул руки, и она очутилась у него между ног.

— Сегодня моя любимая женщина отдала мне свое сердце. А ночью я хочу ее тело, если она согласна отдать мне его тоже.

Его слова возбудили Клэр, но здравый смысл сдерживал порыв страсти.

— Ты ранен и нуждаешься в отдыхе.

— Я хочу тебя.

— Я буду спать рядом.

— Мы поспим потом.

Здравый смысл куда-то делся. Она провела пальцами по его волосам. Сегодня она едва не потеряла Бернарда. Он притянул ее поближе, уткнувшись лицом в ложбинку между грудей.

— Твоя рана.

— Она почти зажила, к тому же мы будем осторожны. Клэр, люби меня. Моя прекрасная, драгоценная Клэр…

Он повернул голову и легонько прикусил ей сосок.

— Не следует этого делать, — сказала она, изо всех сил стараясь не поддаваться искушению.

— Следует. Я покажу тебе, как это сделать.

Она сдалась.

— Я люблю тебя, Бернард.

— Какие сладкие слова и какая сладкая женщина! Какое же это блаженство!

Одежда была скинута. Бернард лежал на спине на мягком матрасе и полностью подчинился Клэр, которая знала, в каких местах ласкать его тело, чтобы возбудить. Он тоже ласкал ее, а когда не мог дотянуться до дальних уголочков, она наклонялась к нему.

Клэр видела, как исказилось его лицо, но знала, что это не от боли в ране, а от силы чувств. Наступила благостная разрядка, и ей показалось, что она вознеслась к небесам.




Бернард еще раз поведал свою историю, теперь уже не только Саймону, но и епископу Уолтеру. Они сидели вокруг резного письменного стола в кабинете епископа. На углу стола стоял ковчег Святого Вавилы. Епископу Уолтеру не терпелось его приобрести, но, прежде чем назначить цену, он хотел посоветоваться с одним монахом, который был более сведущ в том, что касалось ценности реликвий. Бернард же полностью доверял епископу и был согласен на любую цену.

С епископом было легко разговаривать. Возможно, потому, что он — праведник. Так решил Бернард. А может, оттого, что на этот раз Бернард не просто перечислял события, а рассказывал заодно и о людях. Его удивило, что он, оказывается, вовсе не так одинок, как ему казалось. Клэр была права: он всех отстранял от себя, чтобы не вовлечь в свои неприятности. Не исключая Клэр.

А тут Бернард выложил все, даже об интимных отношениях с Клэр, чего не стал бы делать в ее присутствии. Но Клэр с ним не было — она согласилась остаться в аптеке у Линнет.

В конце рассказа епископ подался вперед и посмотрел сначала на Бернарда, потом на Саймона.

— Мне не терпится встретить остальных рыцарей Черной розы, — сказал он. — Неужели вы все сходитесь в одном — в неполадках с законом и церковью?

— От всей души надеюсь, что это не так, Ваше преосвященство, — ответил Бернард. — Саймону и мне просто не повезло. А Николаса только однажды чуть было не арестовали за убийство. Что же касается остальных троих… — Он пожал плечами.

— Опять убийство?

— Просто недоразумение. Правда, Саймон?

Саймон с улыбкой кивнул.

— Правда.

— Мне что же, отправляться в тюремную камеру?

— Надеюсь, что не придется, — сказал Саймон и перевел разговор на лорда Сеттона.

Они начали обсуждать обвинения, предъявленные Бернарду лордом Сеттоном.

Было несколько свидетелей, которые могли подтвердить, что, когда Бернард разозлился и шагнул в сторону Сеттона, отказывающего Бернарду в вознаграждении, Бернард не бросился душить его и не вытащил оружие.

Что касается пожара… Если бы Бернард действительно хотел сжечь Дассет, то развел бы пожар совсем по-другому. Но ему, очевидно, придется заплатить Сеттону за постройку новой конюшни.

Последнее обвинение было самое тяжкое — похищение Клэр.

— Это не самый разумный твой поступок, — заметил Саймон.

— Наверное, но я о нем не жалею.

Епископ Уолтер наклонился вперед.

— Вы нисколько не раскаиваетесь в том, что выкрали из родного дома невинную молодую женщину, которая всего лишь пыталась вам помочь?

— В тот момент я не считал ее невинной. Я опасался, что она вместе с отцом придумала, как со мной разделаться. У ворот наверняка была стража со стрелами. Я так думал, поэтому я и взял ее заложницей, зная, что стражники не станут стрелять в нее. Свою ошибку я понял только потом.

Бернарда поддержал вступивший в разговор Саймон:

— Итак, ты выбрался из Дассета, решив удерживать Клэр заложницей, чтобы получить причитающуюся тебе долю награды — землю. Затем ты сообразил, что не сможешь жить на земле, где сюзерен — Сеттон, и поэтому потребовал выкуп в золоте, чтобы приобрести землю в другом месте. Все это привело к вчерашнему несчастью на рыночной площади.

Бернард кивнул.

— Не могли бы вы вспомнить один момент? — спросил епископ. — Я не все понял про вознаграждение, Бернард. Каким образом возникла эта мысль?

И Бернард рассказал о том, что случилось четыре года назад.

— Лорд Сеттон лежал в постели — он умирал, или нам так казалось. Епископ Терстан прибыл, чтобы исповедовать Сеттона. Меня позвали в комнату и сказали, что мне оказана огромная честь. Как часть епитимьи, наложенной на Сеттона, епископ Терстан потребовал, чтобы Дассет предоставил человека для крестового похода. Сеттон выбрал меня. Я стал упираться, так как знал, что не подхожу, и потом, мне вовсе не хотелось становиться крестоносцем. Епископ взглянул на Сеттона и сказал: «Сообщите ему о вознаграждении». И тогда Сеттон сказал, что по моем возвращении я женюсь на Клэр и получу земельный надел. От такого щедрого вознаграждения не отказываются.

Епископ откинулся в кресле.

— Меня поражает, почему лорд Сеттон выбрал вас, и почему назначена такая большая награда.

— Мне этого не сказали, а я не осмелился спросить. Я тоже недоумевал, но…

— Хм. Еще меня удивляет тот факт, почему послали за епископом Терстаном, когда в Дассете есть священник, не так ли? Он мог бы исповедовать Сеттона.

— Да. Это отец Роберт. Но епископ часто бывал в Дассете.

— Но когда человек умирает и боится, что не успеет исповедоваться, подойдет любой священник. Если только… если только Сеттон чувствовал, что не сможет открыть свои грехи отцу Роберту. — Епископ помолчал немного, потом продолжил: — Либо грех был настолько велик, что лишь епископ мог отпустить его. Когда священник налагает епитимью, она соответствует содеянному греху. Я склонен думать, что лорд Сеттон согрешил против вас, а вознаграждение возмещало этот грех.

Бернард похолодел.

— Это убийство моих родителей?

Епископ поколебался, прежде чем ответить.

— Возможно. Но учтите, Бернард, что это всего лишь домыслы.

Бернард встал. Рана у него саднила, тело стягивала повязка, голова кружилась, а сердце ныло. Он подошел к окну и, выглянув в сад, уставился на цветник из роз.

— Ваши домыслы могут быть верны, — сказал он, стараясь сохранять самообладание. — Если Сеттон приказал убить моих родителей, то ему ни к чему было, чтобы священник из Дассета узнал о его злодействе. Поэтому он послал за епископом, а Терстан, узнав о совершенном злодеянии, потребовал от Сеттона возмещения. Мне пообещали землю и Клэр. Епископа это устроило. А Сеттон посчитал, что я никогда ничего не получу. Представляю, как он обрадовался, когда узнал о моей смерти! Все складывалось так, как он и предполагал.

— Это ошибочное сообщение коснулось жизни многих, — сказал епископ. — Для лорда Сеттона это означало, что он может искать мужа для Клэр.

— И он нашел Юстаса Маршалла, — кивнул Бернард. — Накануне помолвки Сеттон узнает, что я нахожусь в Йорке со сломанной ногой. Если бы Терстан был жив, он засвидетельствовал бы мои притязания на награду, и Сеттону пришлось бы выполнить обещанное. Но Терстан внезапно умирает, и в вопросе о вознаграждении слово Сеттона перевешивает мое слово. Его устраивает брачный договор между Клэр и Юстасом Маршаллом, и он твердо верит в то, что сможет отвергнуть мои требования, а вот я не в состоянии ничего сделать. — Бернард повернулся к Саймону. — Разве есть способ доказать его вину! Или все это, как говорит епископ, одни предположения?

— Если говорить честно, то почти невозможно доказать причастность Сеттона к смерти твоих родителей, — заявил Саймон. — Я могу допросить людей в Факстоне и здесь, в Дерли, но, даже если кто-нибудь видел убийц, сомнительно, что мы их найдем. А Сеттон уже исповедовался епископу Терстану, и грехи ему отпущены, так что он не обязан исповедоваться вторично.

Перед Бернардом мелькнул луч надежды.

— Но если Сеттон не выполнил епитимью, разве он все равно свободен от грехов?

Епископ кивнул.

— Думаю, что отпущение грехов произошло, как только вы вышли из его спальни. Но Богу известно, что епитимья не выполнена, поэтому место лорда Сеттона в раю остается под сомнением. Неплохо ему об этом напомнить.

— Хм. Сеттону это безразлично, если только он опять не окажется на смертном одре. Могущественный зять — вот его земная награда и защита. Как бы я ни хотел отомстить Сеттону, стоит мне лишь поднести клинок к его горлу, как он тут же потребует, чтобы меня повесили. — Бернард снова отвернулся к окну. — Как мне все исправить? Я бы многое отдал за то, чтобы начать заново с того момента, как въехал в Дассет.

— И что бы ты тогда сделал? — поинтересовался Саймон.

— Не знаю, — пожал плечами Бернард. — Я много раз это обдумывал и всегда, доходя до того момента, когда Сеттон заявляет мне, что Клэр я не получу, опять теряю голову. — Он обернулся. — Клэр моя. По закону она невеста моя, а не Маршалла, и должна стать моей женой, а не его.

— Но между Маршаллом и Сеттоном заключен брачный контракт. Маршаллы — очень влиятельная семья.

— Они богаты. И их ценят при королевском дворе, — добавил епископ. — Интересно, что про все это думает Маршалл.

Бернард сомневался в том, что лорд Сеттон сообщил Маршаллу об отсутствии его невесты.

— Он может ничего пока не знать, так как приезжает в Дассет только сегодня.

— Маршаллу не понравится эта новость, — заметил епископ. — Возможно, он попытается сам отыскать леди Клэр. Маршаллы свято соблюдают кодекс рыцарской чести. Их двор считается самым респектабельным в королевстве. Бернард сел в кресло лицом к епископу.

— Значит, он честный человек.

Снова забрезжил луч надежды.

— Я незнаком с Юстасом, но полагаю, что он — достойный член своей семьи.

— Если он услышит мой рассказ, поверит ли мне?

— Возможно. Но ведь сначала он выслушает лорда Сеттона…

— Верно. Но если я приеду в Дассет и поговорю с ним как рыцарь с рыцарем…

— Не торопись, Бернард, — предостерег его Саймон. — У тебя могут возникнуть трудности. Как ты туда попадешь? Ты не успеешь даже въехать в ворота, как тебя схватят и бросят в подземелье. Но если и не бросят, то учти — Сеттон и Маршалл уже успели поговорить как лорд с лордом.

— Хорошо, Саймон, — согласился с ним Бернард. — Но послушай. Я приезжаю в Дассет и заявляю перед Сеттоном и Маршаллом о том, что претендую на вознаграждение, считая этот разговор делом чести между рыцарями. Надеюсь, что Маршалл, по крайней мере, выслушает меня. Что из этого выйдет? — Бернард стал загибать пальцы. — Они оба могут рассмеяться мне в лице и бросят меня в темницу либо тут же повесят. Или Маршалл поверит мне, расторгнет помолвку, и Клэр сможет выйти за меня. Или, скорее всего, я должен каким-то образом доказать, что говорю правду, а Сеттон лжет.

Саймон ухмыльнулся.

— Маловероятно, что на Сеттона вдруг найдет страсть покаяться и признать, что он лжет.

Бернард покачал головой.

— Он этого действительно не сделает. Остается только один способ доказать, что я прав. Это турнир.

Епископ хлопнул в ладоши.

— О, замечательно!

Саймон со стоном закрыл лицо руками.

— Вы не можете воспринимать это серьезно.

— Почему нет? Как я сам до этого не додумался! В этом есть особенный смысл.

— Бернард, ты мастерски управляешься с саблей. Никто не оспаривает твое искусство. Твой конь превосходен. Однако у тебя плохая кольчуга, нет шлема, и ты ранен. — Саймон понизил — голос: — Если мне не изменяет память, ты не прикасался к копью три года или около этого, да и копья у тебя нет. Как ты можешь бросать вызов, претендуя на руку Клэр?

— А почему нет? Я не могу доказать, что Сеттон виновен в смерти моих родителей; не могу доказать, что он обещал мне награду, — слово лорда значит больше, чем мое, рыцаря. Какой еще выход есть у меня, как не бросить вызов Сеттону? У меня единственный козырь — сила моих рук и убежденность в собственной правоте.

Последовало молчание, во время которого Бернард спрашивал себя: не прав ли Саймон — ведь ему понадобятся и шлем, и пика, и щит?

— Я могу поехать к Хью, — сообразил он. — Хейлуэлл находится всего в нескольких часах езды к югу от Дерли. Наверняка у Хью найдется лишняя пика. Он вполне может быть в Хейлуэлле, если собирается посетить турнир в Дассете.

Но Саймон продолжал сомневаться:

— Сможешь ли ты удержать пику с твоей раной?

— У меня в запасе пять дней. Этого достаточно. Епископ встал с кресла.

— А как же леди Клэр?

— Я возьму ее с собой.

— Нет, этого я не могу позволить. Она и так остаточно пережила, и, хотя вы считаете ее своей, у церкви другое отношение к этому.

Бернарду не понравился скрытый выговор от епископа за то, что он спал с Клэр, но чего ожидать от священника?

— Клэр может остаться у нас с Линнет, — предложил Саймон.

Епископ кивнул.

— Пока что пусть будет так. Однако, чтобы доказать благие намерения Бернарда, ей следует вернуться в Дассет.

— Я не представляю, как можно отослать ее обратно к отцу, — не выдержал Бернард. — После вчерашних событий Сеттон вне себя от гнева на нее. Боюсь, он просто изобьет ее.

— Ваши страхи вполне обоснованны. Кстати, я нашел решение. Когда вы были здесь в последняя раз, то интересовались покупкой прав на земли, принадлежащие церкви. Вопрос меня заинтересовал, и я кое-что разузнал. В частности, то, что у лорда Сеттона есть достаточно земли, принадлежащей епископу Дерли. Я видел Одо Сеттона всего раз с тех пор, как стал епископом, — он приходил, чтобы засвидетельствовать мне почтение, поскольку пользуется моими землями. — Епископ криво усмехнулся. — Просто позор, что он не пригласил меня на свадьбу дочери, но если я появлюсь у его ворот, то он, наверное, не прогонит меня прочь. Поэтому я сам отвезу леди Клэр домой.




Еще вчера он получил стрелу в спину, а сегодня с нетерпением ждет, когда сможет сразиться на пиках с Юстасом Маршаллом. Ведь, скорее всего, именно Маршалл примет его вызов.

Клэр он нашел в саду за аптекой Линнет. Бернард обнял ее и стал объяснять свой новый план. Все это ей очень не нравилось, но она знала, что не сможет помешать Бернарду.

Присутствие епископа, возможно, защитит от отца. И от Юстаса Маршалла — тоже. Лучше бы брат Джулиус был дома, но она на это уже не рассчитывает.

Что поделаешь! Она примет любое наказание, но, если Бернарда убьют, этого она не вынесет.

На аренах турниров смерти происходили не часто. Рыцари пользовались затупленными копьями, и состязания обычно ограничивались либо первой кровью, либо падением с лошади. Но все могло пойти вкривь и вкось. Бернард уже ранен, и пяти дней недостаточно, чтобы рана зажила, так что преимущество не на его стороне.

— Мы расстаемся всего на три дня, а потом навсегда будем вместе, — убеждал ее он.

Если он не проиграет турнир, подумала Клэр.

— Ты завтра уезжаешь в Хейлуэлл?

— Да. Мне надо проверить кольчугу со стеганой рубашкой и еще денек отдохнуть.

Ему надо отдохнуть не один денек.

Он заключил в ладони ее лицо и откинул ей голову назад.

— Я уже скучаю по тебе.

У нее задрожала нижняя губа.

— Бернард, что, если…

— Перестань, — приказал он и большим пальцем унял дрожь на ее губе. — Самое главное — чтобы ты в меня верила. Я сделаю это, Клэр. Я смогу победить. Я должен.




Глава семнадцатая


Как странно ехать на Кабале без сидящей впереди Клэр. Он уже привык к ее теплому, мягкому телу и к тому, что его рука обнимает ее за талию, привык вдыхать запах ее волос. Теперь ему не хватало ее бесконечных вопросов и даже ее молчания.

Он оставил Клэр на попечении Саймона, а завтра утром епископ Уолтер отвезет ее в Дассет. Кому лучше доверить ее, как не епископу? Бернард доверял и Саймону, и епископу, но ему было бы спокойнее, если бы он сам находился рядом с ней.

Конечно, Клэр вовсе не беспомощна. Она сообразительна и проницательна. Частенько она предупреждала его о возможных опасностях, и если бы не их «договор», она давно убежала бы от него.

Она умела одновременно быть и котенком и львицей, а Бернард не мог определить, какое именно свойство ее натуры сильнее его очаровывает. А сейчас у него ноют руки, и эта боль пройдет только тогда, когда он вновь обнимет Клэр.

При расставании он изо всех сил старался убедить ее, что все будет хорошо, но в глубине души затаилось сомнение.

В последний раз он держал копье три года назад, и неплохо с ним управлялся, но блестящим его умение нельзя было назвать. От скуки рыцари устраивали дружеские состязания. Они размечали для этого участок в пустыне и развлекались. Бернард вспомнил, как тогда ему удалось сбить с лошади противника при первой же попытке, но Хью откровенно заявил, что Бернарду просто повезло. Второй выпад Бернарда оказался более умелым, но Хью все равно остался недоволен. В третий раз Бернард разозлился, ослабил внимание к противнику и тут же за это поплатился. Хью пожал своими широченными плечами и со словами «Ты же был зол» отъехал от Бернарда, чтобы победить всех оставшихся соперников. Конечно, Хью сделал это специально, чтобы проучить Бернарда, но тот хорошо усвоил урок, и с тех пор не поднимал оружия на противника, если не был спокоен. Он научился обуздывать гнев и сохранять хладнокровие.

Но вот как сдержать свой гнев в Дассете? Почти невозможно. От одного вида Одо Сеттона кровь закипала в жилах.

Бернард знал, что его противником будет не Сеттон. Тот выберет для этого человека молодого и сильного. Скорее всего, Юстаса Маршалла — жениха Клэр. Возможно, Маршалл сам потребует этого: либо он действительно хочет, чтобы Клэр стала его женой, либо чести ради.

Бернард выехал из леса на открытое пространство вокруг Хейлуэлла — квадратной башни, сложенной из старого камня, окруженной рвом и высокой стеной. Хейлуэллом владел брат Хью Роджер, и Бернард надеялся, что если Хью уехал, то лорд Роджер знает — куда. Он пришпорил Кабала — ему не терпелось поскорее поднять пику и нацелиться в столб с мишенью.

Единственный караульный у стены заметил его и крикнул кому-то во дворе. Бернарду сделали знак проезжать. Неподалеку от ограды стоял Хью — огромный, светловолосый добряк Хью — и с изумлением взирал на гостя.

Бернард спрыгнул с лошади.

Хью нисколько не изменился. С медвежьей силой он обнял Бернарда и от души хлопнул по спине, отчего Бернард согнулся вдвое.

— Господи, Хью, поосторожней с коротышками.

Хью загоготал.

— Может, ты и не так высок, как я, но коротышкой тебя не назовешь.

Рука Хью нащупала повязку на спине Бернарда.

— А это что такое? — забеспокоился он. — Ты ранен?

Рана очень болела после дружеского объятия, но Бернард отмахнулся от взволнованного Хью.

— Рана от стрелы. Не очень глубокая и почти зажила. А как малышка Моди?

Нежная улыбка появилась на лице огромного воина.

— Этот ангелочек завоевал сердце старого грешника. Она уже хорошо ходит и немного говорит. Самое чудесное занятие — наблюдать, как эта крошка познает мир, до чего уже может дотянуться, и куда может убежать. Пойдем, ты сам увидишь.

Бернарду очень хотелось подержать на руках маленькую девочку, но он приехал к Хью по делу.

— Конечно, я ее увижу, но сначала я хочу попросить тебя о большом одолжении.

— Значит, ты приехал не просто навестить старого друга?

Бернард покачал головой.

— Нет. Мне бы хотелось, чтобы это было так, но у меня срочное дело, и нужна твоя помощь.

— Говори, что случилось.

Как это похоже на Хью. Твои дела — его дела.

— Через четыре дня я должен бросить вызов на турнире. Мне необходима пара пик, а также возможность немного попрактиковаться с твоей помощью.

— Вызов?

С глубоким вздохом Бернард сообщил:

— Мне отказали в обещанной награде, и поэтому я теперь должен бросить вызов, чтобы приобрести право жениться на Клэр.

— Выходит, возвращение домой оказалось совсем не таким, каким ты его себе представлял?

— Нет. И у Саймона то же самое. Кстати, он шлет тебе привет. У Ники тоже не все гладко. Так что приятно видеть, что твои планы осуществились.

Хью отрицательно покачал головой.

— Мой брат умер, а Елена… ну, ты с ней познакомишься. Вообще, я теперь хозяин Хейлуэлла.

Бернарду показалось, что Хью это не радует. Что ж, его можно понять, так как он собирался ненадолго задержаться в Хейлуэлле, чтобы отдохнуть, а затем возобновить свое участие в различных турнирах.

— Ты намереваешься ехать на турнир в Дассет?

Хью вновь улыбнулся.

— Я слышал о нем, но туда не поеду. Это в Дассете ты будешь бросать кому-то вызов? — Бернард кивнул. — Тогда надо постараться, чтобы у тебя были шансы на успех.

Целый день Хью подвергал Бернарда таким испытаниям, которые может вынести только опытный воин, да к тому же сильный и решительный человек. К вечеру, когда пришло время ужинать, тело Бернарда ломило от усталости, от тяжести пики, от неудачных ударов в мишень, а в ушах звучали ядовитые замечания Хью.

Бернард снял шлем и тряхнул вспотевшей головой. Хью слегка хлопнул его по плечу.

— Как в старые времена, — с улыбкой заметил он.

— Ха-ха! Почти. Я не сержусь на тебя. Пока не сержусь.

Хью погладил Кабала.

— Этот парень, по крайней мере, в отличной форме. Чего не скажешь о его хозяине.

— Знаю.

Рану словно зажгло огнем, как только он поднял первую пику. Бернард тренировался, не обращая внимания на боль, надеясь лишь на то, чтобы швы не разошлись.

— Мы отправим Кабала в конюшню, проверим твою рану и поужинаем. Самое тяжелое, что ты можешь сегодня поднять, — это Моди.

Бернард не отказался от помощи Хью, и они вместе вычистили Кабала, но по ступеням в башню он поднялся едва живой.

В караульной около двери Хью раскрыл стоящий на полу сундучок. Сняв тунику, Бернард огляделся — в комнате вдоль стен располагались несколько соломенных тюфяков.

— Обопрись о стену, — приказал Хью, и Бернард оперся ладонями о каменную кладку, а Хью снял повязку. — Немного кровоточит.

— Неудивительно, — ответил Бернард и сдавленно застонал, когда Хью пощупал рану.

— Швы лежат плотно.

— Хорошо.

Хью смазал рану мазью и стал накладывать чистую плотную повязку.

— Хью, ты что, решил меня удавить?

Хью тихонько засмеялся — он знал, что делает, и Бернард мог не волноваться.

— Готово. Вон там найдешь таз и полотенце, — сказал Хью, указав в дальний угол караульной. — А потом поднимемся наверх и посмотрим, каким ужином Елена собирается нас потчевать.

А Клэр сейчас, наверное, сидит за столом с Саймоном и Линнет, либо в комнате над аптекой, либо в «Королевском дубе». Скучает ли она по нему?

Он подошел к тазу и, сполоснув лицо, вытерся полотенцем.

Сегодня ночью она будет спать одна. Приснится ли он ей? Вот она ему обязательно приснится.

Бернард шел следом за Хью в залу башни. Помещение показалось ему скромным. На побеленных стенах висели гобелены, а несколько раскладных столов были накрыты к ужину. Слугами командовала невысокая темноволосая женщина. Но стоило Бернарду увидеть Мод, и он уже не мог отвести глаз от прелестного маленького постреленка, пытавшегося забраться на один из столов.

— Мод! — Громовой голос Хью эхом разнесся по комнате. — Посмотри, с кем я пришел.

Девочка слезла со скамьи и вперевалочку пошла по покрытому тростником полу.

— Неужели это Мод? Такая большая и так хорошо ходит. Да, это Моди. А вот она и улыбается. — Бернард, не обращая внимания на боль в спине, поднял малышку на руки и обнял. — Я скучал по тебе, кроха.

Довольная Мод хихикала, а Бернард с нежностью прижимал к себе ребенка.

— Мне бы хотелось завести такую же, Хью, — признался Бернард, вспомнив, как он мечтал о Клэр с малышом на коленях.

— Так давай: завоюй Клэр — и рожайте себе хоть дюжину.

У Бернарда дрогнуло сердце. Они с Клэр никогда не говорили о детях или о будущем. А вдруг он уже «наградил» Клэр ребенком? Это вполне возможно. От такой мысли спина вдруг перестала болеть, а в комнате сделалось светлее.

Еда была простая, но обильная. Ее подавала темноволосая женщина по имени Елена, дочь сенешаля Хейлуэлла. Теперь, как видно, она стала домоправительницей. Мод спокойно сидела на колене у Хью и получала самые лакомые кусочки с его подноса. В конце концов, она уснула. Друзья продолжали неторопливо потягивать эль, и Бернард поведал Хью то, что он знал об остальных рыцарях, а также рассказал кое-что о своих делах.

— А ты? — спросил он Хью. — Тебе нравится быть лордом Хейлуэлла?

Прежде чем ответить, Хью бросил взгляд на Елену.

— Я не ожидал такого поворота событий, но все не так уж плохо. — И Хью стал перечислять, что он сделал для улучшения жизни в Хейлуэлле.

Бернарду показалось, что Елена смотрит на Хью с большим недоверием.

— Боюсь упасть носом в тарелку и тем самым оскорбить даму, накормившую таким прекрасным ужином. Прошу меня извинить, но я очень хочу спать.

Елена грациозно склонила голову и бросила на Хью самодовольный взгляд.

— Благодарю вас, сэр Бернард. Так приятно, когда твои услуги ценят. Наверху для вас готова постель.

Бернард посмотрел на крутую винтовую лестницу.

— Нет, миледи, только не наверху. Сойдет тюфяк в караульной.




Путешествовать с епископом Уолтером было бы очень приятно, если бы… их путь лежал не в Дассет. Маленькая лошадка, предоставленная в распоряжение Клэр, двигалась с удивительной легкостью. Епископ в пышных одеждах и при всех своих регалиях поддерживал оживленную беседу. Сопровождавшая его охрана шла походным строем, подобно воинам знатного лорда.

Но Клэр так сильно скучала по Бернарду, что едва удерживалась от слез, стоило епископу упомянуть его имя. Она знала, что Бернард не появится в Дассете до следующего дня, но, тем не менее, высматривала его за каждым поворотом дороги.

Когда впереди показался Дассет, Клэр взяла себя в руки. Хватит думать о Бернарде — ей предстоит общение с отцом, которое редко кончается добром.

На прилегающих к замку полях стояли яркие шатры. Значит, рыцари, которые намеревались принять участие в турнире, уже начали собираться. Интересно, как отец объяснил отсутствие невесты гостям, и в особенности Маршаллу, ее жениху, единственному человеку, невиновному во всей этой истории.

— Успокойтесь, миледи, — сказал епископ Уолтер. — С Божьей помощью все будет хорошо.

Она вымученно улыбнулась.

— Ваше преосвященство, в прошлый раз, проезжая через эти ворота, я просила заступничества у Пресвятой Девы. Я снова доверюсь ей.

Как полагалось по этикету, Клэр въехала на мост и через ворота после епископа. Оглядев мельком двор замка, она удостоверилась в том, что ничего не изменилось — за исключением заново построенной конюшни.

Появившуюся свиту тут же заметили и встретили соответствующим образом. Двор между воротами и лестницей, ведущей в замок, был освобожден от людей, конюхи кинулись к лошадям и увели их, как только приехавшие спешились. Сенешаль Майлз с измученным лицом сбежал вниз по ступеням и поклонился епископу.

— Ваше преосвященство! Мы вас не ждали, но очень рады приветствовать вас в замке Дассет. Леди Клэр, его светлость захочет немедленно вас увидеть.

— Отец в зале?

— Да, миледи. Он только что вернулся — искал вас. Уверен, что он будет весьма доволен, что Его преосвященство привез вас домой. Слава Богу!

— Моя сестра и братья прибыли?

— Нет, миледи, и их приезд не ожидается.

Рухнули ее надежды на помощь старшего брата! Клэр отправила Майлза приготовить покои и еду для свиты, затем положила ладонь на согнутую в локте руку епископа Уолтера.

— Поправьте митру, Ваше преосвященство, и помните — это была ваша задумка привезти меня домой. — Она махнула рукой в сторону лестницы.

— Мы в логове льва? — шутливо спросил он.

— Пока неизвестно, — ответила она и поднялась вместе с ним по лестнице.

Такой переполненной залу в Дассете она не помнила. Кругом толпились лорды и дамы, рыцари и оруженосцы. Пажи и слуги протискивались сквозь толпу, держа в руках кувшины и наполняя чаши и кубки. Из дальнего конца залы слышались звуки арфы. Трубадур? Должно быть, Маршалл привез с собой музыкантов, решила Клэр, а отец не посмел возразить.

К ней стали поворачиваться люди, и она услыхала шепот у себя за спиной. Клэр искала глазами отца, а он уже шел ей навстречу сквозь толпу. За ним следовал Юстас Маршалл. Она вначале взглянула на Маршалла. Красивый мужчина, с тонкими, почти мальчишескими, чертами лица и черными волосами. Двигался он плавно, в отличие от размашистой, напористой походки отца. Маршалл явно был раздражен, так как плотно сжал губы и нахмурился.

Отец остановился перед епископом и слегка поклонился.

— Ваше преосвященство. Прошу вас быть моим гостем и благодарю за то, что привезли домой мою заблудшую дочь. Клэр, нам надо поговорить.

Он хотел было схватить ее за руку, но Клэр отступила назад, а епископ Уолтер сделал шаг в сторону, так что Сеттон не смог до нее дотянуться. Лицо у него сделалось злобным. У Клэр от страха свело живот.

— Сеттон, успокойтесь, — беспрекословным тоном, хотя вполне вежливо, произнес Маршалл и вышел вперед, совсем загородив собой Клэр.

— Леди Клэр, поскольку лорд Одо не в состоянии проявить вежливость, не окажете ли вы любезность представить меня Его преосвященству?

Клэр не была дурочкой. Если двое мужчин хотят защитить ее от отца, то она использует их обоих. Представив Юстаса епископу, она стала искать глазами мать. Леди Леона, как подозревала Клэр, находилась около камина, ни на кого не обращая внимания, в том числе и на вернувшуюся дочь.

Пока лорд Хантингтон и епископ Дерли обменивались любезностями, лорд Сеттон расхаживал взад и вперед, ожидая, когда сможет увести гостей. Разговор, естественно, коснулся «сурового испытания», как определил его Маршалл, выпавшего на долю Клэр.

— Это долгая и душераздирающая история, — сказал епископ и похлопал Клэр по руке. — Чтобы не причинять ей лишних неприятностей, давайте перейдем туда, где мы сможем поговорить без свидетелей. Хорошо, Сеттон?

Раздраженный Сеттон отвел их в караульную и выставил оттуда охранников. Захлопнув дверь, он повернулся к Клэр.

— Где, черт побери, тебя носило? Я несколько дней обыскивал каждый куст и камень между Дассетом и Дерли.

— Мы не уезжали из Дерли, — ответила она.

— Ха! Значит, он так и не вышел из города? Это хорошо. Теперь, когда мы, наконец, отделались от этого мошенника, мы сможем…

— Отец, он вовсе не умер. Как бы вам этого ни хотелось, Бернард Фицгиббонз жив.

Сеттон уперся руками в бока.

— Мертвый или живой, меня он больше не интересует. Ты дома и послезавтра выходишь замуж за Маршалла…

Епископ поднял руку.

— Сеттон, еще неясно, за кого должна выйти ваша дочь. Кажется, она оказалась невестой сразу двоих мужчин.

— Ничего подобного!

— Надеюсь, что так, Сеттон, — вмешался Маршалл, и Клэр впервые ощутила опасность, исходящую от Юстаса Маршалла. Он совсем не такой мягкий, как она полагала.

— Клэр официально помолвлена с Маршаллом, — заявил епископу отец. — Фицгиббонз может отправляться хоть к дьяволу со своими возмутительными требованиями.

Епископ наклонил голову набок.

— Фицгиббонз считает, что он уже там побывал и пострадал за это. И леди Клэр тоже.

Маршалл скрестил руки на груди.

— Какие требования?

— Отец обещал Бернарду вознаграждение…

— Заткнись, Клэр! Тебя ждет порка за то, что ты суешься в мои дела с Фицгиббонзом. Еще одно слово — и тебе не поздоровится.

Клэр, не теряя присутствия духа, посмотрела на Маршалла.

— Вознаграждение в виде земли и брака со мной за то, что он отправился в Крестовый поход. Такую епитимью наложил на отца епископ Терстан. Когда же Бернард вернулся, отец отказал ему в вознаграждении и бросил его в темницу. Вы можете себе представить героя-крестоносца, с которым обошлись не лучше, чем с каким-то арендатором?

Маршалл нахмурился, а отец закричал:

— Фицгиббонз угрожал моей жизни!

— Вашей жизни никто не угрожал, — ответила Клэр. — В зале находилось несколько охранников, и Фицгиббонз не был вооружен.

Как же был уязвлен отец, когда услышал слова дочери и увидел недовольство Маршалла!

А Клэр продолжала:

— Я не могла допустить, чтобы с Фицгиббонзом обращались таким образом, и испугалась, что отец намерен с ним разделаться. Поэтому я спустилась в подземелье и выпустила его. Так началось мое приключение.

— Ему не положено никакого вознаграждения! — заорал отец.

— Думаю, что положено, — заметил епископ Уолтер. — Я слышал эту историю от Бернарда Фицгиббонза. Мне она показалась правдивой. Тут пахнет предательством с вашей стороны.

Сеттон хмыкнул.

— Подумаешь — герой за веру! Мальчишка отправился в поход на мои деньги. И как же он меня отблагодарил? Он выдвигает гнусные требования, поджигает дом и убегает с моей дочерью, а потом пытается продать ее мне. Таков ваш герой! Ха-ха!

— Его требования не являются гнусными, — горячо возразила Клэр. — Он просит лишь то, что ему обещали.

Сеттон повернулся к ней.

— Он не получит от меня ничего: ни земли, ни тебя.

Клэр не увидела, как отец поднял руку. Она лишь почувствовала удар, пошатнулась и упала на каменный пол, сильно ударившись коленями и ладонями. Во рту стало солоно от крови, и она едва не потеряла сознание. У нее над головой слышался отцовский голос, кричавший, что он имеет право наказывать ее, как ему будет угодно.

Маршаллу удалось предотвратить второй удар, а епископ Уолтер нагнулся, чтобы помочь ей подняться. Клэр знала, что ей не устоять на ногах, и осталась сидеть на полу. Ее били и сильнее, но сейчас она не ожидала удара и поэтому проявила такую слабость.

— Клэр?

Епископ был обеспокоен и рассержен.

— Сейчас мне будет лучше.

Епископ выпрямился.

— Сеттон, я привез вашу дочь домой в знак доброй воли Бернарда Фицгиббонза, который желает, чтобы это дело уладилось честным путем.

— Дело улажено. Она выходит замуж за Маршалла. — Сеттон резко развернулся, распахнул дверь и ушел.

Маршалл опустился на пол рядом с Клэр и осторожно приподнял ее лицо.

— Миледи, у вас будет огромный синяк.

— Он не первый.

Маршалл печально усмехнулся.

— Могу себе представить. — Улыбка исчезла с его лица. — Я здесь уже несколько дней и знаю историю вашего похищения и от вашего отца, и от других.

— Надеюсь, что вы поверили другим, — проворчал епископ.

— Я склонен к этому. — Маршалл посмотрел на Клэр. — Но, как я понял, дело не улажено.

— Бернард Фицгиббонз будет здесь завтра, чтобы вновь заявить о своем праве на награду, — сказала она.

— Ваш отец, кажется, не собирается менять свое решение.

— Тогда Бернард бросит ему вызов.

Клэр не пришлось объяснять, что за этим последует. Маршалл поднялся и помог ей встать.

— Могу ли я посоветовать вам, леди Клэр, держаться подальше от отца, пока это дело не будет улажено?

— Милорд, я последую вашему совету.




Глава восемнадцатая


— Бернард, почему бы тебе не взять мою кольчугу? Тогда тебе не придется возвращаться в Дассет, — предложил Хью.

— Да нет. У меня же есть своя.

— Я ее помню. Лучше возьми мою.

— Я уже взял твои старые пики, щит и шлем. Если я их лишусь…

Хью бросил на него предостерегающий взгляд — о потере доспехов говорить было нельзя. Однако рыцарь, побеждающий в турнире, приобретал право на доспехи побежденного противника. Бернард не был уверен, что у него хватит средств, чтобы выкупить кольчугу Хью, если случится худшее.

— Я не хочу, чтобы ты лишился своих доспехов.

— Значит, все говорит за то, чтобы ты пользовался моими доспехами. Это придаст тебе сил для победы, а также станет причиной, чтобы вернуться сюда и поблагодарить меня за то, что я так хорошо тебя обучил.

Хью, наверное, прав. Может, страх вернуться в Хейлуэлл без доспехов Хью станет стимулом для победы.

— Тогда, друг мой, я их с благодарностью возьму. Но мне все-таки придется рано уехать, так как я должен остановиться в Факстоне. Мне нужен оруженосец, а у меня там живет приятель, который очень обидится, если я не попрошу его об этом.

Гарт будет вне себя от радости. Бернард же не мог придумать лучшего способа, чтобы отблагодарить друга детства за то, что он помог ему в Дерли.

— В таком случае у тебя есть все необходимое, — заявил Хью. — Послушай, ты ведь мне так и не сказал, кто будет твоим противником.

— Это зависит от Одо Сеттона — кого он выберет. Я думаю, что им станет Юстас Маршалл — жених Клэр. Возможно, Маршалл сам настоит на этом, так как для него это дело чести.

Хью присвистнул.

— Маршалл, говоришь?

— Ты с ним сражался? Каков он?

— Да, сражался. И пару раз выбивал его из седла… но с третьего захода. Учти, Бернард, этот человек очень силен.

— Но его все же можно победить.

— Да… но это нелегко. Тебе следует также знать, что и он выбивал меня из седла.

Бернард выругался себе под нос.

— Лучше бы ты мне этого не говорил.

— Тебе надо это знать. Будь начеку.

Бернард обнял и поцеловал на прощание Моди и поблагодарил Елену за гостеприимство. Хью пошел вместе с ним в караульную и вытащил из сундука блестящую кольчугу. Бернард аккуратно уложил ее в мешок.

— Возьми с собой повязки, чтобы покрепче перевязать рану перед состязанием, — посоветовал Хью и заключил Бернарда в свои медвежьи объятия.

Спать Бернард улегся в караульной на тюфяк, но сон не шел. Он скучал по Клэр. Завтра утром он приедет в Дассет, снова увидит Клэр, а послезавтра выступит против того, кого Одо выберет ему в противники.

А что будет потом, когда Клэр станет наконец-то его? Неважно, где они будут жить. Главное — Клэр с ним. Епископ Уолтер считает, что ковчег Святого Вавилы стоит больших денег, которых хватит, чтобы купить где-нибудь землю, построить каменный дом, сеять пшеницу и заниматься соколиной охотой. И еще растить детей. Целый выводок. Это будет место, где процветает любовь.

Но, прежде всего, он должен завоевать Клэр, так как без нее все остальное не имеет никакого значения.

Скоро его мечта осуществится… или его ждет полный крах.




Гарт ехал на муле с таким гордым видом, словно под ним был боевой конь. Он едва не подпрыгнул от радости, когда Бернард попросил его стать оруженосцем. Бернард не располагал временем на обучение своего новоявленного оруженосца и поэтому объяснял Гарту его обязанности по пути в Дассет. Самые ответственные моменты будут во время состязания, когда надо следить за пиками и подавать их. Гарт клялся собственной жизнью, что ничего не пропадет, а Бернард надеялся улучить момент и вечером показать Гарту, как положено подавать пики. Если же урока не будет, остается надеяться только на наблюдательность Гарта, который увидит, как это делают другие оруженосцы. Скорее всего, выход Бернарда будет последним — так всегда бывало, когда решались споры между рыцарями.

Бернард издалека заметил большие яркие шатры на полях, окружающих замок. Вымпелы с рыцарскими эмблемами развевались на ветру.

Его одежда не была какого-то определенного цвета, и эмблему он не выбрал, полагая, что ему вполне подходит серый плащ крестоносца с нашитыми на нем черной розой и красным крестом.

— Держись ближе, — велел он Гарту, направляя Кабала по разводному мосту к воротам.

Там он увидел машущего ему Генри.

— Эй, Бернард! Ты уверен, что хочешь попасть внутрь?

— Уверен. Делаю это в последний раз. Как твоя рука?

— Работает. Отыщи старого Питера — он покажет, куда поставить твоего жеребца.

Пока он ехал от ворот до конюшни, на него нахлынули воспоминания о том, с какой надеждой он прибыл в Дассет и в каком гневе его покинул.

На этот раз Бернарду пришлось с трудом пробираться через толпу людей в главном дворе замка. Старый Питер с озабоченным видом давал указания конюхам. Конюшня была переполнена лошадьми.

— Попытаешься опять получить свое? — спросил старый конюший.

— Да. Но на этот раз постараюсь не сжечь твою конюшню.

Питер улыбнулся.

— Все обошлось, и в результате соорудили новые денники. — Старик кивнул в сторону замка. — Ты знаешь, где его найти, — злыдень там, в зале.

— На этот раз меня ждут — я уверен.

— О да, мой мальчик, можешь в этом не сомневаться. Оставь-ка лучше здесь свой греховный клинок. Нет смысла проливать кровь до завтра.

Бернард отстегнул саблю и отдал ее Гарту.

— Хорошенько следи за моими вещами. Кроме тебя и меня, до них никто не должен дотрагиваться. Особенно до пик.

— Ты боишься предательства? — спросил Гарт.

— От Одо Сеттона всего можно ожидать.

Гарт понимающе кивнул и сказал:

— Будь поосторожней внутри замка.

Бернард повернулся к Питеру.

— Джулиус приехал домой?

— Ни он, ни Джеффри, ни Джин. Какой стыд!

После того, что рассказала ему Клэр об отношениях между детьми и отцом, Бернард не удивился тому, что они решили не приезжать, хотя надеялся на возвращение Джулиуса.

Из конюшни Бернард направился в замок. В горле у него стоял ком — опять придется просить Одо Сеттона о вознаграждении, но на этот раз разговор будет идти только о Клэр. И он добьется своего. Должен добиться!

Переступив порог, он оглядел залу и увидел богато разодетых мужчин и усыпанных драгоценностями женщин. Сквозь хохот и болтовню собравшихся гостей доносились звуки арфы — детская мечта Клэр о шикарном дворе.

К Бернарду направился епископ Уолтер, одетый в отороченную золотом белую мантию.

— Вот и вы, наконец, Фицгиббонз, — произнес он. — Я уже начал беспокоиться.

— Я заезжал за оруженосцем в Факстон. Его мул двигается медленнее, чем лошадь. Скажите, как здесь обстоят дела?

Епископ окинул взглядом залу и наклонился к Бернарду, словно собирался сообщить ему какой-то секрет.

— Все очень возбуждены. Я уже забыл, как быстро распространяются слухи среди бездельников.

В зале вдруг все замолкли — не только епископ заметил появление Бернарда. Но Бернард ни на кого не смотрел.

— Где Клэр?

— Наверху с матерью и служанками. Я не видел Клэр после вчерашней стычки с Сеттоном. — И сердито добавил: — Ей лучше держаться подальше от него.

— Сеттон не был рад встрече с дочерью?

— Хм. Радости что-то никто не заметил.

— А Маршалл?

Епископ наморщил лоб.

— Трудно сказать, что у него на уме. Он хорош собой, вежливый, опрятный человек… хотя слишком невозмутимый.

А в зале так никто и не нарушил тишину. Вдруг людская толпа разделилась пополам, и все увидели Одо Сеттона и Клэр, стоящих лицом к лицу в разных концах залы.

Бернард знал, к кому ему следует подойти, но его тянуло в другую сторону. К счастью, Клэр все решила за него. Своей королевской походкой она пошла ему навстречу. При свете факелов ее янтарного цвета платье и вуаль блестели и переливались.

Красивая. Бесценная.

Она, должно быть, смотрела в окно своей комнаты, поджидая его. Черт возьми! Ему было приятно ее внимание. Значит, он чего-то стоит, иначе она не захотела бы стать его возлюбленной и женой.

Несмотря на окружавших его людей и забыв о предстоящих испытаниях, он едва не поддался желанию обнять Клэр и поцеловать ее. Но с этим придется подождать, пока он не сможет увести ее в уединенный уголок и там уже насладиться потрясающим телом. Он должен верить в их будущее, а иначе сойдет с ума.

На Клэр со всех сторон сыпались комплименты, но она продолжала идти и остановилась лишь в нескольких шагах от него. Клэр протянула Бернарду обе руки. Он взял ее за руки и… заметил синяк на щеке, который она тщательно запудрила. Темный круг все равно был виден, и Бернарду показалось, что его ударили прямо в сердце.

— Сукин сын, — процедил он сквозь зубы.

Клэр сжала ему ладони.

— Не обращай внимания. Щека уже не болит.

Бернард бросил на епископа Уолтера уничтожающий взгляд.

— Вы же собирались оберегать ее.

— Епископ не виноват, — Клэр потянула Бернарда за руку. — Я подошла слишком близко к отцу. Мне следовало знать, что отец не удержится и ударит, невзирая на присутствие Его преосвященства и Маршалла, которые стояли около меня.

Бернард решил наплевать на этикет и поцеловал ее прямо в синяк на щеке.

— Клэр, этого, пока я жив, больше не случится.

— Ловлю тебя на слове, любимый. — Она вздохнула. — Как жаль, что мы не можем просто так выйти из дверей и выехать из ворот.

— Я загорожу собой дверь, — сказал епископ.

Бернард понимал, что они оба шутят, стараясь успокоить его. Он глубоко вздохнул.

— Поверьте мне, я готов так поступить. Клэр, оставайся здесь…

— Я пойду с тобой. Отец только и ждет, когда я струшу, но этого не будет никогда.

— Но ты же оставалась у себя в будуаре.

Она улыбнулась.

— Я была занята… одним делом со служанками. Завтра ты все увидишь. Итак, покончим с тем, что нам предстоит?

Держа Клэр за руку, Бернард повернулся к Сеттону. Черт, он с радостью прикончил бы это животное, но тогда навлечет на себя еще большую беду.

— Ты купил новую кольчугу? — спросила Клэр. — Она так и сверкает.

— Это кольчуга Хью. Он настоял, чтобы я взял ее.

— Хорошая кольчуга. Без дыр. А как твоя спина?

Он кисло улыбнулся.

— Вид ужасный, но болит меньше.

— Чем мы не пара? — засмеялась Клэр.

— Точно. Пойдем и сообщим это твоему отцу.

Первый шаг — самый трудный, но щебет Клэр облегчил ему этот шаг. По мере приближения к Сеттону Бернард чувствовал, как утихает гнев, и к нему возвращается столь необходимое для схватки хладнокровие. У себя за спиной он слышал шелест одежд епископа Уолтера. Хорошо, когда сзади стоит надежный человек.

— Рядом с отцом Юстас Маршалл. Он в черном.

Бернард смерил оценивающим взглядом человека, за которого Сеттон надеялся выдать Клэр. Высокий. С барственной осанкой и приятной наружностью. Прическа — волос к волосу, а выражение лица совершенно бесстрастное.

Бернард посмотрел на Сеттона, своего непосредственного врага, который и не собирался скрывать свою враждебность. Старый лорд стоял, прищурившись, сжимая и разжимая кулаки. Ради безопасности Клэр Бернард остановился в нескольких шагах от Сеттона.

Хоть это и уязвляло его гордость, он поклонился Сеттону, как того требовал этикет.

— Лорд Сеттон.

— Отпусти руку моей дочери, негодяй!

Бернард решил не обращать внимания на оскорбление, а рука Клэр даже не дрогнула.

— Я не собираюсь этого делать. Пока Клэр находилась на моем попечении, она не получила ни единой царапины. У нее даже прошла простуда. Я отпустил ее домой, и что же я застаю? Ужасный синяк на прелестной щечке. Придется мне ее не отпускать.

— Ты осмеливаешься ослушаться приказа своего сюзерена?

— Сюзерена? Лорд Сеттон, когда я поклялся вам в верности, вы тоже поклялись защищать и поддерживать меня. И тут же отказали мне в поддержке — я имею в виду награду, положенную мне за участие в Крестовом походе. Вы нарушили клятву, и я не считаю себя обязанным повиноваться вашим приказам.

Сеттон злобно посмотрел на Клэр.

— Отойди.

Она крепче сжала руку Бернарда и ясным голосом произнесла:

— Не вижу для этого причины. Вы всего лишь мой отец, а Бернард мой жених. Лучше быть преданной человеку, за которого я выйду замуж, чем отцу, которого я с радостью покину.

Маршалл и бровью не повел на это заявление Клэр. Очевидно, ему сказали, что Клэр верит в то, что была обещана Бернарду.

До ушей Сеттона долетел сдавленный смех толпившихся гостей. Он шагнул к Клэр, но Бернард притянул ее поближе к себе.

— Только посмейте, Сеттон. Предупреждаю — получите ответный удар.

— Девица, кажется, перепутала имя своего жениха.

— Это вы перепутали. А я-то надеялся, что с памятью у вас стало лучше после нашей последней размолвки по поводу того, кому же обещана Клэр.

Сеттон глумливо усмехнулся.

— Как мне помнится, ты в прошлый раз быстренько от нее отказался. Тебя больше заинтересовала земля.

— Клэр простила мне эту ошибку.

— Значит, мы вернулись туда, откуда начали, — ты требуешь награды, которую тебе никто не обещал.

— Я требую награды, обещанной вами в присутствии епископа Терстана. Упокой Господи его душу.

Бернарда насторожила улыбка Сеттона.

— Да, упокой Господи его душу. Я опять заявляю, что ничего тебе не обещал, и ты опять попадешь ко мне в подземелье. Только на этот раз убежать тебе не удастся.

Сеттон уже открыл рот, чтобы кликнуть охрану, как послышался голос Юстаса Маршалла:

— Могу ли я вставить слово?

— Зачем? — недовольно спросил Сеттон.

Маршалл легким шагом приблизился к нему.

— Мне кажется весьма странным ваше желание снова отправить Фицгиббонза в темницу. Он не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобное обращение.

Ирония судьбы, подумал Бернард. Его соперник становится его сторонником. От многих людей он слыхал, что Маршалл — истинный рыцарь, а сейчас ему пригодится любая помощь.

Слова Маршалла не понравились Сеттону.

— Он против вашей женитьбы на моей дочери. Разве этого недостаточно, чтобы устранить его, пока не закончится церемония?

— Все зависит от того, насколько обоснованны доводы Фицгиббонза.

— Нет у него никаких доводов, — заявил Сеттон.

— Если бы вознаграждение не было мне обещано, я бы не вернулся, чтобы потребовать его. Я совсем не хотел идти в Крестовый поход.

Маршалл сцепил ладони за спиной.

— Вот здесь начинаются непонятные вещи. Фицгиббонз, награда, на которую вы претендуете, очень щедрая. Я недоумеваю, почему лорд предлагает простому оруженосцу такое соблазнительное вознаграждение.

— Мне это тоже непонятно, — признался Бернард. — Я начал кое-что понимать только после разговора с епископом Уолтером. Подумайте сами. Сеттон лежит на смертном одре, или ему кажется, что он умирает. Грехи, в которых он признается епископу Терстану, побуждают епископа наложить тяжелую епитимью — послать человека в Крестовый поход. Епископ не только непреклонен, но он требует еще и возмещения моих убытков. Я считаю, что Сеттон согрешил против меня. — Бернард смерил Сеттона суровым взглядом. — Побывав в Факстоне, я, кажется, понял, в чем он грешен.

Сеттон побледнел, но быстро овладел собой.

— Фицгиббонз окончательно сошел с ума. Он болтает чушь.

— Чушь? Посмотрим. Я попросил шерифа Дерли расследовать мои предположения.

— Он ничего не добьется.

— Что именно вы подозреваете? — спросил Маршалл.

Бернарду хотелось закричать во весь голос, но он не осмелился. Не может же он обвинять Сеттона в убийстве без малейшего доказательства!

— Я не стану обвинять Сеттона в преступлении, не имея доказательств. Это дело в руках шерифа.

Маршалл одобрительно кивнул.

— В ваших доводах, Фицгиббонз, есть одно слабое место. Если брак с Клэр и земельный надел были потребованы в качестве возмещения, тогда почему нужно было посылать вас в Крестовый поход?

— Потому что он был уверен, что я не вернусь. Его желание едва не исполнилось. Прошлой осенью он получил сообщение, что все рыцари Черной розы погибли. Свободный от обязательств передо мной, он начал искать мужа для Клэр и нашел вас.

Сеттон яростно затряс головой.

— Я отказываюсь слушать эти обвинения. Фицгиббонз, убирайся вон…

Маршалл повернулся к Сеттону.

— Если вы не желаете слушать, то уйдите сами, потому что я как раз намерен его выслушать!

Никто никогда не посмел сказать Сеттону, чтобы он покинул собственную залу. Но высокое положение Маршалла давало ему такое право.

Пальцы Клэр сжали ладонь Бернарда — они ждали, как Сеттон ответит на этот ошеломляющий удар. Но Сеттон стоял как вкопанный и молчал.

Маршалл сделал знак Бернарду.

— Продолжайте.

Бернард собрался с мыслями.

— Сеттон заключил с вами договор, думая, что я умер. Однако Клэр говорит, будто он получил известие, что я жив, за несколько дней до того, как вы с ним пришли к соглашению. Епископ Терстан был мертв, и, таким образом, никто не мог заставить его выполнить обязательства передо мною. Он обручил Клэр со знатным лордом вместо того, чтобы довольствоваться безродным рыцарем.

Сеттон вплеснул руками.

— Хватит! Хорошо. Поскольку все настаивают, чтобы Фицгиббонз получил вознаграждение, я дам его ему. Сэр Бернард, я жалую вам поместье Факстон. За это вы должны вносить мне плату в размере жалованья, причитающегося одному рыцарю, и поставлять тридцать бочек угря каждый год. А теперь убирайся с глаз моих долой!

В зале воцарилась мертвая тишина.

Факстон. Его дом. Предложи Сеттон ему особняк в день его возвращения, он с радостью согласился бы.

Бернард заглянул в янтарные глаза Клэр. Без нее он не примет предложения Сеттона.

— Это щедрый дар, но я вынужден отказаться. Я заявляю свое право на Клэр. Обещание, прежде данное мне вами, перевешивает вашу сделку с Маршаллом.

— Я ничего не обещал!

— В таком случае я бросаю вам вызов, чтобы честным образом уладить спор. Вы можете, разумеется, выбрать бойца.

Сеттон долго смотрел на Бернарда.

— Когда ты проиграешь, то выкатишься из Дассета и прекратишь мне докучать?

— Подождем исхода поединка. Итак?

Сеттон повернулся к Маршаллу.

— Поскольку вам не терпелось разобраться с этим мошенником по-своему, то, полагаю, вам с ним и сражаться.

Маршалл скривил губы.

— Мне бы следовало отказаться, чтобы вы сами вступили с ним в поединок, но Фицгиббонз заслуживает настоящего боя, достойного его чести. Только по этой причине я и соглашаюсь.




Глава девятнадцатая


Бернард предпочел чистить в пустой конюшне Кабала, чем наблюдать поединки других рыцарей. Гарт крепко забинтовал ему раненую спину и ушел учиться у других оруженосцев, как подавать пики.

Все было готово. Прошлой ночью они с Гартом по очереди караулили доспехи и Кабала.

Рано утром Бернард вышел за ворота Дассета на поле, предназначенное для состязаний. Он прошел вдоль зрительской трибуны, украшенной развевающимися на ветру цветными флажками. По обоим концам поля стояли шатры, где рыцари могли уединиться перед выходом или получить помощь в случае ранения.

Земля на поле выглядела ровной, но ко времени его выхода копыта лошадей превратят плотную поверхность в грязное месиво. Тем не менее, Бернард счел, что условия для поединков хорошие.

Кто-то вошел в конюшню. Это Юстас Маршалл. Он кивнул Бернарду в знак приветствия и сказал:

— Отличный конь.

Бернард молча продолжал свое дело, недоумевая, что понадобилось его сопернику на конюшне. Так как коня Маршалла еще раньше двое оруженосцев увели прогуливать и чистить перед турниром.

— Пришли полюбоваться на своего соперника, Маршалл?

— Отчасти. Но у меня имеются и другие причины, чтобы разыскивать вас, — ответил Маршалл. — После моего вчерашнего замечания Сеттону о том, что у вас должен быть честный поединок, я забеспокоился, не перешел ли я границы дозволенного. Я решил, что ваше военное искусство такое же, как мое, а не Сеттона. Приношу свои извинения, если я ошибся.

Бернард не сразу сообразил, обижаться ему или нет. Если то, что Хью и епископ говорили ему о Маршалле, правильно, то этот человек действительно искренен.

— Как бы мне ни хотелось выбить Сеттона из седла и отправить его в ад, вы правильно рассудили. Сказать по правде, я сразу понял, что Сеттон выберет вас моим противником, но не по тем причинам, которые он назвал.

— Что ж, я вполне удовлетворен. — Маршалл сцепил за спиной руки. — Правда, остаются две вещи, о которых я хотел бы вам сказать. Кажется, у нас с вами общий друг — Ранульф, граф Честерский. Он был очень рад услышать, что несколько рыцарей Черной розы все же выжили, и в особенности один из них — тот, которого он посвятил в рыцари и который предпочел сарацинскую саблю мечу. Это вы?

Графа вряд ли можно было отнести к друзьям Бернарда, поскольку он являлся одним из предводителей в Крестовом походе. Он действительно посвятил Бернарда в рыцари, но граф, как и Маршалл, вращался в кругах высшей знати, приближенной к королевскому двору.

— Это был я, — наконец ответил Бернард.

— В лице графа вы нашли верного сторонника, Фицгиббонз. Если здесь все закончится не в вашу пользу, поезжайте к Ранульфу. Он с огромным удовольствием возьмет вас к себе на службу.

Лучше бы Маршаллу не быть столь уверенным в победе.

— У нас с вами действительно двое общих друзей, милорд. Я провел последние дни в Хейлуэлле. Хью одолжил мне копья и щит, а также провел со мной несколько боев. Он очень высокого мнения о вас.

Маршалл бросил взгляд на копья, стоящие остриями вверх в углу стойла.

— Хью — хороший человек. Мы несколько раз выступали вместе на турнирах.

— Он мне про это говорил.

— Выходит, мое беспокойство насчет вашего умения было необоснованным.

— Необоснованным, но мною оцененным. — Бернард бросил щетку в мешок и вышел из денника. — Вы хотите еще что-нибудь выяснить?

Маршалл покачал головой.

— Нет, но я хотел бы объясниться по поводу Клэр. Ясно, что она предпочитает вас. Знайте, что я с уважением отнесусь к ее сердечной прихоти. Она ни в чем не будет нуждаться, и ни о каком рукоприкладстве ни от меня, ни от ее отца не может быть и речи. Так что вы не беспокойтесь о ее безопасности и благополучии.

О каком спокойствии можно говорить, когда Маршалл вежливо, но твердо дает ему понять, чтобы он отказался от Клэр?

«Сердечная прихоть». «Она ни в чем не будет нуждаться».

Бернард боялся, что сейчас у него с губ сорвутся грубые слова, поэтому только кивнул.

— В таком случае до свидания, — сказал Маршалл и ушел из конюшни.

Бернарда одолели сомнения. Он всем сердцем чувствовал, что Клэр его любит. Ради любви Клэр он способен на все: не повиноваться ее отцу, сражаться с Маршаллом. Но отпустить ее…

Если он проиграет, то другого выбора у него не будет. Он согласился смириться с исходом поединка. В случае поражения ему придется отдать Клэр Маршаллу и больше никогда с ней не видеться. Никогда не обнимать ее, не целовать, не любить.

— Бернард, уже пора. Ты готов?

От слов Гарта Бернард очнулся и поймал себя на том, что размышляет о последствиях проигрыша. Но этого не должно быть! Физически он готов к победе. Почему же его подводит разум? Он вспомнил другой, давний поединок, когда гнев притупил его мастерство, и вот теперь он позволяет Маршаллу сделать то же самое.

Он глубоко вздохнул и откинул сомнения. Никакой растерянности! Все силы направлены только на одно — сбросить Юстаса Маршалла с лошади.




Клэр сидела рядом с епископом Уолтером на трибуне для зрителей. Ей было безразлично, кто из рыцарей против кого выступал, так как она беспокоилась только об одном из них, и ее интересовал только один поединок.

Все будущее Клэр зависит от состязания между Юстасом Маршаллом и Бернардом Фицгиббонзом. Она ничем не может помочь Бернарду. Остается только верить в него.

Несмотря на жару августовского дня, она надела плащ, а под плащом на ней было платье, которое она вместе со служанками торопливо шила и украшала вышивкой — сюрприз для Бернарда. В кармане плаща лежала ярко-красная вуаль — его подарок.

Раздались громкие крики — один из рыцарей упал.

— О, какое замечательное зрелище! — воскликнул епископ Уолтер.

Его преосвященство наслаждался праздником. Он сидел между Клэр и ее отцом. Остальные гости тоже получали большое удовольствие. Заключались пари, и шел обмен монетами, когда кто-либо побеждал или проигрывал. Все, разумеется, берегли деньги для последнего поединка.

Вдруг толпа затихла. На одном конце поля Гарт с пиками, зажатыми под мышкой, вывел Кабала из шатра. Конь гарцевал и тряс головой, предвкушая бой. Сзади появился Бернард со щитом. Серебряный шлем висел у него на латной рукавице.

Клэр проняла дрожь от впечатляющего вида Бернарда: широкие прямые плечи, длинные черные волосы слегка развеваются на ветру, походка уверенная и твердая. Плащ крестоносца закрывал кольчугу. Сабля в ножнах висела слева на боку, эфес необычно кривого клинка блестел.

Бернард положил шлем и щит на землю, затем протянул руку и погладил Кабала по шее, чтобы успокоить. Гарт тем временем разложил пики.

Вот он — рыцарь, готовый к битве, человек, доказывающий свою правоту, ее возлюбленный, решивший заявить о своем праве на нее перед Богом и людьми.

Клэр бросила быстрый взгляд на другой конец поля, где к бою готовился Маршалл.

Она постаралась успокоиться, чтобы Бернард, который должен подойти к зрительским трибунам, не увидел ее страха. Епископ Уолтер ободряюще похлопал Клэр по руке.

— Сейчас начнется, — сказал он.

Усевшись на своих огромных коней, с пиками, поднятыми затупленными концами кверху, оба рыцаря подъехали к трибуне зрителей для обычного ритуала перед состязанием. Юстас был оживлен и непринужденно внимал радостным возгласам толпы. Бернард выглядел суровым — казалось, он весь ушел в свои мысли.

Остановившись перед трибуной, оба соперника поклонились Одо Сеттону — хозяину турнира. Отец Клэр едва бросил на них хмурый взгляд, а епископ Уолтер встал и благословил их, как делал всегда, призывая Бога защитить обоих и выражая надежду на честный исход поединка.

На ограду трибуны опустились две пики.

Клэр больше не дрожала. Она схватила драгоценную вуаль, отстегнула брошь и сбросила плащ. В толпе раздались сдавленные возгласы, а отец выругался. Клэр все это было безразлично — она упивалась своим поступком.

Бернард едва мог поверить глазам. Клэр стояла перед ним в простом сером платье, отороченном красной и черной тесьмой. Вдоль подола юбки и по краям рукавов были вышиты крошечные красные крестики и черные розочки.

Его цвета. Его эмблемы. И его женщина.

Она приблизилась и привязала прозрачную красную материю к концу его пики. Он не сразу сообразил, что это та самая вуаль, которую он подарил ей в Факстоне.

— Обращайся с ней осторожно, Бернард, — тихо произнесла она. — Я хочу сегодня ночью надеть ее целой.

Он представил себе красавицу Клэр, на которой ничего больше не надето, кроме прозрачной яркой материи, и у него сильнее забилось сердце. Он не мог сказать ей, как страстно ее любит, и что ему не потребуется много времени, чтобы снять с нее вуаль и проникнуть внутрь ее тела.

Бернард легонько тронул Кабала коленом, что послужило приказом коню сделать глубокий поклон. Он услыхал приветствия, но его взгляд был прикован к довольной улыбке, озарившей лицо Клэр.

Бернард заставил Кабала выпрямиться, кивнул Маршаллу и галопом проскакал к тому месту, где стоял Гарт с пиками. Он наклонил свою пику, чтобы Гарт отвязал вуаль, и засунул ее под плащ, закрепив ремнем. Так ему будет казаться, что любимая рядом. Он ее не разочарует.

Гарт подал ему шлем, и Бернард прочно укрепил его на голове. Держа в левой руке щит, а правой крепко прижав к боку копье, Бернард внимательно оглядел противника.

Маршалл тоже был готов. Его щит частично закрывал эмблему на плаще — грифона, и Бернард, тут же выбрав для себя мишень — голову грифона, — нацелил на нее копье. Он ощутил боль в ране: как бы она не стала ему помехой.

Сквозь прорези в шлеме он увидел, как от зрительской трибуны отошел человек и взмахнул желтым флажком. Кабал напрягся, и Бернард подал ему коленом сигнал к атаке.

Грифон все ближе и ближе. Колени плотно сжимают бока коня, щит прочно защищает грудь, копье поднято. Бернард готов к удару.

Копье Маршалла слегка задело щит Бернарда, а он, в свою очередь, сильно ударил прямо в щит противника. От силы удара Бернард потерял равновесие, а деревянное древко пики разломалось. Плохо, подумал он, выравниваясь в седле и удерживая коня.

Клэр прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать крик, который мог только отвлечь Бернарда, опасно закачавшегося в седле. Ему удалось сесть прямо, но сделал он это не слишком быстро.

— Маршалл сбросит его из седла на следующем заезде, — заявил отец.

— Рано списывать со счета Фицгиббонза, — ответил епископ Уолтер.

Клэр надеялась, что епископ разбирается в таких вещах. Ведь Бернард может вытащить саблю и, тем самым, обострить поединок до предела. Но его рука не потянулась к ножнам — он решил победить Маршалла лишь при помощи одного щита. Клэр затаила дыхание, когда Маршалл ринулся на Бернарда. Она закрыла глаза и услыхала треск сломавшегося древка пики о железный щит.

— Ну, что я вам говорил? — торжествовал епископ Уолтер.

— Рыцарские манеры Маршалла заведут его слишком далеко, — сказал Сеттон. — Да он едва дотронулся до щита этого мошенника.

— Хм. Это вы так считаете.

Мысленно изругав себя за трусость, Клэр открыла глаза, и у нее вырвался вздох облегчения. Бернард доскакал до Гарта, который ловко подал ему пику, после чего Бернард развернулся и кинулся в атаку на приближающегося Маршалла.

Толпа орала, зрители на трибуне вскочили на ноги — все знали, что это решающая схватка. Кабал несся на полной скорости. Бернард нацелился копьем. Клэр впилась ногтями в ладони.

Они столкнулись с такой силой, что пики полетели в стороны, а лошади закружились, поднимая столбы пыли. Оба соперника с трудом удерживались в седле, чтобы не упасть.

Казалось, что это вот-вот произойдет.

Бернард чувствовал, что не в силах удержаться. Он уцепился рукой за гриву Кабала и бросил щит. Спину жгло огнем.

А толпа кричала, предчувствуя его падение. Но он не может упасть. Это значит, что он проиграл поединок и лишился Клэр. Он должен выпрямиться и снова атаковать Маршалла.

Сквозь прорези в шлеме он смог углядеть, как двое оруженосцев Маршалла быстро пробежали мимо. А это могло означать только то, что Юстас Маршалл лежит без движения на земле.

С невыразимым облегчением Бернард вынул ногу из стремени и спешился.

Он победил, а в это время приз, за который он сражался, перелезал через ограду зрительской трибуны. Правда, Клэр удалось сделать это более изящно, чем ему, когда он спрыгивал с Кабала.

Улыбаясь, он стянул шлем… и похолодел от ужаса. Клэр, приподняв юбки, бежала к нему, смеясь и плача, не видя, что за ней несется разъяренный Сеттон с мечом в руке. Боже, неужели Сеттон готов убить ее, только чтобы она не досталась Бернарду?

Бернард сделал навстречу Клэр несколько шагов и раскрыл ей свои объятия, побуждая ее тем самым бежать быстрее. Он не решился обнажить саблю или кинуться к ней — и то, и другое могло ее насторожить и задержать ее бег. Помоги, Господи, ее резвым ножкам!

Когда она хотела броситься ему на шею, он схватил ее за руку и заслонил собой. Вот теперь он вытащил саблю из ножен. Сеттон не остановился, как рассчитывал Бернард, а налетел на него с обнаженным мечом.

Только теперь Бернард понял, кого старик собирался убить: не Клэр, а его, Бернарда Фицгиббонза.

Он поднял саблю и отразил удар Сеттона. Зазвенели клинки. Наконец-то он сведет старые счеты с Сеттоном.

Он был уверен в победе. Его сабля, сверкая в воздухе, способна отбить любой выпад Сеттона.

Одо Сеттон, несмотря на свой преклонный возраст, все еще мог довольно уверенно орудовать мечом. Уж про кого не скажешь, что из него песок сыплется, но сил и умения у старика было явно недостаточно.

— Готовитесь к смерти, Сеттон? — насмешливо произнес Бернард. — Если будете упорствовать, то этот миг вот-вот наступит.

— Едва ли наступит, — прошипел Сеттон и замахнулся мечом.

Бернард отразил удар, наклонился и толкнул плечом Сеттона в грудь. Сеттон отшатнулся, но не упал.

— Послушайте, Сеттон. Маршалл ведь уже проиграл. Клэр моя. К чему все это?

— Ты как бельмо у меня на глазу. Сегодня я с этим покончу.

С возросшей злобой Сеттон продолжал нападать, но встречался с хладнокровными отражающими ударами. Бернард выжидал, когда же Сеттон дрогнет. Вот тогда он полностью этим воспользуется.

Бернард мог уже не раз рассечь его саблей пополам. Конечно, это мелочно — изматывать старика, наслаждаясь его слабостью, но он так долго страдал от надменности Сеттона, что теперь позволил себе дольше, чем требовалось, поиграть со своей жертвой.

Заболела рана на спине, и Бернард понял, что пора кончать. Он оттеснил Сеттона к ограде трибуны, где как раз стоял епископ Уолтер, и двумя быстрыми ударами выбил меч из руки Сеттона. Тот не успел прийти в себя, как ощутил на горле клинок сабли.

— Осторожно, не двигайтесь. Меня никто не сможет обвинить, если я отделю вашу голову от туловища.

— Ты не посмеешь, — заявил Сеттон, но в его голосе прозвучал страх.

— Поверьте мне, Сеттон, меня не испугает вид вашей крови.

Сеттон осторожно сглотнул.

— А теперь обсудим мое вознаграждение. Мы оба знаем, что вы давали мне обещание. Я только что доказал — и все собравшиеся это видели, — что вы нарушили клятву. Сомнений в том, что Клэр принадлежит мне, больше нет.

— Бери девчонку, и уходите.

— О, на этот счет можете не беспокоиться. Я, несомненно, так и поступлю, но все-таки интересно, почему вы вообще предложили мне награду. — Бернард сильнее прижал клинок, чтобы напомнить Сеттону о нависшей над ним угрозе. — Какой грех, совершенный вами, тянул на столь значительную сумму денег? Вы приказали убить моих родителей? Говорите правду, Сеттон, или сейчас прольется кровь.

На какое-то мгновение Бернарду показалось, что Сеттон не ответит, но он вдруг произнес:

— Должны были умереть не твои родители, а ты.

Конечно. Как же он сам не догадался? Даже Уот не заподозрил Сеттона в том, что тот пошлет банду убийц ради смерти одного мальчишки.

Но со смертью Бернарда у Гранвилла Фицгиббонза не оставалось причин требовать, чтобы его сын наследовал Факстон.

Мама все поняла. Когда наемник схватил Бернарда, она выкрикнула его имя. Она хотела привлечь внимание отца. Вырвав сына из рук разбойника, отец велел ему бежать, а родители попытались задержать злоумышленников.

Господи, они отдали за него жизнь!

Чувство мести захлестнуло Бернарда, но тут он вспомнил, что Сеттон — отец Клэр. Неважно, как отвратительно старик обошелся с ним или с собственной дочерью, но Клэр не заслужила того, чтобы у нее в памяти запечатлелась ужасная смерть отца.

— Знайте, Сеттон, что своей жалкой жизнью вы обязаны Клэр. Только ради нее я не перережу вам глотку, — тяжело дыша, вымолвил Бернард и заставил себя отойти. Он взглянул на епископа Уолтера, который перегнулся через перила трибуны. Он понял, что епископ слышал все, в чем признался Сеттон. — Епископ Уолтер, вы приглядите за тем, чтобы этот негодяй понес соответствующую кару?

Епископ сурово посмотрел на Сеттона.

— Не кару, а изрядный штраф. Среди земель, которыми Дассет владеет от имени епархии Дерли, некоторые запущены. Например, Факстон уже несколько лет не имеет хозяина. — Епископ Уолтер перевел взгляд на Бернарда. — Сэр Бернард Фицгиббонз, если вы окажете мне честь и поклянетесь служить у меня, то поместье ваше. Вы согласны?

Сеттон отчаянно выругался, но тихо, не осмеливаясь дерзить — иначе епископ отнимет у него еще что-нибудь. Потрясенный Бернард не мог вымолвить ни слова.

— Бернард согласен, — сказала за него Клэр. Она дернула его за руку. — Отвези меня домой, любимый.

Стоящий около нее Кабал заржал, словно тоже соглашался.

Дом. Факстон. Клэр.

Мечта сбылась?

Бернард подхватил Клэр и посадил в седло.

— Фицгиббонз!

— Да, Ваше преосвященство?

— А как же свадьба?

Бернард вскочил в седло позади Клэр.

— Ты не возражаешь, если мы не останемся на пир, любовь моя? — прошептал он ей на ухо.

Она засмеялась и уютно устроилась в его объятиях.

— Нет, но пусть епископ поступает так, как считает нужным. В конце концов, он наш сюзерен.

— Тогда, пожалуйста, побыстрее, — крикнул Бернард и развернул Кабала в сторону епископа Уолтера.

— Побыстрее, говорите? Хорошо. Леди Клэр Сеттон, вы уверены в том, что хотите связать себя навсегда с этим упрямым рыцарем?

— Навсегда?

— Да, миледи, — со вздохом подтвердил епископ, которого эта церемония немного развеселила. — Боюсь, что так положено.

— Ах, — сказала она и провела кончиками пальцев по подбородку Бернарда. — Раз положено, то навсегда.

— Сэр Бернард Фицгиббонз, лорд Факстон, вы прошли через множество испытаний, прежде чем завоевать эту даму. Вы по-прежнему хотите ее?

— Я буду хотеть ее ровно столько, сколько она захочет меня. Все?

Епископ Уолтер осенил их крестом.

— Езжайте с моим благословением, но не забудьте появиться у меня во дворце послезавтра, чтобы все оформить законным образом.

— И забрать деньги за Святого Вавилу?

— И это тоже.

Бернард развернул Кабала и пустил его рысью вокруг поля. Маршалл уже поднялся с земли и мог стоять без посторонней помощи. Гарт собрал вещи Бернарда и укладывал их на мула.

— Ты хочешь что-нибудь взять из замка? — спросил Бернард у Клэр.

— Я не приду к тебе босой и в одной нижней рубашке. У меня сундуки ломятся от одежды, постельного белья, посуды… но без всего этого я смогу обойтись несколько дней. — Она погладила ему руку ладонью.

Им придется вернуться с повозкой и, вероятно, поспорить с Сеттоном по поводу каждого куска материи или вещей из меблировки, которые Клэр считает своими. Бернарду не улыбалась возможность снова разговаривать со стариком, но Клэр заслуживает того, чтобы ее окружали собственные вещи, поэтому он вытрясет их из старого лорда.

А сейчас он хотел увезти Клэр домой и отдохнуть, а потом доказать ей, что нет ничего плохого в том, что она пришла к нему босая и в одной рубашке.

— Я не могу поверить, что все кончено, и мы победили. Я так боялась…

Бернард натянул поводья, и конь остановился.

— Иди-ка сюда, жена.

Клэр обернулась и подняла лицо, ожидая поцелуя. Как всегда, ее губы оказались сладкими, а ответный поцелуй страстным. Она целовала его так самозабвенно, словно боялась, что поцелуев больше никогда не будет. Желание, начинающее стягивать ему чресла, захватывало его все сильнее и сильнее, так что путь домой обещал быть нелегким.

Наконец он отвел губы от ее рта и сказал:

— Ты обещала быть со мной всегда, и я намерен проследить, чтобы ты не нарушила клятву.

— То есть, чтобы не вздумала убежать?

— Вот именно.

— В таком случае — едем домой. У меня есть кое-какие планы, касающиеся тебя и алой вуали.




Эпилог


Бернард сидел с Саймоном Блэкстоном и Николасом Хендри за столом таверны «Королевский дуб». Они попивали эль, пока их жены посещали многочисленные лавки города Дерли.

Бернард дал Клэр объемистый кошелек, чтобы она, не стесняясь, купила себе что-нибудь красивое. Линнет Блэкстон и Беатриса Хендри с радостью предложили Клэр свою помощь. Бернард пожелал им удачи. Если кто-либо и сможет убедить Клэр потратить на себя хоть монетку, то это Линнет и Беатриса.

Он мысленно вознес благодарность Святому Вавиле за его руку. Епископ купил реликвию за такую крупную сумму, которую Бернард и не думал когда-либо увидеть в своей жизни. Это дало ему возможность осуществить хотя бы часть мечты Клэр. Башню, которую строят в Факстоне, обставят дорогой мебелью из темного дуба, стены украсят цветными драпировками, и вообще все будет так, как захочет Клэр.

Бернард надеялся, что сегодняшняя прогулка по лавкам доставит жене удовольствие. Клэр заслужила беззаботный день после всего пережитого утром.

Саймон Блэкстон рьяно взялся за поиск доказательств против лорда Одо Сеттона, и его усилия дали удивительные результаты. Саймон не только отыскал одного из наемников, участвовавших в нападении на Факстон, но раскопал и других людей, пострадавших от жадности Сеттона. В результате было предъявлено столько обвинений, что королевскому верховному судье и епископу пришлось устроить совместный суд в кафедральном соборе, чтобы побыстрее решить все вопросы.

Оба судьи замучались, назначая все новые и новые наказания и пени. В конце концов, они просто лишили Одо Сеттона права владеть Дассетом и передали поместье его сыну Джулиусу, который еще не вернулся в Англию. Одо посадили в тюрьму епархии, где он должен сидеть, ожидая возвращения сына и надеясь на его милосердие.

Всех потрясло поведение матери Клэр. Леди Леона нашла в себе мужество расторгнуть брак, к которому никогда не стремилась. Леона объявила, что проведет остаток жизни в тишине монастыря. Она всегда этого хотела, но у нее не было возможности осуществить свое желание.

Сегодня вечером Клэр собиралась писать письмо сестре и братьям с сообщением о происшедшем. Бернард понимал, как тяжело ей будет это сделать, и поэтому надеялся, что от посещения лавок в обществе Линнет и Беатриса она хоть немного развеется.

Саймон отодвинул в сторону чашу с элем.

— Если они вскоре не вернутся, я не вытерплю и пошлю людей их искать.

— Беспокоишься о Линнет? — спросил Николас, поудобнее устраивая у себя на коленях маленького мальчика.

Сыну Николаса Оуэну было четыре года, и он очень вырос за те два месяца, что Бернард его не видел. Бернард и не подозревал, что дети так быстро растут, пока не заметил разительных перемен в Оуэне и Моди.

— Линнет порой чрезвычайно утомляет себя. В ее положении следует все делать помедленнее. Но попробуйте только ей это сказать.

Бернард улыбнулся, надеясь, что Клэр тоже скоро забеременеет.

— Беатриса и Клэр приглядят за Линнет. Если она устанет, они усадят ее или приведут обратно, — сказал Николас. — Ты всегда найдешь повод поволноваться, Саймон. Успокойся.

— Ха-ха! Вот подожди, когда настанет твой черед. Посмотрим, что ты тогда скажешь.

Николас ласково погладил Оуэна по голове.

— Мне уже не терпится, — тихо произнес он. — Я уже столько всего упустил, когда рос Оуэн.

Оуэн был сыном Николаса, но не от Беатрисы, и теперь он, очевидно, надеялся поскорее исправить это положение.

Бернард наклонился к Саймону.

— Скажи, как ты узнал, что Линнет ждет ребенка?

Тот застонал.

— Это какой-то ужас. Она то рыдала, то смеялась, потом снова делалась печальной. Я как-то вошел к ней в аптеку и застал ее плачущей навзрыд. Я чуть с ума не сошел от страха. Когда же она, наконец, успокоилась, то сказала, что поняла, в чем дело. Я был готов к худшему, решив, что у нее смертельная болезнь. — Выражение лица Саймона смягчилось, и нежным голосом он произнес: — Она улыбнулась мне и сказала, что носит нашего ребенка. Я едва не упал.

— Плакала, говоришь? Клэр не особенно плаксива.

— Ты думаешь, что Клэр… уже?

Он похитил Клэр в начале августа. А сейчас середина сентября.

— У Клэр не было ее женских дел с тех пор, как мы с ней… сошлись. По крайней мере, я этого не видел.

Саймон поднял бровь.

— Быстро сработано.

— Не столько быстро, сколько часто. Видишь ли, я купил ей вуаль, которую носят в гареме, и…

— Перемените тему разговора, — вмешался Николас, взъерошив Оуэну волосы. — Оуэн уже кое-что понимает.

Оуэн зевнул, просыпаясь. Он вполне мог услышать слова, не предназначенные для его ушей.

Скоро и у меня на коленях будет спать маленький мальчик или девочка, с надеждой подумал Бернард.

— Моди так сильно подросла, — сообщил Бернард своим товарищам. — Когда Хью вынес ее из тюрьмы, она была совсем крошечной. А теперь уже ходит и карабкается повсюду.

— Когда вы отправляетесь в Хейлуэлл? — спросил Николас.

— Завтра или послезавтра.

— Бернард еще не вернул Хью его кольчугу и остальные доспехи. Да и Клэр нуждалась в отдыхе от семейных проблем, поэтому они решили попутешествовать.

— Ну, наконец-то, — произнес Саймон, глядя на дверь.

Бернард обернулся и увидел их жен, остановившихся перекинуться словом с госпожой Селуин. Все три женщины были, как на подбор, красивые и сильные. И преданные.

Клэр улыбалась. В руках у нее было полно свертков, правда, Бернард подозревал, что их содержимое предназначено не только ей. Она, наверняка, купила подарки и для него, и для Лилиан, и, возможно, для Гарта.

Николас опустил Оуэна на пол, и тот подбежал к Беатрисе, спрашивая, что она ему купила.

— Бернард, когда будет время, ты нам расскажешь про ту вуаль из гарема? — напомнил Николас.

Бернард засмеялся и поднял кружку.

— Уж не знаю, как нам это удалось, но мы все получили больше, чем того заслуживаем. Выпьем за наших любимых, дорогие друзья.


notes



Примечания





1


Йорк — город на севере Англии. — Здесь и далее прим. перев.

Добавлено: Йорк — (англ. York, лат. Eboracum, Eburacum) — один из важнейших городов, главный город и унитарная административная единица со статусом «сити» в юго-восточной части церемониального графства Северный Йоркшир, при впадении реки Фос в реку Уз. В городе расположена резиденция архиепископа провинции Йорк.




2


Сенешаль — главный управляющий.

Добавлено: Сенешáль, я, м. [фр. sénéchal] (истор.). В феодальной Франции — должностное лицо, ведавшее юстицией и военными делами округа.