Влюбленные скитальцы
Черил Энн Портер








Романтические приключения двух влюбленных, волею непредвиденных обстоятельств, связанных нерасторжимыми узами, происходят в середине прошлого столетия в Америке после Мексиканской войны, в годы глобальных миграций населения на Запад через обжигающие прерии.

Кроме неуловимых индейцев, кочующих стад бизонов, палящего солнца и непомерных трудностей в пути влюбленным скитальцам угрожает жестокий плен, неотвратимая опасность смерти и – самое страшное – потеря друг друга.






Черил Энн Портер

Влюбленные скитальцы





Глава 1


Сгущались сумерки, и Джесси поспешила в погреб для хранения летних овощей, вырытый позади хижины. Ощущение полного одиночества не давало ей отойти даже на несколько шагов в сторону от своего жилища. Холмистая прерия простиралась вокруг вплоть до отдаленных возвышенностей. Испытывая тягостное чувство, будто чьи-то глаза следят за ней, девушка в который раз оглянулась, прежде чем положить свою ношу на землю. Высвободив руки, надо было управиться с засовом.

На мгновение Джесси онемела – засов на двери оказался отодвинут. В беспокойстве она стала себя убеждать, что от усталости совсем забыла, что отпирала дверь погреба чуть раньше. И потом – здесь же совершенно никого нет. Вот глупая, подумала Джесси, боишься неизвестно чего. И все же от необъяснимого страха волосы зашевелились у нее на голове. Ах ты, трусиха несчастная, критически подбодрила себя Джесси, взяла в охапку овощи и вошла в погреб.

Не успела она ступить и двух шагов в прохладной сырой темноте, как ноша ее опрокинулась – прямо перед нею возникли две руки: одна сгребла ворот рубашки, другая накрыла рот. Тесно прижатая к потному худому телу, поднятая кверху так, что ноги оторвались от земли, девушка могла лишь слабо трепетать в руках незнакомца. Несмотря на оглушительный страх, она уловила стон, вырвавшийся у пришельца, и почувствовала, как что-то теплое и липкое потекло по сжатым пальцам. Жадно ловя ртом воздух и выбиваясь из-под рук, перехвативших дыхание, Джесси боролась с наплывавшими головокружительными волнами беспамятства, которые грозили захлестнуть ее.

– Черт побери, парень, не шебуршись. Я тебя не обижу.

Эти слова, сказанные убедительно, но чуть ли не шепотом, сразу успокоили девушку. Но паника снова овладела ею: то ли от страха, то ли от теплого дыхания, овевавшего щеку, – в точности она не могла сказать. В его голосе слышались усталость и боль, но прежде всего Джесси подумала о себе: надо спасаться!

Несмотря на обещание не обижать ее, свою хватку он не ослабил. Лихорадочно пытаясь подавить панический страх, от которого перехватило горло, Джесси вдруг почувствовала, что падает вместе с державшим ее человеком на земляной пол погреба. О Боже мой, вспыхнула в ее сознании мысль, только не это! Теперь она была прижата к твердому полу упавшим на нее незнакомцем. Конечно, он хотел напасть на нее. Джесси приготовилась дать отпор, во что бы то ни стало не допустить, чтобы ею овладели насильно. На удивление, ей удалось легко освободиться от бесчувственного мужского тела, давившего сверху. Не медля, не пытаясь выяснить, почему он снова не схватил ее, Джесси вскочила и выбежала из погреба – никогда раньше не удавалось ей так быстро закрыть неподатливую дверь.

Откинулась на нее спиной, подалась вперед, упершись руками в колени, большими глотками вдыхала свежий вечерний воздух. Ее сердце, чуть не выпрыгнувшее из груди, снова встрепенулось, когда, открыв глаза, она увидела на своей руке кровь.

– Добрый вечер, сынок. Что-нибудь случилось?

Джесси вскинула голову и ужаснулась: перед нею полукругом выстроилось несколько всадников, возникших из сгущавшейся темноты. Человек восемь-девять – мелькнула догадка – вооруженные до зубов, покрытые пылью и грязью после долгого пути верхом. Возникло предвзятое чувство, что уже приходилось где-то их видеть. И тогда они ей тоже не понравились. В любом случае, думала она, в погребе я чувствовала бы себя в большей безопасности.

Заметив их пристальное внимание, Джесси в глубине души порадовалась, что на ней отцовские штаны, рубашка и шляпа – слишком для нее большие, но зато скрывавшие женственные формы и длинные черные волосы. Неудивительно, что они приняли ее за мальчика. Джесси поглубже натянула старую широкополую отцовскую шляпу, закрывая лицо, и покрепче завязала ее под подбородком. Просто поразительно, как она не потеряла шляпу во время схватки в погребе.

– Кто вы? Что вам надо? – спросила выпрямляясь и стараясь придать голосу более низкие ноты.

Мужчины задвигались в своих седлах, и Джесси увидела, как они обмениваются непонятными для нее взглядами. Наконец тот человек, что заговорил с нею первым, наклонился с винтовкой в опущенной руке и сказал:

– Это специальный отряд шерифа, парнишка. Твой отец где-нибудь здесь?

– Вот где мой отец, – ответила Джесси, указывая на свежую могилу неподалеку от хижины. – Рядом с моей матерью.

Старая могила находилась неподалеку от новой. Всадники посмотрели в сторону могил, а Джесси быстро сглотнула горячие слезы, набежавшие на глаза. Она не хотела выглядеть слабой перед этими мужчинами.

Видя, что они отвлеклись, девушка вынула из кармана рубашки платок и поспешно стерла с руки кровь. Засовывая платок обратно, она вдруг поняла, почему эти люди показались ей подозрительными. Нет, это не люди шерифа. Единственные представители власти здесь на обходной дороге на Цимаррон – солдаты форта Кэмп-Николс, те, что защищали караваны фургонов, направлявшиеся в Санта-Фе. Так кто же эти на самом деле? И почему такие знакомые?

Их взгляды снова встретились, и Джесси лихорадочно подумала, кем мог быть человек, забравшийся в ее погреб, – одним из членов этой шайки? Они стреляли в него? Почему стреляли? Должна ли она сказать им о нем или нет?

– Сочувствуем твоему горю, сынок. Но боюсь, добавим неприятностей. Мы преследуем одного раненого преступника, который скрывается где-то поблизости. Нужно поймать его и передать в руки правосудия, – всадники сопровождали эти слова смешками и фырканьем, которые быстро пресек жесткий взгляд главаря.

Острое чувство опасности пронзило Джесси. Она мгновенно поняла, что эти люди убьют истекающего кровью в ее погребе раненого, если выдать его им. Они явно лгали и были похожи на свору диких псов. Сама не зная почему, Джесси решила разделить судьбу с раненым незнакомцем. Он сказал, что не причинит ей зла. Она чувствовала, что может верить ему точно так же, как не смела доверять тем, кто стоял перед ней.

Придя к такому мнению, Джесси решила отделаться от них, и как можно скорее! А потом позаботиться о раненом незнакомце, запертом в погребе.

– Я здесь не видел никого, кроме вас, – уклоняясь от истины, проговорила она, и голос звучал низко и уверенно. По ее спине и между грудями бежали струйки пота, когда всадники оглядывались вокруг и обменивались репликами. Прижав руки к бокам, она так сильно стиснула кулаки, что заныли ладони. Джесси украдкой бросила взгляд на свои руки и облегченно вздохнула: большую часть крови удалось стереть, а та, что осталась, засохла и стала коричневой, можно принять за грязь.

– Так ли это? – усомнился главарь, откидывая шляпу на спину и подняв бровь.

«Он не верит мне», – подумала Джесси и оцепенела, ожидая, что сейчас они набросятся на нее и убьют, а потом – и человека в погребе. Но, как ни странно, они этого не сделали, однако, от следующих слов главаря удивление превратилось в страх:

– Не возражаешь, если мы переночуем в твоем амбаре? Слишком темно, чтобы двигаться дальше.

– А как же ваш беглец? Вы не боитесь, что он уйдет? – Джесси услышала страх и отчаяние в своем голосе, и это могли заметить незваные гости.

– Далеко не уйдет. Здесь его лошадь, и на седле осталась кровь. Так что нам лучше обитать поблизости, а там будет видно.

Только сейчас Джесси заметила лошадь без седока, которую стала напряженно разглядывать. Поводья крупного чалого коня были привязаны к луке седла разговаривавшего с ней человека. Она увидела, как уши коня нацелились вперед, ноздри зашевелились и он тихонько заржал, несомненно почуяв своего хозяина. Нужно было действовать быстро, пока чалый конь не выдал раненого.

Не находя убедительных доводов, почему им нельзя остановиться на ее земле, Джесси сказала всадникам, чтобы располагались в амбаре. По крайней мере, они отойдут подальше от погреба.

Пока группа верховых медленно удалялась в сторону амбара, девушка оставалась на месте, прислушиваясь к неясным звукам, доносившимся из-за двери. Ей показалось, что раненый застонал. Она с облегчением вздохнула, когда удалившиеся блюстители правосудия по всей вероятности не услышали этого стона, но тут же испугалась при мысли, как ей осмотреть его рану или раны, оставшись незамеченной. Она не понимала, почему они просто не убили ее, не обшарили все вокруг и не отыскали свою добычу, но совершенно не собиралась давать им для этого повода.

Понимая, что нельзя оставаться рядом с погребом или войти в него незаметно от всадников, она заставила себя не обращать внимания на слабые стоны за ее спиной и направилась к небольшой деревянной хижине, которую называла своим домом. Джесси вошла, зажгла огарок сальной свечи, задернула старую ситцевую занавеску на маленьком оконце, выходившем как раз на амбар. Ей нужно было осветить комнату и избавиться от посторонних глаз, чтобы собрать все необходимое для помощи раненому, к которому она хотела проскользнуть, как только люди у амбара улягутся. Время от времени Джесси отгибала угол занавески, проверяя, спят ли незваные гости.

Бивачный костер еще горел и было видно, что они пока не ложились спать – расхаживали, ели, курили, кормили и чистили лошадей. В своей хижине Джесси чувствовала себя такой же пленницей, как тот человек в погребе. Она уселась под окном на твердый, ничем не покрытый пол и стала ждать, когда пришельцы заснут. Рядом с нею на полу были приготовлены кое-какие необходимые вещи, девушка еще раз посмотрела, не забыла ли она что-нибудь: полоски чистого полотна для перевязки, миска с водой, мазь, которой ее мать лечила все порезы и царапины.

При мысли о родителях снова на глаза набежали слезы. Она так горевала о них! Уезжая из Миссури пять лет назад, в 1860 году, они были полны надежд. Семья присоединилась к одному из караванов, которые регулярно отправлялись из города Индепенденс штата Миссури по дороге на Санта-Фе с товарами для жителей Нью-Мексико, новой территории Соединенных Штатов после окончания Мексиканской войны в 1848. Отец Джесси продал бакалейную лавочку, купил большой фургон для перевозки товаров и дюжину быков, которые должны были тянуть его. Мать заперла дом, упаковала те вещи, что можно увезти с собой, и семья отправилась в путь со своим единственным ребенком, тринадцатилетней Джесси.

За несколько дней они распрощались с нищим штатом Миссури, чтобы начать все сначала в «новом мире», как выразился ее отец. У новоявленных граждан Соединенных Штатов водились деньги, но не было товаров, в то время как у него были товары, но не хватало денег, говаривал отец. Принятое решение представлялось очень разумным, но они оказались совершенно неподготовленными к трудностям, с которыми пришлось столкнуться в пути. За пределами Миссури караван оказался брошенным на произвол судьбы, так как граница Соединенных Штатов проходила по реке. На остальной территории некому было следить за соблюдением закона кроме солдат в разбросанных то тут то там фортах, созданных после Мексиканской войны для защиты караванов, в которых иногда насчитывалось до двухсот пятидесяти фургонов.

Джесси казалось, что в ее памяти запечатлелась каждая миля этого пути из Индепенденса до обходной дороги на Цимаррон рядом с Кэмп-Николс, где теперь она жила. На том пути их поджидали пожары в прерии, болезни, индейцы, смерчи, долгие перегоны, на которых не было ни воды, ни деревьев, – только прерия, откуда могли внезапно появиться стада диких быков, прорывавшихся сквозь вереницу фургонов. До сих пор ей виделись могилы вдоль дороги, которые приходилось рыть на привалах. Можно было считать, что ее родителям повезло, раз они остались целы и невредимы.

Джесси отвлеклась от воспоминаний, чтобы приподнять занавеску. Быстро смахнув слезы, она смогла разглядеть мужчин, все еще ходивших рядом с амбаром. Внезапно ее пронзила мысль о задней двери, и девушка пробралась к ней, чтобы проверить, не шныряет ли кто-нибудь из чужаков возле погреба. С облегчением удостоверившись, что там никого нет, Джесси опять устроилась под окном. Ей показалось, что если бандиты не заметят никакого движения в хижине, то быстрее улягутся спать, не хотелось также привлекать лишнее внимание этих неприятных мужчин. На ней все еще была одежда отца и шляпа, переодеваться Джесси не собиралась, пока они не уедут, – слишком хорошо ей было известно, что одинокая женщина становилась легкой добычей для любого. Отец предупреждал об этом и просил быть осторожнее.

Вспоминая отца, Джесси как бы вновь увидела его на этом самом месте, когда здесь еще простиралась прерия. На их участке росло несколько деревьев, а среди валунов был ключ родниковой воды. Его взгляд предприимчивого человека сразу определил, что здесь настоящая золотая жила. Усталые путники, которым надоел их скудный рацион и дорожные сухари, с удовольствием будут покупать свежие овощи, мясо и необходимые продукты, а ведь здесь многое можно выращивать. Поэтому их семья осталась, и дела шли хорошо.

Через несколько лет на ферме Стюарта, как звали это место, стали непременно останавливаться почти все караваны, направлявшиеся по обходной дороге на Цимаррон, ехать по которой до Санта-Фе нужно было десять дней. Даже маркитант из форта Кэмп-Николс регулярно приезжал к ним, чтобы закупать продукты для солдат. Джесси и ее родители всегда радовались, завидев армейский фургон, приближавшийся к ферме под охраной солдат. Кроме караванов переселенцев солдаты были единственными посторонними людьми, которых они видели. Со сжавшимся сердцем Джесси подумала, что маркитантский фургон приезжал всего лишь на прошлой неделе. Помощи ждать было неоткуда.

Девушка стала тихо молиться, чтобы показался большой караван фургонов. В суматохе, вызванной его появлением, она могла бы ускользнуть вместе с раненым. Несчетное число раз в многочисленных караванах, возвращавшихся из Санта-Фе, находился кто-нибудь говоривший, что некая ферма расположена в идеальном месте, где можно заработать кучу денег на продаже съестных припасов, и предлагал отцу купить у него эту ферму. Она могла бы быстро продать кому-нибудь участок и без труда спастись бегством. А, может быть, прибытие большого каравана с людьми в основном погонщиков, которые хорошо знали их семью и саму Джесси, заставило бы этих подозрительных людей убраться отсюда.

Вздохнув, Джесси была вынуждена признать, что рассчитывать на это так же безнадежно, как на появление солдат из форта. Нет, придется полагаться на собственную сообразительность, чтобы выпутываться из затруднительного положения, так она и поступала с тех пор, как умер отец два месяца тому назад от укуса гремучей змеи. Уже минуло три года, как дизентерия унесла ее мать. И хотя девушка очень любила эти места, понимала, что никогда не сможет управиться здесь одна. Эта мысль ей была ненавистна, но она знала: рано или поздно придется расстаться с фермой. Может быть это к лучшему, рассуждала она, убеждая себя. Кроме того, она ведь женщина, которой нужно… а что ей нужно? Джесси не имела ясного представления, что именно, но что-то ей было нужно. Ведь что-то должно было означать необъяснимое беспокойство, не оставлявшее ее в последнее время, несмотря на изнурительный труд.

Джесси не знала, долго ли кто-то тихо стучался в дверь, прежде чем услышала стук, – настолько была погружена в свои мысли. Теперь же напряженно прислушивалась к звукам, доносившимся из-за двери. Прежде всего она в ужасе подумала о людях возле амбара и быстро огляделась в поисках чего-нибудь пригодного для защиты. Наконец решила, что большой нож вполне подойдет. Держа его в левой руке и пряча в складках широких отцовских штанов, Джесси направилась к двери. Никому и в голову не придет взглянуть на ее левую руку, решила она, ведь все держат оружие в основном в правой. Джесси не приходилось убивать людей и сейчас она надеялась, что не придется прибегать к такому крайнему средству. И, кроме того, она не могла убить никого из них, ведь это сразу же обнаружится. Джесси стала молиться, чтобы до этого не дошло.

Собираясь открыть дверь, она вспомнила о бинтах и прочих принадлежностях для перевязки, оставшихся на полу под окном, и быстро задвинула их ногой под китайский шкафчик, который ее мать непременно хотела взять с собой, когда они оставляли дом в Индепенденсе. Дрожащими пальцами Джесси отодвинула засов на двери, чуть приоткрыв ее, чтобы посмотреть в щелку, кто стоит снаружи. Собираясь осадить наглеца, кем бы он ни был, девушка совсем не была готова к тому, что дверь резко распахнется и она будет отброшена в комнату. Она упала на стол и стулья, стоявшие посреди комнаты, и свалилась на пол у очага.

Пока Джесси не пришла в себя, ей ничего другого не оставалось, как лежать и охать. Она видела, что дверь широко открыта, но никто не стоит ни в дверной проеме, ни в комнате. Джесси была одна. Совершенно неуместно она подумала о буре, но это слишком невероятно: ветер совсем не дул.

А где же ее нож? Безусловно, теперь он понадобится. Несмотря на острую боль, пронзающую всякий раз, когда она поворачивала голову, Джесси огляделась. Ножа не было. Нужно двигаться, если она хочет найти свое оружие. Джесси хотелось заплакать и ничего не предпринимать, но упрямство, что было в крови у всех Стюартов, не позволяло ей опускать руки. Она должна сохранять твердость и силу духа, чтобы спасти того раненого человека, теперь придется заботиться не только о себе. Нет больше одиночества – она нужна тому незнакомцу.

Очень осторожно Джесси начала шевелиться, чтобы проверить, не сломано ли у нее что-нибудь. Вроде все было в порядке. Она тихонько села, чувствуя, как болят все ушибы, и стала всматриваться в темноту. Угасшая свеча упала, когда девушка наткнулась на стол, и только слабый свет луны проникал в хижину через открытую дверь.

Джесси терялась в догадках: из-за чего или из-за кого распахнулась дверь. Собрав все свое мужество и постаравшись забыть о боли во всем теле, она очень медленно поползла вокруг опрокинутых стульев, останавливаясь, когда голова начинала кружиться. Удар головой о деревянную стену ничего хорошего ей не принес. Продолжая ползком свои поиски, девушка вдруг резко остановилась, дотронувшись до чьей-то руки, большой и грубой. Джесси отпрянула так быстро, насколько позволяли ее ушибы, и подавила крик, готовый вырваться из груди.

Она зажала рот руками, пока не прошел страх и желание закричать. Только когда осознала, что ни рука, ни сам человек не пошевелились от прикосновения, сердце у нее перестало бешено биться. Присмотревшись к тому, кто лежал ничком перед нею после падения через порог в комнату, Джесси поняла, что это тот самый незнакомец, которого она закрыла в погребе, раненый, а не кто-то из так называемого отряда – среди них раненых не было. Но как же он выбрался из погреба? Она отчетливо помнила, что закрыла дверь на засов, когда выбежала оттуда. Открыть ее изнутри не было никакой возможности.

Решив, что ответ на этот вопрос можно найти позже, Джесси постаралась осторожнее перевернуть на спину раненого, который так и не пришел в сознание. Потом принялась втаскивать его в хижину. Для этого потребовалось много сил, так как мужчина был в два раза больше ее самой, и давали о себе знать последствия падения. Наконец все его тело оказалось в хижине. Джесси быстро закрыла и заперла дверь. Незнакомец так и не пошевелился. Джесси села, опустив голову и руки на согнутые колени, теперь необходимо собрать все силы, прежде чем приступить к такому трудному делу, как укладывание раненого на постель.

Джесси подняла голову, пытаясь рассмотреть незнакомца, насколько это было возможно в полумраке комнаты. Человек выглядел высоким, мускулистым, темноволосым, так же покрытым пылью и грязью, как и люди у амбара, и так же основательно вооруженным. В кобуре у него виднелся большой револьвер, низко свисавший с ремня на правое бедро. То, что он вооружен, Джесси не обеспокоило – почти все мужчины, в том числе и ее отец, имели при себе оружие. Но насторожило другое: как он носил его, как большинство мужчин, которых они видела по пути сюда, или, например, как солдаты в Кэмп-Николс. Их револьверы были предназначены для самообороны – подтянуты к поясу с надежно застегнутой кобурой. А этот человек носил свой револьвер, как боец, низко опущенным и наполовину вынутым из кобуры. Как будто у него было что-то общее с теми сомнительными людьми, что расспрашивали ее сегодня.

Эти люди! Надо бы удостовериться, не слышали ли они шума и не направляются ли сейчас к хижине. Ладно, если так, теперь у нее есть хотя бы револьвер, подумала Джесси. Болезненно морщась, она медленно поднялась и, держась за стену, пробралась к окну, отодвинула ситцевую занавеску. К ее огромному облегчению все было спокойно, никаких подозрительных перемещений. Джесси перевела дыхание, обрадовавшись хоть этой небольшой удаче, потом опустила занавеску и принялась искать свечу, заодно ставя на место перевернутые стол и стулья. Найденную свечу она закрепила на блюдце и поставила на стол, взяла спички, хранившиеся рядом с очагом, и зажгла. Теперь можно было заняться человеком, распростертым на полу.

Он лежал неподвижно, и Джесси испугалась – а вдруг умер? С замиранием сердца, молясь, чтобы незнакомец оказался жив и не пришлось рыть еще одну могилу, она подошла к нему и опустилась на колени. Он лежал на спине, повернув голову набок, так что не было видно лица. Джесси затаила дыхание, глядя, как его грудь равномерно поднимается и опадает. Он – жив! И она – нужна ему! Джесси не знала, то ли плакать ей, то ли смеяться. Он жив! Быстро проверила, не кровоточит ли рана на его левом плече. К ее огромному облегчению, крови больше не было. Она осторожно положила его голову на колени и повернула к себе лицо незнакомца.

Джесси поразило: как молод этот человек! Конечно, он выглядел старше, чем она, но не настолько, как ее отец. Однако не его молодость заставила биться быстрее женское сердце.

Глядя в это загорелое лицо, Джесси поняла, что перед нею самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. В беспамятстве он выглядит по-детски невинным, подумалось ей, и неосознанно она отбросила прядь черных, как смоль, волос с его лба. Почти благоговейно коснулась пальцами высоких скул, провела по решительно очерченной челюсти. Небольшая щетина уколола пальцы, но слегка разомкнутые губы юноши оказались мягкими и упругими. Джесси задержала руку над его ртом, почувствовала теплое дыхание. Поймала себя на том, что она хочет, чтобы он открыл глаза и увидеть какого они цвета. Она нежно прикоснулась к длинным темным ресницам. Его веки сомкнулись еще плотнее, а в лице появилось напряжение – тело откликнулось на ее прикосновение.

Джесси резко отдернула руку. Что она делает? Потрясенная своим поведением и впечатлением, которое произвел на нее этот человек, она осторожно опустила его голову на пол и встала. Необходимо было отойти на какое-то расстояние от этого молодого человека, который оказывал на нее странное гипнотическое действие. Джесси достала задвинутые под китайский шкафчик припасенные повязки, мази и миску с водой. Конечно, вода из миски расплескалась по всему полу, но это не смутило ее.

С пылающими щеками Джесси снова приблизилась к своему пациенту. Почему несколько минут назад она так странно вела себя – мечтательно водила пальцами по его лицу? Джесси понимала: ей самой не понравилось бы, что ее трогают в тот момент, когда она лежит без сознания. Оправданием могло послужить лишь то, что рядом с нею никогда не было другого мужчины, кроме ее отца. Разумеется, солдаты и молодые парни в караванах фургонов изъявляли желание познакомиться с ней, но одного сурового взгляда отца было достаточно, чтобы они отказались от своих намерений.

Джесси снова наполнила миску из бочонка водой, заготовленной для стряпни и умывания. Потом опустилась на колени рядом с раненым, начала расстегивать пуговицы его рубашки, чтобы добраться до раны. Она изо всех сил старалась не замечать его мускулистую грудь с темными завитками волос. Рубашка прилипла к кровоточащей ране на плече, поэтому Джесси осторожно смочила ее водой и бережно сняла, быстро освободила весь торс и удивилась, какое удовольствие ей это доставило.

Румянец вспыхнул на ее лице от непривычных мыслей и ощущений, но девушка всецело сосредоточилась на обследовании пострадавшего и оказании помощи. Рана находилась в верхней части плеча – парню повезло! Здесь не было никаких жизненно важных органов. Джесси приподняла его тело, чтобы посмотреть, сквозная ли рана. И снова удача. Не придется копаться в его плече в поисках пули. Внимательно осмотрев обе раны, Джесси сделала вывод, что стреляли в спину – ран сзади оказалась меньше, чем впереди. Она покачала головой, и ее губы презрительно скривились при мысли о людях, расположившихся у амбара.

– Вот собаки, стреляют в спину! – сказала вслух.

Обильно наложив мазь и молясь при этом, чтобы не случилось воспаления, она старательно забинтовала плечо и снова выпрямилась, размышляя, как перетащить раненого на ближайшую к нему кровать. Он был крупнее отца, а того Джесси передвигала с трудом, когда лежал в горячке после укуса змеи. Ей стало страшно тащить и переворачивать раненого – его раны снова начнут кровоточить. Не видя другого выхода, она решила как можно удобнее устроить его на полу.

Джесси отодвинула его ноги от двери и подтащила поближе к своей кровати. Так, если придется открыть дверь тем людям, они не увидят его. Потом решила для собственной безопасности, на случай, если он окажется опасным типом, снять с него ремень с револьвером. Встав на колени рядом с молодым человеком, она разглядела пуговицу на брюках, которую нужно было расстегнуть, чтобы снять ремень. Помедлив долю секунды, со вновь вспыхнувшими щеками, она очень осторожно отстегнула ремень кончиками пальцев. Приподняла раненого сначала с одной стороны, потом с другой, пока не вытащила из-под него ремень с оружием, который бросила на постель, отпрыгнув, как будто беспомощный собирался ее укусить. Несколько секунд Джесси пристально смотрела на незнакомца, пытаясь понять, почему она краснеет, а пальцы становятся такими неловкими – стоит прикоснуться к нему.

Так и не разобравшись в новых ощущениях, Джесси взяла подушку с кровати родителей, положила ему под голову и накрыла лоскутным одеялом, которое мать сшила, пока они путешествовали в фургоне. Довольная делом своих рук, с ощущением усталости после всех волнений, страдая от болезненных ушибов, она перешагнула через своего пациента, отодвинула ремень с револьвером поближе к стене и улеглась на свою кровать, сняв шляпу. Наверное, следовало оставить ее на голове, но сейчас единственное, чего ей хотелось, – это отдохнуть. Она заслонила рукой глаза, сомкнула веки и погрузилась в сон.

Через некоторое время Джесси внезапно проснулась и резко села на кровати с бешено бьющимся сердцем – ей нельзя было засыпать! В хижине царила темнота, свеча, очевидно, догорела и погасла. Девушка не двигалась, ожидая, пока глаза не привыкнут к темноте. Слабый лунный свет проникал сквозь ситцевые занавески на окнах. Собравшись проверить, что делают те люди у амбара, Джесси спустила ноги с кровати, но наступила не на твердый пол, а на того раненого, что лежал рядом с кроватью.

– Ох! Какого черта! – донесся недовольный возглас.

Джесси отдернула ноги и снова забралась на кровать. Кто это? Ах да, раненый из погреба. Он очнулся, тупо подумала Джесси, еще не совсем пришедшая в себя ото сна. Решив украдкой проверить, что с ее пациентом, она свесилась с кровати, но как только рука коснулась повязки на плече раненого, ее запястье сжали железные пальцы, мгновенно стянули с кровати, и она оказалась на том мужчине.

– Кто ты, и где, черт побери, я оказался? – чуть ли не сердито сказал он ей на ухо.




Глава 2


Неожиданное потрясение при падении прямо на лежавшего рядом с кроватью мужчину превратилось в гнев из-за его неизменно грубого обращения с ней: уже третий раз за вечер он или больно хватал ее, или швырял наземь, или то и другое вместе.

– А ну-ка, отпусти меня сейчас же, а то я тебя застрелю, и стрелять буду не в плечо, имей в виду, – прошипела Джесси.

Еще мгновение краткого напряженного ожидания, пока она осталась как бы пригвожденной к нему: одной рукой мужчина крепко держал за запястье, другой прижимал к себе. Что делать, если он не отпустит ее? А если отпустит? И откуда взялась у нее такая смелость? Неужели смогла бы действительно стрелять в него?

Незнакомец отпустил Джесси так же внезапно, как и схватил. Она скатилась с него на пол и сразу же почувствовала придавившую тяжесть его тела, потому что он уселся на нее верхом. Девушка лишь успела издать испуганный писк, когда те же грубые руки сгребли ее рубашку и приставили к горлу нож. Джесси почувствовала, что глаза вылезают из орбит, сердце рвется из груди, а дыхание прерывается.

– Я спрашиваю тебя, мальчишка! Кто ты, и где я нахожусь? Где мой револьвер? Не из него ли ты собирался в меня стрелять – моего собственного револьвера? – голос звучал низко и хрипло, но не так слабо, как можно было ожидать после всего, что этот человек перенес.

Джесси лихорадочно сглотнула слюну, пытаясь смочить пересохшее горло, чтобы заговорить, пока он не прирезал ее.

– Я… я – Джесси, – пробормотала она, решив отвечать на его вопросы с самого начала, – ты в моем доме, а твой револьвер лежит у меня на кровати.

Сразу же давившая тяжесть исчезла, был убран и страшный нож, Джесси тут же перекатилась на бок и подтянула колени к подбородку. Ей казалось, что сейчас ее вырвет. Несколько раз пришлось судорожно сглотнуть. Джесси закрыла лицо руками. Наконец и дыхание, и желудок пришли в норму. Она не имела представления, что незваный человек рядом делал, но это ее нисколько не интересовало. Он оказался таким же плохим, как и те люди. Девушка возненавидела себя за то, что нежно гладила его по лицу, – надо было вместо этого дать ему несколько хороших пощечин. И непременно бы это сделала, если бы знала, что он такой неблагодарный и бессердечный.

Однако Джесси быстро села, услышав его шаги: человек прошел мимо нее, не останавливаясь, и приблизился к двери. Затем она услышала звуки, определить которые сначала не могла, но потом догадалась, что он закладывал пули в револьвер. Почему-то Джесси была уверена – пули предназначались не для нее. И, кроме того, подумала она, я для него просто ребенок, не убивает же он детей. По крайней мере, хотелось бы надеяться, что это так.

Едва различая в темноте очертания фигуры незнакомца, Джесси наблюдала за ним, стараясь догадаться, что тот собирается делать. Когда он стал отодвигать засов, она сообразила, что нельзя позволять ему выходить из хижины, несмотря на то, как этот негодяй с ней обошелся. Открытая дверь – это верная смерть для нее и для него. И кроме того, у нее тоже были вопросы, на которые хотелось бы получить ответ: ведь не появись он здесь, она не оказалась бы в таком затруднительном положении.

– Если ты откроешь дверь, нам обоим конец, – спокойно произнесла Джесси.

Рука мужчины замерла на засове. Он обернулся и пристально посмотрел на нее. И Джесси не отвела взгляда.

– Значит, они еще там, – на вопрос это не было похоже, но девушка почувствовала, что следует ответить.

– Да, они там. И уверены – ты где-то поблизости.

– Проклятье! – он огляделся в полутьме хижины, заметил кровать родителей.

– А где твои?

– Умерли.

– Они…? – парень махнул рукой, имея в виду тех людей, что находились снаружи.

– Нет. Мои родители умерли до того, как эти сюда заявились.

– Так значит, ты здесь совсем один?

– Был один, пока ты не появился. Теперь у меня народу больше, чем надо.

– Да, похоже так оно и есть, – ответил человек, медленно проведя рукой по волосам.

Джесси не сводила глаз с парня, который сделал несколько шагов по направлению к ней, сидящей на полу. Она заметила, что он шел медленно и неуверенно. Наверное, был еще слаб. Добравшись до нее, уселся – почти упал на пол – и оперся спиной о кровать. Опустил левую руку, а правую положил на согнутое колено. Джесси заметила испарину на лице раненого и услышала тяжелое дыхание. Он откинул голову назад и закрыл глаза.

– Хочешь воды? – нерешительно спросила девушка.

Мужчина выпрямился и пристально досмотрел на нее. Джесси почувствовала себя неуютно под его пронизывающим взглядом, казалось, он впервые заметил ее. Теперь она разглядела, что глаза у него большие, темные и блестящие. Джесси почувствовала, что блестят они не от нездоровья.

– Ты ведь вовсе не мальчик? – спросил незнакомец.

Джесси слишком поздно вспомнила про отцовскую шляпу. Ее темные вьющиеся волосы спадали с плеч и спускались до талии. Она быстро встала и направилась к бочонку с водой.

– Нет, не мальчик. Так ты хочешь воды?

– Это очень любезно с вашей стороны, мэм, – он выделил это обращение – «мэм».

Пока она наполняла жестяную кружку и несла ему, руки у нее дрожали и немного воды выплеснулось на пол.

Джесси подала парню кружку, и он, накрыв ее пальцы своими, поднес воду ко рту. Губы Джесси дрогнули, но она не издала ни звука, беспомощно наблюдая, как ее рука поднимается вместе с его рукой. Напившись, он разжал пальцы.

– Спасибо, – только и сказал, снова откинулся назад и закрыл глаза.

Джесси медленно встала, остро ощущая, какое сильное впечатление он на нее производит. Она все еще чувствовала тепло его руки, от которого запылали щеки. Быстро подошла к бочонку и стала большими глотками пить холодную воду.

Не зная, чем еще заняться, подошла к окну и немного отодвинула занавеску. Видны лишь красные угли бивачного костра. Двое мужчин с винтовками ходят взад-вперед. Наверное, оставлены в карауле, подумала Джесси.

– Как тебя зовут? – раздался мягкий голос позади нее.

– Джесси вздрогнула и резко обернулась – она-то думала, что незнакомец уснул. Сколько же он наблюдал за ней?

– Как тебя зовут? – настойчиво повторил неизвестный.

– Джесси. Джесси Стюарт.

– Джесси? Похоже на мальчишеское имя.

– Ну, вовсе нет, это уменьшительное от Джессика, – немного напряженно ответила девушка. Она решила быть с ним посуровее, пока он вел себя не совсем вежливо, только и поблагодарил что за воду.

– Джессика. Звучит чопорно. И не подходит тебе, особенно, когда ты так одета.

Джесси оглядела свою мужскую одежду и перевела взгляд на молодого человека, упрямо задрав подбородок. «Он что, – решила она, – действительно смеется надо мной?»

– Это все твоих рук дело, Джесси? – спросил раненый, показывая на свое перевязанное плечо.

Джесси, отступив от своего намерения быть жесткой с пришельцем, утвердительно кивнула и сказала:

– Тебе повезло. Пуля прошла насквозь. Мне оставалось лишь промыть и перевязать рану, – поколебавшись минуту, она набралась смелости и спросила: – Почему эти люди хотят тебя застрелить?

– Что они тебе сказали? – взгляд его стал таким же, как голос, суровым, на лице не осталось и следа улыбки. Джесси поняла, что затронула опасную тему. А вдруг он в самом деле был преступником, скрывавшимся от правосудия? Но она решила придерживаться правды.

– Ну они, конечно, многое мне не сказали. Только то, что они, якобы, специальный отряд шерифа, а ты беглец.

– И ты поверила им?

– Нет.

– Почему?

– По одной причине. Здесь нет шерифа, чтобы организовать какой-то отряд. Есть только солдаты в форте, – Джесси вытерла потные ладони об отцовские штаны, что были на ней, но от окна так и не отошла.

– Умница. Что еще?

– Там в погребе ты сказал, что не обидишь меня.

– Я так сказал? Не помню… Постой-ка! Так ты была тем самым мальчишкой, который зашел туда? Не слишком любезно я обошелся с тобой.

Джесси решила, что ей почти принесли извинения, поэтому задала следующий вопрос:

– Кстати, о погребе. Как ты выбрался оттуда? Я сама заперла его после того, как ты… ну, когда я ушла.

– Ты хочешь сказать, что не выпускала меня? Тогда ничего не понимаю. Я был почти без сознания, когда попозже кто-то притащил меня сюда. Я думал, что это была ты, но теперь вижу, что тебе это не по силам, – его глаза скользнули по ее изящной фигурке.

Чувствуя, что заливается краской под его взглядом, Джесси решила оставить последнее слово за собой:

– Ты ведь не считаешь, что кто-то из этих людей помог тебе выйти из погреба и привел сюда?

– Да, конечно, в этом мало смысла – сначала они стреляют в меня, потом спасают. Но если здесь нет никого кроме нас, то можно предположить, это был кто-то из них. Очень интересно, – он потер заросший щетиной подбородок и щеку, и Джесси виновато покраснела, видя, как его рука скользит там же, где чуть раньше блуждали ее пальцы.

Некоторое время она наблюдала за человеком, погруженным в свои мысли, задумчиво смотрела, потом, кашлянув и привлекая его внимание, сказала:

– Ты еще не ответил ни на один из моих вопросов.

Он сразу же перевел взгляд на Джесси и спокойно спросил:

– Какие вопросы?

Джесси почуяла настороженность в его голосе, различила также усталость и боль и решила повременить со своими вопросами, пока раненый не отдохнет. Сама она тоже была измучена и хотела прилечь.

Подойдя к сидевшему на полу мужчине, Джесси протянула к нему руки:

– Позволь мне помочь тебе лечь на кровать. Там будет гораздо удобнее.

Он с подозрением взглянул на девушку снизу вверх. Джесси ждала с протянутыми руками. Видя, что парень колеблется, она попробовала убедить его:

– Если бы я хотела выдать тебя тем людям, то сделала бы это раньше. Сейчас они спят. Тебе тоже надо бы отдохнуть. Когда наступит утро…

– Ты умеешь обращаться с огнестрельным оружием, Джесси?

Она с недоумением опустила руки.

– С оружием?

– Да, наверное, утром это понадобится.

Об этом Джесси не подумала. Раньше она стреляла из старой отцовской винтовки, так как он считал, что ей нужно уметь пользоваться ею: исходила угроза от набегов индейцев, надо было защищаться от диких зверей. Из пистолета она не стреляла и убить человека не смогла бы, нет.

– Настолько, как ты имеешь в виду, – нет, – ответила она.

– Однако только что ты угрожала мне моим собственным револьвером, думаю, если бы от этого зависела твоя жизнь, ты могла бы убить человека?

– Если бы от этого зависела моя жизнь, то да, убила бы.

– Хорошо. Есть здесь еще какое-нибудь оружие кроме моего револьвера?

– Старая винтовка моего отца. Из нее я умею стрелять. Но из его ружья – вряд ли.

– Принеси и то и другое, Джесси.

– Принесу, если ты ляжешь на кровать. Тебе нужно отдохнуть.

Он посмотрел на нее долгим взглядом. Джесси плотно сжала губы, чтобы показать, что не желает слушать никаких возражений. Хмыкнув, молодой человек протянул ей правую руку. Со своей бездействующей левой рукой он был очень неудобным пациентом. Она как можно крепче ухватилась за его правое предплечье, и сильные мускулы напряглись под ее пальцами.

Углубившись в незнакомые до сих пор ощущения, Джесси не ждала, что раненый сам поднимется и приподнимет ее с собой. Ноги Джесси оторвались от пола и, потеряв равновесие, она упала на кровать вместе с ним. Его болезненный стон слился с ее удивленным возгласом. Она оказалась рядом с ним на кровати, совершенно обескураженная, сплетясь в тесном объятии.

Оцепенение моментально сменилось бурным действием: Джесси быстро выкарабкалась, вскочила и стала устраивать своего раненого поудобнее, заметив, что молодой человек слишком высок и широкоплеч, ноги его свешивались с одного конца кровати, а плечи касались краев матраса. Мимоходом взглянув на его лицо, она увидела, что он зажмурился от боли.

Джесси почувствовала угрызения совести оттого, что усилила его мучения, совершая судорожные попытки побыстрее вскочить с постели, наклонилась, желая увидеть его лицо.

– С тобой все в порядке? Извини, если сделала тебе больно. Надо бы снова осмотреть твою рану.

Не получив ответа, Джесси еще ниже склонилась, собираясь снять повязку, но он остановил ее.

– Со мной все нормально. Теперь принеси оружие.

– Сейчас, – ответила Джесси, выпрямилась и взглянула на своего подопечного. – Но сначала все-таки лучше проверить рану.

Джесси снова склонилась над кроватью. К ее неудовольствию, пришлось чуть ли не лечь на его обнаженную грудь, чтобы добраться до перебинтованного плеча. Она сознавала, что ее ничем не стянутая грудь касается тела молодого человека, но другого способа осмотреть рану не было. Когда от этого прикосновения соски затвердели, она затаила дыхание и еще торопливее стала развязывать повязку. И сразу же почувствовала, как большая теплая рука скользит от ее талии вверх по спине к лопаткам. Джесси возмущенно отстранилась.

– Что ты…?

– Твои волосы. Они упали мне на лицо. Я их просто отвел в сторону. Успокойся, я слишком слаб, чтобы воспользоваться удобным случаем прямо сейчас. Придется тебе подождать.

Джесси оцепенела от этих слов и от наглой усмешки, появившейся на его лице. Гнев, возмущение, чувство вины из-за своего влечения к нему, оскорбленная женская гордость – все эти эмоции захлестнули девушку и наконец вылились потоком слов:

– Да как ты смеешь! Даже не пытайся! Оба мы на волосок от смерти, а ты еще думаешь.! Ну и неблагодарный же ты!

Неожиданный настойчивый стук в дверь оборвал Джесси на полуслове. Она обернулась и в то же время почувствовала, как сжали ее запястье. Широко открытыми от страха глазами посмотрела на своего ночного гостя.

– Что они собираются делать? – зашептала чуть слышно. – Они меня слышали? Что если.?

– Тс-с-с! Помоги мне подняться, а потом ответить им.

Помогая раненому встать, Джесси крикнула в сторону двери:

– Подождите, я иду.

Сидя на кровати, он достал из кобуры свой револьвер и жестом показал, чтобы она довела его до двери.

– Сейчас открою, – снова отозвалась Джесси, опасаясь, как бы они не высадили дверь, если она будет молчать. Когда ее раненый уже стоял за дверью с револьвером в руке, опершись о стену, девушка протянула руку к засову, чтобы открыть дверь.

– Джесси, подожди. Твои волосы… найди шляпу!

Рука Джесси метнулась к непокрытой голове. Где же шляпа? Она лихорадочно пыталась вспомнить, куда могла ее деть. Испуганные глаза обежали маленькую комнатку. Снова раздался стук в дверь, и она услышала голоса, требующие открыть дверь. Как раз в этот момент Джесси увидела смятую шляпу на кровати. Радостно вскрикнув, она схватила шляпу и натянула на голову, предварительно забив под нее длинные волосы и опустив поля пониже.

Когда она снова подошла к двери и стала отодвигать засов, ее пациент взвел курок, поднял руку с оружием, приготовившись ко всему. Открывая с бьющимся сердцем и пересохшим ртом, Джесси бросила на него взгляд, а тот ободряюще подмигнул – или это ей показалось?

Думать об этом стало некогда, потому что все ее внимание было обращено на двоих мужчин, стоявших на пороге. Оба держали в руках винтовки. Один из них оказался человеком, разговаривавшим с нею вечером. Он был плотным, небольшого роста и курил вонючие сигары.

– Что вам надо? – спросила Джесси с храбростью, которой у нее и в помине не было. Однако не забыла сделать свой голос более низким.

– Нам ничего не нужно, сынок. Просто проверяем, все ли у тебя в порядке. Вот Скиннеру показалось, что из твоей хижины доносятся голоса, – он показал на подошедшего человека, высокого, здоровенного с виду мужчину с волосами, как пакля.

Сердце у Джесси замерло. Так, значит, они рыскают по ее владениям, может быть, даже постоянно находились рядом с хижиной. Живо чувствуя присутствие мужчины, державшего револьвер наготове, Джесси ответила:

– Здесь никого нет, кроме меня. Я вам уже говорил. Наверное, Скиннеру послышалось.

Тот сделал угрожающий шаг вперед и проворчал:

– Ну ты, молокосос, я тебе…

Его спутник властно придержал вспыльчивого приятеля.

Джесси отступила шаг назад, готовясь отразить нападение, из-за чего человек за дверью мог оказаться на виду. Не поворачивая головы, краем глаза она видела, как он отодвинулся от стены и стоял, напряженно ожидая, всего в нескольких дюймах от двоих мужчин, заглядывавших в хижину снаружи.

– Да брось ты это, Скиннер. Он же еще мальчишка. Незачем ссориться.

Однако говоря со Скиннером, предводитель отряда не спускал с Джесси испытующих глаз. Она не осмеливалась моргнуть и едва дышала. От страха струйки пота бежали по спине. Наконец главный снова заговорил, но в его словах не прозвучало ничего успокоительного для Джесси:

– Мы, пожалуй, вернемся к своим. Но хотим, чтобы ты знал, – мы рядом, если что – зови.

Явная угроза, напоминание о том, что они остаются и будут наблюдать за хижиной, не ускользнули от внимания девушки. Однако ей не понадобилось отвечать – они повернулись и направились обратно к амбару. Джесси быстро закрыла дверь и задвинула засов.

Судорожно наклонившись вперед, она оперлась руками о колени. Только бы ей не стало плохо. Едва переведя дыхание, Джесси хотела понять, насколько они в опасности. Оглядевшись, обнаружила, что ее защитник сидит на полу, откинув назад голову и закрыв глаза. Револьвер лежит рядом.

Джесси не могла дальше выносить это напряжение. Ей нужно знать, что происходит, получить ответ на свои вопросы. Даже не выпрямившись, она пристально взглянула на него и резко спросила:

– Так кто же ты?

Раненый повернул голову и медленно открыл глаза:

– Джосая Таккер, – больше ничего не пожелал добавить.

«Джосая – неподходящее имя, – подумала Джесси, – но есть и другие вопросы».

– Им известно, что ты ранен и находишься здесь. Могли бы обыскать хижину и убить нас обоих.

– Они – трусы, Джесси, и занимаются контрабандой оружия. Я был вместе с ними. Вряд ли знают, насколько серьезно я ранен, и боятся попасть на мушку раньше, чем сами до меня доберутся.

Теперь Джесси села рядом с ним, чтобы лучше слышать. Им приходилось говорить очень тихо, не зная, далеко ли от хижины находятся их враги. Ни в коем случае она не хотела прикасаться к нему, хотя трудно было не обращать внимания на обнаженный мускулистый торс, особенно на темные вьющиеся волосы на груди. Джесси попыталась внушить себе, что он сидит в рубашке. Не отводя глаз от его лица, спросила:

– А ты бы смог?.. Застрелить их?..

И услышала тихий смешок рядом с собой.

– Я уже застрелил… двоих или троих, так что особой разницы нет.

– Почему? Ты не похож на тех, кому нравится убивать. А если вы – одна компания, то почему они охотятся за тобой, почему стреляли в тебя?

– Потому что я взял кое-что, принадлежащее им, Джесси, что они не хотят оставить у меня в руках, – его голос стал жестким. – И я такой же, как они, один из них. Не заблуждайся на этот счет. Убивать я могу с такой же легкостью, как они.

Джесси поежилась, холодок пробежал у нее по коже. Джосая Таккер был убийцей. А она сидела так близко от него, что чувствовала тепло его тела. Бесконечность вопросов не давала покоя. Наконец Джесси задала тот, который казался ей наиболее важным:

– А ты не собираешься меня убить?

Молодой человек смерил ее взглядом, и Джесси уидела его искрящиеся весельем глаза и широкую улыбку.

– Обычно так я не расплачиваюсь с теми, кто спасает мне жизнь.

Джесси смущенно опустила ресницы. «Стоит ему пристально посмотреть на меня – и я чувствую себя обнаженной, маленькой, а может даже беззащитной, наверное, я его боюсь, – мелькали в ее голове мысли. – Почему бы и не бояться? Ведь он сам признался, что убивал людей».

Глубоко погрузившись в свои мысли, Джесси не заметила, как он протянул к ней руку, только почувствовала, что у нее с головы снята шляпа. Волосы шелковистой волной упали на плечи совсем рядом с Джосаей. Это сразу же вернуло ее к действительности. Джесси посмотрела на него снизу вверх широко открытыми вопрошающими глазами и полуоткрыв рот. В своем неведении она была так призывно манящей, что он не устоял.

Взял легко за подбородок и приблизил свой рот к ее губам. Джесси почувствовала слабость во всем теле и поняла, что происходит. По убеждению она никогда не позволила бы этого, но оказалось, что не в силах сопротивляться. Она не стала бы отрицать, как неудержимо ее влечет к этому человеку, в ней возникает невероятное волнение от одного прикосновения и хочется узнать, что будет, если он ее поцелует.

Лишь только их губы нежно соприкоснулись, все мысли и чувства Джесси напряженно сосредоточились на главном в ее жизни событии. Они никогда не предполагала, сколько чувства в губах. И не могла представить пронзившую чувственную дрожь, когда его язык прикасается к ее губам и скользит вокруг них. Поняла теперь, что поцелуй затрагивет каждую частицу ее существа, волнует самые потаенные участки тела, даже низ живота, где возникает слабое томление, заставляющее податься вперед и продлить желанное.

Но прежде чем она успела сделать это, поцелуй кончился. Джесси медленно открыла глаза и увидела его лицо совсем рядом со своим: молодой человек наблюдал за ней, она знала это, но ей было все равно, пусть он видит, какое впечатление произвел на нее.

– Джосая, – выдохнула она, впервые назвав его по имени. Его рука все еще оставалась на ее подбородке.

– Тс-с-с, маленькая Джесси. Так я благодарю за то, что ты спасла меня, – и убрал руку.

Джесси чуть не упала, не представляя себе, что ее поддерживает только эта рука, обхватившая подбородок. Выпрямляясь, она машинально оперлась о его обнаженное тело. Джосая тоже выпрямился и протянул руку, чтобы поддержать ее.

– Они голубые! – выпалила Джесси.

– Кто голубые? – спросил Джосая, улыбаясь.

– Твои глаза. Они голубые. Раньше я не могла рассмотреть, но теперь луна светит прямо на тебя, и я увидела – они голубые.

Джесси, как ребенок, смеялась радостно и возбужденно. И вдруг – такая резкая грань отчуждения. Она не знала, что и думать, когда он отстранился, нахмурил брови, нависшие над глазами, вложил револьвер в кобуру и медленно встал, не прося о помощи. Казалось, он что-то потерял.

Оставшаяся на полу Джесси тоже поднялась, отряхивая пыль со штанов. Что такое она сказала, из-за чего у него так испортилось настроение? Почему он выглядит таким сердитым?

– Где моя рубашка? – резко спросил Джейк, это было его настоящее имя.

– Там, на кровати, но сейчас ты не можешь ее надеть, – ответила Джесси.

Увидев его поднятые брови и вопросительный взгляд, она во всем призналась:

– Мне пришлось разорвать ее, иначе никак не получалось. Вся рубашка была в крови и присохла к ране.

Парень стоял, не сводя глаз с Джесси. Как хотелось прочесть его мысли и узнать, почему он вдруг так рассердился. Его спокойный взгляд вызывал сомнение, пальцы начали беспокойно перебирать подол отцовской рубашки. И тогда она догадалась, что делать.

– Ты мог бы надеть одну из рубашек моего отца. Они все еще лежат в его сундуке, – потом добавила более мягким тоном: – Я просто не могла решиться выбросить их. Это было бы нехорошо, – горло у нее опять перехватило, как всегда, когда она говорила о родителях, но, стараясь успокоиться, отвела глаза, заметив сочувствие в его взгляде.

Джесси помедлила, шмыгнув носом, подошла к весьма потертому дорожному сундуку у кровати родителей, открыла его и, немного порывшись, извлекла рубашку, которая показалась ей подходящей. Разглядывая ее в лунном свете, она заметила:

– Да, это та самая. Она всегда была великовата отцу, а тебе придется впору, – Джесси протянула рубашку своему пациенту, но, вспомнив о его ране, встала и сама подала ее.

Несмотря на возражения с его стороны, она стала помогать или пыталась помочь, при таком высоком росте едва доставая ему до плеча. Очень осторожно вдела в рукав раненую левую руку и обошла вокруг, чтобы вдеть в рукав правую. Расправляя рубашку на плечах, пришлось встать на цыпочки. Когда она оказалась перед ним, застегивая пуговицы, он отвел ее руки. Джесси заметила, что Джосая снова нахмурился.

– Еще раз спасибо, – сказал он уже не так сердито, но без того тепла, которое чувствовалось, когда благодарил ее в первый раз. – Не беспокойся о пуговицах. Принеси оружие твоего отца и все патроны. Положи на стол и отправляйся отдыхать. Я посижу здесь, пока ты спишь.

– Но ты ранен, – возразила Джесси. – Лучше я посторожу, пока ты будешь отдыхать.

– Нет, Джесси, делай, как сказал. Я достаточно долго был без сознания, это можно считать отдыхом. А ты спи. Ты мне нужна отдохнувшая. Утром.

Джейк уселся за стол посреди комнатушки. Темнота, царившая в хижине, рассеивалась с каждой минутой. Он знал, что не потребуется много времени на проверку старой винтовки и ружья, которые ему принесла Джесси. Иногда он вставал, чтобы выглянуть в окно – в лагере все было спокойно. Джейк понимал, что этой банде воров и убийц торопиться некуда, а они знали, что он ранен и загнан в угол. Им бы следовало помнить, размышлял про себя Джейк, что раненый и загнаный зверь представляет самую большую опасность.

Однако он и вполовину так не беспокоился о людях, расположившихся снаружи, как о девушке, спящей сейчас в комнате. Джейк взглянул на Джесси, улыбнулся и покачал головой; она совсем не собиралась спать, просто решила прилечь на минуту, но заснула тут же, лишь только голова коснулась подушки. Улыбка исчезла с лица Джейка. Что, черт побери, он будет с нею делать? С собой взять нельзя, но и оставить, чтобы эта свора шакалов убила ее, обнаружив, что он ушел, а его спасительница осталась, – тоже невозможно.

Джейк знал, что сам он мог бы ускользнуть ночью в любой момент. Обойти беспечных караульных, добраться до Огонька, его верного коня, которого он разглядел в окно, увести на безопасное расстояние, а потом вскочить в седло и умчаться – все это заняло бы не больше пяти минут, даже с раненым плечом.

Вспомнив о своей ране, Джесси попробовал поднять левую руку, поморщился от боли, но с облегчением убедился, что мог бы пользоваться и этой рукой в случае крайней необходимости. Хорошо, что задето не правое плечо, иначе нелегко было бы стрелять. Джейк задумался о вчерашнем дне. Многое оставалось неясным. Как главарь банды Хайес, толстый коротышка с вечной сигарой во рту, и его прихвостень Скиннер обнаружили, кто он на самом деле, – пока оставалось загадкой. Джейк задумался, какое произошло упущение, давшее им понять, что он офицер армии Соединенных Штатов. Они собирались убить его во сне, трусы, но Джейка кто-то предупредил, подсунув записку в скатку. Он еще удивился, что в банде есть человек, умеющий читать и писать. Кто же из приверженцев Хайеса предупредил его… и почему?

Даже получив предупреждение, Джейк едва ушел живым, наверное, убил троих, уходя из банды. Он стрелял в них на всем скаку, пока конь уносил его к форту Кэмп-Николс, а Хайес с людьми преследовали его. Плохо, что он ослабел от потери крови и смог добраться только до этой фермы. Последнее впечатление – как вваливается в погреб, отогнав коня. А потом вошла Джесси.

Джесси. Джейк снова взглянул на нее. Она спасла ему жизнь. Разрази его гром, если только позволит ей погибнуть после этого. Он встал и подошел поближе к кровати, спящая девушка казалась такой маленькой. Или, может быть, сам был слишком большим. Джейк откинул волосы, упавшие на ее загорелое лицо. Сколько же ей лет? Четырнадцать? Пятнадцать? И одна работала на этой ферме? Телом она, может быть, и слаба, но не духом. Джейк тихо засмеялся – Джесси была готова убить его безо всяких раздумий. А как важничала, приказывая ему стоять или лежать, когда пить и что надевать. Он окинул ее взглядом. Девушка лежала на боку, свернувшись калачиком. Даже в больших не по размеру штанах и мужской рубашке она казалась стройной, но Джейк знал также, что она сильная и в то же время женственная, ведь довелось ему уже дважды держать ее в своих объятиях.

В душе Джесси появилось желание защитить эту маленькую девчушку, но он понимал, что это новое чувство таило в себе не только стремление уберечь от опасности. Разве не взволновало его ее прикосновение, когда она проверяла повязку или помогала надеть рубашку? В том чувстве не было ничего покровительственного. Джейк решил, что чувства, которые Джесси вызывала в его душе, объяснялись скорее всего тем, что он давно не видел женщин, а не ее особой притягательностью, и выругал себя за тот поцелуй. Получилось так, будто воспользовался удобным случаем.

Хотя нельзя сказать, что ей это не понравилось. По лицу было видно, какое наслаждение ей доставил поцелуй, а ее сияющие глаза привели его в смущение. Тогда он понял, что девушка всерьез заинтересовалась им. Этого ему только не хватало – связаться с ребенком, влюбленной девчонкой. Джейк знал, что не может быть и речи о близких отношениях между ними в дальнейшем, при его работе это исключено. Он офицер, выслеживающий банду, промышляющую контрабандой оружия, то есть ездит всюду один и полагается только на себя. Так надежнее для него и для тех, кто каким-то образом связан с ним, в том числе и для этой девушки. Она уже привыкла к мысли, что он, Джосая Таккер, убийца и контрабандист, а также вор, что-то укравший у других воров. Не мог же он ей сказать, что украл улики. Сказать ей сейчас, что на самом деле он, Джейк Колтрейн, помощник шерифа, – значило бы нанести настоящий удар. Джейк решил, что его обязательства по отношению к этой девушке кончатся, когда благополучно доставит ее в Кэмп-Николс. А пока малышке без него никак не обойтись, и он позаботится о ней.

Джейк знал, что скоро придется ее разбудить, но решил дать еще немного поспать. В последний раз взглянув на сонное лицо Джесси и снова коснувшись ее волос, он вернулся к столу. Не успел Джейк сесть, как раздался выстрел, и в окно влетела пуля. Обрывки ситцевой занавески и осколки стекла разлетелись по комнате. Джейк инстинктивно упал на пол, но успел увидеть, как Джесси в испуге проснулась, села на кровати, прижала руку к животу и вскрикнула. Между пальцами у нее текла кровь.




Глава 3


– Таккер! Мы знаем, ты там. Лучше выходи по-хорошему. Нам известно, что ты ранен! Нас тут девять человек, мы поймали твоего коня. Уйти – не сможешь. Давай выходи, и мы не тронем мальчишку. Слышишь, ты, хорек?!

Пока Хайес говорил, Джейк добрался до стола, взял все приготовленное оружие и подполз к Джесси. Он надеялся, что бандиты не слышали, как раздался женский возглас. Грубо стащив ее с кровати на пол, он заслонил девушку своим телом и закрыл ей рот рукой. Джейк заглянул в карие, ничего не понимающие глаза. Неужели пуля.? Он быстро распахнул ее рубашку, чтобы посмотреть, не ранена ли она. Полные ужаса глаза девушки безумно смотрели в его глаза, но времени для нежностей и объяснений не было.

– Это твой последний шанс. Если сейчас же не выйдешь, мы сами за тобой придем. И за мальчишкой тоже!

Джейк слышал, что Хайес выкрикивает угрозы, но все его внимание было обращено на Джесси, пока не удостоверился, что она ранена не пулей, – кусок стекла поцарапал кожу под грудью.

Какая-то часть его сознания отметила, что Джесси в самом деле вполне зрелая женщина с упругими пышными грудями, увенчанными розовыми сосками. Это впечатление возникло как-то само собой. В тот момент он беспокоился за ее жизнь.

Порез оказался не слишком глубоким, но немного кровоточил. Свободной рукой Джейк зажал рану и стал успокаивать испуганную девушку, говоря, что с нею все в порядке и кричать не надо. Когда ее грудь перестала судорожно подниматься и опадать, а безумное выражение исчезло из глаз, Джейк снял руку с ее рта и застегнул как мог на ней рубашку. Он погладил ее по волосам, чтобы помочь справиться с испугом. Ему отчаянно нужно было успокоить ее, прежде чем придется иметь дело с Хайесом, собиравшимся штурмовать хижину.

Наконец Джесси кивнула Джейку, давая понять, что успокоилась и владеет собой. Он убедился в этом, когда через несколько секунд она перекатилась к нему и протянула руку за винтовкой, так как увидела, что ранка больше не кровоточит, и заправила рубашку.

– Скажи мне, что делать? – прошептала она.

Джейк слегка пожал ей руку и бегло улыбнулся. Потом быстро объяснил еле слышным голосом:

– Следи за вторым окном и входной дверью. Но не поднимай голову. Я займусь окном, в которое выстрелил Хайес. Постараюсь немного задержать его. Бери пример с меня, – и начал перебираться на свое место, но голос Джесси остановил его.

– Джосая!

Он обернулся к ней:

– Что?

– Будь осторожен.

– Да и ты тоже, малышка.

– Джосая!.. Спасибо.

– Услуга за услугу. Я всего лишь возвращаю долг. Теперь за дело.

Джейк дал знак прекратить разговор и занять позицию, махнув в сторону кровати у окна. Он знал, что для нее здесь самое безопасное место, потому что эту стену хижины людям Хайеса труднее обстреливать чем ту, которую прикрывал он сам. Большую часть своих людей Хайес расставит у амбара и у загона для лошадей – все с его стороны. Единственное место, откуда можно целиться в Джесси, – это погреб, но вход в него невысок, а сам погреб вырыт в земле. Любое движение рядом с погребом сразу же можно заметить из окна.

Видя, что Джесси заняла предназначенное ей место на кровати и, стоя на коленях, внимательно наблюдает за происходящим через слегка раздвинутые занавески, Джейк встал у своего окна и крикнул:

– Что тебе надо, Хайес?!

Нечего мне зубы заговаривать, бездельник! Прекрасно знаешь, что мне надо: ты и то, что взял. Понятно?

Уголки рта Джейка приподнялись, но это нельзя было назвать улыбкой. Итак, Хайес не подошел ближе ни на шаг, его голос звучал все с того же расстояния, как и раньше, когда он стрелял в окно. Трус!

Джейк снова крикнул:

– Зачем я тебе?! – и украдкой глянул в окно, чтобы выяснить, как расставлены люди Хайеса.

– Как зачем? Хочу, чтобы ты вышел, – я тебя прикончу. Не хочешь меня уважить?

Джейк слышал, как бандиты смеются над жалкими попытками Хайеса изобразить остроумие. Отлично, подумал он, ваш смех помогает мне определить ваше место. Ему стало понятно, где стоят семеро из них.

– Мне выйти спиной вперед? Ты же только так стреляешь в мужчин.

Несколько секунд за стенами хижины царила гробовая тишина, потом раздался залп. После своего замечания Джейк успел отпрыгнуть от окна, зная, что за этим последует. Он показал два пальца Джесси, смотревшей на него широко открытыми глазами, давая понять, что с ее стороны находятся двое. Она кивнула, подняла винтовку, дулом разбила окно и начала стрелять в направлении погреба, надеясь попасть в тех двоих, которые там притаились.

Из-за погреба донеслись ответные выстрелы.

Пули стучали о стены хижины, но немногие попали внутрь. Два маленьких окошка превратились в самые уязвимые места при обстреле этого добротно построенного отцом Джесси дома. Град шквального огня, обрушившийся на стену, подтвердил правильность расчетов Джейка. Большая часть бандитов находится у амбара, слишком далеко, чтобы причинить какой-то вред. Но он понимал также – долго так продолжаться не может. Через некоторое время они продвинутся вперед, зная, что у них больше людей, больше патронов. Необходимо что-то придумать – и быстро.

Джейк крикнул Джесси, чтобы перестала стрелять, пусть они выплеснут свой гнев и поизрасходуют патроны. Она подчинилась и легла на кровать. Джейк сел на пол под своим окном прямо напротив нее и тогда увидел под кроватью крышку люка.

Он моментально переполз к ней и взял за руку. Джесси испугалась – только что она видела его у стены.

– Как ты меня напугал!

– Знаю. Извини. Послушай, Джесси, дело принимает серьезный оборот. Времени у нас мало. Отвечай быстро: что это за люк у тебя под кроватью?

При других обстоятельствах Джесси, свесившая вниз голову с упавшими до пола волосами и заглядывающая под кровать, представляла бы комичное зрелище, но не теперь. Подняв раскрасневшееся от прилива крови лицо, она радостно воскликнула:

– О Боже мой! Я совсем забыла. Это же ход, который отец вырыл, когда мы только приехали сюда. Он так боялся, что индейцы захватят нас здесь, как в ловушке. Мы им никогда не пользовались, вот я и забыла. Он ведет к амбару.

Джейку захотелось ее поцеловать – такая радостная весть – и он непременно сделал бы это, если бы успел дотянуться до лица в массе волос.

– Ну, а теперь, Джесси, помоги мне сдвинуть твою кровать.

Наклонившись, чтобы не попасть под пули, она сползла с кровати, напоминавшей о жизни в Миссури, и вместе с Джейком ухватилась за железную сетку под тиковым матрасом. Когда выяснилось, что всеми забытый люк никак не открывается, несмотря на неимоверные усилия Джейка, ему пришлось вынуть из-за голенища сапога длинный нож и очистить пазы квадратной крышки.

При виде ножа Джесси затаила дыхание – он взглянул на нее и проследил направление взгляда, устремленного на нож, который совсем недавно был приставлен к ее горлу. Теперь Джесси могла полностью доверять этому человеку.

Наконец люк поддался и его удалось открыть, подняв тучу пыли и паутины. Джейк и Джесси заглянули в темный подземный ход, посмотрели друг на друга, на лице Джесси был испуг.

– Или мы пройдем по этому ходу, или попадем к ним в руки, Джесси.

– Я знаю, но у меня такое чувство, будто надо спускаться в ад.

Джейк улыбнулся и успокаивающе похлопал ее по руке.

– Я пойду первым, а потом помогу тебе спуститься. Интересно, в какое именно место возле амбара мы попадем? Совсем не хотелось бы выбраться из-под земли как раз среди людей Хайеса.

Джесси задумалась. Джейк понимал – трудно сосредоточиться, когда в комнате свистят пули, попадая в разные предметы. Но бандиты приближались, и Джейк нетерпеливо поторопил:

– Быстро, Джесси, думай! У нас нет времени!

– Знаю! Я пытаюсь вспомнить! – жалобно сказала Джесси. – Постой-ка, я вспомнила – выход за амбаром в стойле для лошадей. Папа никогда не пользовался этим стойлом, а на крышку люка набросал сена. Он считал, что обидно было бы, ускользнув от индейцев, оказаться отрезанным от пути к спасению из-за какой-то лошади.

– Умный человек. Ты готова? О'кей, пошли! – с этими словами он спустился вниз.

Джесси захотелось отвернуться: жутко было видеть, как этот решительный парень исчезает в темной дыре, словно рот огромного гоблина заглатывает его. Теперь – ее очередь. Она протянула ему винтовку, положив оружие на землю у своих ног, он подал ей руки.

– Давай, Джесси… Все в порядке? Здесь есть ступеньки. Я прослежу, чтобы ты не упала, – Джейк говорил с нею, как с испуганным ребенком, именно так Джесси себя и чувствовала. Сделав глубокий вдох, она собралась с духом и стала спускаться. Как только ноги коснулись ступенек, руки Джейка поддерживали ее. Через несколько секунд Джесси уже стояла на полу. Через люк сюда проникал свет. Она перевела дыхание, но сразу же испуганно вскрикнула и вытянула вперед руки, отыскивая Джейка, который только что закрыл крышку люка.

Непроглядная тьма и тишина привели девушку в ужас. Только прикосновение Джейка и его спокойный голос помогли подавить панический страх.

– Джесси, все нормально. Я здесь, как и обещал, – успокаивал он. Потом мягко отстранился и поднял с земли винтовку, которую сунул ей в руки. – Вот. Неси это и иди за мной. Ход узкий. Идти придется пригнувшись друг за другом. Я пойду впереди, а ты держись за мой ремень.

Когда он положил ее руку на свой ремень, Джесси снова осмелела. Ведь она уже разговаривала с бандитами, дала им отпор и даже стреляла в них. Если уж была готова убить человека, то неужели не способна на такое простое дело, как пройти по подземному ходу. Даже по такому темному – хоть глаз выколи – узкому, в котором пахло затхлостью. Джесси покрепче ухватилась за ремень Джейка и закусила губу.

Джейк мучительно медленно продвигался вперед, ощупывая стенки хода. Часто земля осыпалась под его руками, и Джесси вздрагивала и спотыкалась, но продолжала держаться за ремень.

Через несколько минут, которые показались часами, руки Джейка коснулись ступенек в противоположном конце хода. Джесси уткнулась ему в спину, когда он резко остановился.

– Что там? – прошептала девушка, с тревогой ожидая ответа.

– Джесси, мы пришли, здесь ход кончается.

– Слава Богу! – выдохнула облегченно, почти падая на своего спутника. Раньше ей казалось, что она преодолела детский страх перед темнотой и замкнутым пространством, но теперь поняла: без его обнадеживающей близости и успокаивающей поддержки не смогла бы пройти по этому ходу. Оставшись одна, она бы села, спрятала лицо в ладони и плакала бы, пока не умерла.

– Джесси, отпусти мой ремень!

Она удивленно осознала, что он пытается отцепить ее пальцы. Выпустила ремень, но ухватилась за рубашку. Ей обязательно нужно было прикасаться к нему, если в этой густой тьме невозможно его разглядеть. Она заметила, что он тоже касался ее, повернувшись к ней лицом. Так хотелось его видеть, уж очень странно было слышать его голос, не видя лица.

– О'кей, Джесси, вот мы и добрались. Ты слышишь? – быстро и энергично прошептал он.

– Да. Пожалуйста, не молчи, говори.

Пока он говорил, Джесси чувствовала его теплое дыхание у себя на лице, знала, что он рядом, и только так могла успокоиться.

– Ты хорошая девочка. Наверное, в амбаре никого не осталось. Но чтобы удостовериться окончательно, мне нужно оглядеться. А ты пока подожди здесь. Если все в порядке, я вернусь за тобой, возьму свою лошадь, а их лошадей отвяжу. Это их немного задержит и даст нам шанс уйти. Ты согласна?

Джесси кивала, пока он говорил, но потом вспомнила, что ее не видно, и сказала:

– Согласна. Только не оставляй меня слишком долго здесь.

Ответом был лишь его смешок. Он отпустил ее и полез вверх по ступенькам. Джесси слышала, как он прерывисто дышит и тихо ругается, наверное, давала о себе знать рана и мешала ему двигаться. Она надеялась, что кровоточить плечо больше не будет. Скоро послышались глухие удары, сопровождавшиеся ворчанием и тяжелым дыханием. Джесси поняла, что он пытается открыть люк. Затаив дыхание, молилась, чтобы люк открылся.

Она уже было совсем потеряла надежду, как увидела тоненький лучик света в кромешной мгле, превратившийся в самый прекрасный дневной свет, который она когда-либо видела. Джесси чуть не вскрикнула от облегчения, но быстро зажала себе рот ладонью. Она почувствовала, что на глаза навернулись слезы, смахнула их и пристыдила себя за то, что боялась темноты, как маленькая.

Джесси наблюдала, как ее спутник выбирается из хода, заваленного сеном. Он постарался, чтобы крышка люка не упала и не произвела совершенно ненужного им шума, иначе Хайес с бандитами заметили бы их. Когда Джейк вылез из люка и Джесси не могла больше его видеть, ей оставалось только ждать, пока он не проверит, можно ли добраться до лошадей.

Джесси обнаружила, что теперь ей уже не страшно оставаться здесь, когда виден дневной свет. Но услышав мычание своих коров, понурилась. Они стоят у ворот и ждут, когда их выпустят пастись и подоят. Бедняжки. Вымя полно молока, им больно. А куры – их нужно накормить. Кто теперь это сделает? Хорошо еще, что рабочие лошади и бык находятся на выгоне и там у них есть вода. Ей так хотелось бы позаботиться о своих животных, но она понимала, что подобное было бы безумием. Им придется подождать, пока хозяйка вернется домой. Джесси задумалась, когда это будет.

Девушка стояла прижавшись к земляной стене, снаружи ее не было видно. Она не осмеливалась поднять глаза к люку, моля Бога, чтобы туда не заглянуло другое лицо, кроме Джосаи. Джесси нахмурилась. Опять ее смутило это имя – не подходило оно ему.

Но что, если это его имя, а он именно тот, за кого себя выдает. Что, если он ее бросит? О Боже, здесь, одну? Мысль об этом потрясла Джесси. Нет! Он бы уже давно ее убил, если бы был таким, как они. Джесси медленно покачала головой. Он на них не похож – не похож и все! Слишком приятный, слишком добрый человек… слишком красивый. У Джесси перехватило дыхание. И он разъезжает вместе с этими ужасными людьми, убийца, как сам признался, и украл у них что-то настолько важное, что они хотят его за это убить. Почему же она не верит ему на слово? Почему этот проклятый поцелуй так сбил ее с толку?

Джесси сердито потерла губы. Дура! Он же сказал, что убийца. Нет такого правила, где говорилось бы, что убийца не может быть привлекательным, обходительным, заботливым и даже совестливым. Только потому что ей нравится, как он выглядит, как к ней относится, ничего не меняется, каким бы дурацким именем его не звали. Наверное, слишком долго она жила в этой прерии совсем одна, если готова броситься в объятия преступника лишь потому, что он поцеловал ее. Вдруг Джесси показалась самой себе очень глупой и неопытной.

Тишина вдруг стала угрожающей. Она одна. Он ушел. Тяжесть винтовки в руке успокаивала, но Джесси понимала: с девятью мужчинами ей не справиться. Вглядываясь в темноту хода и возвращаясь взором к светлому пятну над головой, она приняла решение.

Очень медленно и неуклюже вскарабкалась по ступенькам – мешала винтовка и болела ранка под грудью. Осторожно приблизившись к люку, она услышала звуки выстрелов, остановилась и прислушалась. Через минуту поняла, что стреляли рядом с хижиной. Хорошо. Это значило, что бандитов рядом нет и можно спокойно вылезать. Она не знала, где Джосая и что он делает, но надеялась, что он цел и невредим. По крайней мере, так ей казалось, ведь рядом с хижиной лошадей не было, все они привязаны гораздо дальше.

Как раз когда Джесси перевалилась через люк, ее грубо схватили за рубашку на спине, которая собралась у горла и чуть не задушила. От неожиданного нападения Джесси потеряла дар речи. Выронив винтовку в сено, она беспомощно болталась над подземным ходом, дергая руками и ногами, как марионетка.

Через мгновение, показавшееся вечностью, ее бесцеремонно обхватили за талию и швырнули в сено. Девушка упала прямо на своего обидчика, который закашлялся, как будто из него вышибли дух. Джесси тщетно пыталась освободиться, но держали ее слишком крепко. От страха, злости, а также от боли, потому что порез снова начал кровоточить в тех местах, где разорванная рубашка содрала запекшуюся кровь, слезы застилали глаза. Если уж ей суждено погибнуть здесь, то без борьбы она не сдастся. Девушка не издавала никаких криков, опасаясь привлечь внимание других мужчин. Может быть, остальные ее не видели, а заметил только этот. Хотя бы дотянуться до винтовки…

После нескольких попыток бесполезного сопротивления она уже лежала на спине среди разбросанного сена. Но тут же быстро села на четвереньки, оглядываясь в поисках винтовки. Джесси инстинктивно прижала руку к окровавленному боку, страшно было подумать, что ее снова схватят, стукнут или застрелят, или…

– Ты это ищешь? – сердитым шепотом спросил мужчина.

Впервые Джесси подняла голову. Рядом сидел Джосая, протягивая ей винтовку.

– Ты?! – смогла лишь выдохнуть она и выпрямилась, но сразу же нога в сапоге отбросила ее обратно в сено.

– Ложись! Тебе что, жить надоело? – прошипел он ей в ухо. Этот странный парень был рядом, удерживая ее на месте, не давая пошевелиться.

– Разве я не сказал тебе сидеть в лазе, пока не приду?

– Да, но мне показалось, что ты не придешь, – прошептала Джесси. Его лицо находилось совсем рядом, она смотрела в его синие глаза со смешанным чувством гнева и боли и видела, как их выражение смягчается, в них появляется удивление. Джесси не знала, что и делать. Ей хотелось лежать здесь вечно и смотреть на него до тех пор, пока он не решит отпустить ее. Лицо, склонившееся над ней, было покрыто потом, грязью, на нем оставили след боль и утомление. Джесси ничего не могла с собой поделать – она по-прежнему думала, что это самый красивый мужчина, которого она видела в своей жизни. Он резко отшатнулся, медленно встал, подал ей руку и помог сесть. Другую руку он прижимал к ране.

Сено прилипло к грязному и потному телу Джесси, к кровоточащей ране. Она безучастно выбирала соломинки из волос. Потом задрала рубашку до крайности, чтобы взглянуть на рану. Поморщившись от увиденного, оторвала кусок подола и прижала к порезу. Как беспомощный ребенок, Джесси сидела и настороженно поглядывала на Джейка. Вдруг он удивил ее неожиданными словами:

– Джесси, извини, если я сделал тебе больно. Когда увидел, как ты вылезаешь из этой дыры, понял, что должен вытащить как можно скорее. Кто-нибудь из людей Хайеса уже мог бы побывать в подземном ходе. Как только они услышали, что мы не отстреливаемся, решили ворваться в дом. Я наблюдал за ними с минуту, но никто не двинулся сюда. Ты должна бы начать доверять мне, раз я сказал, что приду за тобой. А сейчас схватил потому, что испугался, как бы ты не упала обратно в люк, если неожиданно окликну. Не мог же я знать, что нарвусь на дикую кошку.

Теперь он сам перевязал ее рану, оторвав полоску от своей рубашки. Потом осторожно привстал, выглянул поверх стойла, с удовлетворением отметил, что никто сюда не идет, помог Джесси подняться и протянул ей винтовку. Молча показал на открытую дверь амбара как раз рядом со стойлом и жестом позвал ее за собой. Джесси проглотила обиду и покорно повиновалась ему. Началось трудное.

Девушка встряхнула головой, сбрасывая оцепенение. Теперь ей понадобится вся ее сообразительность. Она выдернула руку из руки Джейка и взяла винтовку поудобнее. Он подмигнул ей, на этот раз и она то же сделала в ответ. Джесси наблюдала, как Джейк прижался к стене амбара и выглянул наружу, проверяя, свободен ли путь к лошадям. Сердце ее было согрето заботой, она чувствовала себя виноватой за нехорошие мысли о нем, будто он ее бросил, что сам такой же убийца, как те бандиты. Но если все далеко не так, то возникало еще больше неразрешимых вопросов. Почему же тогда он оказался с ними? Джесси нахмурилась размышляя. Но времени на раздумья не оставалось, потому что он снова подал ей сигнал следовать за ним.

Глубоко вздохнув, Джесси быстро выбралась из стойла, подошла к открытой двери амбара и прижалась к спине Джейка. Все его внимание было там, снаружи, но он прикоснулся к ней, чтобы ощутить ее присутствие. Глядя на его спину, такую широкую и сильную, Джесси всем сердцем понимала, что, выйдя отсюда с этим человеком, вверяет ему свою судьбу, кем бы он ни был – беглым каторжником или честным человеком.




Глава 4


Джесси не знала, что обжигает ее лицо сильнее, – ослепительное солнце, неослабевающий ветер или пряди развевающейся лошадиной гривы. Она низко пригнулась к мускулистой шее большого чалого коня. Вцепившись руками в длинную гриву, девушка отчаянно пыталась удержаться без седла на спине сильного жеребца, уверенно преодолевавшего пространство прерии. Джесси было одновременно и весело, и страшно. Она больше привыкла к спокойным лошадям на ферме, никогда не приходилось ей скакать на таком сильном и быстроногом коне, и сейчас она молилась про себя, лишь бы удержаться на скользкой потной спине.

Тем не менее она знала, что упасть ей не дадут, так как Джосая сидел у нее за спиной, его руки, державшие вожжи, были протянуты над ней, и ехали они вместе. Джесси хотелось бы существовать так до бесконечности, но она хорошо понимала, что это невозможно. Сейчас он отвезет ее в форт Кэмп-Николс, а сам уедет. Так и сказал, когда они поспешно оставляли ферму. Она понимала, что должна бы радоваться тому, что останется в безопасном, хорошо знакомом месте, что человек позади нее, этот беглец, исчезнет из жизни, но почему-то не радовалась. Не было радости и облегчения в ее душе, было больно даже думать об этом.

Она не могла также осознать, почему ее так волновало, что будет с ним дальше. Джесси спросила, не боится ли он, что солдаты его узнают, но Джейк только пожал плечами, явно не заботясь о собственной безапасности. Ну, а если ему самому было все равно, то зачем ей беспокоиться?

За последние двенадцать часов девушка столкнулась с таким множеством трудных вопросов, событий и проблем, что была просто ошеломлена. Она открыла, что не способна достаточно долго следовать за какой-то одной мыслью, вместо того, чтобы продумать происходящее, отдавалась чисто физическим ощущениям и впечатлениям. Ей хотелось только чувствовать. Освободив свой разум, Джесси ощутила, что воспринимает лишь тело, к которому прижималась спиной.

Джейк почти полностью прикрывал ее маленькую фигурку, низко склонившись над нею, его мускулистые руки, протянутые по обе стороны от девушки, как бы заключали ее в объятия, грудью ему пришлось прижаться к ее спине, а если бы Джесси обернулась, то едва достала бы до его подбородка. Тепло его тела, которое она чувствовала, прикасаясь к его длинным ногам, таким твердым и упругим, своими более короткими и женственными ножками, сообщало ей совершенно новые ощущения. И это нравилось, очень нравилось.

В неравной борьбе девичьей благовоспитанности с женской чувственностью сразу же верх взяли женские инстинкты. Джесси уже знала, что причиной ее беспокойства является парень, сидящий у нее за спиной, слышала биение его сердца, слышала его дыхание. При мысли об этом женская улыбка начинала блуждать по ее девичьим губам.

Джейк напряженно размышлял. Годы физических упражнений и работы в качестве помощника шерифа закалили его тело, сделали невосприимчивым к недосыпанию и боли, что позволяло ему до сих пор держаться на ногах. Он позволит себе расслабиться потом, когда они окажутся в безопасности и он повидается с полковником.

Однако теперь мысли Джейка были заняты девушкой, оказавшейся в кольце его рук. Невольная улыбка тронула его губы. Как же не думать о ней? Ее волосы хлестали по лицу, а тело касалось каждого дюйма его собственного тела. Он очень хорошо понимал, насколько она женственна. Как давно не… Нет – она всего лишь ребенок, хоть и с телом женщины. В памяти возникло видение ее груди, когда осматривал рану и распахнул рубашку. Отогнав эту волнующую картину, Джейк попытался убедить себя, что о девушке следует думать лишь как об одной из сложных ситуаций, с которой нужно справиться, прежде чем снова пускаться в погоню за контрабандистами-торговцами оружием. Он благополучно доставит ее в форт, а потом уже пусть полковник занимается ею. Но как только все четко было разложено по полочкам, она пошевелилась и прижалась к нему, устраиваясь поудобнее на спине Огонька. Джейк округлил глаза и крепче сжал вожжи. Скорее бы уж показался этот проклятый форт!

Однако Джейк понимал, что придется сделать остановку на пути в форт. Огонек был потрясающе выносливым, но даже он не смог бы долго выдержать такой темп без отдыха, воды и пищи. Разумеется, им с Джесси все это тоже не помешает. Поэтому, как бы не было опасно, они остановятся у небольшого родника в десяти – пятнадцати минутах езды отсюда, окруженного молодыми дубками; родник находится как раз на полпути к форту Кэмп-Николс, до которого остается ехать еще четыре – пять часов плюс к тем двум, которые они уже бешено промчались без оглядки. Ну, что ж, вздохнул Джейк, по крайней мере, Огонек пощиплет травы и подкрепится. А им с Джесси придется повременить с едой.

Теперь Джейк был рад, что в последние несколько месяцев ему пришлось часто бывать в этих местах. Сведения, полученные в самом начале в Кэмп-Николсе, позволили ознакомиться с местностью, в том числе и с участком Стюартов, но до вчерашнего дня не было необходимости приезжать на ферму. Однако интересно, почему Хайес, представлявший одно из звеньев цепи в контрабанде оружия, направлялся на ферму Стюартов? С кем он там встречался?

При мысли о Хайесе на губах Джейка появилась презрительная усмешка. Зная, что Хайес и его головорезы идут за ними по пятам и стремятся во что бы то ни стало добраться до него, пока он не прибыл в расположение армейских сил, зная и о том, что настроены они отнюдь не снисходительно, – в этом можно было убедиться, бросив последний взгляд через плечо, когда Огонек уносил их с Джесси прочь, а бандиты пытались поймать своих лошадей, и Скиннер стрелял им вслед, а Хайес топтал ногами шляпу, брошенную им на землю, – зная, каков Хайес в гневе, Джейк решил, что надо остановиться совсем ненадолго. Если Хайес их настигнет, этот привал станет в их жизни последним.

Лошадь споткнулась, и Джейк, оторвавшись от своих мыслей, опустился с неба на землю. Он почувствовал, что Джесси также напряглась. Опытный наездник сразу же придержал коня – бока и шея чалого покрылись пеной. Там, где пот проложил влажные дорожки, стекая по бокам к животу, ярко-рыжая шерсть отливала бронзой. Джейк еще больше ослабил поводья, чтобы конь смог пониже опустить голову, но и прежде никогда не заставлял его мчаться так неистово, зная, что скакун будет нести своего хозяина вперед до тех пор, пока хватит сил. Поэтому он полностью доверял ему и ни за что не стал бы злоупотреблять его преданностью.

Пока Огонек шел шагом, Джейк соскользнул с его спины и снял Джесси. В ответ на ее вопросительный взгляд сказал:

– Здесь недалеко вода и тенистые деревья, там мы отдохнем.

Она молча согласилась и пошла рядом со своим спутником. Джейк взглянул на Джесси, устремленную взглядом вдаль. За свои двадцать семь лет он ни разу не встречал такой, как она. При всем, что ей пришлось пережить из-за него за последние сутки, она ни разу не пожаловалась и без колебаний выполняла все его указания. Бедняжка, подумал он, глядя на ее покрытое пылью и потом лицо, на рубашку, запятнанную кровью. Ясно как день, что она – особенная девушка, подсказывал ему опыт. У нее есть сила духа и выносливость, совсем как у моего Огонька.

И вдруг, невзирая на усталость, ранение и опасность, он разразился неудержимым смехом. Сравнить Джесси с Огоньком – это уж слишком! Джейку пришлось остановиться: он уперся руками в колени, чтобы не упасть от смеха, переводя глаза с Огонька на Джесси. Карие глаза обоих широко раскрылись, а головы вопросительно обратились к нему. Джейк был уверен, что будь у Джесси такие же уши, как у коня, она тоже навострила бы их вперед!

* * *


Джесси не знала, что и думать. С ума он вдруг сошел, что ли? Еще несколько минут тому назад казался вполне нормальным. Джесси посмотрела вокруг – простиралась первозданная прерия, а рядом с нею лишь большой конь и сумасшедший мужчина.

– Джосая, что с тобой? – отважилась она спросить наконец, думая, что с ним случился припадок, подобный тому, что происходил с ее отцом после укуса змеи. Он тоже вел себя как сумасшедший, и ему чудилось то, чего не видели остальные. Отчаяние охватило Джесси, слезы подступили к глазам. Как же ей управиться с ним, с конем и доставить их в форт.

Она не была уверена, что этот ненормальный расслышал, и продолжала повторять свой вопрос, пока, к ее великому облегчению, тот не перестал в конце концов смеяться и выпрямился:

– Со мной все в порядке, – сказал он, вытирая слезы. Потом добавил, все еще посмеиваясь: – Пошли. Надо добраться до воды.

И больше ничего. Никаких объяснений. Держа коня на поводу, он направился к деревьям, видневшимся впереди, словно ничего не случилось. Джесси так и застыла на месте, глядя на его удаляющуюся фигуру. Она испытывала огромное облегчение оттого, что ее спутник в своем уме, и подумала, вряд ли этот припадок был вызван жаром. Но совершенно неизвестно, чего можно ждать дальше от этого непредсказуемого человека. Девушка двинулась следом, покачивая головой. Он, видно, решил держать ее все время в напряжении.

Через некоторое время Джесси, напившись воды из родника, с удовольствием улеглась в тени деревьев, заложила руки за голову, закрыла глаза и облегченно вздохнула. Она даже смогла промыть свою рану, смыть пот и грязь с лица, шеи и рук. Казалось, они провели здесь уже несколько часов, хотя прошли всего лишь минуты. Она даже не заметила, что улыбается, пока голос Джосаи не нарушил ее покой.

– Чему ты улыбаешься?

Джесси открыла глаза и увидела его совсем рядом: он лежал, опершись на локоть, чтобы удобнее было наблюдать за ней и жевал травинку. Солнце, проникавшее сквозь ветви деревьев, блестело в капельках воды, оставшихся после умывания в его черных, как смоль, волосах. Голубые глаза искрились весельем, поза была расслабленной, улыбка широкой – от этого Джесси сразу же утратила покой. Он был без рубашки, которую снял, когда Джесси осматривала рану.

Мускулистый загорелый торс неудержимо притягивал внимание, несмотря на все старания не замечать его. Джесси была вынуждена отвести взгляд, смущенная своими мыслями. Ей не хотелось, чтобы Джосая разгадал ее переживания, поэтому стала смотреть в другую сторону – туда, где пасся конь. Как только лошадь отдохнет, они снова двинутся в путь, и начнется бешеная скачка к форту Кэмп-Ни-колс.

– Не знаю, – призналась она, снова закрывая глаза. – А над чем ты смеялся несколько минут тому назад?

Сначала он просто усмехнулся:

– Я не могу сказать. Тебе, наверное, это не понравится.

– Что бы это значило? – Джесси пристально посмотрела на него. Оперлась на локоть, повторив позу Джейка, и спросила в упор: – Ты смеялся надо мной?

– Ну, не совсем так. Скорее над тобой и над Огоньком.

– Над Огоньком?!

Джейк показал на коня за своей спиной и широко улыбнулся, открывая ровные белые зубы. Джесси резко выпрямилась и сощурила глаза, строго глядя на него.

– Эй! – словно защищаясь, он вытянул вперед руки. – Я же сказал, что тебе не понравится.

Слишком поздно. В него полетела пригоршня травы и пыли.

– Не смей смеяться надо мной! Особенно из-за коня!.. – бушевала девушка, оглядываясь вокруг в поисках чего-либо более весомого, чем пыль.

Но не успев моргнуть глазом, в мгновение ока уже лежала распростертой на спине, придавленная к траве его тяжелым телом, руки ее оказались заведенными за голову. В широко раскрытых глазах Джесси отразилось удивление, но она быстро поняла, что он снова смеется над ней.

– Отпусти меня сейчас же, негодник. У меня болит рана. Ох, ах! – вскрикнула Джесси, притворяясь, будто ей больно, но ее хитрость удалась.

Джейк сразу же отпустил, быстро взглянув на раненое место. Но все слова извинения, которые он хотел произнести, замерли у него на губах, как только Джесси оттолкнула его и сердито приготовилась дать отпор.

– Нет, тебе не больно, – возразил он, перекатившись на другой бок так быстро, насколько позволило раненое плечо, перехватил ее запястье и уклонился от пинка, нацеленного в живот. Прежде чем Джесси успела понять, что произошло, оказалась у него на коленях; если он думает, что можно держать ее вот так, пока бойцовский дух из нее не вышел, то глубоко…

Едва Джесси взглянула в лицо Джейка, сразу же утратила всякую боевитость и замерла. Его внимательный взгляд излучал неизъяснимую силу, подчинял ее. Уже в следующий момент Джесси не выдержала и опустила глаза. Несмотря на недавно пробудившиеся женские чувства, все-таки женщина в ней еще спала. Голубые, как сапфиры, глаза выразительно сказали ей, о чем думает этот молодой человек, и она, испугавшись того, что сейчас может произойти, как-то нерешительно замахала рукой.

– Джесси, – с откровенной ясностью произнес Джейк.

Словно легким летним ветром повеяло на нее от той интонации, с которой он произнес ее имя. Затрепетала каждая клеточка тела, кровь хлынула в сердце, а щеки похолодели. Она ощутила, как его рука скользнула по бедру к подбородку и подтянула губы к губам, которые в первый раз целовали ее. Несмотря на жару, руки похолодели. Сердце забилось. Она положила свою маленькую дрожащую руку на его широкие упругие плечи, и рот раскрылся навстречу поцелую.

Но ей не довелось получить его. Громкое тревожное конское ржание заставило Джейка моментально вскочить на ноги. Он поднял Джесси, продолжая обнимать ее, но она поняла, что ему не до нее. Их чуткий конь весь напрягся, уши насторожились, ноздри раздувались, а глаза смотрели на темное пятно, появившееся в просторах прерии, – он предупреждал об опасности. Губы у Джесси сразу пересохли, а ноги стали ватными, как только возникли клубы пыли и стал слышен топот копыт, – множество лошадей приближалось прямо к ним.

– Проклятье! – сказал Джейк сквозь зубы, все так же крепко обнимая ее, конвульсивно до боли прижимая к себе. Он свистнул коню. Тот галопом прискакал навстречу, вожжи свободно свисали с его спины. Джейк быстро подхватил их.

– Хайес!!! – выпалила Джесси, вглядываясь в пыльное облако.

Услышав голос, Джейк словно только теперь заметил ее.

– Может быть. Приближаются с другой стороны, вполне могли обойти. Следовало это предусмотреть. Пошли, надо ехать.

Джейк крепко сжимал ее локоть, а Джесси шла как можно быстрее, чтобы поспевать за его большими шагами. Хорошо, что на ней все еще были отцовские штаны, – в неуместной юбке она уже давно растянулась бы на земле. Джесси шлепнулась на спину коня, куда бесцеремонно закинул ее Джосая. Потом поднял с земли и надел свою рубашку, морщась от боли в плече. Каждая черта его лица дышала оживлением, когда он ловко, несмотря на перевязанное плечо, вскочил в седло позади Джесси и подобрал вожжи.

– Здесь совершенно негде спрятаться, – громко произнес он, быстро повернул Огонька направо-налево, глазами обследуя каждую возвышенность и впадину в пределах видимости. Конь гарцевал и крутился, едва не становясь на дыбы от возбуждения, – напряжение хозяина передалось и ему. Однако Джейк заставил взбудораженное животное успокоиться.

– Стоять, Огонек! Тихо!

Джесси вцепилась в лошадиную гриву. Больше она не осмеливалась отвлекать Джосаю своими вопросами, чувствовала себя виноватой. Ведь если бы он был один, то его не застали бы врасплох, и он, наконец, мог бы действовать быстрее, думая только о себе. Поэтому меньше всего Джесси хотела напоминать ему о своем присутствии.

Она чуть не упала, когда лошадь рванулась вперед по команде ездока. Если раньше ей казалось, что сердце бьется где-то у нее в глотке, то теперь была уверена – оно лежит на земле у родника, который остался далеко позади. Джесси не представляла себе, почему Джосая выбрал именно это направление, потому что не видела места, где они могли бы спрятаться с конем, даже кустов не было поблизости. Ей оставалось лишь доверять его интуиции, ведь до сих пор им удавалось спастись.

Внезапно Джейк остановил коня в пятидесяти ярдах от родника. Шея у того выгнулась дугой, четыре ноги как бы вросли в землю. Обеими руками Джесси крепко держалась за шею Огонька, остановившегося на всем скаку. Руки Джейка бережно взяли ее за талию, сняли с лошади, и сам он спрыгнул на землю.

Потянув поводья, Джейк приказал животному лечь. Потом удивленную Джесси уложил на землю между ногами коня, откуда можно было наблюдать за приближением всадников, выглядывая из-за выпуклого лошадиного живота.

Они лежали на противоположном конце небольшой возвышенности, но высокая трава прерии надежно укрывала их от людей, которые приближались сейчас к холму с родником. Джесси заметила, как Джосая приготовил оружие, согнутую руку положил на бок лошади, чтобы лучше прицеливаться. Лицо у него было угрюмое, от жары и напряжения струйки пота стекали по лицу.

Джесси опустила голову и прижалась лицом к боку коня. Удивительно, как тихо могло лежать такое большое животное! Она погладила его, понимая, что в случае перестрелки большинство пуль попадет именно в него. Девушка закрыла глаза и стала молиться, чтобы этого не случилось.

Ее молитва была прервана возгласом облегчения:

– Слава Богу! – обрадовался Джейк.

Она открыла глаза и взглянула сначала на Джосаю, который привалился к боку коня, а потом – в направлении родника.

Первое, что она увидела, – это флаг Соединенных Штатов, а потом сообразила, что люди в синих мундирах, спешившиеся у родника, принадлежали к армии страны. Спасены! Колени у Джесси подогнулись, а глаза начали закатываться. Джейк быстро подхватил ее:

– Нет, нет! Не вздумай! Не сейчас! Ну-ка, Джесси, очнись!

Он несколько раз слегка похлопал ее по щекам. Джесси пришла в себя и инстинктивно ухватилась за него, чтобы не упасть, обеими руками уцепившись в его рубашку, но он еще сильнее прижал ее к себе и заглянул в глаза:

– Все в порядке?

Джесси смогла выговорить:

– Да, но не надо больше хлестать меня по щекам!

Джейк рассмеялся и обнял ее.

– Да, с тобой все в порядке!

Джесси возмущенно попыталась освободиться, но быстро сдалась. Ее слабости противостояла его сила.

Одной рукой Джейк держал ее, а другой потянул вожжи у коня, послушно лежавшего на земле. Напрягая шею и роя землю копытами, конь поднялся. Джесси оторвалась от Джейка, чтобы обнять коня за шею и прижаться щекой к его голове.

– Хороший мальчик, – нежно сказала она. Конь в ответ потерся о нее, чуть не сбив с ног.

Разумеется, они сразу же привлекли внимание кавалерийского подразделения. Несколько солдат выстроились вокруг родника с винтовками наготове. Встревоженная Джесси повернулась и тихим взволнованным голосом сказала:

– Джосая, подожди! А вдруг эти солдаты тебя узнают? Может быть, им известно о банде Хайеса и о том, что ты был вместе с ними!

Она совсем забыла, что Джосая был беглым преступником, и напрасно считала, что они спасены. Если солдаты знают о Хайесе и его банде, значит знают и о Джосае. Тогда они арестуют его или… еще хуже!

Джейк не сводил глаз с солдат, но сложил револьвер в кобуру и помахал им.

– Я не могу упустить этот шанс. Просто помашу и покажу, что рад видеть их. Придумаю, что сказать. Пожалуйста, Джесси, не бойся и верь мне – ты ни о чем не пожалеешь. Только подыгрывай мне, – резко обернувшись, одарил ее одной из своих редких улыбок. Спасибо, что заботишься обо мне.

Джесси похолодела. Так значит, она проявила заботу о нем? Да, поразмыслив, решила она, конечно заботилась и беспокоилась. Теперь он знал об этом. Конечно, неудивительно, что беспокоилась, рассуждала Джесси, не для того же спасла она ему жизнь там, в хижине, чтобы теперь он потерял ее. При этой мысли Джесси приободрилась и с чувством превосходства отвернулась от него, вздернув подбородок и скрестив руки на груди.

Раздавшийся рядом смех не убавил ее гордости:

– О'кей, ладно, ты не обо мне беспокоилась, а о себе самой, помни, если они узнают, что я был в банде Хайеса, то решат, что мы все заодно и ты с нами.

Гром среди ясного неба! Об этом-то Джесси не подумала. Ее героическая поза исчезла, теперь в ней сквозило отчаяние, скрыть которое было невозможно. Джейк сразу же пресек очередной взрыв возмущения, крепко обняв ее за плечи. Джесси ничего другого не оставалось, как только подчиниться и смело встретиться лицом к лицу с солдатами, резко остановившими лошадей прямо перед молодыми людьми. Девушка едва дышала от волнения. Что они могут сделать с женщиной-преступницей? Страшно подумать! Единственная надежда была на то, что кто-то из них узнает ее, ведь они часто приезжали на ферму. Но, глядя на лица солдат, сама она никого из них не узнала. Девушка совсем пала духом. Во что втянул ее этот невозможный человек?

– Доброе утро, сержант. Мы так рады вас видеть! Не так ли, милая?

Милая? Джесси недоверчиво взглянула на него. На лице у него застыла самая идиотская улыбка, которую ей только доводилось видеть. И этот говор! Но в его глазах, обращенных к ней, блеснуло предупреждение, а щипок в правую руку тоже послужил предостережением.

– Ну да, верно, еще как рады. Парень, как мы рады вам, – подыграла Джесси, стараясь произносить слова так же, как Джейк. Пинок по ноге подсказал, что несколько переигрывает. Она закусила губу и бросила быстрый взгляд на Джейка, который не сводил глаз с солдат.

Сержант внимательно посмотрел на парня и девушку. Джесси судорожно вздохнула, ей было понятно сомнение, отразившееся на его широком красном лице. Он все еще не опускал винтовку, направленную на них. Потом, оценив этих грязных, оборванных людей и лошадь без седла, спросил:

– У вас, видно, какие-то затруднения?

– Да, точно, сэр. Мы потерялись, – ответил Джейк.

Потерялись? И это самое лучшее, что он смог придумать? Потерялись? Скорее мы пропали, подумала Джесси. Она едва удержалась, чтобы не фыркнуть от негодования.

– Вы потерялись? – переспросил сержант, хотел еще что-то спросить, но остановился, пристально глядя на Джейка, повернулся к своим подчиненным и пожал плечами. Они еле сдерживались, чтобы не рассмеяться. Снова глянув на Джесси и Джейка, сержант сказал:

– Ну, молодежь, как это вы потерялись здесь без фургона, без припасов, даже без седла на лошади. Сдается мне, вы от кого-то бежали.

Джесси и раньше знала, в каких случаях разговаривают таким тоном, – именно так обращался к ней отец, когда она начинала врать. Закусив нижнюю губу, ей оставалось ждать, что будет дальше.

Показалось, что прошла целая вечность, прежде чем сержант снова прицепил винтовку к седлу и сказал своим солдатам сделать тоже самое. Махнув рукой в сторону родника, он дал понять остальным, что все в порядке. С каменным выражением лица посмотрел на Джейка, все еще державшего руку на плече Джесси.

– Думаю, что тебе стоит придумать более правдоподобную историю для ее папочки. Я вижу тебя насквозь и не верю ни единому слову.

Джейк широко улыбнулся:

– Да, сэр.

Но одной улыбки Джейка было недостаточно для Джесси. Ее папочка? Что сержант имел в виду?

– Поехали, ребята. Можете вместе с нами добраться до своего фургона в караване, – с этими словами он развернул свою лошадь и направился к роднику, явно уверенный в том, что никакой угрозы они не представляли и последуют за его отрядом, как им сказано.

Так и сделали: Джейк продолжал крепко обнимать Джесси, пресекая все ее попытки возразить или задать вопрос. Расстроенная и измотанная, она кипела от возмущения. Если бы раньше кто-нибудь сказал ей, что Джосая Таккер будет вести себя как слабак и придурок, она бы только рассмеялась. Но теперь он таким и оказался. Ей-богу, ей нужно было добиться от него хоть какого-то ответа. Она так резко обернулась, что и Огонек, и Джейк запнулись. Конь подтолкнул молодого человека и чуть не сбил его с ног.

– Черт побери, Джесси, – сказал Джейк сквозь зубы.

Сжав плечи девушки, он слегка встряхнул ее, и этого было достаточно, чтобы она осознала: простак, которого он изображал, исчез, а пред нею снова был человек, знакомый ей.

– Что на тебя нашло, скажи на милость? – спросил он.

– Я? На меня? – воскликнула Джесси, потом понизила голос, так как сержант оглянулся на них через плечо, покачав головой и продолжил свой путь к роднику, предоставив двоим влюбленным разбираться между собой. – Что происходит? Почему ты вел себя как идиот перед этим сержантом? И что за раговоры о моем папочке, почему ты называешь меня милой, и еще этот приплел какой-то фургон и…

– Ты же подумай немного, Джесси. Чем меньше говоришь, тем лучше. Я позволил ему самому сделать выводы, так он и поступил, рассказав нам нашу историю. Я всего лишь сказал, что мы потерялись, а не упоминал, кто мы такие и откуда взялись. Он решил, что мы двое молодых влюбленных, улизнули от нашего каравана фургонов, чтобы побыть наедине, и потерялись. А сейчас он думает, что мы спорим о том, как объяснить все твоему отцу.

Если бы Джесси продолжала размышлять о случившемся, то и сама додумалась бы до этого. Широко раскрытыми глазами, приоткрыв рот, смотрела она на Джейка, а потом медленно повернула голову в направлении родника и мужчин, что там расположились. Значит, они тоже подумали…? Что она и… Краска залила ее лицо и шею, исчезая в вороте рубашки. Всплеснув руками, девушка растерянно закрыла лицо. Как же она посмотрит на них, если они так о ней думают? Но сразу же в голову ей пришла другая мысль, от которой руки сжались в кулаки, так она рассердилась. Джесси вытянула шею, стараясь оказаться поближе к лицу Джейка:

– И ты позволишь им думать, что мы… мы…?

– Да, позволю. А что еще я мог им рассказать? Правду?

Джесси боролась с остатками своих предубеждений, позиции которых все больше слабели.

– Не думала я, что ты так поступишь, – вздохнула она. Джейк снова обнял ее за плечи, на этот раз уже более мягко, и они медленно пошли к роднику.

– Что же мы скажем им, когда выяснится, что никакого каравана фургонов нет и в помине? – шепотом спросила Джесси.

Джейк задумчиво смотрел перед собой, отвечая ей:

– Уверен, где-то поблизости есть фургоны, ведь солдаты всегда выезжают, чтобы сопровождать их, помнишь?

– Ах, да, верно, – еле слышно проговорила Джесси. – Так еще хуже. Тогда они увидят, что мы не имеем отношения ни к одному из них.

– Точно.

Какое-то время Джесси шла молча, потом еще более удручающая мысль пришла ей на ум.

– Как ты думаешь, где сейчас Хайес со своими людьми? Почему мы их еще не видели?

– Это меня и волнует, – последовал мрачный ответ.




Глава 5


Прибытие солдат к каравану сопровождалось оживлением, так как фургоны останавливались и люди выходили приветствовать своих защитников. Все толпились вокруг солдат, пользуясь редкой возможностью сделать привал днем, поговорить с соседями и даже что-то наскоро приготовить. Теперь у каравана была защита на враждебной, занятой индейцами территории – охватившее всех путешественников облегчение создавало праздничное настроение.

Никто, даже сержант, не обратил внимания на большого рыжего коня с двумя всадниками, который спокойно двигался среди тяжело груженых фургонов. Джейк готов был побиться об заклад, что если сержант и заметил, как они ускользнули, то ничего не собирался говорить или предпринимать, так как считал свой долг выполненным; теперь молодые люди сами должны были объясняться со своими разгневанными родителями.

Джейк направил коня в конец огромного каравана из более двухсот фургонов. Это было очень кстати: среди множества людей легче остаться неузнанными и даже, если возникнет такая необходимость, удалиться так, чтобы никто этого не заметил. Тем немногим мужчинам и женщинам, которые бросали на них любопытные взгляды, Джейк приветливо кивал, как будто они просто направлялись к своему фургону. Правда, он бы предпочел, чтобы Джесси, на этот раз сидевшая позади него, не обхватывала так сильно руками его талию и не прижималась щекой к его спине, видимо от испуга. Все-таки он был ей благодарен за необычную для девушки сдержанность – сейчас она не донимала его вопросами. Джейк отдавал себе отчет, что ее жизненный опыт не располагал умением скрывать свои чувства и играть какую-то роль ради спасения жизни.

Хотя для постороннего наблюдения Джейк выглядел беспечным парнем, на самом деле его острые глаза замечали все. Так легко смешаться с толпой мог и Хайес. Высокие фургоны, по четыре в ряд, представляли идеальное укрытие. Размышляя об этом, Джейк не убирал правую руку с бедра в нескольких дюймах от револьвера, даже кончики пальцев покалывало от напряжения. Он был уверен: хоть эти люди и проехали вместе больше половины из девятисот миль от Миссури до Санта-Фе, это не означало, что они все знали друг друга. Большинство из них были настоящими погонщиками, а не семьями, переезжающими на другое место. По этому маршруту проходила перевозка товаров, и вести фургоны было делом выгодным, но опасным, не располагающим к установлению дружеских отношений и к пересудам. Если они кого и знали, то только тех, кто ехал в ближайших фургонах.

Кроме того, фургоны присоединялись в пути, по которому шел караван, пристраиваясь в конец кавалькады. Клубы пыли были им наказанием за то, что тронулись в путь не в самом начале. Джейк рассудил: любой из путешественников, видя, как они направляются в конец каравана, решит, что пристали к каравану недавно, поэтому к ним еще не привыкли.

На полпути Джейк почувствовал, что Джесси выпрямилась и слегка отодвинулась от него. Встревожившись, но не показывая виду, он тихо спросил, сжав кобуру:

– Что случилось? Ты что-то видишь?

– Кое-какую еду, – последовал жалобный ответ.

Тонкая улыбка изогнула губы Джейка. Он мог бы и сам догадаться – собственный желудок напоминал о себе. Неизвестно, когда в последний раз ела Джесси, но ему довелось что-то проглотить полтора суток назад. Сначала надо было спасать шкуру, а уже потом думать об утолении голода. Был бы он один, так просто пристроился бы к любому фургону и подождал, пока не перепадет что-нибудь. Раньше он довольно часто пользовался этим, но трудно объяснить это Джесси. Нет, такой метод не годится. Уже в сотый раз за сегодняшнее утро Джейк пожалел о своем седле, где в боковых сумках хранились припасы – вяленое мясо и сухари – не самая лучшая пища, но подкрепиться можно.

– Эй, мистер, идите сюда. Похоже, вы не шибко заняты. Идите сюда, помогите мне. Вы, да-да, вы, на лошади!

Джейк не сразу понял, что обращаются именно к нему. Он остановил коня и посмотрел вокруг. Джесси тоже задвигалась у него за спиной и, наверное, оглянулась, услышав этот голос.

– Да совсем рядом с тобой, ну и дурак же ты!

Уловив, откуда доносится голос, Джейк посмотрел налево – никого. Слегка наклонившись вперед, увидел наконец, что из-под откинутого парусинового полога на него уставилось круглое, загорелое, морщинистое лицо. Удивленный Джейк натянул вожжи – конь встал на дыбы, и Джесси плотнее прижалась к парню.

Уже второй раз за последние два дня Джейк столкнулся с женщиной в мужской одежде, которая не очень-то была любезна с ним. Смешок Джесси не ускользнул от его внимания. Женщина в фургоне оказалась грузной, седой и приземистой, ее большая, не по размеру, клетчатая рубашка, поношенные брюки и сапоги напомнили ему какого-то человека, кого Джейк хорошо знал. Старая широкополая шляпа была нахлобучена на седые волосы, неопрятными прядями свисавшие на покрасневшее от натуги лицо.

Серые глаза сердито глянули на пораженного, продолжавшего сидеть на коне Джейка.

– Ну, чего же ты ждешь? Помоги мне поднять этот чертов котел! Разве не видишь, что даме нужна помощь? – она признала свое поражение в борьбе с котлом, уперев руки в бока и глядя на Джейка.

– Да, мэм, сейчас иду! – не было такого случая, чтобы Джейк Колтрейн упустил свою выгоду. Он спешился, отдал вожжи Джесси, которая не скрывала, как ее веселит, что ему отдают приказы и, кроме того, осыпают всякими ругательствами.

– Вот так-то лучше, сынок. Теперь подними и поставь на этот сундук, пока я вытащу старый котелок, иначе все вывалю на себя. И как только он мог прилипнуть так сильно, не понимаю.

Взявшись за борт фургона, он скорчил Джесси уморительную рожицу, беззвучно произнес одними губами «еда!» и лишь потом нырнул вглубь. Джесси разразилась сдавленным смехом и, склонившись, спрятала лицо в конской гриве.

Однако она тут же выпрямилась, так как услышала приглушенный крик Джейка. Он забыл о своем плече, прислонился к стенке фургона и взвыл от боли, покрываясь потом. Озабоченная старуха выкарабкивалась из фургона, поглядывая то на Джейка, то на Джесси, которая уже спрыгнула с коня и пыталась добраться до него. Но ее собственная рана не позволяла двигаться слишком быстро.

– Забирайся-ка сюда и помоги мне разобраться с ним, детка. Что с ним приключилось? С виду такой большой и сильный. О Боже милостивый, сама ты что держишься за бок? Иди ко мне, дай взглянуть, что это с вами обоими?

К тому времени Джейк уже пришел в себя. Меньше всего ему хотелось, чтобы на них обратили внимание. Однако быстро оглядевшись вокруг, он убедился, что никто не смотрит в их сторону. Каждый был занят делом или тащил свой котелок к одному из больших костров, разожженных вдоль каравана. Джейк перехватил руку Джесси – объяснение со старухой будет не из легких. Под каким-то предлогом им нужно было скрыться.

– Ну, – повторила женщина, – я жду. Что с вами случилось?

Пытаясь что-нибудь придумать, Джейк посмотрел на растерянную Джесси. Но та опередила его:

– Мы убегали от бандитов, которые хотели нас убить, и натолкнулись на солдат! – Это была чистая правда – на одном дыхании и одной фразой.

На минуту женщина застыла в молчании, как и сам Джейк. Хорошо, что зубы у него были свои собственные, вставная челюсть уже давно валялась бы на земле, так он был поражен выходкой Джесси. Джесси испуганно смотрела на него, прикрыв ладошкой рот. Что она наделала! Джейк подсчитал, сколько шагов нужно сделать, чтобы добраться до нее и открутить ей голову.

– Что ты несешь, детка? Какие-то бандиты, да еще пытаются вас убить. Никогда не слышала ничего подобного. Да у тебя, наверное, жар. Поди-ка сюда.

Теперь Джесси оказалась в заботливых объятиях старой женщины, которая повела ее к бочонку с водой. Совершенно забытый Джейк последовал за ними. Лицо Джесси вытерли мокрой тряпкой и дали ей напиться из ковшика. Старуха пощупала ее лоб одной рукой, а другой попробовала задрать рубашку, чтобы взглянуть на рану.

– Хорошо, жара нет. Дай Берте взглянуть, детка. Ну, не стесняйся. Чего только я не видела на этом свете. Уже больше сорока лет лечу всех подряд.

Потом ее взор обратился на Джейка: судя по всему старуха решила, что это Джейк ранил ее.

– Это ваших рук дело, молодой человек? – спросила она, показывая на воспаленный красный порез на теле девушки, держа в руке скомканный подол рубашки.

– Нет, мэм, конечно, это не я. Как раз я и спасал ее от бандитов. Это они ранили, – ответил Джейк, снова возвращаясь к роли простака. – Как ни странно, неожиданное откровение Джесси сработало. Теперь он тоже должен придерживаться этой версии. Он быстро подмигнул девушке, чтобы успокоить ее. Легкая, понимающая улыбка коснулась губ Джесси.

– Тьфу ты, бандиты! – сощуренные серые глаза и упертые в бока руки ясно выражали отношение достойной дамы ко всей этой истории. – Меня не интересует, что с вами приключилось, но не рассказывайте мне больше сказок о бандитах.

– Да, мэм, – успокоил ее Джейк. Это ему подходило. Совсем не хотелось снова упоминать об их преследователях.

– Хорошо, договорились.

Затем она занялась извлечением большой кожаной сумки из кучи барахла, загромождавшего фургон. Оттуда были вынуты всяческие медицинские инструменты, пузырьки и бинты. Сначала женщина занялась порезом Джесси: цоканье языком и покачивание головой, казалось, помогало быстрее справиться с работой. Закончив перевязывать Джесси, повернулась к Джейку:

– Иди сюда, парень, дай-ка я и на тебя взгляну. Ей-богу, кто из молодых людей не попадал в переделки в наши-то дни, – неодобрительно покачивая головой и пожевывая губами, она ясно дала понять Джейку, что о нем думает.

Какое-то мгновение Джейк колебался. Он не вполне был уверен, что сможет объяснить происхождение своей огнестрельной раны, но в тот момент выбора у него все равно не было. Джейк понимал, что надо покориться обстоятельствам, и, вздумай они сейчас удрать, это действительно вызвало бы излишнее любопытство у этой проницательной дамы и она стала бы рассказывать о них всем подряд. А ведь им нельзя было привлекать к себе внимание.

Неправильно истолковав замешательство Джейка, старуха заворчала:

– Я тебя не укушу, сынок, не бойся.

Берта усадила молодого человека и сняла с него рубашку. Следовало отдать ей должное. Размотав неумело наложенную повязку, она почти не выказала удивления, хотя сразу поняла, что это за ранение. Старая женщина выдала себя лишь дрогнувшей бровью да испытующим взглядом на Джейка. Она не сказала ни слова, а быстро прочистила рану и снова забинтовала.

Всякая надежда, которую лелеяли молодые люди, улизнуть поскорее из фургона Берты, испарилась, когда старуха отступила на шаг, деловито потерла руки и спросила:

– Ну, а теперь скажите, где ваш фургон? Вам обоим нужно сменить грязную одежду, пока раны не воспалились.

Наступила гробовая тишина. Джейк и Джесси обменялись взглядами. Берта перестала укладывать свои врачебные принадлежности, заинтересовавшись, почему ей не отвечают. Она посмотрела на них и тяжело вздохнула:

– Так я и думала, – взволнованно заявила она, взмахом руки подчеркнув свои слова. – У вас нет ничего, кроме вас самих и этого коня. Могу поспорить, вы даже не из этого каравана. Что вы на это скажете?

– Вы правы, – ответил Джейк, придерживаясь правды. Если у Джесси получилось, может быть, и сейчас сработает.

– Разрази меня гром, если я не догадываюсь, что происходит на самом деле. И нечего дурить мне голову этими вашими выдумками о бандитах и прочей чепухой! Ты просто украл эту девочку, увез из семьи и сбежал с нею, чтобы жениться на ней, разве не так? Я больше чем уверена, что ее отец засадил тебе пулю в плечо, а она поранилась, перелезая через колючую изгородь. Вот что случилось на самом деле, а? – Берте чрезвычайно понравилась придуманная история, о чем свидетельствовал ее громкий смех и то, как она хлопала по коленям.

Удивленный ее выводами, Джейк принял эту версию. Но чем больше он раздумывал над ней, тем больше безупречной она ему казалась. Это даже подходило к догадкам, высказанным сержантом. А теперь, при ближайшем рассмотрении, людям и вправду они казались сбежавшими от родителей влюбленными. Отличная история для прикрытия – вот что нравилось ему больше всего. И кроме того, вреда ведь никому не будет? Джейк надеялся, что Джесси помнит его слова о сержанте, – позволить сделать собственные выводы и рассказать свой вариант истории, а потом играть предложенную роль.

Для пущей важности он подошел к Джесси, обнял ее за плечи и запечатлел нежный поцелуй на виске – это Берте тоже очень пришлось по нраву. Джесси смущенно покраснела и удивленно посмотрела на него. Джейк плотно сжал губы, быстро кивнул в сторону Берты. Джесси взглянула на добрую женщину, которая теперь стояла, сложив руки на груди, и сияла от удовольствия при виде счастливой парочки. Девушке удалось изобразить улыбку, слишком вялую, по мнению Джейка, но все-таки улыбку.

– Ну и ну, вы меня сразили наповал! – высказала свое мнение Берта. – Теперь надо бы вас накормить. Бьюсь об заклад, вы, двое голубков, считаете, что можно быть сытым любовью, но старая Берта думает иначе. Пошли, детка, поможешь мне вынуть кое-какие припасы, поедим всухомятку. Мы потеряли слишком много времени, чтобы тащить котел к костру. Через минуту-другую тронемся вперед, как мне кажется. А вы, молодой человек, займитесь делом, привяжите свою лошадь к моему фургону. Здесь в середине каравана никто не едет на лошади. Ей-Богу! Я, например, никого не видела. Вам лучше остаться со мной. Мало ли какие неприятности могут с вами приключиться, окажись вы тут одни. Кто знает, а вдруг на вас нападут бандиты, о которых вы мне рассказывали, – старуха снова заколыхалась от смеха.

Болтая и посмеиваясь, она давала указания Джесси и сама тоже занималась приготовлением нехитрого ужина, состоявшего из сухарей, бобов и бекона. Скудные припасы, но все равно рот Джейка наполнился слюной. Он еле сдерживался, чтобы не зачавкать, как свинья. Когда Джесси протянула ему тарелку, не поднимая глаз, а щеки розовели от смущения, нетрудно было догадаться, что проглотить еду ей было легче, чем мнение окружающих о ней, как о девушке, у которой есть возлюбленный.

Пока Джейк ел, вернее проглатывал предложенный ужин сидя по-турецки на полу напротив Джесси, он не сводил с нее глаз. Притворяться любовником было совсем нетрудно. Нельзя отрицать влечение, которое он испытывал к Джесси, или воспоминание о прикосновении к ее телу, однако все это не имело никакого отношения к любви.

Ему, конечно, хотелось, чтобы возлюбленная оказалась более опытной в любви. Но это можно было объяснить переживаниями новобрачной. Совсем не обязательно всем знать, что они не женаты, и он не собирается в самом деле спать с нею. Это небольшая хитрость, не более. Джейк подумал, что поскольку Джесси в безопасности, то он мог бы в ближайшее время вернуться к выполнению своего задания. Но почему же, черт побери, гложет чувство вины при одной мысли о том, чтобы оставить ее?

Позднее, когда караван фургонов снова тронулся в путь, Джесси уселась на козлы рядом с Бертой и удивилась, как ловко пожилая женщина управлялась с упряжкой. Глядя на мис-сурийских мулов, девушка почувствовала тоску по жизни, которую вела раньше, пока не приехала сюда, в эти края. Она вздохнула, ведь у нее больше не было семьи и никто не ждал ее на ферме. Нет, решила Джесси, стряхивая печаль. Надо идти вперед, как этот караван, и смотреть, какие приключения ждут впереди.

Эта мысль сразу же заставила приободриться, ее охватило веселое возбуждение от шума и суеты вокруг. Она всегда немного завидовала гем, кто ехал в бесчисленных караванах, которые останавливались на ферме родителей. Они отправлялись в неизвестные края, их ждала новая жизнь, а она только стояла и смотрела, как люди приезжают и уезжают. Джесси всегда было интересно, что находится в конце дороги на Санта-Фе; родители осели недалеко от форта Кэмп-Николс, и Джесси так и не довелось доехать до конца пути караванов.

«Ну что же, – глубоко вздохнула она и улыбнулась, – это настоящее приключение – для нее и для Джосаи». Джесси украдкой посмотрела на своего спутника, ехавшего верхом рядом с фургоном. Как всегда, сердце ее забилось быстрее при виде этого молодого красивого парня. Сейчас он смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на нее, и Джесси позволила себе задержать на нем взгляд.

– Вот уж действительно красивого молодого человека отхватила себе, детка.

Джесси быстро повернула голову к Берте – не допустила ли она какую-нибудь оплошность? – и почувствовала, как лицо заливает краска.

– Да, он красивый, – коротко ответила она, помня о предупреждении Джосаи не говорить слишком много, чтобы не выболтать лишнего. Но вместе с тем ей было неудобно оставаться сдержанной с такой доброй, отзывчивой женщиной, как Берта. Разве не сидела она сейчас в фургоне в чистой рубашке Берты, как и сам Джосая, наевшись ее припасов?

– Да, детка, я не спрашиваю, как вас зовут. Сама я Берта Джекобсон из Лексингтона с Миссури, – она переложила многочисленные вожжи в одну руку, а другой энергично пожала руку Джесси. Потом выжидательно посмотрела на девушку.

– Гм, ну, – мямлила Джесси, мысли у нее путались. Они с Джосаей не обсуждали, что говорить в таких случаях. – Гм, я Джесси, а его зовут Джосая.

– А фамилия, детка? Твоя новая фамилия? Ты теперь миссис?.. – дружеская улыбка осветила лицо Берты.

Джесси не смогла сразу же ответить на этот вопрос. Ее новая фамилия – как будто она замужем? Джесси почувствовала, как начинает дрожать ее подбородок, несмотря на все старания скрыть замешательство. Она закусила губу, чтобы не заплакать. Что сказать?

Теперь уже Берта не улыбалась.

– Ах он, змей этакий! Твой парень еще не женился на тебе, так что ли?

– Ах, нет. Но он не виноват! – торопливо стала объяснять Джесси. – Мы убежали только сегодня утром, понимаете, недалеко от Кэмп-Николса, а там не нашлось никого, чтобы… чтобы…

– Ладно, не беспокойся, детка. Я уверена, это скоро произойдет. Вот увидишь, – с этими словами Берта снова занялась своими мулами.

Джесси облегченно вздохнула. Трудное это дело – врать, говоря правду. Однако гордилась тем, что справилась сама. Джосая тоже был бы доволен ее сообразительностью, решила она. Удовлетворенно улыбнувшись, Джесси выбросила этот разговор из головы. Больше она на эту тему в тот день не думала. Покачивание фургона на неровной дороге, колыхание высокой травы прерий под ветром и яркое солнце навеяли на Джесси дремоту.

* * *


В тот же вечер Джесси сидела на земле скрестив ноги, опершись спиной о колесо фургона. Джейк устроился напротив. Они молчали, ели на ужин то же самое, что и в полдень, только этот раз все было подогрето на костре. Тишину нарушало лишь звяканье вилки об оловянную тарелку. Берта быстро съела свою порцию и, извинившись, куда-то ушла. Лошадь была привязана позади Джейка, заходящее солнце позолотило яркую, как пламя, шерсть прекрасного коня. Как раз в тот момент, когда Джесси подняла голову, чтобы посмотреть на него, конь тревожно напрягся, увидев что-то или кого-то за ее спиной.

Вилка Джесси застыла в воздухе. Она понимала, что это значит. Даже в массе звуков многолюдного лагеря Огонек мог уловить странный запах или шум.

– Джосая! – воскликнула Джесси. Тот вскинул голову так же быстро, как и Огонек. Джесси кивнула на коня. – Посмотри на Огонька.

В одно мгновение Джейк глянул на коня, на Джесси и схватился за кобуру, успокаиваясь, что оружие на месте. Весь в напряжении, он осторожно поставил тарелку на землю и быстро встал. Джесси вскочила вслед за ним, услышав приближающийся шум людских голосов. Джосая сделал ей знак подойти поближе, если по какой-то причине им придется спасаться бегством.

К задней стенке фургона, где примостились Джосая и Джесси, подошла группа погонщиков, владельцев фургонов и несколько семей во главе с Бертой. В толпу затесалось немного солдат. Джесси придвинулась поближе к Джосаю, который успокаивающе положил ладонь на ее руку. Сколько бы она ни ломала себе голову, не смогла бы догадаться, почему все эти люди улыбаются, глядя на них. Некоторые даже подталкивали друг друга локтями и обменивались понимающими взглядами. Подняв глаза, Джесси заметила, как недовольно нахмурился Джейк, но сразу же перевела взгляд на Берту, которая начала говорить:

– Посмотри-ка, кого я привела, детка, – торжествующе заявила она, обращаясь к Джесси, и подтолкнула вперед высокого худого человека с добрым лицом, редкими волосами и в очках в металлической оправе. Он кивнул в знак приветствия. В руках у него была книга в черном переплете.

– Когда сегодня ты сказала мне со слезами на глазах, что вы еще не поженились, я решила во что бы то ни стало найти священника. И нашла! Поздоровайтесь с преподобным Уилкинсом. Он вас сейчас поженит, как полагается!




Глава 6


Джейк не мог себе представить, какие еще неприятности ждут его впереди: может быть, налетит стадо бизонов, или атакуют индейцы, или укусит гремучая змея? Что? Не находя себе места, он то сидел на земле, положив руки на согнутые колени, прислонившись к стволу дерева, то ходил глубоко задумавшись, рассеянно поглаживая бархатистые ноздри пасущегося рядом коня, наблюдая за суетой в фургоне Берты. В свете фонаря, зажженного внутри, на парусиновом пологе четко вырисовывались тени.

Бедная Джесси! Джейк ей по-настоящему сочувствовал. Это ее облачали сейчас в одолженное на время платье, чтобы выдать замуж за человека, настоящего имени которого она даже не знала. Джейк вырвал травинку и с отсутствующим видом поигрывал ею. Конь пасся рядом. Сама женитьба его не беспокоила: ведь женить собирались Джосая Таккера, которого на самом деле не существовало, а не Джейка Колтрейна. Джейк был склонен считать, что при таких обстоятельствах церемония не имела отношения ни к нему, ни к Джесси. Позднее он сможет сказать девушке правду, и они расторгнут этот брак.

Однако именно из-за Джесси Джейк и волновался. Она была невинным ребенком, пока он, сам того не желая, не втянул ее в эту немыслимую авантюру. Ей и теперь невдомек, что происходит на самом деле, что она является всего лишь пешкой в смертельной игре. Джейку придется жениться на ней, чтобы скрыть, кто он такой, не привлечь излишнего внимания и не допустить возникновения недоуменных вопросов. Конечно, можно было бы прямо сейчас вскочить на жеребца и умчаться в Кэмп-Николс, встретиться с полковником, а потом отправиться дальше. Сержанту Джейк не мог открыться, потому что подозревал, – в деле участвует кто-то из армейских. Получалось, что только полковник Карсон знал, кем был Джейк в действительности. До появления Джесси в его жизни он мог бы уехать. Овладевшие им чувства удивляли его самого.

Впервые Джейк почувствовал ответственность за кого-то. «Конечно, я отвечаю за нее, раз собрался жениться, – фыркнул Джейк и внутренне улыбнулся своей неудачной шутке. – К тому же, черт побери, девушка спасла мне жизнь, я перед нею в долгу, так ведь? Да, разумеется. С ней нельзя обойтись, как Джосая Таккер, ускакать и оставить Джесси одну в свадебном наряде среди чужих людей, вдали от дома, лишив возможности вернуться к прежней жизни. Нет, так поступить с этой малышкой нельзя».

Джейк все еще думал о ней как о маленькой. Его брови сердито сдвинулись при мысли о ее возрасте. Он так и не удосужился спросить об этом, понимая, что ему и не хотелось это выяснять. Пока он думал о Джесси, как о совсем молоденькой девушке, легче было держаться от нее на определенном расстоянии. Его и так терзала совесть, что уже поцеловал ее один раз и пытался повторить поцелуй. Если бы тогда не подоспели солдаты, кто знает, чем бы все кончилось.

Ну что же, по крайней мере, одно ему было ясно: он точно знал, чего не должно случиться сегодня вечером после того, как их окрутят. Ни в коем случае! При этом, подумал Джейк, придется держать себя в руках. Но потом он вспомнил Джесси в своих объятиях, нежный поцелуй, ее развевающиеся волосы на своем лице, прикосновения к юному телу, когда они скакали вместе, карие глаза лани и разомкнутые губы, зрелую грудь, прижатую к нему…

* * *


Джесси стояла среди многочисленных ящиков и тюков в фургоне Берты и смотрела на себя в большое зеркало, которое раздобыла добрая старушка. Фонарь, подвешенный над головой, отбрасывал тени по углам, усиливая чувство нереальности происходящего. Девушка, смотрящая из зеркала, кажется бледной и испуганной. Ее темные вьющиеся волосы высоко заколоты, длинные локоны спускаются на одно плечо. Закрытое кремовое платье, украшенное кружевами такого же цвета, широкий бледно-голубой шарф, завязанный сзади большим бантом, в руках – фата… Она ли это?..

– Теперь ни о чем не беспокойся, детка. Конечно, ты волнуешься и боишься своей первой брачной ночи, – болтала Берта, одергивая то тут, то там платье Джесси, пока не убедилась, что все в полном порядке. – Да-а, если уж в двух сотнях фургонов не найдется все, что нужно для приличной свадьбы, то и не знаю, что сказать.

Она взяла у Джесси фату и, встав за спиной, чтобы невеста могла видеть результат ее трудов, прикрепила это необходимое украшение к хорошенькой темноволосой головке. Глаза Берты встретились в зеркале с широко открытыми немигающими глазами Джесси.

– Ах, детка, какая ты красивая! – она покачала головой и прищелкнула языком. – Теперь подожди здесь, – приказала Берта неподвижно стоящей Джесси, – пойду посмотрю, как идут приготовления. Думаю, придут все. Как говорится, добрая весть летит на крыльях. После трудностей и смертей, с которыми люди столкнулись в дороге, хорошая свадьба – как раз то, что им нужно для бодрости и веселья!

На этом Берта удалилась. Наконец-то Джесси смогла перевести дух и опустилась на ближайший ящик. И ей тоже следовало бы найти какой-нибудь повод для веселья. Джесси потерла виски и осмотрелась. Неужели она собирается выйти замуж? Это кажется совершенно невероятным. Как и поведение Джосаи. Она поежилась, вспоминая его лицо: сжались зубы, напряглись небритые щеки, сверкнули глаза – но он продолжал играть роль влюбленного парня, сбежавшего с девушкой, поэтому широко улыбнулся и провозгласил:

– Лучшего и пожелать нельзя! Это просто невероятно!

В этом Джесси с ним согласна, – действительно, это невероятно. Конечно, в определенный момент самым безопасным казалось – заставить сержанта и Берту поверить, будто они убежали, чтобы пожениться. «Однако как все обернулось», – подумала Джесси, покачивая головой, мысленно возвращаясь к этому браку поневоле, именно так, брак поневоле. Они угодили в западню, которую устроили собственной ложью. Выйти замуж посреди прерий за беглого преступника, с кем была знакома всего один день? За беглеца, который вовсе не собирался на ней жениться, как и она не думала выходить за него замуж?

Джесси хотелось поговорить с Джосаей наедине, прежде чем Берта утащила ее за собой. Мало ли что он думает! Меньше всего она собиралась навязывать ему эту женитьбу. Да и какие на то основания? Она его не любила – это точно. Он считал ее привлекательной, но этого недостаточно, чтобы… Обнаженный мускулистый торс Джосаи с завитками мягких темных волос, его голубые глаза, искрящиеся или пронизывающие насквозь, его сильные руки, привлекающие для поцелуя… Нет! Джесси пыталась стереть эти животрепещущие сцены из памяти. Влечение – да, но не любовь.

Есть ли выход из этого положения? Найти сейчас его и броситься в бегство на Огоньке! Никто не стал бы преследовать, – конечно, удивились бы, но эти люди слишком заняты своими делами, чтобы беспокоиться о двух влюбленных. При этой мысли, неожиданно пришедшей в голову, Джесси вскочила и пробралась к задней стенке фургона. Это было так просто – почему Джосая сам не додумался.

Джесси откинула парусиновый полог и глянула туда, где должен был пастись их конь. Имя Джосаи замерло у нее на губах, слова, рвавшиеся наружу, так и остались невысказанными, когда коня на месте не оказалось. Она стояла, растерянно держась за полог и глядя туда, где оставила Джосаю с его конем, как будто усилием воли могла возвратить их. «Он оставил меня, оставил меня… – билась мысль в мозгу. – Как же он мог бросить меня?!»

Чувства обуревали несчастную девушку. За последние сутки они так сблизились, на их долю выпало столько опасностей, что этот человек уже не казался ей чужим. Неужели все, что она для него сделала, значило так мало, и он смог просто так уехать отсюда при первой же возможности, оставить ее с этими людьми? Губы Джесси сердито сжались: пусть бы он был преступником, скрывающимся от закона, но не трусом.

В чем ее вина? Из-за этого парня на нее свалились все эти неприятности. Не она же, раненая и истекающая кровью, забралась в его погреб. Конечно, лучше узнать о недостатках этого человека сейчас, а не после свадьбы, предостерегла сама себя Джесси. Получалось, будто ее увлек и обманул тот, кого она любила и за кого хотела выйти замуж. Джесси судорожно вздохнула. Все эти люди могли подумать, что свадьба настоящая, однако, и жених, и невеста знали правду. Решив, что ждать больше нечего, Джесси опустила полог и сердито скрестила на груди руки. Вот и хорошо, что он уехал. Она рада. В самом деле рада. Жгучие слезы брызнули из глаз и потекли по щекам.

Вдруг кто-то отдернул полог, и Джесси резко обернулась, поспешно вытирая слезы. Она не хотела, чтобы Берта заметила, тогда пришлось бы отвечать на вопросы, а к этому девушка была не готова.

– Джесси, что случилось?

Джесси отдернула руки от лица. Это был Джосая. Вымытый, выбритый, в чужой праздничной одежде, как и она сама. В одной руке он держал на поводу Огонька, собираясь привязать его к фургону. Девушка едва удержалась, чтобы не броситься ему в объятия. Он ее не оставил! Сквозь пелену слез она видела его озабоченное лицо.

– Что случилось? – повторил он.

– Ничего, нервы, я думаю. Берта говорит, все невесты так себя ведут перед свадьбой, – ответила Джесси, задыхаясь от переполнявших ее чувств.

– Даже если знают, что это не настоящая свадьба? – его слова показались бы жестокими, если бы не были сказаны с улыбкой и мягким голосом.

Джесси почувствовала, что на глаза снова наворачиваются слезы.

– О, Джосая, посмотри на меня. Взгляни на это платье, на фату, – она расправила свой наряд. – Это же просто нелепо.

– Ну, обстоятельства, может быть, и нелепые. Но ты выглядишь просто красавицей, маленькая Джесси. Ты, оказывается, и вправду совсем большая, – его потеплевшие глаза стали синими, пока он оглядывал каждый изгиб девичьей фигуры, не упуская ни малейшей подробности, рассматривая каждый завиток темных волос в ее прическе.

Слезы Джесси сразу же высохли под его внимательным взглядом. Такой пристальный обзор привел ее в замешательство, но одновременно и согрел. Необходимо было поговорить с ним. Она свесилась через борт фургона и оказалась прямо напротив лица Джейка.

– Джосая, ты должен знать – я никогда не жаловалась Берте, будто сожалею, что мы не женаты. Она задала мне вопрос, и, наверное, не поняла…

– Я знаю, маленькая Джесси, – нежно произнес он, отводя завиток волос от ее глаз. – Я на тебя не сержусь.

У Джесси перехватило горло, когда она почувствовала прикосновение его пальцев к своему лицу. Она торопливо продолжала:

– Нам не нужно жениться, Джосая. Я подумала, ведь мы можем уехать прямо сейчас – на Огоньке – как сегодня утром, и…

Джейк отвел руку от ее лица. Почему он так рассержен? Обиделся или разочарован сказанными словами? Джесси ничего не понимала.

– А куда ехать, Джесси? Кэмп-Николс теперь дальше, чем был, когда мы пускались в путь. И неизвестно, где притаился Хайес, – он махнул рукой, показывая на необозримые просторы прерий. – И мы не можем заставить Огонька скакать ночью, в этой кромешной тьме. Он может сломать себе ногу, если попадет в какую-нибудь нору.

Об этом Джесси не подумала.

– Значит деваться некуда? Мы должны пожениться? – жалобно спросила она.

– Боюсь, что да. Послушай, Джесси, я знаю, все это тебе не нравится. Постарайся помнить, что это не настоящая брачная церемония, а просто свадьба. Ведь мы с тобой знаем, в чем дело. Мы вовсе не сбежавшие из дома влюбленные. Сегодня я ничем не могу помочь тебе в этой ситуации, но если ты испытываешь ужас при мысли о женитьбе, то у тебя есть выход. Я имею в виду, что нам обоим совсем не обязательно стремиться к этому браку. Я должен жениться, а у тебя есть выбор. Ты можешь сказать правду и отделаться от меня, – замолчав, он собрался отойти от фургона.

В это время из-за длинных рядов фургонов донеслись звуки приближающейся толпы. Голоса становились все громче. К ним шла свадебная процессия. Джесси машинально взглянула в ту сторону и снова на Джейка. Он поднял бровь, как бы вопрошая: ну, Джесси, как ты поступишь?

– А вот и мы, детка. Все готово. А ты? – Берта сияла, ее широкое лицо со щеками, как румяные яблоки, расплывалось в светлой улыбке. Она выжидательно переводила взгляд с Джесси на Джосая и обратно.

Рядом с Бертой девушка увидела сержанта, священника и около ста человек. Ради этого события многие надели свои воскресные наряды. Она медленно встала и подала руку человеку, которого знала как Джосая Таккера. На горе или на радость, она не может сейчас бросить этого парня и будет дальше играть свою роль, пока не выяснит, наконец, кто он такой.

– Я готова, – сказала Джесси.

В толпе раздались радостные возгласы. Джесси позволила своему жениху подать ей руку и помочь спрыгнуть с фургона. Длинную юбку она придержала рукой. Когда девушка оказалась на земле, Джосая подставил ей согнутую руку, она доверчиво положила ладонь на его локоть, взяла под руку и в сопровождении веселой толпы они направились к большому костру, где должна была состояться свадебная церемония.

* * *


Джесси сидела одна в темноте на импровизированном брачном ложе в фургоне Берты. От костра доносились звуки скрипки и смех. Только потому, что счастливая парочка удалилась после нескольких танцев в сопровождении дружеских подмигиваний, праздник не закончился. Берта успела ей шепнуть, что останется ночевать у знакомых и, пока будет происходить свадебная церемония, подготовит фургон для новобрачных. Джесси не знала, что ответить: она только густо покраснела к большому удовольствию собравшихся «гостей».

А бедный Джосая – едва ли нашелся хоть один мужчина, который не хлопнул его от всего сердца по спине, задевая рану, – Джесси беспокоилась, как бы он не потерял сознание или не пристрелил кого-нибудь. Но тот терпеливо сносил все и лишь улыбался.

Однако свадебные наряды и ложе стали не последними сюрпризами. На пальце у Джесси оказалось тонкое золотое кольцо, такое же и на руке Джосаи. Он удивился не меньше, чем Джесси, когда совершенно незнакомый человек подарил им эти кольца перед началом обряда. У него имелась партия колец, которую он вез в Нью-Мехико, и счел за честь приподнести влюбленным в подарок парочку колечек. Джесси подумала, что кольца придется носить, пока не отправятся в Кэмп-Николс.

При мысли о поездке Джесси нахмурилась. Джосая все рассчитал. Он оставит ее в форту под покровом ночи, так что солдаты его не увидят, благополучно доставят ее домой и жизнь потечет как прежде. Джесси покачала головой. Она не представляла себе, как сможет вернуться к прежней жизни. Хотя все произошло только вчера, ей казалось, что ее одинокое существование на ферме отошло в далекое прошлое. Даже неприятно было вспоминать о том времени, когда Джосая она еще не знала. С тех пор столько всего произошло. Столько событий ворвалось. Хотя бы то, что она вышла замуж. По крайней мере перед лицом закона.

Ее размышления были прерваны появлением Джейка, который приподнял парусиновый полог и вскарабкался в фургон, облитый лунным светом. По его искаженному лицу Джесси поняла, какую боль причинили все эти шлепки по спине. Он не стал завязывать полог, и лунный поток свободно лился, окрашивая все вокруг холодно-голубым цветом. Совсем как вчера в хижине, подумала Джесси. Джейк с трудом распрямил плечи и повернулся к ней. Она натянула одеяло до подбородка. Ни один мужчина, за исключением отца, не видел ее в постели. А теперь появился вот этот человек, который имел полное право…

– Успокойся, Джесси. Я ничего не собираюсь делать, – донесся из полутьмы усталый голос. Джесси видела, как он ищет место, куда бы примоститься. Отказавшись от дальнейших попыток найти для себя уголок, присел на край постели. Одеяло отползло чуть подальше. Он потянулся, чтобы взглянуть на Джесси. Она постаралась выглядеть спокойной, но сама понимала, какими жалкими кажутся эти попытки. Побелевшие косточки пальцев, уцепившихся за простыню, выдавали ее с головой. Джейк взглянул на нее и развязал галстук. Потом освободился от сюртука и ремня с кобурой и наклонился, чтобы снять сапоги. Это потребовало больших усилий.

– Черт побери это плечо! – вдруг с жаром произнес он в напряженной тишине.

Джесси приподнялась в постели. Ощутив ее волнение, Джейк невольно взглянул на нее – их взгляды встретились. Теперь он повернулся к ней всем телом: рука оградила возле нее пространство, а согнутые колени объяли бедро, покрытое одеялом. Стало очень жарко, и Джесси захотелось раскрыться. Но как позволить себе это, если на ней ничего нет, кроме чистой рубашки, которую Берта дала утром. Никто не догадался снабдить ее ночной сорочкой. А может быть, они решили, что никакой одежды ей не понадобится.

«Как это ужасно, все люди думают, что мы с Джосаей…» – мысль остановилась, а тело уже откликнулось. Охватила истома, как в тот раз, когда он поцеловал ее. Джесси стеснялась смотреть на молодого человека и отвернулась к парусиновой стенке фургона.

– Посмотри на меня, маленькая Джесси.

Она понимала, о чем он думает, когда называет ее «маленькая Джесси», поэтому не хотела смотреть на него. Взгляд Джосаи скажет о страстном желании, и ей захочется поцеловать его, прикасаться и обнимать, даже больше, чем обнимать.

Но все-таки, когда Джейк мягко дотронулся до ее подбородка, девушка повернулась к нему. Да, конечно, именно такой взгляд она и ожидала увидеть, только на этот раз он был более нежным, чем тогда. С замиранием сердца Джесси ждала, что скажет ей этот странный человек.

– Послушай, я сказал тебе, что ничего не собираюсь делать. Не волнуйся. Ни одну женщину я ни к чему не принуждал, тем более не стану заставлять такого ребенка, как ты.

– Ребенка? Пора бы тебе знать – мне уже восемнадцать и я самая что ни на есть женщина! – парировала Джесси, выпуская из рук край одеяла и резко выпрямляясь, лбом стукнула его по губам.

Оба инстинктивно вскрикнули и поднесли руки к ушибленному месту. Когда Джейк отвел пальцы от губ, Джесси увидела, что они разбиты в кровь. Она испуганно протянула руку, чтобы дотронуться до ранки, но Джейк перехватил ее и вытер испачканные кровью пальцы о простыню.

– Вот, – сказал он. – Дело сделано. А я-то думал, как это устроить. Наверное, я вполне заслужил, чтобы мне врезали по губам за все, что тебе пришлось вынести из-за меня.

Джесси собралась было просить прощения, но от удивления забыла об этом.

– Что сделано? О чем ты говоришь?

Джейк смотрел на нее, не веря своим ушам.

– Ты хочешь сказать, что не знаешь? Потрясающе. Разве мама тебе ничего не говорила?

– О чем? – спросила Джесси. Трудно было сохранять достоинство, сидя в мужской рубашке на постели.

– О том… гм… что случается, понимаешь, когда женщина в первый раз… у нее течет кровь… – выдавил из себя Джейк и вскочил на ноги, запустив пятерню в шевелюру, принялся мерить шагами тесный фургон. Он казался чуть ли не рассерженным, когда снова повернулся к ней. – Как ты умудрилась дожить до восемнадцати лет и ничего не знать? Многие женщины в твои годы успевают обзавестись двумя-тремя ребятишками.

– Интересно, за кого я могла бы выйти замуж и узнать все эту чепуху? Ведь ты видел, где я живу, – Джесси негодующе скрестила руки под грудью и склонила голову набок.

– Не думай об этом. Я даже не понимаю, зачем мы завели этот разговор. Раскрою тебе секрет. К утру на простыне должна быть кровь, чтобы не возникло вопросов. Берта ведь может поделиться своим недоумением с остальными, если этого не произойдет после того, как нас оставили вдвоем в фургоне.

– Вот еще что! – сказала Джесси обличающим тоном. – Долго ли мы пробудем в этом караване? У меня ферма, там полно живности, о которой надо заботиться, огород, и фургоны должны подойти за припасами, и…

– Пожалуйста, не напоминай мне об этом лишний раз. Я понимаю, что не кстати ворвался в твою жизнь и как ты расстроена. Но можешь не беспокоиться, Джесси. Я все улажу, избавлю тебя от неприятностей, в том числе и от этой женитьбы, и в целости и сохранности доставлю на ферму.

– А как ты это сделаешь? – возмущенно спросила Джесси. Она встала в постели на колени и уперлась руками в бока. – Может быть, ты об этом не подумал, зато я подумала. Кто запретит Хайесу и его банде вернуться на ферму, чтобы пытать меня или убить, потому что я уехала с тобой и могу знать, где ты?

– Джесси, ты не вернешься домой, когда с этим будет покончено. Я собирался оставить тебя в Кэмп-Николсе…

– Я знаю, какие у тебя планы. Все было бы прекрасно, если бы я так и осталась досадной помехой на твоем пути, и ты просто спасал меня. Это можно объяснить окружающим. Но теперь я оказалась втянутой в женитьбу. Как ты считаешь, что надо сказать людям, с которыми встречаешься каждый месяц, когда на их глазах ты остановишь Огонька, чтобы осадить меня? И никаких объяснений по поводу того, почему я вышла замуж за беглого преступника? Или ты считаешь, у них не возникнет никаких вопросов? Как же мне все это объяснить, что мне сказать?! – каждое ее слово, каждый жест были проникнуты искренним негодованием.

Джейк некоторое время смотрел на нее, не говоря ни слова.

– Прикройся Джесси, – сказал, наконец, сквозь стиснутые зубы.

Джесси моментально поняла, что он имел в виду. Пока она произносила свою гневную речь, сопровождая негодующими жестами, рубашка расстегнулась и верхняя часть груди оказалась на виду вплоть до повязки, закрывающей рану. Джесси быстро запахнула рубашку и скрестила руки на груди. Она так рассердилась, что вспотела и распущенные волосы прилипли к лицу, но не осмеливалась поднять руку, чтобы откинуть их назад.

– И долго я сидела вот так, в расстегнутой рубашке? Можешь ты мне сказать?

– Джесси, ну подумай сама, ведь я же сказал тебе об этом, а мог бы и не говорить.

Осознав справедливость его замечания, Джесси замолчала. Не важно, чем он занимался раньше, а теперь был ее мужем и имел полное право видеть грудь и не только… Не давая ему времени на подобные размышления, она очень поспешно и с большей горячностью возобновила спор.

– И не старайся отвлечь меня, Джосая Таккер. Нечего увиливать от ответа из-за моей расстегнутой рубашки! Ты как всегда не ответил мне, а ответ дать следовало бы, потому что как только я открою рот, тебя сразу же отправят в тюрьму!

– Нет, не отправят! А тебе бы этого хотелось, да? – резко спросил он.

– Да, то есть нет! А почему тебя не арестовали бы? Но ты бы и им соврал!

Он моментально оказался рядом с постелью, пугающе возвышаясь над ней, но она не отпрянула назад, даже когда он схватил ее за плечи, чуть не вытащив из постели. Джесси вызывающе вздернула подбородок и закусила нижнюю губу, глядя на него снизу вверх. Его сердито сверкающие синие глаза смотрели прямо на нее.

– Да я из тебя душу вытрясу, девчонка!

– Давай! Почему бы и нет? Ведь ты трус, кроме того, что лжец и убийца.

Его губы раздвинулись, обнажив сжатые зубы. Джесси слишком поздно поняла, что нельзя заходить так далеко, и уже не сомневалась – она станет его следующей жертвой. Возникло странное чувство, словно время остановилось. Сердце как будто замерло, она боялась дышать. Ничто не нарушало тишину, смертельную тишину, пока он смотрел на нее, и не просто смотрел, а как раненый зверь, готовый к смертельной схватке.

Так же внезапно, как он схватил ее и отпустил, Джесси рухнула на постель и разразилась слезами. Рыдания сотрясали все ее тело. Она не знала, уткнувшись в подушку, что делает Джейк, пока снова не ощутила его руки на своих плечах, но на этот раз они нежно пытались повернуть ее.

– Нет! – всхлипывала она. – Оставь меня в покое! Ты все равно собирался уходить, вот и уезжай прямо сейчас! Я тебя ненавижу!

Но избавиться от него было не так-то просто. Она почувствовала, как постель прогнулась под тяжестью его тела и как сама оказалась у него на коленях. Одной рукой он прижимал ее голову к груди, другой обхватил за талию. Джесси укачивали и поглаживали как ребенка. Но это уже не возмущало, по крайней мере, сейчас. Слишком много переживаний обрушилось на нее в последнее время, и так хотелось, чтобы кто-то посочувствовал и утешил.

Джейк был потрясен силой своих чувств. Опираясь подбородком о макушку девичьей головки, обнимая Джесси, он думал о том, что едва не убил ее, был так близок к этому, просто хотел разорвать на куски. Он проклинал свой скверный характер и ту власть, которую приобрела над ним эта маленькая девушка-женщина. До сих пор его железная выдержка, столь необходимая в работе, никогда не отказывала ему. Так что же случилось на этот раз?

Джейк гладил Джесси по шелковистым волосам и слегка покачивал. Обеими руками она ухватилась за его рубашку. Он пытался понять причину ее гнева: в разгоряченных словах звучали опасение потерять его навсегда, страх перед одиночеством и темнотой, подобными тому подземному ходу, – и все стало понятно. Джейк покачал головой и улыбнулся.

Чем больше он об этом думал, тем лучше, казалось, понимал переживания маленькой Джесси, потерявшей родителей, оторванной от привычной жизни.

А теперь появился он и будет вынужден ее оставить, однако, так или иначе, на некоторое время смог стать для нее опорой. Но это ему нисколько не нравилось. В его жизни не было места ни семье, ни жене… Джейк похолодел, даже перестал покачивать девушку и посмотрел на нее. Нет места для жены? Так вот же она, у него на коленях. В конце концов ему пришлось признать – раздражение, одолевавшее его вечером, объяснялось безудержной тягой к этой молоденькой девушке, несмотря на предостерегающий голос разума. Надо отметить и то, что теперь она стала его женой и поделать тут ничего нельзя. Неважно, что их женитьба не стала реальной.

Джесси затихла. Он посмотрел на нее, немного приподнял лицо и увидел, что она заснула. Легонько поцеловал в губы и осторожно уложил на постель. Потом надел сапоги и вышел из фургона, чтобы привязать жеребца к дереву, где он мог пастись. Вернувшись, снова снял сапоги, вытянулся на постели рядом с Джесси и обнял ее.

Джейк подумал, что постель слишком узкая и ему ничего не остается, как только обнять Джесси или упасть на пол. Однако близость ее тела взволновала еще сильнее. Стиснув зубы и заставив себя думать о другом, он сумел наконец-то отвлечься от запаха ее волос, от мыслей о женственных формах Джесси, лежавшей в его объятиях, и погрузился в сон.

«Какая ужасная пытка! – была последняя смутная мысль перед сном. – Может, покинуть караван вместе с Джесси? Это проще простого… Не оставлять же ее одну в Кэмп-Николсе, уж слишком привязалась. Конечно, ей было бы больно, но она бы смирилась».

Почувствовав тяжесть в груди, Джейк решил, что это разболелась рана.




Глава 7


Джейк стоял у ручья недалеко от места, где расположился караван, и поил коня. Солнце только что поднялось над холмами, окрашивая синие дали розово-алыми разливами зари. Легкий ветерок овевал Джейка и пошевеливал листья на ближайших деревьях. Он глубоко вдохнул свежий утренний воздух. В свежести раннего утра в эти последние летние дни уже предчувствовалось приближение полуденной жары.

Джейк рассмеялся: никогда еще он не выскакивал из постели так быстро, как в это утро. Ни в коем случае нельзя было полагаться на свою выдержку и оставаться рядом с Джесси – ее голова лежала у него на плече, рука на груди, а обнаженная нога оказалась перекинутой через его ноги. Длинные, темные волосы касались тела и, наконец, рука была прижата к ее ягодицам.

Джейк почувствовал, как тело откликается на близость женщины со всеми ее прелестями, и даже появилась мысль, говорившая ему: «Ну же, давай, ведь она твоя жена в конце концов». Вспомнилось также, как Джесси отвечала на поцелуи, она не стала бы отвергать его ласки. Однако Джейк решительно освободился от притягательных пут, выбрался из постели и вышел из фургона. Хорошо, что он спал в брюках, это его поддержало.

Оставалось лишь окунуться в холодный ручей и поскрести щетину на подбородке ножом, чтобы охладить свой пыл. Вчера вечером Берта оставила для них мыло и полотенца. «Самый настоящий медовый месяц», – подумал Джейк. Не следовало вспоминать об этом. Сразу же вернулись мысли о Джесси и снова он попал во власть ее чар. Проклятье! Чем быстрее он доставит ее в форт подальше от рук Хайеса и своих тоже, тем лучше для них обоих.

Когда конь напился, Джейк уже овладел собой. Это радовало, потому что путешественники из других фургонов тоже подошли к ручью, чтобы напоить своих животных и наполнить бочонки водой. Он поговорил мимоходом с некоторыми из них и узнал тех, кто присутствовал вчера на свадьбе. Джейк держался дружелюбно, но отстраненно, – годы секретной работы приучили его к осторожности, и он избегал слишком близкого знакомства с людьми. Никогда не знаешь, кто в следующую минуту направит на тебя револьвер или перед кем ты окажешься с оружием в руке. Даже сейчас Джейк не расстался с оружием и, не подавая виду, замечал все, что происходит вокруг. Этот проклятый Хайес мог оказаться в любом месте, и всякий путешественник в караване мог быть вовлеченным в контрабанду оружия. Пока Джейк не разузнает все как следует, доверять никому не станет.

Направляясь обратно к фургону, где отдыхала Джесси, молодой человек всей душой надеялся, что она уже встала и оделась. Слишком трудно было сдерживать свои чувства, видя ее в постели, такую близкую и в то же время такую далекую. Он не имел права дотронуться до нее, как если бы она находилась на луне.

Стук копыт прервал размышления Джейка. Он замер на месте, почти рядом с фургоном, и прислушался. Натренированный слух подсказал, что мчались не буйволы – их было немного, – и земля не дрожала от их бега. Так что, скорее всего, это были лошади. Сделав еще несколько шагов среди огромных фургонов, Джейк увидел пыль из-под копыт лошадей, удалявшихся быстрым галопом от каравана фургонов. Он сразу же насторожился. Всадники мчались в обратную сторону, туда, откуда вчера пришел караван. Это было подозрительно. Внутри у него все сжалось и во рту стало сухо.

Джейк бросил поводья, зная, что конь пойдет за ним, и побежал к фургону Берты. Хоть расстояние было небольшим, ему казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. «Нет, нет, нет!» – одна единственная мысль раздавалась в его мозгу при каждом биении сердца, при каждом шаге. Заглянув в фургон, он сразу же понял, что оправдываются самые худшие опасения. Заднее полотнище не отстегнуто, как оставалось, а резко заломлено в сторону, борт опущен. Может быть, вернулась Берта, только на это и оставалось надеяться.

Не обращая внимания на боль в плече, он впрыгнул в фургон. Имя Джесси замерло у него на губах, когда он увидел царивший внутри беспорядок. Повсюду виднелись следы борьбы: корзины перевернуты, а их содержимое разбросано по полу; простыни сдернуты с постели, брошены в противоположный конец фургона. Но Джейк лишь отметил все эти подробности, не придавая им значения. То, что действительно заслуживало внимания, находилось рядом с постелью, – там неподвижно лежала Берта. Джейк немедленно бросился к ней, отшвырнув корзину, попавшую под ноги, и опустился рядом с женщиной на колени.

– Черт бы тебя побрал, Хайес! – гневно и горестно воскликнул Джейк, глядя на недвижимую Берту. Он проклинал себя за то, что утратил бдительность, ослабил внимание, и в результате невинно пострадал человек. Джейк быстро окинул женщину взглядом. Видимых следов повреждений не заметно, по крайней мере, крови не было. Джейк приложил два пальца к шее Берты, стараясь нащупать пульс. С облегчением вздохнул, убедившись, что пульс хороший. Он перевел дыхание и снова глянул на приютившую их женщину, которая пошевелилась и застонала, приходя в себя. Джейк придавил ее плечи к полу, не зная, кто сейчас находится в фургоне. Берта начала отбиваться от него.

– Берта, все в порядке. Теперь все хорошо. Никто не собирается тебя обижать, Берта, очнись. Где Джесси? Где Джесси, Берта? Ты должна прийти в себя и помочь мне, Берта. Давай же!

Наконец настойчиво повторяемые слова проникли сквозь пелену, опутавшую ее сознание, и Берта открыла глаза. Увидев Джейка, попыталась сесть, заговорить, но сразу же упала на постель, держась за голову и постанывая.

– Берта, я знаю, тебе больно, но попробуй вспомнить. Ты должна мне помочь, если мы хотим вернуть Джесси, – Джейк отвел руки, обхватившие голову, и обнаружил большую шишку.

Ох уж эти подонки – она ведь пожилая женщина! Джейк сразу же понял, почему они не убили ни ее, ни Джесси. Хайесу нужен был он и только он. Лишние убийства осложнили бы его контрабандные дела, ведь тогда по следу пустилось бы слишком много ищеек. Нет, бандит поставил себе целью убить тайного агента, смерть которого не придавалась бы огласке. Джейк понял, что Хайес разгадал его и решил выманить, похитив Джесси, – где уж тут было рассчитывать на его совесть и честь? – и поклялся убить Хайеса, если он тронет ее хоть пальцем.

– Ой, моя голова, сынок. Моя голова, – громко стонала Берта. Потом она ухватилась за его рубашку и притянула к себе. – Эти люди забрали Джесси. Я не смогла помешать – их было слишком много. Ты должен догнать…

– Знаю, Берта. Я поеду за ней – обещаю тебе. Но ты должна помочь. Расскажи в точности, что произошло и что они говорили.

– У девочки, видно, недобрая родня. Не удивительно, что ты убежал с нею, чтобы пожениться. Почему они так настроены против тебя? Ты что, плохой человек, разбойник?

Джейк чуть не рассмеялся. Очевидно, она чувствует себя лучше, раз снова взялась за свое. Как бы не хотелось сейчас ее подталкивать, но ничего другого не оставалось. С каждой минутой Джесси увозили все дальше от него.

– Берта, ты пришла в себя? Хорошо. Дай-ка я помогу тебе сесть. Хочешь воды? Нет? Ты можешь отвечать на вопросы?

Держась за голову, она утвердительно кивнула. Джейк восхищался этой женщиной – она сильная и не впадает в истерику. Иначе пришлось бы терять драгоценное время, успокаивая ее.

– Те люди, что забрали Джесси, говорили что-нибудь о том, куда повезут ее?

Она удивленно взглянула на Джейка как на дурака.

– Но, сынок, если они ее родственники, то, наверное, поехали домой, где и станут тебя ждать.

– Они ей не родственники, Берта. Понимаю, все это кажется тебе странным, но объяснять некогда. Ты должна просто поверить мне. А теперь скажи, что, по-твоему, поможет мне выручить Джесси?

Искоса взглянув на Джейка прищуренными глазами, Берта подумала минутку, потом заговорила:

– Что же, дай подумать. Кое-кого из них я видела вчера вечером с сержантом, который привез вас сюда. Они о чем-то с ним разговаривали и ввалились в мой фургон сразу после того, как я пришла сюда утром. Джесси еще спала, бедная девочка. Они принялись вопить: «Где Колтрейн, где Колтрейн?» Я им сказала, что не знаю никакого Колтрейна. От этого они еще больше рассвирепели. Тут проснулась и Джесси. Они увидели ее и давай тащить, а она отбивалась, брыкалась, как только могла! Как раз перед тем, как стукнуть меня по голове, они сказали: Колтрейн, мол, знает, где ее искать. Вот так. Кстати, а кто такой этот Колтрейн?

Джейк не стал увиливать. После минутного колебания сказал:

– Колтрейн – это я.

– Ты?! – она сразу выпрямилась. Джейк удостоился брошенного искоса, оценивающего взгляда. – Ладно, не имею привычки соваться не в свое дело. Послушай, Таккер или Колтрейн, как там тебя, ты знаешь, куда они ее потащили?

– Знаю. На ферму Стюарта, – рассеянно ответил Джейк. Он встал и начал проверять ремень с револьвером и патроны, обдумывая все, что Берта рассказала ему. Она невольно подтвердила его подозрения – армия в какой-то степени втянута в контрабанду оружия, и Хайес действительно прятался в караване.

– Тебе нельзя идти одному, сынок. Их слишком много. Хочу тебе помочь. Мне известно, где находится ферма Стюартов. Караван, в котором я была несколько лет тому назад, останавливался там.

Джейк подошел к ней и, положив руку на плечо, сказал:

– Спасибо, Берта, но я не могу подвергать тебя большей опасности, чем та, которую ты уже испытала, – она начала протестовать, но он предупредил все возражения. – Нет, Берта, если ты покинешь караван, это привлечет слишком много внимания. Я только попрошу тебя никому не говорить о случившемся, особенно солдатам. Жизнь, моя и Джесси, зависит от твоего молчания. Можешь сочинить какую-нибудь историю, мол, они решили отправиться домой, раз поженились, или что-нибудь в этом роде. Кроме этого – ничего. А теперь – пора.

Он повернулся, чтобы уйти, но Берта задержала его, взяв за локоть. Джейк вопросительно взглянул на нее.

– Позволь снабдить тебя хотя бы едой и флягой воды. Это пригодится. И возьми мое седло – нет, я так хочу. Тебе будет удобнее. И вот еще – от солнца и всего прочего, – из ближайшего ящика Берта достала стетсонов-скую шляпу и протянула ему.

– Берта, я не могу все это принять. Мы с Джесси не вернемся в караван. Я не смогу вернуть вещи.

– Тогда считай, что это свадебные подарки, – настаивала она, сунув шляпу ему в руки. – Ну ладно, нечего терять время, споря со мной. Седлай лошадь, а я привяжу мешок с провизией. Давай – прочь отсюда!

Благодарно улыбнувшись и сжав ей руку, Джейк направился к выходу. И снова голос Берты остановил его:

– Колтрейн, еще кое-что позволь спросить?

– Да.

– Вы с Джесси? На самом деле вы вовсе не убегали от родни, чтобы пожениться, так ведь?

Джейк снова улыбнулся:

– Нет, не убегали, – с этими словами он спрыгнул на землю, взял седло, привязанное сбоку к фургону, и пошел седлать коня.

До его слуха уже не донеслись слова Берты, впрочем, ему и не адресованные:

– Ну и ну! Из-за моего дурацкого вмешательства им пришлось пожениться. Может, в конечном счете, меня и пристукнут, но я хочу знать, почему пострадала моя голова. Санта-Фе подождет! Сейчас я отправляюсь прямиком на ферму Стюарта!

* * *


Джесси не знала, что болит больше: челюсть, по которой Скиннер ударил, чтобы она перестала сопротивляться, запястья, скрученные веревкой и привязанные к луке седла, рана под грудью или попка, еще болевшая от вчерашней скачки. Было так унизительно находиться в одной рубашке среди этих бесчестных людишек. Приличнее оказаться в тех брюках для верховой езды, что ей вчера одолжили.

Однако слишком поздно о чем-то сожалеть. Ветер и солнце снова обжигали ее лицо и ноги, волосы развевались за спиной. Ошеломленная этим похищением Джесси лишь сейчас стала приходить в себя. Она не могла думать ни о чем другом, кроме той страшной минуты, когда Скиннер и какой-то мексиканец ворвались в фургон, схватили ее, а Берту сильно ударили по голове. Она молилась, чтобы Берта не погибла из-за своей доброты. Слезы текли из глаз Джесси.

А Джосая?! Она изо всех сил старалась повернуться и посмотреть назад, не скачет ли он за ними. Но как ни старалась, ничего не получалось. А так как сам Хайес держал за поводья ее лошадь, ускакать она тоже не могла. Бандиты! Джесси посмотрела на нескладных мужчин с угрюмыми лицами. И Джосая был одним из них?.. Слезы потекли еще сильнее.

Она пыталась понять, куда ее везут и зачем. Ясно – хотят заставить Джосая последовать за ней, чтобы убить обоих. При этой мысли она всхлипнула. Слезы текли неудержимо. Джесси обратила внимание на дорогу, по которой они проезжали: она проходила недалеко от ее фермы, если они так будут ехать и дальше, то прибудут именно туда. Может быть, у бандитов имелось какое-то укрытие вблизи ее дома, но если этот вариант исключить, то ехать они могли или к ней на ферму, или в форт Кэмп-Николс. Трудно представить себе, что бандиты торопятся в объятия закона, – значит, едут на ферму Стюарта.

Тут Джесси вспомнила, как Скиннер сказал Берте, чтобы она передала – кому? Колтеру или Колтрейну, похоже, что тот знает, где их искать. Оставалась какая-то надежда, что Берта жива. Вполне вероятно, Скиннер только оглушил кулаком бедную Берту, чтобы она не поднимала шума, но могла очнуться и передать эти слова тому Колтеру или Колтрейну. Оставалось только надеяться, что Берта знала лучше, чем она, кто такой Колтрейн, – вот именно! Единственным, кого Джесси представляла в этой роли, был сержант. Но это же бессмысленно! Зачем преступникам сообщать армии, где они находятся? Ведь похищают именно армейское оружие?

Все смешалось в голове Джесси. Она не ведала, как самой остаться в живых. Пока ехали, было чувство относительной безопасности. Но стоит им остановиться, чтобы напоить коней и отдохнуть или прибыть на место, шансы выжить предельно уменьшаются. Недаром Скиннер скакал так близко, не сводя с нее глаз. Джесси искренне надеялась, что он не узнает в ней того «паренька» с фермы, который поставил его в неудобное положение перед Хайесом, когда они пришли спрашивать о том, чьи голоса раздавались ночью в хижине.

Суета среди всадников вернула ее к действительности. Скиннер натянул поводья у лошади, на которой ехала Джесси. Тревожно оглядевшись, Джесси поняла, что они останавливаются. Все, кроме Скиннера и Хайеса, спешились, чтобы дать отдохнуть лошадям, некоторые пили из фляжек, но никто не предложил пленнице освежиться. Не в силах видеть утоляющих жажду, когда у самой губы запеклись от жары, Джесси сосредоточила все внимание на двух бандитах. Так как Хайес и Скиннер не потрудились говорить при ней потише, Джесси с отчаянием поняла, что они не собираются оставлять ее в живых, и поэтому, конечно, она никому не сможет передать их разговор.

– Какого черта мы остановились, Хайес? Здесь даже поблизости нет воды.

– Я не из-за этого сделал привал, хочу послать двоих к последнему холму, что мы проехали, надо проверить, не скачет ли Колт-рейн за нами следом.

Скиннер издал короткий смешок:

– Ну да, он едет за нами. Мы же ее схватили.

Он показал большим пальцем назад, в сторону Джесси. Она выпрямилась в седле. Ни за что не даст этим негодяям повод думать, что испугалась.

– Да, но я хочу убедиться, что он никого не прихватил с собой.

– Кого, например, сержанта и его солдат?

Оба разразились громким смехом. Брови Джесси сдвинулись: почему они не боятся солдат? Караван охраняло человек двадцать или даже больше, а у Хайеса всего девять бандитов. И кто такой этот Колтрейн, почему он будет о ней беспокоиться и зачем она ему нужна?

Когда они перестали смеяться по только им известной причине, Скиннер добавил:

– Лучше бы ты отправил меня с ними, босс. Эти парни не слишком опытны и могут не найти дорогу обратно.

Последовал новый взрыв смеха.

Джесси была искренне возмущена: эти двое презирают даже своих людей и не беспокоятся, слышат ли они их насмешки. Хайес продолжал смеяться, а Скиннер крикнул:

– Санчес, Ромеро, поехали. Надо кое-что разведать.

Двое мужчин поднялись с ворчанием, бормоча ругательства, сели в седла и последовали за Скиннером. Джесси узнала одного из них, Сан-чеса, который участвовал в ее похищении. Он дал волю рукам, ощупывал ее полуобнаженное тело, пока Скиннер не остановил его, быстро и сердито; теперь Джесси задумалась и об этом. Она немного развернулась в седле, провожая глазами удаляющихся всадников.

– Подумываешь, как бы самой удрать, а, мисси?

Джесси резко обернулась, услышав голос Хайеса совсем рядом. Он подъехал с другой стороны и сейчас похотливо положил грязную руку на голое бедро Джесси. По ее коже поползли мурашки, на лице отразилось отвращение. Не говоря ни слова, она плюнула ему в лицо.

На мгновение пятеро оставшихся бандитов застыли в молчании, кто где стоял, и, оцепенев, смотрели на своего главаря и девушку. Джесси видела их краем глаза, но вся ее ненависть была направлена на Хайеса. Она даже не отвела взгляд. Действуя бездумно, Джесси не представляла себе, как далеко зашла и может расстаться с жизнью прямо на месте, но все равно не жалела о сделанном.

Хайес медленно снял руку с бедра девушки, развязал грязный шейный платок и вытер им лицо. Взгляд его маленьких блестящих глаз был прикован к глазам Джесси. Он бросил сигару на землю. Потом повернулся к пятерым мужчинам и сказал:

– Эй, парни, посмотрим, как будет веселиться эта мегера сегодня вечером. Интересно, захочет ли старина Колтрейн иметь с нею дело после того, как она побывает в руках у всех нас. Могу побиться об заклад, Скиннер и те мексиканцы тоже захотят принять участие.

Бандиты завопили и захохотали, выкрикивая непристойности, поясняющие, что они собираются сделать с нею. Хайес рассмеялся ей в лицо и отъехал, не отпуская поводья ее лошади. Кровь застыла в жилах у Джесси. Если бы она не была крепко привязана к седлу, наверное, упала бы в глубокий обморок. То, что замышлял Хайес, было хуже смерти. Джесси задрожала от ужаса, но не опустила головы и не показала, какой страх сковал ее. Она решила убежать при первой же возможности или схватить любое оружие, какое подвернется под руку, дать отпор, убить как можно больше бандитов, прежде чем они прикончат ее.

Хайес приказал остальным садиться на лошадей, повторив, что сегодня вечером у каждого будет шанс, а сам получит удовольствие первым. Они двинулись вперед легким галопом, все больше удаляясь от каравана фургонов, но не слишком быстро, чтобы Скиннер и его двое спутников могли их догнать.

Джесси лихорадочно молилась, чтобы Джо-сая нашел ее до наступления темноты. Иначе ей придется проверить, насколько быстро она сама сможет стать убийцей. Вспомнился вопрос, который задал ей тогда Джосая, – убьет ли она человека, если от этого будет зависеть ее жизнь. В тот момент она ответила утвердительно, не понимая еще, с какими переживаниями это связано. Теперь Джесси знала, как себя при этом чувствуешь. Наверное, слишком поспешно и жестоко она осудила Джосаю, назвав его убийцей. Ведь сейчас сама собиралась стать им. Чтобы не падать духом, Джесси разжигала в себе гнев, все-таки лучше, чем страх.

Они отъехали совсем недалеко, когда раздавшиеся на холмах позади них отзвуки выстрелов заставили всадников резко остановиться. В руках у них появились ружья, а лошади повернулись на звук выстрелов еще до того, как Джесси поняла, в чем дело. Так же напряженно, как остальные, она ждала с замиранием сердца, что последует дальше. Долго ждать не пришлось.

Из-за гребня холма показался одинокий всадник, его лошадь неслась стрелой, покрывая расстояние в беспокойной бешеной скачке, и направлялась прямо к ним. У Джесси вспыхнула надежда на спасение, но сразу же поникла, когда заговорил Хайес.

– Не стреляйте пока что, парни. Это Скиннер. Но с ним нет Ромеро и Санчеса. Будьте настороже – он от кого-то спасается.

Никто не произнес ни слова, пока Скиннер не приблизился. Джесси заметила, что он все время оглядывается назад, как будто кто-то его преследует, но как ни пыталась, никого не смогла рассмотреть вдали. Позади Скиннера не вздымалась пыль из-под копыт, там не было других всадников. Джесси почувствовала себя обреченной.

Подъехав к Хайесу, Скиннер резко натянул поводья. Его мокрые от пота волосы, взмыленная лошадь – все говорило о паническом бегстве. Срывающимся голосом он извещал Хайеса, делая паузы между короткими фразами, чтобы хоть немного отдышаться; большой кадык прыгал вверх-вниз при каждом вдохе:

– Проклятый Колтрейн… сидел в засаде… подстрелил Ромеро и Санчеса… до того, как я выстрелил… может быть, я ухлопал его… трудно сказать… он смотался за деревья… может, там еще. Думает, мы вернемся прикончить его.

– Черт бы его побрал! – выпалил Хайес. – И почему я не прибил паскуду на месте, как узнал, кто он такой. Васкес не дал бы себя околпачить.

– Что собираешься делать, босс? Вернемся покончить с ним? – спросил Скиннер. Он открыл фляжку и сделал несколько поспешных глотков, не сводя глаз с главаря.

– Ну поостынь, дай подумать. Пока не видно, чтоб он сюда ехал. Может, ты его и пришил, Скиннер. А может – и нет. Больше я не хочу терять людей в этой засаде. Пока девчонка здесь, Колтрейн будет переть за нами и не откроет рта, так что наши планы не спутает. Надо ехать вперед и быстро провернуть дельце. Мы можем двух зайцев убить: провернуть гешефт и с Колтрейном покончить, – не сходя с места одним махом.

– Точно, хорошая идея, босс. Колтрейн будет плестись медленно, думая, что мы где-нибудь подстроили ему ловушку. А нам хватит времени на дела еще до того, как он доберется до фермы Стюартов. Тогда у нас будут ружья, девчонка и сам Колтрейн. Ха-ха, это мне нравится! – Скиннер завинтил фляжку и подвесил ее к седлу, грязной рукой вытер рот. – Поехали за ружьями!

Бандиты пришпорили лошадей, хохоча и радуясь своей сообразительности. Джесси была ошеломлена. Голова у нее шла кругом не столько от жары и жажды, сколько от услышанного. Упоминание о ее доме-ферме Стюарта – обрушилось на нее, как удар молнии. Когда они там окажутся, все и произойдет. Она прикинула, что добраться туда можно не раньше, чем к завтрашнему утру.

Пока продолжалась мучительная гонка, Джесси изводила себя вопросами, на которые не находила ответа. Из разговоров Хайеса и Скиннера она установила неясную пока зависимость: ее схватили и оставили в живых только потому, что она дорога Колтрейну, который ради ее спасения рискует жизнью. Что же она для него значила? Джесси удивлялась снова и снова. И, главное, кто такой Колтрейн для этих головорезов?

И где Джосая? Ищет ли он ее? А солдаты – разве они не пустились по следам бандитов? Ей пришла в голову мысль, что, насколько она знает Берту, та, очнувшись от удара по голове, не успокоится и поднимет тревогу. При мысли об этом Джесси содрогнулась. Бедная Берта! Она такая добрая и ни в чем не повинная, за что же ей страдать. Все это было так нехорошо. «Боже, пусть Берта останется жива, – молилась Джесси, закрыв глаза. – И, пожалуйста, пусть Джосая приедет за мной. Боже, Боже! Молю тебя». Джесси еще крепче зажмурилась, пытаясь вызвать в памяти образ Джосаи. И он появился – но не в том виде, как ей хотелось бы.

С дерзкими голубыми глазами, жесткой складкой губ, приближающихся к ее рту, с загорелым мускулистым торсом предстал перед внутренним взором, и Джесси была потрясена этим видением, желала поскорее прогнать от себя и этого человека, и томление во всем теле, возникающее при мысли о нем. Кстати, почему ее так тянет к нему? Ведь он-то к ней равнодушен. Иначе прогнал бы Хайеса, как дикого зверя, – хотя почему как? – подобно этому самому Колтрейну. Джесси продолжала мучить себя воображаемыми картинами, как Джосая находит ее мертвой, радуется, что она умерла, снимает с руки и выбрасывает золотое обручальное кольцо, а потом скачет прочь, нимало не заботясь о том, почему так случилось.

Чего еще ждать от беглого преступника? Она полагала, что золотое кольцо на пальце не вызывает в нем чувство ответственности за нее. Ведь он не хотел на ней жениться, а еще меньше – прикасаться к ней прошлой ночью, и это вполне устраивало – она тоже не хотела, чтобы к ней прикасались. Если бы попытался, то получил бы по заслугам. Как и эти подлые бандиты – пусть только попробуют приблизиться. Джесси остановилась в своих расуждениях на том, с чего начала. Она снова сердилась и испытывала обжигающее чувство гнева.

* * *


Лошадь без седока, направлявшаяся к нему, подтвердила догадки Джейка, что несколько минут назад выстрелы ему не послышались. Он натянул поводья и остановил жеребца, напряженно и выжидательно прислушиваясь. Рот Джейка был угрюмо сжат – если только они посмеют тронуть ее, если хоть волосок упадет с ее головы… Но не успел он послать коня вперед, как из-за холма послышался топот копыт. Джейк повернул лошадь вправо, к рощице – не стоит служить отличной мишенью. Вторая приблудившаяся лошадь тоже была без седока. Что происходит? Прежде чем животное отпрянуло, испугавшись Джейка, он успел заметить на седле серебряные украшения ручной выделки, вроде тех, что делают в Мексике.

Джейк снова пустил своего коня вскачь. Сидя здесь, ответа на вопрос не найдется. Он ехал осторожно, улавливая каждый звук, каждое движение, зная, как подло и трусливо ведет себя Хайес, устраивая засады и стреляя в спину. Однако, когда Огонек вдруг шарахнулся в сторону, встав на дыбы и дугой выгнув шею, менее опытный наездник вылетел бы из седла.

– Что за черт?.. – смог лишь проговорить Джейк, успокаивая коня, который продолжал пятиться. И тут он увидел два тела, неподвижно лежавшие ничком на земле ярдах в двадцати перед ним.

– Ну-ну, спокойно, мальчик. Спокойно, – похлопал Джейк коня, не упуская из виду трупы и одновременно окидывая быстрым взглядом окрестности. Кто бы это ни сделал, его тут нет. Джейк слез с лошади, взял за поводья, подошел к распростертым телам. При первом взгляде на них у него возникло смутное чувство, что эти люди ему знакомы. Украшенные серебром ковбойские штаны, шпоры и широкополые сомбреро убитых сразу же навели на мысль о мексиканских седлах лошадей без всадников. Ромеро и Санчес! Джейк знал это еще до того, как повернул тела носком сапога, чтобы взглянуть на лица.

Дело запутывалось. Кому понадобилось убивать их? Джейк знал, что кроме него никто не шел по пятам Хайеса. Так кто же это сделал? Хайес не стал бы убивать этих двоих – это были люди Васкеса, представлявшего мексиканское звено в контрабанде оружия. Интересно было бы посмотреть, как Хайес будет объяснять их смерть Васкесу, который отправил с ним этих парней для «защиты своих интересов», ясно давая понять, насколько он не доверял Хайесу.

Васкес был очень богатым мексиканским аристократом, землевладельцем – или делал вид, что является таковым. Скорее всего, он представлял собой ожесточенного революционера, который занимался доставкой кольтов для соратников. Многие партии оружия направлялись Васкесу, поэтому сейчас в армии не хватало револьверов. Джейк помнил, как важно хорошо выполнить задание, поэтому промедление недопустимо.

Но нельзя забывать и об опасности, грозящей Джесси. Ее следовало найти как можно скорее; для него это было важнее, чем успех операции по поимке контрабандистов. Она спасла ему жизнь, а теперь это должен сделать он. Ей позарез нужна его помощь, а этим двоим, лежащим на земле, уже ни к чему. Джейк сел в седло и, объехав убитых, бросил на них последний взгляд. Он вовсе не чувствовал к ним сострадания – по его мнению, они принадлежали к той же категории, что и Хайес. Но не давал покоя вопрос, кто их убил и почему. Логичнее всего предположить, что это дело рук кого-то из банды Хайеса. Джейк чувствовал: неясный факт связан с тем, кто два дня тому назад вытащил его из погреба и приволок к дверям хижины Джесси, пока он был без сознания. Это мог быть только человек из банды Хайеса, скорее всего, один и тот же.

Нет, все слишком невероятно, размышлял Джейк, направляясь по следам банды. Потом в глаза бросилось золотое кольцо и Джейк улыбнулся, – а вот это совсем невероятное приключение! Просто не верилось, что он встретил Джесси, на следующий же день женился на ней, обменявшись всего одним-двумя целомудренными поцелуями, несмотря на то, что спал рядом две ночи и на третий день знакомства потерял ее. И Джейку было тяжко сознавать, что жену у него похитили. Джесси совершенно невинный ребенок, думал он, хоть и стала замужней женщиной в восемнадцать лет.

Большие карие глаза с темными ресницами, шелковистые волны каштановых волос, маленькая съежившаяся фигурка в жутком подземном ходе, полные груди с розовыми сосками – все эти впечатления проносились в памяти Джейка. Он почувствовал, как растет в нем гнев и такое неуместное желание иметь ее. Это уже никуда не годится, подумал Джейк, надо избавиться от стремления обладать ею. Эта девушка заслуживает лучшего: ей столько пришлось испытать за последние дни, – но что он может ей дать?

Самым необходимым теперь для Джейка было освободить Джесси, уберечь от Хайеса и от себя, вернуть ей прежнюю жизнь, где у нее появилась бы возможность найти любящего мужа, который дал бы ей все, что она хочет, стал бы опорой и был достоин ее. Нет, кольцо на пальце ничего не значит. Эта женитьба была обманом, к которому пришлось прибегнуть обоим, ее не желали ни он, ни она.

Сжав коленями бока лошади, Джейк направил ее вперед. Сам черт не поможет Хайесу и его банде, если кто-нибудь тронет Джесси хоть пальцем. Джейк понимал, как важно сохранить спокойствие и трезвость духа, чтобы вытащить Джесси и выйти самому из этой переделки живым и невредимым, но не мог усмирить ярость, сжимавшую сердце.




Глава 8


– Ну же, пошел, ты, лопоухий увалень! Вперед, чертов мешок с костями и с парой ослиных ушей! Лучше бы я ехала на бизоне! Нет, не найти на благословенной Богом земле существа более упрямого, чем миссурийский мул! Я зажарю тебя на обед, если ты не будешь шевелиться!

Мул поводил длинными ушами то взад, то вперед, ничто более не указывало, что он слышит угрозы Берты или чувствует удары хлыстом по своему крестцу, когда она пытается заставить поживее идти вперед. Красное лицо и спутанные волосы Берты красноречиво говорили об огорчениях, которые ей доставляло такое средство передвижения. Отдавая должное мулу по кличке Пит, она и сама не знала, почему так привязалась за последние восемь лет к нему. Даже никогда не называла его по имени – он этого не заслуживал. «Мул» – и все, хватит с него.

Берта оглянулась через плечо на караван, удалявшийся в противоположном направлении, и в последний раз помахала своим знакомым из последнего фургона. Она знала, что они выручат хорошую цену в Санта-Фе за ее товары. А их десятилетний сын горел желанием воспользоваться случаем и самостоятельно править большим фургоном. Это были ее родственники из Лексингтона: им можно доверить деньги, пока они снова не встретятся в Миссури.

Берта улыбнулась, гордясь, как ловко сочинила для них подходящий повод для своего исчезновения. Сказала, будто едет на ферму Стюарта, мол, мисси, которая там живет, ее дальняя родственница, заболела и нуждается в помощи. Кроме того, добавила, что Джесси знакома со Стюартами и рассказала Берте о болезни ее кузины. Конечно, совсем не такие у нее были планы, когда она трогалась в путь из Лексингтона, но вы же понимаете, семья есть семья. А может быть, она чем-то поможет новобрачным, сгладит шероховатости, подскажет, как наладить жизнь.

Да, рассудила Берта, получилась очень хорошая история, даже когда ее пересказываешь вот так, сама себе. А одинокий путешественник, отставший от каравана, не вызовет подозрений, не то что большой фургон. Так она ничем не навредит детям – никто, кроме людей, которым она доверила свой фургон, не знает, что она уехала. А сказать об этом кому бы то ни было они смогут только с наступлением темноты, когда караван остановится на ночлег. Тогда любой, кого интересует Колтрейн, окажется так далеко, что не сможет ему навредить.

Рассуждая таким образом, Берта ехала на ферму Стюарта, располагая лишь своим упрямым мулом и кое-какой провизией. Теперь она порадовалась, что караван не остановился на ферме, иначе нельзя было воспользоваться этой замечательной выдумкой насчет дальней родственницы. Остановка на ферме могла бы произойти, но из первых фургонов передали, что сержант не советовал туда заезжать, мол, туда ехать опасно, вроде там появились воинственно настроенные индейцы. Берта туземцев не боялась: как известно, они не любят связываться с сумасшедшими. А кто может поручиться, что старуха не безумна, если едет на муле одна-одинешенька.

А может быть, она и вправду сошла с ума, раз сует нос в передряги двоих молодых людей. И надо же, у нее было такое чувство, что неприятностей им прибавилось, как только она заставила их пожениться. А ведь вроде и не собирались этого делать! Все казалось Берте полнейшей бессмыслицей. Куда они направлялись и откуда? Ничего не сказали, даже солдатам, наверное, дело противозаконное. Нет, Джесси очень милая и тихая девушка, она неспособна на дурные поступки. А посмотреть на этого парня Колтрейна – уж он-то тертый калач, знает, как корова жует капусту, сказали бы ее земляки. Да, вид у Колтрейна такой, что сразу понятно, – он знает почем фунт лиха, много чего повидал на этом свете. Если они и влипли в неприятности, то, похоже, из-за него.

Однако ясно одно: в какую бы переделку эти дети ни попали, лишнее ружье им не помешает. Любой в Лексингтоне скажет, что лучшего стрелка, чем старая Берта, не найти. За это надо поблагодарить ее третьего и последнего мужа Генри, который научил метко стрелять перед тем, как они подрядились возить товары в фургонах. Да, господа, – это ее пятая поездка в Санта-Фе, третья по счету после того, как умер бедный Генри, лишь два раза проехавший с караваном. Она осталась совсем одна – детей никогда не было. Может быть, поэтому так привязалась к Джесси. Казалось, девочке нужна материнская ласка.

Как ни ломала голову Берта, а представить себе не могла, почему Джесси оказалась рядом с Такке… Колтрейном. Ладно, черт с этим со всем! Странно, с какой стати понадобилось обманывать Джесси и даже жениться на ней под именем Таккера, если он на самом деле – Колтрейн? Что он скрывал? Все равно, ясно как Божий день, что Джесси ни в чем плохом не замешана. Может быть, следовало защищать девочку и от Колтрейна тоже? Как посмел этот человек так поступить с малышкой? Берта решила, что Колтрейн должен держать ответ. По ее убеждению, он дважды воспользовался удобным случаем: женился под чужим именем, а потом переспал с нею в брачную ночь – стоит взглянуть на простыни. Но с другой стороны, он же просто обезумел, когда увидел, что ее нет, и сразу пустился вдогонку, совсем один. Может быть, не такой он и плохой.

– Ну же, пошел, мул! Давай! Думаешь, я не замечаю, что ты лентяйничаешь, норовишь помедленнее двигать ногами? Не такой ты хитрый, как тебе кажется! Ну, пошел! – с многоречивыми понуканиями, подхлестывая и уговаривая своего мула, Берта все ближе и ближе продвигалась к ферме Стюарта.

* * *


– Прислуживать тебе никто не будет. Мне плевать, если ты не станешь есть, – сказал Скиннер и, пожав костлявыми плечами, положил предназначавшуюся Джесси еду рядом с нею на землю и сел неподалеку. Пока ел, он не сводил с нее глаз.

Джесси посмотрела на бандита, потом на черствый сухарь, кусок вяленого мяса и жестяную кружку с водой. Она вовсе не собиралась упрямиться и охотно поела бы, но ее онемевшие руки еще не могли удержать кусок. Она потерла запястья, чтобы вернуть им чувствительность. Все равно было очень больно, веревки врезались слишком глубоко. Джесси резко встряхнула кистями, надеясь, что это поможет. Через несколько минут она уже сумела взять кружку и впервые за весь день напиться воды. Никогда не доводилось ей пробовать что-то более вкусное. Ей хотелось смочить водой и обожженные солнцем ноги, но она побоялась привлечь внимание, так как была полураздетой.

Джесси выпила всю воду и начала медленно жевать сухарь и мясо, потом взглянула на Скиннера. Его самодовольный вид раздражал, и она с пренебрежением отвернулась. Джесси была слишком измучена длительностью часов, проведенных в седле под палящим солнцем, поэтому не думала, воспримет ли он ее слабой или сильной.

На самом деле, будь у нее глаза на мокром месте, она бы давно расплакалась, а пока не сознавала, что близка к поражению. И это была чистая правда. Сейчас ей стало глубоко безразлично, что будет дальше. Джесси машинально съела пищу, глядя в пустоту. Она просто сидела на траве в предвечерней тени и жевала. Прислонившись к дереву, осязала, как оно царапало спину сквозь рубашку, но не обращала на это никакого внимания. Она как можно дальше отодвинулась от Хайеса и его компании – они поглощали еду и посмеивались. Когда Скиннер поднялся и отошел, Джесси вздохнула с облегчением. Все время он держался поблизости, и это страшно раздражало.

Оставшись в одиночестве, Джесси огляделась. Безбрежные прерии с редкими холмами и деревьями простирались вокруг. Завораживающе колыхалась высокая трава, по которой волнами пробегал легкий ветерок, постоянно набрасывая волосы ей на лицо, но она даже не пыталась их убрать. Зачем? Она почувствовала, что веки смыкаются. Клонило в сон от тепла, тени и съеденной пищи.

– Вот, надень это. И напейся. Сейчас поедем дальше.

Грубый голос Скиннера и какая-то вещь, брошенная ей на колени, заставили Джесси тревожно открыть глаза. Она встрепенулась и минуту-другую сидела, мигая, прежде чем поняла, что случилось. Бросила взгляд на свои колени – там лежали мужские штаны. Заслонив глаза от солнца, она посмотрела снизу вверх на Скиннера, но он стоял спиной к солнцу и лица его нельзя было рассмотреть. Но все-таки Джесси увидела жестяную кружку, которую он снова наполнил водой и теперь протягивал ей. Не задавая лишних вопросов, Джесси быстро схватила кружку, жадно выпила до дна и, возвращая, сказала:

– Спасибо, Скиннер, – это были первые слова, с которыми за весь день она обратилась к кому-то из захватившей ее шайки головорезов.

– Не думай, будто это что-то значит. Так и ошибиться недолго, – он резко отвернулся и скрестил руки на груди, явно ожидая, пока она оденется. Джесси посидела еще минуту, озадаченная его ответом, а еще больше – заботой о ней. Потом, пожав плечами, встала и как можно быстрее натянула штаны, опираясь о дерево. Вероятно, это были запасные штаны самого Скиннера, такие длинные, что пришлось чуть ли не вдвое подвернуть их, и отнюдь не самые чистые. Но она не жаловалась. Так как подвязать их было нечем, пришлось поддерживать штаны руками.

Джесси кашлянула, давая Скиннеру понять, что готова. Когда он обернулся, ее удивило, что на его лице заиграли желваки и отразилось какое-то волнение, которое он пытался скрыть. Это не было насмешкой, хотя выглядела она достаточно забавно. Нет, совсем другое ощущение потрясло его. Но как бы то ни было, в следующее мгновение все исчезло.

– Пошли, – скупо обронил он, направляясь к лошадям.

Чтобы идти, поддерживая штаны у талии и подтягивая их с риском запнуться и упасть ничком, ей очень пригодились бы три руки. Джесси была так озабочена трудностями передвижения, что не сразу расслышала дикие вопли бандитов. К ее удивлению, потешались они как раз над Скиннером, а не над ней.

– Эй, мама Скиннер, какая же ты добренькая!

– Гляньте, гляньте. Он ее прикрыл как полагается. Однако же, сегодня вечером штаны ей не понадобятся!

– Да, наверное, Скиннер думает, что если будет с нею любезен, то получит свое без лишней возни, не понадобится ее уламывать.

– Эй, Скиннер, я слышал, кое-кто отдал свою рубашку, но не штаны же!

Кулак Скиннера быстро заткнул острослова, который мигом оказался на земле, кровь потекла из разбитого рта. Он поднес руку к губам, вытер кровь и вскочил на ноги.

– Какого черта, ты!..

– Прекратите вы, оба! – завопил Хайес, становясь между ними. – Некогда заниматься этой чепухой. Все на коней! Говорят тебе, Скиннер, прекрати!

Двое мужчин напряженно замерли с поднятыми кулаками, после чего противник Скиннера отступил.

– Все равно не стоит, чтобы из-за нее драться, – проворчал он, опуская кулаки, поднял шляпу, вытер кровь с разбитой губы и сел на лошадь. Остальные бандиты, столпившиеся вокруг, еще подзадоривали этих двоих, но тоже разошлись и стали готовиться в путь.

Скиннер вытер кровь с разбитых пальцев о рубашку, вынул из седельной сумки нож и кусок веревки и подошел к Джесси. Он смотрел так сердито, словно она затеяла драку, но глаза Джесси были прикованы к веревке – подбородок начал дрожать; как ни старалась сдержаться от слез, но не могла вынести даже мысли о том, что руки снова свяжут. Они и так уже кровоточили, как пальцы Скиннера.

Однако тот снова удивил ее. Разрезал ножом веревку и протянул ей короткий кусок. Джесси взяла и вопросительно посмотрела на бандита.

– Для твоих штанов. Подвяжи, чтобы не падали, – коротко пояснил он, повернулся и пошел к своей лошади. Джесси в крайнем недоумении проводила его долгим взглядом, потом быстро продела веревку в петли для ремня и завязала узлом спереди, взобралась на лошадь и стала ждать. На этот раз ее не связали и даже поводья она держала сама. Никто пока что не обращал на нее внимания. Джесси быстро огляделась – вот бы убежать!

И в тот же момент встретилась глазами со Скиннером: Джесси поняла, что он наблюдал за ней, проверяя, как она поведет себя. Ей открывался выбор: или она проявляет благоразумие и едет не связанной, или бунтует, совершая попытку к бегству, и получает по заслугам связанные руки, раздетая и голодная. Доброта этого человека имела свою цену. Его черные глаза, более темные, чем у Джесси, смотрели на нее из-под нависших над орлиным носом бровей и явно предупреждали, что, если она попытается бежать, никакого снисхождения не будет. Джесси опустила глаза и понурилась. Нельзя рисковать и лишаться хоть какой-то защиты, которую Скиннер оказывал ей по причине, известной ему одному. А ведь остальным и в голову не приходило пожалеть ее. И кроме того, куда от них деться, чтобы не догнали и не схватили.

Скиннер подъехал и протянул руку за поводьями, которые Джесси с большой неохотой передала ему. Когда банда тронулась в путь, она ухватилась за луку седла – стали приближаться к ее ферме. Здесь, в знакомых местах, ей придется бороться или убежать, если, конечно, доведется выжить. Вспрянув после отдыха, еды и питья, прикрыв наготу, она снова расхрабрилась. И кроме того, еще не потеряла надежду, что Джосая где-то поблизости, ждет и выбирает удобный момент, чтобы освободить ее.

А в это время человек, которого она знала как Джосаю, прятался в высохшем русле ручья между двумя холмами. Он лежал на животе, наблюдая за передвижениями бандитов. Находясь довольно далеко, чтобы различать отдельных людей и понять, чем они занимаются, он мог все-таки распознать, что с Джесси все в порядке. Она настолько мельче остальных в мешковатой одежде, что спутать с кем-то ее просто невозможно. Джейк улыбнулся: хорошо, что можно ее отличить. Предстояла драка. Трудно сказать, кто втянут в это дело и за что они будут драться.

Все вскочили на лошадей и двинулись дальше – Джейк сделал то же самое. Он был вынужден повторять их действия. Останавливался, если останавливались они, ехал, когда они ехали. Эта часть его работы всегда вызывала раздражение, потому что требовала терпения, которого ему всегда не хватало. Ожидание и наблюдение противоречили его деятельной натуре – он всегда предпочитал открытую борьбу. Но вместе с тем понимал, что слишком поспешные действия с его стороны повлекли бы за собой и его смерть, и смерть Джесси. А это, конечно, не входило в планы Джейка.

Черт побери, да ведь все, что случилось за последние несколько дней, не входило в его планы! Оказаться раскрытым Хайесом, быть раненым, преследуемым, бежать с Джесси, встретиться с конным отрядом, присоединиться к каравану фургонов, жениться – ничего этого он не предполагал. При мысли, что одна маленькая девушка помешала ему выполнять задание, изменила и его планы, и намерения Хайеса, принудила их топтаться на месте и решать всяческие проблемы, Джейк громко рассмеялся. Неожиданный взрыв смеха посреди тихой прерии испугал его коня: он сбился с аллюра и шарахнулся в сторону, закусив удила. Джейк быстро осадил и успокоил его, похлопал по шее, приговаривая, что его хозяина еще не хватил солнечный удар. Подрагивание чутких лошадиных ушей давало понять ему, что конь не очень-то убежден в этом.

По мере того как тянулся длинный день и продолжалась утомительная скачка, Джейк держался на расстоянии от Хайеса и его людей, которые не сбавляли темпа. Больше не было остановок для еды или отдыха. Джейк знал, почему они так спешили, – им нельзя опоздать, чтобы встретить последнюю партию револьверов системы «кольт», предназначенную для армии. Бандитам пришлось преследовать Джейка и Джесси, затаиться в караване, а потом мчаться обратно, и на это ушел целый день. Джейк подумал, если только Джесси нанесен какой-то вред, – это будет стоить им не просто одного дня, а целой жизни.

Снова мрачные раздумья овладели Джейком. Он точно знал, что этим же вечером с заходом солнца истекает время ожидания и наблюдения, радовался случаю предпринять какие-то решительные меры. Надоело скрываться и убегать, только этим он и занимался в последнее время. Обычно Джейк встречал трудности с высоко поднятой головой, но не теперь, когда надо думать не только о своей жизни. Теперь у него есть Джесси – его жена. Он позволил этому слову медленно проникнуть в сознание. Жена. Пусть эта свадьба служила обману, все равно Джесси стала его женой, и он отвечал за нее. Теперь понятно, почему агенты, выполняющие особо опасные поручения, – такие, как и он, – предпочитали не жениться. Они действовали замедленно, соблюдали осторожность и старались не рисковать. Джейк пообещал себе: как только задание будет выполнено, первое – это расторгнет нелепый брак, в любом случае недействительный. В ходе этих здравых рассуждений что-то сжалось у него в груди. «Уж не сердце ли», – подумал он.

Джейк отбросил все мысли и опасения насчет Джесси, чтобы сосредоточиться на предстоящей схватке. В значительной мере его план зависел от того, где и когда Хайес устроит привал. Он не боялся быть обнаруженным: бандиты и так знают, что их преследуют. Поэтому захватили и Джесси как заложницу – как будто Джейк пойдет за ними, как барашек на веревочке. Меньше всего он собирался сталкиваться с бандой на открытом месте среди бела дня. Больше успеха сулило неожиданное нападение под покровом ночи. Да, им известно, что он появится, но когда и откуда – они не знали. Хорошо бы иметь одного-двух стрелков на своей стороне…

* * *


Пылающее солнце клонилось к закату, и надежды Джесси на спасение угасали. Как пережить уготованное Хайесом? И захочется ли ей после этого жить. Оставалось надеяться, что она будет слишком усталой, жестоко измученной, потеряет сознание и умрет раньше, чем дело зайдет чересчур далеко. Джесси знала: никогда не будет она слишком усталой, слишком обожженной солнцем, чрезмерно измученной, чтобы не сопротивляться до последнего дыхания. И она решительно стиснула зубы. Так просто они ее не получат.

Увидев, где бандиты собираются расположиться на ночлег, Джесси тревожно выпрямилась. Хайес остановился в том самом месте, где они с Джосаей всего лишь вчера смывали с себя дорожную пыль и пот, тот же родник и ручей среди молодых дубков. Здесь Джосая чуть не поцеловал ее, здесь их обнаружили солдаты. Такая насмешка судьбы подкосила Джесси. Нет, только не здесь. Они осквернят это, столь дорогое для нее место, как уже осквернили покой домашнего очага, где ее вечно будут терзать ужасные воспоминания.

Размышления Джесси оборвались – всадники придержали коней. Она посмотрела на Скиннера. Тот спешился и приказал Джесси сделать то же самое. Остановились на краю рощи, в стороне от родника, вокруг которого расположились бандиты. Скиннер привязал лошадей к дереву и стал снимать седло со своего коня. Джесси тоже занялась седлом, стараясь, чтобы лошадь загораживала ее от остальных мужчин. Тяжелое седло с глухим стуком упало на землю. Уставившись на него, Джесси думала, что ни за что не удастся поднять такую тяжесть. Наконец она ухитрилась оттащить его на несколько футов в сторону к ближайшему дереву, где сразу села, опершись о него спиной, подтянула колени к груди и прислонилась к ним лбом. Скиннер снова заговорил:

– Пойду напою лошадей. Оставайся здесь. Тебя не надо связывать?

Джесси покачала головой, не поднимая глаз.

– Так я и думал. – Джесси услышала, как он удаляется вместе с лошадьми. Преодолевая усталость, она медленно подняла голову, чтобы взглянуть на привал бандитов. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания, все были чем-то заняты. Лошади, расседланные и стреноженные, паслись неподалеку. Кто-то разжигал костер, а некоторые, в том числе Хайес, смывали у ручья дорожную пыль. Джесси порадовалась, что Скиннер оставил ее здесь; лучше быть немытой и страдать от жажды, чем привлекать к себе внимание.

Пока никто за ней не наблюдал, Джесси походила вокруг дерева и немного размяла уставшее тело. Впервые за весь день она осталась одна. Возвращаясь к своему седлу, заметила спешившего к ней Скиннера. Его усталое лицо освежилось от родниковой воды и приняло обычное невозмутимое выражение. Он замедлил шаг и, подойдя к Джесси, протянул ей фляжку с холодной водой и шейный платок. Потом вернулся к костру.

Джесси знала, что благодарить его бесполезно, поэтому и не пыталась. И за что благодарить? За то, что охраняет и не дает помереть, пока не убьют Джосая? Или пока не замучают, как сказал Хайес? Благодарить, что он ударил ее в челюсть сегодня утром и стрелял вчера? Нет, не обязана она его благодарить. Джесси напилась воды, потом намочила платок и вытерла лицо, запустила пальцы в свои длинные волосы и попробовала распутать их. Слезы, устремившиеся по щекам, вполне можно было объяснить болью, вызванной неподдающимися волосами.

– На, поешь, – сказал Скиннер, сунув оловянную миску в руки Джесси. Даже если он и заметил эти слезы, то не подал виду, а сел чуть в стороне и начал поглощать свой ужин.

Сквозь пелену слез Джесси посмотрела на грубую пищу, потом устало вытерла лицо, шмыгнула носом и судорожно вздохнула. Неожиданно Скиннер заговорил, и ложка, которую Джесси подносила ко рту, замерла в воздухе. Сам он продолжал есть, не глядя на нее.

– Не беспокойся из-за них. Они тебе ничего не сделают.

Джесси долго смотрела на его тонкий профиль, прежде чем спросила:

– Откуда ты знаешь? Тебя здесь не было, когда Хайес сказал… насчет вечера. Ты не видел, какое у него было выражение…

– А мне и не надо здесь быть. Я знаю и так.

– Он передумал?

– Нет. Попытается, конечно, будь уверена. Но ничего у него не получится, – не отрывая глаз от тарелки, он соскреб остатки бобов и кивнул Джесси, чтобы она ела, но у нее от страха кусок не лез в горло.

– Скиннер, что ты говоришь? Если он и все остальные попытаются, кто их остановит? Я, что ли?

На этот раз он бросил на нее пронизывающий взгляд, в котором кипели какие-то яростные чувства. Его губы сжались – или это ей показалось. У Джесси перехватило дыхание. «Так значит, он решил быть первым? Поэтому они и не посмеют тронуть меня? Может быть, он держал пари на меня и выиграл?» Холодок страха, пробежавший по спине, приковал Джесси к земле.

Скиннер снова занялся едой, дожевал последний кусок сухаря, проглотил, запил водой и сказал:

– Скоро сама убедишься, – кивнул в сторону родника, положил тарелку на землю и встал.

Джесси испуганно посмотрела, откуда приближалась опасность. Сердце екнуло и дыхание замерло, когда она увидела Хайеса в окружении остальных головорезов, который пошел прямо на нее. На Джесси нацелились плотоядные взгляды, некоторые с довольным видом потирали руки, подталкивали друг друга локтями, говорили непристойности, а кто-то просто скалил зубы. Джесси сразу же вскочила на ноги – встретить надо лицом к лицу. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди, а перед глазами поплыли красные круги, в любую минуту она могла потерять сознание.

– Эй, Скиннер, – миролюбиво обратился к нему Хайес, – мы с ребятами думаем, что ты слишком долго наслаждаешься обществом этой маленькой леди. Мы ей пообещали веселенький вечерок и собираемся исполнить свое желание прямо сейчас.

Бандиты за его спиной закивали и загоготали. Один с издевкой крикнул:

– Да, мы даже помылись, так что не воняем, как скунсы. Она это оценит?

В ответ раздались смешки, кто-то одобрительно шлепнул его по спине.

Глаза Джесси перебегали с одного мерзавца на другого. Она пыталась приготовиться к нападению, которое не замедлило последовать, – Хайес схватил ее за руку и притянул к себе. Джесси инстинктивно отпрянула, но хватка у него была слишком сильная, и девушка оказалась притиснутой к нему с вывернутой назад рукой.

Она невольно вскрикнула, когда Хайес потянул вниз за волосы и, запрокинув голову, впился слюнявым ртом в ее губы. Джесси извивалась и царапалась, но толку от этого было столько же, как от уверток рассерженного котенка. Раздавленная и несчастная, она слышала лишь вопли и непристойности окруживших подонков. Наконец, Хайес отодвинул ее немного от себя и начал рвать рубашку на груди.

– Дай-ка глянем, что здесь подпрыгивало весь день, мисси!

Джесси пыталась свободной рукой помешать ему. Вульгарные вопли продолжались. Тогда Хайес схватил ее вторую руку и тоже вывернул за спину. Мысленно Джесси молила о помощи: силы оставили ее при виде налитых кровью глаз и покрытого потом лица – послышался треск разрываемой ткани.

Если до этого момента Джесси казалось, что события развиваются мучительно медленно, то теперь они понеслись с быстротой молнии. Грозный кулак, возникший откуда-то сам по себе, врезался в толстый нос Хайеса. Кровь брызнула на Джесси, и она вскрикнула, падая на землю. Еще не совсем понимая, что произошло, она лежала в оцепенении, глядя на Хайеса и Скиннера, которые катались в высокой траве. Позабыв о ней, остальные, как стая шакалов, наблюдали за дракой, издавая ядовитые возгласы. Прежде чем она осознала это, со стороны привала раздался выстрел. Один из наблюдателей упал на спину, на его рубашке расплывалось кровавое пятно – прямо там, где сердце.

Во внезапно наступившей тишине бандиты смотрели на своего упавшего спутника. Даже встревоженные лошади застыли на мгновение, как и Хайес со Скиннером. Затем все как одна головы повернулись в направлении раздавшегося выстрела. Там никого не было. Оцепенение сменилось трусливым бегством в укрытие и поиском оружия. Раздался еще один выстрел, пули просвистели прямо у ног Хайеса. Тот – весьма проворно для такого грузного человека – упал на землю и пополз к ручью.

Скиннер оказался рядом с Джесси еще до того, как она сообразила, что надо спрятаться, схватил ее за локоть и потащил к деревьям, подальше от остальных. Они укрылись в высокой траве, Скиннер вынул из кобуры револьвер и взвел курок. Джесси спряталась за деревом, где лежало седло, а ее нежданный защитник оказался на несколько футов дальше. Она была слишком напугана, чтобы хладнокровно наблюдать за происходящим, но не могла не заметить, что целился он в Хайеса и в бандитов, а не в невидимого стрелка.

Банда Хайеса беспорядочно палила в том направлении, откуда раньше раздались два выстрела, справа от Скиннера, где виднелся небольшой пригорок. Вызывало удивление, что Скиннер ни разу не выстрелил, казалось, предпочитал ждать и наблюдать. Ответного огня слышно не было. Скиннер не отводил глаз от людей у ручья, нисколько не беспокоясь о том, кто стрелял по его соратникам и убил одного из них.

Джесси устроилась поудобнее, чтобы лучше видеть. Жесткая кора дерева, к которой она прижалась щекой, казалось, успокаивала, хотя вдруг напомнила заскорузлые лапы Хайеса. Джесси поежилась от мерзкого ощущения, всплывшего в памяти. Потом возник вид кулака, обрушившегося на нос негодяя, и то, как они сцепились, катаясь по траве. Джесси удивленно подумала: «Скиннер! Защищал меня?! Ведь это он ударил Хайеса! Но почему? Совершенно непонятно: кто же он в таком случае? Правая рука Хайеса? А был ли он его правой рукой?»

Джесси не смогла больше раздумывать над этими вопросами, потому что в этот момент между нею и Скиннером в землю вонзилась пуля. Джесси метнулась за дерево, Скиннер откатился вправо и их глаза на мгновение встретились: ее взгляд был полон страха, его – выражал немой вопрос. Джесси слабо помахала рукой, чтобы он понял, что с нею все в порядке. Скиннер кивнул и прополз вперед, держа под прицелом людей Хайеса. Между ним и державшими оборону бандитами находился костер, и трудно было как следует прицелиться. Ему не мешало бы передвинуться и занять более удобную для стрельбы позицию. Джесси затаила дыхание, пока храбрец не проскользнул, пригнувшись, между деревьями и кустами, удаляясь все дальше от нее и приближаясь к человеку, стрелявшему в Хайеса. Джесси облегченно вздохнула, когда он оказался в безопасности у небольшого пригорка и, хладнокровно целясь, начал стрелять в бандитов. Один бедолага слишком высоко приподнялся и был сразу же снят Скиннером. Джесси пришлось одернуть себя и не радоваться смерти человека, хоть и бандита. Она, конечно, не одобряла убийства, но к этим людям не испытывала никаких теплых чувств, если вообще можно было их назвать людьми. По ней, так лучшего эти головорезы и не заслуживали. Особенно после того, что собирались сделать с нею и Джосаей.

Джосая! Конечно! Это он скрывается за тем пригорком! И как это ей не пришло в голову раньше. Он приехал за ней! Приехал! Ее тело пронзила дрожь, не имевшая ничего общего со страхом. Она вытянула шею и высунулась из-за дерева, насколько осмелилась, надеясь хоть краем глаза увидеть Джосаю, убедиться, что с ним все в порядке.

– А вот и ты, чертовка!

Крик Джесси был заглушен рукой Хайеса, прижатой к ее рту и носу. Другой рукой он обхватил ее поперек туловища, толстые пальцы глубоко впились в раненый бок. Джесси начала биться, кусаться, но вырваться не смогла. Мысли метались в паническом страхе, не хватало воздуха, но слова Хайеса она услышала ясно.

– Прекратите стрелять! Прекратите!!! – его люди подчинились, и стрельба внезапно стихла. Хайес вышел на открытое пространство, выставил Джесси перед собой, как щит, и выкрикнул: – Колтрейн, послушай-ка! Я поймал девчонку. Она у меня в руках, и я убью ее, если ты не выйдешь прямо сейчас и не бросишь оружие.

Ствол пистолета уперся в висок Джесси – она замерла. Ее глаза лихорадочно выискивали хоть какой-то намек на движение в ближайших холмах – ничего! Казалось, даже прерия затаила дыхание. Только потрескивание сучьев в догорающем костре нарушало напряженную тишину.

– Черт побери! – пробормотал Хайес сквозь зубы и крикнул снова: – Нечего шутить со мной, Колтрейн. Если сейчас же не выйдешь, я убью ее на твоих глазах. Выходи – или она мертва!

Для большей убедительности он щелкнул курком у виска Джесси и сильнее вцепился в нее. Прошло лишь мгновение – из-за самого дальнего холма появился высокий человек. Джесси затаила дыхание, когда он бросил на землю оружие и стал медленно приближаться к ним. Довольное хихиканье у самого уха и тихое «Вот он, сукин сын» привели Джесси в ужас: подходивший человек был никаким не Колтрейном – это был Джосая!

– Нет!! – изо всех сил крикнула она, когда револьвер бандита нацелился не в ее голову, а прямо в сердце ее мужа.




Глава 9


Крик Джесси запал в сердце медленно приближавшегося Джейка. Ему пришлось сжать кулаки, чтобы не обрушиться на негодяя. Он страдал, видя ее, такую беспомощную, в руках Хайеса. Единственное, что удержало его от скоропалительных действий, – возможность неизбежной смерти и его, и Джесси, если только броситься на бандитов в этот момент. Оставшиеся в живых приспешники Хайеса подтягивались со стороны родника и выстраивались позади главаря, направив ружья на Джейка.

Слева от себя Джейк уловил движение и заметил Скиннера, державшего на мушке Хайеса. Джейк не знал, почему Скиннер изменил Хайесу и стал помогать ему и Джесси, но сейчас было не до вопросов, когда вся орава выступила против него. Джейк оценил, что Хайес, слишком довольный удачей, заполучив, наконец, своего врага, забудет о Скиннере. В таком случае, Скиннер, как известно, бьющий без промаха, сможет наиболее эффективно действовать, когда придется стрелять.

А стрелять придется, Джейк в этом не сомневался. Без револьвера он чувствовал себя как голый. Нож, спрятанный в сапоге, не поможет, если на него нацелено несколько кольтов. «Не ирония ли судьбы, – подумал Джейк, – вот где следы украденной партии револьверов этой системы, предназначавшейся для армии, и сейчас эти револьверы нацелены в меня». Джейк понимал, что, только втягивая Хайеса в разговор и отвлекая его, можно уловить момент и скрыться вместе с Джесси из-под обстрела. Не упустить бы шанс.

Мысль Джейка работала быстро и четко, глаза цепко примечали все подробности окружающей местности, лица всех бандитов. Время было дорого: каждый шаг по пыльной земле приближал его все ближе и ближе к смерти или к спасению.

– Остановись, Колтрейн! – приказал Хайес.

Джейк повиновался. Впервые он посмотрел прямо на Джесси. Она была переполнена самыми разными чувствами: надежда и страх, замешательство и недоверие, любовь и отчаяние – они боролись в ней при виде человека, которого она знала как Джосаю Таккера, отзывающегося на имя Колтрейн. Джейк отвел взгляд от ее карих глаз и снова взглянул на Хайеса – желваки заходили по щекам – еще один повод для Джесси его ненавидеть, не так хотелось бы открыться ей. Но теперь ничего не поделаешь, позже он все объяснит, если это время наступит.

– Кажись, все повторяется, а, как считаешь, Колтрейн? – съязвил Хайес.

Стоявшие за его спиной бандиты сдержанно захихикали.

Джейк не смог удержаться и не съязвить в ответ:

– Да, но, припоминаю, в тот раз ты видел мою спину.

Хайес выпрямился и сощурил глаза.

– Ты бы придержал язык, Колтрейн, не в таком ты сейчас положении, чтобы шутить с огнем.

– А что я теряю, Хайес? Ты все равно нас обоих убьешь. Так почему бы мне не сказать, что я думаю? Хотелось, чтобы мои последние слова вы долго помнили.

Джейк увидел, какое впечатление на Джесси произвело известие о близкой смерти, но успокоить ее ничем не мог. Нужно было как следует разозлить Хайеса.

– Если желаешь сказать последнее слово, Колтрейн, давай, валяй, не теряй времени.

Слова Хайеса заставили его людей приготовиться и взвести курки. Их прищуренные глаза явно говорили о том, что следует поторопиться. Или Джейк немедленно заговорит и его хитрость сработает – или умрет вместе с Джесси.

– У меня есть несколько последних вопросов, Хайес. Раз все остальное уже не имеет значения, поскольку ты перехитрил меня, то я просто хотел кое в чем разобраться.

– В чем это? – ошибиться было невозможно: в голосе Хайеса звучало явное самодовольство, а не враждебность.

Джейк постарался, чтобы тот не заметил тени облегчения на его лице. Уловка сработала. Сказать Хайесу, что он невероятно умен и хитер, значило остановить пули на лету. Теперь следовало посмотреть, что можно извлечь из этой удачи.

– Ну, во-первых, как ты узнал, что я помощник шерифа? Никто ни разу не смог раскрыть меня, в каких бы переделках я не оказывался. Выходит, ты сообразительнее, чем я думал.

Про себя Джейк определил, что немного ума Хайесу не помешало бы, чтобы хоть уметь натягивать сапоги. Совсем не хотелось льстить этому бандиту, но так бесславно умереть Джейк не собирался, а в сложившихся обстоятельствах вполне можно было вытянуть из этого тщеславного петуха кое-какую важную информацию. Разумеется, за последние два месяца, проведенные в банде Хайеса, он уже многое узнал о проводимых ими операциях с оружием, но оставались еще невыясненные подробности.

Хайес, полностью уверенный в себе, расправил плечи и даже приосанился. Джейк заметил, что он уже не так крепко держит Джесси.

– Ха, я знал, кто ты такой, еще до того, как ты к нам присоединился. Мне ничего не стоило притвориться, будто я ничего не знаю, и позволить тебе ехать с нами. Мне было известно, что ты держишь связь с полковником Карсоном в Кемп-Николсе.

– Но как?..

– Как я узнал, что ты помощник шерифа? Это Маккензи выведал. Он подкатился к помощнику полковника и задал ему пару вопросов, конечно, не без помощи горячительных напитков, которые и развязали этому писарю язык. У писаря не было повода не доверять Маккензи.

– Маккензи?

– Да, сержанту, который доставил тебя к каравану фургонов, а потом прямо ко мне в руки, – Хайес с нескрываемым удовольствием смеялся над Джейком, чувствуя свое превосходство.

Джейк стерпел и этот смех. Выдержка помогала выиграть время, чтобы подумать и рассчитать силы. Надо же, сержант Маккензи? Так вот почему им всегда известно, когда прибывают партии оружия. Ему было тягостно убедиться, что солдаты армии Соединенных Штатов участвуют в контрабанде оружия, но это подтверждало правильность догадок полковника Карсона. Джейк принял к сведению услышанное; глодала мысль – оказывается сержанту было известно, кто он такой, и он не поверил истории о сбежавших влюбленных. Джейк дал себе слово добраться и до сержанта, а пока выведывал остальные подробности.

– Так почему же ты сразу не убил меня, когда я появился в твоем лагере?

Прежде чем ответить, Хайес слегка отодвинул Джесси. Пристально взглянув, Джейк захотел подбодрить ее, но она смотрела невидящими глазами. «Как будто не узнает меня», – подумал он.

– Как бы мне ни хотелось сделать это прямо тогда, мы с Маккензи решили, что не стоит привлекать слишком много внимания, убивая тебя. Мне ни к чему была погоня – я вез оружие в Санта-Фе. И видишь, ты стал моим подарком Васкесу. Еще бы! Тебя эта встреча порадует, Колтрейн. Парни Васкеса умеют развязывать языки.

Пока Хайес снова хохотал со своими головорезами, Джейк обдумывал сказанное им. Ну, конечно, богатому мексиканскому плантатору, мечтающему править всей Мексикой, а не ее захолустным уголком, Васкесу требуется много оружия, но оно не может попасть в Мексику, незаметно минуя границу. Поэтому в Санте-Фе у Хайеса должен быть сообщник, американец, помогающий Васкесу. Джейк еще больше стиснул зубы – грязный подонок! Кто бы это ни был, он заплатит за все, как Ромеро и Санчес. Своей жизнью. Как и сам Хайес, если удастся расправиться и с ним.

Джейк не проявил охватившего его торжества. Теперь все части головоломки совпадают. Он решил использовать слова Хайеса в своих интересах.

– Ты уверен, что хочешь убить меня, Хайес? Лучше подумай, что скажет Васкес, когда ты появишься перед ним без Ромеро и Санчеса. На кого обернется его гнев?

Расчет сработал: Джейк увидел, как грубое лицо Хайеса бледнеет. Бандит пожевал немного губами, прежде чем ответить. Он совсем забыл о двух мексиканцах.

– Ну, очень просто, я… я скажу ему все как есть, что ты убил их, а я за это убил тебя.

– Эх, Хайес, ты же знаешь, что это неправда. Я их не убивал. Они уже были мертвы, когда я их нашел. И искренне удивился, кто же их убил?

– Ты врешь, Колтрейн! Во всяком случае Васкес правды не узнает, раз ты будешь мертв.

Разговоры кончились. Люди Хайеса снова заняли свои выжидательные позы, приготовившись убивать. Джейк вскинул руку, останавливая их. Разговоры не помогли избежать надвигающейся развязки. Револьверы все так же были направлены на него, он все так же безоружен, а Джесси – в когтях Хайеса. Может быть, удастся спасти ее.

– Подождите! – крикнул он. И продолжил, убедившись, что хоть на минуту привлек их внимание: – Отпусти ее, Хайес. Она ни в чем не виновата. И – еще ребенок.

Хайес фыркнул и захохотал:

– Ты взял в жены ребенка? Мне так не кажется. Она не девочка. И я не могу отпустить ее. Слишком много твой ребенок слышал, как и ты. Но, пожалуй, могу доставить ей удовольствие. Кое-что, ради чего стоит умереть, если ты понимаешь, что я имею в виду, шеф. Ты не волнуйся, тебе можно посмотреть на это, а потом убью ее. Это ты тоже увидишь. Такой уж я человек, – злая, похотливая ухмылка расползлась по физиономии Хайеса, который наслаждался впечатлением, произведенным на Джейка.

Джейк стиснул зубы, но не опустил головы. Что-то в этом роде он ждал, но этот негодяй не должен заходить слишком далеко. На мгновение он выпустит девушку из рук и тогда!.. Джейк надеялся, что Скиннер тоже рассчитывает на это, и приготовился.

Долго ждать не пришлось. Чувствуя себя в безопасности под защитой вооруженных людей, державших Джейка на мушке, Хайес сунул револьвер в кобуру и швырнул Джесси на землю. Она невольно вскрикнула, больно ударившись при падении. Хайес стоял перед ней, широко расставив ноги, – и начал расстегивать пояс.

Выражение злорадства на его самодовольном жирном обличье сменилось изумлением – раздался выстрел, и он посмотрел на кровавое пятно, расплывавшееся у него между ног. В долю секунды невыразимого напряжения ни сам Хайес, ни его люди не могли понять, что стреляли именно по нему. Бандиты вертели головами во все стороны, пытаясь увидеть, кто стрелял. Когда шок миновал, Хайес упал на колени, прижал руки к низу живота, открыл рот, пытаясь закричать, но не смог издать ни звука. Потом повалился набок, спиной к Джесси, вопя и изрыгая рвоту.

Джейк, как и все, сначала не понял, что с Хайесом произошло. Но при первом же звуке выстрела Джейк упал на землю и пополз к Джесси. Она, казалось, никак не воспринимала окружающее. Ее расширенные от ужаса глаза неотрывно смотрели на Хайеса. Джейк обхватил ее и бегом увлек к ближайшему обломку скалы, который мог послужить укрытием. Там он накануне заметил Скиннера. В любую минуту Джейк был готов, что пуля вонзится в спину, но удача сопутствовала беглецу, и он благополучно укрылся за камнем вместе с Джесси.

Усадив ее спиной к камню и придерживая одной рукой, Джейк немного приподнялся, огляделся, решая, как бы добыть оружие и помочь Скиннеру. Но ему не хотелось оставлять Джесси. Судя по всему, она находилась в шоковом состоянии, никак не реагируя на происходящее. И бросить Скиннера без поддержки тоже нельзя.

Джейку не пришлось долго решать эту проблему: к своему удивлению, он увидел, что Скиннер уже подстрелил двоих бандитов: Купера и Дэвиса. Третий, Даусон, уползал, держась за окровавленную ногу, так и не успев спрятаться. Следующая пуля Скиннера настигла Даусона и попала прямо в грудь. Джейк быстро прикинул: кто остался? Симмонс. Оглядел привал, но никого там не увидел. Наверное, зарылся в землю, как гад ползучий. «Гад он и есть гад», – подумал Джейк.

Некоторое время пули не свистели в воздухе. Все было теперь спокойно, только раздавались вопли Хайеса. Впервые он обратил внимание на бандита. Тот извивался на земле в луже собственной крови и блевотины.

– Сукин сын, – выдохнул Джейк, глядя на своего врага широко открытыми глазами. Хайес в последний раз дернулся, когда пуля попала ему в голову. Джейк удивленно вскочил и посмотрел на низкий пригорок, из-за которого медленно вставал Скиннер.

В то же мгновение Джейк вспомнил о Симмонсе, и тотчас со стороны ручья раздался выстрел. Джейк глянул на Скиннера – тот отшатнулся назад, – пуля поразила его прямо в грудь. Он схватился рукой за рану и упал на землю.

Джейк нырнул за камень, ударил по нему кулаком и тихо воскликнул:

– Нет, черт побери! – взглянул на Джесси, которая с отсутствующим видом смотрела вперед. При виде ее испачканного личика у него сжалось сердце. Неизвестно, станет ли она прежней. Ужас и угроза насилия могут убить ее изнутри. Джейк погладил Джесси по щеке и откинул прядь волос, прилипших к грязному лицу. Скрепя сердцем, он решил оставить ее ненадолго одну, чтобы посмотреть, что со Скин-нером. Вряд ли она куда-то уйдет, решил Джейк. Поцеловал в лоб и начал пробираться к пригорку, за которым лежал Скиннер.

Пули сверлили землю у Джейка за спиной, – значит, Симмонс его видел. Джейк молниеносно пробежал последние несколько ярдов и оказался за холмиком. Скиннер лежал тихо, но был жив. Затуманенные болью черные глаза посмотрели на Джейка, который положил ладонь на его руку и сказал:

– Держись, друг, держись, – взял револьвер раненого и собрался отойти.

Однако Скиннер остановил его. Джейк взглянул на неожиданного единомышленника, который так хотел что-то сказать ему.

– Не разговаривай, Скиннер.

Но тому не терпелось поделиться своим ликованием:

– Я достал его, Джейк. Достал, как следует. Больше он этого не сделает, – слова отняли последние силы у раненого, и голова его откинулась назад.

Джейк успокаивающе положил свою руку на руку Скиннера. Потом сосредоточил все внимание на Симмонсе, стараясь определить, где он прячется. Как раз в тот момент, когда Джейк расположился на вершине пригорка, чтобы высмотреть оттуда стрелка, вдруг услышал неясный шум.

Громко кричал мул, зычный голос издавал возгласы, бандит вопил.

– Что за черт! – и сразу же вслед за этим раздался оглушительный выстрел. Через мгновение Джейк стал свидетелем неожиданных событий. «Действительно, что за черт», – подумал он и бросил взгляд на Джесси. Та, стоя на коленях, посмотрела поверх камня, защищавшего ее, и, повернувшись к Джейку, пожала плечами. Он облегченно вздохнул и опустился на землю. С нею все было в порядке.

Тишину нарушил тот же зычный голос:

– Эй, вы, можете выходить! Я уложила мерзавца – из винтовки зарядом для бизонов, не меньше и не больше! – кудахтающий смех сопровождал это заявление.

– Берта! – радостно воскликнула Джесси. Она вскочила и бегом бросилась к ней, огибая убитых, как будто это были просто камни или упавшие сучья.

Появилась Берта с упрямым мулом на поводу, которого тащила за собой, осыпая проклятьями и ругательствами, пытаясь оттащить от ручья.

– Ах ты, длинноухий хорек! Надо было скормить тебя диким кошкам. Тогда бы ты бросил свое упрямство.

Берта оставила мула в покое, только когда рыдающая Джесси упала в ее объятия.

– Ну, ну, детка, успокойся. Теперь тебя никто не обидит, – она гладила Джесси по волосам и вытирала слезы. Высвободив руку, помахала Джейку.

Джейк с облегчением прислонился лбом к склону холма и прочел короткую молитву, потом повернулся к Скиннеру, предполагая найти его мертвым, но тот был еще жив. Джейк положил его голову себе на колени и отвел спутанные волосы от искаженного болью лица.

– Почему, Скиннер, почему? – тихо спросил он.

Черные глаза открылись и взглянули на него. С трудом переводя дыхание, Скиннер судорожно проговорил:

– Из-за девушки, – и снова закрыл глаза.

– Из-за девушки? – Джейк ничего не понимал. – Из-за Джесси?

Он оглянулся и увидел Джесси и Берту, стоящих позади. Джейк даже не слышал, как они подошли. Джесси снова начала плакать, упав на колени рядом с раненым. Еще больше он удивился, когда Джесси поцеловала Скиннера в лоб. С каких пор он стал так много значить для нее? Вытирая глаза, Джесси объяснила Джейку:

– Он был так добр ко мне сегодня. Принес еды, эти брюки. Он защищал меня от бандитов. Мы не можем оставить его умирать просто так.

Джейку не хватило духу сказать ей, что конец его уже близок. Слишком много таких ран ему довелось повидать, чтобы не понимать: Скиннер обречен. Оставался лишь вопрос – когда? Успокаивая Джесси, он положил руку на поникшие плечи, но слов утешения не нашел.

Скиннер открыл глаза – взгляд был устремлен в пространство.

– Джесси, скажи ему сейчас все, что хотела. Теперь уже скоро, – подсказал Джейк.

Джесси взглянула на него сквозь слезы, вытерла глаза и, осторожно повернув к себе его лицо, проговорила:

– Это я, Скиннер, Джесси.

С большим трудом Скиннер слабо поднял руку, стремясь прикоснуться к ней. Девушка быстро взяла ее и прижала к груди. Скиннер заговорил еле слышным голосом:

– Джесси, – казалось, звук ее имени утешал его. – Я не мог… позволить ему надругаться над тобой.

– Нет, Скиннер, он мне ничего не сделал. Спасибо тебе. Ты хороший человек, – шепотом говорила она, потому что не могла сказать громче – горло сдавили слезы.

– Нет, – решительно возразил Скиннер, – я плохой человек. Я… плохо поступал. Убивал. Грабил. Но Хайес… убил… мою сестру. Он надругался над ней… как пытался сделать с тобой. Я не мог позволить ему… не мог. Пообещал… себе… что убью его… если он только посмеет… обидеть тебя.

Джейк и Джесси обменялись взглядами, пока замирал голос Скиннера.

– Поэтому ты был в его банде? Искал случая убить его?

– Да, – последовал ответ, – он… не знал… что это моя сестра… я нашел его… подыгрывал ему… пока не убил… и всех в банде, которые… даже тех мексиканцев. Джесси… я плохой. Пло…

– Скиннер! – крикнула Джесси, когда он испустил дух. Джейку и Берте пришлось оттаскивать плачущую от безжизненного тела. Джейк держал ее на коленях, пока безутешные рыдания не стихли и она не уснула. Ночь сомкнулась над ними.

* * *


На следующее утро Джесси проснулась от того, что кто-то копает землю. Открыла глаза и увидела розовый свет зари, проникающий сквозь ветви деревьев. Она лежала неподвижно: не хотелось ни шевелиться, ни думать. Остаться бы здесь одной, чтобы ничего не знать и никого не видеть.

До нее доносились звуки, но она как будто не слышала их. Кричал мул, бранилась Берта, стучали котелки, переступали копытами и фыркали лошади, щебетали птицы – но сквозь все эти звуки отчетливо пробивался стук лопаты о камни. Джесси опять закрыла глаза. Две соленых слезы выкатились из-под опущенных ресниц.

Когда она вновь открыла глаза, землю уже не рыли. Это ее успокоило. Теперь сквозь ветви деревьев проникали яркие лучи солнца. Она обнаружила, что укрыта одеялом, заботливо подоткнутым со всех сторон. Откинув его, Джесси села и осмотрелась. Убитых нигде не было. Это тоже ее утешило. Она заметила знакомого чалого коня, который щипал траву у родника. Остальные лошади и мул паслись среди деревьев. Неподалеку появилась свежая могила с крестом. Джесси быстро отвела глаза – слишком тяжело было думать об этом и страшно возвращаться к ужасам вчерашнего дня.

Повернув голову, она увидела Берту и Джосая – нет, как же его зовут? – ах, да, Колтрейн. Они сидели у костра, уже прогоревшего до пламенеющих углей, пили кофе и разговаривали. Джое… Колтрейн был без рубашки, которая сушилась на кусте. Белая повязка на его раненом плече резко выделялась на загорелом тренированном теле. Наверное, Берта перевязала, решила Джесси, наблюдая за ним. Джейк рассмеялся над каким-то замечанием Берты и провел рукой по густым волнистым волосам.

Джесси поймала себя на том, что не может отвести глаз… от Колтрейна, и нахмурилась. Она еще не привыкла к этому имени. Но кое-что осталось прежним, нисколько не изменилось, подумала Джесси. Он все еще оставался самым красивым мужчиной, которого она видела в своей жизни, первым мужчиной, которого целовала и кто пробудил в ней женские порывы. Взглянув на обручальное кольцо, она вспомнила, что он все еще остается ее мужем, при этом совсем не знала, кто он. Помощник шерифа?

Она сражалась с ним бок о бок, спала рядом, рисковала ради него жизнью, даже вышла за него замуж, но до сих пор не сблизилась настолько, чтобы знать, кто он на самом деле. Джесси рассердилась. Так за кого же она вышла замуж? За Джосая Таккера, контрабандиста, или – как его там зовут? – этого Колтрейна, помощника шерифа? Или она вовсе не замужем, раз Джосая Таккера не существует на свете? Так кто же она: миссис Таккер, миссис Колтрейн или все еще мисс Стюарт?!

Решив, что здесь ничего толком не узнаешь, Джесси неохотно поднялась, обошла деревья и приблизилась к костру. На звук шагов сидевшие обернулись, и на нее глянули две пары глаз: обеспокоенные серые и хмурые голубые. Серым глазам она улыбнулась и взяла предложенную кружку горячего черного кофе и тарелку с завтраком. Усевшись на землю по-турецки, Джесси повернулась к голубым глазам и спросила:

– Так как же все-таки тебя зовут?

Отпивая из кружки кофе, она подняла на Джейка глаза и заметила, как они с Бертой переглянулись. Демонстративно встав и отряхнув одежду от пыли, Берта извинилась и отошла под предлогом, что надо присмотреть за этим несносным мулом и доставшимися им лошадьми.

Новоявленные молодожены посмотрели ей вслед, потом Джесси повернулась к Джейку и повторила:

– Как тебя зовут? Не могу же я называть тебя просто Колтрейн или помощник шерифа?

– Джейк, Джейк Колтрейн.

Да, это имя подходило ему гораздо больше, чем Джосая Таккер.

– Джейк Колтрейн, – повторила она, как бы оценивая имя по каким-то, ей одной известным достоинствам.

– Послушай, Джесси, я не хотел, чтобы тебе стало известно…

– Я знаю.

– Дай мне договорить. Пожалуйста. Ты сама примешь решение. Я не мог рисковать, открывая свое настоящее имя. Из-за этого тебя могли убить.

– Да, не зная этого, я бы осталась жива и здорова, так что ли?

Вопрос Джесси повис в воздухе. Она помедлила и принялась завтракать как ни в чем не бывало, даже не почувствовала никаких угрызений совести из-за высказанных ему в лицо саркастических замечаний, несправедливых суждений, не оставляя в итоге никакой надежды. Джесси все еще считала себя крайне обиженной, рассерженной и желала, чтобы он знал об этом.

– Надо полагать, я это заслужил, – спокойно заметил Джейк.

Джесси гневно взглянула, продолжая молча жевать. Не то у нее было нынче настроение, чтобы прощать обиды. Вчерашний день тяготел над нею, события давили и приводили в ужас. Вырвалось рыдание, когда взгляд упал на могилу. Отвернувшись от Джейка, она спросила:

– Это Скиннер?

– Да, – спокойно ответил он.

– А где остальные… тела?

– Не думай об этом. Мы с Мартой позаботились о них.

Джесси не скрывала залитое слезами лицо:

– Я не могу не думать о Скиннере.

– Знаю. Я тоже.

– Все-таки он был хорошим человеком. Я имею в виду – в глубине души.

– Думаю, даже лучше, чем нам кажется.

– Ты о чем? – спросила Джесси, вытирая глаза. Больше она не сердилась, видя, как он разделяет ее боль.

– Я хочу сказать – он вовремя предупредил о том, что Хайес собирается расправиться со мной. – В ответ на удивленный взгляд Джесси добавил: – Перед тем, как Хайес стрелял в меня, я нашел в своих вещах записку, в которой предупреждали о предстоящем нападении. Наверное, только поэтому я еще жив.

Джесси задумалась, и многое прояснилось. Она придвинулась к Джейку и спросила:

– Ты считаешь, это он вытащил тебя из погреба?

– Должно быть он, больше некому. Наверное, не случайно он подошел к двери хижины с Хайесом, чтобы дать нам знать, что снаружи ведется наблюдение и шуметь не следует.

– И когда ударил в фургоне меня и Берту, скорее всего, тоже сделал это умышленно, чтобы другой – как его, Санчес? – не сделал что-нибудь похуже, может быть, даже убил нас.

– Пожалуй, ты права. А помнишь, когда мы выезжали из твоего амбара на Огоньке? Скиннер стрелял в нас. Теперь, когда я размышляю об этом, уверен – он никогда не стрелял мимо. Значит, в тот раз промахнулся преднамеренно.

Джесси даже немного посмеялась с Джейком, вспоминая, как Скиннер старался всеми силами навредить Хайесу при любой возможности. А потом пришло время убить его.

Джесси посерьезнела, притихла и опустила глаза. Она рассеянно рисовала что-то на песке, пока голос Джейка не вывел ее из задумчивости.

– Джесси, ты так и не попрощалась со Скиннером. Пошли, – мягко позвал он, подавая руку.

Джесси оперлась и встала. Рука об руку они подошли к могиле Скиннера. Об обидах и гневе следовало забыть. Сейчас Джесси нуждалась в силе Джейка, ей было необходимо опереться на него.

Когда они остановились перед свежим холмиком земли, пахнущей так… по-земному, Джесси преклонила колени и положила руку на могилу. Теплая рука Джейка на плече действовала успокаивающе – Джесси вздохнула:

– Прощай, Скиннер, мы тебя не забудем.

Она подняла заплаканные глаза к деревянному кресту, который поставил на могиле Джейк, и прочла вырезанные ножом слова: «Скиннер. Хороший человек».




Глава 10


Джесси, забыв обо всем, плавала в прохладном ручье, ослепительно сверкающем на солнце. Рассеянная улыбка блуждала по лицу – это было настоящее блаженство. Солнце как будто играло с нею в прятки: Джесси то оказывалась в тени деревьев, росших рядом с родником, то снова выплывала на освещенную солнцем поверхность воды. Она улыбалась, думая о своем ребячестве. Журчащий ручей, чудилось, смеялся вместе с нею. Какое облегчение она испытывала, наслаждаясь водой и солнцем.

Подаренным Бертой мылом – что извлечет она в следующий раз из своих седельных сумок? – Джесси смыла грязь, а вместе и ужасные воспоминания последних двух дней. Хайеса и его своры больше не было. Вода унесла все, как мыльную пену с ее волос. Взамен дала облегчение обожженному солнцем и невзгодами телу. Джесси хотелось остаться здесь навсегда.

– Если ты сейчас не выйдешь из воды, то посинеешь, как слива.

Джесси ахнула и уселась на мелководье, скрестив руки на груди. Глаза слепили водные брызги, она лишь смутно видела Джейка, явно наслаждавшегося пикантным зрелищем, и в душе обругала его негодником.

– И давно ты здесь? – возмущенно поинтересовалась Джесси.

– Достаточно долго. А что?

– Нахал! Бессовестный!

– Если бы я был бессовестным, ты не плавала бы одна.

– Так вот же тебе! – Джесси шлепнула по воде, стараясь попасть в него.

– Промазала! – засмеялся Джейк.

Рассерженная Джесси забыла о стыдливости и обеими руками протерла глаза. Джейк стоял на берегу, совершенно сухой, улыбающийся, заложив за ремень большие пальцы, вообще приняв высокомерную позу. Он протянул ей сухую рубашку, которой наградила Берта вместо полотенца.

– Джейк Колтрейн, бросай рубашку и немедленно убирайся отсюда!

– А ты меня прогони, – спровоцировал Джейк.

Джесси только этого и хотела.

– Берта! – закричала она. – Берта!

Бедная Берта примчалась на берег ручья как сумасшедшая. В руках она держала винтовку. Соломенная шляпа слетела с головы и покатилась по земле. И Джесси, и Джейк, широко открытыми глазами, беспомощно наблюдали, как шляпу отнесло прямо к ногам мула, который проворно наступил на нее копытом, а потом принялся жевать головной убор своей грозной хозяйки. Джесси смеющимися глазами посмотрела на Джейка, закусившего нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

– Держись, детка! Я иду! Что это? Гремучая змея? Дикая кошка? – Берта устрашающе озиралась.

– Нет, это хорек! Ядовитый! – воскликнула Джесси, поглядывая на Джейка, который принял весьма кроткий вид.

– Ядовитый хорек? – недоверчиво переспросила Берта, переводя глаза с Джесси на Джейка и оглядываясь вокруг. – Разрази меня гром, если я когда-нибудь слышала о ядовитых хорьках. Но когда он снова сунется сюда, я ему задам.

Она яростно взмахнула своей винтовкой, заставив Джейка упасть на землю, а Джесси нырнуть под воду. Когда Джесси показалась над водой, безудержно хохоча, то увидела, что Джейк катается по земле от смеха.

Берта смотрела на них, слегка склонив голову набок.

– Эй, ребята, вы что, белены объелись?

Джесси, как и Джейк, обессилела от смеха. Она смогла лишь показать на мула. Берта, озабоченно нахмурившая брови, повернулась в ту сторону. И всплеснула руками, увидев, чем завтракает ее мул, потом машинально схватилась за голову. Шляпы там не было. Берта устремилась вперед, размахивая руками. Ярость хозяйки, неистово жестикулирующей, извергающей проклятия и угрозы, не заставила мула хотя бы моргнуть глазом. С безмятежным видом, как корова, жующая жвачку, он даже не шелохнулся, взирая на свою патронессу, как на досадливое насекомое. Даже встревоженное ржание привязанных лошадей не заставило его сдвинуться с места.

Молодые люди, забыв о первой размолвке, широко улыбались и с блестевшими радостью глазами наблюдали за поединком Берты и ее подопечного. Мул принял мудрое решение, которое привело его к победе, – небрежно выронил шляпу в тот критический момент, когда увесистый сук, подобранный Бертой по дороге, уже был готов обрушиться на его непокорную голову.

– Ты предпочел ее бросить, ах ты, поганец, ядовитый хорек! – Берта, как победитель, нагнулась за жеваной шляпой. В этот момент Джесси зажала рот, чтобы не крикнуть: ой, нет! Массивной мордой мул поддел Берту под зад и опрокинул в пыль. И в довершение всего издал крик, отдаленно напомнивший человеческий смех. Похоже, мул взял реванш за неучтивое обращение.

Джесси от смеха сковали конвульсии, и она хватала ртом воздух. Смеялась так, что начала тонуть и стала звать на помощь. Джейк, тоже заходящийся от смеха, наконец-то смог выпрямиться, все еще сотрясаясь, и протянуть Джесси сухую рубашку. Чтобы она дотянулась до нее, не высовываясь из воды, он сделал шаг в ручей и отвернулся. Джесси с благодарностью приняла рубашку и натянула ее на себя прямо в воде, скромно застегнув на все пуговицы.

Продолжая смеяться, она встала во весь рост и вышла и ручья. Джесси заметила, как смех застыл на губах Джейка и выражение его лица преображалось по мере того, как она выходила из воды. Джесси остановилась у каменистого берега и посмотрела на свое отражение в воде – с таким же успехом можно было остаться голой. Мокрая рубашка обрисовывала все изгибы тела, подчеркивая грудь, напряженные соски, тонкую талию, округлые бедра. Она инстинктивно закрыла груди руками и посмотрела на Джейка снизу вверх.

Его голубые глаза, обычно такие ясные и холодные под сенью черных ресниц, потемнели до синевы ночного неба. Чувственный рот сжался в одну прямую линию. Как будто он заглянул в душу Джесси. Они не сказали друг другу ни слова – слова были излишни. Когда Джейк протянул ей руку, она вложила пальцы в его ладонь, и солнце блеснуло на обручальных кольцах, которые соединяли их так же прочно, как страсть, обжигающая сердца.

Почуял ли он, подумала Джесси, какой огонь сжигает ее душу? Словно горячий поток омыл и закружил их в своем водовороте. Это чувство возникало всякий раз, когда он рядом, или прикасается к ней, или просто смотрит, как сейчас. Чувствует ли он то же самое? Ей хотелось бы обладать такою же властью над ним, какою, несомненно, пользовался он. Хорошо, что не пришлось снова взглянуть ему в глаза, взбираясь на берег. Джесси была уверена, что все чувства можно прочесть у нее на лице, которое горело румянцем, несмотря на пронизывающий холод от мокрой рубашки. По крайней мере, она считала, что дрожь объясняется именно холодом.

Сделав несколько шагов, они оказались на склоне пригорка. Джейк все еще держал Джесси за руку, направляясь к Берте и ее мулу.

– Ну как, Берта, удалось ли тебе спасти остатки шляпы, или твой друг ее прикончил?

– Кого здесь надо бы прикончить, так это именно мула, и он мне вовсе не друг, – возмутилась Берта. От попытки оседлать мула, который упорно шарахался в сторону, она покраснела и водрузила на голову то, что осталось от завтрака упрямой скотины. Несколько кусков было все же вырвано, но в целом, шляпа еще могла послужить.

Джесси снова пришлось зажать рот, чтобы не рассмеяться. Она расслышала, что и Джейк как-то странно покашливает, но взглянуть на него все же не решалась.

– Ну, что вы таращите глаза? Никогда не видели, как женщина седлает паршивца-мула, чтоб ему сдохнуть?! Хватит прохлаждаться, поехали! – она стояла перед ними, уперев руки в бока, раздосадованная и возбужденная, что делало ее похожей на сердитого гнома. Пока Берта разговаривала с молодыми людьми, мул взбрыкнул и сбросил седло на землю. Глаза ее чуть не вылезли из орбит, когда она услышала за спиной стук упавшего седла. Растопырив руки, с грозным выражением лица она повернулась к мулу.

Что за этим последовало, Джесси так и не узнала, потому что они с Джейком воспользовались удобным случаем и покинули поле боя. Хоть бы где-то укрыться, молилась Джесси, хоть какое-нибудь укрытие! Она нашла убежище за обломком скалы, привалившись к которому продолжала трястись от смеха. Выглянув, заметила Джейка за деревом – он тоже покатывался со смеху. Слезы лились у него из глаз. Когда они снова отважились бросить взгляд в сторону Берты, увидели вихрь пыли, мелькание рук и ног, награждающих провинившегося мула пинками и тумаками; раздавались ругательства Берты и рев возмущенного страдальца.

После того, как шквал веселья пронесся, Джесси чуть живая выбралась из своего укрытия. Джейк уже пришел в себя и занимался лошадьми. Огонек стоял как вкопанный, все его внимание поглощала невиданная сцена противоборства женщины и мула, которую он понимал своим лошадиным умом: медленно поводил ухом и фыркал, показывая, что все это ниже его достоинства.

Держась за бока и постанывая после приступа смеха, Джесси направилась к кустам, на которых развесила выстиранную перед купанием одежду.

Какая же это ее одежда, думала Джесси, снова натягивая рубашку и штаны. Рубашку дала Берта, а штаны – Скиннер. Она, опять подвернула штанины и подпоясалась веревкой. Может быть, у Берты найдется пара туфель или сапог, а то и мокасин в ее чудесной сумке, откуда извлекала все необходимое для привала: еду, мыло, одежду, щетку для длинных волос Джесси, лекарства и бинты и все остальное. «Как бродячий торговец», – мелькнуло в голове Джесси.

Подсушив волосы, она стала усиленно их расчесывать, раздумывая, чем бы это стянуть в узел сзади. Вернувшись к Берте и Джейку, Джесси сразу поняла – они только что о чем-то горячо спорили.

Чтобы привлечь их внимание и, может быть, даже прекратить обсуждение, Джесси весело крикнула:

– Эй, вы, вас нельзя оставить одних на полчаса, чтобы вы не поспорили?

Оба разом повернулись к ней. Губы Берты были сжаты в одну упрямую линию, глаза опущены вниз, а сердитые голубые глаза Джейка в упор смотрели на Джесси. Она резко остановилась, дыхание перехватило, как от удара. Так они ссорились из-за нее! Но почему?..

Переводя взгляд с одного на другого, Джесси спросила:

– Что происходит, Берта? Джейк? – и непроизвольно приняла такую же позу, как Берта, упершись руками в бока и широко расставив ноги.

Джейк открыл рот, но Берта его опередила:

– Не беспокойся, детка. Мы просто соображали, куда отправиться и что дальше делать.

Каким-то образом Джесси догадалась, что это не совсем точный ответ на заданный ею вопрос.

– Так что же вы вдвоем решили без меня, смею спросить?

Теперь настала очередь Джейка уставиться в землю. Берта обратилась к нему:

– Можешь сказать ей. Ведь это твой план.

Джейк метнул на Берту острый взгляд и перевел глаза на Джесси. Глубоко вздохнул и пояснил:

– Теперь, когда Хайес и его люди мертвы, тебе ничто не грозит на ферме. Берта может проводить тебя домой и побыть с тобой, пока не вернется караван. Так она получит назад свой фургон и мулов.

Джесси похолодела. Он оставлял ее.

– А как же ты? – спросила она слабым голосом.

– Джесси, ты знаешь, кто я и чем занимаюсь. Мне нужно как можно быстрее добраться до Кэмп-Николса, доложить о случившемся и продолжать выполнять задание. А вы вдвоем просто подождете меня.

Джесси посмотрела на Берту:

– Он все мне рассказал, детка, пока ты спала, сегодня утром. Необходимо спасти оружие, которое присылают для армии, – она вышла вперед и обняла Джесси за плечи. – Я спорила с ним, потому что у вас все так неопределенно, а он собирается уехать сейчас, после этой безумной свадьбы и всего остального. Но, кажется, оружие важнее в этот момент, и тебе придется подождать. – Чем дольше она говорила, тем громче и свирепее становился ее голос. Она буквально пригвоздила Джейка взглядом, разговаривая с Джесси.

Джейк был недоволен, в уголках рта появились напряженные складки. Глаза метали молнии. Он вроде бы хотел что-то сказать, но решил промолчать, повернулся на каблуках и большими шагами направился к Огоньку. Став спиной к женщинам, начал проверять каждый узелок упряжи своего коня.

Джесси воспринимала происходящее как бы издалека. Больше она его не увидит. Сейчас он вскочит на коня и умчится, оставив ее здесь, как будто она для него ничего не значит, как будто не вышла за него замуж, как будто их ничто не связывает. Теперь была ее очередь сжать губы и метать глазами молнии. Она высвободилась из объятий Берты, решительно сжала кулаки и твердым шагом подошла к Джейку.

Взяла за руку и повернула лицом к себе. Показывая на обручальное кольцо, сочла необходимым всего лишь напомнить ему об обязательствах перед ней.

– А как же насчет этого, мистер? Об этом вы забыли?

– Нет, Джесси, не забыл, – ответил он ровным голосом. – Я знаю, тебе совсем не хотелось выходить за меня замуж. Не беспокойся. Как только я доберусь до форта, сразу же выправлю документы на расторжение этого брака. А теперь – в путь!

С этими словами он отвернулся от нее и вскочил на пританцовывающего жеребца. Сидя верхом, он смерил взглядом растерянную Джесси, снял с пальца кольцо и протянул ей.

– Вот. Возьми на память, – пришпорил коня и ускакал сломя голову из ее жизни.

* * *


«К черту все, – неистовствовал Джейк, низко склонившись над вытянутой в струну шеей лошади. – Все правильно – так надо. Отрезать начисто. Больше не заставлять ее страдать». Он понимал, что теперь обида у Джесси перерастет в ненависть. Наверное, ему следовало быть осторожнее и сдержаннее. Но другого выхода не было: уж слишком он оказался близок к тому, чтобы… растаять в ее объятиях. Этого допускать нельзя. Нет, он выбрал единственно правильный путь. Ненавидя, она гораздо быстрее от него освободится.

Пусть девушка идет своей дорогой, встретит молодого человека, который более достоин ее любви и заслуживает счастья стать мужем. Пусть это будет тот, кому не надо постоянно оглядываться; достаточно молодой парень, которого не опалила война, подозрительность, недоверие к окружающим. Тот, кто всегда будет рядом, окружит ее заботой и лаской. Меньшего Джесси не заслуживает. Глядя на ее выразительное лицо, Джейк мог безошибочно определить, что она вообразила, будто влюблена в него. Но сам лучше понимал, в чем дело. Она так думала, потому что он оказался единственным мужчиной, которого знала, кроме отца. Это все тот проклятый поцелуй в хижине, ругал он себя. Первый поцелуй в ее жизни. Да, решил Джейк, он правильно сделал, что убрался прочь, ушел, прежде чем дело зашло слишком далеко.

Но в глубине души Джейк знал – до конца жизни он сохранит в сердце образ маленькой Джесси, опустившей глаза на золотой ободок, который он положил ей на ладонь.

* * *


Безостановочный поток веселой болтовни Берты затрагивал Джесси не больше, чем жужжание пчелы. Она понимала, чем обязана Берте, но поддерживать разговор могла лишь редким кивком головы, сдержанной улыбкой или односложным ответом. Сидя на лошади, на которую ее вчера посадил Хайес, – неужели это было только вчера? – она поникла в седле, измученная долгими слезами после того, как Джейк ускакал.

«И что за ребячество? – спрашивала себя Джесси. – Выходит, ты оказалась беспомощной девчонкой и не можешь трезво взглянуть на жизнь, не опираясь на какого-то мужчину, который не хочет связывать себя узами… Кажется, он достаточно ясно дал понять, что я ему не нужна? Никогда больше не позволяй себе быть такой слабой… такой глупой. Теперь ты должна стать женщиной, которая видит все, но сердце ее молчит. Кроме того, есть же и другие обязанности…»

Погрузившись в мучительные размышления, Джесси могла лишь слабо улыбнуться Берте, пытавшейся развеселить ее какой-то историей. Но прошло несколько минут; и она с большей теплотой отнеслась к своей спутнице. Что бы ты сейчас делала без Берты, думала Джесси. Взгромоздившись на ушастого негодника-мула, Берта вела за собой цепочку лошадей, доставшихся от Хайеса, – их она объявила своей собственностью. Из-за этих лошадей они продвигались медленно, но это даже к лучшему: размеренный шаг успокаивал тревожно бьющееся сердце Джесси.

Однако как бы медленно они ни ехали, Джесси знала, что к вечеру обязательно окажутся дома. Дом? Изрешеченная пулями хижина с разбитыми ставнями. Запущенный огород. Заброшенная живность. Бог знает, в каком состоянии после трехдневного отсутствия хозяйки окажутся особенно дойные коровы. Джесси знала, сколько трудов придется вложить даже с помощью Берты, чтобы привести ферму в порядок. Теперь, после смерти родителей, ферма принадлежала ей. Она должна позаботиться, чтобы дела шли хорошо, и мечта ее отца осуществится. Только сумасшедший мог покинуть этот уединенный уголок прерии, в котором ее семья мечтала когда-то обрести счастье. Ну вот, она уехала – а чего ей это стоило? Чуть не рассталась с жизнью. И едва не потеряла волю.

Нет! О нем она думать не будет…

Кольцо, предназначенное для мужской руки, оттягивало карман рубашки. Надо его выбросить, вот что, швырнуть на землю, свое – следом и втоптать в грязь. Она бы так и сделала, если бы была обута, – и Джесси гордо вздернула подбородок. Втаптывать в грязь кольца на босу ногу, даже если сердцу это принесет облегчение, все-таки слишком неудобно для ее нежных ступней, обожженных солнцем. Она бросила взгляд на мокасины из мягкой кожи, которые теперь были у нее на ногах. Берта извлекла из своей волшебной сумки, сообщив, что носит их по вечерам, когда ноги устают за день от сапог.

Раздумывая о том, что Берта сделала для нее и как стала ей дорога, Джесси решила быть поласковее. Не заслуживала эта старая женщина угрюмости в ответ на свое добросердечие. Ведь она не из тех, кто воспользовался ею, а потом бросил. Использовал для прикрытия, в точности как Хайес – для приманки, а позже – как защиту от пуль. Она пришла к выводу, что он, мистер Джейк Колтрейн, хоть и помощник шерифа с особыми полномочиями, но на самом деле не лучше того Хайеса. Сделал – что хотел, взял – что смог, получил – что ему было нужно.

Ни капли не беспокоясь о том, что кого-то походя раздавил. И не только ее, Джесси. Разве он не орал на Берту сегодня утром, хотя она тоже спасла ему жизнь, застрелив последнего бандита. Не говоря уже о ее доброте, когда они попали в караван. Единственная ошибка Берты – столь никчемная женитьба Джейка. Но она же сделала это из самых лучших побуждений. Да и Берту он тоже использовал в своих целях. Остается только позаимствовать у него бессердечие. Джесси утвердительно кивнула головой, как бы ставя точку в своих рассуждениях.

– Детка, ты свихнешься, если будешь все время так мучиться и переживать.

Джесси посмотрела на доброе обеспокоенное лицо Берты:

– Ты права, Берта. Я как раз об этом подумала. Теперь мы с тобой могли бы стать компаньонами. Я имею в виду мою ферму: мне нужна помощница, а ты совсем одна… ах, Берта, извини. Я… не хотела…

Берта жизнерадостно закудахтала:

– Нечего извиняться, детка. Я знаю, что одинока. Этим меня не расстроишь. Давай, рассказывай, что задумала. Я слушаю.

– Ну, я думала, может быть, ты останешься со мной, а не поедешь в Миссури, когда фургоны вернутся. Ферма приносит хорошие деньги. Я могла бы тебе платить…

– Стоп, стоп, Джесси, детка. Дай-ка мне разобраться. Ты хочешь, чтобы я жила и работала на тебя?

Что-то в ее голосе испугало Джесси: а вдруг она обидела эту женщину с независимым характером? И Джесси поторопилась объяснить:

– Нет, Берта, не совсем работать на меня. Быть моим компаньоном, понимаешь, деловым партнером. Это тяжелый труд, я знаю. И это не так увлекательно, как ездить с караваном, но…

Очередной взрыв радостного смеха Берты прервал ее рассуждения:

– Детка, детка, я согласна!

– …мы могли бы быть вместе. Ведь ни у тебя, ни у меня нет семьи…

– Джесси! Послушай! Посмотри на меня! – скомандовала Берта, сияя глазами, полными счастья.

Джесси не договорила фразу и послушно взглянула на Берту.

– Да, Берта?

– Я уже сказала, что согласна!

– Согласна?! Правда? Ой, Берта, как чудесно! Но ты уверена, что не будешь скучать о своей жизни в караване? С ним видишь столько интересного, новые места, новых людей, а тут такая скука…

– Все это плоды твоего воображения, детка, мечты молодости. Это тебе следует подумать, прежде чем мы ударим по рукам.

– Почему? О чем мне еще думать? Не понимаю.

Берта бросила на нее быстрый взгляд и как-то странно стала теребить веревку, привязанную к луке седла. Когда она подняла глаза, Джесси могла бы поспорить, что в них блеснули слезы.

– Подумай, детка. Я уже не молода, так что учти. Пока еще в силах взять на себя часть тяжелого труда, но недалек тот день, когда мне, а не тебе потребуется опека.

– Берта, немедленно останови этого несносного мула. Не смотри на меня так! Я и это имела в виду! – выразительно добавила Джесси, натягивая поводья своей лошади и подъезжая поближе к Берте.

Мул сразу же понял, что от него требуется, и остановился без лишних просьб. Добравшись до Берты, Джесси пылко обняла ее, запечатлев звучный поцелуй на пухлой, испещренной морщинами щеке, и сказала:

– Итак, решено. Мы – компаньоны. Ни к чему ударять по рукам! Предпочитаю просто обнять тебя. Берта, даже если я начну заботиться о тебе с сегодняшнего дня и вплоть до того неизвестного часа, когда ты умрешь, все равно не отплачу за все добро, которым ты согрела меня за последние несколько дней. И еще, Берта, я люблю тебя!

Крупная слеза покатилась по щеке Берты. Самым нежным голосом, который только слышала Джесси, она произнесла:

– Я тоже тебя люблю, детка.

Они молча продолжали путь. Лишь однажды Берта прервала умиротворенное молчание:

– А как насчет твоей свадьбы с помощником шерифа? Разве это самое доброе дело? – в ее голосе слышалась ласковая насмешка.

Джесси с готовностью подхватила ее насмешливое настроение, радуясь, что уже может шутить над этим событием и над самой собой:

– Однако в этом ты явно перестаралась!




Глава 11


Полковник Кит Карсон расхаживал взад-вперед по своей штабной палатке в форте Кэмп-Николс. Резкая морщина пересекала его высокий лоб, глубоко посаженные глаза под нависшими бровями смотрели озабоченно. То и дело он взволнованно поглаживал по удлиненным волосам, зачесанным назад, или касался усов. Наконец остановился и взглянул на молодого человека, сидевшего за столом.

– Упаковочные листки последней партии оружия, которые ты привез, – важная улика, Колтрейн. Жаль, что тебя при этом ранили. Но все остальное в твоем рассказе кажется совершенно неправдоподобным.

– Я пережил это, полковник, и все-таки до сих пор не уверен, что так оно и было.

– И тебе пришлось жениться на дочке Стюарта, чтобы не выдать себя? – впервые после того, как Джейк вошел в палатку, полковник смог улыбнуться.

– Да, сэр, пришлось! Это как раз то, что надо исправить попозже. – Джейку не хотелось обсуждать этот вопрос прямо сейчас. Он обеспо-коенно шевельнулся в жестком кресле.

– Надеюсь, ты сумеешь это сделать. Конечно, раз Хайес мертв, на некоторые вопросы мы уже не получим ответ. Но это вовсе не упрек, мой дорогой. Я понимаю, ты не спускал курок. При тех обстоятельствах тебе самому пришлось бы убить его, если бы тот парень, Скиннер, не опередил тебя. Однако мы еще не знаем, насколько мистер Стюарт был втянут в это дело. Может быть, его вины и нет, просто ферма оказалась удобным местом для встреч Маккензи и Хайеса. Или Стюарт мог участвовать в операции; например, ему платили, чтобы держал язык за зубами или смотрел в другую сторону, пока оружие переходит из рук в руки.

Полковник утомленно провел рукой по лицу. Джейку стало не по себе. Если отец Джесси замешан в деле Хайеса, правительство отберет у нее землю. Карсон снова заговорил:

– Однако Стюарт тоже мертв, значит, все это досужие домыслы, так мне кажется. Тот несчастный случай с укусом гремучей змеи произошел месяца два тому назад. Эта партия, за которой мы следим, первая после его смерти. Интересно, изменились бы планы Хайеса при известии, что Стюарт умер? – полковник покачал головой, потом деловито хлопнул ладонью по столу: – Ладно, ты единственный, кому известно все об этой операции, поэтому скажи, что будем делать дальше? – Знаменитый исследователь и разведчик ждал ответа Джейка.

– Хорошо, – начал Джейк, – думаю, я должен сам доставить оружие Васкесу. Именно он принимает партию, он все и планирует. Я могу сказать ему правду: Хайес и его люди мертвы, и теперь он будет иметь дело со мной. Получив оружие, подозревать он не должен. А я мог бы вызвать его на разговор об операции в целом – узнать имена, например. Может быть, в этом деле участвует гораздо больше людей, чем нам известно.

– Верно, верно, – сказал полковник Карсон, очевидно, обдумывая план. – Вынужден напомнить, Колтрейн, понравится тебе это или нет, но закон есть закон, я уверен, ты знаешь, как обстоят дела. Если Васкес каким-то образом использовал Стюарта и мы получим доказательства этого, то нам придется конфисковать участок Стюарта и все, что на нем находится. Ферма будет продана, а полученные средства должны в какой-то мере компенсировать наши потери. А больше всего мне хотелось бы вернуть людей, что погибли, защищая армейское имущество.

Джейк похолодел. Единственное, что осталось у Джесси, – это участок и ферма. Как только она лишится всего, значит, он, Джейк, хорошо справился со своей работой. Если известие о том, что отец был замешан в делах Хайеса, не убьет ее, то потеря дома наверняка приведет к этому. Мысленно Джейк выругал себя за то, что позволил примешать к делу личные пристрастия. Его опыт предостерегал. Недаром интуиция подсказывала возможные неприятности. Всем своим изболевшимся сердцем он понимал это. Даже невинный человек может быть втянут, беспричинно пострадать и быть убитым.

Голос полковника вывел Джейка из задумчивости:

– Маккензи знает о дочке Стюарта и о той женщине, которая оказалась причастной к этим событиям, поэтому я пошлю несколько человек для их защиты. Может быть, мы заставим Маккензи заговорить: выявить имена и вероятность того, был ли Стюарт замешан в контрабанде оружия.

– Да, сэр.

– Хорошо. Скоро Маккензи будет взят под стражу, так же как и мой пьяница помощник с болтливым языком. А ведь Маккензи не знает, что Хайес мертв?

– Нет, сэр.

– Как ты считаешь, можно доверять этим двум женщинам, они не проговорятся?

– Думаю, можно доверять, сэр.

– Отлично, теперь подумаем. Ты не должен ехать один в логово Васкеса. Он никогда не поверит, что ты один убил Хайеса и всех его бандитов. Нужно обеспечить тебя собственной «бандой». Думаю, у меня найдутся подходящие люди, – полковник поднялся и, приблизившись к выходу из палатки, сказал караульному:

– Позовите лейтенанта Паттерсона.

Джейк вскочил и продолжал стоять навытяжку, пока полковник не вернулся на свое место за столом.

– Вольно, Колтрейн. Садись. Сказывается военная выучка, не так ли?

Джейк улыбнулся в ответ:

– Да, сэр. Все это годы, проведенные в армии во время гражданской войны…

– Я рад, что она кончилась, – сказал полковник Карсон, покачав головой и не поднимая глаз от рук, потом опять взглянул на Джейка:

– Ты слишком молод, чтобы помнить Мексиканскую войну сорок шестого года, так ведь?

– Я ее помню очень хорошо, сэр. Сам-то я был ребенком, но мой отец погиб в битве на Рио-Гранде в Техасе.

– Извини, сынок, я не знал, – после минутного молчания полковник продолжал: – Мы окажемся на пороге новой войны с Мексикой, подобно той, если не разоружим Васкеса и не сообщим о его планах насчет свержения законного правительства. Если Васкес будет использовать в своей борьбе с правительством американское оружие, они подумают, что мы снабжаем и поддерживаем его. Президент Джонсон, конечно, не хотел бы видеть такой оборот дела.

Джейк выпрямился:

– Я сознаю важность этого задания для нашего правительства, полковник. И собираюсь представить президенту доказательства о компрометирующих действиях Васкеса перед мексиканским правительством независимо от того, кто принимал участие в этих операциях.

– Хорошо. Рад узнать, что ты все так же тверд. Особенно после того, что довелось пережить.

– Понимаю, – ответил Джейк, с горечью сознавая, что ничем не сможет помочь Джесси, если обнаружится причастность ее отца к тайной переброске оружия. Против закона не пойдешь. Впервые он проклял свою работу и все, что ему приходилось делать, причиняя страдания людям.

У входа в палатку караульный доложил:

– Полковник Карсон, лейтенант Паттерсон по вашему приказанию прибыл.

– Впустите его, капрал.

Джейк встал вместе с полковником и повернулся: в палатку вошел молодой, высокий, стройный человек в ладно сидевшей на нем голубой с золотом униформе. Он подтянулся и громко отрапортовал:

– Сэр! Лейтенант Кой Паттерсон докладывает о прибытии!

– Вольно, лейтенант. Я хотел бы познакомить вас с мистером Джейком Колтрейном, помощником шерифа.

Лейтенант ловко повернулся и сдержанно представился, протянув Джейку руку. Так же громко, как приветствовал полковника в этой маленькой палатке, он сказал:

– Рад познакомиться, Колтрейн. Лейтенант Кой Паттерсон.

Джейк пожал молодому человеку руку:

– Рад познакомиться, лейтенант. – Ему показалось, что этот паренек всего лишь года два назад начал бриться. Белокурый, голубоглазый, веснушчатый и пылкий. И этот мальчонка будет в его «банде»?

Когда все расселись, полковник Карсон вкратце рассказал молодому лейтенанту, почему посылал за ним. Чем дольше полковник посвящал его в подробности – Джейк вставлял слово-другое, отвечая на вопросы, – тем радостнее выглядел лейтенант, рвущийся в бой. «Потрясающе, – подумал Джейк, – он думает, мы собрались играть в какую-то игру». И представил себе, как придется натаскивать этого щенка уже в пути, когда они останутся одни.

После того, как лейтенант ушел с поручением проинструктировать тех десятерых, кому полковник безоговорочно доверял, чьи имена были внесены им в специальный список и кто должен быть готов отправиться завтра утром, полковник снова обратился к Джейку:

– Я знаю, Джейк, он молод, но надо дать ему шанс. Парень неглуп и горит желанием доказать…

– Согласен, сэр. Если вы ему доверяете – я тоже. Могу ли надеяться, что остальные члены моей «банды» не выглядят веснушчатыми мальчишками? Васкес не поверит, что они преступники. Мы будем похожи на группу школьников, выбравшихся на пикник, – Джейк постарался, чтобы его голос не звучал ворчливо, но это ему не удалось.

– Джейк, мне кажется, ты слишком погряз в своей работе! Паттерсон не моложе тебя, а по сравнению со мной ты кажешься щенком! Понимаешь, что я имею в виду? Но успокойся, остальные – настоящие ветераны, прошли и армейскую закалку, и войну… А теперь я скажу капралу, чтобы показал твою палатку. Уверен – поспать тебе не помешает.

– Благодарю вас, сэр. Хотя еще один вопрос, сэр. Где находится оружие, которое мы повезем Васкесу?

– Разве я тебе не сказал? Так как многие партии были украдены, а охрана перебита, мы решили, что солдаты в штатском будут перевозить груз в фургонах разными маршрутами. Конечно, они тоже пользуются «легендами», как и ты: работают под видом погонщиков в караванах на Санта-Фе. Тебя будут ждать на ферме Стюарта. Подумать только, Колтрейн, ты снова увидишь свою жену!

* * *


Джесси неизмеримо устала, так как проработала на овощном участке несколько часов. Она пожалела, что не поспала утром подольше, хотя знала, что теперь не до сна. Джесси вспомнила вчерашний вечер, когда они добрались, наконец, до дома. Дом – Джесси нравилось, как звучит это слово. Увидев царивший там беспорядок, Берта вскрикнула и закудахтала, совсем как куры, которые успели забраться в хижину. Вокруг – разбитые стекла, следы от пуль, кровь, разорванная одежда, опрокинутая мебель, черепки тарелок. Берта поцокала языком, покачала головой и принялась убирать хлам и выгонять кур.

Тем временем Джесси расседлала усталую лошадь и мула Берты, запустила их в загон вместе а другими лошадьми, которых они привели с собой. Пришлось вскарабкаться на сеновал и сбросить оттуда тюк сена, такой тяжелый, что слезы выступили на глазах. Хорошо, что воды в корыте было достаточно.

А ее бедные коровы! Как она боялась, что они заболеют или умрут от того, что их долго не доили. Она немедленно занялась ими, жалобно мычавшими бедняжками, а потом оставила в амбаре, где могла в случае чего присматривать. К счастью, у троих коров были телята, которые и помогли облегчить вымя остальным. Джесси удовлетворенно рассмеялась – чудесные телята, такие округлые, сытенькие. У нее мелькнула мысль, что скоро подойдет караван и часть молока можно продать, а кроме того, сбить масло.

Прежде чем вернуться в хижину, Джесси проверила быков и рабочих лошадей. Насколько смогла увидеть в темноте, с ними все было в порядке. Травы в загоне, как всегда, достаточно, чтобы пастись, а напиться они могли из родника. Убедившись, что с животными ничего не случилось, Джесси притащилась в хижину, бросилась, как была, в грязной потной одежде на постель и сразу же заснула, последовав примеру Берты.

Сейчас она копала огород, уничтожая сорняки. Изредка приходилось останавливаться и рукавом рубашки вытирать пот со лба. Она выпрямилась, потерла усталую поясницу и оглядела свой участок. В доме с помощью Берты все засияло, как новое. Джесси вздохнула. Нечем было заменить драгоценные оконные стекла, разбитые бандитами. Она вспомнила, скольких трудов стоило родителям привезти сюда стекла. Мать настояла на своем, конечно. Да, им с Бертой придется подумать, чем закрыть окна, прежде чем наступят холода, хотя до этого еще два месяца.

Джесси спохватилась, что эти мечты о будущем ничего не дают в настоящем, и снова принялась вскапывать грядку. Из всех фермерских работ она больше всего не любила именно эту, нет, еще больше не нравилась пахота. Ей пока не приходилось этим заниматься, но она знала, насколько вспахивание земли изнуряло отца. А ведь он-то был гораздо сильнее, чем она. Ах, да, жатва еще хуже! Сейчас август, пора уборки урожая. Джесси снова выпрямилась и сердито посмотрела на поле за амбаром. Сплошные ряды высокой кукурузы, которую отец так заботливо сажал, пропалывал. «Когда же я со всем этим справлюсь?» – подумала удрученная Джесси.

Желая подавить ощущение бессилия, из-за чего слезы готовы были политься из глаз, она прикидывала, как же они с Бертой со всем этим управятся. Вчерашние мысли о том, чтобы осуществить мечту отца, сейчас казались настоящим безумием. Скорее она сама расстанется с жизнью, чем не даст умереть этой мечте. И все ее замечательные мысли об одинокой жизни – только она и Берта, – о том, как они становятся владельцами земель, богатыми и мудрыми, приветливо встречающими караваны фургонов, и, может быть, благодаря им здесь когда-нибудь возникнет поселок, – какая чушь!

В смятении Джесси даже не заметила, как закончила вскапывать одну грядку и собралась взяться за другую, – и удивленно рассмеялась. Да, так и будет, она справится: грядка за грядкой, полоска за полоской… Стоит только посмотреть, как много они с Бертой успели сделать за вчерашний вечер и сегодняшнее утро! Зачем им мужчина или какие-то там помощники? Она снова громко засмеялась. Кому нужен Джейк Колтрейн?

На мгновение воодушевление покинуло ее. Она поняла, что делает: собирается замучить себя работой до смерти, чтобы не думать о… нем. Джесси рассеянно вытащила из-за ворота рубашки ленту, на которую вчера вечером повесила два золотых кольца. Перебирая кольца, сглотнула душившие ее слезы. Кому нужен Джейк Колтрейн?

Раздался взволнованный голос Берты, стоявшей на крыльце хижины, и Джесси спрятала кольца под рубашку. Берта махала руками и чуть ли не подпрыгивала от волнения. Джесси оглянулась в том направлении, куда она показывала, и увидела облачко пыли, обычно предшествовавшее появлению фургонов.

Радостно подпрыгнуло сердце – теперь можно отвлечься от нудного вскапывания и мрачных мыслей. Джесси бросила лопату, помчалась к хижине, встала на крыльцо рядом с Бертой и вдруг попала в ее пылкие объятия.

– Наши первые покупатели! – торжествовала Берта.

Джесси рассмеялась. Она права! Это их первые покупатели. Джесси радовалась, как и Берта, пока ждали приближения фургонов. Вот показался первый фургон. Берта и Джесси восторженно схватились за руки, улыбаясь смотрели друг на друга, будто ослы, жующие вереск, как сказала бы старая погонщица мулов.

Но что это? Джесси насторожилась. Берта почувствовала неладное и с тревогой взглянула на нее:

– В чем дело, детка?

– Берта, это очень странно. Там только один фургон и несколько мужчин. Их должно быть больше, – Джесси вытягивала шею и так и этак, но фургон действительно был только один.

– Может быть, мне принести винтовку, как ты думаешь? – Берта тоже вглядывалась вдаль.

Джесси рассмеялась:

– Конечно, чтобы избежать сражения, только пушки и не хватало. Нет, Берта, думаю, она не понадобится. Эти просто опередили остальных. Мы будем выглядеть не очень дружелюбно, если станем размахивать оружием.

– Ладно, – согласилась Берта, не вполне убежденная в том, что нет причин для беспокойства, – если ты так считаешь.

Они сошли с деревянного крыльца, чтобы поздороваться с путниками. Пока направлялись к фургону, Джесси успела заметить, что их рассматривают так же пристально и настороженно, как только что делала она сама. Джесси усмехнулась: должно быть, это из-за мужской одежды, которую они с Бертой носили, работая на ферме. Приблизившись к фургону, она смогла увидеть все более подробно. Двое мужчин сидели на козлах, двое других ехали по обе стороны фургона. Они выглядели довольно дружелюбно: не было видно ни револьверов, ни винтовок и все улыбались. У Джесси отлегло от сердца – она упрекнула себя за излишнюю подозрительность после злополучной встречи со всадниками на этом дворе три дня тому назад.

Все шестеро сняли шляпы, когда поняли, что перед ними женщины.

– Здрасьте, мэм и… мэм, – раздалось со всех сторон.

– Доброе утро и добро пожаловать на ферму Стюарта, – Джесси понимала, что это звучит немного напыщенно, но ей было все равно. Наверное, именно поэтому, когда она сообщила, где они находятся, приезжие обменялись взглядами.

– Это ваша первая поездка с караваном?

– Да, мэм, – ответил рыжеволосый мужчина внушительного вида, – можно сказать, так.

– Ну что ж, это – Берта, и я – Джесси Стюарт, мы рады, что вы решили сделать у нас остановку.

– Да, мэм, ферму Стюарта все знают. Нам буквально приказали заехать сюда, – заявил молодой долговязый парень с каштановыми волосами; он широко улыбался, поглядывая на Джесси, но получив толчок от рыжего, сразу же замолчал.

Джесси улыбнулась в ответ. Очевидно, молодой человек влюбился в нее без памяти.

– Хорошо, располагайтесь сами и напоите своих лошадей, вон там есть вода, – все глянули в ту сторону, куда она показывала. – Там есть и специальное место для костра, оно огорожено камнями, вы его сразу увидите, не ошибетесь. Лошадей можете привязать в загоне. Собираетесь вы покупать молоко, яйца, овощи, еще что-нибудь, ведь впереди у вас долгая дорога?

Это предложение как будто застало мужчин врасплох. Они переглянулись и пожали плечами.

Джесси попробовала задать еще один вопрос:

– Надолго вы собираетесь здесь остановиться?

Тот же бойкий молодой человек незамедлительно ответил:

– Только пока не подойдут остальные. Мы оторвались от каравана, – тут же последовали очередной толчок и пронзительный взгляд. Парень замолчал и уставился на носки своих сапог.

Джесси закусила губу, чтобы не рассмеяться над этим разговорчивым парнем. Недовольство его поведением со стороны спутников она приписала обычной в среде возчиков молчаливости; они были сдержанны и не любили расссказывать ни о себе, ни о том, что везут.

– Понятно, – поспешила Джесси на помощь молодому человеку. – Вы должны к кому-то присоединиться. Скоро караван прибудет сюда, может быть, даже сегодня. Послушайте, что я вам скажу. У нас столько лишнего молока и яиц, что я боюсь, как бы они не испортились, прежде чем мы все это используем. Вы не откажетесь принять их от меня в подарок для вашего ужина?

Шестеро мужчин тут же с радостью согласились. Разумеется, они были просто рады получить свежие продукты, хранящиеся в амбаре и в прохладном погребе. Накануне вечером Джесси поставила в погреб несколько больших ведер с молоком, чтобы оно там подольше сохранилось. Проявляя заботу о мужчинах, она некоторое время наблюдала за ними и, оделяя их пищей, чувствовала себя великодушной, потому что знала: иногда у тех, кто путешествует с фургонами, нет лишних денег. Не могла же она, имея массу свежих продуктов, не накормить голодных мужчин! Ей стало смешно: они с Бертой разорятся за полгода, если будут следовать побуждениям своих добрых сердец, – это уж точно.

Джесси как раз окончила ужинать и собралась выйти во двор, когда услышала, что приближаются какие-то всадники. Берта еще жевала, поэтому Джесси предупредила, чтобы та спокойно доедала свой ужин, а сама решила позаботиться о вновь прибывших. Сначала она подумала, что подошел караван, но, завернув за угол хижины, сразу отбросила это предположение, потому что вокруг одинокого фургона, прибывшего утром, собралось всего человек двенадцать.

Подойдя к спешившимся и толкущимся вокруг лошадей мужчинам, Джесси поняла, что кое-кого уже видела раньше в Кэмп-Николсе. Действительно, многие даже поздоровались, когда она пробиралась в суматошной толпе. Как владелица участка, она считала своим долгом поприветствовать каждую новую группу и предложить помощь. Однако ей показалось странным, что мужчины не одеты в военную форму. «Тем не менее, – отметила про себя Джесси, – каждый вооружился до зубов и снабдил себя всеми необходимыми припасами, судя по туго набитым седельным сумкам и тюкам на спинах лошадей».

Это возбуждало любопытство, и она продолжала протискиваться к небольшой компании, которую можно было принять за главную, так как все внимательно слушали рыжеволосого здоровяка, приехавшего раньше и теперь показывавшего им карты и какие-то документы. Джесси замедлила шаги, дыхание у нее перехватило, когда она оказалась рядом со стоявшим к ней спиной мужчиной.

«Если это не Джейк Колтрейн собственной персоной, – мелькнула мысль, – то я просто сошла с ума». Прежде чем Джесси успела отвернуться, чтобы спастись бегством, рыжеволосый мужчина остановил на ней свое внимание, кашлянул и указал глазами на нее, скорее всего, не для вежливых поклонов, а желая предупредить кого надо о ее присутствии.

Ну, конечно, Джейк Колтрейн оказался с нею лицом к лицу. Его пронизывающие голубые глаза словно пригвоздили ее к земле. Джесси не представляла себе, что сделает в следующую минуту: неожиданно для себя самой она подняла руку и ударила Джейка изо всех сил по щеке.

От неожиданного удара голова Джейка наклонилась, но он спокойно посмотрел на нее. На загоревшейся щеке дернулся мускул. Оживленные разговоры во дворе, запруженном народом, сразу же стихли, как будто пощечина пришлась по каждому из присутствующих. Слезы застилали глаза, ладонь саднила от сильного удара, но Джесси не отводила взгляда от Джейка.

В следующее мгновение у каждого присутствующего вдруг нашлось важное дело в другом уголке фермы. Преувеличенно громко разговаривая, чуть ли не бегом они покинули поле битвы, оставив Джейка и Джесси одних.

Джейк потер рукой щеку:

– Думаю, я это заслужил.

Джесси снова замахнулась, но он перехватил ее руку и сжал, как в тисках.

– Прекрати, Джесси! Хватит! Слышишь?

– Хватит?! – воскликнула она. – Хватит?!! Никогда не хватит – не имеешь права…

Джейк не дал ей договорить, схватил за локоть и направил в сторону ворот, ведущих на луг. Ей пришлось буквально бежать, чтобы поспеть за огромными шагами, которые отмеривали его длинные ноги. Пытаясь вырваться, Джесси споткнулась и чуть не упала. Но Джейк так крепко держал ее, что она устояла на ногах.

– Откройте ворота, – грозно приказал он нескольким мужчинам, на свое несчастье оказавшимся поблизости. Те стремглав бросились открывать и поспешили убраться подобру-поздорову.

– Никого не пропускайте. Я скоро вернусь, – угрюмо сказал он подчиненным. Торопливый ответ: «Слушаюсь, сэр», – полетел вслед молодым супругам, шагавшим по высокой луговой траве.

Джесси поняла, куда ее ведут, – к рощице, окружавшей родник на лугу. Джейк замахал свободной рукой и криком разогнал скотину, сгрудившуюся под деревьями. Когда они оказались за рощей, где их нельзя было видеть со двора, он повернул Джесси лицом к себе.

– Пусти меня, черт побери, не то выцарапаю твои глаза! – прошипела Джесси, как разъяренная дикая кошка, готовая к губительному прыжку.

Ее непреклонная гордость была удовлетворена. Джейк посмотрел с удивлением и сразу же отпустил руку.

– Джесси, я…

– Я вам не Джесси, мистер. Вы не имеете права…

– Я имею право на все, Джесси! – оборвал он, и гнев прорезал его голос, как стальной нож: – Напомню, если забыла: ты все еще моя жена.

– Твоя жена?! – возмутилась Джесси, задыхаясь от негодования. – Да как ты смеешь?!! – Не находя слов, с открытым ртом она смотрела на него. И он осмелился напомнить ей о браке, будучи уверенным наперед, что женитьба ничего для него не значит?! Неужели он считает, что она будет уважать обман, который помог ему скрыть свое подлинное имя? – Да, ты оказался чертовски хорошим мужем, ничего не скажешь!

– Проклятье, Джесси, перестань ругаться. Мне не нравится, когда ты так беснуешься. Леди так себя не ведут! – привел он шаткий аргумент с неуверенным видом, не зная, что делать с этой разъяренной кошкой.

Но Джесси было уже все равно. Она не собиралась его жалеть. Нет уж, сэр! Несомненно, его колкое замечание насчет того, как не ведут себя леди, стало последней каплей.

– А разве я вам, мистер, говорила, что я леди? Когда это вы успели сделать такой вывод, Джейк Колтрейн? Ты просто таскал меня по всей округе, в результате – чуть не убили… или еще что похуже не сделали со мной!

– Джесси, не могла бы ты сменить тон, – попросил Джейк, глядя в сторону двора. – Я бы предпочел разобраться во всем без свидетелей, если ты не возражаешь.

– Ты не смеешь являться на мой участок и требовать, чтобы я говорила потише! Хочу – ору, хочу – нет, а тебе я все выскажу, сукин ты…

Закончить свою гневную речь ей так и не удалось. Джесси очутилась в крепких объятиях Джейка, который страстно начал ее целовать. Бешено сопротивляясь, Джесси почувствовала, что целует он ее не из нежных чувств, а чтобы заставить молчать. Поэтому принялась отчаянно колотить по его спине кулаками. Лишь только поцелуй стал проникновеннее, наносимые удары ослабели и, помимо своей воли, она обвила руками его шею. Поцелуя оказалось достаточно, чтобы Джесси потеряла гордость и всю свою убежденность. И непонятно, был ли вырвавшийся у нее стон следствием страсти или полного ее бессилия.

Когда поцелуй, наконец, прекратился, она не отстранилась от Джейка. Сердце билось так сильно, что кружилась голова. Шляпа упала на землю, а он гладил ее длинные волосы и шептал:

– Джесси, Джесси…

Утонув в объятиях любимого, она слышала, как неистово колотится и его сердце. Джесси томно посмотрела на Джейка и нежно погладила красные полосы на его щеке, видимо, следы ее предыдущего прикосновения.

– Ты это заслужил, сам знаешь, – сказала она ласкающим тоном, не вполне подходящим для таких сердитых слов.

Джейк поймал ее пальцы и стал целовать каждый в отдельности.

– Это и даже большее, – признался он голосом, полным желания.

Каждый поцелуй, запечатленный на кончике ее пальца, пронизывал Джесси сладострастным волнением. Она не могла отвести глаз от его рта, а все ее чувства были подобны розовому бутону, раскрывающемуся навстречу желанию. Губы трепетали, веки в томлении опустились – она жаждала соединиться с ним.

Джесси потянулась к нему и повернула голову навстречу его губам, приникла к ним, как к роднику. Головокружительный, завораживающий танец их языков обжег Джесси, как пламя. Между ними уже не существовало преград: ссор, гнева, оскорблений, неистового прошлого. Родилась всепоглощающая страсть мужчины и женщины, которая обнажила подлинные чувства.

Неудержимо их притягивала к себе земля – они прильнули к ней вместе, неистово устремившись навстречу друг другу. Природа взяла власть над двумя молодыми неопытными людьми, направляла и объединяла их чувства.

Всплеск рук, слияние губ, неудержимое движение – все ожило. Джесси рванула на нем рубашку – дотронуться до загорелой груди, целовать, целовать, влиться в него, задышать его жизнью, стать его телом навсегда. Джейк открывал ее тело, и она помогала ему. Когда ее грудь обнажилась – первое, что всколыхнуло его, – на ленточке два обручальных кольца подвешены на шею. Джейк улыбнулся – Джесси приникла к нему… И тогда – стон вырвался из ее груди: мягкие ласковые губы захватили правый сосок, и острая игла счастья пронзила тело; руки ворошили его волосы, скользили от ушей к спине, продвигались вдоль ребер, спускались к животу.

– Пожалуйста, Джейк, пожалуйста, – прошептали ее губы, давая ему право на все.

Он поднял голову. Потемневшие от страсти голубые глаза заглянули и отразились в ней.

– Ты уверена, Джесси? – прерывисто проговорил он хрипловатым голосом.

– О Боже, да! Пожалуйста! – с мольбой подняла голову и осыпала легкими поцелуями его плечи, шею. Впервые осознала свою женскую власть: увидела его закрытые глаза и ощутила дрожь, пробегавшую по телу при каждом поцелуе.

Джейк отстранился, встал на колени, приподнял ее бедра, сбросил с нее остатки одежды – и впервые она предстала перед ним обнаженной. Ее облекал другой наряд – облако восторга, обожания, нежности и удивления. Джесси почувствовала гордость за свое женское тело, принесенное в дар ему.

Совершенно потеряв голову, Джейк освободился от одежды, ни на мгновение не отводя глаз от Джесси, лежавшей перед ним в шелковистой луговой траве. Она непроизвольно изогнулась, глядя на притягательную поросль темных волос, сбегавших с груди к центру желания. Джейк наклонился и стал целовать у нее под грудью и живот. Джесси вся потянулась к нему навстречу.

Джейк встал – и у нее перехватило дыхание. При солнечном свете он был похож на древнегреческого бога – их она видела только на книжных иллюстрациях. Но разве могли они сравниться с ним? Бронзовое развитое тело на фоне голубого неба. «Как ты прекрасен, Джейк, – подумала Джесси. – И ты любишь, ты хочешь меня».

Что это такое – никогда не могла представить себе Джесси. Как соединяются мужчина и женщина, как воплощается желание – Джесси не знала. Но голос внутри нее говорил ей, что только этот прекрасный мужчина должен войти в нее – она теперь поняла – как! Вид его крайней плоти поразил ее воображение – вот ведь как устроила природа! – все в нем создано и предназначено для нее, она чувствовала, что все в ней и в нем должно соприкоснуться до последнего дюйма, как две ровные поверхности, слиться во что-то одно, общее. И Джесси протянула к нему руки.

Очень осторожно он раздвинул коленями ее ноги и воцарился над ней. Джесси напряженно замерла. Должно быть, Джейк почувствовал это, потому что перестал целовать ее шею, поднял голову и прошептал:

– Я не причиню тебе боли, маленькая Джесси, потерпи немного – только в этот раз, больше никогда не заставлю тебя страдать. Я люблю тебя.

Первый толчок заставил ее инстинктивно согнуть колени – Джесси напряглась и вонзила ногти в его спину. Джейк затих.

– Джесси, моя милая, спокойно, девочка, любовь моя! Пусти… – медленно и плотно он проник в нее, исторгнув из ее груди первый стон, в котором соединились любовь и боль.

Одним обезумевшим рывком преодолел ее последнее сопротивление и, заглушив крик долгим поцелуем, начал осторожно двигаться. Без сомнения, это было то самое, чего она так страстно ждала и желала. И даже не само действие, а этого мужчину. Его – и никого больше!

Она слышала шепот Джейка, что-то шепотом говорила сама и даже стала двигаться навстречу ему с такой же силой и страстью. Ее ногти царапали его спину, он запустил руки в ее волосы и целовал темные спутанные пряди. Джесси чувствовала, как учащается дыхание, а желание рвется все выше и выше, как будто сильнее сжимается пружина; движения Джейка становились более быстрыми и ритмичными. Все ее тело состояло, казалось, из обнаженных нервов. Она хотела… хотела… чтобы раскрылся этот бутон, расцвел этот цветок; хотела этого содрогания, этой слабости и теплоты в глубине лона, этого пышного цветения ее женственности, которая привлекла Джейка, потребовала отдаться ему. И он не смог устоять.

С последним сильным толчком раздался его прерывистый крик, и Джесси открыла глаза, чтобы увидеть, как замер он на мгновение, краткое и бесконечное, прежде чем сникнуть. Джесси почувствовала, как расцветает цветок внутри нее, как изливается в нее его сила, питая соком туго свернутые лепестки бутона.

Она упивалась ощущением тяжести его тела, легкой испариной, покрывшей их обоих. Это было… хорошо. Хотя Джейк все еще опирался на локти, чтобы не придавить ее, она притянула его к себе и улыбнулась, почему-то зная, что улыбка ее стала совсем другой. Как же это случилось? Никогда прежде она такое не испытывала, в ней что-то изменилось. Джесси посмотрела в сияющие голубые глаза, отвела влажную прядь с его лба. Он наклонился и легонько поцеловал ее в кончик носа.

– Моя маленькая Джесси! – сказал громко, почти своим обычным голосом.

Когда он приподнялся и лег рядом, Джесси почудилось, что она вдруг осталась одна. Что же оказалось больше – ее потеря или вознаграждение? Чудный, обретенный ею дар открывал пропасть отчаяния и утраты. Обладание питало тело и разрушало душу. Как примирить в себе все это – Джесси не знала. Так вот, значит, что такое любовь… Любовь? Потрясенная этим открытием, Джесси повернулась к Джейку. Он лежал, опершись на локоть, и нежно гладил ее живот и грудь. Теперь, когда она повернулась к нему, его рука заскользила по изгибу бедра. На лице застыло чудесное выражение.

– Ты сказал мне, что любишь меня! – воскликнула она. – Ведь правда, ты сказал?

Он повернулся лицом к небу и в задумчивости слегка провел пальцами по бедру Джесси. Она села и шутя шлепнула его по руке.

– Сказал! Признавайся!

Смеясь, с теплотой во взоре, он ответил:

– Как же я могу сейчас это отрицать, когда ты сидишь передо мной со всеми своими женскими прелестями?

– Джейк Колтрейн! – сердито крикнула она и набросилась на него.

Он схватил ее в объятия и, смеясь, повалился вместе с нею на траву, обвил руками шею и крепко сжал.

– О'кей, я сказал это. А теперь скажи ты.

– Нет, – посмеивалась Джесси, – не скажу.

– Скажи! – потребовал Джейк, щекоча ее.

Извиваясь от смеха, она закричала:

– Прекрати, Джейк! Перестань! Да, да, какой же ты грубиян, я люблю тебя!

Услышав это, он отпустил ее и сел, выпрямившись. Обнаженные, они были первородно счастливы, совсем как Адам и Ева. Джейк снял с ее шеи длинную ленту с двумя кольцами, развязал узел, и кольца скатились на ладонь. Одно из колец он надел Джесси на палец, потом подал ей свое кольцо, которое, в свою очередь, Джесси надела ему.

Она едва дышала.

– Теперь мы на самом деле женаты, правда? – неуверенно спросила она.




Глава 12


Джейк ответил не сразу, и Джесси нахмурилась.

– Так мы женаты?

Он нерешительно погладил ее обнаженную руку.

– Джесси, честно говоря, я в этом не уверен. Я собирался навести справки, когда был в Кэмп-Николсе, но не успел. Думаю, раз я женился на тебе под вымышленным именем, то по закону мы не женаты.

Джесси задумчиво посмотрела на примятую траву. Заметив кровавое пятно на луговом клевере, Джесси внутренне сжалась, глаза расширились. Она сразу же вспомнила, что рассказывал ей Джейк в фургоне Берты той ночью, когда они поженились – или не поженились, насчет крови в первый раз. Так и получилось. Теперь эту ошибку уже не исправишь.

Если они не женаты, то содеянное ими сейчас – страшная оплошность. Если женитьба – обман, то и все происшедшее тоже. Она возненавидела Джейка – он и это запятнал. Только женатые люди могут заниматься любовью, говорила ей мать, и Джесси должна была беречь себя для мужа. Теперь она испорчена. Горло у нее сдавило. Но как же может испортить такая красота и добро, как любовь? Она так спокойно отдалась именно потому, что считала себя его женой. А теперь…

Джесси метнула на Джейка уничтожающий взгляд. Резко встала, сорвала с пальца кольцо и швырнула на землю. Реакция Джейка была мгновенной: он вскочил и схватил ее за руку, пока она оглядывалась в поисках своей одежды.

– Джесси, что случилось? Почему ты это сделала?!

Джесси высвободила руку, не желая ни отвечать ему, ни смотреть в его сторону. Если он сам этого не понимает, значит – круглый дурак. Ее сжатые губы выражали горечь и гнев. Продолжая торопливо одеваться, Джесси боялась вымолвить слово, чтобы из груди не вырвалось отчаянное рыдание. На Джейка она так и не взглянула, но, ощущая его близость, знала, что он смотрит на нее.

– Джесси, может быть, ты поговоришь со мной? – взмолился Джейк. Краем глаза она заметила, как он наклонился и поднял кольцо. Но попытайся он отдать его, она бы возмутилась. Зная, видимо, это, Джейк тяжело вздохнул и надел кольцо на свой мизинец.

Джесси стояла под большим дубом, сложив руки под грудью, и ждала, пока он оденется. Она надеялась, что легкий ветерок, развевающий волосы, высушит слезы, а они все текли и текли по щекам. «Надо же, – думала Джесси, – знал, что мы не женаты, и все-таки посмел…»

Джейк резко повернул ее к себе, так что она не успела воспротивиться. Джесси чуть не заколебалась, увидев его печальное лицо. Но не тут-то было. Пусть даже не надеется! Она попыталась вырваться, но Джейк крепко держал ее за руки.

– Джесси, послушай меня. Даже если мы не женаты по закону, мы венчаны любовью, которая царит в наших сердцах. Я люблю тебя, Джесси. Люблю. Ты пугаешь меня, потому что я не представляю, какие сумасшедшие мысли бродят у тебя в голове. Поговори со мною прямо сейчас, ведь через несколько часов я уеду и не знаю, когда вернусь. Нельзя отбрасывать меня вот так, Джесси.

Джесси была потрясена. Она даже не спросила, что он здесь делает со всеми этими людьми. Несмотря на свое благое намерение не разговаривать с Джейком, произнесла:

– Так, значит, ты снова меня бросаешь – как раньше? Каждый раз, когда я оказываюсь в роще у родника, ты одариваешь меня любовью и уезжаешь. Ты так поступаешь со всеми своими женщинами?

– Мои женщины? Что за черт?.. Есть только ты, Джесси. Понимаешь? Я так и знал, что в этой хорошенькой головке засела какая-нибудь сумасшедшая мысль, – Джейк тепло улыбнулся и слегка встряхнул ее, стараясь вывести из меланхолии.

– Прекрати, Джейк Колтрейн! – возмутилась Джесси, вырываясь из его рук. – Ты обращаешься со мной как с ребенком. А я не ребенок, сам знаешь. Благодаря тебе, я – женщина… падшая женщина…

Она не смогла сдержать слезы, потоком хлынувшие из глаз.

– Что такое?! – воскликнул Джейк, сдерживая смех. – Падшая женщина? Ох, как громко сказано, Джесси.

Это стало последней каплей. Кулаки сердито обрушились на Джейка, на его голову и лицо, но удары все больше приходились по плечам. Ей пришлось вытянуть шею, чтобы заглянуть ему в глаза. Лицо ее горело, но не от жаркого августовского солнца, а от гнева и бессилия. Слезы моментально высохли.

– А что же тогда представляют из себя падшие женщины, по-твоему? Ведь они делают это… а сами не замужем? – показала на то место, где они только что лежали.

Джейк покачал головой, провел рукой по глазам, слегка прикрыл их. Джесси ждала. «Пусть ответит на этот вопрос», – мысленно подзадоривала его. Она так настойчиво разжигала свои опасения насчет возможного ответа, что чуть не подпрыгнула, когда он, наконец, заговорил.

– Ты так молода, – вымолвил Джейк, качая головой, – послушай, когда двое людей любят друг друга, действительно любят, в такой любви нет ничего зазорного. Это совершенно естественно, Джесси. Люди открываются навстречу любви. Понятно? О'кей. Далее. Никоим образом ты не можешь быть падшей женщиной. Падшие занимаются любовью не так, как делала это ты сейчас. У мужчин есть определенные слова, которыми они называют общение с такими женщинами. Ты не должна думать, будто относишься к их числу. Разве ты стыдишься или жалеешь, что занималась со мной любовью?

– Нет, – последовал спокойный ответ. Могла ли она отрицать или лгать ему? Сама просила… заниматься с нею любовью. Ее щеки вспыхнули от видений, пролетевших в памяти, всего случившегося на луговой траве. Не она ли была такой сладострастной?

Еще одна мысль тяготила ее – ведь он так и не сказал, что собирается жениться на ней по-настоящему. Так и не сказал, куда отправляется и почему. И даже сам не знает, когда вернется. Любовь ли это?

– Тогда, если ты в самом деле любишь меня, останься здесь. Не уезжай. Женись на мне и останься.

Джесси не чувствовала такой уверенности, какая звучала в ее словах, особенно когда увидела, как он удивленно заморгал и сделал шаг назад.

– Джесси, я не могу этого сделать. Ты видела всех моих людей и фургон. Я должен ехать. Это моя работа.

Джесси резко отвернулась, оперлась рукой о шершавый ствол дерева. Его работа – всегда будет на первом месте. Сколько всего уже сделано ради нее. Из-за работы ему легко даже расстаться с жизнью. От этой мысли горечь подступила к горлу. Что делать? Ведь она и вправду любит его.

А теперь, когда… утратила невинность, вполне может носить его ребенка. Ноги у Джесси стали ватные. Она многого не знала обо всех делах между мужчиной и женщиной, но это-то ей было известно. Ее мать всегда смеялась, что забеременела ею в первую же брачную ночь, впервые, как занималась любовью. Джесси с трудом сдерживала слезы.

Джейк обошел вокруг дерева и встал перед нею, только тогда она увидела носки его сапог, потому что смотрела в землю. Джесси взглянула на него, не зная, что ее лицо бледнее, чем она подозревала.

Джейк слегка дотронулся до ее щеки и мягко сказал:

– Я должен ехать. Ты это знаешь. Мы все уладим, когда я вернусь, – потом, думая о возможном участии ее отца в контрабанде оружия, добавил: – Тогда смогу больше рассказать тебе, Джесси. А пока не могу. Знай, что моя поездка очень важна… и для твоего будущего тоже.

Брови Джесси сошлись у переносицы. В ее голосе послышались растерянность и любопытство:

– Моего будущего? Что это значит?

В замешательстве Джейк, разводя руками, пытался найти подходящие слова, и Джесси поняла, насколько неприятно то, что ей не полагается знать. Горло у нее перехватило, а руки и ноги словно налились свинцом. Случилось что-то нехорошее. Чем дольше она ожидала, когда он заговорит, тем больше обмирала.

– Вполне вероятно, что твой отец был втянут в контрабанду оружия, Джесси. Я в этом еще не уверен. Скорее всего, он к этому не имел отношения, я еще точно не знаю. Но имей в виду, если он действительно помогал Хайесу, то правительство конфискует твою ферму, участок и все, что есть на нем: всю скотину, каждый початок кукурузы. Мне очень жаль, Джесси.

Джесси словно окаменела. Ее отец был заодно с Хайесом? Нет! Протестовало все в ее душе. Отобрать у нее ферму – единственное, на что она может рассчитывать в жизни? Нет! И человек, которого она любит, окажется одним из тех, кто опорочит доброе имя отца, драгоценную память о нем? Нет!

Вдруг она поняла, что должна делать. «Если Джейк ждет взрыва отчаяния и негодования, он будет разочарован», – решила Джесси. Весь ее гнев, страх и ненависть, которые она чувствовала в тот момент, сосредоточились на Джейке и излились на него в ее убийственном взгляде.

– Ты лжешь, – сказала она хриплым низким голосом и ушла прочь.

* * *


Стоя у дерева, Джейк смотрел, как она уходит. Что его заставило рассказать Джесси о своих подозрениях насчет ее отца? Разве она поймет? Мысленно Джейк обругал себя. Сейчас, может быть, он по своей вине лишился единственной женщины, которую любил. Джейк не был уверен, что получит ее прощение, даже если восстановит доброе имя ее отца. Сам виноват, нельзя слишком сближаться с людьми, выполняя задание. Нет, наверное, Джесси – не просто «люди», а женщина, которую он любит.

С такими мыслями он покрепче нахлобучил на голову шляпу и вернулся на ферму. Все избегали смотреть ему в глаза, никто не осмелился поинтересоваться, почему больше часа он провел на лугу. Джейк заметил, что в его отсутствие все приготовились для путешествия в Санта-Фе. Но второй фургон с оружием еще не подошел. Джейк нетерпеливо чертыхался – одно к одному! Теперь они вынуждены ждать, что было ему совсем не по нраву. Однако ничего не поделаешь.

Чтобы время шло быстрее, Джейк решил еще раз проинструктировать своих людей относительно задания. Потом лично проверил оружие в фургоне. Джейк усмехнулся: на случай, если дело обернется плохо и никто из них не останется в живых, из ружей были вынуты запалы. Так что воспользоваться ими Васкесу не удастся. Чтобы не возникло подозрений, Джейк скажет Васкесу для страховки, что запалы будут вручены после расчета.

Прислонившись к стенке фургона, Джейк оглядел двор, где собрались люди, вместе с которыми он будет выполнять задание. Все они отличные парни. Некоторые женаты, имеют детей. Другие – совсем молодые и зеленые, как лейтенант Паттерсон. Джейк сознавал, какой груз ответственности лежит на его плечах. В течение ближайших нескольких месяцев все его внимание и забота будут безраздельно принадлежать им. Но впервые за время службы он не мог отбросить в сторону свои личные чувства, имя которым – Джесси.

Джейк снял с мизинца ее кольцо, потом – свое, положил в карман рубашки и застегнул. Скрестив руки на широкой груди, подозвал одного из подчиненных и приказал проехать вперед и посмотреть, не подходит ли ожидаемый фургон. Тени во дворе удлинялись. Не могло быть и речи, чтобы провести здесь ночь, в такой близости от Джесси, отстранившейся от него и расстроенной.

Джейк прошел к загону, где стоял его Огонек. Конь заржал и уткнулся мордой в грудь хозяина. Джейк погладил теплые бархатистые ноздри и тихо заговорил со своим верным другом: «Мальчик, некогда мне впадать в сомнения насчет того, что делаю. Ты ведь знаешь, я обязан доложить обо всем, что выясню по поводу ее отца. Как могут слезы и карие очи заставить меня уклониться от исполнения долга? Ты-то знаешь, мальчик? И знаешь, как я люблю ее; а любовь и работа взаимоисключающие вещи, вот оно что».

Конь мотнул головой, словно соглашался с ним. Джейк грустно засмеялся. Он винил только себя в том, что случилось сегодня. Ему хотелось всего лишь успокоить Джесси: поцеловал ее и совсем не ожидал такого взрыва страсти со своей стороны. Никогда прежде он не терял так быстро контроль над собой, обнимая женщину. Что же случилось с его железной выдержкой, которой он так гордился, с его умением держать в узде свои чувства? «Какого черта! – выругался он, ощутив чувственное напряжение. – И это при одной лишь мысли о ней?» Джейк быстро обошел фургон, делая вид, что проверяет все узлы и веревки. Спокойно, повторял он сам себе. Любовь с Джесси была самым лучшим, что он имел в своей жизни, а может быть – самым худшим. Что заставило его заниматься с нею любовью?

Еще больше удивил Джейк сам себя, ударив так сильно кулаком по стенке фургона, что лошади в постромках всполошились. Он прошел и успокоил животных, поглядывая в сторону хижины. Что же делать? Джейк понял, в чем состояла его ошибка, – он слишком привык отдавать приказания, диктовать свою волю другим. А теперь маленькая темноволосая вспыльчивая девушка приобрела власть над ним. Джейк грустно покачал головой, не обращая внимания на слезы, набежавшие на глаза. «Да я же люблю ее, черт побери, – думал он. – Но сможем ли мы когда-нибудь быть вместе?» Усилием воли Джейк подавил душевную боль. Нельзя допустить, чтобы остальные видели его в таком состоянии. Нужно держаться – поручено жизненно важное дело. Настроившись по-деловому, Джейк решительным шагом направился к подъезжающему всаднику, которого посылал разведать о приближении другого фургона. А хотелось надеяться на хорошие вести. Но, судя по тому, как дела шли в последнее время, надежды казались весьма сомнительными.

* * *


– Детка, детка, выбрось из головы эту безумную идею! Никуда ты не поедешь, слышишь?

Джесси взглянула на Берту, которая стояла у очага и грозила деревянной ложкой. Лицо у нее было влажным от жара, пряди седых волос свисали на лоб и пухлые щеки. Брови гневно нахмурились, Берта сердилась из-за Джесси, которая упрямо продолжала запихивать вещи, нужные в дороге, в спальный мешок, расстеленный на кровати.

Стоя спиной к старой женщине, она сказала:

– Берта, пожалуйста, не называй меня деткой. Я… теперь женщина… как и ты. И, пожалуйста, не пытайся остановить меня. Я все равно поеду.

Дальнейшие речи Берты свидетельствовали о том, что она выбрала другую тактику, убедившись в бесполезности гнева и угроз. Джесси не перебивала ее, зная, что и это не подействует.

– Ладно, послушай меня, детка-женщина. Джесси, а как же ферма? Разве смогу я, бедная пожилая женщина, справиться со всем этим? Об этом мы не договаривались, так ведь? Да вся эта работа просто сведет меня в могилу! Что ты на это скажешь?

Джесси порывисто бросилась Берте на шею. Потом отпустила ее и, сжимая пухлую руку славной женщины, сказала:

– Берта, ты старая плутовка! Это самая легкая работа, которой ты когда-то занималась, – ты мне сама призналась! И теперь это и твоя ферма тоже. Не только моя, не забывай об этом. Мы – компаньоны. Это и твой дом тоже. И, поверь мне, я очень переживаю, что приходится оставлять тебя здесь одну. Но на самом деле ты не одна. Совсем рядом находится Кэмп-Николс, постоянно проходят караваны, фургоны. Да и твой фургон скоро прибудет, не успеешь оглянуться!

Берта фыркнула, выразив свое мнение обо всем этом. Джесси снова попробовала успокоить ее:

– Пожалуйста, Берта, постарайся понять. Я должна ехать. Не могу сказать тебе всего, но ты-то знаешь, я бы не убегала, как заяц, если бы это не было так важно. Я скоро вернусь, ты не заметишь, как быстро пролетит время.

Джесси снова принялась собираться. Как она могла сказать Берте, что они могут потерять все свое добро? У нее просто язык не поворачивался признаться, будто у ее отца могли быть какие-то дела с Хайесом. Она лишь знала: надо найти способ защитить доброе имя отца. Или должна услышать своими ушами, в чем его обвиняют.

Джесси видела ящики с оружием в фургонах. На них было написано «Армия Соединенных Штатов». А люди, которыми командует Джейк, – солдаты. Она покачала головой. Много ума не надо, чтобы понять: Джейк и его подчиненные везли оружие, будто они контрабандисты. Но почему в гражданской одежде? Ясно, что для маскировки.

По своему недавнему опыту Джесси знала, какой опасности подвергает себя. Но все равно поедет. Она должна защитить доброе имя отца и память о нем. Быстро глянув через плечо на Берту, сунула винтовку отца вместе с остальными вещами. Если понадобится, то сумеет защититься. Никогда больше не окажется она в зависимости от таких мерзавцев, как Хайес.

Джесси поежилась при мысли об этом и всхлипнула, вспомнив Скиннера, который погиб, защищая ее. Больше она не допустит, чтобы хороший человек умер. Джесси вздернула подбородок и твердо сжала губы. Нет, теперь она стала женщиной во всех отношениях. И, насколько ей было известно, могла даже стать матерью через девять месяцев. Нечего сидеть, ждать и терзаться, гадая, где правда, где ложь. Теперь эти злодеи будут иметь дело с Джесси Стюарт. Берегитесь, мерзавцы!

Джесси бросила взгляд на окно. Вечер уже почти наступил. Чем гуще сумерки, тем больше у нее шансов спрятаться в фургоне. Во дворе полно мужчин, и все они выглядят весьма внушительно. Есть, правда, и более молодые, не такие обрюзгшие, как большинство. В темноте, переодетая в отцовскую одежду, она не должна возбудить подозрений. Неизвестно, чего они ждут и почему не уезжают, но была надежда, что до утра все-таки уберутся. Хотя большого значения это не имеет: все равно она проведет ночь в фургоне, чтобы не пропустить их отъезд утром. Джесси молила бога, чтобы ее не обнаружили слишком рано и не отослали обратно.

Ну вот, вещи упакованы, теперь можно помочь Берте. Накормить всех этих мужчин – нелегкая работа. Но, по крайней мере, им заплатят. Потянувшись за фартуком, висевшим на гвозде у очага, Джесси снова посмотрела на Берту. Добрая женщина тревожилась и боялась за нее. Если Джесси и чувствовала угрызения совести по поводу своих поступков, то именно из-за Берты. По тому, как Берта грохотала крышками котелков и швыряла тарелки на стол, Джесси поняла, что им еще предстоит разговор.

Тяжело вздохнув, она повязала фартук поверх голубого ситцевого платья в клетку, которое надела после того, как, придя с луга, вымылась. Берта поняла, что не все так гладко, как хотелось бы. Еще бы ей не понять, подумала Джесси. Ее заплаканное лицо, травинки в волосах, беспорядок в одежде говорили о многом. Однако Берта еще не сказала ни слова, только высоко подняла брови. Джесси хотела ей все рассказать, но постыдилась. Она легла с человеком, который мог отобрать у нее все, что ей дорого. Он сказал: это его работа. Ну что ж, а ее работа – не допустить всего этого.

Джесси было бы неприятно услышать от Берты, что отдаться Джейку – это сумасшествие. Даже если она выразит сочувствие и понимание, Джесси не была вполне уверена, что ее защитница не схватит винтовку, рассчитанную на стрельбу по бизонам, и не потребует от Джейка, чтобы он немедленно женился.

Джесси не вынесла бы такого унижения: увидеть лицо Джейка, когда во второй раз его заставляют жениться на ней.

Раздумья Джесси и грохот, производимый Бертой, были прерваны резким стуком в дверь. Находясь рядом, ей ничего не оставалось, как подойти и открыть. Сердце у нее подпрыгнуло. Джейк! Может быть, он пришел сказать ей…

– Добрый вечер, – произнес Джейк скорее официально, чем дружески. Джесси не сдвинулась с места и не пригласила в дом, поэтому ему пришлось говорить с ними с порога. Джейк не сводил глаз с Берты.

– Я пришел сказать, что мы не бросим вас на произвол судьбы. У меня есть приказ оставить с вами шестерых человек для охраны, пока не будет арестован сержант Маккензи, который знает вас обеих и знает, что вы каким-то образом связаны со мной. Если он появится здесь раньше, чем полковник Карсон успеет арестовать его, это может быть опасно для вас. Когда прибудет второй фургон с кольтами, мы отправимся в Мексику. Наверное, завтра утром.

Сердце Джесси падало все ниже и ниже, пока говорил Джейк. Он пришел сюда по делу. Ни единого слова обещания, ни взгляда, ни жеста, предназначенного для нее. Как будто сегодня ничего не случилось. Берта стояла рядом, вытирая руки о фартук. Джесси очень боялась, что Берта проговорится о ее намерении уйти с фургоном.

– Хорошо, по крайней мере, я не буду одна. Это уже кое-что, – раздраженно заметила Берта и вернулась к своим котелкам.

Джесси быстро взглянула в лицо Джейка. Если он и уловил смысл слов Берты, то не подал виду. Напротив, глаза его потеплели и он улыбнулся. Сердце у Джесси забилось сильнее, а губы пересохли. Было невыносимо сознавать, что хватило одного его взгляда, чтобы привести ее в такое состояние.

– Ты знаешь, всего второй раз я вижу тебя в платье, – сказал он тихо и оценивающе окинул взглядом. – Ты должна почаще так одеваться.

Джесси замерла, чувствуя себя совершенно беспомощной перед ним. Она продолжала цепляться за открытую дверь, чтобы не поддаться искушению дотронуться до него, и чуть не упала, когда он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. Потом резко повернулся и ушел. Джесси не отрывала глаз, а сердце рвалось вслед за ним, пока он не скрылся за углом. Закрывая дверь, она утешала себя тем, что скоро – очень скоро! – увидит его снова.




Глава 13


Джесси не знала, радоваться ли ей, что тяжелый брезент надежно закрывает ее, как и ящики с оружием в задней части фургона, или огорчаться, что в этот уголок не проникает ни дневной свет, ни свежий ветерок. Втиснувшись между стенкой и деревянными ящиками, она чувствовала каждый толчок и все рытвины по дороге на Санта-Фе. Торопливо собранный спальный мешок лишь немного смягчал тряску.

Ее осаждали мысли, которые не приходили в голову, когда она решительно и торопливо собиралась в это рискованное путешествие. Хотелось есть. К счастью, Берта задержала ее и сунула пакет с несколькими сухарями, беконом, высушенными фруктами, печеньем и фляжкой воды. Но Джесси не могла сейчас добраться до них, так как сидела на своем узелке. Все, наверное, превратилось в месиво, а на жестяной фляжке сотрясение фургонных колес оставило вмятины.

Но это еще не все. Требовалось еще и облегчиться. И жара под этим брезентом была невыносимой. Она просто задыхалась в отцовской рубашке с длинными рукавами, хоть и засучила их до локтей, и в штанах из грубой хлопчатобумажной материи. Ее мучила жажда, теснота и досада. Она ругала себя за то, что иногда пренебрегала поливом растений, теперь-то понятно, каково им приходилось. Нетерпеливо откинув с лица длинные влажные пряди волос, попробовала приподнять их повыше, но и это не помогло. Под этот проклятый брезент не проникала ни одна струйка свежего воздуха.

Но ничто не могло сейчас заставить Джесси заплакать или обнаружить себя из-за необходимости удовлетворить естественные потребности – это уж слишком. Когда на карту поставлено доброе имя отца, она не могла поддаться неодолимому желанию откинуть душный брезент, встать во весь рост и закричать:

– Мне жарко! Я хочу пить! Я хочу есть! Мне надоел этот фургон, и скоро ли мы приедем?

Представшая перед ее внутренним взором картина замешательства, которое она вызвала бы таким своим появлением, высушила ее слезы, но предопределила явное хихиканье. Пришлось зажать рот руками, чтобы предательские звуки не вырвались наружу, перерастая в смех.

Джесси боялась, что сойдет с ума от нехватки воздуха. Даже от этой мысли ее снова разобрал смех, когда она представила себе лица мужчин, увидевших растрепанную сумасшедшую женщину, вставшую из-за ящиков с их драгоценным оружием и орущую бог весть что. Ох, только бы не рассмеяться, только бы выдержать!

Внезапная остановка фургона мгновенно привела ее в чувство. Сердце ушло в пятки, когда совсем рядом раздались мужские голоса. Мужчины стояли возле фургона, только брезент и парусиновый тент отделяли Джесси от них. Она насторожилась, забыв о своих неудобствах, и стала слушать. Среди прочих голосов послышался голос Джейка, который казался весьма сердитым.

– Этого еще нам не хватало – сломанного колеса. Черт побери! Что же тогда будет дальше? – воцарилось напряженное молчание, потом снова: – Ладно, парни, выбора у нас нет. Паттерсон, откати этот фургон под вон те деревья. Устроимся здесь на ночь. Остальные пойдут со мной и помогут разгрузить фургон.

По мере того как он удалялся вместе с другими мужчинами, Джесси слышала его ослабевающий голос, отдающий приказания:

– Распрягите лошадей! Положите ящики под деревья! Черт знает, как чинить это проклятое колесо!

Джесси перевела дух, с облегчением поняв, что сломалось колесо другого фургона. Когда тот, в котором она находилась, тронулся с места, заворачивая к деревьям, Джесси отважилась выглянуть из своего укрытия и увидела спину возницы, может быть, Паттерсона, понукавшего лошадей. Голос парня показался ей молодым, и это обрадовало ее.

Глянув вперед через плечо, увидела, что солнце клонится к закату. Наверное, она продремала под брезентом больше, чем казалось! Близился вечер. Боже, подумала Джесси. Как только совсем стемнеет, она выскользнет из фургона по своим делам. Очень неохотно снова натянула на голову брезент, в последний раз глотнула сладкий свежий воздух. Пока остается лишь слушать, как распрягают лошадей, разбивают лагерь. До ушей долетали ругательства, стук молотка: чинить сломанное колесо посреди прерии – нелегкое дело.

Когда значительно позже Джесси высунулась из-под брезента, кругом было так же темно, как и под ним. Лагерь засыпал: мужчины тихо разговаривали, изредка доносилось фырканье пасущихся лошадей; казалось, никто не бродил вокруг фургона. Джесси пережила лишь один неприятный момент – кто-то проверял груз в фургоне и потянул брезент, закрепляя его на ящиках.

Она хотела дождаться, когда все успокоится, но больше терпеть не могла. Надо выходить. Очень медленно отвела парусиновый полог и затаилась. Потом, едва дыша, боязливо выглянула наружу. Прислонившись лбом к борту фургона, поблагодарила благосклонную судьбу, что увидела лишь ствол дерева слева, а дальше открытую прерию. Люди и походный костер находились где-то перед фургоном, если судить по колеблющимся теням и опустевшему сиденью возницы.

Джесси подхватила узелок со своими припасами – сюда она вернется только, чтобы снова спрятаться. От постоянных толчков и тряски в течение дня ее рана опять разболелась. Джесси прислушалась. Кажется, никто сюда не направлялся. Лишь два-три шага в сторону – и она будет в безопасности. Один шаг… второй… третий…

– Уф! Извини, парень.

Мужчина, на которого она наткнулась, обогнул ее и, не оглядываясь, пошел дальше. Джесси чуть не закричала, но быстро нырнула в высокую траву. Оглядевшись, она нашла поблизости дерево на крохотной полянке, к которому прислонилась спиной, и села по-турецки. Развязав узелок, Джесси убедилась, что все действительно раскрошилось и смялось, но тем не менее пища была крайне необходима сейчас. Полностью сосредоточившись на еде, она некоторое время ни на что не обращала внимания, пока не утолила голод. Самые настоятельные потребности были удовлетворены, и она мысленно вернулась к Берте. Как всегда, воспоминание о ней вызывало улыбку.

Когда Джейк накануне вечером сказал, что оставит шестерых солдат охранять их с Бертой от Маккензи, она подумала: а кто же будет защищать солдат от Берты? Уж она-то знала способности своей компаньонки: к этому времени бедняги, наверное, так наработались на ферме, выполняя множество поручений деятельной женщины, что храпят без задних ног. Но их присутствие все же несколько ослабляло ее угрызения совести.

Джесси знала, что прощена. Ведь перед тем, как ей выскользнуть из хижины, чтобы пробраться в фургон, Берта обняла ее и сказала, что иногда женщина должна поступать так, как считает нужным. И язвительно добавила: она рада, что не будет свидетелем, как Джейк Колтрейн станет выволакивать Джесси из фургона.

И – пожала плечами. А что он может сделать? Больше, чем есть, уже не сделаешь. Она всхлипнула, откусывая в задумчивости кусочек печенья. «Поздновато беспокоиться об этом», – сказала она самой себе и потянулась за фляжкой. Рука повисла в воздухе – Джесси услышала звук приближающихся шагов. Она напряженно прислушивалась. Кто бы это ни был, он шел один. Шаги слышались справа, значит, кто-то обходил лагерь. Может быть, это часовой? Джесси не шевелилась, рука все так же была протянута к фляжке.

Она затаила дыхание, когда шаги остановились всего в нескольких футах от нее. Сейчас человек находился с другой стороны дерева. Едва дыша, с бьющимся сердцем, тараща глаза в темноту, как сова, Джесси была готова ко всему. Прошло несколько минут. Ничего. «Почему он не идет дальше, – с досадой подумала Джесси. – Караульный – так иди что-нибудь охраняй!»

Напряжение становилось невыносимым. Мать тысячу раз говорила ей, что любопытство до добра не доведет. «Наверное, так и получится», – пришло в голову Джесси, когда она осторожно опустилась на четвереньки и начала медленно ползти вокруг дерева. К счастью, еще стояло лето, трава была мягкая и не было сухих листьев, которые могли бы шуршать.

Клац – Джесси похолодела. Звук, как пушечный выстрел, раздался в ночной тишине. Револьвер оказался в руке человека еще до того, как он сделал шаг вперед. Слишком поздно Джесси почувствовала, как хрустнул сучок под ее коленом; она отпрянула и прислонилась к шершавому дереву, чуть жива, понимая, что будет обнаружена, как только переведет дыхание. Страх овладел всем ее существом.

– Кто здесь? Кто идет? – раздался тихий, угрожающий голос.

Джесси закрыла глаза и стала осторожно дышать через нос. Это был Джейк. Единственное, что спасло ее от немедленного разоблачения, – что, вероятно, он прислушивался и поджидал того, под чьей ногой хрустнула ветка, не подозревая о возможности лазить ночью по земле на четвереньках, а не ходить во весь рост. Может быть, теперь он успокоится и подумает, что пробежал зверек.

Однако удача Джесси на этот раз прошла мимо. Он снова обошел дерево. По шуршанию ковбойки о кору дерева Джесси поняла, что он прислонился к стволу. Послышалось, как взвели курок шестизарядного револьвера, – Джесси судорожно сглотнула комок в горле. Ей оставалось несколько секунд. Если она вдруг пошевелится, то он, наверное, сначала будет стрелять, а вопросы задавать потом. А если остаться на месте, то он буквально споткнется о нее и непременно выстрелит. Попробовать передвигаться вокруг дерева – сразу же услышит шуршание и тоже начнет стрелять. А что, если сейчас она встанет и скажет: «Привет Джейк, как дела?» Нет, нет, нет, этого делать нельзя.

Пока Джесси взвешивала все возможности, Джейк подошел ближе. Лихорадочно оглядываясь вокруг, в надежде на какое-нибудь озарение, Джесси вдруг заметила жестяную фляжку. Сердце упало, горло сжалось. Еще один шаг – и он на нее наступит! Джесси потянула фляжку за кожаный ремешок как раз в тот момент, когда нога Джейка на нее наступила.

Ночную тишину прорезал вопль Джейка, который потерял равновесие, секунду балансируя в воздухе, и рухнул на землю. При падении нажал на спусковой крючок – раздался выстрел. Пули просвистели в ветвях деревьев, а револьвер безобидно плюхнулся на землю.

Джесси понимала, что нужно бежать без оглядки, но была не в силах двинуться с места, все так же стояла на четвереньках, закрыв голову руками. И бежать было поздно. Даже если Джейк и лежал, оглушенный на мгновение, зато остальные уже, наверное, продираются сквозь кусты, громко скрипят курками револьверов и винтовок и зовут Джейка.

Джесси подумала, не воспользоваться ли суматохой и темнотой и незаметно пробраться в фургон. Если поторопиться, пока Джейк лежит на земле, а солдаты начнут искать его, удостоверяться, все ли с ним в порядке, можно успеть, но – остановилась. А все ли с ним в порядке? Он так сильно ударился о землю, что теперь совсем не двигается. Прекрасно понимая, что этого делать не следует, Джесси повернула назад и поползла к нему. Как бы не были все ее мысли сосредоточены на неподвижно лежащем Джейке, она слышала, как остальные мужчины пробираются сквозь кустарник. В любую минуту они будут здесь. Но она должна быть уверена, что…

Вдруг Джесси, как бы со стороны, услышала свой собственный удивленный крик, когда ее неожиданно схватили за рубашку, бросили навзничь, в грудь уперлись коленом, а в лицо – нацелили револьвер. Ее глаза сошлись к переносице – она с ужасом заглянула в дуло шестизарядного кольта.

– Не стреляй, не стреляй, Джейк… Это я… Джесси. Не стреляй.

Ее сразу же поставили на ноги. Теперь вместо револьвера на нее недоверчиво смотрели глаза Джейка. Хотя эту маленькую полянку освещал лишь лунный свет, проникавший сквозь ветви деревьев у них над головами, Джесси могла видеть, как самые разные чувства отразились на лице Джейка. Недоверие сменилось потрясением, а затем гневом. Гневом? Скорее всего, яростью! Она попробовала изобразить слабую улыбочку, вроде «вот-она-я». Никакой реакции. И вдруг шальная пуля показалась ей более желанной, чем необходимость держать ответ перед взбешенным Джейком.

Она была даже рада, когда на полянку ввалились остальные. По крайней мере, будут свидетели, что он убил ее. Все они говорили одновременно и навели на нее стволы. При таких обстоятельствах она решила стоять не шевелясь и казаться как можно меньше; Джейк проверял, не пострадал ли при падении, и доказывал своим людям, что с ним все в порядке. Затем взоры собравшихся устремились на Джесси. Она чувствовала себя адски неловко, когда Джейк держал ее за рубашку; волосы были спутаны, а злополучная фляжка болталась на ремне как дамский ридикюль.

Один из мужчин подошел поближе, чтобы рассмотреть ее. Это был тот самый парень, который вел фургон, где она пряталась.

– Да это мисс Стюарт! Мисс Стюарт, что вы здесь делаете? Смотрите-ка, это мисс Стюарт!

Джесси решила, что стукнет его как следует, если он еще хоть раз произнесет ее имя. Но теперь все мужчины удивленно твердили, как стая больших, глупых птиц:

– Мисс Стюарт, мисс Стюарт!

Раздраженный голос Джейка прервал ее дерзкие мысли.

– Так какого черта она здесь оказалась, Паттерсон? – недовольство и гнев слышались в его голосе. Потом он замолчал и с удивленным видом повернулся к Джесси: – Кстати, как, черт побери, ты здесь очутилась, Джесси?

Джесси окинула взглядом дюжину мужчин, окруживших ее. Все с любопытством ожидали ответа. Потом она перевела глаза на Джейка. Губы у него были угрюмо сжаты, одна бровь угрожающе приподнята. Джесси перевела дыхание и облизнула пересохшие губы. А потом – упала в обморок.

Или, вернее, притворилась, что падает, – это им, конечно, было невдомек. Громко вздохнув и обмякнув, она медленно оседала на землю, трагически изогнувшись, чем застала Джейка врасплох. Он так удивился, что забыл выпустить из рук ее рубашку. Поэтому только и мог, что все ниже наклоняться вперед, пока Джесси не оказалась прекраснейшим образом распростертой на земле у его ног. Ей пришлось сделать совершенно бесстрастное лицо, хотя чрезвычайно хотелось с торжеством улыбнуться или показать язык.

Но глаза чуть не раскрылись, когда она услышала обеспокоенный голос Джейка:

– Ну-ка, дайте мне похлопать ее по лицу, посмотрим, придет ли она в чувство.

«Если только он попробует…»

– Нет, мистер Колтрейн, сэр, не стоит это делать, – взволнованно заговорил Паттерсон, – вдруг такое обращение вызовет у нее шок. – Он собрался взять обмякшую Джесси на руки. – Позвольте отнести ее к костру, там мы посмотрим…

– Если кому-то и нести ее, то мне. Понятно? – оборвал его Джейк.

Последовало минутное молчание, и Джесси, когда одна пара рук уже подняла ее над землей, стала опасаться, как бы ее не стали тянуть в разные стороны.

Ее быстро опустили на землю, как выпускают из рук горячую картошку.

– Да, сэр, – последовал удивленный ответ Паттерсона.

Джесси подхватили сильные руки Джейка, направлявшегося к костру. Хотя она и считала, что страшно сердится на него, но оказалось, ей безумно хочется закинуть руки ему на шею и прижаться щекой к широкой груди, пока он несет ее через рощу к бивачному костру. Но Джесси заставила себя остаться вялой и «потерявшей сознание», так как часть людей шла вслед за Джейком, а остальные впереди придерживали ветки деревьев и раздвигали кусты, чтобы освободить ему проход.

Когда подошли к месту привала, Джейк, опустившись на колени, наклонился, чтобы уложить ее на землю, и она глубоко вдохнула его мужской запах, уверенная в глубине души, что сможет найти Джейка с закрытыми глазами только по этому дразнящему и возбуждающему запаху. Однако эти упоительно нежные чувства улетучились, как только он не слишком осторожно уложил ее на что-то чуть менее твердое, чем земля.

– Ой! – воскликнула Джесси, открывая глаза. Ее нижняя губа дрожала от страха. – Зачем же бросать меня?

Сейчас она видела только склонившегося над ней Джейка. В свете костра можно было разглядеть его встревоженное лицо. Но он улыбался, именно улыбался.

– Ага! Я так и думал, что ты вовсе не упала в обморок, – торжествующе произнес он. Взял Джесси за плечи и посадил перед собой. – Ну что же, мы слушаем. Что ты здесь делаешь?

Джесси заморгала глазами и осмотрелась, словно изучая место, где очутилась.

– Где… где это я? – спросила она слабым голоском, поднося дрожащую руку ко лбу.

– Выбрось из головы плач и все прочие уловки, Джесси. Я на это не поддамся.

Ну, разумеется, он обращался с нею как с ребенком; хорошо, она и будет вести себя как ребенок. Но это не дает ему права…

– О'кей, мистер Колтрейн, я вам расскажу, что я здесь делаю, – теперь она встала на колени и сердито нацелила палец на Джейка, упираясь ему в грудь. Чем громче звучал ее голос, тем быстрее подчиненные Джейка удалялись от костра: – Значит, ты хочешь знать, что я здесь делаю? Хорошо, я тебе все расскажу.

– Я жду, – отрезал он, сидя перед ней.

Джесси глянула в его голубые глаза – в них плясали огоньки, она подумала, что это отблески костра.

– Я скажу тебе, что я здесь делаю, – повторила она. – Никто не смеет обвинить моего отца в контрабанде оружия, а потом преспокойно уехать. Никто не смеет сказать, что отберет мою землю, и – уехать. Ты слышишь, никто! Мой отец никогда не имел ничего общего с такими, как Хайес. Никогда! И я собираюсь доказать это! Ты можешь схватить меня и отправить домой, если хочешь, но я все равно поеду одна. Я собираюсь найти этого Васкеса, встретиться с ним и заставить его выложить всю правду. Мой отец умер и не может защитить себя, но я-то жива и могу сделать это. И ты меня не остановишь! – Джесси пришлось сделать паузу, чтобы перевести дыхание.

Она перестала тыкать Джейка пальцем в грудь и прижала ладони к своей вздымающейся груди. Лицо ее пылало, а горящие глаза не отрывались от Джейка, отчего она видела его, как в тумане. Когда Джесси переводила дыхание, то издавала какие-то всхлипывания. Но пусть разразит ее гром на этом самом месте, если перед ним заплачет; нижнюю губу она вызывающе выпятила, а подбородок упрямо вздернула.

Джейк наблюдал за ней, в сомнении тер подбородок, раздумывал, какое принять решение. Потом глубоко вздохнул и решительно поднялся. Джесси немедленно вскочила на ноги. Ей не хотелось выглядеть слишком маленькой рядом с ним; она даже приняла его позу, расставив ноги и упершись руками в пояс. Джесси хотела, чтобы он знал: она так же решительно настроена остаться, как он намерен отослать ее обратно. Однако Джейк удивил ее.

– Хорошо, Джесси, можешь остаться.

Она не верила своим ушам! Он сдался! Лицо ее вспыхнуло от радости, она потянулась к нему, но этот порыв был остановлен последовавшими словами:

– Но не по той причине, о которой ты думаешь! Я вынужден разрешить тебе остаться с нами. И поверь, мне это совсем не нравится. Задание у нас чертовски опасное. Всех могут убить. Каждый человек на счету, и я не могу лишаться столь нужных мне людей, чтобы отослать тебя домой, а одну на такое расстояние отправить тоже не могу. Черт побери, Джесси! В какое положение ты меня ставишь! Я так и знал, что сломанное колесо фургона – это только начало, – закончил он свою речь, подняв руки вверх и возведя глаза к небу, как бы желая сказать: «Посмотри, Боже, с чем мне приходится иметь дело здесь на земле!»

Позднее, когда лагерь затих, Джесси открыла глаза. Она устала, но не могла спать. Лежала в своем спальном мешке, который Джейк вытащил из фургона, где она пряталась. Джесси свернулась калачиком на боку, подложив ладони под щеку. Если протянуть руку, то можно коснуться лица Джейка. Но она не осмелится это сделать. Он уснул, уже примерно час слышалось его ровное дыхание. Джесси вспомнила, как голова Джейка лежала у нее на коленях и она гладила его лицо, когда он впервые очутился в ее хижине и потерял сознание. Нежная улыбка появилась на губах и быстро исчезла. Ей полагалось его ненавидеть. Ведь этот человек мог лишить ее всего. Слезинка выкатилась из-под век и сбежала по щеке прямо на руки. Джесси даже не пыталась стереть. Он уже лишил ее всего, а она вовсе не имела в виду свою ферму.

* * *


Джейк знал, что поднимающаяся в нем горячая волна не имеет ничего общего с палящим солнцем. Пустив коня легким галопом, он проехал к головному фургону своего маленького каравана. Решил про себя, что необходимо проверить колесо, исправленное вчера вечером, но в глубине души знал, что это предлог, чтобы не видеть Джесси, сидевшую на козлах второго фургона рядом с Коем Паттерсоном. Джейка сводило с ума не то, что они сидели так близко друг к другу, а доносившиеся до него обрывки веселых разговоров и взрывов смеха, поэтому временами ему хотелось отхлестать обоих.

«Только дети и ненормальные могут веселиться в сложившихся обстоятельствах», – думал Джейк. Оглядываясь на второй фургон, он ясно понимал, что имеет дело как раз с таким вариантом. Было непонятно: то ли он ревновал, – но это предположение сразу же отмел, – то ли чувствовал груз ответственности, и поэтому беззаботность Джесси и Коя его раздражала. Почему-то казалось, что они насмехаются над тяготами их задания. «Уже одна только дорога на Санта-Фе убийственная, – подумал он, – без дополнительных трудностей в виде сломанного колеса, женщины в роли безбилетного пассажира, груза армейского оружия, которое надо защищать, и мексиканских революционеров, поджидавших в конце долгого пути».

Джейк понимал, в чем состояли его трудности, и, наконец, признал это. Когда он был на службе, приходилось держать в узде свои чувства, причем гораздо крепче, чем держит поводья своего умного коня. А теперь здесь оказалась Джесси, и хоть волком вой. Он не может контролировать себя, утратил власть даже над собственным телом, когда она находится поблизости. Прошлой ночью подвергался настоящей пытке, лежа так близко от нее и в то же время так далеко. Он сгорал от желания поцеловать Джесси, заключить в объятия, и пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы заснуть. Но и во сне он видел ее. Проклятие! Такие осложнения вовсе ни к чему!

Кроме того, все мужчины в отряде добивались ее внимания. Джейк фыркнул: и это закаленные войной ветераны! Если они не кудахтали сочувственно после ее притворного обморока вчера вечером, то теперь наперегонки заботились, чтобы она поела, чтобы ей было удобно, старались поговорить с нею, помочь, улыбнуться ей. «Просто отвратительно, – подумал Джейк, сердито поджав губы. – Если ее жизнерадостные улыбки и большие карие глаза не западут к концу дня в сердце каждого отважного бойца, будет весьма удивительно».

Джейк с досадой заерзал в седле, держась рядом с первым фургоном и опытным глазом поглядывая на исправленное колесо: нет ли признаков новой поломки. Благодарение Богу, все было в порядке. Но не колесо было предметом его забот – оно всего лишь уловка, чтобы не находиться рядом с Джесси. Сегодня утром она держалась отчужденно. Джейк надеялся, что не слишком обидел ее; конечно, он накричал вчера вечером и даже настоял, чтобы она спала рядом с ним; так было легче присматривать за ней, как будто она, как огрызнулась Джесси, их пленница.

Джейк невольно улыбнулся. Такая уж она есть: виновна и застигнута на месте преступления, впуталась в дело, к которому не имеет никакого отношения, и во всем обвинила его: оказывается, Джейк ее предал. Никто из отряда ничего не сказал, но косые взгляды его людей и то, как они старались держаться от него подальше, явно свидетельствовали об их намерении принять сторону Джесси. Они ей сочувствовали, бедняжке. Одна-одинешенька, из чувства долга решившая защитить доброе имя отца. В планы Джейка и так входило защитить его честное имя. Интуиция подсказывала ему, что мистер Стюарт был непричастен к делам с контрабандой. Ему незачем было впутываться в эти дела. Имелась отличная ферма, фургонами закупали продовольствие – зачем ему грязные деньги от контрабанды оружия?

– Черт бы все побрал! – выругался Джейк. Именно поэтому он рявкал на любого, кто приближался к нему сегодня. Почему она не доверила ему разобраться в деле? Неужели думает, что он бессердечно согласился с версией его виновности, поверив словам Васкеса или Маккензи, не имея даже доказательств? Что он хладнокровно придет с военными и прогонит с земель отца? Нет, Джейк не обижался на подозрительность Джесси, а просто неимоверно злился, вот и все.

От жары на лбу выступил пот, и Джейк сердито снял с шеи платок, чтобы вытереть лицо. Потом решил положить платок в карман рубашки и расстегнул его. Пальцы нащупали кольца, положенные туда позавчера. Внезапно нахлынули воспоминания: они с Джесси под деревьями, ее красивое, ждущее любви тело, потом сердитое молчание и то, как она швырнула обручальное кольцо на землю и стала топтать его, – все это нисколько не уменьшало гнев и досаду Джейка. Никогда он не признавался женщине в любви, и тут – признание швырнули ему в лицо. В любом случае, это уж слишком. Джейк скомкал платок и сунул в карман поверх колец. Угрюмое выражение не сходило с его лица весь день.




Глава 14


Джесси была как никогда тверда и полна решимости выполнить свою собственную миссию в этом путешествии. Однако исчезли радость и возбуждение, которые она всегда связывала с дорогой на Санта-Фе, зависть к тем, кто уезжал с караванами дальше, покидая их ферму. Бесконечные дни тряски в фургоне переходили один в другой. Больше не было веселой болтовни и добродушного подшучивания с окружавшими ее людьми, что так развлекало в первое время. Ушел дух приключения. Остались позади прерия с полевыми цветами, колышущимися под ветром, стада бизонов, мирно пасущиеся на лугах, ослепительно голубое небо и яркая зелень травы.

Теперь их небольшой караван передвигался по каменистому участку дороги на Санта-Фе. Джесси была так измучена, что уже сомневалась, существует ли этот город. Ей казалось, что Санта-Фе – это мираж, который удаляется все дальше и дальше, дразняще вырисовывается в их воображении, а в действительности просто не существует. Наверное, всю свою оставшуюся жизнь она будет трястись, обливаясь потом и покрываясь пылью, на этих жестких козлах. Даже робкие ухаживания Коя начинали ее раздражать.

А тут еще Джейк. Конечно, она решила, что между ними установилось как бы негласное перемирие. Он больше не сердился на нее, но и не вел себя с нею как прежде. Джесси вздохнула. «Иначе и быть не могло, если вокруг дюжина мужчин. Хотя, – думала она, вцепившись руками в жесткое деревянное сиденье, чтобы не упасть, пока фургон катился по крутому склону, – он вполне мог бы найти пару минут, чтобы побыть со мною наедине. Просто взгляд, прикосновение, может быть, поцелуй».

Джесси тряхнула головой, отгоняя трепетные воспоминания о тех моментах под деревьями на ее лугу. Давно ли это было? Как будто прошла целая вечность, сделала она вывод. И пришлось признать, что одного лишь поцелуя ей было бы недостаточно. Вполне понимая, к чему он привел бы, Джесси чувствовала себя виноватой из-за этих сладостных чувств, которые испытывала, думая о Джейке. Это казалось какой-то насмешкой над памятью отца: она испытывала желание любить человека, который обвинял его в преступлении. Джесси решительно поджала губы. А как быть с купанием? Может она позволить себе искупаться и вымыть голову? Их привалы поздним вечером и отправление в дорогу ранним утром не позволяли искупаться в тех водоемах, возле которых они останавливались. Самое большее, на что она могла рассчитывать, это слегка смыть слой грязи. Джейк запретил ей купаться. Когда она воспротивилась, он твердо взял ее за руку и отвел от своих подчиненных. В нескольких сердитых выражениях неоднозначно дал понять, как при виде обнаженной соблазнительной женщины эти сдержанные мужчины могут превратиться в стаю шакалов, подобно шайке Хайеса. Им и без того требуется большая выдержка.

Затем вскользь напомнил ей, что в это путешествие ее не приглашали и она является для них обузой. Так и удалился, оставив Джесси со своими мыслями, а сам вернулся к костру. Это был первый и последний раз за все время пути, когда он дотронулся до нее. Но Джесси видела его пылающие скрытым огнем глаза, напряженное лицо в те мгновения, когда он не знал, что за ним наблюдают. Такое же выражение она видела и на лицах других мужчин, что стало ее беспокоить. Конечно, они продолжали обращаться с ней уважительно, но Джесси старалась никак не напоминать им, что она женщина.

Вообще-то, они могли забыть об этом, раз она одета, как и они, – в брюки, рубашку, сапоги, со шляпой на голове, – но сама, конечно, забыть не могла. С некоторым опасением, мешающим ей радоваться свежей красоте гор, Джесси ждала приближения месячных. Она безошибочно определяла это по набуханию нежной груди и тяжести в низу живота, и даже приписывала этому свою неуравновешенность и слезливость.

Раздражение и желание заплакать овладели ею сразу же, лишь только она представила себе, как будет справляться с неудобствами, когда подойдет время. Объясни это двенадцати, нет, тринадцати мужчинам, выполняющим секретное поручение правительства Соединенных штатов, подзадоривала она себя. Можно представить, как это будет выглядеть. С какой стати нам останавливаться? Ох уж, эти женщины!

Размышления были прерваны не монотонным покачиванием фургона, а, наоборот, неожиданной остановкой. Оглядываясь вокруг, Джесси пыталась определить причину остановки, но не заметила ничего необычного. Она взглянула на Коя, который просто пожал плечами и показал на приближающегося Джейка. Оставалось лишь ждать его объяснений. Остальные слезали с лошадей. Это было очень странно.

– Что происходит, Джейк? – спросил Кой еще до того, как тот натянул поводья.

Голубые глаза Джейка скользнули по лицу Джесси, прежде чем обратиться к лейтенанту. Джесси почувствовала, как сжимается все внутри и мурашки бегут по коже, – только один взгляд, большего она не заслуживает.

– Охота, – пояснил он. – Подтягивайся к первому фургону.

– Охота? – переспросил Кой дрогнувшим голосом. – Ты имеешь в виду индейцев?

Джейк бросил на него взгляд, который вполне можно было назвать презрительным.

– Нет, лейтенант. Поехали, сам убедишься.

Даже не взглянув на Джесси, он рысью направил коня к группе мужчин перед головным фургоном. Джесси смотрела на его широкую спину, пока он удалялся. Она помнила, как гладила эту спину и как от одного ее прикосновения напрягались его мускулы…

Она быстро взглянула на Коя и облегченно вздохнула. На мгновение ей показалось, что высказала свои мысли вслух. Но нет, Кой не смотрит на нее так, будто у нее выросли рога, но все равно взгляд у лейтенанта слегка обеспокоенный, он перебирает поводья и цокает лошадям, направляя фургон в указанное место.

Джесси не могла не узнать все о Кое, день за днем сидя рядом с ним на козлах. Она понимала, что он влюблен в нее, поэтому старалась никоим образом не ввести его в заблуждение и не дать повода воспылать надеждами. Молодой лейтенант в самом деле нравился ей, но не настолько, чтобы появилось желание вскружить ему голову. И еще она знала, что встревоженный вид парня объясняется его стремлением заслужить одобрение и завоевать уважение Колтрейна. А ведь Джейк, подумала Джесси, или не обращал внимания, или просто не хотел замечать его стремления быть полезным в этом путешествии, выполнять свои обязанности безукоризненно. Со стороны Джейка это выглядело жестоко. Что ему стоило быть подобрее к Кою? И почему он вел себя так резко и нетерпеливо с этим парнем?

Пока Джесси сидела, погрузившись в раздумья, Кой подтянулся к первому фургону, как было приказано, спрыгнул с козел, обежал вокруг и теперь стоял, протянув вверх руки, чтобы помочь Джесси спуститься на землю. Удовлетворенная, она улыбнулась ему и начала, повернувшись спиной и зная, что его руки моментально подхватят ее за талию, осторожно спускаться вниз, как было уже сотни раз.

Поэтому она совсем не ожидала, что окажется в больших сильных руках, которые стащили ее на землю и головокружительно быстро повернули. Сдавленный крик и возмущенный возглас:

– Кой Паттерсон! – замер на губах у Джесси, когда она обнаружила, что стоит лицом к лицу с Джейком, а не с Коем. Его руки все еще обнимали талию, и она с удивлением заметила, что собственные ладони оказались на мускулистой груди, даже чувствовала волосы под рубашкой. Джесси с трудом перевела дыхание.

– Удивлена? – спросил Джейк. Его глаза светились, как грозовое небо в жаркий летний день. – Или разочарована?

В первый момент Джесси даже не знала, что ответить. Краем глаза она заметила Коя, который неловко стоял рядом с Джейком. Когда она взглянула на лейтенанта, тот сжал губы и ушел прочь. Джесси пришлось только гадать, что заставило Джейка так поступить. Она снова повернулась к тому, в чьих руках оказалась.

– Джейк Колтрейн, – стала она распекать его, не повышая голоса, – сейчас же отпусти меня. Твои люди…

– …через несколько минут отбудут. Я посылаю их на охоту за свежим мясом. Оно нам пригодится. Ну, а мы с тобой остаемся здесь. Оглянись, Джесси, – что ты видишь?

В замешательстве Джесси нахмурилась, но все же посмотрела – у нее перехватило дух, когда увидела прекрасный уголок природы. На солнце сверкал всеми цветами радуги горный поток, падающий водопадом со скалистого выступа в глубокий, манящий прохладой пруд всего лишь в нескольких ярдах от того места, где они стояли с Джейком, продолжавшим, на удивление, обнимать ее. «Как же я сразу не разглядела?» – подумала Джесси. Но когда Джейк оказывается рядом, она ничего не замечает. Джесси увидела поросшую кустарником поляну возле водоема. Мокрые от водных струй скалы по другую сторону водопада и были первым горным перевалом, который маленький караван должен был преодолеть по пути на Санта-Фе.

Джесси подняла на Джейка сияющие весельем глаза. Сейчас она просто не могла сердиться или ненавидеть, как была бы должна. По-детски нетерпеливо Джесси переступала ногами и спрашивала звенящим голосом:

– Ой, Джейк, правда можно? Я могу здесь искупаться и поплавать? Это ничего? – и она многозначительно посмотрела на мужчин, суетившихся по поводу предстоящего ночлега.

Смешок, вырвавшийся у Джейка, заставил ее переключить на него внимание.

– Конечно, можно. Через несколько минут они уйдут. Здесь останемся только мы с тобой.

Взбудораженная Джесси не была уверена, действительно ли его голос стал мягче и ниже, когда он говорил эти слова, или ей почудилось. Но это сейчас, как ей казалось, не имело значения! Она смоет грязь и пот, вымоет волосы, поплавает, освободится от душной мужской одежды и…

Джесси подумала, что тогда ей придется остаться совершенно голой. И наедине с Джейком. Вдруг она засмущалась и, отведя глаза в сторону, стала смотреть на пуговицу его рубашки.

Когда он поднял ее подбородок, чтобы снова встретиться с ней взглядом, Джесси, конечно, не могла этому противиться, но в тот момент ей хотелось смотреть на него. Она знала, что горячий румянец, поднимавшийся от шеи к лицу, выдаст все ее мысли.

– Не беспокойся, маленькая Джесси, – поддразнил Джейк. – Я буду вести себя прилично – но только пока ты будешь требовать этого…

– Ах, ты! – Джесси шлепнула его по груди и рассмеялась, пытаясь освободиться.

На мгновение Джейк сжал ее сильнее в своих объятиях, проникновенно и серьезно заглянул в глаза, не говоря ни слова. Джесси вспыхнула и затихла в его объятиях. Что-то неистребимое пронеслось между ними, отчего Джесси показалось, будто земля уходит из-под ног. Волоски на руках вздыбились и по телу пробежала дрожь, вызванная отнюдь не страхом.

Джейк первым нарушил зачарованное молчание. Он хмыкнул, подмигнул ей и разжал руки. Она видела, как он шагает к мужчинам, садившимся на коней, чтобы заняться охотой, и понимала, что выглядит очень глупо, неотрывно глядя ему в спину, но ничего с собой поделать не могла. Она глубоко вздохнула, потрясенная своими собственными мыслями, и отвернулась от красавца Джейка Колтрейна, прикрыв рот ладонью, чтобы спрятать свою сладострастную улыбку. Поистине ты ужасная женщина, обругала себя Джесси.

Пока Джейк давал последние указания своим людям, Джесси оставалась около фургона, прислушиваясь к громкому смеху и радостным выкрикам. Не только ей нужен был отдых, прервавший монотонность дороги. Когда они вернутся с охоты, также будут мыться и купаться. При мысли о свежем мясе, которое добудут на охоте, у нее потекли слюнки. О, это будет действительно замечательный день!

Если Джесси думала, что, проводив своих товарищей, Джейк придет к ней, то глубоко ошибалась. Джесси с любопытством стала наблюдать, как он открыл один из рюкзаков и принялся что-то там искать, вынимая какие-то вещи. Потом махнул ей рукой, чтобы подошла к нему; когда Джесси приблизилась, все убыстряя шаг от нетерпения, Джейк разогнулся, улыбаясь.

И она увидела, как он достал из рюкзака мыло и полотенце и протянул ей со словами:

– Вот, возьми. Все это грубовато и не очень хорошо пахнет, так как сделано для армии, но, думаю, и это подойдет.

Джесси казалось, что она получила бесценный подарок, который когда-либо ей подносили. Она буквально выхватила мыло и полотенце из рук Джейка, не заботясь обо всяких «спасибо», и помчалась к воде. Даже не спросила Джейка, что тот собирался делать, пока она будет купаться. Он же обещал, что будет вести себя прилично, так что, по-видимому, займется разбивкой лагеря или еще чем-нибудь и даст ей время привести себя в порядок.

Через несколько минут, торопливо освободившись от одежды, Джесси погрузилась в мягко колыхавшиеся воды пруда. «Это божественно…» – вздохнула она, раздвигая легкими гребками воду, чтобы добраться до берега, где осталось мыло. Прежде чем выйти из воды, быстро оглянулась вокруг, а потом осторожно выбралась на берег. Никого не было видно. Капли воды сбегали по бедрам, а затем – по ногам. Возникало такое чувство… волнующее, как ласка.

Задумавшись, она постояла так с минуту, подняв руки к солнцу, запрокинув голову. И почувствовала себя как какая-нибудь древняя жрица, умоляющая солнце-божество о милости. Потом, смеясь над своими фантазиями, снова прыгнула в воду и стала мыться, яростно намыливая все тело. Вымыла как следует лицо, волосы и, окунув голову в воду, чтобы смыть мыло, даже не услышала всплеска: кто-то кроме нее оказался в воде. Но когда, моргая, открыла глаза, невольно вскрикнула от неожиданности и удивления. Прямо перед ней оказалось лицо Джейка! Шаловливая улыбка оживляла его, придавая мальчишеский вид.

– Ты! – выпалила она. – Что… Когда…

Его руки обхватили ее под водой, и она всполошилась:

– Джейк Колтрейн! Ты обещал хорошо вести себя!

Джесси попыталась оттолкнуть его, откинулась назад, уперлась ему в грудь, но руки соскользнули и она непроизвольно прижалась грудью к волосатой груди Джейка, ударилась подбородком в плечо, и это на мгновение слегка оглушило ее.

– Вот так-то лучше, – насмешливо заметил Джейк.

Джесси сразу же снова оттолкнула его, намереваясь как следует побранить. Однако не смогла отвести глаз от красивого мужского тела. Завитки влажных волос падали на лоб и оттеняли яркую синеву глаз, таких же голубых, как струи водопада. Легче было утонуть в этих глазах, чем в воде. Гнев исчез. Медленно и сосредоточенно Джесси проводила руками по плечам, шее, лицу, пока, наконец, ее ладони не замерли на широких загорелых плечах Джейка. Потом посмотрела на зажившую рану, которую больше не закрывали повязки. Ни о чем не думая, она нежно прикоснулась к этому месту губами. Снова подняв свои карие глаза на Джейка, заметила, что мальчишеское веселое выражение сменилось нескрываемым упорным желанием.

Джесси забыла, что нужно шевелить ногами, иначе пойдешь ко дну, но это было не обязательно. Джейк прочно стоял на каменистом дне пруда, а его руки обвивали ее, прижимали к жаждущему соединиться с ней телу.

– Джесси, – прошептал он и начал покрывать бесчисленными поцелуями шею, грудь, приподнимая Джесси над водой.

Она судорожно вздохнула, затаила дыхание, когда один из затвердевших сосков оказался у него во рту. Джесси откинула голову, гладя его плечи. Вскрики, вырывавшиеся у нее, ободряли его больше, чем могли бы слова. Немного передвинув Джесси в своих объятиях, он стал целовать второй розовый сосок, медленно обводя его языком. В затуманенном желанием мозгу Джесси запечатлелось, что сейчас ее грудь более чувствительна, чем в первый раз. «И этого добился Джейк», – подумала она.

– Боже, Джесси, – как безумный, повторял Джейк в перерывах между поцелуями, которыми покрывал ее плечи, – я так долго был без тебя, что не выдержу. Ты мне нужна. Я люблю тебя. – И он оставил жгучий поцелуй между ее шеей и плечом.

Джесси затрепетала: пальцы проникли в его влажные волосы, осторожно взяли голову, притянули к груди – она заглянула в дорогие глаза и увидела в них невостребованность, тоску и нетерпение; приблизилась и стала целовать упругие холодные губы, разомкнув и впиваясь в них, сливаясь с его неистовым языком, участвующим в бешеном танце чувств. Тихий стон вырвался у Джейка, он сам прервал поцелуй, чтобы перевести дыхание. Джесси чувствовала, как бешено бьется его сердце, но о силе желания ей сказано совсем другое. Бедро случайно коснулось затвердевшей плоти, и Джейк, неожиданно вскрикнув, еще крепче прижал ее к себе.

– Если мы не вылезем из этой проклятой воды, то просто-напрасно утонем, – прорычал он, подхватывая на руки мокрую, скользящую Джесси и направляясь что есть силы к берегу.

Когда он выходил из воды, осторожно ступая по каменистому дну, Джесси обнимала его за шею, а другую руку положила на грудь, прижимаясь щекой. Ее губы оказались как раз у соска, и, решив проверить, окажется ли он так же чувствителен, как она, прикоснулась языком к коричневому кружку, скрытому в черных волосах на груди.

Реакция последовала мгновенно. Джейк судорожно наклонился вперед, хрипло застонал и чуть не выронил Джесси.

– Черт побери! С ума можно сойти, – отрывисто проговорил он, но это прозвучало совсем не сердито. Джесси плотнее прильнула к нему и улыбнулась, удобно устраиваясь на груди Джейка. Она гордилась, что может доставить ему такие же яркие ощущения, как и он ей.

На поросшем высокой травой берегу Джейк поставил ее на ноги. Джесси отвела его руку с полотенцем, приготовленным для нее. Поняла, что он хочет создать видимость постели, но решила повременить. В прошлый раз они так торопились – все произошло чуть ли не в гневе. Теперь ей хотелось рассмотреть его тело, как рассматривал он ее там на лугу, хотелось ощутить под руками эти совершенные формы.

Джесси так и сделала. Прохладно-влажная кожа Джейка вызывала в ней чувственное волнение. В следующий миг они соединились бедрами, и Джейк гладил ее мягкую округлую попку. У Джесси перехватило дыхание. Обняв его за талию, она начала очень медленно и заманчиво двигать бедрами из стороны в сторону, задевая напряженную плоть Джейка. Ей это было приятно, а у него исторгло сдавленный крик. Запустив руки в ее распущенные волосы, он взмолился:

– Хватит!

Теперь Джесси сама легла на расстеленное полотенце и потянула Джейка к себе, стремясь скорее ощутить тяжесть его тела. О, восторг! Он бережно опустился на ее бедра, и она обхватила его тело ногами. Ей нравился контраст – атлетически сложенный загорелый он и маленькая, мягкая и нежная – она. Джесси не удержалась и прошептала:

– Я люблю тебя, Джейк, и всегда буду любить, пожизненно.

Джейк сразу же насторожился, оторвавшись от впадины между ее шеей и плечом, и проникновенно посмотрел в глаза Джесси.

– Надеюсь, что это так и будет, – прошептал он, захватывая ртом ее губы. Джесси вскинула бедра навстречу его плоти, пускаясь вместе с ним в чувственную пляску.

– Ох, Джесси, не хочу, чтобы это кончалось, но больше не могу терпеть.

Пышным цветом распускался бутон ее желания, влажно впитывал живительные соки, устремлялся ввысь.

– Ах, Джейк, сейчас, – простонала она, едва дождавшись полного слияния. Он заверил ее, что больно уже не будет, но даже боль не остановила бы ее в тот момент. Джейк ей нужен, и ничто теперь не имело значения: женаты они или нет, друзья или враги. Сейчас все было безразлично. Был только Джейк. Только это единение с ним важно для нее.

Джейк напористо вошел в нее – Джесси обхватила его тело руками и ногами. Она подняла голову, чтобы осыпать поцелуями плечо. Чем глубже проникал он в самые глубины ее естества, тем чаще начала она дышать и пальцы на ногах инстинктивно поджались. Джесси откинула голову на полотенце и закрыла глаза. Второй раз в жизни она ощущала себя с ним единым целым.

Понимая, что Джейк ждет, наверное, от нее какого-то знака, Джесси плотнее притянула его к себе, обхватила ногами бедра, вся подалась навстречу, называла по имени. Тихо и нежно просила любви, настаивала взять ее, сделать своей, чтобы они могли слиться в одну величину и устремиться к вершине наслаждения.

Сильные ритмичные движения Джейка наполняли упоительными ощущениями тело Джесси. Она отвечала на его азарт, усиливая не только свое желание, но и его страсть, а он повторял и повторял ее имя. Напряжение все росло, пока не взорвалось освобождением. Ей хотелось, чтобы эти сладостные чувства длились до бесконечности, уносили ее к звездам, сверкающим за сомкнутыми веками. Последним мощным рывком Джейк проник в нее. Джесси чувствовала, как напрягаются мускулы этого великолепного мужчины. А он сорвался с немыслимых высот, куда его вместе с Джесси вознесло наслаждение, – и устремился вниз на поросший травой берег, где они оставили свои бренные тела.

Джесси обняла его покрытое испариной тело, ласкала спину, руки, голову и не могла насладиться им, хотя он все еще оставался в ней. Если бы ее тело могло вечно таять рядом с ним, и тогда она не почувствовала бы, что они достаточно близки.

Постепенно реальный мир возвращался к ней, и Джесси начала чувствовать не только вес его тела, но и груз действительности. Она захотела отогнать эту мысль, даже помотала головой, чтобы стряхнуть ее.

Джейк поднял голову и опустился рядом, стараясь не отодвигаться от Джесси, насколько это было возможно. Его вопрошающий взгляд выражал нежную заботу.

– С тобой все в порядке? Я не сделал тебе больно? – спрашивал он, лаская щеку намотанным на палец влажным локоном.

В ответ Джесси тихо улыбнулась и слегка покачала головой. Нет, физически он не причинил ей боли. Но все ли было так благополучно? Ведь оставались еще ее сердце и разум. Она больше не беспокоилась о том, что занимается с ним любовью, не будучи замужем по-настоящему; ее разговоры о том, что она падшая женщина, казались теперь просто глупыми; Джесси знала, что любит Джейка и всегда будет любить, поэтому отдаваться ему вовсе не стыдно. Если бы существовали только физические аспекты любви! Но любовь для Джесси значила гораздо больше. Это были и обязательства друг перед другом; Джейк не упоминал о женитьбе по-настоящему, а Джесси стеснялась спросить об этом. И так уже получилось, будто его потащили на эту церемонию. А его работа? Сможет ли она жить с ним, когда каждый день он подвергает свою жизнь опасности?

И самое главное – если действительно ее отец был связан с Хайесом? Холодок пробежал по спине Джесси. Тогда Джейк окажется прав и будет обязан обо всем доложить правительству. Она лишится всего… А как простить за одно только подозрение об отце, тем более, если он приложит руку, чтобы лишить ее всего имущества. Одна-единственная слезинка скатилась, пробежав по щеке, и исчезла в волосах. Нет, любовь к Джейку совсем не означает, что они всю жизнь будут вместе.

– Эй, маленькая Джесси, что это за слеза? – нежно спросил Джейк, вытирая пальцем мокрую дорожку. – Неужели я такой плохой, что заставил тебя плакать?

Его улыбка, комически-унылое выражение лица и насмешливый голос развеяли мрачные мысли Джесси. Она шутя стала колотить его, приговаривая:

– А ну-ка иди отсюда, бизонище!

Джейк отпрянул, вскочил на ноги и, ухватившись за один из концов полотенца, довольно бесцеремонно скинул Джесси на траву. Смеясь, она тоже вскочила и принялась бегать за Джейком с громким боевым кличем, пока он не прыгнул в воду, держа полотенце над головой, как знамя. Ныряя вслед за ним, Джесси уловила последнюю серьезную мысль: она благодарна судьбе за этот счастливый случай во время путешествия, и потом, когда их пути разойдутся, будет довольствоваться воспоминаниями.




Глава 15


– Ура! Санта-Фе впереди! Эгей! – вопил один из возчиков, радостно размахивая шляпой. Он вскочил на козлы неторопливо движущегося фургона, и вожжи извивались в воздухе, как змеи. Возбужденные его криками лошади, подхлестываемые в азарте, рванули вперед, а сам возчик шлепнулся на жесткое сиденье.

Джейк смеялся вместе с другими мужчинами, ехавшими рядом с головным вагоном. Вопли и ужимки весельчака заставили лошадей, в том числе и хорошо воспитанного Огонька, приплясывать, будто все они так же воодушевились при виде Санта-Фе, как и всадники. Джейк оглянулся на второй фургон: Джесси привстала на козлах, уцепившись за деревянную стойку, поддерживающую парусиновый полог. Она и так и сяк вытягивала шею, чтобы разглядеть долгожданный город.

Джейк сжал бока лошади и повернул ко второму фургону. Когда он осадил коня прямо перед фургоном, Кой возбужденно спросил:

– Мы и вправду приехали, Джейк? Как ты считаешь, Васкес будет ждать нас здесь или мы должны ехать в Мексику?

Джейк увидел, как замкнулось счастливое лицо Джесси после слов молодого лейтенанта. Печально отвернувшись, она тихо опустилась на козлы, даже не взглянув на Джейка. Он молча выругал Коя за то, что тот напомнил о неприятных делах с Васкесом и о ненароком связанной с этим неопределенности в их отношениях с Джесси. На лице отразилось раздражение, которое Кой уже привык воспринимать как неприязнь лично к нему. «Этот мальчишка всех нас выдаст в Санта-Фе, всего лишь сболтнув словечко кому надо». Джейк не смог сдержать саркастического тона:

– Да, лейтенант, мы действительно прибыли. Если Васкес ждет, то скоро все об этом узнают. Все же прошу тебя держать рот на замке, не высказываться насчет Васкеса и нашего груза. Иначе ты всех нас погубишь.

Джейк резко повернул коня и поскакал к первому фургону, чтобы направить всех к пологому склону при въезде в пыльный город Санта-Фе. Джейку не хотелось видеть обиженное мальчишеское лицо Коя Паттерсона и чувствовать себя виноватым. У этого зеленого юнца, как привык думать о нем Джейк, был слишком длинный язык, который следовало укоротить. Дело серьезное. Напряжение овладело Джейком наряду с неодолимым волнением, ведь, наконец-то, после стольких недель еды всухомятку, нехватки воды, угрозы нападения индейцев, перебранок мужчин, вспыхивавших тем чаще, чем тяжелее был путь, сломанного колеса и появления требующего особого внимания и пригляда «безбилетного пассажира» они добрались до места.

Джейк отогнал эти мысли, но какой-то внутренний голос говорил ему: истинная причина неприязни к лейтенанту в том, что Паттерсону нравилась Джесси и он пытался ухаживать за ней, пока Джейк не пресек эти попытки. То ли Джесси не понимала, насколько чувства молодого человека отличаются от простого дружеского расположения, то ли понимала, но не старалась охладить пыл Коя Паттерсона. Джейк невольно скрипнул зубами и сощурил глаза, вспомнив, как часто он слышал их болтовню и видел, как они сидят рядом и ведут себя глупо и беззаботно, чего Джейк за три недели трудного пути не мог себе позволить.

Надо выбросить все это из головы и сосредоточиться на том, что ждет их впереди. Он так часто обсуждал это с остальными, что все уже знали его план наизусть. Они постараются затеряться в городе, – Джейк вряд ли стал бы удерживать их после всех тягот пути, – привлекать к себе внимание никак нельзя. Все, что услышат, относящееся к делу, немедленно сообщат Джейку. Необходимо пользоваться только своими подлинными именами (вымышленные для тринадцати человек выглядели бы слишком нарочито) и обронить слово-другое об их грузе в многочисленных салунах, кабаках, на представлениях фанданго и прочих темпераментных танцев, которые дают каждый вечер в маленьком, но оживленном торговом городке.

Джейк не сомневался, что сообщение об оружии дойдет до заинтересованного лица. Если Васкес или его подручные находятся здесь, они сами придут к Джейку. Разумеется, им будет рассказана история убийства Хайеса и его банды якобы с целью захвата двойной партии оружия. Такая информация может принести бедному, но беспринципному человеку большие деньги. Джейк посоветовал своим людям не говорить, где находятся фургоны, потому что меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то попытался украсть оружие для своих нужд. Хорошо охраняемые, они будут оставлены на окраине, что не должно вызывать подозрений, ведь город, как всегда, переполнен фургонами.

В Санта-Фе они въехали как ни в чем ни бывало. Джейк не спеша лавировал на своем жеребце между пешими и конными, повозками и быками, лающими собаками и всадниками, бегающими детьми и разносчиками всяческих товаров. Время от времени он оглядывался назад, чтобы убедиться, что его небольшая группа не потерялась в этой сутолоке. Торговцы, охваченные лихорадкой купли-продажи, казалось, не обращали внимания ни на палящее летнее солнце над головой, ни на удушающую пыль, поднятую тысячами ног не только людей, но и животных, снующих взад-вперед по небольшой центральной площади.

Однако Джейк замечал и зной, и пыль, которые до смерти ему надоели, как и всем его дорожным попутчикам. Их жарило на солнце и посыпало пылью почти целый месяц. Он чувствовал, как необходимо им сейчас вымыться, переодеться в чистую одежду, выпить и потанцевать. Но почему-то он забывал о Джесси, раздумывая о планах на ближайшее будущее.

Джейка позвали, и он увидел Кэрли Бернета, лысеющего жилистого сержанта, ехавшего рядом с ним: как раз в этот момент тот выплюнул жеванный табак на землю, чуть не попав в бродячую собаку.

– Черт, промазал, – фыркнул он. Его протяжный южный говор вызвал улыбку на лице Джейка. То, что совсем недавно они сражались на противоположных сторонах в гражданской войне, не мешало их дружеским отношениям. Джейк очень ценил опыт и здравомыслие Кэрли, который был человеком немногословным, но умел попасть в точку, выразив в нескольких словах суть дела. Джейк вопросительно посмотрел на Кэрли, ожидая, когда тот заговорит.

Продолжая перекатывать комок табака за щекой, Кэрли, наконец, проговорил:

– Кстати, Джейк, глянь-ка налево. Что ты об этом думаешь?

Джейк бросил взгляд влево. Несколько суровых мексиканцев, вооруженных до зубов, расхаживали перед одним из самых больших постоялых дворов. Джейк заметил, что они изо всех сил старались выглядеть непринужденно, будто не наблюдают и ничего не ждут. «На ловца и зверь бежит», – усмехнулся Джейк.

Снова обращаясь к сержанту, он сказал:

– Думаю, ты прав, Кэрли. Честно говоря, я рад, что они здесь и нам не нужно иметь дела с Васкесом и его компанией на роскошном ранчо в Мексике.

Кэрли снова сплюнул, целясь на этот раз в сапог проходившего мимо мужчины. Ругательства понеслись вслед медленно удалявшимся всадникам.

– Пора бы уже промочить горло, – лениво предположил Кэрли.

– Пожалуй, я к тебе присоединюсь, – сказал Джейк, отметив, что двое-трое мексиканцев насторожились, когда отряд проехал мимо, проводили его глазами и немедленно бросились в дом. Джейк мрачно улыбнулся. Эти люди видели достаточно много деревянных ящиков с оружием, принадлежавшим армии Соединенных Штатов, чтобы сразу же узнать их.

* * *


У Джесси глаза разбегались. Она возбужденно уцепилась за руку Коя и широко улыбнулась ему, заметив при этом, что он заволновался и покраснел.

– Ах, Кой, – воскликнула она, – ты только посмотри на все это! Правда, здорово? Видел ты что-нибудь подобное в своей жизни?

Кой глубоко вздохнул:

– Нет, наверное, не видел. У нас в Пенсильвании есть большие города, но там все по-другому.

Джесси уловила снисходительный тон в его голосе, но решила пропустить это мимо ушей. Она пребывала в слишком восторженном настроении, чтобы в сотый раз спорить с ним насчет того, насколько в восточных штатах все лучше, и только шутливо шлепнула его по руке.

– Ах, Кой, хватит тебе! Лучше посмотри вокруг. Сколько суеты, сколько людей! Путешественники, которые возвращались из Санта-Фе и останавливались на моей ферме, рассказывали, как тут восхитительно, но я даже не могла себе представить этого. А теперь все вижу сама!

– Если хочешь, – робко сказал Кой, переводя глаза с лица Джесси на лошадей, которыми правил, и обратно, – я мог бы потом сопровождать тебя в прогулке по городу; может быть, мы посмотрели бы представление фанданго.

Джесси, переполненная восторгом, чуть было не ответила утвердительно, но прикусила язык, посмотрев вперед на спину Джейка, который ехал рядом с головным фургоном. Ей вовсе не хотелось усугублять нарастающее напряжение, возникшее между ними. Она понимала, что любой знак внимания, как бы невинен он ни был, оказываемый Кою, только усиливал раздражение обоих мужчин. Недавно Кой заявил Джейку, что именно он является офицером в выполнении этого задания, поэтому и должен отдавать приказания остальным. Джесси подумала: раз Кою не удалось завоевать расположение Джейка, он придумал сослаться на свое офицерское звание. Она также подозревала, что Кой сделал это, чтобы произвести впечатление на нее и разозлить Джейка. В течение последней недели напряженная атмосфера во время вечерних привалов стала почти невыносимой: все ждали, что Джейк вот-вот разорвет Коя на куски. Но он вел себя сдержанно и спокойно напомнил лейтенанту, что полковник Карсон отдал Коя и всех остальных под его командование. На этом все и кончилось.

К счастью, Кой был слишком занят лошадьми, прокладывающими себе путь среди оживленной толпы на площади, чтобы заметить, что слишком долго нет ответа на его предложение. Улучив момент, повернулся к Джесси:

– Ну, что ты скажешь?

– Там будет видно, Кой, – уклончиво ответила она. – Мы ведь еще не знаем, какие распоряжения отдаст Джейк, кого он назначит в караул и все такое. Посмотрим, как сложатся обстоятельства.

– Ты знаешь, именно меня назначат в караул, так ведь? Кроме того, я… ты являешься здесь офицером, – со вздохом закончила за него Джесси. – Ах, пожалуйста, Кой, не начинай все сначала. Это тебе не поможет договориться ни с Джейком, ни с остальными. Ты похож на обидчивого, недовольного ребенка.

Джесси сразу же пожалела о своих жестоких словах, увидев по лицу Коя, какое впечатление они произвели на него. Его мальчишеские черты посуровели, брови нахмурились. Ничего не ответив, лейтенант отвернулся, все внимание отдав лошадям.

Джесси тяжело вздохнула и стала разглядывать город. Ей в самом деле нравился Кой, нравился как брат, но иногда он вел себя слишком наивно. При этой мысли Джесси выпрямилась и взглянула на Коя. Он на несколько лет старше ее! Так почему же она вдруг стала такой мудрой и опытной? Проблемы, беспокойство, опыт – все это и многое другое появилось в ее жизни вместе с Джейком. А последняя неприятность состояла в том, что месячных не было, а должны были пройти три недели тому назад. Джесси подняла дрожащую руку ко лбу – снова тошнота. Оживление и суматоха, звуки и краски вокруг потеряли свое очарование и поблекли.

* * *


Джесси робко погрузилась в деревянную ванну, полную теплой, мыльной воды. Она посидела так минутку, спиной к двери, оглядывая отдельную комнату, которую Джейк нашел ей в этой маленькой, но чистой и удобной гостинице. Высокая кровать с пологом на четырех столбиках, очевидно, доставленная одним из караванов, занимала центр комнаты. Красивый индейский рисунок на покрывале привлек внимание Джесси, когда Джейк привел ее в гостиницу сегодня днем. Она сразу же подбежала к кровати и провела рукой по покрывалу, потом направилась к шкафу и открыла, – конечно, он был пуст. Но в своем взбудораженном состоянии она не обратила на это внимания. Опять провела рукой по роскошному туалетному столику темного дерева с зеркалом, ощутив любопытство, наклонилась, бросила взгляд на себя и испугалась того, что сделала с нею трудная многодневная дорога.

Джесси подошла к открытому окну, чтобы взглянуть на суету во дворе, и радостно обернулась, когда двое мужчин появились в дверях с этой самой ванной, пытаясь протащить ее через дверной проем. В конце концов Джейк помог им, повернув ванну другой стороной. Джесси в восторге захлопала в ладоши и стала с нетерпением ждать, когда молоденькая мексиканская девушка наносит в ведрах теплой воды. Горничная дала Джесси два пушистых полотенца и мыло, пахнущее лавандой.

Джейк извинился, пожелав ей получить удовольствие от купания, и сказал, что зайдет попозже. Она должна ждать его! Как будто у нее был выбор, улыбнулась Джесси, натирая мылом то одну, то другую загорелую руку. Если бы понадобилось куда-то сейчас пойти, пришлось бы идти голой. Не может она дальше носить эти брюки, рубашку и сапоги, решила Джесси. Фу! Навсегда пропал интерес к мужской одежде. Она мечтала о мягком, хорошеньком платьице или еще о чем-нибудь женственном и симпатичном.

Но где – и как! – можно все это достать? Денег у нее не было. О них она тоже забыла, в спешке собираясь в это путешествие и желая лишь одного: защитить доброе имя отца. Джесси попыталась отвлечься от грустных мыслей и сосредоточиться на чувственном удовольствии от прикосновения ароматного куска мыла к влажному телу.

Мысли потекли в другом направлении. Джесси резко выпрямилась и опустила руку с зажатым в ней куском мыла в воду.

– Добрый вечер, Джейк, как поживаешь? О, я? Я беременна, спасибо, – произнесла она вслух тоном, в котором звучало осуждение, недовольство собой. Вот оно и сказано – вслух. Почему-то реальность события стала более явной. Все свидетельствовало об этом: головокружение, приступы тошноты. Разве не наблюдала она неоднократно то же самое у своей матери – только каждый раз несколько месяцев спустя происходил выкидыш. Джесси была первым и единственным ребенком, которого ей удалось благополучно выносить.

Она положила ладонь на свой еще плоский живот: надеялась, что проблемы матери ее минуют. Какой бы неожиданной ни была эта беременность, Джесси уже любила того, кто там… будет. Это будет ее ребенок. Не важно, что произошло между ними, – у нее навсегда останется его ребенок. Джесси надеялась, что у него будут голубые отцовские глаза.

Она откинулась в ванне и с новой силой принялась натираться мылом, как будто могла смыть все беспокойные мысли. Встав на колени, Джесси наклонила вперед голову и с наслаждением намылила свои длинные волосы. Мыло попало в глаза, моргая, Джесси осмотрелась вокруг. Как же сполоснуть лицо? В ванне полно мыльной пены. Тогда она перекинула густую гриву через край ванны и попыталась промыть ее, плескал воду ладонью из ведра.

Вдруг теплая чистая вода полилась сверху на голову, а чьи-то руки коснулись ее мокрых волос, промывая их. Джесси испуганно вскрикнула. Оставалось уцепиться за края ванны, пока ее голову бесцеремонно наклоняли для дополнительного ополаскивания. Она хватала ртом воздух, приготовившись сопротивляться. Быстро раздвинула руками массу волос, чтобы увидеть наглеца. И, естественно, перед нею стоял улыбающийся Джейк Колтрейн.

– Нужно нам их еще раз сполоснуть? – нахально спросил он. И сразу же отскочил, так как мыльная волна настигла его. И поделом – все его брюки оказались в мокрых пятнах.

– Ай-я-яй! – только и мог сказать он, оглядываясь на себя.

Джесси так и застыла в ванне, стоя на коленях и раздвинув мокрые пряди волос. Нижняя губа ее угрожающе выпятилась, но сразу же подобралась – она увидела, что Джейк, улыбаясь, снимает мокрые брюки.

– Не смей, Джейк Колтрейн! – пригрозила она. Но он продолжал раздеваться. Джесси откинула мокрые волосы: – Прекрати сейчас же, а то я…

– Что ты? – насмешливо поинтересовался Джейк. Он отбросил в сторону сапоги и теперь снимал рубашку. Намерения у него были самые недвусмысленные.

– Я… я не знаю, – неубедительно закончила Джесси.

– Ну, теперь я испугался, – заявил Джейк, стоя перед ней совершенно голым, поставив руки на тонкую талию.

Джесси замерла. Как захотелось ей коснуться его совершенного тела, провести ладонью по волосам на груди и ниже к животу, где снова – о Боже мой! – увидела восставшую плоть, и не смогла отвести глаз. Потом поразилась, когда эти длинные ноги шагнули к ней. Джесси вздохнула и посмотрела в улыбающееся лицо Джейка.

– Вы позволите? – вежливо спросил он. Но сам уже вошел в ванну и опустился в остывающую воду, которая выплеснулась на пол – никто из них этого не заметил. Не отрывая глаз от Джесси, он стал шарить по дну ванны в поисках мыла.

Но когда его руки наткнулись на ее ноги, он вдруг замер, а она – переполошилась. Джейк рассмеялся:

– Твои огромные карие глаза делают тебя похожей на испуганного олененка, готового сорваться с места и убежать.

Джесси закрыла глаза, не в силах ответить, потому что его руки уже не искали мыло, а гладили ее по бедрам, по талии, по груди. Она приоткрыла рот, но не для того, чтобы что-то сказать. Прерывисто дыша, позволила обнять себя и поцеловать долгим, завораживающим поцелуем.

Оторвавшись от Джейка, Джесси осуждающе взглянула на него:

– Ты пил.

– Ха, всего пару стаканчиков с Кэрли, – сказал он, не отрывая глаз от ее груди.

Джейк вытянулся в ванне, и Джесси оказалась верхом у него на коленях. Вода вдруг перестала казаться холодной, а стала горячей, обжигающе горячей, когда руками и ногами Джесси обхватила его. Она осмелела и прильнула к его губам, чтобы ощутить язык у себя во рту. Целуя его, двигала бедрами в такт движениям своего языка.

Джейк глухо застонал и высвободил губы, чтобы осыпать страстными поцелуями ее шею и грудь, добравшись до розового соска. Ласкающие движения его языка вызывали сладостное томление в низу живота и так бесконечно ей нравились. Мечтательная улыбка осветила лицо Джесси, когда Джейк опустил ее на свои колени.

Она взглянула и потерялась в любимых, таких близких голубых глазах Джейка. Он тоже прерывисто дышал, быстро помогая ее телу принять его. Джесси почувствовала, как он глубоко проник в нее. Она даже не представляла, что такое возможно; руки обвились вокруг шеи в стремлении еще больше слиться с любимым. Джейк обхватил ее сзади и помогал толчками, которые невозможно было остановить. Все сильнее и сильнее, быстрее и быстрее двигалась Джесси, отрывистые возгласы вырывались из груди, а ногти впивались в плечи Джейка.

Джейк прислонился лбом к ее плечу в тот момент, когда оба достигли наслаждения. Общее содрогание объединило их, ногти царапали спину, они накрепко впились другу в друга, сжимали и издавали стоны сладострастия. Время остановилось, и они не знали, долго ли еще оставались сплетенными в тесном объятии. Но вот дыхание стало нормальным, и вода окончательно остыла. Джесси пошевелилась в его объятиях, откинулась назад, чтобы заглянуть в глаза и отвести прядь черных волос со лба. Впервые она заметила, что он тщательно выбрит, а волосы аккуратно подстрижены.

Джейк лениво улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа, потом поднялся, все так же держа на руках и перешагнув через край ванны, опустил на мокрый деревянный пол. Джесси почувствовала пол под ногами и, поскользнувшись, чуть не упала. Тут же был обнаружен пропавший кусок мыла. Насвистывая, Джейк начал весело мыться, а Джесси села на кровать, завернувшись в одно из полотенец, другим старалась высушить волосы. Она посматривала на Джейка в ванне; нежность, от которой сжалось сердце, захватила ее врасплох. Вдруг она испугалась, что сейчас заплачет. Ей так захотелось сказать ему, как сильно его любит, что беременна, но слова не шли с языка.

В этот момент Джейк взглянул на нее и обнаружил, что за ним наблюдают. Поколебавшись секунду, он непринужденно заявил:

– Очень хорошо. Я получаю холодную воду после того, как ты использовала меня для удовлетворения своего сладострастия, а теперь получу холодное мокрое полотенце.

Джесси почувствовала, как загорелись румянцем щеки. Желания и потребности тела все еще приводили ее в замешательство. Она на мгновение опустила глаза, а потом, как ей показалось, нашла подходящий ответ:

– Ну, тут уж ничего не поделаешь – я имею в виду полотенце, – и протянула ему то, которым вытирала волосы. – И вовсе не сладострастие, – поторопилась добавить: – Тебе достанется только одно полотенце, потому что в другое завернусь я. У меня нет чистой одежды.

– Нет, есть, – невозмутимым тоном ответил Джейк. – Вон там, на туалетном столике.

Он кивнул в том направлении и широко улыбнулся.

Джесси непонимающе смотрела на него несколько секунд, потом подпрыгнула и, поддерживая обеими руками полотенце, подбежала к туалетному столику, где нашла два пакета. Рассудив, что, видимо, Джейк положил их сюда раньше, когда вошел в комнату и застал ее в ванне, Джесси схватила их и вернулась на кровать, где и уселась по-турецки, радуясь своим сокровищам.

– Ты похожа на ребенка, получившего подарки к Рождеству, – смеялся над нею Джейк.

В ответ Джесси лишь бросила ему второе полотенце, которое он поймал в воздухе и, встав из воды, начал вытираться. Джесси отвела глаза от его обнаженного тела, понимая, что так никогда не узнает, что он ей купил! Сначала нетерпеливо развернула первый пакет и вскрикнула от восторга, увидев серебряную щетку и гребень. Джесси была так захвачена рассматриванием этих самых красивых в мире вещиц, как она подумала, что не заметила ожерелье из серебра и бирюзы, упавшее на ее скрещенные щиколотки.

Теперь Джейк стоял рядом с нею, обмотав полотенце вокруг талии.

– Смотри-ка, а это что? – удивился он, поднимая ожерелье, чтобы привлечь внимание Джесси.

Она громко вскрикнула, торопливо схватила украшение, приложила его к груди.

– Ой, Джейк, как красиво! Просто нет слов! – и посмотрела на него сияющими глазами.

На этот раз Джейку пришлось потупиться. Свое волнение он скрыл, грубовато предложив:

– Если поднимешь волосы, я тебе его застегну сзади, уж очень долго ты возишься.

Джесси мигом встала на колени и, повернувшись к нему спиной, придержала одной рукой влажные темно-каштановые волосы. В другой – было ожерелье. Полотенце соскользнуло с плеч, и она моментально оказалась обнаженной. Джесси вскрикнула и через плечо оглянулась на Джейка.

Он сразу же отшатнулся и замахал на нее руками:

– Ох, нет. Не надо снова сводить меня с ума. Так быстро я не смогу!

Веселый смешок вырвался у Джесси, она быстро подобрала упавшее полотенце и завернулась в него.

– Замолчи! – смеясь, швырнула в него подушку. – А теперь надень мне ожерелье! И побыстрей! – И снова протянула его Джейку.

– Торопиться? Зачем? Куда это мы собрались? – посмеивался Джейк, стоя у нее за спиной и застегивая крохотную застежку серебряно-бирюзового ожерелья.

После того, как украшение было надето, Джесси отложила в сторону щетку и гребень, чтобы взяться за большой пакет. Заглянув в него, Джесси сразу же деловито сообщила Джейку:

– Ты должен вывести меня в город. Я хочу есть, хочу все осмотреть, хочу танцевать, хочу…

– Вот как? А что же ты раньше мне этого не сказала. Тогда я бы не назначил свидание одной симпатичной сеньорите…

Джесси повернулась к нему с другой подушкой, тут же пролетевшей мимо Джейка в другой угол комнаты. Джейк рассмеялся, схватил ее за руки и стал покрывать поцелуями лицо, приговаривая:

– Ну, хорошо, хорошо, я сдаюсь, – Джесси обидчиво оттолкнула его и вернулась к разглядыванию содержимого пакета. – Ты прямо как ребенок! – сказал Джейк, покачивая головой, явно радуясь, что она в таком восторге.

Раскрыв, наконец, пакет Джесси затаила дыхание, восхищаясь подарками. С благоговением держала она на вытянутых руках блузку из пурпурного шелка с золотой нитью; широкие золотые полосы переплетались с розовато-пурпурными атласными лентами, украшавшими пышные рукава. Свободный вырез мог бы довольно рискованно открывать ее грудь, как поняла Джесси, но пурпурная атласная лента по вырезу помогала уменьшить его в соответствии с представлениями о необходимых пределах скромности. Приложив это изделие портняжного искусства к груди, Джесси закрыла глаза, чтобы спрятать слезы, и почувствовала на плече нежную руку Джейка.

Открыв глаза, Джесси взглянула на него снизу вверх. Он взял ее лицо в свои ладони и большими пальцами смахнул слезинки с ресниц. Она слегка поцеловала его в ладонь. Джейк отдернул руку и отступил назад. Трудно было сказать, какие чувства отразились на его лице: удивление, потрясение, гнев – или какая-то нежность и беззащитность.

Джесси робко улыбнулась ему и вернулась к своему открытому пакету. Теперь была извлечена пышная длинная юбка, сочетающаяся с блузкой. Пояс юбки из золотых нитей, пурпурные и розовые атласные ленты сплетались в замысловатый рисунок, чередование полосок пурпурного шелка и золотых тканых полос, которые становились все шире и шире к низу юбки. Казалось, юбка переливается. Джесси встала на кровати, любуясь ею и медленно поворачиваясь во все стороны.

Она посмотрела на Джейка сияющими, но в то же время робкими глазами.

– Как они мне нравятся, Джейк. Очень красиво! – то же самое ей хотелось сказать о нем, но знала, что не может этого сделать. Во всяком случае, не сейчас.

Впервые Джесси видела Джейка неловким и даже робким. Он отвел от нее глаза и убрал оберточную бумагу с кровати.

– Здесь есть еще кое-что, – сказал он, порывшись в обертках. Панталончики, рубашка, нижняя юбка и даже пара сандалий из мягкой кожи с длинными кожаными ремешками были поочередно предъявлены для детального рассмотрения. Уже не проявляя мальчишеской застенчивости, он вдруг потянул на себя полотенце, в которое куталась Джесси. Она вскрикнула и прикрыла юбкой наготу.

– Теперь одевайся, если мы собираемся куда-то сегодня пойти!




Глава 16


В радостном возбуждении Джесси наблюдала за танцорами, кружившимися на деревянной площадке под открытым небом, с восторгом хлопала в ладоши в такт мелодии, которую играл оркестр. Джейк не снимал руки с ее талии, и она чувствовала себя в полной безопасности среди сотен людей, заполнивших центральную площадь Санта-Фе. Вечернюю темноту разогнали ярко вспыхнувшие фонари, они раскачивались на легком ветерке, танцуя свой танец.

Джейк крепко прижимал к себе Джесси, а вокруг толпился народ. Джесси поднимала к нему глаза и встречалась с такой теплой голубизной, что не могла смотреть слишком долго. Ей казалось, что Джейк – это солнце, и если она будет смотреть на него постоянно, просто ослепнет от нестерпимого блеска.

И он был изумительно красив в тот вечер в своей новой одежде: черные облегающие брюки, обрисовывающие мускулистые стройные ноги и расширяющиеся книзу, чтобы удобно было носить сапоги; белоснежная свободного покроя рубашка с распахнутым воротом, а поверх рубашки – черная куртка из блестящей кожи с выполненными вручную украшениями вокруг карманов; черная стетсоновская шляпа с высокой тульей и широкими полями, только сейчас прокладывающая себе путь на Запад, подаренная ему Бертой, и непременный ремень с кобурой дополняли костюм.

Джесси улыбалась, радуясь, что этот умопомрачительно красивый мужчина принадлежит ей. Она заметила всех женщин, молодых и старых, которые открыто поглядывали на него, когда они проходили мимо. Но она не ревновала, напротив, сочувствовала им. Потому что знала, каково приходится им – ее собственные колени дрожали, когда он обращал к ней свои синие глаза. Но они никогда не узнают, как прекрасно быть в его объятиях; теперь ее ревность встрепенулась. Подбородок вздернулся, а глаза сузились при одной лишь мысли, что какая-нибудь другая женщина…

– Эй! Что за мрачное выражение лица? – насмешливо заметил Джейк. Его ровные белые зубы блеснули в улыбке.

Виновато зардевшись, Джесси шутливо шлепнула его по руке и ответила тоже улыбкой. А потом пришлось соврать:

– Просто я думала, когда же кончится эта мелодия и мы сможем танцевать следующий танец! Ноги просто сами рвутся в пляс!

– Терпение, любовь моя, терпение, – подбодрил ее Джейк, поглаживая по голове, как маленькую.

Улыбка застыла на лице Джесси, она быстро отвернулась и стала снова смотреть на танцоров. Он сказал «любовь моя». Даже если просто шутил, но произнес ведь «любовь моя». В маленьком теплом уголке ее сердца появилась надежда, что, может быть, после путешествия в Санта-Фе у них появится шанс на будущее. Внезапно пробежавший по коже озноб в этот теплый вечер напомнил ей об опасностях, подстерегавших и ее, и Джейка.

Прежде чем тревожные мысли успели омрачить ее воодушевление по поводу Санта-Фе и окружавшей их праздничной атмосферы, которой, казалось, был пронизан воздух, оркестр закончил играть танец и ждал, пока танцоры уйдут с площадки, освободив место для следующих.

– Ну, а теперь мы! – смеясь, позвал ее Джейк, выводя на площадку. Юбка Джесси, переливающаяся шелком и золотом, сама по себе уже представляла яркое зрелище торжествующего цвета и движения. Черно-белый наряд Джейка, строгий и одновременно призывный, был достойным обрамлением для сверкающей Джесси; сердце свое она отдала ему, а ноги повиновались звукам музыки. Не было в мире ничего, кроме его рук на ее талии и ее рук у него на плечах, когда он кружил под музыку фанданго, выполняя быстрые движения этого танца.

Джесси никогда не чувствовала себя такой красивой. Она знала, что ее щеки горят румянцем, а волосы, расчесанные Джейком, падают на спину водопадом темных кудрей, вспыхивающих рыжеватыми отблесками. Сбоку волосы были заколоты розовыми цветами, которые Джейк купил, когда они гуляли по городу; он сам прикрепил их к волосам.

– Вот, теперь ты просто совершенство, – сказал он. Однако Джесси знала, что не одежда и не цветы делают ее красивой, а любовь к этому сумрачно-красивому мужественному человеку, в объятиях которого она сейчас кружилась и чье дитя уже дышало у нее под сердцем.

Да, Джейк всегда будет частью ее самой, не важно, с нею он или нет. Она посмотрела на него сияющими глазами и одарила своей самой обворожительной улыбкой.

* * *


Джейк неожиданно проснулся среди ночи. Нервы были на пределе. Он осторожно поднял голову, очень медленно и тихо протянул руку к оружию на ночном столике рядом с огромной кроватью под пологом. Что-то его разбудило, еще не известно, что именно. Он заморгал, пока глаза привыкли после сна. Комната утопала в лунном свете, проникавшем через открытое окно. Джейк быстро осмотрелся, ничего не упуская из виду.

Он мельком взглянул на лежавшую рядом Джесси; ее голова устроилась на его плече, а рука и нога были перекинуты через него. Джейк постарался освободить руку, не потревожив Джесси. Он усмехнулся: конечно, бедняжка слишком утомлена – они много ели, танцевали, занимались любовью, – еще бы не устать от такого обилия впечатлений и переживаний.

На мгновение вспомнилось ее потрясенное лицо, когда он заявил, что тоже будет спать в этой самой постели, и как потом она робко пробралась под одеяло, оставаясь на своей половине, пока он, ворча, не привлек ее к себе. Джейк покачал головой – даже после всех любовных объятий она до сих пор оставалась в некотором отношении по-девчоночьи робкой. Он уже начал забывать, какой юной и невинной в действительности была Джесси. Но в то же время оказалась столь страстной… как же мог он забыть?

Вздохнув, Джейк снова опустил голову на большую мягкую подушку. Наверное, показалось. Но нет, вот снова – тихий свист прямо рядом с окном первого этажа. Оно выходило на боковую улочку позади гостиницы. Поэтому Джейк и выбрал эту комнату, откуда в случае необходимости можно было ускользнуть и через дверь, и через окно, достаточно широкое, чтобы пролезть в него. Потом он услышал, как его тихо позвали по имени, одним прыжком оказался рядом с окном с револьвером наготове.

– Чшш! Джейк!

Джейк расслабился и опустил револьвер. Это был голос Кэрли Бернета. Не отходя от окна, Джейк ответил громким шепотом:

– Я здесь, Кэрли. Что удалось узнать?

– На постоялом дворе поговаривают, что днем должен подъехать Васкес, – сказал тот своим тягучим южным говором.

Джейк слегка высунулся из окна и увидел прислонившегося к стене Кэрли. Согнув колено, он упирался сапогом в стену, медленно сворачивал сигарету и одновременно разговаривал с Джейком. Случайному прохожему он показался бы просто праздношатающимся ковбоем, который никак не отправится спать. В темноте ночи поля шляпы надежно прикрывали его быстрые зоркие глаза, примечавшие все вокруг. Джейк улыбнулся. Молодец Кэрли, ох, какой молодец!

– Итак, скоро Васкес будет здесь, – повторил Джейк, потирая подбородок. Уголком глаза он уловил, как Кэрли сделал то же самое. Джейк вдохнул запах дыма от его сигареты. – Что еще ты слышал?

Возникла пауза, пока Кэрли менял позу и выпускал колечко дыма изо рта. Джейк вздрогнул, неожиданно услышав его тихий голос:

– Говорят, он не любит путешествовать в одиночку, а тащит за собой толпу «пистолерос». Весело проводит время. Похоже, тратит кучу денег. Здешний народ его за это любит.

– Могу себе представить, – задумчиво проговорил Джейк. Он многое видел за сообщением Кэрли. Приспешники быстро доложили Васке-су о прибытии фургонов с оружием, стоит только вспомнить парней перед постоялым двором, заметивших отряд Джейка, въезжавший в город. Вероятно у него здесь были связи с богачами, сочувствующими его революционным идеям. Интересно, что Васкес думает о том, почему не Хайес привез оружие. Джейк понимал, что это должно вызвать у Васкеса подозрения. «Весьма обоснованные подозрения», – мрачно подумал Джейк. Потом снова обратился к Кэрли:

– Что еще?

– Огня не найдется? Моя сигарета потухла.

Джейк почувствовал замешательство в его голосе и тихо рассмеялся.

– Нет, нету, приятель. Пора бы тебе кончать с курением.

– Да-а-а, – последовал протяжный ответ Кэрли, который выпрямился и теперь непринужденно потягивался. – Разумеется, я бы не хотел вредить своему здоровью.

В ответ раздался сдавленный смешок из окна:

– Ну что ж, дело закручивается, – сказал Джейк. – Увидимся на рассвете у фургонов. Собери всех людей. И скажи лейтенанту Паттерсону, что это мой приказ.

– Слушаюсь, – буркнул Кэрли, прежде чем раздался звук его удаляющихся шагов.

Джейк покачал головой и улыбнулся, забираясь осторожно в постель, чтобы не разбудить Джесси. Пока он снова ложился, Джесси беспокойно повернулась с боку на бок, лицом в другую сторону. Джейк лежал на спине, закинув руки за голову. Вряд ли он сможет уснуть, когда о стольком надо подумать перед наступлением дня.

Джесси лежала с открытыми глазами. Она проснулась, когда несколько минут тому назад Джейк встал с постели. Его красивое развитое тело отчетливо вырисовывалось в лунном свете, когда он стоял у окна и разговаривал с кем-то из своих людей. Джесси ругала себя за то, что засмотрелась на него и не прислушалась к их разговору. Что-то случилось. Хоть она и не все уловила, но запомнила последние слова о том, что он должен прийти на рассвете к стоянке фургонов, где соберутся все остальные. Приедет Васкес. Ей тоже не мешает подготовиться.

* * *


На следующее утро Джесси, хоть и давно проснулась, притворилась спящей, когда Джейк со смешком наклонился над ней, отвел волосы с лица и поцеловал в висок. Она немного волновалась, что он догадается об обмане, потому что, поцеловав, несколько минут постоял в ногах кровати. Но напряжение сразу же спало, едва Джесси услышала звук его удаляющихся шагов и дверь за ним прикрылась. Моментально вскочив на ноги, Джесси спрыгнула с постели и хотела поскорее одеться, чтобы проследить за Джейком и узнать, где будет проходить встреча с Васкесом. Но сразу же отбросила красивый наряд, который вчера ей подарил Джейк. Днем она привлечет к себе лишнее внимание, если так нарядится. Джесси лихорадочно осмотрела комнату в поисках ненавистных брюк, рубашки, шляпы и сапог. Выбирать не из чего: это единственная ее одежда. Но где же они? Она точно помнит, что оставила все вчера в уголке у туалетного столика, когда собиралась мыться, но теперь здесь ничего не было.

– Ты это ищешь? – раздался ленивый голос за ее спиной.

Джесси вся похолодела, потом быстро обернулась, забыв о своей наготе.

– Ты! А я думала, ты ушел, – упрекнула прищурившись и предпочла не обращать внимания на виноватый румянец, который, как она чувствовала, загорелся на щеках.

– А я думал, ты спишь, – парировал Джейк. Улыбка изогнула его губы, но он постарался согнать ее с лица.

Джесси двинулась на него, не сознавая, какое волнующее зрелище представляла ее нагота.

– Отдай мою одежду, – сказала она тихим, угрожающим голосом.

– А зачем? – хрипло ответил Джейк. – Я предпочитаю тебя такой.

Его горящие скрытым огнем глаза оценивающе окинули ее сверху вниз. Он все еще держал в руках одежду Джесси, но оперся спиной о дверь и не собирался двигаться с места.

Блуждающий взор Джейка подсказал Джесси причину его поведения: она спохватилась, что совсем не одета. Схватив простыню с кровати, быстро завернулась. Эти лихорадочные действия вызвали очередной поток веселых замечаний со стороны Джейка:

– Вот видишь, все это тебе не нужно, – сказал Джейк, протягивая ей брюки и рубашку. – Вполне можешь идти в простыне. Она тебе очень идет, дорогая.

– Джейк Колтрейн, лучше отдай мне мои вещи, или я… или…

– Что ты сделаешь, Джесси? Мне не терпится это услышать, – и он насмешливо изогнул бровь, глядя на нее.

– Я буду ходить в этой простыне, вот что. Или в новой блузке и юбке. Или в белье. Мне безразлично, в чем идти, я все равно тоже пойду.

Он сразу выпрямился. Бросив вещи в шкаф, подошел к Джесси уже с совершенно серьезным видом.

– А куда же это, скажи на милость, ты собираешься идти?

Обмотанная простыней Джесси храбро вытянулась во весь свой небольшой рост. Вызывающе выпятила подбородок, но, заглянув в глаза Джейка, сразу же струхнула. Он был вне себя от бешенства, это ясно читалось в его потемневших от гнева, почти черных глазах. Однако Джесси заставила себя не отвести взгляд. Слишком большой путь она проделала, чтобы отказаться от встречи с Васкесом и не выполнить свое намерение: спасти честное имя отца. Никто не сделает этого вместо нее.

– Я тебе задал вопрос, – спокойно сказал Джейк. – Так куда же, по-твоему, ты направляешься?

– Я иду с тобой, и ты это знаешь! – бросила она ему в лицо. Грудь ее вздымалась от волнения, и, как досадно, опять нахлынула волна головокружения и тошноты. О Боже, молилась она, только не сейчас. И, судорожно сглотнув, продолжала: – Мне нужно повидать Васкеса, ты знаешь, мне это очень нужно! Я должна сама услышать: участвовал мой отец в переброске контрабандного оружия или нет. Никто не смеет обвинять моего отца… – Голос ее замер, ноги стали как ватные; поднеся руку ко лбу, она осела на кровать.

Джейк сразу же оказался рядом, заботливо поддержал:

– Джесси, что с тобой? Тебе плохо? – Потом неожиданно ему пришла в голову какая-то мысль, он отпустил ее с самым суровым видом. – Если это еще один из твоих трюков… Ну, конечно, так и есть! Этот номер не пройдет, Джесси. Ты останешься здесь, и это мое последнее слово. – Он яростно заметался по комнате, собирая ее вещи. – Ни в коем случае я не должен допустить, чтобы ты встретилась с Васкесом. Этот человек – убийца. Все мы можем сегодня погибнуть. Оставайся здесь, слышишь? Я больше не собираюсь подвергать твою жизнь опасности! Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться. – С этими словами он вышел и запер дверь снаружи.

Джесси подбежала к умывальнику – ее вырвало. Потом соскользнула на пол, села, прижав колени к груди, ожидая, пока пройдет тошнота. Через несколько минут, почувствовав себя лучше, вытянула ноги.

«Что же делать», – безнадежно думала она, оглядывая комнату. Теперь ей и вправду нечего надеть.

– Черт бы его побрал, – сказала она вслух, для большей выразительности стукнув кулаком по колену. Вспомнились его слова: «я не переживу, если с тобой что-нибудь случится». При мысли об этом в душе появился восторг, но мгновенно ему на смену пришло сомнение: просто он не хочет брать еще один грех на душу. Только это он имел в виду, ничего больше, решила Джесси и подавила комок в горле.

Робкий стук в дверь заставил ее поднять голову. Может быть, он вернулся?

– Сеньора? Вы проснулись? Это я, горничная.

«Тем лучше, – подумала Джесси. – Это та самая маленькая, полностью одетая, темноволосая и темноглазая служанка».

Она поднялась, укуталась в простыню, состроила невинную улыбку и открыла дверь.

– Входите, – пригласила Джесси, улыбаясь и окидывая взглядом девушку, которая как ни в чем не бывало прошла мимо нее в комнату с охапкой чистых простыней и полотенец.

Джесси закрыла дверь за своей доверчивой жертвой.

* * *


Не прошло и пятнадцати минут, как маленькая, полностью одетая, темноволосая девушка вышла из комнаты, в которой делала уборку, и торопливо покинула гостиницу, неся в руках кипу грязных простыней и полотенец. Она прошла по дворику с фонтанами и садиком из камней и кактусов, минуя все остальные комнаты, свернула на боковую улочку, которая вела прямо к центральной площади Санта-Фе.

Оказавшись на улице, она положила свою ношу на землю и прижала руки к груди, чтобы успокоить дыхание. Потом разгладила коричневую юбку из хлопчатобумажной материи и белую блузку. Приподняв подол, взглянула, улыбаясь, на кончики ног, обутых в кожаные сандалии.

Потом с решительным видом вздернула подбородок и пошла по узкой улочке, вернее переулку, к запруженной народом площади. Торопливые шаги замедлились только перед открытым окном гостиничной комнаты, откуда доносились сдавленные крики. Вздохнув и сделав гримаску, девушка заторопилась дальше.

Джейк сидел на грубо сколоченном деревянном стуле, раскачиваясь на задних ножках и положив ноги в сапогах на перила веранды постоялого двора. Создавая видимость, что ковыряется зубочисткой во рту, он с кажущейся небрежностью наблюдал за рыночной суетой на пыльной площади. Большим пальцем Джейк сдвинул свою стетсоновскую шляпу на затылок. Солнце недавно поднялось из-за горизонта, но лихорадочная жажда деятельности уже охватила всех; торговля велась из фургонов, лавочек, на деревянных террасах перед каждым домом, из кое-как сооруженных киосков, появившихся буквально за ночь.

Джейка окружали помощники, в небрежных позах изображавшие членов банды контрабандистов. Каждый волновался, как невеста в первую брачную ночь, усмехнулся Джейк, но следует отдать им должное, они весьма убедительно ухитрялись выглядеть беззаботными, за исключением Паттерсона. Джейк нахмурился. Парня уже два раза вытошнило. Три, поправил он себя, увидев, как молодой лейтенант метнулся в переулок.

– Надеюсь, Васкес появится здесь до того, как этого парня совсем уже вывернет наизнанку, – сухо заметил Кэрли, не поднимая глаз от сигареты, которую сворачивал.

Некоторые засмеялись и покачали головами, но их острые глаза не упускали из виду площадь: не появится ли на ней что-то неожиданное. Пока – ничего. Но все знали – это должно случиться. Говорили, что Васкес едет вместе со своими бандитами «пистолерос». Ему нужно оружие. Встреча состоится – сомнения нет. А вот то, что случится потом, касается каждого. Джейк слышал от Хайеса, что эта двойная партия должна завершить формирование арсеналов Васкеса, который не захочет оставлять свидетелей того, как в его руки переходят ящик за ящиком, револьверы, предназначенные для аванпостов армии Соединенных Штатов. Помощники Джейка знали о его плане и доверяли ему.

Несколько симпатичных молодых сеньорит прошли, покачивая бедрами, мимо постоялого двора. Кое-кто из мужчин бросал одобрительные замечания; девушки отвечали смешками и ускоряли шаги, так как пожилые дуэньи, сопровождавшие их, подгоняли своих подопечных и бросали неодобрительные взгляды на мужчин, толпившихся на террасе.

Джейк хмыкнул, отметив чисто мексиканскую атмосферу, царившую в этом городе. Присоединение территории Нью-Мексико к Соединенным Штатам стоило жизни его отцу восемнадцать лет назад. Но Джейк не питал неприязни к войне или народу, который оставил вдовой его молодую мать. Отец умер, сражаясь за дело, в которое верил, а теперь Джейк пытался устранить вероятность возникновения еще одного столкновения между Мексикой и Соединенными Штатами. Глаза Джейка блеснули иронией, когда он заметил большую католическую церковь на противоположном конце площади и перевел взгляд на смуглых, работящих людей, которые вели простую честную жизнь. Джейк был полон решимости не допустить, чтобы их жизнь была исковеркана в угоду бесчестным мечтам одного землевладельца, мечтающего о власти.

У Джейка сложилось впечатление, что эти сравнительно новые граждане Соединенных Штатов внешне весьма привлекательные люди. Вот хотя бы эта маленькая сеньорита, пересекающая сейчас площадь – в белой блузке и коричневой юбке. Идет она медленно и неуверенно, как будто ищет кого-то. Джейк попытался представить себе, какая у нее жизнь. Интересно, бедна ли она и вынуждена ли работать – судя по ее простой одежде, она, наверное, трудится, чтобы поддержать семью. Джейк вообразил себе, что она, вероятно, ищет младшего брата или сестру, а может быть и возлюбленного. Джейк улыбнулся. У девушки с такой походкой, стройной, соблазнительной фигурой, с длинными, темными кудрявыми волосами должен быть возлюбленный. Глаз ее не видно, но можно побиться об заклад, что они большие, карие, как у Джесси, и способны растопить сердце любого мужчины…

Стоп! Постой-ка! Джейк моментально вскочил на ноги. В этой девушке было что-то чертовски знакомое. Все на веранде сразу встревожились, когда Джейк вскочил с места, так что стул отлетел к стене. Опираясь на перила веранды, он вытягивал шею так и эдак, пытаясь получше разглядеть девушку, прокладывавшую себе путь среди толпы. Он убеждал сам себя, что это не может быть Джесси. Ведь он оставил ее в одной простыне. И все-таки продолжал высматривать, вытягивая шею и тихо бормоча ругательства. Потеряв ее из вида, стукнул кулаком по деревянным перилам, поднял стул и заметил, что все вокруг вопросительно смотрят на него.

– Ничего не случилось! – рявкнул он и снова уселся, глядя перед собой невидящими глазами и продолжая вовсю ругать Джесси. «Я ее придушу, если до этого она сама себя не погубит. Лучше всего было бы снова найти ее голую и все в той же комнате, где оставил. Никогда она не делает, что ей говорят, маленькая упрямица, злючка, дуреха, избалованная своевольная… женщина, которую я люблю», – неловко закончил свои обвинения Джейк. Он провел рукой по лицу, стирая всякие следы улыбки, скользнувшей по губам.

«Что с нею делать? – Джейк вздохнул. – Таскать за собой по всей стране, выполняя секретные задания? Осесть на одном месте и вести нормальную жизнь, как все остальные люди?» До встречи с Джесси он об этом никогда не думал. В кармане рубашки все еще лежат два обручальных кольца, он не расстается с ними. Жениться заново и жить семейной жизнью? Сможет ли он? И останется ли она с ним, особенно, если выяснится, что ее отец был каким-то образом втянут в контрабанду оружия?

Впервые за время службы Джейк сомневался: должен ли он что-то расследовать. Жизнь Джесси может быть разбита – и в эмоциональном, и в финансовом отношении, – если действительно ее отец был связан с Хайесом или Васкесом. И если это так и Джейк получит доказательства, но не сообщит об этом, как тогда? Он глубоко вздохнул. Возможно ли предать все, ради чего работал, рискуя жизнью, чтобы спасти любимую женщину, которую вышвырнут с ее земли из-за уже скончавшегося непорядочного родственника, не отвечающего за свои поступки? Оставалось надеяться, что Стюарт был ни при чем.

Особенно сейчас, когда перед его внутренним взором возник образ сладострастной упоительной Джесси. Воспоминания о близости заполнили ум и сердце: Джесси, обнаженная на лугу, с такой готовностью отдавшаяся ему в первый раз; Джесси, швыряющая кольцо и втаптывающая его в землю; Джесси, притворившаяся, будто потеряла сознание, когда ее обнаружили в пути; Джесси, запрокинувшая голову, страстно разомкнувшая губы и вознесшаяся над ним в той деревянной ванне; испуганная и храбрая в подземном ходе; смущенная и ужаснувшаяся, но выходит замуж, чтобы выручить человека, которого считает беглым преступником; Джесси в пруду среди гор, то ребячливая, то женственная и желанная, извивающаяся на полотенце, отдающая всю себя, а его руки и губы блуждают по ее совершенному телу… Густая каштановая грива, мягкая и шелковая, карие глаза с длинными-длинными черными ресницами, высокие скулы, чувственные полные губы и дальше – стройная шея, розовато-коричневые соски, такие горделиво-твердые, тонкая талия, которую он легко может обхватить руками; живот с чувствительным лоном, бедра, ноги… округлые, упругие…

Рука Кэрли легла на плечо Джейка, возвращая его к действительности. Он бросил взгляд на друга, и тот кивнул в направлении площади. С виду как будто там не происходило ничего особенного. Но он сразу понял, что встревожило Кэрли и остальных. Четверо вооруженных мексиканцев отделились от толпы и как бы нехотя направились к постоялому двору, где ждали Джейк и компания.

* * *


Джесси притворилась, что ее очень интересуют разноцветные гребни, ленты и украшения в передвижном киоске на центральной площади. Она прилагала все усилия, чтобы руки не дрожали; внимательно и внешне спокойно рассматривала искусно сделанный гребень, выложенный бирюзой и серебром. Наверняка Джейк узнал ее даже в этой одежде и на таком расстоянии от постоялого двора, где он сидел со своими людьми. Она как раз надеялась высмотреть его или кого-то из отряда, когда медленно пробиралась в толпе, пока случайно не бросила взгляд на тот постоялый двор, мимо которого они вчера проезжали. Он ей запомнился, потому что там расхаживали свирепого вида мексиканцы, что проводили их фургоны такими пристальными взглядами. Когда Джейк вскочил со стула, она постаралась сразу же затеряться в толпе.

Джесси положила гребень на прилавок и отошла от киоска. Под прикрытием толпы она нашла более удобное для наблюдения место и украдкой бросила взгляд в сторону веранды. Затаив дыхание, беспокойно передвинулась, чтобы лучше видеть происходящее, но прохожие без конца сновали у нее перед глазами. Раздосадованная, Джесси перебежала к лавке глиняной посуды, поближе к постоялому двору. Она знала, что сейчас Джейку не до нее; перед ним на пыльной улице стояло четверо мексиканцев. Джесси спряталась в тени, прижавшись к стене лавки. Отсюда она могла видеть и слышать все, что происходило у постоялого двора.

* * *


Расчетливая ухмылка появилась на кирпичной физиономии верзилы, стоявшего рядом с аристократичным красивым мексиканцем на террасе второго этажа самой роскошной гостиницы в городе, находившейся тут же на площади. Остатки дорогого завтрака еще не были убраны со стола.

– Ну, друг мой, что ты думаешь? Это та девушка? – спросил Дон Диего Васкес, рассеянно подергивая за краешек тонких черных усиков и сощуривая глаза.

– Я почти уверен, что это она, – ответил сержант Маккензи тихим вкрадчивым голосом, лишь на мгновение отведя глаза на Васкеса и снова переводя на площадь.

– Есть только один способ узнать – она ли это, не так ли? – сказал Васкес, поворачиваясь к двоим смуглым мужчинам, стоявшим на страже у дверей террасы.

Как и те четверо головорезов на площади, они были вооружены до зубов. Васкес быстро отдал приказание по-испански, показав в сторону глиняной посудной лавки. Оба кивнули и ушли с террасы в комнату. Еще через мгновение Васкес и Маккензи услышали стук входной двери.

Пока эти двое наблюдали, как бандиты идут по площади, направляясь к лавчонке, никто из них не сказал ни слова. Толпа перед ними расступалась, никто не хотел связываться с двумя мексиканцами, вооруженными кольтами и винтовками. Они вдруг исчезли в переулке, где притулилась посудная лавка, и снова появились с молоденькой девушкой в белой блузке и коричневой юбке, которая сопротивлялась изо всех сил, пыталась вырваться из сильных рук, приставивших ей к боку пистолет. Не в первый раз они занимались подобными делами. Никто на площади будто не обратил на это внимания.

– Ну, сержант, сейчас мы узнаем, действительно ли это женщина помощника шерифа, – сказал Васкес на хорошем английском языке лишь с небольшим акцентом. – Если это так, она может послужить хорошей приманкой. А если нет, то пригодится в постели, а? В любом случае, мы убьем ее вместе с оставшимися американцами после того, как дело будет сделано.

Дон Диего Васкес хлопнул здоровенного краснорожего сержанта по спине и оба издевательски рассмеялись.




Глава 17


Нервное напряжение переполняло тринадцать мужчин, собравшихся доставить фургоны с оружием на виллу Васкеса в предместье Сан-та-Фе. Может быть, в течение долгого пути из Кэмп-Николса были минуты, когда они забывали о том, что этот момент наступит. Играя в покер возле бивачного костра или купаясь в пруду, они могли притворяться, будто опасность не грозит. Но теперь этот момент настал. Некоторые, а может быть и все, могут не вернуться сегодня в Санта-Фе. От этих мыслей разговоры не шли на ум, но сердце гулко билось.

– Итак, парни, послушайте меня, – обратился к ним Джейк, прерывая их размышления: – Операция начинается. – Он медленно обвел взглядом решительные лица стоявших перед ним людей. За его спиной находились два фургона с оружием, отдать жизнь за которое он просил этих людей. – Вы знаете, с кем мы столкнемся. И знаете, как важно для страны, чтобы наша миссия завершилась успешно. Нам приказано доставить оружие, получить деньги и уносить ноги. Кажется, что это довольно просто, но на постоялом дворе вы видели лишь небольшую часть армии, которую собрал Васкес. Они всего лишь наемники-головорезы, которые продались тому, кто дал более высокую цену, а таковым и оказался Васкес.

Джейк помолчал, чтобы слушатели поняли его мысль. Потом снова заговорил:

– В нашу задачу не входит арестовывать Васкеса, убивать его или этих бандитов. Наш президент просто хочет получить факты и доказательства, чтобы предъявить их мексиканскому правительству. В теории все прекрасно, но я должен сказать вам, что, если дело дойдет до стрельбы, мишенью может оказаться каждый, в том числе и Васкес. Но надеюсь, этого не случится, потому что все мы уедем отсюда сегодня к вечеру.

Нервозно-веселый одобрительный шепот пробежал среди мужчин, которые взялись в шутку награждать друг друга тумаками, шлепками по спине и тычками в бок. Только лейтенант Паттерсон оставался бледным и спокойным.

– Лейтенант Паттерсон, – обратился к молодому человеку Джейк.

Так как тот не отвечал, Кэрли подтолкнул его в бок, лейтенант удивленно встрепенулся и посмотрел на Джейка.

– Лейтенант, я оставляю вас и Динкинса охранять зарядные бойки. Вы отдадите их только мне. Понятно?

– Да, – Паттерсон нервно кашлянул и, густо покраснев, когда окружающие засмеялись, решительно сказал: – Да, сэр. Я понимаю. Динкинс и я не отдадим зарядные бойки никому, кроме вас.

Джейк мрачно глянул на него. Динкинс и Паттерсон были самыми молодыми бойцами, которых он привел с собой. Он не хотел рисковать их жизнями, впрочем, как и жизнями всех остальных, так как эти двое по глупости могут спровоцировать перестрелку на вилле. Джейк считал, что у них не будет возможности во что-нибудь вмешаться, сидя под деревом рядом со своими лошадьми и ждать Джейка с посыльным от Васкеса, чтобы забрать бойки. Это был козырной туз Джейка, гарантия их безопасности. Если бы Васкес расстрелял отряд Джейка, то не узнал бы, где находятся зарядные бойки, и из револьверов нельзя было бы стрелять. Просто, но эффективно.

Джейк снова обратился к мужчинам:

– Какие будут вопросы? – Вопросов не оказалось, все молчали, только кое-кто покачал головой. – По коням! – приказал Джейк и одним махом оказался на спине скакуна. Конь чувствовал напряжение хозяина и норовил встать на дыбы и помчаться вперед. Джейк быстро справился с ним и, махнув рукой, направил свой небольшой отряд вперед на виллу Роберто Суареса, который, как подозревал Джейк, входил в число заговорщиков.

Джейк знал, что вилла представляла собой отдаленную укрепленную усадьбу, идеальное место для побоища; власти Санта-Фе не обращали внимания на то, что там происходило, предпочитая не ввязываться в дела Суареса. Однако ему не удалось убедить наемников Васкеса на постоялом дворе назначить более нейтральную территорию для передачи оружия. Они уже и так насторожились, потому что не Хайес прибыл с оружием. Джейк не стал настаивать, опасаясь, что Васкес вообще отменит сделку. Тогда Джейку пришлось бы вернуться обратно, не получив доказательств и проделав долгий путь впустую. Он глубоко вздохнул и помолился о благополучном завершении операции.

* * *


Примерно через час после того, как Джейк с отрядом отправились сопровождать фургоны на виллу Суареса, еще одна процессия прошла перед удивленными Коем Паттерсоном и Джоном Динкинсом.

Оба молодых человека сидели на песчаной почве под развесистым деревом, поставив между собой большие тяжелые мешки с зарядными бойками. Они намерены были справиться с этой важной обязанностью наилучшим образом. И тут услышали, что из Санта-Фе выезжает конный отряд. Заслонив глаза от солнца, молодые люди повернули головы в направлении приближающихся всадников.

Когда дюжины две мексиканцев проскакали мимо них, подняв клубы удушающей пыли, Кой и Джон порадовались, что находятся достаточно далеко и «пистолерос» их не заметили. Они обменялись взглядами и самодовольными улыбками, когда всадники проскакали на юг и скрылись за поворотом дороги, которая вела к вилле Суареса. Такой жирный кусок, как эти револьверы, не послужат наемникам без зарядных бойков, которые находятся здесь.

Почти сразу их внимание привлекли звуки еще одной процессии, выезжавшей из Санта-Фе. В этой группе было еще больше всадников и ехали они медленным шагом. Всадники окружали плотной стеной элегантный открытый черный экипаж, в котором сидело трое мужчин и молодая темноволосая женщина в белой блузке. Но внимание молодых людей привлекла не ее одежда или красота, а кляп, закрывавший ей рот.

Эта группа тоже проехала, не обратив ни малейшего внимания на двоих юношей, с невинным видом сидевших под деревом довольно далеко от дороги. Но эти двое, с широко открытыми от удивления ртами проводили взглядом экипаж, пока он не скрылся за поворотом, а потом вскочили и заговорили одновременно:

– Лейтенант, ущипните меня, вдруг я сплю, но разрази меня гром, если это не сержант Маккензи сидел в экипаже.

– Ты видел девушку, Динкинс? Это же Джесси. Джесси Стюарт.

Они, вытаращив глаза, смотрели друг на друга, потрясенные увиденным.

– Джесси?! Наша Джесси?! – Динкинс глупо покраснел.

– Сержант Маккензи? Наш сержант Маккензи?! – так же глупо повторял лейтенант Паттерсон.

И потом вместе издали единодушный возглас:

– Не может быть! – и повернулись в ту сторону, где оседала пыль на совершенно пустой дороге.

– Лейтенант, вы должны что-то предпринять, – сказал рядовой Динкинс, молодой, рыжеволосый, веснушчатый парень, когда они снова уселись под деревом. – Надо их предупредить.

Кой боялся, что Динкинс скажет именно это. Какое-то время он в душе проклинал родителей, которые определили его в эту миссию. Теперь полюбуйтесь, в какую переделку он попал. Жизнь военных кажется весьма привлекательной, когда только и требуется, что носить красивую униформу и прогуливаться среди юных леди на приемах в цивилизованных и благоустроенных больших городах Востока. А такого он совсем не ожидал.

Рука лейтенанта повисла в воздухе, когда он осознал, что собирает рукой песок и высыпает струйкой обратно, как делают дети, что явно не подобает лейтенанту. Он взглянул на Динкинса. Рядовой явно ждал от него блестящего плана. «Хорошо же, – подумал молодой лейтенант расправляя плечи. – Настал его день!»

– В таком случае, рядовой, – начал он, придавая голосу необходимую зрелость и достоинство, насколько это возможно, когда сидишь по-турецки на песке рядом с подчиненным, – так как Колтрейн поручил мне охранять эти зарядные бойки, я остаюсь здесь с мешками, а ты поскачешь на виллу…

– Что, Кой!? – воскликнул Джон Динкинс, забывая о военном уставе, который не соблюдался в их долгом путешествии и исключался в связи с особым характером задания. – Ты с ума сошел, если думаешь, что я сунусь в это осиное гнездо!

– Послушай, Джон Динкинс, я здесь офицер, старший по званию, и я отдаю приказы…

– Приказывай все, что угодно, Кой, а я себе не враг. У нас дома дурачков не растят, – он заложил рука за руку на груди и упрямо уставился перед собой.

Кой уже придумал всяческие виды наказаний, которыми он бы покарал Джона за неисполнение служебного долга, в том числе и расстрел, но потом вспомнил, как в военной академии учили: хороший офицер никогда не отдает приказ подчиненным, если сам не хочет его выполнить, особенно когда это представляет опасность.

– Хорошо, – снова заговорил Паттерсон, стараясь сохранять достоинство и не ронять авторитет, раз уж пришлось передумать и отменить свой приказ. – Мы оба поедем на виллу. – Он подождал, пока прореагирует Джон: тот повернулся к нему и стало ясно, что Джон молчаливо одобряет новый план. Лейтенант доверительно продолжал: – Мы должны разведать обстановку, когда прибудем туда, а потом сделать все возможное, чтобы предупредить Джейка. Ты согласен?

Джон облегченно пошевелился и обратился к лейтенанту:

– А как насчет зарядных бойков?

Кой молча посмотрел на него долгим взглядом. «Как же быть?» Потом его лицо оживилось:

– Мы их зароем прямо здесь, под деревом, так что мистеру Васкесу они все равно не достанутся. Даже если его люди нас поймают, то не убьют, потому что мы единственные, кто знает, где находятся бойки.

Теперь наступила очередь Джона деловито рассуждать:

– Но тогда они убьют мистера Колтрейна и всех остальных, потому что те им будут не нужны. А нас они могут пытать, Кой, пока мы им все не расскажем. А потом все равно убьют.

Терпение у Коя лопнуло.

– Ладно, черт побери, Джон, что, по-твоему, мы должны делать? Ты можешь предложить что-нибудь получше? – На самом деле Кой надеялся, что Джон что-то придумал, потому что пыткам подвергаться ему совсем не хотелось.

Джон задумчиво водил пальцем по песку некоторое время, потом поднял голову.

– Мы могли бы взять мешки с собой, поехать на виллу и предупредить мистера Колтрейна, прежде чем Васкес туда доберется с мисс Джесси и сержантом Маккензи. Ты ведь знаешь, как мистер Колтрейн относится к мисс Джесси: можно себе представить его негодование, когда узнает, что она в руках Васкеса. Мы не должны сидеть сложа руки, как две слабонервные школьницы, – надо что-то предпринять, Кой.

«Да, – подумал Кой, – я слишком хорошо знаю, как мистер Колтрейн относится к мисс Джесси. Но знаю также, как я сам к ней отношусь. Представляется случай стать героем, тогда, может быть, ее чувства ко мне изменятся».

Приняв решение, он приосанился, повернулся к Джону, сидевшему рядом с ним на песке, и, подражая командирскому тону Джейка, сказал:

– Бери мешки и садись на лошадь. Мы едем на виллу.

* * *


Ну вот, ее желание и исполнилось. Она на вилле с Васкесом, и это ей чрезвычайно не нравится. Джесси не знала, что и думать, когда ее схватили, посадили рядом с Васкесом в открытый экипаж. Но еще больше была обескуражена, когда, не доезжая виллы, ее развязали и вытащили кляп изо рта. Джесси содрогнулась, вспоминая похотливую руку Хайеса, обнимавшую ее в то время, как другой держал револьвер и упирался ей в бок. Если бы не это, она боролась бы с ним и попробовала убежать.

Лучше быть убитой при попытке к бегству, чем снова послужить приманкой для ловли Джейка. Джесси закрыла рот рукой и прижала ладонь к животу. Что подумает Джейк, увидев, как она въезжает во двор виллы в роскошном экипаже рядом с Васкесом, который ее обнимает.

Никогда ей не забыть потрясенного лица Джейка, которое медленно превратилось в каменную маску, когда Васкес галантно помог ей выйти из экипажа – дуло револьвера, скрытое от глаз, все так же было прижато к ее боку – и провел как раз мимо Джейка через жаркий пыльный двор в прохладный, просторный холл.

Джесси обреченно опустилась на резной сундук темного дерева под высоким окном в большой роскошной спальне, где ее заперли. Она мучилась, пытаясь представить, что думает Джейк. Наверное как раз то, что сама предполагает: она, как и ее отец, была связана с Васкесом, а с Джейком и его людьми вела двойную игру; она сообщила Васкесу, кто такой Джейк, обманула всех, и теперь он ненавидит ее.

Джесси рассеянно провела рукой по резьбе сундука и пустыми глазами обвела комнату, как бы пытаясь привести в порядок свои беспорядочные мысли и взбудораженные чувства. Размышляя о своих поступках с тех пор, как встретила Джейка, как настойчиво стремилась отправиться с ним в путешествие, о его сомнениях насчет связей отца с Васкесом, Джесси была вынуждена признать, что все говорило не в ее пользу.

Она закрыла лицо руками, вспоминая, как он обнимал ее, как соединялись их тела, о его смеющихся голубых глазах, густых черных волосах, о том, как он танцевал с нею фанданго, о нежности и о ребенке в ее чреве. Решимость снова овладела ею. Она подняла голову. Нет, нельзя допустить, чтобы все так плохо кончилось, чтобы Джейк разочаровался в ней. Нужно выбраться из этой комнаты и найти Джейка.

Джесси быстро забралась на сундук и выглянула в окно. Оно не было забрано решеткой и оказалось достаточно широким, чтобы пролезть в него, но, встав на цыпочки и вытянув шею, она выяснила, что оно находится довольно высоко над землей. Нечего трусить, подбодрила себя Джесси. Это окно – единственная надежда, потому что выходит не во двор, а на открытую пустынную местность позади виллы.

Она быстро обернулась, услышав шаги караульного за дверью. Это был тот самый потный, противный бандит, который похитил ее в Санта-Фе. Джесси затаила дыхание, но звяканья ключа в замке не последовало. Он уже дважды отпирал и запирал дверь, чтобы спросить, не желает ли она, чтобы он присоединился к ней в постели. Джесси понимала, что он делает это специально, чтобы позлить, потому что сама слышала, как Васкес сказал, что ее нельзя трогать, пока он, Васкес, не прикажет привести к нему. Но Джесси не собиралась тут оставаться и снова быть выставленной перед Джейком в качестве заложницы.

Она медленно оглядела комнату, рассматривая красивую мебель темного дерева, роскошные драпировки на стенах и покрывала на кровати не как предметы, достойные восхищения, а по степени пригодности для осуществления побега. Наконец глаза остановились на кровати. Быстро и решительно подошла, сняла легкое, вязаное крючком покрывало, две простыни и наволочки. Нельзя допустить, чтобы ее распутный страж услышал звук разрываемой материи, когда она будет связывать длинную веревку из этих попавшихся под руку вещей. Остается только молиться, чтобы веревка оказалась достаточно длинной, иначе придется прыгать. Ей совсем не хотелось причинить вред ребенку, но она понимала в глубине души, что, оставаясь в этой комнате, не избежит опасности, уготованной и ей, и ребенку. И кроме того, необходимо было узнать, что с Джейком.

Одним глазом Джесси посматривала на запертую дверь, пока дрожащими пальцами связывала простыни, опасаясь быть застигнутой на месте преступления. Но вот, наконец, веревка готова: узлы крепкие, можно надеяться, что выдержат. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить нервы, она осмотрелась, отыскивая, к чему бы привязать, но мебель была или слишком легкая и не выдержала бы ее веса, или слишком тяжелая, чтобы можно было передвинуть. Использовать кровать невозможно, слишком далеко от окна. Расстроенная Джесси села на тяжелый сундук и забарабанила по нему пальцами. Вдруг подскочила, словно ужаленная, ругая себя. Сидеть на решении проблемы и не увидеть сразу, что можно привязать конец самодельной веревки к железному кольцу для навешивания замка?!

Джесси затянула прочный двойной узел и подергала его – вроде бы должен выдержать. Подняв глаза к небу, поблагодарила Бога.

Взобравшись на сундук, подтянулась к окну, чтобы посмотреть, что ждет ее снаружи – ничего, кроме песка, кактусов и сорняков. В окно не было видно, есть ли там внизу стража. Джесси успокоила себя тем, что, наверное, у стен виллы стражу не выставляли, жизнь кипела именно во дворе. Она мучилась, не зная, что происходит с Джейком и что ждет внизу. Об этом Джесси старалась не думать, а просто надеялась на лучшее.

Переползая через подоконник, она почувствовала, как снова ее захлестывает волна тошноты. Земля казалась такой далекой. «Забудь о высоте и лезь», – приказала себе Джесси. Ну вот – внизу никого нет. Крепко ухватившись за веревку и упираясь ногами в сандалиях о стену, она стала медленно спускаться, дюйм за дюймом вниз, трепеща от страха. В ушах стучала кровь, сердце колотилось, ладони покрылись потом. Она так сильно закусила губу, что скоро почувствовала солоноватый вкус крови во рту. Так добралась до первого узла, соединявшего две простыни. Осталось пройти еще одну простыню и покрывало, наволочки были привязаны к толстому металлическому кольцу сундука. Потом придется прыгать. А вдруг она вывихнет ногу при падении? «Нет! – прекратила Джесси свое разыгравшееся воображение. – Думай о хорошем! Вот уже и покрывало. Хорошо, Джесси, приготовься. Еще несколько футов и все». Она сильнее закусила губу, добираясь до конца покрывала и зная, что в любой момент оно может кончиться.

Даже не успела вскрикнуть, когда четыре руки, возникшие, казалось, из пустоты, схватили ее и оторвали от веревки. Рот ей сразу же зажали. Охваченная паникой, Джесси пыталась отбиваться. Ногой ударилась в бок лошади, которая тут же зафыркала, получив случайный пинок. Наконец послышались какие-то увещевания тех, кто схватил ее. Не может быть?!

– Чшшш! Джесси, не шуми. Это я, Кой. И Джон Динкинс здесь. Успокойтесь. Все нормально.

– Мисс Джесси, это мы, я и Кой. Мы вам поможем. Чшшш!

Джесси облегченно расслабилась: Кой и Джон с нею.

– Слава Богу, – выдохнула она. Посмотрев вниз, увидела, что лежит на двух лошадях, стоящих бок о бок. Джесси посмотрела на своих спасителей.

Кой первым начал объяснять ей ситуацию заговорщически тихим голосом:

– Мы просто не поверили своим глазам, когда обогнули угол и увидели, как вы висите на веревке, прямо как сосиска. Мы быстренько подъехали и подхватили вас в тот момент, когда веревка кончилась.

Значит Джесси правильно показалось, что веревка кончается. Она благодарно обняла Коя.

– Извините, мисс Джесси, – робко спросил Джон, – могу я вас спросить кое о чем?

Ноги Джесси оказались как раз перед Джоном, а туловище – на лошади Коя.

– Конечно, можешь, Джон.

– Что вы собирались делать, если бы мы не подъехали и вас не подхватили? Неужели прыгнули бы с такой высоты? Ведь вы могли сломать себе ногу или еще что-нибудь.

– Ты просто повторяешь мои мысли, но выбора у меня не было, Джон. Мне нужно найти Джейка. Немедленно! – Джесси почувствовала, как напрягся Кой. Она глянула на молодого человека – он сжал губы, на челюстях перекатывались желваки. – Кой, пожалуйста, ты не понимаешь. Джейк думает, что я заодно с контрабандистами, с Васкесом и Маккензи.

– Да ну, бросьте, – вмешался Джон. Глаза Коя и Джесси обратились на него. – Мы с Коем видели вас с кляпом во рту в том экипаже с Васкесом. Мы были в стороне от дороги и вы нас не видели. Но почему мистер Колтрейн должен думать, что вы связались с контрабандистами? Это же форменная чушь. Он любит вас.

Кой замер, но на этот раз замерла и Джесси. Она не знала, откуда это известно Джону? Конечно, Джейк говорил, что любит ее, когда занимался с нею любовью. И она ему тоже говорила. Но не при других обстоятельствах. Оба они знали, что расстанутся, когда путешествие закончится. Джейк ничем не пожертвует ради нее: ни своей работой, ни образом жизни. Сейчас он ее любил, но не настолько, чтобы измениться самому. По крайней мере, никогда о любви публично не говорил. Откуда Джон знает, что Джейк ее любит? Неужели она упустила что-то важное, совершенно ясное и понятное для Джона, постороннего человека? Она удивленно уставилась на его улыбающееся простодушное лицо.

Кой неожиданно отъехал от Джона и потянул лежащую поперек лошадей Джесси за собой. Ей пришлось сесть боком, уцепившись за его шею, чтобы не упасть. Кой прижал Джесси к себе слишком крепко, как ей показалось. Она попробовала протестовать, но Кой оборвал возражения.

– Поехали, – приказал он Джону. – Надо убраться отсюда, пока нас не увидели. – Он развернул свою лошадь и помчался к холмам, вздымающимся недалеко от виллы.

* * *


– Вообразите мое величайшее удивление, мистер Колтрейн, когда вчера в Санта-Фе я обнаружил, что не мистер Хайес доставил мне… э-э… припасы… а вы. Я не знал, что и думать. – Дон Диего Васкес изящно взмахнул рукой, опираясь на красного дерева письменный стол Роберто Суареса. – Однако, – пожал он узкими плечами, – я должен извиниться перед вами за то, что сотня вооруженных людей встретила ваш небольшой отряд на вилле. Вы, несомненно, человек слова, и теперь я понимаю, насколько мои глупые подозрения были беспочвенны. Приношу свои извинения.

Зажав в зубах тонкую сигару, Джейк развалился в кресле, обтянутой кожей. Он был доволен, что Васкес на некоторое время взялся разглагольствовать. Это давало возможность обдумать положение, становившееся все более опасным. Джейк медленно наклонил хрустальный бокал с шотландским виски. Пусть потешатся, разыгрывая из себя вежливых хозяев. Он понимал, что его отделили от остальных и проводили сюда, чтобы оставить заложником, как и Джесси, пока не убедятся, что все в порядке. Начало боевых действий – всего лишь вопрос времени. Теперь он был вдвойне рад, что зарядные бойки находятся в Санта-Фе у Паттерсона и Динкинса. Он воспользуется этим, чтобы освободить и Джесси тоже. Если хоть один волос упадет с ее красивой головки…

Джейк старался держать себя в руках, легким кивком подтверждая, что принимает извинения Васкеса. Так называемое извинение содержало скрытую угрозу, чтобы Джейк не забывал, насколько не равны их силы. И почему, черт побери, этот мерзавец ни словом не упоминает о Джесси? Джейк оцепенел, когда экипаж Васкеса, в котором находилась Джесси, остановился во дворе. Тогда-то он понял, что хорошенькая девушка на площади и вправду была Джесси. Кого же она там искала? Его? Или Васкеса? И где, черт возьми, взяла она эту проклятую одежду?

Лишь железная выдержка помогла ему не пришпорить коня и не выхватить ее из когтей Васкеса, который изобразил непомерную учтивость, помогая ей выйти из экипажа и проводя в дом. Похотливый негодяй посмотрел прямо в глаза Джейку и ухмыльнулся. Первой мыслью Джейка было, что Джесси предала его, что она, как и ее отец, связана с Васкесом и шпионила за ним. Если это действительно так, то можно сказать – все они погибли. Но почти сразу же Джейк отбросил эти недостойные предположения – она была неспособная на такое изощренное коварство. Джесси – пылкая и честная, теплая и любящая. А также упрямая и решительная, раздраженно думал он, но не коварная.

Джейк отбросил также мысль о ее связях с Васкесом, когда Кэрли, да благословит его Господь, придвинулся к нему поближе и сказал:

– Спокойно, Джейк, юной леди приставили револьвер в бок. – Если предполагалось, что от этого ему станет легче, то цель достигнута не была: успокоил свою душу, но испугался за нее.

Джейк понял. Васкес схватил Джесси, чтобы гарантировать беспроблемную передачу оружия и во избежание всяких подвохов с его стороны. Очевидно, сеньор Васкес не любил сюрпризов вроде того, что ждал его. Хайес и вся его шайка мертвы, в том числе двое доверенных парней. Подождем, пока они хватятся зарядных бойков, сдерживал себя Джейк, представляя, как сейчас ящик за ящиком разгружаются револьверы, из которых нельзя стрелять.

Джейк вовсе не удивился, что Васкесу известно о Джесси. Вчера вечером люди Васкеса были в Санта-Фе и вполне могли видеть его с Джесси на танцах или в разных магазинчиках и киосках на площади. Но как они узнали, что Джесси была для него не просто девушкой, которую он подцепил в городе, чтобы провести с ней ночь? Кровь застыла у него в жилах, когда он представил себе, что кто-то в его собственном лагере был подкуплен Васкесом. А это единственное объяснение, потому что никто в Санта-Фе, кроме его подчиненных, не знал о Джесси, о том, как много она для него значит и какой ценной заложницей может стать.

Монолог Васкеса и мрачные мысли Джейка были прерваны внезапным появлением в роскошно обставленном просторном кабинете чрезвычайно недовольного здоровенного смуглого «пистолеро». Он подозвал Васкеса и Суареса к двери и там, понизив голос, быстро сказал им что-то по-испански, бросая убийственные взгляды на Джейка. Что бы он им ни рассказал, новость оказалась неприятной, с удовлетворением отметил Джейк, думая о зарядных бойках. Васкес рвал и метал от гнева, а Суарес буквально рухнул в кресло и обхватил голову руками.

Игра в кошки-мышки требует стальных нервов, спокойно размышлял Джейк, рассматривая сквозь ароматный голубоватый дым сигары своего расстроенного хозяина Роберто Суареса, высокого, седого испанского аристократа. А этот человек был неважным игроком. На мгновение он удивил Джейка, застывшего в своей небрежной позе, когда поднял седую голову и испуганными, молящими глазами взглянул на него. Чтобы скрыть удивление, Джейк поставил бокал с виски на столик рядом с креслом и вынул сигару изо рта. Что пытался сказать Суарес? И каким образом он оказался причастным к делам таких людей, как Васкес?

По сведениям, которые Джейк вытянул вчера из местных жителей, у мистера Суареса была репутация честного и добропорядочного человека. В его участии просто не было смысла. Благодаря Мексиканской войне, Суарес стал американским гражданином. В чем же его выгода, если Васкесу удастся совершить переворот? У Джейка мелькнула мысль: мистер Суарес мог оказаться невольным участником; ему явно было не по себе, кажется, все происходящее его просто шокировало, как и худой, властолюбивый человек, сердито отпускавший сейчас пришедшего с донесением. Поэтому мистер Суарес мог оказаться неожиданным союзником.

Джейк отогнал эту мысль и устремил пронизывающий взгляд, отливающий голубовато-стальным цветом, на настоящего противника. Дон Диего Васкес вернулся к столу. Маска вежливости спала: теперь стоял перед Джейком настоящий Васкес, смертоносная, свернувшаяся кольцами гремучая змея, готовая к прыжку. Джейк внутренне собрался для предстоящей схватки, но с виду спокойно протянул руку, чтобы положить сигару в пепельницу рядом с бокалом. Обе руки должны быть свободны.

– Несомненно, мистер Колтрейн, вы видели, что мне доставило удовольствие присутствие… вашей… э-э… женщины… в моем экипаже. Ее близость и, так сказать, теплота сделали долгую, пыльную дорогу из Санта-Фе приятнее чем обычно. Я был так переполнен, наслаждаясь ее прелестями и познавательной беседой, что пожалел о слишком быстром прибытии, – мы с нею не закончили наши дела.

Джейку пришлось приложить большое усилие, чтобы справиться со вздымавшейся в нем яростью. Васкес еще раз косвенно подтвердил, что кто-то рассказал о Джесси. И этот кто-то должен был проделать путешествие с отрядом из форта Кэмп-Николс. Другого объяснения не было. Джейк перевел дыхание, но совершенно спокойно сказал:

– Хорошо, я рад, что она вам понравилась, как и мне нравится всегда. Но для этого не требуется тыкать револьвером ей в бок, чтобы насладиться ее очарованием.

Васкес окаменел от злости и сжал кулаки. Руки Джейка, так спокойно сложенные перед грудью локтями на подлокотниках кресла, просто чесались от страстного желания вытряхнуть душу из этого сукина сына, но он боялся показать, насколько озабочен тем, что с нею может случиться. Беспечное отношение, как ни странно, спасает жизнь Джесси, если уменьшать нарочито ценность ее как заложницы.

Васкес удивил Джейка, громко рассмеявшись, как будто над чьей-то шуткой, которая к нему не относилась. Джейк почувствовал, как побежали по спине мурашки. Покачивая головой и посмеиваясь, Васкес похлопал несчастного Суареса по плечу, прошел к двери кабинета, открыл ее и пригласил войти того, кто там находился.

Почему-то Джейку захотелось встать и оказаться перед неизбежностью лицом к лицу. Тяготило предчувствие – дело оборачивается чрезвычайно тяжело – и в этом нет сомнения.

Когда Васкес впустил в комнату человека, ждавшего за дверью, Джейку показалось, что разъяренный бык как следует саданул его в бок. Теперь он получил ответ на все свои вопросы.

Явно довольный собой, Васкес торжествующе сказал:

– Мистер Колтрейн, простите мне склонность к театральным эффектам, должен еще раз извиниться, что приберег напоследок этот сюрприз. Как видите, он тоже наслаждался обществом вашей жены в экипаже. Но, увы, ему хотелось удивить вас и он вышел перед воротами виллы. Поздоровайтесь с сержантом Маккензи.




Глава 18


Прижавшись спиной к шершавой стене, Джесси старалась не думать о том, что сандалии полны песка, волосы прилипли к лицу и шее, яркое солнце слепит глаза, а также не обращать внимание на револьвер Коя, засунутый за пояс юбки. В руках у нее была еще и винтовка – все-таки добилась своего – когда не удалось ее заполучить уговорами, она просто вырвала у Коя из рук, хотя ему страшно хотелось показать, как он сам будет защищать любимую женщину. Джесси ни за что не соглашалась посидеть за холмом позади виллы, пока все не будет кончено, как требовал Кой. Раз уж она вооружилась винтовкой, лейтенант, видя ее решимость, решил больше не спорить.

Ей пришлось слишком много пережить, добираясь сюда, поэтому невозможно отказаться от встречи с Васкесом, думала Джесси; кроме того, она любила Джейка, чтобы позволить ему хоть на минуту усомниться в ней и прийти к выводу о возможном предательстве. Даже если они с Джейком сегодня погибнут, Джесси узнает правду об отце, а Джейк о ней и о том, как сильно она его любит.

Заставив себя думать о предстоящем опасном деле, Джесси бросила взгляд вправо, где затаились по другую сторону полуоткрытого окна Кой и Джон. Они взобрались на врезанный в толщу стены карниз и стояли, прижавшись спиной, готовые по знаку Коя броситься вперед.

Джесси слышала мужские голоса, доносившиеся из комнаты, но не понимала, о чем шел разговор в кабинете. Она все равно ничего не расслышала бы из-за громко бившегося сердца. Сейчас успех всей операции зависел, как ей казалось, от троих самых молодых и неопытных соратников Джейка.

Пока Кой собирался с духом, чтобы дать сигнал, Джесси рискнула заглянуть в окно. Горло у нее сжалось: Джейк находился в кабинете с Васкесом, с пожилым седоволосым человеком, а также с Маккензи и двумя бандитами, один из которых накануне сторожил ее у спальни, где она была заперта. Джесси позлорадствовала: наверное, настроение у него не самое лучшее – бандит не ушел бы от двери, которую сторожил, знай он, что она до сих пор там.

Когда Васкес подошел к седому человеку и положил ему руку на плечо, Джесси близко увидела Джейка. Он великолепен, с гордостью думала она, хоть и оставил ее в комнате совсем голую. Конечно, ему хотелось уберечь Джесси, но она была настолько упряма, что все равно удрала. Джесси нравилось, что Джейк выше всех остальных мужчин в этой комнате, где атмосфера накалена до предела; что его широкие плечи создают впечатление физического превосходства и длинные стройные ноги позволяют гордо стоять, выпрямившись перед врагами. Ей нравилось, как падала прядь волос на высокий лоб. Он выглядел таким притягательным, таким… опасным. В основном, из-за голубых глаз, которые теперь казались стальными, и даже сейчас, перед лицом смерти… взгляд Джейка полон достоинства и покоя. Джесси отшатнулась к спасительной стене, в то же мгновение услышала, как Джейк кашлянул, чтобы скрыть волнение, и вопросительно посмотрела на Коя и Джона. Сейчас они были похожи на Джейка. Она затаила дыхание, испугавшись, что произвела шум, и стала молиться о спасении души. Джесси перевела дух только когда убедилась, что никто не собирается подойти к окну и проверить, все ли в порядке. Они еще были в безопасности и еще могли рассчитывать на внезапность своего появления, если ворвутся прямо сейчас. Джесси нахмурилась и, взглянув на Коя, сердито мотнула головой в сторону кабинета:

– Пошли! – беззвучно приказала губами.

Молодой лейтенант судорожно сглотнул и вытер пот со лба рукавом рубашки, потом несколько раз глубоко вздохнул и, когда Джесси уже хотела пригрозить ему своим оружием, кивнул ей. Джесси достала револьвер из-за пояса, взвела курок, нервно улыбнулась Кою в ответ.

Лейтенант протиснулся в открытое окно и ступил с низкого подоконника на ковер комнаты. Джон сразу же последовал за ним и обернулся, чтобы подать Джесси руку. Когда они оказались лицом к лицу с теми, кто находился в комнате, наведя на них оружие, Кой заявил о себе. И Джесси гордилась им тоже. Остался лишь едва различимый след пережитого страха в его голосе, который раздался в напряженной тишине комнаты как гром среди ясного неба.

Выпрямившись и выпятив грудь вперед, Кой произнес:

– Стойте, именем закона Соединенных Штатов Америки и армии. Я, лейтенант Кой Паттерсон, из гарнизона Кэмп-Николс под командованием полковника Кита Карсона, а это, – и показал на Джона и Джесси, – моя команда. – Он сделал секундную паузу, искоса посмотрел на Джесси и продолжал: – Сложите оружие. Вы все арестованы, кроме вас, мистер Колтрейн, разумеется. Вам предъявляется обвинение в краже армейского оружия и в продаже его этому мексиканцу, мистеру Васкесу, готовившему переворот с целью свержения законного правительства, – преступление, караемое смертной казнью по законам страны. А также за многие другие преступления… я уверен… о которых вам скажет сам мистер Колтрейн.

Хотя закончил Кой неловко и уже не так громко, как в начале, его громогласная и продолжительная тирада произвела гипнотизирующее действие на присутствующих. Седоволосый человек, Роберто Суарес, которому Джесси представили, когда привезли сюда, опомнился первым.

– Пресвятая Богоматерь, – выдохнул он, переводя глаза с одного на другого из молодых людей. Но никто не пошевелился и не сложил оружие.

Ладонь Джесси вспотела, револьвер казался тяжелым, каким и был. Она облизнула губы и взглянула на Джейка, как бы спрашивая, что теперь? Револьвер в руке дрогнул, когда Джейк широко улыбнулся и выступил вперед.

– Да, я могу продолжить список преступлений, о которых говорил лейтенант, но не так красноречиво, как это сделал мой юный друг. Хотите услышать полный перечень, Васкес? – начальственный, но вместе с тем насмешливый голос Джейка как бы подстегнул пятерых мужчин и заставил повернуться к нему, направившему на них свой кольт.

Джесси не могла поверить своим глазам. Она даже не видела, как протянулась рука Джейка к кобуре. Но видела, что бандиты тоже направили оружие на него. Даже не подумав о своей безопасности, она двинулась через комнату вместе с Коем и Джоном, чтобы приставить ствол своего револьвера к спине ближайшего бандита, которым оказался ее похотливый охранник, и прошипела:

– Даже не смей и думать.

Кой и Джон тоже приставили револьверы к спинам двух других бандитов и Маккензи. Джесси с удовлетворением отметила, что те опустили оружие и больше не целились в Джейка. Но этого ей было недостаточно и она приказала:

– Бросьте оружие! – Бандиты замялись и посмотрели на Васкеса, ожидая указаний. Джесси вспылила: – Я сказала бросить оружие! Еще раз повторить, что ли? Васкес здесь больше не командует!

Джейк добавил, растягивая слова, обычно это означало, что он готов пустить в ход свой кольт:

– Советую выполнить приказание леди, джентльмены. Она не очень умело обращается с оружием. Если начнет нервничать, то может случайно и подстрелить.

Не отводя глаз от «пистолерос» и Маккензи, которые торопливо бросили оружие и отошли к стене под бдительным взором Коя и Джона, кинувшись к Джейку Джесси попала в его объятия, где всегда любила находить защиту. Вдруг отчаянный крик Суареса взорвал напряженную тишину:

– Нет, Дон Диего! Хватит убийств.

Роберто Суарес схватил Васкеса за руку, но было слишком поздно. Васкес толкнул старика с нервным воплем, выхватил револьвер из внутреннего кармана сюртука и прицелился в Джесси. Одним быстрым движением Джейк заслонил собою Джесси и выстрелил. Но этот выстрел слился с выстрелами из нескольких револьверов. Изрешеченный пулями Васкес упал на ковер. Джейк, Кой, Джон и Роберто Суарес смотрели друг на друга – они одновременно выстрелили в него. Кой и Джон выглядели неважно. Джесси все еще цеплялась за Джейка, и он обнял ее. Джон шепнул Кою:

– Я впервые убил человека, Кой.

Кой ответил:

– Нельзя сказать точно, что это сделал ты, Джон, все ведь стреляли. Ты мог и промахнуться.

– Да, Кой. Мог.

Оба молодых человека снова сосредоточили все свое внимание на арестованных. Джесси не сводила глаз с Суареса, который стоял с пепельно-серым лицом, револьвер выпал из ослабевших пальцев. Суарес опустился на колени рядом с телом Васкеса и положил голову убитого себе на колени. Джесси нахмурилась и вопросительно посмотрела на Джейка. Он еще крепче сжал ее в своих объятиях и поцеловал в макушку, не отрывая глаз от Суареса, по лицу которого теперь ручьем бежали слезы, и сказал:

– Не знаю, почему, Джесси, только он может тебе ответить.

В следующий момент Джесси вздрогнула и прильнула к Джейку, так как дверь распахнулась и в кабинет ворвались несколько «пистолерос», и Кэрли с отрядом, моментально взяв на прицел всех, кто находился в комнате.

Мексиканцы вскрикнули:

– Шеф! – и бросились к стоявшему на коленях Суаресу, столпились вокруг убитого Васкеса. Кэрли и мужчины подошли к Джейку и Джесси.

– Не спрашивай, почему мы все до сих пор живы, Джейк. Одно могу сказать: эти люди во дворе так и не подняли на нас оружие, даже когда здесь началась стрельба. Они только посмотрели на нас, даже выражение лиц не изменилось. Тогда я и решил, что мы тебе здесь пригодимся. Однако непонятно, то ли дело закончилось, то ли только начинается, – протяжно проговорил Кэрли, обводя взглядом присутствующих.

Затем его глаза остановились на Маккензи и сузились.

– Добрый день, сержант Маккензи. Какая приятная встреча. Думаю, в следующий раз мы увидимся на представлении, где речь пойдет о шее, – невозмутимо заметил Кэрли, имея в виду смертную казнь через повешение, которая полагалась за измену.

Маккензи, казалось, был готов вжаться в стену. Мужчины сменили Коя на посту, взяв на себя охрану пленников. Они от души хлопнули по спине юного Джона Динкинса и обеспечили охрану бывшего сержанта.

Кой быстро подошел к Джейку:

– Мистер Колтрейн, не думаю, что мы можем успокоиться. Мы все еще в меньшинстве, и нас окружают враги, – хотя и лицо, и голос лейтенанта выражали некоторое беспокойство, руки твердо держали винтовку.

Джейк улыбнулся Джесси и с теплым чувством взглянул на Коя. Впервые за все время их знакомства Джейк сердечно улыбнулся молодому лейтенанту и назвал его по имени.

– В этом я не уверен, Кой. Посмотри, – он кивнул на седого аристократа, которому «пистолерос» помогали подняться на ноги. Джесси тоже взглянула на эту сцену.

Пожилой господин, вновь обретя присутствие духа и собравшись с силами, заговорил по-испански с человеком, оказавшимся ближе всех, и тот намеревался выйти из комнаты. Однако остановился, увидев, что люди Джейка направили на него револьверы, и повернулся к Суаресу.

– Пожалуйста, – с достоинством попросил Суарес очень печальным голосом, – разрешите ему пройти. Я сказал, чтобы он передал всем приказ сложить оружие и сдаться. Все кончено.

Джейк догадался:

– Так это вы были их предводителем, а не Васкес? Поэтому они назвали вас «шефом»?

Суарес выпрямился и принял величественную позу.

– Да, это так. А человек, которого я только что помог убить, был моим зятем, – и бросил печальный взгляд на неподвижное тело.

Джесси тихо вскрикнула и прижала руку к губам. Она почувствовала, как напряженно застыл Джейк. Он вложил пистолет в кобуру и дал знак своим людям пропустить посыльного от Суареса. Увидев, что Джейк ему поверил, остальные тоже вздохнули посвободнее, но продолжали охранять Маккензи и двоих «пистолерос». Джейк обратился к своим подчиненным:

– Отпустите всех, кроме Маккензи. Лейтенант Паттерсон уже арестовал его. Отведите в фургон и свяжите. Я должен поговорить с мистером Суаресом.

Суарес тоже отпустил большую часть своих людей и приказал им унести тело Васкеса. Он опустился в кресло, закрыл лицо руками, а потом запустил пальцы в седую шевелюру. Когда Суарес снова заговорил, голос его был тихим и надломленным:

– Сразу же, как мы здесь все закончим, мистер Колтрейн, я должен буду поехать к моей дочери в Мехико и рассказать ей об этой трагедии.

Прежде чем ответить, Джейк сел в кресло по другую сторону стола, Джесси тоже села рядом. Кэрли и Кой встали за их спинами.

– Я понимаю, мистер Суарес… Мне искренне жаль, что… нам пришлось… так поступить. В мои намерения не входило убивать его. Но сначала вам придется ответить на несколько вопросов. Ведь остается еще открытым дело с оружием.

Суарес обратил темные пустые глаза на Джейка и кивнул, потом его взгляд остановился на Джесси.

– Я очень рад, что вы не пострадали, дорогая. Я должен извиниться за поведение моего зятя по отношению к вам. И должен вам сказать, что ваша храбрость напоминает мне мою дочь до того, как она… Я знаю, ваш отец, должно быть, гордится вами.

Ее отец? Слезы выступили на глазах у Джесси, и она опустила голову. Джейк взял ее за руку и успокаивающе сжал. Голосом, в котором слышались слезы, она ответила:

– Спасибо за добрые слова, мистер Суарес. Но мне кое-что нужно узнать от вас. Вы говорили о моем отце. Мой отец умер, но – вы правы – он гордился мной, и я всегда гордилась им. Мистер Суарес, мой отец Коул Стюарт, владелец фермы Стюарта на окружной дороге на Цимаррон. Не знали ли вы его, или, может быть, слышали, как Васк… ваш зять говорил о нем? – видя, что тот нахмурился и колеблется, Джесси взмолилась: – Пожалуйста, мистер Суарес, это очень важно.

– Я понимаю, что это важно, моя юная леди, иначе вы бы не спрашивали. Я пытаюсь вспомнить, что именно говорил Дон Диего, – прошло несколько томительных минут, в течение которых все молчали, чтобы не прерывать мыслей мистера Суареса, и вздрогнули, когда он звонко хлопнул ладонью по столу и сказал: – Ага! Вспомнил. Мистер Стюарт. Конечно.

Джесси замерла. Сердце ее сжалось. А что, если она не сможет жить, узнав правду? Она проглотила комок, вставший в горле. Джейк сильнее сжал ее руку, а она накрыла его руку своею, молча давая понять, что должна знать. Джесси не сомневалась, что и Джейк должен узнать об этом, ведь это часть его работы.

– Одну минуту, мистер Суарес, если позволите, – удивил всех своим вмешательством Джейк. Джесси резко повернула голову, чтобы взглянуть на него. Она увидела теплые голубые глаза, полные сочувствия. – Джесси, это уже не имеет значения. Нам не обязательно знать ответ. Все позади. Даже если твой отец участвовал в этом, я не собираюсь включать такие сведения в мой…

– Но нет, мистер Колтрейн, – прервал Суарес. – Мистер Стюарт не принимал участия в этих делах. Я помню, Дон Диего рассказывал о том, как этот ужасный мистер Хайес и тот здоровенный сержант Маккензи, чтобы тайно обделывать свои делишки, встречались там, пользуясь суматохой, которая всегда возникает во время прибытия больших караванов. Он смеялся, будто мистер Стюарт не знал, что происходило на его собственной ферме. – Потом Суарес снова обратился к Джесси: – Сочувствую вам, дитя мое, что вы потеряли отца. Молю Бога, чтобы Дон Диего не оказался причастным к его смерти.

– Нет, – удалось выговорить Джесси, глотая слезы, – нет, он не при чем… и спасибо вам, мистер Суарес. – Она облегченно расслабилась в кресле и откинула голову, закрыв глаза. Потом внезапно мысль поразила ее, и она с удивлением посмотрела на Джейка, который начал задавать вопросы Роберто Суаресу.

Джесси мысленно вернулась к последним словам Джейка, когда он прервал мистера Суареса и сказал, что не будет вносить сведения об ее отце в свой отчет, если даже выяснится его вина. Сердце Джесси сжалось от любви. Решение скрыть подобную информацию могло бы дорого стоить ему. Но он сделал бы это ради нее. Вдруг Джесси поняла, что не позволила бы ему не сообщать о вине отца. Она не смогла бы жить в согласии со своей совестью, если бы знала, что Джейк постоянно страдает от измены клятве и служебному долгу. И все это ради клочка земли среди прерии, который имел значение только для нее.

Так вот что такое любовь, думала Джесси. Заботиться больше о другом человеке, чем о себе. Ставить его счастье выше своего собственного. Но ведь только что Джейк захотел так сделать, и его жертва была бы неизмеримо большей, чем принесенная ею, теперь Джесси это понимала. Навернулись непрошеные слезы, а подбородок задрожал. Пока ее глаза влюбленно блуждали по лицу Джейка, она заставила себя слушать, что отвечает мистер Суарес на вопросы Джейка, резкие, но необходимые.

– Если позволите, мистер Колтрейн, мне кажется, я мог бы кое-что объяснить вам, – Джейк кивнул, и мистер Суарес провел рукой по волосам, глубоко вздохнул и начал свой рассказ: – Как я уже говорил, Дон Диего мой зять. Моя единственная дочь Мариза содержится как пленница на их вилле в Мехико. Так Дон Диего заручился моим согласием участвовать в его делах. Он убил бы ее, если бы я не помогал ему.

Как вы догадались, все люди, которых вы здесь видели, находятся у меня на службе. Они не стреляли, потому что таков был мой приказ. Дон Диего об этом не знал, разумеется, и собирался всех вас сегодня убить. Я не смог бы жить с таким грехом на совести или поддерживать его планы переворота в Мексике. Это настоящее безумие. А потом увидел эту красивую девушку, – показал он на Джесси, – в его когтях. Да простит меня Господь, но я решился. Хватит кровопролития. Хватит загубленных невинных жизней, мистер Колтрейн. Хватит! – закончил он, положив голову на сложенные руки.

Его плечи тряслись от рыданий. К концу речи старого джентльмена слезы текли неудержимо из глаз Джесси, которая за спинкой своего кресла тоже услышала сопение и хриплое покашливание, быстро сжала руку Джейка и подошла к старому сломленному человеку, убившего своего зятя, чтобы спасти дочь и множество других людей. Оказавшись рядом с ним, она обняла его голову и прижала к груди, утешая несчастного.

Джейк встал и прошел к бару, налил в бокал виски и поставил перед Суаресом.

– Вот, – хрипло проговорил он, – думаю, это вам поможет.

Суарес отпустил Джесси и вытер глаза и нос белоснежным платком.

– Спасибо, – сказал он тихо. – Извините меня за слабость. Это просто по-детски с моей стороны.

– Вовсе нет, – возразил Джейк, снова усаживаясь в кресло. – Вполне естественно, если учесть, сколько вам пришлось пережить. Но, к сожалению, у меня еще есть вопросы.

– Пожалуйста, – сказал Суарес, – отхлебывая из бокала, – задавайте ваши вопросы. И хотел бы с этим покончить. Я нужен моей дочери.

Джейк откашлялся, а Джесси, снова усевшись в кресло, внутренне сжалась, зная, что сейчас произойдет. Свобода мистера Суареса зависела от его ответов. Джесси отчаянно хотела, чтобы он был свободен, мог жить, не думая об угрозах безумцев, чтобы его дочь обрела своего отца, нашла настоящую любовь, такую, как у нее с Джейком.

Джейк вздохнул:

– Мистер Суарес, добровольным ли было ваше участие в контрабанде оружием? Наши высшие инстанции поинтересуются, почему вы не связались с властями и не попросили о помощи, если вас шантажировали.

– Сделать это, мистер Колтрейн, значило бы поставить под угрозу жизнь дочери. Понимаете, она не знает, что является пленницей и муж использует ее как заложницу. Верит, будто очень любит и проявляет заботу о ней. Но в действительности людям Дона Диего на вилле в Мехико было приказано убить мою дочь, если не поступит в нужное время это оружие. Так Диего обеспечил себе мою помощь и мое молчание, понимая, что я никогда не разочарую ее и не причиню боль, рассказав правду. Как ни грустно сознавать, я не убежден, что она поверила бы мне, так как любит своего мужа. Моя красавица Мариза никогда не знала жизни – девочку всегда баловали и оберегали. Когда я думаю, что выдал ее замуж за такого человека, как Дон Диего… – лицо его застыло, а руки сжались.

Джейк снова заговорил:

– Я почти закончил, мистер Суарес. Пожалуйста, помогите мне разобраться вот еще в чем: каким образом вы участвовали в этой операции?

– Мой дом был перевалочной базой, где Хайес передавал оружие Дону Диего. Я участвовал в этом не больше, чем мистер Стюарт, не получал ни оружия, ни денег от этих операций. Кольты, которыми вооружены мои люди, куплены законно в караванах. Я покажу вам записи в моих счетных книгах и могу доказать, что не лгу. Мистер Колтрейн, я не мог искать помощи у представителей закона. Для этого пришлось бы отправиться в форт Юнион, куда ведет долгий, трудный путь через горы. Кроме того, я знал, что в деле участвует сержант армии Соединенных Штатов. Откуда мне знать, что остальные военнослужащие не связаны с такими делами. Вы понимаете, в каком положении я оказался, – он умоляюще развел руками.

– Да, понимаю, мистер Суарес. Сам находился в подобной ситуации несколько недель тому назад, не знал, кому можно доверять в армии. – Джейк встал, давая понять, что допрос окончен, и протянул руку старому джентльмену, сидевшему по другую сторону стола.

– Что это значит, мистер Колтрейн? – спросил тот, пожимая руку Джейка.

Джесси закусила губу и сжала подлокотник кресла. Она так хотела, чтобы этот отец соединился со своей дочерью. Страшная тяжесть ответственности, которую нес человек за судьбу дочери, противопоставленная его собственной чести и жизни, потрясла Джесси и тронула ее сердце. Она знала: ее отец сделал бы то же самое. Но понимала также, какое бы решение ни принял Джейк, оно станет печатью на всю их оставшуюся жизнь. Это его работа, и Джесси не стала бы, не смогла бы вмешиваться. Закон – выше чувств и переживаний.

Джейк улыбнулся, пожимая руку мистера Суареса.

– Это значит, сэр, что вы свободны. Я верю, что вы честный человек. Мне не нужно просматривать записи в ваших книгах. Верю, что вы были невинным заложником, как и ваша дочь. Наше правительство не преследует невиновных граждан. Как вы уже сказали, слишком много было смертей и кровопролития. Оружие мы сохранили, а виновные мертвы. Дело закрыто.

Джесси перевела дыхание и сказала:

– Слава Богу! – при этом Джейк улыбнулся ей, подняв бровь. Потом повернулся к мистеру Суаресу.

Седоволосый аристократ сжал руку Джейка обеими руками.

– Благодарю вас, мистер Колтрейн, от всего сердца благодарю. Кошмар кончился, – он слегка поклонился и произнес: – Если вы простите меня за то, что я негостеприимный хозяин, то сейчас же отправляюсь с моими людьми освободить дочь. Время дорого.

– Мне бы хотелось помочь вам, мистер Суарес. Но боюсь, вторжение отряда армии Соединенных Штатов на территорию Мексики и участие в вооруженном столкновении с гражданами этой страны будет трудно объяснить.

Впервые Роберто Суарес засмеялся. Джесси понравился его смех. Она порадовалась, что он еще может смеяться и теперь, как ей показалось, сумеет смягчить боль разочарования, поджидающую его дочь.

Джесси встала – старик поклонился сначала ей, потом Джейку. Они с Джейком молча смотрели, как он решительно выходит из комнаты. До них донесся его голос, отдающий приказания по-испански. Молчаливые, бдительные слуги оживились, в доме и во дворе поднялась суматоха и беготня.

Почувствовав на себе взгляд Джейка, Джесси посмотрела на него и теплая влюбленная улыбка осветила ее лицо. Она услышала слова, полные скрытой нежности:

– Итак, Джесси, скажи-ка мне, где же ты раздобыла эту одежду?




Глава 19


Джейк боялся, что его спутники примут его за сумасшедшего, если сейчас же не прекратить неудержимый смех, подавить который он был просто не в силах. Все остальные ехали молча по пути домой, но Джейк ничего не мог с собой поделать. Слишком много иронии заключалось в ситуации, сложившейся на вилле Суареса. Какой же рапорт может он написать?

Как сохранить достоинство, тем более репутацию, если он, несгибаемый тайный агент, сообщит, что девушка в краденой одежде и двое юношей, можно сказать, мальчишек, спасли весь отряд и обеспечили выполнение задания? Ох уж эта краденая одежда – новый приступ смеха согнул Джейка пополам. Разве забудет он когда-нибудь испуганную, голую горничную в их с Джесси комнате, когда они вернулись в гостиницу?

Даже неодобрительный взгляд, который он бросил на Джесси, открыв дверь в комнату, не заставил ее упрямый подбородок опуститься хотя бы на дюйм. А бедная горничная после того как Джейк развязал ее, потому что Джесси она к себе не подпускала, несколько раз перекрестилась и выбежала во двор, забыв о своей наготе.

Это было просто здорово! Никогда раньше Джейк не думал, что может так смеяться над собой. Оставалось только плакать или смеяться. Смех все еще рвался наружу, но Джейк решительно сжал зубы. Ну как было не смеяться при виде Джесси, маленькой, хорошенькой Джесси, которая навела винтовку на своего огромного страшного сторожа. Или эти двое, Кой и Джон, росточком с винтовку, как они срывающимися голосами приказывали тем страшным убийцам и Маккензи сдать оружие. А какую речь произнес Кой. Воспоминание о сцене на вилле Суареса вызывало новые взрывы смеха. Джейк согнулся над лукой седла и лег на шею Огонька.

Конь проявлял нетерпение. Всадникам, ехавшим вслед за Джейком, приходилось то резко осаживать лошадей, то шарахаться в сторону, чтобы не натолкнуться на Огонька, когда он резко останавливался, отводил уши назад, шевелил ноздрями и угрожал хозяину сбросить его на землю, если не будет сидеть прямо.

– О'кей, ну же, спокойно, – гладил Джейк шею коня. – Все нормально, теперь все нормально, мальчик. – Джейк огляделся вокруг. Все косо на него поглядывали. Он видел, что спутники чувствуют себя неудобно, понимая причину его смеха; им тоже было не по себе при мысли, что их «спасли» Джесси, Кой и Джон, о которых никто бы не подумал, что они способны на такие отчаянные поступки.

Точно! Джейк выпрямился в седле. Это вовсе не смешно. Эти трое вели себя храбро, даже героически. И он изложит это в своем рапорте. Джейк обернулся, они так и ехали вместе. Кой правил фургоном, Джесси сидела рядом с ним на козлах. К своему удивлению Джейк заметил, что больше не ревнует Джесси к Кою. Он был достаточно зрелым мужчиной, чтобы понимать, что она не отвечает на чувства Коя, а просто считает другом. На этот раз его улыбка, обращенная к ним, была полна уважения и гордости. Вдруг почувствовав необходимость быть рядом с Джесси, он повернул Огонька к фургону.

* * *


Сердце Джесси заныло, когда она увидела направлявшегося к фургону Джейка. Сколько раньше ждала, что он подъедет к ней и побудет рядом хоть немного, но Джейк проезжал мимо, лишь коротко кивнув в ее сторону и отправляясь дальше проверить задние фургоны с конфискованным на вилле оружием, удлиннявшие караван.

Но на этот раз он задержался возле них. Джесси не смогла скрыть лучезарной улыбки, хотя не должна была одаривать его улыбками за то, что он вечно смеялся над ней, Коем и Джоном, как будто рискованные действия, которые они предприняли, заслуживали лишь смеха. Но все же Джесси робко опустила глаза, когда Джейк подмигнул ей. Потом он завел с Коем разговор об армии и о караване.

Джесси не прислушивалась к их разговору, а обрадовалась случаю заняться своим любимым делом – понаблюдать за ним, когда он этого не замечает. Никогда не могла она насмотреться на это волевое красивое лицо, но взгляд не задерживался, а скользил дальше по восхитительным скульптурным линиям его тела. Джесси совсем не удивилась, когда в глубине ее существа возникло неодолимое желание быть сейчас с ним наедине. Она приложила ладони к пылающим щекам. Что же ей делать, когда его не будет рядом? Когда он уедет прочь после того, как доставит ее домой? Джесси понимала, что нужно уже сейчас закалять свое сердце и разум, готовясь к этому ужасному дню.

И знала, что не сможет привыкнуть к его отсутствию, пока он так близко. Близко? С таким же успехом он мог быть и на луне. Джесси ненавидела эту бивачную жизнь, когда она вынуждена спать рядом, но совершенно целомудренно, и страдала от невозможности соединиться с ним. Мучилась от того, что приходится подглядывать за ним украдкой, когда нельзя сказать о своей любви и о том, как высоко она ценит самопожертвование, которое он готов был проявить ради нее, если бы отец оказался втянутым в контрабандные дела. Она возненавидела долгий обратный путь, при котором их продвижение замедлялось дополнительными фургонами. Если уж он расстанется с нею, то пусть это случится поскорее. Да, ей многое хочется сказать ему, а еще больше сделать для него. Желания просто разрывали ее на части.

Но о ребенке она ему ничего не скажет. Дом, жена, ребенок – это не его жизнь. Джейк причинил ей боль, заявив об этом в самом начале. Он ездил один, жил один, работал один. Она стала обузой для него с того самого дня, когда уехала со своей фермы за ним вдогонку, спрятавшись в фургоне. Ребенок принадлежит только ей. Она вполне сможет растить его одна, нет, не одна, Берта поможет. Так что незачем ему знать. Да она скорее умрет, чем навяжет ему жизнь, которую он возненавидел бы, – с нею, на ферме или на ранчо. Джесси не хотела, чтобы в конце концов он ее возненавидел. Лучше расстаться, пока еще любит. Пришли воспоминания о той обманной свадьбе. Джесси быстро прогнала слезы, навернувшиеся на глаза. Да, ребенок – это частица Джейка, которую она сохранит. Единственное, что ей останется.

Положив руку на легкую выпуклость живота, Джесси задумалась, неужели это произошло лишь несколько недель назад? Она огляделась вокруг, пока Джейк беседовал с Коем и Джоном. Наступила осень. Листья на немногочисленных деревьях из зеленых стали красновато-желтыми, а другие засохли и упали на землю. И даже если днем было еще тепло, по ночам становилось холодно. Джесси вздрогнула: голос Джейка внезапно вернул ее к действительности.

– Джесси? Я с тобой говорю. О чем ты так задумалась?

Джесси удивленно подскочила и быстро придала лицу обычное выражение, скрывая под ним печальный, виноватый вид, который, как она опасалась, соответствовал ее угнетенному настроению. Веселая улыбка Джейка рассеяла все ее мрачные мысли. Достаточно одного его взгляда, думала она, что же ей делать без него, как жить?

Но вслух сказала:

– О погоде. Я думала о погоде. Листья пожелтели, по ночам холодно. Я как раз думала, чем занимается Берта, что с нашей скотиной и с урожаем…

– Тебе и вправду нравится твоя ферма, так ведь? – прервал Джейк.

Джесси быстро взглянула на него. Она не могла понять, какие нотки звучат в его голосе. Голос не был сердитым, обиженным, а скорее – печальным, но в то же время не совсем, а непонятно каким. Однако она сразу определила, что ее ответ имеет для него большое значение, очень большое.

– Да. Да, нравится, – нерешительно ответила она. – Но не так сильно, как я люблю… – Она прикусила язык, прежде чем скарать «тебя», и опустила глаза, остро чувствуя непривычную тишину вокруг. Кой и Джон были молчаливы.

В тот же момент фургон неожиданно остановился. Она заметила, как Джейк привстал в седле и натянул поводья. Кой сделал то же самое, как будто двое мужчин сговорились. Джесси непонимающе взглянула на Джона, но тот просто пожал плечами и пустил свою лошадь медленным шагом.

– Иди сюда, Джесси, – спокойно сказал Джейк.

– Что? – не поняла она.

– Встань и перебирайся ко мне. Я тебе помогу. Хочу, чтобы ты проехала со мной на Огоньке. Уверен, ты устала от этого жесткого деревянного сиденья.

Джесси, вдруг почувствовав себя очень маленькой и очень усталой, послушалась его. Протянув к нему руки с козел фургона, она совсем не боялась, что он может ее уронить или не удержать. Как хотелось ей, чтобы любовь могла так же крепко удержать Джейка, как его руки, усадившие ее на привычно теплую спину Огонька.

– Куда мы едем? – спросила Джесси, оглядываясь вокруг, так как Джейк пустил коня в галоп, направляясь в сторону от каравана.

– Никуда, – последовал почти грустный ответ. Джесси не могла отрешиться о чувства, что он говорит об их отношениях. Через несколько минут молчания Джейк позволил коню идти шагом и снова заговорил: – Знаешь, через пару дней мы будем на твоей ферме.

«Твоей ферме. Не дома, а на ферме». Джесси не могла сдержать вздоха.

– Да, знаю.

– Ты будешь рада?

Джесси повернулась, быстро заглянула ему в лицо, но он смотрел перед собой, крепко сжав челюсти.

– Не знаю. Наверное, буду рада, – неопределенно ответила она, гадая, что он хотел этим сказать.

– Значит, тебе кажется, что ты будешь рада? Я считал, что это место для тебя очень много значит. Ты даже поехала в Санта-Фе, пытаясь сохранить его. А теперь говоришь, что тебе только кажется, будто ты рада.

Джесси не могла не заметить острое лезвие насмешки в его словах. Она глубоко вздохнула и подумала с минуту. Ей-то известно, что хотела сказать, только боялась слишком обнажить свое сердце и дать разбиться ему, Джейк не разделит ее чувств. Джесси сознавала, что ответ может даже углубить пропасть между ними, если не понравится ему. Но потом решила – пусть! Теперь она достаточно взрослая женщина – почти мать – и имеет право сказать обо всем, что у нее на сердце, и к черту все мысли о последствиях! По крайней мере, он будет знать – и она тоже.

– Нет, мне не просто «кажется», – начала она, – а я буду счастлива оказаться дома. Потому что ферма для меня, Джейк, это дом. А у тебя нет дома, в который хотелось бы вернуться? Ты мне никогда не рассказывал, где находится твой дом. И ничего не говорил о своей семье.

Его руки сжали ее, но не от желания, а под влиянием нахлынувшего волнения.

– Нет, на самом деле, у меня нет дома, если ты имеешь в виду место, куда можно стремиться всей душой. Мой отец погиб на Мексиканской войне, когда я был еще маленьким. Мать осталась вдовой со значительным состоянием, и все еще живет в Виргинии. Я ее навещаю, конечно, люблю, но у нее своя жизнь, а у меня своя.

– Хорошо, а куда ты едешь, где ты живешь, когда у тебя нет задания?

– То здесь, то там. У меня есть друзья и родственники, как ты понимаешь.

– Это похоже на одиночество, Джейк. Разве тебе никогда не хотелось испытать чувство устойчивости, постоянства, не хотелось, чтобы тебе что-то или кто-то принадлежал? – Джесси затаила дыхание, ожидая ответа.

– Да, может быть, когда-нибудь захочу.

Джесси отвернулась и плотно зажмурила глаза, чтобы не полились слезы. Может быть, когда-нибудь! Она оперлась о его упругую теплую грудь и положила ладонь ему на руку. Нужно довольствоваться тем, что хотя бы сейчас он с ней. Она так погрузилась в свое несчастье, что даже не заметила, как он оперся подбородком в ее макушку и сильнее прижал к себе.

В тот вечер у костра Джесси наблюдала за каждым движением Джейка. Он двигался с грацией пантеры, даже глаза блестели кошачьим блеском в пламени затухающего костра. Не раз он ловил на себе взгляд Джесси и не отводил глаз. Джесси не знала, о чем он думал, только – о чем думает сама. Она решила еще раз остаться с ним наедине, прежде чем их совместная жизнь окончится.

Лежа на своем спальном мешке и наблюдая за бивачной суетой, она не могла себе представить, как выполнит свой замысел, когда вокруг столько мужчин, лошадей, мулов, фургонов. Да заснут ли они когда-нибудь? Она только надеялась, что сама не уснет раньше. Кажется, ей теперь нужно больше отдыхать. По крайней мере, тошнота прекратилась. Она так боялась, что Джейк догадается, но, судя по всему, он ничего не знал о ее положении. Да и как он узнал бы? Уже несколько недель после отъезда из Санта-Фе он не видел ее обнаженной, не замечал пополневшей груди, округлившегося живота. Сейчас она об этом не беспокоилась, ночь скроет ее тайну.

Джесси удивленно посмотрела в сторону костра. Джейка нигде не было видно. Она оперлась локтем о колесо фургона. Где же он может быть? Ушел подальше, чтобы не спать с нею рядом? Но вдруг услышала какой-то шум, что-то вроде шипения. Вот – опять. Она оглянулась, представляя себе диких котов, змей, индейцев…

– Чшшш, Джесси. У тебя за спиной. Это я… Джейк. Спокойно, встань и обойди фургон сзади.

С непринужденным видом Джесси встала, отряхнулась и потихоньку двинулась вдоль фургона. Она заметила, что некоторые мужчины посмотрели ей вслед, но, привыкнув к ее частым прогулкам в сторону от лагеря, и на этот раз не обратили особого внимания.

Оказавшись на затемненной стороне фургона, на которую не падал ни один луч от костра, Джесси чуть не задохнулась, попав в объятия Джейка.

Его желание было таким же сильным, как и ее. Одной рукой он поддерживал Джесси за спину, другую запустил в волосы и осыпал поцелуями глаза, щеки, шею, грудь.

Потом немного отстранился от нее, пытаясь заглянуть в глаза. Джесси едва дышала, но ей и не нужно было дышать – он был ее воздухом.

Не говоря ни слова, Джейк прижимал ее к себе. Джесси обвила руками его шею и упивалась ощущением, которое испытывала, находясь рядом с ним так близко, что чувствовала, как сильно бьется его сердце. Все так же обнимая Джесси, он взял ее на руки и понес. Джесси открыла глаза, только когда Джейк остановился. Оказалось, что они стоят позади одного из фургонов в стороне от костра. Она повернулась к Джейку с немым вопросом.

– Ты сказала, что ночи стали холодными. Я освободил место в этом фургоне и сделал тебе постель. Хочу, чтобы было тепло и удобно, – от его хрипловатого голоса она задрожала, тронутая заботой. Джесси поцеловала Джейка в шею и почувствовала, как от этого поцелуя дрожь прошла по его телу. Она почти забыла, какую власть имеет над чувствами своего возлюбленного. Джейк помог ей забраться в фургон и последовал за нею, а затем завязал парусиновый полог в задней стенке. Через противоположное отверстие, там, где находилось место возчика, проникал лунный свет, скрашивая эту украденную ночь любви.

Едва Джейк повернулся к ней, Джесси упала в его объятия. Ей не верилось, что совпали их мысли и желания, – он хотел ее так же страстно и безудержно, как она мечтала о близости с ним.

Если это последний раз, когда они остались наедине, то ей хотелось бы получше запомнить его. Хорошо, что они оказались не на голой земле и не на спальном мешке под открытым небом. Джесси хотела, чтобы в этот раз их ночь любви была особенной, запоминающейся. Другая ночь, другой фургон всплыли в ее памяти. Но тогда она надела свадебное платье и у нее было обручальное кольцо. А в этот раз что-то значительно большее – ребенок.

Джесси робко начала расстегивать его рубашку. Вслед за легкими движениями следовали поцелуи. Джейк перехватил ее пальцы, но слишком поздно. Джесси уже почувствовала, как напряглось его тело.

Если он собирался оставить ее, то пусть увезет с собой обжигающие воспоминания о любви, об этой ночи, решила Джесси. Пусть ведет свою одинокую жизнь, полную опасностей, но сейчас она сделает все возможное, чтобы его сны были полны видений этой ночи на всю жизнь, куда бы он не отправился, где бы не бродил под видом скитальца, каким предстал перед нею впервые.

Джесси наклонила к себе голову Джейка и прильнула к его устам долгим поцелуем, в который вложила всю страсть и тоску любящего сердца. Она дышала вместе с ним, для него, ради него.

Приглушенный стон вырвался из груди Джейка и отозвался в ее стоне. Он прервал поцелуй, снова взял Джесси на руки и положил на узкую самодельную постель. Но Джесси подумала, что это великолепное ложе, чудесная колыбель любви – ведь с нею был Джейк. Чувствуя тяжесть его тела, она снова осознавала себя как единое целое с ним. Ей хотелось, чтобы он обрушился на нее всем своим весом, даже стремилась испытывать боль от их объятий. Она просто нуждалась в этом.

– Ох, Джейк, – прошептала она, – ты мне нужен весь. Я хочу тебя. Отдай мне всего себя. Ты мне нужен. Я люблю тебя.

Она почувствовала, как он замер на мгновение, и заглянула в синие, потемневшие от страсти глаза.

– Боже мой, Джесси, ты не должна так сильно любить меня. Я не могу этого вынести. Никто никогда не любил меня так, – и он спрятал лицо у нее на шее.

Слезы, сдерживаемые ею весь день, хлынули и потекли в волосы. Она хотела использовать свое тело, чтобы смыть всю боль и одиночество, о которых он не говорил, но чувствовал, Джесси знала это. Она провела руками по его широкой спине, по черным волнистым волосам. Джесси любила в нем маленького мальчика, которым он был с нею, и строгого, сдержанного мужчину, каким он стал. Ему нужна ее нежность и мягкость – Джесси это понимала, скоро и Джейк это поймет. А сейчас она не может насладиться им.

– Пожалуйста, Джейк, не заставляй меня ждать, я не выдержу, – умоляла она.

Джейк усадил ее на постели и благоговейно обнажал, тогда и ей захотелось поступить также. Она старалась делать это как можно медленнее, но не успели они оглянуться, как одежда была отброшена и оба затрепетали в лунном свете.

Глаза Джейка скользили по ее обнаженному телу, как будто оно стало фарфоровым от голубого сияния. Не прикасаясь к ней, Джейк вдруг потупил взор, скованный неожиданной робостью. «О чем он думает, нравится ли ему мое тело?» – засомневалась Джесси.

Словно прочитав ее мысли, он произнес, медленно покачивая головой:

– Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, Джесси Стюарт Колтрейн. В тебе нет ничего, что бы мне не нравилось. Я могу затеряться в твоих волосах, – его рука коснулась тяжелой косы на плече, – а твоя кожа? – он провел пальцем по ее щеке, – такая нежная, такая мягкая!

Его рука скользнула к полной груди с затвердевшим соском. Джесси закрыла глаза и отдалась теплым ощущениям, волнами расходившимися по всему ее телу.

– И твоя тонкая талия, – продолжал Джейк восхищенным шепотом, охватывая теперь уже двумя руками ее талию, как бы запоминая каждый дюйм тела, – твои бедра, Джесси! Я никогда не могу насладиться прикосновением твоих ног. Приди ко мне, Джесси. Ты мне нужна.

Джесси открыла глаза, охватив одним взглядом красоту бронзово-загорелого мужчины, которого видела перед собой. Всегда этот образ будет вызывать в ней восторг и удивление, страсть и нежность…

Джесси затаила дыхание, когда ее мягкое тело слилось со стальной твердостью Джейка. Обхватив его торс и гладя спину, она распласталась на простыне. Джейк сразу же начал жадно и требовательно ласкать ее тело, которое только что восхвалял. Смотреть теперь было недостаточно. Он должен ее чувствовать, Джесси это знала, потому что добивалась этого сама. Ее рот и руки искали таких же ощущений. Она целовала Джейка в лицо, шею, грудь, как делал это он. Их обуяла безумная, нежная, яростная страсть, которая грозила сжечь обоих. Слияние тел неудержимо влекло слияние душ. Джесси впустила Джейка в себя, обвила стройными ногами. Она отчаянно жаждала его мощных движений, которые зажигали в ней ответный огонь, огонь, чувствовать который она – ей казалось – не имела права, огонь преступной любви, которую Джесси выражала всем своим телом.

Страстное насыщение друг другом преображалось в нечто такое, что навсегда спаяло их сердца. Джесси еще теснее обняла Джейка. Почти животный стон вырвался у нее из груди и слился с криком, исторгнутым Джейком. Казалось, он проникал в нее все глубже и глубже, выражая этим криком все свое одиночество, всю боль и всю любовь.

Когда Джейк соскользнул вниз, она протянула к нему руки и их объятие снова стало тесным. Сейчас они единожды дышали и единожды жили – длилась минута безмятежного счастья. Джесси глубоко, удовлетворенно вздохнула, лежа рядом с ним и прижавшись к его груди. Она уже не ждала призыва плоти, этого волшебного зова любви. Было достаточно просто лежать здесь, вдыхая мужской запах. Наверное, это последний раз, когда она может насладиться им, поэтому хотелось вобрать в себя все.

Но, несмотря на решимость не спать и радоваться каждой минуте близости, она почувствовала, что начинает засыпать в объятиях Джейка: его подбородок – на ее макушке, а женская головка прижата к мужской груди. Она на мгновение открыла глаза, когда он сделал резкое движение, укутывая ее одеялом, затем уже ничего не помнила, потому что глубоко спала, надежно защищенная любящими руками Джейка.




Глава 20


– Берта! Берта! Это я – Джесси! Ура! – закричала Джесси, как только увидела вдалеке свою ферму. И неважно, что Берта не могла ее слышать или даже видеть; Джесси уже стояла, одной рукой ухватившись за деревянный каркас фургона, а другой – размахивая над головой. Ее крики испугали лошадей, и они сбились с шага. Бормоча ругательства, Кой пытался справиться с лошадьми и дергал Джесси за штанину, чтобы утихомирить.

– Джесси, если ты сейчас же не сядешь, фургон перевернется и мы покалечимся. Так что сядь. Берта тебя отсюда не слышит, подожди еще полчаса, – ворчал Кой, усаживая ее обратно. Его свежеприобретенное возмужание давило на него тяжелым грузом, и теперь он держался очень серьезно.

Но Джесси не могла усидеть спокойно. Она показала ему язык и шутя шлепнула по руке.

– Ах, Кой, разве это не замечательно? – выпалила она, не обращая внимания на его ворчание. – Я не могу дождаться, когда, наконец, увижу Берту! И моих животных! И мой дом! И мой…

– Вот подъезжает Джейк. Могу побиться об заклад, он собирается отвезти тебя на твой двор на своем коне, – рассмеялся Кой, тоже охваченный веселым настроением.

Джесси быстро обернулась, и в самом деле увидела Джейка на Огоньке рядом с фургоном. Он пытался справиться с пританцовывающим конем. Джейк улыбнулся Джесси, и зубы блеснули на его красивом загорелом лице.

– Не думаю, что только тебе не терпится поскорее добраться до дома. Огонек тоже торопится! Поехали, Джесси, хоп! Я отвезу тебя домой так же, как увез оттуда.

Дважды просить ее не пришлось. Джесси понравилась идея романтично промчаться на сильной спине Огонька оставшееся расстояние и въехать во двор на всем скаку. Кой не успел остановить лошадей, а Джесси уже совершила небольшой прыжок на спину коня. Сильные руки Джейка подхватили ее, усаживая перед собой.

С громким счастливым улюлюканьем Джейк махнул шляпой и хлопнул Огонька по боку. И они понеслись, как несется ветер, в мощи и гармонии мышц коня, мелькании копыт и в клубах пыли. Двое счастливых, свободных, молодых влюбленных, охваченных огнем страсти, неслись по просторам прерии.

Так они и мчались, пока не остановились во дворе, кишащем людьми и животными. Приключение окончено. Реальная жизнь встретила их в лице поспешающей, смеющейся Берты. Ее соломенная шляпа слетела с головы и седые волосы болтались непослушными прядями вокруг щек, похожих на румяные яблоки, когда она торопливо перебирала своими короткими полными ногами, чтобы побыстрее добраться до Джесси и заключить ее в свои объятия.

И Джесси тоже бежала к ней, распростав руки.

– Детка, детка, детка! Где же ты была так долго? Я по тебе все глаза выплакала, беспокоилась день и ночь! Но, насколько мне казалось, ты должна была остаться в живых. И ни словечка от тебя или от кого-то еще, чтобы известить! – Берта обнимала, тормошила, прижимала Джесси к себе, гладила ее по волосам, снова сжимала в объятиях, отодвигала от себя, чтобы посмотреть на нее и все в таком духе.

Джесси оставалось лишь покориться шумному приему Берты. Она была еще достаточно молода, чтобы нуждаться в материнском внимании и ни за что на свете не лишила бы Берту шанса проявить это внимание и заботу. Она радостно смеялась, успевая давать односложные ответы на тысячу вопросов Берты о том, где она была и все ли хорошо. Наконец удостоверившись, что ее малышка действительно в полном порядке, Берта обратила проницательный взгляд серых глаз на виновника всех этих неприятностей – Джейка Колтрейна.

У Джейка хватило благоразумия выпрямиться, а не остаться в небрежной позе наблюдателя, прислонившегося к боку лошади, когда он, улыбаясь, любовался встречей Джесси и Берты. Его лицо приняло серьезное, мрачное выражение, лишь Берта направилась к нему. Джейк переглянулся с Джесси, шагающей рядом с Бертой, обнявшей ее за плечи и увлекаемой заботливой рукой. Джесси начала нервничать. Неужели эти двое никогда не поладят. Хотя бы, пока Джейк не уедет. Болезненный укол в сердце при этой мысли сразу же заставил ее замедлить шаг. Берта еще плотнее обхватила Джесси за плечи.

Когда обе они остановились рядом с Огоньком, Джейк решил заговорить первым.

– Берта, – вот что он сумел сказать в качестве приветствия, но, кроме того, прикоснулся кончиками пальцев к полям шляпы и кивнул головой.

Берта сразу же отпустила Джесси.

– Ну, Берта, что дальше, молодой человек? И иди скорее сюда, я хочу и тебя обнять тоже. А потом я поколочу тебя за то, что ты уволок мою девочку черт знает куда! – широкая улыбка и распростертые объятия были предназначены и для Джейка. Джесси едва не хлопала в ладоши от радости; она знала, что Джейку нужно, чтобы его радушно приняли, как родного в своем доме.

Джейк обнял Берту, она немедленно вернула объятие и похлопала его по спине. Потом, одной рукой обхватив талию Джесси, другой – Джейка, провела их обоих в хижину, где и должен был состояться дотошный допрос с пристрастием.

* * *


– Ты еще не сказала Джейку, что скоро он станет отцом, а?

Джесси чуть не подавилась ржаным хлебом, который уминала на ужин со свежим молоком, тушеными бобами, свининой и свежей зеленью. Она отпила большой глоток молока, прежде чем ответить:

– Как… как ты догадалась? – даже самой показалось, что голосок ее звучит виновато.

– Ну, черт побери, детка, что у меня глаз нет, что ли? У мужчин нет таких глаз, как у женщин. Я видела, когда ты мылась сегодня после обеда. В животе у тебя еще мало что есть, зато в груди полно. Так что все ясно.

Джесси рассеянно откинула назад тяжелую темную косу уже высохших волос и уставилась в тарелку. Купаться днем было приятно, и это несколько отвлекло ее от быстрого отъезда Джейка вместе с солдатами в Кэмп-Николс, где должен был отчитаться перед полковником Китом Карсоном. Он не сказал, когда вернется назад. И вернется ли? Джейк уехал. Когда сказал, что Огонек тоже почуял дом, сердце у Джесси заныло. Она подумала, а вдруг Джейк… но нет, нет, нечего себя мучить. Она подняла полные слез глаза на Берту.

– Нет, не сказала. Не представилось удобного случая, – и опустила глаза, уставившись на свои руки. На этот раз Джесси была в платье из мягкого синего муслина с вышитыми цветочками. – Он никогда не заговаривал… а я просто не могла…

– Посмотри на меня, детка, – послышался мягкий голос Берты. Джесси подняла глаза. К своему облегчению, она увидела любовь и сострадание, а не осуждение, в этих добрых глазах. – Джейк тебя любит. Он и не должен без конца это повторять. Конечно, девушкам нравится слышать это часто, но мужчины не таковы. – В голосе Берты появились ворчливые нотки, хотя она продолжала утешать Джесси, но вместе с тем проявляла твердость: – В любом случае, он имеет право знать. Ведь он – отец. И малышу нужен папа. Этот ребенок не только твой, он принадлежит и Джейку тоже.

– А если мы не нужны ему, Берта? Я не переживу, если он откажется от нас! Ему нравится его жизнь. Он никогда не говорил, что хочет успокоиться и осесть на месте. Заниматься здесь фермой – это убило бы его. Это не его дело, оно ему не нравится…

– Откуда тебе известно, какое дело ему нравится, а какое нет? Могу побиться об заклад, ты никогда не спрашивала, что у него на сердце. Ты не видела его, как он со слезами на глазах вылетел из моего фургона после того, как бандиты Хайеса украли тебя. А разве согласился бы он жениться на тебе перед всеми этими людьми в караване, если бы не любил? Он бы и так вышел из положения – уехал бы и все. Но он же не уехал.

– Берта, мы не женаты по-настоящему. Он использовал свое вымышленное имя – Джосая Таккер. А этого человека нет на самом деле. Я беременна, но не замужем. Я рада, что мои родители не могут видеть этого. Иначе я убила бы их.

– Ну и ну, теперь послушай меня, молодая леди, – Берта наклонилась над столом и уперлась указательным пальцем в Джесси. – Когда этот молодой человек вернется, а он вернется, это так же верно, как то, что я сижу здесь. Так вот, когда он вернется, ты побежишь прямо к нему в объятия, скажешь, что ты его любишь и что скоро он станет отцом. Потом пусть сам решает, что ему делать с его жизнью. Ты меня слышишь?

Джесси поджала губы. Хоть глаза ее метали молнии из-за того, что с нею так разговаривают, она вынуждена была признать, что Берта права. Хотелось бы ей иметь такую уверенность. Джесси перевела дыхание и расслабилась. Она слишком устала, чтобы бороться. Слабая улыбка осветила ее лицо.

– Ах, Берта, наверное, ты права. Как всегда. Ему следует знать правду. Я скажу ему.

Берта удовлетворенно хлопнула ладонью по столу, поднялась, подошла к отремонтированному окну, которое Хайес вышиб три месяца тому назад, отдернула новую занавеску, осмотрела двор и повернулась к Джесси:

– Ну вот, я рада, что ты поняла, моя красавица Джесси. Похоже тебе улыбается удача – и как скоро! – по ее открытому лицу расплылась улыбка.

– Что? – Джесси привстала со своего стула, но сразу же снова шлепнулась на него. Что это Берта говорит? Схватившись за край стола, так что побелели косточки пальцев, она спросила: – Что ты имеешь в виду, какая удача?

– Почему бы тебе не подойти самой и не взглянуть? – она буквально тряслась от смеха и возбуждения, продолжая держать занавеску.

Джесси вскочила, отодвинула свой стул. Иногда Берта бывает прямо как ненормальная. Джесси приподняла вторую половину занавески и выглянула во двор. Бо дворе происходило слишком многое, всего сразу не охватишь.

Глаза Джесси перебегали от одной подробности к другой, Джесси высматривала лишь одного человека, которого она хотела и не могла найти.

– Так когда же?.. – Джесси резко повернулась к Берте, но той уже не было у окна, она сидела за столом с хитрой улыбочкой на лице, как кошка, которая поймала мышь. – Когда?.. Что?.. – пробормотала Джесси, поворачиваясь то к окну, то к Берте, пока не смогла, наконец, выдавить из себя какие-то членораздельные слова: – Берта, что, что происходит? Все украшено, как для праздника. И столько людей, там есть даже женщины. И никаких фургонов.

– Знаю, детка. У нас есть соседи в форте. Полковник Карсон сказал, что теперь опасности нет и женщины могут приезжать и жить в этих местах. Он разрешил своим людям привезти сюда жен. Теперь насчет украшений и всего прочего. Зачем, как ты думаешь, я продержала тебя дома полдня с мытьем и так далее? И наши долгие разговоры? Нужно было кое-что приготовить.

Джесси подошла к своей смеющейся подруге, склонила голову набок и уперев руки в бока, возбужденно спросила:

– Берта, скажи-ка мне немедленно, что здесь происходит?

Неожиданный стук в дверь привлек их внимание, и разъяренная Джесси распахнула ее. Ей казалось, она точно знала, кто будет стоять на пороге, но увиденное превзошло все ожидания…

– Добрый вечер, мэм. Я полковник Кит Карсон, командир гарнизона Кэмп-Николс, а это капитан Абе Стидман, наш священник. Мы прибыли на свадьбу, так что если вы…

– Я? – непонимающе повторила Джесси, переводя глаза с одного достойного джентльмена на другого.

Полковник почувствовал себя неудобно и стал поглядывать на Берту.

– Ну да, мэм, Вы. Вы – невеста.

– Невеста? Я?! – Джесси чувствовала себя так, словно проснулась и не понимает, что происходит. И почему все говорят с нею, как с другого конца подземного хода? Она терпеть не может подземные ходы. Особенно такие, где так темно, а теперь еще и звезды…

Полковник, священник и Берта, расставив руки, подхватили Джесси и перенесли на кровать, так как она упала в обморок. Полковник поинтересовался:

– Она ничего не знала о свадьбе? Для нее это явилось полнейшей неожиданностью, так ведь?

Уперев руки в бока, Берта наблюдала за священником, обмахивающим епитрахилью бледное лицо Джесси.

– Не беспокойтесь за нее – о первой свадьбе она тоже ничего не знала. Если то потрясение ее не убило, это тем более не убьет.

В свою очередь священник удивился:

– Первая свадьба? Какая первая свадьба? Сколько же свадеб им надо?

Но теперь у Берты не было времени для ответов на вопросы. Она вежливо, но твердо выставила их за дверь, услышав бормотание, доносившееся с кровати.

– Джентльмены, прошу меня извинить, но я должна помочь невесте.

Полчаса спустя Джесси стояла перед зеркалом. Берта пыталась укротить ее буйные кудри, и чем больше старалась уложить их в элегантный узел, тем меньше они слушались и выскальзывали из огрубевших от работы рук Берты. Джесси посмеялась бы над наилучшими намерениями бедной Берты сделать из нее в день свадьбы «настоящую леди», если бы та не причиняла ей такую боль, возясь с непокорными волосами.

Джесси вздрогнула при мысли о свадьбе. Это правда, она выходит замуж за Джейка Колтрейна. И он этого тоже хочет, а иначе зачем бы все пришли сюда из Кэмп-Николса. Украшать амбар, накрывать столы, приглашать оркестр? И все-таки в это трудно было поверить. В довершение всего, на ней было мамино свадебное платье из кружев цвета слоновой кости. Джесси ласково погладила мягкую вязь. И как Берта отыскала в сундуках это платье? Джесси подумала, что ее мать гордилась бы ею, если бы увидела, как она выходит замуж в этом платье.

Сдержавшись от слез, она стала думать о Джейке. Ей хотелось, чтобы он пришел поговорить перед церемонией, сказал бы, что любит ее и будет с нею счастлив. Но внезапная мысль заставила ее чуть ли не подпрыгнуть на стуле. Она слышала, как Берта цыкнула на того, кто хотел войти, Джесси тогда еще не пришла в себя. Что, если он захочет, чтобы она уехала отсюда и жила с его матерью, пока он будет выполнять свои задания? Джесси этого не перенесла бы – не видеть его каждый день, не чувствовать тепло его тела. Если так – она может вообще не выходить за него замуж. Джесси только головой покачала при этом новом повороте мыслей, в результате волосы окончательно рассыпались по плечам.

– Ну, с меня хватит! – метала громы и молнии Берта. – Сам Господь-Бог не справился бы с этими волосами, детка, и рассердился бы так, что устроил бы бурю! Ничего подобного я в жизни не видела! Пусть они просто спускаются по спине. Я сдаюсь!

Джесси повернулась к ней, протянула руки:

– Берта, дорогая, я очень ценю все, что ты пыталась сделать. Правда…

Стук в дверь остановил Джесси на середине фразы. Направляясь к двери, она сказала Берте:

– Не суетись со мной больше. Лучше сама приготовься. Хороша я буду и с распущенными волосами, – открывая дверь, Джесси продолжала говорить: – Вот увидишь. Джейк любит меня…

– …и без одежды, – закончил за нее Джейк, входя в комнату. Его голубые глаза сверкали.

Удивленный возглас сорвался с губ Джесси. Ее замешательство при словах Джейка не осталось незамеченным со стороны Берты, которая веселилась, хлопая себя по коленке.

– Джейк Колтрейн, не верю своим ушам, что ты говоришь такое. Я имела в виду Джессины волосы!

– Но ведь ты не собираешься их тоже снять? Не думаю, что я был бы рад лысой жене. Обнаженной – да. Но не лысой!

Джесси невольно рассмеялась, Берта и Джейк вторили ей. Этот человек невыносим! Лысая жена – надо же! Она бы ему показала! И Джесси хотела шутя хлопнуть его, но Джейк перехватил ее руку и прижал к груди: как никогда он был хорош в черном сюртуке и в белоснежной рубашке.

– Берта, как ты думаешь, могу я побыть несколько минут наедине со своей женой? – с улыбкой произнес он.

– Я еще не твоя жена, – мягко напомнила ему Джесси.

– Нет, жена. И ты это знаешь. Ты стала моей женой с тех пор, как нашла меня в своем погребе. По крайней мере, с тех пор я принадлежу тебе.

Когда он посмотрел на нее своими пронзительными голубыми глазами с этой чудесной улыбкой, Джесси готова была растаять. «Большой пудель в кружевах и атласе цвета слоновой кости прямо перед ним», – шутливо подумала о себе Джесси.

Берта встрепенулась:

– Да, раз уж ты напомнил, Джейк, пойду проверю, все ли там в порядке; так что вы двое извините меня, – голос ее удалялся, она протиснулась между дверью и ничего не замечающей молодой парой.

Когда они остались одни, Джейк завладел губами Джесси, чтобы запечатлеть на них жадный, нежный, требовательный, проникновенный поцелуй. Вдруг Джесси поняла, что не растает. Она слишком напряжена ожиданием близости, прикосновений. Она прижалась к нему сильнее, но Джейк мягко отстранился.

– Подожди, любовь моя. У нас будет вся оставшаяся жизнь, чтобы побыть вместе, – Джейк погладил ее раскрасневшуюся щеку. – Мне нужно у тебя кое-что спросить.

– Что? – поинтересовалась Джесси слабым голосом.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Но я уже вышла, – ответила Джесси, до глубины души потрясенная своим страстным порывом, вызванным пробудившимся желанием.

Джейк развеселился:

– Конечно, малышка, конечно, вышла. Ну а снова пойдешь, Джесси Стюарт Колтрейн?

– Мне это нравится, – ответила Джесси, переходя из тумана в действительность. Она так любила его, своего Джейка, что боялась, как бы не развеялись чары или не разорвалось ее сердце. Но он все еще был здесь и просил выйти за него замуж.

– Что тебе нравится? – снисходительно спросил Джейк, наклоняя голову, чтобы взглянуть на нее.

– Как ты называешь меня: Джесси Стюарт Колтрейн. Получается такой симпатичный оборот, тебе не кажется?

– Не в первый раз я называю тебя так, Джесси. Помнишь ночью в фургоне по дороге домой? Тогда я называл тебя Джесси Стюарт Колтрейн. Тогда ты уже была моей женой… в моем сердце. Что же касается колец… – он вынул кольца, которые подарил незнакомец по случаю их первой свадьбы, а свое Джесси бросила на землю в тот день на лугу под деревом, где они впервые…

– Ой, Джейк, – выдохнула она, сжимая руки перед грудью. Неужели это те самые? Какой противной и вредной я была в тот день. Я…

– Чшшш, – он приложил палец к ее губам. – Все позади. Это не имеет значения. – Потом выпрямился, сложил руки на груди и продолжал: – Ну, а теперь, жена моя, тебе нечего сказать мне?

– Я люблю тебя и готова снова выйти за тебя замуж! – сказала Джесси, состроив благонравную мину.

– Нет, не это. Хотя да, и это тоже. Но я не это имел в виду. Ты знаешь, о чем я говорю. – Теперь он притопывал ногой, обутой в сапог, по полу хижины, пытаясь выглядеть очень суровым.

Джесси в отчаянии думала несколько секунд. Потом догадалась:

– О, я знаю. Я должна буду уехать отсюда и последовать за тобой?

Такое заявление взволновало Джейка. Он взмахнул руками и сделал шаг к Джесси:

– Что? Уехать отсюда? Оставить наш дом? Да никогда в жизни! Я уже ушел в отставку, отказался от своей работы, у меня грандиозные планы насчет этого участка, которые можно попробовать осуществить с теми средствами, что я скопил от своего жалованья и трастовым вкладом, оставшимся от отца. Ты чуть не отвлекла меня. Пошли, молодая леди, гости ждут.

Джесси закусила губу и сжала руки. В поисках догадки обвела взглядом комнату, но ничего не шло на ум.

– Джейк, я не знаю, что ты имеешь в виду. Клянусь! Помоги мне.

С тяжелым вздохом Джейк еще раз взял ее руку и наклонился к лицу, заглядывая в глаза:

– Джесси, ты собиралась рассказать мне о нашем ребенке, которого ты носишь.

У Джесси перехватило горло, глаза округлились, ладони стали влажными, а колени задрожали:

– Как ты?.. Тебе Берта сказала?

– Нет, Берта мне ничего не говорила. Сказала ты. Ну, не изображай такое удивление и замешательство. Ты ничего не говорила, но я сам по тебе понял. Я же не слепой, Джесси, и жил рядом с тобой три месяца во время пути. Видел твое недомогание, видел, как ты ела за троих, и надеялся, что у нас хватит вяленого мяса, чтобы прокормить тебя. Никогда раньше не приходилось мне видеть человека, который так радуется вяленой говядине. И твое тело, Джесси. Твое прекрасное тело! Оно изменилось, и мне это нравится, – его руки погладили Джесси по животу.

Джесси посмотрела на мужа влажными благодарными глазами.

– Почему же ты ничего не сказала мне? – промолвил он.

Джесси опустила голову, потом снова взглянула на него. Как мучила ее та тень обиды, которую она увидела в глубине его глаз, опущенных темными ресницами.

– Я… я не знала, как сказать. То есть я боялась, вдруг ты откажешься от нас? Ведь ты ни разу не сказал, что остаешься. А я не хотела вынуждать тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я люблю тебя – и если нужно тебя отпустить, то я…

Не успев договорить, Джесси оказалась в объятиях Джейка. Наверное, он чувствовал слезы, катившиеся по ее лицу.

– О Боже, Джесси. Я люблю тебя, – говорил Джейк, целуя ее заплаканные глаза. – Я редко повторял эти слова. Но ты нужна мне. И все наши дети. Я всегда буду с тобой и с нашими детьми и никогда не оставлю вас. Ты – мой дом, мой семейный очаг, только ты. Мне больше никуда не нужно бежать, как беглому преступнику. Я хочу быть здесь с тобой и с нашим сыном.

– С дочерью, – поправила Джесси.

– Что? – повысил голос Джейк. – Дочь? Откуда ты знаешь?

– А вот знаю, – сказала улыбающаяся Джесси, поворачиваясь, чтобы достать фату.

– Ты не можешь знать. Только догадываешься, – Джейк помог ей укрепить на голове фату, пока оба не остались довольны достигнутым результатом.

– Я не догадываюсь. Я ведь все-таки мать и говорю, что у нас будет дочка.

– Сын! О'кей, и сын, и дочь. Ага, послушай-ка. В моей семье рождаются близнецы, разве я тебе не говорил? – Джейк взял ее под руку и передал кольцо, которое она должна была надеть на его палец во время церемонии череp несколько минут. Даже если он и заметил удивленный взгляд Джесси, то не стал заострять на этом внимание.

– Вообще-то у меня самого есть брат-близнец – Джон Колтрейн. Нет, конечно, я тебе говорил. Ладно, скоро ты его увидишь.

– Близнецы? Ой, нет! Как же я справлюсь с близнецами? – негодовала Джесси, поправляя длинный шлейф платья, когда они вышли из хижины и направились к гостям. Она старалась быть такой же невозмутимой, как Джейк, но это ей плохо удавалось. Сердце переполняла радость от того, что наконец-то он открывается ей и доверяет самое сокровенное.

– С близнецами? Ты хочешь сказать с братом и со мной или с теми, которых ты мне родишь?

– И с теми, и с другими, – ответила Джесси, в шутку ущипнув его за руку.

– Ну что ж, я об этом тоже подумал. Нам придется расширить хижину. Ты знаешь, мы сделаем ее похожей на ранчо, вроде моего родного дома в Виргинии. Как ты считаешь? И займемся разведением скота. Вложим деньги в племенной скот. Эта земля прекрасно подходит для таких дел. Я покажу тебе, как это делается там, откуда я родом, – потом, глядя на растерянное лицо Джесси, он добавил: – Мы поедем туда в свадебное путешествие. Если ты согласна, конечно. Думаю, тебе там понравится. Знаю, знаю, любовь моя, у меня должно войти в привычку обсуждать такие вопросы предварительно с тобой. Подозреваю, что в противном случае спокойной жизни мне не видать. – Более длинной речи Джесси не слышала от обычно сдержанного Джейка. Она наслаждалась звуками его веселого голоса: – Теперь вернемся к нашим планам насчет этого участка. Конечно, Берте потребуется отдельная комната, понадобятся комнаты для гостей – приедут мои мать и брат. Нам с тобой тоже нужно где-то уединиться. И для всех детей нужны комнаты…

– Для всех детей? Джейк, Боже, сколько же детей мы с тобой заведем? Ты просто ужасен!

– А разве я когда-нибудь утверждал обратное? Кроме того, я беглец, скрывающийся от закона…

Вдруг молодая пара оказалась в полосе яркого света, падающего из празднично освещенного амбара. Прежде чем войти и во второй раз в жизни оказаться на собственной свадьбе, они посмотрели друг на друга. Но их уже увидели многочисленные гости, приветствующие жениха и невесту веселыми криками, подталкивающие друг друга локтями от радости, что свадьба начинается. Люди показывали на них соседям, вытягивали шеи, чтобы рассмотреть молодую пару, и любовались ею.

И кое-кто слышал, как невеста сказала:

– Да, ты беглец. Мой милый беглец, я люблю тебя.