Рядом с красавцем
Холли Престон








Мэриан Уэллс не повезло с замужеством: муж бросил ее вскоре после того, как она родила двух очаровательных малышей. Женщина навсегда запомнила и предательство, и то горе, одиночество, которыми для нее обернулась любовь.

Однако Мэриан еще молода, ей так хочется чувствовать себя влюбленной, замирать от страсти, положив голову на чью-то сильную грудь, делить с кем-то радость и печаль, заботиться о ком-то и знать, что кто-то заботится о тебе. Сможет ли она вновь обрести счастье?






Холли Престон

Рядом с красавцем





1


– Ну, что там у вас?

Удобно расположившийся возле кухонного стола Джон Мак-Рей выпрямился и недовольно повторил в телефонную трубку:

– Что случилось?

– Я весьма сожалею, – лепетал растерянный женский голос. – Знаю, что очень подвожу вас, но у моего отца удар, и его положили в больницу. Я так расстроена – дома все вверх дном. Врач говорит, что все обойдется, но я должна быть с отцом в больнице. Другого выхода нет, я не могу его одного там оставить… Ваша Эмма такая милая девочка, но… – Женщина запнулась и тихо закончила: – Я уверена, вы меня поймете…

– А вы не могли позвонить немного пораньше? – В голосе Джона звучало нескрываемое раздражение.

– Я пыталась, но не могла дозвониться, – сказала женщина в свое оправдание. – Вас, наверное, не было дома. И потом… По правде говоря, я не могла думать ни о ком, кроме отца. Я очень сожалею.

Сожалеть приходилось не только ей, но и Джону. Выразив сочувствие, он бросил телефонную трубку и тяжело рухнул на табурет. Черт побери, что же теперь делать? Какой выход из этой ситуации?

Он должен вылететь из аэропорта Сиэтла ровно через три с половиной часа. Но теперь это едва ли получится. Придется отменить назначенную встречу с тренером «Денвер бронкоу» и перенести вылет на завтра… Ну и дела, угрюмо подумал Джон, где же найти няню за двадцать четыре часа, да еще такую, с которой он мог бы спокойно оставить Эмму?

Десять минут спустя, позвонив в аэропорт, он перенес свой вылет на сутки, а с тренером «Денвер бронкоу» договорился встретиться завтра за обедом. Это необходимо, чтобы вставить несколько многозначительных фраз во время завтрашнего репортажа, хотя, в сущности, Мак-Рей заранее знал, что услышит.

Джон открыл холодильник, чтобы взять банку пива, когда быстрый перестук каблучков на крыльце отвлек его. Взглянув в окно, он увидел, как желтый школьный автобус медленно удаляется по дороге, и тут же дверь с шумом распахнулась и Эмма, точно выпущенная из катапульты, бросилась через кухню в объятия отца.

– Папа, а няня уже здесь? Можно, я помогу ей распаковать вещи? Ты ведь не уедешь прямо сейчас, правда? Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Джон с улыбкой взглянул в бархатисто-темные глаза дочери.

– Тпру! – сказал он добродушно. – Няни здесь нет, и, к несчастью, она не сможет прийти вообще. У нее заболел отец, и все сорвалось. Мне придется найти кого-то вместо нее, так что я не уеду до завтра. О'кей?

Девочка кивнула, но выглядела встревоженной.

– Я ей не понравилась? Я ведь хорошо себя вела в прошлый раз. Разве нет? Ты же сказал, что я была послушной.

Джон снова обнял дочку за хрупкие плечики.

– Ты вела себя замечательно! Няня сказала, что очень сожалеет еще и потому, что успела полюбить тебя. Но все-таки у нее отец заболел. Ты ведь понимаешь?

Эмма кивнула, тряхнув своим каштановым «конским хвостиком», и грустно вздохнула.

– Папа, а Элен не может вернуться? Хотя бы на один раз? Если мы попросим, я уверена, она вернется. Я правда очень скучаю по Элен. Давай позвоним ей. Пожалуйста!

Джон опустился на корточки, чтобы быть вровень с дочерью, и заглянул ей в глаза.

– Элен не может вернуться, твоя няня вышла замуж, радость моя. Ее муж тоже нуждается в ней. И кроме того, – добавил он для убедительности, – она сейчас на Гавайях. Ох и здорово же там! Наверное, занимается сейчас подводной охотой!

Обычно Эмму нетрудно было отвлечь обсуждением того, чем занимается Элен, но на сей раз привычная тактика не сработала. Девочка смотрела на отца, и глаза ее наполнялись слезами.

– Папа, я хочу, чтобы Элен вернулась. – Губы ее задрожали. – Я скучаю по ней.

Отец порывисто обнял дочку и коснулся щекой ее темных волос.

– Мне очень жаль, дорогая моя. Я знаю, что ты скучаешь по Элен. И она еще навестит тебя, как обещала. А сейчас у тебя есть я. И я всегда буду с тобой.

– Если ты не умрешь и не уйдешь, как мама, – проговорила вдруг тихо девочка.

Джон еще крепче прижал дочь к себе.

– Я не умру, – сказал он твердо. – Господу Богу еще придется повозиться со мной на этом свете. Ведь меня всегда нелегко было сбить с ног.

Эмма улыбнулась.

– А Исайя говорит, что тебя часто сбивали с ног во время игры. И еще, что, если бы ты поживее вбрасывал мяч, у тебя меньше было бы шрамов на коленях.

– Не верь ему, – ухмыльнулся Джон. – Твой отец был классный разыгрывающий и вбрасывал мяч быстрее всех. Исайя просто дразнит тебя. А теперь, – он поднялся на ноги, – посмотрим, пришла ли сегодняшняя газета. Ведь мы должны срочно выудить для тебя няню из колонки объявлений, иначе я не поспею в Денвер и шеф сделает из меня отбивную.

Мак-Рей представил, что скажет Фрэнк, если сорвется воскресный репортаж с матча «Бронкоу» – «Сихокс», и, разумеется, разговор будет не из приятных. От Фрэнка не жди снисхождения, и он прав. Чтобы все спортивные репортажи и комментарии появлялись в эфире оперативно, ему надо иметь на своем телеканале по-настоящему пробивных, энергичных парней.

Но, с другой стороны, нельзя оставить дочку с кем попало. Джон потратил недели, чтобы найти женщину, которая могла бы вести его хозяйство и хорошо заботиться об Эмме, но, поговорив с десятками претенденток, так и не нашел достойную кандидатуру, способную заменить девочке родного человека, а не просто быть нянькой или домработницей. Потеряв в трехлетнем возрасте свою настоящую мать, а теперь и Элен, которая последние два года заботилась о ней, Эмма была очень ранима.

После долгих бесплодных поисков Мак-Рей в конце концов решил, что это вообще невозможно. Ведь, черт возьми, если бы удалось найти совершенную женщину, он бы просто-напросто женился на ней! Но, увы, совершенные женщины не отвечают на газетные объявления.

Двадцать минут спустя отец и дочь сидели за кухонным столом, склонив головы над газетой с объявлениями. Ни одно из них не предлагало услуг приходящей няни, а тем более такой, которая оставалась бы на ночь. Женщины, давшие объявления, предпочитали, чтобы ребенка приводили к ним домой. И все же Джон надеялся договориться с кем-нибудь, предложив большую плату.

Он обзвонил уже пятерых и всякий раз слышал одно и то же: «Нет, извините, детей, остающихся на моем попечении, надо забирать до шести часов вечера. Я не вечерняя няня».

Эмма с тревогой слушала переговоры. Щадя ее, Джон скрывал растущее беспокойство. Если бы только у дочери была близкая подруга, с родителями которой он мог бы договориться! Но они слишком недавно приехали сюда, на Северо-Запад, чтобы успеть обзавестись друзьями, а школу девочка начала посещать всего три недели назад.

Эх, если бы Элен потерпела еще несколько месяцев!.. Но что толку думать об этом. Она была влюблена в своего жениха и ни за что не согласилась бы отложить свадьбу. Да, сколько проблем возникло из-за покупки этого ранчо, хотя надо признать, оно как рай земной, да и расположено всего в часе езды от аэропорта, что немаловажно.

Джон нетерпеливо тряхнул головой. Кому, в конце концов, он объясняет все это? Что сделано, то сделано. Элен нет сейчас с ними, и нет пока друзей в этом маленьком городке, друзей, с которыми он мог бы оставить Эмму.

Оставить дочь с Исайей? Но этого Джон и вообразить не мог. Огромный плечистый детина, в прошлом знаменитый футболист, тот умело обращался с лошадьми на пастбище, где его большие сильные руки становились ласковыми и нежными, а грубый голос превращался в мягкое ворчание, но отношения с людьми у Исайи складывались сложнее. Изредка он перебрасывался с Эммой парой слов, приготовить же обед, поиграть или утешить, если девочка проснется и заплачет ночью, на это он абсолютно не был способен.

На шестом телефонном звонке голос Джона поневоле стал резким и отрывистым.

– Я хочу сразу спросить, сможете ли вы взять мою дочь на сутки. Я уезжаю из города, а наша приходящая няня подвела нас…

– Ну… – Женщина на другом конце провода заколебалась, и у Мак-Рея сразу затеплилась надежда. – Возможно, я смогла бы… – Голос вдруг сделался приглушенным и строгим: – Джесси, выйди из ванной! Туалетная бумага – это не игрушка!.. Извините, – снова сказала она в трубку. – Сколько лет, вы сказали, вашей дочери?

– Я еще не говорил. Шестой год.

– А у нее есть какие-нибудь особенности или проблемы?

– Нет. Эмма контактна и нормальна во всех отношениях.

– Хорошо. – Но в голосе женщины прозвучала нотка сомнения. – Обычно, если я беру ребенка на долгое время, то предварительно встречаюсь с родителями. Но если это временно…

– Да, да, – заверил Джон.

– Тогда почему бы вам не привезти Эмму сегодня вечером, чтобы мы могли познакомиться?

– Часам к семи устраивает? – спросил он, и женщина согласилась.

Записав адрес и положив трубку, Джон спохватился, что забыл узнать имя незнакомки. Судя по тону, она осторожна и благоразумна. Может быть, даже слишком благоразумна. Но в таком отчаянном положении выбирать не приходится. К тому же Мак-Рей верил в свою способность разбираться в людях с первого взгляда.




В назначенное время Джон подъехал к старенькому белому коттеджу. Крупные желтые плоды зрели на сучковатых яблоневых ветвях в саду за невысоким забором. Маленький упитанный пони грустно смотрел на гостей сквозь штакетник. Увидев животное, Эмма пришла в восторг:

– Пап, а можно мне погладить эту лошадку?

– Сначала войдем в дом. Там и спросим разрешения.

Когда они подошли к входной двери, Эмма, забыв про пони, вдруг вцепилась в руку отца и слегка потянула его назад. Веселое многоцветье астр и хризантем разливалось на клумбе, разбитой вдоль фасада коттеджа. Это был чужой дом. Джон взглянул на темноволосую головку дочери, прижавшейся к нему, и почувствовал острый сладостно-горький приступ любви. Он хотел бы дать Эмме все, а вынужден оставить ее на несколько дней с какой-то совсем незнакомой женщиной.

Его стук вызвал за дверью неожиданную какофонию разноголосых звуков: мощный лай пса, видно, большого, смешанный с визгливым тявканьем собачонки и мяуканьем. Зоопарк да и только! Рука Джона, словно защищая, сжала плечо Эммы, когда дверь распахнулась. Мельком он заметил двух малышей, жавшихся к ногам женщины, ведро и половую щетку, брошенные в прихожей, но в тот же миг весь мир сузился для Мак-Рея так, что по-настоящему он видел только стоящую на пороге женщину.

Несмотря на будничный, подчеркнуто домашний вид, она, казалось, сошла со старого портрета какой-нибудь аристократки – настолько была статной и красивой. Густые темные волосы небрежной волной струились вдоль изящной гибкой шеи, а глаза, черные как ночь, смотрели спокойно и безмятежно. Высокий лоб, тонкий нос, чувственные алые губы. Она была бледна той матовой бледностью женщин викторианской эпохи, которая так редко встречается в наши дни, хотя выцветшие джинсы и свободный хлопчатобумажный свитер делали незнакомку вполне современной.

Голос Джона прозвучал странно даже для его собственных ушей, когда, невольно сглотнув комок в горле, он решил заговорить.

– Гмм… Я Джон Мак-Рей. Я звонил вам сегодня днем…

Но тут женщина улыбнулась – не ему, а Эмме, – и сердце мужчины трепетно сжалось. Пусть леди Совершенство и не отвечает на газетные объявления, но зато сама помещает их.

– Привет. Ты Эмма? А я Мэриан. А это, – женщина оглянулась и легко коснулась головы темноволосого мальчика, которому на вид годика два, – это Джесси. – И тут же рука ее показала на девочку, очевидно, близнеца. – А это его сестра Анна. С Эджи, я вижу, ты уже познакомилась.

Эмма робко кивнула, глядя на маленькую собачонку, похожую на меховой шарик, которая прыгала у ее ног. Лежавший поодаль огромный черный пес обиженно гавкнул – его забыли представить гостям.

– Входите! – Мэриан отступила назад. – Ради всего святого, прекрати, Родо! – Она взяла овчарку за ошейник и бросила на Джона извиняющийся взгляд. – Голос у нашего сторожа куда свирепее, чем он сам. Вас не смущает, что возле Эммы будут собаки?

– Вовсе нет. – Джон протянул руку, дав ее обнюхать Родо, который приветливо помахал хвостом.

Проследовав за Мэриан и льнувшими к ней малышами в гостиную, Мак-Рей уже не удивился, заметив двух кошек, одна из которых растянулась на спинке дивана, а другая устроилась на стуле.

Внезапно хозяйка осознала, что столько собак и кошек, не говоря уже о множестве игрушек, разбросанных повсюду книжек с картинками, коробочек с соками и тарелок с крошками печенья, может показаться гостю беспорядком. Почему она не прибрала все это до его прихода? Но в комнатах чисто, подумала женщина в свое оправдание, а этот хаос – так что поделаешь, когда в доме шестеро малышей и столько животных?

Мэриан украдкой взглянула на гостя, но лицо мужчины было непроницаемо, хотя наверняка он все заметил. В том числе и ржавую лейку, которую Джесси засунул сегодня утром под диван, а она забыла вынести во двор. Обычно женщина не смущалась перед незнакомцами. Что в этом человеке особенного?

Он не выглядел красивым: слишком резкие черты, хотя и запоминающиеся с первого взгляда. Суровое лицо гостя казалось смутно знакомым, но она не помнила, чтобы когда-либо встречалась с этим человеком. Пожалуй, трудно было бы забыть мужчину, сложенного, как он, – высокого и широкоплечего, с узкими бедрами и длинными ногами.

Поймав себя на том, что думает об отце, а не о девочке, которую собирались вверить ее попечению, Мэриан досадливо повела плечом и наклонилась к ребенку.

– Не хочешь ли порисовать, пока мы поговорим с твоим папой? – мягко спросила Мэриан и не удержалась, чтобы легким касанием пальцев не отвести челку со лба девочки.

Помедлив, Эмма тихо ответила:

– Нет.

– О'кей. Тогда присаживайся. – Мэриан забавно сморщила нос. – Если сможешь найти здесь место. Извините за беспорядок. Обычно у меня в доме прибрано, но сегодня вечером просто не хватило сил. Шестеро детей в доме – это как торнадо.

Джон с улыбкой посмотрел на женщину.

– Шестеро – это немало. А вы уверены, что справитесь еще с одним ребенком?

– У меня лицензия на семерых. – Мэриан твердо встретила его взгляд, пытаясь справиться с каким-то нервным трепетом в груди. – Но это, конечно, многовато. Однако, если я вас правильно поняла, вы хотите оставить Эмму только на уик-энд? – Мужчина кивнул, и она продолжила: – Другие дети остаются у меня с понедельника до пятницы. В субботу и воскресенье здесь только мои.

Гость поддакнул понимающе. И опять в его серых глазах промелькнуло то особенное выражение, которое она заметила, едва открыв дверь. Стараясь избавиться от легкого смущения, Мэриан собрала книги с дивана и понесла в книжный шкаф, говоря Эмме через плечо:

– Анне и Джесси всего по три с половиной года. Они еще слишком малы, чтобы стать твоими друзьями, Эмма, но будут в восторге, если ты поиграешь с ними! А ты заметила, что у нас есть пони?

Все еще боязливо стоя рядом с отцом, Эмма робко кивнула. Уголком глаза девочка наблюдала за двумя почти одинаковыми темноволосыми малышами, которые молча уставились на нее.

– У нас есть еще и коза, которая избавляет меня от необходимости косить лужайку. Козы – забавные создания. Эсмеральда любит кусаться, так что будьте настороже. Но она и вправду очень забавна. Я собираю ее пух, когда она линяет. Детям нравится мастерить искусственные цветы из крашеного козьего пуха и цветной бумаги и дарить поделки матерям.

– А мы с Эммой живем одни, – смущенно заметил Джон.

Мэриан не знала, как это понимать, – скорее всего, как предупреждение. И, посмотрев гостю в глаза, ответила:

– Мы с Анной и Джесси тоже. Так что будем рады принять тебя в компанию, Эмма, если тебе понравится у нас.

Мак-Рей оглядел комнату и остановил взгляд на хозяйке.

– У вас найдется запасная кровать для Эммы? Или нужно привезти из дома?

– Кровать у нас есть. Верите или нет, но в этом коттедже целых три спальни. Они крошечные, но… – Она прикрыла дверцу шкафа и спросила: – Не хотите ли осмотреть дом?

Он кивнул и поднялся.

– Если не возражаете.

– Конечно нет. Боюсь, правда, что на кухне гора посуды от обеда. – Мэриан поймала себя на том, что опять извиняется. Она не была образцовой хозяйкой, да и не претендовала на это, но отец Эммы ее чем-то смущал. Она отметила, что его большая рука все еще не отпускала плечо дочери.

Ветхость дома заставила хозяйку смутиться еще больше. Кухонные шкафы старые, линолеум кое-где потрескался и нуждался в замене. Деревянные полы в коридорах хорошо бы покрасить, в ванной пора заменить сантехнику. Но где же взять денег на все это? Что могла, уже сделала. Обои яркие и свежие, новые занавески играли нежными красками. Сшила красивые чехлы на диваны и кресла, скрыв под ними потрепанную обивку. В каждой комнате были книги, милые разноцветные безделушки на полках. Что ни говори, а у нее пока еще есть дом. Может, всего на несколько месяцев, но дом у ее детей есть.

Маленький коридор заканчивался тремя спальнями. Дверь в ее собственную спальню, располагавшуюся посередине, была распахнута. Мэриан хотела закрыть эту дверь, не давая постороннему взгляду проникнуть в ее личную жизнь, но она удержала себя, чтобы не выглядеть суетливой. Да и что эта комната могла бы рассказать о ней.

Но она ошиблась. Хотя на лице Джона это никак не отразилось, он многое заметил с одного беглого взгляда. Стеганое одеяло оригинальной палево-оранжевой расцветки явно сделано вручную. А сама комната – очень уютная своей домашней небрежностью. Плюшевый кролик в ногах кровати, стоптанная туфля возле стенного шкафа, клубок ярко-красной шерсти, выкатившийся из коробки, – спальня не имела никаких признаков присутствия мужчины.

Осмотрев для порядка комнаты детей, Джон последовал за хозяйкой в гостиную. Эмма молча шла рядом. Казалось бы, нужно думать только о дочери, о том, понравится ли ей в этом доме, а он невольно засмотрелся на стройные бедра Мэриан и ее ноги, ладно обтянутые джинсами. Шелковистые волосы красиво падали на спину, и его пальцы затрепетали, когда Джон представил, как между ними струятся эти нежные пряди…

Он тряхнул головой, спеша отогнать наваждение. Мэриан обернулась – ее взгляд был насторожен. Прежде чем Джон успел открыть рот, она быстро спросила:

– Мы никогда не встречались раньше? Ваше лицо мне почему-то знакомо.

– Н-нет…

– Папа – футболист, – с гордостью сказала Эмма. – Его все знают.

– Ну, не все, конечно, – скромно поправил Джон.

– К сожалению, я не слежу за футболом. – Это отнюдь не звучало как извинение.

– У папы все колени в шрамах, – добавила девочка. – Просто ужас.

Темные глаза Мэриан невольно скользнули вниз по темно-синим джинсам гостя, а когда она снова подняла взгляд, то слегка покраснела.

– Не преувеличивай. – Джон грустно улыбнулся Мэриан, которую румянец сделал еще красивее. – Хотя я и вправду покинул спорт из-за травмы коленей.

– Мне очень жаль, – неловко сказала она. Он пожал плечами.

– Карьера футболиста редко длится более десяти лет. На что же тут жаловаться?

Маленькая Анна дернула мать за свитер, и Мэриан наклонилась, чтобы взять ее на руки.

– Так, значит, у вас не деловая поездка?

– Я спортивный комментатор на телевидении, – объяснил Джон. – По пять-шесть месяцев в разъездах. Последние два года у нас была экономка, которая вела дом и присматривала за Эммой, но она вышла замуж. А женщина, которую я недавно нанял, позвонила сегодня и сообщила, что у ее отца случился удар и она не сможет приехать. Очевидно, придется искать другую экономку. А пока что… – Мужчина пожал плечами.

Мэриан слушала, и выражение ее лица менялось, теплота исчезла из бархатных темных глаз.

– Что-то не так? – спросил Джон, делая шаг к ней.

Женщина не поддалась на этот дружеский тон, окинув гостя неожиданно холодным взглядом.

– Нет, нет, ничего. – Она отвернулась, усаживая свою дочку на диван, и ласково улыбнулась Эмме: – Я буду рада побыть с девочкой, если вы оставите ее на уик-энд.

Джон взглянул на дочь, но ее лицо оставалось безучастным.

– Не возражаете, если я привезу Эмму завтра утром?

– Хорошо. – Мэриан помолчала. – Не хотите ли чашку чая или кофе?

Хотя предложение прозвучало как простая вежливость, гость заколебался, прежде чем отказаться.

– Вы, должно быть, устали. А нам с Эммой надо собираться.

Мэриан обрадовалась, что визит не затянулся. Этот человек произвел на нее странное впечатление, чем-то растревожил, хотя и не хотелось себе в этом признаться. Если она и могла увлечься каким-то мужчиной, что, впрочем, трудно вообразить, то уж никак не таким, который полжизни проводит в разъездах, бросая с кем попало свою маленькую, оставшуюся без матери дочь.

Занимаясь привычным вечерним ритуалом купания близнецов, лаская их, читая им на ночь сказки, Мэриан все время мысленно возвращалась к ребенку с испуганными карими глазками и мужчине, который хоть и обращался с дочерью нежно, но готов был оставить в совсем незнакомом доме. И не только на этот уик-энд, но и на все последующие, и так пять или шесть месяцев в году. Неужели мужчины не могут питать такой же привязанности к детям, как женщины? – размышляла она, целуя на ночь своих малышей.

Усталая, Мэриан набрала в раковину воды, желая только одного: поскорее покончить с мытьем посуды и отправиться спать. Но грустные мысли преследовали ее – болезненное воспоминание о предательском ударе в спину, который ей когда-то пришлось пережить. Она знала, что несправедливо обращать эту горечь на Джона Мак-Рея, – ведь он-то своего ребенка не бросил, но… вызвал в душе такие горькие воспоминания, нарушил спокойствие, которое далось ей с таким трудом.




2


Наблюдая, как Мак-Рей прощается с дочерью, Мэриан почувствовала, что у нее защемило сердце. Склонившись к Эмме, отец сжал ее в объятиях, прильнув щекой к мягким темным волосам. На мгновение его глаза встретились с глазами Мэриан, которая, почувствовав неловкость, потупилась. Боль, таившаяся в его взгляде, не предназначалась для посторонних глаз.

Если он так любит дочь, спрашивала себя женщина, то почему же так часто покидает ее? Она мало знала о футболе, и все же слышала, что профессиональные игроки зарабатывают до неприличия много – во всяком случае, достаточно, чтобы на время бросить работу и подождать, пока ребенок подрастет.

Джон резко выпустил дочку и встал. На его лице было заметно волнение, а голос звучал чуть хрипло, когда он обратился к Мэриан:

– Я вернусь в понедельник утром. Вы не возражаете, если позвоню в воскресенье?

– Нет, конечно же нет, – ответила Мэриан. – Звоните всякий раз, как захотите, и разговаривайте с Эммой…

Мужчина кивнул. Когда он заговорил с дочерью, голос стал мягче и нежнее:

– Я позвоню сегодня вечером, моя хорошая. Не скучай и покатайся на пони.

Мэриан шагнула вперед и инстинктивно обняла хрупкие плечи девочки, когда ее отец зашагал к машине и уехал, не обернувшись, не бросив даже прощального взгляда. У женщины перехватило горло, когда она смотрела, как тот уходит. Могло показаться, что это негодование, но в глубине души она ощущала скорее сочувствие. Хотя смешно сочувствовать человеку, который богат, удачлив и по-мужски привлекателен. Ведь он имеет в жизни все. Но так ли это?..

Оторвавшись от мыслей о Мак-Pee, женщина взглянула на его дочку.

– А знаешь что, пойдем-ка познакомимся с Эсмеральдой, – ласково сказала она, взяв девочку за руку.

Помедлив, Эмма стеснительно кивнула. Чувствуя, как она напряжена, Мэриан убрала руку. Возможно, живя без матери, ребенок не привык к ласкам, и следовало с ними повременить.

Повернувшись к малышам, которые робко жались в дверях, мать весело окликнула их:

– Анна! Джесси! Вы уже надели туфли? Хорошо. Тогда пошли проведаем Эсмеральду. А может, хотите покататься на Снежке? Если на нем не ездить, он растолстеет так, что и ходить не сможет! Станет круглым, как настоящий снежок!

Подбодрив Эмму улыбкой, Мэриан повела детей на задний двор. Обе собаки сопровождали процессию.

Коза содержалась за высоким забором возле старого дощатого сарая. Завидя гостей, она тут же принялась бодать загородку и жалобно блеять.

Эмма опустилась на колени и просунула руку в загон. Эсмеральда легонько куснула пальцы, и девочка тихо засмеялась.

– Щекотно!

– Погоди, коза еще доберется до твоих волос! – рассмеялась Мэриан.

– А она тоже толстая, – застенчиво заметила Эмма.

– Да, но это и понятно, – сказала Мэриан, открывая калитку, чтобы выпустить Эсмеральду на лужайку. – Это карликовая коза, а они все такие округлые. Хотя может показаться, что она ждет козленочка.

– А козленочек был бы хорошенький, – задумчиво протянула девочка.

– Был бы забавный, но… – Мэриан остановилась. Зачем рассказывать Эмме, что скоро придется искать для Эсмеральды другой дом. Как, впрочем, и для Снежка. Удастся ли найти кого-то, кто будет любить забавную толстушку-козу и лохматого белого пони так же, как любят все в этом доме? Снежок появился у нее, когда она была еще школьницей. Как и коза Эсмеральда, пони стал как бы частью ее жизни, и вот теперь придется продать животных. Это будет похоже на предательство.

Улыбнувшись через силу, Мэриан заговорила:

– Ну а теперь пойдем к Снежку. Он ревнует. Держи-ка. – Женщина достала из кармана морковку и протянула Эмме. – Разломи ее пополам и держи вот так на ладони. – Она показала как. – Обещаю, что он будет твоим рабом на всю жизнь.

– Я хочу покататься на Снежке, – потребовал Джесси.

– И я, и я, – заканючила Анна.

– Эмма, ты не возражаешь, если сначала покатаются малыши? Нет? О'кей! Кто хочет сидеть впереди?

– Я! – потребовала сестренка.

Мэриан усадила дочь на широкую белую спину Снежка и подождала, пока маленькие пальчики покрепче вцепятся в гриву. Потом настала очередь Джесси. Занятый морковкой, пони обратил внимание на лишнюю тяжесть на спине не более, чем на малютку Эджи, суетящуюся под ногами.

Только убедившись, что моркови больше не получит, Снежок неохотно затрусил вокруг лужайки. С одной стороны шла Мэриан, с другой – Эмма, держащая поводья. Вся скованность девочки сразу исчезла от радости, что ей доверили такое ответственное дело.

Когда пони замедлял шаг, Эмма дергала за повод и требовательно говорила:

– Вперед, Снежок! Ах ты, ленивец! Смотри вперед и не отвлекайся!..

Пони фыркнул и без энтузиазма чуть-чуть ускорил шаг.

Мэриан спрятала улыбку. Прожив на свете немало, Снежок и без понуканий прекрасно знал свое дело. По счастью, это было доброе и покладистое животное.

– О'кей, Эмма, – сказала Мэриан, когда они обошли вокруг сарая. – Теперь твоя очередь кататься. Ты когда-нибудь прежде ездила верхом?

– Тпру, Снежок! – Пони уже и так остановился, но Эмма продолжала тянуть поводья, словно ждала, что он вот-вот умчится галопом, как норовистый скакун. – У папы целая коневодческая ферма, – сказала девочка. – Арабские лошади. Я часто катаюсь.

Мэриан невольно представила себе одну из этих изящных тонконогих лошадей, но не с Эммой в седле, а с ее отцом. Джон Мак-Рей действительно больше походил на ковбоя, чем на футболиста: его сухощавое тело было скорее поджарым, нежели мускулистым, а голос глубоким и звучным.

– Но папа и Исайя всегда ведут коня под уздцы, – добавила Эмма досадливо. – Ведь наши лошади высокие и сильные. А на Снежке я смогу прокатиться и сама.

Видя немую просьбу в детских глазах, Мэриан улыбнулась.

– Я тоже уверена, что сможешь, – согласилась она.

Снежок произвел на ребенка магическое действие, с облегчением подумала Мэриан. Эмма будет довольна, что осталась у них.

Почему эта мысль принесла ей такое облегчение, женщина и сама не могла бы сказать. Ведь в конце концов все это временно. Утром в понедельник они расстанутся и, вероятно, никогда больше не увидятся. Ну и ладно, подумала Мэриан, нечего усложнять себе жизнь. А усложнить ее могли бы эта робкая девочка с грустными глазами и ее суровый, но чем-то невольно привлекающий внимание отец, похожий на ковбоя.




В воскресенье утром Мэриан решила просмотреть газетные объявления о сдаче домов внаем, пока дети сидели перед телевизором.

– Ханна! – прикрикнула она, сталкивая толстую серую кошку с газеты. – Ты мне мешаешь. Ишь, разлеглась тут! – Ханна неохотно сдвинулась на несколько дюймов.

Как много сдается домов, подумала Мэриан, и как трудно найти что-то подходящее. Ей не по карману были три четверти из них, а в остальных случаях почти всегда оговаривалось, что не разрешается держать домашних животных. Она уже отказалась от надежды оставить у себя Эсмеральду и Снежка, но если придется бросить еще и кошек, и обеих собак… Мэриан до боли закусила нижнюю губу и заскользила взглядом по следующей колонке объявлений. Шестьсот пятьдесят… Семьсот долларов в месяц! Это больше ее месячного дохода!

Следующий вариант казался подходящим, но дом на самой окраине, почти за городом, и если даже хозяева не будут возражать против Снежка и Эсмеральды, то ее теперешние клиенты вряд ли согласятся возить к ней детей через весь город…

Если бы только была возможность прожить здесь еще несколько лет. Хотя бы до тех пор, пока дети пойдут в школу… Но что толку сожалеть! Коль уж травить душу этими бесконечными «если бы», то надо начинать с алиментов, которых Мэриан не получала от бывшего мужа. Если бы он платил как положено, жизнь не была бы такой тяжелой.

– Ребята! – повысила она голос, чтобы перекричать телевизор. – Собирайтесь живо.

– Но сейчас будут показывать моего папу, – запротестовала Эмма. – Мы хотим его посмотреть.

А может, и мне посмотреть, подумала Мэриан, но тут же отбросила эту мысль. Она не могла позволить себе сейчас напрасно тратить время, да и футбол никогда ее не интересовал. Можно будет удовлетворить свое любопытство как-нибудь в другой раз, когда жизнь станет полегче.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Я понимаю, что тебе нравится смотреть папу, но у меня сегодня несколько срочных дел, которые нельзя отложить.

Маленькая Анна вынула палец изо рта и послушно сползла с дивана, но Джесси все еще сидел, точно завороженный уставившись на цветной экран. Когда Эмма выключила телевизор, мальчик заморгал, словно очнувшись. Мэриан старалась, чтобы дети не смотрели телепередачи слишком часто, но это было единственное время, когда она могла заниматься своими делами, и приходилось идти на компромисс с педагогическими принципами.

– Куда мы поедем? – спросила Эмма.

– В бакалею, а потом осмотрим пару домов. Этот коттедж не наш, и, к сожалению, владельцы хотят снести его и построить здесь автостоянку. Очень скоро нам придется переезжать.

Близнецы ничего не поняли, но Эмма посочувствовала:

– Я терпеть не могу переезжать. У меня из-за этих переездов нет друзей. И моя няня Элен ушла, потому что не захотела жить на ранчо.

Наклонившись, чтобы надеть Джесси туфли, Мэриан согласилась:

– Это тяжело, ты права. Но мы, по крайней мере, не уезжаем из города, не оставляем своих друзей.

А про себя подумала: каких друзей, разве есть время для них?

– Давайте сначала посмотрим дома, – сказала Эмма нетерпеливо, когда Мэриан усадила всех троих в старенький «форд». – В бакалее скучно. Давайте найдем большой новый дом, такой, как у нас с папой. Здесь на ранчо хорошо, хоть мне и нравилось больше жить в Калифорнии.

Мэриан застегнула ремень безопасности на груди у Эммы и слегка взъерошила ее челку.

– А знаешь, я уверена, что уже через пару месяцев у тебя будет здесь масса друзей и ты забудешь даже, что не хотела переезжать.

Женщина подала машину задним ходом и выехала на дорогу.

– Если бы Элен любила меня, она бы не ушла, – не поднимая глаз, пробормотала девочка.

Мэриан остановила машину и обняла Эмму, прильнув щекой к ее темноволосой головке.

– Да, дорогая, – грустно сказала она. – Жизнь могла бы быть и полегче, не правда ли?




Когда в воскресенье вечером в гостиной зазвонил телефон, дети давно уже лежали в постелях. Сняв трубку, Мэриан тут же узнала голос Мак-Рея.

– У Эммы все хорошо, – сказала она. – Девочка уже заснула, но если вы хотите…

– Нет, нет, не будите ее, – прервал он. – Я в аэропорту и решил позвонить, прежде чем ехать домой. Эмма была очень веселой, когда я звонил вчера вечером, но мне не удалось поговорить с вами… Хотелось просто узнать, как дела. Я не уверен, что нам удастся поговорить завтра утром.

Мэриан щекой прижала трубку к плечу и опустилась в удобное потертое кресло, где обычно вязала. Странно, но ей явственно представилось худощавое, немного суровое лицо Джона, как только послышался его голос.

– Девочка в порядке, – заверила она. – Особенно ей понравился наш Снежок. Эмма говорит, что у вас есть лошади, но слишком большие для нее.

– Да, я держу несколько арабских скакунов. Но, пожалуй, не мешало бы подарить дочке пони. Она была бы в восторге, как вы думаете?

Следующая фраза далась Мэриан с трудом, но она заставила себя произнести ее:

– Мне скоро придется искать пристанище для Снежка. Я не хотела расставаться с ним до последней минуты, но если вы заинтересовались… Наверное, Эмма была бы довольна…

– А почему вы хотите избавиться от него? Ведь ваши собственные дети скоро подрастут и будут рады кататься на пони.

– Я знаю. – Мэриан почувствовала, как у нее защипало в глазах. – Но нам очень скоро придется переезжать. А найти дом с участком и постройками для животных почти невозможно – слишком дорого. Я не могу себе позволить такую роскошь.

– Значит, и козу тоже?

Она горько рассмеялась.

– Вы собираетесь подарить Эмме и козу? После недолгого молчания Мак-Рей ответил:

– Теперь понимаю. Я не знал, что вы всего лишь арендуете этот дом.

– К сожалению, да. И владельцы планируют построить на его месте автостоянку. Их можно понять… Но я прожила здесь шесть лет, это мой кров. О, черт… – Она торопливо провела ладонью по внезапно сделавшимся мокрыми щекам. Что это на нее нашло? – Извините, – сказала Мэриан, беря себя в руки. – Не стоит забивать вам голову моими заботами. Вы, должно быть, утомлены после трудной поездки.

– Да, – согласился Джон. – Эти выезды меня измотали. Разные часовые пояса, слишком много ресторанов и отелей. А теперь еще полтора часа вести машину… Вы, должно быть, думаете, что я привык к этому? – Он горестно рассмеялся. – Впрочем, что это я. У меня были трудных два дня, и вот я уже ищу сочувствия у женщины, у которой на руках семеро детей, и так по двенадцать часов в день из недели в неделю!

– Вы не представляете, как часто люди думают, что у меня масса свободного времени, – сказала она. – Я ведь целый день дома, и всем кажется, что это не работа, а так, развлечение, что мне просто нравится возиться с чужими детьми.

– И у вас нет никого, кто помог бы вам?

Сочувствие, проскользнувшее в его голосе, заставило Мэриан осознать, с какой, должно быть, жалобой прозвучали ее последние слова. С таким человеком легко начать откровенничать. Хотя нет, если бы Мак-Рей сидел сейчас здесь, глядя на нее своими внимательными серыми глазами, она бы не смогла открыть душу. Тут всему виной, телефон: он придает собеседнику некую анонимность, что в таких случаях облегчает разговор. Современная исповедальня.

Мэриан постаралась сделать голос веселым:

– О, не обращайте внимания. Я просто слишком устала. Я вообще-то люблю детей, и большую часть времени они действительно приносят мне радость. Но их родители…

– Осторожнее! – шутливо предупредил Джон. – Ведь вы разговариваете с одним из них.

Она засмеялась:

– Ну, вы не совсем рядовой случай.

Последовала пауза.

– Ну что ж, спасибо, что выслушали меня, – мягким голосом проговорил Мак-Рей. – Иногда мне хочется, вернувшись домой из поездки, найти кого-то, с кем можно поговорить. Кого-то ростом повыше… Повыше трех футов. Вы меня понимаете?

– Я знаю, что вы имеете в виду. Общения только с ребенком мало. Мне это тоже знакомо… – Мэриан осеклась. Какой странный разговор. Она совсем не знала этого человека, а говорили они так, словно были родственными душами. Нет, не совсем так, слава Богу. И, встряхнувшись, она сказала более официально: – Мы увидимся завтра утром?

– Да. В семь тридцать – в восемь. Это не слишком рано для вас?

Мэриан снова засмеялась.

– Вы шутите? К этому времени уже налетит моя орава!

– Тогда надо приехать и спасти Эмму от этой ватаги. К тому же ей надо в школу. Напомните ей об этом.

– Хорошо. Увидимся утром.

Мэриан положила трубку и откинулась на спинку кресла. В доме стояла такая тишина, что улавливались самые тихие звуки: стук часов, сонный вздох кого-то из детей, шорох одеяла. Одна из собак беспокойно завозилась в прихожей… И никого рядом. Мэриан чувствовала себя такой одинокой. Неужели этот разговор с Мак-Реем так подействовал? Неужели ее влечет к этому мужчине?




Боже, как давно это было в последний раз! Чувствовать себя влюбленной, делить с кем-то радость и печаль, заботиться о ком-то и знать, что кто-то заботится о тебе, замирать от страсти, положив голову на чью-то сильную грудь, и выплакаться в минуту слабости – все это, увы, не для нее.

Мэриан не ощущала себя несчастной – Анна и Джесси были ее радостью. Она их единственная опора, но самой опереться не на кого. Раз в месяц разговаривала по телефону с отцом, который не очень-то интересовался собственными детьми, а уж тем более внуками. Немногие друзья как-то отдалились за последние два года. Дружба крепнет, когда есть время встречаться, а с двумя малышами на руках его всегда не хватало.

Иногда Мэриан отчаянно хотелось бросить все и уйти куда глаза глядят, хоть на несколько часов, лишь бы скинуть с плеч груз забот, ощутить себя свободной и безмятежной. Нередко, проснувшись среди ночи, она задавалась вопросом: что, если бы Марк остался? Ухаживал бы он за детьми, кормил их, менял пеленки, заставлял смеяться? Продолжался бы их брак, если бы она не забеременела? Или если бы не родила двойню? Где он сейчас? И сожалеет ли, что бросил семью?

А впрочем, ответ известен. И мгновенно мечтания растворились во вспышке гнева. Если бы Марк беспокоился об этом, если бы в нем таилась хоть малейшая крупица сожаления, он, по крайней мере, писал бы иногда, присылал бы деньги на детей, а не бросил так подло и жестоко.

Как ни странно, гнев помогал не распускаться, держать себя в руках, давал силы выстоять в эти последние четыре года. Что с ней стало бы без этого чувства?

Опустила бы руки и ждала сказочного принца, доблестного рыцаря, который спасет от нищеты?.. Джон Мак-Рей внезапно появился перед ее мысленным взором, и Мэриан застонала, закрыв лицо руками. Первый мужчина, который сказал несколько сочувственных слов, и она уже готова возвести его в рыцарское звание.

Но если посмотреть трезво, она отнюдь не «прекрасная дама». Ведь Мак-Рей изучил целую колонку газетных объявлений, прежде чем набрал номер ее телефона. Только поэтому его дочь спала сейчас в соседней спальне. И ни по какой другой причине.




Добравшись домой почти за полночь, Джон спал беспокойно. Без Эммы дом казался пустым, как и сама жизнь без целеустремленности, которую придавала близость дочери.

Проснувшись ранним утром, он бросился в ванную бриться. Собственное лицо, которое глянуло на него из зеркала, казалось расстроенным и слегка постаревшим. Обычно моложавый, сегодня он выглядел на свои годы. Морщины на лбу и вокруг глаз заметно углубились, а рот скривился в какой-то язвительной гримасе. Обычная хандра, как всегда в понедельник, подумал Джон. Такое же чувство, как бывает на поле, когда получаешь штрафной. Тряхнув головой, мужчина потянулся за бритвой.

А полчаса спустя, значительно раньше, чем обещал, Мак-Рей припарковал автомобиль на грунтовой дорожке у дома Мэриан. Широкими шагами поднялся на крыльцо и постучал, произведя обычный переполох. Ожидая, когда дверь откроется, Джон удивлялся своему нетерпению. Только ли Эмму он так жаждал увидеть?

Когда хозяйка появилась на пороге, торопливо заплетая косу, Джон понял причину того странного стеснения в груди, которое чувствовал, стоя перед дверью. Да, он скучал по дочери, но не меньше хотелось увидеть и Мэриан.

Быстрая улыбка, которой она встретила Мак-Рея, была теплой и на этот раз предназначалась только ему одному. Волна неожиданного желания захлестнула, сделав голос непослушным и хриплым.

– Надеюсь, я не слишком рано?

– Нет, нет. Конечно же нет, – сказала Мэриан рассеянно. – Ради всего святого, прекрати, Родо! – Она вздохнула и, отогнав овчарку, отступила назад. – Эмма сейчас завтракает. Входите же.

Приласкав обеих собак, Джон последовал за хозяйкой. На ней снова были джинсы с нарядной хлопчатобумажной блузкой, заправленной в них, и это так подчеркивало тонкую гибкую талию, что руки невольно тянулись к ней.

К сожалению, не было никаких признаков, что и он нравится Мэриан. Если не считать несколько нарочитой небрежности, с которой она торопилась в кухню.

– Лиззи, не надо кормить Джошуа! Он может есть и сам.

Маленькая девочка, которая пыталась впихнуть полную ложку овсяной каши в рот соседа, неохотно остановилась.

– А собаки любят овсянку?

– Нет, не любят, – твердо сказала Мэриан. Среди оравы из шести… нет, семи детей за столом Джон не сразу различил собственную дочь.

– Папа! – Эмма спрыгнула со стула и бросилась в объятия отца.

– Я скучал по тебе, моя радость, – расцвел он в улыбке, на миг забыв про темноглазую женщину, которая наблюдала за ними. Наконец Джон отпустил дочку и, наклонившись, поцеловал ее в макушку. – Садись и заканчивай свой завтрак. Спешить нам некуда.

– А вы не хотите позавтракать? – Широким жестом Мэриан пригласила гостя к столу. – Тут на всех хватит.

– Может быть, кусочек тоста, – кивнул с благодарностью Джон. Он взял один ломтик с тарелки и воспользовался ножом Эммы, чтобы намазать тост малиновым вареньем. И очевидно, домашним. – У вас, я смотрю, разносторонние дарования.

Мэриан улыбнулась:

– Варить варенье нетрудно. Труднее собирать эти проклятые ягоды. Я не думаю, что готовка – один из моих талантов.

– Тогда что же?

Казалось, тень пробежала по ее лицу, хотя голос остался спокойным.

– Я умею возиться с детьми… Лиззи, пожалуйста, не корми собаку. Ей вредно есть такую пищу.

– Но ей нравится.

– Хочешь, чтобы я прогнала Эджи и Родо вон?

Девочка скорчила недовольную гримасу, но послушалась.

– Спасибо, – мягко сказала Мэриан. И, уловив веселый взгляд Джона, вздохнула: – Я как сержант на плацу.

– У вас недостаточно твердости в голосе, – возразил он.

– Я могу вопить и погромче.

Джон проглотил последний кусочек тоста, прищелкнув языком.

– Раз уж мы заговорили о ваших талантах… Вы сами сделали одеяло в вашей спальне?

Щеки Мэриан вспыхнули – упоминание о спальне, достаточно интимное, заставило ее смутиться.

– Да, от скуки на все руки, – пробормотала она.

– Очень красивое. – Джон чуть повысил голос: – Эмма, если ты закончила, иди собирай вещи.

– Я тоже закончила, – объявила Лиззи.

– И я, – сказал Джесси.

– И я… – пролепетала маленькая Анна, рискованно поднимаясь на своем высоком стульчике.

Не успел Джон и рта раскрыть, как Мэриан ловко подхватила уже готовую свалиться дочь и, поставив на пол, принялась мыть руки и липкие щеки детей.

Джон собрал со стола грязные тарелки и отнес их в раковину. Оглядев кухню, он удивился отсутствию посудомоечной машины, но что-то подсказало ему, что Мэриан не понравится, если начать комментировать этот факт. Вернувшись со второй грудой, он принялся очищать тарелки.

Пораженная Мэриан взглянула на добровольного помощника:

– О, что вы делаете?.. Зачем?..

– Не люблю стоять сложа руки, – сказал он тоном, не допускающим возражений. И тут же начал наливать воду в раковину.

Дети уже умчались в гостиную, где затеяли веселую перепалку, кому что раскрашивать. Мэриан принесла последние тарелки.

– Пожалуйста, вы не должны… – начала вновь она, но, видя, как Джон нахмурился, сменила тон. – Гм… а вы хоть знаете, как это делается?

Мужчина ухмыльнулся.

– Неужели я похож на недотепу, который не может помыть посуду?

Очаровательные ямочки появились на щеках Мэриан, когда она засмеялась.

– Лучше просто признайтесь, что взялись за это впервые.

– Ну вот еще! Да я принц среди мужчин, – высокопарно произнес Джон.

Ему хотелось вызвать оживление на ее лице, вновь услышать ее нежный переливчатый смех. но он обманулся в своих ожиданиях. Улыбка на лице Мэриан медленно растаяла.

– Я сказал что-то не то?

Она закусила нижнюю губу и испытующе посмотрела на него.

– Нет, ничего. Просто вы… напомнили мне кое-что. – Мэриан повернулась, чтобы взять полотенце, и добавила: – Неужели все мужчины представляют себя сказочными принцами, а женщин – спящими красавицами, которых они должны разбудить? Или спасти от страшных людоедов.

– Господи, да нет же конечно! – воскликнул Джон, скрывая свое потрясение. Он воспринял случайную обмолвку по-своему – именно таким принцем ему и хотелось бы стать для этой милой женщины. А пока великаны-людоеды, от которых надо спасти ее, – это грязные тарелки, чужие дети, счета, которые Мэриан наверняка не может оплатить, тревоги, хотя она и притворяется, что у нее все в порядке.

Стараясь выглядеть бесстрастным, он добавил:

– Но и вы мне напомнили кое о чем. Я собирался сделать вам предложение.

– Предложение? – протянув руку за чистой тарелкой, спросила она осторожно.

– Да, насчет Снежка. Вместо того чтобы купить пони, я бы хотел содержать его для вас. Бесплатно. – Он заторопился, боясь, что его прервут. – Нет, дайте мне закончить. У меня в конюшнях двадцать пять лошадей. Мы бы даже не заметили прибавления еще одной, к тому же крохотной. Вы смогли бы приводить ваших детей кататься на пони в любое время. А пока он живет у нас, Эмма будет кататься на нем. Таким образом, мы оба получим то, чего хотим. Мне не придется покупать пони, которого Эмма перерастет уже через пару лет, а вы сможете держать у меня Снежка сколько хотите. Мы можем договориться и насчет козы на приемлемых для вас условиях.

Брови женщины взметнулись.

– Но… зачем вам коза?

– Наши пастбища вдруг начали зарастать ежевикой. Я слышал, что козы – хорошие помощники, чтобы избавиться от этих кустов раз и навсегда. Ядохимикатами я предпочитаю не пользоваться из-за лошадей. Вы бы сделали мне одолжение.

– Что-то мне не очень верится в это, – тихо сказала Мэриан.

Мак-Рей взглянул на нее, и ему захотелось согнать тревогу с лица женщины. Хотя, может быть, все, чего он желал, в чем нуждался, – это под любым предлогом коснуться ее. Возможно, Джон выглядел сумасшедшим, но он вдруг протянул руку и легко провел пальцами по нежной женской щеке. Прикосновение было мимолетным, но его пронзило, как электрическим током.

– Все будет хорошо, – произнес он хрипло.

Глаза Мэриан расширились от чувства, близкого к панике, и в страхе она отпрянула. Потом сказала сдавленным голосом:

– Я не могу принять ваше одолжение. Это… это, конечно, очень большая любезность, но…

Джон сунул руки в воду в раковине и, продолжив работу, заговорил:

– Я люблю мою дочь, вот и все. – Он осторожно сполоснул несколько тарелок под краном и поставил их на сушилку, не глядя на хозяйку. – Вы доставите мне огромное удовольствие, если согласитесь на мое предложение. Оно удобно для нас обоих. Хотя бы подумайте о нем, хорошо?

Уголком глаза он видел, как на лице Мэриан разрастается тревога.

– Хорошо… – наконец неуверенно согласилась она. – Это я, пожалуй, могу вам обещать. Не думайте, будто я не ценю…

Застав взрослых врасплох, в кухне вдруг появилась Эмма.

– Почему ты моешь посуду, папа?

– Чтобы быть полезным, – ответил Джон. – Ты готова, малышка? Я уже заканчиваю.

Джон не сомневался, что дочери понравился уик-энд. И у него возникла идея, как убить разом двух зайцев. Если бы Мэриан брала Эмму всякий раз на уик-энд, он не только был бы спокоен за девочку, но имел повод видеться и с няней. Регулярно. И к тому же не пришлось бы искать экономку.

Тепло попрощавшись и оставив чек на большую, чем просила Мэриан, сумму, он уселся с дочерью в машину. Еще видя маленький домик в зеркале заднего обзора, Мак-Рей обратился к Эмме:

– Ну, как прошел уик-энд?

– О, было очень весело, папа! – Она подпрыгнула на сиденье. – Можно пойти туда снова? Мне не очень понравилась няня, которая приходила к нам в прошлый раз. Так что разреши…

– Думаю, это хорошая мысль, – сдержанно сказал отец. – Я позвоню Мэриан сегодня вечером, о'кей?

– О'кей!

Конечно, это только первый шаг, подумал он с удовлетворением, но шаг в нужном направлении. Второй шаг – уговорить Мэриан отказаться от детей, которых она берет у занятых родителей на всю неделю, и тогда у него будет возможность проводить с ней больше времени.

Но почему он так уверен, что это получится?




3


– Хорошо, жду Эмму в пятницу после обеда, – сказала Мэриан.

Она медленно положила телефонную трубку и застыла, задумчиво глядя во двор, где в песочнице играли дети. Чего ей опасаться?.. Нет, это просто смешно – согласилась снова взять Эмму из-за чека, который оставил Джон. Добавленная сумма могла существенно улучшить шансы снять удобное новое жилье. И никаких проблем со стороны Эммы. Несмотря на некоторую застенчивость, она здоровый, жизнерадостный ребенок, из тех, что легко находят дорогу к сердцу взрослых.

Просто надо учитывать эту ранимость, решила Мэриан. И тут же поежилась, вспомнив, что отец Эммы заметил, как его доброта тронула ее. Да при чем тут доброта! Достаточно его спокойного хрипловатого голоса, проникновенного взгляда серых глаз, этих широких плеч и неторопливых уверенных движений. Она смутилась, вспомнив обаятельную улыбку, которая время от времени озаряла суровое лицо Джона.

Она страшилась признаться себе в том, что Мак-Рей напомнил ей о почти забытой чувственности, о той сладостной страсти и нежности, которые возможны между мужчиной и женщиной. Но, к счастью, Мэриан помнила и предательство, и то горе, одиночество, которыми для нее обернулась любовь. Счастье в браке неразрывно сплелось с печалью.

Любовные страсти, замирание сердца – в этом она больше не нуждается, решила Мэриан, отвернувшись от окна и спускаясь во двор. Ей достаточно привязанности детей. Вполне достаточно. Она не позволит какому-нибудь Джону Мак-Рею вновь разбудить в ее душе чувства, которых она уже не может себе позволить. И, остановившись возле песочницы, сказала веселым голосом:

– А ну-ка, ребята, кто хочет построить со мной замок?




Эмма попрощалась с отцом нежно, но без особой печали, и тут же кинулась к близнецам.

– Привет, Анна! Здравствуй, Джесси! Пойдем поиграем со Снежком. Можно нам покататься на нем, Мэриан?

– Боюсь, что уже слишком поздно. Обед на… – Но троица уже вылетела из дома, не дослушав. Мэриан удивленно подняла брови и повернулась к Джону. – Вам ясно, кто заводила в этой компании?..

Он криво усмехнулся.

– И… как сильно она скучает по отцу.

Мэриан стало неловко из-за его горькой иронии.

– Я уверена…

– Ничего. Я очень рад, что дочери здесь нравится. Теперь мне гораздо легче оставить ее.

Легкость – это то, чего хотели бы все безответственные родители, ехидно подумала Мэриан, но не могла не признать, что Джон любит свою дочь.

– Ну, – сказала она, – желаю удачной поездки. Куда вы отправляетесь на этой неделе?

– В Лос-Анджелес. И это напомнило мне… – Он похлопал по карманам пиджака и извлек листочек бумаги. – Мой номер телефона в отеле, а этот – на телестудии. Там всегда смогут разыскать меня.

Когда Мэриан протянула руку за листком, их пальцы встретились. Подняв глаза, она увидела во взгляде Джона отражение того, что чувствовала сама. Одно короткое, короче вздоха, мгновение они смотрели друг на друга в упор, пока Мэриан не отвела глаза, переводя дыхание. Она уставилась на телефонные номера, написанные на бумажке четким, размашистым почерком, но ее затуманенный волнением взгляд с таким же успехом разобрал бы египетские иероглифы.

– Не беспокойтесь, – тихо сказала она. – С Эммой все будет в порядке.

– На всякий случай. Мало ли что…

Что-то странное в его тоне заставило женщину снова поднять глаза. Была ли в этих словах только забота о дочери, или за ними скрывалось нечто, касающееся и ее лично, Мэриан не могла бы точно сказать. Слегка наклонив голову, она заверила родителя:

– Я все сделаю как надо.

Он улыбнулся.

– Не сомневаюсь. Иначе бы не привез сюда Эмму опять.

Комплимент был слишком явным, и все же Мэриан едва могла поверить, что Мак-Рей – некогда знаменитый спортсмен, а ныне известная личность на телевидении. Он может иметь сколько угодно шикарных женщин, вешающихся ему на шею, а чем привлекательна мать-одиночка, бесконечно воюющая со всякими трудностями, которая не помнит даже, когда в последний раз пользовалась косметикой или носила что-либо более изысканное, чем джинсы. Но если и в самом деле… Господи, о чем она думает!

Ее растерянность, должно быть, подействовала на Джона. Улыбка его погасла, выражение лица стало сдержанным.

– Я позвоню завтра вечером.

Она нервно кивнула головой.

– Прекрасно. Эмма будет ждать звонка.

– Это я буду ждать разговора.

Голос Мак-Рея был мягким и нежным, но именно потому у нее пробежала дрожь по спине.

– Эмме просто необходимо внимание, – заметила Мэриан.

– Вы будете заботиться о ней?

Вопрос прозвучал почти как мольба, и, желая утешить Джона, она невольно коснулась его руки.

– Конечно буду.

В ту же секунду ее пальцы оказались в плену сильных теплых ладоней. Пожатие было легким, даже робким, но Мэриан словно парализовало. На мгновение она перестала дышать, взглянув на мужчину широко раскрытыми глазами.

Легкая складка пересекла его лоб.

– Я пугаю вас?

– Нет, я… – Она закусила губу. – Да, наверное, да. Я просто не привыкла к…

У нее не было желания выдавать свои чувства.

– К чему вы не привыкли?

Мэриан выдернула руку резким движением, говорящим больше, чем ей бы хотелось.

– Я не привыкла, чтобы мужчина смотрел на меня так.

Он снова нахмурился.

– Вы красивая женщина.

Мэриан выпрямилась и холодно проговорила:

– В данный момент от меня требуется только быть хорошей матерью. И хорошей няней для вашей дочери.

Их взгляды встретились на один краткий миг, и губы мужчины скривились в невеселой усмешке.

– Понятно… Мне, пожалуй, пора отправляться, а то опоздаю на самолет. Черт возьми, терпеть не могу Лос-Анджелес.

Мэриан сделала усилие, чтобы голос звучал нормально:

– Ну вы ведь когда-то жили там?

– Именно поэтому и не люблю. Ну ладно. Увидимся утром в понедельник.

И снова какая-то просительная нотка проскользнула в его голосе. Но Мэриан не позволила себе задумываться над этим.

– До понедельника. – Кивнув, она заставила себя повернуться и уйти, не дожидаясь, пока Джон сядет в машину. Прежде чем он выехал на улицу, Мэриан уже завернула за угол дома. Не стоит смотреть, как Мак-Рей уезжает. И без того его последняя то ли просительная, то ли. насмешливая улыбка застыла в ее мысленном взоре, словно мотылек в кусочке янтаря.

Мэриан вздохнула. Возле загончика Эсмеральды трое детей сидели в ряд на корточках и мирно разговаривали. От нежности сердце женщины сжалось в груди. И в тот же миг волна отчаяния захлестнула ее. Мэриан ощутила себя такой одинокой, такой беззащитной. Но она не имела права себя жалеть. И мысли о Мак-Pee надо выбросить из головы… Ей не вынести, если ее снова поманят и бросят, как однажды Марк уже поступил с ней. Она боялась, что Джон, не желая того, мог невольно причинить ей страдания. Самим фактом своего существования, возможностью сделаться значимым для нее. Но этого нельзя допустить. Нельзя!

Вытянувшись на кровати у себя в номере, Джон пристроил телефонную трубу между плечом и ухом. На нем все еще были брюки и белая рубашка, но галстук валялся рядом на стуле, а бумаги рассыпались по ковру.

– Ты каталась на пони?

– Я пустила Снежка рысью, – с увлечением начала рассказывать Эмма. – Дорога была неровная, меня так и подбрасывало в седле, но я крепко держала поводья. Было так здорово! Мэриан сказала, что я молодец. А Снежок остановился сразу, стоило мне захотеть. Завтра я снова смогу покататься.

Джон постарался не выдать шутливой иронии голосом:

– Это замечательно. Будешь выступать на скачках, когда подрастешь.

– И я надену костюм для верховой езды? Я хочу красный с серебром.

– Конечно, почему бы и нет, – сказал отец беспечно. – Именно красный и именно с серебром. Слушай, я могу поговорить с Мэриан?

– Конечно. – Девочка заколебалась. – Я уже соскучилась по тебе, папа.

Его сердце сжалось.

– Я тоже соскучился по тебе, радость моя.

Дочь не потрудилась даже прикрыть телефонную трубку рукой, когда завопила что есть мочи:

– Мэриан! Папа хочет поговорить с вами.

В ожидании Джон сел на кровати и, выдернув из-под покрывала подушку, подложил ее за спину. Кровать в гостинице была слишком жесткой, подушки плоские и неудобные. Разговор с Эммой лишь обострил желание как можно скорее вернуться домой. Молчаливое присутствие Исайи, запах конюшен… И Эмма, с ее чистым звонким голоском, который разносится по всем комнатам. Но дома Джон с грустью думал о жене, которая умерла два года назад, и казался себе несчастным и одиноким. Эмма быстро росла, менялась, и он, как ни старался, не мог заменить ей мать – дочери недоставало женского внимания и ласки.

С удивлением он вдруг осознал, что ждет, когда трубку возьмет Мэриан, словно она уже составляла часть его жизни.

Ведь готов был поцеловать ее вчера, но в последний момент удержался, почувствовав, что женщина боится его. А если бы сделал это? Не только он, черт возьми, должен чувствовать влечение! Мэриан же не из камня сделана.

Из трубки донесся ее приглушенный голос:

– Эмма, ты не могла бы помочь Анне и Джесси собрать игрушки? – Потом несколько громче: – Хэлло, Джон. Как проходит ваша поездка?

– О, все в порядке. – Он взглянул на ворох бумаг, разбросанных по ковру, – статистические данные, которые надо включить в завтрашний репортаж. – Игра должна быть стоящая. Но я забыл, вы ведь не болельщица.

– Увы, нет. Но Эмма взяла с меня слово, что завтрашнюю игру мы будем смотреть.

– Вы хотите услышать соболезнование или вызвать у меня сценический страх?

Ее низкий приятный смех донесся с другого конца провода. С внезапной вспышкой желания Мак-Рей представил себе ямочки на щеках женщины и мягкий изгиб ее губ.

– Вас и так видят и слышат миллионы людей, – возразила она. – Не думаю, что Анна и Джесси серьезные критики.

Он не удержался:

– А как насчет вас?

– Я вообще не разбираюсь в футболе.

– Я говорю не о футболе, о себе.

Последовало молчание, после чего прозвучал уклончивый ответ:

– Мне интересно увидеть вас по телевизору.

– Что вы имеете в виду?

– Вы живете в совершенно другом мире.

– Да уж, в гостиничных номерах, которые отличаются друг от друга меньше, чем стойла моих лошадей. Или вы воображаете шумную светскую жизнь?

– Ну, в общем-то да… я, как и многие, представляю себе популярного спортсмена, который зарабатывает много денег, всегда окружен женщинами и кучей друзей.

Джон усмехнулся. Было время, когда он так же смотрел на свою профессию. Он даже вел светский образ жизни несколько лет, но вскоре все это до чертиков надоело. Женитьба, рождение ребенка, работа не оставляли времени и сил на богемные приключения.

– В настоящее время я бывший, – напомнил он. – А это не одно и то же.

– Это хорошо. – Послышался смешок Мэриан. – Значит, не прибавится шрамов на ваших коленях.

– Вот что значит дети. Если у отца есть какие-то недостатки, обязательно надо сделать их всеобщим достоянием.

И снова нежный, мелодичный смех.

– Эмма рассказала мне, что у вас колючие щеки, так как вы бреетесь не каждый день. Говорит, вы можете накричать, когда выходите из себя, но она знает, что вы это не всерьез. И еще говорит…

Джон застонал.

– Я разоблачен. Но я и не делаю секретов из своей жизни.

– Я тоже не делаю, – сказала Мэриан, и в голосе ее неожиданно прозвучала грусть.

– Очевидно, наши жизни стали слишком размеренными и скучными, – произнес Мак-Рей небрежно. – Может, нам оставить с кем-нибудь детей и вместе укатить куда-нибудь на уик-энд? Пожить светской жизнью.

– Вам следовало предложить это раньше, чем вы разочаровали меня, – весело возразила собеседница. – Некогда разговаривать о светской жизни, лучше пойду уложу детей спать.

Точно спохватившись, она изменила тон. Но Джоном уже овладело возбуждающее представление гладких шелковистых волос, щекочущих его лицо, мягкой тяжести ее грудей в руках, темных глаз, затуманенных страстью… Пришлось сделать над собой усилие, чтобы прогнать это видение, голос стал хриплым.

– Эмма разговаривала очень весело, – сказал он. – Проблемы есть?

– Абсолютно никаких, – ответила Мэриан. – Значит, увидимся в понедельник утром?

– Да. Хотя вы увидите меня раньше. Я решил во время перерыва улыбнуться в камеру и сказать: «Привет, Мэриан, привет, дети».

– Вы не сделаете этого.

– Почему?

– Уроните свой престиж.

– Вряд ли. Кроме того, есть прецеденты. Ахмед Рашад, например, сделал предложение своей будущей жене с помощью телевидения.

– Вы шутите.

– Честное слово. Получилось очень мило и естественно.

– Не делайте этого, – пробормотала Мэриан. – Я не уверена, что буду смотреть телевизор.

Смеясь, Джон попрощался и положил трубку. С минуту он забавлялся мыслью, что мог бы назначить ей свидание прямо из комментаторской кабины. Потом со вздохом потянулся к своим заметкам, которые набрасывал для предстоящего репортажа.

С видом знатока Эмма сообщила Мэриан, что увидеть на экране отца они могут перед началом и в перерыве игры в воскресенье в полдень.

– В остальное время он за кадром. – Девочка недовольно наморщила нос. – И к тому же папа говорит только о футболе.

– Так ему и платят за то, чтобы он говорил о нем, – авторитетно заявила Мэриан.

– Эх, но это скучно. – Эмма оживилась. – Я бы хотела, чтобы он вел другую передачу. Как «Звездное путешествие».

– Не знаю, пойдут ли ему торчащие остроконечные уши, – с сомнением покачала головой Мэриан.

– И пурпурные волосы, – добавила Эмма. – Мне нравится все пурпурное. Это мой любимый цвет.

…Включив телевизор и увидев футболистов на поле, Мэриан пришла к выводу, что остроконечные уши и пурпурные волосы выглядели бы не более чудно и нелепо, чем экипировка игроков в американском футболе. Она никогда не узнала бы Джона Мак-Рея в маске, со щитками и накладками на широких плечах, в яркой форме, разрисованной и расписанной вдоль и поперек, делавшей регбистов похожими на огромных попугаев. А беготня, хриплое дыхание и частые свалки, которые устраивали спортсмены на поле, произвели на неискушенную зрительницу тяжелое впечатление.

– Скажешь мне, когда это кончится, хорошо? – попросила она Эмму. – Я пойду соберу белье для стирки.

Прошло немного времени, и девочка позвала:

– Мэриан! Вот папа!

Мэриан бросила кучу простыней и полотенец и поспешила в гостиную. Простое любопытство, подумала она в свое оправдание. Но почему сердце так странно и глухо застучало, когда на экране появился Мак-Рей?

Она медленно опустилась на диван, в то время как Эмма, тыча пальцем в экран, говорила Анне:

– Видишь? Это мой папа.

Удивительно, подумала Мэриан. Она никогда не встречала человека, который выступал бы по телевидению. И было странно видеть Джона Мак-Рея на экране, удобно откинувшегося на стуле, с подчеркнуто выразительными мимикой и жестами комментирующего первый тайм. Рядом сидел еще один комментатор, и они оживленно обменивались мнениями, произнося какие-то мудреные, ничего не говорящие Мэриан слова.

Близнецы широко раскрытыми глазами уставились в телевизор. Анна задумчиво посасывала палец, а Джесси крепко прижимал к себе облезлого плюшевого зайца.

Мэриан, наклонившись, обняла сына и дочь. А мужчины на экране продолжали оживленную беседу о каких-то пробежках, бросках, очках, о шансах той и другой команды.

Второй комментатор вдруг подался к отцу Эммы и шутливо хлопнул его по колену.

– О'кей, Джон, а сейчас я загоню тебя в угол. Кто, по-твоему, сегодня окажется сильнее: молниеносная атака «Лос-Анджелес рэмз» или бетонная защита «Вашингтон редскинз»?

Мак-Рей с улыбкой повернулся к камере. Внимательный взгляд его серых глаз заставил сердце Мэриан невольно забиться. Было такое чувство, словно Джон смотрел только на нее. Но миллионы людей чувствуют то же самое, подумала она.

Эмма вспрыгнула на диван рядом с ней.

– Ну как, Мэриан?

– Ничего.

По экрану назойливо побежала реклама.

– А что папа сказал? Ты слышала?

– Сказал, что он здесь не судья. Что он болеет за ту команду, за которую сам играл. За «Лос-Анджелес», так ведь?

– Угу. – Эмма подпрыгнула на диване. – А теперь можно нам пойти покататься на Снежке?

Мэриан удивленно взглянула на нее.

– Я думала, ты хочешь и дальше смотреть на своего папу.

Девочка пожала плечами.

– Я его уже видела. А футбол смотреть не хочу.

Интересно, подумала Мэриан, Джон не сделал из своей дочери болельщицу. Значит, не очень-то гордится громким спортивным прошлым. Однако Эмме нравится, что ее отец знаменит.

– А я посмотрю еще немного, – сказала Мэриан. – Твоему отцу не понравится, если мы выключим телевизор в середине игры. Ты можешь пока порисовать с малышами.

– Конечно. – Эмма соскочила с дивана и бросилась к столу. – Давайте устроим телешоу. Мы будем рисовать всякие картинки, а потом показывать на экране телевизора.

Благодаря Эмминой энергии дети вскоре сидели за обеденным столом и что-то старательно рисовали. Мэриан же незаметно увлеклась игрой, несмотря на свою нелюбовь к футболу. Было что-то неотразимо притягательное в этих бегущих, прыгающих, бросающихся на мяч фигурах сильных и ловких мужчин, в их заряженных предельным азартом лицах. Особенно Мэриан понравились длинные высокие дугообразные пасы, которые не зря называются «бомбами». А болела она почему-то за «Лос-Анджелес рэмз».

В перерыве она потащила детей покататься на пони, торопясь вовремя вернуться домой. Снежок, казалось, удивился, когда хозяйка пустила его быстрой рысью, все время посматривая на часы.

– Покатаемся еще, – попросил Джесси, когда мать заторопилась обратно в дом.

– Я хочу посмотреть конец игры, – сказала Мэриан. – А потом покатаемся еще.

– Но ведь вы не любите футбол, – запротестовала Эмма.

– Я просто никогда не смотрела его прежде. Мне любопытно.

Ее интерес усиливало и то, что камера время от времени выхватывала комментаторскую кабину. Джон в наушниках оживленно наблюдал за игрой. Его комментирование, в меру сдобренное юмором, заставило ее не раз улыбнуться. Сама ли игра так интересовала Мэриан или человек, который ее комментировал, но на последних минутах она уже жалела, что матч подходит к концу.

Внезапно команда Лос-Анджелеса получила возможность сделать решающий бросок. Мэриан вскочила на ноги и, затаив дыхание, наблюдала, как мяч, молнией пролетев через все поле, поставил победную точку в игре.

– Ура! – закричала она.

– Почему вы так кричите? – удивленно спросила Эмма. – Что-то случилось? – Она кинулась к телевизору, а Джесси и Анна уставились на мать.

Чувствуя, что вела себя глупо, Мэриан поспешила успокоить детей.

– Нет, нет, я просто так. Команда твоего папы победила.

– Но папа в ней больше не играет.

И слава Богу, подумала Мэриан, вспоминая, как свирепо нападающие из команды соперника навалились всем скопом на молодого защитника, который выглядел таким хрупким по сравнению с ними. Хотя защитник, очевидно, не получил травм, Мэриан вспомнила упоминание о шрамах, которые положили конец карьере Мак-Рея.

– А вот и папа! – воскликнула девочка. Сняв наушники, Джон подводил итоги матча.

А в конце репортажа посмотрел прямо в камеру и вдруг озорно улыбнулся:

– Позволю себе на секунду отвлечься и передать привет Мэриан, Эмме и детям.

Онемев от изумления, Мэриан уставилась на экран. В то время как другой комментатор шутил по поводу выходки коллеги, щеки женщины вспыхнули от смущения. Мак-Рей и в самом деле сделал это!

Эмма первой обрела дар речи.

– Это он про нас! Это он нам передает привет, да?

Мэриан не выдержала и залилась нервным смехом.

– Твой папа просто сумасшедший! Зачем он сказал это?!

– А что? – Эмма гордо посмотрела на нее. – Ловко он это проделал, правда?

Все еще смеясь, Мэриан схватила девочку в охапку.

– Да, он молодец.




В понедельник утром Мэриан встретила Джона словами:

– Вы и вправду это сделали!

Засунув руки в карманы, он стоял у входной двери с обезоруживающе лукавой улыбкой.

– Не смог устоять перед соблазном. А почему вы так ужасаетесь?

Мэриан только покачала головой и отступила в сторону, впуская гостя.

– Эмма уже собралась. Дети смотрят телевизор в гостиной, а я убираюсь на кухне.

– Хотите, помогу?

– Только в том случае, если вы не оплатите счет за услуги няни.

Ясная, теплая улыбка Джона, от которой уголки глаз лучились морщинками, заставила сердце женщины учащенно забиться.

– В таком случае, – произнес он шутливо, – я притворюсь, что забыл чековую книжку.

Мэриан решила не реагировать. Что Джон подумает, если заметит, как бьется ее сердце в его присутствии, как начинают гореть щеки, когда он бросает на нее внимательный взгляд.

Радуясь возможности отвернуться, Мэриан крикнула в глубину дома:

– Эмма! Твой отец уже уходит!

– Трусиха, – мягко укорил Джон.

Отворилась дверь, и Эмма как вихрь ворвалась в прихожую и бросилась к отцу.

– Папа!

– Привет, малышка! – Он высоко подбросил дочь, прежде чем заключить в объятия. – Я соскучился по тебе.

Мэриан почувствовала себя забытой, и комок встал у нее в горле. Ревновала ли она? Неужели ее чувства уже выходят из-под контроля? Нет, дело тут обстоит сложнее. Наблюдая встречу отца и дочери, она невольно представила, как Марк вел бы себя со своими детьми. Но Джесси и Анна не знали отцовской любви, да и сама она одинока. Няня для Эммы, а для Джона – лишь привлекательная женщина, с которой приятно поболтать, пошутить, но не более. Ни отец, ни дочь и представить себе не могли, до чего их нежность друг к другу усиливала горечь в душе Мэриан. И неизвестно, как ей справиться со своими чувствами.

Наконец Мак-Рей повернулся к ней, и она сказала небрежно:

– Значит, привезете Эмму в пятницу?

Джон прищурился, но ничего не ответил.

– Иди-ка попрощайся с друзьями, малышка, – обратился он к дочери.

Когда девочка убежала, скрестил руки на груди и прислонился к стене.

– Вы что-нибудь решили относительно Снежка и козы?

Мэриан покачала головой.

– Я сейчас больше беспокоюсь о себе и о детях. В первую очередь нужно найти жилье.

– Если вам нужна помощь…

– Спасибо, – прервала она, не дав ему договорить до конца. – Но я найду что-нибудь сама.

Серые глаза испытующе взглянули на нее.

– Я тоже в этом не сомневаюсь.

– Премного вам благодарна, – сказала Мэриан подчеркнуто официально.

– Не упрямьтесь.

– Мой муж частенько говорил, что упрямство – моя вторая натура. – Она улыбнулась Эмме, которая вернулась, прижимая свои вещички к груди. – А ты не забыла платья для Барби?

– Нет, но я не смогла найти ее ожерелье. Ну ничего, найду в следующий раз.

Джон протянул Мэриан чек.

– Увидимся в пятницу?

– Хорошо.

Он задержался в дверях.

– А кстати, что вы думаете об игре?

– Мне понравилось. Это интереснее, чем бейсбол.

В его глазах сверкнула искра веселья.

– Хотите отделаться общими словами?

– Нет, – пробормотала она, чувствуя, как учащается биение пульса. – Мне в самом деле очень понравилось.

– Мэриан просто визжала перед телевизором, – проговорилась Эмма.

Приподняв бровь, Джон усмехнулся, явно наслаждаясь замешательством Мэриан.

– В самом деле? Это напомнило мне кое-что, о чем я хотел вас спросить.

Эмма потянула его за руку.

– Ну что еще, папа?

– Иди садись в машину, моя хорошая. Я буду через секунду.

Мэриан почувствовала, словно ее поставили на краю обрыва и сейчас придется прыгать. С ним вместе. А может, Джон просто хочет попросить ее о чем-то житейском: сходить с Эммой в магазин и купить одежду для школы или постирать ее белье в выходные?

Со вздохом облегчения она услышала телефонный звонок, трезвонивший в гостиной.

– Извините.

Он только улыбнулся.

– Я подожду.

Мэриан была в замешательстве. Возьми себя в руки, приказала она себе и, облизнув сухие губы, взяла телефонную трубку.

После короткого телефонного разговора женщина уже забыла, что Джон о чем-то хотел попросить ее, забыла переживания, связанные с ним.

Когда она появилась в холле, Мак-Рей нахмурился и быстро шагнул вперед, положив руку ей на плечо.

– Что случилось, Мэриан?

Она прикрыла глаза и ощутила сухость во рту.

– Звонил домовладелец. Мы должны выехать из дома еще до конца месяца. Это меньше, чем… Голос ее задрожал. – Меньше, чем через три недели.




4


– Черт!.. – выругался Джон. – Они не имеют права выселить вас так быстро. Нужно обратиться к юристу.

– Я не могу себе позволить таких расходов.

– Но мой адвокат мог бы помочь.

– Нет. – Мэриан горестно покачала головой. – Не настаивайте, пожалуйста. Я не могу принять вашей помощи.

– Не упрямьтесь…

– Я разве не предупреждала, что упрямство – моя вторая натура? – Она пыталась шутить, но Джон видел, как женщина побледнела, как дрожат ее губы.

Положив ей руку на плечо, он подвел Мэриан к скамейке на веранде и почти насильно усадил.

– Давайте вместе подумаем о доме.

– Но зачем? Ведь это не ваша проблема…

– Как сказать. Что я буду делать с Эммой, если вы оставите свое занятие?

– Я найду выход, – попыталась улыбнуться Мэриан. – Я уверена. Вы не должны беспокоиться.

– Черт побери! – По тому, как расширились ее темные глаза, Джон понял, что невольно повысил голос. Он нетерпеливо перевел дух и заговорил более спокойно: – Я беспокоюсь за вас. Это вы понимаете?

– Я справлюсь, выкручусь. Я всегда…

– Не сомневаюсь в этом. – Скамейка заскрипела, когда Джон сел рядом. – Но это не значит, что друзья не могут помочь вам.

Широко раскрытыми растерянными глазами Мэриан быстро взглянула новоиспеченному другу в лицо и тут же отвернулась.

– Это… это очень великодушно… – проговорила она сдавленным голосом.

Джон снова хотел чертыхнуться, но сдержал себя. Если бы они были знакомы чуть дольше, если бы хоть пообедали вместе пару раз, возможно, тогда Мэриан доверилась бы ему. Но ведь она толком даже не знает его, он для нее никто. Может, ей и в самом деле хочется остаться одной.

Он припомнил странный разговор в кухне. «Правда, что все мужчины воображают себя сказочными принцами, а женщин – спящими красавицами?» Но Мэриан не спящая красавица, она в состоянии постоять за себя. И кто он такой, чтобы вмешиваться в ее дела?

Входная дверь заскрипела.

– Мама! Лиззи плохая. Она дразнит меня. Мэриан наклонилась и протянула руки.

– Пойди сюда, медвежонок Джесси.

Джон положил руку на спинку скамейки. Когда Мэриан, усадив сына на колени, откинулась снова, он ощутил тепло прикосновения. Сама женщина этого как будто не заметила. Закрыв глаза, она прижалась щекой к головке Джесси.

– Папа!.. – забравшись в машину, Эмма опустила стекло и высунулась в окошко. – Папа, что ты там делаешь?

Мэриан подняла голову и с усилием улыбнулась.

– Вам пора ехать. Эмма опоздает в школу. А у меня все нормально. Правда.

Джону захотелось взять ее на руки и приласкать, как она ласкала Джесси. Но вместо этого он сказал:

– Мэриан, в одном я точно могу вам помочь. Позвольте мне забрать Снежка и Эсмеральду. Если потом вы найдете лучший выход – прекрасно. Но пока что у вас будет одной заботой меньше, и в то же время вы доставите удовольствие Эмме.

– Но… – Джон увидел, как поднялась и опустилась грудь женщины от долгого вздоха. – Хорошо. Спасибо вам. Это упростит нашу с детьми жизнь.

Он заставил себя встать.

– Я заберу их, когда вы скажете. И если смогу быть еще чем-то полезен…

На этот раз губы Мэриан дрогнули в искренней улыбке, такой мягкой, что Джон почувствовал, как сердце замерло в груди.

– Похоже, не я одна такая упрямая.

– Да, – с улыбкой согласился он. – Я в этом не уступлю. Настоящие игроки не любят проигрывать.

– Да. – Ее улыбка вдруг погасла. – Но это не игра.

Не в силах совладать с собой, Джон протянул руку и легко коснулся щеки Мэриан.

– Я никогда и не думал так, – сказал он чуть хрипловатым голосом. И, повернувшись, сбежал с крыльца.

Открывая дверцу машины, Джон не удержался и оглянулся назад. Обрамленная, точно рамой, двумя колоннами перед входом в дом, Мэриан все еще сидела, склонив голову к сыну. Она казалась девственно-чистой и прекрасной. Мадонна с младенцем. При взгляде на эту женщину у Мак-Рея так сжалось сердце, что он стиснул зубы от нежности и сострадания. Как хотелось хоть чем-то ей помочь…




Опять ничего. Смеркалось. Мэриан осмотрела уже восемь домов, и все бесполезно. Джесси и Анна прикорнули на заднем сиденье, голодные и усталые. Матери хотелось положить голову на руль и расплакаться, но она улыбнулась детям и сказала:

– А знаете что? Давайте-ка отправимся ужинать в «Макдональдс»? Как вы на это смотрите?

Магический эффект стоил тех двенадцати долларов, которые придется на это потратить.

– А можно мне мороженое? – спросила Анна.

– И мне! – сказал Джесси.

– Будет вам мороженое, – пообещала мать.

В «Макдональдсе» показывали мультики на большом экране, который сразу же загипнотизировал Джесси и Анну. Мэриан взяла детям чизбургеры и мороженое, а себе гамбургер и устало села за стол. Она ела медленно, не чувствуя вкуса, и каждый глоток давался с трудом.

Что, если не удастся найти подходящий дом? Придется снять одну из тех крошечных развалюх, в которых нет элементарных удобств? Значит, надо будет оставить работу, а на что жить? Она не сможет зарабатывать, оставаясь с детьми, если не снимет приличный дом! Если же отдать близнецов в детский сад, то плата может оказаться больше, чем заработок на первых порах. Ведь у нее нет никакой прилично оплачиваемой профессии.

Мэриан проучилась только два года в колледже по специальности «английский язык» – вещь совершенно сейчас бесполезная. Когда-то она собиралась работать в школе, но до этого так и не дошло. Сначала пришлось зарабатывать на жизнь, пока Марк заканчивал диссертацию, а потом его работа увела их слишком далеко от Сиэтла, чтобы было разумно ездить туда каждый день. Потом беременность и шок от известия, что у нее будут близнецы. И наконец, внезапный уход Марка…

Сейчас Мэриан казалось, что на нее свалилось больше, чем она могла вынести… Обессилев, она сидела на гладком пластиковом стуле, в окружении нормальных, благополучных людей, вышедших семьями на прогулку, и ломала голову, что предпринять. Голоса с экрана, писклявые и бессмысленные, раздражали. Гамбургер с таким же успехом мог быть приготовлен из опилок, она бы все равно не заметила этого. Внезапно накатившаяся волна страха и одиночества смяла Мэриан. Последнее время она выбрасывала из головы мысли о будущем, жила, как алкоголик, одним днем. Как найти приличную работу и одновременно воспитывать детей, которые еще слишком малы и нуждаются в ежечасной заботе матери? А скоро даже негде будет жить.

Мэриан отложила недоеденный гамбургер.

– Ну что, ребята, управились? – спросила она. – Пора домой.

– А можно нам еще мороженого? – попросил Джесси.

– Ну, пожалуйста, – заканючила и Анна.

Мэриан через силу улыбнулась:

– Ладно. Только по дороге домой.

Домой. В тот маленький ветхий коттедж со скрипучими деревянными полами и осевшим крыльцом. Но скоро и он исчезнет под ножом бульдозера. Меньше, чем через три недели… У нее больше не будет дома.




В пятницу вечером Джон привез дочь, и Эмма тут же побежала играть с Кристиной, которую мать забирала позже других детей.

– Увидимся в понедельник, – прощаясь, сказала Мэриан.

Он кивнул и придержал рукой дверь, хотя хозяйка и не думала закрывать ее.

– Есть новости? – Его серые глаза смотрели выжидающе.

– Нет еще. Хотя в воскресной газете всегда бывает несколько новых объявлений. Если вы не возражаете, я возьму Эмму с собой. Иного выхода нет.

– Конечно, не возражаю. И помните, что я всегда готов прийти вам на помощь.

– У меня в запасе еще пара недель. Но… все равно спасибо.

– Хорошо. Я буду звонить. – И, махнув рукой, Джон зашагал к машине.

Несколько секунд Мэриан наблюдала за его уверенной неторопливой походкой, исполненной силы в каждом движении, но, прежде чем мужчина открыл дверцу машины и, оглянувшись, бросил прощальный взгляд, быстро закрыла входную дверь.

Черт возьми! Почему в присутствии Мак-Рея она всегда ощущает себя такой возбужденной, взволнованной? Почему ей кажется, что уезжает близкий, дорогой человек? Он никогда не говорил о своей жене, не спрашивал ничего о покинувшем ее муже, но между ними как будто многое уже сказано без слов.

В воскресенье они коротко поговорили по телефону. Мак-Рей был озабочен и утомлен, да и Мэриан ощущала усталость.

– Ну что, нашли что-нибудь? – спросил Джон в конце разговора.

– К сожалению, нет, – сказала она невесело, не в силах скрыть глубокое утомление.

– Мэриан… – В последовавшей паузе она услышала его дыхание, словно он был не за тысячу миль, а рядом. – Я скоро выезжаю, – вдруг резко сказал Джон. – Увидимся утром. – И положил трубку.

А на следующий день, когда после завтрака забирал Эмму, Мак-Рей разговаривал мало, был дружелюбен, но как-то отстранен. Ни разу не взглянул на Мэриан с огоньком в глазах, не понизил голос до того хрипловатого, интимного тона, который всегда так волновал ее, ни разу не упомянул даже, что уезжает на следующий уикэнд. И не задержался, чтобы немного поболтать. Мэриан не стала убеждать себя, что для нее это решительно ничего не значит. Но, взяв себя в руки, она с улыбкой крикнула детям:

– А теперь пора почитать!

Взяв пару любимых детьми книжек с картинками, она уселась прямо на пол и прислонилась спиной к дивану. Дети окружили ее. Эта живописная группа включала почти всех постоянных воспитанников. И было странно, что Эммы нет среди них. Мэриан успела уже привязаться к ней.

– С чего начнем? – спросила она.

– «Фриц и другие прекрасные лошади», – тут же потребовала Лиззи.

– Да, «Фриц», – согласился Джесси.

– Хорошо, пусть будет по-твоему.

Когда Мэриан открыла книгу, Лиззи доверительно наклонилась к ней.

– Я люблю Фрица, – сказала она. – Если бы он был белой масти, то походил бы на нашего Снежка. Он такой же ласковый и добрый.

Мэриан погладила белокурые локоны девочки.

– Да, конечно. Хоть я и не уверена, что наш Снежок такой же трудолюбивый, как Фриц.

Все захихикали, уловив в ее словах шутку.

– Снежку и не надо работать! – заявил один из малышей. – Катать нас – это не работа!

– Разве нет? – поддразнила Мэриан. – Тогда что же это?

– Это развлечение! – ответили малыши хором.

– Вот как? А кто-нибудь из вас спрашивал у Снежка об этом?

Лиззи снисходительно посмотрела на воспитательницу.

– Снежок не понимает, что говорят люди.

– Ах, я совсем забыла, – с невинным видом ответила Мэриан и засмеялась.

Как бы ни уставала она с детьми, уход за ними не казался ей работой. Малыши такие милые и забавные, что не только угроза потери заработка, но и мысль об утрате радости общения с ними пугала Мэриан.

– Ну что ж, начнем, – раскрыла она книжку. – Был когда-то на свете город, известный своими прекрасными лошадьми…




Когда в среду вечером зазвонил дверной звонок, Мэриан невольно взглянула на часы. Половина восьмого. Кого это принесло? Она вытерла руки полотенцем и прикрикнула на собак:

– Родо! Эджи! Ради всего святого, прекратите! – Эффекта, конечно, не последовало, ибо визгливое тявканье одной собаки продолжало сливаться с гулким лаем другой.

Джесси и Анна, тоже растерянные, выглянули из гостиной, когда мать пошла открывать дверь.

При неожиданном появлении Джона Мак-Рея, стоящего на пороге рядом с дочерью, сердце Мэриан невольно замерло. Джон был в джинсах и потертой кожаной куртке, которая делала его плечи еще шире. Он невозмутимо взглянул на хозяйку, в то время как Эмма переминалась с ноги на ногу, точно сгорая от желания чем-то удивить.

– О, привет! – сказала Мэриан, стараясь перекричать собачий лай. – Эджи, Родо!.. – Она безнадежно махнула рукой. – Проходите. Тогда они замолчат.

Эмма наклонилась, обняв черную голову овчарки, и позволила Эджи лизнуть себя в нос. Мэриан закрыла дверь и последовала за отцом и дочерью в гостиную. Когда Джон огляделся, женщина снова почувствовала некоторое смущение, хотя сознавала, что на сей раз он едва ли обратит внимание на что-нибудь вроде ржавой лейки под диваном или крошек от печенья на полу.

В последние четыре года жизнь Мэриан так была привязана к этому дому, что она воспринимала его, как черепаха свой панцирь, и нуждалась в нем больше, чем просто для защиты от ветра и дождя.

– Хотите чего-нибудь? – спросила она нежданных гостей. – Чаю или кофе? Эмма, хочешь сока?

– Спасибо. – Джон не сделал и движения, чтобы присесть. – У нас с Эммой есть к вам предложение.

Карие глаза девочки нетерпеливо вглядывались в лицо Мэриан, а Джесси и Анна прильнули к ее ногам. Она сознавала присутствие детей, но весь мир сузился для нее так, что в действительности перед ней были только лицо Джона со щетиной на подбородке, легкими впадинками под скулами и сжатым ртом, его внимательные серые глаза, устремленные прямо на нее. Она вдруг почувствовала близость чего-то такого, что может круто изменить ее жизнь, и замерла в ожидании.

– Мы бы хотели, чтобы вы стали нашей экономкой. Чтобы вместе с Джесси и Анной переехали жить к нам.

Мэриан услышала шум в ушах и почувствовала, как кружится голова.

– Вашей экономкой? – эхом отозвалась она и медленно опустилась на диван.

– Не ожидал, что вы будете так удивлены, – сказал Джон.

С одной стороны, предложение было совершенно неожиданным, хотя в глубине души она могла допустить нечто подобное. Допускала, но никогда не задумывалась, ибо это было слишком нереально.

Она и дети будут обеспечены, будут иметь крышу над головой. У нее будет больше времени для Анны и Джесси. Найдется время заняться и собой. Конечно, не останется без внимания и Эмма, которая по-своему нуждалась в уходе и ласке. Да и Джон был бы всегда рядом, и, возможно, со временем она бы лучше узнала его. Что кроется за этой хладнокровной, сдержанной и немного шутливой манерой вести себя? Способен ли он на какие-то чувства? Или просто страдает от одиночества?..

Картины совместной жизни одна за другой промелькнули перед ее мысленным взором. Вот все пятеро сидят за столом: Джон и Мэриан по одну сторону стола, Эмма и близнецы – по другую. Вот она стелит ему постель, стирает белье, готовит завтрак. Разговоры, шутки, прогулки верхом…

Семья. Господи, это единственное, чего она так жаждала, чего так страстно хотела. Так жаждала, что ни за что на свете не смогла бы принять предложение Джона. Мэриан не хотела просто работать на него, быть служанкой. Она не смогла бы каждую неделю принимать из его рук жалованье, молча прислуживать и приятно улыбаться, если хозяин пригласит на обед другую женщину, и тактично удаляться по его знаку, оставив их вдвоем. Она хотела всего или ничего – быть в доме Мак-Рея хозяйкой, но не прислугой.

То, что он предложил, принесло бы лишь горечь и печаль, сделало бы ее еще более несчастной. Если бы родители Лиззи или Кристины предложили подобную сделку, она бы тотчас согласилась. Пришлось бы согласиться, ради блага Джесси и Анны. Но от Джона Мак-Рея она не может это принять.

Однако выдавить из себя отказ оказалось горько и тяжко. Ее голос сделался хриплым от усилия, а ногти впились в ладони до боли.

– Я… я ценю ваше предложение. Это очень великодушно с вашей стороны. Но боюсь, я… должна отказаться.

На лице Эммы отразилось такое разочарование, что это было бы забавно при других обстоятельствах. Складка появилась между темными бровями Джона, хотя он больше ничем не выдал своих чувств.

– Может, вы все-таки еще подумаете? Обещаю, что буду заботиться о вас. Это идеальный вариант для нас обоих.

Мэриан встала.

– Я знаю, что вы будете добры к Джесси, Анне и ко мне. Но… – Она проглотила комок и прижала руки к груди. – Не думаю, что это подходит мне. Я столько боролась, чтобы встать на ноги. А работая у вас и живя в вашем доме, я бы снова почувствовала себя зависимой, будто сдалась. Вы понимаете?

Джон ответил не сразу, некоторое время изучая женщину хмурым взглядом. Потом губы его чуть дрогнули.

– Мне понятны ваши сомнения, хотя отказ не очень приятен.

– Я не хотела бы чувствовать себя как футбольный мяч, – извиняющимся тоном пояснила Мэриан.

– С мячом-то я как раз умею обращаться. – Улыбка у Мак-Рея вышла такая же кривая, как у нее. – Но здесь… немного посложнее, чем на футбольном поле.

Что он имеет в виду? Мэриан хотелось бы точно знать, что все-таки в его предложении главное. Она не заблуждалась относительно желания, которое видела в его глазах. Неужто он рассчитывает, что постель будет частью их сделки? Или просто чувствует жалость к ней?.. В конце концов, это не имеет особого значения. Гордость не позволяет ей принять милостыню, а страх быть обманутой – ответить на его желание. Она хотела от Мак-Рея большего.

А если бы он предложил это «большее»?.. Тоже страшно. Могла бы она доверять ему? Он же мужчина, такой, как все, как Марк. Мужчина, которому нужна женщина, но лишь до тех пор, пока ему это удобно.

– Мне очень жаль. – Мэриан нагнулась к Эмме, взяла ее за подбородок и подняла лицо так, что встретилась с заполненными слезами карими глазами девочки. – Знаешь что? – мягко сказала она. – Я бы хотела жить вместе с тобой. Но ты будешь нуждаться во мне не очень долго. И тогда мы должны будем расстаться, а это будет тяжело. Нам лучше оставаться просто друзьями.

Эмма грустно кивнула и отступила назад. Ее рука крепко сжала отцовскую. Мэриан перевела взгляд на лицо Джона, и глаза их встретились. Она увидела в них что-то странное. Но что? Обиду, разочарование?.. В одно короткое мгновение это невозможно понять.

Он грустно улыбнулся.

– Ну что ж, не буду спорить. Но вы разрешите мне, по крайней мере, помочь вам переехать, когда придет время? Я мог бы пригнать грузовик. Это сохранит вам немного денег, а мне немного гордости.

– Хорошо, – заставила себя согласиться Мэриан. – Благодарю вас.

– В таком случае мы желаем вам доброй ночи и отправляемся домой, – сказал Джон. – Завтра рано вставать. По правде говоря, не очень хочется, но мой компаньон отбирает пару лошадей для показа в Портленде.

Мэриан подхватила Анну на руки и проводила гостей до двери.

– Когда вы играли в футбол, вам разве не приходилось участвовать в утренних играх?

– Господи, как я ненавидел их!.. – Он усмехнулся собственной горячности.

– Эмма говорит, что вы были безотказным игроком. Считалось, что вас ничем нельзя отвлечь от матча, сбить с хорошего игрового настроя.

– Скажу по секрету, – Джон снова улыбнулся, – я просто-напросто тренировал свою волю. Пока, Джесси. До свидания, Анна. До свидания, Мэриан.

– Эмма, увидимся в пятницу, – попрощалась Мэриан.

Девочка не ответила, а Джон вяло помахал рукой.

Мэриан вернулась в дом и закрыла дверь, чувствуя себя до отчаяния заброшенной и одинокой. Отец и дочь ушли так быстро, что это казалось почти разрывом. И ведя Анну и Джесси в ванную чистить зубы, женщина задумалась.

Хотела ли она, чтобы Джон спорил? Чтобы попробовал переубедить ее, настаивал до тех пор, пока она не согласилась? Но Мак-Рей принял отказ так легко, что это разочаровывало. Ну а чему удивляться? Едва ли ему и в самом деле нужна экономка, обремененная двумя маленькими детьми. Для этой работы он мог бы найти кого-то и получше. Нет, надо смотреть фактам в лицо. Мак-Рей просто пожалел ее. Ни больше и ни меньше.




Джону с трудом удавалось сохранять дистанцию в отношениях с Мэриан следующие две недели. Он бы пригласил ее пообедать, но был уверен, что ей сейчас совсем не до этого.

Каждый раз, когда Джон приезжал к Мэриан, она выглядела все более усталой и расстроенной. С прозрачной кожей, темными кругами под глазами от недосыпания, она напоминала фарфоровую куклу – так была слаба и хрупка.

Теперь ему даже не приходилось спрашивать, нашла ли Мэриан новое жилье. Увидев его на пороге, она улыбалась трепетной, дрожащей улыбкой, изображая беззаботность, и лишь отрицательно качала головой. Но гора узлов и коробок, подготавливаемых к отъезду, в углу гостиной все росла, а маленький ветхий домик становился все более пустым и неуютным.

Джону мучительно хотелось помочь ей, но как заставить ее принять помощь? В тот вечер, когда Мэриан отвергла предложение работать у него, по дороге домой Мак-Рей мягко и обтекаемо объяснил Эмме, почему их предложение не принято. Но после того как Джон уложил дочку спать и спустился в гостиную, прихватив свежий номер «Спорте иллюстрейтед», его вдруг охватил такой прилив досады и острых переживаний за женщину, которую едва знал, такой тугой и болезненный клубок эмоций, что он вдруг размахнулся и изо всех сил швырнул журнал в стену. И поразился, заметив, как дрожат руки.

Футболисты известны своими нервными срывами на поле. Еще в школе Джон, заработав для команды право на штрафной, в неистовстве готов был все сокрушить, если товарищи бездарно разыгрывали комбинацию, сводя на нет его усилия. Но он старался держать себя в руках и на протяжении всей своей футбольной карьеры сохранял железное самообладание.

За одним исключением. В ту ночь, когда разбилась Сьюзен (а она погибла по-глупому, оттого что быстро водила машину, хотя ее много раз предупреждали), в ту ночь он сдержаться не мог. Неторопливо, методично брал одну за другой книги из шкафа и изо всех сил швырял через всю комнату. Тяжелые тома ударялись о стену и бесформенной кучей падали на пол с разлетающимися страницами и вдрызг разорванными корешками. Глупо и бессмысленно он доставал и бросал эти чертовы книги, пока не испортил все до единой. И только позднее спохватился – ведь все эти книги принадлежали Сьюзен. Джон сам не понимал тогда, насколько в горе своем был зол на нее за эту ужасную и бессмысленную гибель.

Но при чем же тут Мэриан Уэллс, почему своим отказом она вызвала такое же чувство? Неужели его так раздосадовало, что будет не с кем оставить Эмму? Или, может быть, Джон высказал больше правды, чем сам осознавал, когда вспомнил, каким неуступчивым игроком был? Что говорить, терять Мак-Рей никогда не любил.

И все же у него хватило здравого смысла понять, что Мэриан сейчас не до совместных ужинов и романтических встреч. Все, что ей нужно, так это спокойствие и немного удачи, чтобы найти дом по душе и по карману. И больше ничего.

Он спросил как-то, стоит ли приводить Эмму, пока Мэриан подыскивает дом и готовится к переезду. Можно было бы пристроить дочку на время к кому-нибудь. Но Мэриан взглянула на него с обидой, которую и не пыталась скрыть.

– Господи, нет конечно! Эмма не создает никаких проблем. Она даже помогает мне управляться с близнецами…

К тому же деньги, которые Джон платил каждый понедельник, были отнюдь не лишними. Но когда он добавил еще десять долларов, Мэриан решительно вернула чек.

– Вы и так платите мне более чем щедро, Джон. Я не могу принять это.

– Упрямица, – проворчал он, доставая чековую книжку.

Она слегка улыбнулась.

– От такого слышу.

Мак-Рей тут же выписал новый чек. – Я приеду в среду вечером забрать животных, согласны?

– Да, конечно. – На этот раз улыбка у Мэриан получилась более грустной. – Я знаю, что говорила вам это и раньше, Джон, но… спасибо вам еще раз.

– А время-то идет, – сказал он хмуро. – Осталось всего восемь дней. Что вы собираетесь делать, Мэриан?

Она независимо вздернула подбородок.

– В крайнем случае сниму что-нибудь на время.

– А как насчет собак и кошек?

– Родители некоторых моих подопечных готовы приютить их на несколько недель, если это потребуется.

Джон был неприятно удивлен, задет и обижен. Почти как ребенок, которому сказали, что он недостаточно большой, чтобы его помощь могла что-то значить. Почему он так уверен, что Мэриан не к кому обратиться за помощью? Конечно, у нее есть друзья, наверняка есть где-то родные. Просто Мак-Рею очень хотелось, чтобы эта женщина нуждалась именно в нем.

«Неужели все мужчины воображают себя сказочными принцами, а женщин– спящими красавицами?»

Вспомнив об этом, он иронически хмыкнул: увы, он для Мэриан лишь один из многих. Один из тех, кого не посвящают в семейные дела и не подпускают к ним слишком близко.




5


Мэриан глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.

– Я согласна, – выдавила она, хотя примитивный, похожий на коробку дом, стоящий позади крошечного газона, восторга не вызывал.

– Чудесно, – сказала хозяйка. – Но, как я уже говорила, вы должны будете внести определенную сумму как задаток за возможный ущерб, нанесенный вашими собаками и детьми.

– Я очень внимательно присматриваю за детьми, – ответила Мэриан сквозь зубы.

Эта пухлая, крикливо одетая женщина не вызывала у нее симпатий, да и плата за дом казалась чрезмерной, но Мэриан была уже в отчаянном положении и выбирать не приходилось. Новое пристанище – довольно невзрачная развалюха с крохотными спальнями, обшарпанной ванной и кухней, которая сошла бы за каюту на прогулочном катере.

Но все же это был дом. Двор огорожен забором, а главное, хозяйка разрешила Мэриан брать детей, как и прежде, что хоть как-то решало проблему заработка.

Не раздумывая больше, Мэриан выписала чек на сумму, которая опустошила ее скудные финансы.

– К сожалению, я не смогу дать вам ключ, пока не выехали прежние жильцы, – развела руками хозяйка. – Я уверена, вы понимаете. И вот еще что: договоримся, что вы платите пятого числа каждого месяца. Если захотите перекрасить стены или переклеить обои, делайте это за свой счет, но прежде посоветуйтесь со мной.

– Договорились.

– Надеюсь, собак вы будете держать во дворе?

– Да, конечно.

Улыбка женщины сделалась жесткой.

– Я буду наведываться регулярно, чтобы взглянуть, как у вас тут дела. Если будут проблемы – можете в любое время оставить мне сообщение на автоответчике.

Мэриан с трудом удалось выдавить ответную улыбку и поблагодарить домовладелицу. Когда та уехала, Мэриан как можно бодрее обратилась к Анне, Джесси и Эмме:

– Вот и наш новый дом. Можем переезжать на будущей неделе.

– Прежний мне нравится больше, – наморщила нос Эмма. – Этот какой-то безобразный.

– Этот тоже неплохой, – возразила Мэриан, хотя и не очень чистосердечно. – Мы приведем его в порядок. Вот увидишь.

– Он такой грязный.

– Нынешние жильцы покрасят его перед тем, как уедут, – заверила Мэриан. – А если они этого не сделают, сделаю я.

Трое детей недоверчиво уставились на нее. Чтобы отвлечься от этого разговора, Мэриан снова взглянула на дом. Из груди ее вырвался вздох.

– Ну, пошли.

В машине Эмма пристегнула ремень и подождала, пока Мэриан устроит малышей на заднем сиденье и усядется за руль.

– А знаете, – заявила девочка, – папе не понравится этот дом.

Как будто мне самой нравится, раздраженно подумала Мэриан. И ответила чуть язвительно:

– В таком случае рада, что ему не придется жить в нем.

– Наш дом намного лучше, чем этот. У нас паркетные полы, по ним здорово скользить. И три ванные. И папа позволил бы держать Родо и Эджи в доме.

– Чтобы царапать ваши красивые паркетные полы? – Мэриан остановила машину, прежде чем выехать на шоссе, и повернулась лицом к девочке. – Маленькая моя, мы просто не можем переехать к вам. Думаю, ты понимаешь почему.

Эмма несогласно мотнула головой и буркнула:

– Нет.

Мэриан ласково погладила темноволосую головку девочки.

– Ты бы хотела представить, что Анна, Джесси и я – это твоя семья, не так ли? – мягко сказала она. – И что я твоя мама?

Эмма взглянула на нее огромными карими глазами, влажными от слез.

– А почему вы не можете ею быть? Я хочу, чтобы вы жили с нами.

У Мэриан дрогнуло сердце.

– Я знаю. Знаю, что ты хочешь этого, Эмма. Но… – Как объяснить свое положение ребенку? – Ты говорила об этом папе?

– Да, но он сказал, что вы боитесь, что полюбите меня, но когда-нибудь вам придется уйти, а это будет тяжело. – Она закусила губу. – А еще он сказал, что вы упрямая.

Мэриан улыбнулась и положила руку на плечо девочки.

– Твой папа тоже хороший упрямец. Мы с ним уже обсуждали этот вопрос.

– Я хочу, чтобы вы передумали.

– Понимаю, – сказала она ласково. – Но не могу. Ты можешь жить у нас, сколько захочешь, А мы будем приезжать иногда к тебе, чтобы покататься на Снежке. Согласна?

С обидой отвернувшись, Эмма уставилась в окно.

– У меня никогда не бывает того, чего я хочу, – проговорила она чуть не плача.

Мэриан грустно посмотрела на ее затылок.

– Знаешь, желания не всегда тут же сбываются. А иногда сбываются не совсем так, как ожидаешь. Ты, наверное, хочешь, чтобы у тебя была новая мама. И может быть, когда-нибудь твоя мечта исполнится.

Эмма молчала, Мэриан уже вырулила на автостраду, когда девочка вдруг заявила упрямо:

– Я не хочу другую маму. Я хочу вас.

– О, малышка, – растрогалась Мэриан. – Мне очень жаль.




Снежок оказался настолько понятливым, что добровольно последовал за Эммой в прицеп для перевозки лошадей. Однако Эсмеральда была сделана из совершенно другого теста. Она не желала иметь ничего общего с этим ящиком на колесах, и, хотя Джон толкал ее сзади, а Мэриан тянула спереди, коза все же ухитрилась в последний момент вырваться, и Джон, пытаясь удержать ее, рухнул на колени.

Веревка заскользила в руках Мэриан, обжигая ладони, но ей все же удалось ухватить ее покрепче. Когда Эсмеральда дернулась еще раз, то чуть не вывихнула хозяйке руку.

– Черт побери! – в сердцах воскликнула Мэриан.

– Ну, это ни к чему! – укоризненно сказал Джон, вставая на ноги. – Не следует осквернять слух детей грубыми выражениями.

– Они только хохочут, когда слышат такое, – отрезала Мэриан.

Она показала язык Эмме и хихикающим близнецам, которые со стороны наблюдали комическую сцену, и потянула за веревку козу, которая тут же попятилась назад.

– Как, по-вашему, мы сможем ее туда затащить?

Джон снял ковбойскую шляпу и принялся стряхивать ею пыль с джинсов.

– А вы давно ее взвешивали?

– И так видно, что она толстая, – оправдываясь, сказала Мэриан.

– Да? – Он снова надел шляпу. – И все же придется обхватить руками ее брюхо.

– Я буду толкать сзади, а вы тащите спереди.

Джон оценивающе взглянул на рога Эсмеральды.

– А почему бы вам не тащить спереди, а мне толкать сзади?

– Она лягается.

– О черт!..

– Пожалуйста, – пародируя его, произнесла Мэриан с пафосом, – не нужно осквернять слух…

Трое детей сидели рядком на брусьях ограды, с интересом ожидая следующего акта, который обещал быть не менее драматичным. Джон взглянул на Мэриан, и внезапно оба расхохотались.

– Ну что ж, перекрестите меня – иду тащить спереди, – печально сказал Джон.

А минуту спустя он все же умудрился захлопнуть дверцу прицепа и вовремя опустить засов. Прицеп содрогнулся, когда разъяренная Эсмеральда боднула дверь.

– А вы уверены, что хотите забрать ее? – с сомнением спросила Мэриан. – Теперь вы знаете, с какой упрямицей придется иметь дело?

– Если я не смогу справиться с одной маленькой козой…

– Но очень раздражительной, дурного нрава и к тому же совершенно бесполезной.

– Вспомните про ежевику. Мэриан улыбнулась.

– Я поверю в нее, когда увижу.

– Во мне сомневаются?

– Доверяй, но проверяй, – парировала она, хотя и не так спокойно, как хотелось бы.

Мак-Рей решительно нахлобучил шляпу поглубже; в его ухмылке был явный вызов.

– Одна живая изгородь из ежевики уже появилась. И я устрою вам экскурсию прямо сейчас. Почему бы вам не отправиться вместе с нами?

– О, я не думаю… – запротестовала она.

– Поехали, – принялся уговаривать Джон. – Я хочу, чтобы вы чувствовали себя на ранчо как дома, навещая своих питомцев. Вы должны посмотреть, где мы живем. Так почему бы не сегодня же вечером?

– Но мне нужно паковать вещи и…

Он не дал ей докончить:

– Эмма приготовила кекс. Специально для вас. Она надеялась, что вы приедете. Девочка очень старалась.

– Кекс? – растерянно переспросила Мэриан.

– Да, лимонный кекс, полуфабрикат. Не Бог весть что, конечно, но детям должно понравиться.

Мэриан обреченно махнула рукой.

– Сдаюсь. Не могу пренебречь стараниями Эммы. Вы это знаете слишком хорошо. – И крикнула ребятам: – Эй, давайте-ка надевайте пальто! Поедем смотреть новый дом Снежка и Эсмеральды.

– Ура! – подпрыгнула Эмма. – Поехали быстрей. Я покажу вам свои игрушки и все-все!




Спустя полчаса Мэриан с близнецами уже были на ранчо. Следуя за Эммой, они осматривали огромную гостиную со сверкающим паркетным полом и камином, отделанным серым камнем, со сводчатым потолком и окнами, выходящими на далекие горы. Мэриан невольно задержалась у окна, глядя на новые конюшни, белые изгороди которых уходили к зубчатой цепи гор, осененной вечерними сумерками. Пейзаж был чарующе прекрасен, и ей пришлось с усилием оторваться от этого зрелища, чтобы продолжить обход.

В апартаментах Мак-Рея были и большой кабинет с примыкающей к нему библиотекой, и кухня с голубыми кафельными стенами, резными кленовыми шкафами, посудомоечной машиной и новейшей микроволновой печью, которая вызвала у Мэриан приступ зависти. Но Эмма не зря гордилась своей спальней наверху. Ее оборудовали специально для маленькой девочки, и каждая игрушка, каждая вещь в ней была заботливо выбрана отцом, старавшимся хотя бы отчасти возместить дочери то, чего она лишилась.

Анна широко раскрытыми глазами уставилась на двухэтажный розовый домик Барби, игрушечный «феррари», а глаза Джесси округлились, когда, выглядывая из-под ноги Мэриан, он заметил четырехфутового плюшевого медведя, сидевшего на стульчике в углу. Эмма вспрыгнула на кровать, потом, вихрем пронеслась мимо взрослых, рывком распахнула дверь в холл. Мэриан бездумно последовала за девочкой.

Спальня Джона. Она не собиралась осматривать ее, но раз уж случайно зашла сюда… Взгляд приковывала огромная, королевская по размерам кровать. Весь пол застлан роскошным ковром с густым длинным ворсом, а стены, снежно-белые, с цветными декоративными панно, прекрасно дополняли светлую гамму спальни. Но доминировала все же кровать. Мэриан не могла отвести взгляда от бежевого тканого покрывала, от прикроватной тумбочки с часами, лампой и очками.

Господи! Почему вид его кровати так нервировал, так волновал Мэриан? Понятно, что Джон спит, как и все, в постели! Но почему паника охватила ее и внезапный жар разлился по всему телу? Почему она так болезненно ощущала, что хозяин спальни стоит прямо у нее за спиной? Почему казалось, что он читает ее мысли?

Голос плохо повиновался ей, когда Мэриан спросила первое, что пришло в голову:

– Вы носите очки?

Джон не ответил, и, повернув голову, Мэриан взглянула на него. Их глаза встретились, и у нее перехватило дыхание. Джон смотрел на нее с откровенным желанием, изгиб его губ был невыносимо чувствен. Она оцепенела на пороге, остро сознавая, что его рука упирается в дверной косяк в нескольких дюймах от ее плеча, а горячее дыхание обжигает висок. Они смотрели друг на друга, не двигаясь.

Эмма нарушила это завораживающее оцепенение. Она потянула Мэриан за руку и сказала нетерпеливо:

– А теперь давайте пробовать кекс. Я пекла его сама. Папа только немножко помог.

Джон опустил глаза и ласково улыбнулся дочери, а к Мэриан наконец-то вернулось ровное дыхание. Смущенная, она не сразу нашлась что ответить.

– Я… Спасибо, Эмма. С удовольствием попробую. Джесси… Анна! Хотите кекс?

– Какой кекс? – спросил Джесси подозрительно.

Эмма отпустила руку Мэриан и повернулась к мальчику.

– Очень вкусный, лимонный. Мы с папой никогда не пекли его раньше, но я лизнула ложку, когда размешивала, и мне понравилось.

Всей компанией вернулись назад тем же путем: через холл, а потом вниз, по устланной ковром лестнице. Дети толкались и пересмеивались впереди.

Мэриан уже ступила на нижнюю ступеньку, когда услышала позади себя голос Джона, негромкий и чуть более грубоватый, чем обычно.

– Я надеваю очки, когда читаю перед сном. Наверное, это уже возрастное.

Она попыталась представить его лежащим в постели с очками на носу, но увидела… полуобнаженным, с бронзовыми от загара плечами, и так отчетливо, словно лежала рядом.

Боже правый, что с ней творится? Ведь она больше не хотела иметь мужчину. Никогда в своей жизни не хотела! Даже думать об этом не желала.

В кухне Эмма расстелила цветные салфетки на старинном дубовом столе и торжественно подала свой кекс. Сидя за столом, Мэриан весело улыбалась маленькой хозяюшке, хвалила ее стряпню, поправляла салфетки у детей, но все это чисто машинально, а по-настоящему остро она сознавала только одно: присутствие Джона. В своих выцветших джинсах и стоптанных ковбойских сапогах он был совершенно не похож на телевизионную знаменитость. От него слегка пахло сеном и лошадьми. И козой, подумала Мэриан с юмором.

– Я могу приготовить неплохой обед, – сказал Мак-Рей, наблюдая, как гостья неуверенно пробует кекс. – Но мои успехи в выпечке оставляют желать лучшего.

– Кекс замечательный, – похвалила Мэриан. – В самом деле.

Но, по правде говоря, она не чувствовала вкуса, поскольку была слишком поражена и даже немного подавлена увиденным. Размерами этой кухни, этого роскошного дома, простирающимися до горизонта холмистыми зелеными пастбищами и прекрасными лошадьми за свежеокрашенными изгородями. Мэриан словно окунулась в иной мир, и он произвел на нее неотразимое впечатление. Вдруг остро захотелось принадлежать этому миру, существовать в нем. И она все бы отдала за это, все, кроме остатков гордости.

Этот дом, несомненно, проложил пропасть между нею и Джоном. Может быть, у него есть в жизни проблемы, может быть, он в поте лица трудится на своем ранчо, чтобы сделать хозяйство процветающим. Но ее и Мак-Рея жизнь так же мало походила одна на другую, как породистый арабский жеребец на лохматого коренастого Снежка. Она попыталась представить Джона на своей кухне, пробующего ее варенье, моющего посуду, мягко подтрунивающего над ней, как однажды это было, но прежний образ не возникал. Тогда он был обманчиво прост и доступен, но в истинном свете предстал лишь теперь. Но почему Джон предпочитает оставлять свою дочь именно с ней, хотя в ее доме обстановка совсем не та, к которой девочка привыкла?

Ради Эммы гостья доела свою порцию до крошки и похвалила еще раз:

– Спасибо тебе, Эмма. Кекс был очень вкусный. Но боюсь, нам пора уходить.

– А я не хочу! – запротестовала Анна. – Я хочу поиграть с Барби. Можно?

– Я тоже хочу поиграть, – заныл Джесси. – Не надо домой.

– Пожалуйста! – попросила и Эмма.

Побежденная настойчивыми просьбами детей, Мэриан все же сделала слабую попытку настоять на своем:

– Нам и в самом деле пора…

Вмешался Джон, положив конец препираниям:

– А почему бы не позволить им поиграть немного? А я пока что покажу вам свою конюшню. Посмотрите на моих лошадей. И потом, там есть еще и ежевика!

– Я… – Она снова оказалась застигнутой врасплох, как на пороге его спальни. – Ну хорошо. Только на несколько минут, – уступила она.

Дети вылетели из комнаты под предводительством непрерывно щебечущей Эммы.

– Вы можете поиграть с моим маленьким гномиком. У него рыжие волосы и голубые глаза. Джесси будет у нас принцем Эриком. А я буду колдуньей. Я всех заколдую, а потом расколдую…

Джон покачал головой вслед дочери:

– Заводила.

– Это нормально в ее возрасте. – Мэриан встала и отнесла грязную посуду в сияющую чистотой раковину. – А Джесси и Анна еще малы и потому любят, когда ими командуют.

– Оставьте посуду. Лучше я вас познакомлю с Исайей. Я вижу его пикап у конюшен. Он, должно быть, вернулся из города.

Мэриан невольно взглянула в окно.

– Исайя?

– Мой компаньон. Он здорово управляется с лошадьми.

– А он знает про Снежка и Эсмеральду?

– Исайя любит все, что ходит на четырех ногах, – улыбнулся Джон.

Вечерело, и все на дворе золотилось от лучей заходящего солнца, тени были густые и длинные. Единственное, чего здесь недостает, так это сада, невольно подумала Мэриан. Кустов роз возле крыльца, лилий и пионов под окнами.

– Что-то не так? Почему вы так поскучнели? – спросил Джон, заглянув в лицо женщины.

– О нет. Я просто устала, – уклончиво ответила гостья. – Довольно трудно паковать вещи и управляться с моей оравой. Мне полегчает, когда устроюсь на новом месте.

– Эмме не нравится ваше новое жилье. Надеюсь, вы не собираетесь поселиться там надолго?

Мэриан принужденно засмеялась.

– Ваша дочь не слишком в этом разбирается. Для нас это вполне подходящий дом. Немного свежей краски, новые обои, цветочная клумба перед входом – и все будет в порядке.

Джон нахмурился, его испытующий взгляд уперся в лицо Мэриан, но та лишь вздернула подбородок и заставила мужчину отвести глаза. Он криво усмехнулся.

– Ну что ж, вам видней. В конце концов, это ведь не мое дело.

– Но, разумеется, оно не может вас не волновать, – немного холодно заметила Мэриан. – Ведь это касается Эммы.

Джон повернул в сторону конюшни.

– Начнем осмотр?

Она кивнула и, приноравливаясь к широкому шагу хозяина, заторопилась, чтобы поспеть за ним.

– А где живет ваш компаньон?

– Вот там, – указал рукой Джон на небольшой холм со стоящим на нем сельским домиком. Мэриан заметила его и раньше, но решила, что он относится к другому владению. – Этот дом достался нам вместе с ранчо. Исайя решил поселиться там, я построил себе новый.

Огромные двери конюшни был распахнуты, открывая широкий, усыпанный опилками проход между стойлами с правой и левой стороны. Тихое фырканье донеслось до Мэриан из первого стойла. Она заглянула туда и увидела годовалого гнедого жеребца, беспокойно мотающего головой.

– О, какой красивый! – восхищенно прошептала Мэриан.

Джон остановился и, перегнувшись через брусья, погладил лошадиную морду.

– Один из первых наших жеребят. Мне нравится его стать.

– Как чудесно, должно быть, заниматься всем этим, – сказала Мэриан и, подчиняясь невольному импульсу, спросила: – Зачем же вы тогда уезжаете?

– Гм, разводить лошадей – довольно дорогое хобби. Надо же мне где-то зарабатывать на него.

Это прозвучало шутливо-легкомысленно, и Мэриан не приняла ответ всерьез. Она читала спортивные страницы сиэтлского «Таймса» и прекрасно знала, как много зарабатывают спортивные звезды. Он должен был иметь кучу денег, иначе не смог бы купить это роскошное ранчо и начать свое дело.

– Вы везучий, – тихо сказала Мэриан, почувствовав вдруг какой-то болезненный спазм в груди.

– Да, пожалуй, – ответил Джон коротко.

Значительность всего предприятия стала яснее для Мэриан, когда они продолжили осмотр. Широкая галерея вела в огромный крытый манеж, а оттуда еще в одну конюшню. Там Джон показал гостье стойло, где собирался поместить Снежка, который пока что был оставлен вместе с Эсмеральдой в маленьком загоне на дворе.

– Можно поместить козу рядом с пони, пока мы соорудим для нее что-то вроде выгона?

– Конечно, – задумчиво сказала Мэриан, разглядывая большое, просторное стойло с толстым слоем соломы на полу. – Я уверена, что Снежок и Эсмеральда уживутся здесь. Они ведь хорошие друзья.

– Прекрасно, если так.

Повернув голову, Мэриан увидела, что он снова наблюдает за ней. Здесь, в конюшне, освещение было более тусклым, чем в спальне, но она заметила достаточно, чтобы пульс лихорадочно забился.

– Джон… – Женщина умолкла, непроизвольно облизав сухие губы. – Зачем вы так смотрите на меня?

– А почему бы и нет? – Его голос был неровного, низкого тембра. – Вы очень красивая, миссис Уэллс.

– Я вам уже говорила. Вы… вы пугаете меня.

Медленно, словно давая женщине время отпрянуть, он поднял руку к ее лицу и ласково запустил пальцы в волосы.

– А знаете что? – прошептал он. – Вы тоже пугаете меня.

Мэриан открыла рот, но так и не смогла ничего ответить, парализованная напряженным взглядом Джона, скользнувшим по ее полураскрытым губам. Все так же медленно он наклонил голову… Мэриан не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Ее реакция была неизбежной и такой же естественной, как необходимость дышать. Отчаянно хотелось узнать, на что похоже прикосновение его губ, что она при этом почувствует.

Поцелуй был нежным и мягким. Нежность губ контрастировала с шершавостью небритой щеки и с напряжением в руках Джона. От него пахло сеном, кожей и едва слышно – одеколоном. Мэриан инстинктивно уперлась руками ему в грудь и через тонкую ткань рубашки почувствовала теплое тело и тяжелое биение сердца. Его губы ласкали, ничего не требуя, только мягко прося, но с такой глубокой чувственностью, что желание от макушки до пят пронзило ее. Она ответила на поцелуй с готовностью, которой не ожидала от себя.

– Исайя, – хрипловато пробормотал Джон, прервав поцелуй, и Мэриан резко отпрянула.

Из другого конца конюшни к ним приближался по проходу темнокожий великан в спецовке. Несмотря на внушительный рост, он шел очень тихо, или, может, ей казалось, что тихо, – мог бы и топать, как слон, она бы все равно не услышала.

У негра было некрасивое толстогубое лицо и спокойный невыразительный взгляд. Его мощные плечи и огромные ручищи, по сравнению с которыми руки Джона казались маленькими, дополняли впечатление силы и спокойствия. Он не проявил никаких чувств, увидев незнакомку, а, скорее, выказал полное отсутствие интереса. Или же просто очень хорошо скрывал свои эмоции.

– Исайя, я бы хотел познакомить тебя с Мэриан Уэллс, – невозмутимо сказал Джон. – А меховой шарик на четырех ногах и пони в загоне – ее. Мэриан, это мой компаньон Исайя Джоунс.

Великан тяжело наклонил голову.

– А коза на твоем крыльце? – басом осведомился он.

– Коза… что за чертовщина?

Джон торопливо вышел из конюшни, Мэриан за ним. В самом деле, Эсмеральда была уже на крыльце и, стоя передними ногами на подоконнике, с любопытством разглядывала внутренность дома. Коза как раз отщипнула на пробу кусочек резного наличника, когда подоспела Мэриан.

– Эсмеральда! – с упреком закричала она.

Коза встала на четыре ноги и ласково боднула хозяйку. Джон выглядел озадаченным.

– Как же так?

– Она, уф… она умеет перебираться, – сказала Мэриан.

– Перебираться?

Мэриан кивнула.

– Через пятифутовый забор?

– Ну да. Обычно она ведет себя смирно, но иногда ей, ну… хочется прогуляться, оглядеть окрестности.

– В самом деле?

Уголком глаза Мэриан увидела, как Исайя вышел из конюшни и направился через двор в их сторону. Смущенная, она пустилась в объяснения.

– Я должна была, конечно, предупредить вас, но просто не подумала об этом. Дома у меня проволочная ограда загнута внутрь, так что коза не может выбраться из загона. Мне очень жаль, – смутилась Мэриан. – Я и не подумала, что вам придется строить для нее специальное ограждение. Не знаю, что теперь делать…

– Не смешите меня, – сказал Джон. – Если я не смогу содержать как следует одну маленькую козу…

– Но чрезмерно упитанную и с плохим характером, как видите…

– Однако не бесполезную. – Улыбка Джона сделалась восхитительно-озорной. – Вспомните про ежевику. Так что коза нам поможет избавиться от нее.

Мэриан взглянула на Исайю, который стоял на ступеньку ниже, но все равно возвышался над ней, и не нашлась что ответить. Но вот негр наклонился и огромной ручищей ласково почесал голову Эсмеральды.

– Я не возражаю против коз, – пророкотал он.

– Я говорил, – засмеялся Джон. – Все, что ходит на четырех ногах…

– Спасибо, – беспомощно пробормотала Мэриан, переводя взгляд с одного мужчины на другого. – Спасибо вам обоим.

– Нет проблем, – сказал Джон. – Только обещайте, что будете часто навещать ее.

В душе Мэриан сознавала, как опасно слишком часто бывать здесь. Но что еще остается ответить?

– Обещаю, – кивнула она.

– Я рад, – тихо шепнул ей на ухо Джон. И тут же громко добавил: – А теперь давайте устраивать эту проказницу в конюшню.




6


Плохие новости всегда спешат – и часто приходят по телефону. Потрясенная, Мэриан медленно положила телефонную трубку и растерянно оглядела гостиную. Книжные полки уже пусты, стены голые, даже светильники аккуратно упакованы в коробки.

Все собрано, а переезжать некуда. Казалось, она была на грани истерики. О Господи, что же теперь делать?

Из спальни доносились глухие удары и жалобный стон пружин. Близнецы прыгали на матрасе, лежащем на полу. Пусть – лишь бы были заняты, лишь бы оставили ей время подумать.

Хотя что уж тут думать? Переехать в мотель? Но это на неделю, не больше. А как быть с мебелью, с горой коробок и ящиков? С животными?

Паника захлестнула горло, точно петля, стало трудно дышать, не хватало воздуха. Все виделось, как в тумане, сознание старалось уйти от ужасной реальности.

Джон Мак-Рей скоро будет здесь, чтобы помочь переезжать. Его нужно остановить. Набирая номер, Мэриан с изумлением заметила, что руки у нее дрожат, а пальцы не попадают на нужные кнопки. Раздались гудки: один, другой, третий… Наконец, так и не дождавшись ответа, она повесила трубку. И лишь только сделала это, как услышала рокот мотора под окнами.

Близнецы метнулись к двери.

– Эмма приехала, Эмма приехала! – загалдели они, прыгая перед входной дверью, как нетерпеливые щенки, пока Мэриан открывала ее. А Эмма уже бежала вверх по ступенькам крыльца. В распахнутую дверь Мэриан увидела, как Джон вылезал из пикапа, за которым громоздился большой, предназначенный для перевозки лошадей прицеп. Исайя захлопнул дверцу с другой стороны. Они приехали, как и обещали, чтобы перевезти мебель и вещи на новое место.

– Ого, в доме уже пусто! – воскликнула Эмма, здороваясь.

Мэриан не ответила. Она молча стояла на крыльце и тупо смотрела, как Джон пересекает газон, широкими шагами направляясь к ней. Она словно оцепенела от ужаса, который сковал ее.

Так что же ей все-таки теперь делать?

С тех пор как Марк, ее муж, вышел за этот порог со своим чемоданом, она жила точно в ожидании катастрофы, остро сознавая, что та жадно подстерегает ее. Если только сломается старый автомобиль, или испустит дух стиральная машина, или кто-то из детей серьезно заболеет… И все! И конец! Любая мелочь может сокрушить ее хрупкий мир, подорвать непрочное существование. У нее нет никакой поддержки, никаких ресурсов, которые помогли бы пережить беду, – перед любым ударом судьбы она и дети беззащитны.

И все же целых четыре года, вплоть до сегодняшнего дня, удавалось как-то выкручиваться. У Мэриан даже появилась надежда. Казалось, худшее уже позади, дети через пару лет пойдут в школу, и тогда она сможет найти работу, сможет по-настоящему встать на ноги. Только по ночам, когда в доме воцарялась тишина, эта уверенность оставляла ее. И почти всегда последней мыслью перед сном была молитва: «Господи, дай мне еще продержаться! Пожалуйста, позволь мне еще продержаться». Но на сей раз, по какой-то жестокой причине, ее молитва, увы, не была услышана.

– Мэриан? – с тревогой и недоумением Джон взглянул на нее. – Мэриан, что случилось?

– Извините, – сказала она ровным бесцветным голосом. – Я пыталась дозвониться вам.

– Дозвониться мне? А в чем дело?

– Моя новая хозяйка сообщила, что прежние жильцы не уехали. Они за много месяцев задолжали ей с квартирной платой. Она собирается выселить их, но на это потребуется… – К своему ужасу, Мэриан почувствовала, что может разрыдаться, не закончив фразу. И выпалила залпом: – Потребуются многие недели или даже месяцы. И теперь мне некуда переезжать. Некуда деваться. – В следующую секунду она не выдержала и, к своему стыду, залилась слезами.

Не раздумывая, Джон обнял ее и привлек к себе. Мэриан уронила голову ему на грудь и безутешно разрыдалась. Она выплакивала весь свой сегодняшний страх и все свое одиночество. Она плакала за все те годы, когда не позволяла себе этого. Плакала долго, пока рубашка Джона не промокла насквозь, а у нее самой не разгорелись щеки и не заболело в груди. Наконец она взяла себя в руки и попыталась отстраниться.

Но Джон не позволил этого. Он извлек из кармана чистый носовой платок и протянул женщине. А когда она вытерла нос, начал целовать ее мокрые щеки, а потом и губы с такой всепонимающей нежностью, что Мэриан захотелось снова заплакать, хотя слез больше не было. На этот раз она действительно взяла себя в руки, успокоилась, и Джон отпустил ее.

– Ну что, помогло? Полегчало? – тихо спросил он. – И ты готова подумать, что нам теперь делать?

Нам? Значит, он намеревался повторить свое предложение? А что ответить, если он сделает это? Будет ли ее независимость единственным, что придется потерять? Или это только часть цены?

Измученная, она лишь тихо проговорила:

– Я… я не знаю. Пойду умоюсь.

Мимоходом она быстро обняла растерянных близнецов и поспешила в ванную. Запершись, взглянула на себя в маленькое зеркало над раковиной. От увиденного захотелось рассмеяться. Или, может быть, снова заплакать. Что-что, а уж сексуальные желания едва ли могли посетить Джона в этот момент. Никогда Мэриан не видела себя такой безобразной. Лицо испачканное, опухшее, мокрое. Ресницы склеились, а глаза красные, как у кролика. Мокрые пряди волос прилипли ко лбу и щекам.

Могла ли она вообще понравиться Мак-Рею? Это все были ее фантазии, а отнюдь не его. Слава Богу, что он не мог догадаться о них.

Не спеша она расчесала волосы и заново уложила их. Потом с наслаждением умылась.

Неужели то, что Джон предлагал, было так плохо? – спросила Мэриан себя. Не логично, не разумно? Она стала бы экономкой и воспитательницей Эммы в обмен на чувство уверенности в завтрашнем дне. Лучшая жизнь для ее детей в обмен на маленький кусочек собственного сердца.

И никаких обещаний на этот раз. Простой здравый смысл.

Марк, тот был щедр на обещания. Он говорил, что любит ее, но его любовь ничего не значила. Настоящая любовь – это то, что она чувствовала к Джесси и Анне: нежность, беспокойство за них, страстное желание защитить от беды. Это смех, поцелуи, иногда раздражительность, но вместе с тем потаенное сознание, что она бы умерла за каждого из них. Вот это любовь.

А то, что мужчины и женщины обещают друг другу, больше идет от страсти и одиночества. Когда плотская страсть угасает, уходит и любовь. Остаются лишь пустота и записка на кухонном столе. Нет, она больше не хотела иметь ничего общего с любовью такого рода.

Мэриан не хотела и ничего меньшего, но, пожалуй, на этот раз у нее нет выбора. Бледная, спокойная, она покинула свое убежище.

Джон был в кухне, а Эмма растерянно льнула к нему, словно боясь расстаться с отцовской защитой. Стоило Мэриан появиться, как близнецы бросились к ней, и она нежно их приласкала. Присутствие Джона и Эммы стесняло ее; она старалась не встречаться с ними глазами.

– Эмма, – сказала она, – отведи, пожалуйста, Анну и Джесси в спальню поиграть. Мне нужно поговорить с твоим отцом.

– Но там нет игрушек.

– А мой матрас на полу? Можете прыгать на нем сколько захотите.

– А, это здорово! – тут же воодушевилась Эмма. – Я буду заниматься гимнастикой, – объявила она. – Я даже умею делать сальто. Хотите, я вас научу?

Джесси все еще цеплялся за мать, но Мэриан мягко освободилась от него и подтолкнула к двери. Наконец дети исчезли. Тогда Мэриан заставила себя взглянуть на Джона, и он грустно улыбнулся в ответ:

– Я хотел приготовить тебе чашку чаю, но… – Он выразительно обвел взглядом пустую кухню.

– Не нужно. Все в порядке. Я хорошо себя чувствую. Правда. – Она глубоко вздохнула. – Джон, я…

– Я знаю. – Он больше не улыбался. – Черт побери, Мэриан, если ты снова начнешь извиняться…

Она повернулась к нему спиной, уставившись в окно на старую скамейку, качели, которые скоро снесет бульдозер вместе с домом, со всем, что здесь есть.

– Я терпеть не могу обращаться за помощью, – едва слышно произнесла она.

– Почему?

Едва ли она могла ответить. В детстве Мэриан почти не знала отца, и в жизни у нее никогда не было человека, на которого можно было бы опереться, кроме Марка. А он…

– После того как ушел мой муж, я поклялась, что обойдусь без него. Поклялась, что справлюсь сама.

– Но ты не должна. – Джон стоял рядом, однако не притрагивался к ней. И все же она ощущала его силу, чувствовала убежденность в его голосе. – Мое предложение остается в силе. Ты и дети переезжаете к нам. Если ты не захочешь остаться, это твое право. Но сегодня я не вижу другого выхода.

Мэриан продолжала упорно смотреть в окно, видя в нем свое прошлое и настоящее одновременно: пустая скамейка… смеющиеся дети… квадрат песочницы с разрушенным замком… терпеливо шагающий Снежок и толстая, никому, кроме нее, не нужная Эсмеральда… поздно созревающие яблоки, которые никто не успеет уже собрать…

Но горечь была только в душе. А в голосе почти не ощущалось печали, когда Мэриан проговорила наконец:

– Ну что ж. У меня и в самом деле нет другого выхода.

Именно так она и представляла их последующую жизнь.

– Передай мне, пожалуйста, джем.

Мэриан передала. Джон сдвинул очки на переносицу и улыбнулся ей, взглянув поверх оправы. Улыбнулся с явным удовлетворением. Так и должно быть. Он настоял на своем, все вышло, как он хотел, и Мэриан находится теперь на его территории. Как это называется в спорте? Преимущество игры на своем поле.

Теперь Мэриан окончательно уверилась, что не сможет остаться у Мак-Рея надолго. Может, это было бы и логично, и разумно, но… Она не рассуждала разумно и логично, просто знала, что не сможет выносить это день за днем: сидеть напротив Джона, передавая джем, потягивая кофе, слушая, как он комментирует газету.

Завтрак начался более рутинно, чем можно было ожидать, и Мэриан сидела на другом конце стола, чувствуя себя только гостьей.

Большую часть ее имущества сложили в гараже Джона, вернее, свалили в жалкую груду. Дома она частенько спала вместе с детьми – здесь же близнецов поместили в смежной комнате.

Эмоционально измученная, Мэриан рано легла вчера спать и проспала всю ночь как убитая, а проснувшись, обнаружила, что солнце уже заливает блестящий паркетный пол. Близнецов в соседней комнате не было. Отдаленный их смех успокоил ее, а душ взбодрил достаточно, чтобы она спустилась вниз, откуда исходил запах яичницы с беконом. Когда же Мэриан вошла в кухню, то увидела, что близнецы, довольные, играют с Эммой, а Джон (слава Богу, не в купальном халате) жарит яичницу.

На нем были джинсы, просторная футболка навыпуск и коричневые комнатные туфли. Взгляд ее скользнул прочь от этих туфель. За всю свою жизнь она видела только двух мужчин в комнатных туфлях, и первым был ее муж…

За столом Эмма весело болтала, а Джесси и Анна сидели молча каждый на стопке книг, поскольку их высокие детские стульчики остались в гараже среди прочего скарба.

Джон слушал дочь, отпуская короткие замечания, и улыбался Мэриан, которая виновато сознавала, что именно она должна была встать первой и приготовить завтрак.

Наконец она не выдержала:

– Вы не должны менять свои привычки ради нас. Я имею в виду, что если вы любите читать газету по утрам или что-нибудь в этом роде…

Он поднял бровь.

– А я их и не менял. Обычно я читаю за завтраком. Сейчас дети поедят, и я займусь прессой. Хочешь пока раздел юмора?

– Ну да, конечно, – сказала она. – Почему бы и нет?

Джон повернулся к детям.

– Ты поела, малышка? – спросил он дочь. – А как ты, Джесси?

– Можно, мы пойдем поиграем? – спросила Эмма.

– Анна еще не закончила. И, кроме того, моя хорошая, тебе скоро отправляться в школу. Автобус будет… – он взглянул на часы, – через десять минут.

– А можно, я останусь дома? – взмолилась Эмма, когда отец уносил грязную посуду в раковину.

– Нет. – Он вернулся к столу и, наклонившись, поцеловал дочь в макушку. – Они все еще будут здесь, когда ты вернешься.

– Да ну! – Девочка надула губы.

Джон ухмыльнулся, развернул газету и протянул половину Мэриан, которая сидела, уставившись в тарелку, и прикидывала, сколько еще следует посидеть для приличия, прежде чем можно будет удалиться.

А что делать потом? – услышала она внутренний голос. Подняться к себе наверх и сидеть целый день на кровати? А может, добровольно пойти чистить стойла? Или отправиться за продуктами в магазин? Или подстричь газон? Изображать экономку, хотя она и не собиралась здесь оставаться?

Мэриан притворилась, что поглощена комиксами, а сама открыла страницу объявлений. Столбцы о сдаче жилья внаем прочесть оказалось несложно – там и была-то всего пара новых объявлений. Одно о доме с четырьмя спальнями и бассейном с подогревом за тысячу долларов в месяц, а другое о домишке с печным отоплением, хотя и за сущие гроши. Две крайности, и ни одна не подходит.

– Все еще ищешь жилье?

Она вспыхнула, как девочка, застигнутая с материнской губной помадой, чувствуя себя необъяснимо виноватой. Может, Джон решил, что она неблагодарная?

– Извините, я просто…

Он энергично чиркнул пальцем по горлу.

– Никаких извинений, хорошо? Я сыт ими по горло.

Встретиться с ним глазами было труднее, чем она ожидала, но, закусив губу, Мэриан твердо выдержала взгляд Мак-Рея.

– Ладно. Да, я все еще ищу собственное жилье, думаю, что так будет лучше. Но пока я здесь, хочу быть полезной. Не хочу, чтобы вы думали, будто я не ценю…

– Ты снова пытаешься извиняться? И давай наконец перейдем на «ты». Ведь мы уже тысячу лет знакомы.

Она открыла рот и невольно хмыкнула:

– Не знаю. Мне не хочется быть зависимой от кого-то. Я начинаю чувствовать себя обязанной.

Джон слегка нахмурился, лицо его было грустным.

– Я догадываюсь, как это неприятно…

– Мама, я хочу спуститься, – заявила Анна. – Я тоже, – сказал Джесси.

– Подающий надежды молодой человек, – пробормотал Джон с улыбкой.

– Погодите, он еще покажет свой вспыльчивый характер, – пробурчала Мэриан.

– Я хочу играть с Эммиными игрушками, – потребовала Анна тоном самодержца.

– Я тоже, – поддакнул сестре Джесси.

– Ну вот, началось. – Мэриан взглянула на Эмму, но та сказала с великодушием старшей:

– Пусть дети поиграют с моими игрушками.

– В таком случае я не возражаю, – согласилась Мэриан.

Она помогла близнецам слезть с импровизированных стульев и умывала их, пока Джон, вручив Эмме коробку с завтраком и проводив ее до входной двери, наблюдал из окна, как дочь садится в школьный автобус. Когда он вернулся к своему кофе, Мэриан, поколебавшись, присоединилась к нему.

– Могу я снова поблагодарить вас? – спокойно спросила она. – Или, по-вашему, это пустые слова?

– Ну, черт возьми. Это переходит все границы. – Джон ухмыльнулся с таким лихим обаянием, которому невозможно было противостоять. – Опять ты за свое? Давай лучше поговорим о погоде.

– Нет, я бы хотела поговорить о том, какие у меня будут обязанности, пока я живу здесь.

– Раз ты не собираешься поступать ко мне на работу, у тебя не будет никаких обязанностей, – спокойно сказал Мак-Рей, потягивая кофе.

– Тогда я не могу здесь оставаться.

Их взгляды встретились, Джон покачал головой, и искра юмора сверкнула в его серых глазах.

– Упрямая, ей-Богу.

Мэриан улыбнулась.

– Давно известно. Ведь мы уже обсуждали этот вопрос.

Он снова, смеясь, покачал головой.

– Ты победила! Так какие ты хочешь иметь обязанности?

– Наверное, те же, что и у прежней экономки. Выражение лица Мак-Рея сделалось несколько растерянным и даже слегка глуповатым.

– Веришь ли, я не представляю и половины из них.

– Вы что, не знаете, что она делала?

– Я нанял ее сразу после смерти жены. Экономка… ну, она была из тех, кто решает все сама. Обед на столе, чистое белье в ящиках, во всем порядок… – Он пожал плечами. – После ее ухода дом начал разваливаться прямо на глазах. Сейчас, по крайней мере, ко мне приходят убираться из бюро обслуживания. Но тогда… Вот, например, в один прекрасный день я обнаруживаю, что должен проверять Эммины домашние задания. А мне и в голову это не приходило. Или школьные завтраки. Это целое дело.

– Горячие завтраки? – поинтересовалась Мэриан.

– Да. Эмма не желала есть ничего, кроме цыплячьих грудок. И правда, она чертовски привередлива.

– У меня дома она не привередничала, – удивленно заметила Мэриан. – Во всяком случае, не больше, чем другие дети.

– Может, ты готовишь лучше, чем я? Ну конечно, ты действительно готовишь лучше! И как тебе это удается?

Мэриан почувствовала невольную благодарность за то, что Джон признал свою беспомощность. Она решила уточнить, не требуется ли ему помощь.

– Вы хотите, чтобы я… взяла это на себя? Он доверительно улыбнулся.

– Вот именно. Быть вроде матери.

– Вот как, – пробормотала Мэриан и опять не нашлась что ответить. У нее было такое чувство, что Джон ведет планомерное наступление, и недоставало уверенности, что она сможет долго держать оборону. Она ничего не имела против, чтобы служить в этом доме, как те ветхозаветные экономки, которые носили темные платья, собирали волосы в пучок и держались строго очерченных рамок. Тогда все стало бы проще. Но совершенно ясно, что Джон хочет не этого, что он не позволит ей оставаться в стороне, не позволит даже питаться отдельно.

Значит, необходимо поскорее найти жилье.




Жить с Мэриан в одном доме оказалось вовсе не так легко и приятно, как Джон воображал. Возможно, это была не самая лучшая из его идей.

Он сознавал, что его тянет к Мэриан, что она очень нравится ему, и в то же время не смел даже прикоснуться к ней. Совершенная женщина, думал Джон с горечью, вспоминая свое первое впечатление, и, Господи, до чего же он ее хотел! Временами Мак-Рей чувствовал себя, словно подросток, вынужденный жить под одной крышей с предметом своей отчаянной страсти, но при этом скрывать собственные чувства и чуть ли не стыдиться их. Джон жадно наблюдал за Мэриан всякий раз, когда только мог; проходя мимо ее спальни, медлил, чтобы уловить легчайший аромат сирени, который Мэриан оставляла за собой.

Но холодок и настороженность в ее глазах удерживали от того, чтобы зайти дальше. Мэриан смотрела на Мак-Рея так, словно не доверяет ему или боится. Но почему? Почему? Чтобы не дать повод считать себя женщиной, которая жаждет найти нового мужа, чтобы было кому платить по счетам?

Очевидно, самоуважение Мэриан зависит от того, что она содержит себя сама. Вот в чем тут дело. Кем, интересно, был ее прежний муж и где он сейчас? Может быть, это вовсе и не его дело, но Джон хотел бы знать, почему отец близнецов не объявился, когда они фактически оказались бездомными. Мак-Рею было трудно это понять.

Думая обо всем этом, он усердно чистил лоснящиеся бока гнедой кобылы, на которую возлагал на скачках большие надежды. Следует ли предоставить Мэриан свободу самостоятельно принимать решения или же как-то воспользоваться преимуществами житья под одной крышей? Может быть, это и не очень порядочно, но Джон склонялся ко второму варианту.

– Школьный автобус, – сказал Исайя, проводя по затененному проходу конюшни жеребца-однолетку, которого он только что гонял на корде.

– Да, – буркнул Джон. Он задержался на мгновение, любуясь изящными формами кобылы, и со вздохом покинул конюшню.

Возвращение Эммы давало повод зайти в дом и заглянуть на кухню. Мак-Рею нравилось смотреть на Мэриан, когда она что-то делала, например, готовила обед. Страшно не хотелось уезжать на репортаж, хотя игра на этой неделе, слава Богу, состоится в Сиэтле, куда можно приехать накануне вечером, а сразу после матча вернуться домой. Джон не мог припомнить, чтобы когда-нибудь столь неохотно уезжал или тратил так мало времени на видеозаписи игр и подготовку к репортажу. Если он не возьмется за дело, то рискует оказаться перед камерой совершенно неподготовленным. Это грозит провалом, и руководство телеканала не погладит за это по головке.

– Папа! – подлетела Эмма, как только он переступил порог дома. – Я сегодня взяла целых три книги в школьной библиотеке. Мэриан сказала, что почитает со мной. А ты хочешь послушать?

– Конечно, еще бы! – Он поднял дочку, чтобы ее поцеловать, краем глаза следя за Мэриан. – Но только после обеда, мне еще нужно управиться с работой на конюшне.

– Ой, а можно, я помогу тебе? Пожалуйста! Джон заколебался, но вмешалась Мэриан.

– Может быть, Эмма смогла бы почистить стойло у Снежка? Он оценит такое внимание.

– Пап, можно?

– Ну, так и быть, малышка. Что делать, ты знаешь.

– Вот здорово! – И девочка радостно убежала.

Джон покачал головой.

– Почему она не проявляет такого энтузиазма, когда я прошу ее убраться в спальне?

Мэриан отвернулась к духовке, откуда распространялся аппетитный запах печенья.

– Потому что там нет лошади, – резонно заметила она.

Чувствуя себя до смешного неуверенно, Джон шагнул к женщине.

– Ты давно видела Эсмеральду? Проклятая коза умудрилась в который раз сбежать из своего загона. Пятифутовые изгороди, очевидно, были для нее пустяком. В две минуты она могла открыть рогами и дверь стойла. Джон пробовал привязать животное на длинную веревку, но коза сжевала ее. Хоть на цепь сажай, но это уже было бы смешно. Тем более что коза не причиняла пока никакого вреда и не сбегала далеко от дома. Да и лошади, кажется, привыкли к рогатой соседке.

Подозрение, что Мэриан, вероятно, нравятся проделки козы, подтвердились, когда она лукаво улыбнулась в ответ. А втянув носом воздух, Джон явственно ощутил, что в духовке доходит овсяное печенье с изюмом. Его любимое.

– Эсмеральда заглянула в кухонное окно несколько минут тому назад, – сказала Мэриан. – Хорошо, что у вас пока нет сада.

– Пока?

– Ну да. – Мэриан надела кухонные рукавицы и вынула противень с печеньем. – Ведь вы, наверное, собираетесь развести сад?

– Я еще не думал об этом, – признался Джон. – Дом достроен только этой весной. Я посадил несколько маленьких яблонек, хотя ничего не смыслю в садоводстве. Это одна из тех вещей… – Он неожиданно умолк.

Их глаза встретились, и женщина не удержалась от вопроса:

– Этим занималась ваша жена?

– Да. – Джон представил Мэриан на месте Сьюзен.

– И вам приходится делать много вещей, которые обычно делала она, – мягко заметила Мэриан, ловко прикрыв локтем дверцу духовки и ставя противень на стол. – Ваша жена любила возиться в саду?

– Да, она любила все яркое. В середине лета мне казалось, что наш двор слишком бросается в глаза. Чересчур много желтого, красного и огненно-оранжевого. Сьюзен не переносила унылых, скучных цветов и всегда говорила, что природа красочна.

– И ваша жена сама была такая же – броская, яркая?

– Да, – вздохнул Джон. – Но не внешне. Сьюзен была… хорошенькая, но не эффектная. – Не как ты, подумал он, но имел достаточно здравого смысла, чтобы не сказать это вслух. – Она была живой, энергичной. Понимаешь, что я имею в виду? У нее был заводной характер, она любила все делать быстро, решительно. Сьюзен всегда водила машину слишком быстро… – Внезапно у Джона перехватило горло, и он даже не смог закончить. И никогда не надевала ремень безопасности, черт возьми, подумал он с горечью.

Захваченный воспоминаниями, Мак-Рей резко отвернулся к окну и стал смотреть на горы. В груди что-то жгло, глаза увлажнились. Что заставило его так живо перенестись назад? Он и Сьюзен были женаты всего пять лет, и почти три года назад она умерла. Еще через пять ему, возможно, понадобится фотография, чтобы представить ее лицо. И у Эммы память о матери уже потускнела, превратилась в нечто призрачное, тем более что дочка еще очень мала. Острого горя теперь уже не было, просто… печаль. Мягкая, неутихающая.

Так почему же он так расстроился? Потому что Мэриан заставила его снова ощутить ту прежнюю боль? Или потому, что может причинить новую, такую же сильную?

– Извините, пожалуйста, – услышал он голос женщины. – Я не хотела…

Мэриан коснулась его руки так мимолетно, что Джон бы и не заметил этого, если бы не чувствовал так остро любое ее прикосновение.

Он попытался улыбнуться.

– Да нет, все в порядке. Это было давно. Сьюзен погибла, потому что игнорировала ремень безопасности. Может, это несправедливо, но я во всем винил ее. Мне хотелось наорать на Сьюзен, даже когда… – Он пожал плечами, ненавидя себя за беспомощность. – Но это ничему бы уже не помогло.

– Вам хотелось бы, чтобы она была здесь, и тогда вы могли бы накричать на нее?

– Да, наверное… Во всяком случае, я должен был рассказать о ней. Ведь Эмма может заговорить о своей матери. Она иногда это делает.

– Я рада, что она помнит мать. – Бездонные темные глаза Мэриан задержались на собеседнике мгновением дольше, чем обычно, и в первый раз он заметил крошечные пятнышки веснушек на носу – трогательный контраст с изысканностью ее матовой кожи. – Хотите попробовать печенье?

– Через минуту, – сказал Джон хрипловатым голосом. – После того, как я поцелую…

– После того, как вы…

Он не дал ей времени на раздумья. Отвел с ее лба прядь темных волос и, глядя в глаза, медленно наклонил голову. Джон коснулся ее губ так же, как только что дотронулась до него Мэриан, словно цветочный лепесток. И так же медленно поднял голову, глядя на темный веер трепещущих ресниц, на немного дрожащую нижнюю губу, на растерянность в черных как ночь глазах…

Не в силах сдержать себя, Джон провел кончиками пальцев по ее губам, по точеной, бархатисто-нежной шее. Мэриан, не двигаясь, безмолвно смотрела на Мак-Рея, и он снова подался вперед в неожиданно жгучем мучительном желании.

И тут за спиной раздался детский голос:

– Мама!..

– О Господи! – Мужчина с усилием сделал шаг назад. Он видел краску, залившую щеки Мэриан, смятение в глазах.

– Джесси?..

Малыш, который временами казался тенью своей более решительной сестренки, бросился к матери через кухню. Одна лямка комбинезона была не застегнута, ножки босые.

– Можно мне печенья!

– Анна все еще спит? – С непринужденной легкостью Мэриан подхватила сына на руки и ласково поцеловала в лоб. Но щеки ее пламенели румянцем.

– Схожу-ка я лучше на конюшню, – пробормотал Джон все тем же непослушным хрипловатым голосом и повернулся к двери.

– Вы зайдете проверить Эмму? – спросила Мэриан.

– Да, – хрипло сказал Джон. Черт! Ему бы следовало получше владеть собой. – И загоню обратно эту козу.

Внезапная улыбка дрогнула на губах женщины, и что-то еще, кроме смущения, промелькнуло в глазах.

– Желаю удачи, – сказала Мэриан, и вдруг он понял, что и ее голос тоже слегка хрипловат. Но отчего? От иронии или от страсти?

– Спасибо, – буркнул он и вышел, хлопнув дверью.




7


Мэриан со вздохом оглядела кухню. Что это она так старается? Хочет победить на конкурсе домашних хозяек? Сегодня печенье, вчера пудинг и пирожки с черникой, да еще огромная кастрюля тушеного перца. Этого хватит на целую неделю. К тому же перечинила корзину рубашек Джона и платьев Эммы. Размахрившиеся петли, оторванные пуговицы… Все теперь аккуратно висит в шкафах, а аромат свежевыпеченных пирожков и печенья витает по дому. Кем чувствовала она себя здесь?.. Да кем же еще? Матерью, конечно.

Мать, жена и любовница. Воспоминание о вчерашнем поцелуе возникло внезапно, точно чертик, выскочивший из шкатулки, и опять вызвало полусмущенную, полунасмешливую улыбку. Чего Джон хотел? Ее тело или душу? И готова ли она отдать и то, и другое?

Так и не ответив на этот вопрос, Мэриан вытащила из духовки последний противень печенья.

По крайней мере, Джон не сразу забудет ее, печально подумала она. В течение недели будет доставать из холодильника аккуратные свертки из алюминиевой фольги и обедать тем, что Мэриан наготовила.




После обеда Мак-Рей отправился в Сиэтл.

– Придется поработать всю ночь, чтобы завтра хоть что-нибудь новенькое рассказать об игроках и тренерах. – Он усмехнулся. – Как будто кто-то из нас в состоянии выжать из этой темы что-то новое.

– И ты тоже? – спросила Мэриан, желая узнать, как Джон сам себя оценивает.

– Ну конечно! Неделю за неделей, месяц за месяцем я болтаю перед телекамерой что в голову придет. За это мне и платят.

– Ложная скромность, – недоверчиво сказала Мэриан.

– Нет. Просто смирение.

Ей показалось, что Джон хочет поцеловать ее на прощание, но тут Эмма слетела вниз по ступенькам, а за ней Анна и Джесси. Момент, если он и в самом деле собирался это сделать, был упущен, и Мэриан оставалось лишь помахать рукой вместе с детьми с широкого крыльца, пока Джон отъезжал. Мельком взглянув на Эмму, она увидела во взгляде девочки такую грусть и одиночество, что защемило сердце.

А что удивительного? Как давно Эмма знала ее? От силы месяц, не больше. И вот отец уезжает каждый выходной, а дочь и дом оставляет на попечение почти чужой женщины. Неужели работа так важна для Мак-Рея?

От Эммы Мэриан узнала, что Исайя частенько ужинает с ними, и после отъезда Джона, набравшись храбрости, отправилась в конюшню. Могучий негр бесстрастно принял приглашение пообедать и лишь коротко кивнул.

Беседу за столом придется поддерживать самой, грустно подумала Мэриан, угощая Снежка морковкой. Впрочем, Эмма способна заполнить любую паузу.

Все обернулось совсем не так плохо, как Мэриан опасалась. Исайя появился точно в назначенное время, одетый во все те же джинсы и ковбойские сапоги, но чисто вымытый.

– Привет, – радостно встретила его Эмма. – Ты, наверное, хотел бы посмотреть футбол?

Великан пожал плечами и прошел в кухню, где Мэриан уже накрыла стол. Столовая, на ее взгляд, не слишком подходила для данной компании, учитывая вероятность пролитого молока и капающего соуса. Она вспомнила свою кухню с поцарапанным линолеумом, с разнокалиберными стульями и табуретками, с кошками, сидящими на подоконнике, и собаками, с надеждой ждущими под столом, и накатила такая волна тоски по прежнему дому, что хоть плачь. Ведь здесь, что ни говори, чужой дом.

– Попробуйте, – предложила она Исайе тарелку с тушеным перцем. – Он не очень пряный, конечно, но так больше нравится Анне и Джесси, и я обычно готовлю его…

– Пахнет вкусно, – пробормотал гость.

– Ну… спасибо.

Больше от гиганта на первых порах ничего не удавалось добиться. Неудивительно, что в бизнесе ему требуется компаньон. Сам он и двух слов не сказал бы с клиентом – удивительный все-таки молчун.

– А вы часто показываете своих лошадей? – полюбопытствовала Мэриан. Эту тему они и с Джоном еще не затрагивали.

– Папа говорит, что когда я вырасту, то смогу ездить в костюме для верховой езды, – заявила Эмма. – Я хочу пурпурный с серебром.

Что-то вроде веселого оживления промелькнуло в черных глазах Исайи.

– Бывает, что и показываем, – пророкотал негр. – Приходится, если хочешь, чтобы твои жеребята как-то ценились.

Очень словоохотливый, грустно подумала Мэриан. Но, может, он еще разговорится.

– Девочкой я очень хотела иметь арабскую лошадь, – сказала она. – Я кое-что читала о них.

Исайя кивнул.

– Наши – потомки Баска.

Мэриан вспомнила этого знаменитого арабского жеребца и продолжила расспросы. Слово за слово, великан незаметно разговорился и отвечал все охотнее. К концу ужина она уже знала гораздо больше о ферме Джона и Исайи. Они вложили в это дело огромные деньги – ей даже трудно представить какие.

Да, Джон Мак-Рей был богатым человеком. И те мечты, которым Мэриан позволяла себе предаваться, казались теперь еще более нелепыми. Она вспомнила, как Джон говорил о жене: живая, энергичная, безрассудная. А не усталая, измученная, обремененная детьми, как она. Мак-Рею нужна женщина, которая могла бы с ним путешествовать, вращаться в высшем свете, женщина, для которой собственный портрет в журнале «Пипл» или «Спорте иллюстрейтед» вещь обыденная. Так почему же Джон одаривал своим вниманием ее?

Хватит, однако, думать об этом. Надо сосредоточиться на том, чтобы найти жилье и быть хорошей матерью для своих ребятишек. И для Эммы тоже, пока…




В доме было что-то слишком тихо. Подозрительно тихо.

Мэриан поняла это, когда услышала первый вопль.

– Мама! Мама!

Она бросилась наверх через две ступеньки, едва заметив Эмму, которая выскочила из гостиной, где смотрела мультфильм. Близнецы вопили так громко, что Мэриан добралась до второго этажа уже в панике.

О Господи! Вода бежала из ванной, растекаясь по застланному ковром холлу. Анна и Джесси орали благим матом, стоя в одних рубашках на кафельном полу. Вода доставала им до щиколоток.

Мэриан удалось быстро перекрыть воду. Предотвратив беду, она схватила обоих малышей, чтобы успокоить.

– Ничего, ничего, все в порядке. Это просто вода.

Рыдания уменьшились, малыши утирали слезы. Эмма появилась на пороге, и на лице ее горел неподдельный интерес.

– Ого! Вы могли бы тут плавать!

Мэриан сделала страшные глаза.

– Не подавай им таких идей. – И встряхнула близнецов. – Ну же, перестаньте! Все в порядке. Ничего страшного.

Ничего, кроме дорогого ковра и столь же недешевого паркета. Правда, вещи не ее, мрачно подумала Мэриан. Но как же это случилось?

– А ну-ка отвечайте, – строго сказала Мэриан. – Что вы делали в ванной?

– Законный вопрос, – произнес звучный голос за ее спиной.

Мэриан вздрогнула и повернулась. Позади Эммы на пороге стоял Джон. На нем были белая рубашка и брюки, в правой руке он держал серую фетровую шляпу и был в эту минуту поразительно элегантен и красив.

Она же стояла по щиколотку в воде, с мокрыми голыми малышами на каждой руке. Но самое худшее, что это была его ванная и его ковер, уже как губка пропитавшийся водой. Мэриан покраснела.

Взгляд Джона скользнул по мокрому полу и одна бровь насмешливо поднялась.

– Привет, – попыталась улыбнуться Мэриан. – Как дела?

– Неплохо, – откликнулся Джон. – Похоже, лучше, чем у вас.

– Все было хорошо до этой минуты. Позволь, я выберусь отсюда.

В комнате Мэриан усадила детей на кровать и заставила смотреть себе в глаза.

– Обещаю, что не буду очень сердиться. Но вы должны сказать, что натворили.

– Кролик! – Джесси снова зарыдал. – Он хотел купаться!

Мэриан нахмурилась. Сразу два несчастья. Ванная Джона Мак-Рея и кролик Джесси. Малыш так любил эту игрушку, что не ложился спать без нее. Значит, предстоят бессонные ночи. Впрочем, это меньшая из бед. Хуже то, что Мэриан не по карману вызвать чистильщика ковров. Но предложить это она должна.

Конечно же, Джон все слышал.

– Надеюсь, с Божьей помощью достану несчастную зверушку. – Голос Джона звучал слегка придушенно, словно он с трудом подавлял гнев. Или, может быть, смех. – Знаешь, когда я ехал обратно, то думал, как хорошо быть дома. Воображал, как дети бросаются встречать меня и ты разогреваешь мне ужин. А потом мы сидим вдвоем, ты пьешь кофе с куском пирога, и мы обсуждаем, как прошел уик-энд. А вместо этого шум и гам, вода хлещет из ванной на ковер и ты стоишь с двумя мокрыми малышами, которые вопят во все горло. Как говорится, фантазия и реальность. Но знаешь… – Он пожал плечами. – Не вижу особой разницы.

С точки зрения Мак-Рея, все это выглядело поистине комично – он начал от души хохотать. Мэриан хотела было обидеться, но вдруг осознала, что смеется вместе с ним. Ошеломленные близнецы враз прекратили рев и уставились на взрослых широко раскрытыми глазенками.

Наконец веселье стало затихать. Еще задыхаясь от смеха, Джон предложил:

– Ну а теперь давай-ка уложим детей спать.

На эту процедуру ушло не менее получаса, и, когда Мэриан наконец вышла из детской, она обнаружила Джона в ванной, шлепающего по кафельному полу со шваброй в руках. Правда, Мак-Рей уже успел переодеться в джинсы.

– Пожалуйста, позволь, я сделаю это сама.

– Эмма однажды тоже устроила потоп. Но там было посерьезней. А это пустяки.

Мэриан схватилась за ведро.

– Давай я хотя бы вынесу воду. Он нахмурился.

– Тебе будет тяжело.

– Ничуть, – возразила она.

Их глаза встретились, и минутное напряжение повисло в воздухе.

– Я знаю, ты сильная, – сказал Джон. – Я в этом никогда не сомневался.

Мэриан пришлось сделать над собой усилие, чтобы отойти, словно этот человек был магнитом, а она маленьким кусочком металла. Мэриан не понравилось это чувство. Ведь привыкла за последние годы ощущать себя сильной, но от Джона исходило столько энергии, что она чувствовала себя рядом с ним лишь слабой женщиной.

Они вытерли насухо пол в ванной, и Джон соорудил проволочную петлю, чтобы извлечь застрявшего кролика. С трудом удалось подцепить игрушку и вытащить из слива.

– Я… – Мэриан запнулась, чувствуя себя неловко и растерянно. – Спасибо… за помощь.

– Все дети время от времени устраивают подобные вещи. Ничего страшного. Пустяки.

– Но ковер не пустяк.

– Ничего. Я вызову чистильщика. Здесь нет проблем.

– Может, и нет, – сказала Мэриан, – но мы отнюдь не идеальные жильцы.

– Если ты не бросишь извиняться…

У нее все сжалось внутри.

– Ты что, собираешься выкинуть нас, если я буду говорить «извини» слишком часто?

О Господи, зачем она это сказала? Тут же отчаянно захотелось взять свои слова обратно.

Глаза мужчины были теперь не ясные, а затуманенные.

– Ты прекрасно знаешь, что я не мог бы даже подумать об этом.

Мэриан быстро отвернулась.

– Я могу тебя только благодарить. Это все, что я способна тебе дать.

Джон шагнул к ней.

– Я не хочу твоей благодарности.

– Тогда чего же ты хочешь? – Мэриан повернула голову и взглянула на него умоляюще. – Почему ты так много делаешь для нас?

– Потому что ты мне нравишься. А что, в это трудно поверить?.. Потому что ты добра к Эмме. Потому что в любых других обстоятельствах я бы назначил тебе свидание. Потому что меня тянет к тебе.

Пораженная, Мэриан молчала. Она ожидала любой банальности или, может быть, резкости, которая убила бы все ее благие намерения, но такая искренность пугала.

– Но ты же… – прошептала она.

– Поступи я иначе, это был бы шантаж. – Его голос сделался хрипловатым. – Помнишь, ты ведь сама сказала, что не смогла бы ответить «нет». Теперь есть время и место, и это тоже не шантаж.

Могла ли Мэриан сказать сейчас «нет»? Она не знала.

– Изви… – Мэриан еще и выговорить не успела, как глаза его сверкнули, и Джон хлопнул рукой по раковине.

– Черт побери, Мэриан! Ты что, специально стараешься разозлить меня?

– Нет! Изви… – И она невольно прикрыла рот рукой. Под сердитым взглядом Джона Мэриан опустила голову. – Если я не могу благодарить тебя и не могу извиняться, то что же мне разрешено говорить?

Мужчина устало прикрыл глаза.

– А если я начну извиняться?

– Пожалуйста, нет! – испугалась Мэриан. Джон взглянул на нее, и огонь в его глазах немного потускнел.

– В таком случае, не начать ли нам все сначала? Сделаем вид, что я только что вошел. Найдется что-нибудь, что я мог бы разогреть себе на ужин?

– Я сама разогрею, – быстро сказала Мэриан и тут же подумала, что он, может быть, хотел поужинать в одиночестве. – Если только ты предпочитаешь… – добавила она запоздало.

– От компании не откажусь. Если ты не собираешься говорить о футболе.

– Нет. – Она глубоко вздохнула. – Мы смотрели твою передачу вчера.

– И как?

– Я ни слова не поняла из того, что ты говорил.

– Тогда придется на днях провести семинар. Ты быстро усвоишь терминологию.

– Кое-что я уже усвоила. Например, «преимущество игры на своем поле».

Он ухмыльнулся, и лицо его осветилось той самой обаятельной и опасной улыбкой, которая и нравилась и в то же время пугала Мэриан.

– Прекрасно. А что если мы перенесем нашу дискуссию куда-нибудь в другое место, более подходящее?

– Я: – Мэриан огляделась, с удивлением обнаружив, что они все еще находятся в ванной, и улыбнулась в ответ. – Пойдем на кухню, и может быть, мы возьмем тайм-аут.

– Ага! Твой словарь не так уж ограничен. Молодец, ты подаешь надежды.

– Спасибо. – Мэриан осторожно зашагала через холл по мокрому, точно болотный холм, ковру. – Но не забывай, кто собирался встать у плиты.

Джон засмеялся.

– Об этом я совершенно не беспокоюсь. Ты ведь хотела как-то выразить свою благодарность, не так ли?

Хуже всего то, что он и тут прав. И если бы в тот вечер Мак-Рей прибег к «шантажу», она бы не устояла.

Джон настоял на том, чтобы взять с собой детей в поездку по магазинам в понедельник, пока Мэриан осмотрит пару новых домов.

– А ты уверен, что справишься? – с сомнением спросила она, глядя, как Джон усаживает всю ораву в машину. – Они могли бы поехать со мной, а потом мы бы заехали за покупками.

Он только ухмыльнулся, ободряюще махнув рукой, и уселся за руль.

– Ну, пока!

Глядя, как они уезжают, Мэриан чувствовала себя странно, поскольку уже очень давно не принадлежала лишь себе самой. И вот теперь она абсолютно свободна, но, вместо того, чтобы прыгать от радости, почему-то чувствует себя не в своей тарелке. Ладно, нечего заниматься самокопанием. Поехали и мы прокатимся.

Возбуждение от того, что она может сесть в автомобиль, не пристегивая детям ремней безопасности, не набивая его необходимыми предметами вроде бутылочек, запасных штанишек и игрушек, возбуждение это было так велико, что у нее даже участилось дыхание. Мэриан казалось, что автомобиль бежит веселее, подскакивая на ухабах и рытвинах узкой сельской дороги.

Вернувшись через два часа, она застала Джона и детей за ленчем, состоявшим из макарон с сыром.

– Я нашла дом, – сияя от радости, объявила она.

Выражение лица Джона не изменилось ничуть. И странно, это немного задело Мэриан. Джесси и Анна не обратили на мать никакого внимания, продолжая размазывать еду по тарелкам, и единственной, кто ответил, была Эмма.

– Я не хочу, чтобы вы уезжали.

– Я знаю, малышка. – Мэриан захотелось обнять ее. – Но ты ведь понимаешь, что нам нужен собственный дом, не так ли?

Эмма насупилась и отвернулась.

– Наверное, – сказала она бесцветным тоном.

Мэриан заговорила, стараясь, чтобы голос звучал радостно.

– Он больше, чем тот, последний. И задний двор огорожен, так что мне не придется делать ограду самой. А разве ты не скучаешь по Эджи и Родо? Уверена, что они соскучились по нас.

Эмма оттолкнула тарелку, не обратив внимания на ложку, которая упала на пол, зазвенев.

– Они могли бы жить и здесь. Папа не стал бы возражать.

– Мы и так уже сели ему на шею, – живо возразила Мэриан. – Твой папа был так добр, что приютил нас на время, но добавить сюда еще и двух кошек и двух собак было бы уже слишком. Хотя Кристина, ты ведь знаешь, любит их.

Возможно, она не права, но слишком тягостно чувствовать себя в долгу у стольких людей, чувствовать себя всем обязанной.




Остаток дня Эмма оставалась угрюмой и демонстративно отвергала все, с чем обращалась к ней Мэриан.

Джон скрылся в конюшне и, как и обещал, появился только в шесть часов вечера, грязный, усталый и потный.

– Позволь, я только по-быстрому приму душ, – сказал он и снова исчез.

– Эмма, хочешь накрывать на стол? – позвала Мэриан.

И не удивилась, когда из гостиной последовал отрицательный ответ.

– Вот так!.. – громко сказала Мэриан пустой кухне. В душе она почувствовала печаль, ведь Эмма всегда горела желанием помогать ей в домашней работе. Мэриан догадывалась, кем видит ее девочка, и не возражала. Ей и самой хотелось играть роль матери. Но было ли это правильно по отношению к Эмме?

За обедом Джон небрежно спросил:

– Ты уже отдала задаток за жилье?

Мэриан молча вздохнула при этом напоминании. Она немного сожалела, что заплатила даже больше той возмутительной суммы, которую требовала хозяйка. Она заколебалась на несколько секунд, но вспомнила о поцелуях Джона и тут же решила, что должна бежать прочь, пока еще не поздно.

– Да. К тому же дом пустой. Мне понадобится всего несколько часов на уборку – и можно переезжать. Надеюсь, ты поможешь еще раз. Когда тебе удобно, разумеется.

– В любое время, – ответил Джон резко.

Ужин прошел в молчании, поскольку ни Эмма, ни ее отец не разговаривали за столом, а Мэриан чувствовала себя слишком усталой, чтобы стать инициатором беззаботной болтовни.

Дух товарищества, объединявший их последнее время, исчез. Мэриан уложила Анну и Джесси, а потом зашла в спальню Эммы поцеловать ее перед сном. Девочка холодно приняла поцелуй и тут же отвернулась.

С тяжелым сердцем Мэриан тихо вышла.

Джон стоял у лестницы и казался чем-то озабоченным.

– Пойду-ка просмотрю кое-какие видеозаписи игр, – сказал он. – Ты не возражаешь, что я оставляю тебя одну?

– Нет конечно, – наигранно бодро ответила Мэриан. – Я собираюсь почитать.

Итак, это один из последних вечеров здесь – к четвергу она должна переехать.

И снова Мэриан станет лишь нянькой для Эммы, а Джон – одним из родителей, вверивших своих детей попечению миссис Уэллс. Если только он не найдет новую экономку и няньку для дочери.

Перспектива весьма угнетающая.

Мэриан почитала на мягком плюшевом диване в гостиной час или два, потом приняла на сон грядущий горячую ванну. Завернувшись в махровый халат, она вышла в коридорчик и неожиданно столкнулась с Джоном.

Они уставились друг на друга с какой-то растерянностью. Приглушенное освещение скрадывало детали, и сцена была опасно интимной. На Джоне были джинсы и трикотажная спортивная рубашка с распахнутым воротом, открывавшим загорелую шею.

– Доброй… доброй ночи, – плохо повинующимися губами удалось прошептать Мэриан.

Несколько мгновений Мак-Рей не отвечал, затем коротко кивнул.

– Доброй ночи. – И пошел своей дорогой. Мэриан долго лежала без сна, беспокойная и злая на саму себя. Ей жаль покидать этот дом, но она не хотела, вернее, не могла себе позволить впустить в свою жизнь другого мужчину, тем более такого, как Джон Мак-Рей. Она слишком долго боролась, чтобы встать на ноги, и не могла теперь сдаться и принять его милостыню. Он мог окончательно сломать ее жизнь, и притом так легко, так случайно. Лучшее лекарство – это вспоминать Марка: его заметное охлаждение после того, как он узнал о ее беременности, его нервозность, злость, а потом и самое ужасное – тот день, когда, вернувшись домой, она обнаружила, что муж ушел, оставив только записку на кухонном столе да детей в ее чреве.

Никогда, видно, ей не дано полюбить. Нельзя больше рисковать.

Едва она задремала, как негромкий детский плач прервал ее чуткий сон. Плакала Эмма.

Не раздумывая, повинуясь лишь материнскому инстинкту, Мэриан вскочила и бросилась к девочке.

Сидящую в кровати Эмму сотрясали судорожные рыдания. Мэриан села рядом, ласково заключив девочку в объятия.

– Я не хочу, чтобы ты уходила!

– О, малышка моя. – Глаза Мэриан неожиданно заволокло слезами. Печаль, которую она ощущала весь день, точно обручем сдавила сердце. Она чувствовала себя и виноватой, что позволила Эмме полюбить себя, и несчастной, оттого что и сама в конце концов полюбила Эмму.

– Я так скучала по Элен, – прошептала девочка. – Папа сказал, что она не может вернуться, а я знала, что она просто не хочет… Папа говорит, что найдет новую экономку, но я не хочу новую! Я хочу тебя! Почему ты не можешь остаться у нас? Я буду хорошей. Обещаю, что буду хорошей. Даже лучше, чем была с Элен.

– Элен ушла не потому что ты плохо себя вела, Эмма! Ты чудесная, разумная, веселая девочка. Но Элен нужен собственный ребенок, чтобы любить его так, как твой папа любит тебя. Мой уход не связан с твоим поведением! Ты могла быть несносной девчонкой, могла бы проливать виноградный сок на ковер, кататься на роликовых коньках по паркету и рисовать чертиков на стенах – а я бы все равно любила тебя! О, дорогая, я бы многое отдала, чтобы остаться.

Слезы ручьем текли по щекам женщины.

– Тогда…: тогда почему же?

Мэриан вдруг подумал, что не знает ответа. Почему она твердо решила уехать? Потому что нужно что-то доказать самой себе? Или потому что боится?.. Может все оправдания нужны лишь для того, чтобы скрыть собственный страх, страх, что Джон разобьет ее сердце?

Как не посмотри, а все это эгоистичные мотивы. Ведь Анна и Джесси счастливы здесь. И Эмма нуждается в ней. Да и ее собственная жизнь стала легче после переезда в дом Мак-Рея. Если остаться здесь – не придется работать с шести утра до десяти вечера, экономить каждый цент:.

Надтреснутым голосом Мэриан сказала:

– Наверное, я боялась полюбить тебя. – И твоего отца, подумала она. – Но если ты хочешь, чтобы я осталась, если твой папа тоже все еще хочет этого, то я останусь.

– Ты правда останешься? – недоверчиво переспросила Эмма.

Мэриан крепко обняла девочку и поцеловала:

– Я правда останусь.

– Спасибо! Спасибо тебе! Спасибо!

– Я с тобой, – прошептала Мэриан. – Спи, малышка. Я здесь. – И сквозь зыбкую пелену слез она увидела Джона, стоящего на пороге спальни. Сомневаться не приходилось – он слышал каждое слово.




8


Эмма даже не заметила отца. Усталость так утомила ее, что глаза девочки сомкнулись и она вскоре погрузилась в сон.

Джон исчез, но Мэриан сомневалась, что он вернулся в постель. Вполне вероятно, что поджидает ее в холле, а она совершенно не в состоянии разговаривать. Слезы высохли, но сердце еще ныло. Мэриан сидела у постели его дочери в тончайшей ночной рубашке на бретельках, оставлявшей открытыми голые плечи, и не решалась покинуть комнату. Почему она не прихватила с собой халат?

Наконец, когда глубокое дыхание Эммы перешло в по-детски безмятежное посапывание, Мэриан медленно вышла из комнаты. С чувством чего-то неизбежного, неотвратимого, она увидела, что Джон ждет именно в холле. На нем были только пижамные брюки, и даже в рассеянном свете бросалась в глаза его гладкая и выпуклая мускулатура. У Мэриан замерло сердце, когда она поймала на себе его жадный вопрошающий взгляд.

Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга. Джон первым нарушил молчание:

– Мэриан, я не могу больше:.

– Джон: – то ли возражала, то ли умоляла она.

Но этого было достаточно, чтобы мужчина сделал шаг к ней и заключил в объятия. На этот раз не было ни робости, ни желания убеждать. Он грубо притянул Мэриан к себе, приникнув к губам одним жадным коротким движением. Инстинктивно она подняла руки, чтобы оттолкнуть Мак-Рея, но, ощутив напряженные сильные мышцы, вдруг обвила его плечи. Кровь бешено струилась по ее жилам. Мэриан почувствовала, как язык Джона скользнул в ее рот, умоляя, требуя… Мак-Рей прижал ее к стене всем телом, закрыв собою весь остальной мир, и это безумие было подобно морскому шквалу, налетевшему с пугающей неожиданностью и сметающему все на своем пути.

Мэриан не помнила, чтобы когда-нибудь прежде испытывала нечто подобное. Тело сделалось словно бескостным и податливым, жадные прикосновения вызывали трепет, переходящий в восторг. Одной рукой Джон придерживал ее затылок, а другой ласкал груди через тонкую ткань.

Не выдержав, она тихо застонала. Мэриан хотела, чтобы Джон продолжал целовать ее, чтобы отнес на огромную постель в своей комнате. Хотела…

Достаточно улыбнуться, поднять руку, коснуться небритой щеки. Достаточно прижаться губами к его груди, ощутить солоноватый вкус кожи… Но вместо этого Мэриан зажмурилась и выскользнула из объятий. Когда она открыла глаза и увидела разочарование на лице Джона, то невольно сделала шаг в сторону.

Мэриан стремилась защитить себя, но не от Джона, а от собственной слабости. И когда заговорила, голос ее был резок:

– Я сказала, что остаюсь ради Эммы, а не ради тебя. Если ты думаешь, что я согласна стать твоей любовницей…

– У меня нет привычки держать любовниц в доме, где живет моя дочь, – сказал Джон мрачно. – И я никогда не занимаюсь любовью с женщиной, которая не отвечает мне взаимностью. Не буду лгать – я хочу тебя, Мэриан, но только если ты захочешь этого сама. Если будешь готова…

Готова? О Господи, если бы он только знал! Что она могла ответить? Ее тело страстно, безрассудно жаждало близости с Джоном. Но ум ее пребывал в смятении, а сердце трепетало в страхе.

– Может, мы… поговорим об этом завтра? – заикаясь, пробормотала Мэриан.

– Хорошо. Иди спать. – Мак-Рей устало прислонился к стене, закрыв глаза.

Он не смотрел, как Мэриан уходит, но почувствовал пустоту вокруг. Сердце все еще колотилось, тело покрывала испарина, хотя прохладный ночной воздух проникал в окно. Никогда еще за последние годы он не хотел женщину так сильно и никогда еще так болезненно не переживал неудачу.

Надо же было ляпнуть, что он не будет заниматься любовью в доме, где живет его дочь! Господи, что за чушь! Да он просто влюбился в Мэриан, но не знает, как добиться ее. И что же, черт побери, теперь делать?




За завтраком им удалось, не встречаясь глазами и прямо не обращаясь друг к другу ни разу, вести себя так, что дети не заметили напряжения.

Эмма влетела в кухню, едва отец поднял ее с постели. С припухшими глазами и с головной болью от бессонной ночи Мэриан накрывала на стол, разливая кофе и молоко. Огромные темные глаза девочки вопрошающе уставились на нее.

– Ты правда остаешься?

Женщина улыбнулась. Одному Богу известно, как ей удалось убедить себя остаться.

– Ну, мы с твоим папой еще не говорили об этом…

– Но ты же здесь. – И Эмма вихрем пронеслась через кухню, чтобы крепко обнять Мэриан. – Я боялась, что мне это только приснилось. Как я рада, как я рада, как я рада! – весело пропела Эмма. – Анна… Джесси! Знаете, что вы остаетесь? Вы будете мне как сестра и брат. Не по-настоящему, но мы можем притвориться.

Джон вошел на кухню с напряженным лицом, и Мэриан торопливо отвернулась к буфету. Как она может остаться после того, что было ночью? И как не остаться, если обещала девочке?

Когда Эмма отправилась в школу, а близнецы уселись перед телевизором в гостиной, Мэриан вернулась на кухню. Джон все еще сидел там, потягивая остатки кофе и мрачно глядя в окно.

– Мэриан, нам нужно поговорить. Она заколебалась.

– Сейчас?

– Нет. – Голос его был четок и довольно спокоен. – Я предлагаю на нейтральной территории. Я вызову няню на вечер, и мы отправимся поужинать куда-нибудь.

– Поужинать? Но…

– Мы не сможем откровенно объясняться, если дети рядом.

Мэриан не была уверена, что хочет выяснить отношения, но решила согласиться:

– Сто лет не была в ресторане.

– В шесть часов?

– Прекрасно. А ты знаешь какую-нибудь няню?

Нотка юмора прозвучала в его голосе:

– Я надеялся, что ты порекомендуешь кого-нибудь.

Пришлось выдержать насмешливый взгляд серых глаз.

– У Кристины есть старшая сестра, – сказала Мэриан. – Думаю, она не откажет.

Джон встал.

– Тогда я пойду работать.




Лиза, сестра Кристины, охотно согласилась посидеть с детьми, и вот Мэриан беспомощно стоит перед распахнутым стенным шкафом, изучая свой скудный гардероб. Она не покупала новых платьев – сколько же, в самом деле? – то ли четыре, то ли пять лет. Хотя то, как она будет выглядеть, не имеет сейчас особого значения. Мэриан ведь не собирается завлекать Джона Мак-Рея.

Решившись наконец, она вытянула чемодан, который так и не успела распаковать, и выбрала из вороха вещей кофточку из тонкой шерстяной ткани с мягко задрапированным вырезом и юбку в тон. Рубиново-красный наряд сделал ее более привлекательной, чем она ожидала. А распустив волосы, Мэриан стала выглядеть еще эффектнее. Осторожно спускаясь по лестнице на непривычно высоких каблуках, она чувствовала себя смущенной, как девочка на первом свидании. А вдруг Джон намеревается отвести ее в пиццерию? Или в «Макдональдс»? Что, если он будет в джинсах и футболке? Что, если…

Но Мак-Рей, в темном костюме, свежевыбритый, с еще влажными волосами, ждал свою даму у лестницы. При появлении Мэриан огоньки сверкнули в его глазах. Щеки женщины вспыхнули румянцем, и она торопливо прошла мимо, чтобы поцеловать детей и пожелать им спокойной ночи.

Джон придержал для нее дверцу, усадил в машину и сел сам. Несколько минут они ехали молча. Наконец Мэриан спросила:

– Куда мы едем?

– Я заказал столик в «Джулии». Если только ты ничего не имеешь против итальянской кухни.

– Нет, нет, – торопливо сказала Мэриан. – Мне нравится почти любая еда.

– Что-то не похоже.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не видел, чтобы ты хоть раз доедала свой обед до конца. Ты слишком заботишься о других, а о себе забываешь.

Она удивленно взглянула на Джона, но его внимание было приковано к дороге.

– Это что, критика?

– Просто наблюдение. Я хочу, чтобы ты расслабилась.

– Я… я просто нервничаю, наверное, – сказала она. – Извини, но мне трудно. Эти последние несколько дней…

Джон, не перебивая, выслушал очередное извинение.

– Я на тебя здорово давил, не так ли?

– Нет. – Мэриан глубоко вздохнула. – Я не знаю, что бы я делала без тебя. Но беда в том, что я терпеть не могу зависеть от кого-то.

Не отрывая глаз от дороги, Джон взял руку спутницы и успокаивающе пожал.

– Моя мать приезжала пожить со мной и Эммой, когда умерла Сьюзен, – доверительно заговорил он. – Я был ей очень благодарен, но через пару недель почувствовал себя так, словно должен оправдываться всякий раз, когда выхожу за порог, или говорю Эмме, что надо сделать, или ищу что-нибудь перекусить. Я люблю свою мать, мы хорошие друзья, регулярно звоним друг другу. Но жить с ней… – Он покачал головой. – Из этого ничего не вышло. Я словно вернулся на двадцать лет назад. Взрослому человеку трудно быть зависимым даже от матери.

Мэриан ответила откровенностью на откровенность:

– Я чувствую себя словно непрошеная гостья. Как-то неудобно, стесненно. Твой дом… это ведь не мой дом.

Мак-Рей бросил на нее странный короткий взгляд.

– А то, как я целовал тебя, не помогло делу? Она отшутилась, уловив нотку веселья.

– Как ты целовал? А что, разве есть какой-то лучший способ?

Его губы скривились в легкой ухмылке, и Мэриан вдруг почувствовала странную легкость и беззаботность. Она могла бы очень даже запросто влюбиться в этого человека. А может, уже влюблена в него?

Несколько минут спустя они подъехали к ресторану, и Джон провел спутницу через зал с таким видом, словно она известная благодаря «Спорте иллюстрейтед» фотомодель.

Мэриан все время старалась помнить, что это не любовное свидание – скорее, деловой разговор. Очевидно, у Джона правило – привозить очередную экономку в роскошный ресторан, чтобы познакомиться, так сказать, накоротке и узнать больше не о профессиональных, а о личных качествах женщины, которой он доверяет воспитание дочери.

После того как подали спагетти и нежную телятину, Джон перевел разговор на свое отцовство, откуда легко перебросил мостик к женитьбе на Сьюзен. Рассказывая об этом периоде своей жизни, Мак-Рей вдруг осознал, как же это было давно.

– Не знаю, как бы отнеслась Сьюзен к переезду сюда. Скорее всего, неодобрительно. Она любила большой город. Мы иногда катались верхом, но ей не нравилось возиться с лошадьми.

– Но Сьюзен ведь любила заниматься садоводством, – мягко заметила Мэриан.

– Да, – улыбнулся он. – Это ей было по душе. И кто знает, может, она не возражала бы даже против козы, которая заглядывает к ней в кухонное окно.

– Если бы твоя жена была жива, ты бы не знал о существовании Эсмеральды. Но не думаю, что много бы потерял.

К чертям Эсмеральду! Тогда не состоялось бы знакомство с Мэриан… И в первый раз Джон невольно стал сравнивать двух женщин. Он любил Сьюзен и оплакивал ее. Но чувства к ней были проще, чем испытываемые к Мэриан. Меньше желания помочь, защитить, меньше нежности.

Его влекло к жене, но была ли страсть к ней такой же острой и бурной, как поцелуй прошлой ночью? Он хотел бы увидеть, как волосы Мэриан рассыпаются по подушке, как скользят по белоснежным плечам, подобно игривым потокам, как он запускает пальцы в этот живой шелк…

Еще год назад Джон почувствовал бы себя виноватым из-за таких мыслей, но время примирило его со смертью Сьюзен.

– А как ты? – спросил он, стараясь, чтобы это прозвучало небрежнее. – Ты ни разу не упоминала отца своих близнецов. Вы, наверное, в разводе?

– Да, – ответила Мэриан, поколебавшись. – Мое замужество продолжалось недолго. Я была беременна, когда он… когда мы развелись.

– Беременна? – повторил Джон, не веря своим ушам. – Что за чертовщина?..

Прекрасные темные глаза женщины заволокло какими-то невеселыми воспоминаниями, хотя говорила она довольно спокойно и сухо.

– Да. И я была единственной в больнице роженицей, которую никто не навещал.

Удивление и гнев охватили Джона. Каким же нужно быть ублюдком, чтобы бросить жену накануне родов!

– Он что, не знал, что ты беременна?

Мак-Рей никогда еще не слышал, чтобы Мэриан говорила с такой горечью, чтобы так резко и болезненно звучал ее нервный смех.

– Он бросил меня потому, что я забеременела. Нет, не сразу, конечно. Поначалу скрепя сердце смирился с тем фактом, что у нас будет ребенок, хотя вообще-то не хотел детей.

Джон покачал головой, едва сдерживая негодование.

– Я была счастлива. И наивно полагала, что и Марк тоже. – Она закусила губу. – А потом незадолго до родов мне сделали ультразвуковое обследование и врач сказал, что у меня будет двойня. Я поделилась новостью с мужем, он ничего не ответил. Ни единого слова. И промолчал весь вечер. А на следующий день, когда я пошла на работу… Какая ирония, не правда ли? Я выбрала себе такую профессию, чтобы все время быть с детьми, а вышла замуж за человека, который не любил и не хотел их. – Она смотрела куда-то в пространство, так было легче исповедоваться. – Как бы то ни было, Марк ушел, оставив записку: «Извини, но я не могу перенести этого. Я сошел бы с ума. Дам о себе знать». – Мэриан прерывисто вздохнула. – Большая часть его вещей исчезла. А на следующий день обнаружилось, что и большая часть денег с нашего счета в банке тоже исчезла. Вот и все. С тех пор я не слышала о нем. И наверное, не услышу.

– Сукин сын!.. – пробормотал Джон.

– Я тоже так думаю. – Она фальшиво рассмеялась. – Не знаю, зачем я рассказала все это. Едва ли тебе интересна история моей жизни.

– Но я же сам тебя об этом спросил. – Невольным сочувственным движением Джон протянул руку через стол к руке Мэриан. – Ты пыталась получить от мужа пособие на детей? Ведь суд был бы на твоей стороне, ты, конечно, знаешь?

Она бессознательно пошевелила пальцами в знак благодарности.

– Да, я пробовала. Но Марк уехал из нашего штата. Если бы я могла нанять адвоката… – Мэриан беспомощно пожала плечами. – Представляешь, сколько женщин находятся в таком же положении? И как мало мужчин платят пособие на детей? У меня это не укладывается в голове. Неужели их это совсем не заботит?

Что она хочет услышать? – задумался Джон. Уверения, что некоторых мужчин это заботит? И что он относится к этим некоторым?

– Я не знаю, – со вздохом сказал Мак-Рей, – почему отец бросает своих детей.

– У Марка были и хорошие качества. – Мэриан мягко высвободила свою руку. – Я постоянно напоминаю себе об этом, иначе чувствовала бы себя ужасной дурой.

– Почему ты вышла за него? Она пожала плечами.

– Он был очень хорош собой, обаятелен, весел. Не возражал против моего зверинца, нам нравилось одно и то же. По крайней мере, я так думала. Я стараюсь помнить все, что мне нравилось в муже. Когда-нибудь мне придется рассказать о Марке детям. Анна и Джесси должны верить, что их отец был хорошим человеком.

На это трудно возразить. Хорошие люди, конечно, не уходят от беременных жен. Но Джон понимал, почему она так цепляется за свою веру, хотя и желал, чтобы Мэриан послала этого ублюдка ко всем чертям. Он сам был готов стать отцом Анне и Джесси.

И все же удалось извлечь кое-что полезное из сегодняшнего вечера. Мак-Рей понял, почему у Мэриан тени под глазами, почему она такая худенькая, усталая. И почему не примет от него ничего, что будет похоже на покровительство, почему так щепетильна и горда. Джон понял, отчего она так держится за свою независимость, и осознал, что до тех пор, пока Мэриан будет нуждаться в нем, не позволит себе полюбить его.

Но не мог же он изменить прошлое. Надо разыскать этого сукина сына и заставить платить пособие на детей. Деньги придадут Мэриан уверенности, освободят от вечной тревоги и немного облегчат жизнь.

Ирония заключается в том, что все это в конечном счете может обернуться против него самого. Если она станет материально независимой, то что женщину удержит в его доме? Привязанности к Эмме явно недостаточно, а можно ли сказать, что Мэриан хоть как-то привязана к нему?

Он не любил рисковать в серьезных делах, но на поле рисковал всегда. И частенько расплачивался за это. Переломами, растяжениями и теми самыми шрамами на коленях, что положили конец его карьере спортсмена.

В задуманном мероприятии есть доля риска. Но он должен помочь женщине, которую любит…

По дороге домой Мэриан вспомнила, что они так и не обсудили обязанности экономки, хотя Джон и назвал сумму жалованья слишком высокую, на ее взгляд.

Воспользовавшись тем, что в машине темно, Мэриан набралась храбрости и спросила, не следует ли устроить так, чтобы она с близнецами ела в другое время, поскольку Джону нужно иногда побыть за столом с дочерью наедине.

– Не будь смешной, – услышала она в ответ.

– Я просто не хочу, чтобы мы превратились в членов семьи. Мы не родственники и не гости. Я работаю на тебя.

– Конечно, – кивнул Джон. – Но это не мешает нам есть за одним столом, как не мешает держать Снежка в моей конюшне. И кстати, почему бы не перевезти ко мне весь твой собачье-кошачий квартет? Места хватит.

– А ты уверен?.. – спросила Мэриан дрогнувшим голосом и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Ей удалось не заплакать, рассказывая о Марке, спокойно выслушать известие о том, что будет получать непомерно высокое жалованье, но последнее предложение Джона стало той каплей доброты, которая разрушила какую-то защитную плотину.

– Ты не пыталась посчитать, как часто обращаешься ко мне с этим вопросом? – бросил Джон.

– Иногда мне кажется, что ты какой-то чокнутый, – сказала она, роясь в сумочке в поисках носового платка.

– Возможно, спящая красавица тоже думала, что ее принц чокнутый. Тебе не кажется?

Сердце Мэриан сжалось. Зачем она спросила Мак-Рея когда-то, все ли мужчины чувствуют себя прекрасными принцами. Неужели, сама того не сознавая, хотела верить в сказку?

А может быть, и в самом деле поверить, шепнул внутренний голос. Ведь когда спящую красавицу разбудили, она открыла глаза и узнала счастье, любовь. А если бы она зажмурилась покрепче и продолжала почивать? Возможно, прекрасному принцу это скоро надоело бы, и, сев на коня, он отправился бы на поиски других приключений.

Конечно, в жизни поэзия превращается в прозу. Может, принц сел на коня и уехал, заскучав после женитьбы. А может, спящая красавица оказалась дурой, потому что не присмотрелась к нему получше.

– Кто знает, был он чокнутый или нет, – возразила Мэриан. – Не исключено, что довольно расчетливый. Рисковать жизнью только для того, чтобы разбудить женщину, которая спит сто лет, не очень разумно. Но получить в придачу королевство – ради этого стоит рискнуть.

– Но где же романтика? – засмеялся Джон. – Ты что, всегда запасаешься сносками, когда читаешь детям сказки?

– Нет. – Голос ее прозвучал как-то странно. – Я даю им помечтать.

Мужчина бросил на нее быстрый взгляд, но промолчал. Мэриан спросила себя, о чем он подумал в этот момент, и долго еще задавалась этим вопросом…

На другой день жизнь вошла в обычную колею. Джон больше не целовал Мэриан, хотя улыбался часто и весело. Иногда он, словно невзначай, касался ее плеча или волос. Они разговаривали о книгах, о фильмах, о лошадях, вспоминали друзей и развлечения молодости и обнаружили, что во вкусах и взглядах на жизнь у них много общего. После радостного воссоединения со своими четвероногими любимцами Мэриан делала все возможное, чтобы получше устроить их, приучала кошек к новому дому и пыталась внушить обеим собакам, что здесь надо вести себя воспитанно.

Самым трудным оказалось сообщить бывшим клиентам, что Мэриан не сможет больше оставаться с их детьми.

Лиззи сама позвонила, чтобы попрощаться, и, к тому времени когда Мэриан повесила трубку, лицо ее было в слезах. Она убеждала себя в том, что Эмма нуждается в ней больше, чем остальные дети, но вдруг это не так?

Джон, застав ее плачущей, забеспокоился:

– Что случилось?

– О, я только что разговаривала с Лиззи, одной из моих девочек. Помнишь ее?

– Та, которая хотела отдать свой завтрак собакам?

Мэриан грустно улыбнулась.

– Да. Я буду очень скучать по ней.

– А может, ей как-нибудь прийти сюда? Поиграть с ребятами, покататься на Снежке?..

– А ты не будешь возражать? – встрепенулась Мэриан и тут же покраснела. – Господи, что я говорю! Как будто ты какой-то детоненавистник. Ведь ты любишь детей, я же знаю.

– Конечно люблю. – Джон шутливо дернул ее за мочку уха. – Приглашай их всех сюда поскорей. Устрой им праздник. Делай что захочешь, а я пойду собираться. На этой неделе у меня игра в Канзас-Сити.

Напоминание об очередной отлучке неприятно подействовало на Мэриан. «Я люблю детей. Поэтому позаботься хорошенько о моей дочери, а я спокойненько покину вас». Не такой ли подтекст в его словах? Иногда Мак-Рей и в самом деле казался ей прекрасным принцем, но затем наступала пятница. Небрежный взмах рукой, ласковое прощание с Эммой – и вот машина Джона исчезает за поворотом. Да, он был чудесным отцом, но лишь до тех пор, пока ему не нужно ехать куда-то. И Мэриан не могла не спрашивать себя: а не был ли этот человек и таким же мужем?




9


– Ну как, тебе нравится? – с гордым видом спросил Джон, показывая загон, который он соорудил для козы.

– Мои поздравления, – засмеялась Мэриан. – Отсюда она и носа не высунет. Победа осталась за тобой.

– Но смотри у меня, – сказал Джон с шутливой угрозой в голосе. – Если не будешь паинькой, я выпущу Эсмеральду к тебе в сад. – Джон поднял молоток и ящик с гвоздями. – Пойду еще поработаю.

– Мне тоже пора, – спохватилась Мэриан. – Малыши с минуты на минуту проснутся.

Но ни тот, ни другой не двинулись, чтобы уйти. Немного поколебавшись, Джон спросил:

– А как ты относишься к тому, чтобы прокатиться верхом?

– Хорошо бы… Но ведь я не сидела в седле уже… Боже, лет десять, наверное. Не на Снежке же мне кататься. И все же не так смешно буду выглядеть на маленьком толстом пони, чем скачущей по лугам на одном из твоих скакунов.

– Я велю оседлать для тебя Рафкару. Поверь мне, она нежная и спокойная, как ягненок.

Верила ли она Джону? Конечно. До определенного момента. Мэриан верила ему с понедельника по четверг; в пятницу уже колебалась, в субботу в гневе готова была разорвать все отношения, а в воскресенье вновь страстно желала, чтобы он побыстрее вернулся домой.

– Ну хорошо, – проговорила Мэриан нерешительно. – Завтра, когда мои близнецы будут на занятиях. – Анна и Джесси начали посещать занятия по подготовке в школу, освободив матери два утра в неделю, которые она могла посвятить себе.

На следующий день Мэриан отправилась с Джоном на двухчасовую прогулку верхом, которую он называл «большой петлей».

– Но это вправду не займет больше времени? – спросила Мэриан, нервничая. – Я должна встретить Анну и Джесси.

– Не займет, – сказал Джон с усмешкой. – Если мы поторопимся.

После многолетнего перерыва Мэриан чувствовала себя в седле не слишком уверенно, но не собиралась падать с лошади, раз уж решила сесть на нее.

Прогулка была легкой, приятной, возбуждающей. Луг, подернутый желтизной с приближением зимы, отлого спускался к рощице из ольхи вперемежку с кедрами. Листья, ярко-зеленые и оранжевые, опадая, устилали дорожку словно узорным ковром.

Джон скакал впереди, его волосы спутал ветер, худощавое лицо разгорелось. В выцветшем джинсовом костюме он выглядел как настоящий ковбой и в седле держался так же уверенно, как некогда на футбольном поле.

Неожиданно Мэриан пришло в голову, что она не может и вспомнить, когда в последний раз совершила что-нибудь взрывное, импульсивное, отдающее безрассудством. Сейчас был один из тех редких моментов, когда радость ощущается всеми фибрами души, – она была не просто довольна, а блаженно, сияюще счастлива.

Покрепче вцепившись в луку седла и пришпорив кобылу, Мэриан успела лишь заметить удивленное выражение на лице Джона.

Это мало походило на скачки. Но крупная лошадиная рысь, но ветер, треплющий волосы Мэриан, но быстрый стук копыт и живительный лесной воздух – все вызывало радость в груди. И только там, где дорожка наконец выходила из леса, Мэриан придержала кобылу.

Джон оказался рядом.

– Боже мой, как ты очаровательна! – воскликнул он.

Щеки Мэриан, и без того уже румяные, запылали еще больше.

– Я, наверное, похожа на злую ведьму, – возразила всадница, стараясь скрыть свое смущение. – Все волосы растрепались. – Она коснулась перепутанных прядей и со вздохом отказалась от попытки привести прическу в порядок.

– Ты прекрасна, – повторил Джон чуть более хриплым голосом. – Ты сама-то хоть знаешь это?

– Я… – Обращенный на нее пристальный взгляд не позволял думать связно. – Не знаю.

Джон быстро привстал на стременах, подался в сторону Мэриан и поцеловал ее. Поцелуй был коротким, но проникновенным и таким же возбуждающим, как и скачка.

Подняв голову, Мак-Рей смотрел на Мэриан некоторое время, а та не могла ни дышать, ни думать. Неожиданно он пришпорил своего коня, заставив его перейти на галоп. Всадница пустила Рафкару легкой рысью.

После поцелуя Джона Мэриан не думала больше, что он за человек, похож на Марка или нет. Она знала одно: что не жила, а спала до сих пор, и Мак-Рей разбудил ее этим поцелуем.

Позвонив своему адвокату на следующее утро, Джон попросил его разыскать мужа миссис Мэриан Уэллс.

– Нужен хороший частный детектив, – сказал Джордж Браудер. – У меня есть один на примете…

– Найми его. Я постараюсь получить побольше информации от этой женщины, но она не должна знать, кто стоит за всем этим, потому что не захочет, чтобы я взял на себя расходы по розыску ее бывшего мужа. Ты понимаешь?

Джон повесил телефонную трубку с таким чувством, будто шагнул в пропасть. Он в задумчивости обхватил голову руками. В эту минуту Мак-Рей почти надеялся, что частный сыщик не сможет найти беглого муженька.




Напряжение между Мэриан и Джоном, копившееся всю неделю, выплеснулось в пятницу, после звонка учительницы Эммы. Миссис Роджерс сообщила, что девочка на экскурсии почувствовала жар, и предложила забрать ребенка.

Бедная Эмма. Впервые пригласила школьного друга покататься на Снежке, и вот все срывается. Теперь бедняжке придется валяться в постели весь уик-энд. К тому же Анна и Джесси могут подхватить инфекцию, а потом, возможно, и сама Мэриан, Джон и даже Исайя…

Конюшни казались покинутыми.

– Джон? – позвала Мэриан, проскользнув в огромные двойные двери, туда, где находились стойла для жеребцов. Ее голос эхом отдался в просторной конюшне, но ответом был лишь перестук копыт по деревянному настилу.

Но вот из бокового помещения появился Джон, одетый в джинсы, темный свитер и высокие резиновые сапоги. В руках он держал вилы.

Мэриан поспешила к нему.

– Только что звонили из школы. Эмма заболела.

Нахмурившись, он прислонил вилы к стене.

– Серьезно?

– Учительница предполагает грипп и хочет, чтобы я забрала Эмму как можно быстрее.

Джон облегченно вздохнул, потом мельком глянул на часы.

– Черт, мне пора собираться.

– Собираться?.. Ах да, сегодня пятница. Но ведь ты не поедешь на репортаж, не так ли? Останешься с дочерью?

– Это невозможно, – отрезал Мак-Рей. – В конце концов, она не впервые подхватывает грипп. Поболеет без меня.

Резкий тон покоробил Мэриан. Джон совершенно недвусмысленно дал понять, что для него важнее.

От гнева голос ее сделался звенящим.

– Неужели ты не можешь подождать и убедиться, что с Эммой все в порядке?

Джона явно задели за живое эти слова.

– Я для того и держу экономку, чтобы не зависеть от ежедневных забот.

– Другими словами, ты нанял меня, чтобы было кому заботиться о твоей дочери, поскольку ты сам не хочешь этого делать.

– Не хочу? – Мужчина шагнул вперед, и глаза его сузились. – Что ты имеешь в виду, черт побери?

– А то, что ребенок должен быть на первом месте. – Мэриан чувствовала, как кровь отхлынула от лица, а губы сделались жесткими. – Ты – единственный родитель, у Эммы нет больше никого, кто бы о ней позаботился.

– Ты хочешь сказать, что я не делаю этого? – спросил Джон с каким-то зловещим спокойствием.

Мэриан понимала, что зашла дальше, нежели имела право, но уже не могла остановиться.

– Иногда мне кажется, что дело обстоит именно так.

– А не слишком ли много ты на себя берешь?

– Может быть, – сказала она, задыхаясь.

– Ну что ж. – Джон скрестил руки на груди. – Давай раскроем все карты. Ты считаешь, что если я регулярно уезжаю на репортажи, то я паршивый отец. Так?

– Почему ты не мог оставаться дома, когда Эмма была маленькой и так нуждалась в тебе? – выкрикнула Мэриан. – Почему ты не мог подождать…

– А тебе никогда не приходило в голову, что на твой характер повлиял уход этого сукина сына, за которым ты была замужем?

– Я… я… – Слова замерли у нее на губах. Неужели она и в самом деле столь несправедлива к Джону? Может, и вправду чудовищный поступок Марка, бросившего ее, беременную двумя детьми, настроил на столь резкое отношение ко всем мужчинам?

Внезапно лицо Мак-Рея потеплело.

– Послушай-ка, дорогая, ведь я не такой, как твой бывший муженек! Я не бросил свою дочь – не брошу и тебя!..

Она облизнула пересохшие губы.

– Дело не во мне.

– Да нет же, и в тебе! Не говори только, что это никогда не приходило тебе в голову.

Мэриан промолчала.

– Ну что ж, если уж зашел разговор, я скажу, зачем мне нужна эта работа. Я неплохо зарабатывал в «Лос-Анджелес рэмз», но все ушло на покупку этого ранчо. – Желваки на скулах Джона заходили ходуном. – Ты знаешь, сколько стоит основать подобное дело?

Она пожала плечами.

– Кучу денег. На это ушло все, что мы с Исайей заработали за свою спортивную жизнь. И пока еще не принесло никакой прибыли. Мои еженедельные «увеселительные прогулки» позволяют нам оплачивать счета, дают возможность держаться на плаву. – Он отошел на пару шагов, затем вернулся обратно. – Я хороший спортивный комментатор. Но кроме этого не умею делать ничего, разве что чистить конюшни. Так неужели меня можно назвать паршивым отцом только за то, что ради основания собственного дела я вынужден вкалывать и здесь, и там?..

Мэриан молча опустила голову. Раздираемая сомнениями, она уже не чувствовала себя правой.

– Что мне еще оставалось делать? – с грустью проговорил Джон. – В тридцать четыре года моя карьера пошла прахом, жена погибла в автомобильной катастрофе. Должен ли я жить только своим отцовством? Было бы это правильным?

Мэриан, ощутив вдруг свою несправедливость и предвзятость, была устыжена и смущена. Неужели она смотрела на мир через призму своей тоски и горечи? Как можно было позволить себе стать такой?

– Нет. – Мэриан сжала пальцы так, что ногти вонзились в ладони. – Я слишком мало знала о тебе, чтобы делать выводы. Извини, Джон. Это меня вовсе не касалось, в любом случае. У меня нет слов, чтобы…

– Не надо извинений. – Руки Джона сжали ее плечи, а от проникновенного взгляда закружилась голова. – Я хочу, чтобы все мои дела касались тебя.

Внезапно он наклонился и прильнул к ее губам. Мэриан застонала, но не отстранилась. Кровь стучала в висках, оглушая, лишая воли, сердце рвалось из груди.

Мэриан обняла Джона за шею и прижалась всем телом. Он вздрогнул и, не прерывая поцелуя, поднял женщину на руки.

Подстилка из соломы, на которую Джон положил ее, слегка покалывала спину, но это лишь усилило желание. Его рука проникла под блузку, и, когда он мягко дотронулся до груди под кружевным бюстгальтером, Мэриан, не в силах больше сдерживаться, застонала опять.

Джон снова поцеловал ее, и этот жгучий поцелуй почти лишал сознания. Какое-то сладкое беспамятство охватило Мэриан, заставив забыть окружающую реальность. Был только этот миг, жадные и нежные прикосновения Джона, его долгий неотрывный поцелуй и упругая тяжесть его тела.

Сняв с нее блузку, Джон расстегнул бюстгальтер, обнажив бархатную кожу грудей с упругими розоватыми сосками. И если Мэриан не сдалась еще окончательно, то теперь уже точно готова была сделать это, увидев выражение его лица, в котором смешались страсть, восторг и беспредельная нежность. Большие шероховатые ладони легли на ее обнаженные груди, но прикосновение было столь приятным, что привело женщину в трепет. А когда Джон целовал затвердевшие соски, Мэриан вскрикнула от охватившей как пламя страсти.

Не сдерживаясь больше, она стянула с него свитер.

– О, милая! О, любовь моя!.. – бормотал Джон. – Я хочу тебя всю. Всю!..

Сколько раз она представляла себе вот такой миг и во сне, и наяву! Но все оказалось волшебнее, прекраснее, и Мэриан хотелось, чтобы это чудо продолжалось.

Джон медленно раздел ее. Теперь не только спиной, но бедрами и ягодицами Мэриан ощутила упругий, остро покалывающий теплый настил из соломы, и новая волна возбуждения захлестнула ее.

– Я хочу… я хочу тебя! – бормотал он, словно заклиная.

– Да, – прошептала Мэриан. – И я тоже…

Его первое движение было нежным, замедленным, но ее пронизало как током. И сразу же Джон дал волю своему нетерпению, участив темп. Это было сладостно и захватывающе, как скачка со скоростью ветра, как безудержный порыв к радости жизни, как жажда, утоляемая глотком холодной и чистой воды. Каждое его движение находило отклик в теле Мэриан, и наконец сладостная агония поглотила ее.

Когда все закончилось, пьяная от счастья и умиротворенная наслаждением, Мэриан почти не сознавала, что с ней и где она. Лишь постепенно покалывание соломинок и теплый воздух конюшни, насыщенный запахом сена и лошадей, вернули ее к реальности.

Сквозь сладостный полусон Мэриан вспомнила, что нужно встретить Эмму и собрать Джона в дорогу.

– Мне не хотелось бы снова говорить… – начала она.

– Нам пора одеться и принять должный вид, – перебил Джон. – Я понимаю, что не должен бы сегодня уезжать, – сказал он со вздохом, – но у меня контракт…

– Поезжай, – улыбнулась она в ответ. – Я знаю, так нужно. И не беспокойся, с Эммой все будет в порядке. А я буду ждать…

– Я позвоню тебе.

Мэриан подарила ему быстрый и легкий поцелуй.

– Я люблю, когда ты звонишь.

– Тогда я буду звонить каждый час…

– А кроме того, я увижу тебя по телевизору.

– Я буду вести репортаж для одной лишь тебя, – пообещал Мак-Рей.




В тот вечер он чувствовал себя в эфире как рыба в воде: репортаж получился остроумный, раскованный. Мэриан сидела у телевизора с детьми, превратившими гостиную в средневековый город, населенный принцами и принцессами, колдунами и колдуньями. Видеть Джона на экране после всего, что произошло, было по-своему волнующе и странно. Приятный, обаятельный джентльмен рассуждал о пробежках, пенальти и пасах, но она помнила его держащим ее груди в своих руках, с лицом, напряженным от страсти.

Конечно, как только Джон уехал в аэропорт, а дети были накормлены и уложены спать, у Мэриан появились грустные мысли. Ведь на самом деле все не так уж хорошо. Происшедшее между ними ничего, в сущности, не меняло – ведь по-прежнему он независимый, преуспевающий и знаменитый человек, а она – одна из миллионов женщин, которых бросили мужья… Бедная, усталая, задерганная. Сколько еще продлится этот роман Принца и Золушки?

Взять хотя бы Эмму. Ведь Джон любит свою дочь и все-таки не захотел пожертвовать ради нее работой. Что должна чувствовать Эмма, еще малышкой потерявшая мать, всякий раз, когда отец исчезает на несколько дней? Как Мак-Рей станет относиться к Мэриан, если родная дочь не занимает в его жизни первого места?

Но тут она вспомнила его сильные и нежные руки на своей груди, его взгляд, жар поцелуев… Нет, не следует слишком опрометчиво судить о нем и не стоит неудачный опыт с Марком распространять и на Джона.

«Я не бросал своей дочери – не брошу и тебя».

Нет, Джон совсем другой человек, не то что Марк.

Если она действительно любит его, то, наверное, должна ему доверять.

В воскресенье после полудня, едва Мэриан выключила телевизор, в гостиной зазвонил телефон.

Эмма была тут как тут.

– Папа! – воскликнула она радостно. – А мне уже лучше. Я захотела есть и уже позавтракала. Мы построили средневековый город. И смотрели тебя по телевизору.

Дочь счастливо щебетала с отцом, потом подозвала Джесси и Анну, которые застенчиво пробормотали что-то в трубку. Наконец подошла очередь Мэриан.

Она сказала улыбаясь:

– Может, поговоришь еще и с Эсмеральдой?

Джон оценил шутку и захохотал.

– Игра только что закончилась? Ты звонишь со стадиона? – спросила Мэриан.

– Да. А сейчас я возвращаюсь в отель, бросаю вещи в чемодан и отправляюсь домой. Приглашаю тебя на ужин завтра вечером.

Ее пульс участился.

– Ты хотел сказать, на…

– На свидание. Вот именно. Мы могли бы провести этот вечер вдвоем.

– Я согласна.

Повесив трубку, Мэриан еще какое-то время улыбалась – радостно и тревожно одновременно. Свидание. Настоящее, добропорядочное, старомодное свидание, которого ей не назначали уже много лет. Как Джон догадался, что это именно то, что ей нужно?




10


Чарующий саксофон Гровера Вашингтона, то сладко стеная, то переходя на доверительный шепот, а то и вовсе впадая в молчание, не менее красноречивое, чем сам звук, создавал атмосферу интимности в полутемном зале.

Публика в элегантном сиэтлском Парамаунт-театре слушала как завороженная, а в конце программы разразилась шумными аплодисментами. Поскольку это было уже второе выступление на бис, в зрительном зале включили свет, и зрители медленно, как бы нехотя, начали расходиться.

Рука Джона легко направляла Мэриан сквозь плотную толпу к боковому выходу. Мак-Рей совершил маленькое чудо, достав в последнюю минуту билеты на концерт.

– Ну как тебе? – спросил Джон уже в машине.

– Это было чудесно, – сказала Мэриан. – Я не бывала на концертах… Ой, не помню, с каких пор. А на таком, как этот, вообще никогда.

Джон сжал ее руку в своей большой и теплой ладони.

– Я люблю и рок-музыку, но джаз все-таки больше. Наверное, становлюсь слишком стар для стадионов. Меня уже не радует перспектива простоять два часа на ногах в огромной толпе во время концерта. Хотя сегодня я не чувствую себя таким уж старым.

– А обычно чувствуешь? – поддразнила Мэриан.

– Бывает иногда. Словно понемногу уходит энергия. И видя, как Эмма растет… – В темном салоне женщина скорее почувствовала, чем увидела, как Джон нервно повел плечами. – Годы проходят, что ни говори.

– Будет чувствоваться еще сильнее, когда дети по-настоящему вырастут, – задумчиво произнесла Мэриан. – Лет в двенадцать Джесси будет выше меня. А затем в один прекрасный день они начнут стыдиться, если кто-нибудь из друзей увидит их в обществе родителей.

– А затем наступит день, когда они покинут дом.

Мэриан страшилась этого, хотя нелепо думать о таком, когда близнецам нет еще и четырех. Возможно, Джон умышленно перевел разговор на эту тему, чтобы напомнить, что дети только часть их жизни и что у родителей должно остаться что-то свое после того, как повзрослевшие чада уйдут. И он прав. Ведь уже много времени минуло с тех пор, когда что-либо, кроме Анны и Джесси, занимало ее. Теперь у Мэриан было что-то, вернее, кто-то еще. По крайней мере, сегодня вечером.

Всю дорогу Джон рассказывал о футболе, о характерах некоторых игроков, а Мэриан – об Исайе, о всяких домашних мелочах, о детях. На замечание о том, что Эмма вырастет прехорошенькой и обаятельной, Джон ответил удивленно:

– Ты, смотрю, так же пристрастна к ней, как и я.

Въехав в гараж, Мак-Рей заглушил двигатель и выключил фары. Затем повернулся к спутнице:

– Я должен отвезти няню. Надеюсь, ты не будешь скучать…

Его поцелуй был долгим, горячим и жадным. И все-таки не насытил Мэриан. Ей не хотелось, чтобы губы Джона оставили ее, и она запрокинула голову, подставляя шею.

Наконец Мак-Рей отстранился и глубоко вздохнул.

– А все-таки няню нужно отвезти домой.

– Это не займет много времени, – сказала Мэриан с надеждой.

– Ну, тогда пойдем. Надеюсь, дети уже спят. Войдя в дом, они услышали Эммин плач.

– Я хочу папу! Я хочу Мэ-Мэриан! – причитала девочка.

У Мэриан сердце упало и тревога сдавила грудь. Что происходит?..

Измученная няня с облегчением встретила Джона и Мэриан в дверях ванной комнаты.

Эмму рвало.

– Она проснулась совершенно больная примерно час назад. Слава Богу, что вы наконец дома.

Мэриан заставила Эмму прополоскать рот, умыться и надеть чистую ночную рубашку. Джон повез няню домой.

Перед тем как уехать, он бросил на Мэриан отчаянный взгляд. В один миг стало невозможным то, чего оба так страстно хотели. Единственное, что оставалось Мэриан, это выхаживать больного ребенка.




Рецидив продолжался двадцать четыре часа, и все это время Мэриан не отходила от больной ни на шаг. Но и после того как Эмма выздоровела, Мэриан и Джону никак не удавалось остаться одним. Обязательно появлялся кто-нибудь из детей. Или Исайя. Или конюх. Или, наконец, Эсмеральда, которая с любопытством таращилась в окно, когда они целовались.

Ни разу за все это время Джон не предложил встретиться в его спальне, а Мэриан не могла, разумеется, предложить это сама. Даже его поцелуи в те редкие моменты, когда они оставались одни, были скорее нежными и добрыми, нежели требовательными. Джон сдерживался, но почему? Неужто и в самом деле был верен своим принципам? Ведь заявил же, что никогда не будет иметь любовницу в том доме, где живет его дочь.

На уик-энд Джон уехал снова. На этот раз в Филадельфию. К Эмме пришла в гости школьная подруга, и, хотя погода была неважная, моросил мелкий дождь, Снежок и на этот раз имел большой успех. Терпеливый, как всегда, он больше часа семенил по двору, катая всех четверых ребятишек по очереди.

К несчастью, пообщавшись со сверстниками, Эмма стала скучать с близнецами, и это сделало ее невыносимой. Девочка отказалась играть с Анной и Джесси и заявила, что хочет смотреть мультики.

– Нет, – сказала Мэриан твердо. – Я собираюсь посмотреть твоего папу.

– Ты вредная, – заявила обиженная Эмма и выбежала из кухни. Мэриан показала ей вслед язык и вспыхнула, когда, обернувшись, увидела, что у окна стоит Исайя. Ей показалось, что великан усмехается.

Позвонив в воскресенье, Джон опять пригласил ее на свидание.

– Предпочитаешь оперу или кино из автомобиля? – спросил он с напускным безразличием.

– Кино, – ответила Мэриан не раздумывая. – Это забавнее.




Мэриан не знала, что поиски Марка Уэллса идут полным ходом.

– Его нашли в Атланте, – доложил Мак-Рею адвокат Браудер. – Дела у него идут неплохо, работает в отделе технического контроля на какой-то небольшой фабрике. Неплохо зарабатывает, имеет приличную сумму на банковском счете. И снова женился.

– Вот как! – Джон крепко выругался. – А детям не высылал ни цента. Мерзавец!

– Я прижму его, – пообещал адвокат. – Можно вытрясти побольше, если Мэриан подаст иск.

– Нет, – сказал Джон. – Пусть она думает, что он признал вину сам.

– Но ведь зная, что ты для нее сделал, она была бы признательна тебе.

– Не хочу я ее признательности, – покачал головой Мак-Рей.

По правде говоря, он побаивался того дня, когда от Уэллса придет первый чек и Мэриан не будет больше нуждаться в работе на Джона. Но это был риск, на который он решился с самого начала.

– Скажи ему, что он окажется в суде, если не вспомнит про детей и не начнет платить.

– Включая выплаты за истекшее время, – кивнул Браудер. – Он не сможет отвертеться.

Таким образом, когда Джон пригласил Мэриан в автомобильное кино, он знал, что его время, вероятно, подходит к концу. Можно бы вытянуть из нее признание в любви, пока женщина еще ничего не знает, но он не пошел на это. Нет, Джон хотел, чтобы Мэриан пришла к нему по своей воле, следуя зову сердца и имея свободу выбора, как человек, материально не зависимый от него. Ему совсем не улыбалось задаваться всю оставшуюся жизнь вопросом, не повлияли ли его деньги или кров на решение Мэриан. Едва ли она пошла бы на это, но тут могло сыграть роль и бессознательное стремление, что тоже не устраивало Мак-Рея. Временами сомнения одолевали его, точно головная боль.

Сумерки быстро сгущались, когда в понедельник вечером они с Мэриан припарковали машину перед большим, установленным под открытым небом киноэкраном. Минут десять или пятнадцать они смотрели фильм, потом Джон скорчил гримасу и отвернулся.

– Давай пожуем поп-корна! – предложил он.

– После пиццы?

– Ну и что? Я голоден.

– Давай, почему бы и нет, – согласилась Мэриан.

Перебравшись на заднее сиденье, они уютно устроились там и, открыв бутылки с содовой и пакетик с поп-корном, начали с аппетитом закусывать. Гигантский экран, на котором мельтешили какие-то люди и мчались автомобили, начало слегка заволакивать туманом, но это их мало заботило.

– Родители брали меня иногда в автомобильное кино, – сказала Мэриан задумчиво. – Они откидывали заднее сиденье так, чтобы я могла растянуться на нем со своей подушкой и спальным мешком. Обычно я засыпала уже к середине фильма, что бы мы ни смотрели. Не припомню, чтобы я хоть раз бывала в автокино с тех самых пор.

Джон притянул ее к себе.

– У нас с тобой какой-то регресс. Сначала мы встречались, как двадцатипятилетние, потом целовались, как шестнадцатилетние, а теперь мы приехали сюда как… – Он остановился. – Черт, я все еще чувствую себя шестнадцатилетним. Не могу дождаться, пока сумерки сгустятся настолько, чтобы никто нас не видел.

Чувствуя, что краснеет, Мэриан порадовалась темноте. Ей казалось, что обитатели соседних автомобилей наблюдают за ними, но, с другой стороны, ни разу за всю последнюю неделю они с Джоном не были так близки к уединению, как теперь.

А полчаса спустя у Мэриан не было уже ни малейшего представления о том, что происходит на экране. Ощущение сильного твердого бедра Джона, прижатого к ее бедру, было куда более волнующим. Она повернула голову, и губы их сомкнулись. Поцелуй был властным, соблазняющим, упоительным.

– Ты целуешься совсем не как шестнадцатилетний, – прошептала она почти беззвучно.

– И ты тоже, – пробормотал Джон, целуя ее снова.




В среду утром позвонил адвокат.

– У меня приятные новости. Уэллс согласился платить. Я говорил с ним по телефону. Мне кажется, он даже обрадовался, что я его разыскал. Поклялся, что напишет Мэриан и пришлет чек в ближайшее время. Он обещал также ни словом не обмолвиться обо мне и моем клиенте.

– Что ж, все оказалось проще, чем я ожидал, – пробурчал Джон. – Не думал, что мы сможем так легко этого добиться.

Адвокат фыркнул.

– А что ему еще оставалось делать? Как бы то ни было, но ты сделал доброе дело. Дай знать, если он заупрямится.

Время шло, а Джон тщетно пытался привести в порядок мысли.

Мэриан застала его потягивающим кофе у окна.

– Ты не в конюшне, – удивилась она.

– Я ждал тебя. – Джон передернул плечами. – Подойди-ка сюда.

– Подойду, хоть ты и забыл сказать «пожалуйста», – смеясь, сказала Мэриан и тут же попала в его объятия.

– Пожалуйста, – сказал Джон, ловя губами ее мягкие губы.

Сомнение и страх одолевали его. А что, если, услышав известие о муже, Мэриан поблагодарит, соберется и уйдет? Что, если она не так уж любит его? Что она решит, когда есть реальный выбор? Что, если…:

Но Мак-Рей заглушил эти мысли поцелуем, напряженным, сладостным, жгучим, поглотившим его целиком. Он ощутил ответную дрожь и руки Мэриан обвились вокруг его шеи, тело стало мягким и податливым. Его желание, влечение к ней было столь острым и неодолимым, что Джон не смог бы с ним справиться, даже если бы и хотел.

– О Боже, как я люблю тебя! – вырвалось у него. – Ты будешь моей в моем доме, сейчас.:

Ее глаза расширились, но новым поцелуем он помешал ей говорить. Джон ничего не хотел слышать сейчас, пока Мэриан еще не была свободна. Он просто хотел ее любить.

Переступив через порог спальни с таким чувством, словно они жених и невеста, он бережно опустил Мэриан на просторную кровать. Окна были плотно зашторены, и в таинственном полумраке ее волосы, которых слегка касался тонкий луч света, чуть золотились. Глаза женщины, темные и мерцающие, были полны истомы, а губы чувственно подрагивали. Никогда в жизни Мак-Рей не видел женщины прекраснее, чем Мэриан. Задыхаясь, он стянул с нее свитер, простой белый бюстгальтер выглядел таким соблазнительным, каким не могло быть самое дорогое кружево. Нетерпеливо Джон снял с нее простенькие парусиновые туфли, затем джинсы и трусики. Мэриан приняла все это покорно и безмолвно, с тем же отрешенно-чувственным выражением.

Ее тело было таким нежным и хрупким, что он не мог представить эту женщину носящей в чреве близнецов. Джон восхищенно провел кончиками пальцев по мягкому изгибу грудей, по легкой линии талии, переходящей в крутые бедра.

Его рука, коричневая от загара, на фоне матово-белой кожи казалась неуклюже большой. Как эротичен, как возбуждающе-чувствен был этот контраст! Мощь рядом с хрупкостью и нежностью, обожженная солнцем ручища и матовая белизна женского тела.

– Я люблю тебя, – сказал он хрипло.

Мэриан по-прежнему оставалась безмолвной, но ее руки, тонкие и гибкие, скользнули под его одежду, чтобы нежно пробежать по мускулистой спине, груди… Он простонал и рывком сбросил с себя рубашку.

Джон чувствовал, что теряет контроль над собой, и, едва освободившись от оков одежды, без промедления погрузился в теплоту женского тела. Бедра Мэриан поднялись к его бедрам, и она издала такой нежный стон, что удесятерила его страстный напор. Все быстрей, все отчаянней, все сладостней!.. Она с ним, она вся принадлежит ему, и, больше не сдерживаясь, Джон сдавленно зарычал от нестерпимого наслаждения.

Неужели он когда-нибудь потеряет Мэриан? Нет, она не может уехать! Невозможно, чтобы, отдаваясь ему так самозабвенно, она могла вдруг оставить его.

Но что, если Мэриан все же сделает это? Он прижался губами к ее шее и почувствовал слабое биение пульса. Джон хотел быть с этой женщиной не только сейчас, а всегда. Всегда и в любое время. Он уже не представлял своего существования без Мэриан, не представлял без нее своего дома…

На следующий день позвонил Фрэнк и от имени одного из телевизионных боссов передал приглашение встретиться за обедом в Нью-Йорке.

Джон был заинтригован. Единственное, что приходило в голову, – это Суперкубок. Как раз та работа, которую он хотел. А почему бы и нет?

Мэриан занималась уборкой в гостиной.

– Ты должен уехать сегодня? – спросила она.

– Да, вечером.

Черт!.. Все время надо уезжать! Как Джону хотелось еще одного дня с ней, еще одной ночи! И к тому же должен прийти чек от Уэллса. Хотя, если этот мерзавец скрывается битых четыре года, он едва ли пришлет чек экспресс-почтой.

В последнюю минуту, когда пришло время уезжать, Джона охватил какой-то безотчетный страх. А вдруг Мэриан уедет к тому времени, когда он вернется вечером в воскресенье? Нет, она не бросит Эмму. Но, быть может, тогда уже примет решение уйти от него и упакует вещи…

Дети играли и прыгали на веранде; даже Эмма едва обращала внимание на отъезд отца. И только Мэриан стояла выжидательно на нижней ступеньке, как стояла каждую пятницу, словно жена, вышедшая проводить мужа.

– Я собираюсь скучать, – сказал он, подходя.

– Ты будешь звонить?

– Так часто, что сломается телефон.

На лице женщины расцвела улыбка, и волна любви накатила на Джона. Он готов был схватить Мэриан в охапку и увезти с собой. Или плюнуть на все и остаться дома.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он вдруг грубовато и в то же мгновение понял, что поспешил.

Глаза Мэриан расширились, она молчала в оцепенении.

– Не говори ничего, – быстро сказал Джон. – Только думай. Ты обещаешь подумать, а?..

– Я… – Она облизнула пересохшие губы. – Да, конечно.

– Хорошо. – Он быстро, но крепко поцеловал ее и усилием воли заставил себя повернуться к детям. – Пока, малышка! Эй, Джесси, Анна, счастливо оставаться!

Близнецы радостно заулыбались, а Эмма бросилась к отцу, чтобы обнять на прощание. Псы залаяли, заразившись общей суматохой, когда Джон сел в машину. И пока дом был еще виден в зеркале заднего обзора, Мак-Рей смотрел, как Мэриан стояла неподвижно на ступеньках крыльца и неотрывно глядела ему вслед.




11


Мэриан замерла на крыльце, глядя на дорогу, хотя машина Джона уже исчезла из виду.

С ума сойти! Джон только что сделал ей предложение! Мэриан потрясло это, хотя накануне он признался, что любит ее.

Легко сказать «люблю» в пылу страсти. Она хотела ответить: «И я, милый», но Джон остановил ее. Почему? – спрашивала Мэриан себя снова и снова. Почему, если он любит ее, не хочет услышать эти слова в ответ?

И это предложение. Никакой торжественности, ни вина, ни свечей, а просто: «Ты выйдешь за меня?» – как будто речь идет о чем-то пустяковом. Будет ли он всегда рядом или же вечер в пятницу станет символом их нескладной жизни?

Ничего, футбольный сезон длится только полгода. Остальные полгода будут принадлежать им. Но сможет ли Мэриан вынести все это? Сложится ли их совместная жизнь? Или самая большая драма в ее судьбе повторится вновь? Замужество после первого печального опыта не радовало, а, скорее, пугало. Сможет ли она доверять мужчине, будучи уже раз обманутой? Сможет ли вообще верить хоть кому-нибудь?..

– Мэриан, – позвала Эмма. – Посмотри, куда я их посадила!

Женщина оглянулась и увидела, что близнецы сидят на узкой ограде веранды, раскачиваясь и толкаясь. Она стремглав бросилась к ним и сняла сына и дочь с этого опасного насеста.

– Эмма, этого делать нельзя, – сказала Мэриан как можно спокойнее.

– Не ругай меня, – надулась девочка.

– А я и не ругаю, но надеюсь, что ты будешь приглядывать за ними. Они еще слишком глупы, чтобы понимать, где кроется опасность.

– Я им как старшая сестра, правда?

Ты могла бы стать для них старшей сестрой, подумала Мэриан, но ничего не сказала. Для этого будет время потом. Если…

Сердце у нее замерло. Нет, не должно быть никаких «если». Джон сделал ей предложение, и все, что надо теперь сделать, это ответить «да». Да, я люблю тебя. Да, я выйду за тебя замуж. В горе и в радости, сейчас и в старости, твой ребенок и мои дети отныне и навсегда – наши!

– Да, ты им как старшая сестра, – ответила Мэриан мягко и незаметно смахнула набежавшую слезу. Счастливую слезу, какой не знала уже очень давно.




Обратный адрес на конверте ничего не говорил Мэриан – у нее никого не было в Джорджии. Но почерк… Этот заостренный, угловатый почерк она хорошо знала. Руки тряслись, когда она вскрыла конверт. Внутри был листок кремового цвета и еще что-то похожее на чек. Строчки плыли перед глазами:






«Дорогая Мэриан! Прости, что все вышло таким нелепым образом. Невозможно изменить что-либо, но я хочу, по крайней мере, оказать помощь детям. Я справлялся в соответствующей службе, сколько должен тебе, и высылаю чек для начала. Не прошу взамен ничего, даже права на посещение детей, я только хочу, чтобы совесть моя была чиста.

Итак, буду посылать тебе деньги ежемесячно. Дай мне знать, если переедешь.

    

Твой Марк».







Она глубоко вздохнула и вытянула чек из разорванного конверта. Цифры плясали перед глазами, и вначале Мэриан не могла их разобрать. А когда разглядела написанную сумму, то раскрыла рот от изумления. Алименты на детей за четыре года. Сумма, о которой она не могла и мечтать.

Мэриан потребовалось немало времени, чтобы понять, что же она чувствует. Ни облегчения, ни благодарности, ни даже грусти. Нет, скорее, бешенство. Сукин сын! Захотел, чтобы его совесть была чиста. Чиста!..

– Пошел ты ко всем чертям! – прошептала она, испытывая искушение разорвать чек и послать Марку эти обрывки. Но что-то остановило ее.

Он задолжал своим детям. Быть может, они ему совсем не нужны и ему наплевать, как они выглядят, но он собирался платить. Пускай себе думает, что совесть его от этого станет чище. Если есть Бог в этом мире, то сам с ним разберется. Быть может, это как раз Он побудил Марка платить. Никакого более разумного объяснения в голову не приходило.

Мэриан заехала в банк и положила деньги на свой прежде такой скудный счет. А когда Джон позвонил после обеда, даже не упомянула обо всем этом. Она должна еще осознать, что значит для нее это письмо, что значат эти деньги. Все произошло слишком неожиданно.

И только после того как дети заснули, а дом погрузился в ночную тишину, Мэриан вдруг поняла нечто важное. На нее не давит больше отчаянное финансовое положение. Теперь, когда деньги Марка прибавились к тому, что она могла заработать, нет больше причин оставаться здесь. Выбор теперь полностью за ней, и она должна этот выбор сделать.

Мэриан лгала себе и ясно почувствовала это сейчас. Не только ради своих детей переехала она сюда. Этого хотело сердце, которое требовало, жаждало соединить ее собственную жизнь и жизнь Джона.




В воскресенье вечером, уже после одиннадцати, самым последним рейсом Джон прибыл домой. Нервная и возбужденная, Мэриан ждала его, услышав звук захлопнувшейся двери гаража и затем шаги в кухне. Не без колебания она вышла встречать Джона, но, увидев в дверях гостиной его усталое лицо, невольно бросилась в объятия.

– Боже, как я рад, что вижу тебя. – Джон крепко обнял Мэриан, прижимаясь щекой к ее волосам.

– Ты не позвонил после полудня в этот раз.

– Извини, но пополз слух, что тренер проигравшей команды уволен. Я гонялся за каждым, кто мог кое-что прояснить. Но к черту футбол. Лучше я тебя поцелую. – И тут же его губы прижались к губам Мэриан. – Ты скучала по мне?

– Ну… – дразня, растянула она. – Не то чтобы очень:…

Не дав ей договорить, Джон приник с новым хмельным поцелуем. Затем потянул в гостиную и уложил на диван.

– А теперь расскажи мне все о своей встрече, – сказала Мэриан, наслаждаясь в его жарких объятиях.

– А может, завтра? – протянул он лениво, но, увидев ее притворно обиженный взгляд, тут же сдался. – Ну хорошо, хорошо!

– Итак?

– Они предлагают мне более крупную роль. – Джон не скрывал самодовольной усмешки. – У меня высокий рейтинг на спортивном канале. Боссы ценят таких комментаторов, как я. Руководство телекомпании хочет, чтобы я занялся и другими видами спорта. Ты ведь знаешь, они приобрели права на трансляцию Олимпиады. А я должен быть одним из главных обозревателей. Это шанс, который выпадает раз в жизни! А пока я буду комментатором на Суперкубке, на международных играх и, может быть, на кентуккийском дерби. Ты понимаешь, что это значит?

– Нет.

Глаза Мак-Рея заблестели, он вскочил и начал расхаживать по комнате.

– Это значит, что я не просто какой-то там бывший спортсмен, один из тех, кто временно ошивается на телевидении. Это значит, что я в своем деле метр.

– Но… а как же лошади?

– Исайя один сможет вести дело в течение нескольких лет. Я буду появляться здесь время от времени и смогу всегда поддержать его деньгами. Наймем людей, заведем жеребцов хороших кровей, которые были слишком дороги для нас прежде. Это чертовски выгодное дело, Мэриан.

Она почувствовала, что мечты ее превращаются в дым.

– Но ты ведь почти не будешь приезжать домой.

Джон, казалось, не замечал ее подавленного состояния.

– Это продлится всего лишь несколько лет. Ты будешь ездить со мной, раз мы поженимся. Разве ты не хотела бы попутешествовать, посмотреть мир?

Голос подчинился Мэриан с трудом, как если бы она не пользовалась им долгое время.

– А как же дети?

– Мы их устроим. Найдем экономку, – сказал Джон беспечно.

– Устроим?.. Ты хочешь сказать, что они будут расти без нас? Чужая женщина будет воспитывать их, в то время как мы станем перелетать с курорта на курорт?

Его глаза потемнели.

– Не следует так ставить вопрос.

– А как его ставить? – Мэриан поднялась и вздернула подбородок. – Я верила тебе, когда ты говорил, что занимаешься спортивной журналистикой, чтобы содержать ранчо. Верила, что ты хороший отец, и утешалась каждую пятницу тем, что по крайней мере другую половину года мы сможем быть всей семьей вместе. Я говорила себе, что я… – Ее голос дрогнул, но Мэриан взяла себя в руки. – Что я люблю тебя. И вот теперь ты вдруг заявляешь, что, как только поженимся, мы сразу же бросим детей на какую-то наемную женщину.

– Ничего подобного. Я сказал, что мне предложили потрясающую работу, которая предполагает разъезды в течение нескольких лет. Что я хотел бы, чтобы моя жена была со мной. Что я нуждаюсь в этом и ты мне нужна.

Обида сжала ее горло.

– Нет, не я нужна тебе. Тебе нужна новая экономка. Послушная, надежная, которая убедит Эмму, что все папы исчезают каждую пятницу и что расти под присмотром чужих людей – обычное дело!

– Ради Бога… – Джон сжал кулаки, глаза его недобро горели. – Не говори мне, какой я отец! Ты принесла свою жизнь в жертву двум несмышленышам, которые вырастут в глуши и безвестности. Не говори мне, что это лучше, чем иметь родителей, которые живут интересной, насыщенной жизнью! Которые могут показать и своим детям, какой может быть жизнь!

– Ты даже не представляешь, как сильно напоминаешь мне сейчас Марка, – сказала Мэриан резко. – Единственное различие заключается в том, что у тебя больше денег и ты можешь платить их кому-то, кто возьмет на себя твои отцовские обязанности. К этому все и сводится, что бы ты там ни говорил. Так что не жди, что меня ужасно обрадует перспектива покинуть детей и уехать с тобой!

С искаженным от гнева лицом Джон двинулся на женщину.

– Я не чета твоему бывшему мужу, – сказал он грубо. – Но ты, похоже, отказываешься это понять.

Мэриан не отступила ни на шаг.

– А что, разве нет для этого оснований?

Он взял в ладони лицо Мэриан и притянул к себе. Губы Мак-Рея чувственно выпятились.

– Я люблю тебя!

– А мне нужно больше, чем твоя любовь только ко мне, – прошептала она.

Страдание промелькнуло на лице Джона, и он коснулся ее губ, ища примирения. Мэриан же оставалась в его объятиях неподвижной словно кукла.

Через мгновение все было кончено: она осталась одна. Хлопок входной двери печальным эхом отдался в ее ушах. И в тот же миг женщина почувствовала на щеках жгучие слезы.




Джон пытался забыться в работе, тренируя в манеже свою любимую кобылу, пока круп гнедой не залоснился от пота и она не научилась угадывать любую команду, словно читала мысли хозяина.

Мак-Рей скакал круг за кругом, и его гнев постепенно переходил в подавленность, а от нее к ясному пониманию того, какой же он все-таки дурак. Чего еще он ждал от Мэриан? Разве не знал, что ее бросил муж, который не желал воспитывать своих детей? Разве не знал, что она должна была посвятить свою жизнь Анне и Джесси хотя бы потому, что у нее не было другого выбора. Хорошо понимая ее состояние, он ухаживал за ней заботливо, ненавязчиво. И вдруг взял да и разрушил все одним махом, с места в карьер огорошил известием. Ну так забудь эту тихую идиллию, семейные обеды, прогулки на лошадях, игры с детьми – и вообрази вместо этого отели, аэропорты, Париж, Лондон, Новый Орлеан! Чего же удивляться, что это так напугало ее?

И все-таки он знал, что говорил. Может быть, стал чересчур самонадеян и, по правде говоря, еще не был готов к жизни, в которой не будет ничего, кроме свиданий в автомобильном кино и возни с лошадьми на конюшне. Да, ему нравилось быть борцом и спортсменом, успех всегда кружил голову. Но после эмоций, испытанных на футбольном поле, последующая жизнь вышла все-таки немного скучной и однообразной. Казалась такой, поправил он себя, лишь до тех пор, пока не встретил Мэриан.

Если предстоит сделать выбор, то он его сделает. Нет, он не собирается потерять Мэриан – ведь это обесценило бы все остальное. Но что, если уже слишком поздно для примирения? Ведь ее доверие к нему после того, как она перестала доверять всем мужчинам, было еще таким хрупким. Не разбилось ли оно прошедшей ночью на мелкие кусочки? Сможет ли Мэриан еще раз поверить ему?

Ну а если он все-таки уступит? Сможет ли через пару лет смотреть Олимпийские игры по телевизору и не испытывать при этом горького чувства?..

Джон громко выругался, и уши лошади испуганно дрогнули. Он прикрикнул на кобылу ободряюще, и ее галоп стал более длинным и плавным. На какое-то время он выбросил все из головы и отдался ритму скачки, ощущая сдержанную силу прекрасного животного, во всем послушного его воле.

Наконец он расседлал лошадь и принялся выгуливать на темном пастбище, спотыкаясь о кочки, поросшие грубой травой. Когда дыхание кобылы стало более спокойным и ровным, Джон повернул к конюшне, где ждал Исайя. Массивная темная фигура негра маячила в освещенном проеме дверей.

– Все в порядке?

Джон кивнул. Небрежным движением привязав лошадь, он снял с крючка на стене ведро со щетками и скребками и начал чистить гнедую.

Исайя встал рядом, положив руку на крестец лошади.

– Удачная была поездка?

– Компания хочет, чтобы я делал еще кое-какие репортажи. Бейсбол, баскетбол, еще что-то. Предлагают чертовски выгодный контракт.

– Так почему же ты мрачнее тучи?

– Мэриан.

– Не хочет, чтобы ты мотался?

– Она считает, что это значит бросить детей.

Исайя довольно долго молчал, а затем задал вопрос, над которым Джон не задумывался:

– А сам-то ты хочешь так много мотаться?

Мак-Рей методично орудовал щеткой.

– Не знаю. Мне хотелось бы поработать на Олимпиаде, на Суперкубке… – Он пожал плечами. – Остальное я могу взять на себя или не взять. Честно говоря, я уже становлюсь больным от самолетов и отелей, и мне бы не хотелось оставаться без Эммы подолгу. – Он помолчал. – Возможно, все-таки придется отклонить это предложение.

Исайя взял щетку и начал чистить лошадь с другой стороны. Они еще некоторое время работали молча, пока Джон не бросил щетку в ведро и не развязал поводья, чтобы вести кобылу в стойло. Исайя повесил ведро и последовал за ним. Минуту спустя они покинули темный полумрак конюшни.

Луна на небе была полной, но ее то и дело затягивало облаками, которые гнал прохладный ветер.

Исайя хлопнул друга по спине:

– Есть разные варианты. Подумай. Ты ведь умел в критические моменты на поле соображать.

Джон рассмеялся, в свою очередь хлопнув великана по плечу. Попрощавшись с Исайей, Мак-Рей не сразу вошел в дом, а постоял еще минут пять на крыльце, устремив взор на проглядывающую за облаками луну, всей грудью вдыхая прохладный ночной воздух. Да, надо найти выход из этой ситуации, ведь он ответствен за всех и вся – и за Мэриан, и за ранчо, и за свою работу, и за детей. За них-то как раз в первую очередь.




Лежа в постели, Мэриан слышала голоса двух мужчин, но не могла разобрать слов. Она чувствовала, что не скоро уснет. Хотелось, чтобы кто-то из детей проснулся и приполз поспать с мамочкой. Джесси особенно любил это делать, и сейчас его маленькое теплое тельце было бы заслоном против мук и страданий. Сын бы напомнил ей о том, что важнее всего – дети. Их интересы следует ставить выше всего! В особенности потому, что с самого рождения они не досчитались одного из родителей.

Уставившись сухими глазами в темноту, Мэриан вспомнила, как счастлива была еще только вчера. Права ли она, ставя Джона перед выбором: все или ничего? Справедливо ли требовать столько же, сколько сама намерена дать? Почему он хотел только жену, а не семью?

Но имело ли это значение сейчас? Она слишком упряма, чтобы уступить. Хорошо еще, что в Марке заговорила совесть и есть теперь на что жить. Ведь так или иначе, а придется покинуть Джона и Эмму, хотя это будет и тяжело. Но остаться теперь тоже немыслимо. Да и нуждается ли этот ребенок в ней так сильно, как она внушила себе? Последнее время девочка нередко сердилась на близнецов. Возможно, бездетная экономка, которая смогла бы уделить Эмме все свое внимание, была бы лучше.

Зарываясь лицом в подушку, Мэриан пыталась отогнать мысли, которые не давали уснуть, но ничего не выходило. Ночные часы текли очень медленно, и она то погружалась в короткий кошмарный сон, то просыпалась и мучилась бессонницей. Под утро сонный Джесси забрался к матери в постель, прикорнул рядом, и, успокоенная этим, Мэриан уснула.

Всю неделю она избегала Джона как только могла, а поскольку это легко удавалось, возникало подозрение, что Мак-Рей делает то же самое. Когда они вынуждены были общаться, оба говорили так кратко, как только могли.

Мэриан снова начала просматривать объявления о сдаче жилья внаем и даже вырезала парочку, но сомнения одолевали ее. Есть ли гарантия, что Марк и дальше будет регулярно присылать деньги?

А кроме того, проблема с работой. Понравится ли владельцу дома орда ребятишек? Придется возобновить лицензию, поместить объявление в газете и привыкнуть к характерам новых детей. Позволит ли Джон своей дочери приходить к строптивой няне?

Или, может быть, думала женщина удрученно, лучше отдать кому-нибудь Анну и Джесси, попробовав найти хорошо оплачиваемую работу.

И если чеки будут приходить от Марка… Как в замкнутом кругу, она снова упиралась в одну и ту же проблему.

Обнимая Эмму, когда та возвращалась из школы, Мэриан не чувствовала, что находится в родном для нее доме. Родо лаял, как всегда, завидя школьный автобус, Эджи тявкала вслед за ним. Мэриан видела, что Эмме будет плохо без нее, особенно теперь, когда девочка спокойнее воспринимала неизбежные отъезды отца.

И вот она готова в одночасье разрушить все это. И все потому, что требовала большего, чем любимый человек готов ей дать. Неужели надеялась на то, что Джон поверит в вечную любовь и бросит ради нее свою работу? Еще повезло, что он не попросил Мэриан сразу же собрать чемоданы.

В пятницу вечером она возилась на кухне, когда услышала, как Джон спускается по ступенькам лестницы. Поколебавшись, Мэриан быстро вымыла руки и вышла на веранду.

Джон вывел машину из гаража и укладывал вещи в багажник.

– Доброго пути, – сказала она.

– Спасибо. Я оставил номер телефона на своем столе. Мэриан…

– Мой бывший муж прислал деньги на содержание детей. Я могу теперь справиться с проблемами. И скоро… – Она сделала неуверенный жест рукой. – Скоро я перееду.

– Мэриан…

– Я наговорила тебе столько неприятных вещей. Я хочу извиниться.

Джон смотрел на нее в упор.

– Но ты думала так, как говорила.

Мэриан не выдержала и отвела взгляд. Краска быстро заливала ее щеки.

– Нет, я…

– Да, – сказал он спокойно. – И, может быть, ты отчасти даже права. Но, может, и я отчасти прав. Подумай об этом.

– Я…

– Дай мне несколько дней. – Напряжение в его голосе заставило Мэриан снова посмотреть на Джона. – Подожди до воскресенья, пока я не вернусь. Можешь ты, по крайней мере, сделать хоть это?

– Я не покину Эмму.

– Не снимай себе нового жилья. Обещаешь? Голос совсем не подчинялся Мэриан, и она только кивнула.

Джон пристально взглянул на нее еще раз и сказал грубовато:

– О'кей. Увидимся в воскресенье.

Мэриан безучастно смотрела, как он уезжал. Тупая боль прошедших нескольких дней застыла между безысходностью и надеждой. Что Джон имел в виду, убеждая подождать еще немного? И как дожить до воскресенья, когда все, быть может, наконец разъяснится?




12


– Ребята, идите перекусить!

Мэриан стояла на веранде в ожидании детей. Была суббота, вторая половина теплого солнечного дня золотой осени. Тонкие яблоневые деревья, которые посадил Джон, стояли голыми, а желтые облетевшие листья влажным ковром покрывали траву. Одетые в курточки, Эмма и Анна качались на качелях, Джесси съезжал по длинной металлической горке.

– А я вот так умею! – крикнула Эмма. – Смотри!

Девочка ловко спрыгнула на траву, и Эджи встретила ее громким лаем.

Мэриан спустилась в садик и была уже в нескольких метрах от качелей, когда Анна крикнула:

– Мама, посмотри!

– Анна, нельзя… – Но закончить фразу она не успела.

Девочка прыгнула точно так же, как Эмма, но не сумела удержаться на ногах. В ужасе женщина увидела, как ее маленькая дочка шлепнулась на спину.

Эмма испуганно завизжала, когда Мэриан упала на колени рядом с Анной. У головы дочери валялся ржавый роликовый конек, наполовину спрятанный в траве, и кровь уже смочила темные волосы Анны. Маленькое тельце было неподвижно, а глаза закрыты.

– О Боже мой! – прошептала Мэриан. Хотелось закричать в голос, но она взяла себя в руки. – Эмма, стой здесь. Не трогай Анну и не позволяй делать это Джесси. Ты поняла?

Лицо Эммы было бледным, глаза потемнели и округлились от страха, но она кивнула.

– Я бегу звонить в «Скорую помощь». И сейчас же вернусь.

Мэриан отчаянно хотелось отправиться в больницу с Анной, но как бросить детей? Исайи нигде не было видно.

О Господи, как не хватало сейчас Джона!

Как никогда в жизни. Мэриан так хотелось, чтобы он обнял ее, придал ей силы, поддержал! Она поспешила в кабинет Мак-Рея и вызвала «скорую». А где же тот телефонный номер, который оставил Джон?

Весь стол был завален бумагами. Под руку попался какой-то счет, и Мэриан уже собиралась отложить бумагу в сторону, как вдруг увидела… имя: Марк Уэллс. Ничего не понимая, она пробежала глазами счет и пометку внизу. Служба частного розыска. Атланта, Джорджия. Конфиденциально.

Значит, Джон нанял сыщика, чтобы найти ее бывшего мужа и заставить его платить. И подтверждение здесь, на этом стандартном белом листочке. Конфиденциально… Значит, Мак-Рей не хотел, чтобы она когда-нибудь узнала, кто заставил Марка вспомнить о совести.

Но нет времени думать об этом сейчас. Она заставила себя продолжить поиски и вскоре наткнулась на листок с номером телефона.

Женщина на другом конце провода заверила, что непременно передаст мистеру Мак-Рею сообщение.

…Вечером Мэриан столкнулась у гаража с Исайей. В темных глазах великана застыло беспокойство.

– Что случилось?

– Анна упала с качелей и разбила голову. Она была без сознания. Ее забрали в больницу.

Негр дотронулся своей большой рукой до ее плеча, выражая сочувствие.

– Оставь детей со мной.

Мэриан захотелось упасть ему на грудь и выплакаться, но она только выдавила:

– Спасибо.

Женщина села в машину и вскоре припарковалась на больничной автостоянке. Еще через тридцать минут в приемном покое появилась улыбающаяся няня и сообщила, что девочка пришла в себя.

Сидя у кроватки Анны, Мэриан думала о Джоне и о своем удивительном открытии.

Почему он пошел на это? Мак-Рей и так уже сделал для нее немало, предложив кров и работу.

На это есть только один ответ. Этот человек любит ее и, независимо от того, как она решит со своим будущим, попытался снять с нее часть забот. И сделал это единственным приемлемым для нее путем. А не сказал, что способствовал раскаянию Марка, именно потому, что не хотел вынуждать ее чувствовать себя обязанной.

Главное, что Джон дал ей, была свобода, независимость. Есть ли более сильное выражение любви?

Анна заснула. Мэриан взяла журнал, но не могла сосредоточиться на чтении.

Вдруг она услышала приближающиеся к палате шаги, и в дверях появился Джон. Мэриан вскочила, не веря своим глазам.

– Как Анна? – спросил он, входя.

– Хорошо… – Мэриан всхлипнула. – Вполне сносно. Я не знаю, какого черта плачу сейчас.

– Ты рада меня видеть? – Тон Джона был легким, а глаза серьезными.

Его присутствие наконец дошло до сознания Мэриан.

– Почему ты здесь? – спросила она.

– Не ждала меня так рано?

– Нет… Да, – призналась она. – Я надеялась, хотела, чтобы ты…

Они помолчали. Потом Джон сказал:

– Пожалуй, мне следует поехать домой и успокоить Эмму и Джесси.

Он положил руки на плечи Мэриан и повернул ее лицом к себе.

– Я вернусь. Ты знаешь, что я люблю тебя?

Она кивнула.

– Хорошо. Об этом поговорим завтра. – Джон подарил ей легкий, как шепот, поцелуй и ласково пробормотал: – Пока, любовь моя!

Мэриан прикоснулась к своей щеке кончиками пальцев, словно стремясь сохранить теплоту его губ. В дверях Джон весело подмигнул, поднял вверх большой палец и вышел.

Джон здесь. Мэриан нуждалась в нем, и он приехал, как обещал. Но будет ли так у них всегда?

Незаметно для себя Мэриан задремала и проспала до возвращения Джона. Он принес стул и уселся рядом.

– Исайя выставил меня вон, сказав, что если не сумеет справиться с двумя малявками, которые едва выше его колен, то готов уволиться вообще.

– А Джесси не возражал?

На лице Джона появилась обезоруживающая улыбка.

– Я уложил детей спать. Исайя собирается спать в твоей спальне, так что Джесси ожидает сюрприз, если он отправится ночью искать свою мамочку.

– Бедный Исайя, – улыбнулась она. – А как ты узнал, что Джесси приходит ко мне ночью?

– Однажды он прополз мимо меня, таща за лапу этого дурацкого кролика, и повернул в твою спальню. Я страшно ревновал.

Мэриан зарделась.

– Но ты ведь никогда не пытался…

– Большое упущение с моей стороны, – пробормотал Джон, беря ее за руку. – Но сегодня я составлю тебе компанию.

– Спасибо, – прошептала она. – Я чувствую себя… ужасно одинокой.

Его ласковый взгляд скользнул по лицу Мэриан.

– Вот поэтому я и здесь.

Обнявшись, они просидели в палате всю ночь, иногда шептались, иногда дремали. Даже в полусне Мэриан чувствовала, что Джон рядом, слышала его дыхание, ощущала его надежное плечо.

Утром их разбудила говорливая пожилая сиделка, которая ловко поставила Анне градусник.

– Врач сейчас будет. Нужен еще один небольшой осмотр, а потом, я думаю, вы сможете забрать девочку домой.

Слово «домой» никогда еще не звучало для Мэриан так приятно. Ей хотелось встать под душ, хотелось чмокнуть Джесси и Эмму и позавтракать, хотя и не обязательно делать все это в таком порядке.

Сегодня воскресенье. Церковь и толстая воскресная газета, футбол и возвращение Джона из командировки.

Только… только он уже дома. А это значило, что его не было на телевидении вчера. Ему нашли замену? Или он пропустил репортаж?

Пришел врач и, осмотрев Анну, бодро сказал:

– Ну, мама и папа, можете забирать свою малышку домой.

Мэриан удивленно подняла брови, но не поправила врача.

– Благодарю вас.

Анна посмотрела на мать, когда врач вышел.

– Почему он сказал, что Джон мой папа?

– Наверное, потому, что я здесь, рядом с тобой, – сказал Джон. – Ведь папы всегда рядом.

– Некоторые папы, – поправила Анна.

Мэриан удивилась. Девочка никогда не спрашивала о своем отце, но, очевидно, все-таки думала о нем.

– Все настоящие папы, – ответил Мак-Рей твердо. – Те, которых только и следует принимать в расчет.

– А ты хочешь быть моим папой сегодня? – спросила малышка доверчиво.

– А почему бы и нет? – Джон осторожно надел ей на ногу туфельку. – Ты не проголодалась? Как насчет завтрака в «Макдональдсе»?

– Ты, наверное, будешь хороший папа, – решила Анна, подумав.

Мэриан ничего не могла с собой поделать – смех буквально душил ее.

– Милая моя, ты думаешь только о своем животике, выбирая отца?

Джон улыбнулся.

– М-да, но у ее животика хороший вкус.

Даже заурядный гамбургер из «Макдональдса» показался Мэриан очень вкусным в это утро, такая ее охватила эйфория. Вчерашнее одиночество и леденящий страх сменились миром, из которого было изгнано все плохое. Во всяком случае, хотелось надеяться.

Украдкой она бросила взгляд на Джона, и глаза их встретились. Он ободряюще улыбнулся. Мэриан видела усталость на его лице, несколько морщинок, которых не было еще вчера, небритый подбородок и взъерошенные волосы, и никогда еще Джон не выглядел для нее лучше. Она застенчиво улыбнулась в ответ, и в глазах мужчины мелькнули веселые искорки.




Когда машина затормозила у дома, Джесси и Исайя выбежали на крыльцо. Мэриан улыбнулась.

– Спасибо, Исайя. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Он потряс головой.

– Не стоит благодарности. Идите примите душ, а я пока побуду с детьми.

Мэриан заколебалась, не в силах покинуть детей, но Джон подтолкнул ее к лестнице.

– А стоит ли? – запротестовала она. – Я не нуждаюсь в душе так уж сильно.

– Зато я… – Он внезапно остановился и повернул Мэриан лицом к себе. – Зато я нуждаюсь в тебе очень сильно.

Вспышка острого любовного чувства пронзила ее. Ничего не изменилось за последние три дня, и в то же время изменилось все. Возможно, ей нужна была подобная встряска, чтобы понять, что важно и что второстепенно. Любовь к Джону – самое главное, все остальное не имело значения.

– Нам нужно поговорить, – сказал Мак-Рей.

Не разговоры были сейчас у нее на уме и, как Мэриан подозревала, у него тоже. Но слова иногда могут исцелить там, где прикосновения не помогут. Она кивнула, и они зашли в спальню, плотно закрыв за собой дверь.

– Я был глуп, я свалял дурака на прошлой неделе, – начал Джон серьезно. – То, что я тебе предлагал, не было бы жизнью для нас обоих. Я… Это был большой соблазн для меня. – Он грустно улыбнулся. – Я ведь спортсмен по натуре, ты знаешь. А перспектива Олимпиады, Суперкубка, решающих международных матчей… Я почувствовал себя ребенком в рождественское утро…

– Ты не должен оправдываться…

Мак-Рей покачал головой.

– Нет, дай мне закончить. Дело в том, что я и в самом деле не хотел скитаться по гостиничным номерам, в то время как Исайя занимается нашим общим бизнесом. И я не хотел бы, приехав лет через пять или семь домой, увидеть, что моей дочери уже нужен бюстгальтер и что она не интересуется больше своим отцом. Ты оказалась права, а я нет.

Мэриан не могла больше молчать.

– Нет! – воскликнула она. – Послушай меня. Это я была не права. Я в тот момент… испугалась. Боялась, что потеряю тебя, если ты будешь разъезжать слишком много. Я чувствую себя такой… такой обыкновенной. А ты…

– Обыкновенной? – Он рассмеялся. – Боже мой, Мэриан, неужели ты не знаешь, как ты прелестна? Я влюбился в тебя в ту же минуту, как только увидел.

Поколебавшись, она сказала:

– Это еще не любовь.

– Нет, именно любовь, – настаивал Джон, взгляд его был нежным и теплым. – Ты сильная и хрупкая одновременно. Я помню, как ты покраснела. Но лучше всего я помню, как заботлива ты была с моей Эммой и как дружелюбно улыбалась ей. Я никогда в жизни не видел такой приятной улыбки. – Его голос сделался хриплым. – Я хотел всего этого и для себя.

Он подхватил Мэриан на руки и понес через комнату.

– Я наговорила… ужасных вещей, – пробормотала Мэриан, уткнувшись в грудь Джона. – Я знала, что это не было правдой… Вернее, не совсем… Но я их наговорила. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Мак-Рей тихо ответил:

– Ты помнишь, что я сказал тебе тогда? Мы оба отчасти правы. И отчасти не правы. Было бы странно, – продолжал он мягко, – если бы ты не проецировала собственного чувства одиночества на других, и особенно на детей. Но знаешь, есть все-таки разница между родителями, которые не всегда рядом, и родителями, которых не бывает рядом никогда. Даже в тот момент, когда они ребенку очень нужны.

– Как в этот уик-энд, – прошептала она.

– Да. – Джон поцеловал ее в лоб, задержав на нем губы. – Как в этот уик-энд.

– Сегодня воскресенье!

– Да, конечно.

– Но… игра?

– Игра – это только игра. Она не может быть важнее наших детей.

– Ты что, все бросил? – спросила Мэриан с беспокойством.

– Нет. Я договорился с компанией, что меня заменят сегодня. Это было нетрудно, ведь я им нужен больше, чем они мне. Но я надеюсь…

И в этот миг любовь к Джону стала такой огромной, что почти причиняла боль.

– На что? – Голос Мэриан дрогнул.

– Я возьму на себя лишь футбол и кое-что из крупных спортивных мероприятий. Но это все. Я не стану постоянным комментатором. Остальное время буду проводить дома. Согласна ли ты на это?

Его голос был таким взволнованным и неуверенным, что слезы навернулись на глаза Мэриан.

– О да. Я люблю тебя, Джон.

– Слава Богу, – сказал он и на миг закрыл глаза. – Я не смог бы жить без тебя.

– Только не… – Ее голос осекся. – Только не покидай меня.

– Никогда! – поклялся Джон и обнял ее еще крепче. – Мы с тобой и с детьми одна команда.

– Джесси и Анна…

– …Мои. А Эмма твоя.

Мэриан порывисто вздохнула.

– Ты хочешь, чтобы я не выдержала и расплакалась?

Джон улыбнулся.

– Нет. Я хочу сделать тебя счастливой.

– Я не знаю, можно ли быть еще более счастливой, чем сейчас.

Озорные огоньки вспыхнули в глазах Мак-Рея, и долгий дразнящий поцелуй был ей ответом.