Еще один шанс
Хейли Норт








Когда-то Харриет Смит была просто незаметной «серой мышкой», а красавец Джейк Портер — самым популярным парнем в школе. Когда-то их любовь, вспыхнувшая на выпускном балу, оборвалась, так и не успев расцвести.

Годы спустя Харриет, знаменитая художница, и Джейк, добившийся успеха в музыкальном бизнесе, встречаются вновь. Теперь они взрослые люди, состоявшиеся, самодостаточные — и очень одинокие.

Поначалу ни Джейк, ни Харриет даже не помышляют о романе, а тем более о браке. Но постепенно их любовь возвращается — и снова властно вступает в свои права…






Хейли Норт

Еще один шанс





Глава 1 Уэст-Виллидж, Манхэттен





Некоторые вещи в жизни лучше оставлять в покое.

Харриет П. Смит еще раз взглянула на черно-белую фотографию Джейка Портера, выходящего из стрип-клуба «Сансет» восемь дней — или, точнее, ночей — назад. Она смотрела на белозубую улыбку, темные глаза, которые могла бы написать на полотне даже с закрытыми глазами, горбинку на носу — память о старой баскетбольной травме, на то, как покровительственно он обнимал за плечи миниатюрную блондинку, идущую рядом с ним. К счастью или несчастью, это Джейк Портер владел ее вниманием.

И черт побери, с ним было так всегда.

Почти шестнадцать лет прошло с тех пор, как они были вместе.

Забавно, что она всегда в мыслях называла его по имени и фамилии. Харриет сунула фотографию обратно в конверт, присланный из «Готам инвестигейшнз», жалея, что не может так же легко избавиться от своих мыслей, связанных с этим мужчиной. Честно говоря, она пыталась забыть об этой проблеме на протяжении всех тех лет, которые прошли с момента их расставания. Теперь настало время перестать прятаться. Она перевернула конверт и посмотрела на логотип фирмы, которую наняла, чтобы найти Джейка Портера.

«Мы работали с профессиональной осторожностью» — гласил текст под логотипом компании. Ну что ж, она надеялась, что это так. Она заплатила за их услуги и не хотела, чтобы Джейк Портер или пресса узнали, что Харриет П. Смит интересуется этим делом, до тех пор, пока она не будет готова признаться.

Харриет смотрела на пухлый конверт. Пока что она вынула только одну фотографию. Переминаясь с ноги на ногу, она размышляла над тем, что может найти, если вытащит наружу остальные. Детектив по телефону сообщил ей основные факты. Джейк Портер не позволял, чтобы трава вырастала у него под ногами. Хороший колледж. Лучший выпускник школы. Он извлек пользу из своей степени магистра делового администрирования, став восходящей звездой в управлении творческими клиентами. И он основал свою звукозаписывающую компанию. Очень давно, в Школе Дулитла, Джейк был назван Наверняка Преуспеющим и соперничал с Харриет за звание «Самый творческий». Забавно, что никто из ее одноклассников не считал, что она может когда-нибудь преуспеть. Но если славу и состояние приравнять к успеху, художник-авангардист Харриет Смит из Уэст-Виллиджа в тридцать три, почти тридцать четыре года превзошла всех учеников школы, которые смеялись над ее манерой подолгу и пристально смотреть на отдельные предметы и склонностью проводить больше времени за рисованием, чем беспокоиться из-за мальчиков и одежды. Она также тратила уйму накопленных денег на благотворительность в течение тех унылых лет, которые провела, ненавидя свою жизнь, в маленьком городке в Арканзасе.

Харриет отбросила от себя конверт. Он столкнулся с чашкой холодного кофе, и темная жидкость выплеснулась на бумагу. Она выхватила тряпку для краски из-за пояса брюк для занятий йогой и промокнула пятно. Глядя на влажное пятно, растекшееся по бумаге, она видела формы и оттенки цвета и почти совсем забыла о Джейке Портере.

Ей нужно было трудиться. Ей нужно уединиться в студии и поработать над холстами. В какой-то момент она поймет, что делать с информацией, которую она собрала о Джейке Портере. Она верила в свою интуицию. Точно так же, как она чувствовала, когда ее картину ждет успех, — она понимала, что узнает тот момент, когда должна связаться с Джейком Портером.

Пока этот момент не наступил, она будет продолжать молчать. Она должна верить, что поймет, когда придет время сказать Джейку Портеру, что у него есть сын.






Глава 2 В городе ангелов в компании нескольких демонов





— Так не пойдет, — сказал Джейк Портер, его голос был холоден и спокоен, как всегда. Мужчина на другом конце провода никак не мог знать, насколько раздражен был Джейк и как неудачно это скажется на будущих заказах в его ночном клубе «Сансет».

После еще нескольких угроз, смешанных с обещаниями большой прибыли, если только Джейк сдастся и снизит цену, собеседник повесил трубку. Джейк посмотрел на свой календарь в ноутбуке, единственном предмете на его стеклянном письменном столе. Десять минут до прибытия Делис. Он встал и подошел к стене из окон. Маникюрша закончит работу меньше чем через шестнадцать минут. У него заказан обед в его клубе с людьми из «Сони». Это событие не займет больше полутора часов. Знающие люди понимают, что нельзя тратить впустую время Джейка Портера.

Он расписывал каждую минуту своего дня, от ранних утренних тренировок до встреч за завтраком, в офисе, во время ленчей, времени, потраченного на работу с адвокатами, бухгалтерами, специалистами по маркетингу и рекламе, и, наконец, времени, проводимого в студии. Вечерами он обходил небольшие клубы, где можно было найти хороших, но еще не достигших славы артистов, не имеющих делового чутья. Он сделал нескольких музыкантов очень известными. И собирался делать это снова и снова.

Дверь его кабинета распахнулась. Он повернулся, ожидая увидеть Делис. Вместо нее там стоял его отец, занимая весь проем и в то же время умудряясь выглядеть ужасно неловко.

И действительно. Он явился без предупреждения. Но от старых Привычек отказаться невероятно трудно. Джейк Портер, генеральный директор «Филистайн мьюзик», мог создать или сломать карьеру музыканта одним кивком, но, каковы бы ни были его достижения, он никогда не превзойдет по рангу полковника.

Джейк встал по стойке «смирно».

— Сэр!

— Вольно, сынок. — Его отец, полковник военно-воздушных сил в отставке Теодор Портер, прошел по ковру, умудряясь осматривать по дороге одновременно и Джейка, и окружающую обстановку. Он остановился и вытянул вперед правую руку.

Джейк пожал ее, ища в лице отца какое-то объяснение этого неожиданного вторжения. Не надевавший форму вот уже несколько лет, полковник носил свои широкие брюки цвета хаки и накрахмаленную белую рубашку как военную форму. Он выглядел более загорелым, чем в последний раз, когда Джейк его видел, но, кроме этого, ничего не изменилось. Безусловно, в лице отца не было ничего, что могло бы дать Джейку намек, почему тот решил прилететь из Тампы, места его последнего назначения, ставшего с тех пор его домом, в Лос-Анджелес.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал Джейк, не зная, что сказать.

Полковник кивнул, повернул голову, огладывая комнату, и снова встал перед столом Джейка.

— Это займет всего минуту, — сказал он. — Я знаю, что ты руководишь серьезным предприятием. Естественно. Ты же мой сын. — Он улыбнулся.

Джейк не улыбнулся. Он посмотрел на часы. Его секретарша поболтает с Делис в приемной. Делис, как и Джейк, не любила тратить время впустую.

— Любой может заметить, что мы родственники, — произнес Джейк, думая вслух. У него и его отца были одинаковые темные волосы с тенденцией виться, одинаковые карие глаза и одинаковые носы — за исключением следов старой спортивной травмы на носу Джейка. Помимо внешности, их манеры были настолько похожи, что сразу было видно, что это отец и сын, и это доставляло удовольствие и тому, и другому. Джейк указал на пару кресел перед огромными, от пола до потолка, окнами: — Есть время присесть?

Отец кивнул, сел и откашлялся.

Джейк занял кресло напротив. Ему пришло в голову, что отец пришел с плохими новостями. Зачем еще ему появляться из ниоткуда после почти двухлетнего отсутствия?

— Я должен сказать тебе что-то, что мне не хотелось сообщать по электронной почте или говорить по телефону, — сказал отец. Он посмотрел на Джейка. — Я знаю, что брак не самая любимая твоя тема…

Джейк рассмеялся:

— Пока это не мой брак, я могу это стерпеть.

— Надеюсь, — сказал отец. — Потому что я намерен жениться на чудесной женщине.

— Правда? — Джейк не смог скрыть удивления в голосе. — Я хочу сказать, ты действительно снова женишься? — После ужасного брака, который терпели его родители, Джейка удивляло, что отец решился попробовать второй раз.

Отец кивнул.

— Ариэль знает? — Джейк сомневался, что его мать и отец вообще разговаривают, но решил, что следует задать этот вопрос.

— Нет.

— Понятно, — сказал Джейк. Нет, он не будет тем, кто сообщит это своей матери. Если отец пришел просить об этом, он может отправляться на прогулку по муниципальному пирсу в Санта-Монике.

— Я не прошу тебя сообщать ей эту новость, — бросил его отец почти нетерпеливо. — Я даже еще не просил ту женщину стать моей женой.

Джейк поднял брови.

— Мне бы хотелось, чтобы ты встретился с ней, — продолжал полковник с тем же неловким видом, с каким вошел в кабинет.

— Что-то не представляю, какое имею к этому отношение я, — заметил Джейк.

— Ты мой сын, — ответил отец. — Я кое-что узнал о жизни, хотя это было непросто. — Он смотрел в окно, как будто видел что-то, увлекающее его куда-то в прошлое или, возможно, в будущее. — Это равносильно тому, как будто мне в голову вбивают гвозди. — Он улыбнулся. — Я не знаю, сможешь ли ты научить старого пса новым трюкам, но я намереваюсь узнать.

Джейк не понял, что имеет в виду отец.

— Что-то я не уверен, что понимаю вас, сэр.

Отец махнул рукой:

— Ну, например, вот это. Тебе нет необходимости называть меня «сэр». Я не твой командующий офицер.

Джейк чуть не вывалился из кресла. По крайней мере ему так показалось, хотя он знал, что никак не выдал своей реакции.

— Да, сэр, вы не мой командир, — сказал он. — И возможно, я не сумею обучить старого пса новым трюкам.

Вся его жизнь проходила под эгидой военной карьеры отца. Большую часть времени отец отсутствовал, но в те месяцы и недели, которые он проводил дома, служа в очередном гарнизоне, Джейк, разумеется, был хорошим солдатом, а его отец командующим офицером.

— В любом случае мне бы хотелось, чтобы ты встретился с моей будущей женой.

Джейк взглянул на дверь и встал. Ему придется отказаться от маникюра и поспешить на встречу, которая состоится за ленчем.

— Она в приемной?

Отец встал.

— В приемной? Нет, конечно, нет. Она у себя дома. Я буду там на Рождество и хотел бы, чтобы ты тоже приехал.

— Сейчас середина декабря, — сказал Джейк. И с каких это пор Рождество стало важным для его отца? Пальцев одной руки было бы достаточно, чтобы сосчитать, сколько раз отец был дома на этот праздник. Кроме того, только вчера Джейк приказал своему помощнику забронировать поездку на двоих на греческие острова. С другой стороны, сейчас везти куда-то Лилли было бы ошибкой. Она стала чертовски прилипчивой. К тому же она с сентября намекает, что на Рождество хочет кольцо. Может быть, удивить ее поездкой в Грецию было и не такой уж хорошей идеей. Он уже представлял сцену, когда она поймет, что не будет не только кольца на Рождество, но и, как он все время говорил ей, вообще никогда никакого обручального кольца.

Джейк Портер был убежденным холостяком.

— Я знаю, что осталось уже очень мало времени, — сказал отец. — Это одна из причин, почему я прилетел сюда, чтобы попросить тебя лично. — Он помолчал и скрестил руки на груди. — Пожалуйста, Джейк. Это важно для меня. Для нашей семьи.

Джейк смотрел на свои мокасины от Гуччи двенадцатого размера. Потом перевел взгляд на туфли отца того же двенадцатого размера. Никогда прежде отец не просил его ни о чем таком, что имело отношение к вопросам семьи и брака. О, конечно, отец устроил бы ему выволочку, если бы у него были плохие оценки или если бы он задержался после комендантского часа. Но сейчас интонация отца была такой, какой он никогда в жизни не слышал.

Он отделается от Лилли, объяснит ей, что ей придется провести Рождество без него. Брать ее с собой на семейное событие было бы Невероятной глупостью.

— Хорошо, — сказал он. — Я сделаю это. Скажи, где и когда, и я там буду.

Отец протянул руку, и Джейк пожал ее. Оба сохраняли спокойствие, но облегчение на лице его отца было очевидным. Джейк чувствовал неприятный холодок в животе. Он не знал, что и думать о признаках повышенной чувствительности, замеченной в твердом, как скала, отце.

— Спасибо, — сказал отец, поворачиваясь, не глядя на Джейка, к двери.

— Детали, — сказал Джейк. — Где живет твоя дама?

— В Дулитле, — ответил полковник.

Джейк не мог скрыть охватившего его беспокойства. А он еще гордился своей способностью сохранять «покерное лицо». И обговаривать все условия договора прежде, чем соглашаться на него!

— Который в Арканзасе? — смог выговорить он. Отец кивнул и улыбнулся:

— Иронично, не правда ли?

В мозгу Джейка всплыло несколько других прилагательных, но он промолчал.

— Позже я скажу тебе больше, — сказал отец. — Я знаю, как ты не любишь опаздывать, а я заметил, что ты как минимум один раз взглянул на часы. Прилетай в Литл-Рок за неделю до Рождества. Скажешь мне время приезда, и я встречу тебя.

Джейк кивнул.

— Да, сэр, — ответил он почти шепотом. Меньше всего ему хотелось проводить Рождество и даже любой другой день года в Дулитле. Но он никогда не брал назад свое слово и не будет делать, этого сейчас.

Его отец небрежно козырнул, и через мгновение его уже не было.

Джейк долго смотрел на то место, где только что стоял его отец, а потом подошел к стеклянной стене за своим письменным столом. Он сунул руки поглубже в карманы и моргнул один раз, потом еще. В его сознании возникли шелковистые темные волосы, обрамляющие самые прекрасные зеленые глаза, какие он видел в своей жизни.

Он заставил себя смотреть на вид из окна, а не на образ в своем мозгу.

Воздух был чист после ливня, который прошел утром, когда он ехал на работу. Несколько облаков венчали пики гор Санта-Моники. Офис Джейка занимал верхний этаж одного из старых небоскребов Лос-Анджелеса. С места, где он сейчас стоял, раскинувшийся внизу город сверкал, как россыпь драгоценностей.

В такой день, как сегодня, было легко любить его приемный родной город. Приемный? Черт, это было единственное место, где он прожил больше трех лет подряд.

Как кадровый офицер, полковник проводил годы в командировках по всему миру, покидая своего сына и мать Джейка в разных городах и городках, с друзьями, или родственниками, или с другими семьями военных, готовыми приютить их. Очень редко он брал свою семью в те места, куда его направляли.

Их оставляли на время, как багаж, в скучных местах, о которых Джейку не хотелось бы помнить, в то время как его отец уезжал воевать. В один прекрасный день его мать решила, что с нее достаточно, и ушла.

Ариэль Портер не была рождена женой военного. И матерью тоже. Она определенно не была той мамочкой, которая встречает тебя с молоком и печеньем после школы или знает, как перевязывать разбитые коленки.

Джейк подошел к столу и, упав в кожаное кресло, откинул голову и положил ноги на стол. Он смотрел в окно на прекрасный вид, но вместо синего неба и горных вершин перед его глазами стоял образ девушки с глазами больше ее лица, девушки, которая была вся руки и ноги, как щенок, не доросший до своего тела. Когда он думал об Арканзасе, он думал об этом лице. И разумеется, как гром, следующий за молнией, пришла мысль, которая была как удар в живот, и он услышал внутренний голос, повелевающий ему никогда не отдавать свое сердце, чтобы его не затоптали в грязи на дорогах жизни.

Каковы были шансы его отца встретить в тихой заводи Дулитла женщину, на которой он хочет жениться? Он помнил, как однажды его отец примчался в город, чтобы забрать его, после того как узнал, что Ариэль оставила их сына у дальней родственницы, а сама поехала в турне с концертами народной музыки и не сообщила ему об этом. Он дал Джейку время собрать одежду и книги и увез его в место своего назначения под Берлином, не дав шанса никому из знакомых Джейка узнать, что тот уезжает. Нет, в ту поездку полковник не мог встретить никого, о ком бы у него сохранились нежные воспоминания и кого бы он мог вернуться искать. Джейк ни на секунду не поверил бы в такую возможность.

Он провел то лето в Германии с отцом, а потом поехал в колледж в Штатах.

Джейк опустил ноги на пол с глухим стуком, достаточно громким, чтобы прогнать мысли, к которым не хотелось возвращаться.

Пора было заняться делами. Пора было избавиться от воспоминаний, которые только отвлекают от дел. Индикатор его голосовой почты ярко горел. Кому-то он нужен. Черт, половина музыкального мира хочет поговорить с ним. А он только что согласился отправиться в Арканзас. Он потянулся к телефону.

Он дал слово, и он выполнит свой долг. Он скажет Лилли, что возникли кое-какие обстоятельства, и проведет неделю с отцом, и, если будет нужно, чтобы сохранить мир, он объявит свое благословение нареченной отца. Черт, она может даже действительно понравиться ему. В любой женщине, способной помочь его отцу прийти в себя после брака, который был скорее войной, чем супружеством, должно быть что-то хорошее.

Но когда придет время для их следующего семейного воссоединения, Джейк позаботится о том, чтобы опередить отца. Он пошлет ему билеты в Вейл, или Акапулько, или в Сан-Франциско, и они смогут встретиться там, где по крайней мере можно делать что-то, кроме того, чтобы таращиться в пустоту и не разговаривать, как всегда делали Джейк с отцом. Раньше ему хотелось пробиться через этот барьер, но в конце концов Джейк понял, что этого никогда не случится. Может быть, взрослые мужчины и их отцы разговаривают на самом деле только в фильмах.






Глава 3 Тем временем в Дулитле





Марта Уилсон пыхтела под весом коробки с рождественскими украшениями, которую ее сестра подала с чердачной лестницы. Она опустила коробку на пол в коридоре второго этажа и снова посмотрела на часы.

— Это все?

— Еще одна, — ответила Эбби и исчезла наверху.

Она определенно никуда не торопилась. Марте не терпелось добраться до компьютера. Утро без электронной почты от Теда было таким же унылым, как серый зимний день без надежды на солнце. Сестра настояла, чтобы первым делом они закончили украшать дом к празднику. Хотя Марта знала, что и в прошлом году, и в позапрошлом, и за год до этого, и все предыдущие годы она суетилась, спуская вниз коробки, на этот раз думала она совсем о другом.

Ее голову занимали мысли о Теде, хотя она почти боялась озвучить их. Она разговаривала с сестрой точно так же, как всегда, но в ее душе эти разговоры с Тедом продолжались снова и снова, громче и интереснее, и они были гораздо более приятными, чем то, что она сейчас произносила вслух — что не согласна с Эбби, будто «жена проповедника выглядела немного осунувшейся» и что «доктор Майк и эта его новая жена снова ждут ребенка».

— Э-эй! — Эбби раскачивалась на чердачной лестнице, и гигантский венок в ее руках тоже качался в такт ее движениям. — Разве это слишком много — думать о том, что мы делаем?

Марта протянула руки.

— Бросай, — крикнула она.

— Ха, — хмыкнула Эбби, спускаясь еще на несколько ступенек, прежде чем подать венок. Она вела себя так, будто он был сделан из хрусталя.

— Я думала, что осталась только одна коробка, — заметила Марта, кладя венок на пол в холле в нескольких футах от лестницы. Вот так, это покажет сестре, как она внимательна.

Эбби спустилась по ступенькам, ее худощавое тело даже не шевельнуло выдвижную стремянку.

— Должно быть, кто-то выбросил коробку от венка. — Она отряхнула руки, повернулась и задвинула лестницу обратно в потолок. — Хотя я не могу представить зачем. Она была совершенно целой. Помнишь; мы купили ее, когда только открыли гостиницу.

— Конечно, я помню эту коробку, — ответила Марта. — Она была такая крепкая. Я помню, как я сказала, что она была бы идеальной для игрушечного домика.

— Из-за мышей, может быть, — сказала Эбби. Потом она посмотрела на Марту так, что та виновато опустила глаза. — Для чего ты использовала ее?

Марта разглядывала свои руки.

— Я отдала ее Эвелин через улицу, когда она узнала, что кот, которого она взяла, был «она», а не «он», и появилось пять маленьких причин, почему она так много ест.

Эбби фыркнула:

— Удивительно вообще, что у нас есть время и деньги, чтобы вести дело.

— Кстати, о деле, — сказала Марта. — Думаю, я сейчас пойду в свою, комнату и проверю, по компьютеру, есть ли новые заказы на бронирование.

— И оставишь меня украшать, я полагаю.

— Я сразу же вернусь и буду помогать, — пообещала Марта. — Я бы не свалила все это на тебя. Это было бы нехорошо.

Эбби шмыгнула носом. Она вытащила носовой платок из кармана своих старых шерстяных брюк. Вытерев нос, она сказала:

— В последнее время ты с удовольствием оставляешь меня одну, так что меня это бы не удивило. Я же вижу, как ты все время убегаешь в Литл-Рок. Ты никогда не была так уж близка с миссис Галифакс, но сейчас можно подумать, что она значит для тебя больше, чем твоя собственная семья.

Слова извинения замерли на губах Марты, хотя она чувствовала свою вину. В Литл-Рок она ездила, чтобы видеться не с миссис Галифакс. Она подняла руку к плечу сестры, но так и не коснулась ее.

— Я всего на минуточку, — сказала она, продвигаясь к двери своей спальни.

Эбби прищурилась:

— С тех пор, как ты ездишь в Литл-Рок, ты изменилась. Точно говорю, полгода назад ты была сестрой, которую я всегда знала. Сначала этот компьютер, который ты принесла в дом, и эта странная система бронирования. — Она шмыгнула носом. — Двенадцать лет мы прекрасно управляли этим местом, записывая имена наших гостей ручкой на бумаге.

— Новое не обязательно плохое, — парировала Марта и, прежде чем Эбби могла прочесть ей новые нравоучения, повернулась и поспешила в свою комнату.

Она сосчитала до ста, ожидая, когда подключится модем. А пока ходила от шаткого столика, втиснутого между комодом и шкафом, унаследованным от бабушки, к изножью кровати и обратно. Эбби говорила ей, что глупо запихивать столько мебели в одну комнату, но Марте нравилось жить в окружении любимых вещей. А после всего того, что случилось, когда она отважилась выйти в сеть и там встретила Теда, она каждый день благодарила свою счастливую звезду, что впихнула компьютер сюда вместе с антиквариатом. Да уж, читать письма Теда в углу кухни, которая служила конторой для бронирования, было бы практически невозможно!

Прислушиваясь к тому, что происходит в холле, она вошла в почту и наконец-то увидела имя Теда, обозначенное на ящике входящей почты. Ее сердце сильно забилось — раньше с ней этого не случалось, и она не предполагала даже, что ей предстоит это испытать. Его лицо наполнило ее воображение; темно-карие глаза в обрамлении морщинок в уголках, когда он улыбался, казалось, могли дотянуться до нее через многие мили.

Она «кликнула» мышкой, открывая сообщение.

«Дорогая Марта!

Сегодня утром я проснулся, не зная, что случилось с миром, когда только вчера он казался таким совершенным, и, пока я протирал, глаза и шел в кухню, чтобы выпить кофе, я понял, что это потому, что я скучаю по тебе.

Жду не дождусь, когда приеду в Дулитл на Рождество.

Твой Тед».

Марта прижала руки к груди.

— Твой Тед, — прошептала она.

— Есть новые? — Эбби сунула голову в дверь.

Марта вздрогнула. Она не могла поверить, что забыла закрыть дверь, когда вошла. Но она так торопилась добраться до компьютера.

— Еще минуточку, — ответила она, очищая экран и переключаясь на почтовый ящик гостиницы «Скулхаус инн».

— Я все равно считаю, что мы прекрасно обходились, не проверяя каждый день этот ужасный ящик, — сказала Эбби, сдвигая с морщинистого лба косынку, которой повязала свои седые волосы.

Марта промолчала. Она завела таблицу, в которую заносились все заказы, и прекрасно знала, что их бизнес вырос с тех пор, как они вошли в Интернет. Но Эбби не собиралась слушать ничего, во что не желала верить. Вместе с обычным потоком рекламы пришли два новых заказа на бронирование.

Она прочитала первое и обнаружила, что второй раз за это утро прижимает руки к груди. Она поманила сестру, забыв от возбуждения, что Эбби поклялась никогда не смотреть на «этот отвратительный маленький экран».

— Ты никогда не угадаешь, кто приезжает в Дулитл!

— В Дулитл или в гостиницу? — Эбби заглянула через плечо Марты.

— Это Харриет Смит, просит две комнаты на неделю. — Марта быстро подсчитала. — Надеюсь, у нас будут свободны на столько дней те две.

Эбби скрестила руки на костлявой груди.

— Должна сказать, что я удивлена, что она собирается появиться, но это делает ей честь. Оливия, должно быть, сказала, что у нее будет эта операция на колене, так что она не сможет поехать в Нью-Йорк на Рождество. — Эбби шмыгнула носом. — Харриет Смит не приезжала в город с тех пор, как умер Донни. Если бы она хотела, она бы не раз приехала сюда. По желанию, а не по обязанности.

Марта смотрела на экран, удивляясь тому, что Эбби всегда знает, что происходит, и в очередной раз сожалея, что ее сестра так любит осуждать других.

— Кажется странным, что она не останавливается у родственников. Ее мать и отец живут в том их большом старом доме. И мама Донни всегда готова принять ее у себя. Сын Харриет несколько лет проводил летние каникулы у нее на ферме.

— Если она остановится у Оливии, ей придется стать сиделкой. Каково, ты думаешь, общаться с женщиной, которая привыкла к тому, что окружающие угождают всем ее прихотям? Кроме того, если она хочет потратить деньги, для нас это бизнес, — сказала Эбби.

— Она, должно быть, ужасно богата, — сказала Марта, вспоминая роскошные магазины, мимо которых они гуляли с Тедом в Литл-Роке. — Шарлин не слишком много говорит о своей дочери, но всякий раз, когда я захожу в магазин, я не могу не заметить, что она ведет ту книгу с вырезками из газет.

— Богатство — это хорошо, но уезжать и вести себя так, будто ты вылупилась из яйца, а не родилась в семье, это нечто совсем другое, — сказала Эбби. — Мы все знаем, что счастье не купишь за деньги.

— Верно, — согласилась Марта, подавляя вздох, вырвавшийся вместе с этим словом.

— Только не говори мне, что ты поменялась бы местами с такой женщиной, как Харриет Смит. — Эбби с упреком посмотрела на компьютер, а потом оглядела Марту с ног до головы так, будто подозревала, что машина оказывает на ее сестру дурное влияние.

— Нет, конечно, нет, — ответила Марта. — Но разве не интересно иметь возможность летать в Париж, Лондон или Кейптаун?

— Все эти места есть в той книге вырезок?

Марта кивнула:

— Она популярна во всем мире.

Эбби пожала плечами:

— Ее муж умер, ее маленького сына наверняка растит няня, а она игнорирует свою семью, не говоря уж о своем родном городе. Если она так богата, почему бы ей не приезжать повидаться с семьей почаще или оказывать Дулитлу какую-то помощь, хотя нам это и не нужно, ты же знаешь.

— Может быть, мы получше узнаем ее, пока она будет жить здесь, — предположила Марта.

— Не рассчитывай на это, — бросила Эбби, отворачиваясь и направляясь к двери. — Если она хотя бы сядет пить чай с такими, как мы, я съем свой фартук.

— То, что она знаменита, вовсе не означает, что она груба или невоспитанна, — сказала Марта. — Я помню ее застенчивой маленькой девочкой. В ней никогда не было ничего дурного.

Эбби фыркнула:

— То, что она делает — она называет это искусством, — у нее исходит откуда-то изнутри, и, я думаю, это не от застенчивости. Я не знаю, почему ты помнишь ее такой. Когда она была в моем классе по биологии в школе Дулитла, у нее обо всем было свое мнение. Все остальные ученики делали лабораторные отчеты так, как я им говорила, но только не Харриет. Она всегда делала все по-своему.

— Ну, художники другие, — сказала Марта, не желая в лоб противоречить сестре. — Позволь мне проверить другой заказ, и я приду помогать тебе украшать.

— Может быть, это Санта-Клаус, — бросила Эбби, останавливаясь на пороге. — Продолжай в том же духе и на Рождество у нас не останется свободных мест.

Марта улыбнулась и открыла следующее письмо. Пока она читала, ее улыбка поблекла.

— Только не говори, что приезжает еще кто-то знаменитый, — сказала Эбби, возвращаясь в комнату.

— О, я ничего такого не говорю, — ответила Марта. Фамилия Портер звенела в ее голове. Покраснела ли она? Совершенно определенно, что ее бросило в жар. — Имя кажется знакомым.

Эбби взглянула на экран:

— Джейк Портер? Где я слышала это имя?

— О, я не думаю, что ты слышала, — сказала Марта. — То есть я хочу сказать, мне оно совершенно незнакомо. Просто необычное имя. — Эбби смотрела на нее, будто ничего не могла понять. Ну, она тоже не могла. Она была слишком удивлена. Это не могло быть совпадением. Джейк Портер должен быть сыном Теда. У него был один-единственный ребенок, который жил в Лос-Анджелесе. Почему Тед не сказал ей, что его сын приезжает в гостиницу «Скулхаус инн»? Он не знал? Или это должно быть сюрпризом? Она взяла блокнот и стала обмахиваться как веером.

— Тебе надо было продолжать принимать эстроген, — сказала Эбби, так пристально глядя на Марту, что та почувствовала себя неуютно. — У нас остался для него номер?

— Думаю, да, — ответила Марта.

— Джейк Портер, — задумчиво протянула Эбби, постукивая пальцем по подбородку и глядя в потолок. — Подожди минутку, я ошиблась. Очень давно здесь жили какие-то Портеры. Кстати говоря, один был в моем биологическом классе.

— Правда? — Марта возилась с клавиатурой и старалась казаться не слишком заинтересованной. — Его звали Джейк? — Разумеется, Тед упомянул бы, если бы когда-то жил в Дулитле или окрестностях. И разумеется, она бы заметила его в любой день, в любой год, в любом месте.

Эбби потуже завязала косынку.

— Да, так его и звали. Он пробыл здесь недолго. Может быть, полгода, в конце его выпускного класса. Я, помню, еще подумала, как плохо, что семье пришлось переводить его в такое время его жизни. — Она взялась за спинку стула Марты. — Есть безответственные родители. Представь, что ты спихнула бы кому-то своего ребенка.

— Что же произошло? — Марта заставила себя задать этот вопрос, но что она хотела сделать, так это защитить Теда. Если вся эта история имеет реальные основания. Офицеру военно-воздушных сил часто приходится уезжать в длительные командировки.

Эбби пожала плечами:

— Это все, что я могу вспомнить. Но я действительно помню этого юного Портера. Мистер Популярность. Симпатичный. Все девчонки из команды болельщиц бегали за ним.

Марта легко могла поверить, что это на самом деле сын Теда. Она преподавала в начальной школе дальше по дороге от средней школы, так что их пути с Эбби не пересекались.

— Что с ним случилось? Я хочу сказать, мы бы знали, если бы он остался в городе.

— Забавная штука, — произнесла Эбби, глядя в пространство и щуря глаза. — Он и Харриет, которая тогда, конечно, не носила фамилию Смит, потому что это было до того, как Донни сделал ей ребенка… — Эбби фыркнула, как будто сама мысль была для нее слишком неприемлемой, чтобы думать об этом, — сидели вместе на лабораторных по биологии. Харриет всегда поднимала шум, желая делать все так, как хочется ей, а не так, как я сказала, но Джейк Портер делал то, что ему говорили.

— Значит, он милый молодой человек, — заметила Марта, чувствуя даже какую-то гордость, возможно, от имени Теда.

Эбби уперла руки в бока.

— Кто может быть уверен в мужчинах?

В ответ на это замечание Марта могла сказать немногое. То, что она могла сказать позитивного, не выдерживало критики, а в этот момент своей жизни ей хотелось верить в возможности.

— Ну, все это только догадки, — сказала она, отодвигая стул и вставая. — Этот Джейк Портер может оказаться совершенно другим человеком.

— А я могу оказаться цирковым клоуном, — сказала Эбби. — Я говорю, что все случается не без причины.

Марта улыбнулась:

— Может быть, он приезжает, чтобы поискать Харриет. Ну, знаешь, разыскивает свою возлюбленную школьной поры.

— Ты до глупости романтична, — сказала ее сестра. — Джейк Портер и Харриет Роджерс были меньше всего похожи на влюбленных. Эти двое вели себя так, будто не могли стоять рядом с бунзеновской горелкой.

— О-о, — протянула Марта, — это как раз верный знак. Так всегда бывает в романтических историях. Сначала они не выносят друг друга, а потом не могут отвести друг от друга глаз и рук.

— В книгах такое, может, и бывает, — сказала Эбби, — но я бы не стала терпеть мужчину, который неискренен со мной.

Марта посмотрела на сестру:

— Ты когда-нибудь хотела выйти замуж?

Эбби всплеснула руками:

— Не смеши меня! Не понимаю, что с тобой в последнее время происходит. Как ты можешь задавать этот вопрос мне, своей сестре, которую ты знаешь всю жизнь? Ведь тебе известно, что я не хочу быть в подчинении у мужчины, ограничивающего мою свободу!

Марта склонила голову набок:

— Если бы у тебя появился «тот самый» мужчина, ты бы не говорила так.

— После дождичка в четверг, — ответила она.

— Ой, да брось ты, — сказала Марта, удивленная, что у нее хватило хладнокровия дразнить сестру на такую тему. Очень вовремя у нее появилась твердость характера, особенно учитывая, что ей еще придется сообщить новость, что мужчина, с которым она познакомилась через «эту ужасную машину», приедет к ним на Рождество. — Ты совсем не такая зануда, какой стараешься казаться. Под этой твоей броней, которую ты надела, у тебя романтическое сердце.

— Пф-ф! — Эбби направилась к двери. — Я оставляю все это другим людям. Тем, у которых больше времени, чем мозгов.






Глава 4 Марш по Аллее Памяти





Харриет мерила шагами студию. Все время с тех пор как она ответила на звонок Оливии сразу после того, как Зак ушел в школу, она не могла сосредоточиться. Естественно, ее взволновало, что бабушке Зака придется перенести операцию и что она не сможет приехать в Нью-Йорк на Рождество, как они планировали. И конечно, они с Заком вместо этого приедут в Дулитл.

Она не знала, как эти слова сорвались с ее языка, но они были сказаны, и их уже невозможно было забрать обратно. Хотя Харриет скорее предложила бы оплатить Оливии замену сустава на Манхэттене, чем возвращаться в Дулитл.

Харриет остановилась перед стеной из окон. Двенадцатью этажами ниже улицы кишели машинами, пешеходами и желтыми такси.

Харриет запрокинула голову и глубоко вдохнула воздух.

Харриет П. Смит любила Нью-Йорк.

Ей нравилось представлять, что она родилась здесь, в одной из нескольких больниц в Ист-Сайде, мимо которых она проходила. Когда-нибудь она выберет, одну из них и узнает ее название. Да, правильно, подумала она, отходя от окна. Придумать еще один кусочек своей жизни. Притворяться еще в большей степени. Заставить себя поверить, что она принадлежит этой насыщенной событиями жизни преуспевающих людей.

Ну что ж, если она и прикипела душой к какому-то месту, то это был Нью-Йорк. Она отряхнула пыль Дулитла со своих ног через год после того, как окончила школу. В год, когда родился Зак.

Отцу Донни не нравилась мысль, что его сын, Харриет и малыш уедут так далеко. Но впервые отец Донни был по-настоящему доволен своим сыном — он узнал, что Донни и Харриет должны пожениться. Он был так горд, что его сын произвел на свет внука, что обещал ему подарить все, что тот захочет.

То, чего хотели они оба, Донни и Харриет, — жить как можно дальше от их родного города. Донни хотел заниматься музыкой, а Харриет хотела рисовать. Поэтому Донни воспользовался обещанием отца и попросил квартиру в Нью-Йорке и деньги на жизнь, пока они будут осуществлять свои мечты. В ответ он предложил привозить малыша Зака домой как минимум дважды в год и принимать родителей у себя в любое время, когда им захочется приехать.

Поэтому отец Донни купил им старый товарный склад в предназначенном для реконструкции районе на окраине Уэст-Виллиджа. Он сделал свое состояние на недвижимости, внимательно следя за тем, что люди могут захотеть в будущем. Все в Дулитле знали, что у семьи Донни денег больше, чем у кого-либо другого, хотя Донни носил одну и ту же красную фланелевую рубашку, потертые джинсы и стоптанные кроссовки каждый день семь дней в неделю.

Харриет и Донни дружили с начальной школы. Никто в городе не думал, что их дружба зайдет так далеко, но когда Харриет оказалась беременной, многие соседи говорили, что это всего лишь доказательство того, что никогда не знаешь наперед, что преподнесет судьба. Любовь сражает. И дети делаются и рождаются.

…Харриет подошла к холсту, к которому еще не прикасалась в этот день. Она считала, что ее искусство пришло к ней как дар, и когда творческий дух горел в ее душе, она создавала произведения живописи. Конечно, она обладала техническими навыками, но, помимо этого, она полагалась на интуицию.

Сегодня, после звонка Оливии, в ее разуме и сердце не было места для вдохновения. Она все время думала о двух вещах: как сообщить своему сыну новость о том, что они проведут Рождество в городе, население которого меньше, чем число учащихся в школе Зака, и объяснить причины, почему она не очень хотела ехать. А все эти причины можно было объять двумя словами — Джейк Портер.

После того как она покинула Дулитл, а потом отказалась приезжать, она стала изгоем, и в общем-то охотно. Возвращение домой вызывало у Харриет слишком сильное чувство вины и смятение, так что такая поездка оказывалась невозможной, за исключением самых экстремальных ситуаций.

Последний раз это были похороны, пять лет назад.

А сейчас предстояла операция у матери Донни. Почему, ну почему она не предложила прислать цветы и нанять круглосуточную сиделку?

Та последняя поездка в Дулитл была кошмаром. Это были не только похороны ее мужа, но также и свекра. Донни наконец-то поддался на уговоры отца поехать вместе поохотиться. Они поехали в Скалистые горы, оба намереваясь не обсуждать политику или любые другие темы, разделяющие их, собираясь побыть вместе, несмотря на то что никто из них не знал, как совершить такой подвиг.

Харриет часто думала, что отец Донни так обожал Зака, потому что с внуком у него был шанс что-то исправить.

Харриет и Зак тогда остались дома в Нью-Йорке. Харриет была категорически против, чтобы Зак занимался охотой, не важно, сколько раз его дед поднимал эту тему. Мысль о том, что ее муж поднимает ружье или лук на красавца оленя, была уже достаточно неприятна. Она не желала позволять своему сыну учиться таким вещам. Донни было все равно, но он оставался глубоко благодарен отцу за материальную поддержку в первые годы и за то, что тот принял его после стольких лет вражды.

Он оставался зол на отца точно так же, как злился в двадцать лет. Если бы только отец был более понимающим, Донни, может быть, и рассказал бы ему много лет назад, что он гей.

Но его отец не желал даже слышать о такой возможности, хотя единственной девушкой, с которой дружил Донни, была Харриет Роджерс, и все в Дулитле знали, что ни один парень в здравом уме не заинтересуется невысокой чудаковатой девицей, которая начинала глупый спор всякий раз, как только вы успевали поздороваться. Но когда оказалось, что Донни и Харриет увлеклись друг другом и сделали ребенка еще до свадьбы, отец простил Донни все. Он хотел, чтобы его сын и сын сына продолжили династию. Если кто-то из семьи Смит не будет управлять «Лейк-Дулитл» и другими объектами его собственности, тогда на что нужна его жизнь?

Так что к тому времени, когда Заку было около десяти, Донни и его отец поехали вместе охотиться.

И ни один из них не вернулся домой живым.

Никто точно не знал, что произошло. Их арендованный внедорожник был обнаружен на дне ущелья, гораздо выше района охоты, где они планировали провести неделю. Два оленя были привязаны на крыше, по крайней мере это обнаружили власти, когда им удалось поднять перевернутую машину. И Донни, и его отец погибли от удара.

Харриет и Зак первым же самолетом вылетели в Литл-Рок. Ее отец встретил их в аэропорту. Всю дорогу домой, полтора часа, он продолжал повторять:

— Конечно, пути Господни неисповедимы, но иногда так, черт возьми, трудно понять, что Господь задумал.

Харриет никогда не слышала, чтобы ее отец так чертыхался. Она содрогнулась и без конца повторяла, что все будет хорошо, они переживут эту утрату, а внутри не переставала думать, не попытался ли Донни наконец-то сказать отцу правду о жизни, которую вели они трое. Они оба великолепно водили машину. Не было никаких признаков столкновения с другой машиной, ни алкоголя в крови, ни неисправности машины.

В вечер накануне похорон Харриет сидела в единственном в Дулитле бюро похоронных услуг, завернувшись в красную кашемировую шаль. Ее мать суетилась вокруг каждого посетителя, который расписывался в книге и входил внутрь, чтобы отдать дань уважения двум закрытым гробам. Харриет отказалась выставлять напоказ их тела. На радость или горе, она хотела, чтобы все запомнили ее мужа таким, каким он был в жизни, а не разбитые останки человека, которые ее попросили опознать, когда тела его и его отца доставили в Дулитл.

Оливия, мать Донни, благодарила за помощь своего доктора и фармацевта. Харриет налила в свой кофе виски, которое заметила в глубине родительского буфета. Она не любила алкоголь, но пройти через вечерние визиты и завтрашние похороны было подвигом, который она понятия не имела, как совершить.

Она ужасно горевала по Донни. Он был таким славным, милым человеком, умным и веселым. Зак как будто навсегда разучился улыбаться. Харриет держалась в основном ради сына, снова и снова повторяя ему, как сильно его любил Донни и как теперь Донни будет охранять его с небес. Она даже не знала, верит ли, так или иначе, в небеса. Но она хотела с яростным желанием, чтобы ее сын верил в такое чудо.

Оливия вошла в главный зал, посмотрела на закрытые гробы мужа и сына и промокнула глаза вышитым платком. Харриет встала и подошла к ней.

— Нам нужно было оставить их открытыми, — сказала Оливия.

Харриет промолчала.

— Все должны видеть папу и дедушку Зака, — продолжала Оливия, ее губы дрожали. — Я всегда говорила, что у него глаза и уши Смитов. Твоя мама настаивает, что малыш Зак ничуть не похож на Донни, но я-то лучше знаю. Вот как раз на прошлой неделе, перед тем как Донни уехал с отцом, я говорила ему, как сильно последняя школьная фотография Зака похожа на моего брата Элмера.

Харриет провела мыском своей туфли от Маноло Бланика по унылому бежевому ковру похоронного бюро и изнутри прикусила губу. После долгой борьбы с собой она смогла выговорить:

— Я уверена, говорили.

— И если бы люди только могли увидеть, они бы узнали, — сказала Оливия, начиная тихо плакать. — Никто бы больше никогда не сомневался.

Узнали что? Кровь Харриет застыла в жилах. Она огляделась. Группы гостей стояли вдоль стен, только один или двое около гробов, окруженных цветами и фотографиями отца и сына в лучшие времена.

Харриет почувствовала присутствие Зака. Она оглянулась через плечо. Ее сын, расправив плечи и высоко подняв подбородок, смотрел на нее и на бабушку из противоположного угла комнаты. Харриет заставила себя обнять Оливию за плечи и прошептала:

— Не беспокойтесь, что Зак не похож на Донни. Моя мама говорит, что он пошел в Роджерсов. Внешность не имеет значения. — Харриет попыталась успокоить страх, поднимающийся внутри ее, что Оливия знает правду и готова выплеснуть ее перед всеми. — Донни любил Зака. Все, что имеет значение, — это любовь.

— Любовь! — Оливия отстранилась. Она обвела зал безумным взглядом горящих глаз и, указывая пальцем на Харриет, воскликнула: — Ты притворилась, что любишь моего сына, и украла его у нас! — Она прижала руку ко рту, всхлипнула и села на стул. — Мне так жаль, — сказала она.

Харриет наклонилась над ней. Без сомнения, находясь под влиянием приправленного алкоголем кофе и своего собственного чувства вины, она сказала голосом, который могла слышать только Оливия:

— Будьте любезны, помолчите насчет ушей, глаз и носа Зака.

Оливия расплакалась сильнее и покачала головой.

— Это неправильно, — произнесла она, и потом снова: — Это просто неправильно.

— Конечно, неправильно, что они погибли, — сказала Харриет, стараясь изменить направление мыслей Оливии.

Оливия подняла голову и посмотрела Харриет в глаза. Сквозь слезы она проговорила:

— Пожалуйста, не разрушай мои воспоминания. Зак — это все, что у меня теперь осталось.

Харриет отпрянула. Что это значит? «Не позволяй мне узнать, что то, что я подозреваю, правда»? Она провела рукой по волосам с такой силой, будто хотела вырвать их с корнем. Волна вины захлестнула ее, а потом пришел неистовый гнев. Вина за то, что осталась в живых, а гнев от того, что не знает, что делать. Вина за то, что она теперь свободна — свободна жить своей жизнью, без травмы и слухов, которые вызвал бы развод с Донни. Гнев в основном на себя и на мальчишку, который много лет назад исчез и оставил ее одну разбираться с беременностью в восемнадцать лет. Она сделала лучшее, что могла.

Харриет снова посмотрела на Оливию. Ее сердце смягчилось. Оливия не виновата в ее боли. Она была такой милой женщиной.

— Мне так жаль, — сказала она, ее голос прервался.

Оливия сжала руку Харриет. Она похлопала ее по плечу и сказала, промокая глаза:

— Я не в своем уме. Просто дай мне посидеть здесь одной несколько минут.

Харриет обернулась. Зак продолжал смотреть на них своими темными, широко распахнутыми глазами. Он пошел было к ним, но остановился. Харриет поманила его. Он подошел к Оливии. Обняв ее, он сказал:

— Не волнуйся, бабуля О, все будет хорошо.

У Харриет сжалось сердце, когда она услышала, как Зак назвал Оливию своим любимым прозвищем. Ее глаза затуманили слезы. Но она не заплачет. Она еще не плакала ни разу с тех пор, как раздался тот телефонный звонок из Колорадо.

И все же сейчас, когда она смотрела на своего сына, стоявшего рядом с Оливией, в ее горле поднялся всхлип и был готов вырваться наружу. Она прижала руку ко рту и стала глубоко дышать через нос. Отвернувшись, она пошла наружу, мимо матери, которая звала ее подойти поздороваться с миссис Ридли, пришедшей выразить соболезнование, мимо любопытных глаз стольких людей, с которыми у нее не было ничего общего и никогда не будет.

Следующим утром она сразу же уехала. Только потому, что он очень просил об этом, она позволила Заку остаться еще на два дня с Оливией. Она встретила его в аэропорту, и, как всегда бывает после любой смерти, не важно, насколько личной и трагичной, жизнь продолжалась.

Как она будет продолжаться и сейчас, успокаивала себя Харриет. Зак приспособится к Рождеству в Дулитле, без сомнения, гораздо легче, чем она сама. После поминок Оливия больше не говорила ни слова о том, что Зак не похож на Смитов. Она также не скучала по рождественской поездке в Нью-Йорк, так что, в общем, Харриет придется свыкнуться с мыслью о поездке в Арканзас.

Харриет вышла из студии и прошла по коридору, ведущему в заднюю часть их просторной квартиры. Она должна была Донни больше, чем когда-либо могла отплатить. Он спас ее, дал ей возможности, которых у нее никогда бы не было, не будь он ее мужем, так что самое меньшее, что она могла сделать, — это хоть немного потрафить желаниям, его матери.

Во второй половине того же дня Харриет сидела на застекленной террасе, поджидая Зака. Вдалеке, отдаваясь эхом в просторной, переделанной из склада квартире, открылась и закрылась дверь. Раздались ровные и уверенные шаги по деревянному полу.

Харриет заставила себя перевернуть страницу «Арт уорлд», журнала полугодовой давности. Она будет держаться свободно и радостно, и Зак последует ее примеру. Если она скроет свои чувства относительно Дулитла, ее сыну, возможно, даже понравится поездка. Он любил обеих своих бабушек, однако Харриет ясно видела, что мать Донни его любимица. И она не могла винить его за это. Много лет она чувствовала то же самое.

Зак остановился, как обычно, в кухне. Застекленная терраса находилась в глубине квартиры. В дни, когда она не занималась творчеством и не забывала смотреть на часы, Харриет устраивалась там, чтобы Зак мог поделиться тем, как прошел день в школе. Это стало у них почти традицией, но в последний год Зак все реже и реже искал ее.

Так и должно быть, успокаивала себя Харриет. Пятнадцать лет очень трудный возраст. Желание поскорее стать взрослым, в то время как душа хранит еще нежные отголоски детства. Только Бог знает, какой несчастной чувствовала себя Харриет в этом возрасте.

Сегодня она надеялась, что Зак заглянет на террасу. Если же нет, ей придется ждать до ужина, чтобы сообщить ему новости. Она перевернула еще одну страницу журнала и прислушалась, стараясь определить, куда направляется Зак.

Она заставила себя смотреть в журнал. Темноволосый мужчина-модель смотрел на нее с рекламы соболиных кисточек. Она остановила взгляд на фотографии.

Образ другого темноволосого мужчины появился в комнате и встал перед ней.

— Ну и как наш сын? — спросил образ, пристально глядя ей в глаза.

— Он в порядке, — прошептала Харриет. — Хороший ребенок. Умный, спортивный, талантливый.

Образ пожал плечами и развел руками, как бы говоря «ну конечно».

Он подошел ближе, заполняя пространство между страницей и лицом Харриет.

— Когда ты собиралась рассказать мне о Заке? Еще через пятнадцать лет? Что парень подумает о тебе, скрывающей от него правду? Думаешь, он не возненавидит тебя, когда узнает?

— Нет, — ответила Харриет. — Не возненавидит. Он не может ненавидеть меня. Я делала все это для его блага.

— Верно, — сказал образ и исчез.

Харриет моргнула. Она посмотрела вдаль и снова в журнал.

— Мама!

Она резко обернулась к двери:

— Джейк!

Зак вошел в комнату, держа в одной руке бутерброд с арахисовым маслом и желе, аккуратно завернутый в салфетку, а в другой школьный рюкзак.

— Это я, Зак. — Он бросил рюкзак, плюхнулся в кресло и откусил бугерброд. Жуя, он внимательно смотрел на нее.

— Я это и сказала, — проговорила Харриет.

Он дожевал, откусил еще кусок размером с половину бутерброда и пожал плечами. Она услышала его приглушенное «ну да».

— Как в школе? — Все, что угодно, подойдет, лишь бы сменить тему. Харриет выбрала первое, что пришло в голову.

Зак пожал плечами:

— Все время одно и то же.

Вот и поговорили. Харриет подавила вздох. Она так скучала по тем добрым старым временам, когда Зак прибегал домой из школы, протягивая руки, чтобы его встретили объятиями она или Донни. Он любил показывать свои рисунки.

Ее холодильник был весь покрыт набросками и рисунками Зака, а также фотографиями разных персонажей — от Марко Поло до снежного человека и Альберта Швейцера. Но те дни давно прошли. Ее ребенок вырос и, учитывая жизнь, какой жила Харриет, появление братика или сестрички было бы вторым случаем непорочного зачатия.

Зак доел бутерброд. Он вытер рот бумажным полотенцем и сложил его, не позволяя ни одной крошке упасть на пол. Он был таким аккуратистом. Харриет понятия не имела, откуда у него это. Они с Донни жили как вольнолюбивые неряхи; комната Зака выглядела как казарма. Чтобы сохранить мир, Харриет наняла постоянно живущую в доме домработницу.

— Что на ужин?

Харриет улыбнулась. В некоторых вещах Зак совершенно не изменился. Он жадно поглощал еду, а его вес всегда держался в здоровых рамках. Донни вечно сидел на какой-нибудь диете.

— Я думала, мы что-нибудь закажем, — ответила Харриет. — Я дала Монике выходной.

Зак окинул взглядом комнату.

— Пицца — это всегда хорошо.

Харриет не могла не улыбнуться.

— Звучит отлично, — сказала она. Она закажет салат для себя и две большие пиццы для Зака, чтобы он мог продержаться вечер. Она отбросила журнал. — Сегодня звонила твоя бабушка Смит.

— Да? — Зак нагнулся, чтобы достать что-то из рюкзака, но бросил быстрый взгляд в ответ на слова Харриет.

— Перед самым Рождеством ей придется лечь на операцию.

— Неудачно, — сказал Зак, доставая из рюкзака айпод.

— Да, неудачно, — согласилась Харриет. — Так что она не сможет приехать на Рождество.

Зак кивнул и поднес наушники к голове.

— Может быть, я смогу поехать кататься на лыжах с Ди-Джей?

— Может быть, когда мы вернемся, — ответила Харриет.

— Мы куда-то едем? — Он не вложил один наушник в ухо.

— В Дулитл. На Рождество. — Харриет села прямо и сложила руки на колене. — Я сказала Оливии, что мы приедем к ней.

Зак вытаращил глаза:

— Ты это сказала?

Харриет кивнула.

— Но ты же не любишь это место.

— Иногда мы делаем для других то, что лучше для них, даже если это не то, чего мы хотим для себя, — сказала Харриет, тщательно подбирая слова и стараясь, чтобы они не прозвучали слишком нравоучительно.

— Ты могла бы сначала спросить меня, — сказал Зак. — Дать мне возможность быть мучеником по собственной воле, а не по обязанности.

Харриет в изумлении посмотрела на сына:

— Что ты только что сказал?

Он пожал плечами:

— Ты меня слышала.

Да уж, она слышала. Харриет сделала глубокий вдох и положила руки на колени. Выпрямившись, она сказала:

— Хорошо, Зак. Ты можешь поехать кататься на лыжах с Ди-Джей или можешь поехать со мной в Дулитл, чтобы побыть с твоей бабушкой. Ты можешь делать то, что выберешь.

— Ты что, напилась?

— Прошу прощения?

Зак покрутил указательным пальцем вокруг уха.

— Я не могу поверить, что ты разрешаешь мне поехать кататься на лыжах.

Харриет тоже не могла в это поверить. Воспитание ребенка в одиночку было самым трудным, что она когда-либо делала. Донни бы точно знал, что сказать Заку, и кончилось бы тем, что Зак сам пришел бы к мысли поехать в Дулитл на каникулы.

— Что ты выбираешь?

— Да ладно, мам, что, ты думаешь, я скажу?

Она склонила голову набок, внимательно глядя на своего одаренного и упрямого сына.

Он поднял рюкзак, сунул второй наушник в ухо и сказал:

— Думаю, я поеду кататься на весенних каникулах.

— Спасибо, — сказала Харриет.

— Мне нужно заниматься, — сказал Зак. — Позови, когда принесут пиццу, хорошо?

— Конечно, — ответила Харриет.

Он легкой походкой вышел из комнаты, погруженный в свои юношеские размышления. Харриет позволила бы ему поехать кататься. Она никогда не говорила ничего просто так и не обещала того, чего не могла выполнить. Так почему же она не может сказать того, что так долго держит внутри? Какое противоречие!

Она поджала под себя ноги и вспомнила о том, что только что назвала своего сына Джейком. Слишком много знаков подталкивали Харриет к тому, что она должна была уже давно сделать.

Взяв телефон, она набрала номер детектива. Она попросит его организовать встречу — сразу после Рождества.

Она начнет новый год с чистого листа или по крайней мере с чистой совестью. Время между выслеживанием Джейка Портера и рассказом правды Заку будет очень трудным, пока они все не успокоятся.

Если они вообще успокоятся, добавила она, чувствуя себя более подавленной этим моментом и в то же время более решительной.






Глава 5 Марта и Эбби посещают рождественский базар





Центром Дулитла считалась городская площадь. Несмотря на попытки известного в штате торговца завлечь покупателей в большой супермаркет в пригороде, построенный рядом с мотелем у трассы, большинство жителей Дулитла каждую субботу приходили за покупками к торговцам, выставляющим свои товары вокруг площади перед зданием суда.

Суббота перед Рождеством была особенно веселым днем. Марта не могла не улыбаться при виде покупателей, снующих вокруг киосков, постоянно входящих в само здание суда и выходящих из него. Окружной судья специально оставил вход в здание открытым, чтобы люди могли погреться внутри и посетить необходимые комнаты.

Хорошо, что жена судьи председательствует в городском комитете Дулитла, подумала Марта. Она оглядела толпу и помахала дочери доктора Майка Джессике, которая стояла на своем обычном месте с клеткой для животных на тележке, которую ветеринар сделал для своей младшей дочери. Черный кокер-спаниель с большими глазами выглядывал из тележки.

— О, посмотри на это! — воскликнула Марта, хватая сестру за локоть и указывая на собаку, сидящую под табличкой «пожалуйста, возьмите меня».

— Что мы будем делать с собакой? — Несмотря на свое ворчливое замечание, сестра подошла к тележке и долгим взглядом посмотрела на животное.

— Здравствуй, Джессика, — сказала Марта. — Сегодня только один приемыш?

— Да, мэм, — ответила девочка. Она потерла руки в ярко-розовых варежках и улыбнулась. — Папа говорит, что люди стали гораздо спокойнее относиться к кастрации и стерилизации своих собак и кошек.

— Ну надо же, какой у тебя хороший словарный запас, — удивилась Марта.

— Я знаю, — сказала Джессика.

Эбби подошла ближе и протянула руку к собаке.

— Хотите, я достану ее из клетки? — Джессика потянулась к защелке.

— О нет, — ответила Эбби. — Мы не можем даже подумать о том, чтобы привести собаку в гостиницу.

— Почему нет? — спросила Джессика.

— Во-первых, от собак грязь, — ответила Эбби, стягивая перчатку и кладя руку на решетку клетки. — А во-вторых у наших гостей может быть аллергия. И тогда где мы окажемся?

— Аллергия-шмелергия, — фыркнула Джессика. — Моя мама всегда говорила, что у нее аллергия на кошек, и поэтому мы не могли их держать, так что у нас были только собаки. А однажды, когда папа принес домой тех котят, мама даже ни разу не чихнула. — Она помолчала, вздохнула и уперла руки в бока. Ее пурпурная лыжная куртка зашуршала от движения. — Я рада, что Стейси никогда не пыталась провернуть такой трюк.

— Значит, ты не думаешь, что собака побеспокоит гостей? — подсказала Марта, решив не позволять Джессике сбиться с темы и перейти к сравнениям ее матери и Стейси Сен-Сир, ее мачехи.

Джессика взяла блокнот, висящий спереди клетки.

— Если вы хотели бы взять к себе Фаустус, мне нужно будет задать вам эти вопросы.

— Мы не будем брать никакую старую собаку, — сказала Эбби.

— Какой первый вопрос? — спросила Марта.

— Фаустус не старая собака, — сказала Джессика. — Она щенок. У вас раньше были домашние животные?

— Нет, — ответила Эбби.

— У нас есть кошка, — сказала Марта.

— О, эта мерзкая тварь, — бросила Эбби. — Какой следующий вопрос? И помни, то, что мы отвечаем на эти вопросы, не означает, что мы возьмем эту собаку.

— Конечно, не означает, — согласилась Джессика. — Ваше заявление еще должно быть одобрено.

Марта спрятала улыбку. Эта девочка была так не по годам развита, гораздо больше даже, чем ее старшая сестра Кристен, которую она во время каникул нанимала помогать в гостинице.

— Вы будете держать собаку в доме или снаружи?

— Внутри, — ответила Марта.

— Снаружи, — ответила ее сестра.

Они переглянулись. А потом Эбби едва заметно улыбнулась. Марта подмигнула Джессике, и девочка кивнула и сделала пометку в анкете.

— Не то чтобы мы брали собаку, — сказала Эбби, улыбку быстро сменил мрачный взгляд. — Мы слишком привыкли к нашему образу жизни, чтобы измениться.

— О нет, это не так, — сказала Марта.

— Хм, — фыркнула Эбби и сделала шаг назад от собачьей клетки. Она снова натянула перчатку. — Нам нужно зайти в «Харолин».

Собака наклонила голову набок. Длинное мягкое ухо опустилось почти до пола клетки. Она взвизгнула и протянула лапу.

Эбби отвернулась.

— Она тебе ничего не сделает, — сказала Марта.

— Все в порядке, — сказала Джессика. — Выбор должен быть правильным, иначе мы не сможем позволить вам взять животное, а я не думаю, что Крэ… я хочу сказать… мисс Эбби готова взять щенка. — Она порылась там, где раньше висел блокнот, и достала буклет. — Здесь рассказывается, как подготовиться, чтобы стать ответственным владельцем животного. Почему бы вам не прочитать эту брошюру и не зайти после Рождества? У Фаустус к тому времени уже может быть новый дом, но, как ни грустно признавать, всегда появляется другой щенок, ищущий человека, который его полюбит.

Эбби фыркнула. Однако брошюру взяла.

Эбби пошло бы на пользу, если бы Джессика произнесла до конца прозвище, которым жители Дулитла называют ее сестру. Крэбби-Эбби[1 - Crabbie — сварливая, придирчивая (англ.).] и Милая Марта, так их называли всегда, сколько Марта могла вспомнить.

Марта поблагодарила Джессику и пошла за Эбби в «Рукоделие и хобби Харолин». Когда они толкнули дверь и вошли внутрь, коровий колокольчик, подвешенный на двери, звякнул точно так же, как было все годы, пока Хэролд и Шарлин держали этот магазин. Взгляд на колокольчик подтвердил это; как обычно во время Рождества, колокольчик был обвязан остролистом с веточкой омелы, свисающей с язычка.

Большинство вещей в Дулитле были точно такими же, какими были всегда. Марта посмотрела на омелу и подумала о Теде. Она представила его, стоящего рядом с ней под поцелуйной веткой, и тепло, которое она не могла списать на отопительную систему «Харолин», хлынуло к ее щекам. Марта сняла варежки и похлопала себя по щекам. Слава Богу, что некоторые вещи в жизни меняются!






Глава 6 Отъезд из Нью-Йорка





Бросить вызов аэропорту Ла-Гуардиа перед самым Рождеством, в снегопад, — о чем только она думала? Харриет подтянула шарф на горле, плотнее запахнула полы красного кашемирового пальто и бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Зак идет за ней с разумной скоростью. Он больше не ходил по улице рядом с ней — он шел на полшага сзади, как взрослый мужчина. В данный момент ей было гораздо труднее примириться с тем, как болели ее ноги в новых сапогах на пятидюймовых шпильках. Сапоги выглядели роскошно и порочно-элегантно, когда она примеряла их неделю назад. Но они явно не были созданы для ходьбы.

Движение было таким отвратительным, что она опрометчиво велела шоферу лимузина остановиться и выпустить их, не доезжая нескольких сотен футов до их стойки регистрации. Им пришлось лавировать в толпе пассажиров, в то время как падающий снег забивал глаза и слепил их, и Харриет поклялась избегать в дальнейшем таких затруднительных ситуаций. С другой стороны, причина, почему они так опаздывали, заключалась в том, что сегодня утром в своей студии ее охватил прилив вдохновения, с которым она не могла бороться, и она наслаждалась работой. Как ни раздражена она была сейчас, она понимала, что поступила правильно. Не могла же она пренебречь вдохновением, предпочтя ему пунктуальность.

Малыш не старше двух лет бросился ей под ноги, и Харриет резко дернула свой чемодан на колесиках, едва успев остановить его, чтобы избежать столкновения. Какая-то женщина схватила ребенка за руку и оттащила в сторону.

— Предупреждать надо, — сказал Зак, едва не налетевший на нее сзади. Его сумка на колесиках завалилась набок.

Харриет подождала, пока он поправит сумку. В конце концов они заняли место в очереди. Зак подул на пальцы и стряхнул снег с волос.

— Я никогда не пойму, почему ты не носишь шапку и перчатки, — сказала Харриет.

— Чего я не могу понять, — ответил Зак, подталкивая сумку на дюйм вперед, когда очередь чуть продвинулась, — так это почему мы летим коммерческим рейсом. Ты так и не сказала мне, что случилось с Уивером.

— Неправда, — ответила Харриет. — Я сказала. Ему пришлось поменять свои планы.

— В этом нет смысла, — сказал Зак, глядя на нее так, будто подозревал, что она скрывает правду.

Харриет переступила с ноги на ногу и недоуменно фыркнула, когда лысый мужчина впереди нее сунул в рот толстую незажженную сигару. Ее так и подмывало спросить, достаточно ли он взрослый, чтобы понимать, что таким способом он медленно убивает себя, но сдержалась. Ни этот человек, ни водитель лимузина, ни даже Уивер не виноваты в том, что она в неуравновешенном состоянии, чему она обязана только себе самой.

— Люди часто меняют свои планы, — сказала она сыну.

— Уивер возит тебя везде, куда бы ты ни захотела поехать. Он все время рядом. Ты закрываешь глаза и тычешь в глобус, и он сажает тебя в свой самолет, и ты улетаешь. Так что я не понимаю, почему мы сейчас торчим в этой очереди.

Харриет прикусила губу. Она начала мысленно считать до десяти и бросила, не дойдя до пяти. Сын смотрел на нее, эти его большие темно-карие глаза спокойно изучали ее. Кожаная куртка-бомбер прибавляла его широким плечам еще несколько дюймов. В прошлом году он перерос ее и потом подрос еще, так что в новых сапогах она могла смотреть ему прямо в глаза. То, как он держался — плечи расправлены, тело напряжено, грудь крепкая, — воскресило еще одно старое воспоминание. А ей бы хотелось, чтобы он был похож на Донни.

— Мы с Уивером уже давно друзья. Это правда. Он отличный, — сказала Харриет, подбирая слова. — Он всегда был рядом со мной как друг. И они с Донни были лучшими друзьями.

— Да-а, — сказал Зак. — Ты только что три раза сказала «друг». Что это дает?

Стоящий перед ними мужчина вынул холодную сигару, изо рта и жадно посмотрел на нее, без сомнения, решая, не зажечь ли ее. Очевидно, решив этого не делать, он снова сунул сигару в рот. Очередь продвинулась вперед. Как могла Харриет объяснить сыну то, чего сама не понимала?

— Вы, ребята, что, поссорились?

— Мы не ссоримся, — ответила Харриет, выпалив эти слова скорее, чем собиралась.

Зак пожал плечами.

— Большинство родителей моих друзей все время ссорятся. — Он посмотрел в сторону, на дорожную пробку из машин и такси. — Я не помню, чтобы ты и Донни когда-нибудь ссорились.

— Мы и не ссорились, — ответила Харриет. — И только чтобы прояснить ситуацию, мы с Уивером друзья, а не любовники. — Харриет думала, что Зак понимает, но, возможно, лучше, чтобы она сказала это прямо.

Он снова пожал плечами:

— Да все равно. А мы не могли бы просто сесть в его самолет и забыть об этой теме?

Харриет уперла руку в бок.

— Ты не веришь мне, да?

— Это не важно. Ты можешь спать с кем хочешь, — сказал Зак, возвышая голос.

Лысый мужчина повернул голову вправо.

— Это не ваше дело, — сказала Харриет. Голова мужчины резко повернулась вперед.

— Зак, для меня это имеет значение, — сказала она. — Мне важно, чтобы ты верил мне. Когда я говорю, что Уивер и я друзья, я имею в виду именно это. Мы с ним мужчина и женщина, которым нравится общество друг друга.

Опять это пожатие плечами, сводящее ее с ума.

— Да мне-то что, — сказал он. — Только если вы не любовники и не поссорились, напомни мне, почему мы стоим тут и отмораживаем себе задницы в этой очереди, вместо того чтобы лететь на личном самолете Уивера?

— Потому что Уивер попросил меня выйти за него замуж, — ответила она.

Лысый мужчина обернулся.

— Мазел тов![2 - Поздравляю (иврит).] — сказал он с улыбкой.

— Очередь движется, — сказала Харриет, жестом предлагая ему продвинуться вперед.

— Так вот почему он не едет в Дулитл с нами? — спросил Зак, двигая свою сумку еще на несколько дюймов вперед.

— Потому что я разозлилась на него, — ответила Харриет, удивляясь горячности в своем голосе.

Зак поднял бровь.

— Это все сложно, но главное то, что он ушел и все испортил. Он нес какую-то чушь о том, что ходил к медиуму. Очевидно, она сказала ему, что он в течение месяца должен жениться. Так что ему вдруг пришло в голову, что он уже много лет влюблен в меня и нам ничего не остается, как полететь в Лас-Вегас и соединиться узами брака по пути в Арканзас.

— Он неплохой парень, — сказал Зак. — Он три раза был на обложке «Роллинг стоун».

— Это вряд ли хорошая рекомендация для отчима, — сказала Харриет. — Кроме того, у меня вообще нет намерения снова выходить замуж.

Зак опустил взгляд на свои кроссовки двенадцатого размера.

— Из-за меня?

— О нет, дорогой, — возразила Харриет, с трудом удержавшись, чтобы не похлопать его утешающе по плечу. — Просто для меня это маловероятно.

Зак переступил с ноги на ногу. Он посмотрел вниз, потом поднял глаза и сказал:

— Все в порядке, мам, если это случится. Я могу с этим справиться.

У Харриет перевернулось сердце. На этот раз она все-таки протянула руку и обняла его, сразу же отпустив, чтобы не смутить его.

— Ты особенный ребенок, ты это знаешь? Спасибо тебе, но после смерти Донни я знала, что больше не выйду замуж. У меня есть мое искусство, и у меня есть ты. Плюс друзья, слава и деньги. Что еще нужно для жизни?

Зак наморщил лоб.

Мужчина перед ними подошел к стойке. Он отдал свой паспорт клерку, потом остановился и обернулся. Из-под кустистых седых бровей он посмотрел на Харриет с печальной улыбкой на лице:

— Ради вашего блага я надеюсь, что вы найдете ответ на этот вопрос.

— Что вы хотите этим сказать? — не смогла не спросить Харриет.

Он похлопал по левой стороне груди своего верблюжьего пальто.

— Все деньги и слава в мире не значат ничего, если нет любимого, с кем их разделить.

Зак внимательно посмотрел на него.

— Пожалуйста, сэр, — сказал клерк. — Два чемодана зарегистрированы до Лос-Анджелеса.

Мужчина взял бумаги и дал ему на чай.

— Я еду домой к жене, с которой мы женаты вот уже сорок девять лет, — сказал он. — Хотелось бы мне, чтобы и вы были так счастливы.

— Спасибо за ваше мнение, — сказала Харриет, желая, чтобы он оставил его при себе. — А вы могли бы бросить курить. — Она подала свои документы другому клерку, и Зак последовал ее примеру. Ее сын проводил мужчину, входящего в терминал, задумчивым взглядом.

Сдав багаж, Харриет и Зак вошли в терминал. Она стянула шарф и перчатки. Держа руки в карманах куртки, Зак сказал:

— Ни фига себе — быть женатыми столько лет! Я не могу даже нравиться девчонке достаточно долго, чтобы она сказала мне свое имя.

Харриет понимала чувства Зака, но ей было трудно поверить, что все подряд девушки не увлекаются ее красивым сыном.

— Ты уверен, что они не посылают тебе сигналов, которые просто трудно заметить?

— Чё ты хочешь сказать?

— Что, — поправила Харриет. — Что я хочу сказать? — Она огляделась по сторонам, ища ближайший кофейный киоск. После всей этой спешки оказалось, что их рейс задерживается.

— Я это и говорю, — сказал Зак, так и не вынув руки из карманов.

— Ммм, — протянула Харриет, решая, стоит ли переходить к уроку речи и грамматики, когда Зак поднял такую личную тему. — Некоторые девушки не знают, как дать парням понять, что им ужасно хочется с ними познакомиться. Поэтому они ведут себя так, будто это их совершенно не интересует, надеясь, что это заинтригует парня.

Объявление по системе громкой связи заглушило ответ Зака, но она видела, как он округлил глаза. Харриет отступила, пропуская груженную чемоданами тележку.

— Есть девушки, которые кокетничают с парнями, но это все, что они делают. На самом деле они не хотят быть пойманными.

Зак остановился.

— И то и другое глупо. Почему они не могут просто сказать, чего хотят?

Харриет посмотрела на сына, жалея, что не обладает достаточной мудростью.

— Знаешь, девушки говорят о парнях то же самое.

— Если бы мне понравилась девушка, я бы сказал ей, — произнес Зак.

Харриет заметила кофейный киоск.

— Горячий шоколад?

— Кекс тоже было бы неплохо, — ответил он.

Они встали в очередь, и Харриет ждала, что Зак скажет что-то еще, гадая, имеет ли он в виду какую-то конкретную девушку.

— Среди твоих друзей ведь есть девушки, — проговорила Харриет после долгой паузы, в то время как Зак расстегивал молнию на куртке.

— Конечно, — сказал он. — У всех есть.

Харриет заказала напитки и черничный кекс. Они нашли местечко у стойки, немного загораживающей их от снующих туда-сюда пассажиров. Объявления громкоговорителей тонули в общем шуме. Родители тащили кричащих детей; бизнесмены в деловых костюмах выкрикивали приказания в мобильные телефоны; женщина в парандже кормила из бутылочки младенца, семеня за мужчиной в пиджаке от Армани.

Зак ел, а Харриет смотрела на снующую мимо толпу, ища возможности возобновить прерванный разговор. Как бы ей хотелось, чтобы Донни был здесь. Зак всегда так легко разговаривал с ним.

Донни.

Харриет сделала глоток кофе-латте и задумалась над словами Зака. Может быть, его не интересуют девушки? Что, если его смущает его сексуальная ориентация? Как бы потактичнее задать такой вопрос, думала она. Ей ничего не приходило в голову, кроме как спросить напрямую.

Она поставила чашку на выступ стойки.

— Тебе вообще нравятся девушки?

— Чё ты… что ты имеешь в виду?

— Тебя привлекают девушки?

— Конечно, — ответил он. — Именно это я и пытаюсь сказать тебе. Они мне нравятся. Это я им не нравлюсь.

— О-о, — произнесла Харриет. — А как насчет мальчиков?

Зак сунул последнюю четверть кекса в рот. Через минуту он сказал:

— Ты пытаешься спросить, не голубой ли я?

Харриет кивнула:

— Да, полагаю, да.

— По-моему, круто, что ты спокойно относишься к такому вопросу, — сказал Зак. — Но нет. Мне нравятся девушки.

Харриет кивнула. Они с Донни часто спорили, стоит ли обсуждать с Заком природу их отношений. Как раз перед тем, как Донни уехал на ту роковую охоту с отцом. В свое время Донни и Харриет договорились не рассказывать об этом его отцу и матери, иначе им придется разойтись. А этого им не следовало делать — они действительно по-дружески любили друг друга.

Но Донни встретил кого-то другого и хотел жить своей жизнью. Он принес в жертву достаточно много лет своей жизни, спасая Харриет от ее подростковой безответственности.

Харриет сморгнула внезапно появившуюся слезу.

Зак с недоумением посмотрел на нее:

— Тебя ведь не расстроило, что я не гей, да?

Харриет покачала головой.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — тихо сказала она..

— Я бы съел еще один кекс, — сказал он.






Глава 7 Место назначения — Литл-Рок





Джейк убедил отца встретиться в Литл-Роке позже, чем тот хотел. Чем меньше времени они проведут вместе, тем меньше напряженности будет в каждом из них, когда они будут пытаться поддерживать подобие разговора. Лилли посоветовала Джейку согласиться провести с отцом больше времени в качестве дружеского жеста, но эту мысль Джейк отклонил, похлопав ее по руке. Она приняла его решение уехать на Рождество из Лос-Анджелеса довольно спокойно, что удивило его.

Каковы бы ни были ее причины, Джейк был благодарен, что она не устроила сцену из-за того, что они проведут Рождество не вместе. Вчера за ужином Лилли сообщила ему, что заказала себе неделю пребывания в спа. Джейк чуть было не смягчился и не пригласил ее с собой.

У Лилли не было семьи. Она была единственным ребенком и осиротела в возрасте восьми лет.

Джейк согласился с ней, что целую неделю нежить свое тело — это великолепно. Он простился с ней у ее двери, быстро поцеловав в уголок рта, и запрыгнул в машину.

Теперь Джейк был на борту коммерческого рейса, приближающегося к Литл-Року, штат Арканзас.

Самолет пошел на посадку, и он поднял спинку своего кресла, как попросила Меган, красивая брюнетка-стюардесса, которая обслуживала его по первому классу, и при этом подумал, сколько песен было написано под влиянием чувства вины. Он сделал заметку в карманном компьютере, чтобы напомнить себе исследовать этот вопрос.

Меган наклонилась ближе и напомнила ему, что нужно отключить все электронные приборы. Он сделал, как она просила.

— Вы долго пробудете в Литл-Роке? — спросила она, опираясь изящной рукой на спинку кресла перед ним. Ее волосы касались плеч, и он видел, что они будут мягкими на ощупь.

Он покачал головой.

— Жаль, — сказала она. — Это веселый город, если осматривать его с подходящим человеком.

Серебряные крылышки, приколотые к воротнику ее блузки, вспыхнули в луче солнца, упавшем из иллюминатора. Блеск металла на мгновение ослепил его, и другая картина — из прошлого — пробилась в его сознание.

…Он, шестилетний, смотрел на своего отца в военной форме, отважно подавляя всхлип, который угрожал унизить его.

— Я буду хорошим, пока тебя не будет, — пообещал Джейк, стараясь, чтобы его подбородок не дрожал.

— Позаботься о маме, сын, — сказал отец и поднял правую руку, отдавая честь.

— Есть, сэр, — ответил Джейк, расправляя худенькие плечи и вытягиваясь в струнку, чтобы козырнуть в ответ.

Отец повернулся, взял свой вещевой мешок и пошел к двери. Мать Джейка, Ариэль, стояла там, положив руку на ручку двери. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, а она отвернулась. Отец снял ее ладонь с дверной ручки, открыл дверь и вышел, не оглядываясь.

Мать Джейка закрыла дверь и повернулась к нему.

— Остались ты и я, малыш, — сказала она. — Пора повеселиться.

А потом она разрыдалась, взбежала по лестнице в спальню и захлопнула дверь.

В тот вечер Джейк больше не видел мать. Он открыл банку готовых спагетти, подогрел их в микроволновке и съел, зачерпывая ложкой, пока смотрел мультфильмы. Закончив, он вымыл миску и ложку, сполоснул банку и бросил ее в мусорную корзину, потом потащился в ванную, чтобы почистить зубы.

Следующим утром он приготовил тосты и отнес часть матери. Она открыла дверь на его стук и пригласила его в комнату, где сидела в кровати и писала что-то в блокноте.

Он протянул ей тост. Она не поднимала глаз от блокнота. Поэтому он так и стоял там, очень, очень долго. Он знал, что это было долго, потому что хлеб успел остыть.

Наконец, как раз тогда, когда он готов был уйти, потому что очень сильно захотел писать, мать подняла голову, широко улыбаясь.

— Смотри, малыш, мама написала новую песню. Хочешь послушать?

Он кивнул. Он держал тост и слушал, как она бренчала на гитаре и пела песню, которая звучала так же печально, как он чувствовал себя всякий раз, когда отец оставлял их, чтобы отправиться летать на своем самолете.

…Самолет резко накренился. Джейк поднял взгляд и почти удивился, увидев не свою мать, а брюнетку-стюардессу, все еще стоящую тут, все еще предлагающую себя ему. Он взглянул в иллюминатор, моргнул и смог улыбнуться ей.

— Я встречаюсь с моим отцом, — сказал он, качая головой. — Семейный долг, вы понимаете.

— Конечно, — сказала она и отвернулась, в ее глазах было разочарование.

Но ее разочарование вряд ли могло сравниться с мрачными предчувствиями, гложущими его изнутри.

Оказавшись на земле в Литл-Роке, Джейк прошел мимо пассажиров, ожидающих пересадки, и направился к месту получения багажа. Он не регистрировал свой багаж, поскольку ему не требовалось много вещей для короткой поездки в Арканзас, но они с отцом договорились встретиться там.

По дороге он включил свой телефон и просмотрел электронную почту и голосовые сообщения. Музыкальный бизнес разрастался на кризисах, и кто-то должен был управлять ими. Он набрал код своего офиса и отправил самые неотложные инструкции своему ассистенту.

Он вошел в главную секцию терминала и удивился: многое было реконструировано или отстроено заново. Джейк надеялся, что его кожаная куртка, футболки, джинсы и ковбойские сапоги подойдут к любым занятиям, которые запланировал полковник. Но прежде чем встретиться с отцом, ему нужно было позвонить и переговорить по одному важному вопросу.

Опустив свою ручную кладь на пол, он провел рукой по коротко стриженным волосам. Он посмотрел на вывеску «Добро пожаловать в Природный штат» и подумал о совпадении — мать позвонила ему, когда он был в дороге, чтобы встретиться с отцом.

Соединение состоялось, печальный голос произнес:

— Наконец-то. Я думала, что ты никогда не позвонишь.

— Ариэль, — сказал Джейк, обращаясь к матери по имени, как делал всегда, сколько себя помнил. — Что случилось?

— Не будь таким высокомерным со мной, — сказала его мать. — Я застряла посреди неизвестно чего, и мне нужна услуга.

Джейк округлил глаза. Напротив него женщина с коротко стриженными торчащими волосами остановилась перед журнальным киоском. Она была в длинном элегантном красном кашемировом пальто. Положив руку на бедро, она осмотрелась. Ее лицо приковывало внимание гармоническим сочетанием огромных глаз, высоких скул и суживающегося книзу подбородка. Не классическое лицо с обложки, но она держалась с такой естественной уверенностью, что это привлекало Джейка гораздо больше, чем заученные манеры красотки.

Путешествует, решил Джейк. Или, если она местная, Арканзас не такая уж и глухомань, как он всегда думал.

— Ты слушаешь меня?

— Всегда, — ответил Джейк. — Если я правильно помню — а обычно это так, — в данный момент ты должна быть на полдороге к Квебеку и Торонто. — Он посмотрел на часы. — Через два часа ты должна быть на сцене.

— Ты так похож на своего отца, — сказала Ариэль. — Такой педантичный. Так придираешься к деталям.

— Я не понимаю, какое мой отец имеет отношение к этому разговору, — сказал Джейк, наверное, в десятитысячный раз в своей жизни. — Ты проводишь тур, продвигающий твой новый альбом, и, как продюсер этого альбома, я, конечно, знаю, где ты и каковы твои следующие обязательства.

В телефоне раздался долгий вздох.

— В этом все и дело, Джейк. Это о-бя-за-тель-ство. Я так устала. Я просто не могу продолжать это турне.

Джейк стал постукивать ногой. Почему, ну почему он занимается музыкальной карьерой матери, он никогда не понимал. Почему он не отказался? Почему не послал ее к кому-то другому, когда она стала звездой? Многие люди продюсировали капризных звезд за деньги, которые эта работа приносит. Но не важно, сколько денег доставалось ему от Ариэль, эти заботы невероятно тяготили его и не окупались вознаграждением. Но он знал, почему делал это. Она его мать, а он заботился о ней с четырех лёт, с тех пор как полковник в первый раз уехал в командировку и поручил ему это.

— У меня не осталось творческих сил, — пожаловалась Ариэль. — За последние десять дней я не написала ни одной новой строчки.

— Ты знаешь, что так всегда бывает, когда ты отправляешься в турне, — сказал Джейк, наблюдая за женщиной в красном кашемировом пальто. Теперь она стояла к нему спиной, внимательно рассматривая журналы. Она была высокая, но не слишком. Он пробежал глазами по ее фигуре и заметил высоченные шпильки ее сияющих кожаных сапог. Может быть, не такая уж и высокая, подумал он. Кожаная сумка стояла у ее ног, и такая же, но поменьше висела на плече. Она очень стильно носила свои вещи. Джейк привык к излишествам музыкальной тусовки, но предпочитал простой стиль. Он ценил женщин, одаренных естественной грацией.

Она выбрала несколько журналов и повернулась. Он удивился, увидев, что теперь на ней были темные очки, закрывающие почти половину лица.

— Я просто не могу работать так, как раньше, — стонала Ариэль, — фанаты буквально высасывают из меня все соки. Они вампиры. И они все хотят того, чего во мне нет, чтобы дать им.

Женщина в красном кашемире взяла сумку, стоящую у ее ног. Джейк мог поклясться, что она наблюдала за ним так же, как он наблюдал за ней. Он уже занес ногу, почти собираясь подойти и посмотреть поближе. Она заплатила за свои покупки и сунула их в сумку. Если он собирается действовать, ему нужно поскорее закончить разговор.

— Что, если им не понравятся мои новые песни? — Голос матери звучал спокойнее, несмотря на неуверенность ее вопроса.

— Что может не понравиться? — Женщина энергично пошла прочь. Она излучала секс и силу в яркой упаковке. Забавно, что стюардесса из самолета не вызвала в нем никакого интереса, но эта женщина с колючими волосами и заостренным подбородком привлекла его даже с другого конца терминала.

— Это все так рискованно, — сказала его мать.

— Ты сделаешь все прекрасно. — Джейк ответил матери как раз в тот момент, когда воспоминание о другом заостренном подбородке промелькнуло в его памяти. Она тоже была вся подбородок и глаза, с темными волосами, доходящими до середины спины. Но она была круглолицей, совсем не такой, как это воплощение стиля. — Кроме того, — медленно произнес он, — что такое жизнь без риска?

Ариэль шмыгнула носом и вздохнула. Ну что ж, эти звуки, на взгляд Джейка, были хорошим признаком. Они означали, что его мать сворачивает этот раунд творческой истерики. Он снова посмотрел на часы. Полковник не любит, когда кто-то опаздывает. А разговор по телефону с Ариэль не послужит оправданием его опоздания.

— Ариэль, — сказал он, — я должен идти. У меня назначена встреча.

— Ты не отменишь турне?

Джейк покачал головой.

— Просто сделай это, — сказал он.

— О, ну хорошо, — простонала она, — но я клянусь, что это турне будет, безусловно, последним, которое я сделаю для тебя.

И она повесила трубку.

Женщина в красном кашемире исчезла.






Глава 8 Правила дорожного движения





Возвращение в Арканзас уже оказалось ошибкой. Одно только пребывание в этом проклятом штате совершало странные курбеты с ее разумом. Харриет крепче сжала руль.

— Мам, ты внимательна?

Харриет повернула голову к Заку, стараясь крепко держать руль.

— Конечно, да. Почему ты спрашиваешь?

— Ты только что проехала крестообразный перекресток, не притормозив.

Харриет ударила по тормозам.

Сзади взвизгнули тормоза, за ними раздался целый хор гудков.

— Думаю, это считается, только когда ты останавливаешься на перекрестке, — сказал Зак.

— Очень смешно, — ответила Харриет, искоса глядя в зеркало заднего вида. К счастью, машина сзади нее остановилась, не коснувшись бампера «хаммера».

— Серьезно, мам, хочешь, я поведу?

Харриет снова двинулась вперед.

— У тебя нет прав.

— А ты уверена, что у тебя есть?

Харриет проигнорировала замечание сына.

— Водить машину — это как ездить на велосипеде. Навыки возвращаются, когда ты побудешь за рулем несколько минут. — Она ободряюще улыбнулась. Или несколько часов, добавила она про себя. Она молодец, что арендовала самую большую машину из доступных, чтобы доехать от аэропорта до Дулитла. Ньюйоркцам не нужны машины, еще одна из многих причин, почему Харриет считала этот город своим.

И все же вот она здесь, очень далеко от города, который стал для нее родным, и с каждой минутой приближается к жизни, которую давно оставила позади. Всего неделя, напомнила она себе, нажимая на тормоз на красном светофоре.

Зак искоса посмотрел на нее и потянулся к ручке автомагнитолы. Какая-то гнусавая песня в стиле кантри наполнила машину, мужской голос стонал о потере единственной женщины, которую он любил. Несомненно, из-за своей собственной глупости, решила Харриет. К счастью для нее, Зак состроил рожицу и выключил магнитолу.

Харриет поморщилась и проехала через перекресток, когда зажегся зеленый. Где-то впереди лежал въезд на шоссе, ведущее к югу и запада, в сторону Дулитла. Она уже дважды сделала круг, ища нужный поворот, все время желая снова оказаться в Нью-Йорке.

И если честно, все время борясь с воспоминаниями о Дулитле — а точнее, о Джейке Портере.

Что было смешно. Она знала это, и все же разум предавал ее. Разве Джейк Портер хотя бы минуту думал о ней после того, как покинул город, даже не попрощавшись? Она сомневалась. Но опять же, а зачем ему это делать? Он не любил ее, она даже не нравилась ему, если верить ребятам в школе, которые рассказали ей суровую правду о том, как они поспорили с ним, что он не переспит с ней.

Что бы она сделала, если бы вдруг снова наткнулась на него? Она улыбнулась, хотя эта улыбка не имела никакого отношения к веселью, напротив, видение того, как она переезжает его «хаммером», всплыло в ее воображении.

Такая идиотка, как она, если когда-нибудь их дороги с Джейком Портером пересекутся, наверное, растает у его ног точно так же, как тогда, давно.

Она вспоминала, как сидела за стойкой в «Харолин», магазине своих родителей, расположенном на площади Дулитла, где работала почти все дни после школы и по субботам. Ее брат, на год моложе, был освобожден от магазинных дел из-за своих спортивных обязательств.

Харриет не слишком возражала против этой работы. У нее оставалось много времени для чтения; она знала всех клиентов, могла предсказать, какие наборы для вышивания и раскрашивания кому понравятся; к тому же родители платили ей три доллара в час. Она накопила весьма приличный запас денег, готовясь к тому дню, когда покинет Дулитл, невзрачный городок, где никто, совершенно никто, не понимал ее гениальности.

Так вот, она сидела на табурете за стойкой. Харриет до сих пор помнила, что читала. Она выбрала «Цвет пурпура» Элли Уокер из-за названия и продолжала читать, даже когда поняла, что книга не имеет никакого отношения к искусству. Украшенный маргаритками коровий колокольчик на двери магазина звякнул, но Харриет, погруженная в содержание книги, дочитала до конца страницы, прежде чем посмотреть, кто пришел.

Она заложила страницу указательным пальцем и подняла глаза. Глядя прямо на нее, перед стойкой возвышался Джейк Портер.

Конечно, она видела его в школе. Новичок. Темные глаза. Твердый подбородок. Решительный нос. Волосы, которые выглядели так, будто хотели быть густыми и кудрявыми, но были укрощены короткой стрижкой под машинку.

И его улыбка. У него были белые зубы, которые словно вспыхивали, когда он смеялся. Толпа болельщиц, всегда окружавших его, казалось, только и придумывала, что бы сказать, чтобы вызвать эту улыбку на его лице.

Они были в одном классе по биологии, но Харриет никогда не разговаривала с ним. Она не могла придумать ничего, что могла бы сказать, чтобы это заставило такого парня, как Джейк Портер, посмотреть на нее так, будто она управляет солнцем.

Он был тоже старшеклассником, но казался старше остальных детей. С самого первого дня появления в школе, в середине семестра, он стал заводилой. Классный проект, классная поездка, девиз выпускной церемонии — своими идеями он превосходил остальных школьников на целую милю. И как ни странно, никто не возмущался, что аутсайдер пришел и взял все в свои руки. Все преклонялись перед ним.

Был только один проект, в котором Джейк Портер не играл лидирующей роли, и это был «Блинный завтрак для отцов и сыновей». Он ходил туда и помогал убираться, как слышала Харриет, но он был единственным старшеклассником без отца. Даже папаша Тощего Докинса, чисто выбритый и тщательно причесанный, появился на этом завтраке.

Ходили слухи, что у Джейка нет ни отца, ни матери. Харриет слышала сиротские истории вместе с другими совершенно безумными сплетнями. Якобы его отец работал в ЦРУ, а мать была стриптизершей. У нее самой было богатое воображение, но ни одна из этих историй не подходила характеру и поведению Джейка.

Он был слишком типичным американцем, чтобы происходить из странной семьи. С другой стороны, семья Харриет была самой что ни на есть обыкновенной, и откуда же она такая взялась?

Но, глядя на Джейка Портера в то утро, Харриет совершенно не думала ни о его семье, ни о своей собственной.

Она просто молилась, чтобы ей пришло на ум что-нибудь сказать, после чего она не будет выглядеть полной идиоткой. Но с другой стороны, Харриет была Харриет, она понимала, что, если будет лезть вон из кожи перед ним, она ничем не будет отличаться от любой другой из девочек в школе Дулитла.

А она гордилась тем, что была другой.

Поэтому она выпрямилась, положила книгу на стойку и посмотрела прямо на него:

— Чем мы можем помочь вам?

Он посмотрел по сторонам, потом чуть облокотился на стойку, но у Харриет было чувство, что она не сможет говорить, если он придвинется еще хоть чуть-чуть ближе.

— Мы?

Харриет пожала плечами.

— Королевское «мы», — ответила она, ненавидя то, как чопорно прозвучал ее голос.

Джейк улыбнулся:

— Ты и правда выглядишь как принцесса.

Харриет округлила глаза:

— Ну, это уже слишком.

Он рассмеялся, положил загорелую руку на стойку и подмигнул ей:

— Ты классная.

Она пожала плечами. Ее поношенная черная футболка чуть сползла с плеча. Бретелька белого бюстгальтера просто бросалась в глаза.

Джейк наклонился и вернул футболку на плечо.

Она окаменела.

— Что ты делаешь?

— Помогаю.

Харриет коснулась своего плеча и снова положила руку на колени.

— Тебе нужны художественные принадлежности?

— Плакатный щит. — Он продолжал смотреть на нее. У него были самые темные глаза, какие она когда-либо видела. Но когда она осмелилась встретиться с ним взглядом, она увидела, что один глаз светится золотисто-коричневыми искорками. Это было похоже на то, как блестит гранит в черном известняке. Она бы нарисовала это вот так, поняла она, сидя и глядя на глаза Джейка Портера. Она бы нарисовала его глаза, и они были бы как камни, ожившие от света, сияющего внутри их.

— Ты все еще тут? — Джейк помахал рукой перед ее лицом. Харриет снова сфокусировалась на нем.

— Прости, — сказала она, но вовсе ни о чем не сожалела. Она любила, когда видения искусства расцветали, полностью заполняя ее мозг. — Плакатный щит в четвертом проходе.

— Покажешь мне?

Харриет указала на большую цифру, висящую над проходом.

— Четыре. Идет после трех. В магазине всего пять проходов.

— Мне нужен совет, — сказал он, его тело приблизилось к стойке.

— Все плакатные щиты выглядят одинаково, — сказала Харриет. Но она сползла с табурета и прошла через дверцу в стойке. — Для какого это класса?

— Для школьной мастерской. — Джейк встретил ее в конце четвертого прохода. — Класс мистера Хортона.

— А-а, он. — Харриет довольно заметно фыркнула, что ясно говорило о том, что она думает об этом учителе. — Он хороший человек, но его идеи такие старомодные! Готова поспорить, ты собираешься начертить ту вещь, которую сделал для финального проекта.

— Знаешь, ребята в школе правы, — сказал Джейк. — Ты умная.

Харриет покраснела.

— Просто покупай свой щит, хорошо?

— Эй, что я такого сказал? — Он действительно выглядел озабоченным. — Умная — это комплимент.

Харриет споткнулась о доску пола.

— Да, верно. — Она показала на стенд: — Белый или флуоресцентный? Выбирай сам, но я точно знаю, что мистер Хортон предпочитает белый.

— Очень мило с твоей стороны сказать мне это, — произнес он, вытаскивая белую доску из стопки. — Так что ты умная и ты милая.

— Спасибо, — едва слышно ответила она. Что было умного и милого в том, что тебе почти восемнадцать и никто никогда не называл тебя красивой, а самый симпатичный парень в Дулитле стоит прямо рядом с тобой и ты знаешь, что ничего из того, что ты сказала или сделала, не может заставить его обратить на тебя внимание?

— Не за что, — ответил он.

Искорки в его глазах теперь были почти золотыми, когда он улыбался ей.

Он действительно не хотел грубить ей поняла Харриет. Ее сердце колотилось, как после стометровки.

— Тебе могут понадобиться еще маркеры.

— Ты эксперт, — сказал он. — Правда, мне надо купить самые дешевые, какие у вас есть.

Харриет кивнула:

— Понимаю. — Она повернулась, чтобы пойти по проходу, но остановилась. — Ты можешь одолжить мои, если хочешь. Так тебе вообще не придется покупать. Я хочу сказать, жалко покупать их, когда школа уже почти закончилась. То есть если они тебе не понадобятся для чего-то еще. — Она наконец-то замолчала, снова пощупала доски пола мыском теннисной туфли и удивилась, почему разговор с ним так важен для нее.

— Я думаю, не так уж и плохо, что мы здесь, — сказал Зак.

Харриет дернула голову вправо и едва не крутанула руль «хаммера». Разумом она понимала, что эти слова произносит Зак, но так увязла в воспоминаниях, что слышала вместо него голос Джейка Портера.

— Я не хотел приезжать, — сказал Зак. — И может быть, я не захочу остаться. Но хорошо, что мы приехали. Я бы чувствовал себя мерзавцем, если бы поехал кататься, зная, что бабуле О придется лечь под нож. — Он ссутулился и стал смотреть в окно, как будто смущенный тем, что только что сказал.

Харриет ужасно хотелось протянуть руку, похлопать его по плечу и сказать ему, как она благодарна, что он такой хороший ребенок. Но она не могла сделать это. Он не любил нежности. Ей приходилось принимать то, что он предлагал, и довольствоваться этим.

Харриет кивнула. Слева от нее пронеслась огромная фура. Она выпрямилась.

— Да ничего, — проговорила она, снова мысленно слыша слова Джейка. Она поморщилась. Воспоминания переплетались с реальностью. Она не могла позволить такому случиться. Ей нужно твердо оставаться в настоящем. — Я хочу сказать — спасибо, Зак. Ты хороший ребенок.

Он фыркнул и занялся своим айподом, снова став нормальным пятнадцатилетним мальчишкой.

Харриет сосредоточилась на дороге, приказывая мозгу думать о своих последних холстах, о списке покупок, об алфавите — о чем угодно, кроме воспоминаний о Джейке Портере.






Глава 9 «Я сын моего отца?»





— Ты часто бываешь в этой части страны? — Полковник, как всегда, держал руки на руле в положении часовых стрелок 10 и 2. Его взгляд переходил с дороги на зеркало заднего вида, потом на боковые зеркала и снова на дорогу. Так же по привычке он обращал взгляд на ветровое стекло.

Джейк делал то же самое. Глядя на встречные машины на противоположной стороне четырехполосного хайвея, он ответил:

— Нет, сэр.

Отец кивнул. Дальше они ехали в молчании.

— Я довольно регулярно летаю в Нэшвилл, — добавил Джейк.

Полковник откашлялся.

— Это, наверное, по делам.

— Да, сэр.

— Твоя мать все еще живет там?

Этот вопрос удивил Джейка.

— Живет.

— Ей там нравится?

— Думаю, да, иначе она не стала бы там жить.

Полковник покачал головой, при этом ни на секунду не теряя из поля зрения дорогу.

— Не обязательно так. Люди живут там, где живут, по разным причинам. Я могу сказать, что мне не нравилась половина мест, где я служил.

Джейк чуть было не отвел взгляд от дороги, чтобы посмотреть на лицо отца. Он никогда не слышал, чтобы полковник хоть слово сказал против какого-нибудь из тех мест, где он или все они жили за годы его службы в военно-воздушных силах. Желая услышать, скажет ли он что-то еще, Джейк спросил:

— И какое тебе понравилось меньше всего?

Полковник постучал большим пальцем по рулю.

— Я провел две недели в бамбуковой клетке. Можно считать, что это место было самым нелюбимым.

На этот раз Джейк все-таки повернулся и посмотрел на отца. Лицо полковника было непроницаемым, как всегда, хотя правая сторона рта немного искривилась.

— Ты никогда не рассказывал мне, что был в плену.

Полковник покачал головой:

— Не было причин упоминать об этом. Не тогда. А кроме него, я бы сказал, что мне не понравилось в Новой Гвинее.

— Ариэль была там с тобой?

Уголок рта отца чуть приподнялся.

— Слава Богу, нет.

Джейк откинулся на спинку сиденья и снова стал смотреть на дорогу.

— Я не хочу сказать, что это выпад против твоей матери, — сказал полковник. — Она делала что могла.

Если бы Джейк получал доллар всякий раз, когда слышал, как отец упрекает Ариэль в том, что она недостаточно старается быть хорошей женой военного, Джейк мог бы спокойно выйти на пенсию еще до того, как получил аттестат. Что-то случилось с полковником, что смягчило его. Джейк не был уверен, что может понять, что произошло с его отцом.

— Какое место, где ты жил, было твоим любимым?

— Юджин.

Отец там родился, но Джейк и его мать никогда не посещали его родной город. Раньше Джейку было любопытно почему, но, опять же, это был еще один вопрос, который он никогда не задавал своим родителям. Сбоку промелькнул рекламный щит с надписью «Посетите озеро Дулитл». Очередной знак сети мотелей «Бест вестерн» появился и исчез. Джейк сидел, словно запертый в своем молчании.

Его отец снова прочистил горло.

— Я родился на ферме на самой окраине Юджина. Мы разводили коров. У меня была своя собственная лошадь. Я жил в доме, в котором родился, до семнадцати лет. — Отец снял руку с руля, почесал одну сторону носа и вернул руку на место. — Это то, чего тебе было не дано, — жить в одном и том же месте. Это многое значит для ребенка — такая стабильность.

Так же, как и отсутствие ее, подумал Джейк, но не сказал этого вслух.

— Я старался избавить тебя от такого потрясения, — сказал отец.

Если бы Джейк не был пристегнут ремнем, он бы, наверное, свалился с сиденья.

— Я не уверен, что понимаю, о чем ты.

— Особая вещь, которой учит тебя армия, — это умение переживать перемены. — Отец вырулил в правый ряд и обогнал универсал с прицепом.

— Думаю, ты имеешь основания говорить так, — сказал Джейк. Ему не хотелось соглашаться. Постоянные переезды многому учат ребенка, в том числе не пускать корни и не привязываться к кому-то. Но он не мог сказать, что это помогает, узнать жизнь, когда в один день ты здесь, а на следующий можешь уехать.

Единственный раз, когда он нарушил неписаное правило «никогда не оглядывайся назад», он получил такой удар, который так и не смог забыть.

— Ты посмотрел мир, — сказал отец, — и я горжусь тем, чего ты достиг…

— Спасибо, — сказал Джейк, удивленный комплиментом. Удивленный? Скорее потрясенный. Что такое с его отцом? Делится своими чувствами. Хочет побыть с сыном на празднике. Влюбился, может быть, и это в его-то возрасте. Кто бы ни была его подружка, она должна быть яркой личностью, если изменила его на сто восемьдесят градусов. Взять, к примеру, отцовское приглашение — его можно даже назвать настойчивостью, — чтобы Джейк встретился с ним здесь на Рождество.

В семье Портер Рождество никогда не, был семейным праздником. Отец чаще всего был на службе, а мать Джейка вряд ли знала, что в остальных семьях по всему миру наряжают елки и складывают под них подарки, завернутые в яркую бумагу.

Джейк покачал головой, иронизируя над самим собой. В его жизни не было тепла и семейных традиций. И он не желал такого никому другому. Существовали веские причины, почему он поклялся не создавать следующее поколение Портеров.

Было непохоже на полковника говорить о самом себе, особенно проявляя какие-то эмоции. Джейк не помнил, чтобы его отец как-то проявлял свою любовь, он считал, что большинство мужчин таковы. Это мамочки обычно хотят целовать и обнимать своих детей. Полковник только козырял и пожимал руку. Когда выяснилось, что Джейк отличник по всем предметам в первой половине средней школы, отец подарил ему памятную монету — серебряную Свободу.

Он пообещал ему, что, если Джейк до выпуска останется круглым отличником, он подарит ему золотую монету.

Этот подарок так никогда и не материализовался. К тому времени полковник уехал в очередную командировку, а его мать, Ариэль, бросила его в Дулитле у дальней родственницы, такой же далекой ему, как Плутон от Солнца. Джейк поступил в колледж, который сам выбрал. Было очень трудно получать плохие оценки в таком месте, как средняя школа Дулитла, но ему удалось получить четверку по труду, единственную среди вороха его обычных пятерок.

В день, когда отец появился, чтобы забрать его из Дулитла, он был слишком занят, изливая свой гнев на Ариэль за ее недостойное матери поведение, чтобы наказывать Джейка за единственную четверку за четыре года средней школы.

Забавно, но у него было бы «отлично» по труду, если бы не Харриет Роджерс: Он пошел в магазин на площади Дулитла, чтобы купить плакатный щит для семестрового проекта. Он собирался купить доску, выбрать маркер и нарисовать дурацкий схематический чертеж, который учитель требовал приложить к проекту. И он помнил, во что вылилась покупка плакатного щита.

Джейк улыбнулся, вспоминая потрясенное лицо учителя труда, когда он вошел в класс с бредовой версией выдвижной дороги из желтого кирпича. Харриет рассказала ему, чего именно требует учитель труда от учеников, а потом описала, что бы сделала она. После этого она на скорую руку показала, как это сделать прямо в магазине, рассуждая об отсутствии воображения у девяноста девяти процентов населения.

Джейк смотрел на нее и восхищался, хотя она была чудная. Он слышал от ребят в школе, что никто не встречается с ней, кроме Донни Смита, самого богатого парня в городе и второго по странности после Харриет. Проблема Донни была б том, что ему не нравились девушки, а проблема Харриет — в том, что она не нравилась парням. Джейк понимал почему — она смотрела парням в глаза и говорила им, что они глупые, грубые и лишены воображения.

Джейк подвинулся на сиденье, глядя в окно на облетевшие деревья вдоль дороги. «Никогда не оглядывайся назад». Этот урок был отпечатан в нем с самых ранних лет. И то, что случилось между ним и Харриет, единственной встреченной им в жизни девушкой, которую он захотел найти снова, только закрепило этот урок.

Прошло много лет с тех пор, как он думал об этом, но он до сих пор слышал голос в телефонной трубке, так радостно сообщивший ему, что Харриет Роджерс не работает в магазине с тех пор, как вышла замуж сразу после окончания школы. «Никогда не оглядывайся назад». Джейк смотрел на габаритные огни полуприцепа, за которым они ехали. Он прочитал, что по номеру «восемьсот» заинтересованные лица могут позвонить, чтобы поблагодарить или пожаловаться на водителей грузовиков. Он взглянул на часы.

— Так твоей матери нравится Нэшвилл?

Джейк кивнул, радуясь, что отец прервал его раздумья. Он обычно не знал, как разговаривать с полковником, а сейчас они уже обменялись таким количеством фраз, как никогда раньше. Но черт возьми, этот их разговор заставлял Джейка нервничать больше, чем молчание.

— Это хорошо.

— Да, сэр.

— Мои родители потеряли ферму, — сказал полковник. — Я уехал в колледж. Отец заболел, а мама не могла справляться одна. Банк забрал ферму. Они сняли дом, и когда я следующим летом приехал домой, в нашем доме уже жили другие люди.

— Боже, — воскликнул Джейк, — это ужасно!

— Им надо было сказать мне. Я бы оставил школу и вернулся домой, чтобы помогать им.

Джейк кивнул. Его отец поступил бы именно так. Нет сомнений, что именно поэтому его дедушка с бабушкой, которые умерли еще до рождения Джейка, ничего не сказали своему сыну.

— Я никогда не знал об этой истории, — сказал он.

— Значит, не было необходимости, — ответил отец. — На следующем выезде есть «Макдоналдс». Ты голоден?

— Да, сэр, — ответил Джейк.






Глава 10 Дом, не такой уж милый дом





Пять лет.

Харриет проехала мимо заправки. Мужчина в рабочем комбинезоне, прислонившийся к бензонасосу, смотрел на нее разинув рот, как будто никогда не видел «хаммер». Она вздохнула. Эта заправка выглядела именно такой, какой она помнила ее не только со времени своего последнего визита, но и с тех пор, как училась в школе.

Некоторые вещи никогда не меняются.

Слава Богу, что она изменилась.

— Уже приехали? — Зак сел прямо, моргая, и потянулся.

— Мы в Дулитле, — ответила Харриет. — Скоро будем в гостинице.

Чтобы добраться до старого школьного здания, ей придется проехать короткой дорогой через город, через площадь и несколько кварталов дальше. Ребенком она ездила на велосипеде этой дорогой много раз. Забавно, что город не казался таким уж скучным, когда она была по колено кузнечику.

Харриет нажала на тормоз чуть сильнее, чем нужно, на перекрестке. Откуда пришло это выражение? Она тряхнула головой, будто пытаясь очистить мозг от таких сентиментальных выражений. Авангардные художники, картины которых висят в Уитни[3 - Музей современного искусства в Нью-Йорке.] и выставляются в Музее современного искусства, не говорят «по колено кузнечику». Оставим это Бабушке Мозес.[4 - Художник-самоучка, примитивист (1860–1961).]

Уже пробило шесть, и в витринах многих магазинов, окружающих площадь, висели таблички «закрыто». В Дулитле люди ходили ужинать домой. Харриет объехала площадь и притормозила, подъезжая к «Харолин», магазину ее родителей. Зак выглянул в окно и вытащил наушники из ушей.

— Магазин, — произнес он.

— Да, — сказала она. — Закрыт на ночь.

— Странно, как тут все рано закрывается, — сказал Зак. — Я уже и забыл об этом.

Харриет смотрела на витрины, украшенные к Рождеству. Красный нос блестел на северном олене из набора «сделай сам».

— Когда я работала здесь после школы, — медленно произнесла она, — казалось, что время закрытия наступает недостаточно скоро.

— Ты в основном сидела и делала домашнее задание?

Харриет проехала через площадь.

— Иногда. Правда, у меня было не много уроков. Школа Дулитла очень мало похожа на твою школу.

— Так ты поэтому не знаешь латынь?

Она кивнула.

— Среди прочих других вещей, — пробормотала она себе под нос.

— Значит, я поэтому должен?.. — спросил Зак.

— Бинго. — Харриет улыбнулась сыну. — Да, я нагружаю тебя всем тем опытом, который пропустила сама.

Зак скорчил рожицу.

— Я бы вполне обошелся без латыни.

— Она понадобится тебе в юридическом колледже, — сказала Харриет, выезжая с площади и направляясь к жилым кварталам. Огни рождественских елок и экраны телевизоров светились в окнах всех домов. Газоны были по-зимнему пусты.

— Кто говорит, что я собираюсь стать юристом?

Харриет прекрасно знала, что не стоит спорить об этом с ее сыном. Весь последний год он говорил о том, что хочет организовать собственную группу. Она знала, что это покажется лицемерным, когда сама она шла своей собственной творческой дорогой, но ей хотелось защитить его от трудностей, так часто сопровождающих жизнь музыкантов. Поддерживаемые семьей Донни, они жили гораздо легче, чем большинство людей творческих профессий.

— Латынь полезна для многих вещей, — сказала она.

— Это отговорка, — заметил Зак.

Харриет кивнула:

— Ты меня понял. Кто-то из генералов сказал, что замечательно знать, когда отступить, а когда идти в атаку.

Зак хотел что-то возразить, когда Харриет проезжала «лежачего полицейского» напротив гостиницы «Скулхаус инн», но, должно быть, передумал. Харриет увидела другую машину, въезжающую на подъездную дорожку гостиницы. Дверца со стороны водителя открылась в тот же момент, что и передняя дверь гостиницы.

— Люди, — сказала она.

Зак вопросительно посмотрел на нее:

— Они не марсиане, если ты это имеешь в виду.

— Поедем-ка повидаемся с твоей бабушкой, — предложила Харриет.

— Мы не будем заселяться?

— Не сейчас, — ответила Харриет. Она поехала дальше по улице. — Мне не хочется встречаться с другими постояльцами.

— Это практически гарантировано в доме такого размера, — пожал плечами Зак. — Я хочу сказать, это же не «Мариотт» на Таймс-сквер.

— Это сложно объяснить, — сказала Харриет. Ей не очень хотелось обсуждать свою иррациональную реакцию, но она чувствовала, что должна дать сыну какое-то объяснение. — Мне не нравится, когда люди таращатся на меня и говорят что-то вроде «Ой, как ты изменилась» или «Кто бы мог подумать, что малышка Харриет Роджерс так преуспеет в жизни».

— Да-а, — протянул Зак. — Но ты ведь не слишком уж и знаменита. Подумай, как неловко было бы, если бы ты была, скажем, Пэрис Хилтон или Джастином Тимберлейком.

Харриет не могла не рассмеяться.

— Ты ставишь меня на место! — воскликнула она, улыбаясь сыну и радуясь, что он стал гораздо больше общаться с ней. Может быть, и хорошо, что они приехали сюда вместе вопреки всем причинам, почему она не хотела этого делать. — Я уверена, твоя бабушка захочет увидеть нас прямо сейчас. Завтра она едет в больницу.

Зак кивнул. Сумерки быстро приближались.

— А что насчет Гранлин?

Харриет свернула к широко раскинувшемуся Смит-Плейсу, месту, известному всем в Дулитле.

— Мы увидимся с ней и моим папой перед Рождеством.

Зак фыркнул, и Харриет показалось, что он не одобряет ее.

— Мы здесь, чтобы поддержать Оливию, — сказала Харриет и даже сама услышала, что защищается.

— Гранлин печет вкусные пироги, — сказал Зак.

— Да, печет, — согласилась Харриет. — И я так много ела их, когда была ребенком, что выглядела как объевшийся поросенок.

— У тебя и правда есть пунктики, — сказал Зак. — Я хочу сказать, кто же откажется от пирога? Может быть, тебе надо сходить к психиатру? — Он снова вставил наушники в уши.

Харриет посмотрела на него. Она так напряженно смотрела на него, что не заметила изгиба дороги, которую когда-то знала как свои пять пальцев. «Хаммер» выскочил на обочину, подняв волну гравия и грязи. Мелкие камушки застучали по боку машины.

— Со мной все в порядке, — сказала Харриет.

— И с твоим вождением тоже, — заметил Зак. Харриет нажала на акселератор; машина пошла юзом, а потом рванула вперед. Сразу за ними раздался визг тормозов.

— Упс, — произнесла Харриет.

— По крайней мере они смогли затормозить, — сказал Зак, вытягивая шею, чтобы посмотреть назад. — О Боже, мам, ты чуть не врезалась в копа.

В этот же момент позади них замигали красные и синие огни.

— О Господи! — воскликнула Харриет, желая выразиться гораздо крепче, но сдерживаясь, перед Заком. Полицейский! В Дулитле ничего не остается в тайне. Полицейский сообщит по радио, и каждый сплетник в городе будет знать, что Харриет Смит, урожденная Роджерс, приехала в город и вела себя так же безрассудно, как всегда.

Луч фонаря вспыхнул рядом с ее окном. Может быть, полицейский даже не спросит у нее права. Возможно, он просто хочет убедиться, что все в порядке. Потом она вспомнила, что несколько поколений полиция Дулитла была доменом семей Саймон и Райт. Если это кто-то, кто помнит ее, возможно, она сможет уговорить его благосклонно отнестись к ней. Она опустила стекло, снова положила руки на руль и изобразила улыбку.

— Добрый вечер, мэм. Могу я посмотреть ваши права и регистрацию?

Харриет повернула голову. Это был голос не уроженца Дулитла. Не грубоватый местный говор, а глубокий баритон, напоминающий о северо-востоке. Она подняла глаза. Темные волосы, темные глаза, решительный подбородок и серьезное выражение лица.

— Вы не местный, да? — выпалила Харриет, униженная тем, что оказалась такой же провинциальной, какой была в восемнадцать лет.

Мужчина едва заметно улыбнулся и показался гораздо менее суровым. Он выглядел, вдруг подумала Харриет, как человек, который может очаровать даже суровую классную даму.

— Не по происхождению, — ответил он. Вопреки тому, что поклялась ни с кем не встречаться, Харриет бросила быстрый взгляд на его левую руку.

Блестящая золотая полоска украшала его безымянный палец.

Женат. Тем лучше. Последнее место, где она стала бы искать мужчину, — это Дулитл.

— И у меня, — сказал он, — есть чувство, что, как только вы покажете свое водительское удостоверение и регистрацию, я смогу убедиться, что вы не жительница Дулитла.

— Верно. — Харриет не снимала руки с руля. Она знала, что удостоверение было у нее, когда она арендовала машину, но она совершенно не помнила, что сделала с ним. Ей было гораздо интереснее узнать, кто этот человек и почему он оказался полицейским в Дулитле. Очевидно, в городе все-таки что-то меняется. — Вообще-то я отсюда. Или, вернее, была. — Она ненавидела признавать это вслух, но в маленьких городках обычно заботятся о своих. — Шеф Саймон добрый друг моих, родителей.

В лице полицейского промелькнуло веселье.

— Правда?

Она вытянула шею и попыталась прочитать имя на значке над его нагрудным карманом. Хэмилтон.

— Хэмилтон, — сказала она, ища эту фамилию в памяти.

— Да, мэм. Шеф Хэмилтон. Пит Саймон теперь на пенсии.

— О-о! — воскликнула Харриет, чувствуя себя глупее, чем должна бы. — Конечно:

Зак высунулся в окно:

— Простите. Хотелось бы кое-что прояснить. Моя мама сделала что-то не так? Если нет, мы бы хотели ехать дальше. А если да, то нам бы хотелось знать, на каком основании вы ас остановили.

— Зак! — Харриет бросила на него предупреждающий взгляд.

— У меня есть все права задать этот вопрос, — сказал Зак. Шеф Хэмилтон наклонился и посмотрел мимо Харриет.

— Это хороший вопрос. Если не считать неосторожный выезд перед приближающейся машиной и едва не случившуюся аварию, то никаких оснований.

— Ха! — Зак поднял указательный палец. — Едва. В этом все дело. Никакой аварии не случилось.

Шеф Хэмилтон кивнул. К облегчению Харриет, ему явно было весело.

— Итак, — продолжал Зак, — никакого вреда, никаких нарушений, и значит, нет необходимости в водительском удостоверении и регистрации, верно?

Полицейский перевел взгляд с Харриет на Зака и снова на Харриет.

— Хорошо сказано. Мне нравится видеть, что сын оберегает свою маму, — сказал он и улыбнулся. — Кроме того, мне не нужны документы, чтобы узнать, к го вы. И моя жена никогда не простит мне, если я выпишу штраф Харриет П. Смит.

Харриет напряглась.

— Откуда вы узнали мое имя?

— О вас говорит весь город, — сказал полицейский. — Ни о ком не было столько разговоров с того дня, как я появился в Дулитле и завоевал сердце Дженифер Джейни Райт.

У Харриет отвисла челюсть. Она забыла своем раздражении.

— Дженифер Джейни Райт вышла замуж? За вас?

Он кивнул. Его глаза осветили лицо, в некотором смысле это тронуло уязвимое место, погребенное глубоко в сердце Харриет.

— Да, мэм, вышла.

Зак повернулся на сиденье:

— Кто она?

Харриет смотрела сквозь ветровое стекло, видя не сгущающуюся темноту, а доброту и утешающее плечо, которое Дженифер предложила ей много лет назад. Не зная, к кому обратиться, она пошла к Дженифер Джейни Райт. Люди говорили, что Дженифер практически управляет городом, но причина, по которой Харриет разыскала ее, не имела ничего общего ни с политикой, ни с установкой «лежачего полицейского», ни с новым «муравейником» для парка.

Она пошла к ней, когда наконец-то смогла посмотреть в лицо тому факту, что ей восемнадцать лет, она беременна, а отца ребенка нигде невозможно найти. Все в Дулитле знали, что то же самое случилось с самой Дженифер Джейни Райт и что, когда ее презренный парень стал настаивать, чтобы она прервала беременность, она вернулась домой из колледжа и родила близнецов.

Ситуация Харриет была похожей, и в то же время совершенно иной. Дженифер Джейни Райт жила совсем в другой семье. От родителей Харриет невозможно было ждать той поддержки, которую получила Дженифер.

Харриет провела рукой по своим коротким торчащим волосам и вздохнула.

— Мама?

Она рывком вернулась в настоящее, потрясенная звуком голоса сына. Ее сына. Дженифер Джейни Райт дала ей бесценный совет.

— Здорово! — воскликнула Харриет. — Я очень счастлива за вас обоих.

— Спасибо, — ответил Хэмилтон. — Приезд в Дулитл был лучшим, что случилось со мной в жизни.

— Потому что здесь вы встретили ее, — сказала Харриет, понимая, как тоскливо это прозвучало.

— Верно, — сказал Хэмилтон. — И в Дулитле есть еще много других отличных вещей.

— Ну что ж, — сказала Харриет, игнорируя последнюю часть его фразы, — пожалуйста, передайте Дженифер мои наилучшие пожелания. То есть я хотела сказать, если она помнит меня. Но кажется, помнит, учитывая ваши слова о том, что она расстроится, если вы выпишете мне штраф.

— Я сделаю кое-что получше, чем передавать ваш привет, — сказал шеф Хэмилтон. — Приходите на ужин. Я знаю, что завтра у миссис Оливии операция, и это было бы нехорошо, так что, скажем, через два дня?

— Благодарю вас, — ответила Харриет, готовая согласиться, но вдруг оробевшая. — Посмотрим, как пройдет операция.

— Если вы думаете, что Дженифер Джейни Райт Хэмилтон примет «нет» в качестве ответа, мы с вами говорим о разных женщинах, — улыбаясь, сказал шеф Хэмилтон. — В шесть часов. Мы живем в доме, который она унаследовала от бабушки.

— Как будто я должна помнить, где это, — пробормотала Харриет, не желая сказать грубость, но сразу же поняв, что именно так это и прозвучало. Даже Зак выглядел удивленным.

Шеф Хэмилтон козырнул.

— Если не помните, — сказал он, — одна из сестер в «Скулхаус инн» позаботится, чтобы вы нашли нас. — Он выпрямился, потом снова нагнулся к окну. — Езжайте осторожно. И найдите водительское удостоверение. — После этого он повернулся и пошел назад к своей машине.

— «Найдите удостоверение», — проворчала Харриет. — Как будто я не знаю, куда положила его. Это самое невыносимое место. — Она рывком тронула машину.

— Раздражающее или надоедливое, — сказал Зак. — Но не невыносимое. Ты научила меня этому отличию несколько лет назад. Странно, как ты говоришь здесь, совсем не так, как дома.

— Вовсе нет, — сказала Харриет, отрывисто бросая слова, понимая, что делает это в знак протеста из-за того, что Зак говорит правду.

— Ты и ведешь себя по-другому.

— Нет.

— Да.

— Не… — Харриет рассмеялась. — Послушай меня. Я говорю как двенадцатилетняя.

— А в Нью-Йорке ты так не делаешь, — сказал ее раздражающе проницательный сын. Он улыбнулся. — Так что, думаю, гейм, сет и матч за мной.

Харриет наклонилась и взъерошила короткие волосы сына. Может быть, внешне она поменялась, но поведение, которое подметил Зак, тревожило ее. Она не хотела, чтобы какие-то следы прошлой Харриет во время ее жизни в Дулитле остались в ней и сейчас. Она провела слишком много лет вдали, культивируя свою изысканность и успех, чтобы хотя бы мизинцем ступить в прошлое.

Разумеется, она была благодарна Дженифер Джейни Райт. Но сомневалась, что у них есть что-то общее, о чем можно поговорить за домашним ужином. Разговор будет неловким, вечер бесконечным. Нет, чем меньше она связывает себя с Дулитлом, чем скорее она вернется туда, где нашла свое настоящее место, тем лучше ей будет.

Потом она подумала о том, как засветилось лицо полицейского, когда он говорил о Дженифер Джейни как о своей жене. Как это было бы, если бы мужчина так реагировал на нее?

Харриет вздохнула, вывернула руль, чтобы свернуть на дорогу к Смит-Плейсу, когда образ другого темноглазого и темноволосого мужчины заполнил ее воображение.






Глава 11 Марта, Тед, Джейк и Эбби





Помощница Джейка объясняла ему, что в Дулитле небольшой выбор гостиниц. Она заказала ему номер в «Скулхаус инн», прекрасно зная, что он категорически откажется от двух других вариантов придорожных мотелей. Ее босс привык к лучшему, а, очевидно, лучшим в Дулитле было старое школьное здание, превращенное в гостиницу, которую содержали две сестры, обе бывшие учительницы.

Учитывая выбор и новоявленное пристрастие к семейному единению, неудивительно, что полковник заказал себе номер в том же самом месте.

— Ну вот мы и приехали, — сказал отец, не делая ни одного движения, чтобы выйти из машины, когда они стояли на подъездной дорожке гостиницы.

Джейк потянулся к ручке двери. Отец не пошевелился.

— Спасибо, что приехал познакомиться с Мартой, — сказал он.

— Ты имеешь в виду свою подругу? — Он не мог заставить себя произнести вслух «подружку»; Это было слишком уж странно.

— Верно, — ответил отец. — Надеюсь, что вы поладите.

— Я тебя не подведу, — пробормотал Джейк себе под нос. После этого он открыл дверцу и вышел из машины до того, как отец заставил его чувствовать себя еще более неловко.

Полковник выбрался из-за руля, и они вдвоем поднялись по ступеням широкого крыльца. С одной стороны от двери стояли качели, нагруженные красными и зелеными подушками. Напротив стояли кресла-качалки. Зеленые ветви, не пластиковые, а живые, украшали дверной проем и поручни балкона. Джейк глубоко вдохнул, наслаждаясь ароматом.

— Неплохо, — сказал он.

— Неплохо? — Его отец сдвинул брови. — Да это просто очаровательно!

Слова «очаровательно» никогда не было в лексиконе его отца. Он точно ослеплен любовью, подумал Джейк, поднося руку к медному молотку, и как раз в этот момент дверь распахнулась.

Седовласая женщина, вся углы и кости, сдернула фартук через голову. Она выглядела смутно знакомой, но Джейк не мог сказать почему..

— Входите, входите, — пригласила она, бросая взгляд через плечо и потом снова на них. — Непохоже на Марту заставлять гостей ждать на крыльце. Не знаю, куда она запропастилась.

— Мы даже не успели, постучать, — сказал отец, также глядя за спину женщины.

— Я мисс Эбби, — сказала женщина. — Добро пожаловать в «Скулхаус инн». Вы, наверное, Портеры.

Не слишком трудно догадаться, подумал Джейк. В гостинице было всего восемь номеров, и у него было чувство, что в Дулитле не слишком много мужчин в это же время заселяются в гостиницу.

Отец кивнул.

— Тед, — представился он, протягивая руку.

Джейк последовал его примеру, хотя посчитал этот жест немного чересчур дружеским. Они же платящие за себя гости, а не родственники, приехавшие для встречи после долгой разлуки.

— Прошу прощения, что встречаю вас в таком виде, — сказала мисс Эбби, складывая свой фартук и засовывая его под мышку. — Как прошла поездка?

— Отлично, — ответил отец.

Холл выглядел неплохо. Судя по тому, что помощница описала ему как «уютный деревенский шик», Джейк ожидал худшего, но здесь было соблюдено чувство меры. Рождественская зелень продолжила тему наружных украшений, с белыми свечами и бантами. Антикварный умывальник с кувшином, очень массивная вешалка для пальто, стойка для зонтов и скамья… Джейк предоставил отцу вести беседу от имени их обоих и пошел вслед за худощавой женщиной в комнату, которую она назвала гостиной.

Возможно, Джейк был избалован своим успехом сейчас, но рос он в скромных условиях. Жизнь на жалованье офицера военно-воздушных сил была не самым тяжелым испытанием, но она не позволяла роскошествовать. И все излишества, которые знала его семья, были по требованию Ариэль и для Ариэль.

Так что он чувствовал себя вполне комфортно в любых условиях, однако определенно предпочитал «Клариджез» «Клариону», «Мондриан» — «Мотелю-6», «Белладжио» — «Бест вестерну».

Он устроился на месте, указанном мисс Эбби, в викторианском кресле с высокой спинкой. На самом деле он никогда не останавливался в «Бест вестерне», хотя однажды, когда Ариэль потратила деньги, которые отец дал ей на переезд, на новый комплект гитарных струн и альбом, по которому она занималась, мать и сын спали в машине, припаркованной позади «Бест вестерна».

Забавно, что он много лет не вспоминал об этом приключении. Джейк вытянул ноги перед собой, глядя на сапоги, которые стоили больше, чем многие люди зарабатывают за месяц, и больше, чем некоторые зарабатывают за год.

Ариэль дружила с охранником мотеля, так что им было позволено оставаться до тех пор, пока они никому не будут мешать. Им нужно было только пересечь штат Иллинойс, чтобы встретиться с полковником в Ист-Сент-Луисе, так что Джейк не мог понять, как удалось его матери потратить все деньги, предназначенные на бензин, так же, как не понимал, почему она не могла позвонить отцу и попросить его решить проблему. Но он считал своим долгом позаботиться о матери. Так что в возрасте девяти лет он сидел без сна всю ночь, пока его мать спала на заднем сиденье их «плимута», обнимая свою драгоценную гитару.

Позже, когда он достаточно повзрослел, чтобы лучше понимать своих родителей, Джейк стал подозревать, что его матери больше нравилось изображать цыганку, чем спокойно ехать к их новому месту назначения.

— Если вы извините меня, — сказала мисс Эбби, — я пойду посмотрю, что задерживает мою сестру. Потом я занесу ваши чемоданы и покажу вам ваши комнаты. А пока, пожалуйста, угощайтесь печеньем и хересом.

Джейк рывком вернулся в настоящее. Его отец пристально смотрел, но не на него, как он мог бы предположить, учитывая затянувшиеся видения, а на дверь.

Вдруг в голове Джейка словно засветилась лампочка. Как только пожилая женщина вышла из комнаты, он сел прямо и подался вперед.

— Твоя подруга, — спросил он, — она тоже здесь остановилась?

— Что ты имеешь в виду? — Его обычно проницательный отец выглядел озадаченным.

— Ты все время смотришь на дверь.

— Мне кажется, я не все прояснил. Она и ее сестра Эбби владеют этой гостиницей.

— А вот и мы! — воскликнула мисс Эбби, возвращаясь в комнату прежде, чем Джейк успел приготовиться. За сестрой следовала более мягкая, спокойная и более округлая ее версия, — Познакомьтесь с моей сестрой Мартой.

Застенчиво улыбаясь, женщина сказала:

— Добро пожаловать в «Скулхаус Инн».

— Портеры, — представила Эбби.

— Джейк; — произнес Джейк, вставая с кресла и коротко улыбаясь ей.

Его отец прошел вперед, протягивая руки. Женщина посмотрела в его глаза, ее губы изогнулись в улыбке, уже совершенно неробкой. Отец взял ее за руки.

— Марта, — сказал он голосом подростка, у которого еще не установился тембр.

— Те-е-д, — сказала она, растягивая его имя.

— Да, похоже; вы двое уже встречались, — заметила Эбби, недовольно глядя то на мужчину; то на женщину.

Отец Джейка и Марта кивнули.

Они так и не отпустили руки друг друга.

Глядя на их сплетенные пальцы, Джейк отступил к камину и стал рассматривать аккуратную стопку поленьев, ждущих искры пламени. Он точно не знал, что чувствует.

Смущение — возможно.

Неловкость — определенно.

Желание оказаться в другом месте — несомненно!

Он кашлянул.

— Мне нужно кое-что купить, — проговорил он. — Здесь поблизости есть магазин?

Его вопрос как будто разрушил чары между его отцом и этой женщиной — женщиной, на которой его отец хотел жениться.

— Это может подождать? Я надеялся отвезти всех поужинать. Я заказал столик в «Веранде». — Отец отпустил руки Марты.

Мисс Эбби стала теребить свой фартук.

— Ужин? О, мы, наверное, не сможем пойти. Сегодня вечером приезжают еще гости. Кроме того, вы живете в нашей гостинице. Это было бы неправильно.

Марта сжала руки.

— Кристен здесь, — сказала она. — Она может принять Смитов.

Эбби отступила на шаг назад, ее лицо выражало такой ужас, будто в гостиной появился дьявол.

— Я не думаю, что это будет хорошо. — Она уперла кулаки в костлявые бока. — Марта, если ты хочешь пойти на ужин с Портерами, тогда уходи. Учитывая все последние выходные, когда ты отсутствовала, я привыкла справляться одна. Но я не думаю, что следует обсуждать это перед нашими гостями.

— Я сам заговорил об этом, — сказал отец Джейка. — И мы с Мартой действительно встречались раньше. Вы были правы.

На бледных щеках Марты вспыхнул румянец. Джейк еще раз взглянул на нее. Она была достаточно миловидной, просто не такой, как он ожидал. Она напомнила ему его учительницу во втором классе, которая никогда не ругала учеников. Если они шумели, она вздыхала и говорила, что ей нужно накопить больше любви в своем сердце, чтобы она разлилась и обняла их всех. Он не был уверен, будто кто-то из них понимал, что она имела в виду, но они занимались упорнее и изо всех сил старались хорошо себя вести, чтобы понравиться ей.

Мать Джейка была похожа на фею. Она всегда была больше ребенком, чем женщиной, и даже сейчас, приближаясь к пятидесяти пяти, она выглядела вдвое моложе. И вела себя так же. А когда она чего-то хотела, ее переполняла не любовь. Тогда в ее голосе звучали высокие драматические ноты, режущие Джейку уши.

— Ну-ну, — сказала Эбби. — Разве это не мило? — Она смотрела на отца Джейка и поджимала губы, как будто ела лимон, не запивая текилой. — Давайте внесем ваши чемоданы, мистер Портер.

— Полковник, — поправила Марта. — Тед — полковник военно-воздушных сил. Сейчас в отставке, — гордо добавила она с собственнической ноткой в голосе.

— Я принесу багаж, — сказал Джейк. Эбби шагнула к двери.

— Я пойду с вами, а потом покажу вам вашу комнату, — произнесла она, очевидно, так же, как Джейк, жаждая покинуть гостиную.

На крыльце Эбби остановилась у кресел-качалок. Ее губы беззвучно двигались, и она смотрела на дверь, из которой только что вышла. Джейк молчал. Он был почти уверен, что она пережила шок, когда поняла, что ее сестра уже раньше встречалась с Тедом.

Джейк сделал вывод, что Эбби не слишком многое знает о Марте, по крайней мере меньше, чем она думала.

— Я возьму сумки, — сказал он, спускаясь по ступенькам. Мисс Эбби повернулась к нему и машине, припаркованной на подъездной дорожке:

— Я пойду с вами.

Он кивнул и подождал ее. Джейк достал свою маленькую сумку из багажника вместе с более объемной отцовской. Набор клюшек для гольфа, засунутый в глубину багажника, удивил его. Должно быть, гольф был еще одним нововведением в жизни отца.

— Вы упоминали про магазин, — сказала Эбби. — На Кортхаус-сквер есть аптека,[5 - В американской аптеке, помимо лекарств, можно приобрести предметы личной гигиены, косметику, сигареты, книги и журналы и многое другое.] или вы можете съездить в «Уол-Март» на шоссе.

— Спасибо, — поблагодарил Джейк. Ему надо было взять напрокат для себя машину и встретиться с отцом уже в Дулитле. Учитывая сложившуюся ситуацию, он будет здесь почти как узник. — В этом городе есть такси?

Эбби искоса взглянула на него:

— Вы Джейк Портер, который меньше года учился здесь в выпускном классе?

Они возвращались в дом и уже переступали порог в холл. Вход был знакомым, как будто Джейк много раз бывал здесь. Это казалось невозможным, но это чувство не покидало его.

— Да, — ответил он.

— Тогда вы знаете, что этот город не из тех, где можно взять такси, — сказала Эбби. — Вы можете повесить одежду вот на эту вешалку. Никто не потревожит ее.

— Верно, — сказал Джейк, хотя он не собирался снимать одну из своих любимых кожаных курток, которую купил в Милане прошлой весной. Сейчас это почему-то казалось единственно правильным, так что он с удивлением поймал себя на том, что ставит сумки и снимает куртку.

— До аптеки легко дойти пешком, а если вы не сможете, у них есть доставка. — Она окинула его взглядом с головы до ног. — Я преподавала естественные науки, когда вы учились здесь в школе, — сказала она. — Я никогда не забываю имена.

Неудивительно, что она показалась ему знакомой.

— Вы выглядите точно так, как я помню вас, только возмужали. — Она остановилась перед дверью с медной табличкой «Четвертый класс». Она постучала костлявым указательным пальцем по боку носа. — В вас появилось что-то новое. — Она фыркнула. — Думаю, это то, что некоторые называют «городской загар».

Джейк улыбнулся. Эбби была забавнее, чем сначала показалась.

— А как называете это вы?

Она бросила на него проницательный взгляд.

— Все само раскроется, и тогда я вам скажу. Так что привело вас в Дулитл после стольких лет? — Задавая этот вопрос, она толкнула дверь и сделала ему знак войти.

«Мой отец хотел, чтобы я встретился с женщиной, на которой он собирается жениться». Джейк слышал эти слова в своей голове, но не мог произнести их. Только не сестре этой женщины, которая явно не имела понятия, какие перемены это принесет в ее размеренную жизнь. Он почувствовал внезапную симпатию к этой костлявой старой деве. Он попытался придумать, как тактичнее ей ответить.

Она стояла, пристально глядя на него, уперев руки в бока и подняв седые брови.

— Мой отец. — Сказал он и остановился на этом. Она фыркнула и указала на вторую сумку:

— Я возьму это.

— Нет проблем, — ответил Джейк и поднял сумку. — Покажите мне дорогу. — Его мать могла провести всю жизнь, сочиняя песни и надеясь, что он сбежит в какую-нибудь другую семью, которая сможет лучше позаботиться о нем, а отец мог годами отсутствовать, сражаясь с врагами, которых государство объявило таковыми, но они привили ему хорошие манеры. — Я понял, — сказал он.

— Я припоминаю, вы часто говорили это, — сказала мисс Эбби, идя по коридору к последней комнате, дверь которой находилась как раз под лестницей, ведущей на верхний этаж, рядом со знаком, на котором было написано «Для персонала. Просьба гостям не входить».

— Восьмой класс, — объявила она, открывая дверь в эту комнату. — Марта поселила вашего отца сюда. — Она снова шмыгнула носом — в знак неодобрения, он был в этом уверен.

— Выглядит мило, — сказал Джейк, оглядывая травянисто-зеленый декор комнаты. Кровать с четырьмя столбиками, умывальник, бархатные шторы на окне; в общем и целом комната выглядела гораздо более мужской, чем его желто-бело-голубая.

— Спасибо, — сказала Эбби. — Мы стараемся держать респектабельную гостиницу. И собираемся оставить ее таковой.

— Да, мэм, — сказал Джейк, гадая, было ли это предупреждение адресовано ему или только его отцу.






Глава 12 Ну-ка, ну-ка, что тут у нас?





Когда Харриет наконец-то добралась до «Веранды», она попросила столик на одного в баре. Со времени похорон Донни она помнила, что в этом ресторане, единственном в Дулитле приличном заведении, был большой открытый зал, предлагающий мало уединения. Самыми популярными были столики вдоль широких окон, выходящих на озеро. Однако преимущество бара было в том, что он был слабо освещен и обычно почти пуст. В Дулитле было не много выпивох.

Она заказала перье с лаймом и меню, откинулась на спинку чинкою стула и глубоко вдохнула. Бешеная суета Манхэттена осталась где-то очень далеко.

Слишком далеко.

Она уже посетила Оливию и сестру Оливии Амелию, которая повезет ее в больницу. К ее удивлению, Зак согласился на приглашение Оливии остаться у нее ночевать. Когда Харриет прощалась, они двое, Оливия, такая светлая, и Зак, такой темный, склонили головы над шахматной доской.

Харриет потягивала минеральную воду, быстро принесенную молоденьким официантом. Донни научил Зака играть в шахматы. Пузырьки выпрыгивали из воды и щекотали ее рот. Она выпрямилась и отодвинула от себя стакан. Конечно, вот почему он остался с Оливией. Даже больше, чем Харриет, Оливия олицетворяла собой мостик к Донни.

Она открыла меню, но не видела ни одного слова. Ее сын почти не говорил о Донни. На своем столе он держал фотографию, на которой были они оба. Эта фотография была сделана в одну из их поездок в Дулитл, одну из многих, которые они предприняли вдвоем, в то время как Харриет оставалась в Нью-Йорке.

Донни учил Зака ездить верхом. Они оба сидели на лошадях в загоне Смит-Плейса. Донни сиял от гордости за Зака, такое же выражение отражалось в улыбке восьмилетнего ребенка. Он прирожденный наездник, сказал ей по возвращении Донни. Оливия прислала фотографию восемь на десять в серебряной рамке. Она стояла на рояле рядом с другими семейными фотографиями, пока они не вернулись домой с похорон Донни.

Не говоря ни слова, Зак убрал свой чемодан, потом вернулся в огромное пространство, которое они называли гостиной. Харриет стояла, глядя на огни внизу, удивляясь, как жизнь может продолжаться для стольких людей, когда для других она больше не существует. Она видела отражение Зака в окне и наблюдала, как он молча подошел к роялю, посмотрел на фотографии в рамках, взял одну и ушел в свою комнату.

Позже, перед тем как лечь в постель, но не спать, она постучала, чтобы проверить его. Фото с Донни и Заком верхом на лошадях стояло на столе Зака.

Пять лет, как Донни умер.

Пять лет прошло с тех пор, а Харриет по-прежнему не знала, как сказать Заку правду.

— Вы уже сделали выбор?

Она вздрогнула. Тяжелая серебряная вилка слетела на покрытый ковром пол.

Официант поднял вилку и извинился, что напугал ее.

— Нет-нет, — улыбнулась она ему. — Вы здесь ни при чем. Я просто задумалась.

Сделала ли она выбор? Бездействие — это тоже выбор, подумала она. Но потом она вспомнила о свой решимости продолжать поиски. Как легко было бы позволить этой решимости ускользнуть на задворки ее сознания, но так дело не пойдет. Или пойдет? Почему не оставить все это? Донни любил Зака.

А что же родной отец Зака? Разве он не любил бы его так же сильно?

— Я могу подойти попозже, — сказал официант, — но кухня закрывается через пятнадцать минут.

Ну конечно, закрывается. В Дулитле все закрывается рано. Харриет заказала первое, что попалось ей на глаза — филе миньон и салат, — и потом окинула взглядом бар. Ей лучше жить настоящим моментом и избегать многочисленных «если» и воспоминаний, угрожающих перегрузить ее мозг.

Она повесила свое красное кашемировое пальто на пустой стул, стоящий напротив, и положила сверху сумочку. Она подумала, не поискать ли в сумочке телефон и отойти позвонить родителям, пока не подали салат. Харриет знала, что должна позвонить им; она заставляла себя сделать попытку. Они, конечно, узнают, что она приехала. Они, вероятно, уже знают, что она была у Оливии и еще не поселилась в «Скулхаус инн».

Кому в Дулитле нужен мобильный телефон?

Подошел официант с ее салатом и новой вилкой, так что Харриет решила оставить все как есть. Ее родители, наверное, так же страшатся встречи с ней, как она с ними. Никто не будет знать, что сказать, но тем не менее ее мать будет болтать без умолку, при этом не говоря ничего по существу.

Забавно, что у нее и ее родителей так мало общего. Возможно, так было бы и у Зака с его родным отцом. Она знала его такое короткое время, что вряд ли могла сказать, похожи ли они чертами характера или поведения. Но одно она знала точно — и этого она не могла не знать своим восприятием художника, — насколько сильно они похожи. То же телосложение, те же темные волосы, темные глаза, подвижные брови, решительный подбородок. Гены угадывались безошибочно.

Харриет подняла вилку. Потом снова положила ее на стол. Она определенно слишком много и хаотично думает. Боже, в противоположной стороне зала, спиной к ней, у барной стойки, сидит мужчина, как две капли воды похожий на Джейка Портера.

Она заставила себя положить немного салата в рот. Прожевала. Проглотила. Ей нужно посетить психотерапевта.

Грезы наяву — это одно, но галлюцинации — это уже совсем другое.

А потом галлюцинация пошевелилась, повернулась в ее сторону и подняла бокал, как будто тостуя в ее честь.

Харриет заморгала, покачала головой и съела еще немного салата. Действительно, ей нужно освободиться от ранящих ее воспоминаний и обрести душевное равновесие.






Глава 13 Вниз, в кроличью нору





Ужин длился бесконечно. Джейк чувствовал себя лишним в компании отца и Марты Уилсон. Он предлагал полковнику поужинать со своей подругой тет-а-тет, но тот уклонился от его предложения.

Ресторан был неплохой; еда и обслуживание в «Веранде» оказались даже лучше, чем ожидал Джейк. Но ситуация была неловкой.

Надо отдать им должное, они соблюдали приличия, но любой дурак мог увидеть — по тому, как они улыбались друг другу, по тому, как отец придерживал дверь, придвигал стул, предлагал ей соль и перец и слушал ее советы относительно меню, будто это были какие-то мудрые изречения, — что эти двое потеряли голову друг от друга.

Джейк не завидовал влюбленности отца. Но он просто не верил в счастливое продолжение отношений. Разумеется, его отец был точно так же влюблен в Ариэль, тогда, давно, иначе он не женился бы на ней. И как долго продолжалось это чувство?

Джейк положил сахар в кофе, одну ложку без верха. Напротив него за столом отец сделал то же самое. Джейк смотрел, как ложка движется по кругу.

Ложка повернулась и блеснула в мерцающем свете свечи, стоящей перед отцом. Округлые края вдруг выпрямились и преобразились в острый край ножа, зажатого в его детских руках… Он лежал в своей кровати, держа нож над лицом и наблюдая за игрой света на сияющем лезвии. Потом оказалось, что его отец и мать стоят над ним, оба пытаются забрать нож, оба кричат.

Джейк смотрел на них, а не на нож. Он почему-то понял, что крики и вопли, которыми обмениваются мамочка и папочка, имеют к нему мало отношения.

Он бросил нож в башню из деревянных кубиков и захлопал в ладоши, когда красные, желтые и синие кубики разлетелись по полу. Тем временем над его головой его мать и отец продолжали кричать друг на друга. Большинство его воспоминаний о родителях были именно такими.

Сейчас нет никаких криков, размышлял Джейк, наблюдая за отцом и его будущей невестой. Он потягивал кофе и думал, сколько времени пройдет, прежде чем пара, сидящая с ним за столом, начнет обмениваться злыми и ранящими словами.

— Завтра мы собираемся поехать в Лейк-Дулитл-Виллидж, — сказал отец. — Не хочешь поехать с нами?

Джейк попросил отца повторить вопрос.

— Это встреча отставников. Ты удивишься, когда узнаешь, сколько людей выходят в отставку и переезжают в Арканзас.

— Это большой бизнес, — сказала Марта. — К тому же это помогает нашей гостинице, когда друзья и родственники приезжают в гости.

— И предпочитают останавливаться не у друзей и родственников? — Джейк знал, что и сам поступил бы так же.

Марта кивнула. И улыбнулась при этом. Она действительно казалась добросердечной женщиной. Но что у нее общего с его отцом?

— Я пас, — сказал Джейк. — Может быть, я прогуляюсь по городу, навещу мою старую школу. Или найду мою старую подружку. — Он сказал это полушутя, но что еще ему делать в Дулитле? И почему не поискать Харриет? Возможно, он найдет ее обремененной выводком детей и каким-нибудь мужем-деревенщиной, и обнаружит, что та оригинальная девушка, которую он знал, не более чем игра его юношеского воображения.

— Я не знал, что у тебя в школе была подружка, — сказал отец.

Джейк посмотрел ему в глаза.

— Да, не знал, — сказал он и не стал продолжать, хотя мог бы добавить гораздо больше, например: «Как ты мог знать, когда тебя никогда не было дома? И если бы ты дал мне пять минут, чтобы попрощаться, прежде чем выдернуть меня из этого города, может быть, ты бы догадался». Он не сказал этого. Теперь это не имело значения.

Отец откашлялся, посмотрел в свою чашку с кофе и потом на Марту.

— Я не был образцовым отцом, — сказал он. — Честно говоря, чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что чертовски плохо выполнял свою отцовскую работу.

На лице Марты появилось выражение сочувствия. Она успокаивающе похлопала его по руке.

— Джейк кажется вполне приличным молодым человеком. Так что ты не мог так уж плохо сделать свою работу.

— Он сам вырастил себя, — сказал отец.

Эти слова до глубины души удивили Джейка. Он всегда знал, что это правда, но никогда не слышал, чтобы отец признавал это.

— Ребята, давайте оставим эту тему, о'кей? — предложил Джейк. — Я уверен, быть отцом или матерью — это самая трудная работа. Вы с Ариэль вполне с этим справились.

Отец покачал головой:

— Мы оба знаем, что это не соответствует истине, но спасибо тебе. — Он допил свой кофе. — Мне бы очень хотелось, чтобы завтра ты поехал с нами.

Почему он должен был ехать в этот проклятый город ради фальшивой иллюзии семейного общения?

— Есть, сэр, — ответил он и допил кофе. Потом он извинился, сказал, что сам найдет дорогу в гостиницу, и пошел в бар, который заметил, когда они входили в ресторан.

Человек не может вынести больше того, что может. Он вошел в тускло освещенный бар «Веранды», сел у стойки и заказал бренди. Он смотрел в бокал, кружил его и думал, как проведет остаток вечера. Бармен, седовласый мужчина с сутулыми плечами, отошел к дальнему краю стойки после того, как подал Джейку выпивку. Через несколько минут Джейк поймал его взгляд, и он подошел.

— Да, сэр?

— Куда тут можно пойти, чтобы послушать живую музыку?

Мужчина внимательно посмотрел на него. Он взял чистую тряпку и протер медный поручень.

— Ну, — это зависит…

Джейк ждал.

— …оттого, хотите вы услышать хорошее душещипательное кантри и блугрэсс, или вы хотите взорвать свои барабанные перепонки.

Джейк кивнул:

— Понимаю, что вы имеете в виду. Но мне нравится и то и другое. — Он делал деньги на обоих вариантах, хотя следовал одному принципу — продюсировать только ту музыку и тех музыкантов, в которых верил. Что касается музыкальных стилей, то он не придерживался жестких рамок. Он просто вкладывал деньги в то, что ему нравится и что нравится людям.

И пока что его компания, «Филистайн рекордс», процветала, потому что продюсируемая им музыка отвечала вкусам широкой публики. Джейк поддерживал только беспроигрышные группы и собирался продолжать в том же духе.

Бармен положил тряпку и достал листок бумаги. Взяв ручку, он набросал план и написал несколько слов. Он подтолкнул листок по барной стойке к Джейку:

— Вы можете захотеть посмотреть этих ребят. Они называют себя «Джей-Ар». Я слышал, как здесь говорили о них. Вы можете позвонить туда и узнать, играют ли они сегодня.

Джейк посмотрел на грубо нарисованную картуз Он думал; что подавил все: воспоминания о Дулитле, но узнал название. Раньше он избегал залов, где любой может записаться на выступление: После семнадцати лет жизни рядом с Ариэль Джейку меньше, всего хотелось идти; в забегаловку; где встречались и выступали доморощенные музыканты. Одной сумасшедшей музыкантши в семье было более чем достаточно.

— «Барн», — сказал он. — Как там?

Бармен пожал плечами:

— Не могу сказать, что знаю. Между моей дневной работой и этой ночной я мало куда хожу.

Джейк кивнул:

— Я тоже трудоголик.

Бармен посмотрел на него так, как будто не поверил, хотя это мало что значило для Джейка. Он сложил бумажку и сунул в карман брюк. Он вернулся к своему бокалу бренди, и бармен снова отошел в дальний конец стойки.

В зал вошел официант. Джейк повернулся на барном стуле, чтобы посмотреть в другую сторону темного зала. Один из маленьких столиков был занят женщиной. Она сидела, опустив голову, но что-то в ней заставило его задержать на ней взгляд.

Напротив женщины красное пятно украшало стул, свисая со спинки на сиденье.

Красный кашемир?

Джейк сфокусировался на пальто и мысленно приказал женщине поднять голову.

Он взял свой бокал, поболтал, вдохнул аромат и подержал в руке, прежде чем попробовать бренди.

Женщина подняла голову. Стали видны зеленые глаза. Дерзкий нос. Узкий подбородок. Торчащие короткие волосы, которые чуть качнулись, когда она подняла голову. Она посмотрела на него. Нет, она смотрела прямо сквозь него, очевидно, глубоко погруженная в свои мысли.

Джейк поднял бокал, как бы тостуя, гадая, что такого он сделал правильного в жизни, что эту красавицу, которую издалека заметил в аэропорту Литл-Рока, нашел теперь сидящей в одном с ним баре в Дулитле. Что бы это ни было, он поклялся себе познакомиться с ней поближе, если она окажется свободной и такой же очаровательной, как кажется.

Никогда не действующий слишком поспешно, Джейк снова отвернулся и стал пить. Он изучал барное зеркало, пока не нашел угол, позволяющий ему наблюдать за женщиной. Он не собирался атаковать здесь, но не хотел, чтобы она ускользнула.

Он просто доложен был поговорить с ней. Он слегка покачал головой. Поговорить с ней? Джейку пришлось признать, что не разговор он имел в виду. С самого первого взгляда эта женщина заинтриговала его — от нее исходил аромат загадочности и успеха. Даже сейчас то, как она смотрела прямо на него, как будто не видя, только побуждало его желать еще больше узнать о ней. Она не пренебрегала им. Просто она как будто жила в другом мире. Он видел ее, но видела ли она его?

Джейк чуть не хлопнул себя по лбу. Что с ним такое? Еще немного, и он вообразит, что она волшебное создание, или еще какую-нибудь подобную ерунду. Джейк всегда жил, твердо стоя ногами и разумом на реальной почве. Он оставлял творческие порывы и безумства воображения на долю музыкантов, которых продюсировал.

Джейк Портер не творил истории; он подводил балансы для музыкантов, которые закручивали свои истории и пели о них серебряными голосами. Не для него неуверенность и неуравновешенные выходки артистических натур. Жизнь с Ариэль излечила его от любых попыток выразить себя каким-то иным, творческим способом, помимо инвестиций, фондов и сделок.

Официант подошел к столику женщины с заказанным ужином. Через несколько минут он вернулся, неся кофе.

Одна тарелка. Одна чашка и блюдце. Женщина определенно ужинала одна.

Могло ли все сложиться идеальнее?

Джейк улыбнулся. Он определенно надеялся на, это.






Глава 14 Разве бывает лучше?





— Привет.

Голос был низкий и хрипловатый, как будто мужчина недавно проснулся. В тембре слышались нотки мужественности и сексуального желания. Голос идеально совпадал с воспоминаниями, проплывающими в ее голове.

Только голос был более взрослым, более тренированным, более… Харриет подняла голову, очень медленно. Этот голос звучал не в ее воображении.

Она моргнула, приоткрыла губы и уставилась на мужчину, стоящего в шаге от ее столика.

— Я не хотел напугать вас, — сказал он, его темные глаза пожирали ее, оценивая ее реакцию.

— Нет, — ответила Харриет, ее голос был чуть громче шепота. Нет, это не могло случиться с ней. Этот мужчина, стоящий у ее столика, не мог быть реальным.

— Хорошо, — мягко сказал он. — Могу я присоединиться к вам?

Все не так. Ее воображение совершенно вышло из-под контроля. Харриет не вызвала волшебством образ Джейка Портера. Она привлекла мужчину, который напомнил ей его, одинокого мужчину в баре единственного приличного ресторана в городе. И она, Харриет, одинокая женщина, тоже обратила внимание на классного мужчину, стоящего рядом с ней, смотрящего на нее с блеском в темных глазах. Она наклонила голову, совсем чуть-чуть. Совершенно не обязательно давать ему понять, насколько эти глаза и эта грациозная атлетическая фигура заинтересовали ее.

Ей понравилось, что он не побеспокоил ее кашемировое пальто. Вместо этого он пододвинул стул от соседнего столика. Он поставил свой бокал на стол.

— Могу я угостить вас выпивкой?

Задавая этот вопрос, он наклонился ближе, но таким образом, что его лицо и особенно эти неотразимые глаза оказались прямо перед ней.

Один глаз был светлее другого. Радужку высвечивали золотые искры.

Харриет опустила руки на колени и ущипнула себя за запястье. Не воображение. Не галлюцинация. Этот мужчина был настоящим.

Джейк Портер.

Сидящий напротив нее, теперь взрослый, в ресторане «Веранда».

Она покачала головой, указывая на свою чашку с кофе.

В такой момент, как сейчас, она не могла затуманить свой мозг каплей алкоголя.

Он откинулся назад, подвинулся на стуле, устраиваясь поудобнее. Его кожаная куртка просто кричала о деньгах, джинсы были слишком хороши, чтобы называться так, изящная и в то же время повседневная рубашка выглядела мягкой, как замша. Часы «Президент» на запястье.

— Я уже видел вас раньше, — сказал он.

Харриет почти перестала дышать. Она наклонила голову. Потом сделала глоток кофе.

— В Литл-Роке.

Она чуть не выплюнула кофе. Проглотив, она переспросила:

— В Литл-Роке?

Он протянул руку и погладил ее кашемировое пальто. То, как его пальцы ласкали ткань, пробудило в ней что-то глубоко интимное, что — о, как же давно! — не чувствовалось, не жило, не дышало, не поднимало свою голову, чтобы танцевать и петь.

— В аэропорту, — сказал он. Он придвинулся к столу, покрутил бренди в своем бокале и стал смотреть в него. Потом он поднял глаза и сказал: — Я никогда не забываю лица.

Харриет смотрела на него. Первым ее порывом было сказать ему, что это откровенная чепуха. Потом она взяла под контроль свою реакцию. Если он не узнал ее как Харриет из школы, самым разумным будет позволить ему оставаться в неведении относительно ее личности. Она подняла руку и поманила бармена. Он мгновенно подошел.

— Да?

— Еще один бокал того, что пьет мистер… — Она подняла бровь и посмотрела на него через стол.

— Джейк, — сказал он. — Зовите меня просто Джейк.

Она кивнула. Харриет понятия не имела, почему остается такой спокойной.

— А для вас? — спросил бармен. Она улыбнулась:

— Я бы с удовольствием выпила еще кофе. Со сливками, пожалуйста.

Бармен кивнул и отошел.

— Вы очень любезны, — сказал Джейк Портер.

И опять Харриет едва не рассмеялась. «Любезная» не было среди тех слов, которыми обычно характеризовали ее. Далекая от реальной жизни. Своеобразная. Независимая.

— Благодарю вас, — ответила она, потом спросила: — Или это был не комплимент? — Она бросила на него дразнящий взгляд, зная, что играет с огнем, но не в силах устоять перед этим страстным безумным вихрем, который кружил ее сейчас.

Джейк Портер и Харриет П. Смит незримо воссоединились.

Хотя он явно понятия не имел, кто она такая.

Неужели она так сильно изменилась? Или она никогда не занимала в его сознании достаточно места, чтобы он запечатлел ее? Эта мысль неприятно уколола ее.

Он улыбнулся, и ее сердце ответило.

Ну хорошо, не сердце. Харриет-художница давно изучила анатомию. Ее сердце лежало между стенками грудной клетки в полной безопасности. Части тела, отреагировавшие на улыбку Джейка, находились гораздо ниже. Она закинула ногу на ногу. Ей нужна вся защита, какую она может воздвигнуть, против реакций, которые этот мужчина вызывает в ней. Он изобразил улыбку, которой; без сомнения, сразил женщин больше, чем Харриет могла сосчитать. Еще более хриплым голосом он сказал:

— Это действительно комплимент.

Она облизнула нижнюю губу — это было почти бессознательное движение. Чем меньше она скажет, тем лучше. Пусть думает, что она либо недоступна, равнодушна, либо просто косноязычна.

Когда дело дошло до этого, не имело значения, что Джейк Портер думает о Харриет П. Смит.

Не сегодня по крайней мере.

— Вы здесь проездом?

Харриет кивнула. Подошел бармен с новой порцией бренди и еще одной чашкой кофе и маленьким кувшинчиком сливок. Она поблагодарила его. Он отступил на шаг и сказал:

— Я тут рекомендовал вашему другу местную группу. Вы можете захотеть тоже послушать их, если не планируете рано ложиться спать. В городе о них довольно много говорят.

— Я не большая любительница музыки, — сказала Харриет. — Но спасибо.

— Они играют в «Барне», — сказал бармен. — Это прямо за…

— Благодарю вас, — прервала его Харриет. — Я, наверное, сегодня пораньше лягу.

— Правильно, — сказал бармен и отошел.

— Не любительница музыки? — спросил Джейк Портер, вертя новый бокал на столе. — Вы выглядите как человек, никогда не пропускающий ни одной премьеры, или недели моды, или открытия галереи.

Она рассмеялась:

— Неужели?

Он кивнул.

— Очень космополитичны. — Он изобразил гримасу, которую Харриет не совсем поняла, пока он не сказал: — Вы совершенно не вписываетесь в атмосферу Дулитла. Нет никаких шансов, что вас примут за местную. А поскольку я впервые заметил вас в аэропорту, кажется логичным предположить, что вы здесь проездом. Я прав?

На губах Харриет заиграла улыбка. Он так уверен в себе. Но разве Джейк Портер не всегда был таким? Он приехал в Дулитл чужаком, новичком, которого в городе не знали и в нормальных обстоятельствах никто не стал бы слушать. Он не проучился двенадцать лет вместе с ними, как остальные ученики их класса. Он появился в школе на последнем году обучения, и все же кончилось тем, что его выбрали Самым Популярным и Наверняка Преуспеющим.

«Прими это», — подумала она. Его самообладание было одной из черт, которые привлекали ее в нем. Сама Харриет Роджерс никогда не была уверенной в себе. У нее было свое мнение, конечно, но в старших классах она никогда не высказывала его так, чтобы остальные захотели последовать за ней.

— Я в дороге, — сказала она, наливая в кофе столько сливок, чтобы он прибрел ее любимый оттенок бежевого.

— Как приятно, что вы не заботитесь о калориях, — заметил он, наблюдая, как она подливает сливки в кофе.

Она со стуком поставила кувшинчик на стол.

— А зачем мне это?

Он покачал головой и махнул рукой в ее сторону.

— Вам и не надо, — сказал он. — Вы прекрасны, на случай если не знаете об этом.

Харриет не ответила. «Прекрасна». Думал ли он так тогда, много лет назад? Или только поддразнивания ничтожеств из их класса звенели в его голове, когда он очаровывал и обольщал ее, убеждая пойти на школьный бал с ним? И после этого, после танцев и пунша, в который Джои Б. долил алкоголя, потом, гораздо позже той ночью, когда остались только они двое, и звезды, и берег реки, и они танцевали и обнимались, и целовались, и ласкались, и упали на землю, на мягкий ковер мха, травы и песка, и были такими неловкими и невинными в соединении, которого никогда не должно было произойти, — неужели после всего этого она оставалась для него прекрасной?

— А-а, — сказала она. И ограничилась этим.

— Как мне вас называть?

Этот голос… Эти глаза… Конечно, она тогда влюбилась в него. Он был из тех мужчин, которые просто излучают сексуальность. Не то чтобы она понимала это, когда ей было семнадцать, почти восемнадцать. Но она знала уже тогда, с такой же уверенностью, с какой знала, что станет художницей и что ей не предназначено прожить свою жизнь в Дулитле, работая в магазине товаров для творчества, что Джейк Портер не был обыкновенным парнем.

Она влюбилась, и влюбилась сильно.

Харриет провела рукой по своим коротким торчащим волосам и откинулась на спинку стула.

— О, я не знаю, — сказала она. Она окинула его взглядом, желая вдохнуть его запах, жадно любуясь его восхитительной фигурой. Ей хотелось забыть о прошлом и жить только настоящим. — Как насчет мисс Смит?

Он улыбнулся и поднял свой бокал, приветствуя ее.

— Хорошо, мисс Смит, — сказал он, делая ударение на фамилии. — Вы хотите оставаться загадочной женщиной, я могу поддержать эту игру. Однако Смит — это слишком ординарно. Может быть, выберем другое имя?

Она улыбнулась:

— Джонс?

Он рассмеялся.

— Вы великолепны, — сказал он, придвигаясь ближе.

Харриет сделала скромный вид и опустила ресницы. Джейк Портер делал это исключительно с корыстной целью, постепенно приближаясь к ней, желая завоевать ее уже этим вечером. Несомненно, завтра утром он снова будет в дороге. Когда он выедет на автостраду, эта встреча станет далеким воспоминанием.

Джейк Портер, дамский угодник.

Учитывая, что он явно собирался ухаживать за ней, она могла бы быть польщена его вниманием. Но только Богу было известно, что она не была совершенно равнодушна к этому мужчине, хотя для него она была просто незнакомкой в незнакомом городе. Харриет искоса посмотрела на него и прикинула, сможет ли побудить его вступить в шутливую охоту, не будучи пойманной своим опасным влечением к нему. Она подняла глаза и всмотрелась в его лицо.

А потом ее охватили сомнения. Ей в голову пришла мысль, что он, возможно, уже вспомнил ее, но ничего не говорит. В конце концов, она же не приветствовала его словами «Ну только посмотрите, это же Джейк Портер!». Что, если он тоже играет в какую-то свою игру? Она чуть наклонила голову, изучая его. Он смотрел на нее в ответ — глаза его, темные, манящие, приглашали ее насмотреться на него вдоволь.

Нет. Он понятия не имеет. У нее не было основания думать так, однако она думала. Она придвинула руку ближе к его руке.

— Я говорила вам, что не поклонница музыки, — сказала она, — но что это за группа, о которой говорил бармен?

— Ужасное название, — ответил он; — Совершенно непривлекательное для рынка. Я даже не хочу повторять его. Они могли бы придумать получше.

— О-о? — Харриет помешала кофе. — Вы эксперт? — Это был излишний вопрос. Ее детектив представил ей подробный отчет о его профессиональных успехах.

Он пожал плечами.

— Я знаю музыкальный бизнес, — сказал он. — Нет ничего лучше, чем открыть новый музыкальный талант. Клянусь, это лучше, чем… — Он оглянулся, посмотрел на бар и потом снова на нее и улыбнулся. — Это потрясающе, — сказал он.

— Вы хотите сказать, что это как лететь на всех цилиндрах, чувствуя поток творчества, исходящий из вашего сердца, вырывающийся наружу и пожирающий всё и вся.

— О Боже мой! — Джейк Портер поставил бокал. Он наклонился ближе, так близко, что Харриет не могла чувствовать себя спокойно. — Вы понимаете. Это был не вопрос.

Это было утверждение.

Она кивнула.

Он откинулся на спинку стула.

— Вы должны пойти со мной в «Барн».

Она отпила кофе. «Барн» был не тем местом, куда Харриет П. Смит хотелось бы пойти с Джейком Портером. Она бывала там с Донни. Несмотря на то что она сильно изменилась, кто-то мог узнать ее и назвать по имени. Но возможно, это было бы даже к лучшему. Она ответила:

— Может быть.

Он сделал долгий глоток бренди. Харриет смотрела, как он пьет, жалея, что не может сделать то же самое, и все же довольная, что не пьет.

— Как я понимаю, вы тоже здесь только проездом, — сказала она, пытаясь разузнать причину, почему Джейк Портер оказался сидящим напротив нее за столом в «Веранде».

— Да, — ответил он. — Вообще-то я здесь по семейному делу.

— У вас здесь родственники? — Харриет помнила только одну женщину, связанную с Джейком Портером, дальнюю родственницу, которая, когда Харриет обратилась к ней после отъезда Джейка, утверждала, что понятия не имеет, куда он уехал и почему. Она сказала Харриет, что не понимает, почему он вообще появился в городе. Она не видела свою внучатую племянницу Ариэль с тех самых пор, когда девочка была еще по колено кузнечику, и почему взбалмошная Ариэль прилетела, кинула ей мальчика, который вот-вот должен был стать мужчиной, а потом умчалась куда-то, тоже было выше ее понимания.

— Есть ли у меня здесь родственники? — Джейк сделал вид, что расслабился, разглядывая свой бокал. Потом он поднял глаза. — Ответ на этот вопрос довольно сложен. — По его глазам пробежала тень. Он играл с бокалом, потом как будто стряхнул те эмоции, которые вызвал этот вопрос. — Забудьте об этом. Давайте поедем, послушаем эту группу.

— Прямо сейчас? — Харриет ухватилась за свою кофейную чашку, за безопасность стола между ней и Джейком Портером. «Барн» был заведением для танцев. Никакие столы и стулья не защитят ее от этого стройного сильного тела и этих рук, от одного взгляда на которые она чувствовала жар. Как она отреагирует, если он коснется ее, — что ж, этого она не могла предсказать.

Джейк Портер встал, нависая над ней, и протянул ей руку.

— Идемте, — сказал он. — Где ваш дух авантюризма? Давайте послушаем эту группу. Может быть это будущие лауреаты «Грэмми», и, черт возьми, я возненавижу себя, если упущу их. Это сделает эту поездку стоящей. — Он взял ее руку в свои. — Конечно, встреча с вами уже сделала это.

Харриет высвободила руку. Прикосновение его было очень приятным, но ее раздражала его изящная самоуверенность. Да, он был просто чертовски уверен в себе, чтобы она приняла его собственническое поведение. Она отодвинула свой стул, взяла сумочку и встала.

— Хорошо, — сказала она. — Я поеду с вами.

Он улыбнулся:

— Вот это дух! Кстати, у вас есть машина?

Харриет кивнула.

— Хорошо, — сказал Джейк Портер. — Потому что у меня нет.

Она достала из сумочки ключи, радуясь, что будет владеть ситуацией.

— Нет проблем, — сказала она. — Я умею водить.






Глава 15 Харриет путешествует назад во времени, и Джейк вместе с ней





«Барн» был старой коробкой в пригороде, в противоположной стороне от того места, откуда приехали Джейк с полковником. Единственный фонарь на одиноком столбе освещал гравийную дорожку и парковку, где преобладали пикапы.

Джейк решил, что «хаммер», управляемый загадочной и прекрасной мисс Смит-Джонс, должен быть припаркован рядом с пикапами. Она без проблем следовала инструкциям, которые дал бармен, но Джейк не однажды задумался над тем, какое агентство выдало ей водительские права. Его собственный стиль вождения лучше всего было бы описать словом «ответственный». Как и его отец, он держал руль обеими руками, в положении часовых стрелок 10 и 2. Он даже включал поворотники, хотя большинство водителей, которых он встречал в Лос-Анджелесе, явно смотрели на эти переключатели как на рудиментарные органы автомобиля.

После того как она не притормозила на двух крестообразных перекрестках, Джейк указал ей на следующий. Она не обиделась. Вместо этого она улыбнулась так, что очаровала его еще больше.

Он решил немного притормозить свое приближение к ней. У него было ощущение, что в баре он был слишком напорист. Иначе почему она не сказала ему свой имя? И все же она согласилась пустить его в свою машину, чего многие женщины не стали бы делать. Словно она понимала, что может доверять ему.

Джейк смотрел на нее с просторного переднего сиденья «хаммера». Она только что въехала задом в пространство, в котором поместился бы грузовик, причем боком, но поскольку, кажется, это потребовало от нее полной сосредоточенности, Джейк ничего не сказал.

Было ощущение, как будто она ему знакома. Это было странно, то, как он заметил ее в аэропорту и — бах! — наткнулся на нее в ресторане. Если бы он не был таким реалистом, он мог бы в конце концов придумать какую-нибудь глупость вроде того, что им было суждено встретиться.

Но Джейк был кем угодно, только не фантазером. Он поджал губы, размышляя над возможностью того, что ее присутствие не было случайным. Его преследовали многие решительные музыканты, и не одна красавица шла на все, чтобы привлечь его внимание.

Налет загадочности — это умно. Сообразительно. Наверняка не пройдет мимо, его взгляда.

— Приехали, — сказала она, наконец-то отпуская руль.

Джейк кивнул. Отстегивая ремень безопасности, он напомнил себе о необходимости держать под контролем свои половые инстинкты и не позволять им возобладать над здравым смыслом. Ему нужно узнать больше о мисс Смит-Джонс, прежде чем он сделает новые шаги.

— Подождите здесь, — попросил он и вышел из машины. Он мог быть настороже, но никогда не забывал о привитых ему манерах.

Джейк обошел «хаммер» и потянулся к дверце. В этот момент дверца распахнулась — она сидела там, уже держа одну ногу в сапоге на подножке.

— Позвольте мне, — сказал он, предлагая ей руку и помогая спуститься.

— О, благодарю вас, — улыбнулась она, все еще держа его руку и глядя на него снизу вверх.

Даже в этом слабом свете одинокой лампочки он подумал, что увидел восхищение. Или это просто старое удивление? Не многие мужчины помнят, что обращаться с женщиной нужно так, чтобы каждым движением подчеркивать, какая она особенная.

Она убрала руку из его руки, вскинула голову, и ее короткие торчащие волосы качнулись на ветерке.

— Это… необычно.

— Всегда пожалуйста, — ответил Джейк.

— Хотя я знаю, что некорректно это признавать, но меня мало заботит мнение окружающих.

Он пошел рядом с ней, ведя ее по гравию, избегая неровностей то тут, то там.

— Почему-то я так и подумал. — Он точно не знал, откуда взялась эта мысль, но, как только произнес эти слова, сразу понял, что попал в точку.

Она пожала плечами. Ее плечи плыли, легкие, гибкие, сексуальные. Что-то ударило его в пах. «Осторожнее, Портер, — приказал он себе. — Следи за собой. Смени тему».

Она сделала это за него. Двойные двери, действительно как будто висевшие когда-то в настоящем сарае, распахнулись. Свет хлынул наружу, заставляя Джейка на мгновение зажмуриться. Но хуже слепящего света был шум, вырывающийся из здания.

— Если это группа, о которой говорил бармен, — сказала она, — думаю, нам лучше вернуться в машину.

Визжащие протесты инструментов, безумный рев вокалистов, тревожный гул гитары. Джейк покачал головой. Он уже слышал такое, снова, снова и снова. Это была молодежь, пытающаяся вырасти в мире, который не слишком заботился, преуспеют они или нет. Но музыкой это не было.

— Он показался мне достаточно разумным парнем, — заметил он. — Я имею в виду бармена. Давайте войдем и посмотрим, кто еще есть в списке.

Она с сомнением взглянула на него, но продолжила идти рядом, нога в ногу.

Ему нравилось, как она шла. Он продолжал присматривать за ней, помня о гравийной дорожке. У ее сапог такие тонкие каблуки. Как она удерживает равновесие? Он слегка покачал головой, но даже если механика озадачивала его, он определенно восхищался ее походкой.

Она покачивалась, ее бедра двигались в такт ритму, универсальному и в то же время известному только ей. Его кровь закипела. Мисс Смит-Джонс была горячей штучкой.

Прежде чем они достигли двери, он положил руку ей на локоть.

— Спасибо, что пошли со мной, — проговорил он, глядя в ее широко раскрытые глаза.

Она кивнула, но ничего не сказала. Он улыбнулся ей. Ему нравилось, что она не болтушка. Но он также надеялся, что это не означает, что она что-то скрывает от него.

Джейк ненавидел сюрпризы.

Они вошли в двери.

Парнишка в ужасных прыщах пристально посмотрел на них:

— Вы, ребята, члены клуба?

Джейк кивнул.

Мисс Смит-Джонс искоса посмотрела на него, но промолчала.

Парень пожал плечами и показал большим пальцем внутрь.

В дальнем конце открытого пространства возвышалась сцена. Глаза Джейка привыкли к темноте и увидели колышущиеся фигуры людей, стоящих между ним и сценой. Большинство из них как будто разговаривали друг с другом, не обращая особого внимания на то, что происходит впереди.

Четверо молодых людей, одетых в черное, скакали и бесились на сцене.

Джейк поморщился и посмотрел на мисс Смит-Джонс, которая состроила точно такую же гримасу.

Он улыбнулся и поймал ее руку.

Она не попыталась высвободиться.

Грохот нарастал; ведущий гитарист крикнул в последний раз и упал на колени.

В зале стало тихо. Кое-кто зааплодировал. Четверка собрала свои вещи и покинула сцену. Толпа затихла.

— Ага, — сказал Джейк, придвигаясь ближе к ней. — Сейчас мы услышим нечто совершенно другое.

— Откуда вы знаете? — Она уперла свободную руку в стройное бедро.

Он сжал руку, которую держал.

— Спорим?

Она покачала головой.

— Хотите чего-нибудь выпить? — Джейк огляделся.

— Не думаю, что здесь можно что-то достать, — сказала она.

Он взглянул на нее, мимоходом удивившись, откуда она знает это.

— Я счастлив попробовать, если моя дама этого желает.

Она посмотрела вниз и потом снова на него, как будто хотела что-то сказать, но не была уверена, что или как сказать это.

— Нет, спасибо, — наконец ответила она.

— Спасибо, что пришли сегодня, — крикнула со сцены женщина.

На вид она была примерно возраста Джейка, и на мгновение он готов был поклясться, что знает ее. Это было странно, учитывая, как мало времени он прожил в Дулитле. Он давным-давно забыл почти все о своем пребывании в этом городке. Было много и других мест, где он жил и которые вынужден был покинуть. Возможно, поэтому столько лиц, фигур и акцентов кажутся ему как будто знакомыми. Но ведь действительно женщина на сцене кажется знакомой.

И это было иначе, чем с женщиной, руку которой он сейчас держал. Он видел ее в аэропорту Литл-Рока, и ее образ запечатлелся в его мозгу. Это была память другого рода.

— Корал, — сказал он, даже не осознавая, что произнес это вслух.

Рука мисс Смит-Джонс как будто замерла в его руке.

— Что вы сказали?

Он покачал головой. Он не хотел, чтобы эта красавица узнала, что он закончил школу в этом захолустье.

— Ничего.

Она кивнула. Ее язык показался ровно настолько, чтобы коснуться нижней губы. Он уже раньше заметил этот ее жест, и это сводило его с ума.

Откуда взялось имя «Корал»? Имя этой женщины лежало, погребенное где-то в глубинах его памяти. В классе она была хулиганкой, бедной девочкой в поношенной одежде, но она могла справиться с любым инструментом, девочкой, которая могла бы создать успешную группу и поступить в государственный колледж, если бы не оказалась беременной всего за месяц до выпуска. И вот она теперь руководит «Барном».

— Сегодня у нас особый фаворит, — продолжала Корал. — «Джей-Ар» здесь!

Толпа словно обезумела. Народу оказалось больше, чем показалось, когда они только вошли.

— Полюбите их, — сказала Корал и ушла со; сцены, уступив место четверым молодым людям. Гитара. Бас-гитара. Скрипка, Мандолина. По спине Джейка побежали мурашки. Образ матери и ее группы заполнил его мозг. Ему захотелось поднять руки и заткнуть уши, но еще больше ему не хотелось отпускать руку женщины, которая стояла рядом с ним.

Когда они начали играть, Джейк забыл обо всем на свете. Их музыка плыла, и пела, и танцевала. Она кричала о страсти и глубоких чувствах, о надеждах и тревоге. И все же она пела о возможности счастливого конца. Она звенела оптимизмом юности и грустила печалью старости.

Музыка наполняла зал, заставляя замолчать даже самых шумных в толпе. И пение солиста было таким, какого Джейк уже давно, очень давно не слышал.

Он не понимал, пока они не сделали небольшую передышку, что практически вонзил ногти в ладонь своей спутницы.

Но она, похоже, была не против.

Бог свидетель, она, кажется, понимала, насколько прекрасно было то, что они слышали, и насколько редкостно.

— Простите, — сказал Джейк, отпуская ее руку, но поднимая, чтобы медленно помассировать.

— Ничего, — ответила она почти шепотом. — Они были хороши, ведь так?

Он кивнул:

— О да. — Он окинул взглядом большой зал. — Здесь в основном молодежь, но они привлекут очень многих людей.

— Это не то место, где часто бывают люди нашего возраста, — сказала она с намеком на улыбку.

— Люди нашего возраста? — Это замечание шокировало его. И все же, оглянувшись, он понял, что лет на пятнадцать старше большинства присутствующих. Забавно, но он никогда не чувствовал себя иначе, чем молодым. Молодым, независимым и свободным делать все, что хочется, всегда, когда хочется. Да, такова была его жизнь.

Она пожала плечами:

— Очевидно, у школьников рождественские каникулы.

Джейк проверил ее левую руку. Кольца нет, но она говорила как мать. Ну что ж, это не его забота. Она путешествует одна, и ночь еще только начинается.

— Я дам, им мою визитную карточку. И сразу же вернусь.

Она кивнула.

— Не убегайте, — сказал он, подмигивая.






Глава 16 Избирательная память





Убежать? Если бы у Харриет была хотя бы половина здравого смысла, с которым она родилась, она бы сделала именно это. Но вместо этого Харриет чуть приблизилась к задней стене, ища местечко потемнее. Она, Джейк и Корал, наверное, были единственными в зале, кому было больше двадцати одного года, но она предпочитала избегать возможности, что кто-то узнает ее.

Один из музыкантов остался на сцене, настраивая инструмент. Другие трое собрались вокруг Джейка. Толпа подростков двигалась между ней и сценой, и она потеряла Джейка из виду. Ну и хорошо. Какой бы бизнес он ни проворачивал, к ней он не имеет никакого отношения.

Существовал только один вопрос, который им двоим нужно было обсудить. Но она все не знала, как заговорить об этом. Узнает ли он ее? Укажет ли ему кто-то, что его бывшая одноклассница вошла в «Барн» вместе с ним?

Может быть, Корал? Харриет не могла поверить, что Джейк Портер вспомнил Корал и не вспомнил ее. С другой стороны, Корал ничуть не изменилась. Она была точно такой же невзрачной и плохо одетой, как всегда.

Чего никто не мог сказать о Харриет. Но она готова была поспорить, что если бы Корал хорошенько присмотрелась к ней, она бы позвала ее по имени, поэтому она еще больше вжалась в самый темный дальний угол, Корал была добра к Донни, верила в его музыкальные таланты, даже когда отец Донни убеждал его оставить гитару и заняться семейным бизнесом. Она также приходила на его похороны.

Толпа начала требовать, чтобы музыка возобновилась.

— Давайте нам еще «Джей-Ар», — выкрикнул парень, стоящий перед Харриет.

Она улыбнулась. Если бы Зак знал об этом месте, он провел бы здесь все рождественские каникулы. Хотя, зная Зака, она подумала, что он наверняка бывал здесь, когда проводил летние каникулы у Оливии. Он не из тех, кто пропустит какое-то музыкальное событие. Точно так же, как его отец. Оба отца.

Харриет покачала головой. Ей нужно было уйти, прояснить мозги и удержать себя от совершения новых глупых ошибок. Если она ускользнет сейчас, Джейк, несомненно, будет разочарован, что его таинственная женщина потеряна для него, но он с этим справится, особенно из-за приятного возбуждения, что открыл новые таланты.

Она почти повернулась и уткнулась прямо в сильное плечо.

— Ищете меня? — произнес голос Джейка Портера у нее над ухом.

— Да, — сказала Харриет. — Вообще-то я собиралась поискать дамскую комнату.

— Я могу помочь. — Обнимая ее за плечи, он повел сквозь толпу в другую сторону зала. — Я заметил табличку, идя со сцены.

— О, отлично, — сказала Харриет. Если судьбой решено, что она должна провести чуть больше времени с Джейком Портером, пусть будет так.

Когда она вернулась в зал, он разговаривал с группкой молоденьких девушек. Они улыбались и хихикали, стараясь привлечь его внимание. Она остановилась за ними, но он как будто почувствовал ее присутствие, повернулся и притянул ее к себе.

Девушки с разочарованным видом отошли.

— Простите, что испортила вам веселье, — пробормотала Харриет, чувствуя себя желанной и защищенной его руками.

Он покачал головой:

— За это можно загреметь за решетку. Никогда не западал на таких. — Он кивнул в сторону сцены: — Они собираются сыграть еще.

Группа запела еще более пронзительную песню, при этом было впечатление, что мелодия создавалась на ходу. Джейк стоял, улыбка оживляла его лицо, нога в сапоге отбивала ритм, рука лежала на ее талии.

Ей снова было восемнадцать. Она чувствовала себя как Золушка на балу. Джейк крепко обнимал ее, танцуя последний медленный танец, который исполняли перед тем как погасить свет и разогнать всех. Ее голова лежала на его плече, прижимаясь к шее. Они дышали как один, их тела сплелись. В голове Харриет не было никаких тревог, никакая робость не владела ее сердцем. Когда последний медленный танец закончился, для нее оказалось самым естественным в мире ускользнуть из спортзала вместе с ним, рука в руке.

Она вспомнила, как они поехали тогда с Джейком на озеро, как и большинство их одноклассников. Но вместо того чтобы присоединиться к группе, зажигающей костер и раздающей бутылки, Харриет и Джейк ушли одни.

— Эй, — сказал Джейк. — Все еще со мной?

Харриет закрыла глаза и кивнула.

— О да, — ответила она. В тот год весна рано пришла в Дулитл, и воздух и земля уже избавились от зимней прохлады. Они нашли укромное местечко среди деревьев, подальше от взглядов и криков остальных.

Когда он поцеловал ее, она задрожала. Ее губы затрепетали под его губами.

Его сильные руки поднялись на ее плени и крепко притянули. У нее вырвался звук, который она не могла узнать. Радость, смешанная с удивлением.

— У меня есть идея, — сказал Джейк. Она облизнула губы. Ничто не могло сравниться со вкусом поцелуя Джейка Портера.

— Что?

— Давай уйдем отсюда, — сказал он, чуть поворачиваясь, когда говорил.

— Но это место… — Харриет чуть не прикусила язык. Она открыла глаза. Ее окружали четыре стены «Барна», а не укромный лес у озера Дулитл.

— Слишком многолюдное? — Он повел ее к двери.

Это верно.

Она позволила отвести себя к выходу, но знала, что должна уйти. Ей небезопасно рядом с Джейком Портером.

Музыка вырвалась наружу, следуя за ними. Ритм замедлился.

Джейк притянул ее к себе и повел с крыльца «Барна».

Харриет напряглась и споткнулась, ударившись сапогом о его ногу. Он только крепче прижал ее к себе.

— Плыви по течению, — сказал он, гладя ее затылок.

Она расслабилась примерно так же, как если бы за ней гнался доберман-пинчер. Он притормозил, потом остановился, поднял ее подбородок и сказал:

— Несколько минут назад, там внутри, ты была совершенно другим человеком. Расслабленной. Я хочу сказать, ты была благосклонна ко мне. Я сделал что-то такое, что заставило тебя нервничать?

Харриет посмотрела ему в глаза. Неужели он не видит, кто она? Неужели он так же не помнит, какой волшебной была та ночь? Даже позже, когда ребята в школе сказали ей, что они поспорили с ним, она все равно отказывалась отрицать то, что чувствовала к Джейку Портеру.

Дурочка Харриет.

Она тряхнула, головой. Ну что ж, ей, больше не восемнадцать. Она взрослая женщина и знает, в какие игры играют мужчины и женщины. Она взмахнула ресницами, чуть надула губки и сказала:

— Ты не заставляешь меня нервничать, Джейк. — Вот, она сделала это. Она произнесла его имя и не упала от этого в обморок. Он забыл Харриет из школы, но она позаботится, чтобы он никогда не забыл мисс Смит-Джонс. Она обвела пальцем линию его губ. — Нет, ты не заставляешь меня нервничать. Ты делаешь меня голодной.

Он притянул ее к себе, и она почувствовала его реакцию, горячую и тяжелую, на своем животе.

— Ключи, — сказал он.

Она порылась в сумочке, отдала ему ключи, потом решила возразить:

— Тебя нет в договоре аренды.

Он отпер и открыл дверцу, и, прежде чем поняла это, она оказалась на пассажирском сиденье.

— Это имеет значение, только если случается авария, — сказал он. — А она не случится.

— Нет, если ты поведешь, — пробормотала Харриет.

— Спасибо за вотум доверия.

Она улыбнулась и решила не упоминать, что ее однажды уже остановили. В школе у него не было машины, но были водительские права. Для выпускного вечера он выпросил у кого-то машину, но никогда не говорил, кто спонсировал их поездку на озеро.

— Пожалуйста, — сказала она, поворачиваясь на сиденье, чтобы видеть его, насколько могла, пристегнутая ремнем безопасности. Она протянула руку и положила ее ему на плечо.

Она может быть соблазненной.

Или может сыграть соблазнительницу.

Он поднял бровь. Он выехал с площадки и направился прочь от города, в сторону автострады.

Ей было лень думать, куда это они направляются. Это не имело никакого значения.






Глава 17 Чудесный вечер для поездки





— Хорошая машина, — сказал Джейк. Ему нравилось ощущение того, как ее рука лежит на его плече. — Что ты водишь, когда не в дороге?

— Что ты имеешь в виду? — Ее пальцы нашли кусочек тела, свободный от кожаной куртки. Он пожалел, что не снял куртку прежде, чем сесть за руль. Прохладный, теплый, горячий, любопытный, ее большой палец исследовал его шею.

Он, Джейк Портер, мистер Прожигатель Жизни, почти дрожал от реакции на ее прикосновение. «Легче, Джейк, легче». Он нажал на тормоз перед знаком.

— Эта арендованная.

Она кивнула:

— Дома я хожу пешком. Или беру такси. Или езжу на метро.

Он улыбнулся ей:

— Ага, загадочная женщина наконец-то раскрывается.

Она улыбнулась ему в ответ. Он нажал на газ и проехал перекресток.

— Я с первого взгляда понял, что ты из Нью-Йорка, — сказал Джейк.

Улыбка, которой она одарила его на этот раз, была немного кривоватой, как будто она не верила его словам, но все же решила сделать ему приятное.

Он перекрестился:

— Честно.

Она вздохнула:

— Я верю тебе.

— Так, значит, ты с восточного побережья.

— Так что же мы делаем в центре страны?

Он пожал плечами. Подняв руку, он коснулся тыльной стороны ее ладони, ласкающей его шею.

— Не знаю, но я рад, что ты здесь.

Она молча кивнула.

— Есть одна вещь, которую мне хотелось бы знать, — сказал Джейк.

— Только одна?

— Ты дразнишь меня. — Он откинул голову, прижимаясь к ее руке. — И это очень приятно.

Ее смех зародился где-то глубоко в горле и закончился восхитительным бульканьем.

— Я рада, — кивнула она.

— Но я серьезно, — улыбнулся Джейк, размышляя, повернуть ли направо и ехать вокруг, пока они лучше не узнают друг друга, или свернуть налево, направляясь в мотель, который он заметил у шоссе, и узнать ее гораздо лучше.

— Серьезно? О'кей, я серьезна, — сказала она. — Что ты хочешь знать?

— Мне бы очень хотелось узнать твое полное имя.

— Я знаю только твое имя, — парировала она.

— Портер. — Он улыбнулся. — Твоя очередь.

Она рассмеялась, но он почувствовал легкую нервозность под этим музыкальным звуком. Есть какая-то причина, почему она не хочет, чтобы он узнал ее личность. Его улыбка померкла, он спросил:

— Ты замужем?

— О нет, — ответила она. Ее рука замерла, но она не убрала ее с его шеи. — Если бы была, я бы не оказалась здесь с тобой. Это может показаться старомодным, но если бы было так, это очень плохо.

Его улыбка вернулась.

— Я могу придумать только одно исключение из этого утверждения.

— О-о?

Он поймал ее руку, когда она убрала ее с места, где она так уютно лежала на его коже.

— Если бы ты была замужем за мной, — сказал он. Слова сами сорвались с его языка. Он готов был избить себя, лишь бы вернуть их обратно. Он не только никогда не шутил на подобные темы, но даже никогда не позволял этому слову проникать в его мозг. Если бы Лилли услышала от него это слово, она приняла бы это как приглашение; нет, хуже того, как предложение.

Женщина рядом с ним рассмеялась:

— О, я вообще не из тех, кто выходит замуж.

С облегчением и все же с небольшой досадой он сказал:

— Я только хотел обратить внимание на верность этого утверждения.

— Правильно, — кивнула она. — Конечно, хотел. — А потом она высвободила руку из его руки и положила ее себе на колени.

Ну и к лучшему, потому что, как ни нравилось ему держать ее за руку, он предпочитал вести машину, держа руль обеими руками. Позже, надеялся он, у него будет все время мира, чтобы исследовать ее тело и руками, и губами, и языком.

— А была когда-нибудь?

Она кивнула:

— Однажды.

— Не получилось? — Как будто брак когда-нибудь получается. Это просто неестественное состояние. Это чувственный танец, это влечение к неизвестному, это гонка. Кому нужно что-то из того, что происходит между мужчиной и женщиной, кроме возбуждения, венчающегося удовольствием секса? Только здоровье и успех в бизнесе делают мужчину счастливым и полноценным.

Она отвернулась, разглядывая темноту, проносящуюся за стеклами машины. Он жил с болью неудачного брака родителей и скандального разрыва и снова и снова видел такую же боль вокруг себя. Он мог посочувствовать.

— Мой муж умер.

Джейк чуть не съехал с дороги, но вовремя вывернул руль. Он не знал, что сказать, кроме того, чтобы извиниться за свои циничные мысли, но как он мог сделать это, если она понятия не имела, какие мерзости роятся в его голове? И это тоже хорошо, иначе она забрала бы свою машину и вышвырнула бы его, оставив на обочине дороги.

— Я сожалею, — смог выговорить он.

Она снова кивнула.

— Это он был Смит?

Она вздрогнула.

— Прошу прощения?

— Ты сказала, что я должен называть тебя мисс Смит. Так это фамилия твоего мужа?

— Очень умно, мистер Портер, — сказала она.

— Элементарно, — ответил он, сворачивая на дорогу, ведущую прочь от ярких огней автострады.

Он смутно помнил, что здесь пролегает одна из дорог к озеру Дулитл, хотя не мог полностью доверять воспоминаниям шестнадцатилетней давности. Но ему также было все равно, лишь бы ехать рядом с миссис Смит; Чем больше времени он проводил с ней, тем больше она ему нравилась.

Его мнение о ней чертовски сильно отличалось от мнения о других женщинах.

С большинством женщин у него были отношения, о которых он вспоминал с легким налетом стыда. Он либо делал бизнес с женщинами, либо спал с ними. Но никогда не смешивал то и другое вместе. Он видел слишком много людей, которые плохо кончили от такой смертельной комбинации.

— На данный момент мы установили, что ты из Нью-Йорка, что твоя фамилия Смит и что ты с большим вкусом, носишь красное кашемировое пальто, — сказал Джейк, останавливаясь на пустынном перекрестке. Он подался к ней, притянул ее в свои объятия и улыбнулся в ее приподнятое лицо. Он коснулся высокой скулы на ее щеке, сначала невесомо-легко, а потом нагнулся и поцеловал ее. Он хотел подразнить, дать попробовать предстоящее наслаждение, пригласить ее вернуть чувствительные кончики пальцев на его шею.

Он планировал легчайший из поцелуев, едва заметное касание.

Ее губы были теплые, мягкие и податливые. Они трепетали под его прикосновением. Она вздохнула, и у него перехватило дыхание.

Он приказал себе взять себя под контроль. Он снова погладил ее щеку большим пальцем, а потом заставил свое тело вернуться за руль. Он проехал перекресток и нажал на акселератор. Ему хотелось двигаться быстро, особенно когда он ощутил этот ее вкус, это подтверждение, что одного поцелуя будет недостаточно.

Он должен был получить больше.

Но сначала ему надо было больше узнать о ней. В конце концов, он был практичным, логичным, упорядоченным человеком.

— Приятно, — сказал он, заметив, что она прижала кончики пальцев к губам. Хорошо. Он хотел, чтобы она продолжала желать ощущать его рот на своих губах. — Итак, теперь ты готова назвать мне свое имя?

Она улыбнулась, на лице появилось мечтательное выражение, от которого ему захотелось свернуть на обочину и снова обнять ее.

— Золушка, — ответила она.






Глава 18 Не совсем рай





— Тогда кто же злобная мачеха?

Харриет отдала должное его вопросу. Другой бы на его месте глупо пошутил насчет того, что он принц. Но не Джейк Портер. Касаясь пальцами губ, ока снова переживала ощущение его поцелуя. В голову приходили многочисленные стандартные определения. Электризующий. Потрясающий. Заставляющий ее чувствовать круговращение в животе. Забавно, однако, что ни одна из этих фраз не была преувеличением эффекта, который он оказал на нее.

Нет, Джейку Портеру не было необходимости шутить о том, что он принц.

Но он был им. Всегда играл эту роль в ее жизни.

— Еще один трудный вопрос? — мягко спросил он.

Она покачала головой, напоминая себе, что решила соблазнить его. Для этого потребуется несколько, а возможно, и не несколько, а дюжина поцелуев. Если одно только легчайшее прикосновение его губ так потрясло ее, то как сможет она продолжать контролировать ситуацию? Уронив руку на колени, она сказала:

— Ты спрашиваешь о моих родителях? У меня их двое. Мать и отец. — Она вернула свою левую руку на его плечо и бросила на него вызывающий взгляд: — Удовлетворен?

— Никоим образом, — ответил он. — Но ночь еще только начинается.

Она была совершенно уверена, что в его словах был двойной смысл. Ну что ж, ей это подходит. Она возбудит его, распалит его так, что он будет умирать от желания к ней, а потом бросит его с его собственным эгоизмом. Он упомянул, что в городе ненадолго. Следующий день она проведет в больнице с Оливией. И до тех пор, пока она и ее адвокаты не отправят ему формальное извещение о желательной встрече с ним, она выбросит его из головы.

— Они живут в Нью-Йорке?

— Что это? Двадцать вопросов?

Он улыбнулся:

— Хорошая идея. Да или нет?

— Нет.

— Они живут… — Джейк свернул с дороги на поляну для пикников. — Давай устроимся поудобнее, — сказал он. Он остановил машину, но оставил мотор работать. — Не хочу, чтобы ты замерзла.

Харриет погладила его плечо.

— О, я в порядке. Можешь выключить. Если я замерзну, мы придумаем способ согреться.

Он выключил зажигание и повернулся к ней. Однако он не сделал никакого движения, чтобы привлечь ее к себе, Харриет пробежала кончиками пальцев вниз по его руке, и он взял ее руку в свою. Его, казалось, завораживали ее пальцы. Он погладил палец с розовым ногтем.

— Забудь о родителях, — сказал он. — Какой твой любимый цвет?

— А вот это действительно трудный вопрос. — С тем же успехом он мог целовать ее палец. Жар его руки, гладящей этот маленький участок ее кожи и нервов, посылал совершенно потрясающие искры через все ее тело. Она заерзала на сиденье. — Небесно-голубой. Ализариновый алый. Ультрамарин… Тебе придется остановить меня. Я могу продолжать очень долго.

Он перешел к следующему пальцу.

— Как я понимаю, ты художница?

Она кивнула.

— Это одно «да» в мою пользу, — сказал он. — И это означает, что я должен поцеловать тебя.

— Ты устанавливаешь правила по ходу игры, — сказала она, ее сердце забилось быстрее.

— И это правильный ответ для тебя, — сказал он. — Так что ты тоже должна меня поцеловать.

Он подался вперед, притягивая ее к себе на колени. Он отодвинул кресло подальше, поэтому для нее было достаточно места между ним и рулем. Она подняла лицо к нему, но вместо того, чтобы встретить ее губы своими губами, он поцеловал кончики ее ресниц.

— У тебя самые восхитительные глаза, — хрипло произнес он.

— Спасибо, — сказала она, надувая губы, внутри ее тело кричало, желая ощутить его вкус на своих губах.

Он погладил ее по лбу.

— Твоя очередь, — сказал он.

Харриет не собиралась тратить время на поцелуи его бровей, ушей или кончика носа. Она прижала губы к его рту, мягко, пробуя его на вкус, вдыхая его вместе с поцелуем. Он ответил, и она забыла все о нежности и поддразнивании, смакуя его губы, найдя его язык и обводя его в своем собственном танце.

А потом она отпрянула, потрясенная своим жаром. Потрясенная и возбужденная.

— Мне нравится, как ты играешь в эту игру, — сказал Джейк, устраивая ее у себя на коленях.

То, насколько ему это нравилось, было более чем очевидно. Харриет провела пальцами по своим пухлым губам и осознала, что играет с огнем. Она никогда не была способна думать рационально в присутствии Джейка Портера.

— Следующий вопрос?

— Дети?.

— У меня? — Харриет показала на себя. Джейк огляделся:

— Видишь здесь кого-то еще?

— Нет. — Она стала играть с воротником его кожаной куртки. — Да.

Он чуть подвинулся. Он повернул ее так, что она оказалась лежащей на его плече, но они все равно могли видеть друг друга. Их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Позволь мне угадать. Один ребенок.

Она кивнула. Где-то между его вопросом о детях и настоящим моментом она перестала дышать. Она заставила себя втянуть тонкую струйку воздуха в легкие.

— Почему только один? — спросила она. Он провел рукой по ее носу.

— Ты свободна, как вольная пташка. Это заставляет меня сделать вывод, что если у тебя есть дети, то их не целый выводок. Я также делаю вывод, что этот ребенок достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе. И ты говорила, что твой муж умер, и почему-то не кажется, что это произошло вчера.

Она кивнула и взяла его руку в свою.

— А я думала, что ты всего лишь красавчик. А ты умный парень.

— Умный парень, который сейчас поцелует тебя, — проговорил он, наклоняясь к ней.

Этот поцелуй был почти целомудренным, особенно после предыдущего обжигающего танца страсти.

Он поднял голову и коснулся торчащих острых кончиков ее волос.

— Мне нравятся твои волосы, — прошептал он. — Не каждая женщина может позволить себе такую прическу.

Она мотнула головой.

— Это забавно, — хмыкнула она. — Все поднимают такой ажиотаж вокруг длинных волос. Но некоторым из нас гораздо больше идут короткие. Видел бы ты меня… — Она не договорила. Какая она идиотка! Она чуть было не сказала «когда я была ребенком».

— Мне бы понравилось это, — сказал он. — Длинные, короткие. Эй, тебе, возможно, пойдет быть даже лысой.

— Только не с таким узким подбородком, — ответила Харриет.

Он коснулся ее подбородка и нагнулся, чтобы поцеловать ее там.

— Мне нравится твой подбородок, — улыбнулся он. — Он довольно миниатюрный. — Джейк заглянул в ее глаза, а потом отвернулся, как будто увидев что-то мысленным взором. — Это ужасно странно, — сказал он медленно, — но я чувствую, как будто знаю тебя, и в то же время понимаю, что это невозможно.

Харриет окаменела. Вот она, ее возможность сказать ему, кто она такая, и открыть правду, пока она еще не опустошила все потайные углы жизни, которую она построила. Она открыла рот. Закрыла его. «Скажи что-нибудь», — приказала она своим голосовым связкам.

Вместо этого она положила руку на его рубашку и ощутила ровное биение его сердца. Она ухватилась за это, зная, что у нее может не быть другого шанса оказаться в его объятиях. После того как он узнает правду, он возненавидит ее. Джейк Портер не из тех мужчин, которым можно лгать, пусть даже и просто замалчивая правду.

Он покачал головой, потом прижал ее ближе.

— Невозможно, но мне бы хотелось лучше узнать тебя.

Она кивнула.

— Мне тоже, — прошептала она.

— Останешься со мной сегодня ночью? — спросил он, лаская ее шею.

Она снова кивнула.

Он поцеловал ее, усадил назад на ее сиденье, пристегнул ее ремень и снова поцеловал.

Потом он включил зажигание.

Харриет понятия не имела, куда они поедут дальше, но знала: куда бы они ни поехали, у нее не хватит силы воли, чтобы отказать себе в ночи с Джейком Портером.

Предвкушение страсти, которую он зажжет в ней, обнаженной, кожа к коже, плоть к плоти, посылало голодный, горячий импульс всему ее телу.

В конце концов, она всего лишь человек.






Глава 19 Рай откладывается





Что-то было не так. Джейк слышал голос в своей голове, нашептывающий ему, что все не так, как кажется. Вот он мчится с этой красавицей в мотель для занятий сексом до рассвета.

И это будет хорошо. Нет, не хорошо, лучше, чем хорошо. По тому, как она целовалась, он мог сказать, что ее тело будет горячим, и готовым, и жаждущим.

Он подвинулся на сиденье. Он не мог дождаться, когда возьмет ее.

Так почему же его мозг продолжал посылать ему эти предупреждающие сигналы?

Он взглянул на нее. На этих ее пухлых губах был намек на улыбку, и она смотрела в окно, как будто находя что-то интересное в темноте. Он подумал, какие мысли сейчас проносятся в ее голове. Думает ли она о нем? О своей жизни в Нью-Йорке? О своем ребенке? Забавно, но ему хотелось это знать. Он хотел, чтобы она поделилась с ним.

Он вожделел ее тело, но он также хотел узнать, что у нее в голове. Это безумие, говорил он себе. Он проведет одну ночь с этой незнакомкой. Это был идеальный рецепт для такого парня, как он. Никаких осложнений, никаких ожиданий. Никакого будущего.

Но что, если одной ночи будет недостаточно?

Он пожал плечами. Какого черта, он всегда может увидеться с ней в Нью-Йорке. Он достаточно часто бывает там по делам.

— Ты разговариваешь сам с собой? — спросила она, снова полнимая руку, чтобы погладить его по шее.

Джейк улыбнулся:

— Я иногда это делаю.

— Я тоже, — сказала она. — Это профессиональный риск.

— О-о? — Хорошо, она собирается говорить о себе.

— Я провожу многие часы наедине с холстами и красками. Иногда я целыми днями забываю поесть. Бедняжка Зак еще в нежном возрасте научился сам заботиться о себе.

Что-то внутри Джейка похолодело, замерло и начало умирать.

— Зак — это твой сын? — Ему удалось задать этот вопрос достаточно небрежно.

Она помедлила.

— Да.

— Он не против? — Конечно, он против, хотелось кричать ему. Какой ребенок может примириться с тем, что его мать исчезает в своей комнате и не появляется несколько дней подряд? Какой ребенок хочет сам себе готовить макароны с сыром и разговаривать с мультфильмами, потому что они его единственная компания? Какой ребенок хочет ходить в школу и признаваться, что не может пообедать, потому что его мать не пожелала оставить свою музыку, чтобы порыться в карманах и найти двадцать пять центов? Ее пальцы замерли.

— И да, и нет, — медленно произнесла она, как будто серьезно размышляя над ответом. — Когда был жив мой муж, он всегда был рядом. Они были такими хорошими друзьями. — Она вздохнула. — За последние пять лет я приложила немало усилий. И экономка живет в доме, так что она всегда его кормит. У него всегда есть еда.

— Так что по крайней мере его тело накормлено, — сказал Джейк, не осознавая, что говорит вслух.

— Это звучит ужасно, да? — Она уронила руку на колени. — Но пятнадцатилетним мальчишкам от матерей не слишком много пользы. Он прекрасный ребенок и очень хорошо приспособленный.

— Тебе не нужно защищаться передо мной, — сказал Джейк, чувствуя, что она пытается это сделать. — Я никогда не был родителем, и я определенно не собираюсь заводить детей.

Она на мгновение отвернулась к окну, потом снова посмотрела на него, но ничего не сказала.

— Думаю, это задело во мне чувствительную струну, — объяснил Джейк, чтобы она поняла его реакцию. — Я практически растил себя сам благодаря моему отцу-военному и музыкантше-матери.

— И тебя это обижает. — Это был не вопрос.

Он пожат плечами:

— Это не важно. Все это уже в прошлом.

Выражение ее лица говорило, что она не верит ни единому слову из этого утверждения.

— Я могла слышать о твоей матери?

— Ариэль Габриэлли.

— Ариэль Габриэлли! — Она удивленно уставилась на него. — Это поразительно! Я хочу сказать, я никогда…

Он нажал на тормоз перед знаком «стоп» и посмотрел на нее, удивившись ее замечанию.

— Я люблю ее музыку, — сказала она, изучая свои ногти. — Когда я работаю, я включаю музыку, которая соответствует настроению моей картины. Я раньше использовала «Виста витале».

— Она привязчивая, правда? — Джейк нажал на акселератор. Он не знал, что думать об этой женщине. — Послушай, может быть, мы встречались раньше?

Она подняла голову:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты когда-нибудь бывала на концертах Ариэль?

Она кивнула.

— Может быть, дело в этом, — сказал он. — Я не могу отделаться от мысли, что видел тебя раньше.

— Ты тоже играешь?

— Повтори вопрос, пожалуйста? — Его мозг все еще работал над загадкой, почему она так ему знакома.

— Ты музыкально одарен?

Он покачал головой:

— Я оставляю это людям, которыми руковожу. В моем теле нет творческой косточки.

Она вскинула голову.

— Что-то мне трудно в это поверить. — Она провела пальцем по его бедру. — Готова поспорить, что ты очень, очень творческий…

От этого прикосновения его тело воспламенилось. Он накрыл ее руку своей и удержал ее на бедре. Рука лежала недостаточно близко к тому месту, где ему больше всего хотелось, чтобы она коснулась его, однако он почувствовал огонь, нарастающий в его паху.

— Давай узнаем, — сказал он, делая последний поворот на дорогу к мотелю, который он заметил ранее.

Он будет исследовать ее тело и наслаждаться тем, как она воздействует на него. Когда наступит утро, она сядет за руль своего «хаммера» и умчится прочь. Так что была она или нет плохой матерью, была или нет сумасшедшей, творческой натурой, каких он поклялся избегать, все это не имело значения. Имело значение только соединение двух тел, наслаждение моментом, чувственная радость.

Что из того, что она заинтриговала его больше, чем любая другая женщина, которую он когда-либо встречал? Что из того, что она заставляла его желать узнать о ней больше? Он уже знал достаточно, чтобы предупредить ее, что после нескольких ночей в постели он будет двигаться дальше. Если и существовал тип женщин, каких Джейк избегал, то это те, кто напоминал ему его мать.

Не то чтобы эта Золушка, как она назвала себя, казалась безумной.

Не безумной. Но она не назвала ему свое имя и не объяснила, почему оказалась так далеко от Нью-Йорка.

Она погладила его ногу.

Он забыл обо всех вопросах и размышлениях насчет ее характера и личности.

— Давай снимем номер, — сказал он, выруливая на парковку под неоновой вывеской «Хайвей экспресс». И ниже — «Свободно».






Глава 20 Часы бьют полночь





Харриет смотрела на мигающую вывеску мотеля. Она вдруг почувствовала себя совсем не готовой сексуально. Ну что ж, она достигла своей цели — Джейк Портер захотел переспать с ней.

И теперь ей следовало бы воспользоваться блестящей возможностью открыть правду о себе и Заке.

Но как могла она сделать это, учитывая его резкие слова о том, что он не собирается заводить детей? Каким ужасным, очевидно, было его детство, если оставило в нем такие сильные страхи…

Харриет пришлось поверить, что это страхи. Несомненно, он боялся повторить ошибки своих родителей. Харриет беспокоилась о том же, особенно учитывая ее ужасные отношения с собственными родителями. Отец Донни впервые похвалил сына только тогда, когда Донни рассказал ему о Харриет и ее беременности. Двое подростков из неблагополучных семей, они неплохо справились с воспитанием Зака. Все, что нужно Джейку, — это шанс увидеть, что он будет нормальным отцом.

Шанс, которого она продолжала его лишать.

Она нахмурилась.

Джейк придвинулся к ней.

— Ты в порядке? — Его голос был низкий и мягкий. Харриет хотела кивнуть, потом остановилась.

— Не совсем, — ответила она. Он обнял ее одной рукой.

— Нервничаешь?

— Думаю, можно так сказать. — Она уткнулась носом в его плечо, чтобы он не мог увидеть выражения ее лица. Рефрен «лгунья, лгунья» постоянно звучал в ее голове, и она знала, что это видно по лицу.

Он погладил ее по волосам.

— Я тоже, — сказал он. — Правда, я не каждому признался бы в этом.

Она не могла не улыбнуться.

— Ну, надеюсь, ты тоже не думаешь, что я останавливаюсь у обочины, чтобы пойти в мотель с первым попавшимся парнем.

Его рука продолжала двигаться, расслабляющая, успокаивающая.

— Ты хочешь сказать, что я особенный?

«О да, ты особенный, Джейк Портер». Харриет поцеловала его грудь через куртку.

— Не слишком зазнавайся, — сказала она.

— Слишком поздно, — ответил он, отстраняясь и поднимая ее подбородок вверх. Он поцеловал ее, и Харриет забыла обо всех своих страхах, беспокойстве и лжи. Она поцеловала его в ответ, уверенная, что ни один мужчина не заставил бы ее чувствовать то, что Джейк Портер.

Она вздохнула и придвинулась ближе к нему. Она прижмется к нему сейчас, а потом ей придется ответить за это.

— Прежде чем я пойду туда и сниму нам номер, — сказал он, — нам нужно кое о чем поговорить.

Она застыла. Вдруг он уже знает, кто она такая, а весь вечер только делает вид, что не знает? Что она ответит, если он скажет: «У-у, Харриет Роджерс, это я, Джейк Портер»? Она сделала глубокий вдох и сказала:

— И о чем нам нужно поговорить?

Он провел пальцем по ее щеке.

— О защите.

Удивление было таким, что она чуть не спросила, что он имеет в виду. Вместо этого она смогла выговорить:

— О-о.

Она, без сомнения, выглядела идиоткой.

— А дело в том, — сказал он, — что я не приготовился, так что, если у тебя нет того, что нам нужно, в машине…

Прекрасно. У Харриет появилась идея, как выйти из положения. Все, что ей нужно сделать, — это сказать ему, что им не повезло и что она может подвезти его туда, где он оставил свою машину, а она сможет вернуться в «Скулхаус инн» и нормально выспаться. Она отрицательно покачала головой.

Джейк сел прямо и посмотрел поверх ее плеча.

— Там рядом на заправке есть ночной магазин. Я схожу туда, если ты не против посидеть здесь одна?

Она улыбнулась, несмотря на ситуацию. Он был так вежлив.

— Может быть, нам просто, ну, знаешь, забыть об этом?

Он выглядел потрясенным.

— Никогда, — сказал он. — Заниматься сексом без презервативов — это как играть в русскую рулетку с полным барабаном.

«О Боже мой», — подумала Харриет, глядя на Джейка Портера.

— Я имела в виду забыть о том, чтобы поехать в мотель. Конечно, я согласна с тобой насчет контрацепции, — сказала она. — Ты очень серьезно относишься к этому.

Он пожал плечами:

— Для меня это личное.

Она попыталась задать вопрос, но не смогла заставить себя спросить его почему. Он посмотрел на нее.

— Очень давно я забылся, — медленно произнес он. — Не знаю, почему рассказываю тебе это, но я был молод и глуп, и с тех пор я всегда, как ты это называешь, «серьезно отношусь к этому».

Харриет теребила ткань блузки. Скажет ли он что-то еще?

— В тот раз ничего не случилось, — продолжил он. — Или по крайней мере я об этом не знаю. Я был всего лишь подростком, так же как и она, и я уехал и никогда больше не получал от нее известий. — Он снова пожал плечами. — Но с тех пор я больше никогда не увлекался до такой степени, чтобы забыть о защите.

— Конечно, нет, — сказала Харриет. Она была обречена. Ей хотелось кричать, хотелось презрительно фыркнуть и исчезнуть в облаке и никогда больше не видеть Джейка Портера. Ей хотелось, чтобы он крепко обнял ее и они стали бы единым целым. Ей также хотелось встряхнуть его за плечи и спросить, что он имел в виду, говоря, что больше не получал известий от той девушки, ведь это же не улица с односторонним движением.

— Я вернусь всего через минуту, — пообещал он, выбираясь из «хаммера».

Харриет обмякла на своем сиденье и смотрела, как он удаляется. Это был урок, как говорить правду, урок, который она заслужила. Если бы только она была честна с ним с самого первого момента в баре «Веранды», она никогда бы так не запуталась. И она могла бы открыть все. А теперь что он подумает о ней?

Все самое худшее.

И все же как насчет его поведения? Она чуть выпрямилась. Он оставил город, не сказав ей ни слова. Одну ночь они занимались любовью и обнимали друг друга и, о Боже, зачали ребенка. Она ни разу не получила ни письма, ни телефонного звонка. Так что если он беспокоится о том, чтобы не заниматься незащищенным сексом, он должен держать это беспокойство при себе.

Харриет окинула взглядом машину, отметила, в каком направлении ушел Джейк, и увидела, что ключ остался в замке зажигания. «Уезжай, — сказала себе она. — Удирай, заводи машину, брось его здесь. Пусть твои адвокаты расскажут ему правду».

И в этот момент он появился в поле ее зрения, возвращаясь из магазина. Он помахал ей рукой и показал на контору мотеля. Вывеска «Хайвей экспресс» снова и снова вспыхивала и гасла, освещая продвижение Джейка Портера.

Харриет помахала в ответ и смотрела, как он входит в двери. Настало время уезжать. Она прижала тыльную сторону ладони к губам. Она все еще чувствовала вкус его поцелуев.

Этого воспоминания должно было хватить надолго.

Она проскользнула за руль. Затаив дыхание, завела мотор и задом выехала с парковки.






Глава 21 Джейк делает чрезвычайно интересное открытие





Мотель был чистый и уютный. Когда Джейк вошел, за стойкой стояла беременная молодая женщина. Она помассировала поясницу, поморщилась и спросила:

— Могу я вам помочь?

— Мне нужен номер на ночь, — сказал Джейк, стараясь не смотреть на ее живот, но не в силах отвести глаза. Он сунул руку в карман крутки, и его пальцы нащупали фольгу упаковки презервативов, которые он только что купил.

— Да, сэр, — сказала она с местным акцентом, который Джейк помнил с тех времен, когда учился в школе Дулитла. — Номер только на вас?

— Э-э, нет, — ответил он. — Двое взрослых.

Она кивнула, и набрала какие-то кнопки на компьютере.

— Это будет шестьдесят девять девяносто девять плюс налог. Завтрак с шести до девяти, и не опаздывайте, потому что мы убираем ровно в девять.

Джейк кивнул. Он переминался с ноги на ногу, гадая, не начнет ли женщина рожать этой ночью. Она выглядела так, будто вот-вот лопнет.

— Это ваш первый? — спросил он, удивляясь самому себе.

Она рассмеялась:

— О Боже, нет! У меня уже есть два маленьких мальчика, но это будет девочка.

— О-о, — протянул Джейк, не зная, что еще сказать. Но он задал личный вопрос, так что, конечно, должен был ответить поприличнее. — Вам нравится иметь детей?

Она удивленно уставилась на него, потом оторвала бумагу, вышедшую из принтера.

— Разве это не всем нравится?

Продолжение этой дискуссии ему было явно не по плечу. Так что он просто улыбнулся, кивнул и посмотрел на бумагу, которую она подала ему через стойку.

Она указала на цену, а потом сказала:

— Теперь мне нужно, чтобы вы вот здесь написали ваше имя, имя вашей жены и номерной знак вашей машины. Потом мне понадобятся наличные или кредитная карточка.

Джейк написал: «Мистер и миссис Джейк Портер». Он посмотрел на чернила, на слова, которые так легко вышли из-под его руки, и понял, что он одновременно дурак и обманщик.

— Это арендованная машина, — сказал он. — Я не знаю номера.

— Не проблема. Вы можете просто выйти наружу и списать его, а потом вернуться, — ^ Она подала ему чистый лист бумаги и села за стойку. — Я точно никуда не уйду.

Джейк взял бумагу и прошел через вестибюль. Он толкнул двойные стеклянные двери и вышел на парковку, опустив голову. Он еще не заплатил за комнату. Может быть, это какой-то знак, хотя он не верил в такие вещи.

Но что-то в том, что он встретил эту беременную женщину, которая уверена. Что любой человек хочет иметь детей, и для которой естественно, что если он селится в мотель, то вторым человеком должна быть его жена, встревожило его. Хотя он был не из тех, кто беспокоится о том, что о нем подумают или скажут люди.

Но он также был в определенном смысле пуританином. Он никогда в жизни не снимал номер в мотеле, чтобы заняться сексом. О, конечно, он засыпал в незнакомых спальнях и на следующее утро уходил, чтобы никогда больше не увидеть эту женщину. Он завязывал короткие романы, которые угасали сами по себе раньше, чем женщина могла понять, что он не собирается оставаться с ней. Он встречался с Лилли почти весь прошлый год, так что, возможно, он просто взрослеет или снижает темп.

Что такое с ним, что он так размяк из-за встречи с портье, жизнь которой, не имела ничего общего с его собственной, и которая вот-вот родит очередного ребенка?

Или это потому, что он хотел лучшего для Золушки? Он не хотел «разового выездного спектакля» для этой женщины, которая завладела его вниманием и всколыхнула давно забытые воспоминания.

Джейк поднял голову. Осмотрел парковку. Он мог бы поклясться, что припарковал «хаммер» на том месте, где он сейчас переступал с ноги на ногу и оглядывался вокруг.

Над головой вспыхивала вывеска «Хайвей экспресс». Он повернулся и осмотрел всю парковку. Дошел до ночного магазина. Перед этим магазином стоял только грузовик-пикап.

Он сунул руку в карман и еще до того, как проверил, знал, что не взял с собой ключ зажигания. Он оставил его в «хаммере».

Его внутреннее чувство подсказывало ему, что то, что он купил в аптеке, не понадобится. Он пнул камешек и смотрел, как он скачет по щебеночно-асфальтовой стоянке. На всякий случай, если она вдруг переставила машину от входа в мотель, Джейк обошел мотель сбоку.

Он увидел множество легковушек и несколько пикапов.

«Хаммера» не было.

Он прислонился к фонарному столбу. Значит, она уехала. И самое смешное, понравилась Джейку еще больше, оттого что бросила его здесь.

Он вернулся в офис мотеля, медленно, оглядываясь на случай, если ошибся насчет ее исчезновения. В вестибюле он сказал портье:

— Сделайте номер на одного. Мою… э-э… лучшую половину… вызвали по делам.

Она внимательно посмотрела на него и потом подняла лист бумаги и подала ему:

— Тогда пятьдесят девять девяносто девять, и, пожалуйста, распишитесь. Наличные или кредитная карточка?

Он вытащил из бумажника кредитку. Он мог бы вычислить, как добраться до гостиницы, где оставил свою сумку. Но одинокая ночь в «Хайвей экспресс» казалась вполне подходящей для завершения приключений этого вечера. Он скорее предпочел бы остаться наедине со своими мыслями о том, что могло бы произойти дальше, чем возвращаться в уютную гостиницу, смотреть, как отец застенчивым взглядом смотрит на милую, но стареющую мисс Марту.

Он поставил свою подпись, заплатил за комнату и, следуя указаниям служащего, пошел по коридору. Дверь в номер оказалась рядом с льдогенератором и автоматами с содовой и конфетами, но, поскольку Джейк, похоже, был единственным постояльцем, он решил, что это не будет причиной шума. В определенные моменты своей жизни он мог спать где угодно и в любых условиях. Но в последнее время, и особенно этой ночью, когда его разум был полонен Золушкой Смит-Джонс, а тело все еще болело от того, на что намекал каждый ее поцелуй, он знал, что не сможет заснуть. Он пролежит без сна всю ночь и встретит лучи утреннего света, пробившиеся сквозь полосатую бежево-зеленую занавеску над оконным кондиционером.

Он прошелся по комнате, потом сел на кровать. Матрас не поддался ни на миллиметр. Эта кровать, наверное, была сделана для Флинстоунов. Он вытянул ноги перед собой и посмотрел на мыски своих кожаных сапог. Они были его лучшие, ручной работы, сделанные специально по его ноге. Он заплатил за них бешеные деньги.

В данный момент он отдал бы эти сапоги и многое другое, чтобы узнать, куда поехала женщина на «хаммере».

Джейк откинулся назад, потом снова сел и снял куртку. Пачка презервативов зашуршала, и он вытащил их, нащупав край фольги. Он посмотрел на слова, написанные на лицевой стороне. Он снова упал на постель, закинув ноги на блестящее зеленое с бежевым покрывало. Он был еще таким ребенком, когда купил свои первые презервативы.

Конечно, тогда они их так не называли. В раздевалках пользовались термином «резинки», хотя Джейк был почти уверен, что никто из ребят в школе Дулитл не знал, о чем они говорят.

И не то чтобы он сам что-то знал. Но его отец в свои появления в подростковой жизни Джейка кое-что вбил ему в голову. И помимо всего прочего, объяснил, что если он решит заняться сексом, то должен использовать защиту.

Отец не смотрел на него, когда завел этот разговор. Он, скорее, был сосредоточен на пятнышке на стене за спиной Джейка. Он говорил размеренно, как будто читая лекцию, которую Джейк должен был записывать.

Но у Джейка не было желания схватить ручку. Он слушал все, что говорил отец, но никак не мог представить, что существует девушка, с которой ему захочется, ну… сделать ЭТО.

Но это было, до того, как его мать подкинула его какой-то дальней родственнице в Дулитле и одноклассники вызвали его на спор, что он сделает это с Харриет Роджерс.

Очень, очень давно, Джейк вздохнул и сел. Кинул упаковку на тумбочку, у кровати.

Сегодня они ему не понадобятся. Он сбросил свои дорогие сапоги и поставил их рядом с низким сундуком, на котором стоял телевизор. Взял куртку, повесил ее на металлическую рейку, предназначенную для одежды, выключил свет и снова упал на кровать. Взял пульт и включил телевизор.

Откинувшись на подушки, под мигание экрана, слабо освещавшего темную комнату, он благодарил все силы мироздания, уведшие от него самую чарующую женщину, какую он встречал за долгое, долгое время.

Привести ее сюда, соединиться с ней на этой твердой, как камень, кровати, покрытой синтетическим покрывалом в катышках, было бы грехом.

Джейк вздохнул и переключил канал.

…Он пошел на выпускной бал в тот вечер очень, очень давно с Харриет Роджерс не только потому, что его подстрекали одноклассники, а потому, что она ему нравилась. Конечно, она отличалась от других девушек. Но ведь и Джейк был не похож на своих одноклассников. Он чувствовал себя старше остальных, не по годам опытным. Любой, кому пришлось воспитывать родителя, чувствовал бы себя так же, решил он.

Но каковы бы ни были причины, а может быть, просто потому, что не было никакой причины, ему нравилась Харриет Роджерс. Она была добра к нему в тот день в магазине художественных принадлежностей, и к тому же она была умна, интересна и занимательна.

И что он сделал для нее?

Пошел с ней на бал, танцевал с ней, щека к щеке, пользуясь тем, что ее тело как будто таяло рядом с ним, крепко обнял ее и увел из спортзала к машине, которую выпросил на этот вечер.

А потом они поехали на озеро.

Джейк нажал кнопку отключения звука. В его голове кричали воспоминания. Он любил ее, действительно любил, и когда они целовались, и обнимались, и прижимались друг к другу, единственным стремлением, наполняющим его мозг и будоражащим его кровь, было желание быть как можно ближе к ней.

Он определенно не думал о том, что его отец называл «защитой».

Он вздохнул.

В последний момент он вспомнил наставления и вышел. Она была такой доверчивой, такой невинной, такой открытой ему. Он даже подумал, что она не понимает, от чего он пытался ее спасти.

Образ женщины за стойкой возник в его воображении. Джейк поморщился и снова нажал кнопку, возвращая телевизору звук.

О некоторых вещах просто невозможно думать.






Глава 22 Дорога домой





Из окна на фасаде струился свет. Харриет не знала, грустить ей или радоваться. Она сказала себе, что, если в доме будет темно, она проедет мимо, поселится в «Скулхаус инн» и ляжет спать. Не то чтобы она ожидала, что заснет со всем тем, что проносилось у нее в голове и пылало в ее раззадоренном и соблазненном теле.

Как у нее хватило здравого смысла уехать?

Харриет подъехала к тротуару у дома, в котором выросла. Шеренга пенопластовых карамельных палочек шла вдоль тротуара, изгибающегося к двухэтажному дому. Сани с упряжкой северных оленей, включая Рудольфа с красным стеклянным носом, украшали увядший зимний газон. Харриет прищурилась, обдумывая местонахождение Санта-Клауса и его свиты. В детстве ее мать всегда настаивала, чтобы отец залезал на крышу и устанавливал его там. Возможно, ее отец наконец решительно воспротивился или крыша была слишком старой, чтобы выдержать его вес.

Какова бы ни была причина, двор был оформлен так же безвкусно, как и всегда. Харриет вздохнула и попыталась не смотреть на фальшивые сосульки, свисающие с крыльца, и квартет эльфов, по одному на каждой из ступеней крыльца. Ее мать, похоже, никогда не поймет, что лучше меньше, да лучше.

Сидя в машине, Харриет плотнее запахнула на груди красное кашемировое пальто, дрожа от холода, несмотря на тепло обогревателя. Почему она остановилась перед своим домом? Какая-то необходимость покаяться?

У нее было неплохое детство. Когда она думала о часто переезжавшем Джейке, который не мог иметь постоянных друзей, жил с матерью, которую описывал, как она догадалась, довольно сдержанно, она знала, что должна быть более благодарной. Ее жизнь была стабильной. Двое родителей. Один брат. Она колесила на своем велосипеде по городу и на Хэллоуин ходила за угощением, не думая об опасности.

И тем не менее больше всего на свете она мечтала сбежать из Дулитла, особенно от своей скучной семьи.

И она поступила именно так.

Так зачем возвращаться? Харриет положила руки на руль, опустила подбородок на руки и закрыла глаза. Родители никогда не поймут ее.

— Харриет, это ты?

Она вскинула голову и повернулась к крыльцу. Дверь стояла открытой, обрамляя ее отца в освещенном проеме. Он поднес руку к глазам, изучая горизонт.

Уже никуда не уедешь. Она могла держать дистанцию, но открыто не пыталась ранить чувства родителей. Она выключила мотор и открыла дверцу. Выходя, она сказала:

— Привет, папа.

Он закрыл входную дверь и спустился по ступенькам. На нем была красная клетчатая фланелевая рубашка поверх темно-синей пижамы. Он всегда носил темно-синий, подумала Харриет. Ей никогда не приходило в голову спросить его почему.

Он подошел, обойдя «хаммер» спереди.

— Мы не знали, что ты появишься сегодня, — произнес он, останавливаясь перед ней. В его волосах стало больше серебра, чем раньше, и это было неудивительно, учитывая, что прошло почти три года с тех пор, когда он приезжал к ней и Заку в Нью-Йорк.

Харриет держала руки опущенными.

— Ну вот я и здесь, — сказала она.

— Я уж вижу, — ответил он, отступив на шаг и окинув ее быстрым взглядом. — Прекрасно. Я бы не сразу узнал тебя, если бы встретил в толпе. — Он вздохнул. — Люди меняются, когда уезжают отсюда.

— О, папа, меня просто давно не было, — сказала Харриет. — Я ничуть не изменилась после нашей последней встречи.

— Да, — ответил он. — Мы с твоей матерью вчера вспоминали, как давно это было.

Харриет вернулась в машину за сумочкой.

— По-моему, это не важно. Сейчас я здесь.

— Давай, я возьму твои сумки, — сказал отец, очевидно, стараясь сменить тему.

— О, в этом нет необходимости, — сказала Харриет.

— Зачем тебе тащить их, когда я стою рядом? — возразил он.

Теперь она уже не могла сказать отцу, что не хочет ночевать в их доме.

— Потом, — сказала она.

— Ты всегда была упрямой, — произнес отец. — Непохоже, чтобы стало теплее.

— Конечно, нет, — сказала Харриет, чувствуя укол совести. Вот ее отец в пижаме и домашних тапочках хочет зайти в дом, в котором она знала, тепло, как в печке, потому что они всегда включали термостат на полную мощность. Пусть он внесет один ее чемодан. Ей будет достаточно легко отнести его обратно, когда она поедет в гостиницу. — На заднем сиденье.

Отец открыл дверцу и вытащил сумку.

— По крайней мере Зака ты устроила в приличное место, — заметил он.

— Откуда ты знаешь… — Харриет даже не стала заканчивать фразу. Конечно, Хэролд и Шарлин знали, что она уже побывала в доме у Оливии и что Зак остался там ночевать. Система информации в Дулитле работала исправно.

Чего они не знали, это где она была между той остановкой и этой и, конечно же, с кем она была. И это к лучшему. Некоторые вещи в жизни должны оставаться в тайне. Она пошла рядом с отцом к дому.

— Микки сказал, что в ресторане ты встретила симпатичного парня, — сказал отец.

Харриет чуть не споткнулась о ступеньку.

— Кто такой Микки?

— Он работает со мной на лесном складе. А по ночам подрабатывает барменом в «Веранде». — Он открыл парадную дверь. — Полагаю, ты не узнала его.

— Нет, — согласилась Харриет. — Совершенно точно не узнала. — Она сделала глубокий вдохи переступила порог родительского дома.

В доме пахло, как всегда на Рождество. Корицей и яблоками. Хвоей и мятой. Кедром и сухой ароматической смесью с миррой и пачули. Огоньки на елке не горели, но серебряный дождик сверкал в свете настольной лампы, установленной рядом с любимым креслом ее отца, потертым старым откидывающимся креслом, которое стояло перед венецианским окном, всегда на одном месте, сколько помнила себя Харриет.

Отец опустил её кожаную сумку на пол.

— В любом случае мы поняли, что, если вы двое поладили, может быть очень поздно, когда ты доберешься сюда, так что я велел Шарлин ложиться спать, а сам посижу, покараулю.

Харриет удивленно посмотрела на отца. Он действительно ждал ее. Она даже не позвонила им, чтобы спросить, может ли она остановиться у них. И только самый непредвиденный случай привел ее сегодня сюда. И все же ее отец был готов всю ночь продремать в кресле, время от времени поглядывая в окно, не затормозит ли рядом с домом какая машина. «Я ужасная, — сказала она себе. — Эгоистичная, злая и жестокая». Потом она покачала головой. Нет, она не такая. Это из-за отношений с родителями она так себя чувствовала, но она не плохая. Но… один разговор с отцом, и вот она начинает ругать себя.

Харриет вздохнула и плюхнулась на диван. Он был покрыт тканью с цветами, которую она, кажется, раньше не видела. К счастью, красно-зеленый афганский ковер закрывал почти весь рисунок.

— Полагаю, ты также знаешь, что меня останавливал новый шеф полиции, — сказала она, снимая пальто. Отец уселся в кресло.

— Так я и узнал, что ты на «хаммере». Не то чтобы этот новый парень болтает о своих делах, — сказал он. — Но он упомянул это Дженифер Джейни, а она позвонила твоей матери, вот так мы и узнали, что ты здесь.

Харриет кивнула, обмахиваясь ладонью. Ей придется открыть окно в своей комнате. Это всегда раздражало ее мать. Она жаловалась, что это вредно для отопительной системы. На взгляд Харриет, единственной проблемой была жара, такая, что можно было бы поджарить гуся.

Она улыбнулась, немного кривовато. Сегодня она была жареным гусем. Засунутым в печь без всякой надежды на спасение.

Харриет обняла руками колени.

— Он женат на Дженифер Джейни?

Отец кивнул:

— Верно. — Он усмехнулся. — Никто в Дулитле никогда не думал, что такое случится. — Он посмотрел в противоположный от Харриет угол комнаты, лицо его было печальным. — Я полагаю, ты никого не встретила?

— Нет, и ты знаешь, что я не собираюсь больше выходить замуж.

— Донни не хотел бы, чтобы ты тосковала по нему. И это не ранит чувства мисс Оливии, если тебя это останавливает.

Харриет мысленно досчитала до десяти.

— Как магазин?

Отец покачал головой:

— Не так хорошо, как могло бы быть. Не пойми меня неправильно. Я зарабатываю достаточно денег на лесном складе, но ты знаешь, что твоей матери этот магазин очень дорог. В некоторые недели мы получаем прибыль, в другие немного теряем. — Он нахмурился. — Мы не можем конкурировать с большими магазинами у шоссе. Но это ничего. У нас хватило здравого смысла потихоньку выкупить здание, так что нам не приходится беспокоиться об оплате аренды.

Харриет никогда не знала, что они владеют зданием на площади. Она и ее родители никогда не говорили о деньгах. Это было неловко, при том, что она была гораздо обеспеченнее, чем они. Они с Донни однажды предлагали им помощь, и ее отец так обиделся, что только после смерти Донни простил их за то, что они хотя бы предположили, что он возьмёт деньги у своей дочери или зятя.

— Это хорошо, — сказала она и замолчала: Харриет стала разглядывать коллекцию рождественских безделушек, покрывающих журнальный столик. Маленькая деревня со сделанным из ваты снегом стояла в центре. Одно блюдо граненого стекла было наполнено красными и зелеными «эм-энд-эмс», другое — мятными леденцами. Харриет наклонилась и взяла горсть «эм-энд-эмс».

Отец откинулся в кресле и сложил руки на животе.

— Как приятно, что ты дома, — сказал он, как будто говоря сам с собой.

Харриет подавилась конфетой. Она закашлялась, и отец вскочил. Он мягко похлопал ее по спине.

— Спокойнее! — воскликнул он. — Ты в порядке?

Она сглотнула и кивнула:

— Все хорошо. Может быть, стакан воды поможет.

Отец встал и вышел из комнаты.

— Хэролд? — позвал голос ее матери со второго этажа. — Это ты?

— И кое-кто еще, — ответил он.

По покрытым ковром ступеням зазвучали шаги.

Харриет кашлянула и постучала себя по груди.

Мать появилась на пороге, ее худое тело было закутано в ярко-розовый халат, волосы убраны под ночной чепец. Харриет не могла поверить, что кто-то еще носит такие чепцы. На узком носу низко сидели очки.

— Ну и ну, это же Харриет после стольких лет приехала домой, чтобы переночевать! — воскликнула мать. — Твой отец говорил, что ты приедешь сегодня сюда, но я сказала ему, что не стоит рассчитывать на это. Но ты же знаешь Хэролда, он все равно не стал ложиться. — Она огляделась. — А где твой отец?

— Вот и я, — сказал отец, возвращаясь в комнату и неся кружку с водой для Харриет.

Она сделала большой прохладный глоток. Конфета растаяла, и ей стало гораздо лучше. Она поставила чашку на журнальный стол, а потом снова взяла.

— Эй, это же моя кружка.

Отец кивнул.

— Та, что я сделала на уроке труда в десятом классе. — Харриет не знала почему, но вид этой старой вещицы сделал ее ужасно сентиментальной. — В тот день я чуть не сломала печь для обжига, потому что слишком сильно разогрела ее.

Ее мать торопливо вошла в комнату и села на край другого кресла, очень мягкого и обитого такой же новой цветочной тканью.

— Твой отец каждое утро пьет из нее свой кофе без кофеина. Никакая другая чашка его не устраивает. Нет уж, или эта чашка должна быть наготове, или он встает из-за стола и сам моет ее.

Харриет посмотрела на кружку. Сначала она хотела сделать изящную, но потом решила по-другому. Она сделала саму кружку ярко-желтой, а ручку красной. По краю нарисовала ободок из темно-синих «X» и «О». Харриет посмотрела на отца:

— Она правда твоя любимая?

Он пожал плечами и снова сел в кресло.

— Она как раз такая, как надо, — сказал он.

Харриет кивнула. Ей хотелось, чтобы он сказал что-то еще, впрочем, и этого было достаточно. Она так редко получала похвалы от родителей. Смешно, как она унижалась, чтобы получить хоть какой-то знак, что они ценят ее и признают ее талант. Она посмотрела на картину, над креслом отца. Это был все тот же, «раскрась по номерам» пейзаж, который ее мама сделала, когда Харриет училась в пятом классе. Синие краски посерели, зеленые стали охряными, а весь свет, который когда-то так сиял, потускнел под солнечными лучами, падающими из окна.

Ни одна из ее ранних картин не висела на стенах. Было время, когда она работала, чтобы угодить им. Она приходила домой из школы, волоча свой последний художественный проект, чтобы показать им, желая, чтобы они признали красоту, которую она создала на холсте. Они кивали и говорили:

— Ну только посмотрите на это, и о чем ты думала? И вот этому теперь учат в школе? — Потом они садились у кухонного стола и обсуждали, не стоит ли пойти на родительское собрание и попросить миссис Эдисон придерживаться основ на уроках изобразительного искусства.

Однажды к ним влетела Харриет и сообщила самым взрослым голосом


 что если они осмелятся пойти в школу, она нарисует их голыми на фасаде школы.

Они в изумлении уставились на нее. Рот отца открывался и закрывался, открывался и закрывался.

Мать провела пальцами по своим коротким волосам и снова и снова повторяла:

— Она не мой ребенок, клянусь.

Но конечно, Харриет была ее ребенком. Когда-то Харриет попыталась доказать, что это не так, но сдалась после того, как нашла свое свидетельство о рождении и объявление в местной газете. Внешне она была похожа и на мать, и на отца.

Особенно сейчас, когда она весила значительно меньше, чем в юности. Ей было ненавистно это признавать, но у нее был такой же подбородок, как у Шарлин, и зеленые глаза Хэролда.

Мать всплеснула руками.

— Ты, наверное, умираешь с голоду, — сказала она, вскакивая с кресла. — Давай, я принесу тебе перекусить.

Харриет подняла руку:

— Все хорошо, — сказала она.

— Ты похожа на тростинку, — ответила мать. — У меня как раз есть свежий пирог. Морковный. У Зака это любимый, как ты, я уверена, наверняка знаешь. Я испекла его специально для него, но он не будет против, если мы отрежем кусочек.

— Я не голодна, — сказала Харриет, хотя мать все равно торопливо вышла из комнаты.

— Ты могла с таким же успехом разговаривать с ковром, — сказал отец. — Она накормит тебя, даже если завтра будет целый день жаловаться, что берегла этот пирог для твоего сына.

Харриет удивленно посмотрела на отца:

— Ты понимаешь, да?

Он провел пальцами по подлокотнику кресла.

— Больше, чем ты думаешь. — Он смотрел в противоположную сторону, куда-то между елкой и тикающими часами с кукушкой. — Твоя мама, она желает тебе добра, — сказал он.

— Да, — едва слышно ответила Харриет. — Почему ты всегда носишь темно-синие пижамы?

Он резко обернулся и пристально посмотрел на нее:

— Забавно, что ты об этом спросила.

— О-о?

Он почесал рукой подбородок.

— Никто никогда не спрашивал меня.

— Даже мама?

Он покачал головой и улыбнулся:

— Нет.

— Хм-м-м. — Харриет не знала, удобнее ли ей сейчас с отцом или, напротив, труднее, чем было раньше.

— Просто они мне нравятся, — сказал он. — Без какой-то особенной причины.

— Как тебе нравится каждый день пользоваться моей кружкой?

— Ну да, — ответил он, улыбаясь ей. — Можно сказать, мне нравятся вещи, к которым я давно привык.

— Эдвард тоже такой, да? — Харриет не знала, почему слова отца заставили ее подумать о младшем брате, но она вдруг вспомнила о нем.

— Да, он такой же. — Отец откинулся в кресле. — Неудивительно, что твоя мама всегда клялась, что ты не ее дочь.

— А вот и мы! — воскликнула Шарлин, торопливо входя в комнату с огромным куском морковного пирога с глазурью из сливочного сыра на обеденной тарелке. Она поставила ее на журнальный столик и положила рядом вилку и бумажную салфетку. — Вот, ешь, — сказала она, возвращаясь в свое мягкое кресло и накрывая колени полой ярко-розового халата.

Харриет чувствовала, что ей не остается ничего другого, кроме как податься вперед и взять вилку. Сколько раз она делала именно это в надежде угодить матери, съев за обедом все, что подавалось на стол. В конечном счете ее мать откусывала лишь маленькие кусочки, пробовала и вскакивала, чтобы принести еще еды остальным. В результате ее мама была худой как щепка, а Харриет толстела. Она положила вилку на салфетку.

— Ты не против, если я съем это позже?

— О нет, конечно, нет, — ответила мать. — Я отрезала его специально для тебя. Зак не будет против, если в его пироге будет не хватать крошечного кусочка. Он хороший мальчик. Расскажи мне, как он и какое было настроение у бедняжки Оливии, когда ты видела ее сегодня вечером?

— Оптимистичное, — ответила Харриет, глядя на кусок пирога, как будто это была ядовитая змея. — Она очень надеется, что после операции будет чувствовать себя гораздо лучше.

Мать вздохнула.

— Я всегда говорю, можно только молиться и надеяться. — Она повернулась к Хэролду: — Я все равно думаю, что завтра тебе нужно съездить к Смитам и привезти Зака сюда. Для мисс Оливии будет тяжело принимать гостя в такое время.

— Он будет жить со мной, — сказала Харриет.

— О, моя дорогая, конечно, но так будет тесно, — ответила мать. — И к тому же я поселила в твою комнату близнецов, так что тебе придется терпеть малышей, а Эдвард и Хани будут в его старой комнате. Так что остается только диван, а я не уверена, что он достаточно длинный для маленького Зака.

Харриет теребила ткань своей юбки.

— Я заказала номер в «Скулхаус инн».

У матери отвисла челюсть.

Отец пристально смотрел в окно.

— А зачем ты сделала это? — Мать вскочила и бросилась к окну. Она дернула занавески, потом бросилась к двери и выключила свет на крыльце. — У тебя есть здесь комната, и мы ждем, что именно здесь ты остановишься. Ты ведь не часто приезжаешь, по раз ты здесь, должно быть именно так.

— Если она не хочет жить здесь, не надо заставлять, — заметил отец.

И опять стрелы чувства вины достигли цели.

— Я останусь сегодня ночью, — сказала Харриет, вставая. Она наклонилась, взяла огромный кусок пирога. И добавила: — Давайте разберемся с этим завтра, хорошо?

Мать всплеснула руками:

— Это неплохая идея. Но утро наступит рано. Мне нужно будет пойти в магазин к восьми часам, так что, если ты хочешь получить завтрак, тебе придется встать задолго до этого.

Харриет кивнула.

— Я уверена, что проснусь. — Она пересекла комнату, взяла свою сумочку и надела на плечо ремень дорожной сумки. — Спокойной ночи, папа, — мягко сказала она и направилась к лестнице.

Ее ноги сами знали дорогу. Могло пройти лет больше, чем было ее сыну, но ее тело знало каждую трещинку и зарубку на ступенях. Она стала подниматься по лестнице, балансируя под весом багажа, и затаила дыхание, гадая, не настоят ли они на том, чтобы пойти следом за ней.

Но позади нее не было слышно ни шагов, ни голосов.

Харриет опустила плечи, сделала глубокий вдох и пошла по коридору к спальне своего детства.

Она была та же самая, и все же другая.

Она была другая, и все же та же самая.

Осталась латунная кровать и ее белый туалетный столик принцессы, который она получила в подарок на свой восьмой день рождения. Она тогда просила набор масляных красок, а родители подарили ей туалетный столик с зеркалом и обитый розовым бархатом табурет.

Харриет опустила сумки на пол. Тарелка с пирогом, которую она поставила на прикроватную тумбочку, звякнула о рамки фотографий. Она присела на корточки и стала разглядывать фотографии. Ни на одной из них ее не было. Везде были двое ее племянников с разными людьми, которых Харриет не знала.

Она пожала плечами и стала раздеваться. Детская кроватка, которую она смутно помнила, занимала место между шкафом и туалетным столиком. Она была засыпана мягкими игрушками, в большинстве своем совершенно новыми. Одна из них привлекла ее взгляд, и Харриет на цыпочках приблизилась.

— Эй, Бадди, — сказала она, доставая поблекшего розового кролика с почти оторванным по шву ухом. Харриет прижала старого любимца к груди. Она вдохнула знакомый запах детского талька, смешанного со слезами. Кажется, она всегда обнимала Бадди, когда плакала по ночам.

Она откинула покрывало с двуспальной кровати и положила мягкую игрушку на одну из подушек, хотя вряд ли она будет безутешно рыдать сегодня ночью. Она давно перестала плакать, потому что слезы ужасно изматывали ее и ей не нравилось, как она выглядела потом.

Харриет стащила сапоги и бросила одежду на розовый бархатный табурет. Выключила свет и скользнула, обнаженная, между простынями. Ей нужно было сходить в ванную, но она дождется, когда в доме станет тихо. Ее мать никогда не поймет, почему Харриет выбрасывает ее драгоценный пирог в унитаз.

Так что она прижала Бадди к щеке и закрыла глаза. Она лежала в этой же самой кровати много лет назад в ту ночь, когда они с Джейком Портером занимались любовью. Она тихонько прокралась в дом, стараясь не разбудить родителей, прижимая руки к груди, снова и снова повторяя про себя все те слова, которые он говорил ей, снова и снова чувствуя его в своем теле…

В этот вечер Джейк Портер опять целовал ее. После всех этих лет она чувствовала его прикосновения, такие нежные и в то же время такие жаркие, на своем лице, на губах, на шее. Она задрожала и обняла подушку. Джейк Портер воспламенял внутри ее что-то такое, чего не мог бы сделать никакой другой мужчина, и она ушла от него. Что, если бы она осталась? Что, если бы она провела с ним одну ночь? Со вздохом она перевернулась на живот и сунула голову под подушку.

Этого ей было бы недостаточно.

Она хотела большего, гораздо большего от Джейка Портера, чем когда-нибудь могла получить.

Да, все в этой комнате было другим и в то же время тем же самым.






Глава 23 Альбом с вырезками





После бессонной ночи, проведенной в попытках поудобнее устроиться на постели, которая больше походила на бетонную плиту, чем на матрас, Джейк проснулся рано. По телефону он уладил кучу дел. Арканзас имел всего двухчасовую разницу с Лос-Анджелесом, но, поговорив с одним из своих помощников, Джейк не мог отделаться от мысли, что с тем же успехом мог находиться на другой планете.

На побережье жизнь двигалась гораздо быстрее.

Ему нравилось ощущение, что ничто не остается неподвижным.

Он опустился на пол номера мотеля и сделал двадцать пять отжиманий. Подумал, где же может находиться сегодня утром Золушка, и, чтобы наказать себя за мысли о женщине, которую никогда больше не увидит, женщине, которую он хотел и не мог получить, сделал еще двадцать пять отжиманий.

Тяжело дыша, он перевернулся и добавил качание пресса. Кто сказал, что он никогда больше ее не увидит? У него есть способы находить людей. Она сказала, что она художница. Она живет в Нью-Йорке. Разве так уж трудно будет ее найти?

Он посмеялся над собой. Но все время, пока он принимал душ и надевал ту самую одежду, которую проносил весь прошлый день, его мозг работал над возможностью разыскать ее.

Он решил, что обязательно пойдет на площадь Дулитла и посмотрит, есть ли все еще там старый магазин художественных принадлежностей. Если да, то он по крайней мере справится о Харриет. Разговор с Золушкой Смит-Джонс разбудил чувства, так долго дремавшие в нем, которые, без сомнения, должны оставаться под грудой других подавленных воспоминаний.

Он уже вырос, жизнь течет быстро, так что неразумно цепляться за прошлое. Большинство детей военных знают по себе, насколько это тяжело — каждые три-четыре года переезжать на другое место. Отказ Ариэль жить на базе после первого же подобного опыта привел даже к большему перемещению. Между детским садом и двенадцатым классом Джейк учился в десяти разных школах и жил в пяти штатах США и двух других странах.

Каждый переезд, каждая «пересадка» его личности на новую почву помогала ему отращивать новые корни, хотя и неглубоко уходящие в землю. А потом наступал следующий переезд, и эти корни вырывались, и нужно было выращивать новые. Когда приходило время, он делал все, что было нужно, упорно продолжая исполнять то, чего требовал долг.

Когда мать бросила его в Дулитле в конце последнего школьного года, она не обратила никакого внимания на его предпочтения.

Джейк вышел из номера мотеля с ощущением, что покинул тюремную камеру, и направился к стойке портье. По крайней мере в этот приезд в Дулитл отец спросил его, не хочет ли он поехать. Он даже сказал «пожалуйста».

Сколько было этих разных адресов! Но Дулитл был единственным городом, в который он вернулся.

Вот тебе на, подумал Джейк. Он отдал ключ портье, подвижному пожилому мужчине, который напомнил ему бодибилдера Джека ЛаЛанна, и спросил, можно ли дойти до центра города пешком.

Старик осмотрел его с ног до головы.

— Это легкая прогулка для уважающего себя мужчины.

Джейк кивнул и уточнил направление, хотя был вполне уверен, что помнит, как добраться туда. Это была еще одна особенность Дулитла. У него было ощущение, как будто он бывал здесь совсем недавно, а не шестнадцать лет назад.

Глупая мысль, подумал Джейк и вышел в залитое солнцем утро. Воздух был чистый и свежий. Он глубоко вдохнул и пошел прочь со стоянки.

Он прошел примерно квартал, когда услышал сзади сигнал автомобиля. Грузовик-пикап притормозил и остановился. Пассажирское стекло опустилось, и опрятный мужчина, на несколько лет старше Джейка, наклонился и спросил из окна:

— Хотите, подброшу в город?

Джейк резко остановился.

— Откуда вы знаете, куда я иду?

— По направлению. И я бы сказал, что тысячедолларовая куртка и эти сапоги не выглядят так, будто вы собираетесь путешествовать автостопом. — Мужчина улыбнулся. — Так что я думаю, что вы здесь проездом, и у вас сломалась машина, и вы направляетесь к Рикки, чтобы ой забрал ее.

Рикки, должно быть, местный механик. Джейк не мог не улыбнуться. Ему снова напомнили, что в Дулитле каждый в курсе дел другого. Как они, наверное, судачили тогда о его родителях. Никто в Дулитле не оставил бы ребенка у дальней родственницы, только чтобы отправиться в музыкальное турне.

— Довольно близко, — сказал Джейк, кладя руку на дверцу пикапа.

— Я местный ветеринар, — сказал водитель. — Майк Холлидей. Моя контора на площади. — Он распахнул дверцу.

Джейк забрался в машину.

— Спасибо, — поблагодарил он. И поскольку казалось недружелюбным не назвать сейчас свое имя, он добавил: — Джейк Портер. Временно застрял здесь.

Майк рассмеялся и нажал на акселератор.

— Ну, будьте осторожны. Последнюю пару чужаков тут похитили.

Джейк искоса взглянул на него. Это что, такая местная шутка?

— Они влюбились и остались здесь жить, — пояснил Майк.

Джейк расхохотался:

— Не беспокойтесь. Со мной такого не случится.

Майк многозначительно улыбнулся.

Чтобы не продолжать эту тему, Джейк стал разглядывать интерьер кабины. Он не знал, что в Дулитле привлекало его отца и почему он хотел жениться на владелице гостиницы в небольшом городке, но Джейк был уверен, что ничто и никто не сможет удержать его в таком захолустье. И поскольку он был убежденным холостяком, ему нет нужды искать какие-то чары или колдовское зелье, чтобы защитить себя от того, что случилось с теми, о ком говорил Майк.

На зеркале заднего вида висел небольшой флажок. Джейк сосредоточился на нем. Тафты. Университет Тафтов, недалеко от Бостона, заключил он. Джейк посмотрел на водителя:

— Вы родом не отсюда, я так понимаю?

Майк покачал головой:

— Переехал из-за бывшей жены, чтобы иметь возможность быть с моими детьми. Ужасно не хотелось, но своих детей я люблю больше.

— Жестко, — сказал Джейк, радуясь, что в его жизни нет таких осложнений. Нет, он всегда хорошо жили ни о чем не думал. Все, что ему приходилось делать, — это наслаждаться своим успехом, продолжать открывать новые таланты, как он уже сделал со многими и теперь с «Джей-Ар», и смаковать плоды своего труда.

— Да, так было до тех пор, пока однажды вечером некая женщина не оказалась тут в затруднительном положении, — сказал Майк. — Каждому должно так повезти. — Он улыбался, как будто выиграл приз, какого никто никогда не получал.

Некая женщина. Джейк представил маленький подбородок; огромные темно-зеленые глаза; торчащие короткие волосы; то робкую, то дерзкую улыбку его Золушки. Он хотел ее. Отчаянно.

Но зачем?

Чтобы любить ее, а потом оставить?

Он нахмурился.

— Мы почти приехали, — сказал Майк. — Площадь вот за этим поворотом.

Джейк кивнул. Что он делает, разыскивая девушку через столько лет, когда должен был заниматься своими делами? У него был телефон Джейсона Рейна, солиста группы «Джей-Ар». Он мог бы позвонить ему и назначить встречу. Эта погоня за старыми воспоминаниями никому не принесет ничего хорошего.

Майк въехал на парковку перед зданием, яркая вывеска на котором гласила, что это больница для животных доктора Майка.

Они вышли из грузовика. Дверь больницы распахнулась, и оттуда вылетела девочка — женская копия водителя.

— Папочка, папочка!

Майк подхватил ее на руки и закружил.

— Как моя Джессика?

— Хорошо, но тебе лучше поспешить, потому что мисс Марпл вот-вот ощенится. Мама сказала, что сегодня я могу остаться и работать с тобой до трех часов.

— Хорошо. Поздоровайся с мистером Портером.

Она протянула руку, юное личико озарилось улыбкой. Джейк пожал ее руку.

— У вас есть какие-нибудь животные? — спросила она с горящими глазами.

Он отрицательно покачал головой.

— Как это грустно, — сказала она. — Ну, если захотите завести, приходите ко мне. Я отвечаю за пристраивание животных.

Джейк не мог не улыбнуться:

— Да, мэм, я это запомню.

Девочка убежала обратно в дом. Майк стоял и улыбался.

— Она еще такой ребенок, — сказал он. — Можно сказать, она выросла у меня в смотровой. Ее мать ненавидит то, что она всё свое время проводит здесь вместо балета, танцевального и драматического кружков, но Джессика умеет быть очень убедительной. — Потом он покачал головой. — Простите. Не знаю, почему я заговорил об этом.

— Да ничего, — ответил Джейк. — Мои родители развелись. А прежде чем дойти до этой точки, они почти все время ссорились. Должно быть, это трудно — растить детей.

— О да, но я не променял бы это ни на что на свете, — сказал Майк. — Ну, мне пора на работу. Если будет свободное время, заходите в гости. Только остерегайтесь моей бывшей жены. Если Стейси узнает, что в городе появился свободный парень вроде вас, она наверняка подыщет вам кого-нибудь.

Джейк протянул руку и рассмеялся.

— Спасибо, — сказал он. «За предупреждение», — добавил он про себя.

Он окинул взглядом площадь. Перед некоторыми магазинами были припаркованы машины, перед зданием суда толкались несколько человек. Скамьи стояли пустыми этим ярким утром. Джейк пошел по улице, ноги сами несли его к левому углу.

Ноги знали, что делали, потому что, когда он остановился и поднял глаза, Джейк увидел «Харолин», магазин художественных принадлежностей. Витрины ломились от рождественских товаров. Джейк покачал головой, увидев набор «Сделай сам северного оленя», и удивился, зачем кому-то хотеть раскрасить по цифрам «Тайную вечерю».

В магазине горел свет, но, когда Джейк подошел и подергал ручку, дверь оказалась заперта. На табличке было написано, что магазин открывается в десять. Джейк посмотрел на часы. Нужно было чем-то занять себя в течение часа.

Дальше по улице было кафе Ледру. И откуда взялась эта мысль?

Все-таки странно, возвращаться в место, где жил очень давно, пусть и недолго. У него никогда не было опыта воспоминаний о прошлом. Но он готов был поспорить, что кафе с кофе и пончиками находится прямо за ближайшим углом, если допустить, что оно все еще работает и не заменено на сетевую кофейню «Старбакс».

Джейк тихо рассмеялся. Невозможно было представить, что и в Дулитл дотянулась эта огромная сеть.

Так что можно быть уверенным, что Ледру все еще там. Он толкнул стеклянную дверь с черно-золотой надписью и вошел в кафе, в которое не входил с тех пор, как ему только-только исполнилось восемнадцать лет и он собирался заказать свою первую, чашку кофе.

За длинной барной стойкой сидели несколько человек. Две из пяти кабинок были заняты мужчинами, одна — двумя женщинами в деловых костюмах.

Джейк вдохнул аромат свежеподжаренного кофе, и уютное теплое место, казалось, было домом вдалеке от родных мест. Деревянный пол был истерт до блеска, а высокие табуреты у стойки выглядели так, будто стояли там со времен Великой депрессии.

На доске за стойкой кто-то написал: «В чем значение этой даты?»

Джейк сел у стойки и задумался над вопросом. Очень симпатичная рыжая официантка подошла с кофейником в одной руке и толстой фарфоровой кружкой в другой.

— Привет. Могу поспорить, вы хотите к кофе пончик. С пахтой или обычный?

Джейк улыбнулся. Он всегда любил пончики с пахтой. Почему-то эта женщина, задавшая ему такой вопрос, заставила его чувствовать, как будто он вернулся домой.

— С пахтой, — ответил он, улыбаясь ей.

Она поставила кружку и наполнила ее кофе.

— Мне кажется, я не видела вас раньше.

Он обхватил кружку всей рукой.

— Это было очень давно, — сказал он, удивляя самого себя признанием, что у него в этом городе есть история.

— Я бы помнила, если бы видела вас раньше, — сказала она с проказливой улыбкой:

Джейк улыбнулся в ответ, но его сердце не участвовало в этой игре. Это было повторение того, что делала стюардесса в самолете. Может быть, ему надо было провериться у врача.

— Мое имя Пикл,[6 - Озорница (англ.).] — сказала она. — Но крайней мере все так меня называют. — Она придвинула к нему тарелку с разноцветным печеньем вместе с сахарницей и сказала: — Если нужен кто-то, чтобы показать вам город; только дайте мне знать. Я ненадолго уезжала, но знаю практически всех в городе.

Джейк кивнул и отпил кофе.

— Хорошо, — сказал он. У него промелькнула мысль спросить ее, не знает ли она Харриет. Но он сразу же решил не делать этого. Она казалась настоящей болтушкой, и если он спросит ее, она может разболтать о его вопросах.

Пикл отошла к другим клиентам у стойки, наполняя кружки и весело болтая со своими постоянными утренними посетителями. В Лос-Анджелесе у него тоже был свой утренний ритуал, он заезжал за кофе в закусочную по дороге на работу. Никто не удосуживался поболтать с ним. Он просто делал заказ, платил за него и уезжал. Никто никогда не узнал бы, приезжий он или нет.

Дверь распахнулась, и молодой человек в полицейской форме вошел и сел рядом с Джейком. Пикл практически подскочила к ним. По дороге она прихватила пончик с пахтой для Джейка.

— Привет, братец, — обратилась она к мужчине.

Он поздоровался и кивнул на Джейка.

— Он новичок в городе, — проинформировала его Пикл.

Полицейский пристальнее оглядел его:

— Здесь на Рождество?

— Думаю, можно так сказать, — ответил Джейк.

— Басби Райт, — протянул ему руку полицейский.

— Джейк Портер, — ответил Джейк, пожимая ее.

Полицейский показал на официантку:

— Пикл моя сестра. Берегитесь, если вы еще не женаты.

Джейк покачал головой.

— Спасибо за предупреждение, — сказал он и улыбнулся Пикл, чтобы не обидеть ее этими словами. Нет нужды ранить чьи-то чувства, но визуальное наблюдение в сочетании с советом Майка Холлидея дали ему вескую причину держаться от нее на расстоянии.

Пикл дерзко подмигнула ему и пошла обслуживать других клиентов.

Джейк проглотил половину пончика.

— Восхитительно! — воскликнул он, доедая его.

— Не обращайте внимания на Пикл, — сказал ее брат. — Ей еще очень долго не позволено ни с кем встречаться. — Он выпил кофе и покачал головой. — Бедная девочка все еще переживает свой последний развод.

— Последний? — Джейк не собирался произносить это вслух, но услышал эти слова так же ясно и четко, как сидящий рядом с ним парень.

— Она доверяет всем подряд, — сказал Басби, сурово глядя на Джейка.

Джейк поднял руки ладонями вверх.

— Насчет меня можно не беспокоиться.

Басби окинул его взглядом:

— У нас очень заботливая семья.

Джейк допил кофе. Пора идти. Прежде чем он успел попросить чек, Басби спросил:

— Вы к кому приехали?

— Прошу прощения?

— Вы сказали, что здесь на праздники, так что я, естественно, предположил, что вы приехали сюда к друзьям или родственникам.

— Я остановился в «Скулхаус инн», — ответил Джейк, пытаясь вспомнить, задавал ли ему кто-нибудь в Лос-Анджелесе такие личные вопросы за чашкой кофе. Басби продолжал пристально смотреть на него, и Джейк почувствовал, что должен добавить: — С моим отцом. Он… э-э… дружит с одной из женщин, которая владеет этой гостиницей.

— Значит, вы говорите о Милой Марте. Крэбби-Эбби абсолютно ни к чему любому, кто родился с игрек-хромосомой.

— Мне не показалось, что она доходит до таких крайностей, — сказал Джейк. — Но да, я говорил о Марте. — Называть ее так казалось Джейку несколько фамильярным, но он не мог и добавить к имени слово «милая».

— Сестры Уилсон превратили старое здание, школы в гостиницу уже несколько лет назад, — сказала Пикл, снова наполняя их чашки и подавая Джейку еще один пончик с пахтой, хотя он и не просил ее. — Они владеют ею и управляют, и, похоже, довольно успешно.

Пикл поставила кофейник на стойку и оперлась на локти, явно собираясь присоединиться к их разговору и предоставить остальным клиентам заботиться о себе. Это больше похоже на семейный завтрак, чем на ресторан, понял Джейк. Он улыбнулся бойкой рыжеволосой официантке:

— И что в Дулитле заставляет вас возвращаться?

— Это дом, — ответила она. — Я уезжаю и думаю, что никогда не вынесу возвращения, а потом все-таки возвращаюсь и — вуаля! — я снова здесь, где все меня знают и любят, со всеми моими недостатками.

Джейк слушал ее, чувствуя, как будто какая-то невидимая сила захватывает его в свою сеть и не собирается выпускать из Дулитла.

Смешно. Что ему нужно, так это свежий воздух. Пикл не позволила ему заплатить за второй пончик.

— Это за счет кафе, — настояла она, ее глаза были яркие и не такие уж невинные, когда она смотрела на него.

Джейк поблагодарил ее, расплатился и оставил щедрые чаевые рядом с пустой кофейной кружкой, Пикл была достаточно привлекательна, но почему-то заставляла его чувствовать себя почти престарелым дядюшкой.

На «Харолин» все еще висела табличка «Закрыто»!

Джейк помедлил, не зная, что делать, вдруг почувствовав себя ужасно глупо. Что, если Харриет все еще работает там, все эти годы? Как неловко это будет! Ему надо было бы сесть на первый самолет в Лос-Анджелес и улететь домой.

Он повернулся, чтобы уйти. Дверь распахнулась. Звякнул колокольчик на двери. Джейк мог поклясться, что помнит этот звук. Он обернулся. Тощая женщина с седыми, сильно вьющимися волосами и тонкогубым ртом поманила его с порога:

— Хо-хо, нет необходимости заходить позже. Я как раз открываю магазин.

Он смутно узнал часть «лин» из названия «Харолин». Как звали миссис Роджерс? Черт, он не помнил. Да и с чего бы ему помнить?

Почти против собственной воли он вошел внутрь.

Седовласая женщина практически плясала вокруг него, обмахивая щеткой из перьев пыль с полки с наборами для лепки.

— Веселого Рождества! Что мы можем предложить вам сегодня?

Она казалась либо сумасбродной, либо просто бестолковой, но Джейк чувствовал, что она довольно пристально изучает его.

— Рождественские подарки? — смог он произнести, вытягивая шею, чтобы посмотреть, есть ли еще кто-нибудь в магазине.

— Вы пришли в правильное место, особенно если ваши любимые имеют творческую жилку. — Она склонила голову набок. Щетка для пыли стала двигаться гораздо медленнее, едва касаясь поверхности полки. — Знаете, я никогда не забываю лица. Это про меня все говорят. Шарлин, говорят они, ты бы узнала младенца Иисуса, если бы он должен был прилететь на ангельском крыле.

— Неужели? — Джейк огляделся, ища предлог уйти. Не надо было сюда приходить. О чем он только думал? Никто с такой сумасшедшей мамашей не смог бы ужиться.

Но насколько справедлив такой вывод? Имея такую мать, как Ариэль, кто он такой, чтобы судить других?

— Я хотел сказать, это настоящий талант, — добавил он.

Она кивнула:

— Это точно. А вы действительно выглядите знакомым. Я просто не могу понять, кого вы мне напоминаете. Или мы встречались раньше?

Джейк поразмыслил над имеющимися вариантами и решил, что разумнее открыть карты. В вечер, когда он забирал Харриет на бал, Шарлин, пританцовывая, стояла у парадной двери. Сейчас она выглядела почти так же, как тогда. Но в тот вечер дело обошлось коротким разговором. В основном говорил отец Харриет, предлагая Джейку привести их дочь домой не поздно, но и не раньше окончания танцев. Очевидно, они мало верили, что их дочь может удержать такого симпатичного парня, как Джейк, возле себя весь вечер.

— Не уверен, — сказал он.

— Откуда вы?

— Из Лос-Анджелеса. — Он уже начал привыкать к расспросам, которые устраивали ему жители Дулитла.

— А ваши люди?

— Мои люди? — В его представлении «его люди» означало армию помощников, которые занимались заключением сделок, организацией концертов и выступлений с «людьми», работали в звукозаписывающих студиях.

Она удивленно уставилась на него:

— Ну, ваши родственники.

— О-о! — воскликнул Джейк, понимая, что каким-то образом упал в ее глазах, не сразу ответив на ее вопрос. — Они отовсюду.

Она кивнула:

— Военные?

— Да, мэм, честно говоря, это правда. — По привычке он ответил четко, как в детстве учил его отец. Он, наверное, даже вытянулся по стойке «смирно», расправил плечи и выпятил грудь.

— Я так и думала, — сказала она. — У вас тот самый вид.

— Я никогда не служил, — сказал Джейк, чтобы не давать личной информации, но пресечь ее умозаключения и неверные выводы.

— Да, но я уверена, что ваш отец служил. — Она погрозила ему пальцем. — Шарлин не обманешь! Спросите кого угодно в Дулитле. Вам все скажут, что я всегда попадаю в точку.

Джейк смотрел на указательный палец женщины. Что Харриет говорила ему о своей матери в тот вечер, так много лет назад? Каждый раз, когда ее мама вот так грозила пальцем, Харриет ужасно хотелось откусить его. Вот так. Его собственная мать сводила его с ума, но в настоящий момент Джейк был совсем не так уверен, что творческое безумие Ариэль было труднее выносить, чем нескончаемую болтовню Шарлин.

Он сделал несколько шагов в глубину магазина, взял с полки снеговика и посмотрел на бирку с ценой, что угодно, лишь бы заставить Шарлин замолчать. Снеговик металлическим голосом исполнил «Белое Рождество».

— Это стоит девятнадцать долларов девяносто пять центов, — сказала Шарлин. Не останавливаясь ни на секунду, она добавила: — Я полагаю, вы остановились в «Скулхаус инн».

Джейк хмыкнул, не желая ни подтверждать, ни опровергать ее предположения.

Своей перьевой щеточкой она тем временем обмахнула метрового эльфа, сделанного из белой глины, с этикеткой, которая гласила: «Раскрась меня сам и порази друзей».

— На этой неделе у них все занято. Милая Марта говорила мне позавчера, как они заняты на Рождество. — Она щелкнула пальцами. — Я знаю, кто вы!

Джейк даже подскочил. Снеговик выпал из его руки. Он ударился о деревянный пол, отскочил, покатился по проходу и остановился, потеряв в результате метлу и нос. Джейк пошел поднимать его, ругая себя за то, что поддался импульсу прийти в этот магазин. Она заставит его заплатить за снеговика, это несомненно. Сумма ничтожна, но суета из-за куска хлама раздражала.

— Вы сын Теда Портера. — Шарлин постукивала себя по щеке и кивала, очевидно, довольная своим заявлением, несмотря на то что он не подтвердил его.

Он удивленно посмотрел на Шарлин. Как она вообще может помнить его?

— Я же говорила, что никогда не забываю лица. — Она скрестила руки на тощей груди. Перьевая щетка висела в одной руке. — Можете сказать вашему папочке, что мы тут никому не позволяем играть с чувствами дамы. Если он не собирается честно поступить с Милой Мартой, ему придется ответить за это перед всем городом.

Он просто продолжал таращиться на нее. Не его дело сообщать этой женщине, что его отец собирается жениться на Марте.

— Я не уверен, что понимаю, о чем вы.

— О, я уверена, вы держите это в секрете. И не могу сказать, что это плохо, Милая Марта не любит говорить о своей личной жизни, она только обмолвилась мачехе Кристен, Стейси, что ей нужна дополнительная помощь, потому что впервые в жизни она не собирается работать все время, а будет занята с особенным человеком, который приехал к ней в гости. Она даже показывала ей фотографию вашего отца. А вы просто его копия. Я никак не могу прийти в себя, каким же знакомым вы выглядите. — Шарлин смахнула пылинку, видимую только ей. — Что еще вы хотите купить вместе с этим снеговиком?

Джейк понес разбитую фигурку к стойке в глубине магазина. Поставил рядом с кассой. Старый табурет стоял пустой за стойкой.

Тут сидела Харриет в тот день, когда он пришел в магазин в поисках материалов для проекта. Образ ее, с книгой в руке, склонившей голову, погруженной в чтение, наполнил его воображение. Он почти слышал ее голос. На стойке стояла корзина с украшениями и пакетиками. Джейк покачал головой, чтобы прояснить память.

— Я возьму еще вот этих украшений, — сказал он. — Кстати, что сейчас делает ваша дочь? — А может, у нее их не одна? Джейк не помнил, говорила ли Харриет о братьях и сестрах.

Шарлин зашла за стойку. Со шкафчика, покрытого наборами «раскрась по цифрам», она сняла большую пухлую книгу и осторожно положила ее перед Джейком.

— Мне следовало догадаться, что вы здесь не затем, чтобы покупать художественные принадлежности. Вы коллекционер?

Джейк посмотрел на лежащую перед ним книгу. Альбом с вырезками.

— Коллекционер? — Он понятия не имел, о чем это она. Шарлин открыла книгу.

— Меня никогда не перестает удивлять, какие деньги люди готовы выложить за произведение искусства. — Она повесила перьевую щетку на крючок рядом с кассой. — Посмотрите на это, — сказала она, указывая на фотографию огромного полотна, которое показалось Джейку знакомым. — Эта картина ушла за девятнадцать с половиной тысяч. Да на это же можно построить почти целый дом!

Она перевернула страницу.

— Вот эта находится в Художественном музее Далласа. Я видела ее там. — Она смахнула что-то с прозрачной пластиковой страницы — Конечно, я не говорила об этом Харриет. Она странный ребенок. Может быть, она и взрослая, но у нее все еще такой взгляд на мир, который многие здесь не совсем понимают.

Джейк смотрел на картину под названием «Хаос»; агрессия цветовых пятен и энергия движения человеческих тел, скрюченных от боли и словно взывающих о помощи.

— Я видел вот эту, — медленно произнес он.

— Меня это не удивляет, — удовлетворенно сказала Шарлин. — Но если вы не коллекционер, тогда зачем вы ищете Харриет?

Джейк перевернул страницу. Верхнюю половину занимала вырезка из газеты. «Харриет П. Смит рисует Рио в бурю» — гласил заголовок. Темноглазая женщина с короткими торчащими волосами стояла между двумя мужчинами в белых костюмах. Он поднял книгу на несколько дюймов над стойкой и внимательно посмотрел.

— СМИТ?

Шарлин кивнула:

— Сразу после школы она вышла замуж за Донни Смита. У них родился сын. До прошлого года я думала, что у меня никогда не будет больше внуков.

— Так, значит, у нее есть еще дети? — быстро спросил Джейк. Несомненно, женщина, которую он встретил вчера, говорила об одном ребенке.

— О нет. После смерти Донни Харриет выбросила из головы все мысли о мужчинах. — Шарлин вздохнула. — Не слишком удивительно. Даже если она моя собственная дочь, а может быть, именно поэтому я больше других имею право сказать это. Нужен особенный мужчина, чтобы соответствовать ей. Это мой сын и его жена, Хани, наконец-то родили близнецов.

Джейк перевернул страницу. Еше одна картина. Еще одна потрясающая картина, вынужден был он признать. Но что он хотел найти — это более крупную фотографию Харриет П. Смит.

Потому что Харриет должна была быть той самой женщиной, которую он встретил вчера вечером. Но если это так, к чему таинственность, вымышленные имена?

Он поднял страницу, чтобы перевернуть. Шарлин шлепнула его по руке и удержала се.

— Подождите-ка минутку, — сказала она, указывая па него пальцем. — Вы репортер?

— Heт, — ответил он, спокойно глядя на нее.

— Они все время приходят и лгут мне, — сказала Шарлин. — Дайте-ка посмотреть ваш бумажник.

— В этом действительно нет необходимости, — начал Джейк, но потом решил не протестовать. Ему хотелось увидеть другие страницы этой книги. Она хотела его проверить.

— Вот, смотрите, — сказал он, вытаскивая бумажник. — Мое калифорнийское водительское удостоверение.

— Портер, — сказала Шарлин. — Портер. Я точно видела вас раньше. О, я знаю, вы считаете меня чокнутой, но, как я сказала…

— Вы правы, — перебил ее Джейк. Если он не скажет ей, она продолжит гадать, пока не втянет полгорода в свои поиски, пока не вспомнит, где видела его. — Я заканчивал школу в Дулитле.

Она ослабила руку, лежавшую на его ладони и книге. Прищурилась и смерила его взглядом, склонив голову набок, как обычно.

— Ну надо же! — наконец воскликнула она. — Харриет не удивится, увидев вас.

— Я здесь всего на несколько дней, — сказал Джейк, выуживая больше информации.

— Так же, как и она, — сказала Шарлин. — И не думайте, что она скоро вернется после этого приезда. Она дома в первый раз после смерти Донни. — Женщина фыркнула. — И она больше не называет Дулитл домом. Но по крайней мере прошлую ночь она спала в своей постели.

Джейк не знал, что сказать. Как же он не понял, что Золушка Смит-Джон — это Харриет? Но все же как можно ожидать, чтобы он узнал женщину, если он знал девушку?

— Она очень изменилась, не так ли? — спросил Джейк, рассматривая следующую вырезку из газеты.

Шарлин покачала головой:

— Родная мать не узнала бы ее. Она ест меньше птички. А ее волосы выглядят так, будто по ним прошелся нож мясника. Раньше у нее были такие красивые волосы. Но вы ведь должны помнить ее. Кажется, вы вместе ходили на какие-то танцы.

Джейк кивнул. Он не собирался обсуждать то свидание с матерью Харриет. А если он останется здесь еще, она должна вспомнить молодого человека, который заходил сюда много лет назад и спрашивал о ее дочери.

— Забавно, что я не вспомнила этого до этой самой минуты, — сказала Шарлин, пристально глядя на него. — Ну, полагаю, если ваш отец собирается отвести Милую Марту в церковь, мы еще увидим вас. Не говоря уж о том, что я могу кое-что вспомнить со временем.

Джейк уклончиво хмыкнул. Даже если его отец женится на Марте, будут ли они жить в этом захолустье? Его отец всю сознательную жизнь колесил по свету. Потом он вспомнил историю о том, как он рос на ферме в Орегоне. Может быть, полковник хотел в каком-то роде вернуться к корням?

Он взял бумажник, вытащил пятидесятидолларовую купюру и заплатил за снеговика и украшения.

— Было приятно с вами поговорить, — сказал он, — но теперь мне надо идти.

— Приходите к нам домой, — пригласила Шарлин. — Я уверена, Харриет с удовольствием повидается с вами. Я напекла пирогов. Я пеку такой морковный пирог, что каждый, кто меня знает, говорит, что нигде больше не пробовал такого.

— Морковный? Это мой любимый.

— Это ничуть меня не удивляет, — сказала Шарлин. — Харриет собиралась провести день в больнице со своей свекровью. Заходите сегодня после ужина. К тому времени она должна вернуться.

— Посмотрим, — ответил Джейк. — Но спасибо вам.

Она кивнула.

— С другой стороны, она может сразу удрать обратно в Нью-Йорк. — Она покачала головой и закрыла альбом с вырезками. — С этой девчонкой никогда ничего точно не знаешь.






Глава 24 Современная медицина





В Дулитле было здание суда, поэтому Харриет не могла понять, почему же жители города не построили новую окружную больницу. Она следовала указаниям, которые получила от отца, прежде чем он уехал на лесной склад, и проехала тридцать минут, не превышая скорости, не проезжая под знак «стоп» и не заехав на тротуар, когда парковала «хаммер».

Харриет почти никогда не бывала в больницах. Зак родился в старой клинике в Дулитле, которую теперь заменило здание из сияющего стекла и стали, в которое она теперь входила. Она никогда не ломала кости и ничем серьезным не болела, так же, как и ее сын.

Донни, до гибели в автомобильной катастрофе, также избегал медицинских учреждений.

Какая ирония судьбы, подумала Харриет. Она спросила пожилую женщину в коралловом халате и с веселой улыбкой, как пройти в зал ожидания хирургического отделения.

— Да, дорогая, — ответила женщина. — К кому вы пришли? — Она окинула ее взглядом поверх очков.

— К Оливии Смит.

— О, дорогая Оливия! — воскликнула женщина. — Мы с ней много лет состоим в одном клубе садоводов. Даже десятилетий. Садоводство так плохо отражается на коленях. Мне несколько лет назад заменили правое. Ничего особенного, дорогая, так что не нужно беспокоиться. — Она прищелкивала языком, набирая кнопки на компьютере. — Если у вас не слабое сердце, конечно. Так, посмотрим. Сейчас она в хирургии. Вы можете подождать на третьем этаже. Не курить и не пользоваться сотовым телефоном, если только вы не выйдете наружу. — Она погрозила Харриет пальцем.

Харриет кивнула. Что означают эти слова — «слабое сердце»? И как кому-то может повезти и он вытащит удачный жребий и получит сильное? Она размышляла над этим, идя по коридору к лифтам. Харриет хотела позвонить по мобильному, чтобы найти Зака, который приехал в больницу вместе с Оливией и ее сестрой, но решила подчиниться запрету. Он, наверное, в зале ожидания хирургии или в кафе, вход в которое она заметила за лифтом.

Она нажала кнопку «3». Наверное, у нее сильное сердце. Иначе как смогла бы она выдержать тот внешне рациональный разговор с Джейком Портером прошлой ночью? А сегодня утром, лежа в кровати своего детства, медленно просыпаясь и слушая звуки пробуждающегося дома, как смогла бы она пережить тот поток эмоций и воспоминаний, который угрожал затопить ее?!

…В утро после выпускного бала, в утро после того, как они двое были близки, как только могут быть близки мальчик и девочка, в утро после ночи, когда они превратились из мальчика идевочки в мужчину и женщину. Харриет лежала, прижимая к животу подушку.

Вся ее жизнь лежала перед ней, солнечный свет заливал каждый день календаря, все хорошее казалось достижимым. Она пошла в школу, напевая, улыбаясь. Глупость, конечно, что школа требовала, чтобы выпускники появились после выпускного, но это было одно из правил, которое все должны были выполнять. Невозможно было получить табель успеваемости, если не появишься в школе.

Харриет пошла, но не для того, чтобы забрать оценки, а чтобы увидеть. Джейка Портера. Коснуться его руки, увидеть его улыбку, насладиться тем, как его глаза теплеют, когда смотрят в ее глаза.

В школе его не было. Никто не знал, где он.

Но ее одноклассники знали о нем больше, чем она. Когда она начала спрашивать о нем, они перешептывались, а потом стали открыто смеяться над ней; Как раз перед полуднем, когда их должны были распустить, кто-то отвел ее в сторонку и объяснил шутку.

Харриет отказывалась поверить в это. С дрожащим подбородком она опровергала сплетни. Тот Джейк Портер, которого она знала, никогда бы не повел ее на танцы на спор, не попытался бы переспать с ней на спор. Нет, нет, нет! Она мысленно кричала это, а ее тело вспоминало ощущение его прикосновений, волшебство того, как он целовал ее и крепко обнимал.

Ее одноклассники, должно быть, ошибались.

Многих из них она знала всю свою жизнь. И мало с кем общалась или дружила.

Только Донни всегда поддерживал ее. Она пошла к нему, и, когда он подтвердил сплетни, она повесила голову.

Она не плакала.

Она просто прошла пешком всю дорогу домой от Смит-Плейса. Ей было все равно, что в кроссовку попал камушек. Ей было все равно, что этот камушек натирал ей ногу. Она даже не поморщилась, когда наконец сняла обувь и обнаружила кровавую мозоль.

Ничто больше не имело значения.

И все же она знала, что все они могут ошибаться. Только если бы Джейк Портер подтвердил свою вину, она бы поверила, что он действовал на спор.

Но она больше никогда его не видела.

До вчерашнего вечера.

Двери лифта открылись, и закрылись, и открылись, и закрылись, и открылись, и закрылись.

— Эй, мам. — Зак вошел в серебристые двери и встал перед ней. Он помахал рукой перед ее лицом. — Йе-ху-у, это я, твой сын, помнишь?

Харриет смотрела на него во все глаза, впитывая облик своего сына, его широкие плечи, его темные глаза, копну его темных волос. Зак был живой, дышащей копией Джейка.

— Зак, — сказала она. — Прости, я задумалась.

Он улыбнулся:

— Да-а, ты часто это делаешь. Не волнуйся. Я привык к этому.

— Как твоя… Оливия?

— Ба? — Он показал большим пальцем на лифт. — Она сейчас в послеоперационной. Мне сказали, что выход из наркоза может занять какое-то время. Так что я подумал, что могу пройтись.

Она улыбнулась:

— Ты имеешь в виду — перекусить?

Он улыбнулся в ответ.

— Там в конце коридора есть кафетерий.

— Да, он неплохой, — подтвердил он. — У них приличная пицца.

— Так ты там завтракал? — Она пошла рядом с ним.

— Тетя Амелия сделала омлет и печенье. Из ничего. — Он придержал открытой дверь кафетерия, и Харриет вошла внутрь. — Правда, это было почти в середине ночи.

Он заказал пеперони с колбасой. Харриет ограничилась чашкой кофе.

— Как тебе гостиница? — спросил Зак, прежде чем заняться пиццей.

— Я там не была, — ответила она. Он вопросительно поднял бровь. Харриет почти покраснела.

— Я заехала к родителям, ну и слово за слово… — Слово за слово. Вот уж точно, усмехнулась она про себя. Именно это и происходило при общении с Джейком Портером, пока она не набралась смелости уехать. Смелости? Это был либо самый храбрый, либо самый глупый ее поступок.

— Думаю, они были счастливы, — сказал Зак.

— Думаю, да, — согласилась Харриет. Ее отец — да. Что же до матери, тут она не была уверена. Она никогда не понимала ее и не умела читать ее чувства и даже не могла решить, есть ли они под этим постоянным потоком слов, слов, слов.

Харриет вздохнула и уставилась в чашку с жидковатым кофе. Надо было вернуться в «Веранду». Они подавали приличные стейки, а их кофе был почти так же хорош, как тот, что варила ее домработница.

Уезжая сегодня утром из родительского дома, она забрала сумку. Пребывание там действовало ей на нервы, и, как только ее брат с женой прибыли вместе с близнецами, она не могла представить, что будет спать в своей старой комнате, превращенной в детскую. Почему они не поставили кроватку в комнату Эдварда, она не могла понять, если только он и Хани не решили между собой, что в детях надо воспитывать самостоятельность.

Ее брат вполне мог принять такое решение; Харриет взяла ложку и помешала кофе, хотя не положила в него ни сахару, ни сливок.

— Она обставила меня в двух партиях из трех, — сказал Зак.

Харриет вопросительно посмотрела па него и только йотом поняла, о чем он говорит.

— Оливия? Шахматы?

Зак кивнул.

— Она в них спец. — Он прожевал еще несколько кусков пиццы, а потом вытер рот салфеткой. — Интересно, захочет ли она жить в Нью-Йорке.

Харриет почувствовала только тревогу от его слов.

— Что заставляет тебя думать об этом?

Он пожал плечами.

Она сделала глоток кофе.

— Я думаю, ей здесь одиноко.

— У нее есть ее клуб садоводов, — сказала Харриет, вспомнив о женщине в регистратуре. — И ее сестра. Амелии ужасно не хотелось бытерять ее. И брат ее тоже здесь.

Он кивнул, откинулся на спинку стула и похлопал себя по плоскому животу.

— Да-а. Это хреново, правда? Ну в смысле быть разбросанными так далеко друг от друга. Не то чтобы я хотел жить здесь, — быстро добавил он. — Но я не против приезжать на лето.

— Твоя лошадь все еще у нее?

Он кивнул.

— Думаю, она счастлива, — сказала Харриет.

Он пожал плечами.

— Ты мало здесь бываешь.

Харриет внимательно посмотрела на сына.

— Хочешь сказать, я знаю недостаточно, чтобы делать выводы?

Он окинул взглядом почти пустой кафетерий, потом снова посмотрел на нее:

— Да, думаю, это верно.

— Хорошо, — кивнула Харриет. — Не отступай, когда веришь в то, что говоришь.

Он улыбнулся, хотя выглядел немного озадаченным.

— Все-таки ты странная, мама.

— Спасибо, Зак, — сказала она, чувствуя больше гордости от этого замечания, чем от всех других похвал, какие она когда-либо заслуживала.

— Может быть, я съем что-нибудь на десерт? — спросил он и пошел к стойке.

Харриет смотрела на него, и сердце ее переполняла радость. Не важно, сколько неправильных решений она могла принять в своей жизни, рождение сына оставалось самым драгоценным и благословенным. Она не променяла бы это ни на что другое. Если это означает, что она должна вынести полный груз бед, как только ее адвокат свяжется с Джейком Портером, она пройдет и через это. Она не хочет делиться своим сыном, но она сознает, что родной отец имеет полное право познать ту же радость, какую знает она, те же тревоги, те же страхи и ту же гордость. Иметь ребенка — это бесценный дар.

Джейк мог быть непреклонен вчера вечером, когда говорил, что не планирует заводить детей, но, конечно, как только он узнает о Заке, он передумает. Ей хотелось верить в это.

— Хочешь? — Зак протягивал ей бумажный стаканчик с ванильным мороженым.

— Нет, спасибо.

Он пожал плечами и принялся с удовольствием поглотать содержимое. Закончив, он сказал:

— У них там есть вполне приличный на вид пирог, но я берегу аппетит до пирогов Гранлин. Никто во всем мире не делает такие морковные пироги, как она.

Харриет надеялась, что чувство вины не отразилось на ее лице. Ей пришлось три раза спустить воду в туалете, чтобы заставить тот проклятый кусок исчезнуть.

— Хочешь поехать туда сегодня вечером после больницы?

— О'кей. — Он собрал и отнес их тарелки.

Все обернется к лучшему. В это тоже должна была верить Харриет. Она заедет к родителям, но сделает все, чтобы не остаться. Ей действительно нужно позвонить в гостиницу и убедиться, что они оставили за ними комнаты. Она покопалась в сумочке, вытащила телефон и поднесла его к уху.

— Мама, — сказал Зак, указывая на телефон.

Она сделала большие глаза, но не стала набирать номер.

— Вот что я тебе скажу, — сказала она. — Ты возвращайся наверх в зал ожидания, а я выйду на улицу. Мне только нужно подтвердить наш заказ в гостинице.

Зак кивнул. Он поехал вверх на лифте, и тогда Харриет пошла к выходу из больницы. Она шагнула через двойные стеклянные двери в еще один день, полный яркого солнечного света. Сделав глубокий вдох, Она отошла несколько ярдов от входа, подняла телефон и начала набирать 4-1-1.

— Я надеялся найти тебя здесь, — произнес над самым ее ухом голос, который она знала слишком хорошо.

Харриет опустила телефон, повернулась и посмотрела прямо в темные глаза Джейка Портера. Золотые искорки сегодня были даже ярче, освещая его лицо так, как она помнила не только с прошлой ночи, но и целую жизнь назад. Харриет моргнула. Что она делает, думая сейчас о его глазах? «Я надеялся найти тебя здесь». Эта фраза сказала ей, что он вычислил, кто она такая. Харриет сунула телефон назад в сумку, гадая, до какой точки дошли его открытия.

— Да?

— Сейчас я не могу сказать ничего, потому что хотя я и думал, что ты кажешься знакомой, я не узнал тебя, так что как я могу ожидать, что ты узнала меня? — Он улыбнулся, его лицо было живым, глаза теплыми и притягательными. — Я Джейк Портер, которого ты знала в школе.

Харриет кивнула. Она не могла сказать ему, что с самого начала все знала. Он, кажется, был рад их встрече. И на вид был совершенно счастлив стоять здесь, у окружной больницы, улыбаясь ей в глаза. Но не открыть то, что она знала, это еще одна ложь.

Он хлопнул себя по голове.

— А теперь не надо ранить мое эго. Ты правда помнишь меня? Ты сделала за меня мой проект по труду, ну, практически. И мы вместе ходили на выпускной бал. — Его голос стал тише, когда он произнес эти последние слова.

— Джейк Портер, — произнесла она. — Тот самый Джейк Портер! Ну конечно!

— Вот так так! — воскликнул он, улыбаясь. — Мне кажется, я ничуть не изменился, но вот ты изменилась. Тогда ты была симпатичной, но теперь ты просто потрясающая.

— Спасибо. — Она наконец-то улыбнулась ему в ответ. — Особенно за то, что сказал, что я была симпатичной в школе. Думаю, мы оба знаем, что это преувеличение.

— Я всегда говорю правду, — сказал Джейк.

— Конечно, — ответила Харриет, гадая, почему он приехал в больницу, и удивляясь, насколько она рада видеть Джейка Портера, несмотря на все сложности. Она не могла не посмотреть через плечо на двери больницы. Возможно, Зак будет гулять недолго и скоро вернется. Она понятия не имела, что будет делать, если Зак и Джейк наткнутся друг на друга. Что она собиралась делать?

Он приехал, разыскивая ее. Но что это значило?

— Как твоя свекровь? — В его голосе звучало участие.

— Поправляется, — ответила она. — Спасибо, что спросил.

— Твоя мать интересная женщина, — сказал Джейк. — Честно говоря, я очень долгое время не вспоминал о школе. Но когда я сегодня утром был в магазине, я ясно, как божий день, вспомнил, как ты говорила, что тебе хочется откусить ей палец, когда она начинает им размахивать.

Харриет рассмеялась и покраснела. Если он помнил это случайное замечание, насколько яснее он должен помнить вечер выпускного? Или он все забыл об этом?

— Она единственная в своем роде.

Джейк улыбнулся:

— Ты выросла не только красивой, но и деликатной.

— Ну, не начинай рассыпать мне комплименты, — сказала Харриет, но ей все равно было приятно.

Он наклонился чуть ближе и провел пальцем по тыльной стороне ее ладони.

— Они все будут правдой. — Его глаза потемнели. Золотые искры стали ещё ярче по контрасту.

Она отстранилась.

— Мне нужно навестить Оливию. Спасибо, что зашел.

Он протянул руку к двери.

— Ты не против компании?

Харриет могла бы провалиться сквозь бетонный тротуар. Вот он, Джейк Портер, мужчина, шестнадцать лет не дававший покоя ее мыслям, просит ее провести с ним время. И она должна ему отказать. Сегодня она должна заниматься свекровью, а не переворачивать вверх тормашками жизнь своего сына и этого мужчины. Она не сделала шаг к двери.

— Может быть, позже? Больницы такие… такие… — Она умолкла, понятия не имея, что хотела сказать о больницах.

— Стерильные? — Он не опустил руку.

Она кивнула.

— Скучные?

— И это тоже.

— Полезные?

— Можно и так сказать.

Он улыбнулся:

— Слава Богу, ни одно из этих определений нельзя применить к тебе. Хочешь поужинать со мной сегодня вечером? Предполагая, конечно, что ты сможешь вырваться из больницы.

— Ужин?

— Аперитив, суп, салат, основное блюдо, десерт. Да, ужин.

— Я точно не знаю, — сказала она, желая ответить «да», но не зная, что сделать, чтобы это стало возможным. И безопасным. Да, безопасным для ее секретов. Она снова оглянулась через плечо.

— Вот что я предлагаю, — сказал Джейк. — Дай мне свой телефон, и я наберу в нем свой номер, и если ты захочешь поужинать со мной сегодня, позвони мне. Я вижу, что тебе не терпится вернуться внутрь.

— Да? То есть да, мне нужно вернуться.

Он вопросительно поднял бровь:

— Либо ты беспокоишься, либо боишься, что из этой двери выйдет какое-то чудовище и схватит тебя. Ты оборачивалась чаще, чем я могу сосчитать.

— Вовсе нет! — Но конечно, так и было. Она сунула телефон в его руку. Он пробежал пальцами по кнопкам и взял ее руку в свою, возвращая телефон.

Он поднял ее подбородок и, серьезно глядя ей в глаза, сказал:

— Позвони мне. Я могу понять, почему ты убежала прошлой ночью. Потому что я был ничтожеством, желающим секса на одну ночь. Но сегодня все будет по-другому. — Его голос стал веселее. — Эй, это же Джейк и Харриет вспоминают старые времена.

Она попыталась улыбнуться. Он наклонился и поцеловал ее в губы, а потом ушел прежде, чем она успела отреагировать.

На тротуаре он остановился и обернулся:

— Если ты снова попытаешься убежать, я тебя найду. В Дулитле все обо всех все знают!






Глава 25 Иногда ранняя пташка не съедает червя





В это утро Марта встала рано. Это было хорошо, потому что одевалась она в два раза дольше, все время останавливаясь взглядом на бриллиантовом кольце, которое Тед подарил ей после ужина.

Марта накрасила губы нежно-розовой помадой и улыбнулась своему отражению. Она никогда не была красавицей, но сегодня утром была невероятно привлекательна и довольна всем, что есть в мире, включая и то, как она выглядит.

И почему бы ей не быть довольной? Она напевала себе под нос «Белое Рождество». Чудо в образе Теда Портера вошло в ее жизнь, и она была не настолько упряма или глупа, чтобы не принять его.

Она направилась в кухню, чтобы начать пораньше и чувствовать себя готовой отразить колкие замечания Эбби, когда та начнет придираться к ней. Учитывая, что Тед хотел поехать на озеро, а днем ожидались еще гости, она надеялась ослабить напряжение, которое возникнет после того, как Эбби узнает, что она будет отсутствовать.

Свет уже горел, духовка грелась, чайник на плите кипел. Марта вздохнула, но изобразила улыбку.

— Доброе утро, Эбби, — сказала она.

Сестра злобно посмотрела на нее.

— И отчего же это ты сегодня утром такая радостная? — Она шлепнула прихватку на ладонь, очевидно, готовая к битве.

— А почему бы и нет? — Марта хотела взять фартук, заметила на нем пятна и повесила его обратно на крючок. Она вошла в кладовую и взяла новый фартук с рождественским рисунком. Надела его и принялась варить кофе.

Эбби фыркнула:

— Полагаю, старый был недостаточно хорош для тебя?

— Больше нет, — согласилась Марта. Она сдернула фартук с крючка и, скомкав его, бросила в мусор. — Мы должны относиться к себе с уважением, у нас нет причин вести себя так, будто мы не стоим, этого.

Ее сестра посмотрела вниз.

— Несколько напоминаний о тяжелой работе не испортят хороший фартук. Кроме того, нам нужно каждое пенни, которое мы зарабатываем. Кстати говоря, мисс Высокомерная Смит и ее сын так и не появились вчера вечером.

Марта посмотрела на телефон. Еще слишком рано, чтобы позвонить Шарлин Роджерс и спросить, приехала ли Харриет. И Оливии не нужно, чтобы кто-то беспокоил ее, когда она в больнице.

— Я уверена, у них все в порядке.

Эбби проверила термометр духовки.

— Так же, как и у нас, потому что они гарантировали оплату. Так что мы получим деньги независимо от того, где они провели ночь.

— О, Эбби, это очень сурово, — сказала Марта. — Ведь хорошо, если они провели время с семьей.

Эбби зло взглянула на нее:

— Ты совсем потеряла рассудок, если думаешь, что мы не должны выставлять им счет. Кто сказал, что они с семьей? Она, наверное, просто решила, что для нее будет слишком большим беспокойством приехать навестить свекровь, и не потрудилась отменить бронь.

Марта уселась на табурет и пододвинула к себе блокнот и карандаш, чтобы составить список покупок. Она склонилась над ним и нарисовала улыбающееся лицо в форме сердца.

— Ты точно знаешь, как испортить человеку настроение.

— Полагаю, это мистер Портер ответственен за твое радостное лицо.

Марта добавила к рисунку стрелу купидона.

— Мы очень мило поужинали, — сказала она. — И мы привезли тебе твое любимое блюдо, но ты уже спала.

Лицо Эбби смягчилось.

— Филе миньон?

Марта кивнула:

— Среднепрожаренное. Как раз как ты любишь.

Ее сестра бросила тоскующий взгляд на холодильник.

— Ну, спасибо вам. Наверное, я попробую его на обед. То есть, конечно, если у нас сегодня будет время для себя.

— Я уверена, мы не будем так уж заняты, — сказала Марта. Как только слова сорвались с ее губ, она пожалела о них. Ее сестра очень не любила, когда ей говорили, что что-то легче, или проще, или менее обременительно, чем заявляет она.

Эбби привалилась к стойке рядом с духовкой и скрестила руки на тощей груди.

— Ты такая жизнерадостная. Только твой оптимизм трудно разделить, когда я остаюсь одна делать всю работу, пока ты идешь флиртовать. Могу поспорить, ты сегодня собираешься исчезнуть, без сомнения, с этим человеком, и в придачу сегодня днем приезжают Сен-Сиры.

Марта перестала рисовать и посмотрела сестре прямо в глаза. Никогда не будет подходящего времени, и идеального места, и сравнительно благодушного настроения для того, что она собирается сказать Эбби.

— Это верно. Я сегодня хочу провести какое-то время вне дома. Вместе с мистером… с Тедом.

— Так он теперь уже Тед?

— Да. И мы…

Зазвонил телефон. Марта взяла мобильник; Определитель показывал междугородный номер, которого она не знала, так что она решила, что это насчет бронирования.

— «Скулхаус инн». Марта. Слушаю вас.

— Марта, это Джейк Портер.

Она постаралась сохранить невозмутимый вид. В противоположной стороне кухни Эбби ставила в печь два противня кексов.

— Да, Джейк?

— Я надеюсь, что не доставил особого беспокойства, когда не вернулся вчера. Разумеется, я заплачу за эту ночь. Было уже поздно, и я не хотел звонить и будить вас. Я останусь здесь до конца оговоренного срока.

— О-о, хорошо, — сказала Марта, удивляясь, почему он позвонил ей, а не Теду. Или, может быть, он уже звонил. Ей было так неловко спрашивать.

— На сегодня у меня другие планы, но вечером я приеду, — сказал он. — Пожалуйста, передайте мой привет отцу, и желаю вам двоим отлично провести день.

— Конечно. — Язык Марты как будто завязался в узел. Она, наверное, говорила как идиотка. Все, чего она хотела, это чтобы сын Теда принял ее и не приводил отцу доводов против их женитьбы. Но как она могла выразить это, особенно когда Эбби наблюдала за ней из угла. — То есть я хочу сказать, что уверена, что так и будет, и спасибо вам, и я тоже желаю вам хорошего дня. — Уф! Она отключила связь и промокнула лоб новым фартуком.

— Он много чего сказал, — заметила Эбби, — Надеюсь, он не побеспокоил тебя из-за оплаты постели, в которой он не спал.

— Вовсе нет, — ответила Марта немного надменно. — Он очень воспитанный молодой человек.

— Ну, он слишком молод для тебя, — засмеялась Эбби.

— Может быть, тебе следует пойти лечь в постель и снова встать с другой ноги? — сказала Марта. Сегодня сестра была раздражительнее, чем обычно.

— Может быть, и надо. — Эбби отключила конфорку под чайником. — Почти весь выкипел. — Она вздохнула. — Совсем как я, по-моему.

Марте было грустно слышать это, хотя это было очень близко к правде.

— Знаешь, люди могут меняться.

Эбби скорчила гримасу:

— Ты имеешь в виду то, что ты вытащила нашу маленькую гостиницу в эпоху Интернета?

— Хороший пример. — Марта сделала глубокий вдох. — Я вот меняюсь. — Ее сердце билось так быстро, что она боялась, что оно выскочит.

— Да неужели? — Эбби открыла буфет и поискала что-то на полке. — Вместе с этим модным фартуком в тебе появилось что-то новое? — Она обернулась, держа в руке подставку для пирога.

— Жених, — смогла ответить Марта после нескольких запинающихся попыток.

Эбби посмотрела ей в лицо, а потом на левую руку Марты.

— Вот те на!

— Тед попросил меня выйти за него, и я ответила «да». — Вот, она сказала эти слова.

— Человек, который пробыл в городе меньше одного дня? — Эбби поставила муку, сахар и масло на рабочий стол в центре кухни. — Он угощает тебя ужином, и ты принадлежишь ему до конца жизни? — Она с грохотом поставила большую миску рядом с продуктами для выпечки. — Ты что, потеряла рассудок?

— Думаю, я только начинаю его находить, — ответила Марта. В заднюю дверь поскреблась кошка, и она впустила ее, вызывающе глядя на Эбби, чтобы та не сказала чего-то против. — Кроме того, я знаю его уже довольно давно.

Эбби перестала отмеривать муку.

— Так вот что ты делала, постоянно сбегая в Литл-Рок? Тебе должно быть стыдно, в твоем-то возрасте.

Марта покраснела.

— Я не знала, как сказать тебе.

Облачко муки взлетело в воздух, когда Эбби высыпала несколько чашек в миску.

— Ты познакомилась с ним в доме миссис Галифакс?

Марта решилась быть честной.

— Мы познакомились онлайн.

— В очереди в магазине?[7 - Line — очередь (англ.).] — удивленно уставилась на нее Эбби! — Ты заговорила с незнакомцем, а потом поняла, что вы п-п-поженитесь? — Это слово ей было трудно произнести.

— Онлайн, — сказала Марта, — В Интернете. Мы познакомились на сайте.

— Теперь ты говоришь непонятно, — сказала Эбби. — И я сбилась и не знаю, сколько чашек уже отмерила. Вот увидишь, этот пирог будет испорчен, как и все остальное.

— Ничего не ис… — Марта осеклась. — Я знаю, в это трудно поверить. Иногда мне приходится ущипнуть себя. Ты знаешь, как я люблю собирать тарелки «Голубые ивы». Он хотел продать одну через Интернет, и я написала ему, ну и мы начали разговаривать в сети, ну и вот так, слово за слово…

— Мужчина, коллекционирующий тарелки? — Эбби покачала головой. — Он выглядит каким-то слишком суровым для такого занятия.

— Тарелка принадлежала его матери, он не слишком интересовался этим, поэтому и продавал, — объяснила Марта, хотя чувствовала, что Эбби откажется понимать, что бы она ни сказала ей. — Он знал, что ему придется переезжать, поэтому разбирал вещи. Он очень аккуратный и организованный.

Эбби вытаращила глаза и испачкала подбородок мукой.

Марта снова принялась рисовать. Она собиралась заняться повседневной работой, но ничего невозможно было начать делать, пока они с Эбби не закончат этот разговор.

— Ты не хочешь, чтобы я была счастлива?

— Только не говори, что все эти годы была несчастлива. Я знаю, что к чему. Ой, да весь город называет тебя Милой Мартой. — Она уперла руки в бока, еще больше пачкаясь мукой. — Если бы ты была так несчастна, как такое могло бы случиться?

— О, Эбби, я не была несчастна, но я не знала, насколько счастливее я могла бы быть. — Она встала и затанцевала вокруг стола. — Тед такой чудесный! Мы разговариваем, и разговариваем, и разговариваем, и мне становится весело и хочется смеяться. Я чувствую себя девчонкой, как ни глупо это звучит. У меня появился шанс… — Она умолкла, не в силах выразить словами, что означала для нее жизнь, которой она никогда не знала. И разумеется, она не могла рассказать сестре о том, что чувствовала, как трепетала и оживала, когда Тед целовал ее. Она покраснела. — Появился шанс пожить жизнью, которой я раньше никогда не знала, — закончила она.

Эбби стояла, опустив голову, наклонившись над своей миской. Ее челюсть двигалась, как будто она жевала табак, то, к чему, знала Марта, ее сестра не приблизится и на пушечный выстрел. Эбби орудовала деревянной ложкой, а потом, к ужасу Марты; из глаз Эбби полились слезы и стали капать в миску.

Эбби швырнула ложку в миску и вытерла лицо тыльной стороной ладони.

— Ну вот, теперь посмотри, что я из-за тебя наделала, — сказала она. — Нам придется обойтись печеньем и лепешками, потому что сейчас я не могу замесить другой пирог. — Она сорвала с себя фартук как раз в тот момент, когда кошка вспрыгнула на стойку. — Ну-ка убирайся отсюда! — крикнула она и махнула на нее фартуком. Кошка спрыгнула на пол.

— Если ты расстроена из-за того, что я сказала тебе, — заметила Марта, выпуская кошку на улицу, — ну так и отыгрывайся на мне.

Эбби посмотрела на нее:

— Ну, я надеюсь, что ты опомнишься до того, как совершишь ошибку, о которой будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Я уже, — ответила Марта. — И совершенно точно знаю, что делаю!

Эбби кивнула.

— Ну и когда свадьба?

Марта глубоко вдохнула.

— В канун Нового года.

Эбби открыла рот.

— В канун этого Нового года?

Марта кивнула.

— И где вы будете жить? — спросила Эбби.

— Мы еще не решили.

— Ну, не думаю, что он переедет сюда. — Эбби бросила фартук на спинку стула. — Я не потерплю, чтобы тут командовал мужчина.

— Он не будет командовать, — сказала Марта.

Эбби подняла брови так высоко, что они как будто вылезли на лоб.

— Вот подожди, пока вы поженитесь. Все мужчины меняются. Вспомни, что нам говорила мама.

— Если бы она не вышла замуж, ни одной из нас не было бы на свете, — заметила Марта. — Боже мой, ну почему тебе обязательно надо все так усложнять?

— Мне? — Эбби хлопнула рукой по столу. — А как насчет тебя, которая в последнее время не думает ни о ком, кроме себя? Я знала, что с тобой что-то произошло, но я ни минуты не думала, что это из-за мужчины.

— Ты говоришь так, будто мужчина хуже, чем марсианин.

Эбби фыркнула:

— Мне неинтересны ни те, ни другие.

— Я никогда не слышала, чтобы ты была такой резкой. Ты же дружишь со многими мужчинами. Боже мой, да вы с Диконом Мартинсоном много лет играете в бридж в одной команде.

— Это другое, — сказала Эбби.

Марта пожала плечами. Ей не хотелось спорить об этом.

— Пойду убираться в комнатах. Скоро зазвенит таймер кексов. И мне жаль, что так получилось с пирогом. Если хочешь, я попозже сама сделаю.

— Позже? — Эбби подозрительно взглянула на нее. — Полагаю, это после того, как вы с мистером Портером съездите туда, куда вы там собирались поехать.

Марта встала.

— Да, именно это я и хотела сказать.

Эбби отряхнула руки.

— Если ты доведешь это до конца, нам с тобой придется сесть и обсудить наш бизнес. — Ее губы дрожали, когда она говорила.

Марта подошла к ней и обняла. Это было все равно что обнимать доску, но тем не менее она это сделала.

— Ну, Эбби, я не хочу, чтобы ты печалилась. Ты всегда будешь моей сестрой.

Зазвенел кухонный таймер. Эбби вырвалась.

— Мне надо достать кексы, — сказала она и отвернулась.






Глава 26 Семейные узы





Учитывая, что Харриет находилась в больнице, а ему было нечем заняться, Джейк решил, что может поехать вместе с отцом, Мартой и риелтором, показывающим им окрестности. Он встретился с ними на площади.

— Запрыгивайте, — позвала женщина, которая представилась как миссис Болл. Она была за рулем старинного «кадиллака». Марта занимала середину переднего сиденья, а его отец сидел рядом с ней. Агент вытянула шею и смотрела, как Джейк устраивается на заднем сиденье.

— Боже мой, да вы просто копия своего отца!

Джейк кивнул. Это наблюдение было для него отнюдь не ново. Он вытянул ноги и приготовился к трудному дню.

— Вы пропустили нашу поездку в Дулитл-Виллидж, — сказала она Джейку, переключая машину на задний ход. — Я рассказывала вашим родителям, что это одно из первых в округе поселений для вышедших на пенсию пар. Ой, да к нам сюда переезжают люди отовсюду. Вот только на прошлой неделе я продала дом паре из Дулута.

Джейк хотел было прояснить агенту их семейные отношения, но потом передумал.

Марта пристально посмотрела на миссис Болл:

— Патти, вы прекрасно знаете, что я не мать Джейка. И вы думаете, меня интересует, что нравится кому-то там из Дулута? Я всю жизнь прожила в Дулитле, и если бы я не любила его, я могла бы уехать в любое время, когда захочется. Я осталась, потому что это мой дом и потому что другого такого места нет нигде на земле:

— Я согласен с Мартой, — сказал отец Джейка. — Одного взгляда на ту деревню было достаточно, чтобы у меня появилось чувство, какое было всегда, когда я приезжал на новую базу, и будь я проклят, если она не выглядела точно так же, как моя последняя база.

— Я думал, что тебе нравилось жить на базе, — заметил Джейк, подаваясь вперед. — Я думал, это Ариэль настаивала на переезде с военных квартир и жизни на базе из соображений экономии. — Его родители спорили об этом всякий раз, когда переезжали.

— Да, отчасти нравилось, привык со временем, но еще и потому, что это дало бы тебе больше стабильности и самостоятельности, пока я отсутствовал, — сказал его отец.

— О-о. — Это было все, что мог Джейк сказать в ответ на такое откровение.

— Теперь ситуация другая, — продолжил отец. Он погладил Марту по плечу и улыбнулся. — Нет необходимости замыкаться в узком мирке.

Джейк откинулся на сиденье. Не важно, сколько тебе лет, понять родителей нелегко в любом возрасте.

— У границы округа есть очаровательная усадьба, — сказала миссис Болл. — Она граничит со Смит-Плейсом.

— Большая? — спросил Тед.

— Боюсь, дом всего лишь коттедж, но если вам нужна земля, то там десять акров. С прудом. Уоллесы переехали во Флориду, и им хотелось бы сбыть это с рук. — Миссис Болл резко повернула направо. — Сейчас мы направляемся туда.

— Десять акров — это довольно большой участок, чтобы содержать его в должном порядке, — сказала Марта, искоса поглядывая на отца Джейка.

— Оно всего в нескольких минутах от Дулитла, — Пояснила миссис Болл. — Крэ… то есть вашей сестре не придется далеко ездить в гости к вам.

— Давайте посмотрим, — предложил отец Джейка. — Мне бы понравилось выходить из дома и не видеть соседей.

Джейк подумал, что понимает отца. Проведший всю свою жизнь в гуще людей, в тесном контакте с ними, он, возможно, просто устал от общества.

— Миссис Болл, а вы сами живете в Дулитл-Виллидж? — спросил Тед.

— О-о, только не я, — ответила она. — Я никогда не выйду на пенсию. Я люблю то, что делаю. Деревня идеальна для тех, кто хочет устроиться и пожить спокойно. Как вы и Марта. Вам пришло время отдохнуть.

Тед издал звук, очень похожий на фырканье.

— Знаете, мы вообще-то еще не стоим одной ногой в могиле.

Миссис Болл рассмеялась:

— Я говорю о том, что вы заслужили право расслабиться и каждое утро играть в гольф.

— Меня бы это убило, — вздохнул Джейк. Его отец кивнул:

— Меня тоже, сынок. Девять лунок — это одно; удалиться от суеты — совсем другое. Будем надеяться, что нам понравятся эти десять акров.

Марта выглянула в окно:

— Мы сейчас проезжаем земли Смитов.

— В школе я учился с одним Смитом, — заметил Джейк.

— Это, должно быть, Донни, — сказала Марта. — Вы не слишком долго учились здесь в школе, да?

Джейк ничего не ответил. Тед покачал головой.

— Запиши это на мой счет, — попросил он.

— Что случилось с Донни? — спросил Джейк.

— Он умер, — ответила миссис Болл. — Он и его отец, оба погибли в автокатастрофе. Это чуть не убило миссис Оливию. Но по крайней мере у нее есть внук, когда эта его ненормальная мамаша разрешает ему приезжать. Вы знаете, что она сейчас в городе?

— Харриет? Да, знаю, — сказала Марта.

У Джейка все сжалось внутри. Он слышал в голове ее бархатистый голос. «Мой муж умер». Харриет вышла замуж за Донни Смита? Это вообще не имело никакого смысла.

Миссис Болл рассмеялась:

— Ну конечно, вы знаете это. Я уверена, единственное место, достаточно хорошее для нее, где она могла остановиться, это — «Скулхаус инн». Она слишком высокомерна, чтобы провести ночь со своей собственной семьей. — Она вздохнула. — В этой девочке всегда было что-то необычное.

— Ну, миссис Болл, — сказала Марта, — не стоит так категорично говорить о том, чего мы не понимаем.

Джейк подался вперед.

— Прошлой ночью Харриет ночевала в доме родителей.

Марта обернулась, чтобы посмотреть на него.

— Ну что ж, возблагодарим Господа, — пожала она плечами. — Каждому нужен мир в семье.

Джейк не улыбнулся.

— И откуда же мы знаем это? — спросила миссис Болл. Она вырулила на гравийную дорожку, усыпанную хвоей с растущих по обеим сторонам сосен.

Джейк ничего не ответил.

— Ну, а почему бы ему не знать? Вы знаете, что мы всегда все говорим друг другу? — спросила Марта. — В Дулитле нет секретов.

Миссис Болл въехала на дорогу, закрытую свисающими ветками. Джейк смотрел по сторонам, гадая, правда ли то, что в Дулитле ни у кого нет секретов. Ни с одной стороны он не видел никакого просвета между деревьями.

— До дома примерно миля, — сказала миссис Болл. — Довольно далеко, чтобы сходить за почтой или за газетой. Конечно, если вы хотите быть совершенно одни, это как раз подходит.

Тед кивнул с легкой улыбкой на лице.

Деревья густо окружали дорогу. Наконец они выехали на свободный участок, достаточный, чтобы вместить несколько машин. За ним, окруженный несколькими раскидистыми деревьями, стоял маленький дом. Веранда по фасаду и по обеим боковым сторонам дома казалась почти такой же большой по площади, как и сам дом. На веранде стояли два огромных кресла-качалки.

Ничто не могло быть более непохожим на пляжный пентхаус Джейка в Марина-дель-Рей. Он почти ожидал, что отец предложит уехать, не выходя из машины, но что-то в его улыбке подсказало Джейку, что отец захочет выйти и оглядеться.

— Ну разве это не мило?! — воскликнула Марта, выскальзывая из машины. Тед протянул руку, чтобы помочь ей, и она улыбнулась ему, принимая его руку.

Джейк моргнул и отвернулся. Его плечи напряглись. Ему было так чертовски неловко смотреть на них. И все же он точно так же услужливо вел бы себя с любой женщиной. Он с младых ногтей научился вести себя, как подобает «джентльмену и офицеру», как это называл его отец. Так что вовсе не то, как полковник предлагал руку Марте, беспокоило Джейка. Его волновало то, как нежно эти двое смотрели друг на друга.

Он помогал множеству женщин выйти из автомобиля, но это никогда не значило ничего, кроме простого физического действия.

Джейк пнул камушек. Секс тоже был таким. Он хотел чего-то; она хотела чего-то. Они договаривались достичь взаимного удовлетворения и могли наслаждаться этим удовольствием столько, сколько продолжались ощущения и их последствия. Мужчина помогает даме выйти из машины; она грациозно выходит. Все это было частью танца мужчины и женщины.

Но эти взгляды друг на друга, как будто само прикосновение достигало их душ, было чем-то, чего Джейк не мог понять. У него было множество клиентов, которые делали горы денег написанием песен о том, что Джейк наблюдал сейчас между своим отцом и Мартой.

Для него, однако, такие эмоции были подобны разговору на языке, которого он не знал.

Он снова пнул ногой, и камушки веером разлетелись, взбивая пыль. Кому это вообще нужно? Чувства приходят и уходят. Любовники любят и идут дальше, или их отталкивают, если они оказываются слишком требовательными, если они хотят больше, чем другой готов дать.

Его отец подал руку Марте, и они вдвоем пошли к дому, разговаривая и улыбаясь, оглядывая все вокруг. Еще один камушек последовал за первым.

Джейк не мог вспомнить время, когда Ариэль и его отец выглядели такой же гармоничной парой. Но он готов был поспорить, что было время, когда они двое были тоже влюблены друг в друга. И поэтому поженились.

Но в его возрасте отец не имел причин — ни бытовых, ни профессиональных — обзаводиться женой. Хотя, возможно, расчет не имел к этому никакого отношения.

— Они так хорошо смотрятся вместе, правда? — прервал мысли Джейка голос миссис Болл.

Джейк кивнул, но не ответил. Он ужасно не хотел признаваться в этом даже самому себе, но то, что он чувствовал, очень походило на зависть. Но разве это не смешно? Ведь ему нравилось быть независимым и неженатым.

— Как я понимаю, вы из Лос-Анджелеса, — сказала миссис Болл. — Нам в Дулитле нужны мужчины. Я имею в виду — свободные мужчины. После того как мой первый муж, мистер Кларк, умер, мне пришлось уехать бог знает куда, там я и познакомилась с мистером Боллом. — Она искоса взглянула на него. — Лос-Анджелес такой большой, а люди не соседствуют так, как мы в Дулитле.

— Мне это нравится, — сказал Джейк. — Мне это подходит. — И это была правда. Все были из разных мест. Его пентхаус занимал верхний этаж выходящего на пляж высотного здания. Он мог приехать домой из офиса, заехать в подземный гараж, подняться на лифте на верхний этаж и за это время не переговорить ни с одним человеком. После целого дня на телефоне, или в студии звукозаписи, или с представителями прессы, или обхаживая клиентов за ленчем, не говоря уж о вечерах, занятых поездками в клубы, он наслаждался тишиной и одиночеством.

— Ну, если вы решите подыскать здесь себе домик для отдыха, просто свяжитесь со мной по мобильнику. В Дулитле спросите любого, и вам скажут, где можно найти агента по недвижимости.

Взглянув на дом, Джейк увидел, что отец и Марта решили опробовать кресла-качалки.

— Они, похоже, уже чувствуют себя как дома, — сказал он, сам удивившись своему замечанию.

Она улыбнулась, вероятно, уже подсчитывая свои комиссионные. Они поднялись по нескольким ступеням, ведущим на веранду. У его отца было выражение лица, которое Джейк не мог распознать. Он смотрел на него, подходя, и не мог понять, что же кажется ему незнакомым.

И внезапно понял. Удовлетворенность.

Его осанка была прямой, как всегда, но, сидя в этом кресле, сложив руки на груди и медленно покачиваясь, его отец был в состоянии покоя.

— Готовы осмотреть внутри? — спросила миссис Болл, играя ключами на кольце.

— Вы идите внутрь, — предложил отец. — Мы бы хотели поговорить с Джейком.

Миссис Болл отперла дверь, по ее лицу и по тому, как она оглянулась, входя в дом, было видно, что ей ужасно любопытно.

Джейк перевел взгляд с отца на Марту; что-то блеснуло на ее левой руке. Он присмотрелся.

Вчера за ужином на ней не было бриллиантового кольца.

Отец поднялся с кресла и встал рядом с Мартой. Он улыбнулся ей и Джейку.

— Мы больше не хотели ждать, чтобы сказать тебе. Марта оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Отец не мог бы выглядеть счастливее. Или серьезнее. Джейк подумал, что оба эти чувства соответствуют моменту. Он протянул руку отцу.

— Я счастлив за вас обоих. — И это была правда.

Отец не обратил внимания на руку и обнял его.

— Спасибо тебе, сынок, — сказал он, отступил, откашлялся и посмотрел вниз на Марту. Джейк улыбнулся ей:

— Могу я поцеловать невесту?

Марта покраснела. Она кивнула, и Джейк нагнулся, обнял ее и поцеловал в щеку.

— Когда свадьба? — спросил он.

— В канун Нового года, — в унисон ответили они. — Этого года?

— Нет причин терять время, — сказал его отец.

Но нет причин и торопиться. Джейк подумал об Эбби.

— Вы уже сказали сестре?

— Сегодня утром, — ответила Марта. — Она…

— В шоке? — спросил Джейк.

— Да, — подтвердила Марта. — Но жизнь предназначена для того, чтобы жить. И я знаю мою сестру. Когда она переварит эту новость, кончится тем, что она будет думать, что это с самого начала была ее идея.

— Меня это устраивает, — сказал отец. — Я не хочу, чтобы наше счастье кого-то расстраивало. — Он посмотрел в глаза Джейку.

Джейк ответил ему таким же прямым взглядом.

— Мне, может быть, придется вернуться в Лос-Анджелес и снова приехать сюда к Новому году, но я буду на свадьбе. То есть если вы захотите, чтобы я был.

— Захотим ли мы? — Оба, и отец и Марта, всплеснули руками. — Мы на это и рассчитываем!

Миссис Болл выскочила наружу.

— Я не могла не услышать. Поздравляю! Мои самые лучшие пожелания! Еще одна свадьба в Дулитле. — Она бросилась всех обнимать. Джейк не удивился бы, если бы она уже обдумывала, кому сообщить в первую очередь.

Внезапно в его памяти всплыл образ Харриет. Ему бы очень хотелось поделиться этой новостью с ней. Время, потребовавшееся на то, чтобы внимательно обойти дом, осмотреть задний двор, плавно спускавшийся к реке и пруду, доехать до города и пересесть в другую машину, которая довезла до гостиницы, показалось ему бесконечным.

Джейк три раза проверял мобильный телефон, чтобы убедиться, что не пропустил звонок от Харриет.

Хотя понимал, что она не могла позвонить так скоро.

И этот звонок не мог иметь какое-то особое значение.

И вряд ли ему хотелось обманывать себя.

Но он хотел, чтобы она позвонила.

Он хотел поужинать с ней.

Он хотел узнать Харриет сегодняшнюю, и слушать ее голос, и смотреть на ее лицо, пока они будут болтать о том, что она делала все эти годы. Он хотел узнать, какой жизненный опыт превратил ее из странноватой, по общему признанию, девушки в сегодняшнюю утонченную красавицу.

Он хотел видеть ее улыбку.

И не только это, понял он, шнуруя кроссовки, чтобы устроить себе пробежку достаточно долгую, чтобы разогнать напряжение, охватившее его тело. Он хотел видеть, как она улыбается — вместе с ним и для него.

Джейк покачал головой, посмеялся над собой и вышел на улицу. Он пошел по тротуару размашистым шагом. Он занимался физподготовкой, как военные называли зарядку, если мог вытащить из дома какого-нибудь мальчишку, чтобы побегать вместе. Но когда он открыл для себя удовольствие бегать в одиночестве, он больше никогда не искал компанию.

Бег для Джейка был идеальным условием для раздумий. И в те дни и ночи, когда его мозг был слишком активен и ему просто хотелось забыть обо всем, бег всегда служил прекрасным противоядием от жизненных стрессов. Концентрируясь на каждом шаге, на каждом вдохе, он мог продвигаться вперед, буквально оставляя мысли позади, сливаясь с тротуаром, тропинкой или травой.

Именно такой пробежки ему хотелось сегодня. Ему было нужно ощутить сейчас блокирующий мозг союз сердца, легких и мышц, делающих работу и дающих его мыслям заслуженный перерыв.

Все это он и получил.

Последние несколько кварталов он двигался шагом, чтобы остыть. Когда он уже подходил к гостинице, рядом притормозил пикап. Он услышал клаксон, посмотрел на пикап и увидел, что за рулем сидит тот самый мужчина, который подвозил его сегодня утром. Майк, ветеринар, вспомнил Джейк. Мужчина помахал ему и въехал на подъездную дорожку гостиницы. Пассажирская дверь открылась, и из нее выпрыгнула девочка-подросток.

Стекло со стороны водителя опустилось.

— Ну как вам здесь нравится?

Думая о Харриет, Джейк улыбнулся:

— Лучше, чем я ожидал.

Майк кивнул:

— Вам тут еще больше понравится.

Кристен обошла грузовик.

— А я бы не согласилась с этим утверждением. Не могу дождаться, когда уеду отсюда. Привет, я Кристен.

Джейк перевел взгляд с девочки на мужчину, который, как он понял, был ее отцом. Судя по отсутствию его реакции, подобное замечание было привычным.

— Привет, Кристен. Ты скоро едешь в колледж?

— Не очень скоро, — ответила она.

— Мне надо бежать, — сказал Майк. — Кристен, позвони мне, когда закончишь работу.

Она кивнула. Отец уехал. Джейк пошел рядом с ней по тротуару.

— Откуда вы и чем занимаетесь? — спросила она.

— Из Лос-Анджелеса, — ответил Джейк. — Я занимаюсь управлением музыкальным бизнесом.

— Круто. Вам пришлось пойти в юридический институт, чтобы заниматься управлением?

— Некоторым приходится. Мне нет. У меня степень магистра делового администрирования.

— О, я все знаю об этой степени, — сказала Кристен с насмешкой в голосе. — Это легко.

Она, должно быть, поняла, как грубо это прозвучало.

— Упс, прошу прощения. Я всегда сначала говорю, а потом думаю. По крайней мере это пытается вдолбить мне мой папа.

— Ты хочешь учиться в юридическом? — Джейку было любопытно найти такую решительность в подростке. Он не помнил никого из своего выпускного класса, кто бы говорил о том, что собирается, стать юристом. Черт, да половина из них не думала поступать даже, в местный колледж.

— Это моя промежуточная цель, — сказала Кристен, поднимаясь по ступеням. — Потом я планирую поступить в Институт дипломатической службы и работать в Государственном департаменте. Там творится вся, политика.

— Это… — Он хотел сказать, «интересно», но это неубедительное слово не подходило к цели такого калибра.

Она кивнула:

— Продолжайте. Скажите это слово. Все остальные говорят. «О, Кристен, как интересно. Но когда же у тебя будет время ходить на свидания, выйти замуж и рожать детей?» Я окружена идиотами!

Джейк рассмеялся:

— Я собирался использовать только слово «интересно». Но не все остальные, поверь мне. От меня ты такого не услышишь.

Девочка подняла на него глаза.

— Вы очень похожи на моего папу. Он тоже не говорит ничего отрицательного. Это в основном моя мама и мой отчим, что очень лицемерно с их стороны. Я хочу сказать, моя мама юрист, а ее муж занимается государственной политикой, а ведь у нее же есть дети. — Она скорчила рожицу. — Правда, у нее их не было бы, если бы папа не заставил ее родить меня.

Джейк удивился этому заявлению, но что он мог сказать на это? Люди здесь абсолютно открыто говорили о семейных и личных дедах, причем совершенно непривычным для него способом. Его клиенты, освещавшие свою личную жизнь в кричащих заголовках таблоидов, делали это для рекламы. В этом городе все было по-другому. Они не только знали, казалось, все хорошее, плохое и не всегда красивое, они, похоже, искренне заботились друг о друге.

Они стояли на веранде, снаружи входной двери. Девочка, похоже, не слишком торопилась приняться за работу, а Джейку нравилось разговаривать с ней, так что он облокотился на перила веранды. Было немного странно слышать, что ты похож на чьего-то папу, но он постарался спокойно воспринять это. Он не собирался быть отцом, но мог понять, что иметь такого интересного ребенка, как Кристен, одновременно и трудно, и приятно.

— Когда ты пойдешь в колледж?

Она снова скорчила гримасу.

— Мне осталось доучиться этот год и весь следующий, если только я не смогу убедить отца надавить на школу, чтобы мне позволили закончить школу раньше. Я самая умная в моем классе, и какой же это тупизм — сидеть там, когда я готова для колледжа.

Джейк улыбнулся:

— А он сделает это?

— Мы ведем переговоры, — ответила она. — Кстати говоря, часть моей стратегии — заработать денег, так что мне лучше заняться этим. — Она протянула ему руку. — Было приятно поболтать с вами.

Он пожал ей руку:

— Мне тоже.

Она быстро вошла в дом.

Его телефон зазвонил. Харриет? Джейк выхватил телефон из кармана спортивной куртки, неловко схватил его и уронил на крыльцо. Телефон со стуком отскочил от пола и полетел вниз по ступенькам. Джейк схватил его как раз в тот момент, когда отвалилась батарея.

— Кусок дерьма, — громко выругался Джейк. Экран телефона был совершенно черным. Он вставил на место батарею и нажал на кнопку включения.

Ничего.

Он произнес несколько метких слов. Ну почему он не попросил у нее номер? Что, если она не поселилась в гостинице?

Он вернулся на веранду и встал, уперев руки в бока. Воздух был чертовски холодный, но Джейку было все еще жарко после бега, поэтому он сел на качели на веранде и задумался, что можно предпринять. Он будет чувствовать себя идиотом, если позвонит ее родителям, но если это понадобится, чтобы найти ее, он сделает это.

Последние лучи солнца уходили за горизонт. Уже достаточно поздно, так что звонок мог быть от Харриет, она могла уже покинуть больницу.

Или это мог звонить клиент. Или, Боже упаси, Ариэль в очередном приступе творческой истерики.

Ему придется перестать гадать и выяснить наверняка. Или забыть о телефоне. Ему надо принять душ и переодеться, а потом поискать Харриет. Он улыбнулся. В конце концов, он же в Дулитле.

Джейк вскочил с качелей, насвистывая веселый мотивчик. Встреча с Харриет сделала поездку в Дулитл не напрасной. Ему хотелось снова увидеть ее. Она была красивой женщиной, сексуальной и привлекательной, с которой он только вчера был готов переспать в мотеле, но в то же время она была не только этим.

Она была Харриет, девушкой из выпускного класса, которая не приноравливалась к другим, девушкой из школы, которая забралась ему под кожу так, как после нее не смогла ни одна другая женщина.

Черт, первый раз, когда он занимался сексом, это было с Харриет.

Джейк перестал насвистывать.

Насколько неловко это было? Он был так абсолютно невежествен, так несведущ и сверх того не использовал презерватив, который сунул за пояс, когда собирался на выпускной бал. С какой стати ей хотеть снова увидеть его? Неудивительно, что прошлой ночью она бросила его в мотеле.

Но она была тогда так невинна. Все это было так давно, и он едва ли помнил детали. Почему она вышла за Донни так скоро после выпуска, все еще оставалось загадкой, но ее можно было решить, спросив Харриет. Кроме того, сейчас это не имело значения. Прошлое — это прошлое.

Учитывая изысканность ее жизни, она выросла сексуально также, как и он.

Джейк улыбнулся. Он надеялся узнать, правда ли это.

Но он был счастлив, что если до этого дойдет, он будет делать это, зная, что с ним Харриет, его первая девушка, которую он держал в объятиях, а не мисс Зокушка Смит-Джонс.






Глава 27 Это был лучший из вечеров





Харриет смотрела на свой мобильный телефон. Неужели Джейк Портер только что сбросил ее звонок? Невозможно поверить. Он просил ее позвонить, сам набрал номер в ее телефоне, как в своем собственном, и улыбнулся так самоуверенно, что она поняла, что он ничуть не сомневается, что она поужинает с ним.

Она была свободна в этот вечер. Оливия с комфортом отдыхала и заверила их, что с ней все хорошо и не надо вокруг нее суетиться. Так что у Харриет не было никаких угрызений совести от того, что она рано покинет больницу. Зак попросился провести ночь в доме ее родителей, а не с ней в гостинице. Она только что привезла его и теперь снова сидела в «хаммере» у родительского дома.

Правда, у нее были серьезные сомнения, разумно ли вообще проводить время с Джейком Портером. Так что она почти решила позвонить ему и сказать, что занята.

Конечно, занята она не была. Но она не могла бы вынести целый вечер в доме родителей, особенно после того, как мать по меньшей мере четыре раза сказала ей, каким красивым мужчиной оказался Джейк Портер и как она с первого взгляда поняла, что уже раньше видела его.

От того, как она произносила эти слова, разговаривая с Харриет, но глядя на Зака, у Харриет сжался желудок и участился пульс. Поэтому, естественно, она не сказала, что он пригласил ее поужинать с ним.

Харриет завела мотор и медленно поехала вдоль квартала. В окнах почти всех домов были видны горящие огнями рождественские елки. Солнце село, и приближалась ночь.

Харриет обычно любила это время суток. Она проводила плодотворные часы, создавая произведения искусства, выплескивающиеся из ее души, а потом вечером наслаждалась, проводя время с Заком, или на диване с книгой, или выезжая куда-нибудь с Уивером, погружаясь в атмосферу, казалось, всегда сопутствующую ему, где бы он ни был.

В этом одно из отличий между художником и музыкантом, размышляла она, остановившись перед знаком «стоп» и не зная, ехать ли в гостиницу, чтобы провести там тихий вечер, или колесить по городу, гадая, почему Джейк Портер не ответил на ее звонок. Музыканты обычно окружены людьми, а художники идут по жизни и работают в одиночестве. Если только, конечно, ты не кто-нибудь вроде Энди Уорхола.

Харриет подумала о Уивере. Она могла бы позвонить ему, узнать, что он делает. Он ведь не хотел расстраивать ее предложением выйти за него замуж. Он очень долго был хорошим другом и для нее, и для Донни. Если бы она хотела снова выйти замуж, он стал бы хорошим мужем. Он не торчал бы дома, требуя, чтобы она уделяла ему внимание, поскольку большую часть времени проводил в поездках. И деньги никогда не были бы проблемой.

Харриет сморщила нос. Разве эти факторы делают брак хорошим? Они с Донни исключительно хорошо ладили, несмотря на необычные обстоятельства их союза. У них были отдельные комнаты, они воспитывали сына, они вращались в свете, и они играли мужа и жену на радость родителям Донни.

С точки зрения всех окружающих, они были мужем и женой.

Но они никогда не знали физической близости.

Харриет вздохнула и свернула на улицу, ведущую к гостинице «Скулхаус инн». Какой смысл звонить Уиверу? Она не собирается выходить замуж, и нет смысла делать вид, что это не так. Вся ее сексуальная энергия уходила в искусство. Даже художественные критики отмечали этот феномен.

— Да, верно, — пробормотала она. Может быть, она и не из тех, кто выходит замуж, но бывали времена, когда ей хотелось всего того, что означает быть женщиной. Как прошлой ночью, например. Если бы мужчина, вовлеченный в этот потенциальный секс на одну ночь, был кем угодно, только не Джейком Портером, ей было бы чрезвычайно трудно не поддаться страсти.

У нее это было очень, очень давно.

Слишком давно.

Она поморщилась, вспомнив, какой дурочкой была в месяцы после смерти Донни. Она встречалась с несколькими мужчинами, а потом завела любовника. Она никогда не приглашала его домой, не желая расстраивать Зака. Но она была сильно влюблена. Он был инвестиционным банкиром, значительно старше ее. Он угощал ее дорогими винами и изысканными блюдами и открыл ей чувственные горизонты, которых она никогда не знала. Будучи чрезвычайно занятым, он никогда не требовал, чтобы она проводила с ним вечера и выходные. Однако от этого романа начало страдать ее искусство, и Харриет стала сокращать время, проводимое с ним. Что было к лучшему, потому что в день, когда он представил её брюнетке, которую назвал «второй женщиной» в своей жизни и предложил, чтобы они трое лучше узнали друг друга, Харриет оказалось менее болезненно уйти. Она была потрясена и ранена и чувствовала себя наивной дурочкой из-за того, что верила, будто он любит ее так же, как; она думала, любит его.

Вскоре после этого она стала проводить значительно больше времени с Уивером. Верным, надежным Уивером.

Харриет припарковалась на улице напротив гостиницы. Она не знала почему, но ей не хотелось подъезжать слишком близко. Как будто ей хотелось быть готовой к бегству.

Или готовой мчаться на зов, если Джейк Портер перезвонит ей?

Нет, не такой у нее характер.

Она собрала дорожную сумку, сумочку и пальто и выбралась из «хаммера». Перешла улицу. В окнах гостиницы горел свет. Она казалась гостеприимной и уютной.

Харриет почувствовала, что ее плечи расслабляются. Она понежится в горячей ванне, а потом уляжется в постель с книгой.

Она уже подошла к тротуару, ведущему к парадной двери гостиницы, когда поняла, что на пороге стоит мужчина. Он стоял спиной к улице ипохоже, собирался войти внутрь. В сгущающихся сумерках она мало что могла разглядеть. Но она узнала плечи, наклон головы, длинные, мощные ноги. Джейк Портер. Неужели он разыскивает ее?

Она помедлила, размышляя. Можно развернуться, проскользнуть назад в машину и уехать. Одной.

В одинокую ночь.

Зачем ей делать это, когда все, чего она хотела, — это расслабиться, уединиться на вечер в комнате, которую она заказала в гостинице, где могла остаться в покое и тишине. Мужчина на пороге повернулся — сначала повернулась его голова, а потом и все тело. Конечно, он видел ее. Похоже, у него был какой-то радар, когда дело касалось ее.

Правильно, сказала себе Харриет, не надо быть смешной. Не желая, чтобы ее застали убегающей со сцены, она пошла к гостинице.

— Ну вот и ответ на мою молитву, — сказал Джейк Портер, ступая под фонарь на веранде.

С головой, окруженной ореолом света, он гораздо больше походил на мужчину, способного молиться. Харриет, однако, знала, что ей лучше смотреть на него как на дьявола, которого нужно избегать, не важно, насколько соблазнительное искушение он предлагал.

— Что это была за молитва? — спросила Харриет. Ей удалось произнести это легким, почти небрежным тоном, что порадовало ее. Джейку Портеру не обязательно знать, как легко он влияет на нее.

— Позволь мне помочь тебе с этим, — предложил он, протягивая руку к ее дорожной сумке.

Харриет обнаружила, что позволяет ему забрать ее.

— Я все больше люблю это пальто, — сказал он, забирая из ее рук и красное кашемировое пальто тоже.

И вот она стоит на веранде, не входя в круг света, не зная, что сказать, как когда-то давно в школе.

— Так, значит, ты остановилась здесь. — Это был не вопрос. Он знал. Она-то даже не догадалась, что он мог остановиться здесь, хотя, конечно, это было логично. В Дулитле был не большой выбор гостиниц.

— Если они еще не отдали мою комнату. — «Или если я не удеру опять, узнав, что ты здесь». — Мне нужно войти и проверить.

— Подожди минуту, — сказал он, привлекая ее к качелям на веранде.

Харриет села, гадая, что случилось с ней, такой самостоятельной, упрямой и независимой.

— Как там миссис Смит?

— Отдыхает.

Он кивнул и ногой слегка качнул качели.

— Проголодалась?

— Да, — ответила Харриет не подумав. Он улыбнулся:

— Поедем опять в «Веранду»?

— О, я не знаю… Я так устала от этого бесконечного сидения в больнице.

— Это пойдет тебе на пользу. — Он улыбнулся. — То есть это пойдет мне на пользу.

Она рассмеялась:

— Вот теперь честно.

— Да, я такой, — сказал он. — Спроси любого в музыкальном бизнесе, и тебе все скажут, что Джейк Портер честный парень. И я тебе скажу, что, прежде чем мы сможем куда-то пойти, мне нужно принять душ и переодеться.

Так что у нее есть время увильнуть от каких бы то ни было планов на ужин.

— Мне тоже, — ответила она, вставая с качелей.

— Ты звонила мне?

Она посмотрела на него снизу вверх. Он стоял в тени, отбрасываемой фонарем веранды.

— Это вопрос с подвохом?

Он сунул руку в карман брюк и вытащил мобильный телефон.

— Упал и разбился, — сказал Джейк со скорбным вздохом. — Как раз когда зазвонил.

Харриет не могла не улыбнуться:

— А я подумала, ты сбросил мой звонок.

Он приблизился.

— Я бы никогда не сделал этого, Харриет Как-там-твоя-фамилия. — Он коснулся ее щеки, легко, почти невесомо.

Она затрепетала, эта волна поднялась где-то в глубине ее и пробежала по всему телу. Вот сейчас он поцелует ее. Она хотела этого. Она не хотела этого. Она поднялась на цыпочки и подняла подбородок.

— Смит, — прошептала она. — Моя фамилия Смит. Опустив голову, Джейк уронил ее сумку на пол, накинул кашемировое пальто ей на плечи и притянул ее к себе.

— Смит, — повторил он, его глаза горели.

Дверь гостиницы распахнулась. Свет изнутри хлынул на веранду. Громкий мужской голос позвал:

— Джоан, здесь совсем не холодно. Давай посидим немного.

— Черт, — выругался Джейк, отпуская ее. Он обвел языком линию ее губ и сказал: — Продолжение следует.

— О, простите, — сказал мужчина, но не вернулся внутрь. Он шагнул к ним, протягивая руку. — Луис Сен-Сир, — представился он. — Как вам нравится это место? Я встречаю новых друзей всякий раз, как приезжаю сюда.

— Джейк Портер, — представился Джейк, пришедший в себя раньше, чем Харриет.

Она неторопливо натянула пальто на плечи.

— Харриет, — сказала она.

— Я уже познакомился с вашим отцом, — сказал Сен-Сир Джейку. — Он счастливчик, если женится на Милой Марте. И, Харриет без фамилии, вы очень скромны, и я уважаю ваше стремление к конфиденциальности, но, должен сказать, у меня есть две ваши картины.

Стройная седая женщина вышла на веранду и закрыла за собой дверь.

— Луис? О, ты не один.

— Джоан Сен-Сир, — представил ее Луис. — Познакомься с Джейком Портером и Харриет П. Смит.

— Здравствуйте, — сказала она, набрасывая на плечи кожаную куртку. — Если вы художница, мисс Смит, Луис не даст вам ни минуты покоя. Он просто сходит с ума по вашим работам.

Харриет попыталась улыбнуться. Восхищение незнакомых людей всегда заставляло ее чувствовать себя неловко. За все те годы, что она писала картины и стала известной, она так и не привыкла к чувству, что люди, которые покупают ее произведения и знают ее искусство, считают, как будто имеют какое-то особое право на ее внимание.

— Спасибо, — смогла наконец произнести она.

Джейк встал рядом с ней, как будто защищая.

— Вы тоже художница?

Седовласая женщина рассмеялась легким мелодичным смехом:

— Слава Богу, нет! Я в этом ничего не понимаю. Я дерматолог, а Луис ортопед.

Вот тут Харриет по-настоящему улыбнулась:

— Как хорошо, что у всех у нас разные таланты. Моей свекрови сегодня заменили коленный сустав, а я не могла бы показаться на люди, если бы не мой дерматолог.

Джейк хлопнул себя по лбу.

— Бог мой! — воскликнул он. — Кристен была права, когда говорила о бесполезности степени магистра.

— Вы знаете Кристен? — спросила Джоан Сен-Сир. — Кристен Холлидей.

— Девушку, которая работает здесь? — спросил Джейк.

— Да. Она падчерица нашей дочери.

— В Дулитлё до сих пор каждый человек чей-то родственник, — заметила Харриет.

— Мы из Нового Орлеана, — сказал Луис. — Но мне нравится, как только предоставляется возможность, приезжать в Дулитл. И Джоан тоже.

— Джоан может и сама за себя сказать, — улыбнулась Джоан. — С тех пор как Стейси вышла за доктора Майка, я внесла графу «время в Дулитл» в свое расписание. Я даже подумываю переехать сюда.

Луис удивленно поднял брови:

— Джоан, для меня это новость.

— Не знаю, почему это должно удивлять тебя, — парировала она.

Харриет посмотрела на них:

— Мы как раз собирались войти внутрь. Наверное, вы хотите посидеть на качелях?

Луис вскинул руки:

— Простите. Мы с Джоан любим спорить друг с другом, но забываем не делать этого на публике. Одно из преимуществ развода, — это то, что мы никогда не раним чувства друг друга.

— Я не уверена, что соглашусь с этим, — сказала Джоан.

Луис рассмеялся и обнял ее за плечи.

— Давай-ка позволим этим молодым людям войти внутрь и согреться.

Она улыбнулась и пошла к качелям. Харриет шагнула к двери. Луис наклонился к ней и сказал:

— Как только я увидел «Жар», я понял, что должен владеть ею. Это самая сексуальная картина, какую я когда-либо видел.

Харриет покраснела. Она буквально выложилась в этой картине, катаясь по полу, корчась и учащенно дыша, когда писала ее всем телом на холсте, уединившись в своей студии. Она не знала ограничений. Это был невероятный, потрясающий опыт. Услышать комментарий о результате этого труда из уст этого пожилого мужчины было для нее равносильно тому, как выйти на сцену без трусиков, когда все в оркестровой яме могли видеть, что ниже пояса она обнажена. К счастью, Сен-Сир, похоже, не требовал ответа.

— Я бы хотел увидеть эту картину, — сказал Джейк, входя рядом с ней в гостиницу.

— Будь полюбезнее с Кристен и, может быть, познакомишься с семьей, — ответила Харриет.

— Если это замечание говорит о том, что ты, может быть, хотя бы капельку ревнуешь к не по годам развитой Кристен, — сказал Джейк, — тебе следует знать, что Кристен всего шестнадцать.

— Я ничуть не ревную, — ответила Харриет и вошла в «Скулхаус инн». — С чего бы мне?

— На некоторые вопросы лучше отвечать действиями, чем словами. — Он повернулся и притянул ее к себе. — Несколько минут назад у меня украли поцелуй, — сказал он и, прежде чем она могла отреагировать, опустил голову и коснулся губами ее губ.

Это произошло так быстро, что она подумала, не вообразила ли себе этот поцелуй. Но ее реакция была слишком реальна. Задыхаясь, она воскликнула:

— Мистер Портер!

Он тихо рассмеялся:

— Мне нравится, как твои глаза сверкают, когда ты изображаешь возмущение.

— Вовсе нет. В смысле — не изображаю.

— Смотри-ка, вот мисс Эбби идет встречать тебя, — сказал он.

И точно, к ним подошла пожилая женщина, с намеком на улыбку на губах.

— Добро пожаловать в гостиницу, — сказала она. — Миссис Смит, не так ли?

— Зовите меня Харриет, — предложила она. Харриет никогда не думала о себе как о миссис Смит. Этого не было, даже когда Донни был жив, а уж после его смерти эти слова казались вовсе неподходящими.

— Харриет, — сказала Эбби, как бы пробуя это имя на вкус. — Ваша комната ждет вас. Херес и пирожные сервированы сейчас в главной гостиной. Я отнесу ваш багаж и покажу вам комнату.

— Вы преподавали биологию? — спросила Харриет.

Пожилая женщина кивнула:

— Точно. И вы оба были в моем классе, но вы изменились так сильно, что я ни за что бы не узнала, что вы та девочка, которая однажды нарядила скелет в кабинете биологии как актера из дешевой пьески.

— Я совсем забыла об этом, — сказала Харриет. Она повернулась к Джейку: — Это было на Хэллоуин, значит, еще до твоего приезда в Дулитл.

По лицу Джейка пробежала тень. Он выглядел гораздо менее беззаботным, чем несколько минут назад, когда сорвал тот поцелуй.

— У вас будет масса времени, чтобы поговорить о прошлом, — сказала Эбби. — Хорошо пробежались, Джейк?

Он кивнул:

— Мне это было нужно.

Уголки губ Эбби опустились вниз.

— После утомительного осмотра домов с этой болтушкой миссис Болл, думаю, это было необходимо.

Домов? Харриет быстро взглянула на Джейка. Ну, он же не может покупать недвижимость в Дулитле.

— В следующий раз пусть отец и Марта едут одни, — сказал Джейк. — отнесу сумку Харриет. В каком она классе?

— В третьем, — Эбби вытащила из кармана фартука старомодный ключ и протянула его Харриет. — Ванная прямо напротив по коридору. Если что-нибудь понадобится, просто дайте нам знать. Спросите Марту или меня. Или Кристен, я полагаю.

Харриет было любопытно познакомиться с Кристен. «Не по годам развитая» и «шестнадцатилетняя» были определениями, которыми не часто пользуются в Дулитле.

— Спасибо, — сказала она и пошла за Джейком по широкому коридору. Слева в большой гостиной горел камин. Рядом с ним сидел мужчина с книгой. Он коротко взглянул на них, и Харриет замерла как вкопанная. Джейк едва не налетел на нее сзади.

Харриет перевела взгляд с мужчины, на Джейка и обратно. Старший мужчина улыбнулся ей, и ей удалось ответить тем же и заставить свои нога идти дальше.

— Это был твой отец?

— Да.

— Вы так сильно похожи, — едва слышно произнесла она. Да, они были так же похожи, как Зак и Джейк. Что-то сжалось у нее внутри. Из-за нее этот мужчина не знает, что у него есть внук.

— Я как-нибудь познакомлю вас, если хочешь, — сказал Джейк. — Третий класс. Ваш ключ, мадам.

— О, я могу это сделать сама, — сказала Харриет, вставляя большой железный ключ в замочную скважину. Ключ застрял. Она подергала его, вытащила и попробовала снова. Замок не поддавался.

Джейк наклонился ближе и прошептал:

— Дай знать, когда я могу оказаться полезным.

Харриет чувствовала, как его грудь поднимается и опускается с каждым вздохом. Его тело было теплым и сильным, а она была дурой. Она бросила взгляд в коридор и увидела, что Эбби больше нет поблизости. Она позволила своему телу прикоснуться к Джейку, всего на мгновение. Она вздохнула:

— Сдаюсь.

Он положил ладонь на ее руку, сжимавшую ключ, и повернул его. Замок щелкнул, и дверь открылась примерно на дюйм.

— Вуаля! — воскликнул Джейк, не отпуская ее руку. — Видишь, как все легко, когда перестаешь сражаться?

— Правильно, — ответила Харриет. Она высвободила руку, открыла дверь и сказала: — Спасибо, что принес мою сумку. Дальше я справлюсь сама.

— Харриет, Харриет, ты очень упрямая женщина.

— Я не понимаю, о чем ты. — Но конечно, она понимала. Она положила руку на дверь, используя ее, чтобы защититься не от Джейка Портера, а от своего собственного желания втащить его за руку в свою комнату и захлопнуть дверь.

Он распахнул дверь пошире, прошел мимо нее и поставил ее сумку рядом с кроватью, покрытую яблочно-зеленым ситцем.

— Эй! — воскликнула она.

— Не беспокойся, дверь открыта, а я никогда не остаюсь там, где меня не хотят.

— Дело не в этом. — Харриет бросила пальто и сумочку на кресло и присела на краешек. — Я сейчас сниму сапоги, — сказала она и стала делать именно это. — Ты очень привлекательный мужчина. — Она сбросила один сапог и пробежала глазами по его сильному телу. — Очень.

— Черт возьми, спасибо! — воскликнул он, прислоняясь к столбику кровати и удобно устраиваясь.

— Со школы у меня сохранились… м-м-м… самые добрые воспоминания о тебе, и мне не терпится узнать, как ты жил все это время. — Она стянула с ноги второй сапог.

— За ужином?

Какой от этого может быть вред? Харриет кивнула:

— О'кей. За ужином.

— Пойдешь в ванную первой?

— У нас одна ванная? — Харриет удивленно уставилась на него. Это было бы слишком интимно.

Он пожал плечами:

— Это небольшая гостиница. Ты знаешь, должна знать, что здесь есть другие гости. Не беспокойся, я всегда споласкиваю раковину после бритья и вытираю стенки душевой кабины.

— Ты шутишь.

— Ты хочешь сказать, я этого не делаю? — Он улыбнулся. — Ты почему-то не кажешься мне аккуратисткой, но, признаюсь, я такой. Когда я рос, кто-то же в моем доме должен был поддерживать порядок.

— Догадываюсь, что твой отец требовал этого, а твоя мать не умела, так что это доставалось тебе. Джейк кивнул и скрестил руки на груди.

— Что-то подсказывает мне, что Марта и мой отец гораздо больше подходят друг другу, чем он и Ариэль.

— Они пара?

— Женятся в канун Нового года.

— Ты говорил, что здесь по семейным делам, — медленно произнесла она, вспоминая, что вчера он, похоже, не слишком хотел распространяться о том, зачем приехал в город.

— Отец хотел, чтобы я познакомился с Мартой. Все это довольно внезапно, и, думаю, ему было нужно мое благословение. — Он пожал плечами. — Как ни странно это звучит.

— Может быть, он хочет, чтобы ты знал, что его жизнь идет в правильном направлении.

— И я надеюсь, что это так, — сказал Джейк. — Он хороший парень.

Харриет улыбнулась ему, довольная, что он хорошо говорит о своем отце, дедушке Зака.

— Я думаю, вторые браки должны быть более удачными. То есть люди на опыте узнают, в чем они ошиблись в первом случае, и в следующий раз ищут то, чего, как они поняли, им недоставало в жизни.

— Именно это ты и собираешься сделать? — Он говорил мягко, проскользнув вопросом сквозь ее оборону.

Она рассмеялась:

— Боже мой, нет! Я не собираюсь снова выходить замуж.

— Сожалею, что у тебя был неудачный брак. — Он выглядел мрачным.

Из какого-то нелепого упрямства ей не хотелось, чтобы он думал так. Но Господи, как же она могла объяснить ему, именно ему, какой это был брак?

— Мы были хорошими друзьями, — сказала она.

Джейк поднял бровь:

— Я помню Донни Смита из нашего класса. Вы двое тогда дружили. Но я что-то не припоминаю, чтобы он интересовался девушками.

Харриет вспыхнула.

— Ты не очень долго знал его.

— А ты знала его всю свою жизнь. — Он оттолкнулся от кровати. — Всегда аутсайдер, — произнес он с кривой улыбкой. — Конечно, ты знала, что к чему. Ты вышла за него замуж и родила ему ребенка. — Он пожал плечами. — Стукни в мою дверь, когда освободишь ванную, хорошо? Я в четвертом классе.

И, больше ничего не сказав, он вышел из комнаты.

Харриет пнула ногой сапоги. Только что она добавила еще один слой ко лжи, в которой живет. И она ранила его чувства. Она не хотела делать это и чувствовала себя ужасно, глядя, как он уходит. Харриет вздохнула и встала с кресла. Она собиралась отказаться от ужина, пусть даже и в последнюю минуту, но после того, что только что произошло, у нее не хватило бы мужества отказаться.

Но как опасна игра, в которую она играет.

«Черт побери! Он дал мне идеальную возможность объяснить, что случилось, а я позволила себе упустить ее. Да, потому что я курица. Большая, глупая, виновная курица, направляющаяся на бойню».






Глава 28 Все равно счастливая семья





Харриет определенно не была аккуратисткой. Джейку пришлось поднять с пола три полотенца и выловить кусок мыла из слива, прежде чем он смог принять душ. Но ему нравилось представлять ее стоящей под душем; обнаженной и сверкающей каплями воды, так что он был не против. Ему пришлось успокоить себя, прежде чем он смог одеться и присоединиться к остальным в гостиной, где сказала Харриет, она будет ждать его.

Да, потому что она не хотела снова впускать его в свою комнату. Он не мог винить ее. Он заметно возбудился, но такой уж эффект она оказывает на него. Однако за ужином он будет джентльменом. Нет смысла пугать ее.

Ему оказалось трудно поверить, что она и Донни Смит поженились. Чем больше он думал об этом, тем более странным это казалось. Но они двое очень долго были друзьями. В классе они были изгоями. Возможно, для них имело смысл объединить силы.

Не то чтобы он считая это достаточно веской причиной для брака. Но все же, может быть, это лучше, чем когда двое легкомысленно считают себя влюбленными и только потом, с горой счетов и плачущими младенцами, узнают, что он любит овощи, а она ест только свинину, и никто из них не может вспомнить, что они вообще думали, когда говорили «да». Джейк знал, что он циник.

Но лучше уж быть циником, чем погрязнуть в страданиях.

При том, как он проживал свою жизнь, он всегда мог двигаться дальше. Сегодня, если они с Харриет обнаружат, что им уже после первого блюда нечего сказать друг другу, он потеряет всего лишь один вечер. Завтра весь остальной манящий мир будет в его распоряжении.

Он пытался снова и снова объяснить эту философию женщинам, с которыми встречался. Никто из них не понял. Как и Лилли, каждая думала, что именно она заставит его изменить точку зрения.

И вот он здесь, собирается провести вечер с Харриет, которая смеялась над самой мыслью, что она снова может выйти замуж.

Говорят, ведь существуют родственные души. Ну разве могло сложиться лучше?

Джейк схватил свою кожаную куртку, набросил ее на плечо и, насвистывая, пошел по коридору к главной гостиной.

Голоса встретили его еще до того, как он дошел до двойных дверей. Он узнал низкий голос отца и довольно приятный голос Марты. Властный баритон Луиса Сен-Сира соперничал с низким, ровным и довольно терпеливым голосом его бывшей жены. Джейк знал, что там наверняка рассказывают интересную историю, которой кто-нибудь обязательно поделится с ним. Несомненно, если завтра утром он войдет к Ледру, Пикл или кто-то из клиентов будет счастлив просветить его.

Джейк остановился у дверей гостиной. Не было слышно лишь голоса Харриет. Что ж, женщинам всегда требуется больше времени на сборы, чем мужчинам. Он не будет как-то толковать ее отсутствие.

Войдя в комнату, Джейк увидел отца, который помахал ему с маленького диванчика, на котором сидел рядом с Мартой. Сен-Сиры сидели в креслах с высокими спинками по обеим сторонам камина. Пространство потрескивающего огня ничуть не мешало им спорить о том, что звучало как сравнительные достоинства различных видов анестезии.

Прежде чем он успел поздороваться, в комнату проскользнула Эбби. Она поставила поднос с кексами на боковой столик, посмотрела на чайный сервиз, а потом взяла бутылку хереса и бокал. Она наполнила ее и подошла к Джейку.

Он принял бокал, не потому, что любил херес, а потому, что сочувствовал ей. Он подумал, что она рассвирепела бы, если бы узнала об этом, так что он поднял бокал, как бы тостуя ей.

Она махнула на него рукой:

— Да ладно вам! Угощайтесь кексом. Я сама испекла их.

— Спасибо, я попробую. — Джейк положил маленький кекс на салфетку для коктейля. — Вы удивились, что Харриет вспомнила вас?

Она пожала плечами:

— Полагаю, да.

— Кажется, что это было сто лет назад, — сказал он и сделал глоток хереса. — Очень приятно.

— По-другому и быть не могло, — сказала Эбби. — Вам бы лучше подойти сюда и провести больше времени, разговаривая со своим отцом. Этот человек многое может порассказать вам.

Джейк посмотрел на отца. Теперь он держал за руку Марту, достаточно сдержанно, их соединенные руки лежали между ними на диване. Он вздохнул.

— Полагаю, они удивили вас?

Она фыркнула.

— Съешьте еще кекс.

Он принял у нее угощение.

— К некоторым переменам трудно привыкнуть.

Она уперла руку в бок.

— Зачем люди хотят уезжать с насиженных мест — это выше моего понимания. Лично я собираюсь жить здесь и держать гостиницу до того дня, когда Господь призовет меня присоединиться к нему на небесах.

— И я уверен, вы так и сделаете, — сказал Джейк. — Может быть, вашей сестре хочется чего-то другого. Не то чтобы я могу понять это, — добавил он.

Эбби покачала головой.

— Мне надо вернуться на кухню. Кристен не может делать всю работу. — Она бросила взгляд на Марту и с этим прощальным ударом быстро вышла из комнаты.

Джейк держал херес в одной руке, недоеденный кекс — в другой. Эбби, только что понял он, смотрела на него как на союзника, собрата по несчастью, покинутого любимым человеком. От этого он пожалел ее еще больше. Из-за второго брака отца жизнь Джейка изменится очень мало. А вот мир Эбби изменится совершенно.

— Джейк, — позвал его отец.

По крайней мере он надеялся, что прав в этом предположении.

Джейк доел кекс, вытер рот салфеткой, кивнул Сен-Сирам и подошел к отцу и Марте. Он проигнорировал стул рядом с их диванчиком и остался стоять.

— Мы видели, что ты уходил на пробежку, — сказал отец. — Мне и самому нужно это сделать.

Джейк кивнул.

— Мы решили купить тот дом, который смотрели последним, — сказал отец. — У нас с Мартой было время все обсудить, и мы оба знаем, что не сможем жить в одной из тех коробок, которые агент показывала нам в Дулитл-Виллидже.

Это ничуть не удивило Джейка.

— Разумно. Вы, похоже, с первого взгляда полюбили его.

— Сидя на той веранде, мы почувствовали себя дома. — Отец улыбнулся ему. — Мы также обсуждаем наши свадебные планы.

Марта смотрела на полковника, как будто он был джинном, который только что предложил ей исполнить не три желания, а три тысячи.

— Канун Нового года наступит, не успеешь и оглянуться, — сказал отец. — Мне бы хотелось, чтобы ты был у меня шафером.

— Сэр, — ответил Джейк, не зная, что сказать.

— Вы еще никак не привыкнете к мысли, что мы женимся, не так ли? — спросила Марта, довольно робко глядя на него.

— Да, — сказал Джейк, — думаю, вы правы.

— Я знаю, это кажется скоропалительным, — сказала она. — Но когда ты встречаешь идеального человека, неразумно ждать и жить порознь и общаться по телефону и электронной почте, когда все, чего ты хочешь, — это проводить каждый день с человеком, которого любишь. — Она слегка покраснела и опустила взгляд на их соединенные руки.

— Я не мог бы выразить это лучше, — сказал его отец. Он встал и положил руку на плечо Джейка, легко, как будто боясь быть отвергнутым. — И нет другого человека, которого я больше хотел бы видеть рядом с собой в такой день, чем моего сына.

— Спасибо, — сказал Джейк, желая понять, почему он чувствует себя польщенным и в то же время немного растерянным. — Я буду там. — Он поднял бокал с хересом: — Тост за невесту и жениха!

— Можем мы присоединиться?

Луис и Джоан Сен-Сир покинули свои кресла у камина, чтобы встать рядом с Джейком.

— Ничто лучше свадьбы не заставляет человека чувствовать себя молодым.

Джоан шутливо ущипнула его за руку.

— Уж ты-то знаешь, Луис.

— Это точно, — ответил Луис. — Я стоял перед алтарем четыре раза.

Джейк покачал головой:

— Почему?

Луис пожал плечами. Но его глаза блестели.

— Наверное, я старомоден. Я не считаю разумным спать с кем попало.

— Доктор Сен-Сир! — Марта выглядела шокированной.

— Ну, вас бы больше ужаснуло, если бы я сказал, что мне это нравится? — Он поднял бокал. — Можете не отвечать. — Он взял бутылку хереса, наполнил всем бокалы и сказан: — За Милую Марту и за мужчину, который завоевал ее сердце.

— Это так романтично! — воскликнула Джоан.

В комнату торопливо вошла Эбби.

— Присоединяйся к нам, — пригласила ее Марта. — Тебе не обязательно все время работать.

Ее сестра подбоченилась:

— Да неужели?

— Пожалуйста! — Марта похлопала по подлокотнику дивана. — Мы тут подняли тост. Бери бокал и плюхайся сюда. — Она показала на кресло рядом. — Я настаиваю.

Джейк тихонько хихикнул. Это приказание немного ослабило его напряжение.

— По какому случаю? — спросила Эбби.

Марта принялась разглаживать юбку.

— Они обмывают нашу помолвку.

— Это правда? — Эбби выглядела какой угодно, только недовольной.

Джейк еще сильнее почувствовал в ней родственную душу.

— Мы уже точно остановились на тридцать первом декабря, — сказала Марта.

— Я все еще не могу поверить, что ты имеешь в виду этот год, — сказала Эбби.

— Через год никто из нас не станет моложе, — заметил Луис.

— Нам пора ехать к Стейси и Майку. — Джоан положила руку на плечо Луиса. — Всего наилучшего, — сказала она Марте и полковнику и практически силком вытащила бывшего мужа из гостиной.

— Мне плевать, насколько хорошим кажется этот человек, ты все равно недостаточно долго знаешь его, — сказала Эбби, мрачно глядя на Марту. — И ты помнишь о том, что нам всегда говорила мама? Нельзя судить о цыпленке по петуху, пока солнце не зайдет столько раз, что тебе уже не захочется ждать, так что, когда все будет сказано и сделано, ты будешь счастлива, что придержала лошадей.

Марта, казалось, вот-вот заплачет.

— Интересное выражение, — сказал Джейк. — Не против, если я буду использовать его? Оно может пригодиться во многих деловых переговорах.

Она натянуто улыбнулась ему:

— Если вам это будет полезно, то мне-то что. И вообще, я не понимаю, Марта, к чему такая спешка. Ты уже старая, так что я знаю, что ты не беременна, так зачем торопиться?

— Эбби! — Марта покраснела до корней волос. — Я хочу, чтобы ты была рада. За нас.

Эбби сунула руки в карманы фартука.

— За тебя. За нас. Ну и я спрашиваю тебя: что станет со мной? — Ее голос задрожал и сорвался. Она возмущенно посмотрела на сестру.

Джейк чуть не обнял ее за костлявые плечи. Вместо него это сделала Марта, которая вскочила, отпустив руку его отца, и обняла Эбби.

— Ничего с тобой не случится! — воскликнула она. — Мы все так же будем держать гостиницу. Я буду каждый день приезжать и вечером уезжать домой. И я всегда буду твоей сестрой.

Эбби громко шмыгнула носом. Ее руки так и остались в карманах фартука.

— Попомни мои слова. Ничто уже не будет тем же самым.

— Но может быть, это и неплохо, — настаивала Марта. — Я счастлива так, как не могла себе даже представить. Может быть, у тебя появится такая же возможность.

— Ха! — Эбби высвободилась из объятий сестры. — Если ты думаешь, что мне для счастья нужен мужчина, то подумай еще раз. Я желаю тебе и мистеру Портеру счастья. Говорю это искренне. Но то, что для одной женщины десерт, для другой отрава.

— Вот именно, — сказал Джейк, постукивая пальцами одной руки по ладони другой и при этом держа бокал с хересом. Поаплодировав так, он поднял бокал и произнес: — А это за нас, убежденных холостяков.

— Я выпью за это, — сказала Харриет, входя в гостиную.

Джейк обернулся. Она выглядела потрясающе, ее высокая стройная фигура двигалась так, будто была единым целым с шелковистым черным, облегающим фигуру платьем и сапогами на шпильках. Явно, что бюстгальтера на ней не было. Он с трудом сглотнул и поднял бокал выше.

Она улыбнулась, ее взгляд был почти такой же мягкий, жаркий и соблазнительный, как и ее одежда. Джейк перестал беспокоиться из-за поспешного решения отца жениться. Почему это должно его волновать? Они с Мартой взрослые люди.

Появление Харриет вытеснило все остальные мысли из его головы. Его тело воспрянуло от предвкушения, и думал он в этот момент не об ужине, а о десерте.

Он должен получить ее.

Он не может уйти, не попробовав ее, не войдя в нее, не погрузившись в ее горячее, шелковистое, влажное, жаждущее лоно.

Она ясно дала понять, что не хочет никаких затруднений. В этом отношении ему не нужно беспокоиться. Она была воплощением сексуальной изысканности. И он знал, что она точно так же хочет его, как и он ее. Ну может ли ситуация сложиться удачнее?

— Я бы хотела венчаться в общинной церкви Дулитла, — сказала Марта. — И Тед согласен со мной.

Церковь? Это не приходило Джейку в голову.

— Так вы решили?

— Пастор никогда не позволит этого, — сказала Эбби. — Как вы себе представляете? Он должен организовать репетицию и церемонию, провести всю работу по инсценировке с детьми рождественской пьесы и, наконец, отстоять полуночную службу. Он заслуживает, чтобы ему дали хоть немного личного времени на праздник. С твоей стороны будет очень некрасиво навязывать ему это.

У Марты удивительно упрямый подбородок, вдруг понял Джейк.

— Завтра утром я первым делом спрошу у него об этом, — сказала она. — А если ты думаешь, что он не будет счастлив и готов помочь нам, ты просто не знаешь пастора.

Эбби поджала губы:

— А что вы планируете насчет приема?

— Это мы еще не обсуждали, — сказал отец Джейка. — Но что бы Марта ни захотела, я тоже хочу этого.

— Если вы собираетесь потратить кучу денег в каком-то другом месте, вам бы лучше поберечь наличные и пригласить всех сюда, — сказала Эбби.

Вот так, походя, она удивила Джейка. Он быстро взглянул на Эбби. Она все еще держала руки скрещенными на груди и выглядела; такой же сердитой, как всегда. Может быть, она не могла вынести, что останется в стороне от события. Какого черта?

— Вы организуйте это, а я все оплачу, — услышал он свой голос еще до того, как успел подумать. — Мы привезем икру и шампанское.

— Это очень. Мило с твоей стороны, Джейк, — сказал его отец, — но мы не можем принять это. Я…

— Почему нет? Считайте это свадебным подарком. И я займусь музыкой. Я тут вчера слышал одну группу, они могут сделать что-то особенное.

— О-о, «Джей-Ар» — это будет великолепно! — воскликнула Харриет. — Их музыка трогает сердце. — Она посмотрела на Марту, потом на полковника. — Это трудно объяснить, но так и есть. Они вам понравятся.

— Джей-Ар — сын Ребекки, — сказала. Марта. — Я всегда говорила, что однажды он сделает карьеру, если только захочет. Мне бы очень хотелось, чтобы они согласились играть здесь. Они могут расположиться вокруг фонтана.

— Я поговорю с ними, — пообещал Джейк. — Завтра. — Он протянул руку Харриет. — А сегодня у нас с Харриет есть планы на ужин. Так что, если вы извините нас, мы удалимся.

Отец подошел к Джейку.

— Спасибо за поддержку, сын.

Джейк кивнул. Он не понимал своих собственных противоречивых чувств. Ему хотелось радоваться за отца. Он был доволен, что с Мартой тот казался почти умиротворенным. И все же он не верил, что в конечном счете доброта преодолеет конфликт.

— Конечно, сэр, — сказал он, повинуясь старой привычке. Он повернулся к Харриет, любуясь ее восхитительной внешностью: — Тебе будет достаточно тепло?

Она улыбнулась ему:

— Уверена, со мной будет все в порядке.

— Поднимается ветер, а температура опускается, — сказала Марта. — Я дам вам шаль.

— О нет, правда, в этом нет необходимости! — воскликнула Харриет.

— Тут нет никакого беспокойства. У меня на вешалке всегда есть запасные.

— В Нью-Йорке гораздо холоднее, — сказала Харриет. — Для меня это как весна.

— Она хочет сказать, Марта, — вставила Эбби, — что не позволит, чтобы ее увидели в самодельной шали. Она скорее замерзнет, чем будет немодной.

Все посмотрели на Харриет. Джейк открыл рот, чтобы возразить, но передумал. Ему стало любопытно, как Харриет отреагирует на этот «удар слева в челюсть».

Она улыбнулась Эбби, а потом позволила себе высказаться:

— То, что вы когда-то объяснили мне разницу между икс-и игрек-хромосомами, вовсе не значит, что вы знаете и все остальное. — Она обратилась к Марте: — Возможно, вы правы. Я возьму вашу шаль.

Эбби рассмеялась:

— Приятно видеть, что вы не стали слишком претенциозной. У вас всегда было больше здравого смысла, чем у всех других ребят в классе.

Харриет выглядела удивленной.

— Тогда вы говорили совсем другое.

Эбби пожала плечами:

— Да хватит мне лапшу на уши вешать. Нравится вам это или нет, но мне сейчас надо спланировать прием. У меня нет времени стоять тут и молоть языком.

Марта обняла сестру.

— Нам, — сказала она, — нам надо спланировать прием. Харриет, возьмите любую шаль, какая понравится.

Наконец-то они покинули гостиную. У парадной двери Джейк посмотрел на деревянную вешалку, раскрашенную цветами. Харриет, не глядя, взяла шаль, и они вышли на веранду.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

— Претенциозная, — прошептал он в ее ухо.

— Шампанское и икра, — прошептала она в ответ. — Дулитл не будет знать, что и думать.

— Дулитлу не обязательно знать, — сказал он. — Я уверен, гостей будет немного. У моего отца нет братьев и сестер, у меня тоже, а Эбби, кажется, единственная родственница Марты.

Харриет начала хохотать.

— Может быть, я и не была много лет в Дулитле, — проговорила она, — но я знаю, что люди в этом городе ни в коем случае не позволят Милой Марте выйти замуж без их присутствия.

— О-о! — воскликнул Джейк, хлопнул себя по лбу и улыбнулся. — Я не подумал об этом. В таком Случае лучше заказать побольше икры.

Харриет покачала головой:

— Все это пропадет зря. Как только кто-то поймет, что вы подаете рыбьи яйца, они станут жаловаться, что вы не позволили рыбе вырасти, чтобы быть пойманной честно и благородно.

— Здесь все настолько по-другому?

Она кивнула:

— Только подумай. Нам не приходится обсуждать, куда поехать ужинать. Если бы это был Нью-Йорк или Лос-Анджелес, мы бы столкнулись с огромным выбором. К тому же понадобилось бы заказывать столик заранее. Здесь же либо «Соник», либо «Веранда».

— Не забудь про Ледру, — напомнил Джейк.

— Так ты помнишь это место?

— Заходил туда сегодня утром. — Он похлопал себя по животу. — Официантка по имени Пикл дала мне бесплатно второй пончик с пахтой.

Харриет озадаченно взглянула на него:

— Ты сказал, Пикл?

Джейк кивнул.

Она бросила на него кокетливый взгляд.

— Если ты снова пойдешь к Ледру, она наверняка заставит тебя жениться на ней. В семье Райт она всегда была самой распущенной.

Джейк взял руку Харриет в свою.

— Не беспокойся. Меня нельзя поймать в ловушку. Мне неловко просить тебя об этом, но можем мы взять твой «хаммер»? Я больше никогда не соглашусь, чтобы отец возил меня в своей арендованной машине.

— Конечно. — Харриет улыбнулась ему. — Ключи в машине.

Пока она смотрела на него вот так, вся расслабленная, доверяющая, нежная и осязаемая, он забыл о скоропалительной женитьбе отца и заказе икры и о том, сколько людей может прийти. Он также забыл усомниться, разумно ли оставлять в машине ключ, доступный для любого воришки, который может проходить мимо. Он на мгновение сжал ее руку.

— Едем.






Глава 29 Ночь вне времени





Они так и не добрались до «Веранды». Харриет попросила Джейка сесть за руль «хаммера». Он держал одну руку на руле, а другую на ее колене, когда они приблизились к «Соник». Ресторан-фастфуд для клиентов на автомобилях был ярко освещен, а машин у окошечек было совсем мало.

Они переглянулись и рассмеялись.

— А почему нет? — сказал Джейк и свернул на дорожку к ресторану. — Я не уверен, что хочу сидеть за долгим ужином.

Говоря это, он ласкал ее плоть под коленом. По коже Харриет побежали мурашки. Ее голод относился совсем не к еде.

— Когда ты в последний раз заезжал в «Соник»?

— Понятия не имею, — ответил Джейк. Он просмотрел меню, висящее рядом с водительским окном. — А ты?

— Когда приезжала сюда на похороны Донни, — ответила она, вспомнив, как Зак всё время плакал и плакал и повеселел только однажды, когда она повезла его сюда из-за картошки фри с чили и сыром.

Джейк повернулся к ней.

— Если тебе грустно быть здесь, скажи только слово, и мы уедем. — Он обвел ее губы кончиком пальца. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала печаль.

Она задрожала.

— Поверь мне, сейчас я чувствую совсем не это.

Он, едва касаясь, поцеловал ее в лоб.

— Хорошо. Так я могу принять ваш заказ, моя прекрасная Харриет?

— Я не… — Она не договорила. Харриет хотела сказать: «Я не твоя». Но она всегда принадлежала Джейку Портеру. Все эти долгие годы она ни на мгновение не выпускала его из своего сердца. Кроме того, он не это имел в виду. Ясно, что память о ней не горела так ясно перед его мысленным взором. «Перестань так много думать», — приказала она своему мозгу. — Я буду бургер, без майонеза, с кетчупом и двойным огурцом. Маленькую картошку фри, без соли. Посолю сама.

Он явно забавлялся.

— Уважаю женщину, которая знает, чего хочет.

Она бросила на него дразнящий взгляд:

— В этой сети всегда кладут майонез в бургеры, так что если ты не любишь его так же сильно, как я, нужно велеть им не класть его.

— Не класть майонез? Да это же самая лучшая часть! — Он нажал красную кнопку и продиктовал заказ в микрофон.

.— Мой сын единственный человек из тех, кого я знаю, кому нравится майонез в бургерах, — сказала она не подумав.

— Может быть, когда-нибудь ты нас познакомишь, — сказал Джейк.

Харриет кивнула. Вот оно. Космос дал ей идеальную возможность сказать Джейку Портеру нечто чрезвычайно важное, что она должна была сказать ему. Забыть о том, какой сексуальной он заставляет ее чувствовать себя и насколько сильно она хочет его. «Скажи ему. Скажи ему о Заке».

Он взял ее руку в свою.

— А в данный момент, — сказал он, — мне бы хотелось сосредоточиться на тебе. — Он ласкал большим пальцем ее ладонь. — Нам нужно многое рассказать друг другу за очень короткое время.

Она кивнула:

— Это точно.

— Почему Нью-Йорк? — Он продолжал свое соблазнительное скольжение по ее руке.

— Почему Лос-Анджелес? — Она не могла думать, когда он касался ее.

— Это нечестно. Я первым спросил, — возразил он, улыбаясь ей.

«Скажи ему. Скажи ему, что тебе пришлось уехать. Спроси его, почему он заключил с ребятами то глупое, жестокое пари и разбил тебе сердце». Харриет смотрела на его пальцы, так нежно касающиеся ее ладони. Вдруг одноклассники ошибались? Может быть, он хотел быть с ней, а они все это придумали? Но Донни сказал то же самое, подтверждая спор.

— Эй! — воскликнул Джейк. — Я не собирался задавать трудный вопрос.

Она встретилась с ним взглядом.

— Знаю. Просто на него нет простого ответа. Я хотела уехать из Дулитла. Так же, как и Донни. Он увлекался музыкой, а я всегда знала, что буду художницей. Мы помогли друг другу сбежать.

— Так вот почему вы двое поженились.

Харриет посмотрела на свои руки. Справа от нее остановилась машина. Водитель опустил стекло, и раздалась оглушительная музыка.

— Он всегда был моим другом. А после того как ты уехал, я была совершенно… — Она не договорила. Разбита? Нет, в этом она не признается. — От тебя не было никаких вестей.

Джейк, с лицом мрачнее тучи, барабанил пальцами по рулевому колесу.

— Почему ты хотя бы не попрощался? — спросила она.

Он стал барабанить сильнее.

— Мой отец был так зол на мать за то, что бросила меня, что буквально выдернул меня из города. На следующий день мы улетели в Берлин.

— Но ты не написал. И не позвонил.

Он покачал головой:

— Правильно. И неправильно. Я не писал, потому что не знал, что сказать. Черт, Харриет, я был глупым подростком. Я не знал, значу ли что-то для тебя или нет. Черт, ты же могла жутко злиться на меня за то, что я воспользовался тобой.

Харриет положила руку на сердце.

— Ты не воспользовался мной. Мы оба хотели быть вместе в ту ночь. Что меня разозлило, так это то, что ты не объявился.

— В моем мире существовало правило: «Никогда не оглядывайся назад». И знаешь, я следовал ему каждый день моей жизни, кроме одного раза. — Он перестал барабанить и повернулся к ней лицом. — Это было в тот день, когда мне наконец-то удалось сделать междугородный звонок. Я позвонил в магазин твоих родителей.

— Когда это было? — Голос Харриет дрожал. Он все-таки пытался связаться с ней.

Он пожал плечами:

— Точно не помню. В конце июля или в начале августа тем летом.

Харриет протяжно выдохнула. Они с Донни поженились в конце июля.

— Женщина в магазине сказала мне, что ты оставила работу в магазине, когда вышла замуж. Так что понимаешь…

В этот момент подъехал тинейджер на роликах, привезший их заказ. Джейк передал два пакета и свой напиток Харриет и заплатил подростку. Должно быть, он оставил ему щедрые чаевые, потому что парнишка воскликнул:

— Ух ты, спасибо!

Горячие пакеты грели руки Харриет. Какими были бы их жизни, если бы она подождала чуть дольше?

— В любом случае, — продолжил Джейк, поворачивая ключ зажигания, — когда я услышал эту новость, больше не осталось причин оглядываться. — Он повел машину к выезду. — Черт, Харриет, мы были детьми, и это был выпускной бал. Очевидно, я не разбил твое сердце, иначе ты бы не вышла за Донни.

Харриет облизнула нижнюю губу. Ей хотелось возразить. Но что она могла сказать, кроме того, что следовало рассказать прямо сейчас?

— Не смотри так убито! — воскликнул он. — Мне было очень больно, скажу тебе по правде, но посмотри на нас сейчас. Ты. Я. — Он показал на пакеты «Соник»: — Ужин и свидание.

Харриет нашла для него улыбку.

— Будем жить настоящим, — сказала она.

— Давай поедем в какое-нибудь более живописное место для трапезы, — предложил он.

Харриет кивнула:

— Отличная идея.

Джейк выехал с территории ресторана.

— Ведь здесь поблизости есть парк?

— Ты прав, — ответила Харриет. — Он должен быть впереди слева.

— Забавно, как некоторые вещи в моей памяти возвращаются обрывками, — сказал он. — Я жил здесь так недолго, но помню, что поблизости должен быть парк. Посмотрим, там должны быть качели, и здоровые ребята спрыгивали с них в песочницу, и там еще пара скамеек.

— Точно, — подтвердила Харриет. — Какая память!

Он пожал плечами:

— Я не помнил об этом до настоящего момента. Так что, пожалуйста, не думай, что я помнил этот маленький парк лучше, чем помнил тебя. Я чувствую, что должен был узнать тебя с самого первого момента, когда увидел тебя в баре «Веранды». Это было только вчера, а теперь кажется, что между школой и сегодняшним вечером не было всех этих лет.

— Ну, я очень изменилась, — сказала Харриет, желая быть менее строгой к нему. Если бы она не так старалась обмануть его относительно своей личности, она могла бы дать ему пару намеков, и он сразу же вспомнил бы ее.

— Не во всем, — сказал Джейк.

— Например? — Наверное, это прозвучало резко.

Он улыбнулся:

— Ты все еще самая очаровательная персона в Дулитле.

— О-о… Но я больше здесь не живу.

Он кивнул.

— Не возражай слишком активно. За один день я видел здесь достаточно людей, чтобы поверить, что это место завлекает в свои сети даже самых убежденных горожан.

— Ха! — воскликнула Харриет. — Вот и парк.

Джейк свернул с дороги. В темноте прохладного декабрьского вечера они оказались единственными посетителями. Он оставил мотор включенным, чтобы сохранить тепло.

— Или ты хочешь укутаться и выйти наружу?

Харриет отрицательно покачала головой:

— Нет, но давай устроим пикник.

— О'кей, что ты предлагаешь?

Она кивнула на заднее сиденье:

— Выскакиваем и перебираемся назад.

— У меня есть предложение получше. Оставайся здесь. — Он вышел из машины, обошел ее и открыл дверцу с ее стороны. Раскинув руки, он спросил: — Вы позволите?

— Очень галантно, — сказала она. Харриет не хотелось зацикливаться на прошлом и длинном списке всяких «если бы». Она хотела наслаждаться каждым мгновением, которое ей осталось с Джейком. Она переставила пакеты с едой на пол у заднего сиденья и подвинулась навстречу Джейку. Ее короткая юбка задралась почти до попы. Он протянул руки, прижал ее к груди, обнимая, и вынул из машины. Джейк ногой захлопнул переднюю дверцу.

— Ммм, — пробормотал он куда-то в ее щеку. — Ты так сладко пахнешь. — Он закружил ее, раз, потом еще и еще.

Харриет хохотала. Она была счастлива, она была в объятиях Джейка Портера, и она была свободна от любых мыслей о прошлом или будущем. Она прижалась к нему, а потом поцеловала в мочку уха. Это было так приятно, что она зажала его кожу между губами и втянула, сначала нежно, потом сильнее.

Он задышал чаще.

— Колдунья, — сказал он и распахнул заднюю дверцу. Он поднял ее в машину, на край сиденья. Ее ноги были разведены достаточно широко, чтобы она чувствовала себя порочной, соблазнительной и невероятно сексуальной. Она подняла указательный палец и поманила его.

Ему не нужно было другого приглашения. Джейк опустил ее на спину и наклонился между ее ног. Опустив голову, он целовал ее губы, шею, веки. Потом со звуком, похожим на стон, он поднялся.

— Я ничтожество, — сказал он.

Харриет захлопала ресницами.

— Это не то, что я думаю, — сказала она.

— Я привез тебя сюда на пикник, — напомнил он. — Твой бургер остынет.

— О-о! — воскликнула Харриет. Ей это было совершенно безразлично. Так же, как и Джейку, готова была поспорить она. Судя по выпуклости на его джинсах, у него на уме было только одно главное блюдо.

Он протянул руку и посадил ее.

— Подвинься, — сказал он, усаживаясь рядом с ней и захлопывая дверцу. — Ты замерзнешь.

— Ты не только галантный, ты просто рыцарь, — сказала Харриет. — И к тому же сексуальный.

Он кивнул.

— Не забудь добавить к этому списку «скромный». — Он улыбнулся и потянулся за бумажными пакетами. — И коварный.

— Это почему?

Он поднял брови.

— У меня нет намерения соблазнять Харриет П. Смит на заднем сиденье машины. Она заслуживает гораздо более изысканных условий.

Харриет была не против, но, похоже, сейчас не время говорить ему это. Что до нее, они могли сидеть хоть в дупле, она бы все равно запрокинула голову и наслаждалась тем, как его поцелуи делают ее горячей, потом влажной, потом трепещущей.

— Я думаю, ты голоден, Джейк Портер.

— О да. Это точно. — Он наклонился вперед, завладел ее губами, втянул ее язык в свой рот. Его руки обнимали ее, ее грудь вжималась в его кожаную куртку. Пакеты с едой упали на пол.

Она притянула его вниз, наслаждаясь его тяжестью на своем теле. Она открыла губы и предложила ему и свой рот, и язык, и тело, и душу.

Он ответил, он вступил во владение, он стал руководить. Она лежала на спине, руки над головой, короткая юбка задиралась все выше и выше с каждым ответом ее тела на его требовательные поцелуи.

Он прижимался к ней, жар его желания воспламенял ее еще больше. Он сбросил куртку, и она присоединилась к бургерам и картошке на полу. Харриет раздвинула ноги шире, и он бросился между них, именно туда, где она хотела его.

Если бы только не его проклятые джинсы.

Харриет вздохнула и попыталась пошевелить руками, но они были закинуты над ее головой, а Джейк целовал ее рот, ее шею, ее грудь, а потом губы, глаза, плечо, потом ниже, ниже, опускаясь туда, где подол юбки открывал ее бедра, и она ничего не могла сказать или сделать, кроме как наслаждаться вкусом, и запахом, и ощущением его.

— Харриет, Харриет… — произнес он, его дыхание обжигало ее бедра, согревая ее там, где она уже была горячей, влажной и жаждущей, изнывающей от желания, чтобы он вошел в нее, заставил ее кричать и выгибаться навстречу ему и никогда, никогда не отпускал.

Он поднял голову, снова завладел ее губами и, пока он жадно опустошал ее рот, Харриет почувствовала, как его пальцы скользнули под ее юбку и отвели в сторону полоску стрингов, которые она надела сегодня. Его пальцы были так же нежны, как поцелуи, а потом так же требовательны, как язык.

Он погрузил в нее палец и принялся ласкать.

— Не покидай меня! — попросила она.

Он припал губами к ее губам. Его палец двигался внутри Харриет, объявляя ее своей, заявляя свое право на ее тело, которое хотел брать, вкушать и завоевывать.

Она подняла бедра навстречу его руке, учащенно дыша, в испарине и вскрикивая. Он занимался с ней любовью, дразня, обещая, сдерживаясь, отдавая.

Когда Харриет уже больше не могла терпеть, она схватила его за плечи, выкрикнула его имя и содрогнулась в оргазме, прижимаясь к нему, слабая, и жаркая, и влажная, и желающая его еще сильнее за то, что он дал ей.

— Харриет. Моя Харриет, — говорил он снова и снова, гладя ее по голове и крепко прижимая к себе.

Ее веки дрогнули. Она сделала долгий дрожащий вдох.

— О Боже! — пробормотала она. — О Боже!

Она не была уверена, но ей показалось, что он улыбается. Он выглядел чертовски довольным. И прежде чем она успела привести мысли хоть в какой-то порядок, он поднял ее и усадил верхом к себе на колени. Он протянул руку к полу, поднял куртку, нащупал карман, нашел что-то в нем и расстегнул джинсы.

Все это время он целовал ее лицо, губы, шею, ласкал рукой жаждущие соски.

— Я должен взять тебя, — прошептал он. — Сейчас. Здесь. — Он разорвал упаковку, надел презерватив и приподнял ее на несколько дюймов над своими коленями. Держа ее на руках, он сказал: — Ты удивительная. Нет никого, похожего на тебя, моя страстная Харриет.

Она рассмеялась и прижалась грудью к его губам, чтобы он дразнил ее сквозь ткань платья. Он взял сосок в рот, возбуждая Харриет еще больше. Она вскрикнула, и в этот момент он насадил ее на себя.

Она приняла его, желая его так же сильно, как он желал ее, овладевая им, обнимая, отдавая, сводя с ума. Она исступленно двигалась и забыла обо всем, кроме невероятного желания, снова нарастающего в ней, и того, что он хотел и чего требовал от нее.

Он схватил ее ягодицы ладонями и потянул ее вниз, наполняя ее, заполняя ее целиком.

— Джейк Портер, — произнесла она.

— Да, Харриет? — Он оторвал губы от ее груди и снова завладел ее ртом.

— Я просто хотела произнести твое имя, — сказала она и прильнула к нему, танцуя, качаясь, ее кулаки стучали по его плечам, когда он входил в нее, поднимая ее, над собой и снова опуская. Жар нарастал в ней, и она двигалась в волнах, которые он создавал, и на этот раз пик был спокойнее, но даже более прекрасный, поскольку она соединилась с ним.

— Харриет, я не могу ждать, — сказал он. Он сжал ее щеки еще крепче, бешено вонзаясь в нее, едва дыша. А потом он закричал от наслаждения. Его голова откинулась на спинку сиденья, но он не отпустил Харриет. Его руки обнимали ее, притягивая как можно ближе к нему.

Джейк моргнул, открыл глаза и улыбнулся ей.

— Я правда имел в виду то, что сказал.

Она уютно устроилась на его груди.

— Что?

— Я не собирался соблазнять тебя на заднем сиденье этой машины.

Харриет поцеловала его в кончик носа.

— Благодарю тебя за недостаток сдержанности.

Он крепче обнял ее.

— Ты такая же неистовая, как я и думал.

Она игриво провела пальцем по воротнику его рубашки.

— Так ты какое-то время думал об этом?

— С восьми пятидесяти пяти вчерашнего вечера.

Она рассмеялась:

— Неправда!

— Хочешь поспорить?

— На что спорим? — Какой глупый вопрос с ее стороны. Харриет крепче прижалась к Джейку, хотя и подтрунивала над ним.

— С другой стороны, ты могла бы просто положиться на мое слово, — сказал Джейк. Он повернулся на сиденье, все еще держа ее у себя на коленях. — Где эта шаль? Ты, наверное, замерзла. — Он укрыл ее спину и бедра, но потом придумал кое-что получше. — Тебе не может быть удобно. Давай, я опущу тебя, чтобы ты могла вытянуть ноги.

— Ты такой заботливый, — сказала она, вполне довольная тем, что сидит у него на коленях и прижимается к его груди.

За окном промелькнул свет.

— Я вижу звезды, — пробормотала Харриет.

И опять снаружи метнулся луч света.

— Не думаю, что это звезда, — сказал Джейк, — но я точно уверен, что на мужчине, стоящем около нашей машины, полицейский значок.

— О нет! — Харриет попыталась одернуть юбку. — И твои брюки все еще спущены. О чем только мы думали?

— О том, что не могли ждать? Что бы ни случилось, не слезай с моих колен, — сказал Джейк, искренне смеясь.

Раздался стук в стекло.

— Я не могу опустить его отсюда, — сказала Харриет.

— Все в порядке. — Джейк протянул руку мимо нее и открыл дверцу. — Добрый вечер, — произнес он абсолютно спокойно.

Харриет увидела веселые глаза Эрика Хэмилтона. Она покраснела до корней волос.

— Все в порядке? — Шеф полиции обвел взглядом место действия. Рядом с ним стоял молодой человек, который выглядел так, будто только вчера окончил полицейскую академию.

— Сэр, я должен обыскать их?

Эрик отрицательно покачал головой и подмигнул им.

— Я думаю, кто-то уже сделал это, Рэнди Роберт.

— Мы просто устроили пикник, — сказал Джейк и поднял один из пакетов «Соник» с пола.

Харриет все еще краснела. Слава Богу, что они в Дулитле, а не в крупном городе, где репортеры бульварных газет уже опубликовали бы фотографии и сделали на них большие деньги. Но тем не менее теперь все узнают, чем она и Джейк Портер занимались на заднем сиденье. Потому что, разумеется, Эрик расскажет своей жене, а она упомянет об этом своей матери, а ее мать спросит Шарлин, кто этот друг Харриет.

— Это я вижу, — сказал Эрик. — Рэнди Роберт, это урок для тебя. Если все под контролем, ты козыряешь и оставляешь людей в покое.

— Но, сэр, что, если эта машина краденая? Разве мы не должны спросить у них права и регистрацию?

Эрик упер руки в бока.

— У нас есть рапорты об угнанных «хаммерах»?

— Нет, сэр.

— Подожди меня в патрульной машине.

Новобранец отдал честь и отошел.

Эрик покачал головой. Они с Джейком обменялись улыбками.

— Завтра около шести мы с Дженифер Джейни ждем вас на ужин, — напомнил Эрик. — И мистера Портера тоже.

Харриет удивленно уставилась на шефа полиции:

— Откуда вы знаете его имя?

Эрик пожал плечами:

— Это же Дулитл.

Джейк рассмеялся:

— Пикл очень хорошо описала меня?

— Да, точно. Кроме того, это моя работа — знать всех, кто приезжает в город. Вы двое ведите себя хорошо. До завтра. — Он захлопнул дверцу машины и ушел.

— Боже, трудно себе представить более неловкую ситуацию! — Харриет соскользнула с колен Джейка на сиденье. — А вы двое вели себя как лучшие друзья.

Джейк открыл один из пакетов «Соник», вытащил охапку салфеток, занялся презервативом и застегнул джинсы.

— Напомни мне выбросить это, — сказал он. — А теперь иди сюда. — Он раскрыл объятия и притянул Харриет к себе. — Это довольно забавно. Двое успешных в профессии взрослых людей, как ты и я, пойманы занимающимися сексом в общественном парке.

Харриет поняла, что вот-вот улыбнется.

— Серьезно, Джейк, все в порядке. Может быть, это забавно. Но это также странно — то, как вы стали вести себя, как будто у вас столько общего.

Он стал ласкать ее затылок.

— Думаю, это оттого, что я так легко приспосабливаюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я называю это эффектом хамелеона. — Его рука стала двигаться медленнее. — Ребенком я так много переезжал, что мог войти в любую ситуацию и просто впитывать все, что происходит вокруг меня. — Он пожал плечами. — Думаю, так происходит со всеми детьми военных.

— Вот почему ты смог захватить власть в школе Дулитла.

— Ну, вообще-то я ничего не захватывал.

— Нет, ты это сделал. Ты организовал все и стал самым популярным парнем в нашем классе. Единственное, в чем ты не участвовал, — это «Блинный завтрак отцов и сыновей». — Она быстро взглянула на него. — Думаю, теперь я понимаю почему.

— Полковник даже не знал, что я в Арканзасе, — сказал Джейк. — Он оставил нас с матерью на военной базе в Барксдейле недалеко от Шривпорта. Когда мама получила предложение отправиться в европейский тур с фолк-группой, она ухватилась за это и подкинула меня сюда какой-то дальней родственнице. — Он погладил ее по волосам. — Не думай об этом. Это давняя история. Неспособность приспосабливаться очень полезна. Она помогает мне находить общий язык с музыкантами, менеджерами и фанатами. — Он сжал губами мочку ее уха. — И с одной очень особенной женщиной.

Со всеми женщинами, которых он встречал, напомнила себе Харриет: Ну что ж, сегодня она не будет останавливаться на этой реальности.

— Я жила только в двух местах. — сказала она. — Дулитл и Манхэттен. А ты?

— Тебе пальцев на руках не хватит сосчитать… — Он стал поднимать каждый и целовать кончик. — И на ногах. — Он погладил ее икры над краями ее сапог, посылая восхитительный трепет, который побежал от ее колен к все еще влажной плоти между ее бедер.

— Мм… — застонала Харриет. — Ты знаешь, как переменить тему.

Он опустил ее голову себе на колени. Обводя пальцем линию ее носа и губ, он сказал:

— Наш следующий раз будет не на заднем сиденье машины.

Следующий раз? Харриет чуть не перестала дышать. О чем он говорит? Этот волшебный, восхитительный вечер вне времени был единственным. Секс на скорую руку. Здравствуй и прощай для Харриет, нечто, что навсегда останется в ее памяти, когда он отвернется от нее. А для Джейка? Что он думал, когда говорил «следующий раз»?

— Не в машине, — говорил Джейк, — но, может быть, и не в кровати. — Он проследовал пальцами по глубокой линии декольте ее платья к груди и стал водить медленные круги вокруг сосков.

Она задрожала и поднялась навстречу его руке. Он улыбнулся:

— В следующий раз мы начнем медленно. Ты играешь в карты?

Она кивнула.

— Хорошо. Мы сыграем в стрип-покер. Я надену кучу всякой одежды, а на тебе, я думаю, будут только эти безнравственные трусики, ну и, может быть, бюстгальтер. О, и сапоги. Да, мне нравится эта игра.

Его голос стал глубже, и она чувствовала, как его тело возбуждается под ней.

— Несколько неудачных карт, и на тебе останутся только эти сапоги. Тебе придется оплатить остальные проигрыши каким-то другим способом. — Он легко провел пальцами по ее соскам, и она так резко втянула воздух, что закашлялась.

Он усадил ее прямо и похлопал по спине.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— Все хорошо. — А потом бросила быстрый, робкий взгляд на него. — И я ужасно возбуждена.

— Ах эта власть фантазии! — воскликнул он, возвращая ее к себе на колени, на этот раз сидя.

— А ты говоришь, что ты не творческий человек. — Харриет покачала головой. — Я готова поспорить, что у тебя не меньше воображения и таланта, чем у людей, которых ты продюсируешь.

— В этом ты ошибаешься, — сказал он. — Знаешь, что я сейчас думаю?

Она знала, что думает его тело, но сказала:

— Что?

— Пора поужинать.

— Мы не можем есть эту холодную еду.

— Харриет П. Смит! Я и не собирался предлагать такое. Давай проскользнем в кухню гостиницы и поджарим яичницу.

Она склонила голову набок:

— Ты умеешь готовить?

— Умею ли я готовить? Малышка, есть только одна или две вещи, которые я умею делать лучше.

Он поцеловал ее. Это было медленное, глубокое, чувственное исследование ее рта, ее чувств и ее души. Когда он поднял голову, Харриет поднесла кончики пальцев к губам.

— Bay! — воскликнула она. — Не могу дождаться, когда попробую эту яичницу.

Он рассмеялся.

— Ты бесенок. — Он сдвинул ее со своих колен, очень медленно, показывая, как сильно снова хочет ее.

— А ты сексуальный дьявол, — сказала она, — вот так соблазняя меня.

— Быстрее! Пожарные учения! Они выскочили из машины и, смеясь, подбежали к передним сиденьям.

Джейк положил руки на руль, потом посмотрел на нее:

— Я не могу вспомнить, когда еще так веселился. Спасибо тебе, Харриет. Не знаю, какое провидение привело тебя в Дулитл в то же самое время, когда меня, изо всех сил упирающегося, приволокли сюда, но, черт побери, я больше не упираюсь.

Харриет поцеловала кончики своих пальцев, протянула руку и прикоснулась ими к его губам. Она не могла ничего сказать. Она боялась, что заплачет, и как бы тогда она могла объяснить такую реакцию единственному мужчине, который заставлял ее чувствовать себя такой особенной?






Глава 30 Только притворись





Худшим на следующий день было то, что Харриет нигде невозможно было найти. Джейк уладил по телефону деловые вопросы, поспорил с Эбби из-за планов заказать икру и шампанское для свадебного приема, поболтал с Пикл у Ледру, послушал «Джей-Ар», обсудил с ними возможность контракта и сделал еще одну долгую пробежку. Он сходил с отцом на примерку арендованного смокинга и был вынужден признать, что полковник теперь действительно другой человек.

Он не мог не думать, что все, что он делает, чтобы заполнить день, было бы гораздо приятнее, если бы рядом с ним была Харриет.

Он поехал в больницу и узнал у медсестер на том этаже, где лежала миссис Смит, что Харриет была и уехала.

Джейку не очень хотелось ехать ужинать домой к шефу полиции. Ему не нравилось попадать в ситуации, когда у остальных присутствующих есть общая история. Будут вспоминать прошлое, а ему еще раз напомнят, что он не один из них. Нездешний. Ниоткуда.

Но когда время приближалось к шести и он присоединился к остальным гостям в гостиной, а Харриет так и не появилась, Джейк начал думать, что, может быть, на ужин ехать и не придется. Возможно, Харриет решила уехать пораньше и убрать его со сцены.

Но если дело в этом, почему она поддержала приглашение? Несомненно, вчера вечером им было весело. Джейк улыбнулся. Больше чем весело. Он вытянул ноги к камину, думая о том, что забавно, что не только секс вызвал у него эту улыбку. С Харриет даже поездка в ресторан-фастфуд оказалась приятной. А потом, когда они проскользнули в кухню и он приготовил омлет и тосты, они смеялись, как глупые дети.

— О чем задумались? — спросила Эбби.

Джейк вскинул голову. Он даже не заметил, как она вошла в комнату. Она стояла рядом с чайным столиком, чуть менее мрачная, чем обычно:

— Думаю, вы застали меня за грезами наяву, — ответил он, вставая и подходя к столу. Остальные пары разговаривали между собой, и ему не хотелось, чтобы она чувствовала себя покинутой. Правда, она была на работе, но в такой маленькой гостинице, как «Скулхаус инн», владельцы были одновременно и персоналом, и компаньонами.

— В эти дни столько всего происходит, — сказала Эбби. — Не хотите ли еще чашку чая?

— Нет, спасибо. — Он взглянул на часы. — Мы с Харриет вроде как должны ехать на ужин.

Она кивнула.

— Я сегодня утром разговаривала с Дженифер Джейни, когда заходила в библиотеку взять книгу, которую она отложила для меня. Она сказала, что они с Эриком пригласили вас обоих.

Джейк покачал головой:

— Теперь это меня уже не удивляет.

Она почти улыбнулась.

— В Дулитле люди любят следить друг за другом. Это часть его очарования и часть назойливости.

— Раньше я не слышал этого слова применительно к городу.

— Может быть, я придумала его. — Она налила чашку чаю и бросила туда один кусочек сахара. — Попомните мои слова, если вам с Харриет суждено быть вместе, в этом городе всегда найдутся люди, которые будут знать это раньше, чем вы признаетесь в этом себе.

— Эй-эй, не так быстро! — Джейк останавливающим жестом выставил руку вперед. — Ни у кого нет абсолютно никаких причин говорить о нас с Харриет.

— А что это у вас с Харриет? — Отец Джейка появился у его плеча, протягивая руку к чайнику.

Эбби улыбнулась. Лицо ее выразило удовлетворение: она заметила то, чего другие еще не видели.

— Вот ты точно назойлива, — пробормотал себе поднос Джейк. Отцу же он сказал: — Мы с Харриет идем на ужин домой к ее друзьям.

Марта подошла к ним.

— Дженифер Джейни Райт Хэмилтон самая яркая, самая способная женщина в этом городе. Ой, да она практически руководит всем в нашем городе, сидя за своим столом в библиотеке. Но самое лучшее, что случилось с ней, кроме рождения близнецов, конечно, было в тот день, когда Эрик Хэмилтон приехал в город и у него хватило ума влюбиться в нее. — Она вздохнула и взяла под руку отца Джейка.

Полковник сжал руку Марты и улыбнулся ей. Они двое стояли и влюблено смотрели друг на друга.

— Трогательно, — сказал Джейк. — Увидимся со всеми вами позже.

— Вы не подождете Харриет? — спросила Эбби.

— Может быть, она передумала, — сказал он, отчасти даже надеясь, что это так. После того как он уже нагляделся на отца с Мартой, провести весь вечер в компании двух женатых влюбленных было бы для него пыткой. Как бы ему хотелось иметь возможность увезти Харриет с собой, может быть, в Сен-Тропез, в Акапулько или в Саут-Бич. Они бы поселились в лучшем номере отеля и провели бы все время в постели. Он бы исчерпал свое желание к ней и потом смог бы вернуться в Лос-Анджелес к своей привычной жизни.

Он уже хотел выйти из гостиной, когда раздался стук входной двери.

— Кто это еще? — Эбби торопливо вышла из комнаты. — Ну и что с вами случилось?

— О, ничего непоправимого. — Голос Харриет звучал весело, но все же Джейк уловил нотку, которой не слышал раньше.

Он одним прыжком обогнул угол.

— Харриет?

Она страдальчески улыбнулась ему. Она опиралась на трость. Ее куртка была порвана.

— Ты ранена! — Джейк бросился к ней, протягивая руки. — Скажи, что с тобой приключилось и кто в этом виноват?

Она рассмеялась.

— Пожалуйста, не беспокойся. Я сама виновата. — Она покачала головой, сделала шаг вперед и поморщилась от боли.

— Давай, я понесу тебя.

— Не говори глупостей.

Но она не сопротивлялась, когда он подхватил ее на руки. Она вздохнула и положила голову ему на плечо. Где она и должна быть, прозвучало в его сердце. В его объятиях, позволяя ему позаботиться о ней. Джейк серьезно посмотрел на нее:

— Расскажи мне, что произошло.

Его отец и Марта подошли к ним с Эбби в холле.

— Господи! — воскликнула Марта. — Отнесите ее в гостиную. Может быть, вызвать доктора?

— Со мной все в порядке, — сказала Харриет. — Я упала с лошади и вывернула лодыжку, пытаясь увернуться, чтобы она на меня не наступила. Я рада, что пострадала моя нога, а не руки.

Джейк стоял, держа ее. Он вдруг подумал, застраховала ли она свои руки, и если да, то на сколько. Так делают многие модели; наверное, художники чувствуют то же самое к своим «средствам производства». Но это была лишь мимолетная мысль. Больше всего ему хотелось вот так держать ее в объятиях. Чтобы она была в безопасности.

— Почему бы мне не отнести тебя в твою комнату?

Она взглянула на него с очевидным облегчением:

— Я не люблю, когда вокруг меня суетятся. Спасибо.

— Если вы уверены, — сказала Марта.

— Идите, Джейк. Я принесу лед. — Эбби направилась на кухню.

Джейк почувствовал на себе чей-то взгляд и понял, что его отец не произнес ни слова, но смотрит на него, не отрывая глаз. От этого ему стало неловко, как будто его застали на публике в нижнем белье. Все, что он делал, — это всего лишь помогал раненой женщине. Ничего больше.

— Дженифер Джейни будет так разочарована, — сказала Марта. — Я знаю, что она с нетерпением ждет вас обоих к ужину.

— Найдите мне их номер телефона, и я позвоню им, — сказал Джейк.

— Зачем это? — Харриет попыталась выбраться из его объятий. Она уронила трость, и та загрохотала по полу. — Я в порядке и собираюсь ехать. Мне нужно только несколько минут, чтобы переодеться. Нет никаких причин не идти на ужин. — Она перестала пытаться высвободиться и посмотрела ему в глаза. — Или ты не хочешь идти?

«Я бы с гораздо большим удовольствием отнес тебя в постель и остался там с тобой». Учитывая окружающих их зрителей, он никак не мог сказать ей, чего на самом деле хотел.

— Я готов идти, — кивнул он.

Она положила голову ему на плечо.

— Тогда в мою комнату, если ты не против. — Она посмотрела на него, в ее глазах была боль.

Джейк, не тратя ни минуты, пошел по коридору. Харриет вытащила ключ, и он отпер дверь и быстро захлопнул ее.

— Фу-у! — .воскликнул он, опуская ее на кровать. — Это было как пройти сквозь строй. А теперь давай устроим тебя поудобнее.

Вытягивая ногу, она поморщилась.

— Я не привыкла, когда столько людей суетятся вокруг меня. Даже с живущей в доме домработницей и подростком я практически чувствую себя так, как будто живу одна. Толпа так изматывает. — Она откинула голову на гору яблочно-зеленых подушек.

— Ну, я живу совершенно один. У моей домработницы хватает ума приходить и уходить, пока меня нет дома. И как ты знаешь, детей у меня нет. — Джейк улыбнулся ей. — Так что я определенно на одной волне с тобой.

Ее лицо стало еще бледнее. Он наклонился над кроватью:

— Что случилось? Болит сильнее?

Она отрицательно покачала головой, на мгновение закрыв глаза.

— Я… э-э… мне кое-что нужно…

В дверь постучали. Джейк открыл дверь и вернулся с пакетом льда. Он положил лед ей на ногу.

— Бедняжка. Так что тебе нужно?

Она выглядела так, будто вот-вот расплачется.

— Скажи мне. Я все сделаю. — Он не мог видеть, как она страдает. Это как-то влияло на него, затрагивало глубоко внутри какую-то чувствительную струну, о существовании которой он даже не подозревал.

— Аспирин?

Он подумал, что она не это собиралась сказать, когда Эбби постучала в дверь.

— Это все?

— Пока да, — ответила она. — Я чувствую себя так глупо. Хотя, в общем, это не было так уж и неожиданно, потому что я не садилась на лошадь уже много лет и почти забыла, как высоко до седла.

— Ты хочешь сказать, что упала, пытаясь сесть на лошадь? — Он не смог скрыть удивления в голосе.

— Не бери в голову. — Она отвернулась от него. — Слава Богу, что Зак помнит.

Так, значит, она была со своим сыном. И где же он сейчас?

— А что с твоим сыном?

— О, он прекрасно сидит в седле. Я оставила его в доме Оливии, чтобы заботиться о лошадях и других животных.

— У нее нет работников?

— Есть, но Заку нравится бывать там. — Она скорчила гримасу. — Мне пришлось уговаривать его приехать сюда, но забавно то, что, оказавшись в Дулитле, он полюбил его гораздо больше, чем я. В конюшне бабушки Оливии у него есть собственная лошадь. Когда мы сегодня были в больнице, она сказала, что ей будет гораздо приятнее знать, что мы с ним помогаем в доме, чем суетимся около ее постели.

— Она, похоже, человек с юмором. — Он погладил ее по лбу. — Я сегодня заходил в больницу.

— Искал меня? — Она выглядела потрясенной.

Он пожал плечами:

— Угадала.

— Это довольно мило, я думаю.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты упрямая и независимая леди?

Харриет показала ему язык.

— Я собираюсь сесть и подготовиться к походу к Дженифер Джейни.

— Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?

— Отвернуться и смотреть в сторону.

— Это не смешно.

Она проказливо улыбнулась ему:

— Может быть.

Он отвернулся, как она велела, и услышал, что она сползла с кровати и похромала по комнате к туалетному столику. Послышалось шуршание ткани. Что-то — он догадался, что это ее порванная рубашка, — полетело через комнату в его сторону. Он поймал ее. Она слабо пахла сеном и лошадьми, но больше всего самой сладкой Харриет. Он вдохнул этот аромат, все его чувства обострились. Немного повернувшись, он мысленно зарылся лицом в ее колени.

— Могу поспорить, что сейчас ты используешь свое воображение, — сказала она.

Он рассмеялся, и звук этот завершился чем-то вроде стона.

— Мне бы хотелось использовать твое тело.

— Использование воображения облагораживает чувства, — произнесла Харриет таким тоном, будто читала лекцию по изобразительному искусству. — На практике воображаемое становится реальностью.

— Это было бы мило. — Джейк еще немного повернулся. Вот, теперь он видит ее в зеркале. К черту воображение, когда она вот здесь, в комнате, всего в нескольких шагах от него, ее восхитительное тело дразнит его. Полоска кружева, которую его язык не поворачивался назвать бюстгальтером, привлекла его внимание к ее высокой груди. Джейк облизнул губы.

— Попробуй, — сказала она.

Опираясь на край туалетного столика, она стянула с себя брюки.

— Самая прекрасная попка в мире, — сказал Джейк, наслаждаясь видом ее округлого зада и полоски стрингов, — вот что я сейчас представляю. Сладкая, соблазнительная и провоцирующая.

— О-о, — воскликнула она, — я знала, что у тебя буйное воображение!

Он улыбнулся:

— Давай-ка представим остальное… Черное кружево. Да, на тебе черное кружево и точно такие же, как вчера, стринги, которые просто требуют, чтобы я оттянул их в сторону.

— Джейк Портер, ты подглядываешь?

Он закрыл глаза руками и повернулся к ней.

Она расхохоталась.

Он опустил руки и шагнул к ней.

— Давай полечим твою ногу, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать распухшую лодыжку. Схватив пакет со льдом, о котором они забыли, он опустился рядом с ней на колени и приложил лед к ноге.

— Это очень мило, — пробормотала она, откидывая голову назад.

Ее грудь поднялась и чуть не вывалилась из этого намека на бюстгальтер. Ее бедра раздвинулись, пока она пристраивала к лодыжке пакет со льдом. Джейк поцеловал шелковистую кожу с внутренней стороны бедра, чуть ниже того места, где ему ужасно хотелось поцеловать ее.

— Может быть, это и мило, — почти прорычал он, — но в этом и мой личный интерес.

— Почему это?

Он приблизил губы к краю стрингов, вдыхая ее плоть, наслаждаясь ею через шелк.

— О-о, — простонала Харриет, запрокидывая голову еще больше, — я понимаю, о чем ты. Только в этом, скорее, мой личный интерес.

Он посмотрел в ее лицо, такое прекрасное, такое расслабленное, такое открытое ему.

— Наш, — сказал он. Он повторил это слово, гадая, произносил ли его когда-нибудь. Он нагнулся, чтобы ощутить ее вкус, отодвинув трусики. Его рот был голодный и жадный и в то же время благоговейный!

Она двинулась к нему, притягивая его в себя. Часто дыша. Она произнесла его имя, и он взял то, что она предлагала, всю ее страсть, и радость, и свободу. Она хваталась за его волосы, напрягаясь и напрягаясь снова, и потом закричала. Джейк упивался ею, вдыхал ее аромат и вобрал в себя ее высвобождение, прижимаясь к ее телу и зарываясь головой между ее бедер, как будто не мог отпустить ее.

Очень медленно он приходил в себя, но когда он поднял голову и снова притянул ее к себе, он понял, что не мог быть в здравом уме, потому что все, о чём он мог думать, была мысль о том, что он не может позволить этой женщине уйти из его жизни.

А это было безумием.

Джейк Портер не мыслил такими категориями. Он потерся носом о ее грудь и стал гладить ее по спине, чтобы охладить кровь. У него, не было презервативов, и можно было бы попробовать вовремя выйти, но он был чертовски уверен, что не будет заниматься сексом без защиты.

— Джейк, — прошептала она.

Он поднял голову.

Она наклонилась и поцеловала его в губы, такие полные ее собственным вкусом.

— Спасибо тебе. — Она дрожала и улыбалась ему трепещущими, губами.

— Ты плачешь?

Она прижала руку к глазам.

— Я никогда не плачу.

— Милая, — сказал он, — я не хотел печалить тебя.

Она погрузила пальцы в его волосы.

— Ты ничего такого не сделал. Поверь мне, ты сделал меня счастливой.

Он взъерошил ее волосы.

— Хорошо. Вот так и должно быть. — Он внимательно посмотрел в ее лицо, все еще приказывая своему телу успокоиться.

Она опустила руку и провела пальцем по нижнему краю пояса его джинсов.

— А как же ты?

Он убрал руки с ее тела и заставил себя встать и отойти.

— Всегда есть завтра, — сказал он. — Нам лучше поехать на этот ужин.

Она выглядела довольно задумчивой.

— Что, если завтра никогда не наступит?

— Верь, — сказал он, пытаясь улыбнуться, все это время жалея, что не может сорвать с себя джинсы и погрузиться в ее горячее, влажное и жаждущее лоно.

Она прикоснулась пальцами к губам и кивнула:

— Думаю, мне лучше одеться.

— Чтобы ты могла заставить меня снова воспользоваться воображением? — Он подал ей брюки, которые она оставила на стуле, к помог ей надеть их, принес ее сумку, а потом надел на нее черный свитер, который она оттуда достала.

— Мне больше нравится делать наоборот, — сказал Джейк, глядя, как она расчесывает волосы, припудривается и красит ресницы. — Ну знаешь, снимать с тебя одежду.

Она улыбнулась ему, облокотилась на спинку стула и прижалась головой к его бедру.

— Ты так заводишь меня, — сказала она.

Но опять это прозвучало печально.

— Эй, это совсем неплохо.

— Да, но это как есть леденец, когда ты на диете и знаешь, что тебе придется перестать есть то, что запрещено.

Джейк обнял ее и помог встать.

— Мы взрослые люди. Ничто из того, что мы делаем, не противоречит закону. — Он подмигнул. — По крайней мере пока.

Она рассмеялась:

— Ты можешь заставить меня улыбаться, даже когда мне ужасно грустно.

— Один из моих талантов, — сказал Джейк. — Давай-ка найдем тебе какие-нибудь домашние тапочки и поскорее покончим с этим ужином. Я с нетерпением жду десерта.

Харриет вознаградила его медленным, сладостным поцелуем. Он обнял ее одной рукой, и она похромала рядом с ним из комнаты.






Глава 31 Дом там, где сердце





Тело Харриет занимало пассажирское сиденье «хаммера», пока Джейк вез их к дому Дженифер Джейни и Эрика. Но мозг ее все время возвращался к событиям этого дня.

…Это случилось, когда она была в загоне Смитов с Заком, в тот жгучий момент, когда она поняла, что должна все рассказать Джейку. Сейчас. Не после Рождества через посредника. Больше никаких отсрочек.

Харриет легко согласилась помочь Оливии, делая что-то полезное. Сидение в больнице ее ничуть не привлекало. В отличие от сына она не могла развлекать себя походами в кафетерий. А вот прогуливание лошадей, кормление кур и уток и сбор яиц давали ей возможность занять если и не мысли, то время.

К тому же это занятие удерживало ее вдали от Джейка Портера, особенно если учитывать, как она не хотела, чтобы они с Заком встретились.

Зак вывел своего коня, Занзибара, и лошадь Оливии, Мисс Китти, из конюшни. У них была еще одна лошадь, Рок-н-Ролл, которая раньше принадлежала Донни. Теперь конь был уже старый, но ни Оливия, ни Зак не могли примириться с мыслью, что расстанутся с ним. В загоне с другими лошадьми они услышали его вопросительное ржание: «А как же я?»

Зак прижался головой к гнедой шее Занзибара! Он погладил его по спине, но даже не попытался запрыгнуть в седло.

Харриет хотела сесть на Мисс Китти и уже была одной ногой в стремени, когда поняла, что плечи ее сына дрожат, как будто он плачет. Но Зак — плачущий?

— Зак?

Он не поднял голову. Харриет помолчала, не зная, садиться ли на лошадь или подойти к сыну.

— Ты в порядке?

— Я скучаю по папе, — сказал он, пряча лицо в гриве коня. — Он мог бы быть здесь.

— О, Зак!.. — воскликнула она, переполняемая горем и еще больше — чувством вины. Она тоже скучала по Донни, но в каком-то смысле ее жизнь с ним казалась такой далекой. Для ее сына боль и утрата были гораздо сильнее. А оттого, что у нее не хватает смелости рассказать Джейку и своему сыну правду, ему приходится жить, не зная, что у него есть другой отец. Джейк никогда не заменит Донни, но, если ему дать шанс испытать себя в роли отца, он может быть рядом с Заком, помогая ему в тех делах, в которых может помочь только отец.

Она повернулась к сыну, ее сапог застрял в стремени, и она вскрикнула от раздражения. Этим она испугала лошадь. Мисс Китти взбрыкнула передними ногами, а потом задними, и следующее, что осознала Харриет, было то, что ее нога свободна, но сама она лежит на земле, а лошадь всего в нескольких шагах от нее и смотрит на нее укоризненным взглядом.

Так же, как и ее сын. Он поднял голову и вместо того, чтобы подбежать к ней, чего она ожидала, он стоял и с недоумением смотрел на нее.

— Почему все всегда должны крутиться вокруг тебя? — Зак сжал кулаки.

— Что ты хочешь этим сказать? — Она попыталась встать, но не смогла.

Он пнул ногой песок.

— Забудь об этом. Ты не поймешь.

— Ну вот это говорить совершенно несправедливо. Как я могу понять, когда ты не сказал мне, из-за чего расстроился?

— Я сказал тебе, что скучаю по папе. — Он выдавливал из себя по одному слову. — Мне больно, а ты берешь и по-дурацки падаешь с лошади. Что ты за странный человек?

Харриет так и сидела в грязи, его слова звенели в ее ушах. Ее сын прав. Вместо того чтобы отреагировать на его боль, она сфокусировалась на своем собственном чувстве, в данном случае — на чувстве вины. Глубоко вздохнув, она заставила себя подняться на ноги. Протягивая руку, похромала к Заку.

Он повернулся к ней спиной.

— Дорогой, — сказала она, — мне очень жаль. Я знаю, как сильно тебе не хватает его. Он очень любил тебя и не хотел бы, чтобы ты страдал.

Зак пожал плечами.

— Он умер. Ты упала с лошади. Но я… я должен держаться. — Он сгреб в ладонь лошадиную гриву. Перебирая ее в пальцах, он сказал: — Должно быть, хорошо быть взрослым и самому устанавливать правила поведения.

Харриет обняла его за плечи. Он не сбросил ее руки. Она крепко обнимала его и молчала. То, что она могла сказать, ничего не изменит.

Но тогда она поняла, что должна все исправить: Зак, может быть, и будет злиться на нее очень, очень долго, но он имеет право знать, что у него два отца. Она не могла воскресить Донни, но она могла привести Джейка в его жизнь…

— Сегодня мне предложили пенни за мои мысли,[8 - Английский эквивалент вопроса «О чем задумались?» звучит как «Пенни за ваши мысли».] — сказал Джейк, вторгаясь в ее размышления, — но, судя по выражению твоего лица, тебе надо предложить не меньше четвертака.

— Извини, — сказала Харриет. Она вытянула ногу, чтобы уменьшить боль в лодыжке, и, жалея, что не может так же легко избавиться от тревоги в сердце из-за сына, глянула на сидящего рядом с ней мужчину, гадая, как скажется на нем то, что он узнает о Заке.

— Ты уверена, что хочешь куда-то идти?

Харриет кивнула. Она в долгу перед Дженифер Джейни.

— На следующем повороте сверни направо, — сказала она. — Их дом должен быть в середине вон того квартала.

Дом выглядел практически таким же, каким его помнила Харриет. Это было старое, беспорядочно спланированное двухэтажное здание с широкой верандой спереди. В начинающихся сумерках она не могла разглядеть детали, но мерцающие огоньки на кустах, балясинах и перилах создавали радостное ощущение уюта. В одном из широких окон виднелась рождественская елка, сияющая огнями.

— Оставайся на месте, я сейчас помогу тебе выйти, — приказал Джейк.

Она не противилась. Она позволила ему поднять ее, медленно поставить на землю и обнять одной рукой за талию. Они прошли всего несколько шагов к веранде, как входная дверь распахнулась.

Дженифер Джейни сбежала по ступенькам, одетая в облегающий свитер и. изящные джинсы.

— Харриет Роджерс, ты хромаешь?

Она бросилась обнимать Харриет и заодно обняла и Джейка.

— Ты выглядишь как модель, — заметила она, отступая назад. — Вам лучше взять ее на руки и отнести, — сказала она Джейку. — Эти ступеньки довольно крутые.

Джейк улыбнулся ей:

— Приятно познакомиться. Мне нравится ваша мысль.

— Я прекрасно могу дойти сама, — возразила Харриет.

Дженифер Джейни покачала головой:

— Некоторым из нас требуется очень много времени, чтобы понять, что вполне нормально принимать чью-то помощь.

Джейк подхватил Харриет на руки и, прежде чем она снова успела возразить, уже донес ее и опустил на диван, указанный их гостеприимной хозяйкой. В камине напротив рождественской елки пылал огонь. Джейк уложил ее ногу на оттоманку, которую придвинула ему Дженифер Джейни, а потом, также но указанию хозяйки, сел рядом с Харриет.

— Эрик придет с минуты на минуту, — сказала Дженифер Джейни, отбрасывая длинные волосы назад. — Они с Пупером в самом разгаре разговора по душам.

— Это ваша собака? — спросила Харриет.

Дженифер Джейни рассмеялась:

— Простите. Его настоящее имя Стэнли, но он так привык к Новому имени, что иногда используем И его. Он ребенок, которого мы наполовину усыновили. Живет с нами, когда его отец уезжает в командировку, которая может длиться почти целый год.

Джейк, похоже, удивился.

— Это, должно быть, доставляет много забот.

— Вообще-то не очень. Мои близнецы уехали в колледж, а мы с Эриком как-то не планируем заводить детей. — Она улыбнулась довольно проказливо. — Однако если это случится, мы не расстроимся.

Теперь Джейк выглядел потрясенным. Харриет захотелось переменить тему. Новое доказательство того, как сильно Джейку не нравится идея иметь детей, не добавило ей храбрости, необходимой для того, чтобы рассказать ему о Заке.

— Дженифер Джейни, — сказала она, — ты выглядишь изумительно.

— Но у вас же не может быть детей, учащихся в колледже, — сказал Джейк. — Это дети вашего мужа?

Дженифер Джейни рассмеялась. Сидя на подлокотнике кресла и покачивая ногой в носке, выглядывающем из-под джинсов, она совсем не походила на ту усердную библиотекаршу, какую помнила Харриет.

— О нет, они мои. — Она взглянула на рождественскую елку. — Только мои. — Она вскочила. — Что вы, ребята, будете пить? Чай? Содовую? Воду?

Харриет скорее предпочла бы глоток виски, которое она вообще-то пила редко и не особенно любила. Но сейчас ей требовалось что-то вроде анестезии, чтобы пережить этот вечер. Хотя, возможно, это было к лучшему — всего лишь чай со льдом и ибупрофеном, который она приняла от боли в ноге. Ведь ей придется вынести счастье подруги и наставницы и предвкушать будущую ярость Джейка.

— Мне тоже чаю со льдом, — сказал Джейк.

Дженифер Джейни вышла из комнаты.

— Как ты себя чувствуешь? — Джейк положил руку на спинку дивана, едва касаясь ее плеч.

— Нормально, — ответила она.

— Как у нее могут быть взрослые дети?

— Она была очень молода, когда они родились, — тихим голосом ответила Харриет. — Отец не объявился, и она растила их сама.

— Это наверняка было трудно, — заметил Джейк. — Будь это в старые времена, он заслуживал бы кнута.

— А вот и я, — произнесла Дженифер Джейни, торопливо входя в комнату с подносом, на котором стояли чайник и стаканы. Она едва успела налить им, как в комнату вошел высокий полицейский и рядом с ним худенький мальчик с большими темными глазами.

Эрик поздоровался за руку с Джейком, наклонился, чтобы поцеловать Харриет в щеку, и представил Стэнли, который смутился, увидев, как Эрик целует Харриет.

— Ой, а мне обязательно делать это? — спросил он.

— Просто пожми ей руку, — сказал Эрик.

Мальчик пожал протянутую Харриет руку и опустил свое маленькое тело на диван рядом с Джейком. Харриет подавила улыбку. Ей было трудно смотреть в глаза Эрику, поскольку она все время вспоминала сцену, которую он наблюдал на заднем сиденье «хаммера».

Поговорили о полицейских обязанностях Эрика, потом разговор коснулся того, что Джейк ребенком рос в семье военного летчика. Мужчины явно нашли общий язык, и Харриет видела, что это очень приятно Дженифер Джейни. Время от времени Стэнли тянул Джейка за рукав и спрашивал, умеет ли он стрелять из ружья, или водить грузовик, или летать на самолете.

Когда ответ на все три вопроса оказался «да», Джейк, по мнению Стэнли, перешел в категорию супергероев.

— Знаете что, — сказал он, — мистер Эрик правда крутой, но он не умеет управлять самолетом.

— Да неужели? — Джейк выглядел изумленным. — Ты хочешь, чтобы я дал ему урок?

— У тебя правда есть лицензия пилота? — На Харриет это тоже произвело впечатление. У Уивера был собственный самолет, но ему приходилось нанимать пилота, чтобы оторваться от земли.

Джейк пожал плечами:

— На этом настоял мой отец.

Стэнли вскочил:

— Да, урок. Прямо сейчас!

— Стэнли, что мы обсуждали наверху, перед тем как спуститься в гостиную? — Эрик задал вопрос мягким и спокойным голосом.

Ребенок вытаращил глаза. В них плясал смех. Ну настоящий бесенок!

— Вос-пи-тан-ность?

— Вот именно, — сказал Эрик. Он улыбнулся мальчишке и наклонился, хлопая его по поднятой ладони.

Джейк смотрел на это, как будто никогда не видел диалога между родителем и ребенком, проходящего в таком дружеском ключе. Он выглядел задумчивым. У Харриет сжималось сердце, ей хотелось обнять его. Он, наверное, почувствовал, что она наблюдает за ним, потому что, отведя взгляд от ребенка, встретился с ней глазами и улыбнулся ей.

Только после ужина Харриет представилась возможность остаться наедине с Дженифер Джейни. Мужчины удалились на кухню после того, как настояли, чтобы Харриет снова уложила ногу на оттоманку. Дженифер Джейни, уютно устроилась на диване рядом с ней.

— Харриет, он просто обалденный! — сказала она. — Это как мечта, ставшая явью. Двое школьных влюбленных снова находят друг друга.

Харриет уставилась на подругу:

— О, Дженифер Джейни, все совсем не так.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы не влюбленные, и он пришел на ужин только потому, что Эрик обнаружил нас… — Она покраснела и умолкла.

Дженифер Джейни похлопала ее по руке.

— Не смущайся. Эрик все мне рассказал. Но вы двое не можете глаз отвести друг от друга, и рук тоже. У каждого из вас на плече сидит купидон. Послушай, я обнаружила, что влюбилась так же сильно, как тогда, если не еще сильнее. И посмотри на нас сейчас. Если бы я позволила Эрику уйти, я бы возненавидела себя.

— Но вы двое встретились и полюбили. У вас не было осложняющих обстоятельств.

Дженифер Джейни улыбнулась:

— Кроме упрямой независимой меня. И того, что Эрик отказывался поверить, что действительно нашел любовь, семью и дом.

Харриет, не могла не рассмеяться.

— А что твой сын? — Дженифер задала этот вопрос шепотом. — Они с Джейком знают друг о друге?

Харриет замерла.

— Знают — что?

Дженифер Джейни наклонилась ближе:

— Харриет, это же я, Дженифер. Подумай об этом. Ты сказала мне, что не можешь связаться с отцом, когда пришла ко мне, узнав, что беременна. Ты и Джейк вместе ходили на выпускной бал. Он уехал из города. Зак точная копия Джейка. Мне надо было только сложить два и два.

Харриет удивленно посмотрела на нее:

— Ты знала, что Донни не его отец, и не сказала никому ни слова? Для человека, который знает всех в Дулитле, это действительно подвиг. Ты редкая женщина. Спасибо тебе.

— Я хотела защитить твою частную жизнь. И жизнь Донни и Зака. — Она вздохнула. — Только теперь ты можешь все исправить.

— Я знаю. Сегодня вечером я собираюсь рассказать Джейку.

В комнату заглянул Стэнли:

— Эрик спрашивает вас, могут ли мужчины уже войти, или у вас все еще ваши девчоночьи разговоры?

Дженифер Джейни улыбнулась:

— Пожалуйста, скажи ему, что мы еще не договорили, нам нужно еще несколько минут.

— Класс! — воскликнул Стэнли. — Мистер Джейк собирается показать мне, как играть на гитаре.

Дженифер Джейни обняла Харриет:

— Ему понравится быть отцом. Он прирожденный отец.

У Харриет сжалось сердце. Джейк Портер может быть естественным с чужими детьми, но как он отнесется к своему собственному? Будет ли он сопротивляться этой роли или с радостью примет ее?

Она на мгновение зажмурилась. Она надеялась, что он не будет сопротивляться этому так, как она противится своему собственному осознанию, что сильно влюбляется, влюбляется и снова влюбляется в Джейка Портера.

Ей следовало забыть о настоящем времени.

Она влюбилась тогда в Джейка Портера раз и навсегда.

Зазвонил телефон. Харриет вскочила.

Должно быть, Эрик снял трубку. Его лицо было серьезным, когда он вошел в комнату, Джейк и Стэнли следовали за ним.

— Срочный вызов, — сказал он. — Пожар в усадьбе Уоллесов. Дом сейчас пустой, но пожарные спешат туда, чтобы не дать огню распространиться. Я разошлю полицейских по соседним домам и для помощи пожарным. Это добровольно, — сказал он, что Харриет, конечно, знала, но он, без сомнения, добавил это для Джейка.

— Уоллес? — переспросил Джейк. — Это дом среди деревьев, выставленный на продажу, рядом со Смит-Пдейсом, примерно в десяти минутах от города?

Эрик, надевая куртку, кивнул.

— Я еду с вами, — сказал Джейк.

Эрик повернулся:

— Эта работа не для гражданских.

— Это дом, который мой отец и его невеста хотят купить. Мой долг помочь.

Эрик окинул его взглядом и кивнул.

— Джейни, ты отвезешь Харриет домой? — Он простился с ней, не дожидаясь ответа, и быстро вышел.

И прежде чем Харриет поняла, что он двигается, Джейк пересек комнату, крепко поцеловал ее в губы, взъерошил себе волосы и вышел за дверь.

Стэнли стоял с несчастным видом, уперев руки в худенькие бедра.

— Вот фигня! — воскликнул он. — Как раз когда я выучил струну соль.

Харриет и Дженифер Джейни улыбнулись.

— Пойди, возьми свою гитару и покажи нам, — предложила Харриет. — Мой сын играет на гитаре.

Вот и рассказала Джейку о Заке, подумала Харриет, глядя, как мальчик выбегает из комнаты.

Похоже, она все время ждет завтра. Но немедленная реакция Джейка помочь пожарным спасти дом, который его отец и Марта собираются купить, наполнила ее гордостью. Она сморгнула внезапно подступившие слезы и опустила голову, уверенная, что Дженифер Джейни заметит выражение ее лица и не поверит никаким отговоркам, какими она попытается объяснить свою эмоциональную реакцию.

Ясно же, что Дженифер Джейни была уверена, что Харриет и Джейк должны быть вместе.

Но с другой стороны, библиотекарша всегда знала все и управляла всеми событиями в Дулитле.

«Ты не живешь в Дулитле», — укорила себя Харриет, впервые в жизни пожалев, что это не так. Потом Дженифер Джейни Райт Хэмилтон будет настаивать, чтобы все вышло именно так, как она предсказала.

— Все будет в порядке, — сказала Дженифер, прерывая ее мысли.

Харриет подняла голову. Она не понимала, как это может произойти, но, может быть, на этот раз ей хотелось поверить в невозможное.






Глава 32 Пепел к пеплу





У Ледру устроили завтрак для всех пожарных, полицейских и добровольцев, которые помогали тушить пожар в усадьбе Уоллесов и не позволили огню распространиться по лесистой местности.

Джейк стоял рядом с Эриком, одним из его шуринов и Майком Холлидеем, пил большими глотками кофе и доедал пятый пончик с пахтой. Его отец в противоположном конце зала разговаривал с парой мужчин в возрасте, как будто знал их всю свою жизнь. Всю ночь они с Джейком работали бок о бок, не давая запутываться шлангам, чтобы вода поступала бесперебойно.

Отец поймал его взгляд. Джейк извинился и пошел к нему, лавируя между столиками. У его обычно безукоризненно опрятного отца были испачканы сажей щеки и лоб. Тед обнял его за плечи и привлек в круг.

— Мой сын, Джейк, — представил он его с гордостью в голосе. — Джейк, это пастор Ремер и Хэролд Роджерс.

Джейк пожал им руки. Воцарилась тишина. Отец похлопал его по плечу и опустил руку.

— Я как раз рассказывал этим людям, как ты проявил себя этой ночью. Я горжусь, что работал рядом с тобой.

Джейк изумленно уставился на отца. Слова Похвалы были немногочисленны и редки, настолько редки, что он не знал, как ответить.

— Сэр, — сказал он, — спасибо. Взаимно.

— Вы кажетесь ужасно знакомым, — сказал Хэролд Роджерс. — Вы не учились в школе вместе с моей дочерью?

Роджерс. Ну конечно, это же отец Харриет. Джейк кивнул.

— Она кажется прекрасной молодой женщиной, — сказал отец Джейка. — Вы должны гордиться ею и ее успехами.

— Мы всегда знали, что она добьется чего-то в жизни, — сказал мистер Роджерс. — Мы с ее матерью не очень-то знали, что с ней делать, но после того, как она выросла и уехала в Нью-Йорк, она изменилась к лучшему. Я думаю, решение родить того ребенка помогло ей узнать, какая она.

— Вы имеете в виду их с Донни ребенка? — Джейк услышал свой собственный голос как будто откуда-то издалека.

Мистер Роджерс сурово посмотрел на него. Пастор Ремер сложил руки перед грудью. Отец Джейка смотрел то на одного, то на другого, явно озадаченный.

— Про вас двоих можно безошибочно сказать, что вы отец и сын, полковник Портер, — сказал мистер Роджерс. — Некоторые семьи бывают так похожи, что создается впечатление, будто видишь себя в зеркале. — Он сунул руки в карманы. — Было приятно познакомиться, — сказал он. — Пожар, может быть, и продолжался всю ночь, но меня ждут на лесном складе, так что мне пора идти. — Он бросил на Джейка еще один долгий взгляд и сказал: — Заходите как-нибудь в гости.

Джейк смотрел ему вслед. Этот человек пытался ему что-то сказать, это очевидно, но что это было, он никак не мог расшифровать.

— Пастор Ремер обвенчает нас с Мартой, — сказал отец Джейка.

— Мило, — пробормотал Джейк, погруженный в мысли о том, что мистер Роджерс сказал и, самое главное, чего он не сказал. Двусмысленно в любом случае.

Ему нужно было съездить в «Барн», Он мог бы позвонить «Джей-Ар» и перенести встречу, но хотел еще раз послушать их, прежде чем будет строить относительно них новые планы. Недосып или полное отсутствие сна никогда не беспокоили Джейка, поэтому он спросил отца, можно ли взять на несколько часов его арендованную машину. Пастор согласился подбросить Теда до гостиницы, поэтому Джейк распрощался с Эриком и остальными и вышел.

Ему нужно было проветрить мозги и подумать.

Была ли Харриет беременна, когда они с Донни поженились?

И если да, то кто отец ее сына?

Вполне возможно, и Донни, решил он, когда ехал через город, чтобы выбраться на дорогу, ведущую к «Барну». Донни и Харриет были друзьями, двое подростков, непохожих на других, связанные вместе. Джейк без проблем мог понять такой союз. Однажды ночью чувство захватило их, потом оказалось, что Харриет беременна, и они поженились.

Но разве Донни когда-нибудь влюблялся в девушек?

Он на большой скорости въехал в поворот и едва не зацепил грузовик. Ударив по тормозам, он выругался и вернулся к своему обычному сдержанному стилю вождения.

Поскольку он, Джейк Портер, не в ответе, это абсолютно ничего не значит. Воспоминание о той ночи на озере много лет назад всплыло в его памяти. Они с Харриет не были осторожны, но, разумеется, точно не зачали ребенка. Если бы это было так, даже если она вышла за Донни, даже если тогда она не знала, как разыскать его, она бы сказала ему сейчас.

Какая для него разница, кто отец ребенка Харриет? У них нет друг к другу никаких претензий. И все же, совершенно нелогично, это терзало его. Харриет значила для него больше, чем любая другая женщина в его жизни.

Прошлой ночью он даже фантазировал о том, что они двое наслаждаются отношениями, не похожими ни на что, о чем он когда-либо думал. При взгляде на Эрика и его жизнерадостную жену в сердце Джейка всколыхнулись мечты. Никогда прежде он не верил в счастливую жизнь после свадьбы. Его мозг никакие мог принять то обстоятельство, что у этих двух людей сохранится чувство влюбленности на многие годы.

Что произойдет через пять, десять лет?

Не важно, насколько цинично он пытался ответить на этот вопрос, в душе Джейк понимал, что Эрика и Дженифер Джейни связывает нечто особенное, что поможет им преодолеть трудности, разрушившие столько других пар. Его тронуло, как они приютили Стэнли, или Пупера. Мальчик гордо сообщил Джейку, как звали его раньше, до того, как он получил свой первый библиотечный формуляр и стал проводить больше времени с мисс Дженифер и мистером Эриком, как он называл своих приемных родителей.

И Джейк, честно говоря, немного неохотно, начинал признаваться себе, что его отец и Марта тоже обрели такую же особую гармонию в своих отношениях.

Он моргнул, посмотрел направо, а потом налево. Он сидит перед этим знаком «стоп» дольше, чем может вспомнить. Что с ним такое? Недостаток сна? Нет, это ничего не объясняет. Много раз он не спал ночами, а на следующий день проводил деловые встречи одну за другой.

Дым? Огонь?

Он помотал головой, пытаясь избавиться от образа отца, стоящего на коленях перед руинами дома Уоллесов, вытирающего глаза и вопрошающего, как же он объяснит Марте, что их дом — дом, который они собирались купить, — сгорел дотла.

В первый раз в своей жизни Джейк увидел возможность будущего с женщиной. Он сидел там, под знаком «стоп», не в силах двинуть машину вперед, заставить себя признать то, над чем смеялся его рациональный ум. Харриет Роджерс? Харриет П. Смит? Золушка Смит-Джонс?

Нет. Нет! Он стукнул по рулю. Ему не нужна никакая конкретная женщина. Они все взаимозаменяемы. Вот его клиенты ему нужны. Звезды, музыканты, профессионалы звукозаписи, которые снова и снова приходили к нему, чтобы осуществлять один успешный проект за другим, — вот они ему нужны.

Но он не мог согласиться с тем, что нуждается в какой-то определенной женщине из плоти и крови, — нет, он не мог сделать этого.

Признание этого будет означать его конец.

Он облизнул губы.

Он вспомнил Харриет, когда он нагнулся над ней вчера вечером, — ее голова была откинута, рот приоткрыт от наслаждения, испарина блестела на коже, когда он довел ее до оргазма.

Он наклонился к рулю и ударил лбом по твердому кругу обтянутой кожей стали.

Сзади раздался вой сирены, и мигающие огни заставили его вернуться к окружающей реальности.

Костяшки пальцев постучали в его окно. Джейк застонал и опустил стекло. Рэнди Роберт Макдугал, новичок, который был с Эриком позапрошлым вечером, хитро посмотрел на него:

— Ну-ка, незнакомец, я знаю, что у тебя здесь та женщина. Шефа на этот раз со мной нет, и я собираюсь арестовать тебя.

— Простите? — произнес Джейк самым спокойным голосом.

Молодой человек многозначительно постучал по кобуре.

— Покажи мне ту женщину.

Джейк показал внутрь машины:

— Смотрите.

Полицейский сунул голову в машину. Если бы Джейк был «плохим парнем», новобранец был бы уже мертв. Он вылез, почесал голову и спросил:

— И что ты с ней сделал?

— Если вы прогуляетесь до гостиницы «Скулхаус инн», то, возможно, найдете её там, — сказал Джейк! — А я, будь на вашем месте, вернулся бы в полицейскую академию и взял бы еще несколько уроков.

— Не надо тут мне наглеть, — возмутился полицейский.

— Вы знаете, в чьем доме я вчера ужинал? — Джейк определенно знал, как утереть нос противнику. Жизнь в музыкальном бизнесе преподала ему много полезных уроков.

Коп сдвинул назад шляпу.

— И в чьем же? Своей мамочки?

Глупый мальчишка!

— Вашего шефа полиции. Ну, знаешь, твоего босса.

Рэнди отступил назад.

— Это правда?

Джейк кивнул и снова положил руки на руль.

— Увидимся позже, — сказал он и рванул через перекресток.

Он совсем не чувствовал себя самим собой.

Он нервничал, он был на грани, на грани открытия. Он тряхнул головой, стараясь прояснить мозги. Может быть, он уже не в силах больше не спать всю ночь, а на следующий день функционировать как обычно.

Он так лихо въехал на гравийную дорожку у «Барна», что его едва не занесло на повороте, но не сразу вышел из машины. Остальные машины на парковке были старые, в основном американские, два пикапа и два седана.

Он тряхнул головой, надеясь вопреки всему, что не ошибся в своем первом впечатлении от «Джей-Ар». Он терпеть не мог вселять надежды, только чтобы потом их разрушить.

Джейк вошел в здание, все еще преследуемый суровым взглядом Хэролда Роджерса. Он должен прочистить мозги. Он должен сосредоточиться. Когда дело касается бизнеса, ничто и никогда не должно стоять на пути Джейка Портера.

Он вошел в зал, показавшийся тихим после того невероятного шума, который он слышал в предыдущий вечер. Прислонившись к стене, он вдруг только сейчас понял, насколько устал и как болит все тело после целой ночи тушения пожара.

Но это было приятно. Полезно. Он вел себя героически.

Джейк смотрел на ребят на сцене, настраивающих инструменты. Сколько раз он проходил через это? Сколько раз он выбирал победителя или качал головой и тихонько уходил, уверенный в своем решении, что эта группа промелькнет и бесследно исчезнет?

Солист, с гитарой на ремне, кивнул, неслышно отсчитал ритм и дал знак начинать первую песню.

Джейк оперся о стену и стал слушать.

И отвечать. Черт, а кто бы не ответил? Эти парни пели сердцем, а ритм был таким гипнотическим и завораживающим.

— Вот черт, — выругался он себе под нос. А потом моргнул и попытался сфокусировать зрение. Парнишка, играющий справа от солиста, был не тот же самый, что сидел там в первый вечер. У юноши, который сидел там раньше, были самые рыжие волосы, какие Джейк видел в своей жизни.

А этот… этот… Джейк сощурился, подался вперед, всмотрелся.

Этот парнишка был копией его самого, каким он был лет шестнадцать назад.

Он моргнул.

Те же волосы. Та же линия скул. Та же привычка морщить одновременно нос, глаза и рот. Что за черт?

— Стоп! — Джейк выкрикнул приказ и оттолкнулся от стены. Он решительно пошел вперед, само воплощение руководителя, — Джей-Ар, на два слова, — бросил он.

Молодой человек пожал плечами и подошел к краю сцены:

— Да?

Джейк посмотрел мимо него на другого гитариста.

— Я думал, что услышу твою постоянную группу.

Джей-Ар пожал плечами:

— А что?

Вопреки самому себе Джейк вынужден был признать, что восхищается бравадой парня.

— Что? Что это за младенец на второй гитаре? Джей-Ар едва ли взглянул на исполнителей, стоящих позади него.

— Это новенький. Неплохой. Рыжий сломал руку, а его родители все равно не позволят ему подписать контракт. Говорят, что он должен поступить в колледж. А этот новый парнишка уже играл с нами раньше. Он справится.

— Это точно?

Джей-Ар кивнул.

— Если я подписываю с вами контракт, я ожидаю, что со мной будут согласовывать все изменения состава, — сказал Джейк, тыча пальцем в грудь молодого человека.

Тот, похоже, ничуть не испугался.

— Покажите нам деньги, и тогда поговорим, — сказал он и вернулся на свое место на сцене. — Раз, два, три… — скомандовал он, и они заиграли, создавая самую фантастическую музыку, какой Джейк не слышал уже очень, очень давно.

Джейк смотрел на нового гитариста, на мальчишку, который мог бы быть им, если бы он когда-нибудь поддался импульсу создавать музыку, приносящую радость, печаль и неописуемые эмоции в жизнь каждого, кто слышит ее.

Парнишка был так же похож на него, как сам Джейк на полковника.

И тут вдруг он понял, на что Хэродд Роджерс намекал ему.

И чего Харриет не сказала.

Черт! Джейк изумленно посмотрел на мальчишку и попятился. Он резко втянул воздух, а потом так же резко выдохнул.

— Кто это? — спросил он Корал, которая оказалась неподалеку.

— Он в городе только на Рождество, — ответила она. — Это сын Донни и Харриет Смит, Зак. Он играет здесь, когда приезжает к бабушке на лето.

Джейк пристально смотрел на сцену. Он видел там, в своем, правда, теперь пылком воображении, дух и энергию своей матери, Ариэль, требующей всеобщего внимания, захватывающей, доминирующей на сцене.

И все же мальчик, теперь один в свете прожектора, когда кто-то сзади него, похоже, узнал звездный потенциал в новичке, запел сердцем, точно признаваясь в любви своей гитаре, плача обо всем, что потерял и о чем еще не знал.

Джейк стиснул зубы так сильно, что подумал, что челюсти могут сломаться.

Ему нужно было многое исправить.

Но Харриет П. Смит, черт возьми, должна объяснить ему очень многое. Если этот ребенок на сцене биологический сын Донни Смита, Джейк намажет кетчупом свою кожаную куртку и съест ее. Он попросил Корал сказать Джей-Ар, что вернется позже, и вышел из «Барна».

Он нашел Харриет в гостиной «Скулхаус инн» разговаривающей с высоким мужчиной в фиолетовых кожаных штанах и такой же куртке, стоящем спиной к Джейку. Мужчина наклонился к Харриет, его голос был тихий, он был слишком близко к ней, чтобы это понравилось Джейку. Не то чтобы у него были намерения преследовать ее, единственную женщину, которая заставила его думать, пусть даже и на мгновение, что невозможное возможно.

Но не теперь.

Не раньше, чем она представит чертовски хорошие объяснения.

И даже тогда как он сможет поверить в то, что она когда-либо сказала или сделала? Что это за женщина, которая не рассказывает мужчине, что у него есть сын?

Разговор, который он собирался провести с Харриет, не может происходить при посторонних. Он стоял на пороге, раздраженный собственнической позой мужчины, самим его присутствием, хвостом длинных светлых волос, завязанным фиолетовым кожаным шнурком.

Фиолетовая кожа.

Джейк сделал шаг вперед, внимательнее рассматривая мужчину. Он знал одного легендарного рок-н-роллыцика, у которого фиолетовая кожа была фирменным знаком. Ему говорили, что это было суеверие, появившееся с первого альбома певца, ставшего платиновым. Во время записи он завязал сзади свои буйные волосы, а после отказывался менять то, что называл своей «счастливой кожей». Он даже назвал так один из своих альбомов. «Счастливая кожа» принесла Уиверу вторую «платину». Никакой фамилии. Очевидно, это было еще одно суеверие.

Но что он делает в Дулитле? Он же живет на Манхэттене.

«Ну ещё бы, — сказал он себе, — он приехал сюда искать свою подружку, стильную художницу Харриет П. Смит».

Стильную, лгущую на голубом глазу Харриет П. Смит.

Он так и не спросил ее, что означает «П.». Интересно, спросит ли когда-нибудь?

Он вышел из комнаты и со всего маху столкнулся с Лилли, которая в данный момент должна была блаженствовать в спа.

— Джейки! — бросилась она обнимать его. — Я так беспокоилась о тебе! Когда я не смогла связаться с тобой по мобильному, я прыгнула в самолет до Литл-Рока и прибыла сюда. — Она отступила назад. — Что с тобой случилось? У тебя черные пятна по всему лбу. — Она провела по его лбу пальцами, и они испачкались сажей. — О-о! — Она сморщила свой вздернутый носик, который он когда-то считал таким очаровательным.

— Я боролся с пожаром, — сказал он.

Джейк услышал, что голоса в гостиной приближаются. О, великолепно! Вот только этого ему сейчас не хватало — познакомиться с Уивером-легендой и видеть Харриет, не имея возможности высказать ей то, что хотел.

— Как страшно! — воскликнула Лилли, ее красивые голубые глаза расширились. Будучи опытным адвокатом, она умела вести себя как безмозглая дурочка. И это тоже, вдруг понял он, когда-то ему нравилось.

Сейчас ему нравились только темно-зеленые глаза, заостренные подбородки и короткие торчащие волосы.

По крайней мере Лилли была честной. Но он не мог обманывать ее.

— Малышка, — сказал он, — лучше бы ты не приезжала. Со мной все в порядке. Но ты прервала свой спа-отпуск без всякой причины. К тому же тебе, наверное, придется заплатить за полную неделю.

Она надула губки.

— О, я не против. Только некогда я думала, что нужна тебе. И раз уж я здесь… — она широко раскрыла объятия, — где наша комната?

Джейк покачал головой, и как раз в этот момент Харриет вошла в холл.

Она окинула его взглядом с ног до головы, ее глаза были огромные, темные, встревоженные. В своем гневе он забыл, что она понятия не имеет о том, что произошло с ним между тем, когда он выбежал из дома Хэмилтонов, и настоящим моментом. Она подошла ближе, подняла руку и коснулась его лба.

Он вздрогнул.

— Тебе больно, — сказала она.

— Это ничего, — ответил он. В сравнении с дырой, которую она пробила в его сердце. Черт, почему он позволил ей забраться к нему под кожу, хотя бы на долю секунды? — Кто твой друг? — спросил он, кивая на Уивера и гадая, не выдумает ли она историю и о нем тоже.

— Уивер, — представила она почти автоматически. — Джейк Портер. — Она шагнула назад. — А вы, я полагаю, подруга Джейка? — обратилась она к Лилли.

— Лилли Зимпл, — ответила Лилли, пожимая руки с абсолютно деловым видом. Джейк готов был обнять ее за это, поскольку ждал, что она, скорее, прижмется к нему и объявит себя его куколкой, подружкой или невестой. Почему он терпел такое поведение хотя бы один день? Все-таки, когда дело касается женщин, он полный идиот.

С этого момента он будет заниматься только бизнесом.

— Харриет П. Смит, — сказала Харриет Лилли.

Глаза Лилли расширились.

— Я знаю ваше искусство! — воскликнула она с большим уважением.

Уивер смотрел на Лилли как человек в магазине мороженого, который думал, что хочет купить «Черри Гарсия», а потом увидел двойной белый шоколад, глазированный чистой ванилью, и теперь не может вспомнить, почему вообще когда-то хотел «Черри Гарсия».

Харриет улыбнулась и пробормотала слова благодарности, но ее глаза не отрывались от Джейка. Ему хотелось вышвырнуть этих двоих из гостиницы и приняться за Харриет. Но он не видел причин прогонять Уивера, человека, о ведении чьего бизнеса он уже не раз думал. С клиентом, имеющим такой высокий рейтинг, как Уивер, который как будто обновлял себя и свою группу с каждым новым поколением исполнителей, Джейк мог бы уйти на пенсию.

Но что хорошего это даст ему? Только работа доставляла ему счастье.

— Итак, Уивер, — сказал Джейк, — что же привело вас в Дулитл?

Икона рок-н-ролла, который держал полные фанатов стадионы, поддел мыском фиолетового сапога коврик и бросил грустный взгляд на Харриет, а потом пожал плечами.

— Черт, если бы я знал. Портер… — Он повторил имя. — Эй, друг мой, не тот ли вы музыкальный гений, который руководит «Плимут до Портсмута и даже дальше»?

— И другими, — ответил Джейк.

Огромный блондин широко раскинул руки.

— Ну, может быть, именно об этом и говорила мне медиум!

Харриет покачала головой.

— О-о, — воскликнула Лилли, — вы ходили к медиуму?! Мне бы тоже хотелось, но я просто слишком практична, чтобы верить в такое.

Все удивленно уставились на нее. Если кто-то и выглядел как кандидат для похода к прорицательнице, так эта маленькая блондинка с большими голубыми глазами, розовым ротиком и подвижным телом болельщицы.

Уивер смотрел больше других.

— Ну, я просто пытался объяснить Харриет, почему я здесь, а она не слушала меня. Господи, милая, знаешь, тебе не повредит, если ты выслушаешь меня хотя бы раз. — Он дружески стукнул ее по плечу и покачал головой. — Выдающаяся художница, но не желает слушать ни о каких идеях, если они не ее собственные.

— Это не так! — Харриет тоже стукнула его, возможно, чуть менее дружелюбно. — Но я узнаю плохую идею, как только услышу ее.

Уивер опустил уголки губ, но Джейк заметил, что он, похоже, смеялся глазами и всем остальным лицом.

— Я попросил ее выйти за меня, а она сбежала в Арканзас. Ну какое мужское эго выдержит такое, я спрашиваю вас?

— Бедняжка! — воскликнула Лилли. — Не могу даже представить, что вы должны сейчас чувствовать.

— Облегчение, — сказала Харриет. — Облегчение, за которое он должен благодарить свои звезды.

— Ну, если вы не влюблены, — пожала плечами Лилли, — думаю, жениться было плохой идеей.

— Дело совсем не в любви, — покачал головой Уивер. — Харриет просто всегда возражает, что у нее есть чувства. Она вкладывает всю себя в свое творчество.

— Я не хочу говорить на эту тему, — сказала Харриет. — Я даже не знаю эту женщину… — она показала на Лилли, — а ты не знаешь Джейка Портера, и даже если бы мы все знали друг друга… Ну, я просто пытаюсь сказать, что пора уже перестать анализировать меня.

Уивер притянул ее в свои медвежьи объятия и похлопал по спине.

— Все в порядке, малышка. Я весь прошедший час пытаюсь сказать тебе, что приехал сюда извиниться, что попросил тебя выйти за меня замуж.

Она чуть отстранилась.

— Правда? Почему? Разве ты не хотел жениться на мне?

Уивёр покачал головой.

— Тебя надо бы хорошенько отшлепать, и я надеюсь, что однажды ты встретишь мужчину, который сделает это. После того как ты мне отказала, я снова нашел ту женщину-медиума, чтобы задать ей еще несколько вопросов, и, скажу тебе, это было нелегко. Она забрала свою повозку, и мне пришлось рыскать повсюду, чтобы найти, где она прячется. У нее не было разрешения, приходилось смываться каждый раз, как появлялись копы.

— У нее должна быть лицензия, — заметила Лилли. — Это закон.

Джейк вспомнил, почему его вообще заинтересовала Лилли. Дело было не только в ее телесной привлекательности. Она свято верила в закон и порядок и всегда следовала правилам. Он думал, что разумно встречаться с женщиной, так похожей на него.

Харриет, напротив, была его полной противоположностью. Видишь правило — обойди его, пройди сквозь него, через него. Видишь цветок? Нарисуй его так, чтобы никто не догадывался, что вдохновил картину желтый нарцисс. Забеременела? Выйди замуж за парня, который тут совершенно ни при чем, и никогда, никогда не говори о ребенке его родному отцу.

Он поджал губы. Это больно. Это невероятно больно.

— …в общем, я нашел ее, — продолжал Уивер. — Дал ей сотню и спросил, почему ты мне отказала. Она сказала, что я слишком старался, чтобы это осуществилось, и что для такого творческого человека, как я, у меня должно было хватить ума не делать слишком очевидный выбор.

— Ну слава Богу! — воскликнула Харриет. — Я согласна с медиумом, хотя за достоверность не ручаюсь. Мы слишком долго были друзьями, чтобы когда-нибудь пожениться. Тем более что я вообще не собираюсь замуж.

— Нет? — В голосе Лилли была тоска. Она сложила руки и посмотрела на левую без кольца. — Вы хотите сказать, что не намерены выходить замуж?

— Вы женщина с профессией, верно? — спросила Харриет.

— Я юрист. Веду дела «Мегафилм студио».

— Так зачем вам нужен муж?

Глаза Лилли распахнулись так широко, что Джейк подумал, что они могут выпрыгнуть из глазниц.

— Он мне не нужен. Я его хочу. — Она взглянула на Джейка.

Он покачал головой.

— Если вы хотите выйти замуж, — сказал Уивер, — тогда вам не следует терять время, встречаясь с парнями, которые не хотят того же самого.

— О-о… Вы так правы. Это так мудро. — Лилли захлопала ресницами, глядя на него.

Он чуть пожал плечом:

— Спасибо, милая. Но надо верить там, где следует. Вот что сказала мне медиум, когда я спросил ее, почему Харриет отказала мне.

— Похоже, она умная, даже если и верит в другую реальность, — сказала Лилли.

— У меня есть чувство, что она верит в силу доллара больше, чем во всю эту колдовскую чушь, — заметил Джейк. — Если каждый, кто спрашивает ее совета, дает ей сотню долларов, с банковским счетом у нее все в порядке. Пожалуй, мне следует спросить ее, не нужен ли ей менеджер.

Все рассмеялись. Вот, он прервал эту дискуссию о женитьбе и не женитьбе, от которой у него начинался мандраж. Каким-то образом Лилли подвинулась так, что оказалась стоящей рядом с Уивером, а Харриет теперь была ближе к Джейку. Хорошо. Может быть, ему удастся отослать их куда-нибудь вместе, чтобы остаться наедине с Харриет.

— Раз уж вы оба оказались в городе, — сказал Джейк, — вам непременно нужно посетить «Веранду»: Они готовят приличные стейки.

Уивер кивнул:

— Спасибо за информацию. Харриет, что делает Зак?

Джейк замер.

— Он помогает своей бабушке с лошадьми, — ответила Харриет.

— Он уже в «Барне», — сказал Джейк, стараясь говорить небрежно и не отрывая глаз от Харриет. — Вместе с местной музыкальной группой «Джей-Ар». У парня талант.

— Это точно, — поддержал Уивер. — Он много лет крутится при моей группе, и, конечно, Донни научил его большему, чем он мог бы научиться в «Джуллиарде».[9 - Известная музыкальная школа в Нью-Йорке.]

— Ты видел, как он играет? — Харриет говорила так, будто ей едва удается выдавить слова из горла.

Джейк кивнул:

— «Джей-Ар» хотят включить его в свой состав.

— Это невозможно! — воскликнула Харриет. — Он еще учится в школе. А потом ему предстоит колледж и юридический институт.

Уивер расхохотался:

— Малышка, ты думаешь, я учился в колледже? Да я бы даже школу не закончил, если бы мой старик не запер мой «Фендер»,[10 - Модель гитары.] пока я не сдал экзамены.

— GED,[11 - Единый общеобразовательный тест в средней школе.] — поправила его Лилли. — Так называется тест.

Уивер подмигнул ей:

— Вы так же сообразительны, как красивы.

Она радостно улыбнулась ему.

— Так что Зак в порядке, — сказал Джейк. — Спросите любого, и вам расскажут, как добраться до «Барна».

Уивер предложил Лилли руку:

— Вы со мной?

Она вопросительно посмотрела сначала на Харриет, потом на Джейка.

— Думаю, ты не будешь скучать по мне, не так ли, Джейки? — спросила она. Она явно была не слишком убита горем.

Джейк улыбнулся ей и коротко обнял ее:

— Береги себя.

— Пока, Джейки, — сказала она и послала ему воздушный поцелуй.

— До скорого, — попрощался Уивер, и они ушли. Джейк схватил Харриет на руки и понес в свой номер, не обращая внимания на ее возражения о том, что она прекрасно может идти сама. Хромая, она шла бы медленно, а он, черт возьми, не потерпит больше никаких задержек.






Глава 33 Сказать правду





Харриет перестала протестовать и прильнула к Джейку, когда он вносил ее в свою комнату. Она знала, что это последний раз, когда она ощущает на своем теле его сильные руки, последний шанс почувствовать биение его сердца у своей щеки. Он видел Зака, и он докопался до правды.

Он бросил ее на кровать и, отойдя в другой конец комнаты, напряженно встал спиной к ней.

— Джейк, пожалуйста, — произнесла она, ее голос умолял его дать ей возможность объяснить.

Он резко обернулся и подошел к кровати. Он смотрел на нее сверху вниз, его глаза были почти черными. Она больше не видела золотых искорок.

— Он мой сын, так?

Она кивнула. Она села прямее и протянула к нему руку, то ли чтобы привлечь его ближе, то ли чтобы защититься от его гнева.

— Скажи это, — потребовал он.

— Зак твой сын, — Она прошептала эти слова.

— Сукин сын. — Потом он расхохотался, но в его смехе не было веселья. — Думаю, это чертовски близко к правде. — Он прислонился к столбику в изножье кровати, его глаза не отрывались от ее лица. — И когда ты собиралась сказать мне?

— Вчера вечером, — ответила Харриет. — По дороге домой после ужина.

Он еще раз хохотнул.

— Верно. — Он прошелся по комнате, старательно обходя старинный сундук, ореховый шкаф и умывальник с бело-синей фарфоровой чашей и кувшином. А потом он подошел и встал перед ней, сидящей на краю кровати. — Как назвать женщину, которая не говорит мужчине, что у нее от него есть сын?

— Трусихой, — ответила она. — А также невероятно смелой. Что я должна была делать все эти годы? Ты исчез, не оставив адреса. Я оказалась беременной. — Она провела рукой по волосам. — Проклятие, ты не вправе судить меня за то, что я сделала! Тебя не было!

Она видела, как сжались его челюсти.

— Да, меня не было. Но как же насчет вчера и позавчера? — Его глаза расширились. — Ты знала, кто я, еще до того, как я понял, кто ты, правда?

Харриет кивнула. Вообще-то это даже облегчение, не приходится говорить ложь или защитную полуправду.

— Да, знала. Я не могла не знать. Каждый день с рождения Зака я смотрю на него и снова и снова вижу в нем тебя.

— Черт, — выругался Джейк. — Но ты ничего не сказала. Каждый раз, когда я говорил, что не приведу ребенка в мир, каждый раз, когда я спрашивал тебя о твоей жизни после школы, каждый раз, когда я хотел, чтобы ты поделилась хоть чем-то со мной, — ты не сказала ни слова о том, что действительно произошло.

Харриет покачала головой.

Он снова выругался, потом взъерошил свои короткие волосы. Он выглядел так, будто вот-вот расплачется. Или снова начнет чертыхаться. Или изобьет ее, хотя Харриет не верила в это. Нет, он исчезнет и оставит ее жить с чувством вины за то, что она не сделала того, что могла.

А потом она поняла, что не важно, чем ей придется рискнуть, она не может позволить этому случиться.

Она придвинулась к краю кровати и встала. Он отпрянул от нее, как будто чувствовал отвращение от самой возможности вступить с ней в контакт.

— Я думаю, главный вопрос сейчас в том, куда мы теперь будем двигаться.

— Ты сумасшедшая? — взревел Джейк. — Куда мы будем двигаться? Мы никуда теперь не двинемся. Ты солгала мне, ты скрыла от меня, что у меня есть сын. Ты обманула меня, занималась со мной любовью, как будто мы с тобой два человека, у которых нет никакого прошлого, никакого багажа, никакого… — Он вдруг умолк. — А Зак знает?

— Еще нет, — ответила она. Ее трясло, это была реакция на его гнев и боль и на ее собственное чувство вины и потери.

— Хорошо. Мы скажем ему вместе.

— И кто теперь сумасшедший? — Харриет зло посмотрела на Джейка. — Он мой сын и должен узнать эту новость от меня.

— Правильно, — сказал Джейк, скрещивая руки на груди. — Мне бы хотелось быть мухой на стене, когда ты будешь рассказывать ему, что у тебя вот как-то не нашлось времени дать знать его отцу, что он существует.

— Все совсем не так! — воскликнула Харриет, стискивая кулаки. — Донни любил меня, и он любил Зака. Он ни за что не возненавидит меня за то, что я сделала.

Джейк подошел к окну и долго — очень долго — молчал.

— Я не подумал об этом, — произнес Он наконец. — Полагаю, я должен быть благодарен, что Донни женился на тебе и что он и его родители так хорошо о тебе заботились. Бог свидетель, я не мог бы сделать того же в восемнадцать лет. А мой отец спустил бы с меня шкуру. Нет сомнений, мы так бы и застряли в Дулитле. Разве это не было бы для нас наказанием?

— Я не понимаю, почему ты говоришь о наказании, — сказала Харриет. — Рождение Зака — великое благо в моей жизни.

— И поскольку я никогда не хотел иметь ребенка, — сказал Джейк, — я чувствую урок судьбы в том, что она лишила меня этого опыта.

— Это так несправедливо! — Она пнула его в сапог. — Если бы ты хотя бы раз написал мне или попытался дать знать, где ты находишься, думаешь, я бы не сказала тебе? Да я бы умоляла тебя вернуться и позаботиться обо мне и ребенке, даже если все, что говорили ребята в классе, было правдой. Но нет, Джейка Портера нигде невозможно было найти.

— Что они говорили? — Джейк уронил руки.

— Что ты пригласил меня на танцы на спор. Они хотели посмеяться надо мной и заставили тебя выставить меня на посмешище.

Джейк покачал головой:

— Они действительно устроили тот глупый спор, но я не поэтому пригласил тебя на танцы.

— Не поэтому? — Харриет удивило, что в такой момент ее жизни его ответ все еще важен для нее.

— Я пригласил тебя, потому что хотел этого. Ты мне очень нравилась. Ты мне действительно нравилась. — Он посмотрел в потолок, а потом снова на нее. — Прости.

— За что ты извиняешься?

— Ты мне нравилась, и я потерял голову. Если бы я вспомнил, что нужно использовать защиту, этого не случилось бы.

— И Зак не родился бы. — Харриет постучала указательным пальцем по груди Джейка. — Не пытайся изменить то, что произошло. Я рада, что он мой сын.

— И мой.

Она встретилась с ним взглядом:

— Да.

— Тогда какого черта ты не сказала мне? — Он снова начал кричать. Они стояли, лицом к лицу, его темные глаза сверлили ее взглядом. — Думаю, я понимаю, почему ты вышла за Донни, но Донни мертв вот уже… сколько… пять лет? Я ведь живу не на улице. Если ты хотела найти меня, ты могла бы это сделать.

Она облизнула губы. Губы, которые он никогда больше не поцелует. Нашла время думать об этой потере!

— Я действительно знала, где ты, — сказала она. — Я обратилась в агентство и наняла адвоката, чтобы найти тебя, и после Нового года собиралась связаться с тобой.

Он положил руки ей на плечи.

— И все же тебе не следовало ждать этого срока. Только не после того, как мы случайно встретились здесь.

— Нет, — произнесла она шепотом.

— Ты всегда нравилась мне, — сказал он голосом, полным боли. — Ты единственная девушка, заставившая меня хотеть большего, чем я когда-либо считал возможным, и, черт возьми, вчера, прошлой ночью, туша тот пожар, я все время думал, что, может быть, я упертый болван и все-таки любовь существует. — Он умолк.

Она ждала.

Он подтолкнул ее к кровати и прежде, чем она поняла, что происходит, он сидел на ней верхом, положив руки ей на плечи.

— Тебе обязательно было отбирать это у меня?

Харриет попыталась высвободиться.

— Я сделала то, что должна была сделать.

Он вдавил ее глубже в мягкий матрас.

— Лгунья.

Она замотала головой.

— Ты сделала то, что хотела сделать, — сказал он. — Это было легче, не так ли, позволить всему идти как идет? И я на самом деле не виню тебя за это, потому что тебе надо было думать о Заке, и, может быть, ему лучше думать, что его отец умер, чем знать, что его отец был настолько глуп и безответственен, что оставил девушку беременной и так и не объявился, чтобы принять на себя отцовские обязательства.

— Нет, — возразила Харриет. — Вернее, да, это было проще. Проходил день, и неделя, и месяц, и год, а потом еще год, а я не знала, что делать. Но я пыталась найти тебя, и я могу доказать, что предприняла шаги, чтобы сделать это.

Он подвинул руки. Его тело опустилось на нее. Несмотря на боль и ярость, она потянулась к нему, поднимая бедра, выгибаясь. Чтобы ощутить его, заставить его простить ее, подумать о возможности того, что они могут все исправить.

— А что означает это «П.»? — вдруг спросил он, возвышаясь над ней.

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя же не было второго имени. Ты очень гордилась этим, — сказал Джейк. — Ты говорила мне об этом в ночь выпускного.

Она словно окаменела.

— Скажи мне правду, пожалуйста.

Она сглотнула.

— «П» означает «Портер», — прошептала она. — Я взяла его, когда узнала, что во мне растет твой ребенок.

— О мой Бог! — воскликнул Джейк и крепко прижал ее к себе.

Харриет не могла дышать. Он обнимал ее так крепко. Она не знала, ненавидит ли он ее или любит, но какая-то часть ее надеялась, что любовь перевешивает ненависть. Она подняла руку и погладила, очень легко, его по затылку.

Он зарылся лицом в ее грудь, а потом, раньше чем она поняла, что он делает, он уже расстегивал ее пояс и стягивал к коленям брюки. Она потянулась к его джинсам и дернула молнию вниз. Она потеряла голову. Она никогда не была так разумна. Она хотела его, даже если после этого он возненавидит и себя, и ее.

Он даже не снял сапоги, просто опустил джинсы, разложил ее под собой и с силой вошел в ее тело. Его лицо исказилось, он прерывисто дышал, он погружался в нее и требовал, чтобы она отвечала его желанию. Она вскрикнула, ее руки раскинулись по шелковистому покрывалу, ее тело поднималось и выгибалось навстречу его жадным прикосновениям. Он овладевал ею снова и снова, и потом, обессиленная, она безвольно откинулась на кровать, поглощая, принимая и упиваясь им, когда он закричал и наполнил ее. Он упал на нее, его щеки были влажными от испарины, так же как ее щеки были мокрыми от слез.

После долгой-долгой паузы он пошевелился и снял свою тяжесть с ее тела. Он отстранился, встал с кровати, застегнул джинсы и стоял, глядя на нее, почти в шоке.

— Что я наделал! — произнес он.

Она медленно покачала головой. Она ничего не сказала. У нее не было слов, чтобы выразить свои чувства. Только на холсте она могла бы выразить эти ощущения пресыщения, наказания и потери.

Он попятился от кровати и нахмурился.

— Прости меня, — сказал он. — Пожалуйста, дай мне знать, когда захочешь организовать разговор с Заком. — А потом он резко развернулся и вышел из номера.

Своего номера.

Харриет села на кровати. Что он имел в виду этим «Прости меня»? А потом она осознала, что, несмотря на такой шум, устраиваемый из-за использования защиты, никто из них даже не подумал о ней.

Она прижала руки к груди и натянула брюки. А потом притянула к себе одну из многочисленных подушек на кровати, обняла ее и расплакалась.






Глава 34 Что создает семью?





Рассказать Оливии оказалось очень трудно, как и ожидала Харриет.

Как только она смогла собраться с мыслями, она выскользнула из гостиницы и поехала в больницу. Ее тело было таким же оцепенелым, как ее мозг.

Оливия сидела уже не в кровати, а в кресле. Сейчас она выглядела гораздо больше похожей на себя, чем в предыдущие визиты. Харриет поцеловала ее в щеку.

— Вы выглядите так, будто вам гораздо лучше, — сказала она.

Голубые глаза Оливии заблестели.

— Мне сказали, что я как новенькая, если не лучше! Надеюсь, что уже совсем скоро буду ездить на моей лошади.

Харриет улыбнулась ей и, подчиняясь порыву, взяла Оливию за руку.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказала она не совсем ровным голосом.

— Что такое, дорогая? Что-то случилось? — Она прижала руку к груди. — Не Зак? Скажи, что он в порядке!

— С ним все отлично, — заверила ее Харриет. — Это не новость, но я должна кое-что рассказать вам.

Пожилая женщина протянула руку и погладила Харриет по лбу.

— Тогда садись и начинай.

Харриет едва не расплакалась.

— Вы все время были мне как мать! — воскликнула она, пододвигая пластиковый стул к свекрови. — Даже лучше.

Оливия вздохнула:

— Твоя мама желает тебе добра. И она любит тебя. Просто ей трудно показать это.

Харриет нахмурилась.

— Она свободна сама сказать мне то, что желает. Но не будем об этом. — Она подалась вперед, не зная, как начать. — Дело касается Зака, — сказала она. — И меня и Донни. И кое-кого еще. Я хочу, чтобы вы знали, что приму любую вашу реакцию, но я также хочу, чтобы вы знали, как сильно я вас люблю и уважаю.

— Моя дорогая, говори скорее! — воскликнула Оливия. — Что бы ты ни должна была сказать, лучше сделать это сразу, чем ходить вокруг да около. Это хороший способ свести меня с ума. А ты знаешь, что я всегда была любопытна, как кошка.

Харриет улыбнулась.

— Когда мы с Донни поженились, я уже была беременна. — Вот, она сказала это, все сразу.

— И?..

Харриет удивленно уставилась на пожилую женщину:

— Вы так спокойны. Вы знали?

— Ты и Донни сказали нам, что вам придется пожениться. Такое случается.

Харриет потерла большим пальцем колено, счищая воображаемое пятнышко. Пятно. Пятно позора на ее жизни и на жизнях ее семьи.

— Это был не Донни, — сказала она и подняла голову. — Я была беременна от другого парня.

Оливия посмотрела направо, в окно на серое зимнее небо. Она всплеснула руками, потом снова положила их на колени.

— Понимаю.

Харриет хотелось утешить ее, но она чувствовала себя такой же негнущейся, как пластиковый стул, на котором сидела.

— Кто? — спросила Оливия. — Кто, кроме Донни, отец Зака?

После этого Харриет смогла двигаться. Она коснулась плеча Оливии, сглотнула готовые вот-вот пролиться слезы и сказала:

— Спасибо, что так задали этот вопрос. Донни отец Зака. Но у него также есть биологический отец. Его зовут Джейк Портер.

Оливия посмотрела на Харриет, как будто видела ее в первый раз.

— Почему вы с Донни сделали то, что сделали?

— Джейк учился в нашем классе. Он уехал из города раньше, чем я узнала, что беременна, и я не смогла найти его. Я рассказала Донни. Он всегда был моим лучшим другом. Он предложил нам пожениться. Я согласилась.

— Это определенно многое объясняет, — сказала Оливия, склонив голову набок и отрешенно глядя в пространство. — Неудивительно, что ты была так расстроена на похоронах Донни.

Харриет поморщилась:

— Зак как две капли воды похож на Джейка Портера.

Оливия смахнула мягкую прядку волос со щеки.

— Почему сейчас Харриет? Я могла бы прожить до конца моих дней, не зная того, что ты мне только что сказала. Что произошло, что заставило тебя нарушить молчание?

Харриет продолжала водить пальцем круги по колену.

— Он здесь, в городе, и он видел Зака.

— Так ты была вынуждена? — Оливия вздохнула. — Возможно, это к лучшему. Вне зависимости от того, что ты сказала мне, Зак остается моим внуком. — Она посмотрела на Харриет с яростной решимостью в глазах. — Не смей даже пытаться отобрать его у меня. Он все, что у меня осталось от Донни, и не важно, кто его другой отец, для меня Донни всегда будет отцом Зака. — Она промокнула глаза. — Я так благодарна, что у него был шанс стать отцом. — И тут она все-таки всхлипнула.

Харриет упала на колени рядом с Оливией и притянула ее к себе. Она вздрогнула и поморщилась, когда ее больная лодыжка согнулась под неудобным углом, но не стала пытаться избавиться от физического дискомфорта, когда боль, которую она причинила Оливии, была так очевидна.

— Донни так повезло, что вы его мама, — сказала она. — И мне тоже повезло. Я надеюсь, что вы сможете найти в своем сердце силы не ненавидеть меня, а, самое главное, помочь Заку пройти через это.

Оливия подняла голову и вытерла глаза подолом шелковой пижамной рубашки.

— Я говорю, что мы оставим все как есть. Он может приезжать в Дулитл ко мне на лето и в любое время, когда захочет приехать. Может быть, это даже и хорошо, что у него будет мужское влияние, поскольку Донни и его отца нет. Он в таком возрасте, когда рядом нужен мужчина.

— Джейк Портер не часто будет рядом, — сказала Харриет. — Он живет в Лос-Анджелесе. Это на другом конце страны.

Оливия всхлипнула и вытерла нос салфеткой, которую Харриет подала ей.

— Вот что я скажу на это. Ты говоришь тот молодой человек в городе? Приведи его повидаться со мной. Я хочу посмотреть на него, спросить, собирается ли он вообще участвовать в жизни моего внука.

Харриет улыбнулась.

— Вы потрясающая! — Ее сердце переполняло восхищение тем, как Оливия приняла новость.

— Портер, — задумчиво произнесла Оливия. — Разве у человека, который ухаживает за Милой Мартой, фамилия не Портер?

— Это его отец.

— О, тогда хорошо, — сказала Оливия, — он может оказаться вполне приемлемым.

— Что заставляет вас так думать?

— Амелия рассказала мне, что ее хорошая подруга Ребекка встретила их однажды вечером в «Веранде», и мистер Портер не только красив, но он и обращается с Милой Мартой именно так, как должно. Она только не знала, когда свадьба.

— Это я могу сказать вам, — ответила Харриет. — Тридцать первого декабря в общинной церкви Дулитла.

Оливия показала на бинты на своем колене.

— Тогда я уже должна буду выйти, отсюда. Ни за что не пропущу эту свадьбу! — Она пошевелила пальцами ног. — Можешь привести Джейка Портера ко мне сюда или представь меня на свадьбе. Так или иначе, я собираюсь познакомиться с ним.

— Мы еще не сказали Заку, — сказала Харриет. — Не знаю, как это сделать.

Оливия кивнула.

— Зная тебя, дорогая, понимаю, что ты хочешь сделать все это сама. Но семья есть семья. Мы должны быть все вместе, когда расскажем ему. Ты. Я. Этот Джейк Портер. Заку нужно знать, что мы все любим его. — Она похлопала Харриет по руке. — Перестань тереть ногу, а то протрешь дырку. Джейк Портер будет любить твоего сына?

Харриет подумала о Джейке, который всегда так твердо заявлял, что не хочет иметь детей. Ей и сейчас слышался его голос. Но она также чувствовала нежность, с которой он помогал ей, когда она появилась с растянутой лодыжкой, и заботу, Которую он проявил, когда помогал тушить пожар. В «Барне» он увидел себя в своем сыне. Это родство он мог почувствовать не только во внешности, но и в музыкальном таланте мальчика.

Она снова почувствовала его ярость, когда он сорвался на нее. Несомненно, он не был бы так зол, если бы собирался уйти и не иметь ничего общего с сыном. И он не стал бы настаивать, чтобы они рассказали Заку вместе, если бы не планировал участвовать в его жизни.

Харриет убрала руку с колена.

— Да, Оливия, он будет любить своего сына.

Харриет отправилась искать Джейка. Первым местом, которое она проверила, был «Барн». Еще до того как она вышла из «хаммера», она услышала музыку, льющуюся через полуоткрытые двери.

Гравий хрустел под ногами, когда она шла ко входу. Харриет вдруг осознала, что это одна из песен Уивера. Проскользнув в двери, она заметила Корал, с волосами, завернутыми в шарф, стоящую у задней стены. Она взглянула на Харриет, прижала палец к губам и кивком показала на сцену.

Харриет остановилась рядом с Корал.

Джейк был там, но не среди зрителей.

Он был на сцене, прижимая к себе гитару, словно занимался с ней любовью. Зак находился на сцене рядом с ним, делая то же самое. Они по очереди пели в стоящий микрофон. А позади них Уивер за барабанами изливал свое сердце. Джей-Ар играл на клавишных.

— Ну разве это не что-то особенное? — прошептала Корал. — Прямо здесь, в моем маленьком клубе.

Харриет знала, что она имеет в виду Уивера, мегазвезду. Но самым особенным было то, что ее сын и его отец вместе создают музыку, общаются на языке, который оба так ясно и прекрасно понимают. Харриет прижала тыльную сторону ладони к глазам. Ну если и есть повод заплакать, решила она, то этот, пожалуй, самый подходящий.

Джейк мог бы потратить часы, разговаривая с Заком, и никакие слова не помогли бы создать такие узы, которые она сейчас наблюдала на этой маменькой сцене. Она вдруг поняла, как ошибался Джейк, заявляя, что у него нет никаких творческих способностей, никаких музыкальных талантов. Лгун, сказала она про себя, улыбаясь впервые, как ей казалось, за много дней, хотя она знала, что прошли всего лишь часы.

— Эй, — Прошептал голос сбоку от нее: Харриет посмотрела туда и увидела оживленную блондинку. — Он хорош, не правда ли?

Харриет кивнула. Правда, она не знала, какого «его» она имела в виду.

— И парнишка потрясающий. Он так похож на Джейки. Какая жалость, что он не хочет жениться и иметь детей. — Она вздохнула. — Он прирожденный отец. Видели бы вы его, когда мы с Уивером пришли сюда…

Корал наклонилась к ним:

— Ш-ш. Вы слышите музыку, которая войдет в историю, так что либо заткнитесь, либо идите на улицу.

Лилли сморщила нос:

— Он со всеми своими клиентами обращается как отец, я хочу сказать. Они все хотят выступить как можно лучше, чтобы угодить ему. Даже Ариэль, его сумасшедшая мамаша.

Корал схватила швабру и замахнулась на Лилли:

— Вон. Сейчас же.

Лилли сделала жест, как будто закрывает рот на замок, и Корал опустила швабру. Музыка стала быстрее и громче, и даже более жалобной. Зак запрокинул голову и затянул припев песни Уивера о потерянной любви. И к ее удивлению, Джейк сделал то же самое, давая волю вокальным излияниям страсти, боли и потери.

— Ух ты! — воскликнула Лилли. — Кто бы мог подумать, что такое возможно? Джейки Портер явно избегает ненужного риска.

Корал схватила ее за руку и потащила к двери, которую за ней закрыла и заперла на замок. Харриет едва сдержала смех. И в этот момент песня закончилась.

Корал бешено зааплодировала. Харриет присоединилась к ней, но более сдержанно. Когда Джейк поймет, что она в здании, будет ли он играть снова? А потом она вспомнила, как был расстроен из-за нее Зак, когда она на днях упала с лошади. Харриет подумала, что не всегда все крутится вокруг нее. Если музыка помогла им двоим узнать друг друга, она надеялась, что ее присутствие ничуть не повлияет на Джейка.

Уивер вышел из-за барабанов, пожал руку Джей-Ар, похлопал Зака по спине и сказал Джейку:

— Неплохо для бизнесмена. Позвони мне после Нового года, хорошо?

Джейк кивнул. Он сказал что-то Заку, и они вдвоем подошли к клавишам, присоединившись к Джей-Ар.

Уивер прошелся по залу. Поравнявшись с Харриет, он показал большим пальцем назад, на сцену и тихо произнес:

— Неудивительно, что ты не хотела выходить за меня.

— Что ты имеешь в виду?

Уивер был такой высокий, что загородил от Харриет сцену и Корал.

— Послушай, малышка, все в порядке. Теперь я понял. Я знал, что Донни не играл на твоей стороне улицы, и я начинаю примиряться с этим. Достаточно побыть с Портером и твоим сыном, чтобы сказать, что однажды кто-то напишет об этом песню. — Он поцеловал ее в щеку. — Дай мне знать, как все обернется, чтобы я мог быть этим парнем, хорошо?

— Ты очень умный человек, — сказала Харриет.

— Я не уверен, что бросить школу — это катастрофа. Но я убедил Зака, что он должен закончить школу, так что, думаю, за это ты у меня в долгу. Ну а теперь где эта сногсшибательная блондинка?

Кто-то стал стучать в дверь.

Корал подала Уиверу листок бумаги и ручку:

— Я чуть не описалась и была бы в восторге, если бы вы дали мне автограф.

Он рассмеялся и нацарапал свое имя. Стук в дверь повторился. Корал схватила свой автограф.

— Ваша подружка снаружи. Она пошла прогуляться.

— Классно. До скорого. Мы уезжаем в Акапулько. — И с этими словами Уивер удалился.

— Мама! — Зак спрыгнул со сцены и подбежал к ней. Его глаза сияли. Лицо улыбалось. — Я буду играть с Джей-Ар и его группой, и мистер Портер заключит с нами контракт на запись. Правда это круто?

— Очень. — Харриет не могла вынести, что придется растоптать его энтузиазм тем, что она должна ему сообщить.

Подошел Джейк, с улыбкой на лице протягивая руки.

— Харриет, как приятно видеть тебя здесь.

Харриет заморгала. Она ожидала продолжения его гнева или, возможно, холодного и отстраненного поведения.

— Тебя тоже, Джейк, — ответила она немного осторожно. Он чмокнул ее в щеку.

— Я уже рассказывал Заку, что мы дружили в школе и только недавно случайно снова встретили друг друга.

— Верно, — произнесла Харриет, находя робкую улыбку для Джейка и гораздо более естественную для Зака. Она почувствовала облегчение, обнаружив Джейка в таком дружелюбном настроении. — Только Джейк не исполнял музыку, как вы, ребята, на этой сцене, когда учился в школе Дулитла.

— А кто учил тебя? — спросил Зак с уважением в голосе.

— Моя мать, — ответил Джейк, пожимая плечами. — Отец научил меня стрелять и управлять самолетом, а мать заставила меня научиться играть на нескольких музыкальных инструментах.

— Заставила тебя? — потрясенно переспросил Зак. Потом он улыбнулся: — Ха. Смешно. Ты шутишь, верно?

Джейк улыбнулся в ответ:

— Кто-нибудь голоден?

— Как волк! — воскликнул Зак.

— А не отправиться ли нам на ленч? — спросил Джейк. — Втроем.

Втроем. У Харриет побежали мурашки, и от удовольствия, и от страха. Она была трусихой, настоящей трусихой, когда дело доходило до эмоциональных столкновений. Критики и ее друзья — были правы. Единственный способ, который она считала безопасным для проявления эмоций, был в контексте ее искусства.

— Харриет? — Джейк произнес ее имя, и она посмотрела ему в глаза. Она увидела в них его неуверенность, и ее сердце ответило. Известием, что у него есть сын, она перевернула его мир. Ей нужно встать рядом с ним и помочь ему и ее сыну принять друг друга. Ей нужно сделать все, что в ее силах, чтобы сделать ситуацию счастливой, а не посеять семена сожаления и страдания.

— Конечно, — сказала она. — Может быть, мы сможем перекусить что-нибудь и заехать в больницу. Сегодня утром я видела Оливию, и она хотела бы увидеться с тобой. — Она взъерошила волосы сына, к его огромному неудовольствию. — И ей всегда очень нравится, когда ты заходишь в гости.

— Ой, мам! Я слишком взрослый, чтобы ты делала это. Теперь я играю в группе. Но как только мы съедим по паре бургеров, я готов увидеться с бабулей О. — Он посмотрел на Джейка: — Она тебе понравится.

Они пошли к двери. Джейк задержался и попрощался с Корал. Он придержал дверь для них и сказал на ухо Харриет:

— Ты сказала Оливии?

Она кивнула.

— Она хочет, чтобы мы были с ней, когда сообщим это.

— Она мне уже нравится, — сказал Джейк. — Как насчет «Соник»? — Он подмигнул Харриет, и она ошарашенно посмотрела в ответ. Что задумал Джек Портер?






Глава 35 Сказать все как есть





Джейк не знал, обнять Харриет или задушить ее. Он не мог вспомнить, когда был так зол и расстроен из-за другого человека, как тогда, когда она призналась, что у них есть ребенок. А потом его ярость обратилась против него самого, после того как он овладел ею в приступе желания, вожделения, тоски и боли.

У него есть сын.

Эти слова снова и снова звучали в голове Джейка, когда он ехал на отцовской машине по направлению к «Барну». У него есть сын. Он не просил этого, он думал, что такое никогда не случится. Но теперь, когда он узнал правду, он поклялся, что исполнит отцовский долг.

— Зак. — Джейк произнес это имя вслух. Он мчался по улицам туда, где оставил Зака и остальную группу «Джей-Ар» создавать музыку, которая, по его предсказанию, сделает их очень знаменитыми молодыми людьми.

Ради ребенка, которого он произвел на свет, он должен подавить в себе обиду на Харриет. Он вырос с родителями, которые постоянно ссорились и пререкались и никогда, никогда в жизни не соглашались ни в чем — ни в мелочах, ни в серьезных вещах. Чего он совершенно точно не должен делать, чтобы не повторять их пример.

Он проглотит свое недовольство Харриет ради своего — нет, их — сына.

Джейк свернул на парковку «Барна» на слишком большой скорости. Хрустнул гравий, и ему пришлось крепче ухватиться за руль, чтобы машину не занесло. Вырулив, он заглушил мотор, но остался сидеть в машине. Он не был религиозен и не верил ни во что, что не было реальным, конкретным и доказуемым. Но в этот момент в нем возникло желание помолиться — обратить свои мольбы ко всем силам, какие только могут существовать.

«Боже, не дай мне разочаровать его».

А потом Он вошел в «Барн», и Уивер уже был там, и они все начали импровизировать. Зак спросил его, будет ли он играть. Джейк уже хотел произнести «нет», а потом посмотрел в темно-карие глаза своего сына и увидел в них золотые искорки, точь-в-точь такие же, как у него.

Что-то внутри его перевернулось, а потом вырвалось на свободу, и он улыбнулся и взял гитару — то, чего не делал уже много лет.

— Да, я сыграю, — ответил он Заку. — Ты знаешь «На канатах» Уивера?

Зак взял начальные аккорды и тихо запел слова, которые сделал известными певец-легенда в фиолетовой коже. Джейк стал ему подпевать, и с этого момента они создавали музыку вместе.

И вот теперь они, все трое, направляются в «Соник».

— О чем задумался? — спросила Харриет.

Он улыбнулся и свернул к ресторану. И как и следовало ожидать, они с Заком заказали бургеры с майонезом. Джейк подумал, что никогда не ел бургера вкуснее, чем тот, который съел, когда они ехали в больницу.

Они остановились на парковке. Зак первым выскочил из машины, что вполне устраивало Джейка.

— Она хочет быть с Заком, чтобы поддержать его, когда мы ему расскажем?

Харриет кивнула:

— Я умираю от тревоги из-за того, что он подумает.

— Ты очень, очень долго это откладывала. Думаю, что теперь ты почувствуешь облегчение.

Она посмотрела на него, ее большие темно-зеленые глаза были такими прекрасными и в то же время такими отрешенными.

— Думаю, да, но мне ужасно не хочется признавать это. — Она подтянула ремень сумки на плече. — Я не уверена, что готова поделиться Заком.

Джейк кивнул. Он ожидал, что она начнет понимать, что больше не будет занимать центральное место в жизни своего сына.

— Я хочу того, что будет лучше для него. Я сам заинтересован в этом.

— Спасибо, — сказала она, облизывая губы кончиком языка.

Этот жест почти заставил его потерять самообладание. Может быть, он и злится на нее, но в этот момент ему хотелось притянуть ее к себе, крепко обнять и никогда не отпускать. Черт побери! Должно быть, он сошел с ума. Желать женщину, которая лгала ему так долго? Он не отрываясь смотрел на нее — на то, как высоко она держала подбородок, готовая встретить любые перемены, ждущие впереди, на то, как она шла, будто бросая вызов всему миру.

— Хочешь сама сказать ему? — спросил Джейк.

Харриет кивнула:

— Мне нужно это сделать самой.

— Понимаю.

Она остановилась и топнула ногой.

— Почему, ради всего святого, ты должен быть таким милым? Это сводит меня с ума!

Он кивнул:

— На это и расчет.

— Ты невыносим. — Уголки ее губ весело приподнялись. — И говоришь это не всерьез.

— Послушай, что случилось, то случилось. Давай отнесемся к этому так, как положено здравомыслящим людям, к тому же родителям.

Она, похоже, нашла пуговицу на своей блузке чрезвычайно занимательной. Наконец она подняла лицо. Она была такой печальной, что ему потребовались все силы, чтобы не обнять ее и начать утешать.

— Я недостойно веду себя, — сказала она. — Мне бы хоть частичку твоего самообладания.

— Ну, хватит наговаривать на себя, — сказал Джейк, — а то я не буду и вполовину таким милым. — Он снова пошел вперед и повел ее за собой, двигаясь медленно, чтобы не напрягать ее растянутую лодыжку.

Она рассмеялась. Он улыбнулся ей и понял, что в душе его уже не осталось ярости, хотя умом он понимал, что основания сердиться на нее никуда не делись.

Они вошли в здание и поднялись по лестнице в палату Оливии.

— Так вы и есть Джейк Портер? — сказала леди в кресле, протягивая руку.

Джейк наклонился над ней. У него было ощущение, что он должен поцеловать ей руку. Вместо этого он признал, что он Джейк Портер.

— Оливия Смит, — представилась она. — Бабушка Зака.

Он кивнул. Харриет подошла ближе. Зак смотрел в окно, барабаня пальцами по широкому подоконнику, который был почти весь заставлен вазами с цветами.

— Зак, нам троим нужно сказать тебе что-то важное, — начала Харриет.

Она не тратит времени даром, подумал Джейк. Но это же Харриет. Как только она принимает решение, она действует. Он предположил, что все эти годы она просто не решила, что пора открыть секрет.

— Да? — Он повернулся к ним, потом его лицо помрачнело. — Надеюсь, вы не собираетесь наброситься на меня и сказать, что не позволите мне играть в «Джей-Ар».

Харриет покачала головой:

— Это не о группе. Это касается тебя, меня, Джейка и Донни. И Оливии.

Он пожал плечами:

— Выкладывайте.

— Очень давно, — начала Харриет, теребя воротник, потом сложила руки вместе и опустила их на колени, — когда я была не намного старше, чем ты сейчас, я любила — очень сильно — одного молодого человека. Мы занимались любовью без… мм… защиты…

Зак смотрел на свои ботинки.

— Черт, мам, мне не нужна лекция о жизни. Я только два раза поговорил с Кристен, если ты об этом.

— Кристен? — Это был Джейк. — Ты имеешь в виду девушку, которая работает в гостинице?

Зак пожал плечами:

— Да, но я не понимаю, какое отношение к вам имеет мое общение с Кристен. Эй, в чем вообще дело?

— Это не из-за Кристен, — сказала Харриет.

Джейк не мог не почувствовать нервозность от того, что увидел, какое облегчение появилось на лице Зака после этих слов. Ему придется поговорить с Заком, подумал он. Джейк Портер ведет задушевный разговор с сыном? Это казалось невероятным.

— Это случилось до того, как мы с Донни поженились. Я была беременна тобою, Зак, — сказала Харриет, — и тот мужчина был не Донни.

Зак поднял голову. Он изумленно уставился на нее, а потом на Джейка.

— Что ты сказала?

— Отец Джейка приехал в город и срочно увез его, — продолжала Харриет. — Он ничего не знал. До настоящего момента. Донни захотел жениться на мне, зная, что я беременна. Это мы и сделали.

Зак посмотрел на Оливию:

— Бабуля О, это правда?

Она протянула к нему руку. Зак взял ее. Она кивнула.

— Вот черт, — сказал Зак. — Ух ты.

Харриет шагнула вперед. Джейк схватил ее за плечо.

— Дай ему минутку, — прошептал он.

Она остановилась, подавшись назад к нему. Зак посмотрел на Джейка. Он поднял руку, показал на него пальцем и сказал:

— Ты похож на меня. Это очень странно.

Джейк кивнул.

Зак запустил руку в волосы в тот же момент, когда Джейк поднял руку, чтобы сделать то же самое.

Оба нервно рассмеялись. Когда смех утих, все так и остались стоять. Джейк подумал, что никто не знает, что сказать. Бог свидетель, у него точно не было слов, соответствующих ситуации.

Решивший оставаться спокойным и эмоционально ровным в присутствии Зака, Джейк колебался между порывом задушить Харриет и желанием сесть и разумно обсудить, как лучше распределить их совместную ответственность перед Заком.

После нескольких минут тишины Оливия сказала:

— Зак, я узнала это только сегодня утром, и я хочу только одного — чтобы ты оставался моим внуком в полном смысле этого слова.

Зак засунул руки в карманы джинсов. Он посмотрел на Джейка:

— Ты все еще собираешься продюсировать нашу музыку?

— Почему нет?

— И никакой этой ерунды о том, что мне нужно закончить школу, а не играть в группе?

— Эй, — воскликнула Харриет, — это совершенно разные вещи!

Зак рассмеялся:

— Ты все еще моя мама, да? Хоть это не изменилось?

Харриет разрыдалась:

— О, Зак, ты сможешь простить меня?

Он вытащил руку из кармана и ласково похлопал мать по спине.

— Ну конечно, все нормально, только не утопи меня, хорошо?

И опять они все рассмеялись, и, к облегчению Джейка, на этот раз было меньше напряжения. Может быть, все и получится. По крайней мере они с Харриет согласны в одном вопросе — он тоже не собирается позволять своему сыну бросить школу, чтобы играть в группе.






Глава 36 Познавая новый мир





— Я теперь постоянно размышляю о том, как построить наши отношения, чтобы сохранить все как можно более нормальным и спокойным для Зака, — сказал Джейк.

— Естественно, — кивнула Харриет, выводя «хаммер» задним ходом с подъездной дорожки к дому Оливии. Она чувствовала необходимость контролировать ситуацию, поэтому села на место водителя, когда они с Джейком уезжали из больницы, чтобы отвезти Зака по его просьбе назад в Смит-Плейс.

Она не винила сына за то, что сейчас он предпочитает общество лошадей обществу людей. Он воспринял новости довольно спокойно, но она чувствовала, что сгущаются грозовые тучи. Смотреть на Джейка как на музыкального продюсера, который может помочь ему стать звездой, это одно. Принимать Джейка как отца, который может объединиться с его матерью против самих этих планов, было гораздо сложнее.

— Я могу, помочь тебе убедить его в том, что ему надо закончить школу, — сказал Джейк, хмуря лоб. — Но ему придется к очень многому приспосабливаться.

Харриет кивнула:

— Я понимаю.

— Нет. — Он стиснул зубы. — Не думаю, что ты понимаешь. В конечном счете речь идет о его музыкальной карьере. И вряд ли ты понимаешь, что я при этом чувствую. — Он пожал плечами. — Для него это одновременно и хорошо, и плохо, и, может быть, потом он будет мне даже благодарен. Но сейчас я знаю одно — он не должен выходить на сцену в такой сложный момент его жизни.

— Ты ему нравишься, — сказала Харриет.

Она надеялась, что правда обернется к лучшему.

— Он даже не знает меня. — Он повернулся на сиденье. — Черт, ты могла бы нанять сыщика много лет назад. Очевидно же, что у вас с Донни никогда не было недостатка в деньгах. Какого черта ты не сделала этого раньше?

— Это казалось несправедливым по отношению к Донни, — ответила Харриет.

— Знаешь что, Харриет? Я думаю, что это еще одна твоя ложь. Может быть, Донни был бы рад возможности жить без всего того притворства, которое вы нагромоздили. Нет, я думаю, что знаю, почему ты никогда не разыскивала меня.

Харриет сбавила скорость. Она не хотела слышать ничего из того, что хочет сказать Джейк. Она съехала на обочину. Мимо пронесся пикап с четырьмя охотничьими собаками.

Джейк подался вперед и на удивление нежно провел рукой по ее щеке.

— Ты боялась, правда?

Она сглотнула.

— Почему ты говоришь это?

Джейк опустил руку.

— Я помню Харриет Роджерс из школы Дулитла. Неловкую, нелюбимую, непопулярную Харриет. Харриет, которая чувствовала себя чужой в своей семье и с другими детьми. С Донни тебе было безопасно — хотя это была имитация нормальной жизни. Но, оставаясь с ним, ты была в безопасности от боли, которую мог тебе причинить парень, которого ты любила так сильно, что родила от него ребенка.

Харриет уперлась лбом в рулевое колесо. Она не будет плакать.

— Ты боялась быть любимой, не так ли, Харриет?

Она подняла голову и вытерла глаза.

— Я могу любить так же, как любой другой человек.

— Я не это сказал. — Его голос был мягкий и тихий. — Ты можешь давать любовь, но ты боишься брать ее.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Если ты позволяешь кому-то любить себя, это означает, что ты даешь ему власть перестать любить тебя, способность причинить тебе эмоциональную боль, которую ты изображаешь в своем искусстве, но которой избегаешь в жизни.

Харриет покачала головой:

— Я думала, мы говорим о том, как ты будешь присутствовать в жизни Зака.

— Харриет, я стараюсь не травмировать тебя, но если ты пытаешься уйти от разговора, мне придется встряхнуть тебя за твои очаровательные плечики, — пригрозил Джейк.

— Если ты не хочешь причинять мне боль, — парировала Харриет, — пожалуйста, перестань применять ко мне психоанализ. — Она повернулась на сиденье. — Может быть, я и боюсь, как ты выразился, брать любовь, но у меня все-таки есть чувства. Я думаю, это тебе нужно сходить к психологу. Посмотри на то, как ты и эта твоя Лилли обращаетесь друг с другом. — Харриет наклонила голову набок. — «О, Джейки, что это у тебя на лбу? Джейки?» А потом она ушла с Уивером, а ты даже глазом не моргнул. Ну и кто здесь не умеет приспосабливаться к обстоятельствам?

— Эй, это удар ниже пояса!

Она возмущенно вскинула голову:

— Ты, наверное, в жизни никогда никого не любил.

Он отвернулся и уставился в окно.

Харриет ждала, глупо надеясь, что он будет отрицать ее утверждение. Она знала, что хочет, чтобы он что-то ей ответил, но когда никаких слов не было произнесено, она снова выехала на дорогу.

Они уже почти доехали до гостиницы, когда Джейк посмотрел на нее:

— Я прошу прощения, если ранил твои чувства. Я не буду больше говорить о личном. Давай просто найдем тихое местечко, чтобы сесть и обсудить, как нам решить вопросы, имеющие прямое отношение к Заку.

— Какие вопросы ты имеешь в виду?

— Деньги. Опека. Посещения. Или, для начала, его знакомство с дедушкой.

Харриет, визжа тормозами, свернула за угол Корт-Хаус-сквер.

— Мне не нужны никакие деньги. Ты можешь приходить в гости, когда бываешь в Нью-Йорке. И я думаю, нам следует сообщить твоему отцу и Марте, когда мы приедем в гостиницу.

— Ну надо же, — протянул Джейк, — разве тебе это не кажется слишком простым?

— Эмоциональные вопросы трудны, — сказала она, — но по крайней мере остальные детали не должны быть таковыми.

— Я не считаю свое участие в жизни моего сына «деталью». — Он зло бросил эти слова, и они повисли в пространстве между ними.

Харриет так резко остановила машину перед гостиницей «Скулхаус инн», что ее голова мотнулась назад и вперед.

— Очевидно, что я буду давать Заку уроки вождения, — сказал Джейк, вылезая из машины.

Харриет, выходя из машины, с грохотом захлопнула дверцу.

— Не обязательно. Это делают в школе.

Джейк обошел спереди «хаммер». Скрестив руки на груди, он посмотрел на Харриет сверху вниз:

— Ты сделала ребенка не одна, и теперь, когда я есть в жизни Зака, тебе придется привыкать к тому, что мы будем принимать решения вместе.

Харриет топнула ногой. Потом, раздраженная на себя за этот ребяческий жест, резко повернулась и пошла к веранде. Когда она поднималась по ступенькам, открылась парадная дверь, и оттуда вышли Тед Портер и Марта.

Она посмотрела на этот пожилой портрет своего сына, сформулировала в голове приветствие, открыла рот, чтобы заговорить, но так и осталась стоять, такая же неловкая, какой была в детстве.

— Мы сегодня подаем эгногг, — объявила Марта. — В честь Сочельника.

Харриет удалось растянуть свои губы в приветственной улыбке как раз в тот момент, когда Джейк нагнал ее. Она даже не знала, что сегодня двадцать четвертое.

— Идеальное совпадение, — сказал он. — У вас двоих есть пара минут?

Харриет почувствовала оценивающие взгляды Теда и Марты и покраснела. Если они ожидали услышать еще одно объявление о счастливом обретении любви, то будут разочарованы. Она показала на качели на веранде, и они все четверо пошли туда, но никто не сел.

И никто ничего не говорил. Рука Харриет легко коснулась руки Джейка. Она посмотрела на него. Он поднял руку и, точно так же как Зак, взъерошил себе волосы.

— Что-то случилось? — спросил Тед.

— Нет, — ответил Джейк. — Харриет?

Так, значит, он хочет, чтобы она сама сообщила новости. Достаточно справедливо. Она сделает это, а потом позволит ему сообщить ее родителям. Возможно, так будет легче.

— Мистер Портер… — начала она.

— Тед, — поправил ее отец Джейка и улыбнулся, в уголках его глаз появились морщинки, так же как у его сына и внука.

— Спасибо, — прошептала она. Потом она возвысила голос до нормального тона. — Джейк и я знали друг друга в выпускном классе школы. Мы не встречались до позавчерашнего дня здесь, в Дулитле.

Марта улыбнулась. Она сложила ладони, явно предвкушая романтическую историю.

— У нас родился сын. Ему пятнадцать лет, и Джейк сегодня увидел его в первый раз.

Отец Джейка выглядел так, будто не может решить, выпороть их или обнять.

— Пятнадцать, и ты не удосужился увидеть своего сына?

Джейк отрицательно покачал головой. Он ничего не сказал.

Харриет не могла поверить, что он позволит отцу остаться под впечатлением, что он бросил своего ребенка.

— Мистер Портер… Тед, Джейк не знал, потому что я не сказала ему.

Пожилой мужчина пристально посмотрел на нее. Она не дрогнула.

— Это было неправильно с моей стороны, но не вините Джейка. Он уехал из города на следующее утро после того, как мы… пообщались, — закончила она, не в силах произнести «занимались любовью». Может быть, для нее это была любовь, но чем это было для Джейка?

— Понятно, — сказал Тед.

Оливия тогда сказала то же самое. Харриет слышала эхо ее голоса в своей голове.

Она взглянула на Джейка, стоящего рядом, высокого и молчаливого, ждущего суждения отца.

«Господи, дай ему любви простить своего сына зато, что не оправдал его ожиданий».

К ее удивлению, Тед сделал шаг назад и сел на качели. Он опустил голову на руки. Марта положила руку ему на плечо.

— Тед?

Отец Джейка поднял голову.

— Я виноват перед тобой больше, чем ты можешь представить, — сказал он. — Если бы я не выдернул тебя из города, ты бы узнал эту новость не сейчас.

Джейк ничего не сказал. Вопреки тому, что она злилась на него всего несколько минут назад, Харриет захотелось утешить его так же, как Марта утешала Теда. Простой контакт. Прикосновение. Связь плоти и плоти. Но Джейк стоял как статуя.

Его отец встал с качелей. Харриет подумала, что же он скажет ей. Он мог винить себя за то, что увез Джейка, но знал не хуже других, что она могла бы найти его раньше.

— Я всегда хотел иметь внука, — произнес он. — Вы двое не могли бы сделать мне лучшего рождественского подарка.

— Сэр, — сказал Джейк, — спасибо, что так хорошо восприняли эту новость.

Тед протянул руку и сжал плечо Джейка.

— Если ты не перестанешь называть меня «сэр», я отправлю тебя спать без ужина.

Все улыбнулись.

— Когда мы сможем познакомиться с ним? — спросил Тед.

— Он в Смит-Плейсе, — сказала Харриет.

— Ну конечно! — вдруг воскликнула Марта. — Вы с Донни поженились сразу после выпуска. Теперь это стало понятным. О, Тед, Зак чудесный ребенок.

— Пятнадцать лет — это уже больше, чем полпути к мужчине, — сказал Тед, глядя на Харриет. — Я рад, что вы не стали осторожничать, будучи юной леди.

Харриет кивнула, чувствуя облегчение, что избежала более суровых обвинений.

— Я могу забрать Зака и привезти его сюда.

— Мы, — сказал Джейк. — Мы поедем вместе.

Она открыла рот, чтобы возразить, но потом закрыла его. От этого не будет ничего хорошего. Если она уедет без него, Джейк Портер, без сомнения, вскочит на подножку автомобиля.






Глава 37 Зеркало, зеркало





Джейк взял арендованную машину Теда, чтобы отвезти их в Смит-Плейс. К его удивлению, Харриет не возражала. Она, наверное, испытывала такое же облегчение, как и он, что они уже сообщили новости его отцу, и теперь нервничала, возвращаясь к Заку, чтобы просить его поехать с ними в гостиницу.

— Для пятнадцатилетнего парня это тяжелое испытание, — сказал он, когда они въезжали на широкую подъездную дорожку.

— Да и для любого человека, — тихо произнесла Харриет.

Джейк мягко остановил машину, выключил мотор и посмотрел на Харриет. Ее голова лежала на спинке сиденья, а глаза были полузакрыты. Он понял, что ему хочется крепко обнять ее и сказать, что все будет хорошо.

— Харриет, — сказал он, протягивая к ней руку.

Она резко села прямо.

— Я готова. — И прежде чем он успел сказать еще хоть слово, она выскочила из машины.

Джейк вздохнул и последовал за ней. А чего он мог ожидать? Он наорал на нее, обвинил в том, что она боится быть любимой, и напомнил ей о самой себе, той неловкой восемнадцатилетней девочке, которую она так упорно старалась забыть. Так почему же она должна ожидать, что он предложит ей утешение?

— Конюшня вон там, — сказала она и быстро пошла впереди него.

Он в несколько шагов нагнал ее. Они молча пересекли широкую лужайку, нашли тропинку вокруг дома и приблизились к конюшне. Широкие двери стояли открытыми, но Зака нигде не было видно.

Около дверей на земле лежал велосипед.

Харриет остановилась.

— Может, к нему заехал друг? — сказала она, показывая на велосипед.

Джейк взглянул на выгон за конюшней. Там паслись несколько лошадей. Растущие вокруг деревья давным-давно сбросили листья. Бледное зимнее солнце висело над самым горизонтом. Тишину нарушало только пение птиц.

— Как здесь спокойно, — тихим голосом сказал он. Харриет кивнула:

— Так непохоже на Нью-Йорк.

— И Лос-Анджелес. — Джейк глубоко вдохнул. — Никакой суеты вокруг.

Харриет улыбнулась:

— Это свело бы тебя с ума скорее, чем мне требуется, чтобы произнести эти слова.

Он улыбнулся. А потом еще один звук добавился к пению птиц на большом дереве рядом с конюшней.

Смех? Хихикающий, захлебывающийся смех. Из конюшни доносился девичий голос, к которому присоединились более низкие нотки, в которых Джейк узнал голос Зака.

Своего сына.

Он остановился, снова мысленно повторяя это слово. У него есть сын.

Визг, гораздо громче, заставил Харриет посмотреть на него.

— Давай уйдем, — предложила она. — Он хорошо проводит время. Мы можем сказать ему позже.

— Там внутри девочка, — сказал Джейк, наклоняясь к ее уху. — Девочка. Мальчик. Конюшня.

— И что?

— Ты… м-м… не озабочена?

Она покачала головой, в ее глазах промелькнуло что-то похожее на печаль. Тут Джейк все-таки коснулся ее руки, очень нежно.

— Жалеешь, что это не мы?

Щеки Харриет вспыхнули.

— Мне нравится, когда ты разгоряченная и взволнованная.

— Я не такая.

Он улыбнулся, а потом вспомнил, что он отец и должен быть ответственным.

— Мы вернемся к этому вопросу позже, — сказал он. — А сейчас нам нужно разобраться с Заком.

— Не нужно ни с кем разбираться, — покачала головой Харриет. — Ему пятнадцать, и он весело проводит время, так что после того, как он так разумно воспринял новости, которые мы ему сообщили, мы должны быть ему благодарны.

Раздались взрывы смеха. Из двойных дверей выбежала девочка, следом за ней Зак, который поймал ее за талию и стал щекотать. Она захихикала и повернулась к нему.

Джейк открыл рот, чтобы окликнуть Зака, но, прежде чем он успел заговорить, Харриет зажала его рот рукой. Девочка чуть повернулась, и Джейк узнал Кристен.

— Эй, Зак, — окликнула Харриет беззаботным голосом, — а мы вот вернулись.

Зак и Кристен замерли и повернулись к ним. Зак опустил руки по швам и густо покраснел. Кристен улыбнулась им, ничуть не оробев.

— Предупреждать бы надо, — сказал Зак, бросая взгляд на Кристен.

Харриет кивнула.

Джейк решил поддержать спокойный тон Харриет, но чувствовал, что ему гораздо больше хочется отвести Зака за конюшню и прочесть ему лекцию в духе его собственного отца. Но он понимал, как глупо и неловко бы это было. В первую очередь это было бы бесполезно и совершенно расстроило бы его отношения с Заком.

— Спасибо, Харриет, — пробормотал он. — Привет, Кристен!

Она помахала ему.

— Что случилось?

— Мыло смылось, — ответил Джейк.

Она рассмеялась и, обращаясь к Заку, сказала:

— Он отличный парень.

Зак посмотрел на Джейка и робко улыбнулся ему:

— Да.

Джейк так расчувствовался в душе, к чему совершенно не привык, что молчал, ковыряя мыском сапога землю. Он не знал, что сказать, но какой-то инстинкт подсказал верный тон.

— Вы, ребята, проголодались?

Глаза Зака загорелись. Кристен кивнула.

— «Соник»? — спросил он.

— Звучит отлично, — хором ответили они.

Харриет улыбнулась Джейку так, будто он был самым умным мужчиной в мире. Они уложили велосипед Кристен в багажник машины и уехали.

Несколько часов спустя они сообщили свою новость Хэролду и Шарлин Роджерс. Они оставили Зака там, завезли Кристен домой и вернулись в гостиницу, которая была уже погружена во тьму.

— Уфф, — воскликнул Джейк, открывая парадную дверь, — ну и денек!

Харриет на цыпочках вошла следом за ним.

— Этот день я никогда не забуду.

Он наклонился и поцеловал ее в макушку.

— Я тоже.

Она замерла.

— Дойдешь до своей комнаты?

Харриет кивнула, и они пошли бок о бок по широкому коридору. Он открыл ее дверь, но не попытался войти. Джейк точно не мог сказать, расстроит ее это или обрадует.

— Веселого Рождества! — сказал он и пошел в свой номер.

Что такое с ним происходит? Джейк Портер, которого он знал, попытался бы заняться сексом, особенно с такой страстной женщиной, как Харриет П. Смит.

П. значит Портер.

Скрытная, провоцирующая, страстная Харриет, которая все эти годы хранила тайну об их сыне. С Харриет не может быть встреч на одну ночь.

Джейк вошел в свою комнату и закрыл за собой дверь.

Не каждый день мужчина становится отцом.






Глава 38 Да, нет…





Ничто не могло так порадовать Шарлин Роджерс, как то, что все пришли к ней на рождественский ужин. Джейк, Зак, Харриет, Тед, Марта, Эбби, Эдвард, Хани, близнецы и Оливия, только что вышедшая из больницы, сестра Оливии Амелия и Хэролд — все собрались вокруг обеденного стола.

Эбби не очень хотелось принимать приглашение, поскольку она считала, что кто-то должен остаться в гостинице, но Тед сказал, что тогда тоже останется. У остальных гостей есть родственники в городе, так что никто и не заметит ее отсутствия, настаивал он.

Крэбби-Эбби, совсем не такая сварливая на вид, как намекало ее прозвище, сидела между Джейком и Харриет. Этим маневром — посадить Эбби между собой и Джейком — Харриет очень гордилась. Вежливость и дружелюбное спокойствие Джейка раздражали ее даже больше, чем его недавний гнев. Он обращался с ней теперь так же бесстрастно, как с любым другим сидящим за столом. К ее смятению, Джейк ни намеком не выдавал той страсти, пыла и желания, которые так явно чувствовались в нем до того, как он узнал правду о Заке.

Это мучило.

Харриет вертела в руках вилку, передвигая кусочки тыквенного пирога туда-сюда по тарелке. Вокруг нее жужжал разговор. Ее мать наконец-то перестала суетиться вокруг гостей и говорить со скоростью сто миль в минуту. Она держала на коленях одного из близнецов, пытаясь накормить его фруктовым пудингом.

Харриет положила вилку. Хватит делать вид, что она ест, чтобы доставить удовольствие матери. Она слышала, как Эбби и Джейк обсуждают планы свадебного приема. С другой стороны от нее Хани описывала процесс прорезывания зубов Заку, который выглядел так, будто ищет предлог выйти из-за стола. Раньше он уже бормотал что-то насчет того, что его пригласили к Кристен на десерт, но все-таки взял щедрый кусок тыквенного пирога. Правда, это не означает, что он не сможет съесть чего-то еще, подумала Харриет, улыбаясь.

Она очень любила своего сына. Ее проблема была в том, что она так же сильно любила его отца, за все хорошее, что он сделал ей. Она вздохнула и окинула взглядом стол. Ее отец наблюдал за ней, на его добром лице было участие. Она улыбнулась ему. А потом услышала голос матери и застыла.

— Я знала с первой же минуты, когда увидела его, как он вошел в магазин в тот день, что Джейк одна плоть и кровь с Заком, — говорила Шарлин Теду Портеру, но она могла с тем же успехом обращаться ко всему столу через мегафон.

Харриет вжалась в свой стул. Все за столом знали, что Джейк биологический отец Зака, но означает ли это, что нужно это обсуждать? Она съежилась, и ей ужасно захотелось быть где угодно, только не за этим столом. А потом она почувствовала теплую руку на своей спине, чуть ниже шеи. Рука только одного мужчины обладала этой силой, чувственностью и теплом, этой способностью заставить ее поверить, что все будет хорошо.

Она взглянула мимо Эбби на Джейка. Он ободряюще улыбался ей, по-прежнему держа руку за спинкой стула Эбби и дотрагиваясь до нее.

— У нас действительно сильное фамильное сходство, — сказал Тед. — Я говорил это моему сыну и Заку наедине, но, полагаю, уместно сообщить всем здесь, какая это радость, что я стал дедом. — Он поднял бокал с чаем со льдом в направлении Зака. — В любой момент, когда ты захочешь научиться управлять самолетом, только дай мне знать.

— Круто! — воскликнул Зак. — Может быть, Уивер позволит мне полетать на его самолете.

Все рассмеялись, даже Харриет, несмотря на все свое напряжение.

Шарлин с улыбкой окинула взглядом стол.

— Ну, ну, — сказала она, — как хорошо, что все так обернулось. Знаешь, мы никогда не понимали тебя, Харриет, но мы всегда любили тебя.

Харриет изумленно уставилась на мать. Она не знала почему, но ей хотелось плакать. Может быть, это потому, что мать никогда не говорила ей эти три слова? Рука Джейка погладила ее по плечу. Она посмотрела через стол на мать.

— Я тоже люблю вас, — сказала она очень тихо.

— Слишком сентиментально для меня, — сказал Зак. — Могу я уже уйти?

Харриет сказала «да» в тот же самый момент, что и Джейк. Удивленная, она повернулась к нему. Как же трудно привыкать делить с ним родительскую роль! А им еще очень многое нужно решить. Джейк ясно дал понять, что собирается участвовать в жизни своего сына, что означало, что ей придется приноровиться к тому, что он будет и в ее жизни.

Зак отодвинул стул.

— Спасибо, Гранлин, — сказал он. — Эй, Джейк, ты не подбросишь меня к Кристен?

Джейк убрал руку с плеч Харриет.

— Конечно.

И вот так они вдвоем смылись из дома. Харриет посмотрела на кусок тыквенного пирога. Она подняла вилку, потом положила ее.

К ее удивлению, Эбби участливо похлопала ее по руке.

— Требуется много сил, чтобы привыкнуть к переменам, — сказала она. — Я не говорила, что собираюсь взять ту отвратительную собаку, которую Джессика Холлидей пыталась всучить мне на прошлой неделе? Она зовет ее Фаустус, но я не знаю, что это за имя для уважающего себя кокер-спаниеля. Я думаю поменять его.

— На какое? — Она должна радоваться, что Зак попросил Джейка подвезти его, укорила себя Харриет. А вместо этого она чувствует себя брошенной сиротой.

— Мадам Кюри, — ответила Эбби.

Харриет улыбнулась своей бывшей учительнице.

— Идеально, — сказала она, радуясь, что кто-то может быть счастлив.

Хани начала убирать со стола. На кухне Харриет была безнадежна, но ей нужно было что-то делать, чтобы отвлечь себя от траура по тому, как резко Джейк охладел к ней. Она встала и предложила помочь. Она не могла винить Джейка, что он презирает ее за то, что она скрывала от него правду, но она не знала, как сможет выдержать общение с ним в совместных родительских заботах о Заке, если он продолжит оставаться таким холодно-вежливым.

Она была в кухне, домывая последнюю кастрюлю, когда почувствовала, что вошел Джейк. Всех остальных она прогнала, предпочитая остаться одной, и они повезли Оливию в кресле на колесиках в гостиную. Харриет слышала гул голосов, стоя у кухонной раковины, места, на котором она не стояла вот уже столько лет, выполняя работу, которую уже почти забыла, как делать.

Джейк снял с крючка полотенце, взял сковороду и стал вытирать ее. Харриет искоса взглянула на него, на темные глаза, на горбинку на его носу, которую ей так хотелось поцеловать, на волевой рот, на короткие темные волосы и стройное сильное тело. Она вздохнула и стала яростно тереть почти идеально чистую кастрюлю.

— Я поговорил с Заком о том, как важно не бросать школу, чтобы играть в группе. Я сказал ему, что «Джей-Ар» могут сделать запись следующим летом. Это даст им время поработать над материалом. Он может прилететь сюда, когда закончится школа, репетировать с ними, а я организую запись в Нэшвилле. Я многие записи делаю там.

Харриет смотрела на него, не в силах поверить в то, что услышала.

— И как он отреагировал?

— Он согласился. Он сказал, что ты спустишь с него живого шкуру, если он бросит школу.

— В этом он прав, — кивнула Харриет. — Но почему ты планируешь его жизнь, не обсудив это со мной?

Он посмотрел ей прямо в глаза:

— Я восполняю упущенное время. По праву отцовства.

Она швырнула мочалку в воду в раковине, забрызгав свою блузку и дизайнерскую футболку Джейка.

— Это удар ниже пояса! Ты не можешь просто так войти в наши жизни и руководить ими.

Джейк поставил сковородку на стойку. Он сложил полотенце пополам и повесил на сушку для посуды. Его челюсти были крепко сжаты.

— Харриет, напомни мне, что означает буква «П» в твоем имени.

— Не меняй тему!

— Скажи это, пожалуйста, — попросил он, его голос был тихий и спокойный, по крайней мере в сравнении с её крикливым.

— Это не твое дело, — ответила она, зная, что говорит, как надувшийся подросток.

Он протянул руку и повернул ее лицо к себе.

— Ты говорила серьезно, когда сказала мне, что это означает «Портер», не так ли?

Она посмотрела ему в глаза, всем сердцем желая, чтобы он не напоминал ей об этом сентиментальном поступке сейчас, когда она злится на него и в то же самое время так желает его.

— Да, — ответила, она шепотом.

— Ты бы хотела сделать это своей фамилией?

— Что?

— Вместо придуманного среднего инициала это могла бы быть твоя новая фамилия, — сказал он, все еще удерживая ее.

— Ты делаешь мне предложение?

Он кивнул:

— Полагаю, да.

— Почему?

— Это разумно, — ответил он. — Заку нужна стабильность, которую могут дать двое родителей. Он замечательный ребенок. Вы с Донни отлично поработали. Он уже достаточно взрослый и может противостоять любому дурному влиянию со стороны моего сумасшедшего эго, так что оно уже не сможет испортить его. Как я уже сказал, это разумно.

Харриет отстранилась от его прикосновения. А как же любовь? Как же желание? Что делать с тем, что Харриет женщина, а Джейк мужчина?

— Я уже однажды выходила замуж ради моего сына, — сказала она. — И хотя я ценю твою заботу о Заке, — произнесла она медленно, как будто стараясь не расплакаться, — мой ответ «нет». Кроме того, мы с тобой оба знаем, что ты убежденный холостяк.

Она попыталась рассмеяться, превратить это в шутку, но голос застрял в ее горле. Она схватила полотенце, вытерла руки и вышла, как могла быстро, в заднюю дверь, обошла дом, прыгнула в «хаммер» и умчалась прочь.






Глава 39 Приди в церковь





Джейк отпустил ее. Только следующим утром он узнал от Эбби, что Харриет выписалась из гостиницы. Он чуть не уронил свою кружку с кофе.

— Она — что?

Эбби кивнула и сурово посмотрела на него.

— Вам не полагается знать это, но она переехала к мисс Оливии. — Она фыркнула. — Уж не знаю, какая из нее сиделка, но по крайней мере она пытается помочь, и я уважаю ее за это.

Более вероятно, что она избегает его, подумал Джейк, но оставил эту мысль при себе. У нее явно есть привычка убегать, когда кто-то делает ей предложение.

Сначала Уивер. Теперь Джейк.

Поэтому он проводил время с Заком, который дал ему урок верховой езды, а потом сыграл несколько песен, которые написал. На следующий день Тед пригласил их обоих поиграть с ним в гольф. Но самым большим удовольствием для Зака оказалось то, что Джейк предложил ему съездить на ближайший небольшой аэродром в Эль-Дорадо и нанял на час двухместный самолет. Конечно, он не забыл спросить разрешения у Харриет по телефону. Джейк чувствовал, что она хочет возразить, но заверил ее, что никогда не сделает ничего, что может подвергнуть опасности жизнь их сына.

В конце часа Джейк добавил уроки вождения самолета к списку того, что собирался дать Заку. Он решил, что Харриет может сколько ей угодно избегать его, но она не может помешать ему лучше узнать Зака и обеспечивать его новыми знаниями и навыками.

На эту неделю Джейк оставил свой ориентированный на бизнес мир. Но каждый день он не мог не думать о том, насколько лучше было бы осуществлять все замыслы, если бы он мог разделить их с Харриет.

Очевидно, Харриет думала по-другому.

Когда наступил вечер свадьбы его отца и Марты, Джейк чувствовал радость, отчаяние, беспокойство и раздражение. Харриет отказалась говорить с ним, когда он позвонил в дом Оливии, чтобы спросить, не нужно ли подвезти их. Он хотел попросить машину Теда, помчаться туда и потребовать, чтобы она поехала с ним.

Но он уже украсил машину пустыми жестяными банками, которые собрала Эбби. Они с Заком и Кристен проделали дырки и привязали их к бамперу «линкольна» разноцветными лентами, которые дала им Эбби после рейда на чердак. Они также написали мылом «молодожены» на заднем и всех боковых стеклах. Проникнувшись духом события, Кристен добавила множество сердечек и стрел амура. Они организовали доставку Теда и Марты по отдельности к церкви и спрятали машину позади церкви.

Так что Джейку пришлось предоставить Харриет самой приехать на церемонию. Он знал, что она обязательно появится, потому что она должна была привезти Зака на свадьбу его дедушки.

Джейк увидел Харриет, только когда церемония уже была в самом разгаре. Стоя рядом с отцом и глядя на Марту, идущую по центральному проходу к алтарю, Джейк заметил Харриет в заднем ряду. Она сидела одна, на краешке скамьи, как будто готовая убежать в любой момент.

Зак сидел в переднем ряду рядом с Оливией и кланом Роджерсов.

Конечно, Харриет не присоединилась к ним. Она все еще не чувствовала свою принадлежность. Нигде. Ни к кому.

Тед подал руку Марте. Они улыбнулись друг другу и повернулись к священнику.

— Возлюбленные братья и сестры… — начал священник, но Джейк уже не слышал остальных его слов. Вместо этого он слышал себя, когда обвинял Харриет в том, что она боится позволить кому-то любить ее. Он подумал о последних нескольких днях, о том, как она пряталась от него, как ей было больно, или она боялась, или злилась. Ему надо было поехать к ней, вломиться в дверь и пробить эту стену эмоциональной защиты, которую она выстроила вокруг своего сердца.

Он не сделал этого. Время, которое он провел, строя отношения с Заком, было хорошим и необходимым.

Но Харриет он тоже был нужен.

Ей нужно было знать, что она окружена любовью, от которой ей не придется убегать. Даже ее мать, которая призналась, что не понимает свою дочь, любила ее. Ясно, что и ее отец тоже. И Оливия. И Зак.

«А что же ты, Джейк Портер?»

Любил ли он Харриет? Он загорался всякий раз, когда видел ее. Когда она улыбалась, он чувствовал себя счастливым. Когда она грустила, ему хотелось обнять ее, утешить и прогнать все ее тревоги. Когда она выводила его из себя, ему хотелось злиться, но когда это проходило, он больше всего на свете желал целовать ее, ласкать ее… любить ее.

— Можете поцеловать невесту, — произнес священник.

В забитой до отказа церкви раздались восхищенные вздохи. Джейк воспользовался возможностью взглянуть на задний ряд.

Харриет уходила, направляясь к двери.

И все, что он мог, — это стоять и смотреть, как она уходит.

Или нет.

В Дулитле были свои преимущества. Джейк предложил руку Эбби, и они пошли следом за Тедом и Мартой по проходу. У выхода из церкви он обнял отца, поцеловал невесту и нырнул в толпу доброжелателей. Он заметил Эрика и Дженифер Джейни и направился к ним.

Им не понадобилось много времени, чтобы понять, чего хочет Джейк. Эрик достал из кармана рацию, связался с Басби, который был на патрулировании, и вскоре получил сведения, необходимые Джейку. «Хаммер» Харриет был замечен на дороге, ведущей к озеру.

Что-то перевернулось в душе Джейка.

Дженифер Джейни быстро обняла его и шепнула на ухо:

— Не упусти ее.

Он козырнул и вышел из церкви.






Глава 40 Полный круг





Она не знала, куда едет. Она только знала, что должна убежать из церкви.

Большей потери Харриет уже не могла вынести. Смотреть на Джейка у алтаря и всем сердцем желать, чтобы это они двое стояли там, держась за руки, перед священником, и знать, что этого никогда не случится, — это было больше, чем Харриет могла выдержать.

Она ехала не разбирая дороги, но тем не менее осторожнее, чем обычно. Она останавливалась на каждом перекрестке, ее не занесло, когда она свернула на дорогу к озеру, и она даже включила поворотники, когда съезжала на обочину.

Сбросив черные туфли на шпильках, которые она купила накануне в Эль-Дорадо, Харриет нырнула на заднее сиденье «хаммера», достала свой чемодан и вытащила сапоги. Она натянула их и вышла из машины.

Она собрала вещи и была готова ехать в аэропорт сразу же, как только Зак вернется с приема, — факт, о котором она не упомянула Джейку.

Харриет завернулась в красное кашемировое пальто и побрела к крутому берегу озера. Вместо того чтобы попрощаться с Джейком, она приехала сюда, поняла она, чтобы попрощаться с прошлым.

Она нашла самое большое дерево среди окружающих небольшой холм и села под ним. Без ветра тут не было холодно. Закрыв глаза, она вдохнула морозный воздух.

И вспомнила ночь много лет назад.

Они были детьми. Они зачали ребенка. Чудесного сына. Она должна думать о хорошем и научиться жить без того, чего хотело ее сердце. Джейк сказал, что она боится быть любимой. Может быть, он прав.

Но может быть, он ошибается.

Потому что она верила, что Джейк действительно любит ее.

Он просто слишком упрям, чтобы признаться в этом самому себе или ей.

Харриет вздохнула и открыла глаза.

В этот момент она услышала звяканье, доносящееся с той стороны, где она оставила машину. Харриет вытянула шею и увидела седан, съехавший на обочину рядом с «хаммером».

Она прищурилась. За машиной тянулся гремящий хвост из привязанных на лентах жестяных банок. Она увидела надписи на всех стеклах, гласящие «молодожены». Это действительно похоже на арендованную машину Теда. Но как неловко будет, когда ее застанут здесь у озера, если они двое решат отправиться на романтическую прогулку.

Харриет огляделась и поняла, что спрятаться негде. Укрывшись за деревом, она прижалась к стволу.

Она услышала, как хлопнула дверца машины.

Одна.

Она услышала шаги.

Никаких голосов.

Она закрыла глаза, стараясь стать невидимой.

— Харриет.

Она зажмурилась еще крепче. Не может быть, что это голос Джейка.

— Это я, Джейк.

Должно быть, он наклонился. Она почувствовала, как его рука гладит ее по волосам, так легко.

Харриет позволила себе открыть глаза. Он сидел на корточках лицом к лицу с ней. Золотые искорки в его темно-карих глазах сияли.

— Ты взял машину отца?

Он пожал плечами:

— Иногда мужчина должен делать то, что должен делать мужчина.

Ее сердце подпрыгнуло от этих его слов, но она приказала себе не искать скрытого смысла в этой фразе.

— Зачем ты искал меня?

Он сел на землю — рядом, но не касаясь ее.

— Помнишь, как я сказал, что ты боишься позволить кому-то любить тебя?

Харриет взглянула на его руки, такие сильные и нежные, потом снова на лицо Джейка.

— Я помню.

— Ты не единственная с таким диагнозом.

— Что ты хочешь этим сказать? — Если бы только он протянул руку и обнял ее.

— Я знал, о чем говорю, потому что то же самое можно сказать и обо мне. Мистер Никогда-не-оглядывайся-назад. Продолжай бежать, и ты никогда не узнаешь, что, может быть, упускаешь. — Он резко вдохнул. — Харриет, я скучал по тебе. Всю неделю мне все время хотелось поделиться моими мыслями, моими чувствами… черт, это совсем не похоже на меня.

— Зак говорил, что вы двое проводите вместе много времени.

— Харриет, речь не о Заке. Речь о нас.

— Нет никаких…

— Не говори так. — Джейк легко прикоснулся ладонью к ее губам. — Пожалуйста, не говори, что нет никаких «нас».

— Что ты хочешь этим сказать? — Она попыталась говорить сквозь его пальцы.

Он убрал руку, наклонился и поцеловал ее.

Она попыталась отодвинуться назад, но твердое неподвижное дерево мешало этому.

Он продолжал целовать ее. Потом он перестал, и она пожалела, что он это сделал.

— Харриет, ты нужна мне, — сказал он, притягивая ее к своей груди.

— Нуждаться не значит любить.

— Черт, какая ты упрямая.

— Эта черта всегда была мне на пользу, — сказала Харриет. Может быть, ей следует поцеловать его. Она вскинула голову, провела по линии его губ большим пальцем, а потом притянула его лицо к себе.

Поцелуй был более глубокий, страстный, жадный. Джейк застонал, и Харриет всосала его язык, отчаянно желая, чтобы он признал, что чувствует к ней то же, что она чувствует к нему.

Он отстранился, заглянул в ее глаза, коснулся ее пухлых губ.

— Харриет П. Роджерс Смит, я никогда не говорил ни одной женщине, что люблю ее. Любить — значит терять. Но сегодня я понял, что убегать от любви — это еще большая потеря.

— О, Джейк, я знаю, о чем ты говоришь. — Харриет погладила его по щеке.

Он поцеловал ее пальцы. Потом поднялся по запястью к краю рукава красного кашемирового пальто.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Ух ты! Как, оказывается, приятно говорить это.

— Ты можешь сказать это снова, — ответила Харриет.

Он привлек ее к себе.

— Я люблю тебя, Харриет, — А потом он поцеловал ее. После поцелуя, водя круги по тыльной стороне ее ладони, Джейк сказал: — Я только надеюсь, что однажды тебе захочется сказать эти слова мне.

Харриет внимательно посмотрела на него:

— Ты понимаешь, где мы?

Он огляделся:

— На озере. Или, если точнее, на том самом месте, где мы были в ту ночь, когда зачали нашего сына.

— Ты действительно помнишь! — воскликнула Харриет.

Он кивнул и крепче сжал ее руку.

— Я любила тебя тогда и люблю сейчас, Джейк Портер.

Он поцеловал ее снова и опустился на землю вместе с ней.

— Харриет, пожалуйста, скажи, что ты выйдешь за меня замуж.

Он просил ее об этом независимо от любых разумных причин. Просил ради любви. Ради того, чтобы разделить любые трудности, которые могут ожидать их в будущем.

Она сделала глубокий вдох, посмотрела ему в глаза и сказала:

— Да. Да. Да.

А потом они смеялись, и целовались, и катались по опавшим листьям. Как будто это снова была их ночь после выпускного бала. Они были молоды, беспечны и полны радости. Они использовали ее красное кашемировое пальто как одеяло, и, уютно свернувшись под ним, скрепили свои обещания сердцем к сердцу.




notes



Примечания





1


Crabbie — сварливая, придирчивая (англ.).




2


Поздравляю (иврит).




3


Музей современного искусства в Нью-Йорке.




4


Художник-самоучка, примитивист (1860–1961).




5


В американской аптеке, помимо лекарств, можно приобрести предметы личной гигиены, косметику, сигареты, книги и журналы и многое другое.




6


Озорница (англ.).




7


Line — очередь (англ.).




8


Английский эквивалент вопроса «О чем задумались?» звучит как «Пенни за ваши мысли».




9


Известная музыкальная школа в Нью-Йорке.




10


Модель гитары.




11


Единый общеобразовательный тест в средней школе.