Мистер Инкогнито
Френсис Дикинсон








Маленький и тихий американский городок охвачен паникой: три загадочные смерти за неделю! Линда Шеппард получает странные предупреждения — веточки жасмина, напоминающие ей о давней трагедии, произошедшей в ее семье. Кто следит за ней? Чей взгляд преследует ее днем и ночью? События набирают ход, когда в городе объявляется Кайл Уоррен. Кто он? Спаситель или враг? Не угрожает ли он не только ее жизни, но и сердцу? И если да, то не стоит ли Линде воспользоваться древним и могучим даром, передающимся в ее роду из поколения в поколение?






Френсис Дикинсон

Мистер Инкогнито





1


— Дорис!

Нет ответа.

— Дорис!!

Нет ответа.

Девчонка сведет меня с ума, в тысячный раз подумала Линда Шеппард, поднимаясь со стула. Наверняка опять напялила свои дурацкие наушники и слушает свою дурацкую музыку, вместо того чтобы… Чем именно стоило бы заняться юной особе с пользой для себя и дела, Линда не придумала, и к раздражению по адресу Дорис прибавилось раздражение по поводу собственной некомпетентности. Если бы записалась на компьютерные курсы… Если бы получше училась в школе… Если бы уехала из этой дыры… Если бы… Перечисление «если бы» могло завести слишком далеко и даже глубоко — предки мисс Шеппард поселились в Блэкфилде, штат Колорадо, еще в середине девятнадцатого века, а потому Линда предпочла выплеснуть отрицательные эмоции на беззащитную овечку, сыгравшую в данном случае роль козы отпущения.

— Дорис!!!

Помогло. То есть девчонка, конечно, не предстала перед хозяйкой магазина, трясясь от страха и ломая трясущимися пальцами чертовы наушники, но зато самой Линде стало вдруг легче. Она вспомнила сцену из «Приключений Тома Сойера» и, повернувшись к висевшему на стене круглому зеркалу в тяжелой бронзовой раме, погрозила себе пальцем.

— Она ведь тебе даже не племянница. Хотя ты на тетю Полли смахиваешь все больше.

Женщина из Зазеркалья печально улыбнулась. Она была невысокого роста — всего метр шестьдесят восемь сантиметров, — не отличалась миниатюрным телосложением — хорошо бы сбросить пару килограммчиков с бедер, имела темно-каштановые волосы, в которых по странной прихоти природы мелькали огненно-рыжие искорки, и миловидное лицо с неожиданно тонкими чертами и большими карими, с изумрудными блестками глазами. Эти глаза…




Когда-то давным-давно бабушка Линды, посадив пятилетнюю внучку на колени, сказала:

— Помни, милая, ты не такая, как все. Ты — особенная.

— Почему? — спросила девочка, играя кулоном, который бабушка всегда носила на золотой цепочке.

— Потому что у тебя глаза вещуньи.

— А кто такая вещунья? — Маленькая Линда уже знала, что глаза у нее разные — один зеленый, другой карий.

— Узнаешь в свое время, — ответила бабушка. — У тебя дар и…

— А что такое дар?

Бабушка не любила, когда ее перебивали, а потому накрыла рот болтушки-внучки сухой и теплой ладонью.

— …и ты должна пообещать мне, что никогда не употребишь его во зло.

Пообещать Линда не успела, потому что бабушка вдруг опустила руку, как-то странно вздохнула и затихла.

Мать Линды вернулась с работы только через два часа, и эти два часа стали для девочки одними из самых страшных в жизни. Одними из… Возможно именно поэтому тот незаконченный разговор навсегда остался в ее памяти.




Разумеется, Дорис не протирала пыль на полках, не поливала увядающие от летнего зноя цветы и даже не обращала внимания на единственного потенциального покупателя, миссис Кларк, которая, как всегда, рылась в старых журналах, продававшихся с девяностопроцентной скидкой. Нет, нет и нет. Девчонка, на облепленном веснушками лице которой застыло отстраненное выражение, сидела на высоком вертящемся стуле с закрытыми глазами и отбивала ритм обеими ногами, обутыми, между прочим, в сабо на деревянной платформе. И еще она пела, если так можно назвать звуки, издаваемые человеком без слуха, без голоса, но с жевательной резинкой во рту.

— Бу-бу, бу-бу-бу, бу, бу… Ммммм… — Не справившись, по-видимому, со слишком высокой нотой, любительница тяжелого рока закашлялась, подавилась жвачкой и открыла наконец глаза. Секунд через пятнадцать в них появилось осмысленное выражение. — Мисс Шеппард… я…

— Сними наушники.

— Что? А… — По причине того, что музыка звучала в ушах Дорис по меньшей мере двадцать четыре часа в сутки, она научилась читать по губам. — Да-да, снимаю.

Как ни странно, к этому моменту злость у Линды прошла, раздражение рассосалось, а потому карающий меч упал на белую шею фанатки Оззи Озборна не грозным острием, а плашмя.

— Я ухожу, так что тебе сегодня придется остаться здесь до закрытия. Понятно?

— Без проблем, мисс Шеппард.

— И не забудь включить сигнализацию.

— О'кей, мисс Шеппард.

— Сколько у нас сегодня в кассе?

— Двести двадцать восемь долларов тридцать пять центов, — четко, как робот-кассир, отрапортовала Дорис. — Джей Бертон взял в долг два компакт-диска. Я записала.

Линда улыбнулась. Все недостатки Дорис — а их у нее было больше, чем пальцев на обеих ногах, — с лихвой перекрывались двумя достоинствами: блестящей памятью и умением находить общий язык с покупателями. К тому же ближайшая подруга Линды Клэр Карпински приходилась юной продавщице матерью.

— Хорошо, дай мне сотню, а остальное положи в сейф.

Взяв деньги, Линда еще раз окинула взглядом помещение — кажется, все в порядке, посмотрела на часы — они показывали ровно половину пятого — и уже направилась было к выходу, но вдруг остановилась, подняла голову и принюхалась.

— У нас пахнет жасмином.

— Да, мисс Шеппард. Только я тут ни при чем. — Дорис указала на полку с косметикой, на которой стояла неизвестно откуда взявшаяся тонкая высокая стеклянная вазочка с одинокой веточкой благоухающего жасмина.

— Откуда это?

— Не знаю. — Дорис пожала плечами. — Кто-то, наверное, принес, но я не заметила.

— Интересно. — Линда потерла пальцем кончик носа, как делала всегда, когда не находила ответ на простой вопрос.

— Вы опоздаете, если не поспешите, — строго напомнила ей Дорис, в голове у которой, как не раз говорила Клэр, находились не обычные женские мозги, а самый настоящий компьютер, способный производить сложнейшие операции в считанные доли секунды. — У вас свидание в девятнадцать ноль-ноль, а вы еще даже не выбрали платье.

Хотя Линде и исполнилось тридцать два года, способность краснеть она так и не утратила.

— Дорис…

— Молчу, молчу. — Девчонка вновь надела наушники, ткнула пальцем в клавишу плейера и помахала рукой. — Удачи вам, мисс Шеппард.

Линда хотела еще кое-что сказать, но, поймав любопытный взгляд миссис Кларк, известной в Блэкфилде собирательницы и распространительницы слухов, сплетен и «истинных»

фактов, предпочла удалиться, не дожидаясь дальнейших комментариев, напоминаний и советов Дорис.

„Для того чтобы добраться с работы до дома, ей нужно было пройти две сотни ярдов по Стоун-стрит, пересечь Мейпл-авеню, миновать Гэллоус-сквер и сделать последний бросок по Уилмор-стрит. Обычно весь путь занимал у Линды пятнадцать минут. Существовал и второй, альтернативный, маршрут, который пролегал через парк, но им она пользовалась в исключительных случаях.

Свидание… свидание… — стучало у Линды в висках. Я иду на свидание. Ей казалось, что новость эта уже разнеслась по всему городку, что каждый встречный смотрит на нее если не с любопытством, как миссис Кларк, но уж наверняка с осуждением. Куда это она так торопится? Поздновато спохватилась — в тридцать два года-то. Посмотреть бы на того бедолагу… У этих Шеппардов все не так, как у людей.

Чем ближе к дому, тем сильнее становились сомнения, быстрее шаги, гуще румянец. В последний раз Линда ходила на свидание шесть лет назад, и в том, что этот рекорд собирался пасть, были виноваты ее лучшая подруга Клэр и дочь последней, Дорис. Первая долго и настойчиво вбивала в голову Линды идею необходимости возвращения к полноценной жизни, а вторая быстро и как бы мимоходом предложила современный вариант реализации оного, при котором от самой возвращаемой не требовалось практически никаких усилий. Дорис даже любезно согласилась поместить объявление в Интернете и обучила свою работодательницу навыкам общения в виртуальном пространстве. Нельзя сказать, что Линду захлестнул поток предложений, но кое-какая рыбка в сеть все же попала (по выражению Клэр) и теперь оставалось только ее не спугнуть (по выражению самой Линды).

Роберт — о боже, мисс Шеппард, где вы откопали Роберта! — жил и работал менеджером по продажам в соседнем городке. Именно географическая близость и разумное присутствие в его посланиях здравого смысла и склонили Линду согласиться на свидание. Они договорились встретиться в ресторане «Три луны».

Столик Линда заказала еще три дня назад. Теперь в ее распоряжении оставалось два часа, чтобы привести себя в порядок.

Двухэтажный домик, в котором прожили уже несколько поколений семьи Шеппард, встретил Линду тишиной. Захлопнув за собой дверь, она торопливо поднялась в свою комнату, бросила на кровать сумочку и распахнула платяной шкаф. Платья и костюмы, юбки и брюки, блузки и жакеты, копившиеся здесь на протяжении доброго десятка лет, занимали все узкое пространство, но на самом деле выбор был ограничен. Что-то безнадежно состарилось, что-то требовало мелкого ремонта, что-то — увы! — уже не соответствовало фигуре. Перебрав наряды, Линда остановилась на синей с зеленым отливом юбке и атласной блузке кораллового цвета. Получилось довольно строго, но именно этого эффекта она и добивалась. Туфли на высоком каблуке, с ремешком — слава богу, с ногами ничего страшного пока еще не случилось, а те самые лишние килограммы притаились в других местах.

Линда повертелась перед зеркалом — ну не так уж и плохо. И все же она вздохнула: время жестоко и несправедливо, мужчинам оно придает солидность и уверенность, а женщин только старит.

Теперь украшения — самый минимум. Цепочка с кулоном — на шею, серьги — в уши.

Кажется, все. Принять ванну, выбрать духи — это нетрудно, потому что их у нее всего два флакончика, но зато дорогие, — и вперед. Часы на стене пробили три четверти шестого.

Она наполнила ванну, вылила в воду целых два колпачка душистой пены и хихикнула, вспомнив наставления Клэр.




Вечерами, если позволяла погода, Линда всегда работала в саду. Мать говорила, что лет ему примерно столько же, сколько и дому. За многие десятилетия этот клочок земли видел разных хозяек, переживал как периоды расцвета, так и времена забвения, но все же выжил, выстоял, не сдался.

Линда взялась за него три года назад. Взялась то ли от нечего делать, то ли в момент отчаяния, чтобы отвлечься, и незаметно для себя увлеклась, втянулась и теперь уже не представляла, как бы обходилась без него.

Отвечая ее планам и усилиям, сад преображался, менял форму и обретал нужные ей очертания. Начала Линда с того, что решила заняться доставшимися в наследство лужайкой и бордюром, но постепенно в ней созрела решимость подвергнуть его полной реконструкции, превратить в нечто более интересное. Она установила сетчатые подпорки для растений, так что теперь пространство окружала стена плюща, потом безжалостно уничтожила лужайку, проложив петляющие дорожки, выложенные камнем, обсадила сад высокими кустами, зеленью и саженцами фруктовых деревьев. Понемногу сад разросся, окреп и превратился в уединенный, невидимый из соседних домов зеленый уголок.

Приходя сюда, Линда как будто попадала в иной мир, где в каждом углу было что-то интересное. Горшки самых разнообразных расцветок и форм стояли тут и там, и в них красовались кустики, розы, альпийские цветы. Свободного места почти не осталось: везде, где только можно, она старалась посадить что-то, что со временем дало бы всходы, ожило, расцвело.

У нее не было четкого представления о саде. Розмарин, мята, петрушка, салат, брюссельская и обычная капуста — все это существовало в опасной близости друг от друга, теснясь, прижимаясь, выживая. Летом у солнечной стены, рядом с кустами роз, появлялись помидоры, подсолнухи и неукротимые, почти дикие кабачки.

Осенью во все свободные клочки земли втыкались луковицы, из которых уже в марте пробивались крокусы и тюльпаны, а затем лилии и пионы.

В дальнем конце сада было что-то вроде крохотного патио, окруженного зеленью и укрытого пологом из переплетающихся стеблей ломоноса. Здесь весь год стояла удобная деревянная скамейка, а с наступлением тепла Линда приносила плетеные стулья и большой круглый стол, украшенный выложенной ею собственноручно мозаикой. Остальное пространство занимали розовая герань и прочая душистая мелочь, так что, когда погода позволяла, они с Клэр устраивали ужин прямо здесь, под романтично мигающими фонариками, гирлянды которых были искусно вплетены в нависающую зелень.

Линде не просто нравилось работать в саду — поливать, рыться в земле, обрезать засохшие, омертвелые веточки и стебли, выпалывать сорняки, — ей нравился сам сад. Это было место, придуманное ею самой. Здесь можно было посидеть, поговорить с друзьями. Сад являлся волшебным дополнением, продолжением ее жизни, сотворенным практически полностью ее руками.

Клэр заглянула в начале девятого с бутылкой какого-то приторно-сладкого ликера. Линда за неимением ничего более подходящего выставила к нему печенье из купленной пару месяцев назад жестяной коробки и сыр.

— Значит, все-таки решилась, — заметила Клэр, потягивая ликер. — Молодец, давно пора.

Линда пожала плечами.

— Не уверена. А вдруг я ему не понравлюсь? Вдруг он окажется моложе лет на десять? Или, наоборот, стариком со вставной челюстью?

— Почему это ты ему не понравишься?! — возмутилась подруга. — Посмотри на себя! Будь я мужчиной, проходу бы тебе не давала!

Представить пышнотелую брюнетку мужчиной было довольно трудно, а потому Линда только улыбнулась. Много лет назад Клэр пришла к выводу, что если уж ей не суждено быть худенькой, то это вовсе не означает, что она не может быть сексуальной. Она без всяких сомнений влезала в обтягивающие водолазки и свитера, бесстрашно носила «вондербра» и нисколько не смущалась тем, что кое-где что-то не помещалось. Клэр красила волосы в кирпичный цвет, предпочитала топы со смелым вырезом, никогда не застегивала блузки на все пуговицы и отважно заковывала себя в чересчур тесные юбки и джинсы. За последние десять лет Линда ни разу не видела ее без макияжа, с лиловыми губами или с неподведенными глазами. Единственное, чего Клэр не могла себе позволить, это длинные накрашенные ногти. «Ничего не поделаешь, — печально вздыхала Клэр, — профессиональное ограничение».

— Главное, не скромничай и не умничай, — продолжала поучать она Линду. — Сама знаешь, больше всего на свете они не любят теплое пиво и умных женщин.

— Так что же мне делать, притвориться идиоткой?

— Идиоткой не надо, это внушит ему необоснованные надежды. Просто постарайся избегать своих любимых тем. И воздержись от шуток — их не все понимают. Пусть говорит он. Дай ему возможность излить наболевшее. Знаешь, в потоке сознания можно поймать ценную рыбку…

— А если у него не получится? Если он идиот?

Клэр развела руками.

— Ты же не собираешься рожать от него детей? И вообще мужчины созданы не для разговоров.

— А для чего? — полюбопытствовала Линда, едва не поперхнувшись ликером.

— У них есть только одно полезное качество: каждый следующий помогает забыть предыдущего.




Дорога от Денвера до Блэкфилда пролегает через унылую, необжитую пустошь, оставшуюся практически неизменной с тех пор, когда единственными ее обитателями были индейцы. Июнь приносит летнюю сухость, уже наложившую свой отпечаток на безрадостный пейзаж, и постоянно дующий в этих местах ветер упорно высасывает из всего живого оставшуюся влагу, словно это и было единственной целью, определенной для него природой. Человек, едущий по автостраде, не встретит ничего такого, что нарушало бы однообразный ландшафт. Ни городов, ни поселков, ни туристических достопримечательностей. Ничего. А стоящие у дороги знаки сообщают только о том, сколько еще миль осталось до того или иного пункта.

— Черт, — пробормотал Кайл Уоррен, когда заднее колесо мотоцикла нашло на дороге очередной камень. — Тебе надо быть внимательнее, приятель, а то как бы…

Выскочивший из-за поворота «бьюик» не дал ему закончить мысль. Человек, сидевший за рулем автомобиля, по-видимому, имел весьма туманное представление о правилах дорожного движения или же относился к жизни, как курильщик к сигарете. Не снижая скорости, незнакомец пронесся перед самым носом успевшего сбросить газ Кайла, резко вывернул руль и помчался дальше, не обращая внимания на такую мелочь, как разделительная полоса.

Кайл покачал головой и только теперь заметил, что едва не проехал нужный поворот, отмеченный покосившимся знаком «Блэкфидд — 12 миль . Население — 11318 душ. Добро пожаловать».

— Отстали от жизни, ребята, — пробормотал Кайл. — Душ-то у вас поуменыпилось.

Он посмотрел на часы — почти половина седьмого — и пообещал себе никогда больше не садиться на мотоцикл и не возвращаться в город, который покинул в возрасте десяти лет.

По обе стороны узкой асфальтированной дороги тянулись зеленеющие поля. Где-то тяжело урчал трактор, над скрытой от глаз речкой вились птицы, у старого дома под сползшей набекрень крышей рубил дрова старик. Похоже, за последние четверть века здесь ничего не изменилось, подумал Кайл и тут же заметил знак прогресса — спутниковую тарелку на крыше. Оказывается, время не стояло на месте даже в этом захолустье.

Солнце уже нависало над горизонтом, когда он въехал в город по Кинг-Джеймс-стрит. Блэкфидд мог похвастаться целыми тремя гостиницами, одна из которых носила гордое имя «Мажестик». Но Кайл вовсе не горел желанием привлекать к себе ненужное внимание, а потому уже заранее решил, что остановится в «Фишермен инн», расположенной на тихой улочке в десяти минутах ходьбы от центральной площади Гэллоус-сквер.

В фойе за стойкой дремала женщина лет сорока пяти в неопределенного цвета платье и наброшенном на плечи шерстяном жакете. Звон висящего над входной дверью медного колокольчика не смог вывести ее из летаргического состояния, и Кайл, подойдя ближе, постучал по стойке костяшками пальцев.

— Извините, мэм…

— Что? — Женщина подняла наконец голову и равнодушно посмотрела на гостя. — Вы что-то сказали, мистер?

— Мне нужна комната. На одного. Только, если можно, не на первом этаже.

Кайл улыбнулся и оглядел погруженный в полутьму холл: выкрашенные темной краской стены, два гигантских фикуса по углам, столик с разбросанными на нем прошлогодними журналами «Гламур» и «Космополитен», кожаный диванчик и кресло, в котором по случаю отсутствия посетителей расположился большой рыжий кот. Признав в Кайле чужака и возможного претендента на место в кресле, кот глухо заурчал, оскалился и поднял хвост.

— Какой он у вас суровый, — заметил Кайл. — Наверное, чужака не пропустит.

— Да, Милк дело знает. — Женщина за стойкой со вздохом достала регистрационный журнал и открыла его на чистой странице. — Так, значит, первый вас не устраивает. Что ж, тогда второй — выбор у нас невелик.

— У вас сейчас, похоже, затишье.

— Сейчас да, но через неделю здесь будет не протолкнуться. Так что вы вовремя. Хм… Двести седьмой. Поднимитесь, потом направо, вторая дверь по левой стороне. Как вас записать?

— Кайл Уоррен, — честно ответил он. Врать Кайл не любил, хотя в силу обстоятельств делал это часто.

— Уоррен? — В глазах женщины впервые появились искорки интереса. — Знакомая фамилия. А меня зовут Кейт. Кейт Бенсон.

— Очень приятно, Кейт.

— Надолго?

— Пока не знаю, но думаю, недельку поживу.

Она пристально смотрела на него, словно

отыскивая в лице гостя знакомые черты.

— Так вы не на праздник?

Кайл изобразил простодушие.

— Праздник? Какой праздник?

— Э, да вы, верно, издалека? — Не оборачиваясь, Кейт протянула руку к висящей у нее за спиной потемневшей от времени доске и безошибочно нашла ключ с пластиковым номерком «207». — Двадцать четвертого июня начинается Неделя Блэкфилда. Видите ли, город у нас не то чтобы древний, но историю имеет богатую. Чего здесь только не случалось за полторы сотни лет! Вот, например…

— Извините, Кейт, но я очень устал, — довольно бесцеремонно оборвал ее Кайл. — С удовольствием вас послушаю, но только в другой раз. Извините.

Женщина кивнула.

— Понимаю. Вы ведь из Денвера? — Она протянула ему тоненькую, из нескольких страничек, брошюрку. — Вот, почитайте на досуге.

— Спасибо. — Кайл сделал вид, что прослушал невзначай заданный вопрос, и, подхватив сумку, двинулся к лестнице. — Где тут у вас можно перекусить?

— Идите в «Три луны». Это рядом, в сторону Гэллоус-сквер. Они открыты до полуночи.

Комната оказалась не лучше, но и не хуже десятков других, в которых приходилось останавливаться Кайлу. В мегаполисах номера в отелях отличаются, конечно, большей роскошью, предлагая гостям и заполненный дорогими напитками бар, и позолоченные краны, и джакузи, и плазменный телевизор, но зато они напрочь лишены таких радующих душу мелочей, как плетеная из соломки корзиночка, неуклюжая, но оригинальная картина кисти местного живописца в деревянной рамке или вязаная салфеточка под раскрашенной вручную вазой.

Номер, отведенный ему, оказался на удивление чистым, если принимать во внимание цену. Стоявший у стены телевизор был, наверное, ровесником самой мисс Бенсон. Китайские лампы под широкими абажурами, фонарики с длинными кисточками, фарфоровые фигурки, статичные картины на стенах, пестрое покрывало на кровати — обычный интерьер провинциального отеля. На полу толстый ковер с индейским орнаментом. Вся обстановка ограничивалась низкой деревянной кроватью, тумбочкой, под одну из ножек которой был подложен резиновый квадратик, письменным столом и стулом с лоснящимся сиденьем.

Ванная была отделана розовыми и белыми плитками, напоминавшими о давно канувших в прошлое пятидесятых, на полочках пенопластовые чашечки и крохотные кусочки туалетного мыла. Но больше всего Кайла тронула красная искусственная роза на окне. Кто-то сделал все возможное, чтобы люди, остановившиеся здесь, может быть, на одну ночь, чувствовали себя желанными гостями, хотя большинство завсегдатаев, вероятно, и не замечали этой трогательной заботы. Может быть, когда-то, лет сорок назад, такая предусмотрительность и внимание к деталям имели значение, но тогда и люди, наверное, были более цивилизованными, чем теперь.

Разложив содержимое дорожной сумки по полкам встроенного шкафа, Кайл с удовольствием принял душ, вытерся на удивление чистым полотенцем и переоделся в синюю вельветовую рубашку и слаксы цвета хаки. Окинув внимательным взглядом комнату, он подошел к старомодному телефону, снял трубку и отвинтил крышку микрофона. Ничего подозрительного под ней не обнаружилось. Выйдя в коридор, Кайл достал из кармана рубашки черную нитку и, прижав ее к притолоке, закрыл дверь. Теперь, если кто-то в его отсутствие вознамерится проверить, не привез ли постоялец с собой бомбу, такое любопытство не пройдет бесследно.




Часы на башне ратуши пробили девять. Порыв внезапно налетевшего с реки ветра тронул кроны деревьев, и сморенные дневной жарой листья встрепенулись, ожили и тревожно зашуршали. Небо вдруг потемнело, и город погрузился в полумрак.

Стоявший у входа в парк человек поёжился, поднял воротник куртки и, достав из кармана мятую пачку сигарет, щелкнул зажигалкой.

Не успел он докурить сигарету и до половины, как дверь ресторана «Три луны» распахнулась, и из него торопливо вышла, почти выбежала женщина. Секунду-другую она в нерешительности стояла в круге света, падавшего откуда-то сверху, и этого времени человеку в куртке вполне хватило, чтобы узнать ее. Он бросил сигарету на землю, раздавил ее для верности каблуком и на всякий случай отступил глубже в тень.

Оглядевшись по сторонам, женщина поправила висевшую на плече сумочку и решительно пошла через площадь в сторону парка.

Дверь ресторана снова хлопнула, и в том же круге света появился высокий, немного сутулый мужчина в сером костюме. Он тоже повертел головой, но, заметив удаляющуюся через площадь женщину, зашагал не за ней, как того можно было ожидать, а совсем в противоположную сторону.

Человек в куртке усмехнулся. Все шло точно по плану. Подождав, пока женщина пройдет мимо, он опустил руки в карманы и осторожно двинулся за ней.

Игра началась.




2


Часы показывали без четверти семь, когда Линда закрыла дверь, заперла ее на ключ и, перекинув через плечо сумочку, отправилась на свидание. Как всегда бывает с неуверенными в себе людьми, перед ней тут же встала трудноразрешимая дилемма: прийти раньше или позволить себе опоздать. При первом варианте ей, не исключено, пришлось бы либо слоняться в ожидании Роберта у входа в ресторан, притягивая к себе внимание всего города, либо сидеть в одиночестве за столиком, привлекая интерес только клиентов почтенного заведения.

Второй вариант таил в себе опасность другого рода. Прежде всего, Роберт мог просто не дождаться ее и уйти. К тому же, будучи натурой чуткой и восприимчивой, Линда всегда ставила себя на место другого человека. Воображая себя Робертом, она представляла, как бы нервничала, волновалась и даже злилась, оказавшись в его шкуре. Может быть, войти в ресторан ровно в семь, секунда в секунду? Бьют часы, двери распахиваются — и входит она.

Линда фыркнула — такие эффекты годятся разве что для романов. Филеас Фогг, например, мог позволить себе прибыть в клуб в последнее мгновение, но только лишь потому, что прежде объехал землю за восемьдесят дней.

Решено, она позволит себе маленькое опоздание, в одну-две минуты. Интересно, что бы сказала по поводу ее колебаний Дорис? Наверное, ничего, разве что покрутила бы пальцем у виска и покачала головой.

Мысль о Дорис потянула за собой вереницу других. Заперла ли она магазин? Положила деньги в сейф? Включила ли сигнализацию? И откуда в магазине взялась ветка жасмина?

Жасмин…




В тот день Линда вернулась домой чуть позже обычного, потому что заходила к своей лучшей подруге Клэр. Оставался последний школьный год, и девушки уже решили, что будут поступать в один и тот же колледж. Редко случается, чтобы у двух людей так совпадали вкусы, пристрастия и интересы. Им одинаково нравились Донна Саммер и Аль Пачино, пиво «Будвайзер» и джинсы «Джордан», пицца с грибами и духи «Орэндж блоссом». Перед Рождеством они даже влюбились в одного и того же молодого человека, Берта Сайзмора. Как ни удивительно, но даже это не развело подруг по противоположным углам ринга. Если Берт назначал свидание Клэр, та являлась вместе с Линдой. Когда же он попробовал расколоть девичий тандем и пригласил Линду на пикник, она предупредила, что его мотоцикл не выдержит троих. В конце концов несчастный парень спасся от спаренной атаки, сбежав для продолжения учебы в соседний штат.

Придя домой, Линда нисколько не встревожилась из-за отсутствия матери, которая частенько засиживалась после работы в каком-нибудь кафе или шла в кино с очередным кавалером. После смерти отца Линды прошло более пятнадцати лет, и все эти годы Шейла Шеппард отдала воспитанию единственной дочери, но в какой-то момент она словно очнулась и, поняв, что жизнь безвозвратно уходит, бросилась наверстывать упущенное. Кто-то оправдывал «бедняжку», слывшую некогда первой красавицей Блэкфилда, кто-то порицал, но, в общем, город относился к ней с симпатией и сочувствием.

Стоял жаркий майский день, и Линда, приготовив незамысловатый обед, решила вздремнуть до прихода матери. То ли из-за того, что она забыла «завести» внутренние часы, то ли по какой-то другой причине, но сон затянулся почти до одиннадцати вечера. Открыв глаза, девушка сразу поняла: с мамой что-то случилось. Поняла не потому, что ощутила некую неясную тревогу, не потому, что на сердце как будто лег камень, нет. Просто Линда все увидела: неподвижно лежащую на кровати маму, белый шарф у нее на шее, упавшую на пол сумочку и… стоящего над ней мужчину.

Не помня себя от ужаса — картина в ее голове была абсолютно ясной и точной, — Линда вскочила с дивана и бросилась наверх, в спальню матери. Распахнув дверь, она влетела в комнату и замерла: Шейла Шеппард действительно лежала на кровати с белым шарфом на шее, а рядом с кроватью валялась сумочка. Сцена в точности повторяла видение. За одним исключением — мужчины в спальне уже не было.

А еще в комнате стоял густой запах жасмина, который распространял упавший с туалетного столика флакон духов.

С тех пор Линда не терпела этот аромат.

— Линда? Линда Шеппард?

Она оглянулась — в двух шагах от нее, у входа в супермаркет, стояла нагруженная пакетами незнакомая женщина.

— Извините, но…

— Не узнаешь? — Женщина покачала головой и грустно улыбнулась. — Неужели я так сильно изменилась?

Линда присмотрелась, поднесла палец к кончику носа — в слегка расплывшихся чертах лица, в улыбке, в прищуре глаз проступало что-то смутно знакомое.

— Сандра? Сандра Уилкокс?

— Узнала все-таки? Вот видишь… — Сандра попробовала было развести руками и тут же уронила бумажный пакет с ярко-оранжевыми апельсинами. — Черт!

Линда собрала раскатившиеся фрукты.

— Держи. Боже, сколько же мы не виделись?

— Да уж больше десяти лет. — Сандра с любопытством оглядела подругу, с которой вместе заканчивала школу.» — А ты отлично выглядишь. Замужем?

— Нет. Не успела. — Изложить всю историю в двух словах Линда вряд ли смогла бы, а на подробный рассказ у нее просто не было времени.

— Понятно. — Сандра сочувственно кивнула. — Знаешь, я приехала к родителям. Собираюсь пробыть здесь дней семь-восемь. Давай встретимся как-нибудь, поболтаем, вспомним доброе старое времечко.

— С удовольствием. Кстати, и Клэр будет рада.

— И Клэр тоже здесь?! — обрадовалась Сандра. — Прекрасно! Устроим вечер воспоминаний. Ты мне позвонишь?

— Конечно. Завтра тебя устроит? Я переговорю с Клэр.

— Меня устроит любой день, так что определяйтесь сами. Ты куда-то спешишь?

Линда посмотрела на маленькие золотые часики — единственное, что осталось от Стэна, не считая, конечно, воспоминаний. Стрелки показывали три минуты восьмого.

— Да, извини. — Она смущенно опустила глаза.

— Понятно… — многозначительно протянула Сандра. — Ну ладно, удачи тебе.

— Спасибо. И до завтра.




Ресторан «Три луны» считался в Блэкфилде самым шикарным из подобных заведений. Построенный после войны, он успел поменять четырех хозяев и, вероятно, продолжил бы эту традицию, если бы лет пятнадцать назад не попал в руки Шона Маккелана, который в отличие от предшественников не пытался превратить его в «современный развлекательный комплекс» с дансингом, стриптиз-клубом, караоке-баром и подпольным казино. Прежде чем переключиться на ресторанный бизнес, Маккелан, считавшийся в городе темной лошадкой — он появился в Блэкфилде в конце шестидесятых, — проработал несколько лет в Денвере. Откуда у него взялись деньги на покупку «Трех лун», никто не знал, но недостатка в слухах, разумеется, не было.

Наиболее радикальные представители общественности высказывали предположения о связях чужака с мафией, другие усматривали в его действиях стремление таинственных дельцов с Уолл-стрит расширить свое разлагающее влияние на американскую глубинку, третьи предупреждали об опасности международного терроризма, занесшего руку над «стопроцентно американским городом».

Впрочем, разговоры постепенно умолкли, подозрения рассеялись, а Шон Маккелан как-то незаметно превратился в уважаемого горожанина, мецената и одного из главных спонсоров ежегодной Недели Блэкфилда.

Миновав пустое фойе, Линда заглянула в зал и с облегчением отметила, что посетителей почти нет, а из примерно дюжины столиков заняты всего два. Никого похожего на Роберта видно не было. Оставалось предположить, что он коротает время в баре. Она осторожно приоткрыла дверь бара.

Роберт — а в том, что это именно он, сомневаться не приходилось, поскольку двумя другими клиентами были восседавшие на стульях девицы, — стоял со скучающим видом путешественника, которого занесло куда-то на границу цивилизованного мира и который ждет не дождется, когда же ветер судьбы унесет его в иные края, навстречу настоящим приключениям. Не замечая застывшую у двери Линду, он потягивал из высокого стакана коктейль, представлявший собой весьма сложную, многослойную смесь различных оттенков розового, так что Линда имела возможность рассмотреть своего избранника.

Возраст — около сорока. Русые, разобранные на прямой пробор волосы. Рост — сто восемьдесят сантиметров. Легкий летний костюм бледно-зеленого цвета, голубая рубашка, дорогие замшевые туфли… Впечатление немного портили короткий, вздернутый нос и безвольный подбородок.

А чего ты ждала? — одернула себя Линда. Что сюда пожалует Том Круз или Джонни Депп? Так ведь и ты не Шарлиз Терон и не Гвинет Пэлтроу.

Одна из девиц, подмигнув подруге, лениво повернулась к Роберту и томным голосом произнесла:

— Извините, у меня что-то часы остановились. Вы не подскажете…

Девица почему-то напомнила Линде измученную жарой кошку. Решив не испытывать судьбу, она сделала шаг вперед и тихонько кашлянула.

Роберт, уже поднявший руку с часами, повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Вы… Линда? Она кивнула.

— Я немного опоздала. Он улыбнулся.

— Пустяки.

Разочарованная неудачей, девица смерила Линду презрительным взглядом и демонстративно отвернулась.

— Выпьете что-нибудь? — предложил Роберт.

— Пожалуй, нет.

— Тогда пойдемте? — Он поставил на стойку стакан с недопитым коктейлем, кивнул бармену и, взяв Линду под руку, повернул ее к выходу.

Через пару минут они уже расположились за уютным угловым столиком.

— Очень приятно. Хотя… я представлял вас немного другой.

— Действительность редко соответствует нашим представлениям о ней, — философски заметила Линда.

— Я хочу сказать, — торопливо поправился Роберт, — что в данном случае действительность превзошла все ожидания.

— Надеюсь, вы не представляли меня огородным пугалом? — пошутила Линда и тут же упрекнула себя за несдержанность.

«Веди себя скромнее, почаще опускай глаза и не давай воли языку» — такой совет дала ей Клэр. Впрочем, Линда и сама прекрасно знала, что главный ее враг — собственный язык. Иногда, особенно в критической ситуации, он начинал вдруг вести себя совершенно неподобающим образом.

— Нет, конечно нет. — Роберт протянул ей меню. — Давайте что-нибудь закажем. Я, честно говоря, проголодался.

— Давно приехали? — светски осведомилась она.

— Около шести. У меня «мерседес», так что добрался быстро. День получился очень напряженный, не было даже времени сходить на ланч.

Он расстегнул пуговицы пиджака, поправил галстук и обвел взглядом просторный зал. Сидевшая напротив него женщина никак не могла определиться с заказом, но стоявший у столика официант ничем не выражал своего нетерпения.

— Я, наверное, возьму лазанью по-тоскански, — сказала наконец Линда.

— Мне то же самое, — добавил Роберт. — И бутылочку красного сухого.

— Десерт выберете сейчас или позже? — вежливо осведомился официант.

Линда закрыла меню.

— Пожалуй, потом.

Официант послушно наклонил голову.

— Спасибо, мисс.

— А у вас неплохой городок, — сказал Роберт. — Такой уютный, чистенький. И река рядом. Тишина и покой. Здесь, наверное, можно прожить всю жизнь, так и не услышав звука выстрела, не столкнувшись с наркоманом или проституткой.

— Ну почему же, — возразила Линда. — У нас тоже всякое случается. Кстати, через несколько дней начнется Неделя Блэкфилда, и тогда уж о покое можно забыть.

Они съели лазанью, выпили бутылку вина, отведали кофе, а Линда все никак не могла решить, нравится или не нравится ей Роберт. Он был какой-то… никакой. Разговоры на общие темы. Уклончивые ответы. Неясные намеки на непонятный бизнес, «имеющий отношение к финансам». Она так и не смогла понять, где Роберт работает, кто его родители, какая музыка ему нравится. В общем-то, это, может быть, и не имело значения — в конце концов, не каждый способен при первой встрече раскрывать душу практически незнакомому человеку, но все же…

К тому же Роберт проявил довольно-таки настойчивый интерес к ее магазину и даже выразил желание заглянуть в него.

— И на чем же вы специализируетесь? — спросил он, подаваясь вперед.

Линда пожала плечами.

— Так, на всякой всячине.

— Справляетесь одна?

— Иногда мне помогает дочь подруги. На летних каникулах Дорис с удо…

— Знаете, по-моему, у Блэкфидда неплохие перспективы в смысле бизнеса, — довольно бесцеремонно перебил ее Роберт. — Отличная экологическая обстановка, неплохое географическое положение… Пожалуй, я мог бы предложить несколько заманчивых вариантов вложения капитала. Будущее за такими вот городками. Учитывая демографическую ситуацию и современное развитие средств связи…

Она облегченно вздохнула, когда вдохновенную речь Роберта прервал подошедший официант.

— Вы, как я понял, живете одна?

Боже, куда я попала, с грустью подумала Линда, принимаясь за пирожное. Или, может, теперь мужчины все такие? Вот так, взяла паузу на несколько лет и, оказывается, отстала от жизни.

— Да, — коротко ответила она и, не удержавшись, добавила: — И тоже справляюсь.

Он понимающе закивал.

— Разумеется, разумеется. По-моему, семья и брак обречены. Если принять во внимание тенденции общественного развития…

И все-таки она, наверное, согласилась бы продолжить вечер в его компании. Возможно, она бы даже пошла с ним в кино. Но в фойе он вдруг довольно бесцеремонно положил руку ей на талию.

— Не надо, Роберт, — тихо сказала Линда.

— Перестаньте, мы же не дети! — фыркнул он, разворачивая ее к себе.

Она хотела сказать, что это он ведет себя, как подросток, переживающий гормональный взрыв, но тут его горячие мокрые губы приникли к ее губам, и это было так неприятно, даже мерзко, что ей ничего не оставалось, как отвесить Роберту пощечину.

Не ожидавший такого отпора Роберт схватился за щеку, как будто его укусила гремучая змея, а стоявшая у входа в бар парочка обернулась и с любопытством уставилась на Линду.

Боже, какой кошмар! Этого только не хватало! Завтра весь город…

Линда резко повернулась, метнулась к двери и выскочила на улицу, спеша укрыться, спрятаться в спасительной темноте.

Домой. Скорее домой.

Секунду-другую Линда стояла, пытаясь остановить разбегающиеся во все стороны мысли, потом поправила сумочку и направилась через площадь к парку. Так короче. Так быстрее. Прийти домой, встать под душ, смыть с себя всю эту грязь и забраться под одеяло. Хватит! К черту! Лучше всю жизнь провести в одиночестве, чем терпеть такое… такое…

Уже войдя в парк, Линда стала понемногу успокаиваться.

Было лишь начало десятого, но небо затянули тучи и парк как будто утонул в темноте. Ветер стих, деревья настороженно замерли, и в обступившей Линду со всех сторон тишине ощущалось что-то гнетущее, недоброе. Где-то внутри нее шевельнулся, как разворачивающий кольца удав, страх.

Линда не знала, откуда и когда появился этот страх перед парком. Порой ей казалось, что он существовал всегда, может быть, даже передался с генами. В детстве она никогда не ходила туда играть — парк представлялся ей черным молчаливым лесом, где обитали неведомые чудовища. Другие дети боялись кладбища, Линда же старательно обходила стороной это с виду совершенно безобидное место с колесом обозрения и десятком скрипящих допотопных аттракционов.

Возьми себя в руки. Сейчас ты дойдешь до беседки, а от нее уже и до дома рукой подать.

Но не успела Линда сделать и двух шагов, за спиной что-то хрустнуло. Зная, что паниковать ни в коем случае нельзя, она обернулась и…

Он словно материализовался из мрака — высокий, плотный, безликий. И с белым шарфом в руке.

. Линда хотела крикнуть, но смогла лишь открыть рот. Ноги вдруг одеревенели. Сердце заколотилось, как пойманная в силок птичка.

Не говоря ни слова, незнакомец сделал шаг вперед, схватил Линду за плечо, рванул на себя и набросил ей на шею шарф.

Вместе с последним глотком воздуха в нее вошел запах жасмина.

Кайл нетерпеливо посмотрел на часы — человек, с которым он должен был встретиться, опаздывал уже на пять минут. Все бы ладно, но желудок, не получивший ни ланча, ни обеда, настойчиво напоминает о своих правах.

Где-то вверху зашуршали листья, как будто невидимый великан ласково пригладил кроны ладонью. Встрепенулись птицы. С реки потянуло холодком. И тут же стало темно. Дни в Блэкфилде немного короче, чем в других городах, расположенных в восточной части штата Колорадо. Блэкфилд находится на высоте чуть более мили над уровнем моря, тогда как защищающие его от солнца вершины гор поднимаются на десять и более тысяч футов. Разница по высоте между городком и высочайшими пиками, находящимися менее чем в двадцати милях от него, составляет около двух миль. Когда летнее солнце опускается за внушительную каменную стену, последняя отбрасывает далеко не маленькую тень. Вот почему день в Блэкфилде заканчивается раньше, и ночь словно торопится спуститься на город.

Впрочем, в жаркие летние дни, когда надежды на приход муссонов оборачиваются очередными разочарованиями, ранние сумерки и освежающая тень воспринимаются почти всеми горожанами как ниспосланное сверху благословение. И пусть сухой воздух не обещает близких дождей, а вечернее небо над горным хребтом сияет мягкими красками, плоскогорье Колорадо всегда сулит ночную прохладу.

Кайл посмотрел вверх. Только дождя не хватало — зонт он, разумеется, не захватил.

— Не меня ждете? — донесся из темноты немного насмешливый голос. — Извините за опоздание, я просто…

Фраза осталась незаконченной — совсем рядом вскрикнула женщина. Мужчины переглянулись.

— Нас не должны видеть вместе, — быстро сказал Кайл. — Я посмотрю, что там. Если не вернусь через пять минут — уходите. Встретимся завтра здесь же.

— Будьте осторожны.

Кайл кивнул и бросился к дорожке.




Сознание возвращалось медленно, как будто она всплывала, поднималась из черной бездны, которая едва не поглотила ее. Наконец Линда открыла глаза. И вскрикнула, увидев прямо перед собой незнакомое лицо.

— Не волнуйтесь. Теперь уже все в порядке. — Голос мужчины звучал успокаивающе.

— Кто вы? — прошептала она, не находя сил оторваться от его глаз.

— Друг.

Незнакомец взял ее руку. Проверяет пульс, решила Линда.

— А где?..

— Тот парень, что напал на вас? Убежал. — Он удовлетворенно кивнул. — Ну вот, кажется, все в порядке. Вы можете подняться?

Только теперь Линда поняла, что лежит на асфальтированной дорожке в парке.

— Да.

Мужчина помог ей встать, бережно поддерживая за талию. А у меня сегодня удачный день, некстати пришла ей в голову мысль, по крайней мере, на отсутствие мужского внимания жаловаться не приходится.

В просвете между тучами появился круглый диск луны, и ее бледный свет упал на незнакомца. Линда успела заметить, что у него темные вьющиеся волосы, нос с горбинкой и выразительный подбородок с ямочкой.

— Кстати, меня зовут Кайл. — Он, наверное, заметил ее взгляд, потому что по его губам скользнула улыбка.

Луна снова спряталась, чему Линда только обрадовалась, потому что почувствовала, как потеплели, покрываясь румянцем, щеки.

— А меня Линда.

Он кивнул и, опустив руку в карман джинсовой куртки, достал сотовый телефон.

— Нужно вызвать полицию, — объяснил Кайл в ответ на ее вопросительный взгляд.

Она кивнула.

— Вы далеко живете?

— Нет, рядом.

— Хотите позвонить? Я имею в виду — домой? Если вас ждут… Извините…

Пока он объяснялся с дежурным, Линда осмотрелась. Ее сумочка валялась тут же, на дорожке, а рядом… белый шарф. Она наклонилась.

— Не трогайте! — остановил ее строгий голос Кайла. — Давайте оставим все, как есть, до прибытия полиции. Они обещали быть через пять минут. А пока расскажите, что с вами случилось. — Он снова улыбнулся, как бы желая смягчить резкий тон. — Если, конечно, вас это не затруднит.

— Даже и не знаю… — пробормотала Линда. — Все произошло так быстро…

— Вы рассмотрели его?

— Нет… мне показалось… понимаю, что это глупо, но у него как будто не было лица.

— Шарф ваш? Она замялась.

— Нет… но…

— Да?

— Нет, ничего.

— Он попытался вас задушить?

Линда опустила голову и закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали.




— Все понятно, — с задумчивым видом протянул начальник полиции Блэкфилда, Том Гордон, собственной персоной явившийся на место происшествия. — Спасибо за помощь, мисс Шеппард. Нам ещё придется побеседовать с вами, но не сегодня. Сейчас вы свободны и можете идти домой. Вы ведь живете совсем рядом, не так ли?

— Да, на Уилмор-стрит. Это в пяти минутах ходьбы отсюда.

— Я провожу вас, — твердо сказал Кайл, и она, к своему немалому изумлению, даже не смогла покачать головой. Более того, губы ее раскрылись, а с языка слетело короткое «да».

Гордон внимательно посмотрел на Кайла, потом перевел взгляд на Линду.

— Вы не возражаете, мисс Шеппард?

— Нет.

— Что ж, вам виднее, — пробормотал полицейский, всем своим видом давая понять, что не одобряет ее решение, но, не имея рычагов воздействия, умывает руки. — С вами, мистер Уоррен, мы тоже поговорим завтра.

— Я в вашем полном распоряжении.

— Хм, так вы, говорите, остановились в «Фишермен инн»?

— Совершенно верно. Номер два-ноль-семь.

— Я запомнил. Жду вас в первой половине дня. — Гордон еще раз смерил взглядом Кайла, кивнул Линде и отошел к своим людям, число которых равнялось двум. — Сэм, Уилл, пошевеливайтесь! Забыли, что надо делать в таких случаях? Ждете, пока сюда примчатся рейнджеры из Денвера и станут учить вас работать?




3


Часы уже показывали половину девятого, но за окном не гудели автомобили и не кричали дети. Городок будто не торопился просыпаться. Тихий, немного старомодный пенсионер, которому некуда спешить…

Тихий? А три убийства на прошлой неделе? А нападение на Линду в парке вчера вечером? Странный случай. Впрочем, у него свои дела, а о Линде Шеппард пусть заботится местная полиция. Или кто-то другой.

Кайл решительно поставил чашку на стол, но жест получился чересчур резкий, и остатки кофе, всколыхнувшись, пролились на полированную поверхность.

Возьми себя в руки, приятель. Прими душ, остынь, загляни в участок и берись за работу. Твоих дел за тебя никто не сделает.

Наметив таким образом план действий, Кайл целенаправленно приступил к его реализации. Без четверти девять он спустился в фойе, где место Кейт Бенсон занимал молодой длинноволосый парень в голубой рубашке с короткими рукавами и в очках а-ля Джон Леннон. Бейджик на кармашке рубашки сообщал, что его обладателя зовут Брайан.

— Доброе утро, сэр, — вежливо приветствовал гостя Брайан. — Как спали?

— Не могу пожаловаться, — ответил Кайл, задумчиво глядя на парня. — Все отлично, не хватало разве что цикад и стрекоз.

Улыбка, скользнувшая по губам юноши, свидетельствовала о наличии у него чувства юмора.

— Скажите, Брайан, а где тут у вас можно подработать? Хочу задержаться в вашем милом городке на пару месяцев, а вот наличности не хватает.

— Ну, так сразу сказать трудно. — Парень пожевал губами, почесал затылок, а когда эти магические действия не произвели нужного эффекта, посмотрел в потолок. — Есть грузовая станция на реке. Там всегда требуются грузчики. Но работа тяжелая, да и нрав у мистера Даррелла довольно крутой. Можно попробовать устроиться в какой-нибудь бар. У нас в городе их десятка два. Есть еще…

— Вот что, приятель, — перебил его Кайл и неуловимым жестом фокусника извлек из кармана двадцатку, — получишь еще столько же, если обзвонишь бары и узнаешь, где и кто требуется. И на станцию тоже позвони, хорошо?

— О'кей. — Парнишка явно обрадовался возможности заработать, не сходя с места. — Вы когда вернетесь, мистер? Моя смена до семи.

— Тогда все в порядке.

Кайл подмигнул ему и быстрым шагом прошел к выходу, успев, однако, заметить, что ключ от двести восьмого номера, еще накануне висевший на доске, отсутствует. Похоже, у него появился сосед.

Кайл не стал забирать со стоянки мотоцикл, решив прогуляться до полицейского участка пешком. Он шел по тихой, обсаженной тополями улице, с рассеянным видом поглядывая по сторонам и стараясь сосредоточиться на делах, которые привели его в Блэкфилд, но мысли постоянно возвращались к происшествию в парке, а перед глазами вставало лицо Линды Шеппард.

Разумеется, фамилия Шеппард была хорошо ему знакома — как-никак он и сам жил в этом городе до десяти лет, когда его семья в силу разных причин перебралась в Денвер. Кайл даже припоминал, что знал когда-то и саму Линду. Может быть, они учились в одной школе? Если так, то сейчас ей не меньше тридцати.

О Шеппардах в Блэкфилде говорили разное и относились к ним тоже по-разному. Ходили слухи, что они появились здесь еще в ту пору, когда городок состоял из одной-единственной улицы и носил другое название. Собственно, свое нынешнее имя Блэкфилд получил во многом благодаря им. Впрочем, прошлое никогда особенно не интересовало Кайла. Другое дело Линда…

Он и сам не мог объяснить, почему накануне вызвался проводить ее до дома. Еще большей загадкой представлялось то, что она согласилась. Далеко идти не пришлось — едва выйдя из парка, они оказались перед старым, сложенным из прочного красного кирпича и увитым побегами плюща двухэтажным зданием под черепичной крышей.

— Вот мы и пришли, — сказала Линда. — Спасибо, что проводили. И, конечно, за то, что спасли меня. Теперь я перед вами в долгу.

— Ну что вы, — пробормотал он, смущенно отводя глаза. Взгляд уперся в дом, и Кайл лишь тогда обратил внимание на то, что в нем нет света. Темные стены, темные окна… — Разве вас никто не ждет?

Вопрос, наверное, застал Линду врасплох, потому что она растерялась и, обернувшись, посмотрела на дом, словно и сама не знала, ждут ее там или нет.

— Извините, — поспешно добавил Кайл, пытаясь исправить оплошность. — Извините.

— Ничего, — тихо сказала она. — Меня действительно никто не ждет.

Может быть, ему только показалось, или в ее глазах и впрямь блеснули слезы.

— Какой старый дом, — пробормотал Кайл, чтобы хоть что-то сказать. — Лет, пожалуй, сто, не меньше.

— Сто двадцать, — рассеянно уточнила Линда. — В этом доме всегда жили только Шеппарды.

Почему она говорит об этом с такой грустью?

Не зная, как отреагировать на последнюю реплику, Кайл промолчал, и она, похоже, интерпретировала это на свой лад.

— Еще раз спасибо, Кайл, и спокойной ночи. — Линда протянула руку, прощаясь, и он, осторожно сжав тонкие, кажущиеся в темноте призрачными пальцы, вдруг почувствовал…

То, что он почувствовал, не поддавалось описанию. В какой-то момент ему показалось, что взгляд ее словно проник в него, в его голову, мысли, душу. Но самое удивительное — ему это понравилось. Линда не сразу отпустила руку, словно ожидая окончания этого невероятного зондирования. Глаза ее расширились, губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но тут далеко вверху, за плотно закрывшими небо тучами ударил гром, и на плечо Линде упала крупная капля.

Она разжала пальцы.

— Вам лучше поспешить, чтобы не промокнуть. Прощайте.

— До свидания.

Линда взбежала по ступенькам, проворно открыла дверь, обернулась и, махнув Кайлу рукой, переступила порог. Дверь закрылась.

За первой каплей последовала вторая, третья… К раскатам грома добавились вспышки молний. И все же Кайл не спешил. Перейдя на другую сторону улицы, он остановился и стал наблюдать за домом. Свет загорелся сначала внизу. Потом погас. Минуты через три осветилось окно на втором этаже. Затем на фоне светлого прямоугольника появилась женская фигура. И снова темно. Постояв еще пару минут, Кайл пожал плечами и уже собрался было взять курс на «Фишермен инн», когда заметил на темном фоне бледное пятно лица.

Прижавшись к стеклу, Линда Шеппард смотрела на него.




— Ваше имя?

— Кайл Уоррен.

— Где живете?

— В Денвере.

— Где работаете?

— Безработный.

— С какой целью приехали в Блэкфилд? Всякому терпению приходит конец: у Кайла оно истощилось после третьего вопроса.

— Послушайте, детектив… как вас там…

— Детектив Моррис. — Сидевший за ободранным столом верзила, выражением физиономии напоминавший Майка Тайсона в момент нокаута, мрачно посмотрел на Кайла.

— Так вот, детектив Моррис, во-первых, я что-то не припоминаю, чтобы мне предъявили какое-то обвинение. А во-вторых, если вы намерены в чем-то меня обвинить, то позаботьтесь об адвокате.

— Что-то ты больно ершист для безработного. — Детектив постучал ручкой по листку бумаги. — И вообще, быстрее ответишь на мои вопросы, быстрее выйдешь. А может, и не выйдешь. — Он ухмыльнулся. — Понял?

Наживать врагов среди полицейских в планы Кайла на данном этапе не входило, поэтому он лишь пожал плечами.

— Ладно, валяйте.

— Повторяю: с какой целью приехал в Блэкфилд?

— Ищу работу. Ну, и на праздник.

— А в Денвере работы на тебя не хватило? — съязвил Моррис.

— Надоело жить в большом городе, потянуло ближе к природе.

— Ладно. Справки о тебе мы наведем. Что делал вчера в парке?

— Шел поужинать в «Три луны». — Кайл не мог назвать подлинную причину того, почему оказался в парке, отклонившись от прямого маршрута, соединяющего «Фишермен инн» и «Три луны», так что рассчитывать приходилось только на невнимательность детектива. Надежда не оправдалась.

— Ты, похоже, романтик. Или был не сильно голоден, раз выбрал кружной путь? — Моррис вдруг понизил голос. — А может, это ты напал на мисс Шеппард?

— Это уже обвинение?

— Дойдем и до обвинения. — Моррис выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет «Филипп Моррис», которые курил, наверное, чтобы придать себе важности, и чиркнул зажигалкой. — Итак, во сколько ты вышел из «Фишермен инн» и кто тебя видел?

Кайл устало вздохнул.

— Я вышел из отеля примерно без четверти девять. Это может подтвердить Кейт Бенсон. Думаю, она видела, как я уходил.

— Ладно. Пойдем дальше…

Она бежала по темному тоннелю, бежала к крохотному пятнышку света, бежала, зная, что не успеет.

Шаги за спиной ближе… ближе… Она слышала надсадное, хриплое дыхание. Но чье? Свое? Или — его?

Пятнышко света не становилось ближе — наоборот, отдалялось, делалось все меньше, мутнее, растворяясь в темноте.

Она бежала, не чувствуя под собой ног, понимая, что обречена, что стоит только споткнуться…

И, разумеется, споткнулась.

Больно не было. Не было даже страшно. И лежала она не на мокрой гальке в узком туннеле, а на широкой, казавшейся бескрайней кровати.

Когда только он успел снять с нее одежду?

— Ты такая красивая. У тебя такая чудесная кожа. — Его рука опустилась ей на живот, и она содрогнулась. Палец очертил окружность вокруг впадинки пупка и медленно двинулся ниже. — Ты принадлежишь мне. Только мне, и никому больше. — Голос, звучавший только что негромко, с хрипотцой, вдруг взлетел почти до визга: — Как ты могла предать меня?! Как ты могла увлечься этим ничтожеством, Стэном Брэдли?! — Она сжалась. — Но ничего, теперь ты моя. Вся моя. Навсегда моя. — Рука мужчины задержалась между ног. — Ну же, расслабься. Так… так… Раскройся… Давай!

Она вздрогнула, как от удара плетью, и сжалась.

Он наклонился, навис над ней — огромный, сильный, с широкими плечами и могучей грудью с перекатывающимися под кожей буграми мышц.

Она приоткрыла глаза и попыталась рассмотреть его лицо, но лица не было. Глаза, нос, рот — были, но существовали как бы по отдельности, сами по себе.

Грубо и властно он раздвинул ей ноги коленом.

Она вскинула руки, чтобы защититься, оттолкнуть, и вдруг увидела, что запястья перехвачены белым шелковым шарфом. Запах жасмина ударил в нос…

— Нет!

Линда вскочила, рывком отбросив простыню, и обнаружила, что сидит на своей кровати. Сердце стучало, как колеса курьерского поезда. Ночная рубашка намокла от пота и облепила тело.

Опять этот кошмар! Боже, за что?

Часы на тумбочке показывали начало девятого. Солнце уже заглядывало в спальню через щель между неплотно сдвинутыми шторами. Безоблачное небо и отсутствие ветра обещали еще один жаркий день. Вечерняя гроза прошла стороной, уронив на город всего несколько капель. С погодой определенно творилось что-то неладное. Линда протянула руку к стакану с водой. Чертова жара. И чертов вентилятор. Она купила его всего лишь в прошлом месяце, а он уже отказывается работать и приступает к исполнению обязанностей только после того, как получит пару тумаков. Она отвесила двойную порцию и наконец-то получила в качестве вознаграждения слабый ветерок. Боже, эта погода ее доконает.

Приняв душ — к счастью, вода из крана лилась исправно, — Линда надела белый топ и джинсы цвета южного неба. Пора на работу. И еще надо выкроить время, чтобы сходить в полицию.

Она прошла в кухню.

Кухня представляла собой забитое до отказа помещение. Буфеты, полки и сервант, до краев заполненные утварью, занимали все стены. Кастрюли, сковородки, тарелки, стаканы, дуршлаги, украшенные цветной эмалью, терки, заварочные чайники, поваренные книги, кувшины, и еще много-много всего. Для хорошей хозяйки у Линды в кухне было слишком мало порядка.

Все это изобилие досталось ей в наследство от бабушки, которая любила и умела готовить. Линда помнила, что когда-то каждый уголок, каждое свободное место занимали горшочки с цветами, с потолка свисали пучки сушеных трав, а от смешавшихся пряных ароматов кружилась голова.

После смерти бабушки кухня начала приходить в упадок. Мать Линды пыталась следовать традиции, но получалось у нее плохо. Сначала исчезли требовавшие постоянного внимания цветы, потом постепенно пропали травы, опустели баночки, в которых хранились экзотические приправы, крупы, фруктовые чаи. Оставшись одна, Линда не раз порывалась привести кухню в порядок, придать ей достойный, современный вид и выбросить рухлядь, но в последний момент всегда малодушно отступала. Ну как избавиться от фарфорового чайничка в форме слоника с поднятым хоботом — пусть даже и с отбитым хвостом, — если ты еще помнишь, как бабушка наливала тебе из него ароматный густой чай с мелиссой?

Время торопило, так что Линда ограничилась чашкой растворимого кофе «Фолджерс» и бутербродом, на который ушла завалявшаяся в холодильнике ветчина и крошечный кусочек сыру. Потом, не выдержав, отправила вдогонку бутерброду кусок вишневого пирога. К черту диету!

Она усмехнулась, вспомнив, что решилась на эту бесчеловечную пытку после первого электронного письма от Роберта.

Бедняжка Роберт, пострадал ни за что! Всего лишь попытался поцеловать девушку — и на тебе, попалась недотрога! Интересно, а как бы она отреагировала, если бы то же самое сделал ее вчерашний спаситель?

— Кайл, — медленно произнесла Линда, словно пробуя имя на вкус. — Кайл…

Телефон остановил ее в тот момент, когда она уже сняла предохранительную цепочку. Поколебавшись секунду, Линда взяла трубку.

— Да?

— Лин, как ты? — Клэр старалась говорить спокойно, но голос ее все же прозвучал немного напряженно. — Я только сейчас услышала…

Да, тут уж ничего не поделаешь: новости в Блэкфилде распространялись быстро. Тихий городок похож на застывший пруд: брось камешек, и круги моментально разойдутся во все стороны.

— Со мной все в порядке, так что не волнуйся.

— Если хочешь, я приеду. Может быть…

— Клэр, спасибо, но я действительно в порядке.

— А что говорит полиция?

— Пока ничего. Кстати, я сейчас как раз туда и собираюсь.

— Ты не думаешь, что это… ну тот маньяк? Понимаешь, о чем я?

Линда вздохнула.

Три убийства на одной только неделе! Ничего подобного в Блэкфилде не случалось на протяжении всей его истории. Город, где даже банальная кража считалась серьезным преступлением, был шокирован, потрясен, напуган.

Все началось со смерти Джейка Донована, бармена, работавшего в пользовавшемся дурной репутацией заведении «Красный лис». Основными клиентами «Лиса» была заносимая попутным ветром разношерстная публика в лице шоферов-дальнобойщиков, матросов с проходящих иногда по реке грузовых барж и туристов-экстремалов, направляющихся в горы. Когда однажды утром Джейка обнаружили на берегу реки с вывернутыми карманами и дыркой в голове, изумленные горожане списали убийство на счет транзитного гостя. Но уже на следующий день у себя в квартире был застрелен служащий местного отделения «Банка Колорадо», двадцатипятилетний Грэг Уиллоуби, приятный во всех отношениях молодой человек, не замеченный до сих пор ни в чем предосудительном. Как цинично пошутила Дорис: «Надо же так испортить себе репутацию!» На этот раз полиция взялась за расследование, засучив рукава, а из столицы штата прибыл опытный следователь. Не успел он, однако, развернуться, как убийца нанес третий удар, продемонстрировав редкую дерзость:

в своем офисе средь бела дня была задушена управляющая крупнейшим в Блэкфилде супермаркетом Хельга Свенссон. Вот тогда-то в городе и заговорили о маньяке.

— Нет, не думаю. — Линда бросила взгляд на часы — почти десять. — Извини, мне надо бежать. Дорис еще дома?

Клэр усмехнулась.

— Что ты, конечно нет. Как только узнала о случившемся, сразу же помчалась в магазин. Просила передать, чтобы ты ни о чем не тревожилась.

— Какая молодец! — искренне похвалила Линда. — Пожалуй, мне придется повысить ей зарплату.

— Ты только ее не балуй, — предупредила Клэр. — О, кстати, мне звонила Сандра.

— Да-да, извини, у меня совсем вылетело из головы. Мы же договаривались… Послушай, Клэр, созвонись с ней, договоритесь о месте и времени, а потом дай мне знать, ладно?

— Конечно, милая. Береги себя. Целую.

— Пока. — Линда повесила трубку, схватила со столика сумочку, заглянула в зеркало и вышла из дому.

Наверное, она ничего бы и не заметила, если бы не наклонилась поправить ремешок босоножки.

Уже выпрямляясь, Линда увидела сбоку от коврика веточку жасмина.




Город понемногу, неторопливо и с достоинством готовился к главному событию года. На Гэллоус-сквер устанавливали трибуну, с которой мэр обратится к согражданам и гостям с приветственной речью. На улицах появлялись сувенирные палатки. Линда обратила внимание, что почти все они соседствуют с передвижными киосками, в которых продают прохладительные напитки и мороженое. Солнце припекало, и она решила, что стаканчик фисташкового ей совсем не помешает.

— Мисс…

Линда оглянулась — в трех шагах от нее сидела в моторизованной инвалидной коляске пожилая женщина в черном платье и в черной косынке на голове. Эльвира Муркок. В городе ее за глаза называли то черной вдовой, то Кассандрой, то чокнутой. Получая скромную пенсию, Эльвира подрабатывала гадалкой. К левому подлокотнику коляски крепился специальный деревянный ящик, в котором хранились необходимые каждому предсказателю атрибуты: хрустальный шар, серебряная чаша, карты Таро и все такое прочее. Неделя Блэкфилда была для Эльвирьг настоящей золотой порой, когда она зарабатывала, как утверждали знатоки, две, а то и три тысячи долларов. В остальное время года гадалка не особенно утруждала себя, выезжая «на работу» на два-три часа в день.

— Да?

— Подойди ко мне, — строго приказала старуха, и Линда невольно подчинилась. — Дай мне руку.

Линда покачала головой.

— Извините, но я не верю в предсказания и к тому же очень спешу. — Она смягчила резкость слов слабой улыбкой.

— Ты ведь Шеппард, верно? — Гадалка усмехнулась. — В вашем роду все такие… гордые.

Линда остановилась.

— Откуда вы узнали, что я Шеппард?

Эльвира пожала плечами.

— Ну, это совсем не трудно. У вас одинаковый профиль. Это во-первых. А во-вторых, ты же проходишь мимо меня едва ли не каждый день. И, в-третьих, голос у тебя точь-в-точь как у матери.

— Вы знали мою мать? — удивилась Линда.

— Конечно. И Шейлу, и ее мать, твою бабку, Сьюзен, и даже Грейс. Ты-то ее, должно быть,

не застала. — Она вздохнула. — Все были гордячки. Думали, что уж кто-кто, а они судьбу переломят. Не вышло… Линда сделала шаг назад.

— А вы знали моего отца? — нерешительно спросила она и невольно напряглась в ожидании ответа.

— Криса Бейкера? Видела пару раз. — Предсказательница огляделась и поманила Линду пальцем. — Хочешь узнать, что с ним случилось?

Боже, что я делаю?! — мелькнуло вдруг у Линды в голове.

— Не сейчас.

— Что ж, иди, — бросила ей вслед старуха, — но только помни: опасность у тебя за спиной. Остерегайся человека из прошлого.

Человека из прошлого? А есть ли оно у нее, это самое прошлое?

Когда-то у нее было все, что и у каждого нормального ребенка: отец и мать, бабушка, подруги, детские игры и ощущение единства с окружающим миром. Первым ударом по фундаменту благополучия и безмятежности стало исчезновение отца.

Ей тогда не исполнилось и года. При желании Линда могла бы предъявить судьбе длиннющий список претензий, на первом месте в котором значилась бы именно эта утрата. Какая несправедливость, думала она, лишить человека даже воспоминаний о своем родителе. Конечно, в доме сохранились его фотографии, письма, написанные в период ухаживания за матерью Линды, вещи, хранившие его запах, и иногда, разглядывая эти артефакты, эти косвенные доказательства существования отца, Линда воображала, что помнит его улыбку, голос, жесты. Об отце рассказывала бабушка, мать же почему-то избегала этой темы, и только потом, повзрослев, Линда поняла, в чем дело: Шейла так и не простила мужа, восприняв его исчезновение как предательство.

Позже Линда поняла и кое-что еще: мать не верила в его смерть. Отказываясь говорить с дочерью о ее отце, она хранила в себе обиду, а вместе с обидой и невысказанную, робкую надежду на то, что он жив, что когда-нибудь, пусть по прошествии многих лет, Крис Бейкер осознает свою вину перед ними и вернется. Возможно именно поэтому Шейла так и не вышла больше замуж, хотя уж чего-чего, а желающих заполучить ее руку и сердце хватало всегда.

Лишившись сначала отца, потом бабушки, затем матери и, наконец, так и не родившегося ребенка, Линда чувствовала себя оторвавшимся от ветки листком, зданием без фундамента, человеком без прошлого.

Так о какой опасности могла говорить старуха в инвалидном кресле?




4


Магазин был для Линды многим — иногда счастьем, нередко проклятием, часто невыносимой ношей, порой тихой гаванью и лишь в последнюю очередь источником доходов. Размещался он на первом этаже построенного в тридцатые годы здания, расположенного на Стоун-стрит, в нескольких минутах ходьбы от Гэллоус-сквер, то есть почти в центре города. Само помещение было относительно небольшим и состояло из двух частей: торгового зала с кассой, за которой сейчас гордо восседала Дорис, и крохотной комнатушки, служившей офисом. Здесь можно было встретить самые разные, хитрые, занимательные, интересные, а самое главное, дешевые вещицы. Деревянные шкатулки из Индии. Лакированные миниатюры из Японии. Бумажные змеи и фонарики из Китая. Матрешки из России. Папирусы из Египта. Конечно, основной оборот приходился не на них, а на предметы почти повседневного спроса, такие, как канцелярские товары, компакт-диски, книги… Давным-давно, в конце шестидесятых, когда Линды еще не было на свете и когда многим казалось, что Блэкфилд умирает и дни его сочтены, магазин попал в руки ее отца. Страстный поклонник музыки и книг, Крис вознамерился превратить увлечения в бизнес. И все вроде бы шло неплохо, по крайней мере за два года ему удалось выкупить помещение полностью. Вот тогда Крис и Шейла решили, что пора обзавестись ребенком, и через год на свет появилась Линда. А потом Крис пропал… исчез… И они даже не смогли получить за него страховку. Не чувствуя в себе ни сил, ни призвания заниматься магазином, Шейла сдала его в аренду, в которой он и находился почти двадцать пять лет. За это время магазин восемь раз переходил из рук в руки и примерно столько же менял профиль.

Линда занялась им пять лет назад. После того, как рассталась со Стэном. После того, как побывала на дне бездны отчаяния.

Ох, Стэн…




Стэн Брэдли покорил Линду, когда ей едва исполнилось двадцать лет. Чем именно? Любовью? Страстью? Обещаниями радужного будущего? Трудно сказать.

Линда познакомилась с ним на втором году учебы в колледже искусств. Шейла хотела, чтобы дочь получила практичную специальность, гарантирующую определенный доход. Линда собиралась стать юристом. Но после смерти матери что-то в ней надломилось, учеба отошла на второй план, а в итоге результаты тестов не позволили рассчитывать на многое. Она была готова на что угодно, но только оказаться подальше от Блэкфилда. В конце концов ее занесло в денверский колледж искусств. Клэр, у которой серьезно заболел отец, осталась дома, чтобы помогать матери. Сандра уехала в Лос-Анджелес.

В первый год она заводила новых друзей и околачивалась по кафе и барам.

Однажды вечером Линда познакомилась со Стэном. Как это обычно бывает — бывший бой-френд чьей-то старшей сестры, что-то вроде того. Сначала он с ней поздоровался, но в конце вечеринки уже сидел рядом.

С того момента, как они начали разговаривать, Стэн полностью очаровал Линду. Он казался таким взрослым, мудрым, рассудительным в своем безукоризненном костюме, с аккуратно подстриженными волосами, дорогими часами на руке и платочком с монограммой в кармане.

По сравнению с ним ее друзья-студенты в футболках и джинсах вдруг стали казаться ничтожными и неинтересными. Стэн Брэдли был частью взрослого, заманчивого мира, которому она жаждала принадлежать. Славные девяностые! Все тогда хотели быть солидными, обеспеченными людьми. Фондовые брокеры, предприимчивые менеджеры, финансовые спекулянты и советники в странах, только что дорвавшихся до демократии. Им было, как пелось в популярной песенке, «целого мира мало».

К моменту знакомства Стэн как раз купил себе уже вторую квартиру в Денвере, а Линда все еще жила в крошечной комнатке в общежитии.

Она не могла вспомнить, о чем они говорили, но что-то, по-видимому, его в ней заинтересовало, потому что уже на следующий день он пригласил ее на обед, и Линда смущенно приняла приглашение, не чувствуя ничего, кроме ужаса.

Три ее лучшие подруги приняли участие в сборах и помогли с одеждой. В итоге облаченная в мини, роскошный блейзер и топ с глубоким вырезом, Линда выглядела великолепно.

Она съела только первое блюдо и салат, потому что намеревалась сама рассчитаться за свой заказ и большего себе позволить не могла. Но Стэн оплатил счет пластиковой карточкой, и они выпили целую бутылку шампанского, после которого у Линды закружилась голова.

Стэн галантно предложил вернуться к нему в квартиру, но она, смущаясь и хихикая, отказалась, потому что понимала — такой солидный мужчина (а ему было около тридцати) может хотеть от нее только одного. Линда совершенно резонно полагала, что для более близких отношений время еще не пришло. Стэн не стал настаивать, заплатил таксисту, чтобы он довез ее домой, а потом предпринял настоящий штурм, пустив в ход самые убедительные аргументы.

Еженедельные обеды, цветы, телефонные звонки… Через две недели Линда узнала все о его одиноком детстве и полном отсутствии любви. С тех пор во время любой совместной поездки они страстно целовались на заднем сиденье такси. По истечении шести недель знакомства Стэн заявил, что очень хочет осесть и завести семью, и тогда Линда позволила ему сделать еще один шаг. Однажды после шикарного обеда, во время которого он настоял, чтобы они выпили шампанского, Стэн достал футляр, в котором лежало ожерелье с рубинами, и опять пригласил ее к себе домой.

Линда примерила ожерелье, потом посмотрела на Стэна. Ее поразило, насколько она пьяна, возбуждена и по уши влюблена в этого замечательного мужчину.

В такси он ее не целовал. В тот раз Стэн сидел очень близко, его рука пробралась под пальто Линды и медленно двигалась от колена к бедру, к мягкому изгибу, а потом проникла под трусики. Не отрывая взгляда от ее губ, он нежно двигал пальцем вверх и вниз. Линда была готова отдаться ему прямо в машине.

Разумеется, он хотел ее. Хотел так сильно, что был готов сделать своей постоянной подружкой, оплачивать для нее квартиру, дарить подарки и одевать. Но не настолько, чтобы сделать предложение.

С изумлением осматривая его квартиру, Линда начала понимать, что значит испытывать головокружение от желания все это иметь. Раньше ей ничего подобного даже видеть не приходилось: дорогая кожаная мебель, до блеска отполированный наборный паркет, винтовая лестница, ведущая в спальню.

Стэн оставил ее сидеть на диване, а сам скрылся в ванной. Что он там делал — чистил зубы, принимал душ или, может, выдергивал из ноздрей волоски, — она не знала, но понимала, что будет дальше.

Линда вспомнила, чем они занимались в такси, и вдруг ощутила неясное беспокойство. В ушах застучало, запульсировало. Уходи, шептал ей внутренний голос, беги отсюда, пока не поздно. Но она осталась — уж слишком хотелось стать по-настоящему взрослой, уж слишком ярким и манящим предстал перед ней мир Стэна Брэдли, совсем не похожий на мир Блэкфилда.

Все получилось именно так, как Линде и представлялось: он вернулся в свежей белой рубашке, с влажными после душа волосами, от него пахло дорогим одеколоном, а на его губах играла улыбка. Картину дополнял поднос с бутылкой шампанского и двумя фужерами.

Наверно, увидев все это со стороны, Линда бы просто рассмеялась — как все банально. Стэн даже в мелочах напоминал классического киношного обольстителя. Впрочем, в таком деле, как обольщение, оригинальность не всегда идет на пользу.

Они перешли к поцелуям, медленно продвигаясь к дивану, где Линда постаралась не обращать внимания на скрип кожи и сосредоточиться только на своих ощущениях. Его руки все настойчивее стремились под платье, пальцы протискивались между ног…

О да…

От него пахло яблоком, а его губы сохранили вкус дорогого шампанского.

— Ты такая красивая, — шептал Стэн. — Пожалуйста, пойдем наверх.

И они поднялись по винтовой лестнице в спальню.

Красные шелковые простыни! Все, как в кино! Невероятно!

Он взялся за дело всерьез: стащил с Линды им же купленное черное с серебряной вышивкой платье, долго возился с бюстгальтером, но зато компенсировал отставание на трусиках.

— Ты изумительна! — Он поцеловал ее в щеку. — Ты неподражаема. Ты совершенство!

Трудно устоять перед взрослым мужчиной, который делает дорогие подарки и считает тебя совершенством. Трудно услышать предостережения внутреннего голоса, когда твои уши горят от поцелуев и ласковых слов.

То, что случилось потом, стало для Линды в некоторой степени разочарованием. Такая длительная подготовка, такой сложный ритуал с облизыванием груди и прочего — и такая в общем-то короткая и невыразительная основная часть. Она почти ничего и не почувствовала. А столько разговоров! Из-за чего?




Со временем секс стал лучше. Стэн был внимателен и заботлив. Он покупал ей самые лучшие вещи: костюмы и платья, белье и обувь. Боже, одни ее трусики стоили больше, чем пальто, в котором она уезжала из Блэкфилда! Они обедали в самых шикарных ресторанах, ходили в театр, спали на шелковых простынях. Сказка! И хотя внутренний голос не сдавался и продолжал нашептывать предостережения, Линда не слушала его. Она вошла в число избранных. Она могла позволить себе то, о чем никогда и не мечтала. Впереди ее ожидало светлое, счастливое будущее. Она была счастлива. На всем бескрайнем голубом небе виднелось только одно облачко: Стэн не предлагал ей руку и сердце. Впрочем, Линда старалась не придавать этому большого значения. Тем более что до поры ее устраивало абсолютно все,

А потом она забеременела.

Открытие стало для нее шоком. Как такое могло случиться, если они — и в первую очередь Стэн! — всегда ставили безопасность на первое место?

Но что случилось, то случилось. Линда не собиралась избавляться от ребенка. И она решила действовать.

У потенциальных супругов не должно быть тайн друг от друга. Руководствуясь этим довольно спорным постулатом, она пригласила Стэна съездить с ней в Блэкфилд.

Как ни странно, он с готовностью согласился.

Проезжая по знакомой с детства Уилмор-стрит на шикарном «понтиаке», Линда с удивлением обнаружила, что улица как будто сузилась, дома осели, краски полиняли, а люди постарели. Стэн же, увидев старинный двухэтажный особняк, не смог удержаться от восторженного восклицания. Правда, после того как он познакомился с интерьером, энтузиазма у него поубавилось.

Вечером, уже после секса, Линда рассказала Стэну о своей семье.

О задушенной матери.

О пропавшем без вести отце.

О бабушке, рассказавшей ей о даре, передаваемом из поколения в поколение.

О прабабках, обвиненных в колдовстве и изгнанных из города.

Стэн воздержался от комментариев. Ободренная его молчанием, Линда перешла к главному и сообщила о беременности. Откровенно говоря, она никогда не думала, что он способен на столь бурное проявление чувств. «Как можно быть настолько безответственной! — кричал Стэн. — О чем ты только думала? Да у тебя на уме только секс! Вместо того чтобы учиться… И кто тебе будет теперь помогать?»

Наоравшись, Стэн заявил, что знает надежного врача и что завтра же она поедет к нему…

В общем-то все было ясно, но Линде никак не хотелось в это верить, и она решила уточнить:

— Другими словами, ты не хочешь на мне жениться?

Он даже сел от неожиданности, хотя что уж такого неожиданного таил в себе ее вопрос? Так или иначе, Стэн изобразил удивление, потом покрутил пальцем у виска и усмехнулся.

— Жениться? Нет. А уж на тебе — тем более. Не знаю, для чего ты рассказала обо всех твоих чокнутых предках, но в любом случае спасибо за откровенность. Поищи других идиотов.

С этими словами он встал с ложа любви, прихватил валявшиеся рядом с кроватью трусы и отправился вниз, где и провел остаток ночи.

Линда проплакала всю ночь, а к утру, успокоившись, приняла решение: оставить ребенка, даже если придется расстаться со Стэном.

Последнюю попытку сохранить статус-кво предприняли в кухне, куда оба, не сговариваясь, пришли в восемь утра. Линда сварила кофе.

— Ты подумала? — спросил Стэн.

— Да.

— И что?

— Я оставлю ребенка. Он пожал плечами.

— Я не готов к семейной жизни. Пойми, у меня большие планы. Мне приглашают в «Банк Колорадо». Дают место в сингапурском отделении. Там делают сейчас большие деньги. Лет через пять-шесть…

— Ты собираешься уехать в Сингапур и говоришь мне об этом только сейчас?

— Тебе нужно учиться, нужно заканчивать колледж. Я планировал…

Линду вдруг охватила такая злость, какой она еще никогда и ни к кому не испытывала.

— Вот что, Стэн, иди к черту со своими планами. Проваливай!

Он удивленно посмотрел на нее — Линда впервые повысила голос в его присутствии.

— Ты не дашь мне выпить кофе?

— Убирайся! Выметайся из моего дома! Ты понял? У тебя есть пять минут, чтобы собрать вещички. И не попадайся мне больше на глаза. Слышишь? Иначе — пожалеешь.

Наверное, в ее словах и во взгляде было что-то такое, что придало им убедительности. Стэн молча вышел из кухни, а через несколько минут за окном промелькнул «понтиак» цвета разбившейся мечты.

Она продержалась день, а вечером ей стало плохо. В полночь Линду увезла «скорая».

В течение суток она потеряла и ребенка, и любовника, и счастливый, безмятежный мир, в котором жила последние два года.

В колледж Линда не вернулась. Оставшись в Блэкфилде, она пару месяцев распродавала дорогие платья, меховые пальто и украшения и тешила себя надеждой, что Стэн — одумается и вернется… приползет на своем чертовом «понтиаке», рухнет на колени и попросит прощения. Она даже была готова его простить. Со временем надежда растаяла, все, что представляло хоть какую-то ценность, перекочевало к скупщикам, и от Стэна остались только, золотые часики да кусочек льда на самом дне опустошенной души.

Жизнь пришлось начинать заново.




Из полицейского участка Кайл вышел только в двенадцатом часу, после того, как детектив Моррис дважды прогнал его по кругу, задавая одни и те же вопросы. Выпив в «Старбаксе» банку холодного чая, он направился в городскую библиотеку, где просмотрел местные газеты за последние две недели. Нужной информации оказалось немного, зато на глаза ему попалась статья местного исследователя, посвященная истории города. Внимание Кайла привлекло, в частности, следующее.

«В 1833 году население поселка, носившего тогда незамысловатое имя Лунная Долина, составляло примерно две тысячи человек. Это были люди самых разных национальностей, вероисповеданий, рас и занятий. В октябре этого года произошло знаменательное событие — сгорела ферма некоего Берта Макдугала. Жена Берта, Кристина, обвинила в поджоге сестер Шефер, Анну и Марию, выходцев из Венгрии. Две женщины жили на окраине поселка и зарабатывали на жизнь пошивом одежды для местных барышень. Обе отличались редкой красотой и пользовались немалой популярностью у мужской части Лунной Долины, что провоцировало недовольство подавляющей части женской половины поселка. Пожар на ферме Макдугала вызвал взрыв страстей. Сестер объявили ведьмами, а в качестве доказательств назывались их увлечение травами, гадание на картах и общение с местными индейцами. Некоторые горячие головы призывали сжечь „чертовок“, но в итоге победило более умеренное мнение — Анну и Марию вымазали дегтем, обваляли в перьях и изгнали из поселка на вечные времена.

Рассказывают, что, выслушав приговор, старшая из сестер, Анна, прокляла Лунную Долину и призвала на головы ее обитателей небесный огонь. А через два дня случилась страшная гроза. По словам очевидцев, «молнии били в дома, как будто их направляла чья-то рука». Поселок сгорел практически дотла, на его месте осталось черное поле. Кое-кто из жителей поспешил убраться подальше от «проклятого места», оставшиеся же отстроили жилища заново, но возродилась Лунная Долина уже под другим именем — Блэкфилд, Черное Поле. А еще через двадцать лет умер фермер Берт Макдугал.

Перед смертью он признался, что, будучи пьяным, спалил собственный дом, а потом, сговорившись с женой, решил свалить вину на сестер Шефер. Есть основания считать, что тогда же делегация граждан нанесла визит в Пуэбло, где нашли убежище сестры Шефер, и обратилась к ним с просьбой вернуться в Блэкфилд, пообещав, что провинившиеся его жители на собственные средства построят для них дом. Таковой действительно появился вскоре на Уилмор-стрит, и в нем под фамилией Шеппард поселилась младшая из сестер, Мария».

Похоже, семейство Шеппард оставило в истории Блэкфилда заметный след. Но могут ли события далекого прошлого иметь какое-то отношение к настоящему?

Конечно нет, ответил бы любой человек, обладающий рациональным складом ума. Но Кайл хорошо знал, что не все в жизни можно объяснить с позиций здравого смысла. Знал на собственном опыте.

Желудок лучше всякого будильника напомнил о приближении ланча. Выйдя из библиотеки, Кайл уточнил у первого встречного прохожего местонахождение бара «Красный Лис» и, получив подробный ответ, двинулся в указанном направлении.




5


Поначалу магазин был для Линды спасательным кругом, за который она ухватилась в порыве отчаяния. Вернувшись из Денвера в Блэкфилд, Линда устроилась в страховую компанию, но удержалась в роли агента немногим больше года. Страховой агент — это своего рода продавец иллюзий, за лучезарной улыбкой которого прячутся крепкие зубы. К тому же Блэкфилд оказался весьма консервативным городком, с недоверием воспринимающим новые хитроумные схемы. Устав топтать и без того истоптанную тропинку, Линда перешла в супермаркет, где ей предложили место продавщицы в отделе женской одежды. Заработок оставлял желать лучшего, но на жизнь хватало. Она умела находить контакт с клиентами, обладала хорошим вкусом, прекрасно ладила с коллегами, и в магазине ее ценили. Через два года управляющий намекнул, что рассчитывает увидеть ее в самом скором времени на месте заведующей отделом.

Все складывалось в общем-то неплохо, но тут, к несчастью, на нее обратил внимание владелец супермаркета, Джефф Кингсли. Пятидесятилетний плейбой, один из самых богатых и влиятельных граждан Блэкфилда, никак не желал мириться с тем, что молодость осталась позади и пришла пора умерить аппетиты. Чтобы соответствовать придуманному им самим образу, Кингсли каждый год менял машины, посещал массажные салоны и даже, как утверждали некоторые, ездил в Лос-Анджелес, где ему делали косметические операции. Для Блэкфилда, подавляющее население которого придерживалось консервативных, если не сказать сильнее, взглядов, такое поведение было равнозначно вызову общественному мнению. Однако возмущенное большинство предпочитало держать свое мнение при себе, понимая, что бизнес Кингсли приносит городу немалую пользу.

Линду вызвали в офис хозяина в конце рабочего дня. Не понимая, чем ее скромная персона могла заинтересовать самого Короля Джеффа, как называли его за глаза не только работники супермаркета, она поднялась на третий этаж, прошла по устланному дорожкой коридору и, постучав, заглянула в приемную. Сидевшая за столом секретарша кивнула.

— Проходите, мисс Шеппард. Мистер Кингсли ждет вас.

Линда толкнула тяжелую, обитую черной кожей дверь и, переступив порог, оказалась в кабинете, главной достопримечательностью которого был письменный стол, напоминающий посадочную площадку для вертолетов. Джефф Кингсли сидел в глубоком кожаном кресле рядом с инкрустированным полудрагоценными камнями столиком из розового дерева. Появление женщины вовсе не заставило его подняться. Он положил трубку телефона, отодвинул аппарат, откашлялся и лишь затем повернул голову.

Ему было лет пятьдесят или немногим больше, и Линде сразу бросились в глаза толстые, мясистые, багровые губы с зажатой между ними длинной сигарой.

— Садитесь. Линда села и утонула в глубоком кресле.

— Мисс Шеппард, сколько вам лет? Начинать разговор с женщиной с вопроса

о ее возрасте не очень вежливо, но…

— Двадцать пять, — робко ответила она.

— Вы давно у меня работаете?

— Более двух лет.

— Всем довольны? Линда пожала плечами.

— Не жалуюсь. Мне хватает.

Он усмехнулся.

— Не верю. Вы молодая, красивая женщина — вам не может хватать зарплаты продавщицы. Или, может быть, у вас состоятельный любовник?

Она почувствовала, как вспыхнули щеки.

— Это не ваше дело, мистер Кингсли. И если вы вызвали меня только для этого… — Линда попыталась встать, что оказалось не так-то легко.

Он поднял руку.

— Не только. Выслушайте мое предложение. Она вздохнула, но промолчала и осталась сидеть.

— Вы мне нравитесь, мисс Шеппард, — неожиданно деловым тоном продолжил Кингсли. — Я предлагаю вам место заведующей отделом. Вы станете получать вдвое больше. И еще… — он снова скользнул по ней взглядом, — если вы согласитесь оказывать мне дополнительные услуги…

— Какие услуги?

Линда уже все поняла и теперь готовилась к тому, чтобы не сорваться, не швырнуть в эту наглую, самоуверенную, жирную физиономию тяжелую бронзовую пепельницу, а покинуть кабинет гордо и с достоинством.

Кингсли выдвинул ящик стола, достал еще одну длинную сигару в алюминиевом пенале и усмехнулся.

— Мы оба — взрослые люди, мисс Шеппард. Какие услуги может оказать такая, как вы, женщина такому мужчине, как я?

Она до сих пор гордилась тем, как красиво все сделала: резко, оттолкнувшись от пола, встала, шагнула к столу и отвесила Кингсли звучную пощечину. Потом развернулась и, не говоря ни слова, с достоинством покинула кабинет.




С магазином ей на первых порах помогли Клэр, взявшая на себя оформление интерьера, и ее отец, предоставивший беспроцентный кредит на десять лет. Окунувшись в дела, Линда забыла обо всем остальном. Приходя домой после напряженного дня, она без сил падала на кровать и засыпала. А утром все начиналось сначала: заботы, заботы, заботы. Иногда проблем накапливалось столько, что хотелось все бросить, но Клэр не позволяла подруге падать духом.

Линда редко вспоминала о Стэне Брэдли — зачем сыпать соль на рану? Боль постепенно ослабевала, уходила внутрь, пряталась, но все же не исчезала совсем, грозя вырваться в любой момент, при малейшем напоминании об утрате, полоснуть по сердцу неожиданно, без предупреждения, не дав приготовиться.

И все же теперь было легче. Со временем, уверяла себя Линда, боль потеряет остроту, притупится и просто осядет в душе, превратится во что-то привычное, вроде старого шрама от пореза.

И она ждала. Ждала, хотя порой, одинокими, растягивающимися до бесконечности ночами впивалась зубами в подушку, чтобы заглушить, подавить в себе нестерпимое желание припасть губами к живительному ключу.

Сейчас, по прошествии нескольких лет, Линда иногда удивлялась: как ей удалось справиться со всеми трудностями?

— Что у нас нового? — спросила Линда, переступая порог под мелодичный звон серебряного колокольчика.

— Все, как всегда, — четко отрапортовала Дорис, впервые представшая перед хозяйкой без наушников и плеера. — Бертон принес деньги за диски. Мистер Шилтон звонил по поводу книг. Я сказала, что заказ уже отослан, но ответа пока нет. — Она наморщила нос. — По-моему, ему это не понравилось.

— Ничего, подождет, — рассеянно бросила Линда.

Грэг Шилтон, в недавнем прошлом врач-стоматолог, а ныне пенсионер, считался одним из постоянных клиентов магазина «Радужный мир». Выйдя в отставку, он всерьез увлекся — или, как говорила его жена Лиза, «помешался» — Древним Египтом. Грэг не только следил за новыми исследованиями в этой области, но и пытался писать сам. Примерно раз в месяц он оставлял в магазине заказ на редкие альбомы, каталоги или другие интересовавшие его издания, исполнение которого ложилось обычно на плечи Дорис.

— Что еще?

Девушка пожала плечами.

— Пожалуй, ничего. У нас кончается офисная бумага.

— Надо позвонить…

— Я уже позвонила. Привезут во второй половине дня.

— Господи, что бы я без тебя делала? — Линда вдруг вспомнила, что обещала зайти в полицейский участок. — Справишься без меня до ланча?

— Конечно. — Дорис добродушно улыбнулась. — Кстати, у вас определенно появился поклонник.

— Что ты имеешь в виду? — Линда, уже взявшаяся за ручку двери, остановилась. — Сюда кто-то звонил?

— Нет, никто. Просто у нас снова свежая ветка жасмина.

— Что?! — Линда круто повернулась. — Где?

— На том же месте. — Дорис указала на серебряную вазу.

Ноги вдруг стали ватными. Перед глазами поплыли круги. Опершись рукой о стену, Линда сделала глубокий вдох.

— Ты не заметила, кто…

— Нет, но… — Девушка соскочила со стула и быстро подошла к ней. — Мисс Шеппард, вам плохо? Дать воды?

— Не надо… спасибо. — Линда заставила себя улыбнуться. — Давление, наверное…

Дорис неуверенно кивнула, но в глазах ее осталось беспокойство.

— Если хотите, я позвоню маме.

— Все в порядке. — Шум в ушах стих, туман в голове рассеялся. — Постараюсь вернуться пораньше.




Заведение работало круглосуточно, и в воздухе стоял неистребимый запах лука и жареного мяса. На стенах висели постеры с изображением нанизанных на вертел цыплят. Другие рекламировали бразильское пиво и зеленый чай. Взятая в рамку газетная вырезка с гордостью сообщала, что однажды здесь подкреплялся Клинт Иствуд. Какая-то женщина протирала стекло с таким торжественным видом, словно в этом заключался смысл ее земного существования. На Кайла она не обратила ровным счетом никакого внимания.

Оглядев не страдающий от наплыва посетителей зал, он подошел к прилавку и попытался разобраться в подсвеченном меню над грилем.

— Слушаю, — сказал повар, ловко поворачивая плюющий жиром кусок говядины и бросая на него поджаренные кольца лука.

— Один греческий салат. Один цыпленок-гриль и… минутку, сейчас посмотрю. — Кайл прошелся взглядом по меню. — И, пожалуй, бутылку «Брамы».

— Все?

— Да.

— Позову.

Кайл отошел к столику в углу. В зале был телевизор, но разобрать, что именно происходит на экране, мешало отсутствие звука и «град» помех.

— У вас всегда так многолюдно? — спросил Кайл, обращаясь к женщине, которая закончила протирать стекло и теперь смотрела на него так, будто надеялась увидеть себя саму, молодую и красивую.

— Народ собирается вечером, — не поворачиваясь, ответила женщина.

Экран прояснился на мгновение, и на нем возник мистер Бин.

— Слышал, у вас освободилось место бармена, — закинул удочку Кайл.

— Верно.

— Вы еще никого не взяли? — Кайл достал сигареты и, не обнаружив таблички «У нас не курят», закурил.

Женщина оторвалась наконец от стекла и, подойдя к столику, опустилась на второй стул. Вид у нее был такой усталый, словно она работала без отпусков и выходных по меньшей мере последнюю четверть века.

— Ищешь работу?

— Вроде того. На лето.

— Ну, тогда тебе надо поговорить с боссом.

— А кто босс?

— Ваш заказ! — крикнул повар.

— Как насчет того, чтобы угостить меня пивом? С фисташками.

— С удовольствием.

Женщина слегка повернула голову.

— Эй, Марти, здесь джентльмен спрашивает насчет работы! И добавь еще пиво. Для меня.

Марти, он же повар, поставил поднос с салатом и цыпленком на стойку, достал из холодильника три бутылки «Брамы» и, бросив взгляд на часы, совершил переход к столику.

— Пожалуй, я тоже освежусь.




Выходя через полчаса из «Красного Лиса», Кайл чувствовал себя человеком, который недаром ест свой хлеб. Конечно, информация, полученная от Марти и Рут, нуждалась в проверке, но она вполне соответствовала той, которой его снабдили перед отправкой в Блэкфилд.

Итак, теперь на мушке Джефф Кингсли.

Джефф Кингсли раздраженно бросил трубку на рычаг, глубоко вздохнул и одним глотком осушил бокал. Вот уж действительно, хочешь, чтобы что-то было сделано как надо, сделай это сам. Впрочем, он никогда не заработал бы прозвище Пройдоха, если бы не умел выходить из самых, казалось бы, безнадежных ситуаций.

У каждого бизнесмена всегда должно быть в запасе несколько вариантов, в том числе и на случай провала. Джефф всегда занимался только тем, что приносило быстрые и большие деньги, не растрачивал энергию по мелочам и считал риск неотъемлемой составляющей успеха. Двадцать лет назад он был никем с дипломом инженера-строителя и туманными перспективами. Не прими тогда смелое решение, так и бегал бы по котлованам в защитной каске.

Конечно, бизнес на наркотиках — занятие не самое безобидное. Но если хочешь жить в собственном особняке, кататься на крутых машинах, пить французский коньяк и спать с красивыми женщинами, то будь готов и к тому, что придется копаться в дерьме.

Только вот дерьма в последнее время стало что-то уж слишком много.

Джефф пришел в ярость, узнав, что Грэг Уиллоуби и Джейк Донован проворачивают махинации за его спиной. Блэкфилд не тот город, в котором можно заработать на наркотиках, слишком узок рынок сбыта. К тому же Джефф всегда следовал правилу, не гадить в собственном доме. Предательство Грэга и Джейка привело его в ярость. Пришлось принять меры. Жесткие меры. Но беда, как известно, одна не приходит. Едва заткнув рты Доновану и Уиллоуби, Джефф обнаружил, что пригрел на груди еще одну змею, Хельгу Свенссон, которая вдруг вознамерилась покончить с прежней жизнью и встать на стезю добродетели. Да, наверно, он сорвался. Иначе не задушил бы ее прямо в офисе. Разумеется, местная полиция не могла заподозрить в убийствах столь почтенного человека, как мистер Кингсли. Но… Джефф понимал — тучи сгущаются. Он стал готовить отходной путь.

Кем они были для него, Грэг и Джейк? Работниками? Нет. Слугами? Пожалуй. Оба действовали в силу своих способностей, и их трудно было обвинить в отсутствии рвения, старательности, энергичности. Чего недоставало этим двоим — и не только им, — так это изобретательности, умения находить нестандартные решения, просчитывать ходы вперед. А чего было в избытке, так это жадности. К сожалению, объединяя этих двоих в одну группу, он допустил ошибку. Грэг, конечно, был умен, имел опыт работы в банке, но «толкач», надо признать, из него был никудышный. Что касается Джейка, то здесь все ясно. Джейк был болтуном, наглецом и идиотом. Наверное, доверять ему прием товара не следовало, но в Блэкфилде найти надежного человека не так-то просто. Пожалуй, он переоценил их преданность. Или потерял бдительность? Или дал слишком много свободы? В любом случае виноват сам.

Неужели старею?!

— Ты выяснил что-нибудь? Мне нужно знать, как идет следствие. — Он тяжело посмотрел на сидевшего перед ним парня в нелепых круглых очках.

— Кое-что, — ответил собеседник. — Но полной ясности пока нет.

— Работай, рой землю. И не забывай, кто тебе платит, — жестко напомнил Джефф.

— Я помню, босс. — Парень замялся. — Есть еще кое-что… не знаю…

— Ну?

— В городе появился чужак, Кайл Уоррен. Поселился в «Фишермен инн». Ведет себя подозрительно, сует нос куда не следует, побывал в «Красном Лисе». Якобы ищет работу на лето, но на безработного не похож, да и с деньгами расстается уж больно легко.

Кингсли насторожился. Через это заведение проходил основной поток товара. И там же работал Джейк. Уж не прислали ли кого из Денвера? Местной полиции он не опасался — пентюхи без всякого воображения, а вот федералы совсем другое дело, с ними не договоришься.

— Наведи о нем справки. И побыстрее.

— Будет сделано.

— Все, работай.

Выпроводив посетителя, Кингсли снова закурил. Похоже, ситуация все-таки вышла из-под контроля, а раз так, надо сматывать удочки. Денег у него столько, что вполне хватит до конца жизни. Жаль, конечно, сворачивать налаженное дело, но лучше потерять часть, чем расстаться со всем. В Штатах оставаться слишком опасно — ФБР организация серьезная. Податься в Европу? Нет. Во-первых, там тоже придется жить с оглядкой, а во-вторых, Европа неподходящее место для энергичных людей. Что там делать? Сидеть на берегу Женевского озера с калькулятором в руке? Шляться по дурацким музеям, где и закурить нельзя? Коптить небо в затхлой, скучной Германии или среди безбашенных макаронников? Нет! Ему нет еще и шестидесяти, так что прикладывать к ногам грелку рановато. Пожалуй, разумнее всего податься в Бразилию. Ему давно нравилась эта страна, где люди живут так, как им хочется, где никто не станет совать нос в твой кошелек, где умеют веселиться, а человеческая жизнь стоит гроши. Купить виллу где-нибудь в Салвадоре, отдохнуть с полгода, попробовать красоток-мулаток, а там, смотришь, и новое занятие найдется.

Довольный принятым решением, Джефф Кингсли выпустил в потолок кольцо сизого дыма и ловко нацепил его на тонкую струйку.

Но прежде чем сниматься с насиженного места, надо решить все проблемы здесь, обрубить, как говорится, концы и рассчитаться по долгам.

Он снял трубку и набрал номер человека, к которому обращался за помощью в самых экстренных случаях.




Нет, так больше продолжаться не должно!

Дорис даже стукнула кулаком по кассе. Конечно, взрослые считают ее ребенком и думают, что если будут молчать, принужденно улыбаться и произносить, как автоматы, «не волнуйся, у меня в порядке», то она ничего и не заметит. Что ж, пусть думают, что хотят, это ей даже на руку. Интересно, что они скажут, когда она найдет маньяка, напавшего на тетю Линду (именно так называла Дорис подругу матери в неофициальной обстановке, то есть за стенами магазина), и предъявит всем вместе с неопровержимыми уликами?

У Дорис было два увлечения: рок-музыка и детективы. Ее любимый герой Ниро Вульф решал криминальные ребусы, не выходя из дома. Дорис с удовольствием последовала бы примеру знаменитого толстяка и гурмана, но у нее не было такого верного помощника, как Арчи Гудвин, а потому разрабатывать планы и воплощать их в жизнь приходилось самой.

План у Дорис уже был.

Она оглядела магазин. Сегодня жаловаться на нехватку покупателей не приходилось — народ валил чуть ли не валом. Основную массу составляли, разумеется, приезжие, готовые выложить несколько десятков долларов за самые бесхитростные, с точки зрения аборигенов, сувениры, но мелькали и знакомые лица, например, миссис Кларк, являвшейся в магазин едва не ежедневно в надежде сэкономить пару центов на каком-нибудь растрепанном журнале времен ее молодости, приходившейся, по расчетам Дорис, на те доисторические времена, когда люди еще пользовались перьевыми ручками и танцевали идиотские танцы вроде шимми.

— Привет, Рис.

Она вскинула голову — у кассы с виноватой улыбкой стоял Джей Бертон, пятнадцатилетний парнишка с длинными, напоминающими парик волосами, существование которых ему приходилось отстаивать в постоянной и нелегкой борьбе с родителями, учителями и прочими «доброжелателями». Как и положено истинному металлисту, Джей носил — даже в жару — протертую до дыр черную кожаную куртку с тысячей заклепок, «молний» и заплат, черные, слегка пузырящиеся на коленях джинсы и высокие черные ботинки со шнуровкой. Его футболку украшало изображение выложенных крестом ухмыляющихся черепов. Футболка была особой гордостью Джея, поскольку принадлежала некогда солисту популярной в более благодатные для тяжелого рока времена денверской группы «Сломанный топор». Певец черных месс, шабашей и прочей жути уже давно сошел со сцены и превратился в преуспевающего владельца магазина, вероятно даже не подозревающего о том, что память о нем все еще жива в сердцах поклонников. Джей тщательно скрывал, при каких обстоятельствах ему досталась столь ценная реликвия, но оберегал ее с той же ревностью, с какой средневековые крестоносцы оберегали привезенные из Святой Земли кусочки священного креста.

Джея Бертона и Дорис Карпински связывала крепкая дружба, основанная не только на общем поклонении кумирам далеких семидесятых, но и — что поделаешь, такие уж времена — меркантильном интересе. Дорис позволяла другу брать в магазине новые компакт-диски, а Джей взамен выполнял для нее десятки самых разнообразных и не всегда достойных мужчины поручений.

— Привет, Джей Би. Что новенького?

Он пожал плечами, что было не так-то легко — куртка весила, по приблизительным оценкам Дорис, не менее десяти фунтов.

— У меня ничего. А у тебя?

— Да так. — Дорис изобразила скуку. — Есть кое-что, но тебя вряд ли заинтересует.

Разумеется, человек глубже, чем Джей, проникший в психологию коварной половины человечества, наверняка заподозрил бы неладное: его не обманули бы ни притворный зевок, ни маска равнодушия, косо сидящая на лице Дорис. Но Джею еще только предстояло пройти нелегкий путь познания.

— Что?

— Концерт «Ганз-энд-Роузиз» в Денвере.

— Не может быть.

— Да. Я же говорила, что тебе неинтересно.

— Черт! Рис, надеюсь, ты еще никому его не предлагала?

— Еще нет, но Тони уже спрашивал.

Услышав имя соперника, Джей забеспокоился.

— Эй, Рис, ты же не собираешься толкнуть диск этому придурку? Ему же все равно что слушать. Тони… ха, он же «Айрон Мейден» от «Джудас Прист» отличить не может!

— Видишь ли, Джей Би, Тони обещал оказать мне небольшую услугу. — Дорис расставляла капкан с безжалостностью браконьера.

— Какую услугу?

— Мне нужна видеокамера… на пару дней.

— Зачем тебе видеокамера? Снимать этих клоунов на Гэллоус-сквер?

— Не твое дело, — отрезала Дорис.

— Ладно, пусть не мое, — легко согласился Джей. — Но камера и у меня есть.

— Да? • — Конечно. Оставь мне диск… я сейчас немного на мели… и получишь камеру уже сегодня.

— Ну-у… — с сомнением протянула юная шантажистка. — Ты понимаешь, мисс Шеппард будет не очень довольна, если узнает, что я припрятываю товар.

Джей досадливо поморщился.

— Перестань, Рис, ничего она не узнает. Ты можешь припрятать половину всего этого барахла, и никто ничего не заметит.

— Ладно, но завтра утром камера должна быть у меня.

— Вот и отлично! — обрадовался Джей, лихорадочно соображая, как бы провернуть всю операцию незаметно для родителей. — Ты же знаешь, на меня можно положиться.

Проводив поспешившего к выходу приятеля долгим скучающим взглядом, Дорис довольно рассмеялась. Как все легко получилось! Завтра она установит камеру, а уже к вечеру будет знать, кто же приносит тете Линде идиотские веточки жасмина.

Но какой же простак этот Джей! Пожалуй, мама права, когда говорит, что самая легкая рыбалка — это ловля мужчин. Прицепи к леске хоть ржавый гвоздь — рано или поздно кто-нибудь да клюнет.

Услышав звон колокольчика, она приняла серьезный вид и повернулась к очередному клиенту.

— Чем могу вам помочь, сэр?




6


Линда Шеппард переживала один из своих приступов. Тихий июньский денек. Мирный городок Блэкфилд. Залитая солнцем Гэллоус-сквер. В такой день надо сидеть под тентом, есть фисташковое мороженое, потягивать через трубочку пина-коладу и мечтать о прохладном вечере, походе в кино или о чем-то другом, столь же приятном.

Но Линде было не до мороженого. Грудь сдавило, как будто кто-то навалил на нее кучу кирпичей. Пальцы стиснули замшевую сумочку, еще недавно висевшую на плече. Она куда-то шла. Но куда? Линда не знала. Не помнила. Она вытерла со лба испарину.

— С вами все в порядке? — озабоченно спросил проходивший мимо незнакомый мужчина в легком летнем костюме. — Мисс, вам помочь?

— Нет, — процедила она сквозь зубы, — спасибо.

— Но вам надо…

— Мне ничего не надо!

Мужчина покачал головой, пожал плечами и пошел своей дорогой, думая о том, как испортились нравы, какими грубыми стали люди даже в таком милом городке, как Блэкфилд. Вот и проявляй после этого сочувствие. Нарвешься на такую вот тронутую…

Линда не была тронутой. По крайней мере, пока. Обычный приступ беспокойства. То есть обычный для нее. Она уже не помнила, когда случился первый, но знала: с этим ничего не поделаешь. Они приходили совершенно внезапно, без всякого предупреждения, обрушиваясь, как лавина в горах.

Вдруг… ни с того ни с сего…

Сначала какое-то странное ощущение. Как будто мурашки по спине. Покалывание в затылке, словно у этих мурашек на лапках тонюсенькие, острые иголочки. Потом странное, неприятное ощущение в животе — кажется, там ожили и взмахнули крылышками тысячи бабочек. Это могло случиться в любое время суток, в любом месте: ночью в постели, утром на кухне, посреди дня на центральной городской площади. Она останавливается, смотрит по сторонам. Вот как сейчас. Линда так и не поняла, что случилось, откуда возникало острое ощущение, что кто-то смотрит ей в спину. Следит за ней. Кто-то, кого она не видит.

Потом странное ощущение так же быстро проходит. Пульс успокаивается, дыхание восстанавливается. Она снова в порядке. На несколько дней, несколько недель, а затем…

За последнюю неделю это был уже третий или четвертый случай. Встревоженная, Линда обратилась за консультацией к психотерапевту.

Выслушав ее, добрый доктор Роджерс — с седой бородкой и теплыми карими глазами он действительно напоминал доброго доктора из детской сказки — сказал, что речь, похоже, идет о посттравматическом стрессовом расстройстве.

— Есть определенные лекарства, есть терапевтические методики, — говорил он, задумчиво глядя на Линду. — Например, традиционная психотерапия многим помогает. Но возвращаясь к вашему случаю…

Он дал кучу рекомендаций, но сейчас Линде хотелось лишь одного: чтобы сердце не колотилось так сильно, чтобы дышать стало легче и чтобы перед глазами не прыгали яркие круги. Помимо прочего доктор Роджерс посоветовал применять прием обратной биологической связи: постарайтесь сфокусировать внимание на руках и представить, что они теплеют, теплеют, теплеют…

Мир начал постепенно приходить в норму. Небо снова стало голубым, трава зеленой, улицы ожили. Мурашки не бегали больше по спине. Лоб был сухим. Бабочки в животе сложили крылья и снова погрузились в сон. Надолго ли?

Линда разжала побелевшие пальцы и медленно обвела вокруг себя взглядом.

— Ты просто дура, Линда Шеппард. Психопатка. У тебя мания преследования. Посмотри хорошенько — за тобой никто не следит. Ты вообще никого не интересуешь. Это все только у тебя в голове.

А человек с белым шарфом?

А ветка жасмина в магазине и на крыльце?

— О черт, — пробормотала она и, резко повернувшись, наткнулась на чье-то плечо. — Простите.

— Все в порядке. Вам помочь?

Мужчина улыбнулся, и Линда вспомнила его

имя. Кайл.

— Мне кажется, с вами что-то случилось, — мягко продолжил он. — Не хотите рассказать?

Она опустила голову. Рассказать? Незнакомому человеку? Странное дело, этот незнакомый человек вызывал у нее необъяснимое доверие. Инстинкт, как известно, вещь гораздо более основательная и надежная, чем так называемая логика и здравый смысл, но, с другой стороны, он ведь не просто незнакомец, а еще и мужчина. Запутавшись в рассуждениях, а еще больше в противоречивых, непонятных, отчасти тревожащих, отчасти приятно волнующих чувствах, Линда тяжело вздохнула.




Человек, наблюдавший за Линдой с того самого момента, когда она вышла из полицейского участка, отступил за угол, увидев, как к ней подошел неизвестный.

Это еще кто такой? Уж не тот ли парень, который помешал ему накануне? Если так, то задача осложняется. Пожалуй, первоначальный план нуждается в корректировке.

План…

Планы в его голове рождались постоянно. С самого раннего детства. Он был прирожденным планировщиком. Как сделать так, чтобы за разбитое окно наказали не его, а другого. Как заставить родителей купить новый велосипед. Как получить в школе хорошую оценку. У него все получалось. Жизнь шла по плану. Он окончил школу. Поступил в колледж. Потом окончил университет. Вернулся в Блэкфилд. Нет, он не испытывал к этому городку какой-то особенной привязанности, но здесь жила женщина, которая вызывала в нем странные чувства. Шейла Шеппард.

Впервые он увидел Шейлу в супермаркете, в парфюмерном отделе. И был покорен его улыбкой. Обольстительный изгиб ее губ то и дело притягивал его взгляд. Ее смех, то звонкий, как бегущий по камешкам чистый горный ручеек, то глуховатый, грудной, вызывал у него приливы нестерпимого желания.

Столь сильная физическая реакция стала для него полной неожиданностью. Ничего подобного он прежде не испытывал. Женщина, способная завлечь лукавой улыбкой и сиянием карих глаз, разжигала его любопытство. С другими все было не так — он с первого взгляда догадывался об их желаниях, проникал в их мелкие душонки, читал их тщеславные мысли. Все они хотели одного: его денег. Эта незнакомка представлялась иной. Она казалась дуновением свежего весеннего ветра.

Под ее одеждой угадывалось роскошное, сексуальное тело с высокой полной грудью, крутыми бедрами и длинными стройными ногами. А еще она словно излучала доброжелательность. В ее уютных объятиях мужчина мог забыться на долгие часы, дни и годы.

Эта женщина, которую он назвал для себя Евой, казалась воплощением природной красоты и безыскусное™, качеств, крайне редко встречающихся среди слабого пола в тех кругах, где он вращался, что делало ее еще привлекательнее.

Обслужив привередливую пожилую даму, которой, по его мнению, следовало думать не о духах, а о спасении души, незнакомка повернулась и наткнулась на его взгляд. В первый момент она как будто испугалась, и приветливая улыбка на ее губах дрогнула. Она даже огляделась украдкой по сторонам, как бы желая удостовериться, что не ошиблась, что его интерес направлен именно на нее.

Убедившись в этом, женщина тряхнула головой и неуверенно улыбнулась.

В этот момент ее отвлек очередной клиент, и сеанс обмена взглядами оборвался столь же внезапно, как и начался. Он терпеливо ждал, а когда она освободилась, подошел ближе.

Воспользовавшись минутной передышкой, женщина достала из-под прилавка банку пепси. Он невольно залюбовался соблазнительными формами. Ее крутые бедра, соблазнительно обтянутые узкой юбкой, возбуждали невероятные эротические фантазии.

В паху сладко заныло, и он, чувствуя себя похотливым подростком, помотал головой, чтобы избавиться от наваждения. Ему никогда не нравились худые, изводящие себя бессмысленными диетами женщины и девушки, напоминающие недоразвитые бесполые существа. Их тощие тела выглядели не менее фальшиво, чем тот интерес, который они старательно к нему проявляли.

Последние несколько лет он жил, с головой окунувшись в бизнес, и не имел возможности посвящать частной жизни хотя бы четверть своего времени. Из-за этого ему приходилось пользоваться услугами тех, кого можно купить на одну ночь. Впрочем, теперь, когда дела пошли на лад, когда на его банковском счете лежала немалая сумма, гарантирующая стабильный доход, почему бы и не изменить стиль? Рано или поздно каждому хочется бросить якорь в тихой гавани.

Ева повернулась к нему лицом и, заметив откровенный взгляд, застыла, как будто превратилась в мраморную статую. Впрочем, нет, статуи холодны, а здесь… Ее тело излучало тепло, даже жар. Искрящиеся карие глаза расширились от удивления. У нее были блестящие темно-русые волосы, перехваченные лиловой ленточкой, очаровательное лицо с минимумом косметики и здоровая, хотя и немного бледная — возможно, от усталости — кожа. Он с трудом поборол желание провести рукой по ее гладкой щеке, чтобы проверить, на самом ли деле она такая нежная, какой кажется.

Уголки его губ дрогнули в насмешливой улыбке.

— Вы очень опасны, — произнес он хрипло. — Вам нельзя работать в таком заведении.

Женщина насторожилась и опустила банку на прилавок. Блузка на ее тугой груди опасно натянулась.

— Извините, что вы сказали?

— Вы искусительница, — повторил он. — Наверное, такой же была ваша прабабушка…

— Что? — недоуменно спросила она, явно не поняв, о чем речь.

— Я имею в виду Еву. Та соблазнила Адама яблоком, вы же искушаете мужчин другим, но…

Женщина рассмеялась.

— О, вот вы о чем! — Она улыбнулась. — Мужчины вроде бы не большие любители парфюмерии. Хотите что-то купить? Вам помочь?

Он мог бы сказать, что ему наплевать на парфюм, что его гораздо больше интересует другое, но решил подыграть.

— Вы правы, я действительно хочу кое-что купить… подарок для женщины. Что порекомендуете? Я целиком полагаюсь на ваш вкус.

В ее глазах вспыхнули лукавые огоньки.

— Духи? Косметика? Может быть, белье? Провокационный вопрос требовал соответствующего ответа.

— Мне нужно что-нибудь нежное и соблазнительное. Что-нибудь особенное.

Она подняла на него удивленный взгляд.

— О, вашей избраннице можно позавидовать.

— Пожалуй, — согласился он. — Я романтик, а их на свете осталось не так уж много.

— Тогда мы с вами родственные души, — произнесла она со вздохом, и на ее губах заиграла улыбка. Он понял, что выбрал верный тон, что она расслабилась и готова продолжать игру. — Я тоже романтик. Нас уже двое, не так ли?

— И это внушает оптимизм. — Он весело рассмеялся и окинул взглядом стеклянные полки за ее спиной. — Как насчет духов? Французских, разумеется. Давайте попробуем вон те, на второй полке слева.

Она одобрительно кивнула, и ее высокая, упругая грудь снова соблазнительно колыхнулась. Он представил, как ее распущенные волосы шелковистой волной прокатятся по его обнаженной груди, и едва не задохнулся от прилива желания.

— Отличный вкус, — вторгся в его эротические фантазии голос Евы.

Она капнула из выбранного им флакон на бумажку-тестер и дала ему понюхать.

— Ммм, восхитительно, — промычал он, вдохнув легкий цветочный аромат.

— Мои любимые, — заметила женщина, явно польщенная его оценкой. — По правде говоря, я бы и сама от них не отказалась, но мне такие не по карману.

В ней удивительным образом сочеталась уверенность с робостью, и она интриговала его с каждой минутой все больше и больше. Эта женщина казалась невероятно безыскусной, что только подогревало его интерес к ней.

— Это поправимо, — сказал он.

Женщина рассмеялась. Переливы ее смеха

прозвучали для него небесной музыкой.

— Вы не только романтик, но и оптимист. Итак? — Она наклонилась над прилавком и протянула ему флакон, задев его руку.

Обычное прикосновение даже сквозь ткань пиджака обожгло его огнем. От нее пахло жасмином.

Ее отливающие перламутром губы были так близко, что у него заколотилось сердце. Он мог бы потянуться к ней навстречу и проверить, на самом ли деле они такие сладкие, какими кажутся.

Побороть искушение удалось лишь напряжением воли. Оторвав взгляд от соблазнительного рта, он порывисто выдохнул.

— Волшебный аромат.

— Согласна. Берете?

Он кивнул, оплатил покупку, а потом преподнес духи ей и ушел.

Его тянуло к ней с невероятной силой, но он заставил себя выждать два дня. Тактика принесла успех, и в тот же вечер они уже вместе пообедали.

Ева-Шейла оказалась умной, находчивой, веселой, обаятельной и чувственной. Именно откровенная чувственность привлекла его в ней при первой встрече и продолжала дразнить воображение при последующих. Он с нетерпением ждал каждого нового свидания, уже представляя, как разовьются их дальнейшие отношения. Захочет ли она поддаться притяжению, которое, несомненно, тоже испытывает к нему? Готова ли идти дальше?

Он не спешил тащить ее в постель.

И, вероятно, впервые в жизни допустил ошибку.

Однажды, вернувшись в Блэкфилд после недельной поездки в Денвер, он обнаружил рядом с ней соперника, Криса Бейкера.

Тогда-то все и случилось. Терзаемый ревностью, мучимый неутоленным желанием, он избрал самый простой вариант решения проблемы: сбежал от нее.

Но яд под названием Шейла уже проник в кровь. Год вдали от нее, вдали от Блэкфилда не принес облегчения. Его влекло к ней так, что остальные женщины просто перестали существовать. И еще в нем поселилась ненависть к Крису Бейкеру.

Он вернулся.

А еще через месяц счастливый муж Шейлы Шеппард исчез.

И снова план не сработал. Не сработал, потому что она не желала его больше видеть. Догадывалась ли Шейла о чем-то? Иногда ему казалось, что да. Иногда он видел в ее глазах страх, иногда презрение, иногда равнодушие.

Шли годы. Он достиг всего, чего хотел. И только она оставалась недоступной. Недоступной, притягательной и… ненавистной. Каждый вечер, ложась спать, он строил планы мести, а утром рвал их, фигурально выражаясь, на мелкие кусочки и спускал в унитаз. Говорят, что от любви до ненависти один шаг. В его случае путь растянулся на полтора десятка лет. От первой встречи в супермаркете до последней — в ее доме, куда он пришел без приглашения и откуда ушел второпях, оставив Шейлу на кровати с белым шарфом на шее, унеся с собой запах ее любимых духов.




Как это случилось? Линда не знала.

Сначала он просто шел с ней рядом, они разговаривали. О чем? О том, что скоро придут муссоны. О том, что Клинтон, как ни крути, обаятельнее Буша, о ее любимых цветах и его любимом напитке, о кино и музыке, о политике и архитектуре, о пользе шоколада и вреде утренней зарядки. Они смеялись и шутили. Они молчали и заглядывали друг другу в глаза. Они забыли обо всем на свете, и Линда спохватилась, только когда случайно увидела за стеклом оторопелое лицо Дорис с круглыми от восторга глазами и отпавшей от удивления челюстью.

Она остановилась.

— Извините, Кайл, но я пришла. Это мой магазин.

Он не стал ни задерживать ее, ни спрашивать, когда они встретятся снова, как не проявил и желания зайти в «Радужный мир». Лишь в глазах мелькнуло что-то похожее на тень огорчения. Или ей только показалось? Линда протянула руку.

— До свидания и… спасибо.

Их пальцы соприкоснулись, и снова, как и накануне, он ощутил нечто необыкновенное — будто его души коснулся луч солнца, будто сама душа, ощутив теплое, нежное прикосновение, развернулась, раскрылась и зазвучала волшебной музыкой.

— До свидания, Линда.

Она скрылась за дверью, и до него донесся мелодичный звон колокольчика.

Минут через пять Кайл поймал себя на том, что идет в направлении, совершенно противоположном тому, которое ему нужно.

Уж не влюбился ли ты, приятель?

Ответа не было, и это не сулило ничего хорошего.




Он всегда знал, чего хочет, и умел находить к цели самый короткий путь. В двадцать семь лет Кайл решил, что созрел для создания семьи, и судьба тут же, словно прочитав его мысли, подбросила ему Люси Халленбек.

Люси…

— Мне пройтись еще раз, чтобы ты меня заметил? А как же насчет любви с первого взгляда?

Кайл вскинул голову — перед ним стояла самая красивая девушка из всех, которые когда-либо попадались ему на глаза: высокая, с длинными распущенными волосами цвета красного золота, с лицом ангела и фигурой фотомодели.

— Простите? — неуверенно пробормотал он. — Боюсь, я не совсем вас понял.

Она слегка надула губки, что только добавило ей обаяния, и покачала головой.

— Я прошла перед тобой уже три раза, а ты даже не обратил внимания. Может, голубой?

Друзья Кайла, Роджер и Тимоти, с интересом наблюдавшие развитие довольно необычного сюжета, словно по команде прыснули.

— Э-э-э… я…

Не спрашивая разрешения, незнакомка выдвинула незанятый стул и, усевшись, покачала головой.

— Нет, на педика вроде не похож. — Она повернулась к Роджеру. — Я выпью мартини.

Приказ — а это прозвучало именно так — не вызвал у Роджера ни малейших возражений. Он послушно и беспрекословно встал и направился к бару. Красавица повернулась к Тимоти.

— Тебе не кажется…

Никогда не отличавшийся сообразительностью в ситуациях, так или иначе связанных с женщиной, Тимоти проявил вдруг редкую проницательность.

— Точно, пора отлить, — с откровенностью, выдававшей полное отсутствие фантазии, заявил он и, не дожидаясь дальнейших инструкций, вскочил и торопливо зашагал к выходу.

— Вы здесь одна? — поинтересовался Кайл, разглядывая невесть откуда свалившуюся красавицу.

— Нет, с родителями. — Она с усмешкой кивнула на столик в углу. Сидевшая там шумная и пестрая компания приветствовала ее жест громкими криками. — Поспорила с Джиной… это та, рыженькая, видишь? Так вот, я сказала, что познакомлюсь с тобой, а она не верила. Если ты меня отошьешь, придется выставить бутылку текилы.

— Оставайся, — благородно разрешил Кайл.

И она осталась.




— И… куда теперь? — спросила Люси, когда они спустя полчаса вышли из клуба.

Спросила как-то неуверенно и робко, словно уже представляла, как неуклюже и традиционно все сейчас закончится: короткий сеанс секса на заднем сиденье какого-нибудь старичка «форда», неловкое прощание и… Но у Кайла были совсем другие планы, исключавшие неуклюжесть и неловкость. Он наклонился и снова поцеловал ее, и пульс запрыгал, заскакал, как будто внутри у него забилось что-то живое.

— Знаешь, я не хочу везти тебя домой, — сказал Кайл, поглаживая Люси по щеке. — И тащить к себе домой тоже не хочу. Давай… давай просто покатаемся. Посмотрим, как встает солнце, погуляем до завтрака.

Погуляем до завтрака! Посмотрим, как встает солнце!

Она недоуменно посмотрела на него.

— Ты… серьезно?

— Абсолютно. Впрочем, если у тебя есть другие предложения…

Вместо ответа Люси подставила ему губы.

Они сели в машину и покатили навстречу приключениям. Сначала в ночную булочную, потом на север, по каким-то тихим, незнакомым улочкам. В конце одной из них Кайл выключил двигатель, оставив музыку, и они перебрались на заднее сиденье, где и устроились, укрывшись одеялом. Они разговаривали, шутили, целовались и обнимались, а еще смотрели, как над опустившимся к земле туманом поднимается бледно-розовое солнце.

Вскоре после рассвета, когда стекла машины запотели от их горячего дыхания, обоюдные ласки стали настолько жаркими и настойчивыми, что оставлять их без внимания было уже невозможно.

Он целовал ее губы, веки, шею, мочки ушей, а она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Ее пальцы бегали по коже быстро-быстро, как лапки маленького, проворного зверька.

Она сначала не пускала его слишком далеко, возможно полагая, что для первого свидания достаточно территории выше талии, но потом уступила и откинулась на спину.

А он уже рвал «молнию» на ее джинсах и неуклюже, путаясь, стаскивал с нее трусики, одновременно стараясь найти удобное для них обоих положение на заднем сиденье крохотной машины. Она подняла веки, и Кайл увидел прямо перед собой синие глаза с большими черными зрачками, мягкие перламутровые губы и раскрасневшиеся щеки… Дальнейшее он помнил плохо.

Момент неловкости пришел чуть позже, когда она, придя в себя, не смогла поверить в реальность случившегося, а он, сняв презерватив, растерялся, не зная, куда его деть.

— И что дальше? Что теперь? — с тревогой, как ему показалось, спросила Люси, застегивая джинсы.

Салон стал вдруг тесным, холодным и сырым.

— Надо позавтракать, — с улыбкой сказал Кайл, перебираясь на переднее сиденье и включая на полную мощь печку.

— Знаешь, я и сама не знаю, чего, хочу, — пробормотала она. — То есть… ну ты…

— Я тоже, — отшутился он.

— Понимаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовал себя обязанным… Я вовсе не рассчитываю на длительные отношения.

— Все в порядке, не беспокойся. Я лишь хотел перепихнуться по-быстрому и… Кстати, как тебя зовут?

Она молча посмотрела на него.

— Шутка! — быстро сказал он. — Шутка. Глупая, дурная и, согласен, совершенно неуместная. Извини. Извини. Ты — чудо, и я тебе тоже нравлюсь, так почему бы нам не продлить удовольствие еще немного и не посмотреть, что из этого получится? Никаких обещаний, никаких принуждений, никто не обязан делать то, что ему не нравится. Захочешь прекратить, поставить точку — всегда пожалуйста. Но ты еще не видела меня во всей красе, — с улыбкой добавил Кайл. — Боюсь, в этой тесноте продемонстрировать настоящий стиль не так-то просто. Я знаю пару приемчиков, от которых женщины буквально сходят с ума. — Получилось смешно и иронично — убийственная комбинация.

Как удивительно легко, без малейших усилий, они подладились друг к другу. Как удивительно легко у них все получалось… Они совершенно естественно ложились в постель, и поцелуи, для которых всегда находились время и место, легко уводили их дальше. Секс был для них естественным ритмом жизни, они словно улавливали некие исходящие друг от друга импульсы, меняя позы и положения и даже оргазм испытывая всегда одновременно или в крайнем случае с разницей в несколько секунд. После секса они почти мгновенно засыпали, потому что в разговорах не было никакой необходимости, потому что им хватало того, что было. Именно тогда, когда они стали жить вместе, Кайл понял смысл выражений «быть единым целым».

Они поженились через два месяца — по его настоянию. Люси говорила, что ей все равно, что она может быть счастлива и без всяких там церемоний и регистрации, но Кайл настоял. Он не мог представить, что, проснувшись однажды рано утром, не обнаружит ее рядом, и брак казался ему гарантией от неожиданностей. Они часто спорили из-за этого.

— Неужели ты думаешь, что бумажка заменит настоящие чувства?! — риторически восклицала Люси, которая в свои девятнадцать лет свято верила в полную свободу личности и категорически отвергала само понятие ответственности. — Если ты полюбишь другую…

— Не полюблю. — Кайл не просто утверждал — он точно знал, что никогда не посмотрит на другую женщину.

— Хорошо, — легко соглашалась Люси, — предположим, я полюблю другого…

— Как ты можешь такое говорить!

— Могу, потому что это случается со всеми. И что ты тогда будешь делать? Пойми, любовь не объект страхования.

Ему все же удалось переломить ее упрямство. Два с половиной года они жили в раю, а потом рай сменился адом.

Люси пристрастилась к наркотикам. И, разумеется, он понял это слишком поздно. Нет ничего мучительнее, чем видеть, как близкий, любимый человек превращается в безвольное, равнодушное ко всему существо, одержимое одной мыслью — уколоться. Кайл водил ее к лучшим специалистам, а когда ничего не помогло, определил в дорогую частную клинику. Люси провела там два месяца, а потом продержалась еще три недели. Казалось, пагубная привычка преодолена, но… И тогда Кайл поставил ее перед выбором: он или наркотики.

На следующий день Люси ушла.

Жизнь преподала ему жестокий урок, и Кайл, усвоив его, стал другим: хладнокровным, мудрым, циничным.

Но, странное дело, куда девались его мудрость, хладнокровие и цинизм при встрече с Линдой?

Возьми себя в руки, приятель, ты приехал сюда не для того, чтобы наступать на старые грабли.




7


До начала Недели Блэкфилда оставалось всего три дня. Город спешно и, как всегда, немного суетливо готовился к этому знаменательному событию.

Растянутые поперек улиц баннеры призывали гостей «вдохнуть истинно американский дух Блэкфилда», многочисленные сувенирные лавки предлагали незатейливые поделки местных мастеров, на Гэллоус-сквер играл духовой оркестр, а владельцы всех трех гостиниц уже подсчитывали будущую прибыль.




Три подруги облюбовали для встречи кафе-мороженое «Айс кул», где после ахов, охов, объятий и поцелуев заняли столик на открытой террасе под звездно-полосатым тентом.

Сандра — высокая, с золотистой кожей, длинными светлыми локонами и огромными темными глазами под завернутыми вверх бархатистыми ресницами; Клэр — маленькая, полногрудая брюнетка с мелкими кудряшками, вызывающим декольте и обольстительным грудным смехом; Линда…

После первого тоста — за вечную и нерушимую женскую дружбу — заказали кучу сластей, мороженого и напитков и перешли к повестке дня: обмену новостями.

Главную новость сообщила Сандра, скромно упомянув, что ее муж — известный в Лос-Анджелесе психотерапевт.

— Вот это да! — присвистнула Клэр, супруг которой, отработав более десятка лет в школе, разочаровался в профессии, в детях, в себе и переквалифицировался в сантехника, после чего семейный бюджет увеличился как минимум в два раза. — Как же это тебе удалось?

Сандра, разумеется, не выдержала и раскрыла секрет обольщения одной из самых трудных в этом отношении категории мужчин.

Подруга Сандры, работавшая в медицинском центре, рассказала ей, как заработать двадцать долларов: надо лишь посидеть на собеседовании со студентом-медиком, у которого оно входит в обязательную программу выпускного курса. Всего-то и дел, что ответить на нехитрые вопросы, касающиеся ее жизни. И уйдет на это от шестидесяти до девяноста минут. Математика никогда не была сильной стороной Сандры, но тем не менее простой расчет показывал, что получается по меньшей мере тринадцать-четырнадцать долларов за час, что намного больше шести с половиной, которые ей платили в торговом центре. Подруга также сказала, что беседа, или, по-научному, интервью, будет записана на видеопленку, но в конце семестра пленку размагнитят.

Для Сандры двадцать баксов означали возможность повеселиться с подругами или сходить в кино. Ради этого стоило пожертвовать парой часов.

В медицинский центр она прибыла за несколько минут до назначенного на три часа интервью и самостоятельно добралась до напоминавшей больничную палату комнаты на втором этаже, совершенно не похожей на библиотеку, куда ее направили.

Какая-то женщина пригласила Сандру войти, внесла ее фамилию в список и объяснила, что интервьюер еще не подошел.

Сандра улыбнулась, указала на висящие на стене часы и сказала:

— Отсчет времени ведь пойдет через пять минут, верно?

Зарегистрировавшая ее пожилая толстуха в платье с полосками «под зебру» и очках в жуткой пластмассовой оправе с недовольной миной покачала головой.

— Уж и не представляю, как такие безответственные личности будут людей лечить! — с чувством заявила она и, поднявшись со стула, вышла из комнаты.

Сандра села, положила на колени сумочку и, достав предусмотрительно захваченную книжку, погрузилась в чтение.

Минут через семь женщина вернулась, отдуваясь, и, заняв свое место, сообщила, что меры приняты.

— Я вовсе не против подождать, — Сандра мило улыбнулась, — но только при условии, что мне заплатят. Сами понимаете, время — деньги.

— Не беспокойтесь, — уверила ее толстуха, — заплатят как миленькие, уж я сама за этим прослежу.

Проникшись взаимной симпатией, женщины завели неспешный разговор и уже успели обсудить такие темы, как бедственное положение медицины, безрассудный рост цен на жилье и новинки Голливуда, когда в коридоре послышались торопливые шаги.

— Кажется, наш доктор, — заметила толстуха. — Легок на помине.

Дверь открылась, и в комнату заглянул молоденький блондин в явно наспех застегнутой рубашке.

— Э-э-э… извините, мне, кажется, сюда? — растерянно спросил он, обращаясь почему-то к Сандре.

— Ну, учитывая обстоятельства, ответ на ваш вопрос скорее положительный, чем иной, — ввернула Сандра.

Толстуха прыснула и пробежалась взглядом по лежащему на столе списку.

— Вы Гризмор?

Молодой человек растерялся, принялся озираться и в конце концов, наверное, исчез бы в коридоре, если бы Сандра не обнаружила табличку на его халате.

— Я к вам, доктор Гризмор, — тоном человека, не допускающего иных вариантов, продолжала она. — На собеседование. Между прочим, ваше опоздание уже обошлось центру в кругленькую сумму.

При упоминании о деньгах без пяти минут врач засуетился, заспешил, и через пять-шесть минут Сандра уже сидела в другой комнате, закинув ногу на ногу и готовая ответить на самые нескромные вопросы.

Трудно сказать, принесло ли проведенное интервью какую-либо пользу американской науке, но Сандра потратила время не напрасно. Она не только получила честно заработанные двадцать долларов за час с небольшим сидения на стуле, но и была приглашена в «Макдоналдс», где смогла наконец заказать — и съесть! — двойной чизбургер, порцию картофеля-фри, молочный коктейль, пирожок с черникой и ванильное мороженое с сиропом.

— Все остальное, — закончила Сандра, — было делом техники. Через месяц я затащила его в постель, через полтора он сделал мне предложение, а через два я согласилась. Вот так, девочки. Шанс рано или поздно выпадает каждой, проблема в том, чтобы не пройти мимо и воспользоваться им на все сто.

Клэр и Линде ничего не оставалось, как только поздравить подругу и заказать по такому поводу торт.

Потом каждая из них поведала о своем житье-бытье, но успехи Клэр явно меркли на фоне достижений Сандры, а Линде вообще похвастать оказалось нечем.

Тем не менее на атмосфере встречи это никоим образом не сказалось, как и на аппетите трех подруг, воздавших должное кулинарным изыскам местных поваров.

Они разошлись только после того, как Клэр позвонил муж, с раздражением сообщивший, что ее дочери до сих пор нет дома.

— Сидит в каком-нибудь подвале с такими же оболтусами, — легкомысленно бросила Клэр, даже не подозревая, насколько близка к истине.




В фойе отеля Кайла встретил улыбающийся Брайан.

— Мистер Уоррен, я тут навел справки… есть кое-что интересное.

— Неужели? — притворно удивился Кайл. — Спасибо, приятель. И что?

Портье выразительно посмотрел на него.

— Ах да. — Кайл достал потертый кожаный бумажник и, порывшись, извлек помятую двадцатку. — Все справедливо, как договаривались.

Брайан ловко произвел обмен информации на деньги и, оглянувшись, заговорщически прошептал:

— Вам звонила женщина.

— Ого! — воскликнул Кайл, удивленный уже по-настоящему. — Оказывается, я пользуюсь здесь популярностью. Она назвалась?

— Да. Это мисс Линда Шеппард.

— Хм. Интересно. Просила что-нибудь передать?

Брайан снова огляделся.

— Сказала, что будет ждать вас на том месте, где вы встретились вчера.

— Во сколько? — быстро спросил Кайл.

— В девять, — также быстро ответил портье и, бросив взгляд на часы, добавил: — Через двадцать минут.

— Спасибо, Брайан.

— Желаю удачи. — Молодой человек подмигнул ему. — Может, задержитесь у нас, мистер Уоррен?

— Не исключено, — бросил Кайл уже с лестницы.

Говорят, что любовь ослепляет. В случае с Кайлом Уорреном это утверждение оказалось верным на сто процентов. Сообщение Брайана не вызвало у него ни малейшего сомнения. В спешке он даже не заметил отсутствия контрольной отметки — оставленной между дверью и косяком черной нитки.

Что случилось?

Почему она звонила?

Связано ли это с нападением в парке?

Кто и почему покушался на Линду?

Какая новая опасность нависла над ней?

Заскочив на три минуты в душ, он переоделся, прихватил кое-что из тайника под подоконником и сбежал вниз.

— Уходите, мистер Уоррен? — улыбнувшись из-за стойки, спросил Брайан.

— Женщины не любят ждать, — сдерживая шаг, отозвался Кайл.

— Удачи вам. — Удовлетворенно кивнув, портье пододвинул телефон, набрал номер и, дождавшись соединения, произнес два слова: — Он вышел.




Расставшись с подругами, Линда решила наведаться в магазин, а уж потом вернуться домой. Небо на западе потемнело, и по его серому полотну то и дело прыгали молнии. Для жителей расположенного вблизи гор Блэкфилда появление грозовых туч часто становилось полной неожиданностью — они выныривали из-за пиков подобно громадной волне надвигающегося цунами. Так было и на этот раз. В воздухе уже пахло дождем.

Через две минуты Линда пересекла площадь и оказалась в центре если не ночной, то, по крайней мере, вечерней жизни родного городка, в торгово-развлекательном комплексе, называемом, как и повсюду в Штатах, моллом.

Центральный молл Блэкфилда практически ничем, не считая масштабов, не отличался от мол-лов других американских городов и вполне соответствовал тому представлению о торгово-развлекательном комплексе, которое сложилось в сознании большинства американцев в последней четверти двадцатого века. Вымощенные каменными плитами, обсаженные деревьями две пешеходные линии растянулись на пару кварталов и давно стали любимым местом времяпрепровождения десятков людей. В столетних зданиях разместились магазины и кафе. Въезд транспорту запрещен, и запрет распространялся не только на автомобили, но и на велосипеды, скейтборды, скутеры и на все прочее, что, по мнению членов городского совета, препятствовало спокойному отдыху горожан.

Теплыми вечерами в начале лета молл и прилегающие улицы всегда заполняли как жители городка, так и туристы. Звуки, создаваемые уличными музыкантами и теми, кто их слушал, сливались воедино и, отражаясь от стен, смешивались в веселую какофонию. Кафе и ресторанчики становились на время самыми востребованными объектами недвижимости.

Впрочем, Линде было не до веселья. После разговора с Сандрой и Клэр остался осадок неудовлетворенности. Подруги жили полнокровной жизнью, воспитывали детей, она же оставалась одна, а детей и мужа ей заменял сад. Похоже, ветвь Шеппардов безнадежно засыхала.

Эй, а не слишком ли рано ты себя хоронишь?

Подойдя к магазину, над дверью которого горела синяя лампочка, Линда остановилась, порывшись в сумочке, достала ключи и…

— Линда? Мисс Шеппард?

Она круто повернулась, почувствовав, как вдруг сжалось в груди сердце.

— Вы?..




Где же она?

Кайл взглянул на часы — без трех минут девять.

Где Линда?

Он прошелся по асфальтированной дорожке. В парке было темно, но разбросанные кое-где фонари все же позволяли ориентироваться. Кайл остановился. Прислушался.

Тишина.

Он повернул голову вправо — никого. Влево — никого.

Нет, кто-то есть. На скамейке у канала отчетливо просматривался силуэт сидящего человека. Кайл сделал несколько шагов.

— Линда?

Фигура повернулась. Человек поднялся, и полоска света упала на лицо. Лицо мужчины.

Кайл завел руку за спину. Пальцы сжали рукоятку беретты.

Мужчина негромко рассмеялся и покачал головой.

— Я не знаю, кто ты, Уоррен, но думаю, что без тебя мне будет спокойнее.

— Зато я знаю, кто вы, Джефф Кингсли. — Кайл выхватил пистолет.

Из тени справа от него выступили двое.

— Возьмите его и бросьте в канал, — спокойно сказал Кингсли, словно не замечая нацеленного ему в грудь оружия.

— Стоять! — крикнул Кайл, переводя дуло на приближающихся мужчин. — Еще шаг — и я буду стрелять!

Угроза не произвела на двух молчунов ни малейшего впечатления — они надвигались с равнодушным бесстрашием зомби.

Кайл поднял руку, чтобы дать предупредительный выстрел вверх, и нажал на спусковой крючок.

Резкий металлический щелчок был похож на хруст сухой ветки, но не на выстрел.

Кингсли добродушно рассмеялся.

— Что такое, Уоррен? Не получается?

Кайл повторил попытку. С тем же результатом.

— Так спешил, что забыл Проверить обойму, а? Ты просто кретин. Жалкий, пустоголовый кретин.

И тогда — к сожалению, слишком поздно — Кайл все понял. Его подставили. Провели как мальчишку.

Вытащили патроны.

Организовали вызов от имени Линды Шеппард.

Черт, а он даже не проверил, на месте ли нитка. Не позвонил Линде. Не осмотрел оружие. Действительно кретин. Если бы…

Шорох за спиной заставил его обернуться, но среагировать на удар Кайл уже не успел.

В голове как будто взорвалась лампочка, в следующее мгновение земля ушла из-под ног, и он провалился в черную бездну.




Роберт смущенно пожал плечами.

— Я приехал, чтобы извиниться. Был не прав.

Очень жаль.

Странно. Если уж так хотелось извиниться, мог бы послать сообщение по электронной почте.

— Вам, право, не стоило так себя утруждать. Да и извиняться в общем-то не за что. — Линда улыбнулась. — Боюсь, я тоже повела себя не лучшим образом. — Она вздохнула. — Вы давно приехали?

— Часа два назад. Хотел раньше, но по дороге проколол колесо. Магазин был уже закрыт, так что…

— И что бы вы делали, если бы я не пришла сюда?

Роберт развел руками.

— Даже не знаю. Наверное, зашел бы к вам домой… а может, и нет… Вы не беспокойтесь, — поспешно добавил он, — досаждать вам я не стану, просто провожу и уеду. Я же понимаю, что сам все испортил.

— Хорошо. Я сейчас загляну в магазин, проверю сигнализацию, а потом вы меня проводите. Это недалеко… пять минут через парк.

Он закивал в знак согласия.

— Конечно, конечно. А вы держите магазин под сигнализацией?

— Да, таково обязательное условие страховой компании. Их можно понять. — Линда набрала на панели код, отключающий охранную систему, открыла дверь и сделала приглашающий жест Роберту.

— Пожалуйста.

— Спасибо. Не скрою, мне очень интересно. — Он осторожно переступил порог, сделал два шага и остановился. — О, как любопытно!

— Осмотритесь, а я пока кое-что проверю. — Оставив Роберта, Линда заглянула в офис, проверила поступившие по электронной почте сообщения и, вернувшись в зал, подошла к кассе.

Странно. Откуда здесь взялась видеокамера? Надо будет спросить у Дорис.

— Я готова. — Линда повернулась к Роберту. — Вы меня проводите?




Роберт что-то говорил, но Линда плохо его понимала. Внутри у нее все сжалось от страха. В окутавшей парк темноте таилась опасность, и она ощущала ее каждой клеточкой тела. Наверное, ее напряжение передалось и Роберту, потому что он вдруг остановился.

— Смотрите! Она вздрогнула.

— Что?

— Вон там, — прошептал он, указывая на пересекающий парк с севера на юг неглубокий канал.

Когда-то, лет двадцать назад, парк был основным местом отдыха горожан, днем в нем играли дети и работали аттракционы, вечерами по каналу раскатывали на лодках и катамаранах юнцы, а в темных уголках прятались влюбленные парочки. Но потом появился молл, предлагавший иные развлечения, и парк постепенно начал приходить в упадок. В последние два-три года власти постоянно говорили о необходимости восстановить былую популярность «центра общественного досуга», но, как всегда, осуществлению благих намерений мешала прозаическая нехватка финансовых средств.

То, что увидела Линда, напоминало сцену из фильма о мафии: двое мужчин, подтащив к кромке воды третьего, раскачали его и бросили в канал. Затем они повернулись и зашагали к выходу из парка.

— Боже! Надо вызвать полицию! — возбужденно прошептала Линда.

Следующая минута стала звездной в жизни Роберта Шеклинга, менеджера по продажам компании «Колорадо крим», тридцати трех лет, белого, неженатого. Вероятнее всего, в других обстоятельствах Роберт, озабоченный собственной безопасностью, предпочел бы как можно скорее покинуть место преступления в противоположном от зловещей парочки направлении и ограничился тем, что сообщил бы о случившемся в полицию по телефону. Он никогда не отличался особенной смелостью и склонностью к рискованным авантюрам. Но присутствие женщины часто производит на мужчину самый неожиданный и непредсказуемый эффект, подталкивая к совершенно не характерным для него поступкам, пробуждая дремлющие инстинкты и вознося на пьедестал геройства.

Линда даже не поняла, как это случилось. Только что Роберт был здесь, и вот он уже мчится к каналу, сбрасывая на ходу пиджак, и ласточкой — так, по крайней мере, ей показалось — летит в черную воду.




В последний раз Линда делала искусственное дыхание в летнем лагере, будучи подростком. Тогда это было смешно — роль «утопленника» исполняла Клэр, хихикавшая каждый раз, когда подруга пыталась выдохнуть ей в рот. Сейчас она работала в паре с Робертом, и им обоим было не до шуток.

— Раз, два, три… нажим! Раз, два, три… нажим! Есть?

— Нет. Он не дышит!

— Черт! Раз, два, три…

Сколько раз она прижималась к холодным неподвижным губам — Линда не считала. Ей казалось, что прошла уже вечность, что все бесполезно, что пора прекратить бессмысленное издевательство над человеком… над мертвым, но она продолжала это делать с упорством узника, пилящего кандалы осколком камня. В голове шумело, в мозгу билась одна и та же идиотская фраза из телесериала про врачей: «Мы его теряем»…

И вдруг… В груди незнакомца заклокотало, захрипело, серые губы дрогнули, разомкнулись… изо рта, как из незакрытого крана, выплеснулась струйка воды…

— Есть!

Через пять минут потерпевший был уже в полном порядке. Успокоив Линду и Роберта, Кайл сказал, что звонить никуда не надо и он сам сообщит о случившемся в полицию.

— Но те люди… они же пытались вас убить! — запротестовал Роберт.

— Вам необходимо показаться врачу, — настаивала Линда.

— Есть дела поважнее.

В конце концов ему удалось убедить их не предпринимать никаких мер и отправить Линду домой в сопровождении Роберта. Позаимствовав у последнего телефон, Кайл сделал два звонка, после чего поспешил в «Фишермен инн».

Сменившая Брайана Кейт Бенсон встретила его удивленным взглядом.

— О, где это вы умудрились так промокнуть?

Кайл слабо улыбнулся.

— Попал под дождь.

Она покачала головой.

— Вам надо срочно принять горячий душ и переодеться. Поднимайтесь к себе, я сделаю вам чаю с бренди.

— Спасибо, Кейт, но не стоит. Я скоро уйду.

— Да вы что?! — Она всплеснула руками. — Посмотрите на себя! Грелка к ногам, два шерстяных одеяла и спать!

— Мисс Бенсон, если кто-то будет спрашивать, отвечайте, что меня нет и сегодня вечером вы меня не видели. Договорились?

Она с сомнением кивнула.

— Как хотите, Кайл, но, может быть, вы объясните, что происходит?

— Объясню, Кейт, но только позже, ладно? — Он направился к лестнице, слыша за спиной ее бормотание.

Итак, игра перешла в эндшпиль. Джефф Кингсли сделал сильный ход и сейчас, наверное, празднует победу. Победители обычно не торопятся, и этим следует воспользоваться.

А уж потом придет время возвращать долги.




8


В дверь постучали. Громко и требовательно. Кайл, еще не успевший переодеться, на цыпочках, метнулся к стене.

— Мистер Уоррен! — Голос определенно принадлежал Кейт Бенсон, но звучал непривычно высоко, взволнованно. — К вам пришли. Будьте добры спуститься вниз.

— Кого там принесло? — сонно проворчал Кайл.

— Открывайте, Уоррен! — крикнул мужской голос. — И поживее. Это полиция! Не заставляйте нас ломать двери — платить придется вам!

— Полиция? Я вас не вызывал, — буркнул Кайл, поспешно оглядывая комнату.

— Прекрати паясничать и открывай. Даю тебе одну минуту, — предупредил второй мужской голос.

— Ладно, ладно, сейчас.

Минуты хватило, чтобы проверить тайник под подоконником и взять оттуда то, что нужно. Кайл повернул ключ.

Первым порог переступил детектив Моррис.

— Собирайся, пойдешь с нами, — коротко бросил он.

— У вас и ордер есть? — вежливо осведомился Кайл. — И вообще, в чем дело?

Моррис коротко взглянул на второго полицейского. Тот кивнул.

— Не догадываешься? Хотим задать тебе пару вопросов.

— На пару я могу ответить и здесь. Разве что вы угостите меня завтраком.

— Все, хватит! — взревел Моррис. — Похищена Дорис Карпински, и у нас есть основания полагать, что ты имеешь к этому отношение.




Все полицейские участки похожи друг на друга царящей в них особой атмосферой, создаваемой постоянным присутствием в одном месте занятых нелегкой работой мужчин. Характерной чертой блэкфилдского участка было то, что неподалеку от входа в него расположилась передвижная закусочная, где всегда можно было купить любимое лакомство всех американских стражей порядка — свежие пончики, а также горячий кофе, охлажденный чай с лимоном, острые, как лист осоки, хот-доги и сочащиеся холестерином гамбургеры. Металлическая табличка справа от недавно покрашенной гулкой железной двери все еще несла на себе следы прошлогоднего нападения на этот бастион правопорядка — пятна желтой краски. Ровно год назад группа приезжей молодежи, недовольная задержанием их перебравшего лишнего и устроившего шумное купание нагишом в городском фонтане товарища, предприняла штурм участка. Битва продолжалась примерно полчаса, после чего нападавшие с позором отступили, успев, однако, залить фасад желтой краской.

В вестибюле, сразу за входной дверью, восседал за высоким столом дежурный сержант, всем своим видом демонстрировавший неумолимую справедливость закона. На стене за его спиной висела табличка с надписью «Следственный отдел» и жирной черной стрелкой, указывающей в небеса.

Кайла провели сначала по узкому полутемному коридору с обшарпанными стенами, потом по лестнице на второй этаж. Внимание каждого, кто поднимался сюда, привлекал грязно-белый предупредительный знак с перечеркнутой крест-накрест дымящейся сигаретой и грозной надписью «Здесь курят!». Отрицательная частица «не» была аккуратно стерта. То, что второй этаж представляет собой, может быть, последний в США плацдарм свободных курильщиков, подтверждал и стойкий табачный запах.

В небольшой, со всего одним окном комнате, куда привели Кайла, стояли два письменных стола, три стула и вешалка для одежды. Одну стену занимали картотечные шкафчики, другую украшали фотографии в деревянных рамках, на одной из которых был запечатлен детектив Моррис в полном полицейском облачении, с суровым выражением лица и рукой на кобуре. Для полноты картины не хватало только подписи типа: «Со мной не шутят».

Моррис кивком указал Кайлу на стул.

— Садись. Я задам тебе несколько вопросов, и если ты ответишь на них удовлетворительно, то, может быть, выйдешь отсюда… завтра. — Он усмехнулся: похоже, чувство юмора не оставляло детектива даже в самые напряженные моменты.

— Вот что, Моррис, — Кайл опустился на стул и, закинув ногу на ногу, достал из кармана рубашки маленькую книжечку, — я бы с удовольствием поиграл в твои игры, но времени нет. Будь добр, сними трубку и позвони своему шефу.

— С какой это стати? — Моррис, прищурясь, уставился на задержанного.

— А вот с какой. — Кайл раскрыл книжечку. — Будем знакомы — специальный агент Федерального бюро расследований Кайл Уоррен.




— В последний раз Дорис Карпински видели вчера, около половины пятого вечера. Мисс Шеппард, владелица магазина «Радужный мир», в котором девушка подрабатывает на летних каникулах, отпустила ее домой. Эти показания подтверждает находившийся в то же время в магазине мистер Шилтон. Перед уходом Дорис позвонила домой и сказала матери, что придет к шести часам. Больше ее никто не видел.

Начальник полиции Блэкфилда Том Гордон, крупный мужчина лет пятидесяти пяти, с подозрительно черными усами и ясными, как мартовское небо, глазами, пожал плечами и оглядел присутствующих.

— Когда Дорис не вернулась домой к десяти вечера, ее отец Питер Карпински позвонил в полицейский участок. А полчаса спустя с Карпинскими связался неизвестный. Сказал, что девочка у него, а об условиях освобождения будет сообщено дополнительно. — Том помолчал, глядя в окно, за которым не было ничего, кроме строительного забора, окружающего здание склада, принадлежавшее закрывшейся года три назад фабрике готовых завтраков. — Сегодня утром нам стало известно, что Дорис видели накануне неподалеку от «Фишермен инн». — Он посмотрел на Кайла. — Вот так, агент Уоррен. Надеюсь, вы на нас не в обиде. Согласно закону ФБР может подключиться к розыску только по истечении семи дней, так что вмешиваться официально вы не имеете права, но, надеюсь, в помощи нам не откажете, не так ли?

— Кто сообщил, что девочку видели возле «Фишермен инн»? — спросил Кайл, пропустив вопрос мимо ушей.

Гордон посмотрел на лежащий перед ним на столе листок.

— Звонил Брайан Финчли, портье. Он шел на смену к семи часам и видел Дорис, которую знает лично, неподалеку от автомобильной стоянки.

— Откуда он ее знает?

Даже этот довольно простой вопрос поставил начальника полиции в затруднительное положение. Он бросил взгляд на детектива Морриса, но тот лишь пожал плечами.

— Ясно. — Кайл на секунду задумался. — Мне нужно с ним поговорить.

Том Гордон кивнул.

— Мы доставим его через полчаса.

— Родители уже получали требование о выкупе? Похитители вообще выходили на контакт?

— Нет.

— Что ж, тогда я предлагаю следующее…

Через двадцать минут Программа поисков исчезнувшей девушки была составлена.

А дальше началось интересное.

Отвечая на вопросы полицейских, объявившиеся вдруг во множестве свидетели рассказывали, что неподалеку от автостоянки останавливался то ли фургон, то ли грузовик, что был он то ли белый, то ли черный, что сидели в нем то ли двое белых, то ли трое чернокожих. Некоторые из «свидетелей» утверждали, что Дорис активно сопротивлялась; другие доказывали, что она села в кабину сама; третьи клялись, что ее забросили в фургон уже мертвой.

Насмерть перепуганные родители ожидали, что похитители потребуют выкуп, но на связь с ними никто не вышел. Что касается полиции, то там иллюзиями себя не тешили, потому что семья Карпински была не из тех, которые в состоянии уплатить похитителям солидный выкуп.

Похоже, преступник или преступники преследовали иные цели.

Для поисков девушки Блэкфилд предпринял беспрецедентные меры и мобилизовал все имеющиеся силы. Сотни граждан прочесывали город. Горожане обшаривали берега реки. Были тщательно проверены расположенные между гостиницей и соседним кварталом корпуса строящегося спортивно-развлекательного комплекса. Фотографию Дорис опубликовала на первой странице ежедневная газета, о ней говорили в новостях и по местному телевидению.

Поиски не дали результатов. Среди полицейских воцарилось уныние. Все понимали, что девушку уже могли вывезти из города. А дальше…




В комнатушке, освещенной свисающей с потолка голой лампочкой, царил полумрак. Дорис осмотрелась, но не увидела ничего, что могло бы подсказать, где она находится. Никакой мебели, кроме стола, не было. Не было даже кровати, и девушка обнаружила, что лежит на матрасе, прикрытом похожей на половую тряпку простыней. Окно закрывала другая тряпка, напоминающая армейское одеяло.

Она подняла руку — часы «таймекс», подаренные матерью, исчезли. И не только они, но и туфли, и сумочка.

Дорис попыталась подняться, но смогла только сесть — свободу передвижений ограничивала нейлоновая веревка, соединявшая перехватывающий запястье металлический обруч с вбитой в деревянный пол ржавой железной скобой.

Ну ты и вляпалась!

Она попыталась вспомнить, что случилось, но все воспоминания обрывались на том моменте, когда…

Возвращаясь с работы, Дорис заглянула в интернет-кафе, отправила пару сообщений, разгромила армию виртуальных пришельцев, пытавшихся захватить Землю, и отправилась домой. Она едва успела свернуть в переулок, когда кто-то окликнул ее.

— Мисс…

— Да?

Ничего больше Дорис сказать не успела, потому что перед ней вдруг материализовался какой-то мужчина.

— Извините, мисс, это не вы уронили?

Она наклонилась, и в тот же момент незнакомец ударил ее по голове. Падая, Дорис увидела вспышку, а потом все померкло.

В следующий момент чья-то рука прижала к ее лицу что-то мягкое и влажное, и Дорис, сделав судорожный вдох, провалилась в темноту.

За что? Почему? Кто?

Неужели ее похищение дело рук объявившегося в городе маньяка?

— Черт.

Проклятие прозвучало очень тихо, тем не менее его услышали. Дверь со скрипом отворилась — никаких шагов Дорис не слышала, — и в комнату вошел мужчина. Довольно высокий, плотный, в черной футболке и в светло-коричневых слаксах. На лице — дешевая маска Санта-Клауса.

— Что вам от меня нужно? — прохрипела Дорис и с отчаянием поняла, что все ее старание замаскировать страх не дало нужного результата.

Некоторое время он стоял молча, глядя на нее сверху вниз, как великан-людоед, решающий, съесть пленницу сейчас или оставить на завтрак. А может быть, и не людоед, а тот маньяк, о котором говорил весь город.

— Вот что, девочка, я не собираюсь тебя убивать или насиловать, но мне нужна пленка.

— Я… я не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотала Дорис.

— Понимаешь, дрянь! — Незнакомец резко подался вперед. — Не изображай невинную овечку! У вас в магазине появилась видеокамера. Мне нужна кассета. Ты поняла?

Она кивнула.

— Обдумай все хорошенько. Представь возможные варианты развития событий. Ты же умная девочка. Я вернусь через час.

Прежде чем уйти, незнакомец привязал ее правую руку к левой, залепил рот широкой полоской скотча и ушел.

Определенно влипла.

Ладно, хватит ныть! — одернула себя Дорис. Думай, как будешь выбираться.

Итак, ему нужна кассета. Если человек пошел на похищение, считающееся во всем мире одним из тягчайших преступлений, значит, запись представляет большую ценность. Ладно, она возвращает ему кассету и… Что дальше? Где гарантии, что ее не уберут? Как нежелательного свидетеля. Вывод ясен: ее участь уже решена.

Как же быть? Как быть? Как?!

Дорис показалось, что прошло не более десяти минут, когда дверь снова заскрипела.

— Итак, ты все обдумала, — бесстрастно произнес незнакомец, сдирая с ее лица противный скотч. — Время истекло.

— Отпустите меня, и я принесу кассету. Мужчина неприятно усмехнулся.

— Не считай меня идиотом, девочка.

— Но тогда я не представляю… Он не дал ей договорить.

— Слушай меня, крошка. Ты проведешь здесь ночь. А утром мы что-нибудь придумаем. Ты что-нибудь придумаешь, ясно?

Она кивнула.




Вернувшись домой, Линда прилегла на кровать, понимая, что не уснет, и испытывая странное ощущение подавленности и опустошенности. Она не спешила подниматься, а свет постепенно слабел, в комнате становилось все темнее, тени сгущались, обступая ее, поглощая.

Линда закрыла глаза. Из-за постоянного в последнее время недосыпания она не успевала восстановить силы, и тело от годами накапливавшейся в нем усталости становилось все тяжелее и тяжелее. В конце концов сознание отключилось, и она, словно увлекаемая силой тяготения, соскользнула в сон.

…Лифт шел вниз. Она стояла в тесной кабинке, глядя прямо перед собой на коричневую обшивку стен. Кабина остановилась, половинки двери разошлись в стороны, и она выглянула в пустой, темный коридор. Место было знакомое, и Линда знала, что если выйдет и свернет направо, то окажется дома, в своей комнате, но ей нужно было ехать дальше, ниже. Зачем?

Едва она нажала на кнопку, чтобы закрыть двери, как в кабину проскользнул какой-то мужчина. Это был Стэн, которого она почему-то считала мертвым. Дышать вдруг стало трудно. На нем были светлые брюки, голубая рубашка и неопределенного цвета галстук — все то, что он надел в тот самый день, когда они виделись в последний раз. Он вежливо поздоровался с ней и повернулся лицом к двери. Несколько секунд она смотрела на его затылок и шею, покрытую густыми, темными волосками, потом в ужасе отпрянула.

Разве ты не помнишь? Разве ты забыла, что убила Стэна?

Лифт опускался невероятно медленно, но в конце концов все же достиг первого этажа и остановился. Двери открылись. Стэн вышел из кабины и растворился в темноте холла. Линда осталась одна. Чувствуя, как тело покрывается холодным, липким потом, она стояла перед дверью и никак не могла решить, последовать ли за Стэном в непроглядный мрак или подождать.

Как раз в тот момент, когда она, определившись, все же сделала шаг вперед, кто-то прыгнул на нее из темноты. Прежде чем она успела увернуться или хотя бы отступить, длинные руки обхватили ее сзади и оттащили от выхода. Она хотела крикнуть, но голос застрял в горле. Пальцы сжали шею. Страх парализовал ее. Тиски пальцев давили, сокрушая волю, подавляя желание сопротивляться.

Зачем тебе жить? — шептал чей-то голос. Ты ведь давно уже умерла. Расслабься. Сдайся. Позволь себе умереть еще раз.

Тепло раскатилось по телу. Страх вдруг стал рассеиваться, улетучиваться, а его место заполняло ощущение легкости и блаженства. Оказывается, умереть приятно. Она вскрикнула — не от ужаса, а от удивления.

Вскрикнула и проснулась.

Открыв глаза, Линда обнаружила, что лежит на кровати. Рука поднялась к груди, туда, где билось сердце. Конечно, ей и раньше снились эротические сны, но никогда прежде удовольствие не было так тесно и так необъяснимо связано со страхом. Какое-то время она лежала неподвижно в темноте, шокированная сделанным открытием. Что скрывается в глубинах ее подсознания? Какие тайные желания? Кто был тот мужчина во сне?

Все еще чувствуя на себе его сильные руки, Линда попыталась найти ответ. Джефф Кингсли? Нет. Определенно нет. Незнакомец возник как призрак, тайный искуситель и одновременно враг. Стэн? Тоже нет. За все время, что они провели вместе, он ни разу не поднял на нее руку. Тогда кто же? Оставалось только предположить, что во сне материализовался тот неизвестный, тот невидимый, кто следил за ней в последнее время. Но тогда почему ее страх загадочно трансформировался в острое сексуальное наслаждение?

Линда медленно вдохнула, словно надеясь продлить, сохранить почти забытое ощущение.

В дверь позвонили.




9


Безумие овладевало им все сильнее. Иногда, в минуты прояснения, он понимал это, но сопротивляться той темной силе, которая жила и крепла в нем, уже не мог. Яд под названием Шейла Шеппард отравил его. Та, которую он называл когда-то Евой, та, которая предала его, та, которую он убил, мстила ему из прошлого. Ведьма не умерла — ее дух ожил в дочери, Линде Шеппард. Она преследовала его, не давала покою, будила в нем те же желания, что и ее мать. Он смотрел на Линду, а видел Шейлу. Во сне она смеялась над ним, дразнила его, манила, а потом, когда он бросался к ней, убегала, выскальзывала из рук.

Он должен положить всему этому конец. Убить ведьму. Первый план не удался — помешал какой-то чужак. Пришлось разработать второй, но тут на его пути встала девчонка.

В те редкие моменты, когда жившее в нем чудовище засыпало, когда мир представал в истинном свете, он с ужасом осознавал, что движется к бездне, и спешил исправить положение. Он подбрасывал Линде веточки жасмина в надежде, что она поймет опасность, прочтет предупреждение и исчезнет. Не срабатывало.

В последний раз, придя в магазин, он снова оставил там знак и, уже выходя, заметил рядом с кассой неуклюже замаскированную видеокамеру. Девчонка перехитрила его! Сначала он пришел в ярость, но потом, хорошенько все проанализировав, решил, что шанс еще есть. Нужно лишь как следует все продумать.

Похитить Дорис не составило большого труда. Сейчас она спрятана в надежном месте. Теперь она его запасной вариант. Если охотнику не удается настичь зверя в логове, его можно заманить в ловушку.

То, что дела плохи, Джефф Кингсли понял из звонка Брайана Финчли, который, волнуясь и путаясь, сообщил, что операция по устранению чужака, назвавшегося Кайлом Уорреном, не увенчалась успехом. Более того, чужак оказался агентом ФБР и сам допрашивал беднягу Брайана, правда, по другому делу — в связи с похищением Дорис Карпински. Хорошо зная своего подручного, Джефф понимал, что тот расколется, как только полиция возьмется за него по-настоящему. Кольцо сжималось.

Прикинув шансы, Джефф пришел к выводу, что пора уносить ноги. Конечно, оставлять уютное гнездышко, процветающий бизнес, как легальный, так и подпольный, не хотелось, но нужно быть реалистом — лучше потерять часть, чем лишиться всего. Запасной путь был уже проложен. И надо спешить — пока полиция занята поиском девчонки, исчезновение почтенного горожанина пройдет незаметно.




В кабинете Тома Гордона царило унылое молчание. Поиски Дорис Карпински, продолжавшиеся весь день, не дали никакого результата. Сидевшие за столом люди пили кофе, стараясь не смотреть друг на друга. Все варианты были отработаны, оставалось только ждать.

Почему Дорис? Почему именно она?

Кайл посмотрел на часы — половина одиннадцатого. Он знал, что занимается не своим делом, но оставаться в стороне не мог. Как и все остальные. В конце концов Блэкфилд был и его городом.

Том Гордон откашлялся.

— Ну, у кого какие мысли? — спросил он, обводя взглядом подчиненных.

Все потупились. Тишина давила, как могильный камень.

На столе начальника полиции несмело звякнул телефон, и Гордон моментально схватил трубку.

— Да?

Люди затаили дыхание и с надеждой повернули головы к начальнику.

— Да. Что? Когда? Конечно, я приеду сам. Понимаю. — Гордон осторожно положил трубку и потянулся за сигаретами.

— Что, шеф? — не выдержал Моррис.

Начальник полиции щелкнул зажигалкой,

глубоко затянулся и, лишь выпустив в воздух сизую струю дыма, медленно кивнул.

— Звонил отец девочки. Похититель вышел на связь.

— Что ему нужно? Она жива? Ребята записали разговор? — посыпались со всех сторон вопросы.

Гордон поднял руку.

— Ему нужны пятьдесят тысяч баксов. Дорис жива — он дал ей сказать несколько слов. Саймон и Гейбриэл записали разговор. Определить, откуда звонили, не удалось. Преступник назначил время передачи денег — шесть утра. Место назовет за полчаса до срока. — Дождавшись, пока шум уляжется, Гордон продолжил: — Не сомневаюсь, что у него есть какой-то план. Наша задача — разработать свой. Начнем.

Что-то было не так. Что-то было неправильно. Кайл чувствовал это. Ощущение беспокойства, смутной тревоги, не оставляло его и усиливалось с каждой минутой. Он попытался сосредоточиться, понять, о чем говорит Гордон, но мысли упрямо сворачивали в сторону, и голос начальника полиции доходил до него, словно пробиваясь через снежный сугроб.

Стоп. Сконцентрируйся на другом, на том, что не дает покою. Постарайся.

Кайл отключил слух и закрыл глаза. И сигнал, посылаемый подсознанием, тут же стал яснее.

Ей грозит опасность.

Ей? Кому? Он затаил дыхание.

Ей. Линде Шеппард. Поспеши.

Кайл прижал ладони к вискам.

— …Таким образом, мы сможем контролировать сразу все районы города и все выходящие из него дороги, — доносился издалека ровный голос Гордона. — Если похититель попытается…

Кайл стиснул зубы и представил, как ушные раковины перекрывают тяжелые свинцовые заслонки. Голос пропал. Он услышал шаги. Кто-то поднимался по ступенькам. Ну же! В голове у Кайла будто вспыхнул свет. Теперь он видел то же, что видел незнакомец. Дверь с ручкой в виде львиной головы. Белая кнопка звонка справа от двери. Он втянул носом воздух и ощутил сладкий запах жасмина.

— Черт!

— Что с вами, Уоррен?

Кайл открыл глаза — Том Гордон напряженно всматривался в его лицо. Кто-то тронул его за плечо. Он повернулся.

— Эй, агент, уснул? — насмешливо спросил Моррис. — Выпей кофе — сегодня нас ожидает долгая ночь.

Кайл поднялся.

— Простите, Гордон. Мне нужно идти. — Не дожидаясь ответа, он встал из-за стола и шагнул к двери. — Я вернусь, как только…

Торопись!

Моррис крикнул что-то ему вслед. Начальник полиции сухо кашлянул. Кто-то ухмыльнулся. Плевать. Нужно спешить. Линду хотят убить!

Захлопнув за собой дверь, Кайл кубарем скатился по лестнице, промчался через вестибюль мимо задремавшего дежурного сержанта и выскочил на улицу. Слава богу, он оставил мотоцикл на стоянке перед участком.

Только бы успеть. Только бы успеть!

«Кавасаки» завелся с полуоборота. Кайл прыгнул в седло и дал полный газ.

— Ну же, друг, не подведи!

Он мчался по темным улицам, ведомый неким безошибочным чутьем, моля только о том, чтобы не налететь колесом на камень. План города стоял перед глазами, и на нем огненной линией — маршрут.

Вправо… прямо… быстрее!

Он влетел на молчаливую, отмеченную полудюжиной растянувшихся по обе стороны от проезжей части фонарей Уилмор-стрит, как гонщик, спешащий к финишу последнего, решающего этапа.

Показался двухэтажный особняк. Кайл выключил мотор и бесшумно подкатился к ступенькам. Опустил подножку. Слез с седла. Прислушался.

Тихо. Ни огонька.

А может быть, у него слишком богатое воображение?

И все же… Он знал, что не успокоится, пока не убедится, что с Линдой все в порядке, что ей ничего не угрожает.

Кайл тихонько поднялся по ступенькам и уже поднес палец к белой кнопке звонка, как вдруг заметил, что дверь лишь притворена, но не заперта. Он осторожно толкнул ее и, выждав секунду, переступил порог.

Тишина.

Неужели опоздал?

Или…

Кто-то вскрикнул. Где? Наверху? Кайл метнулся к лестнице, взлетел на второй этаж и инстинктивно свернул направо.

Второй крик — короткий, оборванный — заставил его вздрогнуть. Забыв выхватить из плечевой кобуры беретту, Кайл вышиб ногой дверь.




— Кто там? — негромко спросила Линда, остановившись у двери.

— Полиция, мисс. Сержант Бриггз. — Голос незнакомый, но уверенный и спокойный. — Это касается Дорис Карпински. Надо кое-что уточнить.

— У вас есть какие-то новости о Дорис?

— Есть, мисс Шеппард. Но мне нужно задать вам пару вопросов. Извините, что поздно.

— Конечно. Все в порядке. Я сейчас открою. — Она торопливо отодвинула засов, сбросила предохранительную цепочку и…

Линда не успела его рассмотреть — удар пришелся прямо в лицо, искры брызнули из глаз, и она рухнула на пол.




Сон или явь?

Она лежала на кровати с привязанными к изголовью руками. Во рту — сладковатый привкус крови. В комнате было темно. Слишком темно. Линда моргнула и только тогда поняла, что глаза завязаны платком. Незнакомец наклонился — она ощутила его дыхание, коснувшееся ее обнаженного плеча.

— Очнулась? — Он дотронулся до ее щеки. Ладонь была гладкая, но твердая. — Сейчас ты умрешь. Как умерла твоя мать. Как умер твой отец. Ты знаешь, как он умирал? Знаешь, о чем он просил перед смертью?

— Кто вы? — прошептала Линда, едва ворочая языком. — Зачем вы это делаете?

— Кто я? — Он рассмеялся. — Скоро узнаешь. Твоя мать отравила меня. Да. Отравила и предала. Твой отец встал у меня на пути. Ты могла бы избежать их участи, если бы держалась подальше от Блэкфилда, но…

Она вздрогнула — он положил руки ей на груди. Раздвинул коленом нога. Все, как в том сне.

— Ты красивая. — Его голос дрогнул. — Ты чертовски красивая. Но красота бывает проклятием, знаешь? Весь ваш род отмечен этой печатью. Пришла пора освободить Блэкфилд от зла. Но сначала я должен дать тебе яд.

Рука скользнула ниже, и Линду передернуло от отвращения. Она вскрикнула, и в тот же момент другая рука незнакомца зажала ей рот.

— Тебя никто не услышит, — зашептал он, наклоняясь к самому ее уху. — Полиция ищет бедняжку Дорис, так что им не до тебя.

Изловчившись, она укусила его за палец.

— Дрянь! Ну что ж, посмотрим, как ты сейчас запоешь!

— Не дождешься!

Он поднял голову, словно прислушиваясь.

Пол вдруг задрожал, словно при землетрясении. Дверь хлопнула, распахнувшись, и кто-то, вихрем влетевший в комнату, с размаху ударил чужака под ребра.

— Линда! — крикнул Кайл, но прежде чем она успела отозваться, незнакомец вскочил, держась за ушибленный бок.

Неизвестно откуда взявшийся в его руке нож описал широкую дугу, и Кайл отпрыгнул, однако слишком поздно: лезвие взрезало рубашку на груди. Чужак снова взмахнул ножом — Кайл подался на шаг назад, но, оступившись, упал.

— Эй ты! — крикнула Линда, выбрасывая ноги. Удар пришелся незнакомцу в колено.

Нога у него подогнулась, он пошатнулся, но устоял, ухватившись за край стола. Секундного замешательства противника оказалось достаточно, чтобы Кайл выхватил пистолет.

— Не двигаться!

Незнакомец замер. Мгновение мужчины смотрели друг на друга, и в это мгновение что-то случилось. Что-то такое, отчего беретта в руке Кайла дрогнула.

Линде, которая ничего этого не видела, пауза совсем не понравилась.

— Повернись, — негромко и как-то неуверенно приказал Кайл.

Незнакомец подчинился.

— Руки за голову.

Чужак поднял руки и вдруг прыгнул вперед, вышибая стекло выставленными вперед локтями. Разлетевшиеся осколки стекла посыпались на Линду, которая с опозданием отвернула лицо.

В комнату ворвался прохладный, с каплями дождя ветер. Вскочив с пола, Кайл бросился к окну, высунулся и посмотрел вниз.

— Черт, ушел. — Он повернулся к Линде. — Вы в порядке? Не ранены?

— Разрежьте, пожалуйста, веревки.

— Минуту. — Он исчез ненадолго, а вернувшись, перерезал веревки на ее запястьях и отбросил нож в сторону.

Потом, прежде чем снять с глаз Линды повязку, бережно прикрыл ее простыней.




Пока Линда принимала душ, одевалась и готовила кофе, Кайл успел позвонить Тому Гордону и коротко, не вдаваясь в детали, рассказал о случившемся.

— Ну и дела, — пробормотал озадаченно начальник полиции.

— Есть новости о Дорис?

— Пока нет. — Гордон немного помолчал. — Вы позаботитесь о мисс Шеппард, агент Уоррен? У нас сейчас просто нет лишних людей, понимаете?

— Понимаю. — Кайл положил трубку.

— Значит, ты его не узнала? — Кайл отставил пустую чашку. — И он никого тебе не напомнил?

— Нет. — Линда виновато пожала плечами. — Но я уверена, что это он убил маму. И, наверное, папу. — Она отвернулась, скрывая подступившие к глазам слезы.

Кайл встал со стула и, обойдя стол, обнял ее за плечи.

— Не надо. Мы его найдем. Линда всхлипнула.

— А Дорис? Он вздохнул.

— Не знаю. Мне кажется, у него есть какой-то план. Но какой? Придется ждать до утра. А тебе надо попытаться уснуть.

Ей почему-то показалось, что он собирается уйти.

— Тебе надо идти? — Линда повернулась и посмотрела ему в глаза.

Кайл напрягся.

— Нет, но…

Его глаза как будто излучали тепло и участие. И не только. Было в них что-то еще. Что-то такое, отчего сердце начинало стучать, кровь вдруг разбегалась теплой волной, а голова шла кругом. Когда он оказывался рядом, с ней творилось неладное, и Линда понимала, что не должна, да и не может принимать какие-либо решения, пребывая в таком состоянии. И в то же время она знала, что не хочет отпускать его, не хочет терять.

— Линда…

В горле застрял комок, и ей удалось лишь выдавить одно короткое слово:

— Да?

Только когда все случилось, Линда в полной мере осознала, насколько ей не хватало этого, насколько сильным было желание. Боже, да она просто умирала без секса, без поцелуев и ласк! Ее руки сплелись за спиной Кайла в немой мольбе: не останавливайся, не прекращай!

Она почувствовала, как он расстегнул бюстгальтер, как его пальцы прикоснулись к обнаженному телу, как робко двинулись к грудям. Возбуждение, восторг новизны были так сильны, что ей стало почти страшно. Другое лицо, другой рот — более широкий и мягкий, совсем другой мужчина. Новый остров, который ей еще только предстояло исследовать. Она начала расстегивать пуговицы на рубашке, спеша как можно скорее добраться до теплой, такой притягательной наготы.

Кайл наклонился и прижал ее к себе. Мгновение или дольше Линда находилась в этом положении, прижавшись к его плечу, чувствуя тепло его руки. Потом она посмотрела на него, и в этот момент их губы соприкоснулись. Они стали целоваться. Господи, как это было хорошо! Если она и могла о чем-то думать, то только о том, как замечательно ощущать во рту движение его языка. Ее рука гладила симпатичное смуглое лицо. Она закинула ногу на его колено, чтобы плотнее прижаться к Кайлу. Надо признаться, что этот жест оказался ключиком, отомкнувшим память физическую, сохранившуюся в теле, после того как она давным-давно ускользнула из разума. Наверное, такие же ощущения испытывает пианист, не помнящий нот до тех пор, пока кончики пальцев не коснутся клавиш. Они двигались, следуя знакомым движениям танца, который исполняли раньше, в других обстоятельствах и с другими партнерами.

Линда не решилась открыть глаза, опасаясь, что, если сделает это, магия момента исчезнет. Она целовала губы Кайла, сохранившие аромат кофе, ее колено ощущало пульсацию его плоти, безошибочно свидетельствовавшую о степени возбуждения.

Кайл мягко уложил ее на диван, и его рука без единого звука, словно от этого все могло внезапно исчезнуть, плавно двинулась по изгибам ее тела, в то время как их губы слились в поцелуе.

Крепко зажмурившись, Линда подчинилась его воле. У нее кружилась голова, ей не хватало воздуха. Отчаянно хотелось застонать, прошептать что-нибудь Кайлу на ухо, но она молчала из опасения, что малейший звук может пробудить их от волшебного сна.

Кайл сжал ее грудь рукой и приник к ней горячими, влажными губами.

От нахлынувшей волны эмоций Линда едва сдерживалась, чтобы не закричать. Но она еще крепче зажмурилась, и звук остался внутри. Ей была непереносима мысль, что все это может закончиться. Услышав прерывистое дыхание Кайла, она вцепилась в бархатную обивку дивана. Поразительно, насколько знакомыми и в то же время странными оказались ощущения!

Губы Кайла ласкали кожу ее шеи, и Линда, почувствовав, что его движения стали более напористыми, открыла глаза.

— Кайл? — позвала она шепотом. — Тебе не кажется, что это не слишком хорошая идея?

— Нет. — Он прижался щекой к ее плечу.

Какое-то мгновение Линда ждала, что Кайл

скажет еще что-нибудь, но он просто лежал на ней, ожидая, когда кровь перестанет пульсировать в ушах и в других местах. Потом нежно поцеловал ее и сел.

Линда тоже поднялась и привела свою одежду в порядок. Она смотрели друг на друга с виноватыми улыбками. Что тут можно сказать, кроме того, что они оба сошли с ума?

Когда Линда встала, то увидела на рукаве синей рубашки Кайла свой волос и протянула руку, чтобы его снять.

Знала ли она, что от этого движения у него перехватило дыхание от желания? Господи!

— Мне уйти? — шепотом спросил Кайл. Ее рука застыла в воздухе.

— Нет, — так же шепотом ответила Линда.




Июньские ночи слишком коротки. Когда они наконец разомкнули объятия, небо на востоке уже посветлело, возвещая о наступлении нового дня.

Кайл бросил взгляд на часы — без четверти четыре.

— Тебе нужно идти, — сказала Линда и, завернувшись в простыню, поднялась с кровати. — Я приготовлю кофе.

— Я бы не отказался и от чего-то более существенного, — пробормотал он, вспомнив, что в последний раз ел часов пятнадцать назад.

Она улыбнулась.

— Постараюсь.

Через двадцать минут они уже уплетали яичницу с ветчиной, приготовленные на скорую руку бутерброды с сыром и запивали все это кофе.

— Он должен позвонить в половине шестого?

Кайл кивнул.

— Да, но мне кажется, он готовит нам какой-то сюрприз.

— Ты хочешь сказать, что…

В прихожей зазвонил телефон, и Линда, не договорив, бросилась из кухни. Кайл последовал за ней.

— Да?

— Тетя Линда?

— Боже, Дорис?! Где ты? Что…

— Тетя Линда, у меня всего полминуты.

— Я слушаю.

— Пожалуйста, сходите в магазин и возьмите видеокамеру возле кассы. Вам нужно будет принести ее вместе с кассетой в назначенное место. Я перезвоню ровно через час. И, пожалуйста, никакой полиции, иначе…

— Иначе я порежу ее на куски, понятно? — добавил незнакомый — нет, знакомый! — мужской голос.

— Я все поняла, — сжимая трубку побелевшими от напряжения пальцами, ответила Линда.

Кайл покачал головой.

— Ему нужна кассета из видеокамеры, зачем? И что там, на этой кассете?

— Кажется, я догадываюсь, — задумчиво сказала Линда. — Дело вот в чем…

— Значит, на кассете есть человек, который приносил в магазин жасмин? Тот, кто уже дважды пытался тебя убить?

— Думаю, да.

Кайл задумчиво потер небритую щеку.

— Получается, что деньги его не интересуют, ему нужна кассета. Боюсь, у Дорис мало шансов. Он хочет отвлечь полицию, назвав какое-то место для обмена девочки на деньги. Черт, если бы знать, где этот ублюдок прячет ее!

Линда медленно положила трубку на аппарат.

— Думаю, я смогу это сделать. Он изумленно посмотрел на нее.

— Как?

Она криво усмехнулась.

— Я же Шеппард. Ведьма. У меня есть дар. …Мать заговорила о даре, когда Линде исполнилось двенадцать.

— Этим даром владели все женщины в нашем роду. Ты можешь видеть будущее, ты можешь воспринимать чувства других людей, ты можешь очень многое. Но только помни: дар это еще и большая ответственность. Никогда не используй его во зло. И никогда не заглядывай в свое будущее.

— А ты, мама? Ты пользуешься даром? — спросила Линда.

Шейла Шеппард отвернулась.

— Да, — тихо сказала она. — Однажды я заглянула в свое будущее.

— И что? — Девочка знала, что услышит что-то страшное, но удержаться от вопроса не смогла.

— И через неделю пропал твой отец.

Линда открыла верхний шкафчик и достала серебряную чашу. Подержала ее в руках. Потом налила в нее воды и поставила на стол. Это был ее второй опыт, а о первом она старалась не вспоминать.

Кайл с любопытством наблюдал за ней.

Линда закрыла глаза. Минуту или две она молчала, потом Кайл увидел, как под веками задвигались глазные яблоки.

— Я вижу ее. Дорис… она в какой-то комнате… у нее связаны руки. — Лицо Линды напряглось. — И я вижу его.

— Ты можешь определить, что это за здание? — шепотом спросил Кайл.

— Постараюсь. Да, кажется, я узнаю место…




Нижний край окна находился на одном уровне с макушкой Кайла. Он прислушался, надеясь услышать хоть какие-то звуки, но не услышал ровным счетом ничего.

Оглядевшись, он заметил валявшийся неподалеку пластмассовой ящик и, поднеся его к окну, приставил к стене, чтобы заглянуть внутрь сомнительного помещения.

Линда описала его довольно подробно — серое двухэтажное здание напротив супермаркета, раньше там размещалась небольшая швейная фабрика. По ее словам, Дорис держали в комнате на первом этаже.

А если нет?

Кайл достал пистолет. За годы службы в ФБР применять оружие в реальных условиях ему приходилось только дважды. Придется ли стрелять сейчас?

Он встал на ящик.

И ничего не увидел — настолько заросло грязью стекло. К тому же в помещении не было света. Может быть, лучше подождать, вызвать полицию? А если именно в эту минуту с девочкой что-то случится? Уверенности в том, что Гордон и его команда смогут действовать тихо и незаметно, у Кайла не было. Если же преступник что-то заподозрит, то судьба Дорис предрешена. К тому же у Гордона «сейчас другие заботы. Нет, все нужно делать самому.

С той стороны здания, которая выходила на улицу, имелась бетонированная подъездная площадка. Вскарабкавшись на узкий парапет, Кайл попытался открыть металлическую дверь, но та была надежно заперта изнутри. Он спрыгнул с парапета и прошел за угол. Глухая, без окон, стена, сложенная из шлакобетонных блоков. И дверь. Массивная стальная дверь с внушительным замком. Кайл прошел дальше. Асфальтированная дорожка, кучка мусора. В окне табличка «Сдается внаем». Он покрутил ручку — ничего.

Ему ничего не оставалось, как вернуться к боковой двери. Замок выглядел вполне надежным, но вот болты, которыми петля крепилась к стене, держались на честном слове. Обшарив ближайшие кустики, Кайл нашел ржавый металлический прут и, пользуясь им как рычагом, попытался вырвать болты.

Через пару минут его усилия принесли результат: петля со скрипом изогнулась, сорвалась вместе с замком и дверь приоткрылась.

А вот теперь действуй строго по инструкции, напомнил себе Кайл.

Впрочем, согласно той же инструкции предпринимать какие-либо действия в одиночку в подобной ситуации строго не рекомендовалось.

Если похитителя здесь нет, если он уже отправился на встречу с Линдой, то надо сразу, обнаружив Дорис, вызывать полицию.

Оказавшись внутри, Кайл повернул налево и через несколько шагов остановился, держа пистолет в руке.

Кайл прислушался и ничего не услышал. Затхлый запах лишь подтвердил, что этими помещениями давно никто не пользуется.

Он осторожно прошел по длинному гулкому коридору и оказался перед закрытой дверью. По его расчетам, именно за этой дверью находилась комната, в которой преступник держал Дорис. Стараясь не шуметь, Кайл попытался повернуть ручку. Дверь была заперта.

И вот тогда ему показалось, что там, в комнате, кто-то шмыгнул носом.

Сердце защемило от боли. Девочка плачет, потому что думает, что вернулся ее мучитель. Она приняла Кайла за него. Кайл сглотнул подступивший к горлу комок и затаил дыхание.

Он может вернуться в любую минуту.

В любую секунду.

— Сердце застучало быстрее. Что, если похититель там?

За его спиной послышались осторожные шаги. Кайл едва успел отступить за угол.

— Кто здесь? Здесь есть кто-нибудь? — Голос принадлежал мужчине, и Кайл слышал его шумное дыхание. Незнакомец сделал два шага и повторил: — Кто здесь? Здесь есть кто-нибудь? Отвечайте!

Мужчина сделал еще один шаг, и Кайл понял, что после следующего он сможет увидеть его.

Он повернулся в ту сторону коридора, где должен был появиться незнакомец, выставил левую ногу вперед и, приняв таким образом идеальную для стрельбы стойку, твердо и отчетливо произнес:

— ФБР! Оставаться на месте! Положить оружие!

Еще до того, как последнее слово слетело с его губ, пуля с визгом врезалась в стену. Два других выстрела последовали за первым после почти неуловимой паузы. Незнакомец стрелял наугад, вразброс, в надежде, что хотя бы один выстрел достигнет цели.

Кайл услышал шаркающий звук и понял, что противник отступает, намереваясь, по-видимому, забаррикадироваться в комнате с Дорис. А может быть, просто для того, чтобы избавиться от опасной свидетельницы.

Он пригнулся, прыгнул вперед, перекатился через открытое пространство и замер, распластавшись на полу, метрах в трех от того места, где только что стоял. И тут же громыхнули выстрелы — два или три. Кайла не успел их сосчитать, но знал точно — ни одна пуля в него не попала.

Он приподнялся, оперся на локти, вскинул пистолет, поймал в прицел фигуру человека и дважды нажал на спусковой крючок, посылая пули в маячивший перед ним темный силуэт. Как в мишень в тире.

При каждом попадании его противник слегка вздрагивал, как будто его мучила икота. Оружие он, однако, не выронил. Кайл выстрелил в третий раз и снял палец со спускового крючка, только когда мужчина упал.

Теперь в помещении и пахло так же, как в тире.

Прошло несколько секунд. Пороховая дымка немного рассеялась.

Кайл поднялся и, держа пистолет наготове, подошел к тому, в кого только что стрелял. Незнакомец был вооружен казавшимся огромным револьвером, и Кайлу стало немного не по себе. Он отшвырнул оружие ногой подальше и опустил беретту. Человек, лежавший на полу, был одет в коричневые брюки и черный джемпер, на ногах — кроссовки.

Незнакомец упал на бок, лицом от Кайла, и, похоже, не дышал. По крайней мере, никаких признаков дыхания Кайл не заметил. Крови видно не было, только два темных пятна на спине. Третья пуля, наверное, прошла мимо.

Держа пистолет наготове, он опустился на корточки и проверил пульс.

Пульс не прощупывался.

— Черт бы тебя побрал. — Кайл выпрямился. — Не смей подыхать, ублюдок. Не смей подыхать.

Он отступил, опасаясь, что не выдержит, потеряет контроль над собой и пнет убитого в лицо. Сделал два глубоких вдоха, чтобы окончательно взять себя в руки, и шагнул к комнате, дверь которой была уже открыта.

Дорис лежала на грязном матрасе, со связанными за спиной руками и заклеенным скотчем ртом. Она не плакала, но в глазах ее застыл страх.

— Привет, милая, — сказал Кайл. — Я пришел за тобой.




10


Чудеса, если и случаются, то не каждый день. Неделя Блэкфилда, привлекшая необычайно много туристов, пронеслась как сон. Власти с гордостью говорили о небывалом успехе праздника, скромно упоминая о затраченных средствах и приложенных усилиях. Торговцы потирали руки, подсчитывая прибыль, а Эльвира Муркок, по слухам, намеревалась обзавестись новой коляской. Нечего и говорить, что особой популярностью у гостей пользовался магазин «Радужный мир», а особенно его владелица Линда Шеппард. Смущенная расспросами, интервью и вообще обрушившейся на нее известностью, она хотела уехать на время, но в конце концов смирилась со своей участью и даже согласилась принять участие в ток-шоу, организованном прибывшей из Денвера знаменитой телеведущей Лорой Страйк. Что касается Дорис, то девушка просто купалась в лучах славы.

Через неделю после окончания торжеств полиция закончила расследование. Результаты его потрясли Блэкфилд.

Кто бы мог подумать, что Джефф Кингсли окажется наркодилером, безжалостно расправившимся со своими подручными! Благодаря бдительности некоего агента ФБР преступника удалось задержать в самый последний момент, когда он уже садился на самолет в Пуэбло.

Но еще большей сенсацией стало известие о том, что похитителем Дорис Карпински, маньяком, дважды покушавшимся на жизнь Линды Шеппард, был не кто иной, как хозяин ресторана «Три луны» Шон Маккелан!

В общем, лето выдалось богатым на события, и Блэкфилд, почувствовавший себя в центре внимания всего штата, пребывал в состоянии легкого головокружения.




Ей снова снился он.

В этом сне было все то, чего ей так не хватало в реальной жизни, а главное — в нем был Кайл Уоррен.

Линда проснулась в полной темноте и не сразу поняла, где находится. Она по привычке протянула руку к ночнику, стоявшему на тумбочке слева от кровати. Из наполнявшего комнату мрака постепенно проступали очертания незнакомых предметов: платяного шкафа в углу, столика у окна и чего-то еще, напоминающего понурую фигуру в бесформенном длинном плаще.

Вешалка. И на ней мой халат, поняла Линда. Боже, я не узнала собственную комнату!

Она потянулась. Тело еще горело от призрачных ласк. Сердце стучало, как работающий на пределе мотор гоночного автомобиля. Только рядом никого не было. Ее окружала пустота.

Глаза различали все новые и новые предметы: овал зеркала с застывшим в нем мертвенно-бледным бликом лунного света, одиноко стоящий в середине комнаты стул, шлепанцы на полу, похожие на следы, оставленные невидимкой. Каждый из этих предметов существовал отдельно от других, между ними не было никакой связи, они не создавали атмосферы дома, а казались деталями картины какого-нибудь сюрреалиста. Картины под названием «Одиночество».

Что-то сломалось в ее жизни. Сломалось уже давно, но до поры Линда предпочитала не замечать поломку, мирясь с неудобствами, неустроенностью и одиночеством. Какое-то время она двигалась по инерции, не зная куда, но надеясь, что рано или поздно дорога сама выведет ее к залитой солнцем зеленой поляне.

И вот… Все, что у нее осталось, это сны. Но если сны — это лучшее, что есть, то к чему такая жизнь?

Она поднялась, включила верхний свет и, подойдя к зеркалу, долго смотрела на свое отражение. Потом взяла с полки первую попавшую под руку книгу и снова легла. Она долго старалась вникнуть в смысл расплывающихся перед глазами слов, теряя строчки и поминутно поглядывая на часы.




Линда грустно улыбнулась своему отражению в зеркале, и оно ответило ей тем же. Иногда она ловила себя на том, что видит в нем не себя, а кого-то другого, знакомого, но все же чужого человека с печальным, усталым лицом, жестким ртом, грустными, неулыбчивыми глазами и давно утратившими блеск волосами, перехваченными на затылке зеленой ленточкой. Женщина, смотревшая на нее из зеркала, жила в мире без радостей и надежд, в мире, где день начинался и заканчивался работой, где даже выходные и праздники ничем не отличались от однообразно серых будней.

Она жила в этом мире третий месяц.

Может быть, уже хватит ныть?

Голос, принадлежащий прежней Линде Шеппард, еще звучал в ней, доносясь из то ли какого-то уголка памяти, еще хранящего образы минувшего, то ли из параллельного мира, где, возможно, жила и была счастлива настоящая Линда.

Когда все переменилось? В какой день и час она вдруг потеряла уверенность в себе, утратила интерес к людям и миру и превратилась в жалкого клона, в бледную и чахлую копию себя самой?

Нет, это произошло не вдруг, не в одночасье.

Устало, как будто позади осталась целая рабочая неделя, проведенная у конвейерной ленты какого-нибудь цеха готовых завтраков, Линда прошла из ванной в кухню, включила электрический чайник и стала готовить бутерброды.

Утро только наступило, а солнце уже припекало вовсю, обещая еще один жаркий день. Август подходил к концу. Линда всегда любила осень. Это время года как нельзя лучше подходило для размышлений, для новых начинаний. Лето слишком взбалмошная и кипучая пора, летом человек живет не разумом, а чувствами, действует под напором гормонов. Поэтому-то именно весной и летом люди чаще всего и совершают глупости, о которых потом сожалеют, и ошибки, которые приходится потом долго исправлять.

Вот и ты совершила глупость — влюбилась.

Старомодный чайник засвистел. Линда положила в чашку чайный пакетик, налила воды и только поднесла ко рту бутерброд, как зазвонил телефон.

Время, когда от каждого звонка замирало сердце, давно прошло.

— Да?

— Мисс Шеппард? Линда Шеппард?

— Слушаю.

— Это я.

Боже, какая самоуверенность! Я. Можно подумать, что она машина, в памяти которой все когда-либо слышанные голоса разложены по отдельным файлам и снабжены ярлычками.

— Извините, но… Не могли бы вы назвать себя?

В голосе звонившего прорезались нетерпеливые и даже обиженные нотки:

— Быстро же ты меня забыла. А вот я тебя, как видишь, не забыл.

Что-то знакомое… эти капризные интонации… это произношение… Неужели…

— Стэн? — неуверенно спросила она. — Стэн Брэдли?

— Ну наконец-то! — хмыкнул он. — Я звоню тебе из Денвера. Прилетел в отпуск и хочу встретиться. Когда ты сможешь приехать?

Вот здорово! Бросил ее беременную, удрал, столько лет от него ни слуху ни духу, а теперь, объявившись, он полагает, что она кинется к нему по первому свистку! Каков наглец!

— Зачем? — стараясь сохранять хладнокровие, спросила Линда.

Простой, казалось бы, вопрос застал Стэна врасплох.

— Как это зачем? Мы ведь не чужие в конце концов. Посидим, вспомним…

— Нам нечего вспоминать, у нас нет ничего общего. И не звони мне больше.

— Эй-эй, постой! Не клади трубку! Мне нужно тебя увидеть… Это важно.

Она выдернула телефонный шнур из розетки и постаралась успокоиться, что оказалось не так-то просто — нервы, как потревоженные струны, гудели до самого вечера. Линда вспомнила предостережение Эльвиры Муркок насчет опасности, исходящей от человека из прошлого. Оказывается, прошлое у нее было, и из него, как из гадкого, » вонючего болота, вылезали мерзкие щупальца. Стэн Брэдли… Джефф Кингсли… Шон Маккелан… Два месяца назад ей казалось, что с прошлым покончено, но вот оно снова дало о себе знать. Неужели человек обречен до конца жизни таскать это бремя? Неужели нельзя начать жизнь заново, с чистого листа? Может быть, взять отпуск, закрыть магазин и уехать куда-нибудь на пару недель? Куда-нибудь, где тебя никто не знает, где на тебя не показывают пальцем и не шепчут вслед: «Ведьма». Туда, где можно смешаться с толпой и стать песчинкой на морском берегу.

Туда, где в голову не будут лезть мысли о Кайле Уоррене.




Линда почти забыла о звонке Стэна, но через два дня он снова напомнил о себе.

— Мисс Шеппард, к вам пришли! — крикнула Дорис, хотя дверь офиса была открыта.

— Попроси пройти сюда! — Линда поймала себя на том, что тоже кричит без всякой на то необходимости. — И займись делом! — Сама она занималась делом с самого утра, стараясь разобраться в новой бухгалтерской программе, которая, по уверениям Роберта Шеклинга, позволяла составить баланс за пять минут. Потратив три или четыре часа, Линда мысленно смирилась с тем, что снова придется обращаться за помощью к Дорис.

— Вот ты где, — произнес слегка надтреснутый мужской голос.

Линда отвела глаза от монитора.

— Стэн?

Если бы не голос, если бы не его недавний звонок, Линда, наверное, и не узнала бы своего давнего любовника и отца ее не родившегося ребенка. Стэн не просто изменился — как ни крути, она тоже была уже далеко не та, что десять лет назад, — он стал, точнее выглядел, другим человеком, состарившись лет на двадцать. Прежний Стэн Брэдли, лоснящийся, упитанный, ухоженный, самодовольный и уверенный в себе бизнесмен исчез, а вместо него появился неопределенного возраста тип с заметным, переваливающимся через ремень рыхлым брюшком, поредевшими и потерявшими блеск волосами и болезненно-серым лицом.

— Стэн? — невольно повторила она, словно надеялась в глубине души услышать какое-то другое имя.

— Что, не узнала? — Он усмехнулся. — А вот я тебя сразу узнал. — Масленый взгляд скользнул по ней, и Линде моментально захотелось принять душ, а еще лучше ванну. — Совсем не изменилась.

— Зачем явился?

— Явился? Не очень-то ты мне рада. Ладно, признаю, сам виноват. — Стэн вдруг распрямился, расправил плечи, подтянулся и стал почти похож на себя прежнего. — Нам надо поговорить. Пойдем куда-нибудь. Ты же можешь оставить свою лавочку на часок-другой? Угощу тебя ланчем. Как в старые добрые времена, ладно?

Похоже, отделаться от него будет непросто, подумала Линда, а раз так, то разговор лучше перенести в другое место, подальше от любопытных глаз и ушей.

— О'кей, я могу уделить тебе полчаса. Но не больше. Здесь, за углом, есть кафе. Поговорим там.

Она поднялась, выключила компьютер и прошла мимо застрявшего в дверях Стэна, который не сделал ни малейшей попытки посторониться. От соприкосновения с его жирным брюхом ее едва не передернуло от отвращения.

— Вы уходите, мисс Шеппард? — вежливо осведомилась Дорис, с любопытством и без всякого стеснения рассматривая Стэна.

— На ланч. Вернусь через полчаса.

— Хорошо, мисс Шеппард.

Уже за дверью Стэн самодовольно рассмеялся.

— Так и осталась «мисс», а? И застряла в этом городишке. Похоже, жизнь не удалась? Ничего, это поправимо. •

В кафе яблоку негде было упасть, но Линда все же отыскала пару свободных мест за уютным столиком в углу и помахала рукой, подзывая официантку, достаточно молодой возраст которой позволял надеяться, что она не умрет раньше, чем выполнит заказ.

— Думаю, для шерри сегодня слишком жарко, так что я возьму пиво, — решил Стэн. — Ты что будешь?

— Не откажусь от пива. Он взял меню.

— Ты не возражаешь, если я закажу тапас?

— Разве от моих возражений что-то изменится? Валяй, заказывай.

— Если я правильно помню, ты не любила оливки…

— А я уже позабыла. — Линда постаралась произнести это твердо, но прозвучало все равно с оттенком грусти. — Итак, что тебе от меня нужно?

Стэн театрально вздохнул и развел руками.

— Ты все-таки изменилась. Ладно, перейду к делу. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Наверное, если бы в кафе вошел и заказал двойной виски Усама бен Ладенг Линда не испытала бы такого шока.

Воспользовавшись возникшей паузой, Стэн отпил холодного пива из высокого запотевшего стакана и крякнул от удовольствия.

— Удивлена?

— Не то слово, — пробормотала Линда. — Ты… серьезно?

— Абсолютно. Я виноват перед тобой и хочу по мере возможности загладить свою вину. Ты не пожалеешь. У меня устойчивое финансовое положение, так что работать тебе не придется. Понимаю, предложение неожиданное, есть над чем подумать. Я подожду. Но думай быстрее — через неделю мне нужно вернуться в Сингапур. Мы могли бы вылететь вместе.




Удивительно, однако он не стал навязывать свое общество после ланча и, пообещав позвонить через пару дней, оставил ее в покое.

Но о каком покое может идти речь после такого визита? Вообще-то Линда верила в благородные порывы, в пробудившуюся совесть, в духовное просветление и в тому подобные феномены, но никак не могла убедить себя в том, что нечто подобное случилось именно со Стэном Брэдли. Однако если отвергнуть такой вариант, то чем тогда объяснить его опоздавшее на десять лет предложение создать семью, слепив ее из пепла давно сгоревших чувств?

Что-то явно не увязывалось. Прокрутив в голове самые разные сценарии, Линда решила обратиться за помощью к Роберту Шеклингу. После случая в парке Роберт приезжал в Блэкфилд еще несколько раз, они много разговаривали и даже подружились.

Вечером Линда набрала его номер и, когда Роберт ответил, коротко объяснила суть проблемы.

— Я хочу, чтобы ты попытался выяснить все, что только возможно, о человеке по имени Стэн Брэдли. Ему тридцать восемь лет. Когда-то он работал в «Банке Колорадо», потом перевелся в сингапурское отделение. Меня интересует любая информация.

— Надеюсь, ты не собираешься принимать предложение этого мерзавца? — спросил Роберт.

— Конечно нет. Но мне нужно знать; что за игру он затеял. И, пожалуйста, поторопись.

— Сделаю все, что могу. С тебя обед.

— Согласна. Только не в «Трех лунах».

Роберт рассмеялся и пообещал позвонить,

как только что-то узнает.

Позвонил он уже через два дня.

— Боюсь, одним обедом ты не отделаешься.

— Что-нибудь откопал? Так быстро? — удивилась Линда. — Рассказывай. А к обеду предлагаю добавить поход в кино.

— У меня есть план лучше. Как насчет поездки в Скалистые горы? Я прочитал об одном миленьком местечке у Золотого озера…

— Не забегай далеко вперед, — оборвала полет его фантазии Линда. — Рассказывай, что у тебя. Мне почему-то кажется, что Стэн — путешествующий многоженец или хозяин подпольного гарема, решивший пополнить естественную убыль одалисок за мой счет.

— В гарем ты не прошла бы… по возрасту, — пошутил Роберт. — Ладно, слушай. Я посетил несколько сайтов в Интернете и вот что узнал. Во-первых, твой приятель действительно работал в сингапурском отделении «Банка Колорадо».

— Значит, не соврал, — прокомментировала Линда.

— Во-вторых, в данный момент человек с таким именем в списке служащих банка не значится.

— Вот как!

— Да. Ни в головном офисе, ни в периферийных отделениях, — продолжал Роберт. — Но это еще не все.

— Слушаю.

— Из списков служащих он исчез в две тысячи втором году. В денверских газетах никакой информации на этот счет нет. Я порылся в сингапурских и кое-что обнаружил. Тебя еще интересует?

— Даже очень.

— Если коротко, то Стэн Брэдли сделал в Сингапуре неплохую карьеру, поднялся почти на самый верх. Судя по всему, пользовался большим доверием руководства. А потом начались проблемы.

— И почему это я не удивлена?

— Не знаю. В общем, твой приятель почувствовал вкус восточной жизни и, наверное, решил, что ему все позволено. Купил яхту, «бентли», апартаменты, виллу и… о мелочах говорить не буду. Но, как ты сама понимаешь, всему рано или поздно приходит конец. Похоже, в Денвере почувствовали неладное и прислали проверку. Не стану утомлять тебя деталями, но Брэдли уволили. Как сказано в официальном пресс-релизе, «за утрату доверия, несанкционированные финансовые операции и поведение, дискредитирующее репутацию банка».

— Даже так!

— Даже так. Но и это еще не все.

— Боже, что еще натворил бедняга Стэн? Разбил служебную машину? Или подделал кредитную карточку?

Роберт усмехнулся.

— Нет, это уже из другой области. Твой дружок успел жениться в Сингапуре, стать отцом двух детей, двух девочек, и развестись. Так что он сейчас вполне свободен и готов вступить в новый брак.

Поблагодарив Роберта, Линда положила трубку и задумалась. То, что она узнала о Стэне, не стало сюрпризом. Вопрос был в другом: зачем ему она, Линда? У нее же ничего нет.

Загадка.




Он позвонил на третий день.

— Я уже в Блэкфилде. Буду у тебя через четверть часа. — Твердый тон. Нотки самоуверенности.

И повесил трубку.

Линда мысленно выругалась — она не успела и слова сказать. Какой апломб! Неужели он всерьез полагает, что она примет его предложение? Неужели думает, что все эти годы она ждала его, Стэна Брэдли?

Ровно через пятнадцать минут в дверь позвонили. Линда открыла и едва не рассмеялась — огромный букет почти скрывал гостя. В другой руке бутылка шампанского, под мышкой — коробка дорогих шоколадных конфет. Стэн явно рассчитывал произвести впечатление.

— Это тебе. — Он протянул цветы и сделал попытку поцеловать ее в щеку.

Линда уклонилась. Бедняжка, как взял за образец голливудских героев пятидесятых, так и не может с ним расстаться!

— Спасибо, Стэн, но не стоило так тратиться. Уверен, что можешь себе такое позволить?

Стрела попала в цель — на лице гостя появилось оскорбленное выражение.

— Не беспокойся, с этим у меня все в порядке.

— Ну и хорошо. — Она сделала приглашающий жест. — Проходи в гостиную.

Стэн кивнул и уверенно повернул направо — не забыл, хотя и был в доме всего лишь один раз. Положил конфеты на журнальный столик, поставил бутылку, огляделся.

— А у тебя все по-прежнему. Даже диван тот же.

— Да. Подожди минутку, я сейчас.

— Конечно.

Когда Линда вернулась, Стэн уже расположился на диване. Она отметила и свежую рубашку, и модный галстук, и отлично сшитый костюм из шелка.

Стэн разлил шампанское.

— За нас.

Линда промолчала. Выпили.

— Не люблю откладывать дело в долгий ящик. — Стэн аккуратно промокнул губы тонким платком с вышитой монограммой — настоящий джентльмен. — Ты подумала о моем предложении, не так ли?

— Да, подумала. — Линда поставила бокал на стеклянный столик. — Хочу спросить тебя кое о чем. Ты не против?

— Разумеется, нет. Нам же не по двадцать лет, чтобы бросаться в омут с головой. — Он усмехнулся. — К тому же я не красавчик, при одном взгляде на которого у девушки кружится голова. Спрашивай.

— Хорошо, я тоже не хочу ходить вокруг да около. Скажи, зачем я тебе нужна?

С домашним заданием Стэн справился — проиграл возможные ситуации, подобрал подходящие маски и теперь ловко нацепил ту, что шла под ярлычком «раскаявшийся грешник»: мягкая грусть в глазах, морщины на лбу, складки у рта, застывший на губах горький вздох.

— Знаешь, я прошел нелегкий путь, а когда оказался наверху, вдруг понял, что растерял все самое дорогое. И прежде всего тебя.

Ничего иного Линда и не ждала. Стэн принял ее молчание за приглашение продолжать.

— Понимаю, у тебя есть основания обижаться, сердиться и не доверять, но теперь все будет по-другому.

Линде вдруг стало противно.

— Ты знаешь, что я потеряла ребенка? — тихо спросила она. — А кого потерял ты?

— Что? — не понял Стэн. — О чем ты говоришь?

— Ты сказал, что растерял самое дорогое. Что именно?

Он растерянно посмотрел на нее.

— Ну…

— Что для тебя самое дорогое? Должность?

— Послушай, Линда…

— Или, может, вилла в Сингапуре? «Бентли»?

Стэн открыл и тут же закрыл рот.

— Жена? Двое дочерей? Уж не они ли для тебя самое дорогое?

Он криво усмехнулся.

— Похоже, в наше время тайн уже не осталось, верно? Сама узнала или кто-то рассказал?

— Неужели тебе мало того, что ты уже сделал? — Линда словно и не слышала его. — Им… мне… всем…

— Успокойся, я все объясню.

— Нет, Стэн, хватит. Я могу только повторить то, что сказала тебе десять лет назад: убирайся отсюда! Выметайся! И никогда — слышишь? — никогда не попадайся мне на глаза!

Так Стэн Брэдли во второй раз покинул дом Линды Шеппард. Только теперь он не уехал на «понтиаке», а ушел пешком, и Линда, проводив его взглядом, не расплакалась, а рассмеялась: уходя, Стэн прихватил и цветы, и открытую бутылку шампанского, и коробку конфет.

А вечером позвонил Кайл.




11


За годы службы Кайл привык к тому, что, если операция проходит успешно, начальство не стесняется приписать заслуги себе, а если что-то идет не так — сваливает вину на подчиненных. Так было всегда, и так будет всегда. Но на этот раз, выслушав язвительные комментарии начальника денверского отделения ФБР, в которых его участие в освобождении Дорис Карпински называлось «ничем не оправданным авантюризмом», он не выдержал и ответил, изложив собственную точку зрения на задачи и приоритеты в работе Федерального бюро расследований.

Старший агент молча и почти бесстрастно выслушал его пламенную речь, после чего посоветовал Кайлу взять отпуск и подумать на досуге, стоит ли и дальше продолжать карьеру в организации, «мало чем отличающейся от СС», и под руководством человека, «чьи интеллектуальные способности вызывают большие сомнения».

Кайл понял, что погорячился, хватил через край, но извиняться и брать слова обратно не стал, а заявил, что в отпуск уйдет сразу после того, как отчитается по делу.

Но через три дня в городе произошло серьезное убийство, и отпуска были отменены, а затем агента Уоррена отправили в академию ФБР в Квонтико на очередные курсы — в общем, колесо вертелось в обычном режиме.

Наконец в конце августа, когда Кайл уже был готов сдать табельное оружие и стать на две недели свободным человеком, ему позвонил начальник полиции Блэкфилда Том Гордон.

— Надо поговорить, — коротко сказал он. — Я в Денвере, и у меня полтора часа времени.

— Встретимся на центральной площади, — предложил Кайл. — Вы знаете, где это?

— Найду, — буркнул Гордон. — В конце концов, я полицейский.

— Отлично. Там есть одно заведение, где восхитительно готовят каламари.

— Не уверен, что так уж люблю этих ваших… как их…

Кайл рассмеялся.

— Не беспокойтесь, ваш желудок не пострадает. Итак, встречаемся через двадцать минут в «Пензано».

Полчаса спустя они уже сидели в уютном зале ресторанчика, хозяин которого был кое-чем обязан Кайлу, а потому проблем со свободным столиком у Кайла никогда не возникало.

Гордон немного успокоился, увидев, что за таинственным и немного пугающим названием «каламари» скрывается обыкновенный кальмар, приготовленный, правда, по особому рецепту, секрет которого сохранялся в глубокой тайне. А отведав превосходного фритто мисто, гость из Блэкфилда отбросил последние опасения и принялся за еду с аппетитом холостяка, привыкшего довольствоваться гамбургерами и баночным пивом.

— Нравится? — спросил Уоррен, глядя на Гордона через дымчатое стекло бокала.

— Не отказался бы и от второй порции, — признался тот. — Наверное, все дело в названии. Поставь передо мной обычное жаркое из овощей, я бы, может, и стал носом водить, а фритто мисто… тут у любого слюнки потекут.

Отдав должное шедеврам средиземноморской кухни и вину, мужчины сделали наконец паузу и посмотрели друг на друга.

— Так что все-таки случилось, Том? Гордон огляделся и тяжело вздохнул.

— Здесь ведь не курят, а? — спросил он.

— Не курят. Курение теперь считается общественно опасным деянием и карается почти так же строго, как убийство.

— Черт бы их побрал, — выругался под нос Гордон. — Во что превратили Америку! Помяните мое слово, они скоро запретят нам носить оружие.

Кайл имел на этот счет свою точку зрения, но вступать в дискуссию не стал.

— Итак, Том…

Гордон отложил вилку и, еще раз оглядевшись, подался вперед.

— Помните канал, в котором вас едва не утопили?

— Помню. Премерзкое, должен признаться, место. По крайней мере, себе бы я такую могилу не пожелал.

— Насчет могилы вы в самую точку.

— То есть?

— После того случая власти решили привести парк в порядок. Ну, установить освещение, заасфальтировать дорожки, поставить беседки, скамейки и все такое. Но главное… — Гордон многозначительно помолчал, — почистить канал.

Кайл молчал.

— Работы начались на прошлой неделе. Спустили воду, вызвали технику… дно оказалось заиленным… и…

— Черт возьми, Том, перестаньте делать паузы. Что они там нашли? Клад медных монет?

— Не совсем. Труп. Точнее, то, что от него осталось. Похоже, пролежал там не один год. Ну, вам-то такое не в диковинку, а мои ребята не выдержали. Ваш приятель Моррис расстался с завтраком прямо на месте. В общем, для опознания он уже не годился.

— Моррис?

— Труп. Тело. Скелет. Останки. Называйте как хотите.

— И все-таки вы что-то нашли, верно, Том? Иначе не позвонили бы мне. Вы же не случайно приехали в Денвер?

— Не случайно. — Гордон отвел глаза. — На пальце было обручальное кольцо с двумя именами и датой.

Кайл скрипнул зубами. Он уже все понял.

— С датой гадать не буду, а имена…

Гордон кивнул.

— Да, Крис Бейкер и Шейла Шеппард. Родители Линды Шеппард. Дата — мы проверили — их свадьбы.

Некоторое время оба молчали.

— Линда говорила, что ее отец исчез, пропал, когда ей не было и года, так?

Гордон кивнул.

— Да, надо признаться, его особенно и не искали. Решили, что парень просто сбежал. Вы же знаете, как у нас некоторые относились к Шеппард… считали их ведьмами.

— Шон Маккелан… По словам Линды, он сам сказал ей, что убил ее мать и отца.

Шон Маккелан мертв, а никаких доказательств, кроме слов Линды, у нас нет. Доказать его причастность к убийству Шейлы практически невозможно. Что же касается Криса Бейкера… В общем, останками занимаются сейчас эксперты. Во-первых, надо установить личность, а во-вторых, причину смерти. Придется, наверное, проводить генетическую экспертизу.

— Линда уже знает? Гордон покачал головой.

— Пока нет.

— Но вам же нужен образец… для сравнения.

— Кое-что у нас есть. Раздобыли. В медицинском центре была ее кровь… Линда сдавала анализы три месяца назад.

— Когда станут известны результаты?

— Послезавтра.

— Понятно. — Кайл задумчиво побарабанил по столу. — А теперь скажите, Том: вы же приехали не только для того, чтобы сообщить мне это? Есть что-то еще?

Гордон потянулся за сигаретами, но, вспомнив, что тут не курят, досадливо фыркнул.

— От вас ничего не скроешь. Да, есть кое-что еще. Слушайте…




— Как ты?

Линда так растерялась, что вместо того, чтобы приглушить звук телевизора, сделала его громче.

— Я? Нормально… хорошо… — Сердце заколотилось вдруг так, что она положила руку на грудь, опасаясь, как бы Кайл не услышал предательского стука.

— Извини, что не звонил.

— Ничего, все в порядке. У тебя же дела.

Ей показалось или он действительно вздохнул?

— Нам нужно встретиться… поговорить… Ты не против, если я приеду?

— Нет, конечно. Приезжай, буду рада. Уикэнд у меня свободен, так что…

— Я бы хотел приехать раньше, скажем, завтра. Тебя устроит?

— Мм… хорошо. Днем ищи меня в магазине, после шести дома.

— Буду к шести.

— Договорились.

Тема была исчерпана, но ни Линда, ни Кайл не спешили класть трубку. Молчание затягивалось.

— Как Дорис? — наконец спросил Кайл.

— У нее все в порядке.

Вздох. На этот раз ей уж точно не показалось.

— Ладно, до завтра.

— До завтра.

— Спокойной ночи.

— И тебе тоже.

Линда положила трубку, посидела, глядя в темное окно, и, понимая, что не уснет, прошла в кухню.

Кайл приезжает. Зачем? О чем он хочет с ней поговорить? Что случилось?

Она заварила чаю с мелиссой, выпила чашку, потом, почувствовав, что проголодалась, съела шоколадку.

Что ждет ее завтра? Очередное разочарование? Или…

Нет, лучше всего ни о чем не думать и ничего не ждать.




Кайл в строгом сером костюме, в голубой рубашке и синем галстуке в мелкую зеленую полоску выглядел непривычно. Он долго устраивался на диване, потом вдруг вспомнил про принесенную им бутылку вина, а Линда никак не могла найти словно нарочно запропастившийся куда-то штопор. В конце концов инструмент отыскался, бутылку открыли, но напряжение не спало, а только усилилось.

Линда еще накануне дала себе слово не готовиться к визиту специально, однако не выдержала и сначала сбегала в магазин, где купила фрукты, сыр, хлеб, два бифштекса, греческий салат и даже баночку икры, чем нанесла сокрушительный удар по своему недельному бюджету.

С работы она ушла раньше, с честью выдержав допрос Дорис, умело замаскированный под невинное любопытство. В конце концов девчонка, так и не вытянув из нее ни слова, покачала головой и объявила:

— Если вы ждете Кайла Уоррена, то ни в коем случае не надевайте свое бирюзовое платье.

Пораженная такой прозорливостью и способностями к дедукции — она и в самом деле собиралась надеть бирюзовое платье, — Линда сначала застыла как столб, а «потом выдавила из себя одно лишь слово:

— Почему?

Дорис снисходительно усмехнулась.

— Потому что в нем вы выглядите совершенно юной, я бы сказала, девочкой, а мужчины определенного склада предпочитают иметь дело с женщинами. Все, чего вы достигнете в бирюзовом платье, это спугнете его, а потом себя же винить будете.

— Откуда ты это все взяла? — удивилась Линда. — И почему решила, что я жду мистера Уоррена?

Дорис достала из-под прилавка книгу в яркой обложке и с самоуверенным названием «Как приручить и удержать мужчину. Руководство для начинающих и сомневающихся».

— Твоя мать знает, какие книги ты читаешь? — строго спросила Линда.

Дорис отвела глаза — врать не краснея она еще не научилась.

— Ну я не знаю, но сама она ее уже прочитала.

Линда спрятала улыбку.

— А что касается мистера Уоррена, то тут и гадать нечего — ради кого вы бы еще стали покупать икру!

Под таким напором логики Линде ничего не оставалось, как только спешно ретироваться.

В итоге бирюзовое платье осталось висеть в шкафу, откуда было извлечено другое, сиреневое с вышивкой. Демонстрировать его Дорис Линда не решилась.




И вот они сидят, потягивая вино, закусывая сыром и виноградом, разговаривают обо всем на свете, но только не о том, что привело его сюда.

Стрелки часов неумолимо приближались к восьми, когда Линда все же решилась перейти к делу.

— Ты говорил… Кайл поднял голову.

— Да, мне нужно сообщить тебе кое-что. Она потупилась. Вот оно… Господи… Кайл вздохнул, собираясь с духом.»

— Полиция нашла твоего отца.

— Что?

Кайл наклонился и взял ее за руку.

— Его тело. Они нашли его на прошлой неделе, когда расчищали канал в парке.

Линда сглотнула подступивший к горлу комок. В ушах зазвенело, перед глазами запрыгали разноцветные круги.

— Как… как его опознали?

— Сначала по кольцу… обручальному кольцу. На нем были их имена, его и твоей матери. И дата. Потом провели генетическую экспертизу. Результат стал известен только вчера. Это он, сомнений нет.

Отец… Линда знали его только по фотографиям. Он не был для нее реальным человеком, но боль утраты, пустота, отчаяние и надежда были настоящими.

— Как он… умер?

— От удара каким-то тупым предметом по голове.

— Его убил Маккелан?

— Нельзя сказать наверняка. Улики только косвенные. Но можно предположить, что…

— Он… я чувствую это… знаю… — прошептала Линда.

— Есть кое-что еще.

Линда подняла на него влажные от подступивших слез глаза.

— Что… еще?

— Ты говорила, что твоя мать не получила деньги по страховке. По закону…

— Да, я знаю.

— Так вот, мы нашли тот страховой полис. Твой отец был застрахован в компании «Колорадо иншуэренс». Ты можешь получить деньги.

Она кивнула.

— Миллион долларов, — добавил Кайл.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы постичь смысл услышанного.

— Сколько?

— Один миллион долларов.

Линда покачала головой.

— Этого не может быть. Такая страховка стоит огромных денег. У нас никогда их не было. Наверное, произошла ошибка…

— Я сам все проверил. Крис Бейкер был застрахован на миллион долларов. Договор заключили за пять дней до его исчезновения.

Сквозь густую пелену заполнившего мозг тумана пробилась вдруг страшная мысль. Настолько страшная, что Линда предпочла бы забыть ее навсегда. Но теперь было уже поздно.

— Кто заключил договор? — едва слышно спросила она. — Кто внес первоначальную сумму?

— Шейла Шеппард. Твоя мать.

Линда молчала. Тот давний разговор с матерью о том, пользуется ли она даром предвидения…

Ее мать заглянула в будущее и, увидев что-то, застраховала мужа на миллион долларов. А если все было не так? Если она…

— Я знаю, о чем ты думаешь. — Кайл несмело обнял Линду за плечи. — Твоя мать не убивала твоего отца.

— Откуда ты знаешь?

— Мы провели расследование… подняли архивные документы. В день его исчезновения Шейлы Шепард не было в Блэкфилде. Она ездила в Денвер, на консультацию в клинику. Какая-то мелкая проблема.

— Но разве она не могла сговориться с Маккеланом? Разве…

— Полиция нашла дневник этого ублюдка. Похоже, он вел его двадцать с лишним лет. Там все подробно изложено. Маккелан ухаживал за твоей матерью, а когда она вышла замуж, сначала уехал из Блэкфилда, потом вернулся и убил твоего отца. Дневник обнаружили только позавчера, в тайнике в доме Маккелана.

Вот и все, подумала Линда. История закончилась. Зачем Шейла застраховала мужа? Какое будущее ей открылось? Почему она не предупредила Криса? Или предупредила, но решила… принять дополнительные меры? Как жила потом? Где находила силы?

И как теперь жить ей, Линде?

Она не знала, сколько времени просидела неподвижно на диване, не сводя глаз с какой-то точки на полу, и не вышла из оцепенения, даже когда Кайл уложил ее на принесенную из спальни подушку и накрыл одеялом. Потом сработала внутренняя система безопасности, и Линда отключилась.

Самое странное, что ей ничего не снилось.

Проснувшись посреди ночи, она не сразу поняла, где находится, и, лишь наткнувшись взглядом на темную фигуру в кресле, вспомнила все.

Вспомнила и застонала от отчаяния.

Фигура в кресле зашевелилась, и уже в следующее мгновение Кайл сидел на краешке дивана и гладил Линду по голове.

— Ну-ну, не надо. Все будет хорошо… все будет хорошо… не плачь.

Линда хотела сказать, что не плачет, но язык не слушался, а по телу пробежала дрожь.

Кайл обнял ее, и она сначала затихла, а потом прижалась к нему, как ищущий защиты ребенок.

— Я… я… — Линда подняла голову и посмотрела на него.

Губы ее раскрылись, и Кайл, выругавшись про себя, приник к ним долгим горячим поцелуем. В какой-то момент с Линды сползло одеяло, но, когда Кайл попытался вернуть его на место, она покачала головой. Ее руки забрались под его рубашку… Кайл расстегнул пуговицы на платье и стал ласкать обнаженную грудь…

У Линды были соленые от слез губы. Сначала она осторожничала, сдерживала себя, но через минуту-другую отбросила стыдливость, прижалась к нему еще теснее и обняла за шею.

— Будь со мной… не оставляй меня сегодня…

— Я никогда тебя не оставлю.

Линда всхлипнула.

Постепенно его ласки становились все требовательнее, и, когда они, путаясь и торопясь, избавились от одежды, Кайл уже не мог ждать. Линда вздрогнула, напряглась — она еще не была готова — и затихла. Может быть, ему и не стоило так спешить, но между ними встала стена, и в его распоряжении не было другого способа уничтожить эту преграду. Повинуясь инстинкту, Кайл шел самой прямой, самой короткой дорогой к воссоединению: восстанавливая физическую связь, он восстанавливал доверие и давал утешение. Это был уже не просто секс, но и духовное слияние, единственное спасение от одиночества и отчаяния.

Кайл не останавливался ни на миг, непрестанно лаская Линду, целуя, нашептывая нежные слова, ловя каждый исходящий от нее сигнал: взмах ресниц, движение ног, напряжение рук, стон или вздох. Никогда прежде Кайл не концентрировался так на женщине, на ее чувствах и ощущениях. Никогда прежде он не стремился так доставить наслаждение партнерше, даже в ущерб себе.

Поначалу Линда только принимала его ласки, но в какой-то момент приподняла бедра и подалась ему навстречу. Ее руки сомкнулись за спиной Кайла. Он заставил себя не спешить и, поднявшись на локтях, наблюдал за Линдой. Щеки ее порозовели, над верхней губой выступили капельки пота, соски набухли и затвердели. Поймав ритм, Линда задвигалась в такт, откликаясь на каждое движение Кайла, принимая его все глубже. Чувствуя приближение разрядки, она стиснула его коленями, словно боясь, что он оставит ее в самый последний момент, и тут же содрогнулась, забилась и, откинув голову, вскрикнула.

Минуту или две они лежали неподвижно, совершенно обессиленные, мокрые от пота, со спутанными волосами и слушали, как бьются два сердца — сначала в унисон, потом каждое в своем ритме.

Кайл шевельнулся.

— Только не говори ничего, — попросила Линда, по-своему интерпретировав его движение.

— Хорошо.

Она усмехнулась.

— Как легко ты соглашаешься.

Реплика вертелась у него на языке, но Кайл предпочел промолчать — кто знает, как ведут себя рассерженные миллионерши.




12


Прошло больше месяца. Лето отступило под решительным натиском осени, Дорис вернулась в школу, Сандра уехала в жаркий Лос-Анджелес, а Клэр в очередной раз перекрасила волосы. В жизни же Линды не произошло ровным счетом никаких изменений. Она все так же вставала по утрам, все так же занималась магазином, все так же ложилась в пустую постель.

Кайл звонил иногда, но ограничивался вопросом о самочувствии и разговором на общие темы.

Стэн Брэдли оставил ее в покое и, по слухам, продал свой дом в Денвере и уехал то ли в Нью-Йорк, то ли в Сингапур. Откуда он узнал о готовящемся свалиться на ее голову миллионе — а в том, что именно это послужило причиной его неожиданного визита, она не сомневалась, — Линде рассказал начальник полиции Том Гордон. Как выяснилось в ходе расследования обстоятельств убийства Криса Бейкера, кое-кто из служащих страховой компании «Колорадо иншуэренс» продавал конфиденциальную информацию о клиентах и деталях страховых сделок. Прямые доказательства того, что одним из покупателей такого рода сведений был Стэн Брэдли, отсутствовали, но косвенные подтверждали его интерес к этой сфере бизнеса.

Так или иначе, прах Криса Бейкера предали земле, и на городском кладбище рядом с могилой Шейлы Шеппард появилась могила ее мужа.

Находка в канале и предшествовавшие ей события всколыхнули интерес жителей Блэкфилда к истории своего города вообще и к роли в ней Шеппардов в частности. Результатом стало увеличение числа клиентов магазина «Радужный мир», причем многие заглядывали специально с целью задать владелице тот или иной мучивший их вопрос: одни спрашивали, умеет ли Линда устанавливать контакт с потусторонними силами; другие желали знать, по какому принципу женщины-ведьмы подбирают себе мужчин; третьи просили помочь отыскать пропавших супругов, сбежавших кошек или потерянные украшения; четвертые…

Однажды, когда Линда в очередной раз пожаловалась Клэр на докучливых посетителей, подруга не выдержала и изложила ей свое видение ситуации.

— Послушай, я что-то не понимаю. Ты получила миллион… Кстати, ты его получила?

— Да, деньги переведены на мой счет еще на прошлой неделе, — подтвердила Линда.

— Тем более, — продолжала Клэр. — У тебя есть миллион, но при этом в твоей жизни не произошло никаких перемен. Ты целыми днями торчишь в каком-то магазинчике, дохода от которого хватает разве что на поддержание штанов. Извини. Или я не права?

— Права.

— Нисколько не сомневалась. А между тем возможностей у тебя хоть отбавляй. Понимаю, ты не готова к резким переменам. Ты не можешь заставить себя продать дом, расстаться с магазином и купить скромное бунгало где-нибудь в солнечной Калифорнии. Пусть так! Но хотя бы возьми отпуск. Отдохни. Съезди в Европу. Или в Бразилию. Или на Гавайи. Вот увидишь, ты вернешься другим человеком.

— А ты поедешь со мной?

Предложение прозвучало заманчиво, но

Клэр покачала головой и вздохнула.

— Нет, тебе надо поехать одной.

— Но я…

— Помолчи. Я присмотрю за домом. Дорис — за магазином. У тебя есть паспорт?

Линда рассмеялась.

— Как быстро ты все решила.

Клэр обняла подругу за плечи.

— Я же все вижу: ты ходишь как потерянная. Возьми себя в руки. Встряхнись. Слышишь?

Линда задумчиво кивнула.

— Да, милая, слышу. Я и сама часто об этом думаю. Наверное, ты права.

— Вот и отлично. — Клэр даже захлопала в ладоши. — В следующую субботу сядете с Дорис, и она мигом тебе что-нибудь подберет. Договорились?

— Договорились.

Проводив Клэр, Линда прошлась бесцельно по комнатам, села в кресло и включила телевизор.

Ну почему ты не едешь, Кайл?




Кайл всегда легко принимал решения, но на этот раз жизнь подбросила ему по-настоящему твердый орешек.

Как быть? Что делать в ситуации, когда женщина, которую любишь, получает вдруг миллион? Как воспримет она известие о том, что ты собираешься круто изменить свою жизнь?

Еще месяц назад, планируя расстаться с ФБР и перебраться из Денвера в Блэкфилд, Кайл не видел в таком шаге ничего особенного: в конце концов, мужчина, делающий выбор в пользу любимой, достоин уважения. Но теперь все изменилось. Из-за одного маленького обстоятельства — он собирается бросить службу и променять столицу штата на глубокую провинцию ради ее миллиона. По крайней мере, так могут подумать. И, что самое страшное, так может подумать Линда.




Глава денверского отделения Федерального бюро расследований рассеянно кивнул в ответ на приветствие Кайла.

— Садитесь, Уоррен. — Он кивком указал на обтянутое черной кожей кресло. — Подождите минутку, я сейчас закончу.

Кайл пожал плечами. Он неоднократно бывал в этом офисе по разным поводам, и сейчас ему вдруг стало не по себе: неужели он никогда больше не войдет сюда?

Шеф, как называли старшего агента подчиненные, отложил ручку и посмотрел на Кайла.

— Прежде всего хочу лично поблагодарить вас за Блэкфилд. Ошибок, конечно, не избежали, но цель операции достигнута, преступники арестованы, а вы еще отличились и в другом деле. Я получил письмо от родителей девочки. Спасибо, Уоррен. Такое поведение наших агентов укрепляет репутацию ФБР.

Кайл ограничился тем, что просто кивнул.

— Ладно, идем дальше. Вы подали рапорт об увольнении, верно?

— Да, сэр.

Шеф вздохнул.

— В нашу контору стремятся многие, кто-то задерживается на время, кто-то уходит, а кто-то остается навсегда. Я работаю здесь давно и льщу себя надеждой, что разбираюсь в людях. Зная вас, Уоррен, я мог бы поклясться, что вы из числа последних. Мне представляется…

— Сэр, я принял решение.

— Не перебивайте меня, Уоррен! Мне представляется, что вам нужен отпуск. И я даю его вам. На две недели. Разберитесь с делами и приходите… — он бросил взгляд на настольный календарь, — четырнадцатого октября.

— Сэр…

— Я знаю, что вы хотите мне сказать, Уоррен. Ваше место здесь. На любом другом вы будете чужим. Ваше призвание — помогать и защищать. Через две недели вы либо скажете, что я ошибался, либо поблагодарите меня за то, что не дал вам уйти.

— Сэр…

Шеф поднялся и протянул руку. Кайл тоже встал.

— И вот что еще я вам скажу, Уоррен. Миллион — вовсе не причина, чтобы не сделать женщине предложение.




Кайл заглянул в кабинет, который делил с другим агентом, Манфредом Фланнером, проверил стол — не осталось ли каких бумаг, постоял у окна, откуда открывался вид на центральную часть Денвера. Вдали, ясно различимые на фоне голубого неба, виднелись горные вершины.

Сзади послышались шаги Манфреда. Подойдя, он встал рядом.

— Слышал, шеф тебя не отпустил?

— Точно, отправил в отпуск.

— И что? — Манфред достал из кармана смятую пачку «Кэмела» и щелкнул зажигалкой — запрет на курение в общественных местах он воспринимал как посягательство на его гражданские права и обещал подать в суд на любого, кто попытается вырвать сигарету у него изо рта.

До сих пор смельчаков не находилось: за Манфредом закрепилась репутация горячего парня, что подтверждало и его прозвище — Гейзер.

— Сам не знаю.

— Ладно, так оно и лучше. Отдохнешь, а там будет видно. Думаю, мы с тобой еще поработаем. — Манфред похлопал приятеля по спине. — А сейчас пользуйся моментом. Хватай какую-нибудь красотку и отправляйся к Золотому озеру. Представляешь, нетронутый лес, горы, горячие источники и бревенчатые домики. Это же сказка!

— Может быть, так и сделаю. — Кайл сложил в кейс найденные в столе бумаги. — Как насчет ланча? Не собираешься?

— Извини, не могу, надо срочно закончить отчет. Ты же знаешь этого зануду Уилбура…

Спускаясь в лифте на первый этаж административного здания, Кайл поймал себя на том, что абсолютно не знает, куда идти и чем заниматься.




— Как ты думаешь, мне хватит одного чемодана? — Линда тревожно оглядела разбросанные по комнате вещи, которые планировала взять в путешествие. — Может быть, прихватить еще дорожную сумку?

Клэр, принимавшая в сборах самое непосредственное участие и пресекавшая попытки подруги увезти из половину наличного гардероба, даже топнула ногой от злости.

— Что ты будешь делать с чемоданом и дорожной сумкой?! Представь ситуацию, когда в аэропорту не окажется носильщика. И я вообще не понимаю, зачем тебе пять блузок и четыре пары обуви!

— Могу объяснить.

— Попробуй. — Клэр устало рухнула в кресло. — Кстати, ты звонила Дорис?

Дорис с самого утра ушла в магазин, добровольно предложив освободить Линду для домашних дел. Вообще-то склонность к благотворительности не числилась в списке достоинств юной особы, но ведь бывают же у человека помутнения рассудка!

— Да, у нее все в порядке.

— Она заказала билет? — уточнила Клэр.

— Заказала. Мне нужно быть в Денвере завтра к одиннадцати утра. Вылет из Нью-Йорка вечером, а в полдень послезавтра я буду уже в Париже.

— Боже, как я тебе завидую! — с чувством воскликнула Клэр. — Месяц в Европе! Париж! Реймс! Марсель! Флоренция! Барселона! Я бы отдала полжизни — не своей, конечно, а мужа, — чтобы побывать в Фигерасе.

— В Фигерасе? А что там такое? — рассеянно спросила Линда, рассматривая раскритикованное Дорис бирюзовое платье.

— Музей Сальвадора Дали! Черт побери, Лин, иногда мне кажется, что отправлять тебя в такое путешествие — пустая трата денег. Ты составила план?

— Мне не нужен никакой план. Определюсь на месте.

— На месте! — фыркнула Клэр. — На месте тебе будет уже не до планов.

— Почему? — Линда решительно отложила две шелковые блузки, купленные пару лет назад на распродаже.

— Потому что появятся другие интересы. Ты просто обязана переспать в каждой стране хотя бы с одним аборигеном. Потом расскажешь, и, может быть, в следующем году я тоже…

— Что ты такое говоришь! Клэр, ты же замужем!

— Успокойся. Я еще не изменила Питеру. Пока. Кстати, ты читала последний «Вог»?

— Нет, а что?

— А то, что американцы далеко не самые лучшие любовники на свете. Даже в первую десятку не входят.

— Вот как?

Клэр тяжело вздохнула — все ее попытки расшевелить подругу ни к чему не привели.

— Не хочешь ехать, Лин, да?

Линда подошла к креслу, опустилась на подлокотник и обняла Клэр за плечи.

— Даже не знаю. У меня такое чувство, что если я уеду из Блэкфилда, то уже не вернусь.

— Из-за него?

— Наверное.

— Тогда почему не…

Договорить Клэр не дал звонок телефона.

— Мисс Шеппард? — Голос Дорис прозвучал неизменно бодро и даже немного торжественно. — К вам здесь пришли.

— Кто? — устало спросила Линда. — Грэг Шилтон?

— Э-э-э… да…

— А дело не может подождать? Объясни ему, что…

— Я объяснила, что вы собираетесь в Европу, — довольно бесцеремонно перебила ее Дорис. — Он говорит, что ему срочно нужно с вами увидеться.

— Ну ладно, буду через полчаса.

Линда вздохнула: ничего не поделаешь, придется идти. В самом деле, нельзя же сваливать все на бедняжку Дорис!

— Клэр, я буду через полчаса. С Шилтоном постоянные проблемы, ты же знаешь.

— Я пока упакую твой чемодан.




Колокольчик над дверью звякнул. Дорис подняла голову и отложила книгу. В магазине было пусто, если не считать миссис Кларк, сидевшую на табурете у стеллажа с журналами.

— Ну, где он? — спросила Линда и вздохнула, предвидя долгое и утомительное объяснение с Грэгом Шилтоном.

— Там. — Дорис кивнула в сторону офиса и снова взялась за книгу.

— Что читаешь?

Дорис показала обложку — «Чезаре Ломброзо. Гений и помешательство».

Линда многозначительно кашлянула, но от комментариев воздержалась. Она прошла мимо кассы, толкнула дверь офиса и… застыла на пороге. За столом у компьютера сидел Кайл Уоррен.

— Ты?

Он вскочил, словно подброшенный пружиной. В элегантном замшевом пиджаке, темных брюках и до блеска начищенных туфлях, Кайл мало походил на себя прежнего, небрежно одетого, растрепанного. И еще… Что-то еще изменилось в нем. Что? Линде понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что именно. Глаза. Раньше они были синие, а теперь… Один — зеленый, другой — карий.

— Что у тебя с глазами?

Кайл пожал плечами.

— Извини, но я носил линзы. Ну, чтобы не особенно выделяться.

— А теперь, значит, хочешь выделиться?

Он покачал головой.

— Я приехал за тобой… или к тебе… как хочешь. Хотел раньше, но дела не отпускали. Ты сейчас свободна? Я получил двухнедельный отпуск и…

Черт возьми! Она ждала его целый месяц, а он отделывался короткими звонками! Она страдала от бессонницы, неуверенности в себе, терзалась и мучилась, а теперь он сваливается как снег на голову и претендует на ее время! Да у Дорис и то больше ответственности! Или мужчины все такие?

Линда уже открыла рот, чтобы сказать ему то, что сказала когда-то Стэну Брэдли: «Проваливай! Убирайся! И не попадайся мне больше на глаза!» Но Кайл вдруг взял ее за руку, и злость Линды рассеялась.

— Это зависит от Дорис. Я не могу просить ее работать за меня.

— Тетя Линда, я отпускаю вас до завтрашнего утра! И не волнуйтесь насчет сигнализации.

Линда обернулась.

— Тебе не стыдно подслушивать? И, кстати, где мистер Шилтон? Почему я не вижу его здесь?

Дорис и Кайл переглянулись, подмигнув друг другу.

— Заговор? — догадалась Линда. — Так вы уже спелись…

Кайл виновато опустил голову и вдруг одним быстрым движением подхватил ее на руки и понес к выходу мимо опешившей миссис Кларк.




— Выходи за меня замуж. Линда покачала головой.

— Ты все неправильно делаешь.

— Почему? — обеспокоенно спросил Кайл.

— Начать следовало с поцелуя. Сначала заставить меня потерять бдительность, а уж потом переходить к речам.

— Ты так думаешь? — Кайл испытал огромное облегчение. — Хорошо. Я могу попытаться исправиться? Еще не поздно тебя поцеловать?

— Поцеловать сейчас? Самое время.

Он чмокнул ее в кончик носа.

— Я так по тебе скучал, — сказал он. — Каждый день.

— И ночь, — добавила Линда, целуя его в губы.

Вкус поцелуя и ощущения были такими же, какими она их помнила, и соответствовали самым прекрасным мечтам.

— Выйди со мной, — попросила Линда и повела его за руку в сад.

Там, под невысокими еще яблонями, прижавшись к ограде, по которой карабкался вверх плющ, они опять начали целоваться. Снова и снова. Кайл был бесподобен. Линда ерошила пальцами его волосы, прижималась к его телу так крепко, как только могла, сгорая от нетерпения, торопясь насладиться каждым ощущением. Как она могла жить без всего этого? Жить без Кайла?

— Все хорошо, — прошептала она ему в ухо. — Все хорошо.

Все встало на свои места, жизнь обрела смысл, прошлое и настоящее разделила жирная черта.

— Тебе хорошо со мной в постели, правда? — задал Кайл дурацкий вопрос.

— Конечно, — серьезно ответила она. — Но секс, как ты знаешь, это не все.

— Безусловно. И все же для начала неплохо.

— А как дальше? Ты думал об этом? — спросила она.

— Начальство отправило меня в отпуск на две недели, так что времени вполне достаточно.

Но Линда покачала головой.

— Нет? — испугался Кайл.

— Это ближайшая перспектива, а меня интересует более далекая.

— Ну…

— Ты знаешь, что я собираюсь улететь завтра в Европу?

— Дорис говорила мне. Но дело в том, что она так и не смогла заказать билет на самолет.

— Дорис не заказала билет? — недоверчиво переспросила Линда. — Это знак судьбу.

— У меня есть другое предложение: Скалистые горы, Золотое озеро, горячие источники… Сказка. По крайней мере, так мне говорили. Ты согласна?

Линда поцеловала его так, что у Кайла не возникло никаких сомнений в ее ответе.




Она уснула раньше, и, глядя на спящую рядом с ним женщину, Кайл думал о том, что готов ради нее на все. Как же ему повезло найти такую, как Линда, — великодушную и вспыльчивую, страстную и нежную. Как повезло ему не просто встретить ее, но и защитить от опасности. Он знал: она не предаст, не бросит в трудную минуту, подставит плечо под любую ношу. Он знал, что никогда в жизни не допустит, чтобы она просыпалась в страхе и слезах.

Какими будут их дети? Унаследуют ли они необычный дар Линды? Будущее покажет. Для Кайла главным было другое — чтобы они унаследовали ее дар любить и прощать.

Проводив Линду и Кайла взглядом, Дорис усмехнулась и покачала головой. Ох уж эти взрослые! Как они привыкли все усложнять! Взять Кайла: смелый, ловкий, решительный, а ведь и не приехал бы, пожалуй, если бы она, Дорис, не вызвала его электронным письмом от имени тети Линды. Нет, что ни говори, а взрослых надо время от времени подталкивать друг к другу, как кораблики в пруду.

И никакой дар не заменит самой простой, маленькой хитрости.