Царство мертвых
Том Кристенсен


Когда Томми Тенволд решает оставить спокойную и надежную работу в налоговом ведомстве и занять пост заместителя директора филиала новой компании, занимающейся взысканием просроченных долгов, он и помыслить не может о том, что это сделает его мишенью исламских террористов. По улицам Осло бродит бомбист-смертник, одержимый идеей мести — мести такой кровавой и впечатляющей, что от нее содрогнется мир далеко за пределами Норвегии.


Том Кристенсен

Царство мертвых


1

Джидда, Саудовская Аравия


Солнце стояло в зените, и температура перевалила за сорок градусов. Вот уже две недели, как летняя жара достигла своего предела.

Саидаль-Харби расхаживал взад-вперед по мраморному полу передней. Сидеть на месте он сейчас не мог. Все тело словно зудело, он то и дело тревожно поглядывал сквозь высокие, в человеческий рост, окна на пыльные камни двора.

Второй раз в жизни его охватило предчувствие — он не мог подобрать другого слова, чтобы описать это состояние, которое снова им овладело: внезапно нахлынула внутренняя тревога, запустила по венам адреналин, заставила сердце нестись вскачь, а щеки пылать огнем. Беспокойство захлестнуло все его существо, принуждая ноги и руки к постоянному движению. Он все время встряхивал кистями, будто только что их намочил. Ни сидеть спокойно, ни стоять невозможно. В голове непрерывно выла сирена. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, словно ныряльщик перед погружением.

Когда же большие ворота в четырехметровой стене открылись и появился автомобиль, он как вкопанный замер посреди холла. Черный «мерседес», на заднем сиденье которого он увидел свою мать, медленно, точно похоронный катафалк, въехал во двор. Взметнулась пыль, от раскаленных каменных плит двора полыхнуло жаром — казалось, колеса вот-вот расплавятся.

Впервые предчувствие посетило его, когда он был семилетним ребенком. Няня тогда только-только уложила его в постель. Тут оно и нахлынуло, внезапно и без всякой причины: в голове раздался резкий настойчивый звук. Он запомнил это чувство на удивление отчетливо — сильное, неукротимое, оно заставило его в панике вскочить с постели и закричать. В клетки его мозга словно впрыснули невероятную смесь ощущения катастрофы, ужаса и смерти. Прибежала няня, подняла его, вывела из спальни. В коридоре стояла, широко открыв глаза, его сестренка-близнец, Нура, разбуженная криками. Молча она взяла его руку и крепко сжала в своей. Они отвели его вниз, на кухню, попытались напоить водой. Но он все кричал, кричал, няня потом рассказывала, что с ним приключилась настоящая истерика, а Нура не отходила ни на шаг и смотрела на него серьезными, встревоженными глазами. В конце концов они втроем уселись внизу, в том самом холле, где он стоял теперь в ожидании. Сидели и ждали родителей, которые тем вечером в спешке покинули дом. Саид продолжал кричать, плакать и всхлипывать, а почему — при всем желании объяснить не мог.

Успокоить его удалось только Нуре. Она рассказала ему одну из своих историй, ту самую, что много раз рассказывала раньше. Ее голос был чист и спокоен, а взгляд сулил удивительные приключения. По-прежнему держа братишку за руку, она снова рассказала о бедной девушке, которая в конце концов вышла замуж за принца:

В тот раз во двор въехали три автомобиля, в них сидели отец — шейх Файез Ахмед аль-Харби, — мать и две старшие сестры — Мира и Ханан. Когда все они очутились перед ним, он уже знал, что произошло. Понял в одну секунду. Но откуда взялись эта внутренняя тревога, эта воющая в голове сирена, а затем уверенность, было непонятно, и никто не мог этого объяснить; должно быть, сам Аллах даровал ему эту удивительную способность — способность предчувствовать важные события.

Мать сдернула с головы платок, присела на корточки, протянула руки к нему и Нуре. Нура сразу же метнулась к ней, а он остался стоять. Прижался к няне и ни в какую не соглашался подойти, потому что знал, твердо знал, что как только почувствует тепло ее тела, как только мать нежно прижмется мокрой от слез щекой к его лицу, порывисто притянет его к себе, она мягкими губами прошепчет ему на ухо, что бабушка умерла.

«Мерседес», привезший мать, остановился у одного из трех гаражей. Шофер вышел, открыл заднюю дверцу.

Саид вдруг оцепенел, и вместе с тем ему страстно хотелось убежать и спрятаться.

Немного погодя он увидел, как в открытой дверце автомобиля появилась аба и тупоносые туфли на высоких каблуках ступили на пыльные, раскаленные камни двора. Шофер подал руку, мать оперлась на нее и, перед тем как медленно двинуться к дому, на мгновение замерла, чтобы собраться, как человек, переживший потрясение.

Входя в дом, она на секунду-другую скрылась за фигурой шофера, а Саид так и стоял, прижав ладони к щекам. Мать увидела его, остановилась. На этот раз она не сняла чадру, не бросилась к нему, протянув руки, не села перед ним на корточки. Просто стояла.

Саид медленно отнял ладони от щек, уронил руки. Обессиленно замер, окаменел.

— Саид, я только что из больницы, — сказала она.

Он не ответил, не издал ни единого звука.

— С Нурой… все очень плохо.

— Она умерла?

Он услышал, как шофер закрыл входную дверь, и краем глаза увидел в окно, как тот медленно, большими шагами, пересекает двор.

Мать сделала несколько шагов и снова остановилась, будто хотела подойти к нему, но передумала. Повернулась и тяжело зашаркала по блестящему полу к одному из больших глубоких кресел, расставленных вокруг стеклянного столика. С глубоким вздохом села, сняла чадру. Густые, черные с проседью волосы, заплетенные в тугую косу, лежали на спине.

— Нура умерла? — снова спросил он.

Она едва заметно кивнула, потом подняла голову и встретилась с ним глазами.

— Да, Саид, умерла.

Саид стоял, сжимая и разжимая кулаки, из груди невольно вырвались несколько сдавленных стонов, он всхлипнул, ловя ртом воздух.

— Присядь сюда, рядом. — Мать положила руку на подлокотник соседнего кресла.

Он медленно тряхнул головой.

— Я хочу ее увидеть.

— Нет, — она качнула головой, — нельзя. Ее лицо изуродовано… даже мне не позволили взглянуть на нее.

— Что он сделал на сей раз?

— Это был несчастный случай, Саид…

Он сделал над собой усилие, чтобы не закричать на мать.

— Поклянись… Аллахом, что это не он убил ее.

— Как я могу поклясться, ведь меня там не было. С ним разговаривал твой отец.

— Тогда скажи мне, что это был за несчастный случай.

— Автомобильная авария…

— Что за авария? Ее сбила машина?

— Он сдавал назад, — кивнула она, — а Нура внезапно оказалась за багажником. Он ее не видел… все произошло так быстро…

— Почему же ты не плачешь, мама? Твоя дочь мертва!

Мать налила себе воды из металлического термоса, который стоял на столике. Крепко сжала стакан обеими руками.

— У меня больше нет слез. И незачем разговаривать со мной таким тоном, Саид. Твой взрывной характер… когда-нибудь он доведет тебя до беды. На все воля Создателя, хотя как раз сейчас мы никак не можем этого понять. — Она пригубила стакан и снова похлопала рукой по подлокотнику соседнего кресла. — Сядь сюда, Саид, рядом со мной.

Слеза скатилась по щеке, он смахнул ее ладонью, медленно подошел к креслу, на подлокотнике которого все еще лежала ее рука. Сел, повернулся лицом к матери.

За последние годы она стала маленькой, сгорбленной — сидя он был на голову выше ее.

— Я должен знать, что произошло. — На секунду он зажмурил глаза, но тотчас же открыл снова. — Что он сказал отцу?

— У тебя было видение… и в этот раз? — Ее лоб собрался морщинами.

Он почти незаметно кивнул головой.

— Расскажи, Саид, что ты видел.

Саиду почудилось, что в глазах матери мелькнул страх.

— Она лежала с закрытыми глазами, — сказал он срывающимся голосом.

— Боже мой.

Он прижал руку ко лбу, наклонился вперед.

— Ты что-то еще видел? — тихо спросила она.

Он выпрямился, попытался совладать с голосом:

— Она лежала вытянувшись… на чем-то белом, на простыне или, может, на носилках.

Он вытащил салфетку из коробки с надписью «Клинекс», стоявшей на столике, промокнул глаза.

— На ней была какая-нибудь одежда?

— Да, одежда была… У Нуры были раны, — он провел рукой по щеке и по лбу, — здесь… и здесь.

— Всемилостивый Аллах, — прошептала мать.

— А на простыне была кровь… запекшаяся кровь…

Мать прижала ладонь к губам.

Саид быстро огляделся по сторонам, убедился, что никто из слуг его не услышит, и тихо произнес:

— Он был пьян?

— Твой отец думает, что да, — прошептала она в ответ.

— Когда пьет виски, он становится опасным, смертельно опасным. Мы знали, однажды он чуть не поубивал слуг.

— Да.

— Ты же знаешь, это он убил ее.

Мать положила руку ему на плечо.

— Сыночек, дорогой, будем молить Аллаха, чтобы когда-нибудь он открыл нам, что произошло на самом деле. Больше тут ничего не поделаешь.

— Я не выдержу… — Он закрыл лицо руками.

— Знаю, знаю, Саид… У вас с ней были очень особенные отношения.

— Она была… моя плоть и кровь. Мы были как одно целое, — прошептал он.

— Она тебя обожала.

Он опустил руки.

— Пять лет он избивал ее… Издевался по-всякому. — Он поднял глаза на мать. — Мы знали, однажды произойдет что-нибудь подобное. Знали еще когда он к ней сватался. Все знали, на что способен принц Ясир, но Нура все равно…

— Этим горю не поможешь, — перебила мать.

Но Саида было не остановить, лицо его покраснело от гнева.

— Каждый раз, когда напивался этого дьявольского напитка, он избивал ее до потери сознания. Всего два месяца назад она попала в больницу — с переломом запястья, синяками и сильным сотрясением мозга. И что мы тогда от него услышали? Что она упала с лестницы! — Саид вскочил. — Я с этим не примирюсь, мама. Не потерплю.

— Давай сходим в мечеть, Саид, прямо сейчас… Аллах велик… и милосерд.

— Для Аллаха мы все одинаковы, перед Создателем все мы обыкновенные люди. Он никому не отдает предпочтения, не защищает одного больше, чем другого.

— Не думай об этом, Саид. — Ее голос дрогнул. — Не смей думать…


2


Саид стоял на улице, которая шла параллельно Медина-роуд, позади «Мелы», дешевого непритязательного пакистанского ресторана, куда ходили одни только приезжие работяги. В третий раз взглянул на свои часы, золотые, подарок отца. Без десяти одиннадцать. Вечер четверга, надвигались выходные, и оттого улицы кишели народом. Масса автомобилей кругом. Суматоха уляжется только в третьем-четвертом часу утра, незадолго до того, как с городских минаретов послышатся первые призывы к молитве. Полчаса назад он припарковал отцовский «БМВ» немного поодаль, у супермаркета.

От мусорных контейнеров, выставленных у задней двери ресторана, нестерпимо несло тошнотворной вонью. На жаре еда быстро прокисала. Даже в это время суток температура зашкаливала за тридцать градусов, к тому же при высокой влажности. В контейнерах и вокруг них сновали в поисках еды бродячие кошки, мелкие, тощие, короткошерстные. В городе полно этих блохастых зверьков, серых и темно-рыжих.

Находиться тут, на задворках, на этой спрятавшейся улочке, было странно. Коренные жители Саудовской Аравии — такие, как он, в белых рубахах и особых головных платках, белых или в красную клетку, — в этих местах появлялись редко, а то и вовсе никогда. Но ему назначили встречу именно здесь.

Саид еще раз посмотрел на часы. Он ждал уже лишних пятнадцать минут. Рубаха плотно прилипла к спине.

Мимо проходили иностранцы-рабочие, в потертых штанах и рубашках — бежевых, голубых, коричневых, черных. Под их взглядами ему делалось не по себе. Они, однако, держались на почтительном расстоянии. Белая рубаха и дорогой головной платок не оставляли сомнений насчет того, кто он такой.

Он огляделся вокруг. В дальнем конце улицы босоногие ребятишки гоняли мяч. Посмотрев в другую сторону, он увидел лаково-черный «лексус», который медленно подъехал к нему и остановился. Автомобиль был покрыт толстым слоем пыли, сквозь грязные стекла внутрь не заглянешь.

Заднее окно скользнуло книзу. На сиденье он заметил человека в черной маске и услышал:

— Садись.

Задняя дверца открылась, человек в маске подвинулся. Помедлив, Саид сел рядом с ним и захлопнул дверцу. В лицо повеяло прохладным воздухом из кондиционера.

Их было двое — водитель впереди, а на заднем сиденье человек в маске. У водителя на голове палестинский платок.

— Подними руки.

Саид повиновался и тут же почувствовал чужие руки, которые быстро и умело обыскали его.

Водитель резко тронул с места, машина набрала скорость. Покрышки взвизгнули на горячем асфальте. Автомобиль устремился к ближайшей развязке, затем вылетел на шоссе.

Саид повернулся к человеку, сидевшему рядом. Сквозь прорези маски виднелись только глаза. Посверкивали в темноте, как глаза спрятавшегося в ночи зверя из диснеевского мультика. Водитель откинулся на спинку сиденья и, положив одну руку на руль, а другую на переключатель передач, решительно лавировал в потоке машин. Саид на мгновение встретился с ним взглядом в зеркале заднего вида.

— Надень вот это, — сказал человек в маске, когда они остановились у первого светофора, и поднес к лицу Саида черную шапку — маску без прорезей для глаз и рта.

Помедлив, Саид натянул ее на голову. Дышать было тяжело, и сперва он слегка запаниковал, но потом догадался сделать щелку между маской и подбородком. Дышать стало легче, и он успокоился. И все равно было неуютно: его швыряло из стороны в сторону, ведь он не мог видеть, куда водитель, яростно вертя руль, бросит машину в следующий миг.

Через несколько минут его укачало. Теперь он вообще понятия не имел, куда они едут, — начисто потерял ориентацию.

Никто не говорил ни слова. Минут через десять-пятнадцать водитель сбросил скорость, трижды свернул направо, резко остановился и заглушил движок.

Саид не шевелился. Услышал, как водитель вышел из машины, потом дверца рядом с ним открылась.

— Шапку не снимай, — произнес незнакомый голос. Чья-то рука схватила его за левое запястье. — Держись за меня. Я отведу тебя, куда надо.

Он осторожно переставлял ноги. Под подошвами сандалий похрустывали камни. Его провели вверх по лестнице в какой-то дом. Кондиционера нет, пахнет свежей штукатуркой. Влажная духота здесь была еще более гнетущей, в воздухе ни дуновения. Дышать стало совсем трудно.

Его повели дальше. Несколько раз он споткнулся и чуть не упал, но человек, державший его за руку, помог ему сохранить равновесие.

Внезапно они остановились. Судя по звуку, за спиной поставили стул. Саида усадили. Пот лил с него ручьем. Опустив взгляд, он заметил в щелке между шапкой и подбородком резкий свет.

Маску сорвали с него быстро, без предупреждения.

Яркий свет ударил в глаза, и Саид инстинктивно зажмурился. Зато дышать стало легче. Как хорошо без маски… Он поспешно поправил головной платок и заморгал. Постепенно глаза начали привыкать к резкому свету, и он увидел комнату, в которой оказался.

Прямо перед ним стоял стол. По бокам — два торшера без абажуров. Пол под ногами голый, бетонный. Видимо, недостроенный дом. Или ремонт в разгаре. Но в Джидде десятки тысяч каменных домов. Понять, в какой части города они находятся, невозможно. Саид прищурился. По другую сторону стола, прямо у голой каменной стены, было что-то вроде возвышения. Там на простых стульях сидели двое. Головы у обоих обмотаны палестинскими платками, видны только глаза и переносица. Оба в темных рубахах, на ногах сандалии. Они молча разглядывали его.

Откуда-то издалека доносился ровный автомобильный гул. Они явно находились недалеко от магистрального шоссе, но где именно — Саид не знал. И еще один звук доносился издалека — шаги. Очевидно, охрана. Он не решился глянуть по сторонам, смотрел на тех двоих, что сидели напротив. Вытер ладони о рубаху, сглотнул. Горло пересохло. Но он не боялся. Чувствовал, что Нура здесь, рядом.

— Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Его, — начал он.

От жаркой духоты кровь молотом стучала в висках. Он снова поправил головной платок, который прилип к короткостриженым, потным волосам.

Человек, сидевший слева, ответил:

— Нет Бога кроме Аллаха.

Только теперь Саид заметил меч. Оружие стояло между ними, прислоненное к стене. Саид подался вперед. Со лба капал пот.

— Моя жизнь подошла к развилке. И я уже выбрал свою дорогу. Единственную дорогу. Вот почему я здесь.

Двое на возвышении смотрели на него.

— Ты просил о встрече через Валида Хабиба? — вдруг спросил тот, что слева. — Расскажи, откуда ты его знаешь.

— Мы вместе учились в университете Короля Сауда. Делили комнату в общежитии. А потом снова встретились в другом университете, за границей. Университет штата Арканзас. Мы много спорили, вели долгие беседы и ходили в одну мечеть. И потом продолжали общаться. Валид часто тепло отзывался о «Воинстве ислама», но мне понадобилось гораздо больше времени, чем моему товарищу, чтобы выбрать дорогу в жизни. Теперь выбор сделан. Отныне я весь принадлежу Аллаху и стану Его воином.

— Почему именно сейчас?

— Теперь я готов. Мой Бог призвал меня.

Что им обо мне известно? — подумал Саид. Что им удалось разузнать?

— Чем ты занимался после того, как закончил учебу?

Саид был уверен, что Валид Хабиб уже обо всем им рассказал, но они хотели услышать это от него самого.

— Работал в банке Аль-Paджи, потом — в Национальном коммерческом банке. Там я работаю до сих пор. По компьютерным системам.

— Компьютерные системы? — впервые заинтересовался тот, что справа. — Какие именно?

— Например, системы регистрации и слежения. — Саид левой рукой вытер пот с лица. — В основном занимаюсь системами, но и программированием тоже. У меня магистратура по экономике и бакалавриат по кибернетике.

Человек, сидевший слева, метнул на соседа быстрый взгляд.

Саид все щурился от неприятного резкого света.

— Все свои навыки я направлю на то, что вы сочтете нужным. Иншалла.

Человек слева заговорил снова:

— А твоя семья?

— Мой отец — шейх Файез Ахмед аль-Харби.

— Мы слышали, что несколько лет назад шейх Файез Ахмед аль-Харби лишился всего состояния. — Он понизил голос. — Промотал его на купле-продаже неких акций. Акций компаний из страны Великого Сатаны.

— Это правда… — Саид со стыдом опустил голову. — Он был… дейтрейдером.

— Его друзья из королевской семьи сжалились над ним, когда он был объявлен банкротом?

— Да. Теперь он работает в фирме, принадлежащей принцу Ясиру.

— А твою сестру выдали за принца Ясира, таким образом частично уплатив долг за поддержку твоего отца и сохранив честь семьи?

Саид почувствовал, что щеки пылают, и крепко сжал губы.

Что еще они знают? — думал он.

— Она не так давно погибла в катастрофе, верно?

— Да, — Саид опустил глаза, — в автокатастрофе. Да смилостивится над ней Аллах.

Несколько секунд они сидели молча.

— Как мы можем быть уверены, что ты не шпион, подосланный национальной гвардией? спросил человек слева. — Ведь ты жил и учился в стране Великого Сатаны, так что можешь быть и шпионом ЦРУ.

— Поэтому я пришел к вам не с пустыми руками. У меня есть предложение.

— Мы привезли тебя сюда, чтобы выслушать, — сказал тот, что слева, — потому что ты друг Валида Хабиба.

Саид выпрямился.

Помоги мне, Аллах, Ты должен мне помочь!

— В королевской семье есть силы, стремящиеся сократить поддержку моджахедам по всему миру, — начал он. — Недавно было принято решение взять все финансовые потоки под строгий контроль. Я понял это по новым директивам, которые спущены в банк, где я работаю. О том же сообщают и мои источники в королевской семье. — Саид сделал паузу, чтобы слушатели до конца прониклись его словами. — Финансирование будет перекрыто. Американцы осуществляют серьезный нажим на королевскую семью. По всему миру станет много сложнее вести джихад. Все это должно быть наказано. В назидание другим. — Саид расправил плечи. — Необходимо показать, что порвать соглашение им не позволят и урезать финансирование не дадут. Если королевская семья не хочет сама стать жертвой террора, она должна по-прежнему выделять деньги на борьбу против неверных. Иначе — война. — Саид поерзал на стуле. — Я знаю, как их наказать. Чтобы другим было неповадно. Наглядно продемонстрировать, что случится, если денежные поступления иссякнут.

— Мы слушаем тебя. Рассказывай.


3


Адрес, который ему указали, находился, как выяснилось, в часе езды на северо-восток от Джидды, одиннадцать миль в глубь пустыни. Несколько раз он съезжал с магистрали, поворачивал, ехал в обратном направлении и снова ложился на прежний курс. Машин на дорогах было мало, так что удостовериться в отсутствии слежки не составило труда.

Когда он свернул на узкую ухабистую дорогу, уже начало смеркаться. Ехал медленно. При высокой скорости облако пыли, поднимающееся за автомобилем, будет видно за несколько километров.

Назначенное место оказалось заброшенным крестьянским двором. Никаких автомобилей поблизости. Жилой дом маленький, покосившийся. Соседнее хозяйство едва виднелось вдали. На западе силуэты верблюжьего каравана. В других направлениях, сколько ни смотри, только камни да песок пустыни.

Он остановил «БМВ» и стал ждать. У хлева рядом с домом обвалилась крыша, сложенные из камня стены осыпались.

Через несколько минут совсем стемнело. Он сидел без движения, не зажигая фар, провожая взглядом огни автомобилей, которые проезжали по магистрали в нескольких километрах отсюда. При выключенном движке кондиционер не работал, и скоро в машине стало жарко. Он утер лицо от пота, по-прежнему следя за машинами, что проезжали вдали.

Спустя полчаса Саид заметил, как один из автомобилей свернул с трассы и двинулся по направлению к нему. Он не отрывал взгляда от его фар, а сердце в груди стучало все сильнее. Автомобиль — закрытый фургон — остановился в нескольких метрах от капота «БМВ».

Из фургона вышли двое в масках. Тот, что впереди, нес два металлических чемоданчика. Знаком они показали, чтобы он тоже вошел в дом.

*


Все заняло у них часа три. Раз за разом повторяли одно и то же: как наиболее эффективно разместить взрывчатку, как работает детонатор и как им управлять. А под конец показали, как сделать из мобильного телефона пульт дистанционного управления.

Затем детально уточнили время, меры предосторожности и пути отхода.


4


С кейсом в руке Саид шел по двору к гаражу, испытывая странное чувство. Остановился, огляделся по сторонам.

Последний раз, больше он никогда сюда не вернется.

Несколько секунд он смотрел на дом, где провел детство, потом открыл дверь гаража и сел в свой желтый «порше». Алюминиевый кейс положил на переднее сиденье рядом с собой. Второй такой же кейс лежал в багажнике. Включив мотор, он выехал из гаража и покатил прочь.

В пятистах метрах от резиденции принца Ясира он съехал на обочину. Смотрел на хорошо освещенные, прекрасные дороги и здания вокруг. В этом районе располагались только жилища иностранных послов и самых богатых саудовцев. Все дома обнесены высокими желтыми стенами. Широкие разделительные полосы ухоженных улиц засажены травой и длинными рядами пальм.

Резиденция принца Ясира стояла на берегу Красного моря. Коралловые рифы здесь взорвали, дно расчистили, чтобы мог пристать катер и даже крупная яхта. Ходили слухи, что таким путем сюда из Марокко привозят спиртное и шлюх.

Сейчас Саид видел только крыши зданий — остальное скрывала высокая стена. Но он и так хорошо здесь ориентировался, ведь за последние годы бывал в резиденции много раз. Главное здание занимало площадь в пять тысяч квадратных метров. В прекрасном саду, засаженном привозными растениями и деревьями, иные дорожки охлаждались кондиционером, чтобы члены королевской семьи и их гости могли прогуляться даже в самую страшную жару. Из плавательного бассейна с искусственным водопадом можно было прямиком попасть в соленые волны Красного моря.

Здесь Нура, третья жена принца Ясира, прожила последние пять лет своей жизни.

По обе стороны массивных ворот стояли караульни, где постоянно дежурила вооруженная охрана. Вдобавок и внутри резиденции и снаружи размещалось невесть сколько охранников и систем слежения. Словом, настоящая крепость.

Кондиционер в машине работал на полную мощность. Саид повернул одну из решеток так, чтобы холодный воздух дул прямо в лицо.

В душе шевельнулись было сомнения, но ненависть тотчас их заглушила. Конечно, собственной его жизни грозила опасность, только это не имело значения. Ведь смерть соединит его с сестрой. И честь семьи будет восстановлена.

Тем не менее он принял кое-какие меры на случай, если сумеет выжить. Все свои накопления — почти 25 000 долларов — перевел на офшорный счет в Доминике. А также сделал себе пластиковую карту, чтобы иметь доступ к деньгам независимо от того, в какой точке земного шара окажется.

Саид перевернул кейс, открыл его. В последний раз проверил, все ли устройства подключены именно так, как ему показывали. Кейс в багажнике он проверил заранее. Захлопнув крышку, закрыл замки, перевел переключатель скоростей на drive и медленно выехал на дорогу.

Часы на приборной доске показывали 18.17 — до назначенной аудиенции еще сорок с лишним минут. Королевскую особу нельзя заставлять ждать. Никогда.

Особо объяснять причины визита ему не пришлось. Принц Ясир понимал, что брат-близнец покойной жены имеет право побеседовать с ним. Он знал, что Саид обожал сестру.

Саид прибавил газу, машина набрала скорость. Он снова бросил взгляд на лежавший рядом кейс. Раньше, когда он приезжал в резиденцию принца Ясира, охрана ни разу не поинтересовалась, что у него с собой, поэтому он надеялся, что и сегодня проблем не возникнет. Не станут же они обыскивать скорбящего брата.

Саид глубоко вздохнул. До этой секунды ему удавалось сохранить спокойствие и держать нервы под контролем, а вот теперь, кажется, он дал слабину: тяжкие мысли хлынули потоком.

Может, теперь, после смерти Нуры, охрана перешла на усиленный режим? Может, принцу Ясиру или кому-нибудь из его близких пришло в голову, что ее родственники решатся на кровную месть? Например, ее брат-близнец?

Он направился к главному въезду в резиденцию, к караульням. Один из охранников вышел на улицу и застыл в ожидании. На нем была форма национальной гвардии. У правого бедра кобура с револьвером.

Саид вцепился в руль. После 11 сентября 2001 года королевскую семью охраняли в усиленном режиме. Всех посторонних, что приезжали в офисы или резиденции, подвергали личному досмотру и ощупывали металлодетектором. Однако к родным и друзьям такие меры пока не применяли, но в любой момент все могло измениться. Никаких гарантий нет. Саид был уверен, что его обыщут. У принца Ясира, после того как он насмерть задавил Нуру, вполне могла разыграться паранойя, и он мог ввести дополнительные меры безопасности.

Остановив машину рядом с охранником, Саид постарался придать лицу то особое выражение, с каким в Саудовской Аравии принято смотреть на слуг. И впервые в жизни это удалось ему с большим трудом. Больше всего на свете ему хотелось приоткрыть окно, улыбнуться и обронить несколько приветливых слов, но слишком велика опасность, что это истолкуют превратно. К тому же не надо забывать, он — скорбящий брат. Уголок рта начал подергиваться от напряжения.

Охранник заглянул в машину, сделал знак привратнику в форме, что узнал Саида, и вернулся в караульню.

Саид ждал. Руки крепко сжимали руль. Под ладонями гладкая влажная кожа. Если они обыщут автомобиль, то найдут две бомбы. И прикончат его.

Но ворота открылись. Он въехал внутрь и свернул к гаражам, на гостевую стоянку. К нему заспешил другой охранник. Саид притормозил, открыл боковое окно и сказал:

— Я оставлю машину на улице.

Охранник показал на парковку у входа в главное здание резиденции.

Там стояло несколько автомобилей. Саид припарковался рядом.

Поставив переключатель скоростей на park, он заглушил мотор и положил руку на кейс. Опустил шторки, защищавшие салон от солнца, достал фотографию Нуры и положил в левый нагрудный карман. На сердце.

За тебя, Нура.


5


Охранник вел Саида по широким мраморным коридорам. Они вошли в зал, предназначенный для неофициальных приемов.

Диваны, кресла, низкие столики, сбоку небольшое помещение, откуда можно управлять аудио- и киноаппаратурой. Саид бывал здесь раньше и даже смотрел какой-то фильм на огромном экране, который опускался прямо с потолка. На длинной стене развешены подсвеченные точечными лампами большие четкие фотографии — аэросъемка дворца принца Ясира в Эр-Рияде и летней резиденции в Португалии. С другой стены на Саида серьезно смотрели портреты бывших и нынешних глав королевского семейства.

Саид сел в низкое широкое кресло, кейс положил рядом. Кресла, диваны, подушки сплошь в ржаво-коричневых, охряных и черных тонах. Воздух насыщен острым ароматом благовоний.

Саид сел так, чтобы принц Ясир мог занять место у торца стола, в более высоком и широком кресле, чем у него, и на почтительном расстоянии. В противном случае принц был бы оскорблен.

Как только охранник вышел, появился слуга с подносом. Поставил на стол прозрачную чашку, чайник и сахарницу с тростниковым сахаром. Затем налил в чашку чай, поклонился и исчез.

Саид взглянул на большие золотые настенные часы, на белом циферблате которых крупными буквами было написано «Ролекс». Без шестнадцати семь. Через четверть часа наступит время аудиенции. Но скорее всего ему придется сидеть и ждать еще около часа.

Он поправил головной платок, непослушными пальцами взял ложечку и принялся размешивать в чашке сахар.

Тихо, сказал он себе. Сиди спокойно и естественно. Демонстрируй спокойствие и уверенность. Возможно, именно в эту секунду тебя рассматривает на мониторе какой-нибудь охранник. А может, и сам принц Ясир тоже. Они наверняка за тобой наблюдают.

Но долго ждать не пришлось. В четыре минуты восьмого вошел охранник и доложил о прибытии принца Ясира. Через несколько секунд в зал быстрыми шагами влетел сам принц Ясир. Двигался он довольно легко для своих 52 лет, 190 сантиметров роста и веса, который наверняка превышал 150 килограммов. Под рубахой виднелся солидный живот. Следом появился слуга с чайным подносом в руках.

Саид уже стоял — он встал сразу после того, как охранник доложил о прибытии принца.

Принц Ясир остановился перед ним, протянул руку. Саид пожал ее и склонил голову.

— Рад видеть тебя, Саид, — произнес принц Ясир. Морщины и складки на его лице были сама серьезность. — Похороны стали тяжелым испытанием для всех нас. Садись, друг мой.

Слуга налил принцу чашку чая, размешал в ней три кусочка сахара и исчез.

Они сели. Все свое внимание принц Ясир, казалось, сосредоточил на чашке с чаем, избегая встречаться взглядом с Саидом.

— Благодарю вас за то, что вы столь быстро удовлетворили мою просьбу о встрече, — сказал Саид абсолютно хладнокровно. Теперь его ничто не остановит. — Я глубоко сочувствую вашей утрате. И знаю, что вы очень тяжело переживаете гибель супруги.

Принц Ясир поднял взгляд. Мгновение он выглядел чуть ли не удивленным.

— Это тяжелое время для всех нас, — произнес он. — Нас постигла большая утрата. Будем же молиться, чтобы Аллах принял ее к себе.

Саид кивнул.

Принц Ясир принялся снимать головной платок. Сперва жгут-уккаль, затем сам платок. Саид немедля последовал его примеру. В этом ритуале крылся особый смысл: разговор без головных уборов означал близость и доверие.

Принц Ясир был почти лыс. Лишь кое-где на макушке топорщились жидкие кустики черных волос. В глаза бросались оттопыренные мясистые уши.

Принц Ясир пригубил чай.

— Саид. Ты хотел меня видеть.

— Да. Так много мыслей, не знаю с чего начать… Вам же известно, как мы с Нурой, — он кашлянул, — были близки.

— Известно. Да смилостивится над нею Аллах.

— И вот… я, конечно, составил себе картину происшедшего, но, возможно, не вполне верную… Отец мало что рассказал. И…

— Ты хочешь знать, как это случилось.

— Да. — Саид погладил рукой кейс, который стоял рядом на полу, будто хотел лишний раз убедиться, что он по-прежнему на месте.

— Друг мой… — Тяжелый взгляд Ясира впился в него. — Тебе известна моя страсть к машинам, не так ли?

Саид кивнул. Это было известно очень многим. Говорили, что помимо сильной тяги к шотландскому виски, он обожает дорогие игрушки: спортивные машины и катера. Один из катеров — «Гидролифт C-24RR», корпус из углепластика, скорость более 80 узлов — он сам испытывал с принцем Ясиром, и не раз. Эта страсть Ясира была частью плана. Плана, который висел на волоске и в любую минуту мог сорваться.

— Но я не особенно хороший водитель, должен признать, — продолжал принц Ясир.

Саид снова кивнул.

Принц Ясир не имел ни разрешения на управление катером, ни водительских прав. Да и зачем ему? В его распоряжении был целый штат шоферов. И все знали, что принц Ясир в любой момент мог сам сесть за руль и поехать куда ему вздумается, с документами или без, пьяный или трезвый — кто его остановит?

— Во мне по-прежнему сидит маленький ребенок, который обожает свои игрушки. Разок-другой я просто должен сам сесть за руль и погонять. Не далеко, конечно. В основном здесь, в стенах резиденции. — Он медленно обвел пространство рукой.

После того, как выдуешь бутылку виски, подумал Саид. Сколько раз ты ударил Нуру, прежде чем выволок ее на улицу? Была ли она в сознании, когда ты швырнул ее под колеса и переехал тело?

Саид не слушал, что говорил принц Ясир. Видел только, как двигаются красные губы, почти утонувшие в черной бороде, и чувствовал нарастающую ярость. Ему даже пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать своих чувств.

Впрочем, кое-что он все же услышал. Объяснение было такое: когда принц мчался по территории на своем новоприобретенном «мазерати-куаттро-порте», откуда ни возьмись, появилась Нура. Он как раз сдавал назад на максимальной скорости, и Нура попала в мертвую зону, он ее не увидел и сбил. Поняв, что произошло, он в панике рванул вперед, и она опять попала под колеса.

— Саид… — Принц Ясир вопросительно смотрел на него.

— Я не очень хорошо себя чувствую, — произнес Саид, прижав ладонь к животу.

— Понимаю, — ответил принц Ясир. — Сказать, чтобы тебе принесли что-нибудь?

— Простите, я на минутку. — Саид поднялся и показал на дверь.

— Конечно.

Саид старался идти как можно естественнее, но удавалось, кажется, плохо. Он пошатнулся и сделал несколько шагов к стене. Взгляд принца Ясира жег спину.

Он вышел через большую дверь и плотно закрыл ее за собой. Затем глубоко вздохнул и поспешил к туалетным комнатам, которые находились недалеко от выхода к морю. Войдя, он быстро проверил все четыре кабинки — пусто. Выхватил мобильный, прицепленный сзади к ремню под рубахой. Руки тряслись.

Обе бомбы должны были сработать от одного сигнала. Взрыв в машине отвлечет на себя основное внимание, дав ему возможность бежать, а одновременно послужит сигналом для тех, кто ждет его в Красном море. Ждет ли? В этом нет никакой уверенности. Вся надежда, что они держат его за специалиста по банковским трансакциям и потому нуждаются в нем. Вся надежда, что они сдержат свое обещание.

Он быстро набрал нужный номер. И замер, уставившись на ряд цифр на дисплее. Трясущимся пальцем нажал зеленую кнопку и затаил дыхание, ожидая взрыва.

Ничего.

Ни малейшего звука. Его бросило в пот.

Саид снова взглянул на дисплей. Номер правильный!

Он снова быстро набрал номер, снова нажал зеленую кнопку, снова затаил дыхание. Ничего.

Он крепко зажмурился, стиснул зубы. Глаза, когда он открыл их, защипало от пота.

Вот-вот нахлынет паника. Сердце молотом стучало в груди. Он не понимал, что не так. Может, в здании плохой прием? Может, электроника отказала? Или он забыл какие-то детали, забыл что-то проверить?

Он подошел к двери, прислушался, приоткрыл ее и выглянул наружу. Никого. В холле царила оглушительная тишина.

Выход один: придется подойти ближе, вернуться в зал, к принцу Ясиру. Ничего, он все равно успеет убежать, придумает, как это сделать. Если надо, подойдет прямо к кейсу, прямо к принцу Ясиру. Он должен. Должен!

Саид быстро зашагал обратно, тем же путем, по длинным коридорам с блестящим мраморным полом. Мобильный он держал в руке перед собой. К нему двинулся охранник, ну и черт с ним. На ходу Саид снова набрал номер. Нажал на кнопку, остановился, прислушался.

Ничего.

Охранник приближался. С интересом смотрел на Саида и на мобильный у него в руке. Но сам Саид не обратил на него внимания.

Через несколько секунд он стоял перед дверью в зал. Несколько раз глубоко вздохнул, взялся за ручку, потянул тяжелую дверь на себя.

Принца Ясира в зале не было. Саид вошел, озираясь по сторонам.

— Саид!

Саид резко обернулся.

Принц Ясир выглянул из комнаты с аудиовизуальной аппаратурой, махнул ему рукой.

— Хочу кое-что тебе показать. Трехмерный фильм. Видел когда-нибудь такое?

Саид покачал головой. Внезапно его осенило: нужный номер уже был в памяти телефона. Почему он не подумал об этом раньше? Он вызвал список номеров, пролистал до названия, под которым записал: «№ 1».

— Иди сюда, Саид. Давай покажу тебе, — помахал рукой принц Ясир.

Саид вызвал номер на дисплей. Приготовился нажать зеленую кнопку. Сейчас или никогда. Пот заливал глаза, но он не замечал, только моргнул раз-другой, чтобы лучше видеть.

— Я с удовольствием посмотрю. Но потом. Сперва мы должны поговорить, — сказал он.

В голосе сквозила паника. Он и сам это слышал. Пошел к тому месту, где они только что сидели, — в надежде, что принц Ясир последует его примеру.

Принц Ясир вышел из технической комнаты, направился к столу.

Саид остановился.

Удивленно глядя на него, принц Ясир продолжал медленно идти к столу. Теперь он был в семи-восьми метрах от кейса. Саид — примерно вдвое дальше. Саид машинально попятился. Принц Ясир остановился.

— Так ты идешь? — спросил он.

Саид сложился пополам, повернулся спиной, опустил голову и нажал зеленую кнопку. Грянул оглушительный взрыв.


6


Саиду почудилось, будто великанская рука со всей силы ударила его в спину и швырнула к соседнему дивану. Позднее он вспоминал, что лежал на полу рядом с опрокинутым столом, среди осколков стекла. Лежал и кашлял. Как долго — он понятия не имел. Потом попробовал пошевелить рукой, плечами, ногами. Конечности целы. Но вот головой он, видимо, при падении все-таки обо что-то ударился. Она болела. Дрожащими пальцами он со страхом ощупал себя. Теплая кровь заливала левую сторону лица. Он сразу сообразил, что рана серьезная. Очень уж больно. Нос не дышал. В левом ухе звенело, ему казалось, что только в одном, ведь второе вообще ничего не слышало, будто забитое мокрой глиной.

Он повернулся к тому месту, где они сидели, но увидел лишь черный дым.

Став на колени, он на карачках пополз в сторону двери, стараясь двигаться как можно быстрее. Рубаха мешала. Он задрал ее до талии и пополз дальше. Кровь капала на пол. У двери он поднялся, дотянулся до ручки и выбрался в коридор.

Со всех сторон бежали люди. Кругом царил жуткий переполох. Как сквозь толстый слой ваты до него доносились крики. Саид видел, что большинство бежало к выходу во двор. Сквозь проем двустворчатой двери в конце коридора он видел черный дым, валивший от взорванного автомобиля.

Какой-то охранник с револьвером в руке и глазами, полными страха, подбежал к нему. За ним спешили еще трое.

— Бомба! — крикнул Саид, прижимая ладонь к ране на лице, и ткнул пальцем в сторону коридора. — Принц Ясир там!

Они устремились туда, куда он показывал.

Саид заковылял дальше. Кто-то подбежал к нему, о чем-то спросил, но он замахал руками и крикнул:

— Принц Ясир! Он был там!

Каким-то образом он добрался до выхода в залитый солнцем сад, открыл огромную дверь, украшенную резьбой и витражами, и очутился на улице. Шатаясь, спустился по лестнице, задержался на последней ступеньке и посмотрел на руку, которой зажимал рану на лице. Ладонь вся в крови. Нос, видимо, сломан, а от виска вниз через всю щеку тянулся глубокий порез. Через двор к нему бежали двое охранников.

— Террористы! — громко крикнул им Саид и поднял вверх залитую кровью руку. — Помогите принцу Ясиру!

Они взбежали вверх по лестнице и исчезли за дверью. Саид, шатаясь, двинулся дальше, свернул на ближайшую тропинку. Попытался бежать, все так же зажимая ладонью рану на лице. Бежал, наклонясь вперед, по освещенной дорожке, мимо рядов экзотических растений, фонтанов, деревьев и спрятанных фонарей, дальше и дальше, к морю, к пристаням. Знал, что в запасе лишь несколько минут. Именно сейчас, пока не улеглась первая паника и по его следам не отправили погоню, еще есть возможность ускользнуть. А может быть, уже поздно. Он слишком замешкался. Если бы взорвал бомбы раньше, давно был бы далеко в море.

Последний раз, когда они катались на этом суперскоростном катере, принц Ясир передал ему управление, правда под присмотром специального человека, который у него отвечал за катера. И никто из них троих не предполагал тогда, что принц Ясир сам обеспечил шурину возможность быстро и наверняка скрыться с места преступления. Ключи от катера хранились на борту. Никто и мысли не допускал, что на эту прекрасно охраняемую территорию могут пробраться воры.

На пристани Саид остановился и перевел дух. Голова кружилась, он был на грани обморока. Сколько же крови он потерял? Единственное, что он слышал, — сильный звон в левом ухе. Огляделся. Никого. Видимо, услышав взрыв, все тотчас разбежались. Выйдя на причал, он сорвал с себя головной платок, сложил в длинную полосу, обернул вокруг головы, закрыв рану, и затянул как можно крепче.

Катер, который он искал, был пришвартован третьим по счету. Ближе к берегу стояли два поменьше — игрушки старших детей. А сверхскоростные забавы самого принца Ясира стояли дальше. Саид отвязал канат, огляделся, сел на край причала и спрыгнул на палубу. Голова отозвалась резкой болью, будто вот-вот взорвется.

Форпик катера начал отходить от причала. Канат Саид бросил прямо в воду. Потом переполз назад. Отвязывая кормовой швартов, услышал выстрелы и вздрогнул. Услышал даже сквозь сильнейший звон в ухе. Высвободил крепежные крючья из колец, выкинул их в воду. Задыхаясь, пополз в кокпит, к сиденьям и приборной доске. В ране зверски дергало.

Ключ висел там же, где и прошлый раз, — на крючке, в шкафчике под консолью. Он рывком открыл шкафчик, вставил ключ в замок зажигания и повернул.

Ничего.

Несколько пуль пробили боковое стекло. Следующая прошила воздух прямо у лица.

Саид растерянно оглянулся, соображая, что видимо, рукоятка стоит не в стартовой позиции, передвинул ее и снова повернул ключ.

Двигатель с ревом завелся.

Но он уже почти поддался панике и был не в состоянии думать. Машинально пригнулся как можно ниже и переключил рукоятку на реверс. Очередная пуля вспорола кожаную обивку водительского сиденья. Катер врезался прямо в маленькое суденышко, что справа, и сорвал его со швартовов. Саид передвинул рукоятку на полный вперед. Катер забуксовал. Саид бешено крутил руль, но все же налетел на прогулочную яхту, зачаленную с другой стороны. Катер ткнулся носом ей в борт, его приподняло над водой и отшвырнуло в сторону.

Саид повернул руль и рванул к выходу из бухты, устроенному в форме буквы S. Пули то и дело пробивали стекла. По нему вели сумасшедший огонь. Большие прожектора заливали светом всю бухту. Несколько раз он задел бортом каменную стену волнореза. Управлять катером на такой скорости было почти невозможно.

Выйдя наконец в открытое море, он дал полный вперед на оба движка и, глянув на компас, направил катер прямо на восток, в ночное Красное море.


7


Саид лежал, навалившись на руль и прижимая свободную руку к ране на лице. Катер делал почти 70 узлов, прямо-таки летел по волнам. Ни света, ни сигнальных огней он не зажигал. Скоро за ним в погоню вышлют целую армаду вертолетов и скоростных катеров.

Ему велели полчаса идти на восток на максимальной скорости, затем выключить двигатели, лечь в дрейф, зажечь фонарь и подавать сигналы. Сигналить надо шесть раз: трижды на восток и трижды на северо-восток. Ответом должны быть три красные вспышки. Если их не последует, надо опять завести моторы, продолжить движение на восток и еще через десять минут повторить сигнал.

В частично разбитое переднее стекло задувал ветер. На такой скорости не теплый и мягкий, а ледяной и колючий. Саид повернул голову. Далеко позади раскинулась Джидда, сверкающая миллионами огней. Все вроде бы спокойно. Погони пока нет.

Прямо по носу непроглядная тьма, при том что ночь звездная. Если он наткнется на какие-нибудь обломки, не говоря уже о других судах, его просто разнесет на куски, вне всякого сомнения.

Саид взглянул на часы на приборной доске. Он шел уже пятнадцать минут, осталось еще пятнадцать. Справится ли он? Силы-то на исходе. Может, он потерял столько крови, что скоро попросту потеряет сознание? Он еще крепче прижал ладонь к ране под импровизированной повязкой и яростно заморгал, стараясь восстановить остроту зрения.

Через пять минут ему пришлось сбросить скорость. Волны уже раз-другой так подбрасывали катер, что винты оказывались в воздухе. Движки при этом захлебывались ревом, который наверняка был слышен на много миль вокруг. Вдобавок Саид до смерти пугался этих бросков. Последний раз, когда катер подпрыгнул, он едва успел уцепиться за руль, иначе его бы смыло за борт.

Сейчас катер делал 40 узлов.

Не дотянув пяти минут до назначенного срока, он сдался, вырубил движки.

Настала тишина. Даже в ухе больше не звенело. Он оглянулся. Позади по-прежнему никого. Впрочем, это лишь вопрос времени. Через несколько минут сюда наверняка явится национальная гвардия на военных катерах, самолетах и вертолетах. Охотиться на него будут, не жалея сил и средств.

Саид сполз с сиденья и кое-как добрался до двух рундуков из фибергласа, размещенных на юте, у бортов. Во втором рундуке нашелся фонарь с длинной ручкой. Он вернулся на прежнее место, сверился с компасом и дал три световых сигнала строго на восток. Затем три — на северо-восток.

В тревоге он всматривался туда, куда только что послал сигналы. Сощурил глаза, напрягая зрение. Затем снова бросил взгляд в сторону Джидды. Нигде ни единого красного огонька.

Они что же, бросили его в беде? Или их остановил береговой патруль? Или они плевать на него хотели? Решили, что он и его профессиональные качества им не нужны?

Саид не смел отнять руку от раны. Ведь стоило на миг ослабить нажим, как кровь начинала хлестать вовсю. Он взглянул в звездное небо. В ухе снова зазвенело.

Аллах, смилуйся…

И тут он увидел. Три быстрые красные вспышки вдали, в направлении востоко-северо-восток. Но услышать он ничего не мог и знать не знал, на каком расстоянии от него они находятся. Слышал только этот ужасный звон в одном ухе.

Как загипнотизированный, он смотрел туда, где только что видел красные вспышки.

Теперь он у них на радаре. И, как велено, должен лечь в дрейф и ждать. Они сами найдут его, даже в кромешной темноте.

Саид снова обернулся и посмотрел на Джидду. Чуть севернее резиденции принца Ясира в небо взмыли два ярких огня. Сперва они двигались синхронно, потом разделились. Вертолеты. Но он их не слышал. Скользнул взглядом дальше, увидел множество огней вдоль берега — катера с прожекторами и радарами.

Он выключил огни. Малейший луч света выдаст его.

Теперь остается только ждать.


8


Множество огней медленно поднималось в небо над Джиддой. Вертолеты, похожие на рой светляков.

Выбора у Саида не было. Судя по размаху погони, ожидание не давало ему ни малейшего шанса. Свободной рукой он врубил движки и устремился туда, где несколько минут назад видел три красные вспышки. Второй рукой по-прежнему зажимал рану. Судно, которое шло подобрать его, — единственная надежда. Еще немного, и он потеряет сознание от потери крови и усталости. Но уйти незамеченным вряд ли удастся. В ближайшие несколько суток национальная гвардия задержит, обыщет и перевернет вверх дном каждое малое судно в этом районе Красного моря. Ни перед чем не остановится — лишь бы поймать его.

Катер шел на высокой скорости. Ветер свистел. Адреналин снова гулял в крови, заглушив на короткое время боль в голове.

Надеюсь, вертолеты и катера погони сосредоточатся в прибрежных водах, думал он, зажимая рану рукой. Может, решат, что он пристанет к пустынному берегу севернее Джидды и оттуда будет пробираться дальше. С другой стороны, долго в пустыне ему не продержаться. Наверняка потребуется помощь. Так что они должны бы принять в расчет, что у него есть пособники. В одиночку у него нет вообще ни единого шанса.

Может, они все же сообразили, что он попытается уйти морем?

И тут Саид снова увидел сигнал. Или почудилось? Он прищурился, постарался сосредоточиться. Он был почти уверен, что только что видел новый сигнал — три короткие красные вспышки, одна за другой, прямо по курсу. И на сей раз гораздо ближе. Он сбавил скорость. Они видят его на радаре и знают, что катер движется. И сигнализировали, чтобы он остановился.

Как только Саид перевел рукояти на нейтралку, кормовая волна подняла катер. Он взял фонарь, который лежал рядом, и торопливо послал в открытое море три коротких сигнала, надеясь, что погоня с катеров и вертолетов их не заметит. Прикрыл глаза и тихо забормотал молитву.

Что это? Звук мотора? Он широко открыл глаза, всматриваясь в кромешный мрак впереди. Медленно перевел рукояти вперед. Теперь катер делал всего несколько узлов.

Внезапно прямо впереди выросла черная стена, и он даже вскрикнул. Все произошло мгновенно. Саид всхлипнул от страха, но вывернуть руль, чтобы уйти от столкновения, не успел. Удар был так силен, что его швырнуло на руль и он мешком рухнул на палубный настил.

Что было дальше, он помнил слабо. Даже подняться сил не хватило. Резкий глухой стук — какие-то люди спрыгнули в катер. Он попытался привстать на локте, но не сумел. Попробовал перекатиться на живот, чтобы подняться на четвереньки. И внезапно почувствовал, как чьи-то руки подхватили его. Он лишь кое-как подобрал обессилевшие ноги. Без единого слова — хотя, может, они что-то и говорили, но он почти совсем оглох — его втащили вверх по трапу, спущенному с борта шхуны. Он пробовал помочь, да ноги не слушались. На палубе его внесли в какую-то дверь, а потом вниз, в каюту. Положили по лавку, зажгли свет.

Саид ничего толком не видел. Схватился за голову — липкая, густая кровь. Импровизированную повязку он потерял.

— Саид, слышишь меня?

Слова долетали издалека, будто из-за толстенной стены:

— Саид!

Кто-то тряхнул его за плечо. Невыносимо хотелось пить. Во рту пересохло. После взрыва он дышал только ртом. Нос был забит. Он поморгал и увидел контуры лица, склонившегося к нему.

Были вроде еще какие-то голоса?

Саид снова заморгал. В руке у человека, что стоял рядом, словно бы что-то блеснуло. Нож?

Тут он почувствовал укол, и настала тьма.


9


Открыв глаза, Саид ничего не увидел. Зато его буквально накрыл с головой невыносимый смрад. Воняло гнилью, он чуял, хотя по-прежнему дышал только пересохшим ртом. Нос до сих пор заложен.

Он почмокал, пытаясь вызвать мало-мальское слюноотделение, но тщетно.

Пол под ним дрожал и громыхал. Он на корабле. Ощупал руками пространство вокруг, превозмогая жуткую тошноту, накатившую из-за вони. Под ним была деревянная поверхность, влажная и липкая. Он провел руками по бедрам и туловищу — одежда тоже вся липкая. К горлу снова подкатила тошнота, и на этот раз он не сдержался — повернул голову, и его вырвало.

Саид с трудом отполз подальше от блевотины и даже сумел кое-как сесть. Провел рукой по лицу. Голова забинтована, влажная на ощупь повязка прикрывала рану и один глаз.

Теперь он гораздо отчетливей слышал шум машин. Вокруг все вибрировало.

Чуть поодаль виднелась вертикальная полоска света. Он стал продвигаться к ней.

Это была дверь. Он подался вперед, чтобы дотянуться до ручки, как вдруг дверь распахнулась.

Он различил силуэты нескольких человек.

Вспыхнул свет. Он бил в глаза, Саид сощурился, чтобы сфокусировать зрение.

— Паршиво, — сказал, как показалось Саиду, один из них по-арабски.

Глаза привыкли к свету, и Саид разглядел их более отчетливо. Но говорить не мог, так и сидел, открыв рот, на липком полу.

*


Они раздели его, обмыли из шланга. Потом отнесли на палубу, дали выпить две чашки воды и усадили в огромную пластиковую бочку, где обычно хранились сети и снасти. Затем налили туда воды с мылом и принялись по очереди тереть его жесткой мочалкой, чертыхаясь и смеясь. Все тело у него пошло красными полосами. Потом они сделали перерыв, опорожнили бочку и начали сначала: наполнили ее водой с мылом и опять принялись оттирать Саида.

Час-другой спустя, когда он уже пах как обычный рыбак, ему дали немного белого хлеба и чашку водянистой ухи и рассказали, что произошло.

Подняв Саида на борт, они немедля пробили днище катера и затопили его. Потом осмотрели Саида, вкололи ему морфин, перевязали рану на лице и спустили его в трюм, метра на два заполненный протухшей рыбой. Подвесили на веревке, пропустив ее под мышками, так что над месивом виднелась только голова. Им пришлось так поступить — это был единственный способ спрятать его.

Солдаты национальной гвардии дважды поднимались к ним на борт, осматривали судно. Во второй раз — с ищейками, которым совали под нос какие-то вещи, видимо взятые у семьи Саида.

Оба раза им удалось провести гвардейцев. Солдаты заглядывали в трюм, где находился Саид, но прыгать туда никто не захотел.

Только после второй проверки они решились вытащить его из гниющей жижи и отнести туда, где он и пришел в себя, — в ту часть трюма, куда загружали улов.

Через несколько дней они пришли в Порт-Судан. Их судно затерялось среди других рыбацких лодок, что стояли там на якоре. С наступлением темноты его переправили на берег, спрятали в кузов джипа, накрыли брезентом, и какая-то пожилая пара отвезла его к местному лекарю, который наложил на рану густую мазь из масел и семян и дал ему выкурить смесь табака и целебных трав, чтобы снять жар.

Через две недели, проведенные в хижине лекаря и его помощников, Саид встал на ноги — слабый, истощенный, но уже с нормальной температурой. Его усадили в трейлер, который доставит его в Хартум, а оттуда в лагерь «Воинства ислама», расположенный южнее, в двух часах езды.

В средствах массовой информации о покушении не было ни слова.

Саид не знал, выжил принц Ясир или нет.


10

Осло, 6 месяцев спустя


Томми Тенволд отложил папку в сторону и крутанулся на стуле, повернувшись к монитору. Коснулся пальцами клавиатуры, зашел в Интернет через «Оперу» и набрал в «Гугле»: «Микаель Рамм». Затем движением пианиста, который берет последнюю ноту, нажал на «ввод».

Найдено только две позиции — американский боксер Микаель Рамм и шведский советник пятидесятого года рождения.

Словом, все без толку, ничего нового не прибавилось.

Микаелю Рамму было примерно столько же лет, что и ему самому, то есть около тридцати. Оба в один год выпустились из Бергенской высшей коммерческой школы. Микаель отучился там три года, а он, как обычно, четыре с половиной. Многие из однокашников удивились, когда Микаеля взяли в престижную консалтинговую компанию — норвежское отделение «Маккинзи и Кº» (оценки у него были довольно хорошие, но отнюдь не блестящие). Позднее бывшие сокурсники говорили, что через несколько лет Микаель из «Маккинзи» ушел и подался в Португалию, в Лиссабон, где устроился в какую-то неизвестную фирму — что-то по финансовой части. Больше Томми о Микаеле ничего не слышал. Впрочем, они и в Бергене особо и не общались — так, шапочное знакомство.

Тем не менее, Микаель вдруг позвонил ему, причем разговаривал так, будто они всю жизнь были не-разлей-вода. Странно как-то.

Чего он, собственно, хотел? — подумал Томми и вышел из Интернета. Может, совсем скис, сидит на мели и не иначе как пробует с ходу раскочегарить изрядно проржавевшие связи на родной земле?

Ну да ладно, скоро узнаем. Томми бросил взгляд на часы. Если ничто не помешает, Микаель будет в его конторе через пятнадцать минут.

По виду Микаеля уж никак не скажешь, что он скис и оказался на мели. С улыбкой он шел навстречу Томми, в черном дизайнерском костюме и ботинках от Прады. Лицо и руки загорелые, что ему идет, хотя Микаель всегда был смуглый, точно южанин. По-прежнему стройный. Слегка портила его только щетина, которую он по той или иной причине решил не сбривать. Свежевыбритый и при галстуке он бы легко сошел за успешного и перспективного работника «Маккинзи», способного кому угодно ткнуть под нос файлы с рекомендациями о существенном сокращении штатов.

Когда они сели друг против друга за переговорный столик, Томми чувствовал себя до крайности неуклюжим и невзрачным. Сам-то он был одет как заурядная офисная крыса, каковой, по сути, и стал.

— Чертовски рад тебя видеть, — сказал Микаель, когда они обменялись рукопожатием.

Приподнято-доверительный тон и выражение его лица навели Томми на мысль, не случилось ли в их студенческой жизни каких-то событий, которые он сам запамятовал. Может, они провели вместе прекрасные и высокие минуты, а он забыл? Глядя на Микаеля, посторонний наверняка бы решил, что Томми по меньшей мере спас его из горящего дома, а потом еще и пожертвовал почкой для его смертельно больной сестры. Как бы то ни было, Микаель, видимо, просто позабыл, с чего начинают разговор два норвежца, которые едва помнят друг друга.

— Чертовски, чертовски рад снова тебя видеть, — повторил Микаель.

Томми прикрыл глаза, состроил скромную, но благостную мину и осторожно усмехнулся:

— Может, кофейку?

— Отлично выглядишь, Томми.

— Ты тоже. Так кофейку?

Чего он хочет? Попросить о скидке в каком-нибудь деле о взыскании налога? Что ни говори, Томми работал в налоговом ведомстве и взысканием недоимок тоже занимался. Про себя Томми решил, что, наверно, так и есть.

Но тут Микаель внезапно пришел в себя. Покинул свой звездолет и, похоже, приготовился к общению с простыми землянами. Откинулся на спинку кресла, провел по ляжкам растопыренными пальцами.

— У меня к тебе чертовски выгодное предложение, — сказал он с новой улыбкой.

— О'кей. Ты кофе не хочешь, ну так я себе принесу. — Томми поднялся и пошел к двери.

— Мне с молоком, — услышал он уже из коридора.

Когда он вернулся с чашками в руках, Микаель стоял у письменного стола и разглядывал лежащие там бумаги.

Томми кашлянул.

Микаель хохотнул и вернулся на прежнее место. Взял чашку, пригубил свой кофе.

— Тебе здесь нравится?

— Работа как работа. А ты чем занимаешься?

— Да вот кое-чем, что тебя весьма заинтересует.

— Посмотрим… — Томми невольно улыбнулся и с выражением неуверенного любопытства посмотрел на Микаеля. Ему действительно было любопытно, но он почти не сомневался, что, когда услышит, что именно Микаелю надо, любопытство разом обернется зеленой тоской. — А почему такая тайна?

— Ладно, let's cut the crap.


 Я пришел к тебе с предложением, какое получаешь, что называется, once in a lifetime.


 И я не шучу. — Он поднял руку, взглянул на часы: — У тебя примерно двадцать два часа, чтобы принять решение. В восемь утра я должен иметь ответ. Если к этому времени ты не объявишься, предложение перейдет к следующему в списке.

Томми улыбнулся. Пока ситуация выглядит донельзя глупо. Что этот хмырь себе думает? Что он сам вроде мессии и Томми Тенволд станет его учеником? Он что, вправду вообразил, будто принудит его к решению, назначив идиотские временные рамки?

— Ну, раз уж я вытянул счастливый билет, скажи мне, в чем дело. — Томми демонстративно посмотрел на часы. — Вообще-то у меня куча дел. И боюсь, нам скоро придется распрощаться… Извини.

— Я тебя не задержу. Мне хватит пятнадцати минут.


11


Но ушел Микаель не через пятнадцать минут, а только через час.

Остаток рабочего дня пошел псу под хвост. Вместо того чтобы заниматься неотложными делами, Томми крутил, вертел, прикидывал.

Был второй рабочий день января, на улице холодно. Выйдя после работы из конторы, Томми заметил, что поверх старого, грязного снега лежит слой нового.

Рождество он провел у дяди и тети в Тронхейме, как, впрочем, и в предыдущие четыре года, с тех пор как умер отец. Мать он почти не помнил. Она утонула, когда ему сравнялось три года, так что тетя и дядя были теперь его единственной родней. Своих детей они не имели и после смерти отца общались с ним довольно часто — поддерживали, но не наседали. Дядя Эрик и тетя Лисбет неизменно держались деликатно, дружелюбно и радушно. И за это он был им благодарен. Попытайся они играть при нем роль родителей, он бы, скорей всего, от них отдалился. Дядя Эрик — человек спокойный, молчаливый и рассудительный, тетя Лисбет — говорливая, энергичная и неугомонная, причем эти ее качества регулярно усиливались с каждым выпитым бокалом красного вина. Рождество встретили весело, расслабились, однако после недели с лишним, проведенной под одной крышей, он с облегчением вернулся в свою ословскую квартиру.

А теперь еще и это.

До дома Томми было всего пять минут ходьбы: он жил в центре Осло, в районе Пилестредет-Парк, на территории старого Национального госпиталя, теперь застроенной жилыми домами. Год назад он купил там, на Нурдалс-Брунс-гате, квартиру — новую, современную, двухкомнатную, с открытой кухней и небольшим балконом, который летом до семи вечера заливало солнце. До работы пять минут пешком, квартира в центре, сам по-прежнему холостяк — что может быть лучше?

Он до сих пор упивался чувством свободы, какое дала ему покупка квартиры, — сознанием, что квартира принадлежит ему и никто ее у него не отнимет (за исключением, конечно, банка, выдавшего ссуду почти на всю необходимую сумму — 1,8 миллиона).

Но как раз сейчас, шагая по тротуару, он не испытывал чувства свободы, в голове неотвязно крутились мысли о том, что рассказал Микаель.

— Весь последний год в Лиссабоне я только об этом проекте и думал, — сказал Микаель. — Прямо как одержимый. Чувствовал, что если когда-нибудь разбогатею, по-настоящему разбогатею, то непременно на чем-то вроде этого.

И вот что Микаель затем рассказал. Через финансовую компанию, на которую работал в Португалии, он установил тесный контакт с руководством фирмы под названием «Глобал кэпитал», занимающейся инкассо, то бишь взысканием просроченных долгов. Их головная контора находится как раз в Лиссабоне.

Пятью годами раньше «Глобал капитал» приобрела у одной компании, зарегистрированной в Гибралтаре, уникальный патент, на основе которого сумела выстроить серьезный инкассовый бизнес. Что это был за патент? Совершенно новый способ взыскания долгов — программное обеспечение и методика, которые принесли такие результаты, о каких другие аналогичные компании могли только мечтать. Если обычной фирме, как правило, удавалось взыскать 15 процентов всего портфеля неоплаченных долговых обязательств, то «Глобал кэпитал» со своей новой системой выбивала вдвое больше. Как минимум. В особых случаях показатель доходил до шестидесяти процентов.

— И что это за система? — спросил Томми.

— Прежде всего, база данных, которая объединяет информацию, содержащуюся во всех доступных официальных и частных регистрах. Эта база данных — сердце системы. Ее дополняют инструкции по разным примыкающим системам — от методики взыскания, поиска, создания колл-центров и до работы с документами. Ничего подобного в мире просто не существует. «Глобал кэпитал» обогнал конкурентов на годы!

— Это было начало, — продолжал Микаель. — «Глобал кэпитал» открыл дочерние компании в семи странах. — Он перечислил, отгибая пальцы: — Помимо Португалии она учредила филиалы и франшизные отделения в Испании, Нидерландах, Австрии, Польше, Греции и Таиланде. Таиланд стал первой неевропейской страной. Структура дочерних фирм различна, но управляются они все по своего рода франшизной концепции — по той самой запатентованной технологии.

К этому времени Томми несколько оживился. И по всей видимости, сам того не желая, подал бывшему однокашнику многовато известных и легко читаемых сигналов готового к сделке покупателя. Именно это вызвало у него раздражение.

Микаель убедил руководство «Глобал кэпитал», что именно ему, Микаелю Рамму, можно доверить организацию филиала в Скандинавии.

— Я спросил у своей жены-португалки, как насчет переехать на несколько лет в Осло, — сказал Микаель. — Она согласилась, при условии, что я стану меньше работать. — Микаель осклабился. — Сейчас она как раз занята переездом в новую квартиру на Фрогнервейен.

Томми тоже улыбнулся. Как дурак на ярмарке, подумалось ему потом.

— Ты вообще представляешь себе размах? — спросил Микаель — Может, слыхал, какой куш Ион Фредриксен и «Спетален» отхватили от «Актив кэпитал»? Знаешь, сколько миллионов они из них вытянули?

— Так мы о таком размахе говорим? — Томми готов был откусить себе язык за это «мы» в своем вопросе.

После подписания договора о франшизе головная контора в Португалии обязалась войти в дело с начальным капиталом в виде ответственного займа на миллион евро. Лиссабонская инвестиционная компания, где работал Микаель, тоже выразила желание участвовать, причем крупным паем. Норвежским партнерам также будет предложено стать акционерами.

— А что с лицензией? — спросил Томми.

— Ты слыхал о «Нурвик инкассо»?

Томми покачал головой.

— Я тоже, пока не прознал, что владелец собрался закрыть фирму и уйти на пенсию. За несколько сот тысяч я перекупил контракт на аренду помещения на Бюгдёй-алле, в старом доме, и лицензию, выданную господину Теллефу Нурвику на три года. А двух его сотрудников уволил.

— Так он тоже в деле?

— На бумаге. Теллеф скоро достигнет пенсионного возраста и мечтает проводить побольше времени на даче в Саннефьорде. Из фирмы его ничего путного не вышло: за много лет он доказал свою полную некомпетентность в этой области.

— И что же ты предлагаешь мне?

— Будешь заместителем директора.

— А жалованье?

— Пять сотен тысяч плюс акционерные опционы, бонусы и дополнительные льготы.

— И ответ тебе, значит, нужен завтра к восьми утра?

— Самое позднее, — ответил Микаель. — Иначе, считай, поезд ушел. — Он провел рукой по волосам. — Но есть еще одна мелочь.

Вот оно, подумал Томми.

— Ты помнишь Петтера? Петтера Невлунга?

Томми улыбнулся:

— Еще бы.

— Он работает в «ДЭ», фирме, занимающейся кредитными картами.

— Знаю, ведь он один из лучших моих друзей.

— «ДЭ» собирается выставить на продажу крупный пакет задолженностей. Потребительская муть. Петтер говорил, что… хорошо тебя знает. — Микаель приподнял брови.

— Верно, — кивнул Томми. — Так, значит, поэтому…

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Провожая Микаеля к выходу, Томми вдруг задал еще один вопрос:

— А кто владелец «Глобал кэпитал»? Кто главный акционер?

— Саудовский араб, — ответил Микаель.

— Шутишь!

— Шучу? Да он член королевской семьи! Зовут — принц Ясир.


12


— Вот так, — сказал Ариель Корим и обвел взглядом каждого из своих ближайших друзей: низкорослого Ахмеда справа, потом Джамаля, который сидел в середине, и наконец Хамди. Лица у всех троих были серьезные и сосредоточенные.

Находились они в комнате Ариеля, в студенческом общежитии Крингшо, что возле залива Согнсванн. Трое друзей сидели бок о бок на его узкой неубранной койке; Хамди по-турецки, остальные — положив руки на колени, сдвинув ноги, упираясь босыми ступнями в пол. Сам Ариель сидел лицом к ним, на единственном стуле в этой комнатушке.

— Аллах даст нам сил, — продолжал Ариель. — Скоро мы будем в Раю.

Джамаль присоединился к группе последним — около десяти месяцев назад — и единственный из них изучал математику. Полное его имя было Джамаль Байт, родился он в Алжире, но родители и брат жили сейчас в Каире, где отец преподавал математику и физику в одном из университетов. Ахмед, Хамди и Ариель, как и Джамаль, учились на факультете математики и естествознания, только на отделении молекулярной биологии и биохимии, и хорошо знали друг друга, а за последние три года стали практически неразлучны.

Ариель сел поудобнее и попытался изобразить ободряющую улыбку. Но это оказалось непросто, потому что внутри все сжалось: нервозность товарищей передалась и ему. Никогда раньше он не видел их такими — возбужденными, растерянными, до смерти напуганными. Неужели до них только сейчас дошло, насколько все серьезно? Только сейчас, когда он показал им плоские пакеты с взрывчаткой, которые надо было привязать к телу.

Ариель потер друг о друга потные ладони.

— С этими… поясами необходима предельная осторожность, — сказал он. — Касим говорил, что они могут оказаться слегка н-нестабильными. — Он прикусил губу. Нервы на пределе. Он даже начал заикаться. — Ну что, давайте при мерим еще р-разок?

Из троих на койке откликнулся только Хамди. Он высвободил из-под себя ноги и встал прямо на матрасе. А потом по обыкновению широко улыбнулся.

Увидев, что Хамди снова улыбается, Ариель облегченно вздохнул. Сейчас им позарез нужны его самообладание, энергия и общительность. Хамди никогда не давал себя в обиду, всегда говорил, что думал, открыто и смело. Никому слова не позволял сказать против мусульман или ислама. Из-за своей жесткой позиции несколько раз нарывался на драку, но никогда не отступал. И критиканам спуску не давал — возражал невзирая на лица, порой не стесняясь в выражениях.

Ариель улыбнулся ему. Ахмед кивнул и тоже попробовал улыбнуться, а вот Джамаль, казалось, вот-вот заплачет.

— Ну что? — Ариель встал, глядя на Джамаля и Ахмеда, которые по-прежнему без движения сидели на койке.

Хамди первым согласился с идеей надеть пояса. Ариель был уверен, что если кем-нибудь из них овладеют сомнения, то именно Хамди поможет им вернуться на путь истинный. Конечно, Ариелю хотелось самому быть таким, но среди них сильнее всех, безусловно, Хамди. Однако лидером их маленькой группы был он, Ариель Корим. И это не обсуждалось. По части руководства Хамди — открытый, иногда по-детски непосредственный — соперничать с ним не мог.

Хамди согнул ноги в коленях и спрыгнул на пол. Потом повернулся к ним:

— Ну, давайте.

Пояса с взрывчаткой они давно разобрали. Хранить эти штуки в одном месте слишком рискованно, так что каждый держал свой пояс у себя в комнате. Все четверо встали и вышли в коридор. Хамди и Ахмед скрылись за дверью, ведущей на лестницу: их комнаты находились этажом ниже. Ариель зашел к Джамалю, который жил по соседству, и помог ему надеть пояс.

Джамаль дрожал, от него остро пахло потом, когда они присоединили взрыватель и, наконец, осторожно натянули поверх стеганую куртку. Джамаль побледнел и замер, растопырив руки в стороны. Ариелю показалось, что он похож на малыша из детского сада, мимо которого он каждый день проходил по дороге в университет.

— Отлично, — бодро сказал Ариель. — Выглядит неплохо. Пойду гляну, как там остальные. Жди тут.

Джамаль дважды кивнул и остался в той же позе, вытянув руки в стороны. Неподвижный.

Через десять минут на всех четверых были пояса с взрывчаткой, спрятанные под куртками. Они снова собрались в комнате Ариеля.

— Ну как? — спросил Ариель и посмотрел на остальных.

Джамаль выглядел совсем больным, лицо блестело от пота.

— Так не пойдет, — отозвался Хамди, одернув полу куртки. — Джамалю надо бы научиться расслабляться. Эдак никому не захочется сесть с ним в один вагон метро.

— Лучше бы нам все это попросту нести, — сказал Ахмед, — типа в рюкзаках там или в сумках.

Он посмотрел на товарищей, маленький — почти на голову ниже любого из них.

— Ты же знаешь, это невозможно, — сказал Ариель, с досадой глядя на него. Хотя на самом деле чувствовал себя не раздраженным, а скорее мягким, как желе. — Четверо людей с рюкзаками могут вызвать подозрение. Касим сказал, так нельзя. Лучше всего выглядеть просто как арабы, одетые по-зимнему. — Он улыбнулся.

— Давайте потренируемся, — предложил Хамди. — Надо научиться ходить с этой амуницией как можно естественнее.

— Что ты имеешь в виду? — Джамаль испуганно уставился на Хамди.

Ариель боялся, что Джамаль не выдержит, прямо сейчас рухнет им под ноги, и быстро принял решение:

— Ладно, идемте на улицу.

Ариель подошел к двери, выглянул наружу, убедился, что там никого нет, махнул остальным, и все они друг за другом, гуськом, прошли мимо кухни и спустились по лестнице. Шагали осторожно, едва дыша, аккуратно ставя ноги и крепко держась за перила.

На последнем лестничном марше Ариель почувствовал, как по спине течет пот.

Внизу они кучкой стали у входа в жилой корпус. Вечер, темно. Дыхание вырывалось изо рта морозным паром.

Из общаги вышли другие студенты — две девчонки и парень. Они хихикали, но при виде четверки у двери замолкли, мимоходом серьезно посмотрели на них и двинулись дальше по асфальтовой дорожке, даже не оборачиваясь.

— О'кей. Все пока нормально? — спросил Ариель, взглянув на Джамаля. Тот был уже не такой бледный, но руки все еще растопыривал в стороны.

— Джамаль, постарайся расслабиться. — Ариель положил ладони ему на плечи и нажал. Джамаль нехотя опустил руки.

— Нельзя идти с расставленными руками, — прошептал Ариель. — Это выглядит странно.

Но едва Ариель отпустил его, как руки Джамаля снова, точно на пружине, метнулись вверх. Ариель вздохнул и взглядом попросил помощи у остальных.

— Не бойся, — сказал Хамди Джамалю со своей обычной широкой улыбкой. — Смотри!

Он отскочил в сторону и со всех ног помчался по заснеженной площадке, время от времени по-газельи подпрыгивая и размахивая руками.

— Смотри! — кричал он. — Смотри на меня, Джамаль!

Он во весь дух мчался дальше, прямо как спринтер, размахивая руками, словно мельничными крыльями. Снег вихрился у него за спиной.

Остальные трое замерли как вкопанные. Ариель единственный попытался выдавить улыбку.

И тут Хамди упал.

Они видели, как он поскользнулся и с размаху упал на спину.

Но ни один из них не увидел, как он коснулся тонкого слоя снега. Увидели они только огромный столб пламени, который будто вырвался из-под земли и взметнулся ввысь.

Крика никто не услышал. Грохот взрыва заглушил все звуки.


13


Когда Томми открыл дверь в контору, было без четырнадцати восемь.

Ночка выдалась бессонная. Первые несколько часов он просто лежал и ворочался, а потом, когда начал засыпать, сосед сверху решил переставить мебель. Во всяком случае, судя по звуку. Минимум полчаса он слушал, как по полу двигают тяжелые предметы, когда же все наконец утихло, сна не было ни в одном глазу. Часы показывали почти половину третьего, Томми встал, отлил и выпил стакан воды.

Позднее он, видимо, все-таки заснул, потому что, когда в половине седьмого зазвонил будильник, услышал он его словно из дальней дали. Но чувствовал себя так, будто спал лишь несколько минут.

И все из-за Микаеля Рамма.

Томми принял душ, съел два куска хлеба и запил их чашкой кофе, размышляя, не позвонить ли дяде Эрику. Но отбросил эту мысль: дядя Эрик работал ведущим инженером в подрядной фирме и понятия не имел о таких вещах. Затем он быстро оделся и помчался в контору.

Только войдя в лифт в здании налогового ведомства, он окончательно решил, как поступит.

Принес себе первую чашку кофе, уселся в кабинете. Посидел, барабаня пальцами по столу. Стрелка часов перевалила за восемь — срок ответа. Но он ничего не предпринял, только смотрел на стенные часы. Делами заняться не получалось, вместо этого он скроллил страницы новостных сайтов. Большинство на первом месте сообщало о парне, который в клочья разнес себя взрывчаткой в студенческом городке Крингшо. Пока неизвестно ни кто он, ни почему это сделал — то ли самоубийца, то ли взрыв случился по неосторожности.

Половина девятого.

Томми бросил взгляд на телефон. Мобильник лежал возле локтя, рядом с чашкой уже остывшего кофе. Он надеялся, что Микаель позвонит сам. В этом и заключался его нехитрый план: он не ответит вовремя, и тогда Микаель поймет, что заполучить его не так-то просто.

Это Микаель во мне заинтересован, пусть он и звонит, думал Томми, все больше хмуря брови и бесцельно просматривая новостные сайты с одними и теми же сообщениями.

Он опять глянул на телефон, затем на часы. Без двадцати девять.

Вдруг Микаель в самом деле, как и предупреждал, обратился к следующему претенденту?

Существует ли список претендентов или это всего лишь способ надавить на Томми? Блеф? Или он как раз сейчас делает предложение следующему?

— Ты идешь?

В комнату заглянул Арильд. Как и Томми, он был консультантом. Разница заключалась лишь в том, что Арильд на двадцать лет старше его.

— Куда?

— На совещание. Сейчас начнут, — сказал Арильд и исчез.

Еженедельное совещание. Еще одно. Минимум час, а то и два слушать, как каждый из сотрудников оправдывается, что ему не хватило времени завершить все порученные дела. Ценность информации не имела значения. Главное — оправдать низкие показатели истекшей недели. Шеф обычно говорил: «Вообще-то не мешало бы работать поинтенсивнее», после чего все расходились по местам.

Я это выдержу? — думал Томми. Ведь через двадцать лет я, с поредевшими волосами, растолстевший, вот как теперь Арильд, буду звать младшего коллегу на совещание?

Он снова посмотрел на телефон, собрал бумаги в папку, сунул ее под мышку. У двери подождал еще несколько секунд, не зазвонит ли телефон. Надеюсь, он блефовал, мелькнуло в голове.

А если нет — значит, я совершил огромную ошибку.

Он закрыл дверь и тяжелыми шагами направился на совещание.


14


Инспектор Службы безопасности полиции Сандра Пелоси нырнула под пластиковые ленты, которыми обнесли место происшествия в студенческом городке Крингшо, и села в свой автомобиль. Вставила ключ в замок зажигания, бросила взгляд в лобовое стекло.

Шеф, комиссар полиции Тур Скугволд, и ее коллега Фруде Танген стояли рядом с кем-то из следователей. Сандра завела машину, подождала еще. Отрегулировала кондиционер, поставила на плюс двадцать два. Но ее знобило не от зимнего холода, а от мысли, что всего через несколько часов в Осло мог случиться первый в истории города теракт. Во время обыска в общежитии нашли взрывчатку, которой обычно пользуются бомбисты-смертники и увеличенные схемы столичного метро.

Передняя дверца открылась, и на пассажирское сиденье тяжело плюхнулся Тур. Фруде сел сзади.

— Поехали. — Тур бросил на нее быстрый взгляд. — Предлагаю остановиться где-нибудь и перекусить.

Сандра тронула с места, выехала на дорогу. Вокруг по-прежнему толпились зеваки и журналисты, хотя смотреть было уже не на что. Над местом взрыва установили большую палатку.

— Куда поедем? Есть конкретные пожелания? — спросила она.

Они выбрали кафе-бар в Нюдалене, недалеко от офиса Службы безопасности. Утро, народу мало. Они сложили пальто на стулья у столика в углу, поодаль от единственного уже занятого, и пошли к стойке сделать заказ.

Сандра по обыкновению рассматривала Фруде. Никак не могла привыкнуть к почти женским чертам его лица. Из него вышел бы великолепный мим. Но вот поди ж ты, именно Фруде специализировался на международном терроризме.

Тур сел за столик последним. Он был из тех начальников, что занимали свою должность без малейшего смущения, шеф с большой буквы. От него всегда веяло бодростью и энергией, будто он только что вышел из душа, успев перед этим прекрасно выспаться.

Тур посмотрел на них — они уже сели за столик.

— Еще бы вот столько, и мы бы имели теракт в метро. — Он поднял руку, демонстрируя крохотный просвет между указательным и большим пальцами. — Сейчас бы в городе черт знает что творилось.

Сандра откусила кусочек круассана и тут же уронила на брюки каплю шоколадной начинки. Чертыхнувшись про себя, вытерла ее салфеткой, чувствуя, как запылали щеки. Что-что, а уж пятна на одежде сейчас совсем не ко времени. Если бы они хоть были знакомы как следует. Но их группу сформировали лишь несколько часов назад. Самой Сандре сообщили об этом только вчера вечером, в десять часов. По телефону.

Тур улыбнулся ей этакой отеческой улыбкой и подождал, пока она более-менее приведет себя в порядок.

— Давайте-ка вкратце суммируем, что мы имеем, — негромко сказал он. — Все четверо — иностранные студенты, мужского пола, около двадцати лет. Двое из Марокко, один из Ливии и один из Египта. Те трое, что остались в живых, задержаны. — Он пригубил двойной эспрессо. — Важнейшие улики, изъятые по горячим следам, это взрывчатка и детонаторы, самодельные, дешевые, но большой мощности. У каждого был пояс. Так что попади в метро хоть один из них… — Он сжал губы и покачал головой. — Кроме того, изъяты армейские ножи, несколько коробок ружейных патронов, подробные карты и схемы ословского метро, а также множество газетных вырезок и распечаток из Интернета, касающихся недавних терактов в Лондоне. Оружия, впрочем, не нашли. Компьютеры и ноутбуки переданы на экспертизу.

Дверь позади открылась, все трое обернулись: парочка, которая сидела за другим столиком, вышла из кафе.

— Я не уверен, что в их компьютерах что-нибудь найдется, — продолжил Тур. — Но будем надеяться, особенно на информацию о контактах. — Он перевел взгляд на Сандру. — На ближайшее время наша главная задача — выявить как можно больше нитей: людей, каналы связи и финансирования, а также, по возможности, другие террористические ячейки. Не может быть, чтобы эта четверка существовала в вакууме, но именно об их связях нам покуда ничего не известно.

Сандра поставила локти на столик, подперла ладонями подбородок:

— А что это за самодельная взрывчатка?

— Да простейшая формула, любой найдет ее в Интернете. Плюс начинка — гвозди и болты. Все перемешано и упаковано в плоский пакет, который легко обвязать вокруг тела.

— Простейшая формула?

— Да. Все ингредиенты есть в открытой продаже.

— Исламские фундаменталисты? — спросила Сандра.

Шеф пожал плечами:

— Когда их вечером схватили, они были отнюдь не похожи на воинов ислама. Но пропагандистские материалы, которые у них нашли, самого жесткого свойства. Масса религиозных брошюр и книг, а вдобавок видеозаписи, очевидно скачанные из Интернета. Съемки бомбистов-смертников и прочее, вроде отрезания голов заложникам под вой молитв и арабскую музыку. Дикое скотство.

— Они заговорили? — спросила Сандра.

— Пока нет, но заговорят, сопляки же совсем. — Тур улыбнулся. — Один точно расколется. — Он перевел взгляд на Фруде, дожевывавшего свой багет. — А ты что скажешь? Очень ты сегодня тихий.

Сандра напряглась, чтобы не разглядывать Фруде слишком долго и пристально.

Фруде дожевал, вытер рот салфеткой. Говорил он медленно, четко:

— Есть ряд признаков, характерных для всех исламских террористов, которые оказались на Западе. Об этом свидетельствуют многие исследования. — Он сложил салфетку пополам и бросил на тарелку. — Во-первых, практически все они выходцы из среднего класса и выше. Но связей с семьей на родине не поддерживают. Разрыв может быть и временным, и постоянным.

— Ты что, решил нам целую лекцию прочитать? — улыбнулся Тур.

— Это интересно, — сказала Сандра. — Продолжай.

Фруде переключил внимание на Сандру:

— Обосновавшись в том или ином месте, они создают прочное и тесное сообщество единомышленников. Зачастую такие группы можно назвать «кружками». Исследования, посвященные арестованным в разных странах исламским террористам, выявили, что подавляющее большинство из них составляют студенты-технари — с математических или естественных факультетов, но философов и других гуманитариев почти нет. Вероятно, причина в том, что именно технари предпочитают однозначные и четкие решения. К тому же эти ребята слабо адаптируются к новому обществу, в каком оказались. Учатся они чаще всего плохо, судя по оценкам, а потому почти наверняка становятся безработными или работают от случая к случаю. Иными словами, это люди социально неблагополучные, аутсайдеры. И еще одно: просто удивительно, насколько часто в рамках одной террористической ячейки обнаруживаются родственные связи.

— Значит, — сказала Сандра, — надо выяснить, есть ли у этих четверых родня в других городах Норвегии.

Тур нетерпеливо поерзал на стуле, будто его раздражало, что он перестал быть в центре внимания.

— Да, конечно, но есть и другие интересные особенности.

Сандра поймала себя на том, что слишком уж задержала взгляд на лице Фруде, и немедля опустила глаза.

— Такие маленькие террористические ячейки имеют, как правило, две линии внешних контактов. Первый, — Фруде поднял вверх длинный указательный палец, — обычно называют хуб. Нередко это человек социально благополучный, общительный, осуществляющий функции неформального связного между лидером первой ячейки и членами других групп, если, конечно, таковые есть. Об этой структуре мы пока знаем мало. Прямые контакты между ячейками отмечаются редко. Кроме того, хуб часто работает как связной с тренировочным центром. Фактически можно не сомневаться, что хотя бы один из этих четверых прошел подготовку в тренировочном центре — в Пакистане, Афганистане, Ираке, Судане или в других странах. Что касается известных нам терактов, то среди их исполнителей всегда хотя бы один обучался в том или ином тренировочном лагере — вроде аль-каидовских. Второе. — В воздух взмыл средний палец. — У них должен быть контакт с мечетью. Здесь, в Осло. Религиозная составляющая в такой группе очень важна. Ее члены наверняка прошли через серьезную промывку мозгов, иначе не смогли бы стать смертниками. И еще: мы вполне можем рассчитывать, что наш хуб обнаружится как раз недалеко от этой мечети.

Сандра повернулась к Туру:

— А агентов мы внедрить не пробовали?

Ответил опять Фруде. Он словно получил откуда-то заряд энергии. Может, у него низкий сахар крови, подумала она. Потому и требовалось перекусить, чтобы включиться в работу.

— Мы постоянно ищем отступников, тех, кто изменил свои взгляды, отказался от терроризма, но по-прежнему остается пленником этой сети. И если нам удастся найти таких людей, это будет грандиозная удача.

Сандра положила локти на стол, сплела ладони и подалась вперед:

— Значит, наша задача — нащупать эти нити?

Она увидела, что Тур пялится на ее грудь, правда, он тотчас поднял взгляд и с улыбкой ответил:

— Совершенно верно. Хотя это займет много времени. Глядишь, до пенсии провозимся.

— Ну и что? — Сандра откинулась назад.

— Надеюсь, твоя семья не станет возражать — рабочие дни у нас будут долгие.

— До сих пор никто не жаловался, что я поздно ложусь.

Тур фыркнул:

— О'кей. Не буду мучить тебя расспросами о личной жизни.

Сандра удивленно уставилась на него. Какого черта? — подумала она. Он что, заигрывать со мной решил?


15


— Томми? Это я.

С плеч будто свалился свинцовый груз. Томми прижал к уху мобильник и поднялся с дивана.

— Привет, — сказал он без всякого выражения, хотя вообще-то ему хотелось кричать от радости.

— Как ты?

— Довольно busy.


 А ты?

— Busy как черт.

— Да?

— Что, не подошло?

— Ты о своем предложении?

— Ну да.

— Даже и не знаю. Мне и там, где я сейчас, совсем неплохо. — Он сел на новый диван модного оттенка offwhite,


 который купил на распродаже в магазине «Шейдар» за семь тысяч крон. Никогда еще у него не было такой дорогой мебели. Рука, сжимавшая телефон, вспотела. Как долго он сможет тянуть? А вдруг Микаель скажет «ну, нет так нет» и положит трубку? Где она — точка невозвращения?

— Ты где?

— В кафе, в центре. Не знаю, как это место называется. У меня тут только что была встреча. Слушай, а ты не хочешь приехать? Выпьем пивка!

Томми бросил взгляд на часы. Половина десятого вечера.

— О'кей. Узнай, как называется кафе.

Томми услышал, как Микаель обратился к кому-то, а потом сказал в трубку:

— «Дядя Дональд». На Университетсгате.

— Буду через двадцать минут.

К полуночи контракт был готов, условия записаны от руки и скреплены подписями обеих сторон на листе бумаги, который им принес официант. Приступить к работе нужно прямо завтра. Срок увольнения с предыдущего места работы составлял три месяца, но эту проблему Томми предстояло решить самому. В худшем случае придется в ближайшие три месяца работать вдвое больше. В лучшем — если удастся договориться в налоговом ведомстве — его рассчитают раньше.

Томми начнет как партнер. Формально его должность называлась «заместитель исполнительного директора». Оклад составлял теперь 550 000 — на сто с лишним тысяч больше, чем он имел сейчас. А в ближайшие дни они окончательно утрясут детали касательно бонусов и опционов.

Когда они подписывали предварительный вариант договора, в голове у Томми слегка шумело: выпитые три пол-литра тоже делали свое дело. Он разглядывал самодовольное лицо Микаеля. Тот выглядел так же шикарно, как и вчера, — жемчужно-белые зубы контрастировали с загорелым лицом и черными волосами.

Вот только что Томми совершил самый импульсивный поступок в своей жизни. Еще пять минут назад банковская ссуда на 1,8 миллиона, взятая на покупку квартиры, была самым безумным его шагом. А отныне выплата взносов и процентов в погашение ссуды зависела от улыбающегося денди, что сидел по другую сторону стола. От того, сдержит ли он свое обещание.

Но иной раз надо рискнуть. Будь жив отец, он бы наверняка посоветовал Томми подписать предварительное соглашение. Отец куда меньше опасался риска, чем сам Томми. Неизменно лез в рискованные предприятия, будь то вложение собственного капитала в спекулятивные сделки с недвижимостью или защита клиентов, от которых отказались другие адвокаты. Потому-то, кстати, никакого наследства после него не осталось — все ушло на покрытие долгов. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского. Это он от отца усвоил.

— Вид у тебя как у влюбленного подростка, — хохотнул Микаель.

Подколол.

— Много кредитов выплачиваешь? — спросил Микаель.

— В общей сложности… за квартиру, за учебу… примерно два с половиной миллиона.

Микаель допил остатки пива и со стуком поставил стакан на стол.

— Чепуха. Через пару лет все выплатишь. Если захочешь.

Микаель обернулся и сделал знак проходившему мимо официанту. Томми покачал головой.

— Я только не понимаю, как араб может владеть компанией, занимающейся взысканием долгов. Не думал, что мусульманам такое разрешено.

— Он живет в Джидде, — ответил Микаель. — Далеко от всего этого. Единственное, что его интересует в нашей деятельности, это собственный его доход. Он вряд ли себе представляет, чем занята «Глобал кэпитал».

— А ты там был?

— В Джидде? — Микаель улыбнулся.

— Там же опасно, разве нет? Террористы убивали иностранцев…

— Ты слишком нервничаешь, Томми. Не верь всему, что слышишь. — Он поднял стакан, засмеялся: — Черт возьми, Томми, ты даже не представляешь, на что подписался.


16


В 23.05 в ословском аэропорту Гардермуэн приземлился норвежский самолет, следующий рейсом из Лондона. Проехав по рулежной дорожке, он мягко затормозил у «рукава». Первыми из самолета заспешили деловые мужчины в строгих костюмах, с кейсами в руках, устремились на эскалатор и в длинные коридоры, которые вели в зал прилета. Они мчались с такой скоростью, будто торопились как можно скорее убраться отсюда.

Самым последним пассажиром, который встал с предпоследнего ряда и двинулся по проходу между пустыми креслами, был Саид.

Саидаль-Харби, или Халед Шакур — такое имя стояло теперь у него в паспорте, — держал перед собой небольшую кожаную сумку. Он был в темном костюме, рубашке и галстуке. Густые длинные черные волосы зачесаны назад. Очки в оправе из белого металла, с прозрачными линзами опять-таки помогли ему изменить свой облик. На среднем пальце правой руки — перстень с зеленым камнем, а на запястье левой — спортивные часы «Тиссо», настоящие, купленные за несколько сотен долларов. Портили его только заметный шрам через всю левую половину лица и кривой, деформированный нос. Кожа на лице задубела и потемнела после многих месяцев, проведенных на палящем солнце. Но больше всего отличало его от прежнего Саида то, что весил он теперь килограммов на тридцать меньше, чем полгода назад. В прошлой жизни он, как и большинство саудовских арабов, был толстоват и весил почти сто килограммов при росте метр восемьдесят четыре. Теперь же весил меньше семидесяти.

В лагере на границе между Афганистаном и Пакистаном он пробыл недолго — гораздо меньше, чем планировалось. Пошли слухи, что агенты национальной гвардии вот-вот выследят его. В соседние деревни приезжали какие-то люди, осторожно расспрашивали о нем местных жителей. Как узнал Саид, принц Ясир выжил, но до конца своих дней останется прикован к инвалидному креслу. Он обещал миллион долларов тому, кто доставит Саида в Саудовскую Аравию или любую дружественную ей страну. О своей семье Саид выяснил только, что их лишили права выезда за рубеж, а отца и вовсе арестовали.

В таких обстоятельствах возникла необходимость срочно вывезти Саида за границу. Лучше всего в страну, которая ни в коем случае не выдаст его Саудовской Аравии.

Срыв акции в Осло открыл новую возможность. Там требовались люди.

Через два дня ему вручили новый паспорт и самолетом отправили из Пакистана в Норвегию.

*


Саид коротко и сдержанно кивнул стюардессе, которая внимательно посмотрела на него, когда он проходил мимо кабины пилотов. Широким шагом он двинулся дальше, поднялся по эскалатору, немного постоял, очутившись в почти пустом коридоре, отделанном светлыми деревянными панелями. Увидел, в каком направлении идут остальные пассажиры, и последовал за ними.

Вот и паспортный контроль. Две очереди. Саид остановился, огляделся по сторонам. Его бросило в жар. Но он знал, что британский паспорт, лежавший во внутреннем кармане, изготовлен профессионально.

Он глубоко вздохнул, встал в ту очередь, что подлиннее, с непривычки долго рылся во внутреннем кармане пиджака и достал паспорт. Открыл, посмотрел на фотографию Халеда Шакура, сделанную несколько дней назад в Пешаваре. Очки, волосы, загрубевшее осунувшееся лицо, кривой нос делали его совершенно неузнаваемым. Мать с отцом и те вряд ли узнали бы его.

Очередь остановилась. Он осторожно глянул вперед и увидел молодую пару — видимо, тоже арабы, прилетевшие одним рейсом с ним. Они громко спорили через стекло с женщиной в форме. Саид присмотрелся к ней. Полицейская? Спустя несколько секунд появился еще один сотрудник в форме и увел арабскую пару. Они исчезли за какой-то дверью, которая тотчас захлопнулась.

Ладони взмокли. Рубашка прилипла к телу. Он старался дышать ровно. Наконец последний из стоявших впереди исчез в зале прилета. Соседняя очередь тоже рассосалась. Он остался один. Открыл паспорт и просунул в окошко, где сидела блондинка в голубой рубашке с нашивкой «Полиция». Она бросила на него быстрый взгляд и взяла паспорт.

— Мистер Шакур?

Он в замешательстве уставился на нее.

— Халед Шакур? That's your name, Sir?


Прежде чем он ответил, прошла секунда, долгая, как вечность.

— Yes, — сказал он и два раза быстро кивнул. — Yes, that's mу name.


— Какова цель вашего визита?

— Я приехал к сестре. — На лбу выступил пот. — В гости.

— Можно взглянуть на обратный билет?

— Да, конечно. — Его, разумеется, снабдили обратным билетом, по которому он якобы должен через три месяца вернуться в Лондон. Он порылся во внутреннем кармане, нашел билет и просунул в окошко.

— Сколько у вас собой денег? — спросила полицейская, изучая билет.

Саид достал бумажник.

— Около двух тысяч евро, — ответил он и открыл бумажник так, чтобы она увидела пачку купюр.

Полицейская вернула ему билет:

— Мне необходимо знать имя и адрес вашей сестры.

— Разумеется.

Саид мысленно поблагодарил тех, кто ему помогал. Они все учли. В аэропорту его должна встретить женщина, арабка, с разрешением на постоянное пребывание в стране. Она в течение долгого времени ходатайствовала о воссоединении с братом. Братом выбрали его.

Из другого внутреннего кармана Саид вытащил бумажку, на которой от руки были записаны имя и адрес, и подал женщине в окошке. Она быстро взглянула на листок и тут же с милой улыбкой вернула ему:

— Have a nice stay.


Закрыв окошко, она повернулась на крутящемся стуле и вышла из будки.

Саид удивленно огляделся вокруг. Он был один — ни служащих, ни охраны. Дурацкое ощущение — один на паспортном контроле, в совершенно чужой стране.

Живет ли здесь хоть кто-нибудь?


17


Пройдя таможенный контроль, Саид сразу увидел женщину, которая встречала его. Она стояла у колонны, недалеко от выхода, держа в руках, как и договаривались, букет желтых тюльпанов. Одета в широкие белые льняные брюки и красную блузку с кружевным воротником. Через руку перекинуто пальто. Длинные черные волосы распущены по плечам.

С вопросительным выражением на лице Саид направился к ней. Заметив его, она нерешительно улыбнулась, подняла букет, как бы приветствуя его, и шагнула навстречу.

— Шира? — спросил Саид.

— Халед, — тихо произнесла она, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

Саид шагнул вперед, обнял ее и расцеловал в обе щеки. Возможно, полиция или кто-нибудь из иммиграционного управления следят за ними, чтобы затем доложить об увиденном. Пусть думают, что это встреча брата и сестры, которые долго не виделись, встреча сердечная и теплая.

Она протянула ему букет и улыбнулась, меж тем как глаза внимательно изучали его лицо.

Саид взял букет, буркнул «спасибо» и огляделся. Все вокруг незнакомое, новое. Не только запахи, но и свет — казалось, он тут ярче и прозрачнее.

— Сложностей не возникло?

Он посмотрел на нее — классическая красавица. Безупречно чистая кожа, полные красные губы. Она с интересом взглянула на него.

— Да нет. Никаких.

— Тогда предлагаю более не задерживаться, — сказала она. — Идите за мной, мы поедем на электричке.

Он пошел за ней, с кожаной сумкой в одной руке и чемоданом в другой. По дороге она купила билеты для них обоих в каком-то окошке.

Через десять минут они уже сидели в вагоне, плечом к плечу. Иногда переговаривались, но тихо, почти шепотом.

Саида не оставляло ощущение, будто все это происходит не с ним. Вагон, где они сидели, был новый и современный. Люди вокруг беседовали вполголоса, за исключением какого-то толстяка, который громким дребезжащим голосом говорил в телефонную трубку, глядя по сторонам пустым взглядом. Снаружи заснеженное темное безлюдье. А когда они в ожидании поезда стояли на перроне, он почувствовал, насколько здесь холодно. Жутко холодно.

— Ну и как тут? — шепотом спросил он.

— Холодно, — улыбнулась она, — слишком холодно.

— А Осло?

— Маленький город. Чистый, прямо стерильный.

Он кивал и разглядывал пассажиров вокруг.

— Мы будем жить… вместе?

— Да. Таков план. Вы будете жить в моей квартире.

Оба надолго замолчали.

Поезд сделал первую остановку. Толстяк с мобильником вышел. Поезд тронулся, въехал в туннель.

— Мне важно как можно быстрее разобраться, что тут к чему, — произнес Саид. — На первых порах вы будете моим учителем.

— Да, я понимаю. Но должна вам сказать вот что…

— Да?

— Вам придется соблюдать мои правила.

Саид вопросительно посмотрел на нее.

— Мы будем жить под одной крышей, и я хочу, чтобы с самого начала все было ясно. Я не собираюсь быть вашей служанкой.

Саид не ответил. Следил за огоньками, мелькавшими за окном на стене туннеля.

На следующей остановке они вышли. Как и многие другие. Следом за Широй Саид шагнул на перрон, где было страшно холодно, и они направились дальше, к стоянке такси.

Немного погодя оба уже сидели на заднем сиденье почти нового «мерседеса». Таксист был темнокожий. Индиец, предположил Саид, но вслух ничего не сказал. Шира наклонилась вперед, назвала адрес, протянула свою кредитку.

Было уже за полночь, и на слякотных улицах, по которым они проезжали, машины попадались редко. Но свет горел повсюду. Все улочки залиты светом. Через несколько минут они очутились на сложной развязке. Мимо проехал полицейский автомобиль, с синей мигалкой на крыше, но без сирены. Клаксон тут вообще не использовали. Здешние шоферы водят спокойно и осмотрительно, прямо как в Арканзасе, подумал Саид. На одном из зданий он увидел табло, которое показывало температуру: минус 12 градусов. Почти сразу после этого таксист свернул налево и направился к темным жилым домам. У первого же машина остановилась. На улице ни души. Свет горел лишь в нескольких окнах. Остальные зияли пустотой, мраком и холодом.

Шира наклонилась к нему.

— Площадь Карл-Бернер-плас, — прошептала она. Первые слова с тех пор, как они сошли с поезда. — Это место называется Карл-Бернер-плас.

Саид медленно кивнул, глянул в окно и вздрогнул. Как он сумеет выжить тут — в этом сером, безлюдном, ледяном месте?

Шира расплатилась, и они вышли из машины.

Таксист вытащил из багажника чемодан и сумку, передал Саиду, после чего сел за руль и уехал.

Следом за Широй Саид вошел в подъезд, где было полно велосипедов и детских колясок. Пока ждали лифта, Саид дрожал от холода.

Шаги гулко звучали в пустом и тихом подъезде, когда лифт остановился и они вышли из кабинки. Шира отперла дверь, впустила Саида в квартиру.

Саид остановился, огляделся по сторонам. Маленькая прихожая. Слева ряд крючков, где друг на дружке висели куртки и пальто, внизу подставка для обуви.

Шира захлопнула дверь, и в прихожей сразу стало тесно.

— Проходите, — сказала Шира.

Но Саид все стоял, недоуменно глядя на нее. Потом неловким жестом показал на подставку для обуви, на детские сапожки.

— У вас есть дети?

— Да. Вам разве не сказали?

Саид покачал головой.

— У меня дочь. — Она внимательно всмотрелась в его лицо. — Где вы так поранились?

Он не ответил и с досадой отвернулся.

Они прошли дальше. Слева — ванная и кухня. Справа — две спальни. Прямо — гостиная. Он вошел и остановился посреди комнаты, так и не выпуская из рук букета, сумки и чемодана.

Гостиная обставлена скупо и просто: зеленый диван и два кресла с такой же обивкой, возле обшарпанного овального столика. На столешнице заметны пятна от красной и черной туши. В другом углу стояли обеденный стол с четырьмя стульями и телевизор. Стены оклеены серо-коричневыми обоями в цветочек. В углу валялась кукла и детали детского конструктора.

В гостиную вошла Шира. Саид отдал ей тюльпаны, она снова вышла, а вскоре вернулась и поставила цветы в вазе на стол.

— Давайте я покажу вам вашу комнату, — сказала она.

Вслед за ней он прошел в первую дверь налево. В маленькой комнатке с голубыми крашеными стенами стояли простая кровать, жесткий стул и шкаф. Кровать была заправлена. Он положил на покрывало чемодан и сумку.

— Ванная напротив, в коридоре. Так что, если хотите привести себя в порядок, сейчас самое время. А я пока приготовлю поесть.

Саид снял очки, потер лицо ладонями.

— Ребенок… — сказал он. — Где ребенок?

— Ее зовут Тахмина. Она сейчас этажом ниже, у соседей.

— У каких соседей?

— Семья из Ирана. Мы иногда просим друг друга посидеть с детьми. Тахмина часто там бывает. Сейчас уже поздно, она там и переночует.

— Она ваша дочь?

— Естественно. Конечно, моя.

Саид вздохнул, сел на стул.

— Сколько ей лет?

— Тахмине недавно исполнилось четыре. Она не будет вас беспокоить. Пойду займусь ужином.

Саид распаковал чемодан. Немногочисленную одежду повесил в шкаф, взял несессер и пошел в ванную. Дважды проверил, заперлась ли дверь, разделся и забрался в ванну. Принял душ, нашел в шкафчике чистое полотенце, оделся и вышел. Все это время он чувствовал, как в нем закипает раздражение.

Его не предупредили, что у Ширы есть ребенок.

— Вы идете? — Шира внезапно появилась в дверном проеме. Волосы она убрала под платок. — Если хотите есть, то все готово.

Он почуял влажное тепло и крепкий запах карри.

— Нет. Я не хочу.

— Устали, наверно. Хотите спать?

— Нам важно жить так, как живут обычные родственники, — произнес он.

Она кивнула.

— Вы выучили язык?

— Норвежский? Да.

— Мне тоже надо это сделать.

По губам Ширы скользнула легкая улыбка.

— Вы хотите выучить норвежский?

— Да.

— Но тут большинство хорошо владеет английским.

Саид покачал головой.

— Язык знать нужно. Вы мне поможете.

— Ну что ж. — Она подняла брови.

Он с любопытством взглянул на нее.

— Что вам известно?

— О чем?

— О том, кто я… откуда. О людях, с которыми я должен встретиться.

— Знаю я мало, — ответила она, отвернувшись. — Пойду поем и, пожалуй, лягу. Увидимся завтра рано утром.


18


— Это и есть главный офис «Глобал кэпитал»? — Томми вошел в контору на Бюгдёй-алле и огляделся.

На нем были потрепанные джинсы и футболка общества «SOS Rasisme» с надписью «Говнюк мне не товарищ» на большой желтой ладони.

Микаель, нагнувшись, рылся в картонной коробке. Медленно выпрямился и плюхнулся в офисное кресло. Одет он был точно так же, как и в прошлые разы: костюм, галстук, черные ботинки. Волосы упали ему на лоб.

— Они тебя отпустили?

Одно окно было приоткрыто, и из-за уличного шума говорить приходилось повысив голос.

— Все прошло отлично. Шеф сказал, что отпустит меня, как только я покончу с кой-какими делами, которые давно лежат на столе, а остальные передам коллеге. Думаю, за неделю управлюсь.

Микаель потер руки:

— Так это ж здорово, правда?

Томми оглядел бывшую контору «Нурвик инкассо». Здание старое, построено лет сто назад. Лепные потолки. В коридоре старинная кафельная печь, а над головой люстра с подвесками. Пол затянут потертым ковром. В тесной конторе, которую наверняка займет Микаель, места хватало только на одного. На большом — почти от стены до стены — поцарапанном столе штабелем громоздились монитор с плоским экраном, системный блок и клавиатура с болтающимся шнуром.

— Тут будет твой кабинет? — спросил Томми.

— Да, раньше он принадлежал Теллефу. А сейчас покажу тебе твой. — Он смерил Томми взглядом и сморщил нос. — Ты чего так вырядился?

— Я думал, будем перестановку делать, грузить-таскать…

— А-а, ну да. — Микаель встал. — Давай за мной.

Он проскочил мимо Томми в коридор и скрылся за дверью чуть поодаль. Томми последовал за ним.

— Вот. Будешь сидеть здесь.

Этот кабинет был еще меньше. Письменный стол тоже поменьше, другой сюда бы не влез. Кроме того, тут имелись кресло и деревянная полка, выкрашенная черной краской. Она стояла у стены, как раз за дверью. Томми подошел к окну, попытался приоткрыть его.

— Заклинило намертво.

— Я скажу управляющему, — отозвался Микаель. — Ну как, Томми? Приживешься?

Томми присел на край стола.

— А компьютеры, телефоны…

— Этим мы сейчас и займемся.

— Сами?

— А ты как думал?

— Разве у «Нурвик инкассо» ничего не было?

— Я все выбросил. Жуткое старье.

— А соседи есть на этаже? — Томми кивнул на дверь. — В других офисах?

— Нет. Все наше. Мне удалось слегка расширить наши угодья. — Он широко улыбнулся. — Скоро у нас тут будет семь-восемь сотрудников.

— Уж больно быстро, на мой взгляд, — сказал дядя Эрик, когда на следующий день после подписания контракта Томми позвонил ему и сообщил новость.

— Я должен был действовать быстро, — ответил Томми, — иначе упустил бы возможность.

— Ты хорошо знаешь этого Микаеля? — спросил дядя.

— Ну, не слишком.

— Что это значит?

— Только то, что я сказал, — ответил Томми, слегка раздраженно.

— Не мешало бы навести справки о нем, прежде чем соглашаться. Такие решения с кондачка не принимают. Тебя что, торопили?

— Да, именно торопили. Так что выбора не было. Или я соглашаюсь сразу, или нет, — ответил Томми.

— Как правило, обо всем можно договориться.

— Не в этом случае. — Томми заметил, что вроде как оправдывается. Насколько он помнил, дядя Эрик впервые вступил с ним в серьезный спор. И ему это не нравилось.

— Н-да. Ну что ж, нам остается только поздравить тебя и пожелать удачи, Томми. Будем держать за тебя кулаки. Лисбет передает тебе большой привет.

Разговор закончился. Но от него осталось болезненное ощущение, которое покинуло Томми лишь через несколько часов.

*


Следующие дни промелькнули незаметно. По утрам Томми завершал дела на старой работе, в налоговом ведомстве. А с обеда и до самого вечера сидел в офисе на Бюгдёй-алле. До постели он редко добирался раньше полуночи.

На первых порах случались мелкие стычки и недоразумения, но в целом они с Микаелем вполне сработались. Вернее, Томми просто привык. Микаэль большой зазнайка, и запросы у него огромные, об этом Томми знал заранее. Он быстро смекнул, что лучше всего подстроиться под это обстоятельство, и потому стал советоваться с Микаелем по всем вопросам, крупным и мелким. Что касается закупок — начиная с мелочей вроде канцтоваров и горшков с цветами и кончая более важными вещами, вроде заказа на оформление визитных карточек и дверных табличек, покупки телефонов, компьютеров и программного обеспечения, — Микаель принимал решения единолично. Он же занимался бухгалтерским обслуживанием, аудиторами и процедурой регистрации. Томми досталось возиться с типографскими заказами на бланки и конверты с логотипом.

Одно Томми не нравилось и во многом стало причиной первоначальных трений, а именно: закупки Микаель предложил ему сделать на собственные, кровные сбережения. Правда, клялся и божился, что все расходы будут компенсированы, как только головная контора переведет деньги из Лиссабона.

У Томми на счете было пятьдесят тысяч крон, но эти деньги он считал своим резервом. Вдобавок собирался кое-что потратить на собственные нужды: купить новую одежду (двумя костюмами, что у него были, явно не обойтись), заменить холодильник в квартире, который дышал на ладан, да и посудомоечную машину приобрести, а главное — обзавестись нормальным автомобилем вместо нынешней развалюхи.

В результате к концу первой же недели у него на счете осталось меньше четырех тысяч.

Мысль о дядиных сомнениях не давала ему покоя. Может, он и вправду зря поторопился, не стоило вот так бездумно хвататься за эту возможность.


19


Саид вздрогнул и открыл глаза. И снова услышал звук, который его разбудил. Детский плач — тихое хныканье Тахмины. Пока что он так и не привык к звукам, связанным с маленькими детьми. Все это было ему совершенно чуждо.

На улице по-прежнему кромешная тьма. Он отбросил слишком толстое и тяжелое одеяло, спустил ноги на пол и потянулся за часами, которые лежали на белом ночном столике. Четверть восьмого. За дверью послышались легкие быстрые шаги. И неразборчивый шепот Ширы. Тахмина ныть перестала.

Саид сидел, положив руки на голые ляжки. Прислушивался к звукам за дверью: открыли и закрыли кран, быстрые решительные шаги Ширы, торопливый топоток босой Тахмины, шепот. Потом по полу двинули стул, звякануло стекло, то ли открылась, то ли закрылась дверь. Он учуял слабый запах кофе и мыла.

Закрыв лицо руками, Саид увидел Нуру. Она лежала на белой простыне. Будто спала. На лбу и скулах — кровавые потеки. Один глаз слипся от засохшей крови.

Ослабит ли ненависть когда-нибудь свою хватку? Или каждый раз будет возвращаться, вот как сейчас? Почему Бог позволил ненависти гореть так сильно, так ярко, не затухая?

Он вдруг встал, натянул брюки и футболку, комом валявшиеся на полу, и вышел из спальни.

На него уставились две пары глаз. Шира, сидя на корточках, одевала Тахмину.

— Мамин братик, — сказала Тахмина по-арабски, серьезно глядя на него.

Саид замер. Кивнул. Впервые за всю неделю девочка обратилась прямо к нему. До сих пор она только смотрела на него, а когда он пытался заговорить, испуганно отворачивалась. Поэтому он перестал обращать на нее внимание, оставил в покое.

Тахмина по-прежнему смотрела на него:

— Ты поранился?

Саид поднял руку к лицу.

— Да. — Ему стало не по себе от внезапного внимания девочки и ее пристального взгляда.

Шира продолжала одевать дочку.

— Болит? — спросила Тахмина.

— Нет, не болит, — ответил он.

— Ты у нас долго будешь жить?

— Некоторое время поживу.

— Хочешь посмотреть мои игрушки? — тихонько спросила она.

Он покачал головой:

— Тебе пора идти.

Шира застегнула молнию на красном комбинезоне, помогла надеть шапочку, а девочка не сводила серьезных глаз с Саида. На спине у нее был красный ранец.

Саид ушел в ванную.

Немного погодя хлопнула входная дверь, и он остался в квартире один.

Когда через сорок минут Шира вернулась, Саид сидел за кухонным столом и жевал булочку. Рядом с тарелкой стояла наполовину полная кружка кофе.

— Ты сегодня не работаешь? — спросил он.

— Мне к девяти.

Шира села напротив него, облокотилась на стол. Между бровей у нее залегли две глубокие складки, которых он раньше не замечал.

— Раз ты будешь жить тут с нами, — начала она, — я хочу кое-что тебе объяснить.

Саид скептически взглянул на нее и отложил недоеденную булочку.

— Во-первых, Тахмина тебя боится. Дальше так не пойдет.

— У нее нет никаких причин меня бояться.

— Да? — Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди. — Конечно, твое лицо пугает ее, Халед, и ничего тут не поделаешь. Выглядит оно не слишком красиво. Но к этому она наверняка постепенно привыкнет. Проблема в том, что ты, по сути, почти не разговариваешь с ней, не здороваешься, ничем не показываешь, что она хоть что-то для тебя значит. Она тебя боится. Понимаешь? Нельзя, чтобы девочка боялась человека, который живет с нею под одной крышей.

— Нет, я не понимаю! — Что знают эти двое о том, каково жить с человеком, которого боишься, подумалось ему. Он мог бы рассказать им о Нуре, о том, как она пять бесконечно долгих лет жила в постоянном страхе, пока ее не убили. — Я ничего Тахмине не сделал. У нее нет никаких причин меня бояться. — Он выдержал пристальный взгляд Ширы. — Что же до моей внешности… тут я ничего не могу поделать.

— Как ты получил этот шрам?

Он медленно встал. Ножки стула царапнули по линолеуму.

— Сядь, Халед. Мы же разговариваем.

— Ты забыла, что такое уважение? — Саид приподнял брови. — Как ты со мной разговариваешь?

— Халед, сядь. Ты живешь в моем доме. И я должна кое-что выяснить.

Саид не слушал.

— Что ты за женщина, Шира? Чадры не носишь, и я ни разу не видел, чтобы ты молилась. Время первого намаза — пять утра. Что ты делаешь в это время? Спишь?

— Да. Сплю. Но тебя слышу.

Он покачал головой.

В ее глазах мелькнула тень сомнения.

— Я догадываюсь, откуда ты приехал, но это все равно. Здесь, в моем доме, действуют мои правила, и тебе придется их соблюдать.

— Не указывай мне, что делать, — тихо сказал он. — Никаких правил, ничего вообще. Через несколько минут придет связной. — Он посмотрел на нее с презрением и добавил: — Я буду в гостиной. А ты прибери тут.


20


Марван Ханжур оказался человеком маленького роста, хилого телосложения и неопределенного возраста. Короткие седые волосы и борода как будто бы указывали на немалые годы, однако на лице не было ни единой морщинки. Наверно, от отсутствия мимики, подумал Саид. Когда они здоровались, в лице Марвана Ханжура ничего не дрогнуло, только веки приподнялись.

Шира поцеловала Марвана Ханжура в обе щеки, взяла у него меховую шапку, шарф и коричневую куртку с кожаными нашивками на локтях и повесила на вешалку.

Они прошли в гостиную. Шира накрыла стол белой скатертью и подала чай с медовой коврижкой. Сразу после этого она извинилась и ушла на работу.

Пристально рассматривая Саида, Марван поначалу говорил о том, как холодно порой бывает в Норвегии и как они с друзьями каждую зиму живут ожиданием лета, а затем перешел к тому, что в этой стране холод поселился и в душах людей, что Норвегия стала обществом вседозволенности и правоверному мусульманину очень тяжело жить в стране морального упадка.

Пока Марван говорил, Саид сидел молча. Когда же пришло время второго намаза, принес из спальни коврик. Они по очереди совершили в ванной омовение. Затем стали на колени посреди гостиной и вознесли молитву.

Потом снова уселись за стол.

Лицо Марвана все больше завораживало Саида. Непроницаемость свидетельствовала о высочайшем самообладании и достоинстве. Говорил он тихим ровным голосом, начисто лишенным эмоций. Хорошо бы и ему овладеть таким умением, подумал Саид. Но для этого требовались внутреннее спокойствие и самообладание, которых он пока не имел. Возможно, ему вообще никогда этого не достичь.

— Мне рассказали о случившемся в Джидде, — сказал Марван. — Да смилостивится над тобой Аллах.

Саид благодарно опустил взгляд:

— Спасибо.

— Друг мой, я немного обрисую тебе ситуацию. А потом мы побеседуем о тебе.

Саид кивнул с серьезным видом.

— На время мы защитили тебя от аль-Сауда, снабдив новым документами и переправив в эту страну.

— Я очень благодарен.

— Но и здесь перед нами стоят большие задачи. Примерно неделю назад в Осло арестовали трех моджахеддинов. Их схватили, когда четвертый из их группы подорвал себя. Несчастный случай. Студенты. Полиция обыскала общежитие и изъяла взрывчатку, компьютеры и документы. А ведь всего через несколько часов им предстояло погибнуть в борьбе, совершив совместную акцию.

Саид почувствовал, как учащается пульс.

— С момента ареста они находятся в изоляции. О том, что с ними произошло дальше, мы знаем только из газетных сообщений. А еще знаем, что полиция сейчас отслеживает их контакты и, конечно, изучает переписку, мейлы, банковские счета, денежные переводы, телефонные переговоры и так далее.

Он взял ломтик коврижки. Саид терпеливо ждал, пока Марван тщательно прожевал и проглотил.

— Насколько нам известно, если, конечно, нам вообще хоть что-нибудь известно, — продолжил Марван, — почти никаких действительно значимых следов полиция не найдет. Их ячейка была автономна и создана по инициативе одного из четверки.

— Что значит «почти никаких следов»?

— Студенты посещали одну и ту же маленькую частную мечеть. Там у них и был главный связной. В тот же день, когда их арестовали, его отправили из страны. Во-вторых, денежные переводы. Несколько тысяч долларов, которые группа получила через агента хавалы


 в Осло. Этот след могут и не обнаружить, но все бывает… Нам будет нелегко подготовить новые акции.

— Я приму в этом участие? — Саид машинально потер двумя пальцами шрам.

— Ты тоже. Пока изучай город.

Саид переменил позу. Все тело зудело. Он должен спросить, хотя и страшится ответа.

— Как вы хотите меня использовать?

— Это пока не решено.

— Не решено? Но я разбираюсь в компьютерах и банковских системах. Я именно этим занимался в Джидде. И могу…

Марван жестом остановил его:

— Мы все это знаем, Халед. Живи как можно тише и уединенней, в свое время мы сообщим тебе задание.

Саид поежился. Он все время мерз с тех пор, как впервые ступил на эту землю. Оба помолчали.

— Я принес тебе немного денег, — сказал Марван. — Мы также ищем возможность, чтобы ты сам мог зарабатывать на жизнь. В смысле, тебе надо будет чем-то заняться. Никому не на пользу просто сидеть и ждать.

— Спасибо. А Шира, ей… что-то платят за то, что я живу у нее?

Марван коротко кивнул.

— Хорошо. — Саид начал уставать от спокойствия и стоического самообладания Марвана. — Но я должен кое о чем спросить. Насчет Ширы. — Он положил ногу на ногу. — Она…

— Шира тоже с нами, — перебил Марван мягким, едва слышным голосом. — Она законопослушна и очень самостоятельна. Ты можешь ей доверять.

— Но…

— Я знаю, Шира живет не так, как подобает правоверной мусульманке. Она не носит чадры, почти никогда не бывает в мечети и редко молится. Она двадцать с лишним лет живет в Швеции и Норвегии и многого понабралась от местных женщин. Можно расценивать это как недостаток, а можно — как преимущество. Как ты сам считаешь?

— Я понимаю, о чем вы, — сказал Саид. — Так на нее меньше обращают внимание и ей легче затеряться среди местных. Но я спрашивал о другом: почему вы допускаете, что она даже в своем доме ведет себя не как положено мусульманке?

— Потому что я знаю ее историю, Халед.

— Я бы тоже хотел знать ее историю, чтобы проникнуться к ней таким же доверием.

— Ты не доверяешь ей?

Саид решил не отвечать. Поерзал на стуле.

— Ее родители… — Марван закрыл рот, ненадолго задумался. — Ее мать и отец были истинными моджахеддинами.

— Были?

— Да, были. Мученики. После их смерти малолетнюю тогда Ширу отправили в Швецию. Вот пока все, что тебе следует знать.

— А ее дочь?

— Неудачный брак, Халед.

Саид задумчиво кивнул, прикрыл глаза. Перед ним предстала Нура — вся в белом, вся в крови. Беспокойство разлилось по телу с такой силой, что причиняло боль. Он встал, прошелся по комнате.

Марван по-прежнему сидел спиной к нему.

— У каждого из нас своя история, Халед, — сказал он, не оборачиваясь. — У одних невыносимо тяжелая, у других легкая, как пух. Но жизнями нашими распоряжается Аллах. — Он потянулся за чаем. — Твоей тоже.


21


Сандра оторвалась от клавиатуры, сцепила руки, потянулась. Потом крутанулась на стуле и посмотрела в окно — на медленно скользящие автомобили.

Фактически подвижек почти нет. Проверка показаний, полученных от студентов, снова и снова заводила в тупик. Ничего интересного — ни людей, ни контактных точек — не всплывало. О своих контактах и передвижениях парни лгали, причем на удивление слаженно. Подтвердилось пока только, что эти студенты — выходцы из благополучных, вполне состоятельных семей, проживающих в Марокко, Египте и Ливии. Никто из их родственников склонности к экстремизму не выказывал. Изучение их счетов в банке «Нурдеа» тоже ничего не дало: обычный приход-расход. Все четверо регулярно получали денежные переводы со счетов родителей, из соответствующих стран. А когда ни в общежитии, ни в компьютерах опять-таки не нашлось ничего, что позволило бы шагнуть дальше, следователей охватили разочарование и бессилие. Такое чувство, будто изо всех сил плывешь против течения, но не продвигаешься ни на миллиметр.

На улице было уже по-вечернему темно. Вообще-то надо бы позвонить подружке, рвануть в город и как следует встряхнуться. Давно пора. Ей необходим хороший флирт, а еще лучше — обнаженное мужское тело. Она улыбнулась, расцепила руки, вытянула в стороны.

— Вечерняя гимнастика?

Сандра уронила руки, повернулась на стуле. В дверях стоял Фруде Танген с его безупречным лицом фотомодели. Интересно, он женат? Кольца он не носил, а расспрашивать, копаться в его семейном положении ей не хотелось. Для этого они пока недостаточно хорошо знакомы. Может, он гей? — подумала она.

— Чувствую, над сменить обстановку, — сказала она. — А ты, смотрю, тоже здесь?

— Да, доделаю кое-какие мелочи — и домой. — Он помахал какими-то бумагами, которые держал в руке.

— Пойди-ка сюда.

Фруде подошел, стал рядом. От него хорошо пахло, не лосьоном, а скорее душистым мужским мылом, настолько мужским, что ее гормоны тотчас заволновались. Надо собраться, подумала она. От явного недотраха я уже совсем сдурела, того гляди, брошусь на коллегу. Наманикюренным пальчиком Сандра прижала бумаги, которые Фруде положил рядом с клавиатурой: список имен, дат и международных направлений.

— Я только что получил этот список. Неплохо бы его проверить.

Она быстро пролистала страницы. Это был перечень лиц, выезжавших в последние недели в мусульманские страны.

Втянув носом запах мыла, Сандра подняла взгляд на Фруде:

— А у нас есть что-нибудь хоть на одного из них?

— Нет, — улыбнулся он. — Но подборка все же неслучайная.

— Разумеется. Куда ты теперь? Домой? — Она проглотила слюну, в шоке сама от себя. О чем она только думает?

— Да, наверно.

К счастью, передние зубы у него немножко кривые, но, увы, ее это не остудило. Слишком она на взводе, так просто не остынешь.

— А ты? — спросил он.

Она снова потянулась:

— Посижу еще чуток. А потом завалюсь в кровать.

— Звучит замечательно.

— Еще бы! — Сандра почувствовала, что щеки обдало жаром. — Ладно, это я просмотрю.

— Отлично. Тогда увидимся утром.

— Ага.

Она сидела, закрыв глаза, пока он не вышел из комнаты. Остался только его запах.


22


Последние дни Шира все свободное время проводила с Саидом. По выходным и когда она возвращалась из детского сада, они часто гуляли по городу. Несколько раз брали с собой Тахмину, в другое время — оставляли у соседей этажом ниже.

Отношения с Тахминой немного наладились. Мало-помалу девочка привыкала к тому, что Саид поселился в их квартире. И вид его уже ее не пугал. Вдобавок ей все время твердили, что она замечательно учит маминого брата норвежскому. Не раз Саид и Тахмина сидели на кухне и читали ее детские книжки. Терпеливо и с величайшей серьезностью она исправляла его ошибки и внимательно слушала, как он пытается переводить с норвежского на арабский.

Кроме того, за 9 000 крон он купил себе портативный компьютер и даже смог подключиться к беспроводной сети прямо из квартиры. Один из соседей Ширы обеспечил ему бесплатный доступ в киберпространство. Каждый день он искал новости о принце Ясире — и по-арабски, и по-английски. Прямо как одержимый. Интересного, впрочем, было мало. О физическом состоянии принца не говорилось ничего, одни только пустые, бессодержательные официальные сообщения о королевской семье, написанные, как правило, хорошо оплаченными пресс-секретарями.

Они ездили по Осло на метро, трамваях и автобусах, с каждым разом все больше отдаляясь от центра города. Саид обзавелся подробной картой и теперь изучал все новые и новые маршруты. Кроме того, Шира купила ему самоучитель норвежского для начинающих, владеющих английским.

Учился Саид быстро, потому что имел способности к языкам, а к тому же очень старался. Всем его родственникам языки давались легко, и все свободно говорили по-арабски, по-английски и по-французски.

*


На третьей неделе, утром во вторник, Саид надел толстые теплые шмотки, которые успел приобрести, и вышел из квартиры.

Утреннее оживление на улицах вокруг площади Карл-Бернер-плас уже затихало. По расчищенным тротуарам он быстро дошел до метро и сел на первый же поезд, направлявшийся на север города. На станции Стовнер сошел, достал из кармана карту, которую всегда носил с собой, и зашагал туда, где накануне ему назначили встречу.

Адрес он отыскал с легкостью. Дверь подъезда оказалась не заперта. Лифтом он поднялся на пятый этаж. Третья квартира слева от лифта. Синяя дверь без таблички. Ни звука вокруг — ни из-за этой двери, ни из соседних квартир. Зато сильно пахло краской. Он тихо трижды постучал костяшками пальцев и отступил назад, чтобы его можно было рассмотреть в дверной глазок.

По-прежнему ни звука. Подождав секунду-другую, он постучал снова.

Дверь приоткрылась, высунулся какой-то человек:

— Халед?

— Да, — ответил Саид.

Дверь распахнулась. Перед ним стоял невысокий мужчина арабской наружности, в голубой блузе, перепачканной краской.

— Заходи, — сказал он.

По коридору они прошли в гостиную, совмещенную с кухней. Там было очень холодно, а запах краски и растворителя смешивался с сигаретным дымом. Балконная дверь приоткрыта. Помимо нескольких стульев, стола, старого зеленого дивана и телевизора кругом полно ведер с краской, картонных ящиков и пластиковых пакетов. На столе стояли пепельница с окурками и полуторалитровая бутылка из-под кока-колы с какой-то прозрачной жидкостью.

Саид услышал, как кто-то спустил воду в туалете и открыл кран. Потом отворилась дверь в коридоре. Вышел Марван Ханжур. Вытирая руки полотенцем, направился к нему. Саид пожал горячую, слегка влажную руку.

— Халед, — произнес Марван, — ты знаком с Генри?

— Генри? — Саид приподнял брови.

Человек в голубой блузе подошел к нему. Он уже успел закурить сигарету, которая торчала в уголке рта. Лицо его было серьезно. Саид пожал ему руку.

— Он решил сменить имя, — пояснил Марван. — Так ему легче найти работу.

— Я маляр, — сказал Генри и улыбнулся, словно показывая, что этот комментарий совершенно излишен.

Саид огляделся. Над диваном висел плакат с изображением мечети в Мекке. Рядом с диваном — полуоткрытая дверь. За ней Саид разглядел неубранную двуспальную кровать.

— Мы используем эту квартиру как склад, — произнес Марван, подошел к одному из ящиков, присел на корточки и откинул крышку.

Саид шагнул ближе, заглянул в ящик — белые пластиковые канистры.

— Химикаты, — пояснил Марван Ханжур, подняв одну из них. Потом поставил ее на место и встал. — Мы все храним тут, в том числе и пояса.

Саид почувствовал, что мерзнет все больше.

— Разве это не рискованно?

Генри уселся на стул, выпустил дым в их сторону.

— Весь дом знает, что я маляр, — произнес он. — Все знают, что я использую квартиру как склад.

— Никто не обращает внимания, что Генри приносит и уносит тяжелые ведра и ящики, — сказал Марван. — Хороший тайник.

Генри затянулся и снова выпустил дым в сторону Саида.

— У нас еще много чего лежит в подвале. Оружие. Кстати, Марван нашел тебе работу.

Саид почувствовал укол страха.

— Какую же?

— В небольшой фирме по ремонту и продаже подержанных автомобилей. Начнешь завтра в восемь утра. — Марван протянул ему записку. — Тут адрес. Спросишь хозяина, Ахмеда.

— А что я буду делать?

— Машины драить, — ответил Генри.

— Тебе сейчас надо отвлечься, — сказал Марван. — И физический труд пойдет только на пользу, укрепит твое душевное равновесие. Ты должен хорошо подготовиться — и душевно, и физически — к тому, что тебя ждет.

Саид потупил глаза и так прикусил нижнюю губу, что почувствовал во рту вкус крови.

— Ты сильный человек, Халед. Ты это уже доказал.

Они давно решили, что мне поручить, подумал Саид. Решили еще в тот день, когда послали меня сюда.


23


— Так! — Томми бросил на стол Микаеля счет из «Американ экспресс». — Какого черта мне с этим делать?

Микаель скользнул взглядом по счету и, отложив в сторону ручку, на мгновение прикрыл глаза.

— Не драматизируй, Томми. Некоторые вещи ты воспринимаешь чертовски серьезно. Пара бумажек, и сразу в крик, будто мир под тобой рушится. Ты как вообще представлял себе работу в частном секторе?

Томми в бешенстве уставился на партнера.

— Я начинаю задумываться, что у нас за фирма такая. Ты обещаешь, что деньги вот-вот переведут. Обещаешь каждый день уже которую неделю, черт возьми. А тем временем я получаю счет за счетом. Последний — за копировальную машину — на тридцать пять тысяч крон! — Он ткнул пальцем в строчку.

— Я тоже поиздержался, Томми. Неоплаченных счетов у меня ничуть не меньше. Но это все семечки, когда ты наконец поймешь? Скажу так: если ты не способен рисковать, то занялся не своим делом.

Томми покачал головой и опустился на стул.

— Просто все это чертовски меня угнетает.

— Ты привык, что в конце каждого месяца тебе перечисляют жалованье.

— Да нет, дело не в этом.

Микаель снова взял ручку и легонько постучал по передним зубам. За окном прогромыхал автобус.

— Никогда не забывай: «быть нищим» и «быть на мели» — далеко не одно и то же.

Томми скрестил руки на груди и скептически посмотрел на него.

— Нищий — это long term,


 «на мели» — состояние кратковременное, пока снова не прихлынут денежки.

— А если «на мели» состояние затяжное, это не то же самое, что «нищий»?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! — Микаель раздраженно отбросил ручку.

— Когда придут деньги?

Микаель встал с кресла, отвернулся, уперся руками в подоконник и уставился на проезжающие машины. Так он стоял несколько секунд, потом выпрямился и снова повернулся к Томми. Щеки у него покраснели.

— Хочешь выйти из дела? Давай по-честному, Томми. Хочешь выйти из дела?

— А есть альтернатива? — развел руками Томми.

— Альтернатива, черт возьми, есть всегда!

Томми насмешливо кивнул. Они в упор смотрели друг на друга.

— Это как посмотреть, Микаель.

Микаель молчал, покусывая нижнюю губу.

— В твой проект я на сегодняшний день «инвестировал», — Томми нарисовал воздухе кавычки, — около семидесяти тысяч крон. Сумма для меня весьма значительная. И до сих пор деньги, о которых ты мне твердил, рассказывая об этой фирме, так и не поступили. Вышло иначе: ты просил меня оплатить то одно, то другое, и я оплачивал. Счет за счетом. Глупо, конечно, но это правда. Минуло уже три недели с тех пор, как мы начали работать, а чем фактически занимались? Закупали всякую всячину и ждали дяденьку-араба, который почему-то никак не удосужится отмусолить деньжат. Пачка неоплаченных счетов все растет. Как по-твоему, Микаель, можно это назвать успешным развитием фирмы «Global Capital, Norway»? — Он буквально выплюнул название компании.

— Как же ты, черт возьми, меня разочаровал, — покачал головой Микаель. — Я думал, ты совсем другой.

— И что же ты думал? Что я денежный мешок, презирающий риск?

— Я думал, ты крутой, рисковый.

Томми запустил пальцы в волосы.

— Чушь собачья. — Он встал.

— Ну так что? Отваливаешь?

— Как я понимаю, ты не намерен выплачивать семьдесят тысяч, которые фирма мне задолжала?

— Да погоди ты! Отвечай! Ты соскакиваешь? Отвечай прямо сейчас!

Томми опустил глаза и медленно покачал головой:

— Нет. Я просто очень разочарован. По правде говоря, я не привык жить в постоянном финансовом стрессе. Нервы ни к черту. Ночами не сплю. — Он потер лицо ладонью.

— Сядь. — Микаель снова сел в кресло.

Томми схватил со стола счет «Американ экспресс» и нехотя сел.

— Черт, ты не пожалеешь, что остался, Томми.

— Даже так?

Микаель молча смерил его ледяным взглядом.

— Если б ты сказал, что выходишь из бизнеса, я бы выставил тебя за дверь. Вышвырнул, не вернув ни гроша.

Брови Томми поползли вверх, а по лицу Микаеля расплылась широкая улыбка.

— Да, вышвырнул бы. Пинком под зад.

— Что-то произошло?

Микаель кивнул:

— Так что кончай базар.

— Значит, они…

Микаель взял со стола конверт, бросил Томми, который медленно открыл его и вытащил лист бумаги. Развернул и прочитал. Глаза его расширились, легкая краска залила лицо и шею. Он быстро сверился с датой на часах и перевел взгляд на Микаеля:

— Два дня назад?

— Да, а подтверждение получил только что.

— Пять миллионов, — прошептал Томми. — Теперь можно потолковать с Петтером?

— Само собой. Договоримся о покупке пакета должников «ДЭ». И еще, — улыбнулся он. — Мне сообщили, что команда из Лиссабона прилетит завтра вечером. Послезавтра начнем работать уже вместе с ними.

— Микаель… черт… извини меня, я… — Томми вздохнул и покачал головой.

— В следующий раз доверяй мне чуть больше, Томми. И спусти свое старое бюрократическое «я» в унитаз. Все будет, как я сказал: ты был на мели кратковременно. Берем старт.

Томми зажмурился.

— Черт, я…

Микаель встал.

— Завтра начнется круглосуточная пахота. Ну а сегодня отпразднуем. — Он взял со спинки кресла пиджак, надел. — Натягивай лохмотья, старик, я заказал столик в «Лакомке». — Он просиял. — Фирма платит.


24


— Забудь обычные банковские переводы, — сказала Сандра и ловко увернулась от тяжелой фуры на покрытой снежной кашей дороге. — После одиннадцатого сентября они практически исчезли. Теперь в ходу неофициальные каналы, отслеживать которые гораздо сложнее.

Сандра сощурилась — новенькая «судзуки-гранд-витара» въехала с солнечного света в тускло освещенный Гранфосский туннель — и поправила наушник мобильного.

— Ты едешь сюда? — спросил шеф, Тур Скугволд.

— Буду через десять минут.

— Но не все же такие умные, — сказал Тур. — Они то и дело ошибаются.

— Пока мы ни одной ошибки не нашли. Я проследила все операции с их счетами. Как и большинство студентов, они снимали наличные через банкоматы, сотенными купюрами, а покупки делали на суммы от тридцати до пятисот крон, как правило в магазинчиках типа «Рими» и «Севен-илевен», платили карточкой.

— По-твоему, это случайное везение? Или они такие умные?

— Трудно сказать. — Сандра улыбнулась, пристраиваясь за грязным трейлером с зарубежными номерами. — В любом случае мы снова оказались там, откуда начали. Они получали наличные, возможно, от людей, входящих в общину при той маленькой мечети в Старом городе. Взяты ли эти деньги из благотворительного мусульманского фонда, отследить невозможно. Большей частью туда поступают наличные, собранные у прихожан, и документами это не подтверждается. Или они могли получать деньги через хавалу. А может, каким-то другим способом, о котором нам неизвестно.

— Ни единого компьютерного следа. Мы можем хотя бы прикинуть, с каким агентом хавалы они имели дело?

— Даже если найдем агента, мы, скорей всего, не продвинемся, — ответила Сандра. — Хавала основана на передаче наличных, паролях, улыбках и рукопожатиях. Гарантиями выплат служат родственные связи, принадлежность к определенной семье. Сумма перевода вносится местному агенту, а тот немедля звонит по телефону другому, который находится ближе всего к месту, куда должны поступить деньги. И все, перевод в принципе осуществлен. Государственные границы не имеют значения. Агент на другом конце линии производит выплату на основании пароля, который получает вместе с информацией о сумме перевода. Любые махинации жестко наказываются, вплоть до смертной казни. Страшно эффективная система.

— Сколько они могли получать?

Из-под колес трейлера на машину обрушился дождь грязи. Сандра чертыхнулась про себя, глянула в боковое зеркало, перестроилась в левый ряд и включила дворники.

— Что там у тебя?

— Да трейлер облил грязью мою новенькую машину.

— Ладно. Веди свою машину. Увидимся через несколько минут.

И Тур отключился.

*


Сандра вошла в кабинет, бросила сумку на стол. Потом скинула кроссовки и надела черные туфли на высоком каблуке.

Когда она подняла глаза, в дверях стоял Тур с папкой в руке:

— Как машина?

— Я только вчера вечером ее вымыла, а трейлер этот обсвинячил ее по самую крышу. Ненавижу. Я за мойку заплатила две сотни крон.

— Как выходные? — Тур присел на край стола.

— Спасибо, хорошо.

За исключением пьяного торговца, который прицепился к ней в баре на Акер-Брюгге в субботу вечером. Засранец, подумала Сандра. Откуда берутся эти приставучие мужики? И почему она вечно притягивает их как магнитом?

— А как у тебя? — спросила она.

— Я видел тебя на Акер-Брюгге в субботу, — улыбнулся он.

Она почувствовала, что краснеет.

— Ты меня видел? Почему же не подошел?

— Да ты так веселилась…

Она покраснела еще больше, схватила сумку и вытащила дневной выпуск «Афтенпостен», который прихватила с собой.

— Ты был с женой?

— Нет. — Улыбка погасла, лицо приняло уже знакомое деловитое выражение.

Он слез со стола, уселся в кресло.

— Что касается наших троих друзей…

— Да?

— Меня вызывали на ковер. Мы…

— Они недовольны ходом следствия.

Тур держал папку обеими руками, легонько похлопывая ею по колену.

— Если говорить начистоту, а сделать это придется, то надо признать, что с самого первого дня мы топчемся на месте. Все, что мы сделали, не продвинуло нас ни на миллиметр.

Он положил папку на колени, придавил ладонями.

— И через международные контакты тоже ничего?

— Ничего. Даже американцы чешут репу. Взвесили все, что сумели нарыть, и признали слишком легким. Неинтересным. Пришли к тому же выводу, что и мы сейчас.

— Что просто четыре юных искателя приключений неосторожно играли с огнем?

— Ну да, жаждали адреналина. Вместо Мега-зоны и пейнтбола играли в исламских террористов — бомбистов-смертников. Маленькая шайка ребятишек-переростков, оказавшихся далеко от родного дома, маялась от скуки.

— Выходит, долго вкалывать не придется? Нам что, предлагают бросить это дело?

— Если мы не найдем зацепок, значит, троим следователям незачем день и ночь работать впустую. Но окончательный вывод еще впереди. Фруде считает, что эта террористическая ячейка точь-в-точь такая же, какие действуют по всей Европе.

Сандра покачалась в кресле.

— Что заставляет парня с такой внешностью изучать терроризм?

— Возможно, те же силы, что заставляют молодых красивых девчонок заниматься этой проблемой?

— Можно принять это за комплимент?

— Я позволил себе отразить слегка дискриминирующее высказывание.

Сандра решила не улыбаться и достала из сумки «Финансовый вестник».

— Я кое-что тебе покажу. Сегодня мне попалась на глаза одна заметка… — Она перелистала несколько страниц. — Вот. — Она показала пальцем на заметку и протянула ему газету.

Тур прочитал:


В НОРВЕГИИ ОТКРЫТА МЕЖДУНАРОДНАЯ


ИНКАССОВАЯ ФИРМА, ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ


ПРИНЦУ ИЗ САУДОВСКОЙ АРАВИИ


Недавно в Осло зарегистрирована португальская компания «Глобал кэпитал», специализирующаяся на инкассовой деятельности, которая базируется на запатентованной технологии. Исп. дир. Микаель Рамм заявил, что в ближайшие месяцы компания примет до двадцати сотрудников и в кратчайшие сроки заработает на полную мощность. За «Глобал кэпитал», по сообщению Микаеля Рамма, стоит саудовский принц, а именно принц Ясир.


Тур бросил взгляд на фотографию в конце заметки — два молодых человека в костюмах. Подпись гласила, что слева исп. дир. Микаель Рамм, а рядом — его заместитель Томми Тенволд.

Тур выпрямился.

— Ну и что это?

Сандра достала из ящика стола пачку документов.

— Может, это и мелочь, но… — Она перелистала бумаги и протянула нужную Туру. Там стояло то же имя — Микаель Рамм. Справа от имени написано: «14.12–17.12» и «Джидда».

Тур снова склонился над столом и с любопытством посмотрел на Сандру:

— И?

— Фруде просил меня проверить лиц, совершавших поездки по весьма специфическим маршрутам. Микаель Рамм только что вернулся из Джидды, из Саудовской Аравии. Конечно, это не обязательно что-то значит, но…

— Ну и что?

— У Томми Тенволда есть приводы. Когда ему было… Дай-ка взгляну, — она достала еще один документ и пробежала его глазами, — около семнадцати, его арестовали за то, что они с приятелями вломились на ферму по разведению лисиц, выпустили всех животных и разгромили контору.

— Террор в защиту лисиц. Далековато от исламских бомбистов-смертников.

— Конечно, — ответила Сандра. — Но я проверила и его коллегу, Микаеля Рамма. А у него оказалось очень интересное прошлое. Взгляни-ка. — Она протянула ему бумагу.


25


В пять утра Саид скатал молитвенный коврик и открыл в спальне шторы. Постоял у окна, глядя в темноту. Шира и Тахмина встанут только через два часа. А для него день уже начался. Снова заснуть не получится. Он почти всю ночь глаз не сомкнул — все думал о коротком телефонном разговоре с матерью. Каждое слово глубоко врезалось в память. Разумеется, этот звонок — чистейшее безумие, но ему было необходимо, совершенно необходимо, услышать ее голос. Черты лица уже подернулись туманом, но приятный теплый запах матери он мог вызвать из памяти в любую минуту.

Внизу по расчищенной и освещенной дорожке спешил молодой парень с синей двухколесной тележкой, направляясь к подъезду, где жил Саид. Почтальон. Саид часто видел его из окна своей спальни. Через минуту-другую он услышит на лестнице шаги, а затем шлепок, с каким приземляется у порога утренний выпуск «Афтенпостен».

Он сел на край кровати, опустил голову.

Почему Аллах послал ему эти испытания и отправил его в эту чужую холодную страну? За что?

Разговор с матерью состоялся вчера. Возвращаясь со станции Стовнер, он зашел в магазинчик к турку, у которого были приемлемые цены на международные переговоры. Саид позвонил бывшему соседу. Изменив голос, представился сотрудником Саудовского национального коммерческого банка и спросил новый адрес и телефон своих родных. Сосед не узнал его. Новый адрес и телефон давних соседей был ему известен, и он сообщил их без промедления.

Услышав его голос, мать разрыдалась.

— Всемилостивый Аллах. Мы были уверены, что ты погиб, — прошептала она.

— Как вы? — Саид стоял, наклонившись вперед, прижимая к уху трубку. Каждое сказанное слово причиняло ему физическую боль.

— Мы…

Он слышал, как она пытается взять себя в руки.

— Саид, напрасно ты… Это было недоразумение…

— Недоразумение? Отнюдь нет!

— Ах, Саид, мальчик мой. Мы же осудили тебя… отреклись от тебя. — Она всхлипнула. — Твой отец…

— Что с отцом?

— Сердце… он…

У Саида в голове полыхнуло огнем, все тело налилось жаром. Он знал, что пора заканчивать разговор: телефон в Джидде наверняка прослушивался. Смогут ли они проследить, откуда он звонит? Может, уже и так знают, что он в Осло?

— Отец… умер?

— Нет, но он болен. Очень болен.

Саид положил трубку. В ее голосе слышался упрек. Это его вина.

Он положил трубку, заплатил и вышел на улицу, а разговор звучал в голове снова и снова.

Саид уронил голову на руки и тихо всхлипнул. Почему Аллах ниспослал ему это испытание? За что?

Он поднялся, убрал постель. Тихонько прошел в ванную. Встал под душ, открыл кран. Под струями горячей воды снова всплыло слово недоразумение. Мать сказала, это было недоразумение.

Что она имела в виду? Не было никакого недоразумения. Нура умерла, ее убил собственный муж. Самый большой мерзавец на земле. Принц Ясир задавил ее машиной, унизил ее семью, довел отца до болезни, а Саида обрек скитаться до конца дней.

Принц Ясир, этот подонок, по-прежнему купался в роскоши.

Саид закрыл кран. Вода лила с него ручьями. Он обхватил ладонью раскаленную трубу, из которой только что текла горячая вода. Сжимал руку все сильнее, погружаясь в боль, жгучую, сильную боль, которая расползалась вверх, к плечу. Стиснул зубы. Боль в ладони очищала голову от скверны. От неукротимой ненависти, разъедавшей душу. Он разжал пальцы, посмотрел на ладонь. Просто стоял и смотрел. На ладони и нижних фалангах появились белые волдыри и красные полосы.

Вот так должен выглядеть принц Ясир, подумал Саид. В белых волдырях и ожогах по всему телу, перед тем как ему медленно перережут глотку.

Он взял полотенце, вытерся, надел халат, который висел на двери, пошел на кухню и поставил на конфорку чайник.

Снова рассмотрел ладонь. Волдыри налились лимфой, сделались прозрачными. Саид подошел к крану, сунул руку под холодную воду. Все это он проделывал не первый раз. Волдыри сойдут через несколько дней. Но боль рассеивала мысли, гнала прочь.

В коридоре осторожно открылась дверь. Дверь в комнату Ширы и Тахмины. Затем послышались шаги в сторону кухни.

В дверях появилась Шира. Закутанная в красный халат. Волосы взлохмачены, усталые, ненакрашенные глаза припухли. Она зевнула, прикрыв рот ладонью.

Саид завернул кран, обсушил руки полотенцем. Шира вошла и села за стол. Посмотрела на его руки:

— Снова обжегся?

Он не ответил. Разумеется, причинять себе боль как-то ненормально. Он сел за стол напротив нее. Спрятал ладонь.

— Может, однажды все-таки расскажешь, что тебя так терзает, — сказала Шира, вставая.

Чайник вскипел. Она достала две чашки, положила в каждую по ложке растворимого кофе и залила водой. Придвинув одну чашку Саиду, снова села.

— Я скажу тебе, что меня терзает.

Она отпила глоток, посмотрела на него.

— Меня терзает, что ты плохая мусульманка. Ты должна молиться, Шира. Каждый день. И пора начать вести себя как подобает мусульманской женщине.

Она слегка прищурилась:

— Мы слышим, как ты молишься. Каждое утро. Ты будишь Тахмину. Я не против, Халед, потому что знаю, насколько это для тебя важно. Но не смей указывать, что делать мне.

Саид раздраженно покачал головой.

— Зачем ты калечишь себя?

— У меня… — Он чуть было не повысил голос, но вовремя взял себя в руки. — У меня есть свои причины.

— Какие причины? Что за невыносимые мысли заставляют тебя делать такие вещи? Ненависть к себе?

— Да, ненависть.

— Кого же ты ненавидишь, Халед?

— Кого и ты — христиан, иудеев, всех неверных, отрицающих Аллаха и пророка.

— Во мне нет ненависти, Халед. Наоборот. Мухаммед говорил о мире и прощении. — Она внимательно смотрела ему в глаза, будто искала в них что-то. — Что ты не можешь простить, Халед?

Шира покачала головой и встала. Взяла газеты, которые лежали на столе, положила перед Саидом.

— Я принесла тебе газеты, — сказала она.

Каждое утро он разбирал заголовки при помощи норвежско-английского словаря, который дала ему Шира.

— К тому же я перевела ту заметку, что ты просил, — добавила она и положила перед ним лист бумаги.

Накануне вечером он распечатал эту заметку с новостного сайта Hegnar Online. Заголовок гласил: «В Норвегии открылась международная инкассовая фирма». На обороте листа Шира написала перевод на арабский. Впервые за все время поисков ему попалось в норвежской прессе упоминание о принце Ясире. Саид распечатал заметку и попросил Ширу перевести.

Шира достала хлеб, масло и сыр и начала готовить бутерброды, которые Тахмина возьмет с собой в детский сад. Она как раз закончила, успев еще и состряпать себе тарелку каши, как вдруг возглас Саида заставил ее обернуться.

Саид побледнел как полотно. Словно в трансе не мог оторвать глаз от перевода и только бормотал:

— Аллах! Так вот почему! — Он перевел взгляд на Ширу, которая застыла с кашей в руках. — Вот почему Аллах привел меня сюда, — сказал он и протянул к ней ладонь, покрытую волдырями. — Вот почему! Теперь все понятно!


26


— Добро пожаловать.

Саид опустил руку и принялся разглядывать человека, который стоял перед ним. Трехдневная щетина, одежда явно требует стирки. В нагрудном кармане рубашки торчат свернутые бумаги — розовые и желтые. Глаза из-под кустистых бровей смотрят с настороженным любопытством.

На большой площадке вокруг — два-три десятка подержанных автомобилей разных моделей и размеров, у каждого за лобовым стеклом плакатик «Продается». Возле машин стояли несколько хорошо одетых мужчин, курили, разговаривали и жестикулировали.

— Мои продавцы, — сказал Ахмед, показав на двух из них.

Саид был в потертых джинсах и теплой куртке.

— Давай за мной. — сказал Ахмед и пошел к бытовке, установленной на краю площадки, рядом с сетчатой металлической оградой.

Внутри обнаружился заваленный бумагами письменный стол, несколько металлических архивных шкафов и стол с четырьмя стульями, а на нем пепельница, пустые бутылки из-под колы, термос и смятая бумага от бутербродов.

Они сели на стулья. Ахмед, не скрывая любопытства, уставился на шрам, что тянулся по левой половине лица Саида, и на изуродованный нос.

— Авария? — спросил он.

— Да.

— Работа у тебя будет простая, — сказал Ахмед, смекнув, что у Саида нет ни малейшего желания обсуждать, что с ним произошло, и откинулся на спинку стула. — Машины, которые поступают к нам, надо вымыть снаружи и изнутри, отполировать, иногда сменить масло, покрышки, залить воду для стекол и все такое. Тебе каждый раз будут говорить, что именно надо сделать. Если работы чересчур много, я вызываю еще одного работника. А бывает, я сам и продавцы тоже пособляем. Ну как, согласен?

— Согласен, — ответил Саид, постукивая пальцами по столу.

Интересно, много ли Ахмеду известно? — подумал он. По крайней мере, его, наверно, предупредили, что он будет приходить и уходить по своему усмотрению. Саид вовсе не хотел торчать тут слишком долго, особенно в первые дни. Более того, думал смыться отсюда как можно скорее.

— Раньше с машинами работал?

Саид перестал барабанить.

— Да не особенно.

— Но свои-то машины имел?

— Конечно.

— Сам ими занимался?

Зачем он спрашивает? Неужели так заметно, что Саид родом из семьи, которая только ездит на своих машинах. Саид поднял брови.

— Думаю, я справлюсь.

— Я помогу тебе втянуться. Как правило, утром у нас тихо. Но через час или два может начаться запарка. Тогда придется тебе все делать самому.

Саид кивнул.

— Получать будешь пятьдесят крон в час. Работа физически тяжелая. И еще кое-что для ясности. Пока ты здесь, все разговоры со мной и с ребятами только о машинах. Никакой политики, никакой религии. Мы тут работаем. Понятно?

— Понятно.

— Меня попросили тебя пристроить. И — я уверен, ты знаешь — мне за тебя платят. Больше я ни о чем знать не желаю. Чем ты занимаешься, меня не интересует, и слышать я об этом не хочу. Ясно?

У Саида подвело живот. Следовало поесть перед уходом, а у него, кроме чашки растворимого кофе, маковой росинки во рту не было.

— Здесь у нас столовая. — Ахмед встал и показал на старую кофеварку на специальной скамеечке. Потом ткнул большим пальцем себе за спину. — Там — туалет, а мойка и эстакада по другую сторону площадки. Пошли.

— А молитесь вы здесь же?

Поросшее щетиной лицо скривилось в усмешке:

— Ну, ты можешь делать это здесь. Только тихо.

— Вы не молитесь?

Ахмед медленно покачал головой:

— Нет… На работе — нет.

Саид встал.

— Сегодня я не смогу остаться надолго.

— Да? — Ахмед пожал плечами, но возражать не стал. Потом показал пальцем на ладонь Саида. — Что это у тебя с рукой?

Саид покачал головой:

— Мне надо уйти самое позднее через час.

— Ладно. Тогда не будем терять время.

*


Громкоговоритель объявил, что следующая станция — Национальный театр. Саид встал, подошел к дверям вагона.

Час, проведенный с Ахмедом, был сплошным унижением. Ахмед придирался и ругал его за каждую мелочь. Все-то он делал недостаточно быстро и вообще не так. К тому же Саид перепачкал руки и одежду. Правда, перед уходом ему удалось слегка почиститься. И все же задерживаться он там не станет. У него есть дела поважнее.

Поезд остановился. Он вышел из вагона, и поток пассажиров понес его по подземному переходу. На улице он сверился с картой, которая была у него в кармане, глянул по сторонам и зашагал по направлению к Бюгдёй-алле.

Там находился их офис. Адрес и номер телефона — единственная информация об открывшемся в Осло отделении, выложенная на сайте «Глобал кэпитал». Ни слова о том, кому принадлежат компания в Лиссабоне и дочерние фирмы. Сведения о владельце он почерпнул из заметки, найденной в Интернете.

Саид пересек улицу возле круговой развязки и внезапно очутился на Бюгдёй-алле. Табличка с названием улицы висела на доме, прямо у него над головой. И сама длинная улица, и весь район выглядели совершенно иначе, чем восточная часть города, где жила Шира. По обеим сторонам росли деревья, а богатые каменные четырехэтажные дома с узорными фасадами казались свидетелями великой и благородной эпохи. Саид медленно продолжил путь. Магазины сплошь дорогие. Он взглянул на прохожих. Почти ни одного темнокожего. Район явно для богачей и людей вполне состоятельных.

Сердце в груди громко стучало. Здесь, на этой улице находился офис, прямо связанный с принцем Ясиром.

Внезапно он почувствовал головокружение. Подошел к стене дома, оперся на нее одной рукой, опустил голову и закрыл глаза. Две молоденькие девушки с тяжелыми сумками на плечах сделали большой крюк, обходя его стороной. Пожилая женщина в черной шубе остановилась неподалеку, внимательно глядя на него. Во рту у Саида пересохло. Он откашлялся и сплюнул. Поднял глаза. Большие голые деревья вдоль улицы двоились в глазах. Ему пришлось присесть на корточки.

Что, если кто-нибудь из Саудовской Аравии находится в офисе, всего в нескольких сотнях метров от него? Что, если они встретят его на улице? И узнают? Люди принца Ясира не замедлят убить его. Прямо здесь.

Саид выпрямился и побрел обратно. Снова оперся рукой о стену дома. Слева вывеска с большими буквами «СЭБ». Какая-то женщина смотрела на него сквозь стекло. Стояла как вкопанная, с бумагами в руке. Он заковылял дальше, свернул за угол и очутился на улице с трамвайными путями. Прямо напротив светилась вывеска «Макдональдса». Туда направлялась целая компания подростков, кое-кто из них остановился, посмотрел на него. Саид, все еще держась за стену, на секунду-другую замер, пошел дальше, снова замер, глянул вокруг, надеясь, что не слишком привлекает внимание. Большинство прохожих спешили по своим делам. Пройдя немного вперед, он перешел на другую сторону улицы. Там располагалось кафе. Рядом сердито загудел клаксон, но Саид и ухом не повел, шагал дальше. Новый сигнал. Тогда он прибавил шагу и последний отрезок преодолел бегом.

Рванув дверь, Саид ввалился в кафе, огляделся вокруг. Два молодых человека в дорогих пальто стояли в очереди у стойки. Он стал за ними. Люди, сидевшие за столиками, не проявили к нему ни малейшего интереса, даже глаз не подняли. Дождавшись своей очереди, он заказал чашку чая и сел за единственный свободный столик в дальнем углу.

Он снял очки, промокнул лицо салфеткой.

Нет, они его не узнают. Борода, очки, длинные волосы, шрам и кривой нос делали его неузнаваемым. Он глотнул чаю. Принц Ясир мог располагать разве что фотографией Саида, снятой целую вечность назад.

Но паника никак не уходила. Все вдруг снова разом навалилось на него.

Саид посмотрел в окно. Улица выглядела до нелепости тихой. На противоположной стороне был овощной магазин. Он устремил взгляд на женщину, пересекавшую улицу, — блестящие черные волосы, собранные в конский хвост. Внешность арабская, но чадры нет. Длинное свободное пальто до щиколоток. На плечах черная шаль. Будь она чуть ниже ростом — точь-в-точь Нура. Такой же решительный взгляд. Так же сильно накрашена. Сурово сжатые губы в любую минуту готовы улыбнуться.

Да, Аллах дал ему шанс. Надо лишь им воспользоваться.


27


Томми и Микаель бок о бок быстро шагали по тротуару. В эти вечерние часы Хенрик-Ибсенс-гате кишела людьми. Термометры показывали минус десять, но Томми не замечал холода. Был бодр и полон сил. Последние дни прошли в сплошном приятном возбуждении. Они работали с раннего утра до позднего вечера, однако он не чувствовал и тени усталости. Наоборот. Чем больше работал, тем энергичнее становился. Проснувшись в шесть утра, первым делом проверял мейлы и SMS-сообщения и не мог дождаться, когда же окажется в офисе. Микаель — мечта, а не партнер. Все, что он обещал, все, о чем говорил, сбылось. Расходы полностью компенсированы. И беспокоиться сейчас просто не о чем. Все у них получится. Микаель твердил об этом каждый день, и теперь Томми не видел причин сомневаться.

По узкому проходу мимо американского посольства им пришлось пробираться гуськом. За последние годы здание укрепили, опасаясь террористов: стальная арматура и кирпичная кладка превратили его в крепость. Вооруженные полицейские ястребиным взором проводили Томми и Микаеля.

Они зашли в кафе чуть дальше по улице.

Теллеф Нурвик, обладатель лицензии на компанию «Глобал кэпитал», уже сидел там. Он встал из-за стола, пожал им руки.

Томми и Микаель сняли тяжелые пальто и сели за стол.

Томми видел Нурвика впервые. Долговязый, неуклюжий, он выглядел намного моложе своих 64 лет. На столе перед ним стояла чашка с недопитым кофе. Не так давно этот человек за несколько сотен тысяч продал компании «Глобал кэпитал» свою маленькую инкассовую фирму на Бюгдёй-алле. И — таково было условие — остался на ближайшие три года держателем лицензии, то бишь обеспечивал им алиби в департаменте по кредитному надзору.

Теллеф Нурвик допил кофе и посмотрел на Томми.

— А мы знакомы, — улыбнулся он. — Я как только твою фамилию увидел, сразу понял. Ты Тенволд, так?

Томми кивнул.

— Я знавал твоего отца, Ларса. Чем он теперь занимается?

— Он умер. Четыре года назад.

— Прости, не знал…

— А работал он адвокатом. В конторе «Людвигсен, Гретте и Тенволд», — сказал Томми и улыбнулся ровно настолько, насколько требовала вежливость. Перехватив вопросительный взгляд Нурвика, он добавил: — Рак. Отец умер от рака легких.

— Соболезную.

— Спасибо.

— Я немного знал его по университету. Мы оба учились на юридическом, — сказал Нурвик. — А твоя мать, она… — Он осекся.

— Она умерла много лет назад, — ответил Томми. Нурвик явно сконфузился. — Все нормально. Я был совсем маленьким, когда она скончалась. Так что практически ничего не помню.

Микаель успел подозвать официанта, и тот уже стоял рядом, ждал заказа. Они спросили кофе и минеральной воды.

Нурвик успокоился и переключил внимание на Микаеля, который нетерпеливо барабанил по белой скатерти.

— Ну как, могу я узнать, что нового?

Микаель перестал барабанить и широко улыбнулся:

— Думаю, вы теперь даже свой офис не узнаете.

— Не сомневаюсь, — сказал Нурвик. — Дела идут?

— Еще как. — Микаель бросил быстрый взгляд на Томми. — Инсталлируем новую компьютерную систему. Технологию, программинг и сами машины. Люди из головной конторы, из Лиссабона, сейчас как раз в офисе. Так что времени у нас в обрез. Они нас ждут.

— Я вас долго не задержу, — сказал Нурвик. — Просто хочу быть в курсе.

— Вдобавок мы заключили договор с рекрутерской фирмой, которая сейчас подбирает нам шестерых работников в колл-центр…

— А что это? — перебил Нурвик.

Томми чувствовал, как между собеседниками нарастает напряжение. Нурвику не удавалось скрыть свое глубоко скептическое отношение к экс-консультанту «Маккинзи и Кº», оно отчетливо сквозило во всем его поведении. Но, похоже, Микаеля это нимало не смущало, он энергично развивал свою мысль:

— Вместе с решершером они образуют ядро процесса взыскания долгов. Эти шестеро будут постоянно сидеть на телефонах, а система и решершеры будут снабжать их информацией.

— Колл-центр… — Нурвик поднял брови, — это типа торговля по телефону, что ли?

— Взыскание долгов по телефону, — поправил Микаель. — Если суммы окажутся крупными, они будут и в двери к должникам стучаться. А заправлять всей этой бандой будет Томми.

— Ага, — сказал Нурвик, откидываясь на спинку стула, пока официант ставил на стол кофе и минералку. Вид у него стал еще более скептический. — И с чем же вы работаете?

Микаель подвинулся вперед, положил руку на скатерть и снова забарабанил пальцами.

— А вот это — самая главная новость. — Он посмотрел на Томми.

— Мы только что выиграли аукцион, — улыбнулся тот. — Три дня назад подали заявку на приобретение портфеля в пятьдесят миллионов долга, замороженных на кредитных карточках компании «ДЭ». Слышали о ней?

Нурвик кивнул:

— Разумеется.

— Три часа назад мы выиграли аукцион, — снова вступил в разговор Микаель, сияя улыбкой.

— Ну и сколько же вы заплатили? — поинтересовался Нурвик и пригубил кофе.

— Семь, — ответил Томми. — Семь лимонов.

Нурвик покачал головой.

— А что с финансированием?

— Помимо наших личных скромных вложений, у нас есть инвесторы на два лимона, которых предоставило нам акционерное общество. Остальное финансирует головная контора.

— А что вы обещали инвесторам? — спросил Нурвик. Судя по выражению его лица, он собирался сообщить им, что они только что провернули худшую сделку столетия.

— Троекратный доход за три года, — сказал Томми.

— Вот как, — произнес Нурвик. — И вы в это верите?

Микаель продолжал улыбаться, но ничего не ответил. Его тоже раздражал скептицизм держателя лицензии «Глобал кэпитал».

Однако Нурвик пристально смотрел на Микаеля.

— Один мой друг видел тебя…

— Где же?

— В Хитроу, как раз перед Рождеством. Я ему показал фотографию в газете, и он сразу тебя узнал. Ты летел в Джидду, в Саудовскую Аравию. — Нурвик впервые улыбнулся. — Правильно? Что же ты там делал?

— Что я там делал? — Микаель удивленно посмотрел на него.

— Да, — сказал Нурвик. — Не слишком обычный маршрут.

— Там живет владелец «Глобал капитал»…

— Правда? Он араб? — произнес Нордвик. — Я-то думал, мусульмане и инкассо не слишком-то вяжутся друг с другом. Точь-в-точь как евреи и благотворительность. — Он покачал головой. — Должен серьезно сказать, что все больше и больше задумываюсь над тем, на что будет работать мое имя.

Томми удивленно уставился на Микаеля и заметил, что лицо у того залилось краской.


28


— Так, с этим ясно, — сказал Тур Скугволд. — Что у тебя, Фруде?

Все трое сидели в комнате для совещаний, куда их неожиданно созвал комиссар.

Фруде Танген положил на стол цветную фотографию: мужчина арабской наружности с равнодушным видом смотрел в камеру.

— Британские службы считают весьма вероятным, что этот человек сейчас в Осло. Его настоящее имя — Мустафа Маджид, но за многие годы он сменил массу имен. Он явно связан с группой, сложившейся вокруг фундаменталиста Абу Хамзы в лондонской мечети в Финсбери-Парк.

— Абу Хамза в тюрьме, — добавил Скугволд. — Осужден на семь лет. Сидит в Англии.

— Точно, — кивнул Фруде Танген.

Сандра с удивлением заметила в уголках его глаз морщинки, которых раньше не видела.

— Мустафа Маджид — гражданин Великобритании, — продолжал Фруде. — Когда Абу Хамзу арестовали, он залег на дно. Ранее он действовал через сайт, который вербовал молодых мусульман для мирового джихада, британских воинов-моджахедов. Он неоднократно выезжал за границу, в том числе в Афганистан в девяносто восьмом и в девяносто девятом, предположительно с завербованными. Они должны были проходить обучение в тренировочных лагерях «Аль-Каиды». Как сообщают британские службы, от ословского информатора им стало известно, что сейчас он, по всей вероятности, находится в Осло.

— Мы его обнаружили? — спросила Сандра.

— Потому тут и сидим, — ответил Фруде.

Сандра удивленно посмотрела на него. На секунду ей показалось, будто он насмешливо закатил глаза.

— Я только что получил донесение, согласно которому он находится по некоему адресу в районе Грёнланн. Все указывает на то, что это и есть Мустафа Маджид. У него поддельное удостоверение личности на имя Азифа Абасси, которым он пользовался ранее.

Сандра подалась вперед, повернула фотографию к себе, всмотрелась. На вид — между тридцатью и сорока, борода средней длины. Длинные черные волосы, низкий лоб. Глаза карие, нос тонкий.

— Насколько нам известно, он в Норвегии уже четыре месяца, а может, и дольше, — продолжал Танген, засучивая рукава рубашки. — Прежде в розыске у нас не значился.

Тут вмешался Скугволд, и Танген обернулся к нему.

— Причина, по которой мы ищем Мустафу Маджида, или Азифа Абасси, если угодно, особенно интересна, поскольку имя Азиф Абасси несколько раз всплывало на допросах наших студентов. — Он перевел взгляд на Сандру. — По меньшей мере трое из них в течение последних недель или месяцев регулярно так или иначе вступали с ним в контакт. Правда, я не уверен, что наши юные друзья знают, кто он такой на самом деле. Его имя назвали среди прочих, с кем они встречались в мечети. Так, Фруде?

— Мустафа Маджид может оказаться очень важной персоной в их норвежской общине, — сказал Фруде. — Но находится он здесь в первую очередь потому, что прячется от пристального внимания британских властей. Уж больно они хотят с ним побеседовать.

— Но ордера на его арест у них нет, — добавил Скугволд.

— Интересно, — сказала Сандра и откинулась на спинку стула.

Тур Скугволд по-прежнему пристально смотрел на нее.

— А у тебя что новенького?

Она медленно покачала головой и прикусила нижнюю губу. В его голосе сквозил упрек? Неужели он ожидал, что в этот день все, как по волшебству, явятся с новостями?

Тур по очереди смотрел то на Фруде, то на Сандру.

— Нам дали людей. Фруде будет следить за ходом операции, а при необходимости примет в ней участие. Надо надеяться, Мустафа Маджид выведет нас на что-нибудь путное. Вопросы есть?


29


— Теперь смотри, как это делается, — сказал Микаель Томми, и его серебристо-серый «ягуар» затормозил перед светофором. — Какие кнопки когда нажимать. — Он нетерпеливо побарабанил пальцами по рулю. — Во многих отношениях это как торговля. — Он обернулся к Томми. — Рассчитывать надо на эмоции, а не на разумные действия.

Они ехали взыскивать деньги. В первый раз. Томми прижал влажные ладони к прохладной коже сиденья.

— Нами управляют эмоции, чувства, — продолжал Микаель. — Никогда не слушай тех, кто говорит, будто бы решения принимаются в результате тщательного обдумывания. Это неправда. Люди вовсе не рациональны. Причем именно те, кому рациональность необходима, менее всего на нее способны. Подумай: почему человек должен оплачивать как раз тот счет, который предъявишь ему ты, а не твои конкуренты? — Он положил ладонь на переключатель скоростей из полированного красного дерева и врубил первую. — А ведь конкуренция в нашем деле жестокая, будь уверен. У каждого должника, которому угрожают взысканием, ящик стола ломится от неоплаченных счетов. — Зажегся зеленый, и Микаель поехал к туннелю. — Итак, — он бросил короткий взгляд на Томми, — по какой причине должник отдаст предпочтение тебе?

Томми посмотрел на решительный профиль коллеги.

— От страха.

— Да. И речь мы ведем о готовности заплатить, чтобы избавиться от страха. Вышибалы долгов на этой основе и действуют.

— Но напугать можно и другими вещами, — сказал Томми. — Потерей жилья, автомобиля, продажей имущества с молотка. Потерей репутации…

— Вот оно, то самое слово, — перебил Микаель. — Репутация. Уважение. На мой взгляд, чаще всего человек боится не потери материальных вещей, а связанных с этим негативных впечатлений.

Он сбросил скорость и пристроился за «мерседесом» с немецкими номерами и туристическим трейлером-прицепом, который невесть зачем очутился в зимней Норвегии.

Томми отнюдь не радовался предстоящему. Сидеть напротив человека, который задолжал деньги — это все-таки чересчур. В налоговом ведомстве должников держали на расстоянии, в случае необходимости прибегая к телефонному разговору. А личная встреча — совсем другое дело.

Микаель между тем продолжал рассуждать:

— Страх — просто чувство, одно из многих. Еще, например, есть любовь, ненависть, удивление, уверенность. — Он повел рукой. — Чтобы играть на них и найти аргументы, которые подведут нашего должника к нужной нам сильной эмоциональной реакции, мы должны располагать информацией.

Томми смотрел в окно. Они подъезжали к круговой развязке-эстакаде. Внизу проступали очертания приметного плоского здания оперного театра в районе Бьёрвика.

— Но тут есть большая разница, — продолжал Микаель. — Можно угрожать жуткими штрафами, пачками счетов и выписок, и некоторых это не тронет ни капельки. Но стоит пригрозить им душевной болью — и они сделают что угодно, лишь бы ее избежать. — Он снова взмахнул рукой. — Как раз это и лежит в основе нашей концепции. Мы собираем даже самую незначительную информацию о клиенте только с одной целью — определить его слабое место, выяснить, на какие кнопки надо нажать, чтобы получить максимально эффективный результат. Для одного достаточно, чтоб в его дверь постучал человек в шлеме и форменной кожаной куртке, для другого надо раздобыть подробную информацию о разных сторонах его жизни. Помни, должники уже втянуты в эту игру: они уже встречались с кредиторами. — Он усмехнулся. — Но не с нами.

— У кого ты купил это долговое обязательство?

— Это? У моего приятеля, Пера Улава Древдала. Ты его видел — он был у нас в офисе вчера вечером.

— Мы так и будем работать?

— Что ты имеешь в виду?

— Просто выкупать долговые обязательства…

— Черт побери, Томми! Естественно, так и будем. Наша задача — скупать, неважно у кого, долговые обязательства, на которых можно заработать. Разница между Пером Улавом и «ДЭ» лишь в том, что он — частное лицо, продающее обязательства частного же лица, а компания, занимающаяся кредитными картами, предлагает целый портфель невыплаченных долгов. Объемы разные, но принцип один и тот же.

На карте навигатора GPS появился красный кружок — место, куда они направлялись. Миновав Ботанический сад, Микаель свернул в одну из боковых улиц, проехал метров пятьдесят, припарковался вторым рядом возле голубого фургончика, заглушил мотор и поднял ручник.

Томми открыл дверцу, но, перед тем как выйти из машины, обернулся:

— А что это за долговое обязательство?

— Аренда автомобиля.

Микаель вышел, достал с заднего сиденья кейс. Томми ждал на тротуаре. Фары автомобиля трижды мигнули, когда Микаель активировал центральный замок.

Оба смерили взглядом серую четырехэтажку, которая возвышалась перед ними. Солнце стояло низко, и соседние дома отбрасывали длинные тени.

— Что он за человек?

— Расслабься, — отозвался Микаель, — просто смотри и слушай, а я покажу тебе, как это делается.

Из подъезда вышел паренек в черной шапке и пуховике, и они шагнули внутрь.

Холодно, почти как на улице. Под ногами хрустел песок. Наверх вела широкая лестница. Стертые ступеньки прогнулись дугой.

— Какой этаж? — спросил Томми.

— Третий.

— Ты уверен, что дома кто-то есть?

— Я звонил час назад, они были дома, — ответил Микаель.

— Ты сказал, кто ты такой?

— Нет.

Микаель двинулся вверх по лестнице. Томми за ним. На каждую площадку выходили четыре квартиры, многие двери без таблички с именем жильца.

Они поднялись на третий этаж, никого не встретив по дороге. На двух дверях поблескивали латунные таблички. Микаель изучил их и покачал головой.

— Одна из этих. — Он показал на двери без табличек.

Он достал из внутреннего кармана пиджака какую-то бумагу, развернул, пробежал глазами, затем сложил и спрятал. После чего трижды громко постучал в ближайшую дверь. Томми затаил дыхание, прислушался. Из квартиры доносились приглушенные звуки.

Дверь приоткрылась, выпустив волну влажного тепла. В щелку высунулась женская голова, испуганные голубые глаза посмотрели на них — сначала на одного, потом на другого.

— Анна Мидтгорд? — спросил Микаель.

— Да… — ответила она тихо и осторожно.

— Мы из инкассовой компании «Глобал кэпитал», — улыбнулся он. — Хотели бы с вами побеседовать.

Женщина открыла дверь пошире.

— Что вам нужно?

— Речь идет о неоплаченном счете. Можно войти на минуточку?

Она тряхнула черными кудряшками и повторила:

— Что вам нужно?

— Речь идет о неоплаченном счете за автомобиль, который вы арендовали у фирмы «Тонсенхаген» чуть больше шести месяцев назад, — сказал Микаель. Он улыбался, а голос звучал с энтузиазмом назойливого продавца пылесосов. — На семьдесят пять тысяч крон.

Этажом выше открылась дверь. Кто-то вышел из квартиры.

— Но я с ними не так давно разговаривала, — еле слышно сказала женщина и снова тряхнула кудряшками.

— Можно нам войти?

— Нет, я…

Сверху спускался пожилой мужчина. Мимоходом он остановил взгляд на двух хорошо одетых молодых людях. Анна Мидтгорд исчезла в недрах квартиры и потянула дверь на себя.

— Анна Мидтгорд, мы хотим помочь вам найти приемлемое решение проблемы. Вы должны с нами переговорить.

Они услышали, как она набросила на дверь цепочку. В щелку Томми увидел блеск металла.

— Анна Мидтгорд? — Микаель стоял в той же позе, с той же улыбкой на лице.

— Да… — Ответ был еле слышен.

— Теперь вы должны эту сумму нам, и я уверен, что вы сами хотите с нами договориться.

Она по-прежнему слушала его, не захлопывая дверь. Томми отметил, что дышит она тяжело. Он прикусил губу. Отвратительное ощущение — стоять здесь, перед испуганной немолодой женщиной по ту сторону двери.

— И знаете почему? — продолжал Микаель.

Она не ответила.

— Анна… — Он глубоко вздохнул, будто совсем не хотел говорить то, что сейчас скажет. — Мы знаем, что ваш гражданский муж Улав Стиэ умер незадолго до того, как вы взяли в аренду автомобиль. И у вас большие сложности с его бывшей женой. Из-за того, что вы, Анна, забрали себе всю обстановку его дома в Гамлестёлене, уезд Этнедал. Как мы слышали, это немало. В том числе антиквариата на десятки тысяч… По крайней мере, так утверждает Маргрета, бывшая жена Улава. Она все интересовалась, знаем ли мы, где вы теперь проживаете.

Цепочка звякнула, дверь распахнулась. Анна Мидтгорд стояла в проеме, бледная как полотно.

Микаель развел руками:

— Мы просто хотим поговорить…

Губы ее превратились в тонкую черточку. На ней была узкая черная юбка, прикрывавшая колени.

— Это не… каким образом… да вы понятия не имеете! Вы… — Она огляделась, видимо опасаясь чужих ушей.

— Мы не хотим добавлять вам проблем, Анна. — Микаель сделал шаг вперед. — Но семьдесят пять тысяч для нас большие деньги, и все, о чем мы просим, — поговорить и прийти к соглашению. Давайте сядем, потолкуем и выработаем разумный план погашения долга. Мы, между прочим, нисколько не заинтересованы в том, чтобы сообщать что-либо Маргрете или кому другому. Но, — Микаель глянул по сторонам, — вашим соседям знать об этом и вовсе не следует.

Анна Мидтгорд нерешительно посторонилась. Следом за Микаелем Томми прошел в современную, просто обставленную гостиную: белые стены и потолок, мебели немного, но сплошь новая и дорогая.

Между двумя небольшими красными диванами стеклянный столик. Напротив — большой плоский телевизор. Несколько стальных статуэток высотой сантиметров тридцать расставлены на полу возле цветных ваз. На столе еще одна ваза — с белыми и желтыми тюльпанами.

Анна Мидтгорд остановилась посреди гостиной, выжидательно глядя на них.

— Очень элегантно, — произнес Микаель. — Можно присесть?

Не дожидаясь ответа, он шагнул к одному из диванов и сел. Томми не сдвинулся с места.

— У меня нет семидесяти пяти тысяч, — сказала она, — и я много раз говорила об этом прокатной фирме.

Микаель медленно кивнул, словно был на ее стороне. Потом бросил взгляд на часы.

— Мы не отнимем у вас много времени, Анна. Мы надеемся быстро прийти к соглашению. Расплатитесь с нами, и мы не станем вас более обременять. В противном случае… — он сцепил пальцы и подался вперед, — придется использовать известную нам информацию.

Анна Мидтгорд недоверчиво покачала головой.

— Ваш сын был с вами, не так ли? Когда вы вывозили имущество из дома Улава.

— Боже мой. — Она прикрыла ладонью рот.

— Сколько у вас наличных? — спросил Микаель. — Сколько вы можете уплатить здесь и сейчас?

Она отошла к креслу у стены и села, наклонясь вперед, словно у нее болел живот.

— Стиан… — прошептала она. — Не трогайте Стиана.

Томми повернулся к Микаелю:

— Микаель, я…

— Заткнись! — выкрикнул Микаель. Совершенно неожиданно он вскочил, подошел к Анне Мидтгорд, которая так и сидела согнувшись. — Давайте не будем доводить дело до крайности. Мы только хотим получить долг.

Она подняла на него глаза.

— Сколько у вас есть?

— Несколько тысяч…

Микаель повернулся вполоборота к Томми и победно улыбнулся.

Томми медленно покачал головой.

— Только не впутывайте сюда Стиана, — тихо сказала Анна Мидтгорд. — У него и так хватает неприятностей.

— Надеюсь, это не понадобится, — ответил Микаель. — Несите деньги, и договоримся об остальной сумме.


30


— Клубный сандвич и лимонад, — сказал Томми и отложил меню.

Они только что закончили рабочий день и решили перекусить вместе в «КонСенцо», ресторанчике на площади Солли-плас, недалеко от офиса.

Микаель взглянул на официанта.

— Он вечно заказывает одно и то же. Вот скука, верно?

Шутить официант был не расположен. Он уставился в свой блокнот и пробубнил:

— А вы что будете?

Микаель посмотрел в меню:

— Дайте взглянуть… Сегодня я, пожалуй, попробую… — Он медленно провел пальцем по странице. — Может, вы что-то посоветуете?

— Нет, — отрезал официант.

Микаель закатил глаза, захлопнул меню, отдал его официанту:

— Мне тоже сандвич и лимонад, пожалуйста.

Официант что-то черкнул в блокноте, взял меню и удалился.

— Не понимает, что я деньги тут оставляю, — сказал Микаель, достаточно громко, чтобы он услышал.

— Да черт с ним, — ответил Томми.

Взял из подставки зубочистку, снял с нее целлофан.

Микаель пристально посмотрел на него:

— Значит, по-твоему, я вчера обошелся с ней слишком круто?

Томми вертел зубочистку в пальцах.

— Не знаю.

— Да нет, знаешь, — сказал Микаель. — Я видел, ты ее жалел, так ведь?

Томми пожал плечами.

— Как ты думаешь, Томми, на чем они играют, наши должники? Думаешь, они в самом деле так невинны, как стараются выглядеть?

— Я видел только, как она реагировала, когда ты назвал имя ее сына. Может, тут есть что-то, о чем мы не…

— А ты мягкосердечный сукин сын, — усмехнулся Микаель.

— Мать твою, откуда ты все это выкопал про нее?

— Сначала задействовал нашу систему, а потом сделал несколько телефонных звонков. Ну и бывшая жена ее сожителя кое-что добавила.

— Сожитель же мертв. — Томми покачал головой.

— Но ненависть до сих пор жива. Эти брошенки — просто золотое дно. Ты даже не представляешь, сколько интересного оказалось на столе начальника управления по экономическим преступлениям именно благодаря тому, что разъяренные бывшие жены хотели достать своих бывших мужей.

Томми бросил взгляд на человека, который только что занял место позади Микаеля и теперь сидел, глядя на край стола. Казалось, этот бородатый длинноволосый араб подсматривает исподтишка. Томми опять покачал головой. Наверное, ему померещилось.

— Да что ты знаешь об управлении по экономическим преступлениям? — Томми отложил так и не использованную зубочистку. — Небось понятия не имеешь, с какими делами там работают.

Появился официант с подносом. Поставил на стол бокалы, бутылки с лимонадом и снова исчез.

— Да уж знаю, — улыбнулся Микаель. — Один мой приятель работал там какое-то время.

— Вот как?

Микаель побарабанил пальцами по столу.

— Действуй, как я показал, Томми. Скоро откроем колл-центр — и вперед.

— Мне понравились люди, проходившие сегодня собеседование.

— Ну и прекрасно, — ответил Микаель. — Теперь это твоя епархия. Я предоставил тебе возможность. Набирай народ и учи. Сделать из них дельных работников — твоя задача.

— Я понял.

— Обеспечь мне результат, и я тебе слова не скажу.

Томми подался вперед и понизил голос:

— У тебя за спиной странный хмырь. Голову даю на отсечение, этот сукин сын сидит и подслушивает. — Томми усмехнулся и добавил: — Только не оборачивайся.

На лице у Микаеля возникла вопросительная улыбка:

— Кто он?

— Понятия не имею. Приезжий какой-то.

Томми пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пялиться на бородатого араба с кривым носом.

Микаель взял бутылку, налил себе лимонаду. Томми последовал его примеру. Поставив бутылку на стол, он снова наклонился к Микаелю и, стараясь спрятаться от араба, прошептал:

— Чистый пират с виду! — Томми чуть не захихикал. — Борода, длинные волосы, сломанный нос. Не хватает только черной повязки на глазу.

Микаель резко обернулся и в упор посмотрел на незнакомца.

— Не надо, — прошептал Томми и отпил глоток лимонада.

Вдруг они услышали, как отодвигается стул, иностранец резко встал, быстрыми большими шагами направился к двери, распахнул ее и исчез.

Томми и Микаель увидели только его спину. По зебре он пересек улицу и свернул за угол, на Фрогнервейен.

— Ты его напугал, — сказал Томми.

— Ну и тип, черт побери! — Микаель покачал головой.


31


Саид спешил по улице и не замедлял шага, пока не очутился возле кафе, где бывал раньше. Зашел и заказал чашку чая.

Час назад он стоял у входа в здание, где находится офис «Глобал кэпитал». Планировал дождаться, когда выйдет один из тех двоих, проследить, где он живет, и на другой день проследить за вторым. А они вдруг вышли вместе. Лица были знакомы ему по фотографиям из Интернета. Он прошагал за ними несколько сотен метров, пока оба не исчезли в ресторане.

Правда, сесть за соседний столик и подслушать разговор — чистейшая глупость. Тем более что в потоке норвежских слов он ничего разобрать не смог.

Саид расплатился, взял свой чай и устроился на лавке у окна с видом на улицу.

Эти двое сидели там и насмехались над ним. Люди принца Ясира. Как смешно и глупо они выглядели в своих темных костюмах, с гладко-выбритыми детскими лицами. Подростки, старательно изображающие взрослых, деловых мужчин. Когда он собрался уходить, они фыркнули, как две школьницы.

Вновь принц Ясир подверг его унижению. Вновь он ничего не мог с этим поделать. Знали бы они, что творится у него в душе! Только подумать, что, если бы они смогли почувствовать ненависть, переполняющую его? Перепугались бы до смерти. Сбежали бы при первой возможности. И это был бы для них единственный, ничтожный шанс ускользнуть. Но они не знали его. Не знали, как далеко он готов зайти. Пожалеют еще, что вообще родились на свет.

Саид отпил глоток и так грохнул чашку на стол, что кипяток выплеснулся ему прямо на руки. Глянул по сторонам. Женщина в черной шали на плечах, сидевшая за соседним столиком, бросила на него быстрый взгляд. Он встал, улыбнулся ей и вышел вон.

Зашагал назад, той же дорогой.

Они понятия не имеют, что он им уготовил.

*


Когда через полчаса они наконец вышли из ресторана, у Саида от холода зуб на зуб не попадал. Он стоял на противоположном тротуаре и наблюдал за ними.

Секунду-другую они постояли, поговорили, потом разошлись в разные стороны. Рамм по зебре пересек улицу, направляясь прямо к нему. Саид отвернулся. Через несколько секунд Микаель Рамм быстро прошел мимо, подняв плечи, устремив взгляд перед собой, и скрылся за углом.

Саид двинулся следом.

Рамм быстро шел по Фрогнервейен.

Саид держался метрах в двадцати-тридцати, упершись взглядом ему в спину. Внезапно Рамм свернул направо и исчез из виду. Саид побежал за ним и увидел его уже в конце той улицы, куда он свернул

Саид приотстал. Посмотрел на табличку с названием улицы, которую заметил на стене дома: «Оскарс-гате». Микаель Рамм шел все время прямо, миновал перекресток дальше по улице. Саид следовал за ним. Еще через сотню метров Рамм резко свернул налево и вошел в подъезд жилого дома.

Саид не спеша продолжал идти по улице. По обе стороны теснились припаркованные автомобили. Он постарался не слишком пристально глазеть на подъезд четырехэтажного дома, где скрылся Рамм, фешенебельного, шикарного дома с массивными порталами в классическом стиле.

Немного погодя повернул и отправился обратно, той же дорогой, но по противоположному тротуару. На сей раз на мгновение остановился и рассмотрел подъезд и аккуратный, как в парке, газон по обеим сторонам от входа. Стиснул зубы, от холода его била дрожь.

*


Микаель отпустил гардину и сел в кресло в гостиной, держа возле уха мобильник.

— Томми? Это я.

— Ты где?

Микаель слышал частое дыхание Томми и шум автомобилей. Он явно был где-то в центре.

— Я дома. И хочу кое-что тебе сообщить.

— Что же?

— Помнишь мужика в «КонСенцо», ну, иностранца? Он сидел у меня за спиной.

— Да, а что?

— По дороге домой я заметил кое-что странное. Он, черт подери, шел за мной.

— Этот хмырь из ресторана? — рассмеялся Томми.

— Да. Сначала я подумал, что ошибся, что это просто совпадение. Но, зайдя в квартиру, выглянул на улицу. И представляешь? Он стоял внизу и таращился на мой подъезд. Черт, чистый psycho.

Микаель услышал, как Томми фыркнул:

— И что, он все еще там?

— Нет, ушел.

— Расслабься, Микаель. Вот не знал, что тебя так легко запараноить. С чего бы этому хмырю за тобой следить?

Микаель почувствовал, что дрожит. Его знобило, хотя в комнате плюс двадцать пять. Его португалка-жена более низких температур не терпела, вечно ей было холодно.

— Не знаю. Может, он из этих психов с ножами.

— И это говоришь ты, человек, выбивающий из людей деньги, — услышал он голос Томми и улыбнулся.


32


Томми заложил руки за голову, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Микаель уехал на встречу с представителями банка и аудиторами. До конца дня его не будет.

За последние недели столько всего произошло, что он даже не успевал как следует это осмыслить.

Наклонясь вперед, Томми уставился на монитор. Смотрел на расчеты, составленные Микаелем, — экселевская таблица, отражавшая их первую крупную сделку. Почти две тысячи физических лиц с непогашенной задолженностью по кредитным картам. От нескольких тысяч до пятидесяти тысяч. И небольшая группа людей, задолжавших более сотни тысяч. В общей сложности долги на 50 миллионов крон. Они обскакали все остальные инкассовые фирмы: то, что лучший друг Томми работал в «ДЭ», помогло им вовремя зацепиться за тендер. Пришлось заплатить семь миллионов — дороговато, конечно, но конкуренция была высокая.

— Расслабься, Микаель. Слушай, мне надо зайти в магазинчик, так что если я не очень тебе нужен…

— Пошел к черту! — фыркнул Микаель и отключил телефон.

Несколько секунд он сидел, глядя на мобильник. Может, Томми и прав насчет паранойи?

По расчетам Микаеля, они легко выйдут на двести, а то и триста процентов прибыли. Если удастся заработать на этих коротких займах 25 миллионов крон, то можно считать, бизнес у них золотой.

Звонок в дверь заставил Томми вздрогнуть. Он крутанулся в кресле и пошел открывать. В коридоре были слышны голоса четверых новых сотрудников только что созданного колл-центра, расположенного слева от комнаты для совещаний. Скоро прибавятся еще двое. Томми открыл входную дверь.

Он сразу же узнал ее. Их первая должница, Анна Мидтгорд. Волосы собраны в конский хвост и перекинуты через плечо, лицо без косметики.

— Привет, — сказала она ему, будто доброму знакомому. — Мне надо с вами поговорить.

Томми посторонился, пропуская ее внутрь.

Она сделала несколько шагов по коридору и остановилась в ожидании, пока он закрывал дверь. Он показал ей, куда идти, и она послушно, как собачонка, поплелась за ним.

— Давайте побыстрее, — сказал Томми и подумал: зря я ее впустил. Надо было что-нибудь придумать, сказать, что нет времени, спросить, что ей вообще нужно. Руки у него вспотели. Неприятная ситуация.

— Спасибо, что нашли время, — сказала она и присела за большой стол на двенадцать человек.

Томми закрыл дверь, сел напротив и положил руки перед собой.

— Чем могу помочь? — Голос его дрожал.

Она открыла черную сумку с металлическими пряжками, достала тюбик гигиенической помады и принялась мазать губы, неотрывно глядя на него.

Томми ждал. Он был больше чем уверен, что будет дальше, и пытался собраться с духом. Сейчас начнется слезовыжималка. Он вспомнил слова Микаеля: «А ты мягкосердечный сукин сын».

— Вас зовут Анна Мидтгорд, не так ли? — произнес Томми. — Боюсь, у меня мало времени…

Она убрала тюбик в сумку, закрыла ее и поставила на пол.

— А вас Томми, так?

Она подняла тонкие, как ниточки, брови. Губы ее блестели на резком свету. Томми коротко кивнул.

— А где… Микаель?

— Его сейчас нет. Простите, вы не могли бы перейти прямо к делу? У меня очень мало времени.

Она сидела выпрямив спину и вовсе не походила на несчастную женщину. Взгляд блуждал по его лицу, словно что-то искал.

— Я… — Она кашлянула. — Прежде всего должна признаться, что ваш визит дался мне тяжело. Двое сильных взрослых мужчин, — она сжала блестящие губы, — вы могли… что угодно со мной сделать.

— Мы не преступники.

— Дайте мне сказать, — перебила Анна Мидтгорд. — У меня потом было такое ощущение, — она прикусила губу, — будто меня изнасиловали. Вы знаете, что это за чувство для женщины? Можете себе это представить?

Томми легонько качнул головой:

— Мы вовсе не хотели…

Но она не слушала, продолжая рыскать глазами по его лицу.

— Сведения, которые упоминал этот… ваш коллега… — Она сглотнула. — Я снова и снова спрашивала себя… это же наверняка незаконно. Выходит, такие, как вы, могут что угодно сделать с теми, кто вам задолжал? Вы понимаете, о чем я? — Она неопределенно помахала в воздухе рукой.

Томми нерешительно улыбнулся. Ему очень хотелось, чтобы сейчас здесь был Микаель. Ему с этой женщиной не справиться.

— Для вашей фирмы что же, все средства хороши? А должники для вас — просто скот? Добыча?

— Разумеется, нет. — Томми почувствовал, как у него дергается уголок рта.

— Вы забрали мои последние деньги. За последние дни я даже еду не покупала — из-за вас и этого вашего… коллеги.

— Послушайте… мы занимаемся просроченными долгами и просто пытаемся договориться с должниками. — Он пожал плечами, но вдруг заметил, что они и так задраны вверх. — Вот и все. Такова наша работа.

— Вы впутали сюда моего сына. Стиана. Этого я никогда вам не прощу. — Впервые за все время она отвела взгляд от его лица и уставилась на закрытую дверь слева от него. — У вас есть дети, Томми?

Он покачал головой.

— Тогда вы не меня не поймете… Не поймете, что значит родная плоть и кровь. И как больно, когда к тебе врываются незнакомцы и угрожают…

— Мы никому не угрожали. — Он весь напрягся. Пора с этим заканчивать. — Если вы думаете… Мы вовсе не бандиты.

Она покачала головой.

— Во многих отношениях вы еще хуже, Томми. Я объясню вам, чем вы занимаетесь. Вы ищете у человека самое больное место. Удар можно кое-как пережить, но самая страшная мука — когда тебе нарочно бередят раны. И вы об этом прекрасно знаете. Стиану… ему нужен покой. Хотя бы…

— Анна Мидтгорд, — Томми тяжело вздохнул, — скажите наконец, что вам от меня нужно, и ступайте с миром. Если вы хотите отменить состоявшуюся сделку, то уже… уже поздно, — быстро прибавил он.

И не просто поздно, подумал он. Микаель меня убьет, если я попытаюсь. Он попробовал демонстративно посмотреть на часы, но только неловко взмахнул рукой. Микаель говорил, что они давят на жалость. На любые уловки пойдут, чтоб загнать тебя в угол. Сотни раз это проделывали и думают, что и теперь сработает.

— Я не мошенница, Томми. Нам со Стианом надо выпутаться. Вы должны нам помочь…

— Извините, я ничего не могу для вас сделать.

— Вы встречались… со Стианом?

— Насколько я знаю, с вашим сыном нашу фирму ничего не связывает, — покачал головой Томми.

Она переменилась в лице и была теперь вовсе не похожа на беспомощного должника. Крылья носа побелели.

— Я ему все рассказала, — произнесла она. — Не знаю, понятно ли вам, что это значит… Томми Тенволд.

Когда она произнесла его фамилию, Томми вздрогнул.

— Происходящее со мной касается и Стиана.

— Увы…

— Вам хоть что-то известно?

— О чем?

— О моем сыне.

— Нет.

— В таком случае вас ждет большой сюрприз, Томми Тенволд.

Он удивленно посмотрел на нее. Она вроде как улыбается?

— Вы мне угрожаете?

Анна Мидтгорд не ответила. Просто сидела с совершенно непередаваемым выражением лица.


33


Шира в одиночестве сидела на диване, освещенная голубым светом телеэкрана. На столе горела свеча.

Саид вошел в комнату, сел рядом.

— Где ты был? — спросила она, не поворачиваясь.

— Ты задаешь много вопросов.

— Много вопросов? Я? — Она повернулась к нему. — Ты в самом деле так считаешь?

— Я собираю информацию, — сказал он.

Шира взяла пульт, переключила канал. В правом верхнем углу экрана возник логотип «TV2». Передавали новости. Ведущая — Сири Лилль Маннес. Шира прибавила громкость и положила пульт на стол.

Саид украдкой рассматривал профиль девушки. Классическая красавица — безупречная гладкая кожа, маленький нос, совершенный контур губ. В ней было все — все, что требуется для той роли, какую он ей отвел.

— Почему ты на меня так смотришь? — спросила она, не поворачиваясь к нему.

— Ты красивая женщина, Шира, — улыбнулся он.

Она скептически взглянула на него.

— Тахмина спит?

— Да, спит. — Она скрестила руки на груди. — Уж не надумал ли ты приударить за мной?

Он медленно качнул головой.

— Ты привлекательная женщина, Шира. Я видел, как мужчины оборачиваются тебе вслед. Но мы с тобой — брат и сестра, верно? — Он улыбнулся.

— Да, Халед, верно, — с облегчением улыбнулась и она.

Секунду-другую оба смотрели на экран, на разъяренных палестинцев, которые с камнями и кольями в руках шли на штурм какого-то здания.

Саид зажмурился, потом снова посмотрел на девушку.

— Шира, я хочу кое о чем тебя попросить. Это важно. Тебя выбрали для выполнения очень ответственного задания. Возможно, самого важного в твоей жизни.

Она внимательно смотрела на него, глаза ее расширились.

— С помощью Аллаха ты справишься.

*


Как только все работники колл-центра заняли свои места, офис зажил полной жизнью. Шесть голодных заводных парней — все не старше тридцати — сидели каждый в своей кабинке в самой большой, переоборудованной комнате, с наушниками и микрофоном на голове, с мониторами перед глазами. К ним прикомандировали решершера, который постоянно снабжал шестерку новой информацией. Все они прошли обучение по методике, разработанной в головной лиссабонской конторе. Телефонные переговоры должны быть максимально эффективны, а заранее добытую информацию надлежало использовать хитро и с умом.

Все это — тонкая комбинация компьютерной технологии и передовой психологии, — говорил им Томми. От них требуется настойчивость, вежливость и ориентация на результат. Но прежде всего настойчивость. Должники должны исподволь проникнуться мыслью, что «Глобал кэпитал» не оставит их в покое, а все увертки и отговорки вызовут неприятные санкции.

Обзавелись они и коммерческим директором. Трина Лунн — так звали эту тридцатилетнюю незамужнюю пышку из телемаркского Бё, имеющую диплом региональной высшей школы и опыт работы бухгалтером в инкассовой фирме «Линдорф». Она занимала отдельный кабинетик чуть дальше по коридору. Нашла ее рекрутерская фирма, за что получила комиссионные в размере одной трети годового оклада Трины — 133 000 крон.

Крупная рыба — люди, задолжавшие по кредитным картам более сотни тысяч, — составила отдельную группу, и занялись ею лично Томми и Микаель. В отличие от мелких должников, к ним гораздо чаще выезжали на дом, а кроме того, как обычно, беспокоили письмами, мейлами и телефонными звонками.

Но дело продвигалось медленно, и Томми проклинал себя, ведь это его сфера ответственности.

Стрелки часов приближались к семи вечера, когда он снова открыл сводную таблицу, содержавшую подробности портфеля задолженностей. Просмотрел страницу до самого низу, где стояла итоговая сумма, и уставился на это убожество. Потом закрыл лицо руками и медленно откинулся на спинку кресла. От плана они здорово отстали. Он потер глаза. А открыв их снова, увидел прямо перед собой Микаеля, стоящего в дверном проеме.

— Ну, как дела сегодня?

— Плохо.

— Поймали кого?

— Поймали, но мало. Деньги незначительные.

— Черт. — Микаель подошел к столу, скрестил руки на груди и уставился в окно.

— Как выглядит ликвидность? — спросил Томми.

— Не ахти. Начало жалкое. — Микаель взглянул на него сверху вниз. — Первоначальные затраты слишком высоки, текущие затраты тоже, поступления слишком низкие, и все заняло слишком много времени. — Он устало улыбнулся. — Слыхал?

— Сколько у нас еще времени?

Микаель качнул головой:

— Вряд ли тебе хочется это знать.

— То есть времени нет?

Микаель пожал плечами:

— Завтра лечу в Португалию.

— О'кей. От меня тебе что-нибудь надо перед отъездом?

— Да. Мне нужно резюме по подвижкам с возвратом долгов. Самое позднее завтра рано утром.

Томми кивнул.

— Надолго уезжаешь?

— На день или на два. — Микаель повернулся, собираясь уходить, но внезапно что-то вспомнил и остановился. — Звонил какой-то тип. Сказал — срочно. Требовал тебя. Его номер у меня в кабинете.

— Кто это был?

— Некий Стиан. Сдается мне, сын той бабы, которую мы навестили… Анны Мидтгорд.

— Вот черт.

— Займись им, — сказал Микаель и исчез.


35


Утреннее оживление на улицах поутихло. Машин стало меньше. Солнце осветило край неба, похоже, день снова будет морозный.

Место встречи находилось довольно далеко, но Саид решил идти пешком. Спустился вниз по Финнмарксгате и свернул к площади Тёйен.

Вчера днем в квартиру Ширы постучали. Посетитель не представился. Стоял, засунув руки глубоко в карманы зеленой военной куртки, и вроде бы нервничал. Он назвал Саиду адрес, время встречи и пароль. Саид сказал, что придет. Мужчина утвердительно кивнул и, не произнеся более ни слова, ушел.

Ночью Саид спал тревожно. Готовилась акция, он знал. И его задание уже разработано. Он не сомневался насчет того, как его хотят использовать. Его знания им явно не нужны. Они используют его как воина. И, возможно, именно сегодня он получит конкретное задание.

Только бы это не случилось слишком быстро, ему необходимо еще некоторое время, чтобы осуществить много более важное дело.

Сверяясь с картой, которую всегда носил с собой, Саид легко нашел нужный адрес.

Фасад трехэтажного кирпичного дома выглядел обшарпанным и грязным. Штукатурка тут и там обвалилась, краска на окнах облезла. На первом этаже со стороны улицы располагалась колониальная лавка. Несколько ящиков с фруктами и овощами выставлены наружу, под зеленый тент с обогревом. В окнах верхних этажей виднелись гардины и цветочные горшки. На тротуаре стоял мужчина в коричневой куртке и дымил сигаретой. Саид подошел к нему. Секунду-другую оба смотрели друг на друга, потом человек в куртке улыбнулся.

— Солнце на лето, дни длиннее, — сказал он и глубоко затянулся сигаретой.

— Уже два с половиной часа прибыло, — ответил Саид.

Мужчина бросил бычок на тротуар, растер давно не чищенным коричневым ботинком.

— Пошли.

Следом за ним Саид вошел в лавку.

Внутри было тесно, остро пахло специями и травами. Плечи Саида едва не задевали полки слева и справа, пока они шли через лавку, заставленную товаром. В глубине, между штабелями мешков с рисом, обнаружилась дверь. Мужчина открыл ее, пропустил Саида вперед. Они двинулись по коридору, вдоль стен которого громоздились какие-то ящики; пол грязный, усыпанный мусором и остатками бакалеи. Они поднялись по узкой лестнице. На одной из ступенек спал, свернувшись клубком, черно-белый кот. Он вскочил и зашипел на Саида.

— Не понравился ты ему, — засмеялся мужчина. — Небось думает, ты всех его крыс переловишь.

Он открыл дверь на следующей площадке. Саид вошел и услышал, как за его спиной дверь захлопнулась.

В лицо пахнуло жаром. Освещение тусклое, окна зашторены, толстый ковер под ногами вроде как сырой.

В заставленной мебелью комнате сидели двое: Марван Ханжур со своим каменным лицом и незнакомец, которого Саид никогда раньше не видел. Лысый, сутулый.

— Сядь, Халед, — произнес Марван Ханжур. — Мы ждем еще одного.

Саид кивнул лысому, снял тяжелое пальто, шапку и перчатки, сел на стул и огляделся вокруг. Комната сплошь заставлена столами, стульями и креслами всех форм и размеров, прямо как на мебельном складе. На полу в несколько слоев лежали персидские ковры.

Марван медленно встал.

— Время молитвы, — сказал он. — Давайте совершим омовение.

Он подошел к двери на противоположной стене, открыл ее — там оказалась маленькая ванная. Они по очереди вымыли руки, лицо и ноги, а затем встали на колени на единственном свободном участке. Марван впереди, Саид с лысым бок о бок за его спиной.

Как только они закончили, в дверь легонько постучали.

В комнату вошел четвертый. Высокий. Борода, темные волосы и скудное освещение не позволяли толком разглядеть черты лица. Единственное, что заметил Саид, — это очень низкий лоб.

— Салям, братья, — сказал вошедший и поочередно поздоровался с каждым.

Имен никто не называл. Они сели в кружок друг против друга. Окна, видимо, были плохо подогнаны — с улицы отчетливо доносился шум автомобилей.

— Должны произойти важные события, — сказал Марван, откинувшись в кресле и положив руки на подлокотники. — И чтобы добиться успеха, необходимо хорошо подготовиться.

— Иншалла, — произнес лысый.

Саид отметил, что новоприбывшему не сиделось на месте — руки его постоянно двигались, он то и дело нервно озирался по сторонам.

— Давайте сразу к делу, чтобы как можно скорее закончить, — продолжил Марван.

— Минуточку, — сказал беспокойный, вставая. Подошел к окну, осторожно отодвинул край шторы, выглянул на улицу и стоял так несколько секунд. Потом медленно отпустил штору и обернулся: — Квартира чистая? Вы проверили?

— Мы тут в безопасности, — ответил Марван.

— Откуда вы знаете? Может, комната прослушивается?

Марван сидел как статуя.

— Доверься мне, — сказал он. — Здесь мы в безопасности. Можно говорить свободно. Это место мы использовали только один раз, несколько месяцев назад.

Высокий остался у окна. На фоне света они видели только его силуэт.

— У вас есть камера слежения?

— Нет, — ответил Марван.

Тот вернулся на свое место и снова сел.

— Они повсюду, — тихо сказал он. — Повсюду. Лишняя осторожность не помешает.

— Я понимаю, — спокойно ответил Марван. — Но мы достаточно осторожны.

Высокий развел руками и посмотрел на Саида и на лысого, как бы спрашивая их мнения.

— Что с провалившейся ячейкой? — спросил Саид.

— Позвольте я скажу несколько слов, — ответил Марван. — Провал студенческой ячейки нанес весьма ограниченный вред. Нет никаких признаков, свидетельствующих, что норвежская полиция сумела что-либо раскопать. Главный связной студентов давно вывезен из страны. Периферийные их контакты мы держим под наблюдением. Если полиция проявит интерес хоть к кому-нибудь из них — мы тотчас вышлем его за пределы Норвегии.

Беспокойный вроде бы угомонился. Неколебимое спокойствие Марвана передалось остальным.

— Причина сегодняшней встречи — несостоявшаяся акция. Нам поручено осуществить новую.

Саид сглотнул. Вот оно. Одна нога у него мелко задрожала. Он прижал колено ладонью и бросил взгляд на лысого, который сосредоточенно смотрел на Марвана.

— И действовать надо быстро, — продолжал Марван. — Подготовка и так слишком затянулась.

Беспокойный кивнул.

— Деньги уже поступили.

И они с Марваном смерили взглядом сначала Саида, потом лысого. Выбирали.

Саид почувствовал, как его бросило в пот. Надо бы спросить о подробностях, но он не смог. Быстро глянул на лысого и, к своему удивлению, заметил, что лысина у него мокрая от пота.

*


Темно-синий «опель-вектра» был припаркован боком с правой стороны улицы, метрах в ста от колониальной лавки. Стоял он между двух других машин, но два агента Службы безопасности полиции отлично видели вход в лавку.

Тот, что сидел на пассажирском месте, взял с заднего сиденья фотоаппарат с телеобъективом и через ветровое стекло направил его на мужчину в коричневой куртке, который курил на улице, возле ящиков с овощами и фруктами.

— Ты уверен, что он вошел туда? — спросил водитель.

— Абсолютно, — ответил второй и нажал на затвор, сделав целую серию снимков человека в куртке.

Водитель расслабился, скрестил руки:

— Тогда остается только ждать.

*


Через сорок минут из лавки один за другим, с промежутком в несколько минут, вышли четверо мужчин, все одетые на западный манер.

Первые двое были полицейским незнакомы, а вот третьего они узнали: Мустафа Маджид, или Азиф Абасси, как он себя называл в Норвегии.

Агенты сфотографировали всех троих.

Последним из магазина вышел человек, слегка похожий на Мустафу Маджида — такой же густоволосый и бородатый. Только через все лицо у него тянулся шрам и нос был перебит. Полицейский навел на него объектив, а он постоял несколько секунд, озираясь вокруг, потом попрощался с человеком в коричневой куртке и перешел через улицу.

Камера не переставала щелкать, пока он не исчез из виду.


36


— Почему я? — спросила Шира.

— Так надо, — ответил Саид.

Поезд метро, в котором они ехали, замедлил ход. Саид встал и направился к дверям.

Шира тоже поднялась и пошла за ним. Стала рядом, схватилась за металлический поручень. Станция Майорстюа. Шира, сжав губы, молча смотрела на свои серебристые кроссовки.

— Ты отлично справишься, — сказал Саид.

Пожилая женщина рядом с ними вдруг повернулась к Саиду и улыбнулась. Они говорили по-арабски, так что она, естественно, не поняла ни слова. Ткнув Саида пальцем в плечо, она показала на Ширу:

— Красавица. Очень красивая девушка.

Саид шагнул в сторону и демонстративно отвернулся. Он понял, что сказала пожилая женщина, но не знал, что и как ей ответить.

А она так и смотрела на них с улыбкой, пока поезд, наконец, не остановился и двери не открылись.

Через плечо у Ширы висела красная спортивная сумка. Тяжелые волосы она туго зачесала назад и стянула лентой в конский хвост. Они перешли на противоположный перрон и по тесному коридору выбрались на улицу. В ожидании зеленого света Саид остановился у зебры. Метрах, в ста впереди виднелся большой круглый купол кинотеатра «Колизей». Шира догнала его, стала рядом.

— Действовать надо осторожно, — тихо сказал Саид. — Очень осторожно. Охотничий инстинкт необходимо все время стимулировать. Если добыча слишком легко уступает, пиши пропало.

— Ты что? — Шира раздраженно посмотрела на него. — Сколько можно твердить одно и то же. По-твоему, меня надо учить? Думаешь, я сама ничего не понимаю?

Загорелся зеленый. До фитнес-клуба было всего несколько сотен метров.

Они остановились у входа в «Эликсия-Колизей». Саид снова начал было объяснять, но Шира с досадой прервала его. Впервые она в открытую показала свой характер. Горячо жестикулируя, она выпалила по-арабски:

— Хватит поучений, Халед! Я тебе не ребенок!

На этом они и расстались. Саид повернул обратно к метро.

Шира быстро взглянула на часы. Томми Тенволд придет только через полчаса. Ей надо успеть оформить временное членство, переодеться и ознакомиться с обстановкой.

*


Человек в черном пуховике остановился на противоположной стороне улицы, напротив «Эликсия-Колизей», и снял с плеча фотоаппарат. Как бы случайно навел объектив на тротуар, краем глаза следя за этой парой.

Когда женщина замахала руками на своего спутника, он поймал их в видоискатель и защелкал затвором. Снимал и снимал, а женщина тем временем резко повернулась и пошла к входу. Когда мужчина исчез из виду, фотограф пересек улицу и вошел в «Эликсия-Колизей».


37


Вообще-то Томми решил пропустить тренировку, но около шести, собираясь уйти из офиса, передумал. Микаель только что звонил из Лиссабона и, судя по голосу, пребывал в бодром и оптимистичном настроении. Говорил так, словно необходимый им дополнительный капитал уже обеспечен. Усталость, весь день мучившая Томми, разом улетучилась. Поэтому, уходя, он прихватил-таки спортивную сумку.

В коридоре он столкнулся с Триной.

— Спортом занимаешься? — улыбнулась она, кивая на сумку у него на плече. — Мне бы тоже не мешало начать.

Назойливая она какая-то. Особенно в последние дни. Уж чего-чего, а флиртовать с Триной ему совершенно не хотелось. Во-первых, она совсем не в его вкусе, а во-вторых, они вместе работают. Он насмотрелся, к чему приводят интрижки между коллегами. В налоговом ведомстве одна секретарша загремела в психушку после бурного романа с женатым начальником. Так что ему отнюдь не улыбалось, чтобы Трина ходила в тот же фитнес-клуб, что и он. Время, которое проводил там, Томми не желал делить ни с кем.

— Да так. От случая к случаю.

— И чем занимаешься?

— Бегаю и качаюсь, — ответил он, запирая кабинет.

Они пошли вниз по лестнице.

— А где? — спросила Трина.

— В «Эликсии», — ответил он.

На тротуаре они попрощались. Томми зашагал по-зимнему тихими улицами района Фрогнер.

Свернув на Фрогнервейен, он вдруг остановился. Впереди, у светофора на перекрестке с Нильс-Юэльс-гате, он заметил невысокую фигуру в длинном пальто. Парень. Стоит к нему лицом, подняв правую руку и пальцем указывая прямо на Томми.

Томми остановился, растерянно озираясь по сторонам, но поблизости не было ни души. Показывать пальцем больше не на кого. Но в тот самый миг, когда он уже открыл рот, собираясь спросить, в чем дело, парень резко отвернулся и спокойно двинул дальше, через перекресток. Томми пожал плечами и продолжил путь по Фрогнервейен. Он понятия не имел, почему этот тип стоял посреди улицы и тыкал в него пальцем, но осадок в душе остался неприятный.

Пятнадцать минут быстрым шагом — и он на месте. Переоделся в спортивную форму, нашел свободную «беговую дорожку» и припустил обычной трусцой. Как правило, он каждые пять минут прибавлял темп и через двадцать минут бежал во всю прыть. Самой трудной была последняя пятиминутка. Он силком заставлял себя бежать. Но как только начал тренировку, мысли о парне в длинном пальто быстро улетучились.

Справа тренировался толстяк средних лет. Медленно вышагивал, вцепившись в поручни и тяжело дыша. На голове у него были большие наушники, а у пояса — маленький розовенький айпод. Женская модель.

Томми как раз собрался начать второе ускорение, когда на свободной дорожке слева появился новый персонаж. Он быстро скосил глаза — девушка с длинными черными волосами, собранными в конский хвост. Смуглая — видимо, уроженка Южной Европы или Латинской Америки. Он продолжил бег, глядя прямо перед собой. Но через несколько секунд снова покосился налево. Девушка стояла на дорожке, беспомощно разглядывая кнопки на панели управления. Помедлив, нажала одну, подождала. Безуспешно. Надавила другую кнопку — и опять безрезультатно. Пожала плечами, улыбнулась и метнула быстрый взгляд на Томми. Он улыбнулся в ответ.

— Нажмите на эту, — сказал он, продолжая бег, и показал на зеленую кнопку с надписью «Quick Start». — Потом можете регулировать скорость вот здесь, — прибавил он, задыхаясь, и показал где.

Она все еще медлила. Но в конце концов осторожно нажала на зеленую кнопку, и дорожка пришла в движение. Девушка начала шагать.

— Теперь на эту? — спросила она, показывая на кнопку «Speed».

— Да, — выдохнул Томми. — Несколько раз подряд, тогда скорость увеличится.

Она улыбнулась ему и несколько раз нажала на кнопку, после чего перешла на бег.

Они бежали бок о бок, и время от времени Томми поглядывал на нее.

Девушка сосредоточенно смотрела прямо перед собой, погруженная в свои мысли. Длинный хвост покачивался из стороны в сторону. На ней была облегающая футболка с коротким рукавом и серые тренировочные брюки. Томми вспомнил, что недавно где-то читал, будто женщины с фигурой, похожей на песочные часы, больше всего привлекают мужчин. Дескать, подобная фигура пробуждает в мужчинах древние инстинкты, поскольку ее обладательницы отличаются плодовитостью.

Что-то в этой теории есть, он чувствовал.

Немного погодя на висках и на верхней губе девушки выступили бисеринки пота. Томми действовал по своему обычному графику, продолжая увеличивать скорость каждые пять минут. На последней пятиминутке он, как всегда, боролся с собой и на девушку не смотрел. Только закончив бег и замедляя скорость дорожки, снова бросил взгляд налево. Но темноволосой девушки там уже не было. Дорожка остановилась, он сошел с нее, взял с поручня полотенце и утер лицо. Огляделся по сторонам. Девушка исчезла.

Томми прошел к силовому тренажеру — первому из шести, которые обычно обходил дважды. И все время обводил взглядом помещение, искал девушку.

Подойдя к третьему тренажеру, он наконец увидел ее. Она упражнялась на тренажере для мышц бедра, прямо рядом с тем, на котором он обычно качал икры. Томми подошел к тренажеру, установил себе нагрузку в 70 килограммов, сел и бросил быстрый взгляд в сторону девушки. Она его не заметила. Сосредоточенно смотрела перед собой, и при каждом усилии лицо ее кривилось.

Закончив, Томми встал и снова утер лицо полотенцем.

— Как думаете, мне этот тоже подойдет? — неожиданно послышалось за спиной.

Томми обернулся. Она стояла, вопросительно улыбаясь и показывая на тренажер, с которого он только что поднялся.

Он присмотрелся к ней. Высокая, почти с него ростом. На верхней губе все еще поблескивали капельки пота.

— Для какой группы мышц этот тренажер? — продолжала она, делая шаг навстречу ему. И снова эта почти детская, открытая улыбка.

— Для задней поверхности бедер, — ответил он.

— Поможете мне?

— Разумеется. — Щеки обдало жаром. У нее фантастическая улыбка. Он подошел к тренажеру, уменьшил нагрузку до 25 килограммов. — Садитесь, я вам все покажу.

— Спасибо, — сказала она, усаживаясь на тренажер, который он оставил всего минуту-другую назад.

Томми рассказал и показал, как работает тренажер. Следуя его инструкциям, она приступила к упражнению. Он занял соседний тренажер, а она медленно начала растяжку.

— Усилие подходит?

— Немножко маловато, — ответила она, приподняв брови.

Он привстал и подкорректировал.

— Теперь лучше, — сказала она.

— Вы здесь в первый раз? — спросил он.

Она напрягалась изо всех сил, стискивая зубы.

— Да. Не знаю, стоит ли этим заниматься. Пожалуй, все-таки буду бегать.

Он встал, чувствуя, что сидеть без дела выглядит неестественно.

— А вы? — с улыбкой спросила она, окидывая его взглядом. — Судя по вашему виду, вы здесь частый гость.

— Спасибо. — Он быстро улыбнулся и хотел было перейти к следующему тренажеру, но тут она закончила упражнение и встала перед ним.

— У вас не найдется немного времени, чтобы показать мне другие тренажеры?


38


— Тур, можно тебя на минутку?

С чашкой кофе в руке Тур проходил мимо кабинета Сандры, и она окликнула его в приоткрытую дверь. Он остановился, шагнул назад и заглянул в щелку.

— Заходи, — нетерпеливо сказала Сандра.

Тур распахнул дверь и вошел в ее донельзя аккуратный кабинет. У стены, качаясь на стуле, сидел один из агентов — Ула Эгген. Он встал и подал Туру руку:

— Привет.

Тур перехватил чашку кофе в левую руку и ответил на рукопожатие, потом обернулся к Сандре, которая сидела по другую сторону стола.

— Можешь присесть на минутку? — спросила она, пододвигая Туру свободный стул.

Тур сел, поставил кофе на край стола и только теперь обратил внимание на множество фотографий, которые там лежали.

— Ула только что с наблюдения, — пояснила Сандра. — Расскажи, пожалуйста, Туру все, что рассказывал мне.

— Мы с ребятами несколько дней следили за Мустафой Маджидом. — Ула Эгген выпрямился на стуле.

Сандра кивнула и шевельнула рукой: дескать, давай быстрее.

— Как выяснилось, он общается с несколькими лицами, которые могут нас заинтересовать. Например, вот с ним. — Ула взял со стола один из снимков и протянул Туру.

Тур взял фотографию. Лицо араба крупным планом, борода, волосы до плеч, настороженные глаза, кривой изуродованный нос.

— Его зовут Халед Шакур, — продолжал Ула Эгген. — В Норвегию прибыл месяц назад. Живет у сестры, возле Карл-Бернер-плас.

— Где сделан снимок? — спросил Тур, вглядываясь в фотографию. На заднем плане виделись кирпичная стена и оконная рама.

— Возле колониальной лавки на Тёйен, — ответил Эгген. — Выходит оттуда после встречи с Мустафой Маджидом и еще двумя людьми. — Он выбрал два новых снимка, положил перед Туром. — Вот с этими.

Тур быстро взглянул на них и покачал головой: нет, ему они незнакомы.

— Вам известно, что это была за встреча?

— Нет. — Ула Эгген покачал головой. — Вообще-то мы только предполагаем, что у них была встреча. Но явились они туда практически в одно время и ушли тоже один за другим.

— А что это за лавка? — спросила Сандра. — Кто хозяин?

— Турок. — Ула снова качнулся на стуле. — В Норвегии уже лет двадцать. У нас на него ничего нет.

— Говорили они, скорей всего, не о торговле. — Тур скептически посмотрел на Улу. Наверно, оттого, подумала Сандра, что Ула раскачивался на стуле, а Тур этого не любил.

— Мы решили поближе присмотреться к Халеду Шакуру, — сказал Эгген. — Я следил за ним несколько дней. Тогда-то и обнаружил то, о чем только что говорил Сандре. — Он улыбнулся. — Довольно интересная ситуация. — Он быстро взглянул на Сандру. — Не совсем понятно пока, что с этим делать — интересно это нам или нет.

Тур отпил глоток кофе.

Ула вернул стул в нормальное положение и подался вперед:

— Я следил за Халедом Шакуром и его сестрой, Широй. Они доехали на метро до Майорстюа и пошли к фитнес-клубу «Эликсия-Колизей». Она, сестра то есть, зашла туда, а Халед Шакур двинул обратно. А перед тем как расстаться, они здорово спорили.

Тур поднял брови и взглянул на Сандру.

— Сейчас будет самое интересное, — сказала она.

— Я решил последить за сестрой.

Тур слегка пожал плечами.

— Я просто… — продолжал Ула, — просто чуял, что здесь что-то есть… Подумал, она выведет меня на что-нибудь интересное.

— Красотка, — сказал Тур, когда Сандра протянула ему фотографию.

Ула разом смутился.

— Да я не поэтому…

— Ладно, ладно… — Тур помахал рукой. — Давай дальше.

Ула Эгген потер ладони.

— Ну, я, значит, пошел за ней. Она оформила временную членскую карточку — я потом проверил, — переоделась и пошла к тренажерам. А я сидел в приемной, наблюдал. Через несколько минут она заговорила с парнем норвежской внешности. В тренажерном зале они провели вместе около часа, а потом еще двадцать минут в местном кафе. Затем расстались, и я переключился на парня.

Тур закрыл глаза и тяжело вздохнул.

— А когда выяснил, кто этот парень, мне сразу стало очень интересно, — поспешно добавил Ула. — Зовут его Томми Тенволд, недавно приступил к работе в ословской инкассовой фирме…

— «Глобал кэпитал», — перебила Сандра. — Я недавно показывала тебе заметку о них.

— Верно. — Тур нетерпеливо взглянул на них.

— «Глобал кэпитал», если помнишь, принадлежит некому принцу из Саудовской Аравии. Я пробила людей, которые там работают. У Микаеля Рамма, как оказалось, мать норвежка, а отец палестинец. Родители развелись восемнадцать лет назад. Отец — Джаррах Али Абдал — очень богатый предприниматель. Из последних сообщений я только что узнала, что живет он в Иордании. И вот что интересно: несколько раз его имя всплывало в связи с терроризмом — возможно, он финансировал исламские группировки. Правда, обвинений ему пока не предъявляли. И мы пока не знаем, поддерживает ли Микаель Рамм контакт со своим отцом.

Ула Эгген положил перед Туром еще одну фотографию:

— Это Томми Тенволд.

Тур посмотрел на снимок — молодой парень, густые светлые волосы. Рядом женщина, он открывает ей дверь. Она куда-то входит, повернувшись к нему в профиль. Волосы у него словно бы влажные, зачесаны за уши. На лице широкая улыбка.

— Это они заходят в кафе. Болтали и смеялись, как влюбленная парочка. — Ула потер подбородок.

Тур продолжал рассматривать снимок.

— Как по-твоему, они виделись раньше или это их первая встреча?

— Понятия не имею, — ответил Ула. — Он водил ее по тренажерному залу, все там показывал. Вполне возможно, они договорились там встретиться.

Тур кивнул.

— Смекаешь, что к чему? — спросила Сандра.

— Пожалуй, смекаю, над чем вы тут ломаете голову.

— Выкладывай, — сказала Сандра. — Нам нужны свежие идеи, новые подходы.

— Фактически вы хотите знать, станем ли мы тратить время и ресурсы на столь неопределенный след. — Тур отхлебнул кофе, быстро переворошил фотографии. — Вы подозреваете возможную связь между саудовским принцем, инкассовой фирмой, английским террористом, который скрывается в Норвегии, и этим арабом, — он ткнул в фотографию мужчины с длинными волосами и бородой, — и его сестрой? — Тур развел руками. — Есть у нас что-нибудь еще?

— Пока нет, — ответил Ула.

— Мустафа Маджид напрямую связан с террористами, — сказала Сандра. — И он единственный связан с нашими четырьмя студентами. Кстати, как там с остальными допросами?

Тур покачал головой.

— Ничего нового. — Он улыбнулся. — Значит, вы хотели ухватиться за эту соломинку?

Сандра с досадой отвела глаза. Тур наклонился вперед и снова принялся перебирать фотографии.

— Слабая зацепка. Думаю, разработка этой парочки из тренажерного зала ничего не даст. Уж больно второстепенные люди. — Он встал и по очереди улыбнулся каждому из них. — Не хочу портить компанию, но если я вам больше не нужен, то, пожалуй, отправлюсь по своим делам.

— Еще вопросик, — сказала Сандра.

— Да? — Тур улыбнулся самой своей дружелюбной улыбкой.

— Не возражаешь, если я слегка прощупаю эту самую инкассовую фирму с головной конторой в Португалии?

— Да пожалуйста. Только не трать слишком много времени.


39


В дверь кабинета постучали. Томми поднял глаза и увидел пухлую физиономию Трины. Она была бледна и впервые за все время не улыбалась.

— Есть минутка? — спросила она.

Томми снял руки с клавиатуры и отвернулся от компьютера:

— Что случилось?

Трина чуть не крадучись проскользнула в кабинет и закрыла за собой дверь.

— Этот Стиан сегодня тоже раз десять звонил, не меньше, — прошептала она, поджала губы и добавила: — а теперь сам явился. Стоит там. — Она кивнула в сторону входной двери.

— Стиан? — Его лицо непроизвольно дернулось.

Трина энергично кивнула:

— У Арильда и Петера тоже сложности с одним клиентом, который названивает и грозит прийти сюда… — Она покачала головой. — Боже правый, не нравится мне все это.

Томми проглотил слюну и спросил:

— Ты что, впустила его?

— Да, — прошептала она и большим пальцем показала себе за спину. — Он там.

Томми со стоном выдохнул и резко встал:

— О'кей, я им займусь.

Пока он выходил из-за письменного стола, Трина испуганно смотрела на него.

— Он вроде как… ой, господи… — Тут она опустила глаза и покачала головой.

Томми остановился перед нею.

— При нашей работе это в порядке вещей, — сказал он и положил ей на плечо влажную руку.

Трина подняла на него глаза.

— Меня наняли заниматься экономическими вопросами, а не…

— Успокойся, — сказал Томми и попытался улыбнуться. — Микаель приехал?

— Нет. Ты разве не слыхал?

— Что?

— Он задержится в Лиссабоне еще на день.

— Ладно.

Томми подошел к двери и решительно распахнул ее.

Парня он узнал сразу. Тот самый, что стоял на Фрогнервейен и показывал на него пальцем.

Стиан Мидтгорд — бритоголовый коротышка, ростом около 165 сантиметров — явно оделся не по погоде: поверх застиранной футболки, когда-то, видимо, черной, на нем была лишь тонкая джинсовая куртка нараспашку и черные джинсы с прорехами на коленях.

Томми приостановился. Стиан пока не заметил его. Расхаживал туда-сюда у входной двери, уставясь в пол. Красные от возбуждения щеки, прерывистое дыхание и беспокойные движения говорили сами за себя.

Томми сделал несколько шагов к нему. Трина проскочила за его спиной к себе в кабинет и мгновенно закрыла дверь.

Стиан замер, уставившись в пол. Потом медленно поднял голову, устремил взгляд на Томми. Дышал ртом, тяжело, будто после бега.

— Явился, наконец, — сказал он низким хриплым голосом, который совершенно не вязался с его внешностью.

— Чем могу помочь?

Не сводя глаз с Томми. Стиан, как в замедленной съемке, двинулся на него. Остановился он, только когда подошел вплотную. Бледные губы медленно растянулись в усмешке. Он стоял, задрав голову, и смотрел на Томми, который был на голову выше ростом.

Томми бросило в жар. Руки висели как плети. Ноги налились свинцом. Не в силах больше смотреть в бессмысленные остекленелые глаза коротышки, он отвел взгляд.

— Вот, стало быть, каков ты вблизи, — тихо сказал Стиан.

Кивнул, словно бы с одобрением, и, по-прежнему задрав голову и полуоткрыв рот, смерил Томми взглядом.

Томми слегка попятился. Стиан двинулся за ним.

— Как тебе живется в бывшем госпитале? — спросил он. — Квартирка что надо!

Сбоку на шее виднелась татуировка — начиналась где-то под круглым воротом футболки и заканчивалась возле мочки уха.

Томми снова обдало жаром.

— Что вам угодно?

— Посмотреть хочу на тебя. — Ухмылка стала еще шире. — Просто посмотреть.

Кончиком языка он облизал губы.

Томми покачал головой. Облизывание губ, взгляд, усмешка — во всем этом сквозила неотвратимая угроза. А он чувствовал себя бессильным, апатичным… во рту пересохло.

— Если вы думаете, что можно заявляться сюда с угрозами…

— Я люблю свою мать, а ты? — перебил Стиан.

— Моя мать умерла, — ответил Томми, шагнул к входной двери, распахнул ее и посторонился. — Уходите. — Голос дрожал, он быстро оглянулся вокруг. — Уходите! Вон отсюда!

Секунду-другую Стиан стоял, по-прежнему слегка откинув голову назад. Потом медленно двинулся к Томми. И снова остановился.

— А моя мать жива, — сказал он. — И я терпеть не могу, когда всякие там засранцы ее нервируют. Ты хоть знаешь, кто я?

Стиан расплылся в широкой усмешке.

У Томми участилось дыхание. Происходящее казалось ему нереальным. Надо избавиться от этого психованного коротышки. Паренек явно из отделения для буйных.

— Прошу вас уйти, — сказал Томми.

Стиан подошел совсем вплотную, по-прежнему откинув голову назад и буравя его взглядом.

— С этой минуты советую тебе ходить с оглядкой.

Глаза его полыхнули огнем. Томми схватил его за плечо, тряхнул так, что ноги у парня чуть не оторвались от пола, и вытолкнул в дверной проем, прямо на лестницу.

Стиан упал на руки.

— Пошел отсюда к чертовой матери! — крикнул Томми. — Убирайся!

Стиан медленно встал. Лицо побагровело. Улыбка исчезла. Наставив на Томми дрожащий палец, он буркнул:

— Да ты псих. Напрасно ты на меня наехал.

Томми захлопнул дверь. Прислонился к стене. Дыхание участилось. Сердце стучало как молот. Этот засранец знает, где он живет.

— Боже мой, что случилось?

Томми поднял глаза. Трина стояла в дверях своего кабинета и испуганно смотрела на него. Он покачал головой и выпрямился.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал он, направляясь к себе. — Я его вышвырнул.

*


— Анна Мидтгорд?

— Да, — послышалось в ответ.

— Это Томми Тенволд из «Глобал кэпитал». У меня только что был ваш сын Стиан. — Голос у него дрогнул. Он подался вперед и крепко прижал трубку в уху.

Молчание. Он слышал только ее дыхание.

— Вы слушаете?

— Что произошло? — Она говорила медленно, осторожно, будто ждала взрыва, катастрофы.

— Я звоню, только чтобы заявить, что не намерен терпеть его наглое поведение. Мне пришлось… выставить его из нашего офиса. Он… — Томми утер ладонью потный лоб, — угрожал мне.

В трубке слышалось только учащенное дыхание.

— Вы слышите?

— Что вы ему сделали?

— Что вы имеете в виду? За дверь выставил.

— Нет… — прошептала она.

— Поведение вашего сына совершенно неприемлемо. В следующий раз я заявлю в полицию, — сказал Томми.

— Оставьте меня в покое, — прошептала она. — Оставьте.

Щелчок. Она повесила трубку.

Томми отложил телефон, запустил пальцы в волосы. Больше он ничего сделать не мог. Заявление в полицию ничего не даст. Ведь все это лишь слова.

*


Через час в кабинет тихонько постучали, и Трина осторожно заглянула в дверь.

— Я ухожу, — сказала она.

Томми стоял у окна, смотрел на машины, проезжающие по вечерней Бюгдёй-алле.

— О'кей. Приятного вечера, — ответил он с вымученной улыбкой.

Встреча со Стианом не шла у него из головы. Вышвырнув этого идиота за дверь, он так и не сумел сосредоточиться и сделать что-нибудь путное.

— А этот… — Трина быстро улыбнулась, — он ушел, да?

Томми кивнул, но под ложечкой у него похолодело.

— Конечно, ушел.

— Не проводишь меня? — нерешительно спросила она.

— Разумеется.

Он вышел из кабинета, проводил ее до выхода. Решительно распахнул дверь, Трина выглянула на площадку. Но, услышав на лестнице быстрый топот ног, вздрогнула и замерла. Мимо пробежал мужчина с конторской папкой под мышкой и скрылся на следующем лестничном марше.

Томми ободряюще улыбнулся:

— Он давно ушел. Бояться нечего.

— С виду чистый псих.

— Он и есть псих.

Трина коротко улыбнулась и вышла на площадку.

— Приятного вечера, Томми, — сказала она и поспешила вниз.

Он стоял у двери, пока не услышал, как хлопнула дверь подъезда. Глянул на лестницу и вернулся к себе, предварительно убедившись, что дверь заперта, и бросив быстрый взгляд на часы. Полшестого. Через полтора часа они встретятся снова. В «Эликсии». Он постарался переключить мысли на что-нибудь другое.


40


Саид поднялся с молитвенного коврика, скатал его. Затем достал компьютер, сел на край кровати, включил его.

В последние дни он проводил много времени, редактируя свой сайт — блог, где под ником Food-maniac выкладывал рецепты блюд, несложные, взятые из английской поваренной книги, которую нашел у Ширы на полке. Через службу анонимизации он послал своему эр-риядскому другу Валиду Хабибу мейл с адресом блога и кодом: третье слово в каждой второй строке. Прочитав каждое третье слово в каждой второй строке, Валид Хабиб получит краткое и простое сообщение, которое передаст матери Саида. Валид все понял. Саид получил от него такое же анонимное послание: «Твоя мать обрадовалась». Ответить ему она никак не могла, но, по крайней мере, стала получать от сына хотя бы короткие весточки. Валид, разумеется, передавал их устно, когда бывал в Джидде, а случалось это весьма часто. В Джидде жила его семья, да и работа в саудовском отделении «Арамко» требовала поездок туда.

Сегодня Саид зашифровал в очередном рецепте такое послание:


«Я каждый день молюсь о выздоровлении отца».


Затем он выключил компьютер, убрал его и пошел на кухню.

Шира мыла посуду. Тахмина в пижамке сидела за столом, ела кашу. Саид сел напротив, глядя, как Тахмина спокойно ужинает.

Он заметил, что Шира чем-то раздражена. Она мыла посуду, вытирала и убирала ее резкими быстрыми движениями.

Тахмина доела кашу, допила молоко и с улыбкой посмотрела на Саида.

— У тебя длинные волосы, — сказала она.

— Уже идешь спать? — спросил он, улыбнувшись в ответ.

Она сжала губы и несколько раз резко мотнула головой.

— Нет, идешь, — сказала Шира, вытерла руки полотенцем, подошла к дочке и взяла ее на руки. — Скажи «покойной ночи».

Тахмина сунула в рот большой палец и свободной ручкой помахала Саиду. Он помахал в ответ и поднялся. Шира с Тахминой исчезли в спальне, а он прошел в гостиную.

Через несколько минут появилась Шира. Прикрыла дверь и села напротив Саида, серьезно глядя на него.

— Мне все это не нравится, — сказала она.

— Ты должна. — Он пожал плечами.

— Почему?

Он рассеянно улыбнулся, покачал головой.

— Почему ты ничего мне не рассказываешь?

— Узнаешь, когда придет время.

Она шумно вздохнула и повторила:

— Ненавижу все это.

— Скажи мне… — Он приподнял брови и с интересом посмотрел на нее. — Что сегодня произошло?

— Мы встретились. Там же.

— В тренажерном зале?

— Да.

— И что же?

— Потом он повез меня смотреть квартиру, которую якобы собирается купить.

Саид задумчиво кивнул.

— Что за квартира?

— Большая. Мансарда.

— Он хочет тебе понравиться. Это хорошо.

— Вот как? — устало обронила Шира.

— А потом?

— Потом я уехала. Сказала, мне пора к Тахмине.

Рот у Саида раздраженно скривился.

— Ты сказала ему, что у тебя есть дочь?

— А ты как думал, Халед? Что я стану скрывать? Он обрадовался, когда это услышал. Было бы куда хуже, если б он узнал об этом задним числом и решил, что я нарочно его обманывала. К тому же я вообще врать не умею. Говорю то, что есть. Так проще.

Саид закрыл глаза и покачал головой:

— Ну и как он реагировал?

Шира подалась на стуле вперед, теребя пальцами три тонких серебряных браслета на левом запястье.

— А что, должна быть какая-то «правильная» реакция, Халед? Расскажи мне!

— Нет. Просто лучше бы ты этого не рассказывала. — Он потер ладони. — Так как он реагировал?

Шира отбросила прядь волос, упавшую на лицо.

— Ты об этом понятия не имеешь.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Ты думаешь как консервативный мусульманин, Халед. Ты ничего толком не знаешь об этой стране, об этом народе. Что тебе известно о простом норвежце? О том, как он относится к женщинам, как думает?

— Он воспринял это спокойно?

Она безнадежно посмотрела на него:

— Предоставь это мне, Халед. Я знаю, что делаю.

— Вы еще встретитесь?

— Да. И позволь мне действовать по собственному усмотрению.

— Не ошибись, Шира. Это чрезвычайно важно. Гораздо важнее всего остального.

У нее на лице снова проступила усталость.

— Скажи, что я должна делать, Халед. Я хочу, чтобы все поскорее кончилось.

*


— Успокойся, всегда хватало чокнутых, которые воображают, будто чего-то добьются угрозами, — сказал Микаель.

Они сидели за круглым столом в переговорной. Микаель только что вернулся из Лиссабона. Всего полчаса назад вышел из экспресса, который доставил его из аэропорта на станцию Национальный театр, и прямиком направился в контору.

Томми смотрел на коллегу. Тот отлично выглядел в своей белой рубашке — прямо-таки полон оптимизма и энергии.

— Лучше б он кричал или дрался, — тихо сказала Трина и откинула со лба светлые волосы. На столе перед ней лежали две папки.

— Парень явный псих, — сказал Томми. — На вышке у него определенно непорядок.

Микаель ободряюще улыбнулся:

— Таких, как Стиан, мы еще навидаемся. Учитесь отбрасывать это. Девяносто девять и девяносто девять сотых не опасны. Побузят и отстанут. — Он перевел взгляд на Томми. — Ты ведь вышвырнул его вон, так?

Томми кивнул.

— Вот видите. И он исчез, как только смекнул, что зашел слишком далеко. — Он посмотрел на Томми, затем на Трину. — Все теперь в порядке, верно? Никто не следит за вами из-за поднятых воротников?

Томми беспокойно поерзал на стуле. Не нравилась ему эта история. При одном воспоминании о Стиане его пробирал озноб. Но Микаель, конечно, прав: страху поддаваться нельзя, иначе можно закрывать лавочку.

— Как все прошло в Лиссабоне? — спросил он.

Микаель наклонился вперед, забарабанил пальцами по столу.

— Пока что нас не торопят. Понимают, что на первоначальном этапе требуется время, чтобы дело пошло как по маслу. Но долго терпеть они не станут. И вот это они, черт побери, четко дали понять.

— Ты представил им полный отчет? — спросил Томми.

— Что просили, то и представил.

— А обоснование? — спросила Трина и положила руку на одну из своих папок, будто там и лежали все проблемы.

— Кое-что они пришлют, но большую часть надо создавать самим. — Микаель посмотрел на Трину: — Что скажешь?

Она открыла папку, полистала, нашла страницу, заполненную строчками цифр, и слегка прикусила губу:

— Результаты не ахти.

— Насколько все плохо? — спросил Микаель.

Томми смотрел в сторону. Он знал, о чем говорят цифры, ведь именно он отвечал за них. Поступлений было слишком мало, и приходили они слишком поздно. Дело шло вяло.

Лихорадочный румянец сполз со щек Трины на шею.

— На сегодняшний день мы вернули считаные проценты от всего портфеля. Только-только чтобы покрыть текущие расходы. Ликвидность… выглядит не особенно хорошо. — Она вытащила лист из папки, протянула Микаелю.

Микаель лишь мельком взглянул на него и отложил в сторону.

— В чем дело, Томми?

— Не знаю… Похоже, нам… нам просто не повезло…

— Плохо, — усмехнулся Микаель.

— А что еще я могу сказать? Работаем мы по системе, — сказал Томми, — следуем инструкциям, навещаем должников, раскапываем их подноготную, используем всю информацию, какую удается найти, но…

— Но что?

— Буксуем. Отдачи нет. Потому я и сказал, что нам не везет. К примеру, застать народ практически невозможно… Понятия не имею, сколько должников вернули письменные требования и оставили без ответа звонки из нашего колл-центра.

— Они много работают, — сказала Трина и с жаром кивнула в подтверждение. — Я вижу. А Томми, он… чуть ли не ночует в офисе.

— Н-да. — Микаель вернул ей бумагу, которую она тотчас спрятала в папку. — «Много» — это еще не все. Может, действовать надо сноровистей, с умом? — Он посмотрел на Томми.

Томми почувствовал, как лицо обдало жаром.

— Не надо изображать мученика, Томми. — Микаель поднялся. — Завтра у нас встреча с инвесторами. Ты тоже участвуешь.

Томми тоже встал.

— С какими инвесторами?

— Скоро узнаешь, — ответил Микаель. — Но сперва мне нужно посовещаться с нашим коммерческим директором. — Он улыбнулся Трине. — Кое-что подсчитать касательно нового предложения.

— Нового предложения? — Томми удивленно воззрился на него.

— И на сей раз вправду крупного, — ответил Микаель. — Я только что говорил с «ДЭ». Они предлагают нам скандинавский пакет. Большущий.

— А точнее?

— Как тебе миллиард крон, не возвращенный по кредитным картам?

*


Когда через несколько минут Микаель вышел, Томми снял трубку и набрал номер, по которому следовало позвонить давным-давно. В ожидании ответа он барабанил пальцами по письменному столу.

После трех гудков послышался дядин голос.

— Привет, это Томми. — Он с улыбкой откинулся на спинку кресла.

— Томми! Я не узнал номер. Ты звонишь из нового офиса?

— Да. Как вы?

— Все в порядке. У тебя-то как? Давненько мы тебя не слышали.

— Не жалуюсь. — Глядя на потолочную лепнину, Томми улыбнулся еще шире. — Разворачиваемся помаленьку. Как раз планируем купить миллиардный портфель долгов. Пашем круглые сутки.

— Ух ты. Расскажи.

Томми вкратце пересказал дяде события последних недель, разумеется умолчав о проблемах с ликвидностью и о трениях с Микаелем. Незачем тревожить их без нужды.

На дядю Эрика рассказ, похоже, произвел впечатление. Прошлый раз он говорил совсем другим тоном, подумал Томми. Может, у него у самого в голосе звучало больше оптимизма и энергии?

— Ух ты, — повторил дядя. — Большие дела проворачиваете. А на личном фронте как?

Томми прямо воочию увидел дядину улыбку под пышными усами.

— Да, в общем, тоже кое-что есть, — ответил он. — Но все только началось.

— Вот Лисбет-то обрадуется, когда услышит. Эх, Томми, тебе необходимо, чтобы рядом была женщина. На пользу пойдет.

— Да, тетя говорила, — сказал Томми.

— Когда приедешь в гости?

— Пока не могу. Работаем круглые сутки. Так что отлучиться пока трудновато.

— Смотри поосторожней там, — сказал дядя Эрик. — Я, пока работал, много чего повидал… Жизнь иной раз ломает людей. Причем куда быстрее, чем думаешь.

— Я буду осторожен.

— Обещаешь?

— Обещаю, — ответил Томми и тяжело вздохнул, — честью клянусь.

*


Уже смеркалось, когда Микаель вошел в кабинет Томми.

Томми поднял от компьютера воспаленные глаза. Галстук он снял, волосы взъерошены.

Микаель сел, положил ногу на ногу и, широко улыбаясь, потер руки.

— Ну что, разобрались? — спросил Томми.

— Да-да, без проблем.

— Бюджет всегда можно подправить, — сказал Томми, — но вот с прочей бухгалтерией сложнее.

— Все будет отлично! — воскликнул Микаель. — Инвесторы полюбят нас всей душой.

— Как «Finance Credit»?

— Да брось ты! — усмехнулся Микаель. — Мы же часть серьезного международного холдинга. «Глобал кэпитал» — солидная фирма. Сейчас у нас просто небольшие сложности первоначального этапа. Небольшой затык. Все образуется.

— Я думал, ты чертовски недоволен.

— Да нет же. — Микаель мотнул головой. — Работа даст результат. Это лишь вопрос времени.

Томми недоверчиво посмотрел на коллегу:

— Я чего-то не знаю?

— Может, того, что ты у нас на роли пессимиста, по крайней мере, я так думал до недавнего времени. — Микаель ухмыльнулся, развалился в кресле, положил руки на подлокотники. — Трина мне намекнула…

— На что?

Микаель пожал плечами.

— Тебя видели на показе.

— На каком показе?

— На показе квартиры. Шикарной мансардной квартиры во Фрогнере, на Гюлленлёвес-гате. И был ты, между прочим, не один. А, Томми? Может, это я чего-то не знаю?

— Черт. — Томми тряхнул головой. — Шагу нельзя ступить, чтобы…

— Выбор квартиры означает, что ты веришь в наше предприятие. Вот что я понял. И сколько же миллионов ты готов выложить на бочку?

— Да черт возьми…

Микаель с любопытством взглянул на него:

— У тебя с ней серьезно?

— Кто хоть меня там видел-то?

— Парочка друзей Трины. Они были на том же показе. — Микаель сиял вовсю. — Ну что? Симпатичная?


42


Томми не видел ее с четверга, когда они встречались в «Эликсии». Тогда она куда-то спешила и, едва закончив тренировку, сразу уехала домой. В пятницу и субботу она с ним встретиться не смогла, сказала: «Работа, ребенок и другие обязанности». — «Может, пообедаем в воскресенье?» Тут она улыбнулась: «А что? Пожалуй».

Короче, договорились на воскресенье, в «Брокере», заведении на Бугстадсвейен, где обычно собирался молодняк с западной окраины. Место предложил Томми.

Накануне вечером он ходил на концерт в Зал Рокфеллера с однокашниками по Высшей коммерческой школе. Потом они прогулялись по барам района Грюнерлёкка. Концерт был ничего, а вот все остальное — скучища. Просто мотались по городу, с кем-то встречались. Но ему никто не понравился, а может, и он никому не понравился. С девчонками тоже не повезло — те немногие, с кем он заговаривал, оказались занудами или уже были с кем-то.

И он, конечно, понимал, в чем тут дело. Его мысли вертелись только вокруг Ширы и предстоящего назавтра свидания. Вообще-то надо было послать к черту эти посиделки в барах.

Первый из них троих сдался в полвторого ночи, Томми продержался еще часок и вернулся домой в три-четыре утра, после чего проспал до двенадцати.

Даже после долгого душа чувствовал он себя паршиво, но хотя бы в голове прояснилось. Надел новые шмотки. В пятницу купил в «As You Аrе», во Фрогнере, брюки цвета хаки и светло-серый пуловер. Почти четыре тысячи отдал.

*


Без четверти три он остановился у «Брокера» на Бугстадсвейен, секунду помедлил и вошел внутрь.

В это время «Брокер» был полон его сверстников, которые страдали после вчерашнего над чашкой кофе и стаканом минералки. Кое-кто брал себе пиво и гамбургер. Томми огляделся. Шира еще не пришла. Найдя свободный столик у стены, он сел так, чтобы видеть вход.

Официантка положила на стол меню. Он заказал кофе с молоком и скользнул взглядом по залу. Прислушался к себе и обнаружил, что вчерашние восемь-десять пол-литровых кружек пива до сих пор при нем. В висках стучало.

Она появилась ровно в четыре. Остановилась у входа и огляделась, сощурившись после яркого солнца. Томми сразу ее заметил. На ней были джинсы, длинная кожаная куртка и черная шаль на плечах. В одной руке коричневая сумка.

Томми привстал и окликнул:

— Шира!

Девушка увидела его, на губах заиграла улыбка. Она подошла к столу, они как бы поцеловались в щеку, чмокнув воздух, и сели друг против друга.

— Рад тебя видеть, — сказал Томми.

Шира поставила сумку на пол, глядя по сторонам, спокойными, сдержанными движениями сняла куртку и повесила на спинку стула.

Томми изо всех сил старался не смотреть на нее в упор. Положил ногу на ногу.

— Давно сидишь? — спросила она с улыбкой.

— Нет, минут пять-десять, — соврал он.

Шира перебирала тонкие серебряные браслеты на правом запястье.

— А тут скоро не протолкнешься, верно?

Он коротко кивнул.

— Как зовут твою дочку?

— Зачем тебе?

— Ну, надо же о чем-то говорить.

— Тахмина, — тихо сказала она и отвела глаза. Ее лицо внезапно изменилось. Между бровями залегли две вертикальные складки.

Он посмотрел на нее.

— А ее отец… он…

Так же быстро, как посерьезнело, ее лицо снова изменилось. Теперь она улыбалась.

— Хочешь узнать историю моей жизни? Не рановато ли?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Рано или поздно я должен узнать о тебе побольше… — Томми оглянулся. За соседний столик усаживалась парочка. Он снова повернулся к Шире. — Но ты хотя бы можешь сказать мне свое полное имя?

— Аззам, — сказала она. — Моя фамилия Аззам.

— Ну вот. Теперь я знаю чуть больше. — Томми протянул ей меню и добавил: — У них тут хорошие бургеры.

Некоторое время она изучала меню. Томми смотрел на нее. Глаз не мог отвести. Ему хотелось погладить ее по голове, по густым волосам, вдохнуть сладкий запах, почувствовать ее, вобрать в себя целиком. Какая она? Мягкая и покорная? Или сильная и требовательная? Какая она на самом деле, под толстым панцирем, с которым до сих пор не желала расстаться?

Внезапно девушка подняла глаза, их взгляды встретились. Она быстро улыбнулась.

Шира отложила меню. Томми подозвал официантку, которая сразу подошла к столику.

— Салат «Цезарь» и воду со льдом, пожалуйста, — сказала Шира.

— БСП


 и пиво, — сказал Томми.

Официантка ушла.

Шира облокотилась на стол, подперла подбородок руками.

Томми бросил быстрый взгляд в ее вырез. Она это заметила и спросила с улыбкой:

— Ну а потом чем займемся? Может, покажешь мне свой офис?

*


Томми отпер дверь, придержал ее перед Широй. Она вошла в по-воскресному тихую сумрачную контору. Он закрыл дверь и повернул выключатель. Большая люстра с подвесками осветила холл.

Шира с любопытством озиралась по сторонам, сделала несколько шагов по коридору и даже заглянула в кабинет-другой, потом обернулась к нему.

— Я думала, тут у вас… — она улыбнулась, — пошикарнее.

Томми коротко хохотнул.

— Это только начало. Скоро мы переедем в другое место.

Бесстыдная ложь, конечно, хотя они уже обсуждали, что этот офис не самое лучшее место.

— Ты начальник?

— Не совсем. Я второе лицо. — Он посмотрел на нее — волосы, улыбка, красные губы, грудь.

— Мне нравится. — Ее улыбка говорила о другом. Она его дразнила.

Он подошел ближе.

— Что ты хотела увидеть?

— Где ты работаешь, — сказала она и огляделась по сторонам. Толкнула первую попавшуюся дверь, зашла в кабинет.

Томми шагнул за ней.

— Это кабинет шефа. Его зовут Микаель.

— А твой где?

— Идем, покажу.

Конторка в кабинете Томми была завалена кучами документов. На стене за дверью висел на плечиках серый пиджак. Томми стал в дверях, скрестил руки на груди, внимательно глядя на Ширу.

Кончиком указательного пальца она провела по краю стола, обогнула его и очутилась у кресла. Осторожно села и посмотрела на палец.

— Пыль, — сказала она. — Тут все в пыли.

Томми с улыбкой прислонился к дверному косяку.

Шира подъехала к конторке, принялась с любопытством просматривать документы, один за другим. Улыбка становилась все шире.

— Хм, интересно, — сказала она, держа перед собой какой-то лист.

— Это конфиденциальная информация, Шира, — сказал Томми. — Ты понимаешь?

— В самом деле? — удивилась она, продолжая читать. Чуть погодя подняла на него глаза. — Не очень-то приятное письмо. — Она помахала бумагой.

— В инкассовом бизнесе вообще мало приятного, — ответил Томми.

Она отложила письмо и стала быстро просматривать остальные бумаги, по-прежнему с дразнящей улыбкой на губах. Затем снова посмотрела на него.

— Можно включить? — Она кивнула на компьютер.

— А надо?

— Конечно. Ты должен показать мне, чем занимаешься. Как обещал.

Томми обошел вокруг стола, остановился рядом с ней. Потом сел на корточки и запустил системный блок, который стоял на полу. Включил монитор и подождал, пока там появится окно для ввода пароля. Наклонился, положил руки на клавиатуру и вдохнул запах духов. Их плечи соприкасались. Он медленно повернулся к ней лицом. Шира глядела на экран.

— Не смотри, — прошептал он и ввел пароль. Спустя секунду на светло-зеленом фоне возникли иконки.

— Что это? — Шира показала на иконку в форме щита с серебристыми буквами GC. Под иконкой стояло «Система GC».

— Наше секретное оружие, — ответил Томми, придвигаясь к ней.

— Надо же, как увлекательно, — сказала она, взяла мышку, навела курсор на иконку и кликнула два раза. На экране возникло окошко с запросом имени и пароля. Шира повернулась к нему.

— Хочу посмотреть. Я обожаю секреты.

— Там нет ничего интересного.

— А это я сама решу. — Она склонила голову, так что ее волосы слегка коснулись его лица.

Томми не ответил на ее движение, но почувствовал эрекцию. Ввел «тенволд» в окошко пользователя, нажал на табулятор. Курсор замигал в окошке пароля.

— Закрой глаза, — сказал он и быстро набил пароль: «томми2томми».

Появилось меню на английском. Шира подалась вперед, всматриваясь в экран.

— Для чего это нужно? — спросила она.

— Так мы проверяем наших должников, — ответил Томми. — Составляем профиль на каждого из них. Плюс добавляем информацию о том, какие меры предприняты и кем. — Он кликнул один из профилей. — Смотри.

Она придвинулась к экрану.

— И что, все тут на английском?

— Да. Потому что у нас единая база данных во всех странах, с которыми мы работаем.

— Так. И что?

— Эта база используется, чтобы отслеживать должников. — Томми выпрямился. — У нас есть сотрудники, которые звонят им и разбираются с долгами. Для работы они используют всю эту информацию.

— Вышибалы? — улыбнулась она. — Да?

Он покачал головой.

— Нет. — Внезапно он вспомнил Стиана и почувствовал неприятный укол. К счастью, никто, включая его самого, больше не слышал об этом психе, которого он вышвырнул за дверь.

Она засмеялась и с интересом посмотрела на него.

— Ты вдруг стал таким серьезным.

Томми покачал головой.

— Хочешь, покажу, как мы работаем с системой?

— Нет, — ответила она, вставая. Ее рука осторожно скользнула по его плечу. — По-моему, это скучно. — Она вышла из-за стола. — Покажи мне остальное.

Томми быстро вышел из системы. Когда он поднял глаза, Ширы уже не было. Он улыбнулся и покачал головой, услышав, как она, подгоняемая любопытством, заглядывает в следующий кабинет.


43


— Чертовы идиоты, — пробормотал Тур, поставил на стол поднос с кофе и багетом с сыром и ветчиной и уселся напротив Сандры.

Сандра положила салфетку на пустую тарелку. Она только что закончила обед и собиралась покинуть столовую, как вдруг появился Тур.

— Кто? — нерешительно улыбнулась Сандра.

— Это ведь ты послала запрос португальцам, да? — Он с упреком посмотрел на нее, привычно раскладывая салфетку у себя на колене.

— Ну… — протянула она, лихорадочно соображая, что могло быть не так. — Я что-то… я…

Он отхватил большой кусок багета и, жуя, раздраженно смотрел на нее.

Таким Сандра никогда его не видела. Новая сторона его натуры?

— Да что случилось-то?

Он, не сводя с нее глаз, проглотил.

— Пришло сообщение из Интерпола. Ты не поверишь, но лиссабонские идиоты отправились с визитом на эту фирму… — Он покачал головой и поднял глаза к потолку.

— «Глобал кэпитал»?

— Да, — отрубил Тур, продолжая качать головой. — Службе безопасности лиссабонской полиции стало известно, что «Глобал кэпитал» делала пожертвования в мусульманскую благотворительную организацию…

— Откуда ты все это взял? — перебила Сандра. — Я ничегошеньки не слыхала, а ведь это моя…

— Да у меня на столе копия лежит, черт побери. — Он снова тряхнул головой и взялся за свой багет. Точь-в-точь гиена, пожирающая добычу.

Обеими руками Сандра вцепилась в край стола. Ей просто надо было за что-то держаться.

— Рассказывай.

Тур дожевал, проглотил и махнул рукой.

— Эти пожертвования и твой запрос… короче, они выехали туда. Идиоты чертовы. Ты же понимаешь, какая там теперь паника, в этом «Кэпитале». Черт, заварили кашу!

— Что они сделали? — тихо, с расстановкой произнесла Сандра. Если португальцы и правда так сплоховали, все псу под хвост.

— Судя по этому сообщению, выходит, что они ворвались в офис этого… как его…

— «Глобал кэпитал», — машинально подсказала Сандра.

— Да, — раздраженно продолжал Тур. — И учинили исполнительному директору форменный допрос: и о пожертвованиях, и о дочерних фирмах, особенно в Осло. — Он удрученно покачал головой. — Нет, ты подумай! Бывают же такие дуболомы. Только появилась маленькая зацепочка — и на тебе. Все к чертовой матери.

Сандра резко встала.

— Невероятно.

— Ты куда?

— Хочу прочитать сообщение.

Тур прищурился.

— Что ты им написала? Разве не разъяснила, чтобы они не вели себя как пьяные слоны в посудной лавке?

Она почувствовала, что вот-вот сорвется, и машинально сжала руку в кулак.

— Не перегибай палку, Тур.

— Ах вот как? — Он тряхнул головой, но выдержал ее взгляд. — У нас нет права на ошибку, Сандра. Против нас — безжалостные мерзавцы, которые в любую минуту готовы в клочья разнести сотни ни в чем не повинных людей. Так что любительские просчеты совершенно непозволительны. Нет.

Он схватил с колена салфетку, скомкал ее и бросил на стол.

Сандра взяла свой поднос, повернулась и пошла прочь.


44


Стюардесса снова предлагала напитки, но Микаель отказался. Сидел и крутил в пальцах маленькую бутылочку минералки, которая стояла перед ним на столике. Его мучило неприятное, гнетущее предчувствие. Возникло оно вчера вечером, сразу после телефонного разговора с исполнительным директором Карлом Зоннтагом. Он позвонил Микаелю и попросил первым же рейсом вылететь в Лиссабон. Короткий разговор — ни объяснений, ни единого слова насчет зачем и почему. Он тоже ни о чем не спросил — голос Зоннтага не допускал расспросов.

Микаель тотчас забронировал билет и отправил Зоннтагу мейл с указанием времени прилета.

Промежуточная посадка в амстердамском Схипхоле. Салон туристического класса на рейсе «КЛМ» в Лиссабон был полон. В большинстве вокруг сидели супружеские пары средних лет да горстка молодежи в яркой одежде. Насколько он мог видеть, во всем самолете лишь несколько человек были, как и он, в темных костюмах.

Микаель откинул спинку кресла назад — увы, всего на несколько сантиметров — и уставился на кресло впереди. Попробовал перебрать в уме недавние события, по причине которых Зоннтаг срочно вызвал его в головной офис. Но ничего такого не нашел. Последний отчет о взыскании долгов свидетельствовал об известном прогрессе. Томми и его люди наконец-то сдвинулись с мертвой точки. За несколько часов до звонка Зоннтага Томми заходил к Микаелю, показывал ему новые, улучшенные цифры.

Микаель взял эти бумаги с собой, как доказательство, что они на правильном пути.

В одиннадцать вечера самолет «КЛМ» приземлился в аэропорту Лиссабона. Микаель не сдавал вещи в багаж, а потому прямиком двинул на улицу и взял первое свободное такси. Через полчаса он уже был в «Тиволи-Лижбоа», пятизвездочной гостинице на улице Либердади, где обычно останавливался.

Портье передал ему записку — конверт, на котором стояло его имя, написанное от руки. Он прочитал:


Dr. Abu-Nasr and Mr. Sonntag will meet you at breakfast 9 a.m. tomorrow.


Вместо подписи два неразборчивых инициала, видимо принадлежащие администратору, который принял телефонограмму. Микаель сложил листок и сунул во внутренний карман пиджака. Поднялся на лифте на седьмой этаж, в номер 728.

Поставив чемодан и сняв пиджак, он лег на кровать, застланную зеленым покрывалом, и уставился в потолок. Усталости как не бывало. Доктор Абу-Наср, думал он, что, черт возьми, происходит?

*


На следующее утро, когда без десяти девять Микаель вошел в зал, где подавали завтрак, оба они уже сидели там. Устроились у окна, наклонясь друг к другу, поглощенные доверительной беседой. Увидев их, он выпрямился, размял мышцы рта и шагнул к ним. Они заметили его, только когда он подошел вплотную к круглому столику.

Первым его увидел Карл Зоннтаг. Встал и пожал ему руку. Личный помощник принца Ясира, доктор Абу-Наср, вставать не стал. Только поднял руку навстречу Микаелю, будто предлагая поцеловать ее. Микаель взял эту руку и слегка пожал.

Он чувствовал себя разбитым и усталым. До трех ночи лежал, переключая телеканалы в поисках передачи, которая помогла бы ему отвлечься. Потом погасил свет, выключил телевизор и целый час ворочался с боку на бок, после чего встал и наполнил ванну. Но даже после получаса в горячей воде заснуть не сумел.

В семь он встал, принял душ, побрился и спустился вниз, выпил очень сладкий чай и съел немного свежих фруктов. Но добился только повышения кислотности в желудке и теперь страдал мало того что от смертельной усталости, но еще и от боли в животе.

Микаель сел на свободный стул.

— You got yourself a good night sleep?


 — спросил Карл Зоннтаг.

Он был не намного старше Микаеля, но выше, грузнее, а вдобавок с мощной челюстью.

— Thanks, — поблагодарил Микаель.

Он смотрел то на одного, то на другого и думал: неужели заметили, что я вообще не спал? И что я нервничаю?

— And your wife, — спросил доктор Абу-Наср, — is she doing well?


— Thanks, she's fine,


 — ответил Микаель.

— Вы, наверно, хотите что-нибудь заказать? — дружелюбно улыбнулся доктор Абу-Наср и тщательно промокнул рот белоснежной салфеткой.

Видеть личного помощника принца Ясира в черном костюме было непривычно. Раньше Микаель лишь один раз видел его не в белом одеянии.

Перед обоими стояли чашки с кофе, на тарелках рассыпаны крошки. Судя по всему, они давно уже сидели здесь.

— Спасибо, я уже поел, — ответил Микаель.

— Early riser?


 — спросил Абу-Наср и прищурился, глядя на него.

— Had to make some phonecalls,


 — солгал Микаель. — Итак, — он перевел взгляд на Зоннтага, — вы просили меня приехать.

— Перейду сразу к делу, — сказал Зоннтаг и быстро взглянул на доктора Абу-Насра, который спокойно сидел, не отрывая глаз от Микаеля. — У нас побывали… сотрудники службы безопасности лиссабонской полиции.

Микаелю стало жарко. Он бросил быстрый взгляд на доктора Абу-Насра.

— Они, — рот Зоннтага скривился в гримасе, — интересовались нашей собственностью и тем фактом, что мы — а это вовсе не секрет — перечисляли средства в некоторые благотворительные организации.

— Muslim charity organizations,


 — добавил доктор Абу-Наср, пригубил кофе и необычайно осторожно поставил чашку на блюдце, словно опасался разбить ее.

Микаель ничего не сказал. Положил руки на колени, чувствуя, что взмок от пота. Он бы с удовольствием ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу, но не пошевелился.

— Мы уже привыкли к подозрительности… Но власти перегибают палку. — Зоннтаг послал доктору Абу-Насру быстрый взгляд. — Если спросить меня, то это явная перестраховка. То, что владелец фирмы саудовский араб и что мы делаем отчисления в благотворительные фонды, отнюдь не означает… связей с террористическими организациями. Связывать нас с организациями вроде «Аль-Каиды»… просто… абсурд. Разумеется.

Микаель поменял позу. Кровь толчками пульсировала в шейных артериях, прижатых жестким воротником рубашки. Он едва не задыхался.

Во взгляде доктора Абу-Насра мелькнуло беспокойство. Заметил, что Микаелю плохо?

— Мы все время чувствовали, что власти за нами наблюдают. Но то, что произошло со мной несколько дней назад, — совершенно другое дело. Спецагенты в штатском забрали меня из офиса и увезли на допрос. Я просидел там четыре часа. Три человека поочередно задавали мне вопросы, вконец меня измотали. — Зоннтаг возмущенно посмотрел на Микаеля. — Все это было крайне, крайне неприятно.

— Но… — Микаель покачал головой. — Почему?..

— Сейчас узнаете, почему мы вызвали вас сюда.

Микаель почувствовал, как по виску ползет капля пота. Поднял руку и смахнул ее.

— Вам плохо? — спросил доктор Абу-Наср.

Ну точно. Микаель ощутил в животе уколы сотни иголок. Он был для них как открытая книга.

— Просто немного устал, — ответил он и помахал рукой у лица. — К тому же здесь жарко. В Норвегии сейчас мороз, зима.

Зоннтаг наклонился вперед и всей своей тушей навис над Микаелем.

— Особенно они интересовались нашим недавно открытым филиалом в Осло. Оказалось, они получили запрос от своих норвежских коллег. Вот почему нам чрезвычайно интересно знать, что там у вас происходит.

*


Микаель бессмысленно мерил шагами гостиничный номер, то и дело поглядывая на часы. Доктор Абу-Наср должен был появиться здесь час назад. Он снова оставил у портье записку для Микаеля о том, что хочет встретиться с ним в его номере в девять вечера. Сейчас уже почти десять.

Зоннтаг был в ярости. Микаель так и не сумел сообщить ему ничего стоящего. Он совершенно не представлял себе, что за информация могла просочиться, а тем более как и от кого. Однако он получил подтверждение, что ими плотно занимается норвежская служба безопасности. Это означало, что стиль работы надо менять, причем немедленно. Действовать придется с величайшей осторожностью.

Внезапно в дверь тихо постучали. Микаель бросился открывать. Вошел доктор Абу-Наср. Они сели за маленький столик возле двуспальной кровати.

Микаель вопросительно посмотрел на гостя. Этого человека он все последние годы считал своим личным другом и другом своего отца.

— Принц Ясир огорчен, — произнес доктор Абу-Наср. — Он хочет знать, что происходит.

— У меня нет ответа, — покачал головой Микаель. — Все, что я рассказал Зоннтагу, правда. Я понятия не имею, кто проболтался и о чем.

Доктор Абу-Наср не шевелился.

— Кто может что-то прознать?

Микаель поднял глаза к потолку и на мгновение замер, потирая потные ладони.

— В нашем офисе только двое в курсе основных событий: я и мой заместитель.

— Как его имя?

— Томми Тенволд.

— Ему что-нибудь известно о… побочной деятельности?

— Нет, — покачал головой Микаель. — Это исключено.

— Полностью?

— Да.

— Тем не менее утечка информации налицо, — сказал доктор Абу-Наср. — Я должен убедить принца Ясира, что в нашей ословской компании все чисто. Это очень важно. Даже простое подозрение может доставить ему неприятности. Ведь ЦРУ, видимо, уже в курсе действий норвежской и португальской служб безопасности. Принц Ясир поручил мне пройтись по всему «Глобал кэпитал» с лупой и навести порядок. Он очень обеспокоен последствиями, какие может возыметь эта история для него лично и для всей королевской семьи, ибо нити расследования могут привести именно туда.

Микаель сглотнул.

— Но каким образом…

— Мы решили кое-что предпринять.

— Что именно?

— Нам необходимо убедить принца Ясира, что ни ты, ни твой партнер не имеете ни малейшего касательства к финансированию террористов. Это наша единственная возможность.

— Но как мы докажем?

— Вас заставят говорить правду.

— Но… — Микаель нерешительно улыбнулся. — Я не совсем вас понимаю…

— Вас допросят сотрудники службы безопасности королевской семьи. Только им принц Ясир полностью доверяет.


45


Стрелки часов миновали одиннадцать, когда Саид услышал, как Шира вошла к себе в спальню. Подождал десять-двенадцать минут и вышел из своей комнаты.

Он тепло оделся, аккуратно запер за собой дверь и спустился вниз, не встретив никого по пути. На последней лестничной площадке остановился и быстро проверил карманы пальто — не забыл ли ключи и записку. Все на месте, он вышел в ледяную звездную ночь и большими шагами поспешил к автобусной остановке.

Автобус 32-го маршрута подошел сразу же. Он вошел, прокомпостировал билет и занял место в хвосте у окна. Перед ним сидели две темноволосые девицы, каждая со своим мобильником возле уха. Обе громко тараторили по-норвежски, не обращая внимания друг на друга.

Саид смотрел в окно на освещенную фонарями зимнюю ночь.

Встреча с Марваном и двумя другими пугала его как ночной кошмар, он просыпался по ночам в холодном поту. Почему они выбрали именно его и того лысого парня? Почему все так торопятся? Ему-то нужно время, достаточно времени, чтобы совершить возмездие. Каждый день, каждый час он молился Аллаху. Проснувшись ночью от кошмара, лежал и думал, сможет ли вести себя естественно, когда на теле будет взрывчатка? Вдруг упадет в обморок? И что чувствует человек, когда на нем взрывается бомба? Испытает ли боль? Увидит ли что-нибудь, услышит ли? Лежа на спине с закрытыми глазами, он пытался представить себе мгновение взрыва, словно в замедленной съемке, — как голова, руки, ноги, все тело, все внутренности разлетятся в клочья. Кровь, куски плоти, кости. Далеко их разбросает? Смогут ли найти достаточно фрагментов, чтобы идентифицировать его? Может быть, найдут руку, глаз или несколько фаланг?

— Никто не сможет причинить тебе вреда, пока не придет твой день, — пробормотал он себе под нос. — Но когда твой день придет, никто не сможет спасти тебя.

Как укоренилась во мне ненависть, подумал он, с той самой минуты, когда Нура впервые показала мне синяки. Он помнил ее плечи и шею в иссиня-черных и желтых пятнах. Но в первую очередь глаза, которые молили о прощении, что она показывает ему, своему брату, то, что сделал с ней ее собственный супруг. Невозможно встретиться с Нурой вновь, не отомстив за нее.

Девчонка впереди прощебетала «пока!», захлопнула мобильный и убрала в сумку. Потом быстро обернулась, посмотрела на него. Подружка продолжала болтать.

Саид опустил голову и уставился на свои руки. Ненависть росла, пожирала его сердце. Он сжал и разжал кулаки.

Эту возможность в щедрости своей подарил ему Аллах. Остальное он должен сделать сам. Его собственная жизнь ничего не значит. Совершив возмездие, он будет готов встретиться с сестрой. Только бы хватило времени.

Через десять минут автобус остановился на Солли-плас, и он вышел. Несколько секунд, глядя по сторонам, стоял на остановке. В этот поздний час прохожих на улице почти не было. Саид пересек мостовую и свернул на Бюгдёй-алле к зданию, где находится офис. Усилием воли заставил себя идти спокойно.

Поравнявшись с окнами «Глобал кэпитал», он несколько секунд внимательно вглядывался в них. Во всем доме темно. Никого нет.

Он подождал, пока мимо проехал какой-то автобус, ускорил шаг и перебежал дорогу. На другой стороне замер, огляделся. В двадцати-тридцати метрах от него к тротуару подъехала машина и остановилась, не выключая мотора и фар. На переднем сиденье — очертания человека. Не сводя глаз с автомобиля, Саид медленно направился к входной двери. На ходу вытащил из кармана колечко с двумя ключами — Шира прихватила их из шкафчика в колл-центре. Возле самой двери быстро посмотрел направо. Машина все еще стояла на месте. Он выбрал больший ключ и сунул в замок.

Ключ подошел.

Он повернул его, открыл дверь и через две секунды уже стоял в освещенном холле. Убедившись, что входная дверь захлопнулась, медленно, осторожно начал подниматься по лестнице.


46


Томми нерешительно улыбнулся:

— Ты гонишь. Правда, завтра?

— Не гоню. — Микаель закатил глаза. — Приглашение лично от принца Ясира. А значит, выбора у нас нет.

— Но почему? — У Томми свело в животе.

Он не знал почему, но все это ему не нравилось. К чему такая спешка?

Микаель еще из Лиссабона попросил Томми отправить экспресс-почтой паспорта и заявления в посольство Саудовской Аравии в Стокгольме. Все необходимо сделать как можно быстрее. Микаель начал оформлять свои бумаги прямо из Португалии. Приглашение принца Ясира уже дожидалось в посольстве, и, чтобы получить визу, нужно было отправить туда формальное заявление и паспорта.

Сейчас Микаель стоял в дверях, держа в одной руке паспорта с проставленными визами, а в другой — билеты, которые несколько минут назад привез курьер.

Томми откинулся на спинку кресла.

— Но тебе хотя бы намекнули, из-за чего вдруг такая спешка?

— Другая культура, — пожал плечами Микаель. — Решили — и сразу сделали.

— А в головной конторе что сказали?

— Да ничего особенного.

— Ты не спрашивал?

— Спрашивал, конечно. Мне так и ответили, мол, принцы делают, что хотят, им ждать недосуг. Другая культура совсем. И в бизнесе так же: сказано — сделано.

— Но Боже правый… завтра утром?

— Надо ехать, Томми. Выбора нет.

— А офис? — Томми всплеснул руками. — Мягко говоря, дел у меня тут выше крыши.

— Несколько дней справятся и без нас.

Томми подъехал на кресле чуть вперед:

— Мы где-то напортачили?

— Не знаю.

— Так в чем же дело?

— Понятия не имею. Просто надо торопиться. Поезжай домой и собирай чемодан.

*


Проснувшись, Томми чувствовал себя не в своей тарелке, и, когда оба поднимались по трапу в самолет «Люфтганзы», лучше не стало. Они прошли к своим местам в предпоследнем ряду, положили чемоданы на полку и уселись — Микаель у окна, Томми рядом.

Микаель был бледноват. Встретившись в зале ожидания, они почти не разговаривали.

Как выяснилось, с местами им повезло, потому что за пять минут до вылета в салон ввалилась целая орда парней в красно-синих спортивных костюмах и с огромными бесформенными сумками на плечах. Большинство очень высокого роста, наверно баскетболисты. При виде этой толпы Томми совсем поплохело — его охватила чуть ли не клаустрофобия. Такое ощущение, будто эти горластые здоровяки высосали в салоне весь кислород.

Следующие десять минут красно-синие верзилы рассаживались по местам, запихивали на полки сумки, громко смеялись и тузили друг друга. Раскрасневшиеся стюардессы метались между ними, призывая застегнуть ремни безопасности.

Свободных мест не осталось. Самолет полон под завязку.

Место слева от Томми занял худощавый пожилой господин в коричневом костюме. Сидели они тесно, плечом к плечу. Духота, жарко, дышать нечем. Томми рыгнул в кулак и несколько раз спросил себя, не стоит ли встать и выйти вон. Вряд ли у него хватит сил выдержать долгий перелет. Тошнота одолевала все сильнее. Он пошарил в кармане переднего кресла — гигиенического пакета там не нашлось.

Наконец самолет пришел в движение. Стюардессы принялись рассказывать о мерах безопасности.

Томми взглянул на Микаеля. Тот до странности притих — молчал, смотрел в окно. Сидел так, пока самолет не взлетел и не прошел сквозь слой облаков. Только тогда кое-как вытянул ноги под кресло впередисидящего пассажира и обернулся к Томми.

— Чертовски долгая будет поездка, — сказал он, будто Томми сам этого не знал.

Стюардессы раздавали подносики с едой и питьем. Томми отказался. Он даже думать не мог о еде. Взял только банку колы.

Может, у них это в порядке вещей, может, принц Ясир время от времени встречается с руководителями своих филиалов? — думал Томми. Постоянно принимает всех начальников региональных отделений? Так что ничего особенного в их поездке в Джидду нет. Принц Ясир и его ближайшие сотрудники наверняка хотят держать руку на пульсе и желают получить подробный доклад о деятельности дочерней компании.

Он устроился в кресле поудобнее. Промежуточная посадка во Франкфурте только через два часа.


47


В переполненном салоне туристического класса пробежал шумок, когда на пути из Франкфурта в Джидду громкоговоритель сообщил, что, поскольку самолет входит в воздушное пространство Саудовской Аравии, алкоголь сервировать больше не будут. Стюардессы принялись собирать пустые бутылки, напоминая пассажирам, что провозить алкогольные напитки в страну строго запрещено и наказуемо.

За последние четыре с половиной часа Томми употребил четыре маленькие бутылки вина и одну коньяка, к тому же выпил несколько банок пива во Франкфурте, пока ждали посадки. Но сообщение, сделанное по громкоговорителю, мгновенно отрезвило его.

Рядом дремал Микаель. Стюардесса раздавала миграционные карточки, которые надо заполнить и предъявить на паспортном контроле. Томми тронул коллегу за плечо.

Микаель сонно огляделся, вытянул руки и выпрямился в кресле.

— Что, уже подлетаем?

— Тест на алкоголь тут не устраивают? — спросил Томми. — Выпивку больше не подают.

— Да ну?

— Ты же бывал здесь раньше, разве нет?

Микаель зевнул, потер глаза.

— Да. Тут так: если ты не пьян в хлам, все будет нормально.

Они взяли у стюардессы миграционные карточки. По движению самолета Томми понял, что они начали снижаться. Посмотрел вперед. Четырьмя рядами дальше, в середине салона, сидели пятеро арабов. Позади них — жены и дети. Женщины надевали чадру. Томми задержал на них взгляд. Во время полета никто из них спиртного не пил.

В семь вечера они вышли на трап, в жаркую звездную ночь. Ощущение такое, будто перед ними распахнулась горячая духовка.

В международном аэропорту имени короля Абдулазиза по старинке доставляли пассажиров от самолета к терминалу автобусами. Вокруг стояли гигантские пассажирские лайнеры — «Боинги-747» из Индии, из Пакистана и с Филиппин. Названия этих авиакомпаний Томми никогда раньше не слыхал.

Микаель первым начал спускаться по трапу. Пиджак он подцепил пальцем за вешалку и перекинул за спину. Томми тоже был в одной рубашке, как и большинство мужчин вокруг.

Томми отметил, как к люку возле самого кокпита подкатили трап поменьше, для пассажиров первого класса. Араб в белом национальном одеянии и красноклетчатом головном платке важно, словно глава государства, спустился по ступенькам. За ним шла женщина в чадре, а за ней — трое детей. Все они сели в большой белый лимузин; люди в темной форме принялись перегружать в багажник автомобиля многочисленные чемоданы и сумки фирмы «Луи Вюиттон». Втиснувшись в переполненный автобус, Томми увидел, как лимузин умчался прочь.

Здание терминала выглядело обшарпанным и ветхим, будто в какой-нибудь нищей африканской стране, а не в богатейшей нефтяной державе. Шагнув внутрь, Томми сразу почуял острый, тошнотворный запах пота.

Они встали в одну из очередей. Должно быть, несколько рейсов приземлились одновременно, вокруг масса пассажиров арабской и азиатской внешности. Несколько европеек, стоявших в очереди, накрылись черными абами. Охранники в форме расхаживали среди людей и, обмениваясь непонятными репликами, выстраивали их в шеренгу. Метрах в тридцати от них виднелись будки паспортного контроля, там сидели люди в такой же, как у охранников, зелено-коричневой форме.

Томми бросил взгляд на часы. Они простояли уже минут пятнадцать, а очередь не сдвинулась и на миллиметр. Он попытался глянуть, что делается впереди. Человек, которого он видел у будки контроля несколько минут назад, до сих пор торчал там.

— Полная хреновина. — Он покосился на Микаеля.

Тот распускал галстук. Бледный, лицо в поту.

— Черт! — сказал он. — Вот дьявольщина!

— Что стряслось?

— Облом! — Микаелю наконец удалось расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки.

Томми уставился на него:

— Что стряслось?

— Тревожный чемоданчик-то… — Он ткнул пальцем в свой кейс, стоявший у ног. — Я забыл… — Микаель чуть не в панике огляделся по сторонам.

— Что ты забыл?

— Да подарок… Думал передать приятелю… — Он вытер ладонью лицо, совершенно мокрое от пота. — Бутылка «Экваториалки».


 И рюмка — подарочный набор.

Томми разом почувствовал в рту горький вкус желудочного сока. Сперва невыносимый запах пота, жара, а теперь еще и это… Его чуть не вырвало.

— Гонишь. Ты что, тормоз?

— Черт, — буркнул Микаель, белый как мел.

— Any problems?


К ним подошел один из охранников. Черные глаза под козырьком форменной фуражки смотрели то на одного, то на другого.

— No! — сказал Томми и тряхнул головой — No problems.


Охранник тронул Микаеля за плечо:

— You. Problems?

Микаель поднял глаза, попытался изобразить улыбку.

— No problems. — Он помахал рукой. — Very hot.


Охранник еще раз внимательно глянул на них, повернулся и пошел в конец очереди.

— Что будем делать? — спросил Томми.

Микаель закрыл глаза и тыльной стороной руки вытер пот со лба.

— Черт.

Томми огляделся.

— Здесь от этого не избавиться. Кто-нибудь да заметит. Ты разве не слыхал, что сказали еще в самолете? И вообще, ты же бывал тут раньше. Почему не выложил бутылку? — Томми понизил голос. — Она запакована? Ну, в смысле, в подарочной бумаге, с бантиком и прочим?

Микаель кивнул.

Очередь продвинулась сантиметров на тридцать.

— Что, если они откроют?

— Я должен ее выкинуть, — тряхнул головой Микаель, тяжело дыша.

— Может, просто оставить кейс тут?

— Не пойдет. Люди кругом.

— Что же делать-то? — Томми сглотнул.

— Понятия не имею.

*


Первым их заметил Микаель. Он пробормотал «что за?..» и повернул голову. Томми посмотрел в том направлении.

Шесть человек в коричневой форме быстро шли прямо к ним. Без сомнения, к ним. И прежде чем Томми и Микаель успели хоть что-то сообразить, все шестеро окружили их, оттеснив в сторону других пассажиров, которые испуганно смотрели на двух молодых парней в костюмах, по чью душу вдруг явилась саудовская полиция.

Томми, не выпуская из рук дорожную сумку, ошеломленно смотрел вокруг.

— You and you, — бросил один из полицейских и ткнул пальцем в Томми и Микаеля, — follow us.


Томми почувствовал, как его подхватили под руки и потащили прочь. Ноги двигались как бы сами собой. Он оглянулся и увидел, что еще двое полицейских точно так же тащат следом Микаеля.

Их отвели в маленькое полутемное помещение. Всей меблировки только письменный стол да три жестких стула у стены.

У Томми звенело в ушах, во рту возник мерзкий привкус свинца. Полицейские ввели согнутого почти пополам Микаеля, бледного как смерть.

Полицейский, который тыкал в них пальцем, остановился прямо перед Томми и посмотрел на него.

— You are Mister Tommy Tenvold?


 — воскликнул он с заметным акцентом, так что получилось что-то вроде Токи Тедьолд. Изо рта у него воняло. Томми почувствовал, что машинально скривился. Спокойно, подумал он, спокойно. Несколько раз быстро кивнул и полез в карман пиджака, но, получив удар по плечу, тотчас опустил руку. Полицейский отступил на шаг назад, сделал какой-то непонятный жест. Томми почувствовал, как его снова схватили за плечи, заломили руки и наклонили вперед. Запястья обожгло прикосновением холодного железа. Затем раздался щелчок.

Томми покосился на Микаеля — того тоже крепко держали.

— Микаель, — сказал он, — какого чер…

Тут его рванули назад, и он выпрямился. Полицейский подошел к нему вплотную. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах.

— You are Mister Tommy Tenvold? — снова выкрикнул он и, не дожидаясь ответа, запустил руку в карман его пиджака, вытащил красный паспорт и помахал им перед физиономией Томми. — Mister Ted'old?

— Yes, — задыхаясь, произнес Томми и кивнул на паспорт, которым размахивали у него перед носом. — That's mу passport.


На Микаеля тоже надели наручники. Он так и стоял, наклонясь вперед, черные волосы падали на лицо.

Полицейский повернулся к Микаелю, которого тоже рванули назад, чтобы он мог смотреть ему прямо в лицо.

— You are Mister Mikael Ramm? — крикнул полицейский.

Лицо у Микаеля по-прежнему мокрое от пота. Он дважды кивнул, закусив губы. Казалось, вот-вот упадет в обморок.

— You are Mister Mikael Ramm? — опять крикнул полицейский.

Тут Микаель сумел собраться духом и прошептал:

— Yes, I am.

Полицейский резко повернулся, что-то скомандовал остальным, подошел к двери напротив и распахнул ее. А потом их вывели оттуда.


48


— Можно с тобой поговорить? — спросила Сандра у своего начальника Тура Скугволда, который, сидя за письменным столом, изучал какие-то бумаги.

Она шагнула в кабинет.

Тур медленно поднял голову, посмотрел на нее.

— Разумеется.

А он злопамятный, подумала Сандра. Этот скептический огонек в глазах… По-прежнему сердится, что я отправила тот запрос в Португалию. Раньше Сандру раздражали его неуместные заигрывания, теперь же она чуть ли не скучала по ним. После той стычки в столовой они друг с другом едва разговаривали.

Она села в одно из двух кресел у стола, положила свои бумаги на колени.

Тур следил за ней взглядом. Милого, улыбающегося, флиртующего Тура Скугволда как ветром сдуло.

— Чему обязан? — спросил он.

Взгляд его ничего хорошего не сулил.

— Всего несколько вопросов. — Она попыталась изобразить улыбку. — Я только что получила интересную информацию.

— Будь добра, покороче.

Она нахмурилась, быстро посмотрела на него.

— Ладно. — Она откинула локон, упавший на лицо. — Оба начальника «Глобал кэпитал» вчера отправились в Джидду, в Саудовскую Аравию, где живет владелец. Видимо, очень спешили. Билеты были заказаны на ближайший рейс.

Тур кивнул:

— Что-нибудь еще?

— Я получила отчеты о наблюдении за Томми Тенволдом и сестрой Халеда Шакура, Широй. Их видели вместе много раз. Возможно, это и обыкновенный роман, а возможно, и кое-что совсем другое.

— Что «другое»?

— Они вместе заходили в офис «Глобал кэпитал»… — Она запнулась. — Может, это просто случайность, но…

— Но?

— Эта нить… в ней точно что-то есть.

— Что же именно, Сандра?

Она уже открыла рот, чтобы ответить, но в последнюю секунду передумала, отвела глаза и вздохнула.

— Я жду.

Она нехотя посмотрела на него.

— Мне нужны люди, чтобы продолжить наблюдение за ними, в том числе и за Халедом Шакуром.

Тур медленно покачал головой.

— Думаю, вряд ли я смогу убедить руководство дать нам еще людей. — По его губам скользнула улыбка. — Но по крайней мере посвяти меня в свои… теории. Признаться, мне чертовски любопытно.

Она резко встала.

— Прости, Тур, но я так больше не могу. — Щеки у нее горели.

— Чего не можешь?

— Ты сам прекрасно понимаешь.

Тур подался вперед, облокотился на стол. Клетчатая рубашка явно была чистая, свежеотутюженная.

— Нет уж, говори.

— Тот запрос, который я отправила в Португалию… Ты просто зациклился на нем. Что же мне, по-твоему, и ошибиться нельзя?

— Так это была ошибка?

— Да… черт, да разве это ошибка — послать запрос о фирме? Откуда я знала, что они там устроят допросы.

— Нам платят за то, чтобы мы думали. На два-три хода вперед. Ты сказала, что сестра Халеда Шакура и один из начальников «Глобал кэпитал» встречаются и что он с исполнительным директором отправился в Саудовскую Аравию. Я жду продолжения.

Сандра тяжело вздохнула.

Тур с непроницаемым видом смотрел на нее.

— Учитывая все, что нам известно, эта твоя последняя информация вполне может быть следствием португальской истории. А может и не быть.

— Что же это тогда?

— Не знаю. Но возможно, кто-то из наших фигурантов выкинул новый фортель, а мы пока не заметили. Предлагаю тебе, Сандра, еще раз просмотреть все, что у нас есть. Пожалуй, вместе с Фруде.

— Ты говоришь, что происходящее может объясняться «ошибкой Сандры»? — Она изобразила пальцами кавычки. — Тур, ты действительно считаешь, что теперь практически все можно свести к моему несчастному запросу? Выходит, если террорист-смертник взорвет себя где-нибудь в метро, ты и это объяснишь «ошибкой Сандры»? Позволь узнать, долго ли так будет продолжаться?

Тур выпрямился, опустил глаза и полистал бумаги на столе. Через несколько секунд поднял взгляд:

— Если у тебя ничего больше нет, предлагаю на этом закончить.

— Чего ты хочешь, Тур? — Она сглотнула. — Вышвырнуть меня отсюда?

Впервые за все время ей показалось, что по его лицу скользнула искренняя улыбка:

— Нет. Но позволь дать тебе совет. Предлагаю тебе потолковать с этим исполнительным директором, как только он вернется.

Она открыла рот, хотела что-то сказать, передумала, покачала головой и вышла из кабинета.


49


В молчании они прошли по длинному сумрачному коридору. Снаружи была звездная, теплая субтропическая ночь. Их потащили дальше по горячему асфальту, вывели на автостоянку.

Три полицейские машины и несколько военных грузовиков. Томми и Микаеля рассадили по разным автомобилям, по обе стороны от каждого сели полицейские. Машины включили мигалки и тронулись.

Руки болели. Томми поерзал, чтобы наручники поменьше давили на спину. Но безуспешно. Наручники пережимали кровоток. Руки уже почти совсем онемели. В отчаянии он смотрел в окна, пытался сориентироваться — бесполезно. Они ехали прочь от аэропорта, сначала по шоссе, потом по темной пустыне. Окна с обеих сторон были приоткрыты, теплый ветер ерошил волосы. Он обернулся к полицейскому справа. Тот глядел прямо перед собой.

— Why? — завопил Томми, пытаясь перекричать свист ветра и сирену переднего автомобиля. — Why? Where are you taking me?


Полицейский не ответил. Покосился на Томми и снова уставился вперед.

Наверно, не понимает по-английски, подумал Томми. Волосы упали на лицо, но поделать он ничего не мог. Наклонил голову и вдруг почувствовал, что его сейчас вырвет. Сглотнул. Не помогло. Он вот-вот уделает тут все — и себя, и машину. Повернулся к второму полицейскому и крикнул:

— I'm sick. Puke!


Ответа не последовало.

Тошнота усиливалась. По всему телу струился пот. Они его не понимали или не хотели слушать. Почувствовав во рту горечь желудочного сока, он наклонился вперед, уткнулся лбом в спинку передних сидений. Хотел наклониться пониже, но не мог — слишком тесно. Внезапно чья-то рука резко рванула его назад.

И тут его вырвало. Он ничего не смог поделать. Не сумел подавить тошноту. Полупереваренный обед, вино и пиво, выпитое в самолете, — все хлынуло ему на грудь и на колени. Он только опустил голову и старался никого не испачкать.

Вокруг слышались непонятные громкие крики, а его все выворачивало. Казалось, приступу конца не будет. К своему ужасу, Томми почувствовал, что сиденье под ним промокло. Из него хлестало как из ведра.

Машина рванулась в сторону и остановилась. Дверцы распахнулись, полицейские выскочили наружу. В ту же секунду прекратилась и рвота. Томми почувствовал, как его схватили за одежду и вышвырнули на асфальт. Два других автомобиля припарковались рядом, свет фар падал прямо на Томми, который скорчившись лежал на земле. Он приподнял голову и огляделся, но ничего не увидел — глаза были полны слез. Попытался выпрямить ноги и встать, но скованные за спиной руки не позволяли подняться.

Полицейские стояли вокруг, тыкали в него пальцами, жестикулировали, говорили что-то на непонятном языке. Затем одна из машин уехала. Томми заморгал, пытаясь восстановить четкость зрения. По сторонам темнела пустыня. Он лежал на обочине дороги, на теплом асфальте. Под ним скрипел песок.

Он положил голову на асфальт и закрыл глаза, не делая больше попыток встать. Кошмар. Хуже не бывает. Подумал о бутылке в чемодане у Микаеля и о бумаге, которую подписал и послал в саудовское посольство в Стокгольме вместе с заявлением о визе. Этот документ подтверждал: ему известно, что провоз наркотиков в Саудовскую Аравию карается смертью. Весь последний час полета они прикалывались — вдруг еще во Франкфурте кто-нибудь подсунул им в багаж пакетик с героином, так что смертная казнь обеспечена.

Оказалось, это не шутка. Их казнят на самой большой базарной площади — поставят на колени и отрубят голову мечом. А потом приставят головы к обезглавленным телам, чтобы похоронить.

Снова накатила тошнота.

*


Томми открыл глаза и сел. Растерянно огляделся. Он находился в ярко освещенном помещении размером примерно три на три метра.

Сидел на нарах. Все в той же заблеванной одежде. Взглянул на голую лампочку высоко под потолком — яркий свет резал глаза. На противоположной стене зиял зарешеченный проем без оконной рамы. Слева железная дверь с закрытым окошком. В углу темная дырка в полу. Оттуда так воняло, что его опять вырвало.

После того как его стошнило в машине, ему запомнилось только, что через некоторое время его подняли с земли, закинули в грузовик и снова повезли, причем полицейская машина шла вплотную за грузовиком. Сколько продолжалась езда, он не помнил, но, наверно, долго. Мало-помалу он сумел доползти до кабины водителя и сел, прислонясь к ней спиной. Кругом тянулась пустыня без конца и края. Но вот машины подъехали к какой-то охраняемой огороженной зоне. Один из охранников залез в кузов и внимательно посмотрел на него. Потом они еще немного проехали и окончательно остановились. Томми выволокли из грузовика и заперли в этой тесной камере.

Когда его бросили сюда, свет не горел. Зажгли, пока он спал.

Томми поднялся, тщательно растер пальцы и ладони. Наручники с него сняли. Часов тоже на месте не оказалось. Как и ботинок и брючного ремня.

На полу возле нар стояла большая пластиковая бутыль. Томми поднял ее, рассмотрел поближе — на синей этикетке стояло «Aqua». Отвернув крышку, он поднес бутылку ко рту, сделал три больших глотка. Вода была теплая и безвкусная, но он все равно обрадовался. Потом закрутил крышку. Не рискнул пить много. Неизвестно ведь, как отреагирует желудок.

Снаружи вдруг звякнул металл. Звук гулко разнесся по коридору. Послышались голоса. И опять все стихло. Томми отставил бутылку, встал и сделал несколько взмахов руками, чувствуя, что накатывает паника. Дыхание участилось. Ему хотелось закричать, зарычать, завыть, раздолбать все вокруг, но он только попрыгал на месте, обхватив себя руками. Очертания ярко освещенной камеры расплылись от навернувшихся слез.

Дверь камеры внезапно распахнулась — прямо перед ним выросли двое в форме. На поясных ремнях черные пистолетные кобуры и короткие резиновые дубинки. Один что-то выкрикнул, но что именно, Томми не понял.

Томми отодвинул одеяло и сел, положив руки на колени. Охранник снова что-то крикнул, показывая рукой, чтобы он встал. Томми медленно поднялся. Второй охранник тоже что-то прокричал и ткнул пальцем в распахнутую дверь. Томми медленно вышел в пустой коридор.

Его отвели в душевую и приказали раздеться. Потом швырнули ему кусок мыла. Томми мылся, а охранники, ухмыляясь, смотрели на него. Потом ему дали сандалии, штаны и рубаху из такой же ярко-красной ткани, какую он видел на фотографиях узников из Гуантанамо.

Затем охранники отвели его по другому ярко освещенному коридору в помещение, где за письменным столом сидели двое мужчин в форме. Кабинет, только с голыми стенами: на полу — серая плитка, два окна выходят во двор. Снаружи светило солнце, стало быть, день. Томми потерял счет времени — понятия не имел, какое число или какое время суток на дворе. Далеко за окном, в конце песчаного двора, виднелся высокий забор с колючей проволокой поверху.

Когда они вошли, один из тех, что за столом, встал. Обошел стол, шагнул к Томми и протянул руку. Томми, помедлив, пожал ее.

— You are Tommy, aren't you?


 — спросил незнакомец на прекрасном английском.

Томми кивнул.

— Please, — сказал тот, выпустив его руку и указывая на стул, — have a seat.


Томми подошел к стулу, сел. Сердце стучало как молот, вкус во рту по-прежнему омерзительный. Человек, которому он только что пожал руку, вернулся за стол и сел. Оба пристально смотрели на Томми. Тот, кому он пожал руку, — с улыбкой в уголке рта, второй — совершенно серьезно.

Томми наклонился вперед, положил руки на колени — снова скрутило живот. Тряхнул головой и обратился к человеку, которому пожал руку:

— Where am I? Why… why have you taken me here? I haven't done anything. May I speak to the Norwegian ambassador?


Улыбчивый сделал знак охранникам, которые так и стояли у Томми за спиной. Томми обернулся и увидел, что они вышли вон.

— Мы сожалеем, что пришлось доставить вас сюда таким образом. Насколько я понял, вам слегка нездоровилось… пришлось воспользоваться нашей одеждой. — Он откинулся назад и улыбнулся еще шире. — Но вы приняли душ, верно?

— Why? — начал Томми, но голос сорвался. Его душили слезы. — Почему вы это делаете? И где… где Микаель, мой коллега?

— Хотите поесть? Распорядиться, чтобы вам принесли перекусить? Или, может, сигарету? — Он взял со стола пачку, щелкнул по ней, так что три сигареты высунулись наружу, протянул ему. Томми покачал головой.

— Please, I want to speak to the Norwegian ambassador,


 — прошептал он.

— He будем спешить, — ответил тот и отложил сигареты. — Первым делом вы должны все нам рассказать. Времени у нас много, и мы хотим услышать все.

Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.


50


Допросы продолжались и когда стемнело, а вдоль забора с колючей проволокой вспыхнули мощные прожекторы. Перед ним поставили миску с чем-то вроде рагу. Томми только потыкал его вилкой. Все, что он сумел проглотить, был кусок сухого хлеба и вода, много воды. Ему постоянно хотелось пить. Они говорили без единой паузы — час за часом, пока у него не начали ныть челюсти и слипаться глаза.

Расскажите о своей семье, говорили они, закуривая новые сигареты. Кем был ваш отец, чем он занимался? Расскажите о матери и остальных членах семьи. В их глазах сквозило недоверие, когда он сообщил, что родители умерли много лет назад, а братьев и сестер у него нет. Его просили рассказать, где он вырос, где учился, с кого брал пример в юности, с кем дружил и как относится к религии. Особенно их интересовало именно это — отношение к религии. К какой конфессии принадлежали его родители, как часто посещали церковь, часто ли молились, какие религиозные традиции соблюдались у них в доме. Сам он не имел к этому касательства, но для них эта тема почему-то была очень важной.

Бесконечные вопросы, снова и снова, одни и те же. Томми одолевала усталость, и порой он переставал понимать происходящее, вдобавок он изнывал от страха перед тем, что его ждет. Через несколько часов допроса он уже не мог вспомнить, что говорил всего несколько минут назад. Они начали обвинять его во лжи, голоса стали жестче, раздраженнее. И он знал, что они правы. Вначале он преувеличил религиозность своей семьи, думая, что от него хотят услышать именно это. Но потом забыл ложь, которую успел нагромоздить, и в ответ на повторные вопросы рассказывал иначе.

Оба допросчика непрерывно курили, гасили одну сигарету и тотчас закуривали другую. Дым висел в комнате плотным облаком, ел глаза. В конце концов ему стало трудно даже просто держать их открытыми.

Только когда совсем стемнело, они перешли к вопросам о «Глобал кэпитал». Инициативу перехватил тот, что агрессивнее. Тон разговора изменился. Каждый раз, когда Томми моргал или медлил с ответом, он кричал и хлопал по столу ладонью. Его интересовали все подробности: как Томми получил работу в компании, что у них за сотрудники, как ведется бухгалтерия, как складываются контакты с головной конторой в Лиссабоне, и все, что касается Микаеля. Абсолютно все. О Микаеле они выкачали из него все до капли, хотя знал он не так много. Они были едва знакомы.

От криков и ударов по столу Томми растерялся. Он уже толком не отдавал себе отчета в том, что говорит. Несколько раз не мог удержаться от слез.

И тут что-то произошло. Допрос вдруг закончился. Дверь за спиной распахнулась, и по бокам от него выросли два охранника. Допросчики собрали со стола свои бумаги, встали и ушли. Томми ошеломленно проводил их взглядом, потом почувствовал, как охранники подхватили его под мышки и поставили на ноги. Вывели его из кабинета, протащили по тем же стерильным коридорам и водворили обратно в камеру.

Когда они заперли дверь и настала тишина, он рухнул на четвереньки, подполз к вонючей дыре в полу и выблевал остатки черствого хлеба и воды. Потом лег на нары и укрылся одеялом. Лежал, уставившись на ярко освещенные серые стены. Его трясло. Зубы стучали.

*


Видимо, он ненадолго забылся, потому что, когда снова открыл глаза, перед ним стояли два незнакомых охранника. Один знаком велел ему встать. Томми откинул одеяло и попытался вскочить на ноги. Но это оказалось трудно. Все тело болело. К тому же во рту пересохло, хотелось пить. Он поднял с пола бутыль с водой, но, услышав резкий окрик охранника, выпустил ее из рук. Не говоря больше ни слова, они по коридорам отволокли его в ту же комнату для допросов.

Те же двое за столом, но перед ними еще кое-кто. Томми замер в дверях. Это был Микаель. Волосы грязные, нечесаные, лицо бледное. Но в отличие от Томми он был в собственной одежде. Микаель обернулся к нему и неожиданно твердым голосом сказал:

— Все в порядке, Томми. Нас скоро отпустят.

Томми подошел к Микаелю. Сел на стул рядом, положил руку на плечо Микаелю.

— Рад тебя видеть, Микаель, — сказал он сиплым голосом.

Лицо у Микаеля обросло щетиной, от него пахло потом. Собственный запах Томми не чуял, но был уверен, что от него пахнет ничуть не лучше.

Они взглянули друг на друга. Микаель ободряюще кивнул и похлопал его по руке.

— Все будет хорошо.

У Томми немного отлегло от сердца. Он устремил взгляд на двоих за столом. Оба рассматривали Микаеля и Томми с выражением величайшей серьезности на лицах, выпуская по очереди сизые клубы табачного дыма.

Томми опустил голову, посмотрел на сложенные на коленях руки.

Один из сидевших за столом встал.

— You will soon be free to go,


 — сказал он и взял что-то со стола.

Томми пригляделся: это их паспорта.

— You, — сказал допросчик, показывая на Томми.

Тот испуганно посмотрел на него.

— We have drycleaned your clothes.


 — Он широко улыбнулся.

Его коллега быстрым движением потушил сигарету, бросил бычок в пепельницу и засмеялся.

— Thanks, — выдавил Томми.

— Сейчас они нас отпустят, — прошептал Микаель, не оборачиваясь к нему.

Томми кивнул, по-прежнему глядя прямо перед собой. Ведь эти люди могли и передумать.

*


Немного погодя их вывели на улицу, где ждал мужчина в длинной белой рубахе и белом головном платке. Охранники шли следом, несли их чемоданы, которые, видимо, забрали из аэропорта.

— Это доктор Абу-Наср, личный помощник принца Ясира, — прошептал Микаель на ходу.

Доктор Абу-Наср стоял у серебристого «лексуса», припаркованного на стоянке. Когда они подошли, он сердечно приветствовал обоих, обнял Микаеля, потом по очереди сильно, до боли, пожал им руки. Доктор Абу-Наср усадил их в машину. Чемоданы уложили в багажник.

На Томми был вычищенный костюм. Он принял душ — на сей раз без присмотра охранников — и вместе с Микаелем подкрепился медовым печеньем, сыром и фруктами в каком-то прокуренном помещении вроде зала ожидания.

Только когда они выехали за ворота и доктор Абу-Наср жестом попрощался с охранником, будто отсалютовал, — только тогда Томми решился поверить, что он на свободе. Откинулся на сиденье, подставил потное лицо под ледяную струю воздуха из кондиционера и закрыл глаза. Словно вновь ожил.

— Это, конечно, ужасно, — сказал доктор Абу-Наср, разгоняя машину на широком шоссе. — Ужасное недоразумение. Я приношу вам извинения от имени принца Ясира. — Он повернулся к Микаелю, который сидел впереди, рядом с ним. — Принц Ясир лично приказал вас освободить. Как вы себя чувствуете?

Микаель задумчиво смотрел прямо перед собой. Он не ответил.

Томми тоже не имел ни малейшего желания говорить. Ужасное недоразумение, подумал он. Что за недоразумение?

Несколько минут ехали в молчании. Томми смотрел на плоскую каменистую пустыню, где тут и там строились жилые массивы. Вдоль шоссе поднимались серые кирпичные стены. От зноя безоблачное небо подернулось дымкой.

— Принц Ясир попросил отвезти вас в отель «Интерконтиненталь» и позаботиться, чтобы вам предоставили номер и все, что вы еще пожелаете, — сказал доктор Абу-Наср. — Впрочем, если захотите, вы можете вылететь домой сегодня же ночным рейсом. Или завтра. Решайте сами. Принц Ясир охотно встретился бы с вами лично, но он уехал в Эр-Рияд. — Доктор Абу-Наср бросил взгляд на Микаеля, затем обернулся вполоборота к Томми: — Постарайтесь забыть об этом. Им просто нужно было убедиться, что за вами ничего нет, — улыбнулся он.

That you were clean — так он сказал.

Clean? — подумал Томми и закрыл глаза. Все, чего он хотел сейчас, — это мягкая постель, тишина и покой.


51


Микаель стал уже почти прежним, когда через два часа после отлета из Джидды им подали горячий завтрак. Было четыре утра — странное время для обильной горячей трапезы, но кусочки цыпленка в соусе карри с рисом и овощами были вкусными. Даже у Томми проснулся аппетит. Улыбающиеся радушные стюардессы, маленькие бутылочки вина, которые стали разносить, как только самолет покинул воздушное пространство Саудовской Аравии, — все это сотворило чудо.

Они попросили доктора Абу-Насра отвезти их прямо в аэропорт. Ни Томми, ни Микаелю не хотелось задерживаться в этой стране ни на минуту, хотя им предложили бесплатно переночевать в одном из лучших отелей Джидды. Прочь отсюда — чем скорее, тем лучше.

Доктор Абу-Наср отвез их в аэропорт, где оба еще пять часов ждали вылета, назначенного на 1.40 ночи. Пока они дремали в обшарпанном терминале, Микаелю позвонил сам принц Ясир. Томми понял, что беседа состоялась особенная, потому что, прижимая трубку к уху, Микаель покраснел как рак. Потом он объяснил, что принц Ясир принес ему искренние извинения. Буквально рассыпался в любезностях и выразил надежду, что это ужасное происшествие и недоразумение не омрачит их дальнейшее сотрудничество. Если он может хоть что-то для них сделать, неважно что именно, пусть только скажут — и он лично позаботится обо всем.

Томми не знал, что думать. Единственная мысль билась у него в голове: как можно быстрее уехать из этой пустынной страны.

Через три часа они сели в самолет, в бизнес-класс. Доктор Абу-Наср и об этом позаботился.

— Я по-прежнему ничего не понимаю, — сказал Томми после завтрака, когда они сидели каждый со своим стаканом красного. Из-за турбулентности пришлось пристегнуть ремни, а стаканы держать в руках. Они только что вошли в зону неустойчивых воздушных масс, и самолет трясло так, что багажные полки над головой скрипели.

Микаель сидел, откинув голову на белую салфетку в изголовье кресла. Повернул лицо к Томми:

— Видимо, у них были какие-то подозрения.

— Что за подозрения? Речь-то шла не о подарочной бутылке водки.

Микаель задумчиво посмотрел на него. Потом слегка покачал головой:

— Что мы мошенники.

Самолет тряхнуло, и Томми свободной рукой вцепился в подлокотник. Они увидели, как по проходу бежит стюардесса — через несколько рядов от них какой-то пассажир расстегнул ремень и порывался встать. Она усадила его, защелкнула ремень, а затем быстро вернулась на свое место и тоже накрепко пристегнулась.

— Не хватало только, чтобы этот чертов самолет навернулся, — сказал Томми. — Конец под стать путешествию. — Он быстро, между сотрясениями самолета, отпил вина и слизнул несколько капель, которые попали на руку.

— А может, лучше угонщики?

— Типун тебе на язык, — ответил Томми.

Не нравилась ему эта турбулентность. Казалось, ей не будет конца. При каждом мощном сотрясении огромный самолет наполнялся густым низким гулом, словно вся машина превращалась в гигантский камертон. Так их мотало вверх-вниз.

Несколько капель красного вина пролились и из бокала Микаеля. Он стер их салфеткой.

— Так что за хрень с нами приключилась? — спросил Томми, крепко держась за подлокотник. — Ты можешь мне сказать?

Микаель качнул головой:

— Возможно, нас просто проверяли.

— Проверяли? На что?

— Что за нами ничего нет, что мы чисты и никакого левого бизнеса за их спиной не ведем. Что у нас нет никаких тайн.

— И поэтому нас отправили туда?

— Возможно.

— Бред какой-то, по-моему.

— Согласен, — улыбнулся Микаель. Тряска уменьшилась. — Как и сказал доктор Абу-Наср, произошло ужасное недоразумение. Они взяли не тех. Мы не должны были туда попасть. Узнав о нашем аресте, доктор Абу-Наср и принц Ясир немедля вмешались, и нас отпустили.

— Но зачем они нас вообще приглашали?

— А вот этого мы, наверное, никогда точно не узнаем. Мы же поспешили уехать. Если бы остались… — Микаель развел руками.

— Дурдом! — Томми расслабил руки и плечи, снова приложился к стакану. Самая сильная тряска как будто бы позади. Самолет уже не бросало вверх-вниз, он лишь слегка вибрировал.

— Что думаешь? — спросил Микаель.

Томми поставил стакан.

— Запал иссяк?

— Думаешь, я захочу уйти?

— Да.

Томми повернулся к Микаелю:

— А ты сам как думаешь?

— Я думаю… — Микаель облизал губы кончиком языка. — Мне нравится работать с тобой, мы уже здорово продвинулись и хорошо понимаем друг друга. Вдвоем у нас отличные шансы преуспеть.

— Не знаю…

— Чего ты не знаешь?

— Не знаю, готов ли я работать на таких людей.

Микаель выпрямился в кресле.

— Томми. Эти чертовы саудовцы допустили ошибку. Но как только поняли, что произошло, всех на уши поставили, чтобы исправить дело. Если бы мы захотели — сейчас лежали бы на роскошных кроватях в лучшем отеле Джидды.

Томми закрыл глаза. Эхо сильного страха время от времени еще давало себя знать. Он испытал настоящий смертельный страх, жуткий, неодолимый страх умереть, причем ужасной смертью.

— Томми, — сказал Микаель, — ты не можешь сейчас сдаться. Даже эта чертова турбулентность утихомирилась. Мы справимся. Завтра будет новый день.

Томми подумал о Шире. Он соскучился по ней, просто дождаться не мог, когда снова увидит ее.


52


— Там двое из полиции.

Томми замер у двери. Трина стояла, приоткрыв рот и вытаращив глаза. Потом кивнула в сторону кабинета Микаеля.

— С какой стати? — выдавил он. — У Микаеля?

— Да. — Трина судорожно улыбнулась. — Только что пришли двое, мужчина и женщина. — Она скривилась и пожала плечами: — Понятия не имею, чего им тут надо.

— Боже. — Живот снова свело. Первый же день после кошмарной поездки в Джидду — и на тебе.

— Как съездили? — спросила она.

Томми вопросительно посмотрел на нее. Микаель, стало быть, словом ей не обмолвился о том, что с ними произошло. Пожалуй, и он пока помолчит. Лучше повременить.

— Хорошо, — ответил он, прошел в кабинет и закрыл дверь. Сел за стол, включил компьютер и неотрывно смотрел на монитор, пока жесткий диск готовился к работе.

Полиция? — думал Томми. При воспоминании о случившемся все его существо пронзала боль. Почему полиция здесь? Каким-то образом им стало известно о том, что произошло в Джидде? Может, их вызвал Микаель?

Он ввел имя пользователя и пароль. Потом встал и вышел в коридор, в угол с кофеваркой. Налил себе чашку черного кофе и посмотрел на закрытую дверь Микаеля.

Входная дверь внезапно распахнулась — пришел Арильд из колл-центра. Томми коротко поздоровался. Арильд кивнул и исчез в комнате колл-центра.

Секунду-другую Томми постоял, глядя на дверь Микаеля и прихлебывая горячий кофе. Потом вернулся к себе.

*


Спустя три четверти часа Томми услышал в коридоре приглушенный смех, веселые бодрые голоса, потом хлопнула входная дверь, раздались шаги, и к нему постучали. На пороге возник Микаель.

Он шагнул внутрь, закрыл дверь. Какой-то потухший, бледный в своей голубой рубашке от Ральфа Лорена. Под мышками проступали пятна пота.

— Чего они хотели?

Микаель придвинул себе стул, сел у стола. Провел рукой по лицу.

— Что-то я здорово измотался после нашего путешествия. Да и ночью почти не спал.

— Они из полиции? — спросил Томми. — Зачем приходили?

Микаель выглядел чуть ли не жалким — сидел наклонясь вперед, поставив локти на колени и закрыв руками лицо.

— Не знаю, сколько мы еще продержимся.

У Томми пересохло во рту. Он ждал. Микаель подбирал слова.

— Они из СБП, из Службы безопасности полиции, — начал он с судорожной улыбкой. — Борются… с террористами. Антитеррористическая служба.

— И что?

Микаель выпрямился.

— А то, что ходят и вынюхивают. Так или иначе, им известно, что владелец у нас из Саудовской Аравии и что мы только что прилетели из Джидды.

— Черт! — Томми недоверчиво смотрел на него. — Они что, думают…

— Да нет, нет, — перебил Микаель, выставив вперед ладони, как бы защищаясь от потока мыслей, который вот-вот обрушится на него. — Так они не думают. Разумеется, не думают, что мы… воины джихада. — Секунду-другую он помолчал, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. — Они сказали, что в последние годы из Саудовской Аравии идут средства на финансирование исламского терроризма… поэтому они держат в поле зрения фирмы и людей, так или иначе связанных с…

— …Саудовской Аравией?

Микаель кивнул. Томми покачал головой.

— Этого только не хватало.

— Ну, не знаю, черт… Они сказали, что это обычная проверка.

— А… о чем они спрашивали?

— В основном задавали общие вопросы — чем мы занимаемся, когда начали, кто мы…

— Да? И обо мне спрашивали?

Микаель безнадежно кивнул.

— Разумеется. О тебе тоже. Мы ведь вдвоем открыли эту фирму.

— И что ты им сказал?

— О тебе? Что мы знакомы со студенческой скамьи, что я предложил тебе работу… Такие вот вещи.

— Но… все-таки я не понимаю. — Томми шумно выдохнул и покачал головой.

— Они ищут возможное прикрытие для финансирования террористических организаций.

— Типа мы платим исламским фундаменталистам? — Томми недоверчиво фыркнул.

— Помнишь недавнее происшествие? Студента, который подорвался возле общаги в Крингшо. Откуда-то они, эти студенты, получали деньги и прочую помощь. — Микаель подавил зевок. — Я и сам не понимаю. Чушь какая-то.

— И это, — Томми посмотрел на часы, — заняло почти час?

— Да. Они не спешили. Эта, как ее… Сандра, по-моему… очень уж… — Микаель вяло усмехнулся.

— Не любишь женщин в форме?

— Да она не в форме вовсе.

— А в чем?

— Хуже всего, что парень, с которым она пришла… у него совершенно женские черты лица. Слишком красивый для мужчины. — Микаель потер лицо руками и застонал. — Что-то у меня голова сегодня не работает. Устал чертовски.

— Ты упомянул о том… что произошло в Джидде?

— Нет, — покачал головой Микаель.

— Почему?

— А что, по-твоему, я мог сообщить?

— Ну просто рассказать, что случилось.

— И что тогда? Они начнут копать по-новой, перевернут нашу фирму вверх дном, а к нам шпиков приставят. У нас и так проблем хватает. На кой черт нам еще и неприятности со Службой безопасности? И как по-твоему, что бы сказали арабы, узнай они, что мы проболтались норвежской антитеррористической полиции о том, что они сами считают ужасным недоразумением? Кстати, я еще и мейл получил, где они еще раз приносят свои глубочайшие извинения за случившееся. Ковриком стелются.

В дверь тихо постучали. Трина просунула голову в кабинет, убедилась, что там только они вдвоем, и шмыгнула внутрь.

— Боже мой, что это было? — спросила она и посмотрела на Микаеля.

— Ерунда, — с улыбкой ответил Микаель. — Беспокоиться не о чем.

— Чего они хотели?

— Знаешь что, Трина? — сказал Микаель. Томми заметил, что он с трудом держит себя в руках. — Я разговариваю с Томми и предпочел бы, чтобы ты дала нам возможность закончить разговор. А уж потом мы сможем побеседовать с тобой.

— Ой, Господи, да конечно, — сказала Трина и исчезла.

— Давай пока об этом помалкивать, — сказал Микаель. — Не стоит сейчас устраивать лишний переполох. Расскажем Трине — знать будут все вокруг, и в офисе, и за его пределами, причем всего через несколько часов. А в итоге только масса слухов и новые проблемы.

Томми недоверчиво посмотрел на него.

— Скажем, что поступила жалоба от должника — вот почему они приходили. Если спросят, кто должник, скажем…

— …Анна Мидтгорд, — сказал Томми.

— Да. И ее психованный сынок. Ты, кстати…

— Я его видел. Несколько дней назад.

— Ты не говорил.

Томми пожал плечами.

— По-моему, он крутится тут, вынюхивает.

— Черт. А она заплатила остаток долга?

— Нет.

— Ты все-таки мягковат, Томми.

— Попробую поднажать еще раз. Но мне это не нравится. Не знаю, на что способен такой псих.

Микаель вдруг улыбнулся. Томми удивленно посмотрел на него.

— На самом деле я зашел к тебе совсем по другому поводу.

Томми откинулся на спинку кресла. Столько всего навалилось — выдержит ли он?

— Я только что получил известие из головной конторы, что инвесторы подписываются на покупку нового портфеля. Похоже, финансовое вливание размером в сто пятьдесят лимонов уже у нас в кармане. Оформляем заявку.

— Ты хочешь сказать… — Широкая улыбка расцвела на лице Томми.

— Встречаемся с ними завтра в девять утра.


53


Как только он открыл дверь, Шира протянула ему букет красных роз. В первое мгновение Томми, стоя в дверях своей квартиры, совершенно растерялся. Но потом сделал шаг вперед, обнял ее за плечи, расцеловал в обе щеки и провел внутрь.

Он помог Шире снять пальто, вместе с нею прошел в гостиную и поставил цветы в воду.

Она ждала, пока он поставит вазу на стеклянный столик и повернется к ней.

— Не хочешь снять сапоги?

— Нет, сперва хочу все тут у тебя посмотреть, — улыбнулась она. — Ты обещал показать.

Он вопросительно взглянул на нее.

— Подвал, прачечную — может, я тоже куплю тут квартиру.

— А-а, ну да, конечно. — Он улыбнулся и покачал головой. — Давай с этого и начнем.

Он провел ее по всему дому. Особенно ей понравились большие отсеки в подвале.

Улучив минуту, пока он отпирал второй отсек, она вытащила из сумки пакет. Держала его за бечевку, чтобы не оставить отпечатки пальцев, и осторожно положила в углу, за штабелем картонных коробок. Все это заняло лишь несколько секунд. После этого Шира поспешила за ним.

Осмотрев и прачечную, они на лифте поднялись обратно в квартиру, и Томми принялся готовить еду.

Большую часть он приготовил заранее. В холодильнике стоял поднос с закусками-тапас — каждая в небольшой плошечке. Вдобавок он достал уже нарезанный пшеничный хлеб, два бокала и бутылку австралийского красного вина.

Шира встала и помогла ему накрыть стол в гостиной.

— Может, взять тебя в горничные, — улыбнулся он, ставя тарелки так, чтобы за столом они сидели рядом, на диване.

Шира пристально смотрела на Томми, пока он разливал вино.

— Расскажи мне о вашей поездке, — сказала она.

Томми отставил бутылку, поднес бокал к носу, осторожно вдохнул аромат и попробовал вино на вкус.

— Чокнемся? — Он приподнял свой бокал.

Она пригубила вино.

— Наверняка это было ужасно.

Он успел немного рассказать ей о том, что случилось. И теперь она хотела узнать подробности.

— Попробуй скампи! — Томми кивнул на блюдо, где в красном соусе лежали четыре гигантские креветки. — Вкусные, пряные.

Она положила одну себе на тарелку, но пока не притронулась к ней.

— Я просто поражаюсь, что ты рассказываешь так спокойно.

Томми поднял плечи, взял бокал.

— Ну, вообще-то я не очень и спокоен. Это чисто внешнее впечатление. — Он улыбнулся.

— Тебе неохота об этом говорить?

— Мне без разницы… Но Микаель не хочет, чтобы мы распространялись на эту тему. Из-за саудовцев.

Шира задумчиво кивнула, не отрывая от него взгляда.

— А почему?

— Обидеться могут. Они признали, что произошло недоразумение и что мы никак не могли оказаться в полицейском участке. А если выяснится, что мы об этом болтаем на всех углах…

— Бедняги.

— Поешь, Шира. Я же специально для тебя старался.

— Кафе «Дели де Люка»? — спросила она, лукаво взглянув на него.

Томми быстро улыбнулся и тотчас снова посерьезнел.

— Мне никогда не было так… страшно. Никогда. — Он опустил глаза.

— Вас били? Я хочу сказать… вам причиняли…

Томми покачал головой.

— Нет, просто мне было до смерти страшно. Они могли сделать с нами что угодно, и ни одна собака бы не узнала. Все, абсолютно все было чужим, то есть… — Взгляд у него затуманился, он будто снова вернулся туда. — Дикая жара, влажность, резкие запахи, язык — я ни слова не понимал, призывы к молитве с мечетей в том месте, где нас держали. И эти их бедуинские одеяния, а пейзаж — прямо лунный: пустыня, песок да камни. Все желтое, — он осторожно провел пальцем по щеке Ширы, — и цвет кожи…

— Что, тоже страшный?

— Чужой, Шира, и вкупе со всем остальным — да, тоже страшный.

— Пожалуй, я тебя понимаю.

— Правда?

Она улыбнулась, взяла вилку и нож, отрезала кусок креветки и отправила в рот.

Она ела, а он смотрел на нее. Что-то изменилось. Она словно целиком погрузилась в себя. Такой он ее никогда раньше не видел.

— А с тобой случалось… что-нибудь подобное?

— Вкусно, — сказала она, отрезав еще кусочек. — Сам-то почему не ешь?

— Теперь твоя очередь. Расскажи что-нибудь о себе.

Она боролась с собой. Во всем теле сквозило напряжение. Она попробовала другие закуски, съела кусочек белого хлеба. Потом тяжело вздохнула и натянуто улыбнулась. Было совершенно очевидно, что улыбка далась ей с трудом. Шира никогда не станет хорошей актрисой, подумал Томми и сказал:

— Если не хочешь, то не говори. — Он положил себе немного тапас. — А на следующий день по возвращении из Джидды случилось кое-что еще.

— Что же?

— В офис заявились люди из Службы безопасности полиции. — Томми положил в рот кусок, прожевал и проглотил. — Они долго беседовали с Микаелем.

Шира положила нож и вилку на тарелку.

— Зачем они приходили?

— Выясняли, связаны ли мы с исламскими террористами. — Томми покачал головой и усмехнулся. — Представляешь?

Шира не ответила. Только молча смотрела на него.


54


Тур, Сандра и Фруде сидели в кабинете офиса Службы безопасности норвежской полиции в Нюдалене. Тур облокотился на край стола и посмотрел на Сандру:

— Совещание созвала ты.

— Да. — Сандра подровняла стопку документов на столе. — Мы с Фруде имели беседу с исполнительным директором «Глобал кэпитал» Микаелем Раммом. И как нам кажется, то, о чем он умолчал, куда интереснее того, что он рассказал. Верно, Фруде?

Фруде посмотрел на Тура. Взгляд был усталый.

— Исполнительный директор… — он быстро заглянул в открытую папку, которая лежала перед ним, — Микаель Рамм и его заместитель Томми Тенволд только что вернулись из Джидды, Саудовская Аравия. Пробыли они там недолго, всего день-другой.

Сандра кивнула в подтверждение и взглядом попросила его продолжать.

— И вот что странно: мистер bigshot Рамм всячески уходил от ответа и так и не сообщил нам, что именно они делали в Джидде.

— Мистер Бигшот? — поднял брови Тур.

— Этакий мерзавец по финансовой части, — пояснил Фруде.

Сандра подняла глаза к потолку, улыбнулась и добавила:

— Сначала он неопределенно ссылался на встречи с представителями владельца «Глобал кэпитал», но когда мы заинтересовались подробностями, с рассказом внезапно возникли серьезные проблемы. Мы настаивали, старались выяснить, не попал ли он там в переплет.

— А он точно попал, — перебил Фруде. — В итоге он так ничего толком и не рассказал, если не считать деталей перелетов. Ни адресов, ни имен, ни времени встреч в Джидде припомнить не смог, а вопросы, которые они там обсуждали, формулировал крайне путано и туманно. — Фруде покачал головой. — В общем, странновато. Но лжец из него никакой, тем более что и физическое состояние…

— Он потел и запинался, — сказала Сандра. — И все больше запутывался в собственном вранье, выглядел прямо-таки как пародия на обвиняемого, которого подвергают допросу. Забавное зрелище. Этот мистер Бигшот, молодой финансовый воротила, сдувался на глазах. Я и не предполагала, что такие, как он, могут настолько потерять самообладание. Сперва его прямо-таки распирало от собственной важности, весь такой вежливо-надменный был, но как только начали подробно расспрашивать, он… — И она покачала головой.

Тур скрестил руки на животе и задумчиво кивал.

— Парень что-то скрывает, — сказал Фруде и слегка усмехнулся. — Только вот что именно? Имеет ли это значение для нашего дела?

— Может, он банально уклоняется от уплаты налогов? — заметила Сандра.

— А они на самом деле были там… в Джидде? — спросил Тур. — Может, совсем в другом месте?

— Мы проверили, — ответила Сандра.

— Попросили Микаеля Рамма показать паспорт, — сказал Фруде. — Там есть оба штемпеля — и на въезд и на выезд.

— Вдобавок мы проверили билет на самолет. Он даже посадочный талон показал.

— И не возмущался? — спросил Тур.

— Сандра пустила в ход все свое очарование, — ответил Фруде и послал ей быструю улыбку.

— То есть, — подытожил Тур, пропустив последнюю реплику мимо ушей, — вы хотите сказать, что руководство этой инкассовой фирмы могло отправиться в Джидду не просто повидать своего владельца, а с какими-то иными целями?

— Они, конечно, могли встретиться и с владельцем. Однако нас интересует, что конкретно они там делали и о чем вели переговоры. Вопрос в том, стоит ли на них надавить, прежде чем они выработают общую тактику, — сказала Сандра. — Теперь они знают, что мы за ними следим. Можно, к примеру, побеседовать с вторым путешественником, с Томми Тенволдом.

— И все это основываясь лишь на том, что исполнительный директор потел, заикался и не мог толком рассказать вам о поездке в Саудовскую Аравию, и на том, что сестра Халеда Шакура, возможно, завела роман с его заместителем? — усмехнулся Тур. — Роман на почве общей идеологии, так?

Сандра покачала головой и серьезно посмотрела на начальника.

— Нет, — сказала она. — Есть еще кое-что. Во-первых, судя по ответному сообщению португальцев, «Глобал кэпитал» горит желанием делать пожертвования в исламские благотворительные организации, а это, как нам известно, зачастую служит прикрытием для финансирования террористов. А во-вторых, вот это. — Из стопки документов на столе она извлекла лист бумаги и протянула шефу.

Копия письма, напечатанного на машинке. Тур Скугволд прочитал:


«То: PST

From: Democratic Movement against Islamic Terror

We, the Democratic Movement against Islamic Terror, have over the last 10 years scrutinized methods of financing terror networks. Please pay attention to a newly established firm in Oslo, Norway: Global Capital AS. The company is owned by Mr.Prince Yasir of Jeddah, Saudi-Arabia, through a wholly owned holding company in Lisbon, Portugal under the same name.

We will return with more later.

Sincerely,

DMIT»


«Кому: Службе безопасности полиции

От: Демократического движения против исламского террора

Мы, Демократическое движение против исламского террора, в течение последних десяти лет пристально отслеживали методы финансирования террористических сетей. Просим Вас обратить внимание на вновь созданную в Осло, Норвегия, фирму «Глобал кэпитал АО». Эта компания принадлежит саудовскому принцу Ясиру из Джидды, через посредство холдинга в Лиссабоне, Португалия, носящего такое же название.

Дополнительную информацию сообщим позднее.

Искренне Ваше,

ДДИТ»


Тур Скугволд наморщил лоб и слегка присвистнул:

— Что за чертовщина? — Он повернулся к Сандре.

— Понятия не имеем. Отправлено вчера из почтового отделения в районе Залива, тут в Осло. Оригинал письма и конверт мы отправили на экспертизу. А это Демократическое движение, во всяком случае, насколько нам пока известно, до сих пор нигде не всплывало.

Фруде подтвердил ее слова коротким кивком.

— Ни я, ни мои коллеги об этой организации никогда раньше не слышали.

Он прикрыл рот кулаком, пряча зевок.

— А отправитель утверждает, что им уже десять лет, — сказал Тур, тыча пальцем в бумагу.

— Как знать, — обронила Сандра. — Может, это реальная организация, а может, выдуманная. Может, кто-то хочет дать нам подсказку, прикрываясь фиктивной организацией.

— Для чего? — Тур внимательно переводил взгляд с одной на другого. — Есть соображения?

— Пожалуй, тут два варианта, — сказала Сандра. — Либо это работа человека, который искренне решил бороться против террористов, — она развела руками, — возможно, порвал с ними или… ну, я не знаю… передумал. Либо некто этим тонким маневром хочет подставить саудовскую королевскую семью.

Тур хмыкнул.

— Это один из вариантов.

— Продолжай.

Сандра прикусила губу.

— Предположим, «Глобал кэпитал» действительно служит прикрытием для финансирования исламских террористов и вдобавок связана с королевской семьей Саудовской Аравии. Что мы тогда имеем?

— Продолжай, — нетерпеливо повторил Тур.

— Тогда дело вырисовывается более чем щекотливое. Если масштабы вправду велики и мы на самом деле сумеем отыскать неопровержимые улики, которые выведут к самой верхушке саудовской иерархии…

Фруде словно бы взбодрился и подался вперед.

— Все это может быстро получить международный размах. Если что-то просочится, придется подключить американцев, а тогда…

— Погоди! — Тур облокотился на стол и жестом остановил ее. — Давайте-ка, ребятки, попридержим коней. — Он снова взял письмо и помахал им, с все более широкой улыбкой на лице. — Пока что у нас есть только это и, прямо скажем, хилые улики. Незачем делать из мухи слона. Но позволь спросить, Сандра: у нас вообще есть предположения насчет того, кто мог написать это письмо? Можешь ответить? — И он снова помахал бумагой.

Сандра откинулась на спинку кресла:

— Конечно, все явно указывает…

— Не тяни кота за хвост, — сказал Тур.

Сандра слегка наклонилась вперед, помедлила секунду, но решила-таки выложить все, что думает.

— …на людей, которым очень выгодно вбить еще один клин в отношения между Саудовской Аравией и США.

— И кто же это?

— МОССАД. По-моему, это очевидно.

— То есть это письмишко отправила нам израильская разведка?

— Ты спросил о предположениях. МОССАД вполне подходит.

Тур улыбнулся и покачал головой.

— Я отнюдь не сторонник теорий заговоров.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Вопрос в том, что нам теперь делать, — наконец сказала Сандра. — Переслать это письмо в военную контрразведку? Побеседовать с Томми Тенволдом? — Она пристально посмотрела на Тура. — Или у вас есть другие предложения?


55


Стоя перед зеркалом в ванной, Саид изучал свое лицо. Руки сжимали край раковины, усыпанной черными волосами. Он только что подстриг бороду и на сантиметр-другой укоротил волосы. Борода, впрочем, осталась достаточно густой и длинной и закрывала большую часть глубокого шрама. Он провел пальцем по широкому узловатому рубцу между бородой и волосами на виске.

Наклонясь ближе, он заглянул в серьезные запавшие глаза, потом опустил взгляд на жилистую шею и курчавые черные волосы на груди. Стрелка весов, на которые он только что вставал, показала 65 килограммов. Покидая Джидду, он, как и большинство саудовских мужчин, был полным, чуть ли не жирным и весил больше сотни кило. При росте метр восемьдесят он выглядел теперь сухощавым и серьезным молодым мужчиной. Аскетом. Под глазами залегли темные круги. Ребра и ключицы выпирали наружу. Окажись он в лагере военнопленных в какой-нибудь нищей стране, никто бы не заметил разницы между ним и другими изможденными узниками. Единственное, к чему он привык, — перебитый нос. Он уже не помнил, какой нос был у него в предыдущей жизни.

Саид открыл холодный кран и смыл волосы, помогая себе рукой.

В последние две ночи ему снова являлась Нура. И оба раза утром он не хотел открывать глаза в час первой молитвы. Ему грезилось, будто они снова в родительском доме, но не дети, а взрослые. Она не произнесла ни слова, просто сидела рядом. Он лежал, свернувшись калачиком, а она гладила его по голове теплыми ладонями.

Саид вновь сосредоточился на своем отражении.

Сегодня он наконец получил приказ. Лично от Марвана Ханжура.

Все произойдет через три дня.

Он и еще два избранника — лысый и молодой парень, имени которого он не знал, — должны закончить последние приготовления. Разработать план и все скоординировать, снять друг друга на видео, чтобы впоследствии их чтили как мучеников. Снарядить взрывные устройства детонаторами.

Мать и та меня бы сейчас не узнала, думал он и все тянулся к своему отражению, так что нос уже почти касался стекла. Пройди я мимо нее по улице, она бы и внимания на меня не обратила.

Саид крепко зажмурился и стиснул зубы. Потом дважды глубоко вздохнул, подставил ладонь под холодную струю и напился.

Но сначала принц Ясир, думал он. Ты погибнешь вместе со мной.

*


Через два часа после того, как Шира легла спать, Саид встал. Бесшумно оделся и прокрался к выходу, с маленькой сумкой песочного цвета на плече.

Пешком спустился по лестнице, вышел на улицу, поглубже натянул шапку и двинулся вперед. На дорогу уйдет по меньшей мере час, но другой возможности нет. Брать такси слишком рискованно.

Быстро шагая по безлюдным тротуарам, он опять думал о том, что ему рассказала Шира. Что-то здесь не сходится. Почему Микаеля и Томми забрали в Джидде в полицейский участок на допрос? Он не понимал, не мог найти мало-мальски приемлемого объяснения. Но в одном не сомневался: вопреки утверждениям Томми, арестовали их не по ошибке. Саудовская полиция знает свое дело. Причина была. Но какая? И о чем их допрашивали? Шира не спросила, а Томми ничего об этом не рассказал.

Саид покачал головой, чувствуя, как ледяной ветер пробрался под одежду. Он озяб и прибавил шагу, пытаясь согреться.

И ведь это еще не все, думал он. Как только эти двое вернулись в Осло, к ним тотчас заявились полицейские из Службы безопасности. Тогда-то он и отправил письмо от имени Democratic Movement against Islamic Terror. В чем бы они ни подозревали «Глобал кэпитал», письмо подозрений не убавит.

Но это лишь начало.

То ли еще будет.

Через пятьдесят пять минут он вышел с Хьиркевейен на Томас-Хефтиес-гате, быстро зашагал дальше и свернул влево на Бюгдёй-алле. Еще несколько сотен метров — и он на месте.

Саид взглянул на часы — почти половина второго.

Три дня назад он уже побывал там и оставил в подвальном отсеке тяжелейшие улики. Вряд ли они их обнаружат. Пакет с взрывчаткой лежит в пустой коробке от принтера «Хьюлетт-Паккард».

Почти поравнявшись с офисным зданием, он резко остановился. Отступил назад и спрятался за угол дома, который только что миновал. Стоял не шевелясь, затаив дыхание.

На той стороне улицы, метрах в пятидесяти, он заметил движение. Всего лишь тень, но вполне отчетливую. Человек в темной одежде отошел от входной двери офиса и свернул за угол.

Агент полиции? Неужели его письмо заставило их действовать?

Саид осмотрелся. Осторожно высунул голову из-за угла, глянул туда, где только что исчез незнакомец. Мимо на большой скорости промчалось такси с зажженным сигналом на крыше. На следующем перекрестке оно рвануло на красный свет. Чуть поодаль от того места, где он стоял. Он снова посмотрел на угол дома пятьюдесятью-шестьюдесятью метрами дальше, внимательно вгляделся, но никого не увидел. Шагнул вперед, вышел на тротуар и двинулся дальше.

Через несколько секунд он поравнялся с подъездом офисного здания и пересек улицу, внимательно поглядывая в обе стороны. Уже подойдя к тротуару, он снова услыхал поодаль рев дизеля и заметил, что в его сторону едет свободное такси. Шагнул на тротуар, схоронился за большим каштаном и подождал, пока автомобиль проедет мимо. Потом достал из кармана пальто ключи, огляделся, подбежал к подъезду, вставил ключ в замок и отпер дверь.

Войдя, он прислонился спиной к стене и замер. Лампа под потолком выключена. Только где-то наверху, на лестнице, горел свет. Он посмотрел наружу сквозь дверные стекла, потом быстро глянул на часы и снова замер, прижавшись к стене.

Заставил себя простоять так три долгие минуты, не спуская глаз с тротуара.

После этого он медленно поднялся по лестнице. Достал из сумки пару тонких перчаток и надел их вместо стеганых рукавиц. В офисе прошел в кабинет Томми Тенволда и сел за письменный стол. Света уличных фонарей оказалось вполне достаточно. Саид включил компьютер, ввел имя и пароль, который дала ему Шира. Печатать в перчатках было неудобно, он мог работать только указательными пальцами.

Потом он залогинился в браузере «Опера» и принялся систематично заходить на разные сайты. Сначала на «Victorious Mujahideen», «Soldiers of Allah» и еще несколько подобных, затем перешел в дискуссионную группу на сайте «Майкрософт», под названием «Jihad Kashmir». Залогинился в чате под ником «боец 1428», но в дискуссию вступать не стал. Достал из сумки пачку документов, быстро пролистал. Это были инструкции для самостоятельного изготовления бомбы и отравляющего газа, а также банковские выписки по счетам Мусульманского коммерческого банка в Лахоре и по трем счетам банка «Фейсал» в Джидде. Несколько недель назад он открыл эти счета от имени «Глобал кэпитал» и положил туда собственные накопления — почти 14 000 долларов. Это было несложно. Он знал, как строится работа в этих банках: он участвовал в их создании. С этих счетов он перевел деньги на собственные счета, открытые под именем Халеда Шакура.

Открыл архивный шкаф и положил туда инструкции по изготовлению бомб и отравляющих газов, предварительно спрятав их в неприметную серую папку и засунув ее в дальний конец ящика, где лежали пустые папки. После этого быстро прошел в кабинет Микаеля и положил банковские выписки в одну из его архивных папок.

Затем разлогинился в компьютере Томми и проверил, что все на столе лежит как раньше, а архивный шкаф закрыт. Проверил и кабинет Микаеля, а заодно выглянул на улицу, но никого не увидел. Потом вышел из офиса, запер дверь и спустился вниз.

Саид заметил его, когда был уже в нескольких метрах от входной двери. Бросился в сторону, прижался к стене. Из груди вырвался всхлип, и он почувствовал, что сердце на мгновение остановилось. За стеклянной дверью виднелась чья-то тень.

Мужчина в длинном пальто шел быстрым шагом, повернувшись лицом к двери, — невысокий, без шапки.

Саид не ошибся. Мужчина пристально смотрел на дверь. Наблюдал за ним. Во рту возник привкус свинца.

Этот человек один или их несколько?

Он весь напрягся, прижавшись спиной к холодной стене и глядя на очертания лица, проступившие за стеклом. Сердце стучало как безумное. Человек подошел ближе, приставил ладонь козырьком к стеклу, чтобы лучше видеть. Их разделяли считаные метры.

Мужчина стоял, припечатав нос к стеклу, щурился и старался заглянуть внутрь. Саид уже решил, что раскрыт. Но мужчина продолжал смотреть, стоял полуоткрыв рот, приставив ладонь козырьком ко лбу. Ростом он был не выше метра шестидесяти.

Через секунду-другую человек отступил назад, посмотрел на окна верхних этажей.

Может, он заметил меня, когда я был там, в кабинете, мелькнуло в мозгу Саида. Тяжело дыша ртом, он лихорадочно пытался размышлять. Надо что-то делать. Полицейский никогда бы так себя не повел. Не стал бы вот так стоять и пялиться как идиот в окна. Это кто-то другой, кого он не знает. Из-за него могут возникнуть проблемы, без сомнения. И тогда все рухнет. Весь план полетит к черту.

Саид решительно шагнул к двери и резко распахнул ее.

Перед ним стоял молодой парень, а не взрослый мужчина. От неожиданности он отшатнулся и чуть не упал назад. Вытаращенные глаза, разинутый рот. Саид воспользовался растерянностью парня, подбежал и с размаху ребром ладони ударил его по шее, по кадыку. Этот прием он освоил в тренировочном лагере. Парень не успел толком удержать равновесие и слегка запрокинул голову, так что удар попал точно в цель. Послышался хруст. Коротышка упал на спину и схватился за горло.

Саид сгреб его за пальто, со всей силы рванул вверх и втащил в уже закрывающуюся дверь.

А потом швырнул прямо на каменный пол. Плотно закрыл дверь и стал рядом с ним на колени. Парень дергался и хрипел, держась за шею. Словно душил сам себя. Саид разжал его руки. С трудом, он сильно сопротивлялся. Пытался лягнуть Саида ногой, не сводя с него расширенных от ужаса глаз. Но в конце концов Саиду удалось взять его за горло и нажать большими пальцами на сломанный кадык. Парень забился, но очень скоро сопротивление ослабло. Под конец он лишь вяло шлепал руками.

Саид не отпускал, пока не началась агония. Ноги парня беспорядочно били по полу, как у обезумевшей лошади. Только тогда Саид оставил его, прислонился спиной к стене, обхватил руками колени. Дышал он тяжело, кровь гулко стучала в ушах.

Мне пришлось, думал Саид, неотрывно глядя на мертвое тело. Выбора не было. Он потер лицо руками, потом сквозь дверное стекло посмотрел на улицу. Да, он здорово рисковал, но сделал единственно правильное. Убрал помеху. Время подпирало.

Будь это слежка, за дверью сейчас толпились бы люди и выла сирена.

Я совсем сошел с ума, подумал он и сильно зажмурился. Потом медленно поднялся, подошел к двери, выглянул наружу.

Оставлять здесь тело нельзя. Оно может отвлечь внимание от другого, много более важного.

В мозгу внезапно всплыла картина — штуковина, которую он видел по дороге сюда. Он хорошо знал, зачем она нужна, к тому же она и среди ночи не привлечет внимания, скорее даже наоборот.

Он повесил сумку на плечо, осторожно открыл дверь, высунул голову и посмотрел вокруг. Потом шмыгнул на улицу.

Через четверть часа он вернулся с голубой двухколесной тележкой, какие используют разносчики вечерних газет. Она стояла в нескольких кварталах отсюда вместе с четырьмя другими. Газеты лежали там же. Он бросил в тележку самую маленькую пачку.

На обратном пути Саид никого поблизости не заметил.

Погрузить тело в тележку оказалось сложнее, чем он думал, тележка была маловата. Он с силой сложил тело пополам, засунул голову коротышки между ног. Для этого пришлось сначала раздеть его, оставив только трусы и носки. На плечах и лопатках парня виднелась большая татуировка.

В конце концов ему удалось-таки запихнуть тело в тележку. У мертвеца, правда, при этом что-то хрустнуло. Потом он прикрыл его одеждой и слоем газет и вывез тележку на тротуар. Когда тащил ее через порог, послышался треск. Только бы колеса выдержали.

Оставшиеся газеты Саид сложил у стены возле подъезда, проверил, заперта ли дверь, и двинулся с тележкой по тротуару.


56


Саид пытался размышлять, но в голове царил полный сумбур. Он шел, опустив глаза и поглубже натянув шапку. Когда сворачивал направо, на Нильс-Юэльс-гате, мимо проехал автомобиль и скрылся за перекрестком. Он не обернулся, продолжал идти по улице, которая шла слегка под уклон, и тащил за собой тяжелую газетную тележку. Судя по карте, море всего в нескольких сотнях метров отсюда. Туда-то ему и надо. Другой возможности избавиться от тела нет.

В конце Нильс-Юэльс-гате он повернул направо и ускорил шаги. Местность выровнялась, тащить тележку стало труднее. Перекатывая тележку с тротуара на мостовую и снова на тротуар, он действовал осторожно, чтобы не повредить колеса. Когда поравнялся с какими-то высокими белыми зданиями с решетками на окнах, снова на миг остановился передохнуть. Заметил, что здания хорошо освещены, а снаружи смонтированы камеры наблюдения. Стоять здесь довольно рискованно. Он подхватил тележку и двинулся дальше.

В свете фонарей кружились снежинки.

Через несколько сотен метров впереди появился сквер, который по диагонали пересекала тропинка. Где она заканчивалась, не разглядишь, но вела она определенно в сторону моря. Саид огляделся. Мимо проехали несколько машин. Когда они поравнялись с ним, он отвернулся. Потом перешел улицу и двинулся по тропинке.

Чем дальше от улицы, тем сумрачнее становилось вокруг. Ничего толком не видно. К тому же тащить тележку по заснеженной тропинке было значительно труднее. Впереди отчетливо слышался шум проносящихся на большой скорости автомобилей. Но самого шоссе пока не видно. Чтобы выйти к морю, необходимо пересечь магистраль. Может, там есть мост или туннель?

Саид прошел под железнодорожным мостом и очутился у длинной высокой стены, испещренной граффити. Шум машин стал еще громче. По ту сторону даже в это время суток не утихало движение. Стена, у которой он стоял, наверняка шумоотражатель. Он оставил тачку и поспешил вдоль стены направо. Там виднелся просвет.

Обогнув угол, он наконец увидел шоссе, а за ним — гавань, корабли и море. И тотчас понял, что его план неосуществим: дорога, по которой он шел, вела к пешеходному мосту. С лестницами, бесконечными заснеженными лестницами. Ему никогда не втащить по ним тяжеленную тележку. А попытайся он перенести тело по ступенькам сначала вверх, потом вниз, его успеют увидеть из сотен автомобилей. И если хотя бы один человек возьмет в руки мобильный и позвонит в полицию, этого будет достаточно.

Саид зашагал назад. Двигаясь вдоль стены, добрался до того места, где оставил тележку, и вошел в незапертую калитку, за которой лежал глубокий снег. Похоже, тупик. Он снова вернулся к тележке, опрокинул ее на бок и вытащил почти голое мертвое тело. Оно уже начало коченеть и лежало в той же позе, согнутое пополам. Саид поднял его и понес в тупик, где только что побывал. Чуть поодаль он приметил там кусты, под них и положил мертвеца, прикрыв одеждой и газетами.

Саид понимал, что тело найдут, вероятно, через считаные часы, а если ему повезет, то через несколько дней. Когда он сам уже будет мертв.

Саид сорвал с себя шапку, утер локтем лоб. Отволок пустую тележку на пешеходный мост и пинком сбросил ее оттуда. Всего в нескольких метрах от него мчались легковушки, а временами громыхали тяжелые трейлеры.

С минуту он стоял, обдумывая положение.

Внезапно его осенило. Он побежал назад, к трупу, и принялся рыться в карманах убитого.

*


В четыре утра Саид вернулся на Бюгдёй-алле. Шел он быстро, целеустремленно, остановился у подъезда «Глобал кэпитал», огляделся и снова вошел туда.

В офисе он прямиком направился в кабинет Томми, сел за стол и включил компьютер. Пока тот медленно — слишком медленно! — загружался, Саид нетерпеливо барабанил пальцами по краю стола. Потом быстро вбил пароли и кликнул мышкой по иконке в форме щита с пометкой «Система GC».

Через несколько секунд система открылась.

Саид достал толстый коричневый бумажник, который нашел в пиджаке убитого парня, открыл его и положил перед собой на стол. Вместе с картой VISA в бумажнике лежала розовая карточка с фотографией парня. Там было написано Driving License,


 ниже — то же самое на других языках.

Он вбил в окошко поиска имя «Стиан Мидтгорд» и тщательно проверил написание. Затем нажал на ввод.

Появилась информация на Стиана Мидтгорда, даже с фотографией, очевидно сканированной из газеты. Стиан Мидтгорд с широкой улыбкой смотрел прямо в объектив. Саид узнал его коротко стриженные волосы, нос картошкой и серьгу в левом ухе. Внимательно прочитал текст.

Через несколько минут он вышел из программы, выключил компьютер и встал. Вырвал лист, на котором делал пометки, и убрал в сумку вместе с бумажником и связкой ключей, найденной у парня.

Затем повесил сумку на плечо и покинул контору.

Стиан Мидтгорд был зарегистрирован как холостяк. И если Саиду повезет, то жил он один. Вот это он прямо сейчас и выяснит.


57


В дверь позвонили, Томми вздрогнул и пролил кофе. На часах всего 7.46. Рано, слишком рано, чтобы звонить людям в дверь.

Отставив чашку, в которую только что насыпал растворимого кофе и плеснул кипятку, он встал со стула. На столе остался сегодняшний выпуск «Дагенс нэрингслив». Томми прошел к двери и нажал кнопку домофона.

— Томми Тенволд?

Услышав незнакомый женский голос, Томми наморщил лоб:

— А вы кто?

— Меня зовут Сандра Пелоси, я из Службы безопасности полиции. Со мной здесь мой коллега, Фруде Танген. Мы хотели бы с вами поговорить.

— Прямо сейчас?

— Это ненадолго, — ответил женский голос. — Можно войти?

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться:

— Разумеется… пятый этаж.

Томми нажал на кнопку и услышал в домофоне, как внизу щелкнул замок входной двери, а потом — как дверь распахнулась. Повесил трубку домофона, пошел в спальню, сорвал с себя футболку, в которой спал, надел свежую белую рубашку и брюки, висевшие на стуле, потом зашел в ванную, причесался, но волосы упрямо топорщились во все стороны. Он даже душ принять не успел. Заметив, что забыл надеть носки, хотел вернуться в спальню, но в этот миг раздался звонок в дверь.

Оба в штатском. Невольно Томми дважды взглянул в лицо мужчине, который держал перед собой удостоверение. На редкость красивое лицо, прямо как у артиста. Потом он повернулся к женщине — она тоже предъявила удостоверение.

— Привет! — Он кивнул женщине и вопросительно посмотрел на нее. — В чем дело?

— Можно зайти на минутку?

Он молча кивнул и посторонился, придерживая дверь.

— Я только что встал.

Полицейские прошли через прихожую в гостиную, огляделись.

Томми запустил пальцы в лохматые волосы:

— Я что-то не пойму, что вам… что-то произошло?

— Можно мы присядем? — с улыбкой сказала женщина.

— Разумеется.

Томми подошел к дивану, взял брюки и свитер, которые там валялись, перебросил на стул возле круглого стола и жестом пригласил их сесть. Сам он сел в кресло у низкого стеклянного столика. Женщина устроилась на диване, прямо напротив него, мужчина — на пуфике справа, достал из внутреннего кармана черной кожаной куртки блокнот и ручку.

Томми посмотрел на женщину. И вдруг сообразил:

— Это вы на днях разговаривали с Микаелем, да?

Женщина еле заметно кивнула:

— Точно.

Томми смотрел то на нее, то на ее коллегу.

— Что же вам угодно?

— Хотим задать вам те же вопросы, какие задавали вашему коллеге.

— О чем? — На миг он задумался. — О чем же? О поездке в Джидду?

— Да. — Полицейская внимательно смотрела на него, на накрашенных красных губах играла улыбка. — Расскажите, что вы там делали.

Он пожал плечами.

— У нас были встречи. Разве Микаель не рассказал?

Женщина быстро взглянула на коллегу, на секунду прикрыла глаза, потом посмотрела на Томми:

— Мне хотелось бы услышать об этом еще раз. Так чем вы занимались в Джидде?

— Я уже сказал… встречались с представителями владельца.

— А кто владелец?

— Его зовут принц Ясир. Но с ним мы не встречались… только с его представителями.

— Так… — Она не сводила с него пристального взгляда. — С кем вы встречались, где проходили встречи и о чем шла речь?

Томми потупился.

— Мы…

— Да? Это же совсем простые вопросы.

— В частности, мы встречались… с помощником владельца в каком-то офисе. В городе. — Он поднял взгляд. — Адреса не помню. Мы показали ему бизнес-планы нашего норвежского отделения — бюджет, бухгалтерию. И все такое.

— Подумать только, — сказала Сандра. — Это куда больше, чем сумел рассказать ваш коллега. — Она улыбнулась, но совсем не дружелюбно. — Вы, вероятно, заранее приготовили тот доклад?

Томми спохватился. Никакого доклада не существовало. Он покачал головой. А вдруг она попросит показать? Этого он допустить не мог.

— Готового доклада у нас не было. Так, кой-какие бумаги.

— Странно.

— Что вы имеете в виду?

— Вы едете в Саудовскую Аравию на встречу в владельцем, кстати принцем, и даже не подготовили доклад о своей деятельности?

Томми пожал плечами. Ему стало не по себе.

— Головная контора «Глобал кэпитал», центральный офис всего холдинга, находится в Лиссабоне, верно?

Томми кивнул.

— Тогда почему возникла необходимость, чтобы вы вдвоем, едва начав работу новой фирмы в Осло, отправились с — если так можно выразиться — блицвизитом в Саудовскую Аравию? Может, я чего-то не понимаю?

— Разницы культур, я думаю. Они желают лицом к лицу встречаться с людьми, которые на них работают.

— Ах вот как.

Томми передернул плечами. Сердце в груди билось быстро и ровно. Она ему не поверила. Надо перейти в наступление, иначе они сотрут его в порошок.

— Вы не объясните мне, в чем все-таки дело?

— Разве вы об этом не говорили?

— Практически нет.

Три короткие горизонтальные морщины прорезали ее лоб.

— Практически нет?

— Ну, Микаель сказал, что вы… расследуете все, что связано с терроризмом.

— Что вы делали в Джидде?

Томми раздраженно посмотрел на нее:

— Вы что же, подозреваете, что мы занимаемся… терроризмом? Да?

— Вы хорошо знаете вашего коллегу? — внезапно спросил мужчина.

Томми резко повернулся к нему.

— Что вы имеете в виду?

Ответа он не получил. Они ждали, что он скажет.

— Вы что же, думаете?.. — С возрастающим изумлением он смотрел на нежданных гостей.

— Расскажите, что вы делали в Джидде, — сказала женщина, на сей раз мягче и дружелюбнее. — Мы действительно расследуем террористическую деятельность. Давайте договоримся: если вы решали какие-то вопросы, о которых не должно узнать налоговое ведомство, так сразу и скажите. Поверьте, мы занимаемся куда более серьезными вещами, чем уклонение от налогов. И если вы скрываете что-либо именно из-за налогов, то это сущий пустяк.

Томми беспокойно поерзал в кресле.

Они молча смотрели на него. Как заметил Томми, мужчина пока не записал в блокнот, который по-прежнему держал в руках, ни единого слова.

— Я уже все сказал, — произнес Томми после долгой паузы. — Мы представили планы и расчеты доктору Абу-Насру…

— Как вы сказали, его зовут? — перебила полицейская.

Томми бросило в жар.

— По буквам, пожалуйста.

— Абу-Наср, — тихо повторил он. — Не знаю, как это пишется.

Томми увидел, как мужчина наконец сделал первую пометку в блокноте.

— Все это только вам кажется необычным, — сказал он. — Руководство других дочерних фирм тоже бывало в Джидде. — Тут он прикусил язык: этого говорить не следовало. Они же могут проверить.

— Вы можете назвать, кто именно?

— Нет, — покачал головой Томми.

— Люди из других дочерних компаний были там одновременно с вами?

— Нет.

Она улыбнулась:

— Вы совершенно правы, я действительно мало что в этом понимаю.

Томми подсунул руки под себя. Ее реакция настораживала: у них наверняка что-то есть. Наверняка.

— Давайте перейдем к другому вопросу, — начала она. — У вас есть подруга?

Он почувствовал, что краснеет.

— Почему вы спрашиваете?

— Просто ответьте на вопрос. У вас есть подруга?

— А вам что за дело?

— Ее зовут Шира? Шира Шакур.

Томми не поверил своим ушам.

— Ее девичья фамилия Аззам. И об этом вы наверняка знаете. Вы хорошо с ней знакомы? Расскажите нам.

Томми почувствовал, что сердце дало сбой.


58


— Шира? — На другом конце царила тишина. Прижимая мобильник к уху, Томми быстро шагал через центр города по направлению к офису. Из-за шума, обычного для утреннего часа пик, слышно было плохо. — Шира? — повторил он.

Внезапно она ответила:

— Откуда у тебя мой номер?

В толпе других пешеходов Томми остановился у перехода. Он лихорадочно размышлял. Ее фамилию ему назвали люди из Службы безопасности. Поэтому он просто позвонил по 1880 и попросил соединить его с мобильным Ширы Шакур.

Он прикрыл рот ладонью, чтобы никто поблизости не услышал, и прошептал:

— Почему ты сказала, что твоя фамилия Аззам? Ты же давно ее сменила.

Снова тишина. Но она не отключилась.

— Томми, я…

Вспыхнул зеленый. Он посторонился, дал остальным пройти.

— Почему ты так поступила, Шира?

— Мы можем встретиться?

— Встретиться?

— Да.

— Когда?

— Сейчас, — прошептала она.

*


Томми сидел в большом кафе на ословском Центральном вокзале, лицом к залу ожидания. Они договорились встретиться здесь. Он сел так, чтобы видеть эскалатор, ведший в безликое полупустое кафе.

Немного погодя он увидел, как Шира ступила на эскалатор. И, поднимаясь наверх, искала его глазами. Он помахал ей, и через несколько секунд она была рядом.

Лицо серьезное. Села напротив, положила сумку на стол.

Томми недоуменно смотрел на нее. Шира вела себя так, будто они совсем чужие.

— Будешь что-нибудь? — спросил он.

Рядом с ним уже стояла пустая чашка.

Она покачала головой.

— Ты спрашивал, почему я не назвала тебе мою нынешнюю фамилию.

— Да. — Он огляделся.

В пределах слышимости никого не было.

— Ты же понимаешь, я родом не из Норвегии. — Голос звучал решительно, словно по дороге сюда она копила силы и теперь, открыв клапан, выпускала пары.

Он нерешительно улыбнулся, не понимая, куда она клонит.

— Ты многого не знаешь, Томми, многого не понимаешь, да, наверно, и не можешь понять.

— Кто же ты, Шира? Расскажи наконец хоть чуточку.

Откуда у нее этот агрессивный тон? На самом деле обижаться впору ему, потому что она лгала.

— Сначала скажи, как ты узнал мою фамилию.

— Полицейские из Службы безопасности сказали. — Он посмотрел на часы. — Несколько часов назад.

Он увидел, как в ее глазах мелькнул страх, потом лицо снова окаменело.

— Чего они хотели? Почему говорили обо мне?

— Не знаю. Они спросили, есть ли у меня подруга. И назвали тебя.

— А почему они спрашивали об этом?

Он пожал плечами:

— Вдобавок они задавали мне те же вопросы, что и Микаелю на днях. Про поездку в Джидду.

— Ты рассказал им?

Он покачал головой.

— Почему нет?

— Мы с Микаелем решили ничего не рассказывать. Саудовцы могут рассердиться, если узнают, что мы проболтались норвежской полиции.

Она взяла свою сумку, поставила на колени.

— Я больше не хочу с тобой встречаться, Томми.

Ему показалось, почва вдруг ушла из-под ног. Он не мог произнести ни слова, только смотрел на нее.

— Мне давным-давно следовало покончить… с этим.

— Потому что я… выяснил, как тебя зовут на самом деле?

— Нет. Я давно решила. Ты никогда меня не поймешь, Томми. Ты вообще имеешь хоть какое-то понятие о том, что происходит за пределами твоего родного… болота?

Не веря своим ушам, он покачал головой.

— О'кей.

Чуть поодаль долго устраивалась за столом пожилая пара: он с согбенной спиной, она с ходунками, которые толкала перед собой.

Шира по-прежнему смотрела на него. Ее лицо слегка расслабилось.

Они даже ни разу не переспали. Он примирился с этим, объясняя все религиозными соображениями. Но однажды они зашли далеко — раздели друг друга практически донага, целовались, прижимались друг к другу горячими телами.

Тогда он впервые увидел в серьезных ее глазах что-то еще.

— Я люблю тебя, Шира, — сказал он еле слышно.

— Не начинай. — Она решительно покачала головой и встала. — Мне пора.

Он смотрел ей вслед: девушка быстро прошла между столиками к другому выходу из кафе, к ведущим вниз эскалаторам, сбежала по ступенькам, протиснулась мимо каких-то людей. Потом поспешила дальше по залу ожидания, лавируя между пассажирами, и исчезла из виду. Длинные черные волосы били ее по спине.

Будь на ее месте другая, он бы подумал, что она плачет.


59


Микаель заглянул к Томми с кейсом в руках.

— Я убегаю. Как себя чувствуешь? Температура есть?

— Лучше, — ответил Томми, отрываясь от монитора.

— Отлично.

— Мне тут еще часа два сидеть.

Было начало седьмого, и остальные сотрудники уже разошлись.

— Ладно, я побежал. Завтра увидимся, — сказал Микаель и ушел.

Томми подождал, пока хлопнет входная дверь, потом выпрямился, крутанулся в кресле и уставился в окно.

За весь день они так и не поговорили. Томми пришел в 10.30, на полтора часа позже обычного, после встречи с Широй, и сразу закрылся у себя в кабинете. Чувствовал он себя плохо, прямо-таки заболел. Когда Трина сунулась к нему с пачкой документов, он попросил ее зайти позже. Но она больше не появилась. Зато вскоре пришел Микаель, явно озабоченный. Томми сказал, что, видимо, подхватил какой-то вирус, и посоветовал держаться подальше:

— Вдруг заразишься.

И его оставили в покое, болеть никому не хотелось. Практически весь день он провел у себя в кабинете. Один раз только вышел за кофе и стаканом воды. Аппетита не было.

Вчера вечером или ночью в его кабинете кто-то побывал и определенно рылся в бумагах. Он понял это по едва заметным мелочам: бумаги сдвинуты с места, клавиатура повернута чуть иначе, папки уложены стопкой, но в другом порядке — тут он не сомневался, потому что помнил, какие две папки в конце рабочего дня положил сверху. Один из архивных ящиков выдвинут, а на полу грязные следы. Окончательно он убедился, когда включил компьютер и зашел в «Систему GC»: там значилось, что кто-то был залогинен под его именем в 4.21 утра. Конечно, доступ можно получить и с другого компьютера, но вопросы остаются: кому понадобилось заходить в систему в четыре утра и почему под его именем? С помощью системы каждый пользователь мог вносить конфиденциальную информацию, скрытую от остальных пользователей системы. Выходит, Микаель проверял, что за информацию внес Томми? Ведь никто, кроме Микаеля, этого сделать не мог. Только они двое знали коды доступа всех остальных сотрудников.

Сперва он хотел пойти прямо к Микаелю и потребовать объяснений. Но почему-то раздумал. Может, оттого что был на грани нервного срыва. А может, из-за фразы того полицейского: «Вы хорошо знаете вашего коллегу?»

Он и тогда пришел в замешательство, а теперь понимал еще меньше. Что им известно? Какой неведомой ему информацией о Микаеле они располагали?

Микаелю он не рассказал ни о визите полицейских из Службы безопасности, ни о разрыве с Широй. Просидел целый день в кабинете, чувствуя себя полной развалиной, и старался придумать, что предпринять.

Через пятнадцать минут после ухода Микаеля Томми отправился к нему в кабинет. Дверь была закрыта, но не заперта. Они вообще не имели обыкновения запирать кабинеты.

Томми стал посреди комнаты, огляделся. Неужели он в самом деле способен обыскать кабинет коллеги? Вдруг кто-нибудь вернется? Вдруг придет Микаель и увидит, как Томми роется в его личных вещах?

Думать нечего — надо действовать. Если кто объявится, он что-нибудь придумает. Сейчас не время.

Томми бросил взгляд на дверь. Закрыть ее или нет? Если закроется, он, конечно, меньше рискует быть обнаруженным — дверь в кабинет Микаеля видна сразу, едва войдешь в офис. С другой стороны, если его обнаружат за закрытой дверью чужого кабинета, все будет выглядеть еще более подозрительно.

Он оставил дверь приоткрытой. Подошел к письменному столу, сел и выдвинул верхний ящик.

Вы хорошо знаете вашего коллегу?

Он понятия не имел, что искать. В верхнем ящике лежали только ручки, скрепки и фотография его жены-португалки. Томми взял снимок, всмотрелся. Он видел ее один-единственный раз, когда она случайно заходила в офис. Насколько он понял, в Осло ей не нравилось, и она часто уезжала домой в Лиссабон. А Микаель, похоже, особенно не расстраивался. Сам он никогда не заговаривал о своей жене. Томми положил фотографию на место и закрыл ящик.

В следующих трех ящиках тоже ничего интересного не нашлось: какие-то брошюры, пустые блокноты, зарядники для мобильного, мотки провода, коробки от телефонов, инструкции, дыроколы, степлеры и прочая офисная мелочь.

Томми поднял глаза. Ему послышался какой-то звук. Вроде бы стукнула входная дверь. Секунду-другую он прислушивался, но ничего больше не услышал. Осторожно задвинул ящик, который собирался осмотреть, встал, подошел к двери, выглянул в коридор.

Никого. Только шум уличного движения доносился снаружи. Рев автобусных дизелей.

Он опять прикрыл дверь, оставив щелку сантиметров в десять, и вернулся к столу. Быстро осмотрел то, что лежало на столешнице. Ничего интересного — папки, стопка счетов и незаконченный отчет за последний месяц.

У стены стоял шкафчик из светлого дерева с выдвижной застекленной дверцей. Запертый. На полках внутри стояли подставки с папками. Томми подошел к шкафчику, взялся за ручку, потянул. Потом ухватился покрепче и рванул дверцу.

Услышав треск, Томми вздрогнул и в испуге выпустил ручку. Стоял и смотрел на шкаф. В дверце появилась длинная трещина — от замка до края. Следовало бы как следует нажать на кнопку в ручке дверцы. Вдобавок тут, вероятно, и раньше была трещинка.

Томми скривился и тихо выругался. Как он это объяснит? Наклонился рассмотреть трещину. Замок висел теперь на честном слове. Ладно, до завтра что-нибудь придумается.

Он открыл дверцу, снова чертыхнулся, присел на корточки и стал изучать содержимое шкафа. Сначала папки на полках, потом скоросшиватели. Методично просматривал их одну за другой.

И в одной из папок у самой стенки он кое-что обнаружил. Взял ее, раскрыл, положил на пол рядом с собой.

Целая пачка счетов, которых он раньше не видел. Судя по датам, документы поступали с того времени, когда они только что открылись, вплоть до прошлой недели. Суммы разные — от нескольких тысяч до нескольких сотен тысяч крон. Он насчитал больше тридцати документов от разных фирм, о которых прежде не слыхом не слыхал. Адресатами платежей были частные лица, преимущественно иностранцы. Некоторые счета помечены карандашом: «не оплачено». Томми перелистал их, пытаясь найти хоть какой-то общий знаменатель. Несколько имен встречались неоднократно, а четыре счета поступили от одной фирмы — «Тёйен. Торговля подержанными автомобилями».

Томми вздрогнул — кто-то открывал входную дверь, звенел ключами. Потом хлопок. Входная дверь, это точно. Шаги. Кто-то вошел в офис.

Томми затаил дыхание и принялся стремительно и бесшумно собирать счета, которые разложил по полу.

Шаги приближались.

Направлялись прямо сюда.

Томми едва успел собрать все счета в папку, когда дверь кабинета распахнулась.

На пороге стоял Микаель.

Стоял и с изумлением смотрел на Томми, на папку, которую тот держал в руке, на открытый шкаф со сломанной дверцей и на архивный ящик, впопыхах задвинутый не до конца.

— Что ты здесь делаешь? — процедил он. — Томми, какого черта ты здесь делаешь?


60


Шира тихонько постучала в комнату Саида, подождала, пока он, помедлив, сказал «да?», и заглянула внутрь.

Саид стоял у кровати. Складывал одежду в сумку, стоявшую на покрывале. На Ширу пахнуло холодом — окно было приоткрыто.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Он выпрямился.

— Мне пора, Шира. Больше не буду тебе тут надоедать.

— Когда?

— Сейчас.

Она задумчиво кивнула:

— Куда ты теперь?

Саид посмотрел на нее. Очень серьезно. Он словно намного постарел за те шесть недель, что прожил у нее. Складки на лице сделались резче и глубже. Кожа под глазами приобрела землистый оттенок, волосы безжизненно падали на уши.

— Мне пора на войну, Шира, — прошептал он.

— На какую войну?

Он покачал головой.

— Где ты был ночью?

— Ты не спала? — Он удивленно посмотрел на нее.

— Я слышала, как ты ушел и как вернулся. Где ты был?

Он не ответил, отвернулся и опять принялся складывать вещи в синюю сумку.

Шира прислонилась к дверному косяку.

— Сегодня я порвала с Томми, — сказала она.

— Хорошо.

— Он сказал, к нему приходила полиция… сегодня рано утром. Два следователя. Прямо домой.

Саид вздрогнул и обернулся к ней.

— Они назвали ему мое имя.

Впервые она увидела на его лице новое, совсем другое выражение — что-то вроде недоверчивого удивления:

— Твое имя?

— Да.

— Что еще он сказал?

— Они следят за нами, Халед.

Саид сел на кровать.

— Что сказал Томми? Постарайся повторить слово в слово.

Она пожала плечами.

— Сказал, что они спрашивали, есть ли у него подруга, то есть я. А еще спрашивали об их поездке в Саудовскую Аравию. Но Томми умолчал о том, как их арестовали и допрашивали в Джидде.

— Почему?

— Потому что оба не хотят рисковать, саудовцам незачем знать, что они говорили с норвежскими следователями о той поездке.

— Значит, обо мне они тоже знают, — сказал Саид.

Резко встал, запихнул последние вещи в сумку и затянул молнию.

Шира посторонилась, когда он стремительно прошел мимо нее в прихожую. Шагнула за ним. Он уже надевал пальто.

Одевшись, он повернулся к ней:

— Скажи Тахмине, мне жаль, что я с ней не попрощался.

Она кивнула.

— Жаль, ты не знакома с моей сестрой. Тебе бы она понравилась.

— А как ее зовут?

— Звали. Она умерла.

Шира кивнула. Он не хотел называть ее имя.

Рот, утонувший в бороде, сложился в подобие улыбки. В обычно серьезных и печальных глазах мелькнуло что-то, чего она раньше не видела. Они будто ожили.

— Скоро я с ней увижусь, — сказал он. — Инга алла.

— Странный ты человек, Халед. Я так тебя и не узнала. Честно говоря, даже не знаю, нравишься ты мне или нет.

Он кивнул.

— Не забудь передать от меня привет Тахмине.

— Передам.

И он исчез.

*


Спускаясь на лифте, Саид смотрел на себя в зеркало.

Скоро все кончится, думал он. Через несколько часов я наконец обрету покой.

Он вытер потные ладони о брюки и еще раз попробовал представить себе, как все будет. Увидит ли он, как его тело разлетается на куски? Внезапно грудь пронзило болью, так неожиданно, что ему пришлось опереться о стену.

С глухим стуком лифт остановился. Саид выпрямился и шагнул к выходу.

Они там, снаружи, думал он. Следят за мной. Полицейские. Знают ли они о том, что произойдет?

Он повесил сумку на плечо, вышел на улицу, быстро огляделся и зашагал к станции метро.

*


Тем временем Шира взяла мобильник и нашла в адресной книге нужный номер. Она стояла на кухне, глядя в темноту за окном. По веткам голых деревьев поняла, что поднялся сильный ветер.

Немного погодя в трубке послышался знакомый голос соседа снизу:

— Да?

В его голосе Шира различила страх и напряжение. Вероятно, инстинкт подсказал ему, что время пришло.

— Можно я зайду? — спросила Шира. — Нам надо приготовиться. Все произойдет завтра.


61


— Нам дали «добро»!

Сандра помахала Туру ордерами на обыск.

— Я с тобой! — Тур исчез в недрах кабинета и тотчас выскочил оттуда с коричневой курткой в одной руке и мобильником в другой.

Оба поспешили к лифтам.

— Я немедленно запросила ордера на обыск, — на ходу сказала Сандра. — Люди подняты по тревоге. Патрули выехали по всем трем адресам.

Тур вызвал лифт и надел куртку.

— Ты получила копию письма от этих… «Movement against Islamic Terror» или как их там?

— Да. В точности такое же. — Сандра нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. — Наверняка он отправил.

— Это письмо нашли у него в квартире?

— Да, — ответила Сандра. — Копию письма нашли на кухне, вместе с неоплаченными счетами.

— Стало быть, этот Стиан Мидтгорд угрожал сотрудникам «Глобал кэпитал», потому что они требовали от его матери вернуть долг?

У Сандры на шее сбоку проступило красное пятно.

— Точно. Мать сказала, что он всегда яростно защищал ее. — Сандра бросила взгляд на начальника. — Его неоднократно обвиняли в насильственных действиях. Парень склонен к насилию, это ясно. Мать практически уверена, что он им угрожал.

— Где его обнаружили?

— У шоссе, на Скарпсно. Один дядька сегодня утром выгуливал собаку и нашел.

— А письмишко, стало быть, нашли в его доме? И он пытался натравить нас на «Глобал кэпитал»? — Тур покачал головой.

Звякнул колокольчик — подъехал лифт. Одновременно в кармане у Сандры зазвонил телефон. Она коротко ответила:

— Отлично, мы уже едем, — и убрала телефон. — Ребята уже на месте, — сказала она Туру.

Оба вошли в лифт и нажали кнопку подземного гаража. Двери кабины закрылись, лифт двинулся вниз.

— Значит, этот Стиан Мидтгорд и есть наш информатор? — спросил Тур. — Представитель антитеррористического движения, о котором никто слыхом не слыхал?

Сандра кивнула.

Тур снова покачал головой:

— Странно. Может, ему все это подкинули?

Сандра послала ему раздраженный взгляд:

— Письмо лежало у него дома. Вот все, что нам пока известно.

— Если это месть, то почему он не выбрал насилие?

— Может, и выбрал.

— Выходит, его убили сотрудники инкассовой фирмы?

— Скоро мы все выясним, — ответила она. Лифт остановился, открыл двери.

— Едем на моей машине, — сказал Тур.

Они сели в его «тойоту-лендкрузер».

— А о наших двух директорах есть новости?

Сандра бросила взгляд на часы. 19.03.

— Насколько я слышала, ни одного из них пока не нашли.

Тур завел мотор и на большой скорости двинул к выезду из гаража.

Если им хотя бы слегка повезет, то на Нурдалс-Брунс-гате они будут через десять минут.


62


— Извини, Микаель. Мне правда очень жаль. Нервы в последнее время ни к черту. — Томми потер лицо руками.

Они сидели в кафе «Фрёлих», у окна с видом на Хенрик-Ибсенс-гате.

Микаель поднял бокал с пивом.

— Значит, кончено? — спросил он и сделал глоток.

— Да. Шира меня бросила.

— Но я все равно не понимаю. — Микаель повертел бокал. — Коллеги, черт побери, так не поступают. Как теперь вести бизнес, если доверие на нуле? — Он поднял взгляд. — Как сотрудничать после всего, что случилось?

— Думаю, тебе надо заново научиться доверять мне… — сказал Томми и закусил губу. — Но мне понятно, на это необходимо время.

Микаель объяснил ему, откуда взялись счета, которые лежали в архивном шкафчике. Сказал, что недавно купил их у своего приятеля. Получил задешево и, зарегистрировав в системе, собирался выставить требования о возврате долгов. Но не успел: обнаружил Томми за просмотром документов.

Слушая Микаеля, Томми все больше краснел. А Микаель еще по дороге в кафе был страшно зол, прямо-таки взбешен. Томми едва уговорил его выпить вместе пива и все обсудить.

— Извини, Томми, — сказал Микаель, — но нам с тобой долго будет трудно общаться. Люди, которые копаются в моих вещах… черт!

— Люди и в моих вещах тоже копались…

— Да, ты говорил, но это же был не я! — Он удрученно покачал головой. — Может, Трина.

Томми глотнул пива, посмотрел на припорошенные снегом машины, которые катили мимо.

Никогда еще его не застигали с поличным в столь унизительной ситуации. Он прекрасно понимал ярость Микаеля. Может даже, их сотрудничеству на этом придет конец. Или уже пришел?

В кафе зашла молодая пара, уселась неподалеку. Сняв пухлые куртки и шарфы, они тут же прижались друг к другу и взялись за руки.

Томми снова посмотрел на Микаеля.

— Полицейские, которые приходили ко мне, спросили, хорошо ли я тебя знаю, — сказал он в качестве последней, отчаянной попытки объяснить, почему взломал архивный шкаф.

— И что? — фыркнул Микаель.

— Это кое-что объясняет, — тихо произнес Томми. — Как ты думаешь, почему они так сказали?

— Чтобы встревожить, напугать, а потом вытянуть из тебя как можно больше.

Томми наморщил лоб.

— Но почему? Я же ни хрена не знаю…

У Микаеля зазвонил мобильник. Он выудил его из внутреннего кармана пиджака, приложил к уху, коротко сказал «привет!» и медленно встал.

Томми увидел, как его лицо изменилось: запальчивое, раздраженное выражение уступило место изумлению. Глаза бегали по залу, будто он искал кого-то. Потом он быстрыми и решительными шагами прошел к выходу, рванул дверь и вышел на улицу, все так же с мобильным возле уха. Томми посмотрел в окно. Он видел Микаеля со спины — тот стоял у входа, слегка подавшись вперед, и оживленно разговаривал со своим собеседником.

Томми поежился. Он мерз с той самой минуты, когда они вышли из офиса. Кто бы ни звонил сейчас Микаелю, новости явно плохие. Томми вытащил из кармана свой мобильный и проверил, но ни сообщений, ни пропущенных звонков не было.

Спрятав телефон, он увидел, что коллега быстро идет обратно. Микаель остановился возле Томми, опустив руки и в правой по-прежнему сжимая трубку. Потом вдруг схватил пальто и принялся натягивать его.

Томми вопросительно смотрел на него.

— Мне надо идти.

— Что случилось?

Микаель медленно качнул головой, продолжая натягивать пальто:

— Нет времени объяснять. Убегаю.

— Но…

— Возьми счет.

И он поспешил к выходу.

Томми привстал, но Микаель рванул дверь и исчез.

Томми попытался привлечь внимание официантки, однако она его не видела. Достал бумажник, вытащил двухсотенную купюру и бросил на стол. Схватил пальто и, лавируя между столиками, зашагал к выходу. Но едва взялся за ручку, как услышал оклик. Обернулся. Официантка делала ему какие-то знаки. Посетители обернулись к нему.

— Деньги на столе! — крикнул Томми и вышел.

Что происходит? — думал он, надевая пальто.

Что, черт побери, происходит?

Секунду-другую Томми постоял у ресторана, глянул по сторонам, поплотнее запахнул пальто. Снегопад усилился, к тому же поднялся ветер. В такт частому дыханию изо рта валил пар. Ноги в тонких ботинках заледенели. Его трясло. Он пошел по улице.

Поскользнувшись, невольно соскочил с тротуара на проезжую часть и едва не угодил под машину, шофер в ярости нажал на клаксон. Томми торопливо пошел дальше, к ближайшей стоянке такси. Мерзкое ощущение под ложечкой, возникшее, когда Микаель застукал его, так и не проходило.

Томми старался идти по скользким тротуарам как можно быстрее. Перед уходом из офиса надо было надеть зимние ботинки, но в суматохе он начисто об этом позабыл. Ноги опять поехали по льду. Две женщины в меховых шапках и шубах остановились, испуганно наблюдая, как он пытается удержать равновесие и яростно размахивает руками. Все-таки не устоял, упал на руку и почувствовал, как резкая боль пронзила спину. Томми выпрямился, чертыхнулся про себя, стараясь нащупать место, где потянул мышцу. Секунду спустя он заметил такси и жестом остановил его. Бухнулся на заднее сиденье «мерседеса» и назвал адрес своей квартиры.

Уже через несколько минут они зарулили на его улицу. Томми полез в карман за бумажником, а водитель подкатил к обочине и остановился.

— Приехали! — Водитель нажал на кнопку таксометра и повернулся к Томми. Но, увидев выражение лица пассажира, только наморщил лоб.

Потому что Томми смотрел не на него и не на таксометр. Он уставился в окно. В десяти-пятнадцати метрах впереди двое мужчин несли к припаркованному у тротуара белому фургону картонную коробку и компьютер.

Его компьютер.

Томми узнал его по наклейке с портретом Че Гевары на системном блоке. И замер как громом пораженный, с бумажником в руках.

— Картой будете платить или наличными? — донесся до него голос таксиста.

Томми не шевелился. Растерянно смотрел в окно. Из подъезда вышел новый персонаж и быстро зашагал к тем двоим у фургона. Женщина. Она что-то им сказала, потом обернулась и взглянула на такси. Это была сотрудница Службы безопасности полиции, та самая, что вчера утром приходила к нему домой.

Томми медленно привалился к спинке сиденья и перевел взгляд на шофера.

— Что-то стряслось? — спросил тот. — Вы сюда просили вас довезти?

Томми качнул головой.

— Извините, я просто кое-что вспомнил… — Он протянул водителю пластиковую карту.

И тут кто-то вдруг постучал в окно. Томми пригнулся, бросил взгляд вбок. На тротуаре стоял мужчина. Водитель приоткрыл окно. И он просунул голову в салон:

— Свободен?

Таксист вопросительно посмотрел на Томми.

— Нет! — крикнул тот. — Поехали!

— Извиняюсь, — сказал водитель и снова закрыл окно. Завел мотор и дал газу, потом повернулся, не отрывая глаз от дороги, и спросил:

— Ну, куда теперь?


63


Саид сидел на полу, обхватив руками колени и прижавшись спиной к стене. Его подташнивало от сильного запаха краски и растворителя, заполонившего квартиру Генри. В этом вонючем месте они проведут всю ночь. Запах уже въелся в слизистые оболочки. Даже вода, которую он пил, пахла так же. Неужели последним его воспоминанием будет этот тошнотворный, нестерпимо-едкий запах?

Он бросил взгляд на двух других — на лысого и на молодого парня восточноевропейской внешности. С виду ему вряд ли больше двадцати, скорее лет восемнадцать.

Лысый сидел на стуле возле кухонного стола и пялился в голое окно, на снегопад. Он сидел так уже целый час, не говоря ни слова. Парень, как и Саид, сидел на полу, справа от него, возле штабеля десятилитровых банок с краской. Сидел, опустив глаза, вытянув ноги, положив руки на колени.

Марван Ханжур ушел два часа назад. Дал им последние инструкции и напутствия, снова и снова заверяя, что они попадут в Рай. Все это время Саид только задумчиво смотрел на него. Теперь, когда до акции остались считаные часы, слова Марвана казались совсем неважными и бессмысленными.

— Демократия делает их всех совиновными, — говорил Марван. — Неверные сами выбрали своих лидеров в ходе свободных выборов и потому должны теперь ответить за их действия.

Вот почему можно их убить — женщин, мужчин, детей, всех виновных в нападках на ислам и мусульманский мир.

Но в голове у Саида крутилась еще одна мысль, еще один вопрос, который не мешало бы задать: сам-то Марван готов пожертвовать жизнью? Или он избавлен от обязанности умереть во имя ислама?

Саид услышал, как парень что-то пробормотал. Он по-прежнему тихо сидел на полу, теребя в руках цепочку. Губы шевелились, но голос был едва внятен. Самым заметным в его облике был остекленевший взгляд решительных глаз. Неужели им тоже двигала ненависть?

Еще некоторое время Саид сидел, слушая бормотание парня, потом бросил взгляд на часы, встал и пошел в спальню. Закрыл за собой дверь, приоткрыл окно. Ветер усилился. Ледяные порывы проникали под тонкую рубашку. В комнату летела снежная крупа. Саид оперся на подоконник, глубоко вдохнул свежий, обжигающе-холодный воздух. Но едкий привкус краски во рту перебивал ощущение свежести. Удушливая вонь облепила рот, нос и горло. Через несколько секунд он почувствовал, как весь покрылся гусиной кожей, и захлопнул окно. Но закрывалось оно неплотно, и, положив ладонь на подоконник, он ощутил ледяное дуновение.

Саид поежился, подошел к письменному столику у стены напротив и включил маленький черно-белый телевизор. Отыскал первый канал, поправил антенну, чтобы картинка и звук стали четче, и сел на край кровати.

Сейчас начнутся девятичасовые новости. Саид наклонился вперед, внимательно глядя на экран, где появилась новостная заставка. Главной темой были мороз и снегопад, обрушившийся на страну. Во многих городах возникли перебои с электричеством и водой. После этого сообщили о землетрясении в окрестностях Токио и обрыве переговоров в ВТО.

О «Глобал кэпитал» и исламских террористах по-прежнему ни слова.

Но внезапно кое-что произошло. Саид задрожал всем телом, увидев, что возникло на экране. Фотография Стиана Мидтгорда. Затаив дыхание, он следил за репортажем. Сперва показали сотрудницу полицейского управления, которая что-то сказала об этом деле, потом показали снимки дома, где жил убитый. Полицейская попросила телезрителей помочь следствию.

Когда выпуск закончился, Саид взял шерстяное одеяло, лежавшее в ногах кровати, и завернулся в него. Он дрожал от озноба, зубы стучали.

До акции оставалось меньше двенадцати часов.

Он закрыл глаза и, медленно раскачиваясь, попытался вызвать в памяти образ Нуры.


64


— Остановите здесь.

Они проехали несколько сотен метров по Скуввейен, почти до французской школы. Таксист свернул к обочине. Дворники еле справлялись, сметая с лобового стекла лед и снег. Неистовый ветер намел сугробы вдоль тротуара. Машина остановилась, водитель положил руку на спинку сиденья и обернулся к Томми, будто проверял, на месте ли пассажир.

— Вы сюда хотели доехать?

— Да, спасибо.

Водитель такси взглянул сквозь боковое стекло. Впереди тащился красный автобус. Водитель провел кредитку сквозь считывающее устройство и нажал несколько клавиш на таксометре.

Томми подписал счет, забрал кредитку и квитанцию и вышел из машины. Постоял, глядя вслед такси, пока оно не исчезло за углом Фрогнервейен в клубах выхлопных газов и взметнувшегося снега. Температура, похоже, упала еще на несколько градусов. Томми достал мобильник, пересек мостовую и зашагал к Оскарс-гате. Окоченевшими пальцами набрал номер Микаеля. Но услышал лишь автоответчик. Попробовал позвонить ему домой. После четвертого гудка кто-то наконец снял трубку.

— Алло?

Томми вздрогнул — незнакомый мужской голос.

— Кто у телефона?

— А вы, позвольте спросить, кто? — отозвался голос.

Томми отключил трубку. Они и там тоже, подумал он.

Сунув мобильник в карман, он пошел дальше, свернул направо, на Фрогнервейен, потом налево, на Нильс-Юэльс-гате, а оттуда на Бюгдёй-алле.

Обогнув угол, он замер как вкопанный. Потому что там, прямо у входа в офис, на широком тротуаре стоял фургон. Задние дверцы были распахнуты настежь. Томми недоуменно смотрел на возню, которая шла там полным ходом, потом попятился назад, повернулся и поспешил обратно.

Это она, думал он, шагая прочь в своих скользких ботинках, а ветер швырял снег ему в лицо.

Это Шира.


65


Нура аль-Харби смотрела в иллюминатор на множество огней, которые возникли во тьме далеко внизу. Их становилось все больше. Когда самолет, вылетевший рейсом из Хитроу, пошел на снижение и пробил тонкий слой облаков, постепенно прорисовались подробности пейзажа. Нура, почти прижав лицо к стеклу, смотрела вниз. Вдоль освещенных шоссе все было белым-бело от снега и почему-то мерцало золотистыми отблесками. Ничего подобного ей раньше видеть не приходилось.

За свои двадцать девять лет она вообще по-настоящему не видела зимы. Только в кино.

Через несколько минут она будет в городе, где находится ее брат-близнец. Она сплела руки, к горлу подкатил комок. На мгновение ей показалось, что неотвязная боль в левой половине головы прошла.

На соседнем сиденье сидела девчушка лет пяти-шести в теплом цветастом платье, с длинными светлыми, почти белыми волосами. Нура посмотрела на нее. Девчушка наклонилась к окну, пытаясь разглядеть, что там делается, но Нура загораживала окно. С улыбкой Нура кивнула ей и откинулась на спинку кресла. Чтобы девчушке все было видно. Та наклонилась к иллюминатору как можно ближе, стараясь, однако, не тревожить Нуру, и большими печальными глазами смотрела наружу. Нура хотела сказать ей что-нибудь хорошее, однако промолчала. Женщина, сидевшая рядом с девочкой, все время бросала на Нуру подозрительные взгляды, да и говорили они с девчушкой на совершенно непонятном языке. Вероятно, по-норвежски. Была и еще одна причина, по которой Нура даже не пыталась говорить с иностранцами, — страх. Как только решила покинуть тихий, сонный городок Скоттсдейл, штат Аризона, и отправиться в Осло, в ней ожил страх, неделями обуревавший ее после бегства из Саудовской Аравии.

Через несколько месяцев до нее дошла жуткая весть о том, что натворил Саид. Королевская семья предпочла скрыть эту историю. Было категорически запрещено официально высказываться о происшедшем. Поэтому информация о покушении на принца не попала в СМИ, и Нура ничего не знала. Только спустя четыре месяца ее навестил первый гость — дядя, который и забрал ее из госпиталя в Джидде, — от него-то она и услышала о том, что случилось. И сразу же уверилась, что родители совершили ошибку. Решение спасти ей жизнь, переправив в США и снабдив новыми документами, обернулось катастрофой и для брата, и для остальной семьи. За то, что натворил Саид, семью строго наказали: отобрали паспорта, долго допрашивали, а когда отпустили, установили за ними постоянный надзор. И попросту травили — дядя не стал этого скрывать. Изъятие паспортов означало самое худшее: скорее всего, она никого из них больше не увидит.

Если бы они заранее спросили, Нура сказала бы им, как отреагирует Саид. Между ними всегда существовала особая связь, непостижимая для других, даже для родителей. Нура сказала бы им насчет Саида. Но они не спросили. И в свой план не рискнули посвятить никого, кроме дяди. Помогал он один. Нужно было увезти ее из страны. Только так она останется в живых, думали они. Ведь иначе принц Ясир непременно ее убьет. И когда он сбил ее машиной, их страхи едва не сбылись. Последствия травмы не оставляли Нуру и теперь, особенно болела голова. Чтобы нормально существовать, ей приходилось ежедневно принимать болеутоляющее.

Самолет дрогнул, выпуская шасси, а немного погодя словно бы затормозил прямо в воздухе. Нура снова взглянула на девчушку. Та что-то ей сказала. Нура как будто уловила слово «папа», с улыбкой кивнула и снова повернулась к иллюминатору.

Где он сейчас? — думала она. Как воспримет ее возвращение из царства мертвых?


66


Зазвонил мобильный.

— Кажется, нашли взрывчатку, — услышала Сандра возбужденный голос Фруде.

Держа мобильник возле уха, Сандра наблюдала за двумя людьми, которые со всех ног спешили к ней. У одного на плече была видеокамера. Она отвернулась, открыла дверцу машины Тура, припаркованной у тротуара, и села туда.

— Невероятно, — сказала она, с силой захлопнув дверцу. Двое с камерой сбавили ход и ринулись высматривать новую жертву.

— Ее нашли в кладовке офиса. Ждем взрывотехников.

— Здесь тоже кое-что нашли.

— Что?

Сандра глянула в окно и заметила на камере логотип второго канала — репортеры стали посреди сугроба, держа на прицеле дверь подъезда.

— Они считают, что в подвальном отсеке, принадлежащем Томми Тенволду, тоже нашли взрывчатку. Отсек изолировали, — сказала она. — Просто не верится.

— Да, масштабы растут, Сандра. Возможно, они куда больше, чем мы думаем.

Сандра смотрела на метель за окном.

— По-моему, главное пока не найдено. Действовать надо как можно осторожнее. Мягко говоря, все это опасно. К тому же до сих пор не начата экспертиза по найденным документам и компьютерам. Бог весть, что там может быть.

— Нас тут уже осаждает пресса. А у вас как?

Сандра глянула в окно. Оператор и репортер с микрофоном в руках бежали к подъезду, откуда как раз выходил полицейский в форме.

— Вон они. Уму непостижимо, как они узнали, что мы и здесь работаем!

— У них, Сандра, нюх. Каким-то образом они всегда такое чуют.

— Завтра утром назначена пресс-конференция. — Сандра слышала в трубке далекие голоса и шум машин.

— Сейчас недалеко от меня интервьюируют сотрудника полиции. Стоит, бедняга, а свет бьет ему прямо в физиономию…

— Надеюсь, они знают, что делают, — сказала Сандра.

— А про наших двух директоров ничего не слышно?

— Нет. Их ищут патрули. Свяжись со мной, если что.

Сандра коротко бросила «пока!», отключила трубку и положила в карман. Потом снова вышла из машины.

Черный патрульный автомобиль остановился чуть дальше по улице. Задние дверцы распахнулись, вылезли двое полицейских в черном и человек, упакованный в защитный костюм для работы с взрывными устройствами. Все трое быстро направились к подъезду. Репортеры все еще были там. Они тоже заметили подъехавшую машину и ждали, ведь новоприбывшие так или иначе пройдут мимо них. Оператор направил свет на человека в спецкостюме. Полицейские, не проронив ни слова, прошли мимо телевизионщиков и исчезли в подъезде.

Сандра стояла возле машины, наблюдая за этой сценой. Репортеры вдруг увидели ее и рысцой бросились навстречу.


67


Звонок домофона заставил Ширу вздрогнуть. Без четверти одиннадцать. В такую поздноту по гостям не ходят.

Это Халед, подумала она, вернулся почему-то.

Она вскочила с дивана и побежала в прихожую, надеясь, что человек внизу не станет больше звонить. Но не успела взять трубку, как опять раздался звонок, долгий и настойчивый. Шира быстро схватила трубку — ведь могла проснуться Тахмина.

— Да?

— Привет.

Тихий голос. Она прижала трубку к уху.

— Это я, — донеслось до нее.

— Кто?.. — Сердце бухнуло в груди.

Молчание. Она прислонилась к стене и закрыла глаза, не отнимая трубку от уха.

— Это я.

— Томми, уже поздно. Что тебе нужно?

— Можно я зайду на минутку?

Шира не ответила. Стояла не шевелясь, только грудь поднималась и опускалась.

— Шира? — Голос по-прежнему тихий, почти шепот.

— Да.

— Впустишь меня?

— Четвертый этаж. — Помедлив секунду, Шира повернулась, нажала кнопку, открывающую подъезд, повесила трубку и стала ждать.

Она не шевелилась. Почему он пришел сюда?

Вскоре сквозь закрытую дверь она услышала, как открылся лифт, потом донеслись шаги, затихшие у двери. Она закрыла глаза. В дверь тихо постучали. Три раза. Шира отперла, даже не посмотрев в глазок, но цепочку не сняла.

В щелку она увидела Томми — бледный, серьезный, руки в карманах пальто, плечи подняты. Волосы и плечи белые от снега.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказал он. — Это очень важно.

— Тахмина спит. — Она повернула голову, словно думала увидеть за спиной дочку, и прошептала: — Ты мог ее разбудить. Что тебе надо?

— Пожалуйста, Шира, впусти меня.

Двери лифта закрылись, Шира услышала, как кабина поехала вниз. Тогда она сняла цепочку и открыла дверь.

Томми медленно вошел в прихожую. Она закрыла за ним дверь. Оба молча стояли рядом.

Что-то случилось, подумала она. Он все узнал?

— Давай пальто.

Он снял пальто, протянул ей, она повесила его на вешалку, и они прошли в гостиную. Там тихо работал телевизор. Они сели друг против друга — она в кресло, он на диван.

Томми внимательно смотрел на нее.

— Ничего не хочешь мне рассказать?

Шира взглянула ему в глаза.

Что ему известно?

Никогда она не видела его таким. На его лице отражалась смесь противоречивых чувств — страх, усталость, злость и возбуждение.

— Полиция сейчас опустошает мою квартиру и… офис. А Микаель… его нет. Не могу с ним связаться. На звонки он не отвечает. Я подумал, ты можешь объяснить мне все это.

Она сидела, не сводя глаз с его чуть ли не взбешенного лица.

Внезапно он встал, прошелся по комнате, повернулся к ней:

— Что ты сделала, Шира?

— О чем ты? — прошептала она.

— Я думал… о нашей первой встрече, в тренажерном зале… Как ты уговорила меня показать тебе наш офис, компьютеры и мою квартиру. — Он взмахнул рукой. — …Ключи тогда вдруг пропали. Мы думали, один из сотрудников куда-то их засунул… Но пропали они сразу после того, как мы с тобой побывали в конторе.

Она покачала головой.

— Это ты взяла ключи, Шира?

— Нет.

— Все это была… — он беспомощно развел руками, — какая-то дьявольская игра? Ты меня использовала? Ты на кого-то работаешь? Ты — одна из… них?

Медленно качнув головой, Шира почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Перед глазами все закружилось.

На телеэкране вдруг появилась заставка вечерних новостей.

— Я понятия не имею, о чем ты толкуешь, — сказала она.

Оба смотрели на экран. Шира едва дышала.

Томми медленно опустился в кресло, не отрывая взгляда от офисного здания на Бюгдёй-алле, которое сейчас показывали. Совсем недавно он видел эту сцену собственными глазами. Когда на экране появились полицейские в штатском, которые выносили картонные ящики и компьютеры и грузили их в фургон, он вцепился в подлокотники кресла. Потом возник репортер. Прямое включение. Он стоял перед камерой, упакованный в теплую коричневую куртку на меху, с толстым шарфом вокруг шеи и в волчьей шапке. В руке микрофон в меховом чехле. Когда он заговорил, изо рта повалил пар. Было видно, что парню холодно, — голос и рука с микрофоном дрожали.

— Прямо за моей спиной, — репортер слегка повернулся назад, — офисное здание, где размещается представительство инкассовой фирмы «Глобал кэпитал». Именно здесь полиция сегодня провела обыск и изъятия. Насколько нам пока известно, искали следы сотрудничества фирмы с исламской террористической группировкой, закрепившейся в Осло.

В кадре появился студийный ведущий:

— Найдено ли что-то в ходе обыска и произведены ли аресты? Известно ли что-нибудь об этом?

— Нет. — Снова показали репортера, который свободной рукой прижимал наушник. — Об этом представители полиции до сих пор ничего не сообщили. Но насколько мы знаем, в здании сейчас работают взрывотехники.

Кадр снова сменился. Томми и Шира увидели, как из большого черного автомобиля вылез человек в спецкостюме и прошел в здание. А репортер продолжал:

— Полиция пока не желает объяснить, почему сюда вызван сапер, какое взрывчатое вещество или взрывные устройства тут найдены. Ссылаются на пресс-конференцию, которая состоится завтра утром.

— Что мы знаем о возможных арестах?

— Когда несколько минут назад я спросил представителя полиции, он заявил, что допрос руководства компании покуда не состоялся.

— Они скрылись?

— Похоже, да. Есть также неподтвержденные сведения, что убийство Стиана Мидтгорда, возможно, связано с этим делом. «Глобал кэпитал» пыталась получить долг с матери убитого. По слухам, Стиан Мидтгорд приходил сюда и угрожал руководству фирмы. — Репортер трясся от холода. Видимо, очень долго стоял на улице, прежде чем его выпустили в эфир. — Но пока подтверждений нет. Полиция, как я уже сказал, отсылает к завтрашней пресс-конференции.

Ведущий в студии закончил сюжет, обещав вернуться к этой теме, как только появится дополнительная информация.

Томми и Шира сидели оцепенев. Шира не могла оторвать глаза от экрана.

И вдруг оба вздрогнули от громкого звонка в дверь.

— Ты ждешь кого-нибудь? — изумленно спросил Томми.

— Нет… — покачала головой Шира.

Из прихожей донесся шум, оба посмотрели туда. Открылась дверь — Тахмина стояла в розовой ночнушке и терла глаза.

— Мама, — захныкала она.

Шира вскочила, подхватила дочку на руки, вместе с ней подошла к домофону, сняла трубку. Тахмина щекой уткнулась ей в плечо, уронив руки и закрыв глаза.

— Алло, — сказала Шира.

— Шира Шакур? — Мужской голос, энергичный, властный и совершенно незнакомый.

— Да…

— Мы из полиции. Простите, что так поздно. Можно с вами поговорить?

— Поговорить? — Шира повернула голову. Томми стоял в дверях гостиной, смотрел на нее. Она качнула головой, показывая, что сама не понимает, что происходит.

Тахмина приоткрыла глаза, захныкала.

— Хорошо, — сказала Шира в домофон. — Подождите.

Она повесила трубку и быстро прошла в спальню Тахмины. Уложила дочку, накрыла одеялом, поцеловала в щеку и вышла.

Томми по-прежнему стоял на пороге гостиной.

— Это полиция, — прошептала она и заметила, как он вздрогнул. — Идем, надо тебя спрятать.


68


Нура закоченела.

Ощущение, какое она испытала, выйдя из здания терминала и направляясь к стоянке такси, было совершенно неописуемым. Дул пронизывающий ледяной ветер. Жгучий холод и ветер, который швырял в лицо колючую снежную крупу, обрушился на нее, проникая сквозь тонкую одежду, забирался во все щелки, кусал шею, руки, щиколотки, каждый клочок голой кожи. В ужасе Нура припустила бегом, волоча за собой чемодан. Торопливо нырнула на заднее сиденье первого же такси, втащила чемодан и захлопнула дверцу.

Как они тут живут? — поражалась она. Как такое можно выдержать? Неужели Саид вправду здесь?

Она наклонилась к человеку арабской наружности, который сидел за рулем, и сказала:

— Radisson SAS Plaza Hotel, please.

Водитель, ни слова не говоря, тронул с места.

Она смотрела на снежные сугробы по обочинам шоссе. Даже в машине и то было холодно. Она поплотнее запахнула на шее тонкое пальто, обхватила себя руками.

Всего через несколько часов она начнет искать адрес Халеда Шакура — именно это имя Саид указал на сайте. Она знала, что этой ночью не сомкнет глаз.

Как он себя поведет, если она его отыщет? Как он теперь выглядит?

Она чувствовала, что головная боль усиливается и скоро поглотит ее целиком.

Как сложилась твоя жизнь, Саид? — думала она, пока такси мчалось сквозь зимний ландшафт. Будем ли когда-нибудь снова вместе?


69


— Ты мне веришь? — прошептала она.

Томми притянул к себе ее мягкое потное тело. Почувствовал в ухе горячее дыхание, кончик ее языка щекотал мочку.

— Ответь, Томми, — прошептала она. — Приподнялась. Он почувствовал ее руку, потом она обняла его и заставила войти в себя еще раз.

Он закрыл глаза, ее бедра ритмично двигались.

— Ответь.

Он улыбнулся и простонал:

— Я верю тебе, Шира.

Она тяжело дышала и двигалась все быстрее. Он обхватил ее бедра и начал двигаться с ней в такт. Внезапно Шира оперлась на его плечи, приподнялась и посмотрела на него серьезно, пристально. Он не отвел глаз. Ее грудь легонько касалась его. Движения замедлились. Томми закрыл глаза. Она легла на него, уткнувшись губами ему в шею. Волосы щекотали щеку. Он все еще был в ней.

— Но я не понимаю, почему ты это сделала, — прошептал он, глядя в потолок.

Она привстала, посмотрела на него. Ее лицо было всего в нескольких сантиметрах.

— Наверно, ты никогда этого не поймешь, Томми, — сказала она.

— Они угрожали тебе?

Она тяжело вздохнула. Потом поднялась, села на край дивана, закуталась в синее шерстяное одеяло.

— У меня есть дочь. Она — вся моя жизнь.

— Значит, угрожали, — констатировал он, сел рядом, отвел с ее потного виска прядь волос.

Когда пришли полицейские, Томми спрятался в комнате для гостей. В квартиру Шира их не впустила, разговаривала в прихожей. Они спросили о Томми, но она ответила, что понятия не имеет, где он. Через несколько секунд они ушли.

Вернувшись после разговора с полицейскими, Шира рассказала Томми все: как Халед велел ей познакомиться с ним, завести роман, чтобы стянуть ключи, узнать пароли к системам. Рассказала, как оставила в подвале его дома пакет, но клялась, что не знала, что там внутри, а внутри наверняка была взрывчатка.

Сначала он рассвирепел, но потом злость сменилась обидой и растерянностью. А она все говорила, говорила, и с каждым ее словом он постепенно успокаивался. Она объяснила, что порвала с ним так резко, пока все не зашло слишком далеко.

— Что ты имеешь в виду под «слишком далеко»? — спросил он.

— Ты правда не понимаешь? — ответила она вопросом на вопрос.

Потом они занялись любовью. Так вышло. Вдруг. Он не смог перед ней устоять.

— Кто ты, Шира?

Она повернула к нему лицо.

— Сирота, которая вела переменчивую и трудную жизнь… с тех самых пор, как двадцать с лишним лет назад меня одну отослали в Стокгольм.

— А приемные родители у тебя были?

— Даже слишком много. — Она покачала головой. — Но с ними я давно потеряла связь.

— А Тахмина?

— Она родилась от короткого и сумбурного брака с шведским гражданином алжирского происхождения.

— Где он теперь?

Она пожала плечами и улыбнулась.

— Я должна уехать. Пора в путь. Мы с Тахминой не можем больше тут оставаться.

Томми сглотнул. Взял со стола мобильный, включил его. Он не рискнул держать его включенным — полиция могла засечь. И тут же услышал сигнал о поступившем SMS. С неизвестного номера. Он открыл сообщение.

SMS было от Микаеля.


Ложись на дно. Ты в опасности. Позвоню ровно в девять. Включи телефон.

    
Микаель.


Томми сидел, глядя на дисплей, сердцебиение участилось. Часы телефона показывали 4.54.

— От кого это? — спросила Шира, наклонившись к нему.

Томми поспешно вырубил телефон, чтобы она не увидела.

— От Микаеля. Он позвонит в девять.


70


Саид откинул шерстяные одеяла и встал. Спал он в одиночестве, на матрасе в гостиной. В комнате было холодно, хотя радиаторы под окнами работали на всю катушку. Холодом тянуло из окон. Двое других легли на большой кровати в спальне.

Он прошел в ванную, напился из-под крана, чувствуя при каждом вздохе удушливый запах краски и растворителя. Вкусовые рецепторы во рту словно парализовало.

Как ни странно, он был в хорошем настроении. Новости, которые он всю ночь слушал по маленькому транзистору, убедили его, что план сработал. По крайней мере, насколько он смог понять по-норвежски. Полиция осадила офис «Глобал капитал». Взрывчатку нашли. Директоров объявили в розыск. Скоро всплывут пропагандистские материалы, посещения сайтов исламских экстремистов и денежные переводы. Это лишь вопрос времени. А когда они втроем осуществят свою акцию, полиция несомненно свяжет их взрывчатку и детонаторы — если, конечно, сможет изучить их остатки — с денежными переводами, которые через «Глобал кэпитал» получал Халед Шакур.

Саид невольно улыбнулся, услышав, как в новостях сказали, что «Глобал кэпитал» — оплот интересов Саудовской Аравии.

Кончиками пальцев он провел по шраму. Принца Ясира сожгут живьем, подумалось ему.

В десять полицейские назначили пресс-конференцию. Стало быть, через пять часов. Но он не узнает, что там скажут. Будет уже мертв.

На миг перед глазами все поплыло, пришлось опереться рукой на раковину. Это потому, что последние два дня я практически ничего не ел, подумал он. Он не чувствовал голода, и от одной только мысли, что все, что ни положи в рот, будет иметь вкус краски и растворителя, его чуть не вывернуло.

Еще раз быстро глянув на часы, Саид закатал рукава рубашки, отвернул краны и принялся мыть руки, лицо и ноги. Последнее омовение перед молитвой. Через несколько часов он отправится в Рай, к Нуре.

Странным образом ему казалось, что она жива и находится рядом.


71


Нура недоуменно оглядела тускло освещенную комнату, но потом вспомнила, что находится в отеле, в номере «Редиссон САС Плаза». В щелку между шторами она видела, что на улице по-прежнему темно. Вокруг тишина, только чуть слышно гудит кондиционер под потолком.

Она включила лампу на ночном столике, посмотрела на часы. Начало седьмого.

Откинув одеяло, спустила босые ноги на затянутый ковролином пол. Немного посидела, потом встала, прошла в ванную, достала из косметички таблетку. Вся левая половина головы болела.

Когда она немного погодя отдернула шторы, перед нею предстал непривычный городской пейзаж. Совершенно чужой. Дома и улицы словно бы находились в темной морозилке, которую давно не оттаивали. Временами мелькали закутанные фигурки, спешившие по тротуарам.

Когда она, приняв душ и сделав макияж, оделась и приготовилась спуститься к завтраку, время уже близилось к семи.

Зал полон народу. Здесь мало что напоминало о городе за окном. Ресторан точно такой же, как и в других международных отелях, где ей доводилось останавливаться. Нура взяла обычный завтрак, немного фруктов и стакан апельсинового сока, и села за свободный столик.

Украдкой она посматривала по сторонам, но, похоже, особого внимания на нее никто не обращал. Большинство посетителей — мужчины в костюмах, занятые собой, завтраком и газетами, которые многие из них читали за едой.

Страх быть узнанной кем-нибудь из прежних знакомых отступил, когда она изменила внешность: постригла и осветлила волосы, вставила голубые контактные линзы и стала носить очки с простыми стеклами. Вдобавок и красилась теперь не так ярко, а в одежде и украшениях придерживалась менее броского европейского стиля. Да и что будет, если ее узнают? Станет ли принц Ясир тратить время и деньги, чтобы силой доставить ее обратно? Или убить? Ответов на эти вопросы она не знала, но считала, что риск не слишком велик. Никто, кроме родителей и дяди, не знал, что она вообще жива. Прежние знакомые вряд ли узнают ее при встрече. Тем более здесь, в отеле посреди ледяной пустыни.

Через двадцать минут она подошла к стойке администратора в холле. Девушка дружелюбно ей улыбнулась:

— May I help you?


— I'm looking for an address, — сказала Нура. — The name of the person I'm looking for is Khaled Shakur.


— Could you write down the name, please?


— Разумеется, — сказала Нура.

Девушка дала ей ручку и лист бумаги с логотипом отеля, а когда Нура написала имя, подняла телефонную трубку. Нура почувствовала, как пульс участился. Девушка говорила с кем-то, вероятно из телефонной справочной, на этом непонятном языке, продиктовала имя по буквам, что-то записала. А немного погодя протянула Нуре листок с именем, адресом и номером телефона.

— В Осло проживает один-единственный человек по фамилии Шакур — Шира Шакур. — Девушка показала пальцем на имя. — На всякий случай я записала адрес и телефон. Очень жаль, но это все, что удалось найти.

Нура осторожно взяла листок, будто опасаясь сломать его. Снова взглянула на улыбающуюся девушку.

— Адрес… Это далеко отсюда?

— Минут десять на такси, — ответила та.

Нура поблагодарила, все еще глядя на листок. Может, он живет там, подумала она, вместе с этой женщиной. Неужели он там, всего в десяти минутах езды?

Девушка за стойкой уже повернулась к другому постояльцу.


72


Они помогли друг другу надеть пояса со взрывчаткой и присоединить взрыватели. Когда Саид помогал молодому парню надеть поверх взрывчатки просторное пальто, тот расплакался. Саид давно заметил, что парень на грани нервного срыва, и попытался его подбодрить. Мало-помалу парень успокоился. Саиду даже почудилось, что на его побелевших губах мелькнула едва заметная улыбка.

Лысый молчал. Надев пояс и застегнув пальто, он снова ушел в себя: сел за кухонный стол и уставился в окно. Иногда закрывал глаза и шевелил губами.

Ровно в восемь они сверили часы и вышли из квартиры.

Лифт был маленький, тесный. Когда он открылся на их этаже, в кабине уже стояла пожилая женщина, невысокая, толстая. Все четверо жались друг к другу, пока лифт медленно полз вниз. Женщина смотрела в пол. При мысли, что лифт может внезапно застрять, Саида охватила паника. Они едва могли пошевелиться с поясами под толстыми зимними пальто, а взрывчатки на них достаточно, чтобы разнести целый этаж. Что, если они застрянут надолго? Как тогда поступить?

Когда дверцы наконец открылись, Саид был весь мокрый от пота. По остальным он ничего особенного не заметил — оба бледные, серьезные. Женщина поспешила на улицу, даже не оглянулась.

Внизу им встретились еще несколько жильцов — утренний час пик.

Саид открыл дверь, пропустил вперед двух своих товарищей.

Мороз ударил в лицо, хлестнул по голым рукам. Казалось, потное лицо вмиг обледенело. За ночь столбик термометра, наверно, опустился до двадцати градусов, к тому же выпало много снега. При каждом вздохе холод обжигал нос и горло.

Они шли гуськом по дорожке к метро — лысый, молодой парень и Саид. В глаза прохожим он не смотрел. Не мог. Кто-то из них, возможно, погибнет сегодня вместе с ними.

Они вошли в метро, смешались с толпой на перроне, поодаль друг от друга. Возле Саида стояла женщина с детской коляской. Он отошел от нее на несколько шагов. С другой стороны — стайка школьников с огромными рюкзаками на худеньких плечах. Саид опустил глаза.

Нечего ломать голову, сказал он себе. Я должен. У меня нет выбора.

Через несколько минут к платформе подъехал поезд. Они разделились и, по уговору, зашли в три разных вагона.

Саид остался у дверей. Вцепился в металлический поручень с такой силой, что костяшки пальцев побелели.


73


Томми еще кемарил, когда раздался звонок в дверь.

Он в испуге вскочил с дивана. Перед ним стояла Шира, уже одетая. Видимо, пока он спал, она приняла душ и оделась.

— Одевайся, — сказала она. — Быстро.

Томми торопливо натянул рубашку и брюки.

— Мама! — послышалось из коридора.

Шира вышла из комнаты, подхватила дочку на руки, едва та появилась на пороге. Тахмина изумленно воззрилась на Томми, но ничего не сказала, только смотрела. Он слышал, как Шира говорит с кем-то по домофону, а сам тем временем быстро продолжал одеваться.

Он как раз закончил, когда она вошла в комнату с дочкой на руках и прошептала:

— Это не они.

— А кто?

На мгновение она зажмурилась и покачала головой.

— Обещай помалкивать. Только слушай меня и ту женщину, она сейчас поднимается сюда. Невозможно поверить. С ума сойти.

— Можно, я зайду в ванную?

— Да.

Мимоходом он быстро улыбнулся Тахмине, так и не решив, что сказать девчушке, которая удивленно смотрела на него. Мельком взглянул на часы: десять минут девятого. До звонка Микаеля еще пятьдесят минут. Он вымыл руки и лицо, причесался.

Услышал, как открылась входная дверь. Шира разговаривала с гостьей по-английски.

Когда через несколько секунд Томми вошел в гостиную, они уже сидели в креслах.

Незнакомка была одета как секретарша, направляющаяся в офис: юбка средней длины, желтая блузка, серый жакет, скромный макияж. Стройная. Лицо классически арабское, с красивыми, аристократическими чертами.

— Nice to meet you,


 — сказал Томми, протянув руку.

Ее маленькая ручка была влажной на ощупь.

Своего имени женщина не назвала, а спрашивать Томми не стал. Сел на диван рядом с Широй.

Шира побледнела, в лице ни кровинки. Сидела на краешке кресла, сжимая руки, со страдальческим выражением на лице. Из соседней комнаты доносился голосок Тахмины: девочка играла сама с собой.

Томми хотелось что-нибудь сказать, чтобы прервать все более неловкое молчание. Но он раздумал.

Перевел взгляд на неуверенно улыбающуюся незнакомку.

— Where is he? — вдруг спросила Ширу незнакомка. — Don't you know?


Видимо, она уже задавала этот вопрос, но ответ не укладывался в мозгу. Шира покачала головой:

— I'm sorry.


— Когда он был тут последний раз? — спросила гостья, тронула пальцами левый висок и сощурилась.

— Два дня назад, — ответила Шира. — Забрал вещи и ушел.

Женщина не отнимала пальцев от виска. Держала голову неподвижно. Жили только глаза.

— И он ничего не сказал? Куда отправился? Он здесь, в городе, в стране? Вы не знаете?

— Sorry, — снова покачала головой Шира.

Она что-то скрывает, подумал Томми. Шира явно что-то знает, но не хочет говорить.

— Вы были… вместе?

Шира решительно покачала головой и бросила короткий взгляд на Томми:

— Нет, ни в коем случае.

— Но за исключением последних двух дней он жил здесь, так? — Она опустила руку на колени и скользнула взглядом по комнате, как женщина, которая впервые смотрит на жилище погибшего возлюбленного.

— Да, он жил здесь, — тихо ответила Шира. — Но он говорил, что вы умерли. — Последние слова она прошептала.

— Да. — Незнакомка снова вцепилась в нее взглядом. — Я умерла. Саид… — Она осеклась и опустила глаза. — Халед так думал.

— Халед — это не настоящее его имя, верно? Настоящее — Саид?

Гостья не ответила. Помолчав, перевела взгляд на Томми:

— Вы любовники?

Томми быстро покосился на Ширу.

— Да, — ответила та за них обоих, — мы любовники.

На лице женщины появилась улыбка:

— О'кей.

— А вы с Халедом — брат и сестра?

— Да. Близнецы.

— Он говорил о вас, — сказала Шира.

— Помогите мне, пожалуйста. Я должна найти его. Please. — Гостья снова коснулась пальцами виска. — Please.

— Почему он думал, что вы умерли? — спросила Шира. — Вы можете рассказать, что произошло?

— Обещайте, что поможете найти его.

— Я не знаю, где он, — покачала головой Шира.

Женщина посмотрела на стену, где висела картина: солнце, закат, тучи на горизонте. На переднем плане — несколько корявых голых деревьев. Но смотрела она как бы сквозь картину — взгляд витал далеко, мысли тоже. Не глядя на Ширу, она сказала:

— По причинам, о которых вам не нужно знать, родители решили увезти меня, чтобы избавить от смертельной опасности. Единственной возможностью было объявить меня мертвой. Родители держали свой план в тайне от всех, кроме единственного помощника.

— Так Халед ни о чем не знал?

— Нет. Они хотели рассказать ему позднее, когда пройдет время и все успокоится. Ведь то, что они сделали, грозило смертельной опасностью. Если бы все открылось, их бы убили. Но… узнав, что я якобы умерла и навсегда потеряна для него, Халед совершил чудовищную глупость. Поэтому ему пришлось бежать.

— Что он сделал? — спросил Томми.

Женщина покачала головой.

— Этого я рассказать не могу. Поверьте, вам лучше не знать.

— Но как вы нашли его? — спросила Шира.

— Скорее, это он меня нашел, — ответила женщина. — Брат связался с одним своим товарищем по университету в Эр-Рияде.

Томми вздрогнул, будто ему плеснули в лицо ледяной водой.

— Эр-Рияд? Саудовская Аравия?

— Как глупо с моей стороны, — сказала она. — Зря я упомянула…

Шира так взглянула на Томми, что он немедля прикусил язык, а женщине сказала:

— Продолжайте, пожалуйста.

— Брат открыл сайт. Блог с кулинарными рецептами. В них он зашифровывал краткие сообщения. Шифр простой: прочитав каждое третье слово в каждой второй строке, можно было составить послание. Его товарищ передавал их моим родителям. Дело рискованное, но это был единственный способ связаться с ним. Правда, написать ему они не могли. Разве только через товарища, который изредка посылал ему сообщения. Но об этом я ничего толком не знаю.

— Но вы тоже читали текст, выложенный на сайте, — сказала Шира.

— Да. Через несколько месяцев мне сообщили адрес сайта и пароль. После этого оставалось только следить за обновлениями. Как только узнала об этом, я, кажется, ничем другим и не занималась — только следила за этим блогом. Но сообщения он оставлял редко.

— Он указал здешний адрес?

— Разумеется, нет. Он соблюдал осторожность, как и я. Но мне помогли идентифицировать компьютер, с которого велся блог, — по IP-адресу. Так я узнала, что брат в Осло.

— Но адрес?.. — спросила Шира. — Как вы узнали мой адрес?

— Благодаря последнему его сообщению.

Томми и Шира молча смотрели на худенькую фигурку в кресле.

— Он назвал имя…

— Ненастоящее имя, — перебила Шира, — Халед Шакур. Это моя фамилия. — Она взглянула на Томми.

Томми настороженно молчал. Все это касалось его не меньше, чем Ширы. На языке вертелись сотни вопросов, но он молчал. Только снова посмотрел на часы. До звонка Микаеля тридцать пять минут.

— Он написал кое-что еще, — сказала женщина. — Вот почему я поспешила сюда.

— Что же он написал? — спросила Шира.

— Он написал: «Я делаю это из любви к Богу и…» Тут он написал мое имя. «Я готов встретиться с обоими». — Женщина закрыла лицо руками. — My God. Oh mу God.

Шира побелела как мел.

— Почему вы не хотите помочь мне найти его? — сказала женщина Шире. — Скажите, почему!

— Ваш брат… — начала Шира, — полон ненависти. Он… — она прикусила губу, — член группировки исламских террористов.

Женщина спрятала лицо в ладонях. Плечи задрожали.

— Сожалею, — сказала Шира. — Я не знаю, куда он отправился. И не хочу знать…

Женщина встала, переводя взгляд с одной на другого.

— Я понимаю, — сказала она.

Шира тоже встала.

— Что вы теперь будете делать?

— Вернусь в отель, — ответила та. — А потом не знаю. Вы думаете, он…

Шира покачала головой.

— Не знаю. Все, что мы можем сделать, — молиться за него.

Они вышли в прихожую. Томми услышал, как за сестрой Халеда закрылась дверь.

Шира вернулась бледная, вошла в гостиную, села и прижала ладони ко рту.

— Что он собирается сделать? — спросил Томми. — Ты же знаешь, правда?

Она опустила глаза и покачала головой.


74


В вагоне метро становилось все теснее. Саид, обеими руками цепляясь за металлический поручень, пытался держать остальных пассажиров на расстоянии, но безуспешно. Каждый раз, когда его толкали, он едва не впадал в панику. Не знал, какой силы должен быть толчок, чтобы взрывчатка сработала. Но в давке отодвинуться невозможно. На каждой станции входило больше народу, чем выходило.

Саид вспотел. Во рту пересохло, слизистые по-прежнему пропитаны запахом краски. Он то и дело утирал лицо ладонью, избегая взглядов других пассажиров.

Заметно ли по нему, что от перенапряжения он близок к нервному срыву? Они догадываются? Он закрыл глаза и попытался вызвать образ Нуры, но не смог, впервые не смог ее увидеть. Стоял, глядя вниз, на мокрый пол, на грязные комья снега и льда, уворачиваясь от толчков, среди людей, которых качало туда-сюда в такт движениям вагона.

Что, если взрывчатка не сработает? На секунду он увидел себя: как целую вечность назад отчаянно пытался взорвать бомбу у принца Ясира. И вновь испытал ошеломительное ощущение, которое охватило его, когда наконец грянул взрыв. Ударная волна бросила его на пол. И вслед за тем безмолвие. Лопнувшие барабанные перепонки. Боль.

На сей раз он ничего не почувствует.

На сей раз все пройдет по плану.

Громкоговоритель объявил очередную станцию.

По телу пробежали мурашки, когда он посмотрел в запотевшие окна на толпы людей в толстых зимних пальто, ожидавших на перроне. Нервы на пределе, а до остановок, где многие начнут выходить, еще далеко.

В тех вагонах, где едут двое остальных, наверняка такая же теснота. Молодой парень может сломаться, запаниковать. Что, если он взорвет бомбу прямо сейчас? Тогда Саиду придется сделать то же самое.

Остановка. Двери открылись, в лицо пахнуло теплым воздухом подземной станции. И тотчас в вагон хлынули новые пассажиры.

Саид быстро принял решение. Пробрался сквозь толпу, вышел на перрон и поспешил к тому вагону, куда зашел парень. Втиснулся одним из последних, и двери тут же захлопнулись.

Такая же теснота. Он привстал на цыпочки, стараясь высмотреть парня. Трудная задача. Многие в вагоне были гораздо выше его.

Найти парня необходимо. Он вот-вот сломается, если уже не сломался. Саид проклинал себя за то, что отпустил его одного. Вдруг мальчишку разоблачат? Тогда весь план полетит к черту.

Саид осторожно пробирался в глубь вагона, волей-неволей расталкивая толпу. Он должен найти парня!

Некоторые пассажиры раздраженно отшатывались, бормоча что-то неразборчивое, но в конце концов Саид вышел в центральный проход и крепко вцепился в ручку на спинке сиденья.

Дыхание участилось. Все тело свербит. Он продолжал высматривать парня. Взглянул на часы.

Еще сорок минут.

Парня не видно.


75


Ровно в девять зазвонил мобильный. Томми немедля поднес трубку к уху.

— Где ты, черт побери? — Он зашел в ванную, закрыл за собой дверь и сел на унитаз. — Что происходит? Почему ты не отвечал по мобильному?

— Слушай меня. — Голос Микаеля звучал твердо и решительно. — Сначала скажи, где находишься ты.

— Я… у Ширы, — тихо сказал Томми, чтобы в квартире не услышали. — Черт, Микаель, что происходит?

— Полицейские с тобой говорили?

— Нет. Но мы в розыске. Они думают, мы убили Стиана Мидтгорда. Дурдом!

— Как раз полиция не самая главная наша проблема, — сказал Микаель. — С нами решили разобраться.

— Ты о чем? — Голос у Томми дрожал.

— А ты как думаешь? Почему в Джидде нас потащили на допрос? Они заподозрили, что мы финансируем террористов, Томми. Когда мы с тобой сидели в кафе «Фрёлих», мне позвонил приятель из Лиссабона, из головной конторы. Принц Ясир совершенно уверен, что именно мы двое стоим за всем этим. Я тогда сразу перезвонил Трине и узнал, что полиция опустошает наш офис. И дал деру. У них тут в Осло есть свои люди, которые охотятся на нас. Ищут нас в эту самую секунду. Мы в смертельной опасности, Томми.

Томми сглотнул. В ванной было жарко и сыро. Он встал и увидел свое отражение в зеркале над раковиной. Лицо как чужое: испуганное, перекошенное.

— Где ты?

— Далеко.

— Черт, — услышал Томми собственный голос. — Но это ошибка, черт побери! Я знаю, кто…

— Что-что?

— Халед… он тут жил, вместе с Широй. Это он подложил все к нам в офис и ко мне в квартиру. Все.

На другом конце линии воцарилась тишина.

— Почему?

— Не знаю. Ширу заставили… — Томми сдался. По телефону такие вещи не расскажешь.

— И где он теперь, этот Халед?

— Мы не знаем.

Микаель простонал в трубку:

— Слушай меня. Нам необходимо выкарабкаться из этой истории. Мы в смертельной опасности. Полиция нам не поможет. Они тоже думают, что за всем этим стоим мы. Надо найти способ выкарабкаться. Ты сейчас вместе с Широй?

— Да.

— Тогда сделай вот что.


76


Микаель огляделся по сторонам. Он находился в холле отеля «Куолити» на Фагернесе. Поблизости никого. Человек за стойкой тактично отошел, когда Микаель попросил разрешения позвонить.

Он еще раз поднял трубку и набрал номер лиссабонской конторы. Ответили немедленно, на проводе был доктор Абу-Наср.

— We're looking for you,


 — сказал он.

Микаель слышал, что он старается говорить спокойно.

— I know,


 — сказал Микаель, слегка наклонился вперед и прикрыл трубку ладонью. Говорил он приглушенным голосом, все время оглядываясь по сторонам. — Я делаю все возможное, чтобы взять ситуацию под контроль.

— В лиссабонском офисе полнейший хаос. Что за идиот мог подложить в контору взрывчатку? Кто это сделал? Ты, Микаель?

— Конечно, нет, — выдохнул он в трубку. — По-вашему, я совсем идиот?

— Тогда я жду внятного объяснения.

— Все это подброшено… it's insane.


— Значит, всплывет и наша… другая деятельность? Так надо понимать, Микаель?

— Да, надо учитывать и такую возможность, — прошептал Микаель в телефон.

— Где ты?

— Мне нужна помощь.

— Для чего?

Микаель еще больше понизил голос.

— Я знаю, кто стоит за этим.

— Кто?

— Они как раз сейчас едут сюда.

— Что с тобой?

— Думаете, я сам себе подложил свинью? На кой черт мне это? Why? — Микаелю было уже наплевать, что доктор Абу-Наср услышит в его голосе отчаяние.

— Дело очень серьезное, Микаель. Принц Ясир в ярости.

— Думаете, я не понимаю? Можете сами допросить их и узнать, что произошло на самом деле. Мы найдем способ разрулить ситуацию.

На другом конце замолчали.

— Please, — сказал Микаель. — Я делаю все возможное. — Голос у него сорвался. — Понимаете? Понимаете, что ответ на все вопросы в эту минуту направляется сюда?


77


Такое ощущение, будто он покинул пределы собственного тела. Люди вокруг смотрели с откровенным возмущением, а он, выставив руки вперед, расчищал себе дорогу.

Парень как сквозь землю провалился.

Сбежал? Или рухнул где-нибудь без сознания? Люди расстегнут ему пальто и обнаружат желтые пачки, обвязанные вокруг пояса. Вспыхнет паника. Объявят тревогу и начнут эвакуировать метро, посольства и учреждения.

— Вот черт!

Высокий мужчина с толстым шарфом вокруг шеи яростно посмотрел на Саида и двинул его по плечу. Но он продирался дальше.

— Эй! Полегче! — крикнула девушка, стоявшая чуть впереди. Чтобы не потерять равновесие, ей пришлось уцепиться за соседа.

Саид остановился в толпе посреди вагона. Видел перепуганные взгляды, которые они отводили, как только он поворачивался к ним. Все вокруг старались отодвинуться от него подальше. Многие еще помнили сомалийца, который тут, в Осло, сошел с ума и выхватил в трамвае охотничий нож.

Громкоговоритель объявил следующую станцию. Но Саид не слышал, он снова проталкивался в хвост вагона, к дверям.

И тут вдруг увидел его. Парень, как испуганный пес, сидел на полу, под ногами у пассажиров. Он обхватил себя руками, подобрал слегка ноги, спиной прижался к металлической стенке. Голову наклонил, подбородок уперся в грудь, глаза крепко зажмурены.

Саид протолкался к нему и присел на корточки. Положил руку на худенькое плечо парня, слегка встряхнул.

До смерти перепуганные глаза.

— Я помогу тебе, — сказал Саид и, успокаивая, похлопал по плечу. — Вставай.

Парень, как упрямый подросток, яростно покачал головой.

— Ты должен встать, — повторил Саид.

Поезд замедлил ход, подъезжая к станции.

— Идем отсюда.

Парень не отвечал. Только буравил взглядом Саида, словно тот был его последней соломинкой. Он по-прежнему сидел, обхватив себя руками, и на слова Саида совершенно не реагировал.

Саид взял его за руку, попробовал потянуть вверх. Но парень упорно не желал подниматься.

Саид огляделся. Пот лил с него ручьем. Теперь, когда он сидел на корточках, пояс с взрывчаткой сдавливал грудь. Люди вокруг смотрели на них со смесью испуга и любопытства.

— I need to get him out of here,


 — сказал Саид мужчине средних лет, который стоял рядом. Тот резко отвернулся и попробовал отодвинуться, но тщетно — слишком тесно.

Саид стал на колени. Пояс сдавил его еще сильнее. Причинял боль. Двери открылись, и он ощутил дуновение воздуха.

Так нельзя, думал он. Надо что-то делать.

Парень снова зажмурился. Его трясло.

Саид наклонился, приложил губы вплотную к его уху и прошептал:

— Давай прямо сейчас.

Парень принялся раскачиваться взад-вперед. Двери снова закрылись, поезд тронулся, набрал скорость.

Саид осторожно расстегнул две нижние пуговицы на пальто парня. Потом просунул руку, нащупал его левое бедро, где был взрыватель. Нашел его. Другой рукой он расстегнул свое пальто. Его больше не заботило, увидит ли кто-нибудь пояс с взрывчаткой.

Все как бы стихло. Он видел, как шевелятся губы, как расширяются глаза, но не слышал ни звука. Видел перед собой молодую женщину. Попытался сказать ей что-то успокаивающее, но голос не слушался, лишь губы шевелились. Он словно парил в невесомости.

Парень по-прежнему раскачивался взад-вперед, обхватив себя руками и зажмурив глаза. Саид опять наклонился к нему, прошептал:

— Мы отправимся в Рай вместе, — и поцеловал его в висок.

Пальцы обеих рук обхватили взрыватели. Он запрокинул голову, крикнул «Нура!» и рванул обе руки на себя.


78


Выла сирена тревоги. Случилось самое худшее.

Сандра и Тур бок о бок бежали по коридору — только что поступили самые первые сообщения о случившемся и был объявлен полный сбор персонала.

При всей неразберихе шеф следственного отдела спокойным и твердым голосом коротко подытожил информацию, которая поступила на этот момент.

В 8.38 в поезде метро на перегоне между станциями Карл-Бернер-плас и Тёйен взорвались как минимум две бомбы. Проводится спасательная операция, выявляется количество пострадавших и размеры ущерба, но из-за сильного задымления пожарным пока трудно проникнуть к эпицентру взрыва. Вдобавок это опасно. Место происшествия не зачищено. Есть риск повторных взрывов. Сейчас пожарные занимаются людьми, наглотавшимися дыма, но самостоятельно выбравшимися из горящих вагонов. Отдан приказ о немедленной эвакуации пассажиров всего ословского метрополитена. В аэропорту Гардермуэн введены дополнительные меры безопасности. На станции общественного транспорта, пограничные пункты на дорогах и паромных линиях отправлены дополнительные наряды полиции. Никаких заявлений до сих пор не поступило, и покуда неясно, кто стоит за этими взрывами. Судя по показаниям свидетелей, речь идет об акции террористов-смертников. Однако в настоящее время это большей частью лишь домыслы.

Реплики, какими после брифинга обменивались присутствующие, звучали серьезно и негромко. Ни шуток, ни болтовни. Редкий случай. Сандра не припоминала, когда после кризисного совещания хоть кто-нибудь удержался от соблазна хихикнуть или пошутить. Но терроризм к шуткам отнюдь не располагал. В Осло такое не должно было случиться. И все понимали, что город никогда уже не будет прежним.

Сандра остановила Тура, когда после совещания все вышли в коридор. Подхватила его под руку, будто опасаясь, что, если не вцепится в него покрепче, он убежит.

— Это они, — сказала она. — Голову даю на отсечение, взрывчатка та же самая.

— Пока нам ни хрена не известно, — ответил Тур. — Сама знаешь, Сандра. Все это лишь домыслы.

Она выпустила его руку.

— Это продолжение истории про студентов в Крингшо. Акция, которую тем не удалось совершить. — Она пристально посмотрела на Тура. — Это они, Тур. И теперь они в бегах. Драпают как ненормальные.

Тур двинулся дальше. Вместе с остальными участниками совещания они быстро шли по коридорам. Сандра чуть не бегом, чтобы не отстать.

— На поиски понадобится много людей.

— Все до единого.

— Мы должны организовать полномасштабный розыск.

Тур не ответил. Увидев длинную очередь к лифтам, свернул, открыл дверь на лестницу и скрылся за ней.

Увидев, как его спина скрылась в боковой двери, Сандра остановилась и чертыхнулась про себя. Ясное дело, на каблуках ей за ним не поспеть.


79


Нура сидела в гостиничном номере, на краю кровати. Смотрела на экран телевизора, руки и пальцы безостановочно двигались.

Репортер Си-эн-эн стоял возле двух пожарных машин. На заднем плане пожарные тянули рукава.

Возвращаясь в гостиницу, она еще в такси ощутила странное беспокойство, внутреннее напряжение, которое все нарастало, и в конце концов она просто места себе не находила. Дышала ртом, беспокойно ерзала, головная боль между тем усиливалась.

Вдруг она увидела Саида. Он сидел в холле их дома в Джидде. Двадцать лет назад, в тот самый вечер, когда он никак не мог успокоиться. Им с няней пришлось утешать его, пока не вернулись родители и не сообщили то, что Саид удивительным образом уже знал, — что их бабушка умерла.

Теперь она чувствовала ту же тревогу.

И знала, что произошло.

Когда Нура наконец приехала в гостиницу и вошла в холл, там царило лихорадочное возбуждение, все говорили наперебой, словно на грани нервного срыва. А через несколько секунд, услышав, как какой-то мужчина сказал «terror attack»,


 она без оглядки поспешила к лифтам, вскочила в первую же кабину, нажала на кнопку пятнадцатого этажа и стояла, дрожа и заливаясь слезами. Когда лифт, наконец, остановился, она бегом устремилась к своему номеру и заперлась на ключ.

С тех пор она так и сидела на краю кровати. На лице остались следы высохших слез. Слезы иссякли. Но мучительная тревога осталась.

И она знала, что это чувство не покинет ее, пока она не получит окончательное известие о том, что Саид мертв.


80


Шира оставила Тахмину у соседей ниже этажом. Сразу после этого они уехали. Сначала сели на автобус 32-го маршрута и доехали до Люсакера.

Оттуда пешком через заснеженные переулки добрались до автобусной станции в Хёвике. И лишь около половины второго сели на экспресс до Бейтостёлена, куда их просил приехать Микаель. Там находился летний домик, где они могли спрятаться и выработать план действий.

По совету Микаеля, Томми избавился от телефона. Ведь мобильник можно отследить, даже если он выключен. Поэтому по дороге к автобусу Томми выкинул его в сугроб.

Надежнее всего ехать автобусом — так сказал Микаель. Пограничные пункты, аэропорты, а может, и железнодорожные станции охранялись. А вот вероятность, что полиция держит под контролем автобусы-экспрессы, достаточно невелика. В одном только Эстланне их огромное количество.

Когда автобус остановился в конце маршрута, дул холодный ветер со снегом. Они вышли, снег захрустел под ногами. Из багажа у них была только сумка Ширы, которую она повесила на плечо.

Все четыре часа поездки экспресс был почти полон. Много раз они слышали, как пассажиры возбужденно говорили о бомбах, взорванных в ословском метро, но расспрашивать не решились — не хотели привлекать внимание. Если даже Томми пока и не объявлен в розыск — это лишь вопрос времени.

Сейчас кучка пассажиров стояла возле шофера, который выгружал из багажника рюкзаки и лыжи.

Они стали чуть в стороне и огляделись. Стоянка хорошо освещена. Совсем рядом лыжные подъемники и торговый центр. Повсюду виднелись освещенные окна коттеджей. На центральной улице — нескончаемый поток автомобилей и по-зимнему одетых людей.

Долго ждать не пришлось. Старый темно-синий «вольво», за рулем которого сидел Микаель, подъехал через несколько минут и остановился позади автобуса. На Микаеле были синие защитные штаны и толстый вязаный свитер. Он быстро кивнул Шире и открыл пассажирскую дверь.

Первые несколько минут все трое молчали — слишком много впечатлений, причем тягостных. Никто не знал, с чего начать. Томми чувствовал и огромную усталость, и напряжение.

— Что произошло в Осло? — немного погодя спросил он. — Ты что-нибудь слышал?

Он сидел впереди, рядом с Микаелем. Шира — сзади.

— О чем? — в свою очередь спросил Микаель.

— Пассажиры говорили о бомбах.

Микаель покачал головой, сосредоточенно глядя на дорогу.

— В коттедже есть радио и телевизор, — сказал он. — Приедем и посмотрим.

— А почему в машине нет радио? — спросил Томми.

— Понятия не имею, — ответил Микаель. — Она прокатная.

Они ехали теперь по неосвещенным дорогам. Встречных машин становилось все меньше. Свет из коттеджей, разбросанных по склону, падал на снег.

— Куда мы едем? — спросил Томми.

— В коттедж, который я снял, — ответил Микаель.

Он был какой-то окаменевший, притихший.

— У кого снял?

Микаель повернулся к Томми.

— А это имеет значение?

— Да в общем, нет. — Томми оглянулся на Ширу. Та с серьезным и задумчивым видом смотрела в боковое окно.

— Далеко еще? — спросил Томми.

— Нет, — ответил Микаель. — Скоро приедем.

*


Через четверть часа они припарковались возле мореного черного сруба с резными балками и крыльцом, обшитым изнутри и снаружи тесом.

Снег уже валил вовсю. Пройдя всего несколько метров до крытого крыльца, они с ног до головы побелели.

Внутри коттедж оказался комфортабельной квартирой. Если б не рубленые стены, точь-в-точь новая современная квартира западного Осло.

Микаель провел их в гостиную. Шира села на один из двухместных диванчиков, что стояли по обе стороны от овального стеклянного столика.

Микаель расположился в кресле.

— О'кей, — сказал он, положил ногу на ногу и, устремив взгляд на Томми, который уселся на второй диванчик, спросил: — Ну, кто начнет?

— Наверное, лучше ты, — ответил Томми.

— Я понимаю, вам не по себе. Но сейчас у нас есть немного времени. — Микаель выдавил улыбку. — Давайте попробуем во всем разобраться. — Он перевел взгляд на Ширу: — Больше всего меня интересует ваш рассказ.

Томми резко встал. Он просто не мог сидеть спокойно. После мороза щеки у него горели, хотя, возможно, в основном от возбуждения. Он взглянул на коллегу, который сидел, устроив левую щиколотку на правом колене.

Ему тоже не по себе, подумал Томми. Смешно смотреть, как он силится выглядеть спокойным.

— Почему ты сбежал? — спросил он.

— Я же сказал: потому что испугался. Запаниковал после звонка из Лиссабона. А вот ты почему сбежал?

Томми сглотнул и покачал головой:

— Испугался.

— Чего? — Микаель всплеснул руками. — Чего ты испугался?

— Всего. — Томми снова сел на диван. — Почувствовал, что загнан в угол. Эта чертова история в Джидде. И Шира…

Шира серьезно посмотрела на него.

— А что с ней? — спросил Микаель.

— Я испугался, что она тоже… замешана.

— Так расскажите, — улыбнулся Микаель Шире. — О чем брат-то ваш, черт побери, думал?

— Он ей не брат, — перебил Томми. — Я ошибся. Это… — Он помотал головой.

— Фиктивный брат, — пояснила Шира. — Он жил в моей квартире, под прикрытием. Халед Шакур — исламский фундаменталист, террорист.

Микаель вытаращил глаза.

— Тогда не удивительно, что он вломился к нам в офис, наследил там и настучал в полицию. Ведь это он настучал?

Шира не ответила.

— Где он теперь? — спросил Микаель.

— Мы не знаем, — ответил Томми.

— Интересно. — Микаель быстро взглянул на часы, взял со столика пульт и включил телевизор. — Вы говорили о взрывах в Осло. Давайте посмотрим, что там случилось.

Открыв рот, они уставились на экран. Первый канал передавал экстренный выпуск новостей. Репортер стоял у спуска на одну из станций метро. Прямо за его спиной работали спасатели. На заднем плане — море людей и маячки патрульных машин.

Репортер, прижимая ладонь к уху, возбужденно говорил:

— …и, как я уже упоминал, мы по-прежнему не располагаем точной информацией о количестве погибших и раненых, ясно только, что речь идет о нескольких десятках человек. Свидетели, с которыми мы говорили, утверждают, что в вагонах метро произошло два, а может быть, и три взрыва. В туннеле по-прежнему сильное задымление, что затрудняет работу спасателей, которые пытаются вытащить пострадавших. — Репортер быстро глянул в сторону и снова повернулся к камере. — Мы вернемся, как только узнаем побольше.

На экране возник бледный и серьезный ведущий.

Краем глаза Томми увидел какую-то тень, и тотчас грянул оглушительный грохот. Он стремительно обернулся.

Шира стояла позади Микаеля. С револьвером в руке. Микаель падал вперед и вбок, пока не повис в неестественной позе на правом подлокотнике. Брызги крови повсюду — на стеклянном столике, на полу. Пуля вошла в затылок и вышла через левый глаз.

Томми хотел бежать, но не мог. Тело не слушалось. Из него как бы высосали всю энергию.

Шира бросилась к нему. Он изумленно посмотрел на нее. Ее глаза потускнели.

— Будь со мной, — услышал он ее голос откуда-то издалека. — Томми! Будь со мной.


81


Томми медленно встал. Шира казалась неестественно спокойной и сдержанной. Дуло револьвера смотрело ему в грудь. Он вздохнул, чувствуя, как внутри все закипает. Рвется наружу. Он шагнул к ней, открыл рот и услышал, как из груди невольно вырвался какой-то странный звук. Откашлялся и снова обрел голос.

— Ты сошла с ума, Шира? — сказал он, а потом выкрикнул: — Совсем рехнулась!

— Заткнись, Томми, — сказала она с сосредоточенным выражением на лице.

Он тяжело дышал, грудная клетка ходила ходуном.

— Ты не знаешь, а я только что спасла тебе жизнь.

Он молча смотрел на нее. Шира могла говорить что угодно — слова до него все равно не доходили. Он бросил взгляд на Микаеля. Из простреленной головы прямо на белый ковер текла кровь.

— Нам пора, — услышал он голос Ширы. — Времени в обрез.

Он опять посмотрел на нее. Она взмахнула револьвером.

— Идем, Томми. Даю тебе несколько секунд. Иначе стреляю. Слышишь меня?

Томми застонал, не в силах отвести взгляд от Микаеля.

— Томми!

Он выпрямился и деревянной походкой вышел из-за столика.

— Ступай в прихожую и оденься.

Тело как чужое. В голове одна-единственная ясная мысль: Шира застрелила Микаеля. Микаель был обречен. Она казнила его, застрелила, он мертв!

Руки у Томми задрожали.

— Куда мы теперь?

— Ступай в прихожую, Томми.

Он сглотнул, пытаясь справиться с ощущением удушья, но безрезультатно. Ноги двигались машинально. Он медленно натянул верхнюю одежду.

Шира надела зимнюю куртку и сапоги, знаком велела ему открыть дверь и выйти на улицу.

Тем временем слой снега вырос еще на несколько сантиметров, дул ветер, и снег валил по-прежнему.

Она что же, хочет пристрелить его прямо тут, посреди метели? Отведет подальше и казнит его, а потом вернется и спрячет труп Микаеля?

— Спускайся по лестнице.

Томми спустился с крыльца, остановился и повернулся к Шире.

Она спокойно стояла, в одной руке револьвер, другая опущена.

— Сейчас мы уедем отсюда, Томми. Машину поведешь ты. Я сяду сзади.

Он еле заметно кивнул. По какой-то причине Шира решила оставить его в живых. Это единственное, что он четко осознал.

Оба направились к машине. Томми впереди, Шира в нескольких шагах следом. Она велела ему смахнуть щеткой снег с машины. Потом кивком приказала сесть за руль. А сама прыгнула на заднее сиденье.

Сунув Томми ключи, она сказала, что ехать нужно в противоположную сторону. Он завел мотор и начал сдавать назад по дорожке, стараясь попасть в еще не занесенную колею.

Томми замерз. Стиснул зубы. Попытался отыскать печку, но не сумел. При таком сильном ветре и снегопаде вести машину было трудно. Во многих местах дорогу замело. В почти темном зеркале заднего вида он заметил, как Шира шевельнулась. И тотчас ее лицо оказалось прямо за его правым плечом — она сидела подавшись вперед. Томми обеими руками вцепился в руль и сосредоточился на дороге. Это единственное, что он мог сделать. Ни на что другое не осмеливался.

— Слушай меня, — сказала она.

Руль чуть было не выскользнул у него из рук, когда машина вдруг заехала в сугроб.

— Халед, по всей видимости, участвовал в той акции, о которой говорили по телевизору, — сказала она.

Он испуганно посмотрел на нее.

— Но что-то не заладилось. Потому что целью было не метро, а американское посольство и Стортинг.


На миг ее лицо исчезло из зеркала, но быстро появилось снова. Ее рука коснулась его плеча.

— Нас много таких — тех, кто расстроен и взбешен ситуацией, какую создали фундаменталисты. Своими действиями они позорят Пророка и его учение. Их немного, но они захватили господствующее положение. Везде и всюду. На Западе многие, как ты, уже не видят разницы между мусульманином и исламистом, религиозным человеком и фундаменталистом. Для остального мусульманского мира экстремисты стали катастрофой. Из-за терроризма возросла дискриминация, в некоторых местах она сделалась совершенно невыносимой, люди лишаются работы, повсюду встречают враждебность. Мусульмане становятся для Запада тем, чем евреи были для немцев во время Второй мировой войны. Как по-твоему, что думают о взрывах бомб семьи, живущие туризмом где-нибудь на Бали или в курортных районах Египта? И кто погибает от этих бомб? Кто страдает? Как ты думаешь, что чувствовал одиннадцатого сентября простой мусульманин, живущий в США? Расплачиваются-то за всё рядовые мусульмане. Люди, которые хотят заботиться о своих семьях и жить в согласии со своим богом. В первую очередь от террористов страдают сами мусульмане. Террористы — катастрофа как раз для тех, кого они считают своими.

Томми молчал. Перед глазами у него стоял Микаель, повисший на подлокотнике кресла, с зияющей раной на месте глаза. Кровь, стекающая на белый ковер. Томми закашлялся, чтобы отогнать тошноту.

— И тогда мы, группа единомышленников, решили, что больше этого не потерпим. Нельзя сидеть сложа руки и смотреть, как экстремисты роют нам всем могилу. Кроме того, мы знали, что переговоры здесь не подействуют. Европейцы слишком наивны. Это война. И мы решили использовать их собственное оружие: террор, идеологическое разложение и убийства, — и поняли, что на время враги нашего врага могут стать нашими друзьями.

Томми почувствовал, как в голове возникла боль, как она усиливается, пульсируя в висках. Куда они направляются? Что будет, когда они остановятся? Она и его пристрелит?

— Большинство мусульман хочет жить в мире с другими людьми и другими религиями. Мы больше не позволим экстремистам представлять всех нас.

Томми бросил на нее быстрый взгляд.

— Микаель, — начал он, — он…

— Микаель был пешкой в этой игре. Его отец — богатый фундаменталист. Через компании вроде той, где ты работал, он финансировал террористов.

Ярость снова оттеснила страх. Томми повернулся к ней:

— Ты знала об акции в метро? Да?

Голос ее был на удивление спокоен:

— Прежде чем строить, надо разрушить.

— Что, черт побери, ты имеешь в виду?

— Вы слишком наивны. Твои соотечественники все время думали, что их такое не коснется. А следы этой акции приведут прямиком в «Глобал кэпитал», а оттуда — к важнейшему финансовому источнику исламских террористов, к состоятельным саудовцам. Улики будут крепкими. И Норвегия волей-неволей признает, что войны не избежать. Слишком долго Скандинавия была прибежищем для экстремистов и террористов. Никто не принимал эту угрозу всерьез. С сегодняшнего дня все изменится. Вам преподали суровый урок, такой же, как США, Англии и Испании. А террористов лишили еще одного прибежища.

— Ты сумасшедшая, — прошептал Томми.

В пелене вьюги впереди проступили фары автомобиля. Томми сбросил скорость и взял в сторону. Но край дороги не разглядишь. Встречная машина была огромной. Через несколько секунд она проехала мимо — трейлер. Воздушная волна едва не приподняла их машину.

Шира по-прежнему сидела, подавшись вперед.

— И ты проникла в их логово? К ословским террористам? — спросил он.

— Да.

— Ты использовала меня.

— Мне пришлось играть по их правилам. Халед не должен был заподозрить…

— Что ты вроде как агент?

— Да.

— А как… как Микаель это делал?

— Он переводил деньги, оплачивая фиктивные, просроченные счета, которые поступали на инкассо. Деньги никогда не взимались. Это был чистый перевод средств фирмам, у которых скупали долговые обязательства.

Томми думал о пачке счетов, на которую наткнулся в кабинете Микаеля.

— А откуда тебе это известно?

— У нас есть специалисты. Кто-то использовал «Глобал кэпитал» как ширму для финансирования террористов, — продолжала она. — Фирма настоящая, но с очень хорошо замаскированной побочной деятельностью. «Глобал кэпитал» использовали как пешку в большой игре. Они постоянно ищут новые способы переброски денег. И отслеживать их все сложнее.

— И что теперь? — Он покачал головой.

— Ты явишься в полицию. Тебе необходима их защита.

Ее слова били как током.

— Почему?

— Потому что на нас идет охота.


82


Томми забрали из камеры и повели на допрос. В шестой раз за последние двенадцать дней. Охранник доставил его в ту же скудно обставленную комнату. Он сел на привычное место у стола, лицом к двери, и налил себе стакан воды из графина.

В голове мало-помалу разливалась безразличная вялость. Ответы, которые он давал, уже не играли роли. Он успел сбиться со счета, сколько раз отвечал на одни и те же вопросы. Допрашивали его двое полицейских, всегда одни и те же. Только дважды их в виде исключения сопровождали несколько англоязычных господ в костюмах, американцев. Говорить по-английски было еще утомительнее, и он тогда упрямо отвечал нехотя и односложно.

Норвежские следователи — Сандра и Тур — явно заранее распределили роли: Сандра изображала дружелюбного следователя, а Тур — полного злодея.

— Ты, верно, чертовски наивный, раз ничего такого не замечал! — не выпуская изо рта вечной жвачки, то и дело кричал ему Тур во время многочасовых допросов. — Сидишь тут как полный козел, дамочка твоя кинула тебя и смылась, а ты небось все думаешь, что она тебя любит? Совсем у тебя крыша поехала, Томми?

В принципе Томми удавалось не реагировать на провокации, но с трудом. Один-единственный раз он потерял самообладание и крикнул что-то в ответ, но в результате все следующие часы Тур по-страшному орал на него.

— Крыша поехала? Как до бабы дело доходит — так разжижение мозгов?

Да пошел он, подумал Томми. Положил руки на стол и уткнулся лбом в ладони. Он так вымотался, так устал. Сна ему очень недоставало.

Дверь открыли, кто-то вошел.

Томми выпрямился. Сандра закрыла за собой дверь.

— Ты как? — спросила она. — Выспался?

Он скептически посмотрел на нее. В руках у нее не было ни папки, ни даже маленького диктофона.

— А где мой дружок?

— Сегодня его не будет. — Сандра села за стол напротив него.

— Что, нашел себе новую жертву?

Она улыбнулась.

— Вчера к тебе опять приходили тетя с дядей. Как прошло свидание?

— Хорошо. — Он потер ладонью лицо. — Без их поддержки я даже не знаю… — Он опустил взгляд и покачал головой.

— Похоже, они за тебя горой.

— Да.

— Я хочу кое-что тебе рассказать, Томми. Ты ведь мало что слышал за эти дни.

Томми молча ждал. Что-то явно случилось, но он понятия не имел, пойдет ли это ему на пользу. Ее лицо было непроницаемо.

— При взрыве в метро погибли двадцать три человека, — начала она. — Из них шестеро детей. Почти сто человек ранены, пятеро — тяжело. И мы теперь уверены, что это дело рук троих террористов-смертников. Один из них — Халед Шакур. — Она посмотрела на него, ожидая реакции.

— Н-да, — сказал Томми.

Лицо исказила гримаса. В груди что-то сжалось.

— Ты, конечно, понимаешь, что это национальная катастрофа, и можешь себе представить, что творится в городе.

Он кивнул, не поднимая глаз.

— Вся страна скорбит, но людей охватила еще и огромная ненависть… норвежские мусульмане напуганы. Иногда я думаю, почему фанатики не видят, что все их попытки попасть в Рай оборачиваются царством мертвых на земле.

Томми поднял взгляд.

— Ненависть — невероятно сильная мотивировка, особенно если она соединяется с религией.

— Да. — Она пристально посмотрела на него.

— Что случилось? Почему вы решили рассказать мне об этом именно сейчас?

— Мы получили подтверждение твоей истории.

Он открыл рот, хотел что-то сказать, но не нашел слов.

— Ширу арестовали пять дней назад. И можно сказать, она практически слово в слово подтвердила все твои показания. У нас больше нет оснований подозревать, что вы договорились заранее.

— Где вы нашли ее?

— В машине, на пути к шведской границе, далеко на севере. С ней была дочка и еще двое, мужчина и женщина. Ее соседи.

— И?

— Теперь ее допрашивают, как и тебя.

— Как она?

— Не слишком хорошо. Но она сотрудничает с нами. Перед тем как сбежать, она послала в Службу безопасности большой материал о деятельности террористических ячеек в Норвегии. В ходе допросов стало известно еще больше, причем в твою пользу. Пожалуй, можно утверждать, что без ее показаний у тебя были бы серьезные проблемы. Твоего адвоката уже информировали.

Томми глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Кроме того, подтвердилось, что сестра Халеда действительно была в Осло. Так что и эта часть твоей истории достоверна. Служащая гостиницы «Плаза» вспомнила, что нашла по ее просьбе адрес Ширы.

— Вы арестовали ее?

— Нет. Сестра Халеда исчезла через несколько дней после теракта. Нам не удалось выйти на ее след. Вероятно, у нее несколько паспортов.

Томми обмяк на стуле.

— Она многое могла бы объяснить.

— Да. Мы бы очень хотели знать, почему и как Халед, Саид, или как там его на самом деле звали, был связан с «Глобал кэпитал». Сейчас нам точно известно, что эта фирма участвовала в финансировании террористической деятельности, скупая фальшивые долговые требования во всех странах, где была зарегистрирована. Тёйенская компания по торговле подержанными автомобилями, в которой неофициально работал Халед, получала деньги именно таким способом.

Томми покачал головой:

— Выходит, он косвенно получал деньги от нашей фирмы… хотя желал уничтожить ее. Думаете, он это понимал?

— Не знаю. Но не подлежит сомнению, что зачастую террористические группировки и источники финансирования действуют, ничего не зная друг о друге. Каналы связи известны лишь очень немногим избранным. И вполне вероятно, что Халед об этой связи не знал. Он же был всего лишь… пешка, солдат. — На ее губах возникла бледная улыбка. — В общем, ответ таков: мы не знаем ни почему он решил подставить вашу фирму, ни почему он убил Стиана Мидтгорда и подбросил нам это фальшивое письмо.

— Так это он убил Стиана Мидтгорда?

— Да. Об этом свидетельствует экспертиза ДНК. А письмо написано на компьютере Халеда. Мы нашли его там.

— Но зачем? — Томми схватился за голову.

— Пока не поступит информация из Саудовской Аравии, все это останется для нас загадкой.

— А вы уже связались с саудовскими властями?

Сандра улыбнулась:

— Они сами решают, что нам рассказать, и пока поделились совсем немногим.

— Может, это месть?

— Может. Но тогда встает вопрос: за что? Пока мы не можем найти разумных мотивов, которые побудили бы Халеда вредить «Глобал кэпитал». Это большая проблема. — Сандра задумчиво смотрела на него, будто подыскивая слова.

— Да? — Томми вопросительно взглянул на нее.

— Шира… хочет поговорить с тобой. Уже несколько раз о тебе спрашивала. Что скажешь? Хочешь с ней повидаться?

Он фыркнул и покачал головой:

— Я что, свободен? Могу идти?

— В принципе, да.

— В принципе?

— Если я тебя отпущу, ты рискуешь жизнью. Вы оба в списке смертников, Томми. И ты, и Шира.

Томми сглотнул.

— Они знают, где я?

— Нет. О том, что вы оба здесь, не знает никто. Скорее всего, они считают, что вы с Широй сбежали.

Томми развел руками. Чувство облегчения, что все вот-вот кончится, разом испарилось. Тело снова ломило. Фанатики идут по следу. Гонятся за ним.

— Так что же мне, черт подери, делать?

— Вот об этом мы и поговорим.


83


Не находя себе места, Томми бродил туда-сюда по комнате. В этом доме его прятали уже несколько дней. Снаружи послышались шаги, он остановился. Дверь отворилась, вошла Шира.

Пока дверь медленно закрывалась, она стояла у порога и теребила серебряные браслеты на запястье. Томми попросил, чтобы им устроили встречу наедине.

Сам Томми находился в другом конце комнаты. Вытер потные ладони о брюки, ожидая, что, может быть, она подойдет к нему. Но она не подошла. Спокойно стояла, серьезным взглядом изучая его.

Она побледнела и похудела. Но губы подкрашены, да и веки, как он заметил, подведены тенями. Волосы собраны в хвост. На ней были черные тренировочные штаны и простая белая блузка с длинным рукавом.

— Ну что, присядем на минутку? — спросила она и, не дожидаясь ответа, села в самое дальнее кресло.

Томми пожал плечами и сел на стул возле стола.

— Томми, — начала она, — между спинкой и сиденьем кресла, в котором сидел Микаель, нашли заряженный револьвер. Он планировал убить нас. Понимаешь?

— Чего ты, собственно, хочешь?

— Я не стану объяснять тебе свои поступки. Ты уже один раз обо всем слышал, и хватит.

— Почему ты хотела со мной поговорить, Шира?

Она сглотнула, нервно теребя серебряные браслеты на запястье.

— Я хочу, чтобы ты взял Тахмину к себе.

Он изумленно воззрился на нее, потом недоверчиво засмеялся:

— Взял Тахмину? Ты с ума сошла? Совсем рехнулась? Почему я?

— Потому что ты единственный, — тихо сказала она.

— У тебя же наверняка есть семья, там, откуда ты родом, есть друзья… которые истребляют исламских экстремистов. — Он безнадежно покачал головой.

Она напряглась.

— У меня нет семьи, Томми. Меня посадят в тюрьму, на три года или на пять. — Она судорожно вздохнула. — Дочку у меня заберут. — Она прижала ладонь к щеке. — Я не знаю, что будет с Тахминой… Может, приемные родители… но я не хочу, чтобы она прошла через все то, через что прошла я.

— И ты вправду думаешь, что я подхожу для этого? Да там очередь стоит из тех, кто хочет меня убить. И все из-за… — Он застонал.

— Возьми ее до моего освобождения, вот все, о чем я прошу, — тихо сказала Шира. — Ради Тахмины. У нас больше никого нет. Пожалуйста.

— Даже не заикайся. Нет, Шира. К черту. Забудь.


84

Сидней, Австралия


Томми открыл глаза. Часы на ночном столике показывали 7.54, но он понял, что больше не заснет. Сильный гул кондиционера на окне означал, что на улице уже жарко.

Он откинул одеяло, спустил босые ноги на пол. Выходя из комнаты, он захватил висевший на двери легкий халат и отправился на кухню. Заправил и включил кофеварку, а сам вышел на террасу и спустился на асфальтированную подъездную дорожку. Подобрал толстый воскресный выпуск «Сидней морнинг гералд», вернулся на террасу и устроился в гамаке.

Он уже не следил за новостями так фанатично, как в первые месяцы после того, как его поселили в этом сонном месте на окраине Сиднея. Тогда он оторваться от них не мог. Часами сидел перед компьютером и вбивал в поисковиках всех ежедневных газет Global Capital, Oslo terror attack и Prince Yasir. Вдобавок скупал все иностранные газеты, какие только мог достать, и каждый день часами смотрел новости по телевизору. На первых порах никак не мог насытиться. Но месяцы шли, интерес угасал. И в СМИ тоже. Сейчас об этом деле почти не упоминали. И компания «Глобал кэпитал» давным-давно исчезла.

Прямой связи между саудовской королевской семьей и финансированием терроризма через не существующую теперь компанию «Глобал кэпитал» выявить не удалось. Когда утих первоначальный переполох, отношения между Соединенными Штатами и Саудовской Аравией пришли в норму. Была, правда, одна мелочь: бесследно исчез доктор Абу-Наср, помощник принца Ясира. То ли скрывался где-нибудь в глуши, то ли лежал на кладбище в Джидде с отрезанной головой. В том, что доктор Абу-Наср играл ведущую роль в деятельности «Глобал кэпитал», никто не сомневался. Но как только отделениями компании в разных странах заинтересовались органы безопасности, доктор бесследно исчез, и с тех пор никто его не видел. Доказать причастность самого принца не удалось. Возможно, доктор Абу-Наср действовал без ведома и желания принца. Но об этом никто уже не узнает, потому что принца Ясира не было в живых. Через два месяца после взрывов в ословском метро пришло сообщение, что принц Ясир и двое его слуг убиты террористом-смертником в летней португальской резиденции на побережье Алгарви. По слухам, взорвала принца женщина, и, когда сработала бомба, находилась она в непосредственной близости от принца, а значит, хорошо знала его привычки и систему безопасности. Но личность женщины так и не установили, и ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность за взрыв. А вскоре и это забыли.

Теперь вместо новостей Томми интересовался предложениями о работе. Он служил в бухгалтерии торгового центра, в общем, место неплохое, но ему хотелось найти что-то менее занудное. С другой стороны, работа отвлекала от ненужных мыслей, да и сверхурочные авралы случались редко. Так что спешки с поисками работы не было.

Он услышал, как открылась противомоскитная дверь. На террасу вышла Тахмина, или, по паспорту, Бобби. Стояла в своей ночнушке и щурилась на яркий свет. В руке у нее был календарь.

Бобби теперь вставала поздно, а ночью редко просыпалась больше одного раза. Поначалу они почти не спали, постоянно ругались и ссорились, сердились друг на друга. Первое время Томми часто думал: наверно, он полный идиот, раз впопыхах женился на Шире, чтобы забрать Тахмину. Но время шло, и мало-помалу они притерлись друг к другу. Не сразу, но притерлись. Конечно, надо бы держаться с девочкой построже, но почему-то он думал, что не имеет на это права. С другой стороны, она вела себя вполне хорошо. Быстро училась и в конце концов почувствовала себя в дошкольных классах спокойно. Оба они как бы заключили негласный договор, так Томми казалось. И теперь уже хорошо знали друг друга.

Томми освободил в гамаке местечко. Бобби вскарабкалась к нему и села рядом, выставив босые ножки.

Таков был ежеутренний ритуал.

Он отложил газету и посмотрел на календарь, который она положила на колени. Медленно пролистала до ноября и достала из-за уха, из-под волос, красный фломастер.

Начиная с 10 ноября каждый день помечен большим красным крестом. Бобби наклонилась, высунула кончик языка и аккуратно перечеркнула крестом одиннадцатое число. Потом выпрямилась. Оба серьезно смотрели на одиннадцатое.

— And how many days left?


 — спросил он, как положено, и посмотрел на черные волосы, блестевшие на солнце.

— Ninehundred and forty five days…


 — ответила она и посмотрела на него.

— That's right,


 — кивнул он.

— …until mummy comes home.


Но задолго до этого, всего через пять недель, к ним в гости впервые приедут дядя Эрик и тетя Лисбет. И они вместе отпразднуют летнее австралийское рождество.

Только в последние дни Бобби начала называть маленький домик, где они жили, «домом». А у него пока не хватало духу сказать ей, что он и ее мама поженились только затем, чтобы он мог взять Бобби сюда.

Но с этим можно повременить.

Томми встал. Скоро солнечные лучи сделаются слишком жгучими. Так что лучше пойти на берег океана.

— Давай, Бобби, — сказал он, — пора идти.


notes


Примечания


1


Здесь: ближе к делу (англ.).


2


Раз в жизни (англ.).


3


Занят (англ.).


4


Белый с легким оттенком желтого или серого (англ.).


5


Это ваше имя, сэр? (англ.).


6


Да… Да, меня так зовут (англ.).


7


Желаю приятно провести время (англ.).


8


Хавала — арабская система денежных переводов.


9


Надолго (англ.).


10


Сандвич с беконом, листьями салата и помидором.


11


Доктор Абу-Наср и мистер Зоннтаг встретятся с Вами за завтраком в 9 часов утра (англ.).


12


Хорошо спали? (англ.).


13


А ваша жена в добром здравии? (англ.).


14


Благодарю вас, у нее все замечательно (англ.).


15


Ранняя пташка? (англ.).


16


Нужно было сделать несколько звонков (англ.).


17


Мусульманские благотворительные организации (англ.).


18


«Экваториалка» — водка, которую специально провозят через экватор; считается, что это придает ей особый вкус.


19


Проблемы? (англ.).


20


Нет!.. Никаких проблем (англ.).


21


Очень жарко (англ.).


22


Вы и вы… следуйте за нами (англ.).


23


Вы мистер Томми Тенволд? (англ.).


24


Это мой паспорт (англ.).


25


Почему?.. Почему? Куда вы меня везете? (англ.).


26


Мне плохо. Сейчас вырвет! (англ.).


27


Вы Томми, верно? (англ.).


28


Прошу вас, садитесь (англ.).


29


Где я? Почему… почему вы меня сюда привезли? Я ничего не сделал. Можно мне поговорить с норвежским послом? (англ.).


30


Прошу вас, я хочу поговорить с норвежским послом (англ.).


31


Скоро вы сможете уйти (англ.).


32


Мы вычистили вашу одежду (англ.).


33


Водительские права (англ.).


34


Чем могу помочь? (англ.).


35


Я ищу адрес… Имя человека, которого я ищу, Халед Шакур (англ.).


36


Будьте добры, напишите имя (англ.).


37


Рад познакомиться (англ.).


38


Где он?.. Вы не знаете? (англ.).


39


Сожалею (англ.).


40


Мы на тебя надеемся (англ.).


41


Знаю (англ.).


42


Безумие какое-то (англ.).


43


Мне нужно вывести его отсюда (англ.).


44


Террористическая атака (англ.).


45


Стортинг — норвежский парламент.


46


И сколько осталось дней? (англ.).


47


Девятьсот сорок пять дней (англ.).


48


Правильно (англ.).


49


…пока не приедет мама (англ.).