Нить Ариадны
Фред Томас Саберхаген


Книга Богов #2


Мрачной осенней ночью на трон острова Корика, перешагнув через труп своего брата, восходит узурпатор Перс. Захватить власть ему помогает кровожадный бог разрушения Шива. И остров погрязает в крови и человеческих жертвоприношениях. Теперь у жителей острова осталась последняя надежда – на бога Диониса, покровителя Корики, точнее, на его нового аватару – человека, солдата стражи царевны Алекса Пол-Имени. И на саму царевну Ариадну, наделенную даром находить любые вещи, где бы они ни были.


Фред Томас Саберхаген

Нить Ариадны


Глава 1


В ночной темноте были слышны только завывания ветра, подозрительно похожие на стоны живых созданий. Ветер забирался в печные трубы и суетился меж парапетов дворца. На Кандак от Великого моря наступали армады низких тяжелых туч. За каменными стенами дворца, снаружи, зима наконец перешла в решительное наступление, отвоевывая последние рубежи, которые несколько долгих месяцев удерживала осень. А внутри испуганный царь, отчаянно цепляющийся за свой трон, советовался с главою придворных магов. Верховного чародея звали Креон.

Молодой стражник по имени Алекс, а по прозвищу Пол-Имени, следил за царем и Креоном уже много часов подряд. Чего они только не вытворяли – выкрикивали заклинания в разной последовательности, потрошили животных и приносили их тушки в жертву – но все без особого толку. Груду окровавленных тушек убрали. Правитель с магом, понизив голоса, принялись, видимо, обсуждать полный провал своих надежд, когда бог, которого они столько времени призывали, наконец соизволил явиться. Под потолком зала замаячила огромная расплывчатая фигура, которая пьяно покачивалась.

Занималась заря, а по огромному залу, невзирая на жарко горящие камины, пополз промозглый туман. Алекс Пол-Имени задрожал: то ли от волнения, то ли от холода.

Не считая развернувшегося перед ним колдовского действа, эта ночная стража ничем не отличалась от предыдущих. Долгая, утомительно-однообразная. Отходил Алекс лишь дважды, чтобы справить нужду. Все остальное время, с коротким копьем в руке, он стоял на своем посту, в пределах видимости прочих троих особо доверенных стражников. Как и все солдаты во все времена, эта четверка маялась от безделья. И ни о чем не думала – что, впрочем, удавалось легко. Для этого дежурства им было приказано облачиться в полный доспех, включая легкий шлем и нагрудную пластину. Поножи защищали голени, а кольчуга – бока и бедра. Но ночка выдалась долгая, и солдаты успели трижды проклясть тяжелое вооружение.

Еще вечером, когда царский маг только начал призывать бога, в очагах, расположенных во всех концах огромного зала, ревело и билось пламя, в такт неистовым порывам ветра над крышей. Но сейчас угли еле теплились. Едва заметные язычки огня еще трепетали посреди груды золы в северном очаге. Половина же факелов, пылавших в держателях по всему залу, догорела и погасла.

Алекс пытался согреться, попеременно то сжимая копье, то расслабляя мускулы. Когда появился бог, юноша, как и все остальные, глядел на царя Миноса, восседавшего на троне. Двое других стражников дежурили у самого трона. Конечно, и они, и царь были простыми смертными. В зале воцарилась тишина, и тут Алексу случилось моргнуть. В это мгновение в окна ударил яростный порыв осеннего ветра, а двери двух выходов из зала распахнулись и захлопнулись сами собой. В следующий миг, за время которого молодой стражник опустил и поднял ресницы, в помещении появился гость. Юноше подумалось, что пришельца, вероятно, занесло ветром – так внезапно он возник.

Он не был простым смертным. Перед Алексом Пол-Имени стоял бог. И с первого же взгляда солдат узнал Диониса.

Как и большинство людей, Алекс никогда не видел богов прежде, но, в отличие от этого большинства, никогда не сомневался в их существовании. Ночь напролет он и горстка присутствующих в зале с нетерпением ожидали явления бога. И чудо свершилось – перед ними стояло истинное божество!

Вместе с божественным гостем в зал ворвался стылый туман и запах лежалых опавших листьев. В четырех углах зашелестел тихий шепот странных голосов, зазвучали обрывки удивительных песен и напевов, заиграла музыка невидимых флейт. Алекс припомнил множество слышанных прежде рассказов – все это были признаки явления аватары Диониса, Дважды рожденного.

Но смертные застыли на месте, разинув рты. Едва ли кто из них ожидал увидеть такого Диониса. Во-первых, божество не превосходило по росту простого человека, хотя, конечно, нигде не сказано, что бог обязательно должен быть выше смертного. Но в остальном…

Пораженный Алекс с отвращением увидел, что Дионис был толстым. Даже не толстым, а просто жирным, с отвисшим пузом. Приглядевшись, можно было заметить седые пряди в волосах и бороде божества, и те изрядно прореженные и выпавшие. Его лицо еще хранило остатки былой красоты, но прежняя миловидность была практически полностью уничтожена обычными человеческими разрушителями – возрастом и беспутным образом жизни. Плащ, который обвивал тучное тело Дважды рожденного, был оборван и грязен.

То есть внешность пришельца рождала у Алекса мысли о мошенничестве. Но какой самозванец мог бы так обставить свое появление?


В детстве и юности Алекс Пол-Имени зачарованно слушал легенды и истории о богах и старательно собирал крохи сведений о них везде, где только мог. И сейчас удивился – почему Дионис не явился на колеснице, запряженной двумя леопардами и увитой виноградной лозой и хмелем?

Но произошедшее само по себе было чудом, так что молодой стражник стоял, не в силах сдвинуться с места.

Там и тут по залу, под завывание ветра, прокатывался легкий дробный стук, словно множество невидимых сатиров били по полу копытами. Венок из свежих зеленых листьев обрамлял чело бога. А в правой руке Дионис сжимал золотой кубок. Божество захохотало. Но чем дольше Алекс вглядывался в пришельца, тем больше убеждался, что здесь что-то не так. В расплывшихся чертах бога проглядывало некое отчаяние, граничащее с безумием.

Царь Минос был монархом в летах, видавший на своем веку всякое. Он молча глядел на пришельца, но по выражению его лица Алекс понял, что правитель с трудом подавляет разочарование. Для сегодняшнего ритуала владыка нарядился в великолепную парчовую мантию – цвета морской волны, с пурпурными вставками, – и водрузил на голову золотой венец. Оружия при нем не было, вооруженными оказались только четверо солдат.

Первым решился нарушить молчание мертвенно-бледный Креон, жрец и колдун.

– Приветствую тебя, владыка Дионис.

В его мрачном голосе слышалось скорее удивление, чем раболепие. Заученным ритуальным жестом он повел рукой в сторону бога.

– Именем царя, добро пожаловать.

Дионис не сделал ни шагу навстречу протянутой руке Креона. Казалось, он не обратил внимания ни на его приветствие, ни на самого жреца, ни даже на царя. Бог молча оглядел неимоверно усталым взглядом всех собравшихся в зале. Судя по его реакции, он увидел именно то, что ожидал увидеть. Когда взгляд серых глаз остановился на Алексе, Дионис только вздохнул.

– Что вы знаете о богах? – пародийным заговорщическим шепотом вопросил Дионис. Но его шепот раскатился по всему залу. Пока это было его единственным божественным проявлением. Дионис снова провел взглядом по всем присутствующим, будто ожидая ответа не только от царя и мага, но и от солдат, и даже слуг-подручных.

Но ответил ему один царь. Переглянувшись с советником-жрецом, Минос молвил:

– Я знаю все, что необходимо, Дважды рожденный владыка. Что все боги прежде были смертными мужчинами и женщинами.

Вероятно, несколько заносчивый тон и манеры царя задели Диониса.

– Да ну? – вскинул он двойной подбородок.

– Да, – бесстрашно подтвердил Минос. – Каждый бог и каждая богиня, каких мы знаем на всей земле, приняли божественную сущность, заключенную в Лике. Твой, конечно, Лик Диониса… или ты предпочитаешь имя Дважды рожденный, или Бахус?

– Все равно.

Минос кивнул. Его унизанная перстнями рука, мягкая и нежная от многих лет праздности, очертила в воздухе воображаемый небольшой и плоский предмет.

– Говорят, что каждый Лик сделан словно из прозрачного стекла, но внутри он постоянно меняется и течет. Это так?

Но гость, видимо, утомился. Он нетерпеливо махнул рукой.

– Почему я, Минос? Из всех богов ты выбрал именно меня. Почему?

Царь помедлил с ответом, словно подбирая нужные слова.

– Мы долго поклонялись тебе, Дионис. Во всех концах моего царства люди обращались к тебе с молитвами, приносили подарки и обильные жертвы…

– Да знаю. А настоящая причина?

Правитель Корика снова помолчал, обменявшись взглядами с магом-жрецом. И лишь потом ответил:

– А настоящая причина заключается в том, повелитель Дионис, что из всех могущественных сил, способных нам помочь, ты откликнулся бы скорее.

– Потому что вы считали, что я слаб?

Неожиданно раздался хруст – резкий, но негромкий, буквально под рукой царя. Звук эхом повторился у самой колонны рядом с троном, которая поддерживала скрестившиеся под потолком каменные арки. Молодой солдат Алекс, как и все остальные в зале, только через несколько мгновений понял, что происходит – виноградные лозы пробились через мощеный каменный пол и обвили колонну до самого потолка.

Алексу почудился птичий щебет, и волосы тронул теплый летний ветерок. И снова стало ясно, что Дионис явился не один. В дальнем конце зала, где света почти не было, обрисовались полупризрачные фигуры его спутников, которые лишь отдаленно напоминали людей. Алекс разглядел одного из сатиров – маленькая верхняя часть туловища, скорее принадлежащая ребенку, но на подбородке курчавилась борода, загибаясь кверху. Да и ниже растительности хватало. Это создание изящно гарцевало на тонких козлиных ногах. Множество невидимых глоток затянуло тонкими, нечеловеческими голосами заздравную песнь под сопровождение свирелей и флейт. Последние подозрения в том, что пришелец может быть мошенником, развеялись перед неопровержимыми доказательствами, известными из волшебных сказок и легенд.

На какое-то мгновение Алекс прозевал слова Диониса, когда он снова заговорил, но успел уловить конец фразы:

– …хватит. Большего вы не заслужили.

И внезапно бог зашелся таким надрывным кашлем, что согнулся почти пополам. Кажется, у Диониса были не в порядке легкие. Царь деликатно не обратил внимания на кашель гостя. Но, несмотря на лозы и сатиров, Минос показывал, что все это его ни капли не впечатляет. В голосе правителя прорезалась привычная царская властность.

– Однажды, – едва ли не нараспев начал он, – когда ты был простым смертным, ты нашел или получил… или даже завоевал Лик Диониса. Это могло произойти год назад, а могло и сто лет…

– Иногда кажется, что тысячу, – прохрипел пришелец, едва справившись с кашлем.

Монарх продолжил рассказ:

– …и ты был настолько храбр или напуган, что примерил его. Лик впитался в твою голову, как и положено Лику, когда его надевает человек. И нечто затаилось у тебя за глазами и ушами. Это нечто было невидимым, словно душа… И как душа и дух твой, оно останется с тобой навсегда, до тех пор… до конца твоей жизни. И пока оно с тобой, ты можешь наслаждаться всей божественной мощью.

Дважды рожденный, казалось, вовсе не обратил внимания на намеки о том, что он мог когда-нибудь испугаться. Тем более что это вовсе не вязалось с его настоящим обликом. Бог только медленно кивнул.

– Наслаждаться, как же! О, как я наслаждаюсь! – Он снова закашлялся, а потом хрипло произнес: – Но ты ничего не сказал о боли.

И пренебрежительно махнул рукой в сторону Креона.

– Скажи, Минос, этот твой советник, стоящий рядом, подлиза и мой жрец… или хоть кто-то из толпы шпионов-магов, которые предпочитают именоваться экспертами по одилической науке, хоть один из них говорил тебе о боли?

Тощий колдун нахмурился, но промолчал.

– Мне очень жаль, если ты испытываешь в чем-то неудобство, повелитель Дионис, – ответил царь, – но я надеюсь, что это пройдет. Все источники свидетельствуют, что бога убить очень трудно.

– Именно!

В левой руке Диониса неожиданно появилась крепкая деревянная палка, примерно двух метров длиной и в обхвате с мужское запястье. Тирс, догадался Алекс, заходясь от благоговейного ужаса. Как и повествуют легенды, тирс был увит хмелем, а на конце увенчан сосновой шишкой.

Дионис тяжело оперся о свое оружие, словно ему трудно было устоять на ногах.

– Не забывай мои слова, – продолжил бог, оглядев мутным взглядом весь зал. – Вот, значит, как вы меня встречаете. Тебе повезло, что я не любитель пышных церемоний. Но ты прав, мои желания просты. Все, что я хочу, это отдохнуть несколько месяцев. До весны. Как ты и сказал, это пройдет.

– Не желаешь ли присесть, владыка Дионис? – царь любезно указал на один из пустых стульев.

– Сяду, когда смогу.

Алекс с трудом оторвал взгляд от тирса, словно это божественное оружие приковало к себе часть его сознания. На всех присутствующих в зале, кроме царя и его главного мага, появление тирса ниоткуда произвело сильное впечатление. Алексу почудилось, что по его деревянной поверхности змеились тонкие надписи. Буквы были слишком малы, чтобы прочесть их на таком расстоянии, даже если предположить, что надпись сделана на единственно знакомом Алексу языке. Да и едва ли там был вырезан алфавит, а ничего другого воин читать не умел.

Снова заговорил Минос:

– Больше всего на свете мне хотелось бы предоставить владыке Дионису убежище на трудное зимнее время, которое только наступило. И любые услуги – магические и… прочие.

Царь замолчал, переводя дыхание. Видимо, он наконец нашел подходящий тон и образ речи – как при беседе с очень важным послом одного из сопредельных государств, разросшихся вдоль побережья Великого моря.

– Но, – добавил правитель, – прежде чем отдыхать в безопасности, необходимо уладить одну проблему.

– Ага, я так и знал. У всех какие-то проблемы. И что у тебя за проблема?

– Мой брат, – просто ответил Минос. – Он желает отнять у меня трон.

– Неужели? – Дионис расправил плечи и стал чуть повыше. – Не очень братское желание, а?


Алекс взвесил все, слышанное им ранее о природе богов, и то, что только что изложил царь Минос, и пришел к выводу, что это вполне может оказаться правдой. Существо, которое стояло посреди зала, сжимая в руках тирс, обладало двойной природой. Это был испуганный человек, который понимал, что близок его смертный час, и бог, которому было все равно.

Со смешанным чувством страха и восторга Алекс смотрел на то, что осталось от великого бога, – ведь в любом случае он не был бессмертным, раз болезни и усталость брали и его. Вечным был Лик, а его носители приходили и уходили. Молодой страж припомнил истории о всех чудесах, которые приписывались этому богу. Множество имен: Дионис, Бахус, Дважды рожденный… этим не заканчивался перечень его наименований, из которых Алекс не мог назвать и малую часть.

Трое-четверо обычных дворцовых слуг также коротали ночь в огромном зале, готовые исполнить первое повеление царя или главного мага, хотя их услуги ни разу пока не пригодились. С появлением необычного гостя по меньшей мере двое слуг о чем-то заговорили с существами, сопровождавшими Диониса. Краем уха Алекс слышал приглушенные разговоры, но не мог повернуть голову, чтобы увидеть, о чем это они так спорят.


С самого возникновения Дионис стоял, не сходя с избранного места, разве что чуть пошатывался. Внезапно он прянул вперед, так что царь Минос машинально отшатнулся. Но оказалось, что пьяный бог наконец решил присесть. Он плюхнулся на стул, но не на указанный правителем, а побольше, стоявший рядом с троном. Это место предназначалось для царицы и почти двадцать лет пустовало. Казалось, бог упал в первое же подвернувшееся кресло, не выбирая места, просто чтобы не рухнуть на пол.

Как только объемный зад Диониса пристроился поудобнее на сиденье, бог ударил тирсом в пол и возгласил зычным и раскатистым голосом:

– А теперь решим твою небольшую проблему. Где твой коварный брат? Прикажи привести его сюда, и я предупрежу его… Кстати, Минос, хватит ли одного предупреждения?

– Увы, – произнес царь, разводя холеные руки, – едва ли. На данный момент я даже не знаю, где мой брат находится.

Неожиданно он пристально вгляделся в стражника рядом с Алексом, который был старшим в их небольшой группе.

– И начальник дворцовой стражи куда-то пропал. Где он?

Дежурный сержант испуганно отсалютовал.

– Не имею чести знать, где они, Ваше Величество.

В этот момент все опешили: Дионис сполз со стула, наверняка не специально, и грузно осел на пол, выронив из рук свой тирс. Он кивком головы подозвал служанку – простую, симпатичную девушку. Она медленно прошла через весь зал к нему, словно ее тянула некая невидимая нить. Они оба упали на пол. Дионис облапил девушку, даже не повернув головы, чтобы взглянуть на ее лицо. Его движения выглядели такими же рефлекторными, безрадостными и безнадежными, как и раскатившийся смех.

Где-то в углу этого обширного помещения один из слуг, видимо, возмутился поступком бога, поскольку его тут же вывернуло наизнанку. И продолжало выворачивать в отчаянных спазмах рвоты.

А сам бог, усевшись на полу попрямее, пытался спасти остатки своего достоинства. Он отпустил девушку и попытался поправить обвисший венок из хмеля.

Всем присутствующим стало предельно ясно, что представитель божественных сил безнадежно пьян.

Но его звучный голос снова заполнил зал:

– Могу заверить законного наследника… кстати, а кто он? В смысле, твой с-сын? Он в той куче?

И Дионис подозрительно прищурился, оглядывая небольшую группу народу, всех по одному, словно пытаясь узнать их истинную суть.

Минос, который в это время устало потирал лоб, вскинул голову.

– У меня нет сына, владыка Дионис. Собственно, как и законного наследника. У меня не было свободного времени, чтобы обзавестись им.

«У тебя было восемнадцать лет, – с укором подумал Алекс. А потом истинная, законная царица умерла. Остались только наложницы и ни одного достойного упоминания отпрыска. – Ты позорно медлил, о царь, и ты несправедлив к своим прекрасным и достойным дочерям».

Алекс крепче сжал древко копья. «А еще говорят, что у тебя есть сын!»

Судя по выражению лица Миноса, его величество посетили те же мысли. Царь не казался пьяным, хотя за время этой долгой ночи он неоднократно прикладывался к кубку с вином. Но на его лице застыло выражение горечи.

– Моя покойная жена… – начал царь и умолк, словно не видя смысла продолжать. Он окинул взглядом притихших соратников и жирного гостя, как будто спрашивая себя: «Как я до такого докатился?»


Внезапно бог перекатился на бок, повернувшись спиной к трем людям, с которыми он хоть как-то был связан, – печальному монарху, икающему слуге и одурманенной молодой служанке. Когда Дионис перекатывался, полы его плаща разошлись. Под плащом божество было наполовину голым, сверкая рыхлым брюхом, наполовину закутанным в какие-то грязные лохмотья.

Перекатившись, Дионис оказался чуть ли не лицом к лицу с Алексом. Приподнявшись на локте и вглядевшись в молодого воина, бог едва слышно произнес:

– Когда-то… я был… таким, как ты.

Алекс впал в ступор оттого, что к нему обратился сам бог, хотя, случись это час назад, его потрясение было бы не в пример больше. Юноша вспыхнул и лихорадочно принялся искать ответ, если божество потребует ответа. Больше всего его поразила зависть в голосе Диониса.

Алекс никогда не считал себя красавцем. Высокий, здоровый, он превосходил своих ровесников в силе, особенно в приступах гнева. Но никто никогда не находил ничего божественного в его уме и теле. Юноша легко представил себе град насмешек, который падет на его голову в казарме, если станут известны слова бога.

К счастью, Дионис не ждал ответа. Он повернулся к нему спиной и потянулся к кожаному меху, видимо, в поисках вина. Завладев желаемым, он обнаружил, что мех пуст. Какими бы запасами вина ни обладал волшебный мех, они иссякли.

Алекс стоял и смотрел на божественного гостя, растянувшегося на полу. В его сердце боролись страх, дикое разочарование и любопытство.


Царь молчал после своей последней вспышки и, вероятно, собирался с мыслями. В зале воцарилось гробовое молчание. Алекс заметил, что волшебные превращения, которые сопровождали явление Диониса, начали блекнуть, словно пропала питающая их сила. Лоза, обвившая колонну, увяла, великолепная листва начала желтеть и с тихим шелестом облетать. Легкий сквозняк шевелил опавшие мертые листья. Самые толстые плети лозы превратились в камень и стали частью колонны и арок, так что теперь казалось, что некий искусный мастер специально сотворил это чудо. Младшие духи и все, кто незримо сопровождал Диониса, тоже умерли или просто исчезли один за одним. Мелодия флейты умолкла.

Минос начал говорить, но мгновенно прервался. Он склонил голову набок, чуть повернув ее, будто прислушиваясь к далекому и едва различимому шуму.

Алекс тоже услышал его. За центральной дверью зала громко, не боясь быть услышанными, разговаривали по меньшей мере двое мужчин.


Глава 2


– Ты звал меня, брат мой? – сказал человек, появившийся в проеме двери. Два последних слова были произнесены с насмешкой. Этот резкий голос Алекс узнал сразу, хотя слышал его не так уж и часто.

В дверях стоял высокий мужчина, облаченный в богатую тунику, у него на поясе висел меч, а на груди красовалась бронзовая пластина. Голова вошедшего была непокрыта. Мужчина направился к трону, не выказав ни малейшего изумления по поводу распростертого на полу бессмертного гостя. Казалось, Перс, младший брат царя, ничего другого увидеть и не ожидал.

Отставая на шаг, за Персом двигался генерал Скамандр – начальник дворцовой стражи, при оружии и в полном боевом доспехе. Он был младше царского брата годами, но крепче по сложению. Начальник стражи захлопнул за собой двери и отрывисто приказал Алексу и еще троим стражникам никого не пускать в зал. Из этого помещения было всего два выхода – центральный и черный, для слуг. Стража должна была проследить, чтобы ни одна живая душа не проскользнула через оба – ни туда, ни обратно.

– Я не звал тебя, – ответил Минос. Казалось, он съежился на своем троне.

– Я вижу, ты тут кое-кого вызвал, – спокойно кивнул Перс. – Что ж. Я тоже пришел к выводу, что неплохо было бы обзавестись союзником.

– Не вмешиваться, – тихим, но внятным голосом приказал начальник стражи своим подчиненным.

– Да, сэр, – ответил Алекс вместе с хором других солдат.

И все вместе они призадумались – не вмешиваться во что? Генерала Скамандра за глаза называли не иначе как Мясником за кое-какие умиротворительные меры, которые он предпринял много лет назад. Он стоял, сцепив руки за спиной, и свысока глядел в сторону Миноса и трона.

Сержант поспешно просипел приказы, а Алекс и двое остальных солдат немедленно повиновались. Двое встали у каждой двери, а Алекс присоединился к тому воину, который охранял центральный вход, так что теперь стражники оказались намного дальше от трона, чем стояли прежде.

Когда за новоприбывшими в зал вступил еще один гость, Алекс понял, почему Перса не удивило появление Диониса.

Хотя все обычные проходы в помещение были закрыты, это вызвало у нового гостя не больше затруднений, чем у Диониса. Да, рядом с братом царя материализовалось нечто! Алекс подумал, что за всю прежнюю жизнь он не встретил ни одного бога, зато за одну эту ночь ему посчастливилось увидеть сразу двоих.

Новое божество было поменьше, чем Дважды рожденный. Не особо могучий торс, вдвое меньше, чем у начальника караула. Но даже Мясник казался мальчишкой рядом с этим существом. Худое тело бога, почти на грани истощения, было нагим, если не считать ожерелья из странных маленьких кругляшей. Приглядевшись повнимательней, Алекс обнаружил, что эти кругляши – человеческие черепа, непонятно как уменьшенные до размеров апельсина. Смуглая кожа пришельца была измазана синей краской. Спутанные космы почти бесцветных волос свисали по обе стороны худого безбородого лица. Молодому воину показалось сперва, что у этого бога что-то не так с бровями. После он рассмотрел, что с бровями как раз было все в порядке, просто посередине лба у пришельца находился третий глаз. Не иллюзия или татуировка – настоящий действующий глаз, примерно в паре дюймов над двумя обычными глазницами.

Не все опознали пришельца с первого взгляда. Солдат, стоявший рядом с Алексом, едва слышно спросил:

– К-кто? Ч-что?

И Алекс, чувствуя, как у него на затылке волосы встают дыбом, прошептал одно-единственное слово:

– Шива.

Шива-Разрушитель. Движение в дальнем конце зала привлекло внимание Алекса. Глянув в ту сторону, страж увидел крупного быка, размерами немного превышающего обычных животных. В слабом свете угасающих факелов бык (который на самом деле, конечно, не был простым животным) казался грудой серого пепла. Нанди-бык бескрыл, хотя умеет летать с невероятной скоростью… Это животное так же неотделимо от образа Шивы, как леопарды и колесница – от Диониса.

Алекс, который с детства заслушивался легендами о богах, заметил, что шея Шивы синеватого оттенка. Мифы гласили, что в начале сотворения мира он удержал в глотке яд, выловленный при пахтанье Мирового океана. Чем и спас человечество.

Третье Око Шивы заморгало и чуть приоткрылось – достаточно, чтобы испуганный наблюдатель заметил в его глубине ужасное мерцание всепоглощающего пламени, укрощенного до поры до времени.

Если царь не ошибся, объясняя о Ликах богов, – а Алекс не видел причин для вранья Миноса, – значит, даже этот мрачный бог, как и все боги на свете, когда-то был человеком.

Но понимание этого не ослабило страха, который вызвало явление Разрушителя. Взглянув на Шиву, Дионис замер, словно обратился в камень.

Но тут же вскочил, опершись о тирс, с хриплым криком, в котором звучали страх и готовность принять вызов.

Не удостоив обоих богов взглядом, Перс бросился прямо к трону, выхватывая на ходу меч из ножен. Напуганный и безоружный Минос вскочил и выкрикнул какой-то приказ начальнику стражи…

Алекс не расслышал слов приказа. Тем более что никто не поспешил его исполнить. И тогда царь понял, что жить ему осталось недолго.

Минос что-то сказал брату, но так тихо, что Алекс снова ничего не услышал. Перс молча усмехнулся и даже не сбавил шаг. Оказавшись рядом с троном, он взмахнул мечом – раз-другой. Рубил спокойно, даже деловито.

Минос встретил смерть стоически и с достоинством. Он рухнул на пол, обливаясь кровью. Алексу приходилось уже видеть смерть – он ведь был солдатом. Но никогда еще он не бывал свидетелем такого хладнокровного убийства.

Та горстка воинов, которые еще могли прийти на помощь царю, закаменели от ужаса и привычки повиноваться приказам. Ни один не двинулся с места под острым взглядом Мясника.

– Пост не оставлять, – твердо, но с отеческой ноткой в голосе промолвил он. – Вот так. Молодцы!

А Дионис через один краткий миг куда-то пропал. Третье Око Шивы на мгновение широко распахнулось, из него вырвался узкий огненный луч. Тирс упал на пол с сухим стуком и откатился. Шива взглянул третьим глазом на деревянное орудие, и оно задымилось, вспыхнуло, а потом исчезло.


Когда уцелевшие в зале, в том числе Алекс и его товарищи, снова смогли ясно видеть и яркие пятна не застили глаза, оказалось, что Диониса нигде больше нет. Сопровождавшие его сатиры и прочие невидимые певцы и духи тоже испарились, оставив по себе вонь блевотины и запах увядших листьев и высохшей виноградной лозы. Слуги, которых сатиры успели уже изрядно подпоить, расползлись по углам – те, кто еще мог ползти. Тот, кого совсем недавно выворачивало, притих – страх взял верх над рвотными позывами.

Аромат мокрых осенних листьев перебивал резкий запах свежей крови.

– Теперь я – Минос! – провозгласил брат покойного царя.

В гулкой тишине его голос разлетелся по всему залу. Тот, кто прежде был только братом царя, теперь стоял спиной к пустому трону так близко, словно готовясь опуститься в него. Меч уже находился в ножнах. Алекс не мог вспомнить, вытирал ли он кровь с клинка обо что-нибудь или нет.

– Ты – Минос, повелитель, – признал Мясник и четко отсалютовал новоявленному царю.

Потом генерал метнул испытывающий взгляд на своих солдат, чтобы убедиться, что все последовали его примеру. Рука Алекса сама рванулась вверх. Позади генерала молча и безучастно, словно статуя, темнел Шива.

Новый Минос с удовлетворением глянул под ноги, на тело мертвого брата. И на мага-жреца Креона, который безучастно стоял, скрестив руки, и наблюдал за всем происходящим без малейшего волнения или удивления.

– Теперь ты – Минос, – эхом повторил Креон. И добавил: – Я не знаю, что случилось с Дионисом.

Узурпатор, склонясь над трупом брата, покачал головой – то ли тоже не знал, то ли его вовсе не волновала судьба поверженного божества.

Генерал Скамандр шагнул вперед и поднял с пола тонкий золотой венец – древнюю корону острова Корика. И с почтительным поклоном подал Персу. Тот принял венец и невозмутимо возложил его на свою голову.

Начальник караула выхватил меч, отсалютовал и с лязгом вернул оружие в ножны. Оглянувшись, он громко начал объяснять солдатам, что сейчас здесь произошло.

Собственные глаза и уши Алекса свидетельствовали о некоторых различиях с официальной версией событий, но ему хватило осторожности не только не говорить об этом, но даже и не думать. А еще он обнаружил, что взгляд постоянно возвращается к трупу бывшего правителя.

Закончив излагать свою версию, генерал тотчас же принялся повторять свои объяснения – простыми, ясными словами, словно детям малым. Если кто из стражников был слишком потрясен или недалек умом, чтобы запомнить первый вариант, то второй уж точно дошел до сознания. Главное было то, что коварный и предательский бог Дионис пробрался в зал и убил старого царя.

– Вы же сами все видели, правда? – спросил генерал, угрожающе скользнув глазами по каждому стражнику, чтобы убедиться, что все правильно поняли его слова. Его взгляд упал на Алекса.

– Ты?

– Да! Да, сэр!

В то же время Алекс прекрасно понимал, что видел-то он совершенно другое. Но это понимание он спрятал на самое дно своей памяти. Да и как простой человек может доверять собственным чувствам и мыслям, если в дело замешаны великие боги и могущественные колдуны?

– Молодец, – кивнул Мясник и задал тот же вопрос следующему солдату.

– Хватит, – впервые за все время подал голос Шива. Все присутствующие в зале – кроме мертвого царя – повернули головы к богу. Те, кто не слышал прежде мягкого и певучего голоса Шивы, были буквально поражены. – Хватит, – повторил бог. – Какая разница, что там они видели.


На этом кровавое дело и закончилось. Генерал Скамандр, который до сих пор командовал дворцовой стражей, заверил нового царя, что дворец удерживают доверенные отряды гвардейцев. Перс, принявший имя Миноса, перебросился парой слов с двумя помощниками и советчиками. Шива продолжал молча стоять за троном, скрестив руки на груди. И невозможно было понять – является ли он главным зачинщиком переворота или просто наблюдателем.

Новоявленный царь Минос возвысил голос и прокричал так, чтобы слышали все вокруг:

– Поднимайте слуг! Эти новости должны услышать все. И увидеть страшное зрелище.


Через несколько минут в зале собралась небольшая группа новоприбывших, которая продолжала непрерывно рости. Алекс услышал чей-то тихий голос, который пробормотал, что старый царь не оставил по себе признанного сына. Только двух дочерей, из которых старшая – Федра – могла рассчитывать на трон после смерти родителя.

– И ни одного сына, – закончил шепотом первый голос. Словно наличие незаконного сына могло как-то повлиять на права наследования. По традиции незаконнорожденные не имели никаких прав.

– Его единственный сын – Астерион, – проворчал второй голос. В ответ раздался сдавленный смех. Обычно так смеются, когда кто-то из рассказчиков выдает неприличную шутку об отсутствующем.


И в эту минуту случилось неожиданное – в зал ворвалась младшая дочь покойного Миноса, царевна Ариадна. Алекс и второй страж у центрального входа дернулись было к девушке, но тут же прянули назад. Даже Мясник не стал удерживать царевну, которая бросилась к телу отца. Алекс же молился на нее – безнадежно и безмолвно, с самого первого дня службы во дворце, когда он увидел девушку.

Ариадна со стоном упала на колени возле тела и замерла, протянув белые руки к мертвому отцу. Как только царевна вбежала в зал, Алекс был не в силах отвести взгляд от нее, все сильнее сжимая древко копья.

«Ах, Ариадна! Клянусь, я ничего не мог сделать. Если бы ты была здесь, я бы с радостью умер за тебя. Даже бог не посмел бы коснуться тебя, пока я жив».

С болью в сердце Алекс представил, как царевна гневно вопрошает его: «Так почему ты не умер за моего отца?» Тогда бы он сказал: «Потому что я не смог бы больше служить тебе!»

Ариадне было девятнадцать лет. Русые локоны свободно спадали по ее плечам. Стройное тело покрывала белая туника, которую девушка обычно надевала только в собственной комнате. Царевна стояла босая на каменном полу, как и ее личная служанка-рабыня. Она вбежала вслед за госпожой, оставшись почти незамеченной. Алекс припомнил, что рабыню звали Клара.

Не успел замереть в воздухе горестный крик Ариадны, как в зал вбежала царевна Федра. Она была на два года старше сестры.

Темноволосая Федра была чуть ниже Ариадны, ее тело было пышным и женственным. Федра закричала не так громко, как сестра, но Алекс не сомневался, что страдание обеих царевен совершенно искреннее.

– Отец! Они убили тебя!

Этот вопль вонзился в сердце Алекса острым кинжалом. И хотя молодой воин ни на дюйм не сдвинулся со своего поста, он был готов сейчас же отдать свою жизнь, только чтобы хоть на мгновение избавить эту божественную девушку от ужаса и горести. «Если быстро пересечь зал и вонзить копье в глотку узурпатора…»

Но Алекс прекрасно понимал, что остальные стражники остановят его прежде, чем он прикончит Перса. К тому же он знал, что Шива, стоящий в отдалении, наблюдает за всем вокруг и испепелит его в мгновение ока.

И даже если, благодаря чуду или невероятной случайности, он убьет узурпатора, Ариадна может погибнуть в кровавом хаосе, который начнется после этого.

Самое разумное – держаться в стороне. На это есть и еще одна, основная, причина. На самом деле распоряжались здесь другие и приказали не вмешиваться.


Когда первый взрыв горя миновал, вниманием царевен завладел дядя. Сочувствующим голосом он рассказал о предателе-Дионисе и предложил девушкам вернуться в свои комнаты.

Придя в себя, Федра осмелилась взглянуть дяде в глаза и тихо, но твердо, произнести:

– Многие скажут, что по смерти отца я должна стать царицей.

Новый правитель ответил ей мягко и терпеливо:

– Милая племянница, ты слишком расстроена. Твой дорогой отец с последним вздохом настоял, чтобы я занял трон. Все присутствующие свидетели могут это подтвердить. Правда?

Все, естественно, подтвердили. Наконец плачущие царевны позволили верным слугам увести себя. На том дело и закончилось. Алекса вскоре сменили, и ему пришлось еще раз подтверждать официальную версию для соседей по казарме, которым старший офицер уже зачитывал царский указ.

По приказу нового царя тело прежнего перенесли в другую комнату. Нынешний Минос огласил свои планы на будущее. Да настолько четко сформулированные, что было ясно – составлялись они сильно загодя. Перс приказал готовить место на дворцовой площади для того, чтобы выставить тело несчастной жертвы Диониса на общее обозрение.

Затем новый царь обратился к оставшимся соратникам:

– Оставьте нас. Мы с владыкой Шивой должны кое-что обсудить.

Персу пришлось повторять приказ дважды, потому что Мясник не понял, что это касается и его. Гигант резко отсалютовал и убрался.


Наконец в огромном зале остались только двое.

– Кое-что обсудить… – начал бывший принц Перс. Запнулся, откашлялся и начал заново: – Владыка Шива, нам следует кое-что обсудить и прояснить. Чтобы впоследствии не возникало недоразумений.

Зал был освещен – перед уходом слуги принесли и установили новые факелы и заново разожгли огонь в каминах. Синевато-серая фигура, неподвижно стоящая за троном, казалась последним язычком пламени в груде мертвого пепла. Черты лица острые и тонкие, почти карикатурные. Тело – под стать лицу, как скелет, обтянутый кожей. Третье Око спало, прикрыв веки, и напоминало сейчас скорее шишку на лбу. В ярком свете ожерелье из черепов выглядело не больше чем искусным украшением. Но фигура бога не казалась призрачной или потусторонней – обычное, человеческое тело.

Оба нормальных глаза Шивы были широко открыты.

– Недоразумений нам не нужно, – промолвил бог со стальными нотками в голосе. – На колени, когда обращаешься ко мне.

Он вытянул руку, указуя костлявым пальцем в пол. На мгновение Перс растерялся от удивления.

– Но я царь!

– Царем тебя сделал я, – не дрогнув, заметил Шива. – Так же легко могу сделать кого-нибудь еще. Я бог, и ты падешь на колени. Или познаешь на собственной шкуре гнев бога.

Шива веско помолчал.

– Не волнуйся, наше соглашение остается в силе. Потом можешь вернуться на свой трон. Я не собираюсь долго забавляться игрушками.

Беззвучно выругавшись, новоявленный Минос огляделся, чтобы убедиться, что остался с богом наедине. Потом поднялся и сделал два неуверенных шага навстречу Шиве. И опустился на одно колено.


Почти никто из прислуги раньше не видел в глаза живого бога. Войдя же в главный зал дворца, перешептываясь и сплетничая, пораженная челядь обнаружила ужасного Шиву, стоящего позади трона.

В поисках проигравшего божества наскоро обшарили дворец, но Дионис будто сквозь землю провалился. Никто и не подумал искать какие-нибудь тайные проходы. Боги, даже поверженные, всегда находят в себе силы, чтобы скрыться без следа, когда только пожелают.

А темный бог уже затребовал жертвоприношений в свою честь, и не совсем обычных.

Перс, принявший имя Миноса, объявил солдатам:

– Мы должны найти виновных в смерти моего брата и покарать их!

А ветер все выводил печальную песнь меж труб и парапетов. Первые лучи восходящего солнца медлили и не спешили появляться.


Глава 3


– Астерион?

Я сразу не отозвался, а замер на месте, приглядываясь через листья. Весеннее солнце било сквозь густую зелень перепутанных между собою лоз, а там, куда оно не проникало, под яркими восковыми листьями таились прохладные тенистые аллеи и пещерки. Весь гигантский Лабиринт состоял из поросших зеленью сводчатых коридоров и бесконечных запутанных тоннелей. Где-то неподалеку, то ли на ближайшей открытой площадке, то ли на следующей, журчал невидимый фонтан – один из множества фонтанов Лабиринта. В дни моей юности далекий или близкий звук падающей воды практически никогда не прерывался. Изогнутые стены и тоннели, сложенные в большинстве своем из тяжелых камней, часто меняли направление звука.

– Астерион, где ты?

Конечно, этот юный и чистый голос принадлежал Ариадне, младшей из моих сестер. Вообще-то, я был моложе их обеих. (Федра, старшая из нашего родственного трио, по крови приходилась мне лишь сводной сестрой… Но об этом позже.)

Я не отозвался даже на второй призыв Ариадны. Сперва мне следовало убедиться, что она пришла одна.

Чтобы разыскать меня, ей пришлось отойти на полмили от дворца, который возвышался на самом краю огромного Лабиринта. Большинство посетителей теряют малейшее представление о своем местонахождении уже через пять минут пребывания здесь, но за Ариадну я не боялся. Она часто прибегала ко мне в гости еще с тех пор, как мы были детьми. Я не видел ее уже больше недели, так долго она еще не задерживалась.

Но я вовсе не удивился ее приходу сегодня. Нынче ночью мне снился сон, что мы встретились на этой самой площадке, а мои сны редко меня подводят.

Когда Ариадна позвала меня по имени в третий раз и я не обнаружил рядом с ней никакого спутника – ни явного, ни тайного, – я вынырнул из тенистой пещерки и затрусил через залитую солнцем площадку на своих почти человеческих ногах. Сестра стояла на противоположной стороне дворика и приветливо смотрела на меня. Ростом я точно семи футов[1 - 2 метра 10 сантиметров.]. Ну а если считать и рога, закрученные по обе стороны моей нелюдской головы, то чуть побольше. Рога у меня симметричные и изящные, они выступают над макушкой примерно на дюйм. (Уши тоже могут подниматься высоко, но они такие подвижные, что я их в расчет не беру.)

Мне – семнадцать, Ариадне – на два года больше, и по самым строгим человеческим стандартам она настоящая красавица. Ее русые волосы крупными кольцами вьются по обе стороны нежного личика в форме сердечка. Сегодня она была одета как обычно – в хлопковую тунику и золоченые сандалии. Не в ее обычае обвешиваться драгоценностями, так что из украшений на ней был только медальон, подаренный Дедалом. (Миносу и Федре он преподнес другие, соответствующие дары… А я свой получил через месяц, когда мастер познакомился и со мной.) Серебряно-золотой диск Ариадны был спрятан под туникой, но я ясно видел серебряную цепочку, охватившую ее шею. На Корике женщины из высшего класса выставляют напоказ грудь только в официальной обстановке и соответствующем одеянии.

Ее лицо просияло при виде меня, облаченного в набедренную повязку и плебейского пошиба сандалии. (Мои ступни, как и ноги, практически обычные, человеческие – безволосые и вовсе не большие.)

– Вот ты где! – воскликнула она и тут же выпалила, не в силах ждать: – Мне так много нужно тебе рассказать!

Сестричка просто подпрыгивала на месте – наполовину от волнения, наполовину от радости.

– По крайней мере, часть этих новостей – добрая, – заметил я, заключая ее в братские объятия.

За всю свою жизнь я неоднократно убеждался, что мой голос отличается от обычного, человеческого. Что поделать, если и голова моя и горло другой формы. Но сестричка давно освоилась со звуками моей речи и без труда понимает меня.

Впервые за почти полгода я видел, как Ариадна улыбается, как она радуется хоть чему-нибудь.

– Правда, – с готовностью закивала она. – Но не все новости хороши. – И ее улыбка мгновенно померкла, как только она вспомнила о неприятностях, о которых мне еще предстоит услышать. Мой желудок, как и конечности, особо от человеческого не отличается. Пока мы разговаривали, я протянул руку к ближайшему дереву, сорвал ранний плод и сжевал. Тот еще не дозрел, но так и не сезон ему. С каждым днем меня все сильнее мутило от зимнего пайка – сушеной дряни, которой в основном и приходилось питаться. То, что я жевал сейчас, немного смахивало на яблоко, немного на персик, но в целом я не смог бы подобрать ему названия. Названия сами по себе меня иногда просто изумляют. Каждую весну это дерево, похожее на другие деревья моего дома, приносило разные плоды. Угли в небольшом очаге неподалеку давным-давно остыли. А ближайшие виноградные лозы, еще неделю назад безжизненные и голые, выбросили свежие зеленые побеги.

В моем доме-путанице множество растений произрастали сами по себе, так что в некоторых местах возникали целые рощи деревьев. Трава пробивалась сквозь трещины брусчатки, особенно в бесконечных коридорах – там, где никто не бывал. Но некая сила – то ли одилическая магия, то ли недостаток влаги – не давала этому месту окончательно зарасти.

Я надеялся, что Ариадна принесет мне последние новости, особенно касательно долгожданного прибытия Людей Дани, предназначенных в жертву. Их корабль с черным парусом зашел в порт Кандака еще неделю назад. Сестра с этого и начала, но на самом деле слушал я вполуха, поскольку сам имел что сказать по этому поводу.

В моей чудовищной голове вызрела мысль, что пора бы как-нибудь выбраться из Лабиринта. Я желаю увидеть окружающий мир вживую, а не отраженным во снах. Меня поместили в Лабиринт таким крохой, что я почти ничего не помнил. Уже несколько месяцев, с середины зимы, когда дни начали расти, сны звали меня и подначивали на прогулку.

Моя сестра запнулась и, что совсем на нее не похоже, быстро оглянулась по сторонам – сперва через одно плечо, потом через другое. Хотя в путанице Лабиринта можно не бояться, что нас подслушивают. Я понял, что сестра подошла к главным новостям.

– Бог нашего дяди становится сильнее с каждым днем… все сильнее и голоднее. Рабов убивают почти ежедневно, в одном из дворцовых двориков. Хорошо, что хотя бы не под моими окнами. Рабов и пленных – и все для того, чтобы потешить убийством Шиву.

Она помолчала, потом спросила:

– Он тебе не снился?

– Шива? – переспросил я и покачал рогатой головой. – Но в последнее время мне снится отец, я слышу его голос.

– Отец?

– Минос, – сказал я, и Ариадна чуть расслабилась. – Будто он зовет меня из дальней дали. Но я не слышу его слов.

– Из царства Аида? – вздрогнула сестра.

– Я… не знаю.

Я понятия не имел, общался ли я с Загробным миром, но ведь мне всегда трудно было объяснить сестре свои приключения в царстве Онейроса, бога снов.

Конечно же, я не помнил, каким образом получилось, что я родился таким, как есть. Были обрывки снов – несомненно, обычные, ничем не примечательные сны, – где чудовищные изменения происходили со мной уже после рождения. В этих грезах моя мама постоянно умирала при родах, но вовсе не из-за моих рогов на звериной голове.

Для чего такому уродливому ребенку сохранили жизнь? Моя старая няня – первая представительница короткой череды людей, которых мне довелось видеть, – шептала, бывало, что я – дитя самого Отца Зевса.

– Говорят, что Громовержец, бывает, принимает вид быка. В таком вот виде он и явился твоей матери.

Воспоминания о том, что приключалось со мной во снах, смешались с реальными событиями, так что я не всегда мог отличить одно от другого. Однажды, так давно, что и не припомню всех подробностей, я, Астерион, взглянул в зеркало. В настоящее зеркало из прекрасного и гладкого стекла. Потом я часто ложился на живот у какого-нибудь спокойного холодного пруда Лабиринта и разглядывал свое отражение. В любой зеркальной поверхности я видел морду, резко отличавшуюся от привычных людских лиц. Самые худшие мои сны всегда были связаны с зеркалами.

Половина моего обрывочного образования касалась богов – как эти странные и пугающие создания играли главенствующую роль в делах людей много лет тому назад, а потом сошли со сцены. Да так надолго, что многие люди стали сомневаться в самом факте их существования.

Нет, я, Астерион, никогда не видел ни одного бога. Не видел в реальной жизни.


Тем весенним днем Ариадна рассказала мне подробности одной истории, которая лишь недавно долетела до острова Корик от материка, лежащего в сотнях миль отсюда. В этой истории рассказывалось о том, как год назад великие боги Аполлон и Аид, вкупе с поклонявшимися им людьми, сошлись в смертельной битве. Как Аполлон объявил Оракула своим и запретил человеческие жертвоприношения на этой горе, на которой, говорят, находится сам Олимп.

– Но это старые вести, – отметил я.

– Конечно, – вскинула подбородок сестричка. – Но разве плохо будет, если жители Корика тоже станут служить Аполлону?

– Возможно… но шансов у них маловато. Сомнительно, чтобы на острове нашелся хоть один действующий храм или алтарь Аполлона. Наш почтенный дядюшка поклоняется совсем другому богу.

– Я только что говорила с некоторыми Людьми Дани.

Нет, Ариадна не меняла тему разговора, хотя, возможно, ей и хотелось это сделать.

– Девять юношей и девять дев, как и требовал дядя?

Сестра кивнула.

– Ну, раз уж Дань прибыла, что же собирается сделать с ними дядя? Они же не рабы какие-то?

– Нет, среди них есть даже с благородной кровью в жилах. Дядя официально заявил, что они…

Ариадна замялась, потом сказала:

– Мне неловко кое-что рассказывать тебе, брат, а одна новость и вовсе ужасна.

– Говори. Начни с ужасной.

Но хотя я отважно приказал сестре говорить, сам же боялся того, что мог услышать. Что уже приходило ко мне в некоторых сновидениях, но что я с радостью позабыл. Но это уже не сон.

– Наш почтенный дядюшка, – начала Ариадна, – и все служители Шивы, которые слетелись на остров как мухи на падаль…

– Ну?

– …они говорят всем, что девять юношей и девять дев предназначены в жертву Минотавру. Тебе.

Я знал, что меня иногда так называют, словно чудище какое, не допуская даже мысли о моей причастности к человечеству. Тут уж ничего не поделаешь.

– В жертву, – повторил я. – То есть на смерть. Как рабов и пленных, о которых ты говорила раньше.

– Да.

Какое-то время я мучительно пытался осознать смысл ее последнего сообщения.

– Принести мне в жертву? Мне?

– Знаю, что это звучит глупо…

Внезапно рассвирепев, я развернулся и широким шагом начал мерить площадку, стискивая и разжимая кулаки.

– Глупо? Это еще слабо сказано! Они что, считают меня демоном, который требует человеческих жертв? Что, по их мнению, я буду делать с этими юношами и девушками? Съем? Я даже мяса не ем! Выпью кровь? Или залюблю их до смерти, буду гоняться за ними… Но ты знаешь, что я даже не…

– Я знаю! Знаю, милый Астерион!

Сестра попыталась мягко успокоить меня. Ухватила за палец огромной, но вполне человеческой руки и держала как на привязи, пока я метался туда-сюда.

– Зевс создал тебя не таким, как остальные. Я люблю тебя и понимаю. Но мир не знает тебя, как знаю я. Люди всегда готовы послушать страшилку про какое-нибудь чудовище. Боюсь, что все поверят царской сказке.

– И, конечно, Люди Дани действительно предназначены в жертву.

– Так хочет Шива. По крайней мере об этом шепчут его служители. Мы-то редко видим самого бога. Ходят слухи, что большую часть времени он проводит, распутывая заговоры.


Я считал, что человеческие жертвоприношения не были первоначальной целью узурпатора, когда он потребовал Дань. Скорее всего, молодые люди нужны ему были как заложники. Чтобы побудить враждебные народы найти способ с нами уживаться. Когда новый Минос с Шивой за плечами впервые потребовал Дань, он объяснял это желанием распространить свою власть на окрестных глупцов и сбить их разрозненные царства в одно – его собственное. Вышлите Дань, иначе мои корабли сметут с лица земли ваши гавани, верфи и суда!

Вскоре я справился с приступом гнева.

– Но с тобой, сестричка, произошло что-то еще. Что-то хорошее. Вряд ли бы ты радовалась, глядя на бесчинства нашего дяди.

Она сразу же просветлела.

– О да! Я знала, что ты сразу заметишь во мне перемены.

– Так что за чудо с тобой произошло?

Она вскочила и затанцевала, не в силах усидеть на месте.

– Его зовут Тезей.

– Ага.

– Я влюбилась, безнадежно влюбилась!

– Я так и знал.

– Его зовут Тезей! – почти пропела Ариадна.

Я радовался за сестру, но одновременно немного ей завидовал.

– Да, ты уже говорила. А кто он, откуда явился? Какой он, этот Тезей?

– Он один из Людей Дани. Какой он? Как же мне его описать? Как бог – сильный и могучий, мне слов не хватает его описать. Он настоящий царевич, его взяли в плен в какой-то глупой войне, а потом…

– Стой. Подожди.

Я еле успел вклиниться в этот словесный водопад.

– Давай вернемся к началу. Так, значит, он один из восемнадцати? Ариадна, ты шутишь!

– Астерион, я серьезна, как никогда!

– Возможно, – промолвил я, не сводя глаз с сестры. – Ты впервые сказала, что влюбилась в кого-то.

– Да… Конечно, я собираюсь как-нибудь устроить так, чтобы его жизни ничего не угрожало.

Для Ариадны смертельная опасность, нависшая над ее возлюбленным, была всего лишь досадным недоразумением, которое можно легко устранить. Вроде неудобно назначенной вечеринки – нужно только перенести ее на подходящее число, и все. Моя сестра, такая уж она есть, ни капли не сомневается, что ей все удастся устроить наилучшим образом.

– Я знаю, – уверенно добавила она, – что могу рассчитывать на твою помощь, как только появится нужда.

– Конечно, сестричка, – промолвил я, сжимая ее маленькую ручку в своих руках. – Расскажи еще.

– А ты не видел царевича Тезея во сне, Астерион? Расскажи, что ты видел!

Призадумавшись, я осознал, что вполне мог видеть в грезах этот образец совершенства – ночью, с закрытыми глазами и освобожденной душой, – видеть, но не знать его имени. В последнее время мне снятся дурные сны о том, что с разными людьми, которых я не могу вспомнить, происходят отвратительные вещи. По описанию сестры, я начал догадываться, кто мог быть этот дюжий пленник и какую роль он играл в моих снах.

Мои видения могут лишь напрасно встревожить сестру, так что я соврал:

– Много чего я видел, и много разных людей. В моих снах люди не всегда похожи на себя в настоящей жизни. Нужно время, чтобы определить, кто из них кто.

Она проглотила мою ложь.

– Но послушай, Ариадна, наверняка эти Люди Дани, девять юношей и девять дев, содержатся под стражей?

– Конечно.

– Как же ты ухитрилась поговорить с этим Тезеем?

Прежде чем ответить, сестра снова опасливо огляделась.

– Они не под строгим надзором. Даже не в дворцовой тюрьме, а сидят поодиночке в одной из секций Лабиринта, совсем неподалеку.

И описала детали пейзажа, так что я без труда сообразил, где именно находятся заключенные.

– Но ведь их стерегут?

– Да. Но у меня во дворце много друзей, и даже среди солдат. Так что я без труда получила от него весточку.

Она горестно вздохнула.

– Там было сказано, что он сын морского правителя где-то на дальних островах. А еще у него есть жутко важные сведения, которые он расскажет мне лично. Касательно смерти нашего отца.

Я погрузился в размышления.

– Если твой Тезей сказал правду о своем происхождении, значит, его отец приходится врагом нашему почтенному и благородному дядюшке.

– Думаю, да.

– Но ведь он не назвал имени своего отца.

– Нет.

В голове вертелись несколько имен влиятельных людей, замешанных в последних громких событиях, но не было причин выбрать одно определенное. Позже можно будет и сузить круг.

– Итак, ты решила встретиться с пленником, который послал тебе записку. Сказал ли он что-нибудь действительно новое о нашем отце Миносе при встрече?

Ариадна сдвинула брови.

– Нет, не совсем. Его версия чуть отличалась от тех сплетен, что мы уже слыхали. Но я все чаще прихожу к мысли, что дядя приложил свою руку к его убийству.

– Похоже на то, – тихо согласился я.

Совсем недавно мне снились такие сны.


Когда я выслушал Ариадну, то счел нужным прервать ее повторные излияния и красочные описания достоинств любимого. И выдал свое заявление:

– Сестра, я решил пойти в город. Я хочу сам увидеть и услышать все, что там творится.

Она встревожилась – вероятно, мои планы как-то нарушали ее собственные.

– Из-за того, что я тебе рассказала?

– Нет. Ни ты, ни Тезей здесь ни при чем. Я давно думал об этом.

– Разумно ли это?

– Тебе ли наставлять меня в разумности? Нет, мне снился мой выход в город. И так часто, что я просто обязан… я должен туда пойти!

У Ариадны появился новый повод для беспокойства. Но моя сестричка всегда готова (на что я и рассчитывал) выкинуть какую-нибудь шалость или пуститься в приключение. Когда она заговорила, ее голос зазвучал с новым пылом.

– Если уж ты решился идти, тебе может понадобиться моя помощь. Когда ты выйдешь? Сегодня вечером?

– Хотелось бы.

Она снова стала очень серьезной.

– Дядя наверняка придет в ярость… если узнает.

– Ну и пусть его.

– Ты не боишься, что он убьет тебя, как нашего отца?

Я покачал головой.

Она медленно кивнула.

– Да уж, если тебя не будет, как же ты потребуешь кровавых жертвоприношений?

– Почему бы и нет? Думаю, что я продолжу жить в легендах. Нет, едва ли наш милый дядюшка сотворит со мной что-нибудь суровое. Не за такую пустяковую провинность. И не явному сыну Зевса, тем более, я не вижу, что такого он мог бы учинить. Разве что, поселив рядом со мной в Лабиринте восемнадцать заложников, он тем самым меня наказал.

Я помолчал.

– Конечно, ваше с Федрой положение похуже, пока вы живете во дворце. Кстати, как там Федра?

– Обычно мы видимся нечасто, – промолвила Ариадна и вскинула голову. – Мне наплевать на его наказание, но я постараюсь все сделать тихо. Даже если дядя узнает о твоем походе в город, мне лучше остаться в стороне. И чем меньше об этом будет знать Федра – тем лучше. Нет, конечно, она не побежит нас выдавать, но…

Я согласился. Наша старшая сестрица обычно старалась придерживаться правил, если только они не становились совсем уже невыносимыми. И никогда не умела скрывать свои мысли и чувства.

– Ты рассказывала ей о Тезее?

– Нет. Астерион, ты ведь поможешь мне, правда? Его нужно спасти любой ценой!

– Любой?

– Да.

– Обещаю. Помогу, чем смогу. Но я ничего о нем не знаю. Когда снова лягу спать, попробую вызнать побольше о нем и о том, что задумал дядюшка. Тогда мы сможем что-нибудь придумать.

– Ты не увидишь ничего плохого о Тезее! – уверенно вскинула голову Ариадна. Потом повернулась и пошла по дорожке. – Извини, но у меня еще куча дел.

– Постой. Как же ты поможешь мне с походом в город?

Зная свою сестричку, я понимал, что своего обещания она не забыла, и счел благоразумным выяснить, что она замышляет, как можно раньше. Ариадна никому не желает зла, только вот все жертвы ее добрых дел всякий раз попадают из огня да в полымя.

– Поглядим! – отозвалась сестра уже из-под ближайшей арки, сердечно махая мне рукой. – Встретимся во дворе трех статуй, за час до заката!


Глава 4


Чтобы скоротать время до назначенной встречи с сестрой, я решил пойти и посоветоваться с Дедалом, которого считал самым мудрым из всех знакомых мне людей.

Хотя я многого не знал, но даже мне казалось, что спасение Тезея – вовсе не такое легкое дело, каким хочет представить это Ариадна. Но я окончательно приму решение, лишь заснув и проглядев сны. А пока можно прогуляться к Дедалу – глядишь, он чем и поможет.


Направляясь туда, где рассчитывал найти мастера, я довольно долго шагал, не обращая внимания на выбранный путь.

Если вы никогда не видели запутанных переходов Лабиринта, едва ли вы представляете, на что это похоже. Эти ходы то сужаются, то снова расширяются – зависимость этих изменений никто, даже одинокий обитатель Лабиринта (то есть я), не в состоянии установить. Временами возникают лесенки, через раз ведущие в никуда, состоящие примерно из восьми-десяти ступеней в одном пролете. Если коридор поднимается, это почти наверняка значит, что под ним сходятся или пересекаются два-три других прохода.

Но, как вы уже успели понять, основная часть Лабиринта находится под открытым небом, и стены здесь не превышают пятнадцати футов. Выступов на них практически нет, так что карабкаться на стены – занятие не из легких. Даже если один человек встанет на плечи другого, то до верха не дотянется. Да и верхняя часть стен почти везде сходится под острым углом, там не то что стоять, ухватиться не за что. По такой же мерке сделаны и крытые проходы. Их крыши островерхие и скользкие. Есть перекрытия и пониже. Забраться на них – раз плюнуть, но оттуда невозможно не только перемахнуть через ближайшие стены, но даже и заглянуть за них. Да и материал, из которых сделаны эти перекрытия, прохудился и сгнил, так что забравшийся на них сильно рискует провалиться вниз.

Довольно часто коридоры разветвляются, образуя на перекрестке что-то вроде комнаты, хотя обычно у нее нету потолка. В таких комнатах попадается камин или открытый очаг. А виноградные лозы, зеленые и буйные летом, к зиме высыхают и могут служить добрым топливом. Нет, на Корике не бывает суровых зим, как на северном материке, со снегом и льдом. Просто дни становятся короче, небо затягивают тучи и постоянно льют дожди.

Есть в Лабиринте пара мест, откуда, встав повыше, можно разглядеть раскинувшиеся на десять-двенадцать миль заснеженные зимой вершины холмов, которые обитатели Корика гордо именуют горами. Но уголки, откуда можно это увидеть, очень трудно найти.


Центр Лабиринта находится всего в миле от того места, где я разговаривал с сестрой. Но это по прямой. А чтобы добраться отсюда туда, петляя по извилистым коридорам, потребуется пройти втрое большее расстояние. Но тот, кто не знает законов Лабиринта, прошагает в сто раз больше, чтобы преодолеть этот отрезок. Это если допустить (очень вольное допущение), что он или она вообще доберутся до цели. Многие проникаются скепсисом, когда узнают, что общая площадь Лабиринта равна четырем квадратным милям, но – без применения магии и хитроумных изобретений – дорожки и тоннели тянутся на тысячи миль. Притом каждая тропка спокойно пропускает двоих человек. Трудно в это поверить, но так оно и есть.

Время от времени я сокращал путь, перебираясь через стену или шагая прямо по крышам тоннелей, которые прогибались под моим немалым весом.

И все же на дорогу до той части Лабиринта, где уже можно начать поиски Дедала, ушло больше часа. Я понял, что цель близка, когда добрался до центральных районов – самых древних и необычных мест великой ловушки. Тут уже легко можно было ошибиться и сбиться с пути. Стены и брусчатка были сложены из панелей и плит разных материалов – останки той эпохи, когда рождались боги и не было различия между камнем, деревом и металлом.


Сердце Лабиринта, площадью в четверть квадратной мили, было намного старше остальных его частей. Стиль строений, кладки и сами материалы резко отличались от последующих доработок. Когда-то здесь стояли дома. От них остались только полуразрушенные комнаты, заросшие разнообразной растительностью, которая заполонила многие мили окрестных коридоров. Там, где прежде рос сад, буйствовала дикая природа, но до сих пор здесь было чем поживиться. Существует великое множество противоречивых теорий и легенд, повествующих об этом сооружении. Все они восходят к тем древним временам, когда возникли – или родились – боги. Эта часть Лабиринта изобилует анфиладой комнат, одни с крышей, другие открыты непогоде, но все они забиты сложной и непонятной машинерией. Почти вся она превратилась в бесполезный хлам за много десятков, а то и сотен лет до моего рождения. С того знаменательного дня прошло еще семнадцать лет, и наш почтенный дядюшка пригласил Дедала, чтобы тот исследовал Лабиринт и открыл его древнюю тайну.

Постепенно, за сотни лет, прошедшие от создания центральной части ловушки, вокруг появились новые стены и тоннели. Ради сохранения неизвестной тайны очередные правители города и всего острова считали строительство новых витков Лабиринта своей святой обязанностью. А причины, толкнувшие на подвиг первых мастеров, создававших ловушку, оставались неизвестными.


Я отыскал мастера там, где и предполагал, неподалеку от уголка, где он обустроил рабочее и спальное место.

– Приветствую тебя, Дедал!

– Астерион.

Он сидел, забросив ногу на ногу, на небольшой старинной скамье или даже столе, сделанном из какого-то древнего неизвестного материала. Не камень, не дерево и не металл – темный, гладкий и прочный. Дедал как-то сказал, что в давние времена такие столы служили для столярных и других работ.

Когда я подошел, Дедал внимательно изучал небольшой изогнутый кусочек древнего металла. Он держал обломок обеими руками и медленно вертел перед носом. Услышав мой голос, мастер поднял голову, не особо удивившись. Судя по отсутствующему взгляду Дедала, его мысли витали где-то далеко, разгадывая какую-то сложную задачу. Но он не рассердился, что я вмешался в его раздумья.

Ничего в облике мастера не вызывало мысли о том, что он может быть жестоким. Но с самого материка за ним шла молва, которую он никогда не пытался опровергнуть. Дескать, он сбежал на Корик после убийства племянника – своего первого помощника.

Знаменитый мастер был вдовцом. Сорока лет, высокий, подтянутый мужчина с крупным носом. Каштановые, подернутые сединой волосы стянуты на затылке простым шнурком. Ничего особенного не было во внешности Дедала. Сегодня, как в любой рабочий день, он был одет лишь в нечто среднее между поясом и кожаным фартуком со множеством карманов, из которых выглядывали разнообразные инструменты. Его руки были жилистыми и сильными. На пальцах – ни одного кольца, как у раба. Ладони исцарапаны и покрыты шрамами, оставленными разными инструментами. Вот и сейчас корочка одного рубца содралась, и ссадина слегка кровоточила.

Я слыхал, что когда Дедал работал по заказу прежних правителей на материке, то всегда нанимал огромный штат помощников. Но с тех пор, как Минос предложил ему открыть тайну древних одилических аппаратов, он работал только в одиночку.

Когда мы обменялись первыми, ничего не значащими фразами, я спросил его:

– Что ты знаешь о юноше… о человеке по имени Тезей?

– О ком? – Судя по совершенно пустому взгляду, Дедал ничего о нем не знал. – А кто это?

Теперь он оставил свои технические загадки и полностью переключил внимание на меня. Даже прибытие Дани оказалось для мастера неожиданностью. Он знал еще меньше, чем я. Хотя я вообще носа не казал из Лабиринта.

Я покачал головой, показывая, что это неважно.

– Ничего, я спрошу у кого-нибудь еще. Как работа, успешно?

– Успешно? – нахмурил брови Дедал. Он метнул в небо яростный взгляд и обругал парочку богов. Потом досадливо отшвырнул скрученный кусок металла, который разглядывал совсем недавно. Железка ударилась о стену и куда-то отскочила. – Я сижу на этом Корике уже четыре месяца и до сих пор понятия не имею, чем я тут занимаюсь. Я проклинаю день, когда я сунул нос в ту ерунду, что называют одилическими силами. Потому у меня больше нет помощников. Я не сумел бы скрыть свое невежество от любого интеллигентного человека, который проведет со мной хотя бы день.

– Надеюсь, ты не признался царю, что до сих пор не знаешь, чем ты занимаешься?

Дедал хмыкнул.

– Ты хотел бы оказаться где-то в другом месте? – спросил я.

Он пристально глянул на меня.

– Тебе, Астерион, признаюсь. Я проклинаю день, когда ступил на Корик. Но мои желания ничего не меняют. Царь Перс никогда не отпустит меня.

– Ты его уже спрашивал?

– Зачем? И так все ясно.

Я придал своему голосу как можно больше убедительности – за лицом можно было не следить, моя морда никогда не отражала эмоций.

– Ну, я бы помог тебе. А что мне нужно сделать?

– Боюсь, что ничего. Хотя не исключено, что твоя помощь может мне пригодиться, так что спасибо за предложение.

Мастер набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

– Ты дольше всех, включая и меня, сидишь в этой проклятой ловушке. У меня только один вопрос, зато основной: что это такое?

И он обвел исцарапанной рукой сложенные в кучки обломки, странные детали, приборы непонятного назначения и прочую древнюю рухлядь.

– Не знаю, – просто ответил я. – Ты сидишь здесь четыре месяца, а я почти всю жизнь, но все равно мне это неизвестно.

Этот вопрос оказался из тех загадок, которые посредством снов не решить.

– Смотри! Стол за столом, комната за комнатой. Длинные стеклянные трубки, которые постоянно сплетаются. Они тянутся из одного помещения в другое на уровне пола или опускаются примерно на два этажа вниз. Но что они могли переносить, вот вопрос?

Мастер умолк, уставившись мне в глаза пылающим взглядом.

– Астерион, ты знаешь, как делается стекло? Нет, откуда?! Так вот, воспроизвести одну такую трубку – почти невероятное испытание для самого искусного стеклодува. Но это все цветочки. Медные нити, причудливо сплетенные, соединяют другие предметы. Стекло, металл, неизвестные материалы, природу которых я не в силах определить – минералы это, или растения, или же рог, или кость. Нет ни одной одинаковой комнаты. Даже содержимое столов и то разное, хотя на первый взгляд и кажется похожим. Если это инструменты, то назначение их совершенно неясно. Никакую обычную работу они не могут исполнять.

Он помолчал.

– Я даже не уверен, что отыскал все комнаты этой части Лабиринта. Я не смог подробно их осмотреть. Даже не определил их точное число. Правда, это я, пожалуй, могу сделать. По крайней мере, это будет уже что-то определенное, что можно рассматривать как прогресс.

Дедал оглянулся через плечо на темный дверной проем небольшой комнаты, где поселились он и его маленький сын. Пока там было тихо.

Напоследок Дедал добавил:

– Предполагается, что где-то здесь спрятан Лик бога.

– Что?

Мастер кивнул.

– Правитель, новый царь, почему-то уверен в этом.

Дедал приложился к круглой фляге, глотнул воды и поставил ее обратно на стол с глухим стуком, словно ненужный инструмент. Я прикинул, точно ли в этой фляжке вода, хотя вино никогда не изменяло его повадок.

– Это правда? – переспросил я. – А Лик какого бога?

– Я вообще-то не спрашивал, поскольку не думал, что это важно. Чей бы это Лик ни был, я понятия не имею, как его искать. Астерион, ты видел когда-нибудь Лик бога? Мне сдается, что большинство людей в глаза его не видало.

– Я – нет.

Как всегда, я отметил, что Дедал принимает меня как личность, невзирая на мое уродство. И эта мысль согрела мне сердце.

– Разве что во снах, но там я могу увидеть все, что угодно. Где бы я видел бога? Шива мне не встречался, он не ходит в Лабиринт – что, впрочем, меня устраивает. А ты видел?

Мастер медленно кивнул.

– Возможно, много лет назад. Но не отдельный Лик, а существо похожее на человека, хотя я считал его одним из богов.

– А что значит «отдельный Лик»?

Дедал терпеливо объяснил мне то, что более-менее известно о Ликах. И сказал, что царь кровно заинтересован в одном из них, еще не занятом.

– Он недавно приходил ко мне и без обиняков заявил: «Где Лик Диониса?» Я сказал: «Повелитель, хотя я и Дедал, но простой смертный. И есть вещи, которых я не знаю, и это – одна из них. Пропавшие Лики богов могут храниться здесь, а могут и на краю земли. Все, что мне остается, продолжать поиски».

– И что новый Минос на это ответил?

– Фыркнул и приказал искать. Вот и все. Но знаешь, Астерион, – понизил голос мастер и оглянулся вокруг, – я жалею, что ступил на этот остров. Лучше бы мы с сыном оказались где-нибудь подальше отсюда.

– Думаю, что такой гений, как ты, обязательно отыщет способ уехать. Если что придумаешь, скажи. У меня есть на примете другие желающие убраться отсюда подальше.

– Ага, – медленно кивнул Мастер, удивившись и явно обрадовавшись. Он окинул меня долгим загадочным взглядом. – Эти другие… они предпринимают какие-нибудь шаги к решению этой проблемы?

– Думаю, что нет. Даже уверен. Не будет ли невежливо с моей стороны спросить – а ты?

– При разговоре на такие темы невежливость – последнее, о чем стоит беспокоиться. Нет, я пока ничего путного не сделал. Но, кажется, настало время для решительных действий.


И мы принялись обсуждать другие вопросы. То, что рассказал мне Дедал о Ликах, соответствовало историям, которые я слышал прежде. Эта версия была настолько распространенной, что, вероятно, и являлась истинной: обычные смертные, если выпадала возможность, надевали Лики и обретали божественные свойства.

Потом Дедал сказал:

– Раз уж мы заговорили о богах, Астерион, позволь задать тебе один личный вопрос, если ты не против.

– Вовсе нет, Дедал. Я даже догадываюсь, о чем ты хочешь спросить.

– Болтают, что твоим отцом был сам великий Зевс.

Я кивнул и сказал:

– Ну, по вполне понятным причинам. Но я знаю об этом не больше, чем ты.

В эту минуту к нам подбежал Икар – мальчик семи-восьми лет, одетый, как и его отец, в небольшой кожаный фартучек. Дедал никогда не упоминал его мать – кто она, где находится сейчас, – а я не спрашивал. Вероятно, ребенок увидел, что отец не занят работой, так что можно без опаски отвлечь его. Сперва Икар очень боялся меня, а потом перенял спокойное отношение отца.

Сын мастера с радостью помогал родителю в работе, если тот просил. Но мне казалось, что Икар не перенял отцовского таланта и увлечения.

Дедал рассеянно погладил встрепанную головку сына.

– Если бы это было обычное дело, сын помогал бы мне. Но здесь… – покачал он головой. – Я должен найти хоть какой-то ответ. Иначе царь рассердится.

Придирчиво оглядев Икара, я обратился к нему:

– Ты как будто подрос с нашей последней встречи. Пожалуй, ты достаточно взрослый, чтобы уметь плавать. Я научу тебя. И не придется выходить из Лабиринта. Я знаю место, где есть глубокий и широкий бассейн, совсем неподалеку. Там никого нет, только птицы и одна большая рыбина.

Почему-то мои слова заинтересовали Дедала. Он медленно вынырнул из раздумий о работе и воззрился на меня.

– Насколько большая? Я имею в виду рыбу.

Я развел руки на два фута в стороны.

– А что за вид?

– Что-то вроде лосося. Я видел, что таких рыб ели люди.

– Я хочу взглянуть на этот бассейн, – промолвил Дедал.

В тот же миг его сын заявил, что он умеет плавать. В его голосе сквозило презрение ко всем, кто не умел.

– Значит, мне не нужно тебя учить, – согласился я. – Я покажу вам бассейн. Но придется подождать до завтра.

Глянув на солнце, я прикинул, сколько осталось часов до заката. Уже собравшись уходить, я снова вернулся.

– Не забудь, что другие тоже разделяют твои мечты.

– Не забуду.

За час до заката Ариадна уже ждала меня на условленном месте. Это была довольно широкая площадка, которую мы между собой называли «двориком трех статуй». Здесь действительно стояли три изваяния – мужчины, женщины и сатира, – каждое на своем постаменте. Их создал неизвестный скульптор много веков назад.

Этим вечером я даже не взглянул на статуи – к моему удивлению, сестра пришла не одна. Рядом с ней стояла невысокая фигура – непонятного возраста и пола, скрытая под мешковатой одеждой и маской.

В руках Ариадна держала ворох тряпок – либо еще один костюм, либо плащ. Когда я приблизился, сестра сказала, что захватила одежду для меня, чтобы было в чем показаться в городе. Это оказались свободные штаны, длинная и просторная рубаха – довольно странная на вид, если не сказать больше. Обе вещи были сделаны из грубого полотна и выкрашены в яркие, кричащие цвета. На скамье стояла лакированная коробочка, которая оказалась вместилищем косметических средств.

– Кто это? – вопросил я, указывая на чужака.

Ариадна захихикала и сняла маску с лица низенького спутника. Я не особенно удивился, увидев ее постоянную спутницу и помощницу, Клару.

Клара часто сопровождала сестру во время ее прежних визитов в Лабиринт, но я не ожидал увидеть ее здесь и сейчас. Мне-то казалось, что чем меньше людей будет знать о моем походе в город, тем лучше.

Ариадна улыбалась, словно подначивая меня угадать, к чему такие приготовления. Я забрал у нее пеструю рубаху и встряхнул. Она была огромной, просто безразмерной и явно слишком большой для меня.

– Где ты раскопала такой балахон?

– Нашла в кладовой. Ее сшили для последнего карнавала. Но она не налезла на соломенного болвана, которого собирались сжигать, так что пришлось делать другую. Я вспомнила, что эта рубашка осталась целой.

Я взмахнул кошмарным балахоном, как флагом.

– И если я надену эту гадость, меня никто не заметит?

– Конечно. Вот увидишь.

– Теперь Клара. Почему она в костюме?

Рабыня неуверенно улыбнулась мне.

– Потому что она идет с тобой, – сообщила мне Ариадна, наблюдая за моей озадаченной мордой.

– А-а…

Сперва я хотел возразить, но, поразмыслив, нашел в этой идее и светлые стороны. Кларин наряд был такой яркий, что наверняка отвлечет от меня внимание окружающих.

Потом я перевел взгляд на коробочку с косметикой.

– Неужели ты думаешь, что парой мазков и каплей краски ты нарисуешь мне человеческую голову?

Моя сестра затрясла головой от моей тупости.

– Нет, идиот! Но я могу сделать твою голову похожей на маску. Как те, что обычно надевают на карнавал.

– Но как…

– Запросто. Иди сюда, пока солнце еще не село.

Она похлопала ладонью по каменной скамье.

– Садись. И сиди смирно.

Потом обе женщины принялись расписывать мою рогатую голову тушью, помадой и краской, так что под конец я стал выглядеть как нормальный человек в бычьей маске. Они помогли мне, словно неразумному ребенку, напялить огромную рубаху и непомерные, устрашающие перчатки. Только сейчас я оценил их план. Если бы я выбрался без костюма, большую часть времени мне пришлось бы ползать под деревьями, прячась в тени от каждого шороха. И взгляда.

Когда меня тщательно замаскировали, сестрица заверила, что я вполне сойду за человека. Разве что удивительно высокого роста. Клара прихватила небольшое зеркальце, и они убедили меня взглянуть на свое отражение. К счастью или нет, но маленькое зеркальце ничего не дало.

Оглядев результат собственных трудов, Ариадна уперла кулачки в бедра и вздохнула.

– Без магии твой рост не спрячешь. А я не знаю ни одного колдуна, которому можно было бы поручить такое деликатное дело.

Но мешковатая рубаха прекрасно скрывала верхнюю часть моего тела – ту, которая более всего отличалась от человеческой.


Наконец мастерицы остались довольны своей работой.

– Когда ты пойдешь? – поинтересовалась сестричка.

– Сейчас. Когда я выйду отсюда, уже стемнеет. Полчаса ходьбы до ближайшего выхода, в сторону города.

– Да нет, больше.

– У меня свои пути.

Я не без причин считал, что никто не знает Лабиринт так, как я.

Ариадна вздохнула и погладила перчатку на моей руке.

– Тогда иди, и пошлют тебе боги удачу. Мне жутко хочется пойти вместе с вами… Завтра жду полного отчета о ваших похождениях.

– Так точно!

Я помедлил, желая сменить тему, пока сестра не решила отправиться вместе с нами.

– Твой Тезей больше не писал тебе?

Я не опасался произносить это имя при Кларе, зная, что рабыня разделяет все страхи и надежды госпожи.

Ариадна качнула головой, взметнув русые локоны.

– Последний раз – несколько часов назад. Я тебе рассказывала. А что?

– За это время я переговорил с Дедалом. И думаю, что ты, он и твой Тезей сходитесь в одном – желании оказаться подальше от Корика.

Обе девушки слушали меня с неослабевающим вниманием.

– Значит, мне нужно поговорить с Дедалом, – заключила Ариадна.

Я склонил голову.

– Позволь мне устроить это… завтра.


Глава 5


Я не нуждался ни в чьей помощи, чтобы выбраться во внешний мир. За всю недолгую жизнь я уже несколько раз совершал такие подвиги, обходясь без спутников и помощников. Вдоль восьмимильного периметра Лабиринта находилось несколько входов-выходов, и, насколько я знал, четыре из них постоянно были открыты. Выбраться наружу ничего не стоило – только отыщи хотя бы один из выходов. И, конечно, снаружи эти проходы были более явственными, так что проникнуть внутрь Лабиринта обычно не составляло особого труда. Время от времени находились такие фанатики либо искатели приключений, гонимые желанием раскрыть тайны или жаждой наживы, привлеченные слухами о несметных сокровищах, спрятанных в глубине Лабиринта, которые отваживались забираться на мою территорию. Судя по намекам в моих снах, эти люди, как правило, были приезжими. Гостями как города, так и всего острова.

Эти случайные посетители не доставляли мне никаких хлопот, так что я обычно о них и не думал. Лишь дважды, в детстве, блуждая переходами Лабиринта, я наткнулся на кости представителей когорты неудачников. Они погибли от страха и отчаяния, а скорее всего, от голода – пустынное мое обиталище почти не предоставляет еды. В обоих случаях останки оказались в нескольких милях пути от ближайшего выхода и наверняка их обладатели проникли в Лабиринт другим путем. И рядом с костями валялось неизменное проржавевшее оружие. Без сомнения, незадачливые храбрецы собирались защищаться мечами от страшного Минотавра. Или, вероятно, хотели отрубить мою рогатую голову и вывесить дома в качестве трофея.

А сколько необнаруженных трупов таится по углам Лабиринта – трудно вообразить! Мне всегда спокойней было верить, что большинство любителей приключений благополучно отыскивали тот или иной выход, поблуждав по Лабиринту пару-тройку часов. Наверняка эти умники прихватили с собой длинный моток ниток, который разматывали по мере продвижения вглубь, чтобы не заблудиться. Но я ни капли не боялся, что мою обитель наводнят толпы странников. Как я однажды сказал Ариадне, никто не донесет моток веревки длиной в тысячу миль.

Мои прежние проникновения во внешний мир были случайными, непродолжительными и одинокими прогулками. Я ждал полуночи и выходил, повинуясь дерзкому желанию узреть мир, доступный мне лишь во снах. В последний раз я делал вылазку очень давно, так что воспоминания о ней стерлись, как в полузабытом сне. На этот раз я также решил благоразумно дождаться ночи. И, конечно, не стал брать с собой клубок нитей, чтобы найти дорогу домой из странного и загадочного города. Я собирался забраться дальше, чем осмеливался прежде, но сейчас у меня был проводник. К тому же я полагался на природное чувство направления.

Сестричка Ариадна помахала братцу и рабыне на прощание рукой. Я не боялся, что она заблудится в переплетениях Лабиринта – от нашего общего отца она тоже кое-что унаследовала, правда, без таких видимых и неудобных последствий, как я.

Шагая рядом с Кларой, я попытался разглядеть ее получше под маской и складками рубахи. Увы.

Костюм моей спутницы был много ярче и красочней моего – так ведь она, по плану, должна была отвлекать от меня внимание. Маска Клары была сделана из папье-маше или чего-то в этом роде. Она закрывала всю голову и являла собой кошачью мордочку. Хорошо, что не бычью – ей не было нужды подстраиваться под меня.

Судя по робкому смеху из-под маски и теплой ручке, которую я взял, чтобы проводить девушку в нужный тоннель, она все еще слегка боялась меня. Мы виделись несколько раз, но впервые Клара осталась со мной наедине, без защиты своей госпожи.

Спустилась ночь, и в крытых переходах мрак стал полностью непроглядным, так что сбиться с пути было легче легкого. Один раз, когда я повел ее кратчайшим путем, я был уверен, что на языке моей спутницы так и вертится вопрос: знаю ли я, куда иду? Но девушка прикусила язычок, и вопрос так и остался непроизнесенным.

По пути я начал описывать Кларе одну зимнюю ночь, которую запомнил очень ярко. Несколько зим назад ночью повалил густой снег. Он сыпал с холодного неба, на котором не было ни луны, ни звезд, взвихряясь и заполняя открытые проходы Лабиринта. Это был первый и единственный снегопад на моей памяти, не считая белую пелену на далеких горах. В ту долгую ночь я несколько раз сбивался с пути и терял направление.

Видимо, моя спутница не нашлась, что сказать в ответ на эту историю. Только что-то пробормотала. Я сжал ее маленькую руку в своей, затянутой в перчатку, лапе. Поскольку она была рабыней, то даже не попыталась вырвать руку. Вскоре Клара спросила:

– Куда мы пойдем? Ну, когда выберемся в город?

– Не знаю. Я думал предоставить право выбора тебе. Я хочу оказаться там, где смогу встретиться с другими людьми. И где они без колебаний примут меня за человека в маскарадном костюме.

– Есть такое место, – сразу же кивнула Клара. – Туда ходят солдаты, освободившиеся от дежурства. В ночь карнавала многие будут наряжены в самые разные костюмы.

– Какого карнавала?

– Новый праздник, его объявили в связи с Данью.

– Ты уже бывала на таком празднике с солдатами? – поинтересовался я. – Наверное, у тебя среди них есть любовник?

– Я рабыня, господин, – промолвила Клара, касаясь серебряного ошейника, скрытого тканью костюма.

– Знаю, но разве это запрещает тебе иметь любовника?

– Вопросы господина слишком сложны для моего понимания. Если мой господин предложит, чтобы мы с ним…

– Нет, ничего подобного! У меня нет любимых в этом смысле слова. У меня нет ни нужды, ни желания. Я думал, что моя сестра рассказывала обо мне.

– Нет, господин. Госпожа рассказывала о вас совсем немного. Только объяснила, что сказки о том, что вы – кошмарное чудище, полная ерунда.

– Хорошо.

На мгновение мне захотелось попросить Клару пересказать те сказки обо мне, но тотчас же я решил, что на самом деле не желаю их слышать.

– Веди.


Проход, или врата, через которые мы покинули Лабиринт, обычно не запирались, и их никто не охранял. Эта ночь не стала исключением. Я с удивлением обнаружил, что сводчатый проем в стене вовсе не был прикрыт никакой дверью. Дыры по бокам проема указывали на то, что прежде здесь висели створки на крепких петлях. Единственным предупреждением для путешественников служила могила перед внешней высокой стеной, рядом с проходом. На могильной плите сохранилась надпись на трех языках, но до того древних, что я не узнал ни одного. Проходя мимо, я дал себе зарок вернуться сюда во сне. Вот тогда я почти наверняка сумею прочесть каждое слово.

Когда мы с моей проводницей вышли из Лабиринта и ступили на улицу города, она сперва оказалась темной и пустынной. Единственными прохожими были мы с Кларой. Слева, примерно в миле отсюда, виднелся царский дворец. Огромный, нависающий над городом. По углам крыши и в некоторых окнах горели огни. Поскольку я навещал это здание во сне много раз, мне оно казалось знакомым. Полагаю, что я был рожден там, внутри дворца, но, конечно, этого не помнил.

Никто никогда не рассказывал мне о моем рождении. Не могу сказать, что я порывался узнать эту историю в подробностях. Когда в сновидениях меня влекло в этом направлении, я всегда отшатывался.

С противоположной стороны нашим с Кларой взорам открывалась гавань с причалами для боевых и торговых кораблей. Большая часть стоянок пустовала, но, приглядевшись повнимательней, я разглядел в лунном свете череду судов, мачты, бушприты и сложенные паруса. Включая и пришвартованные биремы. Кое-где мелькали оранжевым пламенем сигнальные огни. Не все боялись Миноса так, как его предшественников, но кто знал – боялся. И, как всегда, большая часть его внушительного флота находилась сейчас в море.

Как только мы покинули Лабиринт, Клара, казалось, позабыла, что идет рядом с ужасным Минотавром. Напротив, она с готовностью вцепилась в мою руку.


– Интересно… – начал я.

– Да, господин?

– Я вот думаю, сколько тысяч людей живет в Кандаке? Я слышал, что это – один из самых больших городов мира. Но, скорее всего, это изречение просто дань местному самомнению.

– Я не знаю, сколько здесь жителей.

А я думал о том, что вот всю свою жизнь живу в столице моей родной земли, вернее, рядом с ней и понятия не имею о численности ее обитателей.

Мы шли вперед, осторожно продвигаясь по темным улицам, не приближаясь ко дворцу, но и не удаляясь от него.

Нам встретилась компания хохочущих и поющих жителей, и я, повинуясь наитию, увлек Клару за ними.

Вдоль улиц города шли на мягких и длинных ногах верблюды – одни трусили очень быстро, другие медленно покачивались под тяжелым грузом. Тягловые верблюды, высокие и крупные одногорбые создания, влекли за собой тяжелые повозки и телеги. Я знал, что эти животные встречаются повсеместно, но в реальной жизни, во время бодрствования, мне их видеть еще не приходилось.

Из-за высоких заборов и оград, скрывающих частные жилища, на меня залаяли собаки. Я замедлил шаг, но Клара успокоила меня:

– Они на всех лают.


Компания, за которой мы следовали, неожиданно свернула в сторону и втянулась в ворота одного из частных домов. Туда нам не надо. Но моя спутница безошибочно определила направление – к зданию на другой улице. Через пару минут мы добрались туда. Из дома доносились взрывы смеха, запах жареного мяса и свежего хлеба. Мне он показался совсем неаппетитным. Изо всех окон и дверных проемов лился свет факелов, озаряя белую ближайшую стену и оставляя все остальное в полной темноте.

Центральная дверь была нараспашку. Я вошел, пригнувшись и повернув голову набок, чтобы не задеть притолоку своими рогами. Судя по просторному залу, это здание прежде было храмом, но я не мог понять, кому он посвящался, поскольку все настенные надписи и рисунки были стесаны. Ну, расспрошу Клару, когда мы выйдем отсюда.

Грохотали барабаны и пели струны, и раздетые люди кружились в неистовом танце. Это были не профессиональные танцовщики, а простой народ, преимущественно из трудяг, которые плясали просто так, для удовольствия. Звучала и лира – любимица Аполлона. Пылали факелы и жаровни, каким-то хитрым способом их заставили светиться разноцветными огнями. Звенел разноголосый смех. Я остолбенел. Никогда еще прежде, разве что во снах, мне не доводилось видеть так много народу в одно и то же время в одном месте. Их собралось тут не менее сотни. И богатством не отличался никто. Скорее всего, как и сказала Клара, это были солдаты, которых сменили с дежурства. Они сбросили форму и пустились на поиски развлечений.

Вдоль стен и по углам зала теснились столики. За ними сидели посетители, поглощая вино и еду. Приблизившись к широкой стойке, за которой разливали и продавали напитки, я уловил изумленные взгляды и услышал странные возгласы. Часть из них исходила от гостей, разодетых еще причудливей, чем я.

Приглядевшись, я сообразил, парочка из них действительно претендовала на костюм Минотавра. Выглядели они крупнее и устрашающей, чем я на самом деле, с длинными рожищами, вырезанными из кости или дерева. Изо рта одного чудища торчали хищные клыки.

И снова изуродованные стены зала привлекли мое внимание.

– Интересно, – пробормотал я, обращаясь к Кларе, – какому богу здесь поклонялись? Не Аполлону. И, конечно, не Бахусу.

Я точно знал, что поклонение Бахусу – или Дионису – было под запретом последние шесть месяцев. О чем вопили по всему острову.

– Когда-то здесь могли служить и Дважды рожденному, – тихо ответила Клара. – Я слышала, что, когда царь пришел к власти, он послал сюда солдат и они перевернули все вверх дном. Никто не знает, что они искали.

– Существует множество богов, чьи интересы пересекаются с интересами Диониса. Например, Приап и еще дюжина других.

Входя в зал, я наивно надеялся, что мое появление не привлечет слишком много внимания. Но даже в такой толпе моя внешность казалась слишком подозрительной.

К счастью, Ариадна не забыла вручить рабыне деньги, рассудив, что она сумеет управиться с монетами лучше моего. И вот передо мной на стойке возникло какое-то питье в странной бутыли. Я должен сделать примечание, что вкус вина не был для меня в новинку – иногда Ариадна приносила его. А в давние дни, во время официальных праздников мне, тогда еще мальчишке, вместе с обедами присылали из дворца вино в маленьком бокале. То, что здесь подавали всем известный опьяняющий напиток, лишний раз указывало на Бахуса. Рядом со мной стоял громогласный мужчина, который прерывал свою речь лишь затем, чтобы осушить очередную кружку пенистого пива. Я слышал, что новый бог Корика не одобряет большую часть увеселений. Но народ не собирался отказываться от них, чем бы ни угрожал им Шива.

Шум, толпа вокруг – слишком плотная, чем во всех снах, – все это вместе было так непривычно! Я допил первую бутыль и потянулся за второй, когда сообразил, что если я буду много пить и есть, то рискую потерять маскировку. Окружающие поймут, что на мне не маска, а живая плоть.

Но колебался я всего минуту. Ну и пропади все пропадом! Я собираюсь вволю напробоваться вина.

Я не привык к крепкому питью, так что вскоре комната заходила ходуном, а в голове загудело. Пришлось переждать пару минут, пока все не улеглось. Я пристукнул пустым стаканом о стойку и издал глубокий горловой звук, больше похожий на мычание. Мне хотелось еще вина и одновременно было страшно.

Только сейчас, когда алкоголь начал воздействовать на мои чувства, я заметил большое зеркало, висящее на стене за стойкой. Широкое гладкое стекло, длиной во всю стойку, отображало просторную и сумрачную комнату.

Из зеркала на меня смотрело существо более двух метров ростом и весом – насколько я помнил – более трехсот фунтов. На голове – два острых рога, широко расставленные большие карие глаза. А вся бычья морда разрисована цветными полосками и пятнами, чтобы создать иллюзию ненатуральности. Под широким балахоном перекатывались огромные мускулы плеч, а смешные и большие перчатки пытались скрыть почти нечеловеческую форму рук. Лицо и все тело, теперь закутанное в костюм, было покрыто короткой темной шерсткой. Как и положено рогатому скоту.

Я снял одну перчатку, чтобы удобнее было держать стакан, и на свет явились длинные пальцы с крепкими ногтями.

Я снова перевел взгляд на лицо. Вот он я, стою среди толпы, и все на меня смотрят! Но никто не видит.

Вокруг толкались люди, и я не знал, что и думать и что делать дальше. За всю свою жизнь наяву мне никогда не приходилось видеть больше шести-восьми человек за раз с близкого расстояния. А меня видело и того меньше. Мужчины и женщины в такой толпе ничем не отличались друг от друга, как верблюды в стаде. С удивлением я обнаружил, что оказаться зажатым, стиснутым в сутолоке – ощущение не из приятных.

Одна из девушек, чей наряд, вернее, его отсутствие, выдавал в ней наемную танцовщицу, положила руку на мое плечо. И тут же отдернула. Вероятно, она ощутила под пальцами кожу, покрытую мехом, будто я прятал под рубашкой овчину.

Неожиданно неподалеку раздались грубые голоса, и я испугался, что раскрыт. Но оказалось, что пьяные гости просто обсуждают мой неудачный костюм.

– Это человек или чудище?

– Неубедительно, если он думает, что нарядился Минотавром.

Я обернулся на голос, но не знал, что сказать. Сейчас, вспоминая эту ситуацию, я понимаю, что моя растерянность только вдохновила насмешников, решивших позабавиться над несчастной жертвой.

– Эй, коровья морда!

Обратившийся ко мне был высоким и мощным мужчиной, но, конечно, не выше меня. Его костюм был какой-то пародией на офицерский мундир… даже нет, на мундир дворцовой стражи Миноса.

Со всех сторон посыпались насмешки. Вино ударило мне в голову, и я закричал в ответ. Когда я спокоен, мой голос обычно вполне человеческий, но стоит мне хоть чуть-чуть разволноваться, как он срывается на рев. Что я там кричал, я уже не помню. Естественно, я хотел остроумно отбить выпад, но, поскольку не имел ни малейшего опыта в таких делах, то, скорее всего, звучало это глупо.

Пожалуй, самым лучшим образцом была фраза: «Твоя маска гаже моей», брошенная бездельнику, который, как и я, явился без маски.

После этих слов вокруг повисла зловещая тишина. Клара схватила меня за руку и пыталась утащить прочь. Сперва мягко, потом изо всех сил, но даже не сдвинула с места. Тем более вокруг было такое столпотворение, что выбраться отсюда быстро не представлялось возможным.

Толкотня и суматоха заметно усилились. Нас с моими насмешниками столкнули нос к носу. Уже невозможно установить точно, когда именно началась драка. Кто-то неуклюже заехал кулаком мне между рогов, так что я почти не почувствовал удара.

Но я-то шел сюда не за этим. Ни реальность, ни мир моих снов не подготовили меня к тому, что началось в этом зале.

Ни раньше, ни теперь у меня не было никаких навыков рукопашной борьбы. Я умел насылать дурные сны на человека, которого ненавидел – правда, пока я не испытывал подобных чувств ни к кому, – но и все. Но чтобы наслать кошмар на кого-то, сперва требовалось заснуть самому, а момент был явно не самый подходящий.

Большинство ввязавшихся в схватку были солдатами, которые пришли сюда после службы, чтобы просадить жалованье. Некоторые были вооружены, но сначала оружие в ход не шло. Еще кто-то ударил меня кулаком, намного чувствительнее, чем в первый раз. Я дал сдачи, и нападавший рухнул на спину.

Мое супероружие всегда со мной. Когда драка разгорелась не на шутку, один из противников ухватил быка за рога в прямом смысле. Без сомнения, он намеревался сорвать с меня маску. Представляю себе его изумление, когда он обнаружил, что рога – это часть моей головы. Хотя, возможно, он был слишком пьян, чтобы это заметить. Боец я неопытный, но зато очень сильный, да и характер у меня не всегда травоядный. Мотнув головой и поведя плечами, я стряхнул обидчика, так что тот перелетел через всю комнату, по пути сметая с какого-то стола все тарелки, и грянулся о стул, разнеся его в щепы.

Кто-то сунулся ко мне с оружием, и я заметил блеск стали, но тут мне на помощь поспешил парень, который выглядел настоящим солдатом, хотя и был без формы. Он бросился защищать мою спутницу. Клара успела потерять маску в сутолоке и теперь скорчилась на полу, прикрывая голову руками. Я швырнул стул в человека с ножом – больше он не возникал.

– Стража! Стража! – завопил один голос, потом четыре, и вскоре к ним присоединился целый хор.

Драка еще не приняла всеобщих масштабов, но затихать тоже не спешила. Я понял, что мне не остается ничего другого, как спасаться бегством и возвращаться обратно в Лабиринт. Вполне возможно, что некоторые гости успели понять, кто я, но большинство оставалось в неведении, и никто не поднимал крика, что чудовище вырвалось на свободу. Кто-то заверещал, что видел Минотавра, но его быстро подняли на смех и заверили, что он попросту принял одну из карнавальных масок за настоящего зверя.

Если это и есть настоящий мир, думал я, то мне он не нужен. Наивный, я посчитал, что начал познавать реальность такой, какая она есть на самом деле.


Когда огромная фигура выбралась из зала и растаяла во мраке, Алекс, который не принимал участия в драке, узнал Клару. Эта рабыня служила царевне, которую он боготворил.

Она выскочила на улицу вслед за чудищем, и Алекс выбежал за ней.

– Клара?

Услышав свое имя, девушка замерла. И оглянулась через плечо, испуганно и настороженно. Вдалеке раздавались свист и бряцание доспехов стражей. Алекс знал, что до их появления времени осталось совсем немного.

– Ты прислуживаешь царевне, правда? Я видел тебя с нею.

– Да, – сказала Клара, поворачиваясь к юноше.

– Счастливая!

– Почему?

– Как почему? Потому что… ты можешь быть с ней рядом, каждый день.

Девушка медлила довольно долго, словно не знала, что делать с этим признанием. Наконец она произнесла:

– Тебя зовут Алекс, так? Ты служишь в дворцовой страже?

– Да.

И вот тогда, словно через силу, и вырвалась тайна, которая уже полгода отравляла ему жизнь. Но его голос был такой тихий, что услышать его слова могла только стоявшая рядом девушка.

– Передай своей госпоже, что мы должны увидеться.

– Зачем?

– Я должен сказать ей кое-что важное.

– Что именно?

– О том, как умер ее отец.

– Ты увидишь ее. Я передам твои слова.

– И никому не говори того, что услышала, рабыня!

Клара медленно кивнула. Юноше показалось, что его слова испугали девушку сильнее, чем драка в зале.


Клара вскрикнула и метнулась в сторону дворца. Она видела, что я удрал, и знала, что при моей скорости бега я всегда легко могу ее нагнать.

Раздались мужские голоса:

– Стража здесь! Кто звал стражу?

Я побежал, мои вполне человеческие ноги в сандалиях выбивали мягкую дробь по брусчатке. Я мчался туда, куда убежала моя бывшая провожатая. Я могу двигаться очень быстро, так что если меня захотели бы поймать, то преследователям пришлось бы садиться на верблюдов.

Вот был бы номер, думалось мне, если бы я заблудился в городе и был вынужден спрашивать дорогу до Лабиринта у первого встречного. Но, выскочив на улицу, я увидел в небе луну и знакомые звезды. Они провожали меня, когда я выбирался из Лабиринта, и теперь были готовы протянуть руку помощи и вернуть меня домой.


Глава 6


Вернувшись во дворец, Клара, как и предполагала, обнаружила, что ее госпожа еще не ложилась и дожидается отчета о приключениях Астериона.

Когда Клара прикрыла за собой дверь, Ариадна отложила маленькую арфу, на которой она играла все это время, и вскочила на ноги.

– Что случилось? Заходи и рассказывай!

Она задула единственную свечу, так что комнату залил свет луны, падающий из высокого окна.

Заперев двери, женщины обезопасились от лишних ушей, насколько это вообще возможно в царских покоях. Складывая маску и костюм, Клара поспешно передавала слова молодого солдата, которого повстречала на обратном пути.

Ариадна сразу же заинтересовалась, но одновременно и исполнилась подозрениями.

– А если это какая-то ловушка?

– Вряд ли, госпожа. Иначе придется предположить, что кто-то знал, что я собираюсь в город, и устроил мою встречу с Алексом. Но ни я, ни господин Астерион не знали, куда направиться, пока не оказались в том месте.

– Его кто-нибудь узнал?

– Я точно не знаю, госпожа. Не могу сказать. Многие смотрели на него странно, конечно…

– Еще бы!

Царевна немедленно решила рискнуть и тайно встретиться с Алексом, когда он снова освободится от дежурства и выйдет в город.

– Сперва нужно узнать, когда он будет свободен.

– Думаю, это легко, – сказала Клара. – У меня есть один знакомый сержант, который отвечает за очередность дежурств.


На другой день, выходя из общей столовой, Алекс был изловлен одним из поварят. Тощий мальчишка шепнул ему о месте встречи. Последующие двадцать четыре часа у юноши голова шла кругом от одной мысли о том, что царевна желает видеть его. По окончании дежурства он не пошел с товарищами в город или в казарму, сославшись на недомогание.

И вошел во дворец через дальний от казарм черный вход. Он все еще был облачен в униформу, правда, без доспехов и оружия, поскольку в таком виде во дворец имеют право входить только стражники при исполнении.

Там, в садике у стены, его поджидала Клара.

– Добрый день, – робко начал Алекс.

– Здравствуй, сержант.

– Я пока рядовой.

Отсутствие знаков различия говорило само за себя.

Клара чуть улыбнулась, и Алекс предположил, что она хотела слегка польстить ему.

– Госпожа ждет тебя, – сказала рабыня. – Иди за мной.

Шагая позади Клары, Алекс – уже не в первый раз – задумался о том, что в казармах и среди прислуги не он один вздыхает о царевне. Хотя далеко не все воздыхатели беспокоились о ее отце. А уж на напыщенного дядюшку и его ужасного бога и вовсе плевать хотели. Но одно Алекс знал совершенно точно – никто не любил Ариадну так, как он!

Странно, но рабыня повела его не в какую-нибудь боковую дверь, а к небольшой дорожке из гравия, которая заворачивала за угол дворцового садика. И он увидел, что провожатая ведет его ко входу в таинственный Лабиринт, который начинался сразу же за дворцовой площадью. Впереди угрожающе замаячила высокая и чуть изогнутая ограда – внешняя стена знаменитой ловушки. Солдатам строго-настрого было запрещено даже приближаться к ней.

– Нам туда?

– Царевна ходит в Лабиринт почти каждый день, – начала успокаивать его Клара. – Она давно уже бывает там, и пока никто не заметил.

– А что она там делает каждый день?

Алекс ждал, что рабыня сейчас посоветует не совать свой нос в царские дела, но Клара спокойно ответила:

– Навещает брата.

Как и подавляющее большинство граждан Корика и гостей острова, Алекс ни разу не пытался проникнуть в Лабиринт. Все, что он знал об этом сооружении, было почерпнуто из рассказов и легенд. А именно – площадь Лабиринта составляла четыре квадратные мили. Там живет легендарный Минотавр и не менее легендарный Дедал. Болтали, что последние шесть месяцев бог Шива тоже облюбовал Лабиринт в качестве пристанища.

А по казарме каждый раз ходила парочка свежих историй, шуток или слухов о страшном чудище, которое бродит по ловушке. А две ночи тому назад Алекс сам видел кого-то или что-то…

Но даже Минотавр не страшен, если он нужен царевне!

Полукруглая входная арка была уже почти над головой.

– Говорят, – начал Алекс, – здесь водятся чудовища.

– Больше слушай, что говорят, – бросила через плечо Клара, не сбавляя шаг. – В Лабиринте нет никаких чудовищ… если не считать одного бога. Единственное смертное создание, которое там живет, это брат царевны. Ты видел его той ночью, когда он был в костюме.

– Да-да, – кивнул Алекс.

Нет чудовищ… А как еще назвать того красавца, которого он видел в городе, будь он хоть трижды в костюме? Ну, ладно.

У самого входа юноша помедлил. Впереди ждали только голые стены и серия внезапных поворотов.

– А где держат Людей Дани, здесь?

– Нет, в той стороне, – ответила Клара, слегка кивая головой вбок.

Даже во время кивка она не замедлила движения. Алекс поспешил за провожатой, стараясь держаться как можно ближе к ней. Сперва они прошагали под железной решеткой, которая перечеркивала небо густой сеткой. Повернули в первый проход направо, потом во второй налево. В этом месте коридоры ловушки были такими узкими, что Алекс цеплялся локтями за обе стены. Решетчатый потолок неожиданно закончился, зато стены раздались, так что теперь юноша не мог дотянуться до них даже вытянутыми руками.

Еще три поворота, три извилистых прохода под открытым небом, и стены отодвинулись еще дальше, образовав что-то вроде небольшого дворика. У юноши сердце замерло в груди. Ариадна сидела на каменной скамье, одетая просто, как обычная горожанка. А вечернее солнце охватывало нимбом ее каштановые волосы.

Алекс упал на одно колено. Перед ним сидела женщина, которую он боготворил. Провожатая куда-то делась, и ошеломленный солдат понял, что они с царевной остались наедине, окруженные лишь огромными изогнутыми стенами, словно в каком-то странном и сладостном сне. Алекс не сомневался, что Клара спряталась где-то поблизости и следит, чтобы никто не мешал разговору.

– Тебя зовут Алекс? – прозвучал до боли родной голос. Он уже не раз слышал ее речь.

– Да, моя царевна!

Какое-то мгновение ему со страхом казалось, что слова застряли в горле.

Естественно, Ариадна не стала подавать руки какому-то простому солдату. Ее прекрасные глаза глядели на Алекса доброжелательно, но нетерпеливо.

– Да, я как будто видела тебя на посту. Ты ведь стражник. – Она замолчала, переводя дыхание. – Вчера ты сказал моей служанке, что тебе что-то известно о смерти моего отца.

О, так она его даже вспомнила! У Алекса потеплело на душе.

– Да, госпожа.

Сам Алекс был уверен, что каждое его слово звучит крайне глупо.

Глаза царевны были не только прекрасными, но и огромными. В них мог утонуть любой мужчина – нырнуть и не выбраться обратно. Под взглядом этих глаз Алекс дважды начинал рассказ, сбивался и наконец начал в третий раз. И снова запнулся. Ей даже пришлось мягко подтолкнуть его.

– Значит, в ночь, когда отец погиб, ты находился там, в центральном зале. Так?

– Я был там, госпожа. Когда вы вбежали, я стоял у входной двери.

– Я только помню, что там были стражники – и все. Неважно, продолжай.

И Алекс, замирая от благоговения, наконец пересказал все, что случилось той ночью. Конечно, он далеко не все мог объяснить, но по крайней мере изложил виденное собственными глазами.

Рассказ занял пару минут. Когда Алекс умолк, глаза юной царевны наполнились слезами.

– Прекрасная госпожа, – добавил солдат, – прости, что мне пришлось коснуться твоей раны…

– Эта рана болит всегда.

Она вытерла слезы, и через минуту глаза ее стали сухими, словно она и не плакала.

– Благодарю тебя от всего сердца, – молвила девушка, – что рассказал мне правду, когда никто другой не осмелился. Можешь встать. Да, я действительно помню, что видела тебя в ту ночь. Ты получишь вознаграждение.

– Лучшая награда – моя служба тебе, царевна!

– Я знаю, что всегда могу рассчитывать на твою помощь. Но ты должен получить что-нибудь более приятное. И прямо сейчас.

Она встала и сняла с шеи небольшой медальон на золотой цепочке. Это был тонкий золотой диск, диаметром в два-три дюйма, плоской стороной он был соединен с таким же серебряным диском. На обеих сторонах, золотой и серебряной, была чеканка – солнце, окруженное затейливым переплетением виноградных лоз и листьев.

– Подойди, – приказала девушка.

Когда взволнованный Алекс встал поближе, она собственными руками надела медальон ему на шею. Ее пальчики коснулись кожи юноши.

– Вероятно, для тебя будет безопасней носить его под одеждой, чтобы никто не заметил.

Царевна явно не представляла себе казарменный образ жизни солдата, но Алекс не стал возражать или пускаться в объяснения.

– Да, госпожа.

Откуда-то издалека, с дворцовой площади, донесся резкий голос – один из офицеров распекал стражников за какие-то провинности. Голос был знакомый, но сейчас к Алексу он не имел никакого отношения.

Царевна заставила юношу заново повторить рассказ о событиях той страшной ночи. На этот раз она интересовалась деталями, а именно именами солдат и слуг, которые были свидетелями убийства ее отца. Но ни слова не сказали дочери.

– Ты же знаешь их по именам, правда?

– Конечно, госпожа, я могу их назвать, если ты прикажешь, но…

Алекс медленно покачал головой.

– Разве они не захотят рассказать мне правду, как это сделал ты?

– Едва ли, моя царевна. Не скажу за слуг, но генерал так пригрозил солдатам, что все сильно перепугались.

Неожиданно Ариадна взглянула на юношу так, словно видела его впервые.

– Но ты же не испугался. Ты нарушил приказ, пришел сюда и говорил со мной.

– Царевна, ради тебя… Ради тебя я сделаю все…

– Еще раз благодарю тебя за верность, – сказала Ариадна, отводя от него глаза. Потом ее взгляд переместился за спину Алекса, словно она заметила там что-то особенное.

Он обернулся и метрах в трех от себя увидел Минотавра, стоящего на двух вполне человеческих ногах.

От краски, покрывавшей его голову, не осталось и следа, так что его морда выглядела еще более чудовищно. Свободный маскарадный балахон исчез. Огромное существо было одето лишь в набедренную повязку, так что мускулистые плечи и руки оставались открытыми. Все тело покрывала короткая бычья шерсть в черно-белых пятнах. В ярком свете дня перед Алексом стоял страшный зверь из легенд.

С той самой ночи, полгода назад, когда юноша стал свидетелем явления двух богов сразу, он был готов поверить в любое чудо, открывшееся взору. У него кровь застыла в жилах. Алекс не мог определить выражение лица Минотавра, если на этой башке вообще было лицо, а у лица – выражение. Первым порывом солдата было желание выхватить меч, чтобы защитить царевну. Но никакого меча на поясе не было.

Даже если Ариадна и ее брат заметили инстинктивное движение руки молодого стражника, они не подали виду. Брат с сестрой обменялись парой приветственных реплик.

Затем кошмарная нависающая фигура повернулась к Алексу и произнесла глухим, странным голосом:

– Я Астерион. Мы недавно встречались в городе.

– Да. Да, господин.

– Ты кому-нибудь говорил о том, что видел меня?

– Нет…

– Если ты верен Ариадне, молчи. И о прошлой ночи, и о нашей встрече сегодня.

– Я ничего не скажу, господин.

– Тогда можешь идти.


Когда Клара увела стражника, из укромного места выбрался Дедал и низко поклонился царевне.

Ариадна сразу же перешла к делу.

– Тезей хочет встретиться с тобой, мастер… ты знаешь, кто такой Тезей?

– Ваш брат рассказал мне, царевна, – ответил Дедал, снова отвешивая глубокий поклон. – Я бы советовал не рисковать, если только им движет не простое любопытство. Чем реже мы будем встречаться, тем меньше вероятность, что наш план раскроют. Я предлагаю лорду Астериону побыть курьером.

– Что ж, разумно, – осторожно молвила Ариадна, бросив взгляд в сторону брата.

Рогатая голова согласно кивнула.

– Скажи, Дедал, – заговорил Астерион, – ты уже придумал, как нам всем сбежать отсюда?

Мастер прокашлялся и заговорил, скромно потупившись:

– Путь к спасению подсказала рыба.

– Но как?

– Это рыба той породы, которая живет в соленых глубинах царства Посейдона и дважды или даже раз в год спешит вверх по рекам на нерест. Вероятно, та рыба, в упомянутом вами бассейне, забралась в водоем по каким-то подземным ходам, которые время от времени открывались свету и воздуху. И рыба проделала путь с побережья до центра Лабиринта.

Сделав такой вывод посредством логики, Дедал вместе с Икаром прошагали вдоль подземных потоков целый день, пока не добрались до места, откуда было видно море и слышен шум прибоя.

– Путь был неблизкий… скажем, три мили туда и три обратно… но почти всю дорогу мы двигались еле-еле, слишком много препятствий.

Затем Дедал предупредил свое чадо, чтобы оно никому не говорило, что они видели море.

– А зачем ты взял мальчика с собой? – удивилась Ариадна.

– Потому что, моя царевна, я находил возможным, что уже не вернусь обратно.

– Боюсь, что не понимаю тебя.

– Я имею в виду, госпожа, что если бы мне удалось преодолеть последнее препятствие… а потом найти лодку на морском берегу… и если бы у меня хватило духу выйти в плаванье одному… Мы давно уже были бы далеко от этого острова.

– Ясно.

– Но чтобы заполучить подходящую лодку или место на корабле, мне необходима помощь со стороны.

– Это легко устроить. А что это за «последнее препятствие», о котором ты говорил?

– С твоего позволения, царевна, я покажу его, когда мы доберемся туда. Если, конечно, решено, что мы все отправляемся в бега.

Они повернулись к Астериону, который молча кивнул.

– Тогда я придумаю, как нам его преодолеть.

– Хорошо. Значит, договорились… Я поговорю с Тезеем сама, раз уж он не может прийти сюда. Остается последний нерешенный вопрос – как добыть лодку. Нет, еще один момент – когда мы выйдем в море, как нам избежать патрульных кораблей моего дяди?

Она посмотрела на двух мужчин, которые молча глядели на нее.

– Я должна поговорить об этом с Тезеем, – наконец закончила Ариадна.


Глава 7


Тем же вечером Ариадна тайно встретилась с Тезеем. Как и прежде, свидание состоялось в удаленном переходе Лабиринта, который почти примыкал к дворцовой площади.

Когда пора тайных записок и загадочных взглядов достигла того предела, за которым возникает потребность в свиданиях наедине, у Ариадны появился свой, уже проверенный способ встреч. Она закрывала глаза и отрешалась от окружающего. Этот способ медитации достался ей в наследство от божественного родителя. В голове у царевны возникала знакомая схема Лабиринта, которая, казалось, существовала лишь в ее воображении. На этой схеме загорались две параллельные линии. Эти две линии вели Ариадну всю ее жизнь, независимо от того, на каком фоне они появлялись. И еще ни разу не предавали и не заводили в тупик. Странные линии напоминали ей часть огромной воображаемой паутины. Они протянулись от самых глаз до ближайшей развилки, где резко повернули налево. Ариадна облегченно вздохнула. Многолетний опыт подтверждал, что ей остается только следовать за светящимися поводырями, и под конец она наткнется на предмет или человека, с которым ей очень нужно встретиться. В данном случае – с ее первым в жизни возлюбленным.

Сочувствующий страж согласился за пустячную плату позволить Тезею ускользнуть из одного тупичка Лабиринта в другой, скрываясь от взора охраны и своих же товарищей по несчастью. Остальные молодые пленники смиренно дожидались своей участи.

На следующий день влюбленная пара снова встретилась. С тех пор у них и дня не проходило без встречи.

Как только Тезей увидел Ариадну этим вечером, сразу же смело заключил в объятия и жарко расцеловал. Но тотчас же отпустил, поскольку опасался, что за ними могут вести наблюдение.

Как же он был красив! Выше любого другого мужчины, за исключением только Астериона. Ее возлюбленный был сложен как бог. Из одежды на нем была только небольшая набедренная повязка и шапочка, которые выдали всем Людям Дани. Квадратную челюсть обрамляла густая золотистая бородка.

– Все решилось, – быстро зашептала Ариадна. – Тебе необходимо сбежать, я уйду с тобой. С нами будут еще несколько человек.

Он расправил плечи, словно с них только что свалился тяжкий груз. Потом он спросил любимую ровным, как обычно, голосом:

– А кто будет с нами?

– Один – Дедал… Ты слышал о нем?

– Едва ли кто в мире не слышал о Дедале. Говорят, что он прибыл на Корик, чтобы работать на нового царя.

– Правда. И теперь у него свои причины сбежать и от дяди, и с этого острова. Это он придумал, как нам выбраться к морю.

Но подозрительность не сходила с лица Тезея.

– И как?

– Он не хочет говорить, пока не придет время. Наверное, так лучше. Я верю ему.

– Так когда мы отправляемся? И как это устроить?

Ариадна понизила голос до едва слышного шепота.

– Нам сперва нужно попасть почти в центр Лабиринта. Отправимся мы на рассвете того дня, когда будет запланировано жертвоприношение.

Тезей не понял.

– Днем? При свете? Почему?

– Потому что Астерион… это мой брат, он тоже идет с нами, по крайней мере собирается… Он видел во сне, что это самое удобное время для побега.

Но Тезея не впечатлил этот аргумент.

– Так мы все делаем, как во сне? Знаешь, что мне сегодня снилось?

Но царевна вздернула подбородок.

– Сны моего брата так же отличаются от обычных снов, как он сам отличается от человека. Насколько я верю словам Дедала, что наш план выполним, настолько я верю Астериону.

Когда Тезей увидел, что царевна настроена серьезно, он не стал давить на нее. Но продолжил задавать вопросы:

– И как же я освобожусь? Мне же нужно как-то попасть на место сбора.

Ариадна схватила его сильную руку и поцеловала.

– Мы все продумали. В нужное время мы встречаемся в центре Лабиринта. Тех, кто не сможет сам найти дорогу, проводят.

– Отлично. Что ж, пока все ясно. А потом?..

– Дедал пока не рассказывал нам о маршруте. Когда придет нужный день, мы соберемся все вместе и он нам покажет путь.

Тезей все никак не мог успокоиться. Он походил по закоулку, насколько позволяли тесные стены, и снова повернулся к Ариадне.

– Это все, что ты можешь мне рассказать?

– Это все, что я знаю, любимый. Конечно, многие детали еще нуждаются в доработке. Если ты не доверяешь Дедалу, то, может, предложишь лучший план? Он производит впечатление хорошего человека и так же, как и мы, стремится убраться отсюда.

Но ничего лучшего Тезей предложить не мог. Он поцеловал девушку и сказал:

– Я чужой на этом острове. И если бы мне пришлось придумывать план побега, я наверняка бы попался. Если ты доверяешь Дедалу, значит, я тоже доверюсь ему.

– Хорошо.

Потом на лицо Ариадны набежала тень новой заботы.

– Послушай, а остальные пленники? Как они…

– Как они – что? Пытаются бежать? Нет. Испуганы? Не похоже, – покачал головой Тезей и добавил чуть изменившимся голосом: – Честно говоря, я их совсем не понимаю. Даже если бы мы не встретились…

– Не говори так, милый!

– О любимая! Так вот, что бы ни случилось, я все равно попытался бы сбежать. Что-то делал бы, не сидел на месте. Я не понимаю моих товарищей, которые совершенно не готовы бороться за свою жизнь. Им говорят, что они обречены, и они покорно принимают свою участь. Они сдались и уже попрощались со всем миром. Что ж, а я нет!

– Надеюсь, – молвила Ариадна, уютно пристраиваясь в изгибе руки любимого, который тут же приобнял ее. – Мне кажется, они считают, что бесполезно бороться с богом… или даже с моим дядей. И все же боюсь, что твое отсутствие могут заметить, пока мы тут встречаемся.

– Ну, вряд ли стоит беспокоиться об этом. Нас же не держат всех вместе в одной комнате. И не устраивают перекличку каждый час. Один из жрецов Шивы проводит смотр, но раз в день.

Тезей начал описывать распорядок жизни, который вели все восемнадцать пленных. Ариадна не бывала в этой части Лабиринта с тех пор, как ее отвели для Людей Дани. Заложников не держали под строгим присмотром, поскольку их было слишком много, чтобы поместиться в одной комнате. Их поселили в небольшой путанице коридоров и маленьких комнатушек. Кое-где там висели занавески, создавая иллюзию уединения.

Жертв хорошо кормили и снабжали вином и даже легкими наркотическими веществами. Им позволялось, даже поощрялось, находить удовольствие в любовных утехах друг с другом или же со служителями любви, которых присылали сюда специально для этой цели.

Царевна порадовалась, что ее возлюбленного не мучают в заточении. Но в то же время она сильно возмутилась.

– Вот это жизнь! Надеюсь, ты-то сам не ищешь утех с кем-то там?

– Конечно, нет! Поверь, что как только я увидел тебя…

Когда долгий поцелуй закончился, Ариадна сказала:

– Ну и хорошо. А то я представляла себе какое-то мрачное и темное подземелье. Крысы, грязь…

– Вовсе нет. Но ничто не может быть слишком хорошо для тех, кого должен благословить Шива.

Царевна замерла, ее голос помертвел:

– Ты уже видел бога моего дяди? Я сама видела его всего два раза.

– Нет, повелитель Шива не удостаивает такой чести бедных жертвенных овечек, – сухо ответил Тезей.

Он помолчал, потом добавил:

– И с твоим дядей я пока тоже не говорил.

Ариадна беспомощно заморгала.

– А почему ты должен был с ним говорить?

Тезей глубоко вздохнул, словно наконец принял какое-то решение.

– Я не говорил об этом раньше, чтобы не беспокоить тебя, но… Много дней назад я послал письмо царю Персу… обратился я к нему, конечно, как к царю Миносу. И предложил стать посредником в его переговорах с моим отцом. Естественно, при условии, что он гарантирует мне свободу и безопасность.

Глаза Ариадны округлились, и, затаив дыхание, она спросила:

– И что ответил дядя?

– Ничего. По крайней мере, я не получил никакого ответа. Видимо, новый Минос… вернее, твой дядя мне не доверяет. С моей стороны было бы глупостью принимать любые его обещания за чистую монету. Ну, да он и не давал никаких обещаний.

– Я пойду к нему и попрошу сохранить тебе жизнь! – запальчиво воскликнула Ариадна.

Тезей медленно покачал головой. Его лицо было мрачным.

– Не стоит, любимая. Нам необходимо положиться на что-то более надежное, чем слова твоего дяди, даже если тебе и удастся вырвать у него обещание. Нет, лучше доверимся плану хитрого Дедала. А разговор с дядей оставим на крайний случай.

Потом влюбленные попытались продумать подробности предстоящего побега.

– Дедал клянется, – молвила царевна, – что может провести нас незаметно до самого побережья. Но потом, естественно, нам понадобится корабль.

Тезей, прищурившись, слушал ее речь.

– К какой части побережья он собирается нас вести? Береговая линия острова занимает сотни миль, учитывая все заливы и мысы.

– Пока не знаю, но могу спросить.

Потом Ариадна сказала, что ей еще предстоит нанять какого-нибудь моряка, оставшегося верным памяти старого царя. Нового правителя боялись и слушались, но не любили.

Но Тезей убедил девушку, что он лучше сумеет справиться с заданием, если только она согласится отнести его послание к одному из его помощников. Намного легче договориться с преданным ему, Тезею, моряком. Собственно, он имел в виду моряков из флота своего отца.

– А еще лучше будет, – закончил он, – если ты передашь от меня послание. Вот.

Он снял с пальца массивное бронзовое кольцо. Ариадна отметила, что оно недорогое, но зато покрытое затейливой гравировкой.

– Так мои друзья поймут, что ты от меня.

И он сообщил девушке имя человека в городе, которому нужно отдать кольцо. И добавил, что этот человек – тайный шпион его отца.

Имя тайного наблюдателя ничего не сказало Ариадне. Так она и объяснила Тезею.

– Ничего странного, – пожал плечами тот. – Это его не настоящее имя, а что-то вроде пароля. На самом деле он – офицер флота моего отца.

Царевна была девушкой отважной, но не безрассудной, и она хотела удостовериться, что побег подготовлен тщательно и надежно.

– Сколько же будет человек, не считая нас с тобой?

– А царевна Федра тоже бежит? – поинтересовался ее возлюбленный.

– Нет, – спокойно и твердо ответила Ариадна. – Я знаю сестру, она никогда не покинет остров. Она решит, что побег – это предательство по отношению к своему несчастному народу. Кроме того, Федра из тех людей, которые, узнав какую-либо тайну, тотчас же выдают ее, сами того не желая. При первом же взгляде на ее лицо станет ясно, что она что-то скрывает. Нет, ей нельзя говорить, что мы что-то затеваем.

– Хорошо. Что касается твоей сестры, то тебе виднее. Тем более что я-то точно ничего не могу поделать.

– Итак, сколько нас получается? Мы с тобой и Астерион, если он решится, уже трое.

Тезей вскинул изогнутую золотистую бровь.

– Разве твой брат хочет покинуть Лабиринт?

– Не знаю, но когда я предложила ему бежать вместе с нами, он не ответил «нет». Дедал, наш незаменимый проводник, это четверо… плюс его маленький Икар – пятеро. Наверняка отец не бросит маленького сына здесь.

Тезей задумчиво кивнул. А потом поинтересовался:

– А как насчет того стражника, кажется, его зовут Алексом? Ну, который рассказал тебе о смерти отца. Насколько он глубоко увяз в этой истории?

– Достаточно глубоко.

– Тогда, я думаю, стоит включить в список и его. Нельзя оставлять за собой такого свидетеля, особенно живым. Он слишком много знает о наших планах.

Ариадна решительно отбросила за спину волосы.

– Разумно. Итак, шестеро. А еще нужно прибавить мою служанку, Клара будет седьмой. Счастливое число, правда?

– Слишком большое, чтобы сохранить секрет. Но выбора у нас нет.


Затем они обговорили последние приготовления. Ариадна успела узнать и теперь сообщила любимому, что пленников собираются опоить каким-то дурманящим зельем. Его подадут в ритуальной чаше, а потом поведут жертв глубже в Лабиринт. Навстречу смерти.

– И через несколько часов все умрут. Они исчезнут для мира навсегда, а скажут, что их убило чудовище из Лабиринта.

Как раз на рассвете назначенного дня восемнадцать пленников в сопровождении жрецов Шивы и отряда дворцовой стражи поведут к центру Лабиринта.

– Дедал работает совсем рядом, и он сказал, что видел, как неподалеку команда работников соорудила что-то вроде клетки. Им даже пришлось разбить стены Лабиринта, чтобы расчистить место.

– А как нас собираются уморить?

Царевне доводилось слышать несколько рассказов на эту тему, но она не хотела обсуждать их со своим возлюбленным.

– Ты спасешься! Тебя это не коснется.

– Конечно, нет, – сказал Тезей, погладив девушку по руке. – Ну, пока у нас есть время, давай обсудим все детали. Кто знает, вдруг все пойдет не так.

– Давай обсудим.

– Но прежде… Не могу понять, как твой дядя собирается объяснить миру, куда делись восемнадцать заложников?

– Судя по тому, что я слышала, мир уже не надеется увидеть вас живыми и примирился с потерей. А что касается дяди, то он ничего не собирается никому объяснять. Милый, что ты сделаешь, когда они протянут тебе чашу с наркотиком и прикажут выпить?

Тезей нетерпеливо передернул плечами.

– Что-нибудь придумаю. Например, притворюсь, что выпил, а сам задержу эту гадость во рту, а потом выплюну. Мы ведь не сразу умрем, нам же еще предстоит шагать к центру Лабиринта. Или, если ты узнаешь, каким ядом нас собираются опоить, можно передать мне противоядие, но это уже опасней. Я надеюсь, что мы сбежим раньше.

И он начал пересказывать Ариадне слухи, которые распускали среди пленников царские слуги. Что Минос втайне надеется породить с помощью прекрасных образчиков с материка ядро его будущего непобедимого легиона. Естественно, девушки станут матерями его будущих могучих воинов. И этот легион поможет Миносу завоевать весь мир.

– Ты веришь этому? – удивленно спросила Ариадна.

– Честно говоря, нет, – покачал головой Тезей. – Среди парней всего двое-трое хоть чуть похожи на воинов.

Другая байка гласила, что восемнадцать заложников попросят год прослужить в каком-то храме, где стоит алтарь важного для Миноса бога – например, Марса или Гермеса. А потом все пленники спокойно вернутся по домам.

– Может, кто из них и попался на эту удочку, – заметил Тезей. – И потерял бдительность.

Ариадна медленно качнула головой и испуганным голосом прошептала:

– А на самом деле ты и остальные нужны Шиве.

– Чтобы стать его слугами? – насмешливо спросил он.

– Вы должны вступить на дорогу, по которой за эти полгода прошло уже много слуг и солдат, – печально ответила Ариадна. – Это жертвоприношение.

Но это заявление не сильно испугало молодого человека.

– Но зачем? Я верю тебе, все подтверждает твои слова… но все равно я не вижу смысла.

– Зачем боги требуют жертв? Наверное, потому что им это нравится.


Из-за рогов мне особо не приходилось выбирать удобную позу для сна. Когда я, Минотавр, проснулся, оказалось, что лежу я на центральной маленькой площадке Лабиринта, где всегда любил вздремнуть в теплую погоду. В гамаке, который я привязал между двумя деревьями, в кругу журчащих фонтанов. Я спал, свернувшись калачиком, подложив ладони под щеку.

Я, Астерион, спал и видел сны уже несколько ночей, оставшихся до жертвоприношения. Эти сны были живыми и такими реальными – мой дух витал далеко отсюда, над морями и землями.

Во сне я чудесным образом могу проникать в сознание других людей, соединять свои и их грезы. И умею направлять чужие сны так, что спящие даже не подозревают о постороннем вмешательстве. Во время моих ночных странствий мой бестелесный дух иногда встречался со странными существами, в которых я постепенно начал узнавать богов.

По мере приближения дня казни и побега я все никак не мог решить – бежать или остаться. Но в любом случае сестре и ее спутникам необходим корабль.

Корабли не плавают сами по себе, ими управляют люди. И направляя свое сознание прочь от Лабиринта, над волнами, на крыльях ночных ветров, я вопрошал вселенную или самого себя: «Где человек, который мне нужен?»

Сегодня меня уже не манила красота моря, я был слишком поглощен делом. Но я знал, что мне следует искать именно на море. Наконец мои поиски увенчались успехом – я удачно вошел в сон капитана маленького торгового корабля.


Отряд дворцовой стражи, который караулил восемнадцать заложников, пересчитывал пленников лишь изредка, предоставляя это делать жрецам Шивы, а уж те устраивали перекличку только раз в сутки. Часть Лабиринта, где содержали пленников, была отгорожена от остальных коридоров не особо тщательно – ни одна из жертв не пыталась бежать. Да и куда бы они делись, если между их домами и островом лежит открытый океан? И два дверных проема, прорубленные в старой стене Лабиринта, чтобы соединить помещения пленников, почти не охранялись.


Время от времени молодому солдату по имени Алекс Пол-Имени, как и многим его товарищам по казарме, выпадало нести стражу возле одной из этих дверей.

С облегчением Алекс обнаружил, что большинство стражников охраняли пленных со стороны, которая вела ко дворцу. По плану побега, который Клара объяснила Алексу во всех деталях, Тезею не требовалось бежать в сторону дворца. Он должен был отправиться вместе со всеми Людьми Дани к центру Лабиринта. Возлюбленный Ариадны был сильным мужчиной и, как он заверил ее, легко мог перемахнуть через стену. Царевна подробно описала ему участок, где стена была высотой всего футов десять. Все, что Тезею потребуется, это небольшое пространство для разбега и прыжка. Алекс, Ариадна и Клара будут ждать его с противоположной стороны, и как только Тезей перепрыгнет стену, они все вместе поспешат к остальным участникам побега.

Задолго до назначенного времени этот план был многократно выверен и отработан в деталях. Главные заговорщики – Ариадна и Дедал – гордились своим достижением. И если все пойдет хорошо, семеро заговорщиков исчезнут без следа, словно провалятся сквозь землю.


Во время тайных свиданий Тезей несколько раз с восхищением отзывался о Дедале и говорил, что ждет не дождется, когда познакомится с мастером лично. Еще его очень интересовал Минотавр, которого он пока не видел, и он расспрашивал Ариадну о брате.

– Значит, он мяса не ест? Вот так номер! А ведь будут считать, что всех нас сожрал именно он. Он не ест мяса, не терпит вина и спит в одиночку. И нас хотят напугать… этой коровой!

Лицо Ариадны побелело и голос дрогнул, когда она заговорила:

– Астерион мой брат. Он рискует жизнью, чтобы помочь тебе бежать.

Тезей глянул на возлюбленную и переменился в лице.

– Прости, – подкупающе-искренним голосом произнес он.

Когда они еще раз поцеловались, Ариадна сменила тему:

– Вряд ли Шива собирается проглотить семнадцать человек, как ты считаешь?

– Конечно, – пожал плечами Тезей, которого Шива сейчас занимал в последнюю очередь. – Расскажи мне лучше про Астериона еще. Я не хотел отзываться о нем грубо, я не понял тебя. Он и вправду сын Зевса? И действительно ему снятся вещие сны? И какой его вклад в план нашего побега? Ну, кроме снов.

– Он такой же ребенок Зевса, как я, – неожиданно резко ответила девушка. – Астерион мой брат, и мне он не кажется каким-то особенным… не считая его внешности. И не смейся над его снами. За все эти годы он рассказал мне столько удивительных вещей, которые видел в своих снах и снах других людей.

Молодой человек слегка улыбнулся.

– Твои сны мне интересны гораздо больше, чем его.

– Я бы с удовольствием послушала о том, что ты делаешь в царстве Онейроса, когда спишь, – выдохнула Ариадна.

– И я бы послушал о твоих приключениях.

– Я расскажу.

– Вот что я действительно хотел бы, – страстно сказал Тезей, – так это лежать рядом с тобой, когда ты спишь.

Ариадна жарко стиснула его руку.

– Я тоже мечтаю об этом, любимый, – прошептала она. – Так и будет, я обещаю.

– Верю.

Отступив на шаг, она перевела дыхание.

– Что касается помощи моего брата, тут все зависит от того, сумею ли я вовремя выйти из дворца. Если я задержусь, то тебя будет встречать и вести на место сбора он. Можешь смело доверить ему свою жизнь.

– Я доверяю ему и твою жизнь. А это намного важнее для меня.

– О, милый!


Глава 8


За несколько дней до объявленного жертвоприношения к царевне Ариадне тихо и осторожно подошел жрец Креон и сообщил, где и когда состоится церемония. Естественно, это событие не для всеобщего обозрения. Свидетелями станут несколько избранных, а сама церемония пройдет в тайном уголке Лабиринта, неподалеку от его центра. По распоряжению Шивы там сооружали сцену для ритуала, снеся часть старых стен, чтобы получился ровный круг футов сто в диаметре. Половина его отводилась на зрительную площадку, а вторая половина – на алтарь.

Креон, усевшись на любимого конька, начал было углубляться в детали, но царевна перебила его, сказав, что все эти подробности ее совершенно не интересуют.

Жрец, видимо, и не ожидал другой реакции.

– Мы с вашим дядей решили, что это касается и вас, Ваше Высочество.

И он, видимо, решил, что разговор окончен.

Но раз уж речь зашла о Людях Дани и жертвоприношении, Ариадна не удержалась от замечания:

– Вы собираетесь убить ни в чем не повинных людей, только чтобы задобрить своего нового бога. Это подло и жестоко!

Ее слова задели и обидели верховного жреца.

– Если мне позволено будет сказать, царевна, вы немного неверно относитесь к этому вопросу. Наш повелитель Шива любезно согласился принять подношения, предложенные ему нашим великим царем, вашим дядей.

– Раз уж вы испросили моего позволения, то отвечу – нет, вы не вправе говорить такое. Что это за бог, который требует человеческих жертв? Что это за царь, который спешит выполнить эти требования?

Лицо Креона превратилось в бесстрастную маску. Он слегка поклонился и молча отошел.


Над островом Корик разлилась розовая заря – утро дня, на который была назначена казнь, обещало быть очень теплым для весны.

Ариадна уже успела сообщить всем интересующимся, что собирается, как обычно, в Лабиринт, чтобы навестить своего брата.

Они с Кларой стояли на пороге, когда слуга объявил о приходе Федры. Никто ее не звал, да Федра и сама очень редко навещала свою младшую сестру.

– Ты слышала, что за жертвоприношение они собираются устроить? – спросила старшая царевна.

Ариадна не знала, как избавиться от нежданной гостьи, не возбуждая у нее подозрений.

– Конечно. Меня даже официально пригласили… а тебя разве нет?

– Меня тоже, – передернула плечами Федра. – Но я, конечно, не пойду.

– Я тоже.


Рабыня Клара стояла рядом, стараясь держать себя в руках. Она внимательно прислушивалась к разговору, но сама помалкивала. Ни одна из служанок Федры не удостаивалась чести высказывать свои мысли в присутствии госпожи. Клара же, напротив, часто беседовала со своей хозяйкой.

– Но ведь сегодня далеко не первое человеческое жертвоприношение на нашем острове, – сказала Ариадна.

– Знаю. Раньше убивали рабов, преступников…

– А ты знаешь, кто был первым? – перебила Федру младшая сестра. И после небольшой, но эффектной паузы добавила: – Наш отец, Минос.

Федра ужаснулась. И с неохотой призналась, что уже подозревала что-то в этом роде, но до сей минуты все еще надеялась на порядочность дяди.

Потом неуверенно попыталась как-то оправдать преступника, но Ариадна резко остановила ее:

– Чепуха! Перс убил своего брата.

– Почему ты так уверена?

– Потому что знаю.

– Но откуда?.. Нет, не говори!

Федра растерянно принялась мерить шагами уютную комнату сестры. Несколько раз она бросала взгляды на Ариадну, но та лишь молча наблюдала.

Наконец старшая царевна остановилась.

– Я должна все хорошенько обдумать.

– Конечно.

– Мы не должны… принимать поспешных решений. Я обязана все хорошенько взвесить и просчитать.

– Согласна. Ах, да. Не волнуйся, что нас слышала Клара, она в курсе событий. Я полностью ей доверяю.

Старшая царевна знала об этом и вовсе не беспокоилась о Кларе. Она снова задумалась о страшной церемонии, которая должна состояться всего через час.

– Я не собираюсь идти и смотреть на этот кошмар, – наконец произнесла Федра. – О чем только думает наш дядя?

– Обычно он думает о своей власти. Мне кажется, он не успокоится, пока не станет владыкой всего мира, если только боги допустят такое, – ответила Ариадна и подытожила: – Ради этого он и убил своего брата.

Федра побледнела, бросив на Клару невольный взгляд.

– Поговорим об этом позже.

– Ты уже не раз такое говорила, Федра. Хорошо, поговорим.

На мгновение Федра не выдержала тяжкого груза подозрений:

– Ариадна, что нам делать?

– Прямо сейчас – ничего.

– Но кто пойдет сегодня в Лабиринт смотреть на этот ужас? Я послала дяде записку, что плохо себя чувствую и прийти не смогу. Ты побудешь со мной?

– Сегодня не могу по некоторым причинам, – мягко ответила царевна.

– Причинам? Каким причинам?

– Я обещала Астериону.

– А-а.

Федра никогда не заговаривала об их брате и ни разу не приходила к нему в Лабиринт. Сестры обнялись и поцеловались, хотя прежде особо не проявляли родственных чувств друг к другу.

Появился один из дворцовых слуг, чтобы подавать утренний чай.

Но Федра заявила, что ей сейчас не до чая – у нее вообще в горло кусок не идет. И вскоре ушла.

– Слава всем богам, – пробормотала Ариадна, когда ее сестра и ни о чем не подозревающий слуга удалились. – Она так долго торчала здесь, и я уже решила, что мы опоздаем. Клара, надень крепкие сандалии. Больше никаких приготовлений мы не можем себе позволить.

– Уже, госпожа.

Хозяйка и рабыня облачились в привычные одежды.

Когда царевна выглянула из окна, только густая листва деревьев помешала ей увидеть ту часть Лабиринта, где содержались пленники с материка.

На одной из самых больших площадок Лабиринта, которая служила заложникам общей комнатой, суетилась целая команда одилических жрецов, магов и служителей Шивы – общим числом больше десятка. Они устанавливали и накрывали стол.

Ариадне не было видно, чем там занимаются слуги Разрушителя. Но нетрудно было догадаться, что именно сейчас они подсыпают наркотик в вино, которое должны выпить восемнадцать юношей и девушек перед тем, как их поведут в последний путь, навстречу смерти.

Ариадна резко повернулась к Кларе, которую била крупная дрожь.

– Успокойся! Ты трясешься, как моя сестра.

– Да, госпожа.

– Ты что-нибудь слышала в комнате прошлой ночью? – спросила царевна. – Или видела?

За последний месяц она обращалась к рабыне с этим вопросом почти каждое утро. А если она почему-то не спрашивала, этот же вопрос задавала Клара. Все началось после одной достопамятной ночи, когда их общая спальня неожиданно наполнилась странным шепотом. Грубые голоса, идущие непонятно откуда, сопровождали другие звуки, будто кто-то передвигал небольшие предметы.

На следующую ночь шорохи повторились. И каждый раз царевна с рабыней сразу просыпались. Ариадна со своей огромной кровати под балдахином и Клара со своей тахты перешептывались друг с другом, решая – не позвать ли стражу. Но обе девушки не доверяли больше стражникам с тех пор, как на трон взошел их дядя. Но голоса и звуки исчезали, а тщательный осмотр утром доказывал, что в комнате ничего не пропало.

На вторую ночь, которая оказалась последней ночью странных посещений, Ариадна в полусне увидела темную фигуру, склонившуюся над ее кроватью. Но утром все драгоценности – довольно скромная коллекция для дочери царя – остались на своем месте в шкатулке, а золотой с серебром медальон, подаренный Дедалом, так же висел на шее.

– Я ничего не слышала этой ночью, – ответила Клара. – И не видела.

Почти месяц невидимые посетители больше не давали о себе знать.

– Как ты думаешь, не случается ли что-то подобное с моей сестрой?

– Едва ли, госпожа. Только что царевна Федра заходила и без опаски могла все вам рассказать. И…

– И рассказала бы, если бы было, что рассказывать. А она промолчала, значит – ничего и не было.

Царевна и рабыня с самого начала были твердо уверены, что таинственный гость, если он действительно приходил, не имеет никакого отношения к Шиве. Конечно, неизвестная сила пугает. Но ничто так не пугало девушек, как та сила, которая захватила царство полгода назад.

Сейчас, в утро жертвоприношения, Ариадна выбросила из головы те ночные посещения. Она снова выглянула в окно. И вознесла молитву своей любимой богине, Артемиде. Потом, на всякий случай, помолилась про себя Афине и Афродите.

Там, внизу, был он! И она спасет его.


Этим утром, исполненным и добрых и злых предзнаменований, я, Астерион, проснулся раньше, чем обычно. Сон был напряженным и тревожным. И почти не связан с сегодняшним побегом. Поскольку я так и не решил до конца, бежать мне с остальными или нет, в нашем плане мне отводилась скромная и простая роль.

Я открыл глаза примерно через час после рассвета, когда нужные звезды и планеты, которые я считал добрым предзнаменованием, еще были видны на небе. Утренняя звезда, что люди иногда связывали с богиней любви, сияла на светлеющем горизонте. Но Венера ничего не значила для меня.

Неподалеку от моего лежбища, но все еще на достаточном расстоянии, раздавались заклинания жрецов Шивы. Я беспомощно выругался сквозь зубы.

Спал я довольно долго, и тело, по идее, должно было отдохнуть, поскольку только мой дух трудился даже во сне. Но оказалось, что у меня ноют все мышцы и даже кости. Ночью я снова явился в сон моряка по имени Петрос, капитана небольшого торгового судна, и передал то же послание, которое внушал уже не раз.

Теперь я знал с той уверенностью, какая приходит лишь во сне, что Петрос, который до сих пор был далеко в море, именно тот человек, который нам нужен, чтобы исполнить вторую часть побега. Мне показалось, что сам Онейрос пришел на помощь, хотя я никогда напрямую не общался с богом снов. Я заложил в сознание капитана образ пустынной бухточки всего в нескольких милях от главной гавани Корика.

Потом, за час до рассвета, меня посетило самое яркое сновидение. Мне приснилось – тут уж мои способности были ни при чем, – что в мой мир вторглись восемнадцать юношей и девушек с материка. Это было так неожиданно и странно, что я воспринял это видение так, будто вмешательство этой Дани в мою жизнь изменит ее раз и навсегда. Но в какую сторону и как – я понятия не имел.

Неотвратимо, как морской прилив, во мне поднималась неуверенность. Но я не должен сейчас думать о себе. Я пообещал Ариадне, что сделаю все возможное, чтобы спасти Тезея. Дал слово и выполнял все ее поручения. Когда начнется церемония, я должен быть неподалеку, чтобы видеть все своими глазами – на случай, если произойдет что-то непредвиденное и Тезей не сможет убежать раньше. И тогда мне придется вмешаться, чтобы помочь ему ускользнуть.

Признаться, я был доволен, что смогу увидеть этот кошмар воочию или хотя бы часть его. Конечно, не потому, что мне это нравится. Просто служители Шивы распространяли вокруг себя такую эманацию зла, что мне не хотелось бы поворачиваться к ним спиной. С них нельзя спускать глаз.

Вскоре после восхода солнца юноши и девушки, предназначенные на заклание, отправились по проходам Лабиринта к месту казни. Я находился от них примерно в миле – если по прямой, для полета птицы или крика. Возможно, заложники распевали что-то во все горло или били в барабаны – я их не слышал. Нас отделяли тысячи миль извилистых коридоров.

Не знаю, о чем несчастные жертвы могли говорить между собой в это последнее утро их жизни. Может, о какой-то ерунде, если учитывать, что их накачали дурманящим зельем. Как и Тезея, меня возмущала их покорность. И их страхи были так же бессмысленны, как их песни. Они шли молча или с песней, шагая или пританцовывая, но наверняка не единожды оглядываясь по сторонам – ждали, не выскочу ли я из какого-нибудь прохода.

Этой ночью я успел пройтись по их снам и знал уже все их тайные страхи и помыслы. О некоторых из них я предпочел бы и не знать.


Настало время отрешиться от мира снов. Мне предстояло столкнуться с неподатливым и непредсказуемым миром, который люди называли реальностью. Перед выходом я позавтракал, заставив себя съесть больше, чем хотелось. Кто знает, когда выпадет перекусить в следующий раз? Я поднял и взвесил в руке небольшой мешочек с собранными вещами. Я еще не решил, стоит ли мне покидать навсегда мое обычное обиталище, мой Лабиринт. Поразмыслив, я оставил мешок, решив, что успею еще за ним забежать.

Как я и думал, Дедал с Икаром уже ждали меня в назначенном месте, возле бассейна.

Когда я появился, мальчик вскочил. Его отец, впившись в меня взглядом, гаркнул:

– Ты видел сегодня царевну? Она не передумала?

– Ариадну? Не видел, но она не передумает. Сегодня решается судьба Тезея, умрет он или останется жив. И моя сестра предпочтет умереть, только чтобы разделить его участь.

– А ты, Астерион, остаешься или идешь с нами? Ты не прихватил никаких вещей.

– Я еще успею их взять.

Я решил, что у меня есть немного времени, потому присел рядом с отцом и сыном. Мы ждали Ариадну, ее служанку, Тезея и молодого солдата, который тоже должен был примкнуть к нашей партии. Икару все не сиделось на месте, и отец время от времени хмурился и ворчал на мальчика. Сам Дедал захватил с собой немного вещей. Все поместилось в маленький кошель, который он прицепил к поясу.

Место, где мы сидели, находилось в полумиле от центра Лабиринта. И очень далеко от места, где держали заложников.

Как всегда, Дедал был безоружен, если не считать короткого ножа, который скорее служил инструментом. Мастер пояснил, что большую часть ночи делал шар и склеивал перья.

Я сперва подумал, что недослышал.

– Ты сказал «шар»? Зачем нам шар и какие-то перья?

– Незачем. Я разве еще не рассказывал тебе?

– Нет.

– Мы пустим погоню по ложному следу.

И он стал описывать, что шар, сделанный из пропитанной специальным составом ткани, поднимется в воздух с помощью какого-то его изобретения, и все решат, что беглецы спаслись на нем. По пути с него будут сыпаться перья, в потом шар унесет в море.

– Если повезет, все подумают, что мы улетели на шаре. И что я сделал крылья.

– Ну-у…

– Точно говорю! – заверил меня мастер, а потом внимательней пригляделся ко мне. – Ты не взял оружия, Астерион?

– Как сказать.

И я качнул головой, демонстрируя острые рога.

Дедал мрачно кивнул. Держался он очень скованно, и судя по кругам вокруг глаз, хотя он и спал ночью, но совсем недолго. И постоянно шикал на сына, чтобы тот не шумел. На Икаре сегодня красовался небольшой нож, висевший на поясе. Мальчик был уже достаточно взрослым, чтобы понять: сегодня они покидают Лабиринт.

– Куда мы пойдем, папа?

– Разве я не говорил тебе помалкивать, пока мы не выйдем? – прорычал отец. – Узнаем, куда пойдем, когда доберемся туда. Может, на другой остров, а может, и на материк.


Понимаете, в это едва ли поверит кто на нашем острове, но хотя я провел в Лабиринте около пятнадцати лет, почти всю мою сознательную жизнь, многие переходы оставались неизведанными для меня. По приблизительным подсчетам, сотни миль коридоров этого великолепного сооружения никогда не попадались мне на глаза. До меня долетали дурацкие слухи, будто всю эту громаду построил Дедал.

Я сообщил ему эту несуразицу. Мастер даже усмехнулся, хотя его и снедало беспокойство по поводу нашего отчаянного плана. Ни одной стены он не возвел здесь, ни одного камня не положил.

– Может, это работа Гефеста? – предположил я.

– Не думаю. Мне приходилось видеть произведения божественного Кузнеца, и они прекрасны. Глядя на них, каждый понимает, для чего они предназначены и что такое могло выйти из рук только бога. – Дедал покачал головой, и его голос упал. – Но Лабиринт нельзя назвать прекрасным, в нем поражают только размеры.

– Да ну? Здесь, мастер, я с тобой не согласен. Вспомни о странных помещениях в центре.

– Конечно, я помню. У меня голова кругом идет уже несколько месяцев, так усердно я о них думаю.

Я разговаривал с Дедалом еще какое-то время, пока Икар играл сам с собой, прыгая на одной ножке. Я отметил, что мальчик, как и его отец, не обул сандалии. Было видно, что он сосредоточен и понимает, что в его детской жизни наступают перемены. Кажется, все мы были готовы к этим переменам и к исполнению плана спасения-побега.

Наконец я должен был признать, что настало время исполнять обещание, данное Ариадне. Сестра была не в силах избавиться от мысли, что Тезею могла неожиданно потребоваться помощь. Я признал ее предчувствия справедливыми, поскольку сегодняшний сон указывал, что нас ждут немалые трудности и препятствия. А еще мне подумалось, что молодому солдату, который отправляется с нами, свободы выбора практически не остается. Как и пленному Тезею.

Но, конечно, Ариадну не волновала судьба солдата. Она просила меня присутствовать на церемонии и проследить, чтобы ничего не помешало Тезею скрыться.


Глава 9


Несколько дней назад Алекс Пол-Имени сообщил Кларе, где он должен будет дежурить утром назначенного дня – внутренняя стража. Другими словами, спокойно стоять где-нибудь в карауле во дворце. Это сильно упрощало исполнение плана побега.

При следующей встрече Клара шепнула Алексу, что они с царевной придумали насчет него. Когда Ариадна отправится вместе с ней на условленное место, они будут медленно проходить по коридорам дворца и, увидев Алекса, Ариадна прикажет сопроводить ее.

Алекс кивнул.

– Ясно. Должно получиться.

В том, что простому стражнику приказывают сойти с поста и сопровождать кого-нибудь из высокопоставленных лиц, нет ничего необычного. Иногда охрана исполняет мелкие поручения или помогает наказывать нерадивых слуг или рабов. Едва ли кто обратит внимание, увидев, что Алекс покинул пост и отправился за царевной. За исключением нескольких важных расположений караулов, дежурство во внутренних покоях дворца не считается чем-то из ряда вон выходящим, и никто не следит, чтобы солдаты присутствовали там постоянно.


Наконец занялась заря того решающего, судьбоносного дня.

Алекс спал этой ночью неважно. Он пробудился на своей койке незадолго до рассвета, но в этом не было ничего необычного – за этим проследил сержант. Вокруг начали подниматься товарищи по казарме, с ворчанием и жалобами приступая к обыденным приготовлениям к дежурству. Одеваясь и цепляя на себя доспехи и оружие. Невзирая на то, что солдаты старались поддерживать у себя чистоту, в казарме стоял удушливый запах, как бывает всегда на небольшом пространстве, где скучивается много людей. Хотя помещение наполнилось хриплыми ругательствами, шумом и бормотанием, некоторые солдаты только начинали укладываться – те, кто нес стражу нынешней ночью.

Хотя перед сном Алекс раздевался полностью, пока никто не обратил внимания на его золотой медальон, подаренный царевной. Юноша надеялся, что и не обратит – многие солдаты носили но шее амулеты и разные талисманы, причем те часто выглядели как золотые или серебряные украшения.

Некоторые воины начали бормотать молитвы своим богам, преимущественно Марсу (или Аресу) и Приапу. Иные стражники наспех проводили своеобразные ритуалы, другие – терли или дышали на свои амулеты. Возле туалета образовалась очередь.

– Что-то ты неважно выглядишь, Ал, – заметил Сарпедон, чья койка стояла рядом с кроватью Алекса.

Это был высокий молодой солдат с вьющимися темными волосами и скучающим взглядом, который выдавал в нем сельского жителя.

– Ну, я же давно тут торчу, Сар.

Сам Сарпедон состоял на службе всего полгода.

– Не могу дождаться, когда освобожусь, – кивнул тот.

– И что ты будешь делать дома?

Все в казарме знали, что Сарпедону не терпится вернуться домой, на северное побережье Корика.

Копаясь в своей сумке в поисках чистой рубашки, Сарпедон проворчал в ответ что-то невразумительное.

Хотя все действия Алекса этим утром были совершенно обыкновенными, для него самого все вокруг казалось другим. Любое привычное движение и разговор высвечивались с пугающей отчетливостью, словно он был в горячке. Беспокоясь больше о царевне, чем о себе, он почти не спал этой ночью.

Весь предыдущий день, от рассвета до того момента, как он свалился в постель, Алекс заставлял себя держаться как ни в чем не бывало, ничем не привлекая внимания товарищей. Чтобы они не заподозрили, что с ним что-то неладно. К счастью, большинство стражников были заняты собственными проблемами и делами.

Потому у Алекса мороз пошел по спине, когда Сарпедон, вернувшись из туалета, спросил, что с ним не так.

– Все нормально, – ответил Алекс и добавил, вспомнив обычную отговорку на подобный вопрос: – Еще один день, еще один медяк. И два медяка капралу.

Тут, глянув за спину товарища, Алекс заметил группу солдат, стоявших у входа в казарму. Они столпились возле стены, где обычно вывешивали список дежурств. Возмущенные голоса выкрикивали ругательства. Алекса прохватила дрожь, он ощутил холодную тяжесть в желудке. Протолкавшись вперед вместе с теми, кто подошел позже, юноша наконец смог прочитать вывешенный листок. Его повесили совсем недавно, такой он был свеженький и хрустящий, не то что испачканный множеством отпечатков пальцев список трехдневной давности, который висел здесь вчера.

Так и есть, изменения. Там было и его имя, но не среди солдат, которые направлялись во дворец. Алекс вместе с несколькими другими воинами должны были взять короткие мечи и отправиться сопровождать Людей Дани до места, которое избрали жрецы Шивы.

И ничего уже не сделаешь. Естественно, простой солдат никак не может оспорить приказ начальства. Можно, конечно, сказаться больным, но это только привлечет нежелательное внимание.

Алекс изо всех сил попытался унять смятение. Что делать? Ведь он окажется совсем рядом с Тезеем, когда тот попытается вырваться на волю? Где-то на краю сознания юноша ждал какого-то подвоха и был готов к нему. Потому что он точно знал, что не останется в стороне. Ради счастья Ариадны он, Алекс, сделает все возможное, чтобы только Тезею удалось бежать. А уж потом можно будет позаботиться и о себе.

Лучше всего будет позволить Тезею скрыться, а потом будто броситься в погоню. Но так, чтобы точно не поймать.

Должно получиться. Хотя, конечно, он наверняка будет не единственным преследователем.

Но как только Алекс начал продумывать подробный план, он тут же отбросил его. Он ведь даже не представляет всей ситуации в целом. Но одно Алекс знал точно: для царевны Ариадны он сделает все на свете.

Вернувшись обратно к койке, он принялся наводить порядок на случай, если в казарму заявится проверка. И заметил, что Сарпедон как-то странно на него поглядывает. Сарпедон тоже значился в том списке. Солдаты обменялись недовольным ворчанием:

– Не такая работка, что мне понравилась бы. Мда…

Итак, это утро ничем не отличалось от привычного начала дня, включая и неожиданную смену дежурств, и в то же время все было по-другому. Даже если Алексу и удастся примкнуть к беглецам, ему предстоит проделать самое долгое и опасное путешествие в жизни. Ни о каких вещах не могло быть и речи, даже совать что-то в поясную сумку было нельзя. Когда он покинет казарму и выйдет на плац вместе с остальными, у него должен быть только предписанный короткий меч и обычная форма. Все.

Конечно, если побег не удастся… но об этом лучше вообще не думать.

Алекс уже сообразил, что, когда его отсутствие обнаружат – часа через два после переполоха, – всех его товарищей по казарме тщательно допросят. И тем, кто может считаться его друзьями – например, Сарпедону, – придется хуже всех. И это независимо от того, удастся побег или нет. Но тут уж ничего не попишешь.

Сержант уже выкрикивал имена солдат, назначенных конвоировать Людей Дани. Алекс и Сарпедон, каждый в свою очередь, сделали шаг вперед.


Вскоре они присоединились к группе из другой казармы. Весь отряд, состоящий из двадцати воинов, прошел неровным строем под водительством сержанта через плац туда, где содержались пленные.

Судя по перешептыванию, никто из солдат не представлял себе, как именно будет проходить жертвоприношение.

Приглядываясь к отряду, кто есть и кого нет, Алекс пришел к выводу, что здесь подобрались стражники, вызывающие у правителя наибольшее доверие. Вероятно, его потому и назначили, что он присутствовал в центральном зале дворца во время переворота. И с запоздалым стыдом подумал, что, видимо, Мясник считает его надежным слугой узурпатора.

Потом стражники стояли на площадке возле временного убежища заложников и ждали, пока тех выводили, а сами вполголоса обменивались слухами о будущем жертвоприношении. Например, говорили, что несколько голов освежуют и выварят, чтобы добавить к ожерелью Шивы. Или даже черепа всех пленников свалят в груду в новом храме Шивы, возведенном неподалеку от дворца.

По другим сведениям, жрецы собирались создать Лик богини Кали, спутницы Шивы, вываривая части человеческих тел. Очередной слух был кошмарней предыдущего, и Алекс был уверен, что часть из них сочинили сами солдаты, чтобы понасмехаться над страхом своих товарищей.

Шептались, что семь девушек предназначены для того, чтобы умилостивить Кали. С другой стороны шеренги отвечали, что все жертвоприношение устраивается для того, чтобы отыскать Лик Зевса, спрятанный где-то в Лабиринте.

Алекс служил слишком долго, чтобы верить подобной болтовне.

Наконец настала очередь устроителей, которые вынесли дурманящие напитки.

Когда жрецы Шивы вывели жертв на площадку, Алекс сразу же узнал Тезея. И должен был признать, что тайный возлюбленный царевны с виду кажется самым беспомощным. Но вот чего Алекс не мог понять – сыном правителя какого царства является Тезей? Ни разу он не слышал, чтобы кто-то упоминал название его родины. Но спрашивать не решился, чтобы не показывать, что этот пленный интересует его.

Жрецы начали обносить несчастных жертв ритуальной чашей с дурманящим зельем, подмешанным то ли в вино, то ли в воду. Алекс видел, как Тезей спокойно принял чашу в свою очередь. Но никто, кроме Алекса, не следил за ним так пристально. По подбородку принца покатились капли, когда он приник к напитку, и струйка вина скатилась с губ после того, как он вернул чашу. Но никто не обратил на это внимания.

Вот уже все восемнадцать отведали ритуального настоя, и солдаты повели пленников в глубь Лабиринта, где несчастных ждала смерть.

Шагая вдоль помеченных заранее стен Лабиринта, Алекс задумался над тем, будет ли на жертвоприношении присутствовать сам Шива. И решил, что скорее всего будет.

Потом он подумал, узнал ли его Тезей, но пришел к выводу, что едва ли.

Даже если царевна и упомянула в разговоре с любимым об Алексе, то не стала описывать какого-то простого солдата, пусть даже он и собирался участвовать в побеге.

Еще Алекс пытался понять, что принудило Дедала и Ариадну избрать для бегства именно это время – саму церемонию? Конечно, не его это ума дело, но однажды он решился задать этот вопрос Кларе.

Ее, видимо, он тоже волновал, поскольку она ответила, не задумываясь:

– Астерион сказал, что иногда время, которое кажется самым худшим, оказывается самым лучшим. Мы убежим, когда бог Шива не сможет нам помешать.

Вот этого Алекс уже понять не мог. Почему это Шива не сможет вмешаться, если он сам будет на этой церемонии? Оставалось лишь надеяться, что ясновидящий человеко-бык знает, что делает.


Когда отряд стражников и восемнадцать пленных добрались до назначенного места, оказалось, что Шива еще как присутствует! Он, совершенно голый, развалился в похожем на трон кресле. Кресло было затянуто кожей и шелком и стояло на самой сцене.

Вокруг сцены амфитеатром были установлены места для зрителей, общим числом на сорок-пятьдесят человек, что явно превышало количество присутствующих. А над сценой был установлен алтарь.

Грандиозность всей конструкции позволяла предположить, что сегодняшнее жертвоприношение не ограничится простым полыханием Третьего Ока Шивы. Алексу подумалось, что на жертв и зрителей, а тем более самого бога это не произведет нужного эффекта. Вот есть же люди, которым доставляет удовольствие страдание живых существ; почему бы не быть таким богам?

Над сценой были возведены две сверкающие клетки. А неподалеку, на подмостках сцены, было обустроено что-то вроде заграждения, где жертвы будут ждать своей очереди.


Солнце уже взошло, когда юная царевна, в сопровождении рабыни, вышла из своей спальни и двинулась переходами дворца. То там, то тут ей встречались солдаты дворцовой стражи, стоявшие на часах. Но Алекса среди них не было. Чтобы обойти все посты, девушкам пришлось сделать по дворцу полный круг и вернуться к самому выходу. Алекса не было.

Царевна двинулась к двери, когда Клара наконец решилась тронуть ее за плечо и робко спросить:

– А где Алекс?

– Не знаю, – последовал тихий ответ. – Я его нигде не видела. И не собираюсь останавливаться и искать. Времени нет.

– Но, госпожа…

– Нет. Либо он присоединится к нам позже, либо нет. Задерживаться больше нельзя.

Она помолчала и добавила, подразумевая, конечно, вовсе не простого стражника Алекса:

– Если он умрет, я тоже умру.

– Не говорите так, госпожа!

От страха и волнения Клара едва сдерживала слезы, так что Ариадна приказала ей встряхнуться и улыбаться. Пересилив себя, рабыня успокоилась.

Миновав последнюю пару стражников – ни один из которых не был искомым воином, – девушки вышли из дворца на залитый солнцем дворик, где на аккуратно подстриженной траве ярко горели капли росы. Вот и знакомый вход в Лабиринт – открытый и никем не охраняемый. И девушки скрылись от глаз всего мира за его надежными стенами.


Пока Алекс напряженно ждал, когда Тезей решится на побег, ему вдруг пришло в голову, что никто из заговорщиков не побеспокоился о судьбе остальных семнадцати пленников. Конечно, освободить их всех не представляется возможным, даже если бы они и не были одурманены зельем.

Вот если бы разогнать их, посеять панику – тогда хотя бы часть заложников убежала бы…

Не особо надеясь на результат, Алекс принялся обдумывать примерный план. Если открыть двери в стене Лабиринта, которые жрецы позакрывали, погнать несчастных по проходам и тоннелям, то на их поиски ушло бы немало времени и усилий.


Оставив дворец и площадь за спиной, Ариадна и Клара ступали сейчас по тропам Лабиринта, заботливо помеченным руками жрецов. Им предстояло пройти извилистыми коридорами около мили или чуть больше. Скоро здесь пройдет царь Перс и его свита. А потом стражники проведут несчастных жертв. Конечно, эта тропа разветвлялась множество раз, и иногда над ней нависали другие тоннели.

Без сомнения, Дедал несколько раз прошелся по этому пути, когда прибыл на остров и взялся за предложенную работу. Этой дорогой он ходил на доклад к Персу рассказывать о том, насколько продвинулся в исследованиях.

Вдоль тропы, на каменных стенах, краской были нарисованы стрелки, указующие путь.

Царевна и ее служанка много раз проходили этой тропой, когда наведывались в гости к Астериону. И сегодня, как и всегда, Ариадна в нужном месте спокойно свернула в сторону, словно и вправду направлялась на очередную встречу с братом.

Повернув, она прикрыла веки и двинулась в направлении, которое подсказала ей таинственная сеть – незримое переплетение нитей. Даже с закрытыми глазами царевна ни разу не сбилась с шагу и не замедлила движения.

Потом, чтобы убедиться, что за ними никто не следит, Ариадна сделала небольшой поворот и оглянулась. И сошла с тропы, ведущей к обиталищу Астериона. Девушки поспешили к месту, где они должны встретиться с Тезеем.


Царь и Креон тоже шли вдоль меток на стене Лабиринта. Они заметили идущих впереди Ариадну и служанку и, конечно, решили, что девушки направились к Астериону.

Правитель Перс, облаченный в богатые церемониальные одежды, никак не выдавал своего истинного отношения к предстоящему жертвоприношению. На самом деле у него просто не было иного выхода. Шива дал ясно понять, что настаивает на его присутствии.

– Я полагаю, повелитель, что ваши племянницы не явятся на церемонию.

– Они мне уже сказали.

– Не знаю, как отнесется к этому владыка Шива.

Перс нахмурился, но решил, что сейчас не время ссориться с магом.

– Я не понимаю, Креон, какая разница нам с того – будут они или нет.


Когда царь прибыл на площадку для жертвоприношения, день уже был в разгаре. Естественно, он прекрасно знал, что никакое событие не начинается в строго назначенное время. Шива уже был там, окруженный своими жрецами. Истощенное тельце Разрушителя возлежало на импровизированном троне, который был выше и красивей настоящего царского трона во дворце.

Выше, чем трон, стояли только клетки – прямо над лежбищем Шивы. Тощий бог полулежал под клетками, развалившись среди кожи и шелка. Если он пожелает насладиться водопадом свежей крови, которая вскоре потечет из клеток, то ему придется лишь слегка передвинуться.

Бог поерзал на кресле, словно выказывая признаки недовольства и нетерпения.

Смертный царь, прибывший вместе с магом Креоном, явно был здесь не главным лицом.

Мясник и несколько младших офицеров в качестве зрителей заняли два ряда в амфитеатре. Алекс со товарищи выстроились полукругом вдоль всей сцены.


Я, Астерион, оставил Дедала с сыном и побежал через Лабиринт к месту, которое высмотрел несколько дней назад. Отсюда просматривалась вся площадь со сценой для жертвоприношения. Возможно, попроси я Перса присутствовать на церемонии, он бы легко и с радостью разрешил мне. Но я даже и пробовать не стал, а он не предлагал.

Один из закутков Лабиринта отличался тем, что в его стенах были устроены замаскированные двери. Хорошенько поднажав, даже обычный человек смог бы сдвинуть с места перегородку, если бы знал, куда нужно нажимать и в какую сторону двигать. Таким образом можно было перестроить целый сектор Лабиринта.

Но это не входило в мои планы. Я отодвинул одну из стен, за которой была каменная кладка в виде решетки, а уж за ней – та самая площадка. Через просветы в решетке и кустах, которые росли по ту сторону стены, я свободно мог видеть все, что творится на сцене.

И не удивился, разглядев, что жрецы Шивы держат в руках окровавленные каменные ножи. Я опасался, что, если я появлюсь на площадке, обреченные заложники, даже под воздействием наркотика, бросятся врассыпную. Конечно, это поспособствовало бы нашему плану. Моя внешность показалась бы им не только ужасной, а просто воплощением всех их ночных кошмаров. Именно на всеобщую панику мы и рассчитывали.

В целом, я знал, что сейчас должно произойти. И все-таки сильно испугался, когда основное действие начало разворачиваться прямо на моих глазах.

Из толпы восемнадцати заложников, одетых в церемониальные наряды, вывели первую жертву – юношу со стеклянными от дурмана глазами. И повели к клетке. За ним – одну из девушек. С них сорвали одежду.

Обе железные клетки над троном Шивы получили первых пленников. Изнутри клетки, с каждой стороны, на жертву были направлены острые лезвия, которые чуть-чуть не достигали обнаженной кожи. Лезвия были слишком короткими, чтобы прикончить жертву одним ударом.

Один из жрецов подошел к клеткам мягкой, кошачьей поступью, держа в руках прут с раскаленным докрасна концом. Все сразу поняли: жертвы начнут уворачиваться от раскаленного прута и будут раниться о лезвия, закрепленные в клетке. Жизнь будет утекать медленно, с каждой небольшой раной, с каплями крови, которая польется теплым дождем на Разрушителя, сидящего внизу.

Глаза всех присутствующих были прикованы к горячему металлу в руках палача. Но Алекс не сводил взгляда с Тезея, который глупо улыбался и пошатывался вместе с остальными жертвами, подпевая хору их голосов.

Затем, хитро выбрав самый удачный момент, он прекратил притворяться и сделал шаг вперед.

– А ну назад! – рявкнул на него сержант. – Куда тебя несет…

Хотя Алекс знал, что сейчас случится, но даже для него рывок Тезея оказался почти полной неожиданностью.


Сержант попытался было отпугнуть Тезея мечом, но юноша, против ожиданий вояки, не испугался. Принц уже набрал скорость, сбил сержанта с ног и ловко подхватил падающий меч.

Потом Тезей подскочил к одной из стен и перебросил через нее меч. Напряг все силы, подпрыгнул, подтянулся на руках и перевалился на ту сторону сам.

И Алекс со всех ног бросился за ним.


Наблюдая из своего укрытия, я заметил, что суматоха застала врасплох Шиву, который только-только начал наслаждаться первыми каплями крови. Разрушитель, видимо, решил, что его жизнь в страшной опасности. Он вызвал быка Нанди, который явился словно ниоткуда, и вскочил ему на спину. Казалось, что вот сейчас он мигом нагонит Тезея, но все произошло так, как предрек мой сон. Шива просто-напросто поспешил удрать. Он взмыл в воздух на своем быке и через минуту растаял в синем небе.

Судя по всему, Тезею удалось бежать удачно, так что никакого геройства с моей стороны и не потребовалось. Но прежде чем я успел отойти от стены, случилось непредвиденное. Одна девушка, имени которой я не знал, побежала куда-то в сторону. Все еще одурманенная зельем, она стала выкрикивать какое-то имя, моля о помощи. Мне показалось, что она зовет именно меня.

Никакой сон, даже никакая логика не могла подготовить меня к такому повороту событий. И я проклял про себя все нелепости и случайности, которые принуждали меня сталкиваться с реальным миром.

Со стороны площадки та часть прохода, за стеной которого я прятался, выглядела обычным тупиком, так что поблизости не было ни одного стражника. И девушка, бросившаяся сюда, выпадала из поля зрения офицеров, сидящих в рядах для зрителей. Собственно, я их тоже не видел. Она мчалась в мою сторону, будто верила или хотела верить, что спасение близко, что глухая стена распахнется и откроется выход на свободу. Хотя перед ее глазами и маячила непроходимая каменная ограда.

При таком раскладе я сделал то, что и должен был сделать.

Увидев удирающего во все лопатки Тезея, остальные пленники начали понемногу приходить в себя. Они застонали, завопили и бросились врассыпную. Но некоторые, одурманенные сильнее своих товарищей, продолжали стоять на месте и восторженно петь.

Часть стражников кинулась вдогонку за Тезеем (я отметил, что Алекс был в числе первых). И поголовно всех возмутило трусливое бегство Шивы. У сцены осталось всего несколько воинов, тем более что об остальных жертвах на время все позабыли. Далеко не все пленники бросились наутек, но тех, кто убежал, найдут ой как нескоро.

Я выскочил из засады и кинулся наперехват зовущей меня девушке. Через мгновение я поддел рогами неосторожного жреца, так что каменный нож полетел в одну сторону, а сам он – в противоположную.


Жрец Шивы, которого я сбил с ног, лежал не шевелясь, истекая кровью. Успел ли он узнать меня или нет – меня не волновало. На открытом пространстве метались мужчины и женщины, и никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Вопли множества глоток убеждали, что пару минут все будут заняты исключительно собой, так что нужно спешить. Скорее всего, что никто, кроме девушки и жреца, не заметили моего вмешательства.

Спасенная девушка упала на землю. Быстро нагнувшись, я подхватил обессилевшую на руки.

Мигом вернувшись в укрытие, я остановился и задвинул каменную стену на место, так что теперь никто не отыскал бы прохода. Потом, бережно прижимая девушку к груди, я побежал прочь.

За спиной постепенно затихали шум и отчаянные крики.


Тезей перевалился через край стены и мягко приземлился на ноги. Он тотчас же принял боевую стойку, готовый к обороне. Но никого рядом не оказалось. Юноша огляделся. Он стоял в другом коридоре Лабиринта, практически не отличимом от того, откуда он только что удрал. На каменных плитах пола валялся меч. Тезей поднял оружие.

Бросив взгляд вправо-влево, он побежал вдоль стены. Проводника не было, но он на это и не рассчитывал. Он привык полагаться во всем только на себя и никогда не доверять обещаниям других людей.

Ариадна заставила его затвердить назубок описание пути: направо, снова направо, потом налево, опять налево, и по длинному коридору до развилки, на которой все равно куда сворачивать.

В памяти всплыл ее торопливый шепот: «Там, справа, увидишь что-то вроде беседки. Войдешь в нее, хотя и кажется, что это тупик, но за одной из подпорок откроется небольшая дверца. За ней тебя будут ждать».

Наверняка его побег заметили все, так что погоня неминуема. Но стражникам потребуется некоторое время, чтобы преодолеть стену, особенно учитывая их доспехи и оружие.

Позади шум усилился, но пока ни один преследователь не появился в поле зрения. Тезей слышал далекие голоса, кричащие что-то в полном замешательстве, и испуганные вопли, полные ужаса и боли.

Тезей припустил во весь дух.


Глава 10


Тезей бежал по коридорам лабиринта, следуя указаниям Ариадны, и, повернув за очередной угол, увидел спешащих навстречу царевну и Клару. С приглушенным радостным вскриком Ариадна бросилась в объятия любимого. И через миг уже вела его и Клару туда, где их поджидал Дедал. Половину пути глаза Ариадны были закрыты, но она уверенно шла вперед.

Царевич не заметил, что она ведет их вслепую.

– Как ты здесь ориентируешься? – спросил он после третьего или четвертого поворота. – У меня уже голова кружится.

– Я всегда нахожу то, что мне нужно, любимый, – гордо улыбнулась ему Ариадна. – Особенно здесь.

С тех самых пор, как царевна Ариадна помнила себя, она всегда с легкостью могла пожертвовать своим положением и привилегиями в пользу новых приключений. Ей приходилось терпеть много большие неудобства ради менее волнующих и важных дел. А ведь это не просто приключение. Ради Тезея она пожертвовала бы всем, даже собственной жизнью.

Через несколько минут группа беглецов добралась до озера. Дедал встретил их с облегчением. Ни Астериона, ни Алекса не было. Царевна сообщила, что Алекса не оказалось и во дворце. Ариадна и Тезей смотрели на Клару и маленького сына мастера как на соратников, не вспоминая о своих титулах. Они приготовились вручить свои жизни в руки Дедала, который обещал вывести их на свободу.

Икар смотрел на окружавших его взрослых широко открытыми глазами и ни на миг не отпускал руку отца.

Все, кроме Тезея, сели. А тот начал нетерпеливо мерить шагами берег бассейна. Искусственный водоем оказался длиной в десять шагов и шириной – пять. Он был до краев заполнен свежей водой, видимо, его питали какие-то подземные источники. Такого большого водоема Ариадна еще не встречала в Лабиринте, хотя много раз блуждала его переходами, часто в одиночку.

Инстинкт понукал царевну довериться Дедалу. Но когда она заглянула в глубину темных вод, то внезапно поняла, что может и сама найти выход к морю. Царевна закрыла глаза, и ее мысли тотчас же указали ей проход. Перед мысленным взором возникла тоненькая призрачная нить, которая вела в нужном направлении. Но куда бы она привела в конце концов?

Настало время следующей части их плана. Солнце поднялось на пару ладоней над восточной стеной Лабиринта. Но двое из семи заговорщиков до сих пор не явились на место встречи.

Тезей признался, что не знает, был ли среди стороживших его солдат и Алекс.

– Мне показалось, что один из стражников следит за мной, а потом, когда я побежал, он будто бы замахнулся на меня мечом. Но судьба хранила меня, и он промахнулся.

– Среднего роста, с редкой каштановой бородкой? – спросил Дедал.

Тезей задумчиво посмотрел на него.

– Кажется, да. Но я не особо разглядывал окружающих.

Ариадна и Клара беспокоились об Астерионе. Но царевна успокоила себя тем, что ее брат особо и не стремился примкнуть к беглецам и, вероятно, он в последнюю минуту решил остаться. Зная Астериона, она бы не удивилась этому.

Клара не послушалась приказа госпожи ничего с собой не брать и припрятала под одеждой небольшую поясную сумочку. С сухим пайком, как она считала. Прежде в ней хранились зеркальце, расческа, косметические принадлежности и прочие побрякушки. А сейчас она была набита сушеными финиками.

Внезапно Тезей остановился и повелительно произнес:

– Больше ждать мы не можем! Они уже не придут.

– Ты прав, мы не можем ждать, – быстро согласилась царевна.

Раз уж Ариадна решила не ждать брата, то никто не посмел ей противоречить. И, естественно, никто не стал бы задерживаться из-за Алекса, простого солдата. Они даже особо не обсуждали, что могло его задержать. Он мог сбиться с пути, его могли убить или поймать. А возможно, у него просто сдали нервы в ответственный момент.

– В любом случае, – заключил Тезей, – он не знает ни места встречи, ни нашего маршрута. Так что ничего важного он им не расскажет.

Для Ариадны самое главное было то, что ее возлюбленный избежал немедленной смерти и теперь на полпути к свободе. Весь смысл своей жизни царевна видела теперь лишь в его благополучии. С ним все хорошо – и это главное. Все остальное, в том числе и она сама, Ариадне было безразлично.


Случайно наткнуться на тайный путь Дедала было практически невозможно, даже если бы в этом месте каждый день гуляли посетители. Живи ты хоть несколько лет на берегу бассейна, и то не открыл бы его тайну.

Дедал наскоро, приглушенным голосом, объяснил своим спутникам, что заинтересовался вопросом, как сюда попадает морская рыба, и провел недавно кое-какие исследования. И сразу же обнаружил подземную речку, которая вливалась в озеро через незаметный под водой проем в стенке бассейна.

Стало ясно, что медлить больше нельзя. Дедал подробно объяснил, что им предстоит. Затем Икар вскарабкался отцу на спину, и Дедал, набрав полную грудь воздуха, нырнул. Только закачались головки лилий на водной глади.

Тезей без малейших колебаний бросился за Дедалом, так и не выпустив из рук трофейного меча. За ним последовали Клара и Ариадна. Беглецы старались не выпускать друг друга из виду. Они по очереди поднырнули под нависший край берега, протиснулись в дыру и вынырнули по другую сторону стены, где уровень земли был выше, чем у бассейна. Там все смогли перевести дыхание, хотя стоять было затруднительно – слишком мало места для всех. Беглецы оказались в темной и тесной пещере, где шум воды слышался громче, чем на поверхности, а крики солдат почти утихли. Сквозь щели и трещины в потолке пробивались узкие лучи солнца, превращая пещеру в сумеречный грот.

Когда пришла очередь Ариадны прыгать в воду, у нее мелькнула совершенно неуместная мысль: в воде одежда-то испортится. Странно, но эта мысль развеселила ее.

Когда все беглецы встали, пригнувшись, в пещере, Дедал пробормотал пару слов ободрения и повел их дальше. Икар так и не слез со спины отца. А тот поплыл вниз по течению подводной речки, стараясь держать голову над водой. Тезей держался рядом с Дедалом. Течение стало сильнее. Бурлящая стремительная вода доходила почти до подмышек.

Время от времени Дедал пояснял, каким образом одни горные ручьи протекают через Лабиринт, под самым его основанием, а другие – специально были отведены на улицы города. За последние столетия было построено множество акведуков и каналов.

Иногда Тезей поднимал руку, призывая всех к молчанию, и внимательно прислушивался – нет ли погони. Его плащ промок и тянул вниз, но юноша не бросал его. После короткой паузы Тезей кивал головой, и все двигались дальше. Все было тихо.

В самых опасных местах Клара помогала ребенку, за что Дедал время от времени бросал на нее благодарный взгляд. Ариадна заметила это, но сейчас она не нуждалась в своей служанке.


Прошло около часа с тех пор, как беглецы спустились под землю. Они то брели по реке, то перелезали через скользкие валуны, пока не добрались до слабо освещенной пещеры, которая была намного просторней предыдущей. Когда они присели на сухом бережку передохнуть, Дедал рассказал, что оставил у бассейна шар, наполненный горячим воздухом. При нем еще была жаровенка для нагревания воздуха. Медленно тлеющая веревка, которая удерживает шар, скоро лопнет, и он взмоет ввысь. Если все пойдет по плану, то шар уже должен был взлететь из центра Лабиринта и двинуться в сторону моря. Основная его задача – сбить с толку преследователей, заставить их подумать, что добыча ускользнула по воздуху.

– Смотрите! – громким шепотом воскликнул Икар, который вглядывался во внешний мир через широкую щель в каменной кладке. – Смотрите!

Остальные приникли к другим трещинам, которые разворотили корни деревьев, и увидели в небе воздушный шар. Он был овальным и неуклюжим, опутанный веревками, а под его брюхом болталось что-то вроде корзины. Над краем корзины выступали какие-то небольшие кругляши, которые с такого расстояния легко можно принять за головы беглецов.

Узрев это чудо, Клара поглядела на его создателя, раскрыв рот. Дедал определенно интересовал ее чем дальше, тем больше.

Тезей тоже преисполнился уважения к мастеру.

– А не лучше ли нам было улететь отсюда, чем ползти под землей? – спросил он.

Дедал заговорил, когда путешественники возобновили путь:

– Осторожно, здесь скользко. Нет, шар слишком мал, чтобы унести не то что всех, а даже одного меня. И он опустится, как только воздух внутри него остынет. Сделать шар, способный поднять всех нас, – ужасно трудоемкая задача, но и интересная.

Видимо, на минуту Дедал не удержался, чтобы поразмыслить над этой проблемой.


Они снова двинулись. Ариадна старалась держаться поближе к Тезею, а за нею шла Клара, которая приглядывала за малышом и иногда поддерживала его.

Иногда попадались места, где поток протекал сквозь древние дренажные канавы, одна из которых оказалась почти полностью затопленной. К счастью, некоторое пространство под потолком оставалось, так что беглецы могли дышать.


Иногда их проводник начинал бормотать, что часть их спасительного прохода была когда-то проложена неизвестным древним инженером, а часть – естественным образом вымыта в камне самой рекой.

Кто знает, думалось Ариадне, сколько веков струится здесь этот поток, да как и любой другой? Этот вот течет так давно, что вымыл в земле тоннель, по которому большие рыбы заплывают в самое сердце Лабиринта. Притом им приходится несколько раз преодолевать небольшие водопады.

Когда беглецы остановились на отдых в следующий раз, Дедал рассказал, что во время предыдущей разведки этого пути он подумывал о лодке. Подумал-подумал, да и передумал. Почти по всей длине этот проход слишком узкий и извилистый, лодка здесь не пройдет. А если бы их путь действительно пролегал бы под водой, пришлось бы сооружать дыхательные приспособления. К счастью, до этого не дошло.


Пройдя примерно милю в юго-западном направлении, Ариадна уверилась, что они вышли из Лабиринта. Выглянув через случайные проемы в потолке, наполовину закрытые корнями и паутиной, царевна не заметила ни привычных стен, ни каменной кладки. Путешественники не забрели ни под дворец, ни под город – и то, и другое находилось в противоположной стороне. Видимо, сверху расстилалась пустынная и каменистая земля. Сквозь щели между камнями проникали сюда воздух и свет. Путеводная речка струилась по глубокому, едва проходимому ущелью, то разливаясь во всю ширь, то полностью исчезая под землей.

Ариадна, хорошо знакомая с географией острова, объявила, что знает, куда они попали.

– Здесь почти не растут деревья. Но настоящее раздолье для коз.

Беглецы снова двинулись в путь. Они брели по колено в воде, поскальзывались на мокрых камнях, пригибались под нависшими сводами и несколько раз даже плыли. Но они, без сомнения, приближались к морю.

Дедал предупреждал, что им предстоит пройти около трех миль. Даже при самом удачном раскладе им потребуется не меньше двух часов, чтобы преодолеть это расстояние.

Один раз Клара кротко спросила госпожу:

– А что мы будем делать, когда выйдем к морю?

Ариадна помолчала, надеясь, что ответит кто-нибудь другой. Но все молчали, и царевна сказала:

– Если там не окажется подходящей лодки или корабля… Ну, на это мы особо и не рассчитываем… Тогда спрячемся и будем ждать.

Казалось, Клара вот-вот спросит: «Чего ждать?» – но она промолчала.

Два дня назад Тезей через слуг Ариадны тайно передал записку человеку, который служил во флоте его отца. Естественно, тот получит ее не сразу и приплывет сюда тоже не мгновенно. Но Тезей надеялся, что этот офицер приведет корабль и в течение нескольких ночей будет искать его. Пустынный и ненаселенный берег острова всегда манил к себе пиратов и контрабандистов.

Загвоздка состояла в том, что эта часть побережья находилась едва ли не на другой оконечности острова. Но брат Ариадны клялся, что все получится. Не только Тезей предпринимал попытки добыть корабль.

Юноша не тешил себя иллюзиями, но падать духом тоже не собирался.

– Мы отправимся туда, где нас смогут подобрать. Или сами отнимем у кого-нибудь лодку.


Через несколько часов изнурительного, трудного пути по дну реки, по которой прежде путешествовали только лососи, беглецы наконец добрались до конца тоннеля и наткнулись на старую, ржавую решетку. Сразу за ней река вырывалась наружу, текла между зелеными деревцами и терялась в болотистой низине. Вдалеке кричали чайки и слышался долгожданный шум прибоя. Тезей приник к толстым прутьям решетки, просунул голову наружу и обнадежил путешественников, сказав, что видит через кусты серебристо-синюю морскую гладь до самого горизонта.

А на болоте мелькали какие-то зверьки. Дедал объяснил, что у ручьев, питающих Лабиринт, живут и трудятся бобры.

Видимо, кто-то когда-то выяснил, что по этой речушке можно добраться до центра Лабиринта, и загородил вход железной решеткой. Каждый прут был толщиной в руку, прутья перекрещивались под прямым углом и закрывали весь проход – и надводную, и подводную его часть. Просветы между прутьями были достаточно широки, чтобы в них могла проскочить самая крупная рыбина, но слишком узки для человека.

Все повернулись к Дедалу.

– Это и есть твое «последнее препятствие»? – спросил Тезей.

– Да, – спокойно ответил мастер. Поскольку он внимательно изучил эту проблему в прошлый раз, то успел придумать и способ ее решения.

– Нам нужно орудие, – сказал он. – Я еще тогда здесь кое-что приметил.

Он достал из поясной сумочки моток тонкой, но крепкой веревки и протянул ее Икару. Следуя указаниям отца, мальчик протиснулся в самый широкий просвет между прутьями и зашлепал по ручью к ближайшим деревьям. Дедал продолжал наставлять сына, и тот послушно обвязал свободный конец веревки вокруг лежащего на земле деревца, в руку толщиной. Ариадна решила, что этот древесный ствол подгрызли и свалили бобры.

Икар вытащил свой маленький нож и тщательно срезал веточки, которые мешали ему крепко затянуть веревку вокруг ствола. Его отец следил за работой малыша и продолжал руководить и подбадривать. Прочим же оставалось молча ждать.

Как только мальчик затянул узел в нужном месте, он побежал обратно к тоннелю, разматывая на ходу веревку.

Через минуту Дедал держал в руках ее свободный конец. Он протянул веревку через прутья и принялся сильно тянуть и дергать ее на себя. Ствол дерева подпрыгнул и быстро покатился к решетке.

Икар бросился обратно к бревну и теперь бежал рядом с ним, расчищая путь и подталкивая тяжелый ствол. Поднять его у мальчика не хватило бы сил.

Ариадна, которая пока не понимала смысла происходящего, тем не менее тихо ликовала, глядя, как бревно подкатывается все ближе и уже миновало последние заросли кустов. Тезей с Дедалом вместе просунули руки сквозь решетку, развернули бревно и втащили его в тоннель, по пути сломав последние ненужные ветки.

Теперь у них был рычаг. Мужчины просунули его между скалой и первым прутом и, уперевшись в удобно расположенный выступ на стене пещеры, налегли всем телом на свободный конец рычага.

Зеленый ствол согнулся, но не сломался. Железная решетка было очень старой, да и камень вокруг нее успел истрескаться за столько лет. Прутья заскрипели. Мужчины просунули рычаг чуть дальше, нажали. Сперва Клара, а потом и Ариадна попытались помочь, но ствол был довольно короткий, так что девушкам пришлось отступить и ждать.

И снова мужчины налегли изо всех сил. И вполне успешно. Старые бронзовые болты и заклепки не выдержали и с треском повылетали.

Дедал шагнул назад, вытирая пот со лба.

– Принц Тезей, помогите, будьте добры. Здесь полно крупных камней, их можно использовать как молот.

В этом пустынном месте можно было шуметь, не опасаясь быть услышанным.

Тезей подобрал камень величиной в два кулака и несколькими сильными ударами выбил оставшиеся заклепки. Потом бросил камень, и они вместе с Дедалом снова взялись за рычаг.

– А решетка прочнее, чем я думал, – прохрипел Дедал.

– Ерунда, старина. Ты здорово придумал. Поднажми!

И через пару минут стонов, хрипа и диких усилий они вырвали массивную железную решетку из скалы. Одна сторона тоннеля освободилась.

Образовался проход шириной в два фута.


Глава 11


Когда Тезей перемахнул через стену и пропал, Алекс тотчас ринулся в погоню. Ему даже не пришлось притворяться и намеренно отставать. По сравнению с большинством своих соратников Алекс быстро бегал и обладал молниеносной реакцией. Но рядом с Тезеем он казался неуклюжим и медлительным. И не смог бы догнать юношу при всем своем желании.

Да и силы у него не хватит в ногах – для такого мощного прыжка, и в руках – чтобы перенести тело на ту сторону стены. Но Алекс твердо решил не терять беглеца из виду. Ведь Тезей должен привести его к царевне и остальным заговорщикам.

Все это пронеслось в голове Алекса, когда он кинулся за первый поворот. Тезея нигде не было видно, и Алекс с ужасом осознал, что коридор, в который он попал, изгибается в другом направлении, уводя от того места, где приземлился Тезей.

Но выбирать Алексу не приходилось. Надеясь, что следующий поворот приблизит его к беглому царевичу, молодой воин бросился вперед.


Позади быстро утихли крики и шум проваленной церемонии – звуки вязли в бесконечных переходах Лабиринта. Под ноги Алекса лег один перекресток, потом второй. Потом возникли ступеньки, ведущие вверх и вниз. Всякий раз Алекс выбирал путь, полагаясь на внутренний голос. Но, вероятно, его внутренний голос ошибался, поскольку нигде не было никаких признаков Тезея или кого другого.

Алекс бежал наугад, пока не выдохся. Наконец он остановился, чтобы перевести дух, и огляделся. Вокруг были только стены и небо над головой. С ужасом и облегчением он понял, что безнадежно заблудился.

Пока Алекс отдыхал, он заслышал чьи-то одинокие шаги. Они приближались с той же стороны, откуда примчался он сам.

Спрятаться негде. Алекс опустился на четвереньки и пополз по узкому, причудливо извилистому тоннелю, срывая ногти о каменную брусчатку. Позади и вокруг ему почудилось бряцание металла и резкие голоса его бывших соратников. Заглянув за поворот, юноша убедился, что эти звуки не были плодом его воображения – там маячил один из солдат. Его бывшие товарищи уже, возможно, превратились в преследователей.

Пока он в безопасности, но его могут заметить в любую минуту. Если остаться на месте, то рано или поздно его здесь обнаружат. Но куда бежать? Возможно, за первым же поворотом он попадет в объятия стражников.

Охваченный отчаянием, Алекс едва не начал призывать в голос Астериона или Тезея, но в последнюю минуту удержался. Даже если его поймают и будут пытать (это уж наверняка), выдавать товарищей нельзя.

Борясь с паникой, Алекс начал убеждать себя, что никто за ним не гонится, скорее всего, его даже ни в чем не подозревают. А то, что он дернул за Тезеем, объясняется просто – кинулся в погоню. Наверняка не он один так поступил. Так что можно спокойно присоединиться к остальным солдатам, отыскать всем вместе выход из Лабиринта. И никто ничего не заподозрит.

Но с каждой минутой Ариадна отдаляется от него, Дедал уводит ее каким-нибудь хитроумным путем все дальше и дальше. И он, Алекс, бессилен что-либо сделать. Он никогда больше не увидит ее и не сможет прийти на помощь. Никогда больше Ариадна не посмотрит на него с одобрением, никогда не коснется – как тогда, когда вручала медальон… Правда, вряд ли она стала бы касаться его при любом раскладе. Но главное – чтобы с ней все было в порядке!

Алекс встал и снова пустился в путь – сперва пошел, потом побежал. Он твердо решился найти царевну. Но вскоре остановился, совершенно растерявшись. Непонятно, где сейчас находится Ариадна и куда он вообще идет. Юноша прислонился спиной к стене, с трудом сдерживая рвущееся дыхание. Если бы можно было вообще не дышать! Он так хрипит, что любой услышит издалека. А уж грохотание пульса в висках раскатывается вокруг барабанной дробью. Но дыхание вскоре выровнялось. Алекс замер.

Ему уже казалось, что за ним гоняются не только стражники, но и все жрецы Шивы, вооружившись всякими орудиями пыток. Они вот-вот выскочат из-за угла, и Алексу крупно повезет, если они прикончат его на месте.

Во рту пересохло – от страха и обычной жажды. Какая досада, что к парадной форме не положена фляжка.

Юноша снова пошел по тоннелям, еще лелея надежду встретиться с царевной и остальными беглецами. Но постепенно понял, что окончательно заблудился. Он даже не мог сейчас сказать, чего ему больше хочется – встретиться или избежать встречи с отрядом солдат. Может, если залезть на стену… Но, глянув вверх, он обнаружил, что стена слишком высокая, тем более по верху заплетена каким-то колючим вьющимся растением. По такому особо не походишь.

Конечно, солнце могло бы послужить ориентиром. Но поскольку Алекс не знал, в какой стороне находится выход, то толку от солнца не было.

Наткнувшись на бассейн с живительным фонтаном, Алекс жадно напился и окунул голову в прохладную воду. Кто знает, попадется ли ему еще источник?

Передохнув несколько минут, юноша не смог усидеть на месте и отправился дальше. На него навалилось осознание собственной беспомощности. Немало проплутав по тропинкам, он так и не знал, далеко ли от него беглецы или нет. И крепла уверенность, что он уходит все дальше и дальше.

«Поверни направо».

Алекс тотчас застыл. Голос, произнесший эти два слова, был мягким и едва слышным, но без сомнения реальным. Но никого поблизости не было видно. Оглядевшись, юноша убедился, что он один.

Этот голос был знаком Алексу. Полгода назад, в ту незабываемую ночь, в ночь ледяных ветров и леденящих ужасов, такими голосами переговаривались слуги – спутники Диониса.

Пока он стоял, прислушиваясь и размышляя, не померещилось ли все это ему, странный, невесомый голос зазвучал снова.

«Поверни направо, потом вверх по лестнице и еще раз направо».

Сбитый с толку, Алекс сперва решил, что невидимые существа, заговорившие с ним, в сговоре с преследователями.

– Зачем вы стараетесь ради меня? – воскликнул он.

Но единственным ответом на этот вопрос были далекие звуки музыки и смеха.

Наконец голос зазвучал снова:

«Не ради тебя. Нам нужна помощь».

А затем, словно говорящему надоело уговаривать юношу, впереди, у поворота, возникла прозрачная фигура, манящая Алекса за собой. Да, такие же призраки показывались в главном зале дворца в ту страшную и кровавую ночь.

От пояса и выше это был обнаженный мужчина, а волосатые ноги с острыми копытцами выдавали в нем сатира. В любом случае, это не стражник и не жрец Шивы, так что Алекс покорно двинулся за ним.

Откуда-то издалека долетели восторженные крики солдат, в которых слышалась радость охотника, настигающего добычу.

«Они гонятся за призраками», – сообщил тот же тихий голос.

Присутствие нечеловеческой силы было невыносимым. И Алекс, задыхаясь, бросился обратно, в переплетения ходов Лабиринта.

Шум погони стал громче, четче, но вскоре снова утих. Пока никто его не поймал, даже не увидел. Удача сопутствовала Алексу, а на крайний случай у него есть меч.

И вновь впереди возник призрачный образ сатира, машущего рукой. Алекс вздохнул и покорился судьбе.

«Обожествление исцеляет любые раны, лекарство ждет тебя», – зазвенел в ушах женский смех.

Алекс так и не понял, что означало это утверждение.

«Отдохни».

Он с облегчением опустился на землю.

Вот если бы найти Астериона! Он быстро бы показал выход. Но Астерион наверняка уже далеко, вместе с сестрой, Дедалом и остальными беглецами. Ах, только бы Ариадна спаслась! По сравнению с этим судьба простого полубезымянного солдата не имеет никакого значения.

Наконец Алекс услышал звук рога, созывающего солдат обратно. Офицеры перестроят группу и начнут прочесывать Лабиринт более тщательно. Но сюда они не заберутся, Лабиринт защитит его. Кстати, а ведь он увяз здесь, заблудился и не знает, куда идти…

Сидя у стены, Алекс задремал, но через мгновение – как ему показалось – испуганно вскинулся. Солнце уже зашло, небо начало синеть и в коридорах Лабиринта сгустились тени. Юноша провел на ногах почти весь день, да все напрасно. Разве что жив остался. Но с таким результатом он мог бы и не выходить из казармы. Интересно, станут ли обыскивать Лабиринт ночью, с факелами? Неизвестно.

Стараясь забиться в самую темную и незаметную нору, молодой солдат заполз в ближайший узкий ход, заканчивающийся тупиком, и свернулся там клубком.

Алекс лежал на земле, тяжело дыша, и чувствовал себя хуже некуда. Он вконец запутался. Никогда еще юноша не был так одинок и беспомощен. Если бы только знать, что сегодня он хоть немного помог царевне…

Нервы не выдержали, Алекс даже заскулил от отчаяния. Он не встретился в неизвестном условленном месте с Ариадной и остальными и не знает, что с ними случилось. В лучшем случае они ушли без него. Один светлый момент – если его поймают враги, он не сможет выдать беглецов. Даже Мясник, даже сам Шива не сумеет вытрясти сведения, которых у него нет.

Только бы она спаслась! Алекс снова и снова возвращался мыслями к этому, самому страстному и самому важному желанию. Но в том-то и дело, что он может до самой смерти остаться в неведении о судьбе царевны… или ее возлюбленного…

Алекс был вынужден признать, что лучшего укромного уголка, чем тот, куда завел его призрачный проводник, он никогда бы не сыскал. Если силы, которые заманили его сюда, так добры, как они утверждают, – то не все еще потеряно. Прошлой ночью юноша почти не смыкал глаз, а сейчас усталость взяла свое.

Он даже не осознал, что засыпает, пока что-то не заставило его встряхнуться. С минуту он лежал, с колотящимся от страха сердцем, и прислушивался. В темноте что-то зашуршало, в воздухе разлилось едва заметное сияние, и Алекс ощутил присутствие тех самых духов.

Кто-то или что-то коснулось руки. И в ладони Алекса оказалась гладкая каменная чаша, наполненная прохладной жидкостью. Судя по вкусу – вино, притом хорошее вино, разбавленное водой. Напиток не только утолил жажду, но и помог моментально и глубоко заснуть.


Он вновь проснулся, словно от толчка, и тотчас же услышал знакомый тихий голос: «Пора».

Может, это сон? Нет, он чувствовал, что в тупичке кто-то есть. Алекс вспомнил, что заблудился, и подумал – не стал ли Лабиринт для него тюрьмой или могилой.

– Что пора? – шепотом спросил юноша. – Кто вы?

В ответ раздался смех, потом какое-то невнятное бормотание. У Алекса мороз пошел по коже, когда он припомнил, что одним из проявлений власти Диониса является безумие. Но рядом находился не бог, а скорее сатир или еще кто-то из младших духов.

Постепенно юноша различил, что их несколько – двое или трое. Они мягко светились в темноте, но это свечение было слабым, на грани видимости. Странные создания постоянно меняли облик, становясь то мужчиной-женщиной, то ребенком, то козой. И точно так же меняли позу – стояли, сидели или лежали на каменном полу тупика. Создавалось впечатление, что они почти не занимают места, но точно сказать было нельзя. Когда Алекс попытался приглядеться к одной из фигур повнимательней, она исчезла в фиолетовой вспышке, растворилась, распалась на звездочки, которые иногда возникают перед глазами, если слишком крепко зажмуриться.

– Кто вы такие? – выдохнул юноша, не в силах двинуться от страха и слабости. Если должно произойти что-то ужасное, пусть уж это случится поскорее.

В ответ прошелестел слабый шепот, так что сперва Алексу показалось, что это ветер прошелся по траве. Но сатиры шевельнулись и повторили: «Когда-то владыка Дионис был таким, как ты».

– А-а, – протянул Алекс.

В любой другой день он исполнился бы благоговейного трепета, если бы потусторонняя сила заговорила с ним напрямую. Но на сегодня он исчерпал весь запас эмоций.

Помолчав, юноша добавил:

– Да, я помню. Он сам мне это сказал.

И снова умолк, ожидая ответа.

Послышалась тихая, очень далекая мелодия флейты. Конечно, это же создания Диониса, кто же еще? Но даже безумец иногда говорит правду.

Алекс сглотнул и хрипло позвал:

– Владыка Дионис, где вы?

«Наш бог мертв».

– Ох. Что же вы от меня хотите?

«Иди».

Рядом заклубился туман, из которого возникла бледная рука. Рука поманила юношу.

Пошатываясь, Алекс поднялся на ноги. Неужели он так ослабел? С другой стороны, он не ел с самого утра. Но есть и не хотелось. Следуя за духом, который летел чуть впереди, Алекс прошел путаницей извилистых ходов и наконец вышел к старой, полуразрушенной беседке. Сам бы он ни в жизнь не отыскал это место. Там он наткнулся на останки предыдущего аватары бога Диониса. Алекс узнал его только по накидке.

Неясные призрачные тени заметались вокруг, зашелестели тихие голоса, и наконец от туманного облака отделилась одна фигура и подошла к Алексу. Она стала немного плотнее, явив удивленным глазам юноши старика с козлиной бородкой. Вероятно, его избрали для переговоров с молодым солдатом.

«Если никто не наденет Лик Диониса, мы начнем слабеть. Если наш бог надолго останется мертвым, многие из нас истают и погибнут».

Алекс глянул на останки бывшего бога, рассмотрел пыльные камни у его головы. Ничего.

– А где Лик? Он у вас?

Сатир развел едва очерченными руками. «Ни один из нас не может надеть его, ведь мы не люди. Нам позволено лишь касаться его».

Бесшумно, как призрак, на дорожку выступил пятнистый леопард. Такие животные водятся на юге материка, в джунглях. Удивительное зрелище, но сегодня Алекс уже ничему не удивлялся. Вот их уже два, похожих друг на друга как две капли воды. А позади этих крупных кошек появилась небольшая, почти игрушечная, колесница. А потом животные исчезли. Кошки оказались такими же призраками, как и остальные спутники Алекса. Когда они пропали, куда-то делась и колесница, словно ее и не было.

На мгновение Алекса охватил страх. Но он заставил себя подойти поближе к трупу, присесть на корточки и внимательно оглядеть его.

Солдат привычен к облику смерти, сколько бы времени она ни властвовала над телом. Судя по всему, бог был мертв уже давно. Поразмыслив, Алекс пришел к выводу, что он умер как раз полгода назад. Дионис – вернее, его аватара – лежал здесь все эти шесть месяцев, с той самой ночи, когда он встретился с Шивой.

– Кто ты?

На этот раз юноша обращался к козлобородому старику, а не ко всей честной компании, и это было понятно всем.

«Меня зовут Силен. Но это неважно. Главное, что снова пришла весна, а наш бог мертв».

Послышался смятенный шепот нового голоса: «Наш бог мертв, а весна все равно пришла в этот мир. Разве это возможно?» Из нечеловеческих глоток вырвался истеричный, хотя и тихий вой.

Полгода уже не было новой аватары Диониса. Тело прежнего почти превратилось в скелет, а богатая накидка стала грязными лохмотьями. Золоченый кубок, из которого Дионис отхлебывал вино в ту ночь, валялся рядом с костями правой руки. Дионис, по крайней мере его последний аватара, пренебрегал оружием. Во всяком случае, обычными его видами. Если уж ты как бог так слаб, что хватаешься за копье или меч, то никакое оружие тебе не поможет.

Убегая, Дионис бросил свой тирс в дворцовом зале, а Шива его потом сжег. Алекс не знал, восстанавливается ли тирс сам собой, как это гласят легенды, или нет. По крайней мере здесь его не было.

Лика тоже не было.

Поборов первый приступ страха, потом отвращение к разложившемуся трупу, юноша принялся искать Лик. Сначала осторожно, потом нетерпеливо и бесцеремонно. Но ничего не нашел.

Останки бывшего бога – безглазого и безносого – оказались обычными, человеческими. Так выглядит и воняет любой труп, пролежавший полгода в теплом месте. Ничего хорошего, но и ничего страшного. Ничего, что может испугать привычного к таким зрелищам солдата. Но в сердце Алекса зародилась новая надежда, пополам с новым страхом.

– Где Лик? – крикнул он, уже не спрашивая, а требуя.

«Мы унесли его. Мы не хотели, чтобы он попал в руки врагов».

– Значит, его кто-то надел?

«Наш бог не мог возродиться на Корике, это было бы ошибкой. Когда Дважды рожденный вернется в мир, ему потребуется время, чтобы вырасти, окрепнуть и овладеть прежней мощью. А здесь и сейчас Шива не даст ему ни единого шанса».

– Так где Лик? – не отступался Алекс. – Вы его спрятали?

«Когда ты прибудешь в храм Аполлона, то узнаешь больше. Там ты сможешь получить Лик Диониса и надеть его».

Наступила тишина. Последние слова ошеломили молодого воина, их смысл достиг его сознания далеко не сразу.

– Я? – наконец воскликнул Алекс.

Он огляделся. Казалось, Лабиринт поймал его в ловушку, и западня сжимается все сильнее, не оставляя выхода.

– Его должен надеть я?

«В свою последнюю ночь наш бог разговаривал с тобой как с преемником».

Неожиданно Алекс вспомнил поверженного бога, который посмотрел прямо ему в глаза и произнес: «Когда-то я был таким, как ты». И только сейчас юноша понял, что бравадой и наигранным добродушием Дионис заглушал свой ужас.

– Значит, – спросил он, – я найду Лик в храме Аполлона? Не Диониса?

Молчание.

Он задумался. Внезапное желание силы и славы смешивалось с леденящим страхом.

– Все равно на острове не осталось ни одного храма Аполлона. Шива приказал их разрушить или перестроить.

Ответом был тихий напев флейты и легкий смех. В нем было веселье и только отзвук безумия.

– Ладно. Значит, мне нужно найти какой-то храм Аполлона. Где он находится? И как туда добраться?

«Мы слабы. Без нашего бога мы теряем силы и долгое путешествие по воде мы не перенесем».

Неожиданно голоса смешались в один неразличимый гул – страстный и горестный. В котором явственно звучали сумасшедшие нотки. Но что еще ожидать от спутников Диониса, безумного бога? Алекс с трудом удержался от новых поисков в этой беседке. Хотя и мелькнуло у него подозрение, что эти полоумные могли что-то напутать.

Внезапно его осенила новая мысль. Он поднял голову и прошептал:

– А Шива знает, что ваш бог умер?

«Разрушителю все равно. Он не стал искать Диониса. Шива боится совсем других богов. Не нашего. Пока».

Из-за одного из поворотов – Алекс сперва не сообразил, откуда именно, – долетел странный звук, непонятное высокое дребезжание. Вскоре оттуда вынырнули два леопарда, запряженные в колесницу. Животные подбежали к юноше и остановились. Повозка заметно раздалась. По идее, она не могла поместиться между узкими стенами коридора, но каким-то чудесным образом поместилась.

«Садись».

Не дыша, Алекс положил руку на низкий бортик колесницы, прямо над одним из двух высоких колес. Конструкция оказалась удивительно прочной и реальной. Она была сделана то ли из слоновой кости, то ли из рога.

Набрав в грудь воздуха и затаив дыхание, юноша встал на платформу. Не успел он отыскать поводья, как взметнулась музыка флейт и звон невидимых цимбал, леопарды рванулись вперед и колесница взмыла в воздух.

Стук колес по брусчатке резко смолк. Вцепившись изо всех сил в борта, Алекс завопил и машинально зажмурился. Последнее, что он видел, залитая лунным светом громада Лабиринта, проваливающаяся вниз. Тысячемильные переходы и тоннели на мгновение раскинулись перед его глазами во всей своей красе.

Когда юноша решился взглянуть вниз, под ним оказался весь остров Корик, расцвеченный у побережья огоньками города и светлыми пятнышками редких одиноких домов.

Тишина, только ветер свистит в ушах. Мягкие лапы пятнистых кошек совершенно бесшумно мнут легкий ковер облаков.

Наконец Алекс уловил едва слышное бормотание. И понял, что горстка бывших спутников Диониса отправилась вместе с ним на этой колеснице. Как они все здесь помещались – уму непостижимо. Может, просто летели сзади?


Глава 12


Все, что помнила Эдит с острова Диа, это… кошмарное чудовище, выпрыгнувшее ей навстречу… собственный крик ужаса, мольбу к Аполлону Алексикакосу, победителю зла. Она умоляла спасти ее от надвигающейся смерти.

Она стояла в шеренге вместе с остальными несчастными и вдруг услышала, как все страшно закричали. Оглянулась и увидела убегающего Тезея. Он разбросал стражу и, разогнавшись, перемахнул через стену.

Она бы так не сумела. Но неожиданно ей стало невыносимо покорно стоять и ждать боли, мучений и смерти. И в следующее мгновение девушка сорвалась с места и побежала изо всех сил…

Теперь, когда сон и отдых очистили ее сознание от действия наркотика, Эдит могла припомнить даже некоторые подробности того ужаса, от которого ее спасли. Голова болела, губы растрескались, а горло горело от жажды.

Внезапно она вспомнила все. И села.

Даже в последнее утро своей жизни многие из восемнадцати обреченных не верили, что им предстоит умереть. Приближающаяся церемония означала, по их мнению, что всех Людей Дани посвятят в культ Шивы.

Эдит и ее товарищи по несчастью, собранные со всех уголков Великого моря, знали, что этим утром они впервые увидят бога. Шива-Утешитель, как его называли жрецы, проявлял интерес к каждому из них… а потом первых жертв подвели к клетке и заперли внутри. Засверкали иглы и острые ножи, полилась кровь. Эдит прекрасно помнила свою первую реакцию – всплеск паники, прорвавшийся сквозь наркотический туман. Именно страх заставил ее сбросить оцепенение и побежать прочь со всех ног…

А сейчас вокруг царила тишина и покой, создавая иллюзию безопасности. Судя по положению яркого солнечного луча, пляшущего на верхней части противоположной стены, было слегка за полдень. «Аполлон, владыка Света, ты все-таки не покинул меня!»


Она проснулась на чем-то вроде каменной скамьи, выступающей из стены Лабиринта. Здесь сходились множество переходов, образуя почти идеально круглую комнату под открытым небом, примерно трех футов в диаметре. Из этого крохотного дворика вели в разные коридоры пять проемов – то ли входов, то ли выходов. Три прохода были без навесов, но все они через несколько ярдов делали поворот, и что там дальше – было непонятно. Девушка до сих пор была одета в ритуальный наряд. Под ней, на нагретой солнцем скамье лежало теплое одеяло. Притом у изголовья его край был подвернут, так что служил подушкой.

Она сразу же поняла, где находится. Потому что высокие, чуть вогнутые каменные стены свидетельствовали, что она до сих пор в Лабиринте. Часть этих стен казалась девушке застывшими каменными волнами, которые вот-вот сдвинутся с места и раздавят ее.

Несчастная знала только, что до сих пор находится неподалеку от места, где проходило жертвоприношение. Девушка резко села, сразу же закружилась голова. Что же произошло? Ее поясок был ослаблен, а неподалеку стояла чаша с водой и лежали какие-то фрукты.

Действительно, горло спеклось от жажды, так что она поспешно выпила всю воду в несколько крупных глотков. За весь день она пила только утром – дурманящее вино, предложенное священнослужителями Шивы. Они небрежно наполнили ее чашу лишь наполовину. До чего же крепкое это было зелье, что заглушило даже страх смерти.

Девушка осушила чашу до дна, прежде чем ей пришло в голову, что и эта вода могла быть отравлена. Но на вкус она была чистой и прохладной, совсем не похожей на прежнее дурманящее питье. Когда бедняжка, собравшись с силами, встала, все тело отозвалось ноющей болью. Голова закружилась еще сильнее. Эдит стояла, покачиваясь, и прислушивалась.

Где-то в отдалении раздавались неразборчивые крики солдат, но понять, насколько далеко находятся стражи, не представлялось возможным.

Неужели она снова попала в плен? Может, солдаты принесли ее сюда и вот-вот явятся, чтобы вернуть обратно в лапы служителей Шивы, чтобы те замучили ее до смерти? Но солдаты все не появлялись.

Неожиданно позади себя девушка услышала тихий шорох и быстро обернулась. Она мгновенно узнала его – чудовище из Лабиринта, которого боялись все. Он был последним, что она видела в том средоточии ужаса и смерти.

Жалобно пискнув, Эдит прижалась спиной к стене. Потом бросилась бежать, но накатила новая волна головокружения, перед глазами заплясали черные точки…

Кошмарное создание замерло и протянуло вперед огромные руки, словно показывая, что в них нет оружия и что он не собирается вредить девушке.

– Не бойся, – произнесло оно неожиданно тихим голосом. – Я не буду подходить, если тебе страшно.

Эдит отчаянно вжалась спиной в стену, ощущение твердого камня придавало ей уверенности.

– Чего тебе надо?

Чудище, это воплощение всех кошмаров, снова заговорило спокойным голосом:

– Меня зовут Астерион. Официально – царевич Астерион, хотя титулы здесь ничего не значат. А ты?..

Девушке прежде не приходило в голову, что у этого существа может быть свое имя, что оно вообще может быть кем-то, быть личностью.

Машинально она назвала свое имя.

– Эдит. Хорошее имя. Сюда принес тебя я, после того как ты убежала от жрецов.

Он замолчал, словно ждал от девушки какой-либо реакции. Но Эдит могла только кивнуть. И Астерион продолжил:

– Возможно, этого ты не помнишь. Но ты не должна бояться меня.

Минотавр снова умолк. Потом он присел на противоположную скамью, возможно, чтобы не нависать над Эдит и не пугать ее своим ростом.

– А чего мне надо… Гм, сперва будет лучше, если ты ответишь на пару моих вопросов.

– Да? – с трудом выдавила девушка.

– Для начала, чего ты боишься, что я могу с тобой сделать? Съесть? Я не ем мяса.

Эдит потребовалось примерно полминуты, чтобы сформулировать хотя бы подобие ответа:

– Я помню кровь…

– Ее пролил не я. Ну, разве что самую малость.


Хотя девушке почти нечего было рассказывать, я видел, как отступает ее страх по мере продолжения разговора. Я сидел на месте, и мы просто беседовали.

Конечно, можно было поздравить себя с тем, что я ухитрился спасти хотя бы одну жертву из восемнадцати, и я совершенно не жалел о своем поступке. Но сейчас, когда бедняжка все больше приходила в себя, мною начало овладевать беспокойство. Постепенно передо мной все явственней вставал закономерный вопрос: что делать с ней дальше?

Сперва я не знал, как уложить ее спать. Все, что я мог – это слушать ее безнадежные рыдания, пока они не смолкли. Потом она сама заснула, утомленная плачем, а я постарался, чтобы она как следует отдохнула и ей приснились приятные и утешающие сны. Возможно, если повезет, думал я, я смогу ей помочь еще как-то.

Но все мечты рухнули под тяжестью главного вопроса – что мне с ней делать? Естественно, я опоздал на встречу с остальными беглецами и уже не догоню их. Сестра и все остальные не будут ждать меня так долго, и мне остается лишь надеяться, что им удалось спастись. В грезах я мог бы легко узнать, что произошло с ними, но это могло подождать. Грезы – это сон, а я не собирался тратить несколько часов на сон.


Примерно через час я понял, что Эдит придется тайно жить со мной в Лабиринте. Пока она спала, я перенес ее в более безопасное местечко, где ее не смогут найти даже самые рьяные преследователи. Сюда давным-давно не ступала нога человека. Между раскрошившихся плит густо росла высокая трава. Ни служители Шивы, ни солдаты Мясника и на милю не приблизятся к этому месту по любому из проходов Лабиринта – что равнозначно расстоянию в сотни и тысячи миль.

И теперь, когда девушка избавилась от ужаса передо мной, ей начали открываться другие, более реальные страхи.

– Я хочу домой! – со стоном начала повторять она.

Мне пришлось приложить все старания, чтобы хоть как-то утешить ее.

– Конечно, ты вернешься домой. Только я не знаю, когда это станет возможным.

«Возможно, что никогда», – подумал, но не произнес вслух я. Я-то понимал, что сам настолько связан со своим страшным домом, что скорее умру, чем покину его.

– А где твой дом, Эдит? – помолчав, спросил я. Мне подумалось, что в нашей ситуации спокойный разговор будет лучшим лекарством от страданий. Просто ничего другого не остается.

– На острове Диа.

– Правда? Я слышал о нем, но никогда там не был. Расскажи.


Наконец девушка смогла поесть и уснуть спокойным, крепким сном. Но вскоре мне пришлось разбудить ее. Время не стояло на месте, а мне еще многое нужно было сделать. Я объяснил своей гостье и новой жительнице Лабиринта, что должен оставить ее на некоторое время.

– Там большая суматоха. Ну, даже отсюда слышно.

Действительно, временами рыщущие стражники принимались громко перекликаться из разных концов Лабиринта, не менее мили отсюда.

– Меня могут ждать с сообщением, так что я лучше пойду и сам все проверю.

По ее лицу промелькнула тень тревоги.

– Астерион, а ты не…

– Не брошу тебя? Конечно, нет. Но ты ни в коем случае не должна уходить отсюда. Я готов поклясться, что никто не найдет тебя здесь.

Естественно, эта клятва не многого стоила, если Шива решит заняться поисками лично, но об этом я предпочел умолчать.

– Да и куда тебе идти? Поверь, ты не найдешь выхода из Лабиринта. Да и сама не захочешь выходить, потому что снаружи бродят солдаты царя Перса и жрецы Шивы, которые наверняка до сих пор ищут тебя.

Я помолчал, прежде чем закончить:

– Кроме того, если ты пойдешь бродить по Лабиринту, то легко заблудишься и даже я не смогу отыскать тебя. Вот дерево с фруктами, – показал я на площадку, где росли два деревца и дикий виноград, – а вот ручей. Обещаю, что я вернусь, как только смогу. И принесу еду и добрые вести. Надеюсь. Хотя последнее обещать не могу.


Вчера, после знаменательного побега, дядюшка Перс страстно возжелал расспросить меня. Весь день в Лабиринт шастали гонцы, направленные в те места, где я обычно бывал. Один из таких гонцов, собственная моя престарелая нянька, догадалась оставить письменное сообщение для Минотавра.

Я старательно обшарил все закутки и укромные местечки, где мы с сестрой привыкли оставлять друг другу записки. Тщетно, от Ариадны там не было ни листочка. Зато обнаружилось краткое послание от узурпатора, больше похожее на ультиматум.

Судя по содержанию, Перс уже успел допросить принцессу Федру, и я мысленно поздравил себя, что нам хватило ума сохранить в тайне от нее наш заговор. И Федра понятия не имела, где меня можно отыскать в путанице Лабиринта – Ариадна никогда не обсуждала с сестрой этот вопрос. Мы с Федрой встречались всего несколько раз, в основном во сне. Я даже не припомню, виделись ли мы когда с ней во плоти. Если такое и случалось, то в годы моего младенчества. Я знал, что Федра всегда желала мне добра, но не в силах была вынести своего сводного братца.

Все, что было в послании царя, – это просьба, вернее, приказ явиться на встречу. Об Ариадне – ни слова, и я исполнился надеждой, что их побег удался.


С Персом мы почти не встречались лицом к лицу, а уж последние шесть месяцев его правления и подавно.

Почему-то меня совершенно не расстраивал тот факт, что я опоздал на встречу с другими беглецами. Словно кто-то другой принял за меня решение, зная заранее, что я его одобрю. Возможно, я что-то предчувствовал и потому бросился спасать девушку, уже понимая, что это помешает моему побегу.

И я вовсе не страшился грядущей встречи с узурпатором. Даже если Перс догадывался, что его чудовищный племянник помог царевне и ее спутникам бежать, он не посмеет поднять руку на сына Зевса. И сейчас, оглядываясь назад, я вижу еще одну причину того, что я отстал от основной группы: вероятно, я слишком боялся покинуть свой единственный дом, только не хотел признаваться в этом никому, даже себе.


Мы встретились в части Лабиринта, которая была ближе всего к тому месту, где пленные юноши и девушки должны были встретить свою смерть и откуда Тезей рискнул вырваться на свободу.

Дядя был облачен в полный доспех, словно приготовился отражать нападение иноземных захватчиков. За его спиной возвышались шестеро телохранителей – отборные вояки дворцовой стражи. Еще был жрец Шивы с ожерельем из крохотных, искусно сделанных черепов, видимо, в подражание своему кровожадному богу.

Монарший гнев достиг предела, когда он узнал, что пропали Дедал с сыном. Стража носилась по всему Лабиринту, так что свободными от поисков остались только шесть солдат.

– Как сквозь землю провалились, – промолвил жрец с черепочным ожерельем на шее таким тоном, словно сам только что изобрел это выражение.

– Я дал ему все, что он хотел, – скрежетал зубами Перс. – Я сделал его богатым!

Маленькая каморка мастера неподалеку от центра Лабиринта, естественно, оказалась пуста. По полу были разбросаны вещи, но понять, собирались ли отец с сыном возвращаться, не представлялось возможным. Коробки с инструментами стояли открытыми, а их содержимое тоже было разбросано по полу.

– Он не ушел бы без своих инструментов, – обнадеживающе предположил я.

– Они могли оказаться слишком тяжелыми для воздушного шара, – пробормотал один из командиров поисковых групп.

Я сделал вид, что не расслышал.

Здесь же находилась и женщина, которая иногда присматривала за ребенком, в промежутках между привычными обязанностями дворцовой прислуги – уборка и приготовление еды. Нет, она не знает, куда подевался мастер и его сын. Они оба часто отлучались. Бывало, что надолго.

И хотя Перс ничего не собирался мне рассказывать, но ему пришлось признать, что пропала также Ариадна. Все терялись в догадках, куда могли подеваться беглецы.

Мое сердце радостно забилось. В отличие от остальных, мне не составляло труда сохранять невозмутимое выражение лица, вернее морды.

– Царевна Федра очень беспокоится о судьбе своей сестры, – с искренней заботой в голосе закончил узурпатор.

Я сразу же поверил, что этот убийца говорит правду.

– Конечно, – кивнул я, – я тоже.


Во время разговора я не выказал ни малейшего уважения к священнослужителю по имени Креон. Оглядев его с головы до ног, я заметил:

– А я думал, что увижу самого бога лично.

– Вот и радуйся, что не видишь, – огрызнулся жрец.

– Почему? – приказным тоном осведомился царь. – Зачем тебе повелитель Шива? Ты что-то хочешь у него спросить?

– Ничего мне от него не нужно, – ответил я, возвращая ему удивленный взгляд.

Перс старался побороть свою ненависть, глядя мне в глаза. Хотя он был явно поражен, даже напуган, но никогда не признался бы в этом даже самому себе.

– Астерион, ты мой племянник, и я желаю тебе добра.

– По меньшей мере наполовину племянник, наполовину дядя.

Он не стал отвечать на этот укол.

– Говорят, что ты понимаешь все, как и нормальный человек. Даже при такой башке.

Я начинал злиться. Сильно злиться. Этот человек убил нашего отца, причинил боль Ариадне и распускает дикую ложь обо мне, Минотавре.

– То же самое говорят и о тебе.

Услышав такое, царь вспыхнул от гнева. Его телохранители половчее перехватили древки копий. Они только и ждали приказа повелителя, чтобы наброситься на наглую рогатую тварь и вышибить из нее дух. Но, как я и думал, никакого приказа не прозвучало. Персу я еще был нужен. А поскольку он рассчитывал на мою помощь, ему пришлось взять себя в руки.

Отогнав Креона на почтительное расстояние, узурпатор произнес с театральным надрывом:

– Мы с твоим отцом не очень ладили. Но мы не были врагами.

– Ваше Величество имеет в виду отца Миноса, покойного правителя Корика, или Отца Зевса, правителя Вселенной? – любезно осведомился я. Конечно, я слегка преувеличил значимость Зевса, но не намного.

– Я имею в виду моего брата.

Изредка, в далеком детстве, я пытался выяснить посредством снов, что думает обо мне мой приемный отец, Минос. Но на самом деле я страшно боялся узнать правду. Минос не убил уродливого младенца, хотя мои рога, уже тогда торчавшие на голове, погубили его неверную супругу. Конечно, для жены, особенно жены царя, изменить с простым человеком – это одно, а зачать ребенка от самого Громовержца – это совсем другое. А еще я обнаружил, что мне необычайно трудно воспроизвести картину той ночи, когда я появился на свет.

– Царь Минос никогда не был мне врагом, – сказал я. – Вообще-то я его почти и не знал. Но за полгода раздумий я понял, что грущу.

Я помолчал, потом добавил:

– Конечно, царевны до сих пор скорбят.

– Как и все мы, мой мальчик. Как и все мы.

Тот, кто не знает Перса, вполне купился бы на искренность, звучавшую в его голосе. Он был хорошим актером, даже талантливым.

– Кстати, раз уж мы заговорили о твоих сестрах. Где Ариадна?

– Не знаю, – честно ответил я.

И снова порадовался своей нечеловеческой морде и голосу, за которыми так удобно прятать истинные чувства.

– А если бы знал, сказал бы мне, Астерион?

Я сделал вид, что серьезно обдумываю его вопрос.

– Любой мой ответ, Ваше Величество, более чем умозрительный.

Узурпатор с каменной рожей пялился на меня с полминуты. Потом зашел с другой стороны:

– Также пропала рабыня по имени Клара, которая обычно сопровождала царевну. Ты знаешь эту девушку?

– Может, и знаю, дядюшка. Но понятия не имею, где она сейчас. Вероятно, вместе с Ариадной.

Высокопоставленный дядя чуть моргнул, услыхав столь фамильярное обращение. Но голос его не дрогнул.

– Еще молодая знатная женщина с Диа по имени Эдит, одна из тех, кто должен был умилостивить повелителя Шиву.

– О ней я тоже ничего не знаю. Так, значит, пропала одна из восемнадцати? Что же там произошло? И сколько осталось в живых?

– На самом деле среди шестерых пропавших оказались двое из Дани. Второй – юноша Тезей. Один из слуг сообщил, что у него состоялось тайное свидание с Ариадной несколько дней назад.

– Тайное свидание?

– Да.

Я покачал головой, выказывая свою полную неосведомленность.

Перс нетерпеливо выложил весь список интересующих его вопросов.

– Видел ли ты в день церемонии Дедала или его сына? Или одного из солдат, который заблудился в Лабиринте?

«Ага, – подумал я, – значит, Алексу удалось бежать!» И продолжал медленно покачивать рогатой головой из стороны в сторону.

– Неужели они тоже исчезли? Но если я кого-нибудь из них встречу, я обязательно скажу им, что ты, дядя, их ищешь.

– В этом я не сомневаюсь, – молвил наш благородный дядя и глубоко вздохнул. – Я вижу, что хотя бы ты остался.

Я склонил голову в поклоне – пусть сам придумает, какой ответ это может означать.

– Где ты находился, Астерион, вчера на рассвете?

Я сперва хотел притвориться, что с головой ушел в воспоминания, и промариновать его еще с полчасика, но решил, что это слишком по-детски.

– Я пытался исследовать мир.

– Пытался исследовать… что это значит? – Он даже подался вперед и нахмурил брови.

– Единственным образом, дозволенным заключенному в этом месте, – через сновидения.

Кажется, узурпатор не особо верил в сновиденческие способности своего племянника, но он с легкостью позволил себя убедить, что это правда.

– Мы, Астерион, не всегда ладили друг с другом, – заключил он с таким видом, будто только что сделал невероятное и печальное открытие.

– Боюсь, что это так, дядя.

– Ты поверишь, если я скажу, что хотел бы стать тебе лучшим другом?

– Как я могу не верить своему законному повелителю?

В порыве чувств (хорошо продуманном порыве) он вскочил и сжал мою руку. В это мгновение я легко мог дернуть его к себе и свернуть ему шею. Но в следующую минуту я упал бы мертвым, и Эдит навсегда осталась бы пленницей Лабиринта – одинокая и беззащитная. Да и сама смерть Перса никак, просто-таки никак не улучшила бы положение моих сестер. Потому что Шива быстро нашел бы другую марионетку и усадил бы ее на опустевший трон.

Мне, кстати, стало любопытно, почему Шива не присутствует при нашей встрече. Кажется, царя и главного жреца Креона мучит тот же самый вопрос.

Естественно, Шива был разъярен тем, что жертвоприношение сорвалось – кровь и страдания юных жертв не придадут ему новых сил. Но все чаще окружающие задавались непростым вопросом – куда подевался Разрушитель после своего поспешного бегства? И где он сейчас?

Даже у богов – кто-то добавил бы «особенно у богов» – есть враги. Среди них, как и среди людей, процветают зависть и ненависть.

– По-видимому, храбрость не входит в число достоинств Разрушителя, – заметил я.

Все вокруг побелели, услышав мои слова.

Узурпатор возразил, что не находит ничего странного в том, что Шива сейчас отсутствует и не может помогать своим служителям и союзникам. Погоня за беглецами должна проводиться без вмешательства свыше. Прежде чем исчезнуть, бог Разрушения сообщил Миносу, что его ждут важные дела. «Сам разбирайся. А я уверен, что где-то рядом находятся другие боги!»

Но нужно отдать должное дядюшке Персу и Мяснику – они не теряли времени даром и быстро организовали поисковую группу, которая отправилась обыскивать коридоры Лабиринта. Потом царь приказал верховым отрядам прочесать на верблюдах все побережье. Правда, береговая линия острова тянулась на многие, многие мили, включая бухты, бухточки и заливы. До отдаленных окраин острова приказ монарха долетит самое лучшее через сутки, и как прилежно его будут выполнять – тот еще вопрос. Любой беглец, успешно выбравшийся из дворца и из города, имеет все шансы ускользнуть из рук преследователей незамеченным.

И царь знал, что, если к беглецам примкнул Дедал, они могут скрыться с помощью самых необычайных приспособлений.

– Если бы ты знал о нем то, что знаю я, ты сразу же потерял бы покой.

Мясник согласился.

Шива тоже согласился, но ему сейчас было не до Дедала или любого другого смертного. Он все больше утверждался в мысли, что все произошедшее – часть опасного плана, разработанного богами-завистниками, чтобы свергнуть его, Шиву, или даже полностью уничтожить.


Попытка обыскать Лабиринт закончилась полным провалом, в результате около десятка стражников Мясника заплутали в его бесконечных переходах и не смогли выбраться самостоятельно. Вопреки правильному планированию командования, военной дисциплине и всем возможным мерам предосторожности они оторвались от основных групп и проблуждали по Лабиринту несколько часов. К закату следующего дня почти все они отыскались, но Минос успел увериться, что, если он еще раз решится послать в Лабиринт солдат, проклятые коридоры поглотят целую армию, как песок поглощает воду.

Наконец выяснили, что не вернулся всего один стражник – рядовой Алекс по прозвищу Пол-Имени. В последний раз его видели, когда он бросился в догонку за принцем Тезеем. Никто понятия не имел, что могло случиться с рядовым Алексом потом. Конечно, могло статься, что его поймали остальные заговорщики и убили. И сейчас его труп, возможно, лежит в одном из коридоров Лабиринта, не замеченный никем.


Когда наш разговор подходил к концу, царю сообщили, что в дальней части Лабиринта обнаружены части воздушного шара и перья.

– Россыпь перьев? – прокаркал Креон.

Несколько человек засвидетельствовали, что заметили в небе что-то вроде шара, летящего в открытое море. Из-за расстояния никто не мог точно сказать, какого размера был этот шар.

Те, кто хоть раз слышал о мастерстве Дедала, не сомневались, что чудесный побег – его рук дело.


Глава 13


Выбравшись из тайного тоннеля, царевна и ее спутники сразу же осмотрели местность в поисках надежного укрытия. Вокруг расстилалась бесплодная равнина, и лишь в одном месте было небольшое болотце – через него протекал ручей, по которому и пробирались путешественники. Поблизости – ни одного дома, никаких следов человеческого присутствия, только две узкие тропинки, так что случайные встречи беглецам пока не грозили.

Самым удобным убежищем оказалась череда небольших пещер. Собственно, прятаться больше было и негде. Пещеры располагались в сорока-пятидесяти футах над болотцем, у вершины холма из песчаника. Этот холм был самой высокой точкой в радиусе полумили. На то, чтобы взобраться по склону и достичь пещер, у беглецов ушло не больше пары минут. Ближайший ручей был удобным источником воды. Конечно, если им выпадет просидеть здесь долго, придется крепко задуматься о еде.

С вершины холма открывался вид на стены и крыши Кандака. До города было мили четыре.

Из входа в пещеры можно было легко следить за морем. Уверенным голосом Тезей заявил, что легко различит паруса корабля, спешащего им на выручку.

Пятеро беглецов старались поменьше высовываться из пещер и в основном лежали или сидели там. В любую минуту мог появиться отряд солдат и увести их обратно во дворец, а то и убить на месте. Или проплывающий мимо корабль флота Корика мог заметить их на берегу. Или же сам Разрушитель мог отправиться на поиски беглецов верхом на летающем быке. Все страдали от жары и невозможности свободно передвигаться, но угроза попасться Шиве и его служителям была страшнее любых неудобств и заставляла смиряться с трудностями.

В течение дня через каждые полчаса то Дедал, то Тезей, а то и они вдвоем выбирались из пещеры и поднимались на вершину холма. Там, прижавшись к земле, чтобы их силуэты не были заметны на фоне неба, они вглядывались в раскинувшийся морской простор. Вглядывались пристально, до рези в глазах. Пару раз вдалеке показывались паруса кораблей, но все они проплыли мимо, не приставая к острову.

А рабыня Клара взволнованно расхаживала по двум наиболее удобным для укрытия пещерам, соединенным между собой проходом. Пока Ариадна раздраженно не приказала ей сесть и успокоиться. После чего Клара, судя по всему, взяла себя в руки и начала играть с Икаром, изобретая игры прямо на месте.

Между подъемами на вершину холма Тезей сидел в пещере, угрюмо глядя на море, или бросал камешки в чаек, неосторожно пролетающих слишком близко от пещеры. Ариадна же в основном не сводила глаз с возлюбленного и терялась в предположениях, как подбодрить его.

Икар временами начинал хныкать, когда ему наскучивали игры Клары. Но отец пригрозил отшлепать его, и мальчик умолк. Сам Дедал что-то бормотал себе под нос и чертил на песке перед входом в пещеру какие-то непонятные фигуры и расчеты.

Сгустились сумерки, и наблюдение за морем пришлось отложить. Тезей взял царевну за руку и потянул за собой в меньшую из двух пещер. Они молчаливо решили, что это скромное убежище будет принадлежать только им. Ариадна радостно последовала за Тезеем. Этой ночью они принадлежали друг другу и никто не мог им помешать.

Вскоре после того, как любящие молодые люди уединились, у входа в более широкую пещеру возникла Клара. Из соседней пещерки доносились тихие счастливые стоны царевны.

– Если вы не возражаете, господин, я останусь здесь, – обратилась Клара к Дедалу.

– Мне все равно, – тихо промолвил мастер, оглядываясь на сына, которого утомили сегодняшние приключения. Мальчик спал, наполовину зарывшись в кучу песка, которая еще хранила дневное тепло. Дедал заботливо подправил кучу, чтобы маленькое тельце было прикрыто теплым песком. – Надеюсь, ты сегодня уже не понадобишься своей хозяйке.

– Только на сегодня, – быстро и уверенно выпалила Клара.

Она склонила голову, прислушиваясь к тихим звукам, долетавшим из соседнего укрытия, и поплотнее завернулась в то, что сутки назад было прекрасным льняным платьем. Ее наряд изрядно пострадал за время побега из Лабиринта и теперь в многочисленных прорехах виднелось смуглое тело Клары.

– Они с царевичем Тезеем согревают друг друга.

– Ясно. А ты уже придумала, как сама будешь греться сегодня ночью?

– Пока нет, – взмахнула ресницами Клара. – Но готова рассмотреть любые предложения.


В соседней пещере теперь слышалось расслабленное дыхание и сонные разговоры.

– Я так рада, Тезей, – прошептала Ариадна, – что мы навсегда останемся вместе.

– Конечно… А как же?

Его голос был усталым и хриплым. Неудивительно, учитывая, что пришлось пережить сегодня Тезею.

– Разве не странно, – смеющимся шепотом продолжала Ариадна. – Всего год назад… полгода… я и подумать не могла, что со мной может случиться нечто подобное.

– Как бы ты могла предсказать будущее?

– А ты?

– Думал ли я, что встречу женщину, которая станет для меня дороже жизни? Нет.

Царевна слегка пошевелилась, устраиваясь поудобнее рядом с возлюбленным.

– А где ты был год назад? – спросила она. – Наверное, во дворце отца, в безопасности?

– У моего отца нет дворца, – хмыкнул Тезей.

– Ты же сказал, что он царь.

– Да, но… – начал царевич и замялся, подбирая слова. – Мы живем в большом и красивом доме. Даже если бы у нас и был дворец, мы бы проводили там немного времени. Мы всегда очень заняты делами… государственными делами.

Ариадна приподнялась на локте.

– Я хочу знать о твоей семье все. Ты ничего мне пока не рассказывал. Как зовут твою мать? Какая она?

– Она умерла много лет назад.

– О, как и моя мама. Мне очень жаль. А братья или сестры у тебя есть? Расскажи мне все. Я ведь даже не знаю, как называется твоя родная страна и как далеко она находится!

– Чего спешить? Разве на данный момент не достаточно того, что мы живы? И что мы вместе?

– Если ты не хочешь рассказать о своей семье, то мы можем обсудить нашу будущую свадьбу. Мы ведь обязательно поженимся, когда доберемся на твою загадочную родину, правда?

– Всему свое время. Ты сама знаешь, о чем я сейчас думаю.

– О чем?

– Об этом!

– Ах!


Через некоторое время Ариадна снова вернулась к разговору о его семье и доме. Но чем больше она настаивала и задавала новые вопросы, тем сильнее Тезей уходил в себя и отчуждался.

Наконец его терпение лопнуло, и Тезей раздраженно заявил:

– Я не желаю больше об этом говорить именно сейчас!

– Правда? А когда?

– Когда мы действительно будем в безопасности, моя царевна. Только тогда я смогу полностью расслабиться.

Лучший способ прекратить спор – сменить тему. Или позу. Тезей с жаром объяснялся Ариадне в любви, изо всех сил стараясь доказать свое восхищение ее красотой – и сделал это несколько раз подряд.

Про себя он подивился, что Ариадна и вправду оказалась девственницей. Но затем он решил, что для царевны это не так уж и необычно.

Тезей спал урывками – между порывами страсти и сонными разговорами. Когда его внимание не было полностью сконцентрировано на теле Ариадны, его мысли витали вокруг тайных планов и замыслов, в которых для нее не было места. Почти. В то же время он постоянно держал ухо востро – того и гляди подберутся солдаты Миноса и повяжут их всех тепленьких.


Мысли принца путались, словно он находился на грани сна и бодрствования. Теперь, когда он сам пребывал в относительной безопасности, хорошо было бы куда-нибудь увезти Ариадну. И совсем замечательно прихватить и ее сестру. А потом затребовать за обеих сестер выкуп. В глубине души Тезей жалел, что в него влюбилась и проводит сегодняшнюю ночь рядом именно Ариадна, а не Федра. Старшая царевна интересовала его гораздо сильнее, скорее всего, потому, что она никогда не обращала на него внимания. И все же он сделал все возможное, чтобы обольстить Ариадну, поскольку ее-то он интересовал. Кроме всего прочего, Тезей не собирался покорно идти на смерть, как жертвенный ягненок, вместе с этими идиотами из Дани.

Потом он подумал, что дядюшка Минос едва ли бросится возвращать царевен на Корик, если кто-то окажет ему услугу и выкрадет девушек. И выкупа можно будет ждать очень долго, если не вечно.

И следующим после мысли о собственной безопасности, которая терзала Тезея в последнее время, было желание узнать, известно ли царевне хоть что-то о Лике, спрятанном по легендам в переходах Лабиринта. Этот слух неоднократно муссировался среди пленных юношей и девушек.

Клару он уже успел осторожно расспросить. Как и все, она кое-что слышала об этом, но ничего не могла добавить к тому, что Тезей уже знал.

Наконец Тезей все-таки заснул, и сон его был необычайно ярок и подозрительно реалистичен.

Под серебряным светом луны и мерцанием звезд Тезей стоял посреди Лабиринта лицом к лицу с Астерионом. Шелестел ночной бриз, откуда-то доносился неумолчный шум ручья.

Царевич Астерион (судя по всему, это было его настоящее имя и его наследный титул) оказался на полголовы выше самого Тезея. Рядом с его огромным мохнатым торсом, подчеркнутым набедренной повязкой, великолепная мускулатура Тезея не шла ни в какое сравнение.

– Печально видеть, царевич Тезей, что на встречу со мной ты явился с мечом, – прогудел из бычьей пасти странный голос.

– Я принц и воин, меч всегда должен быть со мной. И мне все равно, что по этому поводу думают всякие твари!

– Я всего лишь выразил печаль. Ты действительно царевич? Моей сестре ты сказал, что это так.

Тезей резко взмахнул сверкающим под звездами клинком.

– Я тот, кем себя называю! А кому не нравится – вот мой меч! А вот кто ты? Ты сын бога? Или ты вообще не человек?

– Я брат женщины, которую ты, по твоим словам, любишь. Неужели это для тебя ничего не значит? Если нет, знай: я сделаю все, чтобы ты не причинил ей никакого вреда.

Тезей ничего не ответил. Он прикидывал, стоит ли убить эту тварь прямо сейчас. Несомненно, этот подвиг прославит его в немалой степени… но вот что скажет Ариадна? А ее мнение на данном этапе важнее всего прочего. К тому же было бы неплохо заставить Астериона работать на себя.

Конечно, можно взять человека-быка в плен и затребовать выкуп за него. Но это такое же проигрышное дело, как и похищение царевен. Никто, кроме Ариадны, не станет выбрасывать денежки ради сомнительного счастья получить эту зверюгу обратно.


Они стояли друг напротив друга в самом сердце Лабиринта, окруженные странным сиянием, которое Тезей во сне воспринял как яркий серебристый лунный свет.

– Тебе и Ариадне сейчас намного нужнее не меч, а корабль, – прозвучал странный голос из бычьей головы. – Я делаю все возможное и скоро пригоню к вам одно из судов, царевич… если ты и вправду царевич.

Но Тезей не собирался так просто отступать.

– Я не боюсь твоего колдовства!

– С какой бы стати? Колдовства? Какого колдовства? – сказало чудовище и развело в стороны огромные руки, показывая, что они пусты. – У меня есть небольшие способности, но они действуют лишь во сне.

Тезей, конечно, не поверил ему – еще бы, сын Зевса! Принц быстро и встревоженно огляделся. Он не собирался спускать глаз с чудовища даже на краткое мгновение, но его не оставляло жуткое ощущение, что стены Лабиринта угрожающе придвинулись.

– Отпусти меня! – приказал Тезей, размахивая мечом. – Или я убью тебя!

– Да я и не держу тебя, – снова развел руками человек-зверь. – Если не желаешь говорить со мной, поворачивайся и шагай.

На этот раз Тезей рискнул повернуться к нему спиной, но все, что он увидел, – бесконечный и страшный Лабиринт. Каменные стены открывали тысячу дверей, но с уверенностью, какая бывает лишь во снах, он знал, что все они ведут в никуда. Яростно вскрикнув, он развернулся лицом к Минотавру и сделал выпад, целясь туда, где у всех людей находится сердце. Меч легко вошел в тело. Чудовище рухнуло наземь, истекая кровью, и застыло бесформенной грудой.

Какое-то время Тезей стоял, замерев в позиции выпада, и смотрел на свой меч. По клинку струилась темная кровь и стекала к рукояти. Откуда у него это оружие? Неизвестно. Каким-то образом ему в руки попал великолепный стальной меч. Почему-то Тезей вспомнил меч отца, на который он всегда смотрел с завистью, – бронзовый клинок, магически закаленный и заговоренный.

Оружие, которым он сразил Минотавра, было вовсе не тем мечом, который он вырвал у какого-то стражника во время своего побега. Темная, почти черная при свете луны кровь испачкала пальцы. Тезей перехватил рукоять другой рукой и вытер испачканную ладонь о бедро. И только сейчас обнаружил, что не одет. Как он оказался здесь голым?

Чудовище повержено, лежит горой мяса, но чудовищный Лабиринт и не думает отпускать своего пленника.

А над головой звездное небо заволокло тучами, они клубились гигантским водоворотом. И перед лицом этой небесной мощи страх, внушенный Лабиринтом, съежился, стал частью одного невыносимого ужаса. Тезей упал на землю, внезапно испугавшись гнева самого Зевса – как же он посмел поднять руку на его земного сына? Но тут его поразила другая ужасная мысль – что он скажет Ариадне?

А объясняться придется, потому что она уже смотрит на него… Она здесь?..


…Она и вправду смотрит на него. Прекрасное лицо, голые плечи и грудь. Он с трудом разорвал цепи сна и очнулся на песчаном полу укромной пещеры под звуки ее тихого голоса, зовущего любимого по имени.

Стояла глубокая ночь. Руки принца были пусты, и единственным оружием, оказавшимся поблизости, был обычный меч, который он отнял у солдата. И тот валялся у противоположной стены узкой пещеры. Он, Тезей, никого не убивал. Это был сон, навеянный чарами Онейроса, и встреча с Астерионом в Лабиринте просто ему приснилась.

– Мне показалось, что… – хрипло начал Тезей и умолк.

– Что, милый?

– Я заснул, – выкрутился он.

Он привстал, вытер со лба холодный пот и пристально вгляделся в лицо царевны. Но ее глаза были чисты и искренни. А тело обнаженным и невинным, как у ребенка. Ариадна ничего не знала о том, что во сне он убил ее брата.


Небо начало светлеть. Вскоре можно будет снова подняться на вершину холма, чтобы понаблюдать за морем.

И на рассвете второго дня беглецы возликовали, когда небольшой корабль под одним-единственным парусом подошел к острову и встал на якорь прямо напротив их укрытия.

Тезей с Дедалом, щурясь от яркого утреннего солнца, распластались на вершине холма и совещались.

– Это просто торговый корабль, – наконец заключил мастер. – Насколько я могу судить, он не с Корика. А значит, и опасности для нас не представляет.

– Давайте спустимся, – кивнул Тезей. – Когда они увидят женщин и ребенка, то будут менее подозрительными.

Мужчины крикнули девушкам, чтобы те разбудили малыша и спускались к морю. Тезей набросил на плечи плащ, который за ночь уже высох, Дедал облачился в рабочий фартук и пояс, и они вдвоем направились к кораблю вести переговоры с капитаном и командой.

Принц приблизился к линии прибоя широким размашистым шагом и дружелюбно прокричал:

– Доброго дня, капитан… и все остальные! Нас тут пятеро, и мы хорошо заплатим, если вы согласитесь доставить нас на материк.

Увидев остальных беглецов, моряки облегченно вздохнули. Видимо, эти пятеро – безобидная компания. Капитан, назвавшийся Петросом, оказался приземистым бородатым крепышом с солидным брюхом. Его волосы и борода вились и были так черны, что солнечные лучи тонули в этой пронзительной темноте. В одном ухе у него висела серьга, голову обхватывала красная повязка, а штаны и кожаная безрукавка, когда-то добротная и дорогая, дополняли наряд. Он стоял на палубе, скрестив руки на груди, и смотрел на приближающихся женщин и ребенка без малейшей тени удивления на лице. Шестеро остальных членов команды, от седобородого старика до еще безбородого юнца, – сгрудились рядом с капитаном. Примерно половина из них были вооружены, как и капитан, длинными кинжалами или короткими мечами.

Капитан Петрос спокойно глядел на своих внезапных пассажиров, пока команда его маленького судна вяло торговалась за плату. Удивительно, но Петрос сразу же согласился взять путешественников на борт и доставить в любое место, если оно находится по курсу корабля. Судя по всему, команда приняла это как должное и просто ждала приказа к отплытию.

Тезею только того и надо было. Но мастер Дедал был более обстоятельным человеком.

– Капитан, вы часто берете на борт пассажиров? – поинтересовался он.

И Дедал быстро выведал причину капитанского согласия: уже две ночи подряд Петросу снилась странная фигура, которая пообещала, что удача будет сопутствовать ему, если он направит судно к определенному месту на берегу острова и примет предложение, которое там услышит. Ни один человек, особенно моряк, не стал бы пренебрегать указаниями судьбы.

Тут уже заинтересовался и Тезей:

– А эта странная фигура во сне… это был человек или не совсем?

– Раз уж вы спросили, то нет. У него на голове были большие рога. А что?

– Ничего, просто интересно.

Петрос обсудил свои сны с командой, и они единодушно признали, что сны эти – вещие, и приняли решение испытать судьбу, тем более что в последнее время им не особо везло в перевозке грузов.

Притом команда страшилась попасться на глаза морским патрулям Миноса, чья удаль уже вошла в легенду. Но пока все складывалось удачно.

Все равно времени терять было нельзя. Он, капитан, согласен доставить путешественников куда им нужно.

– Куда вы направляетесь?

– Пока подальше от берегов Корика, – ответил Тезей. – А когда мы выйдем в открытое море, я помогу проложить курс.

Петрос не стал настаивать на немедленной плате и даже не выяснил ее размеры. Всю свою жизнь капитан доверял своим снам, а последний сон сулил ему многое, очень многое.


Глава 14


Когда колесница, запряженная двумя леопардами, неслась к западному окаему, даже обычный страх высоты не помешал Алексу волноваться о царевне.

Он цеплялся за мысль, что слуги Диониса не затем влекли его в такую даль и на такую высоту, чтобы просто сбросить вниз и полюбоваться, как он рухнет в море. В то же время на него нахлынули грезы о славе и героической победе над непонятным и безымянным врагом царевны Ариадны. Постепенно этот недруг принял обличье царя, ее дяди… За год караульной службы в стенах дворца и окрест Алекс так часто лицезрел повелителя, что вовсе не испугался этой крамольной мысли. А уж с Мясником он сразится с удовольствием.

У него появился союзник – настоящий бог, пусть даже и мертвый. У этого божества было, кроме всего прочего, множество имен, в том числе Бахус, Дионис, Дважды рожденный. Последнее объяснялось древней легендой о том, что этот бог возрождался и умирал вместе с природой за время годового цикла. Что нередко сопровождалось весельем, граничащим с безумием, иногда кровопролитным, во время которого его служители соединялись со своим повелителем.

Алекс постарался думать о чем-то другом. Менее всего ему хотелось получить в союзники сумасшедшего бога.

Леопарды неслись вперед, передвигаясь по воздуху ровными скачками, будто по твердой земле.

Постепенно Алекс убедился, что страх высоты можно преодолеть, если не смотреть вниз. Потому он начал изучать небесный свод. Судя по движению луны и звезд, колесница продолжала уносить его на запад.

Через несколько минут страх и смятение улеглись. Когда наконец он решился изменить позу, под руку попались какие-то ремни из прекрасно выделанной кожи. Это оказались поводья, привязанные к изогнутой стойке перил, которые окружали колесницу примерно на уровне пояса седока. Но у Алекса не получилось развязать узел с первой попытки, так что, провозившись с минуту, он оставил поводья как есть.

Да и если бы он смог управлять летающей колесницей, он побоялся бы направлять ее полет. Ему еще не приходилось управлять животными, тем более что невидимая и странная команда духов, находящаяся здесь же, справлялась с этим намного лучше.

Не раз и не два рука Алекса касалась медальона, подаренного Ариадной.

Юноша успел прихватить с собой свой короткий меч, и мысль о том, что он не безоружен, грела ему сердце. Правда, в данную минуту никакое оружие на свете не могло ему помочь.


Шли часы, а он все стоял, вцепившись в поручни и качаясь в такт рывкам леопардов. Наконец, измученный напряжением всех мышц, Алекс сел на скамью и откинулся спиной на деревянные перильца. Придерживаясь одной рукой за поручень, он прикрыл глаза, но заснуть не смог. С другой стороны, раз уж он не способен управлять полетом, то и нечего смотреть, куда их несет.

Судя по положению звезд, странные служители Диониса заманили Алекса в колесницу примерно около полуночи. Полет длился достаточно долго, чтобы позволить изумленному солдату лицезреть великолепие восхода во всей его красе. Утро разливалось над миром, над бескрайней водяной гладью царства владыки Посейдона. Рассвет слизывал с небосклона последние звездочки, а юношу начал бить озноб от утреннего прохладного воздуха. Еще ему подумалось, что, вероятно, невидимые спутники как-то ухитрялись согревать его в полете или же выставили незримый щит от ударов ветра.

Он чуть подремал, невзирая на неудобную позу. И несколько раз вскидывался, просыпаясь от ужасного ощущения, что Шива вот-вот его настигнет.

Окончательно проснувшись, юноша обнаружил, что его неведомые спутники позаботились о нем и откуда-то достали хрустальный кубок с вином. Питье крепко ударило Алексу в голову – посильнее, чем обычная дешевая солдатская бурда. Напиток оказал на юношу своеобразное действие, прямо противоположное прошлому угощению соратников Диониса. В прошлый раз он сразу же заснул. Сейчас же спать вовсе не хотелось. Он был бодр, полон сил и готов на любые подвиги. Юноша осушил кубок до дна и поставил его на деревянный пол колесницы. Когда он снова взглянул туда, кубок исчез.

Покидая Корик, Алекс считал, что все спутники поверженного Диониса, по крайней мере те, кто сможет выдержать перелет, несутся рядом с колесницей. К рассвету он почему-то был уверен, что число его спутников уменьшилось, хотя понятия не имел, сколько их было и как он ухитрился это узнать. Вероятно, воздушные потоки, которые поднимает колесница, не могут удержать всех. И отставшим приходится выбиваться из сил, чтобы нагнать транспорт. В эту самую минуту до слуха молодого солдата донесся тоненький удаляющийся вскрик, словно кто-то выпал из колесницы.


Только через несколько минут он заметил каких-то странных птиц, которые приближались с туманного, хмурого севера, словно наперехват.

Еще через пять минут Алекс осознал, что это никакие не птицы, по крайней мере на обычных птиц они не похожи. У него мороз прошел по коже, когда он разглядел, что у этих птиц большие уродливые головы и огромные перепончатые крылья. Конечно, трудно было судить об их размерах с такого расстояния, но едва ли природа порождала что-то подобное.

Твари приближались на большой скорости, и вот уже завязалась стычка между наполовину видимым эскортом Диониса и десятком крылатых чудищ с развевающимися длинными космами. Подлетев ближе, твари разинули зубастые пасти и пронзительно завизжали, захохотали. Леопарды выпустили когти и рявкнули, отчего колесница закачалась сильнее. Чудовища отпрянули. Пятнистые рысаки прибавили ходу.

Алекс снова вскочил на ноги, выхватил меч и попытался издать воинственный клич, но ветер сорвал слова с его губ и унес. Некоторые из крылатых бестий смахивали больше на птиц, другие – на летучих мышей. В любом случае это были звери, и человеческого в них было мало. Он так и не понял, какого они размера, поскольку ничего, с чем можно было сравнивать, рядом с ними не было.

У юноши волосы зашевелились на затылке, когда он разглядел, что мерзкие головы обрамляют не волосы, а шипящие, извивающиеся змеи.

Через мгновение самая крупная тварь подлетела настолько близко, что стали видны ее налитые кровью глаза. Зубастая пасть изрыгала какие-то слова. Хотя Алекс не знал этого языка, но смысл был ясен – угрожающие интонации, желание нагнать страху говорили сами за себя. Внезапно из-за другого борта колесницы вынырнуло еще одно создание, явно намеревающееся напасть на него, хотя никакого оружия Алекс при нем не заметил.

Неожиданно оно взметнуло длинную тонкую руку, сжимающую странного вида дротик. Видимо, у этих тварей было шесть конечностей, включая крылья. И Алекс заметил, что все они заканчивались острыми когтями. В лапе другого создания появилась толстая живая змея, толщиной с человеческую руку. Тварь изготовилась пустить змею в ход как оружие, учитывая ее длинные и острые зубы. Змеиные клыки вонзились в перекладину борта колесницы и намертво впились в дерево.

Алекс запоздало увидел, что первое чудище тоже бросилось в атаку, разинув зубастую пасть. Колесница покачнулась, юноша потерял равновесие, и отвратительная тварь промахнулась, разнеся в щепки одно из перил.

Отступать некуда, спасаться негде. Инстинктивно Алекс ударил мечом за спину, железо вошло в упругую плоть. Затем он ударил у основания шеи змеи, впившейся в поручни. Голова осталась на месте, а жирное тело перевернулось и ухнуло вниз.

Одно из крылатых созданий камнем упало в море. Второе, визжа, полетело прочь, стараясь удержаться на раненом крыле.

Колесница принялась раскачиваться в воздухе, так что Алекс едва не вывалился вниз. Потом транспорт снова обрел равновесие и понесся вперед с нарастающей скоростью.

Леопарды внесли повозку прямо в центр облака. Через несколько минут они проскочили белую мутную пелену и вынырнули с другой стороны.

Второе облако они тоже пронзили навылет, затем, после недолгого полета по свободному пространству, третье и четвертое. Постепенно крылатые враги отстали.

Только тогда Алекс заметил две тоненькие струйки дыма, выбивавшиеся из-под острых зубов змеиной головы. Ветер быстро рассеивал их. Кончиком меча юноша отодрал дохлую голову, и ветер, играя, унес ее.

Он постоянно оборачивался. Когда последняя череда облаков осталась далеко позади, Алекс решил, что крылатые бестии отстали, испугавшись поднимающегося над горизонтом ослепительного Ока Аполлона. Наконец, с чувством облегчения и подступающей слабости, он позволил себе поверить, что преследователи отказались от погони и полетели прочь. Вскоре чудовища съежились до неприметных точек на фоне низких облаков, а потом и совсем пропали.


Через несколько минут Алексу показалось, что впереди, над пятнистыми спинами леопардов, и чуть справа он видит очертания какого-то острова, хотя на таком расстоянии легко можно было ошибиться, приняв за остров низкую череду облаков. Различить подробности не представлялось возможным.

Внезапно колесница сменила направление, так что теперь этот остров – или эти облака – оказались прямо по курсу.

– Мы летим туда? – громко спросил Алекс, стараясь перекричать гул ветра. – Я найду Лик на этом острове?

Ответом было молчание.

– Что случилось? Что не так? Почему вы не отвечаете?

Ему пришлось повторять свой вопрос снова и снова, пока наконец не прозвучал ответ: «Мы слабеем».

– Но это тот остров или нет?

Колесница явственно снижалась.

«Мы должны опуститься где-то, или наша колесница упадет и ты погибнешь».


Либо остров – теперь Алекс видел, что это действительно остров, а не облако, – находился гораздо дальше, чем он сперва предположил, либо леопарды заметно снизили темп.

Минул час, за ним другой. Пассажиру колесницы, подвешенному между небом и водной гладью, трудно было определить, на какой высоте он находится, но он чувствовал, что неуклонно снижается. Наконец он смог разглядеть цель их полета. Остров был похож на неточное изображение подковы. Песчаный пляж окаймлял узкую бухту, в которой не было видно ни единого корабля.

Отсюда он не мог разглядеть ничего похожего на храм Аполлона. Собственно, на острове не было видно вообще никаких строений.

Неожиданно колесница снова закачалась. И дело было не столько в направлении движения, сколько – к ужасу пассажира – в ее материальности. В течение страшного мгновения Алексу казалось, что пол стал прозрачным и он может разглядеть морские волны прямо у себя под ногами. Затем деревянный пол снова стал непроницаемым, но транспорт быстро начал терять скорость и высоту. Леопарды и повозка внезапно угрожающе накренились и понеслись вниз. Алекс сжал зубы, затем не выдержал и испуганно вскрикнул.

Стараясь не зажмуривать глаза, он дождался, как он считал, последней минуты падения и, оттолкнувшись от тающей колесницы, прыгнул в воду.

К сожалению, юноша не рассчитал высоту, потому летел он удивительно долго и рухнул в море, подняв целый фонтан брызг. Теплая соленая вода сомкнулась у него над головой, он вслепую забил руками и ногами. Тяжелый меч потянул в глубину. Алекс расстегнул пряжку и избавился от пояса и перевязи. И единственного оружия. Потом выскользнул из одежды, понимая, что каждый лишний лоскут утянет его на дно.

Не разжимая губ, он вознес молитву Посейдону, пообещав богатое жертвоприношение, если останется жив. После устрашающе долгой борьбы он наконец вынырнул на поверхность и смог перевести дыхание. Когда очередная волна подняла юношу на гребень, он сумел ясно разглядеть остров, до которого предстояло проплыть примерно четверть мили.

Алекс был средненьким пловцом, но, к счастью, море было спокойным и теплым. Солнце приближалось к зениту. Оно и не думало спускаться, когда юноша добрался до берега, но ему показалось, что он плыл едва ли не весь день. Выжатый как лимон, Алекс выполз на песок и остался лежать, дрожа от холода и усталости. В эту минуту он чувствовал себя скорее сбежавшей с корабля крысой, чем храбрым героем или даже верным слугой прекрасной царевны. Когда последняя слабая волна подтолкнула его в спину, он ощутил горячую благодарность к владыке морей Посейдону, словно бог похлопал его по плечу. Правда, юноша сомневался, что морской царь имеет хоть малейшее отношение к его спасению.

Зато он твердо знал, что по меньшей мере один бог – Шива – страшно разозлится, узнав, что Дионис собирается вернуться в мир живых.

Единственным предметом, который молодой солдат не оставил в морской пучине, был подаренный царевной медальон. Плоский диск из золота и серебра до сих пор висел у него на шее. Юноша поднес его к губам и несколько раз с жаром поцеловал.

Как только потерпевший крушение скиталец почувствовал себя немного лучше, он вознес молитвы к различным божествам и поднялся на ноги. Прикрыв глаза рукой от солнца, юноша оглядел морскую поверхность. Видимо, колесница мгновенно ушла на дно, а может, растворилась, едва коснувшись воды. Леопарды тоже пропали без следа, как и весь эскорт из духов. Оставалось надеяться, что они не погибли.

Повернувшись к острову, юноша присмотрелся к редкому лесу, который рос вдоль побережья. Несколько пальмовых деревьев и вездесущий лавр. Никаких кокосов, но в нескольких шагах на границе бледно-желтого песка стояла рощица засыхающих олив.


Едва восстановив дыхание и немного придя в себя, Алекс отправился исследовать остров.

Стало полегче, когда солнце начало припекать спину и плечи, и без того покрытые густым загаром. Ходьба тоже согрела юношу. В последний раз он ел почти сутки тому назад, в казарме, среди людей, с которыми он надеялся больше никогда не увидеться.

Кое-где Алекс находил незнакомые ягоды, которые на вид и на вкус казались вполне съедобными. И терялся в догадках – есть ли на этом острове обитатели?

В течение следующих нескольких часов, пока солнце медленно спускалось к горизонту, он исходил остров вдоль и поперек, постепенно понимая, что первое впечатление его не обмануло. Остров и вправду имел форму подковы, примерно с милю в диаметре по внешней береговой линии. Уютная бухта, которую юноша заметил еще с воздуха, пустовала. К вящему облегчению, Алекс обнаружил небольшой ручей, впадающий прямо в бухту. Парень наконец смог напиться вволю. У берега вода в источнике оказалась солоноватой, но когда юноша прошел с четверть мили вверх по его течению, она стала вкусной и свежей.

В первые часы Алекс поминутно оглядывался через плечо, но постепенно привык, что на всем острове он один-одинешенек.

Вскоре он убедился, что на острове нет ни одного строения, но зато оказалось много следов человеческой деятельности – случайные отпечатки ног, мусор. Любой остров, где есть пресная вода, окажется занесен на все морские карты. И его часто будут посещать корабли.

Итак, смерть от жажды ему здесь не грозит, а вот голод начинает становиться невыносимым. Растения и плоды, растущие на острове, были обобраны предыдущими гостями. Алекс нашел несколько грибов, которые посчитал съедобными, и горстку ягод в центральной холмистой части острова. Когда он взобрался наверх, то увидел на очередном склоне дикий виноград и отправился туда.

Если бы только знать, что царевна в безопасности… но как это выяснить? Сейчас он способен ей помочь не более, чем когда заблудился в переходах Лабиринта. И если Ариадне удалось спастись, то она отдаляется от него с каждой минутой.


Добравшись до вершины холма, юноша обнаружил, что виноград слишком зелен. Но, осматривая окрестности, он сделал удивительное открытие. Под виноградными лозами и вечнозеленым лавром Алекс разглядел куски белого мрамора. Пробравшись через заросли, он нашел развалины древнего здания.

От него мало что осталось, лишь стены одной из комнат и мощеный пол более просторного помещения, размером в две-три обычные комнаты. И невысокий периметр бывшей внешней стены. Ах, если бы это был тот самый храм Аполлона, о котором говорили духи… но даже если это так и было, это здание было полностью разрушено. Куда уж думать о возможности стать богом, тут бы выжить!


На закате, через несколько часов после высадки Алекса на этот остров, ему явился один из духов.

Юноша радостно и облегченно приветствовал едва заметного спутника:

– Слава всем богам! Я боялся, что все вы умерли.

«Не все боги достойны твоего восхваления».

– Ладно, слава всем, кто достоин! Скажи, скорее скажи мне, что с царевной Ариадной? Она сбежала с Корика? И что сталось с ее спутниками?

В ответ раздался шепот, едва слышное дуновение ветра. Потом видение исчезло. Алекс решил, что служители Диониса ослабели настолько, что даже не могут разговаривать с ним. Оставалось надеяться, что со временем они снова наберутся сил.

– Скажите, умоляю, царевна спаслась?

Ни слова в ответ.


Глава 15


Капитану Петросу с командой не терпелось выйти в море как можно скорее, потому они спешно разместили беженцев на своем корабле. На маленьком суденышке имелось не так уж много свободного места, можно было только сидеть, да и то скорчившись. Но никто не жаловался. Петрос и вся команда обеспокоенно озирались. Судя по репликам, которыми они обменивались, моряки опасались попасться в лапы какому-нибудь кораблю Корика. Но пока судьба их хранила.

– Куда мы плывем? – не выдержав, спросила Ариадна.

– У меня есть парочка соображений на этот счет, – отозвался ее возлюбленный, хмурясь и оглядывая горизонт. – Но Петрос прав, нам сперва необходимо убраться как можно дальше от острова.

Сперва ветер не благоприятствовал, и вся команда была занята парусом. Тезей, не стесняясь, подавал советы со своего места, а Дедал ворчал, что на таком корыте все равно никуда не уплывешь. Петрос не обращал на них внимания.

Судно оказалось оснащено примерно десятком весел, так что лишние руки пришлись впору. Тезей с Дедалом присоединились к команде – две крепкие пары рук. Ариадна предложила себя и свою рабыню в качестве гребцов.

Ее предложение было встречено озадаченным молчанием. Когда царевна пояснила, что она часто гребла для развлечения, команда одарила ее непонимающими взглядами.

Как бы то ни было, все мужчины сели на весла, а женщинам пришлось стараться не мешать им. Через час установился желанный ветер – достаточной силы и дующий в нужном направлении. Берег острова медленно отдалялся.

Наконец вершины невысоких островных гор растаяли за горизонтом.


После захода солнца ветер окреп. Звезды указывали путь. Ариадна пребывала в романтическом настроении. Она принялась пересказывать Тезею древние легенды, которых он не слышал. Эти легенды повествовали о возникновении различных созвездий и о том, каким образом Отец Зевс их создавал. Одно из них называлось Быком, другое – Лебедем. Тезей молча слушал, время от времени кивая, чтобы подбодрить рассказчицу.

Один из членов команды, вероятно вдохновленный старинной легендой, начал наигрывать на довольно-таки расстроенной лире. И удивительно чистым голосом запел древнюю песнь, в которой дерзкий певец заявлял, что знает больше Аполлона…
		…пока лежит он, сном объят.


		Я вижу – звезды небосклона


		Кровавым пламенем горят…


Ариадна никогда не слышала этой песни.

– А почему «кровавым пламенем»? – поинтересовалась она в надежде, что кто-то из спутников может объяснить значение этой песни.

Но никто не ответил. Или просто не захотел отвечать.

– Где вы собираетесь делать следующую остановку, капитан? – судя по голосу Тезея, этот вопрос был задан не из пустого любопытства.

Петрос ответил почти весело – ведь Корик наконец исчез с поля зрения:

– Остров Спасения. Он находится неподалеку, и на нем можно запастись водой.

Им действительно необходимо было пополнить запасы пресной воды, прежде чем пускаться в дальнее путешествие туда, куда хотели направиться Тезей с Дедалом. Впервые за это время мастер позволил себе расслабиться и сказать: да, мы оставили Корик за спиной.

По словам капитана, остров Спасения был вполне досягаем. Тезей кивнул, ему приходилось там бывать. Ариадне не хотелось задерживаться, но, заглянув в бочки для воды, она убедилась, что пополнить их просто необходимо.


Первая ночь на борту корабля прошла для путешественников почти без приключений. Ариадне пришлось бороться с приступами морской болезни, так что спала она урывками. Икар, успевший выспаться прошлой ночью, носился по всему кораблю и несколько раз едва не выпал за борт. Петрос временами задавал беглецам наводящие вопросы, пытаясь выяснить размер своей награды, но те пока ничего не могли ему ответить.

Царевне оставалось благодарить капитана лишь на словах:

– Мы очень благодарны вам за помощь, очень.

– Спасибо, госпожа, спасибо.

Капитану Петросу хотелось общаться. Он пояснил, что всю свою жизнь приучался верить снам. Он и подобрал-то путешественников потому, что во сне его об этом попросили и обещали в обмен большую удачу.

Когда Ариадна принялась расспрашивать о подробностях этого спасительного сна, она без труда узнала в таинственном просителе Минотавра.

Но Петрос не рискнул задерживаться у берегов Корика, чтобы набрать воды – ни минуты промедления у коварного острова, даже для того, чтобы наполнить бочки. Тем более, что о болотистой воде ходили недобрые слухи среди моряков, нельзя доверять ни ее виду, ни вкусу.

Шли по компасу. Плавание в открытом море, вдали от берегов, было нелегким делом даже с навигационными приборами, а без них становилось и вовсе невозможным. Приборы были испытаны и надежны, но Петрос, как и большинство моряков и рыбаков, полагался в основном на магические довески к инструментам, тщательно оберегая их секреты.

В чем заключалась магия этих предметов, трудно было сказать. Ариадна осматривала компас. Он был обычным, такие ей приходилось видеть во время обучения.

Стрелка компаса балансировала на тоненьком и остром кончике полумесяца из рога и слоновой кости. Сам полумесяц был с ладонь, обе его половинки – каждая из другого материала – были скреплены особым образом. Некоторые клялись, что для этого используют только шелк, но Ариадна заметила, что Петрос, как и другие до него, предпочел паутину мутировавших пауков.

Царевна задумалась. Прикрыла глаза, но перед ее мысленным взором не возникло никакого видения. Когда штурман или рулевой сосредотачивались на приборе, тот с величайшей точностью указывал направление до нужной точки. Немногие умели пользоваться компасом на суше, ведь его показания были верны лишь на Великом море. Когда-то сам Посейдон благословил этот инструмент.

Конечно, с тех пор компас претерпел некоторые изменения. Были, правда, самые примитивные приборы, которые могли указывать лишь истинный север. Другие, если повернуть колпак-крышку, показывали на ближайшую землю.

Некоторые заверяли, что компас будет работать лучше, если подвесить его на проволоке из чистой меди по центру корабельного трюма.

Дедал оглядел прибор, установленный в нактоузе, рядом с рулевым веслом, и пробормотал что-то одобрительное. В его устах это был высший комплимент.


Ранним утром следующего дня торговый кораблик, невзирая на густой туман, отыскал нужный остров и, медленно маневрируя, вошел в узкую бухту.

Команда Петроса бросила маленький якорь и спустила на воду шлюпку. Они принялись перетаскивать бочки для пресной воды с трюма на палубу и перевозить их на берег острова. Капитан пояснил, что нужно подняться с полмили вверх по ручью, чтобы набрать пригодной для питья воды.

Только команда приступила к работе, как у входа в бухту возник чужой корабль, больший по размерам и зловещий на вид, и встал на якорь, преграждая выход в море.


Все застыли. На носу корабля были вырезаны огромные глазищи, вполне подходящие какому-нибудь морскому чудовищу. Они безжалостно глядели на оцепеневшие жертвы.

Корабельная команда состояла из двадцати человек, которые радостно побросали весла и схватились за оружие. Засверкали бронзовые и железные клинки.


Половина команды Петроса, нагруженная пустыми бочками для воды, уже находилась на берегу. Появление пиратов остановило их. Моряки сразу же осознали, что их корабль не сможет выбраться из бухты, а сражение закончится явно не в их пользу.

Ариадна сперва не поняла, что происходит, пока не услышала восклицание капитана Петроса.

– Тезей, это пираты! – закричала девушка.

Но Тезей воспринял эту весть хладнокровно, хотя никто, кроме Ариадны, особо и не удивился.

Ее возлюбленный приподнял бровь, затем кивнул и ослепительно улыбнулся.

– Боюсь, что это так, – признал он.

– Что нам делать?

– Гм, на твоем месте я бы не волновался.

И вместо того чтобы уводить Ариадну в глубь острова, как она ожидала, вдогонку Петросу и его команде, царевич побежал по песку в противоположном направлении, размахивая руками.

Мгновение спустя с чужого корабля спустилась шлюпка, в нее сели двое. Один энергично греб, а второй сидел, скрестив на груди могучие руки. Тезей остановился у линии прибоя в том месте, куда должна была причалить шлюпка, и ждал, уперев руки в бока. Морские волны лизали его сандалии.

Когда шлюпка подошла на расстояние голоса, Тезей махнул им рукой и громко крикнул:

– Привет, Самсон! Я вижу, ты получил мою записку. Долго же ты искал нас.

Тот, к кому он обращался, ответил на его приветствие дружелюбным кивком:

– Тезей.

В голосе Самсона слышалась спокойная приязнь, так обращается равный к равному. Ариадна даже подивилась, не является ли этот устрашающий разбойник братом ее Тезею или каким-нибудь другим родственником.

– Какая еще записка? Я ничего от тебя не получал. И ни от кого.

Когда лодка подошла поближе, Ариадна смогла рассмотреть этого Самсона, но это ее не успокоило. Еще бы! Это был зловещего вида мужчина, облаченный в набедренную повязку и кожаную безрукавку. Под загорелой кожей перекатывались груды мышц. С пояса свисало три разных клинка. Татуированные плечи и голая грудь пирата были покрыты густыми черными волосами. В каждом ухе покачивалась пара круглых серег, а в нос была продета небольшая плоская кость.

– Думал встретить тебя, но не здесь.

– Не беда. Главное, что встретились.

Оглядевшись в замешательстве вокруг, царевна увидела, что капитан и команда торгового корабля уже скрылись в лесу, направляясь к центру острова. Только пара брошенных пустых бочек на песке да качающиеся кусты ярдах в ста от берега указывали, куда направились беглецы.

Ариадна подошла к Тезею и положила ладонь ему на плечо. Ее любовь, ее возлюбленный, несомненно, сможет защитить ее в любом случае.

Прибывшие в шлюпке пираты сразу принялись изучать брошенный командой корабль. Один из них забрался на палубу, окинул ее быстрым и опытным взглядом и вернулся, одобрительно кивая головой.

– Небольшой, кэп Самсон, но крепенький. Приспособим. Или продадим.

– Груз?

– Самая малость.

Капитан Самсон поглядел на остров, задумчиво прищурившись.

– Жаль, что команда удрала. У меня не хватит людей, чтобы вести оба корабля. Как считаешь, среди них могли найтись готовые примкнуть к нашему делу?

– Они не успели убежать слишком далеко, – заверил его Тезей. – Сейчас поглядим.

Ободряюще пожав Ариадне руку, он побежал к кустам. С минуту поколебавшись, царевна последовала за любимым.

А любимый подбежал к зеленой стене зарослей напротив того места, где пару минут назад Ариадна видела движение, и остановился. Он сложил руки рупором и прокричал ясным, спокойным голосом:

– Эй, ребята! Самсон готов взять вас в команду. Я точно знаю, что он неплохой капитан. Как насчет небольшого плавания, со звонкой монетой в конце? Или вы останетесь здесь. Не самое поганое местечко, чтобы торчать всю оставшуюся жизнь, но…

Постепенно над кустами осторожно начали появляться головы. Капитан и большая часть его команды заинтересовалась предложением.


Дедал и Икар уже успели скрыться в лесу, шагая вдоль ручья, когда подошел пиратский корабль, и поспешили спрятаться подальше. Клара была с ними. Она испугалась и не знала, что делать, но мастер одним нетерпеливым движением головы приказал ей оставаться рядом.


Тезей, который жизнерадостно взялся представлять интересы пиратского капитана во время переговоров, вовсю торговался с беглой командой, выглядывавшей из кустов. Они обсуждали уже конкретные детали, вроде запасов продовольствия на разбойничьем судне и размеров добычи при общем дележе. Капитан Самсон неподвижно стоял, скрестив руки на груди.

Ответив на основные вопросы, Тезей отошел назад и тоже скрестил руки, ожидая окончательного решения Петроса и его людей. Он делал вид, что все идет по плану, хотя улыбка, которой он наградил Ариадну, была несколько отсутствующей. У царевны скопилось множество вопросов и немало упреков, которые она собиралась предъявить любимому, но сейчас они явно оказались бы не ко времени.

Затрещали кусты. У команды на обсуждение ушло минуты две, и вскоре они, вместе с капитаном, вышли на берег и согласились примкнуть к пиратам.

Когда Тезей подогнал их к Самсону, предводитель морских разбойников оглядел своих новых подчиненных с таким видом, словно выбирал рабов на невольничьем рынке. Наконец Самсон кивнул, давая понять, что удовлетворен осмотром.

Пока продолжался торг, Ариадна гордо стояла за спиной Тезея, придерживая рукой разлетающиеся волосы, и ни мгновения не сомневалась, что все будет хорошо, как и обещал ее возлюбленный.

Тут она вспомнила о Кларе. Оглядевшись, царевна поняла, что ее служанка исчезла вместе с Дедалом и его сынишкой. Сперва Ариадну огорчило предательство рабыни. Но, поразмыслив, она решила, что винить Клару нельзя – всем известно, как пираты обращаются с бедными, незнатными девушками.

Тезей, улыбаясь, повернулся к ней. Только сейчас его улыбка стала прежней.

– Это пираты, – повторила Ариадна.

– Есть более подходящие названия, милая, – чуть нахмурился он, – например, «джентльмены удачи» или «солдаты фортуны». Я ведь один из них. Буду откровенен, чтобы не вводить тебя в заблуждение.

– Но твой отец! Его царство…

Он был готов к этому вопросу.

– Ну, все, что я тебе говорил, – правда… в некотором смысле. Мой отец тоже пират, только более могущественный, чем я. Так ведь он в деле гораздо дольше моего. Он живет в большом доме, когда бывает на суше.

– Ты сказал, что он царь!

– Это так. Царь пиратов. Его так и называют. Только должен предупредить, что у нас с отцом некоторые трения. Я хотел бы докопаться, каким это образом я оказался среди Дани, присланной твоему проклятому дядюшке, – сказал Тезей и вздохнул с облегчением, словно выполнив некую тягостную, но неизбежную миссию. – В любом случае, поскольку мы наконец дома, я могу рассказать тебе о своей семье все, что ты пожелаешь.

– Дома? – переспросила пораженная царевна.

Ее возлюбленный повел широким жестом на море и два корабля. На том, что поменьше, капитан Самсон водружал на мачту какое-то полотнище. Судя по напыщенному выражению лица, это был его собственный флаг.

– Дома, – повторил Тезей с радостным облегчением и немалой гордостью. – У меня нет большого дома, нет и дворца. Пока.

Ариадна отступила.

– Значит, ты мне лгал, – наконец вымолвила она. Ее голос звучал низко, почти хрипло.

– Ну, может, слегка приукрасил положение вещей, – согласился Тезей, помолчал и усмехнулся. – Но ты же не винишь меня, правда? У меня ведь не было другого выхода. Учитывая, что собирался сделать со мной Шива.


Глава 16


Груз, обнаруженный пиратами в трюме торгового судна, – бочки для воды, амфоры с маслом, вяленая рыба и запасные мотки канатов, – не стоил, по их мнению, дележа. Но, как объяснил Тезей царевне, даже такая скромная добыча найдет свое применение. Что нельзя использовать, можно продать в ближайшем порту, так что выгода налицо. За корабль тоже можно урвать немало, если только он быстро не выйдет из строя, а в пиратском ремесле такое случается и с судами, и с людьми.

Самсон укомплектовал команду захваченного судна в основном своими моряками, включив лишь пару человек из прежнего экипажа. Притом капитана Петроса он отослал на свое судно. Петрос воспринял это философски. Невзирая на то, что большее, на что он мог рассчитывать у Самсона, – место обычного матроса, наравне со всеми остальными.

– Раз доверившись снам, принимай все как есть. Я служил фортуне и прежде. Почему бы не послужить и впредь?

Но нет-нет, да и проглядывала в глазах Петроса тревога.

Тезей сердечно заверил бывшего капитана, что беспокоиться не о чем. Затем повернулся к острову, пристально оглядел его и принялся рассуждать вслух, что неплохо бы отыскать Дедала и притащить на корабль.

– Кое-где его у нас с руками оторвут за хорошие деньги.

Сперва Ариадна не поверила собственным ушам.

– Ты сказал… что хочешь продать его? Дедала? После того как он помог тебе бежать?

Тезей тупо посмотрел на нее, потом пожал плечами:

– Я просто строю предположения.

Ариадна оглядела своего любимого так, словно видела его в первый раз. Ей подумалось, что принц – Ариадна до сих пор называла его про себя принцем, хотя никакого подтверждения его титулу не существовало, – ведет себя просто отвратительно.

– Если бы не Дедал, – молвила она, – тебя бы здесь не было. Ты был бы мертв.

Тезей снова пожал плечами:

– Он помог нам, мы помогли ему. Если бы он обладал властью и я мешал бы его планам, долго ли я оставался бы в живых, а?

Самсон обмозговал предложение послать за Дедалом поисковый отряд и быстро отказался от этой идеи – возни много, а результат сомнителен. То же самое касалось и сбежавшей рабыни. Жаль, конечно, что бесплатная игрушка улизнула, но в любом порту можно достать других женщин, за которыми не нужно бегать по всему острову.

Вскоре оба корабля вышли в открытое море.


Прошло немного времени, прежде чем Ариадна начала замечать, что команда пиратского корабля не сводит с нее заинтересованных глаз. И такое пристальное внимание беспокоило и даже пугало царевну.

– Они таращатся на меня, – пожаловалась она Тезею, когда он подошел к ней в следующий раз.

– Не удивительно, ты такая красавица. Но никто из них не посмеет забыть, что ты принадлежишь мне… Я позабочусь об этом.

– Долго мы будем оставаться на этом корабле?

– Смотря куда мы отправимся. Я уже говорил, что у меня есть пара соображений на этот счет. Пока я точно не решил. Как хорошо снова получить в свои руки корабль!

Он набрал полные легкие свежего океанского воздуха.

– Ты сказал «получить корабль», – не унималась взволнованная Ариадна.

– Угу.

– Но ведь он не твой, разве нет? Это Самсон будет решать, куда мы поплывем. По крайней мере так мне показалось.

Тезей досадливо поморщился, отрываясь от созерцания океана. Он посмотрел на царевну и усмехнулся, плотно сжав губы.

– Хорошо, что напомнила. Похоже, Самсон до сих пор заблуждается на свой счет. Мне нужно поговорить с ним.

Тезей подмигнул девушке и направился на корму, где и завел с капитаном серьезный разговор. Который вскоре перерос в свару. Ариадна не слышала, о чем они говорят друг другу, поскольку стояла на другом конце корабля. Но выражение их лиц и жесты говорили сами за себя. Судя по немногим обрывкам фраз, долетевшим до ее слуха, речь шла о следующей цели грабежа. Вся команда навострила уши. Свежий ветер надувал парус, так что потребность в гребле временно отпала. Тезей требовал повиновения, исходя из того факта, что он сын своего отца, а Самсон не собирался терять власть ни при каких обстоятельствах.

– Запомни раз и навсегда, принц, – повысил голос капитан, – я понимаю, куда ты метишь, но хочу, чтобы ты зарубил себе на носу – оба этих корабля принадлежат мне! И оба экипажа будут выполнять мои команды, а не чьи-то там еще. Я собираюсь сколотить собственный флот, как когда-то сделал твой отец.

– Я смотрю на это дело иначе, Самсон.

– Ну, твой папаша не будет лить слез, если я пущу тебя на корм рыбам!

Оба спорщика стояли лицом к лицу, развернув плечи и выпрямившись во весь рост. Экипаж хранил выжидающее молчание. Ариадна сделала вывод, что некоторые пираты знали Тезея, хотя и не видели уже несколько лет. Чуть раньше она услышала замечание, что в последний раз, когда принц здесь появлялся, он был вполовину ниже. Ариадне стало ясно, что едва ли найдется смельчак, отважившийся выступить на стороне уже возмужавшего Тезея. Часть команды, как и новичок Петрос, не знала, что и думать. Если не считать, что любые беспорядки на борту заставляли их нервничать.

Ариадна понятия не имела о принципах пиратской этики, но и она понимала, что попытка вырвать власть из рук капитана корабля дорого может обойтись ее возлюбленному, да и любому другому. Царевна отодвинулась подальше от спорящих сторон – насколько это было возможно на палубе такого небольшого судна – и пыталась отыскать оправдания предосудительным действиям ее суженого. Конечно, находясь сейчас на борту пиратского корабля, он просто вынужден выглядеть и поступать, как один из них.

Резко повернувшись спиной к спорящим, она оглядела морскую гладь и закрыла глаза. Бесполезно. Как ни старайся, все не получается вызвать внутреннее зрение…

От бесплодных попыток сосредоточиться Ариадну отвлек вскрик за спиной и звук удара – так плоть соприкасается с плотью.

Если один из спорщиков отвесил оплеуху другому, внешне это на них не сказалось.

Самсон, пересыпая свою речь богохульствами, пытался втолковать молодому бунтовщику, что ему наплевать, кто он и чей сыночек.

Лицо Тезея покраснело от гнева, но голос остался ровным.

– Конечно, по поводу того, кто был твоим отцом, мнения расходятся.

Команда корабля давно уже забросила все дела и наблюдала за перепалкой.

Захваченный корабль Петроса шел достаточно близко, чтобы его экипаж видел и слышал все, что происходит на пиратском судне. Они даже подрулили поближе, поскольку речь шла о жизненно важном для обеих команд вопросе.

Вероятно, существовал негласный обычай решения подобных казусов. Каким-то образом, Ариадна так и не поняла каким, но официальный вызов был произнесен, и наспех было расчищено место для битвы. Закат окрасил небо кровавыми красками, и двое моряков зажгли факелы, разгоняя сгущающийся мрак.

Один из старейших членов команды взялся следить за исполнением всех положенных правил.

Ариадна слышала, как он мрачно и заученно перечисляет эти правила, словно знакомую всем скороговорку. Проигравший, выброшенный за борт или прыгнувший туда сам, остается в море, его не подбирают. Если оба противника окажутся за бортом, никто не станет им помогать, пока сражение не закончится.

Осталось выбрать оружие. Тезей проявил истинно царское равнодушие.

– Кинжалы, если ты захочешь. Или руки-ноги, это даже лучше.

Самсон только усмехнулся. Он уважительно относился к ловкости и хладнокровию Тезея в обращении с оружием, но полностью полагался на свой опыт, силу и сноровку.

– Значит, рукопашная.

И капитан бросил недвусмысленный взгляд в сторону Ариадны, которая прекрасно поняла, что у него на уме.

Оба соперника остались в набедренных повязках, закрепленных так, чтобы смягчить предательские удары в пах.

Безоружные противники встали друг напротив друга. По сигналу схватка началась. Мужчины били друг друга кулаками, все это походило на бокс, разве что сражающиеся время от времени пускали в ход локти и колени.

Ариадна наблюдала за стычкой, намертво вцепившись в борт корабля. На первый взгляд, Самсон сильнее и безжалостней. Но на стороне Тезея – ловкость и проворство.

«Если Тезей проиграет, – хладнокровно подумала царевна, – я брошусь в море».

Противники снова обменялись ударами… Самсон пропустил два из них… а затем обхватили друг друга и начали бороться. Каждый старался ухватить соперника половчее, но это пока не удавалось ни одному из них. Царевна слышала звериное пыхтение, вырывающееся из глоток дерущихся. Видимо, один из пропущенных ударов пришелся Самсону по носу, потому что кровь уже залила ему подбородок.

Сперва команда хранила молчание, потом внезапно взорвалась криками одобрения и азарта. Ариадна не могла понять, за кого они болеют, если вообще их интересовал результат схватки, а не ее процесс.

Каким-то образом Самсону удалось захватить Тезея врасплох и сбить с ног. Непонятно, как это получилось, но принц упал. Сердце Ариадны сжалось, как испуганная птица, из ее груди вырвался сдавленный крик. Самсон бросился на поверженного врага. Но стройный юноша успел перекатиться и вцепился в противника. Несколько человек вскочили на ноги, но вмешиваться в схватку не стали. А по палубе уже катались сплетенные тела соперников.

Сперва Ариадна не могла уследить за ходом сражения, а потом просто отвела глаза, не в силах спокойно смотреть на это. До ее слуха долетел ужасный, вероятно предсмертный, вопль и безумный рев из глоток наблюдателей.

Девушка медленно повернула голову, готовясь принять свою судьбу. Посреди кольца столпившихся моряков виднелась златокудрая голова Тезея. Он пинал ногами что-то или кого-то, лежащего на палубе. Ариадна не могла разглядеть подробности из-за десятков ног зрителей. А потом это что-то полетело в воду. Раздался громкий всплеск, за которым последовали радостные вопли возбужденной толпы.

Не успели волны сомкнуться над головой поверженного Самсона, как Тезей провозгласил себя новым вожаком.

Властно окинув присутствующих взглядом, он спросил:

– Никому больше не нужна трепка?


Ни один пират не рискнул бросить вызов победителю, который сперва окунулся в море, чтобы смыть кровь и усталость, а затем был осыпан ливнем поздравлений. Ариадна поняла, что многие моряки были просто счастливы избавиться от Самсона, который был жестоким и непредсказуемым. Неожиданно девушка вспомнила трагедию, которая разыгралась дома полгода назад, когда Минос был повержен, а на трон взошел Перс.

Тезей глянул туда, где бесследно утонуло тело Самсона.

– Один владелец, два корабля, – пробормотал он. – Да, неплохо.

Он помолчал, потом промолвил, улыбнувшись Ариадне:

– Мы хорошо начали.

Не найдя, что сказать, она просто улыбнулась в ответ.

Став командиром двух экипажей и двух кораблей, Тезей изменился, даже стал держаться по-иному. Он разительно отличался от того пленника, которому Ариадна помогала вырваться на свободу. Теперь он строил планы налетов. Ариадна услышала лишь малую часть этих планов, когда он пообещал ей, что вскоре у нее появятся драгоценные камни и меха.

– У меня были и драгоценности, и меха дома, – заметила она.

– Ну, ясно, что были, – ответил ее возлюбленный, и его взгляд стал задумчивым, словно в голову ему пришла какая-то мысль. – Скажи, ты случайно не прихватила несколько камней с собой? Нет? Жаль.

Она оборвала ответ на полуслове, потому что Тезей уже не слушал ее. Взгляд атамана пиратов был сосредоточен где-то высоко над левым плечом Ариадны, и выражение его лица заставило царевну быстро обернуться, шаря глазами по небу.

Там, высоко в небе, виднелась какая-то птица, по крайней мере она летела как птица, хотя ничего похожего Ариадне не доводилось видеть ни во сне, ни наяву.

Летающее существо приблизилось примерно на сто ярдов, прежде чем царевна поняла, что это Шива. Лишь единожды Ариадна видела Разрушителя, в ту страшную осеннюю ночь. Но она почти не обратила внимания на его уродливую фигуру, когда упала на колени перед телом мертвого отца.

Вся команда заметила приближение бога. Моряки застыли на месте, выпучив глаза и приоткрыв рты.

Некоторые пока не понимали, что происходит.

– Преисподняя, что это такое?

– Этому может быть лишь одно объяснение.

Экипаж поразил благоговейный ужас, а Ариадна отпрянула в страхе, вспомнив, какую роль играло это существо в гибели ее отца.

Когда Нанди сделал первый круг над кораблем, большинство членов команды простерлось ниц на палубе. Еще двое просто преклонили колени. А один, почему-то решив, что этот кошмар явился лично за ним, бросился в воду. Но Шива не обратил на беглеца никакого внимания, и двое соратников потом выловили незадачливого пловца и помогли забраться обратно.


Шива никогда особо не приглядывался к юношам и девушкам Дани, кроме тех двоих, которых успели отдать на заклание. Но сейчас, окидывая беглым взглядом палубу, он ни минуты не сомневался в том, кто из них Тезей. Лишь один человек остался стоять, гордо подняв голову, да еще и вынул меч из ножен.

Тем более за его спиной стояла царевна Ариадна. Она не изменила царской крови, которая текла в ее жилах, потому старалась держаться прямо и твердо.

Шива спустился пониже и завис в нескольких ярдах от палубы корабля, разглядывая человека, ради которого он и проделал весь путь.

Молодой мужчина поднял обнаженный меч и прокричал ясным и спокойным голосом:

– Темный бог, если ты прилетел, чтобы взять меня как жертву, едва ли я смогу остановить тебя. Но я попытаюсь.

Последовало длительное молчание. Бык, зависший в воздухе, оставался неподвижен, а палуба корабля чуть покачивалась на легких морских волнах. Затем раздался хриплый голос бога:

– Я избрал тебя, сын Эгея, для более значимых дел. Возможно, я предложу тебе то, на что ты даже не надеялся. Тебя трудно было отыскать, но, как видишь, я нашел для этого и время, и силы.

И Шива, молниеносно склонившись со спины быка, подхватил Тезея за руку и, невзирая на обнаженный клинок, взмыл вместе со своей ношей под облака.

Ариадна и экипаж следили за ними взглядом. Девушка решила уже, что, когда ее возлюбленный исчезнет из виду, она, не раздумывая, бросится в море.

Но дело приняло другой поворот. Шива сделал над кораблем еще один круг, не отлетая далеко, и втянул смертного на спину своего летающего быка – легко, словно ребенка. Тезей вложил меч обратно в ножны.

Прошло еще несколько минут, и бескрылый бык грациозно спустился с небес, и когда он оказался над кораблем, Тезей спрыгнул на палубу. Приземлился он гладко, даже не пошатнувшись. Затем бык и его божественный седок снова взмыли в воздух и вскоре растворились среди облаков, взяв направление на Корик.

Тезей помахал им вслед, словно лучшим друзьям. Но седок ни разу не оглянулся.

– Что случилось? – выдохнула встревоженная Ариадна. – Что он тебе сказал? Чего он хотел?

Вокруг них постепенно начала приходить в себя команда. Некоторые даже осмелились поднять головы.

Тезей стоял, подбоченясь и не спуская глаз с удаляющегося летуна. На его лице застыло выражение, которого царевна прежде никогда не видела и даже не представляла, что ее возлюбленный может выглядеть именно так. Словно он сперва был сбит с толку, а потом приобщился к некой благодати и не успел взять себя в руки.

Время шло, но ее вопросы так и остались без ответа.


Глава 17


После встречи с Тезеем Шива поспешил обратно на Корик. Нанди несся по небу галопом, ветер свистел в ушах бога Разрушения.

Шиве пришлось задержать возвращение и порыскать в поисках слухов и сведений по всему миру. Увы, ничего полезного он не обнаружил. Разрушитель-то был уверен, что другие божества сговариваются и строят ему козни. Он упрямо пытался докопаться до истины – кто же роет ему могилу?

Кое-кто из богов приходил на ум сразу, но Шива хотел знать наверняка.

Чем усердней он размышлял об этом, тем серьезней и страшнее становился сам заговор. Шива все чаще приходил к выводу, что весь ход событий за последние месяцы был хитрым образом подстроен. Бегство юношей и девушек Дани, участие в побеге царевны Ариадны – все это звенья одной цепи, части одного предательского плана, который создали враги на его погибель.


Буйвол опустился на плоскую крышу царского дворца – целый акр из нагромождений камня, деревянных балок и штукатурки, под которыми пряталась нескончаемая вереница комнат и залов в несколько этажей. Его встречал Креон. Шива сообщил своему смертному служителю, что собирает сведения о всех врагах, которые активно строят козни.

Креон был мрачен и дрожал от холода. Он торчал под дождем и успел вымокнуть до нитки, пока ожидал своего повелителя, невзирая на усилия двоих рабов, которые пытались укрыть жреца от ливня шелковой накидкой.

Буйвол Разрушителя не нуждался в уходе, как обычные животные. Повинуясь хозяйскому приказу, Нанди просто исчез.

Шиве не терпелось вызнать, кто именно настроен против него. Тогда он быстро соберет союзников, а затем разобьет врагов. Какими бы они ни были сильными и как высоко ни стояли бы в божественной иерархии. Он уже начал создавать свою коалицию, первые шаги уже сделаны.


Спускаясь с крыши, Шива заговорил с верным Креоном, который семенил позади. Двое рабов благоразумно держались в отдалении.

– Необходимо всегда помнить самое главное свойство Ликов богов. А именно – их невозможно уничтожить. А еще, как гласят легенды и сама история, их невозможно укрыть навсегда. Рано или поздно они попадают в руки людей.

– Именно так, господин, – отозвался Креон.

Он понятия не имел, отчего это Шиве вздумалось заговорить о Ликах, но решил, что Разрушитель ничего не делает просто так. «Скоро узнаем», – подумал Креон.

– Похоже на то, – продолжал бог, – что Лик Диониса в ближайшем будущем кто-нибудь да наденет. И я бы предпочел, чтобы этого человека избрал я. Другими словами, лучше я преподнесу Лик нужному человеку, чем дождусь, пока он попадет в руки кого-то ненадежного или даже одного из врагов.

– Позволено ли будет мне узнать, кого вы избрали для роли Дважды рожденного, мой повелитель? – осторожно спросил Креон.

Вполне естественно, подумал Шива, что по крайней мере один из моих служителей предложит себя на эту роль. Но Разрушитель уже все взвесил и пришел к выводу, что данный человек, Креон, будет слишком амбициозным богом.

Он повернул голову к промокшему и взволнованному жрецу:

– Мой любезный Креон, из тебя получится гораздо лучший жрец, чем бог.

Креон осунулся. Да, он крепко разочарован. Но это закономерный конец любых людских мечтаний.

– Но ты хотел узнать, на ком я остановил свой выбор, – задумчиво продолжил Шива. – Несложный вопрос. И ответ так же прост: это должен быть человек, которым легко управлять. Тот, кто будет послушен моей воле даже тогда, когда по его жилам разольется божественная мощь. Но со смертными, как мужчинами, так и женщинами, происходят странные вещи, как только они меняют свою природу.

Креон наконец взял себя в руки.

– Мой владыка, – сказал он, – намного сильнее любого смертного, надевшего Лик Диониса.

– Да, конечно. Сильнее там, где нужно приложить силу, я бы сказал. По крайней мере, это сила в чистом виде. Способности Диониса… иные по природе своей. Слабее, но тем не менее они довольно значительны. Нужен глаз да глаз за тем, кто унаследует эти способности, эти таланты и эту силу. А потому я выбрал Тезея, сына царя пиратов. И я только что говорил с ним об этом.

– Тезея? – не поверил своим ушам Креон. Детские черепа в его ожерелье беззубо скалились, словно подсмеиваясь над тем, кто не боялся их носить.

«Пожалуй, – подумал Шива, – этот человек не достоин даже своей нынешней должности. Но где найти того, кто справится с нею лучше?»

– Мне известны возражения, которые ты готовишься привести, – промолвил бог Разрушения. – Он слишком честолюбив и в качестве бога может стать опасным соперником. Тем не менее я думаю, что ты ошибаешься. Пиратский принц – человек агрессивный и непредсказуемый, как и любой смертный. Это так. Но с его стремлением спасти свою шкуру любой ценой он пробудет на месте Диониса очень долго… как и его предшественник. Зачем отдавать Лик слабому? Он быстро потеряет его вместе с жизнью, и все придется начинать сначала.

Креон низко поклонился. Он уже полностью овладел своими чувствами и изобразил на лице радостную улыбку.

– Да исполнится твоя воля, повелитель. Высоты твоей мудрости недосягаемы для таких простых смертных, как я.

– И, в отличие от тебя, принц Тезей неимоверно падок на вино, женщин и песнопения. Когда он обнаружит просто божественные возможности заниматься любимым делом, едва ли у него хватит сил и желания заниматься чем-то более серьезным.


Спустившись до внутреннего дворика, Шива отослал верховного жреца и остальных служителей, которые было направились за ним следом. Он прошел по крытому переходу к ближайшему храму, который теперь принадлежал ему. По пути бог заметил нескольких человек, которые либо низко кланялись, либо падали ниц, не в силах сдержать ужаса при виде Разрушителя. Все идет, как тому и положено.

Как только Шива вошел в личные покои, где он мог наконец немного расслабиться и чувствовать себя в относительной безопасности, на него нахлынула страшная усталость. Жестом он отпустил храмовых проституток, ожидавших его: необходимо копить все силы, чтобы в нужное время быть во всеоружии. Отослав всех остальных слуг и служек, Шива прошел в потайную комнату и сразу же лег спать. Здесь, в своем маленьком убежище, спрятанном в самом сердце храма, его охраняли и смертные стражи, и магия. И все же Разрушитель запер дверь на засов, не пренебрегая излишней предосторожностью.


И богу иногда приходится сталкиваться с дурными снами. Даже в самом безопасном месте своих владений Шиву продолжали тревожить странные сны.

Он быстро задремал, и тотчас на него накатило непонятное сновидение. Перед ним возник бык с яростными глазами, но это был не Нанди.

Картина отдалилась, и в поле зрения появился Аполлон. Разрушитель беспокойно заворочался на уютном ложе, а перед его взором стоял безбородый юноша в белом плаще. Он сжимал Серебряный лук и, судя по всему, приятельски болтал с Минотавром.

Даже во сне нынешний аватара Шивы заподозрил, что это сновидение наслал на него Астерион. Бог Разрушения намеревался как-нибудь увидеться с человеком-быком. Но ни во сне, ни наяву Шива предпочитал не спешить. У него так много врагов, что один из них может подождать.

Потом ему явились призраки тех, кого он уничтожил. Первыми в этой когорте стояли самые последние жертвы – голые и окровавленные. Но за ними толпилось множество других призраков. Они стояли длинной, длинной вереницей. Среди мертвых находился и прежний царь Минос. Их тени сейчас томятся в царстве мертвых, и ни один из них не в силах отомстить своему убийце.

Накопленная за сотни лет память предыдущих аватар подсказывала, что Шива, бывало, выступал и как созидатель. Но тот, кто носил Лик сейчас, не интересовался такими пустяками.

Перевернувшись на другой бок, он пробормотал в полусне:

– Наверное, мои предшественники не понимали, для чего им эта сила.

Он с радостью терпел бы эти дурацкие сны, если бы можно было выжать из них хоть какую-то полезную информацию.


Через несколько часов он проснулся окончательно. Отдохнуть не удалось, но впереди было еще много дел. Отперев дверь потайной комнаты, Шива призвал служителей, чтобы узнать последние новости за то время, пока он спал.

Ничего интересного.

Снова оставшись один, Шива принялся размышлять над самым важным вопросом – кто из других богов роет ему яму и что они собираются предпринять в следующий раз?

По поводу одного-двух божеств он даже не сомневался. Ну, Аполлон наверняка не на его стороне. И люди, и боги должны трепетать от одной мысли о таком враге.

Последний аватара Гефеста, недавно занявший свое место и уже столковавшийся с Аполлоном, тоже относится к Шиве без особой приязни.

На другой чаше весов стоит потенциальный соратник и самый главный недруг Аполлона – Аид, владыка Преисподней. Трудно отыскать более могущественного союзника.

Можно рассчитывать на некоторую помощь и от младших божеств Подземного мира. Особенно Таната. Нет, доверять безоговорочно им нельзя. Но большинство из них, в особенности Аид, поддержит всякого, кто пойдет против Аполлона.


В середине дня вернулся Креон, чтобы поговорить со своим богом. Верховный жрец поигрывал своим ожерельем из искусственных черепов, которое он обычно носил.

– А… а Громовержец? – неуверенно спросил он.

Черепа в ожерелье Шивы были самыми настоящими, человеческими. Поскольку черепа взрослых людей слишком велики, чтобы носить их на шее, Разрушитель использовал для удобства черепа младенцев и маленьких детей. Иногда он задумывался, как действовали его предшественники. Воспоминания прежних аватар были слишком отрывочны. И Шива принял это как знак, что истинного бога не интересует мнение его смертных носителей.

– Уже давным-давно, – ответил он Креону, – никто не слышал о могучем Зевсе.

И добавил, понизив голос:

– Возможно, Лик Зевса до сих пор лежит где-то, никем не обнаруженный.

– Повелитель, царю Персу это уже приходило в голову. Мне кажется, что он должен поговорить с вами.

Шива степенно кивнул, пытаясь вспомнить, заговаривал ли Перс о чем-нибудь подобном. Да, иногда его память оставляла желать лучшего.

– Где-то в Лабиринте, – произнес бог с полувопросительной интонацией.

– Говорят, что там, владыка.

Креон всегда хвастался, что его источники информации – самые достоверные, хотя по магическим причинам он не мог их раскрыть. Соответственно, потому проверить их тоже было нельзя.

– Бесценное сокровище всей вселенной лежит там и ждет, пока кто-то возьмет его в руки!

Как только эта мысль запала Шиве в голову, он уже не мог избавиться от нее или даже удержаться от обсуждения с кем-то еще. Но нельзя быть уверенным, что Лик именно там. Последнее замечание Шивы автоматически прекратило дальнейшую беседу.


Шива отдал приказ своему верховному жрецу устроить тайную встречу с Аидом. Но на самом деле даже он, бог Разрушения, опасался темной мощи бога Подземного мира. По схеме классической теологии, Зевс, Посейдон и Аид разделили между собой власть над миром, став повелителями неба, моря и подземных глубин. Но в более поздние времена эти боги ничем себя не проявляли, не считая деяний, совершенных посредством Ликов и их смертных носителей. Какой бы стройной эта система ни была прежде, сейчас равновесие нарушилось.

Хорошенько поразмыслив над этими вопросами, Шива решил сперва призвать к ответу Астериона.

– Я иду в Лабиринт. Мы должны поговорить с этой тварью и вызнать, что ей известно.

Но даже Шива, как и остальные, трижды подумал бы, прежде чем причинить вред одному из детей Зевса.


Ему подумалось, что Астерион может знать, где спрятан Лик Зевса. И что произойдет, если Минотавр попытается надеть его и превратиться в бога?

Еще он хотел отыскать Астериона, чтобы наконец покончить с этими кошмарными снами. Разрушитель призвал Нанди. Бескрылый бык взмыл в небо и принялся носиться туда-сюда над четырьмя квадратными милями Лабиринта, состоящего из тысячемильных тропинок и коридоров.

Они летали низко-низко и взмывали на высоту орлиного полета – все едино. Собственно, в Лабиринте оказалось множество закоулков, крытых переходов и тенистых уголков, где легко мог спрятаться и человек, и Минотавр. Разрушитель не мог избавиться от унизительного ощущения, что Астериона – смертен он или нет – не так просто отыскать даже с помощью магии, особенно если он сам того не хочет.

Но наконец он заметил Минотавра, который стоял на одной из площадок, задрав голову вверх.

Шива приказал быку спуститься.

И, летя вниз, пробормотал:

– На этот раз, тварь, мы оба не спим. И преимущество не в твою пользу.


Я, Астерион, исследовал странные центральные переходы Лабиринта, когда в небе показался бог Разрушения. В большей части коридоров я бывал наяву уже сотни, тысячи раз, потому даже не знал, что я жду от этих поисков. Если сам Дедал не смог открыть тайну этих развалин, под силу ли это мне?

Сперва я понаблюдал за кружением Шивы над моим домом, и, когда он начал спускаться, я уже был готов его встретить. Эдит, которая уже свыклась с моей внешностью, упала на землю, когда увидела летящего Шиву. Но в последнюю минуту ее нервы не выдержали. Девушка, видимо, вспомнила ужас того дня жертвоприношения. Она потеряла голову от страха, закричала, словно все демоны Подземного мира бросились на нее, и пустилась наутек.

Я даже не стал ее окликать. Только понадеялся, что она быстро затеряется среди путаницы Лабиринта и отсидится в безопасном уголке.

Разрушитель, видимо, был страшно раздосадован, что ему пришлось наворачивать круги над Лабиринтом, прежде чем он меня увидел. Так что со своего быка он просто-таки спорхнул. Нанди стоял, фыркая и роя копытом мощеный дворик. Наверное, недоумевал – что это за существо, с такой же головой, как у него? Мы с его хозяином сухо обменялись приветствиями. Потом Шива спросил тоном, не терпящим возражений:

– Где Лик Диониса?

Этот вопрос озадачил меня.

– До сих пор в голове человека, который его носит, насколько мне известно.

Но стоило мне задуматься над этим вопросом, как удивление мое миновало. Аватара Диониса, пришедший осенним вечером во дворец, казался явно больным.

Веки Третьего Ока Шивы дернулись и чуть приоткрылись, между ними полыхнул странный глаз цвета расплавленного серебра.

– Ты научишься меня уважать, Быкоголовый. Или будешь наказан за дерзость.

Вот тут я испугался, но вспомнил, что ни в коем случае нельзя показывать свой страх хищным животным. Я развел руками и смело глянул прямо в третий глаз.

– Миром правят более великие боги, чем ты, Шива. Мое уважение варьируется соответственно рангу.

Потом мне пришлось зажмуриться и невольно отшатнуться, когда из Третьего Ока вылетел язык пламени, пронесся мимо моего правого плеча и с шипением расплавил небольшую часть стены Лабиринта у меня за спиной. Я видел, медленно повернув голову, как испаряются и камень, и дерево. То же было бы и со мной, если бы пламя было направлено на меня. Я не успел бы уйти с линии атаки.

В воздухе повисло облако дыма. Но пока Шива хранил благоразумие, и ни одна шерстинка не упала с головы сына Зевса.

Хриплый, сухой голос Шивы процедил:

– Ты постоянно мне снишься, Минотавр.

Я так и стоял, разведя руки, не сдвинувшись ни на дюйм, хотя колени у меня ходуном ходили. Оставалось надеяться, что Шива не заметит, каких трудов мне стоит сохранять спокойствие. Мой собеседник, видимо, дошел до взрывоопасной точки, если не обратил внимания на пикантную двусмысленность в своем заявлении.

– Слушай, тварь! Ты не должен слишком полагаться на прикрытие легенд, болтающих о твоем сомнительном происхождении.

Я не успел выдумать достойный ответ и понял по трехглазой физиономии, что Шива доволен. Решил, что произвел на меня нужное впечатление. Через минуту он добавил, решив выжать эту тему досуха:

– Остаются еще царевны, не забывай.

– Если ты причинишь им вред, это не повысит твою популярность в глазах жителей Корика…

На его лице отразилось все, что он думал о мнении всех на свете жителей каких угодно островов.

– И у Громовержца, – закончил я.

– Я предупреждал, чтобы ты не особо на это полагался! Кто захочет признать тебя своим сыном… вот Минос не захотел. Сдается мне, он двадцать лет искал способ, как избавиться от чудовища… ты же настоящая страхолюдина.

Ну, он меня не удивил, этим нападкам я легко мог дать отпор.

– Что бы Минос обо мне ни думал, – покачал я рогатой головой, – он никогда не пытался меня убить. А мог, притом без труда, пока я был еще ребенком и находился под его опекой.

– И все-таки, – не унимался Шива, – он предпочел спрятать тебя от мира.

– Да ну?

– Конечно. – Глаза моего врага оглядели окружающие стены Лабиринта. – А ты что думал?

– Что думал я? Догадайся.

Я жестом обвел все вокруг.

– Что за тщетный и странный способ утаить здесь чье-то существование! Поселить его в центре одного из самых знаменитых чудес света, сделать так, чтобы люди его не видели… или забыли. Сочинить легенду, требуя его именем дань со всех концов мира.

Я помолчал.

– Нет, мне кажется, что мой царственный отец… или отчим, как пожелаешь… что он что-то задумал относительно отпрыска своей супруги, бастарда самого Зевса. Наверняка и мой дядя что-нибудь замышляет по этому поводу.

Шива скривил рот, выказывая полное презрение ко всем планам вышеназванного Перса.

– Какие боги навещали тебя недавно, тварь?

Я снова удивился:

– Боги? Никакие. Что ты имеешь в виду?

Но он только дернул щекой. Потом подозвал Нанди, вскочил ему на спину и снова взлетел в воздух.


Когда Шива убрался, я поискал Эдит. Сперва я подумал, что она убежала недалеко, но вскоре забеспокоился и начал тщательные поиски. Под конец я принялся выкрикивать ее имя.

Все тщетно.

В последние дни я старался придумать, как отправить Эдит домой (а еще как освободить царевну Федру из-под домашнего ареста). Но я опасался, что даже если найду такой способ, отец Эдит испугается гнева Миноса и поспешит вернуть девушку первым же кораблем обратно.

Но, как я позже узнал, всего лишь через несколько минут панического бегства Эдит попалась патрулю Мясника. Солдаты доходили до центра Лабиринта по отметинам на стенах и уже не терялись в извилистых коридорах. Вскоре на корабле Эгея девушку отправили на Диа.


Когда я лег спать в следующий раз, мне привиделся черный мрак и почудился чей-то голос.

– Как ты думаешь, что произойдет, если… нет, это слишком невероятно.

– Что? – переспросил его невидимый собеседник.

– Что, если Минотавр наденет Лик бога? – прозвучал потрясенный голос.

Ответом было невнятное бормотание, шум, словно вокруг находилось множество слушателей. Видимо, никто не мог ответить на это предположение. Но кое-кого оно изрядно напугало.

Например, меня. Что, если я примерю Лик и силу, например, Диониса… или самого Зевса?! И что я буду с этим делать дальше? Да у меня душа уйдет в пятки! Я не посмею надеть его! Или не надеть…


Шива собрал своих сподвижников. В основном там были летающие бестии – создания вроде фурий, результат одилических экспериментов. Они летали перед ним, невероятные и отвратительные, словно вышедшие из самых страшных кошмаров. У некоторых на голове вместо волос были змеи, у других вместо лиц – собачьи морды. Они влетели в комнату Шивы как ураган. У них ведь не было ни рук, ни ног, так что приходилось все время поддерживать себя в воздухе.

В борьбе за свободное пространство они сбили наземь одну из своих товарок, и теперь она лежала на полу, словно крылатое яйцо, и хлопала глазами. Ее голова упала набок, а выпрямиться она уже не могла.

Эти создания доложили Шиве и его жрецу, что однажды утром, совсем недавно, встретили обычный эскорт Бахуса – колесницу с леопардами и всех прочих, которые летели высоко над морем от Корика на запад. Духи Диониса везли простого смертного и явно выдыхались.

– Они везли лишь одного? – вопросил Шива.

Хор мерзких голосов отозвался утвердительно.

– Важная новость. Вы уверены, что фигура в колеснице была действительно простым смертным?

Бестии закружились в воздухе и сдавленно захихикали. Они были совершенно уверены.

И добавили, имея в виду обычных спутников Диониса:

– Они знали, где находится Лик их мертвого хозяина. И везли туда человека, чтобы он стал богом.

– Правда? – поинтересовался Шива. – Если они сперва летели к Диа, то, похоже, это так и есть. Но мой протеже должен попасть туда первым.

Видимо, леопарды сменили направление после нападения фурий и опустились на остров Спасения – небольшой клочок суши, где издавна останавливаются моряки, чтобы переждать бурю и пополнить запас пресной воды.

Едва ли мелкие божества, служащие Дионису, направлялись на какой-то другой остров, лежащий дальше на запад, чем Диа. Все сходится. Возможно, правда, что они собирались лететь до самого материка, но для этого пришлось бы пересечь все Великое море.

– Без сомнения, Лик вашего врага, владыка Шива, находится там.

– Видимо, да. А кто был тот человек, кого они везли в колеснице?

Но фурии не знали. Они никогда не видели его прежде.


Глава 18


За несколько часов Алекс обследовал маленький остров и, поборов нетерпение, решил устроиться на одном месте и подождать. Чтобы было легче обозревать окрестности, он выбрал для стоянки полянку на вершине самого высокого холма, рядом с разрушенным храмом. Отсюда открывался прекрасный вид на гавань. Исследования острова показали, что корабли заходят сюда довольно часто – чтобы набрать воды либо укрыться от непогоды. Но разумнее понаблюдать сперва за кораблем издалека, прежде чем бежать к нему и проситься на борт.

Едва выбравшись на берег, Алекс сочинил убедительную речь, обращенную к жителям острова. Он собирался представиться моряком, спасшимся после кораблекрушения, и попросить о помощи. Но через пару часов юноша обнаружил, что остров необитаем. Тогда он решил приберечь эту историю для команды первого попавшегося судна.

Найденный им разрушенный храм, который при ближайшем осмотре оказался похож скорее на усыпальницу, располагался на самой высокой точке, и если бы не густая растительность, он был бы виден со всех концов острова. Молодой солдат нашел его с трудом еще и потому, что стены и крыша давным-давно обрушились. Руины обвил дикий виноград и скрыли невысокие деревца вечнозеленого лавра.

Алекс никогда прежде не пробовал лавровых ягод. Он взял одну ягодку в рот и сразу же выплюнул, скривившись от горечи. Невзирая на сильный голод, он не рискнул их есть, рассудив, что они скорее всего ядовиты.

Судя по размерам фундамента, в прежние времена это здание – храм, усыпальница или что это было на самом деле – занимало не много места. На верхней части одной из сохранившихся стен виднелись письмена, вырезанные в камне. Наверняка они были такими же древними, как и этот храм. Эти надписи были сделаны на нескольких языках, ни один из которых Алексу прочесть не удалось. От крыши остался небольшой карниз над маленькой комнатой, похожей на прихожую. Теперь там сновали птицы и вили свои гнезда. В крайнем случае Алекс мог спрятаться здесь от дождя. Судя по небу, скоро польет.

В течение долгих бесконечных часов юноша следил за морем, ожидая появления корабля, и пытался заглушить голод ягодами и грибами, которые не слишком горчили на вкус. Когда начался отлив, он спустился к берегу и принялся искать моллюсков и крабов. Увы, моллюсков не было, а прочие мелкие морские создания удирали в глубину, как только он пытался их схватить. Если бы у него остался нож, можно было бы сделать гарпун…

Так прошел весь остаток дня. Большую часть времени Алекс проводил в тени, спасаясь от палящего солнца, перебирая в уме все, что успели сообщить ему духи Диониса. И размышляя, что делать, если они больше никогда не появятся.

Еще до заката на небе появилась полная луна – круглобокая и призрачно-голубая. А когда солнце село, Алекс со своего высокого холма мог видеть лунную дорожку, заливающую море расплавленным серебром. Когда он устроился спать под остатками крыши усыпальницы, то попытался воззвать во сне к Астериону. Но ничего особого не увидел, а когда проснулся, сон сразу же забылся – ускользнул от него, как вода сквозь пальцы.


Как Алекс и думал, ему не пришлось долго ждать проходящего корабля. На следующее утро он увидел сразу два судна, спешащих к острову. Первое было маленьким и, судя по всему, принадлежало торговцам. Оно вошло в бухту и встало на якорь. А через час появился большой двадцативесельный корабль и перекрыл выход из бухты.

Юноша наблюдал за кораблями с верхушки дерева, которое росло рядом с развалинами храма. До берега было примерно двести ярдов, но Алексу сразу же не понравилось второе судно, со зловещей раскраской на борту. Сам он никогда не сталкивался с пиратами, зато слышал множество душераздирающих историй про них.

Обеспокоившись, он начал подбираться ближе, чтобы разглядеть, что там происходит, подробнее. На берегу собралась небольшая группа людей, но Алекс не мог толком их рассмотреть. Он совсем уже решил подобраться еще ближе, как заметил троих, которые спешили в глубь острова. Впереди шагал высокий седоватый мужчина, почти обнаженный, а следом за ним шли ребенок и молодая женщина, тоже едва прикрытые лоскутами ткани. Беглецы успели забраться довольно далеко от берега. Они поминутно оглядывались, будто страшась погони. Но никто за ними не гнался.

Алекс быстро сообразил, что проще будет сперва порасспросить этих троих. И спрыгнул с дерева.

Не успели беглецы подойти к нему ближе, как юноше показалось, что эту женщину он где-то уже видел.

Алекс никогда прежде не встречал мастера, который большую часть времени проводил в центре Лабиринта, зато ему не раз описывали Дедала.

Мужчина и мальчик замерли, пораженные появлением неведомо откуда взявшегося нагого парня. Вероятно, они решили, что это дикарь, абориген здешних мест. Но рабыня сразу же узнала Алекса.

И сам солдат наконец опознал Клару. Он тотчас же бросил взгляд за спину рабыни, надеясь, что из кустов вот-вот появится ее госпожа. Но никто не появился.

Едва представив своих спутников, Клара сообщила юноше:

– Мы думали, что ты заблудился, и не стали ждать. А где твоя одежда?

– Утонула. Пришлось раздеться, иначе я утонул бы вместе с ней. Мне пришлось долго плыть… Постой, а где царевна?

В его голосе прозвучала мольба.

– На берегу, – ответила рабыня неуверенным голосом.

Она повернула голову и взглянула туда, видимо, не зная, что случилось с ее госпожой.

– Неужели? Она… с ней…

– Пару минут назад с ней все было в порядке. Она висела на руке своего любовника. А у меня такого защитника там нет.

А Дедал, прищурившись, разглядывал медальон, висевший на шее Алекса.

– Это моя работа. Я сделал его для царевны, солдат. Откуда он у тебя?

– Ариадна сама подарила его мне, – расправил плечи юноша. – Я не стал бы снимать его, даже если бы тонул.

– Она вот так взяла и подарила тебе мою работу? – переспросил Дедал, не в силах представить такое легкомыслие.

– Это награда, сэр. Я сообщил царевне нечто, что она сочла очень важным.

– А как ты оказался здесь? – сменил тему мастер. – Только не говори, что плыл от самого Корика.

– Конечно, нет, сэр. Это слишком далеко. Но боюсь, что правда может показаться вам слишком невероятной. Мне помогли младшие духи Диониса, хотя сам бог умер. А что случилось с вами?

Трое беглецов рассказали о своих приключениях. Увы, они ничего не могли предложить Алексу в качестве одежды, поскольку сами были почти голыми. Чудесное платье, в котором Клара покинула дворец, успело превратиться в жалкие лохмотья и грозило вот-вот вообще рассыпаться. Дедал с сыном были одеты в кожаные передники, а Икар ухитрился где-то потерять свои сандалии. Еды тоже не было. Надежда в их глазах угасла, когда они услышали о тяготах жизни на этом пустынном острове.

Пока Алекс вел беглую троицу к своему укрытию на вершине холма, они пересказали обстоятельства побега более подробно. И закончили описанием пиратского судна и прямо противоположной реакции Ариадны и Тезея.

Вспомнив о царевне, Алекс снова вскарабкался на дерево и устремил взгляд на группу людей, стоявшую на залитом солнцем берегу. Поскольку расстояние до них увеличилось и никого узнать было невозможно, юноше показалось, что у кромки моря расхаживают только мужчины.

Дедал, ворча, залез к нему на дерево, зажмурился от яркого солнца и покачал головой.

– Наш корабль можно считать потерянным. Пираты наверняка уведут его с собой. И, сдается мне, наша команда примкнет к ним.

– А что будет с царевной?

– Трудно предсказать, – спокойно ответил мастер. – Когда я видел ее в последний раз, она еще цеплялась за своего царевича, который явно никакой не царевич, а самый настоящий пират. Возможно, она уже жалеет о том, что связалась с ним.

– Почему вы так думаете?

– Гм-м…

Они слезли с дерева. Алекс впал в уныние, узнав, что Ариадне придется остаться на пиратском судне вместе с любовником, который на самом деле не лучше этих разбойников. Алекс боялся, что Ариадна в опасности… пусть даже она, невзирая ни на что, верна своему возлюбленному.

От безысходности Алекс напустился на Клару:

– Почему ты не осталась рядом с ней?

– А какая от этого была бы польза? – развела руками девушка.

– Да. Да-да, ты права, – пробормотал Алекс и запустил пальцы в волосы. – О, боги! Если бы только я мог что-нибудь сделать!

Да, конечно, он еще мог успеть добежать до берега. И если пираты сразу же не прикончат его, если захотят взять с собой, он хотя бы будет рядом с царевной. Но при сложившихся обстоятельствах какой от этого прок?

Выходит, раз он не в силах собрать армию или флот, то остается одно, чтобы спасти Ариадну, – стать богом. И чтобы он, Алекс Пол-Имени, был способен что-то сделать, сперва ему нужно овладеть могуществом, обещанным слугами Диониса… а для этого попасть на нужный остров, в нужный храм!

Снова глянув в сторону двух кораблей, юноша убедился, что группа людей на берегу как будто пришла к согласию. По крайней мере пока. Дедал пересчитал их по головам и сказал, что, как он и думал, вся их команда решила примкнуть к пиратам, чтобы заняться более опасным промыслом.

– Что не удивительно, – заметил мастер. – Между торговлей и грабежом разница не так уж велика, и многие морские волки часто переходят эту границу, несколько раз меняя занятие.

– Наверное. Но…

Алекс никак не мог успокоиться.

Вскоре все моряки мирно разошлись по кораблям. И оба судна подняли паруса и вышли из бухты, унося с собой последний шанс Алекса встретиться с царевной в облике смертного мужчины. На мгновение ему почудилось, что на палубе большого корабля золотом блеснул отсвет солнца на каштановых кудрях Ариадны.


После того как оба судна скрылись из виду, беглецы сошлись на том, что ничего не остается, как ждать следующего корабля. Когда к острову подойдет надежный, то есть торговый корабль, притом не с Корика, они выйдут из укрытия и попросятся на борт.

– Если до этого не помрем от голода, – пожаловался Икар.

Алекс довел троицу новых островитян до вершины холма, где он провел прошлую ночь, и они разбили что-то вроде стоянки.

Неугомонный Икар отправился на поиски грибов и вскоре вернулся с воплем, что он отыскал чей-то поваленный дом. Конечно, это оказались развалины храма, которые Алекс начал осматривать еще вчера.

Заинтригованный Дедал пошел посмотреть на находку сына. Он содрал виноградные лозы с останков стены, чтобы получше разглядеть старинную кладку.

– Да, как укрытие не годится, – заключил он.

Здание было разрушено почти до основания, но мастер сообщил, что полустертая роспись на стенах изображает обряд поклонения солнечному богу. Правда, трудно было понять, что именно делают едва видимые цветные фигурки, если это вообще были фигуры людей.

Дедал выудил из водонепроницаемого мешочка, болтавшегося на поясе его фартука, трут и кресало и быстро развел небольшой костерок в ямке, вырытой в песчаной почве. Вообще-то готовить на костре было нечего, зато создалось ощущение обжитости и уюта.

Мастер сказал, что первоначально они хотели добраться до одного царства на материке. Тамошний правитель как-то предлагал Дедалу занять почетное место при его дворе. Дедал надеялся, что там он сможет в безопасности вырастить сына.

– А не найдется ли у вас местечко и для меня, господин? – спросила Клара.

Алекс удивился, когда мастер по-хозяйски погладил девушку по голове. Так мужчина ведет себя с женщиной, которую знает очень близко.

– Найдется, еще какое, – ответил Дедал. – Мне без тебя уже не обойтись.

И добавил, коснувшись рабского ошейника у нее на горле:

– Нужно поскорее избавиться от этой гадости.


В отчаянии вспоминая царевну Ариадну и ее злосчастную судьбу, Алекс сам не заметил, как выложил остальным все, что знал о Лике Диониса.

Ужин состоял из печеных корней и ягод и нескольких яиц, которые Икар нашел на высоком дереве в гнезде. Подкрепившись, Алекс обратился за советом к Дедалу, которого считал человеком опытным, мудрым и достойным доверия.

Когда зашел разговор на тему, что можно сделать, если подвернется случай заполучить Лик бога, Дедал без колебаний заявил, что он бы надеть Лик отказался.

– Неужели?

Мастер медленно кивнул.

– Я нахожу, что даже в шкуре простого человека у меня масса проблем. И я не горю желанием столкнуться с проблемами, которые встают перед богами.

И принялся прутиком выковыривать кусочки яичной скорлупы, застрявшей между зубов.

Алекс не мог смириться с таким ответом.

– Но подумай только, какую ты получишь силу!

– Ну и что путного сделали боги со своей силой? Стали небывало счастливыми? Нашли смысл жизни? Все, что мы знаем об их жизни, особо не вдохновляет.

Дедал сгреб горсть песка и начал медленно пропускать его сквозь пальцы.

– Существуют другие способы расширить возможности человека. И научиться разбираться в законах Вселенной.

Клара размечталась, погрузившись с головой в грезы о том, что она бы не упустила удачу из рук, только дайте ей шанс.

– Если бы я стала Артемидой…

И осеклась, сообразив, что некоторые мечты лучше оставлять при себе. Чтобы заполнить неловкую паузу, она обратилась к самому младшему участнику разговора:

– А каким бы богом ты хотел быть, господин Икар, если бы мог выбирать?

Мальчик поднял на нее сияющие глаза.

– Я хочу быть Аресом!

– Плохой выбор. Что же тут хорошего? – нахмурился его отец. – От кого ты этого набрался? Арес – это война и разрушение. Любой дурак умеет убивать, ломать и жечь.

Икар склонил головку, но слова отца явно не убедили ребенка, что его выбор действительно плох.

Клара вернулась к своим грезам и, коснувшись рабского ошейника, произнесла:

– А что бы сделала богиня, если бы обнаружила у себя на шее вот это?

– Освободилась бы от этого в следующую же минуту, – усмехнулся мастер. – Да, я должен что-нибудь придумать, как снять этот ошейник.

Алекс промолчал. Во многих землях, где правил закон или монарх, считалось преступлением, если какой-нибудь простой человек пытался снять рабский ошейник. Но на этом острове, успокоил себя юноша, законы устанавливают пираты и боги. Конечно, царевна Ариадна согласилась бы подарить свободу своей верной служанке.

Дедал пристально посмотрел на Алекса.

– А что касается твоего будущего, солдат, то оно под вопросом. Мы все хотели бы помочь царевне Ариадне, которая помогла всем нам. Но мы даже не знаем, куда она отправилась и где будет завтра. Возможно, никто из нас больше никогда ее не увидит. А любить на расстоянии крайне трудно.

Алекс объяснил, что спутники Диониса сказали ему о том, что Лик Дважды рожденного скрыт в одном из храмов Аполлона, на каком-то острове.

– Но я не знаю, в каком именно храме и где его искать. Они пропали, истаяли, и я не успел расспросить их.

– Печально, – подытожил мастер. – По самым скромным подсчетам, в Великом море тысячи островов, и храмы бога Солнца стоят почти на каждом из них. Я уже молчу о храмах на материке, которых вообще не счесть.

Алекс безнадежно кивнул и глянул на разрушенную стену древнего сооружения.

– Едва ли они имели в виду вот этот храм. Или этот остров. Потому что нам пришлось свернуть в сторону из-за нападения. Ну, вот я здесь, но никакого Лика не вижу. Сомнительно, что тот храм, о котором толковали духи, находится на Корике, иначе они не тащили бы меня так далеко. Кроме того, вряд ли после указов узурпатора там остался хотя бы один храм Аполлона.

– Ни одного, – покачал головой Дедал. – Шива, чтоб он ослеп на все три глаза, об этом позаботился.


Когда на остров спустилась ночь, костер перестали поддерживать, и он медленно угас. Было тепло, к тому же мастер заверил всех, что при необходимости он сможет развести огонь в любую минуту.

Вскоре Алекс остался в одиночестве. Дедал вежливо, но твердо дал ему понять, что желает уединиться со своей женщиной. И они устроились чуть ниже по склону холма. Если бы Алекс так не страдал по Ариадне, он бы сам с удовольствием увлек Клару в какой-нибудь укромный уголок.

Сразу заснуть не получилось. Тогда молодой солдат присел у главного входа в бывший храм – или усыпальницу – и стал любоваться лунными отблесками на морской поверхности. Без особой надежды он все-таки надеялся, что духи Диониса вот-вот вернутся. Вдруг юноша услышал шорох. Повернувшись в ту сторону, он увидел маленького Икара, выбирающегося из кустов.

– Привет, – сказал Алекс.

– Привет.

Мальчик был гол как сокол. Видимо, фартук он снял, когда готовился ко сну.

– Они друг друга греют, потому прогнали меня.

– Ясно. Ну, располагайся, если хочешь. Думаю, их ждать не стоит.

Икар пристроился под боком у Алекса и сразу же потянул руку к медальону, висевшему у юноши на шее.

– Это сделал мой папа, – сообщил он. – Я видел, как он его делал.

– Я знаю. Мы об этом уже говорили, наверное, ты прослушал. Он дал его царевне Ариадне, а она – мне.

– Почему? – полюбопытствовал малыш.

– Как награду. Я рассказал царевне кое-что… важное для нее.

– А что ты хранишь внутри? – с интересом спросил мальчик.

– Внутри?

– Ну да. Разве ты не знал? Он открывается. Вот так.

Приподнявшись, Икар ухватился за медальон слабыми ручками, и тот неожиданно раскрылся. Серебряный диск – задняя половинка – отделился от золотого – передней. Лишь тоненькая перемычка, практически невидимая, удерживала две половинки вместе.

И оттуда выпал какой-то небольшой предмет, до этого искусно уложенный в маленькую потайную выемку между серебром и золотом. Он упал на правую ногу Алекса.

Странный предмет был величиной с мужскую ладонь и слабо светился. Когда он коснулся кожи, юноша ощутил тепло и слабое покалывание. Алекс невнятно вскрикнул и вскочил на ноги, вцепившись обеими руками в эту штуку. Он знал, что это может быть одним – Ликом Диониса.

Никогда раньше ему не приходилось видеть или трогать подобную вещь, но сомнений быть не могло. Лик был похож на маску, вернее кусок маски. Ее хватило бы, чтобы прикрыть половину лица. Где-то посреди Лика был один-единственный сверкающий глаз. В данную минуту он таращился на того, кто держал Лик в руках.

Алекс снова издал горлом невнятный звук – возглас радости, удивления и страха одновременно. Маленький Икар, напуганный поведением Алекса, тоже вскочил и попятился к кустам.


Юноша недолго стоял на одном месте, сжимая вместилище божественной сути в руках, но самому ему это время показалось вечностью. Он даже дышать забыл.

В свете луны он заметил странную субстанцию или некий вид энергии, которая быстро переливалась внутри Лика Диониса. Плавный и бесконечный поток чего-то, похожего на хрустально-прозрачную воду или даже сам свет.

Волны… чего-то докатывались до краев маски и отражались обратно, перемещаясь сверху вниз и из стороны в сторону. В центре они сталкивались, перекрывая друг друга, но не ослабевая ни на мгновение.

Самой выразительной деталью Лика был глаз – левый. Он был сделан из кусочка странного, теплого и упругого вещества… По краям маска была слегка истрепана… она легко сгибалась и так же легко принимала исходную форму.

Алекс испытывал приятные ощущения от одного прикосновения этого предмета в пальцах и в том месте на ноге, куда маска упала, выпорхнув из медальона.


Убедившись в истинности этого предмета, юноша уже знал, что следует делать дальше.

Собственно, решение надеть Лик вовсе не было решением. Ведь царевна сама хотела, чтобы он пошел до конца, иначе она вообще не отдавала бы ему Лик.

Но Алекс слабо представлял, что можно ждать от Лика. И в последний миг, поднося приятно щекочущую маску к лицу, сквозь радость и решимость, он чувствовал себя самоубийцей.

Но это неприятное чувство длилось всего мгновение. Алекс не прислушивался к встревоженному лепету Икара. Юноша выдохнул имя той, единственной, и прижал маску к лицу так, чтобы око бога оказалось напротив его собственного глаза.

И с ним что-то случилось. Это было нечто прекрасное и ужасное одновременно.


Глава 19


Весь оставшийся день я, Астерион, посвятил поискам Эдит. Но она словно сквозь землю провалилась. Я искал еще несколько часов, по истечении которых мне пришлось признать, что девушку скорее всего поймали стражники.

Конечно, могло случиться и так, что бедняжка заблудилась в Лабиринте и быстрый осмотр ближайших коридоров ничего не даст. Оставалось надеяться, что во сне я сумею узнать, что с ней случилось. А пока я ничего не мог поделать.

Я распереживался. Хотя мы были знакомы так недолго, мне показалось, что девушка постепенно прониклась ко мне доверием, а может, и приязнью…

Перечитав только что написанное, я понял, что мне не удалось передать на бумаге всю сложность наших отношений. Но если бы я написал, что Эдит начала питать ко мне симпатию, а не простую благодарность, это было бы верхом глупости.

Так что буду придерживаться фактов. Она рассказывала мне кое-что о том, как она жила до того, как ее отправили на Корик с Людьми Дани. Судя по всему, она была счастлива. С самого детства Эдит привыкла поклоняться определенным богам или богиням, пока не стала служительницей культа Аполлона.

Как-то я ее спросил:

– А ты видела его когда-нибудь?

– Кого? – не поняла девушка. – Бога?! Самого Аполлона?

Ее глаза широко распахнулись.

– Н-нет. Неужели ты?..

– Нет. Я – нет.


Разрушитель верхом на быке слился с далекой линией горизонта, за которым лежал Корик. Распростертые вокруг Ариадны и Тезея пираты наконец осмелились оторвать носы от палубы.

– Что случилось? – одними губами спросила царевна у своего возлюбленного. – Что он тебе сказал? Чего он хотел?

Когда Ариадна умолкла, наступила тишина, которую нарушали только шум ветра и плеск волн о борт корабля.

Но царевна не собиралась сдерживаться, ее терпение истощилось.

– Что произошло? – настойчиво спросила она. – Что тебе сказал Шива?

Краем глаза она заметила, что все пираты повернули головы в ее сторону.

Широко расставив ноги, Тезей стоял на палубе – в одной набедренной повязке, сильный и красивый. Долгую минуту он молчал и тихо покачивал головой, глядя вслед улетевшему богу. А затем встряхнулся, повернулся и приказал гребцам садиться за весла. Корабль менял курс.

– Мы идем на Диа!

Когда рулевой склонился над компасом, Тезей повернулся к Ариадне и окинул ее странным, непроницаемым взглядом. Но отвечать на ее вопрос не спешил.

Царевна не привыкла к такой грубости и пренебрежению.

– Ты будешь отвечать или нет? Вы долго катались по небу. Чего ему было нужно?

Когда Тезей наконец ответил, он промолвил так тихо, что девушка едва расслышала его слова:

– Он хочет, чтобы я стал богом.

На корабле снова воцарилась тишина.

Рядом – руку протяни – гребцы мерно ворочали веслами, направляя судно к острову Диа. Остальные моряки тянули канаты, спуская единственный парус корабля. По приказу нового капитана все трудились не покладая рук. Но весь экипаж, без сомнения, не прекращал прислушиваться к разговору. Моряки понимали, что в любом деле, в которое ввяжутся Шива и их хозяин, расходной картой будут их собственные жизни.

– Ты шутишь? – сорвалось с губ Ариадны.

Девушка с горечью понимала, что солнце и морская соль поспособствовали тому, что ее губы растрескались, а кожа покраснела. Прекрасное дворцовое платье превратилось в жалкие лохмотья. Сейчас на царевне были разномастные одежки, изъятые Тезеем у членов экипажа. В эту минуту Ариадна отчетливо сознавала, как она не похожа на прежнюю великолепную царевну Корика, которая еще несколько дней назад спокойно жила в своих палатах. Если бы она сейчас появилась в таком виде у дворцовых ворот, стража ни за что не пропустила бы подозрительную нищенку. Ее никто не узнал бы.

– Отнюдь, – наконец ответил Тезей.

Только сейчас Ариадна заметила, как он возбужден и в то же время убийственно серьезен. Впервые царевне пришло в голову, что ее возлюбленный часто улыбается и смеется, но еще ни разу он не шутил.

Она до сих пор злилась на Тезея, а теперь ее начала раздражать вся ситуация в целом.

– А когда и каким образом должно состояться это великое превращение?

– Каким образом? Очень простым. Мне сказали, где почти наверняка спрятан Лик бога. Шива хочет, чтобы я отправился туда, взял его и надел. Когда? Ну, через несколько дней.

– И каким богом ты должен стать? – тихо спросила Ариадна.

– Да какая разница? – воскликнул Тезей с прорвавшимся в голосе триумфом. Ариадне пришлось признать, что он одарил ее презрительным взглядом. – Вообще-то, Дионисом. Боги, демоны… Да, ну у тебя и вид, с этим облезшим носом!

– Значит, это обещал тебе Шива?

– Сам Шива, – гордо кивнул Тезей и слегка раздулся от важности.

– Значит, это обещал тебе Шива, – повторила Ариадна, не в силах поверить этому известию.

– Ты что, глухая? Я так и сказал!

Чем больше Ариадна думала о словах Тезея, тем меньше ей это нравилось.

– А большая разница! Ты же не собираешься… ты ведь не можешь… заключить союз с таким, как Шива! Только не с демоном, который убил моего отца!

– Шива не убивал его.

Тезей обладал талантом убеждать людей в том, что он говорит. Иногда Ариадна замечала, что он использует свой талант для того, чтобы убедить кого-то в заведомой неправде.

Но на Ариадну его слова не произвели впечатления, что сразу же отразилось во взгляде принцессы.

– Разрушитель сам тебе это сказал?

– Мы говорили о другом, – раздраженно ответил Тезей.

– О чем же?

Тезей отмахнулся от ее вопроса.

– А что касается твоего отца, откуда ты сама знаешь, что там было? – прищурился он. – Ты видела все своими глазами?

– Я видела тело моего отца!

В эту минуту палуба корабля качнулась, когда судно соскользнуло с высокой волны, и Ариадна почувствовала, как ее желудок прыгнул к самому горлу. Девушка с ужасом сжалась, ожидая приступа морской болезни. Но палуба выровнялась, а желудок отпустило.

– И я, и моя сестра видели его труп!

Тезей стоял, вцепившись в тонкие тросы, которые удерживали единственную мачту корабля.

– Но ты же не видела, как он погиб?

– Все и так было ясно. Он погиб… от страшных ран, – задыхаясь от гнева, промолвила Ариадна. – Ран, нанесенных мечом.

– Ну, вот! Шива убивает врагов лучом пламени. У него и меча-то нет.

– Он убивает не только врагов, но и множество невинных жертв. Он уничтожит тебя, если мы вовремя не унесем ноги!

Тезея вовсе не тронули ее слова, но некоторое время он молчал. И Ариадна прочитала у него в глазах нечто гораздо страшнее простого равнодушия.

– Он не уничтожил меня сейчас, хотя и мог. Нет, он предложил мне стать его союзником. Почему ты считаешь Шиву своим врагом? Он же не тронул твою сестру, а?

– Я ничего о ней не знаю, ее могли уже убить. Превратить в пепел или замучить в клетке. Шива – союзник моего дяди, разве ты забыл об этом?

– На острове осталась целая армия, и среди военных есть твои приятели. Я не говорю, что твой дядя ни при чем, может, он и виноват. Но при чем тут Шива? Ты сама признала, что не видела, как погиб твой отец. Говорят, этой ночью он взывал к какому-то богу.

– Нет, его убили не на моих глазах. Но мне… рассказал доверенный человек.

– Какой еще человек? – нахмурился Тезей.

Ариадна не стала отвечать.

– Значит, не расскажешь?

Голос Тезея звучал отстраненно. Царевич оглядывал безмятежным взглядом далекий горизонт и явно не стремился узнать правду. Наверняка сейчас перед его глазами проплывали чудесные видения захватывающих приключений, которые ждут его впереди. Как только он станет богом.

Но Ариадна не собиралась сдаваться так быстро.

– Значит, ты собираешься стать Дионисом. А ты подумал, с чего это Шива делает тебе такое одолжение?

– Чего тут думать? Ни один Лик не может долго оставаться незамеченным. Рано или поздно его находят. Видимо, дело в какой-то божественной силе. И повелитель Шива желает, чтобы Лик Диониса носил тот, кому он может доверять.

Помолчав, Тезей добавил:

– Если тот доверенный человек – твой брат, я бы не стал особо доверять его словам. Его ведь тоже там не было. Ему снятся сны, а он думает, что это правда.

– Иногда так оно и есть, – холодно промолвила Ариадна. – И даже очень часто.

Хотя она и разгневалась, но семя сомнения уже дало свои всходы. Намек на приятелей в армии был довольно ясен: офицеры и друзья царевны не отказывались служить узурпатору и его новому богу. И что она знала об этом молодом стражнике – Алексе что-то там?

Стремление Ариадны к любви и приключениям оставило ее барахтаться в море неопределенности и неуверенности. Но внезапно она взволнованно осознала, что в мире есть только один человек, в котором она не может сомневаться. Этому человеку она доверила свое тело. Красавец Тезей смотрел на нее таким пронзительным взглядом, что у Ариадны подкосились ноги.


Береговая линия Диа была в сотни раз ровнее и длиннее, чем на острове Спасения. Здесь проживало несколько тысяч островитян. Но на Диа не было ничего похожего на крупный город. Никто уже не помнил, когда в последний раз на острове было сильное централизованное управление. Самой выдающейся топографической особенностью острова была череда высоких холмов, которые поднимались на три тысячи футов над уровнем моря. Местные жители называли эти холмы, пересекающие центр острова с севера на юг, горами. Вершины холмов были источены ветром и выжжены солнцем, но на склонах влаги хватало, и они поросли густой зеленью.

По форме Диа представлял собой неровный прямоугольник, примерно десять на шестнадцать миль. В настоящее время Диа управляла кучка неудачников из числа горожан. Остров торговал превосходным белым мрамором, белым вином и кое-какими фруктами. Столица и главный порт Диа находились на западной оконечности острова – противоположной той, где причалили оба корабля Тезея.


Первым, что заметили с кораблей моряки, были, естественно, вершины гор.

Когда суда подошли поближе, их экипаж заприметил у берегов несколько парусников, которые, видимо, наблюдали за пришельцами с моря. Все заворчали, поняв, что их успели уже взять на заметку. Местные жители, предупрежденные командой парусников, успеют организовать оборону или, на худой конец, спрятать в укрытие женщин и ценности.

– Правда, они не знают, где мы собираемся высаживаться.

Жители Диа тоже платили Миносу дань. За последнее время они так и не сумели объединиться между собой и стать сколь-либо значительной силой.


Тезей не увидел у острова корабля своего отца.

– Шива сказал, что он может здесь околачиваться и что я могу рассчитывать на кое-какую помощь. Думаю, что старый черт все же объявится, но вот когда?

– Разве ваши отношения с отцом не разладились? – удивилась Ариадна. – Насколько я поняла, именно он виноват в том, что ты оказался среди Людей Дани?

Тезей глянул куда-то вдаль, слегка ухмыльнувшись.

– Мы с папочкой не всегда сходимся во мнениях. Но тем не менее никогда не пытаемся скрыть их друг от друга.

Ариадна так и не поняла, каким образом он собирается приветствовать старого черта, когда тот объявится.


А на острове Корик Шива приказал Персу направить в помощь Тезею все силы, свободные и находящиеся под рукой.

К счастью, в ближайшем порту стояли на якоре несколько кораблей, в том числе один из них принадлежал Эгею, легендарному повелителю пиратов. Во время краткого полета под облаками Тезей с Шивой пришли к заключению, что Эгей может пригодиться им, когда дело дойдет до драки. Конечно, если только его не придется искать несколько месяцев. Но так сложилось, что Эгей сам прибыл на Корик. Царь Перс как-то объявил, что будет рад увидеть у себя на службе джентльменов удачи, и этот альянс сулил значительные выгоды обеим сторонам. Прежде чем отплыть в открытое море, Эгей взял на борт девушку Эдит, пойманную в Лабиринте. Она могла пригодиться в качестве проводницы и заложницы, поскольку родилась на Диа.

Сам Разрушитель следил за обустройством своего нового храма. Царь Перс захаживал в этот храм, объясняя это тем, что желает лично проследить, чтобы все убранство соответствовало требованиям бога. Рабочие и мастеровые, которым приказали не прекращать работ, невзирая на присутствие божества и властителя, возились и стучали молотками под потолком будущего храма, ругаясь и время от времени роняя вниз куски дерева и обломки камней. Так что именитым гостям пришлось спрятаться под лесами. Клубы пыли, пронизанные стрелами солнечных лучей, врывающихся в окна, наполняли все внутреннее помещение храма.

Перс напряженно слушал пересказ бога о встрече с Тезеем и заверения, что молодой принц пиратов скоро наденет Лик Диониса. Царь почти ничего не знал об этом удивительно удачливом молодом человеке, кроме того, что ему удалось избежать жертвоприношения. А еще у него была романтическая интрижка с Ариадной.

Неожиданно Перса пробил озноб – озарила страшная догадка, что Шива собирается сместить его с трона и передать власть Федре.

Он ничего не стал говорить Разрушителю о своих подозрениях, правда, поинтересовался словно невзначай:

– Не держит ли этот Тезей на меня зла?

Как обычно казалось, внимание бога было направлено на что-то отвлеченное. Он устремил взгляд куда-то вверх, сквозь настил лесов, размышляя над важным вопросом: как лучше разместить ряд черепов на стене – вертикально или горизонтально? Стена была достаточно высокой и широкой, черепов там поместится много. Может, эффектней будет просто раскидать их по стене в живописном беспорядке?

– Полагаю, что не больше, чем на все человечество в целом.

Царь ответил, что если так и есть, то он не возражает. Понимая, что его возражения все равно ничего не изменили бы.

– Откуда, о владыка, вы узнали, что Лик Диониса находится именно на острове Диа?

– Так сказал твой Креон, он проводил магическое расследование.

– Могу я спросить, повелитель, как он его проводил?

Шива раздраженно пожал плечами.

– Кое-что он узнал у одного из своих коллег.

Шива, конечно, не вникал в путаные объяснения Креона, но не хотел показывать смертному свою неосведомленность.

– Естественно, он может и ошибиться, но мы не должны упускать ни единого шанса.

А Перс припомнил другие предсказания Креона, особенно касающиеся Лика Зевса, которые так и не исполнились. Но царь из опасения навлечь на себя гнев божества не стал высказывать эти мысли вслух. Оба расследования – на физическом и магическом уровне – продолжались до сих пор. Но и легенда, и практический опыт свидетельствовали, что Лабиринт – любой ответ на любой вопрос – невероятно труден для изучения.

Бог молчал. «Наверное, – подумал Перс, – Шива размышляет на ту же тему».

Тут появился помянутый Креон, который сообщил, что Аид готов к переговорам.

Шива выпрямился во весь рост.

– Великолепно.

– Повелитель Шива отправится на Диа лично? – поинтересовался верховный жрец. И озабоченно глянул вверх, на мастеров, когда мимо снова просвистел какой-то обломок.

– Не сейчас.

Шива намеревался подождать, пока Тезей успеет добраться на своих двух кораблях до острова, а потом явиться и принять личное участие во всем происходящем. Но сперва нужно встретиться с Аидом. По самой своей природе владыка Подземного царства был во много раз могущественней какого-то Диониса.

Разрушителю не хотелось снова убеждать этих смертных в том, что полчища врагов только и мечтают, как подстроить ему, Шиве, ловушку. Тем более его ждут более выжные дела – заключение союза с Аидом. Поиски подходящего кандидата для роли Диониса, конечно, нужное занятие, но Шива был уверен, что на его собственную участь их результат не повлияет.

– Владыка Аид выразил желание заключить со мной союз, – сообщил бог Персу.

– Деяния богов велики и славны, – пробормотал царь. – Когда мой господин отправится на встречу?

– Скоро, – сухо отрезал Шива, а Перс испугался, что, сам того не желая, чем-то прогневил Разрушителя. – Очень скоро.


Последние аватары Аида и Шивы никогда не встречались, и, насколько Шива помнил, их предыдущие воплощения виделись только случайно и мельком. Так что Шива знал, что отправляться на грядущее совещание нужно со всеми предосторожностями.

Вскоре к Разрушителю явились гонцы от Аида и сообщили место и время встречи. Богам предстояло сойтись на новом острове вулканического происхождения вдалеке от Корика, который до сих пор был раскален добела. Шива уже успел облететь это место дозором. Конечно, Аид и его слуги из Подземного царства без всякого ущерба перенесут такое пекло, но вот самому Шиве оно показалось чересчур горячим. Он решил, что сил хватит, чтобы не позволить смертному телу повредиться, но удовольствие в целом было сомнительным.

А еще он заметил, что смертные прислужники Аида относятся к нему совсем не так, как жрецы Креона. Шива едва сдержал гнев, вызванный их высокомерным поведением, но все же не рискнул уничтожить или даже устроить взбучку на словах. Негодяи были так уверены в своей безопасности, что и ухом не повели, когда Шива чуть разомкнул Третье Око. Ну, разве что стали чуть более почтительны.

Эти люди были новичками в своем деле. Их предшественники потеряли работу – и это не последнее, что они потеряли, – во время глобальной чистки кадров, которую Аид устроил своим слугам после схватки с Аполлоном.


Наконец встреча состоялась. Сверкали молнии, потоки ливня низвергались на неостывшую лаву и, не успев коснуться ее, тут же обращались в пар, который, шипя, клубами поднимался к тучам. Смертные и боги стояли на немного остывшей земле, окруженные этой белой пеленой.

Представляться никто не спешил. Создалось впечатление, что кое-кто даже постарался скрыть свой истинный облик. На мгновение Шиве пришло в голову, что все это – часть одного ужасного заговора против него. Ну, если это так и было, разворачиваться и давать стрекача уже поздно.

Аид появился из самой темной части острова, над которой клубились мрачные грозовые тучи. Владыка Преисподней выглядел скорее сгустком тьмы, чем человеком. Трудно было разобрать, каков он с виду, но у зрителей сложился смутный образ косматой головы и могучих бугристых плеч. На его груди лежала непонятная черная цепь.

Голос Аида был глубоким и раскатистым, казалось, что он звучит под сводами просторной пещеры.

Как и все прочие боги, когда-то смертное тело Шивы расхаживало по земле, ничем не отличаясь от себе подобных. Но, в отличие от многих остальных богов, Разрушитель сделал все возможное, чтобы никогда больше не вспоминать об этом периоде своей жизни. Он, помимо своего желания, был потрясен силой и могуществом Аида. А еще напуган. «Предвечный мрак, кромешная тьма, которую не в силах развеять Солнце само. Смертоносное пламя Третьего Ока канет в этой тьме без следа, как капля в океане».

Перешептываясь с ближайшими соседями, Шива постепенно начал разбираться в ситуации. Некоторые из богов, на которых владыка Подземного мира рассчитывал, отказались присоединиться к его партии, а других попросту не удалось отыскать. Кто-то из богов отсутствовал по той простой причине, что их Лики на данный момент никто не носил. Некоторые недолюбливали Аида или боялись так сильно, что одна мысль о близком сотрудничестве повергала их в ужас.

Или же они больше боялись Аполлона. Даже те, кто никогда не числился врагом Солнечного бога, кто с готовностью бы стал его другом и союзником, чувствовали себя неловко в его присутствии. Конечно, многое зависело от характера и поведения каждого конкретного аватары. В целом мировое сообщество богов – если такую разнородную толпу божеств вообще можно назвать сообществом – не спешило выбирать в этом конфликте ту или иную сторону. Большая их часть, судя по всему, решила подождать и поглядеть, что будет.

– Плохо, что нет Таната, – заметил один из богов. – Я давно уже не видел его Лика ни на одном человеке.

– А я вообще не видел и буду рад, если никогда не увижу, – со смешком добавил второй.

– Не заметно, что численность смертных сокращается медленней, даже в отсутствие самой Смерти.


У Аида были свои соображения по вопросу, какие Лики богов нужнее и кому их надевать. Он собирался прикончить очередного выскочку-аватару Диониса, но вот никак не мог решить, кому из своих людей можно доверить этот Лик. Идеальным выходом было бы спрятать Лик в бездонную черную пропасть, чтобы никто из потенциальных врагов не смог бы воспользоваться силой Диониса.

Шива возразил и сказал, что уже нашел подходящего кандидата на роль Диониса.

– Хорошо, – промолвил Аид, который так и не подобрал удачной кандидатуры со своей стороны, – может, человек Шивы и подойдет, этот, как его… Тезей. Но сначала я должен увидеться с ним.


После переговоров собравшимся богам была продемонстрирована новая версия Цербера. Конечно, Цербер не был богом, соответственно, он никогда не был и человеком. Нет, врата Подземного мира охранял покорный инструмент, мощное оружие из арсеналов Аида.

Сперва содрогнулась земля, потом словно что-то разорвалось – во все стороны полетели камни и грязь. Показались мощные лапы, работающие с невообразимой скоростью, оснащенные острыми алмазными когтями, против которых не устоят ничьи когти, зубы или кости. Под их ударами не только земля, но и камни превращались в пыль.

Совершенно безразличный к невыносимому жару, Цербер закончил прокладывать ровный круглый тоннель.

– Помнится мне, что он был каким-то другим, более похожим на пса.

– То была старая версия… Ее убил Аполлон больше года тому назад.

Аполлон… словно сквозняком потянуло через духоту и влагу.

Глядя на чудовище, Шива пришел к выводу, что оно не живое и никогда таким не было, хотя тело зверя было гибким и несимметричным и покрыто шерстью. Густой рыжей шерстью, наводящей на мысли о волосах последнего аватары Аполлона. Цербер не дышал, и даже глаза его казались мертвыми.

Без сомнения, это был некий артефакт, созданный древними одилическими силами.

– Откуда Аид его взял? – негромко удивился кто-то.

– Кто знает?

Раскаты грома надвигающейся грозы слышались все отчетливей. Невольно всем пришла в голову мысль, что сам Зевс прислушивается к их переговорам.

Аид продолжал демонстрировать великолепное равнодушие, тогда как все остальные пожалели, что не собрались глубокой ночью, подальше от великого Ока Аполлона.

Чтобы закрыть тему Солнечного бога, Аид заверил собравшихся союзников, что он уже готов снова сразиться с Аполлоном.

– На этот раз ему не спастись, этому не терпящему крови!

В начале переговоров Аид впечатлил Шиву. А под конец Разрушитель был уже изрядно напуган. Эта черная глыба напротив, вместе с Посейдоном и Зевсом, входила в триумвират, правящий Вселенной. Шива уже привык играть на нервах собеседников, приоткрывая веко Третьего Ока и глядя на испуганную реакцию тех, с кем в данный момент разговаривал. Но сейчас Третье Око оставалось плотно прикрытым.

И ужас Шивы не прошел даже после окончания встречи. Даже после того, как Аид пообещал, что признает и укрепит власть его, Шивы, на Корике.


Верховный жрец Креон, занимавшийся собственными расчетами, пришел к выводу, что таинственным силам, рассказавшим ему о сокровище, вполне можно доверять.

Потому что если им доверять нельзя, то лучше вообще не жить. Но эту мысль он быстро отбросил.


Глава 20


За мгновение до того, как примерить Лик Диониса, Алекс понятия не имел, что произойдет с ним в следующую минуту. Но что произойдет нечто ужасное, он ни капли не сомневался. Юноша припечатал маску на лоб, щеку и на левое ухо и левый глаз. Он весь сжался, ожидая, что сила Диониса сокрушит его тело и разум. Алекс чувствовал себя мышью в зубах у кошки.

То, что случилось, оказалось не таким катастрофическим, как он себе представлял, но Лик не оставил ни единой клеточки его тела неизменной.

Левый глаз видел мир совершенно по-другому, нежели прежде. Везде, куда Алекс бросал взгляд, трепетала, двигалась, плескалась в красных и зеленых тонах, сияла жизнь. Нет, не повсюду. Пустое небо оставалось прежним, как и некоторые черные валуны. Их форма и цвет говорили о том, что эти камни оставались неизменными с тех времен, как появились на земле. Правый глаз, как и правое ухо, не нес никакой особой информации, поскольку остался человеческим. Сперва это двойное восприятие смешало все чувства, но вскоре юноша свыкся.

В левом ухе звучали звуки, которые и звуками трудно было назвать – неясный шепот, только отзвук шепота; то ли был, то ли нет… А если прислушаться, этот ритмичный шепот-шелест превращался в пульс и дыхание находящихся рядом людей.

Кроме внезапной перемены в органах чувств, молодой солдат первым делом ощутил, что изменилось само его тело. Подсознательно он ждал, что станет десяти футов ростом, но, естественно, ничего такого не произошло. Зато ему показалось, что его грудь расширилась, а руки и ноги стали более изящными. Когда Алекс подумал о зеркале, один из воскресших духов выхватил прямо из воздуха красивое зеркальце из серебра и стекла.

Вот тут юноша осознал, что наконец может видеть духов из собственного эскорта. Притом они появлялись, когда он задумывался о них – так человек может следить за своим дыханием, если начинает отдавать себе отчет во вдохах-выдохах. Теперь он мог узнать имена каждого в отдельности, стоило только пожелать. Среди них были и менады, или вакханки, около десятка, половина – совершенно нагие, остальные – завернутые в прозрачные покрывала. Простому солдату они показались невыносимо прекрасными. Большинство менад были юными, полуженщинами-полудетьми. Их гладкая кожа была всех возможных в человеческой природе цветов, притом некоторые оттенки ни Алекс, ни Дионис никогда не видели у обычных людей.

Вокруг прыгали мохноногие сатиры, все явственно мужского пола, все разного возраста – от стариков до подростков. Алекс вспомнил, что их вожаком был толстопузый и похотливый старикан по имени Силен. Не успел юноша приглядеться к ним попристальней, как они покорно материализовались, все вместе – сатиры и менады вперемешку, спеша исполнить волю своего повелителя. Как только он захотел, чтобы свита удалилась, все они исчезли.

Пусть пока побудут невидимыми. Ему хотелось побыть хотя бы в иллюзорном одиночестве, чтобы освоиться с новым собой и новым миром.

И тут же память того, прежнего Алекса подсказала, что недостает леопардов и колесницы. А накопленный за многие жизни опыт бога сразу же объяснил юноше, что восстановление таких важных деталей может занять несколько дней.

Но кроме трепещущей повсюду жизни он заметил кое-что еще. Новая память поманила возможностью сладостных безумств – собственных и перенесенных на других, о чем свидетельствовала предвкушающая свита. Алекс с трудом вынырнул из глубин заманчивого видения.

Стоило только подумать о тирсе – и он сразу же появился. Только что не было, а вот пальцы уже сжимают рукоять волшебного орудия. Юноша знал – стоит лишь поворошить чудесную новую память, и она выдаст тысячи способов сотворить тысячу чудес с помощью тирса. Здорово, но сперва…

Сперва необходимо утолить эту невероятную, невыносимую жажду. И не водой, а вином. Ему осталось только протянуть руку и взять из ниоткуда бокал, полный превосходного вина. Одновременно перед его мысленным взором пронеслись сладострастные видения обнаженных женщин, их тела маняще извивались в похотливом танце. И тут же Алекс сообразил, что все это не сон. Видения стали явью, обрели кровь и плоть – еще какую плоть!

Разномастные сатиры пустились в пляс вместе с женщинами. Они взбрыкивали мохнатыми ногами и размахивали факелами, которые выбрасывали длинные разноцветные языки пламени. Козлоногие рогачи фыркали и гарцевали в такт музыке, потом закружили женщин по поляне в неистовом танце, а затем все это быстро переросло в самую настоящую оргию.


Его человеческое сознание и тело недолго выдерживали такой накал. Вскоре оглушающая волна страсти, затопившая разум, схлынула и улеглась. Буря миновала, сменившись блаженной истомой.

Алекс понятия не имел, сколько прошло времени. Он очнулся, едва дыша и ничего не слыша от гула крови в ушах. Единственное, на что его хватило, – понять, что разгулявшуюся похоть он под конец утолил с Кларой. Она вновь шевельнулась под юношей, но уже без всякой страсти, просто пытаясь освободиться от его тяжести. Со сдавленным стоном новоявленный бог – все еще Алекс, да не совсем Алекс – приподнялся на локтях. Девушка с трудом отползла в сторонку. Юноша завалился набок и замер.

Перед его мысленным взором извивались обнаженные тела, совокупляющиеся в едином, непрестанном ритме. Он закрыл глаза – не помогло, видение не исчезло. Но вскоре потеряло четкость и постепенно угасло.

Очевидно, Клару, как и его самого, охватило безумие, которое наслал Дионис. Дедалу тоже не удалось устоять. Но Алекса насторожило другое. Когда общий разгул затих, у юноши появилось стойкое ощущение, что за ними наблюдают. И наблюдали все время, даже на пике бушевавших страстей. Краем глаза он заметил женщину – прекрасную темноволосую женщину, закутанную в покрывало, которое мерцало и переливалось всеми цветами радуги. Незнакомка с явным интересом следила за оргией, но не спешила принимать в ней участие.

Кто она? Кто может с легкостью противостоять не только козлоногим сатирам, но и всемогущей страсти самого Диониса? И новая память услужливо подсказала ответ – Цирцея. Не богиня, а смертная женщина, хотя она и оставалась такой же юной и прекрасной, как и двести лет назад. О более ранних временах, по крайней мере по данному вопросу, память бога не могла выдать ничего определенного. Дважды рожденный решил, что было бы неплохо перекинуться парой слов с Цирцеей, но она исчезла.


Алекс почувствовал, что его истома начала как-то незаметно переходить в дремоту. Не спать, не сейчас! Потом он поспит – ни богам, ни людям от этого никуда не деться, – но пока сон подождет.

Тирс лежал неподалеку. Юноша поднял его и огляделся, но не увидел ни колесницы, ни леопардов.

Раздумывая над тем, что произошло, и покопавшись в памяти Диониса, Алекс постепенно осознал, что большая часть ночной оргии имела место только у него в голове. Большая часть, но далеко не все.

Что ж, он и не надеялся, что Лик Диониса, который он с такой готовностью принял в себя, принесет ему мир и покой. Самое последнее, что можно ожидать от бога с таким послужным списком, – это аскезы и душевного покоя. Этот бог скорее лишает и того, и другого.

Только что юношу накрыла с головой грохочущая волна божественного безумия и утащила за собой в океан. Довольно скоро Алекс понял, что выбраться уже не сумеет. Дионису уже случалось переживать такое, так что с ним ничего не случится. Но вот он, человек, долго так не выдержит.


На пару минут юноша задремал, растянувшись на неровном полу разрушенного храма. И пробудился от страшного чувства вины – он забыл о царевне! Все это время, а кажется, что прошло уже много часов, он не думал о ней. Проснувшись, Алекс почувствовал себя прежним, обычным Алексом, насколько он вообще может быть теперь самим собой. Божественная сущность улеглась, затихла. Остался простой смущенный парень, правда обладающий возможностью вернуть необычные способности.

И снова сердце кольнуло чувство вины при мысли, что сейчас, в этот самый миг, возможно, Ариадне крайне необходима его помощь. Теперь-то он в силах ей помочь. А он, вместо того чтобы, не теряя драгоценные минуты, мчаться ей на выручку, занялся… «Но ведь мною овладел бог, – напомнил Алекс сам себе. – У меня не было ни единого шанса».

Хорошая отговорка, но это только отговорка.

И тут из глубин обычной, человеческой памяти выплыло кошмарное видение промокшего, пьяного предшественника, распростершегося на полу главного зала корикского дворца. Именно это воспоминание заставило юношу немедля вскочить на ноги.


– Здравствуй.

Этот глубокий, певучий голос спутать невозможно. Рядом снова возникла смертная волшебница Цирцея в чудесных одеждах собственной работы. На этот раз она явилась во плоти, а не в виде призрака. Цвет ее волос и кожи казался таким же меняющимся, неуловимым, как и раскраска одежды.

– Значит, это ты – новый Дионис. Я вижу, владыка, что твое новое тело нравится тебе. Приношу свои поздравления, ты сумел спастись от Разрушителя.

Алексу показалось, что в слове «владыка» мелькнула легкая насмешка.

– Спасибо, милочка.

Дионис обращался к Цирцее так, как принц мог бы обращаться к любимой актрисе или танцовщице. Слова незнакомого языка сами срывались с губ Алекса Пол-Имени. Конечно, бог Дионис с легкостью говорил на этом языке.

– Может, как-нибудь потом?..

– Это приглашение? – Цирцея изящно изобразила удивление. Она стояла в непринужденной позе, скрестив руки и чуть склонив набок красивую головку. – Все может быть… но думаю, что нет. У тебя никогда не было отбоя от желающих принять участие в общем безумии.

Алекс медленно кивнул. Затем бог, который поселился в его теле, отвесил гостье легкий, полунасмешливый поклон. И отсалютовал тирсом.

– Но среди них нет женщины с твоим опытом, Цирцея, и с твоей красотой.

– О, Дважды рожденный бог, принимаю твой комплимент. Но, признаться, твои праздники чересчур шумны и суетливы для женщины моего возраста.

Правый глаз Алекса, ничем не отличающийся от обычного человеческого глаза, зрел перед собой девушку не старше двадцати лет. Даже волшебный левый глаз не видел ни следа увядания на теле и лице этой прекрасной женщины, хотя юной ее уже было не назвать.

– Где Аполлон? – спросил бог.

– Полагаю, тебе незачем искать его. Труженик сам ищет тебя и скоро найдет, – ответила Цирцея и чуть помолчала. – Наверняка вы неплохо обустроились в ваших нынешних аватарах.

– Я не желаю это обсуждать! Где Лик Зевса?

– О, лорд Ди! Да если бы я знала это… разве бы я теряла время на досужие разговоры?

– Ясно. Наверняка у тебя есть более важные дела.

– Вы смеетесь над бедной женщиной, повелитель… но вы правы. Кроме того, негоже простой смертной проводить много времени в таком блистательном обществе.

– Ты насмехаешься надо мной? – взревел бог.

Сам Алекс был полностью покорен и очарован манящим видением неуловимой красоты этой женщины, но вот Дионис начал выходить из себя.

Зазвенел серебристый смех, и, прежде чем бог успел разозлиться, гостья пропала. Ни одно божество не могло бы исчезнуть мгновенно и невероятно, как эта смертная женщина.


Выспавшись, Алекс обнаружил, что он больше не был голым – откуда-то на нем появился богатый пурпурный плащ. Каким-то чудесным образом юноша чувствовал и понимал все, что росло и жило на острове, включая ночных птиц, парящих над лесом.

Занимающийся рассвет постепенно осветил истоптанные кусты, разбросанную одежду и лоскутья чудесных одеяний свиты Диониса – последние таяли на глазах, как только Алекс обращал на них свой взор. Зато оставались выгоревшие факелы. Поскольку они никуда не думали исчезать, видимо, ночную оргию освещал самый настоящий огонь.


Полностью придя в себя, Алекс вспомнил, что ему предстоит решить массу важных вопросов. Даже без напоминаний Цирцеи он знал, что безжалостный убийца Шива не успокоится, пока не выследит его. Так что, невзирая на новообретенные способности бога, Алексу угрожала смертельная опасность.

Как и всему миру. Если Лик Зевса и вправду лежит где-то и ждет своего часа… Сам Алекс не мог полностью осознать последствий находки этого Лика. А вот Дионис смог, и Алекс ощутил невыразимый ужас бога.


Но его желание спасти царевну не уменьшилось ни на йоту. Юноша успокоился, осознав, что остался простым человеком и тем, прежним Алексом, каким он был раньше. Хотя в то же время он стал и кем-то еще, кем-то большим, чем просто человек. Прежде чем надеть Лик Диониса, в глубине души юноша боялся, что бог поглотит его личность. Но сейчас вся обширная память Диониса успокоила молодого солдата – ничего подобного произойти не могло в принципе.

Если только его жизнь не превратится в чередование экстаза и бешеной ярости. Новая память древнего бога заверяла Алекса, что это могло стать для него началом конца. Многие аватары прожили короткую жизнь, надев Лик Диониса.

Теплые камни, которыми был выложен пол заросшего зеленью храма, оказались влажными после ночной оргии. Но не от крови. Единственной красной жидкостью было вино. Существовали боги и похуже Диониса. Алекс боялся ворошить новую память в поиске имен этих богов, но понимал, что рано или поздно ему придется это сделать.


Большая часть участников ночного сумасшествия, не облаченных в живую плоть, растворилась в воздухе или же в земле – этого не знал не только Алекс, а и сам Дионис. На поляне остались четыре тела, включая его собственное. Одним из тел был маленький Икар, который мирно проспал всю ночь невинным сном младенца и до сих пор дремал, свернувшись калачиком рядом с не успевшим остыть кострищем. Судя по всему, никто из четверых путешественников не пострадал, хотя мастер и Клара казались немного изможденными.

Металлический ошейник Клары пропал. Алекс не мог вспомнить, что помогло снять его – власть божества или же искусность Дедала. Там, где металлический круг прикрывал шею девушки от солнечных лучей, осталась полоса бледной, незагоревшей кожи. Она подобрала лохмотья, в которые превратилось ее платье за ночь любовного безумия, и стыдливо прикрылась ими. Все движения Клары были медленными и осторожными, словно ее тело ныло и саднило.

Девушка метнула в сторону Алекса странный затравленный взгляд и быстро отвела глаза, но промолчала, словно испугавшись чего-то. Память шепнула юноше, что пора привыкать к такой реакции окружающих, раз уж он стал богом.

Мастер Дедал, который проснулся раньше Алекса, успел надеть свой фартук. Он болезненно морщился, а когда попытался разжечь огонь, все увидели, как сильно дрожат его руки. Маленький Икар продолжал безмятежно спать.


Алекс поднялся и отошел подальше от своих спутников, понимая, что они почувствуют себя намного лучше без него. Ожидая, пока они придут в себя, юноша угрюмо принялся водить пальцем по древним символам на стенах разрушенного храма. Внезапно он осознал, что чудесным образом получил возможность читать на разных языках. В мусоре на полу помещения Алекс нашел остроконечный обломок камня и на свободном участке стены принялся выцарапывать имена – свое и царевны Ариадны – на разных языках. Так и есть, писать он тоже умеет. А новая память заверила юношу, что лингвистическими талантами обладают все боги.

Вскоре Алекс заметил, что к нему направляется Дедал – медленно и неуверенно.

– Что, Дедал? Не бойся.

Лишь сейчас Алекс понял, как сильно изменился он для окружающих, пусть эти изменения и носили в основном внутренний характер и почти не проявлялись внешне.

Дедал, как обычно, пытался постичь до конца все, происходящее вокруг.

– Господин, здесь… был здесь кто-то еще? Совсем недавно? Какая-то женщина?

– Была. Цирцея. Но беспокоиться по этому поводу не стоит.

Подчиняясь настоятельному желанию испробовать свою новую память, Алекс ткнул тирсом в ряды древних, отчасти выветрившихся письмен на стене.

– Дедал, на каком языке это написано?

Мастер почесал затылок и тряхнул головой, словно избавляясь от ночного угара и алкогольного опьянения. Прищурившись, он назвал язык, на котором был написан первый ряд слов, и даже прочел их. Язык второго ряда он назвал, но прочесть не смог, а на третьем ряду он потерпел полную неудачу.

Алекс-Дионис не только мог назвать все три языка, но и легко мог прочитать и перевести написанное. К тому же он мог бы сказать, в какой части света говорят на этих языках. Все три надписи значили одно – часть литании, обращенной к Солнечному богу.

Теперь новый аватара Диониса не только видел и знал, прочитав обращение, но и каким-то образом чувствовал, что этот храм был посвящен Аполлону.

– Именно это и предсказывали духи из моего сопровождения, – пробормотал он себе под нос. – Силен! Где ты?

Отвечая на вопросы Диониса, мохноногий рогач с готовностью подтвердил, что духи и сатиры знали, где спрятан Лик – в медальоне. Они положили его туда, опасаясь Шивы и царя Перса.

– Все прошло как нельзя лучше, владыка, – закончил сатир.

– Пожалуй, – признал Дважды рожденный.

Он вытянул перед собой руки – руки Алекса – и оглядел их, словно оценивая про себя качество своего нового тела.


Тут Икар заворочался и зевнул. Когда малыш сел и принялся протирать заспанные глаза, Дедал пробормотал извинения, подошел к сыну и увел его в кусты. Затихающие шаги отца и сына, которые спускались с холма, слышались слишком долго, и Алекс сообразил, что мастер уводит мальчика в другую часть острова.

Клара вопросительно взглянула на Алекса, и тот разрешающе кивнул. Не говоря ни слова, девушка устремилась вдогонку за Дедалом и его сыном.

Оставшись один, Алекс вздохнул. После ночной оргии трое взрослых спутников отдалились друг от друга. Но память Диониса нашептывала, что это даже к лучшему. Дважды рожденный знал, что люди обычно стремятся держаться подальше от богов.

Но также бог понимал, что смертные вскоре вернутся. Божественное ухо уловило в отдалении новый звук, который нельзя ни с чем перепутать, – плеск волны о деревянный борт корабля. И этот плеск приближался – в бухту спешил какой-то корабль.


Солнце успело высоко подняться над горизонтом. Алекс и Дионис наблюдали за морем через одну общую пару глаз. Юноша чувствовал себя неимоверно одиноким, но понимал, что это ненадолго.

Наконец в бухту вошел корабль, появление которого задолго до этого предугадал Дионис.


Прошло несколько часов, и Алекс снова узрел своих бывших спутников. Как он и думал, прибытие корабля заставило беглецов – женщину, мужчину и ребенка – искать у него защиты от неизвестной опасности.

Но Алекс не подозревал – а Дионису было плевать, – какое впечатление он производит теперь на бывших своих друзей. Когда трое беглецов подошли поближе, Клара и Икар упали ниц перед богом. Дедал остался стоять, но вся его поза выражала крайнее смирение. Алекс отрешенно принялся успокаивать их, но все его мысли витали сейчас далеко – он строил планы на будущее.


Новоприбывший корабль оказался торговым судном и, судя по всему, не имеющим никакого отношения к пиратству. Видимо, капитан просто привел корабль к острову, чтобы пополнить запас воды.

Алекс неспешно спустился к берегу, по пути к нему присоединились Клара, Дедал и Икар. Юноша спокойно поприветствовал моряков, которые сошли на берег.

Постепенно новоприбывшие справились с робостью. Капитан по имени Отхо отвесил Алексу низкий поклон. Он удивился, встретившись лицом к лицу с богом, но не растерялся.

Капитан много слышал о Дедале и был польщен знакомством с ним. А еще у него и всей команды глаза полезли на лоб, когда они услышали, какую награду обещает бог Радости за перевоз троих пассажиров туда, куда они захотят.

Команда корабля, вслед за капитаном, с готовностью признала в молодом человеке аватару Диониса. Сперва они приняли юношу за какого-нибудь вельможу или даже принца, случайно оказавшегося на этом острове, но вскоре осознали свою ошибку.

– Дионис! – догадался кто-то из моряков. И над толпой пронесся шепот молитв и удивления.

– Не бойтесь, смертные! – молвил Алекс, простирая над ними руку жестом благословения. – Вы почтите меня, если переправите моих друзей туда, куда они пожелают.

И взмахнул тирсом.

Капитан и его команда с радостью согласились. И поразились подарку бога – груде спелого крупного винограда, чьи пурпурные гроздья едва не лопались от сладкого сока.

– Если вы сохраните часть этих ягод и высадите их, то будете щедро вознаграждены.

– Спасибо, владыка! От всего сердца!

Еще несколько минут толпа моряков бурно выражала свою благодарность.

Решили направиться в один из портов Мегары. Царь этой страны до сих пор был рад принять на службу Дедала.

– А ты… повелитель?

С тех пор как Алекс надел Лик, гордый мастер, казалось, едва сдерживал себя, чтобы не рухнуть на колени. Клара же так и сделала.

Алекс протянул руку и не дал Дедалу опуститься на песок.

– Называй меня своим другом, как и прежде. Но мне нужно побыть теперь одному. Вам же нельзя упускать такого случая. Бери свою женщину и ребенка и отправляйся на этом корабле куда-нибудь подальше. Я же хочу отыскать Ариадну… знаешь, где она?

– Нет, владыка.

– А еще мне придется задержаться здесь и собираться с силами, пока не придет пора пустить их в ход.

– Владыка, я…

– Нет. Отправляйтесь.

Алекс – вернее, его новое божественное «я» – царственно махнул рукой. И продолжил:

– Мне будет не хватать вас. Но мне предстоит битва, которой вам лучше не видеть. В любом случае вы не из той категории людей, которым легко сойдет с рук долгое пребывание рядом с Дионисом.

Дедал выпрямился во весь рост. Алекс подумал, что Дедал, видимо, озадачился – что же это за люди должны быть, способные жить бок о бок с богом Безумия? Но мастер спросил о другом:

– Что ты собираешься делать, мой… мой друг?

– Моя сила вернется ко мне… думаю, вскоре. – Божественная память подсказывала, что есть все основания на это надеяться. – А когда это случится, тогда и буду решать. Но пока я обладаю лишь частью силы. И мне остается только ждать.

Алекс наскоро пожал мозолистую руку мастера, потрепал челку юного Икара и нежно погладил по щеке Клару. А потом распрощался с ними.

Через час корабль поднял паруса и вышел из бухты. Алекс остался один-одинешенек на всем острове. Один, да не совсем. В нем начало подниматься странное ощущение, что теперь он, Алекс Пол-Имени, никогда не останется наедине только с самим собой.

– Ариадна, держись и будь мужественной, где бы ты ни была. Как только я узнаю, где ты, я сразу же поспешу на помощь.

Конечно, он и не ждал, что царевна услышит его. Ответом было тихое пение духов и далекое гоготание Силена.


Глава 21


За все время, прошедшее после трансформации, Алекс ни минуты не сомневался, что он перенял божественную суть благодаря Ариадне. О чудо, царская дочь из дворца Корика выбрала именно его, одного из многих солдат, которые готовы… были готовы положить жизнь на службе у прекрасной царевны. Его, Алекса Пол-Имени, неуклюжего молодого стражника, избрала Ариадна в качестве своего героя, своего защитника. Она вложила свою судьбу в его руки. Наверняка царевна догадывалась о силе его страсти, ибо, когда настало время, выбрала его одного и вручила ему божественную силу и власть. Чтобы он выручил ее, спас ее от…

От чего? От кого? От человека, ставшего ее любовником, который, по словам Дедала и Клары, был пиратом? Нет, Алекс не мог поверить, что царевна хотела быть спасенной от Тезея. Хотя, по рассказам мастера и бывшей рабыни, она не особо стремилась остаться рядом с ним. Но был человек, которого Ариадна боялась сильнее, – ее дядя.

А помимо прочего, девушка была до смерти напугана Шивой. Не без оснований.

Алекс живо вспомнил темную осеннюю ночь, главный зал дворца и своего предшественника в роли Диониса, бежавшего в ужасе перед богом Разрушения. Да проживи он обычную человеческую жизнь, и то до конца не забудет ту ночь!

Он уже успел достаточно испробовать свою мощь, чтобы понять, насколько она велика. Но знания Диониса подсказывали, что и это не предел. Неудивительно, так всегда случалось, когда один аватара погибал и новый вступал в свои права. Так что пока Алекс понятия не имел, куда подевалось пиратское судно с царевной на борту или как его отыскать.

Время от времени новая память Алекса подбрасывала ему очередные порции информации. Например, оказалось, что на духов и сатиров полагаться особо нельзя. Нет, на предательство они, конечно, не способны. Но если они заняты чем-то большим, чем обычная оргия, то аватара бога, если он еще не двинулся умом, будет следить за ними в оба. А за парой спутников Диониса вообще нужен глаз да глаз.

Отвлекшись от своей свиты, обе части бога – и Алекс, и Дионис – задумались над одним немаловажным вопросом. Почему царевна ничего не сказала о сокровище, спрятанном в медальоне?

Первое, что пришло Алексу на ум, это что царевна не хотела преждевременно волновать юного неопытного стражника. Известие о Лике напугало бы его, а страх только усложнил бы задачу. Конечно, Ариадна выбрала бы потом время и сообщила обо всем своему избраннику. И поведала бы, чего она ждет от юноши после того, как он станет богом. Но судьба распорядилась иначе, они расстались, и царевна так и не успела раскрыть истину своему герою.

Через минуту Алексу пришло в голову другое, менее приятное объяснение. Да, Ариадна отдала Лик ему на сохранение. Но она доверила ему сокровище так же, как доверила бы его преданному псу или верблюду. Так было задумано, чтобы носитель и не подозревал о том, что он хранит. А потом царевна легко могла потребовать вернуть медальон, и он, конечно же, послушался бы. И едва ли Ариадна собиралась спрятать это сокровище в черепе Алекса Пол-Имени до конца его жизни.

Юноше пришлось признать возможность того, что царевна, скорее всего, намеревалась передать Лик Диониса кому-то другому.

Конечно же, царевичу Тезею, если только этого молодого разбойника можно назвать таковым.

Тезей мог внушать благоговейный страх Алексу, но уж никак не Дионису. Судя по всему, Дважды рожденный не отдавал предпочтения тому или иному кандидату в свои аватары.

Если Ариадна избрала на роль бога Тезея, то едва ли она обрадуется, узнав, что Алекс распорядился драгоценным Ликом по своему разумению. Но тут уж ничего не поделаешь, разве что попытаться доказать, что он достоин этой чести. Если смертный надевает Лик, только смерть может их разделить.


Пытаясь вычислить мотивы царевны, Алекс столкнулся еще с одним вопросом, который просто напрашивался вслед за первым: откуда Ариадна взяла этот Лик? Вполне возможно, что младшие духи из свиты Диониса ухитрились положить его в медальон за те шесть месяцев, пока их хозяин был мертв и Лик остался без носителя.

Конечно, раз уж это сокровище было в руках Ариадны, ничто не мешало девушке присвоить его. Многочисленные легенды и воспоминания самого Диониса свидетельствовали, что Лик любого бога способен надеть смертный того или иного пола. Значит, Ариадну могла остановить только какая-то внутренняя причина, которая не позволила ей превратиться в Диониса.

Сам Дионис не пожелал высказать свои соображения. Но Алексу и не требовались объяснения бога, он и так все понял. Любая царевна, особенно Ариадна, сама по себе являлась почти богиней. Для чего прекрасной и совершенной Ариадне изменять свою сущность, хотя бы и на божественную?


Солнце зашло. С тех пор как Алекс примерил Лик, прошли сутки. Юноша подумал, что начал-то он неплохо, но вот в самом начале и застрял, так и не дойдя до апогея. Последнее слово появилось в лексиконе Алекса совсем недавно, вынырнув из бездонной памяти бога. В этой памяти ждало его еще немало сокровищ, которые появлялись в виде идей прежде, чем Алекс успевал сформировать нужные вопросы.

Юноша принялся экспериментировать со своими новыми возможностями и исполнился восторга. Только пожелай – сколько угодно раз, – и из земли брызнут побеги виноградных лоз. По одному его знаку мгновенно расцветали и покрывались плодами даже сухие и давно мертвые растения. Вот тебе и пища. Оливы на холмах и даже те, что давным-давно засохли у побережья, покрылись свежей листвой и прошли все стадии цветения и созревания плодов за несколько минут вместо нескольких месяцев. Божественная сила не иссякала и не ослабевала, так что к концу дня островок стал намного зеленее, чем был прежде. Без сомнения, к осени живительная сила Диониса уменьшится… если только Алексу суждено дожить до осени!

Юноша беспокоился по поводу того, что колесница до сих пор не появилась. Но память бога, вмещающая опыт бесконечной вереницы аватар, заверила нового носителя Лика, что для восстановления колесницы и леопардов потребуется время. На это может уйти от нескольких дней до нескольких месяцев. Так что придется новоиспеченному богу искать другой способ пересечь море, то есть ждать появления еще одного корабля.

Если бы Алекс знал, что восстановление колесницы так задержится, он бы отправился вместе с Дедалом и Кларой и высадился бы на Диа. Но жалеть уже поздно. Подозвав Силена, Алекс попросил сатира поспешить с восстановлением транспорта. Силен пообещал, что сделает все возможное, но не очень уверенно.

А новая память юноши постоянно переносила его в главный зал дворца царя Миноса, в последнюю ночь предыдущей аватары Диониса. Боги запоминают все очень ясно, и Алекс увидел даже самого себя – ничего не подозревающего, обычного человека, неприметного статиста в той краткой и кровавой драме. Странно, этот юноша показался Алексу намного симпатичней, чем он привык думать о себе. И даже немного повыше.

Когда-то я был таким, как ты.


Отдых занимал в его новой жизни не меньшую часть, чем в те времена, когда он был простым смертным. В первую ночь юноше поспать не довелось, не до того ему было. Но этой ночью он остался один, и ему было необходимо выспаться и отдохнуть.

Даже усталость у богов ощущалась немного по-другому, чем у смертных. А потом Алекс обнаружил, что может четко различать во сне предметы и лица и прекрасно все помнит после пробуждения. Эта четкость восприятия, несомненно, дарована Дионисом, но содержание сна наверняка навеял Астерион.

Это был первый его сон с момента преображения в бога. Алексу было странно, хотя и удивительно уютно осознавать, что происходящее – не больше чем сон. Он шел по каменистому берегу моря. Но это был не остров Спасения, а какое-то другое место, где никогда не бывал даже Дионис. Волны, которые подкатывались к самым его ногам, были цвета темного вина. И каждая волна шипела и оставляла на камнях кружево маленьких пузырьков. Совсем как шипучее вино, которое однажды – кто знает, сколько столетий назад? – он пил вместе с друзьями в хрустальных залах невероятно далекого Олимпа. Кажется, это был Олимп. Но это воспоминание было таким туманным, что даже память бога не могла его прояснить.

– Это ты, – прозвучал за спиной Алекса голос Астериона.

Дионис понял, кто говорит, еще до того, как обернулся. Минотавр свободно чувствовал себя в этом странном мире, порожденном фантазией спящего человека-бога. Астерион спокойно стоял и разглядывал Алекса и окружающий пейзаж, словно он вдруг встретил старого знакомого в незнакомой обстановке. В одной – такой человеческой! – руке Минотавр держал что-то, похожее на паутину. И откуда-то Алекс знал, что из этой паутины Ариадна плетет или ткет что-то необычное и волшебное.

Другой рукой человек-бык сжимал длинную заточенную палку, острым концом которой он чертил на песке какую-то схему. Присмотревшись, Алекс понял, что это карта всего Лабиринта. Хотя каждый коридор на карте был не больше дюйма, весь план получился невообразимо огромный, схема протянулась с песчаного холма на холм, уходя в темноту и неизвестность.

Астерион отбросил палку, будто он закончил схему. И больше не обращал на нее никакого внимания. Он не сводил глаз с Алекса.

– И все-таки, – прогудел Астерион, – это уже не ты.

– Неверно. Это я, но не только я.

– Конечно. Ты стал богом, и это, пожалуй, хорошо.

Судя по всему, Минотавр был доволен этим фактом, хотя ни капли не удивлен.

– Цирцея тоже так считает.

– Значит, ты уже познакомился с волшебницей? Я никогда не встречался с нею. Конечно, я страшно удивлен тому, что произошло с тобой. Расскажи, только поподробней.

Поразмыслив и не ощутив возражения со стороны Диониса, Алекс пустился в описания своих приключений. В ответ Астерион рассказал ему о том, что Шива решил сделать Тезея богом.

– Полагаю, – поинтересовался Дважды рожденный, – что ты добыл эти сведения во сне?

– Там я чувствую себя как дома. Вот сейчас я передаю эти сведения тебе.

Астерион помолчал, прежде чем задать новый вопрос:

– Ты достаточно силен, чтобы победить Шиву?

Заглянув в свою обширную память, Алекс не смог найти четкого ответа или хотя бы намеков на таковой.

– Не знаю. Когда придет время, я сделаю все, что в моих силах. Где Ариадна?

Рогатая голова слегка качнулась из стороны в сторону.

– Мне всегда тяжело отличить сны моих сестер и войти в них. Но я знаю, я чувствую, что Ариадна начинает осознавать, что потерялась. Как только она поймет это, она наверняка попытается вернуться домой.

– Я не понимаю тебя! – промолвил Алекс, и ему показалось, что вместе с ним заговорил и Дионис. – Если ты не скажешь мне, где Ариадна, как мне ее найти?

Видимо, Минотавр не знал правильного ответа. С этой минуты сон начал расплываться, часть пейзажа ожила и зашевелилась. Это было не зеленое прекрасное цветение, которое умеет насылать Дважды рожденный, а что-то больное, серое и отвратительное. Алекс-Дионис некоторым усилием воли выбрался из начинающегося кошмара и проснулся. Стояло второе утро его новой жизни.


Он еще долго не желал вставать, пока далеко в море не показался парус еще одного корабля, держащего курс строго к острову Спасения. Прежде чем корабль приблизился на милю, Дионис спустился с холма и присел у самого прибоя. Юноша сидел в тени посвежевших зеленых олив так близко к воде, что волны лизали его сандалии.

Он вовсе не огорчился, поняв, что приближающийся корабль – не что иное, как еще одно пиратское судно. Оно было чуть больше того мирного торгового корабля, который отправился несколько дней назад из этой бухты, унося на борту царевну и моряков, решивших стать пиратами. Два дня назад, едва завидев черный флаг и вооруженных людей на борту судна, Алекс бросился бы в кусты. Но Дионису ничего подобного и в голову прийти не могло, так что Алекс, чувствуя уверенность своего внутреннего партнера, остался на месте и спокойно ждал.

Что-то прибавилось в море пиратов. Вероятно, воды поблизости острова Спасения считались богатыми угодьями. Новоприбывший пиратский корабль, как и предыдущий, бросил якорь у входа в бухту, перекрывая выход и оставляя за собой возможность быстро улизнуть в случае чего. Затем на воду спустили шлюпку. Только вот в нее сели не двое вооруженных пиратов, а пятеро. Четверо гребли, один стоял. Видимо, главный.

Алекс не ощутил ни страха, ни волнения. Он знал основное – путь к Ариадне открыт. Слившись с безмятежным духом Диониса, юноша спокойно ждал, наблюдая за шлюпкой. У него не было никакого определенного плана, кроме одной-единственной мысли: ему нужно пробраться на корабль.

Когда маленькая лодка проплыла половину расстояния до берега бухты, Алекса поразило необычайное сходство пиратского главаря с Тезеем. И чем ближе подходила шлюпка, тем явственней становилось это сходство. Так что вскоре Алекс убедился, что перед ним – пиратский царь, отец Тезея.

С плеском выпрыгнув из шлюпки, пираты потащили ее на берег. Двигались они очень осторожно, видимо, подозревая какую-то ловушку. И явно были готовы дать деру при первом подозрительном движении. Но вскоре они успокоились. Ближайшие кусты, где могла быть устроена засада, находились в добрых ста шагах от того места, где сидел Алекс.

Юноша оглядел пиратского капитана с головы до ног. Лицо Эгея было черным от загара, а тело густо покрыто татуировками и шрамами, отражая его долгую и богатую приключениями жизнь. На поясе висел целый арсенал. Вот так глянешь на отца и поймешь, каким будет сын через двадцать-тридцать лет.

– Капитан Эгей?

– Ну?

– Я видел твоего сына, Тезея, – сказал Алекс.

Если он думал, что пират удивится, то глубоко ошибся.

– Да ну?

Кажется, эта новость вообще не произвела на Эгея никакого впечатления.

Повинуясь внезапному порыву, Алекс добавил:

– А что, если твой сын станет богом?

Либо пиратского царя не удивил этот вопрос, либо он просто не принял его всерьез.

– А какая разница? Я всю жизнь плевать хотел на богов, а они отвечали мне взаимностью. А мой сын, сколько я его помню, всегда делал ставку на волшебство и всякие глупости.

– Странно, что ты не удивился, узнав, что Тезей жив. Насколько мне известно, именно ты отдал его в дань Миносу.

– Я? Что-то запамятовал, – ответил Эгей и захохотал. – Вот каким слухам о сыне я никогда не удивлюсь – это что он жив.

Капитан и четверо пиратов окружили Алекса, наконец осмелев.

– Тебя высадили здесь, паря? – загремели их грубые голоса. – Какие плохие людишки!

И все пятеро снова загоготали, словно услышали удачную шутку.

Алекс промолчал. Бесполезно спорить с ними или пытаться напугать, это только отсрочит его прибытие на пиратский корабль. Если они вообще будут его слушать. Вот когда судно окажется в открытом море, тогда бог Дионис выйдет на сцену.

Самые болтливые моряки все не унимались:

– Да, не повезло тебе, зато повезло нам. Твоей семье придется раскошелиться, чтобы мы вернули тебя… Бьюсь об заклад, они выложат денежки! А на кон ставлю твою жизнь! Ха-ха-ха!

Двое пиратов обнажили оружие, а двое других схватили Алекса. Как и Алекс, Дионис снес их грубость. А точнее, едва заметил. А все потому, что его мысли пребывали сейчас очень далеко.

Пираты рывком поставили юношу на ноги и потащили к воде. Не прошло и минуты, как неузнанного Диониса швырнули на самое дно шлюпки. Прекрасный юноша в пурпурном плаще уткнулся носом в ноги капитана. Но бог вместе со смертным Алексом были заняты придумыванием планов поиска царевны и сражения с более могущественными врагами. Так что они не заметили стараний пиратов унизить пленника. Наконец-то погоня за Ариадной становится реальностью. Все мысли Алекса были поглощены царевной.

Маленькая лодка отчалила и направилась к кораблю. Четверо гребцов трудились на веслах. Когда шлюпка преодолела половину пути, капитан закричал, выкликая какого-то Ацета, судя по всему, рулевого пиратского судна.

Капитан потребовал немедленно сниматься с якоря. Фортуна улыбнулась Эгею, и он не собирался медлить даже для того, чтобы пополнить запасы пресной воды.

Ацет оказался тощим парнем, его голова была обвязана куском красной тряпки, а на поясе висел кривой меч. Рулевой гаркнул, что приказ понял. А затем, догадавшись о чем-то, спросил:

– Кого вы там поймали?

Один из гребцов не удержался и выкрикнул в ответ:

– Царский выкуп, вот кого! Мешок золота в красной накидке!


Глава 22


Через несколько минут шлюпка проскользнула под носом корабля, где красовалась кошмарная деревянная морда с выпученными глазами и дьявольской усмешкой. Правый глаз Алекса легко смог бы прочесть по этой морде всю историю этого судна, но юноша не захотел вдаваться в эти ужасы. Сильные руки моряков затащили его на борт. И снова он не обратил внимания на грубость, его занимало совсем другое. Вокруг жужжали мухи, привлеченные застарелыми пятнами крови на деревянных досках палубы. Повсюду валялся мусор. Неизвестно, какие планы лелеял капитан этого судна, но чистота в них не значилась.

До слуха Алекса долетел слабый стон, который исходил из каюты. Что-то в этом стоне привлекло внимание бога. Неожиданно сосредоточившись на окружающем, Дионис призадумался о моряках, которые до сих пор толпились вокруг и состязались в остроумии. Их сознания словно коснулась легкая кисть, стирая саму память о пленном юноше. Когда у пиратов отвисли челюсти, он коснулся щеколды, на которую была заперта дверь каюты, и она распахнулась.

Алекс заглянул внутрь и сразу же сморщил нос от вони немытого человеческого тела, долго пробывшего на жаре. В углу помещения скорчилась молодая девушка. Она была в сознании, но на лице ее было написано страдание.

В последний раз Алекс видел Эдит в Лабиринте. За эти несколько дней девушка сильно изменилась, так что он не узнал ее с первого взгляда. Даже ее ритуальное одеяние трудно было узнать, оно изорвалось и выцвело на солнце. В те далекие, казалось, дни, когда Алекс был простым стражником, он знал в лицо всех юношей и девушек Дани, поскольку видел их довольно часто. Так что он быстро сообразил, что эта несчастная – из их числа. Каким-то образом она спаслась из рук кровожадного Шивы и попала в лапы пиратов.

И теперь, смутно осознав, что дверь открылась, девушка приподнялась на локте и забормотала что-то похожее на молитву Аполлону.

Войдя в полутемное помещение, Алекс склонился над бедняжкой и помог ей встать. Он с благодарностью подумал, что Дважды рожденный помогает ему, потому что девушка показалась ему не тяжелей куклы.

– Тебя зовут Эдит, не так ли? – спросил он. – Конечно. Когда я был на Корике, я видел тебя там. Как ты сюда попала? Удалось ли спастись кому-то из Дани еще?

Постепенно, с долгими паузами, Эдит поведала свою историю. Пленение в числе других Людей Дани. Недолгая свобода в Лабиринте. И еще худший плен, с постоянным насилием и побоями.

– Почему они с тобой так обращались? Они, конечно, плохие люди, а ты красивая, молодая и беспомощная, но… нет еще какой причины? Подумай, прежде чем ответить. Скоро ты уснешь, и боли больше не будет.

– Я поклонялась Аполлону… когда-то, – прошептала бедняжка сухими, потрескавшимися губами.

Правой рукой бог извлек из воздуха хрустальный бокал. Осторожно напоил девушку.

– И ты снова ему послужишь, если пожелаешь. Поэтому эти люди надругались над тобой и избили?

– Они хотели, чтобы я выдала им тайны, – немного окрепшим голосом ответила Эдит. – Они сказали, что в храмах Аполлона хранят тайны и что я должна все рассказать.

– Тайны? Какие еще тайны? – удивился вслух Дионис. – Среди всех известных мне богов Труженик менее всех склонен к разнообразным секретам.

– Они хотели знать, где в храмах находится место, куда легко что-нибудь спрятать. Я рассказала все, что мне известно, – промолвила девушка тихим, срывающимся голосом. – Совсем немного. Я не знаю, что они ищут.

– Конечно, ты рассказала, – кивнул Алекс, гладя ее руку. – Ничего страшного. Но почему они везли тебя с собой, от самого Корика?

Эдит потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами для ответа.

– Господин, они твердят, что, когда прибудут на Диа, я буду их заложницей. А еще проводницей по моему родному острову, когда они примутся искать какой-то особый храм.

Алекс сочувственно оглядел молодую девушку. Да, били ее жестоко. Может ли он исцелить бедняжку? Способности и мастерство Диониса тут особо не помогут. Зато он легко может заставить Эдит позабыть о невзгодах, если не навсегда, то надолго. Возможно, чуть погодя Алекс этим и займется. А пока его ждут более насущные дела.

В груди начала закипать ярость. Но Дионис – не Шива, который может расправиться с обидчиками одним взглядом. А Алекс не Мясник.

Дионис медленно покачал головой. Его цель уже начинала вырисовываться, хотя он затруднился бы выразить ее в словах даже своему неотделимому партнеру, Алексу. Выбравшись из каюты, он позволил команде вспомнить о себе. Моряки разглядывали молодого пленника, не совсем понимая, что теперь делать с ним. Алексу хотелось крикнуть: «Что вы наделали?» Но опыт и память Диониса останавливали юношу, он уже понял, что с этими людьми он не сможет находиться рядом и делать одно дело.

И все же его человечности хватало, чтобы предпринять хотя бы одну попытку. И, конечно, желательно иметь под рукой целую команду, чтобы управлять судном.

Юноша выпрямился и повысил голос:

– Выслушайте меня!

Увы, никто не собирался его слушать. Моряков охватила некая темная сила, ослепив их и лишив разума. Только один рулевой по имени Ацет промолвил что-то приветливое. Но он умолк, когда на его глазах начали происходить невероятные вещи.


Алекс оставил каюту открытой. Дионис протянул правую руку и погладил Эдит по волосам. Скоро он выведет ее на свежий воздух, но не сейчас. Он опасался, что девушка испугается того, что здесь вот-вот произойдет. Вопрос о ее свободе уже решен, так что бедняжка может еще чуток подождать.

– Все будет хорошо, – утешил ее Алекс. – Но расскажи еще раз, что с тобой случилось. Мне не все понятно. Например, как ты спаслась от Шивы?

Эдит не сразу сосредоточила взгляд на юноше. Неизвестно, что она увидела, но это придало ей сил для ответа.

– Я была с Астерионом, он меня защитил.

– В Лабиринте?

– Да. А потом… потом снова появился Шива.

– Ясно. Все хорошо, теперь уже ничего не имеет значения. Наверняка ты хотела бы попасть снова домой, на Диа. Правда? Я имею в виду свободным человеком.

– Ах, если бы я вернулась домой, господин!

Дионис кивнул.

– Как только мы встретимся с другим кораблем, – сказал Алекс, – я отправлю тебя домой либо на этом судне, либо на другом, если оно окажется более тихоходным. Мне понадобится быстрый корабль. Я бы хотел сопроводить тебя до самого острова, но меня ждут дела. Важные дела, так что я должен спешить.

Тут горстка пиратов спохватилась, что их царственный пленник до сих пор разгуливает на свободе, и набросилась на него, собираясь повязать по рукам и ногам.

Как только веревки захлестнули запястья и колени бога, раздраженный Дионис заставил их соскользнуть.

Моряки, которые вязали его, попросту попытались связать его снова – безумие, охватившее команду, не было ниспослано Дионисом. Жадность и гнев затопили здравый смысл. Пираты настолько вошли в раж, что не замечали очевидного, не понимали, что дело нечисто.

А Эдит, все видевшая из своего угла каюты, уже начинала о чем-то догадываться. Как и рулевой Ацет. У него округлились глаза, когда он увидел, что происходит, и он начал умолять товарищей остановиться. Но они не слышали его либо не желали слышать – словно сам рок коснулся их своим крылом.

Из обрывков разговоров Алекс понял, что пиратский вожак намеревается продать его царю Персу, поскольку слышал, что тот снова затребует Дань. Примерно на следующий год, а то и раньше.

В памяти бога Алекс отыскал образ, на который он сейчас должен быть похож. Волосы стали гуще и темнее, и это еще не предел… если только Шива не доберется до него раньше. Даже сейчас, с пурпурным плащом, наброшенным на широкие плечи, юноша выглядел как настоящий принц крови, что и обмануло пиратов и настроило их на богатый выкуп.

Снова и снова взбудораженные моряки набрасывали веревки на пленника, но, к их величайшей досаде и изумлению, все попытки заканчивались неудачей. Веревки опадали, едва коснувшись тела Алекса, узлы развязывались, петли расходились. А он сидел и наблюдал за ними, тая в карих глазах усмешку.

– Стойте! – закричал наконец рулевой.

– Чего тебе? – недовольно спросил Эгей, его терпение вот-вот было готово лопнуть.

– Вы хотите оскорбить бога, – молвил Ацет.

Но его голос сорвался и понизился почти до шепота, так что остальные пираты ничего не расслышали.

– Что? Говори громче!

Рулевой в ужасе выкрикнул свое предупреждение.

Капитан выругался и поднял его на смех, а потом приказал поднимать парус.

Ветер наполнил парусину, мачта затрещала и дрогнула, но корабль не двинулся с места.

– Мы что, сели на мель? Не может быть!

– Что происходит?

Если бы они задумались над ответом на последний вопрос, то, возможно, и спаслись бы. Божественная сила удерживала их судно. На палубу ниоткуда хлынули потоки красного, как кровь, вина. Моряки стояли по колено в вине. В другой раз они сошли бы с ума от счастья, но не сейчас. Канаты, за которые они схватились, чтобы спустить парус, в их руках превратились в зеленые лозы.

Наконец капитан понял, что отплыть не удастся, и отдал приказ рулевому править к берегу.

Но опоздал. На палубу ступили два призрачных леопарда, при виде которых команда в панике начала выпрыгивать за борт.

– Раз вы ведете себя как дикие звери, – промолвил Дионис, – не носить вам больше человеческих обличий.

И в море рухнули уже не люди, а гладкие черные тела дельфинов.

Повернувшись лицом к бывшему пленнику, Эгей выхватил меч, замахнулся, но не сумел удержать оружие в руках, которые отказались служить, предали своего хозяина.

Эгей уже ничего не смог бы сделать руками. Владыка пиратов и отец Тезея с ужасом глядел, как его предплечья деформируются и укорачиваются, кости теряют форму, пальцы слипаются и превращаются в плавники.

Обезумев от страха, все остальные пираты, бросив капитана, махнули за борт. В полете их тела изогнулись, стали более обтекаемыми и заблестели, а перекошенные гримасами рты растянулись в дружелюбных дельфиньих улыбках.

Они навсегда потеряли – вместе с миллионом других возможностей – возможность стать богами.

Один из пиратов, перед тем как его глотка стала окончательно звериной, успел прокричать:

– Пощади, владыка!

– Иной бог на моем месте, – спокойно ответил Дионис, – сделал бы с вами что похуже. Радуйтесь, что вы не притащили на борт Солнечного бога. А теперь прочь с моего корабля!

И вот из всех проклятых богом на палубе остался один Эгей. У капитана пиратов исчезли руки, он еле держался на тающих ногах, но держался. Одежда упала на доски, а кожа уже мало походила на человеческую, но голова и голос пока оставались прежними. Казалось, что царь пиратов пытается удержаться в собственном теле неимоверным усилием воли.

– Однажды мне напророчили, что меня никогда не повесят… оказывается, правда!

Дионис не нашел, что ответить. Алекс тоже.

Но Эгей еще не закончил. Балансируя на роковой грани, он принялся убеждать нового аватару Диониса, что его сын Тезей собирается стать богом, так ему обещал Шива.

– И ты поверил слову Разрушителя?

Голос пирата постепенно гас, но он еще мог произносить слова.

– Мой сын станет богом. Найди Тезея. Сделай это для меня, а? Найди моего сына!

– Зачем?

– Чтобы он мог тебя прикончить.

– Где Ариадна? Она с ним?

На искаженном лице Эгея промелькнуло выражение триумфа.

– Она с ним. Она – его. Мой мальчишка держит ее при себе. Ищи их на острове Диа. Если найдешь там царевну, рядом будут Тезей и Шива. Шива превратит тебя в кучу пепла. Ты же не бог, а хиляк! И мой сын наденет твой Лик!

– Возможно. Но ты этого уже не увидишь. Пошел!

Наконец царь Эгей отчаянно завопил, и его крик захлебнулся, превратившись в дельфинье стрекотание и чириканье. Голова вожака пиратов деформировалась, вытянулась, и за борт ухнул настоящий дельфин.

Повинуясь приказу бога, вся стая бывших пиратов устремилась прочь.

Палуба опустела. Дионис подошел к Ацету, который в ужасе оставил свой пост, выпустив из рук рулевое весло. Он едва не бросился в море вслед за товарищами, но Алекс положил руку на дрожащие плечи моряка и остановил его. Одновременно Дионис придал рулевому мужества и сил.

Алекс заговорил мягким, дружелюбным голосом:

– Возвращайся к рулевому веслу и не бойся.

Ацет покорно вцепился побелевшими пальцами в старую рукоятку весла, отполированную до блеска множеством рук. Но молодой рулевой так и не осмелился разомкнуть зажмуренные в страхе веки.

– Господин… Великий Дионис, смилуйся надо мной!

Бог потрепал его по руке.

– Будь спокоен, рулевой. И открой глаза, ничего страшного тут нет. Ветер переменится, и мне понадобится совет доброго моряка. Мы плывем к Диа.

Эдит потеряла сознание и осталась лежать в той же позе, в какой ее бросили пираты. Алекс-Дионис успокоил чувства молодой девушки, наслав на нее легкие и приятные сны, чтобы она хорошо отдохнула и исцелилась. Дверь каюты осталась открытой, так что бедняжка свободно вышла на свежий воздух, когда проснулась.

Алекс поспешил обрадовать ее добрыми вестями – она окажется дома скорее, чем предполагалось.

Затем юноша снова обратился к рулевому:

– Ацет, надеюсь, ты знаешь верный курс на Диа?

– Знаю, владыка. Но ветер меняется.

– Я не в силах управлять ветрами, так что вся надежда на тебя. Я могу поднимать и приспускать парус, но тебе придется говорить, когда в этом возникнет необходимость.


По первому же желанию бога корабль сдвинулся с места и понесся вперед, влекомый волнами и ветром.

Алекс-Дионис вскоре обнаружил, что ему не нужна команда, чтобы управлять кораблем. Не нужны даже младшие духи и сатиры. А еще он открыл, что с небольшим участием своей свиты он прекрасно может влечь судно, куда ему угодно, наплевав на ветер. Но проще было использовать силы природы. Алекс заставил компас светиться, чтобы рулевой легко мог видеть его показания и после захода солнца.

Алекс понемногу начал учиться управлять судном, но не с помощью парусов и весел, а играя с самой сущностью реальности. Конечно, существовал предел божественным силам Диониса, но обычным человеческим возможностям до них было очень далеко.

Алекс понятия не имел, что случится, если он встретит Шиву. Новая память Диониса не выдала ни малейшей подсказки или намека на то, как можно избежать смертоносного взгляда Третьего Ока. Но Алекс чувствовал, что, даже не имея четкого плана действий, он не будет готов к противостоянию лучше, чем сейчас.

Когда корабль мотало по морю примерно в нужном направлении, юноша оглянулся на Эдит и увидел, что девушка не сводит с него напряженного взгляда. Алекс не мог оставить в данный момент свой пост, так что он просто поманил Эдит пальцем. Дрожа всем телом, девушка приблизилась. Дионис обнял несчастную и быстро успокоил ее.

Затем Алекс поднял голову к небу и крикнул ветру:

– Царевна, держись! Я уже иду к тебе.


Глава 23


Как и ожидала Ариадна, побег с Корика был всего лишь началом одного большого приключения, самого большого в ее жизни. Но не только. Уже много дней ее единственной целью было помочь Тезею, спасти его от гибели, стать его возлюбленной. Конечно, когда-нибудь потом они обручатся – при свидетелях и со всей возможной пышностью. А затем она станет его женой. Когда-нибудь она воссядет с ним на трон… правда, это касалось уже такого отдаленного будущего, что его заслоняли более насущные дела. Ариадна не допускала и мысли, что ее любимый – не настоящий царевич. Это оказалось правдой, хотя и с довеском к титулу – сын царя пиратов.

Попутные ветра гнали бывший корабль капитана Петроса туда, куда направлял его Тезей. Захваченное судно шло по курсу почти без отклонений, вот только скорость варьировалась – то они не продвигались и на полет стрелы в течение часа, то вырывались на целую милю вперед. У берегов Диа им предстояло встретиться с кораблями, посланными в подмогу царем Миносом. Шива обещал, что они подойдут к месту вовремя.

Ариадна вся измучилась от страха и приступов морской болезни, но ее гордость не позволяла выказать слабость перед всеми.

– А что будет, когда мы туда доберемся? – спросила она.

С ней никто не спешил делиться планами на будущее. А Тезей обычно увиливал от ответа, но сейчас на маленьком корабле ему трудно было держаться от царевны подальше.

– Ты – ничего. Естественно, я не пущу тебя на берег вместе с поисковой партией, – ответил Тезей, показывая всем видом, что ее мнения на этот счет никто слушать не собирается. Он просто констатировал факт, а не выдвигал вопрос на обсуждение. – Ты останешься на корабле. Я тебя запру, чтобы с тобой ничего не случилось.

– Запрешь?!

От возмущения Ариадна не могла вымолвить ни слова. А Тезей продолжал:

– А что касается меня… сперва я встречусь с капитанами других кораблей, и мы разработаем план действий. Я постараюсь дать им понять, кто здесь главный.

– Дядя Перс мог назначить своего главнокомандующего, раз уж он выслал флот.

– Надеюсь, что выслал, мне нужны и корабли, и люди. Но мне все равно, что там им сказал царь. Меня избрал сам Шива!


Ариадну захлестнул гнев на человека, который все уже решил за нее. Но гнев был еще не самым страшным. Она испугалась – что, если гнев уляжется и окажется, что от любви уже ничего не осталось?

Царевна пару раз заглянула в крохотную каюту, которая служила небольшим складом и была единственным уединенным местом на корабле. Когда они только взошли на судно, Тезей увлек ее сюда, чтобы укрыться от взглядов команды. Никто по своей воле не захотел бы пробыть в этом закутке больше нескольких минут. Эта каюта была даже меньше платяного шкафа в ее родном дворце на Корике. Там грудой были свалены снасти, стояла духота и невыносимая жара. Даже лежа в объятиях любимого человека, Ариадна не могла дождаться, когда они выберутся на свежий воздух. Значит, он хочет закрыть ее в этой душной норе…

Наконец Ариадна нашла в себе силы возразить:

– Ты понимаешь, что я не полезу в ту духовку?

– Полезешь, – спокойно и бесстрастно промолвил Тезей. – Когда мы высадимся на берег, мне придется оставить нескольких человек на борту. Кого-то вроде Безногого.

Это было прозвище пирата, потерявшего когда-то ногу ниже колена и скакавшего на искусственной ноге, вырезанной из деревяшки.

– И наших старичков, которые уже не способны быстро передвигаться по суше. И я не хочу, чтобы тебя обидели… а тебя обязательно обидят, притом во всех смыслах, если я оставлю тебя свободно бегать по палубе.

– Я не полезу в ту кошмарную дыру, – с поистине царским возмущением промолвила Ариадна. Этот прием обычно действовал безотказно.

Но единственным результатом была легкая усмешка, проступившая на губах Тезея.

– Полезешь, – повторил он. – На внешней стороне двери как раз есть крепкий, надежный замок.

С самого детства никто не обращался с ней так бесцеремонно – ни отец, ни Федра, ни даже ненавистный дядя. Это было невыносимо!

Ариадна отвернулась к морю. Она не хотела, чтобы Тезей увидел ее слезы, слезы обиды и бессилия.


Прошло несколько дней. Ветер держался, компас тоже показывал верное направление, но никто не мог твердо быть уверенным, что корабль идет правильным курсом. Тезей разговаривал с Ариадной еще реже, чем прежде, и больше не звал ее в каюту укрыться от чужих глаз. Он больше не выказывал свою любовь с того самого раза, как они взошли на борт этого корабля. Ариадна спала одна, когда ей вообще удавалось поспать, – в маленьком закутке между бортом и каютой. Той каютой, где ей скоро предстоит отбывать заключение. Ариадне подумалось, что Тезей сперва позабыл о ее нуждах и желаниях, а потом и о самом ее существовании.

Оказалось, нет, не позабыл. Однажды Тезей подошел к царевне и спросил, что ей известно об острове Диа. Бывала ли она когда-нибудь там? Бедняжке очень хотелось помочь, но, увы, она не бывала на острове и ничего о нем не знала. Царевич пиратов пытался вызнать побольше о конечной цели их путешествия, расспрашивая членов экипажа. Он собирал сведения по крупинкам.


Незадолго перед тем, как на горизонте должен был показаться остров Диа, навстречу двум пиратским кораблям выплыли два судна, судя по всему, отправленные с Корика царем Персом.

– Это и вся помощь? – воскликнул Тезей, заслоняясь от солнца рукой. Но по его голосу было непонятно, радует предводителя пиратов сей факт или настораживает.

Еще до заката четыре судна бросили якоря у крохотного островка, который удачно прикрывал этот маленький флот от глаз обитателей Диа. Моряки начали совещаться.

Остальным судам, направленным Персом или Шивой с Корика, потребуется еще несколько дней, чтобы добраться до Диа. Шива не обещал, что примет личное участие в налете, наверняка он занят другими важными делами.

Если Перс собрал огромный флот и направил его сюда, то наивно будет полагать, что армада прибудет к Диа с минуты на минуту. Регулярному флоту Корика потребуется неделя, а то и месяц, чтобы собраться и приплыть на помощь. Тем более оба корикских капитана сообщили, что не заметили никакого особого оживления в порту.

Так и получалось, что у нападающих под рукой было лишь четыре корабля. А на одном, как вскоре выяснил Тезей, был неполный комплект солдат. Принимая в расчет экипажи, под рукой царевича собиралось шестьдесят четыре человека. Поскольку на судах необходимо было оставить часть людей, то в бой в качестве ударной силы пойдут лишь сорок.

Перс сказал морякам, что Тезей назначается командиром, то есть теоритически Лик Диониса, как только он отыщется, должен быть поднесен именно ему.

Но Тезей не мог представить человека, который отказался бы от шанса примерить Лик бога, если он попадется в руки. И плевать ему будет на месть любого смертного, будь то Тезей или даже царь Минос. Правда, наплевать на месть Шивы будет несколько затруднительно.


Тезею не терпелось начать, он не хотел ждать следующих кораблей, тем более не факт, что они появятся. Он рвался в бой, он был готов положиться на удачу, собственные силы и мастерство.

Во время встречи капитанов экипажи возносили молитвы богам и приносили жертвы. Командиры оставили это на откуп простым морякам.

Тезей обратился к своим подчиненным:

– Если вы хотите принести жертву, то пусть моей кровавой жертвой будет Самсон. Он был знатным болтуном и наверняка сможет уговорить любого бога.

Потом подумал и закончил:

– На данный момент у нас каждый человек на счету, так что воздержимся от новых жертв.


Тезей сам ни разу не ходил в набег на Диа, но многое слышал от участников таких нападений, в том числе от своего отца. И эти рассказы вселяли в царевича уверенность в успехе. Он убеждал своих соратников, что вылазка на остров Диа, если все пройдет гладко, окажется простым делом. Причалили, пограбили, набили карманы и отчалили.

Один из предводителей, Мохлос, капитан корабля из Корика, преисполнился сомнениями:

– Это если все пройдет гладко. Вот именно. Богатство легко загрести в карман, если знаешь, где оно лежит.

Мохлос был ростом с самого Тезея и отличался мощным телосложением. Трудно было судить об его возрасте. А темные волосы капитана были заплетены в две косички, свисавшие по сторонам скуластого лица.

Тезей бросил на него пристальный взгляд.

– Другие нападали на Диа, и все проходило легче легкого. Мой отец делал это не единожды.

Мохлос выдержал взгляд. Неожиданно Тезею пришло в голову, что он возражает только затем, чтобы заронить в остальных искру сомнения и заставить отказаться от набега. А может, они струсили и просто ищут повод для отступления?

А Мохлос тем временем гнул свое – спокойно, размеренно, хорошо поставленным голосом, совершенно не соответствующим его внешности:

– Это правда, на Диа не было армии и они редко охраняли побережье… а что, если ситуация изменилась? Тем более на острове около тысячи жителей, и им наверняка не понравятся некоторые вещи. Например, незваные гости, которые хватают их женщин и детей, или скот, или их имущество. Или еду и кувшины с белым вином… Я слышал, что в кое-каких долинах они делают превосходное вино. А еще они наверняка трепетно отсятся к собственным храмам. И не потерпят их разграбления. Да и кто потерпит?

– Тысяча перепуганных фермеров, – презрительно изрек Тезей, – виноградарей, козопасов и каменщиков.

Но Мохлос не унимался:

– Это значит две тысячи сильных рук, две тысячи рук с оружием… пусть даже это будут серпы и вилы. Вот ты сказал, что наша задача – взять что-то из храма Аполлона…

– Это не моя прихоть. Так хочет Шива.

– Хорошо. Но разве тебя хоть чуть-чуть не волнует мысль о стрелах?

Все поглядели на Мохлоса, и он пояснил:

– Я имею в виду серебряные стрелы.

Он мотнул головой, и темные косички закачались.

– Я не мог бы найти более страшного врага, чем Аполлон, если бы и хотел.

– Любому джентльмену удачи не привыкать наживать врагов, а тот, кого это волнует, не джентльмен вовсе! – заявил Тезей, вынул нож и принялся играть им, швыряя на стол и выдергивая обратно. – И если бы меня волновало, что думают боги… а меня это не волнует, но допустим… то меньше всего я хотел бы ссориться с Шивой.

Лезвие глубоко врезалось в стол.

Все молча следили, как Тезей вынимал нож из дерева.

– Я видел Шиву и говорил с ним совсем недавно. Я смотрел в его Третье Око, когда оно было едва открыто. И через некоторое время я снова должен буду встретиться с ним.

Тезей помолчал.

– А что касается Аполлона, так я его никогда не видел и не знаю, что он такое… и сомневаюсь, что этот бог что-то думает по моему поводу.

Окружающие смотрели на Тезея с уважением. Один даже захлопал в ладоши, а другой, витиевато выругавшись, завопил:

– Вот речь настоящего пирата! Этот разговор по мне!

– Ну, ладно, – пожал плечами Мохлос. – Судя по твоим описаниям, нужный храм может находиться в миле от побережья. Для такого набега нам лучше подождать помощи других кораблей.

Один из моряков, который долго жил на Диа и успел изучить остров вдоль и поперек, принялся чертить углем карту на палубе. Места, на которые планировалось нападение, он обводил кружочком. Собравшиеся обсудили масштабы острова, расстояния в милях и расположение сел, холмов, заливов и ручьев.

– Насколько мне известно, там только один укрепленный форт. Он на дальней от нас стороне острова, на севере, так что держаться от него подальше будет легко.

Глядя на выражение лиц моряков, слушая их вопросы, Тезей понял, что никто из прибывших с Корика не знал об истинной цели путешествия, об искомом сокровище. Даже капитаны.

Второй из новоприбывших капитанов, который до поры больше помалкивал, поинтересовался:

– А много человек понадобится, чтобы перенести то самое сокровище?

– Нет, – ответил Тезей. – Хватит и одного. Меня.

И тут царевич сообразил, что теперь придется идти до конца, потому что окружающие не отступятся, пока не узнают правды.

– Это Лик бога, который я должен надеть. Так хочет Шива.

Правда оказалась настолько ошеломляющей, что некоторое время все потрясенно молчали. Наконец капитан, который первым заговорил о сокровище, неуверенно спросил:

– А… а какого бога?

– Это не важно, но вообще-то Диониса.

– А, понятно. Да, я бы тоже не прочь оказаться на твоем месте.

И напряжение, повисшее между собравшимися, разрядилось взрывом хохота.

– Я надеюсь, – заговорил Мохлос, – что во время набега нам тоже можно кое-что присвоить?

– Естественно… как только основная миссия будет выполнена.

Храм Аполлона, который Тезей первым наметил на разграбление, стоял прямо у берега, так что нападающим не придется уходить в глубь острова. Этот храм и был избран в качестве мишени именно благодаря своему расположению. Предводители принялись приводить свои доводы, почему, по их мнению, искомый Лик обязательно отыщется в одном из двух храмов Аполлона. Аргументы приводились самые разные, но главным по-прежнему оставалось слово Шивы.

Тезей прекрасно помнил, что Шива вскользь заметил, что эти сведения могут быть неточными. Но он не собирался ставить в известность капитанов.

По отдельным фразам и спорам среди моряков Ариадна догадалась, что Тезей рассказал всем о главной цели набега.

– Откуда Шива знает, где находится Лик другого бога?

– Ну, он же и сам бог. Что толку смертным рассуждать об этом?

– Если Разрушителю это так важно, почему он сам не достал этот Лик и не передал тебе?

– Может, он занят. Откуда, черт побери, мне знать?

– Если местным известно, что Лик находится здесь, почему никто из них не надел его?

– Видимо, им ничего не известно. Бьюсь об заклад, что никто на Диа не знает, что там спрятано.


Для Ариадны все это имело мало смысла, разве что она начала понимать, что вмешательство богов в людские дела – не такое уж и редкое событие.

Она никогда не видела Диониса. Но когда царевна представляла себе в этой роли своего возлюбленного, это зрелище мало радовало ее.

Нападающие приободрились. Их шансы на успех выросли, когда оказалось, что им не придется подходить ни к одному крупному поселению. Ближайшая от цели деревня с сотней жителей находилась примерно в двух милях от храма. Если все пойдет, как задумано, пираты успеют удрать прежде, чем кто-то из островитян узнает об их появлении.

Капитаны снова собрались на совет.

– Насколько известно, там есть одно-единственное большое сооружение, что-то вроде общинного дома, примерно в миле от того места, где мы планируем высадку.

Палочка, которая служила указкой, ткнулась в небольшой кружочек на карте.

– Это самое лучшее место. В любом другом мы оказываемся неподалеку от какого-нибудь крупного поселка.

Все уставились на карту, грубо нарисованную углем.

– Если там не будет того, что мы ищем… то добраться до следующего храма будет нелегко. Он стоит в нескольких милях от побережья.

– Нам не удастся захватить следующий храм, если у островитян будет время на сборы.

– Ты хотел сказать: время, чтобы удрать в холмы и спрятаться.

– Лучше приготовиться к худшему варианту.

– Ерундовое дело. Никто не успеет спрятать сокровища, если застать врасплох.

– Может, и ерундовое. Только планы планами, а дело делом. Мы должны поспешить.

Один из пиратов принес свежие новости: старейшины деревень Диа, устав от грабежей, посовещались и наняли человека, который должен заниматься отражением вражеских налетов.

– Наемник-профессионал? Плохо дело. Как он выглядит? Может, я с ним уже встречался.

– Зовут его Нестор, такой жилистый парень, лет под тридцать. Соломенные волосы, а нос, похоже, был когда-то сломан. Он не островитянин, зато дело свое знает отлично.

– Сколько человек он мог привести с собой на остров?

– Может, одного или двух. Ну, горстку. Думаю, не больше.


В течение светлого времени суток то один, то другой моряк оглядывали горизонт, надеясь заметить парус корабля, который вел Эгей. Тезей сообщил, что отличить это судно просто – на его носу нарисованы дьявольские глазищи.

– Надеюсь, он скоро будет, – заметила Ариадна. – Я хочу встретиться с ним.

– Надеюсь, с ним прибудут бойцы.

Но на следующее утро не появилось ни одного корабля. Тезей снова и снова посылал на мачту самого маленького и глазастого члена экипажа.

Когда первые лучи солнца не выявили ни одного паруса, Тезей промолвил:

– Больше ждать мы не можем. У нас и так достаточно бойцов. Даже более, чем достаточно. – Его голос звучал уверенно, но окружающие только переглянулись. – Итак, мы выступаем, как только приготовимся!


На рассвете пиратские корабли приблизились к берегу острова. Капитаны отдали строгий наказ гребцам как можно тише работать веслами.

Четыре корабля встали на якорь в маленькой укромной бухточке, в устье небольшой грязной реки, носами в открытое море. Началась подготовка к высадке. Никто не собирался вытаскивать корабли на берег – могло статься, что придется быстро уносить ноги, а на судах оставалась лишь небольшая часть экипажа – чтобы справиться либо с веслами, либо с парусами, если ветер будет благоприятным.

– Ну, тебе пора залезать в клетку, мой цыпленок.

Тезей властно поманил царевну за собой, и Ариадна лишь покорно кивнула и вошла в душную каюту. Она так сильно сжала кулаки, что ногти, успевшие отрасти за время их путешествия, впились в ладони. Внутренний голос подсказывал девушке, что сейчас не время для протестов. Она будет бороться за свои права изо всех сил, но не в этих обстоятельствах.

Царевна задержалась в дверях каюты.

– Воды. Я хочу, чтобы у меня там была по крайней мере вода.

Один из моряков вручил ей кувшин с водой. Судя по весу, он был наполовину пуст, но Ариадна приняла кувшин, не говоря ни слова, и вошла в каюту. Низкий потолок не позволял выпрямиться в полный рост. Здесь было жарко и грязно, почти все свободное пространство было завалено разнообразным морским снаряжением – запасной парус, бухты канатов и веревок. А вяленая рыба была попросту свалена кучей прямо на грязных досках. Ариадна услышала, как за борт с плеском ушел якорь, а затем раздался властный голос Тезея.

Царевна присела на сложенный запасной парус и скрестила руки. Она была уверена, что, если бы потребовалось выбраться отсюда без посторонней помощи, она смогла бы это сделать.

Пока поисковая группа еще не сошла с корабля, девушка слышала гул возбужденных голосов, но как только Тезей приказал высаживаться, наступила почти полная тишина, нарушаемая только плеском волн о борт и довольно редкой руганью.

Сквозь щели в стенах каюты Ариадна видела, как пираты выбрались на берег.

Все они были опытными и знали, что нужно делать, так что вскоре боевая группа вся была на берегу. На корабле осталась горстка моряков. Ариадна услышала, как неподалеку протопал на своей деревяшке Безногий. Затем все стихло. Вдалеке закричала чайка, за ней другая.


Время шло. Ариадна отпила теплой воды из кувшина. Утреннее солнце скоро начало припекать, от стен и крыши пошел такой жар, что даже дышать стало невозможно. Конечно, отсюда должен быть какой-нибудь выход, и если станет совсем невмоготу, ей стоит лишь прикрыть глаза и найти этот выход. Где-нибудь в стене окажется треснувшая доска или…

Ариадна представила свою паутину, сеть из тонких нитей. Когда настроиться было тяжело, вот как сегодня, ей достаточно было вообразить себе огромного паука в центре гигантской паутины, которая расходится по миру концентрическими серебристыми кругами. Потом воображаемый паук увеличивается и тает, на его месте остается небольшой участок паутины – нить, которая обычно указывает нужный путь…

Царевна внезапно открыла глаза. С палубы донеслись тревожные, вернее, перепуганные голоса. То, что экипаж пытался переговариваться шепотом, испугало царевну еще сильнее.

Все стены каюты пестрели щелями, что создавало хоть какую-то вентиляцию, в противном случае находиться внутри было бы вовсе невозможно. Ариадна приникла к одной из щелей, через которую было видно побережье, и окаменела. По берегу бежала группа незнакомых вооруженных людей. У каждого на руке белела повязка – то ли знак отличия, то ли эмблема. Большинство в отряде выглядели обычными крестьянами или мастеровыми. Один из них выпустил стрелу в сторону корабля. Девушка услышала, как та впилась в борт с глухим стуком.

Внимательно приглядевшись, Ариадна заметила главного в этом отряде. Он стоял у самой кромки воды, скрестив руки, и разглядывал судно. Это был молодой мужчина около тридцати лет, с соломенными волосами. Жилистый, подтянутый, настоящий воин. На боку у него висел меч в ножнах.

У двоих людей на берегу в руках горели факелы, почти невидимые в ярком солнечном свете. Испугавшись вида пламени, Ариадна закричала, требуя, чтобы ее выпустили, и забарабанила кулаками в дверь. Тщетно.

Безногий и остальные, оставленные на борту, спохватились и попытались вывести корабль в море, но было поздно. Весла взлетели и снова упали. Насколько Ариадна заметила, никто так и не попытался поднять парус. С палубы донеслись крики, шум сражения и стоны умирающих.


Ежеминутно победившие островитяне подбегали к борту корабля, звали кого-то по имени Нестор и громко докладывали свежие сведения: сколько всего пиратов высадилось на берег, чем они заняты, куда направились. Ариадне показалось, что каждый следующий рапорт прямо противоречил предыдущему. Общее количество пиратов, высадившихся на берег, в сумме составило две сотни человек.

Нестор был опытным воякой и потому про себя разделил это число на два, решив, что едва ли нападающих было больше.

– Они направились к храму Аполлона? – спросил предводитель, стараясь говорить бесстрастно, хотя было заметно, что он заинтригован. – И что же они собираются там отыскать?

Ариадна не расслышала ответ.

– Ладно, может, где-нибудь высадилась другая группа и они назначили встречу в храме. Или они просто просчитались, так часто бывает. Или им известно что-то, что неизвестно нам.

Потом Нестор повысил голос и крикнул приказным тоном:

– А теперь поглядим, как эта дрянь горит!


Казалось, что пронзительный вопль вырвался из горла Ариадны совершенно самостоятельно, когда она сама еще не успела осознать, что ей грозит.

Она ведь была заперта в каюте, прочная дверь держалась крепко. Но вот Нестор в ответ на ее крики распахнул дверь. Шагнув вперед, девушка увидела окровавленную палубу.

Судно горело. По крайней мере парус уже занялся яркими языками пламени.

Ариадна отшатнулась, увидев перед собой толпу мрачных мужчин. Кто знает, что они собираются с ней сделать? Но затем царевна стиснула зубы и вышла из каюты, не задумываясь над тем, летают ли над палубой стрелы до сих пор или уже нет. Она решила, что если ей придется умирать, то только не в вонючей грязной каморке.

Когда она попыталась проскочить мимо худощавого Нестора, он легко перехватил ее левой рукой и тут же опустил меч, который сжимал в правой. Нестор скользнул взглядом по каюте и убедился, что там больше никого нет.

Ариадна отметила, что Нестор был не таким крупным мужчиной, как Тезей, но держался, двигался и разговаривал с той же властностью и уверенностью в своих силах.

Он заговорил с Ариадной на общем наречии, на котором изъяснялись все путешествующие по Великому морю.

– Ты свободна, девушка. Откуда ты?

«Он думает, что я пленница», – неожиданно догадалась Ариадна. А в следующее мгновение она поняла, что это так и есть.

Один из солдат Нестора прикрикнул на царевну, требуя отвечать на вопрос.

Но Нестор лишь покачал головой.

– Все в порядке. После всего, что ей довелось пережить, бедняжка еще долго не сможет прийти в себя.

Он снова повернулся к Ариадне:

– Кто здесь предводитель, малышка? Тех людей, что заперли тебя?

– Его зовут Тезей.

Ответ сам собой сорвался с ее губ. И не вызвал ровно никаких эмоций.

Видимо, Нестору это имя тоже ничего не сказало.

– Не знаю такого. Два корабля, которые успели отойти, похоже, с Корика.

Она кивнула.

– И зачем же они сюда прибыли?

От ответа ее удержали то ли остатки верности, то ли природное упрямство. Только Ариадна всхлипнула и бессмысленно забормотала:

– Я не знаю, я не знаю…

Нестор не стал принуждать девушку дать более ясный ответ. Он повернулся и поговорил со своими людьми. Потом снова обратился к Ариадне:

– Ты разговариваешь не как рабыня или служанка. Как тебя зовут?

Его голос стал мягче.

– Не бойся, тебя никто не обидит.

– Ариадна, – не задумываясь, тихо ответила царевна.

И ужаснулась тому, как легко выдала свое настоящее имя, ведь эти люди могут быть врагами правителя Корика. Но Нестор и бровью не повел, услышав ее имя, и только тогда Ариадна сообразила, что сейчас она совершенно не похожа на дочь царя.

До этой минуты Ариадна считала, хотя и не признавалась в этом даже самой себе, что если она будет хранить верность человеку, с которым ее связала сильная и ужасная (а как же иначе?) любовь, то это и есть настоящая жизнь настоящей царевны. Состоящая, конечно, из череды волнующих и удивительных приключений.

Но вот пришло время взглянуть правде в глаза. Она уже не могла подыскать оправданий своему возлюбленному, да и себе тоже. Сомнений нет, Тезей стал невероятно груб с ней.

Нет, он не применял физическую силу – если не считать насильное заключение в каюте. Но Ариадна уже мечтала, чтобы он ударил ее. Это по крайней мере могло бы быть выражением сильных эмоций к ее персоне.

– Я поняла, – бормотала девушка себе под нос, – что быть царевной – еще пустяки в этом мире. Вот быть любимой – это все! Но едва ли Тезей любит меня. Вот если бы я была богиней… но увы. Нету Лика Ариадны, который можно надеть… единственный Лик Ариадны ношу я сама.


У нее, у Ариадны, была своя гордость. Она – дочь царя Миноса с Корика, настоящего царя, которого предали и жестоко убили, и царицы Пасифаи. Она – младшая сестра царевны Федры и старшая сестра царевича Астериона, прозванного в народе Минотавром.

Ариадна представляла, как все это она сейчас объясняет Нестору. Но на самом деле она что-то неразборчиво шептала под нос, объясняя самой себе, как она, царевна Корика, угодила на пиратский корабль. В любом случае Нестор уже не слушал ее, считая, что у несчастной начался бред.


Глава 24


Высадившись на берег, Тезей выбрал среди нападающих шестерых самых молодых и проворных и послал в ближайшую деревню, которая высилась на вершине горы и откуда островитяне легко могли увидеть их прибытие. Он считал, что перво-наперво необходимо захватить всех свидетелей, чтобы они не успели разбежаться и сообщить о налете.

Пираты вскарабкались по склону горы, ворвались в общинный дом, но вскоре закричали сверху, что в селении никого нет. Зато им удалось захватить двух верблюдов. Тезей тотчас же приказал двоим из них обыскать окрестности верхом на этих верблюдах. Он воспринял пустую деревню как недобрый знак. Возможно, жители уже успели разбежаться и поднять тревогу.

Он высадился с сорока бойцами, и вот их уже чуть больше тридцати. Отряд начал продвигаться в глубь острова. Вдалеке Тезей уже приметил прямоугольное строение храма, к которому он так стремился.

Отряд быстро шагал по дну оврага, бывшего русла маленькой речушки. Река высохла, оставив после себя пару грязных луж. Высокие склоны рыхлой земли укрывали пиратов от взглядов тех, кто сейчас находился в храме. На полпути овраг изгибался в сторону моря, так что воинам пришлось выбраться наверх и продолжить путь по равнине.

– Вперед, ребята!

Отряд перешел на рысь, кое-кто уже обнажил оружие. Храм быстро приближался.

Один из посланных на разведку верхом на украденном верблюде вернулся и подскакал к Тезею.

– Никаких следов врагов, кэп. Я видел троих или четверых, которые дернули в другую сторону.

– Хорошо. Куда поскакал Гектор?

– Не знаю.

– Ладно. Слезай с этой твари и присоединяйся к нам.

Если бы у него было два-три десятка всадников – это другое дело, а так один всадник будет только привлекать ненужное внимание.

Тезей не стал ломать голову, выдумывая какой-нибудь план. Главное – оказаться в храме. Он мысленно рисовал картины, что сокровище ждет его в каком-нибудь легко доступном месте – на алтаре или столе, чего там есть в этом храме… Подойди да бери. Он убеждал себя, что добывание Лика бога – не такое уж и трудное занятие.

Оглядывая окрестности, Тезей заприметил несколько других строений, похожих на святилища или храмы. Они были расположены примерно в миле от храма Аполлона, и Тезей решил, что, видимо, это святилища других богов.


Отряд подбежал к храму. За мраморными стенами и колоннами стояло несколько невзрачных деревянных строений. Рядом с самым аскетичным, самым великолепным храмом, выстроенным в честь самого сурового бога, обязательно придется построить и сортир, ведь служители будут постоянно жить в этом храме. Неожиданно Тезей впервые задумался над вопросом, который никогда прежде не волновал его: а понадобится ли это заведение для того, кто уже стал богом? Ну, он скоро узнает.

Вооруженный отряд с Тезеем во главе подбежал к храму вплотную. Они миновали зеленую лужайку, поднялись по широким ступеням храма и вступили под массивные колонны. Дверей в храме не наблюдалось, так что ломать или выбивать тут было нечего.

Стены и колонны, карнизы и антаблементы – все было из прекрасного местного мрамора. Храм был открыт всем ветрам и солнечным лучам, и его стены были точно расположены соответственно четырем сторонам света.

На самом пороге некоторые пираты замялись, не рискуя нарушать покой и тишину святого места. Чтобы пресечь подобное малодушие, пока оно не превратилось в трусость, Тезей сделал шаг вперед и зычно крикнул:

– Есть здесь какие боги? Если есть, выходите на бой!

Когда Тезей закричал, его спутники повернули к нему испуганные и ошеломленные лица. Но он лишь захохотал над ними. И грабители бросились в храм.

Внутри храма небольшая группа людей замерла на месте, когда на них бросились мрачные мужчины с оружием в руках. Через мгновение большая часть служителей Аполлона кинулась наутек.

Так получилось, что пираты попали в храм как раз на середине обряда. К алтарю двигалась процессия, состоящая из пяти-шести юношей и мужчин. Все, кроме верховного жреца, были обнажены. Бородатый жрец торжественно нес плоский деревянный лист, на котором лежала требуха и кости только что зарезанного жертвенного барана. Судя по всему, это было подношение богу. Двое юношей из процессии несли куски годного в пищу мяса, уже нарезанного и нанизанного на деревянные палочки. Его должны торжественно зажарить.

Двое из служителей культа Аполлона – один из юношей и бородатый жрец – были не так проворны, как остальные, и нападающие тут же их свалили. Страх погнал островитян вверх по склону ближайшего холма, мимо места, где курился дымок и где должны были жарить жертвенное мясо. Они избрали не лучший путь спасения, и если бы пираты погнались за ними, несчастным пришлось бы бросаться в море. Но удача улыбнулась жителям острова, разбойники оставили их в покое.

То ли бородатый жрец был настолько глуп, что пытался остановить захватчиков, то ли просто неповоротлив – этот вопрос так и остался нерешенным. Раненый жрец лежал на спине, а рядом лежало мертвое тело молодого служки. Тезей попытался допросить старика о сокровищах, спрятанных в храме, но тот только захрипел, и из его горла хлынула кровь.


Тезей глубоко вздохнул, отступил на шаг и огляделся.

Храмы Аполлона строились по одному образцу, но Тезею редко доводилось бывать внутри. Этот островной храм был достаточно просторным, чтобы вместить сотню почитателей, если только они не будут возражать против некоторой тесноты. Или не побоятся промокнуть во время дождя, потому что крыши над сооружением не было. Храм был построен на небольшом каменистом мысе, так что с трех сторон вокруг него сверкали подсвеченные солнцем волны. Внутри отчетливо слышался плеск воды о серые прибрежные камни.

Основную часть храма занимал открытый центральный зал. За рядом мраморных колонн размещались жертвенник и алтарь для жертвоприношений. Нигде не было потеков крови, везде царила чистота. Жертвенных животных убивали в другом месте, снаружи.

Захватчики стояли посреди зала и озирались, теряя драгоценные минуты. Им тоже, видимо, казалось прежде, что сокровище будет лежать где-то на виду.

– Где оно, кэп?

– Сейчас найдем.

Несколько человек копошились в небольшой комнате, выбрасывая на мраморный пол богато изукрашенные одежды, ритуальные принадлежности, ножи для убийства жертвенных животных и прочее.

– Здесь тоже нет, – бросил один из них через плечо.

Из горла умирающего жреца продолжали нестись булькающие звуки, как из забытого на огне чайника. Пираты начали собираться в центре зала, словно не знали, что делать дальше. Казалось, они резко потеряли интерес к происходящему.

– Ищите! – рявкнул на них Тезей.

А на все это безмятежно смотрела статуя Аполлона, сжимая в одной руке лук, а в другой лиру. Скульптура стояла на небольшом постаменте за алтарем. Мраморный Аполлон был изваян рукой настоящего мастера и являл собою безбородого мускулистого юношу, спокойно глядящего вдаль. Он был украшен венком из настоящего лавра, плотные овальные листья обрамляли беломраморное чело.

У одной из стен храма, за первым рядом высоких белых колонн, стояли несколько деревянных ящиков. Их тут же выпотрошили, разбросав содержимое по полу. Один оказался пуст, а в остальных нашлись стопки обычной одежды и набор ритуальных инструментов. Единственной ценностью было несколько серебряных предметов, и все. Из-за такой малости пираты даже не стали протестовать, когда Тезей приказал бросить серебро здесь.

Мраморный храм, открытый всем морским ветрам, не мог содержать никаких тайников.

Тезей вернулся в центральный зал, огляделся и взмахнул мечом.

– Может, что-то спрятано под алтарем. Поднимите этот кусок камня, ублюдки!

Но поднять этот камень оказалось делом непростым. Сперва решили поддеть его каким-нибудь рычагом, но ничего подходящего не нашлось.

Наконец совместным усилием шестерых крепких мужчин удалось перевернуть алтарь набок. От удара мрамор треснул. А под ним ничего не было, даже паука или муравья, не говоря уже о тайнике или Лике Диониса.

Все выругались, помянув разных богов. Но никто не назвал имена Шивы, Аполлона или Диониса. Словно между разбойниками был установлен молчаливый сговор: произносить имена этих богов – отталкивать от себя удачу.

– Значит, сокровище в другом храме, – пробормотал Тезей, – который стоит чуть дальше, в глубине острова.

Если только не получилось то, о чем вскользь упомянул Шива, и Лика на острове Диа никогда и не было.

И Тезей направил взор сквозь мраморные колонны, пытаясь разглядеть второй храм. Он делал вид, что прикидывает расстояние до него, хотя прекрасно это знал.

Нет, Тезей не мерил расстояние на глаз, он размышлял. Его начали одолевать сомнения. «Значит, Шива тоже может ошибаться. Или он попросту солгал? Но зачем богу лгать? Ради шутки?» Нет, Шива – кто угодно, но вот только не шутник. Призадумавшись, Тезей не мог отыскать доказательств, что бога нельзя ни обмануть, ни снабдить непроверенными сведениями, как и обычного человека.

Может, кто-то сообщил Шиве заведомую ложь, чтобы спровоцировать бешеную погоню за лакомым кусочком. Что ж, в таком случае ему это удалось.

В это мгновение его ухо уловило явственный свист летящей стрелы. Ветераны, стоявшие вокруг Тезея, даже не оглянулись. Они обратили на зловещий свист не больше внимания, чем обратили бы на кружащегося шершня. К такому повороту событий эти воины были готовы, еще когда высаживались на берег, так что не стали поднимать панику из-за одной-единственной стрелы. Хотя и взяли на заметку, поскольку одна стрела влечет за собой другие стрелы, как первый снег – холодную зиму.


Отряд в боевом порядке отступил от храма Аполлона и двинулся в глубь острова, к храму Диониса, который находился в трех милях от берега. Там уже не было ни одного служителя, видимо, успел разнестись слух о прибытии разбойников.

А время шло.

Когда они прибежали в храм Диониса, Тезей решил, что Лик может быть спрятан под огромной маской, которая висела между двумя колоннами. Видимо, для местных почитателей Диониса эта маска символизировала или даже воплощала их возлюбленного бога. По крайней мере от этой маски хорошо начать поиски. Тезей подошел к колоннам и оглядел маску.

Ее нижняя часть была скрыта густой черной бородой, сделанной то ли из верблюжьей шерсти, то ли из конского волоса.

«Не совсем тот Лик, который мне нужен», – подумалось Тезею. Для него эта маска не значила ничего, кроме очередного препятствия. Тем более она едва держалась на этих колоннах. Царевич сдернул маску на пол. Керамический портрет упал и разлетелся на осколки, черная борода распотрошилась. Покопавшись среди обломков, Тезей ничего не нашел.

– Пусто.

Откуда-то снова начали свистеть стрелы и камни, рикошетом отлетая от колонн. Парочка камней, пущенных какой-то твердой рукой, исцарапала мрамор.

И вот один из пиратов рухнул ничком, сраженный камнем и стрелой одновременно.

– Повезло, – пробормотал кто-то за спиной Тезея, когда другие перевернули тело и убедились, что их соратник мертв. – Так и не узнал, что его убило.

Один из пиратов закричал, обращаясь к невидимым пока врагам:

– Эй! Хватит сюда стрелять! Это же святое место!

На минуту обстрел прекратился, но затем снова засвистели камни и стрелы, хотя и не так уверенно, как прежде.

– Все, парни. Возвращаемся на корабли.


Спустя четверть часа стало ясно, что сопротивление исходит только от жителей острова. Стрелы и камни, пущенные из пращи, досаждали разбойникам все сильнее и грозили вскоре превратиться в настоящий шквал. Пираты, передвигающиеся неровной цепью, видели вооруженных местных жителей, которые по двое-трое перебегали от одного укрытия к другому.

Пока разбойничий отряд потерял всего одного человека. Но Тезей понимал, что этот печальный счет пока не закрыт и по пути к кораблям он обязательно пополнится новыми жертвами.

Царевич оглядывал окрестности, надеясь увидеть всадника – второго разведчика, отправившегося исследовать местность на ворованном верблюде. Первый разведчик давно вернулся, а вот от второго – ни слуху ни духу. Плохо.

Его отряд рысил к берегу на своих двоих. У местных был перевес в кавалерии, по крайней мере несколько гонцов скакали туда-сюда верхом на верблюдах. За какой-то час или два сюда уже сбежится все население острова.

Постепенно Тезей начал догадываться, что защитники острова загодя прознали о готовящемся нашествии, по крайней мере за час-два, и успели собрать силы для отпора и выработать план действий.

– И успели припрятать свое добро.

Вскоре рухнул еще один пират. Камень угодил ему в спину, у самого основания шеи, но не убил. Двое его товарищей подхватили раненого моряка под руки и помогли идти. Тезей прикрикнул на них, чтобы не сбавляли хода – раз решили возиться с раненым, пусть пеняют на себя, если отстанут от отряда.

Может, думал Тезей, островитянам кто-то сказал, что ему нужно, и они успели спрятать Лик. А может, Шива просто ошибся и Лика здесь никогда и не было. Если бы местные знали, где лежит Лик Диониса, один из них обязательно надел бы его. И у храма пиратов встретил бы сам Дионис и лично защитил бы свой дом. Правда, в таком случае пиратам на помощь пришел бы Шива.

Но Шива ничего подобного не обещал. «Нет, – решил Тезей, – Лика на Диа просто не было».

Ему стоило немалого труда подавить зародившиеся сомнения. Боги, конечно, могут лгать, по крайней мере большинство богов. Но какой смысл Шиве лгать ему, Тезею? С какой целью? Тезей так и не смог придумать ни одного убедительного объяснения.


Тезей заговорил с Мохлосом, отслеживая маневры защитников острова. Он недоумевал, почему они продолжают гнать пиратов к кораблям, вместо того чтобы отрезать от берега и перебить.

Упал третий разбойник, камень попал ему в голову. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – он больше не встанет.

Какой смысл в том, чтобы считать потери? Но одно стало ясно – островитяне вовсе не спешили убегать в холмы, а организовали отпор.

– Наверное, ты был прав насчет того парня, Нестора. Интересно, он действительно такой хороший боец?

Словно в ответ, в дюйме от носа Тезея просвистел камень.


Пока пираты успели выпотрошить два храма, укокошить дюжину островитян и потерять почти столько же бойцов. Сокровища, ради которого они высаживались здесь, не было. Тезей заподозрил было, что где-то, возможно, есть третий храм, который и имел в виду Шива. Но даже если это так, идти туда уже поздно.

Разбойники недовольно заворчали, когда Тезей повел их прямо к кораблям. Некоторые помогали идти своим раненым товарищам и все время отставали, другие рвались наведаться в ближайшую деревушку и компенсировать затраченное время и усилия.

Тезей заставлял отряд держаться поближе к берегу и не разбредаться.

Внезапно он заметил тонкую струю дыма, которая поднималась с того места, где пираты оставили свои корабли. Царевич исполнился самыми мрачными предчувствиями. И разозлился, что было кстати.

Когда он увидел, что его корабль – или один из тех кораблей, которые он привык уже считать своими, – полыхает как костер, то понял, что проиграл. Оставалось только бессильно ругаться.

Ни Тезей, ни другие капитаны не рассчитывали встретить такой мощный отпор со стороны островитян, хотя и обезопасились от случайностей, оставив на борту часть команды. В крайнем случае оставшиеся экипажи должны были выйти в море и держаться неподалеку от берега, поджидая возвращения отряда.

– Вон они, я их вижу! Два корабля.

Внезапно Тезей вспомнил об Ариадне. Перед ним встал выбор, что предпринять. Нужно было решать быстро, учитывая, что девушка находилась на горящем корабле. Ему претила сама мысль о выборе, но решение он принял мгновенно.

И тотчас же позабыл эту женщину. Конечно, она очень нравилась царевичу, но после побега с Корика она потеряла всякую ценность. Тем более Ариадна не особо увлеклась идеей плавать вместе с ним по морям в поисках легких денег.

Кто-то на уцелевшем корабле догадался спустить шлюпку, но она не вместила бы тридцать человек поисковой группы.

Тезей вместе с несколькими смельчаками тут же бросился в море и поплыл к ожидающему их судну. Как только они оказались на борту и пополнили экипаж, то сразу начали подводить корабль ближе к берегу. Когда предводители отряда бросились в волны, рядовые воины последовали за ними. Некоторые даже оставили на берегу шлемы и оружие.

Опытные пловцы помогали раненым держаться на воде. Один из пиратов ухватился за плавающее бревно, чем спас себе жизнь. Несколько стрел, выпущенных вдогонку, вонзились в дерево, не причинив вреда человеку.

Тезей, который всегда пекся о своей репутации хорошего командира, поплыл обратно к берегу в небольшой лодке, чтобы подобрать тех, кому не по плечу даже такой короткий заплыв. Он желал убедиться, что все его люди спасены, и потому бесстрашно стоял в полный рост, не обращая внимания на стрелы.


Когда беспокоиться было не о ком, Тезей поймал себя на том, что задумался о судьбе Ариадны. Среди уцелевших кораблей не было того, где он оставил царевну. И тут Тезей заметил Ариадну на берегу. Она стояла довольно далеко, но он узнал ее по волосам и старому платью. Девушка махала руками, пытаясь привлечь его внимание.

Возле нее никого не было. К тому месту, где стояла царевна, было трудно, но вполне возможно пристать на шлюпке. Потребуется всего пара минут, чтобы догрести туда и забрать девушку. А риск… они сегодня рисковали сильнее.

– Вон ваша женщина, кэп. Заберем ее?

– Нет. Возвращаемся на корабль, – ответил он без колебаний. Воспоминание о ее прекрасном теле, спрятанном за грязным платьем, кольнуло его сердце легким сожалением. Да, хороша девчонка… но ей лучше остаться здесь. Ее присутствие на судне чревато проблемами, которые рано или поздно выльются в недовольство экипажа. Он отбросил все свои прежние планы из-за возможности стать богом, и Ариадна была всего лишь очередной ступенью.

Его жизнь, которую он ставил на карту, уже не была жизнью простого смертного. Грядущее бессмертие, или что-то в этом роде, стоило любых жертв. Ни одна женщина не стоит божественной силы.

К тому же ей лучше будет остаться на этом острове. Любая привлекательная женщина очень быстро находит себе заступника.

И Тезей пожелал Ариадне самого лучшего.


Глава 25


Когда молодая женщина вырвалась из душной маленькой каюты, Нестор тут же засыпал ее целой кучей вопросов. Странная девица, слишком юная и красивая, чтобы быть игрушкой пиратов, хотя одета подходяще. К огромному разочарованию Нестора, она не смогла внятно ответить ни на один вопрос. Только бормотала что-то себе под нос и бессмысленно глядела перед собой, пока островитяне поджигали с разных сторон корабль.

Поскольку сведения были нужны позарез, Нестор еще какое-то время помучил девушку вопросами:

– Кто ты? Сколько кораблей еще должно подойти? Что они говорили о нападении?

Поскольку, судя по данным разведки, нападающих была лишь небольшая горстка, Нестор опасался, что этот отряд – всего лишь отвлекающий маневр. И где в таком случае высадились основные силы? Где-то около форта? Он сделал все возможное, чтобы его гонцы добрались туда вовремя и подняли тревогу.

Естественно, его занимала эта странная оборванная пленница пиратов. Кто она, откуда? Но рассказ о ее приключениях может подождать.

Что ж, не удивительно, что жертва пиратов испугана и потрясена до потери соображения. А может, она – обыкновенная идиотка. И все же Нестор надеялся, что если он даст девушке время прийти в себя, она сможет рассказать ему немало интересного и полезного.

Итак, было замечено всего четыре вражеских корабля, два из них успели выйти в море и уцелеть. Третий корабль плыл по воле волн, весь объятый пламенем. От него валили густые клубы дыма, которые, видимо, и всполошили группу захвата. А четвертый корабль, на котором сейчас находились Нестор со странной девушкой, вот-вот будет предан огню. Когда его доморощенные вояки разберутся с факелами.

Он прикрылся рукой от ярких солнечных бликов на волнах и подсчитал, что сбежавшие корабли идут примерно на четырех веслах. Значит, у них слишком мало людей на борту. И взять их было бы легко, если бы здесь оказался флот Диа, стоящий по ту сторону острова.

Чтобы привести сюда местные суда, потребуется масса времени, хотя, конечно, он послал в гавань гонцов верхом на верблюдах. Ополченцы из ближайших сел, которые вместе с ним брали корабль, метались по палубе, изображая напряженную работу, хотя поджигатели из них вышли совершенно никчемные. Один взбудораженный юноша даже подбежал к командиру и, задыхаясь, пожаловался, что поджигать нечем.

– А где ваши факелы? – задал Нестор резонный вопрос.

Стараясь успокоить своих неопытных бойцов, он устроился на месте гребца в расслабленной позе. Хотя чего-чего, а расслабленности он не чувствовал вовсе. Он сидел, сцепив руки в замок, и задумчиво постукивал большими пальцами друг о друга.

– Мы выбросили их в воду, когда подожгли вон тот корабль. Мы забыли, что нужно жечь еще и этот.

Нестор глубокомысленно кивнул и возвел очи горе, мысленно призывая всех известных богов в свидетели. Ему пришлось напомнить себе, что люди обычно не такие придурки, какими кажутся на первый взгляд. Особенно если выйти из себя и показать всем вокруг, где раки зимуют, но сейчас еще не тот случай.

Юноша умчался обратно, не дожидаясь ответа. Никакой дисциплины! Да и откуда? Итак, где добыть огня? Конечно, вот тебе целый горящий корабль, но он успел отдрейфовать уже довольно далеко.

Один из ополченцев, зажиточный крестьянин и член сельского совета, который оказался недурным бойцом и храбро отстаивал свое имущество, подошел к Нестору и начал протестовать:

– Это хорошее судно. Нужно оставить его в сохранности и пустить в дело. Зачем его сжигать?

– Хочешь заграбастать его себе? – приподнял бровь командующий обороной.

– Дело не в этом!

Нестор покачал головой.

– У меня нет экипажа на этот корабль, а если бы и был, я не стал бы привязывать столько человек к одному месту. Сражение на берегу только-только началось. Большинство из экипажей этих четырех кораблей отправилось грабить поселения, а это от пятидесяти до ста человек. Кроме того, если сюда подойдет двадцать пиратских кораблей, это судно прекрасно пополнит их флот.

– Двадцать кораблей! – воскликнул крестьянин.

Он был от природы смугл и успел сильно загореть, но по его лицу начала разливаться бледность. Крестьянин начал испуганно оглядывать горизонт.

– И сколько это человек… Тысяча?

– Я не сказал, что они приплыли, я сказал, что могут приплыть. А если они увидят сгоревшие корабли своих товарищей, то трижды подумают прежде, чем высаживаться на берег. Трут и кресало есть?

Последние слова Нестора были обращены к юноше, который недавно жаловался на отсутствие факелов. Молодой человек снова вернулся и стоял столбом, ожидая приказаний.

– Не знаю, Нестор… то есть капитан. Я спрошу у других.

И вновь умчался. По крайней мере один доброволец, страшно довольный первым военным опытом.

Нестор помянул имена тех богов, которых еще не успел помянуть, и крикнул ему вслед:

– Если не найдете огня, прорубите дыру в днище!

И вновь принялся постукивать пальцами друг о друга. Ариадна, наблюдавшая за ним с некоторого расстояния, подумала, что если этот человек только притворяется спокойным, то это у него хорошо получается.

Царевна тоже присела на скамью для гребцов и понурилась. Она ничего не боялась, ее душа словно заледенела. Ей повезло, и она осталась жива, хотя и могла сгореть заживо. Теперь Ариадна с любопытством озиралась по сторонам, наблюдая за происходящим, словно это была какая-то грандиозная пьеса, правда не особенно интересная. Она знала, что Нестор и его люди попытаются убить Тезея, как только увидят, но винить их в этом не могла. В данную минуту девушка была молчалива и безучастна, и никакое убийство не могло вывести ее из этого состояния.

Откуда-то снизу раздались глухие удары о дерево. Судя по всему, в трюме работали два топора.

В это время на борт поднялись двое членов совета Диа, кряжистые и пухлощекие торговцы. Поскольку именно они платили Нестору, он выпрямился на скамье и принялся обрисовывать обстановку. Он считал, что при сложившихся обстоятельствах лучше всего будет, если ополченцы загонят пиратов в глубь острова и наголову разобьют.

Видимо, Нестору очень нравился этот план. Но глава правящего совета потребовал, чтобы дело закончилось не так кроваво.

Второй член совета замахал жирными бледными руками.

– Капитан Нестор, если бандиты пытаются бежать, зачем вставать у них на пути?

– Мне казалось, мы хотим отучить их соваться куда не следует, разве нет?

– Мы хотим избавиться от них!

– Конечно. Но вы же не хотите, чтобы они вернулись через месяц? – Нестор сделал паузу и пристально оглядел посетителей. – О боги, вы, пожалуй, боитесь их разозлить!

Торговец вздернул подбородок.

– Я боюсь за наших людей.

– В данный момент наши люди побеждают. Да, война – дело нешуточное, тут легко испугаться. Но как говорится в пословице: «Есть пять вещей пострашнее войны, и все они случаются, если вас победили».

Нестор был прав, сейчас ополчение одерживало верх. Неплохой шанс загнать пиратов подальше от берега и перебить их всех до одного.

Но глава правящего совета, прочитав список убитых и раненых, решил, что все пропало. Он принялся трясти этим злосчастным списком перед носом Нестора.

– Видите? Вы знаете, сколько у нас жертв? В храме Аполлона убито пятнадцать человек. И это вы называете победой?

С места военных действий, даже таких незначительных, постоянно приходят противоречивые доклады. Нестор был уверен, что сведения о количестве жертв не проверены и их обязательно окажется меньше.

Один из торговцев высказал предположение, что неплохо бы позволить остаткам банды сбежать.

– Пусть разнесут весть среди своего пиратского братства, что на Диа сильная и организованная армия.

– Идея неплохая, – согласился Нестор. – Но, видите ли, мы не смогли захватить два оставшихся корабля, так что часть из этих ублюдков все равно улизнет, и без нашего позволения.

В эту минуту снова возник давешний юноша и доложил, что в прорубленные в днище дыры поступает вода.

– Ничего другого я и не ожидал, – язвительно ответил Нестор, поднимаясь. – Так всегда бывает, если проделать в корабле дыру.

Он брезгливо отряхнул руки, словно от постукивания пальцы успели испачкаться.

– Идем на берег.

Оглядев все еще дымящуюся после неудачного поджога палубу, он мягко подхватил Ариадну под руку.

– Мы отправляемся на берег, госпожа.

Ариадна молча последовала за ним.


Сопровождая девушку по воде к берегу, Нестор вновь попытался расспросить ее, решив, что купание пойдет ей на пользу и немного приведет в чувство. Но она вышла из моря с такими же стеклянными глазами, как и прежде. И не хотела или не могла дать четкого ответа на его вопросы. Нестор начал подозревать, что пираты вытворяли с несчастной что-то настолько ужасное, что полностью свели с ума. Плохо. Но сейчас на берегу умирают люди, в том числе и его подчиненные, так что у него не было времени беспокоиться об одной девушке.

Нестор убедился, что Ариадна благополучно добралась до берега. Им пришлось проплыть несколько метров, а затем прошагать по мелководью. Солоноватая вода в устье речушки показалась Ариадне свежей, холодной и невыразимо приятной после душной корабельной каюты. Но из ее груди все-таки вырвался стон облегчения, когда она снова почувствовала под ногами твердую почву.

Нестор потащил девушку вверх по тропе, которая уводила в глубь острова.

– Отведите ее в штаб, – приказал он небольшой группе вооруженных молодых людей, которые, судя по всему, не знали, чем им заняться. – Идите медленно, бедняжке пришлось туго.

– Это пленница, Нестор?

– Не наша пленница, Аид тебе в печенку! И больше ничья. Позаботьтесь о ней.


Царевна и ее сопровождающие не успели отойти далеко, как юношей призвали по каким-то срочным делам. Уходя, они оставили Ариадну на попечение какого-то седовласого старца. Молодежь издалека шутливо подбодрила старика. Потом девушка увидела, что корабль, с которого она сейчас сошла, все-таки занялся. Видимо, его решили сжечь, а не затопить.

Они шли мимо тел пиратов и защитников острова, валяющихся в разных позах. Ариадне никогда не приходилось видеть убитых так близко, тем более в таком количестве. Ей пришло в голову, что среди этих тел могут оказаться ее недавние соседи по кораблю, но она никого не опознала. Собственно, ей было все равно – перебьют экипаж Тезея или нет.

Пейзаж, открывшийся со скалистого побережья, казался мирным и несколько пасторальным. С одной стороны виднелась красная черепичная крыша далекой фермы. Трава на склонах холмов топорщилась короткими стеблями, хотя нигде не было видно ни коз, ни овец. Царевна подумала, что защитники, видимо, отогнали стада подальше от берега.

Молчаливый старик держался с Ариадной почтительно, хотя помощи от него ждать было нечего. Они шли по узкой тропе вдоль пересохшей речки или ручья.

Иногда им приходилось брести по колено в воде, и отвесные склоны оврага нависали над головой, заслоняя обзор. Царевне не хватало сандалий или башмаков – дно речки было выложено острыми камнями, которые больно впивались в босые ноги. Когда девушка спотыкалась и падала, старик не обращал на это ни малейшего внимания. Чуда не случилось – он не высказал желания понести Ариадну на руках. И царевна с ужасом поняла, что, предложи он это, она не нашла бы в себе сил отказаться.

Когда тропа вынырнула из оврага, в двух-трех милях отсюда, девушка увидела белый мраморный храм, осененный ярким солнечным светом. Она безошибочно узнала в этом строении храм Аполлона, к которому, насколько она помнила, и отправился отряд разбойников.

На таком расстоянии трудно было разглядеть лица людей. Вдалеке виднелись несколько человек, но Ариадна не смогла разобрать, кто это – воины или пастухи. Да она даже не могла бы сказать, мужчины это или женщины. Конечно, доспехов на них не было, но ведь обе противоборствующие стороны не были регулярными войсками.

За то время, пока она находилась на берегу, все обращались с ней бережно, как со спасенной от пиратов пленницей. Но проклятое онемение, сковавшее ее язык и даже мысли, все не отпускало. Время от времени кто-нибудь порывался задать ей несколько вопросов. Все, на что была способна царевна, это постоянно бормотать, что она ничего не знает. Как только вопрошающие узнавали, что она была освобождена из плена, они успокаивались и отставали. А потом появлялся очередной допросчик, который еще был не в курсе…

Она понятия не имела, куда и зачем ее ведет один из сподвижников Нестора. Но оказалось, что дойти туда им не суждено. Неподалеку возник отряд ополченцев, на их предплечьях белели опознавательные повязки. Они замахали руками и что-то крикнули старику-конвоиру. Ариадна не разобрала слов, но, видимо, дело было спешное, потому что ее сопровождающий бросился к ополченцам, даже не оглянувшись на девушку. То ли им не терпелось ввязаться в сражение, то ли они, напротив, спешили избежать драки, Ариадна так и не поняла.

Она просто бросилась бежать в противоположную сторону.


Ариадна наконец осталась одна.

Оглянувшись в сторону моря, она увидела, что заполыхал и второй корабль, выбрасывая в небо густые черные клубы дыма.

Девушка повернулась к острову и заметила несколько десятков пиратов, которые бежали вдоль дальней тропы. Они неслись со всех ног, не помышляя ни о грабежах, ни о воинских подвигах. Сердце Ариадны бешено заколотилось. Пираты успели скрыться за холмом, и она не смогла разглядеть, был ли среди них Тезей. Но об этом девушка думала уже на ходу.

Она пробежала несколько метров по тропе, а потом резко свернула в сторону, подальше от шума схватки. Больше всего на свете она боялась, что сейчас пираты снова схватят ее и заберут с собой.


Когда непосредственная опасность миновала, царевна замедлила бег. Но останавливаться не стала. Прочь от воплей и звона металла, прочь от дымовой завесы над горящими кораблями. Но скоро ноги отказались ей служить. Царевне Корика море казалось безопасней, чем чужая земля.

Наконец вдалеке затихли последние крики. Когда девушка поняла, что удалилась по меньшей мере на полмили от места сражения, она позволила себе остановиться и перевести дыхание.


Ариадна гадала, успел ли Нестор позабыть о ней или все-таки выслал отряд, чтобы ее нашли и привели обратно? Она обессиленно присела на камни и закрыла глаза. Мужчины, драки и допросы остались далеко позади. В этой уединенной части острова слышался только неумолчный гул волн, которые налетали с разгону на огромные валуны и разбивались в белую пенную пыль. И казалось, что весь остров принадлежит только ей.


Но вот оцепенение, сковавшее царевну с той минуты, как Тезей запер ее в каюте, наконец отпустило. И Ариадна больше не могла скрывать от самой себя тот факт, что человек, которого она считала своим возлюбленным, засунул ее в душный ящик, как надоевшую игрушку. А потом бросил на горящем корабле.

Царевну затрясло от запоздалого гнева и беспомощных слез.

Когда Ариадна устала рыдать, то ненадолго заснула, полностью исчерпав физические и душевные силы. Она свернулась калачиком между двумя теплыми валунами и впала в забытье.

Очнулась Ариадна от голода, холода и жажды. И тут увидела неподалеку, в каких-то ста ярдах, лодку, в которой сидел ее возлюбленный и один из его подручных. Тезей смотрел в ее сторону, и Ариадна была готова поклясться, что он ее заметил, но почему-то не стал отвечать на ее крики.

Девушка вскочила, махая обеими руками, и не заметить ее мог только слепой.

– Тезей! – воскликнула Ариадна и протянула к нему руки.

Он видел ее, в этом не было никаких сомнений. И наверняка слышал ее крики. Но когда Тезей что-то сказал гребцу, тот повел лодку вдоль берега, чтобы убедиться, что все пираты благополучно спаслись.


Глава 26


Потом барды будут петь о том, как герой Тезей оставил царевну Ариадну на острове Диа, и большинство слушателей поверит этим песням. Причины такого поведения великого героя оставались неясными. Да, девушка была еще молодой и привлекательной, когда Тезей бросил ее, но ведь герои обычно заводят целый гарем молодых красивых женщин. А поскольку слушателей обычно интересуют героические деяния, а не любовные переживания, то барды не задерживались на этом факте.

Кроме того, принц пиратов готовился стать богом, а перед величием этой цели меркла красота любой женщины. Это же закон природы, единый как для принцев, так и для богов: незаменимых женщин нет.

Ариадна видела, как Тезей поднялся на борт корабля – он выделялся ростом и статью среди остальных пиратов. Вскоре они подняли парус, и, когда все выжившие участники сражения собрались на палубе, судно двинулось в открытое море. Парус был виден еще долго, и Ариадна следила за ним, пока он не исчез за горизонтом.

Когда-то у нее был дом, семья и друзья. То, что случилось потом, казалось дурным сном. Полгода назад коварный дядя и ужасный Шива погубили ее отца. А сейчас, всего за несколько дней, жестокая судьба лишила и всего остального. Ариадна принесла в жертву Тезею все, что имела. Она думала, что встретила свою великую любовь… и слишком поздно поняла, что его клятвы значили не больше, чем обещания конюха какой-нибудь простой кухарке.

На самом деле человека, которого она любила, не существовало. Сейчас царевна больше всего хотела, чтобы местные жители нашли ее и отдали домой за выкуп. Но едва ли Перс, который может увидеть в ней угрозу своей власти, захочет вернуть ее. Скорее всего, он доплатит, чтобы она никогда не вернулась домой.

Единственно, на кого могла надеяться царевна, это на брата Астериона, который творил чудеса в мире снов и наверняка пытается помочь ей. Но в данный момент сны ничего ей не дадут. Нужна более реальная сила, чем грезы и сновидения.

Тем более может оказаться, что брата вообще уже нет в живых. Он решил остаться на Корике, и Шива с Персом могли выместить на нем свою злобу. От одной этой мысли на глаза царевны навернулись слезы.

Несчастную продолжали мучить вопросы, на которые она не могла найти ответов. Почему Тезей бросил ее? Как мог человек, которого она так отчаянно любила, поступить подобным образом? Может, у него есть какая-то другая женщина? Может… но тут ее горестные размышления смыл поток слез.

Он не захотел забрать меня. А ведь был так близко…

Он видел меня, но повернул обратно.

Он легко мог забрать меня, подбирал же он своих пиратов по всему берегу.


Ариадна очнулась после сна, не принесшего облегчения, в прежнем укромном уголке между валунами. Сперва она не поняла, где находится, а потом вспомнила. Остров Диа. Ей привиделся странный, дурацкий сон о том, что, пока она спала, Тезей вернулся и смотрел на нее. А потом воровато удалился, так и не разбудив и не оставив даже записки. Единственное объяснение, которое пришло ей в голову, заключалось в подозрении, что он не умеет читать и писать. А вот в это уже верилось с трудом.

Ее тело ныло, словно после долгих и напряженных физических упражнений. Девушка медленно поднялась на высокий холм, с которого открывался вид на море. Ни одного пиратского судна видно уже не было, а остовы сгоревших кораблей, вероятно, ушли под воду. Над волнами, неподалеку от берега, виднелась черная мачта одного из затонувших судов.

Волны бились о камни почти у самых ее ног, осыпая солеными брызгами платье, которое подыскал ей Тезей. Ариадна заметила, что скоро начнется прилив.


Хотя у нее не было ни еды, ни питья, царевна решила остаться на месте. Тезей уплыл, но ей казалось, что на острове осталось еще много пиратов. А еще ее могут искать ополченцы, защищавшие остров под началом Нестора. Девушка предпочла бы не попадаться им в руки, хотя это нереально, ведь рано или поздно голод выгонит ее из этого укрытия. И ей придется искать помощи у обитателей этого негостеприимного острова.

Голод уже давал о себе знать, и Ариадна поняла, что скоро станет еще хуже. В тот последний день на корабле она съела одну-единственную лепешку и две вялые морковки. В последний раз она нормально ела за ужином во дворце, накануне побега. Если бы у нее сейчас была хотя бы та страшная вяленая рыба, которая лежала в каюте корабля, она бы съела ее, не раздумывая.

Начался прилив, направление ветра изменилось, и морские брызги стали долетать даже до того места, где стояла Ариадна. Она зашла сперва за один камень, потом за другой, но не удалялась от моря далеко. Бедняжке казалось, что ее возлюбленный вот-вот может вернуться, чтобы забрать ее с собой. Он вынырнет прямо из набегающих волн и спасет ее. Но ничего не менялось. А все дело в том, что никакого возлюбленного нет и в помине. И не было. На Корике мужчины время от времени дарили царевну своим вниманием, а один вельможа, чтобы добиться места при дворе, даже пытался соблазнить ее. Для таких людей существовало специальное название, но Ариадна об этом не знала. Но человека, который любил ее, нет и, видимо, никогда не было.

А еще царевна пряталась среди камней потому, что прониклась ненавистью и презрением ко всем мужчинам.

Ей придется все делать самой. С раннего детства Ариадна не чувствовала себя такой беспомощной. Присев в самом сухом закутке между валунами и приняв наиболее удобную позу, она закрыла глаза и попыталась представить себе «паутину».

Перед ее мысленным взором засеребрились знакомые нити и внезапно сложились в узор, который ей еще не доводилось видеть.

Это видение настолько испугало девушку, что она поспешила открыть глаза. Никогда еще нити не сплетались так. Они словно призывали ее остаться на месте и никуда не уходить. Глупее совета не придумаешь! Если только паутина не намекает, что дергаться куда-то уже поздно, остается только умереть.

Всю свою жизнь царевна владела волшебным свойством всегда находить то, что ей было необходимо. Но сегодня, после всего случившегося, она не знала, что ей нужно. Вот чего точно ей не хотелось, это отыскать Тезея.

– Отец Зевс, почему ты оставил меня?

Впервые в жизни Ариадна взмолилась вслух. Ответа не было. Но она и не ждала никакого ответа.

Она потеряла дом и друзей, остается только броситься в море и погибнуть. Может, Посейдон примет ее и одарит наконец покоем, которого она не знала на суше?


Царевна не знала – да и откуда ей было знать, – что к острову со стороны моря приближается не воображаемое, а самое настоящее чудо.


Глава правящего совета Диа первым заметил странное судно и поспешил привлечь внимание Нестора.

– Снова пираты? – встревожился торговец.

Нестор долго изучал судно, прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца.

– Не думаю, – наконец сказал он. – А если и пираты, то самые странные пираты, которых я когда-либо видел.

Он еще некоторое время понаблюдал, а потом добавил, что это самый странный корабль, который он когда-либо видел. Мачта этого корабля была увита лозами, густая трава колыхалась на бортах и волочилась в кильватере. Словно из морской соленой воды вдруг вырос плавучий сад.


Когда царевна увидела это удивительное судно, ее посетила совершенно нелепая мысль, что это Тезей вернулся за ней. Наверное, это какой-то волшебный фокус. Но Ариадна понимала, что это блажь.

Принцесса видела, что непонятный корабль собирается причаливать. Но, конечно, не в той части острова, где стояла она сама. Из-за камней и высокого прибоя никакое судно не пристало бы к этому месту.


По прибытии Дионис сопроводил Эдит на берег и сердечно пожелал поскорее добраться домой.

С борта судна на берег спустились сходни, созданные его волшебной силой.

Алекс сделал все, что мог, но так и не сумел полностью исцелить несчастную девушку. Но свобода и мысль о скором возвращении домой, наравне с отличным питанием, за последние пару дней сотворили настоящее чудо. Эдит уже могла сама отыскать дорогу к родному дому, поскольку все на Диа было ей знакомо.

Алекс послал двоих духов, чтобы они сопроводили Эдит до самого дома.

На девушке было новое красивое платье, на волосах – венок, и уже сутки, как она не проронила ни одной слезинки.

– Спасибо, спасибо, мой господин!

– Пожалуйста. Я завидую, что тебе предстоит дорога домой. Я завидую счастью твоей семьи, когда они увидят тебя. Сколько веселья будет, когда ты вернешься!

Перед тем как сойти с корабля, Алекс обратился к верному рулевому:

– Это судно твое, добрый Ацет. Делай с ним что хочешь.

– Спасибо, владыка!


Эгей был твердо уверен, что Ариадна находится на острове Диа. Он прямо об этом заявил перед тем, как превратиться в дельфина.

Посланные на разведку духи обшарили остров и вернулись с докладом.

Сперва Алекс не поверил своим ушам.

– Что-что сделал Тезей?

Духи шепотом повторили сказанное. Аватару Диониса охватили смешанные чувства – гнев пополам с радостью. Ариадну смертельно обидели, с ней обращались из рук вон плохо… но она жива и здорова и находится на этом острове.


Невзирая на свою божественную сущность, Алекс со смущением понял, что не знает, как себя держать перед царевной. Дважды рожденный пришел бы к нему на помощь, если бы ему предстояло встретиться с другим богом. Но это разные вещи.

– Она всего лишь смертная женщина, отчего я так волнуюсь?

Свита Диониса не нашла ничего лучшего, чем наброситься на него с упреками. «Богу не подобает дарить таким вниманием смертное существо!» Последнее явно выдал непочтительный Силен.

– Благодарю за совет, – сухо отозвался Дионис. – Но бог – я, а не ты.

Алекс про себя подивился, как старый рогач, который не имеет настоящего тела, ухитряется выглядеть как истинный ловелас и беспутник.

«Я такой, каким вы видите меня, господин. Ваш преданный слуга, не способный на обман и коварство».

Диониса настолько сбило с толку такое нахальное самоопределение, что он не нашелся сразу, что ответить. Вместо бога заговорил Алекс:

– Другими словами, ты предельно честен, да?

«Моя приверженность к истине, мой господин, требует уточнить формулировку. В погоне за высшей истиной иногда приходится отступать в менее важных вопросах. В данном случае… я имею в виду мое служение вам… великая цель оправдывает те средства, которые необходимы для ее достижения».

– Ясно. Ну, конечно. Другими словами, ты – неисправимый лгун. Запомню на будущее.

«Для меня великая честь, что вообще помните меня, повелитель».

Прикидывая так и эдак, как лучше подойти к женщине, о которой он так долго воздыхал, Алекс покопался в обширной памяти Диониса, но не нашел ничего подходящего. Да, подход бога коренным образом отличался от его представлений. Оставалось надеяться на собственные силы. Юноша неуверенно начал перебирать возможные варианты приветствия. Сказать «Я – бог» – значит просто констатировать факт, но от такой наглой прямолинейности у Алекса скулы свело. Он был богом, но, как и другие аватары, одновременно был чем-то меньшим… или чем-то большим. Фраза «Я – Алекс Пол-Имени» тоже была бы правдой, вернее, полуправдой. А скорее, на четверть правдой.

В конце концов юноша решил никак не представляться царевне, но и особо не скрывать, кто он. Пусть она сама узнает его… хотя Ариадна была едва знакома с молодым солдатом по имени Алекс. И он всегда носил форму дворцовой стражи.

На шее Алекса до сих пор висел подаренный царевной медальон, но снаружи виднелась только часть цепочки, остальное было скрыто под пурпурным плащом.


От счастья Алекс не мог произнести ни слова, когда увидел Ариадну, съежившуюся между камней, и острое зрение Диониса подтвердило, что с ней все в порядке.

Едва царевна заметила, что на нее смотрит высокий мужчина в богатом плаще, она сперва окаменела от страха. Потом, собравшись с духом, девушка спросила:

– Вы – солдат?

Она не узнала Алекса.

– Нет, госпожа.

И юноша развел руки в стороны, показывая, что он безоружен. Действительно, при нем не было ни меча, ни пояса с ножнами. А голос его был таким мягким, что ее тревога сразу же улеглась.

Но незнакомец в таком нарядном плаще, праздно наблюдающий за ней, никак не мог быть рабом или слугой.

– Значит, вы – землевладелец? – уточнила Ариадна. – Или жрец какого-нибудь местного бога? Раз у вас нет оружия или охраны, тогда вам лучше спрятаться.

– Зачем?

– Как зачем? Глупый, по острову рыщут пираты! Трусы уплыли на одном корабле, но второй мог остаться. И сюда могут прибыть и другие корабли. Если вас не заботит собственная безопасность, тогда, пожалуйста, не выдавайте моего укрытия.

– Это последнее, что я хотел бы сделать, – заверил ее незнакомец.

Он грациозно скользнул в ее укромный уголок и встал рядом. Поскольку свободного места здесь было немного, он оказался очень близко от Ариадны.

Нервы царевны были на пределе, она едва сдержала испуганный вскрик. Но прошла минута, а чужак стоял спокойно и вообще вел себя как истинный джентльмен. Невзирая на его пышные одежды, держался он просто и скромно, так что вскоре Ариадна сумела полностью взять себя в руки.

– Вы не знаете, где поблизости можно раздобыть лодку?

– Нет, госпожа. Вы полагаете, что в лодке будет безопасней?

Он идиот или просто издевается?

– Не знаю, но нужно же что-то делать. Я не могу прятаться среди скал, пока не умру от голода!

– Конечно, нет. Могу ли я предложить вам помощь? Что-нибудь поесть и выпить?

– Да! Пожалуйста… Я очень хочу пить. И я проголодалась.

Таинственный незнакомец отвесил легкий поклон – на большее в таком узком месте он был не способен – и ушел, на прощание пообещав скоро вернуться. Уходя, он бросил через плечо:

– Я подумаю, как решить вопрос с транспортом.


Отойдя ярдов тридцать-сорок в сторону и спрятавшись от глаз царевны, Дионис вызвал из ниоткуда колесницу и всю свою необыкновенную свиту.

– Может, послать к ней духа с водой и вином? – задумался Алекс вслух. – Нет, это я сам ей подам… через пару минут. И… ну, какой же я идиот! Еще что-то поесть. Она сказала, что проголодалась.

Он занялся списком меню. Для начала шесть-восемь видов фруктов. Так, хорошо. Алекс попробовал кусочек доставленного свитой пирога. Не самый лучший на памяти Диониса, но для первого раза сойдет. Слишком мало времени, чтобы доводить сервировку стола до совершенства.

– А теперь, – обратился бог к своим неразлучным спутникам, – покажите, какими вы собираетесь предстать перед ней?

Свита моментально стала видимой, выстроившись в боевом порядке. Даже сатиры, по приказу начальства напялившие на себя одежду, выглядели вполне благородно. Алекс обомлел, но память Диониса намекнула, что его команда принарядилась не самым лучшим образом, бывали случаи и более впечатляющие.

– Нет, этого мало, – нахмурился Алекс, – давненько вы не приводили себя в порядок. Мне приходилось видеть более пышную свиту и у простых смертных. Поработайте над костюмами и приличными манерами, да побыстрее. Теперь о музыке. Начнем с фанфар, которые приличествуют такой важной даме, а потом – что-то вроде серенады. Но тихо! Заиграете по моему знаку, не раньше.

В воздухе зазвучала музыка, производимая множеством инструментов. Арфы и трубы, флейты и тимпаны. И многоцветье одежд и украшений, блеск золота и серебра, пурпура и багрянца, переливы драгоценных камней и волнообразных складок легких материй. Вся сцена освещалась холодными огнями, парящими в воздухе. Жара они не производили, а на ощупь казались чуть теплыми и мягкими.

– Нет, на этот раз никаких оргий. Ни в коем случае! – приказал Алекс и замялся, пытаясь подыскать нужные слова, чтобы объяснить своим нечеловеческим спутникам, чего он хочет. – Пусть обычное безумие будет очень-очень мягким, едва заметным. И совсем неэротичным.

После третьей или четвертой проверки боевой готовности Алекс посчитал, что его требования наконец выполнены, и даже Дионис признал, что у них неплохо получается. Тем более что царевна уже заждалась, как бы она не рухнула в голодный обморок.

К тому же Алекс с трудом переносил разлуку даже на несколько минут.

– Так и оставим. Вперед!


Глава 27


Тоненькая фигурка слабо пошевелилась.

– Господин, – начала Ариадна, – я боялась, что вы больше не вернетесь. Мне будет достаточно чашки холодной воды…

Загремели трубы и тимпаны. Царевна вскинулась, и в ее расширенных зрачках отразилось многоцветное пышное шествие. По ее личику, которое формой напоминало сердце, метались отсветы парящих огней.

Через минуту заиграл диковинный марш, ничего прекрасней и более волнующего не слышало еще ни одно ухо смертного. Царевна вскочила на ноги. Она стояла, окаменев, пока мимо узкого входа в ее убогое убежище маршировала, пританцовывая на ходу, разряженная, блистающая процессия. Девушка трогательно прижала руки к сердцу и смотрела изумленными глазами на картину волшебного праздника.

Алекс-Дионис не стал прятаться или скрывать свою истинную сущность. Но, видимо, Ариадна пока не опознала в нем ни бога, ни молодого солдата, когда-то клявшегося ей в вечной верности.

Но когда процессия прошла, развернулась и принялась маршировать в обратном порядке, взгляд Ариадны остановился на Алексе. В руках юноша держал хрустальный кубок, полный чистой воды, и изящную бутылку темного стекла, в которой наверняка находилось вино. А за его спиной невидимые руки несли серебряный поднос с закусками – зеленью, фруктами и сыром. Девушка машинально приняла кубок с водой и отхлебнула.

За всю свою недолгую жизнь царевна встречалась лишь с одним богом – Шивой. Но вот она оказалась лицом к лицу с еще одним богом, таким не похожим на Разрушителя.

Ариадна никогда не склоняла головы ни перед кем. На этот раз она слегка поклонилась, но сразу же выпрямилась.

– Вы… наверное, вы владыка Дионис.

Она отстраненно вспомнила, что именно на это место стремился попасть Тезей. Но, вероятно, его усилия были напрасны – молодой человек, стоящий перед ней, не имел ничего общего с Тезеем.

– Кем бы я ни был, госпожа, я ваш покорный слуга, – ответил благородный юноша.

И, к великому ужасу Ариадны, бог опустился на одно колено перед ней, смертной женщиной.

Но ее недоумение прошло, сменившись странным чувством. Наконец девушка оглядела незнакомца более пристально.

– Но… – начала она, – мне кажется, я вас знаю. Вы похожи на молодого стражника, его звали Алекс. Как же так?

Не удивительно, что царевна помнила Алекса, ведь прошло всего несколько дней с момента их последней встречи. Но юноша вспыхнул от счастья.

– Да, тогда меня звали Алексом, – кивнул он. – Да и сейчас зовут.

– Не понимаю, – выдохнула Ариадна.

– Не может быть. Царевна, вам наверняка известно, каким образом я получил Лик бога.

Ее ротик сложился буквой «О».

– Мне? Откуда?

– А вы не знаете?

– Великий Дионис! Я понятия не имею, о чем вы говорите. Вы второй бог, которого я встречаю в моей жизни. Я никогда не видела божественных Ликов отдельно от носителей.

Алекс озадаченно вытащил из-под плаща золотой медальон.

– Вы дали мне его, когда я был простым солдатом.

– Да, я помню. – Царевна повернула голову, услышав за спиной резкий щелчок.

Прибрежные камни начали крошиться, и изо всех трещин и щелей поползли нежные зеленые усики виноградной лозы. Круглый камень позади царевны покрылся мягким и упругим ковром зеленого мха.

– Да, – медленно качнула головой Ариадна. – Спасибо.

Она присела. Но, судя по выражению ее лица, слова Алекса ничего не прояснили для нее.

– Я дала мой медальон… молодому стражнику. Ну и что?

– Лик Диониса находился внутри, – ответил юноша, раскрывая две половинки медальона, серебряную и золотую. И вздохнул.

Царевна удивилась не меньше его самого, когда он нашел тайник в первый раз.

Память Диониса выдвинула предположение… если не объяснение. А вот это интересно! Когда Алекс заходил в тупик, бог приходил на помощь. И на этот раз он предположил, что здесь не обошлось без его бессмертных спутников.

По крайней мере одного из них.

Силен тотчас же откликнулся на мысленный призыв.

Дионис сурово обратился к нему:

– Что ты можешь сказать по поводу этого медальона, Силен?

«Все получилось наилучшим образом, повелитель. Вы обрели острый, податливый разум и подходящее тело».

– Кажется, я начинаю понимать, – промолвил Алекс после паузы. – Это ты положил сокровище в медальон!

Сатир воспринял это заявление как похвалу.

«Милорд проницателен, как всегда. Я не прошу никакой особенной награды. Но, может быть, мы сразу же отпразднуем? Дамочка как будто не против».

– Никакого празднования! – щелкнул зубами Алекс. – Знаю я ваши праздники. Только не с этой леди. И этот вопрос я больше не намерен обсуждать.

«Ну, что вы, повелитель!» – всплеснул ручками Силен.

– Какой вопрос? – поинтересовалась заинтригованная царевна, и Алекс понял, что она не слышала ни одного слова Силена.

– Неважно, – встряхнул густой гривой бог. – Мы поговорим об этом позже.

Последняя фраза была адресована притихшему эскорту. У Диониса было еще много вопросов, которые он хотел бы им задать, особенно этому пройдохе Силену.

Но пока все его внимание занимала Ариадна.

– Я был бы счастлив, если бы вы позволили моим спутникам услужить вам.

Царевну мгновенно скрыли густые ароматные пары и теплые струи возникшей ниоткуда ванны. Она не успела произнести ни звука, как оказалась в теплой, приятной воде.

Рядом с Дионисом появился один из духов и что-то прошептал ему на ухо.

– Ах, да, одежда, – шепотом, чтобы не услышала Ариадна, ответил Алекс. – Конечно. Что-что сделать? А, хорошая идея. Назначаю тебя ответственным за ее наряд!

Сообразив, что придется немного подождать, Алекс присел на мшистый камень.

– Эй, я принес еду и питье, – крикнул он в сторону горячих струй и пара и хлопнул в ладоши.

Раздались журчащие звуки, когда невидимые руки принялись наливать вино с водой в хрустальные бокалы. Сатиры и менады запели и заплясали, перейдя к следующему пункту программы, которую одобрил Дионис. Они окружили своего бога и царевну, до сих пор скрытую клубами пара.

А в это время невидимки трудились над платьем Ариадны. Ее старые грязные тряпки вспыхнули и мгновенно испарились, оставив по себе лишь облачко белого дыма. Вместо прежних лохмотьев появилось прекрасное белое платье из отличного шелка и легких газовых тканей, украшенное золотым шитьем и драгоценностями. По традиции праздничный наряд женщин царского дома оставлял грудь открытой.

Свита Диониса, как всегда, ухитрилась превратить обычное, рутинное занятие в нечто вроде шоу, с легкой сумасшедшинкой. До ушей Алекса донесся шум возни и вскриков, но не настолько сильный, чтобы прикрикнуть на своих подопечных. Что-то… что-то непонятное и странное даже для бога лишило веселье кровожадной нотки и похотливого сладострастия. Настроение было близким к легкой, приятной истоме.

Пока его возлюбленная была занята, Алекс вновь призвал Силена к ответу.

Когда рогач возник рядом с богом, тот спросил:

– Рассказывай о Лике.

«О каком из них, милорд?»

– Как это, о каком? Ты прекрасно знаешь, какой Лик я имею в виду. – Алекс нетерпеливо стукнул ладонью о колено. – Как он попал в медальон?

«Когда мы еще были на Корике, милорд, один из вашей свиты увидел работу искусника Дедала. Вот уж человек, достойный всяческого восхищения, по моему скромному мнению. Да, мы могли спрятать Лик в медальоне. Хотя и побаивались, что когда Дедал его найдет, то вместо того, чтобы надеть, попробует распотрошить и вызнать, как он устроен».

– «Один из вас» – это, вероятно, ты сам. Прекрати ходить вокруг да около и отвечай по-простому! Почему ты ничего мне не сказал сразу, а потащил в колесницу и куда-то повез, хотя сокровище висело у меня на шее?..

Алекс осекся, и память бога подсказала ему логичное объяснение еще до того, как зазвучал голос старого сатира:

«Великий господин, если бы вы возродились на Корике, вы подверглись бы смертельной опасности. У вас бы не было времени, чтобы освоиться. Ваш враг просто не дал бы вам этого времени».

– Разумно, – признал Дважды рожденный. – Особенно учитывая, что Шива постоянно торчал на острове. Ладно, еще причины есть?

Сатир виновато повесил голову.

«Возможно… вполне возможно… что ваш бедный слуга Силен немного перебрал вина перед тем, как спрятать Лик».

– Да ну? Продолжай.

«И когда…»

– Ну?

«Когда снова протрезвел, запамятовал, куда его дел».

Наступило долгое молчание.

– Ага, – наконец выдавил Дионис. Вероятно, впервые у бога не хватало слов от возмущения.

Испугавшись этого многообещающего «Ага», Силен стоял, опустив очи долу, и ковырялся в песке раздвоенным копытцем.

Наконец Дионис вздохнул:

– Ясно. Оставим эту тему. Эй, не спеши исчезать. У меня есть еще один вопрос.

«Да, повелитель?»

– Минуту назад ты был явно не уверен, о каком Лике идет речь.

Тут Алекс с ужасом почувствовал, как Дионис берет власть над его телом, вздергивает себя на ноги, выбрасывает вперед правую руку и намертво сжимает горло перепуганному Силену. Голос разгневанного бога зарокотал, как раскат грома:

– А теперь отвечай, ничтожный, где находится Лик Зевса? И только попробуй сказать неправду!


Ариадна была поражена, когда теплая ванна исчезла, облака пара разошлись и она оказалась уже наряженной в новое платье.

Чистыми и ухоженными пальцами царевна потрогала прекрасную ткань.

– Но… но у меня никогда не было такого красивого платья. Я даже не видела ничего подобного.

И вскинула голову, отбросив за спину водопад великолепных каштановых волос с янтарным отблеском. Такого цвета был знаменитый корикский мед.

Когда Ариадна утолила жажду вином из хрустального бокала и немного пощипала предложенные закуски, она вновь обратила взор на своего спасителя.

– Значит, вы были… и есть… Алексом Пол-Имени, который когда-то служил мне. А сейчас вы стали богом, а я… простая смертная и должна вам служить. Хотя я и царевна. Так уж повелось, – мудро заключила девушка и неожиданно икнула.

– Да, бокал крепкого вина на пустой желудок – это слишком, – пробормотал Дионис. – Тем более мое присутствие оказывает некоторое влияние. Я должен обсудить с вами важный вопрос и рассказать о важном открытии. Но это может и подождать. Ариадна, – мягко позвал он, – можно, я буду называть вас Ариадной?

– Конечно, вы… ик! Конечно, можете. А я буду называть вас…

– Алексом. Пожалуйста, называйте меня Алексом.


Вскоре стало понятно, что царевне больше необходим отдых, чем долгое застолье, танцы и прочие развлечения. И бог Радости погрузил любимую в долгий исцеляющий сон. Появилась кушетка, возникшая из ниоткуда, как и ванна. Когда царевна легла, свита Диониса соорудила вокруг нее живую стену из пышной растительности. Алекс надеялся, что это защитит Ариадну, пока он наведается на Корик и вернется обратно.

Но хорошенько поразмыслив, юноша решил, что не может позволить себе роскошь покинуть царевну на несколько часов. Ни он, ни сам Дионис не были уверены, что здесь Ариадна будет в безопасности во время его отсутствия – некогда выстраивать вокруг нее сильную магическую защиту. Тем более что едва ли божественные ухищрения Диониса способны защитить ее от Шивы.


Но вышло так, что царевне не суждено было долго отдыхать. Не прошло и нескольких минут, как один из духов шепнул на ухо Дионису, что неподалеку стоят двое мужчин и следят за ним.

Алекс повернулся и внимательно изучил наблюдателей волшебным оком. Первый, моложе и выше, был совершенно спокоен, в отличие от второго. Он стоял, скрестив руки на груди, и выглядел опытным воином. Тот, который постарше, имел вид вовсе не боевой, хотя и сжимал в трясущихся руках копье. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, что делать с копьем. Потому прислонил его к ближайшей скале.

– Пираты? – тихо спросил Алекс.

«Нет, повелитель, – прошептала одна из менад, – напротив».

Алекс протянул руку и нежно коснулся плеча Ариадны. Ему пришлось потормошить девушку, прежде чем она заворочалась на шелковых подушках и открыла глаза.

– За нами следят, – сообщил бог. – Вам знакомы эти люди?

Ариадна самозабвенно потянулась, зевнула и затем обратила на двоих чужаков взгляд, до сих пор слегка затуманенный вином Диониса.

– Кажется, да… Вон тот, с мечом, он увел меня с горящего корабля. Другие звали его Нестором.

– Он хорошо обращался с вами?

– Да. Очень хорошо. Видите ли, он и его люди сражались против Те… ик! Против Тезея. А меня уже тошнило от всего этого, мне было так погано, мой лорд… мой Алекс… тошнило от этих мужиков, так что я хотела убежать от них подальше. Кажется, я еще не очень трезвая, а?


Глава 28


Нестор вместе со своим бывшим нанимателем продолжали следить за разговором Диониса и Ариадны. Следили они с почтительного расстояния.

– Он нас увидел, – шепотом запричитал торговец, и его пробрала крупная дрожь. – Давай убежим.

– Ясное дело, что увидел, мы для того тут и стоим. Уходи, если хочешь, – пожал плечами Нестор, не потрудившийся умерить громкость голоса.

Торговец время от времени клевал носом вперед, но потом спохватывался, и поклон так и оставался незавершенным.

– Но… он может рассердиться, если я повернусь к нему спиной!

– Тогда иди задом наперед, – раздраженно посоветовал Нестор. – Я не знаю, хозяин. Ты сказал, что совет не устраивают мои методы, и выпер меня с работы. Ничего удивительного, что я стараюсь подыскать нового заказчика.

Торговец, казалось, не слышал его.

– Что же это значит? – лепетал он, сходя с ума от страха и неизвестности. – Что делать богу на нашем острове? Никто не припомнит, когда в последний раз сюда являлись боги.

– Значит, настали другие времена. Я думаю, это как-то связано с налетом пиратов. А может, простое совпадение… хотя вряд ли. Ничего, сейчас выясним.

– О боги! Он манит нас рукой! – тихо взвыл спутник Нестора, едва не упав в обморок. – Что же делать? У меня ноги отнялись. Я не могу ступить и шагу!

– Значит, оставайся на месте, – тряхнул головой Нестор. – Присядь. Мне кажется, что ты его вовсе не интересуешь. – Он снизил голос до шепота: – Это не первый бессмертный, с которым я встречаюсь лицом к лицу. И он не кажется таким страшным, как предыдущий экземпляр.

Высокая стройная фигура подняла руку и снова приглашающе помахала двоим наблюдателям. Нестор медленно двинулся вперед, оставив за спиной стонущего торговца.

Он остановился в двух шагах от каменного закутка и поклонился.

– Повелитель Дионис? Мое имя Нестор.

Опознать этого бога было довольно просто – между камней буйствовала свежая зелень, а неподалеку звучала чудесная музыка и тихие напевы.

– Мне уже сообщили, – ответил юноша в богатом пурпурном плаще. – Это царевна Ариадна с Корика. Рассказ о том, как она оказалась здесь, выйдет слишком долгим.

– Я уже встречался с царевной, – сказал солдат и снова поклонился. – Хотя и не знал о ее титуле.

Ариадна ответила воину отстраненной блуждающей улыбкой.

– Она сообщила, что ты обращался с ней достойно и спас с горящего судна, – кивнул бог. – Мы оба благодарны тебе за это.

– Пустяки, владыка.

– Как ты здесь оказался, Нестор? Ты же не с Диа, твоя речь отличается от местного говора.

– Все очень просто, повелитель. Несколько месяцев назад члены правящего совета Диа решили наконец избавиться от постоянных пиратских набегов. Они направили на материк доверенных лиц, и те, после отсева нескольких кандидатов, пригласили меня организовать оборону острова.

– А теперь они увольняют тебя?

– Похоже на то, – сказал Нестор и оглянулся на торговца, который лежал на земле. Видимо, наконец упал в обморок. – Хотите поговорить с представителем этого совета?

– Нисколько. Я хотел бы поговорить с тобой. Мои слуги поведали, что ты очень успешно отбил нападение пиратов.


Через несколько часов Алекс шел по берегу, держа под ручку немного пришедшую в себя Ариадну. По другую сторону от бога шагал Нестор, которому не терпелось обсудить планы грядущей военной кампании. И тут Дионис обратил внимание на белый храм, стоящий в отдалении. Воспоминания об Аполлоне были обрывочными, он помнил только, что последний аватара был довольно преклонного возраста. Настолько преклонного, что Алекс не мог представить себе, сколько же лет ему было.

Неожиданно чуткий Дионис встрепенулся, он ощутил что-то… странное. Едва уловимое и интересное.

– Давайте подойдем к храму Аполлона, – предложил Дионис.

– Как пожелает мой господин, – охотно согласилась царевна.

Они двинулись к храму. Внутри высокого беломраморного здания горел ровный ясный свет, который шел словно ниоткуда. И Дионис, прислушавшись божественным ухом, смог различить легкую, неземную музыку. Она отличалась от игры сатиров и духов, в ней звучала такая чистота и гармония, что казалось, раздавалась она в сердце, а не в ушах.

«Кто-то находится в храме, повелитель», – сообщил тихий, бесплотный голосок какого-то испуганного духа.

– Я уже заметил.

Нестор замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Когда Алекс оглянулся, воин промолвил:

– Владыка Дионис, за свою жизнь я уже встречался с богами.

– И что?

– Я даже… как бы так сказать… подружился с некоторыми. И хотел бы стать другом и вам.

Нестор запнулся и сглотнул. Потом кивнул в сторону храма.

– Я не знаю, почему там все может оказаться по-другому… Но…

– Но Аполлон – это вещь в себе, – кивнул Дионис. – Повелитель Ужаса, Смерти и Пространства, это один из его титулов. Я понимаю тебя. Это верно, в присутствии некоторых богов начинаешь чувствовать себя неловко. Даже не зная отчего.

За все это время Алекс не желал выяснять, как обычно вел себя Дионис. По сравнению с тем, кто находится в этом храме, сам он мог считаться обычным человеком с некоторыми зачатками божественного.

– Подожди здесь, Нестор, если тебе так удобней, – разрешил Дионис. – Ариадна?

Девушка взяла его за руку.

– Я пойду с тобой, – сказала она нежным, уверенным голосом.

Молодая пара медленно двинулась вперед. На этот раз Дионис волновался больше, чем Алекс. У него дрожали ноги, хотя непонятно было, чего тут бояться? Алекс точно знал, что Аполлон не был другом Разрушителя. Так что поговорить нужно в любом случае.

Ступив еще два шага, Алекс почувствовал, что его свита неожиданно отстала. Даже Силен молчал, как воды набрал в рот. Духи, менады и сатиры в страхе растворились или просто убежали, не желая приближаться к Лучнику. Дионису непривычно было ощущать себя одиноким, что резко усилило его чувство неловкости.


Почему-то Алекс-человек был менее впечатлен предстоящей встречей, чем бог, который теперь делил с ним тело и сознание. Войдя в храм, он убедился, что бояться нечего. Хотя левый глаз показывал, что человек (или не человек), который находился там, излучал яркое сияние.

Правый глаз Алекса видел только безбородого юношу, почти мальчика по годам, но высокого и атлетически сложенного. Стройную фигуру юноши прикрывала белоснежная туника. Он прижимал к груди мертвого мальчика. У его ног лежал заколотый жрец, на голове которого до сих пор зеленел лавровый венок. Кудрявая голова бога тоже была увенчана лавром.

Когда Труженик увидел входящую пару, то осторожно опустил на пол тело мальчика и снова выпрямился. Он оказался на несколько дюймов выше Алекса.

– Я – Аполлон, – произнес юноша спокойным, дружелюбным голосом, совершенно не похожим на приказной тон Шивы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что блестящие черные локоны Аполлона перемешаны с рыжыми прядями. Лицо его светилось спокойным достоинством пополам с печалью. И Алекс вдруг сообразил, что Аполлон на пару лет его младше.

Хотя Ариадна стояла под руку с богом, что уже располагало к некоторой раскрепощенности, тем не менее прозвучавшее имя запечатало ей уста. Алекс, в жилах которого разлилась божественная сила, заговорил первым:

– Прими наши соболезнования о смерти твоих служителей, владыка Аполлон. Я стал Дионисом, да ты и сам видишь. Мое прежнее имя… Мое имя Алекс, – добавил он, повинуясь порыву. А потом немного смущенно закончил: – Без родового имени. А эта леди – Ариадна, царевна Корика.

Юноша качнул разноцветной гривой.

– Я и сам не знатного рода. Рос в селе. Меня зовут Джереми Редторн.

Он протянул руку, и Алекс пожал ее. Все было так по-человечески. Аполлон изучающе посмотрел на него.

– Можно, я буду называть тебя Алексом?

– Конечно.

– Рад встретиться с вами, царевна.

В дворцовом протоколе не разбирался случай, как вести себя царевне, если ее представляют богу. Она просто пожала Аполлону руку, и это было самое лучшее в сложившихся обстоятельствах.

Затем Аполлон снова обратился к Алексу:

– Надеюсь, мой вопрос не обидит тебя… Я должен знать… давно ты вляпался в этот божественный балаган?

Дионис молчал, словно язык проглотил. Но Алекс почувствовал огромное облегчение, встретив бога, который не отказывается от человеческого в себе.

– Не очень, – ответил Алекс, а потом решился довериться Аполлону. – Вообще-то, всего несколько дней.

Высокий юноша понимающе кивнул.

– Я так и думал. Мне пришлось гораздо дольше привыкать к новой роли, пока все не встало на свои места. Прошло уже больше года.

Алекс не сдержал вздоха.

– Владыка Аполлон…

– Джереми.

– Джереми, у меня к тебе миллион вопросов. Но половина из них может и подождать.

– Думаю, ты прав, – улыбнулся Аполлон. – Но вот мои вопросы ждать не могут. Расскажи о себе и о том, как тебе достался этот Лик.

Солнечный бог внимательно выслушал рассказ Алекса, а когда тот закончил, посоветовал богу-неофиту захватить Ариадну с собой на Корик.

– Там для нее может оказаться намного опасней, – возразил Алекс.

– Возможно. Но мне кажется, намного опасней оставлять ее без защиты здесь. Понимаешь, я не смогу быть телохранителем всех, кто находится в моем храме. Я буду очень занят.

– Я понимаю.

– Кроме того, есть еще одна причина, по которой лучше будет взять царевну на Корик. Исходя из твоих слов, она – а скорее, ее сестра Федра – может взойти на местный престол как законная правительница.

Алекс покачал головой.

– Глядя правде в глаза, едва ли у меня хватит сил свалить узурпатора. Пока его поддерживает Шива.

– Я хотел убедиться, что ты это понимаешь.

– Естественно. Хуже того, Шива может получить помощь из Подземного мира.

– Никто и не ждет, что ты схватишься с таким сильным противником… без надежной поддержки.

Двое богов нашли много тем для обсуждения.

Алексу не терпелось поделиться с Аполлоном сведениями, которые он добыл у Силена. Сатир утверждал, что именно он распустил слухи о том, что Лик Зевса действительно спрятан где-то в Лабиринте.

– Значит, в этих слухах нет и капли истины, правда?

– Ах, Джереми, вот тут-то и загвоздка. Истина, слухи, ложь и догадки так переплелись в мозгах у бедного сатира, что едва ли он сам умеет отделить одно от другого. Века разгула и пьянства так подточили его ум, что…

– Понятно. Мы не должны сбрасывать со счетов вероятность того, что Лик Зевса и вправду в Лабиринте. Так?

– Думаю, да.

И Алекс облегченно вздохнул.


Когда Аполлон выяснил все подробности ситуации на Корике, он заметил:

– Мне кажется, местные жители могут подняться против узурпатора и поддержать законного правителя, если им немного помочь.

– Едва ли они поверят, что жизни нескольких смертных могут что-то значить для самого Аполлона.

– Они много значат для Джереми Редторна.

– Рад услышать.

– А Аполлон, по крайней мере в моем воплощении, всегда будет стремиться уменьшить власть Аида.


Когда прибыла колесница, Алекс с Ариадной оставили Аполлона в его храме и вышли. Силен, который давно наловчился править волшебной повозкой, взялся за поводья.

Взойдя вместе с Дионисом на колесницу, Ариадна наконец избавилась от последних отголосков своей привязанности к Тезею. Рядом с ней стоял не только бог. Главное, что рядом был человек, о котором она мечтала всю жизнь. Это его видела перед собой царевна, когда обнимала Тезея. Она взяла сильную руку Алекса обеими руками. Он повернул голову и улыбнулся.

– Ариадна, – начал он. И силы для продолжения ему придала не божественная, а человеческая сущность. – Я вас люблю.

Целую долгую минуту девушка хранила молчание. А потом произнесла:

– Когда-то… кажется, что много лет назад… я осмелилась просить моего…

Она осеклась и начала заново:

– Я молилась и просила великого Зевса послать мне человека, которого я любила бы больше всех на свете и который любил бы меня и женился на мне.

– И что? – спросил Алекс, когда она умолкла.

– Я думала, что этот человек – Тезей, но я ошиблась. Как страшно я ошиблась!

– Ты хочешь рассказать мне о нем?

– Нет. Просто был момент… Странно, это было всего несколько часов назад! Был момент, когда я едва не бросилась в море.

– Милая!

– Но я поняла, что ничего не изменится к лучшему, так что этот порыв быстро прошел.

– Пусть он никогда не возвращается.


Алекс потом так и не вспомнил, кто первый – он или царевна – завел разговор о свадьбе. Ариадна призналась, а может, пожаловалась, что у них с Тезеем так и не было никакой официальной церемонии.

– Царевна Ариадна, ты будешь моей женой? – спросил Алекс и затаил дыхание. И только огромным напряжением воли он заставил себя сделать вдох.

– Буду, – сразу же согласилась Ариадна. Потом ее глаза широко распахнулись. – О, буду! Буду! Буду!

А потом тихо и смущенно добавила:

– Если бы я была дома и ко мне посватался царевич из соседнего государства, то пришлось бы устраивать официальную церемонию, чтобы подтвердить мою девственность.

– Когда мир узнает, что бог Дионис задумал жениться, то все поймут, что все обряды и подтверждения уже опоздали.

Ее глаза радостно засветились.

– Я сделаю все, что владыка Дионис потребует от меня. Но я простая смертная женщина.

– Моя Ариадна, смертна ты или нет, но ты – единственная женщина, у которой я просил руки и сердца.

И бессмертная память Диониса подсказала, что эти слова – чистая правда.

Алекс обнял Ариадну и нежно ее поцеловал.

Они понимали, что любые свадебные торжества придется отложить на неопределенное время, пока все препятствия к их счастливой жизни не будут окончательно устранены. Оставалось надеяться, что задержка окажется не слишком долгой.

– Кому-то придется потрудиться над церемонией, – промолвил влюбленный юноша. Хотя Алекс ощущал, что Дионис не очень-то разделяет его чувства.

Память бога знала множество союзов богов и смертных. По степени семейного счастья и количеству потомков они ничем не отличались от браков среди обычных людей. Дети, рожденные в таких смешанных семьях, богами не были – после их смерти у них из головы не появлялись никакие Лики. Смерть тоже они не могли обмануть, все умирали в отведенный людям срок. Зато все отличались необыкновенными способностями и качествами, хотя результат наперед все равно предсказать было нельзя. Но Астерион, например, был скорее исключением, нежели правилом. С другой стороны, было странно, если бы дети богов и смертных были самыми обыкновенными.


Ариадна пожаловалась на сатиров и менад. Как только Дионис расстался с великим Аполлоном, к нему тотчас же вернулась вся свита в полном составе.

– У меня от них голова кругом идет, – сказала Ариадна.

– Иногда у меня тоже, – вздохнул Алекс. – Я прослежу, чтобы они держались подальше.

Он взмахнул рукой и отогнал эскорт на некоторое расстояние. Левое ухо слышало их смех и разговоры по-прежнему отчетливо, но Алекс уже знал, что даже Дионису не под силу надолго прогнать их прочь.

Алекс решил, что чего точно не будет делать с Ариадной – это никогда не втянет ее в один из этих ужасных всплесков похоти и безумия, которые захватывают и его, и всех, кто находится рядом.

Алекс с неприязнью вспомнил ту оргию, которую устроил на острове Спасения, а потом жестокую потеху на пиратском судне.

– Иногда тебя называют богом безумия. Ярости. Страсти.

Девушка произносила эти имена с испугом и одновременно с восторгом.

– Не иногда, а часто. А я называю тебя моей госпожой, моей царевной. Ариадна, пока ты со мной, мое безумие будет самым тихим и прекрасным.

– Мой господин и любовь моя!


Глава 29


Молодой стражник Сарпедон лежал на своей койке и видел сон, где ему пришлось выполнять какие-то маловразумительные военные упражнения перед недовольным Мясником. Генерал Скамандр пялился на него, орал команды на неизвестных языках, а потом терпение его лопнуло, и он приказал наказать Сарпедона каким-то диким способом. Это было даже страшнее обычных палок.

Во сне здоровый палач уже потянул к Сарпедону свои лапы, но в последний момент стащил красный колпак, и оказалось, что вместо головы у него бычья морда. Неожиданно сон перестал иметь отношение к военному делу и наказанию за ошибки.

– Мое имя Астерион, – произнес бык странным голосом. – Иди в Лабиринт, если хочешь найти друга.

Через мгновение Сарпедон проснулся, задыхаясь и облегченно радуясь, что это был всего лишь сон. Он счастливо вдыхал привычные запахи и слушал привычные звуки барака, которые обычно находил довольно неприятными. А что касается Минотавра… Чудовища гаже Мясника нет на белом свете, не было и не будет.

Уже несколько ночей подряд Сарпедону снился этот сон или похожий на него. И бессмысленно отмахиваться и надеяться, что это просто совпадение.


День прошел в обычных заботах, которые разнообразила только еженедельная проверка оружия и доспехов. На следующее утро Сарпедон был отпущен в увольнение на целых полдня. Он накинул тунику и отправился в набег на город.

В бараке до сих пор перебирали последние сплетни – о прерванной церемонии жертвоприношения в Лабиринте, об официальных объяснениях и о том, что там произошло на самом деле. Сарпедон, который был очевидцем этих событий – и побега Тезея, и исчезновения их товарища Алекса, – рассказывал, как было дело. Но солдаты – тоже люди, и они предпочитали верить тому, чему хотели верить.

Когда Сарпедон пересек дворцовую площадь, земля под ногами ощутимо затряслась. Время от времени почва вздрагивала, а ветерок доносил запах серы. Иногда откуда-то раздавался глухой утробный звук, словно стонала сама земля. Болтали, что в других частях острова начались извержения вулканов. А все из-за проклятого Цербера, который прокапывает из Преисподней новый тоннель на Корик. Никто на острове Цербера в глаза не видывал, но почти каждый уверял, что видел его знакомый или знакомый знакомого.

Сарпедон огляделся. Над горами висело плотное облако дыма, а на саму столицу постепенно оседал пепел.

В казарменных бараках дышать было невозможно, да и жить там тоже стало невыносимо. Сарпедон задумался, сколько еще солдат, кроме него, лелеют мысли о восстании. Однако никто не заводил разговоров на опасные темы, даже в компании близких друзей. Недавно все отряды перегруппировали. Среди стражников появилось много новичков, среди которых наверняка были и шпионы, и осведомители.

А вот о чем солдаты говорили между собой, так это о притоке на остров наемников.

– С кем они собираются сражаться? Чего тут гадать, все и так ясно. Их хотят бросить на нас. Видно, царь считает, что мы ненадежны.

– Раз царь уже связался с таким отребьем, то он не думает, он уверен, что нам доверять нельзя.

Официальная версия гласила, что новые наемные войска набраны для того, чтобы отражать нападения врагов с моря.

А наемники, стекавшиеся на Корик, действительно были худшими представителями своей профессии, по крайней мере их репутация ничего не стоила даже среди самих наемников.


В день жертвоприношения, когда Алекс рванулся в погоню за Тезеем, Сарпедон бросился за Алексом в дебри Лабиринта. Но как только он потерял своего товарища из виду, тут же повернул в страхе обратно. Заблудиться в этих переходах оказалось легче легкого.

Тогда он долго надеялся, что побег – часть одного общего мятежа и к вечеру ненавистный узурпатор падет и одна из царевен взойдет на трон. Может, их отец не был величайшим царем всех времен и народов. Но трудно найти кого-то хуже Перса.

А потом Сарпедон, как и остальные, с досадой узнал, что никакого мятежа не было и в помине. А здраво рассудив, поняли, что это и неудивительно. Да, дворцовая стража может легко сбросить с трона нелюбимого монарха, но как могут обычные смертные противостоять богу? Перед смертью прежний царь Минос попытался обратиться к богам за поддержкой, но единственным, до кого он докричался, был Дионис. По словам очевидцев той далекой осенней ночи, его аватара сам был на последнем издыхании. Конечно, Дионис мог бы сыграть решающую роль против заговорщиков, но сражение с Разрушителем оказалось ему не под силу.

После сорванного жертвоприношения была устроена перекличка, и, когда Алекс не вернулся, Сарпедон решил, что его друг погиб.

Но потом засомневался. Проходили дни, а беглецов так и не нашли – ни живых, ни мертвых. Время от времени Шива показывался на люди – во дворце или летая над городом, – и надеяться, что он убрался куда подальше, было бесполезно. Что касается Ариадны, то по официальной версии, которую огласили вскоре после событий, девушка была похищена. Кем? Ну, конечно, пиратами, кем же еще?


Сразу после случившегося Сарпедона вместе с остальными солдатами принялись допрашивать. Он утверждал, что ничего подозрительного или незаконного за Алексом никогда не замечал. Совершенно искренне, с подкупающей честностью в голосе он сказал, что для него вся эта катавасия тоже была неожиданной.

Ему удалось убедить допросчиков в своей невиновности.

– Понятия не имею, что могло случиться с Алексом. Может, его выкрали, как царевну и Дедала?

Но следователей и жрецов Шивы, которые вели допрос, не так-то легко было сбить со следа. Они начали напирать на тот факт, что Сарпедон и Алекс всегда считались друзьями.

– Вы часто ходили вместе в город?

– Бывало, сэр.

– У него была девушка в городе?

– Я не знаю, была ли у него постоянная девушка, сэр. Когда у нас появлялись деньги, мы ходили с ним по разным заведениям, как и все стражники.

– Какие именно заведения он предпочитал? Те, где мужчины возлежат друг с другом? Или с мальчиками?

– Нет, сэр, такого не припомню. Обычные заведения.

– А может, такие, где хлещут друг друга плетьми?

Сарпедон даже не слыхал про подобные заведения в Кандаке и сомневался, что такое вообще бывает. Но спорить не стал.

– Нет, сэр.

Допросчики перескакивали с одной темы на другую, заваливали Сарпедона нескончаемыми вопросами, будто старались поймать его на лжи или запутать. Или просто по привычке.

– Может, его девушка работала во дворце?

– Сэр, я не знаю, чтобы у него была постоянная…

– Что тебе известно о рабыне Кларе, которая всегда сопровождала царевну Ариадну?

Официально никто не оглашал имена пропавших, но к этому часу все уже их знали, в том числе и имя Клары.

– Я видел иногда ее возле дворца. Да все ее видели. Ну, до того дня, когда…

– И разговаривал с ней?

– Нет, сэр. Насколько я помню, нет.

– Спал с ней?

– Я… нет, сэр.

– А твой хороший друг Алекс Пол-Имени? Он был близок с Кларой?

– Насколько мне известно, не ближе, чем я, сэр. Знал ее в лицо, вот и все. Он никогда не заговаривал про нее. Я ни разу не видел их вместе.

– Кто еще был хорошим знакомым Клары?

– Никого не могу припомнить, сэр. Я уже говорил, что я почти не знал ее…

– Может, кто-то из вашего барака?


Допрос производился по установленному образцу. И когда Сарпедон решил, что скоро сойдет с ума от повторяющихся вопросов, ему разрешили вернуться к своим обязанностям.

– Подумай над этими вопросами, солдат. Может быть, что-то вспомнишь. Постой, не спеши убегать. Давай еще раз уточним, что происходило в день мятежа и похищения.


Естественно, никаким мятежом на Корике не пахло. Судя по всему, ничего подобного не готовилось. Иначе боевые настроения носились бы в воздухе.

Сарпедон подумал, что пробраться на какой-нибудь корабль и удрать не получится – гавань оцеплена. Вот если бы у него был знакомый с собственным кораблем или даже маленькой лодкой, на которых можно добраться до другой оконечности острова… Увы, Сарпедону и в этом не повезло.

Предаваясь грустным размышлениям, молодой стражник брел по улицам города, не пренебрегая обычными для выходного дня соблазнами. А еще юноша гадал, не следит ли за ним один из шпионов Мясника. Но когда он осмелился оглянуться, вокруг никого не было.


Пройдя несколько кварталов по заведенному маршруту, Сарпедон свернул в сторону, стараясь не ускорять шаг. Он направлялся к одному из входов в Лабиринт, возле которого, как он знал, никогда не стояла стража.

Несколько прохожих не обратили на юношу ни малейшего внимания, он тоже не глядел по сторонам. Вход в Лабиринт оказался простой, незамысловатой аркой в каменной стене. Без решеток и без охраны. Видимо, Шива и его ручной царь считали: если кто-то из горожан рвется в Лабиринт, чтобы затеряться там до конца своих дней, – милости просим. Так что попасть внутрь проще простого. Судя по легендам, там построено много фонтанов. Так что любопытные могут попасть в лапы к голодному Минотавру, но зато не могут умереть от жажды.

«Мое имя Астерион. Иди в Лабиринт, если хочешь найти друга».


Теперь Шива точно знал, что его неведомый советчик из Преисподней ошибся, заявив, что Лик Диониса на острове Диа. Оказалось, что маску Дважды рожденного успел отыскать и присвоить какой-то неизвестный человек. Но не избранник самого Шивы.

Разрушитель злорадно измышлял кару для Креона, который осмелился водить его за нос. Вполне вероятно, что все это – часть коварного заговора против него, Шивы. Он никак не мог решить, что делать – немедленно арестовать Креона и пытками развязать ему язык или немного подождать, пока прояснятся все подробности этого заговора.

Вторым важным, неотступным вопросом был Лик Зевса. Действительно ли это самое могущественное во Вселенной оружие мирно лежало где-то и только ждало своего носителя? Креон тоже склонен так считать… может, снова врет?

Если этот Лик находится в Лабиринте, встает закономерный вопрос: кто спрятал его там и когда? Естественно, не сам Зевс. Даже самому великому богу не под силу извлечь собственный Лик из головы и где-нибудь спрятать. Если только с ним не получилось, как с предыдущей аватарой Диониса – умирая, он удрал и забился в какую-то нору.

А может, Лик попал в руки кого-то из богов. В таком случае нашедший не смог уже надеть его и был вынужден положить в тайник. Или подыскать подходящего человека для роли носителя. Но какой бог доверит кому-то силу, которая намного превышает его собственную?


В Лабиринте имелись такие закоулки, которые не смогли бы обнаружить никакие поисковые группы. Я, Астерион, забрался в одно из таких мест, чтобы передохнуть, хотя и здесь я не мог чувствовать себя в полной безопасности. Когда Шива захочет найти меня, то отправится на розыски по воздуху, да на такой высоте, откуда весь Лабиринт – как на ладони. А может, он пошлет каких-нибудь подчиненных ему младших духов. Из снов я знал наверняка – если Шива задумает найти меня, его ничего не удержит.

А мне нужно было выспаться. Это принесло бы мне физический отдых, хотя мне приходится во снах трудиться больше, чем наяву. Сейчас передо мной стояла сложная и неприятная задача, но я знал, что взяться за нее необходимо. Мне предстояло пошпионить за самим Аидом.

Странно, но почему-то я решил, что вкрасться в мысли Аида будет проще, если я вживусь в роль Минотавра. Этому чудищу хватит наглости вломиться в сны даже такого могущественного бога, как Аид.

Прежде чем ввязываться в эту авантюру, я решил попытать счастья и поискать сны самого Зевса. Ну, на такой подвиг Минотавр никогда не пошел бы в здравом уме и твердой памяти.

С самого детства я знал, что моим настоящим отцом был Зевс. Эта уверенность выросла из пересудов взрослых, намеков и недомолвок.

Мой приемный отец, Минос, судя по всему, был человеком долга, как и положено правителю. Что же касается моего истинного отца, самого могущественного создания во Вселенной, то о его любовных похождениях слагались легенды, а из отпрысков Громовержца можно было формировать целый легион.

По некоторым причинам легко можно предположить, что мы с Ариадной – единокровные брат и сестра, у нас общие родители.

Хотя мы с ней совершенно не похожи, и это заметно сразу.

Любовная связь между Зевсом и царицей Корика продолжалась до самой ее кончины. Она умерла во время родов.

Когда я чуть подрос, меня начал мучить вопрос – мог ли Громовержец печалиться? Была ли эта потеря горем для него? В то время я мечтал встретиться с ним лицом к лицу – мордой к Лику – и потребовать ответа на этот вопрос. Но потом я стал сомневаться в его существовании. Возможно, Лик и существует, но вряд ли кто носит его.

Но недавние сны (в которых я указывал Сарпедону путь, как меня отыскать) убеждали, что сбрасывать со счетов Зевса нельзя. Правда, я не собирался бросать все и отправляться на его поиски. Мои запросы были более скромными. Мне требовался гонец, который помог бы мне передавать сведения в реальной жизни.


Наконец мне удалось проникнуть в сновидения, отмеченные личностью Темного владыки, Аида.

Но очень скоро мое психическое состояние так ухудшилось, что мне пришлось уносить ноги. Я не смог выдержать этого давления и несколько минут. Сон, в который я попал, не поддавался контролю с моей стороны. Там царили жар и серная вонь, страх и неизвестность. А единственными звуками были стоны и вопли терзаемых людей.


Проснувшись, я обнаружил неподалеку какого-то человека. И на мгновение перепугался, решив, что мой ночной кошмар еще не окончился.

Но когда я сел и голова прояснилась, я с облегчением понял, что все гораздо проще. Это явился мой будущий помощник. Передо мной стоял безоружный, измученный и грязный юноша.

Голос его был усталым и скорее покорным, чем испуганным.

– Лорд Астерион? Меня зовут Сарпедон.

Я медленно поднялся.

– Да, я узнал тебя.

– Рад слышать… – Юноша перевел дух и расправил плечи. – Вчера я ушел из барака. Эту ночь я провел в Лабиринте. Мне снились странные сны. И этой ночью, и раньше…

– Я приходил к тебе в этих снах, – кивнул я. – Иначе бы ты не отыскал ко мне дорогу.

Наконец мой гость позволил себе расслабиться. Он рассказал мне о себе.

Я был очень благодарен ему за общество и, когда мы немного поболтали, постарался избавиться от собственного последнего кошмара, проговорив его вслух:

– Мне снилось, что я стою на черной пустоте. И самое невыносимое, что эта тьма и пустота имеют свою собственную волю.

Сны Аида, если этот ужас можно назвать снами, оказались непроницаемыми для стороннего наблюдателя, и я опасался, что более настойчивая попытка может окончиться плачевно.

– Но хватит о кошмарах, – прервался я. – У меня есть для тебя хорошие новости.

Когда я недавно решил наведаться в сны Диониса, то был приятно удивлен. Я вошел в сознание молодого человека, которого знал как Алекса. И его сознание безмерно меня удивило.

Я с радостью узнал, что Алекс, который никогда не был созником Шивы, надел Лик Диониса. Относительно бессмертный бог находился в смертельной опасности, но по крайней мере Алекс об этом знал.

И я получил сигнал, что где-то в центре Лабиринта скрыто некое сокровище. Как раз в этом месте несколько месяцев копался Дедал, пытаясь отыскать хоть что-то, доступное его разумению.

– Я могу попытаться обговорить это известие с Алексом-Дионисом на расстоянии, в снах. Но мы не можем ждать, когда эти попытки увенчаются успехом. Мне срочно нужен гонец.


Глава 30


На закате волшебная колесница Диониса, влекомая по поднебесью двумя леопардами, опустилась на землю Корика. В колеснице были сам Дионис, Нестор и Ариадна, которая большую часть полета прижималась к своему любимому. Наемник же всю дорогу не открывал глаз, вцепившись в поручни так, что побелели костяшки пальцев. А на Ариадну воздушное путешествие не произвело особого впечатления. Пока рука Алекса обвивала ее талию, а глаза не отрывались от ее глаз, девушка не замечала ни высоты, ни скорости полета.

Алекс поспешил вылететь с Диа сразу же, чтобы перелет проходил днем. Память Диониса подсказывала, что так будет безопасней. Влияние Аида снижается до минимума, когда на небе царствует Око Аполлона – солнце.

Когда показался Корик, Алекс направил колесницу туда, где, по его расчетам, они не столкнутся с самым опасным врагом сразу же по прибытии. Дионис выслал на разведку Силена, который всегда был под рукой. Сатир указал на каменистую и узкую долину, лежащую меж холмов, которые местные жители гордо именовали горами. Никого из островитян не было видно, хотя неподалеку краснели крыши небольшой деревеньки.

Колесница опустилась на землю плавно и тихо, как опавший лист. С ближайших деревьев взлетели две совы – священные птицы Афины. На небе остался легкий облачный след, который, как подозревал Алекс, могут заметить местные жители. Он приготовился отражать нападение Шивы, но летний вечер был тих и безмятежен.

Нестор выпрыгнул из колесницы еще до того, как она остановилась. Он выхватил меч из ножен и огляделся по сторонам так уверенно, словно каждый день разъезжал в летающих повозках. Пара леопардов растянулась на траве и принялась вылизывать лапы. Сейчас их можно было легко принять за самых обыкновенных животных.

– Кажется, нас поджидали, – нахмурился Дионис, оглядевшись по сторонам. Он кивнул в сторону деревьев, под которыми маячила одинокая фигура.

Потом глаза Алекса удивленно распахнулись.

– Сарп?

– Алекс? – радостно воскликнул Сарпедон.

Приятели молча разглядывали друг друга.

– Кажется, с тобой все в порядке, – заметил Алекс.

– Повезло, – ответил Сарпедон и сглотнул. Он не стал уточнять, что Алексу тоже, судя по всему, повезло. – Я принес весть Дионису от лорда Астериона. Он увидел во сне, куда и когда опустится колесница.

– То, что мой брат видит в снах, обычно оказывается правдой, – согласилась Ариадна.

Алекс представил товарищу своих спутников. Сарпедон низко поклонился царевне. Прежде ему часто доводилось кланяться ей, но разговаривать не приходилось ни разу.

– Мое послание заключается в том, что в Лабиринт нужно как можно скорее доставить мастера Дедала.

– Дедала? – поразилась царевна. – Зачем?

– Не знаю, госпожа. Если вашему брату это известно, мне он ничего не сказал.

– Пожалуй, я это сейчас узнаю, – пробормотала Ариадна. – Повелитель Дионис, Алекс, простите меня. Я должна отвлечься на несколько минут.

Она грациозно выплыла из колесницы и отошла в сторону на несколько шагов. Потом закрыла глаза, скрестила руки на груди и погрузилась в транс.

Алекс неуверенно посмотрел на нее, потом – на леопардов и колесницу, потом снова на Ариадну.

– Если так просит Астерион, значит, мы должны это сделать. Но я не хочу оставлять тебя одну, пока отправлюсь за Дедалом.

– Я вернулась домой, – промолвила Ариадна, не открывая глаз. – Я должна остаться.

– Хорошо. Сарпедон, дружище.

– Да?

– Ты узнаешь Дедала, если встретишь его? Ну, конечно, узнаешь. Я хочу, чтобы ты взял мою колесницу и привез мастера. Он должен сейчас плыть на корабле к Мегаре. Привези его сюда.

– Но если он в море… как я отыщу его?

– Тебе поможет моя свита. Все, что от тебя требуется, это позвать их.

Выслушав объяснения Диониса, Сарпедон с радостью согласился исполнить задание.

– Я достану его хоть из-под земли и притащу сюда!

– Вежливо попроси его вернуться, по крайней мере сначала. Постарайся убедить, что ему позарез нужно на Корик.

– А если он откажется от такой чести?

Алекс подавил вздох.

– Скажи, что наконец появилась возможность разгадать тайну Лабиринта. Говори ему все, что взбредет в голову, только привези его сюда. Если все пройдет гладко, вы вернетесь через несколько часов.

Юноша направился к колеснице, потом резко остановился и повернулся к Алексу.

– Владыка Дионис… Алекс… а как управлять леопардами? – растерянно спросил он.

Алекс призадумался.

– Никак… у тебя все равно не получится. Они сами отыщут Дедала, я дам им такой приказ. А потом привезут вас обратно. Но вот поговорить с мастером они не смогут. Для этого нужен ты.

Через минуту Сарпедон забрался в колесницу и был таков.


За время полета Нестору досталось гораздо сильнее, чем он показывал. Вообще-то его спутники не обращали на него ровно никакого внимания. Наемник подумал, что если ему случится выпасть, то никто этого даже не заметит.

Чтобы отвлечься, он начал прикидывать, сколько человек поместится в колесницу. Двое пассажиров вместе с хозяином Дионисом устроились с удобствами. А потом Нестор сообразил, что колесница, видимо, может раздвигаться до нужных размеров, чтобы вместить заданное количество пассажиров. А леопарды не выказывали ни малейшей усталости, передвигая потяжелевшую повозку.

А еще Нестора смущал мелодичный хор сатиров и менад, которые хотя и были большую часть времени невидимы, но неотступно следовали за своим обожаемым Дважды рожденным богом. Один раз за время полета Алекс приказал своей свите появиться. Они летели по воздуху легкие, как облака, извиваясь и приплясывая вокруг колесницы. И некоторое время развлекали пассажиров песнями и танцами. Нестору понравилось, но он предпочел бы познакомиться с некоторыми дамочками поближе.


Ариадна заверила Нестора, что на ее родном острове вскоре должно начаться восстание против узурпатора. И пообещала, что его щедро вознаградят, когда она или ее сестра воссядут на царский трон.

Дионис тоже пообещал не забыть его услуги.

– Если только мы оба останемся живы после этих передряг.

– Большего я и не прошу, повелитель. Что мне нужно делать?


Когда солнце село, тьма начала затоплять лощины и овраги, а огни ночного Кандака ярко засияли вдалеке – пламя каминов и очагов, светильников и факелов. В гавани зажглись два больших маяка. А Лабиринт остался лежать темной глыбой непроглядного мрака.

Царевна вынырнула из транса, вызнав все, что могла, с помощью своих тайных нитей, огляделась по сторонам и спросила:

– Мы и вправду на Корике? Или мне только кажется?

– Правда, любовь моя, – ответил Алекс, оглядывая окрестности. – Это – не сон, а реальность. Боюсь, я привез тебя в очень опасное место.

– А я не волнуюсь. Меня защищает бог!

– Совсем молодой и неопытный бог. И никудышний боец, по сравнению с другими богами.

Царевна нежно заворковала о том, что верит в его силы.

– Любовь моя, – мягко произнес Алекс и поцеловал Ариадну.

– Мой милый, – прошептала она в ответ. – Именно тебя я искала всю свою жизнь.

Их прервал Нестор, возвращая влюбленных к суровой реальности:

– Там люди с факелами, они поднимаются по склону холма!

– Значит, наше прибытие не осталось незамеченным. А слухи распространяются быстро.

С наступлением сумерек колонна с факелами стала более заметна.

Вскоре Дионис и его спутники оказались окружены небольшой толпой, в которой все переговаривались только шепотом. Но настроение у собравшихся было в целом радостное, с чуть слышной ноткой тревоги. Постепенно начали подтягиваться те, кто шел в задних рядах.

Вероятно, островитяне заметили опускающуюся колесницу и правильно истолковали ее появление – кто-то из богов решил вмешаться в дела Корика. Самые отважные, или самые отчаянные, отправились на предполагаемое место посадки летучего транспорта, и заняло это чуть больше часа.

Островитяне узнали царевну, ее имя громким шепотом передавалось из одной части толпы в другую.

По пятам первой группы встречающих двигалась следующая партия. Простые горожане, крестьяне и рабочий люд острова сразу же узнавали Ариадну и радостно приветствовали ее.

Освещенный факелами круг все рос и уплотнялся, веселые разговоры звучали все громче. Алекс решил, что ближайшая деревня или даже ближайшие деревни опустели полностью.

Когда стало ясно, с каким восторгом встречает Ариадну огромная масса людей, царевна не устояла. Она отвечала на приветствия со слезами радости на глазах.

– О, Алекс! Я и не думала, как я люблю наш народ Корика, пока не встретилась с ними сейчас. Кажется, меня не было много лет.

– Давай покажем, как мы ценим их верность, – предложил Алекс.

– А как?

– Для начала угостим их.

И в ту же минуту, ничем не проявляя своей божественной сути, Дионис наколдовал гроздья спелого, великолепного винограда. Он вручал их своей невесте, а та передавала по рядам островитян, которые отважились прийти на встречу. Восхищенная толпа позабыла о своих тревогах и пододвинулась ближе.

– Слава всем богам, царевна, что ты вернулась! – воскликнул молодой островитянин. – Мы принесем в жертву жирного барана на алтарях Диониса и Аполлона!

– Храмы этих богов давно уничтожены, – проворчал другой голос.

– Но жаровни и камни с алтаря остались, – промолвил третий. – И я знаю, где они спрятаны.

Алекс сказал небольшую речь:

– Друзья, вам лучше сейчас отправляться по домам, иначе наша встреча станет такой шумной и многолюдной, что это может привлечь нежелательное внимание.


– Судя по разговорам местных жителей, остров запружен наемниками. Многие появились здесь совсем недавно.

Алекс и царевна хотели, чтобы Нестор отправился в город на разведку. По приглашению Перса и его жестокого бога наемники прибывали на Корик с самого дня побега. И продолжали прибывать до сих пор. Так что, если Нестора спросят, кто он такой, он легко может сослаться на приглашение самого правителя или жрецов Шивы.

– Узнай об этих наемниках побольше, – напутствовал его Алекс. – И, если получится, заставь сменить хозяев.

Нестор задумчиво кивнул.

– Я погляжу, что можно сделать. Я вполне могу отыскать здесь нескольких старых знакомых. Конечно, для репутации наемного солдата опасно менять сторону, уже подписавшись под одной. Но это не значит, что так никогда не делали.

– Нам выгодно, чтобы ты уговорил их сделать так на этот раз.


Два леопарда летели над морем, направленные приказом своего божественного повелителя, и вскоре им удалось обнаружить корабль, на борту которого находился Дедал. В ярком свете луны над палубой корабля зависла колесница Диониса, ее колеса все еще вращались.

Команда взвыла от ужаса, и из трюма высунулся Дедал, чтобы поглядеть, отчего поднялся такой шум. Он замер от изумления.

Услышав, кто призывает его обратно и для чего, Дедал похмыкал, но наконец взял сумку с инструментами, вцепился в борт колесницы и легко вбросил свое крупное тело в повозку.

Клара с Икаром остались на палубе, рыдая и всячески выражая свою печаль.

– До свидания, супруг мой! Боюсь, мы больше не свидимся с тобой!

– Если я попаду в Мегару позже тебя, скажи царю, что ты моя жена… Капитан Отхо подтвердит, что он нас поженил.

Дедал наскоро объяснил Сарпедону, что он планировал остепениться, стать семейным человеком и въехать в новый дом с новой женой. Но брать с собой семью в опасное путешествие не стал, тем более он предпочел бы быть свободным, выполняя поручение нового хозяина.

Мастер сложил ладони рупором и прокричал Кларе последние инструкции:

– И скажи правителю, что я скоро буду. Пообещай ему…

– Пусть пообещает, – предложил Сарпедон, – что за твою задержку… вынужденную задержку… ему заплатит сам Дионис.

Колесница поднялась над лунной дорожкой на волнах, развернулась и быстро набрала скорость. Дедал, видимо, уже позабыл о жене и ребенке, с любопытством разглядывая божественную одилическую колесницу. Он выпрямился, сжал руками борта и удивленно промолвил:

– Как же это работает?


Дедал прибыл на Корик к полуночи. Некоторые гости из островитян разошлись по домам, но многие до сих пор стояли возле царевны и бога. При виде летающей колесницы они сбились в тесную кучу.

Алекс-Дионис тепло поприветствовал мастера.

– Поскольку божественный Гефест недосягаем, мы решили, что для этого задания лучше тебя никого не найти – ни человека, ни бога.

Дедал спокойно принял комплимент, он был сосредоточен на той работе, которую ему только что предложили.

– Царевна, как вышло, что вы столько лет гуляли по Лабиринту, а ваши чудесные способности не позволили обнаружить Лика Зевса?

– Ничего удивительного, мастер из мастеров, ты позабыл, какой Лабиринт обширный. К тому же мне никогда в голову не приходило поискать Лик моего отца.

Толпа зашумела и раздалась, пропуская вперед девочку с полевыми цветами. Леопарды только зевнули, когда малышка прошла у них под носом. Дионис благодарно принял букет и передал его Ариадне.


За последние часы Алексу неоднократно приходилось подавлять острое желание разогнать всех и остаться наедине со своей невестой. Но слишком многое было поставлено на карту, включая безопасность Ариадны, чтобы можно было позволить себе отгородиться от всего мира.

– Придется подождать со свадьбой, – сказал Алекс царевне. И добавил, почти не шутя: – Боюсь, что, если мы сейчас начнем церемонию, Шива с твоим дядей тоже напросятся в гости.

Девушка ненадолго отвлеклась от созерцания своей волшебной сети. Она нежно поцеловала жениха, наскоро перекусила, обменялась с ним парой фраз и снова ушла с головой в колдовство.


Сперва Алекс подумал, не вдохновить ли будущих участников дворцового переворота намеком, что им будет помогать сам сияющий Аполлон. Но потом решил отложить эту радостную весть. Возможно, он сообщит об этом позже, когда понадобится подбодрить мятежников. А еще юноше пришлось признать, что через пару дней все, что он скажет или сделает, станет известно Шиве и Персу.

Кое-кто из толпы сгоряча начал клясться в вечной верности Ариадне и ее сестре. Эта часть островитян явилась с серпами, вилами и косами, готовясь защищаться или нападать, и теперь размахивала своим оружием.

Когда Ариадна заверила собравшихся, что ни она, ни ее будущий супруг не рвутся к трону и короне, все восприняли это спокойно. Действительно, для чего богу стремиться к правлению в обычном людском государстве? Все заголосили о преданности царевне Федре, сестре Ариадны. После смерти старого Миноса для большинства островитян она, Федра, являлась самым законным правителем Корика.

Комитет по встрече дорогих гостей, состоящий едва ли не из всего населения острова, уже не сомневался, что двое младших отпрысков царицы Пасифаи рождены от воплощенного бога Зевса. Царица была возлюбленной могущественного бога в течение многих лет, и их связь оборвалась только после ее смерти, когда она произвела на свет младшенького, Астериона.

Кто-то из крестьян крикнул:

– Да лучше быкоголовый на троне, чем наш нынешний царь!

Но многим хотелось, чтобы ими правил более человекообразный монарх.

– Многие народы, – заметил Нестор, – не могут сойтись на том, должен ли их правитель быть человеком или нет.

Празднование продолжалось. Теперь внимание островитян переключилось на спутника Ариадны, который стоял за ее спиной, словно предоставляя своей невесте возможность свободно общаться с народом. Оказалось, многие жители знали, что перед смертью старый царь Минос, отец – хоть и приемный – Ариадны, решил заключить союз с богом Веселья.

Царевне пришлось сказать речь, поскольку все ждали ее слова. Ариадна поблагодарила собравшихся и еще раз повторила, что не жаждет взойти на трон.

– Мой супруг едва ли пожелает, чтобы я возлагала на себя такое бремя.

Толпа одобрительно заворчала, все лица повернулись к Алексу. Тот молчал и улыбался.

Когда юноша сообразил, что ему тоже необходимо высказаться, он промолвил:

– Милая моя, ты можешь стать превосходной царицей. Но память Диониса подсказывает, что из богов никогда не получаются хорошие правители. А пробовать я не хочу.

Ариадна заверила островитян, что полностью поддерживает свою сестру Федру, которая действительно достойна стать царицей.

Тогда собравшиеся, у которых были родственники среди военных, сообщили, что многие подразделения армии и флота с радостью выступят за ее сестру против ненавистного царя… особенно если у них будет шанс победить. Но высший состав армии, недавно назначенный Мясником, мятеж не поддержит.


Алекс и его божественный спутник, с которым они делили тело, надеялись, что Аполлон вот-вот появится. Солнечный бог обещал помочь в решающей битве, но предупредил, что не может немедленно прибыть на Корик.

Ариадна предложила своему жениху для начала отыскать Федру и взять ее под защиту от сил тьмы. К тому же неплохо было бы услышать ее согласие вести войска против дяди-узурпатора.

– Не хотелось бы пугать тебя, дорогая. Но сперва нам нужно убедиться, что твоя сестра жива. Она ведь не дитя Зевса, защиты у нее нет никакой.

– Она наверняка жива. Шива надеется использовать ее как марионетку, если Перс окажется несостоятельным. А сам Перс никогда не рискнет нарушить волю своего бога.

– Я совсем не знаю твою сестру. Когда я был стражником, мы все желали ей благополучия и счастья, но и видели ее редко. Как ты считаешь, она справится?

– Мы никогда не были близкими подругами, хотя и сестры. Федра – спокойный человек, напугать ее нелегко. Я знаю, что она любила отца и что она любит наш народ. Я буду рада, если Федра станет царицей.


В толпе поднялась суматоха. Из деревни явился гонец, который сообщил, что Перс держит царевну Федру под домашним арестом. Поговаривали, что он приказал ее убить.

– Проведите меня туда, где ее содержат.

Ариадна вцепилась в руку Диониса. Его свита нарядила девушку в новое платье – костюм амазонки, который почти полностью открывал ее тело. На поясе Ариадны висел короткий меч, который был чисто символическим оружием. Силен достал его где-то и преподнес в дар невесте своего бога.

Царевна обратилась к Дионису:

– Я ничего не боюсь, когда ты со мной!

– Если бы я мог с чистым сердцем сказать, что тебе и не стоит бояться!

Но Ариадна снова занялась своей паутиной.

Алекс подумал, что на остров вполне может прибыть и Тезей.

– Вполне возможно, что Шива отправился за ним. Если он не передумал вручить Тезею Лик, как только выцарапает его из моей головы.

А еще Алекс не знал, что может произойти, если царевна снова увидит этого человека. Пока призрак бывшего возлюбленного ни разу не вставал между ними.


Глава 31


Когда Дионис взялся за поводья, в колесницу сели Ариадна, Дедал, Сарпедон и Нестор. Алекс вел транспорт почти над самой землей, решаясь подниматься в воздух, только когда на пути встречались препятствия – ограды, ворота или дома. Они летели в столицу.

Ариадна возобновила свои труды с сетью, когда путешественники начали приближаться к Кандаку, а значит, ко дворцу и Лабиринту. Она помнила слова Астериона, пересказанные Сарпедоном, – нужное место находится у самого центра Лабиринта.

Мастер Дедал предвкушал близкое разрешение самой трудной загадки в своей жизни, так что вскоре он полностью перестал обращать внимание на бога. Он пару раз обмолвился об ужасах недавнего перелета над морем. Хотя на самом деле мастер вовсе не возражал против того, чтобы быть похищенным. Он поведал царевне, что очень жалел, когда ему пришлось покидать Кандак, так и не разгадав великую тайну удивительного Лабиринта.


Царевна Ариадна никак не могла решиться испробовать свои силы для поиска Лика Зевса. Возможно, думала она, я боюсь отыскать человека, носившего Лик, когда были зачаты мы с Астерионом.

Но девушка не сбрасывала со счетов, что Лик Громовержца одарит носителя огромной силой и властью. Против них стояли боги и царь, и пренебрегать такой помощью было бы просто глупо. Это спасло бы жизнь ей, ее сестре, а кроме того – богу, которому Ариадна отдала свое сердце.

Когда царевна закрыла глаза и попросила свои нити указать ей путь к тому, как удержать любовь Диониса, она не получила ответа.

Это так расстроило девушку, что она сквозь слезы рассказала все Алексу.

– Что на это скажет Дионис? – спросила Ариадна.

Юноша взял ее руки в свои и, не задумываясь, ответил:

– Это значит только одно – ты не можешь потерять мою любовь. Пока мой дух жив, я буду твоим.

Колесница пролетела с милю, когда они снова заговорили друг с другом. Алекс наклонился к ее ушку и прошептал, чтобы другие пассажиры не услышали:

– Нам нужно кое-что решить, милая. Если мы отыщем Лик Зевса, кто наденет его?

– Среди нас есть человек, – прошептала она в ответ, – которому я могла бы это доверить.

Когда Дедалу сделали такое заманчивое предложение, он… отказался. Алекс не очень удивился, он давно слышал, что Дедал никогда не стремился стать богом.

Ариадна понимала, что может настать время, когда Лик Громовержца придется надевать именно ей. Если у них не будет выбора. Девушка боялась, что это может стоить любви Алекса-Диониса, но ради спасения его жизни она была готова на все. Ариадна снова зашепталась с возлюбленным.

– Может, – молвила царевна, – когда Дедал столкнется с врагами, он передумает?

– Возможно. В любом случае мы просто обязаны отыскать Лик Зевса. А там поглядим.

Алекс все гадал, чем занят Шива. Он оглядывал темный небосвод, используя божественное зрение Диониса. Что отвлекло Разрушителя? Чем он занимается? Может, он просто ждет, когда все его враги соберутся в одном месте, и тогда нанесет удар?


Путешествие к центру Лабиринта, на которое ушло бы много часов, если бы они отправились верхом на верблюдах, заняло не более получаса. Все закончилось бы гораздо быстрее, если бы Алекс не останавливался несколько раз, чтобы убедиться в том, что путь свободен. И еще они высадили Нестора на одной пустынной улице неподалеку от пристани. Когда взойдет солнце, он должен будет поговорить с наемниками.

По пути выяснилось, что политика царя – это самый настоящий террор. Многие жители были арестованы. На перекрестках болтались повешенные. У них на груди висели таблички, которые гласили, что эти люди злоумышляли против великого Шивы. Если какая-то попытка переворота и состоялась, она вышла боком для самих восставших.


Когда колесница начала снижаться к переплетенным каменным стенам Лабиринта, Ариадна принялась выглядывать своего брата. Но Астериона нигде не было видно. Путешественники спустились на центральную площадку, именно это место указали волшебные нити Ариадны.

Там оказался отряд дворцовой стражи, все с факелами в руках. Они было бросились врассыпную, завидев летающее чудо, но потом остановились и принесли царевне свои заверения в верности. Солдатам сильно полегчало, когда они увидели среди прибывших Сарпедона, которого все знали. Невзирая на перемены во внешности, многие узнали и Алекса. Юноша встал одной ногой на бортик колесницы и произнес краткую речь:

– Друзья, когда я записывался в стражники, вербовщик уверял, что меня ждет великое будущее. Что ж…

Он обвел жестом колесницу и царевну, которая стояла рядом. Минута молчания, а потом стражники взорвались веселым гоготом.

Колесницу оставили на площадке, которая раньше предназначалась для проведения жертвоприношений Шиве. Царевна повела Алекса и Дедала к месту, которое открылось ей в видениях. За ними последовал почти весь отряд стражников.

Время перевалило за полночь, и Дионис попросил свою невидимую свиту освещать дорогу. Вскоре по каменным стенам заплясали отблески волшебных огней.

Нить Ариадны вела всю компанию прямо к назначенному месту.

Оно находилось уровнем ниже площадки, где проходило жертвоприношение и которая, несомненно, была самым посещаемым местом Лабиринта. На первый взгляд, этот закоулок ничем не отличался от всех остальных, хотя острый взор Диониса приметил здесь какую-то подозрительную особенность.

Солдаты принялись копать. Вскоре они отрыли небольшую, заваленную булыжниками пещерку длиной в двенадцать футов.

Когда ее расчистили, оказалось, что эта пещерка имеет форму блюдца.

Взглянув на такую странную форму, Дедал долго молчал. Его взвинченным спутникам показалось, что целую вечность.

Потом мастер отослал одного из стражников в свою бывшую каморку за сумкой с инструментами, попутно объяснив, где именно она спрятана. Верные псы Шивы и Перса выпотрошили его бывшее жилье, пытаясь отыскать какие-нибудь следы и выяснить, куда могли деться беглецы. Но они не обратили внимания на инструменты, посчитав их бесполезными, так что орудия ремесла Дедала остались на месте.


Оглядев загадочное помещение, Дедал кивнул на него и спросил:

– Что вы думаете по этому поводу?

Центр пещеры был круглым, примерно двух ярдов в диаметре. Он состоял из концентрических кругов, как на мишени, и последний, внутренний круг был вырезан чуть глубже, чем вся остальная поверхность пола. Определенно, это был люк, тем более что в нем виднелась массивная бронзовая ручка.

– Он открывается вверх, а не опускается вниз, – сказал Алекс, отмечая очевидное.

– Конечно, – согласилась царевна. – Только взгляни на ручку.

– Но открыть мешает замок, – продолжил бог.

Дедал одарил Диониса далеко не благоговейным взглядом.

– Замки для того и врезают, чтобы в двери не лазил кто ни попадя, – проворчал он.

Рядом с ручкой на каменном люке была вырезана молния – обычный символ Зевса.

Глядя проницательным оком Диониса сквозь люк и хитрый замок, Алекс отмечал там что-то непонятное, мерцающее разными красками, но что именно – он затруднился бы определить.

Но Ариадна смогла увидеть больше. Стоя у запертого люка, она сообщила, что в ее видении одна из волшебных нитей проникла в хитроумный замок.

Девушка нахмурилась и плотнее зажмурила глаза.

– Как будто нить продета в невидимую иглу. Я пропускаю нить через все желобки замка, люк открывается… Больше ничего не могу разглядеть.

Естественно, в реальности люк остался недвижим.

Неподалеку слышалось журчание подземного источника. Дедал был уверен, что все ближайшие ручьи заключены в природные или даже искусственные желоба, иначе они давным-давно размыли бы почву, и все посетители Лабиринта рисковали рухнуть в подземные пещеры, а то и в само царство Аида.

– И конечно, вот в этом может скрываться подсказка, – пробурчал он себе под нос.

Алекс не сразу заметил то, про что говорил мастер.

На камне был вырезан не только символ Зевсовой молнии. Вдоль края люка вились выбитые на каменной поверхности слова. Семь строк разных символов, все на разных языках. И Алекс тотчас же припомнил надпись на разрушенном храме Аполлона, который находился на острове Спасения.

Взглянув на странные строчки оком Диониса, юноша смог легко прочитать стихотворение, которое повторялось семь раз на нескольких языках. Алекс продекламировал:
		Если то, что спрятано внизу, найдешь,


		Тотчас силу и свободу обретешь.


		Пронзи замок песчаной нитью,


		Коли сумеешь свить ее, – и ты войдешь.


Мастер Дедал медленно кивнул.

– Надпись подтверждает видение царевны. Чтобы открыть замок, нужно протянуть через скважину нить, веревочку или еще что. Судя по всему, это и есть ключ.

– Но даже тебе не удастся свить нить из песка, как указано в стихотворении.

– Поглядим. А теперь дайте мне хорошенько подумать.


Дионис сдался первым. Он, конечно, мог бы заставить какой-нибудь росток проникнуть внутрь замочной скважины, но опасался, что тот выпустит побеги и разрушит всю систему замка.

Бог Веселья начал уважительно относиться к Лабиринту. Не удивительно, что тайник был обнаружен только сейчас, хотя находился под самым носом.

– Мы можем попробовать подкопаться под плиту, – робко предложил Сарпедон.

Из бывшей каморки мастера вскоре доставили разнообразные инструменты. Но как разбить монолитный, тяжелый камень? Солдаты попробовали и сразу же поняли бесплодность дальнейших попыток.

Дедал попытался взломать замок, используя тонкий стальной резец и долото. При первом же ударе долота резец соскользнул, а земля угрожающе вздрогнула под ногами всех присутствующих.

У многих вырвался невольный вскрик. Солдаты схватились за каменные стены, чтобы не упасть. Но стены тоже начали шататься.

– Держитесь!

А на замке не осталось даже царапины. Он оказался сделан из неизвестного прочного материала.

К этому времени Дедалу доставили его сумку с инструментами. Он снова попытался справиться с замком, используя то одно, то другое приспособление. Но все его попытки ни к чему не привели.

– Желобок, через который нужно пропустить эту самую песчаную нить, не толще пальца младенца. Притом он причудливо искривлен.

Вскоре Дедал сердито проворчал:

– Мне нужно побольше места, чтобы развернуться. Да и дышать тут уже нечем. И принесите еще огня!

Мастер приказал разбить потолок этой части коридора, чтобы пропустить свет и воздух. Солдаты принялись за работу так энергично, что во все стороны полетели осколки камней. «Если кто-то и услышит поднятый нами шум, – подумал Алекс, – пусть слышит!» Дионис не боялся никого, кроме Шивы и Аида. И обреченно понимал, что те, кого он страшится сильнее всего, придут все равно – будет тут шумно или нет.

Стражники разломали две верхние перемычки и сорвали с остатков стен плющ и дикий лавр. Гвардейцы постарались на совесть, спеша угодить царевне. Полная луна озарила таинственный люк. Был первый час пополуночи.

При ярком, ровном свете луны загадочная надпись, вырезанная в камне, стала видна отчетливей.

Мастер Дедал устроился поудобнее и задумался.

– Мы должны спешить! – нетерпеливо напомнила ему Ариадна.

Но понукания ни к чему не привели.

– Вы когда-нибудь видели такой замок? Я – нет.

Подобное заявление из уст Дедала кое-что да значило.

Теперь всем было видно, что скважина вилась и змеилась, как изгибы раковины. Возможно, это и была раковина какого-то древнего гигантского моллюска, выведенного биоинженерией много сотен лет тому назад.


Все прекрасно помнили, что один-единственный удар по замку спровоцировал небольшое, но ощутимое землетрясение.

– Умоляю, Дедал, открывай его поаккуратнее!

– Похоже, только так его и можно открыть, – пробурчал Дедал. А потом насупился и отогнал всех наблюдателей подальше, ибо шумят и мешают работать.


Из теплого марева возникла легкая тень и сгустилась в Силена, живого и вонючего, как козел. Иногда Алексу казалось, что было бы неплохо избавиться от этого Силена навсегда, но память Диониса не оставляла и тени надежды. Сатир тихо предупредил, что царевну Федру только что проводили под домашний арест, в ее дворцовую комнату.


Оставив Дедала трудиться, Алекс отправился на выручку Федре, вместе с Ариадной, Сарпедоном и отрядом стражников.

Сперва он заколебался:

– Может, тебе безопасней остаться здесь…

– Для нас не будет безопасного места, пока мы не победим. Идем, я отыщу сестру.

И вновь царевна взяла на себя роль провожатой, указывая группе спасателей самый короткий путь во дворец.


Алекс тоже был знаком с коридорами и переходами царского дворца, поскольку часто нес стражу внутри самого здания. Он легко мог найти дорогу и к личным покоям царевен, хотя и никогда не бывал в этих комнатах.

Когда их отряд подошел ко входу во дворец и двинулся по коридорам, Дионис принялся расчищать дорогу своей божественной силой. Алекс сразу же вспомнил пиратский корабль и миг своего торжества над разбойниками. С каждым шагом веселого бога каменные колонны покрывались зеленью и пышной листвой. Железная решетка, недавно установленная на воротах, превратилась в переплетение тонких веточек, так что сдвинуть их в сторону не представляло особого труда.

Часть слуг и стражников приветствовала Диониса как освободителя, часть – в страхе бросилась врассыпную. Алекс услышал, как один наемник бросил другому:

– Нам не платили за драку с богом. Пусть они сами разбираются между собой.


Глава 32


Когда в проеме двери появился Дионис собственной персоной, Федра застыла от удивления. А потом с радостью узнала Ариадну, которая вошла следом за богом.

– Сестра, это ты? Хвала богам!

– Не все из них – наши враги, Федра. Ты свободна, по крайней мере пока.

И обе девушки бросились друг другу в объятия.

– Хвала добрым богам! – воскликнула Федра.

– Обещаю, что я принесу им достойные жертвы, – промолвила Ариадна. – По крайней мере одному из них.

Она оглянулась на Алекса, который отступил на несколько шагов и молча наблюдал за встречей двух сестер.

– Меня саму едва не принесли в жертву, – пожаловалась старшая. – Ты спасла мне жизнь, спасибо тебе.

– Пожалуйста. А теперь нам нужно идти.

– Куда?

– Обратно в Лабиринт. Мне нужно многое рассказать тебе по пути и услышать твой рассказ.


Нестор прибыл в город на колеснице Диониса и сошел с нее около пристани. Он решил, что здесь будет легче всего встретиться с другими наемниками, приглашенными царем Персом.

На этот раз путешествие длилось не так долго, как перелет над морем. Тем более что колесница летела почти над самой землей. Хорошенько изучив состояние дорог, домов и изгородей, Нестор пришел к выводу, что это богатая земля. Пусть это богатство и было отнято у других, более слабых государств по берегам Великого моря. Отнято сильным флотом Корика. Город, который лежал перед Нестором, был чист и нетронут, он никогда не знал грабежей и насилия завоевателей.

Что ж, если здесь разгорится гражданская война, эта земля получит много жестоких уроков.


Больше всего Нестор опасался, что среди сельских жителей, встречавших царевну и Диониса, могли оказаться тайные соглядатаи Шивы и Перса. А значит, врагам скоро станет известно и о нем самом. И стоит высунуть нос, как налетят стражники и арестуют его.

Островитяне предупредили Нестора, что в Кандаке объявлен комендантский час. И так как капитан прибыл около полуночи, ему придется прятаться до самого рассвета. Зато можно будет спокойно поспать.


Как только небо порозовело, а улицы начали наполняться народом, Нестор выбрался из укрытия. На завтрак он купил у уличного торговца спелую дыню и парочку пирожков. Лоточник опешил, когда вооруженный чужак, вылитый наемник, расплатился, не торгуясь. Он с готовностью повозмущался бесцеремонностью наглых чужаков… конечно, вы не в счет, сэр… но ничего полезного Нестор от него так и не узнал.

Пощипывая пирожок, он начал прогуливаться по набережной, с интересом оглядывая местность и людей. Ему захотелось вернуться когда-нибудь в этот замечательный город, но не в качестве разведчика, а мирным жителем.

Нестор прохаживался со скучающе-надменным видом. На рынках и аллеях он заметил множество приезжих с таким же самоуверенным и равнодушным выражением лица. Некоторые из них были торговцами и моряками, таких полным-полно в каждом крупном порту. Но другие имели вид заправских вояк.

Нестор присел на парапете, отправив в рот жевательный табак, который так обожали моряки. Он обозревал суматоху на пристани, время от времени сплевывая желтую слюну. Стража останавливала и допрашивала только тех, кто пытался подойти к трапам кораблей. Среди стоящих на якоре судов Нестор разглядел пару-тройку, которые принадлежали его хорошим знакомым.

Через час Нестор увидел, как по улице, примыкающей к порту, идут двое из них. Когда-то он был с ними в одном деле.

Выбрав одного, с которым он всегда ладил, Нестор пошел навстречу.

– Привет, Рэйф.

Рэйф удивленно уставился на него.

– Нестор! Значит, Перс серьезно решил сколотить крепкую армию.

Естественно, они незаметно свернули в сторону ближайшей таверны и обменялись соображениями по поводу новой работы. Было рановато, чтобы пить что-то крепкое, но Рэйф вчера обнаружил, что в этом заведении подают недурное пиво.

– Ты рад, что приехал на Корик? – поинтересовался Нестор.

– Какая-никакая, а работа, – пожал плечами наемник. – А ты?

Конечно, Нестор предпочел умолчать о своих настоящих занятиях на острове.

Его спутник ни капли не удивился.

– Что, болтать нельзя? Ничего, я понимаю.

– А ты как? Я этого Перса пока не видал.

Пусть подумает, что его пригласил сам Шива.

– Ну, так. Один раз во дворце. Но пока мне платят, как обещали, я не жалуюсь.

Зато Рэйф был настроен пессимистично относительно будущего.

– Когда царь вынужден нанимать армию, чтобы воевать со своим народом, он долго не протянет.

– А еще кто из наших здесь?


Через полчаса приятели покинули таверну и разошлись в разные стороны.

Нестор подумал, что, если его миссия в Кандаке провалится, он может попытаться скрыться в Лабиринте. Там живет союзник заговорщиков, Минотавр.

– Ты только не… принимай спокойно его внешность, – предупредил его Алекс.

Вспоминая его слова, Нестор мысленно содрогнулся. Но он с радостью бросился бы в объятия любому чудовищу, только бы избежать встречи с Шивой и пыток в тюрьме.


Ариадна представила Алекса-Диониса Федре, и они все вместе поспешили обратно ко входу в Лабиринт. Но тут духи и сатиры, которые, казалось, были испуганы до потери рассудка, сообщили Алексу, что появился Шива.

«Владыка, сюда спешит твой враг, он в страшном гневе. Он кричит, что испепелит твое тело и овладеет твоим бессмертным Ликом!»

– Ничего у него не получится, – ответил Дионис.

Теперь, когда решающая схватка с Шивой стала неизбежной, Алекс первым делом позаботился о безопасности Ариадны и ее сестры. Им было лучше укрыться в Лабиринте и присоединиться к Дедалу. Младшая царевна уже раз помогла мастеру, возможно, поможет и на этот раз. А искусство Дедала может защитить обеих сестер.


Когда Ариадна с Федрой вбежали в переходы Лабиринта, земля под их ногами дрогнула и просела.

Хотя Ариадна была напугана, но ее не покидала уверенность в своих силах. Она знала, что сумеет найти самое безопасное место в Лабиринте. Даже предрассветные сумерки не были помехой. Закрыв глаза, царевна отчетливо видела путеводную нить.

Не так давно по этим самым коридорам она вела Тезея. Ей казалось, что она с каждым шагом вырывается на свободу, к захватывающим приключениям. Тогда ей и в голову не приходило, что Лик Зевса может быть спрятан где-то неподалеку. Она так редко задумывалась о таких важных вещах! Как дитя, как полная дура, она искренне верила в свою великую любовь. Верила, что храбрый и прекрасный Тезей готов носить ее на руках, что в его объятиях она обретет свое счастье…

Какой непроходимой идиоткой она была! А сейчас Ариадна боялась, и боялась очень сильно.

Но нельзя показывать свой страх. Схватив старшую сестру за руку, девушка тащила ее за собой, все дальше углубляясь в путаницу бесконечного Лабиринта.

Федра всю свою жизнь провела рядом с этим чудом света, но почти никогда не заходила внутрь. И теперь высокие изогнутые стены и узкие проходы, казалось, пугали ее. Она заупрямилась, не желая идти дальше.

– А мы не заблудимся?

– Вот этого уж точно не случится, – спокойно ответила младшая сестра.

– Почему? Мы уже столько раз поворачивали, и мне кажется, что стоит нам сделать еще один поворот, как мы попадем обратно ко дворцу. А там нас уже ждут Перс и Шива. Стоят и ухмыляются.

Ариадна чуть замедлила бег, давая возможность себе и сестре перевести дыхание. Она решила, что настало время объясниться с Федрой.

– Мы об этом давно не разговаривали. Но ты, наверное, помнишь, что у меня талант находить разные вещи… и, пожалуй, прятать их. Так что я полностью уверена, что мы на правильном пути.

– А что мы ищем, кроме места, где можно укрыться? Кажется, ты намекала на что-то еще?

– Я никогда не пыталась отыскать это, хотя и гуляла по Лабиринту всю свою жизнь.

– И что это?

– Тебе лучше об этом пока не знать. Ради твоей же безопасности.

Федра не стала настаивать.

– Ты всегда все находишь, Ариадна. Я помню, как мы несколько раз обсуждали этот твой талант. Но вот что ты умеешь так же хорошо скрывать… что-то я не замечала ничего подобного.

– Значит, я хорошо это скрывала, – отрезала Ариадна, и неуверенная улыбка сползла с лица Федры. – Вот теперь я постараюсь спрятать нас с тобой как можно лучше.

Закрыв глаза, Ариадна снова взяла старшую сестру за руку и повела вперед.

– Ты же идешь с закрытыми глазами, – прошептала Федра.

Ариадна только молча кивнула, не прерывая транса и следуя за путеводной нитью.


Я, Астерион, большую часть ночи спал. Естественно, когда я говорю «спал» – это не значит «ничего не делал». Я надеялся, что Сарпедон выполнил возложенную на него миссию. Но во снах я не нашел никакого подтверждения, так что не мог быть полностью уверенным.

Нельзя сказать, что я истратил все драгоценные ночные часы на то, чтобы отыскать Эдит. Но, слоняясь по призрачным дорогам ночных сновидений, я пытался отыскать ее след. Я не терял надежду. Возможно, она бродит где-то совсем рядом. В этом Лабиринте оставалось еще множество неразведанных троп и закоулков. В некоторые сектора за долгие годы – да что годы, века! – не ступала нога человека. Ребенком я часто мечтал, что если проживу достаточно долго, то буду знать каждую комнатку, каждый поворот, каждую арку. Полагаю, что эта мечта могла бы стать реальностью, если бы я сделал это целью всей своей жизни. Но мир грез гораздо интересней и загадочней, и именно в нем сосредоточены все мои надежды и чаяния.


Ожидая нападения Шивы и стараясь отвлечься от невеселых мыслей о жизни и смерти, Алекс-Дионис мечтал о той счастливой минуте, когда он наконец-то овладеет своей ненаглядной возлюбленной. Разгоню всех сатиров и менад, думал он, и прикажу набрать в пасти побольше воды. Алексу не улыбалось, чтобы кто-то из навязчивой свиты или из людей мешал ему в это святое время.

Едва ли ему удастся полностью избавиться от сопровождения, но по крайней мере пусть держатся вдалеке и поют лирические песни.

Недавно, когда они с царевной ненадолго остались одни, он поделился с девушкой своими соображениями. Ариадна полностью доверяла своему божественному жениху и не удержалась от поддразнивания:

– Как странно, что аватара Диониса не любит оргии или по меньшей мере сторонится их. Куда катится мир?

– Оргии… никуда не денутся. Во всяком случае, так говорит Дионис, а уж он-то подкован в этом вопросе лучше всех. Но я – еще и Алекс, у которого когда-то было только пол-имени. И я больше не хочу с этим связываться. Тем более когда я с тобой, моя любовь.

А где-то за его спиной раздался насмешливый шепот невидимого Силена: «Посмотрим-посмотрим, как долго Дважды рожденный продержится в моногамном браке».


Верные царевне стражники, которые патрулировали в центре Лабиринта, подняли тревогу. Откуда-то из-под земли вырвался Цербер и бежит сюда.

Алекс взлетел ввысь на колеснице Диониса и сразу же увидел эту тварь. Непонятно, из какого места выбрался Цербер, но было очевидно, что сейчас он мчится за двумя сестрами, которые спешат укрыться в Лабиринте. Цербер, словно чудовищная гончая, идет по их следу. Дионис подстегнул своих леопардов и бросился в погоню. Цербер был размером со слона, его три головы были оснащены впечатляющими клыками. Вышагивая на своих длинных ногах, тварь легко переступала через стены Лабиринта там, где они не превышали десяти футов.


Цербер не был ни человеком, ни богом, ни зверем в обычном смысле этого слова. Отчасти он был механизмом, но память Диониса убеждала Алекса, что в нем оставалось еще достаточно жизни, чтобы быть подверженным безумию и страсти.

Если бы поблизости находился какой-нибудь действующий вулкан, Алекс попытался бы загнать это существо в горящую лаву. Правда, неизвестно, вышел бы от этого какой-то толк, ведь Цербер был порождением Подземного мира. Возможно, ему повредил бы солнечный свет, но сейчас только миновала полночь, до утра далеко.

Да и подходящего вулкана нет под рукой.

– За ним, духи и сатиры! – взревел Алекс. – Злите его, искушайте его, сбейте с пути!

И его невидимая команда бросилась заражать машину безумием. Цербер развернулся, круша каменные стены, замер и снова пустился вскачь, но совершенно в противоположную сторону.

Алекс подлетел к чудовищу поближе. Силы Диониса хватило, чтобы заставить его мертвую чешую пустить побеги и ростки. Постепенно энергия, направлявшая и питавшая страшный механизм, начала иссякать, гаснуть и сходить на нет.

Цербер зашатался на своих длинных ногах и рухнул на землю. Побеги новой жизни, покрывающие его огромное тело, перебросили усики на плодородную почву и потянулись вверх.


Нестор бродил по многолюдному Кандаку и вдруг почувствовал, как земля задрожала под ногами, видимо, Аид начал раскачивать основание острова. Обычно стихийные бедствия воспринимались как неприязнь определенных богов. Владыка Подземного мира при желании легко мог разрушить дома, лавки и дворцы одним могучим толчком.

Рэйф сказал Нестору, что где-то неподалеку квартирует их старый знакомый капитан Илмаз со своим отрядом. Нестор трижды подумал бы, прежде чем брать на дело этого Илмаза, но он так славился своей неверностью клиенту и коварством, что стоило рискнуть.

Среди старинных прекрасных зданий Кандака стоял дом, в котором прежде собирались почитатели Аполлона. Новый царь Минос и фанатичные служители Шивы неоднократно оскверняли его. Один из подземных толчков Аида начал разрушать это здание.

Рыская в поисках капитана, Нестор заглянул внутрь бывшего храма Аполлона. Из высоких окон лился яркий утренний свет. В этом свете Нестор увидел четверых жрецов Шивы, которых легко было опознать по ожерельям из искусственных черепов. Жрецы срывали одежду с молодой девушки. Затем они принялись распинать ее на полу. Девушка не сопротивлялась, но определенно была еще жива. В небольшой жаровне сбоку калились на огне два железных ножа.

Нестор придал своему голосу стальные нотки дежурного сержанта и рявкнул через открытую дверь:

– Кто знает, где капитан Илмаз? И что это вы тут делаете?

Видимо, дежурный сержант этих паразитов не впечатлил.

– Илмаза здесь нет, иноземец, и никого из их компании. Я – Креон, верховный жрец бога Шивы.

– Не знаю, что вы вытворяете, но думаю, вам лучше прекратить, – промолвил Нестор, еще не зная, что будет делать, если они не прекратят.

Видимо, с верховным жрецом Шивы так разговаривать было нельзя… а может, никакие слова не изменили бы ситуацию.

Нестор понял, что что-то делать надо. Тогда он выхватил меч и бросился на кровопийц. Судя по виду, жрецы сроду не держали в руках оружия, но Нестор не спешил с выводами. Он всегда предпочитал сперва убедиться, не доверяя первым впечатлениям.

Если он и недооценил своих противников, то они сделали ту же ошибку. Сердце успело ударить пару раз, когда Нестор свалил первого врага, самого злобного и нетерпеливого.

Потом зарубил и второго.

Видимо, неподалеку находился еще какой-то коварный противник, потому что молодой капитан неожиданно получил жестокий удар по голове. Падая, он успел только досадливо поморщиться. А потом мир подернулся темной пеленой.


Чувства возвращались к Нестору медленно и болезненно. Сперва он никак не мог понять – он при смерти или это только кажется. Голова раскалывалась на части, грудь ныла от удара, которого он уже не запомнил, рубашка была мокрой от крови. Его враги даже не позаботились ни связать молодого наемника, ни покончить с ним. Хорошо, остается проверить, сможет ли он встать. Увы, ничего хорошего – он не смог даже пошевелиться.

Неподалеку суетился жрец по имени Креон и двое его подручных. Они спешили закончить занятие, которое прервало появление Нестора. Четверо жрецов придерживали распятую на полу нагую девушку. Видимо, прошло всего несколько минут, да и Нестору казалось, что он недолго пробыл без сознания. Недостаточно долго.

Но жертвоприношению не суждено было завершиться. По крайней мере тем образом, на который надеялись жрецы. В дверном проеме возник незнакомый юноша и замер, обозревая открывшуюся душераздирающую картину. На незнакомце была только белая туника, из чего легко можно было предположить, что он является почитателем Аполлона. Юноша спокойно шагнул в храм.

Креон как раз взял один из раскаленных ножей. Увидев это, пленная девушка вскрикнула и потеряла сознание.

– Кто ты такой? – рассвирепел Креон. – Тебе тоже не терпится отправиться за ней?

И кивнул в сторону девушки.

Высокий юноша подошел к верховному жрецу и мягко, с укором, произнес:

– Это не ваш дом.

Затем он поймал руку Креона, сжимавшую нож, за запястье, поднес к своему лицу и дунул, словно хотел загасить свечу. Раскаленный клинок мгновенно остыл – алое свечение металла угасло, он слабо взблеснул морозной корочкой. Даже Нестор ощутил легкий холодок, просквозивший в теплом воздухе.

– Это мой дом, – тихо произнес юноша.

Долгое мгновение мучители непонимающим взглядом смотрели на остывший кинжал. Потом все они, во главе с Креоном, вскочили на ноги и бросились прочь, вопя от ужаса. Их костяные ожерелья гремели при каждом шаге.

Аполлон смотрел им вслед, не пытаясь уничтожить. Но когда последняя пара ног перелетела через порог, он закричал им вдогонку, и этот крик разнесся на полмили:

– Чтобы вы никогда не появлялись под солнцем!

Через минуту он склонился над бесчувственной девушкой. Его прикосновение привело несчастную в себя. Нестор услышал тихий голос Аполлона:

– В моем доме пролито слишком много крови.

Затем повелитель Света подошел к Нестору и одним прикосновением влил новые силы, исцеляя его тело и сознание. Нестор почти наяву увидел, как от него откатывается призрачная черная волна смерти.

– А ты поведаешь мне свою историю позже, – промолвил Аполлон. Голос бога долетел до Нестора словно издалека, и это было последнее, что он услышал.


Нестор спал недолго. Когда он проснулся, все еще лежа на полу храма, то ощутил себя полностью здоровым. Разве что затылок слегка побаливал, когда он ощупывал голову. На груди не было ни царапины, хотя вся рубашка была в темной засохшей крови.

Солнце теперь полностью заливало храмовый зал, казалось, свет сочился прямо сквозь стены. Нестор подумал, что Шива с Персом способны разрушить храм Аполлона, но не способны погасить светило.

Девушка пропала. И Нестор, который уже устал удивляться, заметил, что посреди зала стоит его недавний приятель Дионис и беседует с Аполлоном. Алекс как раз кивал в сторону костей и требухи, которые, видимо, были сожжены в жертву Аполлону.

– Они хотели как лучше, – заметил он.

Джереми Редторн кивнул.

– Люди часто хотят сделать как лучше, молясь Аполлону. Пускай они стремятся к свету, нежели во тьму. Но почему эти доброжелатели считают, что я без ума от жженых костей и кишок? – Он покачал головой и добавил: – Видимо, так уж повелось.

– Меня тоже не волнуют приношения, – согласился Алекс. Помолчав, он задумчиво закончил: – Я говорю не только от имени Диониса, но и от своего имени.

– Ну, если людям хочется принести мне в жертву нескольких животных – ничего страшного. Они могли сотворить и что похуже. Хорошо, что хоть мясо они съедают сами, а требуху и кости преподносят мне.

– Понимаю, – вздохнул Алекс. – Что мы будем делать теперь?

– Как только солнце поднимется выше, я отправлюсь искать Аида, – тихо молвил Аполлон. – Тянуть с этим бессмысленно. Едва ли я завтра или послезавтра стану сильнее, а он – слабее.

– Ты выдержишь его напор?

– При дневном свете почти наверняка. Но все равно исход битвы нельзя предугадать. В прошлый раз он серьезно ранил меня. Ты должен позвать на помощь всех, кого только можно.

– Я постараюсь. Я… я был… солдатом. А Дионис…

– Я знаю.

– Мы можем рассчитывать на чью-то помощь еще?

– Гефест – мой друг, и он бы встал на нашу сторону, если бы был здесь. Другие олимпийцы не станут рисковать своими шкурами. – Аполлон помолчал, потом добавил: – Думаю, мы можем победить, но нам понадобится любая поддержка.

– Я сделаю все, что смогу.

– Знай же, мой друг, – сказал Аполлон, – что я поклялся преследовать Аида всегда и везде, пока мы участвуем в этой великой игре.

– Сдается мне, это уже не игра, а война.

– И то и другое. Эта война была развязана так давно, что даже сами боги об этом не помнят. Это игра, и на карту поставлен весь мир.


Глава 33


Поздним утром Шива возвращался на Корик верхом на летающем быке, а за его спиной сидел Тезей.

Нестор взобрался на крышу храма Аполлона, чтобы хорошенько оглядеть весь город при свете дня. Он заметил толпу возбужденных граждан, которые более-менее организованно шагали ко дворцу. Нестор уже собрался спускаться, чтобы сообщить об этом двоим богам, но тут заприметил в небе быстро увеличивающуюся точку. Приглядевшись, молодой наемник узнал Нанди, который начал перебирать ногами, словно замедляя полет. На спине быка сидели двое. Нанди снижался у ограды Лабиринта, которая была обращена ко дворцу.

Толпа в панике бросилась врассыпную. Нестор поспешил вниз, к богам, которые уже стали его товарищами.

Возмущение и недовольство в рядах дворцовой стражи достигли крайней точки, и стражники были готовы в любую минуту начать мятеж. К сожалению, большая часть солдат была рассеяна по дальним окраинам острова, поскольку Перс давно уже не доверял своим войскам.

По поводу отсутствия Шивы ходили самые разнообразные слухи. Болтали, что Разрушитель действительно оказался последним трусом и удрал куда глаза глядят при первых признаках опасности.

Другие говорили, что Шива просто затаился, выжидая часа, когда все его враги осмелеют и соберутся в кучу, чтобы выскочить и уложить всех одним движением ресниц.

А самые дальновидные не без основания боялись, что на стороне Шивы выступит бог, намного сильнее и страшнее самого Шивы.


Когда Нестор доложил двум богам о прибытии Шивы, Аполлон покинул храм. Он объяснил, что должен попробовать отыскать Аида. И понадеялся, что скоро присоединится к товарищам.

Дионис и Нестор отправились обратно в Лабиринт на чудесной колеснице. Они спешили присоединиться к Сарпедону и другим солдатам, охраняющим Дедала.

По пути они гадали, кто мог быть вторым наездником на спине Нанди.

– Что ж, – заметил Алекс, – мне заранее не нравится этот неизвестный или неизвестная. Шива и вправду могуч. Но даже Шива не может разорваться, чтобы находиться в двух местах одновременно.


Шива всегда обходился с людьми так, что быстро наживал себе врагов, пускай и тайных.

Бык Нанди опустился в коридорах Лабиринта, неподалеку от самого центра.

– Лик Диониса все равно будет твоим, – пообещал Разрушитель седоку за спиной. И так бесцеремонно спихнул его, что Тезей рухнул на землю и пребольно ударился задом.

– Оставайся здесь, чтобы я потом легко тебя нашел. Я убью этого бога Множества Имен, этого великого Весельчака. А когда он сдохнет, я принесу тебе его Лик.

Поднявшись на ноги, Тезей заставил себя низко поклониться Шиве. Давно уже так никому не кланялся. Но оказалось, что ничего сложного в этом нет. Так, небольшое физическое упражнение.

Он мог бы и не стараться, Шива и не взглянул в его сторону. Нанди снова взмыл в воздух и умчал своего божественного седока.

Тезей, не снимая руку с рукояти меча, проводил взглядом улетающего Шиву, пока тот не скрылся за окружающими стенами. Царевича пиратов одолевали черные думы и сомнения.

– Так уж ли я хочу стать богом вина, безумия и разврата? – заговорил он сам с собой. – Конечно, это все приятные развлечения, но разве это самое важное в жизни настоящего мужчины?

К тому же ему уже по горло надоело, что этот Шива обращается с ним, как с ребенком или даже женщиной.

Тезей выхватил меч из ножен. Он решил, что более всего на свете сейчас он желает победить Минотавра. Шива, конечно, разозлится… Но когда он, Тезей, начнет бояться тех, кто на него сердится, тогда настанет пора уходить на покой. Или умирать.

– Гнев богов никогда не приводил ни к чему хорошему. Ну, тогда пусть этот бог пеняет на себя.

В легендах поверженный богами человек обычно подвергался вечной и очень героической каре.

Тезей пошел вперед.

Где-то впереди, в коридорах Лабиринта, раздавались крики. Тезей не мог разобрать слов, но почему-то решил, что это кричат стражники. Что ж, поглядим.


В столице вспыхнуло восстание, как только по Кандаку разнесся слух о возвращении Диониса. Из столицы волнения раскатились по всему острову. В глубинке жители Корика всегда противились повелениям Перса и никогда не оказывали поддержки Шиве.

Даже в многолюдном Кандаке мало кто встал на защиту узурпатора, не считая наемных войск. Во время рекогносцировки Нестор видел, что узкие улочки в старых кварталах перегорожены баррикадами, а мостовые разворочены. Видимо, защитники таким образом собрались сдерживать вражескую кавалерию. Нестор посчитал эти приготовления пустой тратой времени, поскольку ни один офицер с головой не направит кавалерийский отряд в эти узкие проулки. Но, с другой стороны, восставшие занимались хоть каким-то делом. Ведь так важно знать, что ты делаешь что-то необходимое.

В более зажиточных кварталах уже запылали некоторые дома, хозяев которых подозревали в сговоре с Персом и его кровожадным богом.

Местная армия и флот готовились перейти на сторону восставших. Мясник остался верен Персу, но дворцовая стража, которой он командовал, уже вышла из повиновения. Мяснику не оставалось ничего другого, как быть на стороне Перса. Ведь царевны не помилуют человека, который принимал участие в убийстве их отца.

Оказалось, что большинство кораблей с экипажами в море. Но царевны и их союзники были уверены, что, как только им станет известно о восстании, корабли вернутся в родной порт. Но пока, конечно, приходилось справляться имеющимися силами.

Жители, оставшиеся верными «нашей истинной царице Федре», твердо решили посадить ее на престол и свергнуть узурпатора и его банду.


Я, Астерион, вместе с Сарпедоном и отрядом стражников охранял Дедала, который трудился над загадкой странного замка.

Когда занялся рассвет, я оттуда ушел, решив отдохнуть в одном из укромных уголков этой части Лабиринта. Я прилег на каменную скамью, заросшую мягким мхом, и уснул. Почти сразу же мне привиделся кошмар, в котором Тезей поймал Эдит и пытками старался заставить ее выдать тайны храма Аполлона.

В этом сне я видел многих известных мне людей и богов, но войти в их сознание у меня не получалось. Я знал, что некоторые из них были мертвы. Там были Шива, Дионис, прежний царь Минос и его преемник…

И снова Тезей, который рыскал неподалеку по Лабиринту и выкликал меня на бой…

Сон резко изменился, передо мной стоял Дедал и пытался шепотом поведать какую-то тайну. Но вокруг стоял такой шум и гам, что я не расслышал ни единого слова.


Потом мне приснились мои сестры… и внезапно я понял, что это никакой уже не сон.

Из мира снов я выпал в реальный мир, в котором обладал гораздо меньшей властью и силой. Еще не открывая глаз, я знал, что Ариадна и Федра где-то неподалеку. Они выкрикивали мое имя и звали на помощь. Вдалеке раздавались какие-то крики и шум схватки.

Я вскочил на ноги, успев поразиться тому, как сон внезапно стал реальностью, и побежал на зов.

Завернув за угол, я нашел обеих сестер. Ариадна сразу бросилась мне на шею.

Когда я поглядел на Федру, сестра непроизвольно отшатнулась. Она ведь не видела меня уже много лет.

Все, что Федра сумела выговорить в эту минуту, это: «Ты раньше был таким маленьким…»

Пока мы с Ариадной радостно обнимались, старшая сестра отступила на несколько шагов. Видимо, ее поразили мои размеры и огромная бычья голова на плечах. Но когда я протянул ей руку, Федра взяла ее.

Я постарался пожать ее пальцы как можно осторожней. Когда я заговорил, девушка не испугалась странного звучания моего голоса.

– Сестра моя. Скоро ты станешь царицей.

– Брат мой.

– Кажется, – начала Ариадна, – вы никогда раньше не встречались.

– Встречались, – ответила старшая сестра.

– Как? – изумилась Ариадна.

– Да, – кивнула Федра, не сводя с меня взгляда. – Ты, Астерион, был самым первым моим воспоминанием детства. Я помню, как… как мне было жаль тебя.

И она начала рассказывать. Федре было четыре года, когда я родился. О тех временах у нее сохранились только отрывочные и смутные воспоминания. И, конечно, она не присутствовала при кончине нашей матери.

Ариадне было лишь два, так что она совсем ничего не запомнила.

Однажды Федра увидела рогатого младенца, своего маленького братика. Для взрослого человека, естественно, было логично связать мою чудовищную внешность и внезапную смерть царицы. Но четырехлетний ребенок ничего не заподозрил.

Царевне Федре не хотелось касаться этой темы.

– Потом нас разлучили, – закончила она.

Я медленно склонил рогатую голову.

– Да. Иногда я не мог понять, почему наш земной отец, царь Минос, не приказал убить меня, когда мама умерла. Мне кажется, что он получил какой-то знак или знамение и удержался.

– Минос не был злодеем. И он любил свою жену. А она любила всех своих детей.

Когда Ариадна подросла, ей не запрещали встречаться с братом и проводить с ним некоторое время.

Первые встречи проводились под присмотром старой кормилицы, которой довелось нянчить рогатого малыша. Старуха считала, что единокровные родственники должны знать друг друга.

Конечно, юным царевнам было запрещено заходить в Лабиринт. Это обычный запрет, который местные родители дают своим детям. Но особый талант Ариадны позволял обходить его, в то время как ее старшая сестра, как примерная девочка, оставалась во дворце.

Когда царь Минос узнал, что Ариадна видится с братом, он сперва был в шоке. Но потом не стал запрещать им встречаться.

Сомнительно, что мой приемный отец Минос когда-либо видел меня. В любом случае он никогда не признавал ужасное создание членом семьи и не приказывал привести во дворец.

Ариадна ушла, чтобы наедине заняться своей волшебной сетью. А Федра осталась со мной, и мы заново начали знакомиться друг с другом.


Глава 34


Алекс ощутил отчетливое нежелание Диониса ввязываться в драку. Бог Множества Имен в прошлом был охотником, и когда-нибудь, возможно, он снова будет охотиться… Но охотиться и сражаться – вещи разные. Когда Дионису грозила неизбежная схватка, его охватывал дикий страх и чувство своей полной неспособности что-либо сделать. Так и сейчас. Его первым инстинктивным желанием было вступить в битву на летучей колеснице и попытаться протаранить врага. Алекс, как более опытный боец, прекрасно понимал, что в небе он будет представлять для Шивы удобную мишень. Возможно, злобному Разрушителю труднее будет поразить его смертоносными лучами, если он будет держаться поближе к земле и замаскируется среди зеленой растительности.

В этом вопросе Дионис с радостью доверился более компетентному Алексу.

Но что делать дальше? Бог Радости – Великий Весельчак, как иногда называли его, ничего не мог противопоставить Шиве в настоящей схватке. И память Диониса тут не помогла. В битве Дионис был так же бессилен, как и в разгадывании головоломок. Божественная сила Алекса не могла защитить его от страшного Третьего Ока Шивы. Шансы превратить Разрушителя в дельфина или что-то в этом роде равнялись нулю. С другой стороны, Шиву, вероятно, легко заразить безумием, даже особо напрягаться не придется. Но Алекс сомневался, что результаты окажутся положительными.

Теперь юноша гораздо лучше понимал поведение своего предшественника той холодной осенней ночью, полгода тому назад. Как только в зале показался Шива, прежний аватара Диониса пустился наутек, спасая свою жизнь. Правда, так и не спас. Зато Лик Диониса не попал в лапы Шивы в тот же миг.

Единственное оружие против Шивы, которым владел Дионис, был его острый ум. Но на одном уме далеко не уедешь, нужно что-то делать. А что? И с помощью чего?

Леопарды – смертельно опасное оружие в сражении с обычным противником. Но Алекс не нашел в памяти Диониса подтверждений, что животные могут противостоять Шиве, не говоря уже о том, чтобы убить его.

Алекс неохотно собрал своих невидимых спутников, чтобы дать им необходимые указания на случай, если он погибнет. Прежний аватара Диониса, судя по всему, так и сделал, только не напрямую.

Раз уж судьба дает ему шанс назначить будущего Диониса, то кого выбрать?

Только не Ариадна, хотя Лик одинаково подходит как мужчинам, так и женщинам. Алекс не хотел отдавать ее сатирам и менадам, которые вечно склоняют своего повелителя к пьянкам и оргиям. Его сердце сжалось при мысли, что он обречет Ариадну на такую судьбу. Алекс также не желал, чтобы девушка приняла Лик Зевса, если таковой окажется в ее руках. Единение с таким могучим богом, повелителем всего сущего и Громовержцем, изменит личность царевны. Алекс гораздо легче перенес бы ее смерть, чем такое превращение.

Когда явился Силен, в обычной роли глашатая воли Диониса, Алекс принялся напутствовать старого сатира:

– Если меня убьют, я приказываю тебе взять мой Лик и передать его солдату по имени Сарпедон. Если это окажется невозможным, отдай его Дедалу. Если и это не получится… одной из царевен.

Дионис с трудом выговорил последнюю фразу. Он не мог свыкнуться с ужасной мыслью, что Ариадна может разделить свое тело и душу с кем-то другим, богом или человеком. Что касается Федры, Алекс считал, что она должна стать не богиней, а царицей Корика.

Но кому еще можно доверить божественную силу? На ум пришел Астерион. Но Дионис сомневался, что на бычью морду юного царевича можно одеть какой-нибудь Лик. Астерион был истинным сыном Зевса, чтобы принимать в себя еще какого-то бога.

«Мы не покинем тебя в битве, Владыка!» – непривычно искренним, серьезным голосом проблеял Силен. Он казался даже немного обиженным, словно Алекс предположил, что сатир больше печется о собственной безопасности, чем о жизни своего господина.

– Мне все равно, покинете вы меня или нет, – взорвался Дионис. – Не притворяйся, что ничего не понимаешь. Главное, чтобы не дать Шиве или Аиду завладеть этим!

И правой рукой Алекс коснулся лба. Потом добавил:

– Если вздумаете убежать, не отбегайте слишком далеко.

Древнее создание погрустнело еще больше.

«Если хоть один из нас переживет эту битву, хозяин, мы сделаем то, что должны сделать».

Ни Алекса, ни Диониса эти слова не успокоили, но на большее рассчитывать не приходилось.

В обширной памяти бога Алекс не нашел ни единого случая, чтобы сатир или дух умер насильственной смертью. Хотя, конечно, это не значило, что они неуязвимы для врага. Тем более такого врага, как Шива.

Открыто выступать против Шивы бесполезно, но зато для его сподвижников-людей Дионис представлял собой грозного противника. Алекс покопался в памяти бога и обнаружил случай, когда Весельчак замутил разум вражеских солдат и заставил их убивать друг друга.

Память об этом сражении повлекла за собой другие подробности, вроде каннибализма, что заставило Алекса отшатнуться и быстро покончить с воспоминаниями.


Главной своей задачей он по-прежнему считал охрану царевен и Дедала, который до сих пор трудился над решением головоломной задачи.

Алекс отправился посмотреть, как успешно идут дела мастера, и снова убедился в своей полной неспособности помочь ему. Он застал Дедала склонившимся над замком и прижавшим ухо к раковине. На лице мастера отражалось напряженное раздумье, а пальцы быстро скользили по деталям странного механизма. С виду какого-то успеха Дедал добился, хотя Алекс не знал, почему у него создалось такое впечатление.

Если враги до сих пор не знают, что на острове появился Дедал и занимается таким важным делом, значит, нужно держать Шиву и Аида в неведении как можно дольше.

На худой конец, у Алекса есть колесница и леопарды, но и их присутствие лучше скрывать.


Алекс не стал призывать леопардов, когда столкнулся лицом к лицу с отрядом наемников. Они были из числа вояк капитана Илмаза, то есть худшими представителями своей профессии. Сарпедон предупреждал, что Перс поручил им отлавливать недовольных. Наемники шагали вдоль помеченных коридоров и уже непозволительно близко подобрались к месту, где работал Дедал. Конечно, они могли никогда не найти мастера, но рисковать было нельзя.

Завидев приближающихся наемников, Нестор, который знал этих вояк, со всех ног бросился предупреждать товарищей об опасности.


Алекс прекрасно помнил себя в то время, когда был солдатом, и понимал, что большинство бойцов до дрожи в коленях боятся вооруженной схватки с любым богом. В такой ситуации не испугаются только берсерки, которые, увы, еще встречаются и не так чтобы очень редко.

Алекс не стал преследовать тех солдат, которые при виде Диониса бросились наутек. Но опасно оставлять за спиной тех, кто храбро выхватил меч. Они приготовились к схватке. Что их удержало – смелость, дисциплина или простая злость? К тому же спастись бегством из Лабиринта затруднительно, и отряд наемников мог решить, что отступать некуда.

Алекс знал, что ему необходимо ослабить силы врага до встречи с Шивой, поскольку результатом их столкновения может стать его собственная гибель.

Наемники были настоящими профессионалами и сперва выпустили в Диониса тучу стрел. Одна из них легко могла бы ранить смертное тело бога. Сатиры и духи, которым стрелы не могли причинить вреда, выстроились стеной перед повелителем, защищая его. Одним мановением руки Дионис превратил стрелы в спелые фрукты. Они даже не успели коснуться невидимой стены из Дионисовой свиты.

Чтобы обратить врагов в животных, потребуется немалое приложение сил, а силы ему необходимо беречь для грядущей битвы. Припомнив прежние выходки Дважды рожденного, Алекс обратил их в зверей лишь на время. Боровы хрюкнули, завизжали и пустились наутек. Даже когда эти солдаты снова станут людьми, они долго не смогут принять участие в активных действиях из-за шока.

Но полно отвлекаться, нужно найти Шиву. Алекс двинулся дальше, приказав своей свите заняться оставшимися солдатами. Шаловливые и бесплотные духи, которых невозможно поразить ни копьем, ни мечом, сперва разогнали противников в стороны, а затем свели с ума.

Сатиры воинственно размахивали мечами.

Когда Алекс отошел в сторонку, Силен сразу же принял командование на себя. Он размахивал разбитой бутылкой, как полководец – мечом. Алекс уже собирался высказать, что он думает об этом предводителе рогатых и козлоногих, но тут началось что-то ужасное.

Обезумевшие солдаты гонялись за менадами, пытаясь их изнасиловать, и за сатирами, пытаясь их убить. Свита Диониса кривлялась, прыгала и танцевала. А солдаты натыкались друг на друга, кроша своих товарищей мечами или заваливая их на землю.

Бывший отряд вымуштрованных воинов распался, а потом снова воссоединился, но уже в безумном приступе жажды разрушения.

Алексу хватило вида одной-единственной пары, вцепившейся друг в друга в смертельном объятии.

Крики сражающихся превратились в какофонию воплей, стонов, воя и безумного хохота.

Алекс-Дионис пошел прочь. Его лихорадило, мысли путались, он с трудом сопротивлялся священному безумию. И запретил себе думать о том ужасе, который остался за спиной. Алекс постарался очистить свое сознание от сумасшествия. Бог ликовал, а его человеческая природа взбунтовалась.

Алекс закрыл глаза и прислонился спиной к стене. Он должен сам, своими силами победить бога Безумия. «Я – больше, чем бог Безумия. Я был человеком до того, как стать богом, и я остаюсь человеком. Я всегда буду человеком».

Когда Алекс открыл глаза, все встало на свои места.

Вокруг заплясала невидимая свита. Они были очень возбуждены кровавым результатом своих стараний. Для этих невероятных слуг в войне был лишь один важный аспект – степень безумия, до которой можно довести противников.

Алекс, и даже на мгновение и Дионис, сумел избавиться от этого взгляда на войну.

Как и все боги, Дионис не мог долго сохранять какое-либо желание или чувство, если его не разделял его аватара.


Алекс спешил встретиться с Ариадной. Он позвал ее, но ответа не дождался. Девушка не показывалась, и обескураженные сатиры и духи признались, что давно потеряли ее из виду.

Еще Алекс хотел убедиться, что Дедала никто не отвлек, и узнать, как продвигается работа.

Откуда-то долетел торжествующий вопль – Шива задержался, чтобы уничтожить одну из групп восставших островитян.

Алексу оставалось лишь надеяться, что Астерион успеет спрятать Ариадну, Федру и Дедала в какое-нибудь безопасное место.

Потому что Шива наконец показался во всей своей красе – он летел верхом на огромном быке Нанди и размахивал зажатыми в обеих руках предметами странного вида. Но, несомненно, это было какое-то неизвестное оружие. Его обтянутое кожей лицо исказилось от яростного крика. Ожерелье из человеческих черепов подпрыгивало на шее Разрушителя.

Алекс приготовился встретить врага лицом к лицу. Он хотел любой ценой отвлечь убийцу от женщины, которую любил.

Солдатский опыт подсказал Алексу схватить копье, которое выронил один из солдат разгромленного отряда наемников. Алекс почувствовал себя гораздо уверенней, когда сжал в пальцах древко. Он вскочил в появившуюся колесницу и взмыл в воздух. И в то же мгновение мир вокруг взорвался в белой вспышке, которая выжгла глаза и мозг.

Первый смертоносный луч из Третьего Ока Шивы попал прямо в колесницу и сбил ее. Дионис вылетел из повозки и рухнул на землю.

Оглушенный Алекс собрал всю свою божественную силу и сжался, ожидая следующего, решающего удара Шивы.


Глава 35


Алекс скорчился и зажмурил глаза, ожидая последнего страшного удара, который вышибет его дух. Но сердце гулко отстукивало мгновения, а смерть все не приходила. Ему показалось, что где-то вдалеке закричала одна из царевен.

Радуясь, что жизнь продлится еще несколько минут, Дионис попытался встать, чтобы добраться до Ариадны. Но все надежды Алекса на победу в схватке с Шивой рухнули в одночасье. Дионис оказался неизмеримо слабее Разрушителя и ничего не мог ему противопоставить.

И где-то на уровне подсознания, готовясь к смерти, Алекс внезапно осознал, что привычная свита Диониса неожиданно покинула его. Всего час назад ему клялись, что духи и сатиры не оставят своего повелителя до самого конца, пусть даже и печального. Но вот они все бежали в страхе… Нет, ни Алекс, ни Дионис не могли винить их, ведь Шива празднует победу, а Аид вот-вот вырвется наружу из подземных глубин. Лишь однажды верные слуги покинули его. Это случилось, когда… когда рядом появился… нет, не Шива. Кто-то другой.

Застонав от боли во всем теле, Алекс перевернулся на спину и постарался сфокусировать взгляд на небе. Постепенно зрение вернулось к нему.

Нанди гарцевал по небу как-то странно. Шива гонял его кругами, то ли намереваясь удрать, то ли пытаясь справиться с управлением. Внезапно все стало ясно – огромная туша быка оказалась пробита навылет сияющей серебряной стрелой. Стрела была такой длинной, что ее оперение и наконечник торчали из Нанди. Бык снизился, испустил страшный оглушающий рев, задрал копыта и камнем рухнул на землю.

Не успела туша Нанди приземлиться и придавить Шиву, как Разрушитель соскользнул со спины мертвого быка и по-кошачьи приземлился на четвереньки. Он упал прямо на ту площадку, где недавно собирался упиваться кровью невинных жертв Дани. А сейчас богу Разрушения пришлось встретить собственную судьбу.

На одной из самых высоких стен Лабиринта стоял Аполлон, воплотившийся в стройном юном Джереми Редторне. Он сжимал в руках Серебряный лук. Труженик извлек из колчана вторую серебряную стрелу и наложил ее на тетиву.

Алекс-Дионис пополз к ближайшей стене, чтобы укрыться под ней, но через разрушенные переходы Лабиринта он легко мог наблюдать за сражением.

Сперва Алекс только полз, потом обнаружил, что одна нога слушается его. Но стоять пока не получалось. Даже в минуту крайней опасности он думал о царевне. «Если я умру, – думал он, – то ради Ариадны. Боги, защитите ее!»

В следующий миг Алекс зажмурился, потому что Шива метнул в великого Аполлона свой смертоносный взгляд. Дионис открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Аполлон едва не потерял равновесие, но все-таки удержался на стене и бросил на тетиву следующую стрелу.

Когда пламя Третьего Ока ударило в Труженика, видимо, оно причинило ему боль. Дионис подумал, что это пламя ранило бы и самого Зевса. Но даже Третье Око не могло убить бога такого уровня, как Аполлон. Согласно легендам, он повелевал самим солнцем и мог справиться с любым огнем меньшей силы. Немногие осмеливались тягаться с тем, кто повелевал Ужасом, Смертью и Пространством.

Аполлон не выпустил из рук свое оружие и снова натянул тетиву. За мгновение до выстрела Алексу почудилось, что весь мир расступился перед острым серебряным наконечником. Гудение стрелы, такое низкое, что человеческое ухо не способно было его уловить, эхом отдалось в отдаленных уголках земли и пошатнуло основание мира.

Алекс попытался проследить полет стрелы, но тщетно. Это было не под силу даже богу. Стрела попала в цель еще до того, как Лук успел распрямиться.

Шива рухнул на землю с пронзенным животом. Он был еще жив, хотя кровь хлестала из него, как из жертвенного барана. Божественные силы помогли Разрушителю пошевелиться. Завывая, как демон, он задергался и пополз на четвереньках к одной из расщелин, появившейся из-за недавнего землетрясения. Но не успел. Следующая стрела Аполлона сверкнула как молния и ударила в землю перед Шивой, осыпав его градом каменных осколков. Смертельно раненный бог отшатнулся и завалился набок.

В следующий миг Шива, из которого все еще торчала серебряная стрела, поднялся на ноги и повернулся к Аполлону, целясь в него своим огненным оком.

И тут голова Разрушителя разлетелась в стороны красными брызгами и мелкими ошметками. Алекс увидел, как из развалившегося черепа вылетел неповрежденный блистающий Лик Шивы. Последняя стрела Аполлона торчала точно из глаза, который был на лбу кровавого бога.

Лик вместе с серебряной стрелой скользнул в глубокую дыру в земле.


Один из солдат, который прятался неподалеку, бросился вперед, пытаясь схватить Лик. Но опоздал. Он взмахнул руками и попятился, едва не свалившись в эту расселину.

От Разрушителя остался только тощий безголовый труп, почти нагой. Жалкие останки аватары грозного бога неожиданно показались Алексу всего лишь символом, одной из тех зловещих эмблем, которые до сих пор висели у него на шее.


Через минуту Аполлон склонился над Алексом, помогая ему подняться. Видимо, Дионис волшебным образом поддерживал свое смертное тело, потому что Алекс, упав с такой высоты, не сломал ни одной косточки.

Отмахнувшись от сбивчивой благодарственной речи Алекса, Аполлон заговорил о таинственном люке, который видел впервые, и о том, что там может быть спрятано.

Когда Алекс заикнулся о Лике Зевса, даже Аполлон опешил. Он порасспросил Дедала, но вмешиваться в его работу не стал.

– Думаешь, это правда? – поинтересовался Алекс.

– Когда речь идет о Зевсе… – начал Джереми Редторн, затем осекся и покачал головой. – Совсем недавно, когда я стоял на вершине горы, называвшейся Олимпом, я думал, что встретил Зевса. Но это оказался всего лишь ствол дерева.

– Что? – вскричал пораженный Алекс.

– Долгая история и не очень обнадеживающая. Как-нибудь я расскажу тебе об этом.


Пока битва гремела едва ли не над головой Дедала, он, как и все остальные смертные, прятался у стены и дрожал от страха. Теперь он мог вернуться к трудам. Опасным трудам, потому что от удара серебряной стрелы земля пошла трещинами даже у самого потайного замка.

– Разгадай эту загадку, мастер, – попросил Джереми Редторн. – Никто больше не помешает тебе работать.

Дедал поднял голову и кивнул с отсутствующим видом. Кажется, он понятия не имел, кто был этот человек, спасший ему жизнь и заговоривший с ним.


Аполлон обсуждал с Алексом ближайшие планы. Он собирался наведаться в место, которое считал главной цитаделью врага, – огромный храм Шивы, пристроенный рядом с дворцом. Он находился в паре миль от центра Лабиринта.

Аполлон сказал, что по воздуху он предпочитает путешествовать с помощью крылатых сандалий. О том, как они ему достались, он собирался рассказать позже.

Дионис предложил другу воспользоваться колесницей.

– Кажется, в отличие от остальных моих слуг, леопарды нормально переносят твое присутствие.

Но владыка Света отказался. В сандалиях он может летать так же быстро, как любое крылатое создание.

Все понимали, что следующая битва с Аидом неизбежна. Не прошло и года с тех пор, как Аполлон сразился в поединке с Аидом, после которого оба бога долго залечивали раны.

– Какое счастье, что ты так быстро убил Шиву.

Проверяя натяжение тетивы своего великолепного лука, Аполлон признался, что не уверен в том, что Аида необходимо убить.

– Если это вообще возможно.

– Но если возможно, то почему нет?

– Если он умрет, рано или поздно кто-то найдет его Лик и присвоит себе. Родится новый Аид, который, возможно, будет еще страшнее для нашего мира, чем предыдущий.

– Может быть, но вряд ли. По крайней мере у нас будет время отдышаться, пока новый аватара освоится с Подземным миром и своей силой.

– Ну, это самое большее, на что мы можем рассчитывать.

– Нет, самое большее – это на порядочного человека, который получит Лик и будет честно править Подземным царством. И если мы хотим пощадить Аида, почему же ты убил Шиву? Не слишком ли жестоко мы с ним обошлись?

Аполлон начал понимать, что не бывает злых или добрых богов, бывают злые или добрые люди, которые в данный момент носят божественные Лики.

– Даже Шива?

– Даже Шива, и даже Аид. Смерть и разрушение существуют на земле и без их участия.


Аполлон признался, что не представляет, что именно может скрываться за потайным люком.

– Это правда, что уже много лет прошло с тех пор, как Громовержца видели и боги, и смертные. Я сам не встречал его давным-давно. Вполне возможно, что в последний раз мы виделись незадолго до рождения Астериона и смерти Пасифаи.

– Какой он?

С минуту Аполлон тупо глядел на Алекса. Потом из его груди вырвался короткий смешок, который не имел ничего общего с Джереми Редторном.

– А ты можешь описать молнию? Или раскат грома?

Затем Труженик попытался объясниться:

– Он всегда разный. Я вижу его то орлом, то быком, то золотым ливнем. Бесконечное число превращений – вот какой он.

– Но в глубине, под этими масками, он все равно человек. Такой, как ты или я.

Личность Джереми снова заняла главенствующую позицию.

– Видимо, да. А возможно, это женщина.

– Почему нет? – пожал плечами Алекс. – Только как женщина могла стать отцом двоих детей царицы Пасифаи? Двадцать лет назад сюда наведывался аватара Зевса.

– Женщина, носящая Лик Зевса, или Юпитера – в некоторых странах его так и называют, – могла сделать все, что угодно. Сила Зевса настолько превышает силу обычного бога, как моя сила – силу обычного смертного.

– Как мы, боги и смертные, узнаем, жив Зевс или мертв? Изменится ли мир после его смерти? Молнии сверкают, как всегда, гром гремит, как всегда. Точно так он гремел и тысячу лет тому назад.

– Мир не рушится без непосредственного участия богов и богинь.

– Сколько аватар носили Лик Зевса с самого сотворения мира?

– Да не родился еще бог, который сумел бы ответить на этот вопрос.


Глава 36


Алекс-Дионис, воспользовавшись возможностью убедиться, что с Ариадной все в порядке, задержался и внимательно посмотрел на любимую женщину. Кое-что из того, что он узнал о ней за последние несколько дней, было поистине удивительным. Ему казалось, что красота Ариадны нисколько не пострадала от тяжелых испытаний и долгого пребывания на ветру и под солнцем, а, напротив, даже стала более яркой и настоящей. Ее ум и энергия и искренняя привязанность, которую Ариадна начала проявлять к нему, казались Алексу гораздо более достойными удивления чудесами, чем таинственные особые способности, которые она унаследовала от своего отца. И хотя сам Алекс теперь превратился в божество, перед Ариадной он по-прежнему испытывал нечто похожее на благоговейный трепет.

Стоя перед запертым люком в полу скальной пещеры, Ариадна сказала, что в видении ей открылось, будто воображаемая нить проникла сквозь все замысловатые извилины замкового механизма и как будто была прикреплена к чему-то невидимому, к какой-то иголке, которую невозможно потрогать пальцами. И как только нить завершила движение внутри замка, люк в ее видении поднялся над полом и открылся.

Но видение не показало ей, что находится дальше, под люком.

Видения – это, конечно, прекрасно, и поэтический образ песчаной нити тоже впечатляет, однако, чтобы разгадать наконец эту головоломку и открыть замок, наверное, понадобится настоящая нитка, длинная и крепкая.

Алекс присмотрелся повнимательнее к Дедалу и заметил, что мастер, как ни странно, как будто вовсе не собирался опускать руки и отступать перед невыполнимой задачей. Наоборот, лицо Дедала выражало спокойное удовлетворение, словно он вплотную приблизился к разгадке головоломки. Алексу подумалось, что сейчас Дедалом овладело могучее чувство одержимости, которое знакомо и солдату – солдаты в таком состоянии буквально сметают врагов с поля боя.

Некоторые из наблюдателей стояли молча, но далеко не у всех хватало на это терпения. Наконец Федра крикнула:

– Скорее же, скорее!

Дедал сохранял величественное спокойствие и не обращал внимания на тех, кто пытался его поторопить. Если кто-нибудь высказывал дельное соображение, Дедал его выслушивал, однако все попытки посоветовать ему, что следует делать дальше, мастер решительно отметал.

Сейчас Дедал лежал, распластавшись на полу, животом вниз, опустив голову чуть ли не до самой земли, и с интересом рассматривал чудо, которое находилось прямо у него перед носом. Его поза казалась со стороны ужасно неудобной, но Дедал совершенно не обращал внимания на дискомфорт, как и на капли пота, обильно стекающие у него со лба на кончик носа. Очевидно, ужасающего грохота и подрагиваний земли он тоже не замечал.


Алекс, вернувшийся после недолгого отсутствия, услышал со стороны группы, окружавшей мастера Дедала, приглушенный шум голосов, в котором сквозили удивление и восхищение.

Подойдя поближе, Алекс с удивлением увидел, что Дедал теперь сидит на полу пещеры, сложив руки на груди, и с удовлетворенным видом смотрит на замок. Алекс несказанно изумился, заметив тончайшую, почти прозрачную нить, которая медленно, но непрерывно втягивалась внутрь извилистых ходов замка. Эта нить была в точности похожа на призрачные нити из видений Ариадны, какими она их описывала, и на мгновение Алекс даже поверил, что Ариадна сумела своим волшебством воплотить воображаемую нить в реальности. Но здесь явно был не тот случай.

Алекс сперва не мог понять, что же тянет нитку внутрь. Потрясенный до глубины души, он наблюдал за продвижением нити все дальше в глубь миниатюрного лабиринта. Она втягивалась не равномерно и плавно, а как будто короткими рывками – вот сейчас внутрь вошло примерно с четверть дюйма, а мгновением раньше – на полдюйма больше. Снаружи оставалось еще около двух футов этой тончайшей, полупрозрачной нити, а к ее видимому концу была привязана другая нитка – более толстая и прочная.

– Но… что это за волшебство?

– Волшебство тут ни при чем, – сказал Дедал. – Смотри, – и показал узловатым пальцем на маленькую дырочку, которая служила выходом из Лабиринта внутри замка.

Из дырочки высунулось крошечное создание, и тайна волшебной нити сразу стала понятна. Дедал каким-то образом умудрился приклеить конец тоненькой нитки на спинку муравью, а потом заставил муравья проползти сквозь все извилистые полости многокамерной раковины, волоча нитку за собой.

Дедал указал на противоположную стену округлой пещеры, где в камнях копошились десятки точно таких же насекомых – крупных, рыжих, невероятно деятельных. Сквозь трещину в скале на пол просыпалась земля. Очевидно, во время одного из самых мощных подземных толчков пострадало и муравьиное гнездо.

– Однажды, в прошлом, эти насекомые уже сослужили мне службу, – признался мастер. – Для некоторых особых дел они просто неоценимые помощники.

И вот он наклонился и ухватил своими сильными, цепкими пальцами кончик нити, пропущенной через все сложнейшие извилистые ходы внутри замка. Осторожно потянув за тоненькую нить, Дедал протащил внутрь замка привязанную к ней более толстую и прочную нитку.

И тут раздался резкий щелчок, в котором Алекс безошибочно узнал звук благополучно сработавшего тонкого механизма. В следующий миг мастер Дедал ухватился за ручку люка и потянул на себя. Люк начал приоткрываться. Какие бы засовы ни удерживали его раньше на месте, теперь их совсем не было видно – они полностью скрылись под поверхностью люка, которая стала совершенно гладкой.


Но люк так и не открылся полностью. Очень быстро, словно сработала пружинная ловушка, тонкие щели в окружающей люк скале вдруг резко расширились. Где-то под землей раздался треск, похожий на грохот сильного взрыва. И в следующий миг круглая дверца вместе со всем широким углублением, окружавшим ее, исчезла словно по волшебству – провалилась куда-то в глубь земли.

Исчезновение люка сопровождалось оглушительным грохотом, который удалялся все глубже и глубже в провал, пока не заглох окончательно где-то в непроглядном мраке разверзшейся бездны. А потом над провалом поднялось легкое облачко пыли, вынесенное слабым потоком воздуха. Когда кто-то заглянул через край провала, оказалось, что расщелина уходит на головокружительную глубину, в непроглядный мрак, слегка подсвеченный у самого дна зловещим красноватым сиянием – как будто там светилась раскаленная докрасна скала.

Обвал произошел так внезапно, что мастер и несколько стоявших рядом солдат едва не упали в расщелину. Дедала спасло только то, что Дионис быстро сориентировался и успел ухватить его за руку. В следующее мгновение Алекс отшвырнул мастера подальше от внезапно образовавшегося в земле провала – и тем самым уберег Дедала от страшных ожогов, потому что бездна изрыгнула облако раскаленных газов, воняющую серой отрыжку Подземного мира.

Немного придя в себя после того, как его отбросили на несколько ярдов, Дедал не нашел на себе практически никаких серьезных повреждений – только голова немного кружилась, и все. Он пробормотал:

– Люк этот… Люк только-только начал открываться… Я его почти открыл.

– А что было под люком?

Мастер вздохнул и закашлялся от повисшей в воздухе пыли.

– Все, что я могу сказать наверняка, – там, внизу, определенно что-то было. Я имею в виду – какое-то помещение. Комната или подвал какой-то. Стены и пол – каменные. Но все, что было внутри этой комнаты, провалилось вниз, поднимая тучи пыли, так быстро, что я даже не успел как следует разглядеть, что же там такое было.

– Так что же там было, в этом подвале?

Дедал безутешно покачал головой.

– Говорю же вам – я ничего не видел.

– Значит, если в этой комнате был Лик Зевса, теперь он рухнул куда-то в Подземный мир…

– Или же просто в расщелину в скале. – Хотя сам Дионис никогда не проникал в царство Аида, он понимал, что владения Подземного бога вовсе не безграничны и расположены не под всей поверхностью земли. Он попытался донести эту мысль до своих спутников.

– Может быть, это Аид устроил ловушку для Аполлона, надеясь затащить его в свои подземелья?

Гигантский провал в земле поражал воображение.

Воронкообразная глыба земли и камня, примерно пяти или шести ярдов в диаметре у верхней части, соскользнула вниз и провалилась в бездонные недра земли. Все сооружение из концентрических каменных кругов кануло без следа вместе со всем, что могло находиться непосредственно под ними.

Эта огромная зияющая дыра в каменном полу пещеры – судя по словам смельчака, который рискнул осмотреть ее, свесившись через край, пока другие держали его за ноги, – действительно выглядела как проход, открывавшийся прямиком в само Подземное царство.

– Вообще-то… – заговорил было Аполлон, но внезапно замолк и застыл на мгновение, вглядываясь в глубину провала, а потом резко отпрыгнул назад.

Дионис стоял достаточно близко и тоже рассмотрел, что там происходит. Тьма в глубине расщелины зашевелилась и, словно превратившись в противоположность солнечному свету и свету в целом, вдруг обрела плотную, ощутимую форму. И это порождение мрака рванулось из глубин к поверхности со скоростью брошенного из пращи камня.

Аид вырвался на поверхность кипящим облаком мрака. Шлем Невидимости скрывал очертания его тела даже от взоров находившихся здесь других богов, но все ясно почувствовали его присутствие.

Одна серебряная стрела, за ней – вторая тотчас же полетели в самое сердце клубящегося мрака. Ответ последовал незамедлительно – земля под ногами Солнечного бога задрожала, скала начала раскалываться на куски, в Аполлона полетели обломки камней.

Он выпустил еще одну серебряную стрелу и на этот раз попал в цель. Облако мрака окрасилось красным и распахнулось, тьма брызнула из него, как гной из вскрывшегося нарыва, и, казалось, затопила почти весь Лабиринт. Алексу пришлось напрячь мышцы ног, чтобы противостоять навалившейся силе тяготения и непонятно откуда взявшемуся ветру, которые стремились затянуть его в глубины земли.

Солнечный свет медленно, но неотвратимо разгонял нахлынувшую тьму.

Устрашающая схватка Аида и Аполлона сотрясала каменную скалу под ногами людей, которым не посчастливилось оказаться поблизости. Все, кто еще мог двигаться, расползались в стороны от места битвы и искали какое-нибудь укрытие.

Земля снова содрогнулась.

И Алекс-Дионис ужаснулся, увидев еще одну мрачную фигуру, которая поднималась над еще более увеличившейся расщелиной.

Дионис узнал его, хотя на первый взгляд этот бог был почти неотличим от человека. Это был Танат, бог Смерти. Нижняя часть лица Таната была скрыта клочковатой темной бородой, а за плечами у него божественный взгляд Диониса различил призрачные красные крылья.

Танат напал на него, нанес сокрушительный удар невидимым оружием, которое не требовало даже взмаха руки. И в следующий миг в битве участвовали уже четыре божества.

Танат убивал, медленно вытягивая из людей жизнь, – но трудно было кого-нибудь лишить жизни таким способом, когда рядом находился Дионис.

Ни Алекс, ни Дионис не думали раньше, каким образом бог Веселья может сражаться с самим воплощением Смерти. Заставить его смеяться, пока не лопнет? Это бы все равно не сработало. Но если Дионис и не мог нанести ответного удара, направленного непосредственно в бога Смерти, зато он мог поддержать своей собственной жизнью всех, кто подвергся нападению. И Дионис рассеял свою жизненную энергию в окружающем мире – настолько далеко, насколько смог.

Сколько времени продолжалась их безмолвная битва, не смог бы сказать ни Алекс, ни Дионис. Но в конце концов настало время, когда он ощутил невыразимое облегчение от того, что Танат отступил.

Смерть припала к ногам Аида, который был ранен, возможно – смертельно, целым роем серебряных стрел, и оба они исчезли, провалились в ту самую бездонную расщелину, из которой появились.


Долгие часы Тезей блуждал по Лабиринту, то и дело хватаясь за меч. Когда откуда-то издалека доносились отзвуки человеческих голосов, Тезей шел на звук, сколько мог, но потом голоса затихли, и их сменил страшный грохот битвы богов. Но через несколько минут и этот шум затих.

Тезей упорно шел вперед, полагаясь на удачу, которая редко ему изменяла. И через несколько часов он вышел к центральной пещере – к тому самому месту, откуда сбежал сколько-то дней назад, перебравшись через каменную стену. Тезей настороженно огляделся. Но площадь с рядами сидений и клетками для пыток сейчас была пустынна. Если бы не сиденья и клетки, Тезей, может, и не узнал бы это место – настолько разительно все здесь изменилось. Некоторые участки стены обрушились, а посредине каменной площадки зиял огромный провал с неровными краями.

Но и здесь Минотавра не было.

Разъярившись, Тезей повернулся кругом, злобно зыркнул на стены и закричал что есть мочи:

– Выходи драться, коровья башка, черт бы тебя побрал! Где тебя до сих пор носит?

А в ответ – тишина.

И внезапно Тезея охватил страх – впервые с тех пор, как он снова вернулся в Лабиринт. Он испугался, подумав – а вдруг на самом деле все это опять всего лишь сон, и он не сможет узнать, что это сон, пока с ним не произойдет что-нибудь поистине ужасное…

Но Тезей скорее умер бы, чем позволил страху возобладать над собой. Двинувшись вперед, он едва не споткнулся об изломанное, безголовое, какое-то сморщенное тело последнего аватары Шивы. Его легко было узнать по характерному ожерелью из черепов – хотя в первое мгновение Тезей едва не обознался, решив, что это безголовое тело принадлежало одному из жрецов культа Шивы.

Тезей вскинул голову, огляделся вокруг и внимательно прислушался. На мгновение – но только на одно мгновение – он вспомнил об Ариадне.

– Пора двигать домой, – наконец сказал он вслух. Но говорил он это только самому себе – вокруг больше никого не было.

Нет, на этот раз все это ему не снится. Он не допустит, чтобы это оказалось всего лишь сном!


Этим вечером неровная цепочка торговых судов вышла в море из гавани Кандака. Весла мерно вздымались и опускались, бороздя водную гладь. Капитан Илмаз, как и многие его сослуживцы, не стал дожидаться, пока можно будет поднять паруса. Тезей, который стоял рядом со своим другом, облокотившись на перила, заметил, что это довольно легко – сказать, что битва была заранее проиграна, если знаешь, что тебе все равно никто за нее не заплатит.


Дионис понимал, что смерть Аида будет иметь гораздо более далеко идущие последствия, чем гибель Шивы или бога Смерти. Но действительно ли владыка Подземного мира был мертв, как гробовой гвоздь, и его Лик потерян где-то в глубине бездонной расщелины? Этого не могли с уверенностью сказать ни боги, ни люди.

От Разрушителя никто вроде бы особенно и не зависел, однако Подземный мир – это целое огромное царство, которым правит Аид. Говорят, что души и тени всех умерших рано или поздно попадают в это мрачное место.

Аполлон, хотя и одержал еще раз победу над владыкой Подземного мира, тоже ослабел от схватки, а потому удалился, чтобы отдохнуть и восстановить силы. И даже Дионис не знал, куда подался его великий союзник. Впрочем, к свадьбе Аполлон обещал вернуться.

Стараясь держаться на безопасном расстоянии от края, Дедал заглянул в глубь пропасти и сказал:

– Трудно поверить, что предмет, который провалился в эту бездну, когда-нибудь снова может оказаться в человеческих руках… Но я почему-то даже не сомневаюсь, что именно так все и будет.


А сатир Силен, который распустил слух о Лике Зевса – или, по крайней мере, сильно способствовал тому, чтобы об этом заговорили, – наконец признался в содеянном своему владыке Дионису.

Царевна Федра спросила:

– Так правда это или нет, что здесь хранился Лик Зевса?

– А этого мы уже никогда не узнаем, – ответил Дважды рожденный.


Нынешний аватара Диониса, который когда-то был Алексом Пол-Имени, даже не знал, стоит ли наказывать слугу, который простерся перед ним ниц и всячески демонстрировал глубочайшее раскаяние. Бог строго сказал:

– Чего бы ты ни хотел этим добиться – в результате ты посеял великий разлад и смуту в рядах наших врагов… Да и в наших собственных рядах тоже.

«Одурачить этого глупца Креона было проще простого. Он и так уже запудрил сам себе мозги поисками вселенской мудрости. В следующий раз мы будем более осмотрительными, повелитель. Так, может, пора отметить это дело, владыка?»

Близилось время большого свадебного пира. Но Дважды рожденный не собирался доставлять своему неугомонному слуге такую радость – устроить веселье по его разумению. Знаем мы это веселье! Вместо этого Дионис сказал:

– Нам крупно повезет, старый дурень, если мы вообще доживем до следующего праздника. Аид всегда будет нас где-нибудь поджидать.


Имена и названия в романе

Ф. Саберхагена «Нить Ариадны»


Acetes – Ацет

Alex Half-nameless – Алекс Пол-Имени

Apollo – Аполлон

Ariadna – Ариадна, ЦАРЕВНА, а не принцесса

Астерион, он же Минотавр – царевич

Cerberus – Цербер

Clara – Клара

Corycus – Корик, остров

Creon – Креон

Dia – Диа

Dionys – Дионис

Edith – Эдит

Face – Лик бога

Furies – фурии

god of Revelry, of Joy, of Many Names – бог Веселья, Радости, Множества Имен, Дважды рожденный

Harpies – гарпии

Kandak – Кандак

Megara – Мегара, царство

Minos – Минос

Mochlos – Мохлос

Nandi – Нанди

Nestor – Нестор

Pasiphae – Пасифея

Persus – Перс

Phaedra – Федра

Sarpedon – Сарпедон

Shiva Destroyer – Шива Разрушитель

Скамандр – генерал, начальник дворцовой стражи, прозвище – Мясник

the Isle of Refuge – остров Спасения

Yilmaz – Илмаз

Zeus – Зевс


notes


Примечания


1


2 метра 10 сантиметров.