Легче перышка
Хелен Данн


Иронический женский бизнес-технороман.

Рыжеволосая толстушка Орла Кеннеди работает в пресс-бюро лондонского банка. В жизни ее не устраивают две вещи: работа и собственный вес, из-за которого, как ей кажется, она никак не может найти себе спутника жизни. Но через год свадьба лучшей подруги, и, чтобы надеть платье подружки невесты, Орла решается создать собственный сайт, посвященный диетам и правилам похудания. Далее события развиваются с невероятной скоростью, и незаметно для себя Орла открывает главный секрет того, как сбросить вес. А любовь… Женщины порой не замечают того, что у них есть.


Хелен Данн

Легче перышка


Гордону и Патрисии с любовью и благодарностью


Как похудеть — совет № 1

Представь себя в платье подружки невесты


Лиз, моя лучшая подруга, вся светится от счастья. Ее черные как уголь волосы сияют, словно в рекламе шампуня от перхоти, синие глаза горят огнем. Вот она поднимает бокал вина и чокается со мной. За двенадцать лет нашего знакомства я еще никогда не видела ее такой взволнованной и счастливой, хотя в тот день, когда мы вдвоем, без Дженифер, прогуливались по Сохо и случайно встретили Брэда Питта, она была почти такой же счастливой. Вчера вечером Джейсон, парень, с которым она встречалась три года, сделал ей предложение. Через двенадцать месяцев сбудется мечта Лиз Джексон — она выйдет замуж до тридцати лет. В субботу счастливая пара отправится к священнику обсудить некоторые вопросы.

— Как же я волнуюсь, — изливает она свои чувства. — Ты ведь тоже волнуешься?

— Да. Еще как волнуюсь. Я просто дрожу от волнения. Честно. Я определенно волнуюсь. Вот прямо сейчас, в этот самый момент, я вдруг заметила, что совершенно не могу сосредоточиться. А нельзя немного промотать обратно? До того момента, когда у меня замерло сердце. Ты хочешь, чтобы я стала подружкой невесты? Я? В атласном платье. О меренге думать не буду, лучше подумаю о бланманже.

С бесстрастной улыбкой я подзываю официанта. На автопилоте делаю то, что должна сделать лучшая подруга, — заказываю бутылку их фирменного шампанского. Лиз возражает против такого сумасбродства, но я поясняю: заказ за мой счет. В конце концов, мне необходимо чем-то заглушить мысли о том, что меня, Орлу Кеннеди, тридцатилетнюю незамужнюю деву, хотят засунуть в платье подружки невесты. Мгновение сижу в нерешительности. Может, лучше заказать две?

— Не могли бы вы опустить вторую в лед? — обращаюсь я к официанту, который уже появился с бутылкой «Дом Периньон» (с каких это пор оно называется фирменным шампанским?) и двумя длинными охлажденными бокалами. — За тебя с Джейсоном, — весело говорю я и поднимаю бокал, стараясь прогнать мысль о том, как стою в почетной свите и радушно приветствую гостей на свадьбе.

Одной рукой я придерживаю букет строго у живота, другой здороваюсь. Гости подбирают слова для комплиментов, аккуратно обходя мои габариты. Один гость говорит, какой у меня красивый букет, и я мило ему улыбаюсь. Обнажаю все тридцать два, когда говорят о том, что у меня изысканная прическа, восхитительные туфли и прелестные украшения… все, что угодно, но никто не говорит ни слова о платье, которое разбухло там, где ему не следует. И вот она, вопиющая бестактность. Один из гостей спрашивает, когда родится мой малыш…

Снова лихорадочно наполняю бокал. Вздыхаю и говорю:

— Вы просто созданы друг для друга, — подлизываюсь я.

Что ж, необъятной меня назвать нельзя. Когда сажусь в самолет, никто не выгружает лишний багаж, чтобы самолет смог подняться в воздух. Ну, слегка полная. Это тот случай, когда блузка сидит впритык и лучше не делать резких движений. Или когда ярлычки с торговой маркой оставляют на одежде, но срезают все, что с цифрами. Когда предпочтительнее не обсуждать объемы талии, груди и бедер, не то вдруг какой-нибудь математик решит все перемножить и получится, что площадь поверхности твоего тела равна площади восьми теннисных кортов. Неудивительно, что я не прыгаю от радости, услышав новость Лиз.

— Орла, ты просто прелесть, — говорит мне Лиз. — Ты ведь правда не обижаешься, что я не бросилась звонить тебе с утра пораньше? (Качаю головой. Еще один признак трогательной заботы, и после четвертой бутылки я буду загорать на полу.) Мне так хотелось сообщить тебе лично. Хотелось увидеть твою реакцию. (Орла, изобрази улыбку. Давай же!) Можешь себе представить? Я даже не подозревала. Сижу в кино, запускаю руку в пакет с воздушной кукурузой и нащупываю что-то твердое — кольцо! Романтично, не правда ли?

— Ну, со мной такого не случалось. Да я, наверное, проглотила бы и не заметила.

— Орла, прекрати говорить глупости. Ты себя недооцениваешь. — Лиз переводит взгляд на бриллиант, который сверкает на безымянном пальце левой руки. Большим пальцем она нежно поглаживает его, словно не верит, что кольцо настоящее. — Джейсон даже попытался опуститься на одно колено, но с задних рядов на нас зашикали и сказали подождать до конца фильма.

— А что за фильм?

— «Гладиатор». Специальный сеанс в «Зеленом кинотеатре» в Ислингтоне. Я нашла кольцо во время битвы за Карфаген, как раз женщину пополам разрубили.

И кто сказал, что романтики больше нет?

— Давай выкладывай. Что именно он тебе говорил, только слово в слово. — Я пытаюсь успокоиться и настраиваю свой орган восприятия, приготовившись услышать о том, как моя лучшая подруга сказала «да».

— Знаешь, это так глупо. — Она разводит руками. — Своего рода шутка, понятная только нам двоим. Ты решишь, что мы чокнутые.

— Не решу. Получается, лучшая подруга выходит замуж и бросает меня одну. Самое малое, что ты можешь для меня сделать, — поведать пикантные подробности.

— Он сказал, что выбрал это кольцо потому, что оно сияет, как моя улыбка.

— Так мило. — Смотрю на этот бриллиант и вижу, как на свету играют блики. — Что ж, он прав. И это все?

— Нет, — сознается она, мнется и добавляет: — Он спросил, не хочу ли я сменить мое доменное имя.

— Э-э?

— Ну, ты понимаешь, он веб-дизайнер. — Лиз принимается защищать его. — Лично мне это безумно нравится: такое глубокомыслие, такая находчивость. И так свойственно ему. (Именно.) Так вот, родителям мы позвонили сразу как только вернулись домой. Они в восторге — уже обсуждают, что надеть на свадьбу. Моя мама мечтает о платье цвета овсянки, а мама Джейсона хочет бежевое. (Господи, мне даже от мысли о нарядах уже хочется есть.) А для подружек невесты я решила выбрать зеленый. Что думаешь?

Думаю, огромное зеленое болото.

— Лиз, не знаю, — уклончиво отвечаю я. — А разве зеленый не считается цветом неудачников?

— Ой, точно. — Лиз наполняет бокалы до краев. — А красный? (Энергично трясу головой. Месть зрелых помидоров.) Пурпурный? (Как перекормленный Папа Римский.) Желтый? (Ходячая тыква.)

— Может, черный? — робко произношу я и опустошаю бокал. Черный стройнит. — Или что-нибудь в вертикальную полоску? (Лиз смотрит на меня в ужасе.) Ну, конечно, не как у мебельной обивки, — спешно добавляю я. — Что-нибудь поизящнее.

Лиз ставит на стол недопитый бокал и осторожно заглядывает мне в глаза.

— Ты за меня не рада, да? — наконец спрашивает она. — Тебе не нравится Джейсон?

— Разумеется, нравится. Он красавчик. Вы идеально смотритесь вместе. Серьезно. Просто…

— Я так и знала. Ты считаешь его тупицей, потому что он помешан на компьютерах. — Она внезапно сникает и смотрит на меня в замешательстве.

— Нет! — Мой знак протеста привлекает внимание пожилой пары за соседним столиком — старики подчеркнуто громко охают и ахают, неодобрительно качают головами. Страусиное перо, приколотое к лацкану пиджака старушки, недовольно подрагивает. — Вот дурочка. С чего тебе вообще такое могло прийти в голову? Честно. Просто… — Делаю паузу.

Зрачки Лиз вдруг расширяются, приоткрывается рот.

— Боже мой, какая же я бестактная. — Она хватает меня за руки, чуть не сбивает мой бокал с шампанским. — Орла, милая, однажды мы с тобой поменяемся ролями. Ты встретишь такого парня, как Джейсон (Я вздрагиваю от одной только мысли об этом.), и мы будем так же сидеть и обсуждать твою свадьбу. Придет и твой день. Я в этом уверена. — Она снова сжимает мои руки.

И что может сподвигнуть лучшую подругу на такие утешительно-опекунские бредни? Ага, кажется, понимаю. То, что у нее на горизонте маячат две целых четыре десятых ребенка и семейный микроавтобус, а ты только снимаешься с якоря.

— Лиз, я очень благодарна за то, что ты в меня веришь, — отвечаю я, — но ты все поняла неправильно. Меня устраивает моя жизнь. (Разве может маленькая ложь испортить старую дружбу?) К тому же ты, вероятно, забыла: я встречаюсь с Себастианом.

— Ах да, точно! Сколько вы уже вместе? Ну и как у вас с ним? Какая же я эгоистка, только о себе и говорю! — Лиз в предвкушении моего рассказа откидывается на спинку стула, сгорая от нетерпения узнать про самые неприличные подробности.

Что ж, она теперь женщина практически замужняя. Наверное, даже забыла, что такое секс. Значит, у нас все же есть нечто общее.


Как похудеть — совет № 2

Говори только правду


С Себастианом я познакомилась три недели назад в «Бишопе Нориджа» — заплеванном и пыльном кабаке на улице Мургейт, в пяти минутах ходьбы от «Браунс Блэк» — инвестиционного банка, где я работаю пресс-атташе. Мы с Патти де Джагер жаловались друг другу на нашу шефиню Табиту. Вот ведь ведьма. Я знаю, это суровая эпитафия, обычно я так не выражаюсь… но, черт побери, у нее даже имя как у ведьмы. В детстве я была без ума от «Заколдованных». Часами сидела перед телевизором и, сморщив нос, пыталась силой мысли создать котенка. У Табиты же нос длиной до самого зада, так что, если она сморщит этот самый нос… Даже страшно подумать.

Мы решали, как лучше поступить с Табитой. Перебрали все варианты: от обезглавливания, упаковки в мешок и сброса в Ниагарский водопад до ссылки в мир, где ей всю жизнь придется носить исключительно модную одежду. В ход пошла только вторая бутылка. Если почитать, что пишут о том, как в Средневековье поступали с ведьмами, то мы — истинные самаритянки. Патти разбила о пол третий бокал, и только после этого я заметила, что у нас появилась аудитория. Трое парней стояли, опершись о барную стойку. Один взял в баре бокал, прихватил новую бутылку и подошел к нам. Это и был Себастиан — шикарный мужчина. Экстрасенс. Пока Патти кривлялась, содержимое второй бутылки куда-то испарилось. Ее выпили явно не мы. Или мы? Нашему изумлению не было предела, особенно когда Себастиан направился к барной стойке и вернулся оттуда с двумя пакетиками чипсов. Я не заметила, что мой шарф изменил своему стратегическому назначению скрывать ложбинку на груди, и миру предстала попка младенца. Себастиан точно это заметил. И — просто невероятно — попросил номер моего телефона.

— У нас все замечательно, — говорю я Лиз. — Встречаемся уже чуть больше трех недель. Я по-прежнему не могу позвонить без повода, но отношения у нас хорошие.

— И?

— Что «и»?

— И как он? — Лиз подмигивает. — Он хорош?

— В каком смысле? — Я валяю дурака, тяну время, потому что знаю, какой будет реакция Лиз, если я скажу правду.

Себастиан Иган, сногсшибательный блондин, вылитый Адонис, совсем не торопится овладеть мной. Разумеется, мы целовались, но зайти дальше он не пытался. Даже не полез под блузку. Загадка какая-то, должно же ей быть простое объяснение. Себастиан — единственный мужчина в моей жизни, который не попытался затащить меня в постель в тот же вечер, когда впервые оплатил счет за ужин в ресторане. В школьные годы Пол О'Фаган и тот не растерялся, хотя заплатил только за котлетку.

— Ах, ты об этом? Нет, у нас еще ничего не было. Слишком рано, — произношу я с достоинством, говоря всем своим видом: «а-за-кого-вы-собственно-меня-принимаете».

— И с каких это пор мужчины обучены светским манерам? Значит, это ты из себя недотрогу строишь?

— Он относится ко мне с уважением, — демонстративно парирую я. — Хочет, чтобы мы получше узнали друг друга, прежде чем наши отношения перерастут в нечто серьезное. По-моему в этом что-то есть.

Беру в руки меню с десертами, пока она не догадалась, что я вру.

— Неужели? Он что, даже не пытался перевести тебя из вертикального положения в горизонтальное? (Я качаю головой.) Странный какой-то. Может, он голубой?

— Совсем не голубой! — уже кричу я. Пара за соседним столиком ловит каждое наше слово. Пристально смотрю на них до тех пор, пока они, покраснев, не отворачиваются. И все равно продолжают внимательно слушать. — Брось, Лиз, нам что, поговорить больше не о чем?

— Может, он женат? — перебивает она. На лице появляется ужас: мужчина предает благородную клятву, которую она только собирается дать.

— Послушай меня внимательно. Он не женат. — Я медленно выговариваю каждое слово. — Я была в его квартире. Никаких жен там нет.

— Ты была там недолго.

Как собака с костью в зубах. Всю сгрызет. Ладно. Пора становиться гадкой.

— Не хочу быть подружкой на твоей свадьбе.

Вот. Сделано. Надели каски. Ждем падения небес.

— Что-о? — Лиз цепенеет от моего заявления. — Ты не хочешь… но мы же обещали друг другу. Еще когда вместе учились. Ты у меня, а я у тебя. Разве не так? Не хочешь, чтобы я была у тебя? — в ужасе прижимает ладонь ко рту.

— Нет, не говори глупостей. Просто… — Время для второй бутылки. Жестикулирую официанту. — Лиз, ты только представь, только представь меня в платье подружки невесты! Скажи честно, что ты об этом думаешь?

Лиз смотрит на меня, вижу, что она поняла, о чем речь. Вероятно, перед ее глазами бегут те же картинки, что и у меня, хотя до такого она вряд ли додумалась: на всех свадебных фотографиях присутствует тень от моей обширной груди. Лицо Лиз стало прежним. Она смотрит на меня, и я понимаю, что она испытывает ко мне самые искренние чувства. Наша дружба сильнее моих габаритов. Лиз плевать на мои размеры.

— Орла, я прошу тебя быть подружкой на моей свадьбе, потому что ты моя самая близкая подруга. Ты можешь весить двадцать восемь стоунов и прийти абсолютно голой, главное, чтобы в церкви ты шла рядом со мной и вовремя поймала свадебный букет.

— Я не так много вешу, — возмущаюсь я.

— Да знаю я, знаю. Просто объяснила тебе, что я об этом думаю. — Лиз сердится. Она ожидала увидеть более восторженную реакцию своей лучшей подруги, которая — а про это она, кажется, забыла — оплачивает две бутылки «Дом Периньон». Разве это не высшая степень проявления дружеских чувств? — Какой у тебя размер? Восем…

— Вот не надо! — Я поднимаю руки в знак протеста. — К тому же ты не права. На один меньше.

— Шестнадцатый.

— Тсс, — быстро окидываю взглядом зал: надеюсь, ее никто не слышал.

— Что такого-то? Я где-то читала, что в Англии шестьдесят процентов женщин носят одежду от четырнадцатого размера. К тому же в Америке у тебя был бы двенадцатый размер. Если хочешь, пойдем перемеряем все платья, какие только сможем найти, может, подберешь себе что-нибудь подходящее.

— Но… — Я ищу новую отговорку.

— Никаких «но». Орла, тебе давно пора понять, что при встрече с тобой людям и в голову не приходит обращать внимание на твои объемы. Ты вообще когда в последний раз смотрелась в зеркало? Мне до смерти хотелось бы такое же лицо, как у тебя. Послушай, в университете мы заключили соглашение, и я не позволю тебе избежать своих обязательств. Неужели ты не понимаешь, что для меня значит твое присутствие? — Лиз жульничает: давит на чувство вины. Вот тут я и попалась. Обратно дороги нет. — Если ты так сильно переживаешь, можешь попробовать похудеть. В конце концов, у тебя в запасе целых двенадцать месяцев.

Двенадцать месяцев? С таким же успехом она могла сказать «двенадцать лет». Сколько было этих «двенадцать месяцев» с моего шестнадцатилетия, и хоть бы чуть похудела. Понимаю, как сильно Лиз хочет, чтобы я была подружкой на свадьбе. Просто она ни разу, ни разика, не говорила мне о моих размерах. Лиз — настоящая подруга, которая даст корректный ответ на любой вопрос. К примеру: не слишком ли у меня огромная задница в этом платье? Ну конечно, нет. А этот пиджак не слишком обтягивает спину? Разумеется, нет. А в этом купальнике я похожа на выброшенного на берег кита? Правильный ответ, категоричным тоном, однозначное «нет».

В таком ответе и заключается настоящая беззаветная дружба. Малейшее колебание, промедление означает: подруга задумалась над вопросом — значит, она сомневается. Быстро брошенное «не говори глупостей» означает: сходство с китом все же обнаружено, но подруга хочет об этом умолчать. А категоричный ответ, не оставляющий места сомнениям, означает, что у вас настоящая дружба и подруга никогда не задумывалась о твоем весе. Немного напоминает незадачливого мужа, который, отвечая на вопросы в анкете журнала, полного советов, как правильно похудеть, искренне удивляется, что его жена похудела в два раза и теперь весит всего десять стоунов, и говорит, что никогда не обращал внимания на ее вес. Даже если приходилось покупать ей два билета на самолет, потому что одного кресла ей было мало.

— Допустим, я попытаюсь похудеть, — нерешительно говорю я. — То есть я знаю все, что для этого нужно сделать. Перечитаю все книги и журналы. Знаю диеты по группам крови, по настроению и по всему, что мне не подходит. Знаю, сколько калорий в любом продукте, хоть сейчас спроси меня — отвечу.

— Как насчет «Плана К»? У нас одна секретарша попробовала и сбросила очень много. — Лиз расплывается в улыбке. Заметила, что я иду на попятный.

— Наверное, ты ни разу не ехала с ней в лифте, — отвечаю я. — Или не стояла рядом с подветренной стороны. «К» означает не только клетчатку, если помнишь.

— Протеиновая диета? Кажется, самая модная в Голливуде? Ее еще Дженнифер Анистон соблюдала.

— Тогда изо рта дурно пахнет.

— И Брэд Питт на ней женился. — Лиз задумчиво покачивает головой. — Послушай, а что это была за диета, на которой похудела Минни Драйвер? После фильма, для съемок которого ей пришлось поправляться? Кажется, диета была очень удачной. Она тогда во всех шоу-программах делилась секретом своей фигуры.

— Угу. Она сказала, что стала есть меньше, а двигаться больше.

— Не хочешь попробовать? — спрашивает Лиз. — Вроде бы все просто.

— Да она пошутила. Во всех книгах по диетологии пишут одно: чтобы похудеть, нужно меньше есть и регулярно заниматься спортом. Велосипеда она не изобрела. Это только с виду легко, на самом деле не все так просто. Сидеть на диете в одиночку очень сложно. — Прекращаю раздумывать над десертом. — Мне нужна компания, чтобы худеть вместе.

— Ну, я могла бы сбросить несколько фунтов…

— Лиз, я не об этом. Представь, что я буду чувствовать, когда ты сбросишь два фунта, а мне останется сбросить еще четыре стоуна. Нет. Мне нужна своего рода группа поддержки. Понимаешь, чтобы кто-то был в таком же положении, как и я. Есть же Общество анонимных алкоголиков. — И одними губами я шепчу официанту, который стоит над душой: — Крем-брюле… Лиз, может, поговорим о чем-нибудь другом. Диеты — это слишком скучно. У меня тоже есть новости. Сегодня звонила мама.

— Она звонит тебе каждый день, — вставляет Лиз и отдает десертное меню официанту со словами: — Просто кофе. (Предательница.) Черный. Без сахара. (Хамелеон.)

— А мне большую чашку кофе со взбитыми сливками, — смело говорю я. — Что? — перехватываю взгляд Лиз. — Я пока что только говорю о диете. Не могу же я начинать прямо сегодня. Тем более сегодня — среда. Диету всегда начинают в понедельник. Об этом знают все. (Лиз раздраженно кивает.) В общем, звонила мама и, как обычно, целых двадцать пять минут причитала о том, что она никогда не станет бабушкой. Ей не дают покоя мои биологические часы.

— Которые так никто и не завел. (Смотрю на нее волком.) Прости. И кто из твоих одноклассниц родил на этот раз?

Лиз очень хорошо знает мою маму. Моя мать Мари живет в Клонтарфе, в приморском городке к северу от Дублина, в доме из красного кирпича — там прошло мое детство. Она звонит каждый день, чтобы держать меня в курсе последних сплетен и проверять, не делаю ли я того, чего делать не следует.

— Дирдрей О'Грейди. Мы были в одной группе, когда мне было пять лет. — Я отодвигаюсь, чтобы официант мог поставить передо мной десертный прибор и крем-брюле. — У миссис О'Грейди шестеро внуков, и мама считает, что это идеальное количество отпрысков от двоих детей. Говорит, что миссис О'Грейди счастливица. На самом деле мама звонила из-за Финна.

— Сейчас угадаю. Подружка твоего брата беременна. Ну, зато на тебя мама больше давить не будет.

— Какая подружка? Вот скажи мне, ты видела хоть одну девушку, которая захочет терпеть двадцативосьмилетнего маменькиного сыночка, считающего, что мыло — это имя родственника из Корка? — Я протыкаю ложечкой крем-брюле и жду появления трещины, из которой покажется сочный и сладкий десерт. — Не угадала. Сейчас подскажу. Вот что сказала мама: за последние два дня он молился восемь раз и даже сходил на исповедь к отцу Эндрю. Она во всем винит себя.

— Сейчас угадаю. Финн — голубой?

— Хуже. Тебе везде мерещатся голубые.

— Значит, импотент?

— С какой стати он будет рассказывать об этом матери? Тогда с чего ей винить себя?

— Не знаю. Может, она молит Бога, чтобы вы оба сохранили себя для брачной ночи. Кажется, у вас с Себастианом это получается. Сдаюсь. — Лиз подносит чашку с кофе к губам. — Ему выписали штраф за парковку в неправильном месте? Он купил альбом Бритни Спирс?

— Нет, он стал буддистом. Финн Кеннеди, который был помощником при алтаре в приходе Святого Игнатия в Клонтарфе, стал буддистом. Только представь.

— Не могу. И что по этому поводу думает твоя мать?

— Угадай. Считает, что не выполнила долг матери-католички. Ей предложили отказаться от уборки в церкви, а ее положение в комитете по сбору средств при церкви Сент-Винсент де Поля теперь под вопросом.

— А отец?

— Наверное, воспользовался поводом, чтобы зависнуть в пабе. — В детстве я считала, что мой отец Дермот — моряк, поскольку каждый вечер он заявлял о том, что уходит «на яхту». Яхта оказалась названием паба в конце улицы. Когда я подросла, мне захотелось, чтобы однажды он действительно ушел в море.

— Но твоя мать не виновата, — протестует Лиз. — Финн взрослый человек и сам отвечает за свои поступки.

Я фыркаю при мысли о том, что мой брат может почувствовать хотя бы малейшую ответственность за что бы то ни было.

— Дело в том, что он узнал о буддизме через интернет-чат, а компьютер ему купила мама. Наверно, он месяцами сидел в Интернете и изучал, что такое Просветление. Она недавно получила счет.

— Вот оно что! — восклицает Лиз, наклоняясь ко мне, чтобы запустить ложечку в мой крем-брюле. Последний кусочек! Никакого уважения к старой дружбе! — А ты никогда не думала о том, чтобы создать свой интернет-чат, где можно говорить о диетах? Где можно было бы беседовать с желающими похудеть.

— А такие бывают? — Я нахожу идею сомнительной.

— Не знаю, должны быть. Если в онлайне беседуют о буддизме, то уж где-нибудь наверняка говорят о калориях. — Лиз серьезно задумывается. — А если нет, то почему бы тебе не создать такой чат?

Я чуть не опрокидываю чашку с кофе на льняную скатерть.

— Что-что? Мне показалось, ты только что предложила мне создать свой интернет-чат?

— Так и есть. Согласись, ты же знаешь все премудрости — уловки и советы, калории, какая диета лучше, какая хуже. И еще. — Она выдерживает многозначительную паузу. — Мой парень… мой жених, — улыбается, произнося непривычное слово, — знает, как делать веб-сайты и чаты. А я прорекламирую у себя в журнале…

— Ты же пишешь о финансах.

— Придумаю что-нибудь, — успокаивает меня Лиз, — ты же работаешь в пресс-бюро и отлично разбираешься в рекламе и во всем таком.

— «Браунс Блэк». Я занимаюсь рекламой инвестиционного банка, — четко произношу я. (Лиз, кажется, не замечает. Наверно, из-за того, что не ест сахар.) А не диетологических веб-сайтов, чатов или что там еще.

— Да ладно тебе. — Лиз раздраженно взмахивает руками. — Посмотри на это иначе. Ты можешь стать первым в мире миллионером, построившим свое состояние на диет-чате.

— Или первым в мире неудачником.

— Я тебя не понимаю, Орла. Ты говоришь, что хочешь похудеть и тебе нужна группа поддержки, а когда я придумываю, как лучше всего это сделать, ты начинаешь отгораживаться кирпичной стеной, — сердится Лиз.

— Неправда.

— Правда. Точно так же ты звонишь мне в понедельник и говоришь, что села на диету, а потом снова звонишь в пятницу и говоришь, что диета закончилась. Потому что во время обеда с журналистом тебя сильно потянуло на самые калорийные блюда. Как это у тебя называется? Сила Притяжения Калорий.

— Настоящий феномен, — бросаю я с вызовом. — У меня глаза стекленеют, стоит мне увидеть надпись «жареное» и «вареное». Я уже говорила об этом моему окулисту.

— И что он посоветовал?

— Заказывать салат. — Делаю паузу. — И когда я, по-твоему, буду заниматься этим чатом?

— Что значит «когда»? Ты постоянно жалуешься, что Табита поручает отвечать на телефонные звонки в обед, когда все равно никто не звонит. Почему бы тебе не заняться чатом в это время? Скажешь клиентам, что чат работает с 12.00 до 14.00. Если кто-то пройдет мимо твоего рабочего стола, то подумает, что ты готовишь пресс-релиз или что-нибудь там еще.

— А как же Патти?

— Она твоя помощница. Поэтому вряд ли станет доносить. К тому же, если верить тому, что ты говоришь, после обеда она все равно ничего не соображает. И еще, я только что придумала для твоего чата идеальное название, — добавляет она, поглядывая на брошь дамы за соседним столиком: — «Легче перышка».


Как похудеть — совет № 3

Столкнуться с семейной проблемой


Только я заснула, как зазвонил телефон, стоящий на ночной тумбочке. Смотрю на подсвеченный циферблат будильника. И кто мне может позвонить в три часа ночи? Мама, кто же еще. Это единственный человек, который считает, что между Лондоном и Дублином существует разница во времени. Проклинаю тот день, когда записала все телефонные номера (рабочий, домашний, мобильный и номер пейджера) в память ее телефона.

— Алло, — хрипло произношу я.

— Орла? Это ты? — Голос матери отдается эхом в моих ушах.

— Кто еще может здесь быть в такое время? — Я вздыхаю и привожу себя в сидячее положение, подперев голову подушками. Разговор может быть долгим.

— Даже не знаю. Столько странного рассказывают про Лондон. Люди вламываются в чужие квартиры и живут там. Ты одна?

— Ну конечно одна. Сейчас три часа ночи. В такое время даже молоко не развозят.

— А ты не спишь? (Будь она рядом, я бы ее сильно стукнула.) Разве ты не получила мои сообщения? Я сегодня звонила, наверное, уже раз пять. Даже сказала, что это срочно. Почему ты мне не перезвонила? (Потому что, вернувшись домой после посиделок с Лиз, упала в постель, на автоответчик не посмотрела, мобильный не проверяла. К тому же одному Богу известно, в каком автобусе несколько недель назад я потеряла пейджер.) Финн…

— Что стряслось? — В груди гулко колотится сердце, защитные гены старшей сестры приготовились прийти на помощь. — Несчастный случай? Что с Финном?

— Он… — Мама смолкает. (Еще чуть-чуть — и я заплачу.) Он…

— Мам, говори. Не тяни. Я готова это услышать.

— Он… он сбежал.

Слезы испаряются.

— Ему двадцать восемь лет, — в конце концов разочарованно говорю я. — Двадцативосьмилетние мужчины не сбегают. Они уходят.

— Ты говоришь как в «Гарде». Они, кстати, ничего не хотят делать, пока не пройдет двадцать четыре часа. И это еще называется «служба экстренной помощи». Мне все равно, что вы все думаете. Мой Финн сбежал. Сегодня вечером.

— А почему он сбежал? — лучше уж говорить на ее языке.

— Мы говорили об этом буддизме. — Мама произносит слово «буддизм» как «бёддисьм». — Вчера Марселла сказала, что буддисты бреют голову, носят оранжевую одежду, ходят по улицам и бьют в тарелки. Я не переживу, если Финн побреется наголо. У него такие чудесные кудри, и еще мне не нравятся тарелки. У твоего брата нет музыкального слуха. И его не приняли в хор церкви Святого Игнатия, а туда взяли даже немого Граймса. Как только он собирается справляться со всей этой дурацкой чепухой? Я просто спросила его, — вызывающе произносит она.

— По-моему, Марселла перегнула палку. Она спутала буддистов с последователями Харе Кришны, — терпеливо говорю я. — А буддисты одеваются как хотят и не стучат в тарелки.

— А теперь он сбежал, наверное, на какую-нибудь массовую свадьбу, — продолжает мама, не обращая на меня никакого внимания. — Даже представить себе не могу, как он женится в церкви, а с ним одновременно еще пятнадцать тысяч пар. А где тогда сядет ваша тетя Мэй? Она же такая маленькая. Ничего не увидит за их головами.

— Мам, ты путаешь с муновцами. Не понимаю, почему он сбежал, если ты всего лишь спросила его про тарелки и бритые головы. — Мне на ум приходит куча других причин для его побега.

— Мы немного поругались из-за статуэтки. Коротышки с лысой головой и огромным пузом. Сначала я решила, что он купил статуэтку, потому что нашел в ней сходство с отцом. Но Финн поставил ее на камин в гостиной, под портретом Папы Римского Иоанна Павла II, зажег свечи и стал что-то бубнить. Вот ты, к примеру, не стала бы бубнить на своего отца, да? (Только чтобы исполнить его последнее желание.) Затем Финн сказал, что это Будда. То есть так близко к Папе Римскому и всякому такому, даже не знаю, может, дурное на семью навлечет или еще что. Марселла говорит, что нужно привести священника, пусть освятит дом. Очистит его.

— И поэтому Финн ушел?

Откуда такая сильная головная боль? Не может ведь быть, чтобы только из-за алкоголя.

— Он так сильно расстроился, когда пришел отец Эндрю. Сказал, что я не понимаю его и его необходимость в самовыражении. Сказал, что в стенах этого дома он не сможет испытать настоящее Просветление. — Мама недовольно фыркает. — А как он думает можно было зачать двоих детей? (Мам, ты что, опять пила «Амаретто»?)

— Больше Финн ничего не сказал? — обрываю я.

— Он еще много чего наговорил. Потом поднялся к себе, собрал сумку, сказал, что даст о себе знать, и попросил отказаться от его подписки на «GQ». Я даже обрадовалась. Такое только девочки носят.

— Он сказал, куда направляется? (Дыши глубже, Орла. Не забывай: мама уже старая. В ней говорят гормоны.)

— Не то чтобы сказал. Только через два часа после ухода он позвонил и спросил, какой у тебя адрес. И где ты работаешь. Не знаю, кто был с ним, но такой грубиян, постоянно перебивал, не давал поговорить.

— Все время что-то объявлял?

— Не знаю, может и так.

— Может, Финн звонил из аэропорта? Или с вокзала?

— Вполне возможно! — В ее голосе звучит искреннее удивление. — Орла, и что мне делать? В такие моменты хочется искать утешения во внуках. Я уже говорила, что у миссис О'Грейди теперь их шестеро?

— Да.

— Миссис О'Грейди спрашивала о тебе. Я сказала ей, что тебя не интересуют мужчины и семейная жизнь. Ты делаешь карьеру в Лондоне. В публичной сфере. (Замечательно. Теперь соседи гадают, кто я: лесбиянка или проститутка.)

— Связи с общественностью, мама, я тебе уже говорила. Послушай, сейчас мы сделать все равно ничего не сможем. Если объявится Финн, я тебе позвоню. Сейчас, — смотрю на часы, — половина четвертого ночи, и мне просто необходимо поспать. Через пару часов мне вставать на работу.

— Как я могу заснуть, когда мой единственный сын лежит где-нибудь в канаве?

— Насколько я знаю Финна, он наверняка поселился в гостинице, — терпеливо отвечаю я. — От твоих переживаний ничего не изменится. Он взрослый мужчина. Справится.

— Слава богу, что я позволила ему стать скаутом, когда ему было десять. Надеюсь, он вспомнит что-нибудь из школы выживания. У него получалось высекать огонь двумя палочками? Орла, не помнишь?

— Мама, — я стараюсь говорить спокойно, — может, приготовишь себе кружку горячего молока и отправишься спать? Дома есть еще кто-нибудь?

— Твой отец. На кухне выпивает, чтобы успокоить нервы перед сном. (Какая неожиданность, подумать только.) Он был шокирован. Думал, что Финн полощет горло и поэтому издает такие звуки. У него и в мыслях не было, что Финн стал, — она почти шепчет сквозь зубы, — бёддисьтом.

— Мам, поговорим завтра. Уверена, что с Финном ничего не случилось. Ему просто нужно тщательно все обдумать. Так что иди спать. Хорошо? — Я кладу трубку, когда мама начинает плакать.

Сна ни в одном глазу. Скорее всего, Финн спит на полу у кого-то из своих друзей; вернется домой, когда поймет, что все обдумал. Решит, что мама радостно встретит и его, и его статуэтку. Неудивительно, что он стал буддистом. Финн из тех, кто, кажется, никогда не бывает счастлив. Постоянно ищет чего-то нового. После университета то и дело менял работу. Сейчас он безработный. Возможно, именно буддизма ему и не хватало. Возможно, теперь он обретет цель в жизни.

Вот если бы мы с Себастианом встречались на несколько недель больше… Я бы тогда позвонила ему вечером и поделилась семейной проблемой. Позвала бы его к себе и поплакала у него на плече. Задумываюсь. Может быть, именно этого не хватает мне и Себастиану. Возможно, я просто ни разу не показала, что сильно в нем нуждаюсь. Возможно, он хочет со мной переспать, но думает, что я еще не готова. Может, позвонить? Палец сам собой тянется к телефону и нажимает кнопку. С запрограммированным номером его телефона. Единица. Гудок. Первый. Второй. Третий. Наверно, его нет дома. Четвертый. Пятый. Автоответчик. Ясно. Точно, нет дома. Кладу трубку, сообщение не оставляю.

Не помню, чтобы он рассказывал о своих планах. Наверное, пошел «немного выпить» с коллегами и вечеринка затянулась. Как в вечер нашего знакомства. Все поехали в Сохо к Дику, в бар «Атлантик», и засиделись до трех часов. Мы с Патти, Себастиан, двое его коллег — Даррен и Найджел. Эта троица заключала пари буквально на все. Какого цвета будет галстук у человека, который сейчас войдет. Какое слово официантка скажет первым — самая легкая сотня фунтов в моей жизни. Себастиан признался, что заключает пари с коллегами и клиентами сутки напролет. На первом свидании он так много выиграл, что заказал марочное вино и устриц и еще признался, что вот-вот выиграет у шефа пари на пять тысяч фунтов.

— Не оставляй меня, крошка. — Он подмигнул.

Я и не собиралась.

Лиз звонить слишком поздно — скорее всего, она в глубоком коматозе. Из ресторана мы вышли, громко хохоча, и подозвали черное такси, которое должно было отвезти Лиз к «любимому мужчине». Несколько минут я объясняла ей, что водители черных такси славятся тем, что отлично ориентируются в Лондоне и им можно доверять. В конце концов, водитель потребовал, чтобы я поехала вместе с ней. По дороге Лиз, высунув голову из окна, вдыхала свежесть ночного воздуха, тщетно силясь сдержать тошноту. Вот он, недостаток худобы: худым людям не хватает жира, чтобы всасывать лишний алкоголь.

В Ислингтоне Джейсон открыл дверь, представ в пижаме с изображением Барта Симпсона. А Лиз никак не поймет, почему порой я считаю его болваном. Он подхватил Лиз, взял заполненный рвотой пластиковый пакет, поблагодарил меня за заботу и унес Лиз в спальню. Вредная часть меня виновато представила себе, как он бросил ее на кровать и отпустил пару резких замечаний о пьющих женщинах. Но завистливая часть тут же представила, как он осторожно раздел Лиз, укрыл одеялом, затем поставил рядом с кроватью большую кружку с водой и ведро.

Я пыталась садиться на диету, но результат всегда один: я толстею. Диету принято начинать с понедельника. Каждое воскресенье я устраняю из своего холодильника все высококалорийные продукты, на которые только можно польститься во время длительной диеты. Выкидывать рука не поднимается. Особенно когда в Африке голодают дети — мама всегда об этом говорила. Затем начинаю мучиться: разве можно начинать диету, как следует не погуляв, — не дай бог, случится синдром отмены и все начинания насмарку. Я направляюсь в соседний индийский ресторан «Бенгальский Тандори» — мне больше нравится называть его «Бенгалить До Дури» — и заказываю с собой лук, жаренный колечками, курицу в остром соусе, рис «Басмати» с травами и специями, слоеную лепешку с мясом, вафли с чатни из манго и порцию картофеля со шпинатом. Последнее беру лишь потому, что в полноценной диете должны быть овощи. К сожалению, заглядываю туда так часто, что мой заказ стал регулярным. Доставляют каждое воскресенье в половине восьмого вечера. К началу сериала «Улица Коронаций».

Банк, в котором я работаю, добился очень низких корпоративных тарифов на посещение спортклуба, и я туда записалась. Чудесное место. Восхитительный бассейн, пара залов, четыре корта… если мне не изменяет память. В последний раз была там очень давно. На вводных занятиях познакомилась с роскошным мужчиной в тенниске, через которую просматривались упругие мышцы рук и шесть кубиков на животе — настоящий супермен, он посоветовал мне бегать трижды в неделю примерно по двадцать минут, ходить на тренажере, заниматься аэробикой и пару раз в неделю плавать в свое удовольствие. Сказал, что однажды я буду выглядеть как Кейт Мосс. Сначала я строго соблюдала режим, затем однажды нашла в Интернете сайт, где расписано, сколько калорий сжигается при каждом упражнении. Он, конечно, был прав. Я действительно буду выглядеть как супермодель. Через восемь лет, четыре месяца и три дня — плюс-минус несколько часов. После такой статистики мотивация вряд ли поможет, и я зажила прежней жизнью. И поправилась еще на один стоун.

Просто не верится, что прошлым вечером мы с Лиз потратили столько времени на обсуждение диет-чата. Даже смешно. Почему сразу не подумали о липосакции? Вот проснется Лиз, и мы еще посмеемся над пьяными разговорами. Чтобы я устроила диет-чат? Смех, да и только.


Как похудеть — совет № 4

Спроси себя, на что ты готова


На заваленном бумагами столе звонит телефон. Очень кстати. Готовлю пресс-релиз о сделке на десять миллионов долларов, которую мой банк заключает где-то там в Словакии. Потираю виски. Пульсирующая боль в голове смешивается с головокружительной усталостью, мыслями о брате и полным отсутствием интереса к работе. Утром я целый час потратила на то, чтобы понять, в чем суть сделки; еще один час ушел на то, чтобы объяснить Свену, инвестиционному банкиру, почему сегодня стричься не обязательно. Из «Ньюснайт» ему звонить не будут.

Инвестиционные банкиры. Думают, раз получают много денег и их чествуют в «Браунс Блэк», значит, они стали важными персонами большого мира. Я трачу уйму времени на то, чтобы помассировать им эго и направить ожидания в нужное русло. Объясняю, почему у них мало шансов попасть на обложку журнала, если одновременно рассматриваются кандидатуры Тома Круза, принца Уильяма или Чарли Диммока.

Похоже, Свену труднее всего дается именно этот пункт. Ему не понять, почему женщина, в которой он способен заметить лишь элементы топографии и отсутствие лифчика, может быть знаменитой. Хотя он из Восточной Европы, так что такие вещи его мозгу не доступны. В прошлом году Свен перешел к нам из какого-то банка, о котором я никогда не слышала, но, упоминая название, Свен улыбнулся и кивнул. Частый гость пресс-бюро. Стоит пропустить его имя в газеты, и он — счастливейший человек на земле. Одна цитата из его бесценных изречений приводит его в иступленный восторг.

К сожалению, мне подвернулось лишь два случая это сделать. В первый раз я упомянула в «Файненшл таймс», что Свен поступил на работу в наш банк, а во второй написала статью о перемене места работы и процитировала Свена, который сказал, что смена работы приводит к душевной травме. Это все равно что менять школу, когда тебе уже тридцать пять. С тех пор газеты были «бессвенной» территорией, и, глядя на сегодняшнюю сделку, понятно почему. Слишком скучно.

Кидаю взгляд на часы — полдень — и отвечаю на телефонный звонок.

— Орла Кеннеди слушает.

— Служба регистрации посетителей, первый этаж, восточный вход. Вас ожидает мужчина. Некий мистер Финн Кеннеди. Отправить его к вам? (Спасибо, уже сам отправился.)

— Сейчас спущусь, — тяжело вздыхаю я. — У меня есть несколько минут. Скажите, что скоро подойду.

Возвращение блудного брата. Вытягиваю сомкнутые руки перед собой до хруста в суставах. Проходящая мимо секретарша смотрит с отвращением.

Финн изучает одну из гигантских картин, которые украшают мраморные и стеклянные стены службы регистрации посетителей «Браунс лэк», за спиной у него висит забитый вещами рюкзак. Огромное полотно покрыто хаотичными желтыми и красными пятнами, а из левого нижнего угла в правый верхний летят волнистые зеленые побеги. Смотрю на него в отчаянии. Директор банка без ума от современного искусства, поэтому служба регистрации превратилась в помойку из картин и скульптур. На прошлой неделе я поймала журналиста который тушил сигарету об одно из последних приобретений, а месяц назад чуть не разразился скандал: директор вернулся из трехнедельной поездки на Дальний Восток и обнаружил, что предмет его гордости и радости — двадцатифутовая картина, обладатель главного приза, — висит вверх ногами. Лично мне так нравилось больше, но если уж на то пошло, тогда не понимаю, в чем отличие скомканной постели какой-нибудь знаменитости от моей — бардак он и есть бардак.

Кладу руку Финну на плечо. Он оборачивается и робко улыбается, затем отворачивается и продолжает смотреть на полотно.

— О чем говорит тебе эта картина? — спрашивает он.

— О том, что один художник хорошо развлекся, — отвечаю я не глядя, — за счет банка «Браунс Блэк».

— Не может быть, — вскрикивает он и показывает пальцем в центр полотна. — Неужели ты не видишь здесь отображение своего внутреннего мира?

— Нет, — честно сознаюсь я, взглянув на картину, — но если у меня такой внутренний мир, то, наверное, стоит записаться на промывание кишечника.

Наконец-то Финн поворачивается ко мне лицом.

— Полагаю, это побочный эффект открытия Будды. Я теперь способен познать себя так, как не мог сделать этого раньше.

— Да, наслышана о твоем процессе самопознания.

Я внимательно рассматриваю его и ищу признаки перемен. Но он выглядит как и прежде. Не сказать чтобы урод, но и красавцем тоже не назовешь. Финн высокий, крепкий, широкоплечий. Покатость лба сглаживается прической. На таких обращают внимание в барах, думают «красавчик» и через пару минут забывают о них. Финн одет в джинсы, свитер с вырезом лодочкой, вокруг талии повязана джинсовая куртка.

— Ясно, мама звонила. — Он неуклюже пожимает плечами.

— Раз восемь.

— Что-нибудь говорила?

— Нет, молча клала трубку.

— Правда? — И это мой брат.

— Нет, неправда. Она о тебе беспокоится. Финн, ты мог хотя бы сказать ей, куда направляешься. Ночью она глаз не могла сомкнуть. А что ты от нее хочешь, если она весь октябрь звонит мне каждый день и спрашивает, начала ли я принимать витамин С, чтобы не подхватить простуду. Ты хоть представляешь себе, что ей пришлось пережить после твоего ухода? Она позвонила мне в три часа ночи, и все из-за тебя. Она думает, что в твои двадцать восемь у тебя случился кризис среднего возраста.

— Прости, пожалуйста. — У него хватило такта изобразить конфуз.

— Где ночевал?

— Купил в аэропорту билет на самолет и поселился в ближайшей гостинице. Наверное, мне надо было позвонить и сказать, что со мной все в порядке, но, Орла, она же не ценит того, что я для себя открыл. Я не мог с ней оставаться. Ты ведь понимаешь, о чем я, правда? (Киваю, делая вид, что я — космополитичная сестра.) Дублин такой ограниченный. Понимаешь, они все крестятся, когда я прохожу мимо. Меня там не понимают. (И здесь тоже.) Все эти кельтские штучки. Современные ирландцы помешаны на материальном благе, они ничего не понимают в пути из восьми ступеней, которому мы должны следовать. (Снова киваю.) Я хочу сказать, что очень важно работать над укреплением внутренних ценностей и духовного состояния, чтобы обогатить окружающий мир. Ты ведь понимаешь, о чем я, да? (Опять глубокомысленно киваю.) Я был вынужден приехать в Лондон. Здесь я смогу быть самим собой. Найти единомышленников, которые задумываются о морали и правильном пути. Ты ведь не против, если я поживу у тебя?

Наверное, я уже достигла Просветления, потому что такой исход я предчувствовала заранее. Все равно без боя не сдамся. Разве люди не должны страдать за свою веру?

— Финн, у меня всего одна спальня. Для тебя нет комнаты.

— Орла, мне нужно продолжить процесс самопознания. Думал, хоть ты меня поймешь. — Хитрый ход. Взывает к тонким струнам моей души.

— У меня даже дивана нет…

— Мне и пол подойдет. Еще как подойдет. Будда учит, что мы познаем все через страдание. На самом деле он говорит, что необходимо воздерживаться от использования комфортных постелей. — Финн улыбается. — К тому же от меня проблем не будет. Честно. Ты меня даже не заметишь. Посуду мыть я уже умею, и мама научила меня включать пылесос.

— Ну…

— Не знаю даже, что еще предложить. Могу чему-нибудь научиться. Могу приготовить сегодня ужин. (Нежнейшую телятину. Такой мужчина мне по душе, хоть он и весит всего тринадцать стоунов.)

Отдаю брату ключи и записываю свой адрес на Госвелл-роуд.

Упакованная эклектичным набором архитектурных сооружений, эта улица тянется от Лондон-Уолл в Сити, где почти сохранились остатки римской стены, до станции метро «Анджел» в Ислингтоне. В детстве я ненавидела это место, потому что в «Монополии» оно считалось слишком безденежным и за него давали мало очков. Как все изменилось. Теперь Ислингтон забит ультрамодными барами, ресторанами, антикварными магазинами и фешенебельными бутиками.

Финн выслушивает инструкции. Кивает. Затем спрашивает:

— А у тебя есть немного денег? Билет на самолет и ночь в гостинице обошлись мне Дороже, чем я ожидал. Капитализм — бич современного общества. — Он уныло трясет головой и протягивает руку. — Спасибо, Орла, — говорит он, когда я вынимаю из кошелька пять десятифунтовых банкнот, которые на всякий случай прихватила с собой. — Обещаю, ты не пожалеешь. Я постараюсь быть полезным. Мне лишь нужно время познать себя. Упрочить средоточие моего проявления и существования, чтобы обрести необходимую концентрацию…

— Ясно, Финн, все понятно, — поднимаю руку, чтобы остановить его мычание и вытолкать за дверь в нужном направлении в сторону Госвелл-роуд. — Я не задержусь. И вот еще, с тунцом и сладким зеленым перцем у меня нелады. Как и с мамой.

Возвращаюсь к рабочему месту и тут же звоню маме. Осчастливить ее не удалось. Мама только что разбирала вещи Финна и обнаружила, что он оставил теплые куртки дома.

— Ты за ним присмотришь? У него такое слабое сердце. (Это он придумал, чтобы не бегать кросс.) Он не ест мюсли. И зеленый горошек. И…

— Мам, все понятно. Мне пора, — обрываю ее на полуслове. Рядом со мной стоит Свен, в руках у него три галстука. — Финну нужно время, чтобы разобраться в себе. Ты же его знаешь. Через неделю он откроет для себя индуизм и вернется домой.

— Какой кошмар. Это которые тюрбаны на голове носят?

— Я пошутила. Мам, слушай, я перезвоню, — обещаю я и кладу трубку.

Свен держит три галстука: темно-синий, зеленый с якорями и отвратительный цветной — прошлым вечером Лиз стошнило чем-то похожим.

— Который? — спрашивает он.

— Для чего? — Я смотрю на него безучастно.

— Для фотографии.

— Фотографии? — еще безучастнее.

— Патти сказала, тебе удалось продвинуть мою сделку на первую полосу завтрашней «Файненшл таймс». — Это до или после материала о банкротстве крупнейшей промышленной компании? — Теперь им нужна фотография. — Вскрытия трупа Патти, потому что я собираюсь ее убить. Бросаю взгляд на ее рабочее место. Какая неожиданность. Патти ушла на обед.

— Думаю, она перепутала с другим материалом, над которым мы сейчас работаем, — дипломатично отвечаю я. (Свен удручен.) — Но зеленый галстук очень даже неплох. Можно подумать, что в детстве вы носили морской значок. — Его очередь делать безучастное лицо. — В этом нет ничего плохого, честно. — Звонит телефон на столе Патти. — Нужно ответить. Извините. Весь отдел ушел на обед.

Что в общем-то не совсем правда. Табита проводит день на стратегической встрече с Джайлсом Хеппельтвейтом-Джоунсом. Он большая шишка в «Смитс», крупной компании Сити по связям с общественностью. Приходит к Табите раз в неделю и рассказывает — по льготной цене триста фунтов в час плюс НДС, — как «Браунс Блэк» может улучшить освещение своей работы в прессе. Этим утром он посоветовал (Табита попросила его сказать об этом мне) увеличить объем материалов. Добавить в колонке несколько дюймов — так и сказал. Даже не знаю, как бы мы без него справлялись.

Джайлс единственный из всех, кого я знаю, способен сделать из моржа счастливого красавца. Он полный, с чудовищным красным носом, утопающим глубоко в щеках с венозным рисунком — результат многолетнего переедания. Седые волосы вечно зализаны гелем, который так с них и сочится. За последние три года я много раз с ним встречалась: приносила кофе, уносила пальто, выслушивала мудрые советы — но стоит спросить у него мое имя, и он не найдет что сказать.

Хватаю трубку на столе Патти, почти наверняка знаю, что сейчас будет.

— Орла. Это ты?

— Да, Патти. Ты где? И что ты наговорила Свену? Бедняга, он так расстроен.

— Кто? А, он меня так достал, все шпрасивал про фотографии.

— Ты пьяна?

— Брось. Прошто рыба со мной не в ладу. Тут журналист, он щитает также. Нам немного нехорошо. Надо пойти домой. Может, скажешь Табите?

— Ладно, но послушай, Патти, завтра ты должна быть на работе. Табита и Джайлс уедут на «Королевский Аскот». Иначе я останусь совсем одна.

— Хорошо. О, почти забыла. Звонил Себастиан.

— Когда?

— Утром. Шказал, что уехал на встречу какую-то. Позвонит завтра. Просил на пятницу ничего не планировать. Что-то говорил про юб… юбл… а, черт. Праздник какой-то.

— Бедняжка. Надеюсь, рыба была хорошо охлажденной и принесли ее с пробкой во рту?


Как похудеть — совет № 5

Бери выше


Едва я успела схватить блинчик с беконом с тележки для завтрака, как Табита вызвала меня к себе в кабинет. Черт. Пока вернусь, уже остынет. Как и хваленый ужин, который Финн приготовил для меня вчера. Сандвич с ветчиной. По всей видимости, моя микроволновка кардинально отличается от маминой, и поэтому он не смог положить в нее готовые продукты. Обвинил во всем лондонское электричество. Сказал, что дома стандартная мощность, и он привык только к десятичной системе. И нет ли у меня, между прочим, еще денег? Его неприятно удивил нарезанный ломтиками хлеб. И пармская ветчина. Разве бывают такие цены? Где они закупают продукты? В Италии?

Джайлс сидит в кресле — четыре копии чиппендельских кресел стоят вокруг длинного стола из красного дерева в огромном кабинете Табиты. Повсюду разбросана скомканная бумага. На одном конце стола лежит раскрытый словарь. Джайлс в костюме, готов отправиться на «Королевский Аскот»; к лацкану шелковой нитью прикреплена овальная розовая карточка — приглашение на королевскую трибуну. Джайлс смотрит на меня, во взгляде ни тени узнавания.

— Орла Кеннеди, — подсказываю я ему. — Младший сотрудник пресс-бюро.

Рассеянно улыбается.

— Орла, может, присядешь? — Табита сидит за огромным столом и с карандашом в руке читает газету. На ней шелковое цельнокроеное цвета нефрита, украшенное вышитыми вишенками, волосы по-модному собраны на затылке. Нефритового цвета шляпка с огромными полями, усыпанная ярко-красными искусственными вишенками, лежит на столе. — Мы с Джайлсом прибыли сегодня рано. Кое-что произошло. (Сейчас угадаю, Табита, ты сломала ноготь? Или Джайлс не смог справиться с ветром, пока добирался на регулярную встречу?) Поздно вечером мне позвонил один репортер. Ходят слухи, что банк несет операционные убытки.

Смотрю на нее в ужасе:

— Не может быть.

Я долго работала в Сити и прекрасно знаю: операционные убытки означают банкротство. Биржевой брокер боится признаться о малом убытке и не в силах противостоять соблазну умолчать о погрешности, в результате маленькая ямка превращается в огромный котлован. Достаточно огромный, чтобы поглотить банк. Всем известна скандальная история с Ником Лисоном и банком «Бэрингс».

— Ну, конечно, не может, — раздраженно бросает Табита. — У нас работают одни из лучших брокеров Сити. Они не ошибаются. Но подобные слухи пресекать нужно сразу. Мы с Джайлсом с шести утра работаем над подходящим заявлением. — Она поворачивается к нему и улыбается. — Не представляю, что бы я делала без его опыта и компетентности.

Он благодарно улыбается и мягко отмахивается от комплиментов:

— Пустяки, дорогая.

Табита передает мне лист бумаги, который она внимательно изучала:

— Это ответ банка. (Читаю: ««Браунс Блэк»» отрицает наличие операционных убытков». Мы вряд ли смогли бы сочинить такой опус без Джайлса.) Значит так, Орла, будешь зачитывать это каждому журналисту, который позвонит с вопросом об операционных убытках. Справишься? (Должна ли я взмолить о помощи? Наверное, нет. Киваю.) И скажи об этом Патти. Еще, — заглядывает в электронную записную книжку, — чуть позже вместо меня отправишься на встречу, — заглядывает в «Пилот», — с новым аналитиком, который приступает к работе на следующей неделе. Его зовут Тони Янгер. Я о нем совершенно забыла.

— Хорошо, — киваю я.

— Напишешь пресс-релиз о его назначении. Подготовь материал, чтобы на выходных его могли уже опубликовать. Помни совет Джайлса: нам нужно расширить объем и повысить информативность материалов. Я на тебя рассчитываю. Пусть Патти тебе поможет. — Табита встает, берет шляпку, подходит к зеркалу в углу кабинета и надевает ее. — Он работает на добровольной основе в какой-то из стран Третьего мира. Или как там это называется? Подскажи-ка, — приказывает она, намазывая губы помадой.

— Африка?

— Точно. — Закрывает губную помаду и бросает ее в расшитую бисером сумочку. — Подумать только. Он был без работы три месяца и решил провести их, прокладывая канализацию в ничтожной стране. Ему дают чек на немыслимую сумму в качестве благодарности за то, что он согласился работать в «Браунс Блэк», и одному Богу известно, почему этот человек не отправился на пятизвездочный курорт. В отчете за последнюю неделю говорится, что он учредил своего рода благотворительную схему «зарабатывая, экономь». Куда катится Сити? — Она в последний раз смотрится в зеркало, снимает с вешалки зеленое пальто и добавляет: — О фотографиях не беспокойся, он принесет их с собой, и постарайся обойтись без меня. А то звонишь мне на мобильный, как дилетантка. Что подумает Джайлс? (Я перевожу взгляд на него. Джайлс улыбается с видом «не-понимаю-этот-персонал», но не ничего говорит.) — Все. Пока.

Я возвращаюсь к своему рабочему месту, появляется Патти с большой бутылкой энергетического напитка «Люкозейд» под мышкой. Вкратце объясняю ей, как нужно отвечать на вопрос об операционных убытках. Патти требуется немного времени, чтобы запомнить фразу, но она, как и я, считает, что справится с заданием. Так же кратко сообщаю о встрече с Тони Янгером.

— Орла, понимаю, это слишком самонадеянно…

— Слишком длинное слово с похмелья.

— Я ела рыбу, — опять она за свое.

— А глаза почему красные?

— Новая мода. — Патти пытается спрятать бутылку «Люкозейда» в ящик стола. — Послушай, прошу прощения за вчерашнее, но все же не могла бы ты позволить мне написать этот пресс-релиз? Хочу попрактиковаться. Думаешь, я не справлюсь? Я видела уже сотни твоих набросков.

— Ну… — Табита просила привлечь Патти, но…

— Пожалуйста, — умоляет она, сложив руки на груди. — Я ничему не научусь, если не буду время от времени рисковать, правда ведь?

— Что ж, ладно, — наконец говорю я, и тут у меня на столе звонит телефон. — Ты подготовишь пресс-релиз самостоятельно, только на встречу мы пойдем вместе. Договорились? И еще, я должна увидеть твой пресс-релиз до публикации.

Она кивает, я беру трубку. Звонит Лиз.

— Табита уехала в «Аскот»[1] со «Смитс». Так что в магазин не пойдем, — сообщаю ей. — У меня сегодня встреча с новым сотрудником. — Смотрю имя в записной книжке. — С Тони Янгером.

— Тони Янгер! — вскрикивает она. — Ты знаешь, кто он?

Смотрю записи.

— Новый аналитик. Высококвалифицированный. А что?

— Он же просто супер. Большими буквами: С-У-П-Е-Р. Ого! Ты уверена, что эту встречу лучше провести без журналистов? Я буду готова через… сейчас подумаю… прическа, воск в области бикини, депиляция ног и подмышек, макияж… — Тишина. — Через четыре часа?

— Слишком поздно. Он придет уже утром. В любом случае, ты ведь почти замужем. Но спасибо за предложение.

— Язва. Утром я опять рассказала Джейсону про нашу идею с «Легче перышка».

— Да? — А я только решила, что это утро не такое уж и плохое. — Думала, что все, о чем мы договорились вчера — это лишь пьяная болтовня. Когда-то мы так же решили устроить марафон по Лондону, но и пальцем не пошевелили.

— Это ты так думаешь. Я же настроена серьезно, а Джейсон говорит, что проекту обеспечен успех. Мы всю ночь рыскали по Интернету в поисках конкурентов. — Стоило ему подарить ей кольцо невесты, и дела пошли заметно хуже. — Если честно, то их совсем мало. Думаю, у тебя все получится, особенно если ты в первую очередь сосредоточишься на лондонских клиентах.

— Ты сегодня с утра пила?

— Орла, мы делаем это ради тебя.

— Я предпочла бы пожизненную доставку батончиков «Твикс».

— А я думала, ты хочешь похудеть.

— Угу.

— И тебе нужна группа поддержки.

— Угу.

— Вот мы и помогаем тебе ее обрести. Послушай, Орла, у тебя все получится, правда. Джейсон предлагает зайти к тебе в субботу после встречи со священником и обсудить детали.

— А как же Финн? — Впервые в жизни оказалось, что мой брат существует не зря.

— Пусть приготовит кофе.

— Ну…

— Жди нас в половине двенадцатого. Может, в двенадцать. Не позже, потому что после обеда мы отправимся подбирать место для свадебного пиршества.

— А если после встречи с вами я по-прежнему буду считать затею дурацкой, то мы от нее откажемся?

— Хорошо. Скажи мне… неужели я не смогу взглянуть на Тони Янгера даже одним глазком?

— Ты помолвлена, — говорю я с укором.

— Ну должен же кто-то присмотреть за тобой?

— Не забывай, у меня есть Себастиан. Спасибо, сама справлюсь. Потом поговорим.

Едва я успеваю положить трубку, как телефон звонит снова. За два дня второй звонок из службы регистрации посетителей. Восточный вход. На этот раз пришел Тони Янгер. Патти вызывается встретить его.

— И помни, — она хватает пропуск, с помощью которого можно вернуться на этаж, — ты обещала, что этот пресс-релиз готовлю я. Никакого вмешательства. (Киваю.) Отлично, вернусь через пять минут.

Пять минут прошли. Через двадцать минут начинаю нервничать и отправляюсь к лифтам, где могут быть Патти и Тони. Открываю защитную дверь и слышу голос Патти:

— Слева находится дверь, на которой изображен мужчина с широко расставленными ногами, — это мужской туалет. За этой защитной дверью — позже вам выдадут специальный пропуск — справа находятся приборы для приготовления напитков. Алкоголь в рабочие часы потреблять запрещается.

— Патти, что ты делаешь?

— Орла. — Патти вздрагивает. — Я показывала Тони, где что находится. — Она показывает на… О господи. Дай мне силы. Тони Янгер не просто супер. Он сногсшибателен. На нем тонкие брюки и белая рубашка апаш, которая подчеркивает загар. Он поворачивается ко мне и протягивает руку, пронзительные синие глаза смотрят прямо в мои. Господи, надеюсь у меня на ресницах тушь не висит комьями. Конечно, в моей квартире есть постоялец-буддист, но только намекни — и я его выселю.

— Тони Янгер, — произносит он. — Патти говорит, что вы с ней сегодня за мной присмотрите.

— Так и есть. — Я пытаюсь спрятать обкусанные ногти. Моя рука немеет от соприкосновения с его рукой. — Не хотите пройти в кабинет? Я помощник Табиты, — объясняю я по пути, — отдел у нас маленький. Всего три человека.

Проглоти меня пол. Я интересна не больше чем пустой пакетик из-под тоффи в шоколаде.

— Табита рассказывала, что вы занимались работой на добровольной основе.

Мы рассаживаемся за ведьминским столом из красного дерева. Патти собирает разбросанные комки бумаги. Складывает в мусорное ведро и только потом садится. Рядом с Тони.

— Так и есть. Я обратился в одно из агентств и предложил свои услуги, Я квалифицированный инженер, — улыбается он.

— Понятно, — подталкиваю записную книжку Патти, и она начинает записывать факты. — Инженер, — повторяю я, пока она пишет. — Какой университет?

— Э-э, Кембридж, — краснеет. — Меня спрашивали где я учился, только когда впервые брали на работу. Это так важно? Черт возьми. Чувствую себя как новичок.

— Сложно предугадать вопросы журналистов, поэтому мы стараемся быть готовыми ко всему, — отвечает Патти. Хороший ответ. Удивленно смотрю на нее. Затем вспоминаю, что обеда еще не было.

— Я был лучшим.

М-да. Как просто он об этом говорит. Пожалуй, я пересмотрю свое мнение.

— В каком году окончили?

— 1987-й. И поступил на работу в «Маккензи», консультантом по вопросам управления, в качестве стажера. Пять лет назад стал аналитиком в Сити, как раз в год зарождения Интернета.

— Специализируетесь на новых ценных бумагах?

— Верно.

— Рейтинг?..

— Гм, второе место, согласно исследованию Бокстела, и, — снова краснеет, — первое, согласно исследованиям новостных агентств.

Неудивительно, что ему сделали многомиллионное предложение. Одно из верхних мест в этих рейтингах уже гарантирует шквал предложений о работе, причем одно другого лучше. Могу представить, начальство наверху гордится, что смогло его нанять, несмотря на цену, на которую пришлось раскошелиться.

— Пара личных вопросов, — вступает Патти. — Возраст?

— Тридцать пять.

— Семейное положение? — смотрит ему прямо в глаза.

— Холост.

— Хобби? — вставляю слово, не обращая внимания на убийственный взгляд Патти.

— Бег. (М-да.) Регби. (Уже лучше.) Хорошие вина. (Свой человек.) И караоке. — Так, отступаем. Прокрутить обратно. Повтор. Обратно.

— Э-э, караоке? Вы действительно хотите, чтобы я написала об этом в пресс-релизе?

— Ну разве смеха ради. У Тома Джонса есть песня «Секс-бомба». (Еще какая бомба!) Поем с друзьями после тренировки по регби. Чтобы расслабиться. — Улыбается. Немного скованной, но очень милой улыбкой. — Возможно, предвзятым журналистам это покажется интересным.

Патти мурлычет, словно разомлевший котенок.

— Итак, что будем писать о вашей добровольной работе в Африке? — продолжаю расспросы.

Патти вздыхает:

— Я выполнял работу для агентства, которое занимается установкой канализационных систем и сантехники в некоторых африканских деревнях. По образованию я инженер-строитель, поэтому занимался разработкой схем установки труб.

— Где именно в Африке?

— Сомали.

— Это было опасно? — спрашиваю я голосом «впечатлительной особы».

— Наверное, — отвечает он голосом «вынужденного героя». — Детали в пресс-релизе лучше не указывать. Я правильно понимаю? К тому же я был там не один. Некоторые работают там по нескольку лет; мой вклад очень мал. Это про них нужно писать в журналах.

Только подумать, инвестиционный банкир, который не пытается присвоить чужих заслуг. Он уникален. Не забываю о правилах хорошего тона.

— Не хотите ли чашечку кофе?

— Скажем так. Я уже знаю, где находятся приборы для приготовления напитков. — Он улыбается Патти. — Пройдем туда?

Втроем неторопливо идем к кофеварке. Мигающие красные огоньки возвещают о том, что черный резервуар и белый резервуар с отсеками под сахар и горячий шоколад пусты. Странно, что обычно даже кофе и сухое молоко имеются в неограниченном количестве.

— М-м-м. В шикарное же место я устроился. — Красавчик шутит. — Может, выпьем тогда что-нибудь посерьезнее? (Просто вижу, как он растет в глазах Патти, поднимается, как ртуть в градуснике.)

— «Корни энд Барроу» стоит там же, где и три месяца назад?

— Вчера вечером еще стоял, — быстро отвечает Патти, которая заметила, как пристально я на нее смотрю. — Со вчерашнего дня я чувствую себя получше. Думаю, немного алкоголя не помешает. Исключительно в терапевтических целях.

— Что ж, — Тони смотрит на часы. — Почти полдень. Знаю, леди, вы безумно заняты, но, кажется, сегодня у меня последний свободный день, а завтра начнется «мышиная возня». К тому же, несмотря на любовь к Африке, я жажду старой доброй английской роскоши. Вроде джин-тоника с кусочком лимона. Вы ведь меня за это не уволите?

За рюмкой Тони рассказывает о работе в Сомали. Иногда становится весьма сдержанным, словно некоторые воспоминания для него болезненны. Он описывает торжественный момент установки крана посреди деревни, в нескольких милях от реки. Рассказывает, как радость вспыхнула на лицах, когда открытый кран изрыгнул свежую воду. Как испугалась старая женщина, решив, что это проделки злого бога. Как матери, которые привыкли каждый день в иссушающую жару ходить за водой, упали на колени и жадно пили из луж под краном. Я сверлю взглядом Патти, чтобы он не вставляла свои бойкие комментарии.

Тони легко идет на контакт. Он наверняка знает, что красив. При этом он лишен высокомерия, характерного для привлекательных мужчин. Похоже, наша компания ему действительно по душе. А Патти определенно приятна его компания. Она ловит каждое его слово. Если бы она не мучилась из-за щели между передними зубами, готова поклясться — она бы сидела с открытым ртом. Капая слюной.

Он рассказывает о том, как попал в Сити и как заинтересовался Интернетом. Он говорит так вдохновенно, и при этом он не похож на болвана, как это бывает с Джейсоном.

— У меня есть друг, который собирается сделать веб-сайт, — говорю я невзначай, медленно отпивая джин-тоник. — Точнее, чат для общения.

— Правда? И о чем же она или он собирается говорить?

— Э-э, о диетах.

— Правда? — вступает Патти и машет официанту, чтобы он принес еще выпивки. — И кто же это?

— Э-э, Лиз.

— Куда ей худеть… — смолкает, заметив выражение моего лица.

— Что ж, судя по тому, как расходятся книги о диетах, — говорит Тони, не замечая моих злобных взглядов в адрес Патти, — можно сказать, что спрос есть.

— А трудно создать чат? — спрашиваю я.

— Ваша подруга может купить себе специальный программный продукт. Относительно легко, только нужно будет провести хорошую рекламу и снабдить проект множеством ссылок на другие сайты, где говорится о здоровье, чтобы посетители могли перемещаться с одного сайта на другой. Что-то вроде рассылки письма по нескольким адресам. Но реклама важнее всего. В Интернете существуют тысячи сайтов. Поэтому нужно объяснить, почему сайт вашей подруги лучше. Если ей понадобится помощь, пусть звонит мне.

— Спасибо. — Я жую сандвич с яйцом и кресс-салатом.

— Не пойму, — продолжает Патти, — зачем Лиз открывать диет-чат? — А зачем мне так хочется заехать кулаком тебе в лицо? Эта девушка прямой потомок Эйнштейна или кто?

— Возможно, речь идет о деловом проекте, — объясняет ей Тони. — Чтобы открыть музыкальный веб-сайт, вовсе не обязательно уметь петь.

Я улыбаюсь ему. Он знает. Уверена. Но его лицо беспристрастно.

Вдруг у Тони зазвонил мобильный телефон. Вздрагиваю от неожиданности.

— А, привет! Ты где? — кричит он в трубку. — Так, встань лицом к стойке, теперь повернись направо. — Он встает и машет рукой.

Оборачиваюсь и вижу, что к нам подходит самая сногсшибательная женщина на свете. Патти бледнеет.

— Эмми. — Тони широко улыбается. — Безумно рад тебя видеть. — Он нежно обнимает ее и одаривает долгим поцелуем.


Как похудеть — совет № 6

Никогда не говори о калориях в присутствии красотки


Встречаюсь с Себастианом в «Нит», ресторане на втором этаже «Оксо Тауэр», на южном берегу Темзы. «Оксо Тауэр» — здесь все кричит о бюрократии. Рекламные щиты запрещено воздвигать на береговой линии, и предприимчивые проектировщики построили башню с тремя большими окнами. Одно над другим. В форме «о», «икс», «о».

Я вхожу и замечаю Себастиана в сиреневом кожаном кресле. Наш столик у открытого окна с видом на тихие воды Темзы. Семь вечера, еще светло, но через несколько часов зажгутся лондонские фонари и мы будем смотреть через это окно, как они мерцают на водной глади реки.

Мне пришлось поторопиться, чтобы не опоздать. Патти намного дольше занималась пресс-релизом о назначении Тони Янгера, чем ожидалось. Когда мы вернулись в офис, ей понадобилось время, чтобы успокоиться. Тони ушел с Эмми покупать новую одежду для новой работы. Он, объяснила нам Эмми, сильно похудел, пока выполнял волонтерскую работу. Мы обе вежливо улыбнулись, когда она погладила его по плоскому животу и поддразнила тем, что ему обязательно нужен советчик, в противном случае он обязательно купит ужасные вещи. Ум и хороший вкус, сказала она с улыбкой, — редкое сочетание. Патти и я понимающе засмеялись, за моим смехом скрывалось острое и логически необоснованное разочарование, которое я испытала с появлением Эмми.

Мне пришлось уйти, так и не дождавшись, когда Патти закончит пресс-релиз, хотя она пообещала, что в случае возникновения проблем позвонит мне на мобильный. Втолкнув меня в лифт, она заверила меня в том, что подготовит максимально информативный пресс-релиз о назначении нового аналитика. Сказала, что Джайлс Хеппельтвейт-Джоунс и Табита буду гордиться ею. Мне неудобно было оставлять ее одну, но отказываться от свидания не хотелось. В конце концов, говорю я себе, следуя за метрдотелем к столику Себастиана, что Патти может сделать не так? Мне следует доверять ей.

Себастиан сидит у открытого окна, легкий ветерок шевелит его волосы. Себастиан оборачивается и замечает меня, и мои мучительные сомнения в его способности быть романтиком тут же рассеиваются. Его породистое лицо озаряет улыбка. Каждый раз, когда его загадочный синий взгляд обращается на меня, у меня начинается нервная дрожь. Патти справится, утешаю я себя.

Он поднимается мне навстречу. Быстрый поцелуй в щеку, но я уверена, метрдотель заметил, что у нас возникло короткое замыкание. Рука Себастиана почти прожигает шелковый рукав моей блузки. На мне новый костюм, который смотрится как платье, но с его помощью я обхожу стеснительный факт: верхняя и нижняя части моего тела абсолютно разных размеров. Мое тело напоминает детскую игру, в которой на картах изображены разные головы, торсы и ходули. Картами обмениваются до тех пор, пока не соберешь целую картинку, но в процессе игры перед тобой оказывается зубастая голова викария, торс, за который удавился бы даже Джордан, и ноги, которые лучше всего подойдут чиппендельскому креслу.

Вспоминаю эту игру каждый раз, когда отправляюсь за покупками. Заглядываю в зеркало и вижу Орлу Кеннеди из Северного Дублина. С ирландскими чертами лица, веснушками и рыжеватыми волосами, которые свисают, как занавески. Она не дурна собой. Подобно своему брату, она не заметна в толпе. Смешно, что родители-католики гордятся прямодушием своих детей и при этом вбивают им в головы, что следует быть понаглее. И это несколько напрягает. Если у меня спросить, какая черта моего лица самая привлекательная, я не найдусь что ответить. Хотя, если честно, горжусь своим точеным и не выпирающим носом. Возможно, на такой вопрос надо ответить какой-нибудь глупостью вроде «одна другой не лучше». Лиз такие ответы приводят в бешенство.

Глядя на Себастиана, не могу поверить в то, что он тоже может быть неуверен в себе, хотя Лиз говорит, что неуверенность свойственна каждому. Лиз недовольна своими бровями. Которые, если их не щипать неделю, разрастаются, как стойкое многолетнее растение. Если напрячься, то смогу признать — в глубине души я считаю, что Себастиан не уверен в наших отношениях. Иногда он ведет себя бестактно. Непочтительно. Сильно нервничает в момент близости. То есть мы целовались. С языками, как говорят школьники. Даже держались за руки на людях, хотя, если честно, это произошло случайно. Я споткнулась о торчащую брусчатку, и Себастиан протянул руку, чтобы я не упала. И не убирал ее. Целую вечность.

— Детка, ты хорошо выглядишь. — Он улыбается. (Хорошо. Неужели он не заметил алую помаду? Идеально подведенные глаза? Убийственные босоножки на завязках, в которых даже Табита ходить не сможет? Понятно, о чем я? Я неуклюжая.) Затем он медленно скользит по мне взглядом сверху-вниз и обратно, отчего нарастает дрожь во всем теле. Себастиан снова улыбается, подзывает проходящего мимо официанта и заказывает бутылку шабли. — Даже очень хорошо, — повторяет он, откинувшись на спинку кресла.

— Так красиво, — говорю я, глядя из окна на купол Сент-Пола.

— Хотел заказать столик в центре ресторана, но нас все равно посадили сюда. Здесь слишком тихо. Прости, — оправдывается Себастиан, пока официант разливает в бокалы белое сухое вино. — У тебя есть куртка или пиджак, что-нибудь теплое? Может немного похолодать.

— Мне и так хорошо. — Я ненароком кладу свою руку на его. — Не переживай. Все замечательно. К тому же я уверена, что если замерзну, ты одолжишь мне свой пиджак.

— Э-э, конечно. Разумеется. — Себастиан берет бокал и случайно сбрасывает мою руку. — Выпьем.

Чокаемся.

— За памятный вечер, — говорю я многозначительно. Я поклялась не говорить о юбилее до тех пор, пока он не заговорит о нем первым. Поиграем в чудесный отдых.

— Как прошла неделя? — спрашивает Себастиан. Мы не общались все это время, если не считать утреннего разговора, во время которого мы договорились о встрече вечером.

— Несколько необычно, — отвечаю я. — Ко мне заявился мой брат Финн, а мама вся на нервах в Дублине. — Рассказываю о том, что мой брат обратился в буддизм. — Только представь, вчера утром в ванной обнаружился паук, а Финн не давал мне его убрать. Он говорит, что, если посадить семя горчицы, томат ни за что не вырастет.

— Умный парень твой брат, — говорит Себастиан, он явно в замешательстве. — А в Дублине он садоводством занимался?

— Это закон кармы, — поясняю я и делаю глоток вина. — Что посеешь, то и пожнешь. Если сеешь добро, много работаешь и все такое, то и пожинаешь плоды своей доброты.

— У тебя что, теперь поселится паучье семейство?

— Не говори так. — Я вздрагиваю от одной только мысли об этом. — Финн захватил мою квартиру полностью, а собирался пожить временно. Повсюду разложил свои вещи. Даже в моей спальне. Просыпаюсь и вижу, как с полки на меня смотрит толстый лысый мужчина.

— Как зовут? — спрашивает Себастиян, сделав вид, что он возмущен.

Тут подходит сомелье, чтобы принять заказ, и я уже не могу как следует пококетничать.

Читаю меню, выполняю свое стандартное упражнение, выбирая здоровую пищу с низким содержанием жира, отказываюсь от своего выбора и внезапно замираю. Меня мучает сознание вины, что завтра утром Лиз и Джейсон придут помочь мне создать www.Lightasafeather.co.uk — диет-чат «Легче перышка». Если я действительно собираюсь его создавать — а я уже почти созрела для этого, — то нужно вести себя серьезнее. Меняю свой выбор и отдаю заказ официанту.

— Разве ты не голодна? — спрашивает Себастиан после ухода сомелье.

— Хорошо пообедала, — лгу я. — У меня была встреча с одним парнем, он приступает к работе в понедельник. Нужно было подготовить пресс-релиз.

— Теперь ясно, — улыбается он. — Я заключил пари сам с собой на то, что ты закажешь жареную телячью отбивную в сливочном соусе и картофель «дофинуаз».

— При обычных обстоятельствах ты бы выиграл, — улыбаюсь, мне неловко от такого комментария. — И что, много проиграл? Может, я смогу тебе чем-то помочь, — отважно говорю я, — чуть позже.

— Не беспокойся. — Себастиан берет бокал с вином и начинает рассказывать о том, как прошла неделя.

Последние три дня он играл с клиентами в гольф. Конечно, клиенты были в восторге. Им и невдомек, что комиссионных, которые они выплатили Себастиану за прошлый год, хватит еще на три такие игры в гольф. Клиенты думают, что это бесплатное удовольствие, а бесплатные удовольствия любят все. Даже клиенты биржевых маклеров. Я пыталась разузнать, чем именно занимаются биржевые маклеры, чтобы можно было поддерживать разговор с Себастианом, но так и не смогла найти никого, кто смог бы описать эту работу в двух словах или еще короче.

— На самом деле здорово, что нашей группе удалось выбраться из офиса. Знаешь, крошка, мы так устали. — Он продолжает рассказывать и просматривает меню вин. — В начале недели парочка молодых людей совершила свою первую сделку, и нам пришлось вспомнить старый ритуал посвящения.

— Да? — спрашиваю я в недоумении.

— Им нужно было пробежать по операционному залу голышом, а все остальные должны были шлепать их линейками. — Он улыбается, вспоминая, как это было.

Сомелье подошел, чтобы принять заказ на вино и смутился от того, что услышал.

— А ты тоже так бегал? После своей первой сделки?

— Все бегают.

Кажется, мой вопрос его удивил, но в конце концов я считала его биржевым маклером. А не воспитанником Итон-колледжа.

— Даже женщины?

— Крошка, у нас там почти что одни мужчины. Но женщины, которые приходят к нам работать, знают, куда идут. Для них у нас существует отдельный ритуал посвящения. — Себастиан подмигивает. — И мы не даем им прозвищ.

— А ты не говорил, что у тебя есть прозвище! — восклицаю я.

Сомелье натирает свой значок, делая вид, что не слышит нас.

— Малыш, у нас у всех есть прозвища.

— А у тебя какое? — жеманно спрашиваю я.

— Осел.

Спасибо тебе господи.

— И за что тебе его дали?

— Мне неловко об этом говорить.

Сомелье перестает натирать значок.

— Да брось ты. Что в этом может быть неловкого? — спрашиваю я. Взываю ко Всевышнему.

— Причина не вполне очевидна. Сначала божоле?

Я киваю, он указывает на бутылку в меню. Сомелье уходит, разочарованный тем, что так и не услышит ответ.

— А у тебя есть прозвище?

— Не переводи разговор на другую тему. За что тебя прозвали Ослом?

— Потому что иногда, я подчеркиваю — иногда, — он смотрит на меня смущенно, — в момент сильного напряжения я кричу, как кричат ослы.

— Сильного напряжения? — спрашиваю я. (Промотать. Не лучший вариант.)

— Да, например, когда англичанин забивает хет-трик. (О!) Или когда выходит хорошая сделка. (Еще какое «О»!) Или… — Он делает паузу, подносит свой бокал к моему и смотрит мне прямо в глаза. — В ночь дикой, неукротимой страсти.

О господи. Как же так. А в моей квартире стены будто картонные. И в гостиной спит брат.

— Ну да, — говорю я, запинаясь, — одни обстоятельства могут оказаться неловкими. Даже более неловкими, чем другие.

— Не знаю. Думаю, в этом есть свой шарм, — говорит он, приподняв одну бровь. Я сосредоточенно слежу за тем, как официант расставляет первые блюда, чувствую, что краска заливает мое лицо.

— Как дела у Патти? — спрашивает Себастиан. — Кажется, у нее было хорошее настроение, когда я звонил.

Он толстым слоем намазывает паштет из гусиной печени на тоненький, хрустящий ломтик поджаренного хлеба. При виде этого мои вкусовые рецепторы выделяют слюну, и я чуть ли не захлебываюсь обезжиренным бульоном.

— Очень даже может быть, — отвечаю я. — Пару недель назад она пришла настолько пьяная, что едва смогла включить компьютер.

— Да, неприятно.

— И вместо того, чтобы сидеть за своим столом, без остановки пить кофе и трезветь, Патти решила заняться чем-нибудь полезным и позвонила почти всем журналистам, просто чтобы сказать «привет». К сожалению, они не смогли разобрать даже этого.

— О-о.

— Весь следующий день я отмахивалась от журналистов, убежденных, что анонимный источник пытался что-то сообщить им о делах банка. Кто знает, может, именно после этого пошли слухи об операционных убытках.

— Слышал, слышал. — Он заинтересованно смотрит на меня. — И что, это правда?

— Не знаю. Табита говорит, что нет, остается ей верить. — Себастиан чувствует себя неловко. — Прости. Слишком много разговоров о работе. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Говорим о другом. Через пару часов я смотрю в окно на сверкающий огнями Лондон. Пятница, вечер. Я в Лондоне, одном из самых шикарных городов мира, сижу с Себастианом, одним из самых шикарных мужчин в мире. Разве может быть что-то лучшее?

Возможно.

Себастиан подзывает официанта. Счет. Понятно. Исчезаю в дамской комнате, чищу зубы, подправляю макияж, пока Себастиан разбирается со счетом. Затем мы молча идем к лифтам. Его рука покровительственно лежит на моей пояснице. Перед нами в лифт входит пожилая пара, и мужчина берет на себя ответственность за кнопки.

— Вам вниз?

Надеюсь.

Себастиан кивает. Выходим из лифта и медленно пересекаем мощеный двор, затем выходим за ворота на дорогу. Иду молча. Останавливаемся и поворачиваемся друг к другу.

— Спасибо, крошка, — наконец говорит Себастиан и берет меня за руки. Медленно целует меня. Едва уловимо. Нежно. Никаких неловких наскоков. — За чудесный вечер, — добавляет он. К тому же юбилейный, хочется добавить мне. Но я молчу. Стою и улыбаюсь. — И такой поучительный. — Подмигивает он. — Я узнал так много нового о буддизме. — Он снова целует меня. — Завтра еще поболтаем?

Э-э?

Он отходит от меня на один шаг и поднимает руку. Вдалеке стоит такси, желтый свет означает, что он свободен. Водитель включил фары. Он нас заметил.

— Я позвоню. Обещаю.

«Позвоню»? Я смотрю на него, ничего не понимаю.

Такси останавливается рядом. Себастиан открывает дверцу, что-то говорит водителю и жестом приглашает меня сесть. Сажусь.

— Все было восхитительно. Прости, что оставляю тебя, но мне завтра рано вставать. Повезу родителей в Честер, у них золотая свадьба. Помнишь? Я говорил об этом Патти.

— Разумеется, — лгу я.

— Ты потрясающая. Просто обалденная. Восхитительный вечер. Береги себя. Пока.

Он просовывается в такси, снова целует меня, потом закрывает дверцу и похлопывает по крыше такси, отъезжающего в сторону Северного Лондона. Потрясающая Орла Кеннеди едет домой. Одна. Опять. Слезы тихо катятся по моим щекам. Я не оборачиваюсь, чтобы помахать на прощанье.


Как похудеть — совет № 7

Запланируй в своей жизни что-нибудь новое и необычное


— Орла, ты ни за что не догадаешься! У нас будет хор. Стоит всего пятьсот фунтов. — Лиз врывается в квартиру, красная от волнения, на ней новый костюм от Карен Миллен — она надевала его для встречи со священником. — А когда мы будем ставить подписи, солист запоет «Аве Мария». — Лиз радостно улыбается. — Это будет особенная, не просто свадьба. (Перевожу взгляд на Джейсона, сидящего в коричневом кожаном кресле, и вижу, как краска сходит с его лица, пока он мысленно подсчитывает свадебные расходы с учетом пожеланий Лиз.) Священник поддержал мою идею о том, что на алтаре должно быть сумасшедшее количество цветов, — продолжает Лиз. — Согласись, если цветов будет мало, то с задних рядов церкви их никто не увидит. Он был в восторге, когда я предложила купить новую красную ковровую дорожку. Та, которая у них, выглядит потрепанной. Правда, Джейсон?

— Угу. — Джейсон отвлекся от своих фантазий. — Орла, у тебя кофе найдется? Желательно крепкий.

Киваю, иду на кухню и включаю чайник. Двигаюсь медленно, вяло. Этой ночью я почти не спала.

— Посмотрел некоторые веб-сайты, посвященные диетам, — кричит он мне в след. — Думаю, что идея все же отличная.

— Джейсон, — перебивает его Лиз, устроившись на плетеном стуле. — Не можешь чуть-чуть подождать? Я ведь еще не закончила рассказывать Орле о наших свадебных планах. Мне кажется, алтарь нужно украсить герберами. Как думаешь?

— Да, очень мило, — кричу я в ответ как можно бодрее, ставлю на поднос три чашки. — Джейсон, тебе с молоком и с сахаром?

— Угу, две ложечки, — кричит он.

Из туалета доносится шум сливного бачка.

— О господи. Он еще здесь? — вскрикивает Лиз и поворачивается к Джейсону. — Говорила тебе, что сначала нужно позвонить, но ты ведь и слушать не хотел. Орла, может, нам лучше уйти?

— Это Финн, — бесхитростно отвечаю я, ставлю на столик перед ними поднос с кофе и печеньем. — Не Себастиан.

— Он пораньше уехал? — спрашивает Лиз, ни ведая о ноже, который с каждым ее словом врезается в мое сердце все глубже.

— Нет. Он вообще сюда не приходил.

Тишина. Лиз и Джейсон смотрят на меня с состраданием.

— Его не будет все выходные. У его родителей годовщина — золотая свадьба.

— О! — восклицает Лиз, всем своим видом показывая, что мои слова стали для нее ударом. — Но ведь ты говорила, что вы будете отмечать вашу…

— Да, — я не даю ей договорить, — я ошиблась. И вообще, — делаю глубокий вдох, — с чего мне расстраиваться и переживать? У меня есть друг, который, по всей видимости, относится ко мне с уважением и поэтому не стремится овладеть моим телом. По-моему, нет ничего страшного в том, что мы с ним до сих пор не переспали.

— В чем проблема, сестричка? — Финн с обнаженным торсом входит в комнату, на шее висит полотенце. — Твой парень не хочет с тобой спать? Он что, голубой? — Финн становится на колени рядом с кофейным столиком и наливает себе кофе.

— Он не голубой, — возмущенно говорю я, отправляясь на кухню за новой чашкой.

— Давайте поговорим о деле «Легче перышка», — тут же предлагает Джейсон. Он кожей чувствует, что может произойти непоправимое. — Ну же, Лиз. У нас не так много времени. Не забывай, нам еще смотреть рестораны.

Какой он хороший. Никогда бы не подумала, что с такой радостью возьмусь обсуждать диет-чат. Он достает из портфеля ворох бумаг и кладет на кофейный столик.

— Я тут набросал дизайн, — объясняет он. — Думаю, очень важно, чтобы кроме диет-чата на сайте была полезная информация о диетах. Скажем, сколько калорий содержится в яблоке.

— Примерно шестьдесят, — отвечаю я, надкусывая шоколадку «Хоб-Ноб». Диетическое питание для мужчин.

— А в пинте молока? — продолжает Джейсон.

— В обычном — 370, в обезжиренном на 50 % — 255, в обезжиренном — примерно 195, — отвечаю я, не раздумывая.

Три пары глаз уставились на меня не моргая. Что? Я что-то не то сказала?

— Ну ты даешь, сестричка! — восклицает Финн. — Ты одна из этих? Как там они называются? Дастин Хоффман сыграл одного в «Человеке дождя». — Финн накрывает рукой печенье. — Что у меня здесь?

Неужели у нас один и то же генофонд? Я пропускаю это мимо ушей.

— Видишь, Джейсон, я же тебе говорила. Орла знает, сколько калорий содержится в любом продукте. Как насчет унции шпината? — Лиз смотрит на меня.

— Ну, шпинат обязательно нужно сварить, — отвечаю я. — В унции сырого шпината содержится семь калорий, отварного — пять.

— Сестричка, это так необычно. — Финн озирается по сторонам и вдруг останавливает взгляд на полке. — А сколько книг на полке? (Лиз и Джейсон косо смотрят на него.) Будда одарил тебя настоящим талантом.

— Мне отсюда плохо видно книжную полку, но зато могу сосчитать, сколько у тебя клеток в мозгу.

— Ну зачем ты так. Меня просто поразило то, как легко ты выдаешь цифры. Как такие люди, по-вашему, называются?

— Твоя сестра — ходячий калькулятор калорий, — поясняет Джейсон.

— Ого, а как же вышло, что она…

— Была так добра, что позволила тебе остаться, — продолжает Джейсон фразу. Он сегодня истинный мистер Твердость. Видимо, утром Лиз позволила ему съесть третью порцию пшеничной соломки с молоком.

— Именно это я и хотел сказать. — Финн признает свое поражение. Ему нечем платить за квартиру. — Объясните мне наконец, зачем в субботу утром забивать себе голову калориями? По телевизору мультфильмы показывают.

— Твоя сестра собирается открыть диет-чат, — поясняет Лиз.

— Я еще не дала согласия. — Я в дурном настроении.

— Ого. Круто. Вроде чата, который помог мне стать на путь Просветления? www.budd-histsrus.com? — Финн гладит маленького нефритового Будду, который висит у него на шее на кожаном шнурке. — Серьезно, Лиз, он помог мне изменить взгляды. Помогает забыть о земных тяготах жизни.

— Предпочитаю алкоголь, — отвечает Лиз.

— Не забывайте, я как опытный посетитель чатов могу высказать свое мнение, — говорит Финн. — Внешний вид сайта очень важен. Некоторые буддистские сайты действовали мне на нервы. (Только некоторые?) Даже зайти на них не мог. Боялся религиозных фанатиков. Бывают такие. Пытаются навязать свою религию силой. Я таких ненавижу.

— Орла, а ведь Финн прав. (Неужели? Что ж, надеюсь, он в этом разбирается.)

— Ты ведь не хочешь, чтобы посетители боялись приходить на твой сайт, — продолжает Финн. — Стеснялись того, что они толстые.

— Почему стеснялись? — Я запихиваю в рот третью плитку шоколадки «Хоб-Ноб».

— Тебе нужно быть благожелательной. Давать продуманные советы.

— Орла сможет, — перебивает его Лиз. — Помнишь, как ты составила мне диету? Когда я хотела сбросить несколько фунтов, перед тем как появиться на пляже. Ты даже не дала мне подумать о быстрой диете с капустным супом.

— Тогда мы жили в одной квартире, — подчеркиваю я, — так что я действовала в своих интересах.

— Я немножко изучил вопрос, — говорит Джейсон и радостно смотрит на краснеющую невесту. — Проанализировал конкурентоспособность. Думаю, на твоем сайте должен быть калькулятор калорий, содержащихся в разных продуктах, и еще калькулятор для подсчета калорий, сжигаемых во время физических упражнений.

— Значит, чтобы четвертая «Хоб-Ноб» прошла безнаказанно, мне нужно двадцать минут побегать?

— А что сжигается во время часовой медитации?

— Остатки твоего мозга, — отвечаю я с улыбкой. Финн забирает последнюю «Хоб-Ноб». Возмездие.

— Джейсон, что еще там должно быть?

— Не знаю. Рецепты, в которых расписаны все калории, многим нравится, когда все разложено по полочкам, ну и пара быстрых диет.

— Это не выход, — отвечаю я. — Человек должен сбрасывать не больше одного-двух фунтов в неделю. Все остальное во вред здоровью. За исключением воды.

Ого. Только послушайте меня. Доктор Бенджамин Спок в сфере диетологии.

— Так и нужно отвечать. — Джейсон улыбается. — Теперь посмотри на мои наброски. Скажи, как тебе такой дизайн?

Беру верхний эскиз. Огромное перышко, с которого свисают маленькие гири. Такие же падают на голову героям мультфильмов и расплющивают их по земле. Перышко пушистое, словно рождественская елка, каждая гиря означает ссылку на новый раздел сайта. Сверху на главной странице — бегущая строка с именем посетителя, в левом нижнем углу на перышке лежит персональная гиря.

— Означает избыточный вес, — поясняет Джейсон. — Чем меньше вес клиента, тем выше поднимается гиря, постепенно высвобождая перышко из-под гнета. Когда цель будет достигнута, перышко полетит. Я представлял себе, как в этот момент из верхней части экрана вылетают перышки и летают в течение нескольких минут, ну, знаешь, как в компьютерных пасьянсах летают карты.

Об этом я и не думала. Неужели жениху с невестой больше нечем заняться, кроме как разработкой веб-сайтов для друзей? Джейсон уже столько времени потратил на этот проект, что я чувствую себя в ловушке. Обратно дороги нет. Или есть?

— Здорово, сестричка, — говорит Финн, рассматривая набросок. — Намного лучше, чем у buddhistrus.com, хотя, когда я зарегистрировался, у Будды зажглись глаза. И когда же открытие?

— Об этом я тоже уже подумал, — говорит Джейсон. Смотрю на Лиз. Либо она твердо уверена, что я буду подружкой невесты, либо им уже больше не о чем говорить. Лиз спокойна, она нежно улыбается своему жениху. — Думаю, что через две недели уже все заработает. Остается только выгрузить информацию в Интернет.

— На следующей неделе напишу статью о Сити и тех, кто мечтает похудеть, отрекомендую твой сайт, — говорит Лиз. — На следующей неделе. Полагаю, у тебя есть знакомые в рекламном отделе, пусть они напечатают тебе плакаты и листовки, которые можно будет распространить в спортклубах Сити.

— Сколько нужно денег? — Приехали. Попались, оба.

— Сначала нужно зарегистрировать сайт, потом еще кое-какие расходы будут, вряд ли большие, — отвечает Джейсон и шепотом добавляет: — Не то что с этой чертовой свадьбой.

— Я все слышала, — взвизгивает Лиз. — Ну же, Орла. Хочешь что-нибудь добавить?

— Когда я буду им заниматься? Я целый день на работе.

— Мне казалось, что с этим мы уже разобрались. В обеденный перерыв, — говорит Лиз. — Если будешь сильно загружена, то я могу помочь.

— Эй, я тоже могу помочь, — вмешивается Финн. — Не забывайте, я любитель чатов. Могу присмотреть за сайтом, если вам будет некогда. Буду следить, чтобы посетители вели себя прилично. К тому же мне нужна работа.

— А мне квартплата, — шепотом говорю я сквозь зубы.

— Э, ну, мне же нужно чем-то занять себя до тех пор, пока я не найду работу. Сестричка, все так здорово. Ты можешь стать интернет-миллионером. Купим замок в Западной Ирландии. Будем жить среди знаменитостей.

— А я думала, Финн, что земные блага тебя больше не интересуют. — Лиз встает со стула. — Пойдем, Джейсон. В два нам нужно быть в «Четырех временах года». (Провожаю их до двери.) Слушай, Орла, это была отличная идея — сорвать куш за счет назначения Тони Янгера, — неожиданно говорит она. — Внушительный текст. Выйдет почти на целой странице. Такого еще не было. Когда Джон Мейджер получил назначение не-помню-куда, ему посвятили всего лишь один абзац.

— Правда? — Как мило. Видимо, у Патти был проблеск сознания. Зря я сомневалась в ее способностях. — Приятно, что тебе понравилось.

— Понравилось! Может, введем в стандартную практику. Поговаривают, что заняться этим поручат мне.

— Мы лишь постарались подчеркнуть его положительные качества, — выкручиваюсь я.

— У вас получилось. — Лиз смеется. Она обнимает меня и кричит Финну: — Пока, бубни и не отвлекайся.

Закрываю дверь. На душе кошки скребутся. Что еще написала Патти?


Как похудеть — совет № 8

Попрощайся с деньгами


В понедельник утром я поняла, насколько серьезно Бог решил наказать меня за то, что мой брат — буддист-недоумок. В семь часов только светало, когда в дверь постучал почтальон: срочная посылка от моей матери. Две грелки и бронхиальный бальзам — на случай, если у Финна появятся хрипы. Приложением — специальные инструкции: энергично взболтать, потому что бальзам какое-то время хранился в аптечке. Спрятать в прохладное место, сказано далее. Хм, есть другой вариант, только там не очень прохладно.

Настоящее возмездие настигло меня двумя часами позже, когда я пришла на работу. К монитору моего компьютера приклеена огромная желтая бумажка. Записка от Патти. Всего одно слово: ПРОСТИ. Огромными красными буквами. И отпечаток губ в левом нижнему углу.

Прости? За что? Ищу взглядом Патти. На ее стуле висит пиджак, по столу разбросаны газетные вырезки. Из того, что пресса писала о «Браунс Блэк» в выходные. Я уже должна была снять с них копии и раздать управляющему персоналу. Она это имеет в виду? Патти опять играет в «пиджак-на-стуле»? Неужели ушла домой? Может, с ней утренняя каша «не согласна»?

Делаю шаг в сторону ее стола, протягиваю руки, чтобы схватить вырезки, и вдруг раздается крик:

— Орла! Зайди! Сейчас же!

Табита. Стоит в дверях своего кабинета. Я смотрю на нее в нерешительности. Что происходит? Похоже, она злится. Кроме нее в кабинете сидят трое. Патти. А она что здесь делает? Джайлс Хеппельтвейт-Джоунс… что-то он рано сегодня. Я еще не переварила свой завтрак. Спиной ко мне сидит еще один человек, который жестикулирует словно телепузик в ускоренном воспроизведении.

— Ты меня слышала?! — хрипло кричит она.

— Извините, — отвечаю я. — Уже иду.

Я направляюсь к ее кабинету, и вдруг у меня внутри все обрывается. Другой человек — Тони Янгер. Даже издалека видно, что он в бешенстве. В диком бешенстве. Вот черт, Патти! О чем ты писала в пресс-релизе? Что ты наделала? Приближаюсь к двери, знаю лишь одно: что бы ни говорили о том, что с неприятностями лучше встречаться лицом к лицу, все это чушь. И бред собачий.

Делаю глубокий вдох и вхожу. Выкручивайся, Орла. Улыбайся. Блефуй. Лги.

— Доброе утро, Табита, — киваю начальнице в знак приветствия. — Здравствуйте, Патти и Джайлс. — Морж сидит в замешательстве. Он уверен, что где-то меня видел, но где именно… — Тони, — подхожу к нему и протягиваю руку. — Добро пожаловать в «Браунс Блэк».

Патти закрывает лицо руками.

Тони смотрит на меня, сидит с оскорбленным видом, не шевелясь.

— Это шутка? — злится он. — У меня что-то плохо с чувством юмора. — Он поворачивается к столу Табиты, берет экземпляр журнала Лиз. — Вы это видели? — вертит перед моим лицом.

— Последний номер? Нет, не видела, — честно говорю я. — Я только пришла.

— Но вам известно, о чем там написано? — раздраженно бросает Табита.

— Разумеется, известно, — говорит Тони. — Она ведь сама написала этот чертов пресс-релиз. (Смотрю на Патти, которая стоит с виноватым видом. Жду, что она обо всем расскажет. Придет мне на помощь.) То есть ведь вы занимаетесь пресс-релизами?

— Да.

— Значит, вы несете ответственность за информацию, которая поступила в журнал?

Снова смотрю на Патти. Она что-то беззвучно мне шепчет. Кажется, «пожалуйста, пожалуйста».

— Я. — Это правда. Что бы там ни опубликовали — моя вина.

Нужно было проследить за Патти. Это моя работа. Я должна проверять все, что она рассылает от имени банка. Не могу подставлять ее, я ведь не ябеда из детской песочницы. Патти закрывает глаза и облегченно вздыхает. Я знаю, как много для нее значит эта работа. Девочка из Стритхэма раньше считала, что фламенко — это брачный танец смешных птиц, которые вечно стоят на одной ноге.

— Но я не видела, как это преподнесли журналисты.

— Что ж, читай. — Табита всовывает глянцевый журнал мне в руки и жестом предлагает сесть на маленький стул в ее кабинете. Обычно она использует его, чтобы достать что-нибудь с верхней полки.

Плохой знак. Поправка: хуже, чем плохой. Новая рубрика, о которой говорила Лиз, называется: «Сити: красавчик недели» и начинается она с Тони Янгера, или, согласно статье, «воплощения красоты с чувством долга». И что еще хуже, журналисты сделали фотомонтаж и соединили голову Тони с чьим-то мускулистым телом. А опровержение достоверности фотографии написано таким мелким шрифтом, что прочесть ее можно только с лупой.

— Послушайте, — доносится до меня рассерженный голос Тони. — Как любой человек, я понимаю шутки, но эта статья делает из меня какого-то идиота. Как, по вашему, я должен заниматься серьезной работой в Сити, когда обо мне пишут такие статьи? — Он выхватывает журнал из моих рук и читает вслух: — «Мышцы Тони были отточены в Африке, в сомалийской деревне, где он собственноручно установил водосбор». Это даже не правда, — комментирует он. — Нас было двадцать человек.

— Я считаю, что нам всем нужно сесть и обдумать случившееся, — подает голос Джайлс. — Надо вынести из этого хороший урок….

— Урок! — взрывается Тони. — Я скажу вам, какой урок из этого вынес я, а со мной еще тысячи служащих Сити. Я узнал, — он снова хватает журнал, — что мои «точеные мышцы будоражат женские души» и что я люблю «петь женщинам серенаду — уникальную версию Тома Джонса «Секс-бомба». Господи, дай мне силы. (А мне путь к отступлению.) Но больше всего меня раздражает вот что. Все выглядит так, будто я позировал для снимка и сам одобрил эту чертову статью.

— А разве это не ваше тело? — В голосе Табиты слышится разочарование.

— Вот еще. Нет. Это не мои «точеные мышцы».

— Давайте запретим выпуск, — неожиданно подает голос Патти. — Ну, в общем, давайте остановим публикацию.

— Но он уже издан. — Тони бросает на нее такой презрительный взгляд, что у нее наворачиваются слезы. — А я уже успел получить с полсотни электронных писем и телефонных звонков менее чем, — смотрит на часы, — за пару часов. — Поворачивается ко мне. — Зачем вы это сделали? Зачем выставили меня идиотом? Я вас чем-то обидел?

— Нет, — говорю я и запинаюсь, поскольку не знаю, что сказать. Оправданий нет.

Я ушла раньше, ожидая, что выходные принесут райское удовольствие, а они превратились в ад, и вот передо мной человек, который за это расплачивается. Человек, который мне искренне понравился, когда мы познакомились. Смотрю на Патти в надежде, что она сознается. Но Патти держится спокойно, если не считать судорожных глотков воздуха, которыми она пытается сдержать рыдание. На ее щеках алеют два круглых пятна — верный признак того, что она расстроена.

— Я думала, это поможет привлечь внимание к вашему назначению.

— Помогло, еще как, — раздраженно бросает Тони. — Мне уже позвонили из желтой прессы. Хотят получить мой снимок для девятой страницы. Даже предложили сняться с Белиндой Босомс.

— Правда? — подает голос Джайлс. — Хорошая возможность разрядить ситуацию. Я мог бы прийти на съемки. Проследить, чтобы все сделали со вкусом.

— Как мило, — с сарказмом отвечает Тони. — И как именно вы хотите разрядить ситуацию? Привлечь внимание свыше трех миллионов людей, которые благополучно живут, не зная о моем существовании? Скажите мне, вам что, платят за советы? (Краска сползает с носа Джайлса и растекается по всему лицу.) Вы ничем не сможете отвлечь внимание от этой статьи. — Он показывает пальцем на Джайлса. — Надо мной будут смеяться неделями, и даже когда я решу, что все забыто, об этом будут говорить снова и снова. Эта статья будет преследовать меня везде и в конце концов разрушит мою карьеру.

— Наоборот, — говорит Табита. — Поможет ей. (Давай же, Табита. Отработай свою шестизначную зарплату. Хоть раз в жизни.) То есть я хочу сказать, что женщины в деловых кругах, безусловно, захотят иметь с вами дело. (Кажется, я переоценила ее способности.)

— Я бы захотел, — вставляет Джайлс, — если бы я был женщиной, — и умолкает.

— А вы знаете, в чем проблема? — задает вопрос Тони.

— Фотография не хороша? — спрашивает Патти.

О господи. Почему я не могу умереть прямо сейчас? Я думала, мы друзья. Ты даже собаке не позволишь так страдать.

— Да, — бросает Тони. — Фотография не хороша, потому что на ней не я. — Он медленно выговаривает каждое слово. — Истинная проблема в том, что ни один из вас не раскаивается. — Он смотрит на меня. — Вы даже не извинились. В первый же день я превратился в посмешище. Я хочу, чтобы передо мной извинились все, кто виноват в этом издевательстве. Сегодня же. — Он поворачивается и уходит из кабинета.

Ведьма тут же обрушивается на меня:

— Ты вообще думала, что делаешь? Поручаю тебе выполнить такое простое задание, с которым даже Патти в состоянии справиться, и ты вытворяешь такое! Катастрофа! Этот человек — один из лучших аналитиков Сити. Каждый банк хочет заполучить его себе, но он выбрал «Браунс Блэк». И вот как мы его отблагодарили! Если он уйдет, то я за себя не отвечаю.

Патти снова закрыла лицо руками, закапали слезы.

— Табита, дорогая, успокойся, — говорит Джайлс, кладет ноги на стол и откидывается на спинку кресла. — Думаю, нам всем нужно сесть и хорошо обдумать ситуацию. Может, еще кофе? — с надеждой смотрит сквозь прозрачную стеклянную стену на мой стол. — А где эта милая девушка, которая всегда забирает мое пальто и приносит эспрессо?

— Я здесь, — отвечаю я.

— А, понятно. Вы сменили прическу?

— Нет.

— Что ж. В общем, вы не могли бы сбегать за кофе? Мне двойной эспрессо, и желательно пирожок с черникой.

— Джайлс. — Подает голос Табита. — Орла, принеси нам кофе и возвращайся на свое рабочее место, а мы с Джайлсом подумаем, как лучше поступить банку, чтобы исправить то, что наделала ты. Как будто мне больше нечем заняться. Мне то и дело звонят, расспрашивают о ложных слухах про то, что «Браунс Блэк» терпит операционные убытки.

— Мне тоже пару раз звонили, — промямлила Патти, вытирая глаза салфеткой.

— Да? И что ты им ответила?

— Прочла им заявление, которое написали вы с Джайлсом.

— Вот видишь, Орла? Все просто, если следовать инструкциям. (Вот это да. Спасибо, Патти. Ты настоящий друг.) Теперь иди и принеси кофе. Патти, возвращайся к работе и отвечай на звонки.

Выходим вместе. Патти трет глаза и, пока мы идем к своему рабочему месту, бормочет без остановки:

— Прости. Прости.

В конце концов она говорит:

— Я не смогла признаться. Пыталась. Честно, но слова не шли из меня. — Потом останавливается и смотрит на меня. — Просто знала, что, если сознаюсь, меня уволят. А мне безумно нравится эта работа. Пожалуйста, Орла. Не злись на меня.

— Только не сейчас, — отвечаю я сквозь зубы. — Я за себя не ручаюсь.

— Честно, я только подумала…

— Подумала что? — говорю я сквозь зубы. — У тебя вообще есть голова на плечах? Ты думала, Тони Янгеру понравится быть посмешищем?

— Нет, конечно нет. Орла, прости.

— Патти, я очень, очень злая. У меня и без этого хватает проблем. Зачем ты так поступила? — поворачиваюсь к ней. — Хотела, чтобы меня уволили? Тебе хочется занять мое место? В этом все дело?

— Нет! Нет! — Она хватает меня за рукав, я пытаюсь от нее отцепиться. — Ты же сама сказала, что банк нуждается в том, чтобы его события освещались как можно лучше.

— И?

— Я побоялась, что никто не напишет о назначении Тони Янгера…

— Он, черт возьми, высококлассный аналитик. Все банки боролись за то, чтобы заманить его к себе. Разумеется, об этом бы все написали. Нужно было лишь подготовить грамотный пресс-релиз. Выполнить работу за журналистов.

— Я не знала. — Патти пытается схватить меня за руку. — Думала, что нужно проявить изобретательность, тогда статья привлечет к себе внимание.

— Проявляй изобретательность в свободное от работы время. — Я отдергиваю руку. — Научись лепить горшки.

— Орла, пожалуйста. Ну не сердись.

— Ни слова больше, Патти. Ни единого слова, — поворачиваюсь, чтобы уйти. — Если ты не возражаешь, я отправлюсь за кофе. Меня попросили его принести. Помнишь?

— Наверно, ты думаешь, что я гадина. — Патти прикусывает губу, пытаясь сдержать слезы.

— Нет, Патти. — Я качаю головой. — Думаю, что ты еще маленькая и наивная и я зря доверила тебе эту работу. Не переживай, больше этого не случится.

Прохожу мимо своего стола по пути в кофейню на Бродгейт-Серкл и замечаю, что к моему компьютеру прикреплены две записки с просьбой перезвонить Лиз. Наверное, хочет узнать мою реакцию. Думает, что статья привела меня в восторг. Я ведь в восторге?

В кофейне очередь змеится вокруг небольших алюминиевых столиков, за которыми сидят банкиры Сити и пьют кофе, чтобы проснуться. Многие из них работают с семи утра и к обеду уже «на взводе».

Передо мной остается всего два человека, как вдруг я слышу крик и вижу, как один из банкиров, сидящий за столиком, поднимает журнал с кошмарной статьей и кричит коллегам в очереди:

— Вы это видели?! Нужно предложить, чтобы в следующий раз написали о Проныре. У него мозгов нет, будет только рад.

У меня екнуло внутри. Могу лишь представить, какой ярлык привесят Тони.

Заказываю кофе, в том числе большую порцию кофе-латте с соевым молоком для Табиты, выбираю пирожок, который выглядит так, словно он валялся на полу. Вдруг кто-то касается моей руки. Оборачиваюсь в надежде, что это не Тони Янгер. Еще одной встречи лицом к лицу мне не выдержать. Это Свен. В руке у него папка.

— Не сейчас, Свен, — раздраженно говорю я. — Мне сегодня хватает забот, у меня нет времени на подготовку пресс-релиза о ваших мутных сделках. Нельзя ли подождать до завтра?

— Речь не о сделках, — отвечает Свен. — А о моих характеристиках. И снимке. Я хочу быть «Красавчиком недели». Можете это устроить?


Как похудеть — совет № 9

Призови на помощь друзей


Сижу в «Старбакс» на Мургейт и жду, когда появится Лиз. На коричневом бархатном кресле, которое выглядит так, словно его выкинули из гостиной Веры и Джека Дакворт в «Улице Коронаций». Передо мной на столике стоит чашка кофе. Никак не могу допить. Неправильный напиток. Даже сложно назвать это напитком — больше похож на жидкость, которой обрабатывают заборы, чтобы от дождя и снега не портились. Но у него есть один большой плюс, который примиряет меня с этим напитком: отсутствие калорий.

Собираюсь серьезно сесть на диету с момента открытия сайта «Легче перышка», но чуть-чуть нервничаю перед первым взвешиванием. Перед этим хочу сбросить несколько фунтов. К тому же в последние дни Патти возмещала нанесенный ущерб… плюшками, шоколадным печеньем, кофе-латте и капуччино с двойной порцией взбитых сливок.

Тони Янгер в свою очередь в течение трех дней меня игнорировал. Дважды я сталкивалась с ним в фойе банка, и каждый раз он делал вид, что не замечает меня. Я его понимаю. Наверняка ему просто неловко. В пресс-бюро поступили звонки от четырех телеканалов с предложением взять у Тони интервью, еще звонили из модного женского журнала. Им хотелось представить его под заголовком «Куда еще занесет это Чудо?».

Говорят, что все аналитики из его отдела сменили «скринсейвер» на мониторах. Торс, который даже не принадлежит Тони, теперь вибрирует на сорока четырех мониторах. Прошел слух, что одному из аналитиков даже пришлось подкупить охрану, после того как камеры зафиксировали его ночную попытку самому повибрировать, подражая изображению на мониторе.

В моей сумочке лежит пачка листовок, которые рекламный отдел напечатал для меня вчера. Первая рекламная акция «Легче перышка», хотя Лиз обещала опубликовать статью еще в понедельник. Там не будет ни слова обо мне, чтобы у Табиты не появился лишний повод ко мне цепляться. Если она узнает, что я занялась другим проектом и не сижу на месте, полностью погрузившись в работу, то придется поплатиться головой.

Мы с Лиз собираемся раздавать листовки всем выходящим из спортклубов. Сайт уже более-менее оформляется. Вечерами я составляю таблицу калорий, содержащихся во всех известных мне продуктах. Выписываю из книги, чем, видимо, нарушаю закон об авторском праве, а что остается делать? Кто-то когда-то подсчитал калории всех продуктов, и с тех пор все воруют эти цифры. Это моя отговорка на случай, если кому-нибудь захочется придраться.

Смотрю на часы. Шесть. Лиз опаздывает на четверть часа. Собираюсь позвонить ей и сказать, чтобы пошевеливалась, как вдруг звонит мобильный телефон.

— Лиз?

— Э-э, нет, дорогая, Мари.

— Мама?

— Правильно. Это ты, Орла?

— Мам, тебе что, много женщин звонит с этого номера телефона? — Ее вопрос вывел меня из себя.

— Ну что ты сразу вскипаешь. Я просто звоню, чтобы узнать, как твои дела.

— Хорошо дела.

— А у Финна? — А вот и истинная цель звонка.

— Он постоянно кашляет, наверное, у него туберкулез. Постоянно забывает принять микстуру от кашля и вечно выходит на улицу с мокрыми волосами.

— Только не это! Орла, ты должна запретить ему. Не…

— Мама, — перебиваю я. — Все в порядке. Про туберкулез я пошутила, но он взрослый мужчина, и я не могу запрещать ему делать то или это. Точно так же, как ты не можешь запретить ему быть буддистом.

— Не нужно меня в этом упрекать. Я молилась святому Кристоферу о том, чтобы Финн снова обрел нашу веру. И не один раз. Эйдан с нашей улицы говорит, что никогда в жизни не видел, чтобы женщина проводила так много времени на коленях. Говорит, у его жены не хватает терпения.

— Мама, — перебиваю я. — Вообще-то я тороплюсь. С минуты на минуту встречаюсь с Лиз.

— Как у нее дела? Ее мама обрадовалась помолвке? Уже, наверное, молится о внуках? Об этом мечтает каждая мать. Ты не на работе сейчас? Наверное, где-нибудь в ресторане?

— Мы сейчас пойдем раздавать листовки. Будем рекламировать веб-чат, который я скоро открою. Я тебе о нем рассказывала. Это чтобы худеть.

— Да-да. Как раз собиралась об этом спросить. Я знаю, что после всей этой болтовни в чатах Финн стал бёддисьтом, неужели можно похудеть от одной болтовни? Если такое возможно, то твоя тетя Молли уже давно превратилась бы в палку. По телефону она мне и слова не дает сказать. (Наверное, это семейное.)

— На самом деле это будет в качестве группы поддержки. Желающие похудеть будут обсуждать диеты, рассказывать, что им помогает, а что нет, рассказывать о своих знакомых, которые столкнулись с такой же проблемой.

— А ты сможешь их видеть?

— Нет, мам, я увижу только сообщения, которые они напечатают.

— Тогда как ты узнаешь, что они похудели?

— Никак. Мне придется им верить. Послушай, мам, мне действительно пора. Я уже вижу Лиз. Позвоню тебе позже. Пока.

Подбегает запыхавшаяся Лиз.

— Прости, меня задержали на работе, — с трудом произносит она. — Бежала от самого офиса. Все, сил больше нет. — Она пытается перевести дыхание. — В последнее время на работе аврал. Мне человек тридцать позвонили и попросили разместить информацию о них под рубрикой «Сити: красавчик недели». Прости. — Лиз заметила выражение моего лица. — Идея понравилась, и, давай смотреть правде в глаза, теперь все знают, кто такой Тони Янгер. Шикарная идея.

— Табита считает иначе.

— Через несколько недель она будет умолять, чтобы мы написали о директоре вашего банка.

— Ему восемьдесят лет, и на левом глазу он носит повязку. У него больше шансов прославиться в попсовом бойз-бенде.

— А ты подумай, для Табиты это будет большое одолжение, и Табита будет у меня на крючке. Может, даже поведает пикантную сплетню.

— Табита не знает пикантных сплетен, — возмущенно говорю я. — В последнее время она развлекает журналистов в Уимблдоне. Я уже написала одну речь для заместителя директора банка, которую должна была написать она, и четыре пресс-релиза. А ей платят четверть миллиона в год. Вчера она появилась всего на десять минут, и то, чтобы бросить свою «Альфа-Ромео Спайдер», которую я должны была отогнать на ежегодное сервисное обслуживание.

— Похоже, ей самой не помешает ежегодное сервисное обслуживание.

— Не смеши меня, так недолго и захлебнуться, — указываю на черный кофе, который с виду не аппетитнее овсянки.

— Уже заметила. А что случилось?

— Я решила, что все калории, которые содержатся в молоке, лишние. — Я принимаюсь объяснять. — И подсчитала, что если не добавлять в кофе молоко, то за год можно сбросить почти два стоуна.

— И как ты так подсчитала?

— Смотри: за сутки я выпиваю примерно десять чашек кофе, на каждую приходится, как минимум, две унции молока. Таким образом, если перестать добавлять молоко, — разумеется, обезжиренное, — то я сэкономлю… погоди чуть. — Лезу в сумочку и достаю подсчеты, которые вывела сегодня утром. — Около 240 калорий в сутки. За неделю это будет почти 1700 калорий, а в год — 87 000. Дальше, я где-то читала, что, для того чтобы сбросить один фунт жира, нужно потратить примерно 3500 калорий. Таким образом, если не добавлять молоко, то за двенадцать месяцев я, особо не мучаясь, похудею на двадцать пять фунтов. — Я в задумчивости откидываюсь на спинку стула. Ну уж нет, я отказываюсь от последней части своего заявления. Лучше выпить всю воду из Темзы. Надо использовать это в качестве приманки в «Легче перышка»: худеем без особых усилий.

— Ясно, — с сомнением в голосе говорит Лиз. У нее всегда были проблемы с математикой. — Так, значит, тебе черный кофе?

— Да. С двумя кусочками сахара.

Спустя двадцать минут мы стоим перед входом в церковь и ждем, когда станут выходить слушатели лекции Марджори «Лишний вес исчезает у вас на глазах!». В саду висит огромная вывеска: «Иисус любит вас». Будь это правдой, он дал бы мне лицо и тело Умы Турман. Вот ее он, кажется, действительно любит. Даже подбросил ей сногсшибательного мужа и фантастическую карьеру.

— Акция начинается, — шепчет Лиз, когда открывается массивная деревянная дверь и появляются три женщины.

У них в руках график диеты на следующую неделю, они говорят о своих достижениях.

— За прошлую неделю я похудела на один фунт, — говорит первая, — но я не успела снять лак с ногтей. Наверняка он добавляет мне несколько унций. Как думаешь, Лили? — Она размахивает наманикюренными пальцами.

— Даже не знаю, — отвечает та, которую, по всей вероятности, зовут Лили. Невысокая, полная, на вид ей около шестидесяти. Из-под плаща выбивается фартучек. — За прошлую неделю я похудела на два фунта.

— Как так?

— Сняла кольцо невесты. — На ее пальце красуется камень размером с утес. (Лиз уныло смотрит на свое кольцо. Такое ощущение, что оно съежилось от стыда.) — Тесса, а у тебя как дела? — Лили смотрит на третью женщину лет сорока.

— Никаких перемен. Даже не знаю почему. Выполняла все точно по графику.

— А ты ела печенье, которое я тебе давала?

— Да, но ты сказала, что оно обезжиренное. Это значит: без калорий, так?

Идеальный кандидат. Делаю шаг вперед. Лиз прячется.

— Прошу прощения, дамы. У вас не найдется немного свободного времени? — Я изображаю свою самую радужную улыбку.

— Вы ведь не из «Свидетелей Иеговы»? — спрашивает Лили. — Нам сказали держаться от них подальше. Видимо, в этой местности они особо рьяно обхаживают церкви.

— Нет, я не из «Свидетелей Иеговы». — Моя аббатиса сестра Мари Клод была бы огорчена. Она всегда считала, что католиков можно определить по внешнему виду, потому что они выделяются. — У меня есть веб-сайт, посвященный похуданию, — начинаю рассказывать я, — где можно бесплатно получить совет, подсказку, как правильно худеть, есть чат, где посетители могут обсуждать свои проблемы и желание похудеть…

— А вы, значит, хозяйка этого сайта? — Тесса скептически осматривает меня с ног до головы.

— Да, скоро начну. Сайт пока еще не открылся.

— А, это в Интернете, что ли? — спрашивает Лили. — Читала про такое. — Говорит подружкам: — Это где мужчины ищут себе жен. Днями общаются, чтобы узнать друг друга получше, потом он делает ей предложение, и тут оказывается, что она из Таиланда и не знает ни слова по-английски.

— А как она говорит с ним по Интернету, если не знает ни слова по-английски? — спрашивает Тесса.

— О, эти женщины умные. Они покупают специальную, как же это называется, программу-переводчик, которая переводит все, что они пишут.

— Ты уверена? — недоверчиво спрашивает Тесса.

— Абсолютно. На прошлой неделе кто-то рассказывал в мастерской. В Америке одна женщина даже забеременела через Интернет, представляете. В интернет-кафе. Такое, наверное, случается, если пользоваться Интернетом сразу после того, как им попользовался мужчина. В детстве нам рассказывали про девочек, которые становились беременными после того, как садились на унитаз, где до этого сидели мужчины, — вспоминая, качает головой. — У меня даже запор случился после этих рассказов. — Переводит взгляд на меня. — Так о чем вы говорили?

Ах, на меня снова решили обратить внимание? Как мило.

— О том, что у меня скоро откроется веб-сайт и…

— Когда? — спрашивает Тесса.

— В понедельник, — вклинивается Лиз. Она совсем с ума сошла? — Поначалу он будет работать в тестовом режиме, чтобы можно было продолжить разработку проекта, согласно вашим нуждам. — Тестовый режим? Разработка проекта? Она слишком часто берет интервью у консультантов по вопросам управления.

— И это вы будете им заниматься? — Тесса снова рассматривает меня. — А какая у вас квалификация? То есть почему я должна верить, что ваш совет поможет? По вам…

— Я воспользовалась ее советом, — снова вклинивается Лиз. — И посмотрите на меня. — Она показывает на свое тело. — Орла знает, что делать, но на себе еще свои советы не проверяла. Как и вы, она всегда была занята миллионом других дел, но однажды посмотрела в зеркало и подумала: «О боже, что это?» — Ну, держись, Лиз. — Она начнет диету вместе с остальными, и вы все сможете делиться опытом, поддерживать и поощрять друг друга. Вот, к примеру, вы все ходите в спортклуб. А что будет, если вам сильно захочется съесть плитку «Кит-Кэт»? — Лиз, замолчи. Не то я сейчас проголодаюсь. — Станете звонить Венди? Или положитесь на самодисциплину? К тому же этот сайт будет доступен в любое время.

— В чате я буду два часа в сутки, — добавляю я, — начало в двенадцать, но в любое время можно регистрироваться и входить в чат, чтобы поболтать с другими посетителями.

Тесса берет у меня листовку.

— И сколько это стоит? — спрашивает она.

— Нисколько. Здесь все написано, — даю листовки двум другим женщинам. — Возьмите, раздадите своим друзьям. Вместе мы справимся. — И в эту минуту я уже уверена, что так и будет.

— Орла даже разработала план, как можно похудеть за счет отказа от того, чего почти не замечаешь в своей жизни.

— От секса? — спрашивает Лили.


Как похудеть — совет № 10

Помогай брату в его стремлении похудеть — замори его голодом


— Сегодня, — шепчу я своему отражению в зеркале, — я буду Могущественной Искусительницей. — Выпячиваю губы и наношу помаду «Коварная соблазнительница», беру салфетку, промокаю, наношу снова. Проверяю, как выглядят тушь и подводка. Наверное, еще один слой туши придаст глазам больше чувственности.

Я в женском туалете ресторана «Кристоферс» на Ковент-Гарден, который раньше, по всей видимости, был борделем. Себастиан сидит столиком на террасе. Возможно, он размышляет, достаточно ли я потребляю грубой пищи за то время, пока мы здесь. Этим вечером, спустя ровно неделю после того, как он отправил меня домой, спешно чмокнув в щеку, все изменится. Себастиан даже не поймет, что на него нашло. Этим вечером я докажу Лиз раз и навсегда, что он «из наших». Хотя, возможно, после полуночи ему придется призвать на помощь резервы.

Я последовала совету Лиз. Я хлопала ресницами так много, что официант решил, будто из-за кондиционера у меня пересохли контактные линзы. Я кокетливо встряхивала волосами и нежно касалась руки Себастиана при каждой возможности. Кажется, ему понравилось представление среди посетителей, хотя я чуть все не испортила, уронив волосинку в его салат «Цезарь».

Я заметила, что за последнюю неделю наши отношения изменились. По-моему, произошло слияние душ. Он звонил каждый день, даже в среду, хотя уезжал с клиентами в Уимблдон. Звучит глупо, но я все время думаю, что перемены в нем связаны с золотой свадьбой его родителей. Возможно, посмотрев на эту пару в день ее золотой свадьбы, он решил, что тоже хочет дожить до такого дня. И на него, безусловно, повлияла статья о Тони Янгере. Себастиан позвонил в понедельник и спросил, моих ли рук дело. Разумеется, я солгала и ответила «да».

Снова поправляю прическу, дышу в ладони, чтобы узнать, пахнет ли от меня чесноком, ощупываю руками заднюю часть черной шифоновой юбки, чтобы убедиться, что она сидит правильно и не залезла в трусики. Очень маленькие трусики. Вот так. Отлично. Читаю короткую молитву святому Иуде, покровителю всех неудачников, чтобы он знал, что этой ночью он может отдохнуть. Когда я возвращаюсь, Себастиан пьет шампанское. Мы уже почти допили вторую бутылку.

— Прости. — Сажусь на свое место. — В дамской комнате очередь.

— Ничего, крошка. Десерт будем заказывать?

— А знаешь, что мне хочется на десерт? — кладу свои руки поверх его.

— Банановое пирожное? — Ого. Поиграем в грязные игры.

— Не совсем. — Хотя еще одна ночь…

— Тогда, может, кусочек творожного торта, крошка? — Дурак.

— Нет. Хоть бы и с вкуснейшими фруктами, — твердо говорю я, а сама нежно поглаживаю его руки. — На десерт я хочу тебя! — говорю ему шепотом. Вот. Какая я дерзкая. Сестра Мари Клод была бы в шоке.

— Правда? — В глазах Себастиана пробежал огонек.

— Да, — киваю. Давай же, ну. Попроси счет и уедем отсюда. Неужели я все должна делать сама?

— Ты уверена, что не хочешь щербет? — Красная карточка.

— Абсолютно, — поднимаю бокал, не отрывая взгляда от глаз Себастиана. — Хотя можно подумать.

— Тогда едем, крошка. — Он отставляет стул и встает. — Почему бы нам не отправиться в резиденцию Себастиана? — подмигивает он. И одаривает меня взглядом, полным страсти и огня.

— А как же счет? — Я озираюсь в поисках официанта.

— Уже оплачен. — О господи. Я настоящая развратница. Еще немного, и умру от стыда. — Мой черед. За последний месяц у меня было много сделок, — улыбается он и вдруг шепчет: — Но самая лучшая — впереди.

Мы молча спускаемся по каменной лестнице и выходим на шумную улицу. Из театра вываливаются толпы туристов. Только что закончился спектакль «Король Лев». Они бродят повсюду с программками в руках и ломают голову, чем бы заняться, и ищут дамочку с зонтиком, которым она смогла бы указать им на нужные автобусы.

— Поторопись, — говорит Себастиан и берет меня за руку. — Если не поспешим, то не видать нам такси. — Вытаскивает меня на дорогу, на середину Стрэнда, и мы ждем, когда на мосту Ватерлоо покажется такси.

Как часто в пятницу вечером под проливным дождем мне приходилось, не сходя с места, ждать такси? Этим вечером божественный свет появляется всего через несколько минут. Это знак, думаю я. Он — мой Единственный.

— Куда едем? — спрашивает водитель.

— Госвелл-роуд, — говорю я. Ко мне. Сегодня я рулю. Хорошо, что дала Финну 50 фунтов, чтобы он куда-нибудь исчез.

Мы едем молча, но я замечаю, что Себастиан не выпускает мою руку из своей.

— Ты уверена? — спрашивает он, когда такси останавливается у моей двери.

— Идем.

Он отдает водителю деньги и входит в дом следом за мной.

В квартире моя уверенность ослабевает. Я нервничаю и смущаюсь. К счастью, Финн убрал свой спальный мешок. Я внимательно осматриваю комнату, чтобы убедиться, что его трусы нигде не валяются.

— Ну что, — беззаботно говорю я, а сердце колотится с бешеной скоростью. — Выпьем?

— Думаю, мне на сегодня уже хватит. — Себастиан усаживается в одно из кожаных кресел. Ну почему я не купила диван? Два кресла сейчас совсем некстати. Он улыбается и хлопает по своему колену. Нет. Раздавлю. Несмотря на то, что он играет в регби.

— Ерунда. Сейчас принесу бутылку, — отправляюсь на кухню.

— А как насчет десерта? — кричит мне Себастиан. — Я думал, у тебя есть предложения.

— Ну да, порция мороженого «Бен энд Джерри», — поддразниваю я.

— Неужели. — Себастиан появляется в дверях кухни. — И что ты с ним собираешься делать?

В голове проносится фильм «Девять с половиной недель». Во мне поднимается паника. В спальне хоть убрано?

— Схожу за открывалкой. — Я проскакиваю мимо него.

— А разве она не здесь должна быть? — Он указывает на кухню.

С каких пор у мужчин обнаружилась логика?

— Нет. Здесь хранить нельзя. Мой брат — ужасный алкоголик. Приходится прятать в другой комнате, — выпаливаю я на одном дыхании. — Сейчас вернусь.

Пролетаю гостиную, маленький коридор, открываю дверь в спальню, быстро осматриваю пол в поисках случайно забытого белья, перевожу взгляд на кровать, чтобы проверить, заправлена ли она… И вижу Финна. Он сидит скрестив ноги на моем стеганом одеяле и читает «Журнал для тех, кто на диете».

— Тс-с, — шепотом говорит он, прислонив палец к губам, другой рукой машет, пытаясь меня успокоить. — Тс-с. Ты ведь не хочешь, чтобы он знал, что я здесь?

— Это я не хотела знать, что ты здесь, — отвечаю я сквозь зубы.

— Извини. Ты, конечно, просила меня уйти, но я подумал, что, с учетом твоего прошлого опыта, Себастиан с тобой не поедет. И тогда решил, что уходить мне нет смысла. А когда услышал ваши голоса за дверью, то испугался и спрятался здесь. Вы ведь не собираетесь воспользоваться этой комнатой, да?

Я испепеляю его взглядом.

— Прости, — по голосу слышу, он изумлен. — Так вот что имелось в виду под «приехать вместе». Я вспомнил, как ты просила меня исчезнуть, когда к тебе приходили одноклассники. Вроде бы вы с Майридом Райаном хотели послушать альбом Бакса Физза. Знаешь, — он роется в карманах джинсов, — вот твои 50 фунтов. Так будет честно. — Он виновато улыбается.

— И что я должна с ними сделать? Что мне теперь делать?

— Может, я спрячусь под кроватью?

— И зачем ты мне подо мной, когда Себастиан будет на мне?

— Я нашел здесь беруши. — Финн показывает мне те, что я стащила из самолета. — Я ничего не услышу.

— Нет, — шепотом говорю я.

— Орла, — из гостиной раздается голос Себастиана, — так можно от жажды умереть. Ты еще не нашла открывалку?

— Ты хранишь открывалку в спальне? — недоверчиво спрашивает Финн. Открывает ящик шкафа и начинает в нем копаться. — Где? Здесь?

— Нет. Это был повод проверить комнату. — Я в бешенстве. — Хватит лазить по моим вещам. — Он тут же закрывает шкаф. — И что мне теперь делать? Ты все испортил. Ты и думай.

— Если через две минуты не выйдешь, то зайду я, — кричит мне Себастиан.

Сколько раз я мечтала услышать эти слова? Теперь они нужны мне не больше, чем низкокалорийный шоколад в моем холодильнике.

— Минутку! — кричу я в ответ. Поворачиваюсь к Финну. — Сиди тише воды. Ни звука, бормотать тоже нельзя. Мне придется развлекать его в гостиной. И вот еще что — ни шага из комнаты.

— А вы там надолго?

Смотрю на него во все глаза. Скажите же, что мы от разных отцов!

— Я тебя предупредила. — Выхожу из комнаты и вижу, что Себастиан идет мне навстречу. Он включил «Шугабейбс».

— А я уже к тебе собрался. Нашел открывалку и voila… — Он показывает мне открытую бутылку белого вина и два бокала. — Возьмем их с собой в спальню?

— Обалдеть. Ничего себе, — шепчу я. Надеюсь, что сексуально и страстно, не так как в рекламе микстуры от кашля. Кладу руки ему на плечи и подталкиваю его в обратном направлении, он отходит и при этом целует меня. — К чему спешить? Может, посидим и выпьем для начала? — показываю на маленький персидский ковер у камина.

— По-моему, там на двоих места не хватит. — Он с сомнением смотрит на потрепанный коврик.

— Риск — дело благородное.

Опускаюсь на колени, беру у него бутылку и бокалы, разливаю вино. Он придвигается ко мне и целует. Его губы холодные от вина.

— Ты не представляешь, как много это для меня значит, — шепчет он и укладывает меня на коврик.

Спорить я не люблю, просто знаю. Скажем так, чувствую. Он начинает медленно расстегивать мою кофточку, целуя грудь после каждой расстегнутой пуговицы. Маленькие легкие поцелуи, его губы едва касаются меня. Он добирается до моего живота и расстегивает пояс на юбке. Я в экстазе, не в силах пошевелиться. Он медленно расстегивает молнию на юбке и тянет ее вниз. Я в другом мире, возбужденно вслушиваюсь в музыку. Девичья группа издает нежные стоны. Как я понимаю, что они чувствуют.

— Интересно, — шепчет мне Себастиан, отделив от меня юбку. — Словно ты умеешь отделять от себя свой голос. Такое чувство, что ты сейчас стонешь в соседней комнате.

Что? Открываю глаза и, оттолкнув Себастиана, принимаю сидячее положение. Внимательно прислушиваюсь к музыке. «Шугабейбс» не стонут вообще. Я не стонала точно. Звук доносится издалека. Из спальни. Финн! Чертов брат-идиот бормочет свои мантры! Себастиан смотрит на меня.

— В квартире есть кто-то еще, да?

— Мой братец, — бормочу я. — В спальне. — Беру юбку, прикрываюсь ей, отчего чувствую себя не в своей тарелке.

— А он что здесь делает? Ищет открывалку? — Себастиан разозлился. — И зачем он устроил этот гам?

Финн в режиме глубокой мантры. Надеюсь, он молится о своей жизни. Потому что сейчас я его убью.

— Пойду разберусь.

Спешно натягиваю юбку, накидываю кофточку и шагаю в спальню, распахиваю дверь: Финн сидит рядом с кроватью, его глаза закрыты, в ушах — пробки. Подхожу к нему, выдергиваю одну пробку и ору в ухо:

— Какого черта ты здесь делаешь?

Он испуганно шарахается от меня:

— Орла! О нет. Только не говори, что не сработало.

— Что не сработало?

— Моя мантра.

— Я тебе говорила, чтобы ты сидел тихо? — ору я.

— Да, но…

— Но ничего. Ты приезжаешь без приглашения, заявляешь, что будешь жить у меня, и затем портишь мне жизнь.

— Неправда. Я читал мантру с пожеланиями улучшить твою жизнь.

— И как только ты до этого додумался?

— Мне сильно захотелось в туалет, тогда я начал тихонько читать мантры, пока не полегчало. Потом я решил, что нельзя быть эгоистом. Я изменил мотивацию. Стал читать мантру для тебя. Чтобы он не оказался голубым. Ведь сработало, правда? — спрашивает он у меня. — Он ведь сегодня не был похож на голубого, да?

— Нет! До тех пор пока ты не начал бубнить! — уже визжу я. — Я никогда не говорила, что он голубой! Зачем ты лезешь в мою жизнь, если не можешь навести порядок даже в своей?

— Мне очень жаль. — Он сидит с виноватым видом.

— А мне еще больше жаль, что я позволила тебе жить здесь. Завтра же убирайся.

За моей спиной появляется Себастиан. Рубашка застегнута и аккуратно заправлена в брюки. Наше мгновение, такое долгожданное, закончилось.

— Что здесь происходит? — холодно говорит он.

— А ты, должно быть, Себастиан, — говорит Финн, спрыгивает с кровати и протягивает ему руку. — Приятно познакомиться. Наслышан. (Я краснею.)

— Я узнала, что он здесь, только когда вошла в комнату, — начинаю оправдываться я. — Его не должно было быть дома.

Себастиан не обращает на меня внимания. Он слышал весь наш разговор. Финн продолжает говорить, не замечая напряжения в воздухе.

— Да, прости, пожалуйста. Я хотел читать мантру в уме, но понимаешь, стоит попасть в тон, как эмоции захватывают тебя целиком. — Мой брат глупо улыбается.

— Да, — говорит Себастиан, — думаю, я понимаю, о каких эмоциях ты говоришь, они ведь такие хрупкие, да? Их так легко разрушить.

— Точно, ты меня понимаешь. — Финн смотрит на него с удивлением. Полагает, что встретил единомышленника.

— Значит, ты считаешь меня голубым? — спрашивает Себастиан у Финна.

— Ну нет. Я ведь тебя даже не знаю. Это Лиз считает тебя голубым, — отвечает Финн. — Но теперь я могу сказать ей, что ты не голубой. Так что не беспокойся.

— Так, значит, Лиз считает меня голубым, да? — Себастиан поворачивается ко мне. — Почему она так решила? Она ведь никогда меня не видела.

— Финн все перепутал, — начинаю выкручиваться я. — Он спутал тебя с кем-то другим.

— А, с кем-то, кого ты приводила сюда, чтобы убедиться, что он не голубой? — резко бросает он. — Думаю, мне пора уходить. Три человека — это толпа, и это уже лишнее. Разве только если ты не захочешь проверить что-то еще. — Он смотрит на меня, усмехается и машет рукой, проходит по коридору и выходит за дверь.

— Себастиан, не уходи! — кричу я ему вслед и слышу, как он хлопает дверью. Поворачиваюсь к Финну. — Завтра, — кричу я ему в лицо, — завтра же тебя здесь не будет! А теперь убирайся из моей спальни! — Я силой выталкиваю его за дверь. Зарываюсь головой под подушку и плачу.


Как похудеть — совет № 11

Сосредоточься на чем-нибудь положительном


— И после пятницы Себастиан не звонил? — спрашивает Лиз.

Сейчас вечер воскресенья, после 48 часов хандры и жалости к себе я призвала на помощь подкрепление. Нет ничего лучше, чем сидеть в луже вдвоем. К сожалению, Лиз приезжает одновременно с ритуальной еженедельной доставкой еды из индийского ресторана. Для того, чтобы поговорить о своих проблемах. Теперь мне придется делиться. Садимся на колени вокруг кофейного столика и запускаем руки в исходящие паром контейнеры из станиоли.

— Нет. — Я пожимаю плечами, отламывая кусок слоеной лепешки с мясом.

— Совсем-совсем? Даже эсэмэску не прислал?

— «Нет» означает «нет». Я думала, все женщины это знают.

— Бестактное замечание, Орла, — упрекает она меня. — А что с Финном? — Она смотрит на последнюю вафлю издали. Лиз ведь не настолько жестока, чтобы отобрать последнее у подруги, которая оказалась в беде?

— А что с ним? Ты о чем? — осторожно спрашиваю я. Наблюдаю за ней.

— Где он? — Ее руки приближаются на опасное расстояние.

— Ушел на мессу.

— На мессу? — Лиз смотрит на меня с удивлением. Совершенно позабыв о еде. — Я-то думала, что он теперь буддист.

— Буддист, но чувствует себя виноватым из-за случившегося, говорит, что только католики знают, как можно загладить вину. Его нет с утра. — Добираюсь до вафли, тыкаю пальцем по центру и смотрю, как она разламывается на несколько кусочков. Вот так. Теперь честно. Беру самый большой кусок.

— То есть ты передумала его вышвыривать?

— Я проконсультировалась. Заведующий мусорки сообщил мне, что это противозаконно. — Я набираю вилкой овощной плов и кладу в рот. — Ну, а если серьезно, куда ему деваться?

— Обратно к матери?

— Я не так сильно его ненавижу. К тому же она не поймет, в чем проблема. Она посчитает, что Финн очень кстати оказался дома, когда его сестра решила поразвлекать своего друга. Ты же понимаешь, — говорю я с маминой интонацией, — «рассказывают про такие ужасы, которые происходят после нескольких бокалов вина». Финн — мое личное средство контрацепции. С этим даже церковь не сможет поспорить.

— А почему бы ему не снять себе квартиру?

— У него нет денег, а я их ему не дам. Подожду, пока он найдет работу.

— Ну, он же предложил свою помощь в «Легче перышка», разве не так?

— Я ему платить не собираюсь, — возмущаюсь я, — к тому же это проект некоммерческий.

— Ты готова к тому, чтобы начать его завтра? — Ложка Лиз хищно парит над последним кусочком куриного филе в остром соусе.

— Готова, дальше некуда. Может, подождать, пока мы его не разрекламируем получше?

— Мы уже отдежурили у входов во все спортклубов Сити и рассказали о сайте всем их посетителям. Завтра в журнале выйдет моя статья под названием «Как сохранить фигуру, когда вокруг все худеют». Куй железо, пока горячо.

Хорошая мысль. Я придвигаю к себе контейнер с куриным филе и вываливаю его содержимое себе в тарелку. Лиз озадачена:

— В любом случае зачем тебе толпы посетителей с первых дней? Давай работать над ним постепенно, чтобы ты могла втянуться. Тебе понравится, честно.

— То же самое ты говорила про кикбоксинг.

— Но я честно так думала, — возмущается Лиз. — Только представь, если все получится, то ты даже сможешь оставить работу в «Браунс Блэк». И станешь интернет-миллионером.

— Не обнадеживай. А знаешь, что Табита выкинула на прошлой неделе?

— Письменное предупреждение, которое она составила, не в счет?

— А я уже почти забыла о нем. Она выскочила из своего кабинета с визгом, когда обнаружила на пальце мозоль, и спросила меня, что делать, потому что… — делаю паузу, чтобы произвести впечатление, — я знаю, как бороться с утолщениями.

Лиз смотрит на меня в ужасе.

— Вот дрянь! И что ты ей ответила?

— Ничего. А что я могла ответить? Ей ответ и не был нужен, она так хохотала над своей шуткой. Я слышала, как весь остаток дня она говорила разным своим друзьям по телефону, что она теперь «жирная птаха», потому ее палец набрал лишний вес. Тогда я взяла и показала ей свой третий палец. Думаю, после этого она нарисует новое письменное предупреждение. — Выгребаю остатки картофеля со шпинатом себе в тарелку.

— А что сказала Патти?

— Ее не было. На обеде у нее возникла новая «проблема» с рыбой. Ничего не имею против, вот только слышала, как она заказывала столик в ресторанчике мясных блюд.

— Ну, у тебя и выдержка.

— Ты про Патти? Просто она еще молодая. Научится.

— Про все. Табита ведет себя с тобой как настоящая стерва, Патти бросает на тебя всю работу и подставляет тебя с «Красавчиком Сити», братец приезжает без приглашения и поселяется у тебя, а твой парень сбегает. Я бы с ума сошла.

— Меня сложно свести с ума, — отвечаю я. — Хотя можно, если доесть мою лепешку с мясом. (Лиз кладет ее на место. Умница.) Вот только не знаю, как быть с Себастианом.

— А ты ему звонила?

— Пару раз. — Ложь, ложь, наглая ложь. — Каждый раз — автоответчик. — Шестнадцать раз.

— Оставила сообщение?

— Если не считать просьбу перезвонить мне, то нет. В конце концов, почему не посмотреть правде в глаза? Если бы я действительно нравилась Себастиану, то бубнилки Финна вряд ли бы ему помешали. Я не права?

— С мужчинами все так сложно. Им может помешать все, что угодно. — Лиз делает глоток вина. — Джейсон сбился с ритма из-за сквозняка, но здесь, скорее, дело в размерах. И как ты себя чувствуешь?

— Немного хуже, после того как услышала про твою интимную жизнь.

— Хреново, — отвечаю я. — Я думала, что он выше этого. И почему он расшумелся, как ребенок. Понимаю, ситуация неловкая. К тому же мы только начали, но в конце концов — никто не воспринимает моего брата всерьез.

— Еще много…

— Рыбы в море? Камушков на берегу? — вздыхаю из-за неизбежной банальности.

— Э-э, нет. Риса с овощами. Доедай. Я больше не могу. — Лиз ставит свою тарелку на кофейный столик и забирается в кресло, в руке держит бокал с вином. — Кстати, я всегда думала, что он тебя недостоин.

— Ты ведь его даже не видела. Он шикарный.

— Не важно. На самом деле не шикарный. Если судить по твоим словам. Он не делает того, что делают мужчины, и речь не только о сексе. Тебе нужен добрый и порядочный человек. Послушай, у меня назначена встреча с кандидатами для «Красавчика Сити». Может, хочешь со мной? Развеешься. Тебе это пойдет на пользу.

— Как и порция капусты, но я ведь ее не ем. Нет.

— Ну-ну. Продолжай в том же духе.

— А что, если Себастиан увидит меня? В компании красивых мужчин?

— Надеюсь, что приревнует.

— Хорошая мысль. — Отставляю пустую тарелку. — Я об этом подумаю. Больше ничего не обещаю.

— Кстати о красавцах, мне недавно позвонил один человек из Восточной Европы, зовут Свен. Работает в твоем банке. Хотел узнать, отправила ли ты его данные для размещения в «Красавчике Сити».

— Нет. Он рекламный маньяк, мечтает об известности. И что ты ответила?

— Что просматриваю огромную стопку полученных данных и несомненно скоро найду его анкету. А почему ты не отправила? Как он выглядит?

— Как фоторобот из «Криминальной хроники».

— Ну ладно тебе. А фигура у него что надо?

— Угу, как у собаки на выставке.

— По-моему, он тебе не нравится. — Какая проницательность.

— Он зануда. Его единственная мечта — попасть на страницы газет. Стоит какому-нибудь его коллеге из другого банка попасть в прессу, как он тут же появляется у моего стола и начинает капать мне на мозги. Свен ни разу не сделал ничего достойного освещения в прессе.

— Все равно пришли. Я уважаю твое решение, серьезно, но пусть будет про запас. Судя по твоим словам, он мерзкий тип. — Лиз смотрит на часы. — Мне пора. Обещала Джейсону, что по дороге домой заеду за видео, а магазин закрывается уже через полчаса. — Она встает. — Может, встретимся завтра. Скажем, в одиннадцать? И вечером не дергайся. Все будет хорошо. Я знаю, ты справишься. — Берет меня за руки. — Но сначала ты должна мне кое-что пообещать.

— И что же?

— Ты перестанешь заказывать еду в индийском ресторане.


Как похудеть — совет № 12

Не бойся обсуждать свои проблемы с другими — даже со своим братом


Не могу поверить. Меньше чем через час «Легче перышка» откроется официально. Я, Орла Кеннеди, которая сбрасывала фунты, только когда с содроганием следила за скачками, станет раздавать советы о том, как похудеть, и будет источать мудрость в режиме онлайн. Мне нужно выбросить Себастиана из головы и взяться за дело серьезно. И все мне в этом помогают.

Джейсон возится с моим ноутбуком на кофейном столике. Я взяла выходной, а у него, похоже, «круглосуточная» работа. Думаю, к свадьбе он будет выжат как лимон. Лиз сказала на работе, что берет интервью у очередного кандидата, но на самом деле готовит кофе у меня на кухне. А Финн сидит в моей комнате и делает что-то в мою честь. Надеюсь, хвалебное, иначе у него будут неприятности.

— Кофе готов, — кричит Лиз и вносит поднос. На подносе кофейник, четыре чашки и тарелка с плюшками. — Ты ведь пока еще не на диете, да? — Лиз смотрит на меня с улыбкой.

Киваю на весы, которые стоят в стратегической позиции на шаткой половице и поэтому показывают на пять фунтов меньше.

— Вы не будете подсматривать, когда стану взвешиваться?

— Мы ведь обещали.

— Джейсон, а ты не станешь подсматривать за моими данными на сайте, когда будешь проверять, как он работает?

— Слово скаута. — Он вытягивает руку, отдавая скаутский салют.

— Я так нервничаю, — честно признаюсь я и показываю пальцем на стопку журналов для желающих похудеть и книг по диетологии, которая лежит возле кресла. — Ну же, Лиз. Спроси у меня что-нибудь. Бери любой.

— Орла, это не выпускной экзамен. Расслабься. Я думаю, что основная идея веб-сайта заключается в разумных советах. Так. Расслабься. Дыши глубже. Вдох… выдох… вдох. Помни, советы — твое сильное место.

Звонят в дверь.

— О господи, — вздрагиваю от неожиданности. — Может, это кто-то из спортклубов Сити? Хотят сказать, чтобы я держалась подальше от их клиентов?

Это Патти.

— Привет, — говорит она с улыбкой. — Пришла, чтобы предложить моральную поддержку. Знаю, ты дико волнуешься. — Она здоровается с Лиз и Джейсоном.

— А что ты сказала Табите? — Я смотрю на часы. — Ты ведь еще даже не ела свою рыбу.

— Сказала, что принимала перед сном лекарства и с утра неважно себя чувствую.

Джейсон чуть не захлебнулся кофе.

— Она ведь не сможет проверить? Про зуб мудрости я уже говорила пару недель назад. — Она осмотрела комнату. — А где твой брат?

— В спальне. Отправляет мне положительную энергию.

— Пойду познакомлюсь. Ты так много о нем рассказывала. — Патти хватает плюшку и отправляется в спальню.

Лиз, Джейсон и я сидим в тишине, только время от времени из моей спальни доносятся смешки. Хоть кому-то весело. Я пишу вступительную речь для сайта, Лиз листает свадебные журналы, которые принесла с собой. Иногда Лиз поднимает журнал повыше, вертит его так и сяк, рассматривая свадебное платье, вздыхает, разочарованно пожимает плечами и дальше листает его. Кажется, тишина будет вечной, но вдруг Джейсон смотрит на часы и говорит:

— Орла, пора. Финн. Патти. Сюда. Мы начинаем.

Я сажусь на колени перед ноутбуком, все устраиваются вокруг меня.

— А что я должна делать?

— Погоди чуть-чуть. — Джейсон начинает отсчет. — Пять, четыре, три, два, один… есть. «Легче перышка» теперь онлайн.

— Нужно шампанское, — говорит Патти. — В торжественный момент у меня всегда в руках оказывается бокал с шампанским.

— Напечатай сообщение, Орла, — подсказывает мне Джейсон. — Хоть что-нибудь. Остальные могут войти с минуту на минуту, так что, возможно, ответ появится не сразу. — Он присаживается рядом со мной.

— Значит, так. — Начинаю печатать. Ничего сверхъестественного. Самые обычные слова, которые мне хочется сказать моим клиентам. Клиентам. Ого! Просто не верится. На последних словах у меня от страха побежали мурашки по коже.


<Орла> Всем привет. Меня зовут Орла Кеннеди. Добро пожаловать на сайт «Легче перышка». Если вы решили к нам присоединиться, значит, у нас есть общая цель. Мы все хотим сбросить лишний вес. Вряд ли вы найдете здесь революционные диеты, которые, как и вы, я перепробовала все до одной. Разве можно забыть о последствиях грейпфрутовой диеты? Мой желудок отлично их помнит. Давайте поговорим начистоту. В глубине души мы знаем, что быстрого способа похудеть не существует. Придется много и упорно работать, но вместе мы справимся. Мы будем оказывать друг другу поддержку и постараемся вместе достичь цели.


— Тони Блэр отдыхает, — шепчет Лиз.

— Слишком много? — шепчу я в ответ.

— Нет, если речь не для церемонии вручения Оскара, — хихикнула Патти.

— Нет, все отлично. — Лиз улыбается мне.

— Девочки, а почему вы шепчетесь? Они вас не слышат, — говорит Джейсон. — По-моему, прекрасное начало. Орла, не волнуйся. Может, не нужно указывать имя? Представь, если слухи дойдут до Табиты? Тебе ведь запрещено подрабатывать, по-моему?

— Черт. — Я ведь собиралась сделать по-другому. Даже псевдоним придумала. — А можно изменить текст?

— Нельзя. Он опубликован в режиме реального времени. — Джейсон задумался. — Просто не говори, где ты работаешь. На вопросы о своей работе отвечай туманно и расплывчато.

— Орла! — вдруг закричала Лиз. — Кто-то появился. Смотри, имя — Тесса.

— Надеюсь, что она весит не две тонны, иначе ее уже ничем не спасешь, — говорит Патти.

Я не обращаю на нее внимания.


<Тесса> Привет. Странное чувство. Словно меня видно.


<Орла> Я понимаю, о чем ты.


<Тесса> И что будем делать?


<Орла> Для начала расскажи, почему захотела похудеть.


<Тесса> Моего сына издергали в школе. Все дразнят его и говорят, что у него мать — толстая уродина.


— О боже, и почему я не захватила платочки, — говорит Патти.

Я невольно бросаю на нее взгляд: она мешает мне сосредоточиться.

— Смотри, — она показывает на экран, — еще два клиента.

Она подталкивает в бок Финна, который сидит с закрытыми глазами. Он пребывает в состоянии глубокого медитативного созерцания. Или что-то в этом роде.


<Белла> Привет, я Белла.


<Лили> Привет, я Лили.


<Орла> Привет и добро пожаловать. Я Орла. Как раз говорила с Тессой, она хочет похудеть, чтобы ее сына перестали дразнить в школе.


<Белла> Привет, Тесса. Я знаю, о чем ты. Моего пятилетку тоже дразнят в школе, и он сильно расстраивается, что я не принимаю участия в родительских спортивных соревнованиях. Просто не могу. Боюсь, случится инфаркт, даже если нужно всего лишь от сих до сих пронести яйцо в ложке.


— Тебя же не заставляют его есть, — бурчит Патти. (Я смотрю на нее.) — Извини.


<Орла> Лили, а ты почему решила сбросить вес?


<Лили> Ты та самая милая леди, с которой я разговаривала у входа в клуб?


<Орла> Наверное, да. Так зачем же тебе худеть?


<Лили> Моя дочь говорит, что после второго замужества я сильно располнела. Но я не специально. Мой муж — мороженщик и делает восхитительные десерты. Я всего лишь стараюсь поддержать его.


<Орла> То есть после свадьбы ваш вес постоянно увеличивается?


<Лили> Получается так. Я постоянно натыкаюсь на мебель.


<Орла> Что-о?


<Лили> Ну, у меня живот уже так торчит, что дальше некуда.


<Белла> То же самое с моей грудью. В ресторанах она лежит на столе и официанты мучаются, выбирая место, куда поставить заказ. Почти каждый раз задевают ее, но иногда мне кажется, они делают это нарочно.;-)


Ой, а это что такое? Ах да, совсем забыла. В Интернете есть свой язык общения.

— Что это значит? — спрашиваю я у Джейсона.

— Подмигивает и намекает.


<Орла> Ох уж эти мужчины!


<Белла> Да, но все же чувствую себя неловко, потому что она у меня, как детский нагрудничек, ловит все, что падает. Выглядит так, будто сам Пикассо разрисовал ее. Понимаешь? (о)(о)


— Бог меня не обделил, — краснея, переводит Джейсон.


<Лили> Понимаю. Моя дочка Трикси говорит, что если мужу захочется увидеть мою грудь, то придется задирать юбку.


Джейсон смущенно кашляет.


<Орла> Похоже, у нас у всех есть хорошая причина для того, чтобы сбросить лишний вес. Следующим летом я буду подружкой невесты, и мне нужно хорошо выглядеть.


В чате появляется Сесилия.


<Сесилия> Даже не знаю, что я здесь делаю.


<Орла> Наверное, хочешь похудеть, как и все мы.


<Сесилия> Честно говоря, я не толстая. Просто мой муж наткнулся на вашу рекламу и предложил заглянуть.


<Орла> Ясно. Спасибо, что заглянула к нам. Кстати, а что из вещей ты купила в последний раз?


<Сесилия> А какое это имеет значение?


<Белла> Ну говори уже.


<Сесилия> Обувь.


<Орла> А до этого?


<Сесилия> Сандалии «Джимми Чу».


<Орла> А до них?


<Сесилия> Туфли без задников.


<Орла> Здесь что-то не так. У тебя точно есть лишний вес. Твое подсознание не пускает тебя в бутик, где продаются вещи, которые тебе сильно захочется купить, потому что на деле они окажутся не того размера, с которым ты себя ассоциируешь. Неужели не понимаешь? Размер обуви не меняется. Поэтому нечего стесняться в примерочной. Кроме того, вполне возможно, что у тебя нога маленького размера и этот маленький размер ты принимаешь за «норму». И продолжаешь покупать обувь. Так ты не ущемляешь естественную женскую потребность совершать покупки и ничем себя не стесняешь.


— Потрясающе, — говорит Лиз. — Ты супер.


<Орла> Главное — осознать это, принять мысль о том, что у тебя есть лишний вес и с ним нужно бороться. Муж ведь не из вредности предложил заглянуть сюда, правильно?

<Сесилия> Не знаю. Он банкир в Сити.


— Все понятно, — говорит Патти.


<Орла> Уверена, он тебя любит, независимо от размера одежды.


<Сесилия> Только не дает фотографироваться для семейного альбома. Он так трепетно относится к имиджу. Думаю, это из-за его прошлого. В молодости он был так беден, что теперь просто ни в чем не может себе отказать.


В течение пяти минут все обхаживают Сесилию, и в конце концов она признается, что у нее проблема с избыточным весом, хотя и остается непоколебимо уверенной в том, что ее проблема далеко не так серьезна, как наши. Я объясняю посетительницам, насколько важно регулярно вносить свои данные, и мы обсуждаем задачи на следующую неделю. Договариваемся выполнять упражнения, как минимум, три раза в день и съедать в сутки продуктов, в которых содержится не больше 1500 калорий. Все взвешиваемся, каждая у себя дома, и вносим данные на персональные страницы. С удивлением замечаю, что вешу на несколько фунтов меньше, чем предполагала; должно быть, из-за беготни на прошлой неделе. Уже собираюсь выходить из чата, как вдруг появляется новый посетитель.


<Мари> Орла, дорогая, я не опоздала?


<Орла> Простите?


<Мари> Это же я. Твоя мама. И Марселла рядом. Мы включили компьютер Финна. Погоди минутку, она тоже хочет что-то написать… Орла, привет, это Марселла. Здорово. Просто чудесно! Как там в Лондоне? Твоя мамочка говорит, что ты занялась старым добрым чат-шоу-бизнесом.


<Орла> Марселла, именно этим я сейчас и занимаюсь. Общаюсь в онлайне — режиме реального времени.


<Мари> Не может быть, Орла, правда, что ли? И меня могут слышать другие люди? Эй? Тут есть кто-нибудь?


<Сесилия><Белла><Лили><Тесса> Привет.


<Мари> Ух ты. Привет, девочки. Какое красивое имя — Сесилия. Тебя назвали в честь святой Сесилии, покровительницы музыкантов?


<Сесилия> Нет, в честь моей бабушки.


<Мари> А история была красивая. Сначала ее пытались задушить, а потом перерезали горло. Орла, твою кузину назвали в ее честь. Ты знаешь — дочку Эйлин.


Да, хуже не бывает. Лиз, Патти и Джейсон громко смеются.

— Хочешь, я ее отключу? — спрашивает меня Джейсон. — Все будет выглядеть так, словно дело в электричестве?

Мы с Финном смотрим на него в ужасе.

— Лучше не надо. Потом она неделями будет об этом зудеть.


<Орла> Мама. Очень рада была с тобой поболтать, но у меня мало времени. Наш чат скоро закрывается, и всем нужно заняться своими делами.


<Мари> Просто хотела пожелать всем удачи. А Финн там? Он достаточно спит? Ты ведь знаешь, на него без слез смотреть невозможно, когда проспит меньше восьми часов.


<Орла> Итак, все знают, что делать дальше, расписание диеты на следующую неделю есть у всех. Искренне желаю удачи.


<Лили> Спасибо. А пирожные можно есть как и раньше, да?


<Белла> TYVM[2], другими словами — «большое спасибо», если кто не знает сокращения.


<Мари>Марселла, видишь? Белла использует язык, о котором рассказывали в программе Глории Ханнифорд. Что бы написать ей в ответ? Погоди, Белла, Марселла сейчас мне покажет. Я:/


— Твоя мать написала: «Я страдаю от запоров», — объясняет Джейсон. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я оборвал связь?

Я трясу головой.

— А еще заставляет меня есть клетчатку, — бормочет Финн.


<Белла>:[


— Ужасная зануда, — переводит Джейсон.


<Орла> Ладно, девочки, предлагаю отключиться, прежде чем моя мама пустится рассказывать про варикозное расширение вен. Встретимся через неделю, на том же месте, в тот же час. Хочется верить, что к тому времени нам уже будет чем похвастать. Не забывайте, если возникнут проблемы, то можете написать мне. Электронный адрес указан на странице внизу. Чао.


<Сесилия><Белла><Лили><Тесса> Чао.


<Мари> Марселла, что это значит? Быстро посмотри…


Как похудеть — совет № 13

Найди чем занять свою голову


Прошло две недели с тех пор, как Финн разрушил мою жизнь. Себастиан не звонил. Ни разу. Даже когда меня не было. Я дважды проверяла, работает ли автоответчик; цифры 1, 4 и 7 на телефонной трубке изрядно стерлись. Мой дух воспаряет при каждом звонке мобильного телефона и с грохотом падает, когда оказывается, что это не Себастиан. Отныне телефон служит проверкой моего состояния. Каждый звонок означает, как легко можно найти меня при желании.

Лиз пыталась поднять мне настроение, она так и сыпала банальностями, но если уж я свалилась с велосипеда, то вряд ли уже захочу оседлать его снова. Теперь все видится как сквозь сон. Орла Кеннеди держалась за руку с Себастианом. Целовалась с ним. Наслаждалась его близостью, насколько это было возможно. И, если уж быть честной с самой собой, с удовольствием отмечала скептические взгляды женщин, не понимающих, что его держит рядом со мной. Теперь я могу им ответить: ничего.

Кое-кто из коллег заметил, что со мной что-то происходит. Не Табита, естественно. Она слишком занята своим собственным мирком. Но Харри, который заправляет аппарат шоколадом, спросил, в чем дело. Вчера зашел ко мне, спросил, почему я не позвонила ему и не попросила заправить шоколад. Обычно мы общаемся с ним два раза в неделю. В прошлом году мы даже обменялись рождественскими открытками. Лорен — она развозит завтрак и еще закуски в одиннадцать — тоже спросила, в чем дело. А вчера, после того как я отказалась от двух пирожков с яйцом по цене одного, даже в шутку приложила ладонь к моему лбу, проверить, здорова ли я. (Пирожки всегда холодные, а яйца — в состоянии, близком к окаменению, но именно поэтому они мне понравились.)

Странно, «Легче перышка» почти помогает прогнать головную боль. За пять дней в чат заглянуло тридцать пять человек, и ежедневно в течение двух часов я рассказываю, как можно похудеть, выслушиваю чужие проблемы и ощущаю себя востребованной. Все вместе мы похудели на 41 фунт, 3 из которых — мои. Разбитое сердце — самая лучшая диета, известная даже мужчинам. Только что закончилась очередная онлайн-сессия. Патти еще не вернулась с обеда. Составляет компанию Тони Янгеру, который встречается с молоденькой журналисткой из «Файненшл таймс». Патти решила присмотреть, чтобы он не сказал лишнего. Надеюсь, он за ней тоже присмотрит.

Разумеется, я должна была пойти с ней. Сегодня впервые после ужасной истории с пресс-релизом о назначении Тони Янгера я доверила ей выполнить задание самостоятельно. Смешно, что именно она сопровождает его на этой встрече. Но я не могу смотреть ему в глаза. Тони все еще злится на меня из-за катастрофы с «Красавчиком недели»: он не раз избегал встречи со мной в коридоре и столовой. Я его понимаю, и, хотя моей вины в случившемся нет, я все равно чувствую себя виноватой. Очень виноватой. Как истинная католичка. Тони очень хороший и искренний. Я действительно прониклась к нему тогда в «Корни энд Барроу». Вряд ли он захотел бы видеть меня на этой встрече рядом с Патти, о роли которой в этой истории он даже не догадывается.

Зазвонил телефон. Себастиан? Беру трубку, сердце колотится с бешеной скоростью.

— «Браунс Блэк». Орла Кеннеди слушает. — Голос немного дрожит.

— Орла?

Это Финн. Могла бы догадаться и сразу. С каких это пор Богу есть до меня дело? Готова поспорить, Себастиан вычеркнул меня из своей маленькой черной записной книжки. И снизу пометил: «Все понятно. Больной брат. Наверное, гены». Вот так вот.

— У тебя все в порядке? Такое впечатление, будто ты бегала и запыхалась.

— Что тебе, Финн? Я занята. До вечера нужно сделать еще три пресс-релиза. — На самом деле только один, но если я об этом скажу, тогда будет не похоже, что я — уполномоченный зам.

— Тут кое-что произошло.

— Ты цел? Что ты делал?

Что скажет мама? За ним нужно постоянно следить.

— Я-то цел. Честно. Ничего серьезного, но не могла бы ты по пути домой купить мешки для пылесоса?

— Мешки для пылесоса?

Пластырь не нужен? И парацетамол? Лед? После травмы нужно хорошенько выпить.

— Ну да, для пылесоса.

И тогда Бог создал мужчину, и все пошло наперекосяк.

— Я поняла, Финн. Но зачем они тебе?

— Ну, это для «Легче перышка».

— Что-что?

— Многие клиенты говорят, что хотели бы увидеть на твоем сайте перечень упражнений, которые можно распечатать, чтобы выполнять эти самые упражнения.

И тогда Бог решил наделить мужчину умом. Но в процессе работы на минутку отвлекся.

— Сколько?

— Гм, двое. Сесилия и Эми. Новенькая. Ни разу не появлялась, пока ты бывала онлайн. Но вчера я заметил ее, когда заглядывал на сайт. Очень милая. В моем вкусе.

— Мешки для пылесоса, — напоминаю я. — Нельзя ли поживее? Некоторые, между прочим, работают.

— Ну да. Я просто подумал, что идея хорошая, но не захотел морочить тебе голову и решил сделать все сам. Я купил книгу «Накачай мышцы пустыми бутылками», в ней есть упражнения, которые можно выполнять с предметами домашнего обихода. Я хотел нарисовать задохлика, выполняющего эти упражнения, и поместить на сайте.

— А мешки для пылесоса?

— Ну, намусорил немножко.

— Как?

— Сейчас расскажу. — Он делает паузу.

Ну почему Финн не может рассказать напрямую? К чему весь этот драматизм. Точно так же он вел себя, когда ему было восемь, он тогда оторвал ногу у моей Барби. А потом сказал, что ее сбил автомобиль, за рулем которого сидел Супермен.

— Ну, я подумал, что сначала нужно попробовать самому, и решил начать с банок с фасолью, которые использовал как гантели. Можно даже с обезжиренной фасолью. Очень хорошо отжиматься от кресла. Но меня немного занесло…

— И?

— Я экспериментировал с ходьбой по лестнице. Ну, понимаешь, у тебя же нет в квартире лестницы. Я подумал, что многие сталкиваются с этой проблемой. Ну, я искал, на что бы наступить.

— И?

— Не вышло. Кто думал, что в коробке так много кукурузных хлопьев? Указывать нужно на упаковке.

— Что?

— Что не выдерживает вес взрослого человека. Кто-нибудь мог пострадать. (Скорее всего мама.) Так ты купишь мешки для пылесоса? И проверь электронную почту. Эми сказала, что хочет тебе написать.

— А ты сам не можешь купить?

— Ну, мог бы, только последние деньги я потратил на книгу с упражнениями. Между прочим, сестричка, нельзя ли оприходовать у тебя эту книгу?

— Что? — взрываюсь я.

— Орла, тебе нужно расслабиться. Посмотри в зеркало, отражение тебе улыбается? Нет. Поэтому я стал буддистом — в жизни слишком много проблем. — Моя проблема сидит передо мной. — Если хочешь, вечером я научу тебя читать мантры.

— А я могу научить тебя упаковывать вещи. Прощай, Финн, — швыряю трубку и снова берусь за пресс-релиз.

В глубине души я понимаю, что это пустая трата времени. Как часто журналисты интересуются рынком ценных бумаг болгарского производителя вязальных игл? Даже в «Файненшл таймс» об этом не писали, а всем известно, как они мучаются в поисках материала, чтобы заполнить страницы. Тем не менее мне за это платят. Пытаюсь припомнить какой-нибудь анекдот про вязальные иглы, и тут передо мной возникает Свен. Сегодня пятница, свободный день, но на нем костюм-тройка в светлую полоску, скромный темно-синий галстук и белая рубашка. Из нагрудного кармана выглядывает и колышется ярко-желтый платочек.

— Свен, куда-то собрались?

— Невозможно угадать, когда фотограф захочет сделать твой снимок. Лучше всегда быть наготове, — бросает он мне в ответ, а сам как бы невзначай рассматривает мое блеклое платье в цветочек. — Как считаешь?

Я медленно киваю.

— Посмотри сюда. — Он сует мне в руки газету. — Видишь эту статью? — показывает пальцем на крохотный текстик в календарной рубрике, где публикуют самые забавные истории. — Это мой кузен.

На снимке в центре зала коммерческих операций сидит мужчина. Вокруг него столпились коллеги, которые бреют ему голову.

— С виду неплохой человек, — неуверенно говорю я. Вряд ли он в своем уме. Бриться при всех.

— Он попал в газету.

— Угу.

Внезапно фабрика по производству вязальных игл начинает волновать мое воображение. Я перекладываю бумаги на столе. Как будто мне не терпится заняться делом. Но Свен не понимает намеков. Чтобы избавиться от него, я читаю статью рядом со снимком. Его кузен обрил себе голову в благотворительных целях.

— Почему? Ну почему он в газете? Почему я не могу туда попасть? — кричит он и ударяет по газете ладонью. Взглядом показываю на его шевелюру. — Из-за глупой детской выходки мой кузен попадает в прессу, а я никак не могу туда попасть!

— А вы делаете что-нибудь в благотворительных целях? — спрашиваю я. — Как ваш кузен.

— В благотворительных целях? Я — инвестиционный банкир, побойся Бога! — вдруг вскрикивает Свен. — У меня есть репутация! Тебе известно о сделках, над которыми я работаю? Это же революционные сделки! — По-моему, сюда больше подходит слово «скучные». Он берет пресс-релиз, над которым я работаю. — Ты внимательно это изучила? Вязальные иглы. Я фондирую вязальные иглы. Сколько человек умеют ими пользоваться? (Что ж, моей маме только покажи узор.) Пленительное занятие. Журналисты должны в очередь ко мне становиться. Ты — пресс-атташе. Организуй.

Я с расстановкой произношу каждое слово. Медленно. Очень медленно.

— Я не могу диктовать журналистам, о чем им следует писать, — отвечаю я, — никто не может. Я отправляю им факты, а они уже принимают решение. Но если хотите знать мое мнение, ваши сделки вряд ли привлекут к себе внимание, поскольку мало кто сможет понять их. То есть если хотите провернуть крупную революционную сделку с британской компанией вроде «Маркс энд Спенсер», то об этом, возможно, напишут в британских газетах.

— Кто-то спрашивал твое мнение? Я сказал, чего я хочу. Я предупреждаю тебя, Орла. — Тычет в меня пальцем. — Если не опубликуешь обо мне статью, тебя скоро уволят.

— Я стараюсь, как могу, — спокойно отвечаю я. — Надеюсь, что нам обоим от этого станет легче. А теперь, если вы не против, я займусь работой. — Возвращаюсь к пресс-релизу.

— Я не делаю пустых обещаний, — сквозь зубы говорит Свен, разворачивается и уносится.

У меня появляется нервный тик. Я только что вбила еще один гвоздь в собственный гроб. У вязальных игл нет ни одного шанса попасть в прессу. Даже в еженедельник «Вязание на спицах». Даже если я потребую оказать мне ответную услугу. Я знаю, отчего ему так не терпится попасть в газеты. Мечтает, чтобы о нем писали во всех газетах и журналах. Затем раздуется его рыночная стоимость. Затем раздуется его премия. Что и требовалось доказать. Задача простая. С такой даже я способна справиться, человек, дважды проваливший экзамен по математике. Вдруг на меня накатывают депрессия и отчаяние. Решительность исчезает, и в поисках тайных запасов я запускаю руку в ящик стола. Выгребаю растаявшие шоколадные батончики, мягкие и хлюпающие, выбираю самый большой. В предвкушении дрожь пробегает по всему телу, и я начинаю разворачивать обертку.

— Ты что делаешь? — Я замираю, услышав голос Патти. — Батончик «Марс» помогает работать, отдыхать и набирать вес.

— Патти. А ты что здесь делаешь?

— Неверный вопрос. Что ты там делаешь?

— У меня депрессия.

— Не считается. Ты просила меня останавливать тебя в минуты слабости. — Делает шаг вперед. С вытянутой рукой. — Отдай.

— Но… — чуть крепче сжимаю батончик. — Он мне нужен.

— Нет, не нужен, — толкает меня рукой. — Клади сюда.

Отдаю. Чувствую себя как мальчишка, которого застали с рогаткой и горкой боеприпасов в виде обмусоленных бумажных шариков.

— Ты ведь не станешь его есть, — придираюсь я.

— Батончик развернут, что ж добру пропадать. — Она впивается зубами в батончик прямо перед моим носом. — Поверь мне. Я делаю это для твоего же блага. Мне совершенно невкусно. — Подставляет палец к губам, чтобы поймать капельку тоффи, и слизывает ее. С закрытыми глазами. — Как сегодня прошла сессия в чате? Есть новенькие?

— Одна, но я не знаю, появится ли она снова.

— Почему?

— Думаю, вряд ли я смогу ей помочь. Она хочет увеличить физические нагрузки. Я спросила, как она добирается на работу, и предложила выходить из автобуса на одну остановку раньше.

— Разумно.

— Ей ехать всего одну остановку.

— А-а.

— Тогда я предложила ей перестать пользоваться лифтом и ходить по ступенькам.

— Тоже хороший совет.

— Откуда мне было знать, что она только что установила подъемник для инвалидов? Она решила, что я ее нарочно злю. Не думаю, что она вернется. Кстати говоря, почему ты так быстро вернулась? Ресторан закрыли?

— Не смешно. Просто ни Тони, ни Триш, журналистка, не заказывали себе алкоголь, ну и я решила воздержаться. Я ведь не хочу, чтобы они решили, будто я алкоголичка. — Уже решили.

Я улыбаюсь.

— Как обед? Триш получила все, что хотела?

— Думаю, да — и много чего еще. Например, номер мобильного телефона Тони.

— Да?

— На случай, если она захочет позвонить ему в нерабочее время. Пообещала воспользоваться им только в случае крайней необходимости. (Например, когда в баре рядом с ней окажется свободное место. Вот это да, Орла. Ты что говоришь? Можно подумать, что ты ревнуешь. У тебя ведь траур по Себастиану. Забыла?) — Должна сказать, что он ее очаровал, к тому же он сегодня великолепно выглядел. Немножко поправился. Совсем немножко, зато теперь пропал этот изможденный вид.

— Он не спрашивал обо мне?

— Нет, но я думаю, он пережил провал с «Красавчиком недели». Когда Триш спросила его об этом, я замерла в ожидании бури. Ей-богу, Орла, если бы он раскричался, я бы признала свою вину. (Так я тебе и поверила.) — Но он просто отшутился. Прямо в моем присутствии. Сказал, что поначалу расстроился, но ему наговорили столько комплиментов про то, что он в хорошей форме и тому подобное, что он перестал переживать. Хотя на обратном пути сообщил мне, что попросил переставить свой стол. Видимо, из-за того, что сидящие рядом с ним аналитики пользовались его фотографией в нерабочее время. Ты понимаешь, о ком я. У него еще в прошлом году постоянно растяжения были. — Сворачивает обертку от батончика «Марс» в комок и бросает в мусорную корзину под моим столом.

— Так, значит, он меня простил?

— Ничего об этом не сказал. Извини, — смущенно отвечает она. — Между прочим, я видела там Даррена. Ты его знаешь. Коллега Себастиана.

— Конечно, я его помню. Он что-нибудь говорил?

— Про Себастиана? — Патти уныло смотрит на меня.

— Нет, — вскрикиваю я. — Про экономический кризис в Аргентине. Конечно же, про Себастиана. Обо мне ничего не говорил?

— Даррен ничего такого не говорил, а я с вопросами не приставала. — Патти виновато улыбается. На ее щеках неожиданно проступают маленькие красные пятна. Вижу, что она уже пожалела о том, что рассказала про случайную встречу. Паразитка. Хочу знать подробности. Сейчас же. — Я была «Мисс Корпорация», — она пожимает плечами, — и решила, что обсуждать личные вопросы в присутствии журналистов неприлично. — Вот. Наконец-то она учится играть по правилам. — Он сказал, что в последнее время Себастиан какой-то сам не свой.

— Из-за меня?

— Нет. — Патти смотрит на меня в смущении. — Прости, не хотела тебя обнадеживать. Кажется, он должен был получить крупную сумму денег, какая-то особая сделка или что-то в этом роде. В общем, она не состоялась, а он планировал на эти деньги куда-то поехать. Прости.

Ничего не могу поделать. Слезы застилают глаза. Разрыв наших отношений не оказал на него ни малейшего влияния. В его списке приоритетов я была на последнем месте.

— Орла. Он трус. Он тебя не заслуживает. Серьезно. — Она продолжает говорить, я то отчетливо слышу ее голос, то не слышу совсем. Как плохо настроенное радио.

Много раз я слышала эти слова. Не важно, кто их произносил. Я знаю эти слова почти наизусть. Да. У меня все в порядке. Просто загадка, почему у меня до сих пор нет мужчины. Да. Конечно. Так и случится. Когда я совсем не буду ждать. Кого-нибудь встречу. Очевидно. Возможно, я уже с ним знакома. Но просто еще не случилось. Глупо волноваться. Нужно подождать. Просто удивительно, что могут сделать слезы. В это плечо всегда можно поплакаться. Днем и ночью. Кроме субботы. Потому что невозможно угадать, что случится в субботу.

— Но пора и делом заняться. Поскольку я рано вернулась с обеда, ты, наверное, не будешь против, если я уйду примерно в четыре? У меня столько планов на выходные, — садится за свой стол и смотрит на меня. — А из-за чего у вас вышла стычка со Свеном?

Вернемся к работе. Ограниченный мир Патти закрылся перед страданиями Орлы.

— Из-за всего, а может, и на пустом месте, — тихо говорю я. — Хочет, чтобы его имя появилось в газетах. Говорит, что если я этого не сделаю, то он вышвырнет меня с работы.

— Свен и тряпку вышвырнуть не сможет, — возмущенно говорит Патти. — Расслабься. Уверена, найдется повод засветить его имя в прессе. Все образуется. Просто нужно время. — Патти включает компьютер и принимается за работу. — Просто нужно верить.

Наверное, Патти клонировали из клеток моей матери.


Как похудеть — совет № 14

Всегда внимательно читай почту


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

Говорила с вашим братом Финном. Он сказал, что можно написать вам. Была в вашем диет-чате, но чувствую себя там несколько не в своей тарелке. Не знаю, о чем говорить. Но хочу сказать, что мне очень понравилось. Честно. Получила массу полезной информации о том, как лучше всего похудеть. Спасибо. Благодарная худеющая.


Еще один довольный клиент. Чувствую, как краска густо заливает мое лицо. Люди действительно прислушиваются к моим советам. И следуют им. Даже Лиз, моя лучшая подруга, не всегда им следует. С другой стороны, три года назад я сказала Лиз, что Джейсон не из тех, кто женится. И что с ними теперь? С таким же успехом я могла открыть чат «Одиноких сердец». Эми очень милая. Жаль, что она стесняется появляться в чате. Оказывается, многие искренне и с радостью делятся своими секретами похудания. Иначе как бы я еще узнала, что если съесть пакетик «Малтесерс» до взвешивания, то вес будет точно таким же? Печатаю ответ, нервничаю. Обед уже закончился, и я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил, чем я занимаюсь.


Кому: Amy@Hotmail.com

От: Orla@Lightasafeather.co.uk

Спасибо за доброе письмо. Рада, что мои советы вам помогают. Не стесняйтесь, заходите в чат. Мы все в одинаковом положении. Все хотим похудеть. Я уверена, что вместе мы сможем сбросить лишний вес. Орла.


Еще раз смотрю на письмо, которое только что отправила. Кажется, я перечитала американских книжек из серии «Помоги себе сам». Эми решит, что я странная. Я уже собираюсь отправить еще одно сообщение, теперь с извинениями, когда в верхней части экрана появляется маленький запечатанный конвертик. Смотрю на Патти. Со стороны кажется, будто она сосредоточенно изучает отчет аналитиков, но я знаю, что она сняла копию со статьи из «Мари Клэр» и всунула ее посреди документов. Смотрю, где Табита. Сидит в своем кабинете. Делаю двойной щелчок по конверту.


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

Очень ценю вашу помощь и поддержку. Наверное, вы получаете сотни писем. Все же в чате я чувствую себя неуверенно. Как будто мне там не место. Понимаете, я действительно слишком много вешу.


Поразительно, что делает с человеком лесть! Интересно, сколько ей нужно сбросить? Сколько стоунов могут заставить человека почувствовать себя неуверенно? Четыре? Пять? Нет. Наверное, Эми просто необъятная. Как американки, которые появляются в шоу-программе Опры. Огромные туши, за которыми вечно гоняются мужчины. Пусть даже они не могут никуда убежать. Всегда смотрю на них и думаю: как они цепляют мужчин? Знаю, что с моей стороны это цинично. Знаю, что у них вполне может быть хороший характер. Но как? Так, послушай меня. Ревнивая тушка кита. Я сама делаю именно то, что меня раздражает в других людях. Сужу о книге по обложке.


Кому: Amy@Hotmail.com

От: Orla@Lightasafeather.co.uk

У нас у всех все получится. Беседа в чате помогает понять, что мы не одиноки, что мы переживаем одинаковые страхи, боремся с одинаковыми проблемами. Вот возьмем, к примеру, меня. Я ненавижу входить в помещение, где никого не знаю. Все всегда обращают внимание на внешний вид, на обложку.

В моем случае на обложку фолианта. Но в чате никому до этого нет дела. Меня никто не видит. Могу говорить, о чем захочу, о том, как сильно переживаю из-за своего веса, и при этом знать, что никто меня не осудит.

Потому что меня никто не видит.


Умница, Орла. Вежливо и с сочувствием. Непредвзято. И ободряюще. Поделилась собственным опытом и призналась в своих внутренних страхах. Ну да, точно обчиталась американских «Помоги себе сам».


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

А в чате вы так уверенно держитесь. Ни за что бы не подумала, что вы переживаете. Наверное, вы — опытный специалист. Не то что я. Ну, я работаю в Сити, провожу кое-какие исследования для банков. Скучный, замороченный на цифрах синий чулок.


На мгновение я задумываюсь, стоит ли спрашивать, в каком банке работает Эми, но решаю, что не стоит. На вопросы посетителей «Легче перышка» о моей карьере я всегда отвечаю уклончиво. Не хочу, чтобы слухи дошли до Табиты. Забавно, что мне стало любопытно, где работает Эми. К тому же я считаю, что анонимность помогает раскрыться чуть больше. Продолжаю читать ее сообщение.


Готова поспорить, что у вас есть серьезные планы на «Легче перышка». Видела ваши рекламные листовки, в них говорится о планах на будущее. Вы заключаете сделки с ресторанами, спортзалами и т. п.?


Сделки? Какие сделки? Как в супермаркетах, которые предлагают два предмета по цене одного? И как это можно осуществить применительно к чату? Нужно спросить у Эми, что она имела в виду. Она считает меня опытным специалистом. Смешно.


Наверное, вы уже знаете об этом, вот есть «Марио» на Бродгейт-Серкл. Рядом со станцией метро «Ливерпул-стрит». Итальянская закусочная — может, знаете? Уверена, многим понравится идея покупки диетических продуктов в одном месте. Кажется, эта закусочная находится в удобном для всех работников Сити месте. Мне такая идея точно пришлась бы по душе. У меня в книге про калории расписаны все продукты в «Маркс энд Спенсер», но толку от этого никакого, поскольку они все равно продают продукты в упаковках. А вот мне бы хотелось знать, сколько калорий в домашней лазанье у «Марио». Или в тирамису, которое, разумеется, мне нельзя есть, поскольку я на диете (знаю, вы будете меня ругать), но мне все равно хочется знать, сколько в нем содержится калорий, тогда, может, я смогу добавить его в свой еженедельный рацион без ущерба для похудания.


И почему я сама до этого не додумалась? Эми права. «Марио» отлично подойдет. Словно маленькая Италия в квадрате ЕС1. На прозрачной стойке расставлены разного размера бутылки с оливковым маслом, настоянном на травах, а сверху свисают огромные куски пармской ветчины. Полки забиты разными сортами макарон. В холодильной камере лежат домашняя лазанья, трубочки из теста с мясной, сырной и другими начинками, фрикадельки. Дома остается лишь разогреть их. Вот бы только добыть их рецепты…


Кому: Amy@Hotmail.com

От: Orla@Lightasafeather.co.uk

Вы правы. У меня есть на уме пара сделок, просто не хочу рассказывать о них, чтобы не сглазить. Время от времени заглядывайте на сайт, и вскоре узнаете, что я имею в виду. Мне незачем вас ругать. У «Марио» очень вкусный тирамису. Похудеть и сохранять достигнутое можно только тогда, когда не чувствуешь себя обделенным. Если есть желаемые продукты в небольших количествах, то это не повредит.


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

Спасибо. А я-то думала, что вы станете рассказывать о том, сколько калорий содержится в сливках. Я приложу все усилия, чтобы похудеть. На этом, пожалуй, все. Надо мной висит босс. Приятных вам выходных.


Кидаю взгляд в сторону Патти. Она изо всех сил старается не заснуть. Вот она моргнула: раз, два, три, пытаясь избавиться от снотворного действия полуденного алкоголя. Только глава «Браунс Блэка» может позволить себе послеобеденную сиесту.

— Патти, — кричу я. — Ответишь на звонки. Я схожу за крепким кофе. Тебе принести? Кажется, тебе кофе будет очень кстати.

— Нет, спасибо, — смотрит на часы. — Ты ведь ненадолго? Я хотела уйти в четыре. Помнишь?

Беру пиджак и сумочку и со всех ног несусь к «Марио». И только на половине пути понимаю, что делаю. Спешу. Словно газель. Не ползу по тротуару. И как давно это со мной? Раньше ни разу не замечала.

Марио собственной персоной как раз достает запеченный картофель. Марио большой и толстый, в широком белом льняном фартуке, обтягивающем его окружности. Под носом пляшут маленькие нафабренные усы.

— Орла. — Он улыбается и показывает на картофель. — Любишь картофель? С любым наполнителем. За счет заведения.

— Марио! — возмущенно отвечаю я на его предложение. — Змей-искуситель. К тому же я не за покупками, хотя, пожалуй, возьму капуччино. Я к тебе с деловым предложением.

— Орла, сколько раз можно говорить. — Он качает головой. Жировые складки дрожат под его подбородком. Усы подрагивают. — Кредиты не люблю. Кредиты не даю. Марио любит только наличные. Прямо в руки. Сразу, — протягивает мне свою ладонь. (Тупо смотрю на нее.) — За кофе 75 пенсов.

— А-а, — кладу ему в руку несколько монет и слежу за тем, как он взбивает холодное молоко в нержавеющей кружке. — Прости, — вдруг вспоминаю я, — а не мог бы ты сделать из обезжиренного молока?

Он недовольно фыркает и берет другую кружку.

— Я открыла веб-сайт, посвященный диетам, — поясняю я. — Ты чего фыркаешь?

Я чувствую себя оскорбленной.

— Просто прочистил горло, — лжет он.

— Наверное, это звучит смешно, — признаю я. — Но на деле все не так глупо, как кажется на первый взгляд. Целевая аудитория — Сити, и я хотела бы продвинуть твою закусочную через свой сайт.

Он кивает. Словно понимает, о чем я.

— Я хочу составить специальные диет-меню для делового Сити. Было бы здорово составить их, исходя из твоих продуктов. Тогда они смогут забирать еду по пути домой. Мне нужны твои рецепты, я сосчитаю по ним калории.

— Но это же семейная тайна! — произносит Марио так быстро, что просто захлебывается словами.

— Ну, тогда, наверное, мне придется за них заплатить.

— Вот. — Марио засовывает руки под прилавок и достает итальянскую поваренную книгу. — Что? — поводит плечами, заметив мой недоверчивый взгляд. — Моя мама помогала автору составлять эту книгу.

Мы беседуем еще десять минут. Я подготовлю диет-меню с учетом кухни Марио, а он будет доставлять еду, согласно меню на неделю. «Легче перышка» будет получать маленькие комиссионные за каждый проданный заказ, а Марио разложит рекламные листовки по всей закусочной.

— Идея! — неожиданно говорит он. — Я могу заняться доставкой. Только далеко возить не буду.

— Великолепно. Просмотрю справочник от начала до конца и узнаю территориальные границы.

Марио смотрит на меня озадаченно.

— Места, куда ты будешь доставлять еду.

— О, si[3]. — Он ныряет под стойку, достает два бокала и бутылку граппа. — Выпьем? За наш маленький бизнес.

— Спасибо, но могу ли я рассчитывать на большее? (Марио смотрит на меня огорченно.) Я бы хотела тирамису, если ты не против. С двойной порцией сливок.

Как я говорю своим клиентам: нельзя чувствовать себя обделенной.


Как похудеть — совет № 15

Положи ногу в рот и съешь ее


Понедельник. Девять утра. Патти корпит над бумагами: читает всю прессу за выходные, ищет упоминания о «Браунс Блэк». Ее стол завален приложениями, центральными газетами и бульварными газетенками. Она — сама сосредоточенность: даже язык высунула. В одной руке у нее ножницы. Наготове, чтобы вырезать нужную статью. В другой — кисточка из бутылочки с клеем. Если добавить декорации, то она сойдет за героя детской телепередачи. Я не уверена на сто процентов, но готова поспорить на прошлогоднюю премию, что в этом ворохе бумаг нет ни слова о Свеновской транзакции по вязальным спицам. Могу предсказать, что позже Свен появится здесь, готовый разорвать меня на части.

Включаю компьютер и быстро, пока не пришла Табита, заглядываю на сайт «Легче перышка». В чате никого нет, но есть письмо.


Кому: Qrla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

Загляните в приложение к «Санди таймс». Страница 28. Думаю, вам это будет интересно. Э.

P.S. За выходные я не сдалась.


Иду к Патти, беру «Санди таймс», ищу нужную страницу.

— Что ищешь?

— Мне сказали, что на двадцать восьмой странице написано то, что может меня заинтересовать, — провожу пальцем по перечню объявлений. Что Эми имела в виду? Может, вот это?

— Это? — спрашивает Патти.

— Что? — Смотрю, куда она показывает. — По мне видно, что мне нужны ножницы для стрижки усов? — рявкаю я.

— Нет, просто подумала о Рождестве. Про подарок для Табиты. В знак внимания.

— Она выставит нас за дверь. Раз ты не хочешь мне помочь… — беру приложение и поворачиваюсь, чтобы уйти, но она тянет газету на себя.

— Погоди. Может, это?

Кладу газету обратно. Патти показывает мне на маленькое объявление, которое спряталось в левом нижнем углу страницы, оно заключено в большую черную рамку. Я бы подумала, что это некролог.

— «В связи с отменой крупного заказа, — Патти читает вслух, — в «Белье-Невидимке» имеется остаток партии трусов «упругий живот» в количестве 500 шт. Трусы изготовлены из тонкого египетского хлопка, по краям вышиты английской гладью, в составе ткани особый вид лайкры, запатентованный компанией «Белье-Невидимка»; созданы, чтобы подтягивать свисающий живот и отвисшие ягодицы; уменьшают талию на целых два дюйма; цвета самые прелестные».

— Знаешь, у этих трусов есть один недостаток: лишний жир нужно куда-то девать, — отмахиваюсь я. — Наверное, в этих трусах и пиджак не наденешь, потому что весь жир поднимется к плечам. — В разочаровании собираюсь уходить, но Патти читает дальше.

— «Уникальная лайкра удерживает избыточный вес внутри трусов, поэтому забудьте про складки на талии. Трусы совершенно незаметны. Ваша маленькая тайна. Модель «стринг» отсутствует». — Патти смотрит на меня. — Но зачем тебе пятьсот трусов? В неделе всего семь дней.

— Это не для меня, — шепотом говорю я. — Для «Легче перышка». Я смогу продать их через сайт.

— Вот это мысль. — Она с удивлением смотрит на меня.

— Угу.

— Но у тебя нет пятисот клиентов. А что будет, если ты не сможешь продать их? — Ну вот. Теперь она образец логики.

— Раздам как рождественские подарки, — отвечаю я неуверенно.

— Гм-м, трусы «упругий живот»: трогательная забота о ближнем.

— Да откуда мне знать? — огрызаюсь я. — Просто обдумываю, как расширить спектр услуг на сайте, — возвращаюсь к своему столу, в руке держу приложение, звоню в Йоркшир.

— «Белье-Невидимка», слушаю вас, — гнусавым голосом говорит оператор.

— Я звоню по поводу объявления.

— Которого? Про лифчик «нескакунчик», колготки «дерзкая попка», трусы «упругий живот» или вы по поводу работы? — гундосит она.

— Э-э, все предложения, конечно, интересные, — я в замешательстве, — но я по поводу трусов.

— Одну минуточку, подождите. — В трубке раздается мелодия из «Телохранителя». Парадокс, однако.

— «Штучные остатки». Джастин слушает. Чем могу вам помочь? — Голос у Джастина такой же высокий, как у Дейла Уинтона в узких брюках. Или в трусах «упругий живот».

— Меня интересует остаток партии трусов.

— Отличный выбор, что еще можно сказать, мадам. Заказ одного из самых уважаемых магазинов страны — уверен, вы знаете, о чем я, — который они только что отменили без предупреждения. Кошмар! Можете себе такое представить?

— Э-э, нет.

— Для нас это было полной неожиданностью. Поставили нас в трудное положение. Все бы ничего, но они уже дали рекламу этих трусов в своих новейших каталогах. По всей стране женщины ждут их появления. Что им теперь делать? Все животы от «Лэндз-Энд» до самой Шотландии будут выпирать, как и раньше. — С содроганием смотрю на свой живот и глубоко вздыхаю. — Качество товара отличное, мадам. Каждый предмет я проверил лично.

— Э-э, ясно.

— Грязная работа, но кто-то ведь должен этим заняться, правда ведь? — хихикает он. (Думаю, что про трусы я была права.) — Мадам, а вы занимаетесь розничной торговлей?

— Не совсем.

— Сейчас угадаю. Заранее готовите рождественский подарок для близкого человека? Наверное, для любимой тетушки?

— Не совсем так. — Коротко рассказываю ему о сайте и о том, что надеюсь через него продавать трусы.

— Любопытная идея. А можно записать адрес сайта? — Слышу, как шелестят страницы записной книжки. — К сожалению, прежде чем мы договоримся, должен сообщить вам, что у нас осталось всего 499 пар. Непредвиденные обстоятельства, понимаете ли. Но уверяю вас, трусы отлично подойдут всем с окружностью талии 48 дюймов.

— Хорошо, — отвечаю я неуверенным голосом. — И сколько они стоят?

— Две с половиной тысячи фунтов, мадам.

— Простите?

— Ах да, вы правы. Минус одна штука. Погодите минутку. — Слышу, как щелкают кнопки калькулятора. — 2495 фунтов. Уже лучше, не правда ли?

— Если честно, я рассчитывала на меньшую сумму.

— Мадам. Это высококлассные трусы. Их продают по пятнадцать фунтов за штуку. Знаю, мне не следует говорить об этом с клиентами, но, — он переходит на заговорщический шепот, — если бы Кейт Мосс не открыла для себя эти трусы, сомневаюсь, что она вообще появилась бы на подиуме. С таким-то пузом — понимаете, о чем я. Между нами говоря, я думаю, что дело в пищеварении.

— Ни за что бы не подумала, что у нее могли быть проблемы с фигурой.

— Просто она позвонила в «Белье-Невидимку». — Он фыркает от смеха. — Бьюсь об заклад, что вы ни разу не видели ее обнаженной.

— Не видела. Кажется, я зря трачу ваше время. У меня сейчас нет лишних 2495 фунтов. — Я уже собираюсь положить трубку, как вдруг мне приходит в голову блестящая идея. — А у вас есть специальные предложения для новых клиентов?

— Что-то вроде ознакомительного предложения?

— Да.

— Обычно мы высылаем пробные образцы, — отвечает Джастин, — иногда предлагаем скидки.

— Давайте представим, что я ваш новый клиент. Почему бы вам не выслать мне пятьдесят штук трусов для пробы?

— Пятьдесят?

— Это десять процентов от имеющихся в наличии, — продолжаю я, — и я вышлю вам двести фунтов в качестве залога за всю партию. Если мне удастся реализовать эти пятьдесят, то я заберу все, что есть. — Если найду деньги.

— Знаете, к нам поступило множество заявок на этот товар. — Джастин колеблется с ответом. — Я как раз только что говорил с очень милым джентльменом из Египта. Говорит, что он владелец крупного магазина в Лондоне.

— Но ведь я первая предложила оформить заказ? Реальный заказ.

— Да.

— Причем речь идет о новом механизме продажи товара.

— Гм?

— У вас есть другие клиенты, которые продают ваш товар через Интернет?

— Нет. — Джастин сначала молчит, потом тяжело вздыхает. — Ну ладно, уговорили. Какой же я смелый, однако. Давайте. Вышлю пятьдесят штук сразу, как только получу чек об оплате. Остальные отложу на три недели. А теперь могу ли я соблазнить вас еще и на закупку колготок «дерзкая попка»?

— Нет, думаю, мне хватит трусов. Благодарю вас, Джастин. Сегодня же отправлю вам чек и адрес сайта.

Я кладу трубку.

— Патти! — кричу я, складывая газету. — Ни за что не догадаешься. Я только что купила пятьдесят пар трусов.

— Сломалась стиральная машина?

Я вздрагиваю, услышав мужской голос, и поворачиваюсь лицом к Патти. Она в ужасе трясет головой. Перед ней стоит Тони Янгер, смотрит на меня и смеется:

— Или у вас день рождения?


Как похудеть — совет № 16

Учись держаться уверенно


Прошло два часа, скоро наступит время онлайн-сессии в чате «Легче перышка». Тони исчез сразу после моего унижения. Наверное, закончил очередной глобальный отчет по Интернету и хотел, чтобы об этом отчете написали в прессе. Вероятно, он решил, что мне доверять нельзя, и обратился за помощью к Патти. Повезло же ему, он успел застать ее до обеда.

Патти немного смутилась. Даже разволновалась. Впервые за все время ее существования в «Браунс Блэк» к ней напрямую обратились за помощью. Она отнеслась к просьбе со всей серьезностью. После ухода Тони она открыла шкаф с канцелярскими принадлежностями, достала оттуда новый разлинованный едва заметными линиями блокнот формата А4 и новую ручку. На обложке она написала: «Реклама Тони Янгера».

Зазвонил телефон. Лиз.

— Привет. Прости, что не заглянули к тебе на выходных. Ты не скучала?

— Нет, хотя ничего особенного не произошло. Брала фильм напрокат. А ты?

— Мы ездили в гости к родителям Джейсона. У его отца есть брат, который снимает свадьбы на видео, так вот он предлагает нам нанять его. Чтобы запись осталась в кругу семьи и все такое. — Она вздыхает.

— Неплохо. А почему ты не рада?

— Просто по пути домой Джейсон рассказал мне, что на последней свадьбе его дядя так увлекся событиями, что забыл сменить кассету. Теперь у его кузины есть отличное видео о том, как гости входили в церковь, и ни единого кадра с тем, что было внутри.

— А-а.

— Пленка обрывается на том, что кузина прибывает в церковь, улыбается и выплевывает жвачку. Ладно. Впереди еще одиннадцать месяцев. Может, к тому времени он уйдет на пенсию. — Она делает паузу. — Кстати, о свадьбе, как у тебя дела с диетой?

— Ш-ш, — пытаюсь заставить ее замолчать. — Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.

— Орла, в моем офисе тебя никто не знает, — немного устало говорит Лиз.

— Ну ладно, — перехожу на шепот. — После запуска «Легче перышка» я сбросила несколько фунтов.

— Ого! — вскрикивает она. — Невероятно.

— Это все вода, — признаюсь я. — Теперь процесс пойдет медленнее. — Я с радостью обнаружила, что худею просто на глазах. И мне будет грустно, если дальше я буду терять не больше одного-двух фунтов в неделю. Тут я вспоминаю о своей большой новости. — Кстати, я расширяюсь. Буду продавать трусы.

— Ну, — Лиз в замешательстве, — если это и есть цель твоей жизни, то что ж, я за тебя рада. Но не кажется ли тебе, что в сфере связей с общественностью карьера может оказаться гораздо интереснее?

Рассказываю ей о трусах «упругий живот» и о том, как я, Орла Кеннеди, заключила сделку. Я была как настоящая бизнес-леди, настроенная получить сделку любой ценой.

— Очень интригующе, — наконец произносит Лиз. — А скидки для друзей и родственников есть?

— Разумеется, нет. Кому-то еще надо на жизнь зарабатывать. Если я продам все пятьсот, прости, 495 пар по 15 долларов за штуку, в итоге получу пять тысяч фунтов чистыми.

— Если, — повторяет Лиз. — Скажем, я куплю пять. На всю неделю.

— А как насчет субботы и воскресенья?

— Орла, я помолвлена. — Она смеется. — Наверняка моя мама с подружками купят несколько штук, но тебе нужна хорошая реклама. Если придумаю, как впихнуть их в журнал, то впихну. Но скажи мне, где ты собираешься достать столько денег? Я могла бы помочь, но свадьба и все такое… — Она умолкает.

— Не знаю. Надо подумать. Но если сработает, то я смогу заплатить Джейсону.

— Ты мне напомнила. Прошлой ночью Джейсон заглядывал на сайт и сказал, что у тебя уже около 120 посетителей в сутки, двадцать из которых регулярно заходят как зарегистрированные пользователи: кто в чат, а кто почитать о диетах. Очень даже неплохо.

— Согласна.

— И вот еще что. — Лиз вдруг застеснялась. — Если Джейсон спросит, встречаюсь ли я с тобой вечером, скажи ему «да». Ладно?

— Сегодня? Я не смогу. Я должна быть…

— На самом деле мы не станем встречаться. Просто мне нужно встретиться кое с кем, и я не хочу, чтобы Джейсон об этом узнал.

— О-о.

— Вот давай без этого. Ничего дурного. Всего лишь кандидат на «Красавчика недели», Джейсон будет ревновать.

— Ну…

— Пожалуйста, — умоляет меня Лиз. — В четверг у меня еще одна встреча. Хочешь, можешь пойти со мной.

— Даже не знаю. — Смотрю на часы. Без двух минут двенадцать. — Лиз, мне пора. Перезвоню позже. Ладно, прикрою тебя перед Джейсоном. Пока.

Кладу трубку, меня не покидает ощущение неловкости из-за просьбы Лиз. Мне бы она не стала лгать. Простая невинная встреча, не так ли? Брось, Орла. Ты же знаешь, что она с ума сходит по Джейсону. Возможно, ему повезло. Разгоняю сомнения и захожу в «Легче перышка». В чате уже есть Сесилия.


<Орла> Всем привет! Начинается третья неделя.


<Сесилия> Представь, я похудела на целых четыре фунта! Можешь в это поверить?


<Орла> Поздравляю. Браво!


<Сесилия> Спасибо. Думала, что не продержусь. Пришлось пару раз сходить с мужем на ужин с клиентами.


<Орла> А ты подсчитала калории на калькуляторе «Легче перышка»?


<Сесилия> Да. Представь, в одной бутылке вина содержится 700 калорий. Такое надо указывать на этикетке.


<Орла> То есть алкоголь ты больше не пьешь?


<Сесилия> Почему? Ты же сама сказала, что не нужно себя ущемлять.


<Орла> Ну да. Значит, сократила?


<Сесилия> Да. До двух бутылок, с полным отказом от еды. То есть больше ничего и не ела.


<Орла> Ничего?


<Сесилия> Ну, не совсем. Съела пару стебельков сельдерея. Я прочла, что в них содержатся отрицательные калории.


<Орла> Но это же неразумно.


<Сесилия> Дорогая, после двух бутылок я тоже неразумная. Так вот я думаю, что вино — отличный заменитель пищи. Вместо еды принимаю бутылочку. Ты не переживай. Я никогда не завтракаю.


<Орла> А как же витамины?


<Сесилия> Купила несколько пузырьков в магазине здоровой пищи.


<Белла> IMHO[4] вредно для здоровья.


<Сесилия> Зато помогает. Орла, если хочешь, сможешь опубликовать мою диету на сайте.


<Орла> Спасибо, не хочу. Белла, а у тебя что? Как прошла неделя?


<Белла> Без изменений. Но я не унываю.


<Орла> Да?


<Белла> Это все из-за моего лунного цикла. В полнолуние все с ног на голову переворачивается.


Смотрю, какое сегодня число. Точно не 1 апреля.


<Орла> Лунный цикл.


<Белла> Ну да, Маджори в моем спортклубе сказала, что все мои проблемы из-за полнолуния. Вероятно, уже на следующей неделе все образуется. Вот только сменится мой цикл.


<Лили> Мы не опоздали? Здесь со мной Тесса.


<Орла> И как у вас дела?


<Лили> Я поправилась на четыре фунта. А Тесса на три.


<Орла> А диету соблюдали?


<Лили> Да.


<Орла> И не ели ничего, чего не было в режиме питания?


<Лили> Если не считать обезжиренные десерты у Ларри, то ничего.


<Орла> Обезжиренные десерты?


<Лили> Именно. Хочешь попробовать? Сейчас там специальное предложение. Покупаешь один и второй дают бесплатно. Тесса только что забрала свой заказ.


<Орла> И много вы их съели?


<Лили> Даже не знаю, а какая разница? Они ведь обезжиренные. Значит, калорий в них нет.


<Орла> Послушайте, да вы что, все сегодня белены объелись?


<Финн> Замечание. Пожалуйста, соблюдайте правила приличия.


<Орла> Да иди ты, Финн.


<Финн> А я модератор.


<Орла> Я сказала FOAD[5]. Что ж, девочки. Неужели так сложно соблюдать режим? За прошлую неделю я похудела на два фунта. Сесилия, возможно, твоя диета и приятная, но она совершенно неразумная, несбалансированная и к тому же лишена питательных веществ. Белла, твоя Маджори водит тебя за нос. Между полнолунием и потерей веса связи нет и не было. Лили и Тесса. Очень даже может быть, что ваши десерты и вправду обезжирены, но в них тонны сахара. Поэтому их так вкусно есть.


<Сесилия> Вот ты… испортила все.


<Белла> А я-то думала, что Маджори из лучших побуждений…


<Лили> Даже «Блэк Форест Гато»?


<Орла> Ну что, на этой неделе будем режим соблюдать?


<Сесилия><Белла><Лили> Да.


<Орла> А теперь скажите мне, какие еще проблемы у вас были на прошлой неделе? Если были, конечно.


<Сесилия> Мой муж сказал, что нас могут арестовать за то, что мы пользуемся этим сайтом.


<Орла> Что-о?


<Сесилия> Он сказал, мы должны пользоваться метрической системой. Иначе инспектор мер и весов найдет к чему придраться.


<Орла> Муж тебя обманул, но если тебе сильно хочется знать свой вес в килограммах, то будет в килограммах. На сколько ты похудела за прошлую неделю?


<Сесилия> На четыре фунта.


<Орла> Что ж, 1,8 кг.


<Сесилия> В фунтах мне больше нравится.


Рассказываю о соглашении с закусочной Марио и трусах, которые можно будет купить уже в конце недели.


<Лили> А термотрусы есть?


<Орла> Сомневаюсь. Но эти трусы будут творить чудеса. Их носит сама Кейт Мосс.


<Лили> Эта девушка из группы «Истэндерс»?


<Мари> Я не опоздала? Привет, девочки. Всем привет от Марселлы. Мы тут немного задержались. Я набрала адрес неправильно, и мы попали куда-то под названием «Легкое перышко». Невероятно. Заказала три штуки для отцовской кровати.


Как похудеть — совет № 17

Игнорируй фэн-шуй


— Финн. — Стягиваю с брата одеяло. На нем полосатая фланелевая пижама, которую на прошлой неделе вместе с целой коробкой других вещей ему прислала мама. А мне ничего. Он сворачивается калачиком на надувном матраце. На меня ноль внимания. Зарылся лицом в подушки.

— Уйди, Орла. Еще рано. — Он уворачивается, все сильнее вжимается в подушки, словно маленький ребенок с полотенцем на голове, который верит, что, если не видно его лица, значит, его не видно совсем. Если он воткнется в них еще глубже, то уже не сможет дышать.

— Финн. Где все? Финн! — трясу его и рывком выдергиваю из подушек.

Он с трудом поднимает голову. Его заспанные глаза широко раскрыты в ужасе.

— Для глухих повторяю еще раз. — Наклоняюсь к его уху и кричу: — Где все?

Финн распрямляется, волосы взъерошены, он трет ладонями глаза. Делает глубокий вдох, затем убирает руки от лица и сонно смотрит на меня.

— Что-то случилось?

Что? Кроме того, что мой брат — идиот?

— Где мой джем? Где обезжиренная паста? Где хлеб? Где хлебный нож, черт возьми? Которым я тебя убью. Уже почти девять. А я все утро в поисках. Я опаздываю. Чертов будильник не прозвонил. Наверное, ночью отключали электричество.

— А, извини. Забыл снова включить.

Воспользовавшись моим удивлением, он отбирает у меня одеяло. Но подушку я ему не отдам.

— «Снова»? — смотрю на него в недоумении. — А какого черта ты его отключал?

— Пылесосил в твоей комнате.

— Уж не знаю, благодарить тебя или задушить, — пронизываю его взглядом. — Но это не объясняет исчезновения вещей.

— Я сделал тебе фэн-шуй. — Он улыбается. Словно сделал мне великое одолжение и в знак благодарности ждет удара сковородкой по голове. Словно послушный спаниель короля Чарльза. Истекающий слюной.

— Что ты сделал?

Орла, держи себя в руках. Этому должно быть невероятно логичное объяснение.

— Фэн-шуй. Из твоей комнаты утекала энергия ци. — Он качает головой, прикидывая несчастья, которые могли свалиться на мою голову, и продолжает: — Она свирепствовала как быстрина, вместо того чтобы отражать все, словно озерная гладь. Я начал с кухни. Мойку тоже нужно передвинуть. Вода течет неправильно, так она вымывает из дома все деньги.

Орла, не стоит держать себя в руках. Ты ошиблась. Нет тут никакой логики.

— Единственная причина, по которой из дома уходят деньги, — это ты! — ору я. — Но чем, черт побери, мне можно позавтракать? У меня нет времени, чтобы выслушивать этот бред сумасшедшего.

Он рассказывает, где находятся нож и джем.

— А хлеб? И обезжиренная паста?

— Пшеница — враг современного человека, — отвечает он. — Она нагружает нашу пищеварительную систему сверх меры. Наше тело не приспособлено для ее усвоения.

— Что?

— Я выбросил хлеб.

— Что??

— И обезжиренную пасту. — Он пожимает плечами. — Это всего лишь химикаты и сплошные цифры с буквой Е. Не обладает никакой питательной ценностью. Я поступил так ради тебя, — пылко заявляет он. С мольбой в голосе. — Твое тело должно стать храмом.

— Ты что? Совсем сдурел? Это был риторический вопрос! — пронзительно кричу я. — И чем я теперь должна завтракать?

— Вчера я отварил немного яблок. Они в холодильнике, а в буфете над микроволновкой — зерновая каша. — Он встает и оборачивает одеяло вокруг талии. — Могу приготовить.

— Ты за кого меня принимаешь? За Злато-черт-тебя-возьми-власку? — Хватаю пальто, ключи и направляюсь к выходу. — Вечером вернусь, чтобы в буфете все было на своих местах и здесь все было как раньше. Ты меня слышишь? — Он кивает. — И еще хочу гигантскую упаковку медовых хлопьев с орешками.

— Но я ее не выбрасывал, — заявляет Финн. — Их не было в буфете.

— Правильно! Потому что они закончились! — Перед тем как захлопнуть дверь, бросаю через плечо: — И даже не думай просить у меня денег на их покупку.

Отправляюсь на работу пешком, ежеминутно поглядывая по сторонам в поисках свободного такси, которое поможет мне сократить время на дорогу. Видимо, моя карма совершенно расстроилась, потому что весь путь мне приходится проделывать пешком и на ступеньках «Браунс Блэк» я появляюсь лишь через двадцать минут. Вот видите? Какой, к черту, прок от профэншуенных буфетов на оживленных улицах Лондона?

— Доброе утро, — бурчу на проходной и предъявляю пропуск.

— Доброе утро, Орла. Отличная погодка. Ой.

— Что? — Я останавливаюсь.

— Кажется, кто-то сильно спешил этим утром.

И показывает на мои ноги. Смотрю вниз. На мне две разные туфли. Одна черная. Одна коричневая. Прекрасно. Значит, ясно, каким будет день. А у меня даже не ПМС.

— Фэн-шуй, — огрызаюсь я в ответ.

— Это что, новый магазин на Бонд-стрит?

Ничего не отвечаю, иду дальше, поднимаюсь на лифте на нужный этаж и прохожу к своему столу, избегая открытых пространств, на которых можно рассмотреть мою обувь.

— Привет. — Я кивком здороваюсь с Патти и сажусь на свое место.

— Знаешь что? — Она скачет ко мне словно заяц.

— Что? — Неужели нельзя дать девушке позавтракать, а потом уже приставать?

— Замечательные статьи вышли про отчет Тони Янгера об Интернете. Посмотри. — Она раскладывает передо мной «Дейли телеграф». — Главный материал страницы 29. И ни слова о «Красавчике недели». Кстати говоря, только что звонила Лиз, узнать, что ты решила насчет завтрашнего вечера. Про то, чтобы помочь ей взять интервью. — Патти подмигивает мне.

— Нет, — поднимаю руку. Я уже знаю, что она имеет в виду. — Ты не пойдешь. Даже не думай ее об этом спрашивать. В любом случае, я еще не решила.

— Противная. Знаешь, я отлично разбираюсь в этикетках.

— Кто-то говорил о пиве?

— Ха-ха. Орла раскусила шутку. — И где ее уважение к старшим? Она тычет пальцем в газету:

— Чудесно, да? А еще есть в «Гардиан», «Файненшл таймс» и даже в «Миррор». Только в «Миррор» почему-то вспомнили про «Красавчика недели».

— Что ж, кто-то должен был вспомнить. — Смотрю на статью. Просматриваю мельком. — Неплохо, Патти. Правда, неплохо. Хорошая работа. Серьезно. (Она раскраснелась от гордости.) Показываю головой на кабинет Табиты. (Она видела?) Патти кивает. — Что-нибудь сказала?

— Еще нет.

Кидаю взгляд в сторону кабинета Табиты. Она с кем-то разговаривает.

— Кто у нее?

— О! — Патти морщится в отвращении. — Тот мерзкий тип. Свен. Сидит там уже минут десять. До похода к Табите искал тебя.

— Что ты ему сказала?

— Что у тебя утренняя встреча с журналистом из «Файненшл таймс». Все нормально, — добавляет она, заметив мое замешательство. — Я ему звонила. Если что, он тебя прикроет. А что? Мы с ним распили уже не одну бутылку. Выручаем друг друга.

Киваю, я уже готова поверить во все что угодно. Неожиданно дверь Табиты открывается, и Табита выкрикивает:

— Орла, зайди ко мне, пожалуйста.

На Табите обтягивающая черная водолазка, кожаная мини-юбка — моя мама называет такие ламбрикенами, — длинные черные сапоги впиваются в телячьи ножки и заканчиваются у бесформенных колен. Может, она и дрянь, но выглядит сногсшибательно. У Свена такой вид, будто он умер и попал в рай. И тут вхожу я. На мне мешковатый черный джемпер, который валялся на стуле под стопкой неглаженого белья, длинная замшевая юбка, обвисшая сзади, и туфли: один черный, а другой коричневый. Разве может быть что-то прекраснее?

— Здравствуйте, Табита, — киваю я в знак приветствия. — Свен, доброе утро. — Он окидывает взглядом мой наряд. Непонятно, понравились ли ему мои туфли.

— Орла, Свен пришел, чтобы на тебя пожаловаться. — У Табиты раздраженный вид. Десять минут разговора со Свеном и не такое творят с людьми.

— Да? — Я смотрю на него.

— Он говорит, что ты не освещаешь его работу в прессе, и я с ним согласна. — Табита смотрит на меня. — Я просмотрела все имеющиеся у нас вырезки. В них ни слова о Свене или его делах. — Она достает сегодняшний номер «Дейли телеграф». — Ты можешь мне объяснить, как Патти удается так всесторонне осветить работу Тони Янгера, в то время как ты не можешь и строчки написать о революционном деле Свена?

Свен улыбается. Мерзко, злобно и насмешливо. Успокаивающие речи Финна вылетают из головы. Мне хочется оторвать чертову Свену его разважничавшуюся голову. Он отвлекает мою энергию ци.

— Табита, а вы читали хотя бы про одну из его сделок? — с сарказмом спрашиваю я.

Она в смятении смотрит на меня.

— Ну, я была очень занята, — блефует она.

— Хотите, расскажу новости последней недели? Свен занимается сделкой с производством вязальных игл. Еще не захотелось спать?

— Незачем так вести себя, — рявкает Свен. — Вязание — это новый вид секса. Секс двадцать первого века.

Ого. Миссис Свен — счастливица. Петелька туда, петелька сюда, и хватит.

— Ну разумеется, Свен. Орла. Это не шутка. — Табита раскачивает передо мной идеально наманикюренным пальцем. — Вопрос серьезный. На тебя пожаловался управляющий банком. Это официальная жалоба.

— Табита, — говорю я. — Я не в силах заставить журналистов написать то, что хочется мне. И вам это известно. Я могу лишь предоставить им информацию. Дело идет, если информация представляет интерес. Отчет Тони Янгера — это интересно. Он об Интернете.

— Фу! Интернет! — выкрикивает Свен. — И долго он будет нужен? Это блажь. Сегодня есть. Завтра нет. Вязание существует веками. Джемперы нужны всем. Вы не можете объяснить это журналистам?

— Я пыталась, Свен, честно пыталась, но никому нет дела до туманной европейской фабрики по производству вязальных игл. — Я поворачиваюсь к нему и сочувственно качаю головой. — И я не в силах привлечь внимание к вашим сделкам с производителями капка в Португалии или производителях молний в Исландии. Вы работаете на узком рынке. Людям это неинтересно. Так что простите.

— Она представляет их в неправильном свете, — кричит он Табите, указывая на меня пальцем. — Как мужчины смогут жить без молний? Только подумайте. Я работаю с главными сервисами, которые важны не меньше, чем газ и электричество, а про них пишут везде. Эта женщина проявляет недостаточно старания.

— Видит Бог, я старалась, — перебиваю я в негодовании. — Даже обращалась к журналистам, которые задолжали мне услугу, но и это не помогло.

— Неправда. Она даже не пыталась направить мои данные в рубрику «Сити: красавчик недели», а я слышал, что отбором кандидатов занимается ваша лучшая подруга. (Даже Табиту удивило это заявление.) Неужели нельзя воспользоваться связями?

— Орла. — Табита поворачивается ко мне. — Эта работа для тебя слишком сложная?

— Нет, — тут же отвечаю я.

— А мне кажется, что стажер, вчерашняя студентка, намного лучше справляется с работой, чем ты сейчас. — Она показывает на бумагу на столе. — Свен заслуживает освещения в прессе. Он ценный член команды. Управляющий. Я хочу видеть заголовки, кричащие о нем. Ты меня слышишь?

Киваю в ответ. Свен сидит с самодовольным видом, она поворачивается к нему:

— Думаю, нужно пригласить советника по делам с общественностью, пусть поработает эту неделю сверхурочно. Уверена, он подскажет, как рассказать о вашей работе в обход газет. — Она смотрит на меня. — Ты все еще здесь? Разве ты не хочешь никуда позвонить? Мне нужен результат. Пошевеливайся.

Возвращаюсь к своему столу, раскипятившись, как чайник. На выходе из кабинета Табиты я услышала, как Табита что-то шептала Свену про найм на работу представителей меньшинств. Нетрудоспособных. Скажем, из-за жира.

Патти смотрит на меня. Взбудораженная. На ее столе лежит огромный букет цветов.

— Где взяла? — спрашиваю я, рассматривая бордовые и желтые герберы, вручную перевязанные шелковой нитью.

— Тони Янгер сейчас принес, — застенчиво произносит она. — За мои старания.

— Только этого мне и не хватало, — взрываюсь я. — Бывшая студентка, стажер, получает цветы, в то время как в меня летят одни кирпичи. Жизнь — дерьмо.

— Что, все так плохо?

— Чертов Свен со своими идиотскими сделками! — кричу я. — Он идиот, если считает, что британская пресса о них расскажет. — Закрываю лицо руками. — Все, пошел отсчет моих последних дней. Чувствует мое сердце.

— А почему не написать о Свене в иностранной прессе?

— Э-э?

— Он ведь не указывал, в какой именно стране проворачивает свои сделки. Так? Позвони в пресс-центр Братиславы. Или Рейкьявика. Кажется, инвестиционные банки Сити там дела не проводят, ну и сделай из него героя в их прессе. Может, так он станет чаще уезжать в командировки и слезет с нашей шеи.

— Патти!

— Да?

— Ты, черт побери, просто гений!

— Ну, — она улыбается, — я училась у тебя. Просто он так тебя извел, требуя невозможного, что ты уже не видишь очевидного. А теперь можно я пойду пообедаю?

— Только половина двенадцатого.

— Мне нужно встретиться с человеком из «Файненшл таймс», — отвечает она.

— Тогда постарайся использовать весь спектр возможностей корпоративной кредитки.

— Хорошо, — берет сумочку и пиджак. — Увидимся позже.

Она выскакивает из кабинета. Возможно, в Патти играют молодость и наивность, когда дело доходит до обеденной выпивки, но признаю, что однажды она станет высококлассным специалистом по связям с общественностью. Кажется, ей удалось произвести впечатление на Тони Янгера. Снова смотрю на цветы. У Патти будет такая карьера, о которой Табите остается лишь мечтать. Заглядываю в ее кабинет. Свен ушел. Я все еще злюсь из-за того, что Табита меня перед ним отчитала. Возможно, во всем виноват несъеденный завтрак, но мне вдруг захотелось выяснить с ней отношения. Выразить недовольство тем, что она не поддержала меня, сотрудника ее отдела, перед лицом неоправданной критики.

Я направляюсь в ее кабинет. Дверь открыта, Табита говорит по телефону. Болтает с лучшей подругой Самантой. Про какой-то вчерашний ужин. Она замечает меня и показывает на кресло.

— Я скоро, — беззвучно шепчет она. Взгляд у нее холодный и жесткий. — Саманта, дорогая, я хотела рассказать тебе невероятно смешную историю. Прошлым вечером там была твоя бывшая пассия Осел. (Я напрягаюсь. Вряд ли.) Да, в «Серкус». Да. — Давится от смеха. — Конечно, я спросила, был ли у Англии хет-трик в последнее время. (Нет. Нет. Это происходит не со мной. Саманта встречалась с Себастианом? С моим Себастианом? Мне хочется уйти, чтобы не слышать продолжения истории, но ноги меня не слушаются. Придется сидеть до конца. Табита смотрит на меня.) — Прости, — снова шепчет она. — Женские сплетни. Погоди одну минутку. — При этом показывает один палец. — Да. Он спрашивал о тебе. Разумеется, милая, но погоди, дай рассказать смешную историю. Ты же помнишь, как он ненавидит толстых девиц? Помнишь, как он их называет? Да-да. Свиньями. Ха-ха-ха! Про это узнал его босс и поспорил с ним, что он сможет месяц ходить на свидания к свинье. На пять тысяч фунтов. Ну ты знаешь, что такое пари для Себастиана. Так вот, он сказал, что случайно встретил одну свинью в баре, что ли, на Мургейт, ну и стал с ней встречаться. Ничего серьезного. Он говорит, ей с трудом верилось в такую удачу. В общем, он выиграл пари, но его босс пошел еще дальше. Десять тысяч фунтов, если он «отделает» свинью. (Я сижу. Мне становится дурно. Ноги трясутся. Я отключаюсь. Теряюсь в пространстве. Хочу встать, но должна выслушать историю до конца.) Нет, разумеется, нет, дорогая. Он не смог. Говорит, к счастью, им помешал ее брат. Вроде как сумасшедший. Он поднял шум. Себастиан воспользовался поводом уйти. Ужас просто. А в случае выигрыша он собирался провести отпуск на острове Бали.

Я заставляю себя встать. Не могу сказать ни слова, но думаю, в этот момент больше всех на свете я ненавижу Табиту. Гадина. Ведьма. Она знала, что это была я. Для нее я всего лишь посмешище, которое выполняет за нее всю работу и разгребает ее дерьмо. Делаю шаг вперед. Табита вздрагивает.

— Прости, — шепчет мне она, — этот разговор затянулся. Поговорим позже.

Выхожу из ее кабинета. Собственный вес тянет меня вниз. Слезы текут по лицу. Тушь размазалась и попала в глаза. Я отхожу от ее двери на четыре шага и бросаюсь бежать. Слепо бегу к лифтам. К свежему воздуху. К забвению. Я мчусь, опустив голову вниз, и с кем-то сталкиваюсь. Поднимаю взгляд, судорожно растирая по лицу слезы. Тони Янгер.


Как похудеть — совет № 18

Алкоголь может пойти на пользу


— Орла. — Тони смотрит на меня. В ужасе. — Что случилось?

— Ничего, — задыхаясь, бормочу я. Тело бьет дрожь. *

— Не похоже, что ничего. — Он берет меня за руку, чтобы успокоить. Остановить дрожь. — Что-то произошло?

Мужчины. Сама проницательность.

— Забудь, — пытаюсь высвободить руку. — Я в порядке.

— Не похоже, что в порядке. Честно. — Он озадаченно смотрит на меня.

— Все в порядке. — Но тут в памяти проносятся слова Табиты. «Осел. Свинья. Пари». И слезы снова льются ручьем.

— Что-то ты совсем расклеилась. Пойдем отсюда. Подальше от любопытных глаз. — За моей спиной он нажимает кнопку лифта. — Алкоголь или кофе?

— Алкоголь, — всхлипываю я.

— Хорошо. — Он вталкивает меня в лифт. Пока мы спускаемся, он молча смотрит на меня, проходим через вестибюль банка и выходим на улицу. Курьер на велосипеде, одетый в лайкру, проскакивает перед нами, на мгновение задерживает взгляд на мне и затем спешит в банк, чтобы вручить срочную посылку какому-нибудь сверхважному инвестиционному банкиру, который не может дождаться «Королевской почты», или как там она теперь называется. Вытираю глаза тыльной стороной руки и изучаю оставшиеся на ней разводы туши.

— Следуй за мной, — приказывает Тони.

Иду за ним налево, направо, налево и в переулок, о существовании которого я даже не подозревала. В этом весь Сити — он полон сюрпризов.

— Всё, мы достаточно далеко ушли от офиса. — Тони подмигивает мне и открывает деревянную дверь. — Здесь нас никто не узнает.

Он ведет меня вниз по ступенькам и вталкивает в небольшую кабинку с прозрачными стенами, где сервирован столик на четверых. Я замечаю, что он в рубашке, рукава закатаны, как у делового специалиста, а красный с вкраплениями зеленого галстук ослаблен.

— Залазь, — приказывает он. — Джин с тоником? (Кивок.) Диетический? (Вздрагиваю.) Двойной? (Энергично киваю.)

Через несколько минут он возвращается, ставит передо мной высокий стакан для коктейля и садится напротив. Себе он принес томатный сок.

— И что же случилось? Трусы не подошли? (Смотрю на него.) Прости, — бормочет он смущенно. — Дурацкая шутка.

— Да ничего. — Я жадно пью из стакана.

— То же самое ты говорила и раньше.

— Ничего, о чем мне хотелось бы рассказать.

Ну да. Поведать миру о том, как целых четыре недели Осел встречался со Свиньей из-за пяти тысяч фунтов. Даже проститутка стоит дороже. Я дешевле проститутки. Дешевая шутка для Себастиана и его друзей. Пытаюсь сменить тему:

— Очень красивые цветы ты подарил Патти.

— И ты плачешь потому, что тоже хочешь цветы? — Он улыбается, я краснею. — Она проделала отличную работу, а я привык за это благодарить. Честно говоря, я даже хотел с ней выпить, чтобы отпраздновать успех статей. (Ну давай же, трави мою душу. С романом провал. С работой провал.) В общем, повезло, что я натолкнулся на тебя.

— А я думала, что в обед ты не пьешь, — напоминаю я.

— Только в особых случаях. — Он поднимает свой стакан. — «Кровавая Мэри». Никакого запаха водки.

— Боже мой. Ну что за люди эти мужчины? Почему нельзя прямо сказать, о чем думаешь? — неожиданно вырывается у меня. — Она подготовила отличный материал, в то время как я сделала полное дерьмо, так? Скажи прямо!

— Так, значит, дело в мужчине? — спрашивает он тихо.

— Поговорим о чем-нибудь другом?

— Хорошо. Я тоже рад, что столкнулся с тобой, потому что хочу извиниться. (Смотрю на него.) Думаю, я слишком остро отреагировал тогда, я про красавчика недели и все такое. Хотя по-прежнему считаю, что ты поступила очень непрофессионально, но, кажется, последствия оказались не настолько ужасными.

— Я рада.

— Мне даже пришло несколько писем от поклонниц. Эмми они понравились.

Ох.

— Вот я и открылся. Давно хотел извиниться, но я не успевал и слова сказать, как ты вечно сбегала. — Делает большой глоток. — Я никому не расскажу, если ты из-за этого переживаешь.

— Табита, — в конце концов говорю я. — Она гадина. Вот. — Пожимаю плечами. — Знаю, нехорошо так говорить. Теперь я сама не лучше ее. Наверное, ты думаешь, что я ей завидую. Мужчины всегда так думают, когда женщина называет другую женщину гадиной. — Детским голоском, словно задира в песочнице, я говорю: — Ты завидуешь, потому что она стройная и красивая, а ты толстая. — Вдруг я чувствую себя идиоткой. — В общем, все равно дело не в этом.

— Я ничего подобного не думал, — снисходительно отвечает Тони. — Скажем, Табита действительно стройная, но уж точно не красивая. — Странно смотрит на меня. — Женщины никогда не замечают того, что у них есть. Вот вы смотритесь в зеркало, но никогда не видите себя по-настоящему.

— Да все равно… — Я перебиваю его, чувствуя себя немного неловко. — Дело совсем не в этом.

— Так что же она сделала? Только не говори «ничего». — Он улыбается. Очаровательной, искренней, дружеской улыбкой.

И я рассказываю ему. Не все. Ясное дело. Я не могу рассказать Тони, что кто-то хотел переспать со мной только из-за денег. Не из-за бутылки вина. Не из-за тихой музыки. И не из-за желания. А из-за денег. Но и этого не хватило. Даже десять тысяч фунтов не смогли заставить его. Я была ему отвратительна. Финн прав. Моя энергия ци отталкивает все и всех. Рассказываю Тони, что мужчина встречался со мной четыре недели ради шутки. Ребячливое пари с боссом. Человек, который мне по-настоящему нравился, и я думала, что нравлюсь ему. Тони выслушивает до конца. Ни разу не перебивая.

— Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что он похож скорее на тупицу, чем на осла, — говорит он.

— Смешно. — Я вздыхаю.

— Нет, я не об этом. Если сквозь пари он не смог рассмотреть тебя, то он действительно тупица.

— Удивительно, на какие комплименты можно напроситься, если просто разреветься, — отвечаю я. — Нужно почаще этим пользоваться.

— Я не к тому вел. — Тони вдруг разозлился. — Слушай, может, это и звучит как расхожая фраза, но он тебя не заслуживает. Многие мужчины просто мечтают о том, чтобы пригласить тебя на свидание.

— Угу, да-да. Как раз сейчас выстраиваются в очередь у входа.

— Он дурак, каких мало. И перестань себя жалеть. Он поступил отвратительно, и это только доказывает, что он сам отвратителен. Так что без него даже лучше. Думай об этом, как о счастливой развязке.

— Ты считаешь меня дурой.

— Нет. — Он качает головой. — Нет, не считаю. Я не знаю, как больно и горько тебе сейчас, но на твоем месте я бы не дал Табите ни малейшего повода об этом догадываться. Вернешься, ходи с гордо поднятой головой и держись уверенно. Будь выше этого. И тебе лучше стереть с лица эту черную штуку. У тебя вид, как у сорванца. — Он смеется и замечает, что мой стакан пуст. — Еще?

Смотрю на часы. Через десять минут мне нужно быть в чате «Легче перышка».

— Лучше не надо. Мне пора возвращаться, — я поднимаюсь. — Спасибо, Тони.

— Без проблем. Всегда пожалуйста. — Он улыбается. По-доброму и великодушно. — Не забудешь?

Нет. Только второго раза не будет. Тони великолепен, но я сказала ему слишком много. Завтра я не смогу смотреть ему в глаза. Унижение и смущение — два моих давних врага — пинками загоняют меня в дальний угол. Если он позвонит, я буду делать вид, что сильно занята, стану прятаться в переулках, лишь бы только не встретиться с ним, и предоставлю Патти исключительное право заниматься его рекламными материалами.

— У тебя просто талант успокаивать. Пока. — Я подхожу ближе и оставляю легкий поцелуй на его лбу, думая, какая же Эмми счастливая.


Как похудеть — совет № 19

Усугуби коварство алкоголем


Лиз — настоящая подруга. Лучше и не пожелаешь. Честно. Но сегодня подруга из нее занудная. Такие в упор не понимают, когда им отказываешь, потому что делают все исключительно ради тебя. Как, например, сегодня вечером. Лиз непреклонна в своем решении, чтобы я пошла с ней оценивать претендентов на звание «Сити: красавчик недели». Отговорки не принимаются. А «головная боль», «разбитое сердце» и «я-не-в-настроении» произносить запрещено, точно так же в доме моей матери запрещено произносить маленькое дурное слово, которое начинается на «б».

Лиз встречается с тремя потенциальными красавчиками в «Авеню» на Сент-Джеймс-стрит, которая тянется от Пэлл-Мэлл до Пиккадилли. Лиз считает, что это грязная работа, но рада, что именно ей придется этим заняться. Еще Лиз заявляет, что эта встреча поможет моему исцелению. Как будто я прокаженная.

Я пыталась вспомнить, что случилось вчера. Спросите, что это было, и я не найду что ответить. Помню лишь одно. Табита довольно ухмылялась каждый раз, когда проходила мимо моего стола. Я бы все отдала, чтобы стереть эту ухмылку с ее лица. О, еще я отправила Себастиану эсэмэску. Патти помогала составить ее на каком-то специальном языке. Не совсем уверена в том, что получилось в итоге, но если верить Патти, то между строк написано что-то вроде: «надеюсь, ты будешь жить долго и счастливо». Только букв меньше.

После работы я несусь домой, чтобы переодеться перед встречей с Лиз, открываю входную дверь и вижу, что Финн сидит за моим ноутбуком. С таким растерянным видом, словно я застала его врасплох. И тут я замечаю. Огромная коробка. Посреди комнаты. На месте кофейного столика.

— Финн! — кричу я, показывая на коробку. — Если это снова фэн-шуй, то я не в том настроении. Убирай. Быстро.

— Это не мое, — возмущается он. — Я всего лишь за нее расписался. Это из «Белья-Невидимки».

Мои трусы.

Бросаюсь к коробке, перерезаю коричневую ленту, проходящую по верхнему шву и раскрываю ее. Внутри масса розовых, белых и голубых хлопчатобумажных трусов всех размеров и моделей. Вытаскиваю несколько пар. Смотрятся отлично. Беру одни и максимально растягиваю, а они моментально стягиваются обратно.

— Это женские трусы или для слонов? — вдруг спрашивает меня Финн. Не очень-то по-буддистски?

— Ты занимайся своими… что ты делаешь? — обрушиваюсь я на него.

— Сайт проверяю, — отвечает он быстро. — Сегодня у тебя было сорок пять посетителей. Это самый большой суточный показатель. И вот еще… — Он заглядывает в свои записи. — Восемнадцать кликов по объявлению о трусах «упругий живот». Думаю, уже есть заказчики.

— Отлично. Наверное, подействовала реклама на пакетах с сандвичами.

— Э-э?

— Марио заказал себе новые пакеты, сказал, что напишет на них «Легче перышка».

— А это аппетит не отобьет?

— Нет, потому что мы составили текст вместе: «Сандвичи Марио способствуют похуданию и входят в режим низкокалорийной диеты. Подробнее см. www.Lightasafeather.co.uk. Здорово, правда?

Беру пару трусов, иду в спальню и роюсь в своем гардеробе. Останавливаю выбор на шелковой «двойке», которую надевала на последнее свидание с Себастианом. Юбка скроена по косой, поэтому стройнит. Крашу губы суперяркой помадой и смотрюсь в зеркало. А трусы и впрямь помогают. Юбка в талии стала свободнее. Поворачиваюсь то одной стороной, то другой и рассматриваю свое отражение: даже живот уменьшился. Вдоль позвоночника пробежал приятный холодок. Орла Кеннеди выглядит стройнее.

Лиз уже ждет меня в баре. Она сидит прямо, колени вместе и склонены набок, как у модниц в первом ряду на просмотре коллекции из Милана. Она пьет «Манхэттен». «Манхэттен». Я смотрю на нее с удивлением. Что, черт возьми, происходит?

— Девчонки из сериала «Секс в большом городе» всегда его пьют. Он создает атмосферу соблазна. — Лиз придвигает стакан ко мне. Давай. Попробуй. Он нормальный. Из сладких.

Делаю глоток. По вкусу напоминает то, что в детстве меня заставлял пить Финн, когда мы играли в ведьм и волшебников.

— Спасибо, я лучше возьму шардонэ. — Подзываю бармена. — Вот. — Снова устраиваюсь на стуле. — И как мы их узнаем?

Она смотрит на меня. В отчаянии.

— Посмотри, много ли здесь красавчиков? — Она обводит рукой бар. С многозначительным взглядом.

В баре всего пятеро мужчин. У одного высокий жесткий воротник, как у пастора, перед ним стоит стакан с водой. Его профессиональная принадлежность под сомнением. Возможно, в стакане джин. Два других похожи на героев «Секретных материалов», а остальные, наверное, приехали на автобусе. По пенсионному удостоверению.

— Думаю, их будет легко узнать. И вот что, у меня есть условия. Первое: ни слова о Себастиане. Второе: ни слова о диетах. Третье: ни слова о свадьбе.

— Но…

— Я сказала — ни слова, — грозит пальцем, призывая молчать. Ее кольцо, от которого она не могла оторвать взгляда всего несколько недель назад, исчезло. — Если я скажу им, что помолвлена, они могут передумать.

Киваю, но мне как-то не по себе. Словно я предаю Джейсона.

— А про трусы можно тебе рассказать? — шепчу я. (Бармен ставит передо мной стакан. И странно смотрит на меня.) — Я их надела.

— Хочется верить.

— Нет, — перебиваю я. — Новые, от «Белья-Невидимки». Видишь разницу? — Я соскальзываю со стула и становлюсь перед Лиз. — И смотри, — тыкаю я себя в грудную клетку (ну, там, разумеется, «мясо»; в последний раз мою грудную клетку видели, когда мне было две недели от роду), — здесь даже складки не появились. Трусы отличные.

— Я рада, хотя, по-моему, ты просто похудела.

Я краснею от гордости, жду новый комплимент, как вдруг Лиз шипит на меня:

— Быстро садись обратно, кажется, это они.

Я оборачиваюсь и вижу, что через прозрачную дверь входят трое красивых мужчин. Одна из официанток даже остановилась, чтобы рассмотреть их получше. Лиз поднимает руку и машет. Они ослепительно улыбаются и идут к нам.

— Привет, — здоровается самый высокий. Глаза зеленые, волосы светлые, короткая стрижка, костюм от «Хьюго Босс». — Меня зовут Джо, а это Пит. (Голубоглазый брюнет с исключительно широкими плечами. Смахивает на латиноамериканца.) — А это Алекс. (Кареглазый брюнет с коротенькими вьющимися волосами.) — А вы, значит, Лиз? (Она кивает и представляет им меня.) — Ну и что будет дальше?

— Закажем что-нибудь выпить, — подсказывает ему Пит. — Две бутылки «Моэт», — говорит он бармену, — а еще парочку положите в лед.

Лиз отодвигает «Манхэттен» подальше и ждет бокал шампанского. Такое непостоянство в привязанностях. Пит садится рядом и обращается ко мне:

— Орла. Какое необычное имя. Откуда оно?

— Я ирландка.

— О, скажите, а правда то, что говорят об ирландских девушках?

— Зависит от того, что именно говорят.

О боже. Вы посмотрите на это. Я флиртую с Адонисом. А как же мое разбитое сердце? Наверное, во всем виновата алая помада.

— Touché[6]. Откуда вы знаете Лиз? Вы работаете в одном журнале? Вы в составе отборочной комиссии? — Он подмигивает мне. — Что нужно сделать, чтобы меня выбрали?

— Мне очень жаль, но я к этому не имею отношения, — отвечаю я. Официант ставит передо мной охлажденный бокал с шампанским. Перевожу взгляд на Лиз: она запрокидывает голову и встряхивает волосами. Слава богу, хоть блокнот на стол положила, чтобы придать себе деловой вид. — Я здесь, чтобы корректировать цифры. Наверное, вам нужна Лиз.

— О-о. Я даже не знаю.

Ого. Ответный флирт. Опускаю взгляд, делаю глоток шампанского, облизываю губы и медленно отодвигаю бокал. Орла, за тобой превосходство.

— Ну, не то чтобы мне не терпится снять рубашку и попозировать перед камерой для финансового журнала, — шепчет он мне.

— А вы будете ее снимать? — качаю головой, краснея.

— Меня друзья подбили, вот я и пришел. У нас пари. — Кивает в их сторону. (Мое желание пофлиртовать бесследно исчезает. А зачем? Все они одинаковые.) — Вообще-то, — продолжает он заговорщически, — я не волнуюсь. Эта затея отдает ребячеством. (Киваю. С пониманием.) — Ладно. Расскажите о себе. Чем вы занимаетесь?

— Работаю в Сити, в «Браунс Блэк». — Возврат в нейтральный режим. Кнопка «флирт» отжата. Цель: приятный разговор с парнем приятной наружности. Никаких заблуждений и разочарований. — В пресс-бюро.

— В последнее время ходили слухи про «Браунс Блэк». — Он потирает нос, пытаясь их припомнить. — Что-то про «черную дыру»?

— Да, я тоже слышала. Типичный ответ банка: без комментариев, но я все же считаю что у этих слухов нет основания. Моя начальница проверяла их, говорит, что пустые разговоры.

— Ясно.

Вдруг мне становится скучно. Пит тоже прекращает флиртовать. Смотрю на Лиз. У нее в руке измерительная лента, которой она замеряет бицепсы Джо. Вероятно, он это предвидел. Под шикарно скроенным пиджаком рубашка с короткими рукавами. Сшитая на заказ. Рукава подчеркивают упругие бицепсы.

Пит смотрит туда же, куда и я.

— Джо у нас занимается бодибилдингом, — поясняет он. — Участвует в соревнованиях. Обычно его мышцы не такие накачанные, просто он готовился к сегодняшней встрече. Вчера вечером он выпил две бутылки вина, чтобы обезводить организм и показать идеальные мышцы.

— Вчера вечером я тоже выпила две бутылки вина, но мои мышцы не стали похожими на его.

— Они и так в отличной форме. — Он улыбается мне. — Иногда вечером в ночь перед важными соревнованиями для полного обезвоживания организма Джо выпивает бутылку виски.

— И как, помогает?

— Не знаю. После этого он до них ни разу не добирался. — Пит ухмыляется. — Так, значит, вы не хотите подойти и потрогать их?

— Однажды уже трогала. С меня хватит.

— Не понравилось?

— Нет, просто лень вставать со стула. — Легонько наклоняю стакан, чтобы ему было удобнее наливать шампанское.

— Значит, вы не такая, как ваша подруга? По-моему, эта работа подходит ей идеально.

У Лиз действительно такой вид, словно она прекрасно проводит время. Теперь она измеряет Алекса. Обернув измерительную ленту вокруг его груди, она придвигается к нему очень близко, чтобы сделать замер. И касается его грудью. Пару недель назад мы как раз говорили о преимуществах шелка и атласа.

— Насколько я понял, следующим буду я. — Пит улыбается. — Не волнуйтесь, я подготовил речь.

— Э-э?

— Вроде того, что, когда я вырасту, я мечтаю заботиться о животных, помогать маленьким детям и положить конец бедности во всем мире.

— Понятно. Это всегда напоминает мне одну историю — мой друг Ричард клянется, что это было на самом деле. Про то, как один журналист спросил американского консула в одной из стран Восточной Европы о том, какой подарок он хотел бы получить на Рождество.

— Ни разу не слышал.

— Тот постеснялся просить большой или дорогой подарок. На Рождество он открывает газету и видит эту статью, где написано, что министр иностранных дел Германии мечтает о мире во всем мире, российский президент — о ядерном разоружении, ирландский президент — о том, чтобы не было голода в странах Третьего мира, и в самом конце написано, что американский консул мечтает о коробке с мармеладом.

— Да ладно! — Он чуть не выплескивает на меня свое шампанское.

— Вот такая история.

Отпиваю еще шампанского, смотрю на Лиз. Она улыбается и жестом приглашает Пита на «интервью». Наблюдаю за тем, как трое мужчин заигрывают с Лиз, пока она записывает их данные. Не без удовольствия. Она любит свою работу. Ощущаю легкий укол зависти. Завтра утром она проснется рядом с Джейсоном и в хорошем настроении отправится на работу. А я завтра проснусь одна, пройду мимо храпящего квартиранта и пойду на работу, где меня не ценят и где есть начальница, которую я ненавижу. Найдите отличия. Допиваю шампанское, и вдруг мне становится одиноко. Пора идти домой. Беру сумочку и подхожу к Лиз.

— Лиз, — шепчу я и мягко беру ее за руку. — Я ухожу. С меня хватит.

— Но…

— Нет, мне пора. Было здорово, но мне пора.

— Да? — Она расстроена. — Это из-за меня? Я мало уделяла тебе внимания?

— Никто не виноват, — мягко отвечаю я. — Просто у меня меланхолия. Хочу домой. Завтра позвоню. — Машу на прощание трем красавцам. — Пока. Приятно было познакомиться. Удачи.

Они улыбаются мне. И вдруг у самой двери кто-то касается моего плеча. Оборачиваюсь. Это Пит.

— Просто подумал… — робко говорит он. — Можно, я тебе позвоню?

Я смотрю на него. Он великолепен. Вижу, как вдалеке Лиз подмигивает мне и шепчет: «Соглашайся». Я разволновалась. Шикарный мужчина хочет увидеть меня еще раз. Неожиданно для себя я качаю головой. Он великолепен, но вспомни, Орла: разговор иссяк уже через двадцать минут.

— Прости, — вырывается у меня. — Я пока ни к чему не готова, — улыбаюсь ему, выхожу на улицу и ловлю такси.

Но это неправда. Подъезжает черное такси, и я понимаю, что на самом деле готова. Готова к переменам. Серьезным переменам.


Как похудеть — совет № 20

Все что нужно — это правильная мотивация и… похмелье


Стебельком сельдерея Лиз размешивает «Кровавую Мэри» в бокале на деревянном столике перед ней. Волосы стянуты в хвост, она одета в то, что на ее языке называется «выскочить-за-две-минуты». На ней черные эластичные брюки клеш, тонкая черная водолазка, бежевый замшевый пиджак. И солнцезащитные очки.

— Боже, как мне это нужно, — говорит она перед тем как выпить. — Двойная порция, да? (Киваю.) И табаско тоже двойная? (Еще раз киваю.) Может, хоть это меня спасет.

Сейчас одиннадцать, утро следующего дня. Значение этой фразы всегда оставалось для меня непонятным. Утро, оно ведь и так всегда следует за вчерашним днем. Я проснулась рано, полная надежд, сбежала от раздражающих мантр Финна и в восемь уже была на работе. Я навела порядок на своем столе, ощущая себя как худой, энергичный человек. Становлюсь более дисциплинированной. Готовлюсь изменить свою жизнь. Единственная загвоздка — я еще не решила как.

Почти сразу позвонила Лиз. Ей страшно хотелось опохмелиться. Думаю, если бы я согласилась пойти с ней, то она бы отправилась в один из утренних пабов в Смитфилде, родине мясного рынка, где задолго до начала рабочего дня мясники собираются и пропускают по пинте «Гиннесса». Мы сидим в «Павильоне», расположенном в самом центре Финсбери-Серкус-Гарденс. Это деревянный сарай, причудливое здание, которому самое место где-нибудь посреди Суссекса. Снаружи оно кажется маленьким, но внутри тянется как ночное шоссе. Лиз сидит спиной к окнам — солнечный свет режет глаза, — я сижу лицом к трем красавцам в белых рубашках, удобной обуви, практичных кардиганах, красавцы играют в шары на лужайке. «Павильон» — это еще и помещение клуба боулинга в Сити.

— Не могу тут долго сидеть, — делаю глоток газировки. — Табита встречается с Джайлсом, мне совсем не хочется, чтобы Патти оставалась за главного. Никогда не угадаешь, что она вытворит на этот раз.

— У нее все получится. А тебе нужно чуть больше ей доверять, — почти шепчет Лиз. — В общем, я сюда не о Патти пришла говорить. Почему ты вчера сбежала?

— Я не сбегала.

— Сбежала. Поставила меня в затруднительное положение. Взяла и бросила одну с тремя мужчинами.

— Лиз, это ведь не свидание, — подчеркиваю я с полным сознанием своей правоты. — Это была деловая встреча. Все трое проходили конкурс на звание «Сити: красавчик недели». Если ты не в состоянии справиться с тремя одновременно, не следовало всем трем назначать встречу на одно и то же время.

— Ну, я не виновата, — дуется она на меня. — Они сами настояли. Сказали, что чем больше народу, тем безопаснее. — Она делает большой глоток «Кровавой Мэри».

— Если ты так переживаешь, то проводи встречи у себя в офисе.

— Я не переживаю, — признается она. — А в офисе обстановка не располагает. Им нужно успокоиться, расслабиться, почувствовать, что со мной можно держаться открыто.

— Поэтому пропало кольцо с помолвки?

— Я не собираюсь делать ничего такого, — возмущается она. — Просто им будет легче общаться со мной, если они решат, что я свободна. Тогда они больше мне расскажут.

— А что об этом думает Джейсон?

— А зачем ему говорить? Только разнервничается. Сделает скоропалительные выводы. Как и ты, — съязвила она. — Если честно, то я делаю это и для тебя тоже.

— Для меня? — Она поставила меня в тупик. — Как это ты делаешь для меня? Очень мило, но я не просила тебя найти мне мужчину.

— Забудь. Пойду закажу еще один коктейль. Будешь?

Качаю головой, жду, когда Лиз принесет второй стакан «Кровавой Мэри». Опять двойная. Опять с двойной порцией табаско. И двумя стебельками сельдерея.

— Так почему прошлым вечером ты так быстро сбежала? Я думала, вы с Питом поладили. Ну, он же попросил у тебя номер телефона? (Киваю.) И?

— Я не дала.

— Почему? Он великолепен. Не скучный, приятной внешности, с отличным телом, приятным характером, деньгами… я ничего не забыла? — Лиз пьет свой напиток. — У него дурно пахнет изо рта?

— Нет.

— Ненавижу, когда у мужчин дурно пахнет изо рта. Каждый раз перед сном отправляю Джейсона чистить зубы. Ну так что же тебе не понравилось?

— Да ничего, — качаю головой. — Просто он не в моем вкусе. И ничего больше. Одного внешнего вида недостаточно, понимаешь.

— И поэтому все последние месяцы ты ныла о том, как красив Себастиан и что никак не можешь поверить в то, что он на тебя запал…

— Но ведь он не запал? — перебиваю я.

— Неизвестно.

— Ну скажем так, если парню нравится девушка, то он ведет себя иначе. Лиз, с Питом все в порядке. И со мной тоже все в порядке. Сейчас у меня все отлично. Я не знаю… — делаю паузу, раздумывая над своими словами, и наблюдаю, как одна из дам, играющих в боулинг, наклоняется и аккуратно прицеливается шаром. — Я так долго обманывала себя тем, что у меня с Себастианом роман — а романа не было. Я была так поражена, что он обратил на меня внимание, что позабыла обо всем на свете. Он ведь держался со мной не как с подругой, понимаешь? Я думала, что пара телефонных звонков в неделю — это нормально, но это ненормально. Не было никакого романа. Я жила в вымышленном мире, оторванном от реальности. А почему?

— Не знаю.

Вижу, что Лиз даже призадумалась. Слишком тяжелый процесс для девушки, у которой похмелье. Но в конце концов, я ценю ее старания.

— Потому, что реальность — дерьмо. Потому, что в моей жизни чего-то не хватает.

— Э-э? — Лиз обхватывает руками лицо и трет глаза. В надежде, что сможет прочистить мозги. И понять, что я тут ей рассказываю.

— У Финна есть буддизм, у тебя — Джейсон, у Патти — алкоголь, а у моей матери — телефон. — Делаю паузу. — А что есть у меня?

— У тебя есть я.

— Я не об этом. Речь о цели.

— В смысле, о мужчине?

— Нет! — восклицаю я. — Не о мужчине. Мне не нужен мужчина. По крайней мере сейчас. Мне нужно что-то другое.

— Вибратор?

— Лиз. Ты можешь воспринимать меня серьезно?

— Прости. — Она растерянно смотрит на меня.

— Я говорю о рациональной основе.

— Как насчет «Легче перышка»?

— Возможно. Но управление чатом в обеденный перерыв и сайтом в свободное время — это тоже не цель. Вчера вечером я решила, что в жизни Орлы Кеннеди все должно измениться. Ей лишь нужно придумать, как это сделать. — Смотрю на часы. — И скажи мне, ты не хочешь побыстрее допить? Через четверть часа мне нужно быть на рабочем месте. Худеющая публика ждет. А после закрытия чата угадай — куда я пойду?

— Не знаю.

— Я записалась на хулахуп.

— Обруч, — исправляет она.

— Не важно, значение не меняется. Твоя подруга Орла Кеннеди будет ходить в спортзал. Иными словами, сегодня начало конца моей прошлой жизни.


Как похудеть — совет № 21

Меньше — значит никогда


Первой в чате появляется мама.


<Мари> Орла, дорогая. Эти трусы просто чудо. Марселла не снимает их, с тех пор как купила. Серьезно, мы, наверно, ее в них и похороним:-))


Не знаю, что хуже: когда моя мать шутит или когда она использует интернет-символы. В любом случае есть повод для беспокойства. Дальше она станет смеяться, слушая этого телевизионного комика и пошляка Али Г.:-)) Это первый понедельник после доставки из «Белья-Невидимки» и это первая реакция масс. И моей матери.


<Сесилия> И от меня улыбочку прими. Я тоже от них без ума. В субботу с мужем ходили на ужин в строгих вечерних костюмах. Платье мне было немного узко. Я надела эти трусы, и платье сидело великолепно. Даже он это заметил. Можно еще купить? Разных цветов.


<Мари> Марселла хочет еще пять штук. Она хочет разыгрывать их в лотерею во время рождественского воззвания в Сент-Винсент де Поль. Надеюсь, что монахини не раскупят билеты. В прошлом году они выиграли все самые красивые игрушки.


<Лили> А они охватывают ногу? Вот хотя бы до середины той части что идет от промежности к колену?


<Тесса> Я бы тоже хотела купить еще парочку и еще несколько штук для матерей из школы, в которой учится мой сын. В день открытых дверей они были в восторге от моих трусов. А сын даже нарисовал меня в них.


<Белла> А что-нибудь аналогичное для груди уже есть?


<Орла> Итак, значит ли это, что вам всем понравились эти трусы?


<Мари> Они просто прелестны, дорогая. Знаешь, ты не поверишь. Вчера вечером, поздно уже, мне кто-то позвонил и спросил, какие на мне трусы. Думаешь, это совпадение? Ну, мне пришлось ему сказать. Я даже дала ему адрес твоего сайта. На случай, если он захочет себе такие заказать.


<Орла> Мама, по-моему, он извращенец.


<Мари> Ты правда так считаешь? Как ты догадалась? А я думала, он из Лимерика.


<Орла> Ну что, девочки, у кого как прошла неделя?


<Сесилия> Я старалась соблюдать баланс калорий и похудела на два фунта. Выпивала в сутки одну бутылку и ела много сельдерея.


<Лили> Я сбросила один фунт, а Ларри расстроился, что я не ем его десерты. Он говорит, что ему нравятся мои любовные «тиски».


<Белла> Кстати, Лили. Я стала намного энергичнее. Орла, упражнения, которые ты разместила на сайте, пошли мне на пользу. На следующий год я даже готова поучаствовать в соревновании с яйцом и ложкой.


<Орла> Тесса?


<Тесса> Я пас.


<Орла> Брось. Ты ведь среди друзей. Не забывай.

<Тесса> Я набрала три фунта.

<Орла> Почему?


<Тесса> Потому что мой сын приходит из школы в слезах, его сильно дразнят, а когда он ложится спать, я тоже начинаю плакать и ищу утешения в еде.


<Орла> А…


<Тесса> А ничего. Тебе легко давать советы и успокаивать, но ты все равно не сможешь сделать так, чтобы мне больше не было грустно и одиноко. Или можешь? А становится только хуже. Особенно темными зимними ночами. Я не могу выйти, когда мой мальчик спит. Вот ты говоришь, что можно немножко себя побаловать, но кусочка шоколада мне мало. Я хочу съесть всю плитку.


<Орла> В такие моменты приходи в чат.


Говорю ей эти слова, а сама понимаю, насколько они пусты. Интернет не спасет от одиночества. Его не развеешь ни:-)), ни фразой «Я тут смеюсь». Нужно человеческое тепло.


<Сесилия> Я сюда часто заглядываю. Мы с твоим братом нашли общий язык, Орла. Он разбирается в моих скандхах.


Я скоро сама разберу его скандхи.


<Мари> Финн? С ним все в порядке? Где он?


<Орла> В порядке, мама. Он дома, сортирует оставшиеся трусы. Кажется, ему нравится этим заниматься.


<Мари> А закажешь еще?


<Орла> Да. Честно. Обещаю. Тесса, послушай, ты, наверно, считаешь, что это лишь пустые слова, но мне правда небезразлично, что с тобой происходит. Мы взялись за дело вместе, и я считаю, что у нас все получится. После того как появился сайт, я стала ходить в спортзал. 1/1 это благодаря вам всем. Благодарна за поддержку и за веру в меня.

<Тесса> Вот чего не хватает, так это личных встреч. Вот как в банках. Они могут консультировать и выполнять услуги по телефону и по Интернету, но в конечном счете люди все равно приходят в филиал банка.


Мне не хочется напоминать ей о нашей первой встрече у входа в спортклуб. Если бы Тесса действительно хотела встречаться, то не перестала бы посещать его. Я думала, людям нравится анонимность, которую дают чаты, нравится обсуждать свои проблемы, когда на тебя никто не смотрит и не думает: «Двенадцать стоунов? Труба…»


<Мари> Вчера мы с Марселлой попали в довольно забавное место, правда, дорогая? Мы решили поплавать в Интернете и обнаружили маленький смешной чат. Там сплошь одни мужчины, но все они были какие-то одурманенные. Они приняли нас за молоденьких девочек, правда, дорогая? Она снова кивнула. Они спрашивали, в какой школе мы учимся и похожи ли мы на Бритни Спирс. Меня просто мутит от них. Я кипятилась минут десять и потом сказала «нет». Тесса, дорогая. Тебе точно нужны внуки.


<Тесса> Моему сыну девять лет.


<Мари> А больше нет детей?


<Орла> Мам, послушай, не слишком ли много вопросов за один день? Встретимся снова через неделю, в это же время. Тесса, не забывай, что на сайт можно заходить в любое другое время. Всегда к твоим услугам.


<Сесилия> Ты так и не сказала, сколько сбросила сама.


<Орла> Три фунта. Спасибо за вопрос. Чао.


Патти читает, стоя у меня за спиной, и я выхожу из чата. Сегодня она не ходила на обед с журналистом, а последние два часа говорила по телефону. Говорила тихо, тайком поглядывая на меня, чтобы убедиться, что мне ничего не слышно. Еще она убила много времени на то, чтобы заправить огромный документ в факс и отправить его куда-то очень далеко. Она не рассказала мне, чем занимается, а я не спросила. Раз о красавчиках речи нет, то пусть занимается чем хочет.

— Не говорила тебе раньше, потому что боялась, что ты обидишься, но сейчас уже могу сказать наверняка, что ты похудела, — говорит она. — У тебя подтянулся подбородок. — Она подперла ладонями подбородок и чуть приподняла его. Для большей выразительности. — Вряд ли дело только в трусах!

— Не только, — скромно признаюсь я. — Не только в трусах. Все вещи стали мне немного велики.

— Это показатель, а еще у тебя кожа просто сияет. Какая же ты счастливая, у тебя никогда не бывает прыщей. — Она показывает один на своем подбородке. — Выглядит так, будто у меня растет еще один нос. Кстати, а когда ты закупишь колготки «дерзкая попка»? Сгораю от нетерпения попробовать их на себе.

— Это вопрос на миллион долларов, — говорю я, — или, если точнее, на две тысячи триста фунтов или сколько стоят все эти трусы-колготки-лифчики. Денег у меня нет.

— А Финн?

А я-то думала, что со временем она поумнела.

— Деньги Финн получает от меня, — сообщаю я. — На счету в банке у него ничего нет. А в голове и того меньше.

— Ну не будь такой гадкой. Мне он понравился, когда я познакомилась с ним у тебя. Он так тебя уважает. А что с Лиз?

— Копит деньги на свадьбу. И вообще, это я должна давать деньги Джейсону за проделанную работу, а не просить у него.

— А мама?

— Лишний повод поругаться.

— Получается, у тебя есть отличная идея, как сделать бизнес, есть спрос, и ты ничего не собираешься с этим делать. (Я киваю.) Сколько трусов у тебя осталось?

— Четыре пары. Все восьмого размера. — Смотрю на нее. — Можешь взять все за десять фунтов.

— Бьюсь об заклад, что Ричард Брансон не стал бы тем, кем он стал, если бы раздавал трусы за бесценок. Разве настоящие бизнес-леди так поступают? — Патти берет свою сумочку. — Я их возьму, но заплачу полную стоимость. — Открывает кошелек и заглядывает в него. — Только сегодня отдам половину суммы, а остаток с зарплаты, договорились? — Она дает мне три десятифунтовых купюры.

Патти права. Сдаваться нельзя. Я обещала клиентам.

Звоню Марио.

— Орла, рад тебя слышать. Я как раз собирался тебе позвонить.

— Да?

— Да. Ни за что не догадаешься. Сегодня я получил заказ из Сиэтла. Это рядом с Шепердс-Буш? Я делаю туда доставку?

Сиэтл? Это где живет Фразье? Но ведь мы собирались доставлять в пределах Сити. Зачем нам Сиэтл? У них есть свои сайты о диетах, разве нет? Только представить: меня читают даже в Сиэтле! Возможно, даже худеют, следуя моим советам. О господи, надеюсь у них все получается. Американцы любят подавать в суд за все, что не дает должного результата. Так ведь?

— Нет, Марио. Туда мы не доставляем.

— Жаль. Она хотела оформить заказ на восемь недель. Уезжает в отпуск и хотела забить морозилку итальянской едой, для мужа. Крупный заказ.

— Все равно это невозможно. Сколько заказов было после того, как появилась эта услуга?

— Ну, пока на пятьсот фунтов. Твоих пятьдесят. Неплохо, да?

— Совсем неплохо. Спасибо. До завтра.

Кладу трубку. Пятьдесят фунтов плюс то, что удалось заработать на продаже трусов, итого примерно семьсот пятьдесят фунтов. Недостаточно, чтобы стать постоянным клиентом «Белья-Невидимки». Звоню Джастину.

— Орла, рад слышать. Ну что, лондонским дамам понравились наши трусы?

— Да. Не меньше чем прошлогоднее шоу в Балламе. Кстати, я как раз поэтому и звоню. Хочу купить все, что осталось. Вы отпускаете товар в кредит?

— Ричард Брансон не стал бы тем, кем он стал, если бы раздавал кредиты на трусы, не так ли? — раздраженно бросает Джастин.

— Ну, наверное.

— Мне очень жаль. — Он вздыхает. — У нас на очереди рыдают два лучших магазина Лондона, хотят получить эту партию. Если честно, то я даже смахиваю слезинку из-за вашей проблемы, — шмыгает носом, — вот она, вот она падает, но я никак не могу отдать вам трусы в кредит.

— Но ведь я первая оформила заказ, — говорю я, — разве это не считается?

— А я думал, что мы оказали вам небольшую услугу. Если я ничего не путаю — возраст, понимаете ли, старею, — трусы отложены для вас еще на одну неделю?

— Да, которая заканчивается завтра.

— Ну, просто потому, что мне нравится ваш голос, я дам вам еще два дня, и если вы успеете найти деньги, то я сделаю вам специальное предложение на колготки «дерзкая попка» и лифчик «нескакунчик». Правда ведь, — говорит он жеманно, — честнее некуда?

— Правда, — неохотно признаю я. Специальное предложение? А откуда у меня на него деньги, если мне нечем заплатить даже за трусы?

— Как же приятно иметь дело с настоящей бизнес-леди, — говорит Джастин. — А теперь, если вы не возражаете, мне нужно бежать. Наши дизайнеры занимаются разработкой новой модели. В три будет демонстрационный показ.

— Что за показ?

— Информация сверхсекретная. — Он колеблется в нерешительности. — Но раз уже это вы, погодите минутку. — Слышу, как он встает и закрывает за собой дверь. — Ну так вот, речь о бикини, которое держит все и делает так, что живот у дамы выглядит таким плоским, словно отполирован водой. Революционная модель. Для ее изготовления использован материал, из которого космонавтам делали костюмы для высадки на Луну. Я как раз работаю над названием для модели. Думаю, должно быть что-то вроде «закупорь-себя-в-бикини». Вам нравится?

— Название броское, однозначно.

— О! — Он в головокружительном восторге. — Вы ангел. Даю вам еще три дня. Чао.

Разочарованно кладу трубку. Бикини так заманчивы. Я смогла бы продать сотни штук, без сомнения. Патти занимается своими делами, Табита на совещании у начальства. Проверяю голосовую почту. Ни одного срочного звонка от журналистов. Проверяю электронную почту.


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

Наверняка уже поздно, но мне хотелось бы заказать у вас несколько пар трусов.

Э.


Кому: Amy@Hotmail.com

От: Orla@Lightasafeather.co.uk

Боюсь, что все уже продано, и у меня нет денег, чтобы закупить еще.

О.


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

А вы не думали о том, чтобы взять кредит?

Э.


Кому: Amy@Hotmail.com

От: Orla@Lightasafeather.co.uk

У меня уже есть закладная, кредит на машину и кредитная карта, которая так смутилась из-за своего дебетового состояния, что на прошлой неделе не смогла справиться с задачей в супермаркете. Какой же банк захочет дать мне кредит?


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

Не вам. А проекту «Легче перышка». Хорошо, пусть это Интернет-проект, но зато он еще ни разу не терял деньги, из-за чего находится в более выгодном положении, чем тысячи других. К тому же у проекта есть стабильная клиентская база и торговый потенциал. Проект долгосрочный. Люди, страдающие избыточным весом, будут существовать всегда. Вам лишь нужно подготовить бизнес-план. Объяснить, как вы представляете свой проект через три года, сколько будет клиентов и т. п.


Кому: Amy@Hotmail.com

От: Orla@Lightasafeather.co.uk

Что-что?


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

Все просто. Они знают не больше, чем вы, а через три года кто станет проверять? Укажите кое-какие цифры (только правдоподобные и достижимые], и вперед. Если хорошенько подумать, то я бы на вашем месте не обращалась в крупные банки, наверное, стоит подумать о тех, которые специализируются на ссудах, это своего рода финансовые учреждения, специализирующиеся на венчурных инвестициях и всяком таком, которые вкладывают деньги в открытие малого бизнеса. Я что-то слышала о компании под называнием «Абакус Венчурс», которая находится с вами на одной улице. Наверняка номер телефона указан в «Желтых страницах».

Э.


В углу кабинета на шкафу с документами лежит огромная кипа «Желтых страниц». Ни Патти, ни я никогда ими не пользуемся. Гораздо легче позвонить в справочную, но я не могу позвонить им и попросить номер финансового учреждения, специализирующегося на венчурных инвестициях, в Лондоне. Беру книгу, смахиваю с обложки пыль и открываю в нужном месте. «Абакус Венчурс»: мы заставляем цифры расти». Набираю номер.


Как похудеть — совет № 22

Доведи себя до отчаяния


При виде меня хорошенькая секретарша вежливо улыбается. Мои каблуки стучат по мраморному полу.

— Чем могу вам помочь? — С каждым словом маленький бантик подрагивает на ее шее.

Я стараюсь сдержать нервную дрожь в голосе.

— У меня назначена встреча с Майклом Литтлчайлдом, главой новой фирмы. На десять тридцать.

— Ваше имя? — Она снова улыбается и берет большой карандаш.

— Орла Кеннеди.

— Спасибо. — Она записывает его в большой блокнот. Набирает внутренний номер на сложной панели коммутатора, что-то говорит в трубку и поднимает взгляд на меня. — Он сейчас подойдет. Присаживайтесь, пожалуйста.

Она показывает на кресла, отделанные хромом и черной кожей (типичные для всех приемных Сити), возле фонтана. Я не сажусь. Смотрю на воду, которая спускается каскадами по мраморной стене, бьется о скульптуру в виде летящих чаек и падает в небольшой бассейн. Из воды выглядывает голова черной мраморной черепахи, от нее расходится по воде рябь. Финн бы залюбовался картиной, он был бы в восторге от того, что в приемной «Абакус Венчурс» есть фонтан. Даже не верится, что это дурной вкус.

— Вопиющая безвкусица, правда?

Оборачиваюсь. Передо мной стоит невысокий коренастый мужчина. Он протягивает мне правую руку.

— Майкл Литтлчайлд. «Абакус Венчурс».

— Орла Кеннеди. «Легче перышка».

Краснею оттого, насколько нелепо звучит эта фраза. Но Майкл Литтлчайлд лишь вежливо улыбается. Словно он не заметил в моих словах ничего неуместного. У него приятная улыбка, пухлые розовые губы и маленькая ямочка на подбородке. За очками в металлической оправе поблескивают зеленые глаза. Я невольно смотрю на его левую руку. На безымянном пальце — обручальное кольцо. Вздрагиваю.

— Вот к чему приводит покупка имущества у других банков. — Он показывает головой в сторону фонтана. — Они переехали в Канэри-Уорф, и мы унаследовали их дурной вкус.

— Так, значит, фэн-шуй здесь ни при чем?

— Я вас умоляю! — восклицает он и обращается к секретарше: — Ханна, какой у нас кабинет?

— Трафальгарский, на четвертом.

Майк идет впереди, показывает дорогу. Трафальгарский кабинет обставлен подделкой под чиппендель. В центре вокруг стола из красного дерева расставлены изящные резные стулья с обтянутыми гобеленом сиденьями. Майк подходит к буфету с двумя хромированными термосами. Рядом с огромной тарелкой завернутого в фольгу печенья стоит китайская костяная посуда.

— Кофе? Или чай?

— Чай, пожалуйста.

Он наливает чай и ставит чашку передо мной, а между нами ставит тарелку с печеньем. Невидимая сила уже начинает подвигать мою руку к тарелке, как вдруг Майк говорит:

— О, простите, я не должен подвергать вас соблазнам, — и отставляет ее.

Орла, соберись. Тебе нужен сахар. Чтобы успокоить нервы. И остановить снижение сахара в крови. Я протягиваю руку и успеваю схватить две штучки, прежде чем он убирает тарелку со стола.

— Итак. — Он усаживается. — Мне понравился ваш бизнес-план. — Он похлопывает рукой по документу, который я отправила ему два дня назад. Во вторник. На следующий день после телефонного звонка и после сумасшедшей ночи. — Правда понравился. Ваша идея свежа и оригинальна, без шуток, и сфера диет — одна из развивающихся в настоящее время. Единственное, меня смущает прогноз роста числа клиентов. — Он смотрит на цифры. — Десять тысяч постоянных пользователей на конец следующего года. Сколько их сейчас?

— Двести двадцать два.

В том числе я, Патти, подружка Патти и ее парень, коллеги ее подружки, сестра ее парня, моя мать, все остальные матери, Марселла, двенадцать человек из комитета по сбору денег при церкви Сент-Винсент де Поля в Клонтарфе, Лиз, ее коллеги, Джейсон, Финн и несколько обманутых буддистов, которые поверили в то, что это новый религиозный сайт. В течение последних трех дней мы все регулярно входили в чат и выходили из него. Настоящий хаос. В первый день только на то, чтобы все представились, ушло целых десять минут.

— Это большой скачок. Вам не кажется, что это несколько претенциозно? — Указательным пальцем он поправляет очки на переносице и смотрит на меня.

К этому вопросу я готова. Вчера вечером мы с Патти репетировали ответ, я воспользовалась терминологией из ее старого учебника по экономике под названием «Искусство блефовать», закрученной на банковских примерах, о которых я узнала за время своей работы. Эми тоже внесла пару предложений. Беру свой кожаный портфель (одолжила у Джейсона, он купил его для интервью, пользовался им всего один раз) и достаю кожаную папку для презентаций (позаимствовала у Лиз, она получила ее на конференции и ни разу не пользовалась).

— Думаю, ознакомившись с этими материалами, вы поймете, что проект осуществим.

Приложение 1: гистограмма, цветная.

— Временная шкала по горизонтали означает месяцы от начала работы проекта до конца следующего года. По вертикали показано число клиентов. Вот здесь, — указываю на первый месяц в левом нижнем углу, — число клиентов, которые пришли на первых порах, а здесь, — указываю на следующий месяц, — количество пользователей на сегодняшний день. Если экстраполировать степень роста через временной интервал, — провожу пальцем по нижней линии, — то получим экспоненту роста. Разумеется, — я улыбаюсь, поражая его своей ученостью, — я рассмотрела лишь производную плюс-минус единица плюс стохастическая переменная — введение правительством обязательных норм веса. — Закатываю глаза кверху. — Тони Блэру нравится все контролировать. Кроме этого, растущая кривая построена с учетом ускоренной и агрессивной рекламной кампании. Исходя из сказанного, думаю, вы с этим согласитесь, — показываю на конечный прогноз, — эти цифры достижимы, что скажете?

Майк Литтлчайлд смотрит на меня, совершенно сбитый с толку, что ни капли неудивительно, потому как я только что наговорила множество умных слов. Мне отлично известно, что эти слова звучат заумно. Потому что вчера после двух бутылок вина в компании с Патти они казались невероятно бессмысленными.

— А вы учли снижение экономической активности? — наконец-то спрашивает он.

Приложение 2. Я кладу перед ним новую гистограмму. Снова цветную.

— Предположим, что семьи затянут пояса потуже, опять-таки без шуток, — улыбаюсь я и продолжаю: — В случае снижения экономической активности люди захотят сэкономить те пять фунтов, которые они раз в неделю тратят на посещение спортклубов, и отдадут предпочтение бесплатной консультации. В таком случае результат может превзойти все ожидания. Как видно, я сдвинула производную коэффициента на две позиции с учетом налогов.

Примечание для себя (1): по возвращении в офис выяснить, что означает «производная».

Примечание для себя (2): по возвращении в офис подать заявление на позицию инвестиционного банкира, потому что ты супер, детка.

— М-да. — Майк Литтлчайлд ведет себя точно так же, как и я в подобной ситуации. Делает вид, что понимает, о чем говорит собеседник, но на самом деле не имеет ни малейшего представления. Он задумчиво кивает, чем выдает свою неосведомленность. — А что с продажами нижнего белья?

— Приложение 3. Менее чем за неделю удалось продать пятьдесят пар трусов. Если экстраполировать, то выходит, как минимум, две с половиной тысячи пар в год. Однако, если провести активную рекламную кампанию…

— Прошу прощения, — перебивает меня Майк. — Какая реклама у вас есть в настоящий момент?

— Листовки и пакеты для сандвичей. Все указано. — Показываю ему на лежащий перед ним бизнес-план.

— А, ну да.

— Разумеется, сдерживающим фактором был ограниченный бюджет, но если провести активную рекламную кампанию, — повторяю я, — то считаю, что можно продавать двадцать тысяч пар трусов в год. И это еще без учета колготок «дерзкая попка» по пять фунтов и лифчиков «нескакунчиков» по двадцать. Каждая известная мне женщина недовольна какой-нибудь частью своего тела. У «Легче перышка» есть белье, способное помочь им справиться с этой проблемой.

— И товар имеется в наличии?

— Да.

— Вы ответили не сразу. Почему?

Рассказываю ему о сроке, который мне назначили в «Белье-Невидимке».

— «Легче перышка» нуждается в текущих активах, чтобы выкупить оставшийся товар и установить постоянные отношения с компанией-поставщиком.

— Вы собираетесь предоставлять свой товар с другими товарами?

— Сестра Марио владеет закусочной в Канери-Уорф. Думаю, я могла бы поговорить с ней.

— Как построены ваши с Марио деловые отношения?

Я достаю новый график. Секторную диаграмму — кажется, к месту.

— А вы не задумывались о том, чтобы расширить предприятие и работать в пределах всей страны?

— У Марио лишь один филиал. Кузен в Бирмингеме. Может, с ним поговорить? — Я неуверенно смотрю на Майка.

— Речь не о Марио. По стране существует множество других закусочных. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Я думала о контактах со спортклубами. Может быть, с салонами красоты? Ускорим рост количества клиентов.

— Прекрасная мысль. Как насчет того, чтобы увеличить количество часов, которые вы проводите, консультируя посетителей чата?

— Никак, — отвечаю я неохотно. — У меня есть основная работа.

— Очень жаль. Моя жена несколько раз заглядывала к вам в чат, говорит, что вы даете полезные и разумные советы. Говорит, что вы глубоко проникаете в чувства другого человека.

— Спасибо. Я стараюсь.

— Нужно это использовать. «Орла Кеннеди стремится помочь». Что-то в этом роде.

— Да. Еще как, — подхватываю я его мысль. Давай же, Орла. Давай.

— Назовите требуемый объем текущих активов.

— Примерно… — Я запнулась. Эми советовала метить высоко. — Двадцать тысяч фунтов.

— В неделю?

Я чуть не захлебнулась чаем.

— Мне нужны краткосрочные средства, — обманываю я.

— Что ж, сегодня я выпишу чек и пришлю вам с курьером. Перевести на «Легче перышка»? — Уж лучше на Орлу Кеннеди. — Мы берем часть прибыли предприятий, которые мы инвестируем.

— Что?

— Небольшую. В знак нашего участия в вашем бизнесе, что, кроме того, служит гарантом на случай, если вы решите сбежать или свести ваш проект на нет.

— Вы о чем?

— Скажем, для начала — двадцать процентов, и как акционеры мы будем настаивать на внесении некоторых изменений.

— Да?

— Да. Во-первых, необходимо увеличить количество времени, которое вы проводите в чате, консультируя посетителей.

— Но я не могу посвящать чату больше времени, чем сейчас, — возмущаюсь я.

— Можно начать с вечерних часов, но в перспективе сервис должен стать круглосуточным. Как у «Самаритян».

— Я… я, честно говоря, не знаю, смогу ли я. То есть мне ведь и спать иногда нужно.

— Это понятно. — Он смотрит на меня как на идиотку. — Мы обсуждаем долевое участие, а не вашу душу. Нужно создать программу подготовки Орлы Кеннеди. Милая, мы вас клонируем. В любое время дня и ночи, когда клиент зайдет в чат, там будет «Орла Кеннеди», готовая помочь и утешить. И все же я считаю, что нужно выводить проект на общенациональный уровень. Локального уровня больше не будет. Избыточный вес — это всеобщая проблема. Нам потребуется крупная рекламная кампания. Может быть, с интервью на радио, телевидении, в газетах.

Радио? ТВ? Газеты? Я?

— Но… но моя начальница.

Тут Майк замолкает и смотрит на меня.

— Орла, думаю, вам следует забыть о вашей начальнице. — Он смотрит на бумаги перед собой. — Хотя до сих пор вы так и не сказали, где вы работаете. Не хотите смешивать одно с другим, так? (Киваю.) Я понимаю. Послушайте, «Абакус Венчурс» верит в ваш проект. И вы должны верить, иначе мы пересмотрим свое предложение. Вы не сможете соблюдать все наши требования по управлению «Легка словно перышка», если будете думать о другой работе. «Абакус Венчурс» поможет сделать вот эти цифры настоящими, но только при условии, что вы отдадите проекту все ваши силы и время. — Он показывает пальцами «ноль». — И будет производная нуля.

— Я понимаю, я вам очень благодарна, честно, но…

— Возвращайтесь и увольняйтесь. «Легче перышка» изменит вашу жизнь. Разве вы этого не хотите? — Изменить жизнь? Еще как хочу. Но не похоже, что с двадцатью тысячами фунтов я смогу заработать себе на хлеб с маслом. — Что ж, я пошел. На основе вашей документации необходимо разработать стратегический план действий.

— Вы ведь не всерьез говорили о том, чтобы я увольнялась, да? — спрашиваю я. — Понимаю, что речь идет о ссуде в двадцать тысяч фунтов. Но эта сумма не сможет изменить мою жизнь, разве не так? Ее хватит лишь на покупку товара. На оплату персонала этих денег недостаточно.

— Я неясно выразился? — Майк смотрит на меня с удивлением. — Это знак нашего участия в проекте, небольшой взнос за долевое участие, если хотите, мы разработаем программу финансирования. — Он заглядывает в свои записи. — Для начала будет вложено полмиллиона фунтов. Мы оцениваем проект в два с половиной миллиона фунтов.

— Полмиллиона фунтов? — взвизгиваю я. — Два с половиной миллиона фунтов?

— Да, — смотрит на меня с пониманием. — Мы подготовим план расширения фондов. Ваш бизнес-план требует небольшой шлифовки, доработки. — Он берет мою руку и энергично трясет ее. — Поздравляю. Мы считаем, что вы останетесь в выигрыше, а если нет, значит, мы ошиблись в вас, значит, нам лишь показалось, что в вас есть настоящая деловая жилка.

Сомневаюсь, что во мне она когда-нибудь вообще была, но безропотно киваю с умным видом. Боюсь открыть рот, вдруг оттуда вылетит: «Вы с ума сошли? Это всего лишь пьяные бредни. Мы с Лиз тогда просто напились».

— Давайте договоримся так: мы сможем встретиться в следующий понедельник? Скажем, в девять утра? (Снова киваю.) К тому времени я успею немножко оживить структуру программы развития проекта. Тогда до встречи.

Я медленно возвращаюсь в «Браунс Блэк». Мои ноги дрожат. Сильно дрожат. Уволиться прямо сегодня? Нет, лучше дождусь понедельника, посмотрю план и получу деньги. В оцепенении подхожу к своему столу, бросаю портфель и кожаную папку для презентаций и опускаюсь в кресло. Качаю головой, не веря в происходящее. Вот моя цель. Моя жизнь скоро изменится.

— Патти, — говорю я, не глядя в ее сторону. — Все получилось. Теперь я могу купить столько трусов, сколько душе угодно.

— Не правда ли, амбиции делают жизнь интереснее? — отвечает мне мужской голос.

Поднимаю взгляд. Рядом с Патти, закрывшей лицо руками, стоит Тони Янгер.


Как похудеть — совет № 23

Шоковая терапия тоже способствует похуданию


Спустя четыре часа ко мне возвращается дар речи. Чувствую себя словно человек, у которого в результате шока отшибло память, но после второго шокового удара она восстановилась; моя восстановилась после звонка матери и ее убийственного вопроса.

— Орла! — восклицает она, не дожидаясь ответа. — У Финна появилась девушка?

— Что? — Финн с девушкой. Это еще невероятнее, чем предложение получить полмиллиона долларов. И я чувствую себя еще более неловко, чем в тот момент, когда Тони Янгер поинтересовался моими трусами.

— У него есть девушка? — повторяет она.

— Не думаю. — Я тщательно подбираю слова, стараюсь не выдать голосом свое недоверие. Не хочу, чтобы моя мать узнала о том, что она родила сына, который абсолютно не способен заинтересовать лиц противоположного пола. Она стареет. От такой новости у нее может случиться инфаркт. — А почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что вчера он позвонил и просил прислать ему костюм. Темно-синий, который три года назад он купил на распродаже в «Арноттс». Очень красивый материал. Стопроцентная шерсть, сидел на нем просто отлично, после того как я подшила брюки на шесть дюймов. Попросил экспресс-почтой. Вот я тебя и спрашиваю. Услуги экспресс-почты стоят восемнадцать фунтов и сорок три пенса, а тебе ведь известно, что я уже не работаю.

— Но с чего ты решила, что у него свидание? Может, он просто соскучился по костюму. Или ему захотелось хоть раз в жизни принарядиться.

— Потому что единственный раз он надевал этот костюм три года назад на свидание с Мари Малоуни. С нашей улицы. Помнишь?

— Он тогда еще напился так, что его вырвало в ее сумочку?

— Это она так говорит, — буркнула мать. — Финн все отрицает. И видела я эти сумочки, с которыми девушки везде ходят. Малюсенькие такие. Туда ничего не поместится. Кроме помады. Куда же она кладет носовые платки? — Мама выдерживает паузу. — Лично я всегда думала, что она Финну совершенно не подходит. И оказалась права. — Она переходит на шепот. — Теперь у нее ребенок. А я слышала, что о свадьбе и речи нет. В мое время…

— Мам, — одергиваю я ее. — А как тебе Финн объяснил, зачем ему костюм?

— Сказал, что какая-то важная встреча. Сегодня вечером. В каком-то дорогом ресторане.

— Финн? В дорогом ресторане?

— Он так сказал. Орла, ты ведь присматриваешь за ним, да? Он такой чувствительный мальчик. Я бы не хотела, чтобы его обидела какая-нибудь лондонская уличная девица. — Я бы не пожелала ему даже такой девицы.

— Мама, не делай скоропалительных выводов. Может быть, у него важная встреча с буддистами.

— Если так, он мог бы прислать чек на посылку, — резко возразила она. — Хватит того, что он отвернулся от истинной веры, не спросив, одобрю ли я его выбор. Я думала, все это временно. Точно так же твоя кузина красила волосы в розовый цвет.

— Мама, успокойся, — вздыхаю я. — Давай сделаем так: я выясню, куда он собрался, и перезвоню тебе. Кстати, сегодня я добыла полмиллиона фунтов для «Легче перышка».

— Это будет так мило с твоей стороны, — говорит она. — А ты не могла бы разузнать, из какой она семьи? Потому что, если из ирландской…

— Мам, пока. — Я кладу трубку. Патти смотрит на меня и смеется оттого, что успела услышать. — Моя мать уверена, что у Финна появилась девушка.

— Да? — Кажется, Патти удивлена.

— Потому что он попросил ее выслать костюм. — Я размышляю секунду-другую. — В последнее время он ведет себя несколько странно, я бы даже сказала, скрытно: стоит мне войти в комнату, он кладет телефонную трубку, прячет электронные сообщения, когда я прохожу мимо.

— Скорее всего, это твои фантазии, — успокаивает меня Патти. Она подходит к моему столу, наклоняется к моему уху, чтобы никто ее не услышал, и добавляет: — А что там про полмиллиона фунтов, о котором ты говорила матери? Я случайно услышала.

— Здорово, правда? — Я рассказываю о том, как прошла встреча с Майком Литтлчайлдом, и о его планах на проект «Легче перышка». С расширением до общенационального масштаба. И клонированием Орлы Кеннеди по всему свету.

— И что, будешь увольняться?

— Погоди. — Я поднимаю указательный палец вверх. — Деньги я пока не получила. Подождем и — увидим.

— Но ты же не сможешь работать, если тебя клонируют.

— Почему это? Может, я отправлю одного клона общаться с Табитой.

— Давай отпразднуем, — вдруг говорит Патти. — Сегодня вечером. Уверена, что «Браунс Блэк» с радостью выделит кучу денег на торжество в твою честь. — Патти возвращается на свое рабочее место и достает из стола путеводитель по ресторанам. Насколько я понимаю, сегодня она работать больше не собирается. К счастью, Табита уехала на очередную встречу.

Я звоню Лиз, чтобы поделиться новостями.

— Просто здорово! Я так тобой горжусь! Погоди, я расскажу Джейсону! — кричит она в телефон. — Давай отпразднуем.

— Великие умы думают одинаково. Я только что хотела тебе это предложить.

— Завтра?

Все-таки неодинаково.

— Лучше сегодня. Пока не прошла эйфория. — У меня во рту появляется привкус праздника. Я умираю от одной только мысли о шампанском.

— Орла, прости, но сегодня я не могу. Любой другой вечер, но сегодня у меня деловая встреча. — В ее голосе слышится огорчение.

— Опять интервью с красавчиком? — мрачно спрашиваю я. А я думала, что мужчины у нас на втором месте.

— Нет, все намного серьезнее. Чтобы устроить эту встречу, понадобилась почти неделя. Черт. Не везет так не везет.

— Я знаю этого человека?

— Не думаю.

— Что же эта за встреча такая, что ты готова от меня отказаться.

— Пока не могу сказать. — Она колеблется в нерешительности. — Ничего интересного, но все равно не хочу опережать события. Я смогу прийти, только если ее отменят. Орла, я хочу, чтобы ты знала, в любой другой вечер я бы как штык была рядом с тобой и праздновала твою победу.

— Не бери в голову, — говорю я. — Отметим завтра. — Я кладу трубку. Только спустя какое-то время до меня доходит, что Лиз так и не сказала, с кем она встречается. Меня охватывает беспокойство. Лиз бы не стала изменять Джейсону неужели я не права?

Спустя три часа мы с Патти сидим в «Риволи», баре отеля «Риц». Все переживания я оставила на потом. Перед нами, рядом с двумя охлажденными бокалами шампанского, стоит блюдо с хрустящим картофелем. Бутылка лежит в серебряном ведерке со льдом, в нескольких дюймах от Патти. Она настояла на том, чтобы официант оставил бутылку в поле зрения.

— Мало ли что может случиться, — надменно шепнула она мне. — Если он хочет ее унести, то пусть сделает на бутылке метку, чтобы я знала, сколько там остается.

Шампанское поставили рядом с Патти, а официант и бровью не повел, но было ясно, что ему хочется отправить эту бутылку куда подальше.

— Ну и как, что чувствуешь? — спрашивает меня Патти, после того как мы чокаемся бокалами в шестой раз.

— Как в невесомости, представь, — отвечаю я. — Сама не могу поверить. Перед выходом я отправила Эми электронное письмо, в котором поблагодарила ее за идею и за то, что подтолкнула меня к действию.

— Нужно было позвать ее с собой, — говорит Патти.

— Я звала. Но у нее билеты в кино. На какой-то иностранный фильм с субтитрами. Никогда о нем не слышала. — Я качаю головой.

— Звучит заманчиво. — Патти гримасничает. — В общем, перестань валять дурака. Это я про то, что ты не справишься. Приписываешь все Эми, когда она здесь ни при чем: ты сама пошла и добилась этих денег. Она всего лишь предложила тебе идею* с венчурными финансовыми организациями. Твоя проблема в том, — она откидывается на спинку гобеленового кресла, — что ты не веришь в собственные возможности.

Черт возьми, Патти, ты всего лишь стажер, так что знай свое место.

— Верю, — возражаю я.

— Ну, недостаточно, — продолжает Патти. — В банке всем давно известно, что от Табиты нет толку и что всю работу за нее выполняешь ты.

— Что? — Я чуть не захлебываюсь шампанским и вытягиваюсь в струнку. В шоке. — Я этого не говорила. Почему они так считают? Табита озвереет, если узнает.

— Расслабься. Кто ей скажет? Кроме того, я знаю, что ты ничего не говорила.

— А кто тогда?

— Я…

Внезапно я понимаю, какая чудесная карьера ждет такого сообразительного стажера. И какая карьера остается у меня позади.

— Что?

— Я им сама скажу. И вообще, чего ты так волнуешься? Ты ведь скоро увольняешься, я тебя правильно поняла? (Неплохая идея. Я расслабляюсь и откидываюсь в удобном кресле.) Кроме того, я уже всем рассказала про то, что Табита так и не придумала новый рекламный слоган, а еще многие знают о вашей ссоре и про то, что она захотела сделать так: «Браунс Блэк» — крупная рыба. Поджаримся вместе».

Я съеживаюсь от одного воспоминания о рыбной рекламной кампании. Табита трудилась целую неделю и потом провозгласила вот это, и у меня случилась истерика. Думала, она проверяет мое чувство юмора. Решила надо мной подшутить. Истерика оказалась уместной не более чем кружевной лифчик в монастыре. Она обругала меня в присутствии всего этажа. Сказала, что я не поняла игры слов. Поэтому я всю жизнь буду девочкой на побегушках, вместо того чтобы самой раздавать поручения. Я не могла этого так оставить. Я сказала, что ее реклама скорее подходит для публичного дома, но даже для него она слишком неказиста. И скучна. Табита бросила вызов, предложив мне придумать что-нибудь получше. Сразу. Не сходя с места. И я придумала: «Браунс Блэк» — все виды консультаций». Ее лицо выражало абсолютнейшее презрение. Но это еще не самое худшее. Мимо проходил директор банка, который обратил внимание на шум и подошел как раз в тот момент, когда я предложила свой вариант слогана. На этот раз его слуховой аппарат был включен. Слоган ему понравился. Более того, директор зааплодировал. Табита перестала хмуриться, она улыбнулась и в присутствии всех украла мою идею. Присвоила ее себе. Сказала, что этот слоган она придумала, выбирая брюки в бутике «Вояж». (Если честно, я думаю, здесь она допустила ошибку. Даже директор банка не сможет представить ее там, а он наполовину слепой. Уж лучше бы сказала, что придумала его, сидя в маникюрном салоне.)

— Так, значит, все знают, что это я придумала слоган? — спрашиваю я, польщенная таким откровением.

— Ну… — Патти набивает полный рот картошкой, поэтому дальше слова можно разобрать с трудом. — Я сказала, что мы вместе придумали. Но, — тут же добавляет она, заметив выражение моего лица, — твое вдохновение было главнее.

— Очень жаль, что ты не созналась, что фиаско с «Красавчиком Сити» случилось по твоей вине, — рявкаю я.

Патти хватает ума покраснеть и сделать удрученный вид.

— Если честно, то созналась, — тихо говорит она.

— В каком смысле?

— Я сказала Тони Янгеру что это была моя идея.

— Что? — Я смотрю на нее с удивлением. — Почему? Спустя столько времени?

— Я говорила с Фи, моей подругой. И она сказала, что я поступила нечестно по отношению к тебе. — Патти сконфуженно смотрит на меня.

— Когда? Почему он ни слова мне не сказал? — возмущаюсь я. — Он не задумываясь накричал на меня перед всеми. Но почему он, черт возьми, не мог подойти и извиниться?

— Я думала, он извинился.

— А ты откуда знаешь? — резко говорю я, вспомнив, что в день моих откровений о Табите он действительно извинился.

— Он сказал мне, когда я созналась, — говорит она, — а еще он сказал, что можно все решить дипломатическим путем. Я ответила, что он не должен тебя винить, потому что ты просто защищала меня, он как раз собирался подойти и сказать, но…

— Когда это он собирался подойти и сказать? — спрашиваю я. — Как давно он об этом узнал?

— Этим утром, — признается Патти, — ты как раз вернулась после своей встречи и понеслась рассказывать про трусы. Думаю, ты просто не дала ему слова сказать. Ладно, это все не так интересно. — Она меняет тему разговора. — Что ты будешь делать с половиной миллиона? В «ЛК Беннетт» я видела потрясающие сапожки, с черной длинной юбкой они будут выглядеть потрясающе. А в «Карен Миллен» есть изумительный атласный пиджак. Господи, — она делает глоток из бокала, в ее фантазиях кассовый аппарат уже пробивает чек, — да с таким деньгами ты можешь купить все, что угодно. Хоть «Гуччи», хоть «Армани». Кстати, сегодня «Харви Никс» работает допоздна. Допьем и можно сходить, если хочешь.

— Так. Тормози. Эти деньги для магазинов не предназначены. Эти деньги — инвестиции в мой бизнес. — Вот это да. Мой бизнес. Так недолго и до скрытых рыночных тенденций и отношения цены к прибыли договориться.

— Да, но, чтобы солидно выглядеть, тебе понадобится новая одежда. Ты ведь не можешь отправиться на утреннее шоу в этой старой юбке.

— А почему нет? — Я смотрю на свою любимую черную юбку и нежно поглаживаю ее.

— Потому что она блестит так, что будет отражать весь свет в студии, — бросает Патти. — К тому же в последнее время она явно тебе велика. По-моему, ты однозначно похудела.

Я скромно качаю головой.

— Ты просто хочешь отхватить часть этих денег. — Я улыбаюсь, чтобы Патти поняла, что я шучу, но внутри у меня все сияет. Жизнь становится лучше. Я худею, а моя карьера в «Браунс Блэк» вот-вот закончится.

Проходящий мимо официант злобно смотрит на Патти. Она тоже смотрит на него и следит за тем, как он обходит зал.

— О господи, — внезапно говорит она.

— Что?

— Не смотри туда. — Она осторожно взглядом показывает куда-то мне за спину, за колонны.

Я медленно поворачиваюсь.

— Стоп. Я сказала не смотри. Ни за что не догадаешься, кто там. Наслаждается бокалом вина. Наши дорогие Табита и Свен.

— Да? — Я пожимаю плечами. — Наверняка между ними ничего нет. Может, они просто обсуждают его имидж в прессе?

Брови Патти ползут вверх.

— И поэтому она облизывает его ухо?


Как похудеть — совет № 24

Смех сжигает много калорий


Патти хохочет и никак не может остановиться. Она сидит за своим столом, но каждые несколько секунд ее плечи содрогаются от нового приступа смеха. Я слежу за ней, заново переживая момент, когда она высмотрела Свена с Табитой. Патти свешивается со стула до критической отметки, она широко раскрывает глаза, словно шокирована такой безоглядностью со стороны начальницы, затем прижимает руки ко рту, чтобы не закричать от ужаса. Все происходит в ее фантазиях. По Патти плачет сцена.

— Патти, — тихо говорю я, прерывая третье действие. — Что ты делаешь?

— Репетирую, как я буду рассказывать об этом другим, — улыбается она. — Нужно правильно передать настроение. Понимаешь, подстроиться под момент. Чтобы они почувствовали все, словно сами сидели вместе с нами. И видели все, как это видела я. — Она подмигивает. — Наверняка существует лицензия на художественную деятельность. — Патти оглядывается, чтобы убедиться, что мы по-прежнему одни. — Может, добавить про то, что у нее отвалилась накладная грудь или что-нибудь в этом роде? Скажем, левая. Мне всегда казалось, что левая у меня меньше, чем правая.

— Патти! — кричу я. — Ты этого не сделаешь! Что, если кто-нибудь узнает?

— Ах да. Как будто тебе до этого есть дело. — Она пожимает плечами и напористо добавляет: — Ты ведь все равно увольняешься.

Мне становится не по себе от того, что Патти так много обо мне знает. Она, конечно, не использует свои знания против меня, но и пользы мне от этого мало. Едва ли я вправе говорить ей о лояльности к банку, когда сама собираюсь его покидать. А это лишает меня права заставлять ее много работать. Когда закончится срок ее стажировки, меня, скорее всего, здесь уже не будет и я не смогу поучаствовать в принятии решения, оставлять ли Патти в нашем пресс-бюро или отправить ее постажироваться куда-нибудь еще. Парни из операционного зала просто жаждут заполучить к себе стажера. Им некому подносить завтрак.

— Патти, просто будь осторожнее. Стоит тебе сосредоточиться, и у тебя выходит отличная работа, но иногда ты ходишь по лезвию бритвы. Понимаешь?

— Да, как скажешь. — Патти за меня рада, но я понимаю, что она будет по мне скучать. Мы подружились, несмотря на разницу в возрасте. Я испытываю к ней материнские чувства. И кажется, она меня любит и уважает. — Эй, — говорит она, — хочешь, я добавлю, что у него была расстегнута ширинка?

— Нет.

— Ладно, Орла. Иногда ты ведешь себя как провинциалка. — Что я там говорила про уважение? — Вдруг она вытягивается по струнке. — Господи, Орла, — шепчет он сквозь зубы, скривив рот, — сюда идет Свен.

— Только не это.

Я оборачиваюсь и вижу приближающегося Свена. На нем костюм-тройка, красный пятнистый галстук, из нагрудного кармана торчит платочек в тон и белоснежная рубашка. В руке — папка.

— Веди себя как ни в чем не бывало, — шепчу я. Кому я это говорю? Легче заставить мою мать положить телефонную трубку.

— Добрый день, — улыбаюсь я, когда он подходит к моему заваленному бумагами столу. — Чем сегодня мы можем вам помочь?

— Табита здесь? — спрашивает он.

Патти пытается сдержать смешок. Свен поворачивается к ней.

— Что-то не так?

— Извините, — отвечает Патти. — Чихнула. Кажется, я простыла. — Она показывает на свою грудь. — Трудно глотать. У Табиты тоже иногда такое случается. Нужно растереть бальзамом. — Она улыбается ему.

— Да-да, конечно, — отвечает он, не совсем понимая, о чем речь. — А где она? — Он машет рукой в сторону пустого кабинета Табиты.

На спинке стула висит кашемировая шаль, словно Табита вышла и вот-вот вернется. Но мы с Патти знаем, что сегодня Табита еще не появлялась на работе.

— Не знаем, — говорит Патти. — Прошлым вечером она ходила на важную встречу, сверхсекретную и все такое, и, возможно, эта встреча еще не закончилась. Вы ведь знаете этих начальников. Они так преданы своей работе. Так жертвуют личной жизнью. — Она опять улыбается.

— Да-да. — Свен немного смущен. — Она просила передать ей вот это. — Свен отдает папку Патти. — Не могли бы вы сказать ей, что я ответил на все вопросы и записал все свои телефоны, на случай интервью. — Он поворачивается ко мне. — Со всеми делами лучше всего обращаться сразу к руководству. — Он тычет пальцем себе за плечо, показывая на офис Табиты. — Достаточно было попросить всего один раз, и она согласилась подготовить обо мне самый невероятный материал и сделать так, что его опубликуют.

— Еще бы, — бормочет Патти себе под нос.

Свен простреливает ее взглядом, не расслышав, что она сказала. Он снова поворачивается ко мне.

— Если честно, то статья, которую ты сделала для меня в «Рейкьявик бьюгл», ничто по сравнению с этим. Эта, — он показывает на папку в руках Патти, — будет одна из крупнейших статей, которые когда-либо были написаны о банкирах Сити. — Он поворачивается на каблуках и уходит.

Как только он исчезает из виду, Патти открывает папку и достает первую страницу.

— О боже, — смеется она. — Ты только посмотри. Это его описание для рубрики «Сити: красавчик недели». Слушай… — Читая, она старается имитировать иностранный акцент Свена и произносит «с» с присвистом, а «р» раскатисто: — «Считают ли женщины меня привлекательным? Думаю, да. Я оцениваю всех женщин по достоинству, это подтвердит каждый работник «Браунс Блэк». Я всегда учтив и обходителен с ними, будь то секретарь приемной или руководитель финансового отдела».

— Значит, грубит он исключительно нам, — вставляю я.

— Погоди. — Патти читает дальше: — «Как мне удается содержать тело в такой отличной форме? Мне нравится активный образ жизни, — она многозначительно подмигивает мне, — но если честно, это тело — божий дар. Мне не нужно прилагать усилий, чтобы быть в форме». Он это серьезно? — Патти смотрит на меня в ужасе. — Над ним же смеяться будут. Слушай дальше: «Какие качества мне нравятся больше всего? Искренность, честность и скромность». Вот Лиз посмеется, правда?

— Есть лишь один способ об этом узнать. — Я нажимаю кнопку быстрого набора номера Лиз. — Это Орла. Как вчера прошла встреча?

— Замечательно. Получила море информации для статьи.

— Выходит на этой неделе?

— Нет, я над ней еще работаю. Большая статья. Журналистское расследование.

— Знаешь, Свен будет счастлив.

— В каком смысле? — Она явно смутилась.

— Мы видели его ответы на вопросы для «Красавчика Сити». (Патти смотрит на меня и смеется.) Когда ты решила его опубликовать?

— Ах вот ты о чем. — До Лиз наконец-то дошло. — В начале недели звонила Табита и сказала, что, по ее мнению, он подходит идеально.

— Ты не рассказывала.

— Неужели? Наверное, просто забыла. Прости.

— Я давным-давно тебе говорила, что ему не терпится стать Красавчиком. Мне казалось, ты согласилась с тем, что материал со Свеном будет никудышный. — Надо признаться, я разозлилась. Лиз знала, что публикация статей о Свене может помочь мне, и все же отказала ему. Даже когда он звонил ей лично. А теперь ей звонит Табита, и вдруг его пропускают в прессу. — И вообще, я думала у тебя есть все его данные. Зачем тебе понадобилось заставлять его отвечать на все эти вопросы?

— Просто я тут кое о чем подумала. Возможно, мы сменим формат, пока тема не стала слишком скучной. — Она переводит разговор на другую тему. — Ну как отпраздновали вчера вечером?

— Еще как отпраздновали, — отвечаю я, — а Патти увидела такое, что в ее возрасте лучше не видеть. Язык Табиты в ухе Свена.

— Ух ты! — вскрикивает Лиз. — Становится все горячее.

— Лиз… — Я неожиданно вспоминаю о своих обязанностях пресс-атташе. — Это не для публикации.

— Сначала ты об этом не говорила…

Вот. Журналистский ход. Перед тем как сообщать новость, обязательно следует сказать, что она не для публикации, в противном случае журналист может оспорить ситуацию. И новость может уйти в печать.

— Брось, я рассказала тебе как подруге.

— Вот ты зараза…

— Как тебе будет угодно.

— Ну… — кажется, она задумалась. — Я пока что не стану об этом писать. Может быть, когда-нибудь эта новость придется очень кстати. Мне пора. — Лиз кладет трубку, и в этот момент я замечаю, что ко мне направляется Тони Янгер. В его руках гигантский букет огненно-красных роз с длинными стеблями. Патти тоже замечает его и кричит:

— Тони, ты разобрался с этой девицей из «Миррор»? Хочешь, я сделаю так, что она перестанет зазывать тебя выпить, а?

Несколько смущенный, Тони кивает в знак согласия.

— Орла, — говорит он, оказавшись у моего стола. — Это тебе. — Он сует букет мне в руки. — В качестве извинения. Признаю, что я был не прав. Патти мне все рассказала, что я могу сказать? Мне неловко. — Он пожимает плечами и качает головой. — Мне очень стыдно за все, что я тебе наговорил. Вот, — через мое плечо он смотрит на дверь в кабинет Табиты. — Я лучше пойду. Кое-кто подсматривает, а я не хочу навлекать беду на чью-либо голову. Увидимся.

Он уходит, я читаю надпись на карточке: «Искренние извинения от неблагодарного красавчика».


Как похудеть — совет № 25

Белье тоже может помочь


Раздается звонок в дверь. Долгий звонок, действующий на нервы, врезается в утреннюю тишину. Я открываю один глаз и смотрю на подсвеченный циферблат будильника, стоящего рядом с кроватью. В шоке открываю второй, когда вижу цифры: ноль, восемь, ноль, ноль. В ряд. Кто может звонить в мою дверь в такую рань субботним утром? Я сажусь, пытаясь проснуться.

— Финн? — кричу я. — Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет, — отвечает Финн глухим голосом. Это значит, что он зарылся лицом в подушку.

— Тогда это, наверное, чертовы Свидетели Иеговы. Возьми трубку интеркома и скажи, чтобы катились куда подальше. — Я устраиваюсь в прежнее положение и пытаюсь заснуть, как вдруг звонят снова.

— Финн, — кричу я опять, — пошевеливайся! — Вот что значит быть квартирантом, который не платит за жилье. Ты тут же превращаешься в бесплатного слугу, при этом время от времени в твой организм попадают пища и безалкогольные напитки. А иногда и в тебя.

— Сейчас, подождите, — бурчит он в интерком своему загадочному собеседнику. — Доставка, — сообщает он мне. — Из «Белья-Невидимки». Забрать?

— Да! — ору я, выпрыгивая из постели, и ищу халат. Нахожу его там же, где бросила вчера утром. На полу.

Я снова обыскиваю комнату и нахожу одну тапочку под подушкой, а другую на подоконнике. Появляются смутные воспоминания о том, как в четверг вечером я вернулась домой после празднования с Патти, но посреди этого переполоха я отправляю эти воспоминания обратно в забвение. Где прощаются все последние прегрешения.

Выхожу из спальни и вижу, что Финн втаскивает в коридор огромную коробку. Дай бог здоровья Джастину. Во вторник я отправила ему чек на двадцать тысяч фунтов, сразу после того, как получила деньги от «Абакус Венчурс», а он обещал мне тут же выслать трусы. Не дожидаясь прихода денег.

— С вами так приятно работать, — признался он по телефону. — Вы настоящий профессионал. Только вчера я рассказывал своему, хм, другу Питеру о том, какой у вас изумительный чат. Трусы так хорошо разошлись! Я сказал ему, что не часто увидишь такое удачное начало бизнеса. Помните, я сказал, что два крупнейших лондонских магазина жаждут получить наш товар? Меня измучила совесть, и я должен признаться, что солгал вам. Они заинтересованы только в молодых покупателях. Им нет дела до миссис Хиггинс, у которой бюст 46 FF размера. Потому что она — это узкий рынок. Они ориентируются на молоденьких девочек, которым нужны только гелевые имплантанты и лифчики с поролоновыми подушечками. Им нет дела до лифчика «нескакунчика». Они хотят, чтобы скакало. Я вижу таких девочек в Йоркшир-Дейлс, такое чувство, что они сами себя стесняются. А ваша клиентура — это, кажется, и есть наша клиентура.

— Я и вправду думала о том, чтобы опробовать ваши лифчики «нескакунчики» на своих клиентах, — призналась ему я. — Есть пара человек, которые желают уменьшить…

— Ни слова больше. Я точно знаю, что вы хотите сказать. — Он не дал мне договорить. — Возьмем, к примеру, трусы. Молодым нужны без ластовицы, без пристежной планки и с открытыми ягодицами. Я просто отказываюсь от таких. Я даже не мог попросить наших швей изготовить такие. У двух-трех из них слабое сердце. Представьте, что будет, если они увидят, как тесемка превратится в трусы? А я вам скажу, что на их лечение не хватит даже нашей страховки. Понимаете, Орла, единственная проблема в том, что те люди, которым действительно нужна наша продукция, не знают о ней.

— Ну, с этим я могла бы вам помочь. Я планирую использовать весь спектр рекламных услуг, чтобы привлечь внимание к своему чату. И уж точно упомяну «Белье-Невидимку».

— Ох, если бы вы сейчас были рядом, я бы страстно поцеловал вас. Уже вижу, как благодаря вам наши трусы «упругий живот» разойдутся по всей стране. Хотите, я еще отправлю минимальную партию колготок «дерзкая попка»?

— На пробу?

— Разумеется. В знак моей веры в ваше предприятие. А сейчас мне пора. У нас снова демонстрация модели «закупорь-себя-в-бикини». Между нами говоря, — он говорит совсем в трубку, — в прошлый раз не все закупорилось. Живот выглядел не отполированным, а скорее походил на гофрированный картон. Но и Рим строился не за один день. Еще поговорим. Пока.

Стоя на коленях, Финн срывает коричневую клейкую ленту с верхней части коробки и заглядывает внутрь. Он вытаскивает несколько пар трусов. Все разных цветов.

— Сколько ты заказала? — спрашивает он, когда я даю ему кружку с чаем.

— Примерно пятьсот трусов, меньше чем в прошлый раз, и еще лифчики и колготки. — Я заглядываю в коробку. Она забита до отказа. Тут же у меня начинается паника. Смогу ли? Смогу ли я продать это все? Может, лучше забыть эту глупую затею и сосредоточиться на том, чтобы стать более квалифицированным пресс-атташе в «Браунс Блэк»? Как только возник вопрос, сразу же появился ответ. Нет. Мне надоело потворствовать эгоистичным инвестиционным банкирам, которые не считают за человека любого, кто зарабатывает меньше четверти миллиона в год. Надоело выслушивать их угрозы в свой адрес, стоит какой-нибудь газете поинтересоваться, а есть ли разумное объяснение одной из их сделок? И в первую очередь мне надоела Табита, которая получает шестизначную зарплату и ожидает, что мы с Патти выполним всю грязную работу, пока она выступает по радио и телевидению и разрабатывает стратегию. Если «Абакус Венчурс» поверил в меня, значит, нужно использовать шанс. То же самое вчера написала мне Эми. «Поверьте в свои силы. Я верю в вас». У меня даже слезы на глаза навернулись, но, возможно, это из-за алкоголя, который с позапрошлого вечера все еще блуждает по венам.

Финн распаковывает коробку, я вдруг вспоминаю, что мама говорила про костюм. Финн ни слова не сказал мне об этом, и костюм я так и не видела. Со дня своего приезда он носил только то, что привез с собой в рюкзаке. Я видела, что он по очереди носит одни и те же три футболки, две трикотажные рубашки и две пары джинсов. Про трусы ничего не знаю, но надеюсь, их больше, чем одна пара. Если у него есть костюм, то я с удовольствием посмотрела бы, как он на нем сидит, хотя бы просто для того, чтобы увидеть его в чем-нибудь новеньком. Только Финну нельзя задавать прямые вопросы, потому что он мастерски уходит от ответа на них. Но я знаю, как получить ответ. У меня было много лет практики.

— Финн, что ты думаешь про мои дела с «Абакус Венчурс»?

— Орла, если ты счастлива, значит, и я счастлив. — Он улыбается, сидя на полу, и пьет чай.

— А разве нажива не противоречит твоим новым принципам?

— Денег? Нет, но если бы ты была жадной, вот тогда другое дело. Жадность — один из трех ядов, вызывающих плохую карму. — Он мрачно смотрит на меня. — И единственный способ борьбы с жадностью — отдавать все, что у тебя есть.

— Ясно, — нерешительно говорю я. — И мою сумочку «Лулу Гиннесс» тоже?

— Орла, вечно ты надо мной смеешься. Я думал, тебе нужен совет. — Он немного злится, ставит кружку и продолжает распаковывать коробку.

— Совет нужен, на полном серьезе, — говорю я, доставая из коробки лифчик «нескакунчик» 46DD размера. Если он не понадобится никому из клиентов «Легче перышка», то можно повесить его на дверь спальни и складывать в него косметику. — Что ты думаешь о том, как я должна выглядеть? Что я должна носить? — Он смотрит на меня, как на сумасшедшую. — Ладно. Тогда что бы ты надел на очень важную встречу?

Красиво подано, Орла.

— Наверное, джинсы, — отвечает он, не поднимая глаз.

— Джинсы? — восклицаю я. — У тебя что, нет приличной одежды?

— Орла, не важно, что мы носим, — говорит Финн. Закапываясь поглубже в коробку, он достает кучу колготок «дерзкая попка» цвета бронзы. Отлично. Эти быстро разойдутся. — Ты слишком привязана к материальным благам.

— Неужели тебе нечего надеть на серьезную встречу? — провоцирую я его. Ну же, Финн. С кем ты встречался? Колись. С подружкой? Пристально смотрю на него. Он лжет. А ложь ведь противоречит его заповедям.

— Ну какие у меня могут быть важные встречи? Лучше вот что скажи, Орла, — продолжает он, забираясь все глубже в коробку, достает оттуда листок бумаги и смотрит на него, — куда мы сложим все это белье? Может, пришло время подумать об аренде складского помещения?

— Скажешь тоже. Здесь всего одна коробка. Неужели нельзя оставить здесь? — Окидываю взглядом свою тесную гостиную, которая теперь выполняет функции офиса и спальни. Пусть стоит, что от этого изменится? Муниципальный налог ведь из-за нее не поднимут.

Финн качает головой.

— Вот здесь написано, — он протягивает мне листочек, — что это лишь первая из шести коробок. Это лишь начало. Остальные доставят в понедельник. Орла, процесс пошел.


Как похудеть — совет № 26

Никому не верь


— Орла, рад вас видеть. — Майк Литтлчайлд трясет мою правую руку, в то время как левой я пытаюсь оттолкнуться от глубокого кожаного кресла и встать. — Все эти дни мы с утра до ночи работали над проектом «Легче перышка».

— Все? — повторяю я, ухитрившись выбраться из кресла и не обнажить при этом своих новых трусов «упругий живот». И еще на мне колготки «дерзкая попка». Мой живот стал упругим, как батут. Если кто-нибудь кинет в него однофунтовую монету, она отскочит, как резиновый мяч, — это я вам обещаю.

— Да, вся команда. Все сотрудники «Абакус Венчурс» в восторге от вашего проекта. Очень скоро вы сможете с ними познакомиться. Наши лучшие специалисты. — Он улыбается.

— Лучшие специалисты? — снова повторяю я вслед за ним, окидывая себя оценивающим взглядом.

Черт. Туфли неплохо было бы почистить. Мы пересекаем вестибюль и идем к лифтам, на ходу я тайком натираю их об икры. Прекращаю это делать, когда замечаю, что секретарша смотрит на меня и показывает охраннику на мою странную походку.

— Да, — продолжает Майк. — Есть сюрприз. Мне не терпится увидеть вашу реакцию. — Он подмигивает мне. — Но всему свое время.

В углу комнаты находится огромный стенд. На нем мои гистограммы, увеличенные в размере, и если мне не изменяет зрение, то кто-то внес в них весьма изобретательные поправки. Сколько клиентов будет по их прогнозам? Там, где я, смеясь над собой, указала десять тысяч, теперь написано пятнадцать тысяч. Даже я, ничего не смыслящая в финансах, знаю: делать подобный прогноз равнозначно заявлению о том, что принцесса Анна станет позировать для журнала «Плейбой».

Большой стол для переговоров накрыт на шесть человек: расставлены кофейные чашки и стаканы. В центре стоят бутылки с минералкой и термосы с горячими напитками. На двух огромных тарелках лежат аппетитные круассаны, на третьей — хлебцы «Райвита», похожие на щетку, которой я шлифую пол в гостиной. — Мы не знали, что вам больше нравится, — признается Майк. (А ты угадай. Что за люди эти мужчины, ни капли сообразительности.) На столе лежат пять комплектов, в каждом: кожаный блокнот, записная книжка и карандаши. Сразу виден деловой поход. В дверь стучат.

— А вот и наша команда.

Я изображаю улыбку, а Майк представляет Фелисити (шикарная женщина: белокурые волосы собраны на затылке, а нос такой, что хоть хлеб режь), Мэттью (лысый, на зубах красные брекеты со значками в виде доллара)… и Джайлс Хеппельтвейт-Джоунс.

Я остолбенело смотрю на Джайлса, который протягивает мне свою влажную руку с короткими пальцами. А что, если он расскажет Табите? Я пока не готова к тому, чтобы она обо всем узнала. До тех пор, пока деньги не окажутся в банке и мой бизнес не станет твердым, как скала. Тогда я скажу ей, чтобы она катилась со своей работой к Свену.

— Я просто очарован. Вы не представляете, как я взволнован. — Он коротко кланяется. — Какой же великий деловой ум скрывается в этой маленькой хорошенькой головке.

Маленькой хорошенькой головке? Он что, разыгрывает меня? Смотрю на Джайлса во все глаза, пытаясь понять, что происходит. Это и есть сюрприз? Перевожу взгляд на Майка, но он, кажется, не подозревает о моем замешательстве. И тут до меня доходит. Джайлс не узнал меня. В «Браунс Блэк» я лишь девушка, которая забирает у него пальто и приносит кофе. На самом деле, он ни разу не обращал на меня внимания. В его жизни меня не существует.

— Такая удача, что Джайлс в нашей команде, — старательно комментирует Майк. — Он один из лучших специалистов Сити по связям с общественностью. Что угодно может опубликовать в финансовой прессе, правда, Джайлс?

— Ну, я не люблю хвастать. — Джайлс горд собой, он взмахивает рукой: мол, на самом деле все просто. — Но говорят, что я единственный специалист по связям с общественностью, на чьи звонки откликаются абсолютно все редакторы. Единственный. — Бутон губ Фелисити распускается в форме большой буквы «О».

— Уж он точно сделает ваш проект известным. Кстати. — Майк одаривает Джайлса масляной льстивой улыбочкой. — Он консультирует «Браунс Блэк». Лучший инвестиционный банк. Более того — я знаю, что Джайлс не возражает против того, чтобы я об этом сказал, — именно он придумал их последний рекламный слоган. Правда, Джайлс?

Что-о? И сколько еще человек присвоили себе эту заслугу? Пришла очередь моей матери рассказывать подружкам за утренним кофе о том, что это она его сочинила. Смотрю на Джайлса, удивляясь его нахальству.

— Ну. — Джайлс пожимает плечами, словно бы говоря: «ну раз уж вы так настаиваете». — Я придумал его, стоя в бутике «Вояж». «Браунс Блэк», — с каждым словом он взмахивает рукой, — много видов консультаций».

— По-моему, «все виды консультаций», — осторожно вставляю я.

— Это мелочи, дорогая. Мелочи. — Отмахивается Джайлс. — Орла, скажите, у вас такое необычное имя, оно французское?

Я внимательно оглядываю всех присутствующих, желая убедиться, что это не суперрозыгрыш. Словно все ждут, когда выскочит человек с видеокамерой и скажет: «Это была шутка!» — но они не замечают моего замешательства.

— Ирландское, — отвечаю я. Прислушиваюсь, чтобы уловить сдавленные смешки.

— Что ж, я был прав. — Он осматривает меня сверху донизу и поворачивается к Майку. — Антея подойдет идеально. Просто идеально.

Мы рассаживаемся по местам, как вдруг в дверь стучат. Джайлс соскакивает со своего места и мчится к двери. Подбежав, он тут же распахивает ее, и на пороге появляется сногсшибательная блондинка ростом около шести футов. На ней длинная черная юбка-карандаш и кашемировая «двойка», на плечи наброшен кардиган. Из босоножек с тончайшими ремешками выглядывают пальчики с безупречным педикюром. Мой взгляд прикован к ее ногам. Они тоненькие. Просто тонюсенькие. Икры? Да куриные ножки, которые я ела, и то толще. Я бы обязательно взяла эту женщину с собой в поход. Чтобы потереть ее ноги одну о другую и высечь огонь.

— Антея, дорогая. — Джайлс и Антея обмениваются лавиной воздушных поцелуев. — Позволь мне представить тебя собравшимся. — Он покровительственно кладет руку на обнаженную шею, и вся команда «Абакус Венчурс» бросается здороваться с ней.

Затем Джайлс, Майк и Антея подходят ко мне.

— Орла, — улыбается Джайлс. — Познакомься с Орлой Кеннеди.

— Не поняла? Вы ведь только что назвали ее Антеей, — поправляю я его.

— Нет, Орла. Я назвал ее Орлой Кеннеди. Не верится?

— Что-то я запуталась. — Это уже чересчур. Если бы они бросили меня посреди пустыни Сахара без карты, выход и то был бы более очевидным.

— Это вам не какой-нибудь физический дубликат. — Джайлс показывает на Антею.

— Это дублерша?

— Дублерша? — повторяет Джайлс, грубо посмеиваясь. — А у этой девочки отличное чувство юмора. — Он поворачивается к Майку и показывает на меня пальцем. — Нет, дорогая. Эта красивая молодая леди будет лицом проекта «Легче перышка».

— Лицом?

— У «Келвин Кляйн» — Кейт Мосс; у «Легче перышка» — Антея. Да, она будет вами. Разве вы не в восторге?

Это и есть сюрприз? И они думали, что я буду рада? Смотрю на них в ужасе. Это правда. Мужчины не понимают женщин. Ужин и шоколадки — это действительно сюрприз. Но знакомство с какой-то тощей девицей?.. Все это унизительно.

— Я понятия не имею, что происходит, — выдавливаю я из себя в конце концов. — Майк, — поворачиваюсь к нему. — Может, объясните?

— На самом деле все просто, — отвечает он. — Джайлс считает, и мы вполне, э-э… — Он подбирает слово, машет рукой, словно пытается поймать его.

— В восторге от его исключительного опыта в области связей с общественностью, — подсказывает ему Джайлс. — Опытом создания имиджа в средствах массовой информации. Том. Камерон. Я работал с каждым из них.

— Да, именно, — продолжает Майк, — так вот Джайлс считает, ну, в общем, и мы все тоже, что, возможно, ваш имидж не совсем подходит для крупной рекламной кампании, которую мы готовим для проекта «Легче перышка».

— То есть вы хотите сказать, что Антея будет позировать для рекламы моего сайта? — спрашиваю я.

— Не совсем. — Джайлс улыбается мне. — Орла. Вы прелестны. Честно. Я просто в восторге от ваших волос, а Антея умирает от желания иметь такие же ресницы, как у вас, но, говоря откровенно, телевидение полнит на целый стоун. Четырнадцать фунтов. Поэтому я думаю, что мы не сможем поместить вас в телеэкран. Не хотел вас обидеть.

— Простите?

— Антея станет как бы лицом проекта «Легче перышка». Давайте начистоту, кто будет рекламировать Общество анонимных алкоголиков с большой бутылкой джина в руках, а? Никто. Антея будет появляться как Орла Кеннеди во всех средствах массовой информации. Женщина, которая похудела, используя свою собственную технологию. Что может быть лучше, чем история успеха?

— Я и есть история успеха, — выпаливаю я. — Я сбросила целый стоун. Благодаря сбалансированному питанию и элементарной физической нагрузке.

— Очень хорошо, дорогая, продолжай В том же духе. — Антея смотрит на меня. — Осталось всего двадцать. И сколько ты будешь тогда? Десять стоунов?

Она улыбается. Я ненавижу ее. Вот бы она оказалась со мной в походе. Я бы точно спалила ее на костре.

— Какое чувство юмора, — распаляется Джайлс. — Майк, вот видишь? На телевидении Антея будет просто великолепна. Покажи им, как ты раздаешь хорошие «советы». — Он сгибает пальцы в форме кавычек.

Антея улыбается своей немногочисленной аудитории, делает вид потерявшейся девочки и с добрым и участливым выражением лица говорит:

— Завтрак — самая главная пища дня. Лично я предпочитаю съедать на завтрак тарелку свежих фруктов, можно добавить немного мягкого сыра, но это я. — Она застенчиво показывает на себя и продолжает: — В этом блюде менее двухсот калорий, но зато в нем содержится суточная норма всех жизненно важных витаминов.

— Браво! — Джайлс осыпает ее бурными аплодисментами. — Она знает, сколько калорий во всех продуктах.

— И я тоже, — возражаю я.

— Знаю, но я выгляжу так, как я выгляжу, — отвечает Антея.

— Вы не можете так поступить, — возмущенно обращаюсь я к Майку.

— Вообще-то можем. — Он просматривает лежащий на столе документ и передает его мне. — Страница восемь, третий параграф, пятая строка сверху. Черным по белому. У нас есть право вносить изменения в организацию проекта.

— Антея будет управлять сайтом «Легче перышка»?! — вскрикиваю я.

— Нет, нет, нет… что вы, ни в коем случае. — Джайлс смеется. — У нее будут более важные дела. Она займется рекламой. А вы по-прежнему будете заниматься чатом. Ты заглядывала туда, дорогая? — спрашивает он Антею. — Там так интересно. Столько людей, которым нечем заняться в обеденный перерыв. Таких в ресторане «Айви» вряд ли встретишь, правда?

— Так, значит, я смогу делать все, как обычно? — Я совершенно не понимаю, что происходит. — Просто не буду участвовать в крупных рекламных кампаниях?

— Ну, мы могли бы брать вас на радио, скажем, в случае, если Антея будет очень занята.

— Для радио у нее отличное лицо, — насмешливо произносит Антея.

Фелисити посмеивается.

— Майк, можешь себе представить, — говорит Джайлс, — Антея в трусах «упругий живот»? Это будет сенсация. Люди за них передерутся, всем хочется такой плоский живот. — Он трогает абсолютно плоский живот Антеи. — Мало кому известно, что эта юная леди провела много часов или даже месяцев в спортзале, чтобы достичь такой формы.

— Но… — начинаю я.

Антея бесцеремонно вмешивается:

— Джайлс, а мне придется сниматься топ-лесс? Ты ведь знаешь, как я к этому отношусь. — Она ставит руки на бедра.

— Разумеется, дорогая. Только если это будет необходимо.

— Или если предложат достаточно денег… — добавляет Антея.

— Погодите. — Я прерываю их диалог. — Но ведь это обман. Я не могу этого допустить. Это потрясающие трусы, они расходятся безо всякой лживой рекламы. Я всем расскажу про этот обман.

— Орла. — Майк перебивает меня. Жестко и по-деловому. — Если вы откроете страницу девять, параграф четвертый, второй маркированный абзац, то увидите, что «Абакус Венчурс» требует полной конфиденциальности нашего соглашения. Другими словами, если вдруг станет известно, что Антея не та, за кого она себя выдает, то это будет конец проекта «Легче перышка». Соглашение остается в этих стенах. Мы вкладываем полмиллиона фунтов и поэтому имеем определенные права.

— И когда начинается рекламная акция? — ледяным голосом спрашиваю я.

— В среду утром. «Орла Кеннеди» приглашена на программу «Доброе утро», которую ведут Стивен и Сьюзи. — Джайлс улыбается. — Отличная позиция. Девять утра. Ее будут расспрашивать о том, как она «потеряла», — снова закавыченные пальцы, — вес.

Не могу поверить. «Доброе утро». Моя любимая программа. Мне всегда хотелось оказаться на удобном диванчике рядом со Стивеном и Сьюзи. Пить свежевыжатый сок и отвечать на их вопросы о моей личной жизни. Пробовать, что приготовил знаменитый шеф-повар. Хлопать новейшему бойз-бенду. Это не розыгрыш. Люди не могут быть столь жестокими. Я смотрю на Антею, которая смотрит на меня и ухмыляется, разламывая «Райвиту» надвое и откусывая кусочек. Начиная с этого момента она будет делать то, о чем я всегда мечтала. Она, а не я. Она станет мной. А мне даже денег на одежду не выдадут. Как там говорят? Всегда на вторых ролях?


Как похудеть — совет № 27

Лги, говоря о своем весе


Спустя два часа я возвращаюсь в офис. Мне все равно, что говорил Майк о неразглашении договора, я должна рассказать все Патти. В конце концов, эта девочка записала меня на индивидуальное обслуживание в «Харви Никс», чтобы подобрать мне одежду для телевидения.

— Просто невероятно! — возмущенно вскрикивает она, услышав мой рассказ про Антею. — Она хоть немного на тебя похожа?

— Совершенно не похожа, — заявляю я. — К тому же она худая. Идеальная история успеха, — саркастически добавляю я.

— И что же ты собираешься делать? Ты не должна соглашаться на такие условия. — Патти топает ногой.

— А что я могу сделать? — Я раздраженно смотрю на нее. — Это ведь они дают мне полмиллиона фунтов. Так что не мне диктовать условия. Понимаешь, о чем я? К тому же они указали мне на все эти параграфы, где написано, что в интересах проекта «Легче перышка» «Абакус Венчурс» может делать все, что угодно.

— Но… — Настала ее очередь бросать на меня раздраженные взгляды.

— Но ничего, — перебиваю я. — Они специалисты. Поэтому им лучше знать, что нужно делать. И к тому же не важно, что ты думаешь о Джайлсе, он считается лучшим в своем деле. — Патти фыркает. — И вообще, сейчас у меня нет времени об этом думать. Мне пора в чат. И еще, разве тебе не пора на обед? На срочную встречу с журналистом, которую можно провести только в баре? Я к тому, что они уже открыты.

Патти смотрит на часы.

— Раз ты сама об этом заговорила, мне пора исчезать. Договорилась с Тони Янгером о встрече в четверть двенадцатого в баре «Джами» на Грешам-стрит. У него обед с журналистами из отраслевых изданий, хочет, чтобы его кто-нибудь поддержал. Чтобы он не сказал лишнего. — Она подмигивает. — Опасная работа, но ведь кто-то должен ее выполнять.

— О-о, — ощущаю укол ревности. Почему он не пригласил меня? Ведь я, в конце концов, опытнее Патти, к тому же он теперь знает, что это не я устроила ему этот кошмар с «Красавчиком недели».

— Кстати, — говорит она, смотрясь в зеркальце пудреницы и подкрашивая губы, — он спрашивал о тебе.

— Хотел, чтобы я пошла с ним? — спрашиваю я.

— Нет. — Она убирает помаду в сумочку. — Просто спросил, как у тебя дела. Сказал, что у вас недавно состоялся маленький разговор по душам. Я сказала ему, что у тебя все в порядке.

Я краснею при воспоминании о том, как в тот день, когда Табита «случайно» заговорила о Себастиане, я открылась перед Тони. Бросаю на Патти резкий взгляд, прикидывая, о чем он мог ей рассказать, но она сосредоточенно складывает в сумочку блокноты и ручки.

— И по поводу «Легче перышка»: думаю, ты не должна сдаваться без боя. Я бы не стала. До встречи. Не жди меня. — Она накидывает сумочку на плечо и уходит.

Я захожу в чат. Там моя мама и Лили обсуждают новый рецепт низкокалорийного теста.


<Мари> Оно не поднимается.


<Лили> А не пробовала добавить щепотку соли? Обычно помогает.


<Орла> Привет.


<Мари> <Лили> Привет.


<Тесса> Привет. Я ничего не пропустила?


<Сесилия> Прости. Я задержалась. Маникюрша по ошибке срезала мне один ноготь.


<Орла> Теперь рассказывайте, у кого как прошла неделя?


<Лили> У меня без изменений.


<Сесилия> Похудела на два фунта, но муж не заметил. Он всю неделю ходил какой-то расстроенный. Вот ведь незадача.


<Белла> А у меня все замечательно. В выходные даже ходила с сыном в парк. В первый раз.


<Орла> И что вы там делали?


<Белла> Ели мороженое.


<Лили> А покупали случайно не у моего мужа? Фургончик «Сладкое мороженое Ларри»?


<Орла> Мама, а у тебя как дела?


<Мари> Сбросила пять фунтов.


<Орла> Сколько? Вот это да.! (@-@)


<Мари> А чему ты так удивляешься?


<Орла> Как это ты ухитрилась?


<Мари> Позволила твоему отцу приготовить в субботу ужин. Он не сообразил, что креветки нужно сначала разморозить и только потом варить.


<Тесса> А можно мне этот рецепт?


<Орла> Тесса, а ты? Есть успехи?


<Тесса> Похудела на фунт, но по-прежнему чувствую себя несчастной. Так что, мы точно не сможем встретиться и поговорить лично?


Вдруг мне приходит в голову идея, и, не успев даже подумать, я печатаю:


<Орла> Нет, но мы можем устроить вечеринку. Когда каждый из нас сбросит по стоуну. Остальные посетители тоже могут к нам присоединиться.


Вместе с последней клавишей, выскочившей у меня из-под пальцев, внезапно приходит осознание сказанного. Вечеринка? То есть нужно будет пригласить Антею, которая будет притворяться, что она — это я? А я тогда кем там буду? Что я почувствую? Глядя на то, как кто-то другой разговаривает с моими клиентами? Содрогаюсь от одной только мысли об этом. Возможно, еще не поздно отменить вечеринку. Сказать, что это была глупая затея. Может быть, никто не захочет прийти. Я в ужасе наблюдаю за тем, как посетительницы одна за другой одобряют мою идею. Сомневается только Сесилия. Ей нужно знать, сможет ли она прийти без мужа. А моя мать… Господи. Совсем о ней забыла. Она только что написала, что узнает, какие есть рейсы до Лондона. Ей здесь нельзя появляться. Потому что моя мать сразу определит, что Антея — не тот ребенок, которого она родила. Нужно будет поговорить с ней отдельно. После чата. Объяснить все как есть.


<Орла> У меня две новости. Во-первых, поступила новая партия трусов, и, во-вторых, в среду вы сможете увидеть меня в гостях у Стивена и Сьюзи в программе «Доброе утро».


<Лили> Моя любимая передача. Стивен такой привлекательный. Кто-нибудь видел, как он показывал, что нужно делать, чтобы извлечь из газонокосилки максимум пользы? Ларри его советы показались бесценными. Он пересказал их всем своим друзьям.


<Мари> А меня они тоже будут расспрашивать?


<Орла> Зачем?


<Мари> Они часто приглашают матерей. На прошлой неделе показывали троих детей и в студию пригласили их мам.


<Орла> А сколько лет было детям?


<Мари> С виду первоклашки. Наверное, лет по пять.


В такие моменты даже Финн кажется гением.

Спустя несколько секунд после того, как я вышла из чата, телефон моей матери был по-прежнему занят. Меня охватывает ужас. Насколько я знаю мою мать, сейчас она звонит всем подряд с поручением записать на видео утреннее шоу, чтобы все смогли посмотреть, как ее дочь беседует со Стивеном и Сьюзи. Кошмарная ситуация. Ну почему я не сказала посетителям о том, что это буду не я? А манекенщица, выдающая себя за меня. Все было бы намного проще. Ведь можно сказать об этом только тем, кто приходит по понедельникам, и больше никому. Но в глубине души я знаю, что не могла этого сказать, потому что, как сказал Бенджамин Франклин, трое смогут сохранить секрет лишь в том случае, если двое из них мертвы.

Через полчаса я наконец-то дозвонилась домой.

— Мама, — говорю я, — я по поводу шоу.

— О, Орла, я так за тебя рада! Это просто потрясающе! Здесь все так обрадовались, послушай… ты будешь довольна, узнав, что я научилась у тебя некоторым хитростям рекламы. О тебе напишут в местной газете. Представь?

— Нет.

— Да, ты ведь гордишься своей старой мамочкой? А ты всегда думала, что я тебя не слушаю.

— Мама…

— Я всегда слушаю все, что ты говоришь. Так вот, газета просит твою фотографию, хочу дать им с твоего выпускного…

— Нет. Мам…

— Ну почему нет? Ты там отлично выглядишь. К тому же они сказали, что у них есть специальная «расческа», чтобы исправлять фотографии. Потому что я сказала, что в то время у тебя была завивка, которая мне никогда не нравилась. Мне всегда нравились твои волосы, я тебе постоянно об этом говорила, но вы же дети. Все делаете по-своему. Никогда не слушаетесь родителей. В общем, они сказали, что смогут исправить твои волосы этой расческой.

— Мама, не нужно отправлять никаких фотографий, — жестко говорю я.

— Ну что за чушь! Разумеется, я отправлю им фотографию. Еще я хотела отправить им фотографию, где ты в платьице для первого причастия. Может, это был единственный раз, когда я видела тебя в белом платье с вуалью. Вот будет здорово, если эту фотографию опубликуют в газетах.

— Мама, как бы тебе объяснить, чтобы ты поняла. Не отправляй никаких фотографий, — стараюсь говорить еще жестче.

— Но почему? — Я понимаю, что мама в замешательстве. — Я могу попросить их «причесать» и твои прыщи. Хотя они все равно есть у всех подростков. Не нужно так стесняться, и подумаешь брекеты, сейчас ведь их носят все подряд! Представь себе, я вчера ходила в банк, и даже банковский клерк ходит с такими же. Кстати говоря, он тоже наверняка захочет посмотреть шоу. Я должна ему позвонить. Его зовут Брендан О'Рейли. Его младшая сестра училась с тобой в одном классе. Дервла. Помнишь ее? Теперь у нее трое детей, и он мне сказал, что только двое из них появились после свадьбы.

— Мама, — перебиваю я, — дело не в прыщах, не в завивке и тем более не в чертовых брекетах. Просто…

Я в нерешительности замолкаю. Боюсь, что не смогу рассказать ей. Всего за полчаса мама раздула мой имидж до таких невероятных размеров, что я понимаю — я не могу лишить ее этой радости. По крайней мере, сейчас. Может, сказать завтра? Почему бы не дать ей порадоваться хотя бы один день? Насладиться положением матери, которая гордится своей дочерью? Потому что тогда, Орла, идиотка ты чертова, ей придется завтра же звонить всем снова и объяснять, что произошла ошибка. Скажи ей. Прежде чем она запутается еще больше. Скажи ей сейчас. Сейчас же.

Я не обращаю внимания на укоры совести.

— Просто тогда могут возникнуть проблемы.

Я открываю рот, чтобы объяснить ей, в чем дело, но слова застревают в горле. Делаю глубокий вдох и пытаюсь начать все сначала.

— Мама, — говорю я.

— До того как ты что-нибудь скажешь, я хочу, чтобы ты знала, как я горжусь тобой, — перебивает она меня. — Ты достигла чего-то в жизни, и после всех страданий, которые доставил мне Финн, так приятно осознавать, что хоть один ребенок не разочарует меня. И не подведет.

Ну с чего я взяла, что моя жизнь может измениться? Это все та же куча дерьма. В среду утром человек, который мне дороже всех на свете, будет смертельно расстроен и унижен, а я из-за своей трусости не могу этого предотвратить. Мне не хватает смелости сказать ей всю правду сегодня. Я тихо кладу трубку.


Как похудеть — совет № 28

Испытай отвращение


Утро, среда, еще нет девяти. Я позвонила на работу и сказала, что заболела. И это почти правда. Меня трясет от одной только мысли о том, что сегодня Антея впервые появится в роли Орлы Кеннеди. И мне до ужаса стыдно, что я не могу позвонить моей матери и обо всем ей рассказать. Под глазами появились мешки. После нашего последнего телефонного разговора, когда она положила трубку, взволнованная и счастливая оттого, что ее единственная дочь появится на телевидении, я практически не спала. Она призналась Финну по телефону, что это почти так же здорово, как стать бабушкой. Он ничего не ответил. Я была в ужасе, узнав что он провалил свое задание. Вот ведь буддист проклятый, черт его побери. А буддисты не должны лгать. Разве не он все последние месяцы говорил мне, что мысли и слова, которые основаны на обмане, уводят нас прочь от нирваны? Что они плохие. Финн плохой. Он обманул нашу мать. Но Финн придумал оправдание своему поступку: он подчеркнул, что, рассказав правду, он причинит ей боль, а значит, отдалится от нирваны. Он не может так поступить. Я пыталась заставить его, сказала, что, скрывая от нее истинное положение дел, он причиняет зло мне. А это тоже плохо, но он даже бровью не повел. Потом он вдруг стал прагматичным. Финн сказал, что у наших родителей есть только маленький переносной телевизор, и, возможно, они не смогут как следует разглядеть, что на экране не я, а Антея.

— Ты ведь могла сказать ей сама, — привел он разумный довод.

— А ты, черт возьми, мог бы платить зато, что живешь здесь, — парировала я не менее разумно.

Полчаса назад пришла Лиз, она принесла плюшки и крепкий пенистый кофе в пластиковых стаканчиках. Она сказала, что нужен сахар. Патти тоже предложила прикинуться больной и присоединиться к нам, но я сказала, что в этом нет необходимости, хотя я была очень благодарна за предложение. Подумать только, совсем рехнулась. Благодарю стажера за то, что она решила прогулять из-за меня работу.

В углу комнаты громоздятся коробки из «Белья-Невидимки». Перед ними на полу разложены шесть стопок трусов, сортированных по размеру, осталось только засунуть их в пакеты из под сандвичей Марио и отослать каждому зрителю, который захочет их купить. Рядом с нами лежит старомодный калькулятор и большой рукояткой сбоку — арифмометр. Для того чтобы цифры просуммировались, нужно покрутить ручку. Все выглядит так, словно мы серьезно подготовились к ведению бизнеса.

Финн сидит в моей комнате. Он постелил льняную салфетку на одну из книжных полок, поставил туда Будду из зеленого оникса, и медитирует на него. Финн сложил ладони и держит их перед собой. Пальцы теребят «четки для нервных». Могу представить себе маму, которая за Ирландским морем в данный момент держит в руках свои четки и молится о том, чтобы «мое» участие в телешоу прошло успешно.

— Орла, смотри. Начинается. — Лиз берет меня за руку. Входит Финн, садится на колени рядом с моим креслом и берет меня за другую руку. Появляется заставка. Показывают Стивена и Сьюзи в саду. Вот они улыбаются и пьют кофе. Бродят по лужайке. Смеются над нелепой формой пастернака. Беседуют с сэром Элтоном Джоном.

— Теперь я понимаю, почему на этом месте все уходят на работу, — шепчет Лиз. — Это все так скучно.

— Тс-с-с, — шикаю я на нее.

Неожиданно на экране появляется студия. На заднем плане стоят огромные вазы со светло-вишневыми герберами и лимонными розами, рядом — чаша с экзотическими фруктами. Через овальное окно видны «Глаз Лондона» на берегу Темзы — колесо обозрения, и здание Парламента.

На переднем плане в пурпурном мягком кресле-качалке сидит Стивен и просматривает план передачи. Сбоку на экране светится график выхода программы в эфир.


— Далее мы встретимся с человеком, который ушел на прогулку и вернулся только через двадцать лет. Да, мы познакомимся с Франком Картером, — камера переключается на престарелого мужчину в комфортабельном кресле, — который страдал такой сильной амнезией, что не мог вспомнить, где он живет. — Он улыбается Франку, который пожимает плечами, словно тоже не верит в то, что с ним произошло. — Через двадцать минут мы познакомимся с Орлой Кеннеди. — На экране появляется сидящая рядом с Франком Антея, которая аккуратно ставит стакан с апельсиновым соком на кофейный столик перед ними. — Женщиной, которая так сильно хотела сбросить лишний вес, что открыла собственный веб-чат под названием «Легче перышка». — Он бросает взгляд на Антею. — Посмотрите на нее теперь, дамы и господа, уверен, что вы не меньше меня удивлены тем, как она смогла добиться столь эффектной фигуры. — Антея кокетливо улыбается.


Гадина. Но он прав. Антея выглядит потрясающе. Распущенные волосы струятся по плечам. Великолепная шелковая грива. На Антее ядовито-красный костюм с четкой зауженной талией, которая выгодно смотрится на фоне желтых подушек у нее за спиной. Ее ноги в прозрачных черных чулках наклонены в одну сторону под точным углом в сорок пять градусов, как у выпускницы пансиона благородных девиц.

— Черт возьми, Орла, выглядишь сногсшибательно, — шепчет Лиз. — Вот это ноги! И как только ты на них стоишь, почему они не ломаются?


— Да, — завершает Сьюзи вступительную часть. — Мы узнали, что Орле так захотелось похудеть к свадьбе ее лучшей подруги…


— Это я, — вставляет Лиз. Она восторженно выпрыгивает из кресла. — Она сказала про меня. — Кружится и смотрит на меня. Ее глаза светятся радостью.


— … что она похудела на три фунта. Позже она ответит на телефонные звонки. Номера телефонов вы видите на экране. Это будет через двадцать минут.


Я беру пульт дистанционного управления и выключаю звук. В глубине души я предчувствую провал.

— Про мою свадьбу сказали по телевизору, — выпаливает Лиз. Она по-прежнему стоит передо мной. — Как думаешь, теперь «Хелло!» заинтересуется?

— Думаю, что мне нужно выпить, — выдавливаю я из себя.

— Но сейчас еще даже нет половины одиннадцатого, — возмущается Лиз.

— Причем выпить много. Сядь.

Я достаю из холодильника бутылку водки, беру два стакана, пакет пастеризованного апельсинового сока и спешно возвращаюсь в комнату.

— А где мой стакан? — спрашивает Финн.

— Я думала, ты бросил пить, — отвечаю я. Тут же мне вспоминаются лекции Финна о том, что люди пьют не для того, чтобы насладиться вкусом, а потому, что хотят снять напряжение. — Разве это не входит в твои пять или сколько там заповедей?

— Сейчас особый случай, — говорит он и бросается в кухню за стаканом. — Думаю, Будда простит меня.

Лиз и Финн пьют медленно. Я пью большими глотками, издавая булькающие звуки, чтобы заглушить неизбежную боль, которая вот-вот пронзит меня насквозь.


— Добро пожаловать, Орла, — говорит Сьюзи. — Рады видеть вас в нашей студии.

— Я тоже рада здесь оказаться, Сьюзи, и должна сказать. — Антея улыбается. Легкой, дружеской улыбкой. Изо всех сил старается выглядеть искренней. — Вживую вы выглядите намного лучше, чем на маленьком телеэкране.


Финн, Лиз и я в ужасе переглядываемся. И одновременно осушаем наши стаканы. Синхронно запрокидываем головы. По моей маленькой комнате проносится эхо одного большого глотка. Словно судорожная волна крика, пробегающая по стадиону.


— Э, спасибо, — говорит Сьюзи, поерзав в своем высоком кресле.

— Я хочу сказать, — продолжает Антея, — что каждый раз, когда смотрю ваше шоу — а я большая поклонница вашей программы, — камера переключается на Сьюзи, которая снисходительно кивает в ответ на комплимент, — я всегда думаю, что у вас восемнадцатый размер, но теперь я вижу, что, скорее, четырнадцатый или шестнадцатый. Я права? А пурпурный брючной костюм просто божественен. Отлично пошит. Так много всего скрывает.

— Спасибо, Орла, это очень лестно, но сегодня мы собирались поговорить о вас. — К Сьюзи возвращается самообладание. Вымученная улыбка не сходит с ее лица. — Так как же вам удалось? Что вы сделали, чтобы добиться такого невероятного успеха и сбросить целых три фунта?

— Ничего сложного, — говорит Антея, взмахивая рукой, словно показывает всю незначительность задачи. — Чистая дисциплина. Единственное решение.

— Не могли бы вы рассказать подробнее? — вступает в разговор Стивен. — Наверняка дисциплина все же не на первом месте.


Ого, Стивен, а ты за словом в карман не полезешь.


Он обращается к Сьюзи:

— Думаю, следует сказать нашим зрителям, что Орла отказалась предоставить нам фотографии, на которых можно увидеть, какой она была раньше.


— Думаешь, он все знает? — шепчет Лиз, не отрываясь от экрана.

— Нет, — рявкаю я. — Просто он злится из-за того, что перед лицом аудитории его жену поставили в неловкое положение. — Я беру бутылку и наполняю все три стакана.


— Я выбросила их, потому они вызывали у меня отвращение, — улыбается Антея. — Но долгое время хранила их в качестве образца, чтобы был стимул для тяжкой работы над собой. Я выбрала для себя суточный лимит потребляемых калорий и поставила специальную задачу.

— Какую задачу?

— Десять миль прогулки. Пробежка по парку. Час ходьбы на шаговом тренажере. — Она мягко проводит по своим ногам, подчеркивая подтянутые икры. Гадина.


— Что? — ору я в экран. — Кто так дает советы? Начинать нужно медленно. И постепенно увеличивать нагрузку. С пятиминутной ходьбы. И отказаться от лифта, подниматься по ступенькам.


— Мне казалось, что начинать нужно с малого, — говорит Стивен. Хороший парень. — Что нужно поставить перед собой достижимую цель.

— Говоря откровенно, Ставен, я никогда не ставила перед собой мелких целей. Я иду напролом. Если человек действительно хочет похудеть, то он прилагает для этого все усилия. Не то что эта, которые заявляют: «Хочу каждую неделю худеть на один фунт». Нужно действовать решительно и живо. Ловить момент. — Антея рисует перед собой воображаемое лассо.


— Она все говорит неправильно! — взвизгиваю я. — Какая наглость!


— У нас на связи первый телезритель, — говорит Сьюзи, злобно улыбаясь Антее. — Это Марион из Айлворта, графство Миддлсекс. Привет, Марион.

— Привет, Сьюзи. Привет, Стивен. Привет, Орла.

— Не могли бы вы говорить побыстрее, пожалуйста, — перебивает его Антея. — У нас на линии много других звонков.

— Простите, — растерянно говорит Марион. — Я просто хотел сказать, что не так уж и просто похудеть, когда тебе мало платят. Диетическое питание стоит денег. Разве мы можем себе его позволить?

— Хороший вопрос, Марион. — Стивен улыбается телезрителям. — Орла, что вы об этом думаете? — спрашивает он Антею. — Как похудеть на маленькую зарплату?

— Марион, сколько вы весите? — требовательно спрашивает Антея.

— Гм, около шестнадцати стоунов, наверное.

— Господи, да при таком весе ваш рост должен быть десять футов, как минимум. — Антея, смеясь, откидывает голову. Ее волосы кокетливо подпрыгивают и замирают в прежнем положении. Стивен и Сьюзи молча смотрят на нее. — Если честно, то на маленькую зарплату так не раскормишься. Что вы обычно съедаете на завтрак?

— Чашку овсянки, четыре гренки, чай и булочку.

— Второй завтрак? — Она обворожительно улыбается с экрана.

— Пару пончиков…

— Обед? — Она делает знак пальцем как учитель, который выговаривает замечание непослушному ученику.

— Зависит от меню в столовой. Вчера давали лазанью и хрустящий картофель, и еще пудинг с изюмом.

— О, Стивен. — Антея роняет руку на его колено и нежно поглаживает, — может, поговорим лучше о тебе?

— Мы говорим о Марионе, — резко отвечает он, аккуратно поднимает ее руку и перекладывает обратно на ее колено.

Сьюзи смотрит на Орлу.

— Ах да… — Антея улыбается в камеру, на ее лице написано, что об этом ей говорить неинтересно. — Простите, я отвлеклась. — Она снова подмигивает Стивену.

Сьюзи сидит с таким видом, словно готова выхватить стакан и облить ее апельсиновым соком.


— О господи, — мы с Лиз одновременно вскрикиваем.

Зарывшись лицом в подушки, Финн в ужасе продолжает смотреть.


— Я искренне удивлюсь, если вы скажете, что весь этот мусор, который вы складываете в свой желудок, дешевле, чем свежие овощи и фрукты или даже мясо и рыба, — продолжает Антея. — Вы, наверное, потратили тысячи фунтов, чтобы добиться такого веса, а еще пытаетесь убедить меня в том, что диетическое питание — это дорого. Пожалуйста. Следующий. — Она вскидывает в воздух безупречно наманикюренные ногти. Десять длинных алых ногтей отражают свет софитов в студии.


— Не могу поверить. — Я в ужасе смотрю на экран. — Она дает правильные советы, но все делает не так. Наверное, Марион уже весь в слезах. Эта женщина убьет проект «Легче перышка». Что я позволила наделать этому «Абакус Венчурс»!


— У нас новый звонок от Майкла из Уолверхэмптона, — продолжает Стивен, — уверен, у Орлы и для него найдется искренний совет. Привет, Майкл.

— Привет, Стивен, — с хрипом произносит Майкл. — Орла, не знаю, сможете ли вы мне помочь.

— Уж попытаюсь. — Она снисходительно улыбается в камеру.

— Я хочу застраховать свою жизнь, но мой доктор отказался выдать медицинское заключение. Он говорит, что у меня ожирение. — Майкл замолкает и делает глубокий вдох. — И что, если не буду беречься, умру от инфаркта, — снова делает паузу, — и если эти аргументы на меня не действуют, он говорит, что мне нужно подумать о нагрузке на колени, — длинная пауза, — и про риск артрита.

— Ну, Майкл, я удивляюсь, как вы смогли пережить даже этот телефонный звонок.

— Что? — изумленно переспрашивает он.

— А что вы хотите от меня? Чтобы я посоветовала вам избавиться от этого дрянного доктора, который посмел сказать то, что больше никто не посмеет вам сказать? — Антея саркастически говорит детским голосом.

— Орла, — раздается гневный голос Стивена, когда Майк начинает заикаться от негодования. — Не думаю, что нужно грубить тем, кто решился нам позвонить. Приношу извинения всем зрителям, которых оскорбили комментарии нашей сегодняшней гостьи, мисс Орлы Кеннеди, основателя проекта «Легче перышка». Ведь на самом деле вы не хотели никого обидеть, правда, Орла? — сердито спрашивает ее Стивен.

— Правда, — тоже сердится она, — но мне надоели все эти люди, которые жиреют, а затем начинают винить во всем свои гены, толстые кости и общество. Вы толстеете лишь потому, что много едите. — Она акцентирует каждое слово в последнем предложении.

— Но вы же сами страдали излишним весом, — перебивает ее Сьюзи. Последние слова в предложении она произносит, насмешливо улыбаясь. — Вы похудели, чтобы стать подружкой невесты. Должно быть, вы, как никто другой, понимаете, что чувствуют эти люди.

— Ах да, верно. Простите. Майкл. Я бы посоветовала вам делать больше физических упражнений и перестать засовывать в рот все подряд. Наверняка ваша жена уже воспользовалась последним советом.


Стивен и Сьюзи в ужасе переглядываются. Представляю, что за мысли сейчас у них в голове. Они думают, почему «Орла» объявила себя человеком, который желает помогать другим худеть. У этой женщины с теми, кто на диете, общего не больше, чем у Виктории Бэкхем с поп-музыкой. Сьюзи вцепилась в наушник и внимательно слушает инструкции помощника режиссера. Вдруг она с улыбкой поворачивается к Антее.


— У нас есть для вас сюрприз. На линии Мари из Дублина. — Антея улыбается. Не догадываясь о том, что ждет ее дальше. — Ваша мать.


Даже сквозь искусственный загар Сант-Топез видно, как Антея побледнела. Финн, Лиз и я хором кричим в экран:

— Нет! — Я беру бутылку, она почти пуста. Остатка едва хватит на двоих. После шоу я закажу, пусть доставят домой еще.


— Привет, Мари, — говорит Сьюзи. — Добро пожаловать в «Доброе утро».

— Спасибо, Сьюзи, должна сказать, что это Франк меня вдохновил. Потрясающий сюжет. Бедняга, он забыл, где живет. Нужно признаться, с моим мужем такое происходит довольно часто, но в таком случае мне обычно звонят и говорят, откуда его забрать.

— Спасибо, Мари. Что бы хотели сказать своей дочери?

— Здравствуй, мама, — скованно произносит Антея.

— Орла, что происходит? — спрашивает у нее моя мать. — Ты так сильно изменилась. Марселла едва узнала тебя. Ты что, вообще перестала есть?


Как похудеть — совет № 29

Будь безрассудной


В тот момент, когда Антея принимается отвечать на вопрос моей матери, появляется реклама, и тут же звонит мой мобильный телефон. Я механически беру трубку, не в силах оторвать взгляд от экрана со скачущими в абсолютно непромокаемых памперсах счастливыми и хорошенькими малышами. После них, наверное, покажут какую-нибудь женщину, карабкающуюся на Эверест, которая скажет, что никогда не позволяет критическим дням мешать нормальному течению ее жизни.

— Орла. — В трубке раздается злобный голос Майка Литтлчайлда. — Что происходит? Какого черта звонит твоя мать? Ты что, хочешь все испортить?

— Это я хочу все испортить? — не выдерживаю я. — Я, значит! Я только что видела, как ваша белобрысая пустышка вела себя на телевидении как последняя дрянь, при этом называясь моим именем! А вам еще хватает дерзости говорить, что это я хочу все испортить!

Финн и Лиз испуганно смотрят на меня, Финн медленно выливает остаток водки в мой стакан и подает мне. Он берет куртку и шепчет Лиз, что собирается купить еще одну бутылку водки. Лиз дает ему десятифунтовую банкноту.

— Джайлс считает, что все прошло отлично, — огрызается Майк, — для первого раза.

— Отлично? Вы хоть смотрели это чертово шоу? Она вела себя как последняя дрянь. Сначала она оскорбила ведущих, затем публично унизила позвонивших и посмеялась над их проблемами. И это вы называете «отлично»? — Я снова глотаю водку. Может, в будущем я стану заливать ею хлопья — вместо молока. Она и впрямь придает мне решительности.

— Я спросил об этом у Джайлса. — Майк перешел в оборону. — Он говорит, что Антея переняла манеру Энн Робинсон. Она стала сильной и терпеть не может всякую чушь. Это новый стиль. Людям нравится, когда их оскорбляют. Толстым нравится, когда им говорят, что они сами во всем виноваты. Они — слабое звено. Антея ведет себя в рамках нового имиджа.

— Это вы по голосу услышали, что им понравилось?! — ору я на Майка. — А мне так не показалось! Мне показалось, что им было больно и обидно, но, может быть, у меня слишком доброе сердце.

Я слышу, как у него звонит другой телефон, и Майк, извинившись, отвечает на звонок.

— Это был Джайлс. В следующей порции новостей Антею уже не покажут. Далее у них по плану репортаж о том, как в Кенте спасли персидского кота-призера, забравшегося на дуб, который растет там еще с шестнадцатого века. Они решили сразу перейти к этому сюжету, — сообщает он.

— Нас вытеснил персидский кот! С ума сойти! Какое чудное будущее открывается перед проектом «Легче перышка»! — рявкаю я в трубку.

— Должен признать, Орла, ваше поведение крайне меня разочаровывает. Какой отрицательный настрой. Я думал, что такая женщина, как вы, поймет, насколько важно поднять имидж проекта. Энн Робинсон — темпераментна. И Антея будет темпераментной.

— Не знаю, сможете ли вы меня понять, но она отнюдь не была темпераментной. Ее даже бревном с трудом можно назвать. Она была гадкой, злой и очень грубой. Антея предстала перед зрителями полной противоположностью того, как веду себя я, когда беседую с клиентами в чате. Разве вы не помните, ваша жена рассказывала вам, что я сочувствую тем, кто хочет сбросить вес? Антея — нет. Она дала им понять, что презирает их.

— И тем не менее, — выпаливает Майк, пытаясь сменить тему разговора, — вы так и не ответили на мой вопрос. Какого черта ваша мать позвонила на передачу?

— Она позвонила, чтобы поговорить со своей дочерью.

— Но это была не ее дочь, — говорит он в замешательстве.

— Я знаю.

— А она не знала? Вас что, удочерили?

— Нет. — Я падаю в кресло в полном изнеможении. — Я не говорила ей о том, что это буду не я. Видимо, она позвонила, чтобы выяснить, что происходит.

— Не сказали ей? Почему? — Он смущается еще больше.

— Потому что вы сами попросили меня держать соглашение в тайне, — бормочу я.

— Но ведь не от вашей матери, черт возьми! — рявкает он. — Есть конфиденциальность перед клиентами, а есть элементарная глупость. Неужели вы думали, что она не заметит?

— Нет, — отвечаю я, — я собиралась рассказать ей после шоу. Не думала, что она станет звонить.

— А она позвонила. Могло произойти непоправимое.

— Непоправимое? Я думала, непоправимое произошло еще до звонка моей матери. — В отчаянии я качаю головой. — Вы и цифры так складываете? Что в итоге ноль выходит.

— У вас нет повода для такой реакции, — парирует Майк. — Специалисты «Абакус Венчурс» смотрели утреннее шоу и остались довольны. Любая реклама — хорошая реклама.

— Неужели? — зло бросаю я. — Что ж, посмотрим, что об этом думают мои клиенты. — Я швыряю трубку.

Лиз смотрит на меня. Встревоженно. Она боится, что мое будущее интернет-магната умерло, даже не родившись.

— Хорошо, что я не успела подать заявление об уходе, — тихо говорю я. — Иначе все было бы еще хуже.

Снова звонят на мобильный. Это Джастин из «Белья-Невидимки».

— Орла, вы уже ушли из студии? — шепотом спрашивает он.

— Э, да.

— Я только что смотрел передачу, — заявляет он. Короткое предложение, но им все сказано.

— И?

— Вы ни слова не сказали про трусы. Вы обещали сказать про трусы! — кричит на меня он. — Как, по-вашему, мы увеличим продажи, если даже не пользуемся шансом дать рекламу? «Доброе утро» — идеальный шанс! Эту программу смотрит множество женщин, у которых зад висит до колен. Им нужны наши трусы.

— Простите, — вяло говорю я. — Совсем забыла. Что-нибудь еще? — Можно разобраться со всем сразу.

— Ну, как бы это сказать, чтобы вы не поняли меня превратно? — Он смолкает, чтобы обдумать свои слова. Я слышу, как он постукивает карандашом, раздумывая, как бы лучше мне об этом сказать. — Я представлял вас немного иначе. Поменьше ростом, наверно, полнее, если вас это не оскорбит.

— Нет, что вы, — вздыхаю я.

— Вот еще, у вас был другой голос. Вам не ставили дикцию перед шоу?

— Да, — лгу ему. — Так и было.

— Гм-м, я так и подумал. — Он делает паузу. — И думаю, вы вели себя несколько грубо с тем последним беднягой.

— Я знаю, — снова лгу. А что еще остается? — Обещаю, что в следующий раз я обязательно скажу про «Белье-Невидимку». Слово скаута.

— Вы бы стали для наших трусов отличной рекламой, — признается он. — По вам и не скажешь, что вы были в них. Такой плоский живот; эти трусы и впрямь творят чудеса, не так ли?

— Да, спасибо, Джастин. Я еще позвоню вам на этой неделе, хорошо? — кладу трубку. Входит Финн с новой бутылкой. — Давай сюда, Финн. Ну что? — поднимаю бутылку и показываю им. — На троих?

— Мама звонила? — спрашивает Финн, когда я разливаю водку.

Лиз просит меня оставить немного, на тот случай, если вдруг водка понадобится нам позже.

— Еще нет, — отвечаю я. От одной мысли о разговоре с мамой у меня сосет под ложечкой.

— Загляну в чат. Может, там кто-нибудь есть, — говорит Финн, направляясь к столу, на котором стоит мой компьютер. — Посмотрю на реакцию людей.

Слежу за тем, как Финн заходит на сайт и открывает чат. Лиз бормочет в трубку мобильного телефона — пересказывает Джейсону происшествия последнего часа. Я различаю слова «невероятно груба» и «унизительно», но вдруг она свирепо кричит в трубку: «Нет!» Она улыбается мне, ей неловко.

Тут Финн говорит:

— В чате Сесилия.

— И?

— Гм, кажется, она не в лучшем настроении. Она считает, что ты водила всех за нос. Что все это время ты была худой и всего лишь играла роль. Она чувствует себя обманутой.

— А ты что ответил?

— А что я могу ответить? — Финн пожимает плечами. Я сказал ей правду. Сказал, что раньше ты была толстенной.

Спасибо.

— Помогло?

— Не очень. Она говорит, что теперь ты у нее ассоциируешься с сотрудницами ее мужа в Сити. — Он замечает мое искаженное ужасом лицо. — Не волнуйся, сестричка. Я поговорю с ней, она изменит свое мнение. Вот увидишь. — Он подмигивает. — Ко времени вашей обычной онлайн-сессии она уже обо всем позабудет.

Гм-м. Я знаю, что Финн стал буддистом и все такое, но я не верю, что он научился творить чудеса. Я благодарно улыбаюсь ему, хотя понимаю, что он решился на трудный бой.

Раздается телефонный звонок. Лиз, Финн и я переглядываемся. Все думаем об одном и том же. Это моя мать. Она подавлена и расстроена.

— Орла, — тихо произносит она. — Что происходит?

— Мам, — говорю я, — прости. Я хотела тебе рассказать.

— Я чувствовала себя набитой дурой, когда во время рекламной паузы эта девица сказала мне положить трубку. Что она понятия не имеет, кто я такая. И еще у нее хватило наглости сказать мне, мне, твоей матери, что я с приветом. Будто я позвонила, просто чтобы поиздеваться над ней. — Ее голос дрожит, и я слышу, как она пытается сдержать глухое рыдание. — Почему ты мне не сказала, что на шоу будешь не ты? Что сегодня будет какая-то другая девушка, которую тоже зовут Орла Кеннеди?

— Но эта другая девушка была мной, — признаюсь я. — Они посчитали, что она будет лучше выглядеть на телевидении.

— Как она могла быть тобой? Она говорит о сексе на всю страну. Какой ужас. Ты воспитана совершенно иначе. Тебя не учили публично говорить о сексе. Что скажут монахини? — Она плачет, чувствуя унижение от одних воспоминаний. — А как она обошлась с теми людьми! Я сгорала от стыда. Мне было стыдно даже подумать о том, что она моя дочь.

— Мне тоже, мама. Мне тоже.

— А твой отец…

— Я не хотела никого расстраивать.

— Он ушел на «Яхту», ему так неловко, представь: последние несколько дней все покупали ему пиво, чтобы отпраздновать твое появление на телевидении. Что ему делать теперь?

Обойтись без бесплатной выпивки. Я злюсь на своего отца. Это так свойственно ему — наживаться на моем «появлении».

— Когда они сообщили тебе, что на телевидении вместо тебя будет другая девушка?

О, это вопрос на миллион долларов. Шанс сознаться во всем. Очистить совесть. Но я не могу, не могу. На глазах у Лиз и Финна я веду себя как последний трус.

— За несколько минут до начала, — мямлю я в трубку. — У меня даже не было времени позвонить тебе.

Финн качает головой и вздыхает. Неодобрительно.

— Ну хоть так. Теперь я смогу сказать Фил-лис, которая живет на нашей улице, что это не твоя вина, — отвечает мама. — Она так завидует, можешь себе представить.

— Да?

— Да, из ее детей толка не вышло. У нее даже внуков нет. Она сказала Марселле, что сыта по горло моим хвастовством об успехе дочери в Лондоне. К тому же она понятия не имеет, что значит «специалист по связям с общественностью», а когда я рассказала про твой веб-чат и про то, что ты появишься на телевидении, то, да простит меня Бог, она просто вся позеленела. Но я не могла сдержаться. Я так гордилась тобой. Мне так жаль, что сегодня тебе не повезло. Знаешь, пожалуй, закончим этот разговор. Мне нужно позвонить в кучу мест, чтобы объяснить ситуацию. Ну и теперь, наверное, я могу сдать видеомагнитофон обратно в магазин. Нам с отцом он не нужен. Пока, дорогая. — Она кладет трубку. Я чувствую себя последней негодяйкой.

Вот так мы и сидим. Пьем водку. Мы с Лиз смотрим в никуда, Финн стучит по клавиатуре. В течение часа я размышляю о том, что сказала мама, и в конце концов Лиз мирится с тем, что о ее свадьбе в «Хелло!» скорее всего ничего не напишут.

Снова звонит телефон. Это Патти. В трубке раздается дикий шум, и я с трудом различаю слова. Виновата плохая связь.

— Орла?

— Да.

— Что ты сейчас делаешь?

— Пью. А ты видела утреннее шоу?

— Да. — Всего одно слово, но говорит о многом.

— Значит, тебе известно, почему я пью.

— Ну зачем ты так. Все не так плохо.

— Спасибо. Ты звонишь, чтобы это сказать?

— Нет, я звоню сказать, что ты должна приехать сюда.

— Что? Куда?

— Бар «Джемми» на Грешам-стрит. Я отправила за тобой банковскую машину, ты должна сюда приехать.

— Зачем?

— Просто делай, что я говорю. Ой! — У нее в телефоне садится аккумулятор, и ее голос становится все тише. — Приоденься. Встретимся минут через двадцать.

Связь обрывается. Я набираю 1471, пытаюсь дозвониться ей, но отрывистый женский голос сообщает, что телефон, вероятно, выключен.

— Это Патти, — говорю я Лиз.

Финн поднимает на меня взгляд и улыбается.

— Хочет, чтобы мы приехали в бар «Джемми».

— Зачем? — спрашивает Лиз.

— Она не сказала. Просто сказала, что это того стоит.

— Ну тогда я за то, чтобы ехать, — говорит Финн ко всеобщему удивлению. Он встает. — А что мы здесь делаем? Сидим горем убитые? Боимся того, что могло и чего не могло произойти? Тебе нужно выбираться отсюда, Орла. Встретиться с внешним миром. На самом деле, это ведь не ты выставила себя идиоткой на телевидении.

Лиз кивает. Просто не верится. Мой брат иногда способен мыслить разумно.

— Согласна, — говорит она. — Давай собирайся. Такси вызвать?

— Уже едет сюда. — Я пожимаю плечами.

Мы начинаем носиться по квартире и приводить себя в порядок, что оказывается не так уж просто, поскольку мы выпили полторы бутылки водки. Мне даже трудно надеть босоножки. Пальцы меня не слушаются, чтобы застегнуть пряжки, поэтому я швыряю их через всю комнату и засовываю ноги в оранжевые туфли без задников. На фоне черных брюк и черного пиджака они кажутся невероятно яркими. Лиз взъерошивает волосы, чтобы придать себе больше чувственности, и провозглашает свою готовность к выходу ровно в тот момент, когда раздает звонок в дверь.

Спустя четверть часа мы входим в винный бар «Джемми». Всюду сидят банкиры Сити и наслаждаются обеденной выпивкой. Молоденькая официантка в невероятно короткой юбке пропадает в толпе и возникает снова, чтобы принести еду и принять заказ на выпивку. Мы проталкиваемся через толпу и ищем Патти; она сидит в самом конце бара, Патти знакомит нас с двумя молодыми журналистами. Мы заказываем себе три большие порции алкоголя. Патти странно смотрит на Финна, когда тот берет свой стакан. Но улыбается после того, как он шепчет ей: «Особый случай».

— Патти, и что мы здесь делаем? — наконец спрашиваю я.

— Скоро узнаешь, — загадочно говорит она.

— На этот раз дело ведь не в Табите со Свеном? — Оба молодых журналиста с удивлением смотрят на нас. — Не для печати, — бормочу я и машу перед ними пальцем, который двоится у меня в глазах.

— Все намного интереснее, — улыбается Патти. — Думаю, скоро ты сама все поймешь.

Кто-то трогает меня за плечо, я оборачиваюсь. Это Себастиан. Пьяный. Сильно пьяный. Сконфуженно смотрю на Патти. И поэтому она позвала меня сюда? Жестокий, ограниченный Себастиан.

— Так, полагаю, ты ду-умаежь, эт-то было смежно, — сбивчиво произносит он.

Смотрю на него и ничего не понимаю. Лиз и Финн с невозмутимым видом следят за ним. Патти пьет свой напиток. Осторожно посматривает на нас двоих. Ее компаньоны готовы в любой момент вмешаться в наш диалог.

— Что было смешно? — спрашиваю я.

— У-у-утром. В ш-шоу «Доброе утро».

— Нет, думаю, это было совсем не смешно, — спокойно отвечаю я. — Думаю, это было ужасно.

Смотрю на Патти. С отвращением. Дурная шутка. Будто и без того неприятностей на сегодня мало. Но она качает головой и шепчет мне:

— Будь снисходительней.

— Пту, что мне шшовс-сем не шмешно б-бы-ло. — Себастиан ненадолго теряет равновесие, отшатывается назад и возвращается в исходное положение.

Только не говорите, что Марион из Айлворта — его мать. Или, может, Майкл из Уолверхэмптона приходится ему родственником?

— Д-даже мне о-о-обжлось оч дорого.

— Дорого? Ничего не понимаю, — признаюсь я. — А теперь, если ты не против, я бы хотела спокойно выпить со своими друзьями. — Я отворачиваюсь от Себастиана, но он хватает меня за руку.

— Мой бошшш заболел. Оштался д-дома, в поштели. — Он шатается все сильнее. — И вше утро шмотрел те-е-елевизор.

Смотрю на него и пытаюсь понять, куда он клонит. Какое мне дело до его мерзкого босса, который подбил его ходить со мной на свидания? Я пытаюсь стряхнуть с себя его руку.

— И что?

— И он видел Орлу Кеннеди. Шкажи мне, а ве-едь не так мног женщин п-имени Орла К-кен-неди, а-а?

— Не много, — соглашаюсь я, все еще не понимая, к чему он ведет, хотя в глубине души я начала догадываться, что происходит. Волна сознания прорвалась вперед. Сквозь водку и душевные треволнения.

— И он шмотрел это. Хотел у-у-видеть бо-о-ольшую и жирную птаху, с которой вштречался его коллега Шебастиан. Большу-у-ую жирную птаху, которая обшлась ему в пять косарей. Только, — размахивает он наполовину пустой кружкой пива перед самым моим носом, — то была не большая и жирная птаха, ш которой вс-с-ре-чался Шебастиан. Эт был кто-то другой. А он не пверил Шебастиану. И теперь, — он говорит громче, компаньоны Патти встают со своих мест и подходят ближе, — он думает, я его обманул. И хочет деньги обратно. Жавтра. Ш просентами. И что ты об этом думаешь?

Я смотрю на него. Красивое тело. Симпатичное лицо, пусть и красное от избытка алкоголя. По шелковому галстуку стекает капля пива. Как я могла быть настолько слепой? Он ведь словно только что сошел со страниц сказок братьев Гримм.

— Думаю, — улыбаюсь я и убираю его руку с моей, — что это лучшее из всего, что я слышала за сегодняшний день. — И выливаю на него остатки моего напитка.

Себастиан пытается увернуться, но поскальзывается и плашмя падает на пол. Он пытается подняться, но у него не получается, и он снова падает — алкоголь медленно разливается по его телу.

— Однозначно, лучшее.


Как похудеть — совет № 30

Стерпи унижения


<Орла> Не знаю, сколько вас здесь сегодня, но я хочу извиниться за вчерашнее поведение в гостях у Стивена и Сьюзи. Не знаю, что на меня нашло.


<Белла> Не знаешь, что нашло? Да ты вела себя как последняя дрянь. И еще ты худая! Как ты это объяснишь?


<Орла> Они снимали меня специальной камерой, честно. Как и вы, я борюсь с лишним весом.


<Тесса><Лили> Ба! Только представить, что мы отказались от обезжиренного десерта, поверив, что мы все в одной лодке. У тебя есть тайный способ, как быстро похудеть, и ты не хочешь поделиться им с нами секретом.


<Орла> Пожалуйста, верьте мне, нет такого способа. Нет никакой тайны, и нам действительно следует по-прежнему помогать друг другу. Этот процесс долгий, в одиночку справиться трудно.


<Тесса> Ну не знаю. К чему нам продолжать. Ты нас обманула.: (*) (Я написала, что мне противно от всего этого, Лили, вдруг ты не поняла.)


<Лили> Я все поняла.:-о [без комментариев].


<Сесилия> А я думаю, что Орла должна продолжать свое дело. Нельзя, чтобы ее первое появление на телевидении оттолкнуло нас от цели. Представьте, если бы мы судили о телеведущих только по их дебютным выступлениям.


<Орла> Спасибо за поддержку, Сесилия.


<Сесилия> Да не за что. Финн мне все объяснил.


<Орла> Да?


<Сесилия> Конечно, и я считаю, что климакс в таком раннем возрасте — тяжелое испытание для организма. Наверное, твои гормоны носились по всей студии.


<Лили> Бедняжка. Хочешь, я пришлю тебе немного «Вечерней примулы»? С моим кипящим телом она творит чудеса. Ты ее пьешь?


<Орла> Ну, не совсем.


<Мари> Милая, это правда? О господи. Это что, я теперь никогда не стану бабушкой?


Как похудеть — совет № 31

Будь сильной и храни верность целям


Прошла неделя. Я сижу за огромным столом совещаний в «Абакус Венчурс». Фелисити и Мэттью раздают папки мне, Майку, Джайлсу и Антее. Я чуть не сказала, что ей класть не обязательно. Не удивлюсь, что она умеет читать только этикетки на флаконе шампуня. На галстуке Мэттью вышиты весы. Наверняка он думает, что это остроумно, но пусть только подойдет ближе, я сейчас в таком настроении, что его самого повешу на этом галстуке.

Майк прокашливается, поправляет очки и раскрывает свою папку. Он берет первый лист бумаги и смотрит на него.

— Так, значит, мы собрались в… — Он бросает взгляд на картины на стенах. — В кабинете «Соммы», чтобы обсудить рекламу проекта «Легче перышка», проведенную усилиями Джайлса и Антеи. — (Два идиота хлопают и демонстративно кланяются.) — Майк снова заглядывает в свои записи. — Прошло одно телевизионное выступление…

— Которое можно назвать настоящим провалом! — вставляю я.

— И все потому, что позвонила твоя дурацкая мать, — отвечает Антея. — До нее я отлично справлялась.

— Отлично? — взрываюсь я, но Майк не дает мне договорить.

— Орла, у нас еще будет время для взаимных обвинений (Джайлс бросает резкий взгляд на Майка, тот заметно меняется в лице), а может, и не будет. Как я уже сказал, было одно выступление по телевидению, три интервью местному радио и две газетные статьи. Я ничего не забыл? Антея?

Она откидывается на спинку стула и, поставив локоть на краешек стола, шлифует пилкой французский маникюр, потом поднимает на Майка безучастный взгляд и качает головой.

Хорошо, кто-нибудь из присутствующих желает высказаться о проведенной рекламной кампании?

Джайлс медленно встает, опирается кулаками о стол и говорит:

— Лично меня невероятно порадовало все, чего смогла добиться эта юная леди. — Он показывает на Антею. — Не так уж легко оказаться на чужом месте.

— Особенно на ее, — ворчит Антея, — которое размером с арену цирка. — Она вытягивает изящную ножку и принимается изучать свои остроносые туфли без задника.

— Марка «Легче перышка», — продолжает Джайлс, — приобретает известность.

— Но совершенно не ту известность! — взвизгиваю я.

— Орла, — предупреждает меня Майк, — у тебя еще будет возможность высказать свое мнение. Пожалуйста, Джайлс, продолжай.

— После выступления Антеи в «Добром утре» у Стива и Сьюзи было шесть звонков. (Я фыркаю.) А одна из малоформатных газет опубликовала статью. — Он показывает фотокопию статьи.

— Вы читали его? — спрашиваю я.

— Да, разумеется, читал, — возмущается Джайлс.

— Вы хоть слово из нее поняли? Или, может, вам вслух прочесть? — Я беру в руки свою копию, просматриваю страницу в поисках нужного параграфа и читаю вслух: — ««Доброе утро» — шоу в лучших традициях, полное мелких, безобидных новостей и встреч со знаменитостями. Вчера ведущие представили нам Орлу Кеннеди — эта женщина, как было сказано, создала в Интернете диет-чат, чтобы похудеть к свадьбе своей лучшей подруги и надеть платье подружки невесты. Больше всего удивляет тот факт, что у Орлы Кеннеди есть друзья. Судя по ее поведению, она представляет собой наихудший тип последователя диет. Как и бывший курильщик, который время от времени выплескивает сенсационную информацию о раке легких и пассивном курении на каждого, кто посмеет закурить в его присутствии, Кеннеди является истинным кладезем советов о том, как правильно худеть. Она продемонстрировала жестокость и непростительное поведение по отношению к несчастным, которые мучаются теми же проблемами, что и она год назад. Ее поведение потрясло меня. Позвонившие в «Доброе утро» зрители хотели услышать совет и совсем не хотели, чтобы их отчитывали. Впредь организаторам шоу следует более тщательно отбирать гостей. У них есть моральный долг перед зрителями». Итак, Джайлс, я повторяю вопрос: вы это читали?


Его лоб покрывается испариной. Джайлс вынимает из нагрудного кармана шелковый платочек, вытирает лоб и отвечает:

— В этой газете статья о проекте «Легка словно перышка» занимает целых пять дюймов полосы. Виктории Бэкхем выделили всего четыре. Так что, по-моему, мы должны быть довольны. Это то, что у нас, у профессионалов, — он улыбается Майку, — называется результатом.

— Это то, что у нас, у желающих похудеть, называется… — сначала я говорю тихо, затем делаю глубокий вдох и позволяю эмоциям вырваться наружу, — явный провал рекламной кампании. А мы еще даже не анализировали выступление на радио.

— Ну здесь нас винить не в чем, — вставляет Антея. — Мы предлагали тебе отправиться на радио. Ты отказалась.

— А тебе не приходило в голову, что слушатели, которые посмотрели «Доброе утро», могут удивиться, каким это образом мой акцент вдруг изменился? На телевидении — английский акцент. На радио — ирландский. — Я поворачиваюсь к Джайлсу и отпускаю саркастическое замечание: — Теперь я понимаю, за что в «Браунс Блэк» вам платят триста фунтов в час.

— Триста? — оторопело шепчет Майк. — А мне вы сказали — четыреста фунтов, Джайлс. — Он пристально смотрит на меня. — Орла, а откуда вам известна его тарифная планка?

— Ну, — бормочу я, подбирая нужные слова. Черт. Какой же у меня длинный язык. Вижу, что Джайлс как-то странно на меня смотрит. Пока еще я не могу рассказать о том, что работаю в «Браунс Блэк». Он сразу бросится к Табите, и та уволит меня. А при таких обстоятельствах, в которых оказался мой проект, я не уверена, что мне есть куда уходить. На всякий случай мне нужно отсрочить момент увольнения. — У меня есть знакомый журналист, — невнятно бормочу я. — Она сказала, что ходит такой слух.

— Как унизительно, — засопел Джайлс, — что люди считают, будто я оказываю услуги за триста фунтов. В час? Да я своей домработнице плачу почти столько же. — Он улыбается Майку. — Журналисты никогда не проверяют данных. В любом случае, Орла, даже вы согласитесь, радиоинтервью прошли замечательно.

— Еще как. В одном случае Антея строила из себя ходячий счетчик калорий, отказывалась отвечать на телефонные звонки, но все время просила ведущего поспрашивать ее еще. Впечатляюще. В другом случае, когда слушательница практически рыдала из-за того, что не может найти одежду большого размера, Антея предложила ей воспользоваться старым парашютом, который ее отец обнаружил во время Второй мировой войны. Во время третьего интервью радиоведущий смущенно замолчал, когда на вопрос звонившего она посоветовала не плавать в общественных местах, чтобы не пугать маленьких детей. — Я улыбаюсь Джайлсу. — Думаю, это радиоинтервью состоялось только потому, что некому было отключить ваш эфир. Что же касается газетных интервью, то чем меньше о них будет сказано, тем лучше.

— Орла, я ведь говорил тебе после «Доброго утра», что Джайлс использует подход Энн Робинсон. Антея позиционируется как «госпожа худеющего мира», — поясняет Майк.

— Замечательно, только моим клиентам стиль Энн Робинсон не подходит. Наша задача привлечь людей. А у меня восемнадцать человек закрыли свои профили на сайте, забросили график веса и отпустили свои перья. Четырнадцать постоянных клиентов отказались от доставки Марио. Они решили, что все это время я пудрила им мозги. Ваш подход, — я указываю на Джайлса, — приводит к тому, что сайт теряет деньги. — Она, — теперь указываю на Антею, — слабое звено.

Лишь благодаря стараниям Финна Сесилия не забросила свою страницу на сайте. Он сказал ей, что я сильно нервничала из-за дебюта на телевидении и «мое» выступление отвратительно смонтировали. Сесилия впервые в жизни смотрела утреннюю передачу и поэтому не знала, что шоу шло в прямом эфире. Впрочем, Финн говорит, что ее голова была занята более серьезной проблемой: есть ли у мужа роман на стороне. Я не задавала лишних вопросов, но, похоже, Сесилия доверяет Финну. Тесса никак не могла остановиться, разнося мое «общественное альтер эго». Думаю, теперь она не придет на вечеринку, которую я собираюсь организовать. Впрочем, чем больше я об этом думаю, тем глупее мне кажется эта идея. Не могу представить Антею в зале, заполненном желающими похудеть, которая изо всех сил старается держаться с ними вежливо.

Эми, кажется, тоже недовольна моим выступлением. В электронном сообщении она написала мне, что я была как доктор Джекиль и мистер Хайд, вместе взятые; что в чате я проявляю внимание, участие и понимание, а на телевидении вела себя так, словно на завтрак пью свежую кровь. Трудно было удержаться, чтобы не рассказать ей все как есть, но я подписала соглашение о неразглашении, где внизу приписано, что если я хоть слово скажу о том, что Антея — мой doppelgänger[7], то могу попрощаться с инвестициями в полмиллиона долларов.

Но хуже всего была реакция человека, который не был моим клиентом. Стоило Табите увидеть заголовки в газетах, как она тут же пришла, швырнула газеты мне в лицо и, смеясь, сказала: как же забавно, что две женщины с абсолютно разным весом носят одно и то же имя. Она даже вырезала фотографию Антеи и прикрепила к своему компьютеру, чтобы насмехаться надо мной каждый раз, когда я захожу в ее офис.

— А-а, вот это уже опасная тенденция, о которой я даже не подозревал, — говорит Майк, озадаченно хмурясь. — Мы все еще на правильном пути?

— К чему? К пятнадцати тысячам или пятнадцати клиентам?

— Перестаньте язвить. Ведите себя серьезно.

— Я и так серьезна.

Майк смотрит на Фелисити и Мэттью.

— Что скажете, ребята? Что у нас с посещаемостью сайта?

— Спасибо, что спросил об этом, Майк. — Мэттью прокашлялся. — Для ответа на этот вопрос мы с Фелисити взяли на себя смелость продемонстрировать некоторые гистограммы.

Он встает, подходит к большому стенду в углу комнаты и перелистывает первый лист. Оттуда на нас смотрит огромный график. Похожий на монитор из сериала «Скорая помощь», на котором зигзагообразная кривая вдруг замирает и превращается в сплошную линию. Не хватает только драматической музыки. И крика доктора Грина: «Время смерти…» А еще осиротевших родственников, которые, узнав о случившемся, в истерике падают на пол.

— Мы взяли темп роста до начала рекламной кампании, — показывает он на диаграмму, — затем экстраполировали темп роста через временной интервал. — Он водит пальцем вверх и вниз и подводит его к нижней оси. — Вот здесь, — показывает на горизонтальную прямую, — начало рекламной кампании. — Точно. Фрагмент после остановки сердца.

Я торжествующе оглядываю присутствующих, но тут берет слово Фелисити.

— Разумеется, эта прямая линия выглядит пессимистично. Но в этой диаграмме я изменила производную на пять. — Она перелистывает страницу.

Что? Теперь она произносит заумные слова. Заумные слова, которые придумала я. Что случилось с «Абакус Венчурс»? Они поверили всему, что я им говорила с самого начала? И решили использовать это против меня?

— Для учета первичной отрицательной реакции на появление Антеи я использовала стохастическую прямую. — Она нервно улыбается ей. Внезапно линия взлетает в правый верхний угол листа. — Вскоре мы вернемся на путь к достижению нашей цели. Так что, Майк, я бы сказала, нам не о чем беспокоиться.

Не о чем беспокоиться? Я оглядываю всех сидящих за столом, которые кивают с таким умным видом, будто поняли каждое слово из того, что было сказано. Поговорим о новом наряде короля. Мне захотелось задать вопрос.

— Фелисити, а зачем вы изменили производную?

— Ну, — говорит она нерешительно. — В двух словах трудно объяснить. (Ну же, давай. Вперед. Блефуй с блефующим.) Но, в общем, это имеет отношение к продаже трусов.

— Э-э?

— В настоящее время посещаемость сайта зависит не только от чата, но и от других условий. Я думаю, что трусы, лифчики и колготки выведут сайт на совершенно иной уровень.

— Ну, если все дело в этом, — резко отвечаю я, — то я скажу еще кое-что по поводу Антеи. До настоящего времени об этом товаре все узнавали по слухам и по рекламе на пакетах для сандвичей Марио. Ни в одном из своих публичных выступлений Антея ни слова не сказала о «Белье-Невидимке». И компания-поставщик очень этим недовольна. Я хочу, чтобы она говорила о нижнем белье.

— Да ладно! — парирует Антея, откладывая пилку для ногтей в сторону и глядя на меня. — И что же из нижнего белья сейчас по-твоему на мне надето?

— Не знаю.

Но я знаю. Эта тонкая как спичка женщина не нуждается в «Белье-Невидимке». Скорее всего, она даже не знает, что ты чувствуешь, если твоя грудь не помещается в ладонь. Или когда живот никак не хочется становиться плоским.

— Мальчики. — Она жеманно улыбается Джайлсу, Мэттью и Майку. — Смогу ли я удивить вас, сказав, что на мне сейчас нет никакого белья. — Огромная капля пота свисает с массивного носа Джайлса. — Совсем, — шепчет она, выдерживая паузу между словами, — совсем.

— Господи, Антея, — со вздохом говорю я, — всем и так известно, что ты красива. Но если ты выполняешь мои функции, то должна рекомендовать рекламируемый товар.

— Ты хочешь, чтобы я солгала? Твоим бесценным клиентам? Бедным маленьким толстячкам?

— Я хочу, чтобы ты его рекомендовала, — повторяю я. — Как будто ты — это я. Это ведь твоя работа, не так ли? Играть роль Орлы Кеннеди?

Джайлс сидит в напряжении.

— Ну, я уверен, это дело поправимое. Правда, Антея? (Она пожимает плечами.) Если это важно для проекта «Легче перышка», значит, это важно и для нас. Правда, Антея? (Она снова пожимает плечами и встает.)

— Джайлс, можно я пойду? В час у меня обед в «Сан-Лоренцо» с Наоми. Ты ведь знаешь, как я отношусь ко всем эти финансовым волшебным штучкам, ну, пожалуйста-пожалуйста, — она выпячивает губки, — позволь малышке Антее уйти. Позже она хорошенько подумает о том, как рекламировать эти трусы. — Последнее слово она произносит со смешком.

Джайлс кивает Антее, любезно позволяя ей пойти в Найтсбридж, чтобы съесть четыре листика салата-латука и выпить бутылочку эксклюзивной минеральной воды. А кукла времени зря не теряет. Она посылает воздушный поцелуй всем мужчинам, которые находятся в комнате.

— Чао, крошки, — говорит она, закрывая за собой дверь.


Как похудеть — совет № 32

Всегда обращай внимание на ярлычки


Невероятно. Прошло две недели, а Антея не сделала ничего, что могло бы меня расстроить. Ее появление на публике являло собой идеальную модель благопристойности и сдержанности. Такое впечатление, будто она искренне сочувствует горю и мукам сидящих на диете. Она даже сумела имитировать маленькую слезу, которая выкатилась из уголка ее темно-синего глаза, когда в студию воскресной утренней программы дозвонилась зрительница, доведенная до отчаяния. Я сижу в уютной комнате, свернувшись в кресле, на мне пижама и банный халат, я ем хлопья и запиваю их молоком — и как же меня впечатляет то, как шикарно я выгляжу. Я просто в восторге от того, что Антея не забыла воспользоваться водостойкой тушью. У каждого должны быть свои правила. Особенно у того, кто пускает слезы на общенациональном телевизионном канале.

— Наверное, я единственный человек, который, попадая на телеэкран, значительно уменьшается в весе, — говорю я Финну, который занят тем, что проверяет, как дела на сайте. Он рассеянно улыбается и снова возвращается к своим делам. — Единственное, чего я хочу, — это чтобы она больше говорила о белье. В конце концов, это самый большой источник доходов. — Три заблудшие хлопьинки выскальзывают из ложки и приземляются в лужице молока (обезжиренного) рядом с моей пятой точкой. Я зачерпываю их обратно и загрызаю насмерть.

— Гм-м, — произносит Финн.

— Ого, — продолжаю восхищенно следить за тем, как улыбается мой doppelgänger, как гордо смотрит с экрана, — кажется Антея наконец-то научилась быть мной.

— Глупая корова, — бурчит Финн.

— Что-что?

— Ничего. — Он продолжает заниматься своим делом. На щеках появляется легкий румянец.

— Впрочем, кажется, все уже заканчивается, — говорю я и ставлю чашку на пол. Ведущий по имени Алан берет с прозрачного столика кипу газет. — Просто невероятно, Антея уже двадцать минут в эфире и еще никому не нахамила. — Алан вытаскивает газету. — О-о, а вот и самое интересное — заголовки утренней прессы. Интересно, кто с кем спал.

Я ставлю чашку на пол, сворачиваюсь в кресле поуютнее и прибавляю звук.


— Орла, команда «Воскресного утра» была весьма удивлена, когда этим утром открыла пятую страницу «Санди эксклюсив», — говорит Алан.

Антея выглядит взволнованной.


— Пятая страница, — бормочу я, наклоняясь, чтобы порыться в нечитаных газетах, которые лежат на полу рядом с моим креслом. — Финн, ты сегодня покупал утренний выпуск «Санди эксклюсив»?

— Конечно, нет, — отрезает он, глядя на меня. — Это самая бульварная из всех бульварных газетенок. В ней ничего нет, кроме скабрезных сплетен и статей, которые, если честно, заставляют меня задумываться над тем, в каком обществе мы живем. Разве людям интересно знать, с кем встречается Пэтси Кенсит? Или в чем секрет множественных оргазмов?

Да! Да! О господи. Да!

Да! Да! О господи. Да!

Да! Да! О господи. Да!


— Орла, вы не хотите прокомментировать эту статью?

Антея неловко ерзает в кресле. Над бровью появляется бесстыдная капелька пота. Она раздраженно вытирает ее.

— Я подумала, что обязана сказать правду, — говорит она.


Правду?

Я в ужасе смотрю на экран. Не говорите, что Антея рассказала общенациональной прессе о том, что она не Орла Кеннеди.

— Финн, — зову я брата. — Иди сюда. Кажется, она проболталась о том, кто она есть на самом деле. Черт. И что мне теперь делать?

— Орла, успокойся, — говорит Финн. Он подходит ко мне, глядя в экран. — Если бы это было так, тогда зачем ведущему называть ее Орлой?

— Логично, — удивленно смотрю на него.


— А вы не думаете, что правда может шокировать ваших клиентов? — спрашивает ведущий.


— Клиентов. Значит, это имеет отношение к «Легче перышка». Я знала, что что-то не так, она слишком тихо себя вела. Что, черт возьми, она еще выкинула? — чтобы немного успокоиться, я берусь за руку Финна.


— Думаю, что они имеют право об этом знать, — Антея не теряет бдительности. На ее лбу проступает вторая капелька пота, Антея начинает покусывать нижнюю губу. На одном из передних зубов алеет пятнышко от помады.


— Знать о чем? — вскрикиваю я, глядя в экран.


— А вдруг они почувствуют себя обманутыми?

— Не понимаю, с чего бы им чувствовать себя обманутыми. Они ни разу не жаловались, напротив, приходит множество писем с благодарностью.

— Но вы говорите, что все эти письма не для вас, — подталкивает ее Алан.


— Почему не для вас? — снова вскрикиваю я. — Финн, сейчас же беги и купи «Санди эксклюсив». Я больше не могу ждать. Он послушно встает и выходит из комнаты, через несколько секунд возвращается, протянув руку в ожидании денег.


— Все верно. — Антея снова извивается на стуле.

— Если быть точным, то в статье говорится, что вы никогда не носили «Белье-Нивидимку» и у вас никогда не было необходимости носить его, несмотря на то что вы регулярно говорите своим клиентам в «Легче перышка» о том, что считаете его незаменимым. — Алан показывает на Антею толстым указательным пальцем.

— Я говорю им то, что они хотят услышать. Если у женщины живот висит ниже колен и в последний раз она видела свои ноги несколько месяцев назад, то ей вряд ли захочется узнать, что мой живот плоский, как блин, даже без трусов «упругий живот». Вы со мной согласны? — раздраженно бросает ему Антея.


Господи. Натуральная гадина. Я просила ее прорекламировать «Белье-Невидимку», и вот как она это делает. С содроганием слежу за тем, как Алан упрекает ее в методах продажи. А что скажет Джастин?


— Можно сказать, что вы ведете себя так же бесчестно, как рыночный торговец, который торгует флакончиками с парфюмерией, а потом оказывается, что в его флакончиках — подкрашенная вода? — с неприязнью говорит Алан.

— Нет, я бы так не сказала. В этих трусах нет ничего плохого. Они помогают толстым… но, как вы видите, я не толстая. — Антея встает и проводит руками по своему телу. — Я худая. — Для двух отдельно взятых зрителей, которые с трудом понимают, что происходит, она четко произносит по слогам: — ХУ-ДА-Я.


Звонит мой мобильный телефон. Не отрывая глаз от экрана, я дотягиваюсь до него и беру трубку. Это Джастин.

— Орла! — гневно говорит он.

— Да.

— Что, черт возьми, происходит?! — Джастин срывается на крик. Затем умолкает и, несмотря на то что нас разделяют сотни миль, я знаю, что сейчас написано на его лице. — Питер, — кричит он, — принеси мне бренди!

— Джастин, успокойтесь, пожалуйста. Дышите глубже, — советую я ему.

— Но что происходит?! — кричит он. — Я ничего не понимаю! Вы сидите на государственном телеканале, спускаете мой товар в унитаз и одновременно говорите со мной и просите меня успокоиться! Как я могу успокоиться? — Его голос становится все выше. — У меня такое чувство, что я очутился в одной из серий «Секретных материалов».

— Та женщина — не я, — тихо говорю я. Какое мне теперь дело до соглашения с «Абакус Венчурс»? Если я не расскажу этому человеку правду, то он окончит свою жизнь в психушке.

— Но… — он запинается, и я слышу как он делает большой глоток, — почему Алан называет ее Орлой Кеннеди? Почему она говорит о моих трусах?

— Она — мой двойник, — просто отвечаю я.

— Что? Как близнец?

— Не совсем. — Я делаю глубокий вдох. — Она мой двойник.

— Ваш что?

— Телесный двойник. Понимаете, когда один человек притворяется другим человеком.

— Шизофреник? — рявкает Джастин. Он зол, но я его понимаю. — Какого черта вам понадобился двойник? Вам что, не нравится быть звездой общенационального масштаба?

— «Абакус Венчурс», компания, которая одолжила мне деньги на покупку ваших трусов и разработку сайта, решила, что у меня непредставительный вид для участия в рекламной кампании проекта «Легче перышка». Им понадобился другой человек, потому что я не тощая.

В трубке раздается хмыканье.


Ведущий держит в руках трусы «упругий живот», он растягивает их, насколько это возможно, и спрашивает Антею, что в них не так. Это хлопчатобумажные розовые трусы, по талии обшитые кружевом. Для больших трусов они довольно симпатичные. Алан спрашивает ее, почему она не хочет их носить. Антея неспешно встает, выхватывает растянутые трусы и прикладывает к своему животу. Трусы шире, чем ее талия, как минимум, на шесть дюймов. Антея принимается расхваливать преимущества трусиков «стринг».


Страшно даже подумать об этом. Это с ее-то костлявой задницей? Наверное, они разрезают тощие ягодицы как сырный нож.

— Если бы вы только знали, как мне сейчас тошно, — сознаюсь я.

— Вам тошно? Это мой товар спускают в унитаз. И вообще, я ничего не понимаю. Этот веб-сайт для крупных леди. Так почему, черт возьми, крупная леди не может стоять в его главе?

Логично. Но я об этом не подумала, когда зашел разговор о капитале в полмиллиона фунтов. Какая же я тряпка. Знала ведь, что Джайлс Хеппельтвейт-Джоунс дает идиотские советы, но не смогла противостоять ему Правда, пыталась на последнем совещании, потребовав, чтобы Антея рекламировала товар и вела себя так, как я, но было уже слишком поздно. Теперь она у всех прочно ассоциируется с проектом «Легче перышка». И теперь, что она бы ни говорила и ни делала, все пойдет во вред моему проекту.

С самого начала я должна была проявить характер, разговаривая с Джайлсом и Майком Литтлчайлдом. Сказать, что это моя компания и ее рекламой буду заниматься я. Я не уродлива, и в моем лице нет ничего необычного: ни больших родинок с неприглядными волосками, ни каких-нибудь шишек, которые выглядят так, словно вот-вот вылезет еще один нос. Я вполне обычный человек. На меня не оборачиваются. От меня не отворачиваются. Ну и что с того, что когда-то я весила на три стоуна больше? Зато теперь на три стоуна меньше. Моя диета приносит результат. Конечно, цель пока не достигнута и я не выгляжу, как Кейт Мосс, но и вряд ли когда-нибудь стану на нее похожа. А если честно, то и не хочу этого. Для того чтобы быть такой тощей, как она, нужна дисциплина; после вечера в ресторане придется весь день есть фрукты и пить минеральную воду.

— Наверное, людям приятнее смотреть на стройных женщин, — говорю я. — Вы хоть раз видели, чтобы по подиуму ходила толстая дама? И к тому же никто не станет рекламировать Общество анонимных алкоголиков, вытянув вперед бутылку джина, — разглагольствую я и цитирую победоносный девиз Джайлса.

— Не будет, — рявкает он, — и это вопиющая бестактность. Я сыт по горло всеми этими ненавистниками объемов, которые диктуют, что должно нравиться, а что не должно. По горло. Я делаю товар для полных женщин. Настоящих женщин. У них есть закладные. За плечами разводы. У них почти нет денег. У них вопят дети. У них варикозное расширение вен. У них молочница. Почему они не хотят, чтобы товар рекламировала настоящая женщина? А не тощая кукла, которая только и умеет, что ходить, разговаривать и есть.

— Даже не знаю, что я могу сделать, — униженно говорю я. — Она должна была быть мной. — Я выдерживаю паузу и затем уверенно продолжаю: — Я с ней серьезно поговорю.

— Серьезно поговорите? — злобно вскрикивает Джастин. — Теперь придется придумать что-нибудь посерьезнее, чем просто серьезный разговор, иначе я расторгну наше соглашение. Я не отправлю вам больше ни одной коробки. Даю пять дней на то, чтобы разобрать этот бардак. Пять дней. — Он кидает трубку.

Я смотрю в экран телевизора. Бегут титры. На заднем плане зафиксирован кадр, в котором Антея и Алан смеются, словно старые друзья, над какой-то статьей в газете, разложенной перед ними на кофейном столике. Так нечестно. Ей можно смеяться. Она свободна от любой ответственности. Она может кокетливо встряхивать волосами, в то время как я готова вырвать свои с корнем. Какой фокус можно придумать, чтобы уладить неприятности всего за три дня?

Опять звонит телефон. На определителе — домашний номер Лиз. Беру трубку.

— Дай угадаю: ты видела это шоу, — сразу же говорю я, даже не здороваясь.

— Да.

— И что думаешь?

— Все могло быть намного хуже, — спокойно отвечает она.

— Куда? Куда еще хуже?

— Значит, ты не видела газету?

— Сто лет назад отправила Финна купить ее. И куда он делся?

— Может, спрятался?

— Э?

— Орла, даже не знаю, как тебе сказать.

— Что? Ты меня сейчас с ума сведешь. — Мое сердце колотится все быстрее. — Говори же. Что?

— Орла Кеннеди, которая совсем не Орла Кеннеди, но которую все знают как Орлу Кеннеди…

— Да.

— Орла Кеннеди — топлесс.


Как похудеть — совет № 33

По субботам вместо обеда читай газету


На полу в гостиной разложены четыре экземпляра «Санди эксклюсив». Мы вчетвером тщательно изучаем статью и думаем, как исправить эту дикую ситуацию. Я разглядываю свой экземпляр. Антея выглядит сногсшибательно: дерзкая грудь с темно-розовыми сосками, которые торчат прямо вверх, вместо того чтобы свисать с поникшей груди и смотреть прямо в пол. Я сажусь на корточки.

— По-моему, это тупик. Не знаю, чем можно исправить положение, — наконец произношу я. — И что скажет Джастин, когда увидит эту газету? — Я качаю головой, чувствуя боль и унижение.

Патти смотрит на меня, она уже знает про мою депрессию. Эта девочка примчалась сразу после того, как посмотрела передачу с Антеей и Аланом, и прихватила с собой коробку бельгийского шоколада и пару бутылок шампанского. Ее представление об успокаивающей пище. Шоколад поставили в самом центре, в пределах досягаемости. Первый ряд пуст, во втором зияют бреши. На полу валяются маленькие шарики из серебряной фольги. Шампанское охлаждается в холодильнике, но я сомневаюсь, что сегодня мы его откроем. Для праздника повода нет. Лиз говорит, что водка и клюквенный сок будут уместнее.

— Бери шоколад, — предлагает Патти и подталкивает коробку поближе ко мне. — Орла, посмотри на это с другой стороны. Три миллиона человек думают, что это тело принадлежит тебе. — Она тычет пальцем в фотографию перед собой.

— Они просто великолепны, — словно во сне произносит Финн.

— А разве похотливые мысли не противоречат твоей религии? — говорит Патти, складывая газету. На ее щеках горят два ярких красных пятна.

— У меня не было похотливых мыслей, — категорично заявляет Финн. — Я всего лишь оценил ее по достоинству. Почувствуй разницу.

— Как и все эти мужчины, которые ходят по клубам только ради приватного танца у них на коленях, — вставляет Лиз. — Они тоже всего лишь оценивают по достоинству.

— Не знаю, — огрызается Финн, — я в таких клубах не был. Послушай, я всего лишь восхитился человеческими формами.

— Ну да, — смеюсь я. — Мужчины! — провозглашаю я с драматической интонацией. Лиз закатывает глаза, но Патти продолжает складывать газету. Кажется, она немного напряжена. Я как раз собираюсь спросить, что с ней, как вдруг раздается телефонный звонок. Я хватаю трубку.

— Орла, что я могу сказать? — с трудом произносит Майк Литтлчайлд. Он наконец-то ответил на восемь моих звонков.

— Для начала можно извиниться, — отвечаю я.

— Прости, — тихо говорит он.

Я понимаю, что ему стыдно.

— А теперь можно сказать: «Кажется, ты была права», — настойчиво продолжаю я. К черту его стыд. Он представляет себе мое унижение? Вряд ли. Он — мужчина. Подумать только, во время первой встречи я даже подумала, что он привлекательный. Женатый, но привлекательный.

— Но Джайлс сказал… — попытался возмутиться он.

— Мне плевать, что сказал твой чертов Джайлс. Зачем вообще было его слушать?

— Потому что он лучший консультант по связям с общественностью. Один человек сказал мне, что он лучший.

— Кто? Кто тебе сказал?

Возникает минутная пауза, в течение которой Майк, прикрыв трубку рукой, что-то шепчет кому-то рядом с ним. Какая наглость. Он разрушает мою компанию, и ему хватает наглости отвлекаться и шептаться с кем-то, вместо того чтобы уделить мне максимум своего внимания.

— Майк! — кричу я в трубку. — Кто сказал тебе, что Джайлс — самый лучший?

— Не могу вспомнить, — в конце концов говорит он. Робко.

— Ты не можешь вспомнить? Ты принял рекомендации и позволил кому попало указывать тебе, как нужно управлять компанией, в которую ты вкладываешь деньги. Неужели проект «Легче перышка» не заслуживает большего внимания?

— Я…

— Все вы банкиры одинаковы. Думаете, что все знаете, — продолжаю я, — а когда доходит до дела, вы прислушиваетесь к рекомендациям человека, которого вам порекомендовал другой человек, имени которого вы даже не помните. Может, ты встретил его в пабе? А он не пытался продать тебе заодно и машинную магнитолу? Или часы «Ролекс»?

Лиз и Патти давятся от смеха. Финн смотрит на меня, открыв рот. Наверное, выражение гнева противоречит его религии. Что ж, позже он сможет побурчать свои мантры, чтобы избавиться от плохой кармы. И узнает, что по этому поводу думаю я.

— Орла, пожалуйста.

— Что значит «пожалуйста»? С самого начала я сказала, что не хочу, чтобы такое холодное и бесчувственное существо, как Антея, стала лицом моей компании. А ты представь, что я чувствовала, когда мне дали понять, что я не подхожу для рекламы собственной компании.

— Никто не хотел задевать твои чувства, — возражает Майк. — Это всего лишь финансовая сделка. Мы старались помочь проекту «Легче перышка».

— И помогли, — говорю я холодно и решительно. — Через пять дней, если мы не придумаем, как исправить эту кошмарную ситуацию, «Белье-Невидимка» отменит заказ. И наш крупнейший денежный механизм с размером прибыли не меньше обхвата талии наших клиентов, остановится. И даже не хочу думать о том, сколько клиентов откажутся от наших услуг на этой неделе.

— Может быть, Джайлс… — неуверенно бормочет он.

— Вот только без этого! — вскрикиваю я. — Разве ты не знал, что я тоже работала в службе информации?

— Ты не рассказывала, — проявляет бдительность Майк.

— Возможно, и не рассказывала, — соглашаюсь я, припоминая наши прежние встречи, когда я страшно боялась, что в «Браунс Блэк» узнают о моем веб-сайте. Теперь все это кажется таким трогательным. Неужели я действительно бы переживала, если бы лишилась работы? — Видимо, я сама во всем виновата, потому что была недостаточно настойчивой. Но будь я проклята, если вы сможете остановить то, что я делаю. Я помогала людям. Люди с избыточным весом так стесняются своего вида, что боятся выходить из дома. Женщины, которые боятся, что мужья их бросят только потому, что они поправятся. Которые каждый вечер льют слезы, потому что муж поздно возвращается домой. Ты хоть раз об этом слышал?

— Нет, — признается кающийся Майк.

— А ты слышал про женщину, которая, сбросив два фунта, впервые за несколько лет смогла пройти целый лестничный пролет?

— Нет.

— Майк, вот скажи, какие исследования провел ты, чтобы ознакомиться с моим сайтом? До того как принять мои вопиюще крикливые, дутые планы и предложить моему проекту займ?

— Я спросил об этом у кое-кого, — оправдывается Майк.

— Ах да, у своей жены, — фыркаю я. — Она сказала тебе, что я хорошо понимаю нужды полных людей.

— Не только у жены, — добавляет он. — Еще я спросил у шурина.

— Отлично. Вся семейка. Я счастлива, что вы такие дружные, — скептически заявляю я. — Неудивительно, что сейчас бум интернет-бизнеса — повсюду столько любителей пошвырять деньгами. Вот что я скажу тебе: «Легче перышка» — интересный и выгодный проект, и я спасу его. Я. Не ты и уж точно не Джайлс.

— Так, Орла, погоди. «Абакус Венчурс» готов в любой момент вложить в твой проект много денег. И я настаиваю на том, чтобы ты сообщала нам обо всех своих намерениях. Финансирование в размере полумиллиона фунтов будет предоставлено очень скоро. Если посмотришь в контракт, то увидишь, что у нас есть право…

— Трюк с контрактом мы уже пробовали, не так ли? Тогда у вас получилось, но сейчас ничего не выйдет. Я сама подниму сайт, а теперь, если ты не возражаешь, мне нужно посоветоваться, чтобы решить что делать дальше. О принятом решении я сообщу позже. Я заставлю ваши инвестиции приносить прибыль, поскольку от ваших советов мне пользы не больше чем… чем лысому от фена. — Я бросаю трубку.

— Фен для лысого? — Патти фыркает, чуть не подавившись шоколадом. — Лучше ничего не могла придумать?

— Я была под давлением, — отвечаю я негодующе. — Старалась произвести эффект.

— Сестричка, ты была великолепна. — Финн смотрит на меня с гордостью.

— Спасибо. — Я подмигиваю ему.

— Ну что, открываем шампанское? — с надеждой в голосе спрашивает Патти.

— Неси, — признаю я свое поражение. — После шампанского нам нужно будет сесть и серьезно подумать. — Я обращаюсь к брату. — Финн, может, проверишь реакцию посетителей на сайте, а я пока выброшу весь этот мусор. — Я принимаюсь собирать газеты. — Или, может, хочешь оставить себе экземплярчик, а, Финн? Исключительно для того, чтобы оценивать по достоинству.

— Да нет, не надо, — бормочет он.

После одного часа раздумий и одной бутылки шампанского мы ни на шаг не приблизились к решению проблемы. У меня голова идет кругом. Позвонил Майк Литтлчайлд, чтобы сказать, что он распрощался с услугами Джайлса Хеппельтвейт-Джоунса. После утреннего шоу Антею никто не видел, и Джайлс беспокоится. Ему уже трижды звонили из желтой прессы и спрашивали о ней. Майк сказал ему, что если Антея согласится на предложение желтой прессы, то отправится под суд за нарушение условий контракта. Еще он сказал Джайлсу, что «Абакус Венчурс» обдумывает возможность разбирательства утреннего разгрома в суде. Майк сказал, что Джайлс заволновался. Я положила трубку довольная. И реабилитированная.

— Мне, конечно, стыдно признаться, — в конце концов говорит Лиз, — но я не вижу никакого выхода. Нанесен ущерб. Хоть пять дней, хоть пять часов. Финн, сколько жалоб уже на сайте?

— Двадцать две, — смущенно отвечает он. — Несколько посетителей сказали, что они простили твое первое выступление, посчитав, что ты просто переволновалась, но теперь они чувствуют себя так, словно их предали.

— Что мы можем сделать? — спрашиваю я, потирая уставшие глаза.

— Открыть новую бутылку, — с надеждой в голосе предлагает Патти. — Только мне нужно сделать один коротенький звонок. — Она уходит на кухню за шампанским, и я слышу, как она что-то бубнит в телефон. Счастливая. Наверное, договаривается с эффектным журналистом о встрече на вечер, придумывает, как улизнуть из моей квартиры и помчаться навстречу свободе. Спустя несколько минут Финн, которому, видимо, сильно хочется пить, отправляется на кухню, чтобы поторопить Патти. Они возвращаются с четырьмя бокалами и долгожданным шампанским, вскоре раздается телефонный звонок. С опаской я беру трубку. Мой номер записан в телефонном справочнике, и меня охватывает безотчетный страх. Вдруг это маньяк, который решил, что тело, снимок которого опубликован в газете, принадлежит мне.

— Орла? — Это моя мать. У меня сердце уходит в пятки. Лучше бы маньяк.

— Мам… — Я приготовилась оправдываться.

— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, я хочу рассказать о том, что отец Эндрю добавил в следующий выпуск церковного информационного бюллетеня небольшую заметку о том, что моя дочь не выставляла грудь напоказ в центральной прессе. Будто кто-то из Кеннеди мог такое вытворить. Подумать только.

— А как же пункт о неразглашении? — протестую я, но все напрасно. Я понимаю, что ее не переубедить.

— Дорогая, я должна была что-то сделать. Твой отец был в шоке, когда увидел газету. Бедняга никак не мог сообразить, откуда у этой девки такие большие штуки. Впрочем, Марселла быстро ему все объяснила. С Харли-стрит, вот откуда, сказала она. У нее есть подруга, Унаф, ты ее помнишь, милая женщина, она еще носила шляпки одно время: кажется, ей сделали неудачную завивку Но зато ей, — мама переходит на шепот, — все сделали как полагается. Видимо, Господь Бог одарил двумя разными… за новые пришлось отдать целое состояние — она расплатилась шерстью. Так вот, она отправилась к маленькому человеку на Харли-стрит. Славный малый. Еврей. Кажется, его звали Финкельштейн. Или Коэн? Нет, его звали Смит. Точно. Правда, Марселла? В общем, он сделал ей все как положено, она говорила Марселле, что узнает его ручную работу где угодно. И мы достали лупу — нет, дорогая, сначала мы отправили твоего отца на «Яхту» — и смогли разглядеть крохотные шрамики.

— Неужели? — думаю, я ничего не упустила. У меня начинает болеть голова.

— Вечером после мессы отец Энтони тоже сделает заявление. Чтобы люди знали, что моя дочь не сошла с истинного пути. Это так тяжело, дорогая, когда двое твоих детей живут в Лондоне. Про Лондон столько всего рассказывают. — Она вздыхает, но быстро берет себя в руки. — Монахини так расстроены. Они все никак не верили, что кому-то могут не понравиться трусы «упругий живот». Эти трусы сделали в монастыре революцию. Теперь в обед за столик умещается по две монахини с каждой стороны. Сестра Агнеса просто счастлива. Раньше она ела на кухне. Честно говоря, кажется, они собираются заказать большую партию лифчиков «нескакунчиков»: я ведь рассказала, как они подбирают грудь. И теперь в церкви при монастыре собираются поставить новые скамьи.

— Но мама, я думаю, что Антея…

— Кто?

— Проститутка. Думаю, что она все испортила. «Белье-Невидимка» угрожает прекратить поставку. — Я пересказываю последний разговор с Джастином. — На все про все он дал пять дней. Внести поправки.

— Так много времени. Подумай хорошо. За шесть дней Бог создал мир. Подумай, что ты сможешь сделать почти за такой же промежуток времени. А теперь мне пора, дорогая. Нам с Марселлой в четыре нужно попасть в одно место. А как там Финн?

— В порядке.

— Он хорошо питается?

Смотрю на брата, который запихивает в рот шоколад.

— Да.

— А ты следишь за тем, чтобы он чистил зубы перед сном? После того, как прочтет свои молитвы.

— Мам, он уже взрослый мальчик, — перебиваю ее я, — а я его сестра, а не надзиратель.

— Что за женщины пошли! Такие раскрепощенные. В мои молодые годы нам нравилось присматривать за мужчинами. Мы воспринимали это как долг. — Она снова глубоко вздыхает. — Современное общество. Я во всем виню телевизор. В мыльных операх никогда не покажут, чтобы девушка подала на стол своему мужу. Правда, дорогая? Все ходят кушать в кафе или в паб. Откуда такие деньги? Вот что хотелось бы знать. Денег у них вроде нет никогда.

— Мам, — мягко напоминаю я, — уже половина четвертого. В четыре ты куда-то хотела попасть. Сама говорила.

— Ах да, — вспоминает она, — потом поговорим. И не переживай. Я уверена, все будет хорошо.


Как похудеть — совет № 34

Иногда нужно просто покориться сложившейся ситуации


Я ненавижу утро в понедельник. Каждый понедельник я просыпаюсь вялой и беспокойной. Веки почему-то тяжелеют, будто вот-вот я свалюсь с сильнейшей простудой. И неважно, во сколько я отправлюсь спать в воскресенье, я всегда ложусь недостаточно рано. Я не любительница канала Европейского союза, но если он хочет завоевать мое расположение, то пусть лучше прекратит совать свой нос в искривление огурцов и вместо этого сообщит мне, как следует бороться с хандрой в понедельник утром. Тогда, скажем, если мне понадобится утром в понедельник поваляться в постели час-другой, я буду не против уделить им внимание. Все, что мне понадобится сделать, так это позвонить в отдел кадров и потребовать у ЕС условий для любителей поваляться.

Но этим утром все иначе. Звонит будильник, я тут же выпрыгиваю из постели и стремительно ношусь по квартире, собираясь на работу. Я полна энергии и энтузиазма, потому что ночью я приняла жизненно важное решение. Сегодня я, Орла Кеннеди, незамужняя женщина с Госвелл-роуд, подаю заявление об уходе. Я собираюсь покинуть «Браунс Блэк», чтобы никогда больше туда не возвращаться.

Эта мысль пришла мне в голову, когда я лежала постели, слушая, как в соседней комнате тихонько похрапывает Финн. Я прокручивала в памяти события последней недели, анализировала их, взвешивала и потому вдруг поняла, что единственный выход — уволиться. Бессмысленно дожидаться, что проект уверенно встанет на ноги, потому что в таких условиях этого не случится никогда. Если тянуть дальше, то «Легче перышка» может загнуться. Я назначу себе зарплату из фондов, предоставленных «Абакус Венчурс», и возглавлю акцию по возрождению веб-сайта. Проблема лишь в том, что я не представляю себе, как это сделать. Антея уволена, о ней можно забыть, но как мне объявить о том, что на ее месте появился другой человек с точно таким же именем? История про то, что мы хотели сэкономить на визитках, выглядит бредовой.

Вчера мы так и не смогли придумать ничего стоящего. Лиз ушла почти в шесть, на прощание она крепко обняла меня и прошептала, как мама, что она уверена — все будет хорошо. Это послано нам для испытания и все такое. Еще минут через двадцать ушла Патти. Финн вышел с ней, захотел купить что-то в круглосуточном магазине, который на самом деле открывается в 7 и закрывается через 12 часов. Запасы от Марио кончились, в холодильнике хоть шаром покати. Если не считать бутылки водки, туши для ресниц и трех стаканчиков с био-йогуртом, — я искала указанный срок годности в календаре на текущий год, но найти так и не смогла. Я не выбрасываю их на тот случай, если вдруг мне захочется похудеть очень быстро. Скажем, перед свиданием или чем-то таким.

Я прихожу на работу. Патти отсутствует, хотя на спинке ее стула висит пиджак. Я смутно припоминаю ее вчерашние слова о том, что утром ей нужно встретиться с каким-то журналистом. На ее столе лежит стопка статей о «Браунс Блэк», которые были опубликованы на этих выходных. Наверное, сегодня она пришла очень рано, думаю я. Какая молодец. Я знаю, что она больше не сомневается в умственной отсталости Табиты, и хоть ничего мне не говорит, но давно ходит на собеседования по устройству на новую работу. Жаль, конечно, потому что она отлично бы справилась с работой Табиты, если эта ведьма хоть когда-нибудь бы уволилась.

Сквозь прозрачные стены кабинета Табиты я вижу, что она говорит по телефону. Дожидаясь, пока она закончит разговор, чтобы можно было войти и подать заявление об уходе, я просматриваю вырезки из газет. Есть даже одна о Свене. Сделка по недвижимости в Словакии. Забавно. А я думала, что она прошла давным-давно. Сто лет назад он изводил меня просьбами сообщить об этой сделке в прессу. Кажется, он даже рассчитывал на громкую статью об этой сделке, если мне не изменяет память, но точно сказать не могу, поскольку последние события меня окончательно вымотали. Тогда еще он вышел и вернулся с кучей новых галстуков — на случай, если потребуется фотографироваться. На всякий случай я внимательно прочла статью — вдруг обнаружится что-то новое. Ага. Вот, нашла. Оказывается, это сделка на сто миллионов долларов. Ого! Тогда она была всего на десять миллионов. Видимо, Свен наконец-то сделал что-то по-человечески. Хоть раз в жизни. Я прочла объяснение финансовой стороны. Но ничего не поняла. Наверное, эту статью готовила Патти. Очень даже неплохо.

Черт. Одну за другой я беру три статьи, где пишут о давних слухах про операционные убытки банка «Браунс Блэк». О черной дыре, в которую уходят все деньги банка. Странно, почему эти слухи возникли снова? В каждой статье процитированы слова Табиты о том, что она отказывается комментировать эти голословные утверждения. Провоцируя журналистов додумать самостоятельно или заткнуться. Вздыхаю. Ее воинственный настрой лишь побуждает их найти подтверждение слухам. Я перечитываю статьи снова. Как у этого банка может быть серьезное пресс-бюро, когда три сотрудника этого самого пресс-бюро понятия не имеют, что это за слухи? Если бы Табита сказала Патти о слухах хоть слово, несомненно, Патти бы рассказала мне. Мне же эта ведьма не сказала ни слова. У меня внутри все кипит при мысли о том, что нас держат в неведении, но я тут же вспоминаю, что теперь мне до этого нет никакого дела. Менее чем через час я стану свободной.

Я смотрю на Табиту. Она уже не говорит по телефону, а сидит, откинувшись в эргономичном кресле, и постукивает карандашиком по зубам, словно о чем-то серьезно задумалась. Я делаю глубокий вдох. Пора дать ей настоящую пищу для размышлений.

Стучу в дверь.

— Ну что еще? — спрашивает она, карандашик замер на полпути. — Неужели ты не видишь, что я занята? — Она показывает на стопку бумаг на столе, которые создают иллюзию тяжкой работы. Но я-то знаю, что это лишь бутафория, которую она создает каждую пятницу после обеда, как раз перед тем как отправиться отдыхать.

— У меня к тебе личный разговор, — сдержанно говорю я.

Она смотрит на меня в ужасе. Алые губы скривились в презрительную усмешку.

— Надеюсь, ты не собираешься нести всякую чушь про женскую солидарность? На прошлой неделе по банку прошла памятка о работе с младшим персоналом, но, честно говоря, меня это не волнует. — Она машет рукой, показывая чтобы я вышла из кабинета. — Мне все равно. — Она переключает внимание на коротенький документ на столе, предоставляя мне возможность смотреть на макушку ее безупречно причесанной головы, и добавляет: — Еще слишком рано просить о премии на этот год или определении размера налога.

Какого черта! Я ведь увольняюсь, в конце концов.

— Табита, если бы мне потребовался воспитатель, то могу заверить, без тени сомнения, что тебя бы не было даже в первой сотне списка кандидатов.

— Знаешь что, — она смотрит на меня с негодованием, — могла бы попридержать язычок.

— Нет, Табита, — медленно выговариваю я, — не могла бы. Я устала от твоей стервозности, от твоих вечных насмешек над тем, как я одеваюсь. Я устала от твоей лени, твоего абсолютного нежелания хоть немного помочь в работе, которую выполняем мы с Патти. И вообще я устала от тебя.

Неплохое начало, Орла.

Делаю глубокий вдох, сердце бьется с бешеной скоростью. Свобода уже близка! Ненавидимый мною объект становится красного цвета. Я стою в шести футах от ее стола, но практически чувствую, как она нагревается. Точно так же вскипает скороварка. Во вне возникает мимолетная паника, но вдруг я становлюсь спокойной и невозмутимой. Теперь, что бы она ни сказала, не имеет для меня никакого значения.

— Да как ты смеешь?! — взрывается она, взлетая с кресла. Табита упирается кулаками в стол, приготовившись к схватке. — Как ты смеешь входить в мой кабинет и говорить всю эту гадость? Да кем ты себя возомнила?

— Сотрудником, который собирается подать заявление об уходе, — спокойно отвечаю я.

— Ты не можешь уйти, — резко бросает она, тряся передо мной рукой с алыми ногтями.

— Я уже ушла.

— Не можешь, потому что я тебя увольняю.

— На каком основании? — Я ошеломленно смотрю на нее.

Мгновение она стоит в нерешительности, а затем выкрикивает:

— Неподчинение.

— После чего, Табита, думаю, ты узнаешь о том, что, увольняя сотрудника без официального предупреждения, ты нарушаешь трудовое право.

— Нечего мне тут говорить про трудовое право! — визжит она, ее лоб покрывается мелкими каплями пота. — Какая черная неблагодарность! Я научила тебя всему, что я знаю. Да как ты смеешь вести себя со мной таким образом! Я сейчас вызову охрану, чтобы тебя вышвырнули вон.

— На это у тебя есть исключительное право, — спокойно отвечаю я. — Вся работа сделана. Патти обработала прессу за выходные и написала отчет. Все у нее на столе. Должна сказать, что несколько статей касаются «черной дыры»…

Табита взвизгивает:

— Почему, черт возьми, все они присосались к этой истории?

Возможно, я ошибаюсь, но клянусь, на мгновение на ее лице промелькнула паника, которая исчезла так же быстро, как и появилась. Табита берет телефон и набирает номер.

— Даю тебе десять минут на то, чтобы убраться из банка. Пропуск, корпоративную кредитную карту, мобильный телефон и пейджер кладешь сюда. — Она показывает на свой стол. — А теперь вон из моего кабинета, неблагодарная корова. Можешь отправляться за пособием по безработице, потому что на работу тебя никто не возьмет.

— Честно говоря, я собираюсь работать на себя. — Я подхожу к ее столу. Она явно нервничает. — Честно говоря, я займусь тем, что буду управлять собственной компанией. Возможно, ты о ней слышала… проект «Легче перышка». — Срываю с монитора ее компьютера газетную вырезку с фотографией Антеи. — Она всего лишь была моей дублершей, но именно я заработаю на этом проекте миллионы.

— Я знала, — фыркает она с победным видом. — Я знала, что человек по имени Орла Кеннеди должен быть жирным. У них это в генах; я так и думала, что она самозванка.

— Знаешь, Табита, пару месяцев назад я бы обиделась на такие слова. Но теперь у меня двенадцатый размер, впервые за десять лет, — я чувствую себя просто великолепно. Ни единое слово не способно меня задеть.

— Вон! — вопит она.

— Уже ухожу. — Я пожимаю плечами. — Попрощайся от моего имени со своим любимым Свеном. (Табита смотрит на меня в ужасе.) — Я дала его жене номер твоего телефона. Чао.

Спустя десять минут я выхожу из банка в сопровождении Берта. Охранника, у которого одна нога — деревянная, а на кухне в клетке живет любимый тарантул. Я никогда не была у него дома, не видела его кухню, просто однажды на пожарных учениях он рассказал мне об этом. В руках у него черный мусорный пакет, в который мы бесцеремонно сгребли содержимое ящиков моего стола. Неожиданно для себя я нашла там пару туфель, две пары солнцезащитных очков, которые считала потерянными, восемь зубных щеток, которые в панике приносила с собой, если вечером намечалось какое-нибудь событие, потому как считала что запах съеденного за обедом чеснока может убить остальных гостей.

— Орла, мне очень жаль, правда, — говорит он, когда мы проходим через турникет, и я испытываю унижение от того, что проходящие мимо коллеги избегают смотреть мне в глаза, потому что я иду под конвоем. — Но ты ведь понимаешь, если эта ведьма приказывает что-то сделать, то это нужно делать.

— Да ладно тебе, Берт, все в порядке, — отвечаю я. — На самом деле все это даже смешно. Мне всегда было интересно, что чувствует человек, которого «конвоируют к выходу».

— Обычно я заставляю их самостоятельно выносить свои вещи, — он широко улыбается, — но сейчас особый случай.

Мы приближаемся к центральному выходу с прозрачными дверями, как вдруг на пороге банка появляется Патти. В руках она держит небольшую газету. Патти с трудом переводит дыхание — наверно, бежала сломя голову. Почти следом за ней идет Тони Янгер.

— Орла, — говорит она, поравнявшись со мной.

Берт вручает мне пакет, легонько пожимает руку и чмокает меня в щеку.

— Удачи и благословит тебя Бог, — шепчет он и возвращается в здание банка.

— Орла, что случилось? — спрашивает Патти.

Тони кивает, проходя мимо меня, черный пакет у моих ног несколько озадачивает его. На мгновение мне показалось, что сейчас Тони остановится и что-то скажет, но он не остановился. Я ощущаю странную смесь разочарования и облегчения.

— Я уволилась. Ухожу, чтобы заняться проектом «Легче перышка» в полную силу, попробую спасти хотя бы то, что осталось. Мне звонил Финн. Говорит, что восемь человек уже поинтересовались условиями возврата товара.

— И что сказал Финн? — спрашивает она.

— Что сначала товар следует тщательно выстирать и освежить кондиционером для белья.

— Я не об условиях возврата, — резко говорит Патти. — Он говорил что-нибудь еще?

— Нет. — Ее тон меня удивляет.

— А после моего ухода вчера тебе пришло в голову что-нибудь еще, не считая увольнения? — спрашивает Патти.

— Ничего, — сознаюсь я.

— Значит, хорошо, что пришло кому-то другому. — Она вдруг вся расцветает и всовывает мне в руки газету. — Страница девятнадцать. Думаю, тебе стоит взглянуть.

В ужасе смотрю на нее, сердце уходит в пятки от одной только мысли о том, что Антея снова что-то выкинула, но Патти машет рукой, призывая меня поскорее открыть газету.

Я перелистываю страницы, пальцы меня не слушаются, и наконец обнаруживаю девятнадцатую страницу. Смотрю на фотографию и не верю своим глазам. Слезы обжигают глаза. Самая большая шлепается на газету и стекает по странице.

— Орла, — заботливо говорит Патти. — Что ты об этом думаешь? — Она внимательно смотрит на меня, пытаясь понять мою реакцию. — Я придумала это вчера утром. Когда Финн позвонил мне из телефона-автомата, чтобы спросить, видела ли я газеты. Он так беспокоился о том, как ты отреагируешь. Мы целую вечность ломали головы, пытаясь придумать выход, и мне пришла в голову эта мысль. Помнишь, я вчера ушла на кухню, чтобы сделать звонок? Так вот я звонила узнать, все ли идет по плану. Она сама все организовала. Она так сильно хотела тебе помочь. Ну скажи же что-нибудь. Что ты думаешь? — Патти сжимает мои руки, вцепившиеся в газету.

— Думаю, что она восхитительна, — в конце концов говорю я, глядя на огромную черно-белую фотографию, на которой моя мать и Марселла стоят в трусах и лифчиках, а сверху заголовок, высотой в два дюйма: «ПОЧЕМУ НАМ НРАВИТСЯ «БЕЛЬЕ-НЕВИДИМКА».


Как похудеть — совет № 35

Послушайся свою мать — один раз в жизни


Дома рядом с моим столом я обнаруживаю три пустые коробки. Финн надписал их черным маркером. Возврат: Чистое. Возврат: Неношеное. Возврат: Они над нами смеются. Его самого нигде не видно. Я теряюсь в догадках, никак не могу вспомнить, чтобы он говорил мне о том, что собирается куда-то уйти. Но в конце концов, я его сестра. А не мать. Я падаю в кресло и в пятый раз, после того как Патти сунула мне газету, изучаю статью о моей матери и Марселле. Читается как поэма, эти двое поют хвалу трусам «упругий живот». Патти рассказала, что она позвонила моей матери и спросила, не хочет ли она помочь своей единственной дочери, что пришлось даже надавить на ее чувства и сказать, что если я не стану счастливой, то у меня никогда не будет ни семьи, ни детей, а после вопиющей выходки Антеи я глубоко несчастна. Нужно было лишь позвонить в Дублинский офис английской газеты, которая в отчаянии искала, чем бы заполнить страницы, потом позвонить отцу Эндрю и убедиться, что, выставляя напоказ шестидесятилетние бедра, они не нарушают религиозных заповедей, и в четыре часа дня, вчера, они уже сидели в студии, готовясь к фотосъемкам. Единственная оговорка заключалась в том, что они не станут сниматься топлесс. На этом настояла газета.

Наверное, я никогда не смогу отблагодарить свою мать. Всю жизнь я задеваю ее чувства, отпуская резкие замечания или возмущаясь тем, что она вмешивается в мою жизнь, но стоит мне оказаться в беде, и мама тут же приходит на помощь. Без промедления. Наверное, это и называется безоглядной любовью. Надеюсь, что однажды и я обрету ее и смогу наградить мою мать за безмерную любовь, подарив ей внуков.

Но сейчас у меня нет времени на анализ отношений с матерью; мне нужно спасти заказ на трусы. Пять дней на то, чтобы расчистить хаос, оставшийся после Антеи и Джайлса. Мамина помощь, безусловно, пришлась кстати, но чтобы спасти положение, нужно сделать что-то более значительное. В отчаянии я понимаю, что не знаю, как быть дальше.

Хуже не будет, думаю я, если попробовать объяснить все посетителям моего веб-сайта. Наверное, многие клиенты сейчас в бешенстве, не знают, доверять мне или презирать меня. Я захожу на сайт и пишу сообщение.


Дорогие мои,

Полагаю, вы читали последние статьи о проекте «Легче перышка». Хочу извиниться за приписываемые мне слова, за причиненные ими боль и страдание. К сожалению, следуя рекомендациям моего специалиста по связям с общественностью, я допустила, чтобы вместо меня рекламную кампанию проводила манекенщица. И она повела себя недостойно. Хочу заверить вас, что я старательно делаю все, чтобы похудеть. Как и для вас, для меня этот процесс нелегкий, но благодаря поддержке, которую я ощутила во время общения в чате и личной переписки по электронной почте, я смогла преодолеть очень многое. За это время я сбросила почти восемнадцать фунтов и чувствую себя счастливой. Теперь походка у меня совсем как у стройных людей: быстрая и легкая. Знаю, что многие из вас достигли схожих результатов и призываю вас не сдаваться. Не допустите того, чтобы злобные комментарии никчемной манекенщицы смогли сбить вас с пути, потому что в противном случае победа останется за ней. Я считаю, что наш общий успех заслуживает награды, и поэтому я устраиваю вечеринку для всех клиентов, которые пожелают прийти. Вечеринка пройдет в «Корни энд Барроу» на Мургейт, в пятницу. Начало в семь часов. Надеюсь, вы проведете приятный вечер. Поговорим обо всем на свете, позабыв про диету. Верьте в себя, Орла.

P.S. Я действительно ношу «Белье-Невидимку» и считаю его великолепным.

P.P.S. Боюсь, что не смогу провести на этой неделе сессию в чате; на укрепление проекта требуется невероятно много сил и времени. Прошу простить меня. Желаю удачи.


Я собираюсь выключить компьютер, но тут в углу экрана появляется маленький конвертик. Это электронное сообщение от Эми.


Кому: Orla@Lightasafeather.co.uk

От: Amy@Hotmail.com

Твои откровения тронули мое сердце. Может, эта история заслуживает более крупной аудитории? Я по-прежнему верю. До встречи на вечеринке.

Э.


Я несколько раз внимательно перечитываю сообщение. Более крупная аудитория? Возможно, Эми сказала об этом не просто так…


Спустя три дня я сижу на удобном диванчике посреди телевизионной студии. Сейчас девять утра, и я провела здесь уже три часа. Я рассказала им свою историю, прорепетировала ответы и позавтракала свежими фруктами и йогуртом; я бы съела жареного мяса или картофеля (исключительно для поддержания сил), но так сильно волнуюсь, что боюсь, они попросятся обратно в середине фразы.

Гример пудрит мне нос, пытаясь истребить устойчивый блеск от испарины, проступившей сразу, как только я заняла свое место под ярким светом софитов. Слева от декораций стоят Сьюзи и Стивен, они просматривают сценарий и знакомятся с порядком проведения шоу.

После трех касаний маскирующим карандашом исчезает родимое пятно на моем подбородке. Веки оживляют гаммой сиреневых и лиловых теней. Когда гример показывает результат своей работы, я невольно ощущаю всплеск гордости. Может быть, я не настолько худая, как Антея, но с таким макияжем мое лицо выглядит ничуть не хуже, чем ее. Кстати, вчера, когда я как сумасшедшая носилась по Оксфорд-стрит в поисках новой одежды, выяснилось что шестнадцатый размер мне больше не подходит. На мне черный (потому что, несмотря ни на что, он все же стройнит) брючной костюм: пиджак четырнадцатого размера, а брюки — двенадцатого. Честно говоря, пуговица на поясе брюк не совсем застегивается, но поскольку ее скрывает пиджак, то вряд ли это кто-нибудь заметит.

— Так, — кричит режиссер, — просьба всем занять свои места.

Сьюзи и Стив спешат к своим пурпурным креслам; я сбрасываю волосинку с брюк и слышу отсчет:

— Шесть, пять, четыре, три, два, один, — и затем, — начали!

Первой говорит Сьюзи:

— Доброе утро и добро пожаловать на сегодняшнее шоу. Через двадцать минут мы заглянем на кухню к Освальду, который учится у владельца лондонской закусочной шеф-повара Марио, как правильно готовить равиоли и при этом не нарушить диету.

— И сегодня мы поговорим о диете, — продолжает Стивен. — Сегодня вы услышите историю женщины, которая была очень полной и решила открыть свой диет-чат в Интернете.

Камера переходит на меня, я выдавливаю улыбку и втягиваю живот, когда камера скользит по мне вверх и вниз. Надеюсь, что в век метрических систем измерений камеры больше не прибавляют людям по стоуну. Стивен поворачивается ко мне. Его лицо выражает интерес, Стивен говорит чуть тише, в его голосе слышно участие:

— Орла Кеннеди, не могли бы вы рассказать, что с вами произошло?

— Кстати, дорогие зрители, — говорит Сьюзи, прежде чем я успеваю ответить, — Орла Кеннеди. Вам знакомо это имя? Ничего не напоминает? Позвольте освежить вашу память, сейчас мы покажем вам кадры из передачи, которая была три недели назад.

На дальнем мониторе появляется запись шоу, когда Антея оскорбляла позвонивших телезрителей. Даже сейчас я чувствую, как Сьюзи вскипает от возмущения. Кадры заканчиваются, она и Стивен поворачиваются ко мне и спрашивают в один голос:

— Разве это не Орла Кеннеди?

Как быть? Говорю, что — нет, и рассказываю о том, как решила открыть диет-чат, потому что захотела похудеть перед свадьбой моей лучшей подруги. До свадьбы оставался год. Я немного переживаю. Лиз была бы счастлива следить за шоу из-за кулис, но я оставила ей кучу сообщений о съемках, а она так и не перезвонила. Джейсон отвечал на вопросы уклончиво, сказал, что она готовится к свадьбе, но я сочла ответ неубедительным. Я переживаю. Боюсь, что у нее и впрямь случился роман с одним из претендентов на звание «Красавчика недели». Честно говоря, неприятное чувство не покидает меня с того самого вечера, когда мы встречались с тремя красавцами. С тех пора она меня избегает и ведет себя очень сдержанно. Думаю, она просто знает, что я потребую от нее объяснений и спрошу, сознает ли она, чем рискует. Она знает, что я прочту ей лекцию о том, как же ей повезло, что она нашла себе такого парня, как Джейсон. Ведь он готов на все, чтобы сделать ее счастливой. Вчера вечером он сказал мне, что продает свой абонемент на матчи «Арсенала» и ценную футболку с автографами всей футбольной команды. А все для чего? Для того, чтобы на фуршете с шампанским для Лиз играл струнный квартет, чтобы провести с ней медовый месяц на Мальдивах. Тайно, за ее спиной, он помогает ее мечтам сбыться. Подумать только. У нее есть мужчина, который так сильно любит ее, что втайне делает все для осуществления ее мечты. А она и не подозревает, как ей повезло.

— И вот специалист по связям с общественностью убедил меня в том, что полные люди не смогут способствовать продвижению товара, — продолжаю я свой рассказ.

— И зовут его Джайлс Хеппельтвейт-Джоунс, — вставляет Стивен. Я киваю. Он поворачивается лицом к камере. — Мы пригласили выступить в нашей программе Джайлса Хеппельтвейта-Джоунса, но он отклонил наше предложение, сославшись на отсутствие свободного времени. Вокруг его компании «Смитс» разразился самый крупный в Сити скандал, о котором, наверное, уже прочитали те из вас, кто просмотрел утренние выпуски финансовой прессы.

Что? Я смотрю на Стивена и не могу понять, что происходит, но я не успеваю осознать услышанное до конца. Стивен снова обращается ко мне.

— Так же мы пригласили Антею Хеппельтвейт-Джоунс. (Что?! Она, черт возьми, его родственница. Он мне за это заплатит. Экстракласс.) И она сделала следующее заявление. — Он берет лист бумаги и читает: — «Жирным на телевидении не место. Конец цитаты». Итак, Орла, что вы думаете обо всей это истории с двойником?

— Это отвратительно, — говорю я и пускаю слезинку, эту маленькую хитрость я репетировала целых два дня, — и мне очень стыдно. Стыдно, что я оказалась недостаточно хороша. Стыдно, что я подвела своих клиентов, которые верили, что вместе с ними я соблюдаю диету, и вдруг по телевидению увидели стройную женщину, которая говорит от моего имени. Они почувствовали себя обманутыми, а я ощущала себя просто ужасно, потому что веб-сайт мне на самом деле помог. После открытия сайта я похудела на восемнадцать фунтов, — гордо произношу я.

— Поздравляем. — Сьюзи старательно хлопает в ладоши. — Но признаться своим клиентам вы не могли, так?

— Так. Она не могла сказать даже матери, — вставляет женщина, сидящая справа от меня: моя мама, которая купила билет на самолет сразу же, как только узнала о моем появлении на телевидении.

Она даже слышать не хотела о том, чтобы я перенесла это испытание в одиночку. А для чего тогда существуют матери? — спросила она меня. И что я могла ей ответить? Кроме как «да». Прилетай. Я даже оплачу билеты. И Марселла пусть прилетает. А что еще можно ответить двум женщинам, которым за шестьдесят и которые в нижнем белье позировали для бульварной газетенки общенационального масштаба, лишь бы помочь тебе. Мне, конечно, приятно, только так больше делать не нужно.

— Моя дочь подписала соглашение о неразглашении, ей пришлось подчиниться букве закона, — возмущенно отрезает она.

— Понимаю, — успокаивает ее Сьюзи. — Что вполне объясняет, почему вы так растерялись и позвонили к нам в студию. Расскажите о том, как вы боролись за спасение компании вашей дочери. — Она поднимает перед собой газету с фотографией, где позируют моя мама и Марселла.

Мама в восторге. Лицо сияет от радости.

— Признаюсь честно, «Белье-Невидимка», творит настоящие чудеса. Я даже глазам своим не поверила, когда прочла, как эта палка отозвалась о нем в прессе. Удивительное белье. Благодаря эти трусам я смогу влезть даже в свое старое свадебное платье. Одна неприятность — платье короткое, а у меня проблема, — она переходит на доверительный шепот, — старческое варикозное расширение вен.

— Насколько охотно газета согласилась напечатать ваш снимок?

— Дорогая, они и не раздумывали, увидев, что выше пояса у нас достаточного всего, чтобы заполнить страницы. К тому же разве в газетах не печатают снимки милых старушек? Взять ту же Джоан Коллинз, а она старше меня, знаете ли. И ее фотографии не сходят со страниц газет и журналов.

— Полагаю, — говорит Стивен таким голосом, словно собирается сделать серьезное заявление, — то, что вас приняли в качестве модели зрелого возраста, лишь подчеркивает, как дурно обошлись с Орлой Кеннеди. Мы недовольны тем, как сегодня выглядят манекенщицы, жалуемся на то, что подростки отказываются есть, и когда привлекательная, — он улыбается мне, — женщина чуть больших размеров хочет сама провести рекламу своей компании, ее отбраковывают мнимые эксперты. На ее место ставят бездушную манекенщицу, которая совершенно не понимает проблему избыточного веса. — Он покачивает головой, словно сказал что-то важное и глубокомысленное, затем он улыбается и говорит, что настало время для рекламы. — Не уходите далеко от экранов, потому что после рекламы мы продолжим беседу с этой очаровательной молодой леди, — он похлопывает меня по колену, — кроме того, пять манекенщиц продемонстрируют нам, как следует носить «Белье-Невидимку», а затем, — он делает серьезное лицо, — мы познакомим вас с Питером Уилсоном из Лидса, для которого геморрой оказался не просто болью между ягодицами. До встречи после рекламы.

Спустя двадцать минут рядом с нами на ярко-желтом диванчике сидит Джастин и рассказывает о моделях, которые демонстрируют манекенщицы. Два дня назад я позвонила ему и поделилась соображениями, после чего он бросился покупать билет на поезд, чтобы дебютировать в передаче «Доброе утро». Ведь это, как он сказал мне по телефону, мечта всей его жизни, так же как встреча с Дейлом Уинтоном.

Джастин оказался не таким, каким я его себе представляла. Он худой, даже хилый, в узких кожаных брюках и блестящей тонкой тенниске, облегающей каждый мускул на его груди. На ногах — остроносые ковбойские сапоги из кожи ящерицы. Черные волосы напомажены и зачесаны назад, а нижние веки невероятно зеленых глаз подведены карандашом. Его компаньон, Питер, — точная противоположность: на нем короткая прямая блуза, которая свободно облегает огромный живот, и мешковатые джинсы. Он смотрит на нас, стоя за кулисой. Подозреваю, что на его сорокадюймовой талии и тридцатидвухдюймовых бедрах испытывали первые модели трусов «упругий живот».

— Первой на подиуме появляется Марселла, — объявляет Джастин. Мама радостно аплодирует, Марселла машет ей в ответ. — На Марселле, непрофессиональной манекенщице — я подчеркиваю, непрофессиональной, — летнее платьице нежного розового цвета. Итак, Марселла поворачивается, и теперь мы отчетливо видим: в области бедер платье сшито по косой, что подчеркивает, насколько свободно оно сидит. Теперь на ваших экранах, наверное, уже появился снимок Марселлы в том же платье, но без наших трусов. Видите, как юбка облегает ее жировые складки?

Он смотрит на Сьюзи и Стивена, которые с серьезными лицами кивают в знак согласия. Сьюзи подходит к Марселле и оттягивает ее юбку, наглядно демонстрируя, на сколько сантиметров уменьшились ее бедра и ягодицы.

— Теперь в лифчике «нескакунчике» появляется сестра Мари Клод, впервые оказавшаяся в Лондоне. Обратите внимание, как он подчеркивает формы ее тела, спрятанные под черными одеяниями.

Я в ужасе слежу за тем, как моя престарелая аббатиса проходит по подиуму.

— Хотели устроить тебе приятный сюрприз, — шепчет мама. — Ей нужно было попасть на летнюю распродажу в Оксфам, так что она одним ударом убила двух зайцев. Я же говорила тебе, она такая забавная. — Эти лифчики помогли сестре Мари Клод сохранить не одну сотню фунтов, не так ли? (Она кивает.) Она как раз собиралась купить два новых монашеских платья, потому что старые стали узки в груди. (Снова кивает.) Но теперь она может носить их, как прежде. Сьюзи, не могли бы вы снова продемонстрировать, насколько свободно сидит платье? (Она смущенно качает головой.)

Кажется, Сьюзи уже мечтает о том, как будет долго и подробно обсуждать со следующим гостем проблемы геморроя, и когда речь заходит о том, чтобы потрогать женщину в монашеском платье, Сьюзи явно нервничает, поскольку у нее есть свои принципы. Хотя я замечаю, как Стивен бьется в конвульсиях. Возможно, это его давняя фантазия.

Прошло два часа, шоу, посвященное разумной диете и спасению моей репутации, окончено. Стивен и Сьюзи трясут мою руку и поздравляют с тем, что все прошло замечательно. Марселла, сестра Мари Клод и моя мать пьют чай, который приготовил им Марио. Джастин и Питер внимательно слушают гримера, который делится с ними своими профессиональными секретами.

Я в отличном расположении духа. Исследователь программы вручил мне несколько десятков записок от зрителей, предложивших помочь положению и спросивших подробные данные проекта «Легче перышка». Одна из поздравительных записок пришла от Майка Литтлчайлда из «Абакус Венчурс», в ней говорится, что завтра утром на банковский счет компании будут переведены полмиллиона долларов и что он ждет встречи со мной на вечеринке. Еще звонила Тесса, она извинилась за то, что сомневалась во мне, пообещала прийти на вечеринку; она похудела всего лишь на десять фунтов, но даже эти десять фунтов сильно изменили ее жизнь. Ее сына перестали дразнить в школе. Еще пришла записка от Лиз, в которой спрашивается, видела ли я газеты.


Как похудеть — совет № 36

Испытай ужас


И тут я вспоминаю, что говорил Стивен про Джайлса Хеппельтвейта-Джоунса и финансовый скандал, имеющий отношение к его клиентам. Его единственный финансовый клиент — «Браунс Блэк». Вряд ли здесь замешан банк, логично? Бросаюсь к Стивену, который принимает от режиссерской команды поздравления с «еще одним восхитительным и содержательным шоу». Он небрежно откидывает челку со лба, подмигивает восхищенным гостям из клубов «Бурнмаутс Дерби» и «Джоан» и просит ассистента принести бокал охлажденного шампанского.

— Стивен, — говорю я взволнованно, — что это за финансовый скандал, о котором вы упомянули? Вы еще сказали, что там замешан Джайлс. Вы не знаете подробностей?

— Ах, это, — отвечает Стивен со скучающим видом, — что-то про «черную дыру». Вам это о чем-нибудь говорит?

Киваю. Медленно.

— В «Браунс Блэк».

— «Браунс Блэк».

— Да, припоминаю, я еще думал, как же это смешно, что у банка с таким «черным» названием может быть черная дыра. Бывают же такие совпадения.

Смешно? Черная дыра? Не смешнее, чем в кресле у зубного врача. А что, если она настолько большая, что не сойдется баланс банка? О господи. Патти не лишилась работы? А что с Тони Янгером? Он ведь только начал работать. Он слишком хороший, для того чтобы оказаться в такой переделке. И Патти. Она ведь только-только начинает свою карьеру.

— У вас есть газета? — спрашиваю я.

— Да, где-то там была. — Стивен машет рукой в сторону режиссерского кресла, и я внимательно просматриваю мятые, сваленные в кучу газеты. Статья обнаруживается в третьей по счету. На первой полосе, под заголовком «Служба связей с общественностью и восточноевропейский банкир из «Браунс Блэк» скрывали огромную черную дыру».

Читаю статью. Имущественная сделка в Словакии оказалась мошенничеством. Та самая сделка, которой Свен прожужжал мне все уши. Та самая, которая, как я заметила только на прошлой неделе, невероятно выросла в размерах. Оказывается, вложенные в имущественную сделку деньги откачивали компании-подрядчики, назначенные банком «Браунс Блэк», а прибыль уходила на офшорный счет на Каймановых островах. Эта сделка фактически служила прикрытием для финансовых махинаций.

Свен фигурирует в этой истории как банкир, ответственный за проведение операций. В статье говорится, что в Словакии он был не раз судим за мошенничество и что его брат, возможно, имеет отношение к одной из компаний-подрядчиков. Упоминается Табита и ее отношения со Свеном. И хотя прямые обвинения в ее адрес отсутствуют, все же подразумевается, что она знала о слухах про операционные убытки, но не сообщила о них руководству. Более того, вместо того чтобы выяснить, имеется ли основание для слухов, она вместе с консультантом по общественным отношениям Джайлсом Хеппельтвейтом-Джоунсом, который получал 300 фунтов в час, опубликовала твердое опровержение этих слухов. Статья намекает на то, что в последние недели, когда активизировался ее роман со Свеном, убытки увеличились и что Свен отрицает факт свой осведомленности о каких-нибудь финансовых проблемах со сделками. Новый официальный представитель банка Патти де Джагер… Эй? Промотать. Новый представитель банка. Ого. Неудивительно, что в последнее время Патти была такой неуловимой. Ее повысили. Патти говорит прессе, что Табиту вряд ли можно обвинить в чем-то кроме наивности, но ее бездействие обошлось банку в сотни тысяч фунтов. Тем не менее контракт с ней разорван, а Свена арестовали.

Читаю дальше. Написано, что Свен считает свое тело божьим даром и в людях ценит искренность, честность и скромность. Где же я видела это раньше? Прокручиваю в памяти события в обратном направлении. Вот. Мы с Патти читали анкету Свена для «Красавчика недели», Лиз тогда еще сказала, что она проводит крупное журналистское расследование. Не может быть! Неужели газета купила информацию у журнала? Я смотрю на строку с фамилией автора. Там написано: «Лиз Джексон и… Финн Кеннеди».

Я бросаюсь к матери, чтобы показать ей статью, как вдруг у меня звонит мобильный. Джастин и Питер просят их извинить: они хотят погулять по Вест-Энду и надеются, не мы не обидимся на то, что они решили уйти. Сестра Мари Клод и Марселла отправляются на распродажи. Они все еще взбудоражены своим недавним дефиле. Сестра Мари Клод говорит, что, однажды став невестой Христа, девушка вряд ли думает о блистательной карьере в модельном бизнесе.

— Не так уж много на свете манекенщиц, которые успевают и то и другое, правда, дорогой? — спрашивает она у Джастина.

Я отвечаю на звонок. Это Лиз.

— А я думаю, куда ты запропастилась, — говорит она взволнованным голосом. — Ты видела? Наш шедевр, на подготовку которого ушло несколько недель интенсивного расследования и сотрудничества.

— Видела, — признаюсь я, еще не придя в себя. — Как раз пытаюсь переварить.

— Приезжай в «Старбакс», — говорит она, — это на Мургейт. Ждем через полчаса. Мы тебе все расскажем. И вот еще что, Орла. — Она прижимает трубку ближе к губам и шепчет, — кажется, Финн отказался от своих бредней про буддизм. Ему так понравилась настоящая жизнь в Сити и трогательная забота нового пресс-атташе из «Браунс Блэк».

Спустя пятнадцать минут мы с мамой входим в «Старбакс». Водитель такси, который привез нас, узнал в ней даму с телеэкрана. Я слежу за тем, как счетчик накручивает лишние пять фунтов, пока мама рассказывает, какие у нее замечательные новые трусы. К сожалению, сказала она разочарованному водителю, она не собирается продолжать волшебную карьеру манекенщицы. Если честно, то они с Марселлой сочли это занятие скучным и к тому же несколько «прохладным». Финн и Лиз пьют капуччино, перед ними лежат блокноты, — они пытаются сочинить продолжение истории. Финн одет в темно-синий шерстяной костюм. В свой костюм для свиданий. Я наблюдаю за тем, как мама обнимает своего блудного сына и жду, когда высохнут слезы.

— А теперь, — говорю я, когда Лиз ставит на стол еще две чашки с капуччино, — кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

— В этом заслуга Финна, — отвечает Лиз. Моему брату хватает ума сделать смущенный вид. — Он следил за состоянием твоего проекта «Легче перышка» и успел познакомиться со многими клиентами, в частности с Сесилией.

— Не в том смысле, — спешно вставляет Финн, заметив как в глазах матери засветилась надежда на появление внуков. — Она замужем.

— Именно, — продолжает Лиз. — Причем замужем за тем самым восточноевропейским банкиром, который изменял ей с другой женщиной, но у которого хватила ума поделиться с Сесилией кое-какими секретами своего бизнеса.

— Свен! — вскрикиваю я.

— Единственный и неповторимый, а Сесилию он презирал и все такое, — улыбается Лиз. — В общем, Финн рассказал мне, а все остальное, как говорится, уже вошло в историю. В общем не один вечер мы пили и ели со всеми, кто, как мы думали, может пролить свет на эту историю.

— А я, — я начинаю заикаться, — думала, что у тебя роман.

Лиз удивленно фыркает:

— Честно говоря, Джейсон боялся, что ты так и подумаешь. По его словам, каждый раз, когда он говорил тебе, что меня нет, ты так старательно пыталась его утешить. (Я краснею.) Но мы не могли тебе рассказать. Не забывай, что вплоть до последнего понедельника ты фактически управляла пресс-бюро «Браунс Блэк». Представь себе весь этот конфликт интересов. Ты должна была бы поставить в известность руководство, они бы все скрыли, и мы потеряли бы такой куш.

— Но как же кольцо невесты? — возмущаюсь я. — Ты ведь его сняла.

— Ах да. Я немножко подшутила над тобой, прости. Джейсон напутал с размером, и оказалось, что оно мне мало. Из-за этого у меня стал палец отекать. Я просто отдала его в мастерскую, чтобы они увеличили его на один размер. Как же глупо все вышло. Представляешь? А он так старался — закапывал его в пакете с воздушной кукурузой.

— А что с Табитой?

— Уволена без выплаты компенсации, — выпаливает Финн, — и заслуженно. Патти рассказала мне про то, как Табита присвоила себе ее заслугу. Ты знала, что Патти, оказывается, придумала рекламный слоган?

— Дорогие мои, что-то я не совсем понимаю, о чем вы тут говорите, — внезапно вставляет моя мать. — Финн, ты достаточно много кушаешь? А деньги у тебя есть? — Она достает из сумочки кошелек. — Может, тебе дать несколько фунтов? Сходишь подстрижешься?

— Знаешь, мам… — Финн накрывает ее руку своей в знак того, что ему не нужны ее деньги. — У меня все отлично. Даже есть работа. — Он улыбается нам обеим. — Я буду работать в журнале Лиз, младшим корреспондентом.


Как похудеть — совет № 37

Устрой вечеринку


Я сижу в баре «Корни энд Барроу», оформленном в светло-желтых тонах, на лондонской Мургейт и пью воду, пытаясь унять мурашки, бегающие по коже. Нервничаю ужасно. На стойке стоят ряды бокалов с вином, выставленных небольшими отрядами, словно солдаты, готовые отправиться в бой. Смотрю на часы. Через десять минут появятся первые гости. Я осушаю бокал.

— Еще воды? — спрашивает обходительный официант, который натирает бокалы салфеткой и ставит на полку под стойкой. — Или, может, хотите что-нибудь покрепче? Успокоить нервы.

— А что, заметно, как сильно я нервничаю? — неожиданно меня охватывает паника.

— Не больше, чем все остальные, кто устраивает большие вечеринки. Сколько человек ожидается?

— Не знаю, — признаюсь я. — Может, пара сотен. А может, и горстка людей. — Скрещиваю пальцы, чтобы последнего не случилось.

— Мы работаем за комиссионные, — он улыбается, вручает мне бокал шампанского и шепотом добавляет, — за счет заведения.

— Ох, мы ведь не опоздали, правда?

Я оборачиваюсь и вижу маму с Марселлой, которые направляются ко мне.

— Все ведь еще не закончилось, правда? — Мама рассматривает пустое помещение. — Ты ведь сказала — в семь, не так ли? — Она явно озадачена.

— Не волнуйся, — говорю я с улыбкой, — вы пришли первыми. Добро пожаловать на вечеринку в честь открытия проекта «Легче перышка».

— Ты говоришь, как взрослая деловая женщина, — улыбается мама. — Помнится, было время, когда приходилось распахивать окна, когда я меняла тебе подгузники. Ей тогда прописали железо, — шепчет она Марселле и снова поворачивается ко мне. — Ты сегодня прекрасно выглядишь. Такой прелестный костюм. Тебе очень идет.

На мне тот же костюм, в котором я была на съемках шоу, но из-за всей этой беготни я настолько похудела, что пуговица на брюках застегнулась. Более того, в поясе брюки стали свободны. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы позволить себе объесться и не мучиться до конца дня. Под пиджаком у меня серебристый эластичный глубоко декольтированный топ, а на ногах с педикюром — блестящие босоножки на шнуровке. Даже Табита, говорю я себе, умерла бы от зависти. Разумеется, я еще не такая стройная, как она, и даже сомневаюсь, что хочу стать такой же, но с уверенностью могу сказать, что ощущаю себе более уверенной. Более живой.

— Мне нравится эта рекламка. — Мама показывает на огромный плакат, который мне сделали совсем недавно, на нем гигантское перышко, кружась, пролетает сквозь слова. — О, Марселла, смотри, вон там Марио.

— Пойдем же попробуем еще раз его еду. Знаешь, он обещал поделиться семейным рецептом мясного супа с овощами. Идем.

Они уходят, я остаюсь в полном одиночестве и чувствую себя немного неловко. Немного погодя раскрывается дверь и входят три человека. Я узнаю двоих: видела этих женщин тогда у входа в спортклуб.

— Лили? — Я подхожу к невысокой, но уже не такой полной женщине. Она смотрит на меня в замешательстве, но потом узнает.

— О, дорогая. Прекрасно выглядишь. Не правда ли, Трикси? — Она обращается к высокой стройной женщине рядом с ней, которая бегло осматривает меня с ног до головы и пожимает плечами. — Орла, это моя дочь. Она работает в Сити, захотела ненадолго составить мне компанию, потом уйдет на свидание с Кираном. Он тоже из Ирландии. Возможно, ты с ним знакома. (Я качаю головой.) Без ее помощи мы с Тессой вряд ли бы нашли этот клуб. Здесь так все запутано, в этом Сити.

— Тесса.

Я смотрю на улыбающуюся женщину передо мной. Десять фунтов сыграли большую роль. Двойной подбородок, который я смутно припоминаю, исчез, но появилась очаровательная улыбка. Глаза ее светятся счастьем. Неужели это та самая Тесса, которая постоянно жаловалась на одиночество? Она откидывает голову и хохочет, глядя, как официант пытается надувать шары.

— Тесса, отлично выглядишь, — говорю я. — И такая веселая.

— Согласись, любовь творит невероятное. — Она счастливо улыбается.

— Любовь?

— Да, любовь. — Она вскрикивает от радости и легонько хлопает в ладоши. — Ты можешь в это поверить? Любовь была прямо перед глазами, а не замечала. У Ларри, мужа Лили, есть коллега, Джимми. Мы часто общались, но между нами ничего не было. Я всегда считала, что он милый, но немного крупный…

— Он просто толстяк, — вставляет Трикси.

— На нашей вечеринке так не говорят, — строго говорю я, погрозив пальцем; если честно, я просто хочу, чтобы все обратили внимание на мой маникюр.

— В общем, однажды я сидела у Лили и плакалась о том, как ужасна моя жизнь, тогда-то все и произошло. Стрела амура. В самое сердце. — Она вздрагивает, вспоминая о том, как это было.

— И три бутылки шампанского, — тихо шепчет Трикси.

— Вы все выглядите потрясающе, — восторгаюсь я. — А Белла придет?

— Она не нашла, с кем оставить ребенка. Сесилия сказала, что опоздает, она придет после встречи с юристом, который занимается ее разводом, — поясняет Лили. — Она хочет найти узкое место.

— Уязвимое место? — подсказываю я. — Вон там Мари и Марселла. Может, присоединитесь к ним?

Я остаюсь, чтобы встречать гостей. Одни похудели немного, другие совсем не изменились, но большинство похудели настолько, что смогли иначе взглянуть на жизнь. Они хохочут, стоя рядом со снимком Антеи в полный рост, выполненным в виде мишени для метания дротиков, в которую может попасть каждый желающий. В зале стоит гомон от людей, обменивающихся советами и впервые встретившихся с друзьями по чату. Вечеринка проходит на славу.

Появляются Лиз и Джейсон, который сразу отправляется демонстрировать гостям новые функции веб-сайта, о которых не знаю даже я. Лиз стоит рядом и смотрит на него, восхищается им, поглаживая подогнанное по размеру кольцо невесты. Патти позвонила и сказала, что придет поздно: одному журналисту в течение часа требуется срочный ответ на сложный вопрос, и ей нужно встретиться с директором банка, чтобы получить необходимую информацию. Это займет не больше часа. Я улыбаюсь. Кажется, я знаю, в чем дело.

Я пробиваюсь сквозь толпу, улыбаюсь и общаюсь с клиентами сайта «Легче перышка», представляюсь им, как вдруг замечаю, что к нам благополучно прибыл Майк Литтлчайлд и, сидя за одним из круглых столиков, болтает с какой-то женщиной. Я собираюсь пройти мимо, но она оборачивается, и я останавливаюсь на полпути. Это Эмми. Женщина, которая зашла за Тони Янгером в тот день, когда мы с Патти впервые с ним встретились. Я в замешательстве. А она что здесь делает?

— Майк, — неуверенно произношу я. — Как тебе вечеринка?

— Очень шумно, — улыбается он. — Я вижу, у Джастина наладились дела с торговлей бельем.

Я киваю, думаю, что он представит меня. Но он и не думает. Глубокий вдох.

— Привет. — Я протягиваю руку. — Ты Эмми, не так ли? Мы уже встречались. Несколько месяцев назад. Еще был твой парень, Тони Янгер, помнишь?

Эмми и Майк дружно хохочут.

— Мой парень? — спрашивает Эмми. — С чего ты вообще взяла?

— Я… — не могу произнести ни слова.

— Прости, не стоило так смеяться, — улыбается она. — Понимаешь, это был бы инцест. Тони — мой брат. (Я смотрю на нее и ничего не понимаю.) А вот и он. — Она машет кому-то.

Я оборачиваюсь. К нам подходит Тони Янгер. На нем темно-серый костюм и светло-голубая рубашка — он выглядит потрясающе. Потрясающе, но неуместно. Какого черта он здесь делает?

— Орла. — Он целует меня в обе щеки. — Отлично выглядишь. Просто сногсшибательно. Знаешь, по-моему, твое выступление на телевидении прошло замечательно. Газеты жадно ловили каждое слово, не так ли?

— Да, — говорю я в нерешительности.

— Я вижу, ты уже познакомилась с моей сестрой? — Он приветствует Эмми.

— Да.

— И ее мужем?

— Э? Майк — твой шурин? — Мир тесен.

— Да, наверное, это так теперь называется, — улыбается он.

— И поэтому ты здесь? Он тебя пригласил?

— Нет, ты пригласила. — Тони широко улыбается.

— Нет, не я. — Я не понимаю, что происходит. — Как я могла тебя пригласить, если я тебя даже не видела.

— Я и не говорил, что ты меня видела, — добавляет он загадочным голосом. Тони роется во внутреннем кармане пиджака и достает свою визитку. — Смотри, — говорит он и хвастливо показывает ее мне.

— Зачем мне твоя визитка, — отвечаю я. Неужели я так много выпила? Не понимаю, куда он клонит.

— Она поможет тебе понять, в чем дело, — снова загадочно произносит он.

Я смотрю на его карточку. Энтони Майкл Янгер. Аналитик. «Браунс Блэк».

Ну? И что?

Читаю снова.

Энтони Майкл Янгер.

И тут я начинаю соображать.

Энтони — Э.

Майкл — М.

Янгер —…

— Так ты и есть Эми? — вскрикиваю я в ужасе.

— Да. — Он кланяется.

— Но тебе не нужно худеть! И никогда не было нужно. Что это? Шутка? Ты решил, что очень смешно будет подружиться со мной и заставить меня почувствовать, будто у меня есть союзник, с которым мы вместе сидим на диете?

— У тебя и так есть союзник, — тихо произносит он.

— Какой из тебя союзник? Что ты для меня сделал? Да ты просто посмеялся, когда я открылась тебе и рассказала о том, что чувствую из-за своего веса?

— Я не смеялся.

— Почему я должна тебе верить? Зачем тебе это нужно? Пари? — фыркаю я. — Только не говори мне, что ты тоже знаешь моего бывшего дружка. Того самого, который получил деньги за то, что встречался со мной. (Майк и Эмми смотрят на меня изумленно.) — Теперь об этом болтает весь операционный отдел? Все надо мной смеются?

— Я никому не рассказывал, — говорит Тони. — Я ведь пообещал тебе, что никому не скажу.

— И зачем тебе это надо?

— Мне было приятно думать, что я помогаю — хотя бы немножко — одной красивой молодой леди. Ей просто не хватало уверенности в себе, она убедила себя в том, что она слишком толстая и никчемная и поэтому ни на что не годится. И уж точно не сможет открыть собственное дело. Я подкинул несколько идей и следил за тем, как она ухватилась за них и претворила их в жизнь. Слушал, как она противостояла моему шурину и смеялся, потому что радовался за нее. Мне не понравилась история с Антеей, но Майк был твердо уверен, что он нанял лучшего консультанта по связям с общественностью. Я все время говорил ему, чтобы он прислушивался к твоим словам.

— Да ты у нас самая настоящая мать Тереза, иначе не назовешь! — бросаю ему я.

— Нет. — Тони пожимает плечами. — Просто человек, который почувствовал себя виноватым за то, что однажды дурно обошелся с этой очаровательной леди. Я ведь унизил тебя перед лицом двух омерзительнейших людей. И как же я был унижен сам, когда узнал, что ты всего лишь прикрывала свою коллегу.

— Но как ты узнал про сайт? — спрашиваю я, заливаясь густой краской.

— Ты сказала о нем во время нашей первой встречи. Сказала, что кто-то из твоих друзей хочет открыть веб-сайт. Мне показалось, что ты говоришь о себе, вот я и стал искать в Интернете, искал до тех пор, пока не нашел. — Он пожимает плечами. — Но на самом деле не нужно быть Шерлоком Холмсом, когда эти листовки лежат повсюду. Доски объявлений были ими увешаны.

— И тогда ты стал Эми, решив еще больше меня унизить?

— Поначалу — да, — сознается он. Краем глаза я замечаю, что Майк и Эмми уходят. — Я подумал, что тебе понадобится помощь, советы. Я рассказал о твоем сайте Майку. Эмми он очень понравился, оставалось лишь познакомить тебя с Майком. И тогда я стал тебя понимать. Прислушиваясь к твоим переживаниям, выслушивая о твоих проблемах, я захотел помочь тебе еще больше. Не из-за того, что случилось тогда, а из-за тебя.

— О…

— И к тому же, стоило мне встретить тебя в «Браунс Блэк», как ты шарахалась от меня словно от прокаженного.

— Я думала, что ты меня ненавидишь.

Он запрокидывает голову и хохочет:

— Даже после того, как я подарил тебе цветы? Сколько тебе еще можно намекать? Орла, я понял, какая ты удивительная, еще во время нашей первой встречи, когда ты брала у меня интервью и ужасно нервничала из-за своих объемов, но потом наши отношения пошли наперекосяк.

— У нас не было никаких отношений.

— Были и есть. У нас есть отношения по Интернету. Нам осталось лишь сделать их настоящими. Если хочешь.

— И как мы это сделаем? — спрашиваю я.

— Ну, можем начать с этого.

И Тони целует меня.


[1] Ипподром, где проходят ежегодные скачки. (Здесь и далее прим. перев.)

[2] Thank you very much — большое спасибо (англ.).

[3] Да (итал.).

[4] In my humble opinion — по-моему (англ.).

[5] Fuck off and die — отвали и умри (англ.).

[6] Тронут, растроган (франц.).

[7] Двойник (нем.).