Вне игры
Харлан Кобен


Майрон Болитар #3


Когда-то Майрон Болитар и Грег Даунинг соперничали и на баскетбольной площадке, и в любви…

И теперь именно Майрону, спортивному агенту и талантливому детективу-любителю, предстоит расследовать загадочное исчезновение Грега, ставшего за эти годы звездой профессионального баскетбола.

Владелец клуба, за который играл Грег, не хочет ни скандала, ни вмешательства полиции.

Болитар, вынужденный действовать на свой страх и риск, вскоре узнает, что исчезнувшего Грега шантажировала некая особа, именующая себя Карлой Уитни.

Возможно, ей известно что-то о его местонахождении?

Однако прежде чем Болитару удается поговорить с Карлой, ее жестоко убивают…


Харлан Кобен

Вне игры


Посвящается Ларри и Крэйгу, лучшим братьям на свете. Если не верите мне, спросите у них


Автор выражает благодарность доктору Энн Армстронг-Кобен; Джеймсу Бредбиру-младшему из «Лилии Пулитцер»; доктору Дэвиду Голду; Мэгги Гриффин; Джейкобу Хойе; Линдси Коэлер; Дэвиду Пипу из «Про эджентс»; Питеру Ройзману из «Эдвантидж Интернэшнл» и, конечно, Дэйву Болту. Все ошибки – фактические и прочие – лежат на их совести. Автор тут ни при чем.


Глава 1


– Главное, не выступай.

– Кто, я? – спросил Майрон. – Да я мухи не обижу.

Келвин Джонсон, новый менеджер «Драконов Нью-Джерси», вел Майрона Болитара по темным коридорам арены «Мидоуландс». Их башмаки громко скрипели по плиточному полу и эхом отдавались среди лотков и автоматов, торговавших мороженым, сандвичами и сувенирами. Даже стены в этом месте источали спортивный запах – свежий, ностальгически приятный аромат с легким привкусом резины. Они шли молча, и безмолвие поглощало их целиком: нет ничего тише и пустыннее, чем безлюдный стадион.

Келвин Джонсон остановился перед дверью на трибуну для VIP-персон.

– Возможно, все покажется тебе немного странным, – предупредил он. – Действуй по обстоятельствам, ладно?

– Ага.

Менеджер взялся за ручку и перевел дыхание.

– Тебя ждет Бокс Арнстайн, владелец «Драконов».

– Я уже дрожу, – хмыкнул Майрон.

Келвин Джонсон покачал головой:

– Только не дури, ясно?

Майрон ткнул в грудь пальцем:

– Видишь, я даже галстук надел.

Джонсон открыл дверь. Трибуна выходила на середину арены. Рабочие укладывали поверх хоккейного льда настил для баскетбола. Вчера здесь играли «Дьяволы». Сегодня черед «Драконов». В просторной ложе было красиво и уютно. Двадцать четыре мягких кресла. Два телемонитора. Справа – полированная стойка для закусок: хот-доги, жареные цыплята, сандвичи с перцем, картофельные чипсы, всякая всячина. Слева – металлическая тележка с мини-холодильником и баром. В ложе имелся даже туалет – чтобы важные шишки могли помочиться, не смешиваясь с общей массой.

Бокс Арнстайн встал и повернулся к ним лицом. Он был в темно-синем костюме с красным галстуком. На голом черепе за ушами серебрился седой пушок. В семьдесят лет хозяин клуба выглядел крепко сбитым и подтянутым, как атлет. Большие руки, смуглые от пятен, с вздутыми голубыми венами, напоминали пестрый садовый шланг. Никто не двигался, не говорил ни слова. Бокс жестко смотрел на Майрона, изучая его с ног до головы.

– Нравится мой галстук? – спросил Майрон.

Келвин Джонсон бросил на него предупреждающий взгляд. Арнстайн не сдвинулся с места.

– Сколько тебе лет, Майрон? – спросил он.

Смешной вопрос.

– Тридцать два.

– Играешь в мяч?

– Бывает.

– В хорошей форме?

– Хотите, сделаю шпагат?

– В этом нет необходимости.

Никто не сел и не предложил ему сесть. Правда, в ложе имелись только места для зрителей, но все равно – как-то странно вести деловой разговор, маяча посреди трибуны. Ноги стали наливаться тяжестью. Майрон не знал, куда деть руки. Ему было неловко. Помявшись, он достал из кармана авторучку, но это не помогло. Глупо чувствовать себя как деревенщина… Наконец он засунул руки в карманы и растопырил локти, напустив на себя беспечный вид.

– Майрон, у меня к тебе интересное предложение, – продолжал Бокс Арнстайн.

– Предложение?

Разведка боем.

– Да. Я был первым, кто взял тебя в команду, помнишь?

– Да.

– Десять или одиннадцать лет назад. Тогда я тренировал «Кельтов».

– Верно.

– В первом раунде.

– Я знаю, мистер Арнстайн.

– Ты был чертовски перспективным парнем, Майрон. Умный, быстрый, с потрясающим броском. Настоящий чемпион.

– Я едва не стал суперзвездой.

Арнстайн нахмурился. Это была его фирменная гримаса, отработанная и отшлифованная за пятьдесят с лишним лет в профессиональном баскетболе. Впервые она появилась в конце сороковых, когда Бокс играл за клуб «Рочестер-Ройалз», вскоре канувший в Лету. Она стала знаменитой после золота, добытого им для бостонских «Кельтов». Феноменальные сделки, которые он провернул как президент команды («боксируя» конкурентов, отсюда и прозвище), превратило ее в легенду. Три года назад Арнстайн приобрел контрольный пакет акций «Драконов Нью-Джерси» и переместился на Ист-Резерфорд прямиком к шестнадцатой развилке Нью-Джерси-Тернпайк. Он хрипло спросил:

– Что-то вроде Марлона Брандо?

– Смешно, правда? Представляете его в этой комнате?

Лицо Арнстайна вдруг смягчилось. Он бросил на Майрона покровительственный взгляд.

– Ты шутишь, чтобы скрыть свою боль, – серьезно произнес он. – Я понимаю.

Доктор Фрейд…

– Чем могу быть полезен, мистер Арнстайн?

– Ты ведь никогда не играл в профессиональной лиге, верно, Майрон?

– А то вы не знаете.

Бокс кивнул.

– Это был квалификационный матч. Третий тур. Ты уже набрал восемнадцать баллов. Неплохо для новичка. Но тебе не повезло…

Невезение явилось в лице Берта Уэссона из «Вашингтонских пуль». Столкновение, жуткая боль – и пустота.

– Скверная история.

– Угу.

– Я всегда сожалел о том, что с тобой случилось. Страшная потеря.

Майрон взглянул на Келвина Джонсона. Келвин смотрел куда-то в сторону, скрестив руки на груди. Его лицо было спокойно.

– Угу, – повторил Болитар.

– Вот почему я решил дать тебе еще один шанс.

Майрон решил, что ослышался.

– Простите?

– В команде есть свободное место. Я хочу заключить с тобой контракт.

Майрон молчал. Он смотрел на Бокса. Потом перевел взгляд на Джонсона. Никто не смеялся.

– Где она? – спросил Болитар.

– Кто?

– Скрытая камера. Нас снимают, правда? Это шоу с Эдом Макмаоном? Я его поклонник.

– Я серьезно, Майрон.

– Трудно поверить, мистер Арнстайн. Я не играл уже десять лет. Разбил колено, помните?

– Конечно, помню. Но десять лет – большой срок. Ты восстановился.

– Верно, и пытался вернуться. Семь лет назад. Колено не выдержало.

– Просто поспешил, – заметил Арнстайн. – Ты же сам сказал, что играешь в мяч.

– Ага, во дворе по воскресеньям. Совсем не то, что лига НБА, правда?

Владелец клуба решительно махнул рукой:

– Ты в отличной форме. Даже предлагал сделать шпагат.

Майрон прищурился, переводя взгляд с Арнстайна на Джонсона и обратно. Оба были совершенно невозмутимы.

– Почему у меня такое чувство, будто мне что-то недоговаривают? – спросил он.

Бокс наконец улыбнулся. Он оглянулся на Келвина Джонсона. Тот ответил ему улыбкой.

– Наверное, мне следовало выражаться более… – Арнстайн запнулся, подыскивая слово, – прозрачно.

– Было бы здорово.

– Я хочу, чтобы ты находился в моей команде. Но мне плевать, станешь ты играть или нет.

Майрон снова замолчал. Убедившись, что продолжения не последует, он промолвил:

– Не особенно прозрачно.

Арнстайн глубоко вздохнул. Он подошел к бару, открыл маленький холодильник и достал жестяную банку «Йо-Хо». Шоколадный сбитень с молоком. Хм-хм. Бокс отлично подготовился.

– Ты еще пьешь это дерьмо?

– Да, – усмехнулся Майрон.

Арнстайн дал банку Болитару и наполнил из графина два бокала. Протянув один из них Джонсону, он кивнул на сиденья, стоявшие перед стеклянной стеной. Самый центр зала. Здорово. И места много. Даже Келвину с его шестью футами и восемью дюймами нашлось, где вытянуть ноги. Все трое сели в кресла и уставились на арену – необычная позиция для деловых переговоров. Обычно собеседники располагаются лицом друг к другу, желательно за каким-нибудь столом. Вместо этого они застыли плечом к плечу, глядя, как рабочие укладывают пол.

– Ваше здоровье! – произнес Бокс.

Он пригубил виски. Келвин Джонсон просто держал в руке бокал. Майрон последовал инструкции на банке и хорошенько встряхнул «Йо-Хо».

– Если я не ошибаюсь, – продолжил Арнстайн, – теперь ты юрист.

– Я член коллегии адвокатов, – подтвердил Болитар. – Хотя почти не практикую.

– И спортивный агент.

– Да.

– Я не верю агентам, – заметил Бокс.

– Я тоже.

– Большинство из них – кровососы.

– Мы говорим «паразитирующие объекты», – отозвался Майрон. – Звучит современнее.

Бокс Арнстайн подался вперед и впился взглядом в Майрона:

– Откуда мне знать, что тебе можно доверять?

Болитар указал на себя:

– По моему лицу. Оно внушает доверие.

Бокс придвинулся ближе.

– То, что я тебе скажу, должно остаться между нами.

– Ладно.

– Даешь мне слово, что информация не пойдет дальше этой комнаты?

– Даю.

Бокс поколебался, взглянул на Келвина Джонсона и поерзал в кресле:

– Ты, конечно, знаешь Грега Даунинга.

Еще бы. Он вырос вместе с Грегом Даунингом. С тех пор, как они в первый раз сыграли в городской лиге – это было еще в начальной школе, не далее, чем в двадцати милях от того места, где сидел теперь Майрон, – их жизнь превратилась в сплошное соперничество. По окончании учебы семья Даунинг переехала в соседний городок Эссекс-Фоллз, потому что отец Грега не хотел, чтобы его сын делил спортивную карьеру с Майроном. После этого игра пошла всерьез. В старших классах они восемь раз сталкивались в матчах, и счет был равный: четыре – четыре. Майрон и Грег считались самыми перспективными новичками, и оба поступили в «баскетбольные» колледжи, издавна враждовавшие друг с другом: Майрон в Дьюк, а Грег – в университет Северной Каролины.

Их личное соперничество достигло пика.

В студенческие годы и тот и другой попали на обложку «Спортс иллюстрейтед». Их команды дважды выигрывали Кубок Атлантики, но Майрон участвовал и в национальном чемпионате. Грег и Майрон вошли в команду лучших игроков Америки, оба в качестве защитников. Закончив колледж, сыграли друг с другом двенадцать раз. Колледж Дьюка во главе с Майроном выиграл восемь матчей. Когда НБА начала набирать новых игроков, их взяли в первом же раунде.

На этом личное соперничество закончилось.

Карьера Майрона рухнула после столкновения с верзилой Бертом Уэссоном. Грег продолжал расти и стал одним из лучших защитников НБА. Он десять лет играл за «Драконов Нью-Джерси» и восемь раз попадал в команду «Всех звезд» Америки. Дважды возглавлял лигу по трехочковым броскам, четыре раза – по результативности штрафных и один раз – по голевым передачам. «Спортс иллюстрейтед» трижды помещал его на свою обложку. Наконец он выиграл чемпионат НБА.

– Да, я его знаю, – ответил Майрон.

– Часто общаетесь? – спросил Бокс Арнстайн.

– Нет.

– Когда вы виделись в последний раз?

– Не помню.

– Несколько дней назад?

– Скорее лет десять.

– Хм, – промолвил Бокс. Он снова отхлебнул виски. Келвин так и не притронулся к своему бокалу. – Ты слышал о его травме?

– Да, что-то с лодыжкой, – кивнул Майрон. – Мелкая неприятность. Поправляет здоровье в санатории.

Арнстайн кивнул:

– Это мы рассказали прессе. На самом деле все обстоит иначе.

– Неужели?

– У Грега нет травмы, – заявил Бокс. – Он пропал.

– Пропал?

– Да.

Арнстайн сделал новый глоток. Болитар последовал его примеру, хотя пить «Йо-Хо» понемногу было непросто.

– Давно?

– Пять дней назад.

Майрон посмотрел на Келвина. Тот остался спокойным, но его вообще было трудно чем-либо пронять. В спортивном прошлом его окрестили Кирпичом, поскольку он никогда не выражал эмоций. Теперь Келвин еще больше соответствовал этому прозвищу.

– Пропал – это значит…

– Исчез! – отрезал Бокс. – Испарился. Улетучился. Растаял в воздухе. Все, что угодно.

– Вы звонили в полицию?

– Нет.

– Почему?

Бокс отмахнулся:

– Ты же знаешь Грега. Он не слишком общителен.

Мягко говоря.

– Грег все делает наоборот, – продолжил Арнстайн. – Ненавидит славу. Любит одиночество. Кстати, он и раньше пропадал, правда, не среди сезона.

– Значит…

– Есть вероятность, что его нынешнее исчезновение – очередное чудачество, – закончил Бокс. – Даунинг играет как Бог, но, между нами говоря, с этим парнем не соскучишься. Знаешь, чем он обычно занимается после матчей?

Майрон покачал головой.

– Работает таксистом в городе. Честное слово – ездит в желтой тачке по Нью-Йорку! Говорит, это помогает ему лучше понять простых людей. Он никогда не снимается в рекламе, не появляется на телевидении. Ни разу не давал интервью. Даже благотворительностью не занимается. Одевается как какой-нибудь придурок из старой «мыльной оперы». В общем, чокнутый.

– Что еще больше увеличивает его популярность среди фанатов, – вставил Майрон. – И помогает продавать билеты.

– Верно, – согласился Арнстайн, – но я просто объясняю ситуацию. Если мы обратимся к копам, это может навредить ему и всей команде. Представь, что начнется, если об этом пронюхают газетчики?

– Будет очень скверно, – признал Болитар.

– Вот именно. А вдруг Грег просто валяет дурака во Френч-Лик или еще каком-нибудь захолустном городишке, куда обычно отправляется после сезона – удить рыбу? Мы потом сто лет не отмоемся. Мало ли что он мог задумать.

– Задумать? – повторил Майрон.

– Господи, я не знаю. Просто строю предположения. Мне не нужен чертов скандал. Только не теперь. Когда на носу плэй-офф – понимаешь, о чем я говорю?

Не совсем, подумал Майрон, но не стал копать глубже.

– Кому еще известно об этом?

– Только нам троим.

Рабочая команда на площадке монтировала корзины. Они притащили две дополнительные – на случай если кто-нибудь «сыграет Дэррила Доукинса» и разобьет баскетбольный щит. Потом расставили дополнительные места для зрителей. Как и большинство спортивных арен, «Мидоуландс» держал для баскетбола больше мест, чем для хоккея, – в данном случае почти на тысячу. Майрон глотнул еще коктейля и подержал его во рту. Когда жидкость мягко скользнула в горло, он задал следующий вопрос:

– Ну а я тут при чем?

Арнстайн ответил не сразу. Он дышал глубоко и неровно, почти со свистом.

– Я слышал про твою работу с ФБР, – наконец произнес он. – Без подробностей, конечно. Так, в общих чертах, но мне известно, что у тебя имеется опыт в подобных делах. Мы хотим, чтобы ты нашел Грега. По-тихому.

Майрон промолчал. Похоже, про его «тайное» сотрудничество с федералами знали абсолютно все. Арнстайн отхлебнул виски. Он покосился на полный бокал Келвина, затем взглянул на самого Джонсона. Тот отпил глоток. Бокс опять повернулся к Майрону.

– Грег теперь в разводе, – продолжил он. – Живет один. Все его друзья, точнее, приятели, – товарищи по команде. Так сказать, его группа поддержки. Или семья. Если кто-нибудь знает, где он сейчас, и помогает ему прятаться – то это парень из «Драконов». Я буду говорить начистоту. С игроками очень тяжело. Это настоящие занозы в заднице. Капризные примадонны, которые думают, что все только и должны мечтать о том, как им угодить. Но у них есть общая черта – они ненавидят менеджеров. «Весь мир против нас» и прочая чепуха. Они не откроют нам правды. И репортерам не скажут. И тебе, если ты появишься в качестве – как его там? – «паразитирующего объекта», не проронят ни слова. Ты должен стать игроком. Только так они примут тебя за своего.

– Значит, вы намерены принять меня в команду, чтобы я нашел Грега. – Майрон уловил в своем голосе нотки горечи. Это вышло не нарочно, но собеседники их услышали. Он вспыхнул от досады.

Бокс похлопал его по плечу:

– Ты знаешь мое мнение. Из тебя мог выйти замечательный игрок. Один из великих.

Майрон опрокинул в себя полбанки «Йо-Хо». Хватит с него маленьких глотков.

– Простите, мистер Арнстайн. Я не сумею вам помочь.

Владелец клуба сдвинул брови:

– Что?

– У меня своя жизнь. Я спортивный агент. Работаю с клиентами. Не могу же я все это бросить.

– Ты получишь свою долю с прибыли. Это не менее двухсот тысяч долларов. Серия плэй-офф начнется через пару недель. Что бы ни случилось, до того времени ты останешься в команде.

– Нет. Со спортом давно покончено. И я не частный детектив.

– Но мы должны найти Грега. Вероятно, он в опасности.

– Мне очень жаль. Мой ответ – нет.

Бокс улыбнулся:

– Думаю, надо поторговаться.

– Нет.

– Пятьдесят тысяч сверху.

– Извините.

– Грег может появиться завтра, а ты останешься при своих. Пятьдесят штук. Плюс процент от прибыли.

– Нет.

Бокс откинулся в кресле. Он посмотрел на свой бокал, опустил в него палец и поболтал внутри.

– Ты спортивный агент, верно? – небрежно спросил он.

– Да.

– Я дружу с родителями трех парней, которые будут играть в первом круге. Ты знал об этом?

– Нет.

– Предположим, – неторопливо продолжил Арнстайн, – я сделаю так, чтобы один из них подписал с тобой контракт.

Майрон напрягся. Новобранец из первого круга! Он постарался ничем не выдать своих эмоций – не хуже Кирпича, – но сердце у него дрогнуло.

– Каким образом?

– Не важно. Это моя забота.

– Звучит как-то не совсем… этично.

Бокс фыркнул:

– Брось, Майрон, не изображай ангелочка. Окажи мне услугу, и «Эм-Би спортс» получит восходящую звезду. Гарантирую. Независимо от того, как закончится дело с Грегом.

«Эм-Би спортс». Компания Майрона. Майрон Болитар – отсюда «Эм-Би». Представляет спортсменов – значит, «спортс». Складываем вместе – «Эм-Би спортс». Он вышел на рынок со своей фирмой, но крупные рекламные агентства не торопились обращаться к его услугам.

– Как насчет ста тысяч баксов сверху? – поинтересовался Майрон.

Бокс улыбнулся:

– Схватываешь на лету.

Болитар пожал плечами.

– Семьдесят пять тысяч, – произнес Бокс. – И соглашайся, пока я не передумал.

Они обменялись рукопожатием.

– Я хочу побольше узнать насчет исчезновения, – заявил Майрон.

Бокс оперся на подлокотники и встал.

– Келвин тебе все расскажет. – Он кивнул на главного менеджера. – А мне пора идти.

– Когда начинать?

Арнстайн изобразил удивление:

– Начинать?

– Да. Когда первая игра?

– Сегодня вечером.

– Вы желаете, чтобы я играл сегодня вечером?

– Мы встречаемся с нашей бывшей командой, «Кельтами». Келвин обеспечит тебя формой. Пресс-конференция в шесть, там и объявим о твоем контракте. Так что не опаздывай. – Арнстайн направился к двери: – Кстати, надень этот галстук. Он мне нравится.

– Сегодня вечером? – повторил Майрон, но Бокс уже исчез.


Глава 2


Когда Арнстайн вышел, Келвин Джонсон позволил себе легкую улыбку.

– Я же говорил, это может показаться тебе странным.

– Да, – согласился Майрон.

– Ты покончил со своим шоколадным завтраком?

Майрон отставил банку.

– Да.

– Тогда пошли. Подготовим тебя к блестящему дебюту.

Келвин Джонсон двигался быстро и легко. Это был чернокожий парень шести футов и восьми дюймов роста, худой, но не тощий, хорошего телосложения. Светло-коричневый костюм от «Брукс бразерс» безупречно сидел на его фигуре. Он носил стильный галстук и идеально начищенные туфли. Его туго стянутые волосы редели, обрамляя высокий лоб. Когда Майрон поступил в колледж Дьюка, Келвин уже заканчивал университет Северной Каролины. Значит, ему лет тридцать пять, хотя выглядел он старше. Профессиональная карьера в баскетболе длилась одиннадцать сезонов. Три года назад, когда Келвин ушел из спорта, никто не сомневался, что он пойдет выше. Начал с помощника тренера, перешел в отдел кадров и недавно был назначен вице-президентом и главным менеджером «Драконов Нью-Джерси». Правда, это были лишь титулы. Делами заправлял Бокс. Менеджеры, вице-президенты, тренеры, инструкторы – все исполняли его волю.

– Надеюсь, ты не слишком расстроишься, – заметил Келвин.

– С чего бы мне расстраиваться?

Джонсон пожал плечами.

– Я видел тебя в игре! – буркнул он.

– И что?

– Ты был самый амбициозный сукин сын из всех, кого я знал. Мог запрыгнуть любому на спину, только бы добраться до кольца. А теперь придется протирать штаны на скамейке запасных. Это совсем другое дело, правда?

– Я справлюсь, – заявил Майрон.

– Да.

– За эти годы все уже перегорело.

Келвин покачал головой:

– Вряд ли.

– Нет?

– Может, тебе и кажется, что все перегорело. Наверное, ты даже думаешь, что баскетбол уже не занимает никакого места в твоей жизни.

– Так оно и есть.

Джонсон остановился, улыбнулся и развел руками:

– Ну да, конечно. Посмотрите на него. Прямо плакат из серии «Жизнь после спорта». Образец для коллег. Карьера полетела к черту, но он принял вызов. Поступил в университет – и не куда-нибудь, а в Гарвардскую юридическую школу. Даже начал свое дело – перспективное агентство для спортсменов. Ты еще встречаешься с той писательницей?

Он имел в виду Джессику. Их отношения всегда были очень зыбкими, но Майрон ответил «да».

– Итак, у тебя есть образование, работа и классная девчонка. С виду ты абсолютно счастлив и доволен.

– Изнутри тоже.

Келвин снова потряс головой:

– Не похоже.

Еще один доктор Фрейд.

– Слушай, я не просил включать меня в команду.

– Да, но ты не особенно сопротивлялся. Только цену набивал.

– Я агент. Набивать цену – моя работа.

Джонсон вздохнул и посмотрел на Майрона:

– Ты действительно считаешь, что должен играть в команде, чтобы найти Грега?

– Так считает Бокс.

– Он великий человек, – согласился Келвин, – но у него могут быть свои соображения.

– Например?

Джонсон не ответил. Он просто двинулся дальше.

Они подошли к лифту. Келвин нажал кнопку, и дверь открылась. Они шагнули в кабинку и стали спускаться.

– Посмотри мне в глаза, – произнес Келвин. – Посмотри в глаза и скажи, что ты никогда не мечтал вернуться в спорт.

– Мало ли о чем я мечтал? – возразил Майрон.

– Да, но ты не ограничился одними мыслями, верно? Скажи мне, что ты не размышлял о том, как бы устроить это возвращение. Скажи мне, что даже теперь, глядя на матч по телевизору, ты не чертыхаешься и не проклинаешь все на свете. Что каждый раз, когда видишь Грега, тебя не охватывает жажда славы и успеха. Что ты не твердишь себе, как ненормальный: «Я был лучше его, я был лучше его», – ведь это чистая правда. Грег отличный игрок. Он входит в первую десятку лиги. Но ты был лучше, Майрон. И мы оба это знаем.

– Да, но это было давно, – заметил Майрон.

Келвин улыбнулся:

– Ты прав.

– К чему ты клонишь?

– Пойми – тебя взяли, чтобы найти Грега. Как только он появится, ты уйдешь. И тогда все закончится. Бокс скажет, что дал тебе шанс, но ты не справился. А он останется с хорошей репутацией и хорошей прессой.

– Хорошая пресса, – повторил Майрон, вспомнив о пресс-конференции. – Это один из мотивов Арнстайна?

Келвин пожал плечами:

– Не важно. Важно, чтобы ты осознал: у тебя нет ни одного шанса. Ты будешь играть во втором составе, когда счет почти не имеет значения, но даже если у тебя получится, если ты блеснешь, мы оба знаем, что это лишь второй состав. Но у тебя не получится, ведь ты азартный сукин сын и любишь играть только за очки, чтобы получать удовлетворение от матча, а иначе тебе неинтересно.

– Ясно, – усмехнулся Майрон.

– Надеюсь, что ясно, друг мой. – Келвин смотрел на светящиеся шашечки с номерами этажей. Электронные цифры мерцали у него в глазах. – Мечты никогда не умирают. Тебе кажется, они умерли, однако на самом деле они просто засыпают, как старый большой медведь. А когда спячка длится слишком долго, они вылезают из берлоги и ревут на весь лес, голодные и злые.

– Жаль, ты не пишешь песен в стиле кантри, – заметил Майрон.

Келвин покачал головой:

– Я просто даю хороший совет своему другу.

– Весьма признателен. А теперь не хочешь сказать мне, что тебе известно о пропаже Грега?

Лифт остановился, и двери открылись. Келвин вышел первым.

– Почти ничего, – ответил он. – Мы играли против «Шестерок» в Филадельфии. После матча Грег сел с командой в автобус. Мы приехали, и он вышел вместе с остальными. Его видели в последний раз, когда он садился в свою машину. Вот и все.

– Как он выглядел в тот вечер?

– Нормально. Хорошо играл против филадельфийцев. Набрал двадцать семь очков.

– А настроение?

Келвин задумался:

– Ничего необычного.

– В его жизни происходило что-нибудь новое?

– Новое?

– Ну, какие-нибудь перемены.

– Разве что развод. Это был кошмар. Не думал, что Эмили способна на такое.

Он снова остановился и улыбнулся Майрону. Улыбка Чеширского кота. Майрон тоже остановился, но улыбаться не стал.

– Хочешь что-нибудь сказать, Кирпич?

– Правда, что ты встречался с Эмили?

– Сто лет назад.

– Школьный роман, я слышал.

– Говорю тебе – это происходило сто лет назад.

– Ну да, – буркнул Келвин и зашагал дальше. – С женщинами тебе тоже везло больше, чем Грегу.

Майрон пропустил его слова мимо ушей.

– Бокс знал о моем «прошлом» с Эмили?

– Он много чего знает.

– Вот почему он выбрал меня, – сказал Майрон.

– Да, хотя толку от этого немного.

– Как так?

– Грег ненавидит Эмили. Он никогда не доверял ей. А с тех пор, как началась эта судебная баталия, Грег вообще сильно изменился.

– То есть?

– Ну, прежде всего он подписал контракт с командой «Форте».

Майрон удивился.

– Грег рекламирует кроссовки?

– Пока это секрет, – предупредил Келвин. – О сделке объявят в конце месяца, перед началом сезона.

Майрон присвистнул:

– Представляю, сколько ему заплатили.

– Да уж немало. Десять миллионов за год.

– Вполне разумно, – заметил Болитар. – Популярный игрок, который десять лет не снимался в рекламе, – верный ход. «Форте» давно дружит с легкой атлетикой и теннисом, но в баскетбольном мире ее почти не знают. Грег выведет «Форте» в лидеры.

– Так оно и будет, – согласился Келвин.

– Ты не в курсе, почему он передумал?

Джонсон пожал плечами:

– Может, Грег понял, что время идет и пора подзаработать. На него повлиял развод или кто-нибудь стукнул его по башке, и он научился трезво смотреть на вещи.

– Где Грег живет после развода?

– В своем доме, в Риджвуде. Это округ Берген.

Майрон хорошо знал это место. Он спросил адрес. Келвин сообщил.

– А Эмили? – произнес Майрон. – Где она теперь?

– Переехала с детьми к матери. Кажется, они в Франклин-Лейкс или где-то рядом.

– Вы наводили какие-нибудь справки? Проверяли дом Грега, его кредитную карточку, банковские счета?

Келвин покачал головой:

– Бокс не хочет выносить сор из избы. Вот почему мы обратились к тебе. Я пару раз проезжал мимо дома Грега, звонил ему в дверь. Гараж пустой, машины нет. Свет не горит.

– Но в дом никто не заходил?

– Нет.

– Значит, он мог просто поскользнуться в ванной комнате и разбить голову.

Джонсон покосился на Болитара:

– Я же сказал – свет не горит. По-твоему, он мылся в темноте?

– И то верно, – хмыкнул Майрон.

– Великий сыщик.

– Просто я медленно соображаю.

Они приблизились к помещению для спортсменов.

– Подожди здесь, – попросил Келвин.

Майрон достал свой мобильник:

– Не возражаешь, если я позвоню?

– Валяй.

Джонсон исчез за дверью. Майрон включил трубку и набрал номер. Джессика ответила после второго звонка:

– Алло?

– Я хочу отменить сегодняшний ужин, – сообщил Майрон.

– Надеюсь, у тебя веская причина, – промолвила Джессика.

– Да. Я буду играть в профессиональный баскетбол за «Драконов Нью-Джерси».

– Очень мило. Желаю приятной игры.

– Нет, я серьезно. Я играю за «Драконов». Хотя «играю» – не то слово. Скорее собираю синяки и шишки.

– Ты не шутишь?

– Это долгая история, но, в общем, да – теперь я профессиональный баскетболист.

Молчание.

– Никогда не встречалась с баскетболистами, – произнесла Джессика. – Чувствую себя как Мадонна.

– Как девственница,[1 - Песня в исполнении Мадонны. – Здесь и далее примеч. пер.] – вставил Майрон.

– Ух ты, вспомнил!

– А что такого? Я ведь парень из восьмидесятых.

– Итак, мистер Восьмидесятые, может, вы все-таки объясните мне, что происходит?

– Не сейчас. Сегодня вечером. После игры. Я оставлю тебе билет в окошке.

Келвин высунул голову из двери:

– У тебя сколько в талии? Тридцать четыре?

– Тридцать шесть. Или тридцать семь.

Келвин кивнул и исчез. Майрон снова набрал номер и позвонил по защищенной линии Уиндзору Хорну Локвуду-третьему, президенту престижной инвестиционной компании «Лок-Хорн секьюритиз» со штаб-квартирой на Манхэттене. Тот ответил после третьего звонка.

– Излагай, – произнес он.

Майрон покачал головой:

– Излагай?

– Я сказал «излагай», а не «повторяй».

– Есть дело.

– Йе-ху-у-у! – Уиндзор испустил свой фирменный «филадельфийский» вопль. – Я поражен. Восхищен. И пока я окончательно не обмочил штаны, позволь задать тебе маленький вопрос.

– Выкладывай.

– Речь идет об очередном приступе благотворительности?

– Можешь лить дальше, – сказал Майрон. – Ответ – нет.

– Как? Разве это не новый крестовый поход храброго Майрона?

– Только не сейчас.

– Слава Богу. Тогда что?

– Пропал Грег Даунинг. Мы должны найти его.

– И нас ждет достойное вознаграждение?

– Как минимум семьдесят пять штук плюс контракт с новичком из первого круга.

Он решил не упоминать о временных переменах в своем служебном положении.

– Виват! – весело воскликнул Уиндзор. – Поведай, друг, что я должен сделать?

Майрон продиктовал ему адрес Грега в Риджвуде.

– Встретимся там через два часа.

– Хорошо, я возьму Бэтмобиль, – сострил Уиндзор и повесил трубку.

Келвин вернулся. Он протянул Майрону форму «Драконов» – пурпурную с синей полосой.

– Примерь.

Майрон не сразу взял одежду. Он смотрел на нее, чувствуя, как что-то переворачивается у него внутри. Потом тихо спросил:

– Тридцать четвертый?

– Да, – ответил Келвин. – Твой старый номер в колледже Дьюка. Я помню.

Молчание.

Наконец Келвин буркнул:

– Ну, давай, примерь ее.

В глазах Майрона сверкнули слезы.

– Не надо, – пробормотал он, – уверен, она будет впору.


Глава 3


Риджвуд был одним из захолустных городишек, которые по старой памяти именуются «деревнями» и где девяносто пять процентов учеников поступают в колледж, а остальные пять считаются изгоями. Вдоль дороги стояло несколько домов типовой застройки – все, что осталось от строительного бума шестидесятых, – но львиная доля зданий относилась к более ранней и, как принято считать, более счастливой эпохе.

Майрон без труда нашел дом Даунинга. Это было сооружение в старом викторианском стиле, большое, но не громоздкое, с тремя этажами, обшитыми великолепным кедром. Левый угол украшала симпатичная круглая башенка с острой крышей. Старомодная терраса, просторная и уютная, вроде тех, что запечатлены Рокуэллом:[2 - Рокуэлл Норман (1894–1978) – известный американский художник и иллюстратор.] на такой вполне могли сиживать Аттикус и Скаут,[3 - Герои книги Харпер Ли «Убить пересмешника».] попивая лимонад в жаркую ночь. Справа к крыльцу приткнулся детский велосипед, тут же болтались длинные санки, хотя снега давно не было. У подъездной дороги торчала баскетбольная стойка с заржавленным кольцом. На двух нижних окнах блестели серебристо-красные наклейки пожарной службы «тот файндер» – чтобы пожарные в случае чего знали, где искать детей. Несколько старых дубов, похожих на потрепанных часовых, охраняли мощеную дорожку.

Уиндзора еще не было. Майрон остановил машину и опустил стекло. Стоял чудесный мартовский день. Небо синело, как перо горлинки. Птички щебетали под сурдинку. Майрон попытался представить здесь Эмили, но у него не получалось. Ей больше подходили нью-йоркские небоскребы или новомодные особняки для богатых выскочек – с белоснежными стенами, причудливой мебелью и морем зеркал. Впрочем, за последние десять лет они не перемолвились ни словом. Может, она изменилась. Наверное, он вообще недооценивал ее. С ним такое случалось.

Забавно снова оказаться в Риджвуде. Место, где прошло детство Джессики. Правда, она вовсе не рвалась в родное гнездо, но все-таки у двух женщин, которых он любил, было что-то общее – Риджвуд. Не считая того, что обе встретились с Майроном, обе закрутили с ним роман и вдребезги разбили ему сердце. Обычная история.

Эмили была у Майрона первой. Терять девственность на первом курсе поздно, по крайней мере, так говорили ему хвастливые приятели. Но если по американским школам в конце семидесятых и прокатилась сексуальная революция, то Майрон ее проглядел. А может, ему просто не повезло. Хотя женщинам он нравился, жаловаться не приходилось. Но пока его однокашники во всех деталях описывали свои сногсшибательные оргии, Майрону вечно попадались какие-то неправильные девушки, вернее, слишком правильные, которые неизменно отвечали ему «нет» или могли бы ответить «нет», если бы у него хватило смелости зайти немного дальше.

Потом в колледже он познакомился с Эмили, и все вдруг изменилось.

Страсть. Затасканное слово, но Майрон считал, что оно подходит как нельзя лучше. Или, скажем так – неукротимое желание. Эмили была из тех, кого мужчины называют «горячей штучкой». Когда вы встречаете красивую женщину, то хочется написать картину или поэму. При виде Эмили сразу хотелось сорвать с нее платье. Она была откровенно сексуальна, чуть полновата, с вызывающим телом, где ни одна унция веса не казалась лишней. Вдвоем они составили взрывоопасную смесь. Обоим еще не стукнуло и двадцати, оба в первый раз выбрались из дома, были изобретательны и неутомимы.

Короче, ядерная бомба.

В машине зазвонил телефон. Майрон взял трубку.

– Если не ошибаюсь, – произнес Уиндзор, – ты задумал проникнуть в резиденцию Даунинга.

– Угадал.

– В таком случае оставлять машину перед вышеупомянутой резиденцией довольно глупо.

Майрон огляделся:

– Ты где?

– Поезжай до конца улицы. Первый поворот налево, затем второй направо. Я стою у офисного здания.

Майрон повесил трубку и завел мотор. Он проследовал по указанному направлению и нашел нужную парковку. Уиндзор стоял перед своим «ягуаром», скрестив руки на груди. Вид у него был такой, что хоть сейчас снимай на обложку модного журнала. Идеальная стрижка. В меру плотная фигура. Кожа фарфоровой белизны. Херувимское личико. В светлых брюках цвета хаки, синем спортивном пиджаке, ярком галстуке от Лили Пулитцер и мягких ботинках на босу ногу. Короче говоря, он выглядел именно так, как подобало Уиндзору Хорну Локвуду-третьему – самодовольному пижону и плейбою.

Что совсем не так уж плохо.

В офисном здании размещались разные учреждения. Гинеколог. Диетолог. Курьерская служба. Лечение электролизом. Женский лечебно-оздоровительный клуб. Неудивительно, что Уиндзор торчал именно у женского клуба. Майрон приблизился:

– Как ты узнал, что я стою у дома?

Локвуд мотнул головой, не сводя взгляда с подъезда:

– Посмотри на холм. Возьми полевой бинокль. Сам все увидишь.

Из дома вышла молодая женщина в черном обтягивающем костюме для аэробики, с ребенком на руках. Было очевидно, что ей не составит труда быстро вернуть былую форму. Уиндзор улыбнулся. Женщина тоже ответила ему улыбкой.

– Мне нравятся молодые мамы, – заметил Локвуд.

– Тебе нравятся девицы в лайкре, – поправил Майрон.

Тот кивнул:

– И это тоже. – Он нацепил на нос темные очки. – Ну что, начнем?

– Думаешь, с взломом могут возникнуть проблемы?

Локвуд состроил свою обычную гримасу «ты-мне-ничего-не-говорил-я-ничего-не-слышал». Из клуба вышла еще женщина, но Уиндзор на нее не среагировал.

– Ладно, выкладывай! – велел он. – И отодвинься. Я хочу, чтобы они видели «ягуар».

Майрон рассказал все, что знал. На это ушло пять минут, в течение которых из здания вышли восемь женщин. Только две из них заслужили улыбку Локвуда. Одна была в леопардовом трико. В ответ она просияла таким мощным оскалом, что Уиндзор рисковал ослепнуть.

По его лицу трудно было понять, слышит ли он хоть что-нибудь из сказанного Майроном. Даже когда тот упомянул о том, что занял в «Драконах» вакантное место Грега, Уиндзор продолжал с интересом смотреть на дверь клуба. Майрон не ожидал от него ничего иного. Закончив, он спросил:

– Есть вопросы?

Локвуд постучал пальцами по губам.

– Как по-твоему, та, в леопардовом трико, носит нижнее белье?

– Не знаю, – усмехнулся Майрон. – Но на ней точно было обручальное кольцо.

Локвуд пожал плечами. Для него это не имело значения. Он не верил в любовь и вообще в прочные отношения с противоположным полом. Кто-то мог бы назвать это высокомерием. Ничего подобного. Женщины не являлись для Уиндзора «объектами». Объекты по крайней мере могли бы вызывать в нем уважение.

– Следуй за мной, – произнес Уиндзор.

Стоянка находилась в полумиле от дома Даунинга. Локвуд уже успел обследовать местность и заметил тропу, достаточно укромную, чтобы можно было подобраться к зданию, не вызвав подозрений. Они шли медленно и тихо, не тяготясь молчанием, как люди, которые давно и хорошо знают друг друга.

– Есть еще интересная деталь, – проговорил Майрон.

Уиндзор поднял брови.

– Ты помнишь Эмили Шеффер?

– Знакомые имя и фамилия.

– Я пару лет встречался с ней в колледже Дьюка.

Уиндзор и Майрон познакомились в университете. Четыре года жили в одной комнате. Именно Уиндзор познакомил его с боевыми искусствами и наладил связи с ФБР. Теперь он был главным продюсером в «Лок-Хорн секьюритиз», семейной фирме Локвудов, занимавшихся операциями с ценными бумагами чуть ли не со времен первой биржи. Майрон арендовал у него офис и поручал ему все финансовые дела клиентов «Эм-Би спортс».

Уиндзор задумался:

– Та, которая верещала, как обезьянка?

– Нет.

Локвуд удивился:

– А кто же тогда верещал, как обезьянка?

– Понятия не имею.

– Вероятно, девушка, с которой встречался я.

– Возможно.

Уиндзор снова задумался и пожал плечами:

– Ну и в чем проблема?

– Она была замужем за Грегом Даунингом.

– Он в разводе?

– Да.

– А, теперь я вспомнил! – воскликнул Уиндзор. – Эмили Шеффер. С большими буферами.

Майрон кивнул.

– Она мне никогда не нравилась, – произнес Уиндзор. – Если не считать того, как она верещала. Это было забавно.

– Эмили не верещала.

Локвуд мягко улыбнулся.

– Стены были очень тонкими, – напомнил он.

– А ты подслушивал?

– Только когда ты выключал свет и я не мог подсматривать.

Майрон покачал головой.

– Ну ты свинья! – буркнул он.

– Это лучше, чем обезьянка.

Они пересекли лужайку и приблизились к двери. Фокус заключался в том, чтобы выглядеть естественно. Если начнешь озираться и пригибаться, тебя может кто-нибудь заметить. Но когда к дому спокойно подходят двое мужчин в галстуках, никому и в голову не придет их в чем-либо заподозрить.

На двери висела кнопочная панель с красной лампочкой. Лампочка горела.

– Сигнализация, – сказал Майрон.

Уиндзор покачал головой:

– Подделка. Просто огонек. Наверное, купили в соседнем универмаге. – Он осмотрел замок и поцокал языком. – Всего лишь жалкий «Квиктайт» на зарплату профи, – заметил он с явным осуждением. – С таким же успехом он мог бы залепить дверь скотчем.

– А как насчет засова?

– Он не заперт.

Уиндзор вытащил полоску целлулоида. Кредитные карточки слишком гибкие. Целлулоид в качестве универсальной отмычки гораздо лучше. За считанные секунды – не дольше, чем с ключом, – они открыли дверь и вошли в прихожую. С внутренней стороны створка имела желобок, по которой скатывалась брошенная в прорезь почта. На полу валялось несколько газет, и Майрон бегло просмотрел даты. Все это лежало здесь не менее пяти дней.

Обстановка дома была выдержана под старину или, вернее, под Марту Стюарт. Мебель в стиле «деревенская простота» – действительно простая, но за бешеные деньги. Везде сосна, ивовые прутья, старые украшения и засушенные цветы. От запаха прелых лепестков першило в горле.

Они разделились. Уиндзор пошел наверх в домашний кабинет. Он включил компьютер и стал перекачивать всю информацию на дискеты. Майрон обнаружил автоответчик. Он стоял в помещении, которое раньше скромно называли гостиной, а теперь громко именовали «большим залом» или «калифорнийской комнатой». Аппарат объявлял дату и время каждой записи. Очень удобно. Майрон нажал кнопку. Магнитофон прокрутил пленку и запустил ее с начала. Электронный диктор объявил, что сообщение получено в 21:18, как раз в тот вечер, когда исчез Грег. В яблочко.

Послышался дрожащий женский голос: «Это Карла. Я буду в задней кабинке до полуночи». Щелчок.

Майрон снова прокрутил пленку и прослушал. На записи много шума – болтовня, музыка, звон бокалов. Похоже, звонили из ресторана или бара, тем более что женщина говорила про «кабинку». Кто такая Карла? Подруга? Возможно. Кто еще стал бы звонить поздно вечером и назначать встречу почти в полночь? Впрочем, эта ночь была особой. Грег Даунинг исчез в промежутке между звонком Карлы и следующим утром.

Странное совпадение.

Если Грег действительно отправился на свидание, то где они встретились? И почему у Карлы дрожал голос? Или Майрону показалось?

Он прослушал остаток ленты. Карла больше не звонила. А стала бы она звонить, если бы Грег так и не появился в той «кабинке»? Вероятно. Значит, естественно предположить, что незадолго до исчезновения Грег Даунинг встречался с Карлой.

Зацепка.

Дальше следовали четыре звонка от Мартина Фелдера, агента Грега. С каждым разом его голос звучал тревожнее. Последняя запись такая: «Господи, Грег, куда ты пропал? Что с твоей лодыжкой? Какого черта скрываешься, когда у нас сделка с „Форте“? Позвони мне, ладно?» Еще имелись три сообщения от парня Криса Дарби, который, судя по всему, работал на «Форте». Он тоже паниковал. «Мартин не сказал мне, где тебя искать. Не знаю, может, он играет с нами в какие-то игры, хочет набить цену и все такое. Но договор есть договор, верно, Грег? Я дам тебе свой домашний номер. Свяжись со мной, хорошо? Как твоя нога?»

Майрон улыбнулся. У Мартина Фелдера пропал клиент, но он все-таки пытался сделать хорошую мину при плохой игре. Ох уж эти агенты! Болитар несколько раз нажал кнопку автоответчика. Жидкокристаллический экран выдал код, который Грег установил для прослушивания своих сообщений: «317». Плюсы современной техники. Теперь он мог в любой момент позвонить на его номер, набрать «317» и прослушать все оставленные сообщения. Майрон нажал кнопку «перезвонить». Еще один новый фокус. Можно выяснить, кому Грег звонил в последний раз. Телефон набрал номер, и на другом конце ответили: «Братья Киммел». Очень приятно. Майрон повесил трубку.

Он нашел Уиндзора в верхнем кабинете. Локвуд продолжал копировать содержимое компьютера на дискеты, а Майрон начал просматривать ящики. Ничего интересного.

Они перешли в главную спальню. Широкая кровать заправлена. Оба ночных столика завалены карандашами, ручками и бумагой.

Оба.

Странно для одинокого мужчины.

Взгляд Майрона скользнул по комнате и остановился на кресле с подставкой для книг. По совместительству она служила вешалкой. На спинке и одном подлокотнике горой навалена одежда Грега. Ничего особенного – Майрон вытворял вещи и похуже. Потом, приглядевшись, он заметил кое-что еще. На втором подлокотнике лежали серая юбка с белой блузкой.

Майрон взглянул на Уиндзора.

– Наверное, их оставила мисс Обезьянка, – предположил тот.

Болитар покачал головой:

– Эмили не живет здесь уже несколько месяцев. С какой стати ее одежда лежит на кресле?

В ванной комнате тоже нашлось кое-что интересное. С правой стороны располагалось большое джакузи, слева паровая кабинка с сауной и два умывальника. На одной полочке стояли крем для бритья, мужской дезодорант, флакон с лосьоном «Поло» и бритва «Жиллет». На другой разместились открытая косметичка, духи «Кельвин Кляйн», баночка с детской присыпкой и шариковый дезодорант для женщин. Вокруг раковины рассыпано немного пудры. В мыльнице рядом с джакузи лежали две одноразовых бритвы «Леди-шик».

– Он завел подружку, – подытожил Майрон.

– Черт, мы сделали великое открытие, – отозвался Уиндзор. – Профессиональный баскетболист спит с какой-то девчонкой. Почему ты не кричишь «Эврика!»?

– Да, но возникает естественный вопрос: почему девушка не сообщила куда следует, если ее парень исчез?

– Потому что она могла исчезнуть вместе с ним, – объяснил Уиндзор.

Майрон пожал плечами. Он рассказал о загадочном послании Карлы.

Локвуд покачал головой.

– Если они хотели сбежать, – заметил он, – зачем она сказала, где они встречаются?

– Она не сказала где. Только упомянула про полночь и про кабинку.

– Все равно, – настаивал Уиндзор. – Люди перед побегом так не поступают. Допустим, Грег и Карла решили на время куда-нибудь скрыться. Разве Грег не должен был знать заранее о времени и месте встречи?

Майрон пожал плечами:

– Может, она решила встретиться в ином месте?

– Где? В другой кабинке?

– Откуда я знаю?

Они проверили все комнаты наверху. Ничего нового. У сына Грега стены обклеены обоями с гоночными машинами, а над кроватью висел постер с фотографией его папы, который обводил Пенни Хардуэя и бросал из-под кольца. В спальне дочери царила «доисторическая Америка» – динозавры в пурпурных джунглях. Ни одной зацепки. Так продолжалось до тех пор, пока они не добрались до подвала.

Майрон заметил это сразу, включив свет.

Цокольный этаж был переделан в детскую с яркими стенами и множеством игрушек. Здесь стояли машины разных размеров, большие наборы «Лего», пластмассовые домики с открывающимися дверцами. Помещение украшали кадры из фильмов Диснея – «Аладдин» и «Король Лев». В углу разместились телевизор и видеоплеер. На то время, когда дети немного повзрослеют, были предусмотрены другие развлечения: стойка с игрой пинбол и музыкальный автомат. В комнате имелись даже кресла-качалки и мягкие диванчики.

И кровь. Много крови. Большие потеки на полу. И красные мазки на стенах.

Майрона затошнило. В жизни он часто видел кровь, но всегда его начинало воротить. Другое дело Уиндзор. Он приблизился к алым пятнам с искренним любопытством. Наклонился, чтобы рассмотреть получше. Потом выпрямился.

– Во всем есть своя светлая сторона, – заметил он. – Похоже, твой временный контракт с «Драконами» продлится немного дольше.


Глава 4


Трупа не было. Только кровь.

Уиндзор собрал несколько образцов с помощью полиэтиленового пакета, обнаруженного в кухне. Через десять минут они вышли из дома и аккуратно заперли замок. Мимо проехал синий «олдсмобил-дельта». Впереди сидели двое мужчин. Майрон взглянул на Уиндзора. Тот кивнул.

– Второй раз, – сказал Майрон.

– Третий, – поправил Локвуд. – Я заметил их еще до нашей встречи.

– На экспертов не похожи.

– Верно, – согласился Уиндзор. – Но они пока не знают, что им потребуется экспертиза.

– Сможешь проверить номера?

Тот кивнул:

– Заодно посмотрю банковские счета Грега и его кредитку. – Он подошел к «ягуару» и открыл дверцу. – Я позвоню, как только что-нибудь узнаю. Это займет несколько часов.

– Вернешься в офис?

– Сначала загляну к мастеру Квону, – ответил Уиндзор.

Квон был их тренером по тэквондо. Они оба имели черный пояс: Майрон второй степени, а Уиндзор шестой, что делало его одним из самых крупных мастеров в Америке. Вообще Майрон в жизни не встречал человека, который дрался бы лучше, чем Уиндзор. Он изучал разные виды боевых искусств, включая бразильскую джиу-джитсу, шаолиньский кун-фу и джет-кун-до. Уиндзор являлся воплощением противоречий. С виду он смахивал на избалованного маменькиного сынка, а на деле мог заткнуть за пояс любого бойца. У него была внешность нормального здравомыслящего человека, однако и это не соответствовало истине.

– Какие планы на вечер? – поинтересовался Майрон.

Уиндзор пожал плечами:

– Пока не знаю.

– Я могу достать тебе билет на игру.

Локвуд не ответил.

– Хочешь пойти?

– Нет.

Уиндзор сел за руль своего «ягуара», завел мотор и бесшумно тронулся с места. Майрон смотрел вслед удалявшейся машине, озадаченный грубостью товарища. Правда, если перефразировать один из четырех вопросов иудейской Пасхи, – почему сегодня должно отличаться от вчера?

Он взглянул на часы. До пресс-конференции оставалось несколько часов. Вполне хватит, чтобы вернуться в офис и рассказать Эсперансе о своем новом назначении. Играть за «Драконов» – для нее это не пустой звук.

Майрон двинулся по шоссе к мосту Джорджа Вашингтона. У турникетов перед сбором пошлин не было очередей. Еще одно доказательство существования Бога. Зато на Генри-Хадсон-стрит пробка. Он свернул у пресвитерианского медицинского центра и выбрался на Риверсайд-драйв. Ни одного из «мойщиков» – бездомных бродяг, которые делают вид, будто надраивают ваши окна смесью жира, чесночного соуса и мочи, – на месте не было. Работа мэра Джулиани, решил Болитар. Вместо них между автомашинами сновали латиноамериканцы, продававшие цветы и что-то похожее на цветной картон. Майрон однажды спросил, что это такое, и получил ответ на испанском. Он разобрал лишь, что это хорошо пахнет и ими можно украшать комнаты. Наверное, именно этой дрянью Грег надушил свой дом.

На Риверсайд-драйв было почти пусто. Майрон добрался до автостоянки на Сорок шестой улице и бросил ключи Марио. Вместо того чтобы припарковать его «форд-таурус» рядом с «роллс-ройсами», «мерседесами» и «ягуаром» Уиндзора, Марио подыскал для него за углом пятачок, загаженный голубями. Автомобильная дискриминация. Отвратительно, но кто встанет на его защиту?

Штаб-квартира «Лок-Хорн секьюритиз» находилась на углу Сорок шестой и Парк-авеню, рядом со зданием Хелмсли. Район с бешеной арендной платой. Запах больших денег чувствовался здесь повсюду. Перед главным входом в два ряда, нарушая все правила парковки, стояли роскошные лимузины. Какая-то современная скульптура – кошмарное сооружение, напоминавшее свернутый в клубок кишечник, – высилась на своем обычном месте. Мужчины и женщины в деловых костюмах сидели на ступеньках и торопливо поедали сандвичи, бормоча что-то себе под нос: готовились к дневному совещанию или вспоминали утренние ошибки. Те, кто работает на Манхэттене, хорошо знают, как можно быть окруженным людьми и при этом чувствовать себя очень одиноким.

Майрон вошел в вестибюль и вызвал лифт. Он кивнул трем девушкам-дежурным, которых за глаза все называли «гейшами». Неудавшиеся актрисы и модели, симпатичные девицы, имевшие одну обязанность – встречать и провожать важных гостей. Уиндзор придумал этот фокус после поездки на Дальний Восток. Майрон считал его вопиющим проявлением дискриминации, хотя с виду придраться было не к чему.

Эсперанса Диас, бессменная секретарша Болитара, поприветствовала босса:

– Где ты пропадал, черт побери?

– Нам надо поговорить! – бросил Майрон.

– Только не сейчас. У тебя тысяча звонков.

Белая блузка на Эсперансе составляла сногсшибательный контраст с ее темной шевелюрой, карими глазами и смуглой кожей, сиявшей, как полная луна над южным морем. Когда Диас едва стукнуло семнадцать, ее взяли в модельное агентство, но затем она круто изменила свою жизнь и сделала карьеру в профессиональном рестлинге. Да-да, в профессиональном рестлинге. Девушка стала Маленькой Покахонтас, храброй принцессой-индианкой, жемчужиной в короне женской ассоциации рестлинга (ЖАР). Ее одевали в замшевое бикини и выставляли в положительных ролях – схватки в рестлинге предполагают четкое деление на «хороших» и «плохих». Она была миниатюрной, юной, стройной, с яркой внешностью и, невзирая на свое латиноамериканское происхождение, легко могла сойти за настоящую туземку. ЖАР обращала мало внимания на расовые тонкости. Зловещую миссис Саддам Хусейн, неизменно кутавшуюся в черную шаль, играла девушка Сара Уайнберг.

Зазвонил телефон. Эсперанса взяла трубку.

– «Эм-Би спортс». Минутку, он на месте. – Она повернулась к Майрону: – Это Перри Маккинли. Он звонит уже в третий раз.

– Что ему нужно?

Секретарша пожала плечами.

– Не знаю, наверное, не хочет общаться с мелюзгой вроде меня.

– Ты не мелюзга.

Эсперанса продолжала держать трубку.

– Так ты ответишь или нет?

Выражаясь компьютерными терминами, работа спортивного агента – многозадачная среда с ограниченными ресурсами, которые приходится использовать для разнообразных целей. Недостаточно просто вести переговоры. Агент должен быть бухгалтером, риелтором, менеджером-финансистом, экскурсантом, развозчиком покупок, личным консультантом, свахой, семейным адвокатом, шофером, мальчиком на побегушках, лакеем и подхалимом в одном лице. Все это называется «полным комплектом услуг», и если вы не хотите предоставлять его клиенту, найдутся те, кто охотно это сделает.

Единственный способ выжить – работать в команде, и Майрон считал, что сколотил хотя и небольшую, но отличную группу. Например, Уиндзор занимался финансами его клиентов. Он завел досье на каждого игрока, встречался с ними по пять раз в год и подробно разъяснял, как работают их деньги и почему. Локвуд являлся мощным козырем в борьбе против конкурентов. В финансовом мире он считался почти легендой. Его репутация была безупречна, по крайней мере в смысле бизнеса, а послужной список идеален. Участие Уиндзора сразу дало Майрону огромный бонус – высокую кредитоспособность в деловой среде, где подобное зарабатывается долгими годами и с большим трудом.

Майрон был доктором юридических наук. Уиндзор – дипломированным администратором. Эсперанса, многоликая и изменчивая, как хамелеон, держала в руках все нити бизнеса и связывала их вместе. Так или иначе, но работа двигалась.

– Нам надо поговорить, – повторил Болитар.

– Ну мы и поговорим! – отрезала Эсперанса. – Только сначала возьми трубку.

Майрон прошел в свой кабинет. Окна выходили в парк, на самый центр города. Отличный вид. На одной стене висели афиши бродвейских мюзиклов. На другой – кадры из его любимых фильмов братьев Маркс, Вуди Аллена и Альфреда Хичкока. На третей помещались фотографии клиентов Майрона. Увы, на ней пустовало слишком много места. Снимок перспективного новичка из первого круга НБА пришелся бы кстати.

Отлично, подумал он. Просто замечательно.

Майрон нацепил телефонную гарнитуру.

– Привет, Перри.

– Черт, Майрон, я весь день тебе звоню.

– Хорошо, спасибо. А как твои дела?

– Слушай, прости, что тороплюсь, но дело важное. Ты нашел мне лодку?

Перри Маккинли был второсортным игроком в гольф без малейших перспектив на будущее. Он зарабатывал кое-какие деньги, но его фамилию не знал никто, кроме фанатов гольфа. Перри любил плавать и как раз подбирал себе новое судно.

– Да, подыскал кое-что.

– Кто производитель?

– «Принс».

Перри был не в восторге.

– Ну, у них, конечно, неплохие лодки, – протянул он. – Но так, ничего особенного.

– Они согласны обменять твою старую лодку на новую. Плюс пять матчей с логотипом фирмы.

– Пять?

– Ага.

– За восемнадцатифутовый «Принс»? Это чересчур.

– Сначала они хотели десять. Но решать тебе.

Перри задумался:

– Ладно, черт с ними. Но сначала я хочу посмотреть лодку. Значит, восемнадцать футов?

– Так они сказали.

– Хорошо. Спасибо, Майрон. Ты лучше всех.

Он повесил трубку. Бартер – важная составляющая в многозадачной среде спортивного агента. В этом бизнесе больше не расплачиваются наличными. Теперь все обмениваются услугами. Ты мне – я тебе. Хочешь бесплатную майку? Носи ее на публике. Желаешь бесплатную машину? Потусуйся на автомобильном шоу. Крупные звезды могут потребовать за свои услуги солидное вознаграждение. А спортсменам поменьше остается довольствоваться дармовой закуской.

Майрон посмотрел на кучу сообщений, наваленных на его столе, и покачал головой. Как он сможет играть за «Драконов» и одновременно поддерживать на плаву «Эм-Би спортс»?

Он позвонил Эсперансе:

– Зайди ко мне, пожалуйста.

– Слушай, я сейчас…

– Немедленно.

Молчание.

– Господи Иисусе! – воскликнула девушка. – Ты крутой парень.

– Ладно, хватит острить.

– Нет, серьезно, ты меня даже напугал. Лучше я все брошу и исполню твой приказ.

Эсперанса повесила трубку и через секунду влетела в кабинет, притворно запыхавшись и вытаращив глаза.

– Не опоздала?

– Нет.

– Так в чем дело?

Майрон рассказал ей обо всем. Когда дело дошло до его участия в команде «Драконов», никакой реакции не последовало. Странно. Сначала Уиндзор, теперь Эсперанса. Его близкие друзья. Оба жить не могут без того, чтобы не подколоть и не подшутить над ним по любому поводу. А тут такая прекрасная возможность – и ничего. Заговор молчания вокруг его «возвращения» в спорт начал действовать Майрону на нервы.

– Твоим клиентам это не понравится, – заметила Эсперанса.

– Нашим клиентам, – поправил он.

Она скорчила гримасу:

– Что, любишь изображать начальника?

Болитар пропустил ее комментарий мимо ушей.

– Попробуем извлечь из этого выгоду, – заявил он.

– Каким образом?

– Ну, не знаю, – протянул Майрон. Он откинулся в кресле. – Скажем, что это сделает нам хорошую рекламу.

– Как?

– Я смогу заключить новые контракты, – произнес он, на ходу обдумывая свою идею. – Подберусь поближе к спонсорам, разузнаю, что там и как. Обо мне услышат больше людей, что пойдет на пользу моим клиентам.

Эсперанса фыркнула:

– Ты полагаешь, это сработает?

– Почему бы нет?

– «Пойдет на пользу моим клиентам». Звучит как дешевый популистский лозунг.

Она права.

– Да что с тобой такое? – воскликнул Болитар, воздев руки к небу. – Баскетбол займет всего пару дней. Остальное время я буду здесь. В конце концов, можно звонить мне по мобильнику. Мы объясним, что мое отсутствие станет недолгим.

Эсперанса смерила его скептическим взглядом.

– Ну что? – спросил он.

Она покачала головой.

– Нет, я хочу знать. В чем дело?

– Ни в чем, – ответила Эсперанса. Она смотрела ему прямо в глаза, положив руки на колени. – Интересно, а что думает об этом твоя сучка?

Под «сучкой» подразумевалась Джессика.

– Может, хватит ее так называть?

Секретарша сделала невинное лицо, решив ради разнообразия промолчать. Когда-то, давным-давно, Джессика и Эсперанса терпели друг друга. Но Джессика ушла, и латиноамериканка увидела, какое впечатление это произвело на Майрона. Есть люди, долго помнящие зло. Эсперанса его в себе культивировала. То, что Джессика потом вернулась, уже не имело значения.

– Так что она думает?

– О чем?

– О мирном урегулировании на Ближнем Востоке, – съязвила Эсперанса. – О чем, по-твоему, я говорю? О твоей игре.

– Не знаю. Мы еще не успели это обсудить. А что?

Эсперанса покачала головой.

– Нам понадобится дополнительная помощь, – объявила она. – Человек, который будет отвечать на телефонные звонки, печатать документы и все такое.

– У тебя есть кто-нибудь на примете?

Секретарша кивнула:

– Синди.

У Майрона вытянулось лицо.

– Верзила Синди?

– Она может сидеть на телефоне и заниматься всякой мелочью. У нее хорошо получится.

– Я думал, она вообще не умеет говорить, – пробормотал Майрон.

Верзила Синди была партнершей Эсперансы по рестлингу, выступала под кличкой Атаманша.

– Синди станет делать все, что ей прикажут. Выполнять грязную работу. У нее нет амбиций.

Майрон пытался освоиться с этой мыслью.

– Она все еще работает вышибалой в стрип-клубе?

– Это не стрип-клуб, а бар для садомазохистов.

– Ах, извини!

– И она уже не вышибала, а барменша.

– Ее повысили? – воскликнул Майрон.

– Да.

– Отлично. Тогда не стоит портить успешную карьеру Синди, приглашая к нам в офис.

– Не будь занудой! – буркнула Эсперанса. – Она подрабатывает там по ночам.

– А что, – спросил Майрон, – днем у них мало посетителей?

– Я знаю Синди. Она прекрасно справится.

– Люди ее боятся, – заметил Болитар. – И я в том числе.

– Она будет сидеть в конференц-зале. Никто ее не увидит.

– Ну, не знаю.

Эсперанса тихо встала:

– Ладно, тогда ищи сам. В конце концов, ты босс. Тебе виднее. Я всего лишь жалкая секретарша. Разве смею я спрашивать, как ты собираешься обслуживать наших клиентов?

Майрон покачал головой.

– Удар ниже пояса, – пробормотал он.

Болитар подался вперед, поставив локти на стол и обхватив руками голову.

– Ладно, – произнес он со вздохом. – Пусть попробует.

Майрон ждал. Эсперанса молча смотрела на него. Через несколько секунд она спросила:

– Мне уже пора прыгать от радости и кричать «спасибо, спасибо»?

– Нет, это мне пора – уезжать из офиса. – Он взглянул на часы. – Я должен рассказать Боксу о кровавых пятнах еще до пресс-конференции.

– Желаю удачи.

Она направилась к двери.

– Постой! – бросил он вдогонку. Секретарша обернулась и посмотрела через плечо. – Ты идешь сегодня на занятия?

Эсперанса посещала вечерние курсы в Нью-Йоркском университете. Она училась на юриста.

– Нет.

– Хочешь сходить на игру? Можешь взять с собой Лючию.

Лючия была последней любовью Эсперансы. Ранее она встречалась с мужчиной по имени Макс. Ее сексуальные предпочтения были крайне неустойчивы.

– Мы расстались, – сообщила секретарша.

– О, – пробормотал Майрон, не зная, как на это реагировать. – Очень жаль. Когда?

– На прошлой неделе.

– Ты мне не сообщала.

– Наверное, потому, что это не твое дело.

Он кивнул. Верно.

– Ну можешь взять с собой какого-нибудь нового… кхм… друга. Если желаешь. Или сходи одна. Мы играем с «Кельтами».

– Я – пас.

– Уверена?

Эсперанса снова кивнула и вышла из комнаты. Майрон схватил свою куртку и поспешил обратно на стоянку. Марио, не глядя, бросил ему ключи. Болитар проехал по туннелю Линкольна и выбрался на шоссе. Мимо промелькнул огромный магазин бытовой электроники «Топс». На рекламном щите возле дороги красовался гигантский нос. Надпись внизу гласила: «„Топс“ у вас под носом». Нос был прямо как настоящий. Не хватало только волос в ноздрях. До «Мидоуландс» оставалось не более мили, когда в машине зазвонил телефон.

– Есть первые результаты, – сообщил Уиндзор.

– Выкладывай.

– В последние пять дней Грег Даунинг ни разу не пользовался своей кредитной картой и не брал денег со счетов.

– Совсем?

– Да.

– А банковские депозиты?

– В последние пять дней он к ним не обращался.

– А если это было раньше? Он мог снять крупную сумму, перед тем как исчезнуть.

– Я работаю. Информация появится позже.

Майрон обдумывал, что это может значить. Пока ничего хорошего. Кровь в подвале. Никаких следов Грега. С финансами тоже тишина. Ни одной зацепки.

– Что-нибудь еще? – спросил он.

Уиндзор сделал паузу.

– Вероятно, скоро я выясню, где дражайший Грег встречался со своей милейшей Карлой.

– Когда?

– После игры. Потерпи немного.


Глава 5


– Спорт живет мифами, – заявил Бокс в переполненный журналистами зал. – Воображение людей захватывают не только поражения и победы. Для них важны легенды и истории. Истории стойкости и мужества. Преодоления и упорства. Крушения надежд и чудесных взлетов. Триумфов и трагедий. Уходов и возвращений.

Бокс взглянул на сидевшего рядом Майрона, и его глаза увлажнились, а на губах засияла отеческая улыбка. Болитар съежился. Ему хотелось забраться под длинный стол и спрятаться от публики.

Выдержав паузу, Бокс снова повернулся к залу. Журналисты молчали. Лишь изредка вспыхивала яркая фотовспышка. Арнстайн несколько раз сглотнул, словно хотел собраться с силами, прежде чем продолжить дальше. Его кадык непрерывно ходил вверх и вниз. Он смотрел на аудиторию затуманенным взглядом.

Слишком пафосно, подумал Майрон, но, в общем, хорошо сыграно.

Людей на пресс-конференцию пришло гораздо больше, чем он ожидал. В зале не было ни одного свободного места, кое-кто даже стоял. Очевидно, сегодня у репортеров не нашлось более интересных новостей. Наконец Бокс глубоко вздохнул и продолжил:

– Лет десять назад в моей команде появился удивительный игрок – новичок, которому все прочили великое будущее. Он обладал потрясающим прыжком, прекрасным чувством площадки, невероятным упорством, но главное – он был настоящей личностью. Увы, судьба распорядилась иначе. Всем известно, что случилось с Майроном Болитаром в ту роковую ночь в Ландовере, штат Мэриленд. Нет смысла оплакивать прошлое. Но, как я уже сказал, спорт живет мифами. Сегодня «Драконы» дают Майрону новый шанс вписать свою имя в славную историю профессионального баскетбола. Этот человек сможет вернуть себе все, что так жестоко отняли у него много лет назад.

Майрон готов был провалиться сквозь землю. У него раскраснелось лицо. Взгляд метался по залу в тщетных поисках укрытия. Наконец он уставился на Арнстайна, потому что этого ожидали зрители. Майрон напряженно буравил взглядом родинку на щеке Бокса, чувствуя, что все остальное расплывается в тумане.

– Не думай, что это будет легко, Майрон, – произнес Бокс, обратившись к Болитару. Майрон продолжал смотреть на родинку. – Тебе никто ничего не обещает. Я понятия не имею, что произойдет дальше. Я не знаю, станет ли это венцом твоей карьеры или лишь первым шагом на пути к новым вершинам. Все, что мы можем сделать, – это пожелать тебе удачи. Мы любим спорт. А спорт – всегда борьба и риск. – Голос Бокса дрогнул. – Жизнь – упрямая штука, – продолжил он. – Нам приходится с ней считаться, хотим мы или нет. Не забывай об этом, Майрон. От имени «Драконов Нью-Джерси» я приветствую тебя как прекрасного спортсмена и борца и принимаю в наши ряды. От всей души желаю тебе успеха. Что бы ни случилось дальше, «Драконы» почтут за честь иметь такого игрока. – Арнстайн остановился, крепко сжал губы и быстро закончил: – Спасибо.

Он протянул руку Майрону. Тот включился в игру. Встал, чтобы пожать руку Арнстайну. Но Бокс придумал кое-что получше. Он обнял Майрона за плечи и прижал к себе. Фотовспышки ослепили их. Наконец Бокс выпустил его из рук и вытер мокрые глаза. Вот черт, этот парень обставит самого Аль Пачино. Арнстайн подтолкнул Майрона на сцену.

– Что вы чувствуете после возвращения? – спросил один из журналистов.

– Страх, – ответил Майрон.

– Вы действительно думаете, что сможете соответствовать профессиональному уровню игры?

– Не уверен.

На мгновение все опешили от правдивого ответа. Но лишь на мгновение. Бокс рассмеялся, и присутствующие последовали его примеру. Решили, что это шутка. Майрон не стал разубеждать их.

– Вы по-прежнему хорошо бросаете штрафные? – раздался новый вопрос.

Майрон кивнул.

– Бросаю хорошо, – ответил он. – А вот попадаю плохо.

Старая шутка, ну и что такого?

Опять смех.

– Почему вы так поздно вернулись, Майрон? И почему именно сейчас?

– Меня убедил мой психоаналитик.

Бокс встал и отмел остальные вопросы взмахом руки:

– Простите, парни, но на этом все. Майрон должен подготовиться к сегодняшней игре.

Болитар вышел вслед за Арнстайном. Они быстро миновали коридор и оказались в кабинете Бокса. Келвин был уже там. Бокс закрыл дверь. Он сел в кресло и спросил:

– Ну как?

Майрон сообщил ему о крови в подвале дома. Арнстайн побледнел. Руки Кирпича крепче впились в подлокотники.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Бокс, когда Майрон закончил.

– Сказать? – повторил Болитар.

Арнстайн подчеркнуто пожал плечами:

– Потому что я ни черта не понял.

– Тут нечего понимать, – проговорил Майрон. – Грег исчез. Его никто не видел уже пять дней. Он не снимал денег со своих счетов и не пользовался кредитной карточкой. А теперь еще и кровь в подвале.

– Точнее, в детской комнате. Ты ведь так сказал, верно? В комнате для игр.

Майрон кивнул. Бокс вопросительно взглянул на Келвина, потом воздел руки к небу:

– Но что это значит?

– Неизвестно.

– Вряд ли тут пахнет уголовщиной, – продолжил Бокс. – Если Грега убили, то где его тело? Или убийцы – если их было несколько – забрали его с собой? Что вообще произошло? Преступники застали Грега врасплох? Одного? В детской комнате, где он играл со своей любимой куклой? Так, что ли? А дальше? Они убили его внизу, а потом вытащили на улицу, не оставив во всем доме ни капли крови, кроме той, что ты нашел в подвале? – Бокс развел руками. – По-моему, полная чушь.

Майрон был согласен – здесь что-то не сходится. Он покосился на Келвина. Тот сидел с глубокомысленным видом. Бокс встал.

– Скорее всего, – заключил он, – кто-то из детишек Грега порезался в игровой комнате.

– Ничего себе порез! – хмыкнул Майрон.

– Или расквасил нос. В таких случаях бывает море крови. Да, просто потекло из носа.

Майрон кивнул.

– Или там резали кур, – добавил он. – Тоже вариант.

– Зря иронизируешь, Майрон.

Болитар помолчал. Он взглянул на Келвина. Тишина. Потом перевел взгляд на Бокса.

– Как насчет прозрачности? – спросил он.

– Ты о чем?

– Вы меня наняли найти Грега. Я отрабатываю основную версию. Но вы и слушать ничего не желаете.

– Ты хочешь сказать, я не верю в то, что Грег попал в уголовную историю…

– Нет, я о другом. Вы чего-то боитесь. Но проблема не в Греге и не в его убийстве. Тогда в чем?

Арнстайн посмотрел на Келвина. Тот едва заметно кивнул. Бокс откинулся в кресле. Его пальцы забарабанили по столу. Старые часы в углу отозвались глухим эхом.

– Мы заботимся об интересах Грега, – произнес Бокс. – Не сомневайся. Это правда.

– Угу.

– Ты что-нибудь слышал о сговоре акционеров? О захвате контроля над компанией?

– Я родом из восьмидесятых, – усмехнулся Майрон. – Не так давно меня даже назвали мистер Восьмидесятые.

– Короче говоря, именно это сейчас со мной и происходит.

– Разве контрольный пакет не в ваших руках?

Бокс покачал головой:

– Только сорок процентов. У других владельцев – максимум по пятнадцати. Но они решили объединиться и выбить меня из седла. – Арнстайн сжал кулаки и поставил их на стол, как два массивных пресс-папье. – По их мнению, во мне слишком много баскетболиста и мало бизнесмена. Я гожусь лишь в кадровики и тренеры. Голосование через два дня.

– И что?

– То, что все висит на волоске. Любой скандал меня угробит.

Майрон посмотрел на обоих собеседников и выдержал паузу, затем обронил:

– Вы хотите, чтобы я дал задний ход.

– Нет-нет, конечно, нет, – быстро возразил Бокс. – Ничего подобного. Я просто не желаю, чтобы пресса поднимала шумиху из-за пустяков. Чтобы наружу просочилось что-нибудь скверное.

– Скверное?

– Ну да.

– Например?

– Откуда мне знать, – вздохнул Бокс.

– Но Грег, возможно, мертв.

– Даже если так, пара дней ничего не изменит. Прости, если это звучит цинично. Кроме того, если с Грегом что-нибудь случилось, на это могут быть свои причины.

– Какие?

Бокс снова воздел руки к потолку:

– Господи, не знаю. Ты найдешь труп или беглеца – и сразу пойдет вонь. Понимаешь?

– Нет.

– Мне это не нужно, Майрон. Только не сейчас. Не в ближайшие два дня.

– Значит, вы все-таки хотите, чтобы я придержал коней.

– Вовсе нет. Просто не надо поднимать ненужной паники. Если Грег мертв, мы ему уже ничем не поможем. Если он исчез, твоя задача найти его и избавить от внимания прессы.

Они по-прежнему что-то недоговаривали, но Майрон решил не углубляться в тему.

– Как вы считаете, кто может следить за домом Грега?

Арнстайн удивленно поднял брови:

– А за его домом следят?

– Похоже на то.

Бокс взглянул на Келвина:

– Келвин?

– Понятия не имею, – пробурчал Кирпич.

– Я тоже не знаю, Майрон. У тебя есть какие-нибудь догадки?

– Пока нет. Еще один вопрос – у Грега была подружка?

Бокс опять посмотрел на Келвина. Тот пожал плечами:

– Иногда он баловался на стороне. Но не думаю, что серьезно.

– Вы знаете кого-нибудь из женщин, с которыми он встречался?

– По именам – нет. Поклонницы, фанатки и все такое.

– А в чем дело? – спросил Бокс. – Полагаешь, он сбежал с какой-нибудь шлюшкой?

Майрон встал:

– Пожалуй, мне пора в раздевалку. Матч вот-вот начнется.

– Подожди.

Он остановился.

– Слушай, Майрон, я знаю, мои слова звучат жестоко, но на самом деле судьба Грега мне небезразлична. Честное слово. Я за него волнуюсь. Хочу, чтобы он вернулся живым и здоровым. – Бокс сглотнул слюну. Морщинки вокруг его глаз стали глубже, словно кто-то потянул за ниточку. Кожа темная, нездоровая. – Если ты действительно считаешь, что сейчас самое лучшее – рассказать все публике, я так и сделаю. Решай сам. Я желаю Грегу добра. Я о нем забочусь. О нем и о тебе. Вы отличные парни. Правда. Я вами восхищаюсь.

У Арнстайна был такой вид, точно он вот-вот расплачется. Майрон не знал, как реагировать. Решил ограничиться кивком и промолчать. Затем открыл дверь и вышел.

Когда Майрон приближался к лифту, сзади раздался знакомый хрипловатый голос:

– Это парень, который вернулся?

Майрон обернулся к Одри Уилсон. Она была одета, как всегда, – в синюю куртку, черный джемпер и «вареные» джинсы. Репортерская униформа. Практически без макияжа, без маникюра. Единственное яркое пятно в костюме – пестрые кроссовки от Чака Тейлора. Внешность Одри была такой же блеклой. Все вроде на своих местах, но при этом ничего особенного. Мелкие черты лица. Черные прямые волосы с прической «под пажа».

– В твоем голосе звучат скептические нотки, или мне послышалось? – усмехнулся Майрон.

Одри пожала плечами:

– Надеюсь, ты не думаешь, что я на это купилась?

– Купилась на что?

– На твое внезапное желание, – журналистка сверилась со своими записями, – «вписать свое имя в славную историю профессионального баскетбола». – Она покачала головой. – Арнстайн иногда порет ужасную чушь, правда?

– Мне пора одеваться, Одри.

– Как насчет маленького интервью?

– Интервью? Ты хотела сказать – эксклюзива? Так вы, кажется, это называете.

Одри улыбнулась. Приятная улыбка. Простая и открытая.

– Ты увиливаешь, Майрон.

– Я? Нет.

– Тогда почему бы тебе – раз уж мы пользуемся журналистскими клише – не сделать «заявление для прессы»?

Майрон кивнул, встал в драматическую позу и прижал руки к груди:

– Победитель никогда не трусит. Трус никогда не побеждает.

– Ломбарди?

– Феликс Унгер. Это было в «Странной паре», помнишь? Там еще появился Говард Коселл в качестве приглашенной звезды.

Майрон развернулся и направился к раздевалке. Уилсон последовала за ним. Она была хорошей спортивной журналисткой, вероятно, лучшей во всей Америке. Писала о «Драконах» в крупнейшей газете на восточном побережье. Вела собственную радиопрограмму, причем в прайм-тайм и с огромным рейтингом. У нее было свое воскресное ток-шоу – «Поговорим о спорте». И однако, как многие женщины в мужских профессиях, Уилсон всегда чувствовала себя неуверенно и с трудом держалась на плаву, несмотря на свои успехи.

– Как Джессика? – спросила Одри.

– Хорошо.

– Господи, я ее сто лет не видела, – певучим тоном протянула журналистка. – Надо бы позвонить ей. Встретиться, побеседовать по душам.

– Ну-ну, – отозвался Майрон. – Ты из нее ничего не вытянешь.

– Я просто хочу облегчить тебе задачу, Майрон. Происходит что-то странное. Ты же знаешь, я непременно все выясню. Лучше скажи сам.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Сначала Грег Даунинг покидает команду при загадочных обстоятельствах…

– Что загадочного в вывихнутой лодыжке?

– …а потом ты, его давний соперник, занимаешь место Грега после огромного перерыва лет эдак в одиннадцать. Тебе это не кажется странным?

Замечательно, подумал Майрон. Не успел он приступить к работе, как его уже в чем-то заподозрили. Майрон Болитар, великий тайный агент. Они приблизились к раздевалке.

– Мне надо идти, Одри. Поговорим позже.

– Ловлю тебя на слове! – Она улыбнулась, сочувственно и чуть насмешливо. – Удачи тебе, Майрон. Покажи им класс.

Он кивнул, глубоко вздохнул и толкнул дверь раздевалки.

Шоу началось.


Глава 6


Когда он вошел в комнату, никто с ним не поздоровался. Каждый продолжал заниматься своим делом. Словно ничего не произошло. Ни молчания, ни мертвой тишины, как в старых вестернах, когда шериф, распахнув скрипучую дверь, неожиданно вваливается в салун. Наверное, он что-нибудь сделал не так. Или не заскрипел дверью. Или ввалился недостаточно эффектно.

Игроки рассыпались по раздевалке, как вещи, в беспорядке разбросанные по комнате. Трое полудремали, развалившись на скамьях в незатянутой экипировке. Двое сидели на полу, задрав в воздух ноги, которые растирали ассистенты. Еще двое упражнялись с мячом. Четверо, уже полностью готовые, возились у своих шкафчиков. Большинство жевало резинку. Почти все слушали «уокманы», вставив в уши крохотные наушники, гремевшие так, что могли заглушить напольные колонки средней мощности.

Майрон без труда нашел свое место. На всех шкафчиках висели бронзовые таблички с выгравированными фамилиями игроков. У Майрона таблички не было. Вместо этого на дверце красовалась белая клейкая лента вроде тех, какими обматывают лодыжки. Сверху черным маркером нацарапано: «М. Болитар». Не слишком вдохновляет.

Он огляделся, надеясь переброситься с кем-нибудь парой слов, но все наглухо отделились друг от друга «уокманами». Идеальный способ уединиться. Майрон заметил в углу Терри Коллинза, скандально знаменитую звезду «Драконов». В последнее время пресса выбрала его на роль плохого парня, сокрушающего устои старого доброго спорта, что бы это ни значило. Физические данные Терри были безупречны. Шесть футов десять дюймов роста, сплошная гора мускулов и жил. На гладком черепе сиял люминесцентный свет. Большинство считало его чернокожим, хотя это трудно было разглядеть за татуировками, покрывавшими почти каждый сантиметр кожи. Плюс пирсинг – для Коллинза он явно был не просто увлечением, а стилем жизни. В общем, кошмарный вариант мистера Клина.

Майрон поймал взгляд Терри, улыбнулся и кивнул. Тот злобно выкатил глаза и отвернулся. Считай, познакомились.

Его форма была на месте. На спине уже успели вывести его фамилию – крупные черные буквы «БОЛИТАР». Минуту Майрон рассматривал свою экипировку, затем быстро снял с вешалки и надел. Знакомые до боли чувства. Шероховатая поверхность хлопка. Шелковистые тесемки на спортивных шортах. Ощущение легкой сдавленности в пояснице, когда он натянул их. Такая же сдавленность от футболки. Привычное движение рук, заправляющих подол за пояс. Плотная шнуровка на верхней майке. Пожалуй, очень плотная. На мгновение ему стало трудно дышать. Он поморщился и сел, пережидая, когда это пройдет.

Майрон заметил, что теперь почти никто не пользуется защитным бандажом, предпочитая современные трусы из крепкой лайкры. Он выбирал старый и более надежный способ. Хранитель традиций. Нацепил на ногу специальное устройство, которое обычно называли наколенником. Больше всего это походило на металлический компрессор. Напоследок Болитар накинул разогревающий халат. Он имел множество застежек сверху донизу, так что игрок мог эффектно разодрать его, перед тем как выйти на площадку.

– Привет, парень, как дела?

Майрон встал и пожал руку Кипу Коровэну, одному из младших тренеров команды. Кип был в клетчатом джемпере, тесном для его фигуры, с задранными до локтей рукавами и торчащим снизу животом. Он выглядел как фермер, загулявший на сельской ярмарке.

– Хорошо, спасибо, тренер.

– Вот и отлично. Можешь звать меня Кип. Или Шкипер. Так меня все называют. Сядь, расслабься.

– Ладно.

Шкипер?

– Отлично, замечательно. Рад, что ты теперь с нами.

Шкипер пододвинул стул, повернул его спинкой к Майрону и сел верхом. Внутренний шов на его брюках угрожающе напрягся.

– Побеседуем начистоту, Майрон, ладно? Донни не в восторге от твоей кандидатуры. Ничего личного, конечно. Просто он любит сам подбирать команду. Ему не нравится, когда игрока спускают сверху, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Майрон кивнул. Донни Уолш был главным тренером.

– Вот и хорошо. Донни всегда говорит напрямик. Он помнит тебя по старым дням, ты ему симпатичен. Но команде предстоит плэй-офф. Если нам повезет, мы можем набрать хорошие очки, играя на своем поле. Для этого надо правильно распределить силы. Вопрос равновесия? Все пташки должны сидеть по своим веткам. После потери Грега команда дала крен, но вскоре мы заделали пробоину, и корабль снова на плаву. И тут появляешься ты. Бокс настаивает, чтобы тебя включили в список, но не объясняет зачем. Ладно, Бокс – наш босс. Мы лишь беспокоимся, как бы лодка опять не сбилась с курса.

От обилия сравнений у Майрона закружилась голова.

– Ладно. Я не стану создавать проблем.

– Я так и думал. – Шкипер встал и поставил стул на место. – Ты отличный парень, Майрон. Всегда держишь слово. На тебя можно положиться. Команда прежде всего, верно?

Болитар кивнул:

– Лодка пойдет прежним курсом.

– Прекрасно, замечательно. Ну все, еще увидимся. И не волнуйся. В игру тебя не пустят, разве что мы здорово уйдем в отрыв.

С этими словами тренер вздернул на живот ремень и вразвалочку двинулся в противоположный угол раздевалки.

Минуты через три он крикнул:

– Собираемся в центре, мальчики!

Никто и ухом не повел. Шкипер повторил это несколько раз, подбегая к каждому и выключая звуку «уокманов», чтобы игроки могли его услышать. Почти десять минут ушло на то, чтобы передвинуть двенадцать профессиональных спортсменов не более чем на десять футов. Затем в комнате с важным видом появился тренер Донни Уолш, встал в центре и начал сыпать надоевшими всем инструкциями. Это не значило, что он был плохим тренером. Просто, когда играешь по сто матчей за сезон, трудно придумать что-нибудь новое.

Нудная болтовня длилась две минуты. Некоторые игроки даже не удосужились выключить «уокманы». Терри занимался тем, что снимал свои многочисленные украшения, что требовало больших усилий и помощи специально обученных людей. Миновало еще полторы или две минуты. Дверь раздевалки открылась. Все сняли свои «уокманы» и потянулись к выходу. Майрон догадался, что они выходят на площадку.

Время игры.

Майрон пристроился в самом конце. Он с трудом сглотнул слюну. Его бросило в холодный пот. Поднимаясь по наклонной плоскости, он услышал, как в зале заорал громкоговоритель: «А-а-а-а-а теперь встречайте – „Драконы Нью-Джерси“!» Грянула музыка. Игроки пустились рысью.

На них обрушился гром аплодисментов. Команда привычно разделилась на две неровные линии, чтобы отработать броски у кольца. Майрон проделывал это тысячи раз, но только теперь задумался о том, что происходит. Когда ты звезда или перспективный новичок, разминка идет легко и незаметно. Нет смысла изображать из себя героя – впереди целая игра, чтобы показать, на что ты способен. Мелкота – а Майрон никогда не выступал в подобной роли – выбирает для разогрева два разных способа. Одни выкладываются целиком, делают широкие взмахи и прыжки, сложные броски в воздухе. Короче, устраивают шоу. Майрон всегда видел в этом нечто похожее на акт отчаяния. Другие, как рыбы-прилипалы, крутятся вокруг звезд, подают им мячи, разыгрывают комбинации, словно спарринг-партнеры в боксе. Купаются в лучах чужой славы.

Майрон оказался чуть впереди выстроившейся линии. Кто-то бросил ему мяч. Во время разминки кажется, будто взгляды зрителей направлены только на тебя, хотя на самом деле большинство из них просто усаживаются на свои места, болтают с соседями или разглядывают зал и жуют сандвичи. Даже тем, кто смотрит на спортсменов, совершенно наплевать, чем они занимаются. Майрон сделал пару обводных движений, подпрыгнул и вложил мяч в корзину, срикошетив от щита. Вот черт, подумал он. Игра еще не началась, а он уже не знает, как себя вести.

Через пять минут линии рассыпались, и спортсмены перешли к свободным броскам. Майрон окинул взглядом трибуны, стараясь найти Джессику. Сделать это было нетрудно. Словно рядом с ней горел яркий маяк, или она выступила вперед, оставив позади зрителей, или ее лицо было полотном Да Винчи, а остальные – не более чем рамой. Джессика улыбнулась, и по его телу прокатилась теплая волна.

Болитар почти с удивлением сообразил, что сегодня Джессика впервые видит его в игре, а не на тренировках. Они познакомились за три недели до его травмы. Майрон задержался на этой мысли. Он вдруг вспомнил. Прошлое нахлынуло на него болью и чувством вины, и он застыл на месте, пока отскочивший от щита мяч не стукнул его по голове. Но мысль осталась.

«Я должен Грегу».

Загудела сирена, и спортсмены расселись по скамейкам. Тренер Уолш выдал еще несколько шаблонных фраз, убедившись, что каждый знает, кого надо прикрывать в команде противника. Игроки молчали и кивали, пропуская все мимо ушей. Терри по-прежнему злобно таращил глаза. Играет на зрителей, подумал Майрон, хотя в это не верилось. Сам он поглядывал на Леона Уайта, ближайшего друга Грега по команде и соседа по комнате во время турнирных поездок. Брифинг закончился. Обе команды вышли к центральному кругу, обмениваясь рукопожатиями и ударами ладоней. На площадке спортсмены начали озираться, стараясь сообразить, кто кого прикрывает, поскольку минуту назад никто ничего не слушал. Тренеры вскочили и надсаживались, выкрикивая последние инструкции, пока судья не бросил мяч в воздух.

Обычно баскетбол – это весы, где две чаши до последних минут колеблются в ту или иную сторону. Но сегодня было не так. «Драконы» рвались к победе. В конце первой четверти они выигрывали двенадцать очков, после хаф-тайма – двадцать, к исходу третьего периода – двадцать шесть. Майрон стал нервничать. Разрыв достаточно большой, чтобы его могли ввести в игру. Он совершенно на это не рассчитывал. Мысленно он подбадривал «Кельтов», надеясь, что они сумеют отыграться и ему не придется отрывать зад от алюминиевого стула. Но ничего не изменилось. За четыре минуты до конца «Драконы» вели с преимуществом в двадцать восемь очков. Тренер Уолш посмотрел на скамейку игроков. Девять из двенадцати уже участвовали в деле. Уолш шепнул что-то Шкиперу. Тот кивнул, подошел к скамье и встал перед Майроном. Болитар почувствовал, как сердце ушло в пятки.

– Тренер хочет освежить состав, – сказал Шкипер. – Он спрашивает, готов ли ты выйти на площадку.

– В любое время, – ответил Майрон, мысленно посылая отчаянные сигналы: «нет, нет, нет».

Но он не мог произнести это вслух. Не в его характере. Он должен играть хорошего парня. Мистера Команда-прежде-всего, мистера Лягу-грудью-на-амбразуру-как-только-скажет-тренер. По-другому у него не получалось.

Объявили тайм-аут. Уолш снова взглянул на скамейку:

– Гордон! Рейли! Замените Коллинза и Джонсона.

Майрон перевел дух. Он испытал такое облегчение, что ему самому стало тошно. Какой, к черту, из него боец? Разве бывают игроки, которые отсиживаются на скамейке? И вдруг истина осенила его, как удар грома.

Он здесь не для того, чтобы играть в баскетбол.

Что, черт возьми, он вообразил? Ему надо найти Грега Даунинга. Это работа под прикрытием, только и всего. Точно так же, как в полиции. Когда тайный агент изображает наркоторговца, это не значит, что он наркоторговец. То же самое и здесь. Сколько бы Майрон ни притворялся баскетболистом, это не значит, что он баскетболист.

Успокаивающая мысль.

Но не прошло и полминуты, как обстановка изменилась. И Майрон вновь оцепенел от страха.

Сначала зазвучал один голос. Какой-то парень, накачавшись пивом, заорал на весь зал. Мощная глотка и высокий тембр выделили его из общей мешанины звуков.

– Эй, Уолш! – крикнул он. – Почему не выпускаешь Болитара?

Майрон похолодел. Он знал, что будет дальше. Он уже видел это раньше, только с другими. Ему хотелось провалиться сквозь землю.

– Верно! – подхватил другой голос. – Новичка на площадку!

Трибуны ответили довольным гомоном.

Началось. Толпа решила вступиться за неудачника, но не из добрых чувств. Скорее в этом было нечто злое. Смесь грубого покровительства и насмешки. Дадим шанс слабакам. Мы уже выиграли. Почему бы теперь не повеселиться?

Кто-то снова выкрикнул имя Майрона, потом еще и еще… Зрители затянули что-то вроде гимна. Он звучал громче и громче:

– Майрона в игру! Майрона в игру!

Болитар старался сидеть прямо. Он делал вид, будто не слышит, и с притворным вниманием следил за площадкой, надеясь, что его не выдает краска на щеках. Певцы ускорили ритм, теперь они скандировали только его имя, повторяя его под смех трибун:

– Май-рон! Май-рон! Май-рон!

Болитар пытался это игнорировать. А что оставалось делать? Он взглянул на часы. Еще три минуты. Придется выходить. Майрон знал, что дело этим не кончится, но по крайней мере толпа временно успокоится. Он посмотрел на другой конец скамейки. Шкипер поймал его взгляд. Майрон кивнул. Шкипер наклонился к тренеру Уолшу и что-то прошептал. Уолш даже не поднялся с места. Он просто крикнул:

– Болитар вместо Кэмерона!

Майрон сглотнул комок в горле и встал. Его встретили ироническими аплодисментами. Он направился к судье, сдергивая на ходу халат. Ноги почти не двигались. Болитар махнул рукой судье, тот погудел сиреной. Майрон шагнул на площадку, махнул Кэмерону. Тот потрусил к боковой линии.

– Крэйвен! – бросил он на ходу. Игрок, которого должен прикрывать Майрон.

– Замена Боба Кэмерона, – объявили через громкоговоритель. – Номер тридцать четыре. Майрон Болитар!

Толпа начала бесноваться. Свист, вой, вопли, хохот. Казалось, она его поддерживает, но это было не так. Зрители желали ему не больше добра, чем клоуну, выходящему на арену цирка. Пусть он кувыркается, расквасит себе нос, повеселит их как следует!

Майрон вышел на площадку. Ему вдруг пришло в голову, что это и есть его дебют в НБА.

Он успел коснуться мяча всего трижды. Публика каждый раз отзывалась взрывами грубого веселья. Майрон сделал лишь один бросок, с трехочковой линии. Ему почти не хотелось бросать, он заранее знал, какой будет реакция толпы, независимо от результата, но все произошло почти автоматически. Мяч удачно попал ему в руки. До конца матча оставалось полминуты, многие зрители уже уходили, желая быстрее попасть на автостоянку. Хлопки и насмешки почти стихли. Но в те тридцать секунд, пока Майрон владел игрой, его пальцы нащупывали желобки в обшивке, он плавно сгибал локти, поднимал мяч на полдюйма выше головы, распрямлял руки и провожал ладонью шероховатый шар, придавая ему идеальное вращение, – в эти секунды он был совсем один. Майрон смотрел на кольцо, только на кольцо, его взгляд ни разу не отклонился в сторону мяча, который описал широкую дугу и точно плюхнулся в корзину. В этот миг для него существовали он, кольцо и баскетбол – и это было здорово.

После игры в раздевалке царило приподнятое настроение. Майрону удалось познакомиться почти со всеми игроками, кроме Терри и товарища Грега, Леона Уайта, единственного, с которым ему хотелось сойтись поближе. Жаль. Но навязываться нельзя, это вызовет обратный эффект. Видимо, в другой раз.

Он разделся. Колено деревенело, точно в нем слишком сильно натянули сухожилия. Майрон приложил пакет со льдом и закрепил его эластичной лентой. Потом захромал в душевую, помылся, обсушился и уже стал натягивать на себя одежду, когда заметил, что перед ним стоит Терри Коллинз.

Болитар поднял голову. Все драгоценности Терри уже красовались на своих местах. Больше всего их было в ушах. Три в одном, четыре в другом. Одна в носу. Кроме черных кожаных штанов? Коллинз натянул сетчатую майку с крупными ячейками, позволявшую разглядеть большое кольцо на левом соске и еще одно – в пупке. Майрон не мог разобрать, что изображают его татуировки. Какие-то завихрения или круги. Вдобавок ко всему Терри нацепил темные очки, плотно облегавшие глазницы.

– Твоему ювелиру крупно повезло, – заметил Майрон. – Надеюсь, он присылает тебе открытки на Рождество?

В ответ Коллинз открыл рот и продемонстрировал еще одно кольцо на кончике языка. Майрона чуть не стошнило. Коллинзу, похоже, понравилась его реакция.

– Ты новичок, верно? – спросил он.

– Да. – Майрон протянул руку. – Майрон Болитар.

Терри не обратил внимания на этот жест.

– Тебя надо апробировать.

– Не понял?

– Апробировать. Ты новый парень. Тебя надо апробировать.

Кто-то из игроков захихикал.

– Ясно, – сказал Майрон. – Апробировать.

– Вот именно.

Терри кивнул, щелкнул пальцами и вышел.

Майрон закончил одеваться. Апробировать?

Джессика ждала его возле раздевалки. Увидев его, она улыбнулась, он тоже ответил ей улыбкой, чувствуя себя очень глупо. Затем они обнялись и поцеловались. Майрон вдохнул запах ее волос. Восхитительно.

– Ух ты! – раздался сзади чей-то голос. – Миленькая сцена.

Это была Одри Уилсон.

– Не говори с ней, – предупредил Майрон.

– Поздно, – усмехнулась Одри и взяла Джессику под руку. – Сейчас мы с Джесс пропустим пару стаканчиков, а потом поболтаем о старых временах.

– Ну и наглость. – Майрон повернулся к Джессике: – Ничего ей не рассказывай.

– А я ничего не знаю.

– Хороший ответ, – одобрил Майрон. – Так куда мы пойдем?

– Боюсь, что никуда. – Джессика ткнула пальцем за плечо. Там, прислонившись спиной к стене, стоял бесстрастный Уиндзор. – Он сказал, что ты будешь занят.

– Вот как. – Болитар взглянул на Уиндзора. Тот кивнул. Майрон извинился и подошел к товарищу.

Уиндзор без всяких вступлений сообщил:

– В последний раз Грег брал деньги в банкомате около одиннадцати вечера, в тот день, когда исчез.

– Где?

– На Манхэттене. «Кемикл бэнк» в Уэст-Сайде, Восемнадцатая улица.

– Логично, – отозвался Майрон. – Грег получил сообщение от Карлы в девять восемнадцать. Она предложила встретиться в задней кабинке. Поэтому он отправился в город и взял наличные, перед тем как отправиться на свидание.

Уиндзор бросил на него бесстрастный взгляд:

– Спасибо, что все мне разъяснил.

– В любом случае это уже ниточка.

– Я знаю, – усмехнулся Уиндзор. – В радиусе четырех кварталов от банкомата есть восемь заведений. Предлагаю ими ограничиться. В двух имеется что-то похожее на «задние кабинки». В остальных столики и стойки. Вот их названия…

Майрон уже давно перестал спрашивать приятеля, как он это делает.

– Хочешь, я сяду за руль?

– Я не поеду.

– Почему?

– Собираюсь отлучиться на пару дней.

– Когда?

– Через час вылетаю из Ньюарка, – сказал Уиндзор.

– Неожиданно.

Локвуд не удосужился ответить. Они направились к выходу для игроков. К Майрону подскочили пятеро мальчишек и попросили автограф. Он дал. Один из пареньков, на вид не старше десяти лет, взял свою бумажку, внимательно изучил подпись Майрона и спросил:

– А кто это?

Второй парень ответил:

– Так, один слабак.

– Эй! – одернул их Локвуд. – Для вас он мистер Слабак.

Майрон криво улыбнулся:

– Спасибо.

Уиндзор махнул рукой – не стоит одолжения.

Тот же паренек посмотрел на Локвуда:

– А вы кто?

– Я Дуайт Д. Эйзенхауэр, – проговорил Уиндзор.

– Кто?

Уиндзор развел руками.

– Наше будущее, – произнес он и зашагал прочь. Таков его стиль прощаться.

Майрон приблизился к своей машине. Когда он вставлял ключ в дверцу, кто-то хлопнул его по спине. Это был Терри Коллинз. Он ткнул в Майрона пальцем, на котором болталось больше перстней, чем у арабского шейха.

– Помни, – сказал Терри.

Майрон кивнул:

– Апробировать.

– Точно.

Коллинз удалился.


Глава 7


Майрон приехал в «Макдугал», первый бар из списка Локвуда. Задние кабинки пустовали, и он сел в одну из них. Он просто ждал, надеясь, что интуиция подскажет, в каком месте Грег встречался с Карлой. Результат нулевой – никаких намеков. Наверное, не сумел сосредоточиться.

Официантка подошла к столу так медленно, словно брела по колено в снегу и мечтала, что ее за это вознаградят. Майрон приветствовал ее одной из своих патентованных улыбок. Стиль Кристиана Слэйтера – дружелюбно, без чертовщинки. Не путать со стилем Джека Николсона – тоже дружелюбно, но с чертовщинкой.

– Привет, – произнес он.

Девушка застелила стол свежей скатертью.

– Что будете заказывать? – спросила она, пытаясь выдавить из себя приветливую улыбку. На Манхэттене трудно встретить доброжелательную барменшу, разве что в новомодных сетевых кафе вроде «Ти-джи-ай фрайди» или «Бенниганс», где официантки называют свое имя и предлагают оказать услуги, так что их можно принять за кого угодно – от банковского агента до консультирующего врача.

– У вас есть «Йо-Хо»?

– Что?

– Не важно. Как насчет пива?

Она состроила кислую гримасу:

– Какой марки?

Похоже, он зря тратит время.

– Вы любите баскетбол? – спросил он девушку.

Пожатие плечами.

– Знаете Грега Даунинга?

– Да.

– Грег рассказывал мне об этом месте, – продолжил Майрон. – Он был у вас недавно.

Поднятые брови.

– Вы работали здесь в прошлую субботу?

Кивок.

– Обслуживали эту кабинку?

Быстрый кивок. Растущее нетерпение.

– Вы его видели?

– Нет. Меня ждут клиенты. Хотите «Майклоб»?

Майрон взглянул на часы и изобразил удивление:

– Господи, уже много времени. Мне пора идти. – Он протянул два доллара. – Спасибо за помощь.

Следующий бар назывался «Швейцарское шале». Ничего общего со Швейцарией. Обычная забегаловка. Обои под дубовые панели не могли создать ощущение деревенского уюта, даже если бы не отслаивались в нескольких местах. В камине мерцали искусственные дрова с электрической подсветкой – грубая пародия на лыжный домик в Альпах. Посреди бара висел граненый зеркальный шар для дискотеки. Танцевальной площадки не было. Светомузыки тоже. Только зеркальный шар – типичная деталь для швейцарского шале, подумал Майрон. В помещении стоял затхлый запах, смесь разлитого пива с чем-то подозрительно похожим на блевотину. Такая вонь бывает в определенного сорта заведениях – барах или туалетах, где едкие «ароматы» въедаются в стены, словно грызуны, а потом издыхают и гниют в щелях.

Музыкальный автомат играл «Маленький красный корвет» Принса. Или правильнее сказать – «Артиста, ранее известного, как Принс»? Но песня была написана еще в то время, когда Принса звали просто Принсом. Кому же она теперь принадлежит? Майрон попытался разрешить данное противоречие, но очень скоро запутался и решил, что это так же трудно, как парадоксы времени из фильма «Назад в будущее».

В заведении было почти пусто. У стойки сидел парень в бейсболке «Астронавты Хьюстона», с пышными усами. За столиком в центре зала – самом заметном месте бара, – наклонив друг к другу головы, шепталась молодая пара. Никто не обращал на них внимания. Еще один клиент вкрадчиво расхаживал в дальнем углу, будто посетитель видеомагазина, заглянувший в отдел «для взрослых».

Майрон занял заднюю кабинку. Местная официантка оказалась разговорчивее. Когда он сообщил, что Грег Даунинг рассказывал ему о «Швейцарском шале», она воскликнула:

– Нет, правда? Я его только раз здесь видела.

Попал.

– В прошлую субботу?

Официантка наморщила лоб.

– Эй, Джо! – крикнула она бармену. – Даунинг был здесь в прошлую субботу?

– А кто спрашивает? – отозвался из-за стойки Джо. У него были мышиного цвета волосы, и он напоминал старого хорька. Хорек и мышь. Забавное сочетание.

– Я тут болтаю с одним парнем.

Джо-хорек сузил маленькие глазки. Потом они расширились.

– Эй, да ведь ты тот новый игрок, верно? Из «Драконов»? Я видел тебя по телевизору. У тебя еще такое чудное имя…

– Майрон Болитар, – напомнил Майрон.

– Точно, Майрон. Так и есть. Вы что, парни, теперь все будете здесь тусоваться?

– Не знаю.

– У нас знаменитостей – пруд пруди, – заявил Джо, вытирая стойку какой-то ветошью. – Знаешь, кто к нам заглядывал? Кузен Брюси. Диск-жокей. Постоянный посетитель.

– Жаль, мы разминулись.

– К нам ходят и другие звезды, правда, Бон?

Посетитель в бейсболке встрепенулся и кивнул.

– Конечно, взять хоть того парня, который похож на Супи Сэйлза. Помнишь?

– Еще бы. Знаменитость.

– Правда, на самом деле это был не Супи Сэйлз. Просто на него похож.

– Какая разница?

Майрон спросил:

– Вы знаете Карлу?

– Карлу?

– Девушку Грега.

– Это ее имя? Нет, мне не удалось с ней познакомится. И с Грегом тоже. Он заглянул на минутку, вроде как инкогнито. Мы не стали их беспокоить. – Джо важно надулся и выпрямился так, точно хотел отсалютовать. – «Швейцарское шале» бережет покой своих клиентов. – Он ткнул в Майрона тряпицей: – Скажи это своим друзьям, ладно?

– Обязательно, – пообещал Болитар.

– Если честно, мы даже не сразу поняли, что это Грег.

– Так же, как с Супи Сэйлзом, – заметил Бон.

– Верно. Только Грег был настоящий.

– Ну, тот парень тоже здорово смахивал на Супи Сэйлза. Классный актер, этот Супи.

– Один псевдоним чего стоит.

– Да, большой талант, – согласился Бон.

– Вы когда-нибудь видели его здесь раньше? – спросил Майрон.

– Парня, похожего на Супи?

– Болван! – перебил Джо, махнув на Бона тряпкой. – Зачем ему об этом спрашивать? Мы говорим о Греге Даунинге.

– А мне откуда знать? Я что, работаю экстрасенсом?

– Ребята! – вмешался Майрон.

Бармен поднял руку:

– Прости, Майрон. Поверь, обычно у нас так не бывает. Мы в «Швейцарском шале» стараемся не ссориться, правда, Бон?

Бон развел руками:

– А кто ссорится?

– Вот и я говорю. Нет, Майрон, Грег не был частым посетителем. Он пришел к нам в первый раз.

– Как и Кузен Брюси, – добавил Бон. – Тот тоже был один раз.

– Верю. Но я убежден, ему у нас понравилось.

– Он заказал вторую выпивку. А это что-нибудь да значит.

– Точно. Две порции. А мог бы заказать одну и уйти. Правда, это была диетическая кола.

– Как насчет Карлы? – произнес Майрон.

– Кого?

– Женщины, с которой встречался Грег.

– А что с Карлой?

– Она бывала здесь раньше?

– Я ее никогда не видел. А ты, Бон?

Тот покачал головой:

– Нет. Я бы запомнил.

– Почему?

Джо отозвался почти мгновенно:

– Классные буфера.

Бон сложил ладони лодочкой и поставил их на уровне груди.

– Вот такие шары.

– Хотя красоткой ее не назовешь.

– Верно, – признал Бон. – И старовата для молодого парня.

– А сколько ей? – поинтересовался Майрон.

– Старше Грега, точно. Лет сорок или больше. Бон?

Тот кивнул:

– Да, но груди экстра-класс.

– Безразмерные…

– Я уже понял, – перебил Майрон. – Что-нибудь еще?

Они уставились на него в недоумении.

– Цвет глаз? – подсказал Болитар.

Джо замигал и взглянул на Бона:

– У нее были глаза?

– Понятия не имею.

– Цвет волос? – продолжил Майрон.

– Каштановые, – ответил Джо. – Светлого оттенка.

– Черные, – возразил Бон.

– Может, и так, – согласился бармен.

– Просто с твоей стороны падал свет.

– Но одно я скажу точно, Майрон. Оснастка у нее что надо. Два воздушных шара.

– Дирижабли, – подтвердил Бон.

– Они с Грегом ушли вместе?

Джо взглянул на Бона. Тот пожал плечами.

– Наверно, – проговорил бармен.

– Не помните, в какое время?

Джо покачал головой.

– А ты не знаешь, Бонни? – спросил Майрон.

Козырек бейсболки яростно повернулся в его сторону.

– Не Бонни, а Бон, черт побери! – хрипло крикнул парень. – Бон! Без «ни». Бон! Никаких «ни». Я что, по-твоему, похож на бабу?

Джон снова резко взмахнул своей тряпицей:

– Не оскорбляй знаменитость, идиот.

– Знаменитость? Черт побери, Джо, он всего лишь малявка. Никто, полный ноль. Не то что Супи. – Бон повернулся к Майрону. Его враждебность внезапно испарилась. – Без обид, Майрон.

– С чего мне обижаться?

– Слушай, – вмешался Джо, – у тебя нет фотографа? Мы могли бы повесить твой снимок на стену. Ты бы раздавал у нас автографы. Устроим что-то вроде доски почета, а?

– Извини, – покачал головой Майрон. – У меня нет фотографа.

– Может, вышлешь его по почте? Я про автограф. Или принесешь в следующий раз.

– Да, в следующий раз.

Майрон продолжил расспросы, но не узнал больше ничего, кроме дня рождения Супи Сэйлза. Он вышел из бара и двинулся вверх по улице. Справа остался китайский ресторан с вывешенными у входа мертвыми утками. Почему бы «Бургер кингу» не делать то же самое с освежеванными тушами? Публика валом повалит.

Он пытался склеить вместе осколки информации. Карла позвонила Грегу по телефону и предложила встретиться в «Швейцарском шале». Зачем? И почему в таком месте? Хотела, чтобы их никто не видел? Кто такая эта Карла? Как их свидание связано с исчезновением Грега? При чем тут кровь в подвале? Они вернулись домой вместе, или Грег ушел один? Он действительно жил вместе с Карлой? Если да, то зачем им встречаться в баре?

Майрон углубился в свои мысли и едва не наткнулся на стоявшего перед ним человека. Впрочем, человеком его можно было назвать с большой натяжкой. Скорее это была кирпичная стена, принявшая человеческий облик. Мужчина преграждал Майрону путь. Он был в широко распахнутой куртке с цветочным узором и полосатой футболке, плотно обтягивавшей грудь. Голова почти сливалась с мускулистой шеей. Где-то посередине болтался золотой брелок. Майрон попытался обойти его слева. Кирпичная стена преградила ход. Майрон попробовал справа. Тот же результат. Болитар шагнул назад, затем вперед. Мужчина точно повторил его движения.

– Эй, приятель, – сказал Майрон, – ты танцуешь ча-ча-ча?

С тем же успехом он мог бы попытаться рассмешить кирпичную стену. К тому же у Майрона бывали шутки поудачнее. Перед ним действительно стоял гигант, парень исполинского роста – впору подпирать карнизы. Вдруг Майрон услышал шаги. Еще человек, тоже крупный, но по крайней мере естественных размеров, приблизился сзади. Он был в защитного цвета пятнистых штанах, вроде тех, что продают в армейских магазинах.

– Где Грег? – спросил Камуфляж.

Майрон притворился испуганным:

– Вот черт. Я тебя не заметил.

– А?

– В этих штанах, – пояснил Болитар, – ты слился с окружающей средой.

Тот сдвинул брови:

– Где Грег?

– Грег?

Крайнее удивление.

– Да. Где он?

– Какой Грег?

– Пытаешься острить?

– А что, разве смешно?

Камуфляж покосился на Кирпичную Стену. Тот продолжал молчать. Майрон почувствовал, что без стычки не обойтись. Он знал толк в подобных ситуациях и понимал, что стоявшие перед ним головорезы тоже мастера своего дела. Это только в фильмах с Брюсом Ли одиночка легко побивает двух или нескольких противников того же класса. Опытные бойцы не дураки. Они действуют как команда, не станут нападать по очереди.

– Слушайте, – предложил Майрон, – не хотите пропустить по кружке пива? Заодно и поболтаем.

Камуфляж фыркнул:

– По-твоему, мы похожи на болтунов?

Майрон кивнул на Кирпичную Стену:

– Он похож.

Существуют три способа выйти невредимым из подобной передряги. Первый – бежать. Всегда хороший выбор. Проблема в том, что громилы стояли совсем близко к Майрону и притом достаточно далеко друг от друга, – они могли схватить или сбить его с ног раньше, чем он успеет удрать. Слишком рискованно. Второй способ – враг тебя недооценивает. Ты прикидываешься слабым и испуганным, а потом – бац! – застаешь его врасплох. Но с Майроном такой номер не пройдет. Какой дурак может недооценить парня с его габаритами и ростом? Третий способ – бить первым и со всей силы. Так ты увеличиваешь шанс устранить одного из противников, прежде чем среагирует другой. Но здесь нужно выбрать правильный момент. Пока не нанесен удар, нет полной уверенности, что драка вообще необходима. Но если ты ждешь, когда первым нападет другой, про последний способ вообще можно забыть. Уиндзор всегда предпочитал третий вариант. Далее если противник был один.

Болитар так и не успел сделать выбор. Кирпичная Стена сделал взмах и вонзил кулак ему в спину выше поясницы. Майрон уловил приближение удара. Он успел уклониться и спас свои почки от чудовищной атаки. Одновременно он развернулся и заехал локтем по носу нападавшего. Раздался громкий треск, будто кто-то наступил на птичье гнездо.

Но это был только временный успех. Майрон оказался прав – громилы знали свое дело. Камуфляж нанес второй удар, подстраховав товарища. Боль почти разорвала почку Майрона. Его колени подогнулись, и он с трудом удержался на ногах. Быстро нырнув вниз, он рванулся к Кирпичной Стене и одновременно выбросил назад ногу, буквально «выстрелив» ею в Камуфляжа. Из-за неустойчивости положения удар получился не совсем точным. Он пришелся на бедро противника и не причинил ему особого вреда, лишь оттолкнул его назад. Кирпичная Стена начал приходить в себя. Он вслепую махнул рукой и наткнулся на голову Майрона. Вцепившись ему в волосы, он рванул их вверх. Болитар перехватил его руку и вонзил ногти в чувствительные сочленения между суставов. Гигант взревел. Камуфляж был уже сзади. Он ударил Майрона в живот. Боль. Огонь. Майрон понял, что дело плохо. Он упал на одно колено и выбросил вверх ребро ладони. Оно вонзилось Кирпичной Стене в пах. Глаза верзилы вылезли из орбит. Он осел на землю, словно кто-то выбил из-под него стул. Камуфляж обрушил увесистый удар на голову Майрона. Половина черепа начала неметь. Еще удар. В глазах Майрона все поплыло. Он попытался встать, но ноги уже не слушались. Мощный пинок под ребра. Свет перед глазами стал меркнуть…

– Эй, что вы делаете? Эй!

– Прекратите! Какого черта?

Голоса доносились как в тумане. Джо и Бон из бара. Майрон пополз на четвереньках в сторону. Но это было уже ни к чему. Камуфляж помог Кирпичной Стене встать. Оба скрылись за углом.

Джо и Бон подбежали к Майрону.

– Ты в порядке? – спросил Джо.

Болитар кивнул.

– Ну как, не забудешь про автограф? А то Кузен Брюси так и не прислал.

– Я пришлю два, – пообещал Майрон.


Глава 8


Он уговорил Джо и Бона не вызывать полицию. Это было нетрудно. Большинство людей предпочитают не связываться с силами правопорядка. Майрону помогли сесть в такси. Водитель был в тюрбане и слушал кантри. Полное смешение культур. Майрон выдавил из себя адрес Джессики в Сохо и обмяк на мягком сиденье. Таксист всю дорогу молчал. Вот и замечательно.

Майрон мысленно осмотрел свое тело. Ничего не сломано. Скорее всего сильный ушиб ребер. С этим он справится. Другое дело – голова. Тайленол с кодеином временно успокоят боль, а утром можно сходить в травмопункт или к врачу. Правда, максимум, что они пропишут, – это отдых и обезболивающие.

Джессика открыла дверь в купальном халате. Вид у нее был, как всегда, сногсшибательный. Без всяких ахов и вздохов она быстро наполнила ванну, помогла Майрону раздеться и сама забралась сзади. Теплая вода приятно обволакивала кожу. Он расслабленно откинулся на Джессику, которая обмотала ему голову мочалкой из махровой ткани. Майрон испустил глубокий блаженный вздох.

– Ты училась на медсестру? – спросил он.

Джессика вместо ответа поцеловала его в шею.

– Чувствуешь себя лучше?

– Да, доктор. Намного лучше.

– Не хочешь рассказать, что случилось?

Майрон повиновался. Джессика слушала молча, не переставая слегка массировать пальцами его виски. Прикосновения мягкие, умиротворяющие. Майрон допускал, что на свете бывают вещи и получше, чем лежать в теплой ванне и покоиться в объятиях любимой женщины, но в его жизни ничего подобного не случалось. Боль понемногу отпускала.

– Как ты думаешь, кто это был? – спросила Джессика.

– Понятия не имею, – ответил Майрон. – Видимо, их кто-то нанял.

– И они искали Грега?

– Похоже, да.

– Если бы меня разыскивали громилы вроде тех, кого ты описал, – заметила Джессика, – я бы тоже исчезла.

Майрону уже приходила в голову такая мысль.

– Пожалуй, – согласился он.

– Что собираешься делать дальше?

Он улыбнулся и закрыл глаза.

– Как? Никаких нотаций? Никаких рассуждений насчет того, как это опасно?

– Не люблю шаблонов, – промолвила она. – К тому же тут явно есть что-то еще.

– Ты о чем?

– О том, чего ты недоговариваешь.

– Но я…

Джессика прижала палец к его губам:

– Просто скажи, что станешь делать дальше.

Он снова откинулся назад. Такое впечатление, что она видит его насквозь.

– Хочу побеседовать с людьми.

– Например?

– С его агентом. С соседом по комнате, Леоном Уайтом. С Эмили.

– С Эмили? Твоей бывшей подружкой по колледжу?

– Угу, – буркнул Майрон. Надо сменить тему, пока она опять не стала читать его мысли. – Как прошел вечер с Одри?

– Прекрасно. Мы говорили о тебе.

– Обо мне?

Джессика начала поглаживать его грудь. Массаж постепенно переходил в нечто большее. Ее пальцы легко ласкали его кожу. Нежно. Очень нежно. Точно она водила по струнам скрипки.

– О, Джесс…

Она не дала ему договорить. Ее голос был мягким, приглушенным.

– Твоя задница, – произнесла она.

– Моя задница?

– Да, вот о чем мы говорили.

– У меня есть еще мозги, – напомнил Майрон. – И чувства.

Она потянулась к его уху. Прикосновение ее губ пронзило его током.

– А кому какое дело?

– О, Джесс…

– Ш-ш-ш, – прошептала она, и ее рука скользнула вниз. – Я твой доктор, помнишь?


Глава 9


Телефонный звонок ударил болью где-то в основании затылка. Майрон открыл глаза. Солнце словно резало ножом задернутые шторы. Он пошарил рядом по кровати – сначала рукой, потом взглядом. Джессики не было. Телефон продолжал звонить. Майрон взял трубку:

– Алло.

– Так вот ты где.

Он закрыл глаза. Боль в голове усилилась.

– Привет, мам.

– Ты больше не ночуешь у себя?

У себя – это в доме родителей, где он вырос и провел детство. Майрон все чаще предпочитал ночевать у Джессики. Почему бы и нет? Ему тридцать два, он нормальный парень, у него есть деньги. Совсем не обязательно жить с мамочкой и папочкой.

– Как ваше путешествие? – спросил он.

Мать с отцом отправились в туристическую поездку. Один из тех автобусных туров, когда объезжаешь двенадцать городов за четыре дня.

– Думаешь, я позвонила тебе из венского «Хилтона» только для того, чтобы поделиться дорожными впечатлениями?

– Похоже, нет.

– Ты хоть знаешь, сколько стоит звонок из Вены? Со всеми их наценками, надбавками и прочее?

– Наверное, много.

– Подожди, у меня есть список тарифов. Я скажу тебе точно. Не вешай трубку. Эл, где тот листочек с ценами?

– Мам, это не важно.

– Я только что держала его в руках. Эл?

– Может, расскажешь после возвращения домой? – предложил Майрон. – Тогда я буду ждать вас с особым нетерпением.

– Оставь свои шуточки для друзей. Ты отлично знаешь, почему я звоню.

– Нет, мам, не знаю.

– Ладно, я тебе скажу. Мы путешествуем вместе со Смелтманами, очень милой парой. Он занят в ювелирном бизнесе. Его зовут Марвин или что-то в этом роде. У них магазинчик в Монклэр. Когда ты был маленьким, мы часто проезжали мимо них. Это на Блюмфилд-авеню, рядом с кинотеатром. Помнишь?

– Ага. – Майрон понятия не имел, о чем она говорит, но так было проще.

– Вчера вечером Смелтманы беседовали с сыном по телефону. Кстати, он сам им позвонил. Интересовался их впечатлениями и все такое. Просто захотелось поболтать с родителями, узнать, как они проводят время.

– Угу.

Мать оседлала любимого конька. Остановить ее было невозможно. За мгновение она могла превратиться из современной интеллигентной женщины в сварливую героиню из «Скрипача на крыше».[4 - Американский мюзикл по повести Шолом-Алейхема «Тевье-молочпик». Голла и Епта – персонажи мюзикла.] Сейчас она вела себя точь-в-точь как Голда в гостях у Енты.

– Смелтманы, между прочим, в восторге от того, что едут в одной компании с родителями Майрона Болитара. Странно, правда? Ведь тебя уже давно никто не помнит. Ты сто лет не играл. Но Смелтманы – фанаты баскетбола. Представь, их сын смотрел все твои игры. Если я ничего не перепутала. В общем, их сын – его зовут Герб, или Ральф, сообщил им, что ты играешь в профессиональной команде. Будто бы «Драконы» подписали с тобой контракт. Якобы ты вернулся в спорт. Ну, не знаю. Твой отец ошарашен. Согласись, странно, когда слышишь такое от абсолютно незнакомых людей, а твои собственные родители ничего не знают. Мы подумали, что Смелтманы спятили.

– Почему?

– А что я должна была подумать? Ну да, я видела, что ты болтаешься во дворе с мячом, и что из этого? Ладно, не важно. Просто я хочу понять. Почему ты никогда не говорил, что опять стал играть?

– Я не играю.

– Только не лги мне. Вчера ты заработал два очка. Твой отец звонил в «Справочную спорта». Ты знаешь, сколько стоит отсюда звонок в «Справочную спорта»?

– Мам, все это ерунда.

– Послушай, Майрон, отец делает вид, что ничего особенного не происходит. Он любит тебя таким, как ты есть. Но с тех пор, как ему это сказали, он постоянно улыбается. Он хочет немедленно лететь домой.

– Не стоит.

– Не стоит! – раздраженно повторила мать. – Скажи ему сам, Майрон. Ты знаешь, какой он самодур. Абсолютно чокнутый. Объясни, что происходит.

– Долго рассказывать, мама.

– Но это правда? Ты снова играешь?

– Временно.

– Что значит временно?

Телефон Джессики посигналил, сообщив о втором звонке.

– Мам, мне пора идти. Прости, что не сообщил вам сразу. Я потом все объясню.

Странно, но это ее удовлетворило.

– Ладно, будь осторожнее со своим коленом.

– Хорошо.

Он переключился на другую линию. Это была Эсперанса. Она даже не потрудилась поздороваться.

– Кровь принадлежит не Грегу, – заявила секретарша.

– Что?

– Кровь, которую вы нашли в подвале. Она четвертой группы, АВ, резус положительный. У Грега первая группа, О, резус отрицательный.

Эта новость застала Майрона врасплох. Он пытался сообразить, что отсюда следует.

– Очевидно, Бокс был прав. Вероятно, это кровь его детей.

– Нет! – отрезала Эсперанса.

– Почему нет?

– Ты изучал в школе биологию?

– До восьмого класса. Но я все уроки глазел на Мэри Энн Палмьеро. А что?

– АВ – очень редкая группа. Ребенок может иметь ее только в том случае, если у родителей были группы А и В. Но у Грега О, значит, это невозможно.

– А как насчет друзей? – предположил Майрон. – Например, кто-нибудь из детей приводил их в дом.

– Ну да, конечно, – хмыкнула Эсперанса. – Блестящая идея. Друзья пришли в гости. Один из них порезался и залил кровью полкомнаты, а убрать ее никто не удосужился. После чего, по странному совпадению, Грег исчез.

Майрон машинально наматывал на пальцы телефонный провод.

– Значит, кровь не Грега, – произнес он. – И что теперь?

Она не удостоила его ответом.

– Черт возьми, как я могу вести расследование, не вызывая подозрений у людей? – продолжил Майрон. – Мне ведь надо их расспрашивать, верно? Они захотят знать, в чем дело.

– От души тебе сочувствую. – В голосе Эсперансы звучало все, кроме сочувствия. – Я направляюсь в офис. Ты приедешь?

– Попозже. Хочу встретиться с Эмили.

– Та старая подружка, про которую говорил Уиндзор?

– Да.

– Лучше не рискуй. Сразу надень презерватив. – Она повесила трубку.

Кровь принадлежит не Грегу! Эта мысль не укладывалась у Майрона в голове. Вчера перед сном он уже соорудил неплохую версию, которая звучала примерно так: бандиты наехали на Грега. В доме они обошлись с ним слишком круто и пустили кровь. Хотели показать, что настроены серьезно. А Грег решил дать деру.

Все сходилось как нельзя лучше. Кровь в подвале. Неожиданное исчезновение Грега. Очень простое уравнение: небольшой мордобой плюс угроза смерти равны бегству.

И вот нате вам – кровь принадлежит не Грегу. Версия сдулась, как пузырь. Если бы Грега избили в подвале, там нашли бы его кровь. Он истекал бы своей кровью, а не чьей-нибудь. Конечно, очень трудно истекать чужой кровью. Майрон покачал головой. Пора принять душ. Еще немного подобной дедукции, и он докатится до резаных кур.

Майрон намылился, встал под горячую воду и подставил тело под бурлящую струю. Потом вытерся полотенцем и оделся. Джессика сидела за компьютером в другой комнате. Он знал, что, когда она барабанит по клавиатуре, ее лучше не беспокоить. Майрон оставил записку и ушел.

Спустившись в метро, он добрался в центр города и дошел пешком до стоянки Кинни на Сорок шестой улице. Марио бросил ему ключи, не отрываясь от газеты. Майрон доехал до Шестьдесят второй улицы, свернул на ФДР-драйв и двинулся в сторону Харлем-Ривер-драйв. На шоссе была небольшая пробка из-за ремонта дороги, но он довольно быстро домчался до моста Джорджа Вашингтона. Здесь Майрон взял курс на другое шоссе и проехал через местечко под названием Парамус – что-то вроде большого торгового центра, который притворялся маленьким городком. Дав правый поворот, Майрон пронесся мимо фабрики «Набиско». Обычно здесь приятно пахло их фирменными крекерами, но на сей раз воздух был стерильно чист.

Когда он повернул к дому Эмили, чувство дежа-вю ударило его, точно подзатыльник, отвешенный отцом. Ну да, разумеется, он был тут раньше, во время студенческих каникул, когда они крутили роман. Большое кирпичное здание современной архитектуры в самом конце уютной улочки. Двор, обнесенный изгородью. Майрон вспомнил, что на заднем дворе был бассейн. А рядом – застекленная беседка. Они с Эмили обожали заниматься в ней любовью, сбросив одежду на пол, мокрые от пота. Сладкий дурман юности.

Майрон поставил машину, вынул ключ зажигания и сидел, не выходя из салона. Он не видел Эмили десять лет. С тех пор много чего произошло, но Майрон до сих пор боялся, как она отреагирует на его следующий визит. Ему мерещилось, что Эмили откроет дверь, крикнет «ублюдок» и влепит ему пощечину. После этого у него не хватало духу даже на простой звонок по телефону.

Болитар выглянул в окно автомобиля. На улице ни души. Правда, тут и было-то всего десять домов. Он продолжал прикидывать, как лучше обставить свое появление, но ничего путного в голову не приходило. Майрон посмотрел на часы и сразу забыл, который час. Вздохнул. Ясно одно – нельзя сидеть здесь целый день. В таком районе его непременно кто-нибудь заметит и позвонит в полицию. Пора выходить. Майрон открыл дверцу и вышел из машины. Хотя участок застроили лет пятнадцать назад, он до сих пор выглядел как новый. Дворы казались слишком просторными и голыми – не хватало зелени. Лужайки топорщились травой, как череп пациента, которому плохо пересадили волосы.

Майрон прошел по дорожке. Он взглянул на свои ладони. Они были влажными. Он позвонил. В памяти что-то шевельнулось – этот был тот самый, долгий и мелодичный звонок из прошлого. Дверь открылась. На пороге стояла Эмили.

– Так, так, – произнесла она.

Майрон не понял, что это значило – удивление или сарказм. Эмили изменилась. Немного похудела, подтянулась. Лицо стало менее округлым, сильнее выступили скулы. Короткая прическа, модная и стильная.

– Парень, которого я упустила.

– Привет, Эмили.

Мистер Приветливость.

– Пришел сделать предложение?

– Я уже делал.

– Это было несерьезно, Майрон. А в то время я больше всего хотела искренности.

– А теперь?

– А теперь думаю, что хотела слишком многого.

На ее лице блеснула улыбка.

– Хорошо выглядишь, Эмили.

Можно придумать комплимент получше.

– Ты тоже, – промолвила она. – Но на мою помощь можешь не рассчитывать.

– Помощь в чем?

Она скорчила гримасу:

– Заходи.

Майрон вошел вслед за ней. В доме были высокие потолки, широкие окна и белые стены. Легкость и воздушность. Холл выложен роскошной плиткой. Эмили провела Майрона в гостиную. Пол блестел паркетом из буковых дощечек. Майрон сел на белый диванчик. Тот выглядел абсолютно так же, как десять лет назад. Или они купили точно такую же мебель, или их гости отличались невероятной аккуратностью. Ни одного пятнышка. Впечатление портила лишь кипа газет в углу. В основном бульварная пресса. На первой странице «Нью-Йорк пост» красовалась гигантская надпись: «СКАНДАЛ!» На любителя.

В комнату, пошатываясь, вошел старый пес. Он попытался повилять хвостом, но у него получилось только что-то вроде судорожного взмаха. Подойдя к Майрону, пес лизнул его сухим языком.

– Смотри-ка! – воскликнула Эмили. – Бенни тебя узнал.

Майрон поднял брови:

– Это Бенни?

Она кивнула.

Родители купили маленького щенка младшему брату Эмили, Тодду, когда они только начали встречаться. Майрон как раз находился у них дома, когда его привезли из питомника. Малыш Бенни заковылял по комнате, умильно сощурился и залил весь пол. Никого это не смутило. Бенни очень быстро привыкал к людям. Он запрыгивал на колени к первому встречному, абсолютно уверенный, что ему не причинят вреда. Но теперь Бенни уже не прыгал. Он был очень старым. Майрону вдруг стало грустно.

– Вчера ты отлично выглядел, – заметила Эмили. – Рада снова видеть тебя на площадке.

– Спасибо.

– Хочешь пить? Могу приготовить лимонад. Как в пьесе Теннесси Уильямса. Лимонад для джентльмена, навещающего даму. Правда, я сомневаюсь, что Аманда Уингфилд пользовалась сухой смесью «Кристалл лайт».

Не дожидаясь ответа, Эмили исчезла за углом. Пес смотрел на Майрона, подслеповато жмурясь сквозь белые бельма на глазах. Майрон почесал его за ухом. Бенни шевельнул хвостом. Майрон печально улыбнулся псу. Бенни приблизился, словно понимая его чувства и желая поблагодарить. Эмили вернулась с двумя порциями лимонада.

– Держи, – произнесла она, протянув Майрону бокал.

– Спасибо.

Он сделал глоток.

– Итак, что у нас следующим номером, Майрон?

– Следующим номером?

– Еще одно возвращение?

– Не понимаю, о чем ты.

– Сначала ты заменил Грега на площадке, – пояснила она. – Теперь хочешь заменить его в спальне?

Майрон чуть не поперхнулся лимонадом. Сальные шуточки. Вполне в духе Эмили.

– Не смешно! – буркнул он.

– Я просто хотела пошутить.

– Ясно.

Эмили облокотилась на спинку дивана и подперла ладонью голову.

– Слышала, ты встречаешься с Джессикой Калвер, – проговорила она.

– Да.

– Мне нравятся ее книги.

– Я ей передам.

– Но мы оба знаем правду.

– Какую?

Она наклонилась вперед и отпила из бокала.

– С ней у тебя никогда не будет такого секса, как со мной.

Эмили в своем репертуаре.

– Ты уверена?

– Конечно. Дело вовсе не в моей нескромности. Я не сомневаюсь, что твоя мисс Калвер – очень опытная дамочка. Но со мной все было в первый раз. Это стало откровением. Солнечным ударом. Никто из нас не способен испытать то же самое с другим. Это просто невозможно. Как путешествие во времени.

– Я не сравниваю, – пробормотал Майрон.

Эмили склонила голову к плечу и улыбнулась:

– Чепуха.

– Это разные вещи.

Она продолжала улыбаться.

– Брось, Майрон. Надеюсь, ты не станешь впаривать мне всякую чушь насчет духовной близости? Мол, с ней у тебя получается гораздо лучше, поскольку вы находитесь в таких прекрасных отношениях, а секс – гораздо больше, чем просто физическая связь.

Майрон промолчал. Разговор вызывал у него неловкость.

– Я не понял, что ты имела в виду, – заметил он, решив сменить тему, – когда сказала, что не станешь мне помогать?

– Только то, что имела в виду.

– В чем ты не хочешь мне помочь?

– Майрон, по-твоему, я глупа?

– Нет.

– Неужели думаешь, что я могла клюнуть на твою историю с возвращением? Или на то, что Грег, – она нарисовала в воздухе кавычки, – «изолирован» из-за травмы лодыжки? Твой визит лишь подтвердил мои подозрения.

– Какие подозрения?

– Грег исчез. И ты пытаешься найти его.

– С чего ты взяла, что он исчез?

– Пожалуйста, Майрон, не стоит играть со мной в игры. Уж хотя бы на это я могу рассчитывать?

Он кивнул.

– Ты знаешь, где он?

– Нет. Но я надеюсь, что этот ублюдок умер и гниет в земле.

– Не надо громких слов. Скажи, что ты думаешь на самом деле.

Ее улыбка вдруг погасла. Майрона кольнуло в сердце. Грег и Эмили любили друг друга. Поженились. У них родилось двое детей. Что привело их к разрыву? Какое-то недавнее событие? Или нечто скрытое в прошлом, но проявлявшееся исподволь, постепенно? У Майрона пересохло в горле.

– Когда ты в последний раз видела Грега? – спросил он.

– Месяц назад.

– Где?

– На бракоразводном процессе.

– Вы с ним общаетесь?

– Ты слышал, что я сказала. Насчет мертвеца, гниющего в земле.

– Думаю, это значит «нет».

Она пожала плечами.

– Ты знаешь, где он может прятаться?

– Нет.

– Какой-нибудь летний домик, укромное местечко?

– Понятия не имею.

– У Грега была девушка?

– Не знаю. Но мне заранее жаль эту бедняжку.

– Ты когда-нибудь слышала о женщине по имени Карла?

Эмили задумалась. Она постучала пальцем по колену – до боли знакомый жест.

– Ты имеешь в виду Карлу, которая жила в общежитии колледжа Дьюка на нашем этаже? Симпатичная девушка.

– А что-нибудь посвежее?

– Нет. – Она выпрямилась и положила ногу на ногу. – Как Уиндзор?

– Как всегда.

– Неизменная величина, – хмыкнула Эмили. – Он тебя любит, тебе известно? Иногда я думаю, что он латентный гомосексуалист.

– Мужчины могут любить друг друга и при этом не быть геями, – возразил Майрон.

Эмили прищурилась:

– Ты уверен?

Он позволяет ей вести разговор. Большая ошибка.

– Грег собирался подписать контракт на рекламу. Ты в курсе? – спросил Майрон.

Она сразу встрепенулась:

– Шутишь?

– Нет.

– Крупный?

– Насколько я знаю – очень. С «Форте».

Эмили стиснула зубы. Не будь у нее длинных ногтей, она бы сжала кулаки.

– Скотина.

– А в чем дело?

– Когда мы развелись, Грег оставил меня без гроша. А теперь он подписывает контракт. Ублюдок.

– Что значит «без гроша»? Грег неплохо зарабатывал.

Она покачала головой:

– Его агент все потерял. По крайней мере, так он заявил в суде.

– Мартин Фелдер?

– Да. Он не дал мне ни цента. Сукин сын.

– Но Грег до сих пор работает с Фелдером. Зачем ему нужен агент, который потерял его деньги?

– Не знаю, Майрон. – Ее голос звучал сухо и напряженно. – Видимо, он мне соврал. Он мне часто врал.

Майрон промолчал. Эмили взглянула на него. На ее глаза начали наворачиваться слезы, но она заставила их высохнуть. Эмили встала и отошла в противоположный угол комнаты. Она повернулась к Майрону спиной и смотрела сквозь стеклянную дверь во двор. Бассейн был накрыт брезентом, с берега к нему свисала зелень. Во двор вбежали дети. Паренек лет десяти догонял девочку на пару лет моложе его. Оба хохотали во все горло, лица раскраснелись от холода и беготни. Заметив мать, мальчик остановился. Он широко улыбнулся и помахал ей рукой. Эмили махнула ему в ответ. Дети помчались дальше. Эмили скрестила руки на груди.

– Грег хочет отнять их у меня, – произнесла она неестественно спокойным тоном. – Ради этого он пойдет на все.

– На что, например?

– На все самое скверное, что ты можешь вообразить.

– Насколько скверное?

– Не твое дело.

Эмили замолчала. Она все еще стояла к нему спиной. Майрон видел, как дрожат ее плечи.

– Убирайся, – проговорила она.

– Эмили…

– Ты хочешь ему помочь, Майрон.

– Я хочу его найти. Это не одно и то же.

Она покачала головой:

– Ты ему ничего не должен. Я знаю, ты так думаешь, но это неправда. У тебя на лице написано чувство вины – что тогда, что сейчас. Я увидела это сразу, как только открыла дверь. Но все осталось в прошлом, Майрон. Это не имеет никакого отношения к тому, что происходит с нами сейчас. Грег ничего не знает.

– Поэтому я должен чувствовать себя гораздо лучше? – усмехнулся Майрон.

Эмили резко развернулась.

– Ты не должен чувствовать себя лучше! – выпалила она. – Ты вообще тут ни при чем. Это я вышла за него замуж. И я его предала. Не могу поверить, что ты до сих пор казнишь себя за это.

Майрон сглотнул слюну.

– Он приходил ко мне в больницу, когда я получил травму. Сидел со мной и говорил целыми часами.

– Значит, теперь он святой?

– Нам не следовало так поступать.

– Очнись, Майрон! – бросила Эмили. – Миновало более десяти лет. Все давно забыто.

После долгой паузы Майрон снова взглянул на нее и спросил:

– Ты действительно можешь потерять детей?

– Да.

– На что ты готова, чтобы сохранить их?

– На что угодно.

– Даже на убийство?

– Да.

– Ты это сделала?

– Нет.

– Не знаешь, почему какие-то бандиты ищут Грега?

– Понятия не имею.

– Значит, это не ты их наняла?

– В любом случае я бы в этом не призналась. Но если какие-то бандиты действительно хотят добраться до Грега, я сделаю все, чтобы помочь им.

Он отставил бокал с лимонадом:

– Пожалуй, мне пора идти.

Эмили проводила Майрона к выходу. Прежде чем открыть дверь, она накрыла ладонью его руку. Прикосновение почти обожгло его сквозь рубашку.

– Все в порядке, – мягко промолвила она. – Не переживай. Грег никогда не узнает.

Майрон кивнул. Эмили перевела дыхание и улыбнулась. Ее голос снова зазвучал естественно:

– Рада была с тобой встретиться, Майрон.

– Взаимно, – отозвался он.

– Приходи еще, ладно? – Эмили старалась говорить небрежным тоном. Майрон знал, что это игра: такое уже бывало раньше. – Может, трахнемся разок в память о старых временах. Особого вреда не будет, верно?

Сальная шутка на дорожку. Майрон шагнул к двери.

– В прошлый раз мы говорили то же самое, – сказал он. – И я жалею об этом до сих пор.


Глава 10


– Это случилось накануне их свадьбы, – начал Майрон.

Он уже вернулся в офис. Эсперанса сидела прямо перед ним. Она не сводила с него глаз, но Болитар не замечал. Он смотрел в потолок, сцепив пальцы. Спинка кресла была откинута далеко назад.

– Желаешь узнать подробности?

– Если ты хочешь их рассказать, – отозвалась Эсперанса.

Майрон рассказал. О том, как Эмили позвонила ему ночью, а потом пришла к нему в комнату. Они очень много выпили. Последнее замечание Майрон пустил как пробный шар, но, быстро взглянув на Эсперансу, убедился, что тот лопнул как пузырь. Секретарша перебила его вопросом:

– Это случилось после того, как тебя взяли в НБА?

Майрон улыбнулся. Проницательная женщина.

– Полагаю, – продолжила Эсперанса, – ваше милое свидание состоялось между подписанием контракта и твоей травмой.

– Правильно.

– Ага, – кивнула секретарша. – Тогда попробую составить полную картину. Это был последний курс в университете. Твоя команда выиграла финал чемпионата юниоров – очко в твою пользу. Ты поссорился с Эмили, и она ушла к Грегу – очко в пользу Грега. Затем начался отбор в НБА. Грег занял седьмое место, ты – восьмое; очко в пользу Грега.

Майрон закрыл глаза и вздохнул:

– Намекаешь, что я собирался сравнять счет?

– Не намекаю, – возразила Эсперанса. – Это и так ясно.

– Ты мне плохо помогаешь.

– Если тебе нужна помощь, иди к психиатру. А если хочешь правды, обращайся ко мне.

Эсперанса была права. Майрон закинул руки за голову и положил ноги на стол.

– Она обманывала тебя с Грегом?

– Нет.

– Уверен?

– Да. Они встретились после нашего разрыва.

– Жаль, – заметила секретарша. – Это было бы хорошим извинением.

– Да. Жаль.

– Значит, вот почему ты считаешь себя обязанным Грегу? Потому что спал с его невестой?

– По большей части, хотя есть еще кое-что.

– Что именно?

– Боюсь, это прозвучит сентиментально, но между нами всегда была какая-то связь.

– Связь?

Взгляд Майрона переместился с потолка на стену. Большой плакат изображал Вуди Аллена и Дайан Китон в манхэттенской сцене из «Энни Холл». На другом Богарт и Бергман стояли у пианино Сэма – в том старом Париже, который когда-то весь принадлежал им.

– Мы с Грегом вечно соревновались, – пояснил Майрон. – А между соперниками всегда возникает связь. Например, как у Мэджика Джонсона и Ларри Берда. Один постоянно бросал вызов другому. И у нас с Грегом было то же самое. Мы никогда об этом не говорили, но в глубине души чувствовали, что близки друг другу. Когда я повредил колено, Грег пришел ко мне в больницу на следующий день. Я только очнулся после дозы болеутоляющего, а он уже тут как тут. Он и Уиндзор. Я сразу все понял. И Уиндзор тоже понял, иначе вышвырнул бы его на улицу.

Эсперанса кивнула.

– Грег меня постоянно навещал. Помогал в реабилитации. Вот что я имел в виду, говоря о нашей связи. Новость о моей травме повергла Грега в шок, он словно потерял часть самого себя. Он пытался объяснить мне, почему его все это так волнует, но не мог найти подходящих слов. Это не имело значения. Я знал, что он просто должен был прийти.

– Когда ты травмировал колено, сколько прошло времени после той ночи с Эмили?

– Около месяца.

– И тебе пришлось видеться с ним каждый день?

– Да.

Эсперанса промолчала.

– Теперь ты понимаешь? – спросил Майрон. – Вот почему я взялся за это дело. Наверное, ты была права. Я переспал с Эмили, потому что Грег обошел меня в наборе игроков. Это была еще одна дурацкая схватка. Но представь, во что превратилось начало их семейной жизни? Короче, я должен Грегу Даунингу. Все очень просто.

– Нет, – возразила Эсперанса. – Не так просто.

– Почему?

– Ты фальсифицируешь прошлое. Во-первых, Джессика…

– Опять ты за свое?

– Нет, – спокойно произнесла Эсперанса. Она редко сохраняла спокойствие, когда речь шла о Джессике. – Я просто констатирую факты. Разрыв с Джессикой разрушил твою жизнь. Это был удар, от которого ты так и не оправился.

– Но она вернулась.

– Да.

– Тогда о чем мы говорим?

– Уход из спорта тоже разрушил твою жизнь. И от этого удара ты тоже не оправился.

– Чепуха.

– Ты три года хватался за любую соломинку, лишь бы вылечить колено.

– Я хотел выздороветь. Что тут плохого?

– Ничего. Но ты всем действовал на нервы. Ты оттолкнул Джессику. Я не собираюсь оправдывать ее поступок. Ты не просил ее уйти. Но в вашей ссоре есть часть и твоей вины.

– Зачем снова все это ворошить?

Эсперанса покачала головой:

– Не я ворошу, а ты. Ты сам начал копаться в своем прошлом. Сначала Джессика, затем баскетбол. Хочешь, чтобы мы спокойно наблюдали, как ты наступаешь на те же грабли?

– На какие грабли?

– Знаешь, почему вчера я не пошла на твою игру?

Он кивнул, все еще не глядя в ее сторону. Его щеки начали краснеть.

– Потому что с Джессикой у тебя по крайней мере есть шанс. Вероятно, эта сучка поумнела и больше не причинит тебе вреда. Но с баскетболом тебе рассчитывать не на что. Ты не сможешь вернуться.

– Я справлюсь, – пробормотал Майрон. Он уже говорил это раньше.

Эсперанса промолчала.

Майрон смотрел в угол. Он почти не слышал телефонного звонка. Никто не взял трубку.

– По-твоему, мне надо все бросить? – спросил он.

– Да. Я согласна с Эмили. Она сама предала Грега. Ты просто подвернулся под руку. Если то, что произошло, как-то отразилось на их отношениях, это ее проблема. Она сделала свой выбор. И ты ни черта не должен Грегу Даунингу.

– Даже если все, что ты сказала, правда, остается еще наша связь.

– Ерунда! – бросила Эсперанса. – Куча дерьма на тему мужской дружбы. Ты только подтверждаешь мою мысль. Если у вас и была какая-то связь, ее давно не существует. Ты десять лет прожил без баскетбола. Единственная причина, по которой ты вспомнил о вашей связи, заключается в том, что ты снова стал играть.

В дверь громко постучали. Створка задрожала от удара и едва не слетела с петель. Майрон резко выпрямился:

– Кто отвечает на звонки?

Эсперанса улыбнулась.

– О нет.

– Входи! – крикнула секретарша.

Дверь распахнулась. Ноги Майрона упали на пол. Он уже знал, что ему предстоит увидеть, но у него все равно отвисла челюсть. В кабинет ввалилась Верзила Синди. Это была настоящая громадина. Шесть футов пять дюймов роста, вес более трехсот фунтов. Рукава ее футболки потрескались на бицепсах. Ее ручищам позавидовал бы сам Халк Хоган.[5 - Известный борец рестлинга.] Лицо было размалевано ярче, чем на ринге. Волосы торчали пурпурными пиками, на ресницах и бровях слоями лежала фиолетовая тушь. Алая помада полыхала как пожар. Она выглядела как персонаж из «Шоу ужасов Роки Хоррора». Майрон в жизни не видел ничего страшнее.

– Привет, Синди, – с трудом выдавил он.

Его новая сотрудница прорычала что-то. Она показала ему средний палец, развернулась, вышла из комнаты и закрыла дверь.

– Какого чер…

– Она попросила тебя ответить по первой линии, – объяснила Эсперанса.

– Синди отвечает на звонки?

– Да.

– Но она не может говорить!

– Только лично. А по телефону – сколько угодно.

– Господи Иисусе.

– Возьми трубку и перестань ныть.

Майрон ответил на звонок. Это была Лиза, их «контакт» в «Нью-Йорк белл». Обычно считается, что только полиция может отслеживать телефонные звонки. Ничего подобного. Почти у каждого частного детектива есть свой человек в местной телефонной компании. Все дело в том, сколько заплатить. Полный список звонков за месяц стоит от одной до пяти тысяч долларов. Майрон и Уиндзор познакомились с Лизой во время работы с федералами. Она не брала денег, но они всегда находили способ расплатиться за ее услуги.

– У меня есть то, что нужно Уиндзору, – сообщила Лиза.

– Выкладывай.

– Звонок в девять восемнадцать поступил из телефона-автомата, расположенного в закусочной между Бродвеем и Дикман-стрит.

– Та, что возле Двухсотой улицы?

– Похоже, да. Тебе нужен номер автомата?

Карла звонила Грегу из закусочной на Двухсотой улице? Чудеса.

– Давай, если есть.

Она продиктовала номер.

– Надеюсь, это вам поможет.

– Конечно, Лиза. Спасибо.

Он показал Эсперансе листочек с записью.

– Смотри, что у меня есть! – воскликнул Майрон. – Реальная зацепка.


Глава 11


Закусочная «У парка» вполне соответствовала своему названию. Ее окна выходили на парк Лейтенанта Тая. Правда, по размерам он был не больше обычного сквера, а разросшиеся по краям кусты не давали разглядеть спрятанный внутри ландшафтный сад. Участок зелени окружал забор из железной сетки. На ограде в нескольких местах висели надписи, набранные большими жирными буквами: «КРЫС НЕ КОРМИТЬ». Кроме шуток. Та же надпись красовалась ниже по-испански и буквами помельче: «No den comida a las ratas». Сообщения распространяла группа под названием «Качество жизни». Майрон покачал головой. Чисто нью-йоркская проблема – люди, которые не могут устоять перед искушением накормить грызунов. Он снова взглянул на надписи, затем перевел взгляд на закусочную. Хм, крысы. Аппетитное соседство.

Майрон пересек улицу. Выше закусочной на пожарной лестнице сидела бездомная собака и, просунув морду сквозь перила, облаивала прохожих. Вывеска «У парка» покоробилась в нескольких местах. Большинство букв выцвели, а поддерживающие опоры погнулись так, что Майрону пришлось наклониться, чтобы приблизиться к двери. В окне висела рекламная афиша с изображением шаурмы. Тут же имелось меню, в котором в качестве фирменных блюд значились запеканка из баклажанов и цыплята «а-ля кинг». На первое – суп на говяжьем бульоне. Дверь была облеплена множеством наклеек из департамента строительства, очень похожих на те, что автоинспекторы ставят на машины.

Войдя внутрь, Майрон почувствовал неповторимый аромат манхэттенской закусочной. В воздухе пахло жиром. Казалось, если вдохнуть его поглубже, он закупорит легкие. Официантка с соломенными волосами предложила ему столик. Майрон спросил управляющего. Женщина ткнула карандашиком на мужчину, стоявшего за стойкой.

– Это Гектор, – сообщила она. – Хозяин заведения.

Майрон поблагодарил, подошел к стойке и сел на стул перед сифоном с газировкой. Он раздумывал, не стоит ли ему сразу повернуться к Гектору, но потом решил, что это будет преждевременно. Сидевший через два стула от него небритый, похожий на бродягу мужчина в черных кедах и дырявом пальто приветливо кивнул и улыбнулся. Майрон ответил тем же. Бродяга вернулся к своему кофе. Он поднял плечи и наклонился к чашке с таким видом, словно боялся, как бы кто-нибудь не вырвал ее у него из рук.

Майрон взял потрепанное меню и раскрыл его, почти не глядя в содержание. Названия блюд написаны на потертых карточках, вставленных в пластиковые футляры. Вообще все вокруг выглядело помятым и потертым, но это не портило общей атмосферы. Наоборот, местечко казалось уютным и симпатичным. Стойка сияла чистотой. Надраенная утварь, серебристый миксер и сифон излучали яркий блеск. Большинство посетителей читали газеты или болтали вполголоса, чувствуя себя как дома. Все знали официантку по имени, и, уж конечно, вы могли смело поставить свой последний доллар на то, что она не представляется новым клиентам и не предлагает им «оказать услуги».

Гектор сосредоточенно занимался грилем. Было два часа дня. Не самое горячее время для закусочной, но работа шла полным ходом. Хозяин выкрикивал распоряжения на испанском, а сам не спускал глаз с готовящейся еды. Он повернулся к Майрону с вежливой улыбкой, вытер руки полотенцем и спросил, чем может помочь. Майрон поинтересовался, есть ли у них платный телефон.

– Нет, сэр, мне очень жаль, – ответил Гектор. Испанский акцент он старался смягчить. – Есть снаружи, на углу. Из двери налево.

Майрон взглянул на номер, который дала ему Лиза, и прочитал его вслух. Гектор делал несколько вещей одновременно: быстро переворачивал омлет, встряхивал бургеры, проверял жареный картофель. Его взгляд охватывал все сразу – от посетителей до кассового аппарата и двери в кухню.

– А, это, – бросил он. – Телефон внутри. В кухне.

– В кухне?

– Да, сэр, – произнес хозяин. Он был в хорошей форме, подтянутый, в белом переднике и черных брюках из полиэстра. Нос Гектора был сломан в нескольких местах. На руках вздувались стальные мускулы. – Для сотрудников ресторана.

– У вас нет рабочего телефона?

– Конечно, есть. – Голос Гектора напрягся, словно он услышал что-то оскорбительное. – Мы принимаем заказы и занимаемся доставкой. Нам звонит много людей. У нас есть факс. Но я не хочу, чтобы мои работники занимали линию. Если клиент слышит «занято», он обращается в другое место, понимаете? Вот почему я поставил платный телефон в кухню.

– Ясно. – В голову Майрона пришла идея. – Значит, посетители им вообще не пользуются?

– Если клиент настаивает, сэр, я никогда ему не откажу. – Ответ истинного бизнесмена. – В нашем ресторане мы всегда идем навстречу клиентам.

– А они настаивают?

– Нет, сэр. Честно говоря, я не думаю, что кто-нибудь знает о его существовании.

– Скажите, а кто пользовался этим телефоном в прошлую субботу, в десятом часу вечера?

Гектор замер.

– Простите? А зачем вам это нужно?

– Меня зовут Берни Уорли, – ответил Майрон. – Я старший супервайзер производственного отдела компании «АТ и Т». Кто-то пытается нас обмануть, сэр, и нам это не нравится.

– Обмануть?

– Да. Зет-511.

– Что?

– Зет-511, – повторил Майрон. Если уж начал врать, так ври с размахом. – Новое устройство радиоперехвата. Появилось совсем недавно, но мы уже в курсе. Его делают в Гонконге и продают на черном рынке. Кто-то использовал этот аппарат на вашем телефоне в двадцать один час восемнадцать минут восемнадцатого марта этого года. Звонок поступил в Куала-Лумпур, разговор длился почти двенадцать минут. Общая стоимость звонка составляет двадцать три доллара восемьдесят два цента, но за использование Зет-511 полагается штраф в восемьсот долларов, а также тюремное заключение сроком до года. Не говоря уже о том, что мы должны снять ваш телефон.

Гектор смотрел на него, выпучив глаза.

– Что?

Конечно, Майрон был не в восторге оттого, что ему приходится запугивать честного трудягу-иммигранта, но в подобных случаях страх перед государством или крупным бизнесом – лучшее средство. Гектор обернулся и крикнул что-то по-испански стоявшему сзади подростку. Паренек тут же встал у гриля.

– Я ничего не понимаю, мистер Уорли.

– Это общественный телефон, сэр. Вы только что признались старшему супервайзеру, что использовали городской автомат для частных целей. Иначе говоря, к нему имели доступ лишь сотрудники вашего ресторана, а не все жители города. Это нарушает кодекс муниципальных правил, раздел первый, пункт двадцать четыре «бэ». Вероятно, я бы не стал обращать на это внимания, но если вы подключали Зет-511…

– Но я не подключал Зет-511!

– Нам это неизвестно, сэр. – Майрон заговорил холодным тоном бюрократа, которому абсолютно безразличны человеческие чувства. Ничто не действует на собеседника так угнетающе, как бесстрастный взгляд чиновника. – Телефон приписан к вашей организации, – монотонно продолжил Майрон. – Вы только что заявили, что им пользовались ваши работники…

– Вот именно! – выпалил Гектор. – Мои работники! А не я!

– Ресторан принадлежит вам. Вы за все отвечаете. – Майрон рассеянно огляделся по сторонам, напустив на себя тот равнодушный, слегка скучающий вид, которому он научился, сидя в очередях в автоинспекции. – Кроме того, мы должны проверить статус всех ваших сотрудников. Возможно, так мы найдем злоумышленника.

Глаза Гектора вылезли из орбит. Майрон знал, что попал в точку. На Манхэттене не бывает ресторанов, в которых нет хотя бы одного нелегального рабочего. У хозяина отвисла челюсть.

– О Господи, – простонал он. – И все это из-за того, что кто-то позвонил по платному телефону?

– Этот кто-то, как вы выразились, использовал запрещенное электронное устройство, известное как Зет-511. Что касается вас, сэр, вы отказываетесь сотрудничать со старшим супервайзером, расследующим важное дело.

– Я? Отказываюсь сотрудничать? – Гектор жадно ухватился за спасительную соломинку, подброшенную Майроном – Нет, сэр, ни в коем случае. Я хочу сотрудничать. Очень хочу.

Болитар покачал головой:

– Мне так не кажется.

Хозяин с жаром бросился разубеждать его.

– Нет, нет, сэр! – воскликнул он. – Я очень хочу помочь. Я всегда сотрудничаю с телефонными компаниями. Скажите мне, что я должен сделать. Пожалуйста.

Майрон вздохнул и выдержал длинную паузу. В зале стоял ровный гул. Кассовый аппарат звякнул, приняв горсть засаленных монет, которую бродяга в черных кедах выгреб из своего кармана. На сковородке что-то шипело. Десятки ароматов смешивались в воздухе, безуспешно стараясь справиться друг с другом. Лицо Гектора вытягивалось. Достаточно, решил Майрон.

– Сначала расскажите, кто пользовался платным телефоном около девяти вечера в прошлую субботу.

Гектор поднял руки, призывая его немного подождать. Он крикнул что-то на испанском стоявшей за кассой женщине, наверное, миссис Гектор. Та немедленно ответила. Она закрыла ящик и направилась к ним. Майрон заметил, что хозяин бросил на него исподтишка какой-то странный взгляд. Может, все-таки почувствовал что-то неладное? Майрон невозмутимо посмотрел ему в глаза, и Гектор поспешно отвернулся. Даже если он что-либо заподозрил, то у него не хватит духу оскорблять своими домыслами всемогущего чиновника.

Владелец закусочной шепнул что-то женщине. Та быстро тихо проговорила ему в ответ. Он повернулся к Майрону и покачал головой.

– Мерзавка.

– Что?

– Это была Салли.

– Кто?

– По крайней мере я так думаю. Моя жена видела, как она вертелась у телефона. Но Салли объяснила, что это займет всего минуту.

– У нее есть фамилия?

– Гуэрро.

– Она сейчас здесь?

– Салли не появлялась с той самой субботы. Вот почему я назвал ее мерзавкой. Подставила меня, а сама сбежала.

– Взяла больничный?

– Нет, сэр. Просто исчезла.

– У вас есть ее адрес?

– Да, сейчас посмотрю.

Хозяин пододвинул к себе большую картонку с надписью «Персиковый чай со льдом». За его спиной громко зашипел блин, плюхнувшийся на сковородку с кипящим маслом. Папки в коробке были аккуратно сложены и тщательно отсортированы. Гектор вытащил одну из них и развернул. Пролистал несколько страниц, нашел то, что искал, и сдвинул брови.

– Что-то не так? – бросил Майрон.

– Салли не дала нам адреса, – пробормотал хозяин.

– Как насчет телефонного номера?

– Тоже нет. – Гектор поднял голову, что-то вспоминая. – Сказала, что у нее нет телефона. Поэтому она звонила с нашего автомата.

– Вы можете описать, как выглядела мисс Гуэрро?

Гектор неожиданно замялся. Он посмотрел на жену и прочистил горло.

– Ну, у нее были каштановые волосы? – начал он. – Рост средний. Пять футов четыре дюйма. Кажется, карие глаза. – Гектор остановился. – Вроде все.

– Сколько, вы говорите, ей лет?

Хозяин сверился с бумагами.

– Здесь написано – сорок пять.

– Давно она у вас работала? – спросил Болитар.

– Два месяца.

Майрон кивнул и потер подбородок.

– Судя по описанию, это хакер по прозвищу Карла.

– Карла?

– Да, известный телефонный взломщик, мы давно его разыскиваем. – Майрон заговорщицки огляделся по сторонам. – Вы никогда не слышали, чтобы кто-нибудь называл ее Карлой?

Гектор посмотрел на жену. Та покачала головой.

– Никогда.

– У нее были посетители? Друзья?

Гектор снова покосился на жену. Отрицательный кивок.

– Нет, мы никого видели. Она вообще держалась особняком.

Майрон решил рискнуть и задать вопрос, который должен был рассеять его сомнения. Даже если Гектор заартачится, что с того? Он уже ничего не потеряет. Болитар подался вперед; хозяин и его жена сделали то же самое.

– Очевидно, это покажется вам странным, – прошептал Майрон, – но я должен уточнить – у Салли большая грудь?

Супруги дружно кивнули.

– Очень большая, – подтвердил Гектор.

Сомнения рассеялись.

Майрон продолжал расспрашивать, но ему было ясно, что в этом пруду он уже выловил рыбку. Перед тем как уйти, заявил, что все обвинения с них сняты и они могут спокойно нарушать кодекс муниципальных правил, раздел первый, пункт двадцать четыре «бэ». Гектор чуть не бросился целовать ему руки. Болитар чувствовал себя негодяем. «Чем мы сегодня займемся, Бэтман? Для начала, Робин, до смерти запугаем несчастного работягу-иммигранта, навешав ему на уши лапшу. Ух ты, Бэтман, это круто!» Майрон покачал головой. Какие еще подвиги он может совершить? Швырнуть пивной бутылкой в собаку на пожарной лестнице?

Майрон вышел из закусочной «У парка». Он размышлял, не отправиться ли ему в сам парк, но потом передумал – а вдруг его охватит непреодолимое желание покормить крыс? Лучше не рисковать. Он уже двинулся в сторону станции метро на Дикмэн-стрит, как вдруг его остановил чей-то голос:

– Ищете Салли?

Майрон обернулся. Бродяга из закусочной. Он сидел на тротуаре, привалившись спиной к кирпичной стене дома. В руке торчал пустой пластмассовый стаканчик из-под кофе. Попрошайка.

– Вы ее знаете?

– Мы с ней… – Мужчина подмигнул и скрестил два пальца. – Кстати, познакомились как раз из-за этого чертового телефона.

– Неужели?

Бродяга оперся на стену и встал. Растительность на его лице еще не тянула на бороду, но уже не могла сойти за простую щетину. Ее белесый цвет составлял странный контраст с черной как смоль длинной шевелюрой.

– Салли пользовалась моим телефоном. А меня это жутко раздражало.

– Вашим телефоном?

– Ну да, тем, что за кухней, – кивнул он, облизывая губы. – У задней двери. Я частенько слоняюсь на заднем дворе и слышу, когда он звонит. Можно сказать, это мой рабочий телефон.

Майрон не понимал, сколько ему лет. Лицо казалось почти мальчишеским, но кожа была темной и загрубевшей – не то от возраста, не то от бездомной жизни. Когда он улыбнулся, во рту обнаружилась нехватка двух зубов. Майрон вспомнил старую рождественскую песенку: «Все, что я хочу на Рождество, – это два моих передних зуба». Забавно. Малыш просит не игрушки, не приставку «Сега». Только свои зубки. Бескорыстие младенца.

– Раньше я пользовался мобильником, – продолжил мужчина. – Точнее, целыми двумя. Но у меня их сперли. К тому же они чертовски плохо ловят связь, особенно рядом с большими зданиями. Да и прослушивать их проще простого. А я люблю секретность. Везде одни шпионы. Не говоря уже про то, что с этой техникой можно запросто заработать опухоль мозгов. Электрические волны и все такое. Представь – опухоль величиной с бейсбольный мяч.

Майрон слушал его с бесстрастным видом.

– Угу.

Еще один любить вешать лапшу на уши.

– Короче, Салли тоже стала по нему звонить. Меня это здорово бесило. В конце концов, я бизнесмен. Мне звонят важные люди. А тут на тебе – линия занята. Разве я не прав?

– Еще бы!

– Между прочим, я голливудский сценарист. – Он протянул руку. – Норман Лавенстайн.

Майрон пытался вспомнить, как он представился Гектору.

– Берни Уорли.

– Рад знакомству, Берни.

– Значит, вы знаете, где живет Салли?

– Конечно. Мы с ней… – Норман Лавенстайн снова скрестил пальцы.

– Да, я уже понял. Так где она живет?

Бродяга наморщил лоб и поскреб пальцем по щеке.

– Вообще-то я плохо помню адреса, – признался он. – Но могу тебя туда сводить, если желаешь.

Майрон задумался, стоит ли тратить время попусту.

– Тебя это не затруднит?

– Нисколько. Пойдем.

– Куда идти?

– В подземку, на ветку «А», – ответил Норман. – И дальше на Сто двадцать пятую улицу.

Они направились к метро.

– Ты часто ходишь в кино, Берни? – спросил бродяга.

– Иногда.

– Давай я расскажу тебе, как делаются фильмы, – продолжил Норман, заметно оживившись. – Знаешь, там совсем не такой шик-блеск, как все говорят. На самом деле это жуткая грызня. Интриги, куча денег, громкая слава, успех… Люди начинают сходить с ума, понимаешь? Я сейчас как раз пишу одну вещь для «Парамаунт». Они говорили о моем сценарии с Брюсом Уиллисом. Он очень заинтересовался.

– Желаю удачи, Норман, – произнес Майрон.

Тот просиял:

– Спасибо, Берни. Приятно слышать. Нет, правда. Я бы рассказал тебе про свой сценарий, но у меня руки связаны. Везде шпионы, конкуренты. Студия хочет, чтобы все было шито-крыто.

– Естественно.

– Я тебе доверяю, Берни, не обижайся. Но студия настаивает. Если честно, я их понимаю. Они защищают свои интересы, так ведь?

– Да.

– Все, что я могу тебе сообщить, – это будет боевик. Но умный, с чувствами, с интригой. Не просто стрельба и кровь. Харрисон Форд хотел сниматься, но он староват. А вот Брюс Уиллис подойдет. Нет, я от него не в восторге, но выбирать особо не приходится, верно?

Сто двадцать пятая улица была не самой уютной в Нью-Йорке. Может, днем здесь безопасно, подумал Майрон, но все-таки с пистолетом чувствуешь себя увереннее. Он не любил огнестрельного оружия и редко брал его с собой. Не потому, что у него имелись какие-либо предубеждения, а просто ради удобства. Наплечная кобура впивалась ему в подмышку и зудела не хуже шерстяных трусов. Но после вчерашней стычки с Камуфляжем и Кирпичной Стеной прогулки без оружия превращались в чистейшую браваду.

– Куда теперь? – спросил Майрон.

– К центру.

Он направились в южный конец Бродвея. Норман сразу перешел на бродвейскую тему. Он знал его снаружи и изнутри, все входы и выходы. Майрон молча кивал и шагал дальше. Постепенно район становился красивее и богаче. Они миновали знакомые железные ворота Колумбийского университета на Сто четырнадцатой улице. На втором перекрестке Норман повернул налево, к Коламбус-авеню.

– Дальше прямо, – сказал он. – В глубь квартала.

Вдоль улицы потянулись невысокие здания, в которых жили в основном студенты и профессора Колумбийского университета. Странно, что официантка поселилась в таком месте, подумал Майрон. Хотя ее роль во всей этой истории вообще не укладывалась ни в какие рамки; так почему жилье должно быть исключением? Если она и в самом деле обитала тут, а не, скажем, в Голливуде, с Брюсом Уиллисом.

Норман прервал его мысли:

– Ты ведь хочешь ей помочь?

– Что?

Бродяга остановился. Его оживление внезапно исчезло.

– Все, что ты рассказывал про телефонную компанию, на самом деле чепуха. Я прав?

Майрон не ответил.

– Послушай, – пробормотал Норман, взяв Болитара за руку, – Гектор хороший парень. Он приехал сюда без гроша. Вкалывает в своей закусочной, как папа Карло. Целыми днями, без выходных, с женой и сыном. Точно их в рабство продали, ей-богу. И каждый день он боится, что кто-нибудь придет и все у него отнимет. Понимаешь? Страх… он омрачает ему жизнь. Вот мне, например, нечего терять, поэтому я ничего и не боюсь. Начинаешь по-другому смотреть на вещи.

Яркие глаза Нормана вдруг потускнели, словно на них нашло облачко. Майрон впервые взглянул на него внимательно. До сих пор его взгляд просто скользил по собеседнику, машинально отмечая пол, рост и возраст. Но теперь он почувствовал, что за бахвальством и враньем бродяги кроется что-то настоящее – подспудные желания и мечты людей, то, что всегда двигало и движет обществом.

– Я беспокоюсь о Салли, – продолжил бродяга. – Наверное, это омрачает мою жизнь. Но я уверен, что она не могла исчезнуть просто так, даже не попрощавшись. Не в ее характере. – Он остановился и взглянул Майрону в лицо: – Ты ведь не из телефонной компании?

– Нет.

– И ты желаешь ей помочь?

– Да, я хочу ей помочь.

Норман кивнул и указал на дом.

– Это здесь. Квартира 2Е.

Майрон поднялся вверх по пандусу, оставив бродягу стоять на тротуаре. Он нажал на черный звонок с надписью «2Е». Никто не ответил. Естественно. Майрон попытался открыть входную дверь, но она была заперта. Кодовый замок.

– Тебе лучше не подниматься, – обернулся он к Норману.

Тот понимающе кивнул. Двери с кодовым замком не способны остановить преступников, но их настоящая цель – не пускать в дом бездомных и не позволять им устраивать в нем ночлежку. Майрон решил просто подождать. Скоро подойдет кто-нибудь из местных жителей и наберет код. Тогда он войдет вслед за ним, притворившись одним из квартирантов. Человеку в хаки и модной куртке не станут задавать вопросов. А вот если рядом окажется Норман, реакция может быть иной.

Майрон спустился на две ступеньки. Когда к двери приблизились две молодые женщины, он стал похлопывать себя по карманам, будто искал ключи. Потом энергично шагнул к подъезду, улыбнулся и подождал, когда они откроют дверь. Вся эта пантомима была излишней. Две девицы – судя по всему всего, студентки – прошли мимо, щебеча и даже не взглянув в его сторону. Обе болтали без умолку, почти не слушая друг друга. Увы, он не произвел на них большого впечатления. Ну и ладно. В конце концов, в таком ракурсе они не могли видеть его задницы, так что их безразличие не только простительно, но и объяснимо.

Он оглянулся на Нормана, и тот в знак признательности помахал ему рукой.

– Дальше иди сам! – крикнул он. – Со мной у тебя возникнут только лишние неприятности.

Майрон закрыл за собой дверь.

Коридор выглядел именно так, как он ожидал. Тусклая белизна стен. Ни лепнины, ни украшений. Единственное красочное пятно – доска объявлений, напоминавшая огромный манифест, написанный каким-то свихнувшимся политиком. Десятки наклеек и листочков с извещениями обо всем на свете – от танцевального клуба под эгидой национального общества геев и лесбиянок до выступлений поэтической группы, именовавшей себя «Раш лимбо ревю». Ох уж эта студенческая жизнь!

Майрон поднялся по лестнице, которую освещали две голые лампочки. Бесконечные спуски и подъемы начали действовать на его колено. Суставы скрипели, как ржавые шарниры. Майрон чувствовал, что буквально волочит ногу. Он сильнее оперся на перила, размышляя о том, что станет с его коленом, когда он превратится в старика.

В плане дома явно не хватало порядка и симметрии. Двери разбросаны кое-как, точно их делали наугад. В одном коридоре, на большом расстоянии от других квартир, Майрон обнаружил помещение под номером 2Е. Выглядело это так, словно кто-нибудь решил разместить его в последний момент, только потому, что до угла осталось много места и туда можно было втиснуть еще пару комнат. Майрон постучал. Тишина. Он окинул взглядом коридор. Никого не видно. Хорошо, что он не взял с собой Нормана, – когда взламываешь квартиру, лучше обойтись без свидетелей.

Майрон никогда не считал себя «мастером отмычки». В последние годы он приобрел кое-какой опыт в этом ремесле, но у него всегда было ощущение, будто он играет в какую-то видеоигру, когда набираешь нужное количество очков и переходишь на следующий уровень. Майрону это не нравилось. Он не чувствовал вкуса к подобному, поэтому чаще всего старался от этого отлынивать и перекладывал техническую часть на плечи Уиндзора, который играл роль Барни из фильма «Миссия невыполнима».

Майрон внимательно осмотрел дверь и сдвинул брови. Три мощных механических замка – даже для Нью-Йорка это выглядело впечатляюще. Они устрашающе выпирали из створки от дверной ручки до верхнего косяка. Абсолютно новые, блестящие, с заводским глянцем, без единой трещинки. Непобедимая армада. Интересно, для чего Карла поставила броню? Она нервная психопатка, или у нее имеются веские причины? Хороший вопрос. Майрон снова посмотрел на замки. Уиндзор с удовольствием принял бы этот вызов, но Болитар понимал, что все его усилия окажутся бесполезны.

Он уже размышлял, не попытаться ли просто вышибить дверь, когда заметил кое-что странное. Майрон подошел ближе и наклонился к узкой щели, сквозившей между косяком и створкой. Да, он не ошибся. Замки не заперты. Чего ради покупать такие дорогие штуки и потом ими не пользоваться? Он попробовал ручку. Закрыто. Но с этим он легко справится с помощью полоски целлулоида.

Майрон вытащил целлулоидную пластинку. Он не помнил, когда использовал ее в последний раз. Пластинка выглядела чистенькой. Наверное, никогда. Он сунул целлулоид в щель. Хотя замок был старым, Майрон потратил пять минут, чтобы нащупать правильное место и отжать засов. Повернул ручку. Дверь стала открываться.

Как только проем стал достаточно широким, в нос ему ударил запах.

Страшное зловоние вырвалось в коридор, будто сжатый газ. Майрон почувствовал приступ тошноты. Он сглотнул подкативший к горлу комок и задержал дыхание. Чертовски знакомый запах, и по спине у него пошли мурашки. Майрон поискал в кармане носовой платок, но нашел лишь пустоту. Тогда он согнул руку и зажал локтем рот и нос, точь-в-точь как Бела Лугоши в «Дракуле». Ему не хотелось входить внутрь. Болитар не был силен в таких делах. Он знал – что бы он ни увидел за дверью, этот образ станет долго преследовать его как кошмар, не только ночью, но и днем. Бродить за ним по пятам, как близкий друг, похлопывать его по плечу и напоминать о себе каждый раз, когда Майрон останется один, чтобы побыть в мире и покое.

Болитар открыл дверь настежь. Тошнотворная вонь полезла в ноздри, пробиваясь сквозь его слабую защиту. Он попробовал дышать ртом, но мысль о том, что вдыхают его легкие, была невыносима.

К счастью, далеко идти не пришлось: источник запаха находился рядом.


Глава 12


– Ух ты, Болитар, у тебя новый одеколон?

– Не смешно, Димонте.

Детектив убойного отдела нью-йоркской полиции Роланд Димонте покачал головой: «Вот дьявол, ну и вонища». Он был без формы, но при этом очень мало походил на копа в штатском. Его костюм состоял из ядовито-зеленой шелковой рубашки и густо-синих джинсов, туго обтягивавших бедра, ботинок из змеиной кожи, побелевших на каждом сгибе и напоминавших психоделические снимки Джимми Хендрикса времен шестидесятых. Димонте покусывал зубочистку. Майрон считал, что он приобрел эту привычку, разглядывая себя в зеркало и решив, что так будет круто.

– Ты что-нибудь трогал? – спросил детектив.

– Только дверную ручку.

Майрон уже успел осмотреть всю квартиру и убедиться, что в ней нет других сюрпризов.

– Как ты вошел?

– Дверь была не заперта.

– Неужели? – Димонте поднял брови и посмотрел на вход. – Замок защелкивается автоматически.

– Разве я сказал «не заперта»? Я имел в виду – приоткрыта.

– Вот как? – Детектив пожевал зубочистку, покачивая головой. Он взлохматил свои жирные волосы. Космы упрямо лезли ему на глаза. – Кто она?

– Не знаю.

Детектив сморщился так, будто кто-то сжал его лицо в кулак. Гримаса скептицизма. Димонте всегда страдал преувеличенной мимикой.

– Не самое подходящее время, чтобы пудрить мне мозги, как по-твоему?

– Я не знаю, как ее зовут. Вероятно, Салли Гуэрро. А может, Карла.

– Да. – Зубочистка заходила ходуном. – Кажется, я видел тебя вечером по телевизору. Ты снова играл в баскетбол.

– Верно.

Подошел патологоанатом, высокий, худой мужчина в больших очках с металлической оправой.

– Она умерла уже давно, – сообщил он. – Дня четыре, не менее.

– Причина?

– Пока трудно определить. Кто-то ударил ее тупым предметом. После вскрытия станет ясно. – Он с профессиональным безразличием взглянул на труп и повернулся к детективу. – Кстати, они не настоящие.

– Что?

Мужчина кивнул на тело:

– Ее груди. Это имплантаты.

– Господи Иисусе! – воскликнул Димонте. – Ты что, трахаешься с мертвецами?

Длинное лицо мужчины вытянулось еще больше, а челюсть отвисла.

– Не надо с этим шутить, – произнес он громким шепотом. – Представляешь, как такие слухи могут повлиять на человека моей профессии?

– Сделают тебе рекламу? – предположил Димонте.

Мужчина не улыбнулся. Он бросил на Майрона укоризненный взгляд и снова обратился к детективу:

– Думаешь, это забавно? Речь идет о моей карьере, черт возьми!

– Успокойся, Перетти, я тебя просто подколол.

– Ты меня подколол? Значит, моя карьера – повод для дурацких шуток? Какого дьявола ты себе позволяешь?

У Димонте сузились глаза.

– Ты слишком болезненно на это реагируешь, Перетти.

– Поставил бы себя на мое место, понял бы почему. – Патологоанатом с достоинством выпрямил спину.

– Ну-ну.

– Что?

– «По-моему, дама чересчур возмущена».

– Что?

– Шекспир, – пояснил Димонте. – Из «Макбета». – Он покосился на Болитара.

Майрон улыбнулся:

– Из «Гамлета».

– Мне плевать, кто это сказал! – бросил Перетти. – Ты рискуешь моей репутацией. Не вижу в этом ничего смешного.

– Что ты видишь, никого не волнует! – отрезал Димонте. – Нашел что-нибудь еще?

– Она носит парик.

– Парик? Нет, без шуток, Перетти. Ты раскрыл все дело. Осталось лишь отыскать убийцу, который терпеть не может парики и силиконовые груди. Это нам здорово поможет. Кстати, какие у нее трусики? Ты их уже понюхал?

– Я только…

– Сделай мне одолжение, Перетти. – Димонте расправил плечи и поддернул брюки. Поза важного начальника. Еще один образчик упрощенной мимики. – Скажи мне, когда она умерла, как умерла. А затем обсудим ее пристрастия в области моды, ладно?

Перетти пожал плечами и вернулся к трупу. Димонте посмотрел на Майрона. Тот заметил:

– Парик и имплантаты – важные детали. Он правильно сделал, что сообщил.

– Знаю, знаю. Просто хотел вправить ему мозги.

– Кстати, точная цитата: «По-моему, леди слишком много возражает».

– Ясно. – Димонте сменил зубочистку. Предыдущая была изгрызена, как конские удила. – Ты сам расскажешь мне, какого черта тут творится, или отвезти тебя в участок?

Майрон скорчил гримасу:

– В участок?

– Только не дури мне голову, ладно, Болитар?

Майрон заставил себя взглянуть на окровавленное тело. У него опять замутило в желудке. Он уже начал привыкать к запаху, хотя раньше его тошнило от одной лишь мысли, чем это пахнет. Перетти согнулся над трупом и делал тонкие надрезы, чтобы добраться до кишечника. Майрон отвернулся. Ребята из «Джона Джея»[6 - Имеется в виду «Колледж криминальной справедливости имени Джона Джея», юридическая школа при Нью-Йоркском университете.] обследовали комнаты, щелкая фотоаппаратом, – в общем, занимались своим делом. Напарник Димонте, парень по фамилии Крински, спокойно ходил вокруг и что-то записывал в блокнот.

– Зачем она сделала ее такой большой? – произнес Майрон.

– Что?

– Я про ее грудь. Понятно, что женщины ее увеличивают. Но зачем делать ее такой большой?

Димонте хмыкнул.

– Ты прикалываешься?

Подошел Крински.

– Она собрала свои вещи. – Он кивнул на стоявшие на полу сумки. Майрон уже не раз встречался с Крински и знал, что парень не силен в красноречии: похоже, детектив так же редко упражнялся в разговорах, как Болитар – во взломе замков. – Наверное, хотела уехать.

– Нашел какие-нибудь документы? – спросил Димонте.

– Судя по содержимому бумажника, ее звали Салли Гуэрро, – невозмутимо ответил Крински. – Так записано в одном из паспортов.

Все ждали продолжения, но его не последовало. Димонте буркнул:

– Что значит – в одном из паспортов? Сколько их?

– Три.

– Господи, Крински, да говори же!

– Один на имя Салли Гуэрро. Второй на имя Роберты Смит. Третий на имя Карлы Уитни.

– Давай их сюда.

Димонте стал просматривать протянутые документы. Майрон заглянул ему через плечо. Во всех трех паспортах были фотографии одной и той же женщины, только с разными волосами, точнее, париками, и номерами социальной карты. Судя по количеству печатей, она много путешествовала.

Димонте присвистнул.

– Липовые паспорта, – заявил он. – Хорошего качества. – Детектив перевернул несколько страниц. – Неоднократно была в Южной Америке. Колумбия. Боливия. – Он резко захлопнул документы. – Так-так. Сдается мне, мы имеем дело с типичным наркодилером.

Майрон обдумал эту информацию. Может, это и есть правильный ответ? Допустим, Салли/Карла/Роберта продавала наркотики, а Грег Даунинг являлся ее клиентом. Он брал у нее товар. В субботу вечером они встретились для покупки. Работа официанткой – прикрытие. Это объясняет ее разговоры по платному телефону и множество замков на двери – обычное дело для наркоторговца. Звучит вполне правдоподобно. Правда, Грег не был похож на наркомана, но мало ли кому из спортсменов удавалось скрывать подобное?

– Что-нибудь еще, Крински? – спросил Димонте.

Напарник кивнул.

– В туалетном столике лежала пачка денег.

Он замолчал. Димонте бросил на него раздраженный взгляд.

– Ты их пересчитал? Сколько там?

– Чуть более десяти тысяч долларов.

– Десять тысяч наличными? – Димонте расплылся в улыбке. – Дай-ка взглянуть.

Крински протянул ему находку – пачку новых банкнот, перетянутых резинкой. Майрон проследил, как детектив пересчитывает деньги. Сотенные купюры. Номера в серии шли последовательно. Болитар попытался запомнить хотя бы один из них. Закончив, Димонте вернул пачку Крински. Он все еще улыбался.

– Ну, что я говорил – классический случай наркодилерства! – воскликнул детектив и выдержал паузу. – Правда, есть одна проблема.

– Какая?

Димонте ткнул пальцем в Майрона:

– Ты. Твое присутствие здесь. Оно путает мне все карты. Какого черты ты тут… – Детектив вдруг остановился и щелкнул пальцами. – Подожди-ка… – Он склонил голову набок. В глазах блеснула искра. – Силы небесные!

Театр, да и только.

– Что-нибудь придумал, Роланд?

Димонте пропустил его вопрос мимо ушей.

– Перетти!

Патологоанатом поднял голову от трупа.

– Что?

– Эти пластиковые сиськи, – бросил детектив. – Майрон заметил, что они слишком большие.

– Да, и что?

– Насколько большие?

– В смысле размера?

– Ну да.

– Откуда мне знать, черт возьми? Я что, продавец женского белья?

– Но они большие, правда?

– Правда.

– Можно сказать – огромные?

– А ты сам не видишь?

Майрон молча следил за этой перепалкой. Он пытался понять логику Димонте – если у него была какая-то логика.

– Как по-твоему, они больше воздушных шаров?

Перетти пожал плечами:

– Смотря каких.

– Ты в детстве не запускал воздушные шары?

– Конечно, запускал. Но я не помню их размеров. Тогда я был ребенком. В детстве, знаешь ли, все кажется большим. В прошлом году я заглянул в школу, где учился в младших классах, и встретил свою первую учительницу. Она до сих там преподает, представляешь? Ее зовут миссис Трансмор. Так вот, клянусь Богом, мне показалось, что я попал не в школу, а в кукольный домик. А раньше она казалась мне огромной, как…

– Ладно, тупица, я задам вопрос попроще. – Димонте сделал глубокий вздох. – В них можно прятать наркотики?

В комнате повисло молчание. Опергруппа застыла на месте. Майрон пытался осознать услышанное. Он взглянул на Перетти. Тот замер с открытым ртом.

– Так как? Могла она прятать дурь в своих «шарах»? И переправлять ее через таможню?

Перетти посмотрел на Майрона. Тот пожал плечами. Патологоанатом снова повернулся к детективу.

– Не знаю, – пробормотал он.

– А можешь узнать?

– Мне надо получше рассмотреть их.

– Ну так какого черта ты на меня таращишься? Займись этим.

Перетти приступил к делу. Димонте улыбнулся Майрону, и его брови изобразили нечто вроде маленького вальса. Он гордился своей дедукцией.

– Не выйдет, – подал голос Перетти.

– Почему? – нахмурился Димонте.

– На теле нет шрамов, – объяснил Перетти. – Если бы она перевозила наркотики в имплантатах, ей пришлось бы разрезать кожу и зашивать их внутрь. А потом проделывать то же самое по эту сторону границы. Я не вижу ничего похожего.

– Уверен?

– Абсолютно.

Димонте пробормотал:

– Вот черт, – взглянул на Майрона и отвел его в сторону. – Говори, Болитар, И побыстрее.

Майрон торопливо раздумывал над тем, что делать дальше, но выбора не было. Он понимал, что скрывать исчезновение Грега Даунинга больше не удастся. Оставалось лишь надеяться, что эта информация не пойдет дальше полиции. Болитар вдруг вспомнил, что снаружи все еще ждет Норман Лавенстайн.

– Минутку, – сказал он.

– В чем дело? Ты куда собрался?

– Я сейчас вернусь. Подожди здесь.

Димонте последовал за ним и проводил его на улицу. У подъезда никого не было. Майрон оглядел тротуар, но Норман исчез. Скорее всего удрал, увидев полицию. Виновен ты или нет, бродяге лучше не связываться со стражами порядка.

– Ну что? – спросил Димонте.

– Ничего.

– Тогда не тяни время. Выкладывай свою историю.

Майрон выложил – большую ее часть. Димонте едва не проглотил свою зубочистку. За весь рассказ он не задал ни одного вопроса, только восклицал «Боже милостивый!» или «Охренеть!» каждый раз, когда Майрон делал паузу. Затем он шагнул назад и опустился на ступеньки лестницы. Его взгляд блуждал в пространстве. Наконец детектив собрался с силами, но вид у него по-прежнему был ошеломленный.

– Сдохнуть можно, – выдавил он.

Майрон кивнул.

– И ты хочешь сказать, никто не знает, где теперь Даунинг?

– Если знают, то не говорят.

– Он просто исчез?

– Похоже на то.

– И в подвале у него кровь?

– Да.

Димонте покачал головой, подался вперед и положил руку на правый ботинок. Майрон уже видел, как детектив проделывал это раньше – точно ласкал свою обувь. Зачем? Может, Димонте нравилось прикосновение змеиной кожи?

– Предположим, Даунинг убил ее и удрал.

– Смелая версия.

– Да, но так все сходится, – заметил детектив.

– Каким образом?

– Ты сказал, что Даунинга видели с жертвой в субботу вечером. Бьюсь об заклад, после вскрытия Перетти объявит, что смерть наступила именно в то время.

– Из чего еще не следует, что ее убил Даунинг.

Димонте продолжал гладить свой ботинок. Мимо проехал паренек на роликовых коньках и с собакой на поводке. Собака, тяжело дыша, не успевала за хозяином. Новая марка коньков – «Роллер-пес».

– В субботу вечером Грег Даунинг и жертва встретились в одной забегаловке. Они вышли около одиннадцати. Вскоре женщину убили, а он исчез. – Димонте взглянул на Майрона. – Значит, он ее убил, а сам сбежал.

– Не обязательно.

– Почему?

– Например, Грег стал свидетелем убийства, испугался и решил сбежать. Или он был свидетелем убийства, и его похитили. Или его убили те же люди.

– Тогда где его труп? – спросил детектив.

– Где угодно.

– А почему они не оставили его рядом с ней?

– Вероятно, его убили в другом месте. Или преступники спрятали его тело, поскольку он был знаменитостью и они хотели избежать шумихи.

Димонте сдвинул брови.

– Ты строишь домыслы, Болитар.

– Ты тоже.

– Возможно. Есть только один способ узнать правду. – Он встал. – Мы объявим Даунинга в розыск.

– Эй, эй, постой. Я не думаю, что это хорошая идея.

Димонте посмотрел на Майрона так, словно тот был какой-то дрянью, которую он забыл смыть в туалете.

– Ах, извини, – произнес он с преувеличенной вежливостью. – Кажется, ты принял меня за человека, кому не наплевать на то, что ты думаешь.

– Ты собираешься объявить в розыск известного и всеми любимого спортсмена, настоящую звезду.

– И что, я должен лизать тебе задницу, потому что он звезда?

– Вовсе нет, – ответил Майрон, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать. – Но представь, что случится, когда ты объявишь его в розыск. Пресса поднимет шум. Будет то же самое, что с О-Джей Симпсоном. За одним исключением. У тебя ничего нет на Даунинга. Ни мотивов, ни улик. Ровным счетом ничего.

– Пока нет, – возразил детектив. – Но потом…

– Вот именно – потом. Лучше немного подождать, пока дело не прояснится. И учти – журналисты крепко сядут тебе на хвост. Советую заснять на пленку все, что ты здесь делаешь, каждый свой шаг, чтобы не возникло никаких недоразумений. Иначе затем заявится какой-нибудь тип и скажет, будто ты что-нибудь напортил или прозевал. Не приходи в дом Даунинга без ордера. Записывай все в журнал.

– Я могу сделать все, что ты сказал, и все-таки объявить его в розыск.

– Ладно, Роланд, допустим, Грег действительно ее убил. Ты объявляешь его в розыск, и что происходит? Во-первых, тебя сразу обвинят в предвзятости. Выставят дело так, будто ты заранее вбил себе в голову, что убийцей может являться только Грег и никто другой. Во-вторых, пресса станет давить на тебя каждую минуту – требовать доказательств, критиковать и комментировать все твои поступки, любое твое слово. В-третьих, подумай, что начнется, когда ты арестуешь Грега, – он спустит на тебя свору адвокатов.

Димонте кивнул и сморщился так, точно откусил лимон.

– Чертовы пиявки.

– Вообрази, кто его будет защищать. Они завалят тебя исками, жалобами и протестами прежде, чем ты найдешь хоть одну улику.

– Проклятие! – воскликнул Димонте.

Майрон кивнул.

– Теперь понимаешь, о чем я говорю?

– Ага, – ответил детектив. – Правда, ты забыл сказать еще кое-что. – Он пожевал зубочистку. – Если я объявлю розыск, твое спортивное расследование полетит ко всем чертам. Тебя вышибут из команды.

– Возможно.

Димонте усмехнулся:

– Это еще не значит, что ты не прав. Просто я не хочу, чтобы ты думал, будто обвел меня вокруг пальца.

– Ты просто читаешь мои мысли, – заметил Болитар. – Как Васко да Гама читал свои карты.

Детектив минуту сверлил его жестким взглядом, Майрон с трудом удержался, чтобы не ответить тем же.

– Ладно, вот как мы поступим. Ты останешься в команде и продолжишь свое расследование. А я постараюсь следовать твоим рекомендациям до тех пор, – он поднял палец, чтобы подчеркнуть свои слова, – пока мне это будет выгодно. Как только у меня окажется достаточно улик, чтобы прижать Даунинга, я сразу объявлю розыск. И еще – ты должен сообщать мне все, что разузнаешь. Каждую деталь. Вопросы есть?

– Только один. Где ты купил свои ботинки?


Глава 13


По пути на тренировку Майрон позвонил с мобильника.

– Хиггинс, – отозвался мужской голос.

– Фред? Это Майрон Болитар.

– А, давно не виделись. Как дела, Майрон?

– Не жалуюсь. А у тебя?

– Наслаждаюсь каждой минутой в своем чертовом министерстве.

– Понятно.

– Как Уиндзор? – спросил Хиггинс.

– Все так же.

– Твой парень здорово нагнал на меня страху. Понимаешь, о чем я говорю?

– Да.

– Вы все еще работаете на федералов?

– Я – нет, – ответил Болитар. – Насчет Уиндзора не уверен. Он не особенно распространяется о таких делах.

– Ладно, приму к сведению. Слушай, в газетах пишут, ты опять играешь в баскетбол?

– Верно.

– В твоем возрасте и с таким коленом? Как так получилось?

– Это долгая история, Фред.

– Все, ни слова больше. Кстати, на следующей недели вы играете с «Пулями». Достанешь билетик?

– Постараюсь.

– Отлично, спасибо. Так в чем проблема, Майрон?

– Десять штук в стодолларовых банкнотах. Последовательные номера. Серия В028856011А. Нужна вся информация, от и до.

– Срочно?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Ладно, постараюсь. Береги себя, Майрон.

– Ты тоже, Фред.


На тренировке все шло как по маслу. Майрон чувствовал себя великолепно. Он отдался увлекавшему его ощущению легкости и свободы. У него все получалось само собой. Когда он бросал мяч, тот уверенно летел в корзину. Когда он вел, мяч будто прилипал к его руке. Чувства Майрона обострились, как у животного в лесу. Ему казалось, он провалился в какую-то черную дыру и вернулся на десять лет назад, когда играл в команде юниоров. Даже колено не болело.

Большая часть тренировки состояла из борьбы за мяч между основным и запасным составами игроков. Майрон показывал свой лучший баскетбол. Он пружиной взлетал к кольцу. Легко проскакивал заслоны и четко ловил пас. Ему даже удалось два раза добраться до трапеции под корзиной, прямо в гущу верзил-защитников, и оба раза забросить мяч.

Возникали минуты, когда Майрон забывал обо всем: о Греге Даунинге, скорченном трупе Салли-Роберты-Карлы, пятнах крови в подвале и даже о Джессике. Его кровь горела от самого лучшего допинга, который только может получить спортсмен, – ощущения, что ты в прекрасной форме. Кто-то говорит о спортивном азарте, об особых веществах, выделяемых железами внутренней секреции в момент наивысшего напряжения всех сил. Майрон не разбирался в таких вопросах, он знал одно: невероятный кайф и глубокую радость настоящего спорта. Когда ты хорошо играешь, все твое тело зудит от наслаждения, а на глаза наворачиваются слезы чистого блаженства. Это чувство не оставляет тебя весь день вплоть до позднего вечера, когда ты ложишься в постель без малейшего шанса заснуть и мысленно проигрываешь свои лучшие моменты раз за разом, в замедленном темпе, точно безумный оператор, прокручивающий одни и те же кадры. А когда игра не получается, у тебя все валится из рук и ты ходишь унылый и подавленный. Два этих полюса разрывают тебя изнутри с дикой силой, совершенно несопоставимой с такой мелочью, как не попавший в сетку мяч, или упругий шар, отлетевший от ракетки, или еще что-нибудь круглое, со всего маху пущенное в сетку. Когда играешь плохо, пытаешься вспомнить, как глупо мотать себе нервы из-за подобной ерунды. Но в редкие минуты восторга все, что тебе остается, – это мысленно разинуть рот.

Пока Майрон носился в баскетбольной лихорадке, ему в голову закралась одна мысль. Она подбиралась очень осторожно, прячась за углами и скрываясь в тени: «У тебя получается. Ты можешь играть в команде».

Удача не покинула Майрона и позже, когда он ушел в защиту вместе с Леоном Уайтом, лучшим другом Грега Даунинга и его соседом по комнате. Во время игры они образовали нечто вроде дружеского союза, как часто бывает между игроками одной команды или даже между противниками. Они перебрасывались шутками, выстраивая непробиваемую линию обороны. Хлопали друг друга по плечу, когда кому-то удавалось хорошо сыграть. На площадке Леон вел себя как джентльмен. Ни одного дурного слова. Даже когда Майрон прозевал дальний бросок, он ограничился лишь подбадривающим криком.

Тренер Донни Уолш дунул в свисток:

– Так, ребята. А теперь по двадцать штрафных бросков и по домам.

Леон и Майрон обменялись ударами ладоней и кулаков – жест, который делают подростки и профессиональные спортсмены. Майрон всегда любил это настроение мужского товарищества, почти боевого братства, появлявшееся среди игры; только он уже забыл, как это бывает. А было совсем неплохо. Все игроки разбились на пары – один бросает, другой подбирает мяч – и разошлись по разным корзинам. Майрону опять повезло – он оказался вместе с Леоном. Они вытерлись полотенцами, сделали по глотку воды и вернулись на площадку мимо зрительских трибун. На тренировку пришло несколько журналистов. Одри, конечно, тоже здесь. Она смотрела на него с удивленной улыбкой. Майрон едва удержался, чтобы не показать ей язык. Или задницу. Келвин Джонсон тоже появился в зале. Он надел костюм и стоял у стены с видом человека, позирующего фотографу. Во время игры Майрон попытался уловить его реакцию, но лицо Келвина было абсолютно непроницаемо.

Майрон бросал первым. Он приблизился к штрафной линии, поставив ноги на ширину плеч и не спуская глаз с внешнего края кольца. Подкрученный мяч плавно лег в корзину.

– Я слышал, мы будем соседями по комнате, – сказал Майрон.

– Похоже на то, – отозвался Леон.

– Вряд ли это надолго. – Майрон совершил еще один бросок. Чисто. – Как думаешь, скоро вернется Грег?

Леон одним движением подобрал упавший мяч и перебросил его обратно Майрону.

– Не знаю.

– Как он себя чувствует? Лодыжка заживает?

– Не знаю.

Майрон бросил следующий штрафной. Чистое попадание. Его майка была тяжелой от пота. Он взял полотенце и вытер лицо.

– Ты с ним вообще не разговариваешь?

– Нет.

– Странно.

Леон бросил мяч Майрону.

– А что странного?

Болитар пожал плечами и постучал мячом об пол.

– Говорили, вы с ним друзья.

Леон слабо улыбнулся:

– Кто так говорил?

Майрон бросил мяч в корзину. Снова чисто.

– Все. Газеты и вообще.

– Не верь тому, что пишут в газетах.

– Почему?

Напарник сделал ему пас с отскоком.

– Пресса любит придумывать дружбу между белым и чернокожим игроками. Они ищут новых Гейла Сэйерса и Брайна Пикколо.

– Значит, вы с ним не дружили?

– Мы давно друг друга знали. Это верно.

– Но близки не были?

Леон сдвинул брови:

– А почему ты интересуешься?

– Просто поддерживаю беседу. Грег – моя единственная связь с этой командой.

– Связь?

Майрон начал вести мяч.

– Да, когда-то мы соперничали.

– И что?

– А теперь будем играть в одной команде. Чудно как-то.

Леон взглянул на Майрона. Тот перестал бить мяч о пол.

– Полагаешь, Грега все еще волнует ваше старое соперничество в колледже? – В его голосе звучало недоверие.

Майрон сообразил, что сказал глупость.

– Ну, для нас это имело большое значение, – пробормотал он. – Я хочу сказать, в то время.

Еще один промах. Майрон старался не смотреть на Леона. Он вымерял очередной бросок.

– Надеюсь, это не заденет твои чувства, – заметил Леон, – но я восемь лет прожил с Грегом в одной комнате, и он ни разу не упоминал твое имя. Даже когда мы говорили о колледже.

Майрон опустил руки, так и не бросив мяч. Он повернулся к Леону, стараясь сохранить невозмутимый вид. Забавно, но эти слова – гораздо больше, чем он хотел признать, – всерьез задели его.

К ним вразвалку направился Терри. В каждой руке он держал по баскетбольному мячу – с такой же легкостью, с какой другие держат апельсины. Бросив один мяч, он обменялся с Леоном обычными хлопками и ударами ладоней, а затем посмотрел на Майрона. На его лице расплылась широкая улыбка.

– Знаю, знаю, – сказал Майрон. – Апробировать, верно?

Терри кивнул.

– Кстати, а что это значит?

– Сегодня вечером, – ответил Терри Коллинз. – На вечеринке у меня дома. Там все узнаешь.


Глава 14


Димонте ждал его на стоянке возле «Мидоуландса». Он сидел, откинувшись на сиденье своего красного «корвета».

– Садись.

– Красный «корвет», – хмыкнул Майрон. – Почему меня это не удивляет?

– Я сказал – садись.

Болитар открыл дверцу и сел в черное кожаное кресло. Хотя мотор в машине не работал, Димонте сидел, вцепившись обеими руками в руль и уставившись прямо перед собой. Его лицо было белым как стена. Он качал головой, как заводная кукла. Воплощение тревоги.

– Какие-то проблемы, Роланд?

– Что за человек Грег Даунинг?

– А?

– Ты оглох? – рявкнул детектив. – Я спрашиваю, что за человек Грег Даунинг?

– Не знаю. Я его сто лет не видел.

– Но ведь ты его хорошо знал, да? Когда учился в школе. Каким он был? Он водился с извращенными людьми?

Майрон взглянул на детектива.

– С извращенными людьми?

– Отвечай на вопрос.

– Ты о чем говоришь, черт подери?

Димонте завел машину. Мотор громко загудел. Детектив поддал газу, увеличивая обороты двигателя. «Корвет» задрожал, как гоночный автомобиль, издав глухой тяжелый рев. Если бы поблизости проходила женщина, она бы содрогнулась, услышав этот властный зов природы. Димонте включил скорость.

– Куда мы едем? – поинтересовался Майрон.

Детектив не ответил. Они поднимались по пандусу, который вел от спортивной арены к стадиону «Джайентс» и дорожкам ипподрома.

– Надеюсь, это не похищение? – продолжил Болитар. – Обожаю таинственные встречи.

– Заткни пасть и отвечай на мой вопрос. Кто такой Грег Даунинг? Мне нужна вся информация.

– Ты обратился не к тому парню, Роланд. Я его почти не знаю.

– Выкладывай.

Судя по тону, Димонте был на взводе. Он уже не изображал из себя мачо, как раньше, и в его голосе слышалась дрожь. Майрону это не понравилось.

– Грег родился в Нью-Джерси, – начал он. – Прекрасно играет в баскетбол. Разведен, двое детей.

– Ты встречался с его женой?

– Это было давно.

– Как по-твоему, она придерживается левых взглядов?

– Роланд, что за странные…

– Отвечай на мой вопрос, черт побери! – Димонте хотел выглядеть раздраженным и яростным, но в его голосе звучало больше страха. – Ее можно назвать левым радикалом?

– Нет.

– Она общалась с извращенцами?

– Ты уверен, что используешь правильное слово?

Димонте покачал головой:

– Болитар, по-твоему, у меня есть настроение слушать это дерьмо?

– Ладно, ладно. – Майрон успокаивающе поднял руки. Машина резко развернулась на пустой стоянке стадиона. – Нет, Эмили не общалась с извращенцами, что бы ты под этим ни подразумевал.

Они промчались мимо ипподрома и выскочили на другой пандус, назад к арене. Майрон сообразил, что они просто описывают круг около «Мидоуландса» по огромным парковочным площадкам.

– Давай вернемся к Даунингу.

– Я уже сказал, что не видел его сто лет.

– Но ты его знаешь, ведешь расследование, наверное, читал о нем всякие бумаги. – Детектив переключил скорость, и мотор взвыл еще громче. – Как ты думаешь, он был революционером?

Майрон не мог поверить своим ушам.

– Нет, господин председатель.

– Тебе известно, с кем он общался?

– Почти нет. Я слышал, что он был близок со своим соседом по комнате, Леоном Уайтом, но сам Леон, похоже, с этим не согласен. Вероятно, тебя заинтересует такая информация – после матчей Грег любил водить такси.

Димонте озадаченно поднял брови:

– Хочешь сказать, он брал пассажиров и развозил их по городу?

– Да.

– На кой черт он это делал?

– Ну, Грег немного, – Майрон пытался подыскать нужное слово, – немного чудаковат.

– Вот как? – Димонте с силой стал растирать лицо ладонями, точно хотел отполировать его до блеска. Он занимался этим несколько секунд, не глядя на дорогу; к счастью, они ехали по пустой стоянке. – Может, он считал это, так сказать, своим гражданским долгом? Чувствовал себя ближе к массам?

– Не исключено.

– Как насчет его интересов? Какое-нибудь хобби?

– Грег часто бывал за городом. Ловил рыбу, охотился, плавал на лодке.

– В смысле – назад к природе?

– Вроде того.

– Из тех, кто любит компанию на свежем воздухе?

– Скорее – одиночество на свежем воздухе.

– Ты знаешь, где он может находиться теперь?

– Понятия не имею.

Димонте нажал на газ и обогнул арену. Он выехал на стоянку рядом с «фордом» Майрона и остановил автомобиль.

– Ладно, спасибо за помощь. Увидимся позже.

– Эй, постой! Я полагал, мы работаем вместе.

– Ты ошибся.

– Не хочешь сообщить мне, что происходит?

Голос Димонте неожиданно смягчился:

– Нет.

Тишина. Все игроки уже разъехались по домам. «Форд-таурус» одиноко стоял среди парковочной площадки.

– Все настолько плохо? – спросил Майрон.

Димонте хранил мрачное молчание.

– Ты узнал, кто она? – продолжил Болитар. – Ее настоящие имя и фамилию?

Детектив откинулся на спинку сиденья и опять растер свое лицо.

– Без комментариев, – пробормотал он.

– Ты должен сказать мне, Роланд.

Димонте покачал головой:

– Не могу.

– Я не проболтаюсь. Ты ведь знаешь…

– Убирайся из моей машины, Болитар. – Он перегнулся через колени Майрона и открыл дверцу. – Немедленно.


Глава 15


Терри жил на одной из лучших улиц Энглвуда, штат Нью-Джерси, в старом кирпичном доме, выстроенном в стиле «рубежа веков» и окруженном высокой стеной из кирпича. Его соседом был Эдди Мерфи. В том же квартале проживали трое богачей из списка «Форбс» и несколько крупных японских банкиров. Въезд на территорию участка охранялся. Майрон назвал свое имя одному из охранников. Тот сверился с журналом.

– Припаркуйтесь у подъездной аллеи, пожалуйста. Гости на площадке за домом.

Охранник поднял полосатые черно-желтые ворота и пригласил проехать. Майрон притормозил за черным «БМВ». Рядом стояло еще с десяток машин, зеркально чистых и блестевших свежей полировкой, как будто только что с завода. Преобладали «мерседесы». Было несколько «БМВ». Один «бентли». «Ягуар». «Роллс-ройс». Майрон со своим «фордом-таурусом» выглядел как прыщ на лбу кинозвезды.

Перед домом раскинулась идеально ровная лужайка. Фасад дома обрамляли аккуратно подстриженные кусты. С этим великолепием не вязался доносившийся из колонок рэп. Кошмарный рев. Казалось, от этих звуков поникла даже зелень во дворе. Майрон не ненавидел рэп. Он знал, что бывает музыка похуже (Джон Теш и Янни доказывали это каждый день), а некоторые мелодии ему даже нравились. Просто Майрон был не создан для этого стиля. Или, наоборот, рэп не создан для него.

Вечеринка проходила вокруг ярко освещенного бассейна. Здесь собралась компания человек в тридцать, разодетая в пух и прах. Майрон пришел в синем блейзере, рубашке в тонкую полоску, «цветочном» галстуке и мягких мокасинах от Дж. Мерфи. Майрон Великолепный. Уиндзор гордился бы им. Но рядом с товарищами по команде Болитар почувствовал себя почти бродягой. Рискуя прослыть расистом, он мог бы заметить, что чернокожие парни – в «Драконах», не считая его, осталось трое белых игроков – отлично разбираются в одежде. Они были одеты стильно, хотя и не во вкусе Майрона (если у него есть какой-нибудь вкус). Безупречно сшитые костюмы. Шелковые рубашки с пуговицами под горлышко. Никаких галстуков. Туфли, сияющие, как двустворчатые зеркала.

Терри полулежал, откинувшись в шезлонге у мелкой стороны бассейна. Его окружали белые ребята, похожие на студентов. Они смеялись при каждом слове. Там же Майрон заметил Одри – она была в своей обычной «репортерской» одежде, только добавила к вечеринке немного жемчугов. Выглядела здорово. Майрон еще не успел шагнуть в их сторону, как к нему приблизилась женщина лет сорока.

– Привет, – сказала она.

– Привет.

Обаятельный мистер Болитар.

– Вы, наверное, Майрон Болитар. Меня зовут Мэгги Мейсон.

– Привет, Мэгги.

Они обменялись рукопожатием. Твердая рука, милая улыбка.

Мэгги Мейсон была в консервативной белой блузке, черно-сером пиджаке, красной юбке и черных туфлях. Распущенные волосы казались слегка взбитыми, точно она только распустила узел. Худощавая и симпатичная, Мэгги вполне могла бы сыграть роль адвоката в каком-нибудь популярном телешоу.

Она улыбнулась:

– Вы меня не знаете?

– Боюсь, нет.

– Меня зовут Проба.

Майрон вежливо ждал. Убедившись, что продолжения не последует, он произнес:

– Вот как.

– Терри не говорил вам обо мне?

– Он сказал, что меня надо апробиро… – Майрон остановился на полуслове. Женщина улыбнулась и развела руками. После паузы он добавил: – Я не совсем понял…

– Тут нечего понимать. Я сплю со всеми парнями из «Драконов». Ты новенький. Значит, твоя очередь.

Майрон открыл рот и закрыл. Он сделал новую попытку:

– Вы не похожи на… фанатку.

– Фанатка. – Она покачала головой. – Ненавижу это слово.

Болитар закрыл глаза и потер переносицу.

– Давайте уточним, правильно ли я вас понял.

– Давайте.

– Вы спите с каждым парнем из «Драконов»?

– Да.

– Даже с женатыми?

– Да. Со всеми, кто играл в команде с 1993 года. Потому что тогда я начала с «Драконами». А с 1991-го я была с «Гигантами».

– Постойте. Значит, вы фанатка и «Гигантов»? Футбольных «Гигантов»?

– Я уже сказала – мне не нравится это слово.

– А какое слово вам нравится?

Женщина склонила голову к плечу и улыбнулась:

– Видишь ли, Майрон, моя профессия – банковские инвестиции на Уолл-стрит. Я тружусь в поте лица. Посещаю курсы кулинарного искусства и увлекаюсь аэробикой. По всем параметрам я вполне нормальный человек. Мои поступки не причиняют никому вреда. Я не требую, чтобы на мне женились или вступали со мной в какие-то личные отношения. Но у меня есть своя маленькая причуда.

– Секс с профессиональными спортсменами?

Она подняла указательный палец.

– Только с игроками из «Гигантов» и «Драконов».

– Приятно видеть подобную преданность, – пробормотал Майрон, – в наш век беспринципности и наживы.

Женщина рассмеялась:

– Забавно.

– Значит, ты спала со всеми парнями «Гигантов»?

– Да, регулярно. Я покупаю билеты на места напротив центральной линии. После каждой игры занимаюсь сексом с двумя футболистами – одним защитником и одним нападающим.

– Что-то вроде отбора лучших игроков?

– Ага.

Майрон пожал плечами:

– Очевидно, это повышает результативность игры.

– Да, – кивнула женщина. – Очень повышает результативность игры.

Майрон протер глаза. Главное, не дергаться. Он смерил женщину оценивающим взглядом и заметил, что она отвечает ему тем же.

– Вот почему тебя прозвали Пробой…

– Это не то, что ты думаешь.

– А что я думаю?

– Почему я получила такое прозвище. Не потому, что на мне пробу негде ставить. Как бы тебе объяснить поделикатнее?

– Тебя волнует деликатность?

– Не надо так, – с мягким укором проговорила Мэгги.

– Как?

– Словно ты узколобый ультраправый неандерталец типа Пэта Бьюкенена. У меня тоже есть самолюбие.

– Не хотел тебя обидеть.

– Но ведешь ты себя именно так. Я никому не делаю зла. Действую прямо и открыто. И контролирую свои поступки. Я счастливый человек.

– Главное, не заразный.

Майрон мгновенно пожалел о сказанном. С ним это случалось – слова будто сами слетали с языка.

– Извини, – пробормотал он. – Я не подумал.

– Люди, с которыми я занимаюсь сексом, используют презервативы! – резко бросила Мэгги. – Я часто бываю у врача. Никаких болезней!

– Прости. Мне не следовало это говорить.

Но она не могла остановиться:

– И я никогда не сплю с человеком, если у меня есть подозрение, что он чем-то болен. Я очень осторожна.

Майрон прикусил губу. Вот болван.

– Это моя вина, – сказал он. – Я сболтнул глупость, прошу прощения. Прими мои извинения.

У Мэгги по-прежнему был возмущенный вид, но она уже успокоилась.

– Ладно, – кивнула она, глубоко вздохнув. – Извинения приняты.

Они снова встретились взглядами, улыбнулись и стали молча рассматривать друг друга. Майрон чувствовал себя участником какой-то дурацкой телеигры. Неожиданно ему пришла в голову одна мысль.

– Ты спала с Грегом Даунингом? – спросил он.

– В 1993-м, – ответила Мэгги. – Он был одним из первых моих «Драконов».

Хм, наверное, он должен быть польщен.

– Ты с ним общаешься?

– Конечно. Мы хорошие друзья. Я дружу почти со всеми парнями.

– Вы разговариваете?

– Иногда.

– А в последнее время?

– Месяца два уже не виделись.

– Ты не знаешь, он с кем-нибудь встречается?

Мэгги бросила на него удивленный взгляд.

– А почему ты спрашиваешь?

Майрон пожал плечами:

– Просто поддерживаю беседу.

Снова сел в лужу.

– Странная темя для беседы, – заметила Мэгги.

– Я вообще о нем часто думаю. Знаешь, все разговоры о том, что я играю в команде Грега, о нашем прошлом… Меня волнует это.

– Тебя волнует любовная жизнь Грега?

Мэгги явно не устроило его объяснение.

Майрон сделал неопределенный жест и пробормотал что-то неразборчивое. С противоположной стороны бассейна донесся смех. Его друзья по команде веселились вовсю. Среди них был Леон Уайт. Он встретился взглядом с Майроном и поприветствовал его кивком. Болитар кивнул в ответ. Он вдруг заметил, что никто даже не смотрит в их сторону – всем и так известно, о чем они беседуют. Майрону показалось, что он вернулся в колледж, хотя теперь ему было не так весело.

Проба смотрела на него открыто и внимательно. Майрон постарался напустить на себя небрежный вид, но чувствовал себя полным идиотом. Как надо себя вести, когда тебя рассматривают в упор? Он попытался ответить на ее взгляд.

Мэгги вдруг широко улыбнулась и скрестила руки на груди.

– Я поняла, – объявила она.

– Что?

– Теперь все ясно.

– Что именно?

– Ты хочешь отомстить, – сообщила Мэгги.

– Отомстить за что?

– Грег украл у тебя Эмили. Ты решил украсть кое-что взамен.

– Он не крал у меня Эмили! – быстро возразил Майрон. В его голосе проскользнуло раздражение, и ему это не понравилось. – Мы расстались раньше, чем она начала встречаться с Грегом.

– Ладно, если ты так говоришь.

– Да, я так говорю.

Мистер Обидчивый.

Мэгги хрипло рассмеялась и взяла его за руку.

– Расслабься, Майрон. Я тебя просто дразнила.

Она снова посмотрела на него. Все эти переглядывания начали действовать Майрону на нервы.

– Ну как, мы это сделаем? – спросила Мэгги.

– Нет.

– Если боишься заболеть…

– Нет, нет. Я встречаюсь с другой.

– И что?

– Не собираюсь ее обманывать.

– А кто сказал, что ты ее обманешь? У нас будет только секс.

– По-твоему, это взаимоисключающие вещи?

– Разумеется. Занятие любовью никак не отражается на личных отношениях. Я не хочу, чтобы ты перестал заботиться о своей девушке. И не намерена становиться частью твоей жизни. Мне даже не нужна интимная обстановка.

– Звучит чертовски романтично, – буркнул Майрон.

– Да, но в том-то все и дело. Никакой романтики. Лишь физический акт. Конечно, это очень приятно, но в конечном счете все упирается в физиологию. Как рукопожатие.

– Да, – покачал головой Майрон. – Жаль, ты не пишешь поздравительные открытки.

– Давай я тебе все объясню. Древние цивилизации, интеллектуальное развитие которых намного превосходило наше, не считали плотские наслаждения грехом. Связь секса с чувством вины – новейшее и абсолютно нелепое изобретение. Мысль, что любовный акт имеет какое-либо отношение к обладанию, унаследована от изуверов-пуритан, желавших сохранить контроль над своей главной ценностью – собственной женой.

Экскурс в историю, подумал Майрон. Очень увлекательно.

– Где написано, – продолжила Мэгги, – что двое людей не могут пережить физического экстаза без того, чтобы влюбиться друг в друга по уши? Подумай, как это смешно. И даже глупо, правда?

– Возможно, – ответил Болитар. – Но я все равно пас. Спасибо.

Мэгги пожала плечами.

– Терри будет разочарован.

– Ничего, он справится.

– Ладно, – вздохнула Мэгги, хлопнув в ладоши. – Пожалуй, пойду к гостям. Было приятно познакомиться, Майрон.

– Взаимно.


Майрон тоже присоединился к обществу. Какое-то время он беседовал с Леоном. Тот представил его своей жене, сексапильной блондинке по имени Фиона. Настоящая модель «Плейбоя». Она говорила с придыханием и относилась к тому типу женщин, которые привыкли пускать в ход свои внешние достоинства к месту и не к месту, внося двусмысленность в самый обычный разговор. Майрон поболтал с ними несколько минут и, извинившись, отошел.

Бармен сообщил ему, что в доме нет ничего похожего на «Йо-Хо». Он решил взять оранжину. Не содовая с апельсином – оранжина. Европейский стиль. Он сделал глоток. Неплохо.

Кто-то хлопнул Майрона по спине. Это был Терри Коллинз. Он сменил свой роскошный костюм на брюки и жилет из белой кожи. Рубашка не предусматривалась. В темных очках.

– Развлекаешься?

– Набираюсь впечатлений, – произнес Майрон.

– Пойдем. Я тебе кое-что покажу.

Они молча двинулись по травянистой лужайке за бассейном. Лужайка постепенно превратилась в холм, который делался все круче. Громкая музыка начал стихать. Вместо рэпа теперь играла группа «Крэнберриз». Майрону нравились их песни. Он услышал знакомую мелодию из «Зомби»: солистка Долорес О'Риордан повторяла «в твоих мозгах, в твоих мозгах», пока ей не надоедало и она не переходила на слова «зомби, зомби», твердя раз сто подряд, не менее. Пожалуй, им не мешало поработать над припевом, но в целом песня получилась неплохая. Можно слушать.

Электричества здесь уже не было, но доходившего от бассейна света вполне хватало, чтобы рассеять мрак. Когда они поднялись на холм, Терри указал вперед.

Майрон взглянул, и у него перехватило дыхание. Они стояли так высоко, что могли свободно окинуть взглядом всю панораму Манхэттена. Море огней мерцало над заливом, как капельки росы. Мост Джорджа Вашингтона висел совсем рядом. Несколько секунд стояла тишина.

– Здорово, правда? – воскликнул Терри.

– Потрясающе.

Баскетболист сиял темные очки.

– Я иногда прихожу сюда. Хорошее место для размышлений.

– Мэгги тебе уже сказала? – спросил Майрон.

Тот кивнул.

– Ты разочарован?

– Нет. Я знал, что ты откажешься.

– Почему?

Терри пожал плечами:

– Просто чувствовал. Но ты не думай, она хорошая девчонка. Единственный человек, которого я почти готов назвать своим другом.

– А как же компания, которая вилась вокруг тебя?

Терри Коллинз усмехнулся:

– Ты имеешь в виду тех белых ребят?

– Да.

– Это не друзья. Если завтра я перестану играть, они будут смотреть на меня так, будто я нагадил у них на ковре.

– Забавное сравнение.

– Я говорю правду, парень. Человек на моем месте не может иметь друзей. Такова жизнь. Белый ты или чернокожий, не важно. Люди липнут ко мне, поскольку я богач и суперзвезда. Они хотят получить что-нибудь на дармовщину. Вот и все.

– И ты не против?

– Какая разница? – пожал плечами Терри. – Я не жалуюсь.

– Тебе одиноко?

– Вокруг меня всегда толпа.

– Ты понимаешь, о чем я говорю.

– Да. – Терри подвигал шеей, словно хотел размять ее перед игрой. – Люди часто рассуждают о цене славы, но хочешь знать, какова она на самом деле? Забудь всю эту чушь про личную жизнь. Да, теперь я не могу ходить в кино. Ну и что такого? Там, откуда я родом, тоже нельзя было ходить куда пожелаешь. Дело в том, что ты перестаешь быть личностью. Ты вещь, блестящая игрушка, вроде одного из тех автомобилей, что здесь стоят. Мои бедные братья считают, что я волшебный сундучок, из которого можно горстями черпать золото. Богатенькие белые представляют меня забавным зверьком. Так же, как О-Джей Симпсона. Помнишь ребят, болтавшихся в его трофейном зале?

Майрон кивнул.

– Я не жалуюсь. Это лучше, чем добывать газ или вкалывать на шахте. Но я знаю правду – единственное, что отличает меня от любого ниггера на улице, – это игра. Только она. Разбей я себе колено, как произошло с тобой, и меня мгновенно вышвырнут. Я об этом помню. Всегда. – Он бросил на Майрона жесткий взгляд, давая ему время осмыслить сказанное. – Поэтому когда какая-нибудь смазливая малышка смотрит на меня как на чудо света, я сознаю, что она видит не меня. Ее ослепляют деньги и слава. Так же, как и всех других.

– По-твоему, мы не можем стать друзьями?

– Вопрос в том, спросил бы ты меня то же самое, если бы я был каким-нибудь безвестным придурком на бензозаправке?

– Возможно.

– Чепуха, – улыбнулся Терри. – Людям не нравится мой характер. Они полагают, что я веду себя высокомерно. Изображаю примадонну. Но они меня бесят, поскольку я вижу их насквозь. Мне известна правда. Все – владельцы клубов, тренеры и остальные – считают меня паршивым ниггером. Так с чего мне их уважать? Они общаются со мной лишь потому, что я умею забрасывать мяч в сетку. Я обезьяна, приносящая им деньги. Стоит мне остановиться, и все закончится. Я опять стану куском дерьма из гетто, который не должен лезть со своей черной задницей в их сортир.

Терри Коллинз замолчал, словно ему не хватало дыхания. Он взглянул на панораму города. Казалось, этот вид придает ему сил.

– Ты знаком с Исайей Томасом?

– Из «Детройтских пистонов»? Да, встречался.

– Я слышал его интервью после того, как «Пистоны» выиграли чемпионат. Какой-то репортер спросил его, чем бы он занимался, если бы не играл в баскетбол. Знаешь, что ответил Исайя? Заявил, что стал бы сенатором Соединенных Штатов. – Терри сухо рассмеялся. Его голос эхом разнесся по округе. – Видимо, спятил, не иначе. Сенатор Соединенных Штатов! Кого он хочет обмануть? Я скажу тебе, кем бы я стал. Я бы вкалывал на сталелитейном заводе – в ночную смену, с полуночи до десяти утра, – или сел бы за решетку, или просто сдох. Не знаю. – Он покачал головой. – Сенатор Соединенных Штатов. Вот дерьмо!

– А как насчет игры? – спросил Майрон. – Тебе нравится играть в баскетбол?

Терри бросил на него удивленный взгляд.

– А тебе нравится? Ты что, купился на всю эту чушь типа играть ради игры и тому подобное?

– А ты нет?

Терри покачал головой. Луна блестела на его лысом черепе, окутывая голову почти мистическим сиянием.

– Эта сказка не для меня, – усмехнулся он. – Баскетбол для меня всегда был только средством. Я видел в нем хороший способ делать деньги. И пробиться наверх.

– Тебе никогда не нравилось играть?

– Нравилось. Я любил ходить на матчи. Хотя дело было не в самой игре – не в прыжках, бросках и прочем дерьме. Просто все остальное мне не подходило. В других местах на меня смотрели как на еще одного черного придурка, и лишь на баскетбольной площадке я был человеком. Даже героем. Чертовски приятно, когда люди смотрят на тебя снизу вверх. Понимаешь, о чем я говорю?

Майрон кивнул. Он отлично понимал.

– Можно тебя кое о чем спросить?

– Валяй.

– Зачем тебе все эти колечки и наколки?

Баскетболист улыбнулся:

– Они тебя достают?

– Нет. Просто любопытно.

– Скажем так – я от них тащусь, – объяснил Терри. – Тебя это устроит?

– Да.

– Но ты этому не очень веришь?

– Пожалуй, нет.

– Мне и вправду нравятся эти штучки. Но правильный ответ – бизнес.

– Бизнес?

– Да. Все ради него. Для заколачивания денег. Больших денег. Знаешь, сколько я зарабатываю на рекламе? Кучу баксов. Почему? Потому что скандальность продается. Возьми хоть Диона. Или Родмана. Чем психованнее я себя веду, тем больше мне платят.

– Значит, ты прикидываешься?

– По большей части. Я люблю шокировать людей, это у меня в крови. Но в основном я стараюсь для прессы.

– Пресса смешивает тебя с грязью, – заметил Майрон.

– Не важно. Если они обо мне пишут, значит, делают мне деньги. Все очень просто. – Он улыбнулся. – Открыть тебе еще один секрет? Пресса – самое тупое животное на свете. Знаешь, что я намерен выкинуть в один прекрасный день? Я сниму с себя свои колечки и выряжусь пай-мальчиком. Буду вежливо отвечать на вопросы, начну говорить только «да, сэр» и «да, мэм», пороть чушь насчет духа солидарности в команде и прочее дерьмо, которое они так обожают. Как ты думаешь, что произойдет? Те же самые козлы, утверждающие, будто я разрушаю целостность игры, станут целовать мне зад, словно я новый Бларни-стоун.[7 - Легендарный камень в ирландском замке Бларни. По народному поверью, «кто камень этот поцелует, тот слова дар приобретет».] Раструбят о моем чудесном превращении. Сделают меня героем. И все потому, что я решил сменить пластинку.

Терри Коллинз расплылся в широкой улыбке. Майрон пробормотал:

– Да, ты парень не промах.

Хозяин дома повернулся к воде. Болитар молча смотрел на него со стороны. Не все, что сказал его собеседник, звучало справедливо. Кое-что требовало уточнения. Он не лгал, но и не говорил всей правды – а может, не хотел в ней признаваться. Терри действительно страдал. Он искренне верил, что его никто не любит, а это уязвляет любого человека. Ты чувствуешь боль, гложущую тебя внутри. И поэтому инстинктивно начинаешь прятаться и строить вокруг себя защиту. Самое скверное, что во многом Терри был прав. Кто обратил бы на него внимание, не будь он профессиональным баскетболистом? И кем бы он стал сейчас, если бы не его способность играть в эту детскую игру? Терри напоминал красивую девушку, всю жизнь мечтающую о том, чтобы кто-нибудь оценил ее душу, тогда как все парни липнут к ней только потому, что у нее смазливое личико. Стань она уродиной, никто и пальцем не шевельнет, желая поскрести поглубже и обнаружить внутреннюю красоту. Потеряй Терри Коллинз свои физические качества, и с ним произойдет то же самое.

В общем, он не был ни бесшабашным шалопаем, которым прикидывался перед публикой, ни глубокомысленным философом, каким предстал перед Майроном. Болитар не очень разбирался в психологии, но сознавал, что все эти пирсинги и татуировки не сводились лишь к бизнесу. Слишком простое объяснение для столь саморазрушительной причуды. За поступками Терри крылись куда более сложные мотивы. Майрон понимал их, он сам когда-то был суперзвездой, но многого не знал, поскольку вырос в иной среде.

Терри прервал затянувшееся молчание.

– А теперь я задам тебе вопрос, – произнес он. – Кто ты на самом деле?

– В смысле? Здесь, в твоем доме…

– Нет, в команде. Послушай, парень, я видел тебя, когда ты играл в колледже за молодежную сборную. Ты классно выступал. Но это было давно. Теперь ты уже не тот, и мы оба это знаем. Возьми хоть последнюю тренировку.

Майрон попытался скрыть изумление. Неужели он говорит о той самой тренировке? Да, о ней. Конечно, Терри абсолютно прав. Господи, разве он не помнит время, когда сам являлся лучшим игроком команды? Когда выставленный против них второй состав из кожи вон лез, а их первая пятерка играла с прохладцей и почти шутя, не прилагая усилий? И как парни из второй пятерки наивно пыжились, думая, что могут составить им конкуренцию, тогда как они просто валяли дурака, отдыхая от настоящих схваток? Не говоря уже о том, что Майрон тогда был юниором. Он играл максимум двадцать пять матчей за сезон, а эти профи – не менее сотни, и с куда более опытным противником.

И он надеялся стать одним из них? Кого он хотел обмануть?

– Просто решил попробовать, – пробормотал Майрон.

– Не смог устоять, да?

Болитар ничего не ответил.

– Да, чуть не забыл, – добавил Терри. – Я слышал, ты в дружбе с какой-то шишкой из «Лок-Хорн секьюритиз»?

– Верно.

– Это не тот кусок белой говядины, с которым ты говорил после игры?

Майрон кивнул:

– Его зовут Уиндзор.

– Ты в курсе, что Проба работает на Уолл-стрит?

– Да.

– Так вот, Проба хочет сменить работу. Твой друг не поможет ей?

Майрон пожал плечами:

– Я у него спрошу. – Уиндзор наверняка оценит ее взгляды на роль секса в древних цивилизациях. – А где она работает?

– В маленькой компании. Называется «Братья Киммел». Но ей нужно продвижение, понимаешь? Боссы не собираются сделать ее партнером, хотя она рвет для них задницу.

Терри говорил что-то еще, но Майрон не слушал. «Братья Киммел». Он сразу вспомнил эту фирму. Когда он нажал кнопку повторного набора на телефоне Грега, женский голос ответил: «Братья Киммел». А Проба сообщила Майрону, что не общалась с Грегом уже пару месяцев.

Совпадение? Вряд ли.


Глава 16


Проба уже ушла.

– Она приходила ради тебя, – объяснил Терри. – А когда дело сорвалось, сразу удалилась. Завтра утром ей на работу.

Майрон взглянул на часы. Половина двенадцатого. Какой длинный день. Пора и отдохнуть. Он пожелал Терри спокойной ночи и направился к своему «форду-таурусу». У машины, прислонившись к капоту и скрестив руки на груди, стояла Одри. Легкость и непосредственность.

– Ты едешь к Джессике? – спросила она.

– Да.

– Подбросишь?

– Садись.

По губам Одри скользнула та же улыбка, которую Майрон заметил на тренировке. Тогда он подумал, будто она поражена его игрой, теперь ему стало ясно, что ее лицо выражало не столько удивление, сколько насмешку. Он молча открыл дверцу. Одри сняла куртку и положила ее на заднее сиденье. Майрон сделал то же самое. На Одри остался темно-зеленый джемпер с воротником под горло. Она отвернула «хомут» воротника, спустив его пониже, потом сняла жемчуг и засунула в карман джинсов. Майрон завел автомобиль.

– Кажется, я начинаю понимать, что к чему! – бросила Одри.

Майрону не понравились сухие нотки в ее голосе. Они звучали очень властно. Он не сомневался, что на самом деле Одри не нуждалась в том, чтобы он подбросил ее до дома. Она хотела побеседовать с ним с глазу на глаз. Это было скверно. Он добродушно улыбнулся и спросил:

– Ты имеешь в виду мою задницу?

– Что?

– Джессика сказала, вы обсуждали мою задницу.

Одри рассмеялась.

– Ничего не поделаешь, – согласилась журналистка, – она выглядела великолепно.

Майрон удовлетворенно кивнул.

– Напишешь об этом статью?

– О твоей заднице?

– Да.

– Конечно. Мы поместим ее на полный разворот.

Майрон хмыкнул.

– Кстати, ты меняешь тему беседы, – промолвила журналистка.

– А была тема?

– Я сказала, что начала кое-что понимать.

– Это и есть тема?

Майрон взглянул на нее. Одри сидела, повернувшись к нему боком и поджав под себя ногу. У нее было широкоскулое лицо и редкие веснушки, которые в детстве, наверное, щедро покрывали кожу. Приятель, помнишь ту рыжую девчонку из шестого класса? Теперь она выросла. Красоткой, конечно, не стала – в классическом смысле. Но что-то симпатичное в ней было – какой-то грубоватый шарм, вызывавший желание крепко обнять ее за плечи и с головой зарыться в осеннюю листву.

– Задачка была нетрудной, – продолжила журналистка. – Если пораскинуть мозгами.

– Предполагается, что я понимаю, о чем ты говоришь?

– Нет, предполагается, что ты по-прежнему прикидываешься дурачком.

– Это моя профессия.

– Тогда молчи и слушай. – Одри заговорила, сопровождая каждое слово выразительной жестикуляцией, словно дирижировала собственным голосом. – Для начала я решила покопаться в твоем романтичном прошлом. Интересная история. Правда, ваше пресловутое соперничество с Грегом – второй план. Гораздо важнее твой старый роман с Эмили.

– О чем ты?

– Ты ни разу не играл во взрослой лиге. Не участвовал в любительских соревнованиях. Не появлялся в отборочных матчах, даже самой последней категории. Все твои спортивные занятия ограничивались клубом мастера Квона, но там нет баскетбольной площадки.

– И что?

Одри покачала головой:

– Ты нигде не тренировался. Не бывал в таких местах, где Бокс, Келвин или Донни могли заметить твою игру. Тогда почему «Драконы» подписали с тобой контракт? Непонятно. Может, все дело в рекламе? Вряд ли. Эффект от нее был минимальным, а если ты провалишь игру, что вполне вероятно, он станет и вовсе отрицательным. Клуб хорошо продает билеты. Команда отлично играет. Им не нужна реклама. Значит, причина в ином. – Журналистка остановилась и откинулась на спинку кресла. – И тут я подумала о времени.

– О времени?

– Да. Почему именно сейчас? Зачем брать игрока посреди сезона? Ответ очевиден. В это время произошло лишь одно заметное событие.

– Какое?

– Исчезновение Даунинга.

– Грег не исчез, – возразил Майрон, – он выбыл из игры. А насчет времени верно. Грег получил травму. Открылась вакансия. И я ее занял.

Одри улыбнулась и покачала головой:

– Все прикидываешься дурачком? Ладно. Разумеется, ты прав. Говорят, Даунинг травмирован и находится «в уединении». Знаешь, Майрон, я умею разыскивать людей, но, несмотря на усилия, мне так и не удалось выяснить, где он находится. Я звонила всем, кому могла, но ничего не узнала. Тебе не кажется это странным?

Майрон пожал плечами.

– Конечно, – продолжила она, – если бы Даунинг действительно решил уединиться, чтобы поработать над своей ногой, – кстати, эта травма не зафиксирована ни в одной записи, – он нашел бы подходящее местечко. Но если все сводится к лечению лодыжки, к чему столько таинственности?

– Чтобы его не доставали пиявки вроде тебя! – буркнул Майрон.

Одри не удержалась от смешка.

– Да, сказано от сердца. Можно подумать, ты сам в это веришь. Осталось добавить несколько штрихов, после чего все станет ясно. – Журналистка стала перечислять по пунктам, загибая свои крепкие, чуть узловатые пальцы без колец. – Во-первых, мне известно, что ты работал на федералов. Значит, у тебя есть опыт в розыскном деле. Во-вторых, Даунинг любит исчезать. Он уже выкидывал подобное раньше. В-третьих, я в курсе, что у Бокса проблемы с другими владельцами клуба. Приближается голосование акционеров. В-четвертых, вчера ты приезжал к Эмили и, я подозреваю, совсем не для того, чтобы разжечь былую страсть.

– Как ты узнала? – удивился Майрон.

Одри улыбнулась и развела руками.

– Теперь сложим все это вместе и получим логичный вывод: ты разыскиваешь Грега Даунинга. Он опять исчез. Но на сей раз времени в обрез: на носу голосование у Бокса и серия плэй-офф. Тебя наняли, чтобы ты его нашел.

– У тебя богатое воображение, Одри.

– Верно, – кивнула она, – однако мы оба знаем, что я права, так что хватит притворяться и давай перейдем к делу. Я хочу войти.

– Ты хочешь войти? – Майрон покачал головой. – Черт бы побрал ваш жаргон!

– Я не стану тебя выдавать. – Одри по-прежнему сидела боком, поджав под себя ногу и глядя на него с радостным ожиданием, как школьник в предвкушении последнего звонка. – Полагаю, мы должны объединить усилия. Тебе нужна моя помощь. У меня огромные ресурсы. Я могу расспрашивать людей, не вызывая подозрений. Я знаю «Драконов» вдоль и поперек.

– Что ты хочешь в обмен на свою помощь?

– Историю, от начала до конца. Я первой узнаю, где прячется Даунинг и почему. Ты расскажешь мне все, что тебе известно, и я получу право на эксклюзив.

Они проехали обшарпанные отели и автозаправки, расположенные вдоль шоссе. Самые захудалые отели в этом районе носили громкие названия, маскировавшие их низкий социальный статус. Например, «Галантный дворик». Это милое заведение не только обещало посетителям галантное обхождение, но и продавало его порциями, по 19.82 доллара за час, судя по стоявшему рядом рекламному щиту. Заметьте, не 20 долларов, а 19.82, – Майрон подозревал, что эти цифры символически обозначают год, когда там в последний раз меняли постельное белье. Дальше промелькнула вывеска: «Дешевое пиво в розлив». Вот правдивая реклама. Приятно смотреть. «Галантному дворику» бы поучиться.

– Конечно, я могу дать материал прямо сейчас, – продолжила Одри. – Известие о том, что Даунинг на самом деле не травмирован и ты его разыскиваешь, – уже сенсация. Но я хочу поторговаться и получить больше.

Майрон размышлял над ее словами, расплачиваясь перед турникетом за проезд. Он взглянул в сияющее лицо Одри. У нее были горящие глаза и всклокоченные волосы, точь-в-точь как у тех палестинских беженок в фильме «Исход», которые выпрыгивали на песок из лодки, готовые кулаками пробить себе дорогу к дому.

– Обещай мне кое-что, – произнес он.

– Что?

– Что бы ты ни узнала – и каким бы невероятным это ни было, – ты не станешь публиковать материал раньше времени. Только после того, как мы отыщем Грега.

Журналистка чуть не подпрыгнула на месте.

– Невероятным? Ты о чем?

– Ладно, забудь об этом, Одри. Поступай как знаешь.

– Нет, нет, я согласна, – торопливо проговорила она, подняв ладони. – Ты умеешь заинтриговать.

– Обещаешь?

– Да, да, обещаю. Так в чем дело?

Майрон покачал головой.

– Сначала ты, – потребовал он. – Почему исчез Грег?

– Откуда мне знать? Даунинг всегда непредсказуем.

– Что тебе известно о его разводе?

– Они сильно попортили друг другу кровь.

– А конкретнее?

– Проблема заключалась в детях. Оба старались заполучить их себе.

– Есть какие-нибудь детали?

– Нет. Снаружи все было шито-крыто.

– Эмили сообщила мне, что Грег прибегал к каким-то грязным трюкам, – заметил Майрон. – Ты что-нибудь знаешь об этом?

Одри задумчиво покусала нижнюю губу.

– До меня дошли слухи, правда, ничем не подтвержденные, что Грег нанимал частного детектива. Следить за ней.

– Зачем?

– Понятия не имею.

– Может, хотел ее подловить? Застать с другим мужчиной?

Журналистка пожала плечами:

– Это лишь слух.

– Как звали детектива, на кого он работал?

– Слухи, Майрон, опять слухи. Развод профессионального баскетболиста – не самый занимательный сюжет на свете. Я почти не следила за этим делом.

Майрон отметил, что надо поискать в документах Грега выплаты за частный сыск.

– Какие у Грега отношения с Марти Фелдером?

– Его агентом? Полагаю, хорошие.

– Эмили сказала, что Фелдер нагрел его на несколько миллионов.

Одри пожала плечами:

– Я ничего такого не слышала.

На Вашингтонском мосту почти не было машин. Они свернули налево и двинулись на юг по Герни-Хадсон-паркуэй. С правой стороны тысячами черных блесток сверкал Гудзон, слева возвышался рекламный щит с Томом Брокоу[8 - Известный телеведущий.] и его дружелюбной, но решительной улыбкой. Надпись под картинкой гласила: «Эн-би-си – больше, чем всегда». Очень драматично. Но что это значит?

– Как насчет личной жизни Грега? – продолжил Майрон. – У него есть любовница, подружка?

– Ты имеешь в виду – постоянная?

– Да.

Одри пропустила сквозь пальцы свои густые кудри и погладила затылок.

– Была одна девушка. Он держал это в секрете, но я думаю, они жили вместе.

– Ее имя?

– Он не говорил. Я видела их однажды в ресторанчике. Он назывался «Сэддл-Ривер-инн». Грег не особенно обрадовался моему появлению.

– Как она выглядела?

– Ничего особенного. Брюнетка. Она сидела за столом, и я не могла определить ее возраст или вес.

– А возраст?

– Лет тридцать.

– Как ты думаешь, что могло свести их вместе?

Вопрос был простым, но Одри вдруг нахмурилась и пробормотала:

– Леон однажды сболтнул мне что-то.

– Что именно?

– Не помню. Что-то насчет девушки. Но он сразу заткнулся.

– Давно это было?

– Три или четыре месяца назад.

– Леон утверждает, – вставил Майрон, – будто они с Грегом не были так близки, как утверждали в прессе. Мол, все это раздули журналисты.

Одри кивнула:

– Между ними явно что-то разладилось, но я думаю, это временно.

– А почему разладилось?

– Не знаю.

– Давно это случилось?

– В последние две недели.

– Ты не замечала, в это время между ними не возникало разногласий?

– Нет. Они дружат уже сто лет. Друзья иногда ссорятся. Я не приняла это всерьез.

Майрон перевел дыхание. Да, друзья порой ссорятся, но уж очень много совпадений.

– Ты знаешь Мэгги Мейсон?

– Пробу? Конечно.

– Они с Грегом были близки?

– Ты хочешь сказать, трахались ли они?

– Нет, я не об этом…

– Так вот, они трахались. Я уверена. Мэгги может говорить все, что угодно, но не все игроки прошли апробацию. Кое-кто отказался. Правда, большинство согласились. Она к тебе клеилась?

– Несколько часов назад.

Одри улыбнулась:

– Видимо, ты присоединился к меньшинству – гордых и неапробированных?

– Угадала. Так как насчет ее отношений с Грегом? Они были тесными?

– Пожалуй. Хотя не такими тесными, как с Терри. Проба и он – близкие друзья. И дело не только в сексе. Пойми меня правильно. Я не сомневаюсь, что Терри и Мэгги занимались любовью, не исключено, они делают это и сейчас. Но у них скорее отношения брата и сестры, что довольно странно.

– А как ладили Терри и Грег?

– Неплохо для суперзвезд. Но и не так, чтобы очень хорошо.

– Расскажи поподробнее.

– Терри и Грег уже лет пять – лучшие игроки команды. Я думаю, они с уважением относятся друг к другу на площадке, но никогда не обсуждают это вслух. По крайней мере, я не слышала. Не хочу сказать, чтобы они недолюбливали друг друга, но баскетбол – такая же работа, как и остальные. На службе людям приходится терпеть коллег, даже если они от них не в восторге. – Одри подняла голову. – Сверни на Семьдесят девятую улицу.

– Ты по-прежнему живешь на Восемьдесят первой?

Майрон сделал поворот и притормозил у перекрестка на Риверсайд-драйв.

– Теперь твоя очередь. Зачем тебя наняли?

– Меня попросили найти Грега.

– Что тебе удалось узнать?

– Не много.

– Тогда почему ты так волнуешься, чтобы я не выдала твой секрет и не дала материал раньше времени?

Майрон замялся.

– Обещаю, что ничего не скажу, – заверила Одри. – Даю слово.

Сделка есть сделка. Он рассказал ей о крови в подвале Грега. У Одри отвисла челюсть. Когда речь зашла о Салли-Карле и ее трупе, Майрон испугался, что у журналистки случится инфаркт.

– Боже милостивый, – пробормотала она. – Ты думаешь, ее убил Грег?

– Я этого не говорил.

Одри откинулась на спинку кресла. Ее голова свесилась к подлокотнику, словно она уже не могла держать ее на весу.

– Черт, ну и история.

– И ты не можешь ее опубликовать.

– Лучше не напоминай. – Она выпрямилась. – Как по-твоему, скоро произойдет утечка?

– Все может быть.

– Почему бы не слить эту информацию через меня?

Майрон покачал головой:

– Не сейчас. Сначала надо закончить дело. Иначе ничего не выйдет.

Она мрачно кивнула:

– Полагаешь, Даунинг убил ее и сбежал?

– Пока нет никаких улик. – Майрон подвез Одри к дому. – Последний вопрос. У Грега были какие-нибудь темные делишки?

– Например?

– Такие, чтобы за ним могли охотиться убийцы?

Казалось, Одри вот-вот заискрится, как высоковольтный провод.

– Ты о чем? Какие убийцы?

– За домом Грега следили два головореза.

Лицо журналистки пылало, как костер.

– Головорезы? Ты хочешь сказать – профессиональные преступники?

– Вероятно. Как ты думаешь, что связывает Грега с гангстерами и конкретно – с убийством этой женщины? Может, наркотики?

– Только не наркотики.

– Почему ты так уверена?

– Даунинг помешан на здоровье, это ходячий справочник полезной пищи.

– То же самое говорили о Ривере Фениксе.

– Нет.

– Ладно, держись начеку, – посоветовал Майрон. – И постарайся раздобыть побольше информации.

– Само собой. Пущу в ход все связи.

– Только не засветись.

– Не волнуйся. – Она вышла из машины. – Спокойной ночи, Майрон. Спасибо, что мне поверил.

– А у меня был выбор?

Одри улыбнулась и закрыла дверцу. Майрон проводил ее взглядом до подъезда, потом вырулил на дорогу и двинулся обратно к Семьдесят девятой улице. Там он свернул на автостраду и направился на юг, к Джессике. Майрон уже собирался достать мобильник и позвонить ей, когда раздался звонок. Часы на приборной доске показывали 12:07. Наверное, Джессика.

– Алло?

Это была не Джессика.

– Правая полоса, третья машина сзади. За тобой следят.

Это был Уиндзор.


Глава 17


– Когда ты вернулся? – спросил Майрон.

Уиндзор не ответил.

– У тебя на хвосте тот же автомобиль, который мы видели у дома Грега. Номера зарегистрированы на промышленный склад в Атлантик-Сити. Связей с мафией пока не установлено, но я уверен, это дело времени.

– Давно ты за мной следишь?

Уиндзор вновь проигнорировал его слова.

– Те парни, которые наехали на тебя прошлым вечером, как они выглядели?

– Верзилы, – ответил Майрон. – Один – просто великан.

– С солдатской стрижкой?

– Точно.

– Он сидит в автомобиле, рядом с водителем.

Майрон не стал спрашивать, как его друг узнал о вчерашней стычке с бандитами. У него имелись свои догадки на сей счет.

– Они постоянно говорят по телефону, – продолжил Уиндзор. – Очевидно, кто-то координирует их действия. Разговоры начались после того, как ты остановился на Восемьдесят первой улице. Подожди минутку. Я тебе перезвоню.

Он повесил трубку. Майрон взглянул в зеркало заднего обзора. Автомобиль был именно там, где сказал Уиндзор. Через минуту телефон опять зазвонил.

– Ну что? – спросил Майрон.

– Я только что снова беседовал с Джессикой.

– Что значит «снова»?

Локвуд нетерпеливо вздохнул. Он ненавидел объяснения.

– Если они планируют напасть на тебя сегодня вечером, то логично сделать это на стоянке возле ее дома.

– Да.

– Я позвонил ей десять минут назад. Просил посмотреть, не произойдет ли чего-нибудь необычного.

– И?

– На противоположной стороне улице припарковался белый фургон без надписей, – сообщил Уиндзор. – Из него никто не вышел.

– Значит, они готовят атаку, – пробормотал Майрон.

– Верно. Хочешь, я нанесу упреждающий удар?

– Как?

– Я могу обезвредить следующий за тобой автомобиль.

– Не стоит. Пусть сделают свой ход, а там посмотрим. Прикрой меня. Если меня схватят, вероятно, я увижусь с боссом.

Уиндзор фыркнул.

– Ты усложняешь простые вещи, – заметил он. – Почему бы нам не вытащить эту парочку из автомобиля? Мы могли бы выбить из них все, что им известно о боссе.

– Меня беспокоит слово «выбить».

– Ах, прости, – съязвил Уиндзор. – Я забыл про твою щепетильность. Очевидно, ты считаешь, что умнее рисковать своей жизнью, чем причинить небольшое неудобство тупоголовым громилам.

Подход Уиндзора всегда отличался здравомыслием. Майрон напомнил себе, что логика часто бывает более пугающей, чем нелогичность, особенно когда речь идет о Локвуде.

– Это подручные, мелкая сошка, – заметил он. – Уверен, они ничего не знают.

Повисла пауза.

– Ты прав, – признал Уиндзор. – Но они могут тебя просто застрелить.

– Какой смысл? Я интересую их лишь по одной причине – они полагают, что я знаю, где искать Грега.

– А мертвецы молчат, – добавил Уиндзор.

– Вот именно. Они хотят меня разговорить. Так что следуй за мной. Если меня привезут в какое-нибудь хорошо охраняемое место…

– Я туда прорвусь, – закончил Локвуд.

Майрон не сомневался. Он крепче взялся за руль. Одно дело спокойно рассуждать о том, что опасаться нечего, и совсем другое – парковать автомобиль в двух шагах от людей, готовых разорвать тебя в клочья. Но Уиндзор присмотрит за фургоном. Майрон тоже. Если первыми появятся не люди, а оружие, действовать придется по-иному.

Он съехал с автострады. Кварталы Манхэттена спланированы так, точно их чертили по линейке. Улицы тянутся с севера на юг и с запада на восток. Все пронумерованы. Прямолинейны. Но когда дело доходит до Сохо и Гринвич-Виллидж, четкая сетка расплывается, словно рисунок Пикассо. Никаких номеров, если не считать нескольких узких переулков, зажатых между улиц с обычными названиями. Никакой строгости и прямизны.

К счастью, Спринг-стрит была из прямых. Мимо Майрона промчался велосипедист, но больше никто не появлялся. Белый фургон стоял там, где ему следовало. Без надписей, как и говорила Джессика. С затемненными окнами – внутри ничего не разглядишь. Майрон не видел автомобиля Уиндзора, но, опять же, ничего другого он не ожидал. Его «форд-таурус» медленно пополз по улице, миновал фургон. Тот сразу завел мотор. Майрон двинулся дальше к концу квартала. Фургон отъехал от тротуара и последовал за ним.

Шоу началось.

Майрон остановил машину, заклинил руль и выключил двигатель. Он убрал ключи в карман. Фургон медленно тащился в его сторону. Болитар достал револьвер и спрятал его под переднее сиденье. В этот раз он ему не пригодится. Если его схватят, то немедленно обыщут. А если откроют огонь, отстреливаться будет бесполезно. Уиндзор справится с ситуацией – или нет.

Он потянулся к дверной ручке. Страх подкатил к горлу, но Майрон не остановился. Потянул ручку, открыл дверцу и вышел. На улице было темно. Фонари в Сохо почти ничего не освещают, это все равно что чиркать спичкой в черной дыре. От горевших в домах окон было больше толку, чем от уличных огней. На тротуаре стояли большие пластиковые мешки для мусора. Большинство разорваны, и в воздухе пахло гниющими объедками. Фургон подъехал совсем близко. Из кабины вылез человек и решительно направился к Майрону. Он был в черном свитере с высоким воротником и черной куртке. Наставил пистолет на Майрона. Фургон остановился, и кто-то отодвинул боковую дверь.

– Лезь внутрь, ублюдок, – произнес мужчина с пистолетом.

Майрон ткнул себя в грудь:

– Вы мне говорите?

– Быстрее, козел. Шевели задницей.

– Скажите, это у вас свитер или рубашка?

– Я сказал – быстро!

– Не надо так волноваться, – проговорил Майрон, но шагнул в сторону машины. – Если рубашка, то выглядит очень спортивно. Я бы ни за что не догадался.

Когда Майрон нервничал, он всегда много болтал. Скверная привычка, и Уиндзор не раз предупреждал, что она доведет его до беды. Но Майрон просто не мог остановиться.

– Шагай.

Майрон влез в фургон. Парень с пистолетом сделал то же самое. В фургоне находились еще двое, третий сидел за рулем. Все в черном, кроме одного мужчины – очевидно, главаря. Он был в костюме, синем в тонкую полоску. Желтый галстук с уиндзорским узлом стягивал золотой зажим. Европейский шик. Длинные блеклые волосы цвета выцветшей соломы и неестественно ровный загар больше подходили пожилому серфингисту, чем профессиональному убийце.

Внутри фургон был переделан, и не в лучшую сторону. Все сиденья убрали, кроме кресла для водителя. Вдоль одной стены стоял кожаный диванчик, на котором сидел босс. Пол устилал коврик ядовито-зеленого оттенка, который даже Элвис счел бы слишком ярким, – он тянулся по всему фургону и загибался к стенкам наподобие плюща.

Человек в синем костюме улыбнулся. Он сидел с непринужденным видом, сложив руки на коленях. Парень с пистолетом быстро обыскал Майрона.

– На пол! – приказал он.

Болитар сел на коврик и провел ладонью по ворсу.

– Ядовито-зеленый, – заметил он. – Мило.

– Главное, дешево, – отозвался босс. – Не жаль испачкать кровью.

– Вопрос экономии, – спокойно произнес Майрон, хотя во рту у него пересохло. – Очень предусмотрительно.

Главарь взглянул на парня в свитере-рубашке, и тот вытянулся в струнку.

– Это мистер Барон, – объяснил он, кивнув Майрону на босса. – Но все зовут его Костолом. – Парень прочистил горло. Он говорил так, точно произносил заранее приготовленную речь. Майрон подумал, что, наверное, так оно и есть. – Он любит ломать кости.

– Ух ты! – ухмыльнулся Болитар. – Женщин это должно пугать.

Главарь улыбнулся и показал идеально ровные зубы, напоминавшие рекламу «Пепсодента».

– Вытяни ему ноги, – велел он своему подручному.

Парень в свитере-рубашке приставил пистолет к виску Болитара и вжал дуло в череп. Другой рукой он обхватил Майрона за шею и сдавил ему дыхательное горло.

– Только попробуй дернуться, ублюдок!

Он заставил Болитара лечь на коврик. Другой бандит сел ему на грудь и прижал ноги к полу. Майрону стало трудно дышать. Его охватила паника, но он не шевельнулся. В такой момент любое движение было бы ошибкой. Придется сыграть все до конца, а там посмотрим.

Костолом неторопливо встал с диванчика и посмотрел на травмированную ногу Майрона. На его губах появилась довольная улыбка.

– Сейчас я положу одну руку на периферийную часть твоего бедра, а другую – на центр большой берцовой кости, – заговорил он тоном профессора, объясняющего материал студентам. – Мои большие пальцы упрутся в надколенник. Затем я резко двину руку в сторону и сорву коленную чашечку. – Он встретился взглядом с Майроном. – Это порвет держатели твоих берцовых мышц и многие другие связки. Сухожилия вылезут наружу. Уверен, будет очень больно.

Майрон уже не острил.

– Эй, постойте! – воскликнул он. – В этом нет необходимости.

Костолом улыбнулся и пожал плечами:

– А я и не говорил, что есть.

У Майрона расширились глаза. Он похолодел от страха.

– Это ни к чему, – торопливо продолжил он. – Я и так все расскажу.

– Конечно, расскажешь, – кивнул босс, – но сначала ты начнешь упрямиться…

– Нет, нет, я не буду.

– Не перебивай меня. Это невежливо. – Улыбка главаря исчезла. – На чем я остановился?

– Что он начнет упрямиться, – подсказал водитель.

– Правильно. Спасибо. – Костолом опять просиял улыбкой. – Сначала ты начнешь морочить нам голову. Станешь плести всякие небылицы. Понадеешься, что мы отвезем тебя в какое-нибудь место, где тебя вызволит твой партнер.

– Партнер?

– Ты ведь еще дружишь с Уиндзором, верно?

Он знает Уиндзора. Плохо.

– С каким Уиндзором?

– Ага, – удовлетворенно кивнул Костолом. – Видишь, уже упрямишься. Хватит.

Он шагнул ближе. Майрон попытался вырваться, но парень с пистолетом сунул ему дуло в рот. Железо стукнуло о зубы и уперлось в горло. Майрон почувствовал вкус холодного металла.

– Сначала я разберусь с коленом. А потом мы поговорим.

Один из бандитов выпрямил ногу Майрону, а другой вытащил оружие у него изо рта и снова упер в висок. Они крепче сжали Майрона. Костолом положил руку на его колено и широко раздвинул пальцы.

– Подождите! – крикнул Майрон.

– Нет! – холодно бросил босс.

Майрон резко скорчился и изогнулся. Он схватился за торчавший в полу рычаг, которым крепят груз. Вцепившись в него изо всех сил, он приготовился. Ждать пришлось недолго.

Весь фургон сотрясся от удара. Майрон был готов. Остальные – нет. Бандиты полетели на пол, их руки соскользнули с Майрона, ослабив хватку. Брызнули осколки стекла, оглушительно заскрежетал металл. Завизжали тормоза. Майрон держался за рычаг, пока автомобиль не замедлил ход. Тогда он сжался в комок и откатился в безопасный угол. Послышались крики, распахнулась дверь. Майрон услышал выстрелы. Затем вопли смятения и страха. Водитель нырнул вниз и выскочил из кабины. Костолом как кузнечик прыгнул за ним. Боковая дверь распахнулась настежь. Майрон увидел Уиндзора с оружием наперевес. Парень в свитере-рубашке уже пришел в себя. Он поднял свой револьвер.

– Брось его, – сказал Уиндзор.

Парень не послушался. Локвуд выстрелил ему в лицо. Потом направил дуло на мужчину, сидевшего верхом на Майроне.

– Брось его, – повторил он.

Бандит повиновался. Уиндзор улыбнулся:

– Быстро учишься.

Его глаза скользнули по фургону, схватывая все детали. Он двигался плавно, почти неторопливо. Ни одного лишнего жеста. Взгляд Уиндзора снова остановился на пленнике. На том, который еще дышал.

– Говори! – велел он.

– Я ничего не знаю.

– Неправильный ответ, – заметил Уиндзор бесстрастным тоном, который пугал больше, чем любой крик. – Если ты ничего не знаешь, значит, ты бесполезен; с бесполезными людьми я поступаю так, как с ним. – Он небрежно кивнул на лежавший под ногами труп.

Бандит поднял руки над головой. Его лицо посерело, глаза выкатились из орбит.

– Нет, постой! Это никакой не секрет. Твой приятель слышал его имя. Барон. Так его зовут. Но все называют его Костолом.

– Костолом работает на Среднем Западе, – возразил Уиндзор. – Кто пригласил его сюда?

– Не знаю. Честное слово!

Уиндзор шагнул ближе:

– Боюсь, ты все-таки бесполезен.

– Это правда, я бы сказал, если б знал. Костолом прилетел вчера вечером. Больше мне ничего не известно.

– Зачем?

– Дело как-то связано с Грегом Даунингом. Клянусь, это все, что я слышал.

– Сколько должен Даунинг?

– Не знаю.

Локвуд приблизился вплотную и уперся дулом между глаз мужчины.

– С такого расстояния я обычно не промахиваюсь.

Бандит упал на колени.

– Пожалуйста! – взмолился преступник, чуть не плача. – Я больше ничего не знаю. – Его глаза наполнились слезами. – Богом клянусь, не знаю.

– Я тебе верю.

– Уиндзор, – подал голос Майрон.

Локвуд не спускал глаз с бандита.

– Расслабься, – отозвался он. – Я лишь хотел убедиться, что наш друг выложил все начистоту. Признание облегчает душу, верно?

Мужчина торопливо кивнул.

– Ты все сказал?

– Да.

– Уверен?

Уиндзор опустил оружие.

– Убирайся! – бросил он. – Быстро.

Ему не пришлось повторять дважды.


Глава 18


Уиндзор взглянул на мертвое тело так, точно перед ним был мешок с углем.

– Нам лучше убраться.

Майрон сунул руку в карман брюк и вытащил мобильник. Это был довольно старый фокус. Майрон позвонил Уиндзору и не выключил связь. Линия осталась открытой; Локвуд слышал все, что происходило в фургоне. Работало не хуже «жучка» или «уоки-токи».

Они вышли в ночной холод. Машина стояла на Вашингтон-стрит. Днем здесь постоянно носились грузовики, но ночью было тихо и пустынно. Утром кого-то ждал неприятный сюрприз.

Локвуд обычно ездил на «ягуаре», но в фургон он врезался на «шевроле-нова» восемьдесят третьего года. Автомобиль разлетелся вдребезги. Ну и что? Уиндзор держал несколько машин специально для ведения слежки и других полулегальных действий. Все с липовыми документами и номерами. Полиция не могла проследить их. Они гонялись за призраками.

Майрон посмотрел на приятеля:

– Человек твоего положения – и в «шевроле-нова»? – Он поцокал языком.

– Знаю, знаю, – усмехнулся Локвуд. – От этого сиденья у меня зуд по телу.

– А если бы тебя увидел кто-нибудь из клуба…

Уиндзора передернуло.

– Я даже думать об этом не хочу.

У Майрона все еще подгибались и дрожали ноги. Даже когда Костолом положил руку на его колено, он знал, что Уиндзор найдет способ его вытащить. Но при мысли, что пять минут назад он мог превратиться в инвалида, по его бедрам и икрам бегали мурашки. Болитар нагибался и ощупывал коленную чашечку, будто не мог поверить, что она на прежнем месте. Когда он взглянул на Уиндзора, на его глаза навернулись слезы. Локвуд заметил это и отвернулся.

Майрон шагал вслед за ним.

– Откуда ты знаешь Костолома? – спросил он.

– Этот парень работает на Среднем Западе, – ответил Уиндзор. – Он хорошо разбирается в боевых искусствах. Я однажды виделся с ним в Токио.

– Чем конкретно он занимается?

– Игорным бизнесом, вымогательством, наркотиками. Немного проституцией.

– А что он делает здесь?

– Похоже, Грег Даунинг должен ему деньги, – предположил Уиндзор. – Например, проиграл в карты. Костолом специализируется по азартным играм.

– Хорошо иметь специальность.

– Верно. Судя по всему, мистер Даунинг задолжал крупную сумму денег. – Локвуд взглянул на Майрона. – Для тебя это хорошая новость.

– Почему?

– Потому что это значит, что Даунинг не столько мертвец, сколько беглец. Костолом не любит бросать деньги на ветер. Он не убивает тех, кто ему должен.

– Мертвые не могут расплатиться.

– Вот именно, – подтвердил Уиндзор. – А главное – он разыскивает Даунинга. Если бы он его убил, зачем бы ему понадобилось искать его?

Майрон обдумал его слова.

– Это сходится с тем, что говорила Эмили. Она сообщила, что у Грега нет денег. Видимо, он все проиграл.

– Кстати, расскажи мне о том, что произошло в мое отсутствие. Джессика упоминала об убийстве женщины.

Майрон выложил все, что знал. Пока он говорил, в голове у него вертелись десятки новых версий. Майрон попытался отсортировать их и привести в порядок. Покончив с изложением событий, он сразу перешел к очередной версии:

– Предположим, Даунинг должен Костолому большую сумму. Это объясняет, почему Грег вдруг согласился на рекламный контракт. Ему нужны деньги. Костолом не дурак и ведет себя практично. Он хочет получить свое. Ему нет смысла причинять вред Грегу. Пока тот в хорошей физической форме, Костолом может заработать на нем деньги. Если он переломает ему кости, Грег не будет играть и не выплатит свой долг.

– Разумно, – согласился Уиндзор.

– Итак, мы исходим из того, что Костолом намеревался выбить из него должок. Вероятно, он решил припугнуть Грега иным способом.

– Как?

– Причинив вред кому-нибудь из близких. В качестве предупреждения.

– Это могло сработать.

– Допустим, они следили за Грегом. Кто-нибудь увидел его с Карлой и подумал, что они в близких отношениях. – Майрон пожал плечами. – Убийство – серьезное предупреждение.

Локвуд нахмурился:

– Полагаешь, Костолом убил ее, чтобы напугать Даунинга?

– По-моему, вполне логично.

– Почему бы просто не сломать ей пару костей?

– Потому что Костолома тогда еще не было на месте, помнишь? Он прилетел вчера вечером. А убийство совершил кто-нибудь из нанятых им громил.

Уиндзора это не удовлетворило.

– Что-то тут не клеится. Если убийство было предупреждением, где сейчас Грег?

– Сбежал.

– Почему? Боялся за собственную жизнь?

– Разумеется.

– Значит, он удрал сразу после того, как узнал о смерти Карлы? – настаивал Уиндзор. – В субботу вечером?

– Наверняка.

– Испугался? Из-за убийства?

– Да.

– Вот как? – Локвуд замолчал и улыбнулся.

– А что?

– Интересно, каким образом Даунинг мог узнать об убийстве в субботу вечером, если тело Карлы нашли только сегодня?

Майрон замер с открытым ртом.

– Твоя версия может быть верна в трех случаях, – продолжил Уиндзор. – Первое, если Грег был свидетелем убийства. Второе, если он заходил в квартиру Карлы после ее смерти. Третье, если он сам ее убил. Не забудь, что у Карлы нашли много наличных денег. Для чего они были предназначены? Расплатиться с Костоломом? Тогда почему его люди их не взяли? Почему их не взял Даунинг, если он там был?

Майрон покачал головой.

– Не версия, а сплошные дыры, – пробормотал он. – К тому же мы так и не выяснили, что связывало Даунинга с этой Карлой.

Уиндзор кивнул. Они шли по тротуару.

– И еще одно, – добавил Майрон. – Ты считаешь, что гангстеры могли убить женщину лишь потому, что видели ее в баре вместе с Грегом?

– Сомневаюсь.

– Значит, моя версия трещит по швам.

– Не трещит, – поправил Локвуд. – Уже треснула.

Они продолжали шагать по улице.

– Разумеется, Карла могла работать на Костолома.

В Майрона точно воткнули ледяной штык. Он сразу сообразил, к чему клонит Локвуд, но машинально спросил:

– Что?

– Например, Карла была человеком Костолома. Собирала для него долги. С Даунингом она встретилась потому, что он задолжал большую сумму денег. Грег пообещал заплатить. Но у него не было денег. Он знал, что они вот-вот прижмут его к стене. Время на исходе. Он вернулся в квартиру Карлы, убил ее и сбежал.

Майрон пытался сглотнуть, но горло будто схватило заморозкой. В глубине души он радовался, что разговор помог ему отвлечься. Ноги после инцидента по-прежнему были как резиновые, но теперь он больше беспокоился из-за того, как быстро забыл про мертвеца. Да, это был плохой парень, бандит. Он засунул дуло ему в рот и не бросил оружие по приказу Уиндзора. Наверное, мир без него станет лучше. Проблема в том, что в прошлом Майрон испытывал хоть какое-то сочувствие к убитым людям; сейчас он не ощущал ничего. Он попытался выжать из себя немного жалости, но ничего не получилось. Ладно, хватит самоедства. Майрон тряхнул головой и пробурчал:

– С этой версией тоже есть проблемы.

– Какие?

– Зачем Грег убил ее? Почему он просто не сбежал еще до встречи с Карлой?

Уиндзор задумался:

– Верно. Может, его что-нибудь напугало во время свидания?

– Например?

Его друг пожал плечами.

– Все упирается в Карлу, – продолжил Майрон. – Она не вписывается ни в какую версию. Даже наркоторговец не стал бы вести себя, как она: работать официанткой в забегаловке, хранить дома пачки сотенных купюр с последовательными номерами, носить парики и иметь фальшивые паспорта. Кстати, жаль, ты не встретил сегодня днем Димонте. Он знает, кто такая Карла, и это приводит его в ужас.

– Ты связался с Хиггинсом из министерства финансов?

– Да. Он пытается отследить номера банкнот.

– Надеюсь, это поможет.

– Нам нужны списки телефонных звонков из ресторана «У парка». Необходимо выяснить, кому звонила Карла.

Разговор опять прервался, и некоторое время друзья шагали молча. Оба не хотели брать такси слишком близко к месту происшествия.

– Уиндзор…

– Да?

– Почему в тот вечер ты не пошел на мою игру?

Локвуд не сбавил шаг. Майрон терпеливо ждал ответа. Наконец Уиндзор спросил:

– Скажи, ты ни разу не смотрел запись того матча?

Майрон знал, какой матч он имеет в виду, – когда он повредил колено.

– Нет.

– Почему?

– А смысл?

– Смысл есть.

– Интересно – какой?

– Когда ты смотришь то, что с тобой произошло, ты с этим работаешь. Посмотреть в глаза фактам – значит, подвести итог.

– Не понимаю, – пробормотал Майрон. – Я помню, ты постоянно смотрел запись, сто раз подряд.

– У меня были на то причины.

– Хотел отомстить?

– Нет, убедиться, что Берт Уэссон сделал это нарочно, – поправил Уиндзор.

– Но ты собирался с ним расправиться.

– Жаль, ты мне не позволил. Тогда бы ты сумел оставить все это позади.

Майрон покачал головой:

– По-твоему, проблемы можно решить насилием?

Уиндзор нахмурился:

– К чему этот мелодраматизм? Человек сделал тебе подлость. Сведя с ним счеты, ты мог бы поставить точку. Дело не в мести. Дело в равновесии. В фундаментальном чувстве справедливости, на котором строится наша жизнь.

– Твоя жизнь, – возразил Майрон, – но не моя. Расправа с Уэссоном не вернула бы мне колено.

– Но ты мог бы поставить точку.

– Это был несчастный случай. Только и всего.

Уиндзор покачал головой:

– Ты не смотрел запись.

– Зачем мне ее смотреть? Моя травма останется на прежнем месте. Я вот чего не понимаю… После травмы я не сломался, так? Не жаловался и не стонал, верно?

– Да.

– Не плакал, не проклинал судьбу и не посылал всех к черту.

– Никогда, – подтвердил Уиндзор. – Ты не пытался свалить свой груз на чужие плечи.

– Тогда почему ты думаешь, что я не способен это пережить?

– Ты сам ответил на свой вопрос, но изо всех сил стараешься его не услышать.

– Избавь меня от этой дерьмовой восточной философии! – оборвал его Майрон. – Почему ты не пошел на матч?

Уиндзор двинулся дальше.

– Посмотри запись, – произнес он.


Глава 19


Запись Майрон так и не посмотрел. Но ему приснился сон.

Во сне на него мчался Берт Уэссон. По мере того как он приближался, на его лице все яснее проступала бешеная, почти ликующая ярость. У Майрона было время уйти с дороги. Он мог сделать это не торопясь. Но, как часто случается во сне, ноги будто приросли к полу. Майрон не двигался с места, точно по колено увяз в зыбучем песке, и ждал неизбежного удара.

В реальности Болитар даже не заметил Берта Уэссона. Все произошло очень быстро. Он поворачивался на правой ноге, когда его снесло с места. Затем он услышал – не почувствовал, а именно услышал – громкий треск. В первый момент не было даже боли, лишь изумление. Все продолжалось мгновение, но оно показалось ему вечностью, словно застывший снимок, который впоследствии снова и снова оживал в его снах. И вдруг хлынула боль.

Сон продолжался, и Берт Уэссон несся на него как ураган. Высокий, «силовой» игрок, баскетбольный вариант хоккейного таф-гая. Он не отличался талантами, но брал физической мощью и всегда применял ее с умом. Подобная тактика долго приносила ему успех, пока Берт не дошел до профи. Там его сняли еще до начала первого сезона. Некая ирония заключалась в том, что ни Берт, ни Майрон ни разу не играли в настоящий профессиональный баскетбол. По крайней мере до позапрошлого вечера.

Майрон смотрел на налетающего Берта и ждал. Где-то в глубине сознания он знал, что проснется до столкновения. Так было всегда. На несколько секунд Майрон впадал в зыбкое состояние между кошмаром и явью, когда спишь, но уже понимаешь, что это сон и какие бы ужасы в нем ни происходили, можно спокойно досмотреть его до конца, поскольку на самом деле ты в полной безопасности. Это состояние продолжалось недолго. Реальность вступала в свои права. Выныривая на поверхность сна, Майрон сознавал, что ночные путешествия в прошлое не помогут ему найти ответ, каким бы он ни был.

– Тебе звонят, – сказала Джессика.

Майрон заморгал и перевернулся на спину. Джессика была уже одета.

– Который час? – спросил он.

– Девять.

– Почему ты меня не разбудила?

– Тебе надо было выспаться. – Она протянула Майрону телефон. – Это Эсперанса.

Он взял трубку.

– Алло?

– Интересно, ты когда-нибудь спишь в собственной постели?

Майрон не был настроен шутить.

– В чем дело?

– На линии Хиггинс из министерства финансов, – сообщила секретарша. – Я подумала, ты захочешь с ним поговорить.

– Соедини. – Щелчок. – Фред?

– Да, как дела, Майрон?

– Нормально. Ты что-нибудь узнал про номера банкнот?

Короткая пауза.

– Ты вляпался в скверную историю, Майрон. В очень скверную историю.

– Я слушаю.

– Это секретная информация, понимаешь? Мне пришлось нарушить правила, чтобы до нее добраться.

– Я нем как могила.

– Ладно. – Фред глубоко вздохнул. – В общем, это купюры из Тусона, штат Аризона. Точнее, из Первого городского банка Тусона. Их похитили во время вооруженного ограбления.

Майрон сел в кровати.

– Когда?

– Два месяца назад.

Он вспомнил заголовки газет и похолодел.

– «Бригада Ворона», – пробормотал Болитар. – Это было их рук дело?

– Да. Ты работал над ним с федералами?

– Нет.

Но он хорошо помнил его. Майрон и Уиндзор всегда участвовали в сложных и довольно специфичных делах, где высокая квалификация сочеталась с большой секретностью. Они идеально подходили для таких ситуаций – кто заподозрит тайных агентов в бывшей баскетбольной звезде и богатом наследнике крупной фирмы? Они могли приходить куда угодно, не вызывая ни малейших подозрений. Майрону и Уиндзору даже не пришлось придумывать себе легенду: их собственное прошлое подходило как нельзя лучше. Правда, для Болитара работа с федералами никогда не являлась главной. Это Уиндзор ходил у них в любимчиках, а Майрона привлекали от случая к случаю, когда приятелю требовалась его помощь.

Но конечно, он знал «Бригаду Ворона». Об этой организации слышали все, кто так или иначе интересовался экстремистскими течениями шестидесятых. «Бригада Ворона» стала очередной фракцией, отколовшейся от «Уэзер андерграунд»[9 - Молодежная террористическая группа, объявившая в 1969 году войну Соединенным Штатам Америки. Распалась после окончания войны во Вьетнаме.] под руководством своего харизматического лидера Коула Уайтмана. Действовали они примерно так же, как «Симбионистская армия освобождения», похитившая Патрицию Херст.[10 - Патриция Херст, наследница медиамагната Уильяма Рэндольфа Херста, была похищена боевиками СОА в Сан-Франциско 5 февраля 1974 года.]«Бригада Ворона» тоже устроила похищение одного высокопоставленного лица, но жертва погибла. Группа ушла в подполье. Их было четверо. Несмотря на все усилия ФБР, четверка террористов – в том числе Коул Уайтман, симпатичный блондин англосаксонских кровей, не похожий на экстремиста, – успешно скрывалась почти четверть века.

Теперь странные вопросы Димонте о радикальных политиках и извращенцах уже не казались странными.

– Убитая была одним из членов «Бригады Ворона»? – спросил Майрон.

– Прости, я не могу сказать.

– И не надо. Я и так знаю – это Лиз Горман.

– Черт возьми, как ты догадался?

– Имплантаты, – ответил Майрон.

– Что?

Лиз Горман, огненно-рыжая, считалась одной из основательниц «Бригады Ворона». Во время их первой миссии – неудачной попытки сжечь химическую лабораторию в университете – полиция узнала прозвище одного участника: МП. Позже выяснилось, что так другие члены группы прозвали Горман: сокращенно от Мечты Плотника, потому что «она была плоской как доска и ее было легко отделать». Радикалы шестидесятых, несмотря на свое так называемое прогрессивное мышление, вели себя как отъявленные сексисты. Вот откуда взялись имплантаты. Все, кто видел Карлу, запомнили одну примету – размер ее груди. Лиз Горман славилась своей безгрудостью, следовательно, силиконовые имплантаты являлись лучшей маскировкой.

– Федералы и копы вместе работают над этим делом, – сообщил Хиггинс. – Они не хотят, чтобы информация просочилась в прессу.

– Почему?

– За квартирой Горман ведется слежка. Они надеются поймать других членов группы.

В голове Майрона все перемешалось. Он хотел узнать больше об этой таинственной женщине и вот выяснил: она оказалась знаменитой террористкой, которая с 1975 года находилась в розыске. Парики, поддельные паспорта, имплантаты – все нашло свое объяснение. Лиз Горман не наркодилер, а женщина в бегах.

Но если Майрон надеялся, что теперь продвинется в собственном расследовании, его ждало горькое разочарование. Что могло связывать Грега Даунинга и Лиз Горман? Как профессиональный баскетболист попал в компанию экстремистки, которая стала подпольщицей еще в те годы, когда он был ребенком? Полная бессмыслица.

– Сколько они взяли в банке? – спросил Майрон.

– Трудно сказать, – ответил Хиггинс. – Примерно пятнадцать штук наличными, не считая сейфовых ячеек. Страховым компаниям предъявили иск на полмиллиона, но это, конечно, чепуха. Стоит кого-нибудь ограбить, как у него в сейфе оказывается десять «Роллексов» вместо одного. Все желают нагреть страховщиков.

– Однако, – возразил Майрон, – если у кого-нибудь хранились незаконные средства, они не стали сообщать о них полиции. Им пришлось это проглотить. – Опять наркотики и грязные доходы. Экстремистам нужны нелегальные ресурсы. Они грабят банки, шантажируют бывших членов группы, занимаются чем угодно, в том числе наркотиками. – На самом деле сумма могла быть гораздо больше. – Узнал еще что-нибудь?

– Нет, – произнес Хиггинс. – К информации имеет доступ узкий круг людей, и я к ним не отношусь. Ты не представляешь, каких трудов мне это стоило, Майрон. Ты мне очень должен.

– Я уже обещал тебе билеты, Фред.

– На VIP-места?

– Сделаю все, что сумею.

Джессика вернулась в комнату. Увидев лицо Майрона, она вопросительно взглянула на него. Майрон повесил трубку и рассказал о разговоре с Хиггинсом. Она внимательно слушала. Вспомнив замечание Эсперансы, Майрон сообразил, что провел у Джессики четыре ночи подряд – олимпийский и мировой рекорд за последний год. Его это встревожило. Он хотел здесь оставаться. Хотел. Не боялся тесных отношений, обязательств и прочей ерунды, наоборот, как раз к этому он и стремился. Но все-таки внутри его обитал какой-то смутный страх – боль от старых ран.

Майрон всегда страдал излишней откровенностью. Он знал за собой этот недостаток. С Уиндзором и Эсперансой ему было не страшно. Он доверял им полностью. А Джессику Майрон любил всем сердцем, но она причинила ему боль. Ему хотелось вести себя более сдержанно, не распахивать душу настежь. Но это не в его характере. Сталкивались две основные черты его натуры: потребность целиком отдавать себя человеку, которого любишь, и инстинктивное желание избежать страданий.

– Все это выглядит очень странно, – пробормотала Джессика, когда он закончил.

– Да, – согласился Майрон. Вчера вечером они почти не общались. Он только заверил ее, что все в порядке, и они легли спать. – Кажется, я должен тебя поблагодарить.

– За что?

– Это ты позвонила Уиндзору.

Джессика кивнула:

– Да, после того как на тебя напали бандиты.

– Ты говорила, что не станешь вмешиваться.

– Ничего подобного. Я только сказала, что не буду тебя останавливать.

Джессика прикусила нижнюю губу. Она была в джинсах и просторном джемпере. Волосы влажно блестели после душа.

– Переезжай ко мне, – объявила она.

У Майрона отвисла челюсть.

– Что?

– Прости, я не хотела тебя этим огорошить, – смутилась Джессика. – Просто не люблю ходить вокруг да около.

– Обычно это моя работа, – вставил Болитар.

Она покачала головой:

– Не самое подходящее время, чтобы говорить мне грубости.

– Извини.

– Слушай, я не очень сильна в таких вещах. Ты же знаешь.

Майрон кивнул. Он знал. Джессика пожала плечами и нервно улыбнулась:

– Короче, мне нравится, что ты тут. Я думаю, это правильно.

Он почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз и заныло от страха.

– Это серьезный шаг.

– Не такой уж серьезный, – возразила она. – Ты и так проводишь здесь почти все время. И я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

Пауза затянулась чуть дольше, чем следовало. Прежде чем все было бы окончательно испорчено, Джессика подхватила разговор.

– Только не говори ничего сейчас, – торопливо произнесла она. – Я хочу, чтобы ты все обдумал. Глупо поднимать эту тему, когда у тебя одни проблемы. А может, поэтому я и решилась, кто знает. Но ты подумай. Не звони мне днем. И вечером тоже. Я приду на твою игру, но потом мы с Одри отправимся куда-нибудь выпить. У нее сегодня день рождения. Ночевать будешь у себя, ладно? А позже мы побеседуем. Завтра.

– Завтра, – отозвался Майрон.


Глава 20


За столом в приемной сидела Верзила Синди. Впрочем, «сидела» не то слово. Она больше напоминала пресловутого верблюда, который пытался пройти сквозь игольное ушко. Ножки столика висели в воздухе, а крышка качалась на коленях Синди, словно детские качели. Чашка кофе утопала в ее ручищах, огромных, как две диванные подушки. Острые пики ее волос выглядели чуть бледнее обычного. Макияж напоминал смесь раскраски для фломастеров с лужей цвета «детской неожиданности». Губы накрашены белой помадой, как в архивных фильмах про молодого Элвиса. На футболке сверхкрупного размера красовалась надпись: «Чистой колы – без коалы». Майрон не сразу понял, к чему это. Фирменная шутка защитников животных?

Обычно при появлении Майрона Синди издавала какое-то рычание. Сегодня она мило улыбнулась и состроила ему глазки. Это напугало его еще больше, напомнив ему Бетт Дэвис из «Что случилось с Бэби Джейн?», только накачанную стероидами. Синди выпрямила средний палец и покачала им.

– Первая линия? – попробовал угадать Майрон.

Она помотала головой. Палец задвигался быстрее. Синди уставилась в потолок. Майрон проследил за ее взглядом, но ничего не заметил. Она закатила глаза. Улыбка на ее лице застыла, как у клоуна.

– Не понимаю, – сказал он.

– К тебе пришел Уиндзор, – сообщила Синди.

Майрон впервые услышал ее голос, и он сразил его. Его новая сотрудница говорила точь-в-точь как те нахальные телеведущие из «телемагазина на диване», которые обрушивают на зрителей лавину информации, чуть не силой всучивая им какую-нибудь дурацкую безделушку вроде вазочки в форме Рашморской скалы.

– Где Эсперанса? – спросил он.

– Уиндзор – умный парень.

– Она здесь?

– Он считает, что это важно.

– Я только…

– Ты должен с ним увидеться! – перебила Синди. – Ведь ты не станешь пренебрегать просьбой своего лучшего сотрудника?

Милая улыбка.

– Я и не собирался. Я лишь хотел спросить…

– Где кабинет Уиндзора? Двумя этажами выше. – Она отхлебнула из чашки с оглушительным звуком, похожим на причмокивание. Нечто подобное издает лосиха, призывая в лесной глуши молодого самца.

– Передай ей, что я вернусь, – буркнул Майрон.

– О да, разумеется. – Синди взмахнула огромными ресницами, похожими на двух пляшущих тарантулов. – Желаю удачи.

Кабинет Уиндзора выходил на угол Пятьдесят второй улицы и Парк-авеню. Отличный вид для «золотого мальчика» из «Лок-Хорн секьюритиз». Майрон опустился в одно из роскошных кресел, обитых бордовой кожей. На богато украшенных стенах висели картины со сценами псовой охоты. Всадники в черных шляпах, красных куртках, белых лосинах и черных сапогах, ощетинившись ружьями, спускали своры собак на обезумевших лисиц. Как говорится, из пушек по воробьям. Все равно что прикуривать с помощью огнемета.

Уиндзор стучал по клавиатуре ноутбука, одиноко стоявшего посреди огромной плоскости, которую он скромно называл столом.

– Я нашел кое-что интересное в компьютере из дома Грега.

– Да?

– Похоже, наш мистер Даунинг переписывался по электронной почте с кем-то из абонентов «Америка онлайн», – сообщил Локвуд. – Вот какое послание он получил в прошлую субботу.

Уиндзор развернул ноутбук так, чтобы Майрон прочитал текст на экране.


«Тема: Секс!

Дата: 3-11 14:51:36 EST

От: Себэби

Кому: Даунинг, 22

Встретимся сегодня в десять. В условленном месте. Приходи обязательно. Обещаю жаркую ночь, полную безумных наслаждений!

Ф.»


Майрон поднял голову:

– Жаркую ночь, полную безумных наслаждений?

– У нее отличный слог, правда?

Болитар скорчил гримасу. Локвуд прижал руку к сердцу.

– Даже если она не могла выполнить свое обещание, – заметил он, – нельзя не оценить похвального рвения и преданности делу.

– Угу, – буркнул Майрон. – Кто это Ф.?

– В Сети не значится абонент с таким ником, – произнес Уиндзор. – Это, конечно, ничего не значит. Многие пользователи предпочитают анонимность. Не хотят, чтобы знали их настоящие имена. Вероятно, Ф. – еще один псевдоним нашей безвременно ушедшей подруги Карлы.

– Теперь мы знаем ее настоящие имя и фамилию, – поправил Майрон.

– Неужели?

– Лиз Горман.

Уиндзор поднял одну бровь:

– Что?

– Лиз Горман. Из «Бригады Ворона».

Он рассказал приятелю о звонке Фреда Хиггинса. Локвуд откинулся назад и сцепил пальцы вместе. Его лицо осталось спокойным.

Когда Майрон закончил, он промолвил:

– Чудеса, да и только.

– Все сводится к одному вопросу. Что могло связывать Грега Даунинга и Лиз Горман?

– Нечто весьма существенное. – Уиндзор кивнул на ноутбук. – «Жаркая ночь, полная безумных наслаждений». Даже если это преувеличено.

– С Лиз Горман?

– А что такого? – Локвуд словно оправдывался. – Ты ведь не станешь дискриминировать женщину из-за возраста и имплантатов? Это несправедливо.

Мистер Равноправие.

– Я не о том, – вздохнул Майрон. – Даже если бы Грег проникся страстью к Лиз Горман, хотя никто не находил ее особо привлекательной…

– До чего же ты примитивен, Майрон. – Уиндзор сокрушенно покачал головой. – Полагаешь, Грег не мог заглянуть поглубже? В конце концов у нее была большая грудь.

– Удивительно, что мы говорим о сексе, – заметил Майрон, – а ты упускаешь из виду самую главную деталь.

– Какую?

– Как они вообще могли познакомиться?

Уиндзор снова сцепил пальцы и пощипал себя за кончик носа.

– Эта женщина больше двадцати лет скрывалась от властей. Она путешествовала по миру и скорее всего нигде не задерживалась надолго. Два месяца назад она была в Аризоне и ограбила банк. В последнее время работала в маленькой закусочной на Дикман-стрит. Каким образом она могла закрутить роман с Грегом Даунингом?

– Задача трудная, – признал Уиндзор, – но выполнимая. К тому же у нас есть доказательства.

– Например?

Локвуд указал на компьютер.

– Во-первых, в письме говорится о свидании в субботу – именно тогда Грег и Лиз Горман встретились в нью-йоркском баре.

– В забегаловке, – поправил Майрон. – Почему именно там? Почему они не отправились в отель или к ней домой?

– Вероятно, их это не устраивало. Ты сам сказал, что Лиз Горман избегала публичных мест. Вот она и предпочла это заведение. – Уиндзор расцепил пальцы и стал барабанить по столу. – Кстати, мой дорогой друг, ты забыл кое-что еще.

– Что?

– Женскую одежду в доме Грега. Тогда ты сделал вывод, что у Даунинга была любовница, которую он тщательно скрывал. Естественный вопрос – почему? Зачем хранить в тайне любовную интрижку? Логичный ответ: его подругой была террористка Лиз Горман.

Майрон не знал, что думать. Одри видела Грега в ресторане с женщиной, мало подходившей под описание Лиз Горман. Ну и что? А если он встречался с кем-нибудь другим? По каким-то своим причинам. Или у него имелись сразу две подружки. И все-таки Майрону с трудом верилось в романтические отношения Грега Даунинга и Лиз Горман. Что-то тут не клеилось.

– Я полагаю, можно как-то проследить автора письма по нику и выяснить его подлинные имя и фамилию, – сказал он. – Давай выясним, действительно ли за этим стоит Лиз Горман.

– Ладно. У меня нет связей в «Америка онлайн», но я знаю людей, у которых они есть. – Уиндзор открыл мини-холодильник, передал Майрону банку «Йо-Хо» и налил себе «Бруклинский лагер». Локвуд всегда пил его. – Насчет денег Грега – их было не так-то просто проследить. Похоже, он не слишком богат.

– Эмили так и говорила.

– Однако я нашел одну крупную «утечку».

– Насколько крупную?

– Пятьдесят тысяч долларов наличными. Поиски отняли много времени, поскольку деньги ушли со счета, который открыл для него Мартин Фелдер.

– Когда он их снял?

– За четыре дня до исчезновения, – ответил Уиндзор.

– Карточные долги?

– Не исключено.

У Локвуда зазвонил телефон. Он взял трубку и через секунду протянул телефон Майрону.

– Это меня? – спросил Болитар.

Уиндзор сделал каменное лицо.

– Нет, я передал тебе трубку, потому что мне тяжело держать ее.

Еще один остряк. Майрон взял телефон.

– Алло?

– Внизу стоит патрульная машина! – От голоса Димонте у Майрона заложило уши. – Живо поднимайся и двигай сюда!

– Что случилось?

– Я в доме Грега Даунинга. Мне пришлось вылизать всю задницу судье, чтобы он выдал ордер на обыск.

– Красиво излагаешь, Роланд.

– Не пудри мне мозги, Болитар. Ты сказал, что в доме была кровь.

– Не в доме, а в подвале, – уточнил Майрон.

– Так вот, сейчас я в нем стою, – оборвал детектив. – И он чист, как младенец.


Глава 21


Действительно, в подвале было чисто. Ни капли крови.

– Должны остаться следы, – проговорил Майрон.

Зубочистка во рту Димонте чуть не треснула пополам.

– Следы?

– Да. Их можно обнаружить с помощью микроскопа.

– Микро… – Лицо детектива побагровело. – На кой черт мне сдались следы? Что я буду с ним и делать? Куда я их пришью?

– Они докажут, что тут находилась кровь.

– Ну и что? – заорал Димонте. – Пойди в любой американский дом с микроскопом и найдешь следы крови. Что дальше?

– Роланд, в подвале была кровь.

По дому сновали пять копов из опергруппы – все в штатском и без знаков отличия. Крински тоже был здесь. Он ходил по комнатам с выключенной видеокамерой. Под мышкой у него торчала пачка бумаг. Майрон указал на документы:

– Отчет судмедэксперта?

Роланд Димонте шагнул вперед и заслонил ему вид.

– Не твое дело, Болитар.

– Я знаю про Лиз Горман, Роланд.

Зубочистка полетела на пол.

– Но как, черт возьми…

– Не важно.

– Еще как важно, будь ты проклят! Что еще ты знаешь? Имей в виду, если ты от меня что-нибудь скрываешь, Болитар…

– Я ничего не скрываю, но могу помочь.

Глаза Димонте сузились. Гримаса подозрения.

– Чем?

– Какая группа крови у Лиз Горман? Это все, что я должен знать. Группу ее крови.

– С какой стати мне тебе это сообщать?

– Потому что ты не полный идиот.

– Хватит меня дурить, Болитар. Зачем тебе эта информация?

– Помнишь, я упоминал про кровь в подвале?

– Ну?

– Кое о чем я умолчал.

Димонте вперил в него жесткий взгляд.

– О чем?

– Мы взяли анализ крови.

– Мы? Что еще за чертов… – Он остановился. – О Боже! Этот психованный яппи тоже в деле?

Узнать Уиндзора – значит полюбить.

– Предлагаю небольшой обмен, – произнес Майрон.

– Какой?

– Ты назовешь мне группу крови Горман. Я скажу тебе тип крови, которую мы нашли в подвале.

– Пошел ты к дьяволу. Я могу арестовать тебя за сокрытие улик и помехи следствию.

– Каких улик? Расследования не было.

– Тогда за взлом и незаконное проникновение.

– Если сумеешь доказать это. И если Грег поддержит обвинение. Послушай, Роланд…

– АВ, резус положительный, – произнес Крински. Димонте бросил на него яростный взгляд, но напарник невозмутимо добавил: – Редкая группа. Всего у четырех процентов населения.

Оба детектива посмотрели на Майрона. Тот кивнул:

– То же самое. АВ, резус положительный.

Димонте вскинул в воздух руки, изобразив недоумение.

– Эй, постой! Что ты хочешь мне сказать? Что ее убили здесь, а потом перевезли?

– Я этого не говорил, – возразил Майрон.

– Нет никаких свидетельств, что труп привезли из другого места, – продолжил Димонте. – Ничего похожего. Правда, мы их особо не искали. Но картина преступления… Если бы ее убили в другом месте, в квартире не оказалось бы столько крови. Ты ведь был там, верно?

Майрон кивнул.

Взгляд Димонте бесцельно блуждал по сторонам. Майрон почти слышал, как колесики в его мозгу скрипят, пытаясь сдвинуться с мертвой точки.

– Понимаешь, что это значит, Болитар?

– Нет, Роланд, но надеюсь, ты меня просветишь.

– Это значит, что преступник вернулся сюда после убийства. Иного объяснения нет. И на кого, по-твоему, это указывает? На твоего дружка Даунинга. Во-первых, мы нашли отпечатки его пальцев в квартире жертвы…

– Что?

Димонте кивнул:

– То самое. Его отпечатки были на дверной раме.

– Но не внутри?

– Именно что внутри. Со стороны квартиры.

– И больше нигде?

– А какая разница? Это доказывает, что он был на месте преступления. Чего еще тебе нужно? Я думаю, вот как все произошло. – Детектив сунул в рот очередную зубочистку. Свежая зубочистка для свежей версии. – Даунинг ее прикончил. Затем вернулся домой, чтобы упаковать вещи. Он торопился, поэтому оставил кровь в подвале. Вскоре Грег удрал. А через несколько дней вернулся и все почистил.

Майрон покачал головой:

– Зачем он спустился в подвал?

– В прачечную комнату, – ответил детектив. – Хотел постирать одежду.

– Комната для стирки находится над кухней, – возразил Майрон.

Димонте пожал плечами:

– Например, ему понадобился чемодан.

– Чемоданы лежат в спальном шкафу. Это комната для игр, Роланд. Зачем ему сюда спускаться?

Детектив на минуту замолчал. Майрон тоже. Одно не клеилось с другим. Могли ли Горман убить здесь и перетащить в манхэттенскую квартиру? Все свидетельства против этого. Или в подвале ее только ранили? Допустим.

Положим, преступник напал на нее тут. Произошла схватка. В процессе борьбы кровь забрызгала пол и стены. Но что произошло дальше? Убийца посадил Лиз Горман в машину и повез на Манхэттен? А там посреди оживленной улицы припарковал автомобиль, перетащил наверх бесчувственное тело, вошел в квартиру и добил жертву?

Бессмыслица.

С нижнего этажа раздался голос:

– Детектив! Мы кое-что нашли! Скорее!

Димонте облизал губы.

– Включи видео! – бросил он Крински. – Записывать все важные моменты. Стой здесь, Болитар. Я не хочу объяснять, почему твоя рожа появилась в кадре.

Крински и Димонте двинулись вверх по лестнице. Майрон последовал за ними. Они поднялись в кухню, затем свернули влево. Комната для стирки. Стены в желтых обоях с белыми цыплятами. Вкус Эмили? Вряд ли. Наверное, она вообще не заглядывала в это помещение.

– Сюда! – позвал голос.

Майрон держался сзади. Он увидел, что сушилка отодвинута от стены. Димонте наклонился и заглянул в щель. Крински навел туда камеру, чтобы как следует все запечатлеть. Димонте выпрямился. Он изо всех сил старался скрыть удовольствие – улыбка в таком фильме была бы неуместна, – но у него плохо получалось. Детектив натянул резиновые перчатки и поднял лежавший на полу предмет.

Это была бейсбольная бита, испачканная кровью.


Глава 22


Когда Майрон вернулся в офис, в приемной уже сидела Эсперанса.

– Где Синди? – спросил он.

– Обедает.

Болитар представил себе тушу обглоданного динозавра.

– Уиндзор посвятил меня в курс дела, – продолжила секретарша. Она была в голубой блузке с открытым воротником. В вырезе на смуглой коже блестела цепь с золотым сердечком. Густые локоны переплетались с огромными кольцами сережек. Эсперанса поправила всклокоченную челку. – Что случилось в доме?

Майрон рассказал о вымытом подвале и бейсбольной бите. Слушая его, Эсперанса обычно занималась делами. Но сейчас было по-другому. Она смотрела ему в лицо. Этот взгляд был настолько напряженным, что Майрону хотелось отвести глаза.

– Я не поняла, – произнесла Эсперанса. – Вы с Уиндзором обнаружили кровь два дня назад.

– Верно.

– А потом кто-то уничтожил следы крови, но оставил орудие убийства?

– Да.

Эсперанса задумалась:

– Это могла быть горничная?

– Полиция проверила ее. Она не посещала дом уже три недели.

– Есть какие-нибудь предположения?

Майрон кивнул:

– Кто-то пытается подставить Грега. Это самое логичное объяснение.

Секретарша скептически подняла брови:

– Разбрызгав, а затем уничтожив кровь?

– Нет, давай разберемся с самого начала. – Майрон взял стул и сел перед Эсперансой. Он уже прокручивал это в голове на обратном пути и ему хотелось все обсудить. Факс в углу комнаты заверещал, принимая сообщение. Болитар подождал, пока звук затихнет. – Итак, предположим, убийца знал, что в тот вечер Грег был с Лиз Горман. Он мог за ними следить или ждал их появления возле ее дома. В любом случае ему было известно об их встрече.

Эсперанса кивнула и подошла к факсу, чтобы вынуть сообщение.

– Когда Грег ушел, преступник убил Лиз Горман. Зная, что из Даунинга легко сделать козла отпущения, он взял часть крови с места преступления и перевез ее в дом баскетболиста. Теперь подозрение неизбежно пало бы на Грега. А для надежности злоумышленник прихватил орудие убийства и спрятал его за сушилкой.

– Но ты сказал, что кровь исчезла.

– Да. Здесь возможны варианты. Представь, к примеру, что я хотел бы защитить Грега Даунинга. Я прихожу к нему в дом и вижу кровь. Не забывай – я намерен вытащить его из ловушки. Что бы я сделал в первую очередь?

Эсперанса прищурилась на выползавший из факса лист.

– Вытер кровь.

– В точку.

– Ну, спасибо. Я уже заслужила премию? Можешь выдать ее прямо сейчас.

– Слушай, наберись терпения, ладно? Итак, я вижу кровь и мо́ю стены. Но – и это очень важно – во время своего первого визита в дом я не видел биты. Нет, правда, так оно и было. Мы с Уиндзором обнаружили только кровь в подвале. Бейсбольной биты не видели…

– Подожди! Ты полагаешь, что кровь в доме вымыл человек, который желал вытащить Грега из ловушки, но при этом ничего не знал про биту?

– Да.

– И кто он?

– Неизвестно.

Эсперанса покачала головой. Она вернулась к столу и нажала несколько кнопок на клавиатуре.

– Ерунда.

– Почему?

– Допустим, я безумно люблю Грега Даунинга, – произнесла она, снова подойдя к факсу, – и попадаю в его дом. Я спускаюсь в детскую комнату. Впрочем, не важно, где я нахожусь. И вот на полу, на стенах или где-либо еще я вижу кровь. – Она остановилась и взглянула на Майрона. – Как ты думаешь, что первое придет мне в голову?

Майрон пожал плечами.

Эсперанса на минуту задумалась.

– Хорошо, давай так, – предложила она. – Ты прямо сейчас уходишь с работы и возвращаешься в квартиру своей сучки.

– Не называй ее так.

– Наплевать. Ты входишь в квартиру и видишь на стенах кровь. Какой будет твоя первая реакция?

Майрон хмыкнул. Он начал понимать.

– Тревога за Джессику.

– А вторая? Когда ты сообразишь, что с ней все в порядке?

– Наверное, любопытство. Я подумаю – что это за кровь? Чья она? Как сюда попала?

– Верно. Ты ведь не подумаешь: «Черт, надо скорее стереть эту кровь, пока сучку не заподозрили в убийстве?»

– Хватит ее так называть!

Секретарша отмахнулась:

– Ну как, подумаешь или нет?

– В данной ситуации – нет, – ответил Майрон. – Выходит, если вернуться к моей теории насчет защитника…

– Он должен был знать об убийстве, – закончила Эсперанса, снова оказавшись у компьютера. – А также о том, что Грег замешан в этой истории.

Майрон проанализировал варианты.

– Ты считаешь, Грег убил ее, – пробормотал он. – После чего вернулся домой и оставил там важную улику – кровь в подвале. А затем послал своего защитника, чтобы тот уничтожил все следы.

Секретарша скорчила гримасу.

– С чего ты взял?

– Я просто…

– Ничего такого я не думала, – возразила Эсперанса. Она скрепила листы из факса штемпелем. – Если бы Грег послал кого-нибудь уничтожить улики, он не оставил бы орудие убийства.

– Верно. И что в итоге?

Секретарша пожала плечами и пометила что-то на странице красным карандашом.

– Ты у нас великий детектив. Вот и размышляй.

Майрона осенила еще одна идея, но ему очень не хотелось, чтобы она соответствовала истине.

– Существует иная возможность, – произнес он.

– Какая?

– Бокс Арнстайн.

– И что?

– Я говорил Боксу о крови в подвале.

– Когда?

– Два дня назад.

– Как он отреагировал?

– Довольно болезненно. К тому же у него есть мотив – любой скандал лишит его шансов контролировать «Драконов». Собственно, за этим он меня и нанял. Не выпускать джинна из бутылки. Кроме него, про кровь никто не знал. – Майрон сделал паузу. Он откинулся в кресле и прокрутил ситуацию в голове. – Однако я не говорил Боксу об убийстве Лиз Горман. Я сообщил только про кровь. Он даже не знал, что она принадлежит не Грегу. Стал бы он действовать, несмотря на это? Рисковать и спасать Грега, ничего не слышав о Лиз Горман?

Эсперанса улыбнулась.

– Очевидно, он знает больше, чем ты думаешь, – заметила она.

– Почему ты так решила?

Секретарша протянула ему факс.

– Это список звонков, сделанных с платного телефона в закусочной «У парка». Я уже сверила его с компьютерным справочником. Посмотри на номер, обведенный красным.

Майрон взглянул. За четыре дня до исчезновения Грега из закусочной поступил звонок, длившийся двенадцать минут. Звонили Боксу Арнстайну.


Глава 23


– Лиз Горман звонила Боксу? – Майрон уставился на Эсперансу. – Что это значит?

Секретарша пожала плечами.

– Спроси у Бокса.

– Я чувствовал, что он от меня что-то скрывает. Но как сюда затесался Арнстайн?

– Хм, хм. – Эсперанса зашуршала лежавшими на столе бумагами. – Слушай, у меня много работы. Как-никак мы спортивное агентство. У тебя сегодня вечером игра?

Он кивнул.

– Вот и поболтай с Боксом. А мы только зря теряем время.

Майрон просмотрел список.

– Не заметила еще каких-нибудь знакомых номеров?

– Пока нет. Знаешь, мне надо поговорить с тобой на другую тему. У нас проблема с клиентом.

– С кем именно?

– С Джейсоном Блэром.

– А что с ним?

– Он рвет и мечет. Ему не нравится, как я веду его дела. Заявил, что нанимал тебя, а не, – она нарисована в воздухе кавычки, – «полуодетую женщину-борца с красивой задницей»!

– Так и сказал?

– Ага. С красивой задницей. Даже не заметил мои ноги. – Эсперанса покачала головой.

Майрон улыбнулся:

– Так что случилось?

Сзади мелодично звякнул лифт. На этом этаже не было других фирм. Двери открывались прямо в приемную «Эм-Би спортс». Считалось, что это круто. Из лифта вышли двое мужчин. Болитар мгновенно узнал их. Камуфляж и Кирпичная Стена. Оба с пистолетами в руках. Оружие было нацелено на Майрона. Последним, как почетный гость, появился Костолом. Он широко улыбнулся, словно увидел старых знакомых.

– Как колено, Майрон? – усмехнулся гангстер.

– Лучше, чем твой фургон.

Костолом засмеялся.

– Ох уж этот Уиндзор, – протянул он. – Всегда полон сюрпризов. Как он узнал, что пора действовать?

Майрон решил не играть в прятки.

– У нас были включены мобильники.

Костолом покрутил головой:

– Смышленые ребята. Хорошо работаете.

Он был в ярком костюме и лиловом галстуке. По рубашке с отложными манжетами тянулись вышитые буквы: «Костолом». По уши влюблен в собственное прозвище. На правом запястье блестел золотой браслет толщиной в канат.

– Как вы сюда попали?

– Ты серьезно думал, что нас остановит пара охранников?

– И все-таки как?

Бандит пожал плечами:

– Я позвонил в «Лок-Хорн секьюритиз» и сказал, что ищу нового финансового консультанта для своих миллионов. Какой-то юнец с радостью пригласил меня войти. Я нажал кнопку двенадцатого этажа вместо пятнадцатого. – Он развел руками. – И вот мы здесь.

Гангстер улыбнулся Эсперансе. Его белые зубы сверкнули так, будто на темном лице включили лампочку.

– А кто это очаровательное создание? – промолвил он с игривой усмешкой.

– О Боже, – вздохнула секретарша. – Где ты видел женщин, которым нравится, когда их называют созданиями?

– У молодой леди есть здравый смысл, – заметил он. – Мне это нравится. Очень нравится.

– Ну а мне-то что? – буркнула Эсперанса.

Еще один смешок.

– Не окажете мне услугу, мисс…

– Манипенни,[11 - Персонаж из фильмов про Джеймса Бонда, секретарша главы внешней разведки.] – закончила за него девушка. Она хорошо умела подражать Шону Коннери. Не так безупречно, как Рич Литтл, но все-таки.

Бандит разразился смехом. Он напоминал гиену.

– Не могли бы вы позвать сюда Уиндзора? Лучше по громкой связи, если вы не против. И скажите, чтобы приходил без оружия.

Эсперанса взглянула на Майрона. Тот кивнул. Она набрала номер. В спикерфоне послышался голос Уиндзора:

– Алло?

– Тут тебя хочет видеть какой-то крутой тип с крутым загаром.

– А я давно его жду, – отозвался Уиндзор. – Привет, Костолом.

– Привет.

– Полагаю, ты вооружился до зубов?

– А как же? – ухмыльнулся гангстер. – Если попробуешь что-нибудь выкинуть, твоим дружкам крышка.

– Моим дружкам крышка? – повторил Локвуд. – Мог бы выражаться изящнее, друг мой. Ладно, я сейчас спущусь.

– Приходи без оружия.

– Это вряд ли. Но насилия не будет. Я обещаю.

Связь оборвалась. Несколько мгновений все смотрели друг на друга, словно выжидая, кто начнет первым.

– Я ему не верю, – пробормотал Костолом. Он кивнул Кирпичной Стене. – Забери девушку в другую комнату. Спрячься за столом или где-нибудь еще. Если услышишь стрельбу, вышиби ей мозги.

Тот кивнул. Костолом повернулся к Камуфляжу:

– Держи Болитара на мушке.

Главарь вытащил оружие. Когда лифт зашумел, он пригнулся и вскинул пистолет. Двери открылись, но это был не Уиндзор. Верзила Синди появилась из кабинки, похожая на ящера, вылупившегося из яйца.

– Господи Иисусе! – воскликнул Камуфляж. – Это что за чудо?

Верзила Синди что-то прорычала.

– Кто она, Болитар? – спросил Костолом.

– Моя новая секретарша.

– Скажи ей, чтобы подождала в другой комнате.

Майрон обратился к Синди:

– Все в порядке. Там Эсперанса.

Верзила опять что-то прорычала, но послушалась. По пути в кабинет она прошла мимо Костолома. Рядом с ней пистолет в его руке выглядел игрушечным. Открыв дверь, она рыкнула напоследок и исчезла в комнате.

Молчание.

– Господи Иисусе, – пробормотал Камуфляж.

Секунд через тридцать лифт опять зашумел. Костолом вернулся в прежнюю позицию и прицелился. Двери открылись. Из кабинки вышел Уиндзор. Увидев направленный на него пистолет, он нахмурился. Его голос прозвучал очень сухо:

– Я же обещал, насилия не будет.

– Нам нужна кое-какая информация, – сказал бандит.

– Мне это хорошо известно. А теперь убери оружие, и поговорим спокойно.

Костолом не шевельнулся.

– Ты вооружен? – произнес он.

– Конечно.

– Вытащи свой пистолет.

– Нет! – отрезал Уиндзор. – К тому же у меня не только пистолет. Гораздо больше.

– Я сказал…

– Ты меня слышал, Орвил.

– Не зови меня так.

Локвуд вздохнул:

– Ладно, Костолом. – Он покачал головой. – Ты усложняешь проблемы, которые можно решить проще.

– Что это значит?

– Это значит, что для умного парня ты часто забываешь, что силовые методы – не всегда самый короткий путь. Есть ситуации, когда лучше проявить сдержанность.

Ну вот, Уиндзор читает лекцию про сдержанность, подумал Майрон. Что следующим номером? Порнозвезда Ксавьера Холландер, разглагольствующая о моногамии?

– Подумай сам, что ты натворил, – продолжил Уиндзор. – Во-первых, подослал к Майрону двух любителей…

– Любителей! – Камуфляж фыркнул. – Кого ты назвал…

– Заткнись, Тони! – буркнул Костолом.

– Нет, ты, слышал, как он меня назвал? Любителем!

– Я сказал – заткнись, Тони.

Но тот никак не мог утихомириться:

– Черт возьми, у меня тоже есть чувства, Костолом.

Главарь бросил на него жесткий взгляд:

– Заткнись, или я сломаю тебе левое бедро.

Тони замолчал. Костолом посмотрел на Уиндзора.

– Извини, что перебил.

– Извинение принято. Итак, как я уже говорил, ты начал с того, что наехал на Майрона. Потом ты похитил его и пытался искалечить. Без всякой причины.

– Причина имелась, – возразил Костолом. – Мы хотели выяснить, где Даунинг.

– А почему ты решил, что Майрону это известно?

– Вы оба были в его доме. Вскоре Болитар вдруг попал в команду Даунинга. Можно сказать, занял его место.

– И что?

– То, что я не дурак. Вы оба что-то знаете.

– Ну а если знаем? – усмехнулся Уиндзор, разведя руками. – Почему просто не спросить? Или тебе не приходило это в голову? Ты ни разу не подумал, что самый лучший способ – прийти и спросить?

– Я спрашивал! – вмешался Камуфляж. – Тогда, на улице! Я спросил его, где Грег. А он начал хамить.

Уиндзор покосился на Тони:

– Ты служил в армии?

Бандит смутился:

– Нет.

– Жалкое отребье, – произнес Уиндзор тем же тоном, каким обычно обсуждал ситуацию на бирже, – ничтожество, грязный сгусток эктоплазмы. До тебя даже не доходит, что, надев армейскую форму, ты оскорбляешь и позоришь любого человека, хоть мало-мальски нюхавшего пороху. Если я еще раз увижу тебя в такой одежде, то всыплю тебе по полной. Ты понял?

– Эй…

– Ты не знаешь этого парня, Тони! – перебил Костолом. – Просто кивни и заткнись.

Камуфляж проворчал что-то, но повиновался. Уиндзор вновь переключил внимание на главаря.

– В такой ситуации, – закончил он, – мы вполне можем помочь друг другу.

– Как?

– Дело в том, что, по странному совпадению, мы тоже ищем сбежавшего мистера Даунинга. Вот почему я намерен сделать тебе одно предложение.

– Я слушаю.

– Для начала убери пистолет.

Костолом бросил на него косой взгляд.

– Откуда я знаю, что тебе можно доверять?

– Если бы я хотел тебя убить, ты был бы мертв еще прошлым вечером.

Костолом задумался и опустил оружие. Он махнул Камуфляжу, и тот сделал то же самое.

– А почему не убил? – спросил он. – На твоем месте я бы тебя прикончил.

– Я уже говорил о грубой силе, – объяснил Уиндзор, – и о зря потраченных усилиях. Мы нужны друг другу. Если бы я тебя вчера убил, сегодня мы бы не смогли договориться.

– Что ж, разумно. Продолжай.

– Полагаю, мистер Даунинг должен вам крупную сумму денег.

– Это еще слабо сказано.

– Отлично. Ты расскажешь нам то, что тебе известно. Мы найдем Уиндзора, не взяв с тебя ни цента. Когда это произойдет, ты не тронешь Грега, если он тебе заплатит.

– А если не заплатит?

Уиндзор улыбнулся и развел руками:

– Кто мы такие, чтобы вмешиваться в твой бизнес?

– Ладно, меня это устраивает, – произнес Костолом. – Но я не хочу говорить в присутствии подручных. – Он повернулся к Камуфляжу. – Посиди в другой комнате.

– Почему?

– Потому что, когда кто-нибудь начнет тебя пытать, ты ничего не будешь знать.

Тони это убедило. Он молча направился в кабинет Майрона.

– Может, присядем? – предложил Уиндзор.

Они сели. Костолом положил ногу на ногу и сразу перешел к делу:

– Даунинг помешан на азартных играх. Долгое время ему везло. Для человека с его манией нет ничего хуже. Когда удача ему изменила – а рано или поздно это происходит, – он решил, что сможет отыграться. Все так считают. Если у парня есть большие деньги, как у Грега, я ему не мешаю. Пусть сам роет себе могилу. Для бизнеса это полезно. Только надо за ним присматривать. Стараться не переборщить. Иначе он прокопает яму до самого Китая. – Главарь обернулся и взглянул на Майрона: – Понимаешь, о чем я говорю?

– О Китае.

– Короче, Даунинг начал проигрывать по-крупному. Всерьез. Не могу сказать, что он всегда платил исправно, но у него имелся большой потенциал. Иногда ставки доходили до двух с половиной, даже трех сотен.

– Сотен тысяч? – уточнил Майрон.

– Ага. – Костолом улыбнулся. – Вы никогда не встречались с игроками, верно?

Майрон промолчал. Он не собирался рассказывать свою биографию каким-то мафиози.

– Это то же самое, что алкоголь и героин. Только еще хуже. Они не могут остановиться. Обычно люди пьют или принимают наркотики, чтобы заглушить отчаяние. Что-то похожее есть в азартных играх, но здесь вам протягивает руку сама надежда. Играя, вы всегда надеетесь. Кажется, что еще одна ставка – и жизнь изменится к лучшему. В общем, порочный круг. Пока вы надеетесь, вы играете. Но пока вы играете, вы надеетесь.

– Глубокомысленно, – заметил Уиндзор. – Но давай вернемся к Грегу Даунингу.

– Короче говоря, он перестал платить. Долги выросли до полумиллиона. Я стал давить на него. Он объяснил, что сидит на мели, но я могу не беспокоиться, поскольку он заключил рекламный контракт, который принесет ему кучу денег.

Сделка с «Форте», подумал Майрон. Теперь понятно, почему Грег изменил свое мнение насчет рекламы.

– Я спросил, когда поступят деньги. Он ответил – через шесть месяцев. Шесть месяцев? Когда на нем полмиллиона долларов и долг все растет? Я заявил, что так не годится. Он должен заплатить немедленно. Грег сказал, что у него нет денег. Тогда я попросил его о маленькой услуге.

Майрон уже понял, к чему он клонит.

– Грег срезал очки?

– Нет. Он должен был срезать очки. «Драконам» давали преимущество над «Шарлотт» в восемь очков. Даунинг мог сделать так, чтобы они выиграли с меньшим счетом.

– Он согласился?

– Разумеется. Матч был назначен на субботу. Я поставил на «Шарлотт» сто штук. Сто штук!

– А Грег не вышел на площадку, – закончил Майрон.

– Вот именно. «Драконы» выиграли с преимуществом в двенадцать очков. Я знаю, Даунинг повредил ногу. Об этом писали в газетах. Конечно, он не виноват, ему не повезло. Но поймите меня правильно. Грег обязан ответить за мой ущерб. Почему я должен платить за его травму? – Он замолчал, ожидая возражений. Все молчали. – В общем, я ждал, что Грег мне позвонит, но этого не произошло. Теперь он должен мне почти два миллиона. Думаю, ты понимаешь, Уиндзор, что в подобной ситуации я просто должен что-нибудь предпринять.

– Когда Грег платил в последний раз? – спросил Майрон.

– Давно. Точно не помню. Месяцев пять или шесть назад.

– А потом ничего?

– Да.

Беседа длилась еще несколько минут. Эсперанса, Верзила Синди, Камуфляж и Кирпичная Стена вышли из соседней комнаты. Уиндзор и Костолом вспомнили общих знакомых по боевым искусствам. Вскоре бандит и его свита удалились. Когда лифт закрылся, Синди взглянула на Эсперансу и расплылась в широкой улыбке. Затем она изобразила что-то вроде джиги. Пол в комнате затрясся.

Майрон вопросительно взглянул на Эсперансу.

– Тот большой парень, – объяснила она, – который сидел с нами в комнате.

– И что с ним?

– Он попросил у Синди телефон.

Верзила продолжала энергично отплясывать в приемной. Обитатели нижних этажей, очевидно, прятались в поисках укрытия, как в последний день Помпеи. Майрон повернулся к Уиндзору:

– Ты обратил внимание, что Грег не платил уже несколько месяцев?

Локвуд кивнул.

– Те пятьдесят тысяч долларов, которые он снял перед исчезновением, не пошли на уплату долга.

– Тогда на что они пошли?

– Видимо, на бегство.

– Значит, он готовился заранее, – заметил Болитар.

– Похоже на то.

– Убийство не случайно произошло именно в тот вечер. Трудно поверить, будто Лиз Горман по чистому совпадению умерла как в раз в тот день, когда Даунинг замыслил свое исчезновение.

– Пожалуй, – согласился Уиндзор.

– Полагаешь, Грег убил ее?

– Все указывает на это. Я уже говорил, что деньги лежали на счете, который открыл Марти Фелдер. Вероятно, мистер Фелдер знает ответ.

Верзила Синди неожиданно перестала плясать. Она обхватила за плечи Эсперансу и принялась что-то мурлыкать. Юная возлюбленная.

– Если Фелдер знал, что Грег собирается сбежать, – протянул Майрон, – почему он оставил сообщения на автоответчике?

– Чтобы сбить нас с толку. Или ему не были известны намерения Грега.

– Я ему позвоню, – пробормотал Болитар. – Попробую встретиться с ним завтра.

– Сегодня вечером у тебя игра?

– Да.

– Во сколько?

– В половине восьмого. – Майрон взглянул на часы. – Но мне надо поторапливаться, чтобы успеть поговорить с Боксом.

– Давай я тебя подкину, – предложил Уиндзор. – Я тоже хочу встретиться с мистером Арнстайном.


После их отъезда Эсперанса прослушала сообщения голосовой почты. Потом она стала убираться на своем столе. После пляски Синди две фотографии – одна с ее овчаркой Хлоей, получившей приз за лучшую породу на дог-шоу в Уэстчестере, и другая с ней самой и с Верзилой Синди, изображавших Маленькую Покахонтас и Атаманшу с победно вскинутыми поясами ЖАР в руках, – едва не попадали на пол.

Пока она разглядывала фотографии, в голове у нее вертелись слова Майрона. Он говорил про время убийства. О том, что оно совпало с бегством Даунинга. А как насчет самой Лиз Горман? Когда она приехала в Нью-Йорк? Банк в Тусоне ограбили два месяца назад, примерно столько же Горман работала в закусочной «У парка». Понятно, что женщина, скрывавшаяся от властей, хотела поскорее сбежать с места преступления, но почему она выбрала такой густонаселенный город, как Нью-Йорк?

Эсперанса долго размышляла и вскоре поняла, что зашла в тупик. Надо было найти какую-то вескую причину, почему Лиз Горман действовала именно так, а не иначе. Эсперанса старалась прикинуть, как все это можно связать с ограблением банка. Она взяла трубку и позвонила одному из близких друзей Майрона и Уиндзора в ФБР.

– Нам нужна полная информация по ограблению банка «Бригадой Ворона», – произнесла она. – Вы можете прислать копию файлов?

– Да, завтра утром.


Глава 24


Уиндзор и Майрон питали необъяснимое пристрастие к бродвейским мюзиклам. Пока они ехали в «ягуаре» Уиндзора, из стереосистемы громко звучал саундтрэк к «1776». Континентальный конгрессмен кричал: «Пусть кто-нибудь распахнет окно!» Затем следовала оживленная дискуссия, нужно открывать это самое окно («чертовски жарко в Филадельфии») или не нужно («слишком много мух»). За голосами спорящих кто-то спокойно предлагал Джону Адамсу[12 - Второй президент США (1797–1801 гг.).] присесть. История.

– Кто играл Томаса Джефферсона? – спросил Локвуд.

Сам он, конечно, знал ответ. Друзья превращали жизнь Майрона в сплошную викторину.

– В кино или на сцене?

Уиндзор сдвинул брови:

– Я не люблю экранизаций.

– Кен Ховард, – ответил Майрон.

– Верно. Самая известная роль мистера Ховарда?

– Тренер в «Белой тени».

– Опять верно. Кто играл Джона Адамса?

– Уильям Дэниелс.

– Прославившийся в роли…

– Несносного хирурга в «Сент-Элсвер».

– Актриса, игравшая Абигайл Адамс?

– Бетти Бакли. Лучшая роль – Эбби из «Восьми достаточно».

Уиндзор улыбнулся:

– Молодец.

Майрон смотрел на дома и машины, сливавшиеся в одну пульсирующую массу, и думал о Джессике. Перебраться к ней. Почему бы и нет? Он любит ее. Она любит его. Джессика сама это предложила. Обычно в любовных отношениях один партнер доминирует над другим. Это получается само собой. Равноправия практически не бывает. В их случае главную скрипку играла Джессика. Майрон понимал это. В любом случае постоянные намеки Эсперансы на то, что его «вышвырнули», показали ему истинное положение вещей. Отсюда еще не следовало, что он любил Джессику больше, а она его – меньше. А может, и следовало. Майрон уже ни в чем не был уверен. Одно он знал точно: Джессика очень редко делала первый шаг. Все, что ему оставалось, – это пойти ей навстречу. Он даже не мечтал услышать от нее такие слова. И все-таки что-то удерживало Майрона. Было слишком много факторов, которые тянули его в разных направлениях – так же, как с Терри.

Он долго взвешивал все «за» и «против», но так и не пришел ни к какому заключению. Хотелось побеседовать с кем-нибудь еще. Это его обычный способ – обсуждать проблемы с близкими друзьями. Вот только с кем? Эсперанса, самая надежная советчица, терпеть не могла Джессику. Уиндзор… он мало подходил для сердечных дел. Это все равно что искать воду в выжженной пустыне.

Майрон пробормотал:

– Джессика предложила переехать к ней.

Уиндзор секунду молчал, а потом спросил:

– Ты получишь все деньги за серию плэй-офф?

– Что?

– Тебя очень поздно приняли в команду. Ты уверен, что получишь всю долю от прибыли в плэй-офф?

– Не волнуйся. Я об этом позаботился.

Локвуд кивнул. Он смотрел прямо на дорогу. Стрелка спидометра колебалась на восьмидесяти милях – многовато для Третьего шоссе. Уиндзор постоянно менял полосы, виляя влево или вправо. Майрон привык к его манере водить машину, но все-таки старался отводить глаза от ветрового стекла.

– Ты останешься на игру? – спросил он.

– Не знаю.

– От чего это зависит?

– От того, будет ли там Проба, – произнес Уиндзор. – Ты сказал, ей нужна новая работа. Может, заодно мне удастся из нее что-нибудь вытянуть.

– Что ты ей скажешь?

– Это трудная дилемма, которая касается нас обоих. Если ты спросишь ее о звонке Даунинга, то выдашь себя с головой. Если это сделаю я, она удивится, чего ради я этим интересуюсь. В любом случае, при наличии мозгов, Проба что-нибудь заподозрит. Более того, если ей действительно известно нечто важное, она мне попросту наврет.

– Что ты предлагаешь?

Уиндзор склонил голову к плечу, изобразив глубокое раздумье.

– Пожалуй, я с ней пересплю, – усмехнулся он. – Вероятно, она развяжет язык в порыве страсти.

– Она спит только с игроками из «Гигантов» и «Драконов», – напомнил Майрон и, нахмурившись, добавил: – Ты хочешь с ней переспать?

Приятель пожал плечами:

– Альтернатива – высечь ее резиновым шлангом. Если только она не получает удовольствия от подобного обращения.

– Есть еще идеи?

– Я над этим работаю.

Они молча свернули к арене «Мидоуландс». Абигайл Адамс на CD-плеере сообщала Джону Адамсу, что женщинам в Массачусетсе нужны булавки. Уиндзор начал напевать под музыку. Затем он заметил:

– Что касается Джессики… – Он отнял руку от руля и помахал ею в воздухе. – Я не тот человек, с которым обсуждают такие проблемы.

– Знаю.

– Когда она тебя бросила, ты был в жутком состоянии. Не понимаю, зачем тебе рисковать опять.

Майрон посмотрел на него:

– Ты действительно так думаешь? Это очень грустно, Уиндзор.

– О да, настоящая трагедия.

– Я серьезно.

Локвуд иронически схватился за голову:

– О горе мне, горе, я никогда не испытывал того глубокого страдания, в которые погрузился ты, расставшись с Джессикой. Бедное, бедное дитя.

– Ты понимаешь, что не все так просто.

Уиндзор положил руку на руль и пожал плечами.

– Нет, мой друг, все очень просто. Реальной была лишь твоя боль. Остальное – иллюзия.

– Это твое мнение?

– Да.

– О всех чувствах вообще?

– Я так не говорил.

– Как насчет нашей дружбы? Она тоже всего лишь иллюзия?

– Мы говорим не о нас, – возразил Локвуд.

– Я просто пытаюсь понять…

– Тут нечего понимать! Я уже сказал, что не гожусь для данной темы.

Впереди вырастала огромная арена. Раньше она носила имя Брендана Берна, непопулярного политика, случайно оказавшегося в кресле губернатора в тот год, когда построили весь комплекс. Вскоре спортивные воротилы решили привлечь новые средства и переименовали ее в арену континентальных авиалиний – звучало неказисто, но, во всяком случае, не хуже старого названия. Брендан Берн и его свита подняли вой. Это возмутительно, вопили они. Комплекс по праву был назван в честь губернатора. Как они посмели переименовать арену? Что до Майрона, то он не видел тут проблемы. Что важнее – самолюбие политика или дополнительные двадцать с лишним миллионов долларов? Ответ напрашивался сам собой.

Майрон покосился на Уиндзора. Тот по-прежнему смотрел на дорогу, крепко держась за руль. Болитар вспомнил то давнее утро, когда от него ушла Джессика. Он тоскливо слонялся по дому, когда в дверь постучал Локвуд. Майрон пошел открывать.

Уиндзор с порога объявил:

– Слушай, я тут снял девчонку. Тебе надо с кем-нибудь переспать.

Майрон покачал головой.

– Ты уверен? – воскликнул приятель.

– Да.

– Тогда окажи мне услугу.

– Какую?

– Не напивайся сегодня в баре, – попросил его друг. – Это банально.

– А переспать со шлюхой – нет?

– Да, но это намного интереснее.

Вскоре он развернулся и ушел. На том все и закончилось. Больше они никогда не касались его отношений с Джессикой. И сейчас Майрон тоже зря затронул эту тему. Толку никакого.

Если задуматься, у Уиндзора имелись основания стать таким, какой он есть. Майрон снова посмотрел на друга, на сей раз преисполнившись сочувствия. С точки зрения Локвуда, его собственная жизнь являлась сплошным уроком выживания. Вероятно, результаты не всегда получались блестящими, но чаще всего его методы срабатывали. Он не был бесчувственным роботом, хотя иногда ему хотелось, чтобы люди считали его именно таким. Но он хорошо усвоил одно – нельзя доверять другим. На свете было не так много людей, о которых Уиндзор заботился, но эти немногие могли похвастаться исключительной опекой и вниманием. Остальной мир его просто не интересовал.

– Я возьму тебе место рядом с Пробой, – мягко произнес Майрон.

Уиндзор кивнул и свернул на автостоянку. Майрон назвал себя секретарю Бокса, и их провели в его офис. Келвин Джонсон уже был здесь – стоял справа от Арнстайна. Бокс сидел за столом. Он выглядел постаревшем. Кожа посерела, под глазами темные круги. Владелец клуба тяжело поднялся с места. Минуту он разглядывал Уиндзора.

– Полагаю, это мистер Локвуд?

Надо же, Бокс уже знал о Уиндзоре – успел подготовиться.

– Верно, – ответил Майрон.

– Он помогает нам решать проблему?

– Да.

Мужчины пожали друг другу руки и сели за стол. В таких случаях Уиндзор всегда хранил молчание. Его взгляд скользил по комнате, схватывая каждую деталь. Прежде чем разговаривать с людьми, он любил изучать их, особенно в домашней обстановке.

– Итак, – начал Бокс с натянутой улыбкой, – какие новости?

– Когда вы впервые обратились ко мне, – произнес Майрон, – у вас были опасения, что я найду нечто скверное. Я хотел бы услышать, что имелось в виду.

Бокс изобразил удивление.

– Наверное, это прозвучит глупо, Майрон, – заметил он с легким смешком, – но если бы я это знал, мне не пришлось бы тебя нанимать.

– Грег пропадал и раньше.

– И что с того?

– Но раньше вы не ждали каких-либо неприятностей. Почему сейчас?

– Я уже объяснял. Скоро собрание акционеров.

– Это единственное, что вас заботит?

– Нет, – ответил Бокс. – Я волнуюсь за Грега.

– Но раньше вы не нанимали людей для его поисков. Чего вы боитесь?

Арнстайн пожал плечами:

– Видимо, ничего. Просто перестраховываюсь. А в чем дело? Ты что-нибудь нашел?

Майрон покачал головой:

– Перестраховка – не ваш стиль, Бокс. Вы любите риск. Всегда любили. Я наблюдал, как вы меняли проверенных и успешных ветеранов на неизвестных новичков. Вам нравится нападать, а не защищаться. Вы не боитесь играть по-крупному, делать азартные ходы.

Бокс сухо улыбнулся.

– В этой стратегии есть один минус, – заметил он. – Ты можешь проиграть. И проиграть очень много.

– Что вы проиграли на сей раз?

– Пока ничего. Но если Грег не вернется, это может стоить мне чемпионата.

– Я не об этом. Есть иная причина.

– Мне очень жаль, – проговорил Бокс, разведя руками, – но я не понимаю, о чем ты беспокоишься. То, что я тебя нанял, было вполне логично. Грег исчез. Верно, он пропадал и раньше, но не посреди сезона и не перед самым чемпионатом. Это на него не похоже.

Майрон посмотрел на Уиндзора, который сидел со скучающим видом.

– Вы знаете Лиз Горман? – спросил Майрон.

Краем глаза он заметил, что Келвин шевельнулся.

– Нет, – ответил Бокс. – А что?

– Как насчет Карлы или Салли?

– Ты о чем? Я что, должен вспомнить, знал ли я когда-то женщин по имени…

– Нет, совсем недавно. Я имею в виду – тех, кто как-то связан с Грегом Даунингом.

Бокс покачал головой.

– Келвин?

Келвин повторил его жест, но не настолько энергично.

– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовался Арнстайн.

– Потому что речь идет о том, с кем находился Грег в ночь своего исчезновения.

Бокс выпрямился и забросал его вопросами:

– Ты нашел ее? Где она? Может, они скрылись вместе?

– Женщина мертва, – сообщил Майрон.

Арнстайн побледнел. Келвин промолчал и скрестил ноги. Очень выразительный жест для Кирпича.

– Мертва?

– Точнее, убита.

– О Господи…

Взгляд Бокса заметался по лицам присутствующих, словно в поисках ответа или утешения.

– Вы уверены, что не знаете никого по имени Лиз Горман, Карла или Салли? – спросил Майрон.

Арнстайн открыл рот и закрыл его. Он не издал ни звука.

– Убита?

– Да.

– И она была с Грегом?

– Грег – последний, кто видел ее живой. Отпечатки его пальцев обнаружили на месте преступления.

– На месте преступления? – Голос Бокса дрогнул. – О Боже, та кровь в подвале, – пробормотал он. – Тело нашли в доме Грега?

– Нет, ее убили в собственной квартире.

Бокс посмотрел на него с недоумением.

– Но ты говорил, что нашел кровь в подвале Грега. В детской комнате.

– Да. Но теперь кровь исчезла.

– Исчезла? – раздраженно воскликнул Арнстайн. – Что значит исчезла?

– Кто-то вытер ее. – Майрон взглянул Боксу прямо в глаза. – Это значит, что в последние два дня кто-то проник в дом Грега и попытался замять скандал.

Бокс на мгновение опешил.

– Ты думаешь, это сделал я? – возмутился он.

– Вы единственный, кому я сообщил про кровь. Вы желали скрыть эту историю.

– Я предоставил действовать тебе, – возразил Арнстайн. – Сказал, что, по-моему, ничего страшного не произошло, но не стал тебе мешать. Конечно, я хочу избежать скандала. А кто не хочет? Но я никогда бы не совершил подобного. Странно, что ты мог так подумать, Майрон.

– Бокс, – произнес Болитар, – у меня есть список телефонных звонков убитой женщины. Она звонила вам за четыре дня до смерти.

– Мне?

– Номер телефона вашего офиса значится в ее списке.

Арнстайн промолчал.

– Что ж, может, она сюда и звонила, но беседовала не со мной, – пробормотал он не слишком убедительно. – Например, с моим секретарем.

– Мистер Арнстайн, – обратился Уиндзор к владельцу клуба.

– Да?

– При всем уважении, сэр, эта ложь начинает меня утомлять.

У Бокса отвисла челюсть. Он привык, чтобы перед ним заискивали, а не называли его лжецом.

– Что?

– Майрон питает к вам большое уважение, сэр, – продолжил Уиндзор. – Это свидетельствует о многом. Редко кому удается заслужить уважение Майрона. Но вы знали эту женщину. И общались с ней по телефону. У нас есть доказательства.

Бокс прищурился:

– Какие доказательства?

– Во-первых, список звонков…

– Но я уже объяснил, что…

– И во-вторых, ваши собственные слова.

– О чем вы говорите, черт возьми? – нахмурился Арнстайн.

– В начале разговора Майрон спросил, знаете ли вы Лиз Горман или женщину по имени Карла или Салли. Помните?

– Да. Я ответил «нет».

– Верно. Потом он сказал – я цитирую дословно, поскольку это важно, – «речь идет о том, с кем находился Грег в ночь своего исчезновения». Фраза звучит немного неуклюже, но это было сделано намеренно. Помните, что вы спросили после этого, мистер Арнстайн?

Бокс пожал плечами:

– Нет.

– Вы спросили – я опять цитирую дословно, – «Ты нашел ее? Где она?»

– Да, и что?

– Вы сказали – «ее». А потом – «она». Но Майрон спрашивал о Лиз Горман, или Карле, или Салли. Это выглядело так, будто речь шла о трех разных женщинах. То есть о «них», а не о «ней». Однако вы, мистер Арнстайн, почему-то решили, что все три имени относятся к одной женщине. Разве не странно?

– Что? – Бокс побагровел от гнева. – И вы считаете это доказательством?

Уиндзор подался вперед:

– Я знаю, Майрон получает неплохую компенсацию за свои услуги. В обычной ситуации я бы рекомендовал ему продолжать эту работу. Пусть он заботится о своих интересах и берет ваши деньги. Если вы хотите провалить ваше собственное расследование, кто мы такие, чтобы вам мешать? Правда, Майрон вряд ли бы меня послушал. Он очень упрямый. Хуже того, у него есть свои представления о том, что правильно и неправильно, и он следует им даже тогда, когда в этом нет необходимости.

Локвуд сделал паузу, глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. Все молча смотрели на него.

– Проблема в том, – произнес он, – что убили женщину. Разыскивается человек, замешанный в этом преступлении. Мы знаем, что он исчез и, вероятно, сам является убийцей или жертвой. Ситуация стала слишком опасной, чтобы по-прежнему действовать вслепую. Потенциальные потери превышают ожидаемые выгоды. Как бизнесмен, мистер Арнстайн, вы должны это понимать.

Бокс промолчал.

– Что получается в итоге? – Уиндзор развел руками и сцепил пальцы. – Нам известно, что жертва общалась с вами. Либо вы рассказываете нам, зачем она звонила, либо мы пожимаем друг другу руки и уходим.

– Я говорил с ней первым, – сообщил Келвин. Он поерзал в своем кресле, стараясь не смотреть на Бокса. Но тот не выглядел расстроенным или разъяренным. Он сидел, все глубже погружаясь в кресло, точно сдувшийся баллон. – Она представилась как Карла, – добавил Келвин.

Уиндзор исполнил свою роль. Остальное в руках Майрона.

– Что она сказала? – спросил Болитар.

– Что у нее есть компромат на Грега. И она может подмочить наш бизнес.

– Какой компромат?

– Это мы не успели выяснить, – сказал владелец клуба. На мгновение он замялся, желая выиграть время или собраться с мыслями. – Я не хотел тебе лгать, Майрон. Извини. Просто пытался защитить Грега.

– Вы с ней тоже беседовали? – спросил Болитар.

Бокс кивнул.

– После ее звонка Келвин пришел ко мне. Когда она опять позвонила, мы говорили вместе. Она хотела денег в обмен на молчание.

– Сколько?

– Двадцать тысяч долларов. Мы решили встретиться в понедельник вечером.

– Где?

– Не знаю. Карла заявила, что назовет нам место в понедельник утром, но больше не звонила.

Наверное, потому, что была мертва, подумал Майрон. Мертвые редко звонят по телефону.

– Значит, она не выдала вам свой большой секрет?

Бокс и Келвин обменялись вопросительными взглядами.

– В этом не было необходимости, – произнес Арнстайн со вздохом. – Мы и так знали.

– Что?

– Что Грег играет. Он задолжал огромные деньги каким-то уголовникам.

– Вы знали, что он играет?

– Да, – промолвил Бокс.

– Откуда?

– Грег мне сам сказал.

– Когда?

– Около месяца назад, – ответил Арнстайн. – Он просил помощи. Мне… я всегда был для него чем-то вроде отца. Заботился о нем. От всей души. – Он посмотрел на Майрона, и в его взгляде мелькнуло страдание. – О тебе я тоже забочусь, Майрон. Вот почему мне было так трудно на это решиться.

– Решиться на что?

– Я желал ему помочь. Уговорил обратиться к врачу. К профессионалу.

– Он вас послушал?

– Да. На прошлой неделе Грег начал работать с психиатром, специалистом по игровой зависимости. Кроме того, мы уговорили его заключить рекламную сделку, чтобы расплатиться с долгами.

– Мартин Фелдер был в курсе? – спросил Болитар.

– Неизвестно, – покачал головой Арнстайн. – Врач объяснил, что игроки очень долго могут скрывать свое пристрастие. Но Фелдер занимался почти всеми делами Грега. Если он не знал, то это странно.

Над головой Бокса висел плакат с фотографией его команды. Майрон задержал взгляд на снимке. Два капитана, Грег и Терри, сидели впереди. Грег широко улыбался. На губах Терри играла обычная усмешка.

– Выходит, нанимая меня, вы уже знали, что исчезновение Грега может быть связано с его долгами? – спросил Майрон.

– Нет. Не так, как ты думаешь. Я был уверен, что его заимодавец не причинит ему вреда. Сделка с «Форте» давала ему передышку.

– Тогда в чем дело?

– Я боялся за его разум. – Бокс указал висевшую сзади фотографию. – Грег и раньше был неуравновешенным, и я считал, что игорные долги могут сильно повлиять на его психику. Наверное, тебе покажется странным, но Грег любил свой имидж. Преданность фанатов нравилась ему больше денег. А если его поклонники узнают правду? Как они отреагируют? Вот я и подумал, что Грег мог сорваться. Что он не выдержал давления.

– А теперь, когда убита женщина, что вы думаете?

– Я знаю Грега лучше, чем кто-либо. Когда ему плохо, он просто убегает. Он никого не убивал, я убежден. Насилие не в его натуре. Грег очень хорошо знает ему цену.

Несколько секунд все молчали. Майрон и Уиндзор ждали продолжения. Когда его не последовало, Уиндзор спросил:

– Мистер Арнстайн, это все, что вы хотели нам сообщить?

– Да.

Локвуд встал и молча покинул комнату. Майрон пожал плечами и направился за ним.

– Майрон?

Он обернулся. Бокс встал из-за стола. Его глаза были влажны.

– Желаю удачной игры, – мягко промолвил он. – Это лишь игра, не более. Помни об этом.

Майрон кивнул, вышел в коридор и догнал Уиндзора.

– Где мой билет? – спросил Локвуд.

Майрон протянул ему бумажку.

– Опиши, как выглядит Проба.

Майрон описал. Когда они подошли к лифту, Уиндзор заметил:

– Твой мистер Арнстайн по-прежнему врет нам.

– У тебя есть факты, или это просто интуиция?

– Интуиция – не мой профиль. Ты ему веришь?

– Не знаю.

– Но ты от него в восторге?

– Да.

– Даже теперь, когда он признался, что лгал тебе в глаза?

– Даже теперь.

– Ладно, тогда позволь изложить тебе кое-какие соображения, – сказал Уиндзор. – Кто, кроме самого Грега, потеряет больше всех, если его пристрастие к игре станет достоянием общественности? Кто, кроме самого Грега, больше других заинтересован в том, чтобы Лиз Горман хранила молчание? И наконец, кто – если Грег станет пятном на репутации команды и тем самым если не уничтожит, то значительно понизит шансы Бокса Арнстайна удержать контроль над клубом, – кто будет радоваться больше всех, если Даунинга так и не найдут?

Майрон не ответил.


Глава 25


Место рядом с Пробой было свободно. Уиндзор сел и повернулся к ней с сияющим лицом.

– Добрый вечер, – промолвил он.

Соседка улыбнулась:

– Привет.

– Полагаю, вы мисс Мейсон.

Женщина кивнула.

– А вы Уиндзор Хорн Локвуд-третий. Я узнала вас по снимкам в «Форбс».

Они пожали друг другу руки, их взгляды задержались дольше, чем ладони.

– Рад нашему знакомству, мисс Мейсон.

– Пожалуйста, зовите меня Мэгги.

– Отлично.

Уиндзор улыбнулся еще шире. На площадке раздался свисток. Закончилась первая четверть. Он заметил, как Майрон привстал, чтобы пропустить товарищей по команде. Видеть его среди игроков и в форме НБА было странно и почему-то неприятно. Он не стал смотреть и снова повернулся к Пробе. Она бросила на него выжидающий взгляд.

– Насколько я понял, вы ищете работу в моей фирме, – начал Уиндзор.

– Да.

– Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

– Нисколько.

– Вы работаете в «Братьях Киммел»?

– Да.

– Сколько трейдеров они обслуживают?

– Не более десяти. Мы маленькая фирма.

– Ясно. – Уиндзор сцепил пальцы, сделав вид, будто обдумывает ее слова. – Вы работаете по выходным?

– Иногда.

– И вечерами тоже?

Женщина слегка насторожилась, но потом расслабилась.

– Бывает.

– А в субботу вечером?

– Простите?

– Вы ведь знаете Грега Даунинга?

– Конечно, но…

– Разумеется, вам известно, – продолжил Уиндзор, – что в субботу вечером Грег исчез. Интересно, что в последний раз он звонил из дома именно в ваш офис. Вы помните его звонок?

– Мистер Локвуд…

– О нет. Зовите меня Уиндзор.

– Я не совсем понимаю, что вы пытаетесь…

– Все очень просто! Вчера вечером вы заявили моему другу мистеру Болитару, что не говорили с Грегом Даунингом несколько месяцев. Однако, как я уже заметил, у меня есть информация, противоречащая вашим словам. Мисс Мейсон, это несоответствие позволяет заподозрить вас во лжи. В «Лок-Хорн секьюритиз» подобное недопустимо. Мои сотрудники должны быть безупречны. Вот почему я прошу вас разъяснить возникшее недоразумение.

Он достал из кармана пакетик с арахисом, аккуратно вылущил орех, убрал скорлупу в другой пакет и деликатно отправил ядро в рот.

– Как вы узнали, что мистер Даунинг звонил в офис? – спросила Проба.

– Ради Бога, – поморщился Локвуд, – давайте обойдемся без банальностей. Его звонок – непреложный факт. Вы это знаете. Я это знаю. Зачем тратить время?

– Я не работала в субботу вечером. Наверное, он звонил кому-нибудь другому.

Уиндзор нахмурился:

– Ваша тактика начинает меня утомлять, мисс Мейсон. Вы сами говорили, что у вас маленькая фирма. Если хотите, я могу позвонить вашему начальству. Думаю, они не откажутся сообщить мистеру Уиндзору Хорну Локвуду-третьему, находились вы в то время на работе или нет.

Проба откинулась назад и скрестила руки на груди, глядя на игру. «Драконы» вели 24:22. Она следила за летавшим по площадке мячом.

– Мне больше нечего вам сказать, мистер Локвуд.

– Вот как? Не заинтересованы в работе?

– Нет.

– Вы меня не поняли. Я не имею в виду «Лок-Хорн секьюритиз». Я говорю о работе вообще, в том числе – о вашей собственной.

Она повернулась к нему:

– Простите?

– У вас есть две возможности, – объяснил Уиндзор. – Я назову их прямо, чтобы вы могли выбрать, что вам больше подходит. Первая – вы рассказываете, зачем Грег Даунинг звонил вам в субботу вечером. Затем объясняете, почему солгали Майрону. Наконец сообщаете все, что вам известно об исчезновении Грега.

– О каком исчезновении? Он получил травму.

– Вторая возможность заключается в том, что вы продолжаете лгать или хранить молчание. В этом случае я начинаю распускать о вас слухи в деловых кругах – в частных беседах, на вечеринках и так далее, – подвергая сомнению вашу репутацию. Конкретно, я дам понять, что федеральные власти ведут дело о крупной растрате.

– Но… У вас не получится.

– Неужели? – Уиндзор поднял брови. – Мои слова не подвергаются сомнению. Что касается вас, то после этого вы не найдете даже место гардеробщицы в придорожной забегаловке. – Он улыбнулся и протянул ей пакетик. – Хотите орешков?

– Вы сумасшедший.

– А вы нет. Взгляните на того мальчишку, который вытирает полотенцем пол. Он заслуживает… – Уиндзор пожал плечами. – Ну, не знаю… Фелляции по меньшей мере, как вам кажется? – Локвуд мило улыбнулся. – Я ухожу.

Проба встала.

– Хотите со мной переспать? – произнес Уиндзор.

Женщина с ужасом посмотрела на него.

– Что?

– Хотите со мной переспать? Если вы хороши в постели, я, может, все-таки возьму вас в фирму.

Проба стиснула зубы.

– Я не проститутка, – прошипела она.

– О, конечно, вы не проститутка, – произнес Уиндзор так громко, что к ним обернулись несколько зрителей; – Вы лицемерка.

– О чем вы говорите?

Он указал на кресло.

– Присядьте.

– Не собираюсь.

– Тогда мне не придется кричать. Прошу вас.

Она покачала головой и села.

– Чего вы добиваетесь?

– Вы находите меня привлекательным, верно?

Проба скорчила гримасу.

– Вы самый отвратительный человек, которого я когда-либо…

– Я говорю только о внешности, – уточнил Уиндзор. – Физиология, помните? Вчера вечером вы сказали Майрону, что секс – просто физический акт. Вроде рукопожатия. Правда, подобное сравнение ставит под вопрос способности наших партнеров. Рискуя показаться нескромным, я должен заметить, что физически со мной все в порядке. Если вспомнить всех «Гигантов» и «Драконов», которых вы уложили в постель за свою блестящую карьеру, легко предположить, что хотя бы один из них имел более скромную внешность, чем ваш покорный слуга.

Проба прищурилась. Она казалась испуганной и заинтригованной одновременно.

– Вероятно, – признала она.

– И, несмотря на это, вы отказываетесь спать со мной. Как хотите, дорогая, но это лицемерие.

– Почему? Я свободная женщина. Выбор за мной.

– Ну да, конечно. Но почему вы выбираете только «Драконов» и «Гигантов»? – Когда она замедлила с ответом, он улыбнулся и поднял палец. – Хотя бы на один вопрос вы можете ответить мне честно?

– Вы так много про меня знаете. Ответьте сами.

– Ладно. Итак, вы изобретаете для себя странное правило – «Драконы» и «Гиганты», и больше никто. Ставите себе границы. Я – нет. Если я нахожу женщину привлекательной, для меня этого достаточно. Но вам требуется ограничение в виде двух команд. Вы пытаетесь укрыться им, как стеной.

– Отделиться от чего?

– Не от чего, а от кого. От так называемых обычных шлюх. Гордо заявляете, что вы не проститутка. Еще бы, ведь выбор за вами, черт возьми! Вы не шлюха.

– Так оно и есть.

Уиндзор улыбнулся:

– Но что такое шлюха? Женщина, которая спит с кем попало? Ничего подобного. Именно этим вы и занимаетесь. Вы не станете осуждать тех, кто поступает так же. Тогда что такое шлюха? Если послушать вас, данного понятия вообще не существует. Однако вы сразу заупрямились, когда я спросил вас про постель. Почему?

– Не стоит делать из мухи слона, – усмехнулась Проба. – Слово «шлюха» имеет оскорбительный оттенок. Поэтому я стала возражать.

Уиндзор развел руками.

– Но откуда здесь взяться оскорбительному оттенку? Если шлюха, по определению, то же самое, что свободная женщина, которая спит, с кем хочет, почему бы не ухватиться за этот термин, так сказать, обеими ногами? К чему все эти границы? К чему выдуманные правила? Вы используете «тактику двух команд», чтобы продемонстрировать свою свободу. Но демонстрируете обратное. А именно – свою неуверенность и слабость.

– Поэтому я лицемерка?

– Разумеется. Вернемся к моему предложению переспать. Или секс – чисто физический акт, и в таком случае я не вижу в своем поведении ничего предосудительного, или секс – нечто большее. Выбирайте.

Проба улыбнулась и покачала головой.

– Вы интересный человек, мистер Локвуд. Пожалуй, я с вами пересплю.

– Не получится.

– Почему?

– Вы сделаете это для того, чтобы доказать, что я не прав. А на самом деле – лишь подтвердите свою неуверенность и слабость. Но мы уклонились в сторону. Это моя вина. Простите. Итак, вы расскажете мне о разговоре с Грегом Даунингом, или я должен разрушить вашу репутацию?

Мэгги растерялась. Этого он и добивался.

– Конечно, существует и третья возможность, – продолжил Уиндзор. – Она следует за второй. После того как ваша репутация будет уничтожена, вам предъявят обвинение в убийстве.

Женщина побледнела.

– Что?

– Грег Даунинг – главный подозреваемый в мокром деле. Если окажется, что вы ему как-то помогали, вас привлекут в качестве сообщницы. – Локвуд замолчал и нахмурился. – Хотя, честно говоря, я сомневаюсь, что власти добьются обвинительного приговора. Не важно. Я начну с вашей репутации. А там посмотрим.

Проба жестко взглянула ему в глаза.

– Идите вы в задницу! – бросила она.

Локвуд встал.

– Пожалуй, это будет предпочтительнее, чем ваше общество. – Он улыбнулся и отвесил поклон. Если бы у него была шляпа, он бы вежливо приподнял ее. – Всего вам доброго.

Вскинув голову, Уиндзор зашагал к выходу. В его безумии была своя система. Ему бы все равно не удалось расколоть Пробу. Уиндзор понял это с первого взгляда. Это была умная и преданная женщина. Опасное, но восхитительное сочетание. А теперь он все-таки встряхнул ее. Любой на месте Мэгги начнет паниковать и что-нибудь предпримет. Все, что ему нужно, – подождать снаружи и устроить слежку.

Уиндзор взглянул на табло. Середина второй четверти. Он больше не желал смотреть игру. Но когда он был уже у двери, в громкоговоритель объявили: «На замену Троя Эриксона вышел Майрон Болитар».

Локвуд заколебался. Он сделал еще один шаг к выходу. Ему не хотелось оборачиваться. Он остановился и взглянул на площадку.


Глава 26


Майрон сидел в конце скамейки. Он знал, что не будет играть, но волнение сжимало его, как стальные обручи. В молодости ему нравилась горячка больших соревнований, даже если предстартовая лихорадка едва не доводила его до паралича. Главное – выйти на площадку. Стоило ему столкнуться плечом с противником, подхватить упавший мяч или сделать ложный выпад, как нервозность улетучивалась, а рев и вопли на трибунах превращались в легкий музыкальный фон.

Потом Майрон перестал играть и обнаружил то, о чем догадывался раньше: предматчевый мандраж был связан только с баскетболом, и более ни с чем. Он никогда не испытывал ничего подобного в деловой и личной жизни. Даже драки и силовые стычки – чистейший адреналин – не производили на него такого впечатления. Он был убежден, что с возрастом и зрелостью спортивные страсти растворятся без следа. Под прессом жизненного опыта такая сравнительно мелкая и незначительная вещь, как баскетбольная игра, уже не станет раздуваться юношеским воображением и разрастаться до размеров эпохального события, достигая чуть ли не библейского размаха. Взрослый человек легко поймет то, что не втолкуешь ребенку, – какая-нибудь танцулька на школьном вечере или неудачный бросок быстро превращаются лишь в неприятное воспоминание. Но сейчас, во всеоружии своих тридцати с лишним лет, надежно закованный в знания и мудрость, Майрон чувствовал ту же самую трясучку, что и в далекой юности. За последние десять лет она никуда не улетучилась, только затихла на время – именно так сказал ему Келвин – и ждала своего шанса, чтобы выскочить на поверхность. Шанса, которого обычным людям никогда не представляется.

Неужели его друзья правы? Ему с этим не справиться? Он так и не расстался со своим прошлым? Майрон заметил на трибунах Джессику. Она с какой-то странной сосредоточенностью следила за игрой. Похоже, Джессика была единственной, кого не волновало его возвращение в баскетбол. Правда, она не знала Майрона в дни спортивной славы. Получалось, что женщина, которую он любил, совсем его не понимала или…

Майрон остановился.

Когда сидишь на скамейке, просторная арена кажется маленькой. Он прекрасно видел, как Уиндзор беседует с Пробой. Видел Джессику, жен и подруг других игроков. А затем – в широких дверях, расположенных как раз напротив, – он заметил, как в зал вошли его родители. Взгляд Майрона быстро переместился на площадку. Он вскинул руки и выкрикнул что-то ободряющее товарищам, притворившись, будто увлечен игрой. Его мама и папа. Наверное, вернулись из поездки раньше срока.

Майрон покосился на них краем глаза. Они сидели рядом с Джессикой, в секции, отведенной для родственников и друзей. Он поймал на себе взгляд матери. Даже издалека он рассмотрел растерянное выражение ее лица. Отец сидел, поджав губы и бегая глазами по площадке, словно никак не мог собраться с силами, чтобы посмотреть прямо на сына. Знакомая картина. Точно старый семейный фильм, который внезапно ожил и превратился в явь.

На скамейку вернулся Леон Уайт. Он плюхнулся на пустое место рядом с Майроном. Паренек из команды поддержки набросил ему на плечи полотенце и протянул бутылку. Леон сидел, лоснясь от пота и глотая воду.

– Я видел, как вчера вечером вы болтали с Пробой, – произнес Уайт.

– Ага.

– Получилось?

Майрон покачал головой:

– Остался без пробы.

Леон хмыкнул:

– Ты слышал, как она получила свое прозвище?

– Нет.

– У нее есть одна привычка. Когда она начинает заводиться – ну, возбуждается по-настоящему, – то всегда постукивает левой ногой. Только левой, заметь, и негромко. Точно пробует, как это звучит. И вот, представь, она лежит на спине, ты вдуваешь ей что есть мочи и вдруг слышишь, как она постукивает по кровати. Значит, пробу сняла, понимаешь?

Майрон кивнул.

– А если она этого не делает – если тебе не удалось заставить ее снять пробу, – значит, ты не выполнил свой долг. Тебе ужасно стыдно. Ты готов повеситься. Это очень серьезная традиция.

– Как зажигать менору во время хануки,[13 - Еврейский праздник, во время которого принято зажигать семисвечник (менору).] – согласился Майрон.

Леон рассмеялся:

– Ну, не совсем.

– А тебя апробировали, Леон?

– Да, был разок. – Он быстро добавил: – Но еще до того, как я женился.

– Давно ты женат?

– Мы с Фионой вместе уже более года.

Майрон почувствовал, как у него забилось сердце. Фиона! Жену Уайта звали Фиона. Он поднял голову и нашел на трибунах смазливую блондинку. Имя Фиона начиналась на букву «Ф».

– Болитар!

Майрон обернулся. Это был старший тренер, Донни Уолш.

– Да?

– Пойдешь вместо Эриксона. – Слова вылетали изо рта Уолша, как смачные плевки. – Займешь ближнюю защиту. Кайли будет распасовщиком.

Майрон взглянул на тренера так, будто тот говорил на суахили. Шла вторая четверть матча. Минимальный разрыв в счете.

– Какого черта ты ждешь, Болитар? Замени Эриксона. Быстро.

Леон хлопнул его по спине:

– Давай, парень.

Майрон встал. Его ноги болтались, как две растянутые струны. Мысли о расследовании и убийстве мигом выскочили у него из головы, точно их сдуло ветром. Он подбежал к столику судьи. Арена поплыла под ногами, как у пьяного. Почти машинально он скинул разогревающий халат, как змея сбрасывает кожу. Майрон кивнул судье.

– Вместо Эриксона, – произнес он.

Через десять секунд в зале объявили: «На замену Троя Эриксона вышел Майрон Болитар».

Майрон выбежал на игровую площадку и кивнул Эриксону. Игроки смотрели на него с удивлением, словно никто не ожидал его увидеть. Эриксон бросил на ходу:

– Смотри за Уоллесом.

Регги Уоллес. Один из лучших атакующих защитников в команде противника. Майрон встал к линии напротив него и приготовился. Уоллес расплылся в улыбке.

– Сигнал SOS! – воскликнул он, громко рассмеявшись. – Спасайся кто может!

Майрон взглянул на Терри:

– SOS?

– Сопляк, Олух и Салага, – объяснил тот.

Все вокруг тяжело дышали и истекали потом. Лишь Майрон чувствовал себя скованным. Он опять взглянул на Уоллеса. Мяч вот-вот вбросят в игру. Затем что-то отвлекло его внимание, и он поднял голову. У входа стоял Уиндзор. Он скрестил руки на груди. На мгновение их взгляды встретились. Уиндзор кивнул. Раздался свисток. Игра началась.

Регги Уоллес пустил в ход так называемый словесный пресс.

– Ну что, дохляк, повеселимся? – воскликнул он. – Я сделаю тебя своей подружкой.

– Сначала своди меня в кино, – ответил Майрон.

Уоллес скорчил презрительную гримасу:

– Убогая шутка, старикан. – Он слегка пригнулся, приготовившись к атаке, и покачал головой: – Зря я не позвал свою бабушку. Ты бы с ней поладил.

– Это твоя прежняя подружка?

Уоллес бросил на него жесткий взгляд.

– Уже лучше! – буркнул он.

Вбросили мяч. Регги попытался вытеснить Майрона из-под корзины. Отлично. Физический контакт. Лучший способ успокоить нервы. Они начали толкаться, как борцы на ринге. Болитар стоял намертво – веса и роста ему вполне хватало. Регги пытался отодвинуть его задом, но Майрон прирос к полу, уперев колено в спину Уоллеса.

– Черт, – пробормотал Уоллес. – Ну ты и силач.

В следующий момент он сделал движение, которого Майрон почти не заметил. Регги мгновенно развернулся вокруг его колена, не дав ему времени даже оглянуться, и, используя Болитара как опору, пружиной взвился в воздух. Майрону показалось, что рядом с ним стартовал космический корабль. Он беспомощно смотрел, как рука Уоллеса приняла пас на уровне кольца. На миг Регги завис в воздухе, взлетел еще выше, став как бы невесомым, и уже по пути вниз вскинул мяч над головой и с чудовищной силой вколотил его в корзину. Удар сверху.

Регги приземлился под гром аплодисментов. Его насмешки градом посыпались на Майрона.

– Добро пожаловать в НБА, бывший герой! Или – никогда не бывший! Да какая, к черту, разница? Тебе понравилось, а? Как я выглядел снизу? Скажи честно. У моих кроссовок классные подошвы, правда? Я крутой. Я очень крутой! Что ты почувствовал, когда я вбил мяч прямо тебе в рожу? Ну, давай, старикан, скажи мне.

Майрон старался его утихомирить. «Драконы» начали атаку и упустили мяч. «Иноходцы» опять ввели его в игру и перешли на сторону противника. Уоллес сделал обманное движение, нырнул между защитниками и выскочил у штрафной линии. Он поймал пас и мгновенно бросил. Крученый мяч мягко упал в сетку. Три очка.

– Слышал, как он пролетел, старик? – завопил Регги. – Со свистом! Самый лучший звук в мире, будь я проклят. В жизни не слышал ничего приятнее. Даже когда женщина стонет от оргазма.

Майрон взглянул на Уоллеса:

– У твоих женщин бывает оргазм?

Регги рассмеялся.

Болитар посмотрел на часы. За тридцать пять секунд его подопечный заработал пять очков. Майрон быстро посчитал в уме. Такими темпами Регги сможет получать по шестьсот очков за игру.

Вскоре на трибунах стали свистеть. Но теперь эти звуки не превращались, как раньше, в музыкальный фон. В них не было ничего похожего на тот ровный и невнятный гул поддержки, поднимающий тебя, словно серфингиста, на самый пик волны, или на раздраженное гудение в стане противника, неизбежное и по-своему даже приятное. Слышать, как тебя освистывают твои собственные фанаты, как вся публика в зале набрасывается на тебя, – такого с Майроном еще не случалось. Он отчетливо различал каждое слово, брошенное зрителями, насмешки и ругательства, которые они обрушивали ему на голову. «Научись играть, Болитар!», «Уберите этого сосунка!», «Сломай себе другое колено и проваливай с площадки!» Он старался не обращать на них внимания, но они резали его точно ножами.

Затем в нем взыграла гордость. Он не даст Уоллесу вести игру. Всеми мыслями, всем своим сердцем Майрон устремился к этой цели. Однако колено за ними не поспевало. Он двигался очень медленно. До конца четверти Регги Уоллес заработал еще шесть очков – всего одиннадцать. Майрон получил лишь два, за простой бросок. Он чувствовал, что превращается в «аппендикс» – бесполезного игрока, который лучше всего ведет себя тогда, когда его никто не замечает. Майрон старался не путаться под ногами у других и не мешать стремительным проходам Терри Коллинза. Все, что ему оставалось, – это ограничиваться пасами и поменьше держать мяч в руках. Один раз он увидел просвет в защите и попробовал пробиться за штрафную линию, но центровой «Иноходцев» остановил его у самого кольца. Зрители подняли возмущенный вой. Майрон взглянул наверх. Мать и отец сидели, как две статуи, на своих местах. Двумя рядами выше группа хорошо одетых болельщиков, сложив ладони у рта, хором скандировала: «Болитар – на мыло!» Майрон увидел, как Уиндзор быстро направился в их сторону. Он протянул руку заводиле группы. Тот оперся на нее и спустился вниз.

Странно, хотя Майрон продолжал «гробить» матч, ему не удавалось ничего сделать в обороне и еще меньше – в нападении, внутри его сидела прежняя уверенность. Хотелось играть дальше. Он упрямо ждал своего шанса, отказываясь признавать то, что ясно видели восемнадцать тысяч восемьсот двенадцать зрителей (если верить громкоговорителю). Майрон не сомневался – удача к нему вернется. Он немного не в форме, только и всего. Скоро все изменится к лучшему.

Это напоминало то, что Костолом говорил о людях, пристрастившихся к азартным играм.

Первая половина игры закончилась. Уходя с площадки, Майрон взглянул на своих родителей. Они встали и с улыбкой кивали ему сверху. Он тоже улыбнулся и кивнул в ответ. Затем посмотрел на места, где сидела горластая компания. Крикуны куда-то испарились. Уиндзор тоже.

В перерыве с ним никто не общался, и Майрон просидел на скамейке до конца матча. Он догадывался, что на «паркет» его выпустил Бокс Арнстайн. Но зачем? Что он хотел доказать? «Драконы» выиграли с перевесом в два очка. Когда они вернулись в раздевалку и начали переодеваться, о Майроне уже забыли. Журналисты окружили Терри Коллинза, который провел блестящий матч, набрав тридцать три очка и одиннадцать раз выиграв подбор. Когда Майрон проходил мимо Терри, тот молча хлопнул его по спине.

Майрон стал развязывать кроссовки. Он думал, будут ли родители ждать его после матча. Наверное, нет. Решат, что ему лучше побыть одному. Родители любили вмешиваться в его жизнь, но при этом чувствовали, когда им лучше удалиться. Обычно они ждали его дома, иногда бодрствуя до самого утра. Дожидаясь возвращения сына, отец обычно смотрел телевизор на диване. Когда Майрон открывал ключом дверь, он притворялся спящим, положив на грудь газету и сдвинув на нос очки. И вот ему уже тридцать два года, а отец по-прежнему ждет его дома. Боже, он староват для таких дел.

Из-за угла выглянула Одри и вопросительно уставилась на Майрона. Он махнул ей рукой, и она подошла ближе. Журналистка сунула в сумочку блокнот с карандашом и вздохнула.

– Во всем надо видеть хорошую сторону, – произнесла она.

– Например?

– У тебя по-прежнему классная задница.

– Это из-за спортивных трусов, – усмехнулся Майрон. – Они обтягивают и поддерживают. Кстати, с днем рождения.

– Спасибо.

– «Бойся мартовских ид», – торжественно продекламировал Майрон.

– Иды – пятнадцатое число, – возразила Одри. – А сейчас семнадцатое.

– Я знаю. Просто не могу упустить шанс продекламировать Шекспира. Обычно это придает мне умный вид.

– Мозги и потрясная задница, – хмыкнула репортерша. – Кому какое дело, что у тебя проблемы с боковым смещением?

– Забавно, – заметил Майрон, – но Джессика не жаловалась.

– Во всяком случае, в лицо. – Одри улыбнулась. – Рада, что ты в игривом настроении.

Он ответил ей улыбкой и пожал плечами.

Одри огляделась по сторонам и убедилась, что их никто не слышит.

– У меня есть кое-какая информация, – тихо сообщила она.

– О чем?

– О частном детективе из бракоразводного процесса.

– Которого нанял Грег?

– Грег или Фелдер, – уточнила журналистка. – У меня есть человек в «Протек инвестигейшнс». Они работают на Фелдера. Мой источник не знает всех деталей, но пару месяцев назад он помогал устанавливать видеонаблюдение в отеле «Гленпойнт». Тебе знакомо это место?

Майрон кивнул:

– «Гленпойнт» на Восьмидесятом шоссе. Милях в пяти отсюда.

– Верно. Так вот, мой парень не в курсе, для чего все это делалось. Он только слышал, что речь шла о разводе Даунинга. Короче, он подтвердил то, что было ясно с самого начала: Грег хотел поймать ее на flagrante delicto.[14 - На месте преступления (лат.).]

Майрон нахмурился:

– Два месяца назад?

– Да.

– Но Грег и Эмили к тому времени уже расстались, – сказал Болитар. – Они практически развелись. Какой смысл?

– Развод почти закончился, – согласилась Одри. – Зато дело об опеке только началось.

– И что? Она была свободной женщиной и имела сексуального партнера. Вряд ли в наше время это может бросить тень на ее состоятельность как опекуна.

Одри покачала головой:

– Ты наивен.

– Почему?

– Видеозапись матери, встречающейся неизвестно с кем в отеле и вытворяющей там бог знает что… Это может повлиять на мнение судьи.

Майрон задумался, чувствуя, что тут что-то не сходится.

– Во-первых, ты заранее считаешь, что судья – мужчина, и притом неандерталец. Во-вторых… – Он пожал плечами. – Все-таки сейчас не девятнадцатый век. Разведенная женщина вступает в связь с другим мужчиной? Кому какое дело?

– Не знаю, Майрон.

– Других новостей нет?

– Пока нет. Но я над этим работаю.

– Ты знаешь Фиону Уайт?

– Жену Леона? Мы с ней здороваемся. А что?

– Она была моделью?

– Моделью? – Одри усмехнулась. – Ну, можно и так сказать.

– Девушкой месяца?

– Да.

– Когда именно?

– Не знаю. А что?

Майрон рассказал ей об электронном письме. Он был уверен, что «Ф.» означала Фиону, а Себэби – сокращение от «бэби» и сентября, месяца, в котором она появилась на обложке. Одри жадно ловила каждое слово.

– Я могу выяснить, – проговорила она. – Посмотрим, была ли она девушкой сентября.

– Это важно.

– По крайней мере, теперь многое становится понятно, – продолжила журналистка. – Насчет размолвки между Даунингом и Леоном.

Майрон кивнул:

– Ладно, мне пора бежать. Джессика ждет на улице. Держи меня в курсе.

– Приятного вечера.

Болитар снял форму, сбросил полотенце и начал одеваться. Он размышлял о тайной подружке Грега, которая жила в его доме. Фиона Уайт? Если так, то понятно, почему Даунинг держал все в секрете. Но знал ли об этом Леон Уайт? Знал, судя по его размолвке с Грегом. А что дальше? Как это связать с долгами Даунинга и шантажом Лиз Горман?

Ладно, парень, не спеши. Забудем пока о долгах. Допустим, Лиз Горман раскопала на Грега еще какой-то компромат, почище того, о котором знали Бокс и Костолом. Например, она выяснила про его роман с женой лучшего друга, а потом решила шантажировать Бокса и Грега. На что пошел бы Даунинг, чтобы скрыть от своих поклонников это предательство? И на что пошел бы Бокс, чтобы не дать взорваться этой бомбе посреди сезона?

Есть о чем подумать.


Глава 27


Майрон остановился у светофора, отделявшего Саут-Ливингстон-авеню от Джи-эф-кей-паркуэй. За последние тридцать лет этот перекресток почти не изменился. Справа, как всегда, высился кирпичный фасад ресторана «Неро». Правда, раньше он назывался «Закусочная Джимми Джонсона», но это было лет двадцать пять назад. На противоположной стороне торчали все та же старая бензозаправка, пожарное депо и какой-то незастроенный участок.

Он свернул на Хобард-Гэп-роуд. Семья Болитаров переехала в Ливингстон, когда Майрону было всего шесть недель. По сравнению с другим миром время здесь почти не двигалось. Целыми десятилетиями, оглядываясь по сторонам, он видел одни и те же знакомые дома. Ничего нового не появлялось. Сколько ни смотри, везде всегда одно и то же. Никакого умиления это в нем не вызывало – скорее удивление.

Повернув на маленькую улицу, где отец когда-то учил его кататься на велосипеде с «бэтменовскими» отражателями, Майрон пытался по достоинству оценить места своего детства. Кое-что все-таки изменилось, но в сознании Майрона городок застыл на уровне 1970-х годов. Его родители до сих пор, как плантаторы-южане, называли дома соседей по фамилиям их бывших владельцев. Например, Рэкины уже лет десять не жили в доме Рэкинов. Майрон понятия не имел, кто теперь поселился в доме Киршнеров, или Ротов, или Паркеров. Так же, как Болитары, Киршнеры и Роты переехали сюда, когда все здания были еще новыми, по соседству жили прежние обитатели фермы Шнеткмана, а сам Ливингстон, стоявший в двадцати пяти милях от Нью-Йорка, считался чуть ли не таким же захолустьем, как западная Пенсильвания. Рэкины, Киршнеры и Роты прожили здесь большую часть своей жизни. Они приехали с маленькими детьми, растили их, учили кататься на велосипедах на тех же улочках, что и Майрона, посылали учиться в начальную школу Бернет-Хилл, потом в неполную среднюю в Хэритейдж и, наконец, в среднюю школу Ливингстона. Дети поступали в колледжи, уезжали и возвращались домой только на каникулы. Затем справлялись свадьбы. Гордые соседи показывали фотографии внуков и качали головой, удивляясь, как быстро летит время. Вскоре Рэкины, Киршнеры и Роты стали перебираться в другие места. Город, в котором они вырастили своих детей, уже ничего для них не значил. Их дома стали просторными и пустыми, и они выставляли их на продажу, уступая молодым семьям с маленькими детьми, которые тоже очень скоро отправлялись в Бернет-Хилл, в Хэритейдж и в среднюю школу Ливингстона.

Жизнь, решил Майрон, не так сильно отличается от той удручающей картины, которую рисуют в рекламах страховых компаний.

Кое-кто из старожилов оставался. Их дома выделялись среди других множеством дополнительных пристроек, красивыми верандами и ухоженными лужайками – несмотря на то, что дети уже разъехались. Так поступили две семьи, Брауны и Голдштейны. И, само собой, Эл и Эллен Болитар.

Майрон свернул на подъездную аллею, и лучи его фар заметались по дворику, как фонарики в руках двух беглецов. Он поставил «форд-таурус» на асфальтовой площадке возле баскетбольного щита. Выключил мотор. Посидел немного, глядя на обруч и щит. Ему представилось, как отец поднимает его высоко в воздух, чтобы Майрон мог дотянуться до корзины. Что это – воспоминание или плод воображения? Какая разница?..

Когда он подходил к дому, детекторы движения включили наружные огни. Их поставили три года назад, но родители до сих пор не могли прийти в себя от изумления, восприняв эту техническую новинку чуть ли не как второе изобретение колеса. Первое время они проводили часы, увлеченно изучая необычный механизм и пытаясь пригнуться к земле или двигаться неестественно медленно, чтобы обмануть его сенсоры. Жизнь иногда бывает чистейшим наслаждением.

Родители сидели в кухне. Когда Майрон вошел, оба притворились, будто чем-то заняты.

– Привет, – сказал Майрон.

Они подняли головы, озабоченно глядя на него.

– Здравствуй, малыш, – отозвалась мать.

– Привет, Майрон, – произнес отец.

– Вы рано вернулись из Европы, – заметил Майрон.

Родители закивали так, словно их уличили в каком-то преступлении. Мать пробормотала:

– Мы хотели посмотреть на твою игру. – Она произнесла это осторожно, точно ступала по тонкому льду.

– Как прошла поездка? – спросил Майрон.

– Отлично, – ответил отец.

– Превосходно, – добавила мать. – Еда была очень вкусной.

– Только порции маленькие, – вставил отец.

– Как это маленькие?

– Я просто уточняю, Эллен. Еда была вкусной, но порции маленькие.

– Ты что, их взвешивал?

– Когда я вижу маленькую порцию, я знаю, что она маленькая. Эти были маленькими.

– Маленькими! А тебе нужны большие? Господи, он ест, как лошадь. Если ты сбросишь фунтов десять, тебе это пойдет на пользу.

– По-твоему, я толстею? Ничего подобного.

– Неужели? Посмотри на свои брюки – они натянуты так, будто ты танцуешь диско.

Отец подмигнул.

– Но ты их снимала без проблем.

– Эл! – воскликнула мать, не удержавшись от улыбки. – В присутствии ребенка! Что с тобой?

Отец взглянул на Майрона и развел руками.

– Мы были в Венеции, – сообщил он так, словно это было объяснением. – И в Риме.

– Ни слова больше, – взмолился Майрон. – Умоляю.

Они рассмеялись. Когда смех затих, мать заговорила приглушенным тоном:

– У тебя все в порядке, милый?

– Конечно, мама.

– Правда?

– Да.

– У тебя были неплохие моменты на площадке, – заметил отец. – Ты сделал Терри два отличных паса, когда тот был под кольцом. Действительно отличных паса. Умных и изящных.

Он всегда умел подсластить пилюлю.

– Публика была в восторге, – усмехнулся Майрон.

Отец сокрушенно покачал головой:

– Думаешь, я говорю это для того, чтобы утешить тебя?

– Мы оба это знаем, папа.

– Даже если и так – какая разница? Это не важно, Майрон. И никогда не было важно.

Майрон кивнул. В самом деле. Он повидал немало озабоченных отцов, которые всю жизнь только и делали, что заставляли сыновей воплощать свои неудавшиеся мечты. Они взваливали на них ношу, им самим оказавшуюся не под силу. Но к его отцу это не относилось. Эл Болитар никогда не забивал сыну голову волшебными историями о его физических способностях. Не пытался на него давить и почти чудесным образом сохранял безразличный вид в те минуты, когда больше всего о нем заботился. Одно очевидно противоречило другому – как лед и пламя, – но отец как-то ухитрялся это делать. Жаль, для сверстников Майрона подобный подход был скорее исключением. Его поколение осталось без ярлычка, застряв где-то между разочарованными битниками Вудстока и поколением X от MTV. Они были очень молодыми, когда бал правили тридцатилетние, и стали слишком старыми для «Беверли-Хиллз, 90210» и «Мелроуз-плейс». По мнению Майрона, его можно отнести к поколению так называемых сводящих счеты. Ретивые отцы возлагали всю ответственность на сыновей, а те винили в каждой неудаче родителей. Его товарищей учили смотреть назад и подхватывать упавшее знамя, когда его выронили отцы. Майрон был от этого избавлен. Если он погружался в прошлое родителей, то лишь для того, чтобы усвоить их опыт раньше, чем заведет своих детей.

– Я знаю, как все это выглядело со стороны, – заметил он, – но, поверьте, на душе у меня не так уж плохо.

Мать всхлипнула:

– Мы знаем.

Ее глаза покраснели.

– Надеюсь, ты не оплакиваешь мою…

Она покачала головой:

– Нет, нет. Ты вырос. Я все понимаю. Но когда ты снова выбежал на площадку, как тогда, как раньше…

Ее голос оборвался. Отец смотрел в сторону. Сентиментальная троица. Ностальгия притягивала их, как папарацци молодых старлеток.

Майрон подождал, когда сможет говорить нормально.

– Джессика хочет, чтобы я переехал к ней, – объявил он.

Майрон ожидал протестов, особенно от матери. Она так и не простила Джессики их первого разрыва, и Майрон сомневался, что когда-нибудь простит. Отец, как всегда, демонстрировал хладнокровие хорошего телеведущего, задающего умные вопросы.

Мать посмотрела на отца. Тот положил ей руку на плечо. Мать обронила:

– Ты всегда можешь вернуться.

Майрону хотелось большей ясности, но он ограничился кивком. Они сели вокруг кухонного стола и продолжили разговор. Майрон сделал себе сандвич с сыром. Мать его никогда не угощала. Она полагала, что одомашнивать надо собак, а не людей. Она вообще больше не готовила, и Майрон считал, что это не так уж плохо. Ее материнская любовь проявлялась только словесно, что его вполне устраивало.

Родители рассказали ему о своей поездке. Майрон кратко и очень туманно объяснил, почему вернулся в баскетбол. Через час он спустился в свою комнату в цокольном этаже. Он жил здесь с шестнадцати лет, после того, как сестра уехала в колледж. Цоколь был поделен на две части – комнату для гостей, где Майрон принимал друзей и которую тщательно убирал, и небольшую спальню, обставленную по его вкусу. Он лег в кровать и стал разглядывать постеры на стенах. Они висели много лет, выцвели и покоробились по углам, пришпиленные канцелярскими кнопками.

Майрон всегда болел за «Кельтов» – его отец вырос рядом с Бостоном, – поэтому его любимыми спортсменами были Ян Хавличек, звезда «Кельтов» в шестидесятые и семидесятые, и Ларри Берд, блиставший в восьмидесятые. Он посмотрел на Хавличека, потом на Берда. Предполагалось, что его фотография будет следующей. Он мечтал об этом с детства. Когда «Кельты» взяли его в команду, Майрон почти не удивился. Так предназначено судьбой. Он станет новой легендой «Кельтов».

А вскоре его сбил Берт Уэссон.

Майрон закинул руки за голову. Глаза постепенно привыкли к полумраку. Зазвонил телефон, и он рассеянно взял трубку.

– У нас есть то, что ты ищешь, – произнес голос, пропущенный через электронное устройство.

– Простите?

– То, что хотел купить Даунинг. Это обойдется тебе в пятьдесят тысяч долларов. Приготовь деньги. Завтра вечером получишь инструкции.

Звонивший повесил трубку. Майрон нажал «звездочку-шесть-девять», чтобы определить номер, но звонок поступил из другого района. Он опустил голову на подушку, стал смотреть на фотографии и ждать, когда его сморит сон.


Глава 28


Офис Мартина Фелдера находился на Мэдисон-авеню, недалеко от фирмы Майрона. Агентство называлось «Фелдер инкорпорейтед», что придавало предприятию особую солидность. Лучезарная секретарша проводила Майрона в кабинет Мартина.

Дверь была открыта настежь.

– Мартин, к тебе пришел Майрон!

Болитар знал такие фирмы. Все называют друг друга по именам, одеты по новой моде – небрежно, но стильно. Мартин в свои пятьдесят с лишним лет предпочитал джинсовые рубашки с ярко-оранжевым галстуком. Редкие волосы зачесывал назад, полускрывая небольшую лысину. Зеленые брюки от «Банана рипаблик» идеально выглажены. Костюм дополняли оранжевые носки в тон галстуку и мягкая обувь из натуральной кожи.

– Майрон! – воскликнул он, пожимая ему руку. – Рад тебя видеть.

– Спасибо, что сразу принял, Мартин.

Фелдер небрежно отмахнулся:

– О чем речь, Майрон. Я всегда к твоим услугам.

Они несколько раз встречались на спортивных презентациях и вечеринках. Майрон знал, что у Мартина репутация человека твердого и честного. Говорили, что у него особый дар получать хорошую прессу для себя и своих клиентов. Он написал пару книг на тему «как добиться успеха», и это сделало ему отличную рекламу в бизнесе. Вдобавок ко всему Фелдер обладал внешностью скромного, но радушного добряка. Он с первого взгляда располагал к себе людей.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Мартин. – Например, кофе?

– Нет, спасибо.

Фелдер улыбнулся и покачал головой.

– Я хотел тебе позвонить, Майрон. Присаживайся.

В кабинете не было никаких украшений, не считая пары причудливых скульптур, скрученных из неоновых трубок. Стол из чистого стекла дополняли полки из стеклопластика. Папок или документов Майрон тоже не заметил. Комната сияла чистотой и блеском, как космический корабль. Фелдер указал Майрону на одно из кресел и сел рядом с ним с той же стороны стола. Никаких препятствий, никаких хозяев и гостей. Разговор на равных.

Фелдер начал первым:

– Что ж, Майрон, я вижу, ты быстро сделал себе имя в нашем бизнесе. Клиенты доверяют тебе безоговорочно. Менеджеры и владельцы клубов уважают тебя и боятся. Это редкий случай, Майрон. Очень редкий. – Мартин хлопнул себя ладонями по коленям и подался вперед. – Тебе нравится жизнь спортивного агента?

– Да.

– Отлично. Человеку должно нравиться то, чем он занимается. Выбор профессии – самая важная вещь в жизни, еще важнее, чем выбор жены. – Он взглянул на потолок. – Кто сказал, что надоесть может что угодно, только не твоя любимая работа?

– Уинк Мартиндейл?[15 - Американский диджей и ведущий телешоу.] – предположил Майрон.

Мартин смущенно рассмеялся:

– Ладно, думаю, ты пришел сюда не за тем, чтобы слушать мои философствования. Давай я сразу выложу карты на стол. Сыграем, так сказать, в открытую. Ты не хочешь поработать в «Фелдер инкорпорейтед»?

– Работать у вас?

Первое правило для проходящих собеседование: быстрые и остроумные ответы.

– Я предлагаю вот что, – продолжил Мартин. – Мы сразу сделаем тебя вице-президентом. Дадим высокую зарплату. Ты сможешь, как и раньше, лично работать со своими старыми клиентами, но при этом использовать все ресурсы «Фелдер инкорпорейтед». Майрон, в нашей фирме более ста сотрудников. У нас есть собственное транспортное агентство, оно очень помогает нам в делах. Я уже не говорю про множество шестерок – назовем их своими именами, – которые станут выполнять за тебя мелкую работу, пока ты сосредоточишься на основных задачах. – Он поднял руки, будто пытаясь остановить Майрона, хотя тот не сдвинулся с места. – Знаю, знаю, у тебя есть помощница, мисс Эсперанса Диас. Ее мы тоже возьмем. С повышением оклада. Кстати, в этом году она закончит юридическую школу, верно? Здесь у нее будут хорошие возможности для роста. – Мартин улыбнулся и развел руками. – Ну, что скажешь?

– Я очень польщен…

– Не стоит! – перебил Фелдер. – Я просто забочусь о своем бизнесе. Мне нужны хорошие кадры. – Он доверительно нагнулся к Майрону: – Зачем тебе быть на побегушках у своих клиентов? Я хочу, чтобы ты занимался тем, что делаешь лучше всего, – искал новых клиентов и вел переговоры.

Майрон не собирался бросать свою компанию, но предложение звучало очень соблазнительно.

– Можно мне подумать? – спросил он.

– Конечно, конечно! – воскликнул Мартин. – Я не стану на тебя давить. Взвесь все «за» и «против». Не обязательно давать ответ немедленно.

– Спасибо за предложение, но я пришел сюда по другому делу.

– Разумеется. – Фелдер откинулся в кресле, улыбнулся и скрестил руки на груди. – Я слушаю.

– Речь идет о Греге Даунинге.

Улыбка не исчезла, но заметно дрогнула.

– О Греге Даунинге?

– Да. У меня есть несколько вопросов.

Мартин продолжал улыбаться:

– Ты, конечно, понимаешь, что я не могу разглашать конфиденциальную информацию?

– Разумеется. Я лишь хотел выяснить, где он находится.

Фелдер выдержал паузу. Беседа двух друзей закончилась, началась деловая встреча. В подобных ситуациях главное достоинство – неистощимое терпение. Человек, ведущий переговоры, должен уметь слушать. Более того, он должен уметь разговорить партнера. Миновало несколько секунд, прежде чем Фелдер спросил:

– Зачем тебе это нужно?

– Мне надо с ним побеседовать.

– Могу я узнать о чем?

– Боюсь, это конфиденциально.

Они продолжали смотреть друг на друга искренне и дружелюбно, однако с этого момента превратились в покерных «акул», тщательно скрывающих свои карты.

– Майрон, – вздохнул Фелдер, – поставь себя на мое место. Мне совсем не хочется давать такие сведения без намека на то, что, собственно, происходит.

Пора чем-то поделиться.

– Я пришел в «Драконы» не потому, что желал вернуться, – произнес Майрон. – Бокс Арнстайн нанял меня, чтобы я нашел Грега.

Фелдер сдвинул брови:

– Нашел Грега? Я думал, он поправляется после травмы.

Майрон покачал головой:

– Это история, которую Бокс придумал для газет.

– Ясно. – Мартин взялся рукой за подбородок. – Значит, ты пытаешься его разыскать?

– Да.

– Бокс тебя нанял? Он сам тебя нашел? Это была его идея?

Майрон ответил на все вопросы утвердительно. На лице Фелдера появилась слабая улыбка, будто он вспомнил что-нибудь забавное.

– Уверен, Бокс говорил тебе, что Грег уже проделывал это раньше.

– Да, – подтвердил Болитар.

– Тогда я не понимаю, к чему суета, – развел руками Мартин. – Спасибо за заботу, Майрон, но ты зря волнуешься.

– Ты знаешь, где он?

– Я уже говорил тебе, Майрон, поставь себя на мое место. Если бы один из твоих клиентов решил уединиться, ты бы пошел против его воли?

Болитар почувствовал фальшь.

– Смотря по обстоятельствам, – промолвил он. – Если бы у него имелись серьезные проблемы, я бы сделал все, чтобы помочь ему.

– Какие проблемы?

– Азартные игры, например. Грег должен большую сумму денег очень скверным типам. – Мартин никак не отреагировал. Майрон решил, что это даже к лучшему. На его месте любой агент, услышав про долги клиента гангстерам, подпрыгнул бы на месте. – Ты знал, что он был игроком, Мартин?

Фелдер ответил медленно, словно взвешивая каждое слово:

– Ты новичок в нашем бизнесе, Майрон. В тебе много энтузиазма, который не всегда идет на пользу делу. Да, я спортивный представитель Грега Даунинга. Это накладывает на меня определенные обязательства. Но я не занимаюсь его личной жизнью. В свободное время он или другие клиенты могут делать все, что угодно. Мы заботимся о каждом спортсмене, но не заменяем их родителей и не указываем, как им жить. Чем раньше ты это усвоишь, тем лучше.

Заметка для Бокса: Мартин знал про долги Грега.

– Почему десять дней назад Грег снял пятьдесят тысяч долларов? – спросил Майрон.

Снова никакой реакции. То ли Фелдер вообще не удивлялся ничему из того, что говорил Майрон, то ли у него была способность в совершенстве управлять лицевыми мышцами.

– Ты же знаешь, я не могу обсуждать с тобой подобное – или хотя бы подтвердить, что оно вообще имело место. – Он хлопнул себя по коленям и изобразил улыбку. – Вот что, Майрон, подумай о моем предложении. А про эту историю забудь. Рано или поздно Грег появится. Так было всегда.

– Не уверен, – возразил Болитар. – Боюсь, на сей раз у него серьезные проблемы.

– Если ты говоришь о его долгах…

Майрон покачал головой:

– Нет, не о них.

– Тогда о чем?

До сих Болитар не выяснил ничего нового. Правда, Фелдер намекнул, что ему известно о пристрастии Грега к азартным играм, но у него не было выхода. Он сообразил, что Майрону все известно. Если бы он стал это отрицать, то оказался бы либо плохим агентом, либо просто лжецом. Мартин был мастером своего дела. Он не допускал ошибок.

Майрон сменил тему:

– Зачем ты следил за женой Грега?

Фелдер заморгал:

– Что?

– «Протек инвестейшнс». Сыскное агентство, которое ты нанял. Они установили видеонаблюдение в отеле «Гленпойнт». Я хочу узнать – зачем?

Мартин удивленно поднял брови:

– Я плохо тебя понимаю, Майрон. Сначала ты говоришь, что у моего клиента крупные проблемы. Уверяешь, будто пытаешься ему помочь. А теперь выдумываешь какие-то обвинения в видеосъемке. Что это значит?

– Я действительно хочу помочь Грегу.

– Самое лучшее, что ты можешь для него сделать, – сообщить мне все, что тебе известно. Я его адвокат, Майрон. Все мои усилия направлены на то, чтобы защищать Грега, а не «Драконов» или Бокса. Ты заявил, что у него серьезные проблемы. Расскажи мне.

Майрон покачал головой:

– Сначала объясни про съемку.

– Нет.

Обычное дело. Переговоры зашли в тупик. Каждый надеется урвать свой кусок, сохранив при этом добродушный вид. Оба используют выжидательную тактику. Кто расколется первым? Майрон прикинул шансы. Во время переговоров главное – не упускать из виду, чего хочешь ты и чего хочет твой партнер. Допустим. Что ему нужно от Фелдера? Информация о пятидесяти тысячах долларов и видеопленке, может, кое-что еще. Что надо от него Фелдеру? Немного. Упомянув о серьезных проблемах, Майрон задел его любопытство. Очевидно, Мартин уже знает, о чем идет речь, но желает выяснить, что известно Болитару. Вывод: Майрону информация нужна больше. Он должен сделать первый шаг. И хватит церемониться.

– Боюсь, я не единственный, кого интересуют эти вопросы, – заметил он.

– Ты о чем?

– К тебе могут обратиться люди из убойного отдела.

Зрачки Фелдера расширились.

– Что?

– Есть один детектив, которому осталось вот столько, – Майрон почти свел вместе большой и указательный пальцы, – чтобы объявить Грега в национальный розыск.

– Детектив по расследованию убийств?

– Да.

– Но кого убили?

Майрон покачал головой:

– Сначала пленка.

Фелдер не любил, когда его брали на испуг. Он скрестил руки на груди, постучал ногой по полу и посмотрел в потолок. Мартин тянул время, взвешивая все плюсы и минусы, все «за» и «против». Майрон решил, что еще немного – и он начнет чертить графики.

– Ты никогда не работал адвокатом, Майрон?

Болитар покачал головой:

– Я поступил в адвокатуру. Не более того.

– Тебе повезло. – Фелдер вздохнул и устало махнул рукой. – Знаешь, почему люди придумывают все эти анекдоты про жуликов-адвокатов? Потому что они действительно жулики. Это не их вина. Дело в системе. Система требует мошенничества, лжи и прочих гадостей. Допустим, ты играешь в детской сборной. И вот детишкам сообщают, что никаких арбитров нет – они должны судить себя сами. Как ты считаешь, создаст ли это благоприятную среду для неэтичного поведения? По-моему, создаст. А теперь представь, что нашим крошкам говорят: вы должны победить любой ценой. Ваша единственная цель – выиграть, ради этого вы можете забыть про такие мелочи, как честная игра и спортивное товарищество. Именно так выглядит наша юридическая система, Майрон. Мы обманываем людей, прикрываясь идеалами добра и справедливости.

– Неудачное сравнение.

– Почему?

– Ты сказал про отсутствие арбитров. Но адвокаты имеют дело с судьями.

– Не обязательно. Большая часть дел улаживается еще до суда. Ты сам это знаешь. Во всяком случае, моя главная мысль верна. Система заставляет адвокатов жульничать и лгать ради интересов своих клиентов. Это цель, оправдывающая любые средства. Так работает наше правосудие.

– Потрясающая речь, – одобрил Майрон. – Но какое это имеет отношение к видеопленке?

– Самое прямое. Адвокат Эмили Даунинг солгала. Она исказила правду, причем в самой скверной, некрасивой форме.

– Ты имеешь в виду дело об опекунстве?

– Да.

– Что она сделала?

Мартин улыбнулся:

– Я дам тебе подсказку. Сегодня эта уловка используется в каждом третьем судебном процессе об опеке над детьми в Соединенных Штатах. Она стала почти стандартной практикой, чем-то столь же традиционным, как осыпание рисом новобрачных, хотя из-за нее ломается немало жизней.

– Обвинение в жестком обращении с детьми?

Фелдер красноречиво промолчал.

– Мы были обязаны как-то ответить на эту грязную и отвратительную ложь, – продолжил он. – Уравнять шансы. Я этим не горжусь. Гордиться тут нечем. Но и стыдиться тоже нечего. Нельзя драться честно, если у противника на руках кастеты. Приходится как-то выживать.

– И что вы сделали?

– Мы сняли Эмили Даунинг в деликатной ситуации.

– Что значит деликатной?

Мартин встал и вытащил из кармана ключ. Открыл шкафчик и достал из него видеокассету. Потом распахнул другую дверцу. Там стояли телевизор и видеомагнитофон. Фелдер вставил кассету и включил перемотку пленки.

– Твоя очередь, – произнес он. – Итак, у Грега серьезные проблемы?

Майрон знал, что должен чем-то поделиться. Еще одно важное правило в переговорах – не будь жадиной и не старайся только брать. В будущем это тебе аукнется.

– Мы полагаем, что Грега шантажировала одна женщина, – сообщил он. – У нее было много псевдонимов. Обычно Карла, но иногда Салли или Лиз. Ее убили в прошлую субботу.

Фелдера это поразило.

– Надеюсь, полиция не подозревает Грега…

– Вот именно, – кивнул Майрон.

– Но почему?

Майрон не стал вдаваться в подробности:

– Грег был последним, кто видел жертву перед смертью. Отпечатки его пальцев остались на месте преступления. И у него нашли орудие убийства.

– Полиция обыскала его дом?

– Да.

– Но они не имели права.

Уже вошел в роль жулика-адвоката.

– У них имелся ордер, – объяснил Болитар. – Ты слышал про эту женщину? Карлу или Салли?

– Нет.

– Ты знаешь, где сейчас Грег?

– Нет.

Майрон уставился на Фелдера, но не понимал, лжет тот или нет. Лишь в редких случаях по жестам или взгляду человека можно определить, что он думает. Нервные и суетливые люди часто говорят чистую правду, а улыбчивые добряки лгут с задушевным видом телепроповедников. Так называемый язык тела почти всегда – плод воображения.

– Зачем Грег снял пятьдесят тысяч долларов?

– Я его не спрашивал, – ответил Мартин. – Помнишь, я говорил, что не вмешиваюсь в подобные дела?

– Ты решил, что это связано с игрой.

– Значит, та женщина шантажировала его?

– Да, – подтвердил Майрон.

Мартин взглянул ему в лицо:

– Ты знаешь, что у нее было на Грега?

– Трудно сказать. Скорее всего, те же игры.

Фелдер кивнул. Не оборачиваясь к телевизору, он протянул руку назад и нажал на пульте несколько кнопок. На экране замерцала серая рябь. Затем появилось черно-белое изображение. Номер в отеле. Съемка шла откуда-то снизу. В комнате никого не было. В углу бежал счетчик таймера. Все это напомнило Майрону старую видеопленку с Марионом Барри,[16 - Американский политик, уличенный в употреблении наркотиков.] когда его застукали на крэке.

Так, так.

В этом все и дело? Сексуальная связь вряд ли могла скомпрометировать Эмили, но как насчет наркотиков? Что может лучше уравнять шансы, как говорил Фелдер, чем видеозапись матери, которая ширяется в номере отеля? Как бы это подействовало на судью?

Но Майрон сразу сообразил, что ошибся.

Дверь в комнату открылась. Вошла Эмили, внимательно огляделась по сторонам. Села на кровать, но тут же встала. Стала расхаживать взад-вперед по номеру. Опять села. Начала ходить. Заглянула в ванную комнату, вышла обратно и возобновила свою нервную прогулку. Ее пальцы хватали все, что попадалось под руку, – рекламные буклеты, меню отеля, брошюрку с телепрограммой.

– Звук есть? – спросил Майрон.

Фелдер покачал головой. Он по-прежнему не смотрел на экран.

Майрон зачарованно следил, как Эмили перемещается по комнате. Вдруг она застыла на месте и обернулась. Наверное, услышала стук. Она осторожно приблизилась к двери. Ждет мистера Гудбара?[17 - «В поисках мистера Гудбара» – роман Джудит Росснер и одноименный фильм об учительнице, пустившейся на поиски любовных приключений.] Не исключено. Но когда Эмили повернула ручку и открыла дверь, Майрон увидел, что опять ошибся. В комнату вошел не мистер Гудбар.


Это была мисс Гудбар.

Женщины немного поговорили, выпили из бутылки, стоявшей в мини-баре. Вскоре начали раздеваться. Майрону стало тошно. Когда Эмили и ее подруга направились к кровати, Болитар решил, что с него хватит.

– Выключи.

Фелдер нажал кнопку, не глядя на экран.

– Ты слышал, что я сказал. Я этим не горжусь.

– Вот так история, – пробормотал Майрон.

Теперь он понял, почему Эмили была в такой ярости. Ее действительно поймали на flagrante delicto – только не с мужчиной, а с женщиной. Разумеется, здесь не было ничего противозаконного. Однако на судей вполне могло подействовать. Пришлось бы учитывать общественное мнение. Кстати, об общественном мнении – Майрон знал, какое прозвище было у мисс Гудбар.

Проба.


Глава 29


Майрон возвращался в свой офис, размышляя, что все это значит. Прежде всего ясно, что Проба появилась на сцене не случайно. Но какую роль она играет? Кто подставил Эмили – она или кто-нибудь другой? Какие у них были отношения – постоянных любовниц или партнерш на ночь? Фелдер уверял, будто ничего об этом не знает. Судя по записи – точнее, по маленькому кусочку, который видел Майрон, – женщины вели себя так, словно встретились впервые. Впрочем, он не специалист в подобных делах.

Майрон срезал путь по Пятидесятой улице. На тротуаре сидел беловолосый парень в бейсболке и семейных трусах поверх рваных джинсов и бренчал что-то на индийском ситаре. Болитар узнал классику семидесятых – «Умри, ночной Чикаго», – которая исполнялась старой китаянкой, подметающей пол в подвале прачечной. Перед альбиносом стояли медная чашка и стопка аудиокассет. На бумажке было написано: «Настоящий Бенни и Его Волшебный Ситар, всего 10 долларов». Настоящий? Хм. Сэр, хотите псевдоиндийца с дребезжащим ситаром и попсой семидесятых? Нет, спасибо, сэр.

Бенни улыбнулся Майрону. Он как раз дошел до той части песни, где сын узнает о сотнях убитых полицейских – может, среди них был и его отец, – и начал плакать. Очень трогательно. Майрон бросил ему в чашку доллар. Он перешел через улицу, продолжая размышлять об Эмили и Пробе. Эта пленка действовала ему на нервы. С первых кадров он почувствовал себя как грязный извращенец, подглядывающий за семейной парой, и этот привкус остался до сих пор. Скорее всего встреча двух женщин не имела никакого отношения к делу. Как связать свидание двух лесбиянок с убийством беглой террористки? Никак. Точно так же Майрон не мог увязать Лиз Горман с азартными играми Грега или каким-либо образом вставить ее в общую картину.

В любом случае пленка поднимала важные вопросы. Взять хотя бы обвинения в детском насилии против Грега. Что за ними – реальные факты или нечестная игра адвоката, как утверждал Фелдер? Разве Эмили не говорила Майрону, что готова на все ради детей? Даже на убийство. И как она отреагировала на запись? На что ее могло толкнуть это грубое вторжение в личную жизнь?

Майрон вошел в офисное здание на Парк-авеню. Приближаясь к лифту, он улыбнулся молодой женщине в деловом костюме. В кабинке разило дешевым одеколоном, будто у какого-то парня не было времени на душ и он решил вылить на себя столько пахучей жидкости, что ее хватило бы на глазировку свадебного пирога. Женщина принюхалась и посмотрела на Майрона.

– Я не пользуюсь одеколоном, – заявил Болитар.

Соседку по лифту это не убедило. Вероятно, этот запах настроил ее против мужского пола. Неудивительно, учитывая обстоятельства.

– Попытайтесь не дышать, – посоветовал Майрон.

Лицо женщины приобрело зеленоватый оттенок.

В офисе Эсперанса улыбнулась и сказала:

– Доброе утро.

– О нет, – пробормотал Майрон.

– Что такое?

– Ты никогда не говорила мне «доброе утро». Ни разу в жизни.

– Почему бы и нет?

Майрон покачал головой:

– И ты, Брут?

– Не пойму, о чем ты?

– Ты слышала о том, что происходило вчера вечером. И теперь стараешься – как бы выразиться помягче – быть со мной приветливой.

Эсперанса раздраженно фыркнула:

– Думаешь, мне есть дело до какой-то дерьмовой игры? И до того, что твоей заднице всыпали по первое число?

Майрон покачал головой.

– Слишком поздно, – вздохнул он. – Ты себя выдала.

– Ничего подобного. Ты облажался. И будь доволен.

– Хорошая попытка.

– Какая еще попытка? Говорю тебе – ты облажался. О6ла-жал-ся. Это было жалкое зрелище. Мне противно, что я с тобой знакома. Я готова умереть от стыда.

Он нагнулся и поцеловал Эсперансу в щеку. Она вытерла ее тыльной стороной ладони.

– Ну вот, теперь вшей не оберешься.

– Я в порядке, – заверил Майрон. – Честное слово.

– А мне плевать. Честное слово.

Зазвонил телефон. Она взяла трубку.

– Алло, это «Эм-Би спортс». Да, Джейсон, он здесь. Подожди минутку. – Она взглянула на Майрона. – Это Джейсон Блэр.

– Тот мерзавец, который заявил, что у тебя красивая задница?

Секретарша кивнула:

– Напомни ему про мои ноги.

– Я возьму трубку в кабинете. – Его внимание привлек снимок, лежавший на толстой пачке бумаг. – Что это?

– Материалы по «Бригаде Ворона».

Он взял черно-белое фото 1973 года – единственное, где были изображены все семеро участников группы. Майрон быстро нашел Лиз Горман. Он не очень хорошо запомнил ее, но, судя по снимку, вряд ли кто-нибудь мог догадаться, что Горман и Карла – одно лицо.

– Я возьму его ненадолго? – спросил он.

– Как хочешь.

Майрон вошел в кабинет и взял трубку.

– Слушаю, Джейсон.

– Где ты пропадал, черт возьми?

– А как твои дела?

– Только не делай из меня идиота. Ты поручил этой девчонке мой контракт, а она все провалила к чертовой матери. Я уже думаю о том, чтобы порвать с «Эм-Би спортс».

– Успокойся, Джейсон. Что она провалила?

В голосе Блэра прозвучало недоверие.

– Ты не знаешь?

– Нет.

– У нас в разгаре переговоры с «Ред сокс», так?

– Так.

– Я хочу остаться в Бостоне. Но все должны считать, что я вот-вот уеду. Кстати, это была твоя идея. Надо запудрить им мозги, будто я решил сменить команду. Чтобы вздрючить цену. Мол, я вольная птица и все такое. Мы ведь так договорились?

– Да.

– Мы не хотим, чтобы они знали про мое намерение вернуться в команду, разве нет?

– Да. В какой-то степени.

– К черту степень! – рявкнул Джейсон. – На днях моему соседу прислали письмо от «Ред сокс» насчет того, не желает ли он обновить свою сезонку. Угадай, чья фотография красовалась на буклете под надписью «Я хочу вернуться»? Ну, давай, я слушаю. Угадывай.

– Твоя, Джейсон?

– Вот именно, черт возьми, моя! Тогда я позвонил нашей Мисс Красивой Заднице…

– У нее красивые ноги.

– Что?

– Я говорю – ноги. Она невысокого роста, поэтому они не очень длинные. Но зато в хорошей форме.

– Хватит вешать мне на уши лапшу, Майрон! Слушай меня. Она сказала, что звонили «Ред сокс» и спросили, могут ли они использовать мое фото в своем буклете, несмотря на то что контракт еще не подписан. И она ответила – конечно! Сколько угодно! Представляешь? Что должны теперь думать эти козлы из «Ред сокс»? Я скажу тебе что. Они думают, будто я у них уже в кармане. И теперь все наши планы полетели к черту.

Эсперанса без стука открыла дверь:

– Пришло сегодня утром. – Она бросила на стол стопку бумаг.

Это был контракт Джейсона. Майрон начал его листать.

Эсперанса попросила:

– Переведи этого недоумка на громкую связь.

Майрон перевел.

– Джейсон…

– Проклятие, Эсперанса, убирайся с линии! Я говорю с Майроном.

Она пропустила его слова мимо ушей.

– Не стоило бы тебе это говорить, но я заключила твой контракт. Ты получил все, что хотел, и даже больше.

Джейсон сразу примолк.

– Четыреста тысяч в год?

– Шестьсот тысяч. Плюс бонус в четверть миллиона за заключение контракта.

– Но как… почему…

– «Ред сокс» дали маху. Как только они напечатали твой снимок в буклете, дело было в шляпе.

– Не понимаю.

– Все очень просто. На буклете появилась твоя фотография. Благодаря этому люди стали раскупать абонементы. Потом я позвонила в головной офис «Ред сокс» и сообщила, что ты намерен подписать контракт с «Рейнджерами» в Техасе. Я сказала, что вопрос почти решен. – Она закинула ногу на ногу. – А теперь на минуту представь, что ты «Ред сокс». Что бы ты стал делать? Как бы ты объяснил людям, взявшим билеты на Джейсона Блэра, что никакого Блэра у них не будет, поскольку его перекупили «Техасские рейнджеры»?

– К черту твои ноги и твою задницу! – заорал Джейсон. – Я в жизни не встречал таких потрясающих мозгов!

Майрон спросил:

– Что-нибудь еще, Джейсон?

– Больше тренируйся, Майрон. Судя по вчерашнему матчу, тебе это не помешает. Я хочу обсудить детали с Эсперансой.

– Я возьму трубку в своей комнате, – вставила она.

Болитар перевел звонок на другой телефон.

– Отличная работа, – произнес он.

Эсперанса пожала плечами:

– Кто-то лажанулся в маркетинговом отделе «Ред сокс». Такое иногда случается.

– Ты здорово все просчитала.

Она притворилась глубоко взволнованной:

– Твои похвалы – величайшая честь для меня.

– Хорошо, забудь, что я сказал. Иди возьми трубку.

– Нет, правда. Цель моей жизни – стать такой, как ты.

Майрон покачал головой:

– У тебя никогда не будет моей задницы.

– Что верно, то верно, – признала она, выходя из комнаты.

Оставшись один, Майрон взял снимок «Бригады Ворона». Трое из них пока на свободе – Глория Кац, Сьюзен Милано и самый известный из террористов, загадочный лидер группы Коул Уайтман. Никто не привлекал такого внимания прессы и не подвергался таким нападкам, как Уайтман. Когда «Бригада Ворона» ушла в подполье, Майрон учился в начальной школе, но он помнил эту историю. Забавно, что Коул вполне мог бы сойти за брата Уиндзора – он был такой же породистый и ухоженный блондин с аристократическим лицом. Все остальные выглядели неряшливыми и заросшими, и лишь Коул всегда был чисто выбрит и хорошо подстрижен, если не считать длинных бакенбард – единственной уступки тогдашней моде. Ничего похожего на левого радикала, какими их представляют в Голливуде. Но Уиндзор научил Майрона тому, что внешность бывает обманчивой.

Он отложил в сторону снимок и набрал номер Димонте в «Уан полис плаза». Когда детектив буркнул «алло», Майрон поинтересовался, какие новости.

– Ты думаешь, мы партнеры, Болитар?

– Как Старски и Хэтч.[18 - Персонажи комедийных фильмов про двух друзей-полицейских.]

– Черт, я по ним скучаю, – вздохнул Димонте. – Особенно по той крутой тачке, на которой ездил Хагги Медвежонок, помнишь?

У детектива был грустный голос. Майрон подумал – уж не всерьез ли он?

– Времени мало, Роланд. Я могу помочь.

– Давай начнем с тебя. Что ты раскопал?

Опять торговля. Майрон рассказал об азартных играх Грега. Решив, что у Роланда все равно может быть список телефонных звонков, он сообщил ему об угрозе шантажа. Про видеозапись Майрон умолчал – это было нечестно по отношению к Эмили, по крайней мере, пока он с ней не переговорит. Димонте задал несколько вопросов. Наконец он спросил:

– Ладно, что ты хочешь знать?

– Ты нашел что-нибудь еще в доме Грега?

– Ничего. То есть – абсолютно ничего. Помнишь, ты говорил, что видел в спальне всякие женские вещички? Лосьон, одежду…

– Да.

– Так вот, кто-то забрал их. Никаких следов женского присутствия.

Ну вот, опять всплывает дурацкая версия насчет любовницы. Она вернулась в дом и стерла следы крови, чтобы защитить Грега. Затем забрала свои вещи, чтобы их связь осталась втайне.

– Как насчет свидетелей? – спросил Болитар. – Кто-нибудь видел что-нибудь подозрительное в доме Лиз Горман?

– Нет. Мы опросили всех соседей. Никто ни черта не видел. Кстати, пресса пронюхала про убийство. О нем пишут в утренних газетах.

– Ты сообщил им, кто она?

– С ума сошел? Конечно, нет. Все считают, будто это еще одно заурядное убийство. Но вот что интересно. Сегодня утром был анонимный звонок. Нам предложили обыскать дом Грега Даунинга.

– Шутишь.

– Нет. Голос женский.

– Его подставили, Роланд.

– Неужели, мистер Холмс? Шерше ля фам. Короче, любопытной новостью это преступление не стало. Подумаешь, еще одно убийство в сомнительном квартале. Правда, близкое соседство с кампусом добавило ему пикантности.

– Ты проверил эту связь? – спросил Майрон.

– Какую?

– С Колумбийским университетом. Значительная часть студенческих движений в шестидесятые вышла именно оттуда. Наверное, там еще остались сочувствующие. И кто-нибудь из них помогал Лиз Горман.

Димонте испустил театральный вздох:

– Болитар, ты считаешь всех копов идиотами?

– Нет.

– По-твоему, ты единственный, кому это могло прийти в голову?

– Ну, – протянул Майрон, – меня часто называли способным парнем.

– Но не в сегодняшних спортивных сводках.

– Так что ты узнал?

– Она снимала квартиру у одного чокнутого красного фаната-радикала, так называемого профессора Сидни Баумана.

– Ты сама терпимость, Роланд.

– Наверное, слишком часто посещал собрания Американского союза.[19 - Американский союз защиты гражданских свобод – неправительственная организация по защите частных прав и свобод граждан.] Короче, этот парень не сказал ни слова. Объявил, что просто сдавал квартиру Горман и получал плату наличными. Понятно, что врет. Федералы пытались его «поджарить», но тот собрал целую команду каких-то хлюпиков, либералов-адвокатов, которые подняли жуткий вой. Они называют нас не иначе как свиньями и бандой фашистов.

– Кстати, это не комплимент, Роланд. На тот случай, если ты не знал.

– Спасибо, что просветил. Я посадил ему на хвост Крински, однако толку никакого. Бауман – хитрая лиса. Он догадался, что мы за ним следим.

– Что у вас на него есть?

– Он в разводе. Детей нет. Обучает студентов какой-то экзистенциальной чепухе. Крински говорит, Бауман проводит большую часть времени, помогая бездомным. Это у него что-то вроде ежедневной прогулки – поболтаться с бомжами и бродягами в парках и на улицах. Я же говорю, чокнутый.

Уиндзор без стука вошел в комнату. Он направился в дальний угол и открыл шкаф с зеркальной дверцей. Внимательно осмотрел свою прическу. Поправил волосы, хотя каждая прядь лежала идеально. Расставил ноги и пригнулся, как игрок в гольф, взявший воображаемую клюшку. Он начал делать медленный замах, глядя на себя в зеркало и следя за тем, чтобы правая рука была прямой, а зажим – не слишком жестким. Уиндзор делал это постоянно, иногда останавливаясь прямо посреди улицы у витрины магазина. Болитар полагал, что это аристократический вариант культуриста, напрягающего мышцы каждый раз, когда видит собственное отражение. Его это жутко раздражало.

– Что-нибудь еще, Роланд?

– Нет. А у тебя?

– Пока нет. Я тебе перезвоню.

– Жду с нетерпением, Хэтч, – хмыкнул Димонте. – Знаешь что? Крински так молод, что даже не слышал про всю эту историю. Грустно, правда?

– Ох уж эта молодежь, – посетовал Майрон. – Никакой культуры.

Он повесил трубку. Уиндзор продолжал изучать себя в зеркале.

– Сообщи мне новости, – попросил он.

Майрон рассказал. Когда он закончил, Уиндзор заметил:

– Эта Фиона из «Плейбоя». Думаю, она хороший кандидат для личной встречи с Уиндзором Хорном Локвудом-третьим.

– Ага, – буркнул Майрон. – Может, сначала расскажешь мне о другой личной встрече Уиндзора Хорна Локвуда-третьего, с мисс Пробой?

Приятель нахмурился, перехватив в руках невидимую клюшку.

– Она не слишком разговорчива, – заметил он. – Пришлось применить особый подход.

Локвуд поведал об их беседе. Майрон покачал головой:

– Значит, ты за ней следил?

– Да.

– И что?

– Ничего особенного. После игры она поехала к Терри. Осталась там на ночь. Никаких важных звонков от них не поступало. Либо мне не удалось ее встряхнуть, либо она ничего не знает.

– Либо, – добавил Майрон, – она догадалась, что ты за ней следишь.

Уиндзор опять нахмурился. То ли ему не понравилось замечание Болитара, то ли он нашел какую-то погрешность в своем замахе. Скорее всего второе. Локвуд отвернулся от зеркала и взглянул на стол Майрона.

– Это «Бригада Ворона»?

– Да. Один из них похож на тебя. – Майрон указал на Коула Уайтмана.

Уиндзор внимательно изучил снимок.

– Смазливый малый, но ему не хватает чувства стиля, а главное – моей неподражаемой и неотразимой красоты.

– Не говоря уже о твоей скромности.

Локвуд отложил фото:

– Вот именно.

Майрон снова взглянул на фотографию. Он вспомнил слова Димонте про ежедневную прогулку Сидни Баумана. Неожиданно его осенило. По спине прошел озноб. Мысленно он изменил черты Коула, сделав ему воображаемую пластическую операцию и состарив на двадцать лет. Портрет получился не совсем точным, но близким к оригиналу.

Лиз Горман пыталась скрыться, изменив свои главные приметы. Почему бы и Уайтману не сделать то же самое? Он поднял голову и произнес:

– Кажется, я знаю, где искать Коула Уайтмана.


Глава 30


Гектор не обрадовался, снова увидев Майрона в закусочной «У парка».

– Нам удалось вычислить сообщника Салли, – сказал Болитар.

Хозяин молча продолжал вытирать прилавок тряпкой.

– Его зовут Норман Лавенстайн. Вы его знаете?

Гектор покачал головой.

– Это местный бродяга. Околачивается у вас на заднем дворе и звонит по платному телефону.

Владелец закусочной отложил тряпку:

– Думаете, я пускаю бездомных в кухню? И у нас нет заднего двора. Сами посмотрите.

Майрон был готов к такому ответу.

– Он сидел за стойкой, когда я к вам заглянул, – напомнил Болитар. – Небритый. Длинные черные волосы. В дырявом пальто.

Гектор кивнул и стал надраивать прилавок.

– Я понял, про кого вы говорите. Черные кеды?

– Точно.

– Он часто сюда приходит. Но я не знаю, как его зовут.

– Вы не помните, он когда-нибудь общался с Салли?

Гектор пожал плечами:

– Вероятно. Когда она его обслуживала.

– А когда он был здесь в последний раз?

– Я не видел его с того самого дня, как вы тут появились.

– Вы никогда с ним не беседовали?

– Нет.

– И ничего о нем не известно?

– Нет.

Майрон написал на листочке свой телефон.

– Если его увидите, позвоните мне. Получите награду в тысячу долларов.

Гектор повертел в руках бумажку.

– Это ваш рабочий телефон? В «АТ и Т»?

– Нет, домашний.

– Понятно, – пробормотал Гектор. – Как только вы ушли, я позвонил в «АТ и Т». Они заявили, что не существует ни такого устройства, как Зет-511, ни сотрудника Берни Уорли.

Хозяин был спокоен – никакого возмущения или злорадства. Он просто ждал и смотрел на Майрона.

– Я солгал, – признался Майрон. – Мне очень жаль.

– Как вас зовут на самом деле? – спросил Гектор.

– Майрон Болитар.

Он протянул ему визитную карточку. Хозяин бегло взглянул на нее.

– Вы спортивный агент?

– Да.

– Какое отношение спортивный агент может иметь к Салли?

– Это долгая история.

– Вам не следовало меня обманывать.

– Знаю, – кивнул Майрон. – Дело очень важное, иначе я бы так не поступил.

Гектор убрал карточку в карман рубашки.

– Меня ждут посетители.

Он развернулся и ушел. Майрон хотел что-то объяснить ему вдогонку, но понял, что это бесполезно.

Уиндзор ждал его снаружи.

– Ну?

– Коул Уайтман – бродяга по имени Норман Лавенстайн.

Локвуд подозвал такси. Водитель в тюрбане притормозил у тротуара. Они сели. Майрон сказал, куда ехать. Шофер кивнул; его тюрбан махнул по потолку машины. В колонках играл ситар, который резал уши, как лезвие ножа. Жуткая музыка. По сравнению с ней Бенни и Его Волшебный Ситар звучали как Ицхак Перлман. Правда, «Янни» все равно играли хуже.

– Коул сильно изменился, – добавил Майрон. – Он сделал пластическую операцию, отрастил волосы и перекрасил их в черный цвет.

Они остановились на перекрестке. Сбоку подлетел «понтиак-трансам», одна из тех навороченных моделей, которые всюду носятся как сумасшедшие, сотрясая землю ревущей музыкой. Такси буквально завибрировало от мощи децибел. Зажегся зеленый. Автомобиль рванул вперед.

– Я подумал о том, как маскировалась Лиз Горман, – продолжил Майрон. – Она взяла свои особые приметы и переделала их наоборот. Коул был воспитанным, чистеньким мальчиком из богатой семьи. Выверни эти качества наизнанку – и получишь грязного и неопрятного нищего.

– Нищего еврея, – поправил Уиндзор.

– Верно. Когда Димонте сообщил, что профессор Бауман водит дружбу с бездомными, в голове у меня что-то замкнуло.

Шофер в тюрбане провозгласил:

– Шоссе!

– Что?

– Какое шоссе? Генри-Хадсон или Бродвей?

– Генри-Хадсон, – ответил Уиндзор. Он посмотрел на Майрона: – Продолжай.

– По-моему, случилось вот что. Коул Уайтман заподозрил, что с Лиз Горман что-то неладно. Может, она с ним не встретилась или не позвонила в условленное время. Не важно. Проблема в том, что он не мог проверить это сам. Уайтман не дурак, иначе его уже давно бы поймали. Он знал, что, если полиция нашла ее, она устроит ему ловушку, – как и случилось на самом деле.

– Поэтому, – вставил Уиндзор, – он решил послать тебя.

Майрон кивнул.

– Уайтман болтался вокруг закусочной, надеясь что-нибудь выяснить про Салли. Услышав мой разговор с Гектором, он решил, что это хороший шанс. Наплел мне всякие небылицы насчет того, как познакомился с ней из-за телефона. Уверял, будто они любовники. Все это звучало странно, но я не стал расспрашивать. Потом Коул отвел меня на место. Как только я вошел внутрь, он спрятался и стал ждать, что произойдет дальше. Он видел, как приехали копы. Вероятно, он даже следил за тем, как выносили тело, – с безопасного расстояния, конечно. Так он убедился в том, о чем подозревал с самого начала: Лиз Горман мертва.

– Ты полагаешь, профессор Бауман с ним встречается под видом посещения бездомных?

– Да.

– Значит, теперь наша задача – найти Коула Уайтмана?

– Верно.

– Среди вонючих бродяг, в какой-нибудь Богом забытой норе?

– Вот именно.

Уиндзор поморщился:

– Проклятие!

– Можно попробовать устроить ему ловушку, – предложил Майрон. – Но боюсь, это займет много времени.

– Ловушку?

– Наверное, это он звонил мне по телефону прошлой ночью, – объяснил Болитар. – Если Лиз Горман собиралась заняться вымогательством, Уайтман наверняка в этом участвовал.

– Но почему ты? – спросил приятель. – Ведь он копал под Грега Даунинга, зачем ему шантажировать тебя?

Майрона волновал тот же вопрос.

– Не знаю, – вздохнул он. – Например, Уайтман узнал меня в закусочной. Решил, будто я близкий Грегу человек. Если ему не удалось достать Грега, то почему бы не достать меня?

У Майрона зазвонил телефон. Он нажал кнопку и буркнул «алло».

– Привет, Старки.

Это был Димонте.

– Я Хатч, – напомнил Болитар. – А ты Старки.

– Какая разница! – отрезал детектив. – Ты не хочешь притащить свою задницу в наш участок?

– У тебя что-нибудь есть?

– Да, если фотографию убийцы, выходящего из квартиры Лиз Горман, можно назвать «чем-нибудь».

Майрон чуть не выронил телефон.

– Ты серьезно?

– Ага. Знаешь, что самое забавное?

– Что?

– Это женщина.


Глава 31


– В общем, расклад такой, – произнес Димонте. Они пробирались сквозь толпу сновавших по участку копов, понятых, свидетелей и всевозможной публики. Уиндзор остался ждать снаружи. Он не любил полицейских, и они платили ему взаимностью. Локвуд предпочитал держать дистанцию. – У нас есть частичное изображение преступника на видеопленке. Проблема в том, что этого не хватает для идентификации. Я надеюсь, может, ты ее узнаешь.

– Что за пленка?

– На Бродвее между Сто первой и Сто одиннадцатой улицами с восточной стороны квартала есть оптовый склад. – Он шел на шаг впереди Болитара и двигался очень быстро. Иногда он оглядывался, проверяя, успевает ли Майрон. – Там хранят бытовую технику. Сам понимаешь, рабочие тащат все подряд, словно это записано у них в контракте. Поэтому начальство везде расставило камеры слежения. На каждом углу. – Не сбавляя шага, Димонте обернулся к Майрону и блеснул улыбкой, на сей раз без зубочистки. – Добрый старый Большой Брат. Представь, время от времени кто-то записывает преступление, вместо того чтобы снимать банду копов, избивающих прохожих.

Они вошли в маленькую комнату для допросов. Майрон покосился на зеркало. Он знал, что оно прозрачно с противоположной стороны – нехитрый секрет, известный всем, кто хоть раз смотрел кино про полицейских. Болитар сомневался, что снаружи кто-нибудь есть, но решил придержать язык. Мистер Благоразумный. Крински стоял перед телевизором с видеомагнитофоном. Второе видео за день, подумал Майрон. Сейчас в другом жанре.

– Привет, Крински! – поздоровался Майрон.

Детектив кивнул. Мистер Болтливый.

Майрон оглянулся на Димонте:

– Я не понимаю, как съемка на оптовом складе могла запечатлеть убийцу.

– Одна из камер установлена у наружных ворот, – объяснил детектив. – На тот случай, если из грузовика что-нибудь вывалится. Она захватывает часть тротуара. В том числе машины и прохожих. – Димонте прислонился к стене и указал Майрону на стул. – Сейчас все увидишь.

Майрон сел. Крински нажал кнопку. Снова черно-белое изображение. Без звука. Но теперь съемка велась сверху. Майрон увидел длинный грузовой фургон и за ним часть асфальтовой дорожки. Прохожих было мало, они скользили мимо, как серые тени.

– Как вы на нее вышли? – спросил Болитар.

– На кого?

– На пленку.

– Я всегда проверяю такие вещи, – ответил Димонте, подтянув штаны. – Автостоянки, гаражи, школы… Теперь везде стоят камеры.

– Хорошая работа, Роланд. Впечатляет.

– Да! – воскликнул детектив. – Я могу умереть счастливым.

Еще один умник. Майрон повернулся к экрану.

– Долго длится запись?

– Двенадцать часов. Кассеты меняют два раза в сутки, в девять утра и в девять вечера. Всего восемь точек наблюдения. Пленки хранятся три недели. Потом их стирают и записывают заново. – Он ткнул пальцем в телевизор. – Вот она идет. Крински?

Крински нажал паузу, и изображение застыло.

– Женщина, которая только что появилась в кадре. С правой стороны. Идет на юг, в сторону от зрителя.

Майрон увидел размытый силуэт. Нельзя разглядеть ни лица, ни даже роста. Обувь на высоком каблуке, длинный плащ с ажурным воротником. Никаких намеков на вес или фигуру. Зато прическа показалась ему знакомой.

– Да, я ее вижу, – произнес Майрон.

– Посмотри на правую руку, – подсказал Димонте.

В руке женщины было что-то темное и длинное.

– Я не могу разглядеть.

– У нас есть увеличение, Крински?

Крински протянул Майрону две черно-белые фотографии. На первой лицо незнакомки запечатлелось крупным планом, но черты по-прежнему были неразличимы. На второй четко проступал длинный темный предмет в правой руке.

– Мы считаем, что это пакет для мусора, обернутый вокруг какой-то вещи, – прокомментировал Димонте. – Форма довольно необычна, правда?

Майрон взглянул на фото и кивнул.

– Ты полагаешь, что это бейсбольная бита?

– А ты нет?

– Пожалуй.

– Точно такие же пакеты лежали в кухне у Лиз Горман.

– А также в кухнях у половины жителей Нью-Йорка, – добавил Болитар.

– Тоже верно. Ладно, теперь посмотри на дату и время.

Таймер в левом верхнем углу экрана показывал 02:12:32. Начало воскресенья. Через несколько часов после того, как Лиз Горман встретилась в «Швейцарском шале» с Грегом Даунингом.

– Камера сняла ее в другом направлении? – спросил Майрон.

– Да, по изображение нечеткое. Крински!

Тот нажал кнопку обратной перемотки. Через несколько секунд он остановил запись, и изображение вернулось на экран. Часы показывали 01:41:12. Примерно на тридцать минут раньше.

– Давай! – велел Димонте.

Женщина почти мгновенно проскользнула мимо. Майрон узнал ее только по длинному плащу с ажурным воротником. На сей раз в руках у нее ничего не было.

– Покажите мне еще раз первый кусок, с самого начала, – попросил он.

Димонте кивнул Крински. Тот нашел нужное место и включил запись. Майрон так и не смог разглядеть лицо женщины, но он узнал ее походку. Она была так же уникальна, как голос или почерк. Сердце Майрона подскочило к горлу.

Димонте уставился на него, прищурившись.

– Ты узнал ее, Майрон?

– Нет, – солгал он.


Глава 32


Эсперанса любила составлять списки.

Положив перед собой досье на «Бригаду Ворона», она записала основные пункты в хронологическом порядке:

1) «Бригада Воронов» грабит банк в Тусоне.

2) Через несколько дней по крайней мере один из грабителей (Лиз Горман) оказывается в Манхэттене.

3) Вскоре Лиз Горман устанавливает контакт с суперзвездой профессионального баскетбола.

Ни малейшей связи.

Она открыла папку и бегло просмотрела историю «Бригады Воронов». В 1975 году они похитили Ханта Флутуорса. Хант был одноклассником некоторых из «Бригады Воронов» по университету штата Сан-Франциско, в том числе Коула Уайтмана и Лиз Горман. Его отец, знаменитый Купер Флутуорс, не стал сидеть сложа руки и нанял людей для спасения сына. Во время штурма Хант был застрелен кем-то из «Бригады Воронов». Кто это сделал, осталось неизвестным. Четверым членам группы удалось скрыться.

В офис влетела Верзила Синди. На столе Эсперансы запрыгали карандаши.

– Извини! – прорычала Синди.

– Все в порядке.

– Мне позвонил Тимми, – объявила Синди. – Мы встречаемся в пятницу.

Эсперанса поморщилась.

– Его зовут Тимми?

– Да. Красивое имя, правда?

– Превосходное.

– Я буду в конференц-зале.

Эсперанса вернулась к досье. Она перешла к нападению на банк в Тусоне – первой акции «Бригады Воронов» после пятилетнего перерыва. Ограбление произошло, когда банк был закрыт. Федералы считали, что в деле замешан один из охранников, сочувствовавший левым радикалам, но никаких доказательств не нашли. Террористы взяли пятнадцать тысяч долларов наличными и взорвали несколько депозитных боксов. На это ушло время, что было довольно рискованно. По мнению федералов, «Бригада Ворона» каким-то образом узнала, что в банке хранились деньги наркодилеров. Камеры слежения запечатлели двух людей, одетых в черное, с черными масками на лицах. Никаких волос, отпечатков пальцев или волокон ткани. Чисто.

Эсперанса еще раз прочитала документы, но ничего нового не обнаружила. Она попыталась представить, как члены группы провели последние двадцать лет: всегда в бегах, каждая ночь на новом месте, постоянные перемещения по стране и за границу, опора на кучку сочувствующих и на друзей, которые могут подвести в любой момент. Эсперанса взяла листочек и сделала еще одну запись:

«Лиз Горман –> Ограбление банка-> Шантаж».

Ладно, подумала она, пойдем по стрелкам. Лиз Горман и «Бригада Воронов» нуждались в средствах, поэтому ограбили банк. Логично. С первой стрелкой все понятно. Деньги никогда не помешают. Проблемы начинались дальше.

«Ограбление банка –> Шантаж».

Как из ограбления банка можно вывести переезд на восточное побережье и попытку шантажировать Грега Даунинга? Эсперанса стала записывать возможные варианты.

3) Даунинг участвовал в ограблении.

Она подняла голову. Почему бы и нет? Он нуждался в деньгах на оплату долга. Вот и решился на отчаянный шаг. Но это не отвечало на главный вопрос: как они встретились и каким образом Лиз Горман установила связь с Грегом Даунингом?

Эсперанса чувствовала, что здесь кроется ключ к разгадке.

Она написала «пункт два». И задумалась.

Какие еще могли быть варианты?

Все, что пришло ей в голову, – это попытаться начать с противоположного конца. От шантажа к ограблению. Чтобы угрожать Даунингу, Лиз Горман должна была найти на него какой-нибудь компромат. Как? Эсперанса нарисовала другую схему:

«Ограбление банка <–> Шантаж».

Ее словно кольнули булавкой. Ограбление! То, что они взяли в банке, позволило шантажировать Грега.

Эсперанса быстро пролистала папку, хотя уже знала, что нужной информации в ней нет. Потом взяла телефон и набрала номер. Когда сняли трубку, она спросила:

– У вас есть список людей, бравших в аренду депозитные боксы?

– Кажется, где-то был, – ответил мужской голос. – Он вам нужен?

– Да.

Собеседник тяжело вздохнул:

– Ладно, попробую поискать. Но передайте Майрону, что он мне должен. Сильно должен.


Когда Эмили открыла дверь, Майрон спросил:

– Ты одна?

– Да, – ответила она с неуверенной улыбкой. – А что, есть какие-нибудь предложения?

Болитар прошел мимо нее. Эмили отшатнулась, удивленно открыв рот. Он направился к шкафу в холле и распахнул его настежь.

– Какого дьявола ты делаешь?

Майрон не ответил. Он в ярости расталкивал висевшую внутри одежду. Ждать пришлось недолго. На свет появился длинный плащ с ажурным воротником.

– В следующий раз, когда будешь совершать убийство, – бросил Майрон, – постарайся избавиться от улик!

Эмили попятилась, прижав ладонь ко рту.

– Вон отсюда! – прошипела она.

– У тебя есть шанс рассказать мне правду.

– Плевать мне на твои шансы. Проваливай к чертовой матери.

Майрон поднял плащ.

– Думаешь, я один об этом знаю? У полиции есть видеопленка, где ты снята на месте преступления. Ты была в этом плаще.

Эмили обмякла. На лице появилось такое выражение, словно кто-то ударил ее кулаком в живот. Майрон бросил плащ на пол.

– Ты подбросила орудие убийства Грегу, – произнес он. – И разбрызгала кровь в подвале. – Болитар развернулся и шагнул в гостиную. В углу лежала пачка газет. – Затем ты стала следить за бульварной прессой. А когда узнала, что труп нашли, сделала анонимный звонок в полицию.

Эмили уперлась невидящим взглядом в стену.

– Я все думал о детской комнате, – продолжил Майрон. – Почему Грег после убийства направился именно туда? Но в том-то весь и фокус. Он там не был. Поэтому кровь в подвале осталась незамеченной.

Эмили сжала руки в кулаки. Она покачала головой и проговорила:

– Ты не понимаешь.

– Тогда объясни мне.

– Он хотел забрать моих детей.

– И ты решила его подставить.

– Нет.

– Сейчас не время лгать, Эмили.

– Я не лгу, Майрон. Я его не подставляла.

– Но ты подбросила орудие…

– Да, да, – перебила она, – ты абсолютно прав. Но я его не подставляла. – Она закрыла глаза и опять открыла, будто решив поупражняться в медитации. – Нельзя подставить человека, когда он виноват.

Майрон замер. Эмили смотрела на него с каменным лицом. Ее руки были сжаты в кулаки.

– Ты хочешь сказать, что Грег ее убил?

– Конечно. – Эмили шагнула к нему, стараясь выиграть лишние секунды, как боксер на ринге восстанавливает силы под отсчет судьи. Она подняла плащ. – Мне действительно его уничтожить, или тебе можно доверять?

– Сначала мне нужно услышать объяснения.

– Может, чашечку кофе?

– Нет.

– А мне надо выпить. Пойдем побеседуем в кухне.

Она вскинула голову и двинулась по коридору той самой походкой, которую Майрон видел на пленке. Он проследовал за Эмили в ослепительную кухню. Комната сияла белым кафелем. Многие пришли бы в восторг от такого декора, но Майрону он напомнил писсуар в роскошном ресторане.

Эмили взяла блестящую кофеварку.

– Уверен, что не хочешь кофе? Это «Старбакс». Сорт «Гавайский Кона».

Майрон покачал головой. Эмили уже полностью пришла в себя. Болитара это устраивало. Человек в спокойном состоянии больше говорит и меньше думает.

– Даже не знаю, с чего начать, – вздохнула она, наливая в кофеварку кипяток. По кухне разлился густой аромат. В рекламе кофе кто-нибудь из них непременно бы воскликнул «А-а-а-х!». – Только не говори «начни сначала», или я закричу.

Майрон поднял руки, показывая, что не собирается делать ничего подобного.

Эмили нажала на пресс, опустила до упора и надавила крепче.

– Это произошло в супермаркете, – произнесла она. – Я собиралась купить замороженные пончики, когда, откуда ни возьмись, появилась женщина. Буквально выросла из-под земли. Сообщила, что знает кое-что, от чего моему мужу не поздоровится. И если я не заплачу, она проинформирует об этом прессу.

– Что ты ей ответила?

– Я спросила, нет ли у нее четвертака на телефон. – Эмили издала смешок и выпрямилась. – Шутка. Я заявила, пусть она идет и прикончит этого чертового ублюдка. Она кивнула и пообещала, что свяжется со мной.

– И все?

– Да.

– Когда это случилось?

– Не помню. Две или три недели назад.

– И что произошло дальше?

Эмили открыла шкафчик и достала чашку. На ней был нарисован какой-то персонаж из мультфильма, а рядом красовалась надпись: «Лучшей в мире маме».

– Кофе хватит на двоих, – заметила она.

– Нет, спасибо.

– Уверен?

– Да. Так что случилось дальше?

Эмили склонилась над столом и уставилась в кофейный пресс, точно это был магический кристалл.

– Через несколько дней Грег сделал мне нечто такое, отчего я… – Она остановилась. Ее тон изменился, каждое слово стало продуманным и взвешенным. – Я уже говорила тебе в прошлый раз. Он сделал нечто ужасное. Детали несущественны.

Майрон промолчал. Не имело смысла упоминать сейчас о пленке. Главное, дать ей высказаться.

– В общем, когда она появилась в следующий раз и объявила, что Грег готов заплатить за молчание, я предложила дать ей больше, если она все мне расскажет. Она заметила, что это будет стоить дорого. Я ответила – плевать, сколько бы ни стоило. Я пыталась поговорить с ней как с женщиной, объяснить, что оказалась в трудной ситуации и Грег может отобрать у меня детей. Она ответила, что все понимает, но не может позволить себе быть филантропкой. За информацию придется заплатить.

– Она назвала цену?

– Сто тысяч долларов.

Майрон присвистнул. Ничего себе надбавка! Очевидно, тактика Лиз Горман заключалась в том, чтобы тянуть деньги из обоих, выжимая все, что можно, пока позволяют обстоятельства. Или, наоборот, она желала побыстрее провернуть дело, собрать двойной куш и опять уйти на дно. В любом случае Горман было выгодно использовать все заинтересованные стороны – Грега, Бокса и Эмили. Деньги за молчание. Деньги за информацию. Шантажисты держат слово так же плохо, как политики.

– Ты знаешь, что у нее было на Грега? – спросил он.

Эмили покачала головой:

– Она не сказала.

– Но ты собиралась заплатить ей сто тысяч долларов?

– Да.

– Даже не зная за что?

– Да.

Майрон развел руками:

– И тебе не пришло в голову, что она может оказаться просто сумасшедшей?

– Честно? Нет, не пришло. У меня могли отобрать детей, черт возьми! Я была в отчаянии.

И это отчаяние, подумал Майрон, Лиз Горман использовала в своих целях.

– Значит, ты так и не выяснила, чем она угрожала Грогу?

– Нет.

– Например, речь шла об азартных играх?

Ее глаза сузились.

– Что?

– Ты знала, что Грег играл?

– Конечно. И что из этого?

– Тебе известно, сколько он тратил на игру?

– Немного. Иногда ездил в Атлантик-Сити. Делал мелкие ставки на тотализаторе.

– Вот как?

Она вглядывалась в его лицо, пытаясь сообразить, к чему он клонит.

– А в чем дело?

Майрон посмотрел в окно. Бассейн был еще накрыт, но с юга уже вернулись стайки дроздов. Они толпились у кормушки, долбили ее клювами и возбужденно подрагивали крылышками, как собаки, размахивающие хвостом.

– Грег был азартным игроком, – объяснил Болитар. – За эти годы он спустил несколько миллионов. Фелдер не растратил его деньги. Грег сам проиграл их.

Эмили покачала головой.

– Это невозможно, – сказала она. – Мы жили вместе почти десять лет. Я бы что-нибудь заметила.

– Игроки часто скрывают свою страсть. Они лгут, прячутся, крадут – лишь бы сделать ставку. Это как болезнь.

Глаза Эмили сверкнули.

– Значит, вот чем эта женщина хотела припугнуть Грега? Его страстью к игре?

– Думаю, да.

– Но Грег точно играл? И потерял из-за этого все деньги?

– Да.

В ее взгляде вспыхнула надежда.

– Тогда ни один судья в мире не сделает его опекуном, – произнесла она. – Я выиграю дело.

– Судья отдаст ребенка скорее игроку, чем убийце, – возразил Майрон. – Или человеку, фальсифицирующему улики.

– Я уже сказала. Они были настоящими.

– Допустим, – согласился Майрон. – Но давай вернемся к шантажистке. Значит, она потребовала сотню штук.

– Верно.

– Как ты собиралась заплатить?

– Женщина заявила, что в субботу вечером я должна стоять рядом с платным телефоном у супермаркета «Гранд юнион». Предполагалось, что я приеду туда к полуночи и привезу деньги. Ровно в полночь она позвонит и назовет адрес на Сто одиннадцатой улице. К двум часам я буду на месте.

– Ты отправилась на Сто одиннадцатую улицу в два часа ночи со ста тысячами долларов? – В его голосе звучало недоверие.

– Я собрала лишь шестьдесят тысяч, – уточнила Эмили.

– Женщина об этом знала?

– Нет. Слушай, все это звучит дико, но ты не понимаешь, в каком отчаянии я находилась. Я была готова на все.

Майрон кивнул. Он понимал, на что могут быть способны матери. Любовь доводит до безумия, материнская любовь – тем более.

– Свернув за угол, я увидела, что из дома выходит Грег, – продолжила Эмили. – Меня это поразило. Он шел с поднятым воротником, однако я разглядела его лицо. Мы с ним давно женаты, но я ни разу не видела у него такого выражения.

– Какого?

– Абсолютного ужаса. Грег почти бегом бросился в сторону Амстердам-авеню. Я подождала, пока он скроется за углом. Затем я приблизилась к двери и нажала кнопку ее квартиры. Никакого ответа. Тогда я стала нажимать все кнопки подряд. Наконец кто-то мне открыл. Я поднялась и несколько раз постучала в ее дверь. Взялась за ручку. Замок был не заперт. Я открыла дверь. – Эмили остановилась. Чашка с кофе задрожала в ее руке. Она сделала глоток. – Наверное, это звучит ужасно, но я даже не заметила лежавшего на полу трупа. Я видела лишь свой последний шанс сохранить детей.

– И ты решила подбросить улики.

Эмили отставила чашку и посмотрела на Майрона. У нее был ясный и открытый взгляд.

– Да. Насчет всего остального ты тоже прав. Я выбрала детскую комнату, поскольку знала, что он никогда туда не ходит. Все было сделано так, чтобы, вернувшись домой, – тогда я не знала, что он сбежит, – Грег ничего не заметил бы. Да, пожалуй, я зашла слишком далеко, но это не было враньем. Он убил ее.

– Неизвестно.

– Что?

– Вероятно, он просто наткнулся на ее труп, так же, как и ты.

– Ты серьезно? – Ее голос стал резким. – Разумеется, Грег убил ее. Кровь на полу была свежей. Он мог потерять все. У него имелись возможность и мотив.

– Как и у тебя.

– Разве у меня есть мотив?

– Ты хотела подставить мужа. И сохранить детей.

– Смешно.

– У тебя есть доказательства?

– Что?

– Доказательства. Я сомневаюсь, что полиция тебе поверит.

– А ты веришь?

– Я хотел бы увидеть доказательства.

– Какие, к черту, доказательства? – крикнула Эмили. – О чем ты говоришь? Тебе что нужно – фотографии?

– Любые факты, подтверждающие твою историю.

– Слушай, зачем мне ее убивать, Майрон? С какой стати? Она была нужна мне живой. С ее помощью я могла выиграть процесс.

– Хорошо, но давай представим, что у этой женщины действительно был компромат на Грега. Что-нибудь конкретное. Например, письмо или видеокассета. Предположим, шантажистка вела двойную игру. Она продала свой товар Грегу. Ты сама сказала, что он был там раньше тебя. Очевидно, он заплатил ей столько, что она решила разорвать вашу сделку. Затем ты вошла в ее квартиру. Увидела, что произошло. Поняла, что все шансы сохранить детей потеряны. И решила убить ее, чтобы подставить того, кто был больше всех заинтересован в ее смерти, то есть Грега.

Эмили покачала головой:

– Чепуха.

– Ты ненавидела Грега, – напомнил Майрон. – Он сыграл с тобой в грязную игру, ты ответила тем же.

– Я ее не убивала.

Болитар посмотрел на улетающую стайку дроздов. Двор выглядел пустым, словно вымер. Он подождал пару секунд и повернулся к хозяйке дома:

– Я знаю про ту кассету. С тобой и Пробой.

В глазах Эмили вспыхнул гнев. Пальцы крепко вцепились в чашку. Майрон был почти уверен, что чашка сейчас полетит в него.

– Какого дьявола… – Эмили откинулась на стуле.

– Наверное, ты была в бешенстве, – сказал Майрон.

Эмили покачала головой. С ее губ сорвался звук, похожий на смешок.

– Ты ничего не понял, Майрон.

– Что?

– Это не была месть. Меня взбесило только одно – что эта запись может лишить меня детей.

– Нет, я отлично понимаю, – возразил Болитар. – Ты пошла на все ради детей.

– Но я ее не убивала.

– Расскажи о вас с Пробой.

Эмили насмешливо фыркнула.

– Вот уж не думала, что ты из таких, Майрон. – Она взяла чашку и сделала большой глоток. – Надеюсь, ты просмотрел всю пленку от начала до конца? – Издевка в ее голосе смешивалась с яростью. – Прокручивал в замедленном темпе целые куски? Повторял их? Расстегивал ширинку?

– Ответ – нет.

– Как много ты видел, Майрон?

– Достаточно, чтобы сообразить, что происходит.

– А потом остановился?

– Да.

– Я тебе верю. Ты всегда был паинькой.

– Эмили, я хочу помочь.

– Кому – мне или Грегу?

– Помочь выяснить правду. Надеюсь, ты сама в этом заинтересована.

Она пожала плечами.

– И когда у вас с Пробой… – Он сделал неопределенный жест.

Эмили рассмеялась над его неловкостью.

– Это было в первый раз, – ответила она. – Во всех смыслах.

– Я не осуждаю…

– А мне плевать, осуждаешь ты или нет. Интересуешься, что случилось? Так вот, ничего такого у меня раньше не было. Эта шлюшка меня соблазнила.

– Как?

– Тебе нужны подробности? Сколько я выпила, почему мне было одиноко, как ее ладонь легла на мое колено?

– Пожалуй, нет.

– Тогда вот тебе резюме – она меня соблазнила. В прошлом у нас было что-то вроде невинного флирта. Вскоре она пригласила меня в «Гленпойнт». Мне хотелось встряхнуться, я находилась в ужасном состоянии, на грани срыва. Одно цеплялось за другое. Мы пошли наверх. Конец резюме.

– По-твоему, Проба знала, что вас снимают?

– Да.

– Почему ты так уверена? Она что-нибудь говорила?

– Нет. Но я знаю.

– Откуда?

– Слушай, Майрон, хватит задавать мне дурацкие вопросы. Кто еще мог об этом знать и поставить в номер камеру? Она меня подставила.

Логично.

– Но зачем ей это понадобилось?

Эмили раздраженно поджала губы.

– Господи, Майрон, Проба спит со всей командой. Ты ее еще не трахнул? Нет, постой, дай подумать. Ты отказался, верно?

Эмили внезапно перешла в гостиную и рухнула на диван.

– Дай мне аспирин, – попросила она. – Он лежит в аптечке, в ванной комнате.

Майрон вытряхнул на ладонь две таблетки и налил в стакан воды. Вернувшись, он спросил:

– Можно узнать еще кое-что?

Она вздохнула.

– Я слышал, ты выдвинула обвинения против Грега, – произнес Майрон.

– Точнее, мой адвокат.

– В них все правда?

Она положила таблетки на язык, отпила воду и сделала глоток.

– Отчасти.

– Как насчет обвинений в насилии над детьми?

– Я устала, Майрон. Давай поговорим позже?

– Это правда?

Эмили взглянула ему прямо в лицо, и Болитара обдало полярным холодом.

– Грег хотел отобрать у меня детей, – жестко ответила она. – На его стороне были деньги, связи, слава. Мне пришлось кое-что придумать.

Майрон направился к двери:

– Не выбрасывай этот плащ.

– Ты не можешь меня судить.

– Я хочу лишь одного, – пробормотал он. – Держаться от тебя подальше.


Глава 33


Одри стояла, прислонившись к его машине.

– Эсперанса сказала, что ты будешь здесь.

Майрон кивнул.

– Господи, ну и видок у тебя, – заметила журналистка. – Что случилось?

– Долгая история.

– Которую ты расскажешь мне во всех подробностях. Но начнем с меня. В 1992-м Фиона Уайт действительно была Мисс Сентябрь – или, как пишут в этом журнальчике, «бэби-бомбой».

– Ты шутишь.

– Нет. Фиона обожает пляжные прогулки при луне и романтические ночи у костра.

Майрон не удержался от улыбки:

– Оригинально.

– Она не выносит легкомысленных мужчин, интересующихся только внешностью. И мужчин с волосатой спиной.

– А как насчет любимых фильмов?

– «Список Шиндлера» и «Пушечное ядро-2».

Он рассмеялся:

– Ты все придумала.

– Все, кроме того, что в 1992-м она была «бэби-бомбой» сентября.

Майрон покачал головой.

– Грег Даунинг и жена его лучшего друга, – вздохнул он. Как ни странно, эта новость его подбодрила. По сравнению с ней их давняя авантюра с Эмили казалась не такой уж скверной. Конечно, он знал, что не стоит утешаться подобной логикой, однако надо же как-то успокоить совесть.

Журналистка указала на дом.

– Что у тебя с бывшей?

– Долгая история.

– У меня есть время.

– А у меня нет.

Одри вытянула руку, словно регулировщик, отсекающий путь машинам.

– Так нечестно, Майрон. Я была хорошей девочкой. Бегала по твоим поручениям и держала рот на замке. Не говоря уже о том, что ты должен чем-то порадовать меня на день рождения. Будь добр, Майрон, не заставляй меня опять переходить к угрозам.

Она права. Болитар вкратце изложил ей новости, опустив два момента: видеокассету с Пробой – упоминать об этом не имело смысла – и тот факт, что под Карлой скрывалась знаменитая Лиз Горман – слишком громкая история, чтобы доверять ее любому журналисту.

Одри внимательно слушала. Ее мальчишеская челка успела немного отрасти. Теперь волосы почти касались глаз. Иногда она выпячивала нижнюю губу и сдувала их со лба. Майрон никогда не видел, чтобы этот жест проделывал кто-нибудь из взрослых. Выглядело очень мило.

– Ты ей веришь? – Журналистка кивнула на дом Эмили.

– Трудно сказать. Ее история звучит вполне логично. У нее не было мотива убивать Карлу, кроме желания подставить Грега.

Одри с сомнением покачала головой.

– А что? – спросил Майрон.

– Мне кажется, что на это можно посмотреть с другой стороны.

– В каком смысле?

– Мы исходим из того, что шантажистка угрожала Грегу Даунингу, – объяснила Одри. – Но не исключено, она копала под Эмили.

Майрон оглянулся на дом, словно надеялся получить от него какой-то ответ, и снова повернулся к Одри.

– Если верить Эмили, – продолжила журналистка, – женщина подошла сначала к ней. Почему? Ведь они с Грегом в разводе.

– Карла об этом не знала, – возразил Майрон. – Она считала, что Эмили еще его жена и захочет защитить мужа.

– Это одна из возможностей, – согласилась Одри. – Однако не самая лучшая.

– Ты полагаешь, они шантажировали ее, а не Грега?

Журналистка развела руками:

– Все это работает и в ту, и в другую сторону. Например, у вымогателей было что-то на Эмили – нечто такое, что Грег мог использовать в судебной тяжбе.

Майрон скрестил руки на груди и прислонился к машине.

– А как насчет Бокса? – спросил он. – Если они шантажировали Эмили, какое ему дело?

– Не знаю, – пожала плечами Одри. – Вероятно, они копали под обоих.

– Под обоих?

– Ну да. Старались запугать и мужа, и жену. Или Бокс боялся, что этот компромат – даже если он касался только Эмили – плохо подействует на Грега.

– Есть конкретные догадки?

– Пока нет.

Майрон поразмыслил несколько секунд, но ничего особенного не придумал.

– Надеюсь, мы узнаем что-нибудь сегодня вечером, – пробормотал он.

– Почему?

– Со мной связался вымогатель. Он собирается продать мне информацию.

– Сегодня вечером?

– Да.

– Где?

– Он обещал позвонить. Я переключил домашний телефон на свой мобильник.

В этот момент зазвонил сотовый. Майрон достал его из кармана.

Это был Уиндзор.

– Расписание нашего дражайшего профессора висит на двери его кабинета, – сообщил он. – Сейчас у него очередная лекция. Затем наступят приемные часы, где бедные детки смогут пожаловаться на свои оценки.

– Ты где?

– В кампусе Колумбийского университета. Кстати, местные женщины довольно привлекательны. По крайней мере, для девиц из «Лиги плюща».

– Рад, что ты не утратил былой хватки.

– А как же! Ты уже закончил беседу с нашей девочкой?

«Нашей девочкой» была Эмили. Уиндзор не любил называть имен по телефону.

– Да, – ответил Майрон.

– Отлично. Когда тебя ждать?

– Уже еду.


Глава 34


Уиндзор сидел на скамейке у ворот Колумбийского университета на Сто шестнадцатой улице. Он был в брюках цвета хаки, мягких ботинках на босу ногу, синей оксфордской рубашке и цветастом галстуке.

– Маскируюсь под местного, – объяснил Локвуд.

– Как хасид на христианской мессе, – съязвил Майрон. – Бауман еще на занятиях?

Уиндзор кивнул.

– Через десять минут он выйдет в эту дверь.

– Ты знаешь, как он выглядит?

Локвуд протянул ему университетский справочник.

– Страница двести десять, – произнес он. – Как прошла встреча с Эмили?

Майрон рассказал. Мимо прошагала высокая брюнетка в черном облегающем трико, прижимая к груди стопку книг. Джулия Ньюмар[20 - Актриса, исполнявшая роль Женщины-кошки.] из фильма «Бэтмен». Уиндзор и Майрон проводили ее взглядом. Кис-кис.

Когда Болитар закончил, Уиндзор не задал ни одного вопроса.

– У меня встреча в офисе, – обронил он, поднявшись. – Ты не против?

Майрон покачал головой и опустился на скамейку. Локвуд удалился. Майрон принялся смотреть на дверь. Через десять минут появились первые студенты. Еще через пару минут возник Сидни Бауман. У него была такая же растрепанная академическая борода, как на фотографии. Лысину обрамляли редкие и до смешного длинные пучки волос. Он носил джинсы, грубые ботинки и фланелевую рубашку. Парень с рабочей окраины или политик, агитирующий фермеров.

Бауман задрал очки на лоб и прошествовал мимо. Майрон подождал, пока он скроется из виду. Никакой спешки. Почтенный профессор отправляется в свой кабинет. Бауман пересек травянистую лужайку и исчез в одном из кирпичных корпусов. Майрон нашел скамейку поближе и сел.

Миновал час. Болитар смотрел на студентов и чувствовал себя очень старым. Надо купить газету. Когда сидишь целый час без газеты или книги, приходится много думать. Мысли вертелись вокруг новых версий. Майрон чувствовал, что постоянно что-то упускает, – это «что-то» смутно маячило вдалеке, но когда он пытался подобраться ближе, сразу исчезало.

Неожиданно он вспомнил, что не проверил автоответчик Грега. Майрон вытащил мобильник и набрал номер. Когда закончилась приветственная запись, он нажал «317» – кодовое число, на которое Грег запрограммировал для проигрывания сообщений. На пленке было только одно послание, но оно поразило его до глубины души.

«Не вздумай нас дурачить, – произнес голос, пропущенный через электронное устройство. – Я говорил с Болитаром. Он согласен заплатить. Ты этого хочешь?»

Конец сообщения.

Майрон оцепенел. Он сидел, тупо уставившись на кирпичные стены. Последние слова звучали у него в ушах. Какого черта?..

«Он согласен заплатить. Ты этого хочешь?»

Майрон нажал «звездочку» и проиграл запись с самого начала. Потом еще и еще. Он собирался прослушать ее в пятый раз, когда в дверях появился Сидни Бауман.

Профессор остановился поговорить с двумя студентами. Их беседа становилась все более оживленной, даже возбужденной, сохраняя при этом академическую серьезность. Чертов университет. Продолжая глубокомысленную дискуссию, они вышли из кампуса и направились по Амстердам-авеню. Майрон убрал мобильник и последовал за ними. На Сто двенадцатой улице группа разделилась. Студенты двинулись дальше в том же направлении. Бауман пересек улицу и двинулся к собору Святого Иоанна Богослова.

Самая большая по размерам церковь в мире – собор Святого Петра в Риме считается не храмом, а базиликой – снаружи выглядела такой же грандиозной и неказистой, как весь город. На гигантских колоннах и витражах пестрели надписи «Осторожно, подвешен груз» – храм начали возводить еще в 1892 году, но так и не достроили – и «Внимание, в соборе установлено электронное видеонаблюдение». Из гранитного фасада торчали деревянные балки. С левой стороны архитектурного чуда тянулись сборные алюминиевые домики для строителей, вроде тех, что показывают в первых кадрах «Гомера Пайла».[21 - Комедийный сериал шестидесятых.] Справа размещался детский сад скульптур с фонтаном дружбы – громоздкой конструкцией, вызывавшей какие угодно чувства, кроме дружеских. Нагромождение голов и тел, какие-то люди, выворачивавшие шеи оленям, огромные крабовые клешни и торчавшие из-под земли руки, которые будто пытались вырваться из ада, – все это больше напоминало мрачные фантазии Данте и Гойи, чем благочестивый церковный стиль.

Бауман зашагал к подъездной дороге, справа огибавшей собор. Майрон знал, что в той стороне находится один из приютов для бездомных. Он перешел через улицу, стараясь не терять профессора из виду. Бауман миновал группу бродяг, одетых в какое-то ветхое синтетическое тряпье и штаны с отвисшими коленями. Кое-кто из них помахал рукой и окликнул профессора. Тот помахал в ответ. Вскоре Бауман исчез за дверью. Майрон заколебался. Но выбора не было. Он должен войти, даже если ему придется расколоться.

Болитар прошел мимо бомжей, кивнул и улыбнулся. Они ответили ему тем же. В приют вела большая двустворчатая дверь с тюлевыми занавесками. Рядом висели две таблички: «Осторожно, дети» и «Церковная школа». Приют для бездомных и школа для детей – нереальное соседство. Но только не в Нью-Йорке.

Майрон вошел. Комната была набита людьми и старыми матрацами. В нос ударил горький запах, точно кто-то всю ночь курил марихуану. Болитар с трудом удержался, чтобы не поморщиться. Он заметил Баумана, стоявшего в углу с постояльцами. Коула Уайтмана среди них не было. Майрон стал оглядываться по сторонам, встречая пустые взгляды и небритые лица.

Они увидели друг друга одновременно.

Их взгляды встретились лишь на мгновение, но этого было достаточно. Коул Уайтман развернулся и бросился бежать. Майрон кинулся за ним, проталкиваясь сквозь толпу. Профессор Бауман понял, что происходит, и метнулся Майрону наперерез. Тот опустил плечо и на ходу отбросил его в сторону. Джим Браун отдыхает.[22 - Звезда американского футбола.] Правда, Джим Браун сшибал с ног таких верзил, как Дик Баткус и Рэй Нишке, а не пожилого профессора, в котором было не более ста восьмидесяти фунтов, даже вместе с солидным животом. Ну и ладно.

Уайтман выскочил через черный ход, громко хлопнув дверью. Майрон выбежал за ним. Оба оказались на улице, но всего на несколько секунд. Уайтман слетел вниз по лестнице и исчез в соборе. Майрон бросился следом. Внутри храм выглядел примерно так же, как снаружи, – смесью чудесной архитектуры с мусором и хламом. Вместо церковных скамей стояли складные стулья. Роскошные гобелены были кое-как развешаны на стенах. Возле толстых колонн высились стремянки.

Майрон увидел, что Коул бежит к соседней двери, и помчался за ним. Их шаги гулко грохотали под огромным сводом. Они снова оказались на улице. Уайтман подбежал к подвальной двери. На ней висела надпись «А.С.Т. прогрэмм». Вечерняя школа или детский центр. Оба стремительно скатились вниз и понеслись по коридору раздевалки с раскуроченными шкафчиками. Коул свернул направо и исчез за деревянной дверью.

Майрон распахнул ее и увидел темную лестницу. Внизу гремели шаги. Он бросился вниз по ступенькам, чувствуя, как дневной свет меркнет за спиной. Лестница уводила куда-то в подземные недра храма. Его окружили каменные стены, влажные и скользкие на ощупь. Очевидно, Майрон спускался в склеп, или гробницу, или еще в какое-нибудь кошмарное место. В американских церквах есть склепы, или их делают только в Европе?

На нижней ступеньке царила тьма, а падавший сверху свет превратился в маленькую точку. Превосходно. Майрон шагнул в стоявший впереди непроглядный мрак. Он закинул голову, как охотничья собака, стараясь уловить какие-нибудь звуки. Тишина. Пошарил по стене в попытке нащупать выключатель. Ничего. В помещении стоял промозглый холод. Откуда-то тянуло сыростью. Все это ему не нравилось. Чертовски не нравилось.

Болитар двинулся вперед вслепую, раскинув руки, как чудовище Франкенштейна.

– Коул! – крикнул он. – Я хочу просто поговорить!

Его голос эхом отлетел от стен и затих где-то в пустоте.

Майрон продолжал идти. Помещение напоминало… ну да, склеп. Через пять шагов его руки наткнулись на какую-то преграду. Майрон ощутил гладкую и холодную поверхность. Наверное, мрамор. Его ладонь скользнула ниже. Статуя. Он нащупал руку, плечо, спину и каменное крыло. Его вдруг осенило, что это надгробный памятник, и он отдернул руку.

Минуты две Майрон стоял неподвижно и продолжал вслушиваться в слабый гул, вроде того, что появляется в ушах, если приложить к ним раковину. Он подумал, не вернуться ли ему, но сообразил, что отступать уже некуда. Коул знает, что его инкогнито раскрыто. Он опять уйдет на дно, и его уже не достанешь. Это – последний шанс.

Майрон сделал еще шаг, пошарив перед собой ботинком. Нога задела что-то твердое и неподатливое. Мрамор, решил он. Майрон обошел вокруг препятствия. Быстрый шуршащий звук заставил его вздрогнуть. Шум шел откуда-то снизу. Явно не крыса. Тварь покрупнее. Майрон закинул голову и застыл на месте. Его сердце бешено стучало. Глаза понемногу стали привыкать к мраку, и он начал различать вокруг себя высокие смутные фигуры. Статуи. Опущенные головы. Майрон чувствовал, как на него грустно смотрят отрешенные лица ангелов, застрявших в этом мрачном подземелье по пути в более прекрасные места.

Он сделал шаг, и чьи-то холодные пальцы схватили его за ногу.

Майрон вскрикнул.

Рука резко рванула вниз, и он рухнул на бетонный пол, забил ногами и попятился. Его плечи уперлись в мраморную стену. Невидимка во тьме жутко захихикал. Майрон почувствовал, как по его спине ползет озноб. Рядом засмеялся кто-то еще. Потом еще, еще. Его окружила стая хохочущих гиен.

Майрон попробовал встать, но на него набросилась вся свора. Десятки, сотни руки повалили его обратно на пол. Он наугад махнул рукой и заехал кулаком в лицо. Раздался хруст, и человек упал. Остальные не дрогнули. Его опрокинули на мокрый пол, хотя он корчился и отбивался изо всех сил. Майрон слышал вокруг стоны. Его душил невыносимый запах перегара и немытых тел. Руки были теперь повсюду. Кто-то сорвал с него часы. Другой выхватил бумажник. Он сделал еще один выпад. Попал в чьи-то ребра. Опять стон. Человек упал.

Кто-то включил фонарь и направил Майрону в глаза. Точно в темноте на него наехал поезд.

– Довольно, – произнес голос, – отпустите его.

Руки уползли, как скользкие змеи. Майрон попытался сесть.

– Пока ты не сделал какую-нибудь глупость, – добавил голос над фонариком, – посмотри на это.

В ярком луче блеснул пистолет.

Из темноты кто-то крикнул:

– Шестьдесят баксов? И это все? Вот дерьмо.

Бумажник шлепнулся Майрону на грудь.

– Сложи руки за спиной.

Он повиновался. Кто-то крепко схватил его сзади за локти и стянул их так, что у него заныли плечи. На запястьях щелкнули наручники.

– Оставьте нас! – велел голос.

Майрон услышал шорох. Воздух словно прояснился. Где-то хлопнула дверь, но фонарь по-прежнему бил ему в глаза, не давая смотреть прямо. Наступила пауза. После долгого молчания голос произнес:

– Извини за неудобства, Майрон. Через несколько часов тебя отпустят.

– Сколько ты еще намерен бегать, Коул?

Уайтман рассмеялся.

– Это моя жизнь, – ответил он. – Я уже привык.

– Я не собирался ловить тебя.

– Какое облегчение, – фыркнул Коул. – Как ты про меня узнал?

– Не важно.

– Для меня важно.

– Я не стану за тобой гоняться, – пообещал Майрон. – Мне нужна только информация.

Снова пауза. Болитар щурился на свет.

– Как ты ввязался в это дело? – спросил Коул.

– Грег Даунинг исчез. Мне поручили его найти.

– Тебе?

– Мне.

Уайтман рассмеялся. Эхо громко запрыгало по стенам, как резиновые шарики, затем разрослось до оглушительного грохота и затихло.

– Что смешного? – проговорил Майрон.

– Так, шутка для посвященных. – Коул встал, луч фонарика поднялся вместе с ним. – Все, мне пора идти. Пока.

Молчание. Уайтман выключил фонарь, и подвал погрузился в кромешную тьму. Майрон услышал, как удаляются шаги.

– Ты не хочешь узнать, кто убил Лиз Горман? – крикнул он.

Шаги затихали. Потом щелчок выключателя, и под потолком вспыхнула тусклая лампочка. Ватт сорок, не более. Она почти не освещала помещение, но с ней было гораздо веселее. Майрон поморгал, чтобы избавиться от черных точек, оставленных на сетчатке ярким фонарем, и огляделся по сторонам. Вся комната была набита мраморными статуями, которые в беспорядке стояли и лежали на полу, кое-где перевернутые вверх ногами. Ладно, по крайней мере, здесь не склеп. Наверное, какой-нибудь церковно-музейный склад.

Коул вернулся и сел, скрестив ноги, перед Майроном. Его белая бородка осталась на прежнем месте, но теперь выглядела еще более неухоженной и клочковатой. Густая шевелюра торчала во все стороны, как копна сена. Он положил оружие рядом с собой.

– Я хочу узнать, как умерла Лиз Горман, – тихо произнес он.

– Ей проломили голову бейсбольной битой, – ответил Майрон.

Коул закрыл глаза.

– Кто?

– Именно это я пытаюсь выяснить. Пока все улики указывают на Грега Даунинга.

Уайтман покачал головой:

– У него было мало времени.

Майрон встрепенулся. Он попытался облизать губы, но рот стал слишком сухим.

– Ты тоже там был?

– На противоположной стороне улицы, в помойном баке. Как чертов Ворчун Оскар.[23 - Персонаж детского кукольного шоу «Улица Сезам» – человечек, выглядывающий из мусорного бака.] – Коул усмехнулся. – Хочешь, чтобы тебя никто не замечал? Притворись бездомным. – Неуловимым движением он поднялся, точно индийский йог. – Бейсбольной битой, – пробормотал Уайтман. Он потер переносицу, отвернулся и опустил голову. Майрон услышал подавленный всхлип.

– Помоги мне найти убийцу, Коул.

– Почему я должен тебе верить?

– Мне или полиции. Выбирай сам.

Уайтман задумался.

– Полиция ни черта не сделает. Они считают ее убийцей.

– Тогда помоги мне.

Коул сел на пол и придвинулся к Майрону.

– Мы не убийцы. Власти навесили на нас этот ярлык, и все ему верят. Но это неправда. Понимаешь?

Болитар кивнул.

Коул бросил на него жесткий взгляд.

– Ты со мной играешь?

– Нет.

– Не смей со мной играть! – воскликнул Уайтман. – Если хочешь, чтобы я с тобой общался, говори все начистоту. Будь честным… и я буду честным.

– Ладно, – согласился Майрон. – Тогда не надо кормить меня баснями насчет того, что вы не убийцы, а борцы за свободу во всем мире. Я не в настроении для революционных агиток.

– Разве я об этом говорю?

– Дело не в том, что вас преследуют коррумпированные власти, – продолжил Болитар. – Вы похитили и убили человека, Коул. Можешь приукрашивать это как хочешь, но факт остается фактом.

– Значит, ты в это веришь…

– Нет, постой, ничего не говори, я сам догадаюсь! – перебил его Майрон. Он сделал вид, будто задумался. – Правительство промыло мне мозги, верно? Всю эту историю состряпало ЦРУ, чтобы разобраться с группой молодых студентов, которые выступали против власти. Так?

– Нет. Но мы не убивали Ханта.

– Тогда кто его убил?

Уайтман помедлил. Он поднял голову и вытер ладонью слезы.

– Хант застрелился.

Коул взглянул на Майрона покрасневшими глазами, ожидая его реакции. Тот молчал.

– Похищение было мистификацией, – объяснил Уайтман. – Хант сам все придумал. Он хотел достать своего старика и решил, что самый лучший способ – вытянуть из него побольше денег. Но вскоре нас окружили те ублюдки, и Хант выбрал иной способ мести. – Дыхание Коула стало тяжелым и неровным. – Он выбежал из дома с пистолетом. Заорал: «Пошел ты в задницу, отец!» И вышиб себе мозги. Вспомни, как мы начинали. Мы были кучкой безвредных горлопанов. Выступали против войны, уклонялись от призыва. Накачивали себя наркотиками. Никаких силовых акций или агрессии. Ни у кого, кроме Ханта, даже не было оружия. Мы жили с ним в одной комнате, как лучшие друзья. Я бы никогда не причинил ему вреда.

Майрон не знал, верить Уайтману или нет. В конце концов, его не очень волновало убийство двадцатилетней давности. Он ждал, когда Коул выговорится и закончит, но тот погрузился в глубокое молчание. Подождав немного, Майрон решил вернуться к прежней теме:

– Значит, Грег Даунинг был в квартире Лиз Горман?

Уайтман кивнул.

– Она его шантажировала?

– Не только она. Это была моя идея.

– Что вы нашли на Грега?

Коул покачал головой:

– Не важно.

– Вероятно, она погибла из-за этого.

– Да, – согласился Уайтман. – Но тебе лучше не знать подробности.

Майрон не стал настаивать.

– Расскажи, что случилось в ночь убийства.

Коул поскреб свою щетину.

– Я находился на другой стороне улицы, – повторил он. – Когда живешь в подполье, приходится придерживаться определенных правил, иначе долго не протянешь. Одно из них – никогда не встречаться после дела. Федералы ищут нас группой, а не поодиночке. Как только Лиз оказалась в городе, мы прекратили всякое общение. Связывались через платный телефон.

– А как насчет Глории Кац и Сьюзан Милано? Где они сейчас?

Губы Уайтмана растянулись в улыбке. Болитар заметил, что во рту у него не хватает зубов. Маскировка или что-либо похуже?

– Я расскажу о них в другой раз, – ответил Коул.

– Ладно.

Лампа бросала на лицо Уайтмана глубокие тени. Он помолчал, прежде чем продолжить:

– Лиз уже собрала вещи и приготовилась к отъезду. Мы хотели взять деньги и удрать из города, как я и планировал. Я ждал на улице ее сигнала.

– Какого сигнала?

– В окне должен был три раза мигнуть свет. Это означало, что она выйдет через десять минут. Мы собирались встретиться на Сто шестнадцатой улице и сесть в метро. Но сигнала я так и не увидел. Лиз вообще не выключила свет. Идти к ней самому было опасно. На сей счет тоже существуют правила.

– Кто ей должен был заплатить в ту ночь?

– Три человека. – Коул поднял указательный, средний и безымянный пальцы. – Грег Даунинг, – он согнул безымянный палец, – его жена… как ее там…

– Эмили.

– Верно, Эмили. – Средний палец ушел вниз. – И тот старик, которому принадлежат «Драконы». – Рука Уайтмана сжалась в кулак.

Майрон остолбенел.

– Подожди! – воскликнул он. – Бокс Арнстайн тоже хотел прийти?

– Не хотел, – поправил Коул. – Он пришел.

Болитара бросило в озноб.

– Бокс находился там?

– Да.

– И те двое?

– Вся троица. Хотя я планировал иначе. Лиз назначила встречу Даунингу в баре. Там он обещал передать ей деньги.

– Бар назывался «Швейцарское шале»?

– Верно.

– И вместо этого Грег пришел в квартиру?

– Да, немного позже. Первым появился Арнстайн.

Уиндзор предупреждал Майрона насчет мотивов Бокса. «Ты ему слишком доверяешь, – говорил он. – Ты необъективен».

– Сколько должен был принести Бокс?

– Тридцать тысяч долларов.

– Полиция нашла в квартире лишь десять тысяч, – заметил Майрон. – Это оказались купюры из ограбленного банка.

Коул пожал плечами.

– Значит, старик ей не заплатил или убийца забрал деньги. – Подумав немного, он добавил: – Или Арнстайн сам убил ее. Хотя он староват для подобных дел, как по-твоему?

Майрон не ответил.

– Долго он был внутри?

– Десять или пятнадцать минут.

– Кто явился следующим?

– Грег Даунинг, с сумкой в руке. Он вошел и сразу выскочил обратно – буквально через минуту. Сумка осталась при нем. Тогда я начал беспокоиться.

– Грег мог убить ее, – пробормотал Майрон. – Для удара бейсбольной битой не нужно много времени.

– Но у него не было биты, – возразил Коул. – В сумке она бы не поместилась. Правда, бита была у самой Лиз. Она ненавидела оружие, поэтому держала ее дома для самообороны.

Майрон знал, что полиция не обнаружила у Горман ничего похожего на биту. Значит, убийца мог воспользоваться орудием Лиз. Успел бы Грег подняться по лестнице, войти в квартиру Горман, найти биту, убить хозяйку, выбежать обратно – и все это за минуту? Сомнительно.

– Как насчет Эмили?

– Она пришла последней.

– Сколько она была внутри?

– Пять минут. Или около того.

Вполне достаточно, чтобы собрать улики для подставы.

– Кто-нибудь еще входил в дом и выходил из него?

– Конечно, – ответил Коул. – Там живут студенты.

– Но мы можем почти наверняка сказать, что к приходу Грега Даунинга Лиз была уже мертва?

– Пожалуй.

– Значит, вопрос в том, кто входил в дом между ее возвращением из «Швейцарского шале» и появлением Грега. Кроме Бокса Арнстайна.

Уайтман поразмыслил и пожал плечами:

– В основном студенты. Правда, был один высокий парень…

– Какого роста?

– Не знаю. Верзила.

– У меня шесть футов десять дюймов. Он был выше?

– Да, наверное.

– Чернокожий?

– Не уверен. Освещение было неважным, а я сидел довольно далеко. Вероятно, он был чернокожим. Но я не считаю, что это он.

– Почему?

– Я следил за зданием до следующего утра. Парень так и не вышел. Либо он там живет, либо остался у кого-нибудь на ночь. Сомневаюсь, что убийца стал бы столько времени торчать на месте преступления.

Трудно спорить, решил Майрон. Он пытался обдумать новую информацию с бесстрастной точностью компьютера, но чувствовал, что система вот-вот пойдет на перезагрузку.

– Были еще какие-то подозрительные люди? Может, кто-либо стоял снаружи?

– Незадолго до Грега Даунинга в дом вошла женщина. Теперь я припоминаю, что она вышла оттуда как раз перед его приходом.

– Как она выглядела? Блондинка, брюнетка?

Уайтман покачал головой:

– Я ее заметил лишь потому, что она была в длинном плаще. Все студенты носят куртки и джемпера. Я еще подумал, что она одета как взрослая.

– У нее было что-нибудь в руках? Она…

– Извини, Майрон, но мне пора. – Коул встал и бросил на Майрона холодный взгляд. – Желаю тебе поймать эту сволочь! – бросил он. – Лиз была хорошим человеком. Она никому не причинила зла. И остальные тоже.

Когда он уходил, Майрон успел задать вопрос:

– Зачем ты звонил мне вчера ночью? Что хотел продать?

Коул грустно улыбнулся и направился к выходу. Уже возле двери он остановился и повернулся к Майрону.

– Я теперь один, – промолвил он. – Глорию Кац подстрелили во время того штурма. Она умерла три месяца спустя. Сьюзен Милано погибла в автомобильной катастрофе в 1982 году. Мы с Лиз долго скрывали их смерть. Федералы продолжали искать четырех человек, а не двоих. Мы полагали, что это поможет нам скрыться от властей. А сейчас, как видишь, я совсем один.

Уайтман выглядел таким опустошенным, словно думал, будто мертвым повезло гораздо больше. Он вернулся к Майрону и снял с него наручники.

– Иди! – буркнул он.

Майрон встал, растирая руки.

– Спасибо.

Коул кивнул.

– Я никому не скажу, где тебя нашел.

– Да, – сказал Уайтман. – Знаю.


Глава 35


Майрон подбежал к своей машине и набрал номер Бокса. Секретарша ответила, что мистера Арнстайна нет на месте. Болитар попросил перевести звонок на Келвина. В трубке наступила тишина. Через десять секунд раздался голос Джонсона:

– Привет, Майрон! В чем дело?

– Где Бокс?

– Будет через пару часов. К началу игры, во всяком случае.

– Где он сейчас?

– Не знаю.

– Найди его! – потребовал Майрон. – И перезвони мне.

– А что случилось?

– Найди его.

Майрон отключил связь. Он открыл окно автомобиля и сделал несколько глубоких вдохов. На часах – шесть с минутами. Видимо, вся команда уже разогревалась на стадионе. Он поехал по Риверсайд-драун и пересек мост Джорджа Вашингтона. Набрал номер Леона Уайта. Ответила женщина:

– Алло?

Майрон изменил голос:

– Это миссис Фиона Уайт?

– Да, а что?

– Вы не хотите подписаться на «Популярную механику»? Мы проводим подписную кампанию по сниженным ценам.

– Нет, спасибо.

Она повесила трубку.

Вывод – Фиона Уайт, автор письма Грегу, находится дома. Пора нанести ей визит.

Майрон выбрал Четвертое шоссе и свернул на Киндермарк-роуд. Через пять минут он был на месте. У дороги стояло перестроенное ранчо из оранжевого кирпича, с гранеными окнами в форме бриллиантов. Этой причудливой архитектурой дом был обязан моде, промелькнувшей в 1977 году и теперь выглядевшей так же странно и безвкусно, как кримпленовые брюки. Майрон остановился у подъезда. Мощеную дорожку обрамляла металлическая изгородь, обвитая искусственным плющом. Классика.

Он позвонил. Фиона открыла дверь. Она была в цветастой блузке поверх белого трико. Собранные в пучок волосы пепельными прядями падали на уши и глаза. Увидев Майрона, Фиона нахмурилась:

– Да?

– Привет, Фиона. Я Майрон Болитар. Мы познакомились на вечеринке у Терри Коллинза.

Выражение ее лица не изменилось.

– Леона нет.

– Я хотел поговорить с тобой.

Фиона вздохнула и скрестила руки под высокой грудью.

– О чем?

– Можно войти?

– Нет. Я занята.

– Думаю, нам лучше побеседовать наедине.

– Мы и так одни, – сухо возразила она. – В чем дело?

Майрон пожал плечами и попытался изобразить свою лучшую улыбку, но сообразил, что это ни к чему.

– Я собирался обсудить ваши отношения с Грегом Даунингом.

Фиона Уайт опустила руки. В ее глазах мелькнул страх.

– Что?

– Я знаю про твое письмо. Вы намеревались встретиться в прошлую субботу для, – Майрон нарисовал в воздухе кавычки, – «жаркой ночи, полной безумных наслаждений». Теперь вспомнила?

Фиона попыталась закрыть дверь. Болитар подставил ногу.

– Мне нечего сказать! – бросила она.

– Я тебя не выдам.

Девушка надавила дверью на его ботинок.

– Убирайся.

– Я должен найти Грега.

– Я не знаю, где он.

– У вас была с ним связь?

– Нет. Уходи.

– Я читал письмо, Фиона.

– Думай что хочешь. Я ничего не скажу.

– Ладно. – Майрон отступил и поднял руки. – Тогда я поговорю с Леоном.

У нее вспыхнули щеки.

– Пожалуйста! У нас ничего не было. Я не видела его с той субботы. И не знаю, где он.

Она хлопнула дверью.

Хм, отличный результат.

Майрон вернулся к своей машине. Неожиданно по улице промчался черный «БМВ» и с визгом затормозил у подъезда. Дверь открылась, и из салона пулей вылетел Леон.

– Какого дьявола ты тут делаешь? – заорал он.

– Успокойся, Леон.

– Сам успокойся! – Уайт бросился к «форду» и через миг оказался лицом к лицу с Майроном. – Я спрашиваю, какого черта ты тут делаешь?

– Хотел тебя повидать.

– Врешь! – Леон брызнул слюной. – Через двадцать минут мы должны быть в раздевалке. – Он толкнул Болитара в грудь. Тот пошатнулся. – Зачем ты приехал? – Он снова толкнул его. – Что ты вынюхиваешь?

– Ничего.

– Хотел застать мою жену одну?

– Ты зря кипятишься.

Уайт опять бросился вперед, поднял кулаки, а Болитар вскинул правое предплечье и приковал его ладони к своей груди. Одновременно он подался вперед, изогнув запястья Леона в другую сторону. Нажал сильнее, заставив Уайта опуститься на одно колено. Его правая ладонь скользнула по левой руке баскетболиста. Майрон взял ее в замок и мгновенно сделал локтевой захват. Леон сморщился.

– Ну как, успокоился? – спросил Болитар.

– Ублюдок!

– Вижу, что не успокоился.

Майрон крепче надавил на локоть. Фиксация суставов болевой прием. Смысл в том, чтобы изгибать их не в ту сторону. Чем больше давишь, тем острее боль. Но если переборщить, вывихнешь сустав или сломаешь кости. Майрон действовал очень аккуратно.

– Грег опять исчез, – произнес он. – Поэтому меня взяли в команду. Я должен найти его.

Уайт стоял на коленях, подняв вывернутую руку.

– А я тут при чем?

– У вас была ссора, – объяснил Болитар. – Я хочу выяснить, из-за чего.

Леон поднял голову:

– Отпусти меня, Майрон.

– Если ты опять попробуешь напасть…

– Нет. Отпусти.

Болитар помедлил еще пару секунд и разжал хватку. Леон потер руку и встал. Майрон не спускал с него глаз.

Баскетболист пробормотал:

– Ты полагаешь, между Грегом и Фионой что-то было?

– А это не так?

Леон покачал головой:

– Нет. Однако он пытался.

– Что значит – пытался?

– Грег считался моим лучшим другом. Но это вранье. Он просто еще одна чертова суперзвезда, которая хватает все, что ей нравится.

– Включая Фиону?

– Говорю тебе – он пытался. Из кожи вон лез. Но она не такая.

Майрон промолчал. Это не его дело.

– Парни всегда западают на Фиону, – продолжил Леон. – Из-за ее внешности. И из-за всех этих расистских штучек. Когда я увидел, что ты здесь как раз в тот момент, когда меня не должно быть дома… – Он пожал плечами и умолк.

– У тебя была стычка с Грегом? – спросил Майрон.

– Да. Недели две назад.

– Что ты ему сказал?

Леон настороженно прищурился:

– Какое отношение это имеет к поискам? Ты собираешься свалить все на меня?

– Свалить что?

– Ты говорил, что Грег исчез. Хочешь пришить дело мне?

– Я просто должен понять, где его искать.

– Я тут ни при чем.

– Знаю. Но мне нужно выяснить, что произошло между вами во время ссоры.

– А что, по-твоему, могло произойти? – пробурчал Уайт. – Этот ублюдок все отрицал. Бил себя в грудь, клялся, что не спал ни с одной замужней женщиной, тем более с женой лучшего друга.

Майрон жадно ловил каждое слово.

– Но ты ему не поверил.

– Он суперзвезда, Майрон.

– Это еще не делает его лжецом.

– Да, но это делает его другим. Парни вроде Грега, или Майкла Джордана, или Шака, или Терри… они не похожи на нас. Они думают лишь о себе. Все остальные должны им угождать. Планета кружится только для того, чтобы удовлетворять их прихоти. Понимаешь, о чем я?

Болитар кивнул. В университете он был одним из тех, кому удалось глотнуть настоящей славы. Майрон часто размышлял о том, что связывает между собой всех крупных звезд. Пока Грег не посетил его в больнице, они едва обменялись парой слов, но связь между ними уже существовала. Они оба это знали. Суперзвезды как бы дышат особым воздухом, который не делят ни с кем, кроме себе подобных. Терри был прав, утверждая, что это изолирует их от остальных, превращая в невольных отшельников.

Перед Майроном будто забрезжил какой-то свет. Он отступил от Уайта.

Майрон всегда думал, что в трудную минуту Грег обратится к лучшему другу. Но только не на сей раз. Если он действительно наткнулся на труп и запаниковал, если на него разом обрушились все проблемы – игорные долги, развод, угроза разоблачения, дело об опеке, шантаж, страх быть заподозренным в убийстве, – к кому он пошел за помощью?

К тому, кто понимал его лучших других.

К тому, кто дышал с ним одним воздухом и разделял его высокий статус.

К тому, кто знал, что такое суперзвезда.


Глава 36


Как поступить дальше?

Все, что у Майрона было, – это подозрения. Никаких доказательств и улик. Однако эта версия отвечала на множество вопросов. Например, почему Проба решила подставить Эмили, ведь она была не так уж близка с Грегом.

Зато она дружила с Терри Коллинзом.

Опять звездные связи. Грег боялся, что суд отнимет у него детей. Для него эта было очень серьезной проблемой. К кому он обратился за помощью?

К Терри.

Когда вчера вечером Уиндзор встряхнул Пробу, намекнув, что разыскивает Грега, кого она предупредила?

Терри.

Доказательств нет. Зато есть интуиция.

Теперь Майрон собрал большой кусок мозаики. Грег находился под страшным прессом – не самая лучшая ситуация для человека, которого и так подозревали в психической неустойчивости. О чем он мог подумать, увидев на полу мертвую Лиз Горман? Даунинг знал, что его первым заподозрят в преступлении. Эмили правильно заметила, что у Грега имелись мотивы и возможности для убийства. Вот почему она его подставила. И Грег тоже это понял.

Что он сделал?

Сбежал.

Смерть Лиз Горман явилась последней каплей. Грег знал, что одному ему не справиться. За ним начнется настоящая охота. Он нуждался в помощи. Он искал защиты и приюта.

К кому обратился Грег?

К человеку, который знал его лучше всех и разделял его звездные проблемы. К человеку своего круга.

Майрон остановился на красный свет. Он был близко, совсем близко. Терри Коллинз помог Грегу скрыться, в этом Болитар не сомневался. Но Терри – лишь часть мозаики. Главный вопрос оставался нерешенным.

Кто убил Лиз Горман?

Майрон опять прокрутил в голове все, что знал об обстоятельствах убийства. Бокс первым прибыл на место. Это делало его основным подозреваемым. Но и тут зияли сплошные дыры. Как насчет мотивов Бокса? Да, информация Лиз Горман могла повредить команде. Вероятно, из-за нее Бокс даже потерял бы клуб. Но стал бы он из-за этого хватать бейсбольную биту и убивать женщину? Люди часто совершали подобное ради денег и власти. Но Бокс?

Существовала еще одна важная задача, которую Майрон никак не мог решить. Эмили подбросила Грегу кровь и орудие убийства. В этом не было сомнений. Мы знаем, кто подбросил улики, но…

Кто их уничтожил?

Напрашивались три логичных вывода: 1) Грег Даунинг, 2) человек, защищавший Грега, и 3) убийца.

Но это не мог быть Грег. Даже если предположить, что Грег снова вернулся домой после побега, как он обнаружил кровь? Случайно спустился в подвал? Нет. Глупо. Грег пошел бы в подвал лишь в одном случае – если бы знал, что там есть кровь.

Майрон замер.

Вот именно. Человеку, смывшему кровь, было известно о поступке Эмили. Он не просто так оказался в детской комнате. Но откуда он мог об этом знать? От самой Эмили? Ни в коем случае. Она бы не стала распускать язык. Кто-нибудь следил за ее действиями? И снова ответ – нет. Тогда исчезла бы и бита. Да и кровь вытерли бы раньше – до того, как ее обнаружили Майрон и Уиндзор. Время «чистки» было ключевым моментом. Она произошла после того, как Майрон и Уиндзор сделали свое открытие. Значит, источники утечки – они сами.

Кому они рассказали об этом?

Боксу.

Он свернул на Третье шоссе и направился к комплексу «Мидоуландс». Арена сияла перед ним всеми огнями, как гигантский НЛО. Итак, Бокс Арнстайн убил Лиз Горман и вытер кровь? Майрон с разных сторон рассматривал эту возможность, но что-то ему не нравилось. Как Бокс попал в дом Грега? Следы взлома отсутствовали. Открыл замок отмычкой? Вряд ли. У него был ключ? Сомнительно. Нанял профессионала? Нет. Бокс не стал обращаться в сыскное агентство даже для проверки кредитки Даунинга, опасаясь, что информация просочится в прессу. Кому он мог доверить кровь убитой им же женщины?

Майрона беспокоила еще одна неувязка – насчет женской одежды в спальне. Ее тоже убрали. Зачем Боксу понадобилось скрывать следы присутствия тайной подружки Грега? Зачем это вообще кому-либо понадобилось?

Версии вертелись в голове Майрона, точно щепки в водовороте. Он решил сконцентрироваться на загадочной подружке. Кто она – Фиона Уайт? Жена Леона отказалась разговаривать, но Майрон был уверен, что она тут ни при чем. Фиона не смогла бы жить у Грега и скрывать это от мужа, который ревновал ее, как сумасшедший. Не исключено, между ней и Грегом была какая-то связь – пара свиданий в мотеле и все такое, – однако Майрон сомневался даже в этом. На самом деле обещание «жаркой ночи, полной безумных наслаждений», больше похоже на начало нового романа, чем на переписку старых любовников. Ответ Грега, уверявшего Леона, будто он не спал ни с одной замужней женщиной, звучал правдоподобно. Что заставляло Майрона краснеть за собственное прошлое.

По радио завели рекламную паузу. Два собеседника, мужчина и женщина, смаковали «молсонский эль». Они говорили страстным шепотом и смеялись собственным дурацким шуткам. Майрон выключил звук.

У него по-прежнему было больше вопросов, чем ответов. Но когда он вытащил телефон, чтобы проверить автоответчик Грега, его пальцы задрожали. В груди сдавило так, что стало трудно дышать. Но это была не предматчевая лихорадка. Скорее, что-то другое.


Глава 37


Майрон прошел мимо секретарши Бокса.

– Его нет! – крикнула она.

Не обращая на нее внимания, он распахнул дверь кабинета. В комнате было темно. Майрон развернулся к женщине:

– Где он?

Секретарша, давняя боевая подруга Бокса, работавшая с ним чуть ли не со времен Кулиджа,[24 - Тридцатый президент США (1923–1929 гг.).] уперла руки в бока.

– Не имею понятия, – процедила она.

Из соседнего офиса выглянул Келвин Джонсон. Майрон шагнул к нему. Он подождал, пока они войдут внутрь и Келвин закроет дверь.

– Где он?

Джонсон пожал плечами:

– Не знаю. Я звонил ему домой, но он не отвечает.

Майрон покачал головой и стал расхаживать по кабинету.

– Он солгал мне, – пробормотал он. – Этот сукин сын солгал мне.

– Ты о чем?

– Он встречался с шантажисткой.

Келвин поднял брови. Он вернулся к своему креслу и сел за стол.

– Говори яснее.

– В ту ночь, когда ее убили, – объяснил Майрон, – Бокс ходил к ней на квартиру.

– Но она собиралась встретиться с нами в понедельник, – возразил Келвин.

– Ты сам это слышал?

Джонсон взялся за подбородок двумя пальцами. Свет от верхних ламп ярко блестел на его облысевшем черепе.

– Нет, – невозмутимо произнес он. – Мне сказал Бокс.

– Он солгал тебе.

– Зачем?

– Потому что он что-то скрывает.

– Ты знаешь что?

– Нет. Но сегодня вечером выясню.

– Как?

– Вымогатель все еще хочет продать свой товар. Я новый покупатель.

Келвин склонил голову к плечу:

– Ты вроде упоминал, будто шантажистка умерла.

– У нее был партнер.

– Ясно, – кивнул Джонсон. – Встреча состоится сегодня вечером?

– Да. Но я не знаю, когда и где. Он должен позвонить.

– Ясно. – Келвин кашлянул в кулак. – Если это что-нибудь серьезное… я имею в виду, если это может повлиять на завтрашнее голосование…

– Я знаю, что мне делать, Келвин.

– Конечно. Не сомневаюсь.

Майрон встал.

– Когда он появится, сообщи мне.

– Обязательно.


Майрон вошел в раздевалку. Терри Коллинз, как всегда, сидел в углу с «уокманом» в ушах, уставившись в пространство и ни на что не реагируя. Он словно не заметил Майрона. Леон тоже был на месте. Он старался не смотреть на Болитара. Еще бы.

К нему приблизилась Одри:

– Как продвигаются дела с…

Майрон сделал предупредительный жест. Журналистка кивнула.

– Как дела? – спросила она.

– Нормально.

– Думаешь, они могут нас услышать?

– Не желаю рисковать.

Одри огляделась по сторонам:

– Узнал что-нибудь новое?

– Да, и немало, – ответил Майрон. – Вероятно, сегодня вечером ты получишь то, что хотела. И даже больше.

Ее глаза блеснули.

– Ты знаешь, где он?

Болитар кивнул. Дверь в раздевалку открылась, заглянул Келвин. Не заходя в комнату, он сказал что-то Кипперу. Когда он уходил, Майрон заметил, что Келвин свернул не налево, к своему кабинету, а направо, в сторону выхода.

В кармане Майрона зазвонил мобильник. Он переглянулся с Одри, отошел в угол и достал трубку.

– Алло?

Электронный голос произнес:

– Ты собрал деньги?

– У меня было мало времени.

– Отвечай на вопрос.

Леон подтянул спортивные трусы. Терри встал, покачивая головой в такт музыке.

– Собрал, – ответил Майрон. – Но у меня сегодня игра.

– Забудь про игру. Ты знаешь Оверпек-парк?

– В Леонии? Да.

– На Пятьдесят пятом шоссе свернешь направо. Затем проедешь четверть мили и повернешь направо. Увидишь тупик. Стой там и жди сигнала фонарем. Подходи с поднятыми руками.

– А я должен сказать пароль? – усмехнулся Майрон. – Обожаю пароли.

– У тебя пятнадцать минут. Не опаздывай. Кстати, я знаю, что твой друг-супермен сидит в своем офисе на Парк-авеню. Я приставил к нему человека. Если он выйдет на улицу в ближайшие четверть часа, сделке конец.

Майрон отключил связь. Дело двигалось к развязке. Через пятнадцать минут все закончится – так или иначе.

– Ты слышала? – обратился он к Одри.

Она кивнула:

– Да.

– Поездка будет интересной. Мне не помешает компания хорошей журналистки. Поедем вместе?

Она улыбнулась:

– Это риторический вопрос?

– Тебе придется лечь на пол, – предупредил Болитар. – Нам не стоит рисковать.

– Без проблем, – согласилась Одри. – Заодно вспомню свои школьные свидания.

Майрон направился к двери. Его нервы были натянуты, как цирковой канат. Проходя мимо спортсменов, он постарался напустить на себя беспечный вид. Леон затягивал шнурки на кроссовках. Терри не шевельнулся, но проводил его взглядом до самой двери.


Глава 38


На улице шел дождь, тротуары были черными. На стоянку съезжались тысячи машин. Майрон выбрался через запасной выезд над Нью-Джерси-Тернпайк и двинулся на север к последней будке для оплаты пошлин. Потом свернул направо, не съезжая с Девяносто пятого шоссе.

– Что произошло? – произнесла Одри.

– Я встречаюсь с человеком, убившим Лиз Горман.

– Лиз Горман?

– Шантажистку, которую нашли мертвой.

– Я думала, ее звали Карлой.

– Это псевдоним.

– Подожди. Это не та Лиз Горман, которая была членом какой-то радикальной группы?

Майрон кивнул:

– Да. У меня нет времени вдаваться в подробности. Но мы едем на встречу с тем, кто был замешан в шантаже. Вскоре что-то пошло не так. И Лиз Горман убрали.

– У тебя есть доказательства?

– Пока нет. Поэтому ты мне и нужна. Диктофон при тебе?

– Конечно.

– Дай сюда.

Одри сунула руку в сумочку и вытащила миниатюрное устройство.

– Я попробую разговорить этого парня, – объяснил Майрон.

– Как?

– Надавив нужные кнопки.

Она нахмурилась:

– Считаешь, он на это клюнет?

– Надеюсь. Главное, понимать, куда давить. – Майрон взял мобильник. – У меня с собой два сотовых телефона – один в кармане, другой в автомобиле. Я наберу с мобильника номер автомобильной трубки и оставлю линию открытой. Так ты услышишь все, что происходит. Записывай каждое слово. Если со мной что-нибудь случится, иди к Уиндзору. Он знает, что делать.

Одри кивнула, нагнувшись к водительскому креслу. По ее лицу мелькали тени от передних «дворников». Дождь набирал темп, заливая дорогу маслянистым блеском. Майрон миновал очередной перекресток. На обочине промелькнул дорожный знак с надписью «Оверпек-парк».

– Ложись! – велел он.

Журналистка легла. Майрон свернул направо. Еще один знак известил, что парк закрыт. Он двинулся дальше. Вся округа тонула в темноте, но он знал, что слева стоит лес, а справа тянутся конюшни. Болитар свернул направо. Лучи фар заплясали на площадке для пикников, озаряя пустые столы, скамейки, мусорные баки, спортивные снаряды и детский городок. Майрон уперся в тупик и остановил машину. Выключил свет, заглушил мотор, вытащил сотовый и набрал на сотовом номер трубки в своем автомобиле. Ответил на звонок, включив громкую связь, чтобы Одри могла все слышать. Потом стал ждать.

Несколько минут ничего не происходило. Дождь колотил по крыше, словно кто-то бросал в нее щебенку. Одри тихо лежала сзади. Майрон взялся за руль и крепко сжал его в ладонях. Он слышал, как сердце колотится в груди.

Внезапно темноту прорезал острый луч. Майрон сощурился, прикрыв глаза рукой, и медленно открыл дверцу. Ветер хлестнул его по лицу, обрызгав каплями дождя. Он вылез из машины.

Откуда-то из мрака донесся мужской голос:

– Подними руки!

Майрон вскинул ладони над головой.

– Расстегни куртку. Я знаю, ты носишь пистолет в наплечной кобуре. Вытащи его двумя пальцами и брось на сиденье автомобиля.

Продолжая держать одну руку в воздухе, Майрон расстегнул пуговицы. Он уже насквозь промок, с его головы текло ручьями. Он достал пистолет и положил его на кресло.

– Закрой дверь.

Майрон повиновался.

– Ты принес деньги?

– Сначала покажи товар, – произнес Майрон.

– Нет.

– Слушай, веди себя благоразумнее. Я даже не знаю, что покупаю.

Пауза.

– Подойди поближе.

Майрон шагнул к свету – в прямом и переносном смысле.

– Неизвестно, что ты продаешь, – заметил он, – но откуда мне знать, что ты не сделал копии?

– Ниоткуда. Тебе придется поверить мне.

– Кто еще знает об этом?

– Никто, кроме меня, – заверил голос. – Из тех, кто выжил.

Майрон прибавил шаг, держа руки над головой. Ветер бил ему в лицо. Мокрая одежда облепила тело.

– Какие гарантии, что ты будешь молчать?

– Никаких. Твои деньги – мое молчание.

– Ну да – пока ты опять не поднимешь цену.

– Нет. Я сразу уеду. Больше ты обо мне не услышишь. – Фонарик мигнул. – Стоп.

В десяти футах от него стоял мужчина в черной лыжной маске. В одной руке у него был фонарь, в другой – коробка. Он кивнул Майрону и поднял коробку.

– Вот.

– Что это?

– Сначала деньги.

– Я уверен, в коробке пусто.

– Отлично. Тогда возвращайся в машину и уезжай.

Человек в маске развернулся.

– Постой! – крикнул Болитар. – У меня есть деньги.

Мужчина взглянул на Майрона:

– Только без шуток.

Майрон двинулся назад к автомобилю. Шагов через двадцать он услышал выстрелы. Их было три. Это его не удивило. Он медленно обернулся. Человек в маске упал. К его трупу бежала Одри. В руках у нее был пистолет Майрона.

– Он хотел тебя убить! – крикнула она. – Мне пришлось выстрелить.

Журналистка продолжала бежать. Оказавшись рядом с мужчиной, она даже не взглянула на него, а схватила коробку. Майрон приблизился к ней.

– Открой ее, – сказал он.

– Сначала спрячемся от дождя. Полиция…

– Открой.

Одри заколебалась. Гром не грянул. Молния тоже.

– Ты была права, – произнес Майрон.

Журналистка взглянула на него в недоумении:

– В чем?

– Я смотрел не с той стороны.

– О чем ты?

Майрон шагнул ближе.

– Когда я спрашивал себя, кто мог знать о крови в подвале, – заговорил он, – то вспоминал только Бокса и Келвина. Я забыл про тебя. И когда я удивлялся, зачем любовнице Грега понадобилось скрываться от людей, то думал лишь о Лиз Горман и Фионе Уайт. О тебе я опять забыл. Женщине трудно работать спортивным репортером, правда? Если бы кто-нибудь узнал, что ты встречалась с игроком, о котором пишешь, твоей карьере пришел бы конец. Вот почему ты держала все в тайне.

Одри стояла молча, обратив к нему бледное лицо.

– Ты единственный человек, на котором все сходится, – продолжил Майрон. – Ты знала про кровь в подвале. У тебя была тайная связь с Грегом. Ты могла в любой момент зайти в его дом. Ты пыталась защитить его, уничтожив кровь. Более того, ради Грега ты пошла на преступление. Вытереть кровь – ерунда.

Журналистка отбросила с лица мокрые волосы, моргая от дождя.

– Надеюсь, ты не считаешь, что я…

– Я должен был догадаться еще в тот вечер, – перебил Майрон, – после вечеринки у Терри Коллинза. Когда ты так ловко меня расколола, помнишь? Да, мое назначение в команду было необычным. Но никто не смог бы так быстро распутать клубок, если бы заранее не знал об исчезновении Грега. Единственное, чего ты не могла понять, – куда он пропал. И тогда ты стала сотрудничать со мной, чтобы найти Грега. Ты его любишь, Одри.

– Смешно, – пробормотала она.

– Полиция прочешет в доме каждый сантиметр. Они найдут твои волосы.

– Ну и что из этого? – воскликнула Одри. – Я пару раз брала у него интервью…

– В его спальне? В ванной комнате? В душе? – Майрон покачал головой. – Узнав о тебе, они заново обыщут место преступления. И обязательно что-нибудь найдут. Волосок или волокно одежды.

Он шагнул еще ближе. Женщина дрожащей рукой подняла оружие.

– Бойся мартовских ид, – напомнил Майрон.

– Что?

– Ты сама подкинула мне эту идею. Иды – пятнадцатое марта. Твой день рождения семнадцатого. Третий месяц, семнадцатое число. Три, один, семь. Код, который Грег установил на своем автоответчике.

Дуло пистолета нацелилось ему прямо в грудь.

– Выключи телефон! – велела журналистка. – И мобильник тоже.

Майрон сунул руку в карман и выполнил ее приказание.

Слезы струились по щекам Одри вместе с дождем.

– Майрон, почему ты не мог просто промолчать? – всхлипнула она, указав на распростертое тело. – Ты слышал, что он сказал, – никто не узнает. Все шантажисты мертвы. Я могла бы уничтожить это, – она подняла коробку, – раз и навсегда. Ты бы остался жив. И все бы закончилось.

– А как же Лиз Горман?

– Эта женщина была подлой шантажисткой, – усмехнулась Одри. – Мы ей не доверяли. Я так и сказала Грегу. Кто бы помешал ей сделать копии и выжать из него все до последнего цента? Я пришла к ней той ночью и притворилась, будто хочу отомстить своему бывшему парню. Попросила продать мне компромат на Грега. Она с радостью согласилась. Понимаешь? Платить ей было бесполезно. Она бы все равно не остановилась.

Болитар кивнул:

– И тебе пришлось убить ее.

– Господи, Майрон, да она была преступницей! Грабила банки! А я и Грег… мы были идеальной парой. Ты прав насчет моей карьеры. Мне действительно приходилось все скрывать. Но лишь до поры до времени. Я решила сменить профиль. Буду писать о бейсболе. О «Метсах» или «Янки». И тогда мы сможем не скрываться. Нас ждет прекрасное будущее, и если эта чертова сучка решила перейти нам дорогу, я… – Одри тряхнула головой. – Я должна была думать о нашем будущем, – пробормотала она. – Не только о Греге. Не только о себе. О нашем ребенке.

Майрон закрыл глаза.

– Значит, ты беременна, – тихо произнес он.

– Теперь ты видишь? – В ее глазах вспыхнул уже знакомый ему энтузиазм. – Она хотела уничтожить Грега. Уничтожить нас. Что я могла сделать? Я не убийца, но мне пришлось выбирать – она или мы. Я знаю, что ты думаешь: Грег сбежал и ничего мне не сказал. Но у него такой характер. Мы прожили вместе более шести месяцев. Он меня любит. Просто ему нужно время.

Майрон сглотнул комок в горле.

– Теперь все кончено, Одри.

Она покачала головой и ухватилась за пистолет обеими руками.

– Прости, Майрон. Я не хочу это делать. Мне очень жаль.

– Не важно. – Майрон шагнул к ней. Она попятилась. Оружие задрожало в ее руке. – Патроны холостые, – объяснил он.

Ее глаза расширились. Человек в черной маске сел, словно восставший из гроба Дракула. Он снял маску и показал свой жетон.

– Полиция! – крикнул Димонте.

Из-за деревьев вышли Уиндзор и Крински. Рот Одри растянулся в немом крике. Звонок шантажиста был подстроен Уиндзором; Майрон лишь сделал на телефоне звук погромче, чтобы его могла услышать Одри. Остальное – дело техники.

Димонте и Крински арестовали журналистку. Майрон смотрел на них, уже не чувствуя хлеставшего по щекам дождя. Когда Одри посадили в патрульную машину, он вместе с Уиндзором зашагал к «форду-таурусу».

– Друг-супермен? – улыбнулся Майрон.

Уиндзор пожал плечами.


Глава 39


Эсперанса находилась еще в офисе, когда заработал факс. Она подошла к аппарату и стала ждать, пока машина выплюнет листок. В заголовке появилось факсимиле досье из архивов ФБР:


«Re: Первый городской банк – Тусон, штат Аризона.

Тема: Арендаторы депозитных боксов».


Она ждала этого сообщения весь день.

Теория Эсперансы насчет шантажа звучала примерно так: «Бригада Ворона» ограбила банк. Они взломали депозитные ячейки. Люди хранят в них самые разные вещи – деньги, драгоценности, ценные документы. Это увязывало одно событие с другим. Они нашли в одном из сейфов что-то компрометирующее Грега. Так родилась идея вымогательства.

Фамилии шли в алфавитном порядке. Взгляд Эсперансы бегал по выползавшей из лотка бумаге. Первая страница закончилась на «Л». Ничего знакомого. Вторая оборвалась на «Т». То же самое. На третьем листе, когда Эсперанса дошла уже до «У», сердце подпрыгнуло у нее в груди. Она зажала рот ладонью, чтобы не закричать.


На полицейскую волокиту ушло несколько часов. Протоколы. Допросы. Объяснения. Майрон рассказал Димонте почти всю историю, опустив лишь видеозапись Эмили и Пробы. Полиция тут ни при чем. Про встречу с Коулом Уайтманом тоже умолчал. У него было чувство, что он остался у него в долгу. Что касается Одри, она потребовала вызвать адвоката и наотрез отказалась говорить.

– Ты знаешь, где сейчас Даунинг? – спросил Димонте у Майрона.

– Думаю, да.

– А мне не сообщишь?

– Это не твое дело.

– Может, и так, – согласился Димонте. – Ладно, проваливай отсюда.

Они находились в южной части города, в «Уан полис-плаза». Майрон и Уиндзор вышли на ночную улицу. Вокруг громоздились башни муниципальных зданий. Кошмарный символ современной бюрократии. Несмотря на поздний час, из дверей тянулись люди.

– Это был хороший план, – произнес Уиндзор.

– Одри беременна.

– Да, я слышал.

– Ее ребенок родится в тюрьме.

– Ты не виноват.

– Она считала, что у нее нет выхода, – пробормотал Майрон.

– Шантажистка грозила разрушить все ее мечты. Не уверен, что на месте Одри я не поступил бы так же.

– Нельзя убивать людей только потому, что тебя что-то не устраивает в жизни, – возразил Болитар.

Уиндзор не стал спорить, но и соглашаться тоже не спешил. Они двинулись дальше. Возле машины Локвуд спросил:

– Что дальше?

– Бокс Арнстайн, – ответил Майрон. – Мне нужны его объяснения.

– Хочешь, я поеду с тобой?

– Нет. Я побеседую с ним наедине.


Глава 40


Когда Майрон прибыл на стадион, игра уже закончилась. У выезда скопились автомобили, не пропуская его к арене. Он с трудом объехал образовавшийся затор, показал удостоверение охраннику и свернул на служебную автостоянку.

Майрон бросился к кабинету Бокса. По дороге его кто-то окликнул. Он не оглянулся. Подбежав к офису, Майрон дернул за ручку. Закрыто. Ему захотелось снести дверь.

– Эй, Майрон!

Это был мальчишка из команды поддержки. Болитар забыл его имя.

– В чем дело?

– Вам просили передать.

Мальчик протянул ему толстый коричневый конверт.

– Кто просил? – спросил Майрон.

– Ваш дядя.

– Мой дядя?

– Так он сказал.

Майрон взглянул на посылку. Сверху огромными печатными буквами было написано его имя. Он разорвал конверт и перевернул его вверх дном. Первым выскочило письмо. Он тряхнул еще раз, и на руку ему выскочила черная кассета. Он убрал ее в карман и развернул письмо.


Майрон!

Я должен был отдать ее еще в соборе. Прости, что этого не сделал, но меня потрясла смерть Лиз Горман. Я хотел, чтобы ты сосредоточился на поисках убийцы, а не на пленке. Я боялся, что она расстроит тебя. Собственно, я и сейчас так думаю, но это не дает мне права скрывать от тебя истину. Надеюсь, ты все-таки сумеешь взять себя в руки и поймать того ублюдка. Лиз этого заслуживает.

Я хотел тебе сказать еще кое-что: я подумываю о том, чтобы сдаться властям. Теперь, когда Лиз больше нет, игра в прятки потеряла смысл. Я поговорил со своими старыми друзьями-адвокатами, и они уже начали разыскивать тех парней, которых нанял отец Ханта. Кто-нибудь из них наверняка подтвердит мою историю. Поживем-увидим.

Не слушай эту пленку в одиночку, Майрон. Пусть с тобой рядом будет друг.

Коул.


Майрон сложил письмо. Его взгляд скользнул по коридору. Бокса не было. Он быстро зашагал к выходу. Большинство игроков уже уехали. Терри, конечно, тоже. Пришел последним, ушел первым. Майрон сел в машину и завел мотор. Он вставил кассету в автомагнитолу и стал ждать.


Эсперанса пыталась набрать номер автомобильного телефона Майрона. Ответа не было. Она позвонила на его сотовый. То же самое. Болитар всегда носил с собой сотовый. Если он не берет трубку, значит, не желает отвечать. Она набрала номер Уиндзора. Тот ответил со второго сигнала.

– Ты не знаешь, где Майрон? – спросила она.

– Поехал на стадион.

– Найди его, Уиндзор.

– Зачем? Что случилось?

– «Бригада Воронов» ограбила банковские сейфы. Там они нашли информацию, с помощью которой шантажировали Даунинга.

– Какую информацию?

– Не знаю. Но у меня есть список людей, арендовавших боксы. Один из них записан на мистера и миссис Уэссон.

– Ты уверена, что это тот самый Уэссон, который налетел на Майрона?

– Я все проверила. «Б» значит «Берт», возраст тридцать три года, профессия – школьный учитель баскетбола. Это он, тот самый Берт Уэссон.


Глава 41


Майрон покрутил настройку громкости. Из колонок доносилось только ровное шипение. Он выключил их, потом включил. Раздался какой-то шуршащий звук, но Майрон не понял, что это было. Вскоре все стихло.

Молчание.

Лишь через пару минут Болитар услышал голоса. Он напряг слух, но не сумел ничего разобрать. Затем разговор стал чуть громче и яснее. Майрон наклонился ближе к колонкам и вдруг с пугающей четкостью услышал хриплый голос: «Деньги приготовил?»

Сердце у Майрона сжалось так, точно кто-то просунул руку ему в грудь и стиснул его в кулаке. Он мгновенно узнал этого человека, хотя не слышал его уже десять лет. Берт Уэссон.

Второй голос поразил его еще больше.

«Только половина. Тысяча долларов. Остальное получишь, когда он окажется на…»

По телу Майрона прошла дрожь. Вспышка животной ярости ослепила его изнутри и пламенем прошла по жилам. Руки непроизвольно сжались в кулаки. На глазах выступили слезы. Он вспомнил шантажистов, предлагавших ему купить у них товар; вспомнил смех Коула Уайтмана и ироническую улыбку Мартина Фелдера, когда они узнали, что ему поручили найти Грега; вспомнил голос на автоответчике Даунинга, говоривший: «Он согласен заплатить. Ты этого хочешь?»; но, главное, он вспомнил расстроенное лицо Грега, когда тот навестил его в больнице. Нет, не таинственная связь привела его в палату Майрона.

Чувство вины.

«Только не переборщи, Уэссон. Я просто хочу, чтобы он пропустил несколько игр…»

Внутри Майрона что-то надломилось, как сухая ветвь. Рука бессознательно вцепилась в переключатель скоростей и дала задний ход.

«Слушай, мне позарез нужны деньги. Не можешь подкинуть пять сотен? Меня вот-вот вышвырнут. Еще одна игра – и я останусь без работы…»

Он выпрямил вильнувшую машину и перешел на нормальную скорость. Нога вдавила педаль акселератора. Стрелка на спидометре подскочила. Лицо Майрона превратилось в маску гнева. По его щекам бежали слезы, но он их не замечал. Он несся вперед, почти не глядя на дорогу.

У выезда на Джоунс-роуд Майрон вытер слезы рукавом. Он свернул к особняку Терри. Путь преградили железные ворота.

Из будки выглянул охранник. Майрон подозвал его. Когда он оказался рядом, Болитар наставил на него оружие:

– Если двинешься, прострелю мозги.

Охранник поднял руки. Болитар вышел из автомобиля и открыл ворота. Сел в автомобиль и рванул по подъездной аллее. У самого дома Майрон нажал на тормоза. Он выскочил из салона и, не раздумывая, настежь распахнул входную дверь. Потом бросился в главную гостиную.

В комнате работал телевизор. Терри удивленно поднял голову:

– Какого дьявола…

Майрон схватил руку Терри и заломил ее за спину.

– Эй, что за…

– Где он? – крикнул Болитар.

– Не понимаю, о чем ты…

Он задрал локоть выше.

– Не заставляй меня ломать тебе руку, Терри. Где он?

– Какого черта ты…

Майрон заставил его замолчать, крепче надавив на локоть. Терри вскрикнул и перегнулся пополам, пытаясь ослабить давление на руку.

– Спрашиваю в последний раз, – сквозь зубы процедил Майрон. – Где Грег?

– Я здесь.

Болитар отпустил Терри и обернулся. В дверях стоял Грег Даунинг. Майрон не колебался ни мгновения. Испустив утробный вопль, он бросился вперед.

Баскетболист поднял руки, но с таким же успехом он мог остановить вулкан с помощью водяного пистолета. Кулак Майрона угодил ему в челюсть. От удара Грега отшвырнуло на пол. Майрон прыгнул на него, приземлившись коленями на грудь. Под ногами у него что-то хрустнуло. Болитар оседлал грудную клетку Грега и обрушил на него град ударов.

– Стой! – крикнул Терри. – Ты убьешь его!

Майрон опять занес над головой кулак, но Коллинз уже повис на нем сзади. Майрон откинулся назад и покатился вместе с грузом по полу, старясь попасть противнику локтем в солнечное сплетение. Они со всего маху ударились об стену, Терри с шумом выпустил воздух и выпучил глаза, судорожно открывая рот. Майрон встал. Грег полз в сторону двери. Болитар перескочил через диван, схватил Грега за ногу и потянул к себе.

– Ты трахнул мою жену! – заорал Даунинг. – Думаешь, я не знал? Ты трахнул мою жену!

Эти слова остановили Майрона, но лишь на мгновение. Вслепую, сквозь слезы, он нанес еще удар. Грег захлебывался кровью. Майрон вскинул кулак. Его остановила чья-то железная рука.

– Довольно, – произнес Уиндзор.

Майрон обратил к нему искаженное от боли и ярости лицо:

– Что?

– С него хватит.

– Но все было так, как ты сказал! – простонал Майрон. – Уэссон сделал это нарочно. Грег его нанял.

– Да, – кивнул Уиндзор. – Но с него хватит.

– Что значит хватит, черт побери? Если бы это был ты…

– Я бы его убил, – закончил за него Локвуд. Он взглянул на Даунинга, и в его глазах что-то блеснуло. – Но ты этого не сделаешь.

Майрон сглотнул комок в горле. Уиндзор выпустил его запястье. Рука Майрона бессильно опустилась. Он отступил от Грега.

Даунинг сел, кашляя кровью в ладонь.

– Я следил за Эмили той ночью, – пробормотал он. – И видел вас двоих… Я хотел отомстить. Никто не знал, что так получится.

Майрон стоял над Грегом и тяжело дышал. Адреналин еще кипел в его крови.

– Ты прятался тут все это время?

Грег потрогал свое лицо, поморщился и кивнул.

– Я боялся, что меня обвинят в убийстве той женщины, – проговорил он. – За мной гонялись гангстеры, на мне висел процесс, моя подружка забеременела. – Он поднял голову. – Я собирался все как следует обдумать.

– Ты любишь Одри?

– Ты и об этом знаешь?

– Да.

– Я ее люблю. Очень люблю.

– Тогда позвони ей. Она в тюрьме.

– Что?

Майрон не стал объяснять. Он надеялся, что распухшее лицо Грега вызовет в нем хоть что-то похожее на удовлетворение. Но он не ощущал ничего, кроме чувства собственной вины.

Болитар развернулся и ушел.


Он нашел Бокса в той же просторной ложе для гостей – там, где началась вся эта история. Арнстайн стоял лицом к залу и смотрел на пустую площадку. Он не обернулся, когда Майрон кашлянул за его спиной.

– Ты все знал, – произнес Болитар.

Бокс не ответил.

– В ту ночь ты ходил к Лиз Горман, – продолжил Майрон, – и она поставила тебе кассету, верно?

Арнстайн сцепил руки за спиной и кивнул.

– Вот почему ты меня нанял. Это не было совпадением. Ты хотел, чтобы я все выяснил.

– Я не знал, как еще тебе об этом рассказать. – Бокс обернулся и посмотрел на Майрона. Его взгляд был смутен и рассеян. – Помнишь эмоции на пресс-конференции? Тогда я не притворялся… – Он опустил голову, чтобы собраться с мыслями. – После твоей травмы мы потеряли с тобой связь. Я много раз хотел тебе позвонить, но меня всегда что-то останавливало. Я понимал – ты желаешь уединения. Ни один игрок не смог бы забыть о том, что произошло. Тем более – игрок великий.

Майрон хотел ответить, но слова застряли у него в горле. Он чувствовал себя абсолютно выжатым и опустошенным. Бокс приблизился к нему.

– Я решил, что это лучший способ сказать тебе правду, – объяснил он. – Хотел, чтобы ты очистился от прошлого. Конечно, это не излечит тебя целиком. Твоя рана останется с тобой на всю жизнь.

Минуту они стояли и молча смотрели друг на друга.

– Ты сказал Уолшу, чтобы он выпустил меня в игру, – пробормотал Майрон.

– Да.

– Ты знал, что я не справлюсь.

Бокс тяжело вздохнул. В глазах Майрона снова блеснули слезы. Он смахнул их ладонью. Бокс крепко сжал челюсти. На его лице играли желваки, но сам он был невозмутим.

– Я желал тебе помочь, – продолжил он, – но дело не только в этом. Я знал, что ты всегда был командным игроком, Майрон. Тебе нравилась эта сторона игры – чувство спортивного товарищества.

– Да, и что?

– Мой план состоял в том, чтобы сделать тебя частью команды. Я надеялся обезоружить тебя.

Майрон понял.

– Ты думал, что если я стану своим в команде, то не буду распускать язык.

– Это не в твоем характере.

– Но теперь все выплыло наружу, – покачал головой Майрон. – Огласки не избежать.

– Да.

– Ты можешь потерять клуб.

Бокс улыбнулся и пожал плечами.

– Случаются вещи и похуже, – сказал он. – Теперь ты знаешь: выйти из игры – не самое страшное.

– Я всегда это знал. Просто мне надо было напомнить.


Глава 42


Майрон и Джессика сидели на диване в ее доме. Он рассказал ей обо всем. Джессика обхватила себя за колени и раскачивалась взад и вперед. В ее глазах застыла боль.

– Она была моей подругой, – пробормотала она.

– Я знаю.

– Вот только…

– Что?

– Как бы я поступила на ее месте? Чтобы защитить тебя.

– Ты бы не стала убивать.

– Нет, – согласилась Джессика. – Надеюсь, что нет.

Майрон взглянул на свою подругу. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Я кое-что прояснил для себя благодаря этой истории, – промолвил он.

Она ждала, что он скажет дальше.

– Уиндзор и Эсперанса не хотели, чтобы я вернулся в спорт. А ты даже не пыталась остановить меня. Я считал, ты просто не понимаешь меня так же хорошо, как они. Но все обстояло иначе. Ты понимала меня гораздо лучше.

Джессика внимательно взглянула ему в лицо. Она выпрямилась и спустила ноги на пол.

– Мы еще ни разу не обсуждали эту тему.

Майрон кивнул.

– Проблема была в том, что ты никогда не жаловался на то, что с тобой произошло, – продолжила Джессика. – Держал удар. Запер все в какой-то внутренний ящик. Все, что с тобой случилось дальше, ты принимал сквозь пелену приглушенного отчаяния. Ничего не ждал. Просто собрал то, что у тебя осталось, и держался за это изо всех, чувствуя, что весь мир так же хрупок, как твое колено. Сначала юридическая школа. Потом работа с Уиндзором. Затем твое агентство. Ты цеплялся за все, что попадалось под руку.

– Включая тебя, – добавил Майрон.

– Да. Включая меня. И не из-за того, что ты меня любил. А потому, что ощущал себя уязвимым.

– Я тебя любил, – возразил он. – И сейчас люблю.

– Знаю. Не думай, будто я в чем-то виню тебя. Я была дурой. Наша размолвка – моя вина. Признаю. Но твоя любовь опиралась на отчаяние. Боль заставляла тебя хвататься за других людей. Я боялась, что когда-нибудь ты рухнешь под этим грузом. Наверное, все это звучит как любительский психоанализ, но я полагаю, тебе надо было выплакаться. Не пестовать свое горе, а оставить его в прошлом. Но ты не мог взглянуть правде в глаза.

– И ты подумала, что возвращение в спорт подтолкнет меня к такому шагу.

– Да.

– Что-то я не чувствую себя исцеленным.

– Знаю, но надеюсь, тебе это немного помогло.

– И ты решила, что сейчас для меня самое время переехать к тебе.

Джессика сглотнула комок в горле.

– Если хочешь, – произнесла она. – Если ты к этому готов.

Майрон пожал плечами:

– Мне потребуется больше места в гардеробе.

– Разумеется, – прошептала Джессика. – Все, что пожелаешь.

Она прильнула к нему. Майрон обнял ее, крепко прижал к себе и осознал, что теперь он дома.


В городе Тусон, штат Аризона, наступило душное утро. Высокий мужчина открыл дверь.

– Вы Берт Уэссон?

Мужчина кивнул:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Уиндзор улыбнулся.

– Да, – ответил он. – Думаю, можете.


notes


Примечания


1


Песня в исполнении Мадонны. – Здесь и далее примеч. пер.


2


Рокуэлл Норман (1894–1978) – известный американский художник и иллюстратор.


3


Герои книги Харпер Ли «Убить пересмешника».


4


Американский мюзикл по повести Шолом-Алейхема «Тевье-молочпик». Голла и Епта – персонажи мюзикла.


5


Известный борец рестлинга.


6


Имеется в виду «Колледж криминальной справедливости имени Джона Джея», юридическая школа при Нью-Йоркском университете.


7


Легендарный камень в ирландском замке Бларни. По народному поверью, «кто камень этот поцелует, тот слова дар приобретет».


8


Известный телеведущий.


9


Молодежная террористическая группа, объявившая в 1969 году войну Соединенным Штатам Америки. Распалась после окончания войны во Вьетнаме.


10


Патриция Херст, наследница медиамагната Уильяма Рэндольфа Херста, была похищена боевиками СОА в Сан-Франциско 5 февраля 1974 года.


11


Персонаж из фильмов про Джеймса Бонда, секретарша главы внешней разведки.


12


Второй президент США (1797–1801 гг.).


13


Еврейский праздник, во время которого принято зажигать семисвечник (менору).


14


На месте преступления (лат.).


15


Американский диджей и ведущий телешоу.


16


Американский политик, уличенный в употреблении наркотиков.


17


«В поисках мистера Гудбара» – роман Джудит Росснер и одноименный фильм об учительнице, пустившейся на поиски любовных приключений.


18


Персонажи комедийных фильмов про двух друзей-полицейских.


19


Американский союз защиты гражданских свобод – неправительственная организация по защите частных прав и свобод граждан.


20


Актриса, исполнявшая роль Женщины-кошки.


21


Комедийный сериал шестидесятых.


22


Звезда американского футбола.


23


Персонаж детского кукольного шоу «Улица Сезам» – человечек, выглядывающий из мусорного бака.


24


Тридцатый президент США (1923–1929 гг.).