Как в сказке
Хелен Бьянчин


Ханна безумно ревновала своего мужа к другой женщине: она, и только она, имеет право на Мигеля, пока их брак действителен. Они любят друг друга… Любят ли?


Хелен Бьянчин

Как в сказке


ГЛАВА ПЕРВАЯ


Ханна включила фары, вздрогнув от внезапной вспышки молнии, за которой последовал трескучий раскат грома. Глянув мельком на небо, она ужаснулась: небеса готовы были в любую минуту обрушить страшный ливень, первые вестники которого уже забарабанили по ветровому стеклу. Ехать становилось опасно.

Вот незадача! Прекрасное дополнение к уличной пробке. Она опаздывает, и Мигель, конечно, будет злиться. В подтверждение этого запищал сотовый.

– Куда ты пропала? – ворвался в ухо озабоченный мужской голос.

– Легок на помине! Ты удивительно заботлив и изысканно вежлив, – ядовито ответила Ханна.

– Отвечай на вопрос.

Дождь хлынул как из ведра, заливая окна.

– Стою в пробке.

Последовала минутная пауза.

– Где именно?

– Какая разница? – Ханна не удержалась и язвительно добавила: – Может, именно ты сумеешь разогнать машины, а заодно и остановить грозу?

Мигель Сантанас принадлежал к породе людей, воспринимающих любые трудности, как бык – красную тряпку. Он привык сметать любые препятствия со своего пути, а для этого у него были все возможности.

Рожденный в Андалузии, он с детства отличался упрямым характером и твердой волей. Впоследствии он воспитывался в Париже, а после завершения образования несколько лет работал в Нью-Йорке, управляя Североамериканским филиалом деловой империи своего отца.

– Могла бы закрыть бутик пораньше – не попала бы ни в пробку, ни под дождь, – сухо сказал Мигель.

Вот так заявление! Теперь попрекает бутиком, ее собственным бутиком, в который она вложила столько сил и средств! Ей исполнилось двадцать семь лет, когда она стала хозяйкой салона, где были представлены образцы эксклюзивной одежды от лучших дизайнеров и модельеров, а ее клиентуре завидовали конкуренты даже в других городах.

– Не думаю, что одна из моих лучших клиенток была бы обрадована, если бы ей указали на дверь, – со злостью одернула она не в меру раскомандовавшегося мужа.

– Да, я здорово ошибся, полагая, что ты будешь послушной женой! – проговорил Мигель.

Ханна тут же поправила:

– Послушной женой? Об этом не было и речи.

– Теперь я понимаю, почему ты настаивала на сохранении своей независимости.

… Две равные по положению в обществе и богатству семьи решили и соединить и укрепить финансовые возможности с помощью брака своих отпрысков. Особенно сопротивлялся сынок, но его хитроумно заманили из Нью-Йорка в Мельбурн. Последовали приглашения в одни и те же места, была задействована даже прислуга, подстраивавшая различные неожиданности, дабы потенциальные жених и невеста смогли узнать друг друга поближе.

К моменту приезда жениха Ханна и так уже ощущала себя дичью, за которой охотилось большинство холостых мужчин города, считавших себя вполне достойными и ее руки, и притягательного приданого.

Брак, который подготовили родные, в принципе ей импонировал, но она поставила условием сохранение своей независимости. Любовь на повестке дня не стояла. Казалось вполне разумным выбрать мужа, согласуясь с доводами разума, а не сердца.

Впрочем, в привлекательности Мигеля сомневаться не приходилось. Мужественные, резкие черты лица, статная фигура, вкрадчивая чувственность движений, властность, темперамент – в тридцать семь он был успешен не только в делах, но и в любовных играх. Равных ему в искусстве любви она не знала. И знать не желаю, мысленно добавила она, вспоминая о своих занятиях любовью с ним.

… Она вздрогнула от неожиданно резкого гудка. Вдалеке взвыла сирена, за ней другая.

– Думаю, впереди авария, – тихо сообщила Ханна в трубку. – Вот уж не везет так не везет.

– Но ты где? – опять спросил он.

– На Тюрак, в миле от дома.

– Будь осторожна. Я позвоню Грациелле, предупрежу, что мы задержимся.

– Давай, – ответила она, успокаиваясь. И впрямь, невелика трагедия, если они опоздают минут на пятнадцать, тем более в этом доме никогда не приглашают сразу за стол.

Только к шести часам она повернула на дорожку, ведущую к обширному двухэтажному особняку Мигеля.

Ухоженный сад и тщательно постриженные лужайки служили идеальным фоном для величественного здания в испанском стиле – с толстыми, кремового цвета стенами, высокими закругленными окнами и терракотовой крышей.

Ханна лихо развернулась на закругленной дорожке и остановилась у широкой террасы. Не успела она вылезти из машины, как массивная дверь распахнулась и показалась экономка.

– Спасибо, София, что открыла дверь, – улыбнулась ей Ханна. – Ты не попросишь Антонио загнать машину в гараж?

Муж Софии занимался садом и машинами, а София готовила еду и убирала дом.

– Мигель наверху?

София кивнула, и Ханна по широким ступенькам устремилась на верхний этаж, где находились спальни и большая гостиная.

Спальня, куда вбежала Ханна, была обставлена с большим вкусом и в высшей степени роскошно. У большого зеркала стоял Мигель и сосредоточенно пытался застегнуть запонку. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы заметить его раздражение, явно вызванное ее опозданием. Он уже был одет и причесан. Белая рубашка еще сильнее подчеркивала темные волосы и смуглые точеные черты лица. Хорош, ничего не скажешь, подумала Ханна.


Но она знала: щегольской, красивый фасад скрывал сердце воина, закаленное в борьбе с жизненными неурядицами. Мигель взглянул на нее своими черными глазами, взгляд которых, несмотря ни на что, мгновенно возбуждал ее и зажигал кровь.

Знает ли он, как действует на нее? Физически, сексуально – несомненно, признала она поневоле. Его умение и темперамент волшебным образом превращали ее в безвольное существо, жаждущее его объятий, в игрушку его собственной страсти.

– Через двадцать минут я буду готова, – бросила она мужу, извлекая на свет короткое черное платье, изящную кружевную накидку, туфельки на высоченных каблуках и чулки со стрелками. Стильный наряд, который прекрасно оттенит ее оливковую кожу и светлые волосы.

– Попытайся уложиться за пятнадцать.

Но Ханна, проигнорировав уточнение, вышла из ванной, полностью готовая к выходу, ровно через двадцать минут. Она надела платье и украшения, взяла вечернюю сумочку и, одарив Мигеля искрящейся улыбкой, предложила:

– Пошли?

Они пересекли галерею и начали спускаться по ступеням. Даже на каблуках она едва доставала головой до его плеча.

– Новые духи?

Ханна поймала насмешливое выражение лица мужа и так же насмешливо ответила:

– Время от времени надо менять средства обольщения.

Мигель провел пальцем по ее ключице, и она с трудом подавила дрожь желания.

– Тебе это не нужно.

Она улыбнулась краешком губ.

– Мы и так опаздываем, а ты пытаешься совратить меня?

Одна бровь изогнулась, зубы блеснули яркой белизной, глаза метнули дразнящий взгляд.

– И насколько я преуспел?

Да уж, преуспел. Его хриплый смешок почти парализовал ее волю.

– Предвкушение, дорогая, составляет частицу предварительной любовной игры.

– Значит, наш брак – игра?

– Тебе лучше знать.

– Неужели? – Слова сорвались с губ раньше, чем она успела остановить их.

– Ты желаешь получить вещественное доказательство моих слов? – с ленцой выдал Мигель, остановившись и заглядывая ей в лицо.

– Думаю, стоит заняться этим попозже.

Что-то в ее голосе оказалось такое, от чего он прищурил глаза и внимательно вгляделся в ее черты, отыскивая в произнесенном скрытый смысл. Среди его знакомых не было женщин, кроме его жены, умеющих так плохо притворяться. Он всегда улавливал малейший нюанс ее голоса, каждую смену выражения лица, пусть даже самую мимолетную, зная, что за ними стоит плохое настроение, недовольство, какие-то неприятности в ее бутике.

Сегодня, он чувствовал, жена напряжена до крайности, и Мигель решил хоть немного разрядить обстановку. Мягким движением притянул ее к себе и накрыл губы поцелуем. Ханна затрепетала, прижалась к мужу и ответила на поцелуй.

Как долго длился поцелуй? Она потеряла чувство времени и, когда он закончился, с трудом пришла в себя.

– Между сексом и любовью есть разница, женушка, – мягко сказал Мигель. – Помни об этом всегда. – Он провел большим пальцем по ее нижней губе и чуть улыбнулся. – Помада стерлась.

Ханна быстро собралась с мыслями.

– Зато, мой драгоценный, твои губы выдают тебя. – Она подчеркнуто внимательно посмотрела на него. – С кем целовался, негодник?

Он рассмеялся, и его мягкий, глубокий, хрипловатый смех проник ей в душу.

– Изволите дразниться? Смею думать, что в этой сверхминиатюрной сумочке вряд ли найдется салфетка?

– И тем не менее она есть! – торжественно объявила Ханна, доставая салфетку и помахивая ею в воздухе. – Нужно быть готовой к любым неожиданностям.

Они привели себя в порядок, и спустя несколько минут мощный «ягуар» уже набирал скорость. Дождь закончился, но жара не спадала, хотя в салоне машины было прохладно.

– Кого еще пригласили? – праздно поинтересовалась Ханна.

– Грациелла упоминала Ангелину и Роберта Моро, Сюзанну и Питера Грентон, – помолчав, сказал Мигель и бросил на жену быстрый взгляд. – Эстебан тоже получил приглашение.

Так, значит, партнеры из процветающей юридической фирмы с женами и отец Мигеля, вдовец и снова жених, а остальные – тайна. Дель Сантосы приглашали десять-пятнадцать человек гостей и чрезвычайно редко сообщали, кто именно будет присутствовать. Грациелла объясняла это тем, что неизвестность придает вечерам необходимую остроту.

Интересно, кого Грациелла позвала в качестве партнерши ее свекру, подумала Ханна. За ним сейчас идет настоящая охота.

– Есть какие-нибудь новости, которые я не знаю? – спросила Ханна, пока машина преодолевала очередной перекресток.

– Тебе действительно интересно или просто пытаешься поддержать остроумную беседу?

Ханна еле сдержалась, чтобы не сказать резкость.

– Надо же быть во всеоружии перед неожиданными неприятными сюрпризами.

Мигель улыбнулся и постарался в двух словах информировать ее о последних светских и деловых новостях и сплетнях. И вот уже Кью – старый, элитный район города, застроенный солидными особняками. Мигель свернул на аллею, затормозив около ворот, ведущих к резиденции Грациеллы и Энрико дель Сантос.

– О делах серьезных поговорим позднее. – Он опустил стекло и, нажав кнопку интеркома, произнес свое имя. Ворота отъехали в сторону.

– Свои дела я буду решать по своему усмотрению, – сообщила Ханна, пока он припарковывал машину на обширной, засыпанной щебнем площадке у главного входа.

– Независимость – качество, достойное восхищения, – в тон ей пробормотал Мигель. – Но временами ты перегибаешь палку.

– Зато кое-кто с удовольствием сует нос не в свое дело.

– Сдаюсь, – Мигель поднял руки с напускным испугом.

Ханна снисходительно улыбнулась.

– Так-то лучше, дорогой, – согласилась она. – Надо же думать о безупречном облике нашей семьи.

Они вошли в дом, где их встретил высокий улыбающийся человек.

– Приветствую тебя, Ханна! – Энрико коснулся губами сначала одной ее щеки, потом другой, пожал протянутую руку Мигеля. – И тебя, Мигель. Проходите в гостиную.

Спустя минуту они вошли в просторную залу, поражающую великолепием. Тяжелые антикварные стулья и диванчики приглашали гостей отдохнуть. Шикарно разодетые мужчины и женщины являли собой образцы элегантности и достижений косметических фирм и моды.

Ханна скользнула взглядом по толпе, отыскивая знакомые лица и мило улыбаясь. Она давно привыкла быть частью этого общества. С рождения привыкла не думать о деньгах, поскольку они всегда имеются, получила образование и воспитание, предполагающее, что она станет частью этого мира избранных, элиты, вышла замуж за представителя своего круга.

Грациелла лучилась радушием и, поскольку они опоздали, представляла их гостям, шутливо пеняя им за задержку. Наконец она остановилась около одной группы.

– Ну, а этих милых людей вы не знаете. Они приехали к нам на лето из Европы. Айми Далфор и ее племянница, Камилла. Ханна и Мигель Сантанас.

Камилла – высокая, изящная – сражала изумительной красотой. Шикарные волосы ниспадали на ее плечи, блестя и переливаясь, словно шелк. Безупречно наложенный грим не скрывал гладкой нежной кожи. Туфли на высоких каблуках и эксклюзивное платье подчеркивали роскошную фигуру а дорогие украшения служили прекрасной оправой для этого бриллианта женского рода.

– Камилла, – не то пропела, не то промурлыкала красотка. – Приятно познакомиться. – Она протянула Мигелю руку, бросая на него многозначительный взгляд.

Сердце Ханны упало. Эта женщина явно сулила неприятности. Она даже не пыталась скрыть, насколько Мигель ей понравился и что она намерена очаровать его.

– Ханна.

Камилла едва заметно кивнула, виртуозно балансируя на грани приличий.

– Энрико принесет вам выпить, – предложила Грациелла как хлебосольная хозяйка. – Что вы хотите?

Ханна подумала, что еще ничего не ела. Не стоит рисковать. Алкоголь на пустой желудок – самый быстрый способ утратить контроль над собой.

– Апельсиновый сок, – заказала она.

Камилла скорчила гримаску.

– Вы не пьете? – спросила она ироническим тоном, но достаточно громко, привлекая внимание остальных.

Ханна покачала головой.

– Почему же? Но сегодня я предпочитаю подождать и выпить за обедом.

– Быстро напиваетесь?

Ханна предпочла не нарываться на новые неприятные расспросы и только весело улыбнулась в ответ.

Через несколько минут она уже пила холодный сок из высокого бокала, одновременно услаждая свой взор видом Камиллы в роли искусительницы. Но время от времени бросала на нее взгляд, откровенно говоривший: выцарапаю глаза!

Мигель обнял Ханну за талию, но жест был с успехом не замечен наступающей стороной. Ухоженная рука француженки с великолепным маникюром словно невзначай коснулась рукава Мигеля. Улыбка, милая и зовущая, открыла белоснежные зубы. Изогнутые ресницы, взметнувшись, открыли глаза, сулящие блаженство.

Да, пожалуй, она его живьем съесть готова!

Ханна решила, что всему есть предел.

– Вы извините меня? – Одарив Камиллу убийственной улыбкой, она злобно глянула на мужа и направилась к стоящему неподалеку свекру.

– Позволено ли мне будет заметить, что ты сегодня великолепно выглядишь? – привычным комплиментом приветствовал ее Эстебан, прикасаясь губами к ее щеке.

– Спасибо, – дружелюбно откликнулась Ханна. – Вас уже неделю не было видно. Вы просто обязаны на днях пообедать с нами. В чем же причина вашего исчезновения?

Он хмыкнул.

– Премного благодарен. Но ты ведь знаешь, не всегда получается, как хочется. – Он слегка пожал плечами.

Ханна ухватилась за возможность поддразнить его.

– Насыщенный график встреч и свиданий? – с осуждением произнесла она. – Должно быть, очередь женщин, сражающихся за ваше внимание, все увеличивается?

– Ах ты, насмешница!

– Ни в коем случае, – заверила она. – Вы замечательный человек и очень интересный мужчина. Я горжусь вами.

Ханна говорила вполне искренне. Любая дама просто мечтала бы отхватить себе такого мужа. Но Изабелла, много лет бывшая женой Эстебана, все еще царила в его сердце, и замены он пока не видел, да и не хотел видеть.

К ним присоединился общий знакомый. Поговорив еще пару минут, Ханна отошла.

– Мне думается, – раздался женский голос у нее прямо над ухом, – что пора бы тебе уже показать свои коготки! Ты что, слепая?

Ханна обернулась к Сюзанне Трентон.

– В самом деле? И на ком их испробовать? На Мигеле?

– Лучше бы на Камилле, милочка. Впрочем, у хорошей жены должны быть другие методы воспитания собственного мужа.

Привычный обмен бездумными остротами, цинизм, выставляемый напоказ, лишь бы никто не смог заподозрить, что твои чувства задеты.

– Какие же? – все-таки спросила Ханна.

Сюзанна явно ожидала этой реплики, было бы невежливо ее разочаровать.

– Как? Каждый взгляд в сторону – дорого стоящая побрякушка. В этом случае он станет построже следить за собой.

– Что вы тут обсуждаете? Посвятите и меня! – попросил Мигель, вдруг оказавшийся рядом. Пальцы его нашли руку жены, переплелись с ее пальцами.

– Бриллианты – розовые и белые, – не задумываясь отвечала она. – Ожерелье и сережки. – Уголки ее губ приподнялись в усмешке. – Как на твой взгляд?

– Воспринимать как намек? – Губы его расплылись в улыбке, но глаза внимательно вглядывались в ее лицо, отмечая подчеркнуто радостную улыбку, напряженность позы.

В этот момент Грациелла пригласила всех к столу.

– У тебя не было необходимости покидать меня, – мягко проговорил Мигель, взяв жену под руку.

– Мне показалось, что ты прекрасно обойдешься и без меня.

– Спокойней, дорогая, – протянул он мелодично. – Твои коготки уже показались.

Ханна весело отмахнулась.

– Да ты что, милый? – Она сделала особое ударение на последнем слове. – Я еще и не приступала.

Неужели Грациелла усадит их рядом с Камиллой? Зачем такая жестокость?

– Думаю, помещу я вас напротив Камиллы, – заметила Грациелла с милой улыбкой радушной хозяйки. – Ханна изучала французский, больше года жила в Париже, – проинформировала она Камиллу. – Тем более вы обе вращаетесь в мире высокой моды – у вас найдется много общего.

Да, вечер оказался приятнее некуда!


ГЛАВА ВТОРАЯ


– Грациелла сказала, что у вас бутик на улице Тюрак, – начала Камилла, едва успев присесть. – Вполне возможно, я забегу взглянуть.

– Прошу вас, – вежливо отвечала Ханна. А что еще можно было сказать? Она покосилась на Мигеля. Тот, казалось, был всецело поглощен беседой с Питером Трентоном.

– У вас имеется отдел аксессуаров? – продоложила расспросы француженка.

Официантка начала разносить первое – прозрачный, ароматный бульон.

– Да, конечно. Шарфы, пояса, эксклюзивные чулки, – ответила Ханна.

Камилла выразительно подняла бровь.

– Мигель не возражает?

– Против чего конкретно? – удивилась она, не понимая, что Камилла имеет в виду.

– Вашего маленького хобби?

Хобби? Да она смеется! Ханна столько времени проводит на работе, понимая, что ее клиентура требует мастерства, новых идей, оперативности… Слова француженки звучали как оскорбление… Впрочем, видимо, на то и было рассчитано.

Ханна насмешливо улыбнулась.

– Он доволен, что у меня есть чем себя занять в свободное время. Мигель не любит, когда женщина требует постоянного внимания.

– Разве он не предпочитает, чтобы вы всегда были к его услугам?

Ханна взглянула на Камиллу и поймала искорку, сверкнувшую в глазах француженки.

– То есть всегда готовой выполнить его малейшую прихоть?

Камилла выразительно развела руками.

– А как же… естественно, дорогая моя. Если не вы, то очень быстро найдутся другие. Он ведь очень богатый человек, не так ли?

– Разве богатство – это все?

Камилла улыбнулась одними губами.

– Богатый человек может все, что захочет. Богатство имеет неограниченную власть.

– Боюсь, что в данном случае богатство не имеет такого решающего значения. Ни для кого не секрет, что брак Сантанас – Мартинес легально соединил состояния двух семей.

– Деньги или сексуальное притяжение… – пробормотала Камилла. – Что, по-вашему, выберет Мигель?

Ханна выдержала взгляд Камиллы, пожала плечами.

– Я бы сказала, что он уже выбрал.

Француженка внимательно оглядела кольцо с бриллиантом, украшающее левую руку Ханны.

– Большинство мужчин очень скоро начинают колебаться, дай им лишь малейший повод.

Ну что же это такое? Ханне хотелось завизжать, выкрикнуть собеседнице в лицо, что Мигель – не большинство мужчин, что его верность и преданность не вызывают сомнения.

Тарелки для супа убрали. Ханна посмотрела на семгу, истекающую собственным соком и обрамленную листьями салата, но не ощутила аппетита.

Мигель – привлекательный мужчина. Его несомненная мужественность притягивала дам как магнит. Временами она посмеивалась над попытками других женщин пококетничать, всякий раз уверенная, что для него флирт – безобидная игра.

Инстинкт подсказывал ей, что Камилла не входит в категорию безвредных. Даже самой себе она не осмеливалась признаться, что поведение француженки беспокоит ее все сильнее и сильнее. Такой соперницы в ее практике еще не было.

Поддастся ли Мигель искушению? Будет ли польщен знаками внимания такой красавицы достаточно сильно, чтобы позволить себе внебрачную связь? Интуиция подсказывала ей, что вряд ли. Но, с другой стороны, знает ли она наверняка?

Их брак, до сей поры устраивающий их обоих по всем параметрам, имел в своей основе чисто деловые отношения. Ни о какой любви речи не велось… по крайней мере, со стороны Мигеля. Он заботился, беспокоился о ней, она всегда уверяла себя, что довольно и этого, но твердо знала – ей требуются отношения, построенные на доверии и верности. Никаких надуманных оправданий, объяснений, прикрывающих ложь.

– Божественная рыба, а ты ковыряешься! Худеешь, что ли?

Ханна обернулась к мужу, почувствовав за наигранной шутливостью беспокойство, и заставила себя весело улыбнуться.

– Переживаешь за мою фигуру, дорогой?

Как обычно, его близость и запах его одеколона растревожили его.

– А за чью же фигуру я должен беспокоиться? Ты же – моя!

– Конечно, следует беспокоиться о сохранности помещенных капиталов – какая разница, во что они были вложены, – тихо сказала она.

В глазах Мигеля мелькнуло раздражение и тут же пропало.

– Ты права, как всегда, – согласился он.

Подали паэлью. Мигель обратил свое внимание на еду, а Камилла, видимо, решила во что бы то ни стало обратить внимание Мигеля на себя. Ханна повернулась к гостю, сидевшему с другой стороны от нее, и оказалась вовлеченной в бурную дискуссию относительно преимуществ школ-интернатов Австралии в сравнении с подобными учреждениями в других странах. Лишь очередная перемена блюд положила конец пылкому обсуждению.

– Грациелла говорила, что вы, Камилла, тоже имеете отношение к миру моды? – спросила Ханна, пытаясь хоть ненадолго отвлечь внимание француженки от Мигеля.

– Я – модель!

В этих двух словах она вся! – подумала Ханна. Тщеславие, самовлюбленность, возведенные в превосходную степень, – какие еще определения годятся для характеристики женщины, способной говорить о себе с подобной хвастливой миной?

– И в каком доме моделей вы работаете?

Камилла надменно улыбнулась.

– В зависимости от оплаты. Причем размер гонорара устанавливаю я.

– Я присутствовала на последних показах в Париже, – заметила Ханна, подумав про себя, что Камиллу на подиуме не видела – уж такая красотка обязательно запомнилась бы.

– В это время я была в Милане – показы совпадали, – Камилла театральным жестом провела рукой по волосам, впрочем, действительно безукоризненно ухоженной и красивой рукой.

Пожалуй, такая ослепительная и ухоженная красота требует ежедневной многочасовой работы, и уж никак не двадцати минут, которые выделила себе Ханна перед сегодняшним мероприятием!

– Мне кажется, у нас есть общий друг, – как бы нехотя сообщила Камилла.

– Нисколько не сомневаюсь, – согласилась Ханна, поднимая свой бокал и отпивая глоток белого вина.

– Люк Дюбуа. – Имя повисло в воздухе как угроза.

Ханне показалось, что все замолчали, словно бы общий разговор внезапно прекратился… или это только показалось? Она осторожно поставила бокал на стол. Мигель не шелохнулся, но мышцы его напряглись под дорогостоящим произведением портновского искусства.

– Люк не принадлежит к числу моих друзей, – как можно спокойнее возразила она. – Он потерял право претендовать на это три года назад.

Француженка изогнула брови, показывая очевидное недоверие.

– Он просил меня передать вам свой поклон.

– Простите, мне трудно в это поверить, – ровным голосом отмела ее подковырки Ханна. – Не могу сказать, что мы сохранили хорошие отношения.

– Правда? С трудом верится. Он рассказывал о вас… – Камилла намеренно сделала паузу, расширила глаза, словно собиралась поведать страшную тайну, и наконец нашла нужные слова, – очень образно и живописно.

Становилось все яснее – атака была запланирована заранее. Ханна разозлилась, что Камилла выбрала для своих целей подобное время и место. К чему это публичное выступление?

– Люк относится к категории мужчин, которые рыщут в поисках дамы, заранее согласной оплачивать все их счета. – Хана помедлила, затем надела маску холодности, хотя внутри у нее все кипело от гнева. – Я рассталась с ним, как только обнаружила эту его особенность присасываться и до последнего тянуть из своей жертвы соки. – Она подняла плечи, с отвращением передернула ими. – В свое время газетчики немало пошумели, обсасывая подробности. – Ханна усмехнулась, поражаясь своему спокойному цинизму. – Австралийская наследница и французский фотограф. Можете покопаться в архиве любой газеты.

– Мне жаль, – пролепетала Камилла в притворном раскаянии. – Я и понятия не имела, что все так гнусно – в вашем изложении, конечно.

Как же, не имела, зло подумала Ханна. Похоже, больше всего тебя расстраивает, что искусственно созданная неприятная ситуация завершилась не столь мощным скандалом, на который ты рассчитывала.

Мигель накрыл руку Ханны своей, потом наклонился поближе и коснулся губами виска жены.

– Браво!

Его движение разрядило обстановку, и через минуту все вновь увлеченно обратились к прерванным разговорам.

Подали десерт. Потягивая отличное марочное вино, Ханна обменивалась ничего не значащими фразами с окружающими, всем своим видом показывая, что ей интересно и весело. Труднее всего было игнорировать частые выпады Камиллы, отпускающей французские фразочки сомнительного содержания. К чести Мигеля, он не поощрял оказываемое ему внимание. Но, все больше наблюдая почти неприличное поведение соседки, пустившей в ход весь арсенал кокетства, Ханна чувствовала, что ее терпения хватит не надолго.

Кофе пригласили пить в гостиную, и Ханна не знала, плакать или смеяться, когда Камилла присоединилась к ним, не понимая, очевидно, что навязчивость не относится к арсеналу кокетства.

Удивляться нечему, подумала Ханна, учитывая, что единственный интерес, обнаружившийся пока у Камиллы, заключался в покорении Мигеля.

– Надолго вы у нас? – спросила Ханна, от души надеясь, что визит не затянется.

Француженка снова выразительно развела руками. Видимо, языку жестов она придает особое внимание.

– У меня нет определенных планов. Пока на несколько недель, а там видно будет.

– Уверен, Грациелла уже составила подробный перечень мероприятий для вашего развлечения, – заметил Мигель, получив в ответ обворожительную улыбку.

– Хочется верить, что вы тоже включены в эти… – она сделала паузу, усиливая впечатление, – мероприятия.

Мигель забрал у Ханны пустую чашку и поставил на ближайший столик. Не нарушая границы приличий, но очень настойчиво завладел рукой жены, потом поклонился Камилле.

– Вы нас извините?

– Вы уходите? Но еще так рано, – запротестовала француженка.

– Спокойной ночи, – все так же настойчиво проговорил Мигель.

Но Камилла не собиралась так легко сдаваться.

– Теперь вы оба должны прийти ко мне на обед. С Грациеллой и Энрико. – Она приветливо улыбнулась. – Мигель, а вы должны привести Эстебана. Договорились?

– Мы посмотрим, что у нас намечено на ближайшее время, и немедленно вас оповестим, – отреагировала Ханна, не сомневаясь, что принимать данное приглашение она не намерена.

Камилла все так же улыбалась, но Ханна заметила злобный огонек, мелькнувший в красивых темных глазах. Ей стало не по себе.

Обмен колкостями – неотъемлемая часть светских приемов, но предполагается, что удовольствие подловить противника – взаимное. Но в данном случае инстинкт подсказывал Ханне, что француженка не собирается играть по общепринятым правилам. Такие предпочитают устанавливать правила самостоятельно.


– Что скажешь, дорогая? – протянул Мигель, выводя «ягуар» на трассу.

Ханна повернулась к мужу. Фары встречного автомобиля четко обозначили резкие, сильные черты его лица. Не стоит особо показывать ему, как трудно ей дался этот вечер. С подчеркнутым равнодушием она проговорила:

– Ожидаешь, что я буду бурно радоваться и восхвалять поведение Камиллы? Скажем прямо, условности ее мало беспокоят.

– Поверить не могу, уж не ревнуешь ли ты? – Он глянул в ее сторону, заметил ярость в ее глазах и тут же опять сосредоточился на дороге.

– Интересно, а чего ты ждал? – Ее пальцы судорожно вцепились в сумочку. – Думаешь, мне понравилось, что Камилла липла к тебе весь вечер? Ты ожидаешь, что я приветствую ее безудержное кокетство? Я, по-твоему, слепая и глухая?

– Не пойму, чего ради ты все это говоришь? Мне все равно, липнет Камилла ко мне или нет.

– Трудно поверить, – мрачно прокомментировала Ханна.

– Да почему, дорогая? – подначивал он. – Ну, а в самом деле, если б я подпал под ее чары, ты бы устроила скандал или…

– Боюсь, кое-кто получил бы по шее. – Помолчала, подумала и добавила: – И – развод! Немедленно!

Он хмуро взглянул на нее.

– Меры крайние и неоправданные.

– Мне интересно, что сделал бы ты? – вырвалось у Ханны. – Повернулся бы спиной и занялся другими делами?

– Я бы тебя убил. – От обманчивой мягкости его голоса у нее по спине побежали мурашки.

– Чудненько, – насмешливо заметила она. – Камилла очаровательна, но опасна, у нее тяжелая аура. Пообщавшись с ней, мы уже угрожаем друг другу разводом и смертоубийством.

Француженка – дрянь, каких мало, подумалось внезапно Мигелю. От нее можно ожидать любой пакости, сомневаться не приходится.

– Раз уж мы заговорили на эту тему, – продолжала между тем Ханна, – то мне хотелось бы знать, как ты относишься к намеренному упоминанию Камиллой моей величайшей глупости?

– Люка Дюбуа?

– Точно, – подтвердила она.

– Ты все еще неравнодушна к нему?

– Чушь! – возмутилась Ханна. Даже сейчас ей противно было признавать, что француз обманул ее. Все его ухаживания в конечном счете были направлены на приданое и связи ее семьи. И он был чрезвычайно терпелив, знал, когда и что сказать, на какие кнопки нажать. Она упала в его объятия, как созревший плод падает с дерева.

– Ты так уверена в своих чувствах, Ханна? – не унимался Мигель.

Как объяснить ему, что Люк не стоит и ногтя того человека, который в настоящее время приходится ей мужем?

– Дорогой, неужели в них не уверен ты? – повернулась она к нему.

– Я всегда восхищаюсь откровенностью наших разговоров. Любой, даже посторонний наблюдатель, оценил бы их роль в укреплении брака.

– Я знаю много других средств укрепления брака.

Как только они приехали домой, Мигель приказал:

– Давай-ка выкладывай аргументики на стол, ну, относительно клиента, задолжавшего тебе кругленькую сумму. Я этим займусь.

– Я сама, – возразила она.

– Мне гораздо проще, – завелся он.

– Нет, но обещаю, что если не справлюсь, то немедленно обращусь к тебе, – снизошла Ханна.

Мигель решил, что не стоит настаивать.

– Ладно, сдаюсь, а теперь – в постель.

Ханна еще злилась, и ей очень хотелось уйти, но отказать ему – значит отказать себе самой, а ей нужны были его прикосновения и объятия, чтобы удостовериться – она для него не просто бесплатное приложение к выгодной сделке с наследством, а личность. Секс, тем более такой, как у них, – это замечательно, но она надеялась, что их объединяет большее.

– В постель так в постель, – согласилась она.

– Приятно, что ты соизволила снизойти до меня, – немедленно отреагировал он.

– Надеюсь, мне не придется жалеть? – серьезно поинтересовалась она.

Он расхохотался и, схватив за руку, поволок ее вверх.

– Спорим, ты запросишь пощады?

Она ощущала как во сне, его прикосновения – вот Мигель расстегивает молнию на платье, гладит ее… Он знал, как возбудить тайные желания женщины, как насытить ее. Ханна переступила упавшее платье и прильнула к мужу. Кончики его пальцев между тем не переставая скользили по разгоряченной коже, тормошили шелковые трусики, спускали их вниз. Она начала лихорадочно расстегивать пуговицы на его рубашке.

Его губы стали ласкать ее шею. От острого наслаждения, пронзившего все ее тело, она изогнулась, прижимаясь к Мигелю все теснее. Рубашка упала на ковер, а пальцы Ханны уже боролись с молнией на брюках. Она ласкала мужа, возбуждаясь сама. У него вырвался слабый стон.

– О, я погибаю! – Слова становились невнятными. Он притянул ее еще ближе, накрыл ее губы… Тело Ханны превратилось в изумительно настроенный инструмент, попавший в руки виртуоза. Ей нравилось ощущение его тела, сила, наполняющая все его движения. Его страсть проникала во все поры ее тела, воодушевляя ответным желанием.

Его губы оказались у ее виска, поцелуй вновь доставил ей неслыханное наслаждение. Казалось, Мигель способен проникать в потаенные глубины ее сознания, постигать самые ее запретные помыслы. Руки, обнимающие ее, сжались сильнее. Она подняла к нему лицо, ища его губы.

Сейчас уже она подогревала его желание, разворачивающееся в нем подобно свернутой пружине. Оба уже изнемогали, дойдя до предела, за которым перестаешь воспринимать окружающее.

– Чертовка, – прохрипел Мигель, прислоняясь лицом к манящим холмикам груди.

– О, да, – пробормотала Ханна подавленно, потом всхлипнула: Мигель отыскал губами кончик груди, пустив в ход язык и зубы. Ханна балансировала на грани боли и наслаждения…

Когда они спустились с вершины блаженства, Мигель вскочил с кровати, поднял жену на руки и понес в туалетную комнату, под душ. Продлевая удовольствие, они не спешили. Потом вытерлись и вернулись в постель. Но возбужденная Ханна не могла уснуть, и лишь перед самым рассветом, когда уже первые лучи начали пробиваться сквозь опущенные занавески, она ненадолго забылась, не замечая успокаивающих поглаживаний мужа. Не уловила она и момента, когда он проснулся, и, облокотившись на руку, наблюдал за ней, сладко спящей.

Его поражала хрупкость ее черт, мягкая шелковистая кожа, подобной которой он ни у кого не встречал. Спутанные волосы упали на лицо, длинные ресницы иногда вздрагивали, губы, мягко изогнувшись, звали к поцелуям… Как хорошо он теперь знал эту женщину! Видимая уязвимость ее – обман, прикрывающий внутреннюю силу, ей присуща врожденная честность, отзывающаяся на малейшую фальшь и притворство.

Как хорошо было бы разбудить ее, с ног до головы покрыв жадными поцелуями. Ощутить силу ее ответного желания и долго, долго наслаждаться ею.

Щедрость ее отклика никогда не переставала изумлять его.

Мигель чувствовал, что в голове у него мутится, и понял, что, останься он в постели дольше, поспать ей не удастся. Тяжело вздохнув, он поднялся, вошел в туалетную комнату и включил холодную воду.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Ханна проснулась, бросила взгляд на часы и, ужаснувшись, помчалась в душ. Поспешно одевшись, она в рекордно короткое время наложила макияж и буквально ворвалась в кухню. Мигель допивал кофе. При одном взгляде на него ей опять стало жарко. Она сразу вспомнила его прикосновения, тепло его тела, плотно прижавшегося к ней, недавнюю страсть…

Мигель, в свою очередь бросив на жену вполне спокойный взгляд, не мог не отметить: имеет ли она понятие о своей неотразимости? Он исподтишка следил – вот она берет стакан, наливает апельсиновый сок, намазывает мармеладом тост… Даже такие простые движения вызывали у него дрожь желания.

– Почему не разбудил? – как ни в чем не бывало спросила Ханна, с ревностью подумав, что сам Мигель сейчас может послужить эталоном образцового служащего: безупречно одетый, подтянутый, уже весь там, в офисе.

– Я нарочно выключил будильник, – невозмутимо сообщил он, сверившись с наручными часами. – Пора выходить.

Ханна быстро доела тост, выпила кофе, взяла яблоко и банан – на обед.

Мигель укоризненно посмотрел на жену: перекусы на бегу – не лучший способ начинать день.

Она пожала плечами.

– Днем поем как полагается.

– Следи за собой.

– Слушаюсь, сэр.

Немногим позже машина Ханны влилась в общий поток, направлявшийся в сторону улицы Тюрак. Мысли ее крутились вокруг того же: как прекрасно просыпаться в объятиях Мигеля. Как здорово было бы превратить занятия сексом в ежеутренний ритуал. Ей недостает любовных переживаний, нетерпеливого голода предвкушения, плавно переходящего в томную завершающую игру, заканчивающуюся совместно принимаемым душем.

Внезапно прямо перед глазами всплыло лицо Камиллы, навязчивое до омерзения. Какая чушь лезет в голову! Ханна встряхнулась, вытесняя мысли о француженке в самый дальний угол сознания и сосредоточиваясь на планах сегодняшнего дня. Спустя пятнадцать минут она отпирала двери бутика уже во вполне деловом настроении.

Курьерская служба должна нынче доставить новые образцы. Мысленно она представила витрину своего магазинчика. Можно устроить там роскошную выставку аксессуаров, а старое оформление долой!

Но Мигель! Дважды в течение часа рука ее зависала над телефоном. Ей позарез хотелось услышать его голос, хотя бы короткое «слушаю вас». Они ведь частенько обсуждают, как каждый собирается провести день. Не пообедать ли им сегодня?

Отбросив прежние колебания, она набрала номер его мобильного. Ответил автомат, предложивший оставить сообщение. Она продиктовала свое имя и приглашение и погрузилась в привычные хлопоты.

В десять часов впорхнула Синди – старинная подружка. Нюх у нее на тенденции современной моды замечательный. Пока ее дочка в школе, она с удовольствием подрабатывает на полставки в магазине. Почти следом явился и курьер.

Деловые телефонные звонки раздавались один за одним, но Мигель не звонил. В полдвенадцатого Ханна почти махнула на него рукой.

– Тебя мужчина! – объявила Синди, протягивая радиотелефон.

Ханна шагнула вперед.

– Я подумала – что, если мы встретимся на ленч? – Только выговорив фразу полностью, она позволила себе вдохнуть. – До двух я могла бы вырваться на часок. Как ты?

– У меня весь день расписан, – протянул Мигель. – Может, вечером?

Казалось, он немного посмеивается, словно причины ее звонка не составляют для него тайны.

– Да, конечно, – только и оставалось согласиться Ханне.

– Счастливо, дорогая, – лениво раздалось ей в ответ, и связь оборвалась.

– Витрину сама оформишь или мне заняться? – спросила Синди.

Ханна махнула рукой в сторону манекена:

– Работай. – Хитроумно повязанный шарф, элегантная брошь – требуется добавить последние штрихи. И, конечно, туфельки с сумочкой.

Ханна медленно прошлась по залу. Вынула диск, поставленный утром, выбрала другой. Спокойные мелодии будут кстати – пусть играет вторую половину дня.

Электронный звонок возвестил о прибытии очередного клиента. С радушной улыбкой на лице Ханна обернулась и застыла – в дверях стояла Камилла.

Пропорционально сложенная, несмотря на высокий рост и худощавость, француженка вошла с грацией и уверенностью королевы. Одежда от известнейших дизайнеров в совокупности с ароматом дорогих духов завершали образ воплощенной элегантности.

– Привет, Ханна. – Она склонила головку с идеально уложенными волосами, пристальным взглядом обежала близлежащие вешалки. – Решила вас навестить.

Шестое чувство подсказывало Ханне, что цель визита этой дамы – отнюдь не покупка одежды.

– Как мило с вашей стороны. – Интересно, когда уже можно сказать, что вежливость перешла через ту грань, где начинается откровенное притворство? – Вас интересует что-то конкретное?

– Милочка, я могу купить все это в Париже. – Скривив губы, презрительно прищурив глаза, француженка небрежно копалась в аккуратно развешанных вещах.

Ханна, застыв, наблюдала, как француженка критически оглядывает очередную находку и поспешно заталкивает ее назад, потом делает шаг-другой и повторяет процедуру сначала.

Никаких сомнений в намеренности ее действий быть не могло. Ей хотелось внести панику и неразбериху в ряды противника. Ханна стояла, терпеливо ожидая, когда той наконец надоест собственное представление.

Камилла перешла к блузам, которые едва не разлетались в разные стороны.

– Не желаешь поделиться, каково это – когда тебя загнали замуж без любви?

Прошло всего четыре минуты, ну, от силы пять с момента ее прихода, подумала Ханна. Камилле явно хочется поругаться. Похоже, тем и кончится. Она твердо встретила вопрошающий взгляд собеседницы, изогнула бровь.

– Интересно – кто меня загнал?

Камилла прищурилась.

– Тебя не волнует, что Мигель наверняка действовал из соображений долга? Обязательств по отношению к отцу?

Ханна сделала вид, что задумалась.

– Вы неплохо осведомлены. И не скажешь, что совсем недавно в Мельбурне.

– Грациелла всегда рада поделиться информацией с друзьями. Да и кроме того, мой интерес к Мигелю возник не вчера – я встречала его на приеме, состоявшемся несколько недель назад в Риме. – Камилла самоуверенно улыбнулась. – Тогда его никто не обременял – он был с деловым партнером.

Ханна встрепенулась. Она тогда летала закупать партию товара для нового сезона, специально увязав свои дела с одним из итальянских деловых семинаров Мигеля. Даже конкретный прием хорошо помнит – у нее была жуткая мигрень. Она легла в постель, а Мигеля отправила одного – совсем не появиться ему было неудобно.

– У меня новое хобби – выяснять всевозможные подробности о Мигеле Сантанасе, – бесстыдно продолжала между тем Камилла. – О его браке, нелюбимой жене, ее жизненных интересах.

Да, все гораздо серьезнее, чем праздное любопытство. Просто в дрожь бросает, призналась себе Ханна.

– И относительно твоей интрижки с Люком Дюбуа, – продолжала свои излияния француженка, внимательно следя за реакцией жертвы. – Интересный мужчина.

Интересный? Негодяй высшей пробы! Ханна до сих пор не может взять в толк, почему несколько месяцев она ходила одурманенная, не желая взглянуть реальности в лицо.

– Я так понимаю, что вы подводите к главному? – холодно осведомилась Ханна.

– Конечно, милочка. Не совсем уж ты наивна.

Не много воображения требуется, чтобы связать концы с концами.

– Попробую угадать, – задумчиво проговорила Ханна. – Вы нарочно увязались сюда с тетей, когда выяснилось, что та находится в дружеских отношениях с дель Сантосами? Их приемы и пристрастие к новым знакомствам хорошо известны. Так что вы заведомо были уверены, что приглашение вам обеспечено. Таким образом вы вышли на Мигеля.

Камилла от души расхохоталась.

– Какая сообразительность, душечка! Естественно, визит в Австралию был моей инициативой.

Глаза Ханны загорелись злыми огоньками:

– Вот, значит, причина вашего визита? Вы выходите на тропу войны?

– Война окончится, как только вы поймете: Мигель – мой! – Камилла, по-видимому, даже не понимала, что смешна.

– Да ну? – с подчеркнутым сарказмом переспросила Ханна. – Вы, должно быть, запамятовали, что у меня имеются кое-какие преимущества и права?

– Мигель связался с тобой из чувства долга, повинуясь доводам рассудка, так сказать, – не замедлила вынести безжалостный вердикт собеседница, – а я, дорогая, решила обратиться к животным сторонам его натуры.

В накалившейся атмосфере магазинчика трель телефона раздалась сладостной музыкой. Ханна подошла к телефону, краем глаза отметив, что француженка двинулась к двери и, не сказав больше ни слова, удалилась. Окончив разговор, она стала приводить в порядок бутик, который Камилла – Ханна не сомневалась – нарочно превратила в свалку одежды.

Внутри у нее все сжалось, одна и та же мысль терзала ее: как прореагирует Мигель на заявление Камиллы? Опять с усмешечкой, вероятно. Но что прячется за этими смешками? Удовлетворенное тщеславие? Удовольствие, что он – объект откровенных и яростных домогательств? И главное – не. появится ли у него желание закрутить с ней роман? Мысль о вероятности такого исхода поражала Ханну в самое сердце. По счастью, ее немного отвлек разговор с клиенткой, заказавшей несколько вещей.

Когда вернулась Синди, она решила выскочить перекусить в ближайшее кафе. Но когда принесли сок и сэндвич, Ханна поняла, что есть не хочет. Она выпила сок и задумалась. Как ей вести себя? Ясно одно – возвращаться в бутик нет сил. Обычно, перекусив, она спешила обратно в магазин, но сегодня…

Ханна остановилась у витрины ювелирного: ее внимание привлекла пара сережек. Повинуясь импульсу, она зашла в магазин, примерила и купила приглянувшееся украшение.

Вернулась назад она уже около двух. В четыре обычно уходила Синди, а в пять Ханна уже запирала дверь, торопясь домой. Но сегодня все шло наперекосяк, и как Ханна ни старалась, Камилла из головы не шла. Ее выходки – не кратковременная, случайная, пусть и далеко зашедшая игра, а тщательно спланированная акция, ловушки, расставляемые противником на каждом шагу.

В половине шестого Ханна подъехала к особняку Мигеля. Остановив машину, она сидела, стиснув руль и уставившись перед собой невидящим взглядом. Мигель принадлежит ей. И она намерена бороться за него, за свой брак, свою жизнь, право самой решать, что ей нужно. Придя к этому убеждению, она поставила машину в гараж и решительно пошла в дом.

София, как обычно, возилась на кухне. Ханна весело приветствовала ее, направляясь к холодильнику. Достав бутылку холодной воды, налила себе немного.

– Как вы тут управляетесь? – Ноздри ее защекотал пикантный аромат. – Хмм, – промурлыкала она. – Пахнет восхитительно.

– Морепродукты, – довольно сообщила София. – А к ним будет салат.

Ханна подошла к плите и сняла с кастрюли крышку. Искушение попробовать оказалось слишком велико, она выхватила горячую ракушку, открыла ее и извлекла сочную мякоть.

– Если хотите, выложу несколько штук на тарелку, – предложила София, но Ханна отрицательно покачала головой.

– Спасибо, подожду до обеда. – Желудок ее протестующе заурчал. – А пока приму душ и переоденусь. Мигель пришел?

– Сеньор звонил час назад. Задерживается. Скажете, когда подавать обед. Хорошо?

Ханна кивнула. Раз муж задерживается, неплохо поплавать. К тому же она ощущает странное беспокойство, неприкаянность. Надо дать выход нервной энергии.

Она отправилась наверх, надела купальник-бикини и сбежала по ступеням на вымощенную плиткой тропинку к бассейну.

Вода заманчиво блестела под лучами солнца. Ханна нырнула и уверенно поплыла к противоположному краю бассейна. Кругом было очень тихо, слышался только плеск воды. Невозможно поверить, что совсем рядом пульсирует жизнь громадного города. Она представила себя на краю света, обязательно у моря, где нет телефонов, общественного мнения с его суровыми требованиями, напыщенных наглецов. Только она. И Мигель. Они валяются на солнышке, занимаются любовью, отдыхают, гуляют по берегу, делятся планами… Но увы! Мечты мечтами, а реальность вот она – вечная спешка, короткие перерывы между давно распланированными мероприятиями, деловыми встречами… И так везде – в Париже, Риме, Мадриде или Франкфурте. День там, день здесь, всегда в зоне досягаемости мобильного телефона, чьи настойчивые звонки способны отравить любое, самое романтичное свидание.

Может, уговорить Мигеля включить в расписание небольшие каникулы на Гавайях, где много солнца, прибой и песок? Там можно погрузиться в ленивую, беззаботную расслабленность.

Ханна услышала слабый всплеск, с которым вошел в воду Мигель. Обернувшись, она подождала, пока муж нагонит ее.

– Привет! Ты же сказал, что задержишься.

Мигель подплыл почти вплотную к ней, отфыркиваясь и мотая головой.

– Невозможно даже представить себе, что мне захотелось побыть с женой? – Он ухватил ее за бедра, просунув руки под тонкую ткань купальника.

Дрожь пробежала по ее спине, тело изогнулось навстречу его телу. Она наслаждалась прикосновениями его сильных рук.

Ее руки инстинктивно сомкнулись у него на шее, она приоткрыла губы, ожидая его следующего движения, замирая от предвкушения…

Сейчас, сейчас, он прижмет ее еще ближе, и тогда… Но в следующую секунду Ханна опомнилась – заниматься любовью, когда София в любой момент может их застать, просто неприлично… Ханна медленно прервала поцелуй и с сожалением отстранилась от мужа.

– Скоро обед, а нам надо принять душ и одеться.

Мигель отпустил ее, глядя в упор темными горящими глазами.

– Думаю, мы можем продолжить в душе.

– И опоздать к столу, испортив паэлью Софии?

Он жадно поцеловал ее в полураскрытые губы.

– Паэлья? Ты можешь сравнивать?

Несколькими сильными рывками она добралась до края бассейна, подтянулась и встала на краю. Мигель почти синхронно повторял ее движения. Они схватили полотенца, кое-как вытерлись и направились в дом, но на полпути Мигель поднял ее к себе на плечо и направился прямо в спальню. Он давно уже возвел занятия любовью в ранг искусства. Они идеально подходят друг другу, дарят один другому райское наслаждение.

Желание становилось все сильнее… и они не стали противиться ему. Потом вымылись, оделись по-домашнему и устроились на террасе с видом на бассейн. София подала им ужин.

Делясь с мужем событиями прошедшего дня, Ханна намеренно ни словом не упомянула о Камилле. Уже совсем стемнело, когда они начали медленно собирать посуду.

– Устала?

– Немножко, – честно призналась она, наблюдая, как он включает охранную систему.

Он протянул руку, она ухватилась за нее, поднимаясь следом за ним по ступеням. В спальне он раздел ее, потом разделся сам, лег рядом, притягивая ее к себе…

Потом она заснула, а он долго лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к ее дыханию и вдыхая ее женский запах. Независимая, сильная, щедрая и страстная любовница.

Его женщина!


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


День начался с неприятностей. Синди попала в больницу – неожиданно воспалился аппендикс, будут оперировать.

Ханна расстроилась. Синди не только продавщица, но и близкая подруга. Надо послать ей цветы и навестить в больнице. Видимо, придется пригласить кого-то в помощь, у нее есть на примете две женщины. Но судьба была явно против Ханны: одна уехала отдыхать, у другой неотложные дела по дому. Остается агентство по найму. Если и там ее ждет неудача, придется звонить матери, может, она сумеет помочь.

Мигель разозлился не на шутку, увидев, что Ханна уже схватила сумку, торопясь бежать.

– Пока не поешь – не пущу!

Она умоляюще поглядела на мужа.

– Мигель, я и так опаздываю.

– Пять минут ничего не решат, – невозмутимо отрезал он. – Считай, что эти минуты ты простояла в пробке.

Ханна переломила себя, взяла булку с джемом и стала быстро есть, запивая горячим, сладким кофе.

– Можно идти? – Она взяла ключи от машины. – У тебя, конечно, никогда не бывает случаев, когда все твое расписание рушится в мгновение ока.

– Почему же, всякое случается, – поведал Мигель.

– Не может быть, – съязвила она.

– Ты только готова была мчаться, даже не выпив кофе, и что же? – проворчал он. – Теперь ты готова все бросить ради удовольствия затеять ссору…

– Не понимаю, почему последнее слово всегда оказывается за тобой? – сердито бросила Ханна.

Но Мигель не стал подливать масла в огонь, а обнял ее и нежно поцеловал, потом отстранился, наслаждаясь впечатлением.

Она ошеломленно глядела на него, сбитая с толку и укрощенная…

– Ступай, дорогая. Я позвоню днем.

Ханна кивнула и через несколько минут уже звонила матери. Рене обещала приехать только на следующий день.

Все утро Ханна вертелась как белка в колесе. То и дело раздавались трели телефона, в общем, скучать не пришлось.

В полдень она прикрепила на стекло двери записку «Буду через десять минут», заперла магазин и пошла в ближайшее кафе.

– Ханна!

Она вздрогнула: за соседним столиком сидела Камилла.

Нет, это не совпадение. Она явно под колпаком у Камиллы!

– Добрый день, – произнесла Ханна с вымученной улыбкой.

– Почему бы тебе не присоединиться ко мне?

– Я ненадолго. Может, в другой раз? – Пустая отговорка, обещание, которое она не собиралась выполнять.

Но от Камиллы не так-то просто было отделаться.

– Тогда я попозже зайду к тебе в магазин.

Ханна нехотя кивнула.

– Всего хорошего, Камилла.

Отпирая магазин, она услышала, как разрывается телефон.

– У меня билеты на премьеру фильма. Сегодня вечером, – без вступлений проговорил Мигель. – Жду тебя дома в шесть.

– Очень хорошо, – ответила Ханна.

Остаток дня Ханна разрывалась между клиентами и телефонными звонками. Особенно долго она провозилась с одной постоянной покупательницей, которая выбирала платье не менее часа, но покинула бутик совершенно счастливая.

Ханна гордилась своим магазином. Для нее он был не средством получения денег, а центром эстетического приложения своих сил. Конечно, когда у них с Мигелем будет ребенок, она не сможет все свое время отдавать магазину, но ребенок нужен – и ей, и всему их клану. Но когда именно такое произойдет, Ханна особо не задумывалась, да и сам Мигель считал, что они вполне могут подождать годик-другой.

Почему она задумалась об этом? Неужели из-за Камиллы? Значит, ребенок будет орудием в борьбе за Мигеля?

В этот момент открылась дверь и вошла… Камилла.

Выскакивает, как черт из табакерки!

– Я замечательно пообедала, потом побродила по магазинам – и к вам, – Камилла деловито направилась к вешалкам с шелковыми блузками. – Вчера тут мне понравилась одна вещичка, – Камилла описала блузку и назвала фирму.

– Я ее уже продала.

– Закажи мне такую же, – потребовала Камилла.

Ханна с трудом овладела собой и выдавила:

– Попытаюсь, хотя все, что тут представлено – дизайнерские образцы, в основном в одном экземпляре.

Камилла недовольно сморщила носик.

– Ну попробуй. Я хочу именно такую.

Ханна внимательно посмотрела на Камиллу, потом решительно высказала то, что думала, не заботясь более о вежливой форме:

– Не всегда же имеешь то, что хочется.

Француженка долго изучала свой идеальный маникюр, потом мстительно улыбнулась.

– Ошибаешься, милочка. Я всегда имею то, что хочется.

– Правда? – Ханна отвечала с подчеркнутым скептицизмом. – Но когда-нибудь бывает первый раз.

Камилла стала похожа на разозленную кошку, готовую зашипеть.

– Повторяю – сейчас как раз тот случай, когда я получу желаемое.

– Как именно? Я не собираюсь преподносить Мигеля вам на блюде.

– Милочка, никаких подарков мне от тебя не требуется. Когда мне понадобится, я приду и возьму его сама.

Ногти больно впились в ладонь.

– Разве он принадлежит тебе? А если он не захочет?

– Это делает его еще более привлекательным. А ваш брак – жалкая бумажка! – Камилла подчеркнуто пренебрежительно пожала плечами.

– Но брак предполагает верность, доверие, взаимные обязательства, – попыталась Ханна достучаться до ее души, но услышала в ответ лишь презрительный смех.

– Ты, как ребенок, веришь в идеалы. Никогда бы не подумала, что такое еще возможно.

Ханна усмехнулась. Она – ребенок? Это Камилла – упрямое, самовлюбленное дитя. Интересно, знает ли ее соперница, что в их обществе принято выходить на люди, надевая маску – просто потому, что так все делают? Правда, кое-кто не гнушается использовать эту маску в своих низменных интересах. Ведь сумел же Люк обмануть ее? Но это исключение…

– А с желанием Мигеля ты не считаешься? – поинтересовалась Ханна.

Камилла расхохоталась, показывая, что не принимает всерьез такую возможность.

– Не захочет – заставлю!

– Ты так уверена?

– Уверенность, подтвержденная множеством примеров, – мое отличительное качество.

– Так уж и множеством? – саркастично уточнила Ханна, решив ни уступать ни на йоту.

– Хочешь докажу? Неделя тебя устроит? Возможно, у тебя уверенности поубавится. – И Камилла выскочила из бутика.

Ханна облегченно вздохнула и стала закрывать магазин. По пути домой она заглянула к Синди в больницу. Та выглядела немного бледненькой, но уверяла, что в целом все нормально.

Когда Ханна приехала домой, Мигель как раз принял душ и одевался. Войдя в спальню, Ханна столкнулась с ним лицом к лицу.

Его поджарое, со стальными мускулами тело было, казалось, окружено аурой мощи. Ханна залюбовалась мужем, подумав, что в его объятиях она защищена от враждебного мира. Во всяком случае, пока. Ну а Камилла Далфор не так уж и страшна.

– Плохой день?

Подняв голову, она слегка кивнула, продолжая раздеваться.

– Может, отменим сегодняшний выход?

Ханна подумала, что хорошо бы понежиться в ванне с пеной, расслабиться, а потом предаться долгим, упоительным занятиям любовью.

– Зачем же? Рецензии на фильм очень интересные, – вяло ответила она.

Мигель бросил на жену обеспокоенный взгляд, заметил тени под глазами, побледневшие щеки и шагнул к ней.

– Тебя что-то беспокоит?

– Ты правильно заметил, – уклончиво начала Ханна. – Беспокоит, и очень.

– Ханна, – вкрадчиво пророкотал он. – Не держи меня за дурака. Рассказывай!

– Камилла тебя жаждет.

Его глаза потемнели, но выражение не поменялось.

– Когда она тебе это сказала?

Ханна с трудом выдержала его взгляд.

– Вчера, а сегодня повторила. Ты оказался ее избранником, – вымученно улыбнулась она.

– Неужели? – Он задумчиво растягивал слова.

– Я ей сказала, что имею некоторые преимущества. – Она приготовилась загибать пальцы. – Незначительные, конечно, но тем не менее. Да, устроенный и продуманный брак. Тебя. – Она внимательно поглядела на него. – Я в правильной последовательности перечисляю?

Глаза его сузились, лицо напряглось.

– Сейчас встряхну тебя хорошенько.

– Не надо, пожалуйста, – попросила она. – Я могу испортиться.

– Ты, глупышка, – бормотал он. – Запомни, меня не интересуют внебрачные похождения. – Большим пальцем правой руки он обвел контуры ее нижней губы, потом разжал руки, отпуская ее. – Ясно?

– Слова, Мигель… – проговорила она печально. – Не оскорбляй меня, произнося их только потому, что они хорошо вписываются в разыгрываемую сцену.

– Зачем мне рисковать своим браком?

– Вот именно. – Что-то внутри у нее застыло после того, как он так спокойно признал, что брак их – лишь ценная сделка. – Зачем?

– Ханна! – Он пытался ее предостеречь, но она не прислушалась к его намеку.

– Для Камиллы ты, оказывается, тем и интересен, что сразу не кинулся к ее ногам.

– Женщины типа Камиллы, – жестко заявил Мигель, – живут по собственным правилам.

Глаза Ханны блеснули голубым пламенем.

– Так пусть забирает свои правила и катится куда подальше.

Он легкомысленно хмыкнул, уставился на нее, по всей видимости приятно удивленный.

– Вышла на тропу войны, дорогая?

– Да.

Очередной смешок.

– Ты не в ее весовой категории.

– Воспринимать это как комплимент?

– Несомненно. – Склонившись, он провел губами по ее виску. – Иди, принимай душ.

Ханна взяла белье, халат и пошла в ванную. Когда она вышла оттуда через пятнадцать минут, Мигель уже спустился вниз.

Она надела джинсы, короткий топик, свернула волосы в тугой узел на затылке и поспешила в столовую. Стол был уже накрыт, и они оба с удовольствием отдали дань обеду, приготовленному Софией. Пора было переодеваться к выходу.

Ханна облачилась в ярко-голубой вечерний брючный костюм, распустила волосы, подкрасилась, взяла вышитую бисером сумочку.

– Шикарно! – восхитился Мигель и удостоился лукавой улыбки.

Они подъехали за пятнадцать минут до начала, войдя в фойе одновременно с устроителями нынешнего мероприятия.

В газетах вовсю расхваливали фильм за нестандартность режиссерского подхода, находки оператора, игру актеров. Ханна убедилась, что по большей части похвалы действительно заслуженны.

Когда на экране пошли титры, Мигель пошарил в темноте, отыскал ее руку, чтобы вовремя выскользнуть из темного зала.

– Не хочешь кофе?

Ханна хотела отказаться, но в последний момент передумала.

– Почему бы и нет?

Они знали старинное маленькое кафе, где подавали отличный кофе, а к нему – печенье и пирожные домашнего приготовления.

Спешить было некуда. Обстановка располагала к отдыху. Они заказали кофе с ликером и выбрали по пирожному.

– В выходные прилетает мой кузен Александро с женой Элизой, – сообщил ей Мигель, помешивая ложечкой кофе. – Собираются посетить благотворительный бал Фонда помощи больным лейкемией.

Ханна обрадовалась. Элизу она видела всего несколько раз после свадьбы, но они успели подружиться.

– И как долго они погостят?

– Несколько дней. Детей Элиза оставила с няней. Александро хочет съездить в Перт, а она навестит друзей.

– И ты поедешь с ним?! – Она не спрашивала – утверждала. Мигель посмотрел на нее внимательнее, пытаясь понять, что она думает по этому поводу.

– Можешь и ты поехать со мной. Я буду только рад.

Ей очень понравилось это предложение, но Синди больна, а оставить магазин на постороннего человека ей даже в голову прийти не могло.

– Очень бы хотелось, но как быть с магазином? Сколько тебя не будет?

– Два, может, три дня.

Две одинокие ночи. Можно навестить родителей, встретиться с друзьями, провести вечер в театре, сходить в кино – все так, но без Мигеля ей будет тоскливо. Как она уже к нему привязалась! Но есть ли у него хоть малейшее понятие, что он для нее значит? Вряд ли. Хорошее отношение, временами даже восхищение, но не любовь. Долг… Долг – какое пустое слово!

– Продвигай Синди. Сделай ее менеджером, обучи еще двух продавщиц, которые смогли бы тебя заменять.

– И тогда я в любой момент смогу поехать с тобой?

– Я предпочел бы брать тебя с собой, а не оставлять тут в одиночестве. Подумай над моими словами, милая. – Он допил кофе. – Пойдем?

Когда они добрались до дому, было уже очень поздно. Ханна поспешила наверх, разделась, смыла макияж и поспешно нырнула под прохладную простыню. Через минуту она уже спала.

Под утро ей почудилось, что кто-то нежно прикасается к ее спине. Ханна повернулась и стала исследовать прижавшееся к ней тело мужа, спускаясь ниже и ниже… Потом откинула в сторону покрывало и села, подставив его рукам грудь с возбужденными сосками. Встряхнув распущенными на ночь волосами, она наклонила голову, накрыв его грудь шелковистой волной. Мигель сомкнул пальцы вокруг ее талии. Возбуждение пронзало ее, тело содрогалось, она молила его овладеть ею.

Он так и поступил, медленно опустив ее вниз, так, что она приняла его глубоко в себя и, взяв власть в свои руки, задала самый быстрый темп. Вместе они достигли кульминации – удивительное, редкостное соитие мыслей, тел и душ. Она рухнула ему на грудь. Мигель поглаживал ее спину, ягодицы, перебирал волосы, время от времени целуя ее в губы.

Он исследовал каждый дюйм ее кожи, отыскивая точки, в которых постепенно затухали вибрации, отзвуки недавно испытанного удовольствия, пробуя снова разбудить их, пока она не взмолилась о пощаде.

– Значит, ты опять хочешь меня? – поддразнил ее Мигель.

И снова началась медленная любовная игра. Страсть разгоралась, выводя из-под контроля все чувства и мысли, влекомые лишь к одной цели – примитивной цели существования всего живого.

После этого, измученные, они немного поспали. Разбудили их лучи солнца, все настойчивее пробивавшиеся сквозь задернутые занавески. Новый день требовал к себе внимания, заставлял очнуться от ночного забытья.

Ханна окончательно проснулась оттого, что ее куда-то несли. В уши ворвался звук льющейся воды, со всех сторон ее окутали запахи ароматических масел.

Через секунду Мигель опустил ее в бурлящую пузырьками ванну, шагнул в воду сам и сел напротив.

Он был слишком доволен собой, чтобы она могла спокойно глядеть на него. Зачерпнув полную горсть воды, она плеснула прямо ему в лицо. Он не замедлил ответить тем же.

Автоматическими заученными движениями она закрутила волосы на макушке, заколола их булавкой, оказавшейся на ближайшей подставке.

Занятия любовью, которые она отказывается называть словом «секс», невиданное удовольствие свернуться в объятиях своего любовника, а вот теперь роскошь нежиться в лопающихся пузырьках, которыми наполнена ванна. Все напряжение уходило, растворялось, смывалось волшебными струями воды.

Ей хотелось откинуть голову назад, закрыть глаза и оставаться так часами. Потом пусть будет завтрак с шампанским, свежая земляника, яичница с ломтиками ветчины и крепкий кофе. После еды – снова в постель. И спать, пока солнце не поднимется к зениту.

К сожалению, день выбран неправильно. Выходные наступят только завтра, бутик ждет, так же как и наемная продавщица. И потом, на свете еще есть Камилла.

Она медленно открыла глаза.

– Ты куда? – лениво спросил Мигель.

– Тебе это будет неинтересно, – ответила она ему.

– И все-таки?

– Дело касается только меня, любимый. – Она приподнялась, отыскала на вешалке полотенце и вылезла из ванны.

Оказывается, еще не поздно, обнаружила она. Остается время для завтрака.


Автоматические двери гаража открылись. Почти синхронно они подошли к своим машинам, отперли дверцы, уселись за руль, завели моторы. Мигель посигналил Ханне, предлагая выехать первой.

Новая продавщица пришла поздно. Ее рекомендации были удовлетворительными, но манера вести себя больше подходила для подростков, чем для капризной клиентуры, приобретающей эксклюзивные дорогостоящие модели известных фирм. Ханна позвонила еще раз матери, и та обещала приехать. В какой-то момент Ханна серьезно задумалась над предложением Мигеля – и правда, пора продвигать Синди. Но вначале надо продержаться неделю-другую.


ГЛАВА ПЯТАЯ


Бегло оглядев свой гардероб, Ханна остановила выбор на вечернем платье небесно-голубого шелка, к нему голубые туфли на высоких каблуках и вышитая драгоценными камнями сумочка. Ну и, разумеется, бриллиантовое ожерелье, серьги и браслет.

Престижная благотворительная акция собрала множество известных имен. Мероприятие проходило в одном из лучших залов города и считалось наиболее значительным среди подобных.

Ханна и Мигель выделялись в толпе приглашенных роскошью туалетов, красотой и каким-то неуловимым очарованием. Женственность и мужественность прекрасно сочетались. Сила и слабость дополняли друг друга, все вместе создавало убийственный эффект.

Мигель ласково улыбнулся.

– Мы с тобой вне конкуренции.

Ханна сморщила носик:

– Пожалуй, ты прав. Надеюсь, все пройдет миролюбиво, – и про себя подумала: только бы не было Камиллы.

Однако судьба была к ней сурова: усаживаясь на свое место за столом, Ханна увидела карточку с именем Камиллы по другую сторону от прибора Мигеля.

Ханна воровато оглянулась и быстро поменяла карточку на ту, что лежала на противоположной стороне стола.

Появление Александро и Элизы было встречено ею с радостью. Всякий, увидевший Александра и Мигеля рядом, ни секунды бы не сомневался, что они братья – одного роста, одинаковые фигуры, те же четко очерченные черты лица, пронзительные; темные глаза, чувственный рот.

Александро с женой Элизой и двумя детьми жил в Сиднее. И Александро, и Мигель активно занимались бизнесом. Ханна нежно обняла Элизу.

– Как приятно опять с тобой встретиться. Когда вы приехали?

– В полдень. И уже соскучились по детям.

Ханна рассмеялась в ответ.

– Ты впервые их оставляешь?

– Второй раз. Но легче от этого не становится, – призналась Элиза.

– У нее патологически обостренная потребность держать под контролем все, что касается детей, – пробурчал Александро, наклоняясь к Ханне и целуя ее в щечку.

– Что же в этом плохого? – притворно сердито отозвалась Элиза, но взгляд, посланный мужу, говорил о любви и только о любви.

– Мы рядом сидим, – сказала Ханна и похлопала по соседнему стулу. – Садись сюда. Нам есть о чем поболтать.

В зале звучала негромкая музыка. Большинство гостей уже расселось.

За их столом оставалось только два пустых места. Ханна была вынуждена признать, что появление Камиллы было обставлено с блеском. Она прошествовала между столами, словно принцесса, одетая в броское красное платье, обтягивающее ее безупречную фигуру, как вторая кожа.

Ханна взглянула на мужчину, сопровождавшего Камиллу, и похолодела. Несколько мгновений она сидела не шевелясь, отказываясь поверить своим глазам. Люк Дюбуа!

Очаровательный негодяй, главным занятием своей жизни сделавший существование за счет обеспеченных женщин, которых без зазрения совести обманывал десятками. Довольно молод, но уже достаточно опытен в искусстве жить за чужой счет. Фотограф-профессионал, использующий возможности профессии, чтобы получать доступ в мир богатых и знаменитых.

Ханна следила глазами за приближающейся парой и изо всех сил старалась улыбаться, что становилось все сложнее.

Интересно, узнал Мигель Люка? Предвидеть его реакцию казалось невозможным. Но что это? Парочка усаживатся к ним за стол?

– Мигель, Ханна, – Камилла мурлыкала, как избалованная кошечка, только что вылизавшая блюдечко сливок.

Одного взгляда на ее торжествующее лицо было достаточно – появление Люка было тщательно спланировано. И чего Люку тут понадобилось? Не Австралия, не Мельбурн, а именно сегодняшний благотворительный банкет? И давно ли он в свите милейшей Камиллы?

Не требуется особой гениальности, чтобы понять – Камилла ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое, то есть Мигеля.

Итак, враждебные действия развернуты по всему фронту. Что же, она неплохо поднаторела в самообороне. За спиной годы практики. Пусть Камилла считает, что может легко завладеть своей добычей, очень скоро ей придется убедиться в обратном.

– Вы, конечно, хорошо знакомы, – мурлыкала Камилла, усаживаясь за стол.

– Средства массовой информации в свое время уделили много внимания этому вопросу, – она презрительно посмотрела на Люка. – Надеюсь, вам хорошо платили за интервью, раздаваемые направо-налево?

– Неплохо. – Его улыбка обладала способностью размягчать самые суровые женские сердца, но не ее.

– Позвольте представить моего мужа, Мигеля Сантанаса.

Мужчины обменялись взглядами – у Мигеля мрачный, у Люка абсолютно безразличный.

Официанты начали разносить напитки, и вечер пошел своим чередом: вступительная речь председателя благотворительного комитета, ужин, показ мод. Ханну ничто не радовало, она готова была отдать все на свете, лишь бы покинуть залу и уехать домой. Но подобный поступок означал бы постыдное бегство, а ее гордость запрещала ей действовать таким образом.

Мигель заказал шампанское, знаком велел официанту наполнить ее бокал. Ханна с некоторым удивлением оглянулась на него, он подмигнул и поднял свой бокал, салютуя ей.

Он, конечно же, знает, кто такой этот Люк Дюбуа, какую роль он играл в ее жизни.

– За что пьем? – прошептала Ханна, слегка касаясь бокала мужа своим.

– Разве нам нужно пить за что-то? У нас с тобой есть все!

Она слегка кивнула, соглашаясь.

– Пожалуй, вечер обещает быть исключительно приятным.

– Хочешь уйдем?

Ее глаза расширились. Нарушить этикет? Ради нее?

– Нет. – Голос звучал твердо, но сердце на мгновенье замерло.

Между тем Камилла пошла на приступ, обрушив на Мигеля все запасы своего кокетства, подкатываясь к нему то с одной, то с другой стороны. Ханна с трудом удерживалась, чтобы не ударить ее или обругать.

– Что происходит? – вполголоса поинтересовалась Элиза. – Прелестная Камилла так открыто флиртует с Мигелем?

– Похоже, да. Но сделай он хоть шаг ей навстречу, – пробормотала Ханна, – ему несдобровать.

– А какую роль играет Люк в этом фарсе?

– Я сама не могу понять.

Элиза сочувственно прищелкнула языком.

– Главное – не нервничай и не показывай виду.

Ханна кивнула и, пробормотав невнятные извинения, бросилась в дамскую комнату: Мигель, если ему угодно, может болтать с Камиллой, а с нее довольно.

– Я с тобой, – поднялась Элиза.

Ханна несколько раз останавливалась поболтать со знакомыми. В дамской комнате она старательно поправила макияж и, увидев, что Элиза чувствует себя явно плохо, заинтересованно спросила:

– Ты беременна?

Элиза слабо улыбнулась.

– О, да! Надеюсь, девочка. Она уже демонстрирует свою индивидуальность, мальчишки вели себя проще.

– Насколько я понимаю, Александре в курсе?

– Разумеется. Он замечательный отец.

Ханна вернулась к столу обновленная и слегка успокоившаяся. Мигель бросил на жену понимающий взгляд – причина такого длительного отсутствия не вызывала у него сомнений.

– Дорогая, все остыло, – он подозвал официанта и попросил принести другую порцию.

– По правде сказать, я не голодна.

– Тем не менее ты должна поесть, – настойчиво потребовал Мигель и неожиданно погладил Ханну по щеке.

– Какой ты внимательный и заботливый муж, Мигель, – умилилась Ханна.

– Ты же моя жена, дорогая, о ком же мне еще заботиться!

Да, это у него не отнимешь: он умеет поддержать и успокоить, когда надо. Ханна неоднократно слышала одобрительные высказывания окружающих по поводу их брака.

Стараясь, чтобы улыбка вышла как можно естественнее, Ханна улыбнулась.

– Милый, ты разишь своей заботливостью наповал.

– Ты так считаешь? Тебе не нравится моя забота?

Ханна лишь молча глянула на него.

Тем временем Камилла, покружив по залу, вновь оказалась рядом с Мигелем, окончательно лишив Ханну аппетита. Она со злостью наблюдала, как Камилла скребла ярко-красными коготками по его рукаву, прикасалась к руке, складывала губки в соблазнительную улыбку.

Подали десерт. Модели совершили последний заход на подиум и упорхнули. Ди-джей включил специальные световые эффекты, поставил первый CD, возвещая о начале танцев.

Гости задвигали стульями, готовясь танцевать.

Александро и Элиза подошли попрощаться.

– Завтра обязательно повидаемся. Мужчины организуют завтрак на природе, а я покажу фотографии.

После их ухода к Мигелю подошел коллега по работе. Извинившись, Мигель покинул жену. Краем глаза Ханна увидела Камиллу, мелькнувшую у выхода, и почти сразу услышала хорошо знакомый мужской голос:

– Как жизнь, Ханна?

– Люк? – отозвалась она как можно суровее. – Тебе нет необходимости следовать принятым в свете условностям. Ты для меня пустое место.

– Не может быть! – поддразнил Люк. – А ты все та же, как я погляжу.

– Хочешь уверить меня, что оказался здесь абсолютно случайно?

Люк лишь усмехнулся в ответ на ее негодование.

– Ханна, прошло три года, неужели нам не о чем поговорить?

– Представь себе – не о чем! – отрезала она.

– Но почему, лапушка? – Его улыбка могла околдовывать не только доверчивых простушек. – Когда-то нам было неплохо вдвоем.

– Очень странно, – не сдавалась она. – Наши воспоминания сильно разнятся. Думаю, что и у тебя они потускнели, так что давай не будем притворяться, а?

Он выразительно развел руками.

– Кто притворяется? Я всегда был от тебя в полном восхищении.

– Начинается, – прервала его излияния Ханна. – Лучше скажи, что тебя сюда принесло?

– Разве просто побыть в таком приятном обществе – не удовольствие?

– Прекрати! Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Значит, ты хочешь услышать факты, лапушка?

Ханна в упор смотрела на него, даже не утруждая себя каким-либо вопросом.

– Но стоить это будет недешево, – горестно закончил он.

– Да ну? – отвергла его претензии Ханна. – Ты в свое время славно пожил за счет моей доверчивости. Напомнить суммы?

– И когда ты успела стать такой циничной? – Люк, словно игнорируя неприятные напоминания, «надел» одну из своих самых обаятельных улыбок.

– Да уже года три. Хороший учитель был.

– Ладно, раскрою тайну. Меня пригласила Камилла. Естественно, не даром.

Ханна даже задохнулась.

– А зачем ты рассказываешь об этом мне? Работаешь на два фронта?

Он пожал плечами.

– Ты же захотела правды.

Ханна внимательно оглядела его: все та же смазливая физиономия и та же шальная искорка в глазах. Что она в нем находила – уму непостижимо! Сейчас даже его улыбка казалась ей сальной.

– Ну ты и прохвост, Люк!

– Хочу предупредить, лапочка, – тихо проговорил Люк. – Камилла здесь не случайно.

– Как будто я не знаю!

– Потанцуй со мной, и я, возможно, расскажу тебе побольше.

– Ни в коем случае! Даже если от этого будет зависеть вся моя жизнь.

Он цинично ухмыльнулся.

– Может, ты и права.

– Но запомни: Мигель Сантанас не тот человек, который захочет делиться с ближним своей собственностью.

– Тогда, может, выпьем как-нибудь по чашечке кофе? Поговорим о прошлом.

– Ты шутишь? – Ничем его не проймешь, просто с ума сойти.

– Какая у женщин короткая память! Где же твоя былая пылкость?

Она в упор посмотрела на него.

– Будешь докладывать Камилле, скажи, что у нее нет шансов. – Ханна кинула тревожный взгляд на стоявшего поблизости Мигеля. Он, казалось, полностью был поглощен беседой с коллегой, но Ханне достаточно было одного взгляда, чтобы понять: из их разговора не пропущено ни слова.

Она подошла к нему, ожидая, что он представит ее, и облегченно вздохнула, почувствовав, как он переплел ее пальцы со своими.

Коллега извинился и вернулся к своему столику.

– Пойдем домой? – предложил Мигель.

Ханна сверкнула белозубой улыбкой, провела ладонью по его уже шершавой щеке.

– И испортить Камилле все удовольствие?

Он поймал руку жены, запечатлев жадный поцелуй на ее ладони. Ханна изумленно посмотрела на него, слегка задрожав.

– Что-то ты, дорогая, совсем скуксилась, – мягко посетовал Мигель. – Я считаю, пора домой.

– Ну уж нет! Я достаточно энергична, чтобы потанцевать с тобой. А ты?

Он с сомнением покачал головой, но послушно повел ее за собой. Мелодия была очень медленная и обволакивающая. Мигель крепко прижал ее к себе и повел. Чудесная музыка несла их, Ханна почти забыла, где они. Осталось только колдовство мелодии, руки мужа, прижимающего ее к себе.

Они почти слились воедино, Ханна явственно ощущала, как из его сильного тела перетекает к ней жизненная энергия, чувствовала его возбуждение.

– Я считаю, пора домой. – Он тихо засмеялся, и кровь загорелась в ней, вызывая краску на лице и огонь внутри.

Они дружно направились к выходу, на ходу перебрасываясь фразами со знакомыми. И вдруг лицом к лицу столкнулись с Камиллой.

– Вы ведь не уходите?

Ханна вежливо улыбнулась.

– Нам обоим завтра рано вставать.

– Устала, дорогая? – Камилла озабоченно всплеснула руками. – Мигелю вряд ли понравится подобная изнеженность.

– Что делать – не все же такие выносливые, – в тон ей отозвалась Ханна и… испугалась: в глазах Камиллы мелькнула ненависть. Мелькнула и погасла.


Ханна, молчаливо созерцая пробегающие мимо дома, сидела рядом с Мигелем, пока тот вел машину по темным улицам.

В свое время средства массовой информации уделили много внимания ее помолвке с Мигелем: объединились два денежных мешка, чувства богатым недоступны. Их брак – тому подтверждение. Но миновал год, и сплетни постепенно потеряли актуальность, их брак не только не распался, как предсказывали авторитетные журналисты в рубриках «Семья и брак», но уже воспринимался высшим светом как весьма удачный.

– Что-то ты притихла.

В полумраке салона Ханна не могла разобрать выражения лица Мигеля.

– А ты только заметил это?

– Тебя беспокоит Камилла? Люк? Неужели они могут испортить нам жизнь?

Ханна нашла в себе силы сдержаться и не устроить истерику.

– Мог бы подойти и послушать нашу беседу.

– Пожалуй, беседа была слишком долгой. – Мигель остановил машину у особняка.

– Разумеется, ведь говорили не только обо мне, но и о тебе. Камилла имеет на тебя серьезные виды и ни перед чем не остановится, лишь бы добиться своего. – Она пристально посмотрела на Мигеля, потом выскользнула из машины и вошла в дом.

Мигель двинулся следом. Уже в фойе, у подножия лестницы он взял жену за локоть.

– Не может быть! – протянул он иронично, в упор уставившись на Ханну. – А он, видимо, играет роль приспешника главной героини, строящей дьявольские козни?

– Ну да!

– Будь осторожна, дорогая, – ласково предупредил он. – Однажды он уже навредил тебе. Я не потерплю повторения.

– Не потерпишь? Не хочешь ли ты сказать, что ревнуешь? – Ханна удивленно смотрела на него.

– Я хочу защитить тебя от этих нахалов! – Голос мужа дрожал от негодования. – И потом, Ханна, разве Люк занимал хотя бы сотую долю твоей жизни по сравнению со мной, с моим отношением к тебе и нашему браку?

Несколько секунд Ханна стояла, глядя в упор на мужа, а потом отвернулась и быстро побежала наверх в комнату. Сорвала с себя серьги, нашарила застежку ожерелья.

Мигель вломился следом и стал судорожно сбрасывать с себя одежду.

– Стой спокойно! – с досадой воскликнула Ханна.

Она остро чувствовала его близость, тепло, исходящее от тела. Ей хотелось приникнуть к нему, спрятать лицо на груди, отдаться поцелуям и одновременно броситься на него и исколошматить кулаками эту твердую грудь. Понимает ли он, в какое двусмысленное положение ее поставили Камилла и Люк?

– Неужели ты думаешь, что я не знаю, кто такая Камилла? – Его глаза потемнели. – Отдай справедливость и моему интеллекту, женушка.

– Но ее интересует твое либидо, а не интеллект, – возразила Ханна.

– Ты считаешь, что я вот так легко лягу в постель другой женщины? – медленно, с упором на каждое слово произнес Мигель.

Она смотрела на него, а перед глазами мелькали эротические сцены – Мигель и Камилла…

– Конечно же нет. Мы клялись в верности друг другу перед алтарем, – тихо выдавила она из себя.

– У тебя нет причины сомневаться в моих словах.

– А у тебя в моих.

Мигель готов был разорвать Камиллу на части за ее наглость и самоуверенные замыслы, нарушившие покой его супруги. Он провел рукой по спине Ханны, расстегивая молнию на платье. Блестящий шелк соскользнул вниз. Руки прошлись по талии, обхватывая и вновь отпуская, потом поднялись к груди. Наклонив голову, он завладел ее ртом, опьяняя ее медленным, страстным, дразнящим, кружащим голову поцелуем. Она обняла его за шею, даря ответный поцелуй.

Ей нравилось ощущение его близости, нравилось ласкать его мускулистое тело – мощные плечи, широкую грудь, живот…

Излишек надетой на нем одежды теперь раздражал ее, она затеребила мешающие тряпки, расстегнула ремень брюк.

Ее тело пульсировало, отзываясь на его нетерпеливую дрожь, страстная лихорадка сотрясала обоих.

Нет, проклятье! Нет! Жадно и быстро, так, как велит первобытный инстинкт! Ей не требуются его сдержанные ласки, лишь его страсть.

Не произнесла ли она вслух то, что сейчас подумала? Не знает, не ведает, да и все равно ей. Она жила только одним этим мигом, с губ срывались возгласы, слова, которые может внушить лишь истинная страсть. Она понуждала его поднять ее, швырнуть на кровать, отбросив в сторону покрывала, накрыть, прижать сверху своей тяжестью…

Он вошел в нее, ощутив привычное сопротивление ее плоти, разошедшейся навстречу и плотно сомкнувшейся вокруг него, принимающей, ласкающей…

Никогда еще он не позволял себе отринуть все ограничения воспитания, требования, накладываемые на цивилизованного человека. Она не могла оторвать от него глаз, загипнотизированная примитивным голодом, исказившим его черты, сорвавшим маску внешних приличий. Его голова откинулась назад, мускулы на шее напряглись, челюсти сжались.

Он начал двигаться, сначала медленно, почти замирая после каждого движения, потом все скорее и скорее, следуя ритму, древнему как время.

Она подчинялась задаваемому им темпу, словно бешеному приливу, накатывающему на берег, чтобы захватить щепку и утащить ее за собой, поднимать и опускать, играть с ней как угодно. Он то наступает, то уходит, чтобы вернуться, кидаясь на берег с новой яростью.

Присущий ему в обычных обстоятельствах контроль над ситуацией пропал, словно его никогда и не было, уступив место примитивным желаниям. Голоду столь сильному, что назвать его обычным зовом пола было нельзя. Захлестнувшая его страсть не подходила ни под одно из человеческих определений. Бесстыжая, завораживающая, похотливая.

Казалось, она захвачена в плен дикарем, движимым единственной потребностью. И она отдавалась ему, позволяя вести туда, куда ему угодно, ликуя на каждом шагу пути. Наслаждаясь предъявляемыми требованиями, силой, влекущей ее все дальше и дальше. Слабая улыбка притаилась в уголках ее припухшего от поцелуев рта. Дикарь, думала она устало.

Неслыханное удовлетворение доставляла сама мысль о том, что она способна довести человека до полной потери самообладания.

Ханна уловила мгновение, когда он начал приходить в себя, тяжесть его груди перестала давить с такой силой, как раньше, дыхание стало выравниваться, с губ полился поток испанских слов. Он обвинял себя за недавнее забытье.

Ей хотелось успокоить его, поведать, что только сейчас она смогла оценить истинную власть женской сексуальной магии и… изумиться ее силе не меньше того, кто стал ее жертвой.

Легкими прикосновениями к его спине она попробовала разгладить узлы мышц, заставить их расслабиться. Спускаясь вниз по его телу, она прошлась по талии, дотронулась до ягодиц, слегка шлепнула по ним и продолжила путешествие в обратном порядке, поднимаясь к плечам, захватив в плен голову и притягивая к себе с поцелуем.

Сейчас она целовала его, пробуя на вкус губы, дразня проникающим внутрь рта языком, поощряя, поддразнивая в бесстыжем приглашении.

Его руки сомкнулись вокруг нее, прикрывая от враждебного мира. Губы его касались ее макушки, потом щеки, ласкали висок, мягкую впадинку в изгибе шеи…

В предрассветный час Ханна зашевелилась. Ей стало холодно, и она потянулась к мужу, но обнаружила, что постель пуста. Осторожно подняв голову, она оглядела сумрачную комнату. И сразу увидела Мигеля, силуэтом обозначившимся на фоне задернутых занавесок. Он внимательно смотрел в темный сад.

Соскользнув с постели, она тихонько подошла к нему. Слабое движение указало ей, что он слышал шелест откидываемой простыни, почти неуловимое шлепанье босых ног по полу.

Ханна обхватила руками его талию, прижалась к нему поближе. Он сгреб ее на руки и понес в ванную комнату. Пустил воду, подождал немного, шагнул в ванну и опустил жену рядом с собой.

Она закрыла глаза, позволив пузырькам воды подниматься по ее усталому телу. Она почти провалилась в сон, расслабленная скольжением ласковых струй, но тут же широко открыла глаза. Мигель поднял ее, укутал в огромное банное полотенце.

Вытершись, они вернулись в спальню. Она не протестовала, когда он опускал ее на постель. Ласкал ее, удерживая на грани чувственной нирваны.

Великолепный, грандиозный, переворачивающий сердце секс. Но не любовь!

Она обещала себе больше не попадать в эмоциональную зависимость от мужчины, и что же? Ее сердце принадлежит Мигелю. Всегда принадлежало и будет принадлежать, хочет он того или нет.


ГЛАВА ШЕСТАЯ


– Грандиозно, – пробормотала Элиза, лениво развалившись под навесом, натянутым на палубе комфортабельного крейсера, нанятого Мигелем на весь день.

Ханна поправила темные очки и усмехнулась, глядя, как Элиза пытается защитить глаза от ярких солнечных лучей, сдвигая громадную панаму то на одну, то на другую сторону.

– Как тихо! – восторгалась Элиза. – Почаще бы сбегать от шума. Никаких телефонов, посетителей, делай что хочешь – никто не будет поторапливать.

«И никакие настырные француженки не будут лезть», – мысленно добавила Ханна, думая, каков будет очередной ход Камиллы.

Мигель и Александро устроились на корме, оба в темных очках и бейсбольных кепочках, одинаковых вылинявших джинсах и рубашках поло.

Трудно было представить, что всего двенадцать часов назад их с мужем объединяла страсть невиданной силы. Может, она понемногу сходит с ума, но она могла поклясться, что до сих пор ощущает его внутри себя.

Мигель, как будто почувствовав ее мысли, обернулся и бросил на нее столь многозначительный взгляд, что Ханна едва не сорвалась с места, чтобы ринуться к нему.

– Как вы смотрите на то, чтобы позавтракать? – предложила Элиза.

– Малыш голоден? – задумчиво поинтересовалась Ханна и расхохоталась над недоумением на лице подруги.

– Маленькая мисс уже усвоила мой режим. – Элиза поднялась и погладила рукой едва обозначившийся животик. – Сегодня ей хочется ветчины, корнишонов и ананас.

Ханна спустилась в каюту за корзиной с едой, собранной Софией. Они с Элизой накрыли на стол, поставили воду в бутылках, вино и позвали мужчин, которые не заставили себя ждать.

Просторы моря, легкий свежий ветерок делали поездку очень приятной, а аппетит – волчьим. Ужинали уже дома у Ханны и Мигеля. После ужина женщины собрали посуду и последовали на кухню.

Ханна опять задумалась и, только когда Элиза тронула ее за руку, пришла в себя.

– Когда я носила нашего первенца, одна дама настойчиво домогалась Александро, не давая ему прохода. Тогда я пережила много горя. Если не ошибаюсь, сейчас у тебя тот же случай с этой Камиллой? – Выжидательно глядя на Ханну, она словно ждала подтверждения своих слов. – Но поверь, я поняла одну вещь. Мужчины Сантанасы – однолюбы.

– Значит, Камилле не светит ничего? – как можно равнодушнее спросила Ханна.

– Даже не сомневайся, – успокоила ее Элиза. Ханна включила кофеварку, достала чашки, сахар, сливки.

– Мне чаю, – попросила Элиза.

Ханна достала поднос.

– Почему бы вам не посидеть у бассейна? Я принесу все туда.

Теплый вечер завораживал. Хотелось сидеть, не отрывая глаз от заходящегося солнца. Автоматически зажглись фонари, подсвечивающие сад. Огни вокруг бассейна отражались в воде, их мерцание создавало волшебную обстановку праздника.

Элиза восторгалась вслух, Ханна про себя соглашалась с каждым ее словом.

– Пора идти, дорогая, – тихо приказал Александре, вставая. – Ты устала.

– Я устала? – Ресницы Элизы взметнулись вверх. – Но раз ты так считаешь, то конечно.


Ханна стояла рядом с Мигелем, глядя вслед уплывающим в ночь огням машины Александре.

– Еще кофе? – спросила Ханна, собираясь вернуться в дом.

– Нет, – отказался Мигель, включая охранную сигнализацию. – Мне надо собрать чемодан. Александро подберет меня полвосьмого по пути в аэропорт.

Ханна молча поднялась следом за мужем в спальню, наблюдая, как он быстро укладывает в кожаный чемодан рубашки, пару брюк, какие-то еще вещи.

Ее крайне удручала мысль о его неизбежном отъезде. Негоже поддаваться унынию. Она решительно достала с полки шелковую ночную рубашку и отправилась в душ.

Через пару минут к ней присоединился Мигель. Она отдала ему мыло, подчиняясь его нежным рукам, намыливавшим каждый дюйм ее тела. Потом от нее потребовали тех же услуг. После душа они вернулись в спальню и улеглись под покрывало. Он обнял ее, и она с готовностью отдалась его власти.

Мигель больше не шевелился, отдавая ей инициативу, а потом и вовсе придержал ее руки.

– Милая, не надо. Как бы я ни хотел тебя, но прошлая ночь…

– Была чудесной, – заверила Ханна. – Потрясающей.

– Я не думаю…

– Не думай, – взмолилась она. – Постарайся просто чувствовать. Пожалуйста. – Она высвободила свои пальцы, легко пробежала ими по его груди, потрогала пупок, потом двинулась ниже. – Я хочу любить тебя.

Ханна уселась на него верхом, принимая его всего, испытывая острое наслаждение. Но Мигель перехватил власть, задавая темп, ведя в эротическом танце, доводящим их обоих до исступления…

* * *


Сегодняшнее прощание оказалось даже тяжелее вчерашних сборов. Ей приходилось постоянно одергивать себя, чтобы только не сказать «не уезжай». Ханна улыбалась, подставляя лицо под его торопливые поцелуи, махала вслед отъезжающей машине. Потом вернулась в столовую, чтобы позавтракать, просмотреть утреннюю газету – а там и на работу пора.

Новая продавщица была опытная и инициативная. Ханна понемногу начала успокаиваться. Утро не обещало никаких дополнительных катаклизмов. Позвонила Рене – узнать, как идут дела. Ханна отозвалась о новой продавщице с похвалой, сказала, что можно не беспокоиться. Почти следом раздался звонок от Мигеля. Они благополучно приземлились в Перте.

После очередной трели телефона Ханна автоматически подняла трубку, не ожидая больше никаких неприятных сюрпризов.

– Привет, Ханна!

Люк!

– Откуда у тебя мой номер? – Едва успев задать вопрос, Ханна сразу же отругала себя за недогадливость.

– Милейшая Ханна, – насмешливо процедил сквозь зубы Люк. – У твоего бутика есть имя, которое значится в телефонной книге.

Все равно – без Камиллы здесь не обошлось.

– Чего тебе надо?

– Ах, лапушка, – мягко хихикнул он. – Как обычно, сразу к делу.

– У меня нет времени на болтовню, – отрезала она.

– Предлагаю выпить по чашечке кофе.

– Не хочу и не могу – занята!

– Но у тебя ведь бывает перерыв на обед?

– Бывает, но я не собираюсь тратить его на тебя.

– Боишься, лапушка?

Неужели он всегда вел себя так дерзко? И когда-то он ей нравился.

– Тебя? Нет, не боюсь. До свидания. – Она положила трубку и вернулась к стопке накладных, ожидающих, когда же ими займутся.

В магазин зашла клиентка. Ханна подняла голову, посматривая, как новая продавщица, Элайна, почтительно приветствует ее. Всего за несколько часов девушка продемонстрировала похвальную расторопность.

В полдень Элайна ушла обедать, а потом и Ханна решила перекусить в соседнем кафе. Местечко ей нравилось – готовили там очень прилично, а кофе был просто превосходным.

Едва успев войти, Ханна поняла, что совершила ошибку. Всякий, взявший на себя труд проследить за ней, без труда мог вычислить ее расписание. И уж конечно, взял бы на заметку, что данное кафе – в числе ее любимых…

За столиком с видом на улицу с самым беззаботным видом сидел Люк. Придется быть настороже.

– Привет, лапушка, – с подчеркнутым добродушием привстал ей навстречу Люк. – Так и знал – если засяду тут, то обязательно тебя застукаю.

– Придется сменить кафе. – С этими словами она развернулась на каблуках и вышла.

Только на этой улице имелась масса подобных заведений. Поест еще где-нибудь.

Несколькими минутами позже она сидела за столом и только-только успела сделать заказ, как кто-то плюхнулся напротив.

– Принесите то же самое, что и даме, – велел официанту Люк, – и посчитайте за двоих.

Ханна обожгла его негодующим взглядом.

– Зачем ты меня преследуешь?

Люк предостерегающе поднял руку.

– Мы на людях, так что держи себя в руках, – заметил он. – Почему не совместить обед с приятными воспоминаниями?

Ханна нахмурилась.

– Зачем этот фарс, Люк?

Он попытался изобразить обиду.

– Фарс? По-моему, мы прекрасно ладили.

Она горько хмыкнула.

– Да уж… Мне понадобилось три месяца, чтобы тебя раскусить, понять, что все твое очарование – одно притворство.

– Не всегда же!

– Ну… довольно, выкладывай, что тебе надо. – Она устало откинулась на спинку стула. – Но учти, я не забыла, что тебе больше всего во мне нравилось: крупная сумма отцовского счета и мой собственный неплохой ежегодный доход. Все остальное – не более как приятное приложение. Сколько Камилла тебе платит?

Он развел руками, призывая ее приглушить гневные нотки в голосе.

– Ты перегибаешь палку. Как Камилла может быть связана с моим желанием выпить с тобой чашечку кофе?

Она метнула на него уничтожающий взгляд.

– Не надо принимать меня за полную дуру.

Появился официант с заказом. Вдруг ее внезапно ослепила вспышка. В дверях мелькнула удаляющаяся спина фотографа.

– Попалась! – ухмыляясь, бросил ей Люк.

Все произошло в единое мгновение.

Ханна резко вскочила из-за стола, достала из кошелька банкноту, швырнула ее на стол и выскочила на улицу.

Как он прав! Надо было предвидеть такой оборот! Люк никогда ничего не делает просто так – сколько можно попадаться! Да, Камилла времени не теряет! Еще шаг к достижению желанной цели… Мигелю – документальное свидетельство, как Ханна премило проводит время с Люком.

Отчаянно засигналила машина, Ханна отступила на шаг назад. Боже милостивый, да она сошла с тротуара на мостовую. Совсем спятила!

Вернувшись в магазин, Ханна уловила удивленный взгляд Элайны и принудила себя улыбнуться.

– Возникли какие-нибудь проблемы, пока меня не было?

– Нет, нет, все в порядке. А ты что-то быстро. Поесть-то успела?

– Так, поклевала, аппетит пропал.

Вернувшись домой, Ханна машинально проглотила ужин, потом поднялась в кабинет и торопливо набрала номер мобильника Мигеля… и прослушала автоответчик. Оставив сообщение, отправилась в душ.

Чуть позже позвонила мать, пригласила на завтра к себе обедать. Ханна согласилась. Они еще поболтали о том, о сем, обменялись последними новостями. Потом Ханна уткнулась в телевизор, но не смогла долго усидеть – решила лечь и немного почитать перед сном.

Было уже почти одиннадцать, когда раздался телефонный звонок.

– Я тебя разбудил? – многозначительно хихикнул Мигель.

– Нет, – ответила Ханна. – Я читала. Как дела?

– Что произошло? – с расстановкой произнес Мигель. Такой тон появлялся у него всегда, когда он ощущал тайную подоплеку чьих-то действий.

– Что могло произойти?

– Дорогая, – пророкотал он с обманчивой мягкостью. – Не тяни.

– Меня преследует Люк. – Она почти увидела, как застыло его лицо. – Звонками, а во время обеда пришел в кафе и сел за мой столик. Официант принес заказ – и тут неизвестно откуда появился фотограф и отснял нас за совместным обедом.

– Тебя подставили.

– Мне надо было знать, что этим кончится. – Ханне хотелось разреветься.

– Я им займусь. – Голос мужа стал угрожающим.

– И что ты собираешься делать?

– Дорогая, я найду на него управу. Он пожалеет, что ввязался в эту историю. Завтра же появится человек, которому я смогу доверить твою безопасность.

– Мне телохранители не требуются!

Последовало краткое молчание, потом Мигель жестко заявил:

– Это мое решение, Ханна.

– Но ты меня не спросил, нуждаюсь ли я в защите!

– Телохранитель – это не насилие, а твое спокойствие, неужели ты не понимаешь? В среду я буду дома.

– Ты собираешься жертвовать бизнесом?

– Ты, любимая, важнее любого бизнеса.

– Я или мои акции в корпорации «Сан-мар»?

– Жаль, что нас разделяет океан, – ледяным тоном посетовал Мигель. – А не то я устроил бы тебе взбучку.

– За то, что осмелилась сказать правду? – Ханна быстро попрощалась и положила трубку.

Невыносимый, самонадеянный тип! Телохранитель? Спятил он, что ли?

Подобрав книгу, она попыталась вникнуть в тонкости сюжета, но поняла, что на данном этапе не способна на такие подвиги. Натянула покрывало повыше и свернулась клубочком. Не похоже, что Люк способен причинить физические вред. Сомнительно, что он рискнет жизнью или даже подставит себя под вероятное тюремное заключение, сколько бы Камилла ему ни предложила. Или нет?

Не самая приятная мысль. Раз придя в голову, она никак не желала оставить Ханну в покое, не давая заснуть.

Сон наконец пришел, но ей снились кошмары – то ее толкали под колеса проезжающего грузовика, то она сама мчалась на машине с неисправными тормозами.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ


Ханна завтракала еще полусонная, когда зазвонил телефон.

– Доброе утро. – Бодрый голос Мигеля сразу прогнал остатки сна. – Хорошо спала?

– Спасибо.

– Это не ответ, – возмутился он. – Я лично почти не спал.

– К сожалению, ни успокоить, ни обрадовать тебя не могу.

– Почему ты говоришь в таком тоне? Я его не заслужил.

– Оставь свои претензии, мне ясно, что ты позвонил не просто так.

– С каким удовольствием я бы тебя сейчас поколотил… Но ты далеко, поэтому слушай. – И Мигель подробно описал человека, который будет ее охранять. – Родни Спирсу тридцать два, бывший полицейский, среднего роста, крепкого сложения, светлые волосы, голубые глаза. Ездит на темно-синем «гольден»-седане. Через десять минут он будет у тебя.

– Звучит как описание сцены из дешевого детективного фильма, – заметила она и, чтобы разрядиться, замахнулась на кошку. – Мне следует приглашать его на завтрак и обед?

– Дорогая, весь день он в твоем распоряжении, но ночи я оставляю за собой. Какие у тебя планы на вечер?

– Обедаю у родителей.

– Не можешь остаться на ночь у них?

Это уж слишком. Его опека переходит всякие границы!

– Я уже давно обхожусь без нянек. – Она попыталась сдержать нарастающий гнев. – Тебе не кажется, что твои защитные мероприятия заходят излишне далеко?

– Не кажется, – последовал жесткий ответ. – Делай, как тебя просят. Пожалуйста.

Ему хотелось перенестись на другой конец линии с единственной целью – хорошенько ее встряхнуть. Невероятная упрямство и независимость на грани самодурства!

– Я не хочу, чтобы тебя расстраивали или вредили тебе. – Его голос слегка смягчился. – Понятно?

– Очень хорошо, ты добился своего, – признала она. И услышала раздавшийся вдали облегченный вздох.

– Спасибо.

София ввела в комнату человека, отвечающего приведенному ранее описанию стражника. Ханна понизила голос:

– Охрана прибыла.

– Я позвоню позднее.


День прошел прекрасно, новую партию товара клиенты расхватали в момент. Рене позвонила, чтобы сообщить: планы поменялись – обед состоится в ресторане.

– Я сначала поеду домой – переоденусь, там мы и встретимся.

Надо ли ей предупредить Родни Спирса? Она как раз обдумывала, что от нее требуется, но он позвонил сам, спрашивая о ее планах на вечер. Все изменения были тщательно запротоколированы.

Выезжая со стоянки, Ханна взглянула в зеркало заднего вида и сразу же увидела мелькнувший в отдалении темно-синий седан. Потом он потерялся в потоке других машин. Часом позже, по пути в ресторан, никаких признаков его не наблюдалось.

У него, думала она по дороге, нет совершенно никакой необходимости следовать за ней как тень. И когда и что он ест, интересно знать? Гамбургеры и чипсы, купленные в придорожных киосках? И спать он тоже когда-то должен, правда?

Мигель, видимо, платит ему большие деньги. Впрочем, эта мысль не удержала ее, когда она предложила Родни стодолларовую купюру, чтобы тот пообедал в ресторане.

– Рассматривайте это как добавочное вознаграждение, – пресекла она все попытки отказаться. – Я пойду вперед, займу вам столик.

Она не ждала и пары минут, когда в дверях показались Рене и Карло.

– Дорогая, ты давно ждешь? – озабоченно приветствовала ее Рене. – Движение ужасное – мы застряли, как обычно.

Вечер начался очень приятно. Ханна наслаждалась изысканными блюдами, выпила полбокала вина. Каждый торопился поделиться своими новостями.

– Как Синди? – спросила Рене.

– Сегодня выписывается.

Рене осторожно взглянула на дочь.

– Складывается впечатление, что Люк не случайно появился на недавнем благотворительном балу?

– Понятия не имею, – равнодушно пожала плечами Ханна.

– Тебя не беспокоит, что он находится в городе?

– Я предпочитаю забыть о самом его существовании, как о дурном сне.

– Он не пытался встретиться с тобой?

Ханна сделала попытку возмутиться.

– Мама, что за допрос?

– Ты ведь сообщишь нам, если он станет излишне навязчивым? – настаивал отец.

– Такой возможности он не получит. – Ее всемогущий муженек обо всем позаботится. Она глянула в сторону телохранителя – тут уже заканчивал обедать.

Родителям можно доверять, но стоит ли беспокоить их попусту? Она решила не ехать к ним, а ночевать у себя. Никогда она не оставалась у родителей, даже когда Мигель раньше уезжал. Если предложить это сейчас, то они сразу заподозрят неладное. А к чему? С ее точки зрения, предосторожности, предпринятые Мигелем, и так чересчур велики. А дом и участок безопасны – система охраны работает надежно.

Подошел официант, предложил десерт, но Ханна отказалась – достаточно кофе.

– Надо решить, как будем праздновать Рождество, дорогая, – предложила Рене. – Осталось девять недель. Первые предрождественские празднества начнутся уже на следующей неделе.

– Поговорю с Мигелем, думаю, что обед его вполне устроит.

– Ну и славно.

Ханна услышала слова отца за мгновение до того, как ощутила чью-то руку на своем плече.

– Ты что-то хотела обсудить со мной, дорогая?

Слегка растягиваемые слова, знакомый голос. Мигель?!

– Я не ждала тебя раньше завтрашнего вечера, – вырвалось у нее. – Откуда ты взялся в ресторане?

– Поймал такси в аэропорту.

– Ты голоден? – спросила Рене.

– В самолете хорошо кормили, – сообщил Мигель. – Но кофе выпью с удовольствием. – Он поймал ее руку, поднес к губам, потом переплел пальцы жены со своими и оставил ее руку на своем бедре.

Его улыбка лишала Ханну самообладания, слабого поддразнивания оказалось довольно, чтобы довести ее до лихорадочного возбуждения.

– Так какие проблемы ты думала решить со мной? – повторил он, обращая на Ханну все свое внимание.

– Рене думает устроить на Рождество обед и пригласить твоего отца.

Откуда Мигель узнал, что она будет обедать в этом ресторане?

Ну, конечно, Родни Спирс! Охранник наверняка проинформировал его. Но что могло случиться? Ради чего он бросил все дела и неожиданно возвратился домой?

Ханна с трудом дождалась, когда закончится ужин. Они сели в машину, и тут-то Ханна попыталась разразиться длиной тирадой.

– Отложим до дома? – Включив заднюю скорость, Мигель выехал со стоянки. – А впрочем… Тебя не приводит в восторг идея, что я прервал деловое мероприятие, просто чтобы побыть с тобой?

– Не думай, что я уже простила тебе охранника. – Она встретила его взгляд и твердо выдержала его до того момента, пока светофор переключился и движение возобновилось. – Я так понимаю, это Родни надо поблагодарить за то, что тебе известно о каждом моем шаге?

– Я ему за это и плачу. Возможно, увидев то, что я намерен тебе показать, ты изменишь свое мнение о бесполезности охраны.

Что-то в его тоне удержало ее от резкости. Она внимательно всмотрелась в его лицо, нашла, что черты обострились, челюсти крепко сжались, а серьезное выражение не предвещало ничего хорошего.

– Опять Камилла, да? – тихо спросила Ханна. – Что она придумала на этот раз?

Мигель подъехал к дому, загнал машину в гараж и заглушил мотор. Открыв багажник, извлек оттуда сумку и чемодан.

– Думаю, нам стоит сначала войти в дом.

Мигель провел ее в кабинет, поставил чемодан на пол, а сумку – на стол. Открыв ее, извлек оттуда кожаную папку.

– Полюбуйся – копия того, что пришло мне сегодня по электронной почте. – Мигель достал шесть распечатанных на цветном принтере картинок и разложил их по столу. – Гляди внимательно.

Три первых не вызывали никаких сомнений. Они изображали ее саму и Люка за ленчем. Вторая тройка представляла нечто абсолютно иное.

Мигель сидит за столом вместе с Камиллой. Хуже того, они смотрят друг на друга с тем выражением, по которому безошибочно можно определить любовников.

Ханне стало плохо. Мигель и Камилла?

– Погляди внимательно, дорогая, – мягко повторил Мигель. Глядя на жену, он опасался притронуться к ней – словно она сию минуту рассыплется на мелкие кусочки. – Это немного не то, чем кажется.

– Мне они кажутся довольно правдоподобными.

– Как и планировалось. – Мигель подобрал одну фотографию и указал на Камиллу. – Если ты присмотришься, то увидишь небольшую разницу в освещении. – Взяв ручку, он ткнул в изображение. – Вот тут. Разве не видишь?

Поверхность действительно не была совершенно одинаковой, тень на одной части фотографии не совпадала с другой.

– Фотография, послужившая основой, была обработана на компьютере. В этом месте удалили твое изображение, вставив вместо него Камиллу. Я уже проверял. – Он взял несколько листов, скрепленных скрепкой, дал ей. – Этот отчет подтверждает мою правоту.

Ханна снова недоверчиво поглядела на рисунок, потом попыталась вникнуть в скупые строчки отчета, говорившего о технических несостыковках.

– Как ты думаешь, какой будет следующий шаг Камиллы? – грустно спросила она.

– Думаю, последует еще серия распечаток, – ответил Мигель – Она попытается привлечь внимание прессы, хотя снимки не будут использованы: у меня слишком большие связи и технический отчет о фотомонтаже уже разослан в разные средства массовой информации.

– Мигель, прости мою агрессивность и обвинения в излишней предосторожности, – если бы не ты… я не увидела бы эти снимки – до того, как Камилла смогла бы насладиться своим торжеством.

Мигель поднял руку, потрепал ее по щеке.

– Камилле придется убедиться в призрачности своих надежд. Тем не менее эти распечатки и отчет доказывают: Камилла была уверена, что сделала верный ход.

– Ты будешь и дальше бороться с ней?

– Много чести. – Он посмотрел на Ханну и самодовольно улыбнулся. – Есть другие методы борьбы с такими дамами.

– Но законные?

– Разумеется. Зачем нам с тобой рисковать репутацией?

Беспощадность, проглядывающая из каждого его слова, не сулила ничего хорошего никому, кто посмел бы встать у него на дороге. Он добьется, чтобы Камилла исчезла из их жизни. Что касается Люка… Было бы замечательно, если бы они никогда не встретились – пожалуй, с ним он не стал бы церемониться.

Ханна тронула мужа за локоть, отвлекая его от мрачных размышлений.

– Что ты предлагаешь мне делать?

– Ничего. Совершенно ничего, понимаешь? Будем ждать ее следующего шага. Никаких героических жестов, Ханна. Родни Спирс постоянно будет поблизости.

Мигель обнял ее за плечи, крепко прижимая к себе. Наклонил голову, коснулся губами мочки уха, потом осыпал быстрыми поцелуями лицо и шею.

– Скучала по мне?

Его губы приводили все ее чувства в беспорядок. Ханна слабо всхлипнула, когда Мигель поднял ее, прижимая к груди. Ее глаза были почти на одном уровне с его глазами, пока он нес ее через фойе, поднимался по ступеням.

В их темных глубинах кипела страсть, предвкушение будущего наслаждения. Когда он опустил ее на пол, она тут же обвила его шею руками и прижалась губами к его губам. Она едва понимала, что ее раздевают, вряд ли отдавала себе отчет, что сама борется с пуговицами на его рубашке, ремнем на брюках, расстегивает молнию.

Единственная потребность вела сейчас ее за собой – желание ощутить прикосновение его рук, экстаз переплетенных тел, двигающихся в согласном танце, обещающем обоим высочайшее наслаждение. Поглотившее их раз, а после и еще раз – уже на рассвете, – пока наконец оба не провалились в сон.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ


Интересно, явится Камилла к ней со своими разоблачениями? Она же прекрасно знает, что Мигель собирался возвратиться сегодня вечером.

Предвкушение предстоящего противостояния действовало Ханне на нервы, к полудню она вся извелась, понимая, что француженка выберет время, когда Ханна останется одна. Однако мысль о ненавязчивой слежке Родни Спирса немного успокоила ее.

Элайна ушла обедать. Нервное напряжение росло с каждой минутой. Ханна пошла в кафе, заказала еду. Прошло полчаса. Камиллы не было. Так в ожидании прошел день. В четыре ушла Элайна, а через час Ханна включила сигнализацию и направилась к парковке.

Она уже села в «порше», закрыла за собой дверь, повернула ключ зажигания и вздрогнула от неожиданности – дверь открыли снаружи.

Камилла наклонилась вперед и бросила ей на колени объемный пакет.

– Думаю, тебе будет интересно. – Отступила назад, готовая удалиться. – Надо признать, в Перте было очень весело, дорогая.

Послышался звук мотора. Она повернула голову и увидела Камиллу, быстро пронесшуюся мимо. Еще через секунду появился Родни Спирс.

– С вами все нормально?

– Да!

Но ее ответ его не удовлетворил.

– Я обо всем доложу мистеру Сантанасу.

Ханна попыталась улыбнуться.

Родни Спирс уже набрал номер.

– Фигурантка подбросила пакет, но с вашей женой все в порядке. Я провожу ее домой. – Он убрал телефон. – Вы действительно можете ехать самостоятельно, мэм?

Она чувствовала себя не хуже, чем обычно.

– Конечно.

Перт? Почему Камилла упомянула Перт?

Скоро показался нужный поворот, немного поплутав по боковым улочкам, она оказалась на нужной.

«Ягуар» Мигеля уже стоял у передней двери, она пристроила «порше» сразу за ним.

Как только вошла в фойе, сразу же появился и Мигель – высокий, мрачный, темные глаза внимательно всматриваются в ее хрупкую фигурку.

Он сразу заметил пакет в ее руке и забрал его у нее.

– Давай-ка отнесем это в кабинет. – Завладев ее рукой, повел. – Думаю, нам обоим следует немного выпить.

– Немного? – откликнулась Ханна, входя следом за ним в большую комнату, стены которой занимали сплошные книжные полки. Он достал бутылку охлажденного белого вина и наполнил золотистой жидкостью два бокала.

Ханна кивнула на пакет.

– Разве ты не собираешься его открыть?

– Не торопись. Сначала выслушай.

Она выдержала его взгляд, медленно произнесла:

– Не думаю, что мне очень хочется.

– Камилла узнала, что я буду в Перте, заказала билет на более ранний рейс и сняла номер в том же отеле.

– Больше ничего не говори мне, – горько начала Ханна. – Пакет, видимо, содержит не только подправленные фотографии, которые мы уже видели, но и снимки отеля с датой на них. – Их взгляды скрестились. – Еще что? Камиллу, позирующую в коридоре, на фоне дверей с нужными номерами? Тебя, выходящего из своей комнаты?

– Нет! Камиллу, практически голую, лежащую на разостланной постели. То, что постель не моя – несущественно. Большинство комнат в той гостинице похожи, как близнецы.

Она аккуратно поставила бокал на стол, стараясь сохранять спокойствие и решив все-таки глянуть на снимки.

С нарочитой медлительностью она надорвала край пакета и вынула содержимое. Как и предполагалось, присутствовало фото с интерьером гостиницы. Камилла берет ключи. Мигель, выходящий из ее комнаты. Камилла возлежит в различных позах среди смятых простыней…

Первым побуждением Ханны было разорвать их в клочья и швырнуть в мусорную корзину. Ей становилось плохо при мысли, что Мигель в постели с другой женщиной. Даже если ничего не было, ей довольно просто вообразить, чтобы умереть на месте.

– Погляди на дату.

Голос Мигеля ворвался в черное облако, окутавшее ее со всех сторон. Она встряхнула головой. Дата стояла сегодняшняя.

– Сегодня? Но…

– Сегодня ночью я был тут, – проговорил Мигель. – С тобой!

– Тебе повезло, – проронила Ханна с дрожащей улыбкой. – Иначе я бы тебя придушила, или еще хуже.

Мигель почти развеселился.

– Здорово, что у меня оказалось алиби на вечер понедельника.

– Надеюсь, оно достаточно надежное?

– Гарантирую. Свидетели – люди солидные. – Внезапно шутливость полностью исчезла из голоса, лицо приобрело жесткое выражение. – Камилле будет предъявлено обвинение. Пусть попробует оспорить его, выкрутиться будет достаточно сложно, ее надо хорошенько наказать. – Он помолчал. – Фабрикация снимков, шантаж. Если у нее есть хоть капля мозгов, то ближайшим самолетом она унесет отсюда ноги.

На Мигеля засматривались многие женщины, но ни одна из них не заходила так далеко, как Камилла. Что ею двигало? Возможность получить красивого и богатого мужчину? Желание разыгрывать непобедимую пожирательницу мужских сердец, этакую роковую женщину?

Ханна ощутила бешеную ревность: она и только она имеет право на Мигеля, пока их брак действителен. Они любят друг друга. Любят ли? Ведь план Камиллы практически сработал – оставалась самая малость. Нет, об этом думать нельзя, их брак построен на взаимном доверии.

Ханна отпила еще один глоток вина. Немного расслабилась и успокоилась. Кто бы подумал, что несколько недель назад она знать не знала о существовании Камиллы Далфор, которая всего за неделю превратила ее жизнь в хаос, лишила уверенности в себе, своем муже, в незыблемости их чувств? Что ж, Мигель может поступать, как хочет, а она будет действовать по своему разумению.

– Пожалуй, поплаваю перед обедом.

Мигель пропустил ее вперед, потом собрал снимки обратно в пакет и положил в сейф. Подумав, подошел к телефону и набрал номер своего адвоката.


Ханна натянула синий купальник, закрепила волосы на затылке, повесила полотенце и сбежала по ступеням к бассейну, прозрачная вода которого искрилась в вечерних лучах солнца. Жар дня постепенно спадал, но все равно было еще очень тепло. Она нырнула в воду и поплыла.

Ханна наслаждалась тишиной, водой и… одиночеством. И вдруг резко направилась к выложенному плиткой бортику. Решение приобрело окончательную форму, пока она мылась в душе, сушила волосы и одевалась.

Обед в полседьмого, в ее распоряжении всего пять минут. Успеет! Ханна взяла сотовый и набрала несколько цифр.

– Грациелла? – Обменявшись любезностями, она перешла к главному. – Можно попросить Камиллу?

Камилла ничуть не удивилась звонку, во всяком случае не показала этого.

– Ханна? Очень приятно. – Из трубки полился вкрадчивый голосок, напоминающий кошачье мурлыканье.

– Может, завтра пообедаем? – Ханна назвала приличный ресторанчик в квартале от бутика и положила трубку раньше, чем Камилла смогла сказать еще что-нибудь.

Мигель уже сидел за столом и ел с большим аппетитом. Ханна извинилась за опоздание и стала нехотя ковырять цыпленка.

– Не забыла, что у нас на завтра билеты на новую постановку Давида Вильямсона?

Она так была заняла Камиллой, что все расписание светских мероприятий вылетело у нее из головы.

– Нет, нет, конечно.

– Я часок-другой посижу за компьютером – срочная работа, – объявил Мигель, видя, что Ханна отставила тарелку в сторону.

– Мне тоже надо кое-что доделать – просмотреть каталоги, поступившие из нескольких домов мод.

– Вот и отлично, я сварю кофе. – Мигель был сама нежность и забота.

Когда кофе был готов, Ханна разлила его по чашкам и пошла в комнату по соседству с кабинетом Мигеля, где тоже был компьютер. Они поработали довольно долго, но Ханна так увлеклась, что не услышала, как Мигель вошел к ней.

– Ты долго еще будешь?

– Уже заканчиваю.

– Хочешь видео посмотреть? Предлагаю на выбор: комедия, боевик, мелодрама?

– Попробуй удивить меня, – улыбнулась она. Мигель подмигнул и пошел включать видео, а заодно достать шампанское. Они уселись на кушетке и занялись чипсами. Когда Мигель разлил шампанское, Ханна спросила: – Мы что-то отмечаем?

– Разве это обязательно? – Мигель обнял ее и привлек к себе.

Ханна тут же загорелась, затрепетала, ожидая, предвкушая его прикосновения. Картинки на экране мелькали, не вызывая интереса.

Шампанское оказалось замечательным. Она медленно цедила его, краем глаза отмечая, что Мигель немного переместился, положил руку на спинку кушетки так, что та легла в непосредственной близости от ее плеч.

Это была известная мелодрама, с замечательными актерами. Она отлично помнила, что за исполнение главных мужской и женской ролей оба актера получили премию «Оскар».

Постепенно сюжет затягивал ее, она немного расслабилась. Шампанское кончилось, Мигель вытащил пустой бокал из ее пальцев, поставил его на низкий столик поблизости, потом принял прежнюю позу.

Еще через минуту пальцы его уже поигрывали ее волосами, потихоньку вытягивали из них шпильки.

– Ты хочешь смотреть этот фильм? – хрипло спросила она. Ответом был мягкий смешок.

– Его смотришь ты, дорогая. – Его пальцы расстегнули пуговицу на блузке и нырнули под кружевной бюстгальтер, нащупывая чувствительный кончик груди.

Уже ее рот искал его губы с нарастающей страстью. Нетерпеливыми руками она тянулась к его талии, дергала за ремень.

Ею овладело полное бесстыдство, яростная потребность отдаться ему. Она с силой выдохнула, когда он резко поднялся на ноги, потянул ее за собой и рванулся к выходу.

Оказавшись в спальне, они помогли друг другу раздеться, потом Мигель поднял жену на руки, укладывая в постель и накрывая собой.

Они долго ласкали друг друга, впитывая и давая поцелуи и прикосновения, торопя и останавливая, приближаясь к вершине наслаждения.


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


Утро выдалось хмурым. Ливень постепенно перешел в мелкий дождик. К полудню весь город купался в облаках тумана, густых испарениях иссушенной недавним зноем земли.

Ханна надела легкий черный костюм, который ей очень шел. Глубокий вырез открывал соблазнительную выпуклость груди. Черные туфли на шпильках добавляли ей росту, черные чулки подчеркивали стройность ног. Волосы она собрала в пучок на затылке, украшений практически никаких.

В целом создавалось впечатление, что эта женщина уверенно идет по жизни и знает себе цену, хотя на самом деле Ханна нервничала перед встречей в ресторане. Появилась она, намеренно опоздав минут на пять.

Камиллы еще не было. Ханна заказала коктейль и уселась, потягивая его. Нервное напряжение постепенно нарастало.

– Ханна, прошу извинить за опоздание, – с любезной улыбкой Камилла села напротив.

Снова появился официант, и Камилла заказала шампанское.

– Думаю, нам стоит отметить, милочка.

– Что именно? – спросила Ханна.

– Нашу встречу. – Улыбка чуть скривила губы Камиллы, но глаза остались холодными. – Каково твое мнение о фотографиях, милочка?

– Смонтированных на компьютере, да еще и небрежно? – парировала Ханна. – Или тех, где ты позируешь «ню»?

– А в каком виде я должна была быть, если Мигель только что оставил мою постель?

– Брось, Камилла, – одернула ее Ханна. – Мигель никогда не был в твоей постели.

Выражение лица Камиллы не изменилось.

– Да ну? Боишься взглянуть в лицо фактам, милочка?

– Факты? Ты называешь эту фальшивку фактами? – Она наблюдала за француженкой и почти жалела ее. – Это фантазия, Камилла.

Губы Камиллы сжались.

– Доказательства неопровержимы. Дата на снимках не лжет.

– Если не считать маленькой оплошности.

– Интересно – какой?

– Мигель вернулся домой раньше. – Ханна с наслаждением произнесла свой приговор. – Ты переусердствовала, установив точную дату съемки и якобы фотографируясь в постели Мигеля в тот момент, когда он уже был в моей постели!

Красные длинные ногти впились в белоснежную салфетку.

– Ты пригласила меня сюда для того, чтобы сообщить это?

– Не только. Я решила лично предупредить тебя, что не потерплю твоих попыток вмешиваться в мою жизнь, разрушать мой брак.

Камилла шутовским жестом прижала руку к груди.

– Скажите пожалуйста, как испугала!

– Советую прислушаться к моим словам, – Ханна отказалась принять шутку. – Я могу привлечь тебя к суду за вмешательство в личную жизнь и клевету. Сомневаюсь, что тетя Грациелла и Энрико дель Сантос одобрят твое поведение.

– Я еще не кончила. Мигель…

– … тяготится твоей навязчивостью не меньше меня, – перебила Ханна спокойно. – Живи своей жизнью, Камилла. Оставь нас в покое. Направь свою энергию на богатых холостяков, их предостаточно.

Тут Камилла разразилась такой бранью, которая заставила бы покраснеть и грузчиков. На Ханну сыпался поток оскорблений, небылиц и откровенной пошлости. Видя, что Ханна презрительно морщится, Камилла внезапно размахнулась и влепила ей звонкую пощечину. И напрасно – Родни Спирс схватил француженку в свои крепкие объятия, не давая ей продолжать хулиганство.

Кадры мелькали, сменяя друг друга, как в комедийном кино: вот бежит официант, по пятам за ним – метрдотель, посетители с любопытством оборачиваются… Камилла была в истерике – рыдания, брань и вопли не прекращались.

– Желаете вызвать полицию, мадам? – озабоченно спрашивал метрдотель. Он прекрасно знал и саму Ханну, и то, что она принадлежит к двум богатейшим и известнейшим семьям города.

Ханна проигнорировала согласный кивок Родни Спирса.

– Нет!

– Вы уверены, мадам? – повторил он удивленно. – Вы не пострадали?

Левая половина лица горела, она получила неплохую эмоциональную встряску, но только и всего.

– Счета за обед мы, конечно, не выставим. Не желаете что-нибудь выпить?

– Я позабочусь о миссис Сантанас, – не терпящим возражений тоном объявил Родни Спирс. – Немедленно после того, как выведу эту женщину из помещения. – Он взглянул Ханне в лицо. – Вы уверены, что не желаете ее ареста?

Она обернулась к Камилле, похожей сейчас на кошку, изрядно потрепанную, но в любую минуту готовую снова зашипеть.

– Если вы посмеете приблизиться ко мне ближе, чем на десять метров, я засужу вас, – с холодным достоинством предупредила Ханна. Надменность далась ей нелегко – нервы натянуты как струны.

Родни потащил француженку из ресторана. Ханна оглядела стол, разлитое шампанское, перевернутые тарелки, разбросанную еду.

– Я прошу прощения. – Ханна взяла сумочку и протянула свою кредитную карточку.

– Нет, нет, мадам. – Метродотель даже не притронулся к карточке. – Уходить вам нет никакой необходимости. Мы немедленно принесем новый обед.

– Спасибо, но мне пора на работу.

Прошло не больше десяти минут, как зазвонил ее сотовый.

– Ты что себе позволяешь? Что за дурацкие выходки? – почти кричал в трубку Мигель.

– Защищаю свою территорию, – невозмутимо ответила Ханна.

– Все шутишь?

– Прикрытие сработало безупречно.

– Ханна, – прорычал он. – Не вижу ничего смешного!

– Что делать – по-другому не выходит.

– Закрывай магазин и езжай домой.

– Зачем? У меня все нормально.

– Ханна!

– Если ты желаешь устроить мне головомойку, то вполне можешь подождать до вечера.


Инструкции, полученные Родни, были, видимо, четкими и ясными, потому что «поблизости» выразилось в его безотлучном присутствии в помещении бутика. Совершенно не скрываясь, он торчал на виду у клиентов, посмевших потревожить покой магазина своим присутствием.

Элайна суетилась возле Ханны, всплескивала руками, предлагала приложить к щеке лед, настаивала, что побудет сегодня до закрытия.

Мигель приветствовал ее, стоя в дверях. Она гневно дернулась, когда он осторожно ощупал набухшую царапину на щеке.

На скуле начинал проявляться изрядный синяк, поэтому, когда он дотронулся до него, Ханна непроизвольно вздрогнула.

– Так, отвечай! – приказал Мигель. – Тебе больно двигать челюстью?

Она слегка пожала плечами.

– Ничего страшного.

Он взял ее за руку, завел в кабинет, плотно затворил дверь, обернулся, уставившись ей в лицо.

– Тогда приступим. Рассказывай, как случилось, что ты оказалась с Камиллой в ресторане.

– Я позвонила и пригласила ее.

Судя по лицу, он был немало озадачен. Помолчал, прошелся по комнате, прислонился бедром к столу.

– Откуда такая бредовая идея?

– Мне надоело быть жертвой. Вся инициатива предоставлялась Камилле. Я решила, что пришло мое время сообщить ей о своих планах.

– Даже несмотря на то, что ты прекрасно знала – я уже дал делу официальный ход и проблема решится в самом недолгом времени? Знала, что эта женщина непредсказуема, более того, опасна?

– Я была с ней не совсем наедине, – защищалась Ханна. – И вообще, твой драгоценный Родни маячил поблизости.

– А тебе не пришло в голову, что могло случиться, если бы его рядом не оказалось?

Ханна сверкнула глазами.

– Если допрос закончен, то я хотела бы принять душ и переодеться.

Мигель встал у нее на пути и схватил за запястье.

– Дай мне слово, что никогда больше не будешь разыгрывать из себя независимую героиню.

– Закончил? – Она попыталась освободиться от его цепких рук. – Пусти меня сейчас же!

– Обед подадут через полчаса. А потом мы идем в театр.

– Я не хочу есть, не хочу в театр, не хочу ничего и никого!

Эмоциональное напряжение, непрерывные стрессы последнего времени вымотали все силы. За эти несколько недель она пережила столько, что хватит на долгие годы.

– Если через полчаса ты не придешь в столовую, то я сам приду и приволоку тебя силком! Ты поняла, Ханна? – Мигель замолчал и отпустил ее.

Принятый прохладный душ изрядно помог ей восстановить душевное равновесие. Натянув свежее белье, она надела джинсы и топ, подсушила волосы и спустилась в столовую, откуда доносился дивный аромат тушеной говядины. Ханна почувствовала аппетит и с удовольствием принялась за еду.

– Ну, и что ты молчишь? – нарушил молчание Мигель.

– Что, по-твоему, я должна сказать? Инцидент с Камиллой исчерпан, все решено.

– Звонила Рене, хотела бы вечерком с тобой пообщаться.

Ханна подозрительно уставилась на него.

– Ты сказал ей о происшествии?

– Конечно, нет. Зачем ее беспокоить? Кто знает, чего можно ожидать от твоей матери, если она узнает, насколько далеко зашла кампания под кодовым названием «Камилла», ну и о результатах, к которым она пришла на сегодняшний день, – ответил Мигель и предложил собираться, тем более, что ожидаемая премьера налагала строгие требования к туалетам приглашенных.

Ханна решила надеть полосатую юбку – полосы меняли цвет от розоватого до огненно-оранжевого – и оранжевый топик без лямок, длинную розовую шаль и кораллы.

Зрители уже почти все собрались, в том числе Грациелла и Энрико дель Сантос, Эми Далфор и… Камилла с Люком.

Великолепное платье обтягивало фигуру Камиллы, безусловно, оно задумывалось, чтобы разить наповал. Ханна с жалостью смотрела на нее, такую роскошную, но недалекую и самоуверенную. Что это, последняя попытка отыграться, дать Мигелю понять, от чего он отказывается? Или неслыханная дерзость?

Мигель взял жену под руку и подвел к Грациелле.

– Ханна! Мигель! Как приятно вас видеть! – прощебетала Грациелла. – Кстати, вот и Камилла с Люком.

Ханна следила, как Камилла пронзала воехищенными взглядами Мигеля, который, казалось, не замечал их. Она чувствовала, что еще немного – и ее терпение лопнет. И тут, к счастью, появились ее родители.

Двери зала открыли, и публика стала занимать зарезервированные места. Ханна попыталась освободиться из железных рук Мигеля, но вынуждена была признать свое поражение, что ее крайне раздражало. Не хватало еще давления с его стороны!

Пьеса захватила ее, чувствовалось мастерство незаурядного режиссера. В антракте она с Мигелем и родителями выпила в баре кофе и стала прогуливаться по фойе, где оказалось много знакомых, кое-кто из клиентов, друзья. Но внезапно Ханне чуть не стало дурно: Энрико дель Сантос приглашал за свой столик. Мигель усадил Ханну рядом с Рене, а сам занял соседнее место и стал шутить с Грациеллой, бросая вежливые реплики в сторону Камиллы, когда та требовала его внимания. Ханна чувствовала, что теряет терпение, и, извинившись, направилась в дамскую комнату. Камилла тут же последовала за ней.

– Не воображай, что здесь ты сможешь спрятаться за спиной телохранителя, – прошипела Камилла, едва женщины остались наедине.

– Кстати, идея нанять телохранителя принадлежит Мигелю, – осадила Ханна француженку.

Лицо Камиллы окаменело.

– Защищает свою собственность? Боится за капитал?

– Это правда, не буду отрицать! – Ханна в упор смотрела на эту женщину, красивую и наглую. – Но только ты забыла: я его постель, его жизнь и собираюсь родить ему детей. А ты, Камилла, не теряй времени и поищи другого богача, ты достойна самого лучшего. И Люка с собой прихвати.

– Люка? Обязательно захвачу. Он опытный любовник, – со злобной радостью поделилась сокровенным француженка.

– Ты так считаешь? – На лбу у Ханны появилась легкая морщинка. – На мой вкус, его сексуальные способности были очень средние. Значит, подучился.

Камилла снова замахнулась, но Ханна была начеку. Опять драка? Да что же это такое? Но рядом вдруг оказалась Рене, рассвирепевшая и неузнаваемая.

– Камилла! Немедленно убирайся отсюда! – Она повернулась к дочери. – Она тебя не тронула, дорогая?

– Не успела, – откликнулась Ханна. Неужели Мигель послал Рене в ней на выручку?

– Давай-ка вернемся назад…

– К столу? – Она покачала головой. – Мне надо немного освежиться. Скажи Мигелю, что я приду прямо в зал.

– Я останусь с тобой, – твердо заявила Рене.

– Тогда наши мужчины вышлют поисковую партию. Да не волнуйся, со мной все хорошо.

– Ладно, – с сомнением согласилась мать.

Освободилась кабинка, Ханна вошла туда. Несколько минут понадобилось, чтобы подкрасить губы, после этого можно идти в фойе.

Не успела она сделать и двух шагов, как ее подхватил под руку Мигель.

– Сначала Рене, теперь ты тоже?

– Еще минута – и я бы отправился выуживать тебя оттуда.

– Забраться на законную женскую территорию? Потрясающая храбрость.

– Не испытывай мое терпение, Ханна, – предупредил он с закипающей злобой. – Все! Хватит! Мы едем домой!

– Нет! – Она остановилась как вкопанная. – Мне очень нравится пьеса, и я собираюсь ее досмотреть. У тебя только один способ увести меня – взвалив на плечо наподобие куля с картошкой!

Мигель не знал, смеяться ему или сердиться. Ханна вырвала руку из его цепких пальцев и уверенно зашагала в направлении зала.

Мигелю оставалось только присоединиться к ней. Они вошли в полутемный театр, нашли свои места и сели. Почти сразу поднялся занавес, и начался следующий акт.

Ханна сосредоточилась на событиях, временно забыв о Камилле, Люке и даже собственном сверхзаботливом муже.

Пока они вышли из зала, пока собрались, было уже почти одиннадцать. Мигель вывел «ягуар» на улицы города и поехал в сторону дома. После недавно прошедшего ливня асфальт был темный. Дождь продолжал накрапывать, Ханна бездумно следила за монотонно двигающимися по стеклу дворниками.

Пустячная вначале головная боль за последние часы неуклонно нарастала. Теперь виски ломило, голову стянул железный обруч. Едва дождавшись, когда машина заедет в гараж, Ханна выскользнула со своего места и бросилась в дом.

В ярко освещенном холле Мигель недовольно поморщился, заметив ее мертвенную бледность.

– Прими что-нибудь от головы и быстро в постель.

– Не указывай, что мне делать.

– Ханна, ты напрашиваешься на драку, что ли? – Мигель повысил голос.

– Да! Ты меня терроризируешь своей заботой!

– В гимнастическом зале висит прекрасная боксерская груша – это лучшее лекарство для тебя. Ты выплеснешь лишние эмоции.

Он еще иронизирует!

– Я подумаю над твоим предложением!

– Но позволь еще один совет, – порекомендовал он, – сначала переоденься. Вечерний туалет не совсем практичен.

Она не стала долго раздумывать, схватила туфлю с одной ноги и швырнула в него.

Мигель ловко схватил летящую туфлю, аккуратно поставил ее на стоящий поблизости столик и обернулся к женщине.

– Что дальше?

На этот раз в воздухе просвистела вечерняя сумочка, но он уклонился и, кинувшись к Ханне, схватил ее в объятия и потащил наверх.

Она била его по плечам, рукам и стонала от собственного бессилия, потому что ее усилия, казалось, разбивались о каменную стену его невозмутимости. С таким же успехом можно бить пресловутую боксерскую грушу.

Мигель вошел в спальню, пинком распахнув дверь, и опустил ее на пол.

– Все! – выдохнул он хрипло. – Древние бойцовские инстинкты одолели в тебе привычки цивилизованного человека. – Он поймал ее за плечо, страхуя себя от ее неожиданных ударов. – Прекрати!

– Ненавижу тебя!

– За то, что стал мишенью для женщины с извращенными понятиями?

– Я хочу спать. Одна.

Мигель медленно разжал руки.

– Валяй. – Развернулся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Ханна тупо глядела на дверь, почти желая, чтобы он хлопнул ею изо всех сил. Такое лучше вписалось бы в только что разыгранную сцену.

Она медленно пересекла спальню, подошла к окну, глядя в темнеющий сад. Луна поднялась высоко, большой белесый шар проливал молочный свет на землю. Деревья, кусты отбрасывали длинные дрожащие тени, в лунных лучах стены дома стали расплывчатыми, нереальными. Где-то вдали залаяла собака, к ней присоединилась другая.

Ханна задернула шторы, медленно разделась, сняла макияж, натянула шелковую ночную рубашку и, погасив лампу, легла, глядя перед собой невидящими глазами. Образы, яркие, неотвязные, теснились в мозгу. Глаза ее постепенно наполнялись слезами.

Когда много позже Мигель вошел в комнату, разделся и лег, Ханна решительно зажмурила глаза. Но, прислушиваясь к его дыханию, она мучительно хотела только одного – дотронуться до него, протянуть руку и ощутить тепло его тела.

Но поступить так она не могла. Признайся честно, мысленно потребовала она от себя, ты боишься? Боишься, что он останется равнодушен к твоему порыву, хуже того – отвергнет его? Каково тогда тебе будет?


ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


Ханна проснулась от звука льющейся воды в душевой. Перекатившись на бок, она поглядела на часы. Семь.

Как легко присоединиться сейчас к Мигелю – открыть стеклянную дверь и шагнуть в его объятия – так она делала каждое утро. Но сегодня – ни за что!

Когда она вернулась в спальню, Мигель одевался. Он пристально посмотрел на нее, явно оценивая ее настроение. Ханна с вызовом встретила его взгляд и стала одеваться.

– Долго ты собираешься дуться? – миролюбиво поинтересовался Мигель. Ханна демонстративно отвернулась и, не отвечая, продолжала туалет. Закончив одеваться, обернулась и обнаружила, что он все еще стоит на пороге.

– Ханна? – Его голос приобрел металлические нотки.

– Я и не дуюсь! Мог бы уже знать, что это не в моем характере. Да и что я должна говорить? Конечно, я несколько переборщила, и, если тебя это обижает, прости меня.

– Хорошо. Но дело не во мне, неужели ты этого не понимаешь? Я безумно волнуюсь за тебя!

Ханна хмуро мотнула головой.

– Ты слишком меня опекаешь – я не младенец!

– Но ведешь себя по-детски: капризно и упрямо, полагая, что тебя притесняют.

– Извини, но мне пора, – сварливо сказала Ханна, прошла мимо него в туалет и стала расчесывать волосы. За спиной неожиданно возникло отражение Мигеля. Ее глаза расширились, пальцы задрожали – она чуть не уронила тюбик губной помады.

– Вот что тебе сейчас нужно. – И Мигель стал жадно целовать ее. – Это приведет тебя в чувство.

Ханна ухватилась за подзеркальник, пытаясь прийти в себя. Потом взяла сумку и спустилась в гараж.

По дороге на работу она заехала в придорожное кафе и через полчаса была в бутике.

День тянулся нескончаемо. Образ Мигеля неотступно преследовал ее. Интересно, как он ухитрялся контролировать свои эмоции? Было бы лучше, если б он отругал ее, что-нибудь разбил, накричал, а он просто представил ее выходки как ребяческие. Это раздражало и злило ее больше, чем все остальное.

Тренькнул электронный звонок, предупреждая, что кто-то вошел в магазин. Она приготовила приятную улыбку, поднялась из-за прилавка.

– Ханна, доченька, решила тебя навестить. Знаю, мне следовало вначале позвонить, но я обедала со старой подружкой, недалеко, и решила навестить тебя.

– Очень рада видеть тебя, мама. – Ханна говорила с наигранным энтузиазмом, одновременно обнимая и целуя мать. – Посмотри на эти шарфы, может, какой-нибудь тебе понравится.

– С удовольствием!

Ханна достала коробку, и женщины занялись отбором. Рене отложила понравившиеся ей шарфы, заодно присмотрела блузку и полезла за кошельком. Но, увы, оказалось, она забыла сумку в машине.

– Доченька, ты не сходишь? Вот ключи. – Она покрутила их на пальце. – Сигнализацию я включила.

– Где ты припарковалась?

– На этой стороне, недалеко.

На улице было жарко, особенно после искусственно создаваемой кондиционером прохлады в магазинчике. Она подняла руку, прикрывая глаза от ослепительно яркого солнца. И застыла при виде знакомой высокой фигуры, маячившей прямо у «лексуса» матери. Мигель! Ей захотелось повернуться и спрятаться за дверью магазина, но она тут же передумала и решила, что пора объясниться.

– Интересно, что ты здесь делаешь в середине рабочего дня? – Ханна старалась говорить как можно спокойнее.

Мигель не сдвинулся ни на шаг, и ей пришлось протиснуться мимо него. Она отключила сигнализацию, открыла машину со стороны пассажирского места, достала сумку матери.

– Мы собираемся возвратить сумку Рене? – спросил он мягко.

Она удивленно переспросила:

– Мы?

Он ухватил ее за локоть, сжав сильнее, когда она попыталась увернуться.

– Мы! – повторил он твердо.

– Мигель?

– Это самый легкий путь, которым мы можем вернуться в бутик. Или же я могу перебросить тебя через плечо наподобие куля с картошкой. Который ты предпочитаешь?

Не пытаясь больше спорить, она направилась обратно к магазину, всем телом ощущая присутствие Мигеля. Прикосновение его руки заставляло сердце биться быстрее, вырваться на свободу представлялось невозможным. Ханна не поинтересовалась, собирается ли он войти, его намерения загадки не составляли. И все же, остановившись, спросила:

– Ты делаешь все с определенной целью?

– Да.

Ханна уже протянула руку к ручке двери, но дверь сама распахнулась им навстречу.

– А, вы уже здесь! – обрадовалась Рене, не выразив никакого удивления.

Ханна переводила глаза с одного на другую.

– Вы все подстроили?

– Увы, это я зачинщица.

– Зачем? – рассердилась Ханна.

– Иди возьми сумку, – приказал Мигель. – Мы уезжаем…

– А я останусь и закрою бутик, – закончила Рене раньше, чем дочь успела выразить протест.

– Все решили за меня? – Ханна бросила на мужа мстительный взгляд. – Так мог поступить дикарь, но ты же джентльмен. Откуда это у тебя?

– Я тебе этого никогда не прощу!

Мигель взял ее за руку, открыл дверцу своей машины и впихнул ее туда. В следующее мгновенье он уже сидел за рулем. Мотор заурчал, машина плавно выехала с парковки и влилась в поток автомобилей, направлявшихся к улице Тюрак.

Ханна глядела в окно. Движение, жизнь. Мир продолжал существовать, жизнь других людей текла независимо от превратностей ее судьбы.

Отсюда, изнутри, внешний мир казался почти нереальным, игрушечным. Словно смотришь телевизор.

Знакомые деревья, витрины. На этой сцене она и сама выступает пять дней в неделю. Проезжает по этим улицам, сворачивает в эти переулки.

Хотя не совсем в эти, внезапно осознала она.

– Мы пропустили поворот.

– Правильно. – Голос Мигеля звучал немного необычно, она повнимательнее пригляделась к нему, понимая, что ее не посвятили в какие-то детали известного ему плана.

– Может, просветишь меня, куда именно мы направляемся?

Он бросил на нее быстрый хитрый взгляд.

– Потерпи, скоро узнаешь.

По мере приближения к центру поток машин стал заметно плотнее. Ханна с трудом удержалась от выражения удивления, видя, что Мигель паркуется у одной из самых дорогих гостиниц города.

Портье распахнул перед ней дверь.

И чего их сюда занесло? В гостиницу, глупость какая – это при том, что у них есть прекрасный, роскошный дом в пятнадцати минутах езды отсюда.

Ханна краем глаза взглянула на мужа, пока они поднимались на верхний этаж, и вот Мигель ввел ее в просторный, элегантно обставленный номер.

Она подошла к огромному, чуть не во всю стену, окну, отдернула шторы, чтобы посмотреть, какой вид открывается сверху. Потом обернулась к мужу.

Он неторопливо снял пиджак, ослабил узел галстука.

– Все-таки ты объяснишь мне, зачем мы здесь?

Мигель справился с галстуком, расстегнул несколько пуговиц на рубашке, снял с рукавов запонки, пересек комнату, открыл встроенный бар.

– Что будешь пить?

Ее злоба постепенно нарастала, грозя перелиться через край.

– Прекрати нагнетать таинственность. Тут некого очаровывать галантными манерами.

Он замер, и она вдруг поняла, что он тоже на пределе. От его скрытой силы ей стало немного не по себе. Даже обуздываемая мощь внушает опасения.

Он уловил выражение ее лица, точно отразившее ход мыслей.

– А каких манер ты от меня ждешь, женушка? Дикарских? Мужа, который движим таким гневом, что вполне способен свернуть нежную шейку жены? – Он извлек бутылку воды, открутил крышку, наполнил стакан и протянул ей. – Или, может, мне надо бить тебя? Поверь, искушение очень велико.

– Только попробуй. – Ханна выплеснула содержимое бокала в лицо мужу.

Не отрывая от нее глаз, он отставил в сторону банку с колой, одним медленным движением вытянул рубашку из штанов, расстегнул пуговицы, стащил рубашку с себя и повесил на ближайший стул.

Все теми же выверенными движениями взял аккуратно сложенное на кровати полотенце, вытер с лица излишки влаги, кинул полотенце назад на кровать.

– Ты закончила?

– Зависит от обстоятельств.

Он шагнул к ней, она не сдвинулась с места.

– Похвальная храбрость, – иронически заметил Мигель, видя, как расширились зрачки ее глаз при его приближении.

– Не подходи! – яростно прошипела она, готовая драться, кусаться, царапаться…

– Тебе этого хочется?

– Да! – огрызнулась Ханна.

Он сунул руки в карманы брюк.

– Тогда вперед.

– Думаю, нам надо поговорить, – медленно проговорила она.

– Мы так и делали. Результаты не слишком впечатляют.

Ее лицо побледнело при воспоминании о неприглядной сцене, разыгравшейся между ними сегодняшним утром.

– Мигель?

Что еще она могла сказать, так и осталось непроизнесенным, потому что он прильнул к ее губам с всепоглощающей страстью, опрокинувшей все барьеры между ними. Казалось, что он пытается объяснить, растолковать ей нечто чудесное, драгоценное, то, что значит гораздо больше, чем можно передать словами.

Губы были единственной частью его тела, прикасающейся к ней. Он легко мог заключить ее в свои объятия, использовать руки, чтобы дать ей ощутить охватившее его возбуждение. Истерзать ее чувства, касаться и дразнить с той изощренностью, которая способна разрывать ее на сотни отдельных частиц и воссоединять сызнова. Сделать своей собственностью.

Но он ничего подобного не сделал. Были только его губы, чарующая отрава тепла и страсти.

Желание разгоралось, пронизывая ее тело, наполняя сладким предвкушением наслаждения, которое лишь Мигель мог воплотить в жизнь.

Слабый всхлип родился и умер в ее горле, легкое конвульсивное движение, которое он скорее почувствовал, чем услышал. Ее руки чуть приподнялись, потом вновь упали – она снова обрела контроль над своим телом.

Язык, прошедший по ее языку, почти лишил ее этого контроля, она вся дрожала, сопротивляясь и теряя остаток сил.

Поцелуи длились, каждый говорил о мучительном голоде, вел за собой, воспламеняя обоих.

Ханна потеряла чувство времени и пространства. Одежда превратилась в нежеланное препятствие. Понимая шаткость своего положения, она прикусила кончик языка, облизала им припухшие губы. Жест был непредумышленным, она заметила, как вспыхнули его глаза и сразу же стали непроницаемо темными.

Он приложил палец к ее губам, ощутил слабую дрожь, захватил в ладонь подбородок.

– Ты моя жизнь! – нежно произнес Мигель. – Родная, ты воздух, которым я дышу. – Палец прошел по трепещущей жилке на шее, остановился во впадинке, где явственно ощущалось биение пульса. – Ты мое сердце, все, что у меня есть. – Его улыбка околдовывала ее, она купалась, оттаивала в ней.

Ханна с трудом пошевелила губами.

– Но ведь мы…

– … поженились, чтобы порадовать наших уважаемых родителей? – Он пошевелил мочку ее уха. – Неужели ты правда поверила такому?

Ее рот дрогнул.

– Ты говорил…

– Я просил тебя выйти за меня замуж.

– Я думала…

– Ты слишком много думала, – весело поддразнил Мигель. – Я люблю тебя. Тебя, – с ударением повторил он. – За то, что ты такая, какая есть.

– Ты меня любишь? – Надежда начала потихоньку оживать в душе. – С самого начала?

– Неужели ты действительно поверила, что я отношусь к типу людей, которые могут связать себя с женщиной, собираться сделать ее матерью своих детей… – он прервался, покачал головой. – Дорогая, разве ты не стала понимать меня лучше?

Да, стала. По крайней мере, так она считала, пока на горизонте не появилась Камилла.

– Но Камилла?..

– Я едва-едва не придушил ее. Что касается Люка… – На щеках заиграли желваки, в глазах промелькнула опасная искорка. – Искушение свернуть ему челюсть набок не оставило меня и до сих пор. Кстати, относительно Камиллы. Обвинение будет ей предъявлено завтра. Насколько я понял, она решила не доводить дело до суда и покинет пределы страны в двадцать четыре часа, – проинформировал жену Мигель, словно прочитав ее мысли.

Ханне стало ясно, что ультиматум был представлен Камилле в форме, которую даже такая, как она, не смогла бы истолковать превратно.

– Понятно, – медленно произнесла Ханна.

Бровь Мигеля насмешливо приподнялась.

– Что тебе понятно, дорогая?

– Что мы будем делать сейчас?

– Сейчас? – Мигель ласково притянул ее в свои объятия. – Я собираюсь заняться любовью со своей женой. Показать ей, как бесконечно она мне дорога. – Медленно, осторожно он начал расстегивать пуговку за пуговкой на ее блузке. Затем пришел черед молнии на юбке. Ханна переступила одежду, одновременно скинув туфли. – И убедить ее, что она никогда не должна сомневаться в моей любви к ней. – Он положил ладонь ей на грудь, пальцы затеребили розовый кончик. Видя, что сосок набухает на глазах, он опустил голову, взяв его в рот.

Ее тело изогнулось к нему навстречу, полувздох-полустон сорвался с губ, когда он начал катать нежный кончик груди между зубами, балансируя между болью и удовольствием…

– Это нечестно, – наконец сумела выговорить она, потянулась к пряжке его ремня, потом разделалась с молнией, а еще через секунду – со штанами и трусами.

– Лучше?

– Гораздо.

– Я предполагал взять тебя пообедать, – сообщил ей Мигель, видя, что она начала тщательное исследование той части тела, которая обещала показать опасность такого поведения в самом скором времени.

– Может, позднее.

– С шампанским, – добавил он внушительно. И нагнулся к ней, склоняясь перед силой более могущественной.

– С доставкой в номер, – добавила Ханна еще через мгновение, пока он нес ее к кровати.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


Они занимались любовью с ожесточением, торопя события, пытаясь доставить друг другу максимум удовольствия. А после еще долго ласкали друг друга, стремясь продлить праздник любви, один из многих, бывших у них, и не похожий ни на какой, превосходящий все по накалу чувств. Торжествующей, пьянящей магии любви, когда на смену самым утонченным ласкам приходят примитивные животные инстинкты.

После неспешно принятого душа они облачились в халаты и уселись в кресла, потягивая французское шампанское в ожидании прихода официанта с заказанным обедом.

Покончив с едой, Ханна откинулась в кресле. Все еще оставались вопросы, которые ей хотелось прояснить. Слова, которые ей требовалось сказать именно сейчас.

Она осторожно рассматривала мужа, ощущая ауру мощи, окружающую его, и знала, что она всегда останется с ним.

– Я люблю тебя, – с подкупающей простотой произнесла она и заметила, что черты его лица смягчились.

Его глаза были темны, невероятно темны, но сейчас он не пытался спрятать богатство бушующих в его душе эмоций в их глубине.

– Спасибо, женушка, – мягко ответил он.

– И всегда так было. Если бы я не любила, – заверила его Ханна, – я никогда не согласилась бы выйти за тебя. Ты все, что мне надо в жизни. Все, что мне может понадобиться.

Мигель встал и заключил ее в объятия. Его губы опять превратились в орудие страсти, обольщения. Ханна потерялась, унесенная в море нахлынувших на нее переживаний. Ей оставалось лишь крепче ухватиться за плечи мужа и держаться за них, как за единственную свою опору в зыбком мире. Долго ли они стояли так, прижавшись друг к другу? Она потеряла счет времени.

Медленно он оторвал свои губы от ее губ, еще раз нежно поцеловал, когда она, протестуя, жалостно вздохнула. Вздох сменился стоном, потому что он разжал объятия и сделал несколько шагов в сторону.

Она наблюдала, как он вынимает что-то из внутреннего кармана пиджака и возвращается.

– Тут кое-что для тебя.

– Мигель?

– Открой!

На бархатной подушечке лежали ожерелье и сережки. Настоящие произведения искусства, созданные рукой мастера. Розовые сапфиры чередовались с белыми бриллиантами, а в центре – крупный розовый камень, вытянутый в форме слезы.

– Они прекрасны, – прошептала Ханна. – Спасибо.

– Почему же ты плачешь, дорогая?

Тушуясь под его насмешливым взглядом, она постаралась скорее сморгнуть непрошеные соленые капли, провела ладонями по обеим щекам.

– Я что-то никак не могу остановиться.

Мигель достал ожерелье и стал застегивать у нее на шее. Драгоценные камни переливались как раз под впадинкой горла, а нитка из блистающих сапфиров и алмазов скользнула между выпуклостями груди.

Она потянулась к застежке, но его руки легли поверх ее пальцев.

– Оставь!

Не говоря больше ни слова, она притянула его голову к себе, поцеловала. Ее поцелуй оказался лишь началом целой серии поцелуев, которые заводили их по знакомому пути все дальше. Пути, который имел лишь один конец…

Позже, гораздо позже, Мигель притянул ее к себе, удобно угнездив в изгибе собственного тела, укачивая, мимоходом даря один-другой поцелуй.

– Спи, дорогая. Завтра будет новый день.

Ханна проснулась от переливов дверного колокольчика. Мигель говорил с официантом, доставившим завтрак.

Сколько же сейчас времени? Она бросила быстрый взгляд на часы: восемь!

Ханна вскочила на ноги. В душ…

– Милая, не так скоро, – улыбнулся Мигель, входя в комнату.

– Бутик! Ты должен был меня разбудить!..

– Иди завтракать. – Он вроде бы вовсе не был обескуражен ее явным недовольством и метаниями. – Ты никуда не идешь.

– Не иду? А что случилось?

Его темный насмешливый взгляд обласкал изгибы ее обнаженного тела. Заметив, на что направлено его внимание, она поспешно схватила халат, продела руки в рукава, запахнулась и завязала пояс.

Он протянул руку, ухватил ее, притянул к себе ближе.

– Мигель! – раздраженно запротестовала она. – У нас совершенно нет времени.

– Ничего подобного, у нас его уйма.

– Нет, ну что за шутки! – Она попыталась вырвать руку, но шансов у нее было немного: его губы уже прильнули к ее губам в дразнящем, неторопливом поцелуе.

– Сегодня утром бутик откроет Рене.

Она замерла, оторопело вглядываясь ему в лицо.

Мигель провел ее к столу, где официант уже сервировал завтрак.

– Ты мне объяснишь, что происходит?

– Ладно, – легко согласился Мигель. – Через несколько часов мы должны сесть на самолет.

Она недоверчиво покачала головой – не шутит ли он.

– Что ты сказал?

Он усадил ее на стул, сам уселся напротив.

– Ты уже слышала.

– Как же так?

Он сделал вид, что размышляет.

– Обычным путем, я так понимаю.

– Я хочу сказать, как мы можем уехать вот так, с бухты-барахты?

– Оставим тут заместителей.

– Я не могу…

– Можешь. – Он отпил апельсиновый сок из своего бокала. – Синди в понедельник выходит на работу, с помощью Элайны она с бутиком управится, и Рене до четырех будет там. Мир не рухнет, если мы уйдем в отпуск, – тихо заметил Мигель.

Он прав, не рухнет. Но все так… внезапно. Так неожиданно.

– Куда мы направляемся?

– На Гавайи.

– И надолго?

– Неделя на Гонолулу, неделя на Мауи.

– Гонолулу? – переспросила она. – Правда? – Глаза сверкнули. – Сегодня?

– Не смотри на меня так. А не то мы никогда не покинем этого номера, а на самолет и подавно не успеем.

Ханна рассмеялась.

– Ты так думаешь?

Он погрозил ей пальцем.

– Завтрак, милая.

– Ладно, – согласилась она. – Девятичасовой рейс. – Ее глаза сверкнули, в них промелькнула озорная искорка. – Это оставляет мне много времени для осуществления плана мести.

– Кокетка, – сказал он, уже готовый оставить завтрак на потом.

– К сожалению, нам еще надо заехать домой собраться.

– Нет, – отмахнулся Мигель. – Не надо. Сумки уже в багажнике машины.

Она не удержалась от недоверчивой улыбки.

– Ты собирал мои вещи?

– Взял все, что тебе может понадобиться, – с потешной торжественностью заверил он. – А что не взял, можно купить на месте. Кроме того, – лукаво добавил он, – вряд ли тебе понадобится много одежды.

– Тогда у меня для тебя новости, дорогой. Я собираюсь плавать, греться на солнце, выбираться на долгие прогулки и читать. И с приятностью вкушать пищу. – Ее глаза блеснули, приобрели оттенок переливающегося синевой топаза. – Если ты сунул мне в чемодан только трусы и халат, то здорово прогадал.

– Давай, считай. Так… вечерний наряд, пара платьев, шорты, несколько топов, бикини, туфли… – Голос его звучал приглушенно за ее ладонью, потом он широко открыл рот и сделал вид, что собирается укусить ее за пальцы.

– Это не еда, – шутливо предупредила она его, но все-таки отдернула руку. – Еда там! – и первая подала пример, приступив к каше и фруктам.


В Гонолулу они приземлились к вечеру, а в гостиницу добрались почти в полночь. Роскошный номер, выходящий окнами на залив, превзошел все ожидания. Ханна первым делом подошла к окну, раздвинула жалюзи, выглянула, потом вышла на балкон.

Чувствовалось дуновение легкого бриза с океана, ветер был насыщен слабым запахом соли. Мерцающие огоньки горели вдоль прибрежной линии, плавный изгиб которой обозначал границу суши и океана.

Мигель неслышно подошел сзади, обхватил жену за талию. Его подбородок удобно лег ей на макушку, она отклонилась назад.

– Как в сказке, – пробормотала она. Мельбурн, дом, Камилла отошли на задний план, потерялись перед лицом открывающейся внизу красоты. Как плохой сон, от которого она только что пробудилась. – Спасибо тебе.

– За что именно?

– Что привез меня сюда, – просто сказала она.

За то, что действовал, верил в меня… в нас, мысленно добавила она.

Руки Мигеля сжались чуть сильнее, он удовлетворенно помотал головой.

– Не стоит благодарности.

– Я приняла решение, – медленно сказала Ханна, чувствуя, как тепло его прикосновений распространяется по ее телу. Сладостное, искусительное, электризующее. Она чувствовала себя полностью в его власти, готовой идти за ним по единому слову, жесту. – Если ты одобришь?

– Ты меня спрашиваешь или ставишь в известность? – поддразнил он, заметив, что она колеблется между желанием высказаться и смущением.

– Я думаю… – Она помолчала, быстро выдохнула, ощутив, как его рука накрыла грудь и принялась ласкать ее.

– Ммм? – нараспев спросил он. – Что ты думаешь, милая?

– После Рождества надо будет начать продвигать Синди по служебной лестнице.

– Разумное решение.

– Думаю оставить Элайну на полставки, чтобы она могла помочь.

– И к чему это ведет? – лениво поинтересовался Мигель.

– К детям, – со слабой улыбкой поведала Ханна. – Как ты относишься к тому, чтобы начать расширять нашу семью?

У него было ощущение, словно кто-то внезапно ткнул его в солнечное сплетение. Ребенок? Его воображение мгновенно нарисовало портрет белокурой ангелоподобной девочки, как две капли воды похожей на свою мать. Или темноволосого сыночка, способного свести с ума своими детскими шалостями… Но Ханна, вынашивающая ребенка, мучающаяся в родах?..

– Ты уверена в том, что говоришь?

Она повернулась и посмотрела на него.

– А ты нет? – Ей показалось, что она видит в нем какое-то сомнение.

– Трудно даже вообразить нечто более замечательное, особенное, что ты могла бы подарить мне, кроме, пожалуй, самой себя, – с лихорадочно горящими глазами сообщил Мигель.

Ханна ощутила слабую дрожь, сотрясающую его большое тело, обвила его талию руками, прижалась крепче.

– Может, вернемся внутрь, – пошутила она легко, – и немного попрактикуемся? – В горле ее застрял смешок. – Кроме того, я хочу выразить свою особую благодарность.

Вместе они вошли в комнату, закрыли дверь на балкон, задернули шторы.

Их собственный мирок, думала Ханна, снимая с себя одежду и входя в душ. Мигель присоединился к жене, и они не стали зря терять время, радуясь обещанию, предвкушению ночи любви, которую им предстоит разделить.

В последующие несколько дней они гуляли, изучали остров.

В середине недели сели на самолет на Мауи и провели еще шесть удивительных дней в гостинице, стоящей прямо на пляже, из окон которой открывался вид на океан. В прелестные солнечные дни бродили по пляжу, валялись, растянувшись в узорной тени пальм, читали. Плавали в океане, часто ходили и в бассейн гостиницы, играли в теннис, потом обедали в ресторане и каждый день неизменно завершали долгой страстной любовью.

Рано утром Мигель поднимался, немного работал на компьютере, проверял, какие сообщения пришли ему на сотовый, – неизбежная уступка требованиям внешнего делового мира.

Ханна не возражала. Достаточно и того, что они вдвоем в бесконечно чудесной, райской части света.

По возвращении на Гонолулу они прошлись по нескольким эксклюзивным бутикам.

– Магазинная терапия, – шутила Ханна, вручая Мигелю еще один ярко раскрашенный пакет с подарками для Рене, Карло, Эстебана, Синди и Элайны.

– Ты все? – насмешливо спросил Мигель, встречая жену на выходе из очередного бутика.

– Не совсем. – В мыслях у нее было еще кое-что. – Ты, видимо, ни за что не согласишься забрать все эти пакеты и дать мне часок походить по магазинам в одиночестве?

– Даже не надейся.

– Ладно, – решительно заявила Ханна. – Но тогда я требую, чтобы ты согласился на мои условия.

Его глаза блеснули, брови вопросительно поползли вверх.

– Солидный список условий, милая?

Она метнула ему игривый взгляд, подняла руку и начала с серьезным видом загибать пальцы:

– Ты не выясняешь, в какой магазин я зайду. Остаешься снаружи и не смотришь в окно. И ни при каких обстоятельствах не заходишь внутрь.

Он склонил голову. Потом качнул ею в сомнении.

– А что, если случится нападение грабителей или, предположим, к тебе пристанет какая-то подозрительная личность?

– Хмм, – она плутовски усмехнулась, размышляя. – Звучит завлекательно.

Выглядит она лет на шестнадцать, пришло в голову Мигелю. Волосы собраны в озорной хвост, солнечные очки сдвинуты на макушку, никакого макияжа, солнце слегка позолотило кожу. В льняных шортах и простеньком топике она была абсолютно не похожа на чью-нибудь жену.

Но на самом деле она – его жена. Свет его жизни, причина существования. То, за что он не переставая, ежедневно благодарил Бога. Он не предполагал, что можно с радостью отдать свою жизнь за жизнь другого человека. Но за нее он отдал бы свою жизнь без колебаний, не задумался бы даже на секунду.

Ханна остановилась около витрины ювелирного магазина, обернулась к нему с серьезным видом.

– Ты обещал, помнишь?

– Иди, милая.

Она так и сделала. Уже при входе ее окружили повышенным вниманием двое продавцов-мужчин. Оба продемонстрировали неприкрытое желание познакомиться поближе. Но когда она объявила, что хочет, указала возможный разброс цены, очевидный сексуальный интерес быстро сменился очевидным же почтением.

Немного времени ушло на то, чтобы сделать выбор. Значительно больше – чтобы убедить гравера немедленно сделать надпись. Помогли только громадные чаевые.

Потом подарок положили в коробочку на черный бархат и нарядно упаковали. Она расплатилась своей личной кредитной, карточкой и с удовлетворенной улыбкой наконец появилась в дверях.

Им оставался последний вечер в подаренном на две недели раю. Они решили пообедать в лучшем ресторане Гонолулу «Пинк палас», выделяющемся даже среди отменных ресторанов этого божественного острова. Еда действительно удовлетворила бы самый взыскательный вкус, шампанское оказалось выше всяких похвал, а вид на океан довершал впечатление.

Они медлили, по мере возможности отодвигая срок, когда вечер подойдет к концу. Очень скоро надо будет возвращаться в номер, вызывать портье, чтобы снес их багаж вниз, откуда такси доставит их в аэропорт.

Подали кофе. Пока Мигель расплачивался по счету, Ханна достала из сумки тщательно завернутую коробочку и положила перед ним на стол.

– Это тебе, – пояснила она, когда официант удалился.

Прежде чем развернуть подарок, Мигель несколько минут всматривался ей в лицо, затем развязал золотую ленточку, надорвал бумагу и открыл коробочку.

Внутри на ложе из бархата лежали чудесные золотые карманные часы с цепочкой.

– Ханна!

– Там есть надпись. Прочти, – ободрила она.

Он повернул часы, чтобы прочитать, что на них выгравировано.

«Мигель, мое сердце, моя душа. Ханна».

– Боже! – выдохнул он.

– Внутри есть место для фотографии, – мягко сказала она. Той, что будет меняться по мере того, как будет расти их семья.

– Спасибо, милая. – Он поднялся на ноги и обошел стол, чтобы поцеловать ее.

Бок о бок они покинули ресторан и направились к своему номеру.

Впереди долгий полет, времени практически не оставалось.

– Одной жизни не хватит, – нежно сказал Мигель, притягивая ее к себе.

– И думать нечего, – прошептала Ханна за мгновение до того, как губы их встретились.

Трель телефона заставила их буквально отпрыгнуть друг от друга. Мигель поднял трубку, послушал, потом произнес несколько слов в ответ.

– Портье сейчас поднимется, а такси уже ждет внизу, – сообщил он с сожалением.

– Завтра мы будем дома.

Он хитро улыбнулся в ответ.

– Тебя это не спасет. Но сейчас, к сожалению, ничего сделать нельзя.

Она не могла удержаться от смеха.

– Терпение, любимый, принадлежит к числу главных человеческих добродетелей.

Он склонился к ней с поцелуем, стараясь разбудить ее чувственность, и преуспел в своем начинании.

У них была впереди вся жизнь, и вместе они каждый день сделают драгоценным.


ЭПИЛОГ


Алексина Кэтлин Сантанас появилась на свет через одиннадцать месяцев, три недели и четыре дня. Радость для матери, источник неисчерпаемого благоговения для отца.

Семья и близкие друзья собрались на крестины в доме Мигеля и Ханны на улице Тюрак.

Весь этот день ярко сияло солнце, кругом были лишь улыбающиеся лица. К вечеру гости разошлись. Около девяти Ханна отправилась в детскую покормить дочку.

День прошел чудесно, подумала Ханна, перепеленав крошку и собираясь приложить ее к груди. Девочка была удивительно спокойной, исключая моменты, когда требовала кормления или смены пеленок. Сейчас она была голодна. Получив желаемое, она принялась солидно причмокивать.

Ханна смотрела на крохотное личико, нежную младенческую кожу и чувствовала, как ее сердце переполняется материнской гордостью. В самом деле, она самая миленькая крошка в мире. Драгоценный дар.

Какие изменения всего за один год! – мечтательно размышляла она. Они вместе с Мигелем съездили в Рим, путешествовали по Италии, какое-то время пожили в Андалузии. Синди теперь хозяйничала к бутике, взяв в помощницы Элайну.

Жизнь, решила она, очень приятная вещь.

– Как она?

Ханна была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как Мигель тихо вошел в комнату. Подняв голову, она ему улыбнулась.

Знает ли она, как он ее любит? Ей трудно не догадаться, решил он, подходя к жене. Пока она кормила дочку, он ждал, когда же ему дадут подержать его сокровище.

Девочку быстро сморил сон, он осторожно положил ее в кроватку и прижал Ханну к себе. Вместе они стояли, не отрывая глаз от спящего ребенка.

– Она прекрасна, – тихо промолвил Мигель. – Совсем как ее мать. – Он развернул Ханну так, что ее голова оказалась у его груди, дотронулся губами до ее лба. – Теперь наше время, милая. – Он поправил покрывало на детской кроватке и повел Хану в спальню. – Собираюсь доставить тебе удовольствие.

Он медленно начал расстегивать пуговицы ее блузки, снимать остальное. Рот его искал ее губы, и она поцеловала его в ответу подхваченная приливом желания, поддаваясь его мягким направляющим рукам.

Пронзительный крик раздался со стороны детской, и Ханна замерла. Потом быстро поцеловала мужа и соскользнула с кровати.

– У нашей дочери нет никакого чувства времени, – хрипло простонал Мигель, пока Ханна натягивала халат.

– Я вернусь, – пообещала она.

Через пару минут ей действительно удалось утихомирить Алексину. Та снова погрузилась в сладкий сон.

– Так на чем мы остановились? – спросила Ханна, опускаясь рядом с мужем.

– Забудешь – я подскажу, – нетерпеливо откликнулся Мигель, – начнем, к примеру, вот отсюда. – Его дыхание замерло, потом грудь опять начала приподниматься – она взялась ласкать самую чувствительную часть его тела.

Ореол блистающей радости окружил двух людей, праздник страсти осенил своим крылом тех, кого объединила искренняя любовь. Две половинки единого целого. Те, кто навсегда соединились воедино.