Хрустальный дождь
Тобиас Бакелл


Много столетий прошло с тех пор, как последние уцелевшие после нашествия «чужих» земляне бежали на далекую планету и взорвали за собой пространственный тоннель. Люди уже привыкли к безопасности, уже забыли об угрозе из космоса. Но неожиданно в их новый дом вторгаются захватчики…

Эти жестокие завоеватели, именующие себя теотлями, уничтожают сотни тысяч людей, требуя выдать им одного – Джона де Брана.

Помощь колонисты находят у исконных врагов и соперников теотлей – лоа. Но в награду новые союзники тоже требуют выдачи де Брана. Каким же секретом, важным для двух могущественных рас галактики, может обладать обычный бывший космолетчик?!

Джон и сам этого не знает. Но должен узнать – пока еще не слишком поздно…


Тобиас Бакелл

Хрустальный дождь


Пролог


На окраинах деревушки Рефоджи-Тен побуревшие плети ползучих растений рассыпались от одного прикосновения. Вся природа страдала от засухи: дождливый сезон заставлял себя ждать, и влаги жаждали и высохшие джунгли, и пыльная проселочная дорога, извивающаяся по деревне, и два колодца, и поникшие побеги кукурузы.

Тощие старики горбились над картами за дощатым столом, бросая угрюмые взгляды на вечернее небо, пока один из них тасовал колоду и сдавал.

Вдалеке над зелеными верхушками деревьев полускрытые туманной дымкой Проклятые горы вонзались в черные тучи, и те проливались дождем – но от предгорий Рефоджи-Тен отделяло несколько дневных переходов. Старики жевали беззубыми ртами и облизывали сухие губы, разглядывая карты в своих мозолистых руках.

Их суставы чувствовали приближение дождливого сезона; от этого старики казались себе еще старше и немощнее, но все равно они были благодарны возвращающейся животворной влаге: скоро ветер из джунглей станет нести свежесть, и пусть дорога превратится в сплошную грязную лужу, зато посевы оживут, так что по ночам чуть ли не станет слышно, как растут они в полях.

Да, дождливый сезон мог начаться уже в любой день.

Поэтому никто не вздрогнул, когда небо расколол удар грома. Старики посмотрели на небо и закивали: обычная смена сезонов в этом году совершалась так же, как и во все прочие долгие годы их жизни.

Однако гром не стих и не сменился шелестом дождевых капель. Он звучал все громче, и в конце концов женщины, развешивавшие белье, кинулись загонять в дома своих играющих детей. Мужчины, задрав головы, разглядывали огненный след, перечеркнувший небо.

Старики, уронив карты и защищая глаза руками, поднялись и изумленно вытаращились на раскаленный добела шар, пролетевший над деревней. Потом земля дрогнула, и из джунглей донесся далекий взрыв. Испуганные птицы взвились в воздух; их яркое оперение рождало причудливые узоры над деревьями.

Дымный след не рассеивался до глубоких сумерек.

К тому времени лучшие охотники Рефоджи-Тен вооружились ружьями и отправились в полную опасностей ночь, чтобы при свете факелов увидеть, что собой представляло это чудо.


Двумя днями позже охотники нашли участок джунглей, где огромные деревья были повалены, как какие-то прутики.

Люди с осторожностью двинулись к центру разрушений. Чтобы защитить ноги от жара, исходящего от земли, они натерли их алоэ и обвязали огромными листьями; горький дым заставлял кашлять и задыхаться. Когда жар не позволил больше углубляться в бурелом, люди двинулись обратно; тут-то они и нашли человека, сидящего на курящемся дымом металлическом валуне.

Человек с цилиндром на голове, в длинном плаще и черных сапогах казался измученным. У него были серые глаза, заплетенные во множество косичек черные волосы и бледное лицо. Казалось, он ни разу в жизни не видел солнца, хоть и родился смуглым.

Сначала, когда он заговорил, его слова показались охотникам тарабарщиной, но потом человек несколько раз коснулся горла и стал говорить понятно.

– Где я?

Рядом с деревней Рефоджи-Тен, ответили ему, которая расположена так же далеко от северного побережья, как и от южного, но всего в недельном переходе от Проклятых гор.

Охотники спросили человека, не спустился ли он с неба и если да, то как это ему удалось.

Человек не обратил внимания на вопросы. Он вскочил со своего валуна и тут же оказался между охотниками. Показав на их ружья, он сказал:

– Это ведь оружие; где вы его взяли?

Ему ответили, что ружья можно купить у северян – странствующих охотников или торговцев. Такие сделки бывали нечастыми, но все же позволяли жителям деревни представлять себе мир за пределами джунглей. Ружья, как им было известно, делали в месте, которое называлось Кэпитол-сити.

– И как мне туда добраться?

Идти на север через джунгли, сказали охотники, до Брангстана, а потом свернуть на идущую вдоль берега дорогу. Или дождаться торговцев и отправиться с ними.

Это удовлетворило незнакомца. Он казался охотникам безвредным, усталым и тощим. Он был похож на бледное насекомое, каких можно найти в тине, и охотники отвели его в свою деревню. По дороге он ел их вяленые фрукты и вел себя, как будто его угостили самым лучшим мясом.

Жевать он перестал только один раз и пристально вгляделся в чащу. Оттуда выскочил ягуар, и незнакомец схватил его за горло и швырнул на землю. Охотники увидели, что шея огромной кошки повернута под странным углом.


Незнакомец провел в деревне неделю. Он ел все, что ему давали, и быстро набирался сил. Когда он ушел, мускулы его выпирали из-под одежды. Кожа его приобрела цвет глины, как и положено здоровому мужчине.

Он предпочел, как его ни отговаривали, двинуться на север через полные опасностей джунгли, чтобы добраться до остального мира. Перед уходом он задал жителям деревни последний вопрос:

– Сколько времени у меня остается до карнавала? Ему сказали, сколько остается месяцев, хотя, как было известно, в некоторых городах карнавал начинался в другое время. Когда его спросили, почему он интересуется карнавалом, человек улыбнулся.

– Я ищу старого друга, который никогда не пропускает карнавал. – Больше он ничего не сказал.

Потом охотники еще долго обсуждали увиденное и гадали, кем бы мог быть тот человек. Но старики только качали головами над своими картами. Не «кем», сказали они охотникам, а «чем».

Когда их начинали расспрашивать, они снова качали головами; глядя в карты, они дожидались начала сезона дождей.


Часть первая

ПРОКЛЯТЫЕ ГОРЫ


Глава 1


Вершины Проклятых гор громоздились вокруг Денниса и его людей, пробиравшихся между огромными, как дома, скалами из красноватого камня и глубокими, рождающими эхо ущельями; на берегу крохотного ручейка они помедлили, чтобы наполнить фляги.

Выше границы леса воздух стал достаточно холодным, чтобы Деннис мог видеть пар от своего дыхания. Накануне это его позабавило бы; сегодня пыхтение говорило о том, как быстро приходится перемещаться по этим крошащимся камням.

Деннис оглянулся на своих солдат. Люди-мангусты… лучшие лесные воины Нанагады. Кряхтя, они перепрыгивали с камня на камень. У некоторых были длинные дреды и пышные бороды, другие стригли волосы коротко. Они происходили из самых разных мест, и даже несмотря на маскировку грязью и цветным мелом, что должно было помочь им стать незаметными, было видно, что кожа их имеет разные оттенки – от светло-коричневого, свойственного горцам и уроженцам Кэпитол-сити, до угольной черноты жителей южного побережья.

Все они были одеты в серое: плотные брезентовые штаны, рубашки с длинными рукавами, мягкие шляпы с широкими полями. Поверх ткани эта скучная униформа была разукрашена торчащими во все стороны веточками и листьями.

На голом камне они выглядели вышедшими из джунглей мохнатыми серо-зелеными чудовищами.

Что ж, зато этим путем можно было быстрее всего добраться до перевала Мафоли.

Поднялась вторая луна. Тусклое сияние двух светил было много лучше резких солнечных лучей, под которыми им приходилось бежать до сих пор. Деннис посмотрел на небо. Ночью их будет труднее обнаружить с ацтекского аэростата.


За несколько дней до этого, на много миль ниже перевала Мафоли, они захватили ацтекского разведчика. К удивлению Денниса, тот знал несколько кодовых фраз. У людей-мангустов было не много шпионов среди ацтеков, так что подобная встреча представлялась редкостью.

Большинство ацтеков, которым удавалось перебраться через горы, старались как можно быстрее добраться до Кэпитол-сити, самой дальней северо-восточной оконечности материка, – как можно дальше от своего прошлого.

Ацтек-разведчик сказал, что его имя – Оакситль. О-ак-ситль… Зубы его стучали. Ему едва удалось преодолеть горы. Дрожащий, голодный, он неразборчиво что-то бормотал, но Деннис все-таки понял: на перевал Мафоли планируется нападение.

– Такое иногда случается, – пожимали плечами люди-мангусты. Ацтеки то и дело посылали разного размера отряды, чтобы проверить, так ли непреодолимы толстые стены и прицельно стреляющие пушки Мафоли, но перевал захватить не удавалось. Вся оборона Нанагады зависела от перевала Мафоли.

– Не через перевал, – прошипел шпион; его спина упиралась в грубую кору дерева турис, а ноги утопали в грязи.

– Перевал Мафоли – единственное место, где любая армия может пересечь горы, – возразил Деннис.

Шпион вытер лицо грязным рукавом.

– Они прорыли туннель, – выплюнул он. – Вам понятно?

Люди-мангусты заморгали.

– Туннель? Под всей горой? Мы бы знали об этом.

– Нопулука,– с презрением бросил шпион. – Ацтеки роют туннель уже сто лет. Они морочили вам головы, притворяясь, будто пробуют захватить перевал, – а сами все время рыли. Теперь они здесь, поверьте мне. Мы все – покойники.

Шпион попросил у солдат воды и еды. Они объяснили ему, где находится ближайший пост в предгорьях. Потом странный шпион побрел вниз по склону.

– Если мы все – покойники, – кричали вслед скрывшемуся в чаще человеку солдаты, – то зачем ты сюда пришел? И куда, по-твоему, ты направляешься?

Однако шпион уже исчез в кустарнике.

После минутного обсуждения Деннис и его люди свернули лагерь, оставив все, что не могли унести с собой, и бегом двинулись в сторону перевала Мафоли.


Из-за густого утреннего тумана Деннис видел впереди всего несколько деревьев. Из-за влажности звуки, которые производили мелкие лесные жители, казались удивительно громкими. Люди-мангусты, снова попав в джунгли, несколько расслабились. От перевала Мафоли их все еще отделяло три часа пути. Чтож, лучше пусть расслабятся сейчас и не переживают, что приближаются к опасному месту.

Хрустнул сучок, и Деннис движением руки остановил отряд.

Дула ружей разом бесшумно поднялись.

– Пдиит? – чирикнул голос из тумана. Он был достаточно похож на птичий крик, чтобы обмануть любого горожанина.

– Пароль? – окликнул невидимку Деннис.

– Овсянка, – донесся ответ, – без сахара.

Ружья опустились. Лучший бегун отряда, Аллен, накануне оставил свой рюкзак товарищам и отправился на разведку. Сейчас он вылез из колючего куста, весь покрытый потом, с жадностью схватил протянутую фляжку и плеснул водой в лицо.

– Идите за мной. – Аллен вытер лицо рукавом, размазывая грязь по щекам.

– Ацтеки? – спросил Деннис. Аллен кивнул.

Теперь уже никто не закинул ружье за плечо.

Аллен повел их в глубь ущелья, потом вверх по противоположному склону. Солдаты шли зигзагом, наклоняясь к неровной поверхности и помогая себе руками. Наверху обнаружилась узкая фунтовая дорога, а рядом с ней на краю ущелья – каменный домик сторожевого поста. К трещинам в камнях цеплялся густой мох, пропитанный влагой.


– Ты что-нибудь видел? – спросил Деннис.

Аллен покачал головой. Его мешковатая полотняная рубаха была пропитана потом.

– Сейчас-то здесь тихо, – сказал он. – Пошли.

Они вместе двинулись дальше. Аллен показал на мертвое тело у домика. Кругом гудели мухи. Деннис подошел ближе и увидел руки, связанные веревкой.

– Смотрите… – Он перевернул ногой разлагающийся труп, дыша ртом, чтобы вынести запах. Из ножен, привязанных к ноге, он вытащил мачете и показал на рваную дыру между вторым и третьим ребрами мертвеца. – Видите?

– Вскрыли, чтобы добраться до сердца, – сказал один из людей-мангустов.

– Жрец-воин спешил, не захотел прорубаться через грудину, – добавил Аллен.

Деннис не увидел ничего похожего на алтарь. Какой-то воин-ацтек на марше торопился и обошелся без обычных обрядов. Типично для маленькой группы охотников, пробравшихся через почти непроходимые Проклятые горы… но ведь здесь – сердце страны людей-мангустов.

Аллен показал на обочину грунтовой дороги.

– Видите раздавленные листья и следы? Тут, по-моему, прошла тысяча… не меньше.

Тысяча. Вовсе не маленький охотничий отряд. Штурмовое подразделение, направляющееся к перевалу Мафоли, но с этой стороны гор… В точности как говорил шпион.

Деннис посмотрел вдоль дороги, представив себе отряд в ярких перьях и стеганых доспехах, спускающийся с гор в Нанагаду. Если ацтеки захватили перевал Мафоли, они с легкостью смогут пересечь горы. Имея достаточно времени и припасов, они могут добраться до любого места в Нанагаде. Власть ацтеков распространится всюду, если горы больше не будут служить препятствием.

– Нам нужно принять некоторые решения. – Деннис уселся у дороги, опираясь на мачете, чтобы удержать равновесие. Темное лезвие глубоко ушло в грязь – Вы все готовы пораскинуть мозгами?

Люди-мангусты окружили его неровным кольцом. Двое заняли позиции по обеим сторонам дороги, чтобы в случае чего отряд не застали врасплох.

– Перевал Мафоли, возможно, уже захвачен, – сказал Деннис. – Мы опоздали. Так что теперь делать?

Аллен поковырял ногой грязь.

– Следов колес нет. – Он обвел взглядом остальных. – Эти ацтеки идут пешком, видите?

– Понятное дело, колеса не очень-то годятся в горах.

– У них с собой нет припасов, они торопятся и движутся налегке. Однако нужно, чтобы за ними шел обоз, если они хотят есть.

Деннис подумал о голодном усталом разведчике. Сколько еды могут нести с собой эти ацтеки? На несколько дней самое большее.

Они должны пополнять запасы по дороге.

– Ага, – кивнул Деннис. – Через горы должны идти еще ацтеки. Перед нами выбор: или поторопиться вниз, чтобы предупредить людей, или перехватить ацтекский обоз.

– Можем сделать и то, и другое, если разделимся, – сказал Аллен.

Деннис откашлялся и оглядел своих людей; в воздухе повис невысказанный вопрос: кто останется, чтобы схватиться с ацтеками, и кто побежит в предгорья, чтобы предупредить своих?


Они решили тянуть жребий. Четверо побегут вместе с Алленом, найдут ближайший пост с работающим телеграфом. Если все провода уже окажутся перерезаны, они постараются пройти через джунгли, предупреждая население городов.

– Пдиит! – Деннис поднял глаза. Один из часовых у дороги махал руками.

– Что там?

– Ацтеки!

– Обоз или воины? Сколько их?

– Воины-ягуары, никаких припасов, – прокричал часовой. Деннис ощутил тошноту. На обоз устроить засаду было бы легко. – Сотня, не меньше. У них с собой дубинки, мешки и ружья. Еще один отряд воинов идет следом.

Аллен взглянул на Денниса и снял с плеча ружье. Деннис покачал головой.

– Отправляйтесь немедленно. Мы постараемся немного их задержать. Бегите как можно быстрее. Предупредите всех. Слышишь?

Аллен кивнул и пожал руку Деннису. Потом Деннис оттолкнул Аллена, снял с плеча ружье и побежал к повороту дороги. Аллен вскинул на плечо свой рюкзак и исчез в ущелье вместе с четырьмя людьми-мангустами.

Деннис замедлил шаги и стал красться вдоль дороги, прячась в густом кустарнике. Часовой подполз к нему и осторожно раздвинул ветки, чтобы Деннис мог рассмотреть ацтеков.

Ветер развевал перья на головах воинов и штандарты с изображениями зверей. На дороге появились разведчики, потом показались первые ряды отряда, поднимавшие густую пыль.

– Говорят, мангуст опаснее всего, если его загнать в угол, – сказал Деннис. – Мы будем сражаться отчаянно.

Его немногочисленные воины расположились в кустах рядом с ним, выбирая наилучшие укрытия. Один из воинов полез на дерево, обдирая ногами кору.

Деннис поднял ружье и прицелился в идущего впереди знаменосца.

– Стреляйте, как только будете готовы.

С дерева раздался выстрел, и ацтекский отряд замедлил движение. Люди-мангусты открыли огонь, и первые воины-ацтеки упали на землю. Деннис тоже выстрелил и почувствовал резкую отдачу. Сморгнув слезы, он перезарядил ружье, привычным жестом выбросив еще дымящуюся гильзу.

Ответный огонь ацтеков обрушился на кустарник. Острая боль пронзила руку Денниса. Схватившись за плечо, он попытался остановить брызнувшую на листья кровь. От топота кинувшихся рубить кусты ацтеков задрожала земля.

Деннис услышал, как его люди еще несколько раз выстрелили; кругом раздавался треск ветвей, кряхтение, стоны – ацтеки и люди-мангусты схватились врукопашную.

Светлокожий воин промчался мимо Денниса, набегу ударив его по голове дубинкой; Деннис попытался одной рукой поднять ружье, но оружие у него было выбито, и двое разведчиков-ягуаров схватили его за ноги и вытащили на дорогу. Там они бросили его на землю и прицелились в него из ружей.

Деннис лежал, глядя в небо.

Туман рассеялся. Высоко на Деннисом сильный ветер гнал по небу рваные облака.

Заглушая звуки идущего вокруг боя, почти одновременно раздались два выстрела.


Глава 2


Джон де Бран сидел в складном кресле, что-то рисуя на листе бумаги правой рукой. Левая рука, простой стальной крюк, цеплялась за деревянный подлокотник. Джон одним движением кисти нарисовал полукруг, потом еще один – получилось яйцо. К нему добавились детали – зловещего вида выступы, полные теней трещины. Джон добавил текущие по яйцу потоки воды и на мгновение ощутил дежа-вю. Отодвинув на длину руки рисунок, он стал его разглядывать.

Просто сфера, покрытая неровностями… Вот и все. Джон бросил набросок на пол.

Несколько других рисунков лежали на полированном столе в углу подвала. Огромная металлическая птица, из клюва которой выглядывало человеческое лицо… полуоконченное изображение женщины, тающей на яростном солнце.

Самая большая картина свисала с потолка. Джон часто лежал под этим хаотичным пейзажем синих океанских волн. Когда брызги прибоя стучали в ставни, Джон вспоминал крики матросов и воду, хлещущую через палубу. Холодную, холодную воду.

Его дом, наполовину ушедший в землю, оставался уютным и прохладным, несмотря на жару снаружи. Замечательная защита от зноя, когда в предгорья Проклятых гор приходил сухой сезон. Порыбачив целый день на рифах Брангстана, Джон часто находил убежище в подвале, но даже эта прохлада не могла сравниться с ощущением озноба, который охватывал его, когда он смотрел на картину.

– Эй! – раздался знакомый голос. Воспоминания двадцатилетней давности о плавании на север рассеялись. Джон обернулся. Его тринадцатилетний сын Джером сидел на ступеньке лестницы. – Мама кончила готовить. Ты идешь наверх есть или как?

– Что она приготовила? – Джон говорил иначе, чем нанагаданцы. Даже после многих лет, проведенных здесь, он сохранил собственные странные для ушей местных жителей обороты, несмотря на насмешки сына и родичей жены. Это было единственное, что он сохранил от прошлого.

– Похлебку из соленой рыбы, рис и бобы.

Джон обожал, как Шанта готовит, но никогда не мог примириться с еженедельной порцией похлебки из соленой рыбы. Что ж, значит, сегодня он ограничится рисом и бобами.

Джон наклонился вперед и с кряхтением поднялся. Покрытые шрамами ноги болели. Джером ухмыльнулся и взбежал вверх по лестнице.

– Он идет, он идет, – закричал он, устремляясь к кухне.

Шанта выглянула в дверь, потом снова повернулась к железному котелку с рисом. В квадратном очаге тлели угли, делая кухню еще более жаркой. Белое платье женщины облепило ее крутые бедра.

– Что тебя так задержало? – упрекнула она Джона. – Я тебя уже звала.

Джон уселся за исцарапанный стол. Посередине стояла миска с только что испеченными, еще блестящими маслом маисовыми лепешками. Джон потянулся и подцепил одну крюком.

Джером завертелся на своем стуле.

– Он ест своим крюком, – с ухмылкой наябедничал он на отца. Шанта обернулась и сурово взглянула на мужа. Стараясь не встречаться с ней глазами, Джон стал счищать с крюка поджаренное тесто.

Шанта поставила на стол котелок.

– Прекрати играть, – предостерегла она.

Отец и сын обменялись шутливыми недовольными взглядами, виня друг друга в том, что привлекли ее внимание.

– Хочешь завтра пойти со мной в город? – спросил Джон мальчика. Джером сморщился и стал обдумывать предложение.

– Ага. А куда?

– Мне нужно побывать на Соляном острове. – Жестянка с солью опустела уже больше чем наполовину, и к тому же Джону были нужны деньги на развлечения: карнавал начинался через два дня. Ему совсем не хотелось оказаться без гроша во время ярмарки. Для Джона это было любимое время года. – Если ты мне поможешь, я дам тебе немного денег на карнавал.

Шанта наполнила миску Джерома рыбной похлебкой и пододвинула горшок к Джону. Тот покачал головой. Жена вздохнула и передала ему котелок с рисом и бобами.

– Возвращайтесь засветло. Вы знаете, как я волнуюсь, когда вы задерживаетесь допоздна.

Джон кивнул. Это будет первый выход Джерома под парусом из гавани.

– Мы вернемся вовремя. – Джером толкнул отца ногой под столом, и Джон поморщился. – Не смей так делать, – сказал он своим самым «опасным» голосом. Строгость он проявлял не всерьез. Джером оказался приятным сюрпризом после шести лет брака, Шанте было тридцать шесть, и они изрядно тревожились во время беременности. В результате Джон души не чаял в сыне. Такие сильные эмоции иногда удивляли его самого.

Позже, когда Джером уже спал в своей комнате, Джон помог Шанте с посудой: она мыла, а Джон споласкивал миски и убирал на сушилку.

– Он взволнован, – сказала Шанта.

– Угу… Он получит удовольствие от поездки. – Джон подцепил крюком последнюю деревянную миску; крюк звякнул по котелку, когда Джон ставил миску поверх остальной посуды. Шанта стряхнула воду с рук, и Джон прижал ее к себе, когда она повернулась. – Хелло, мисс Брейтвейт.

– Как дела, мистер де Бран?

– Прекрасно. Прекрасно. – Джон крепче обнял ее. Его загорелая огрубевшая кожа была все же светлее ее темно-коричневой. – Я думал о тебе, пока сегодня рыбачил.

– И что же ты думал?

– Что тебе будет приятно солить тех морских окуней, которых мы поймали.

– Эй, парень, почему ты вечно меня дразнишь?

– Потому что люблю.

– Ах… – Шанта прижалась к мужу и прошептала: – Джон?

– М-м?

– Когда ты рисовал… ты что-нибудь вспомнил?

– Нет. – Джон поцеловал ее в волосы и заметил несколько седых прядей. Их появлялось все больше… Тем не менее Шанта никогда не говорила о том, что, когда они встретились, она выглядела моложе Джона, а теперь он казался моложе ее. – Пусть это тебя не тревожит. – Он так любил ее за беспокойство: хотя Шанта редко говорила о провале в памяти Джона, ему иногда казалось, что она тайно переживает его амнезию сильнее, чем он сам. Может быть, она хотела, чтобы он перестал думать об ускользавших воспоминаниях, потому что это так его мучило? Или ее тревожил какой-то секрет в его прошлом, который, если станет известным, заставит их расстаться?

Шанта потянулась за полотенцем и вытерла руки.

– Я не хочу, чтобы Джером часто ходил под парусом.

– Почему? – Джон взял у нее полотенце и повесил на крючок. – Что в этом плохого?

– Я помню, как тебя вытащили из воды. Прошло двадцать семь лет, Джон, но я помню. Ты был такой сморщенный… привязанный к какому-то бревну…

– Ты была тогда совсем молодой… – Джон вспомнил, как Шанта стояла на пляже, потом подумал о седых прядях в ее волосах и пожалел о своих словах.

– Ха! – фыркнула Шанта. – Мне было двадцать два – достаточно, чтобы изрядно тебя смутить.

Джону все время приходилось бороться с тем фактом, что он не помнил ничего из предшествовавшего тому моменту, когда волны вынесли его на берег. Он взял имя – Джон де Бран, – которое значилось на прикрепленной к цепочке серебряной пластинке у него на шее. Хоть он и говорил не так, как нанагаданцы, он понимал их, а значит, бывал в этой стране раньше. Джон остался в Брангстане, плавая на лодках под парусом и надеясь, что воспоминания к нему вернутся. Он мог представить себе карты, как будто они хранились у него в голове. Он мог определять направление по звездам, солнцу и картам даже с закрытыми глазами, однако сначала был никуда не годным моряком. Он ничего не знал о ветрах, приливах, погоде в окрестностях Брангстана.

– Он не станет похож на меня, – сказал Джон. – Его не подзуживает дух приключений. Он вырастет и сделается респектабельным. Может быть, городским банкиром, а? – Шанта шутливо шлепнула его по руке. – И он не будет разбивать сердца девушек, – поддразнил ее Джон. – И не отправится в Кэпитол-сити. – Улыбка Шанты погасла.

После шести лет обучения у местных рыбаков Джон отправился в Кэпитол-сити с небольшой группой людей-мангустов, возглавляемой Эдвардом – лесным жителем, который за время путешествия стал его близким другом.

Шанта отошла от мужа.

– Не говори о Кэпитол-сити, Джон, – хотя бы сегодня вечером. Я ночей не спала, покаты плыл по океану. Я не хочу больше представлять себе тебя мертвым. Ты же знаешь, как ужасно…

– Прости меня. – Джон снова притянул к себе Шанту. – Я заткнулся. – Во время того путешествия Джон искал следы своего прошлого в других городах и даже в Кэпитол-сити. Ему предложили стать штурманом в экспедиции из трех кораблей, отправлявшейся на север, чтобы узнать, нет ли там земли, однако в холодных северных морях Джон не увидел ничего, кроме смерти. Он, правда, прославился, когда привел обратно единственный уцелевший корабль: во время того кошмарного возвращения в Кэпитол-сити он сделался капитаном и предводителем… а может быть, это всегда в нем было. – Но я же вернулся, верно? Я сейчас здесь.

Шанта пожала плечами и снова отстранилась.

– Это не служит оправданием.

– Давай не будем грустить. Карнавал уже вот-вот начнется.

Шанта вздохнула.

– Ты и карнавал! Ты только посмотри на себя! Ты взволнован, как мальчишка.

Джон протянул к ней свою здоровую руку и сделал несколько танцевальных па.

– Еще всего парадней! – Он улыбнулся жене.

– Пойдем. – Шанта улыбнулась в ответ и потянула его за собой. Джон прошел за ней в их комнату. Шанта помедлила в дверях.

– Там, на севере, действительно так холодно, как ты говорил?

– Там ты могла бы увидеть собственное дыхание, – ответил Джон, подражая ее выговору; у Шанты это вызвало смех, а сам Джон вспомнил тот холод, который чуть его не убил. Он помог Шанте отсоединить крюк; помощь в том, чтобы снять его просторную рубаху, ей не требовалась, а расстегивать ее платье он давно научился одной рукой.

– Пожалуйста, не отправляйся больше за приключениями на север, – прошептала Шанта.

– Одного раза достаточно. Больше никогда.

Они занялись любовью, и Шанта заставила Джона забыть о холоде.

На эту ночь.


Глава 3


Оакситль бежал через джунгли, полные двойных теней, отбрасываемых светом лун-близнецов, к Брангстану. Он был уже так близок к безопасности – после того как пересек горы, далеко обошел перевал Мафоли и сторожевые посты людей-мангустов в предгорьях, – что должен был все-таки спастись.

Его стеганые башмаки порвались. Круглые листья лиан стегали его по груди, оставляя клейкие следы. Оакситль замедлил бег и запрыгал на одной ноге, срывая с другой остатки ткани. Обрывки он закинул в чащу. От этого движения он потерял равновесие и упал вперед.

Вскинув руки к лицу, он покатился по пахучим полусгнившим листьям, зацепился за корень, вскочил и отряхнул налипшую грязь.

Оакситль знал, что он – легкая добыча. Он оставлял следы. Следы повсюду – отпечатки ног, обрывки ткани, сломанные ветки, грязь, упавшую с его тела. Даже если бы его ничто не выдавало, они все равно его выследили бы. Побег к свободе был жестом отчаяния. Оакситль перепрыгнул через клубок вьющихся растений и побежал между стволами деревьев – такими толстыми, что он не мог бы их обхватить.

Любые чары, скрывавшиеся в высоких развалинах купола, на который он набрел несколько часов назад, должно быть, рассеялись столетия назад. Люди, которые возвели каменную оболочку строения, вскоре после этого умерли, и никому и в голову не пришло занять здание, построенное древними в сердце джунглей. Оакситль просто надеялся переждать под крышей ночной дождь. Однако когда он влез по гладкому камню стены и заглянул вниз, он увидел на крюке, вбитом в стену, остатки плоти и металла. В эту стену он мог бы выстрелить из ружья, и на ней не осталось бы и царапины… В грязи валялись два сердца. Оакситль оглядел сломанные деревца и оборванные лианы во дворе здания, отпечатки когтей на влажной почве и не усомнился в том, что видит.

Здесь наверняка побывал теотль, бог.

Оакситль соскользнул вниз по стене, даже не заметив, как ударился подбородком о выступ, и кинулся бежать через джунгли.

Затянутый туманом прохладный лес кончился; впереди показалась поляна, поросшая редким кустарником. Влажная земля раскинулась перед Оакситлем на две сотни ярдов. За ней виднелись гнущиеся под порывами ветра тамаринды. Редкий дождик превратился в ливень. Капли разбрызгивали лужицы, образовавшиеся на коричневой поверхности…

Оакситль посмотрел на свои босые ноги. Холодная дождевая вода стекала с его тела и уже окружила лужами его ступни.

– Следы, – пробормотал себе под нос Оакситль. Всюду следы! Перед его умственным взором предстала длинная цепочка отпечатков, которую он оставит, пересекая поляну. – Добрый, добрый Кецалькоатль… – Оакситль вонзил ноготь в левую руку и царапал, пока между указательным и большим пальцами не показалась кровь. Кецалькоатль не принимал кровавых жертв, однако многие другие боги их требовали, и нужно же было сделать хоть что-то. Оакситль царапал и царапал, пока кровь, мешаясь с дождевой водой, не побежала струйкой. – Это не моя земля, – сказал Оакситль, – но я готов удобрить ее собственной кровью ради твоей милости.

Ветер пошевелил куст, какая-то ветка треснула. Оакситль подпрыгнул и вытаращил глаза. Ветер стих, и мир сделался безмолвным. Вдалеке лягушка издала долгий хриплый крик, потом умолкла.

Оакситль покинул защиту леса и пошлепал по грязи. Земля так и норовила выскользнуть у него из-под ног. Он отчаянно взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие. Задыхаясь и разбрызгивая грязь, Оакситль наполовину пересек поляну, когда услышал долгий резкий свист над головой.

Он замер на месте.

Теотль опустился перед ним, окатив его грязью с ног до головы и опрокинув навзничь. Оакситль поспешно поднялся на четвереньки и пополз вперед. Он дрожал от страха и отводил глаза.

Смерти он не боялся, нет. Его страшило нечто гораздо худшее – боль, которая была неизбежной.

– Нопгекуху, – проскулил Оакситль, – господин… Для меня это великая честь. – Он продолжал ползти вперед, почти касаясь носом грязи.

Хлюп, хлюп… От топота когтистых ног, приближающихся к нему, в животе Оакситля свернулся холодный комок. Он почувствовал, как желчь поднялась по горлу; ноздри его раздулись, вбирая запах разлагающейся плоти. «Встреть смерть как подобает воину, – твердил он себе. – Держись с благородством. Приветствуй почетную смерть и добровольно отдай сердце». Однако несмотря на эти мысли, какой-то более глубокий инстинкт требовал, чтобы он сражался зубами и ногтями до последнего вздоха.

Только это ничего не даст, знал Оакситль. Его тело напряглось, как натянутая веревка, готовая лопнуть, и Оакситль постарался взять себя в руки.

– Амиксмаха? – прорычал низкий резкий голос теотля.

– Я не боюсь, – прошептал Оакситль.

– Куалли. Куалли. Хорошо. – Два грубых, как наждак, пальца обхватили шею Оакситля, четыре других легли ему на спину. – Куимичин. Шпион. Предатель. Мы знаем о твоем преступлении. Но мы с тобой еще не покончили.

Теотль другой рукой взял Оакситля за подбородок и глубоко вонзил коготь ему в шею. Рука была покрыта клочьями светлой, пронизанной голубыми венами кожи.

– Меня разоблачили. – Нанагаданцы поймали его и отправили обратно через горы, чтобы он на них работал. – Что я мог сделать?

Теотль не обратил внимания на его оправдания в двойном предательстве.

– Теперь ты сделаешь то, чего я от тебя потребую. Ты знаешь, где находятся другие куимичин, те, которых ты еще не выдал. Ты их разоблачишь. Черные люди-воины, живущие на этой стороне гор, будут тебе доверять и позволят находиться среди них, если ты сообщишь им о предателях и будешь сражаться на их стороне.

Оакситль позволил себе взглянуть на ноги теотля. Поверх черных, как ночь, сухожилий тянулись внешние кости; с каждой стороны бедра извивались покрытые гноем щупальца, и одно из них дернулось, открыв среди колец крохотную пасть.

– Я это сделаю. – Оакситль снова опустил глаза.

Теотль перехватил его и поднял из грязи. Оакситль принялся хватать ртом воздух, когда два пальца стиснули его грудь, а остальные вдавили лопатки в спину. Он висел лицом к богу, глядя на существо, родичи которого обитали в священных пирамидах ацтеков. Оно носило плащ из содранной человеческой кожи; высохшие человеческие руки служили завязками на горле, а ноги свисали между щупалец на бедрах.

Бог встряхнул гривой волос цвета свернувшейся крови и глянул на Оакситля овальными стальными глазами.

– Мы охотимся на тех, кто может остановить вторжение. Сейчас мы выслеживаем человека, который, должно быть, попытается скрыться на севере, – прошипело существо. Серебристые челюсти и серые десны оставались неподвижными, когда бог говорил. Шепот исходил откуда-то из глубины мясистого горла. – Ты должен найти здесь одного человека. Он хранит в себе великие тайны. Ты должен получить от него код. После этого ты его убьешь.

– Человека, который пробирается на север? – прохрипел Оакситль. – Я не понял.

Рука, сжимавшая его подбородок, скользнула по щеке. Кровь заструилась по шее Оакситля, скапливаясь в ложбинке на груди.

– Он постарается скрыться на севере. Этот человек опасен, но и очень важен. – Бог выдохнул влажный воздух. – Теперь уже в любой момент мы в огромном числе хлынем через горы. Впереди нас в жертву будут приноситься люди этой страны. Мы уничтожим их богов, наших древних врагов. Но нам нужен этот человек.

– Как же я его узнаю? – прокаркал Оакситль. В глазах у него плавали яркие круги; ему никак не удавалось вдохнуть воздух полной грудью.

– Его имя Джон де Бран, и мы думаем, что он живет поблизости от этого города. Мы в этом уверены. Мы его чуем. Он хранит секретный код, который освободит «Ма Ви Джанг». Пытай его, пока он не выдаст код, или приведи его к нам живым. Это решать тебе: ты можешь ходить среди нопулука, что мне недоступно. Человек не должен умереть прежде, чем сообщит код «Ма Ви Джанга».

– Господин… – Оакситль затрясся от собственной дерзости. – Не дашь ли ты мне в помощь разведчиков-ягуаров, чтобы захватить его во время вторжения?

– Ты сделаешь все немедленно. Остается только несколько дней до начала наступления, и есть такие, кто не хочет рисковать, оставляя этого человека в живых, независимо от того, чего мы в результате можем лишиться. Они не отдают приказов спасти его, как я того желаю. Их ум слаб, они не обладают потенциалом. Поэтому мы и поручаем тебе такую миссию. Как только начнется вторжение, найди этого человека. Сохрани ему жизнь и узнай его секреты. Справишься – будешь награжден. Провалишься…

Бог не договорил, только выпустил струю пара. Оакситль упал в грязь, нога его подвернулась, причинив ужасную боль.

– Помни. – Бог отвернулся. – Код для «Ма Ви Джанга». Я еще тебе явлюсь.

Оакситль глубоко дышал, глядя, как теотль снова уходит в джунгли. Приблизившись к деревьям, он растворился в тенях, и Оакситль остался в одиночестве.

Он лежал, растянувшись в грязи. Бездумно он положил руку на сердце. Оно все еще билось. Он был жив. Оакситль думал, что погиб, когда пересек горы и попался людям-мангустам, и уж тем более погиб, когда бог приземлился в грязь перед ним; однако он каким-то образом все еще оставался в живых.

Приближался конец дождливого сезона, но тяжелые тучи все еще проливались дождем. Оакситль неподвижно лежал под ливнем; его начало трясти. Несколькими часами позже его окружил патруль людей-мангустов из Брангстана. Их ружья висели на кожаных ремнях за спиной, с брезентовой одежды стекала вода. Небритые, но вполне человеческие лица выражали подозрительность. Увидев их, Оакситль заплакал от облегчения.

Однако он понимал, что даже теперь ему негде спрятаться. Теотль мог явиться куда угодно. В любой день из-за гор должны были прийти воины-ягуары. Боги все еще распоряжались им. С этим Оакситль ничего поделать не мог.

Ничего.

Люди-мангусты связали ему руки и потащили в Брангстан. Оакситль дрожал всю дорогу.


Глава 4


На следующее утро Джон сидел за столом, застегивая пряжки своего протеза, надетого на культю руки. Пришлось двигать ремешки до тех пор, пока они не легли на мозоли на запястье; подняв глаза, Джон увидел стоящего в дверях Джерома.

– Привет, сын, – улыбнулся Джон.

Джером моргал, жуя кусок хлеба с сыром, который нашел на кухонном столе. Мальчика явно что-то занимало.

– Тебе всегда приходится это делать? Джон кивнул.

– Твое запястье все в шрамах. Болит?

– Иногда.

Джером явно счел такой ответ достаточным.

– Ты готов прогуляться под парусом? – спросил Джон, чтобы переменить тему.

– Ага, папаша! – Джером замахал куском хлеба. – Ясное дело, готов!

– Хорошо. – Джон уложил в сумку хлеб и сыр, завернутые в промасленную бумагу, добавил бутылку имбирного пива и взялся за мешок, потемневший и покрытый пятнами от многолетнего употребления, стоявший у подножия лестницы. Высохшая соль покрывала пришитую к мешку петлю – ручку. – Тогда пошли.

Они вышли из дома и помахали Шанте, развешивавшей во дворе белье. Рубашки и штаны хлопали на ветру.

– Будьте осторожны, – окликнула их Шанта. – И привезите мне листьев банана, чтобы жарить в них рыбу.

Дорога до Брангстана заняла двадцать минут; тропинка шла по утесам, с которых Джон иногда наблюдал, как океанские волны разбиваются о камни, взметая в воздух брызги и шипя. Соленые капли долетали даже до этой высоты. Дальше скалы сменились мягкой землей, а потом путники вышли на дорогу из блестящего камня, проложенную еще отцами-прародителями, которая следовала изгибам берега и вела из Брангстана в Джогинстед, где и заканчивалась. Вскоре вдоль дороги потянулись городские дома – розовые и желтые, с крышами из луженой жести.

Брангстан располагался на берегу бухты, вдававшейся в утесы побережья Нанагады и образовывавшей естественную гавань. Скалистый мыс – часть доходящих до моря Проклятых гор – защищал маленькое селение от ярости океана, а прибрежные рифы служили волноломом, так что в водах вокруг Брангстана рыбачить было безопасно. Проклятые горы защищали и Брангстан, и всю Нанагаду от ацтеков.

Джон и Джером прошли мимо фермерши, торгующей фруктами на Мейн-стрит. Миссис Линда помахала им рукой и спросила Джерома, есть ли у них сладкие тамаринды, – она может их им привезти. Начальник почты сообщил Джону, что телеграф снова не работает, но он надеется, что его скоро исправят. Начальник почты спросил также, не передаст ли Джон сообщение во Франчитаун, если там окажется. На дорогу до причала ушло еще двадцать минут: приходилось все время останавливаться, чтобы поболтать со встречными. В Бранстане проживало пять тысяч человек, и все они знали Джона.

– Ну, наконец-то добрались, – сказал Джон. – Причал номер пять.

Его маленькая лодка была привязана к пирсу; другие суденышки, стоявшие на якоре, кивали мачтами. Водное пространство раскинулось на многие мили за пределами гавани. Кое-где оно было темным, кое-где – светлым: там под самой поверхностью прятались рифы. В туманной дымке виднелись скалы, торчащие из воды.

Джером бросил в лодку сумки, которые нес.

– Сегодня ветрено.

– Не беспокойся, – ответил Джон, спускаясь в свою пятнадцатифутовую деревянную посудину – «Люситу». Вода плескалась в борта. Джон наклонился и взял со дна выдолбленный из тыквы черпак. Вычерпывая воду со дна лодки, он сказал сыну: – Сегодня хороший день для прогулки под парусом: ветер свежий и не меняет направления.

Все еще несколько сомневаясь, Джером пробурчал:

– Мы не перевернемся?

Джон оттащил сумки под навес на носу, где им не угрожала опасность намокнуть, и поднял крюк:

– Клянусь своим крюком.

Джером засмеялся и опустился на мокрую банку.

– Что ж, тогда все в порядке.


Порыв ветра накренил «Люситу». Лодка скользила через лес мачт стоящих на якоре судов. Мимо пропыхтел идущий встречным курсом портовый паровой катер. Пассажиры махали Джону и Джерому. Джером, крепко вцепившийся в банку, не пошевелился. Он вздрагивал при каждом непривычном хлопке паруса или скрипе корпуса лодки.

Джон обогнул несколько рифов, потом взял курс на север. Через некоторое время он повернул на другой галс – к расположенному на северо-западе Франчитауну.

Через полчаса он снова переложил руль и поднырнул под скользнувшую у него над головой рею; снасти заскрипели, парус с хлопком расправился, и лодка ускорила ход. Джон перебрался ближе к корме суденышка.

Вода приобрела цвет аквамарина. Джон приспустил парус правой рукой, удерживая руль своим крюком, и «Люсита» замедлила движение. Еще один риф. Лодка обогнула его слева; вода перед ней стала более темной, а значит, глубокой. Джером несколько приободрился и даже опустил руку в воду.

– Далеко еще до рифа франчи?

– Не особенно. – Людям, не привыкшим ходить под парусом, требовалось терпение. Джон вздохнул. Нельзя просто сесть в лодку и тут же оказаться где-то.

Впереди показалась длинная линия ревущих белых бурунов. Джон обогнул их и направил лодку вдоль цепочки рифов, осторожно маневрируя, пока впереди чудесным образом из чистой воды не показались пальмы. Франчитаун. Соляной остров.

Джон закрыл глаза и представил себе карту вод, окружавших «Люситу». Он видел ее отчетливо и мог поворачивать, чтобы рассмотреть с разных направлений. Проклятые горы, рассекающие континент с северо-запада на юго-восток, высились на юге, слева от Джона. Их отроги уходили в море, образуя похожий на запятую ряд крутых утесов и рифов. Внутри этой защитной гряды располагался Брангстан, а среди рифов лежал плоский остров, на котором жили франчи.

Грозные клыки скал образовывали непроходимый лабиринт. Ни один корабль никогда не выходил в океан из защищенной акватории, и ни один не проникал в нее снаружи. В этой-то спокойной бухте и рыбачили жители Брангстана и Франчитауна.

– Мама говорит, вода опасна. Рассказывают, что на дне гавани лежат металлические воздушные суда отцов-прародителей. Мы можем на них налететь и разбиться.

Джон открыл глаза и чуть повернул руль, чтобы идти точно по курсу.

– Я никогда их не видел. Только рифы, которых и нужно опасаться.

Берега Нанагады были слишком скалисты, чтобы на них можно было высадиться. За исключением рыбаков Кэпитол-сити, немногих торговцев из фактории Барадад на острове Коровье Копыто с другой стороны континента и жителей окрестности Брангстана, никто не плавал по океану. Города располагались на берегах рек и озер – там судоходство было безопасным.

Джон улыбнулся, когда порыв ветра накренил «Люситу».

Те люди не знали, чего лишены.


«Люсита» вошла в спокойную воду гавани Франчитауна. К пляжу жались хижины, на песке виднелись перевернутые вверх килем разноцветные рыбачьи ялики.

Глубина уменьшилась до трех футов. Джон перешел на нос и выдвинул шверт. Он был спрятан в проеме рядом с мачтой; с него закапала вода. Джон видел воду и песок на дне, скользящие под его лодкой. Без выдвижного киля «Люсита» встала бы бортом к волне.

Джон перебежал на корму, взялся за руль и умело подвел лодку к берегу; парус упал точно в тот момент, когда нос коснулся песка.

Потом, схватив Джерома в охапку, Джон кинул сына в воду.

– Эй! – Джером стоял по пояс в воде, с него бежали струйки.

– Эй, – откликнулся Джон, спрыгивая в воду следом и вытаскивая лодку как можно выше на берег.

– Де Бран, это ты? – окликнул его кто-то.

– Ага.

Трои, местный житель, сидел в своей лодке с банкой краски. Его белая кожа шелушилась от солнечных ожогов, а светлые волосы свисали до плеч. Никаких локонов, просто прямые пряди.

– Где ты пропадал?

– Рыбачил. Нужно же зарабатывать на жизнь. Трои рассмеялся.

Джон не удержался и взглянул на жуткие ожоги на белой коже франчи. Местные жители иногда говорили с таким акцентом, что Джон с трудом их понимал, и кожа их была очень белой. Это казалось странным. На острове Коровье Копыто у юго-восточного побережья Нанагады или в окрестностях Кэпитол-сити ему встречались белокожие люди, но здесь… Джон сунул руку под навес и вытащил полотняную сумку.

– Еще рисунки? – спросил Трои. – Да.

– Это хорошо. – Трои отложил кисть и выпрыгнул на песок. Взглянув на сумку, он предложил: – Я куплю их у тебя.

Джером тем временем присоединился к играющим на пляже детям. Как ни странно, его более темная кожа тут казалась неуместной. Все вместе они гоняли кожаный мяч, смеясь, когда он падал в воду или застревал в мокром песке.

Джон улыбнулся и последовал за Троем в его маленькую лавку на пляже. На крыльце соседнего домика сидели двое сморщенных стариков и курили трубки. Они кивнули Джону и вернулись к своему домино, с резким стуком опуская костяшки на стол. Войдя в лавку, Джон поставил сумку на прилавок. Вдоль задней стены тянулись полки с консервными банками, на полу у прилавка стояло несколько мешков.

Трои открыл сумку и вытащил два рисунка.

– Этот мне нравится, правильная картинка, – сказал он. Корабль боролся с морем, мачта его была сломана, гигантские волны грозили поглотить судно. – А другой, – Трои показал на набросок, изображавший скалы у Брангстана, – я продам своему кузену.

– Над ними пришлось потрудиться, – сказал Джон.

– Я тебя не обжулю, парень. – Трои сунул руку под прилавок и вытащил золотую монету.

Джон резко втянул воздух.

– Ты слишком щедр. – Франчи, помимо того что рыбачили, еще и ныряли; иногда им удавалось найти странные машины, упавшие с неба во времена отцов-прародителей, – тогда с них снимали все драгоценные металлические части, какие только удавалось обнаружить. – Ты делаешь мой карнавал очень приятным.

– Самое время повеселиться.

– Ты приедешь в город? Трои рассмеялся.

– Я увижу тебя там, верно?

Джон посмеялся с ним вместе и глянул на мешки на полу.

– Мне нужно немного соли.

– Я насыплю тебе мешочек. Подожди. – Трои исчез в заднем помещении и вернулся с объемистой сумкой. Джон полез за деньгами, чтобы расплатиться, но Трои поднял руку. – Твоя монета для меня не годится.

– Спасибо. – Джон поднял сумку, но Трои остановил его вопросом:

– Джон… твои рисунки. Они так и не помогли твоей памяти?

Джон посмотрел на полотняный мешочек, который сжимали его пальцы.

– Нет. Пока нет. – Он иногда размышлял, не покупает ли Трои его рисунки из жалости. – Может быть, и никогда не помогут. Ты все равно будешь покупать рисунки?

– Для старого друга – что угодно, Джон, – улыбнулся Трои.

Джон вскинул на плечо сумку.

– Спасибо, Трои. Увидимся на карнавале.

– Увидимся на карнавале, Джон.


* * *


Выйдя из лавки, Джон помедлил. Старики перестали играть в домино и смотрели в небо над Проклятыми горами. Три округлых блестящих предмета перемещались в сторону территории ацтеков на той стороне гор, кружа над рифами и скалами.

Если верить легендам и рассказам стариков, нанагаданцы когда-то жили и по другую сторону Проклятых гор. Берега там были столь же негостеприимны, так что ацтекские корабли в море не выходили, но небольшие аэростаты могли пролетать между пиками, а крупные воздушные корабли иногда прилетали со стороны океана в небо Нанагады. Несомненно, чтобы сбросить в джунгли шпионов… Джон обычно видел одно такое раз в месяц, когда выходил в море рыбачить.

Старик, сидевший ближе к Джону, откашлялся и стукнул по столу косточкой домино.

– Они теперь все чаще и чаще посылают эти штуки. В этом месяце я видел уже пять. Вот посмотрите: не миновать беды, воины-ацтеки скоро перевалят через горы.

– Да никогда этим комкам перьев не одолеть горы, – возразил второй старик. – Они целую армию посылали к перевалу Мафоли. Люди-мангусты их безжалостно перестреляли.

– Угу… Может, и так. Эй – ты проиграл!

– Что? – вздрогнул второй старик.

Джон спустился на песок. Он знал, что живет рядом с горами и что на другой стороне лежит враждебное государство ацтеков. Такие вот происшествия и напоминали ему, как близко находятся ацтеки. Иногда, когда Джон гадал откуда он приплыл, он представлял себе, что был нанагаданским шпионом, пытавшимся скрыться от ацтеков по морю и потерпевшим кораблекрушение.

Впрочем, это были лишь фантазии. Размышления об ацтеках заставляли его нервничать.

– Иди сюда, Джером, – окликнул он сына. – Нам пора отправляться.

Вид ацтекских летательных аппаратов лишил день всякой приятности. Джон хотел вернуться домой.


Глава 5


Шум заставлял людей выглядывать из окон: Дихана и тридцать стражников шествовали по набережной Кэпитол-сити. Пьяный рыбак, пошатываясь, остановился на углу, потом, увидев их, нырнул в темноту проулка.

Толпа остановилась перед складом номер пятнадцать. Большие ворота охраняли трое воинов-мангустов; их смертельно опасные длинные ружья были готовы стрелять. Воины смотрели на запрудивших улицу стражников с холодным спокойствием.

– Советую не торопиться, сюда входа нет, – сказал первый воин-мангуст.

Дихана покачала головой.

– Я – премьер-министр этого города со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями. – В Кэпитол-сити обитало сто тысяч человек, и за всех них она несла ответственность. – И куда это, вы говорите, я не могу пройти? – Такому тону Дихана научилась у своего отца, Элайджи, задолго до того как тот умер и передал ей по наследству пост премьер-министра.

Стоявший ближе всех к воротам человек-мангуст откашлялся.

– Пусть она войдет. Одна.

Ржавые петли прорезанной в воротах двери заскрипели, когда человек-мангуст толкнул створку. Дихана вошла внутрь; ее юбка колыхнулась и задела дверь.

Посередине просторного пустого помещения на грязном цементном полу над пятью мертвыми телами стоял человек. Под каждым трупом уже собралась большая лужа крови. Удары ножей рассекли одежду и тех, кто лежал на полу, и их убийцы.

Из пулевой раны на горле одной из жертв все еще сочилась кровь.

– Генерал Хайдан. – Дихана сохраняла притворное спокойствие. Предводитель людей-мангустов обычно оставался в джунглях, далеко за высокими стенами города. – Что, черт возьми, вы здесь натворили?

– Возвращаю долги, как и положено старому другу Элайджи. – Дреды генерала были седыми, а кожа казалась дубленой. Этот человек всегда противостоял стихиям и всегда поддерживал ее отца. – Хочешь послушать?

Дихана закусила губу. Это было необычно.

– Хорошо. Говори. – Она изо всех сил старалась не замечать мертвецов у своих ног.

Хайдан повернулся к часовому у двери.

– Приведи тех двоих, которых мы тут захватили. – Генерал сложил руки на груди.

Дихана снова покачала головой, озадаченная его непонятными словами.

– В последний раз, когда мы встречались, Хайдан, – это было сразу после смерти Элайджи, когда свалившиеся на нее новые обязанности даже не оставляли времени оплакать отца, – ты говорил, что будешь соблюдать договор между городом и людьми-мангустами. Что ты всегда будешь нас защищать. Почему ты просто не попросил меня сделать для тебя то, что тебе понадобилось в городе? Появление стольких людей-мангустов в Кэпитол-сити вызывает подозрения. – Воины у дверей втолкнули внутрь двух пленников с мешками на головах.

– Закройте дверь, – приказал Хайдан. Петли завизжали, створка с грохотом захлопнулась. Дихана поморщилась. Она сделала ошибку и оказалась в западне. Тот Хайдан, которого она знала с детства, никогда такого не сделал бы. Однако все переменилось. Сегодня ночью в город проникли сотни людей-мангустов. Может быть, в темноте за ее спиной были заключены новые союзы…

– Стражники знают, где я, – сказала Дихана. Хайдан помогал ей, когда она боролась с трудностями после смерти Элайджи. Дихане хотелось сказать, что она сожалеет о том, что Хайдан больше не считает ее лучшей кандидатурой на пост премьер-министра. Она надеялась, что этот новый Хайдан ограничится ее изгнанием в какое-то не слишком неуютное место и что джунгли еще не изменили его так, чтобы у него возникло желание ее убить.

Хайдан нахмурил брови. Дреды качнулись, когда он мотнул головой.

– Не глупи, – проворчал он. Значит, она поняла его неправильно… – Эти твои парни не противники моим мангустам. И мне не нужен город, мы просто его защищаем. Нам с тобой следует кое-что обсудить. Что-то происходит.

Дихана чуть не вздрогнула от облегчения. В глубине души она не верила, что Хайдан предаст ее. Воины остановились перед ними с Хайданом и сдернули мешки с пленников. Дихана пристально на них взглянула.

– Вы мне знакомы, – прошептала она. Этих людей она не видела с тех пор, как стала премьер-министром. Советники… Они все вышли из Совета, когда она пришла к власти, оставив ее растерянной и без поддержки, кроме той, которую оказывал ей Хайдан. Дихана знала: они рассчитывали, что она не справится, и тогда они смогут вернуться и править Кэпитол-сити.

Однако она справилась… а они все это время скрывались.

Дихана более внимательно посмотрела на мертвецов. Двоих она узнала: это были советники из окружения ее отца. Еще трое выглядели бедно одетыми фермерами или торговцами. Хайдан встретился с Диханой взглядом, когда она подняла глаза. Двое советников нервно переминались с ноги на ногу.

– Они утверждают, что явились сюда для встречи со жрицей вуду, – сказал Хайдан.

– Она заманила нас в ловушку, – пробормотал один из советников. Он кинул на Дихану яростный взгляд, и та снова посмотрела на Хайдана.

– Лоа тут ни при чем, – покачал головой генерал. – Дело в ацтеках.

– Они выглядят не как ацтеки, – возразила Дихана.

– Если предложить отчаявшемуся человеку золото, земли, женщин, власть, он сделает что угодно. Даже пойдет против собственного народа. Это не первые погибшие советники. Вне города мы нашли еще многих. – Хайдан взглянул на перепуганных пленников. – И многие еще умрут, если будут продолжать скрываться.

– Почему? – Советникам до сих пор удавалось хорошо прятаться.

– Ацтеки активны как никогда раньше. И мы потеряли связь с перевалом Мафоли. Там молчат, как мертвые. На улицах Кэпитол-сити шепчутся, что за голову любого советника ацтеки платят столько золота, сколько она весит. Так что эти ребята нуждаются в тебе, Дихана. Они в этом не признаются, но нуждаются в тебе отчаянно. – Он многозначительно посмотрел на нее.

Дихана позволила молчанию тяжело повиснуть над пленниками. Пусть помаются несколько секунд, думала она. Хайдан ждал, положив руки на пряжку пояса. Ему можно полностью доверять, решила Дихана, хоть ее и удивляло, почему он до сих пор к ней не обращался. Она повернулась к двоим советникам.

– Отправляйтесь в здание Министерства. Там хватит для вас места. Созовите туда и остальных советников, кого сможете.

Советники стояли неподвижно; может быть, они рассчитывали, что им еще удастся поторговаться.

– Если вы не дураки, – положил конец всем подобным надеждам Хайдан, – то именно так и сделаете.

Советники посмотрели на мертвецов у своих ног.

– Мы согласны, – выдавил из себя тот, что стоял ближе к Дихане. – Но мы хотим разместиться в комнатах Восточного крыла. – Это были лучшие помещения в Министерстве.

– Посмотрим, что удастся сделать, – сказала Дихана. Хайдан выкрикнул приказ, и дверь открылась. Двое воинов-мангустов и несколько стражников повели советников по улице.

Хайдан повернулся к Дихане.

– Есть у тебя минутка?

– Да. – Дихана посмотрела на мертвецов. – Но не здесь.

– Что ж, ты права, – отозвался Хайдан. – В Министерстве? – Дихана только теперь заметила следы пороха на правой руке генерала. Он проследил за ее взглядом, пожал плечами и вытер руку о свои грубые штаны.

– Да. Да, там будет лучше, – сказала Дихана.


Стены Кэпитол-сити возвышались над крышами: они были выше всего, что удавалось построить горожанам, и оставались вечным напоминанием о секретах, которые умерли вместе с предками Диханы. Только отцы-прародители могли воздвигнуть нечто столь величественное, как Кэпитол-сити. Огромный город-амфитеатр, построенный на скалистой оконечности мыса, ограждал защитными стенами гавань и давал приют ста тысячам сограждан Диханы. Вечно меняющееся население пригородов выращивало овощи и зерно, потребные для города. Чтобы обеспечить быстрое и бесперебойное снабжение продовольствием, Дихана настояла на прокладке железнодорожных путей – Треугольника Рельсов, – протянувшихся на 250 миль от города. Она не знала, сколько деревень и городков возникло поблизости от железной дороги, однако собиралась провести перепись, которая должна была начаться с придорожных селений и охватить джунгли до самых Проклятых гор; впрочем, подготовка к переписи еще только началась.

Здание Министерства окружал единственный в городе парк – зеленый четырехугольник, протянувшийся до самых складов на набережной. Дихана и Хайдан двинулись по улице, ведущей к Министерству, оставив справа тени и колышущиеся деревья парка. Слева городские дома сияли огнями: электричеством их снабжали многочисленные провода, опутывавшие здания, как лианы в джунглях.

Они молча миновали два квартала. Воины-мангусты Хайдана остались на складе, чтобы позаботиться о телах, а стражников Дихана отправила на их обычный обход.

Хайдан кивнул двоим стражникам, охранявшим двери Министерства.

– Кто-то вас ждет, – сказал Дихане часовой, стоявший справа. – Вон там.

– Мать Елена, – сказал Хайдан, указывая на жрицу вуду, сидевшую в ожидании.

Жрица поднялась, ее бритая голова заблестела в свете лампы, а золотые серьги сверкнули над платком, повязанным вокруг шеи.

– Спасибо, генерал, за предупреждение. – Хайдан кивнул, потом отступил назад, с интересом наблюдая за Диханой и матерью Еленой.

– Меня, мать Елену и советников пригласили на переговоры на складе.

– Мы думаем, что ацтеки рассчитывали натравить нас на тебя, Дихана, – сказала мать Елена. Она улыбнулась и прошла мимо Диханы, шурша одеянием.

– А теперь ты просто уходишь? – Дихана стиснула кулаки, потом усилием воли их разжала.

Мать Елена остановилась у нее за спиной.

– Может быть, придет время нам с тобой поговорить. Лоа этого желают. А ты?

Городские боги, лоа, противились власти Диханы, как и советники; только если те прятались, то лоа постоянно критиковали и оспаривали ее решения через своих жриц, рассеянных по всему городу. Они возражали против экспедиции, которую Дихана затеяла для исследования северных земель, и сопротивлялись усилиям исследователей, обшаривавших город и окрестные земли в поисках свидетельств прошлого и утраченных технологий.

– Почему такая перемена? – наконец спросила Дихана, но не получила ответа: мать Елена уже ушла.

Хайдан положил руку на плечо Дихане.

– Пойдем. – Вместо того чтобы подняться по широким ступеням, ведущим к двойной двери, он свернул направо. – Я хочу показать тебе кое-что там, где свет не такой яркий.

– Мы так обычно делали с отцом…

– Да. В прошлом. – Хайдан миновал кусты гибискуса за коваными воротами. – Многое с тех пор изменилось.

Дихана вздохнула.

– Ты считаешь, что я поступала неправильно?

– Дихана, – покачал головой генерал, – один воздушный корабль, который ты продала моим мангустам, стоит всех неприятностей, которые ты причинила. – Он остановился. – Ты ведь знаешь, что мы с Элайджей во многом не соглашались?

– Нет, – вздохнула Дихана. – Было бы здорово как-нибудь об этом послушать. – Хайдан опустился на каменную скамью, Дихана уселась рядом и сложила руки на коленях. – Ты бросил меня, как и советники. Только ты по крайней мере не прятался. – Хайдан продолжал собирать с людей-мангустов военные налоги, покупать в городе оружие и слать телеграммы оттуда, где скрывался в джунглях. Советники же просто исчезли. – Мне пришлось одной справляться с лоа…

– Справляться? Ты лишила их всякой возможности направлять горожан. Вместо того чтобы держать их рядом, ты их оттолкнула. Теперь они действуют из глубокой тьмы, в которой ты слепа.

– Они лгали моему отцу, Хайдан. – У нее было полное право противиться попыткам лоа манипулировать ею и заставить отказаться от строительства воздушных судов, а также прекратить финансирование рыболовного флота и не позволять строить деревни вдоль железных дорог. Лоа предпочитали сохранять все в неизменном состоянии.

– Ты думаешь, он этого не знал? Девочка…

– Я не девочка, генерал-мангуст. – Дихана бросила на него яростный взгляд. Хайдан потер нос и уставился в землю. – Лоа обещали ему вещи, которые не в их власти было осуществить. Они были бессильны… А своими обещаниями они его связывали.

– Я знаю, Дихана. – Хайдан с кряхтением встал. – Я достаточно часто ему об этом говорил. Однако Элайджа твердил, что использование старой технологии металла обрекает нас, как обрекало предков. Он настаивал на том, что единственная надежда выжить – это воспринять биологические знания лоа. Мы должны были выращивать оружие, а не выковывать из металла.

– Я все изменила. – Дихана создала общество исследователей, людей, которые производили раскопки, изучали прошлое и находили утраченное. – И это не было ошибкой. Теперь у нас лучшие ружья, лучшие аэростаты, паровые двигатели – и не лоа за это нужно благодарить.

– Я знаю. Я предлагал твоему отцу что-то вроде того, что ты делаешь сейчас. – Хайдан взял Дихану за руку, и она тоже встала. – Хоть я и был ближайшим сподвижником Элайджи, он никогда со мной в этом не соглашался.

– Ближайший сподвижник отца… – Дихана закрыла глаза. – Как вышло, что ты не стал моим сподвижником?

– Поверь, Дихана, ты прекрасно справилась. Я должен был присматривать за людьми-мангустами, должен был заботиться о том, чтобы мы были сильны и ацтеки не могли пересечь Проклятые горы. Я не мог заниматься еще и городом. Я не мог быть рядом с тобой, как был рядом с твоим отцом. До сих пор.

– А теперь?

Хайдан обнял Дихану за плечи и развернул, указывая на небо и Веретено.

– Оно меняется, Дихана. Говорил тебе отец об этом? О том, что это значит?

– Да. – Дихана посмотрела на траву. Отец когда-то привел ее на эту же лужайку и рассказал о Веретене. – Два ракетных двигателя, расположенных по бокам, остановились. Этого еще никто не может увидеть невооруженным глазом. – Когда Элайджа привел сюда юную Дихану, он объяснил ей, что никто больше в Нанагаде не понимает вещей, связанных со звездами, что все знания были утрачены и возродить науку он не смог. Да и лоа не советовали.

Однако он настаивал на том, чтобы Дихана поняла, что собой представляет Веретено. Это была не просто красивая игрушка в небе, говорил он. Веретено – дверь в Нанагаду из всех других миров, как гласила легенда.

– Элайджа говорил мне, что, если Веретено когда-нибудь исчезнет, на нас обрушится ад, – сказал Хайдан. – Он говорил, ацтеки верят, будто через Веретено, когда оно «стабилизируется», приходят боги.

Дихана кивнула.

– Мне он тоже это говорил. – Именно поэтому она и поощряла исследователей рассматривать Веретено в телескопы.

– Я готовлю всех людей-мангустов к сражениям.

– Я увеличила число стражников.

Хайдан оглядел сад, сама же Дихана вглядывалась в кусты гибискуса и отбрасываемые ими тени, которые, казалось, скрывали какую-то опасность, так что ей захотелось уйти в здание.

– Я собираюсь остаться в городе. – Хайдан прошел вместе с ней к дверям. – Нам всем нужно работать вместе. Нужно понять, что затеяли ацтеки, какую гадость они замышляют.

– Я приказала увеличить производство, – сказала Дихана. – Воздушные суда, более мощные пушки… с тех пор, как заметила угрозу.

Хайдан быстро пожал ей руку, и Дихана вспомнила, как он подбрасывал ее в воздух, когда она была маленькой.

– Мне следовало прийти и поговорить с тобой раньше.

– Да, – сказала Дихана.

– Может быть, нам понадобятся и советники. Нужно постараться понять, что у них есть такого, чем хотят завладеть ацтеки.

– Нам в городе нужно иметь больше твоих воинов. Если ты не можешь связаться с перевалом Мафоли, возможно, это означает, что ацтеки как раз сейчас начали вторжение.

– Я знаю, – пробормотал Хайдан. – Поверь, я знаю. Когда они дошли до лестницы, Дихана спросила:

– Ты обеспокоен?

Хайдан постучал сапогом по камню.

– Жутко нервничаю. Происходит что-то опасное. Я это нутром чую. Ну, по крайней мере мы теперь не будем мешать друг другу. – Он вздохнул. – Мне многое нужно организовать – перевести сюда штаб, позаботиться о получении данных разведки из джунглей, но я буду поддерживать связь. Хорошо?

– О'кей.

– И еще, Дихана… – Да?

– Ты знаешь меня достаточно давно, чтобы называть Эдвардом. – С этими словами он повернулся и двинулся к воротам.

– Ты еще не вернул себе такое право, – ответила Дихана, но он был уже слишком далеко, чтобы услышать.


Глава 6


Джерому не удавалось уснуть, так что Шанта присела у его постели.

– Сказку? Рассказать тебе сказку? – Она улыбнулась.

Джон на цыпочках ушел в темную кухню и сделал себе сандвич.

– Ну ладно, – сказала Шанта. – Я расскажу тебе, что слышала, а так оно было или нет – мне неизвестно. – Голос ее сделался тише, а акцент более заметным. Говор жителей Брангстана был напевным и менялся в зависимости оттого, с кем говорил и что чувствовал говорящий. Акцент Джона был другим. Местные называли его северным, но это было не так. Даже на крайнем севере, в Кэпитол-сити, люди разговаривали так же, как в Брангстане, разве что немного помягче, а выговор Джона был таким, словно он вырос совсем в другом месте. Впрочем, чем дольше Джон жил с Шантой, тем более сходным с ее произношением делался его акцент, особенно когда он не следил за собой и не старался говорить, как местные жители.

Шанта начала свой рассказ.

– Давным-давно наши отцы-прародители трудились в холодном мире, где не было ни океана, ни пальм. Это было далеко, далеко отсюда и далеко, далеко от их родной планеты, называвшейся «Земля». Им приходилось работать на жителей Вавилона. Вавилон угнетал многих людей, и в конце концов угнетенные бежали в поисках нового мира, мира, который был бы далеко от всех других и где их не нашли бы.

Разные люди бежали от Вавилона. Среди них были белокожие, как франчи или инглиши, а еще были африканцы, и индийцы, и китайцы. Все вместе они отправились в долгое, долгое путешествие. Кожа беглецов была разного цвета. Год за годом, год за годом они летели, пока не нашли тот славный мир, в котором мы живем, – мир в точности такой же, как острова на их родной Земле. Здесь дули прохладные ветры и светило ласковое солнце.

Отцы-прародители обладали большим могуществом. Они нашли червоточину в небе между мирами, чтобы добраться сюда. А когда они проползли по червоточине, они слетели с неба на землю и начали новую жизнь, свободную от угнетения.

Однако из других червоточин, которые давно уже тут были, появились злые тетолы. Понимаешь, тетолы опасные, мерзкие твари, которые хотят нами править и все захватить себе. Однако другие могущественные существа, лоа, не были злыми и стали помогать нам и направлять борьбу с тетолами.

Первые повстанцы, предки тех стражников, что теперь поддерживали порядок в городе, как было известно Джону, справились бы с ситуацией. Они летали на огромных воздушных кораблях, чтобы уничтожить червоточину и избавить свой мир от дальнейшего нашествия тетолов. Однако им не удалось уничтожить уже проникших на планету тетолов. Тетолы породили ацтеков и сделали их устрашающей расой воинов.

Мысль о повелителях ацтеков, свободно разгуливающих по земле, встревожила Джона. Он вспомнил об их аэростатах, летающих над Брангстаном. Джон вышел на крыльцо и стал смотреть на солнце, садящееся за темными скалами.

Шанта на цыпочках прошла в кухню и зажгла лампу.

– Хорошо провели день?

Джон кивнул и обнял жену за талию.

– Ага. В предвкушении карнавала, который начнется завтра.

Шанта усмехнулась. Последний краешек солнца скрылся за скалами, и тут же из-за дома донесся тихий треск.

– Гром? – предположил Джон. Навес над крыльцом не давал увидеть небо.

Шанта покачала головой.

– Нет. – Она спустилась с крыльца, приподняв юбку над щиколотками. – Что-то другое. Пойдем посмотрим.

Джон следом за ней обогнул дом; оттуда были видны Проклятые горы, высоко вздымающиеся над вершинами деревьев. Звуки стали громче. Ветки качались и трещали. Три чайки с громкими протестами кружили в воздухе. Джон подумал, что, пожалуй, стоило бы взять мачете или одно из ружей, хранящихся в подвале.

– Шанта! – крикнул он. Жена уже достигла границы кустарника, окружающего дом. Она решительно двигалась между кустами гибискуса; ее босые ноги шлепали по грязи. – Проклятие! – Джон устремился следом, чувствуя, как влажная почва забивается между пальцев.

– Джон, вон там – наверху.

Джон прошел на ее голос к большому дереву манго и посмотрел вверх. Между ветвями виднелась серебристая ткань. На верхушках нескольких деревьев висел небольшой дирижабль, нос которого смотрел вниз, в сторону дома. В просвете между ветвями были видны крепящиеся к корзине ремни, из которых пытался выпутаться человек.

– Это ацтек или один из наших? – спросил Джон. Шанта бросила на него уничтожающий взгляд.

– Это не имеет значения.

Устыдившись, Джон снова посмотрел вверх; человек повернулся в своих ремнях так, что оказался к ним лицом. У него были курчавые волосы и черное лицо. Значит, это не ацтекский шпион.

– Эй, – крикнула Шанта, – держись! Мы тебе поможем. Джон переместился влево.

– Ветки на такой высоте тонкие, но я, пожалуй, до него доберусь.

– Я схожу за мачете. Мы сможем срубить… – Она недоговорила: человек застонал и стал теребить что-то у себя на поясе.

– Эй! – одновременно выкрикнули предостережение Джон и Шанта. Пряжка щелкнула и расстегнулась, и человек полетел вниз. Нога его зацепилась за ветку, рывок развернул его, и он упал на землю под манговым деревом, взметнув листья.

– Дерьмо! – Джон и Шанта кинулись к упавшему. Человек был в теплой одежде, которая должна была защитить его от холода на высоте. К бедру оказался прикреплен воздушный баллон, от которого вверх тянулась трубка, привязанная платком к шее. Платок был пропитан кровью. В человека стреляли. Раны виднелись на груди, на боку – точно их все разглядеть было трудно.

Человек снова застонал, пошевелился и открыл налитые кровью глаза.

– Помогите… – прошептал он.

– Сделаем, что сможем, – сказала Шанта. – Только, похоже, ты потерял много крови, да еще и упал…

Человек медленно повернул голову и посмотрел на них с Джоном.

– Мне конец, – еле слышно выдохнул он. – В меня несколько раз стреляли. Я должен предупредить… людей-мангустов или любого стражника…

– Мы кого-нибудь найдем, – сказал Джон, стараясь успокоить раненого и помочь ему расслабиться. – Как тебя зовут?

– Аллен. – Тихий шипящий голос звучал отчаянно. – Слушайте же! Иначе все погибнете. Поняли? Погибнете. – Человек сделал глубокий вдох, и его передернуло. – Ацтеки идут через горы. Поняли? Ацтеки. Много ацтеков.

Раненый закрыл глаза.

– Он еще жив? – спросил Джон.

– Думаю, да, – ответила Шанта. – Только я не стала бы его переносить на руках. Нужны носилки. И тетушка-лекарка.

Джон поднялся.

– Я разбужу Джерома и пошлю его за тетушкой, а сам принесу доску, к которой можно будет его привязать.

– Ага.

Когда Джон огляделся, до него дошло, что темнота сгустилась. Кусты и деревья вокруг превратились в смутные тени. Слишком много пришлось слышать страшных историй, подумал он. По большей части рассказанных Шантой.


Джером попытался накрыться одеялом и притвориться спящим. Джон не стал терять время на то, чтобы усовестить сына. Он нажал выключатель газовой лампы. С третьей попытки она зажглась, и комната медленно наполнилась мигающим желтым светом.

– Нужно, чтобы ты привел тетушку Кейшу. Глаза Джерома широко раскрылись.

– Тетушку-лекарку? Что случилось? С мамой все в порядке?

Джон кивнул.

– С ней все хорошо. Просто приведи тетушку. – Дом Кейши находился в миле отсюда по дороге к городу. Джером мог бы добраться туда за семь минут – мальчишка умел бегать, как ветер. – Будь осторожен – снаружи темно.

Джером кивнул.

– Я пошел. – Он вытащил из-под кровати свои башмаки.

С гор спускаются ацтеки…

– Вот еще что, Джером. – Да?

– Скажи Гарольду, чтобы привел всех стражников из Брангстана, кого сможет. – Джон мгновение поколебался: не велеть ли Джерому остаться в доме Гарольда, который был ближе к городу и безопаснее, но потом сообразил, что лучшую защиту сыну обеспечит общество Гарольда и стражников.

– Хорошо.

– Ну так отправляйся.

Сам Джон сбежал по ступенькам в свой подвал. Там он нашел доску, из которой собирался сделать скамейку, но так и не собрался. Она должна сгодиться. Джон обхватил доску здоровой рукой и подцепил крюком. Через заднюю дверь он выбрался во двор, прихватив на кухне тряпки.

– Сюда, – окликнула его Шанта. Она сидела на корточках на влажной земле посреди упавших спелых плодов манго и листьев. Джон протянул ей конец доски.

– Потихоньку… – С кряхтением они вдвоем медленно положили раненого на доску. Джон действовал осторожно, чтобы не задеть того своим крюком. Потом он протянул Шанте тряпки. Она разорвала их на полосы, просунула под доской и привязала раненого. Джон приподнял один конец доски, передал его жене и взялся за другой.

– О'кей.

Джон правильно оценил размеры доски: с каждого конца оставалось не меньше двух дюймов, так что ухватиться было за что. Они подняли самодельные носилки и двинулись к дому. На полпути пришлось остановиться: Джон переложил конец доски на левую руку.

– В кухню? – спросил он Шанту.

– Угу… По крайней мере пока.

Они затащили носилки внутрь и поставили на кухонный стол. Шанта вымыла и вытерла руки, отвернула краник на газовой лампе и нажала на выключатель. Газ вспыхнул, и кухня ярко осветилась; темнота осталась только в углах и под столом.

– Давай… – Шанта взяла ножницы и принялась разрезать плотную одежду раненого. Джон снял с него баллон, трубку и платок. Разрезав рубашку, Шанта огорченно прищелкнула языком. Тело раненого было покрыто аккуратными круглыми дырками, из которых сочилась кровь.

– Ему повезло, что он еще жив.

«Да уж, повезло, – подумал Джон. – А может, дело в решимости». Он вспомнил воздушные корабли ацтеков над морем и задумался о том, что могло случиться.

Джон еще раз взглянул на пулевые отверстия. Ацтеки наступают? Каким образом? На аэростатах? А может быть, этого человека ранили еще на земле?

Джон оставил Шанту с умирающим и спустился в подвал. Перед тяжелым дубовым сундуком он помедлил, потом подошел к балке, подпрыгнул, достал с нее большой медный ключ и опустился на колени перед сундуком.

Массивный замок щелкнул, Джон откинул крышку и взглянул на два ружья и пистолет.

Здоровой рукой он вынул одно из ружей, осмотрел его и положил обратно. Потом он достал водонепроницаемую коробку с зарядами, с помощью своего крюка вскрыл ее и неуклюже зарядил ружье, выругавшись себе под нос, когда чуть не выронил его.

Если ацтеки приближаются и ему придется защищать свою семью, сражение закончится быстро, но по крайней мере благодаря предупреждению Аллена он будет готов.


Глава 7


По утоптанной грязи дороги застучали копыта; лошадь фыркнула. Донеслись встревоженные голоса Кейши и ее мужа. Через несколько секунд Кейша вбежала в кухню. Джон стоял в сторонке, чтобы не мешать, у двери, ведущей в подвал, опираясь на ружье, как на посох, уперев приклад в верхнюю ступеньку лестницы.

– Что случилось? – Когда Кейша увидела кухонный стол и окровавленного человека на нем, она стиснула зубы. – Откуда он взялся?

Джером проскользнул в кухню следом за лекаркой и теперь глазел на раненого.

– Он свалился с аэростата, застрявшего в дереве манго.

– Уходи отсюда, – распорядилась Шанта, – эти дела не для детей. – Джером медлил, и Шанта рявкнула: – Ну! – Джером неохотно удалился.

В кухню следом за Гарольдом, мужем Кейши, вошли двое людей-мангустов. Джон подошел к ним, прислонил ружье к стене и пожал большую мозолистую руку Гарольда.

– Я не знал, что здесь есть люди-мангусты.

– Нас несколько человек, мы пришли в город пару дней назад, – сказал один из них. – Разбирались тут с ацтеком, который перешел на нашу сторону. Он помог нам поймать двоих информаторов, но потом вместе с несколькими нашими людьми исчез, и мы пришли узнать, не видел ли кто его. Мы обеспокоены. И генерал Хайдан будет рвать и метать, если мы его лишимся. Ацтека, работающего на людей-мангустов, нелегко найти.

– Хайдан? Эдвард Хайдан? – Джон много лет назад отправился из Брангстана в Кэпитол-сити с молодым Хайданом, человеком-мангустом.

– Ага.

– Он все еще в Кэпитол-сити?

– Иногда там бывает. Нам лучше тут не мешать.

– Верно. Пойдемте в комнату. – Джон прекратил расспросы и повел пришедших прочь от раненого на столе. В северных морях он насмотрелся на изуродованные тела – отмороженные почерневшие конечности, которые приходилось ампутировать, людей, задушенных снастями при падении с мачты… Видеть подобные ужасы в собственном доме Джону не хотелось.


Четверо мужчин сдвинули стулья и шепотом стали обсуждать предупреждение Аллена, о котором им рассказал Джон.

– Если это просто охотничий отряд, спустившийся с гор, мы его найдем. Ты уверен, что он не сказал – сколько ацтеков?

Джон покачал головой.

– Он был перепуган. Должно быть, отряд большой.

– Двадцать воинов-ягуаров могут устроить изрядный переполох, – сказал Гарольд. – А завтра утром начинается карнавал. Что, как ты думаешь, мне делать?

– Не стоит рисковать, – посоветовал один из людей-мангустов. – Может, отряд и небольшой, но пусть твои стражники предупредят всех в округе, чтобы собрались на карнавал в городе. Будь готов ко всему. Нам в любом случае нужно связаться с перевалом Мафоли: телеграф не в порядке.

– Да этот телеграф вечно неисправен, – проворчал Гарольд. – Вы могли бы подождать денек и посмотреть, не заработает л и он.

Люди-мангусты покачали головами.

– Мы отправляемся сейчас – на всякий случай. Если в Мафоли все в порядке, попросим их дать нам людей для разведки.

Гарольд кивнул и повернулся к Джону.

– Вы могли бы перебраться к нам на время карнавала.

– Спасибо, – ответил тот. – Не могли бы вы забрать с собой Шанту и Джерома прямо сейчас? Я присоединюсь завтра: мне нужно кое-что упаковать и забрать с собой на случай, если мы у вас пробудем долго. – Он не станет рисковать и возвращаться сюда, пока не удостоверится, что это безопасно. Эти соображения, а также воспоминания о странной активности воздушных кораблей ацтеков заставили Джона подумать о том, не стоит ли на какое-то время найти пристанище в городе.

– Никаких проблем, парень. – Гарольд поднялся. Кейша стояла, прислонившись к притолоке.

– Хорошая мысль. Я не чувствую себя здесь в безопасности и не хочу, чтобы моя сестра оставалась здесь. – Она глубоко вздохнула. – Тот человек умер. Мне очень жаль.

– Проклятие! – в один голос сказали Джон и Гарольд. Люди-мангусты поднялись и вышли с мрачным видом.

– Мы выясним, кто это сделал, и заставим дорого заплатить за жизнь нашего человека.

Джон прочистил горло.

– Можно похоронить его здесь. У меня в джунглях расчищена делянка… если хотите.


Похороны оказались простым и суровым обрядом. Джон и Гарольд стояли рядом, пока люди-мангусты рыли неглубокую могилу. Кейша и Шанта тем временем упаковали в доме несколько смен одежды.

Один из людей-мангустов порылся в кармане и достал медаль. Она блеснула в лунном свете; воин воткнул в землю колышек и повесил на него медаль.

– Самое малое, что мы можем сделать…

Джон и Гарольд кивнули. Листья шелестели, провожая их на пути обратно; сапоги тяжело протопали по лестнице.


Шанте не понравилось, что Джон остается. Поднимая сумку, полную одежды, она сказала:

– Почему ты не хочешь уйти вместе с нами?

– Мы можем отсутствовать долго, – объяснил Джон. – Когда мы были на острове франчи, мы видели воздушные корабли ацтеков, летающие над рифами. Может быть, другие ацтеки нападут на жителей городов. Нам потребуется все наше имущество.

– Будь осторожен, – предостерегла мужа Шанта. – Пожалуйста, будь осторожен. Если услышишь что-то подозрительное, беги отсюда как можно быстрее. Слышишь?

Джон поцеловал ее в лоб.

– Я буду осторожен.

– Я уже думала, что потеряла тебя, когда ты отправился на север. Не покидай меня снова!

– Я приду завтра еще до обеда. И мы вместе пойдем на карнавал, хорошо? – Они обнялись, потом Шанта влезла в тележку рядом с Гарольдом и Кейшей. Джером пристроился рядом с матерью.

– Эй, Джером, – окликнул его Джон, – завтра повеселимся! Я угощу тебя, чем только захочешь!

Джером улыбнулся, хотя глаза у него были невеселые.

– Ты что, думаешь, что сможешь найти меня во время карнавала?

– Как, у тебя уже есть планы? – спросил Джон.

– Я собираюсь встретиться с ребятами, – ответил ему сын. – Мы нашли хорошее местечко, откуда все будет видно.

– Я тебя выслежу, – усмехнулся Джон. Гарольд обернулся, и Джон кивнул.

– Но! – Лошадь оглянулась на хозяина, медленно повернулась и начала двигаться по дороге, обходя рытвины. Джон махал вслед, пока тележка не скрылась за поворотом.

У дверей его дома стояли двое воинов-мангустов.

– У меня есть для вас ружья, и я могу дать вам с собой еды и воды. – Джон улыбнулся. – И не беспокойтесь, что забираете у меня оружие, – он показал на свой крюк, – стрелять мне чертовски неудобно!

– Спасибо, парень, – сказали люди-мангусты.

Джон снабдил их всем необходимым и смотрел, как они исчезают в джунглях, не беспокоясь о том, чтобы идти по дороге. Потом Джон обошел дом и погрузил на тачку все, что могло представлять ценность. Он помедлил всего один раз, глядя на кулон, который подарил Шанте, когда они еще только поженились. Он улыбнулся, глядя на фигурку бокоплава на серебряной цепочке. Еще нужно было уложить игрушки Джерома и книжки с картинками.

За открытыми окнами ветер шумел ветвями; под этот непрекращающийся шелест Джон сложил на тачку всю их жизнь, решая попутно, что можно оставить: ведь тачку еще предстояло утром довезти до Брангстана. Потом он обошел дом, заглядывая в двери всех комнат и гася лампы; спустившись в подвал, он зарядил пистолет – это было легче, чем возиться с громоздким ружьем, – и улегся спать на полу рядом с сундуком, сжимая в здоровой руке оружие.


Его разбудил какой-то звук. Крыльцо скрипнуло под чьей-то ногой.

Джон сел, взглянул на пистолет и протер глаза.

Дверь кухни заскрипела, открываясь.

Джон на цыпочках пробежал по подвалу мимо своего мольберта и остановился у окна, выходящего на противоположную от кухни сторону дома. Чувствуя, как пересохло во рту, он медленно открыл окно и подтянулся на подоконник, опираясь на локти. Грубый цемент ободрал кожу. Джон, извиваясь, вылез в окно, опустил ноги на траву и закрыл за собой створку.

В доме скрипнула еще одна дверь, до Джона донесся шепот.

Он побежал по лужайке в сторону дороги, пригибаясь как можно ниже. Кусты справа зашевелились.

– Омпа. Омпа, нопулука!

Дерьмо! Джон отскочил в сторону и выстрелил туда, откуда донесся голос, потом споткнулся, прижимая пистолет крюком к груди и пытаясь перезарядить его на бегу.

– Ниан! – раздался крик.

Джон вытряхнул использованную гильзу и вставил новую. Когда он повернулся, в лицо ему ударил тяжелый предмет, а руки и ноги опутала сеть. В глазах у него вспыхнули яркие пятна, из носа потекла соленая кровь.

Джон покачнулся и упал; слезы мешали ему что-нибудь рассмотреть. Как он ни вырывался, сеть затягивалась все туже. «Успокойся», – приказал он себе, вслушиваясь в приближающиеся шаги. У него оставался еще один выстрел. Джон сморгнул слезы с глаз. Света первой луны было достаточно для того, чтобы он смог разглядеть трех окруживших его ацтеков. Молодые воины в сандалиях и простых набедренных повязках, раскрашенные с ног до головы. Они дернули сеть и потащили Джона по траве.

Он прицелился, и воины замерли. Подошли еще трое, направляя ружья Джону в лицо. Показывая на его пистолет, ацтеки принялись тыкать в него дулами ружей.

Джон выпустил пистолет из руки. Один из ацтеков схватил его, просунув пальцы в ячейку сети, потом ударил Джона ногой в бок.

Все ужасы, которые рассказывали об ацтеках, вспомнились Джону в тот момент, когда враги со смехом поволокли его по его собственной залитой лунным светом лужайке.

Джон стал дергать сеть… однако добился только того, что запутался крюком; теперь он не мог пошевелить левой рукой. Он закричал, но ацтеки только снова рассмеялись в ответ. Джон вцепился в сеть здоровой рукой и приподнялся с земли, чтобы бросить последний взгляд на свой дом, потом перестал сопротивляться.

«По крайней мере Шанта и Джером в безопасности», – сказал он себе.


Глава 8


Джером был очень недоволен тем, что ему пришлось взять с собой всего несколько любимых игрушек, отправляясь к тетушке Кейше. Вот дядюшка Гарольд – парень что надо, он дал Джерому конфету, прежде чем ускакать в город, не то что тетушка – та сразу принялась твердить, чтобы Джером отправлялся в постель. Все равно ведь никто в доме не спал, а уж Джером и подавно. До него доносились голоса взрослых, так что через несколько часов он поднялся и отправился на кухню. Мать Джерома выглядела очень усталой, а платье тетушки Кейси так и оставалось запятнано кровью.

– Нельзя ли мне поесть? – спросил Джером. – Мне не спится.

Тетушка Кейша вздохнула.

– Ладно, возьми что-нибудь.

Джером нашел кусок хлеба, потом взял красную бархатную подушку с дивана в гостиной и вышел с ней на крыльцо, чтобы не мешать взрослым разговаривать. Усевшись на деревянную скамейку, он стал смотреть на звезды. Сегодня было видно Веретено. Джером нашел Триаду, Восточный Крест, Братца Кролика.

Из дома вышла его мать и села рядом.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Никогда до сих пор не видел человека, которого всего изрешетили пулями… Меня даже затошнило.

– Меня тоже. – Шанта обняла Джерома. – А теперь что ты делаешь, смотришь на звезды?

– Я вспоминал ту сказку, которую ты мне рассказывала, – о Десяти Зеркалах.

– Ах, о Десяти Зеркалах… Не поздновато ли сейчас для сказок?

– Нет! – Джером прижался к матери и положил голову ей на колени.

– Ну что ж… Я слышала, а так оно было или нет – мне неизвестно…

– Ты всегда так начинаешь, – перебил ее Джером.

– Это значит, что сказка иногда меняется, когда ее рассказывают, – объяснила Шанта. – И еще – то, что делают люди, о которых говорится в сказке, не всегда бывает правильными. Просто так все было – не более, не менее. Понимаешь? – Джером кивнул, и она продолжала: – Отцы-прародители решили, что Нанагада слишком холодна, чтобы на ней жить. Поэтому они сделали огромные зеркала, всего десять штук, чтобы они летали в небе и растапливали льды. В те времена они сражались с тетолами, и тетолы побеждали.

– И тогда за дело взялись стражники, – подсказал Джером.

– Верно. Большинство стражников погибло, пытаясь остановить тетолов. Тогда стражник Бранг долго-долго думал и придумал. Он взорвал небеса и уничтожил все магические машины, которыми пользовались тетолы, и те червоточины, по которым они пришли. Только при этом он уничтожил и те магические машины, которые были у отцов-прародителей.

Людям долго пришлось бороться за выживание, но десять зеркал все еще оставались в небе. Однако прошло время, и они начали падать и сгорать. Большинство рухнуло в океан, но одно свалилось в середине Нанагады, в окрестностях Потерянной Надежды. Там в лесу валялись огромные обломки, сверкавшие по ночам. Однажды в лесу заблудилась маленькая девочка…

– Потерянная Надежда – где это? – перебил ее Джером.

– На востоке, в самом центре Нанагады; там тетолы кидали камни с неба и все уничтожили. Говорят, земля до сих пор отравлена, и никто не может там жить.

– Так вот почему рельсы Треугольника не идут через те края и не доходят до Брангстана?

Шанта посмотрела на сына.

– Нет, – сказала она печально, – рельсы не идут от Кэпитол-сити до Брангстана из-за ацтеков. Если им когда-нибудь удастся перейти Проклятые горы, по железной дороге они могли бы добраться до Кэпитол-сити прежде, чем люди приготовились бы к защите.

Упоминание об ацтеках положило конец ночной сказке. Шанта и Джером умолкли, глядя на запад – туда, где был их дом. Джером поднялся со скамейки и потянулся. Мать обняла его за талию и посмотрела мальчику в глаза.

– Твой папа путешествовал по всему миру – сначала по дороге до самого Кэпитол-сити, потом на корабле по северным морям. С ним ничего не случится – он просто соберет нужные нам вещи. – Она улыбнулась.

Джером кивнул, хотя и не был уверен, кого она обнадеживает: его или себя.

– Я знаю, мама. С ним все будет в порядке.

Джером ушел, оставив мать на крыльце смотреть на звезды. Завтра он обязательно разыщет отца и позаботится о том, чтобы тот купил ему что-нибудь вкусное. Может быть, он даже покажет отцу то место, откуда собирался смотреть на карнавал. Папа всегда обожал это празднество; ему понравится найденное Джеромом местечко.


Глава 9


Кто-то постучал в дверь. Дихана подняла глаза от груды распечатанных писем. Жители города отказывались размещать в своих домах сотни людей-мангустов Хайдана, если только город не оплатит им расходы вперед…

– Войдите.

В дверь осторожно заглянул один из советников.

– Премьер… министр… – Слова словно застревали у него в горле.

Дихана встала и протянула ему испачканную в чернилах руку.

– Господин советник, какая приятная возможность прервать работу в этот слишком длинный день. – Мужчина посмотрел на нее с подозрением. – Надеюсь, – продолжала Дихана любезно, – вы уже устроились в своих помещениях в Министерстве?

– Что-то ты странно говоришь, – проворчал советник. – Смеешься надо мной?

Дихана отодвинула бумаги. Несколько писем упали на пол рядом со столом. Она заговорила с привычным акцентом, чему весьма помог гнев, который ей приходилось сдерживать.

– Мне было неприятно, когда вы все трусливо разбежались после смерти моего отца, оставив меня как премьер-министра без поддержки. Я не испытываю к вам симпатии, понятно? И я помню, как тебя зовут, советник: Эмиль. Сядь.

Эмиль сел.

– Ты недостаточно сильна, чтобы нас защитить. Даже Элайджа не мог себя защитить, чего же ждать от тебя? Мы слишком много значим, чтобы подставить себя под удар только ради того, чтобы помочь тебе. – Он сложил руки на груди и закусил губу. – Мы были здесь с самого начала. Мы будем здесь и после того, как ты умрешь.

Дихана стиснула зубы. Советникам была не одна сотня лет, как и ее отцу. Они должны были бы ее поддержать. Благодаря их древним знаниям она могла бы добиться великих свершений.

Может быть, ей это все-таки удастся.

– Вы думаете, что, раз у вас в крови нано, вы – существа высшего порядка, – сказала Дихана. Эмиль вздрогнул и изумленно на нее посмотрел. Да, Дихана знала, что делает советников почти бессмертными. Элайджа пытался объяснить все дочери, но юная Дихана только огорчилась и растерялась, когда отец сказал, что она этого лишена.

«Почему? – потребовала она тогда объяснений. – Почему ты и мне не можешь дать нано?»

Элайджа сидел, напряженно выпрямившись, за своим министерским столом.

«Хотел бы я, чтобы такое было возможно, – ответил он. – Лоа утверждают, что они могут это сделать, но я думаю, что они ошибаются, хоть и обещают…»

Потом Дихана подумала о том, как тяжело было ему жить, зная, что ему предстоит увидеть ее смерть.

«Ну тогда мы сами должны позаботиться о себе, нам следует попытаться создать нано снова, как это делали отцы-прародители».

Ее слова вызвали опасный блеск в глазах Элайджи.

«Нет. Мы не сможем».

Этим их разговоры всегда и кончались. А потом он умер – пуля ацтека-убийцы пронзила его сердце.

– Нано было недостаточно для того, чтобы спасти моего отца, – сказала Дихана Эмилю. – Для него пуля была так же смертельна, как для любого другого.

Эмиль поежился, возможно, вспомнив о собственной смертности.

– Мы знаем.

Дихана перестала перекладывать из руки в руку нож для разрезания бумаг и ткнула серебряным концом в советника.

– Почему вы бежали? Со всем тем знанием, которым вы обладаете. Вы могли бы помочь.

Эмиль обхватил руками колени.

– Ты провела в городе электричество, верно? Ты и твои исследователи знают, как оно работает, но неужели ты думаешь, будто это известно людям, которые им пользуются? Все, что они умеют, – это щелкнуть выключателем или заменить перегоревшую лампочку.

Дихана поняла, что он имеет в виду.

– Вы и сами невежественны. Окруженные чудесами, вы просто принимали их как данность, а когда лишились, не знали, что нужно делать, чтобы их вернуть. – Обманутая обещаниями своего отца использовать биотехнологии – он оказывал лоа полную поддержку, – теперь Дихана смотрела на вещи взглядом взрослого человека. – Кто-нибудь из вас знает что-нибудь полезное?

– Конечно! – Советник оскорблено выпрямился. Дихана взяла какое-то письмо и стала сворачивать и разворачивать его, чтобы занять чем-нибудь руки.

– Что же?

– Историю, реальные события, объяснения. Мы помним действительность, а не легенды, – сказал Эмиль, надуваясь от собственной значительности.

– О'кей, – сказала Дихана; ловушка была готова. Она положила письмо на стол. – Поговорите с исследователями. Пусть они придут сюда к вам. Расскажите им все, что знаете. Все. А я прочту их записи.

Эмиль кивнул, но со стула не поднялся.

– Мы хотели бы просить об одолжении, – сказал он. – Пропал один человек. Он где-то среди франчи. Мы хотим, чтобы люди-мангусты вернули его в город.

– Почему? – И почему для этого нужны люди-мангусты? Уж не решили ли советники испытать ее на прочность? Дихана подавила импульс немедленно отказать в просьбе.

– Он не советник, но знает нас всех. Если его поймают ацтеки, им станет известно, кто мы.

Они что-то скрывали. Дихане хотелось схватить советника за шиворот, выбить из него высокомерие и узнать, в чем дело.

– Сколько нужно воинов-мангустов?

– Пятьдесят.

Пятьдесят воинов, чтобы доставить одного человека?

– Я подумаю. – Дихана скомкала лист бумаги в комок. Теперь нужно выцарапать из него правду. – Но…

Дверь распахнулась без стука. В проеме стоял Хайдан, освещенный сзади светом из коридора, и Дихана еле успела сдержать раздраженное требование не мешать. Хайдан каблуком захлопнул дверь и вцепился в спинку стула, на котором сидел Эмиль.

– Эй, – запротестовал тот. – У нас важный разговор.

– Уже нет. – На руках Хайдана вздулись вены. – Ацтеки захватили перевал Мафоли. Кто-то из воинов-мангустов воспользовался курьерским дирижаблем и долетел до Анандейла. Оттуда сообщают, что это настоящее вторжение. Брангстан и Джогинстед лишились телеграфной связи. Ацтеки наступают, Дихана. Целая армия.

– О боже, – прошептал Эмиль. – О боже…

Дихана позволила себе пожалеть его всего на секунду. Если ацтеки в Брангстане, они могут захватить того человека, о котором так тревожатся советники. Теперь они действительно зависят от ее защиты. В любой другой день это заставило бы Дихану улыбнуться. Сейчас же приходилось заниматься другим.

– Понятно… Что теперь? – Она чувствовала себя заледеневшей. Это был способ реагировать на кризис: не показывать, как она потрясена. Про себя Дихана твердила: «Ацтеки перешли горы. Ацтеки приближаются к городу. Ацтеки…»

Дреды Хайдана качнулись.

– Я отдал приказ всем людям-мангустам собраться в городе. И нам нужно рекрутировать больше воинов. И еще – лоа, советникам, тебе, моим командирам, главе Толтектауна – всем нам нужно встретиться как можно скорее.

– Встретиться с лоа? После нашего последнего столкновения? – Эмиль вскочил. – Мы отказываемся. Мы не так глупы. – Он нашарил ручку двери, выскочил и захлопнул дверь за собой.

Дихана покачала головой. С этим кошмаром трехсотлетней давности она жила всю свою жизнь. «Ацтеки проникли в Нанагаду…» Не просто шпионы, не мелкие отряды, а полчища. От этой мысли у нее схватило живот. Сто тысяч горожан под угрозой… и сколько еще погибнет в городах, выросших вдоль дорог, прежде чем ацтеки доберутся до Кэпитол-сити? За Джогенстедом располагались Деревня Пивоваров, потом Анандейл, потом…

– Я перевел свой штаб в Кэпитол-сити, – сказал Дихане Хайдан, – в тот дом, где я раньше жил. Где мне размещать воинов-мангустов, которые начнут здесь собираться?

– Пусть разобьют лагерь перед Министерством, пока я не найду им жилища, – пробормотала Дихана; это казалось такой мелочью по сравнению с перспективой скоро увидеть лагерь ацтеков под стенами города. – Сколько времени остается до того, как ацтеки появятся здесь?

– Не знаю. – Хайдан выглядел усталым, под глазами у него набрякли мешки. – Пять или шесть недель – может, больше, может, меньше. Все зависит от того, сколько у них с собой припасов и сколько времени они будут оставаться в каждом городе. И что мы сможем предпринять, чтобы остановить их. Как только они доберутся до Хатфорда и Треугольника Рельсов, дело пойдет быстро.

– Нам нужно знать точнее. – Дихана изо всех сил старалась отойти от края пропасти отчаяния. Ей казалось, что она уже падает, но это было только в ее воображении. – Исследователи заканчивают большой паровой корабль. Он в гавани. Я собиралась использовать его для новой экспедиции в северные льды, но ты можешь взять его, чтобы вести разведку вдоль побережья. – Как же этого мало…

– Может пригодиться, – сказал Хайдан. – Нам нужно использовать все, что только можно. Нужно составить общий план с советниками, дельцами, рыбаками, стражниками, лоа; только мы с тобой должны решить, как мы сообщим эту информацию: необходимо поддерживать спокойствие в городе, чтобы все организовать.

Дихана вздохнула.

– Ты прав. Только… как ни противно мне соглашаться с Эмилем, я не хочу ничего обсуждать с лоа.

Хайдан оттолкнул от себя стул.

– Если вы все не желаете использовать лоа так, как они используют вас, – прорычал он, – тогда можете просто дождаться, пока явятся ацтеки и вырвут у вас сердца на рыночной площади. – Он двинулся к двери. – Сообщи мне, когда состоится встреча. Иначе я соберу своих людей, уйду в джунгли и начну, как мангуст, кусать ацтеков за пятки. Этот город – единственное место, откуда мы наверняка сможем отразить вторжение.

Дверь за ним захлопнулась.

– Хайдан… – Он был рассержен… и, пожалуй, немного испуган. Это заставляло Дихану бояться еще сильнее. Она смела со стола все письма – этот хлам больше не имел никакого значения.

Ацтеки приближались.


Глава 10


По Мейн-стрит в Брангстане один из немногих городских паровых автомобилей тащил большую платформу, разукрашенную полотнищами разноцветной ткани. На ней приплясывали мужчины, колотящие в жестяные посудины, и трезвон отдавался эхом от зданий и складов. За первой платформой лошади везли еще несколько; за ними следовали танцоры в пестрых костюмах.

Вдоль всей улицы расположились деревянные лотки, с которых продавали пироги, зажаренных в пряностях цыплят, маисовые лепешки, сандвичи. Джером подумывал купить чай с травами, мауби, солодовый напиток… список можно было продолжать до бесконечности.

По улице скакали выкрашенные черной краской джуб-джубы, требуя у прохожих денег. Сбоку от процессии Джером заметил джамби на ходулях. Один отдыхал, держась за балкон, от своих отчаянных прыжков и заигрываний с женщинами.

Жаль, что папы так и нет – уж он бы порадовался всему этому! Мама сказала, что он наверняка появится позже и примет участие в празднестве.

Джером купил кулек засахаренных тамариндов и сунул один в рот. Сладкая оболочка растворилась, Джером втянул щеки, высасывая кислую начинку, и двинулся по улице. Мимо, пританцовывая, прошла женщина в костюме павлина; жесткие перья хвоста торчали во все стороны и качались, когда она подпрыгивала на камнях мостовой. Женщина направлялась к набережной, где находились судьи.

Джером не собирался следовать за участниками парада на набережную. У него была другая цель: четырехэтажное здание склада и лавки, принадлежавших Хапперу. С крыши Джерому и его друзьям был бы виден весь город.

В него попал кусок пирога, запачкав рубашку. Джером стряхнул крошки мяса и поднял глаза.

– И что ты вечно ко мне пристаешь?

– Ты легкая мишень, парень. Легкая, легкая! – Из-за карниза на крыше склада выглянуло веселое лицо Свагги. Тот явно гордился собой. Джером нашел на мостовой подходящую овальную гальку и сунул в карман: вот когда Свагга не будет ожидать нападения, он ему покажет!

Сбоку, в проулке, по стене склада тянулась железная пожарная лестница. Джером ухватился за первую перекладину и осторожно подтянулся, проверяя, хорошо ли держится лестница на зеленой цементной стене; потом он вскарабкался на крышу.

– Ну наконец. – Свагга протянул ему руку и помог перелезть через карниз. Джером огляделся. Другие его приятели – Шмитти из школы и Дасеки, живший по соседству, – сидели, подстелив скатерть. У них были сандвичи с ветчиной и сыром и кувшин лимонада.

– Это скатерть твоей мамы? – спросил Джером Шмитти.

– Это у него подтирка для задницы, – завопил Свагга. Мальчишки засмеялись: никто не мог так сквернословить, как Свагга.

– Хочешь лимонада? – предложил Дасеки.

– Ага. – Джером подошел к остальным. От некрашеного цемента крыши несло жаром, но открывавшийся вид искупал отсутствие тени. Дасеки налил в кружку лимонада, и Джером, прихлебывая его, двинулся на другую сторону крыши, откуда был виден парад участников карнавала. – Вы не поверите, что у нас случилось прошлой ночью.

– Что?

Джером, сжимая кружку обеими руками, рассказал о человеке-мангусте, который умер у них на кухне, и о том, как бегал за тетушкой-лекаркой. К тому времени, когда он закончил рассказ, лимонад начал казаться ему слишком сладким. Он заглянул в кружку и увидел на дне комки сахара.

– Ну, парень, – сказал Дасеки, – круто же у вас получается. У отца крюк, мама здорово готовит, да еще кто-то ночью падает к вам в сад.

– Начальник почты сказал папе, что телеграф не работает, еще до того, как мы плавали на Соляной остров, так что нельзя предупредить Джогинстед о появившихся ацтеках. А все жители должны оставаться в городе, – сообщил Джером.

– Ага, – кивнул Шмитти. – Мы сегодня заночуем у моего двоюродного брата.

Мальчишки обменялись соображениями о том, сколько в округе может быть ацтеков. Все это казалось странным, нереальным. Впрочем, взрослые, похоже, не считали угрозу такой уж серьезной. Они продолжали твердить, что через Проклятые горы могут пробраться только разведчики ацтеков, и если все останутся в городе, то люди-мангусты и стражники обеспечат им достаточную защиту. Карнавал продолжался. Издалека долетали звуки нескольких разных мелодий, которые одновременно играли несколько разных оркестров, вооруженных жестяными посудинами. Большинство участников парада уже повернули к набережной, чтобы пройти перед деревянными трибунами, на которых сидели судьи.

Шмитти встряхнул кожаным мешочком.

– Хотите сыграть в шарики? – На прошлой неделе он выиграл у Джерома лучший его шарик. – Я не стану вас обыгрывать.

Дасеки фыркнул.

– Не верьте, он все равно выиграет.

Джером заметил столб дыма, поднимавшийся в лесу. Должно быть, кто-то готовит делянку для новой фермы, подумал он. Как раз подходящее для этого время года. Он включился в игру и проиграл еще один из своих любимых шариков.

– Свагга, будешь играть? – спросил Дасеки.

Джером вытащил из кармана гальку, сильно размахнулся и запустил камешек в карниз. Свагга подпрыгнул, и все засмеялись.

– Это тебе за пирог, которым ты испачкал мою рубашку, – сказал Джером. – Будь благодарен, что я не в тебя целился. Так будешь играть?

Свагга покачал головой.

– Нет. Лучше иди сюда, парень, и посмотри на это. Дасеки демонстративно вздохнул, но все подошли к краю крыши.

– Что ты там увидел? – спросил Шмитти.

Свагга показал вниз. Человек, на которого он указывал, входил с юга на улицу Брангстана. Он был одет в длинный плащ, из-под высокого цилиндра на плечи падали дреды.

– Кто-нибудь раньше его видел? – спросил Дасеки. – Выглядит опасным.

– Нет, он просто похож на франчи.

Кожа человека была светло-коричневой – не такой светлой, как у франчи, но, несомненно, более светлой, чем у жителей Брангстана. Он напомнил Джерому его отца.

– Спорю: он из Кэпитол-сити, – сказал Шмитти.

– Тогда почему он идет с юга, а? – спросил Свагга. Шмитти громко цыкнул зубом.

– Парень, не вешай мне лапшу на уши, – проворчал Свагга. – Ясно, он не местный: смотрит на дома, как чужак.

Человек посмотрел на здание склада, и мальчишки как один попадали ничком.

– Как думаете, он нас видел? – вытаращил глаза Дасеки. Им не полагалось быть на крыше. Матери, если узнают, рассердятся не на шутку.

– Не знаю, – ответил Джером. – Надеюсь, что нет. – Вид человека в плаще и цилиндре заставил его нервничать. Джером огляделся. Тяжелая деревянная крышка люка, ведущего на крышу, была заперта изнутри, чтобы в склад не могли проникнуть воры. Значит, не смогут воспользоваться этой дорогой и они. Единственный путь отсюда был по пожарной лестнице.

– Ну-ка, кто-нибудь, посмотрите, – распорядился Свагга. Джером разозлился: Свагга, конечно, друг, но иногда…

Свагга вздохнул.

– Трусы вы все. – Он подполз к краю крыши, быстро выглянул и снова спрятался. – Он поднимается по лестнице!

– Мы влипли! Он расскажет нашим родителям, и нам влетит! – заныл Шмитти. Рука у его отца была тяжелая, на порку он не скупился. Свагга схватил мешочек с шариками и сунул его Джерому.

– Ты метко кидаешь камни, – сказал он. – Может быть, если ты ему хорошенько влепишь, он не полезет сюда, а пойдет жаловаться и не увидит, кто из нас здесь. Тогда мы убежим.

– Ага… – Джером сглотнул. Дасеки кивнул и прошептал:

– Стукни его как следует по голове, Джером.

Джером сделал глубокий вдох, вскочил на ноги и перегнулся через край крыши; шляпа человека была менее чем в десяти футах от него. Джером размахнулся и изо всех сил швырнул мешочек.

Человек резко вскинул голову и левой рукой поймал мешочек. Джером растерянно посмотрел в его серые глаза; шарики в мешочке хрустнули.

– Ох, парни, – пробормотал Джером, отскочив от края. – Он же нас насмерть убьет. – Что-то в холодных глазах человека заставило его перестать тревожиться о том, что родители узнают об их проделке, и пожелать оказаться где угодно, но только не на крыше склада. Шмитти начал плакать.

– Свагга, что нам делать? Свагга двинулся прочь от Джерома.

– Рассыпьтесь. Может быть, он поймает только кого-то одного, а остальным удастся удрать.

Сердце Джерома колотилось; он отчетливо слышал все звуки: хруст гравия под ногами, всхлипывания Шмитти, тяжелое дыхание Дасеки. Порыв ветра принес клубы пыли, и Джером заморгал.

В этот момент человек перепрыгнул через карниз. Плащ взвился вокруг него, потом опал. Человек швырнул на крышу мешочек с шариками и снял свой цилиндр.

– Привет, – сказал он Джерому. – Мне кажется, ты что-то уронил.

Он говорил как северянин. Джером снова сравнил его с отцом и подумал, что выговор похож. И лицо у незнакомца тоже было обветренным. Он выглядел старым, но тело было молодое. Из-под плаща выпирали мускулы. Когда человек двигал руками, Джером видел, как натягивают рукава его бицепсы.

– Кто ты такой? – спросил Свагга. – Ты Барон? – Джером сглотнул: Свагга был прав, этот человек одевался, как Барон Суббота, сама смерть. Цилиндр, длинный плащ…

– Барон? – Человек нахмурился. – Барон Суббота? – Он хмыкнул. – Звучит хорошо, но я не из этой легенды, нет. – Он улыбнулся мальчишкам. – Называйте меня Пеппер. – Он двинулся вперед, гравий заскрежетал под его сапогами. – Отсюда прекрасный вид. Мне нравится.

Джером, которому некуда было деться, кивнул. Позади Пеппера Дасеки и Шмитти кинулись к краю крыши и стали спускаться по лестнице вниз. Пеппер оглянулся через плечо на улепетывающих мальчишек и снова повернулся к Джерому.

– Я ничего плохого вам не сделаю, – сказал он Джерому и Свагге. – Просто отсюда лучше всего виден город. Но раз уж вы двое здесь, надеюсь, вы сможете мне помочь. Я ищу Джона де Брана. Мне известно, что он никогда не пропускает карнавал. Я несколько недель пробирался по джунглям, рассчитывая добраться сюда до начала праздника. Кто-нибудь из вас знает Джона де Брана?

Папа! Джером кинул взгляд на Сваггу, мысленно заклиная его молчать, и единственный раз в своей дурацкой жизни тот догадался, что нужно держать рот на замке. Они все еще смотрели на Пеппера, вытаращив глаза.

– Зачем он нужен? – спросил Джером.

– Мы с ним старые друзья, – ответил Пеппер.

«Ага, так я тебе и поверил», – подумал Джером. Да и все равно папы нет в городе. Может быть, дядюшка Гарольд сможет разобраться с Пеппером и выяснить, действительно ли он друг Джону.

– Я мог бы отвести тебя к человеку, который знает его.

– Буду благодарен. Понимаешь, я только что прибыл после долгого, долгого путешествия. Я потратил много времени на то, чтобы найти старых друзей по всей Нанагаде, и если Джон де Бран здесь, я буду счастлив снова с ним увидеться. – Слова Пеппера звучали весело и фальшиво.

Из-под своего плаща он вытащил что-то похожее на бинокль в толстом резиновом футляре и посмотрел на восток, в сторону Проклятых гор.

– Тут всегда бывает так много дирижаблей? – спросил он. Над склонами гор виднелись пять продолговатых пятнышек.

Джером покачал головой.

– Никогда до сих пор не видел сразу пять. Пеппер убрал свой странный бинокль.

– Любопытно, – пробормотал он, потом снова посмотрел на Джерома. – Пошли найдем того человека, который знает Джона. – Он знаком предложил Джерому спускаться первым.


* * *


Пока Джером вел незнакомца в сторону набережной, где рассчитывал найти дядю Гарольда, Свагга шепнул ему на ухо:

– Думаешь, он и правда друг твоего отца?

– Не знаю.

Снова раздался трезвон жестяных посудин, но здесь, вдали от Мейн-стрит и толпы, танцорам удавалось подпрыгивать ритмично, если уж не танцевать по-настоящему. Джером повернул налево, в сторону своего дома, чтобы миновать самую толкучку. Здесь почти никого не было. Музыка скоро смолкла. Джером рассчитывал, что так им будет легче выйти к судейским трибунам.

Откуда-то издали донесся вопль.

– Ты слышал? – спросил Свагга.

– Ага, – кивнул Джером.

– Похоже на штучки джамби, парень. – Свагга оглянулся назад. – Я, пожалуй, лучше вернусь. – Он побежал туда, где толпа была самой густой.

– Правильная мысль. – Пеппер понюхал воздух, как собака.

Джером продолжал идти вперед.

– Нам нужно только обогнуть угол, так мы выйдем напрямик к набережной. – Он свернул в проулок, и Пеппер последовал за ним. Отсюда Джером мог видеть гавань и зеленую рыбачью лодку, подпрыгивающую на волнах. Все, что им теперь оставалось, – это пройти по набережной туда, где собрались горожане.

– Пошли скорее, малыш. – Пеппер окинул взглядом окрестности.

Теперь уже Джером шел за своим спутником. Далекое пение мешалось с шумом волн, бьющих в бетонный парапет набережной. Джерому приходилось почти бежать, чтобы не отстать от Пеппера, и он чуть не налетел на него, когда тот резко остановился. Пеппер замер, глядя в темную внутренность бара Гарри – бар был далеко от места празднества, а потому пуст. Вывеска с надписью «Лучшая выпивка в городе» скрипела на ветру. Крыша бара нависала над несколькими столиками, выставленными на тротуар.

– Тлакатекатль, – прошептал Пеппер. Джером прищурился… и увидел.

Под навесом стоял воин-ацтек. На нем была ярко-красная накидка, доходящая до талии, и кожаные браслеты; в волосы, как у тетушек Джерома, были вплетены яркие перья. В левой руке он держал булаву, с которой капала кровь. Другой конец булавы увенчивало несколько металлических лезвий.

Воин поднял глаза, улыбнулся вывернутыми обведенными черным губами и потянулся за длинным ружьем, висевшим у него за спиной. Левая рука Пеппера скрылась под плащом; он вытащил пистолет не больше собственной ладони.

Выстрел оказался совсем не таким громким, как ожидал Джером. Ацтек, шатаясь, попятился внутрь бара – на его груди виднелась кровавая рана. Пеппер двинулся вперед, все еще сжимая в руке пистолет. Выстрелив еще трижды, он посмотрел на лежащего человека, потом вышел из бара.

Пеппер нес длинное ружье ацтека.

– Пошли, – сказал он Джерому. – Ты должен отвести меня к тому человеку, который знает, где найти Джона де Брана. Похоже, ацтеки начинают представлять проблему. Нам нельзя терять времени.

Джером дрожал.

– Дядюшка Гарольд говорил, что стражники и люди-мангусты будут охранять подходы к городу. Он говорил, это всего только разведчики. Как воин оказался здесь?

Он мог бы погибнуть. Прямо здесь. И он только что видел, как Пеппер с легкостью убил человека. Джером снова стал гадать, что же собой представляет Пеппер.

Должно быть, он солдат.

И нужно ли рассказать ему правду о папе?

– Я по пути встречал разведчиков-ягуаров, – сказал Пеппер. – Мне пришлось узнать об ацтеках больше, чем хотелось бы. Тот воин был тпакатекапгль, командир отряда. Плохой командир: он оторвался слишком далеко от своих людей, даже если отправился на разведку. Неопытный… Должно быть, слишком обрадовался, что захватил пару пленных до того, как началось общее наступление. Так или иначе, увидев его, можно предположить, что в город просачивается целая армия. – Джерому приходилось бежать, чтобы не отстать от Пеппера. – Должно быть, они окружили город сразу после того, как я сюда пришел, – продолжал Пеппер.

Джером старался держаться как можно ближе к нему. Теперь ему было даже более страшно, чем ночью, когда завывания ветра заставляли его покрываться мурашками. Ему казалось, что рядом с Пеппером он будет в наибольшей безопасности.

Так что все-таки насчет папы и их дома?

Все вокруг – тени ярко раскрашенных домов, канавы вдоль улицы, безликие окна – казалось зловещим и полным опасности. Уют, который Джером всегда чувствовал в Брангстане, исчез. И хотя Пеппер спас ему жизнь, он все еще пугал Джерома, и теперь даже больше, чем раньше: на лице у него не отразилось никаких чувств, когда он убил ацтека.

Набережная изгибалась перед ними, длинная и зловещая.


Глава 11


Ацтеки тащили Джона все глубже в джунгли, пока не выбрались на поляну с большим черным камнем посередине. Это не был небольшой разведывательный отряд; Джон видел достаточно ацтеков, чтобы понять: в окрестностях Брангстана в чаще скрываются несколько сотен воинов, а может быть, и больше.

Трое спящих людей были привязаны к поваленному дереву манго. Их одежду покрывала грязь и кровь, но Джон узнал их: это были люди-мангусты.

Джона тоже толкнули к этому дереву, ободрав щеку о кору. Несколькими пинками в живот его заставили опуститься на землю, и один из ацтеков связал вместе его руки и ноги, а потом ударил дубинкой по голове, так что Джон потерял сознание.

Когда поздним утром он пришел в себя, голова все еще мучительно болела.

Джону удалось повернуться так, чтобы опереться спиной о ствол, и он посмотрел на людей-мангустов.

– Как вас зовут? – прошептал он, но пленники промолчали. – Мое имя Джон де Бран, я из Брангстана. А вы кто?

Сидевший с ним рядом человек, лицо которого опухло от побоев, смотрел вдаль.

– Лучше нам не знать друг друга, поверь.

– Нам обязательно нужно освободиться, – продолжал Джон. – Никто ведь не ожидает, что тут окажется так много ацтеков. Надо предупредить жителей Брангстана.

– Заткнись, парень, – прошипел второй человек-мангуст. – Нам не убежать, и твои разговоры наше положение не облегчают.

Джон почувствовал, как затекло его тело.

– Что ты хочешь сказать?

Тот пленник, что был ближе к нему, фыркнул.

– Успокойся. Мы скоро умрем.

Тихое всхлипывание, кашель, и снова воцарилась тишина.

Успокоиться? Каким образом? Джон не знал человека более спокойного, чем он сам. Он поселился в Брангстане, завел семью и был счастлив. И теперь, когда на него смотрели дула ружей, он чувствовал себя мягкотелым, не готовым…

Впавшим в отчаяние.

Возникшее внутри раскаленное чувство заставило его дернуться. Он впал в отчаяние от того, что ему оставалось жить всего несколько часов, а он так и не вспомнил ничего, что предшествовало тому моменту, когда волны вынесли его на берег Брангстана.

Совсем ничего…

По крайней мере остальные пленники могли вспоминать целую жизнь и оплакивать ее. Ему же предстояло умереть, даже не зная, кто он такой. Как эгоистично с его стороны, упрекал себя Джон, испытывать такое отчаяние, забывая о беспомощности, которая не дает ему бежать и быть рядом с женой и сыном.


Вокруг двигались и кричали ацтеки. Те, кто прошлой ночью захватил пленников, собрались вокруг них и явно решали, что делать дальше. Потом они разрезали веревки на людях-мангустах и заставили их встать. К собственному стыду, Джон почувствовал облегчение.

Когда двух спотыкающихся пленников увели, Джон повернулся к единственному оставшемуся.

– Пожалуйста, – попросил его Джон, – назови свое имя. Человек закрыл глаза.

– Алекс.

– Сколько человек они заберут? Алекс пожал плечами.

– Бывает по-разному.

Людей-мангустов тащили к камню посередине поляны, и скоро ветви закрыли их от Джона. Несколько минут он слышал только крики и хлопанье крыльев лесных птиц.

Потом начались вопли, завершившиеся громкой икотой, стоном и радостными криками ацтеков.

Через минуту начал вопить второй пленник.

Когда и это прекратилось, Джон и Алекс остались сидеть спинами к стволу дерева, стараясь не смотреть друг на друга. Они молчали, ожидая, что скоро ацтеки придут и за ними.


Глава 12


Казалось, ушла целая вечность на то, чтобы приблизиться по набережной к толпе участников карнавала. Вдоль берега, на котором располагался Брангстан, тянулись склады и лавки, а за ними по крутому склону взбегали жилые дома, жизнерадостная окраска которых подчеркивала унылую серость дорог, уходивших в зелень джунглей. Джером подскакивал при каждом неожиданном звуке.

Наконец они добрались до оживленных мест: какая-то пара целовалась на крыльце; фермер продавал фрукты с лотка, и их сок капал на бетон причала, оставляя на нем темные пятна; пятеро рыбаков обсуждали достоинства своих лодок.

Никто не обращал внимания на Джерома и Пеппера, пробиравшихся через все более густеющую толпу. Шум и крики участников карнавала совсем заглушали голос Джерома. Они с Пеппером протолкались к высокому деревянному помосту у зданий банка и почты.

Джером не увидел дядюшку Гарольда на скамье под навесом, отведенной для судей; отсутствовала и половина других судей, возможно, потому, что большинство из них были брангстанскими стражниками и, должно быть, отправились выяснять причину выстрелов.

Над хаосом карнавала взлетел новый вопль. Джером локтями проложил себе дорогу к началу улицы. Пеппера он больше не видел, но навстречу ему попалась гордо вышагивающая женщина в костюме павлина, встреченная им раньше. Позади нее размахивали жезлами с лентами несколько других женщин, одетых птицами.

Из переулков донеслось еще несколько выстрелов. Люди замерли на месте. Даже звон жестяных посудин стих, когда навстречу трем женщинам в костюмах попугаев двинулись полтора десятка мужчин в бамбуковых масках, увенчанных синими перьями.

– Ацтеки! – завопил Джером, воспользовавшись моментом тишины.

Мужчины в масках выхватили дубинки и сети. Тот, который бежал впереди остальных, сбил с ног одну из женщин. Двое других накинули на нее сеть и потащили в сторону, туда, где на улице показались другие ацтеки. Джером развернулся. Между зданиями на окраинах города тоже виднелись вражеские воины, оба конца набережной были перекрыты. Все население Брангстана оказалось заперто на набережной сотнями ацтеков. Воины начали бить горожан дубинками и утаскивать в своих сетях, действуя с отработанной быстротой и спокойствием; они никому не давали скрыться. Под крики и детский плач люди начали давить друг друга. В воздухе разлился кислый запах страха.

В нескольких сотнях футов от Джерома двое фермеров с мачете кинулись на ацтека, но тут же были застрелены. По камням побежала кровь. К пирсу бежал джамби на объятых огнем ходулях. Джамби зашатался, упал и уже не поднялся.

Толпа отхлынула к берегу: несколько тысяч человек пятились от ацтеков и их оружия. Джером с трудом устоял на ногах.

Неожиданно чья-то рука ухватила его за воротник, и Джером завизжал.

– Тихо. – Пеппер подхватил Джерома, зажал под мышкой и побежал к причалу. Ноги Джерома цепляли тех, мимо кого они бежали; Пеппер только один раз остановился, чтобы выстрелить из своего бесшумного пистолета в ацтека, который слишком далеко углубился в толпу. Тот схватился за ногу и упал, и люди затоптали его.

Пеппер побежал по причалу к паровому катеру, но Джером начал вырываться.

– Возьми парусную лодку, – крикнул он, показывая на «Люситу». – Паровой катер слишком долго раскочегаривать.

Пеппер выпустил его, и Джером пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие. Ему в ногу воткнулась заноза, но он этого почти не заметил и сразу прыгнул в отцовскую лодку.

Мачта начала раскачиваться.

– Мистер Пеппер, – спросил Джером, – а как насчет моей мамы?

Пеппер бросил кормовой фалинь в кокпит. Конец веревки хлестнул Джерома по щеке. Пеппер пробежал по причалу и ухватил обеими руками носовой и средний фалини, сильно дернул, и гвозди, удерживавшие скобу, с визгом вылетели.

– Пеппер! Мне нужно ее найти! – Руки Джерома тряслись, и он ухватился за мачту. – Она там, где ацтеки! Что они с ней сделают?

Пеппер оттолкнул лодку от причала и вскочил в нее, заставив корму осесть. Джером переместился, чтобы восстановить равновесие. Еще несколько человек из толпы прыгнули в лодки. На палубе парового катера скопилось уже много народа, а из бойлера еще только начинал сочиться пар.

Джером перебежал на корму и ухватился за деревянный край планширя. Пеппер нашел весла, вставил их в уключины и начал грести. Каждый сильный рывок бросал лодку прочь от причала.

– Приходится делать то, что можешь, – наконец ответил Джерому Пеппер. – Если надумаешь прыгать, сейчас как раз подходящий момент.

Весла опустились в воду, поднялись, разбрызгивая воду, опустились снова.

– Я боюсь, – сказал готовый заплакать Джером с задней банки. Глаза у него щипало.

– Опусти румпель в воду и управляй, – сказал Пеппер. Джером обернулся и распутал веревку, удерживающую овальный руль; руль с плеском упал в воду.

Несколько ацтеков в стеганых доспехах выстроились на набережной и стали целиться из ружей в отплывающих. Пеппер перестал грести, его пистолет несколько раз выстрелил, и трое ацтеков упали; один из них свалился в воду, остальные поспешили в укрытие.

– Ты знаешь, как поставить парус? – спросил Пеппер.

– Ага.

– Так давай.

Джером пробрался к мачте и стал отвязывать парус, стараясь при этом не мешать Пепперу. Тот греб как сумасшедший, направляя лодку по ветру. Парус лег на борт, часть его окунулась в воду.

Папа страшно ругался бы…

Джером молча плакал, вытирая глаза рукавом, но все-таки натянул парус, хотя ветер рвал его из рук. Рея развернулась, чуть не ударив Джерома; когда он привязал ее, Пеппер сложил весла и взялся за руль, одной рукой управляя парусом и разворачивая его так, чтобы он был ближе к корпусу.

«Люсита» накренилась и пошла быстрее. Пеппер, все такой же спокойный и серьезный, направлял лодку прочь от берега.


Солнце палило немилосердно. За последние двадцать минут Пеппер не сказал ни слова: он лежал у кокпита, одной ногой удерживая руль, сунув руку за пазуху, а другую опустив в воду. Они на самом деле никуда не направлялись, просто снова и снова кружили вокруг какой-то воображаемой точки в океане.

Периодически Пеппер доставал свой бинокль в резиновом футляре и смотрел в сторону Брангстана.

Однажды лодка приблизилась к отмели у рифа Северана, но Пеппер, похоже, не нуждался в предостережении: он резко переменил галс, так что рея круто развернулась, а парус захлопал на ветру. Должно быть, Пеппер хорошо знал прибрежные воды.

Тугой узел внутри у Джерома грозил снова вызвать слезы. Он оставил мать в Брангстане на смерть, а отца – попавшим в ловушку у них дома. Он видел, как люди умирают. В них стреляли, их захватывали ацтеки… Джером поежился. Воспоминание о крови, стекающей в канаву, словно вода, чувствовал он, останется с ним на всю жизнь.

И сделать он ничего не мог. Джером никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным.

– Как это тебе удается? – спросил он Пеппера.

– Что именно? – Пеппер моргнул своими серыми глазами и огляделся.

– Оставаться спокойным.

– А черт его знает, – пробормотал Пеппер. – Единственный выбор – это завизжать. – Он осмотрел горизонт. – Похоже на то, что никому больше не удалось выйти в море.

Так вот чего они дожидались…

Пеппер сел и повернул руль. Нос «Люситы» повернулся в сторону рифа франчи.

– Откуда ты? – спросил Джером. – Из Кэпитол-сити? Пеппер покачал головой.

– Из гораздо более далеких краев.

– Насколько более далеких?

– Чему тебя учили в школе – откуда мы все явились?

В школе? В школе учили тому же, о чем рассказывала мама…

– Мы пробрались по червоточине в небе, – сказал Джером. – Ты тоже из червоточины?

Пеппер кивнул.

– Мы жили в разных местах. Некоторые поселились на орбите, другие – на поверхности планеты. Многие из тех, кто происходит с Карибов, выбрали Нанагаду с ее экваториальным солнцем и покоем. Мы были просто группой повстанцев из лагерей беженцев и из рыбацких деревень, рассчитывавших, что в этом далеком уголке удастся скрыться ото всех. – Пеппер потянулся, и банка под ним слегка прогнулась. Он посмотрел на воду и продолжал: – Очень немногие на Земле знали, что мы здесь. Да и жители орбитальных поселений часто не подозревали, что острова и джунгли вдоль побережья обитаемы. Раньше были лучшие времена. – Он вздохнул. – До того, как червоточина была уничтожена.

Пеппер говорил так, словно сам был свидетелем этого.

– Рассказывают, что и отцы-прародители, и машины не пережили те времена, – сказал Джером. – Как получилось, что ты появился здесь?

– Тебе говорили неправду, – сказал Пеппер. – Те из нас, кто был хорошо защищен, кто знал, что должно случиться, выжили и при Импульсе, и при ядерных взрывах, и во время искусственно вызванных эпидемий, когда погибло большинство. Выжили немногие: несколько теоклей, лоа и такие, как я. Некоторые бежали в спасательных шлюпках. Впрочем, трехсот лет полета в космосе вполне достаточно, чтобы свихнуться. – Он фыркнул. – Вот и результат: выжили по большей части те, кто поселился на поверхности планеты.

– И ацтеки.

– Да, они тоже. Когда я улетал, ацтеки были религиозными фанатиками, поклонявшимися теоклям, которые начали разводить их как дешевую и жестокую военную силу. Теокли обожают использовать против нас наши слабости. – Пеппер покачал головой. – Надеюсь, у вас хватит сил выбросить их за горы.

Теперь разговор пошел о вещах, которые были Джерому понятны.

– Большинство людей-мангустов обороняют перевал Мафоли или защищают Кэпитол-сити, – сказал он. Это было всем известно. В предгорьях и джунглях оставались только небольшие отряды.

Пеппер наклонился и плеснул водой себе в лицо.

– Что мы теперь будем делать? – спросил Джером. – Спрячемся на Соляном острове?

– Нет. Тебя-то я высажу. Самому мне требуется подумать. Потом мне нужно будет отыскать Джона.

Джером сглотнул. Пеппер спас ему жизнь и казался честным человеком.

– Мистер Пеппер… – Тот поднял бровь. – Я обманул тебя. Я знаю, где находится Джон де Бран.

– Мне так и показалось, что ты что-то скрываешь.

– Он… – Голос Джерома дрогнул. – Он мой папа, понимаешь? Он прошлой ночью остался в нашем доме в пригороде. – Джером смотрел на воду, плескавшуюся на дне лодки у его ног.

Пеппер стукнул кулаком по банке.

– Это осложняет дело.

– Прости… прости меня.

Пеппер наклонился вперед и посмотрел Джерому в глаза.

– Никогда бы не поверил, что Джон из тех, кто обзаводится семьей и устраивается на одном месте.

Джером старался не встречаться с взглядом серых глаз. Может быть, он должен рассказать Пепперу о том, что папа потерял память? Папа с мамой старались скрыть это от сына, но он многое узнал из их шепота, когда они думали, будто он не слышит. А то, как мама иногда смотрела на папины рисунки… как будто они ее пугали.

Ну да это все личные обстоятельства. Джером решил, что его отец и Пеппер разберутся во всем, если когда-нибудь встретятся.

Если отец жив…

Пеппер повернул руль.

– Расскажи мне, как выглядит твой папа. Опиши его. Я очень давно его не видел.

Джером пожал плечами. Папа был просто папа. Однако Джером решил постараться и рассказать Пепперу о маме, папе, их семье и о том аэростате, который повис на деревьях позади их дома. Когда он закончил рассказывать про крюк на месте левой руки отца, Пеппер, к облечению Джерома, снова занялся парусом. Мальчику хотелось сесть на носу и притвориться, будто он один в лодке.


Когда «Люсита» коснулась песка, франчи уже ждали на берегу. Вперед вышел Трои.

– Что-то случилось? – спросил он. – Миз Смит говорит, что видела, когда рыбачила, дым над Брангстаном.

Пеппер спрыгнул в воду; фалды его фрака всплыли на поверхность.

– На Брангстан напали ацтеки. Они теперь, по-моему, двинулись по берегу в сторону Кэпитол-сити.

У Троя за плечом висел дробовик. Он перехватил его и прицелился в Пеппера.

– Джерома я знаю, а тебя – нет. Пеппер поднял руки вверх.

– Успокойся, я не собираюсь здесь оставаться. Я просто привез малыша. – Джером надулся, когда его назвали малышом. Пеппер двинулся обратно к лодке. – Джером, прыгай.

Джером выпрыгнул на песок, и Трои обнял его за плечи.

– С тобой все хорошо? Джером кивнул.

– Мне нужно отправляться, – сказал Пеппер, – предстоит еще много дел. Я был бы благодарен, если бы получил какую-нибудь еду… желательно солонину.

Один из мужчин, стоявших за спиной Троя, спросил:

– Ты собираешься вернуться, чтобы сражаться с ацтеками?

Пеппер кивнул, потом нахмурился.

– Ты кажешься мне знакомым, – сказал он Трою. Трои не обратил на эти слова внимания.

– Принесите соленой рыбы и вяленого мяса, сколько ему надо, – велел он своим спутникам. – Этот человек опасен, – обратился он к Джерому. – Он убийца. Лучше мы поможем ему отсюда убраться. – Опустив дробовик, Трои двинулся к своей лавке.

Джером остался стоять на берегу; ноги его увязли в песке, и волны омывали их.


Трои и кто-то из его двоюродных братьев упаковали продовольствие для Пеппера в несколько полотняных сумок и уложили их под навесом на носу лодки. Пеппер предупредил франчи, что им следует подумать об убежище, куда они могли бы скрыться, или организовать оборону против ацтеков, которые рано или поздно появятся.

– Нам служат защитой рифы и отмели, а на кокосовых пальмах есть орехи.

– Так вы продержитесь месяц или два, если хорошо подготовитесь, – сказал Пеппер. – А потом что?

В ответ франчи улыбнулись.

– Этого времени хватит, чтобы посмотреть, как повернется дело. Если же все продлится дольше, тогда придет конец всей Нанагаде.

– Это верно, – кивнул Пеппер.

Он следил, как они переглядываются, и чувствовал безнадежность. Он хотел сказать Трою и остальным, что не стоит обманываться. Ацтеки доберутся до всех, и единственное, что можно сделать, – это сражаться и придумывать военные хитрости. Прятаться и убегать бесполезно.

Он посмотрел на водную гладь и стиснул кулаки. Он чувствовал себя совершенно неподготовленным к тому, что увидел в этом открывшемся ему мире.


Пеппер отложил свой отъезд до тех пор, пока солнце не начало скрываться за далекими рифами. Пройдя по пляжу, он приблизился к Джерому, сидящему под кокосовой пальмой.

– Ты отправляешься? – спросил Джером. – Да.

– Я хочу поехать с тобой.

– И что ты будешь делать? Какие у тебя есть умения, которые могли бы мне пригодиться? Я узнал все, что мне нужно знать, у меня есть лодка. Мне нужно найти твоего отца, если он еще жив.

Джером стал биться головой о грубую кору дерева.

– Что я могу делать, – причитал он, – что?

– Ты можешь сказать мне вот что, – наклонился над ним Пеппер, так что его дреды, как змейки, повисли вниз. – Упоминал ли когда-нибудь Джон «Ма Ви Джанг»?

Джером покачал головой.

– Не знаю.

Пеппер ухватил его за рубашку, поднял с земли и прижал спиной к стволу пальмы так сильно, что в спину мальчику впились неровности коры.

– Посмотри мне в глаза, – прошипел Пеппер, – и скажи: говорил ли тебе отец когда-нибудь о «Ма Ви Джанге»?

Джером вертелся, испуганный неожиданной свирепостью Пеппера. Он не сомневался: тот способен сломать ему спину о дерево и бросить умирать.

– Клянусь, – выкрикнул Джером, обливаясь слезами.

– Никаких координат? Никаких секретных указаний на ее местоположение, о которых ты дал слово никому не говорить?

– Нет! Никогда он ничего такого не говорил, – всхлипывал Джером, перепуганный до полусмерти. За один день его мир перевернулся. То, что было безопасным, теперь несло угрозу. И люди, которых он считал своими защитниками, сделались опасны.

Пеппер уронил Джерома на песок.

– Прости меня. Если я увижу твоего отца, я сообщу ему, что ты жив. Передай Трою, что я потоплю все суда Нанагады: так ацтекам будет труднее сюда добраться.

Больше он ничего не сказал.

У Пеппера было все такое же спокойное лицо, которое поразило Джерома, когда тот застрелил ацтека. Джером смотрел, как Пеппер идет по пляжу к «Люсите»; плащ его шелестел. Пеппер оттолкнул лодку от берега, поставил парус и ни разу не оглянулся.

Джером сидел под пальмой, глядя, как парус делается все меньше по мере приближения к берегу, над которым стоял огромный черный столб дыма, подсвеченный снизу оранжевым. Там, в горящем Брангстане, были Шмитти, Свагга и Дасеки, а также его мама… Все они погибнут, или будут замучены ацтеками, или… Джером даже не мог вообразить себе всех кошмарных возможностей.

Он не мог отвести глаз от Брангстана. Так он и сидел, пока не пришел Трои с шерстяным одеялом. Он поднял мальчика, закутал его и отвел в одну из хижин, выстроенных вдоль пляжа.


Глава 13


Джон встал и оперся запястьями о дерево манго, чтобы удержаться на ногах. Икроножные мышцы у него свело. Ацтек, державший веревку, обвязанную вокруг шеи Джона, предостерегающе дернул ее. Джон бросил на него яростный взгляд. Мучитель рассмеялся и подошел ближе, так что веревка легла на землю.

– Что тебе? – бросил Джон.

Ответом ему послужил сильный удар в лицо. Верхняя губа Джона оказалась разбита; сплюнув кровь, он посмотрел в глаза ацтека. Тот улыбнулся и кивком головы указал куда-то в сторону. Там ждали семеро воинов. Еще несколько ацтеков следили за происходящим из-за деревьев на опушке. В чаще был видел дым лагерного костра. Так, значит, поблизости их не меньше двух сотен…

– Ом па.

Джон посмотрел в сторону черного камня. Тела двух принесенных в жертву утром людей-мангустов валялись рядом с ним.

– Мы покойники, – пробормотал Алекс. – Мы покойники.

Камень был черным от покрывавшей его засохшей крови.

– Они что, убивают всех? – прохрипел Джон, когда его потащили вперед.

– Не всех. – Ацтеки принялись рубить ветки поваленного дерева, чтобы освободить подход к жертвенному камню. – Сначала самых здоровых, потом женщин и детей. Некоторые становятся рабами.

Ацтек, стоявший рядом с камнем, скинул маску. Над его головой раскачивались перья, воткнутые в свалявшиеся волосы, а в руке на вечернем солнце сверкал длинный черный нож.

Воины, окружавшие Джона, почтительно расступились.

– Это жрец-воин, – прошептал Алекс.

Священнослужитель подошел к пленникам, ухватил Алекса за волосы и проткнул мочку его левого уха обсидиановым ножом. По шее Алекса заструилась кровь. Пленник дернулся и попытался ударить жреца ногой, но на него накинулись воины и били до тех пор, пока он не перестал сопротивляться.

«Не могу я смотреть на такое», – подумал Джон.

Он сделал глубокий вдох и рванулся назад, насколько позволяла веревка. Ацтеки тут же повалили его и стали бить – умело и спокойно; они явно были привычны к выходкам предназначенных в жертву пленников.

Избитый, тяжело дыша, Джон смотрел, как воины развязывают Алекса. Четверо ацтеков ухватили его за руки и за ноги, подняли и положили на камень; присев на корточки, они удерживали жертву распростертой, не мешая при этом жрецу приблизиться.

– Нопулука, – бросил один из них.

Жрец уселся на Алекса верхом, посмотрел на солнце, потом глубоко вонзил нож между ребрами беспомощного пленника. Алекс закричал. Он кричал все время, пока жрец вскрывал грудную клетку, и замолк, только когда жрец с довольным кряхтением вырвал кровоточащее сердце и поднял его к солнцу.

Поляна огласилась приветственными криками ацтеков; жрец столкнул тело Алекса с камня, и двое воинов схватили Джона. Он почувствовал, что запястья его развязывают, но не успел пошевелиться, как его правая рука, крюк и обе ноги оказались в крепком захвате. Его подняли в воздух, потом кинули вниз; спина Джона ударилась о жертвенный камень.

Камень был теплым.

Джон смотрел на кудрявые облака над головой, на опускающееся солнце справа. Это последнее, что ему предстоит увидеть. Его отчаянные рывки были бесполезны: жилистые руки ацтеков держали его крепко. Он был беспомощен и мог только ждать удара ножом.

Когда жрец встал над ним, Джон с трудом преодолел желание закрыть глаза. Он попытался вызывающе посмотреть на жреца: последний крошечный акт сопротивления…

Откуда-то издалека донесся крик.

Раздался свист. Жрец повернулся и тут же рухнул на землю, пронзенный четырехфутовым дротиком. Воины, пораженные, застыли на месте, потом отпустили Джона и кинулись к жрецу; только один оглянулся, пытаясь обнаружить кинувшего дротик; на его лице все еще был написан шок.

«Нельзя упустить возможность», – подумал Джон. Он сел на камне и вонзил свой крюк в живот ближайшему ацтеку. Крюк проткнул хлопковые доспехи, потом вошел в тело. Ацтек икнул и посмотрел вниз.

Джон выдернул крюк, вспоров воину живот.

Похожие на веревки кишки выскользнули на землю. Джон скатился с жертвенного камня и подхватил ружье умирающего ацтека.

Вновь в воздухе просвистел дротик, и еще один проткнутый насквозь воин опрокинулся навзничь. Джон поднял ствол ружья своим окровавленным крюком и в упор выстрелил в единственного оставшегося с его стороны камня ацтека.

Боясь, что не сумеет перезарядить ацтекское ружье, он бросил разряженное оружие и схватил то, которое выронил застреленный им враг. На него с воплем кинулся, перепрыгнув через камень, новый противник, и Джон прострелил в его груди огромную дыру. Потом он повернулся и побежал. Позади раздался стон и звук падения – несомненно, свою цель нашел еще один дротик, – но Джон продолжал бежать не оглядываясь.

Пот заливал ему глаза, но он не замедлял бега, пока не почувствовал, как его хлещут колючие ветки кустов; споткнувшись о лиану, Джон упал.

При попытке подняться на ноги колено его подогнулось; все его тело болело, а на плече чувствовалась рана – какая-то пуля его все-таки задела.

Но он был жив.

Он завопил бы от радости, если бы это не было смертельно опасно. Однако те ацтеки, что следили за событиями с опушки, наверняка начнут его преследовать или позовут других на помощь.

Джон похромал сквозь кусты, забираясь в глубину джунглей.

Прошло не менее получаса, прежде чем он позволил себе немного отдохнуть, прислонившись к стволу дерева. Большим листом он стер кровь с крюка, потом острым его краем перерезал веревку вокруг шеи, а обрывки бросил на землю.

– Тебе повезло, что ты остался жив, – раздался голос. Джон подпрыгнул на месте.

– Спокойно! – За спиной Джона стоял воин, опустив к земле дротик. Он, несомненно, был ацтеком с высокими скулами и гладкой смуглой кожей; падающие на лицо волосы лежали ровной челкой.

Однако одет он был в серую форму людей-мангустов с прицепленными для маскировки ветками.

– Меня зовут Оакситль. О-ак-ситль, – произнес он по слогам. – Воин взглянул на крюк Джона, потом снова посмотрел ему в лицо.

– Это ты кидал дротики? – спросил Джон, глядя на опущенный к земле зазубренный наконечник. Крюк он держал наготове, чтобы в случае необходимости отбить удар.

Оакситль кивнул.

– Кто ты? – с подозрительностью спросил Джон. Неосторожность означала смерть. Потом он кое-что вспомнил. – Прошлой ночью люди-мангусты в моем доме говорили, что ищут тебя.

– Что они сказали?

– Они были обеспокоены. Ты исчез вместе с несколькими людьми-мангустами.

– Да. На нас напали. Я спасся, остальные – нет. Я работаю на людей-мангустов. Я рассказываю им об ацтеках и иногда для них шпионю. – Оакситль посмотрел через плечо Джона в сторону поляны. – Ты там хорошо справился. Воины теряются, если первым бывает убит жрец. Однако скоро начнется погоня. Нам нужно отсюда уходить, если мы хотим остаться в живых.

– О'кей. – Джон немного опустил свой крюк. – И спасибо. Спасибо за то, что ты вмешался.

Оакситль криво усмехнулся.

– Мне жаль, что я не смог спасти остальных пленников. – Он придвинулся ближе. – Как, ты сказал, тебя зовут?

– Джон. Джон де Бран.

– Ах… хорошо. Очень хорошее имя. Хорошо. – В голосе Оакситля звучало облегчение.

Ацтек, оказавшийся человеком-мангустом, побежал между деревьями, и Джон последовал за ним.

– Я из Брангстана.

Оакситль дротиком отвел ветку с дороги Джона.

– Брангстан захвачен. Если мы пойдем на юг, а потом на восток, мы сможем обойти наступающую армию, а потом двинуться к Кэпитол-сити. Так будет безопаснее.

Эти слова лишили Джона всей радости от того, что ему удалось выжить. Брангстан захвачен? Шанта и Джером погибли или стали рабами? Грудь Джона болела. Он машинально следовал за Оакситлем, пытаясь привести мысли в порядок. Отправиться в Брангстан – значит погибнуть самому, говорила ему холодная логика.

Кэпитол-сити…

– Да, я хотел бы добраться туда вместе с тобой, – сказал Джон.

В Кэпитол-сити он сможет присоединиться к отрядам, которые отбросят ацтеков, освободят Брангстан. Оакситль – его лучшая надежда на то, чтобы выжить.

– Хорошо. – В голосе Оакситля прозвучало удовлетворение.


Глава 14


Во время маленькой остановки – только чтобы отдышаться – Джон смотрел, как чирикающие птички перелетают с ветки на ветку. Где-то вдалеке с верхушки дерева сердито заверещала обезьяна. В наступающих сумерках тени делались длиннее и непроницаемее.

– Как ты оказался около той поляны? – тихо спросил Джон.

– Я ходил вокруг Брангстана, высматривая куимичин, которые убили моих друзей, – ответил Оакситль, – а потом услышал крики.

– Куимичин?

– Шпионов, – прошептал Оакситль, – таких, как я, только выглядят они, как ты.

Джон сложил руки на все еще вздымающейся груди.

– Я и не подозревал, что их так много. – Он задумался о том, кто из его знакомых, которых он встречал на улицах или на рыбалке, был шпионом, помогавшим ацтекам.

Оакситль пожал плечами.

– Здесь шпионов много. В Атцлане – мало. – Сидя рядом с Джоном, он достал из кармана на бедре жестяную фляжку, открыл ее и напился, роняя капли; Джону он фляжку не предложил.

– Это можно понять. – Джон теребил пряжку на ремне, крепящем его крюк. – Уверен, что ацтеки, оказавшиеся здесь, возвращаться не хотят.

– Ты думаешь, что Атцлан так отвратителен? – Оакситль сделал еще один глоток воды.

– Если там происходит что-то похожее на то, что только что случилось со мной, то да. Мерзкие дикари… – Джон плюнул. – У меня в Нанагаде семья. Жена Шанта и сын…

– Мертвы, – спокойно договорил Оакситль. – Все там мертвы. Даже если в данный момент они дышат, все они – пленники, рабы или дары для голодных богов. Их принесут в жертву, чтобы помочь вырасти урожаю, или чтобы ацтеки выигрывали битвы, или просто потому, что этого потребуют боги.

Каждое его слово обрушивалось на Джона, как удар камня. Он поднял крюк и ткнул им в Оакситля.

– Ты пытаешься разозлить меня, ацтек?

Тот завернул крышечку фляги и вернул ее в карман.

– Потише, или ты нас убьешь, – прошипел он. – Я больше не ацтек, Джон. Я из людей-мангустов. Я сражаюсь с ними рядом и убиваю ацтекских шпионов. Я предал свой народ. Ты – просто горожанин. Я не был обязан останавливаться и спасать тебя, когда услышал крики от алтаря. Я не был обязан рисковать собственной жизнью, чтобы спасти твою. И я определенно сделал это не для того, чтобы ты называл меня или мой народ дикарями.

– Пролитая кровь говорит сама за себя, – прорычал Джон.

– Это так. Но вини разведчиков-ягуаров, а не всех ацтеков. Иначе я, пожалуй, убью тебя.

Джон сделал глубокий вдох.

– Я тебя не понимаю.

– Может быть, тебе следовало бы постараться понять, – бросил Оакситль. – Люди-мангусты лежат с вырванными сердцами. На их месте мог быть ты или я. Поэтому мы здесь вместе, Джон де Бран. Придется нам обоим с этим жить.

Джон позволил своему крюку медленно опуститься.

– Я лучше переносил испытания до того, как женился на Шанте. Теперь мои жена и сын – часть меня, понимаешь? Я чувствую себя так, словно потерял половину собственного тела.

– Что заставляет тебя думать, будто я не оставил семью, когда пересек горы?

Джон так еще и не решил, что думать об Оакситле. Обычно ему бывало легко понять, можно ли доверять человеку, однако в Оакситле он ощущал путаницу разных качеств, которые не всегда соответствовали друг другу.

Однако он спас жизнь Джону – это кое-что значило.

Оакситль поднял палец, определяя направление ветра, потом закинул за плечо связку дротиков.

– Нужно двигаться. – В правой руке он держал длинную палку с выемкой на конце – атлатль, копьеметалку, готовую к употреблению.

– Ацтеки? – прошептал Джон.

– Может быть. Я не уверен.

Джон стал всматриваться в чащу. Почему ему взбрело в голову спорить с человеком, который только что спас ему жизнь? Он должен взять себя в руки…

– Кэпитол-сити далеко отсюда, – прошептал он, высматривая в тенях врагов. – Добираться туда не одну неделю по хорошей дороге. – У Оакситля был большой мешок с припасами, но Джон знал, что этой пиши и воды не хватит на пешее путешествие до Кэпитол-сити.

– Я не собираюсь идти пешком, – прошептал в ответ Оакситль. Он проскользнул между широкими листьями и повел Джона в глубь джунглей, спокойно следуя направлению на юг, прочь от побережья. Джон шел за ним, стараясь двигаться также бесшумно. Чем больше миль они проходили, тем легче Джону становилось изгнать из памяти жертвенный камень, гладкий и теплый на ощупь.


В глубине джунглей не приходилось рассчитывать на то, чтобы найти тропинки. Оакситль прорубал дорогу через чащу, легко определяя направление даже ночью: останавливаться они себе не позволяли – разведчики ацтеков наверняка продолжали идти по их следу. И оба они были не так глупы, чтобы зажечь факелы и тем себя выдать.

– Ближайший к Брангстану город – Джогинстед. – Джону иногда приходилось там бывать, Джогинстед лежал на восток от Брангстана. – Мы отправимся туда после того, как углубимся на юг, чтобы обойти войско ацтеков?

– Мы побываем недалеко от него, – ответил Оакситль. В конце концов он все-таки предложил Джону свою фляжку с водой, но в основном держался отстраненно, и Джон сосредоточился на том, чтобы обдумать предстоящее долгое путешествие.

Выживание… Инстинкт лежал глубоко внутри него, глубже несуществующих воспоминаний. Джон знал, что хорошо приспособлен к борьбе за существование и что, набравшись сил и подготовившись, непременно отомстит. Он убьет столько ацтеков, сколько сможет. Думать так было утешительно.

Может быть, он был солдатом до того, как потерял память?


Глава 15


Дихана ухватилась за верхнюю часть дверцы парового автомобиля, когда тот резко повернул за угол извилистой улицы Кэпитол-сити. Было уже позднее утро, но Дихана все еще с трудом сдерживала зевоту: она только что закончила обмен телеграфными посланиями с мэром Деревни Пивоваров Роджером Брансомом. Телеграфист в Кэпитол-сити выстукивал ее запрос, а в Деревне Пивоваров тамошний телеграфист расшифровывал точки и тире в слова для мэра. После паузы аппарат в Кэпитол-сити начинал стрекотать в свою очередь, и телеграфист зачитывал Дихане ответ, который был произнесен в 370 милях южнее.

Дихана задала мэру Брансому несколько вопросов, касавшихся его последнего визита в Кэпитол-сити, чтобы убедиться в том, что разговаривает именно с ним; только после этого она стала обсуждать с ним обстоятельства начавшегося нашествия ацтеков.

Открытый автомобиль подпрыгнул на рытвине, и Дихана поморщилась.

Что ж, теперь она знала, что Деревня Пивоваров врагом не захвачена. Этот городок отстоял на шестьдесят миль от Джогинстеда, который не отвечал уже несколько дней. По словам Хайдана, это давало Деревне Пивоваров от трех до шести дней на то, чтобы подготовиться к нападению. Дихана и мэр Брансом единодушно решили, что следует немедленно отправить женщин и детей по прибрежной дороге на север, в Анандейл.

Такие же «беседы» Дихана провела с мэрами Анандейла, Граммалтона и Хатфорда. Они тоже решили эвакуировать женщин и детей; мужчины же оставались, чтобы организовать оборону. Защитники должны были отступить на юг в джунгли, если окажется, что остановить ацтеков невозможно.

Так это скорее всего и случится. Вскоре Кэпитол-сити будет полон беженцев, не способных участвовать в сражениях в случае осады.

Дихану мучило что-то еще. Она не обращала особого внимания на то, как приветствуют ее люди на улицах… а телеграфист, помогавший ей, сказал, что секретность бесполезна. Город уже перешептывался о том, что ацтеки преодолели перевал Мафоли. Объявление о нашествии должно было появиться в газетах только на следующий день, чтобы дать Дихане возможность связаться с мэрами Треугольника Рельсов прежде, чем начнется паника. Вот в этом и заключалась проблема.

В банках выстраивались очереди – горожане меняли бумажные деньги на золото. Начала расцветать спекуляция, появился черный рынок.

Паровой автомобиль резко затормозил: им махал рукой стражник в расстегнутой рубашке. Они остановились в центре Района Пекарей, хотя Дихана с детства не видела здесь ни единой пекарни.

С соседней улицы доносились все более громкие крики. Зазвенело разбитое стекло.

– Что случилось? – спросила Дихана запыхавшегося стражника.

– Мы нашли мертвеца, – ответил тот. – Явное ацтекское жертвоприношение – сердце вырвано и все такое прочее.

Они находились как раз на границе Толтектауна, где скапливалось большинство иммигрантов-ацтеков. Дихана ощутила сухость во рту при виде смуглого человека, который, шатаясь, вышел из переулка, прижимая окровавленную тряпку к ране на голове.

– Горожане вышли на улицы? – спросила она стражника.

– Пока что люди толпятся вокруг и пытаются увидеть тело. Слухи расходятся…

Дихана похлопала по плечу водителя.

– Возвращайся и пришли сюда побольше стражников. – Она открыла дверцу и вышла из автомобиля. Водитель неуверенно смотрел на нее. – Отправляйся. Быстро.

– Здесь нас всего четверо, – сказал стражник, стоявший рядом с Диханой. Со скрипом и шипением паровой автомобиль поехал прочь.

– Отведи меня туда.


Первым, что заметила Дихана, были волосы. Рядом с заброшенным строением толпились пять или шесть десятков человек с черными прямыми волосами, падавшими челкой на лоб. Они стояли лицом к лицу с толпой, окружая четверых стражников, нервно топтавшихся с ружьями в руках у взломанной двери дома.

– Его нашли в этой старой лавке. Там вилось столько мух, что это вызвало подозрение. – К Дихане протолкался Ксипилли, ацтекский старейшина, хорошо ей известный. По толпе горожан пробежал шепот – «премьер-министр», – и люди расступились вокруг них. – Когда мы поняли, что тут случилось, мы послали за стражниками, – продолжал Ксипилли. – Пипилтин – старейшины ацтеков в Толтектауне – приказали мне собрать как можно больше мужчин и стоять на страже, чтобы тут никто ничего не сделал. Что мы должны предпринять теперь?

Дихана отвела Ксипилли в гущу толпы ацтеков и наклонилась к его уху.

– Что должна предпринять я, как ты думаешь, Ксипилли? Мы предоставляем в этом городе ацтекам…

– Толтекам, – перебил ее Ксипилли.

– … убежище, несмотря на то, что знаем: среди них есть шпионы.

– Мы – толтеки, – повторил Ксипилли. – Толтеки не почитают бога войны. Только Кецалькоатль заслуживает нашего поклонения и к тому же без человеческих жертвоприношений. Мы от них отказались. Мы бежали от этого. Я сам, привязав на грудь своего маленького сына, перешел через великие горы, чтобы избавиться от подобных ужасов.

– Мне это известно, Ксипилли. Клянусь, я все хорошо понимаю. Лоа противились моему решению, многие горожане противились мне, но я сделала все от меня зависящее, чтобы убедить жителей Кэпитол-сити согласиться на существование Толтектауна. Но как бы вы себя ни называли – толтеками или ацтеками, – вы пришли из-за Проклятых гор и поселились здесь. Когда-то вы были ацтеками, и только это имеет значение для тех людей, которые вас сейчас окружают. Их подозрительность и опасения понятны. И к тому же в городе стало известно, что ацтеки перешли горы. – Дихана сообщила об этом пипилтин сразу же, как только узнала сама. – Я не хочу входить в дом, не хочу видеть того, что там… Ксипилли повернулся и прижался спиной к стене, глядя на перешептывающуюся толпу. Теперь уже, решила Дихана, тут собралось несколько сотен человек; им противостояли пятьдесят ацтеков Ксипилли и пятеро стражников с ружьями.

– Чего вы хотите от нас, премьер-министр? Чтобы мы ушли обратно в джунгли? Где нас найдут воины-ягуары? Нам грозит такой же кошмар, как и вам. Вы сейчас боитесь того же, чего мы боялись, когда каждый из нас пересекал горы в надежде найти свободу. – Ксипилли понурился, глядя на выщербленный тротуар.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы вам помочь, Ксипилли, но это будет нелегко. Случившееся ужасно. В сочетании с остальным ужасно особенно… Мне нужно найти Хайдана и составить план патрулирования Толтектауна.

– Ты знаешь, кто начал распускать слухи? Дихана пожала плечами.

– Это мог быть кто угодно. Телеграфист, газетчик, старейшина-толтек.

Какой-то горожанин протолкался ближе к ацтекам и прокричал:

– Что они сделали с тем человеком? Мы имеем право это знать!

– Мы еще ничего не выяснили, – прокричала в ответ Дихана. – Имейте немного уважения к стражникам! Позвольте им сделать их работу.

– Как смогут стражники защитить нас, если ацтеки прямо тут, среди нас? – крикнул кто-то еще.

– Так же, как они защищают вас от любых других преступников, – ответила Дихана.

– Мы хотим правосудия!

– Вы поможете правосудию, если поймаете того, кто это сделал, – обратилась Дихана к толпе, – а не станете избивать соседей. Мы даже не знаем, виноват ли в случившемся ацтек. – Дихана отвернулась от толпы и посмотрела на Ксипилли.

Тот наклонился к ней ближе.

– Ты точно знаешь, что ацтеки на нас напали? Дихана отшатнулась и вытаращила на него глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты встречалась с пипилтин, ты сказала, что мангуст-генерал Хайдан сообщил тебе о нашествии ацтеков. Ты проверяла это по другим источникам?

Сердце Диханы сжалось, голова закружилась. Не могла же она рассказать о предостережениях своего отца насчет Веретена: это показалось бы смешным. Поэтому она сказала только:

– Брангстан и Джогинстед не отвечают на наши послания.

– А сообщали они о появлении ацтеков до того, как замолчали? – Черные глаза Ксипилли казались двумя глубокими колодцами. – Были ли замечены разведчики-ягуары у Деревни Пивоваров?

Дихана покачала головой. – Нет.

– Я скажу тебе одно и больше повторять не буду: если бы я захотел завладеть этим городом без кровопролития, я перерезал бы телеграфные провода от этих двух городов на побережье и расставил дозоры, чтобы оттуда никто не мог добраться до Деревни Пивоваров. Потом я убедил бы премьер-министра, что необходимо призвать в город людей-мангустов для его защиты, а если бы в результате слухов о нашествии начались беспорядки, я смог бы уговорить премьер-министра поскорее ввести в Кэпитол-сити еще больше воинов-мангустов. Я разместил бы их по всему городу под предлогом предотвращения бунтов.

– Если бы Хайдан хотел власти над городом, он мог бы его захватить, – возразила Дихана. – У него тысячи воинов против моих нескольких сотен стражников.

– Я имен не называл. Хайдана могли обмануть так же, как и тебя. – Ворчание толпы стало громче; на ее периферии началась давка – подходили новые люди и напирали на стоящих впереди.

– Ты знаешь что-то, что мне неизвестно, Ксипилли?

– Все, что мне известно, – это что люди-мангусты чрезвычайно изобретательны. – Ксипилли оставался спокойным, словно болтал за чайным столом. – Перевал Мафоли неприступен. Люди-мангусты владеют Проклятыми горами. Поверь, Дихана, я на собственном опыте знаю, как трудно через них перебраться. Как бы ацтекам удалось провести целое войско?

Дихана покачала головой.

– Даже если ты прав… нет. Я сейчас даже и обсуждать такое не могу. – Почему Ксипилли старается посеять в ней сомнение? Может быть, он – шпион и стремится ее запутать? С другой стороны, возможно, он и прав…

– Толпа растет, – сказал Ксипилли. – Среди нас есть бывшие воины. Может быть, тебе следовало бы послать за ними.

– Нет. Я не могу позволить, чтобы тут началась бойня. – Шевеление в толпе усилилось: появились десять воинов-мангустов и двое стражников, которые с криками прокладывали себе дорогу. – Ксипилли, этот человек там, в доме… Кто он?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты меня понял. Ксипилли закусил губу.

– Он не ацтек.

– Премьер-министр, я Рабин Додди. – К ним подошел первый человек-мангуст и пожал Дихане руку. – Сюда скоро подъедет автомобиль с еще десятью воинами.

– А как насчет стражников?

– Мы были ближе. Стражники идут, только еще не добрались.

В воздухе чувствовалось возбуждение толпы; теперь уже собралось человек пятьсот.

– В лавке мертвое тело. Нужно дать стражникам время расследовать обстоятельства убийства. Потом следует завернуть труп и как можно скорее его отсюда увезти. Пусть твои люди разгонят толпу.

– Понял. – Рабин повернулся и отдал приказ своим людям. Они развернулись цепью, и тут же к ним присоединились еще десять, прибывших в обещанном паровом автомобиле. Стражники прошли в полуразрушенное здание.

– Что насчет тебя, премьер-министр? – Рабин все еще стоял рядом с Диханой.

– Где Хайдан? Мне нужно с ним поговорить.

– Он отправился по Треугольнику Рельсов, в Бателтон.

– Что он там делает? – спросила Дихана. Хайдан не говорил ей, что собирается покинуть город.

Рабин посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

– Занят приготовлениями. Премьер-министр, по городу прошел слух, что в Толтектауне случилось что-то нехорошее. – «Слишком быстро, – подумала Дихана. – Слишком, слишком быстро. Обычно слухи распространяются медленнее». – Хайдан не оставил приказаний на такой случай, но я думаю, что мы могли бы выставить людей на каждом углу…

– Нет. – Дихана решила, что ей следует сделать. Она властно выпрямилась, готовясь действовать. – Мы отправим всех стражников патрулировать город.

– Это бессмысленно, – возразил Рабин. – Сколько у тебя стражников?

– Их достаточно, чтобы все поняли: шутить мы не будем. Все знают стражников. Для многих они родичи. Для других – это люди в знакомой форме. Нам не нужны чужаки для того, чтобы патрулировать улицы. – Дихана посмотрела на толпу. – Но мы нуждаемся в людях-мангустах для того, чтобы изолировать Толтектаун. Никто не должен ни входить, ни выходить из него, кроме как через контрольно-пропускной пункт. С кем мне поговорить об этом в отсутствие Хайдана?

– Второй человек в командовании – Гордон, – ответил Рабин.

– Ксипилли, пойдем со мной. Нам нужно найти пипилшин. Мы разместим всех людей-мангустов в Толтектауне, переведем их сюда из парка Министерства.

– В городе произойдет взрыв, – сказал Ксипилли, и Рабин согласно кивнул.

– Стражники вооружатся горнами и будут читать объявление об этом. Мы распространим также печатные сообщения. Сегодня мы объявим, что ацтеки наступают, а толтеки помогают городу, разместив у себя людей-мангустов, которые будут отражать врага.

Дихана встала перед двумя мужчинами и подняла брови, глядя на них. Они переглянулись, потом Рабин свистом подозвал автомобиль и кивнул двоим людям-мангустам.

– С тобой поедут двое моих лучших воинов. Выбирайся отсюда поскорее. Когда подойдут еще люди, мы рассеем толпу и будем охранять территорию. Удачи тебе: пусть тебе удастся убедить Гордона.

Дихана втащила Ксипилли в автомобиль. Один из воинов-мангустов сел за руль и начал повышать давление в котле, второй сел рядом с Диханой.

– Пригнитесь, – сказал он. – Вы можете оказаться мишенью. Не стоит рисковать головой.

Дихана подчинилась; Ксипилли тоже пригнулся и искоса взглянул на Дихану.

– Надеюсь, это сработает. Дихана кивнула.

Она тоже надеялась.


Глава 16


Пеппер пробирался через джунгли в украденных хлопковых доспехах аристократа: толстом накрахмаленном нагруднике, отделанном синими и ярко-красными перьями попугая. У него также был круглый щите кожаными ремешками, свисающими снизу. Золотые украшения Пеппер содрал: золото было универсальной валютой и могло пригодиться позднее.

Из-за тяжелой маски волка на голове он плохо видел. Маска ему не подходила по размеру, но по крайней мере скрывала его дреды, а прежний владелец в ней больше не нуждался. Накануне Пеппер дождался темноты, прежде чем причалить. Он выследил знатного воина, охранявшего причал, убил его, а потом уничтожил все лодки в гавани, использовав взрывчатку, найденную у ацтеков.

Надев доспехи убитого воина, Пеппер проскользнул в центр города, в мэрию, где хранились городские архивы. Ацтеки обожали всевозможные записи, у них существовал целый класс писцов. Вот и сейчас писцы не бездельничали: по всему Брангстану делались описи припасов и ферм. Командиры расположились в самых лучших домах, а пустующие казармы на набережной были заняты разведчиками-ягуарами. Брангстанских детей собрали в загоны, окруженные колючей проволокой.

Пеппер нашел в мэрии адрес де Брана, после чего сжег архив: будь он проклят, если позволит ацтекам воспользоваться им для того, чтобы выследить все еще прячущихся от них жителей Брангстана.

По пути Пеппер убил троих ацтеков их собственнымилиг-куахуитл, удобными дубинками, удары которых размазали мозги воинов по побеленной стене дома. Вскарабкавшись из ближайшего переулка на крышу какого-то строения, он по крышам перебрался на окраину и там спрыгнул на землю.

Из города он выбрался, не повстречав больше врагов.

Через пятнадцать минут Пеппер обнаружил тлеющие развалины дома де Брана. По следам, оставленным похитителями, он вышел на поляну с каменным алтарем неподалеку от прибрежной дороги. Там ацтеки принесли в жертву нескольких пленных перед нападением на Брангстан, прося у своих богов победы в битве.

Впрочем, сцена выглядела странно. На земле лежали мертвые ацтеки, а еще один был ранен несколькими выстрелами.

– Великий господин! – воскликнул, увидев Пеппера, один из троих остававшихся в живых воинов. Хотя доспехи аристократа, убитого Пеппером, были синими, а эти ацтеки носили красное, они явно видели в нем вышестоящего. – Нашего жреца вчера убил, как животное, однорукий дикарь. Некоторые из наших братьев нарушили приказ оставаться здесь и отправились в погоню за ним и его сообщником в джунгли. Позволишь ли ты нам присоединиться к ним, чтобы выследить нопулука?

Нопулука… варвар. Под прикрытием маски Пеппер поморщился. Опершись на отобранную у убитого макуахуишл, Пеппер сделал вид, что задумался. Он достаточно знал язык ацтеков, чтобы понять сказанное, но сомневался в том, что сумеет сразу хорошо говорить на этом языке: в последний раз он учился ему так давно… Пеппер коснулся горла, приспосабливая его к тому, чтобы говорить по-ацтекски.

– Соберитесь передо мной, – велел он воинам. Те нахмурились, услышав его плохой ацтекский язык с нарушенной грамматикой, но подчинились. Пеппер еще раз коснулся горла, чтобы улучшить произношение. – Опишите мне про однорукого человека.

Энергичный молодой воин, явно желая заслужить одобрение аристократа, торопливо заговорил:

– Их перебил человек с одной рукой. Мы видели это с опушки. Он должен был почтить бога войны своей кровью. Вместо этого он бежал. Братья велели нам оставаться здесь и ждать приказаний, но мы хотим преследовать святотатца.

«Интересно, сколько одноруких живет в окрестностях Брангстана?» – подумал Пеппер. Воины подошли к нему ближе.

Время действовать, пока они не окружили его: тогда разделаться с ними будет труднее.

Пеппер взмахнул макуахуишл левой рукой и размозжил челюсть ближайшему ацтеку; одновременно он выстрелил из пистолета и кинулся между растерявшимися воинами, нанося макуахуишл ломающие кости удары. Тех, кто после этого еще шевелился в лужах собственной крови, Пеппер спокойно пристрелил из их собственных ружей, чтобы не тратить заряды для своего пистолета.

Одного ацтека он оставил в живых, накинув на него сеть. Молодой воин забился в ней, споткнулся о жертвенный камень и упал.

– Тлатлаутили… – прошептал тот. – Умоляю – убей меня сейчас.

Пеппер присел над ним.

– Сколько здесь воинов? – спросил он на своем ломаном ацтекском.

Ацтек молча затряс головой. Пеппер фыркнул. Он мог бы прибегнуть к пытке, но многие ацтеки выдерживали пытки стойко. Этот парень выглядел молодым и неопытным, так что можно было попробовать и что-нибудь попроще. Пеппер посмотрел в глаза воину и вытащил из-под сети его правую руку, чтобы нащупать пульс.

Сделав несколько глубоких вдохов, Пеппер спросил:

– Вы пришли немногими тысячами, чтобы захватить людей для жертвоприношений?

Пленник моргнул и покраснел: это опровергало его согласный кивок в ответ на вопрос.

– Это Цветочная война? – Последовала пауза. Между разными областями Атцлана, насколько Пеппер знал и из древней истории, и из тех обрывочных сведений, что сохранились у него от предыдущего посещения Нанагады, иногда происходили ритуальные войны ради захвата пленников для жертвоприношений. – Это маленькая война? – Еще одна пауза. – Или большая? Воин усмехнулся.

– Мы захватим всю эту землю и будем править ею, как собственной. Мы уничтожим ваших богов в Кэпитол-сити. Мы захватим ваши машины и технологии, ваши… – Он умолк, когда Пеппер заломил ему пальцы так, что они почти легли на запястье.

– Будешь говорить, когда я спрошу, – прорычал Пеппер. – Тех ваших воинов, что идти вперед, десятки тысяч? – Он попал в точку: это сказал ему румянец, вспыхнувший на широком лице молодого воина. Все эти мелочи – вздохи, неосознанные жесты – говорили Пепперу больше, чем догадывались сами пленники.

– Нам приказали наши боги. Мы пройдем всю страну до вашего великого города.

Пеппер наклонился ближе к лицу ацтека. Узлы сети стерли с него часть раскраски.

– Как вы преодолели горы? Воин заколебался.

– С помощью дирижаблей? – спросил Пеппер. Выражение лица пленника сказало ему: нет. – Морских судов? – Тоже нет. – Вы где-то перешли горы? – Вот это вопрос в правильном направлении. – Где?

Ацтек стиснул зубы. Отвечать он не желал.

Пеппер обхватил правую руку пленника своими большими ладонями и сжал. Раздался треск: он сломал ацтеку пальцы.

Они пристально смотрели друг другу в глаза. Пеппер нажал сильнее и повернул кисть воина; тот не выдержал и застонал.

– Я уничтожить руки и ноги. Ты будешь калека. Ни чести, ни славы… – Пеппер пожалел, что не может более бегло говорить по-ацтекски. – Твои кости станут пыль, если ты не отвечать.

Раздался еще один стон, когда Пеппер снова нажал.

– Туннель, – прошептал воин. – Сквозь гору.

– Как долго рыть туннель?

– Много поколений. Так велели боги. Мы послушались.

– А жители Нанагады не знать об этом?

– Он был от них скрыт. У них мало шпионов, их было легко обмануть.

Пеппер выпустил руку пленника и вытер о траву кровь с собственной. Он многое узнал. У ацтеков не было снабжения. Пеппер предвидел, что воины будут промышлять по дороге, жить грабежами. Для ацтеков тут таился большой риск. Они могут начать голодать, еще не добравшись до Кэпитол-сити, и все там погибнуть. Однако многие ацтеки задержались в Брангстане. Если они будут удерживать каждый захваченный город, пользоваться хранящимися там запасами и заставлять жителей работать на себя как рабов, они могут организовать подвоз продовольствия по мере своего продвижения по полуострову. Захват Кэпитол-сити был почти невозможен при ничем не обеспеченном яростном броске, но такой метод отдал бы в руки ацтеков все побережье. Плохие новости…

И еще хуже то, что теотли скорее всего станут искать «Ма Ви Джанг».

Прошло три столетия, а эти проклятые твари все еще воюют друг с другом, и люди оказались между молотом и наковальней…

Пеппер взглянул на следы, которые вели от жертвенного камня в джунгли.

– Пора подумать о том, чтобы догнать тебя, Джон, – сказал Пеппер. Ацтек задергался, услышав незнакомый язык. Пеппер сорвал с лица тяжелую маску, и она покатилась потраве. Пленник, опутанный сетью, вытаращил глаза. Пеппер обрушил макуахуитл на его грудную клетку. – Умирай медленно. – Пеппер оставил пленника с проткнутым легким истекать кровью на камне с грубым изображением орла.

Дойдя до опушки, он нашел поддеревом место, где к отпечаткам сапог Джона присоединился еще один след; беглецы отправились на юг – вместе.

У Джона нашелся друг. Как интересно…


Глава 17


Человек, рожденный под знаком Оцелотля даже в знатной семье, мог добиться лучшей жизни только благодаря посту, длительному бодрствованию и собственному уму.

Так говорили.

Когда родители Оакситля представили новорожденного вождям на роскошном пиршестве в сердце Теночтитлана, те спросили, под каким знаком он родился. Выслушав ответ, вожди мрачно покачали головами.

– Дети, рожденные под этим знаком, вырастают ворами, – сказали они. – Будь это девочка, мы могли бы оказать вам честь – дождаться, пока волосы у нее вырастут до талии, потом поместить ее голову между двумя камнями и принести ее в жертву Тлалоку ради обильных дождей.

Оакситль не мог стать ни жрецом, ни судьей, ни военачальником.

Вместо этого он посещал Телпочкалли вместе с чумазыми детишками простолюдинов. Их учили петь сказания, чтобы знать историю, и владеть оружием, чтобы стать простыми воинами. Учителя кололи Оакситля шипами, когда он забывал урок.

Когда он вырос достаточно, чтобы сражаться, его отправили в далекую деревушку у подножия Имикоатепетля – Гор Облачной Змеи, известных в просторечье просто как Великие горы. Тогда нопулука жили еще кое-где и на ацтланской стороне Великих гор. Оакситль захватил их много, так что заслужил уважение, перья в головной убор и, наконец, жену.

Потом пипилтин Ацтлана предоставили Оакситлю шанс стать куимичин и шпионить в землях, лежащих по ту сторону Имикоатепетля. С тех пор его жизнь превратилась в сложную смесь работы на двух хозяев, страха, крови и долгих путешествий через Великие горы. Он выдал многих шпионов – людей, которых раньше называл друзьями. И убил многих людей-мангустов, которые считали его своим другом. В Брангстане он повторил все это заново, чтобы выследить Джона де Брана.

Оакситль не верил в проклятия и несчастливые приметы, но теперь начинал смотреть на вещи по-иному. Он раньше не верил и в богов тоже. Он считал их выдумками людей, которые видят слишком много снов. Будучи скептиком от природы, Оакситль насмехался над всем мистическим. От жрецов в Ацтлане пахло смертью, они носили черную раскраску, их волосы свалялись и были пропитаны кровью жертв. Рассеченные мочки ушей и губы заставляли Оакситля держаться от них подальше. А уж то, что они с помощью узлов на веревке делали со своими гениталиями…

Оакситль считал их сумасшедшими до тех пор, пока они не принесли в его город паланкин. А в нем сидели древние бледные косоглазые боги.

Такие не похожие на людей. Такие чуждые… Оакситль поежился. Если он ошибался в отношении богов, может быть, он ошибался и насчет своей жизни.

Может быть, ему следовало поститься больше, а спать меньше.

Однако, будучи практичным воином, Оакситль понимал, что подобные действия приведут к смерти. Лучше уж пользоваться собственным умом. И что же говорил ему ум?

С того момента, когда он повстречался с теотлем, его тревожило одно: упоминание богом других, желающих смерти Джона, несмотря ни на что.

Так не существуют ли другие боги, которые убьют его за то, что он действует вопреки их желаниям? Часто ли боги поспорят друг с другом? Он никогда о подобном не слышал. И как разобраться во всем этом ему, Оакситлю, ничтожному смертному?


Оакситль жалел, что у него так мало времени: иначе, захватив Джона, он смог бы пытать его не торопясь и узнать секрет «Ма Ви Джанга».

Боги… Ему едва удалось спасти Джона оттого, чтобы быть принесенным в жертву Фитцлипочли; ему пришлось выслеживать очень умелых разведчиков-ягуаров, а потом дожидаться подходящего момента. Он молился, чтобы ему удалось убить воинов и не дать им вырвать сердце Джона на алтаре, и даже принес в жертву свою кровь – на этот раз из щеки. Он был так близок к неудаче, что даже теперь слегка дрожал, вспоминая о случившемся.

И все же он сумел! Расспрашивал нужных людей в Брангстане, добрался в нужное место и выполнил волю своего бога.

Оакситля все еще преследовали его собственные соплеменники. Оакситлю все еще требовалось время, чтобы приготовить нужные снадобья и инструменты и выбить правду из де Брана. Нашествие началось, и Оакситль знал, что времени у него нет.

Может ли он рискнуть: остановиться, дождаться преследующих их воинов и тогда объявить, что он – один из них? Слишком опасно. Что будет, если они убьют де Брана? Бог говорил, что ягуары получили приказ не спасать де Брана, а убить его.

Богу не понравится, если так случится. Оакситль не сомневался, что ему в этом случае придется расплачиваться страданиями. Его начинало мутить от одного воспоминания о том, как близок к смерти был де Бран.

Как только чужеземец откроет свой секрет, Оакситль сможет вернуться в Ацтлан и забыть эти джунгли; боги будут к нему благосклонны. Ему не придется больше ломать голову над тем, для кого он в данный момент шпионит. Он мог бы вернуться к нормальной жизни. Ему не хватало его жены.

Оакситль мало что о ней помнил: став шпионом, он покинул ее много лет назад. Она, наверное, давно уже считает его мертвым и нашла себе нового супруга. И все же Оакситль мечтал о той жизни: как они вдвоем сидели бы в своем маленьком домике у огня под изображением местного божка на стене, а ночной горный туман колыхался бы за порогом…

Оакситлю нравились мягкие женские тела, цветы и благовония, окружавшие женщин. Он ненавидел грязь, липкий пот, кровь и долгие, долгие путешествия, от которых зависела его жизнь. Он тосковал по обычным вещам, которые так недолго окружали его в той деревушке у подножия Проклятых гор.


Джон де Бран бормотал себе под нос что-то о Джогинстеде, о горячей ванне, и иногда Оакситль ловил в его глазах выражение печали.

На рассвете они немного поспали поддеревом под кучей веток и листьев. Оакситль поделился с Джоном вяленым мясом и сушеными фруктами, а также водой из своей фляги. Оба спали беспокойно: Джон все время вскрикивал и просыпался в поту.

В полдень они двинулись дальше. Однако, не доходя Джогинстеда, Оакситль свернул еще дальше на восток. Они прошли много миль, прежде чем Оакситль нашел поляну, к которой стремился.

Если Джон де Бран умрет прежде, чем откроет секрет «Ма Ви Джанга», Оакситля ждет мучительная смерть. Он в этом не сомневался. А если их поймают ацтеки… Оакситль никак не мог придумать, как в таком случае сохранить жизнь Джону.

Поэтому он выбрал другой путь.

Тот, который давал ему больше времени.

Оакситль, выйдя на середину поляны, опустился на колени и стал разгребать листья и землю, пока не показалась крышка люка.

– Мы добрались, – объявил Оакситль.

– Но это же не Джогинстед, – сказал Джон.

– Я никогда и не говорил, что мы идем в Джогинстед. Он, должно быть, тоже захвачен. – Оакситль с кряхтением поднял одну дубовую створку, потом другую. Он повел Джона вниз по каменной лестнице в устроенный людьми-мангустами тайник, о котором знали только немногие курьеры. Двое из них теперь лежали мертвыми в Брангстане.

Оакситль принялся шарить по стене в поисках рукоятей управления. Когда он нащупал рубильник и потянул за него, раздалось шипение воздуха. Над ними открылась большая дыра: двери подземного ангара скользнули в стороны, несмотря на тяжесть маскировавшей их земли и растений. С них посыпались комья грязи.

В проникающем сквозь отверстие свете Оакситль и Джон увидели бесформенную серую массу – пустую оболочку воздушного корабля. Она висела на веревках посреди большой подземной пещеры. Воины Нанагады, пусть и были нопулука, научили Оакситля пользоваться своими потрясающими приспособлениями, когда он проходил подготовку как шпион.

– Мы полетим в Кэпитол-сити на этом курьерском аэростате людей-мангустов, предназначенном для чрезвычайных случаев, – сказал Оакситль. – Нужно только сначала наполнить оболочку.

Джон де Бран кивнул. Оакситль заметил, что теперь его лицо выражало доверие. Он улыбнулся.

С помощью ацтекских шпионов в Кэпитол-сити Оакситль мог накачать Джона наркотиками и спрятать где-нибудь, чтобы не спеша допросить. Так у него будет несколько дней, необходимых для добывания информации. Пусть тем временем ацтеки медленно продвигаются вдоль берега к полуострову…

Лучше те опасности, которые могли ждать его в Кэпитол-сити, чем немедленная встреча с воинами-ягуарами.

Оакситль задумался о том, что заставляет его чувствовать себя увереннее среди нанагаданцев, чем среди собственных соплеменников.

«Ничего», – яростно одернул он себя.

Теперь, когда у него был определенный план, Оакситль впервые за три дня позволил себе немного расслабиться.

Он совершит задуманное. Боги еще будут его уважать.

Рождение под знаком Оцелотля не означало проклятия.


Глава 18


Джон смотрел, как Оакситль проверяет трубки, ведущие к оболочке дирижабля, а потом подсоединяет их к кранам у стены пещеры. Когда краны были открыты, трубки распрямились, и после часа бесконечного ожидания оболочка стала наполняться. Сморщенная ткань расправилась, воздушный корабль заполнил пещеру.

Джон вертел головой, чтобы в тусклом свете разглядеть дирижабль. Поразительно! Верхняя часть пещеры, представлявшей собой естественный провал, должно быть, была расширена при помощи динамита, и курьерский аэростат привязан в своем потайном ангаре под поляной в джунглях. С серой туши оболочки свисали веревочные сети, похожие на оснастку корабля; вероятно, они использовались для обслуживания дирижабля и мелкого ремонта.

Оакситль бегал вокруг воздушного корабля, закрывая краны, потом стал дергать за веревки, ведущие к трубкам для подачи газа. Они с хлопками отсоединялись от оболочки.

– Залезай, – распорядился Оакситль.

– Как? – спросил Джон. В нескольких футах от выступа, к которому вела лестница, зиял провал. Джон поддел своим грязным сапогом камешек; тот полетел вниз, ударяясь о стены, и наконец со стуком покатился по дну пещеры. Из глубины донеслось слабое эхо.

Оакситль показал на веревочную лестницу, тянущуюся от стены пещеры к корзине под аэростатом.

– Лезь первым, – сказал он, привязывая за спину связку дротиков.

Джон коснулся стены пещеры. Его пальцы ощутили холод камня, и он медленно двинулся к тому месту, откуда начиналась лестница.

– Ты уверен, что она надежна? – Джон посмотрел на тот конец, который был прикреплен к воздушному кораблю. Каменный выступ у него под ногами сузился до нескольких дюймов…

Между стенами пещеры гулко отдавались их голоса.

– Трусишь? – спросил Оакситль.

– Нет. – Джон еще раз осмотрел веревочную лестницу. Она шла вверх под небольшим углом и слегка качалась от порывов залетавшего в пещеру ветра. – Мне приходилось лазить по подобным снастям, только то были снасти.

Он нагнулся и ухватился за последнюю перекладину. Почему лестница укреплена под таким углом? Лезть вертикально вверх было бы легко, но тут лестница располагалась почти горизонтально. Джон еще секунду разглядывал ее, прикидывая, как справиться с препятствием, которое представлял собой его крюк.

В конце концов он полез по раскачивающейся лестнице, прижав крюк к груди и используя только одну правую руку и ноги. Один раз нога соскользнула с перекладины, и Джон инстинктивно зацепился за веревку крюком, чтобы не сорваться. Все же он быстро добрался до корзины, ухватился за бамбуковые перила, подтянулся и залез внутрь.

Вся корзина, как он обнаружил, тоже была сделана из бамбука.

Джон повернулся, чтобы помочь Оакситлю, и с настороженностью посмотрел на связку пятифутовых дротиков за плечом человека-мангуста.

– А это что такое? – спросил он о длинной палке с выемкой на конце. – Я такого раньше не видел.

Оакситль скинул связку с плеча и кожаным ремешком привязал к бамбуковым перилам.

– Атлатль. С его помощью кидаешь копья. В результате копье летит втрое дальше.

Он надежно привязал свой мешок, потом пристегнулся к сиденью. Джон последовал его примеру, хотя справляться с пряжками одной рукой ему было трудно. Закончив, он огляделся; грязно-серая ткань оболочки дирижабля нависала над ним на расстоянии всего в полфута.

К корзине над головой Оакситля была прикреплена деревянная планка с медными циферблатами и кнопками. От нее к оболочке тянулись трубки.

От подножия лестницы дирижабль казался огромным. Вблизи же Джон мог видеть только темную поверхность пропитанного маслом полотна; блики света скользили по натянувшейся оболочке. Со всех сторон из стен пещеры торчали угрожающе острые каменные выступы, освещенные льющимися сверху через отверстие, едва достаточное, чтобы в него прошел дирижабль, солнечными лучами.

Оставалось только надеяться, что при подъеме они ничего не заденут…

Оакситль переменил позу, и корзина заскрипела. Хотя она была рассчитана на двоих, Джон оказался прижат к Оакситлю. За время бегства через джунгли штаны Джона оказались порваны в нескольких местах, а Оакситль, по-видимому, специально прорезал свои, чтобы легче было бежать.

– Готов? – спросил Оакситль. Джон кивнул.

Оакситль держал в руке коробочку с единственной кнопкой; от коробочки к стене пещеры тянулся провод. Оакситль нажал на кнопку и выбросил коробочку за борт; она задребезжала, ударившись о камень стены.

Аэростат удерживали на месте шестнадцать веревок, натянувшихся, когда газ наполнил оболочку. Теперь они отлетели, щелкнув, как хлысты.

Дирижабль поднялся в воздух. Устье пещеры быстро скользнуло вниз, и Джон успел увидеть всю поляну целиком. Потом они оказались выше деревьев; ветер пронес их над самыми верхушками, так что испуганные обезьяны возмущенно заверещали.

Теперь, когда они вынырнули из тени, их охватил жаркий воздух. Воздушный корабль качнулся, потом поднялся над зеленым морем джунглей, раскинувшихся до горизонта.

Оакситль немного ослабил ремни и откинулся на спинку сиденья. Схватив деревянную ручку, привязанную к веревке, он начал ее дергать – раз, два, три…

Джон изогнулся, чтобы посмотреть назад.

За корзиной оказался большой деревянный винт со щитком позади – совсем как винт и руль парохода. Подобную конструкцию Джон видел в Кэпитол-сити. Оакситль дернул за веревку еще раз, и двигатель ожил.

Джон сразу же узнал запах. Повернувшись к Оакситлю, он спросил:

– Спирт?

Тот кивнул, потом ухватился за рычаг с медной рукояткой. Когда Джон снова оглянулся, он увидел, как большой руль дрогнул и повернулся.

– У нас не особенно много топлива, – сказал Оакситль, – и двигатель недостаточно мощный, чтобы бороться с ветром. Однако он поможет направлять воздушный корабль в нужную сторону.

Дирижабль медленно развернулся, хотя ветер все еще сносил их с курса; Оакситль все время посматривал на солнце, чтобы сориентироваться. Их несло на запад, к Проклятым горам, а не на северо-восток.

– Удастся нам добраться до Кэпитол-сити? – спросил Джон. Стайка сине-золотых попугаев взлетела перед ними с вершин деревьев.

– Над Проклятыми горами дует сильный ветер, который понесет нас на север. Нужно только подняться повыше, чтобы попасть в этот воздушный поток. Если у тебя начнут болеть уши, делай глотательные движения. – Дирижабль поднимался все быстрее. – У нас нет баллонов с воздухом, так что следи за тем, как тебе дышится. Нужно соблюдать осторожность, чтобы не задохнуться.

Джон откинулся на сиденье. Горизонт отодвигался все дальше, и Джон видел все больше проплывающей под ними земли. Вдали над Джогинстедом поднимались клубы дыма.

Когда в следующий раз Джон выглянул через перила, он судорожно втянул воздух. Ветвей деревьев он больше не мог разглядеть: внизу раскинулся просто гладкий зеленый ковер.

– Как высоко мы находимся? – спросил он.

– Очень высоко, – ответил Оакситль. – Настолько высоко, что, если упадешь, успеешь помахать руками и притвориться птицей.

Джону это совсем не показалось забавным.

Они продолжали медленно подниматься, и ветер все еще нес их на запад. Оакситль начал поворачивать воздушный корабль носом к горам. Джон нахмурился. Проклятые горы громоздились перед ними непреодолимой стеной. Порывы ветра кидали их все ближе к острым пикам и глубоким ущельям. Джон видел, что под ними деревья сменились голым камнем.

– Много ли тебе приходилось летать на подобных машинах? – спросил он Оакситля. Глядя вниз, Джон видел, как быстро бегут под ними предгорья.

– Достаточно, чтобы знать, что я делаю, – ответил Оакситль.

Воздух играл дирижаблем. Желудок Джона чуть не вывернулся наизнанку, когда воздушный корабль рухнул вниз, а потом взмыл вверх. Так случилось несколько раз: вблизи гор порывы ветра усилились.

– Будет еще хуже, – сказал Оакситль.

Так и случилось. Джон почти уверился, что они погибнут, размазанные по камню.

– Держись! – Оакситль покрутил рукоятки на панели перед собой. В трубках, которые вели от баков, прикрепленных к корзине снизу, зашипел газ. Дирижабль начал подниматься быстрее. – В это время суток, – прокричал Оакситль, чтобы его было слышно сквозь завывание ветра, – горы всасывают воздух с равнины, а потом на высоте выдыхают его. Мы можем это использовать.

Направление ветра и в самом деле менялось. Воздушное течение увлекало аэростат вдоль горных склонов. «Похоже на то, как будто плывешь под парусом, – подумал Джон. – На море тоже можно и выплыть, и утонуть».

Оакситль направил их еще выше; как только они оказались над самыми высокими вершинами, ветер понес их на северо-восток, как Оакситль и предсказывал. Теперь они быстро летели в нужном направлении. Потом им следует повернуть на север, к Кэпитол-сити, но по крайней мере сейчас они удалялись от ацтеков.

Теперь ветер дул ровно, и Оакситль выключил двигатель.

К востоку от них, на побережье, поднималась огромная колонна дыма. Это горел Брангстан. Джон отвел взгляд; глаза его щипало. Он стал смотреть на бескрайние джунгли на востоке.

В той стороне лежала надежда.


Глава 19


Джон смотрел, как тяжелые тучи, полные влаги, надвигаются на дирижабль, заслоняя солнечный свет. Порывы холодного ветра пронизывали их с Оакситлем до костей и раскачивали воздушный корабль. Люди ежились в тесной корзине. По сравнению с облачными громадами, тянущимися во всех направлениях и уходящими высоко в небо, их аэростат был всего лишь маленькой точкой.

Дождь шел уже час. Ручейки воды стекали по бокам дирижабля и собирались в миниатюрный водопад над корзиной, поливавший воздухоплавателей. Джон с беспокойством взглянул на залитую водой панель перед Оакситлем: сделали ли люди-мангусты ее водонепроницаемой?

Наконец дождь прекратился. Капли еще падали с оболочки, но теперь по большей части отправлялись в дальний полет к земле. Джон встряхнулся, чтобы избавиться от накопившихся на одежде лужиц. Его трясло от холода.

– С тобой все в порядке? – спросил Оакситль.

– Ну и холодина! – ответил Джон.

Оакситль кивнул. Он повернул рукоятки, и воздушный корабль немного снизился.

– Я не рискую особенно терять высоту, иначе мы лишимся помощи ветра. Но согреться нужно.

Выглянуло солнце. Долгожданные золотые лучи озарили землю, а дождевые тучи рассеялись. Оакситль еще немного снизился, и теперь холод уже не терзал Джона. Однако и ветер сделался слабее. Джон не был в этом уверен, но ему казалось, что земля под ними теперь проплывает медленнее.

Будь у него секстант, он мог бы точно определить их положение; перед его умственным взором предстала карта, как это всегда случалось, когда он отправлялся в путешествие, и он стал всматриваться в окрестности, надеясь найти ориентир, но так ничего и не увидел. Джон снял рубашку, отжал и повесил на перила сушиться. Рядом с ним качалась веревочная сеть, охватывающая дирижабль.

Все еще дрожа, Джон растер себе грудь, чтобы согреться, и обхватил себя руками.

– Поедим? – предложил Оакситль. Он порылся в своем мешке и достал вяленое мясо, черствую кукурузную лепешку и маленький горшочек меда. Они устроили себе десерт, обмакивая лепешку в мед и запивая водой из фляги. Под ними тянулась разделенная на квадраты полоса земли: какие-то поселенцы поднимали здесь целину.

– Ты часто думаешь о своей семье? – спросил Джон. Он все еще высматривал какой-нибудь знакомый объект на земле, хотя и понимал, что с каждым часом все больше удаляется от знакомого ему побережья.

– О жене. – Ветер совсем стих, и Оакситль снова принялся крутить рукоятки. Дирижабль медленно поднялся, и ветер снова понес его быстрее.

– Мою жену звали Шанта. – Джон почувствовал боль от того, что употребил прошедшее время. Он осознал, что в душе у него начинает образовываться черный шрам – принятие его потери. Слово «звали» было первым шагом…

Джона испугало то, как легко это произошло. Какой-то давно забытый инстинкт заставлял его выжигать свои эмоции. Каким человеком надо быть, чтобы вот так принять случившееся? «Должно быть, тем, кого жизнь не щадила», – подумал Джон. Может быть, именно поэтому воспоминания и не хотели к нему возвращаться.

Он поежился – не от холода, а из-за чувства страха. Маленький фрагмент его прошлого, который явился ему не в туманном сне…

– Некахуаль, – после долгого молчания сказал Оакситль. Джон стряхнул с себя задумчивость.

– Что?

– Некахуаль звали мою жену. Это распространенное имя. Оно означает «та, которая выжила». – Оакситль улыбнулся. – Очень ей подходило. Она всегда могла разнюхать что-нибудь, что помогало мне заслужить уважение… я всегда восхищался этим ее чутьем. Я иногда думаю: что-то она делает теперь…

Джон тоже улыбнулся. Было трудно представить себе, что закаленный воин, кровожадный любитель человеческих жертвоприношений, мог вести обычную семейную жизнь.

– А дети у тебя есть? – спросил Джон.

– Дети… – Оакситль помолчал, глядя на циферблат перед собой, потом откашлялся. – Нет у меня детей. – Он закусил губу, и Джон не смог догадаться, с каким чувством тот борется. – Я не успел завести детей до того, как должен был пересечь Великие горы.

– Мне жаль.

– Мне тоже. – Оакситль снова порылся в мешке и вытащил грязное одеяло. С трудом развязав узел, стягивавший сверток, он протянул одеяло Джону. – Вот. Закутайся, тогда не будешь мерзнуть.

Джон с благодарностью принял одеяло, потом усмехнулся.

– Что ты? – спросил Оакситль.

– В тебе неожиданно прорезалось добросердечие. Оакситль пристально взглянул на Джона.

– После того как я спас тебе жизнь, Джон де Бран, было бы глупо позволить тебе умереть.

Джон моргнул и закусил губу.

– Верно. Я твой должник. – Он постарался поудобнее устроиться на своем сиденье. Какой-то пробившийся из глубин сознания инстинкт заставлял его сомневаться: можно ли в самом деле доверять этому человеку?

Да. Конечно.

И все же инстинкт не унимался. Ему нужно укрытие, вода, еда, сон. Человек силен, только когда выспится. «Лишенный сна разум не заботится о выживании», – сказал себе Джон.

Мысль была разумной.

– Не возражаешь, если я подремлю? – спросил он Оакситля.

Тот покачал головой.

Они летели под ясным небом, ветер нес их над землей. Иногда воздушная яма заставляла Джона бессознательно хвататься за перила здоровой рукой.


Неожиданно что-то разбудило Джона. Разлепив глаза, он обнаружил, что цепляется за ремни, удерживающие его на сиденье, – они врезались ему в грудь.

Воздушный корабль резко нырнул. Джон чувствовал себя так, словно оказался в воде на глубине нескольких футов; ему пришлось втягивать воздух, чтобы избавиться от удушья.

– Что происходит? – спросил он. Порыв ветра снова сотряс дирижабль.

На лице Оакситля было написано напряжение.

– За нами гонятся.

Джон оглянулся. В нескольких милях за ними следовало другое воздушное судно, хотя Джону пришлось прищуриться, чтобы разглядеть его. У Оакситля были острые глаза.

– Я поднялся на самую большую высоту, на какую только осмелился, – сказал Оакситль. – Пока они еще далеко, но догоняют нас.

– Почему ты не включаешь двигатель?

– Это не принесет особой пользы. У нас слишком мало топлива, и оно еще будет нам нужно для маневрирования, когда мы окажемся близко к земле.

– Проклятие, что же нам делать? Оакситль показал на циферблат.

– Пока что мы пытаемся подняться еще выше. Дирижабль, как корабль на волнах, лег на бок, когда на него обрушился новый порыв ветра. Оакситль вел свою более легкую, чем воздух, машину вверх в надежде найти быстрый поток воздуха. Джону оставалось только надеяться, что он выдержит такую болтанку… и не потеряет сознание от удушья.


Глава 20


Преследующий их ацтекский воздушный корабль казался гораздо крупнее их курьерского судна. Джон определил, что оболочка вражеского дирижабля содержит как минимум вдвое больше газа. На носу виднелись стилизованные изображения перьев цвета терракоты, а по бокам вращались два пропеллера.

Воздух разорвали три резких хлопка. Джон инстинктивно пригнул голову, потом выглянул за борт.

Оакситль кивнул.

– Они пытаются сбить нас – не хотят, чтобы на севере узнали, где находятся их войска. – Он повернулся и дернул за веревку. Мотор кашлянул, но не завелся. – Мы слишком высоко. Нужно снизиться.

Раздались новые выстрелы, заглушившие ровный вой ветра. Оакситль поморщился и снова ухватился за рычаг. Джон услышал шипение – но не из трубки, ведущей к оболочке, а откуда-то сверху. Дирижабль начал падать.

Джон повернулся и посмотрел назад. Ацтекский аэростат по-прежнему их преследовал.

Ветер теперь выл громче, и Джон почувствовал, как желудок его судорожно сжимается. Падали они быстро.

– Ты много воздуха выпустил? – спросил Джон.

– Гелия. – Оакситль повернул рукоятку, и трубки ожили. Влага, осевшая на черных резиновых шлангах, идущих от баков под корзиной, закапала вниз. Оакситль опять стал дергать веревку, и на четвертой попытке двигатель наконец прокашлялся и пьяно взревел.

Оакситль перевел рычаг на панели перед собой до упора вперед. Они оба с Джоном повернулись назад и сквозь расплывчатое пятно пропеллера стали высматривать противника.

– Куда он направляется? – Оакситль оглянулся. Джон посмотрел на надутую оболочку над собой, и Оакситль проследил за его взглядом. – Проклятие!

Они услышали новые выстрелы. Мимо просвистела пуля – слишком близко… Оакситль стал расстегивать пряжки привязных ремней.

– Куда ты собрался? – спросил Джон.

– Хочу влезть по веревкам наверх, чтобы увидеть, где они. Джон покачал головой.

– Ты должен управлять этой штукой. – Они снизились очень сильно и даже теперь, когда газ подавался в оболочку, продолжали падать. Уши у Джона заложило, и он зевнул, чтобы лучше слышать. – Нет ли у нас чего-то, из чего можно стрелять?

– Я ни в коем случае не позволю тебе туда лезть. – Оакситль показал на крюк Джона. – Не знаю, что представляло бы большую опасность – ты или они.

Джон ухватился за ремень, крепящий крюк. Не обращая внимания на распространившийся при этом запах немытого тела, он стал отстегивать протез.

– Ты можешь погибнуть, – сказал Оакситль.

– Так у нас будет больше шансов выжить. – Джон постарался не дать своему голосу дрогнуть. Он никогда не боялся высоты, но и лазить по снастям в небе ему до сих пор не приходилось.

И что скрывалось за расчетливым взглядом темных глаз Оакситля, Джон не мог понять. Однако через мгновение тот, хоть и хмурил свои тонкие брови, кивнул.

– Держи. – Он сунул руку под сиденье и вытащил аптечку. В коробке оказались ракетница и несколько сигнальных ракет.

Джон засунул ракетницу и заряды за рубашку и завязал ее узлом.

– Только не меняй резко курс, ладно?

Оакситль кивнул. Происходящее ему явно совершенно не нравилось. Джон подумал, что на месте Оакситля любой почувствовал бы облегчение от того, что остается в корзине, но Оакситль, похоже, нервничал больше, чем сам Джон.

Джон отстегнул привязные ремни. Зацепившись ногой за перила, он высунулся наружу. Глянув вниз, он увидел раскинувшийся внизу мир и поспешно перевел взгляд на далекий безопасный горизонт. Вытянув правую руку, Джон ухватился за веревочную сеть, оплетающую оболочку дирижабля.

Затаив дыхание, он опутал тонкой веревкой запястье и выпрыгнул из корзины, повиснув в воздухе на одной руке.


Ноги Джона болтались в воздухе; он просунул левую руку в петли сети, подтянулся, согнув локоть, перехватил веревку правой рукой и начал карабкаться вверх. Как только ноги его смогли опираться на ячейки сети, лезть стало легко. Раньше он без помощи крюка поднимался на мачты парусных кораблей.

Джон полез по округлому, как живот беременной женщины, боку дирижабля наверх.

Ветер налетал на него, но не настолько сильно, чтобы этого приходилось бояться. Что едва не заставило его подпрыгнуть на ненадежной веревочной опоре, так это снова раздавшиеся выстрелы. Джон вскарабкался еще выше и поднял голову: ацтекский воздушный корабль оказался прямо над ним. Какой-то воин высунулся из корзины и целился из ружья.

Джон распластался, насколько мог, по скользкому полотну оболочки. Зацепившись ногами за петли сети, он развязал узел на рубашке.

Годы, проведенные в плаваниях, научили его безошибочно определять расстояние. Ацтекский стрелок, привычный к надежной земле, из-за качки и порывов ветра не мог прицелиться достаточно точно, чтобы попасть в беглецов.

И все же вражеский дирижабль продолжал свои попытки приблизиться так, чтобы выстрелы достигли цели.

Джон положил дуло ракетницы на локоть левой руки, чтобы прицелиться поточнее. Ракетница была небольшой и вряд ли была рассчитана на прицельный огонь, но Джону приходилось пользоваться чем-то подобным на кораблях, чтобы перекинуть канат между судами. Сразу стрелять он не стал: нужно было ощутить движение аэростата и приноровиться к нему. Совсем как на море… Ацтекский воздушный корабль, летевший выше и чуть позади, приблизился еще больше. Джон прищурился, дождался нужного движения огромной массы газа и ткани под ним и выстрелил.

Быстро открыв ракетницу, он выбросил использованную гильзу; та, крутясь, полетела к далекой земле.

Однако ничего не случилось. Он промахнулся. Джон видел, как ракета взлетела над обоими воздушными кораблями, и проследил взглядом дымный след ее медленного падения.

Джон вставил новую ракету, закрыл ракетницу и выстрелил снова. Ацтеки подставили ему свое подбрюшье, и Джон воспользовался возможностью прицелиться в баки, укрепленные под корзиной вражеского корабля.

Воин, выглядывавший из корзины, завертел головой, высматривая Джона. Ацтек выстрелил еще несколько раз, но Джон счел, что раз уж тот не может попасть в аэростат, то поразить его сможет только чудом. Поэтому он понадежнее сунул ноги между веревками сети и выстрелил снова.

Огненный цветок расцвел на боку ацтекского судна. Один из двигателей загорелся и взорвался; пропеллер оторвался и, разбрызгивая искры, полетел вниз.

– Попал! – закричал Джон.

Открыв ракетницу, он зарядил ее и снова выстрелил. Потом еще раз. Это была последняя ракета, но она попала в цель.

Пламя быстро охватило всю корзину. Один из воинов перепрыгнул через перила и пролетел мимо Джона, раскинув руки; его штаны горели, и он отчаянно вопил. Ацтекский воздушный корабль закачался в воздухе – в его оболочке возникали все новые дыры – и начал падать, сначала медленно, потом все быстрее.

Проклятие!

Джон начал поспешно спускаться. Ракетницу он выбросил, чтобы не занимать ею свою единственную руку. Зацепившись ногами за веревки, он повис вниз головой так, что оказался лицом к бамбуковой корзине.

– Поворачивай, – закричал он Оакситлю, – поворачивай вправо! Они падают на нас.

Оакситль выругался на своем певучем языке и начал яростно крутить рукоятки. Джон сложился пополам и оттолкнулся рукой от корзины, чтобы получить как можно больший обзор.

Огонь и дым.

Что-то с визгом врезалось в верхнюю часть оболочки. Воздушный корабль затрясся. Джон напряг все мышцы, когда его развернуло и прижало к боку дирижабля. Ацтекский воин скользнул по гладкой поверхности, безуспешно пытаясь ухватиться за сеть, и полетел к земле.

Из того положения, в котором оказался Джон, казалось, будто он падает вверх. Джон подтянулся и выпрямился, все еще глядя вслед ацтеку.

Падение с такой высоты занимало вечность; Джон долго смотрел на вражеского воина, пока тот не исчез в зелени джунглей.

Оакситль наконец добился, чтобы дирижабль развил нужную скорость и развернулся; теперь они снижались, чтобы найти подходящее воздушное течение. Джон подумал, что у него разыгралось воображение: он видел, как по оболочке под веревочной сетью бежит рябь.

Не могли же они выпустить так много газа!

Или все-таки могли?

Нет… Корзина резко дернулась, когда дирижабль накренился. В них все-таки попали! Газ громко зашипел в трубках, когда Оакситль увеличил подачу. Джон решил, что тот открыл краны до предела.

Им удалось немного набрать высоту. Джон смотрел, как горящие обломки ацтекского воздушного корабля быстро уходят вниз. Теперь, когда они поднимались, Джон позволил себе перевести дыхание.

Но не успел он отдышаться, как Оакситль закричал:

– Проверь, не горим ли мы!

Джон поочередно вытащил ноги из петель сети и снова полез наверх.


После нескольких полных паники минут Джон обнаружил только тлеющие веревки сети. С помощью своей рубашки он загасил огонь. Удостоверившись, что ничто больше не загорится, Джон начал спускаться.

Забравшись в корзину – для этого ему пришлось забросить в нее ноги, держась единственной рукой за перила, – он обнаружил, что Оакситль выглядит очень озабоченным.

– Больше ничего не горит, – сообщил Джон Оакситлю.

– Не горит, – проворчал тот, – но мы из-за этой передряги потеряли много гелия. Теперь вынужденная посадка – только вопрос времени.

Джон снова пристегнулся к сиденью. Скрипучая и ненадежная корзина казалась твердой землей по сравнению с раскачиванием на веревках сети.

– Сколько времени у нас остается? – спросил Джон.

– Может быть, несколько часов.

Джон посмотрел на полотно у себя над головой.

– Тогда безопасно ли нам лететь? – нервно поинтересовался он. Перед его глазами все еще стоял горящий ацтекский дирижабль, падающий с высоты.

Оакситль покачал головой.

– Я буду лететь до последней возможности. Потом мы приземлимся. И будем надеяться, что при этом останемся в живых.

«Будем надеяться»? Джон выглянул из корзины, держась за привязные ремни. По крайней мере они теперь далеко от наступающих ацтеков. Слабое утешение, но Джон был согласен и на это.

– Любая посадка, после которой мы будем способны идти, будет хорошей посадкой, – продолжал Оакситль; себе под нос он пробормотал: – Я и в самом деле был рожден под несчастливым знаком.


Глава 21


Оакситль поднял дирижабль в безоблачное небо так высоко, как только удавалось с теми остатками газа, что еще были в баках, укрепленных под корзиной, однако, как заметил Джон, им не удалось набрать высоту, достаточную для того, чтобы попасть в воздушное течение, которое донесло бы их до Кэпитол-сити. Они медленно плыли по течению, как корабль, лишившийся парусов.

К счастью, они все еще перемещались на восток. Взошла одна из двух лун, еле заметная в солнечном свете.

Оакситль отхлебнул воды из фляжки и выглянул через борт.

– Посмотри. – Он показал вниз на изогнутый коричневый шрам на земле.

Джон наклонился вперед. Теперь он знал, где они находятся.

– Это место называется Потерянная Надежда. Оакситль поджал под себя правую ногу.

– Потерянная надежда?

– Ты никогда не бывал в Кэпитол-сити?

– Нет, – покачал головой Оакситль, – но я много знаю о городе. У меня там есть друзья.

– Двадцать два года назад я добрался до Кэпитол-сити через джунгли вместе со своим другом Эдвардом. Он воин-мангуст, и замечательный. Он хотел обследовать Потерянную Надежду, хотел узнать, правдивы ли легенды.

– Что за легенды?

– Ах, – Джон поднял свой крюк, – значит, ты не так уж долго находишься в здешних местах. – Он приладил протез к запястью и начал застегивать ремни. Грубые края впивались в воспаленную кожу. Оакситль с любопытством смотрел на него, и Джон опустил голову, чтобы не встречаться с ним глазами. – Предполагается, что в последние дни, – Джон крякнул, когда протез сел на место, – злобные твари кидали туда камни, перебив множество людей. Это не прекращалось до тех пор, пока разрушительные машины у обеих воюющих сторон не были уничтожены. Об этом ходит много фантастических рассказов, но все они сходятся в одном. – Джон наклонился еще ниже, рассматривая шрамы на руке. – Говорят, земля здесь, около Потерянной Надежды, отравлена, и ничто не может тут расти.

Оакситль снова высунулся и внимательно присмотрелся к ландшафту.

– И это оказалось правдой? Джон кивнул.

– Четверо моих друзей умерли у меня на руках через несколько недель после того, как побывали здесь. – Джон глубоко втянул воздух и медленно выдохнул. – Эдвард долго болел. Только мы двое добрались до Кэпитол-сити. Так что люди говорят правду: эта земля отравлена.

– А ты был болен?

– По какой-то причине со мной ничего не случилось.

– Повезло.

– Да. – Джон откинулся на спинку сиденья. – Очень повезло.

– Подобные истории рассказывают и в Ацтлане, по другую сторону Великих гор. Говорят о совершенно круглых озерах, на которых лежит проклятие. Люди из деревень, которые пытаются поселиться на берегу, через поколение вымирают. Мы разделяем и легенды, и судьбу.

Джон оглянулся на Оакситля.

– Тетолы?

– Теотли, – поправил его индеец.

– Легенды говорят, что от этих тварей и были все беды. Они правят твоим народом и пытались уничтожить мой…

– Мой «народ», как ты его называешь, не одинаков. Некоторые невежественны, потому что всем заправляют теотли и жрецы. Они верят в то, что им говорят: что только кровь угодна богам, только кровь обеспечивает урожай, только кровь дает душе вечную жизнь в потустороннем мире. Но даже и тогда многие следуют обычаям только из страха перед теотлями и жрецами с их инструментами. Толтеки бегут через горы, чтобы жить здесь, и есть люди вроде меня, ацтеки, присоединившиеся к людям-мангустам, чтобы сражаться со своими бывшими соплеменниками.

– Прости меня, – сказал Джон.

– Все наши предки лишились величия. Это единственное, в чем мы уверены. Все прочее – путаница и противоречия, потому что теотли, мой народ, твой народ и лоа, которых теотли поклялись уничтожить, воюют между собой. И мы с тобой, Джон, – всего лишь маленькие капли в этой древней буре.

Воздушный корабль снижался все больше, но им, по-видимому, все же должно было удаться далеко миновать искореженную землю.

– Что ж, так тому и быть. – Вспышка Оакситля удивила Джона. Сам он держал свои мысли при себе: какими бы печальными ни были обстоятельства, что бы ни таила в себе история, для него ничто не могло оправдать тех грабежей и пренебрежения к человеческой жизни, которые несли в Нанагаду ацтеки.


Оакситль вел огромную, более легкую, чем воздух, машину вниз – к верхушкам деревьев бескрайних зеленых джунглей в глубине Нанагады. Когда ветер начал сносить их обратно, он включил двигатель.

– Ты нигде не видишь прогалины? – спросил он после того, как несколько минут пристально всматривался в горизонт.

– Ничего похожего, – ответил Джон.

– Проклятие! – Оакситль посмотрел на циферблаты на панели перед собой и закусил губу: ему явно хотелось, чтобы дирижабль еще какое-то время продержался в воздухе. – Нам следовало бы сесть сейчас, пока мы еще что-то можем сделать. Кто знает, когда корабль начнет падать.

Индеец направил аэростат к верхушкам деревьев, и он запрыгал, задевая ветви. Теперь, глядя вниз, Джон мог различить просветы в зеленой стене. Оакситль высунулся, накренив корзину, и стал всматриваться в приближающуюся землю.

– Лучше, похоже, не найти, – сказал он. Джон кивнул.

– Ну, теперь держись. – Оакситль дернул за рычаг рядом со своим сиденьем; крепление мотора за корзиной заскрипело. Нос корабля пошел вниз, и тут Оакситль дал полный газ. Воздушный корабль устремился к деревьям.

Верхние ветки, тонкие и густо покрытые листьями, начали царапать корзину. Звук напоминал скрип песка под днищем ялика, но становился все громче по мере того как они падали все ниже. Мягкое поскрипывание превратилось в громкий треск. Обломилась одна большая ветка, потом еще несколько.

Дирижабль замер неподвижно.

– Можешь ты до чего-нибудь дотянуться? – спросил Оакситль.

Джон посмотрел на согнутые ветки, просунувшиеся в дыры, образовавшиеся в стенках корзины. Ближайшая из крупных веток – та, что остановила падение дирижабля, – выглядела достаточно крепкой, чтобы выдержать его вес.

– Да. А ты?

Оакситль отстегнул ремни. Двигался он осторожно и медленно. Присев на корточки на сиденье, он взялся за свой мешок и связку дротиков.

– Тебе придется лезть первым, – сказал он Джону. Тот тоже отстегнул ремни. «Спокойно», – сказал он себе.

Ухватившись за конец ветки правой рукой, он вонзил крюк в другую и выскользнул из корзины. Ветки согнулись, и Джон оказался на четыре-пять футов ниже корзины. Изогнувшись и обхватив ветку ногами, он головой вниз пополз к стволу. Добравшись, он с кряхтением зацепился за него крюком и прижался спиной к коре.

– О'кей, я добрался, – крикнул Джон.

Оакситль тоже ухватился за ветку и выпрыгнул из корзины. Ветка согнулась и затрещала. Испугавшись, Оакситль стал как можно скорее ползти к стволу, и Джон протянул ему руку. Далеко внизу в просветах между листьями виднелась земля; солнечные лучи расплывчатыми столбами уходили вниз, пронзая прохладный сумрак.

– Трудно будет увидеть солнце, когда мы спустимся под деревья, – сказал Джон. – Ты представляешь, где мы оказались? – Карта местности начала возникать перед мысленным взором Джона.

– Не очень, но это ничего. – Оакситль начал спускаться на следующую ветку.

Джон вонзил крюк поглубже и ухватил Оакситля за руку. Человек-мангуст оглянулся.

– В чем дело? – рявкнул он.

– Смотри, куда ступаешь.

Ветка под сапогом Оакситля обломилась в облаке гнили и полетела вниз, стряхивая с листьев капли росы, семена и грязь; все это водопадом посыпалось на землю.

– Спасибо. – Оакситль ухватился за соседнюю ветку. Джон стал спускаться следом за ним; чем ниже он опускался, тем сумрачнее становилось вокруг.

Оакситль помедлил, вложил дротик в свою копьеметалку и с силой метнул его в оболочку воздушного корабля, проделав в ней дыру.

– Это не даст ему взлететь, – объяснил он, – теперь, когда он освободился от нашего веса.

Действительно, дирижабль, избавленный от пассажиров, снова пытался подняться.

Оказавшись поддеревом, Оакситль вынул компас, определил направление на север и вскинул на плечо мешок и связку дротиков.

– Мы гораздо дальше от своей цели, чем мне хотелось бы. Нужно двигаться быстро: наш дирижабль заметят с любого ацтекского судна, если они есть поблизости; с них могли видеть то, что произошло, и попытаться нас поймать.

Он двинулся сквозь чащу, и Джон последовал за ним.

– Разве мы такая уж важная цель? Оакситль пожал плечами.

– Если бы мы с дирижабля делали снимки, на которых видно расположение ацтекской армии и ее точное местонахождение, в погоню могли бы послать еще один аэростат и отряд пеших воинов.

Верно замечено… Джон ускорил шаг. «Опять идти, – подумал он, отводя в сторону колючую лиану, – только теперь в правильном направлении». На север, к Кэпитол-сити.


Глава 22


Рельсы тянулись на мили, прорезая влажную зелень джунглей на своем пути к северной оконечности полуострова Нанагада. Солнце еще не рассеяло висящую над всем дымку тумана, придававшую сумрачный вид опушке, вдоль которой тянулись серые деревянные мостки.

Тизок стоял, глядя на длинный товарный поезд, с грохотом проносящийся мимо. С высокой насыпи иногда падал гравий, колеса равномерно стучали.

Потом наступила тишина, и последний вагон растаял вдали. Тизок поправил серый плащ, который делал его незаметным, и двинулся дальше.

Хухутеотль, древний бог, распоряжавшийся созданным еще в незапамятные времена калпилли – советом вождей, куда входил и Тизок, – дал это важное поручение лично ему. Как того требовала традиция, установившаяся с тех пор, как в обычай тысячи лет назад вошли Цветочные войны, жрец-воин должен был впереди армии явиться в город, который предполагалось захватить, и предложить жителям сдаться. Побежденные отдавали своих богов, свои богатства и подчинялись верховной власти ацтеков.

Тизок гордился тем, что может так спокойно идти навстречу смерти.

Он поднялся на невысокий холм и посмотрел вдоль рельсов. Пути вели вниз по склону и упирались в огромную скалу на оконечности полуострова.

Только это была не скала, вдруг понял Тизок, а город, Кэпитол-сити.

Он стоял, и до него медленно доходило, что же он видит. Этот «город», который ожидало завоевание, городом в обычном смысле слова не был. Огромные стены как горный хребет перегораживали весь полуостров.

Сколько же человек там живет? Пораженный Тизок решил, что не меньше полумиллиона. Могучая стена взмывала вверх, и он видел на ней укрепления и даже дорогу. Мысль о том, что его народ не сможет захватить этот город, была бы святотатством, так что Тизок сказал себе, что Кэпитол-сити станет прекрасной драгоценностью в короне ацтекской империи.

Ему следовало сделать свою работу.

Тизок переложил корявый и грязный дорожный посох в левую руку, сбросил свой неприметный серый плащ и двинулся вперед.


Люди таращили на него глаза. Он стоял перед массивной стеной, среди торговцев и лавок на улице, тянувшейся снаружи. Люди глазели на его перья, на раскраску, покрывавшую все его тело, на символы, вытканные на его одежде.

Некоторые даже знали, кто такой Тизок.

Тизок смотрел в глаза предателям, поселившимся в Кэпитол-сити, беглецам, которые называли себя толтеками. Эти трусы покинули свою настоящую родину и спрятались здесь; они первыми окажутся на алтаре после того, как город падет. Их кровь ознаменует начало нового царствования.

Он пошел по улице, и вскоре толпа вокруг стала еще больше, а вперед вышли воины, вооруженные ружьями; их заплетенные в косы волосы спускались до плеч.

– Я жрец Тизок, – громко крикнул он. – Я ацтек, и я пришел с вестью для ваших военачальников и калпилли. – Он ткнул посохом в воинов с ружьями. – Отведите меня к своим вождям и жрецам. Я должен сообщить условия вашей сдачи.

По собравшейся на улице толпе пробежал шепот. Все головы повернулись в его сторону. Кто-то плюнул ему под ноги.

– Да кем ты себя считаешь? – завопила женщина, торговавшая ямсом с тележки.

Тизок повторил свои слова. Он еще недоговорил, когда брошенный кем-то камень угодил ему в затылок. Тизок упал на колени, но не схватился за рану, а позволил крови течь по спине. «Это дар Хухутеотлю», – прошептал он.

Толпа кинулась на него. Тизок не стал пытаться защитить лицо от ударов. Он ощутил вкус крови, почувствовал, как она течет по шее.

Его топтали, сломали ему сначала руку, потом ногу.

«Я – жертва для тебя», – сказал Тизок небу. Будь эти люди цивилизованными, его отвели бы к вождям, стали бы обсуждать условия и или договорились о размере дани, или вышли бы на битву. Этой дикости не позволили бы случиться.

Однако Тизок не ожидал многого от сброда, который волок его по улице. Он слышал, как ломаются его кости.

Потом бедно одетые воины отогнали толпу от Тизока, ударами прикладов утихомиривая особенно рьяных его мучителей. Тизока за сломанную руку потащили куда-то. Он почти ничего не видел и только жалел, что не может позволить себе стонать.

Тизока поставили на колени; кто-то приблизился к нему, и пыль, поднятая черными начищенными сапогами, полетела ему в глаза. Рука рванула его за подбородок, и сломанная челюсть вонзилась ему в горло.

– Мы – воины-мангусты. Ты пришел сообщить условия? Тизок попробовал заговорить, и из углов рта потекла кровь.

– Ты вождь воинов-мангустов? Окружившие Тизока люди покачали головами.

– Можешь передать нам свое послание, – сказали они. Тизок вздохнул. Ему отказано даже в чести доставить послание тем, кому оно предназначено…

– Треть вашего золота, треть припасов, ваших машин и ваших молодых людей должны быть доставлены как дань Хаи Тлатоани, Великому Законодателю, и его богам.

Стоявший впереди воин покачал головой. Его дреды всколыхнулись и рассыпались по мускулистым плечам.

– Вам придется меня убить, прежде чем такое случится, – искренне сказал он.

Тизок кивнул.

– Так и будет. – В глазах у него потемнело, и он прошептал: – Хухутеотль, не забудь меня…

Хухутеотль?

Из горла Тизока с последним вздохом хлынула кровь.


Часть вторая

КЭПИТОЛ-СИТИ


Глава 23


Поезд замедлил ход, приблизившись к туннелю, ведущему внутрь Кэпитол-сити. Стук колес громко отдавался от стен, а потом, когда вагон вынырнул из темноты, Хайдан увидел белье, развешанное на просушку на балконе в нескольких сотнях футов над поездом. Город показался Хайдану более забитым людьми, чем несколько дней назад, когда он уезжал. Вдоль путей появилось больше лавчонок, больше усталых глаз смотрело ему вслед.

– Я уже и забыла, как приятно возвращаться в Кэпитол-сити, – сказала старая женщина, сидевшая напротив него. – Я отсутствовала тридцать лет. А теперь семья отправила меня по железной дороге в город, где безопасно. Ты слышал? Ацтеки наступают.

Хайдан посмотрел на женщину и битком набитые чемоданы у ее ног. Вагон был полон людей, стремящихся в город, и их багажа. Не оставалось ни клочка свободного пространства, был завален даже проход. В Бателтоне из-за последних билетов у кассы началась драка. Хайдана раздражало, что Дихана не сумела сохранить новость о нашествии в тайне еще немного… теперь воинам-мангустам будет труднее передвигаться.

По крыше вагона протопали ноги. Дерзкие мальчишки бегали по крыше поезда, перекликаясь пронзительными голосами, которые не мог заглушить даже гудок.

Сколько же в них энергии!

Хайдан бросил взгляд на гладкий камень стены. Если и существовало доказательство прошлого могущества, теперь утраченного, размышлял он, то оно в этом чудовище-городе, выдолбившем пустоты в скале, воздвигшем укрепления, стены и здания; их могли создать только таинственные и мощные машины отцов-прародителей. Ничего подобного Кэпитол-сити в Нанагаде больше не существовало, и создать второй такой город нанагаданцы не смогли бы.

По крайней мере на протяжении жизни еще нескольких поколений… хотя, может быть, когда-то и придет такой день, если исследователи Диханы будут продолжать свою работу.

И если они переживут нашествие ацтеков.

– Конечная остановка для рейса тридцать три, – прокричал кондуктор, двигаясь по проходу. У него был акцент жителя одного из новых поселений, возникших вдоль железной дороги, отличавшийся от произношения горожан. – Станция Четыре. Время – пять часов. Спасибо, и будьте осторожны, высаживаясь из поезда.

Заскрипели тормоза, и гладкие стены туннеля сменились высеченными в камне платформами. Вдоль них тянулись будки касс, и нанагаданцы из разных мест, с разным цветом кожи и исповедующие разные религии, высаживались из других прибывших поездов под бдительным присмотром стражников и людей-мангустов. Никто не садился на отправляющиеся из города поезда. Вырывавшийся из-под вагонов пар накрывал сутолоку туманным облаком. Хайдан поднялся, сжимая обеими руками портфель.

– Мама, мама! – звал какой-то малыш, расталкивая локтями пассажиров. Его пушистые волосы развевались на бегу. Хайдан увернулся от едва не угодившего ему в пах кулачка и посторонился.

– Я здесь, – раздался успокаивающий женский голос. Хайдан прошел между двумя поездами и огляделся. Трое воинов-мангустов в форме – шортах и рубашках с золотыми шнурами на плечах – стояли, ожидая его. Он встретился с одним из них глазами и кивнул. Воины двинулись вперед, и Хайдан пошел с ними в ногу. Сегодня он хорошо себя чувствовал – не было болей ни в желудке, ни в легких.

– Рады видеть тебя, Хайдан. – У человека, шедшего слева – Гордона, – был выговор уроженца джунглей. Там он и вырос. Гордон поправил овальные темные очки. На его лысой голове блестел пот.

– Электромобиль ждет тебя, – сказал мускулистый воин справа. – Твоя телеграмма была получена несколько часов назад.

Да, Хайдан теперь ясно чувствовал, что вернулся в Кэпитол-сити: все вокруг говорили с разными акцентами. Город представлял собой котел, в котором смешивались люди, жившие здесь с незапамятных времен, и пришельцы с разных концов Нанагады.

Таков был этот город.

– Премьер-министр хочет видеть тебя как можно скорее, – сказал Гордон.

– Не сразу. – Хайдану нужно было сначала разобраться в приготовлениях к обороне. Он какое-то время не занимался защитой Кэпитол-сити из-за этой поездки в Бателтон и организации отступления людей-мангустов перед приближающимися ацтеками. – Пошли. – Окруженный тремя воинами Хайдан по наклонному туннелю вышел со Станции Четыре в город.


Их ждал разработанный исследователями похожий на стручок электромобиль. Сзади виднелась дуга, готовая подавать энергию из натянутого над улицей провода. Хайдан сел на место водителя. Расположившийся рядом Гордон вынул из кобуры пистолет и положил на колени.

– В городе сейчас неспокойно.

– Здорово придумано. – Хайдан коснулся рукоятки увеличения напряжения и стал рассматривать приборную доску.

– Вон там – акселератор. – Гордон показал на педаль у ног Хайдана, потом на кнопку рядом с маленьким рулевым колесом. – А здесь подача тока.

Согнувшись и зажав портфель между коленей, Хайдан нажал на кнопку, а потом на акселератор. Электромобиль выехал на улицу, и Гордон настороженно огляделся. Они стали удаляться от городской стены, прочь от станций железной дороги и подземки, окруженных лавками и конторами, и въехали на огромный открытый ромбовидный атриум, тянувшийся на несколько миль. Кэпитол-сити лежал в кольце гигантских стен, дорог и причалов. Здания внутри города были возведены более поздними поколениями, уже после Последней войны. В результате сложилось смешение культур, а наплыв беженцев привел к хаотичной застройке.

Хайдан направлял электромобиль посередине ведущей к центру дороги, поглядывая на путаницу проводов, протянутых от одного кирпичного дома к другому. Ему приходилось объезжать тележки и запряженные лошадьми повозки. Потом наконец дуга коснулась протянутого на высоте десяти футов провода; полетели искры. Теперь они использовали общегородскую сеть, и можно было не беспокоиться о том, не разрядятся ли батареи.

– Всем известно об ацтекском нашествии. В городе полно беженцев.

– Я знаю, – вздохнул Хайдан.

– В окрестностях Толтектауна был бунт. Напряжение растет. Дихана попросила, чтобы мы, люди-мангусты, расположились в Толтектауне.

– Что? – Красный открытый троллейбус, набитый возвращающимися с городского рынка пассажирами с корзинами и сумками, затормозил перед электромобилем. Эти люди покупали слишком много продовольствия – делали запасы. Хайдан повернул руль. Дуга соскочила с провода, и электромобиль объехал препятствие; Хайдан стал высматривать возможность снова подключиться к городской сети.

– Она приходила ко мне в казарму, – продолжал Гордон.

– Такое выходит за пределы ее полномочий.

– Она правильно сделала, – пожал плечами Гордон.

– Может быть. – Хайдан затормозил, позволяя перейти улицу старухе. – Только я не хочу, чтобы она думала, будто может в любой момент использовать нас. Есть какие-то сообщения о продвижении ацтеков?

– Гарнизон укреплений на перевале по-прежнему молчит. – Гордон ухватился за поручень, когда электромобиль стал поворачивать за угол. – И есть плохие новости: в Деревне Пивоваров видели разведчиков-ягуаров. Оттуда не сообщили, сколько именно. Я послал из Анандейла воздушный корабль на разведку.

– Из Анандейла?

– С Деревней Пивоваров связи больше нет.

Хайдан вывел электромобиль на соседнюю улицу, где тоже имелся контактный провод, и увеличил скорость. Теперь они ехали против часовой стрелки по огромной окружности вдоль скалы, поднимавшейся на высоту двенадцатиэтажного дома.

– Проклятие… – пробормотал Хайдан.

– Угу. Ты все еще не хочешь встретиться с Диханой? – спросил Гордон.

Они миновали несколько выкрашенных желтой краской жилых домов, прилепившихся к гигантской стене. Слева тянулись деревянные строения не выше четырех этажей. Хайдан уменьшил скорость, свернул налево и стал пробираться через узкие переулки. Городская электрическая сеть сюда не доходила, и электромобиль использовал собственные батареи.

– Ну так что? – продолжал Гордон. Он слишком хорошо знал Хайдана.

– Ладно. – Ехать до резиденции премьер-министра было недолго. Перед широкой лестницей стояли часовые в серой форме людей-мангустов. Фасад здания освещали прожектора: солнце уже скрылось за высокой городской стеной. Хайдан остановил электромобиль. – Подождите меня здесь.

Поднявшись с водительского сиденья, он двинулся к высоким двойным дверям.


* * *


Конференц-зал был забит до отказа и освещен несколькими дорогими лампами из позолоченной меди. Глухие деревянные ставни закрывали окна, не пропуская наружу ни лучика света.

Возникало ощущение, будто кто-то задраил все щели на случай шторма.

Хайдан обошел овальный стол и сел. От Диханы его отделяла широкая полированная поверхность.

Ох, что тут творится?

– Привет, Хайдан. – Длинные косички Диханы свешивались над столом. Глаза ее покраснели от недосыпания.

– Дихана, объясни мне ситуацию, – заговорил Хайдан. – Ацтеки движутся вдоль побережья. Гордон говорит, что связаться с Деревней Пивоваров мы больше не можем. Мы не знаем, какое войско на нас наступает и как оно миновало перевал Мафоли, но ацтеки грабят города и продвигаются быстро. Нам нужна помощь толтеков, а ты, похоже, оккупировала Толтектаун.

– Это оказался лучший выход. – Дихана прищурила свои зеленые глаза. – Люди были готовы ворваться в Толтектаун и отомстить. Тогда дело было бы совсем плохо.

Хайдан потер пальцем стол.

– Я приказал всем людям-мангустам отступать к железной дороге. По пути они должны уничтожать все припасы, которыми ацтеки могли бы воспользоваться. Потом они будут разбирать рельсы, где смогут, и взрывать мосты; перегруппируем силы мы уже в Кэпитол-сити.

– Даже так?

– Даже так. – В прошлом, контролируя перевал Мафоли, Нанагада могла позволить себе беспокоиться только о просачивающихся малочисленных группах ацтеков. Для этого достаточно было расставить в предгорьях небольшие мобильные отряды людей-мангустов. Больших оборонительных сил Нанагада не имела, и теперь Хайдану приходилось импровизировать. – Ты все еще мыслишь неправильно, Дихана, как и я сам еще недавно. Пойми: наступает целая армия ацтеков. Целая армия. Людей, не укрывшихся за этими стенами, можно считать мертвыми. Это значит, что внутри стен все должно быть в порядке. Вести две войны разом нам не под силу.

Дихана закусила губу.

– Ты прав. – Она поставила локти на стол и оперлась подбородком на руку. – Что еще тебе требуется от меня?

– Дополнительные дирижабли. Можно рассчитывать на помощь исследователей?

– Они в твоем распоряжении, Хайдан.

– Это хорошо. Мне придется привести их к присяге о неразглашении секретных сведений. – Хайдан расстегнул портфель, который принес с собой. – В Бателтоне исследователи откопали карту всей планеты.


Хайдан вырос на бедной ферме в джунглях у подножия Проклятых гор. Когда он не был занят на работах в поле, он искал корни их цивилизации, обнаруживавшиеся при расчистке земли. Древние руины. Здания, захваченные лианами и деревьями. На месте заброшенных поселений можно было обнаружить крохи знаний о забытом прошлом. Копаясь в земле, Хайдан находил маленькие механизмы с резиновыми рукоятками и выгравированными на них контурами ладоней, монеты с надписями на непонятных языках. Он зарабатывал небольшие суммы, отвозя наиболее интересные находки в Брангстан перекупщику по имени Жюль, который продавал их в Кэпитол-сити.

В конце концов Хайдан отправился туда следом за найденными им древними безделушками. Он возглавил группу людей-мангустов, к которой присоединился рыбак Джон, направлявшуюся через джунгли из Брангстана в Кэпитол-сити. Хайдан продолжал интересоваться остатками знаний отцов-прародителей и принимал участие в раскопках у подножия городской стены и в городках, выросших вдоль Треугольника Рельсов, пока премьер-министр Элайджа не запретил их.

Хайдан пытался уговорить Элайджу отменить запрет. Премьер-министр ему отказал, но Хайдан произвел на него настолько хорошее впечатление, что он предложил ему возглавить городских стражников. Хайдан не согласился: он не хотел оставаться привязанным к Кэпитол-сити; вместо этого он возглавил немногочисленных разведчиков, людей-мангустов. Со временем Хайдан оценил деятельность Элайджи. Тот использовал советников для управления повседневной жизнью города, предоставив Хайдану создавать отряды людей-мангустов для патрулирования предгорий. Оба они – и Элайджа, и Хайдан – стремились обеспечить выживание Нанагады, балансируя между страхом перед ацтеками и требованиями когда-то могущественных лоа.

Это равновесие нарушилось после смерти Элайджи. Советники разбежались, когда пост отца унаследовала Дихана; они считали, что премьер-министром должен был стать один из них. Их свары между собой и противодействие Дихане привели к тому, что в городе две недели продолжались беспорядки. Хайдан помог Дихане вывести на улицы стражников, чтобы прекратить насилие, а также выследить виноватых в нем советников.

Когда к власти пришла Дихана, лоа отказались участвовать в управлении Кэпитол-сити и скрылись в святилищах своих храмов. Они лишили Дихану своей помощи, и той пришлось решать все самой, опираясь на поддержку одного только Хайдана. Дихана не забыла и не простила этого лоа. Когда в Кэпитол-сити восстановился порядок, Хайдан вернулся в джунгли, более обеспокоенный ацтекской угрозой, чем мелочной возней советников или затеями лоа. Тогда он жалел о такой необходимости; теперь же он только радовался своему постоянному интересу к прошлому и, в частности, к оставшимся от отцов-прародителей картам.

На протяжении всей своей жизни Хайдан видел только карты Кэпитол-сити, планы улиц и канализационных туннелей под ними и созданные в последние годы карты местности к востоку от Проклятых гор. Хайдан собирал карты. Своему продвижению к посту генерала он был обязан отчасти хорошо организованным с помощью карт засадам и рейдам, благодаря которым удавалось отражать попытки ацтеков проникнуть в Нанагаду.

Однако ни на одной из известных Хайдану карт не был изображен весь мир.

Теперь в его портфеле между стеклянной пластинкой и отполированной деревянной дощечкой лежал лист бумаги; Хайдан достал его и положил на стол.

– Рыбаки знают, что при продвижении на север становится холодно, как при подъеме на высокие горы. Из трех экспедиций, которые ты финансировала, только одной удалось добраться до северного материка. Нам ничего не известно о землях к юго-западу от Проклятых гор, за исключением того, что рассказывают о них толтеки. Мы не представляем себе наш мир. – Хайдан улыбнулся. – Но теперь я нашел карту, на которой изображено море между Кэпитол-сити и северным материком, вплоть до самых мелких островов.

Дихана придвинулась к столу; ее стул заскрипел, когда она наклонилась, чтобы лучше видеть. Хайдан оперся ладонями о стол и пододвинул карту к Дихане. Лампы бросали яркие отсветы на защитное стекло.

В нижней части карты была изображена Нанагада, тянущаяся на север от Проклятых гор. Маленькая точка отмечала оконечность полуострова, и рядом с ней виднелись слова: «Кэпитол-сити». На другом конце равнины, рядом с Проклятыми горами, еще более мелким шрифтом было написано: «Бранстаун».

Хайдан облизнул губы.

– Фермер из Бателтона, копавший колодец, наткнулся на бункер глубоко под землей. Мы знаем, что отцы-прародители сделали Бателтон своей временной базой во время событий у Потерянной Надежды. Они готовились к серьезной наземной битве, когда машины у обеих сторон вышли из строя. – Хайдан поднял глаза на Дихану. – Я думаю, что эту карту создал кто-то из отцов-прародителей, когда Нанагада еще только осваивалась.

– Невероятно, – прошептала Дихана. – Но почему это так важно для нас сейчас?

Хайдан ласково коснулся стекла. Он уже давно надеялся, что удастся найти такую подробную карту. Сначала он рассчитывал, что с ее помощью можно будет перенести военные действия на другую сторону Проклятых гор. Однако теперь, когда ацтеки напали на Нанагаду, у него возник более амбициозный план; он надеялся использовать мало кому известные сведения из древней истории.

– На карте есть кое-что чрезвычайно важное: Старпорт, – ответил Хайдан. – Именно там совершили посадку отцы-прародители еще до того, как тетолы заморозили север и заставили нас оттуда уйти. Ты ведь читала, что пишут исследователи. Там находится нечто очень могущественное, вроде тех машин отцов-прародителей, что мы находим на дне океана, только еще действующее. – Голос Хайдана зазвучал громче. – Ты должна мне поверить. Теперь у нас есть доказательство, и я знаю, как туда добраться. Мы можем найти там машины, которые уцелели при посадке, – так говорят легенды. По преданиям, отцы-прародители не смогли взлететь, потому что наверху их поджидали тетолы. Машины могут быть еще в рабочем состоянии. Они все еще могут нам помочь. И я думаю, что знаю, где находится исправная машина.

– Как ты туда доберешься? – спросила Дихана, вновь откидываясь на стуле. – Последняя экспедиция, которую я туда посылала, едва не погибла: люди страдали от голода, они не смогли пробиться сквозь льды; большинство умерли на обратном пути.

– Мы доберемся туда быстро, – взмахнул руками Хайдан. – На дирижабле над морем. С найденной картой такое возможно.

– Хайдан… но цена экспедиции… – Дихана покачала головой.

– Сейчас это очень трудно, я знаю. Поэтому-то мне и нужна твоя помощь.

Дихана вздохнула.

– Составь план экспедиции – но и только.

– Хорошо. – Хайдан вернул карту в портфель. – Есть кое-кто, кто может нам помочь. – Он знал, что Дихане хотелось бы избежать дальнейшего разговора. – Нам нужно поговорить с лоа.

Дихана стиснула руки, губы ее сжались.

– Ты думаешь, что это необходимо?

– У нас не хватит ресурсов, что бы мы ни задумали. Жрицы и боги, живущие в городе, накопили много богатств. Лоа, как и мы, нуждаются в защите.

Дихана встала.

– Как они смогут нам помочь в приближающейся битве? Хайдан отодвинул стул и тоже поднялся.

– Кто наши враги? Лоа, которые устранились и затаились, когда мы стали проявлять настойчивость, или тетолы, несущие ужас и кровопролитие, которым не важно, сколько людей погибнет?

– О'кей. – Дихана двинулась к двери. – Я знаю, что ты прав, мне только все это не нравится. – Хайдан прошел мимо нее в коридор. – Хайдан… Если ацтеки придут сюда, у нас ведь нет шанса выжить?

– Я ждал появления чего-то вроде этой карты много, много лет. Путешествие на север – хлипкий шанс… но, может быть, единственный, который у нас остался.

– Не знаю, что еще я могла бы сделать, Хайдан.

– Я отправляюсь. Нужно о многом позаботиться. – Его занимала не только предстоящая экспедиция на воздушном корабле; в гавани стоял большой, еще не получивший имени пароход, и у Хайдана были некоторые мысли о том, как его усовершенствовать, используя знания древних. Перед кораблем, учитывая наступление ацтеков, теперь могли встать другие задачи. – И вот что, Дихана… насчет размещения людей-мангустов в Толтектауне. Ты должна была сначала посоветоваться со мной.

– Ты хорошо научил меня командовать, когда я только еще вступила в должность и начались уличные беспорядки.

– Пусть это не превращается у тебя в привычку. – Хайдан помедлил, стоя рядом с Диханой у двойных дверей в конце коридора. – Твой приказ еще может привести к большим неприятностям.

– Ты хочешь вывести воинов из Толтектауна?

– Нет. Но ты должна очень внимательно следить за тем, что там происходит. – Хайдан оставил Дихану стоять у двери, асам спустился по лестнице к терпеливо дожидающемуся его Гордону.


Глава 24


Прошло три дня, а Брангстан все еще горел. Черные столбы дыма поднимались над ним, и днем ветер рассеивал их над джунглями, а по ночам относил далеко в океан, в сторону Франчитауна.

Джером стоял на пляже, не в силах отвести взгляд от этих черных колонн, как невозможно удержаться и не ковырять струп… Ноги его зарывались в песок, и он только краем сознания замечал волны, плещущиеся вокруг щиколоток.

От пляжа отчаливало несколько лодок. Трои бегал по берегу, сжимая в руке лист бумаги и выкрикивая распоряжения людям на борту.

– Возьмите с собой побольше соленой рыбы! – Лодки и так были нагружены вровень с бортами брезентовыми мешками. Оказавшись рядом с кокосовой пальмой, под которой стоял Джером, Трои пробурчал: – А для тебя, маленький подкидыш, я кое-что придумал.

– Не хочу я никакой помощи, – ответил Джером.

– Тебе нужно чем-то заняться. Горевать тут бесполезно. Пойдем. – Трои пошел прочь, но Джером не двинулся с места. – Давай-ка! Мне что, нужно тебя связать и тащить за собой?

Джером вздохнул, отряхнул с ног песок и пошел за Троем.


Трои провел его к маленькой бухте, скрытой за скалами. Сети и бамбуковые ворота отгораживали ее от океана. Там оказались несколько подростков возраста Джерома; они бродили по бирюзовой воде. Увидев Джерома, некоторые удивились, другие посмотрели на него печально.

Не нужна ему была их проклятая жалость! Джером остановился.

– Что это?

Трои вошел в воду по горло и стал ритмично выдыхать воздух в воду. Кто-то из мальчишек рассмеялся и показал на пару плавников, появившихся на поверхности; плавники двигались вокруг Троя.

– Быстроплавы, – объяснил Трои Джерому. Он протянул руку, и водяное животное замерло. Это было существо с забавным раздвоенным хвостом и похожей на клюв желтоватой мордой.

Таких странных созданий Джером никогда не видел. Он тоже вошел в воду, и быстроплав оглянулся на него – его движение было таким быстрым и грациозным, что Джером едва поверил своим глазам. Быстроплав выдохнул воздух в воду и, подплыв к Джерому, ткнулся носом в его протянутую руку.

На близком расстоянии Джером разглядел, что быстроплав ростом превосходит Троя – в длину он достигал шести футов. И он был сильным: Джером чувствовал под гладкой шкурой твердые как железо мускулы.

– На ощупь он как шелковый, – сказал Джером. Кто-то хихикнул.

– Смотри. – Трои ухватился за плавники быстроплава; тот поплыл, и грудь Троя стала разрезать воду. – Если удастся с ними подружиться, они проведут тебя через рифы. И еще можно научить их помогать в поисках всяких вещей под водой.

Трои сделал круг по бухте, нырнул на несколько футов, держась за плавники быстроплава, и вынырнул перед Джеромом. Потом, отпустив животное, он выбрался на берег и сказал:

– Я хочу, чтобы ты вместе с моими племянником и племянницей научился приручать быстроплавов и глубоко нырять. Очень глубоко.

– Но зачем? – спросил Джером. Какой смысл во всем этом, если все равно всех их ждет смерть, когда ацтеки доберутся до острова?

Трои показал на одну из лодок, нагруженных припасами.

– Мы, франчи, уже давно разводим быстроплавов. Мы с их помощью ныряем. Если ты хочешь остаться с нами, ты должен научиться плавать на быстроплавах. Так что учись быстро. Понимаешь, остается не так много времени.

Подростки переглянулись, как будто знали какой-то секрет.

– Смотри, – сказала стоявшая рядом с Джеромом девочка, спутанные темные волосы которой падали на розовую шею, – когда ныряешь глубоко, зажми нос вот так, – она показала, что нужно делать, – и выдохни. Так легче.

– О'кей. – Джером сделал шаг в сторону быстроплава, и тот махнул хвостом и фыркнул.

– Мы тебя всему научим, – сказал кто-то.

Джером улыбнулся и поплыл рядом с быстроплавом. От дружелюбия животного у него стало немного легче на душе. Небольшие волны, накатывающие на берег, совсем ему не мешали, скорее успокаивали.

Джером принялся учиться нырять с быстроплавами.


Глава 25


Хайдан сидел в своем кабинете в доме, расположенном на левом конце набережной, окружающей гавань Кэпитол-сити, где огромный амфитеатр города оставлял скалы полуострова и спускался к воде. Огромная городская стена обеспечивала защиту полукруглой бухте, где стояли на якоре суда.

Окна кабинета смотрели на черную воду гавани и на волнолом, который образовывала городская стена. С моря набегал легкий туман.

Хайдан откинулся на спинку кресла. Пол усеивали листки с шифровками. Большая карта на стене была вся утыкана цветными булавками; это было постоянно меняющееся изображение театра военных действий с пометками Хайдана, отражающими его догадки о том, где продвигаются ацтеки и куда отступают люди-мангусты.

Хайдан провел немало часов в поисках лучшего места для штаба, чем это временное пристанище. В конце концов был выбран заброшенный склад на набережной. Люди-мангусты как раз и были заняты тем, что перевозили туда имущество. Только теперь Хайдан мог найти время для того, чтобы познакомиться с остальным содержимым портфеля. Доказательство, о котором он говорил Дихане, находилось среди этих бумаг.

Это были машинописные страницы с пометками на полях, сделанными от руки. Исследователи нашли их в несгораемой коробке, на вскрытие которой ушел целый день. Коробка находилась в потайном ящике стола в раскопанном бункере, скрытом глубоко под землей, за деревянной панелью, сгнившей за прошедшие годы.

Дихане Хайдан показал карту. Эти же бумаги ему хотелось оставить себе.

Он потер усталые глаза. Часы в его кабинете пробили: наступило утро. Хайдан закашлялся и промокнул губы платком, потом взялся за одну из пожелтевших страниц.

На ней были записи от руки:

«5 апреля. 1500 человек выступили из Старпорта в центр страны. 17 убитых». Дальше шел перечень этих семнадцати.

«7 апреля. Четвертый авианалет на Бэттлтаун. 500 погибших».

Здесь список жертв отсутствовал; автор рукописи, должно быть, решил, что для него не хватит места.

«15 апреля. Орбитальная станция 2. Ядерный удар? 2000 погибших».

«3 мая. Орбитальные станции 1 и 3 уничтожены. Обстоятельства неизвестны. Число жертв неизвестно».

В портфеле была целая пачка записей. Сухое сообщение о том, что первые поселенцы перебрались в более безопасные места или попали под перекрестный огонь во время тех давно отгремевших войн, когда нанагаданцы еще сохраняли свое могущество. У Хайдана возникло ощущение, что если он долго будет читать эти страницы, то начнет узнавать имена, которые все еще были в ходу в Кэпитол-сити.

Он отложил записи в сторону. Их он изучит позднее, сопоставит с теми книгами по истории, которые у него есть, а потом передаст исследователям, прежде чем Дихана узнает об этом его небольшом самоуправстве.

Настоящая драгоценность крылась под пачкой официальных бумаг.

Хайдан один раз уже прочел это письмо в поезде на обратном пути в Кэпитол-сити; отсюда и родилось предложение отправить экспедицию на север, которое он сделал Дихане.

Хайдан осторожно расправил на столе лист бумаги.

«Представь, – сказал он себе, – представь, что ты сам – отец-прародитель, что ты сражаешься с тетолами – высоко в небе, глядя на мир сверху, или под водой, в глубинах океана. Представь, что все твои знания, все технологии, все машины, с помощью которых ты сражался с тетолами, мгновенно превратились в ничто».

Люди пострадали всюду: кто-то упал с неба, кто-то утонул в море, кто-то оказался замурован. Отзвуки этого можно было услышать в древних легендах, которые до сих пор рассказывали в джунглях.

Перед Хайданом лежало письмо, написанное выцветшими чернилами в те далекие времена, и ему приходилось напрягать усталые глаза, чтобы разобрать поблекшие строки.

«Боже, Стаки, поверить не могу, что кто-то такое сделал», – повторил про себя Хайдан.


Боже, Стаки, поверить не могу, что кто-то такое сделал…

Беда обрушилась на нас в полдень. Все перестало работать. Все мои импланты неожиданно отключились, и я больше не могу получать сообщения, скачивать информацию – ничего не могу. Вот я и пользуюсь бумагой и ручкой. Я никогда даже не слышала об электромагнитном импульсе такой силы. Кто это сделал? Мы или они? Только ведь это теперь не имеет значения, верно?

Прошлой ночью я воспользовалась телескопом Сэди, но он недостаточно мощный, чтобы можно было разглядеть, существует ли еще вход в червоточину. Мы не видим отражения света от орбитальных станций, так что они, несомненно, погибли. Я записала отчет об этом в журнал. Десятки тысяч человек погибли…

Если это наша работа, мы прикончили и себя тоже. Импульс погубил почти всю технику, содержавшую микрочипы. Несколько более примитивных механизмов еще действуют, но этого недостаточно. Цивилизация умирает, и скоро появятся толпы голодных людей, а также, не сомневаюсь, множество больных раком вследствие облучения. Прошлой ночью мы видели, как грузовые корабли горят на орбите, подобно метеорам. Ребята из лаборатории говорят, что терраформирующие зеркала тоже упадут, так что нам повезло оказаться вблизи экватора.

Теперь эта планета станет нашим домом…

Капрал Брэдсон думает, что совершить посадку удалось всего одному кораблю чужаков, который мы заметили как раз перед импульсом. Только я все равно просыпаюсь по ночам в ужасе: что, если прорваться удалось и другим тетолам?

Здесь у нас немного возможностей обороняться – в основном только личное оружие. У чужаков тоже мало что могло уцелеть, но как только появится следующее поколение их куколок, дело будет плохо – как это случилось на Гатраи. Нам еще повезло, что мы до сих пор живы, несмотря на то, что ради уничтожения их убиваем себя.

Брэдсон оставляет нас одних здесь, в глубине джунглей, чтобы отправиться на север. Он утверждает, что «Ма Ви Джанг» все еще там и должен быть в рабочем состоянии. Мы сотрудничали с чужаками, чтобы можно было ее использовать как раз в подобных обстоятельствах.

Здесь ужас что творится, Стаки. Люди умирают из-за того, что перестали работать медицинские импланты. Я никогда не подозревала, пока не случился импульс, насколько мы зависим от техники. Перебьют ли нас всех, если мы сдадимся? Ксенопсихологи думают, что нет, но ведь речь идет о тетолах! Кто знает, что у них на самом деле на уме? Единственное, в чем мы уверены, – это что они не слишком высоко ценят человеческую жизнь.

Вспомогательное подразделение, сопровождавшее нас, оставило нам достаточно продовольствия, чтобы продержаться несколько месяцев (бедняги как раз возвращались на орбиту, когда произошел импульс), но нам кажется, что следует начинать обживать планету, особенно если учесть, что все солдаты отправляются вместе с Брэдсоном на север.

Встречал ли ты кого-то из беженцев, прибывших по гравитационному колодцу? Многие из них родом с Земли и основывают здесь фермы. Я знаю, что ты тоже происходишь с Земли; приходилось ли тебе слышать о таком месте, как Карибский бассейн? Они говорят с ужасным акцентом, я половины не понимаю, но они помогают нам строить жилища. Только, даже с их помощью, я уверена, выживет едва ли десятая часть из нас, мы будем голодать, да нас и изначально было слишком мало, чтобы сохранить цивилизацию. Сейчас единственное, о чем мы можем себе позволить тревожиться, – это как прокормиться. Я чувствую себя так, словно оказалась в каменном веке.

Надеюсь, ты получишь это письмо, милый. Мы перебираемся в рыбацкую деревушку на побережье у подножия гор – Бранстаун. Я знаю, что ты захотел бы присоединиться к Брэдсону. Он оставил мне координаты «Ма Ви Джанга». Если вам будет сопутствовать удача, тогда, может быть, еще не все для нас потеряно.

Как бы ты ни решил, пожалуйста, вернись! Мне очень тебя не хватает.


Под письмом стояла подпись – «Ирена». Ирена и Стаки, двое безвестных давно умерших предков… Отцы-прародители. Хайдан думал о том, как могла сложиться их судьба, глядя на ряд цифр в конце страницы. Координаты «Ма Ви Джанга». Должно быть, эта машина – оружие. Древнее оружие. И даже после катастрофы предки считали, что она будет работать.

Это можно было бы использовать против ацтеков и против тетолов. Хайдан намекнул на такую возможность Дихане. Однако она не знала, что в руках Хайдана имеются координаты одной из машин древних отцов-прародителей. Машины, которая могла бы помочь в войне.

Да, проблемы существовали. Будет ли она все еще работать? Сумеют ли они управлять ею? Иногда удавалось обнаружить действующие механизмы древних, а эта машина, похоже, была создана как раз для чрезвычайных ситуаций. С другой стороны, сомнения оставались: могли потребоваться месяцы, а то и годы, для того чтобы научиться управлять «Ма Ви Джангом».

Есть ли у них время? Возможно, и нет…

Давно умершая женщина, написавшая письмо, называла тетолов чужаками. Хайдану не в первый раз встретилось такое название существ, повелевавших ацтеками. Этот древний термин Хайдан видел в документах и письмах, собранных в музее. Хайдан задумался о том, удалось ли Ирене добраться через джунгли из Бателтона в Брангстан; если удалось, не состоят ли они с ней в дальнем родстве?

«Ма Ви Джанг»… Это название все время всплывало в памяти Хайдана.

Если нанагаданцам удастся добраться через северный океан до Старпорта, Хайдан рассчитывал найти «Ма Ви Джанг», что бы это ни было. Такое преимущество оказалось бы полезным. Если… если удастся добраться до Старпорта, если удастся понять, как использовать «Ма Ви Джанг» до того, как ацтеки разрушат городскую стену…

Воздух сотрясся от взрыва, стекла в окнах задребезжали. Хайдан выскочил из кабинета и кинулся вниз по лестнице; резкое движение вызвало у него головокружение, и он закашлялся. Кровь окрасила его губы; Хайдан поспешно вытер ее, пока никто не заметил.

У входных дверей двое часовых целились из ружей в сторону улицы.

– Бомба? – в один голос предположили они.

– Толтеки? Или это был взрыв на верфи воздушных кораблей?

Хайдан оглядел темную улицу.

– Ацтеки в Толтектауне волнуются, – сказал один из людей-мангустов. – Им не нравится, что там размещены наши воины.

– Нет, – покачал головой Хайдан. – Мы слишком нуждаемся в воздушных кораблях, наступающие ацтеки знают об этом и посылают своих шпионов первым делом уничтожать их. – С помощью аэростатов можно было узнавать, какими силами располагают ацтеки, можно было их бомбить или высаживать десант у них в тылу. Аэростаты давали защитникам города возможность бежать. И, черт побери, благодаря аэростатам, каким бы дерзким и опасным ни был такой полет, можно было найти древнюю боевую машину в северных льдах и использовать ее против ацтеков. – Пошлите дополнительную охрану на верфь. Пусть охраняют ее днем и ночью.

Однако, возможно, уже слишком поздно… Дихане хорошо известно, что воздушные корабли нужны для обороны города. Она может не разрешить Хайдану отправить даже небольшой отряд на север, если аэростатов останется мало.

Хайдан закусил губу и посмотрел в сторону гавани.


Глава 26


Чтобы научиться глубоко нырять, Джером следовал всем указаниям девочки-франчи. На глубине нескольких футов его уши начинали болеть, но после того как он научился зажимать нос и резко выдыхать воздух, эту трудность удалось преодолеть, и он смог нырять еще глубже.

Джерому хотелось попробовать плавать, держась за быстроплава, но подростки – его наставники – требовали, чтобы он сначала научился задерживать дыхание и опускаться на дно в глубокой части бухты. Потребовался целый день на то, чтобы победить желание сделать вдох и перестать бояться воды, сомкнувшейся над головой.

Джером освоил эти умения, только когда девочка научила его делать несколько глубоких вдохов перед тем как нырнуть, а потом выпускать воздух, чтобы опуститься на дно.

– Меня зовут Сэнди, – сказала она ему. – А ты Джером, верно?

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросил Джером.

– Тебя все знают: ты единственный, кому удалось спастись из Брангстана. – Джером отвернулся и закусил губу. Он старался отогнать воспоминания, целый день плескаясь в воде; Трои, несомненно, привел его сюда именно с этой целью. Теперь же он снова начал думать о маме, о Свагге, о Шмитти… – Ноя запомнила тебя еще раньше, когда ты приплывал сюда со своим папой. – Сэнди заметила, что Джерому не хочется говорить об этом, так что переменила тему: – А почему бы тебе не нырнуть еще разок?

Джером кивнул. Ветер завывал вокруг, а когда, сделав несколько глубоких вздохов, Джером погрузился под воду, его окружила тишина, нарушаемая только бульканьем воздуха, который он выдохнул, чтобы опуститься на дно.

Ему казалось неправильным выдыхать весь воздух из легких, но такой ценой он сделался достаточно тяжелым, чтобы нырнуть глубоко. Когда руки и ноги Джерома коснулись песка, к нему пришло спокойствие. Он открыл глаза, но смог различить вокруг только какие-то смутные контуры.

Джером прислушался к постоянно долетающим из океана скрипам и хрипам. Маленькие волны, набегающие на пляж, ритмично шумели, и он слышал даже далекие голоса пловцов в десяти футах над ним.

Внизу было так спокойно… Время шутило с Джеромом: он не мог бы сказать, провел здесь минуту или целый долгий час.

Ладно, может быть, он и минуты еще не выдержал. Легкие Джерома горели. Он оттолкнулся от песка и всплыл на поверхность. На краткий момент он увидел свое отражение в похожей на зеркало поверхности воды снизу, а потом вынырнул рядом с Сэнди.

– Молодец, – сказала девочка. Джером улыбнулся. Один из старших подростков с уханьем плыл вокруг бухты, ухватившись за быстроплава.

– Можно теперь и мне попробовать? – возбужденно спросил Джером.

Однако прежде чем Сэнди успела ответить, с берега раздался крик Троя, звавшего их. Когда Джером вылез из воды, холодный ветер заставил его поежиться. Он принялся растирать руки.

– Мы всегда мерзнем, – сказала Сэнди. Оглядевшись, Джером заметил, что все подростки покрылись гусиной кожей после нескольких часов, проведенных в воде.

На западе горели окрашенные закатом в розовый и оранжевый цвета облака; яркие отблески играли на скалах Проклятых гор и на пене волн, разбивающихся о рифы. В том направлении лежала страна ацтеков. Словно в подтверждение этого в небе над океаном появилась маленькая блестящая точка. Ацтекский разведчик. Джером надул губы и отвернулся. Когда он вышел на берег, то увидел, что столбы дыма над Брангстаном потянулись в их сторону: начинал дуть ночной бриз.

Как заметил Джером, Трои тоже смотрел на далекий маленький дирижабль.


Вид ацтекского воздушного корабля привел всю островную общину в состояние активной деятельности. Джерому велели пойти потеплее одеться, а когда он вернулся на пляж, оказалось, что вокруг лодок собралась изрядная толпа. Джером заново удивился тому, какая у всех тут светлая кожа; многие носы лупились от солнечных ожогов. Сам он тоже мог обгорать, но все-таки не так.

Трои и старик, вечно играющий в домино перед своей лавкой, стояли лицом к собравшимся. Над ними принесенный ветром дым закрывал первые звезды.

– Теперь или никогда, – сказала какая-то старая женщина. Все вокруг выглядели встревоженными или печальными.

– Это всего лишь аэростат, Харриет, – ответил ей стоявший рядом молодой человек.

– Сейчас он всего лишь один, но подожди: скоро появится другой. А когда они увидят, где мы находимся, то построят лодку и явятся за нами.

К ним приблизилась другая старуха.

– Харриет права. Они уже оставляют Брангстан, чтобы добраться до нас. Мы воспользовались подзорной трубой на крыше дома Гастона, чтобы увидеть город.

Толпа охнула. Джером подумал о том, не удастся ли ему воспользоваться той подзорной трубой, о которой говорила старуха. Не сможет ли он рассмотреть людей в Брангстане?

Франчи принялись расспрашивать старуху:

– Что ты увидела?

– Похоже на то, что ацтеки построили несколько больших барж и собираются буксировать их паровым катером, который отремонтировали в доке.

Джером почувствовал, что теряет сознание. Значит, это все-таки случится. Ацтеки явятся за ним, и он скоро умрет.

– О'кей, – поднял руку Трои. – Значит, у нас нет выбора. Облако дыма и темнота не позволят увидеть с аэростата, куда мы направимся. Скажите всем, кто лег спать, что пора проснуться. Мы отправляемся.

Толпа разошлась. Один из стариков похлопал Троя по плечу.

– Как насчет парнишки? – спросил он, показывая на Джерома.

– Он отправится с остальными. Он хорошо научился задерживать дыхание.

Люди перекликались по всему поселку, некоторые ходили от двери к двери, чтобы поторопить отстающих. Многие уже нагрузили свои лодки большими мешками и сумками. Первые три семьи столкнули свои суденышки с песка в воду и гребли к выходу из гавани.

– Что происходит? – спросил Джером.

– Мы разбегаемся. – Трои поднялся, и суставы его заскрипели. – Некоторые спрячутся в таком месте, где ацтеки их не найдут. Ты не уходи от той вон лодки. – Он указал на желтый ялик с какой-то надписью на борту. – Ты поедешь с остальными подростками.

Джером кивнул, и Трои направился к группе мужчин, обсуждавших, кто останется в доме Гастона, чтобы через подзорную трубу следить за ацтеками. Трои стал расспрашивать, сколько ружей есть у остающихся на острове.

Еще несколько лодок ушло в темноту. Джером направился к маленькому ялику, гадая, что будет дальше. Если они хотят уплыть от ацтеков, то им уже не удастся вернуться на те маленькие острова, где всегда жили франчи. Пеппер верно говорил: так они смогут продержаться месяц. А что потом?

Трои вернулся, наклонился к Джерому и посмотрел ему в глаза.

– А теперь ты должен мне кое-что пообещать. Хорошо?

– Да.

– Ты никогда никому не расскажешь о том, куда мы отправимся и что будем там делать.

Джером сглотнул.

– О'кей.


Глава 27


В ялик попрыгали двенадцать подростков. Двое усталых рыбаков с задубелой кожей и лохматыми бородами уселись на весла и вывели желтое суденышко в море. Другие лодки были выкрашены в черный цвет, но у Джерома сложилось впечатление, что об этом подумали в последний момент, и их ялик сохранил свою яркую окраску.

Волны били в борт тяжело нагруженного суденышка. Один из рыбаков вручил подросткам пару черпаков из выдолбленной тыквы и велел вычерпывать скапливающуюся на дне воду. Если их заметят с ацтекского аэростата, будут ли в них стрелять?

– Вычерпывайте, вычерпывайте, – проворчал рыбак. Паруса они не подняли; полотнища, плотно связанные пеньковыми веревками, оставались лежать у борта. Мужчины, сидя рядом на банке, гребли длинными веслами; нос лодки то поднимался, то почти нырял в воду; суденышко направлялось прочь от острова, к рифам.

– Раз, два…

– Т'и, четы'е… – Сидевший справа гребец говорил с гораздо более сильным акцентом, чем его напарник. Спутники Джерома сидели на дне лодки, закутавшись в одеяла, уже промокшие от брызг. Все они казались усталыми… и испуганными.

– Раз, два…

– Т'и, четы'е… – Джером прислонился к борту и стал смотреть, как играют мышцы на руках франчи. При каждом взмахе весел уключины скрипели.

Тоненькая фигурка, закутанная в заплатанное одеяло, проскользнула под банкой между ног гребцов и пристроилась рядом с Джеромом. Это оказалась Сэнди. Она плотнее завернулась в свое одеяло.

– Ты знаешь, куда мы направляемся? – спросила Сэнди. Джером только пожал плечами. Сэнди придвинулась ближе к нему и показала на высокий утес, когда-то отколовшийся от уходящего в воду отрога гор. Его окружали еще несколько более мелких.

Даже с расстояния в несколько миль Джером видел взмывающие вверх фонтаны пены, когда океан снова и снова обрушивался на скалистые островки.

– Там нельзя причалить, – сказал Джером. – Это было бы безумием.

– Все будет в порядке, – ответила Сэнди. – Ничего, если я посижу здесь?

Джером оглянулся.

– Э-э… ага.

Сэнди улыбнулась и прикрыла лицо концом одеяла. Джером продолжал смотреть на воду, которая пробивалась между досок пола и плескала ему на ноги.


* * *


Когда ялик приблизился к скалам, его окружила целая стая быстроплавов. Животные плавали кругами вокруг суденышка, подныривая под него или ложась на бок, чтобы заглянуть через борт.

Джером с улыбкой приподнялся. Большие волны ударяли в утес и, отхлынув, тащили за собой ялик. Ночь была так темна, что Джером едва мог разглядеть скалы, но чувствовал, как близко они оказались к опасным рифам.

От того места, где вода с шипением пенилась, их теперь отделяло не больше полумили. Сдавшись на мгновение, океан умолкал, но даже когда не раздавалось громких ударов волн, постоянно можно было слышать журчание воды, стекающей по углублениям в камне.

– Мы на месте, – сказала Сэнди. Мужчины сложили весла. Ялик подскакивал на зыби, рожденной волнами, откатывающимися от неподвижной скалы.

Подростки начали соскальзывать через борт в маслянистую темную воду.

– Ты помнишь, чему мы тебя сегодня научили? – сквозь плеск воды донесся голос Сэнди. Джером кивнул, держась за борт, чтобы не потерять равновесия. – Для этого была причина: Трои хотел, чтобы ты отправился вместе с нами.

– Но куда? – озадаченно спросил Джером. Быстроплавы совсем близко теснились к ялику, задевая иногда его борта.

– В глубине есть вход в пещеру, где мы можем спрятаться. – Сэнди бросила одеяло на дно ялика и спрыгнула за борт, обрызгав Джерома. – Пошли. – Девочка, казавшаяся в темноте просто светлым пятнышком в темном океане, поманила его рукой. Джером на мгновение увидел отражения звезд в поверхности воды.

Джером сглотнул. Только есть ли у него выбор? Вернуться и попасть в руки ацтеков? Что ему делать на берегу? Он прыгнул в воду.

Холодная вода плеснула ему в лицо, но тут же в бок его толкнул быстроплав. Пальцы Джерома скользнули по гладкой шкуре и ухватились за плавник. Быстроплав рванулся вперед. Оглянувшись, Джером увидел, как рыбаки тоже прыгнули в воду.

– Они позволят лодке разбиться о скалы. Тогда ацтеки решат, что мы все утонули, пытаясь спастись бегством, – прокричала Сэнди.

Быстроплав увлекал Джерома к скалам. Джером, крепко держась за плавник, вертел головой, чтобы удостовериться: все остальные тоже рядом и быстроплав не утопит его в водовороте. Когда за ними поднялась следующая волна, быстроплав взмахом своего раздвоенного хвоста вынес их на гребень, и несколько секунд они летели на нем, а потом соскользнули по покатой поверхности, и волна ушла вперед.

Волны становились все выше. Случайный всплеск чуть не оторвал Джерома от быстроплава; вода вокруг кипела, грохот волн стал таким оглушительным, что у Джерома испуганно заколотилось сердце. Когда он рискнул приподнять голову, то прямо перед собой увидел острые клыки скал. По их граням бежала вода, отражая, как ртуть, свет луны.

– Задержи дыхание, – прокричал кто-то, когда очередная волна отнесла Джерома в сторону от остальных. Джером сделал то, чему его учили: несколько раз глубоко вздохнул и задержал воздух. Быстроплав почувствовал, что Джером готов, и резко ушел под воду.

Джером чуть не поддался панике, когда над ним сомкнулась темнота. Он чувствовал могучие удары волн, но мир вокруг него существовал только там, куда он мог дотянуться рукой. Быстроплав погружался все глубже, и уши у Джерома заболели. Он зажал нос и резко выдохнул.

Однако одного раза оказалось недостаточно. Они шли вниз так быстро, что Джерому пришлось все время левой рукой зажимать нос и выдыхать, чтобы справиться с нарастающим давлением. Вода становилась все холоднее.

Сколько это продлится? Желание сделать вдох делалось все мучительнее. Ощущение жжения в легких казалось странным в такой холодной воде.

Быстроплав повернул; Джером почувствовал, что вода вокруг них стала другой. Он закрыл глаза и прижался к быстроплаву. Не думать о воздухе! Сосредоточиться! Все вокруг Джерома замерло, как было, когда он коснулся дна бухты.

Спокойствие…

Однако это помогло всего на несколько секунд. Жжение в легких вернулось, и Джером выдохнул несколько пузырей. Это несколько облегчило боль, но скоро выдыхать уже оказалось нечего. «Я умру, – подумал Джером, – прямо на спине быстроплава». Но тут он понял, что не хочет умирать. Он крепче стиснул плавник быстроплава. Пеппер был прав. Человек может сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас.

Джером сосредоточился изо всех сил, сопротивляясь беспамятству, пока наконец не почувствовал, что острие тьмы пронзает его; его пальцы едва не разжались.

Быстроплав устремился вверх.

С громким плеском они вылетели из воды в воздух. Как только Джером ощутил дуновение на своей коже, он широко раскрыл рот и вздохнул как можно глубже.

Судорожно хватая ртом воздух, Джером позволил быстроплаву вытащить себя на песок на мелководье. Сильные руки подхватили его, и Джером увидел мигающий свет газовых фонарей, установленных вокруг большой пещеры. Позади него из воды быстроплавы выносили на поверхность других подростков, так же жадно глотающих воздух.

Прибывших ожидали одеяла и горячий суп. Оглядев спутанные волосы и усталые лица собравшихся вокруг костра, Джером подумал о том, что в милях над ними, на острове, взрослые мужчины собираются отразить нашествие ацтеков. Еще кто-то умрет, чтобы защитить его…

Ему хочется жить, понял Джером, глядя в огонь. В этом он был уверен.

И он отомстит. Отомстит за своих друзей, за мать, за отца. Может быть, все они погибли, но он сумеет заставить ацтеков заплатить за это. Когда-нибудь. Как-нибудь.

Однако он останется в живых, непременно останется.


Глава 28


Дихана сонными глазами взглянула на Хайдана, вошедшего в ее кабинет, и подняла голову со стола.

– Привет. Я тут уснула…

– Ты слишком долго не спала, – кивнул тот.

– Да… – Время справиться с собой, чтобы посмотреть в лицо все тем же страхам. Дрожащими руками Дихана поправила жакет и заправила блузку в длинную юбку. Кто-то из лоа все-таки покинул храм, чтобы встретиться с ней. Обычно они прятались в подземных святилищах храмов, разбросанных по Кэпитол-сити, и заставляли людей приходить к ним. Что бы ни случилось этой ночью, все же ей удалось заставить одного из лоа явиться к ней. Это придавало Дихане некоторую уверенность в себе. – Что ж, за дело.

Она знала, что лоа любят темноту. Конференц-зал пришлось буквально закупорить, коридоры тоже претерпели изменения. Все окна и стены были завешены толстыми коврами.

Дихана стала задыхаться от духоты, как только вошла туда.

За дверью раздался скрип колес и шаги.

Дверь распахнулась. Мать Елена вкатила внутрь кресло-каталку. В нем между плетеными стенками колыхался лоа; огромный шар головы удерживался на месте ремнем. Под тонкой, как бумага, кожей Дихана разглядела мягкую плоть между костями черепа; голова лоа с каждым годом увеличивалась в размерах, и череп раздавался в стороны. Дихана встала.

– Мать Елена, я ценю ваш приход.

У лоа не было ног, заметила Дихана. Ниже щупалец-рук бледная мягкая плоть висела мешком. Лоа нащупал ломтик яблока, отправил в беззубый рот и принялся вяло жевать.

– Хорошо, что вы наконец решили поговорить, – сказала мать Елена, – хоть нам и известно, что в вашем списке мы – последние.

– Не присядешь ли? – предложила Дихана.

– Я буду стоять рядом с Гиди Фатра, – ответила мать Елена, – и переводить.

– Мы рассчитываем на помощь в обороне города, – сказала Дихана. – Люди-мангусты – хорошие воины, но их слишком мало. У нас есть оружие, воздушные корабли, паровые автомобили…

Мать Елена подняла руку, и Дихана умолкла. Лоа зашипел. Плетеная опора под его бесформенной тушей заскрипела.

– Гиди Фатра, как и все лоа, думает, что вы идете по неправильному пути. – Лоа пошевелился, его мясистые веки задергались, затуманенный взгляд обежал помещение. – Фатра говорит, что мы не сможем удержать городские стены.

– Вы хотите, чтобы здесь правили тетолы? – рявкнула Дихана. Краем глаза она заметила, как пошевелился в своем кресле Хайдан. Дихана проигнорировала его осторожное предостережение. Мать Елена прислушивалась к шипению лоа.

– Мы не говорим, что не станем помогать.

– Что вы предлагаете? – спросил Хайдан, наклонившись вперед и поставив локти на стол.

– Не похоже, чтобы одни вы, люди, – переводила мать Елена, – выиграли войну. После того как перевал Мафоли был потерян…

– Мы можем удержать их за городскими стенами, – сказала Дихана.

Лоа всколыхнулся, поворачиваясь к ней, глаза его сузились. Дихана догадалась, что лоа понимает ее. Он издал шипение, роняя слюну с нижней губы.

Мать Елена перевела:

– Это отнимет у них много недель, может быть, годы, но, овладев перевалом Мафоли, ацтеки могут потратить столько времени, сколько захотят.

Хайдан сложил руки на груди.

– Может и так. Только у нас в рукаве припрятан туз. Лоа фыркнул и перевел взгляд на Хайдана.

– В последние дни, – обратилась к нему мать Елена, – твои люди скупают меха и консервы и расспрашивают всех, кто плавал во льдах или поднимался высоко в горы, где холодно. Вы планируете путешествие на север.

Хайдан пожал плечами.

– Я планирую кое-что, но не путешествие на север. Зачем мне беспокоить лоа, затевая еще одну такую экспедицию? Кроме того, все воины нужны мне здесь, а не там.

Дихана снова бросила на него взгляд. На спокойном лице Хайдана ничего нельзя было прочесть; он продолжал смотреть на лоа.

– Ты нас не обманешь, – сказала мать Елена.

– Генерал – человек слова, – вступилась за него Дихана.

Мать Елена улыбнулась.

– Вам потребуется наша помощь, чтобы отправиться на север. Вы и представления не имеете о том, каково там.

Хайдан наклонился вперед.

– Ты хочешь сказать, что лоа собираются помочь нам в путешествии на север? После всех этих лет они передумали?

Мать Елена уперла руки в бедра.

– Лоа всегда заботились о том, что для людей лучше всего. Так было, так будет.

К удивлению Диханы, Хайдан откинулся в кресле и рассмеялся. Его дреды всколыхнулись.

– Так куда именно на север посылают нас лоа?

– Гиди Фатра и остальные поддерживают то, что ты задумал. Они уточняют все данные и хотят более основательно поговорить с тобой у себя в храме. Позже мы сообщим тебе, в чем можем помочь.

– Вы не ответили на главный вопрос, – вмешалась Дихана. – Что, по вашему мнению, находится на севере, что может изменить положение?

Мать Елена посмотрела на лоа, но на этот раз никакого ответного шипения не последовало.

– Вы можете рассчитывать на наше содействие, – сказала жрица. – Информацию вы получите позднее.

Начало все же положено, решила Дихана, и, бросив быстрый взгляд на Хайдана, не стала настаивать. Тот пожал плечами.

– На этом можно закончить?

– На данный момент – да. Сказанного достаточно.

– О'кей. – Дихана продолжала смотреть на Хайдана. – В городе произошли беспорядки. Не хочешь ли ты расставить всюду людей-мангустов? – Хайдан неодобрительно кашлянул, но она продолжала: – Ради защиты лоа. Они беспомощны без вооруженной охраны.

– Нет, – сказала мать Елена. – Такой вариант уже был обдуман. Лоа не остаются в подземных святилищах. Они хорошо спрятались. Свяжитесь с любой жрицей, и лоа услышат то, что вы захотите сказать.

– Вы не доверяете нам и не хотите сообщить, где находитесь? Даже если мы дадим слово держать это в тайне?

– Ваше слово? – переспросила мать Елена. – Нет. – Она обошла кресло-каталку, развернула его к двери и вывезла лоа из конференц-зала. Дверь за собой она закрыла осторожно, чтобы не защемить свою длинную пурпурную юбку.

– Интересно… – протянул Хайдан.

Дихана гадала о том, выиграли ли они что-то от этого разговора. Лоа отдали приказание? Но ведь она – это не ее отец. Они даже не собирались помочь в обороне. Какое разочарование…

– Эта рукопись, что у тебя… – сказала она. – Мне нужна копия. Если лоа охотятся за той же информацией, я хочу узнать как можно больше.

– Я собираюсь прислать тебе копию, но я и так все тебе рассказал. Речь идет о машине. Больше я ничего не знаю.

Дихана протянула руку и стиснула его пальцы.

– Не думаю, что мы можем позволить себе просто пожертвовать воздушным кораблем, чтобы лоа могли отправиться на север. Дирижабли нужны нам здесь, когда начнется схватка.

Они не могли позволить себе еще одну экспедицию на север. Все предыдущие, пусть и не на воздушном корабле, оканчивались неудачей. Нет, нужно дождаться, пока выяснится, какое будущее ждет Кэпитол-сити.

– Ты отказываешься от этой затеи потому, что мы не можем выделить на нее ресурсы, или просто потому, что не желаешь делать ничего, что предлагают лоа?

Дихана не стала ничего скрывать.

– Может быть, ты и прав, но как мы можем быть уверены, что знаем о намерениях лоа? Чего они пытаются достичь?

– Выжить, – ответил Хайдан. – Когда ацтеки приближаются, это единственное, что тебе остается. Если они держатся настороженно, так только потому, что и мы им не доверяем. Однако они нам нужны. Большинство жителей города поклоняются им, ты не можешь этого не учитывать.

«Это верно», – подумала Дихана, однако скверный вкус во рту сохранялся.

В Кэпитол-сити индуисты молились в своих храмах, мусульмане по ночам возносили молитвы к созвездию, в котором, по их мнению, находилась Мекка, у христиан имелись церкви. В джунглях, где жили искусные охотники, из обычно миролюбивых растафари получались воины, благодаря умениям которых Нанагада могла чувствовать себя в безопасности.

Однако ни одна религия не имела столько последователей в Нанагаде, как вуду, потому что любому человеку было достаточно войти в храм, чтобы увидеть лоа, тусклых и бесформенных, изрекающих загадочные пророчества на священном языке, который только жрицы могли понять.

Хайдан был прав. И все-таки она постарается узнать, что лоа рассчитывают найти на севере, что им там нужно. Только сейчас необходимо обсудить с Хайданом размещение в городе все новых беженцев, вопросы финансирования строительства новых укреплений, проблемы сопротивления ацтекам, когда они достигнут Кэпитол-сити…

Хайдан спросил ее, может ли он включить в патрули стражников, поддерживающие порядок, людей-мангустов. На улицах стало небезопасно. Хайдан уже спланировал, где расставить посты, – на углах, у складов, у железнодорожных станций.


Глава 29


Спальный вагон, один из одиннадцати таких же стальных коробок, окруженных облаком черного дыма, изрыгаемого паровозом, подскакивал на стыках рельсов, ведущих к Кэпитол-сити. В темных похожих на ящики купе на полках теснились усталые пассажиры. Пыль танцевала в лучах утреннего солнца, пробивавшихся в закрытые окна; иногда яркая вспышка света озаряла внутренность вагона.

В поезде ехали люди-мангусты, вызванные для обороны города, и измученные матери с детьми, чьи пожитки грудами лежали на полу. Пассажиры шептались о том, что кое-кто здесь – из уже захваченной Деревни Пивоваров, а Анандейл не продержится и недели. Оставалось всего три дня до того, как поезда перестанут ходить, а железнодорожные пути будут уничтожены отступающими людьми-мангустами. Поэтому вагоны были набиты беженцами под завязку.

Оакситль сидел на жесткой скамье, глядя, как в такт с движением поезда раскачивается крюк Джона де Брана; рука его свешивалась с верхней полки. По стуку колес Оакситль отсчитывал мили, отделяющие его от наступающих ацтеков. Чем дальше они ехали, тем спокойнее он себя чувствовал.

За несколько дней они проделали далекий путь. Оакситль продирался сквозь джунгли, не беспокоясь о том, что оставляет следы: он спешил как можно дальше оторваться от возможных преследователей. Оба они с Джоном молчали, напряженные и настороженные, вслушиваясь в каждый подозрительный звук; наконец они вышли к железнодорожным путям и вдоль рельсов добрались до станции.

Кожа Оакситля чесалась от прикосновений клейких листьев, глаза горели от усталости, его мучил голод, но он по крайней мере оставался в живых. И не лишился своей добычи. В Кэпитол-сити он найдет куимичин, притворяющихся толтеками, и добудет инструменты, необходимые для его зловещей цели – добывания нужной ему информации от Джона. Может быть, сообщники даже найдут для него звуконепроницаемое помещение.

Теперь у него было время для того, чтобы сделать все как надо. Так, как хотел бог. Оакситль позволил себе расслабиться. У него все получится, твердил он себе.

Если снова не начнется невезение…

О таком лучше не думать. Оакситль рассеянно смотрел на треугольную дырку в обивке и слушал, как похрапывает Джон на верхней полке.


* * *


Оакситль никогда не бывал в Кэпитол-сити. Сидя у окна, он вертел головой, разглядывая стены, которые вздымались выше, чем любая предназначенная для жертвоприношений пирамида в Теночтитлане.

Матери начали расталкивать детей и говорить им, что они приехали. Пассажиры принялись поднимать полки и вытаскивать из-под них свои пожитки.

– Это теперь наш дом, мама? – спросил какой-то малыш.

– На некоторое время, милый. Всего на некоторое время. Сидевший рядом с Оакситлем Джон смотрел на идущий по соседнему пути поезд, медленно вползавший по туннелю в Кэпитол-сити. С обеих сторон вдоль рельсов громоздились кучи камней и земли – шло строительство укреплений. Оакситль насчитал десять дорог, расходящихся из города от тех же туннелей, что и железнодорожные пути, – теперь ему стало понятно, почему говорили, будто по эту сторону Проклятых гор все дороги ведут в Кэпитол-сити.

– Нам нужно найти место, где мы могли бы остановиться, – проговорил Оакситль. – У меня в мешке есть деньги, но немного.

– Ты же работаешь на людей-мангустов, – сказал Джон. – Я слышал, как в поезде говорили, что их временно разместили по всему городу.

– Да, – улыбнулся Оакситль, – только после такого долгого пути через джунгли хотелось бы поселиться в отдельной комнате – так было бы спокойнее.

– О'кей. – Джон протянул Оакситлю правую руку. – Я обязан тебе жизнью. Не могу выразить, как я тебе благодарен. – Поезд затормозил. – У меня нет денег, чтобы тебе дать, и я собираюсь присоединиться к людям-мангустам и сражаться – надеюсь, что дойду до самого Брангстана. – Джон улыбнулся. – Рассчитываю еще с тобой встретиться и отплатить тебе за помощь той же монетой.

– Поселись со мной вместе, – предложил Оакситль. Если Джон откажется, придется его снова выслеживать.

– Я собирался найти кое-кого из друзей…

Друзей? Меньше всего Оакситлю хотелось, чтобы у Джона нашлись друзья.

– Я настаиваю. – Оакситль взволнованно теребил воротник рубашки. – По крайней мере на сегодняшнюю ночь – мы же только что добрались, и тебе нужно где-то привести себя в порядок и отдохнуть, если своих друзей ты не найдешь. Я собираюсь идти в штаб людей-мангустов завтра, и если ты пойдешь со мной вместе, ты сможешь вступить в отряд. – Если удастся уговорить Джона, подумал Оакситль, он сможет связать его и приступить к делу.

Паровоз с пыхтением подтащил состав к платформе. Джон вместе с остальными пассажирами приготовился выйти.

– Если это не обременит тебя…

– Ничуть, ничуть, – ответил Оакситль, вскидывая на плечо мешок.


Оакситль почувствовал растерянность: улицы были забиты людьми с кожей самых разных оттенков, одетых в яркие одежды, разговаривавших со всевозможными акцентами.

– Насколько я помню, – сказал Джон, – комнату можно снять ближе к гавани, в окрестностях Толтектауна. Там дешевле.

Толтектаун… Чем ближе к толтекам, тем лучше.

– Да, давай попробуем найти комнату там, – согласился Оакситль, уворачиваясь от похожей на ящик тележки; множество таких, запряженных осликами, устало смотревшими себе под ноги, сновало по улицам. Через толпу проталкивались нагруженные своим имуществом беженцы.

Оакситль крепко прижимал к себе копьеметалку и связку дротиков. Двое перемазанных грязью мужчин, грузивших что-то из вагона на бурого ослика, оглядели его и нахмурились. Оакситль поклонился им, но незнакомцы только отвели глаза.

Женщина с корзиной на голове при виде Оакситля плюнула на землю. В воздухе пахло безнадежностью и угрозой. Оакситль огляделся; со всех сторон его окружали недоброжелательные лица. Он почувствовал себя беззащитным. Джон, не замечая этого, шел вперед, и Оакситль заторопился следом.

Камень ударил его в висок – так сильно, что Оакситль пошатнулся.

Пятеро мужчин, разглядывавших фрукты на лотке, повернулись и окружили его.

– Куда собрался, индеец?

Оакситль не собирался отступать; руки у него чесались – так хотелось запустить в невеж дротиком.

– Я – человек-мангуст. Еще раз меня ударите – и будете иметь неприятности.

– Наша единственная неприятность – это ты. Убирайся за горы и не появляйся здесь!

Оакситль двинулся вперед. Мужчины и не подумали расступиться. Когда Оакситль оказался между ними, они сомкнулись, зажав его, а какой-то парень ударил его в живот. Оакситль согнулся. На него обрушилось еще несколько быстрых ударов.

Оакситль начал вытаскивать дротик из связки.

– Эй! – закричал Джон, оборачиваясь. Нападающие замерли, не зная, с кем имеют дело. Джон рванулся к ним. Одним быстрым движением он зацепил крюком шею ближайшего противника, так что острый конец почти касался его кадыка.

– Что это? – Парень предусмотрительно держал руки перед собой и только переминался с ноги на ногу.

– Мой крюк, – ответил Джон, – на твоей шее. Человек, на которого вы напали, – воин-мангуст и сражается в джунглях, чтобы защитить вас от ацтеков.

– Хорошо же он это делает! – крикнул кто-то из толпы.

– Заткнись! – рявкнул Джон. – Ударьте его еще раз, – бросил он нападавшим, – и я перережу парню горло. Оакситль спас мне жизнь. Отпустите его! Ну!

Горожане с руганью расступились. Оакситль поднялся.

– Спасибо, – выдохнул он. – Пошли. – Он сунул на место дротик, радуясь, что ему не пришлось убивать в таком людном месте.

Джон убрал свой крюк. Мужчины разошлись, хвастливо выкрикивая угрозы, словно совершили славное деяние.

– Эй! – К Джону и Оакситлю приближался человек-мангуст. – Эй, вы!

Джон и Оакситль остановились.

– Прошу прощения, – начал Оакситль. – Мы…

– Да все в порядке, – махнул рукой воин. – Я слышал, как вы говорили, будто он – человек-мангуст. Я тут размешаю только что прибывших. Доказательство предъявить можешь? – обратился он к Оакситлю.

Тот закатал рукав. На предплечье виднелась синяя татуировка – мангуст, мифическое животное, охотник на змей. Кожа вокруг татуировки все еще выглядела воспаленной.

Воин-мангуст с подозрением посмотрел на Оакситля.

– Что-то больно она у тебя свежая… Джон подошел ближе.

– Этот человек спас мне жизнь. Он не шпион, можешь мне поверить.

– А ты кто?

– Джон де Бран. Может быть, ты помнишь…

– Экспедиция на север! – Воин хлопнул Джона по плечу. – Ясное дело, я тебя помню!

Оакситль позволил себе расслабиться.

– О'кей, – продолжал человек-магнуст, – Разобраться с этим вы сможете завтра. – Он достал квадратик плотной бумаги со своей подписью. – Это вам для ночлега. Размещение временное. Адрес ближайшего штаба – на обороте. Дождитесь завтрашнего утра, прежде чем туда идти, – посоветовал воин. – В штабе хватает работы с теми, кто уже прибыл раньше.

Оакситль взял пропуск.

– Спасибо.

Человек-мангуст кивнул и посмотрел вслед удаляющимся мужчинам, напавшим на Оакситля.

– Не за что. Нам приказано выдавать пропуска всем прибывающим воинам, которых мы встретим.

Джон взял у Оакситля бумажный квадратик и посмотрел на него. Ветер нес по улице пыль и едва не унес и бумажку.

– Я знаю, где это. – Джон огляделся. – Только лучше пойдем по менее людным улицам.

Оакситль согласился.


Вход в отведенное им помещение находился в переулке. Над головами сохло развешенное на веревках белье, две женщины переругивались из окон поверх него.

Войдя в комнату, Оакситль прохромал к дощатой кровати и растянулся на ней; Джон отправился в крошечную ванную умываться. Звук льющейся воды вызвал у Оакситля жажду.

– В городе чувствуется напряжение, – сказал Джон. – Раньше никогда не случалось подобных нападений на улицах.

– А чего ты ждал? – Оакситль смотрел на облупившуюся краску потолка. Живот у него болел, спина тоже. Сегодня он наверняка будет мочиться кровью. Оакситль потрогал челюсть: не качаются ли зубы. – Люди знают, что ацтеки наступают. Я выгляжу как ацтек. Все тут уже на пределе.

Что ему оставалось делать? Убить тех горожан прямо на улице? Это поставило бы крест на всех его планах. Стражники отправили бы его в тюрьму, да и местные командиры людей-мангустов сделали бы то же самое. Нет, он выбрал правильный путь. Однако еще немного, и он начал бы сражаться за собственную жизнь.

И вот теперь даже встать, не испытывая боли, он не мог…

Нужно заняться Джоном немедленно.

Немедленно? Оакситль гадал, удастся ли ему справиться с крепким противником. Он заметил, как ловко Джон орудовал своим крюком против того парня… Сомнительно, что после побоев он сумеет увернуться от крюка при рукопашной схватке.

– Все равно это неправильно. – Джон сел на стул рядом с кроватью. – И ты, и живущие здесь толтеки подвергаются точно такой же опасности.

– Или большей. – Ацтеки видели в них самых презренных предателей. В случае захвата города их ожидала медленная смерть. Оакситль сел и развязал связку дротиков; один из них он стиснул в руке.

Джон встал со стула. Оакситль следил за тем, как он двигается. Это был сильный и решительный противник… Если дождаться, пока Джон снимет крюк или уснет, шанс справиться с ним будет больше. Сейчас Оакситль чувствовал себя слабым.

Джон наклонился и туже зашнуровал сапоги.

– Куда ты идешь? – спросил Оакситль. Джон замер и бросил на него странный взгляд. Оакситль сглотнул. Нужно следить за своим тоном… – Прости. Я голоден, но сомневаюсь, разумно ли мне выходить одному. – Оакситль развязал свой мешок, лежавший у кровати, и вытащил несколько серебряных монет с отчеканенной на них эмблемой Треугольника Рельсов.

– Рядом с гаванью раньше жил мой друг. Хочу посмотреть, там ли он по-прежнему. – Джон поймал монеты, которые ему кинул Оакситль. – Я чего-нибудь принесу, только это может потребовать времени.

– О'кей. – Оакситль постарался, чтобы на его лице ничего не отразилось. Джон хочет повидаться с другом… это плохо. Похоже на то, что Джон хорошо известен в городе. Кто-нибудь наверняка через несколько дней явится его искать, если станет известно, что он в Кэпитол-сити. Однако отсутствие Джона даст Оакситлю время получить от куимичин все, что ему нужно, а потом, вернувшись, немного отдохнуть.

Со лба Оакситля скатилась капля пота. Джон сделал все, чтобы спасти его от уличной толпы. Каково будет ему смотреть в лицо Джону, когда тот поймет, кто такой Оакситль на самом деле?

Однако такова жизнь под властью богов. Оакситль не смел ослушаться. Есть вещи и похуже смерти. Солнце должно было вставать каждое утро, урожай должен был зреть, и только пролитая кровь обеспечивала все это.

Боги войны объявили, что ацтеки – самые свирепые воины всех времен. Боги решили создать ацтеков для того, чтобы они захватывали пленников для принесения их в жертву. Только так мир оставался плодородным.

Иногда у Оакситля возникали сомнения. Он встречал по эту сторону гор язычников-нанагаданцев со всеми их разнообразными верованиями; маис у них рос прекрасно без всяких кровавых жертвоприношений.

Однако Нанагада скоро падет. Ацтеков не остановить. Боги будут править всюду. Так что сомнения не имели значения. Все скоро кончится, и Оакситль будет жить в городе, оставив позади все, что связано с Джоном де Браном. Далеко, далеко позади.

Оакситль смотрел вслед Джону. Солнечный луч блеснул на крюке, потом дверь захлопнулась, так что в воздух взлетело облачко пыли. Оакситль дождался, пока все пылинки осядут, и только после этого поднялся.

Он взял с собой копьеметалку и двинулся по самым темным проулкам, где любого противника можно было бы убить без особых усилий, оставшись незамеченным.

Только идти все еще было больно…


Глава 30


Прохожие старались не встречаться с Джоном глазами и торопливо проходили мимо. На углах улиц несли дозор люди-мангусты с ружьями на изготовку. Джон, чтобы сориентироваться, остановился рядом с семейством, собравшимся у костра на обочине дороги. Глава семьи смотрел вдоль улицы пустыми глазами.

С моря долетал холодный ветер. Джон ощутил вкус соли на губах и плотнее запахнул рубашку. Оглянувшись на семейство у костра, он заметил, как мужчина поспешно прячет под лохмотьями нож, а его дочь всматривается в сторону людей-мангустов.

– Вавилон скоро явится угнетать нас, – кричал на углу проповедник, взгромоздившись на ящик, который прогибался под его босыми ногами. Заметив Джона, он обратился к нему: – Он уже перевалил через горы. Мы грешили и теперь будем страдать в чужеземном плену. Да поможет нам господь, ибо мы согрешили!

Взрыв сотряс воздух. Джон присел, закрывая руками голову, потом пораженно огляделся. Проповедник, качая длинными пейсами, сделал то же самое. На востоке в небе таял тонкий серый след.

– Ацтекский шпион, – сплюнул проповедник. – Они уже здесь, среди нас. – Двое людей-мангустов на углу о чем-то посовещались, потом один из них влез в маленький электромобиль, стоявший рядом, и поехал в ту сторону, где виднелся дым. Проповедник слез с ящика и натянул на ноги пару грязных сандалий, поглядывая в сторону Джона. – Похоже, тут небезопасно. – Подхватив свой ящик, проповедник двинулся прочь.

Может быть, следовало вернуться и не выходить на улицу… Джон даже не знал, владеет ли по-прежнему Хайдан тем домом, который купил как раз перед возвращением Джона в Брангстан. Что ж, нужно по крайней мере проверить… Джону не хотелось, чтобы Оакситль снова подвергся опасности.

Он двинулся в сторону гавани.


Двое воинов-мангустов обыскали Джона, удостоверяясь в отсутствии оружия, прежде чем пропустили к дому. Еще двое часовых стояли у дверей небольшого двухэтажного строения. Взведя курки ружей, они преградили Джону дорогу.

– Что тебе здесь нужно?

– Я хочу поговорить с Эдвардом, – ответил Джон.

– С кем?

– С Эдвардом Хайданом. Часовые переглянулись.

– Кто ты такой и почему хочешь видеть генерала Хайдана?

– Меня зовут Джон де Бран. Я его старый друг. Из Брангстана.

Воин, стоявший слева, кивнул.

– Подожди здесь. – Он скользнул в дверь.

Джон ждал. Внутри раздались голоса, потом в дверь выглянул усталый старик… Несмотря на седые дреды, Джон узнал Эдварда. Дверь широко распахнулась.

– Джон де Бран!

– Старина Хайдан! – рассмеялся Джон. – Давненько мы не виделись!

– Я уж и не надеялся, что кто-нибудь теперь будет называть меня Эдвардом! – со смехом воскликнул Хайдан. – Боже мой, Джон, поверить не могу, что ты здесь.

Джон прижал крюк к груди и улыбнулся. Хайдан обнял его и потащил в дом. Когда Джон в свою очередь обнял Хайдана, он почувствовал, что тот худой и хрупкий, как ребенок. Нужно быть осторожным, чтобы не навредить старому другу…

Хайдан оглядел Джона.

– Не очень-то хорошо ты выглядишь, парень. Как это ты выбрался из Брангстана? Как я слышал, ты женился и обзавелся сыном. Ее зовут Шанта, верно? Вы все добрались по железной дороге?

Джон опустил глаза. Хайдан заметил это и все понял. Радостное возбуждение в его глазах угасло. Он протянул руку и коснулся плеча Джона.

– Зайдешь? Тот кивнул.

– С удовольствием.


* * *


Двое часовых-мангустов стояли и внутри дома. Мускулистые, одетые в комбинезоны воины, кроме ружей, были вооружены еще и кинжалами. Когда Хайдан и Джон вошли, они развернули ружья, из которых целились через бойницы в двери, и дула глянули на Джона в упор.

– Еще охрана? – Джон огляделся. В прихожей стояли старые деревянные кресла, а вокруг всех стен тянулись книжные полки. На них вместе с манускриптами, книгами и картами хранились ржавые куски металла – артефакты, поднятые с морского дна.

– До сих пор бомбы взрывались только на заводах, производящих аэростаты и оружие. Может быть, следующая окажется предназначена для меня.

– Ацтекские шпионы?

– Кто же еще, – ответил Хайдан. – Ацтеки проникают сюда, притворяясь толтеками. Можно было бы подумать, что, прожив столько лет в постоянном страхе смерти, они здесь почувствуют себя свободными. Так нет: все еще шпионят, все еще остаются ацтеками. – Хайдан прошел через прихожую к узкой лестнице, ведущей в кабинет. На второй ступеньке он помедлил, держась за перила. – А знаешь, я ведь сегодня не ел, – сказал он, словно неожиданно это осознав. – Ты голодный?

Джон кивнул.

– О'кей. – Хайдан снова начал подниматься, отдав распоряжение часовым: – Мы не откажемся от чайника крепкого чая и поджаренного хлеба.

Последовала долгая пауза.

– Они принесут? – наконец спросил Джон.

– Иногда не так уж плохо быть человеком, который всем командует, – усмехнулся Хайдан.

Джон улыбнулся в ответ. Лестница вела на галерею, откуда была видна входная дверь и вся прихожая. У перил стоял вооруженный воин, а другой гремел посудой на кухне.

Войдя в кабинет, Джон опустился в потертое кожаное кресло.

– Так, значит, ты теперь всем тут командуешь? Хайдан вздохнул.

– Ага, хоть от этого и не так много прока. – Он сел наискосок от Джона. Здесь тоже все стены были заняты книжными полками; в углу виднелась маленькая стремянка. Джон подумал, что, если не считать книжных полок, помещение походило на корабельную каюту: тесное, сугубо утилитарное, без излишеств. Всюду виднелось отполированное дерево.

– Не вини себя. То, что надвигается из-за гор, чудовищно. Мы оба это знаем.

– Угу… – Хайдан потер покрасневшие глаза; Джон понял, что тот постоянно недосыпает. – Поэтому-то мне и следовало больше внимания уделять обороне. Я неправильно распорядился ресурсами. Теперь мы за это расплачиваемся.

– Все мы делаем, что можем, – сказал Джон. – Что тебе удалось подготовить?

– Большие аэростаты. Паровые броневики. Кое-что еще, до чего мы додумались с премьер-министром. Кое-что, что не придется по вкусу ацтекской армии, когда она подойдет к городу.

Солнце, светившее в два больших окна в задней стене, слепило Джона. Он видел волнолом гавани Кэпитол-сити и вделанные в него медные кольца.

– Я хочу присоединиться к людям-мангустам. – Джон наклонился к Хайдану. – Хочу сражаться.

Хайдан улыбнулся.

– Я не собираюсь рекрутировать тебя в воины, Джон.

– Ты же знаешь, я умею драться. – Джон стиснул свой стальной крюк. – Я прорубил себе дорогу через джунгли, чтобы добраться сюда. Я видел ацтеков вблизи. Я знаю, чего ожидать.

– Мне не нужно, чтобы ты сражался в пехоте, Джон. Теперь, когда я знаю, что ты здесь, я хочу, чтобы ты обдумал другую возможность. Мы планируем экспедицию на дирижабле. Мы снова отправимся на север, но быстрее и безопаснее – по воздуху.

Джон посмотрел на Хайдана.

– На север? – Кресло, в котором сидел его друг, своими мягкими складками и пухлой обивкой заставляло его казаться маленьким. – По воздуху?

– Возможно, – ответил Хайдан. – Пока с этим много проблем. Премьер-министр еще не решилась… У меня, впрочем, есть и запасной план. – Он показал за окно. Джон не очень понял, что он имеет в виду. – Может, сработает, а может – нет. Как бы то ни было, я скоро кое-что тебе предложу, так что просто будь на связи и подожди, ладно? – Хайдан закашлялся и согнулся пополам. – Однако мы отвлеклись, Джон. Ты только что из Брангстана и нуждаешься в отдыхе – ты и сам знаешь это. Как ты справляешься?…

Хайдан пристально смотрел на Джона, и тот опустил глаза на пыльные доски пола, чтобы не встречаться с другом глазами.

– Я ничего не мог сделать. Ничего. – Он провел рукой полбу. – Я устал. Действительно устал. И я хочу, чтобы кое-кто за все расплатился. Я хочу присоединиться к людям-мангустам. Я хочу вернуться хорошо вооруженным. Я хочу сражаться. – Джон поднял голову. – А ты предлагаешь мне ждать, потому что у тебя есть какой-то замысел!

– Что хорошего выйдет, если ты будешь сражаться на земле? Ты моряк. – Хайдан поджал под себя ноги. – Я знаю, где лучше тебя использовать.

– Нет.

– Послушай, Джон…

– Я не полечу с тобой на аэростате. Я не отправлюсь снова на север. – Джон поднял вверх свой крюк. – Я уже заплатил холоду высокую цену. К тому же, отправившись на север, я не спасу свою жену и сына.

Это было для него самым важным. Джона и так уже мучил стыд за то, что он остался в живых, за то, что бежал через джунгли прочь от ацтеков. Он все время твердил себе, что это просто перегруппировка сил, что он живет для того, чтобы завтра сражаться. И все же воспоминание о прикосновении камня алтаря к спине, о полной беспомощности, о невозможности освободиться заставляло его бежать быстрее.

Хайдан вздохнул.

– Я все обдумаю. Только, Джон…

– Да?

– Расскажи мне, как все случилось.

Джон сделал глубокий вдох, откинулся на спинку кресла и стиснул подлокотник; дерево царапало ему кожу.

Джон дошел до середины своего рассказа о путешествии в город, когда его перебил воин-мангуст.

– К тебе пришли, – сообщил он Хайдану. Джон вытер глаза и прочистил горло.

– Мне придется уйти. – Хайдан кашлянул и вытер губы грязным коричневым платком. – Пора заняться серьезными приготовлениями к отражению нашествия. Ацтеки уже пять дней как вышли из Анандейла. Теперь на очереди Граммалтон, а потом они начнут захватывать города на Треугольнике Рельсов и двигаться гораздо быстрее, хотя мы и готовимся разрушить пути. Поэтому нам нужно больше оружия и войск. Жаль, что мы не можем сейчас продолжить наш разговор.

– Угу.

Мужчины поднялись, и Хайдан пожал правую руку Джону.

– Где ты остановился? – Джон назвал адрес. Хайдан кивнул. Джон знал, что тот адрес не забудет: память его старого друга была абсолютной, он ничего не забывал. – А как у тебя с деньгами? – Когда Джон покачал головой, Хайдан вытащил из кармана кошелек с монетами. – Забирай все. Поесть-то тебе нужно, верно? Я постараюсь навестить тебя, как только что-нибудь для тебя подвернется. И я найду тебе занятие, обещаю. – Хайдан хлопнул Джона по плечу. – Я знаю, что вокруг творится безумие, и все равно хорошо было с тобой увидеться. Я приду к тебе, как только освобожусь. Мне нужно еще с тобой поговорить, слышишь?

– Да. Спасибо тебе за все.

– Мы же старые друзья, Джон. О чем тут говорить? Часовые проводили их вниз по лестнице. У дверей Хайдана ждал электромобиль. Генерал вскочил в него и уехал.

У дома с Джоном остались двое людей-мангустов, и он спросил у них, как пройти на ближайший рынок.


Глава 31


В Кэпитол-сити на Пеппера обрушились самые разные запахи – фруктов с лотков, пота и страха от прохожих на Мейн-стрит, свежего ветра с Северного моря. Соленых брызг, долетавших с набережной; высохшую соль, как перхоть, приходилось счищать с куртки.

Запахи все усиливались, и Пеппер остановился. Он позволил полам своей кожаной куртки, выменянной на ацтекское золото в одном из прибрежных городов, распахнуться. Инстинкт говорил встречным, что от него лучше держаться подальше, и они далеко обходили Пеппера, бросая на него косые взгляды.

Джон де Бран, где ты? Пеппер размышлял, и голос, раздававшийся в глубине его сознания, говорил с тем же акцентом, что и звучавшие вокруг голоса: истоки у них были одни и те же.

Никаких следов Джона… Уж не опередил ли он Джона и его спутника и не добрался ли до города раньше их? Уже две ночи он безрезультатно обыскивал Кэпитол-сити. Что ж, возможно, он их и опередил: Джон должен был передвигаться по джунглям медленнее, чем Пеппер, который был создан для подобных ситуаций.

Однако внимание Пеппера привлекало и еще кое-что. Теотли. И лоа. Древние запахи, так похожие друг на друга. Он уловил их на углу Пятой улицы и Мейн-стрит.

Пеппер двинулся по еле заметному следу, рыская из стороны в сторону, чтобы не сбиться там, где отпечатки оказывались затоптаны, завалены навозом или смыты грязной водой.

След вел в гавань. Там на якоре стояло множество парусных суденышек. Еще больше их было привязано у ступенчатых причалов. Пеппер опустился на четвереньки; запах привел его к краю причала, который охватывал почти всю гавань. Только арка, обозначавшая выход в океан, не давала замкнуться этому кругу. Ветер хлопал полотнищами навесов, поспешно сооруженных из-за наплыва беженцев. Все дома и фермы, окружающие Кэпитол-сити, опустели; многие из них были сожжены, урожай убран и увезен на городские склады. Казалось, гибель мира там уже произошла; земля осталась плоской, черной, безжизненной.

Кто бы ни возглавлял оборону города, спланировано все было хорошо. Ацтекам негде было найти укрытие на расстоянии выстрела. Вырытые вокруг города траншеи, несомненно, содержали ловушки, мины и другие сюрпризы. Пеппер остановился, покачал головой и стал ждать.

Острие ножа уперлось ему в спину.

– Отдай-ка свою куртку.

Пеппер, не обращая внимания на человека у себя за спиной, разглядывал край причала. По нему тянулась полоска прозрачной слизи.

Кто-то тут охотился.

Пеппер улыбнулся. Что ему теперь нужно выяснить – это что теотль делает в Кэпитол-сити.

Оставалось только надеяться на то, что теотль идет по следу не той же добычи, что и он сам.

Пеппера интриговал тот факт, что теотль тайком пробрался в город. Должно быть, он проплыл все дорогу до Северного моря, а потом проник в гавань. С помощью чего? На подводной лодке?

Пеппер обернулся, вырвал у нападавшего нож и схватил того за горло. Хлипкий старик вцепился в запястья Пеппера, ловя ртом воздух. На пальце старика виднелся след от кольца. Обручального, недавно снятого? И заложенного?

– Смилуйся, – умоляюще лепетал старик. – Моя жена мерзнет на ветру в лодке. Хозяин дома выгнал нас – там теперь живут люди-мангусты. Что мне остается делать?

Пеппер взглянул на нож для разделки рыбы в своей руке и выпустил пленника. Порывшись в кармане, он вытащил несколько золотых монет и кинул рыбаку.

– Нож я оставлю себе. – Пеппер отступил на шаг к краю причала. – Считай, что я его купил, и убирайся. – Обрадованный рыбак кивнул и побежал в сторону навесов.

Между каменными плитами, из которых был сделан причал, имелись щели. Пеппер ухватился за край плиты, потом перекинул ноги вниз и повис под причалом.

Медленно и осторожно он двинулся между сваями. Если теотли снова научились выращивать подводные лодки, они могли вырастить и более опасных тварей. Впрочем, пока можно было говорить об одном теотле и одной подводной лодке. Если бы существовал целый флот с командой из теотлей, Кэпитол-сити уже утонул бы в крови.

Подводная лодка, подумал Пеппер, могла бы пригодиться. «Ма Ви Джанг» погребен где-то на северном континенте. Когда – и если – он встретится с Джоном де Браном, понадобится средство туда добраться.

Значит, время поинтересоваться тем, что находится под причалом.


Глава 32


Запах рыбного супа и свежего хлеба витал в воздухе. В небе над рынком висело солнце, раскаленные лучи которого еле пробивались сквозь густую дымку. Торговец наполнил плошку рыбной похлебкой из железного горшка, подвешенного над костерком. Джон, не зная цен, отдал за нее слишком много монет. Взяв у торговца деревянную плошку, он отошел к стене и начал есть.

Соленая жесткая рыба, водянистый бульон…

Запах словно ударил Джона.

Дом… Шанта…

Кто-то толкнул Джона, и похлебка выплеснулась ему на пальцы. Джон оглядел рыночную площадь. Сотни лотков и навесов, люди с корзинами и тележками, толкающиеся между ними. Толпа перепуганных горожан скупала любую провизию. Мятые фрукты, несвежее мясо, тощие куры, высохшие овощи – все это продавалось с кособоких деревянных столов. На рынке чувствовалось такое же напряжение, как и на улицах, а то и большее. Ацтеки приближались, и продавцы и покупатели знали это. Женщины с детьми отталкивали старух, чтобы добраться до банок с консервами, а стражники разгоняли устраивавших драки горожан.

Это было невыносимо.

Джон выронил плошку с похлебкой, чувствуя тошноту. Он отвернулся к стене, его вырвало на яркую красную краску.

Еще несколько судорог, и все кончилось. Закрыв глаза, Джон прижался лбом к неровному камню стены. Как ему жить дальше? Все, что служило ему опорой, исчезло. Ни воспоминаний, ничего… Что собой представляет человек без памяти?

Новорожденного.

Когда его вынесло на берег в Брангстане, таким младенцем он и был. В отчаянной борьбе за обретение собственной личности он стал моряком, рыбаком, путешественником, отправился в Кэпитол-сити в поисках себя.

Никто не мог даже представить себе, что это значит: быть ничем. Джон постоянно страдал от сомнений в себе и от страха.

Страх вызывала мысль о том, что он забудет и все, что с ним происходило теперь.

Еще Джон боялся какого-нибудь события, из-за которого он снова лишится всех, кого успел узнать. Где-то в глубине души он был уверен: такое может случиться в любой момент. Он мог снова все потерять.

До женитьбы у Джона бывали темные моменты, когда, не в силах рассеять тьму, скрывавшую его прошлое, он не знал, как ему жить дальше.

И вот они настали для Джона снова.

Бегство было действием, и действие позволяло ему не слишком задумываться. Теперь же у него было время на то, чтобы думать. Это заставляло Джона чувствовать себя так, словно его раздирают на части.

Джон ударился головой о стену. Боль и сотрясение принесли облегчение. Как мог он решить, что ему делать дальше, если он вообще не видел перед собой дороги?

Если, как утверждал Оакситль, Шанта и Джером мертвы… что ему тогда с собой делать?

Исчезнуть? Начать заново было бы выше его сил. Нет.

Не тают ли уже и его новые воспоминания? Джон ощутил панику. Нет! Он помнил Хайдана. Он помнил свою первую встречу с Шантой. Помнил рождение Джерома. Помнил все с того момента, когда его вынесло на берег.

Этого у него не отнять.

Однако семьи у него больше не было – остались только воспоминания. А доверять воспоминаниям он не мог… Джон рукавом вытер слезы и бил кулаком по стене, пока не выступила кровь.

Действие. Действие. Ему нужно поскорее найти себе дело, иначе он не сумеет удержаться на поверхности. Никто вокруг не удостоил его и взглядом. На рынке чувствовалось что-то, чего раньше Джон не замечал: каждый человек существовал как бы в собственном пространстве и не интересовался окружающими. Это касалось не только его, думал Джон, распадалось все вокруг.

Он сделал глубокий вдох и повернулся. Пора найти какую-нибудь еду, которая не напоминала бы ему о доме, и отнести ее Оакситлю.


Глава 33


Четверо чумазых детей и их дядя, тощий старик в лохмотьях, стояли перед Диханой в ее кабинете.

– Они согнали всех на городскую площадь… – Голос старика дрогнул, и он обнял за плечи маленькую девочку. – Начали с краев, выдергивали людей и тащили на камень, а потом…

– Первой взяли маму. Потом папу. – Широко раскрытые глаза девочки ничего не выражали. Она не моргая смотрела на Дихану. – Вырвали у них сердца. – Эти дети видели такое, от одной мысли о чем у Диханы переворачивалось сердце. Что бы она ни решила насчет этих детей, ее бояться девчушка не будет…

Дверь отворилась, и вошел стражник.

– Бумаги от генерала Хайдана. – Он положил запечатанный пакет на стол Диханы.

Дихана отвлеклась на это неожиданное сообщение.

– Список случаев саботажа? – Она ожидала доклада о том, где такие диверсии происходили, и о причиненном ущербе.

– И кое-что еще.

Дихана снова взглянула на маленькую девочку, которая по-прежнему не сводила с нее глаз.

– Как вам удалось скрыться? – спросила она.

– Нам и не удалось. – Старший мальчик поежился. – Они послали нас вперед.

Дихана повернулась к стражнику, который привел к ней детей.

– У нас мало места, и приходится тесниться, но этот человек добудет вам еды и найдет пристанище.

Старик и дети, шаркая ногами, вышли. Стражник, доставивший пакет, подождал, пока за ними закроется дверь.

– Они из Деревни Пивоваров?

– Да, последние из выживших.

– Говорят, что там ацтеки принесли в жертву половину жителей.

– Да. – Дихана знаком велела ему замолчать. Было достаточно мучительно слышать о чудовищном кровопролитии от непосредственных свидетелей; теперь она только и могла думать о том, что все люди в Кэпитол-сити могут быть убиты у нее на глазах. Дихана вскрыла пакет, отложила письма в сторону и взялась за карту города, на которой были отмечены места диверсий. – Так их интересует не только оружие, – пробормотала она, – запасы зерна тоже. – Ацтеки, конечно, понимали, что осада Кэпитол-сити будет долгой, и старались заранее через своих шпионов облегчить себе задачу.

– Пытаются уморить нас голодом, – кивнул стражник.

– Вот что, – Дихана подняла глаза от карты, – возьми столько стражников, сколько сможешь, и сообщи воинам-мангустам, что отныне их задача – полностью изолировать Толтектаун. Каждого толтека за его пределами следует задерживать и возвращать, а при повторной попытке выбраться оттуда отправлять в тюрьму.

– Это вызовет бунт.

– Хайдан послал людей разбирать рельсы и взрывать мосты между Хатфордом и Кэпитол-сити, но как только ацтеки доберутся до железной дороги, долго ждать их не придется. В этих обстоятельствах шпионы из Толтектауна могут причинить много неприятностей. Мы не может такого допустить. – Дихана давно уже отдала приказание делать запасы, установить броню на рыбачьи лодки и вооружить рыбаков, чтобы они могли продолжать снабжать город рыбой; она закрыла банки, конфисковала заводы и объявила чрезвычайное положение. Каждый вечер она рассылала глашатаев, объяснявших населению, чего она старается добиться, и призывавших всех сплотиться для обороны.

– О'кей. – Стражник продолжал смотреть на нее.

– Только пусть кто-нибудь сообщит о принятых мерах Ксипилли до того, как приказ будет отдан. Предоставьте ему эскорт, если он захочет явиться сюда. Он будет рвать и метать.

Стражник кивнул и ушел.

Дихана взялась за письма. Самое верхнее было просто короткой запиской от Хайдана: «Это и есть мой маленький секрет и причина того, почему я считаю путешествие на север таким важным».

К записке был приколот лист древней бумаги.

«Дорогой Стаки», – прочла Дихана.

Дочитав письмо до конца, она почти изменила свое решение насчет затеи Хайдана, гадая, что же скрыто на холодном севере. Машина, оружие… Только какой сейчас прок от археологической экспедиции? Они или разобьют ацтеков у стен города, или падут. Попытка узнать прошлое займет слишком много времени.

И все дирижабли нужны для зашиты Кэпитол-сити. Уж Хайдан-то должен это понимать.


Глава 34


Оакситль словно в трансе брел по лабиринту улиц Кэпитол-сити. Он старался выбирать самые темные проходы и избегать людей, находя дорогу по воспоминаниям об инструкциях годичной давности. Наконец он добрался до мрачных неопрятных строений.

Толтектаун.

Оакситль немного успокоился. Здесь все походило на его родной город: символы Нахуатля, разговоры на знакомом языке…

Оакситль только теперь заметил, что до сих пор был единственным смуглым, но все же не темнокожим человеком на улицах. И здесь его прямая челка уже не выглядела такой заметной.

Оакситль остановил женщину с корзиной свежевыстиранного белья на голове.

– Не укажешь ли ты мне дорогу к дому Ксипилли? – спросил он. – Ксипилли, как ему говорили, был наиболее уважаемым толтеком в Кэпитол-сити, и спрашивать о нем было безопасно. Женщина объяснила ему дорогу, и скоро он оказался перед двухэтажным каменным домом; вокруг него толпился народ.

– Я ищу Кипактли, – сказал Оакситль какому-то мужчине. – Ты его знаешь?

Толтеки оглядели его с ног до головы.

– Мы тебя отведем к нему.


Кипактли был советником Ксипилли, как определил Оакситль по разложенным на его столе пергаментам. Когда он вошел в комнату, Оакситль обратил внимание на его одежду: черный костюм и серебристый галстук.

Подойдя к столу, Кипактли порылся в ящике и только после этого поднял глаза на Оакситля.

– Прошу прощения, – сказал он, сохраняя на лице ни о чем не говорящее выражение, – но я никогда раньше тебя не видел.

– Я – Икаутли, – ответил Оакситль, – и только что прибыл в город. Покорнейше прошу тебя оказать милость чужестранцу.

– Мне очень жаль, брат, – Кипактли перестал перебирать бумаги на столе, – но я не могу… предложить тебе помощь. Однако позволь дать тебе немного денег.

Он вручил Оакситлю несколько монет и что-то еще: похожий на перышко предмет коснулся его ладони.

– Ты очень щедр, господин. – Оакситль зажал в кулаке полученное. – Я не забуду твоей доброты.

Кипактли проводил его до двери.

Только отойдя на порядочное расстояние, Оакситль позволил себе разжать руку и взглянуть на то, что оказалось у него на ладони. Кроме монет, там был обрывок бумаги с адресом и приглашением явиться по нему через полчаса.

Оакситль съел бумажку, а монеты опустил в карман.


Оакситль зажег спичку; Кипактли поморщился. Тусклый желтый свет озарил неровные каменные стены и толстые деревянные балки. В воздухе танцевала пыль, поднятая движениями людей.

– Привет тебе, друг куимичин, – сказал Оакситль.

– Что тебе нужно? – Кипактли прошел в глубь подвала. – Я должен соблюдать большую осторожность. Люди-мангусты повсюду, положение очень напряженное.

– Бог почтил меня поручением. Рот Кипактли раскрылся.

– Прости меня. Ты получишь все, что тебе нужно. – Вытаращив глаза, он судорожно сглотнул. – А ты знаешь, который бог это был? – Спичка догорела, и теперь их окружала душная темнота. Кипактли пошарил по стене, нашел выключатель и зажег тусклую электрическую лампочку.

– Я побоялся спросить. – Оакситлю не хотелось вспоминать о встрече в дождливом лесу. «Поскорее бы с этим разделаться, – подумал он. – Нужно быстро все закончить и исчезнуть из города до вторжения». – Битва начнется скоро? – Он пытался прикинуть, каким временем располагает.

– Наше войско добралось до середины Треугольника Рельсов, – ответил Кипактли. – Встречаются препятствия. Люди-мангусты задерживают продвижение. Однако боги могучи! Анандейл падет через несколько дней.

– Боги могучи, – как эхо, повторил за ним Оакситль. Еще раньше он раздобыл бумагу и ручку и написал список. Теперь он вручил его Кипактли. – Мне нужно все это.

– Бог оказал тебе великую честь. – Кипактли поднес список к свету и прочел его. – Кого ты будешь пытать?

Оакситль подумал: не сказать ли Кипактли, что это не такая уж честь… Ведь он даже не был уверен, что выполнять поручение бога безопасно. Тот факт, что другие боги могли не согласиться с желанием этого, явившегося Оакситлю, узнать у Джона код «Ма Ви Джанга», что бы тот собой ни представлял, означал, что дело в любом случае может кончиться смертью исполнителей.

Оакситль вздохнул. Боги, ацтекское вторжение… видно, судьба решила, что последний нанагаданский оплот падет через две недели.

Что он мог этому противопоставить?

Ничего.

Разумный человек пользуется любой представляющейся ему возможностью. Так Оакситль всегда и поступал. Пусть удача ему никогда не сопутствовала, все равно он оставался в живых дольше, чем кто-нибудь ожидал. И теперь у него есть единственный способ выжить…

Оакситль откашлялся.

– Просто достань все, что нужно.

– Повинуюсь. Подожди здесь, я скоро вернусь. – Кипактли выключил свет и поднялся по лестнице, оставив Оакситля в темноте.


Постепенно глаза Оакситля привыкли к сумраку. Маленькое закрашенное окошко в дальнем конце подвала давало немного света. Оакситль дремал, а просыпаясь, видел, как этот свет меняется от белого к оранжевому, а потом и вовсе исчезает; Кипактли вернулся уже в сумерках.

Что-то звякнуло в брезентовом мешке, который он опустил на пол.

– Ты все принес? – спросил Оакситль.

– Все.

Оакситль улыбнулся. Конец уже был виден.

– Мне понадобится помощь. Несколько человек, чтобы скрутить моего пленника и, может быть, доставить его в потайное место – куда-нибудь вроде этого подвала. Все произойдет сегодня ночью, откладывать я не рискну: подобного рода игры и так опасны.

– Возникли трудности. – Кипактли был гораздо более мрачен, чем раньше. – Введен запрет на передвижения – начиная с сегодняшнего вечера.

– Ладно. Дождемся рассвета…

– Никто из индейцев не может покидать Толтектаун без сопровождения – в любое время суток.

– Тогда я отправляюсь немедленно. – Оакситль взял свою копьеметалку и связку дротиков и наклонился, чтобы поднять брезентовый мешок.

– Есть и другие способы помочь тебе, на них просто потребуется время…

– Нет, ждать нельзя. Я отправляюсь.

Он протиснулся мимо Кипактли и поднялся по лестнице. Местный куимичин выпустил его через боковую дверь. Не оглядываясь, Оакситль растворился в темноте.


Хоть город и не был джунглями, Оакситль сумел остаться незамеченным. Правда, он несколько раз сворачивал не туда и дрожал от страха, пока ему не удавалось вновь сориентироваться. Он уже почти добрался до дома, когда его заметили.

Воин-мангуст закричал, приказывая ему остановиться, и Оакситль замер у стены. Ему пришлось бы выйти из темного прохода, чтобы пересечь улицу.

Оакситль дождался, пока человек-мангуст приблизится, и закатал рукав, показывая татуировку. В прошлый раз это не сработало, но все равно нужно было подманить противника поближе.

– Я – человек-мангуст.

– Верно, – ответил патрульный, – но все толтеки-мангусты помогают следить за порядком в Толтектауне; там и тебе полагается быть. – Оакситль напрягся, когда воин стал разглядывать его татуировку. – Выглядит правильно… Не так уж много толтеков имеют подобные. Подожди, мой напарник сейчас облегчится за углом, и мы отведем тебя обратно в Толтектаун.

– Почему ты не хочешь позволить мне идти дальше одному? – с улыбкой спросил Оакситль. Он заглянул в глаза молодому воину, стоя к нему вполоборота; сунул левую руку в карман и стиснул рукоять ножа.

– Нельзя. – Человек-мангуст тоже улыбнулся. – Да и почему ты разгуливаешь один? Где твой напарник?

– Ох… – Оакситль наклонился вперед. – Он просто… – Схватив молодого человека за рубашку, Оакситль притянул его к себе и перерезал ему горло.

Захлебываясь кровью, воин схватился за рану. Оакситль осторожно опустил его на землю, перевернул на спину и заглянул в стекленеющие глаза. Потом, оглядев улицу, он вытер нож и руки о рубашку убитого и убежал, прежде чем напарник патрульного успел выйти из-за угла.


Глава 35


Корни Кэпитол-сити уходили глубоко в скалы. Под улицами скрывался лабиринт сточных труб, технических туннелей, больших пещер. Пеппер бывал здесь раньше, хотя теперь все выглядело более запущенным и ветхим, чем сразу после возведения города.

Чтобы добраться до дренажной системы, Пепперу пришлось пройти несколько сотен футов; здесь он мог наблюдать за потоком сточных вод, стоя на камне, а не вися, как обезьяна, на опоре причала. Ему и так уже пришлось провести несколько часов в этом неудобном положении.

Однако чтобы выследить теотля, нужно было вернуться к сваям под причалом.

– Поосторожнее, парень, смотри, куда правишь. Пеппер замер.

Люки для стока воды тянулись вдоль стены, уходящей в океан. Вся система была спроектирована так, чтобы продолжать работать без помощи механизмов; постоянное журчание текущей воды отдавалось эхом со всех сторон. Пеппер никак не мог определить, откуда донесся голос.

Кто-то выругался. Отзвуки прокатились по пещере.

– Ничего. Моя сеть пуста.

Пеппер влез на одну из массивных колонн, стараясь слиться с ее тенью.

– Что ж ты не вычерпываешь воду? – пожаловался другой голос.

Сюда попадал весь мусор из Кэпитол-сити, и было похоже на то, что этим кто-то пользовался. По коричневой воде в хлипких лодочках передвигались маленькие фигурки. Пеппер расслабился и перестал сжимать пистолет; теперь можно было держаться обеими руками.

– Что? Вода воняет.

– Трео, ну-ка берись за черпак! Иначе лодка пойдет ко дну, и нам придется плыть в этой воде.

Донесся плеск; Трео, по-видимому, все же взялся задело.

Пеппер повис на одной руке, хотя мускулы быстро начали затекать: висеть подобным образом вниз головой было неудобно. Дотянувшись до ржавой скобы, вбитой в колонну, он поставил на нее ногу; таких скоб было много, они-то и позволяли мусорщикам цеплять сети, процеживая сточные воды.

Так держаться было легче.

Одна из маленьких лодочек проплыла как раз под ним, и Пеппер увидел, что сидят в ней дети… тощие и костлявые.

Мальчишка наклонился и вытащил из воды сеть. В ней билась коричневая рыба. Бродяжка ловко вытащил ее и бросил на дно лодочки.

– Рыбка!

– Поймай еще несколько, с соком лайма и с хлебом будет хорошая еда!

Ребятишки продолжали обследовать сети; Пеппер ждал.

– Ой! – Самый маленький мальчишка на корме замахал руками. – Что это?

– Мертвяк! – Двое других бродяжек перегнулись через борт.

Пеппер прищурился. Розовая плоть билась о транец лодочки. Мальчишка веслом отвел сеть, и розовое тело всплыло на поверхность. В грязной воде блеснули прозрачные глаза.

– Дерьмо! Это же лоа. – Что?

– Лоа, я тебе говорю!

На коротком щупальце, качающемся в воде, виднелся металлический колпачок.

Мальчишка, сидевший на веслах, огляделся.

– Нужно смываться. Эй, все, удираем! – завопил он в сторону другой лодки. – Быстро! – По его движениям было ясно: он боится, как бы не оказаться следующей жертвой. Он продолжал озираться и наконец с подозрением посмотрел вверх.

Глаза его полезли на лоб, когда он увидел висящего в десяти футах над ним Пеппера. Мальчишка разинул рот и схватился за весла.

Пеппер принял решение. Мальчишки помогут ему. Они знают окрестности, может быть, им удастся выследить того, кто убил лоа. А если поблизости находится теотль, они все равно обречены. Кто-то из них, наверное, погибнет, если Пеппер использует их как приманку, но по крайней мере с помощью Пеппера остальные получат шанс выжить.

Пеппер выпустил колонну, ухватился еще за одну скобу и ловким быстрым движением спрыгнул в лодку. Мальчишка взмахнул веслом, пытаясь защитить малыша на корме.

– Спокойно. – Пеппер поднял руки.

– Послушай… – Волосы старшего из бродяжек были спутаны, руки покрыты мозолями от гребли, грязная дырявая одежда скреплена кое-где леской. – Мы ничего не видели, никому ничего не скажем. Отпусти нас. Пожалуйста.

– Не я убил лоа. – Пеппер наклонился и посмотрел на тело. – Но я знаю, кто это сделал. – Он перевернул лоа и показал на следы когтей на его торсе. – Теотль. – Пеппер протянул руки. – Смотрите, у меня когтей нет.

Мальчишка поежился. Несомненно, ему когда-то рассказывали сказки протеотлей, чтобы он не шалил, подумал Пеппер. Когда у него еще были родители…

Из-за колонны появилась вторая лодка. Сидевший в ней мальчишка был вооружен копьем, которое и наставил на Пеппера.

– Тебя как звать? Если тронешь кого-нибудь из нас, я тебя заколю!

– Не стоит тыкать в меня копьем, – предостерег Пеппер. Он повернулся к сидевшему перед ним на веслах парнишке. Это, решил Пеппер, из них главный. Пеппер достал из кармана золотой зуб с еще не стершейся на корне кровью и протянул мальчишке. Тот жадно схватил подачку. – Меня зовут Пеппер. А тебя?

– Адаму, – ответил бродяжка. Значит, малыш, которого он пытался защитить, – Трео, решил Пеппер, вспомнив услышанное ранее. – Чего ты от нас хочешь? – с подозрением спросил Адаму.

– Чтобы вы помогли мне поймать теотля.

Адаму посмотрел Пепперу в глаза. Смелый парнишка…

– Как? Мы маленькие.

Пеппер кивнул. Лучше всего сказать им правду. Слишком многие использовали этих бедолаг, а потом отмахивались от них. Мальчишки заслуживали честного разговора.

– Я хочу, чтобы вы стали приманкой.

Трео наклонился вперед и вцепился в Адаму.

– Пожалуйста, не надо! Это опасно.

– У меня есть еще золото. – Пеппер похлопал себя по карману куртки.

Адаму взглянул на уснувшую рыбку на дне лодки.

– Ладно, мы поможем.

– Хорошо, – сказал Пеппер. – Вы кто такие?

– Мы – компания, – ответил Адаму.

– Компания?

– Такое прозвище, – пожал плечами Адаму. Он оглянулся, когда вторая лодка коснулась бортом первой. Мальчишка с копьем выпрыгнул из нее и попытался ткнуть копьем Пеппера.

Пеппер вырвал копье у мальчишки из рук, переломил и стукнул тупым концом нападающего по ребрам.

– Как его зовут? – спросил он Адаму.

– Тито.

– О'кей. Тито, – обратился Пеппер к скорчившемуся на дне лодки, ловя ртом воздух, пареньку. – Я же сказал: не надо в меня тыкать копьем. Я слов на ветер не бросаю.

Адаму закусил губу и сунул руку в карман, нащупывая золотой зуб. Еще несколько таких зубов, знал Пеппер, и жизнь их изменится; Адаму это было известно.

Если они поймают теотля, Пеппер сделает их богатыми… на несколько дней. Если ацтеки захватят Кэпитол-сити, это скорее всего не будет иметь никакого значения.

Первым делом Пеппер хотел, чтобы они нашли интересующий его объект.

– Да что мы ищем-то? – спросил Тито. Он по-прежнему смотрел на Пеппера волком. Однако золото есть золото, и делать то, чего требовал Пеппер, мальчишка не отказался.

– Что-то под водой. Подводную лодку.

– Вроде той металлической штуки, что выставлена в музее? – спросил Адаму. – Ее нашли на дне гавани. Никто не знает, как она работала.

– Может быть, – пожал плечами Пеппер. – Но держу пари – эта окажется деревянной. – Деревянной? – переспросил кто-то из компании. Пеппер кивнул.

– А как насчет защиты? – поинтересовался Адаму. – То, что прикончило лоа, обладает острыми когтями. – Паренек улыбнулся.

– Самое безопасное место для вас – прямо здесь. – Пеппер прищурился. – А теперь за дело, пошевеливайтесь.

Адаму послал свою компанию собрать сети. Через десять минут мальчишки прицепили к ним грузы, чтобы можно было тралить дно.

Пеппер следил за приготовлениями, потом сел в лодку Адаму.

Трео поднялся.

– Отвезите меня обратно! Я лучше вернусь в сточную трубу. Мне страшно!

– Трео, – ответил ему Адаму, – я не хочу, чтобы ты оставался один и тебя съела эта тварь.

Трео обдумал такую возможность и снова сел. Адаму начал грести. Трео съежился на носу лодки.

– А где сейчас теотль? – спросил Адаму.

– Может быть, следит за нами, – ответил Пеппер. Трео начал всхлипывать. – Не бойтесь. Сейчас он ничего не предпримет – пока мы не найдем его средство передвижения.

Пеппер закутался в свою куртку и начал насвистывать себе под нос.

«Выйди, выйди, где бы ты ни прятался, – беззвучно напевал он. – Выйди и поздоровайся с Пеппером».


После трех часов медленного продвижения между сваями Тито выпрямился в своей лодочке и бросил весло. Оно громко стукнуло по деревянной банке.

Пеппер оглядел свою команду, вынул из кармана еще один золотой зуб и поднял его над водой. Пальцы его разжались, и зуб, булькнув, ушел на дно.

Когда круги на воде улеглись, мальчишки вновь начали закидывать сети.


– Эй! – Крик родил эхо, прокатившееся над водой.

– Ага, вот оно! – Лодки замедлили движение: сеть обмотала под водой какой-то большой предмет.

Тито вскочил и с победным видом поднял весло. Когда они начали вытаскивать сеть, из воды показался двадцатифутовый округлый предмет из гладкого темного дерева.

Пеппер поднялся и снял куртку. Вытащив пистолет из кобуры на правом бедре, он перевел глаза в боевой режим и отдал приказание оружию.

Цвета потускнели, сменившись серо-зеленым изображением, которое давало ночное видение.

Кожа Пеппера горела. Сердце его удвоило темп ударов, и запасные вены наполнились кровью.

Пеппер выпрямился на корме лодочки, взяв на мушку опутанный сетью черный объект; он даже не покачнулся, когда Адаму послал лодку вперед.

Когда борт коснулся подводной лодки, Пеппер без звука взвился вверх и приземлился на темной поверхности. Она не имела видимых швов, но Пеппер вскоре нашел рычаг.

Он нажал на него одной рукой, и открылся люк; Пеппер наклонился над ним, целясь в открывшееся отверстие.

Тут же одним движением он вернулся в лодку.

Мальчишки смотрели на него, вытаращив глаза. Пеппер двигался с нечеловеческой скоростью, и дети, должно быть, гадали, что он собой представляет.

– Внутри никого нет, – сказал Пеппер.

– Мы ее потопим? – спросил Адаму.

– Нет, она мне нужна. – Пеппер оглядел ряды свай и темную воду. Где-то там затаился теотль.

Теперь нужно быть очень осторожным, сказал себе Пеппер. Может быть, удастся захватить тварь живьем. И получить от нее информацию.

– Теотли умеют плавать? – спросил Адаму.

– Может быть, этот и летать умеет, – сказал Пеппер, – а может быть, только плавает. Не знаю. Они бывают разных форм и размеров. Все зависит от того, для чего они выведены. – Некоторые могли даже снова превращаться в куколку, чтобы через какое-то время опять вывестись.

Издалека донесся всплеск, расслышать который могли только уши Пеппера.

– Он приближается, – поднял руку Пеппер. – Направляйте лодки следом за мной.

Мальчишки поспешно опустили весла в воду и начали грести.


Глава 36


Дихана, выйдя на балкон, позволила себе пятнадцать минут тишины. Она слышала, как ее имя выкрикивали в коридоре, но не обратила на это внимания.

Не сразу… еще пять минут, думала она.

Хайдан резко распахнул дверь. Стеклянная панель правой створки разлетелась, осколки зазвенели по камню.

– Хайдан! – Он замер на месте. Дихана сложила руки на груди. Ладно, сначала обмен информацией… – Анандейл и Граммалтон не отвечают. Думаю, что они отрезаны. Ты говорил, что есть еще неделя до того, как Анандейл падет.

– Я еще не слышал об отсутствии связи… – Хайдан вцепился в наличник двери. – Ты уверена?

– Я могу связаться с Хатфордом. И все. Хайдан закусил губу.

– Ты же знаешь, моя оценка того, когда ацтеки окажутся у Кэпитол-сити, основывалась только на догадках. Должно быть, они используют дирижабли, высаживают воинов в джунглях рядом с городами и перерезают провода.

– Но достаточно ли у них сил, чтобы атаковать города? Или только для того, чтобы лишить их связи?

– Не знаю. Не знаю. – Сапоги Хайдана заскрипели по стеклу, когда он подошел к перилам и обвел рукой город. – Я хочу поговорить о чрезвычайном положении, которое ты ввела.

– Из-за бомб, Хайдан. Ацтеки пытались добраться до наших воздушных кораблей и продовольствия.

– Это мне известно. Однако ты испортила мне игру. У меня там есть агент. Ты вот спрашиваешь меня, где находятся силы ацтеков и могут ли они захватить город, но теперь толтеки ничего мне не сообщают. В Толтектауне мы слепы и глухи. Так что не удивляйся тому, что я не могу ничего тебе сказать. И кстати, ты слишком увлекаешься тем, чтобы распоряжаться моими людьми-мангустами.

– Должна же я была что-то предпринять! И хоть у тебя и есть агенты, мы все равно несем тяжелые потери. Уничтожение аэростатов нас сильно ослабило. А уж запасы зерна, которых мы лишились…

Хайдан сел и потер глаза.

– Может быть, я и неправ, когда так возражаю. Но нам ведь нужна информация. Ты хочешь знать, сколько ацтеков на нас наступает? Хочешь знать, что это за воины? Сколько у них с собой припасов? До тех пор, пока ты не изолировала Толтектаун, его жители все это мне сообщали. Теперь они мне не доверяют. Мы не можем себе такого позволить, Дихана.

– Я знаю. Они теперь меня ненавидят. Ксипилли не желает со мной разговаривать.

– Так распространи чрезвычайное положение на всех. Я уже потерял одного воина-мангуста. Толтеки и горожане устраивают драки друг с другом.

Дихана подошла к нему.

– Мне очень жаль. Хайдан закусил губу.

– Распространи чрезвычайное положение на всех, – повторил он. – Саботажем занимаются не только люди, которые выглядят как ацтеки. Ты ведь знаешь, кто убил тогда советников на складе.

Дихана заморгала. Он был прав.

Дихана села на пол, там, где не было битого стекла, и прислонилась спиной к кованым перилам.

– Чрезвычайное положение для всех, – сказала она, – без исключений. Никто не должен выходить из дому ночью, кроме как в сопровождении стражников или твоих воинов. Кто бы он ни был – толтек, индус, нагандиец или франчи. А днем – патрулирование как обычно, чтобы препятствовать диверсиям.

– Хотелось бы надеяться, что народ будет достаточно нам доверять, чтобы сообщать о любых странных вещах.

– Угу. Надеяться… – Дихана молчала долгую секунду. Надеяться… – Я прочла то письмо, что ты переслал.

Хайдан прошелся по балкону.

– Интересное историческое свидетельство, – сказал он тихо. – Что ты об этом думаешь?

– Ты собираешься отправиться на север? – Дихана поднялась и подошла к перилам. Солнце только что село, и небо горело оранжевым. По всему городу начали зажигаться огни. – Это письмо пронзило мне сердце, Хайдан. Я понимаю, к чему ты стремишься. Но мы с тобой оба знаем, что мы просто не можем отрубить себе руки здесь, чтобы отправиться туда. Три аэростата, Хайдан…

Хайдан встал с ней рядом, глядя на двоих воинов-мангустов, охраняющих двери. На траве были протоптаны тропинки там, где они регулярно обходили здание, удостоверяясь в отсутствии опасности.

– Я не собираюсь клянчить, – сказал Хайдан. – Не буду выпрашивать два воздушных корабля, потом один… Забудь об аэростатах. Что, если я скажу тебе, что у меня есть запасной вариант?

– Запасной вариант? – Хайдан с улыбкой смотрел на нее. Ну конечно, у него есть запасной вариант. Это же Хайдан! У него всегда найдется, чем заменить план, который не удается осуществить. Дихана оперлась бедром о кованый узор перил. – И каков же он?

– Тот пароход, который ты мне предлагала, тот, что стоит в гавани. – Хайдан продолжал улыбаться. – Я помогал твоим исследователям его строить – рассчитывал, что смогу на нем пройти вдоль побережья и разведать, каковы силы ацтеков. Мы сделали у парохода дно плоским, чтобы он мог передвигаться по мелководью. Атакой корпус, держу пари, годится и для путешествия во льдах.

Дихана покачала головой.

– Я не удивлена. Ты ведь и раньше планировал отправиться на нем на север?

Хайдан покашлял себе в рукав.

– Я подумал о некоторых улучшениях, которые будут полезны, когда дело дойдет до передвижения по снегу. Я думал об этом еще с тех пор, как вернулась последняя экспедиция и я поговорил со всеми ее участниками. Только эти улучшения могут оказаться дорогостоящими.

– Такими же, как аэростат? – спросила Дихана. Хайдан покачал головой.

– Все упирается в людей. Мне придется забрать на некоторое время кое-кого из твоих исследователей. – Он поморщился и промокнул губы платком; Дихана в последнее время все чаще замечала это за ним. – Нужно переделать пароход: добавить гусеницы, чтобы он мог передвигаться по снегу. Я однажды видел подобный механизм на озере и надеялся когда-нибудь сделать большую машину.

– И все-таки это очень рискованно: вкладывать большие ресурсы в нечто столь ненадежное.

– Ненадежное? – Хайдан схватил ее за руку. – Лоа ухватились за эту идею. Они знают, что на севере находится что-то важное, – они всегда это знали. А теперь они испуганы. Ацтеки наступают, и с ними вместе тетолы, а это значит, что лоа грозит смерть. Что бы ни скрывалось на севере, чем бы ни был этот «Ма Ви Джанг», – лоа знают, что это верный шанс, иначе они не стали бы нам помогать. Возможно, это какое-то оружие – лоа пока отказываются что-либо открывать. Нам нужен «Ма Ви Джанг». Наши отцы-прародители нуждались в нем и не смогли до него добраться. Мы должны сделать это теперь.

Дихана сжала его руку.

– О'кей. Сделай это. Набери команду. Найди тех, кто захочет отправиться на север, – если тебе это удастся, твоя битва будет наполовину выиграна. Мне пришлось уже дважды встречаться с перепуганными рыбаками и уговаривать их выйти в море: они уверены, что всюду прячутся ацтеки.

Хайдан отошел на шаг и сложил руки на груди.

– Не беспокойся. И у меня есть для тебя еще один сюрприз.

– Какой?

Хайдан покачал головой.

– Еще рано рассказывать. Когда все будет наверняка… Сейчас мне нужно отдать приказания, чтобы воины-мангусты не попали в засаду на железной дороге и взорвали два моста перед городом. Ты тоже сообщи всем, с кем сможешь связаться, чтобы защитники городов уходили в джунгли.

Дихана ничего не ответила; Хайдан и не дожидался ее ответа. Дверь так и осталась открытой, и только огни Кэпитол-сити отражались в осколках разбитого стекла.

Дихане казалось, что это рассыпавшиеся по земле звезды.


После того как разбитое стекло было убрано, к Дихане с озабоченным видом обратился Эмиль. Еще один советник переминался с ноги на ногу в конце коридора, вероятно, желая услышать ее ответ.

– Премьер-министр… – Эмиль явно старался, чтобы голос его звучал любезно и непринужденно.

– Да, советник?

Эмиль, не приближаясь, склонил голову.

– У нас есть просьба. Не найдешь ли ты минутку, чтобы меня выслушать?

Дихана взглянула на второго советника в конце коридора; тот поспешно отвел глаза.

– Что вам нужно? Эмиль развел руками.

– Мы хотим получить возможность передвигаться по городу.

– Я не могу пойти на такой риск. К тому же в городе введен комендантский час, и ночью выскользнуть вам не удастся, если таково было ваше намерение.

Дихана пристально следила за реакцией Эмиля; тот приоткрыл рот и оглянулся на второго советника. Значит, они уже покидали здание… Интересно как? Подкупив стражников? Это необходимо расследовать.

Их скрытность опять задела ее.

– Мы отправляем миссию на север, – сказала Дихана. – В место, называемое Старпорт. Вы знаете, где это?

Эмиль сложил руки на груди.

– Старые, старые воспоминания. Это то место, где мы приземлились на Нанагаде. Я был тогда еще ребенком. – Он закрыл глаза.

– Мы отправляемся за «Ма Ви Джангом».

– Так вы знаете, – прошептал Эмиль. – Вы знаете, что это такое?

– Лоа тоже заинтересованы, – улыбнулась Дихана.

– Да какая разница, – отмахнулся Эмиль. – Никто из живущих не может привести его в действие. Никто на всей планете… и уж подавно не твои исследователи – они ничего не знают. Это просто корабль. Вроде тех, на которых мы прилетели в Старпорт. Ничего особенного, затем исключением, что построить его нам помогли лоа. Но теперь нет никого, кто мог бы привести его в действие. Последний, кто мог, мертв. Ты понимаешь? Мы тоже погибнем. Мне нужно идти. – Голос его сделался тихим. – Теперь нам предстоит приготовиться к самому худшему. Мы знали, что такое время может наступить, но всегда надеялись, что этого не случится…

Дихана подождала, пока он отойдет на несколько шагов.

– Эмиль.

– Да? – Он продолжал идти.

– Не выходите из здания. Это опасно. Советник свернул за угол.

Они выглядят сломленными, подумала Дихана. Они видели, как все приходит в упадок. Они были свидетелями событий, ставших теперь легендой, потом падения перевала Мафоли, потом наступления ацтеков на Кэпитол-сити… Они смотрят в лицо собственной смертности, чего не делали уже очень давно.

Дихана могла бы их пожалеть. Она могла бы перестать испытывать в отношении них такую горечь…

Она отправилась составлять сообщение для жрицы лоа, чтобы дать знать о новом плане Хайдана.


Глава 37


Джон еще не вернулся, так что Оакситль вымыл руки, выбросил запачканную кровью рубашку и надел чистую, потом медленно намотал на руки веревку и встал рядом с дверью.

Сделав несколько глубоких вдохов, он приготовился ждать.

Через несколько минут дверь содрогнулась от сильных ударов. Де Бран не стал бы стучать, подумал Оакситль. Он размотал веревку и засунул ее между матрасом и досками кровати.

Когда он приоткрыл дверь, за ней стояли трое мужчин.

Человек с седыми дредами, прижав платок ко рту, закашлялся. Потом, сунув платок в карман, спросил:

– Где Джон? Джон де Бран?

– Его нет, – ответил Оакситль. – Я могу передать от вас сообщение.

– Нет, не нужно. – Глаза старика сузились. – Не могли бы мы подождать его здесь?

– Здесь довольно тесно, – пробормотал Оакситль. Горло у него пересохло, он с трудом дышал.

– Ничего. Я могу посидеть тут один.

Один из его спутников положил руку старику на плечо.

– Хайдан…

Хайдан. Командир людей-мангустов. Оакситль посмотрел на двоих воинов. У него нет никакого шанса с ними разделаться. Он чувствовал, что его мир рассыпается у него на глазах. Копьеметалка далеко, до нее не дотянуться. Воины-мангусты смотрели на него с подозрением. Их ружья были у них в руках.

– Ладно, почему бы не потесниться, – сказал Оакситль. Сначала пришедшие заколебались, потом Хайдан вошел, и двое воинов последовали за ним. Оакситль закрыл за ними дверь.

– Ну вот мы и разместились, – улыбнулся Хайдан. – А ты кто?

Оакситль молча приподнял рукав и показал татуировку. Люди-мангусты кивнули, но глаза Хайдана остались холодными. Чувствуя некоторую вину за то, что снова обманом пользуется братскими связями людей-мангустов, Оакситль прошел в ванную и закрыл за собой дверь.

Там в шкафчике лежали его принадлежности, которые он только что вынул из мешка, – наркотики, скальпели, ножи. Оакситль упаковал их в маленькую кожаную сумку, потом сел на унитаз и несколько раз глубоко вздохнул.

Возможно, ему придется убить их всех, чтобы добраться до Джона. Он может погибнуть в схватке. Или посетители могут уйти… Кто знает, как все повернется. Однако бог поручил ему раздобыть код, которому повинуется «Ма Ви Джанг», и это он должен сделать любым способом.

Оакситль нервничал. Если он погибнет, воля бога будет нарушена.

«Смерть – это освобождение, – прошептал он про себя. – Встретить бога – великая честь. Отдать свое тело земле – судьба человека».

Так по крайней мере ему говорили в школе. Оакситля больше тревожило то, что боги сделают с ним, пока он еще жив; а уж они непременно это с ним сделают, если он не преуспеет…

Дверь, ведущая в комнату, скрипнула; Оакситль в ванной насторожился.

– Джон, – сказал генерал-мангуст.

– Привет, Хайдан, – услышал Оакситль голос Джона. Оакситль сделал последний глубокий вдох и открыл дверь.

На секунду все взгляды остановились на нем. Джон поставил на пол бумажную сумку с покупками. Из нее торчал перевязанный синей ниткой пучок сельдерея.

– Что тут происходит? Хайдан поднялся.

– Ты нужен нам, Джон.

Джон уселся на кровать, и доски заскрипели. Двое воинов-мангустов встали по обеим сторонам двери.

– Я не полечу с вами на север. Я остаюсь, чтобы сражаться.

Оакситль сел на стул у маленького стола.

– Так ты скорее всего погибнешь, – возразил Хайдан. – Ты не такой уж хороший боец, у тебя всего одна рука.

– Тогда я погибну, – упрямо стоял на своем Джон.

– Брось, парень, – прошипел Хайдан. – Ты не из тех, кто сдается. Ты боец, уж я-то знаю. Я видел, как ты прорубался сквозь джунгли.

– Тогда было другое время, – покачал головой Джон.

– Ты испуган?

– Испуган? – Джон поднял свой крюк, глядя, как играют на нем отблески света. – Нет. Я устал и растерян. Моя семья погибла, а я их бросил. – Он ударил себя в грудь изгибом стали. – Хайдан… для меня ничего не осталось.

Хайдан сел на кровать рядом с Джоном. Дешевая кровать под ними скрипела и прогибалась. Оакситль положил руки на стол; каждый мускул его тела был напряжен.

– Джон, – заговорил Хайдан, доставая из кармана покрытый пятнами крови платок, – уж если кто скоро и умрет, так это я. Мы с тобой оба знаем, что я болен с тех пор, как ты вытащил меня из того болота у Потерянной Надежды; вот тогда этот проклятый кашель и начался. – Хайдан уронил платок на пол. – Мне нужен кто-нибудь, кто не сдастся. Мне нужен сильный человек. Мне нужно, чтобы ты отправился со мной на север. Я знаю, что ты способен возглавить людей. Я разговаривал с теми матросами, которых ты привел обратно в город. Ты тот человек, который мне нужен. Я это знаю.

Хайдан встал, и Оакситль выдохнул воздух: до этого он сидел, затаив дыхание.

– Джон, – продолжал Хайдан, – ты хочешь отомстить? Ты хочешь, чтобы ацтеки заплатили за свои дела? – Оакситль принялся тереть указательный палец. – Эти подонки убили твою семью, убили Шанту. Они перебили наших друзей в Брангстане. Ты жаждешь крови – вот я и дам тебе возможность ее пролить: «Ма Ви Джанг».

Оакситль от неожиданности подпрыгнул на месте. Эти самые слова! Неужели горожане знают о том, что поручил ему бог?

– Оставь его в покое, – голос Оакситля сорвался. – Ему и так досталось.

– Ты не согласен со мной? – обернулся к нему Хайдан. – Ты – мангуст, верно, но я тебя не знаю, а татуировка у тебя свежая. Лучше не противоречь мне.

Джон встал между ними. Оакситль по-прежнему прижимал руки к грубой поверхности дерева стола. Стоило ему ими пошевелить, как в ладонь вонзилась заноза. Боль помогла ему сосредоточиться.

– Будь к нему снисходителен, – сказал Джон. Хайдан закашлялся, кровь окрасила его губы. Он вытер ее рукой.

– Прекрасно. Послушай, Джон, я могу предоставить тебе возможность величайшей мести. Ты хочешь, чтобы ацтеки были отброшены? Тогда тебе следует отправиться на север. Ты отправишься на север и найдешь там что-то, оставшееся от отцов-прародителей, что можно использовать против ацтеков. Это – настоящая месть. Я могу дать тебе это.

Плечи Джона ссутулились.

– Расскажи мне обо всем более подробно. – Он сдался, понял Оакситль.

– На пароходе, и ты будешь капитаном.

– С командой из сброда? Собираешься набрать рыбаков, так? Я однажды через это уже проходил. – Джон помолчал, и все в комнате внимательно следили за малейшим его движением – пожатием плеч, шарканьем ног, фырканьем. – Что ж, такое возможно. Если я стану капитаном.

Хайдан кивнул.

– Тогда я назначаю тебя капитаном.

– Кто будет офицерами?

– Люди, которых я отберу.

– Надежные люди? Мне нужны воины-мангусты, которые будут выполнять мои приказания.

– Если ты согласишься стать капитаном, я отдам тебе своих лучших людей.

Джон обвел взглядом комнату; его глаза остановились на Оакситле.

– Ты отправишься со мной в плавание?

Тот еще сильнее нажал рукой на доску стола, вгоняя занозу глубже.

– Что я знаю о кораблях?

– Я тебя научу, – пообещал Джон.

– Я хочу, чтобы экспедиция отправилась не позже, чем через неделю, – сказал Хайдан, – прежде чем какой-нибудь шпион пронюхает о ней и попытается помешать, и задолго до того, как ацтеки появятся под стенами города. Мне нужен толчок вперед, и немедленно.

Оакситль оторвал руку от стола; заноза так и осталась у него в ладони.

– Я соберу свои вещи. – Даже для него самого его голос прозвучал безжизненно.

Боги, что за несчастье!

«Ма Ви Джанг»… Ему ничего не остается, как последовать за ними. У дверей собралась маленькая группа: Джон с пакетом покупок, своим единственным имуществом, Оакситль со своей копьеметалкой, связкой дротиков и маленькой кожаной сумкой в левой руке.

Выходя, Оакситль с яростью наступил на окровавленный платок, который Хайдан бросил на грязный цементный пол, своим разбитым сапогом.

«Вот что значит родиться под знаком Оцелотля», – сказал он себе.

Действительно…


Глава 38


На несколько минут Пеппер застыл в неподвижности, прислушиваясь к плеску воды. Он слышал, как тварь приближается, как выдыхает воздух; мальчишки, сидя в лодках, шевелили веслами, чтобы привлечь внимание теотля. Пеппер знаком показал Адаму, чтобы тот подогнал лодку поближе, и перебрался в нее.

Поверхность воды оставалась спокойной так долго, что это начинало сводить с ума; только в основания свай бились маленькие волны и из труб капала вода.

Наконец! Пеппер увидел смутный силуэт под водой рядом с лодкой Тито. Он показал на него парнишке, и тот взялся за обломок своего копья. Как настоящий гарпунщик, Тито привстал и нанес удар.

Тварь рванулась из глубины и разнесла лодочку Тито в щепы; мальчишка оказался в воде.

– Не удаляйся от субмарины, – предупредил Пеппер Адаму.

Дно лодки треснуло, между досками показалась серая шкура, и Пеппер увидел гладкое лицо, похожее на обтянутый кожей череп. Адаму, сидевший спиной к твари, дрожал, но не выпускал весел и удерживал лодочку рядом с субмариной.

Веки твари дрогнули, когда она заметила нацеленные в нее пистолеты Пеппера. Трео, оказавшийся на носу уцелевшей лодки, завизжал и тем привлек к себе внимание. Одно движение острых как бритвы когтей, и из располосованного горла малыша хлынула кровь.

Адаму обернулся и тоже начал кричать. Пеппер оттолкнул его в сторону и ударил теотля рукоятями пистолетов.

Когти протянулись к нему.

Увернуться Пеппер не мог, поэтому он рванулся навстречу, выстрелил, потом отшвырнул пистолет и вцепился в голову чудовища. Теотль попытался снова нырнуть, но Пеппер удерживал его, выдавливая пальцами глаза.

Выстрелив еще трижды, Пеппер сумел опутать теотля сетью. Его раны кровоточили, из ран теотля сочилась слизь, и доски стали скользкими; все же Пепперу удалось затащить противника на его собственную субмарину.

Пеппер спихнул его в люк; голова у него кружилась, но лихорадка сражения не давала заметить боли. Он на секунду задержался, чтобы схватить свою куртку – лодка шла ко дну, и мальчишки цеплялись за субмарину. Потом Пеппер последовал за теотлем вниз.

Достав из ножен, пристегнутых к ноге, нож, он посмотрел на теотля. Нижние конечности твари напоминали плавники, но все же годились для ходьбы. Руки существа были вооружены устрашающими когтями.

Вот теперь-то и начнутся вопли, подумал Пеппер.

Своим ножом он сделал несколько надрезов и вырвал когти.

Вопли оказались такими пронзительными, что Пеппер едва не оглох.

Впрочем, это было только начало.


Понять язык твари удавалось с трудом. Другая трудность заключалась в том, что Пеппер смутно представлял себе физиологию теотля, и понять, лжет ли ему существо, которое он пытал, не всегда удавалось.

Потребовалось много часов, но в конце концов Пеппер узнал достаточно, чтобы заставить своего врага давать показания. Как выяснилось, теотль руководил ацтекскими шпионами в Кэпитол-сити, указывал им, где и когда производить диверсии. И еще он выслеживал Джона де Брана.

Тварь полагала, что Джон жив и здоров и к тому же находится в городе.

Повелители ацтеков знали о Джоне. Они знали о «Ма Ви Джанге». Теотль поймал лоа и пытал его до тех пор, пока не узнал, что Джону поручено отправиться на север на пароходе.

В море у северной оконечности Нанагады ждали военные суда ацтеков. Они были готовы напасть на пароход и захватить Джона. На случай, если бы Джон решил воспользоваться дирижаблем, саботажники с бомбами приготовились уничтожить воздушный корабль.

Полученные сведения стоили той опасности, которой подвергался Пеппер.


* * *


Пеппер в конце концов подвел субмарину к бортику там, где начинались канализационные трубы, чтобы мальчишки могли выбраться на него. Появившийся из люка Пеппер так вонял слизью теотля, что Тито вырвало.

Пеппер был покрыт и собственной кровью, плоть его висела клочьями там, где до него дотянулись когти твари. Пеппер плотнее запахнул куртку, не обращая внимания на то, что она касается открытых ран.

Адаму и Тито вытащили из воды тело Трео; на Пеппера они глядели усталыми глазами. Пеппер опустился на колени рядом с крохотным тельцем. Малышу было не больше семи лет…

– Мне жаль.

– Жаль! Вот и все для таких, как ты! – бросил Адаму. – Это не ты нашел его в прошлом году, связанным и окровавленным, брошенным на улице умирать! – Паренек посмотрел на каменный потолок. – А теперь ты дашь нам золота и смоешься на своей субмарине, верно? И почему бы это? Я слышал – идут ацтеки, уж не от них ли ты бежишь? – Адаму с отвращением скривил губы. Пеппер ничего не ответил. – Так оно и есть, верно? – Адаму шмыгнул носом. – Ты не застрелил тварь, она была нужна тебе живьем. А цена – мальчишка, о котором ты ничего не знаешь, – тебя устраивала. Ты такой же, как все, мы для тебя – ничто.

Пеппер вытащил из кармана куртки маленький узелок и кинул его Адаму.

– Здесь золото. Только расплавьте его, прежде чем кому-нибудь покажете, иначе вам начнут задавать вопросы, а золото отберут.

Адаму развязал узелок. Корона с изображением ягуара… браслеты с нефритом… все ацтекское. Парнишка посмотрел на Пеппера.

– Как это все к тебе попало? Кто ты на самом деле?

– Тебе рассказывали на ночь страшные сказки про ацтеков? – Адаму кивнул. – Ну а я – страшная сказка для ацтеков. Я играю эту роль уже много, много лет. Сейчас они наступают на Кэпитол-сити и скоро будут здесь. – Пеппер прищурился. – Забирайте золото. Мне оно больше не нужно. Только не тратьте его понапрасну. – Адаму сглотнул. – Мне в самом деле жаль, что так вышло. – Пеппер двинулся к субмарине. Спускаясь в люк, он помедлил и оглянулся на Адаму. – Когда придут ацтеки, оставайтесь здесь и сидите тихо, наверх не высовывайтесь. Те, кто может сюда спуститься, не знают расположения труб, не знают, когда в прилив вода заливает проходы. Они утонут, а вы уцелеете. Воспользуйтесь золотом для того, чтобы на этой неделе закупить как можно больше еды и припасов.

Адаму передернуло.

– Уходи, пожалуйста, – сказал он голове Пеппера – единственному, что еще было видно над крышкой люка.

Пеппер спустился в субмарину и захлопнул люк.

Почти все свое золото он отдал мальчишкам. Как бы много он им ни дал, Пеппер понимал – этого недостаточно. И не могло оказаться достаточно…

Он посмотрел на теотля. Пора избавиться от тела, вычистить субмарину и спрятать ее где-нибудь. Потом вымыться самому. Восемь часов – это все, что он сможет дать своему телу для восстановления после всех нагрузок…

А затем нужно найти Джона, который был жив и, похоже, находился в городе.

И все-таки сначала следовало хоть немного отдохнуть.


Глава 39


Джон стоял на вершине пешеходного моста Гранти. Это была самая северная оконечность города – высокая арка, изгибающаяся над входом в гавань. Одновременно арка Гранти являлась и крайней точкой суши Нанагады – дальше до горизонта простирался океан.

Прошло два дня подготовки к отправке на пароходе, но Джон все еще сомневался: не следует ли ему отказать Хайдану и присоединиться к воинам-мангустам на стенах города, чтобы отражать ацтеков, когда те появятся. Похоже было на то, что ацтеки захватили Анандейл и Граммалтон; это означало, что скоро они доберутся до Треугольника Рельсов. Даже Хайдан признавал, что неизвестно, насколько значительную часть путей удалось разрушить и взорваны ли мосты, ведущие к Кэпитол-сити. В любом случае появления ацтеков следовало ожидать скоро – в лучшем случае через несколько недель.

Хайдан узнает обо всем быстро: он собирался покинуть город и присоединиться к людям-мангустам в джунглях. А много ли в Кэпитол-сити одноруких воинов с крюком вместо руки?

Хайдан делал все, что мог, чтобы рассеять сомнения Джона, показывая ему, какие делаются усовершенствования, чтобы корабль мог передвигаться по льду. Сначала Хайдан снабдил его металлическими гусеницами, приводимыми в действие паровыми двигателями, чтобы преодолевать рифы, рассчитывая со своими воинами-мангустами высадиться на землях ацтеков, обогнув по морю Проклятые горы. Когда началось нашествие, корабль еще не был готов. Теперь же имелись новые компас и секстант, и к тому же были найдены карты северных краев. Хайдан предусмотрел абсолютно все.

На плавучем маяке, стоявшем на якоре рядом с аркой, ритмично вспыхивал огонь, посылая сигналы в туманную морскую даль.

Так следует ли ему согласиться? Стать главой еще одной экспедиции на север, хотя предыдущая кончилась провалом? Хайдан был настойчив. Однако когда Джон оставался один, когда не проверял готовность парохода к путешествию, его снова одолевали сомнения.

Ему казалось, что он снова обращается в бегство. Он бежал из Брангстана и все еще чувствовал себе трусом, хоть у него и не было другого выхода. Теперь же выбор у него был, но вместо того, чтобы сражаться с ацтеками, он готовился отправиться на север в поисках какого-то загадочного механизма.

Что решить? Джон не мог поговорить с Хайданом: тот был слишком занят, распоряжаясь всеми военными приготовлениями в Кэпитол-сити. Оакситль стал теперь членом команды и мог бы его выслушать, но у Джона при попытке обсудить с ним ситуацию возникало какое-то странное чувство…

Джон почесал запястье: ремни протеза раздражали кожу. На крюке появилось пятнышко ржавчины – в последнее время Джон не так хорошо ухаживал за ним: раньше он каждый вечер смазывал и вытирал протез насухо.

Повернувшись спиной к океану, он поставил локти на перила и стал разглядывать суда в гавани. Маленькая плоскодонка маневрировала против ветра, направляясь к причалу. На берегу горело несколько костров, освещавших все увеличивающийся палаточный городок.

В центре гавани на якоре стоял пароход Хайдана. Длинный и обтекаемый, он имел три паровых котла; в движение его приводили не колеса, а винт, который Хайдан скопировал с судна, обнаруженного на дне гавани командой исследователей.

На пароход было погружено уже достаточно угля, чтобы он мог добраться до цели и вернуться. Сейчас у его борта стоял небольшой ялик, с которого сгружали продовольствие.

Джон стиснул перила. Им нужна пушка и побольше ружей. Нужны воины-мангусты… которых еще предстоит обучить. Джон и Хайдан связались со всеми рыбаками и франчи, каких только смогли найти. Джон велел опытным морякам обучать новичков – в том числе Оакситля. Вся команда, кроме Джона и Хайдана, оставалась на борту, чтобы быть в готовности к отплытию по первому слову, и некоторые моряки уже начинали ворчать, тоскуя по семьям и женскому обществу, тем более что берег был так близко.

Не слишком удачное начало…

И все же приходилось обходиться тем, что есть. Через два дня после того как Эдвард добился согласия Джона, он показал ему снимки, сделанные с разведывательных аэростатов: ацтеки продвигались по побережью к Анандейлу.

За два дня не организуешь экспедицию… Однако Хайдан многое сделал заранее. Да и разве существовала альтернатива? Ждать, пока ацтеки захватят город?

Джон глубоко вдохнул соленый воздух. У них был план, важная миссия, возможность действовать. Пусть это не схватка с врагом лицом к лицу, говорил себе Джон, но может быть, по большому счету, он нанесет ацтекам значительный урон.

Такая мысль помогала Джону держаться, но все же не заполняла бездонной пустоты в его душе.

Иногда он гадал: сколько еще сможет выдержать…

Джон вздохнул. Эдвард постарался по-своему помочь ему справиться с болью потери: дал пароходу название «Реванш». Это слово на древнем языке, который, по словам Хайдана, был забыт со времен Потерянной Надежды, означало месть. Джон понимал, что Хайдан манипулирует им и название «Месть» дано для того, чтобы обеспечить его полную поддержку, но готов был с этим примириться. В глубине его сердца жила мечта о мести.

Так пусть будет «Реванш». Его месть.

Часы на башне над Министерством пробили пять. Ему следовало отправляться на совещание.

Серые доски пешеходного моста задрожали.

– Добрый день. – Кто-то приближался к Джону. Он обернулся. На него пристально смотрел высокий мужчина со спутанными и мокрыми дредами, в сильно поношенной куртке. Он улыбнулся Джону. – Мистер де Бран? – Человек выглядел как воин-мангуст.

Кажется… Намек на воспоминание промелькнул перед Джоном.

– Прошу прощения, – нахмурился он. – Я… я не знаю, кто ты такой.

Человек замер на месте. Джону показалось, что он несколько озадачен, хотя ни на лице, ни в глазах его ничего нельзя было прочесть. Джон приподнял свой крюк. От этого человека пахло опасностью, хотя Джон почему-то был уверен, что ему ничего не грозит. «Нужно быть начеку», – сказал он себе.

– Это правда, – сказал незнакомец. – Ты не знаешь, кто я такой.

– Каким образом я мог бы быть с тобой знаком?

– Прошло очень, очень много времени. – Один глаз незнакомца был опухшим и красным. Оторванный клок полы куртки хлопал на ветру.

Джон напрягся. Перед ним был человек, который знал его до того, как он потерял память. И он узнал его первым. Какой-то неясный намек на воспоминание, но все-таки… Это было новым.

– Кто ты? – заикаясь, выдавил Джон, не зная, о чем спросить. Перед ним стоял человек, который мог дать ему ключ ко всей его прошлой жизни…

– Невероятно! – Человек рассмеялся.

– Откуда ты меня знаешь? – Джону хотелось вцепиться в куртку незнакомца. – Кем я был? Ты должен мне рассказать!

Человек покачал головой.

– Теперь все меняется. Ты в самом деле ничего не помнишь?

Джон судорожно рылся в памяти, пытаясь найти имя, которое соответствовало бы смутному образу… Ничего не получалось, хотя Джон чувствовал, что когда-то это имя знал. Оно вертелось у Джона на кончике языка, но не давалось.

– Послушай, хочешь, я угощу тебя обедом? Или выпивкой?

– Это совсем не то, на что я рассчитывал. – Человек сложил руки на груди. – Ты планируешь экспедицию на север. Я мог бы тебе в этом помочь.

Слова незнакомца показались Джону подозрительными. Ведь почувствовал же он сначала исходящую от того опасность… Теперь это ощущение исчезло, но следовало, пожалуй, доверять инстинкту. Существовали ведь люди, которые попытались бы сорвать экспедицию, – ацтекские шпионы и прихлебатели. Умелый агент легко смог бы узнать об амнезии Джона, побывав в Брангстане, и теперь воспользоваться этим обстоятельством, чтобы им манипулировать.

Если в прошлом Джона было что-то, связывающее его с ацтеками, то кто знает, как это может откликнуться теперь? Что означало смутное воспоминание… образ… чувство, возникшее у него при первом взгляде на незнакомца? И какое все это имеет значение по сравнению с теми страданиями, которые ему пришлось вынести?

– Ты – опытный моряк? – спросил Джон, пытаясь разговорить незнакомца и понять, что может означать их встреча.

– Я хорошо переношу холод. А уж сражаюсь и того лучше. По спине Джона пробежали мурашки.

– Мне очень жаль… – Джон принял трудное решение, пусть оно ему самому и не нравилось. Он поднял крюк, готовый в случае необходимости отразить нападение. – Я просто помогаю старому другу оборудовать корабль. Думаю, тебя ввели в заблуждение: никакой экспедиции на север не будет. Если я услышу о том, что кому-то требуется матрос, постараюсь дать тебе знать. Как, ты сказал, тебя зовут?

– Пеппер.

– Если ты оставишь мне адрес, я мог бы с тобой связаться. Мне хочется узнать о своем прошлом. Если ты знал меня до того, как я потерял память, ты мог бы мне помочь…

Если Пеппер не шпион, то Джон очень рискует, отворачиваясь от старого друга. Сердце его колотилось. Он не мог поверить в то, что собственной рукой выбрасывает ключ к своему прошлому из страха выдать план экспедиции на север. Однако нужно сначала отомстить ацтекам, убившим его семью.

Джон твердо решил отправиться на север. В глубине его души жило чувство, что таков лучший способ отомстить. Правда, однажды он уже отправился туда, следуя какому-то долго не дававшему ему покоя импульсу…

Пеппер покачал головой.

– Ничего не получится, Джон. Я знаю, что ты совсем скоро отправляешься, так что со мной ты ведешь какую-то игру. С твоей стороны это большой риск, но я понимаю твои опасения. Предлагаю тебе сделку: ты берешь меня на борт «Реванша», а как только мы отчалим, я расскажу тебе о твоем прошлом.

Джона возмутила попытка принудить его к подобному соглашению. Уж слишком хорошо понимал его Пеппер.

– Ты можешь меня обмануть, – сказал Джон. Если бы они с Пеппером встретились в другое время – до нашествия ацтеков, до предстоящей отправки «Реванша», – все могло бы повернуться по-другому. – Ты можешь сказать что угодно, и как я смогу проверить? – Джон стиснул зубы. – Мне очень жаль, что я тебя не помню. Я хочу вспомнить, но не могу.

К тому же нельзя исключить, что где-нибудь в Кэпитол-сити Пеппер заведет его в укромное место и пытками вытянет информацию о «Реванше», вместо того чтобы рассказать о его прошлом. Джон не мог позволить себе так рисковать; Хайдан и так придет в ярость, узнав, что он в одиночку отправился на арку Гранти.

– Мне тоже жаль, но не переживай особенно. – Пеппер протянул Джону руку, и тот ответил на пожатие. – Теперь мне надо идти. До лучших времен?

– До лучших времен, – озадаченно повторил Джон.

Пеппер повернулся и, прихрамывая, двинулся туда, откуда пришел.

Если это и в самом деле был его старый друг, Джон обошелся с ним плохо… Может быть, он совершил ошибку.

Джон неохотно посмотрел на часы, висевшие у него на поясе, – подарок Хайдана. Проклятие! Он опоздал.

Когда Джон поднял глаза, Пеппера уже нигде не было видно.

Только в этот момент Джон осознал, что Пеппер говорил с тем же выговором, что и он сам.

Стоя в одиночестве на мосту, Джон со злостью ударил по перилам и выругался.


Глава 40


Джон посмотрел на Хайдана и вздохнул. Тот сидел, опершись подбородком на правую руку и поставив локоть на спинку деревянного кресла. Окна были плотно закрыты ставнями, и комнату освещали только несколько электрических ламп на столе.

– Отправление близко, – сказал Хайдан. – Погрузка на «Реванш» закончена. Припасов хватит на дорогу туда и обратно. – Он откашлялся; переменив позу, он переплел пальцы и поверх руки посмотрел на Джона. – Как ты себя чувствуешь?

Джон предпочел переменить тему.

– Премьер-министр Дихана завтра даст кораблю имя? – Дихана отправилась на встречу с беженцами, пытаясь навести порядок и понять, сколько народу ютится на улицах и в палаточном городке.

– А на следующий день вы отправитесь, – ответил Хайдан. – Карты и копии документов, которые ты должен прочесть, в запечатанном пакете у тебя в каюте.

– Спасибо. А как насчет тебя?

– Что насчет меня?

– Разве ты не отправляешься с нами? Кто знает все лучше, чем ты?

– Я должен остаться. – Хайдан положил руки на стол и побарабанил пальцами. – Я – фигура заметная. Меня знает весь город, и всем известно мое умение командовать людьми-мангустами. Если я уеду, что подумают люди? Де Бран, ты – лучший моряк, какой когда-нибудь появлялся в Кэпитол-сити. Мы с тобой оба знаем, что ты способен разобраться в картах и привести корабль к цели.

– Разве это так важно? – Джон вонзил крюк в стол, отколов от него щепку.

– Лоа считают именно так. Я тоже в это верю. Мы позаботились о том, чтобы трое лучших исследователей были готовы отправиться с вами. Джон, друг мой, я отдаю в твое распоряжение лучших своих воинов – Авасу и его отряд. Большего я тебе дать не могу, не ослабив оборону города. Теперь ты понимаешь, насколько важна ваша экспедиция?

Дверь отворилась, вошел воин-мангуст и что-то прошептал на ухо Хайдану.

– О'кей, – сказал Хайдан Джону, когда воин вышел, – они здесь. – Хайдан отодвинулся от стола; настольная лампа теперь освещала только его дреды, начинающиеся словно ниоткуда. – Сейчас прибудет лоа. – Хайдан снова наклонился вперед, и свет озарил его усталое лицо. – Лоа настаивают на этой встрече, так же как и на экспедиции на север. Ты понимаешь теперь, почему я придаю вашему путешествию такое значение?

Джон ощутил странный озноб. Не собираются ли лоа тоже отправиться с ними? Какой резкий контраст с предыдущей экспедицией, против которой лоа протестовали; их жрицы обличали путешественников, выйдя на набережную, и даже сами лоа выползли из своих храмов на балконы, чтобы во всеуслышание выразить свое неодобрение.

– Этот лоа говорит, что собирается тебе помочь. Мы действительно нуждаемся в помощи.

– О'кей, – сказал Джон. – Так где же жрица?

Заскрипели колеса. На свет из коридора въехала кушетка. На ней лежало похожее на запятую тело лоа: мокрая розовая фигура на красном плюше. Чтобы передвигаться, лоа отталкивался от пола металлическими наконечниками на щупальцах.

– Это не тот лоа, с которым мы разговаривали раньше, – заметил Хайдан.

– Я не нуждаюсь в переводчике, – прошипел лоа. Отзвука его голоса по спине Джона побежали мурашки. – Моя помощница осталась в коридоре. – Дверь закрылась. – Я не хочу, чтобы меня услышал кто-то, кроме вас двоих. – Прозрачные глаза щурились даже от неяркого света. Приподняв на щупальце массивную верхнюю часть тела, лоа оглядел помещение. – «Ма Ви Джанг»… Координаты, которые есть у вас, верные. И вы правильно считаете, что с его помощью можно остановить ацтеков.

– Приятно узнать, – ответил Хайдан. – Но что «Ма Ви Джанг» собой представляет? Как с его помощью остановить ацтеков? И ты – который лоа?

– Тот, с которым вы разговаривали, мертв, – со вздохом ответил лоа. – Мое имя не имеет значения. Перед вашей экспедицией стоит препятствие. Вы должны понимать, что пользоваться «Ма Ви Джангом» вы не способны. Ваша технология, даже если руководить вами будем мы, в этом отношении отстает на столетия. Однако моя раса может вам помочь, так что нам следует сотрудничать.

Лоа держал в одном из щупалец серебристый конус; теперь он поставил его на стол. Джон взял конус и осмотрел.

– Как это поможет нам использовать артефакт отцов-прародителей?

– Если вы найдете место, в точности соответствующее координатам, и пробьетесь сквозь лед к «Ма Ви Джангу», вы обнаружите овальную дверь, а слева от нее – квадратный выступ. Поставьте конус на этот выступ. Потребуется неделя, может быть, две, но он откроет вам «Ма Ви Джанг». Конус даст вам знать, когда это произойдет. Тогда вы сможете приказать ему открыть дверь в корабль.

– А что потом? – спросил Хайдан. – Как они смогут использовать эту штуку? Что она умеет делать?

– Я не закончил, – прошипел лоа. – «Ма Ви Джангу» требуется больше, чем вы одни способны дать, чтобы превратиться в мощное оружие. Наш прибор будет выполнять ваши команды. Вы должны сказать ему, чтобы он заставил «Ма Ви Джанг» переместиться в Кэпитол-сити. Скажите «Кафу, направь корабль в Кэпитол-сити». Фраза должна быть произнесена точно: конус запрограммирован именно на нее. Вы поняли?

Джон и Хайдан кивнули.

– Пожалуйста, повторите кодовую фразу, – распорядился лоа.

Джон повторил. Лоа откинулся на своей кушетке.

– Хорошо. Позаботься о том, чтобы быть внутри, когда ты ее произнесешь. Ты вернешься в город, где мы с вами сможем воспользоваться силой «Ма Ви Джанга». – Вялое тело лоа всколыхнулось. – Помни: без нас вы не можете управлять «Ма Ви Джангом». Только вместе мы сумеем превратить его в оружие. Если вы попытаетесь сделать это сами или спрячете «Ма Ви Джанг» от нас, вам придется плохо.

Хайдан снова наклонился вперед.

– Советник Эмиль говорил Дихане, что «Ма Ви Джанг» – это корабль, который может летать выше неба. Я слушал тебя, и у меня сложилось впечатление, что ты тоже так считаешь. Значит, так оно и есть?

– Полагаю, что да.

– Тогда как мы превратим «Ма Ви Джанг» в оружие?

– Если бы ты получил в свои руки механизм, который способен доставить тебя в любое место в мире за считанные минуты, – прошипел лоа, – то как бы ты использовал его в качестве оружия?

Пока Хайдан обдумывал услышанное, Джон продолжал рассматривать конус.

– Что все-таки это такое?

– Я был рожден только для того, чтобы овладевать разными языками для моих сородичей, – объяснил лоа; такая длинная фраза далась ему с трудом. Судя по всему, подобные усилия были ему непривычны. – Моя память с годами тускнеет, но все же я помню события почти трех столетий. Некоторые из нас выращивались для того, чтобы овладевать древними машинами и управлять ими. Это были Ка. Все это происходило за много лет до того, как был создан я: тогда еще существовали машины, которые нужно было захватывать и использовать. Однако с тех пор Ка никому не были нужны, поэтому они вымерли. Только наши мастера-производители сохранили шаблоны, на случай если они когда-нибудь потребуются. Этого Ка мы выращивали и обучали с тех пор, как умер прежний премьер-министр. Мы обучили его тому немногому, что знаем, им занимались самые старые из нас, которые помнят прошлое. Он сумеет открыть «Ма Ви Джанг», когда вы до него доберетесь, пользуясь знаниями, которые мы хранили на такой случай. Ка впустит вас в корабль.

– И приведет его в Кэпитол-сити?

– Да. Тогда мы сможем изучить машину и использовать ее для собственного спасения. Мы будем делать это вместе. Мы должны изучать машину вместе. Вам следует с помощью Ка доставить «Ма Ви Джанг» сюда, иначе все мы погибнем в результате нападения теотлей. И вы должны сделать все быстро. Один из нас уже был убит на этой неделе. Такое неприемлемо!

Щупальца зашевелились, их металлические наконечники зацокали по цементному полу, и кушетка лоа выкатилась из комнаты.

– Что-то тут не так. – Хайдан наклонился вперед, присматриваясь к конусу в руке Джона. – Лоа боролись с технологией металла столько, сколько мы себя помним, а теперь хотят помочь нам вернуть ее. Странно, что их отношение так изменилось…

– Как я понимаю, они хотят выжить. – Джон зачарованно смотрел вслед лоа. К нему вернулось смутное воспоминание, и это воспоминание было недоверием, похожим на нарыв где-то в глубине его существа. – Смерть смотрит им в лицо.

– Угу. Но от того, чтобы мы их охраняли, они отказываются. Что-то они затевают…

– Они – часть Кэпитол-сити на протяжении всей его истории. – Джон и сам был озадачен ситуацией. – Можно не соглашаться с их советами, но разве они всегда не помогали городу?

– Сейчас у нас общие интересы, – хмыкнул Хайдан. – Лоа не хотят быть завоеванными, и это единственное, что я знаю о них точно. Конечно, они на нас не похожи, и мы никогда не знаем, что они думают, и нужно быть с ними осторожными, но все-таки они не хотят, чтобы ацтеки проникли в город. Думаю, только в этом мы и можем им доверять.

– Значит, скорее всего предложение помощи – искреннее. – Джон поднялся на ноги. Ему хотелось поскорее оказаться на корабле, еще раз все проверить, убедиться, что там все в порядке. Ему было нужно спрятать Ка в надежном месте – вместе с картами, которые покажут ему путь на север. И еще Джон хотел отправиться в плавание прежде, чем его одолеют сомнения и мрачные мысли. – Что ж, пора в путь.

– Угу.

Джон протянул Хайдану правую руку, держа Ка на сгибе левой. Несмотря на металлический блеск, Ка был таким же теплым, как его собственное тело.

– В одном ты прав: если уж лоа так хотят заполучить «Ма Ви Джанг», наша экспедиция окажется тем еще приключением.

Хайдан встал и стиснул руку Джона.

– Хорошо. Нам нужны твои умения капитана и штурмана. Ты в этом лучший. Нам повезло, что ты сумел добраться до города.

– Север – не то место, где людям приходится легко. – Выпустив руку Хайдана, Джон показал на свой крюк.

Хайдан взглянул на ремни, удерживающие протез.

– Таким местом не была и Потерянная Надежда, через которую мы с тобой прошли. Мне повезло, что я до сих пор жив.

Они смотрели друг на друга, вспоминая своих друзей, умерших в джунглях от той таинственной напасти, с которой они столкнулись.

Только на Джона она никак не подействовала…

– По крайней мере, – задумчиво сказал Хайдан, – теперь у нас есть шанс. До сих пор я шарил в темноте, надеясь натолкнуться на что-то полезное. Мой план казался выстрелом наобум. Теперь я знаю точно, что наша цель правильна. От твоего успеха, Джон, может зависеть возможность всыпать ацтекам как следует.


Глава 41


Каждое слово, шепот, звук в подводном убежище пронизывал далекий грохот волн о скалы. Иногда вода у входа в туннель оказывалась холодной, и тогда над полом пещеры стелился туман. Джером устроил себе гнездышко в песке рядом со скальной стеной; так он всем телом ощущал удары волн в камень высоко над собой.

Прошла уже неделя, и Джером понял, что оставаться здесь им предстоит долго. Трои и другие мужчины приходили и уходили, отправляясь на разведку с помощью быстроплавов.

В отсутствие Троя Джером обследовал большую пещеру. Он делал это осторожно, опасаясь услышать окрик, но его ни разу не хватились: вдалеке от костров, отражавшихся в зеленом зеркале воды, его никто не видел.

Сначала Джером нащупывал дорогу: глаза не сразу привыкали к темноте. Через несколько минут, удалившись от оранжевых отсветов костров и отзвуков приглушенной болтовни франчи, он обнаружил несколько больших глыб металла, торчащих из камня. Когда Джером коснулся их, посыпались хлопья ржавчины.

– Что ты делаешь? – прошептала Сэнди.

Джером от неожиданности подскочил, сердце его бешено заколотилось.

– Ты чего следишь за мной?

– Прости. Я увидела, что ты уходишь, и решила составить тебе компанию.

Девочка оказалась между Джеромом и далеким костром; теперь он видел только ее силуэт.

– Решил оглядеться… Ты знаешь, что это такое? – Джером взял руку Сэнди и прижал ее к металлической поверхности. Пальцы Сэнди скользнули по металлу, и на песок посыпалось еще больше хлопьев ржавчины.

– Оно старое, – ответила Сэнди. – У нас обычно не бывает времени, чтобы все тут облазить, когда мы приплываем в пещеру.

– Значит, ты никогда тут долго не бывала?

– На самом деле, – Сэнди переменила позу, и ее силуэт уселся на песок, – в этой пещере я раньше не бывала вообще. Есть несколько других – маленьких – пещер, где мы, дети, учимся нырять. Эта всегда была суперсекретной.

– А, значит, об этом месте ты знаешь столько же, сколько и я.

– Наверное…

Джером двинулся дальше вдоль стены. Вверх взлетел фонтанчик песка, когда Сэнди встала, чтобы последовать за ним.

– Тебя, похоже, этот ржавый металл не удивил, – сказан Джером.

– Нет. Он есть во всех пещерах, где я бывала. Только я не знаю, что это такое.

Джером продолжал идти в глубь пещеры.

– И кто мог их сделать? – вслух размышлял он.

– Отцы-прародители. Это место, чтобы прятаться от ацтеков глубоко под водой. Говорят, оно уходит еще дальше вниз. Никто точно не знает. Пещеры называются Труба Толора. Поэтому-то мы и живем на рифах, чтобы иметь возможность в любой момент сняться с места и скрыться. – Сэнди схватила Джерома за руку. Он остановился и повернулся, хотя мог видеть только ее смутную тень. – Тебе нужно поговорить с Троем. Он тут все хорошо знает.

– О'кей. – Джером отвернулся и хотел двинуться дальше, но Сэнди удержала его.

– Джером… – Да?

– Тут нас никто не увидит.

У Джерома пересохло во рту; он неловко переступил с ноги на ногу. Сэнди стояла прямо перед ним; далекий свет костра заставлял блестеть ее длинные волосы.

– Ты когда-нибудь целовалась? – спросил Джером.

– Ага. С некоторыми мальчишками.

– А-а… – Джером зарылся ногой в песок. – Это не значит, что мне не захочется тебя поцеловать…

Сэнди наклонилась вперед, и Джером прижался губами к ее губам, совершенно забыв о загадочном ржавом металле.

Громкий женский голос заставил их вздрогнуть. Обед готов! В голосе звучало нетерпение, и Джером знал, что, если не явится немедленно, потом ничего не получит.

Мгновение они с Сэнди смотрели друг на друга, потом кинулись бежать по прохладному песку к колеблющемуся пламени костра.


* * *


Джером скоро обнаружил, что старухи все же присматривают за ним. Каждые полчаса какая-нибудь из них обходила лагерь, примечая, кто где находится. Если Джером при этом отсутствовал, исследуя темные углы большой пещеры, ему читалась суровая нотация.

– Чем ты там занимаешься, мальчик? Ты что, ничего не боишься? Оставайся-ка ты у огня, где мы сможем тебя видеть. Мы сварим для всех вас вкусный горячий суп.

Таким образом, экспедиции Джерома бывали короткими, но все же он выяснил: металлические выступы расположены в нескольких футах один от другого. В задней части пещеры их было четыре, и если Джером раскидывал руки, то кончиками пальцев мог коснуться двух соседних.

На них не было ни кнопок, ни рычагов. Просто гладкие металлические поверхности. Джером жалел, что у него нет факела.

Во время многих своих вылазок Джером встречался с Сэнди. У них бывало десять минут, прежде чем старухи начинали их искать, выкрикивая их имена.

Однако этого времени Джерому хватило на то, чтобы узнать очень многое о поцелуях.


На десятый день после падения Брангстана Джером сидел в своем песчаном кресле у кромки воды. Рядом с ним потрескивал небольшой костерок, и Джером тыкал в угли палкой. От воды поднимался туман.

– Ты тут лазил по пещере? – спросил Трои, вернувшийся из разведки. Он сидел, скрестив ноги, по другую сторону костра.

– Ага, – подтвердил Джером. – Что там за штуки? Металлические?

– М-м… – Трои тоже потыкал палкой в угли. Пепел разлетелся и осел на песок. – Никто из франчи не помнит, что они на самом деле собой представляют. Они просто думают, что пещера – секретное убежище. – Трои поднялся. – Пойдем-ка со мной.

Трои пересек полосу песка и углубился в темноту, не взяв с собой факела. Джером старался не отстать.

Они достигли стены пещеры и одного из металлических выступов. Трои приложил к нему руку. Под рукой что-то засветилось, и часть камня со скрипом отъехала в сторону. Впереди была тьма, но не такая, как в пещере: перед ними тянулся неосвещенный проход, туннель в скале.

Трои двинулся вперед. Откуда-то из глубины до Джерома донесся его голос; видеть Джером почти ничего не видел. Потом рука Троя легла ему на плечо.

– Пойдем, парень. Я тебе ничего не сделаю, только покажу кое-что.

Джером сделал шаг вперед – и тут же подпрыгнул на месте: скала за ним скользнула обратно.

На полу вдоль прохода зажглись призрачные зеленые огоньки; теперь Джером видел стоящего перед ним Троя, глаза которого в этом свете казались серыми.

Они прошли добрую сотню футов и оказались в комнате со столом и двумя креслами. Трои подошел к одному и со вздохом уселся.

– Я прихожу сюда каждый год, – он знаком пригласил Джерома сесть тоже, – чтобы убедиться, что тут все по-прежнему работает.

– Что это такое? – Джером еще не оправился от шока. Кресло, в которое он плюхнулся, не было ни мягким, ни жестким и в точности повторяло форму его тела.

– Защищенный бункер, – ответил Трои. Джером огляделся.

– Для отцов-прародителей? Трои кивнул.

– Для меня. Я – отец-прародитель.

– Но… – Впрочем, Джером обнаружил, что привыкнуть к такой идее не так уж трудно. Он ведь встречался с Пеппером. Мысль о том, что подобные люди существуют, стала частью нового представления Джерома о мире.

– Мне почти четыреста лет, – продолжал Трои. – Я прилетел на Нанагаду, когда вышел в отставку. Красивая земля, хорошая рыбалка, сад можно развести… Мне предложили выбрать какое угодно место. Я предпочел поселиться неподалеку от выходцев с Карибских островов.

– Франчи не знают, что ты – отец-прародитель?

– Я переменил фамилию и выдал себя за собственного сына. Здесь всегда жил какой-нибудь Трои. К тому же франчи стали франчи как раз из-за меня.

– Что ты хочешь сказать?

– Большинство франчи – мои потомки; я дважды был женат, когда прилетел сюда. Поэтому-то я теперь холост: нельзя жениться на собственных родственницах.

Джером огляделся. Увиденное было так невероятно!

– Почему ты все это мне рассказываешь?

Трои оперся на стол, и Джером проследил за его взглядом; он только теперь заметил вделанные в поверхность стеклянные экраны.

– Из-за твоего папы, Джером. Он такой же, как я. Он отец-прародитель.

– Нет, – покачал головой Джером, – не может такого быть!

– Подумай хорошенько. За всю свою жизнь разве ты замечал, чтобы твой папа старел? Ты видел его фотографии тех времен, когда он впервые появился в Брангстане? Он выглядит в точности так же. А у твоей мамы, Шанты, ты видел седину в волосах?

Джером сидел и переваривал услышанное.

– Если ты все это знал, значит, ты их все время обманывал. – Он в упор посмотрел на Троя. – Ты мог помочь папе. Ты мог все ему рассказать. Почему ты ждал? Он так страдал из-за потери памяти!

Трои старался уклониться от обвиняющего взгляда Джерома.

– Я сделал такой выбор. Я не мог вернуть ему память, я мог только рассказать ему что-то. А рассказ – это не воспоминание. Я мог бы все выдумать, и Джон не сумел бы отличить правду от вымысла. – Трои сделал глубокий вдох. – Твой отец совершил что-то действительно очень трудное. Думаю, что воспоминание об этом почти убило его. Мне кажется, что потеря памяти была средством выжить. Своего рода психологической защитой… Ты что думаешь: я мог навязать ему воспоминания, и при этом ничего плохого не случилось бы? Нет. Я молчал и наблюдал, позаботившись о том, чтобы, если память начнет к нему возвращаться, я был рядом и мог помочь. – Трои откинулся в кресле. – Впрочем, может быть, я ошибся. Я побывал ночью в Брангстане, но не смог его найти. Даже если ему удалось бежать и добраться до Кэпитол-сити, я все равно тревожусь: кое-кто из советников знает, что он жив, и они могут рассказать ему вещи, которые заставят его кошмары вернуться.

Джером поерзал в кресле.

– Какие кошмары? Что с ним было такого ужасного? Трои, сидя за гладким блестящим столом, печально посмотрел на Джерома.

– Мне четыреста лет, мой мальчик, и большую часть своей жизни я провел на свободе. Я поселился на Нанагаде и мог делать все, что захочу. Даже после Потерянной Надежды, когда мы лишились большей части своих машин, даже тогда я мог жить на своем острове. Но представь себе, что ты оказался в ловушке и все это время пробыл в ней. Можешь ты вообразить жизнь в маленькой комнате вроде этой, а то и меньшей, на протяжении трехсот лет?

Джером обвел взглядом тесное помещение. Ему было трудно пережить и недолгое заключение в более просторной пещере.

– Представь себе несколько столетий, проведенные в крошечной кабине. Вот поэтому-то твой отец ничего и не помнит. Окажись я на его месте, я тоже все забыл бы. – Трои поднялся. – Я расскажу тебе больше, но не сейчас. Я хочу дать тебе время приспособиться, понимаешь?

– Понимаю… – кивнул потрясенный Джером.

Все вокруг него менялось. От образа его отца, который всегда был нерушимым и прочным, как камень, остались осколки.

– О'кей, – кивнул Трои. – А теперь приложи руку сюда, к экрану на столе. – Джером сделал, как ему было сказано. Экран загорелся и замерцал зеленым. – Теперь, если ацтеки нас найдут и тебе будет нужно спасаться, приложи руку к панели у входа, как делал я, и механизм сработает. Понял? Я хочу, чтобы ты был в безопасности. Здесь множество проходов и комнат, где ты сможешь спрятаться.

Папа был отцом-прародителем… Ему было несколько сотен лет…

– О'кей, – ответил Джером. Что все это значило?


Глава 42


Оакситль карабкался по вантам, не смея глянуть вниз. Уж лучше было бы лезть по сети, оплетающей плавно движущийся аэростат… Канаты под ногами то натягивались, то провисали, следуя качке корабля.

– Эй, поторапливайся! – заорал матрос с верхушки мачты.

При строительстве было решено, что пароход нуждается в парусах, чтобы помогать его продвижению. Оакситль этого не понимал: или есть двигатель, или его нет. Оакситль видел в парусах и мачтах всего лишь путаницу канатов, с которых так легко упасть.

– Ты только посмотри на него! – насмешливо крикнул кто-то. – Ползет, как черепаха! Эй ты, давай, сейчас выиграешь гонку!

Оакситль глянул на палубу далеко внизу. Его нога соскользнула, и он повис, вцепившись в канат.

Если дело пойдет так, его ждет смерть.

Только что же он мог поделать? Оакситль обдумал вопрос с разных сторон. Он должен был оставаться рядом с Джоном де Браном. На этот раз он нанесет удар, как только появится возможность. Он мог бы похитить Джона, воспользовавшись спасательной шлюпкой, хоть и не знал ничего о том, как ею управлять.

Оакситлю продолжало сопутствовать невезение рожденного под знаком Оцелотля.

Оакситль зажмурился. Канат врезался ему в руки, солнце жгло шею…

– Ты в порядке? – Кто-то оказался рядом. Канаты качнулись, и две пары рук подхватили Оакситля с обеих сторон. Оакситль открыл глаза. Человек рядом с ним подмигнул ему. – Мы тут, чтобы помогать тебе.

– Спасибо. – Оакситля приподняли, так что он смог опереться ногами о канат и снова почувствовать себя в относительной безопасности.

– Нет, ты не понял, – сказал человек. – Мы тут, чтобы помогать тебе во всем. – Он выпустил руку Оакситля.

Теперь Оакситлю все стало ясно. Этот матрос не походил на ацтека, но, возможно, он был воспитан по ту сторону Проклятых гор. Не требуется выглядеть как индеец, чтобы верить в богов.

– Откуда ты обо мне знаешь? – спросил Оакситль.

– В город пришли боги. – Матрос показал в сторону гавани. – Пришли к нам и сказали: «Будьте готовы присоединиться к экспедиции». Кому-то из нас удалось проникнуть на корабль, кому-то – нет. Как и ты, мы теперь не должны покидать пароход, но мы ждали тебя. Да, мы знаем, кто ты такой.

– Спасибо, – еще раз повторил Оакситль. Сердце у него оборвалось. Бог? Здесь, в Кэпитол-сити? Неужели они вездесущи?

Всякие мысли о том, чтобы отказаться от возложенной на него миссии теперь, когда он заперт на этом корабле и почти бессилен, покинули Оакситля. Он все еще в ловушке, все еще должен выполнять повеление бога.

– Эй, скажи, – обратился к нему матрос, – что такое тлакатекапль?

– Вождь, – ответил Оакситль. – Вроде командира. Человек довольно кивнул.

– Это хорошо. Я стану вождем, получу много золота и женщин, когда мы сделаем то, что нам поручено. – Он ухмыльнулся. Оакситль хотел спросить, как его зовут, но матрос уже был далеко: он ловко лез по снастям вверх.

Оакситль последовал за ним с более легким сердцем. У него на борту оказались тайные союзники. Правда, он не знал сколько. Теперь нужно сориентироваться, составить план, разобраться, кто есть кто…

Когда Оакситль добрался до верхушки мачты, за стальные перила «вороньего гнезда» цеплялись трое матросов.

– Ну вот, ты и добрался. Залезай внутрь.

Оакситль перелез через стальное ограждение. Оглядевшись, он заметил приближающийся к пароходу ялик. Он был разукрашен лентами и ярко раскрашен в красный и желтый цвета.

– Что происходит?

– Похоже, мы и в самом деле скоро отправимся в путь, – ответил кто-то из матросов. – Это лодка премьер-министра.

Другой матрос, тот, что помог Оакситлю, кивнул в сторону:

– Вы только посмотрите!

Оакситль озадаченно проследил за его взглядом. Огромная флотилия плоскодонок, парусных суденышек и барж, полных людей, окружала пароход.

– Кто это? Никто не знал.

Далеко внизу Оакситль увидел поднимающуюся на палубу премьер-министра, женщину в красных одеждах. За ней следовали другие, в том числе Джон де Бран. Джон, одетый в новенький синий мундир, двигался бодро, его крюк был так ярко начищен, что то и дело вспыхивал на солнце.

Теперь он оказался в мире Джона де Брана, понял Оакситль. Он оглядел людей рядом с собой. Он силен. Он победит и тем угодит богам.

Он узнает тайный код от Джона де Брана. Он может это сделать и доставить код богам.

Оакситль верил всем сердцем и изо всех сил цеплялся за свою веру.


Глава 43


Двое матросов помогли Дихане подняться по трапу на маленькую плавучую сцену у борта парохода, а потом на палубу.

– «Реванш»… – прошептала она, а вслух спросила: – Мне предстоит дать названия всем этим судам?

– Не знаю, – ответил Хайдан.

Джон, выглядевший настоящим капитаном, каковым он и был, обошел палубу, осматривая все и кивая членам команды, вытягивавшимся перед ним по стойке «смирно».

Прошло двадцать лет с тех пор, как Дихана впервые встретила Джона де Брана, отправлявшегося в плавание на север. Ему удалось добраться до земли, прежде чем пришлось повернуть назад из-за нехватки продовольствия и припасов. Отправился в путь он с двумя руками, а вернулся с одной… После этого он перебрался в Брангстан, чтобы отдохнуть и поправить здоровье, и так никогда больше до нашествия ацтеков в Кэпитол-сити и не появлялся.

– Хотел бы я отплыть на этом корабле, – проворчал Хайдан. На нем был бежевый плащ, хлопавший на ветру. Дихана заметила у него на поясе две кобуры с пистолетами. – Ты знаешь, что я отсылаю с ними своих лучших воинов? – Дихана предпочла промолчать. – Это мой замысел. Моя экспедиция. Очень трудно отдавать их в другие руки, знаешь ли. – Хайдан сплюнул за борт и вытер губы платком.

Джон подошел к ним.

– Что именно мы должны сегодня сделать? – спросила Дихана.

– Быстренько провести церемонию наименования, – улыбнулся Джон. – Против долгих празднеств Хайдан возражает: слишком много народа вокруг корабля.

– Тогда давайте приступим, – сказала Дихана.

– Да.

Джон прошел на корму, к рулевому колесу. Его защищала стенка из дерева и стали, хотя, как заметила Дихана, снизу она имела отверстия для стока воды.

К Джону подошли трое мужчин, и он представил их Дихане:

– Барклай, мой старший помощник. – Высокий моряк в синем мундире склонил голову и пожал протянутую Диханой руку. – Гаррисон, второй помощник. – Дихана пожала руку ему тоже. – И командир воинов-мангустов Аваса. – Аваса, худой индиец, коротко поклонился. Хайдан очень хорошо отзывался о нем. Под его командой на борту находилось пятнадцать солдат.

Всюду кругом раздались громкие крики. Джон вздрогнул, но команда парохода подхватила приветствия. Три трубы выплюнули клубы дыма, швартовы были отданы.

В этот краткий момент Дихана была всего лишь наблюдательницей. Никто даже не смотрел на нее: у всех были свои обязанности.

Она следила, как команда приводит корабль в движение. Он шел по гавани, огибая стоящие на якоре рыбацкие суденышки и большие прыгающие на волнах буи.

Хайдан прошел на самый нос корабля; Дихана двинулась следом, осторожно обходя устрашающего вида крепильные утки на палубе. Положив руку на поручень, она ощутила гладкую поверхность отшлифованного дерева.

– Потрясающий корабль, – сказала она.

Хайдан посмотрел поверх блестящих поручней на воду гавани.

– Будем надеяться, что достаточно потрясающий, – проворчал он.

Дихана уселась с ним рядом на выступающей над палубой крыше каюты; рядом с ними находился большой люк и лесенка, ведущая вниз.

– Это не единственная наша надежда, Хайдан. Нас защищают еще и городские стены. Ацтеки будут умирать от болезней в своем лагере. Им потребуется не меньше года на то, чтобы захватить город.

– Мы просто выгадываем время. Может быть, если мы продержимся достаточно долго, ацтеки уйдут. Только если они не отступились от того, чтобы преодолеть горы, что заставляет тебя думать, будто они сдадутся здесь? Чем они готовы пожертвовать ради того, чтобы завоевать нас?

Дихана обхватила себя руками, чтобы не замерзнуть на ветру, и отдалась ощущению мягкого движения «Реванша». Потом она почувствовала, как это движение изменилось.

Хайдан склонил голову к плечу.

– Мы разворачиваемся.

Из-за борта донеслись вопли и три выстрела. Хайдан поднялся и встал перед Диханой, заслоняя ее, и одновременно посмотрел поверх поручней.

– Они повсюду! – воскликнул он. Дихана, обойдя его, подошла к борту.

Целая флотилия лодок, каноэ, байдарок и плотов собралась перед «Реваншем». Сидевшие в них люди с мешками и корзинами махали руками и кричали.

Выстроившиеся вдоль борта люди-мангусты держали ружья на изготовку.

– Возьмите меня с собой! – кричала какая-то старуха, у ног которой стоял сундучок с пожитками. – Пожалуйста, не бросай нас, премьер-министр! Ацтеки всех нас перебьют!

Стоял ужасный шум. Люди на суденышках угрожали, молили, требовали помочь им бежать из Кэпитол-сити. Кто-то проклинал тех, кто уплывал на пароходе, кто-то просто смотрел на Дихану пустыми глазами, в которых не было надежды. Дихана стояла перед сотнями жителей Кэпитол-сити, ищущих возможности спастись.

– Так не годится, – сказала она Хайдану. – Дай мне бутылку вина, чтобы разбить о нос корабля, я нареку ему имя, а завтра на рассвете, прежде чем взойдет солнце и кто-нибудь поймет, что происходит, «Реванш» должен выйти в море.

– Понял. – Дреды Хайдана качнулись, когда он повернулся, чтобы взять бутылку, которую Дихана должна была разбить. Церемонию приходилось завершить раньше, чем планировалось.

– Что за неразбериха… – Дихане хотелось поскорее покинуть корабль, чтобы показать горожанам, что она и не думает бежать. Она подобрала юбку, ухватилась за канат, свешивающийся с мачты, и с кряхтением подтянулась; теперь она стояла на поручне, где все могли ее видеть.

– Что ты делаешь? – воскликнул Хайдан.

«Ну и пусть корабль качается», – сказала себе Дихана. Она не упадет в воду, если будет крепко держаться за канат.

– Мы никуда не отправляемся! – крикнула она как могла громко, выбирая интонацию, которая могла бы успокоить толпу. Это напомнило ей молодость, когда приходилось употреблять одни слова при разговоре с отцом и другие с друзьями-сверстниками. – Никто никуда не отправляется!

Люди на суденышках затихли.

– Этот корабль – военный, – продолжала выкрикивать Дихана. – Он не предназначен для бегства. Слышите? Никто никуда не бежит. Когда придут ацтеки, я так же буду защищать город на стенах, как и любой из вас. Ацтеки желают приносить в жертву своим богам живых людей, и я не собираюсь позволить им проникнуть в Кэпитол-сити. Так что не мешайте этому кораблю. Если кто-то хочет покинуть город, ворота вон там. – Она показала на сушу. – Можете выходить на своих лодках и через арку Гранти, но только не на этом корабле. У него другая миссия. – Дихана оглянулась и протянула руку. – Дай мне бутылку, – распорядилась она.

Хайдан стоял на палубе, улыбаясь. Он протянул ей дешевую зеленую бутылку пива.

– А теперь, – крикнула Дихана, – я нарекаю этому кораблю имя «Реванш». Мне говорили, что на древнем языке отцов-прародителей оно означает «месть». Пусть же этот корабль оправдает свое имя и поможет нам навести страх на ацтеков. – Дихана разбила бутылку о борт, забрызгав Хайдана дешевым пойлом.

Когда она слезла на палубу, Хайдан взял ее за руку.

– Ты напоминаешь мне своего отца. Он был решительный вождь. Никому не позволял с собой спорить.

Дихана перешагнула через осколки стекла. Последнее, чего ей хотелось бы сегодня, – это чтобы ее уподобляли отцу. Насколько ей было известно, он давно знал о «Ма Ви Джанге». Должно быть, лоа не дали ему чего-то очень важного, если он так и не сделал попытки отправиться на север.

Чего-то вроде того предмета, который получил от лоа Джон. Хайдан рассказал ей, что теперь этот артефакт хранится в сейфе в каюте Джона и никто из экипажа не знает о том, что только он может привести «Ма Ви Джанг» в действие. Впрочем, если лоа только еще приводили этот предмет в готовность, может быть, ее отец ошибался меньше, чем она думала.

Мысль о такой возможности потрясла Дихану.

– Пошли, нам пора возвращаться на берег. – Дихана взяла себя в руки. – Постарайся заставить как можно больше лодок следовать за нами. Хайдан, прикажи своим людям перестать целиться в крикунов: эти люди еще пригодятся нам для сражения с ацтеками.

Хайдан поднял воротник плаща.

– Что ж, отступать нам некуда – хорошо это или плохо. Дихана посмотрела ему в глаза.

– Один человек, который бывал на севере. Один дар от лоа. Теперь нам требуется еще одно, только одно, Хайдан.

Тот кивнул.

– Я знаю.

Прежде чем покинуть корабль, Дихана задержалась, чтобы попрощаться с Джоном де Браном. Пожимая ему руку, она подумала, что в этом трудном путешествии может случиться что угодно, однако от них с Хайданом тут мало что зависит. Их забота – защита города.

– Удачи, капитан, – сказала она. – Вы теперь должны полагаться только на себя.

– Спасибо, премьер-министр, – ответил Джон.

Потом Дихане помогли перебраться через борт корабля под радостные крики, доносящиеся с армады лодочек в гавани.


Глава 44


Теплые отблески утреннего солнца окрасили океанские волны на востоке; на западе миром еще владела тьма. «Реванш» проскользнул под аркой Гранти; команда, всю ночь готовившаяся к отплытию, переговаривалась усталым шепотом. С камбуза долетал запах кофе.

«Самое лучшее время для начала путешествия», – думал Джон. Он стоял в углу кокпита, наблюдая за двумя рулевыми, направляющими корабль.

Джон держал в здоровой руке чашку кофе, сунув крюк за пояс, но так, чтобы он был виден. Такое зрелище вызывало доверие к нему у тех рыбаков, которые раньше с ним плавали, а теперь стали экипажем «Реванша». Джону это было приятно.

Пароход был быстрым. Он плавно скользил мимо водных ворот Кэпитол-сити; палуба дрожала под ногами Джона. Мимо проплывали служившие волноломами скалы, защищавшие гавань от ярости северных ветров. В океане «Реванш» начало качать.

– Поднять все паруса! – приказал Джон.

Хриплые голоса повторили его команду. Три группы матросов полезли на реи. Паруса с приятным шуршанием развернулись и тут же загудели, наполнившись ветром.

– Так-то лучше, – проворчал кто-то. Качка превратилась в медленные ритмичные колебания под скрип мачт. Джон отхлебнул кофе. Арка Гранти казалась уже маленькой, как садовая калитка.

Несколько рыбачьих лодок качались на волнах; рыбаки вытаскивали сети и, увидев «Реванш», махали ему руками.

Даже перед надвигающейся войной некоторые вещи продолжали идти своим чередом.

Через несколько часов стены Кэпитол-сити скрылись за горизонтом. К этому времени коки приготовили завтрак для команды. Впрочем, большинство людей-мангустов, не интересуясь завтраком, свешивались через борт: они страдали от морской болезни, и их выворачивало наизнанку.

Это путешествие не было захватывающим дух приключением двадцатилетней давности. Многое лежало между ними: шесть лет брака с Шантой, потом к ним добавились тринадцать лет, когда Джон был счастливым отцом Джерома. Воспоминания грозили захлестнуть Джона. Он взглянул на вздымающиеся волны и прогнал грустные мысли.

Джон размышлял о том, как он изменился за прошедшее время: толи стал более зрелым, то ли размяк… На этот раз он хорошо представлял себе опасности плавания во льдах.

И на этот раз ставки были такими высокими, каких раньше он и вообразить не мог.


Глава 45


На рассвете стражник разбудил Дихану, чтобы доложить: советники бежали. Дихана приказала найти Хайдана; ей нужны были люди-мангусты, чтобы выследить беглецов.

К тому времени, когда Дихана принялась за поздний завтрак – яичницу с беконом и стакан молока, – люди Хайдана поймали советников.

– Они были в Толтектауне, – проворчал Хайдан. Связанного Эмиля посадили за стол перед Диханой, и она отложила вилку. Остальных советников построили вдоль стены в коридоре. Их охраняли вооруженные люди-мангусты.

– Встань! – бросила Дихана.

Эмиль изумленно взглянул на нее и поднялся.

– Отведите их к воротам, – сказала Дихана. – Выведите в джунгли и там оставьте.

– Дихана!.. – умоляюще начал Эмиль.

– Для тебя я премьер-министр… или госпожа министр. Кто-то начал кашлять.

Хайдан стоял неподвижно и в упор смотрел на Эмиля.

– Ты не хочешь узнать, что они делали? Мы нашли их… Дихана покачала головой, снова взялась за вилку и отхлебнула молока.

– Для меня они бесполезны. Технологии отцов-прародителей они не понимают и даже историю нашего появления на Нанагаде знают смутно, судя по словам разговаривавших с ними исследователей. То немногое, что они знают, они скрывают. – Дихана пожала плечами. – Значит, пользы от них никакой.

– Ты должна понять, – заговорил Эмиль, пытаясь положить связанные руки на стол. – Мы были торговцами, мелкими торговцами. Некоторые были совсем молоды. Ни один из нас ничем не руководил и даже не участвовал в сражениях с тетолами. Мы просто оказались в городе, когда все случилось. Так мы тут и остались.

– Расскажите Хайдану, что вы затеяли. Может быть, он смилуется и не вышвырнет вас из города.

Хайдан гневно смотрел на Эмиля.

– Мы там разговаривали с ацтекскими шпионами, – пробормотал Эмиль. – Дали им информацию в обмен на гарантию того, что нас не принесут в жертву, когда придут ацтеки. – Эмиль поднял связанные руки к лицу и почесал нос.

– Какую информацию? – спросила Дихана. То, что советники подобным образом предали горожан, ее не удивило. Однажды им удалось потрясти ее, и теперь Дихана отказывалась позволить им это.

– Мы рассказали им, что ты снова отправила экспедицию на север.

Дихана доела яичницу.

– Вы предатели. – Она со стуком положила вилку. – А теперь сообщи мне, чего вы, предатели, рассчитываете добиться от меня?

– Ну послушай, – уговаривал ее Эмиль. – Мы давно ведем с ними переговоры. Мы отказались сообщить ацтекам что-нибудь, что привело бы к падению города. Таким образом, если вы победите, тогда все в порядке, и мы помогали вам. Если же Кэпитол-сити падет… Понимаешь? Вот мы и решили рассказать им об этой экспедиции на север. Она, возможно, закончится такой же неудачей, как и прежние, а из них секрета ты не делала. Только один раз путешественники не погибли, да и то только потому…

– Что их возглавил де Бран, – перебила его Дихана. – Он возглавляет и эту экспедицию.

– Что?! – Потрясение Эмиля было неподдельным. Дихана поморщилась, а остальные советники принялись ругаться.

Эмиль бессильно привалился к столу.

– Де Бран жив, – прошептал он. – Жив! – Он поднял глаза на Дихану.

Та заинтересовалась.

– В чем дело?

– Джон де Бран возглавлял борьбу с первыми теотлями. Когда он явился в Кэпитол-сити двадцать лет назад, мы решили, что теперь будем в безопасности… пока не выяснилось, что он потерял память. Не помнил ничего, что предшествовало его появлению в Брангстане. Мы рассчитывали, что путешествие на север вернет ему память, но экспедицию постигла неудача. – Эмиль, казалось, был в отчаянии. – Может быть, теперь он все и вспомнит, только ему грозит беда.

Дихана поднялась.

– Запри их где-нибудь, – сказала она Хайдану. – Просто проследи, чтобы с ними ничего не случилось.

Накануне ночью прекратилась связь с Харфордом и Малейром. Ацтеки достигли Треугольника Рельсов. А теперь еще и это… Дихана вышла на балкон и посмотрела в сторону гавани. Ей была видна арка Гранти и кусочек океана за ней. «Здесь, в городе, мы передрались между собой еще до того, как ацтеки приблизились к стенам на расстояние выстрела», – сказала она себе.

Так удачи тем, кто в пути!


Часть третья

СЕВЕРНЫЕ ЗЕМЛИ


Глава 46


Путешествие длилось уже неделю. «Реванш» плыл вперед, преодолевая волну за волной северного моря. Каждые несколько часов корабль содрогался от особенно большой волны, набежавшей сбоку, но его нос снова и снова прорывался сквозь темную стену воды, которая стекала с палубы, не причинив вреда.

Движение приобрело определенный ритм, хотя Джон и стремился к тому, чтобы его ускорить. Каждая неделя, проведенная в море, была неделей сражений с ацтеками без его участия.

Потребовалось два дня на то, чтобы самые непривычные к качке – люди-мангусты – обрели свои морские ноги. Еще через день последний из страдальцев перестал извергать все съеденное за борт. Все поверхности на корабле были покрыты принесенной брызгами солью, и тонкая корочка кристаллов хрустела под рукой всякого, кто касался поручней.

К этому времени все участники экспедиции ощутили, что собой представляет долгое морское путешествие. Плохая погода, пронизывающая сырость, частые шторма. Вяленое мясо, долгоносик в муке, крысы в трюмах. Тараканы, консервы, один апельсин в день – на всякий случай. Океан здесь был убийцей, а не другом, как в защищенной рифами акватории Брангстана.

Джон стоял на крыше каюты; под его ногами медленно раскачивался корабль. Оакситль прошел по палубе и остановился рядом.

– Как у тебя дела? – спросил Джон, подходя к Оакситлю у поручней, постоянно прогуливаться вдоль которых вошло у него в привычку. Его предложение индейцу присоединиться к экспедиции было внезапным, но Джон помнил, как обошлись с Оакситлем на улице; на его корабле такого повториться не могло. Оакситль спас ему жизнь, и Джон чувствовал себя в неоплатном долгу перед ним.

– Не думаю, что мой желудок когда-нибудь меня простит.

Джон согнул колени, чтобы стоять прямо к линии горизонта, и улыбнулся. «Реванш» переваливался с боку на бок у него под ногами.

– Через недельку ты привыкнешь.

Маленькая игривая волна подкралась к борту и ударила в него, окатив обоих мужчин брызгами. Капли покатились по непромокаемому плащу Джона, но маленькая струйка пробралась за воротник и потекла по спине.

– О боги! – Оакситль вцепился в поручень. – Еще неделю мучиться!

– Все обойдется. – Джон сложил руки на груди. Нужно только не думать о том, что может означать уходящее время…

– Что ты делаешь в свободные часы?

– Вяжу узлы.

– Узлы?

– Кто-то может себе позволить взять с собой книги и обмениваться ими с другими, когда книги прочитаны, – сказал Джон. – Кто-то овладевает каким-нибудь ремеслом. Узлы – не такое уж плохое начало. Есть умельцы, вырезающие из рыбьих костей фигурки нагих женщин.

Оакситль фыркнул. Посмотрев на Джона, он отнял одну руку от поручней и попытался так же, как тот, подстроиться под качку судна.

– Пожалуй, морское путешествие не очень отличается от долгих вахт в предгорьях, – сказал Оакситль.

– В море человек – худший враг самому себе.

– Так же бывает и в других местах. – Оакситль переступил с ноги на ногу, потеряв равновесие. Он бросил взгляд на переменчивую воду. – Я далеко от дома, Джон. Очень далеко.

– Чувствуешь одиночество? Оакситль кивнул.

– Мне кажется, что у меня нет друзей, нет семьи, и никому не будет дела, если я упаду за борт лодки.

– Это корабль, а не лодка, – поправил Джон. – Но я понимаю тебя. – Океан представлялся чужой страной, бесконечной и постоянно меняющейся.

Этот мир был чужим. Такое ощущение постоянно таилось в подсознании Джона. С тех пор, как началось путешествие, подобные чувства все время преследовали его. Джон относился к ним с отвращением и пытался вызвать образы Шанты и Джерома. Пробуждающиеся в нем ощущения пугали Джона; никогда еще с тех пор, как волны вынесли его на берег Брангстана, перед его умственным взором не представали такие яркие картины. Так почему они являются ему теперь?

С каждой ночью сны про Шанту и Джерома становились все более смутными, перемежаясь кошмарами, преследовавшими Джона до тех пор, пока у него не появилась семья. Чаще всего ему снилось рогатое яйцо, из которого сочилась вода…

И еще Джона постоянно преследовало ощущение одиночества в темной пустоте, раскинувшейся на невообразимое расстояние; каждую ночь он просыпался от этого, обливаясь потом.

– Оакситль, скажи мне честно: что ждет мою семью в Брангстане? – спросил Джон.

– Твою жену, если ей повезет, сделают прислугой. – Оакситль поднял руку, чтобы откинуть темную прядь; в этот момент в борт ударила еще одна волна, индеец потерял равновесие и тяжело сел на палубу. Джон наклонился к нему. – Что сделают с твоим сыном, я не знаю… приближаются несколько празднеств, и боги…

Джон сел на палубу и прислонился головой к стене каюты.

– Празднества? На них приносят в жертву людей, верно? Оакситль ничего не ответил, но молчание было достаточно красноречивым.

Джон стиснул зубы.

– Зачем? – спросил он. – Зачем столько крови?

– Дело не в том, что мы… они ненавидят жизнь. Они ей поклоняются и ценят превыше всего. Жизнь – самый священный дар.

– Так почему?… – Откуда-то снизу, из-под палубы, донесся еле слышный крик.

– А что ты предложил бы своему богу? – спросил Оакситль. – Ил со дна реки? Или самый священный дар? Я знаю песнопения, в которых говорится, что принесение в дар жизни человека – это благочестивое деяние. Разве не такова доктрина христиан, которые живут по эту сторону гор?

– Это извращенное сравнение. – «Реванш» изменил курс, ощутил Джон. Качка стала другой. Он поднялся.

– Извращенное? – повысил голос Оакситль. – Не более извращенное, чем любая религия. Разве есть религия, которая не была бы построена на крови? И вуду, и христианство в той или иной форме требуют крови. У вас есть и другие божества. Какому ты поклоняешься? Не сомневаюсь: какова бы ни была твоя религия, в ней обязательно найдутся странные, чтобы не сказать отвратительные, обряды.

– Я никаким богам не поклоняюсь. – Джон сделал несколько шагов по палубе, пытаясь сквозь паруса разглядеть происходящее на корме. Что-то случилось. Волна ударила в борт «Реванша», и корабль накренился сильнее, чем следовало. По палубе начали перекатываться незакрепленные предметы. Из люка донеслась ругань матросов и звон разбившейся посуды.

Оакситль оглянулся.

– Что не так?

Из заднего люка раздался звук взрыва. Джон кинулся к ближайшему люку, забыв о своем разговоре с Оакситлем, и скатился по трапу, оттолкнув в сторону человека-мангуста.

Навстречу ему валил дым. Хедли, одетый только в штаны, с пистолетом в руке, схватил Джона за плечо.

– Кажется, я поймал того, кто это сделал. Он прятался в трюме, – доложил Хедли. – Но от взрыва погибли трое матросов.

– Судно не слушается руля, и в трюме сильная течь, – донесся чей-то крик из-за дымовой завесы.

Диверсия.

– Открыть все люки. – Джон закашлялся, глаза у него слезились от дыма. – Я хочу видеть виновника.

Двое здоровенных рыбаков в грязных комбинезонах выволокли человека, похожего на воина-мангуста; длинные дреды свешивались ему на лицо.

– Я тебя знаю! – Джон рывком поднял голову человека и посмотрел ему в глаза. – Арка Гранти, пешеходный мост… Пеппер? – Джон пытался вспомнить свои впечатления от той встречи, чтобы прийти к какому-то заключению.

– Добрый день. – Пеппер стряхнул с себя одного из рыбаков; второй пошатнулся. Хедли предостерегающе поднял пистолет. Пеппер обвел их глазами. Его лицо было черным от кордита, дреды опалены огнем. Ему еще повезло остаться в живых после взрыва.

Он сдерживается, понял Джон: язык тела ясно говорил об этом. Пеппер был опасен.

Однако это было Джону известно и раньше; ему не нужно было искать доказательств, он понял все при первом взгляде на Пеппера. Уверенность Джона шла из глубины подсознания.

– Свяжите его и заприте. Мы с ним разберемся позже. – Сейчас на это не было времени, нужно было срочно исправлять причиненный вред и возвращать корабль на правильный курс. Потом можно будет решить, что делать с Пеппером.

Пеппер пристально смотрел на Джона.

– Лучше его сразу прикончить, – проворчал один из рыбаков.

– Не делай глупостей, Джон. – Голос Пеппера был ледяным.

– Я так и не знаю, кто ты такой, – бросил Джон, – так что не обращайся ко мне по имени. – Хедли он приказал: – Запри его в карцере, нам сначала о другом нужно побеспокоиться.

– В карцере?

Хедли непонимающе смотрел на Джона.

– В каюте, где угодно! Найдешь подходящее место? Хедли кивнул. «Карцер», – повторил он про себя, катая слово на языке.

Название само вырвалось у Джона. Должно быть, оно не слишком распространено в северных краях…

– Иди. – Хедли наставил на Пеппера пистолет.

Джон прошел мимо них в трюм; дым медленно рассеивался. Ближе к корме в дыру в обшивке хлестала вода, Джону пришлось шлепать по лужам. Два окровавленных тела лежали на полу. У одного из погибших не было лица – только розовая мешанина там, где ему полагалось быть.

– Кто умеет долго задерживать дыхание? – крикнул Джон. Заделать пробоину следовало немедленно; достаточно листа металла и несколько болтов, но сначала было необходимо закрыть дыру снаружи промасленной парусиной. Джон надеялся, что взрыв не повредил установленные Эдвардом гусеницы, с помощью которых корабль должен был передвигаться по льду.

И еще Пеппер…

С ним он поговорит потом, когда кризис минует.


Глава 47


Двое воинов-мангустов поспешно освободили шкаф для парусов на носу судна, потом сорвали с Пеппера куртку и отобрали все имущество – в первую очередь оружие, но и бинокль тоже. Связав ему руки за спиной, они втолкнули Пеппера в шкаф, заперли дощатую дверцу и встали у нее, охраняя пленника.

Досадно…

Пеппер сквозь щели видел, как суетятся матросы. «Реванш» беспорядочно швыряли волны, пока Джон не приказал спустить плавучий якорь – своего рода парашют из парусины с планками, не позволяющими ему закрыться. Теперь корабль развернулся по ветру, и качка уменьшилась.

Двое матросов, обвязавшись веревками, прыгнули за борт, чтобы подвести заплату на место течи.

Пеппер напряг мускулы, и связывавшая его веревка лопнула. Все еще держа руки за спиной, Пеппер вонзил ногти в предплечье. Кожа сопротивлялась, но он продолжал давить, пока теплая кровь не закапала на покрытую кристаллами соли веревку и запасной парус у него под ногами.

Пеппер продолжал расширять рану, пока не нащупал острый край и не вытащил тонкую трубочку. Зажав окровавленный предмет в левой руке, он стал ждать, уперев ногу в дверь, чтобы иметь возможность при необходимости ее выбить.

Настоящий злоумышленник наверняка попробует его убить. Маленький стреляющий стрелками воздушный пистолет, извлеченный им из собственной плоти, поможет ему позаботиться о нежеланном посетителе. Из своего карцера Пеппер хорошо видел всю палубу.


Прошло несколько часов. «Реванш», похоже, не собирался идти ко дну, хотя Пеппер и слышал ровный стук помп, откачивающих воду из трюма. Море успокоилось, наступал вечер. Пеппер оставался начеку, выглядывая сквозь щели.

Человек, приблизившийся к нему, оказался не диверсантом, а Джоном де Браном: его легко было узнать по его крюку. Джон присел на корточки рядом со шкафом.

– Ты сказал, что не виноват. Чем ты можешь это доказать?

– А какие у тебя доказательства того, что диверсию совершил я? – ответил Пеппер. – Никто этим не поинтересовался. – Пеппер дремал в трюме на корме, рядом с тросами руля, когда кто-то из команды прокрался туда и прикрепил что-то к корпусу корабля.

– Верно. – Джон сидел так близко, что через щель Пеппер мог видеть только его глаза. – Но именно ты прятался в трюме.

Пеппер немного переменил позу, все еще упираясь правой ногой в дверцу и сжимая в руке свое оружие. Кровь на его руке засохла, и кожа вокруг раны подергивалась, заживляя повреждение.

– Джон, тебя ждут неприятности. Ты беспокоишься насчет меня, но на самом деле я самая маленькая из них. У тебя на борту есть люди, которые не хотят, чтобы ты добрался до цели. А самая главная проблема заключается в другом.

– И в чем же?

– За тобой охотятся корабли ацтеков. Бомба не должна была взорваться еще пару дней, пока мы не приблизимся к Лантейлам. – Первый из диверсантов разбудил Пеппера, и он убил его, но не успел добраться до второго, прежде чем тот взорвал бомбу. От полученного удара Пеппер все еще страдал, а теперь его жизнь и вовсе осложнилась. Это сильно досаждало.

– У ацтеков нет океанских судов, – сказал Джон.

– Теперь есть, – возразил Пеппер. – Им помогли теотли.

– Откуда ты это знаешь?

– Благодаря пивным.

– Пивным?

– Пивные – лучший источник информации, Джон. Впрочем, ты это знаешь. Благодаря острому слуху я слышу все сплетни и признания, сделанные за кружкой пива. Две рыбацкие лодки пропали во время лова у Лантейлов, а еще городские рыбаки видели странный новый корабль. Они обратились за зашитой, но им никто не поверил. К тому же мне удалось поймать в Кэпитол-сити теотля, который под пыткой сообщил мне, что тебя в океане ждут три больших корабля.

– Ты пытаешься заставить нас повернуть назад и отказаться от экспедиции.

– Если бы я этого хотел, я перебил бы всех на борту в первые же несколько ночей и сжег корабль. Ты можешь многого не помнить, но прислушайся к моему голосу и скажи, что это не так! – Джон промолчал. – Что касается этих кораблей… – продолжал Пеппер, – когда они попытаются остановить нас, освободи меня. Они не станут топить «Реванш», они постараются взять его на абордаж. Им нужно захватить тебя живьем.

– Я тебя не выпущу.

– О'кей. Я привык проводить время в ограниченном пространстве… и выбираться из него. Просто позаботься о том, чтобы меня как следует кормили.

– Откуда ты меня знаешь? – спросил Джон. – Откуда ты знаешь меня на самом деле?

Пеппер просунул палец в щель и погрозил Джону.

– Твоя реакция на информацию об этом без воспоминаний, которые дали бы тебе опору, не пошла бы мне на пользу. Ты счел бы меня безумцем. У нас и так хватает трудностей, зачем их еще добавлять?

Как иначе он мог ответить? Привет, Джон, тебе сотни лет от роду. Ты когда-то путешествовал между звездами, а теперь таскаешься на паровом игрушечном кораблике по маленькой планетке, отрезанной от остального человечества…

Нет, лучше подождать.

– И как ты проник на корабль? – Джон обхватил рукой свой крюк. – У нас была охрана на корабле и сторожевые суда вокруг.

– Я доплыл. – Пеппер оставил субмарину теотля на дне гавани, а сам вскарабкался на борт «Реванша».

– Почему ты думаешь, что я уже не считаю тебя безумцем?

Пеппер вытащил палец из щели и переложил канаты в шкафу, чтобы расположиться на них поудобнее. Сквозь щель он все еще видел руку Джона, двинувшегося прочь.

– Кстати, Джон… Джером в безопасности.

Джон резко обернулся и ткнул крюком в сторону Пеппера.

– Если ты…

– Он у франчи. Там ему ничего не грозит. – Пеппер откинулся в темноту шкафа.

– А Шанта?

– Твоя жена? Ее я не встречал. Мне очень жаль. Джон встал у поручней спиной к Пепперу.

– Если ты морочишь мне голову, Пеппер, клянусь: я выброшу тебя за борт.

– О'кей.

Джон выпустил поручень и ушел. Пеппер улегся, насколько это было возможно, и ненадолго задремал, хотя, как всегда, половина его сознания бодрствовала. У Джона де Брана нет воспоминаний, сонно размышлял Пеппер; вполне возможно, что Джон решится на самые крутые меры.

Пеппер провел 298 лет в почти не функционирующей спасательной шлюпке, прежде чем приземлился на Нанагаде. Они с Джоном оба предвидели импульс, который разрушил цивилизацию на планете. У них не оставалось выбора: или бежать, или оказаться во власти теотлей. Они рассчитывали, что их путешествие по разрушенной червоточине на крошечных суденышках, которые они оборудовали так, что те могли перенести импульс, продлится десятилетия… Однако все оказалось гораздо хуже, и десятилетия растянулись в столетия. Благодаря оборудованию для воспроизводства воздуха, воды и продовольствия они пережили эти столетия…

Пеппер почти лишился рассудка; Джон, несомненно, пострадал тоже.

После возвращения на Нанагаду Пеппер несколько месяцев осваивался с новым образом жизни, одновременно пытаясь найти Джона. Он был близок к успеху, когда добрался до Брангстана, но тут началось нашествие ацтеков. Близок к успеху он был и в Кэпитол-сити, где все-таки выследил Джона, но тут выяснилось, что Джон ничего не помнит.

Теперь он оказался вместе с Джоном на пароходе, движущемся на север… а Джон так и не догадывался, почему это так важно.

Несомненно, лоа помнили о существовании «Ма Ви Джанга», поэтому и настояли на экспедиции. То, что они выбрали Джона в качестве ее командира, означало, что что-то о его прошлом они знают. Пеппер знал о Джоне многое… Все что-то знали о Джоне, кроме него самого.

Ужасно досадно, что, хоть он и нашел Джона живым, тот не имел представления о том, кем они оба являются.

Впрочем, нужные люди направлялись в нужное место. Поэтому Пеппер довольствовался тем, чтобы дремать на канатах и ждать, что будет дальше.


Глава 48


Хайдан вместе с Диханой шел по грунтовой дороге к одной из огромных арок, ведущих из города к джунглям, окружающим Кэпитол-сити.

– Когда я была маленькой девочкой, – сказала Дихана, обводя рукой окрестности, – я сбегала сюда, чтобы побродить по лесу. Тут так красиво!

Хайдан огляделся.

– Здесь начинали сооружать новую домну, – с печалью в голосе сказал он. – Теперь все пришлось остановить, строители ушли за стены и готовятся отражать ацтеков.

Им не раз уже приходилось спорить о подобном прогрессе еще до возникновения ацтекской угрозы. Дихану радовало распространение промышленности за пределы городских стен; Хайдан любил первозданную природу джунглей и беспокоился о том, как защитить вновь возникающие поселения. Однако теперь Хайдан понимал, что требуется как можно больше дирижаблей; его также интересовало, как пройдут испытания новых пушек на колесах, установленных на городской стене. Он хотел, чтобы артиллеристы точно целились в ацтеков, когда начнется сражение. Он хотел, чтобы фабрики Диханы производили больше пушек и больше снарядов.

Местность вокруг Кэпитол-сити выглядела как в кошмарном сне. Люди работали круглосуточно, сменяя друг друга, чтобы вырубить деревья, которые могли бы служить ацтекам укрытием, и обеспечить обороняющимся широкий обзор. Перед стенами строили укрепления: Хайдан распорядился, чтобы город окружили тремя рядами траншей, заминировав пространство между ними. Всюду тянулась колючая проволока на вбитых в землю кольях.

Обозы и вереницы людей тянулись по охраняемой воинами-мангустами дороге к ведущим в город воротам. Каждый день прибывали новые тысячи беженцев; и хотя Хайдан сомневался, что город способен их вместить, Дихана все время находила новые возможности.

– Сколько ворот уже закрыты? – спросила Дихана.

– Половина, – ответил Хайдан. Ворота в стене замуровывали, перед ними устанавливали мины. – К концу дня останутся открытыми только двое ворот. – Калитка в самых западных из них должна была позволить защитникам проникать в траншеи. Наибольшую опасность представляла восточная арка: через нее проходили железнодорожные пути, и по ним в город все еще прибывали тщательно охраняемые поезда.

– Сколько времени потребуется ацтекам, чтобы захватить ворота? – спросила Дихана.

Это был более всего беспокоящий Хайдана вопрос. Он оглядел укрепления, возводимые людьми-мангустами.

– Месяц, если все пойдет удачно и они потеряют много воинов, – с сомнением ответил он. – Мы отступаем и теряем людей, но здесь мы готовы к обороне. – Ацтеки должны были наступать вдоль западной нитки рельсов, и Хайдан рассчитывал, что там они и останутся. Помимо строительства траншей, по распоряжению Хайдана территория между западной и восточной нитками была затоплена; восточный путь охранялся сильными отрядами воинов-мангустов. Это обстоятельство должно было заставить ацтеков продолжать двигаться вдоль западного побережья, и Хайдан собирался этим воспользоваться. Контроль над восточной железной дорогой означал, что город все еще мог получать подкрепления и, что более важно, припасы из таких городов, как Линтон или Гнездо Сокола.

Лучшие умы Кэпитол-сити были заняты разработкой планов обороны. Под руководством Диханы и Хайдана они придумывали, как погубить под стенами города как можно больше ацтеков. Если Хайдану удалось бы направить события в желательное русло, он смог бы заставить ацтеков потратить на осаду много больше месяца – может быть, два или три. После того, как лагерь ацтеков окружит город, начнется игра на выживание: кто первым не выдержит голода…

Хайдана беспокоила угроза воздушных налетов. Проклятые горы преодолели очень многие аэростаты ацтеков; теперь они двигались вместе с приближающейся армией. Они снабжали ее продовольствием и разведывали дорогу, благодаря чему прибрежные города быстрее оказывались захвачены. Разведчики доносили Хайдану о множестве разноцветных ацтекских аэростатов над наступающими вдоль Треугольника Рельсов колоннами у Маленького Марабу – на полдороге к Кэпитол-сити. Вражеские воздушные корабли могли летать над городскими стенами и бомбить их; они могли также высадить десант внутри города. Хайдан пытался предотвратить эту угрозу, запасая зажигательные снаряды и вооружая собственные воздушные корабли.

– При отступлении мы потеряли многих бойцов. Кто-то из них еще прячется в джунглях, но большинство скорее всего погибло, – сказал Хайдан. Они с Диханой шли вдоль мощных стен. – Я мозги свихнул, придумывая, как помочь им попасть в город.

– Угу… – кивнула Дихана.

– Кое-кто говорит, что нужно установить на стене дополнительные орудия для зашиты гавани.

– Гавани? – удивленно покачала головой Дихана.

– Сомневаюсь, чтобы в этом была необходимость. Никто еще не слышал об ацтекских кораблях. Впрочем, кое-какое вооружение там есть. – Хайдан говорил, не замедляя шага. – Если понадобится, мы сможем переместить туда пушки на колесах.

Дихана кивнула.

– На всякий случай можно поставить там наблюдателей.

– Это хорошо. – Хайдан достал платок и прижал к губам, кашляя.

Дихана обернулась к нему.

– Ты здоров?

Хайдан вытер губы и двинулся дальше. Он совсем не хотел, чтобы Дихана узнала, как усилился в последнее время его кашель. Он все меньше времени уделял сну и не щадил себя, стараясь предусмотреть все, что только можно. И еще он пытался передать свои функции другим, чтобы в случае его смерти дело не пострадало.

– Угу.

Нападение с моря, с земли, с воздуха… Труднее всего было ждать. Напряжение висело в воздухе, тревога была написана на каждом лице. Хайдан ловил испуганные взгляды на улицах, у стен, на границе джунглей… Теперь, правда, между стенами и лесом тянулась миля голой земли.

Самое лучшее, как знал Хайдан, было не прекращать работать.


Глава 49


Джон и Оакситль сидели на корме судна. Луна оставалась скрыта за густой пеленой туч, и фонарь на рее бизань-мачты раскачивался в такт с легкой качкой «Реванша».

– Устричный узел, – сказал Джон. Сколько еще узлов они завяжут, пытаясь занять время, ускользающее от них… Как близко подошли ацтеки к Кэпитол-сити? – гадал Джон. – Моряки столетиями вяжут узлы во всех мирах. – Джон держал в руке веревку длиной в шесть футов. – Так по крайней мере говорят. – Необходимость просто сидеть и ждать, когда будет закончена починка корпуса, заставляла кишки Джона завязываться не менее мудреными узлами.

– Некоторые узлы я знаю, – сказал Оакситль, берясь за собственную веревку.

– А ты знаешь, сколько разных узлов используется на корабле?

Оакситль пожал плечами.

Джон поднял рукой конец веревки.

– Это коренной конец.

– Коренной конец… а другой? – Оакситль показал на веревку у своих ног.

– Ходовой.

– Коренной конец и ходовой конец. – Оакситль сложил веревку вдвое и завязал. – Вот хороший узел.

– Это квадратный узел. Первый, какому учится ребенок, – хмыкнул Джон. – Так можно завязать шнурок на башмаке, но он не особенно полезен в морском деле – разве что когда нужно связать две веревки вместе.

– Ох… – Оакситль смотрел на узел так, словно тот мог его укусить.

– А вот узел, который тебе следовало бы освоить. – Джон вытянул левую руку, перекинул через нее веревку, свернул петлей, потом продел в петлю веревку и протащил обратно. Узел плотно затянулся на его руке. – Это выбленочный узел.

– Меня научили завязывать его на кранцах, когда мы стояли в гавани. – Оакситль захлестнул свою веревку вокруг поручня.

– Рад узнать, что ты так быстро учишься. – Джон отвязал веревку от поручня. – А вот это – любимый узел моряков. – На секунду он задержал веревку в руке. Он так и не научил вязать такой узел Джерома… хоть и следовало. Слишком занят был рыбалкой, своей живописью…

Джон бросил взгляд в сторону карцера. В самом ли деле Джером в безопасности?

– С тобой все в порядке? – спросил Оакситль.

– Угу. – Джон снова посмотрел на веревку. Держа ее за обожженный конец, он провел пальцами по аккуратным узлам. – Да. Я делаю это одной рукой. Берись за конец и делай петлю сверху, потом поверни веревку обратно, протяни под петлей и сквозь нее, продерни под ходовым концом и снова протяни в петлю. – Джон подцепил веревку крюком и туго затянул узел. – Получается закрепленная петля. Ее удобно использовать, работая с якорем или буксирным тросом. Причина популярности этого узла, – Джон потянул за веревку, и узел развязался, – в том, что веревку легко вернуть в прежнее состояние.

– Понятно.

– А вот этот называется булинь. – Веревка обвила крюк Джона, как светлая послушная змея.

Оакситль повторил его движения.

– Убедись, что ходовой конец возвращается… да, вот так. – Джон следил за веревкой Оакситля.

Барклай, синий мундир которого стал мятым и мокрым, подошел и опустился на корточки рядом.

– Устричный узел?

– Угу, – кивнул Джон. – И булинь.

– Нужные знания, – улыбнулся Барклай. – Мистер де Бран, мы заделали пробоину и сняли заплату снаружи.

– Прекрасно! – радостно откликнулся Джон. – Все держится?

– Да. Мы добавили распорку из запасной реи для надежности.

– Хорошо. А как с рулевой тягой?

– Починили. Тоже держится.

Джон хлопнул первого помощника по плечу.

– Ну так ложимся на курс немедленно, не теряя времени. – Барклай отправился выполнять распоряжение, а Джон двинулся к кокпиту.

– Приготовиться поднять паруса!

– Матросы, дремавшие на палубе или на крышах кают, поднялись, протирая глаза.

– Поднять плавучий якорь! Живее, шевелитесь!


Много позднее, отправив в «воронье гнездо» наблюдателей с биноклями, Джон отыскал Оакситля в кубрике на носу, пройдя мимо камбуза. Резкий запах горохового супа висел в воздухе.

Свободные от вахты матросы спали в раскачивающихся гамаках. Оакситль сидел на полу, практикуясь в завязывании узлов.

– Вот что… – Джон сел рядом, касаясь головой корпуса корабля. Оакситль отложил веревку. – Прости, что я был резок, когда говорил с тобой об ацтеках. – Джон чувствовал, как «Реванш» поднимается и опускается на волнах, слышал, как ритмично скрипят доски палубы. – Нам все время приходилось скрываться с тех пор, как началось нашествие, и у меня не было времени поразмыслить…

Оакситль, сложив руки на груди, смотрел на него.

– Скажу честно, – проговорил Джон. – Об ацтеках мне известно… кое-что. Предположения. Слухи, которые иногда доходят. Но толтеков я знаю. И тебя. Так что уверен: договориться мы можем. Должно существовать что-то общее. Правильно? Нас просто разделяют горы. – Джон поудобнее устроился, опираясь на здоровую руку, и посмотрел на Оакситля. – Что за жизнь по ту сторону гор, Оакситль?

– Там земля богов. – Оакситль говорил медленно и тихо, окруженный спящими моряками в гамаках. – Их носят по улицам в торжественных процессиях, поднимают на пирамиды, по ступеням которых течет кровь, пролитая в их честь. – Оакситль откинул голову назад и закрыл глаза. На губах его появилась улыбка. – Там у всех людей гладкая бронзовая кожа и раскосые глаза, а голоса благозвучны. Знаешь, я даже скучаю по женщинам, которые вечерами собираются на берегу озера в кружки и жуют коку.

Джон осторожно переменил позу, стараясь не нарушить настроения Оакситля.

– Кэпитол-сити в страхе, – продолжал тот. – Так и должно быть, потому что жрец уже прибыл и потребовал капитуляции. Скоро в город хлынут первые воины, чтобы захватить как можно больше нанагандийцев и обратить их в рабство, а самых знатных пленников принести в жертву. Воины обязательно захватят Кэпитол-сити. Принеся новые жертвы, солнце удастся уговорить вставать каждый день, а урожай уродится прекрасный.

– Так ты думаешь, что ацтеки захватят город?

– Да. – Глаза Оакситля были по-прежнему закрыты, его разум блуждал далеко, по другой стране.

– Почему?

– Потому что они – лучшие. Сотни лет они сражаются друге другом в Цветочных войнах. Этим занимаются все семь государств, снова и снова. Мы захватываем жрецов, чтобы показать, чей бог сильнее, приносим кровавые жертвы на алтарях, а пленников обращаем в рабство, и они служат нам. Теперь же против Кэпитол-сити выступают все семь государств.

– Но почему теперь? Разве богам недостаточно Цветочных войн? Что мы сделали, чтобы вызвать нашествие?

– Так приказали боги, – ответил Оакситль. – Вот и все.

– Какие боги? А те, кого, по твоим словам, захватывают во время Цветочных войн… Что с ними случается? Или все боги преследуют единую цель? Как они правят? Как…

– Смертные не задают вопросов богам. Боги говорят друг с другом и определяют нашу судьбу. – Голос Оакситля дрогнул. – Такова наша земля и наш народ. – Оакситль открыл глаза и огляделся. – Вот что лежит по ту сторону Проклятых гор.

– Раньше это была твоя земля, – сказал Джон. – А теперь – нет.

– Верно. Но я все еще по ней тоскую. Джон похлопал крюком Оакситля по плечу.

– Тебе должно быть тяжело.

– Да. Мне тяжело.

– Однако ты по крайней мере можешь вспомнить свою жизнь. Мне не к чему вернуться, когда я не сплю по ночам. Да и ту жизнь, которую я теперь для себя создал, у меня отняли.

Они замолчали. «Реванш» разрезал волны, вода скатывалась с палубы обратно в океан. Облака скрыли луну, заглядывавшую раньше в иллюминаторы. Все поглотила непроглядная тьма.


Глава 50


Качка прекратилась. Пароход больше не зарывался носом в водяные горы, а прокладывал путь сквозь маленькие увенчанные барашками волны, которые гнал ветер. Одинокая чайка пролетела над «Реваншем» и нырнула в воду у самого борта. Тут же вынырнув, она взлетела вверх, держа в клюве рыбку, серебряная чешуя которой блеснула на солнце.

– Я вижу рифы. – Джон посмотрел в подзорную трубу, положив ее на сгиб левой руки, а потом передал ее Барклаю.

Тот тоже поднес трубу к глазам.

– Да, так и есть.

– Хорошо, – улыбнулся Джон. Синий мундир Барклая был грязным и рваным. – Тебе приходилось плавать вокруг Лантейлов?

– Один раз я тут бывал. Я знаю расположение рифов.

– Тогда встань к рулю и проведи корабль по фарватеру между островами. – Если пытаться обойти архипелаг, всегда есть опасность напороться на рифы: карты неточны; а вот расположение островов и фарватера хорошо известны, так что такой курс надежнее. – А я поднимусь на мачту. – Джон прошел по палубе, вскарабкался на поручень, держась за канат, и по снастям полез вверх. Наблюдатели из «вороньего гнезда» следили, как он цепляется крюком за веревки, а потом втащили его к себе.

– Замечательный отсюда вид, – сказал им Джон.

– Это точно, только очень уж много впереди рифов.

С высоты мачты были хорошо видны скалистые берега Лантейлов; вода во многих местах – там, где мореплавателям грозили мели и рифы – из синей делалась аквамариновой. Джон оставался с наблюдателями, выкрикивая указания, до тех пор, пока корабль не миновал самые опасные места.

Острова высились с обеих сторон; «Реванш» благополучно двигался посередине фарватера.

Лантейлы… Значит, треть пути позади. Благодаря паровым двигателям корабль плыл быстро.

В прошлый раз, когда Джон был штурманом экспедиции, карта кончалась Лантейлами: дальше не плавали даже самые большие рыбачьи суда. Вокруг островов рифы тянулись на многие мили, грозя гибелью тем, кто пытался проникнуть в северные воды.

Однако прежде чем «Реванш» минует холмы Лантейлов, Джон должен был принять еще одно решение. Он вылез из «вороньего гнезда».


Как только его ноги коснулись палубы, Джон поспешил на нос, к шкафу для парусов. Рядом с импровизированным карцером несли вахту двое людей-мангустов; при виде Джона они отдали ему честь.

– Пеппер! – Джон похлопал по дощатой дверце. – Эй, Пеппер!

– Я тут.

– Мы добрались до Лантейлов.

– Неплохо.

Джон нагнулся к дверце и заглянул в щель, но разглядел только смутную тень.

– Так что же мне с тобой делать? – спросил он. – Ты говоришь, что это не ты взорвал бомбу, ты знаешь, что мой сын в безопасности, и тебе, похоже, многое известно о том, что происходит. – Джон огляделся. – Не оставить ли тебя на одном из этих островов?

– Это было бы неразумно. Ваше выживание зависит от меня.

– В самом деле? Ты приготовил для нас еще одну ловушку? Она захлопнется, если мы тебе не угодим?

Пеппер вздохнул.

– Джон, я не такой человек.

– Может быть, но как я могу быть в этом уверен?

– Ты, конечно, прав. Но если ты меня выпустишь, я найду злоумышленника и избавлю вас от многих неприятностей.

– Нет.

– Послушай, Джон… – Пеппер наклонился к дверце, и Джон увидел в щели его глаза. Джон размышлял о том, выживет ли Пеппер на скалистом островке и справедливо ли будет высадить его там на основании всего лишь подозрения.

Пароход начало качать: волнение усилилось. «Реванш» скоро должен был миновать последние рифы и выйти в открытый океан. У Джона оставалось всего двадцать минут на то, чтобы решить: не посадить ли Пеппера в лодку и не оставить ли у островов, снабдив припасами, которые позволили бы ему дождаться появления какого-нибудь рыбачьего судна.

Этого могло не случиться еще не один месяц…

– Эй! – донесся крик из «вороньего гнезда». – Корабль на горизонте!

Джон вскочил на ноги. До него донесся звук далекого выстрела. Высунувшись за поручень, Джон посмотрел вперед. Прямо перед носов взлетел фонтан воды. Джон перебежал к другому борту. К «Реваншу» на всех парусах приближался большой зеленый корабль. До сих пор он скрывался за одним из островов. Проклятие! Им придется развернуться и бежать, а потом огибать окружающие архипелаг рифы… Какая потеря времени!

Второе ядро из пушки, установленной на носу вражеского корабля, просвистело мимо.

– Засада! – крикнул Харрисон, выскочивший из люка. В одной руке у него была рубашка, в другой – ружье.

– К оружию! – рявкнул Джон. – Пушку – к бою!

– Джон, – прокричал из своего карцера Пеппер, – не забудь о двух других кораблях!

Верно… Джон побежал по палубе, перепрыгивая через канаты и люки. Оказавшись рядом с мачтой, он задрал голову, чтобы отдать приказание наблюдателям в «вороньем гнезде», и увидел, как один из них спускается по снастям.

– Что, черт возьми, ты делаешь?

– Спускаюсь.

– Назад! Нас могут подкарауливать еще два корабля. Найдите их и доложите, где они находятся.

Еще одно ядро упало в воду всего в пятнадцати футах от борта «Реванша». Брызги окатили палубу. Джон присмотрелся к кораблю ацтеков. Это было парусное судно: он не увидел труб. «Реванш» был быстроходнее, и они смогут уйти, если только выдержат перестрелку. Джон прошел к кокпиту, где у руля стоял Барклай.

– Ацтеки никогда не строили кораблей. Мы не очень-то готовы к схватке, – сказал Барклай.

Двое воинов-мангустов снимали с носовой пушки брезентовый чехол, третий заряжал ее; еще один тащил новое ядро, а двое матросов, кряхтя, доставали из трюма бочонок с порохом.

– Придется что-нибудь придумывать, – сказал Джон, глядя, как дуло пушки разворачивается в сторону корабля ацтеков. – Распорядись, чтобы все вооружились. Мы не можем еще прибавить ходу?

– Если еще прибавить, как бы не взорвался котел, – ответил Барклай.

К ним подошел Харрисон, натягивая рубашку, и тоже стал смотреть на ацтекский корабль.

– Через десять минут мы с ними встретимся, – прикинул он. – По-моему, нужно разворачиваться и огибать архипелаг.

«Реванш» шел точно на север, и противник приближался к нему с правого борта.

– С обеих сторон рифы, – сказал Джон. – Будет трудно разминуться с ацтеками…

Джон огляделся. Харрисон прав… Джон уже открыл рот, чтобы отдать приказ.

– Позади нас два корабля, – донесся крик из «вороньего гнезда». Джон выхватил у Барклая подзорную трубу и навел ее на преследователей. Те два ацтекских корабля, о которых его предупреждал Пеппер, входили в фарватер. Догнать «Реванш» они не могли, но дорогу ему перекрывали.

– Что же нам делать? – спросил Барклай.

Джон взглянул на широкие желтые паруса ацтекского корабля. Над его носом взлетел еще один клуб дыма, и раздался грохот выстрела. На этот раз ядро пролетело совсем низко над палубой, так что канаты загудели. Все пригнулись. Ядро упало в воду в пятидесяти ярдах с другой стороны.

– Идем вперед и прибавляем ход, – сказал Джон. Барклай открыл было рот, чтобы возразить, но Джон не позволил себя перебить. – Скажи кочегарам, чтобы поддали жару, иначе мы все погибнем.

– О'кей. – Барклай кинулся к ближайшему трапу; его пальцы ухватились за край люка, и он спрыгнул вниз.


Джон следил за движением ацтекского корабля до тех пор, пока не удостоверился: его курс пересечется с курсом «Реванша».

– Что это у них на парусе? – спросил кто-то у него за спиной. Джон, хмурясь, взглянул на изображение на парусе приближающегося судна.

– Женское лицо… – По бокам изображения висели кисточки с синими и белыми украшениями на концах.

– Калкихуитлики, – сказал Оакситль, стоявший у борта рядом с Джоном. В одной руке он держал копьеметалку, в другой – связку дротиков. – Богиня Нефритовой Юбки, Та, Что Была Водой. Это ее символы.

«Чего и ожидать от ацтеков», – подумал Джон.

Пушка «Реванша» выстрелила. Облако дыма окутало палубу. Воины-мангусты выстроились вдоль борта, взяв ружья на изготовку.

К Джону подошел Харрисон.

– Они столкнутся с нами? – спросил он.

– Возможно. Им нужно только остановить нас, а потом их подберут два других судна, если это пойдет ко дну, – ответил Джон. – Они могут себе позволить потерять один корабль.

– Если нос их корабля из крепкого дерева или окован металлом, они сильно повредят нам корпус.

– Верно. – Джон продолжал смотреть на ацтекский корабль.

Новый выстрел заставил всех на палубе «Реванша» поморщиться. Одна из верхних рей треснула и упала, запутавшись в снастях. Пушка «Реванша» выстрелила в ответ.

– Мы превосходим их в маневренности и скорости, – сказал Джон. – Нужно этим воспользоваться. – Он прошел на корму, к кокпиту, обойдя бухту каната. Новый выстрел пушки «Реванша» оглушил его.

Пушка ацтекского корабля выстрелила тоже; теперь, когда противник был ближе, выстрел прозвучал громче. В пену волн просыпались ацтекские пули. Воины-мангусты начали отстреливаться, но их командир Аваса приказал им прекратить стрельбу: вражеский корабль был еще слишком далеко.

– Вот что мы сделаем, – прокричал Джон в ухо рулевому, стоя так, чтобы можно было и отдавать приказы, и видеть ацтекский корабль. – Подождем до последней минуты, а потом резко повернем направо, чтобы обойти их. Нам ни к чему, чтобы их корабль врезался нам в борт. Нам нужно самим нанести им удар во время маневра. Понял?

Рулевой кивнул. Ацтекский корабль шел курсом на юго-запад, а «Реванш» – строго на север. Парусному кораблю требовалось время, чтобы развернуться и преградить дорогу «Реваншу». Пароход мог на всех парах идти на север, потом в последнюю секунду повернуть на восток и обогнуть ацтекский корабль; сделать это было трудно из-за рифов с обеих сторон.

Пушка «Реванша» выстрелила, и воины-мангусты радостно завопили: ядро попало в цель.

– Пошли кого-нибудь за своим напарником: пусть он сидит рядом, пригнувшись, на случай если тебя ранят.

Глаза рулевого расширились. Пушка ацтеков выстрелила; свист ядра сменился треском дерева: поручни по правому борту рухнули, и трое матросов превратились в кровавое месиво. Сердце Джона бешено заколотилось.

– Сейчас… – Рулевой повернулся и позвал одного из моряков себе на помощь.

– Барклай! – окликнул Джон своего появившегося на палубе помощника. – Через минуту мы резко повернем направо, чтобы оказаться позади ацтекского корабля.

Барклай ухмыльнулся.

– Понял! Полный назад в момент поворота, а потом опять – полный вперед. Это мне нравится!

– Я пойду на нос.

Джон двинулся вперед. Хоть они и не в Кэпитол-сити, но все же схватятся с ацтеками. Джон почти радовался тому, что ацтеки устроили им засаду. Налетел порыв ветра, взлохматив Джону волосы. Скорость вражеского корабля увеличилась, и ацтеки воспользовались этим, чтобы направить свое судно в лоб «Реваншу».

– Дерьмо! – Пушка «Реванша» выстрелила снова.

– Держи. – Один из воинов-мангустов протянул Джону ружье.

– Все клевому борту! – распорядился Джон. – Именно там они на нас нападут. – Защитники «Реванша» выполнили приказ, хотя корабль ацтеков находился от них справа и теперь они не могли его обстреливать.

Джон подцепил ружье крюком и продолжал пробираться на нос. Паруса ацтекского корабля заслонили небо, огромное изображение водяной богини словно смотрело на «Реванш». Суда быстро сближались: ветер надувал паруса, а машины «Реванша» работали на полную мощность.

Ацтеки продолжали стрелять; пули отскакивали от металла обшивки, рвали снасти, пенили воду за бортом. Воины-мангусты отстреливались из своей единственной пушки.

Джон оглянулся на рулевого.

– Лево руля! – крикнул он, и матросы по всей палубе повторили его команду. Паровые машины в трюме в момент начала маневра дали задний ход, и весь корабль задрожал. «Реванш» повернул на восток, и суда оказались бортами друг к другу.

«Реванш» продолжал поворот; к ацтекскому кораблю теперь был обращен его левый борт.

– Огонь! – закричал Аваса, и воины-мангусты дали залп.

– Еще, еще! – скомандовал Джон.

«Реванш» мчался вперед. Паруса ацтекского корабля захлопали, когда он попытался развернуться и все же врезаться в пароход. Избегая столкновения, Джон вел свое судно опасно близко к рифам, но ацтеки не оставляли своих попыток, и опасность не миновала.

Воины-мангусты продолжали стрелять, и Джон видел, как ацтеки падают на палубе, торопясь перебежать к другому борту.

«Реванш» снова повернул на север, в узком пространстве между рифами и вражеским кораблем. Джон рассчитывал на то, что при столкновении ацтекское судно пострадает, а «Реванш» по инерции минует его и окажется в открытом море.

– Берегитесь абордажных крючьев, – закричал Джон. – Сейчас мы с ними столкнемся! – Сам он поспешно ухватился за снасти.

Два корабля сблизились и столкнулись. Джон покачнулся, но удержался на ногах. Нос «Реванша» разворотил борт ацтекского судна, и ацтеки начали перепрыгивать с одной палубы на другую; несколько человек упали в кипящие волны.

Три абордажных крюка впились в борт «Реванша», и к ним кинулись моряки с мачете; один канат дернулся, и крюк отлетел в лицо того, кто перерубил канат. Ацтеки хлынули на палубу «Реванша».

Джон одной рукой поднял ружье и выстрелил в первым перепрыгнувшего на палубу парохода воина в стеганых доспехах и украшенной перьями маске. Тот свалился за борт.

Другой ацтек увернулся от человека-мангуста с ножом и прицелился в Джона из пистолета.

Джон попытался зарядить ружье с помощью крюка.

В нескольких футах от него деревянная дверца шкафа разлетелась в щепы, и ацтек упал с маленькой стрелкой в горле. Падая, он нажал на спуск, и в бедре Джона взорвалась боль. Он упал на палубу.

Над Джоном наклонился Пеппер. Джон стонал, зажмурив глаза. Пеппер оттащил его в свой бывший карцер, сорвал с себя рубашку и сунул в руку Джону.

– Прижми к ране. Я скоро вернусь.

Пеппер ринулся в суету и шум битвы на палубе. Джон снова закрыл глаза и отключился, но все же услышал, как начались вопли.

Через пятнадцать минут Пеппер встряхнул его, приводя в себя. Рядом с ним стоял Барклай.

Пеппер был весь в крови – своей и чужой. С его рук и груди свисали клочья кожи; из пулевой раны в плече текла кровь.

– Не думаю, чтобы уровень медицины здесь был особенно высок, – сказал Пеппер. – Твоя рана может доставить много неприятностей.

– Мы оторвались от ацтекского корабля. Что теперь? – спросил Барклай. – Развернуться и вступить в бой? Вернуться домой? Они могут догнать нас, когда мы окажемся во льдах.

Джон покачал головой.

– Продолжаем идти на север. Мы их опередим. Барклай кивнул и отошел от шкафа для парусов. Пеппер поднял Джона с окровавленных канатов, и тот снова потерял сознание.


Глава 51


Лоа скреб по полу металлическими наконечниками, надетыми на бледные щупальца, и тяжело дышал от усилий. Когда он явился в кабинет Диханы, та поднялась, удивленная тем, что видит его в одиночестве.

– Сегодня мы разговариваем в последний раз, – сообщил лоа.

– Я в чем-нибудь провинилась? – Дихана обращалась с лоа почтительно, приглашала на все обсуждения мер по защите города, хоть те так ничего и не предложили; они только слушали – с тех пор, как на север отправилась экспедиция, их, похоже, ничто не интересовало.

– Нет, – ответил лоа. – Мы получили всю информацию, мы знаем, каковы шансы на победу. Даже учитывая, что миссию на север возглавляет этот человек де Бран, наша ассамблея решила, что нам не следует оставаться на виду и рисковать тем, что нас захватят. Пришло время нам скрыться и предоставить случиться тому, что должно случиться, в наше отсутствие.

– Предоставить случиться тому, что должно случиться… – фыркнула Дихана. – Что вам от нас нужно? Почему нам следовало позволить вам жить среди нас?

Лоа задумался, потом сказал:

– Если наши воспоминания – а они не очень отчетливы – правильны, теотли и мы имеем общее происхождение. Мы были посланниками в этом регионе, и мы разошлись во мнениях, как следует решать проблему, которой является человечество. Наши родичи все еще обитают на далеких звездах. Если теотли настоят на своем на этой планете, они потребуют покорения людей, когда сюда прибудут наши родичи в большом числе. Мы предпочитаем более тонкие методы управления, не предполагающие ненужного насилия. Однако все наши усилия в том, чтобы направить развитие вашей технологии и чтобы создать достаточную военную силу, потерпели неудачу, что и привело к теперешним бедствиям. Поэтому мы решили скрыться, уйти в тень. Мы сделаем это в надежде, что сможем выжить и влиять на события, когда сюда прибудут по червоточине наши родичи.

Услышав все это, Дихана смогла задать всего один вопрос:

– Скроетесь? Где вы можете скрыться? Ацтеки захватили Лимкин, и теперь только три города остаются между ними и Кэпитол-сити. И что будет, если экспедиция вернется с «Ма Ви Джангом», как вы сможете помочь нам его использовать?

– В экспедиции участвует один из нас; он ждет и, когда вы прибудете на север, поможет. Он объявится, когда экспедиция доберется до своей цели, а когда вернется сюда, свяжется с нами. Если бы мы сообщили тебе, где нас можно найти, ты могла бы нас выдать. – Лоа повернулся в своем плетеном кресле и достал что-то из кармана на подлокотнике. – Впрочем, кое-что мы тебе оставим. На протяжении жизни нескольких поколений мы старались создать нечто как раз для такого случая.

Лоа поставил на стол Диханы маленький флакон, запечатанный воском.

– Что это?

Усталые глаза посмотрели на Дихану.

– Когда не останется никакой надежды, – сказал лоа, – когда все средства будут исчерпаны, вылей это в систему водоснабжения.

– И что тогда случится? – Дихана пристально взглянула на существо в плетеном кресле.

Лоа вздохнул.

– Все погибнут. Зараза мгновенно распространится по твоему переполненному городу и за его пределы. Смерть последует за ацтеками через горы, если они попытаются туда бежать. Зараза пожрет их живьем и, что более важно, найдет теотлей и уничтожит их тоже.

Дихана посмотрела на флакон и сглотнула.

– Как можешь ты ожидать, что я убью свой собственный народ, жителей целого города? Население всего мира?

Лоа глубоко вздохнул.

– Это крайняя мера.

– И у вас нет лекарства? Даже для вас самих?

– Нет, лекарства нет. Поэтому мы и решили скрыться. Используй это, если захочешь. Или не используй. Выбор за тобой. – Лоа развернул свое кресло и со скрипом покатил его прочь. Дихана взяла в руки флакон.

– Это не должен быть мой выбор. Вы просто слишком трусливы, чтобы принимать решение самим. Вы хотите от всего спрятаться.

Может ли она приказать людям-мангустам остановить лоа? Что случится, если она попробует? Бунт? Не принесет ли она еще одну беду в город, который и так страдает?

Нет, сделать этого она не могла.

Один факт, упомянутый лоа, всплыл в ее памяти: «на протяжении жизни нескольких поколений».

– Мой отец знал об этом? – Дихана вышла следом за лоа в коридор. Тот продолжал скрести наконечниками по полу, толкая кресло. – Отвечай, или я прикажу стражникам тебя схватить, и ты не сможешь спрятаться вместе со своими друзьями.

Лоа помедлил.

– Да, Дихана. Твой отец знал об этом средстве.


В здание Министерства вбежала мать Елена. Она остановилась, только когда люди-мангусты наставили на нее ружья. К тому времени, когда Дихана спустилась на лужайку, мать Елена бессильно повалилась на траву.

– Они ушли, – причитала она. – Они нас покинули. Дихана опустилась на корточки с ней рядом.

– Они тебя не предупредили? – Мать Елена покачала головой, и ее серебряные серьги запрыгали от этого движения. – Куда они отправились? Они тебе не сказали?

– Они не пожелали ничего сообщить.

Мать Елена, всхлипывая, обхватила колени руками. Жрица, которую покинули ее боги…

– Мать Елена. – Дихана положила руку ей на плечо и повернула жрицу лицом к себе. – Не оставили ли они тебе каких-нибудь флаконов… и инструкций?

Мать Елена кивнула.

– Три штуки.

– Я знаю, что для тебя сейчас тяжелый момент, но ты должна передать их мне. Понимаешь? Я знаю, что лоа сдались, но мы еще боремся. Мы можем победить ацтеков. Пожалуйста, сделай, как я сказала. – Дихана поднялась и подозвала двоих людей-мангустов. – Отведите ее в храм и позаботьтесь о том, чтобы она принесла мне флаконы. Убедитесь в том, что она отдаст все три.

Дихана двинулась к дверям, гадая, сколько таких флаконов – даров лоа – оставлены в городе.

– Премьер-министр, – окликнула ее мать Елена, – что же мы будем делать без лоа?

Дихана помедлила.

– То же самое, что мы делали при них. Она медленно поднялась по ступеням.


Глава 52


К Джону снова вернулись сны. По бокам рогатого яйца, вынырнувшего из волн, стекала вода. Огромная металлическая птица возвращалась к нему, хлопая крыльями. Бескрайнее темное море кидало его…

Собственное лицо Джона выглядывало из застывающего расплавленного металла на шее птицы.

Рядом стоял Пеппер в блестящих металлических доспехах; к его бедру крепилось ружье длиной в его рост. Пеппер подмигнул Джону. «Не сворачивай с курса, де Бран. Я скоро вернусь».

А потом Джон оказался замурован в яйце. Больше нигде ничего не было, он до смерти останется здесь… Духота и вонь заставляли его давиться воздухом.

Яйцо треснуло. Внутрь хлынула вода и свежий воздух, и Джон едва не задохнулся! Яйцо было окутано паром. Джон обжег пальцы, ухватившись за край трещины, чтобы вылезти наружу.

Яйцо пошло ко дну, Джон остался один в океане. Он не знал, кто он такой. Волдыри на руках лопались и болели. Голова его была покрыта кровью, кровь текла и из носа…

Водятся ли в этом океане акулы? Он не мог вспомнить. Он не мог даже вспомнить, что такое акулы.


Джон пришел в себя на операционном столе. Над ним качалась маленькая керосиновая лампа, тени беспорядочно метались по каюте. Пеппер наблюдал за Джоном, сидя на стуле в углу и кутаясь в теплую одежду.

Левое бедро Джона было туго забинтовано, а штаны разрезаны.

– Это ты сделал? – спросил Джон, приподнявшись и оперевшись на локоть.

– Нет, хирург из отряда людей-мангустов. Я только смотрел. – Пеппер поднялся. – Значит, ты решил оставить меня на борту?

Джон кивнул, все еще не очень ясно соображая. Голос Пеппера был знакомым, он успокаивал.

– Если ты хотел бы положить конец этой экспедиции, ты мог просто убить меня. У тебя имеется какой-то другой замысел. – Джону очень хотелось бы знать, что еще придумает Пеппер.

Ладно, потом… Джон осторожно пошевелил ногой, намереваясь слезть со стола. Разум Пеппера всегда представлялся ему захлопнувшейся ловушкой.

Это было воспоминание! Джон замер, но воспоминание тут же растаяло.

Его снова охватило одиночество, и человек перед ним был не другом, а незнакомцем. Пеппер…

– Подожди, – сказал Пеппер. – Нужно, чтобы нога была в лубке, иначе ты не сможешь ходить. – Он подошел к двери и позвал хирурга.


Выйдя на палубу, Джон обнаружил там странную картину: команда явно опасалась Пеппера. При его приближении разговоры смолкали, и матросы нервничали.

Что это: уважение или страх?

Пеппер, несомненно, жестоко расправлялся с ацтеками: иначе и быть не могло, судя по крови, которая его покрывала.

Даже Оакситль в его присутствии умолкал и переминался с ноги на ногу.

Проведя целое утро на палубе, Джон уселся вместе с Оакситлем у стенки одной из кают. Оакситль осваивал новые узлы.

– Что он сделал? – спросил Оакситля Джон.

– Кто? – Оакситль сосредоточился на том, чтобы соединить две веревки с колышком.

– Пеппер.

Оакситль закончил узел и осмотрел.

– Первого противника он убил голыми руками. – Оакситль дернул за веревку, и узел развязался. – Захватил его ружье и застрелил второго. Третьему проломил голову прикладом. Четвертого кинул в щель между корпусами. После этого были еще многие другие. Говорят, потом он перепрыгнул на палубу ацтекского корабля и убивал там, но, прежде чем корабли разошлись, вернулся обратно.

– Неужели все это случилось на самом деле? Оакситль пожал плечами.

– Насколько мне известно.

Джон смотрел на узлы, завязанные Оакситлем.

– Дерьмо…

– Он страшный человек. Ты водишь компанию со странными типами.

Джон пожал плечами, глядя, как у средней мачты Барклай с помощью секстанта определяет их положение.

– Скорее странная компания водится со мной.

– В один прекрасный день ты из-за этого погибнешь.

– Продолжай осваивать узлы, такое умение пригодится. – Джон поднялся и, хромая, двинулся в сторону Барклая. Чтобы меньше тревожить ногу, он цеплялся за поручень.

Дождавшись, пока Барклай закончит вычисления, Джон взял у него клочок бумаги с цифрами.

– Схожу сверюсь с картами.

– Я мог бы проложить на карте наш курс, – сказал Барклай. – Я умею это делать. Если ты позволишь мне взглянуть на карту…

– Я знаю, что ты умеешь, – нахмурился Джон, – но предпочитаю держать карты у себя. Так мне велели перед нашим отплытием. – И премьер-министр, и Хайдан настаивали, чтобы он никому не сообщал координаты их цели. Только в том случае, если успеху экспедиции будет грозить опасность, если Джон окажется при смерти, мог он выбрать себе преемника. Ему он сообщит координаты и передаст странный артефакт, полученный от лоа.

Оакситлю? Тот спас ему жизнь. Барклаю? Барклай уже интересуется, уже пытается узнать координаты цели и получить карту. Или Пепперу?

Пепперу? Неожиданно родившаяся мысль удивила Джона. В этом нет смысла, так ничего не получится…

Однако любопытство Барклая заставляло Джона нервничать.

– Барклай, не обижайся. – Джон протянул ему руку. – Я не сомневаюсь, что наше положение ты определил точно и прекрасно умеешь пользоваться картами.

Потом, когда Барклая не будет рядом, нужно найти возможность проверить вычисления.

На всякий случай.

Джон, хромая, направился к ближайшему трапу, и один из матросов помог ему спуститься.


Разложив в своей маленькой каюте на столе карты, Джон задумался о том, не страдает ли паранойей без всякой причины. Впрочем, взрыв в трюме и три ацтекских корабля говорили об обратном.

Мир перевернулся с ног на голову, подумал Джон, доставая штурманскую линейку. Легкая паранойя полезна. Джон отметил на карте, полученной от Эдварда, положение корабля.

Ситуация выглядела хорошо.

В этот момент раздался стук в дверь.

– У нас проблема, – донесся голос Харрисона.


Заперев дверь своей каюты, Джон заковылял следом за Харрисоном к носовому трюму. Спустившись вниз, он ухватился за балку: нога разболелась так, что он едва не упал.

– Запас пресной воды?

– Угу. Результат ацтекского выстрела в упор. – Харрисон открыл дверь, ведущую в передний отсек. – Они, несомненно, рассчитывали попасть ниже ватерлинии.

Из разбитых бочек вытекали последние капли на залитый водой пол. Дыра в корпусе корабля была заделана. Им повезло, что ядро не попало ниже: ацтеки могли пустить их ко дну.

– Что нам теперь делать? – спросил Харрисон. В слабом свете электрической лампочки его лицо выглядело желтым и усталым.

– Нам только нужно добраться до цели. – Джон совершенно не собирался поворачивать назад после схватки с вражескими кораблями. Ацтеки готовы были пойти на все, чтобы остановить экспедицию, теперь Джон это понимал. Он мог разрушить их планы, а потому твердо решил добиться успеха.

– Нам не хватит воды на обратный путь. – Харрисон отступил в сторону, пропуская матроса, уносившего обломки разбитых бочек.

– Там, куда мы направляемся, сколько угодно пресной воды.

– Может быть, нашего запаса не хватит на дорогу туда.

Помпа, соединенная пневматическими трубами с паровой машиной, с шипением заработала. Патрубок всасывал жижу с пола трюма и по шлангу, тянущемуся сквозь люк на палубу, выбрасывал ее за борт.

– Сделай новые бочки и помести за бортом. Закрепи так, чтобы морская вода в них не заливалась, соедини резиновыми трубками с самыми большими кастрюлями, какие найдутся у кока, наполни кастрюли соленой водой и поставь на огонь. – Джон продолжал давать инструкции, и Харрисон улыбнулся.

– Перегонный куб?

– Да. – Джон расположил раненую ногу поудобнее и оперся плечом о дверь, чтобы сохранять равновесие. – Перегонный куб для получения пресной воды. И заодно пусть сделают мне костыль, – проворчал он. – Займись всем безотлагательно, пока люди не начали жаловаться на нехватку питьевой воды. Возьми себе в помощь несколько человек.

– Хорошо. – Харрисон нерешительно взглянул на Джона. – Есть еще кое-что, что тебе следует увидеть.

Джон оглянулся на матроса в дальнем углу, который не торопился уходить и явно прислушивался к их разговору.

– Что еще?

Харрисон прошел к уцелевшим бочкам с водой.

– Закрой дверь, – сказал он Джону. – Вы двое у помпы, выйдите на время.

Когда дверь закрылась, Харрисон с помощью матроса раздвинул заклепки одной из бочек. Между треснувшим деревом и лопнувшими металлическими обручами стал виден свалявшийся мех.

– Что за черт! – Джон, хромая, подошел ближе.

Харрисон крякнул и вытащил из бочки останки какого-то существа. Тело упало на пол, раскинув толстые руки. Ядро ацтеков разнесло голову существа, так что на плечах остался только липкий обрубок.

– Какой это из богов, как вы думаете? – спросил матрос, присев рядом с телом. – Теотль или лоа?

Джон посмотрел на зазубренные когти на мощных мускулистых руках. Даже теперь было видно, что эта поджарая тварь мгновенно разделалась бы с любым, кто обнаружил ее живой.

– Может быть чем угодно, – проворчал Джон. – Заверните ее во что-нибудь и выкиньте за борт.

– А если это лоа? – спросил Харрисон.

– Ну и что? – ответил Джон. – Что еще можно сделать? Оставить как есть, пока не протухнет, или устроить торжественные похороны?

Харрисон опустил глаза.

– Ну… ты прав.

– Первым делом запусти перегонный куб. – Джон двинулся прочь. – Вычисти тут все. Мне нужно отдохнуть. – Бедро у него ужасно болело. На бинтах появилось пятнышко крови. Джон старался не смотреть на ногу. В прошлый раз в таком же путешествии он потерял руку. Подвергнуться еще одной ампутации ему не хотелось. От одной мысли об этом он начинал дрожать.

Лучше не думать.

Лучше надеяться и стараться все предусмотреть. И продолжать двигаться вперед.


Глава 53


Снасти были покрыты инеем. Оакситль прижал пальцы к поручню, и холод просочился ему в руку. Ногти у него были грязными, от него воняло, одежда покрылась сажей и грязью. Оакситль только что вернулся из трюма, где откачивал воду. Протечки стали постоянными: в передней части корпуса от пулевых пробоин, на корме – в оставшиеся после взрыва щели. Даже массивное крепление гребного винта пропускало воду.

Сейчас у Оакситля появилась возможность отдохнуть, и он выбрал себе место под бушпритом, в свисающей с него сети.

Тяжелая работа шла на пользу. Она отвлекала его мысли от недавнего боя. Схватка потрясла Оакситля. Он так и не мог решить, была ли это попытка захватить их в плен или всех перебить. Оакситль постоянно напоминал себе, что его бог и другие боги придерживаются разных мнений.

От таких мыслей человеку трудно уснуть ночью…

Лучше всего было не думать об этом вообще.

Так что чем больше работы, тем лучше: работа позволяет не задумываться.

Этим вечером море было спокойным. Оакситлю казалось, что дни становятся короче, воздух делается холоднее, а луны светят на небе чаще.

Путешествие по морю было похоже на подъем в горы: чем выше, тем холоднее. А они в пути уже вторую неделю.

Оакситль перевернулся на спину и стал смотреть на звезды. Изредка его обдавали брызги – «Реванш» резал волны бесконечного океана. Вскоре последние оранжевые отблески на небе уступили место ночной темноте.

Как может человек повиноваться богам, когда сами боги не могут договориться между собой?


* * *


Оакситль продернул веревку сквозь петлю и затянул колышку.

– Ты еще не забыл остальные узлы? – спросил Джон, приковылявший на нос, опираясь на костыль. Оакситль заметил, что повязка у него на бедре запятнана кровью, и Джон при ходьбе морщится от боли.

– Не забыл. – Оакситль потянул за веревку, развязав колышку, и показал Джону завязанные на ней булинь, простой квадратный и устричный узлы.

Джон ухмыльнулся и сел рядом с бушпритом, отложив в сторону свой грубо сколоченный костыль.

– Неужели по ту сторону гор не хватает земли? Почему ваши боги сочли, что вторжение необходимо?

Оакситль опустил глаза на веревку у себя в пальцах.

– Они затеяли это не ради земли.

– Тогда ради чего?

Джон искал ответы, Оакситль понял это по его голосу. Джон умрет, догадался Оакситль. Еще не сейчас, но в близком будущем: рана его смертельна. И Джон хотел найти ответы прежде, чем умрет.

Только когда умрет Джон? До или после того, как они найдут то, что ищут, – мифический «Ма Ви Джанг», который всем нужен? И самое главное: сумеет ли он до того узнать у Джона код?

– Им нужно больше крови. Больше владений. Больше слуг. Они сказали народу: идите туда, переправьтесь через горы. Большинство людей не понимают их повелений. Однако боги – это боги, и кто мы такие, чтобы знать, куда они приведут нас в далеком будущем?

Джон постучал крюком по палубе.

– Я не верю в богов.

Это заявление не удивило Оакситля. Слишком долго он жил среди нанагандийцев с их разнообразием идей, религий, наций.

Мысль о возможности жить, не опасаясь жертвоприношений, была приятна. Хотя Оакситль когда-то думал, что умереть ради богов – великая честь, он всем своим существом противился смерти. Он признался себе в этом еретическом желании выжить, когда корчился в грязи на окраине Брангстана.

Однако как можно прожить жизнь без руководства богов? Ни в чем не найдешь опоры…

Такая возможность была не менее пугающей, чем орлиный камень.

– Как же ты можешь не верить в богов? – спросил Оакситль. – Ты же видел их своими глазами! В Кэпитол-сити богов видели все.

Джон согнул здоровую ногу в колене и оперся на нее подбородком.

– Если бы я был единственным чернокожим человеком в Ацтлане и никто никогда не видел таких, как я, а я назвал бы себя богом, вы бы мне поверили?

Оакситль покачал головой.

– Тебе пришлось бы это доказать. Джон улыбнулся.

– Ваши жрецы… они обладают большой властью?

– Они правят всем. Это самое высокое положение, какого может достичь человек. – Оакситль склонил голову к плечу. – А почему ты спрашиваешь?

– Потому что… – Джон посмотрел на море. – После того как все закончится, нам придется отправиться в сердце ваших земель и положить конец злу в его источнике. – Его лицо сделалось жестким. – Чтобы успешно сражаться с врагом, нужно его понимать.

Это было и похоже, и не похоже на Джона. Он менялся. Должно быть, влияние стресса… Раньше он был готов просто следовать за событиями, а теперь начал о многом задумываться.

– Я тебе враг? – спросил Оакситль.

Джон покачал головой.

– Ты друг. – Он привалился к поручням. – Как сильно похолодало! Смотри. – Он выдохнул воздух, и на секунду перед ним повис клуб пара.

Оакситль кивнул.

– Думаю, скоро мы увидим… как это называется? – Он не сразу сообразил, как перевести нужное слово. – Хрустальный дождь…

Джон улыбнулся.

– Замечательное название. Снег. Нечасто мы употребляем это слово дома, но в книгах оно встречается. И в рассказах о смелых рыбаках, заходивших далеко на север, а то и пропадавших там.

Оакситль откинул голову и тоже сделал выдох, чтобы увидеть в воздухе собственное дыхание.

– Да, высоко в горах такое иногда тоже бывает. На самых вершинах. Я несколько раз видел, когда ходил в разведку.

Когда Оакситль вылез на палубу, чтобы помочь Джону встать на ноги, налетел порыв ветра, такой холодный, что Оакситль невольно поежился.

«Совсем как при подъеме в горы», – подумал он.


Оакситля разбудил тихий стук. Он заморгал, пытаясь определить его источник. Гамак его качнулся, когда кто-то его задел.

– Куимичин? – прошептал чей-то голос.

Оакситль вздрогнул, услышав это слово. Шпион. Оакситль сглотнул. Если он ответит «да», не будет ли это означать для него смерть?

– Ацтек, ты здесь? – снова раздался шепот. – Да, – ответил Оакситль.

Тот матрос, который однажды помог ему удержаться на снастях, заглянул в гамак. Он выглядел испуганным.

– Пойдем со мной. – У матроса был электрический фонарик; лучик света на мгновение пронзил темноту, потом снова погас. – Оно проникло на борт во время схватки. То был просто отвлекающий маневр, чтобы позволить ему сюда пробраться. Понимаешь?

Оакситль ничего не понял. Он колебался, не зная, что предпринять. О чем этот человек говорит? Матрос схватил Оакситля за руку. Его пальцы были скользкими и грязными. Оакситль ощутил слабый запах тухлятины. Знакомый запах… разлагающаяся плоть.

Они вместе осторожно выбрались из кубрика, стараясь никого не разбудить. Спутник Оакситля открыл люк. Оакситль снова почувствовал запах тления и услышал, как внизу плещется вода.

– Сюда.

Оакситль спрыгнул в зловонную жижу, зажав нос. Вода доходила ему до колен и плескалась, когда на «Реванш» налетала волна; брызги окатили Оакситля до пояса, и он съежился в своих парусиновых штанах.

Здесь было так холодно, что даже дышать было больно.

Оакситль наткнулся на идущего впереди человека. Тот включил фонарик, и узкий луч зашарил по обшивке, покореженному металлу и грязной воде.

Наконец фонарик осветил огромную яйцеобразную тушу, свисающую со стены.

– Оно говорило со мной, – прошептал матрос.

По яйцу пробежала дрожь. Оакситлю показалось, что он видит его насквозь, видит внутри знакомую фигуру…

Сердце его почти остановилось. Оакситль упал на колени, не обращая внимания на ледяную воду, в которую погрузился до пояса.

– Оно сказало мне, – продолжал матрос, – что мы уже близко от северной земли, где находится «Ма Ви Джанг». Оно сказало, что ждет от тебя код; само оно меняется, чтобы выдержать холод. Оно ждет. Если ты выполнишь задание до того, как оно закончит трансформацию, оно тебя наградит. Если ты опять потерпишь неудачу, оно грозит тебе мучениями, которых ты и вообразить не можешь, а код оно узнает все равно.

– Я понял, – сказал Оакситль. Перед ним был то ли его бог, который следовал за экспедицией всю дорогу, то ли другой, знающий об Оакситле и о том, что он должен добыть код.

– Оно скоро закончит трансформацию. Так что не теряй времени.

Оакситль поднялся; вода вытекала из его карманов.

– Я сразу же этим займусь.

– Хорошо. Теперь все. Пошли. – Человек выключил фонарик, и все вокруг снова погрузилось в темноту. У Оакситля зашевелились волосы на голове. Он с трудом повернулся к богу спиной и потер горло, вспоминая, как совсем недавно его стискивали когти…

Прежде чем они вылезли из люка, Оакситль схватил своего спутника за руку.

– Как тебя зовут? Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

– Что тебе нужно?

– Нам нужно захватить власть на корабле. Джон де Бран должен оказаться в наших руках.

Человек задумался.

– О'кей. Один из нас – среди командиров. Мы можем посеять достаточно сомнений, чтобы «Реванш» повернул обратно.

– Кто он? Человек вздохнул.

– Один из командиров. Не задавай вопросов.

– Почему? – раздраженно спросил Оакситль.

– Чем меньше тех, кто знает, тем лучше. Я не собираюсь рисковать.

Матрос двинулся дальше. Оакситль бросил последний взгляд на темную воду в трюме и последовал за ним. Позади него со скрипом закрылся люк.

И все же от вылупляющегося бога его отделало недостаточно металла. Оакситль не сможет уснуть, зная, что таится в глубине корабля.

«Нельзя ускользнуть от богов», – подумал он.


Глава 54


Кто-то хотел убить Пеппера. Половиной сознания он улавливал, как кто-то крадется к его гамаку. Потом человек помедлил. Пеппер ждал, приветствуя нападение, с напряженными нервами, обостренными чувствами ловя любой скрип и шорох.

Потом возможный убийца передумал и убежал.

Пеппер позволил себе пробудиться полностью. Пароход сильно качало. Гамак Пеппера раскачивался из стороны в сторону; кого-то рядом рвало, еще кто-то цеплялся за скрипящую переборку.

Пеппер скрестил руки на груди и снова начал засыпать. Его стальные глаза могли видеть выдыхаемый им теплый воздух, хотя никто больше ничего не разглядел бы, кроме тусклой масляной лампы под потолком кубрика.

Шторм длился уже три дня. Перед этим было затишье, а еще раньше другой шторм. Они пересекали границу теплых и холодных вод – резкий неприятный переход.

Тревожный момент миновал. Пеппер снова погрузился в свой полусон, не задумываясь о случившемся, сберегая энергию для того, что ждало впереди.


Шторм начал стихать; только на горизонте громоздились низко нависшие тучи, рождающие молнии, которые вонзались в волны, качающие корабль.

И команда, и люди-мангусты высыпали на палубу, надев на себя всю имеющуюся теплую одежду и вооружившись любыми подручными инструментами, чтобы скалывать образовавшийся на всех поверхностях лед.

Пеппер присоединился к остальным. Его пальцы, отдиравшие ледышки от снастей, быстро онемели от холода. Сейчас матросы воспринимали такую работу весело, она была им в новинку, но к завтрашнему дню, как решил Пеппер, оглядевшись, наросший лед начнет тянуть корабль вниз. Тогда от скалывания льда будет зависеть, не пойдут ли они ко дну.

Он продолжал работать. Все на корабле старались держаться от него подальше… и это его вполне устраивало.


На отдых Пеппер уселся у поручней на корме, глядя, как гребной винт вспенивает воду с маленькими льдинками. Мимо правого борта проплыл большой айсберг; солнце играло на его гранях. Люди-мангусты и матросы столпились на палубе, разглядывая его и удивляясь.

Хромая, к Пепперу подошел Джон. Пеппер с опасением взглянул на повязку у того на бедре.

– Ты можешь потерять ногу. – Джон поморщился и ухватился за поручень рукой в перчатке. Крюк лежал у него на груди. – Кстати, – продолжал Пеппер, – почему ты выбрал крюк? Я провел некоторое время в Кэпитол-сити до того, как пробрался на корабль, и знаю, что местные мастера сумели бы сделать механическую руку. Разве ты не мог позволить себе протез?

– Не мог. – Джон опустил глаза. – Мне нужно было содержать семью. – Он повернулся к Пепперу спиной, разглядывая айсберг. – Ночью, пожалуй, следует сбавить скорость. Как ты думаешь, можем мы рискнуть потерей времени?

– Мы уже близко к земле. – Пеппер щелкнул по льдинке пальцем. – Айсбергов будет встречаться все больше. Лучше двигаться медленно.

Джон кивнул.

– По крайней мере мы получим источник пресной воды.

– А что потом?

– Потом нам предстоит много тяжелой работы.

– Ты к этому готов?

– Чем скорее мы доберемся до этого механизма, чем скорее поймем, на что он годен, тем скорее сможем вернуться и использовать его против ацтеков. – Джон нагнулся к Пепперу. На какой-то момент Пеппер увидел перед собой прежнего Джона с огнем и решимостью в глазах. – Что такое «Ма Ви Джанг»?

Пеппер улыбнулся.

– Если ты и в самом деле утратил память…

– Все-таки попробуй объяснить. Пеппер задумался.

– Я могу использовать термины и аналогии, но это на самом деле бесполезно. Речь идет о технологии, передовой технологии.

– Все хотят им завладеть. Лоа точно хотят получить контроль над ним. И по твоим словам, даже боги ацтеков стремятся помешать нам добраться до него… или хотят заполучить его сами.

– А ты? – с любопытством спросил Пеппер.

– Сможем ли мы использовать его для нападения на ацтеков? Оружие ли это?

– На самом деле не такое оружие, как все думают. – Слова Пеппера только наполовину были ложью. Это заставляло его нервничать. Пусть у Джона амнезия, но не способен ли он распознать, когда ему лгут? Пеппер совсем не хотел подвергать опасности то доверие, которое начал к нему испытывать этот новый Джон.

– Тогда я вытащу его изо льда своей единственной рукой, – сказал Джон. – Если с его помощью можно прогнать ацтеков за горы и найти моих жену и сына, я непременно доставлю его в Кэпитол-сити.

– Странно… Я все еще не могу привыкнуть: Джон де Бран осел на месте, обзавелся семьей… Ты явно не тот Джон, которого я знал.

Джон поднялся. До них долетел громкий треск, и айсберг, мимо которого они проплыли, раскололся на несколько частей. Пенная волна побежала от него к кораблю.

– Того Джона больше нет. – Он показал Пепперу свой крюк. – Ты единственный, кто его помнит, и ты совсем не хочешь мне о нем рассказать.

– Воспоминания вернутся к тебе, Джон. – Если Джон отгородился от собственных воспоминаний, насильно тут ничего не сделаешь.

Слишком опасно.

Пеппер не видел возможности даже начать рисовать картину прошлого, если сам Джон не примет в этом активного участия. Пеппер не хотел рисковать, вызывая к жизни те воспоминания, защитой от которых служила амнезия.

– Мы ничего не выгадаем, если я начну сейчас тебе рассказывать о прошлом. Я сообщу тебе то, что потребуется, когда будет нужно.

Джон переменил тему.

– Ты спрашиваешь, зачем мне нужен «Ма Ви Джанг»; но интереснее другой вопрос: зачем он нужен тебе?

Пароход качнула налетевшая с кормы волна.

– Когда-то мы с тобой разделяли стремления и опасения, – сказал Пеппер. – Несомненно, когда я помогу тебе все вспомнить, мы снова будем их разделять. – Пеппер встал, и слабый и усталый Джон рядом с ним показался едва ли не карликом. – Понимаешь, есть вещи, которые не меняются. И одна из них это то, что ты – самый опасный человек, какого мне только приходилось встречать.

Пеппер видел, что Джон все еще прикидывает, что с ним делать. Без воспоминаний о прошлом… Перед Пеппером был незнакомец и к тому же, возможно, человек, за которого он нес ответственность.

– Ты не можешь выбросить меня за борт, – сказал Пеппер. – Ты видел, на что я способен. Цена моей жизни слишком высока. Все, что тебе нужно знать, – это что я твой старый знакомый и что тебе лучше держать меня рядом. Я буду защищать твою жизнь. Какой большей выгоды ты можешь ожидать?

– Знакомый? Любопытный выбор слова.

– Мы не были близкими друзьями, Джон. Люди, которые занимаются тем, чем занимались мы, не могут себе такого позволить.

Джон переменил позу. Пеппер видел, как больно ему опираться на ногу. Явный знак того, что рана не заживает… Джон вздохнул.

– Сможешь ты помочь мне найти мою семью? И изгнать ацтеков?

– Я ничего не могу тебе гарантировать, Джон. – Пеппер смотрел на море, на бухты канатов на палубе, но только не в глаза Джону. – Но я скажу тебе о том, что смогу тебе дать.

– Что же?

– Твою прежнюю жизнь. – Теперь Пеппер посмотрел в глаза Джону и не отвел взгляд.

– Ты собираешься вернуть мне мою прежнюю жизнь, но не расскажешь мне о моем прошлом? – Пеппер кивнул. – Если бы ты и был мне другом, Пеппер, не уверен, что я захотел бы вернуть прежнюю жизнь без своих воспоминаний. Я вижу, что ты собой представляешь, и вижу, как ты опасен. Мне это не нравится.

«Никаких угроз, никакой игры мускулами, одна чистая правда», – подумал Пеппер.

– Ты прав. Я не могу вспомнить твое прошлое за тебя: только ты сам можешь это сделать. Так что ты играешь в игру, правил которой не знаешь. Однако если мы доберемся до «Ма Ви Джанга», память вернется к тебе. Об этом я позабочусь. Тогда ты получишь обратно свою прежнюю жизнь, будешь знать, кто ты такой, будешь знать, что делать.

– А если я решу, что лучше умереть, чем жить прежней жизнью?

– Сомневаюсь. Умереть и бросить свою семью? Не такой ты трус. – Джон напрягся, и Пеппер закусил губу. Неудачный выбор слов… – Кроме того, я не могу тебе этого позволить.

– Почему?

– Ключ к «Ма Ви Джангу» – ты. Ты единственный человек на планете, который обладает нужным кодом. – Пеппер, как только попал на корабль, обыскал каюту Джона, пытаясь выяснить, как тот рассчитывает попасть внутрь «Ма Ви Джанга». Он обнаружил артефакт, знакомый ему по прошлой войне, – тот самый, с помощью которого лоа проникали на корабли и управляли ими. Но даже этот древний прибор, выращенный лоа, который так старательно прятал Джон, не сработал бы достаточно быстро. На это ушло бы несколько недель, и даже и тогда лоа не смогли бы воспользоваться кораблем. «Ма Ви Джанг» был создан так, чтобы им могли пользоваться люди, и только люди. Таково было условие в те давние времена, когда лоа помогали его строить.

– Почему я – единственный? Разве кто-то еще не может обладать кодом?

Пеппер откашлялся.

– Код – это ты. Твоя кожа, твоя кровь, голос, глаза, отпечатки пальцев, лицо и – самое главное – биение твоего сердца. – Поэтому-то Джон должен быть в живых и действовать добровольно, чтобы корабль пустил его в себя. Да и Пеппер может попасть на борт только с его разрешения… Джон был единственным оставшимся в живых пилотом на планете – и не осознавал этого. – Ты – ключ ко всему, единственный человек, который может спасти мир. – Джон посмотрел на него с откровенным недоверием. Пеппер потянулся долго и со вкусом и расправил плечи. – Впрочем, в настоящий момент это значения не имеет. Сначала нужно выжить и добраться до «Ма Ви Джанга».

Пеппер поднялся и отошел от Джона. Хватит разговоров. Словесные игры раздражали его. Было бы так легко схватить Джона в охапку, прижать кончик указательного пальца ему к виску, установить контакт и накачать его мозг информацией…

Однако это убьет Джона. Об этом позаботится тот блок, который не позволяет ему ничего вспомнить.

К кораблю приближался еще один айсберг. Пеппер следил за ним, стоя у поручня, – единственный праздный человек на палубе: вся команда усердно скалывала лед, образовавшийся на корпусе.


Той же ночью Пеппер обратил внимание еще кое на что. Где-то открылся люк, и до него долетел еле заметный запах. Знакомый запах… Пеппер удивился, как мог не заметить его раньше. Разложение.

Теотль.

Пеппер вылез из гамака и пошел на запах. Несколько раз ему приходилось возвращаться, потеряв след, но все же он продвигался вперед и наконец дошел до люка, ведущего в трюм.

Пеппер осторожно открыл его и замер. Сидя на краю, он погрузился в долгий разговор с самим собой.

Нужно оценить шансы.

Останется ли он в живых, если спустится вниз?

Никакой уверенности…

Там, внизу, теотль. Проклятая тварь! Возможно, еще в виде куколки, чтобы после линьки превратиться в беспощадного убийцу.

На этой стадии оболочка куколки непроницаема ни для пуль, ни для копий – вообще ни для чего, чем располагал Пеппер; разве что удалось бы заставить тварь начать линьку раньше времени… Нет у него и инструментов, с помощью которых можно было бы оторвать куколку от корпуса корабля.

Что ж, это преимущество – знать о теотле и быть готовым заранее. Пеппер приготовится к защите. И все равно ситуация ему не нравилась. Уж слишком мало места на корабле.

Нет, решил Пеппер, лучше не дать возможности теотлю узнать о его присутствии на «Реванше». Пусть первый шаг совершит противник. В Кэпитол-сити ему повезло благодаря тому что мальчишки отвлекли теотля; второй раз удача может оказаться не на его стороне.

Лучше убить тварь, когда она покинет оболочку и окажется уязвима. Пеппер всегда старался, чтобы в схватках с теотлями преимущество было у него.

Он еще ни разу не проиграл, но это ничего не значит.

Теотли хорошо умели приспосабливаться и были опасными противниками.

Пеппер закрыл люк и вернулся в кубрик, думая о том, что шансы выжить у них уменьшились.


Глава 55


Армия ацтеков наводнила полуостров, и люди-мангусты отступали. Воины Хайдана старались замедлить продвижение врага, взрывая рельсы и уничтожая продовольственные склады; в нескольких местах, где дорога шла между крутых склонов холмов, ее заминировали.

Воины ацтеков в ярких одеждах выбрали именно ту дорогу, на которую рассчитывал Хайдан. Предводители людей-мангустов постоянно сообщали Дихане обо всех событиях.

Однако этим утром новостей о препятствиях на пути врага не оказалось. Воздушные корабли, которые вели разведку, сообщили, что ацтеки близко и осада вот-вот начнется.

Дихана покинула здание Министерства, чтобы увидеться с Хайданом.


* * *


Он стоял на стене, глядя на опустевшие деревни и склады вокруг Кэпитол-сити. Зелень джунглей виднелась за полосой мертвой земли, покрытой колючей проволокой, траншеями, вывороченной коричневой почвой. Дихане казалось, что по окрестностям города бродят тени ацтеков…

– Что с их воздушными кораблями? – спросила Дихана.

– Мы по большей части способны удерживать их на расстоянии теми средствами, что у нас есть. У нас есть зажигательные снаряды, которыми стреляют пушки на стене. Наши собственные аэростаты сражаются с ними, когда враги приближаются, но издали они все-таки ведут наблюдения и пытаются увидеть происходящее в городе.

Дихана позволила Хайдану взять себя за руку и провести по стене; у пушек разных размеров дежурили суровые воины с мачете. Большинство орудий на стене были бесполезны до тех пор, пока ацтеки не преодолеют внешние кольца укреплений и не окажутся ближе к городу.

– Хайдан, что мы могли бы сделать, чтобы предотвратить нападение?

– Не знаю. Посылать больше шпионов в ацтекские земли? – Хайдан не спал уже несколько ночей, вникая во все детали обороны, подбадривая людей, и это было заметно по его покрасневшим глазам и охрипшему голосу. Он прислонился к стене и обхватил голову руками. – Если мы все же останемся в живых после всего этого, нужно будет многое изменить. Иметь более сильную армию, построить больше деревень и городов. Вся наша земля должна стать сильной и динамичной. Мы не можем ждать, не можем откладывать все на будущее. Нам нужна тысяча всяких вещей.

Дихана кивнула.

– Это мы должны двигаться вперед, а не они. Никакой больше оборонительной политики.

– И это тоже. – Хайдан выпрямился. – Мы все еще не можем найти лоа.

– Куда, как ты думаешь, они отправились?

– В подземелья под городом. Дихана кивнула.

– Они дали тебе флакон? С болезнетворными микробами?

– Мы могли бы выстрелить им в ацтеков, когда они приблизятся, – сказал Хайдан. – А сами затаились бы. Может быть, болезнь нас бы не коснулась.

– По-моему, лоа предложили бы такой вариант, если бы была надежда, что он сработает, тебе не кажется? – Дихана вместе с Хайданом подошла к одной из тяжелых платформ, служащих для подъема и спуска.

– Я собрал все флаконы – те, что лоа оставили своим жрицам, советникам и мне – в запертом и хорошо охраняемом подвале. Я хочу, чтобы и твой тоже там хранился. – Хайдан помог Дихане перейти на платформу; доски заскрипели под их ногами. – Ты собираешься их использовать, если дела пойдут плохо? – спросил Хайдан, оскалив зубы – это была не улыбка, но и не гримаса. – Уничтожить всех, чтобы никто ничего не получил?

– Это было бы похоже на Потерянную Надежду – направить на себя собственное оружие, как сделали наши предки: они уничтожили все машины, чтобы никто не мог ими воспользоваться. Тогда столько людей погибло, Хайдан… Как я могу сделать подобное?

Платформа дернулась. Паровой двигатель, приводящий ее в движение, зашипел, и платформа начала опускаться.

– Можно надеяться умереть вместе со всеми, – сказал Хайдан, – чтобы не нести ответственность за случившееся.

– Лоа рассчитывают, что сумеют переждать катастрофу и выйти из своего убежища, когда или все погибнут, или мы каким-то чудом выживем. Может быть, на такое же рассчитывали в свое время и отцы-прародители: переждать… Возможно, они просто хотели выиграть время.

– Из отцов-прародителей выжили только советники. Не такая уж удача, а? – хмыкнул Хайдан.

Платформа замедлила движение и остановилась, достигнув земли.

Дихане предстояли встречи с горожанами. Никто не знал, долго ли продлится осада. Запасов продовольствия и питьевой воды могло не хватить, а введение карточной системы грозило многими опасностями. Никто не мог быть уверен в том, долго ли Кэпитол-сити сможет отражать атаки ацтеков, но едва ли, думала Дихана, особенно долго – слишком переполнен был город. Месяца два… Может быть, больше, если рыбаки сумеют кормить голодных.

Еще Дихана гадала, долго ли еще продержится без сна. Садясь в ожидающий ее электромобиль, она про себя решила, что днем обязательно немного отдохнет.


Ночью Дихану разбудили глухие удары. Подойдя к окну, она услышала крики на улицах.

Выстрелы из пушек на стенах Кэпитол-сити раскрашивали ночное небо оранжевыми полосами. В воздухе плыло облако подсвеченного снизу дыма. Над городом двигались овалы воздушных кораблей, сбрасывающих бомбы.

Дихана прислонилась к подоконнику и заплакала.

Ацтеки пришли.


Глава 56


«Реванш» достиг суши в середине третьей недели пути. Вместе со всей командой Пеппер стоял на палубе; замерзшие люди ежились, но с восхищением смотрели на величественные покрытые снегом горы. Воздух наполнял резкий треск льда и плеск волн, когда в них обрушивался очередной айсберг.

Прошли еще сутки, прежде чем кораблю удалось выползти на лед. Команда нервничала, но Пеппер, видя, как спокоен Джон, заключил, что тот ожидал подобного развития событий.

Дно парохода было сделано плоским и закругленным, а не снабжено острым килем, как у обычных парусных судов. Джон рассказывал, что в свое предыдущее путешествие видел, как плоскодонные ялики выдерживали давление льда в отличие от лодок с килем. Всю последнюю ночь Пеппер, глаза которого видели в темноте, наблюдал затем, как ледяные поля надвигаются на «Реванш», но скользят под его дном и поднимают корабль.

«Реванш» по форме напоминал те рыбачьи плоскодонки, которые можно вытащить на землю или плавать на них по мелководью. Джон был прав. В результате лед выдавливал корабль вверх, не причиняя вреда корпусу.

Пеппер с улыбкой объяснял это людям-мангустам, которые с ужасом ожидали, что корабль будет раздавлен, а сами они погибнут.

Настроение команды постепенно улучшалось. Земля, к которой они приплыли, была суровой и враждебной, но по крайней мере их корабль уцелел.

Начались приготовления к путешествию по суше. Матросы выбрасывали балласт из трюмов; никто, как заметил Пеппер, не обнаружил куколку теотля – или по крайней мере не сообщил о находке. Помогая избавляться от балласта, Пеппер ходил по трюмам, высматривая тварь.

Обнаружил он всего лишь чистый кусочек обшивки – вероятно, именно здесь крепилась к корпусу куколка. Пеппер внимательно осмотрел все вокруг. Теотль мог ночью выбраться с корабля на лед.

Значит, он где-то снаружи и следит за ними.

Моряки торопили Пеппера. Нужно было лебедками поднять из трюмов большие слитки чугуна и камни и выгрузить их на ярко-красные полотнища брезента: это помогло бы обнаружить их, когда придет время возвращаться и снова спускать корабль на воду. Работа была тяжелой.

Кроме того, несколько человек постоянно были заняты тем, что загружали в котлы колотый лед, чтобы обеспечить экипаж пресной водой. Запасы продовольствия проверили и разделили пополам: половину оставили вместе с балластом, половину – на корабле. Все приготовленные на обратный путь припасы закидали снегом и отметили высокими флагами.

Команда существенно облегчила корабль. Теотль мог отравить или уничтожить продовольствие, оставленное на обратный путь, но это было уже несущественно: все, что нужно было Пепперу, – это добраться до «Ма Ви Джанга».

Следующий сюрприз ожидал Пеппера, когда из бортов на носу и корме выдвинулись массивные оси. Потом между ними в корпус вбили маленькие дополнительные оси, надели на них колеса, и люди-мангусты, кряхтя, натянули на них несколько сотен футов металлической ленты. Было так холодно, что у работников пот замерзал на лбах…

Немногим больше чем за день «Реванш» превратился в огромный снегоход. Еще день потребовался механикам, чтобы переключить тяги от паровых двигателей с гребного винта на оси. Техники-мангусты перекликались внутри корабля, и их голоса далеко разлетались в замерзшем прозрачном как кристалл воздухе.


Пеппер прошел вдоль всей гусеницы. Сначала он был полон сомнений, но чем внимательнее присматривался, тем больше убеждался в том, что механизм будет работать. Несколько маленьких дополнительных колес, укрепленных на корпусе в верхней и нижней части гусеницы, должны были удерживать ленту в натянутом состоянии.

Звезды заполнили небо, и на мгновение Пеппер позволил себе насладиться видом такого множества созвездий, среди которых были и вовсе ему незнакомые.

Что-то заставило его принюхаться, и Пеппер припал к земле.

Кровь.

Несколько теплых алых капель на снегу.

В нескольких футах дальше целая лужа свежей крови расплылась вокруг тела человека-мангуста. Пеппер наклонился, разглядывая раны. Один удар разорвал горло, лишив жертву голоса, другие – в грудь и живот – вызвали потерю крови.

Теотль. Он на свободе. Этот бедняга заметил его и расплатился жизнью.

Луч фонарика уперся в Пеппера, и тот застыл на месте. По палубе сновали люди, тихо переговариваясь и с подозрением глядя на него.

– Что за шутки! – Пеппер повернулся и всмотрелся туда, откуда светил фонарик. Его глаза быстро адаптировались, и он запомнил все лица и их выражение: потом нужно будет это проанализировать.

– Он мертв? – спросил кто-то. Пеппер кивнул.

– Это ты его убил, – сказал еще чей-то голос.

На палубе появился Джон, огляделся и нахмурился. С помощью своего друга-ацтека он по сходням спустился на покрытую снегом землю и, хромая, подошел к убитому.

Двое мужчин пристально разглядывали Пеппера в свете фонарика.

Пеппер смотрел на Джона. «Ладно, приятель, – думал он, – не поверишь же ты в эту ерунду!» Однако он видел, что надежда его тщетна.

– Я этого не делал, – сказал Пеппер.

Джон, ничего не ответив, посмотрел на мертвое тело. Оакситль, как заметил Пеппер, убитым не заинтересовался; он пытался смутить Пеппера пристальным взглядом. Что-то подозрительное таилось за этими карими глазами и черной как смоль челкой.

– Нельзя быть уверенными в том, что убийца – он, – сказал Оакситль. – Мы видели его в деле, и сражался он за нас. Однако мы знаем, что на подобную жестокость он вполне способен, и нам до сих пор неизвестно, с какой целью он проник на корабль. Его нужно запереть – для нашей собственной безопасности.

Теперь Пеппер знал по крайней мере одного своего врага.

Пеппер обратил внимание на замерзшие на лбу Джона капли пота; тот явно плохо себя чувствовал. Оакситль нависал над Джоном, как хищник. Джон рассеянно кивнул.

– Да, да. Думаю, сейчас это лучше всего. – Он встретился глазами с Пеппером. – Просто предосторожность…

Пеппер снова разглядел в нем прежнего Джона: спокойного и расчетливого. Так легче всего успокоить команду… «Можешь на меня положиться», – казалось, говорили его глаза. Даже лишившись памяти, Джон хорошо знал, что нужно делать.

Пеппер не пошевелился, когда несколько человек спустились по сходням и окружили его. Другие стояли поодаль, целясь в него из ружей. Он мог бы перебить их всех… Вместо этого Пеппер позволил отвести себя на корабль.

Тот шкаф для парусов, который служил карцером в первый раз, все еще не имел двери, поэтому Пеппера приковали к двум надежным балкам.

«Это временно», – подумал Пеппер. Джон просто хочет выиграть эту игру.

Оставить здесь Джона одного он не мог: Джон был его единственным ключом к «Ма Ви Джангу».

Так что не нужно винить Джона…

Опустив скованные руки и скрестив ноги, Пеппер сидел, внимательно вслушиваясь в звуки, доносившиеся из-под палубы.


Через несколько часов работа закипела снова. По палубе топали тяжелые сапоги, из машинного отделения доносился свист пара, техники перекликались друг с другом.

Скрежет шестерен заставил корпус судна содрогнуться. Пеппер покачнулся, когда пароход дернулся вперед; однако движение тут же замедлилось, и трое техников завопили, требуя, чтобы в топки подкинули топлива.

Прислонившись к борту, Пеппер слушал, как стучат и скрипят гусеницы. «Реванш» прокладывал себе путь по снегу, и люди с криками карабкались по медленно перемещающимся гусеницам на палубу.

Пеппера приковали поблизости от кубрика, где в гамаках ночевала команда, и он сосредоточился на разговорах, которые там велись, приведя свой слух в состояние особой восприимчивости.

– Можно ли ему доверять? – с фальшивым беспокойством спрашивал кто-то.

Храп, доносившийся из одного из гамаков, умолк. На пол упала ложка, раздалось кряхтение.

– Он капитан, он знает, что делает.

– Да разве он знает, куда нам следует держать путь? – с подчеркнутым недоверием гнул свое первый голос.

– Говорят, у него есть карта, – возразил второй голос.

– Ты ее видел?

– Ну… – Гамак заскрипел, когда лежавший в нем поднялся на ноги. – К чему ты клонишь?

– Нельзя ему доверять.

– Послушай, повернуть назад мы не сможем. Люди-мангусты этого не допустят. Да и опасно… Ты лучше подумай вот о чем: от ацтеков-то мы ушли.

Последовала долгая пауза. Пеппер отключился от скрежета гусениц, чтобы расслышать шепот в кубрике.

– А что, если я скажу вам, что кое-кто из людей-мангустов тоже нервничает? Они думают, что на острове Коровье Копыто мы все спаслись бы.

Раздалось тяжелое дыхание, потом удаляющиеся шаги. Ответа на последнюю фразу Пеппер не разобрал: шепот стал слишком тихим даже для его неестественно острого слуха.

«Назревает бунт», – подумал Пеппер.


Глава 57


Пять ацтекских воздушных кораблей прятались за облаками. Они сбросили несколько бомб, потом повернули и двинулись обратно. Они летели слишком высоко, чтобы выстрелы из пушек на стене могли причинить им вред, а когда поднялись аэростаты защитников города, их уже и след простыл. Так продолжалось целый день.

Хайдан в конце концов приказал нескольким дирижаблям постоянно дежурить в небе, чтобы отгонять врага.

Он шел по улице к своему дому. Он ужасно устал, кашель мучил его все сильнее, и теперь ему постоянно не хватало воздуха. Его сопровождали трое людей-мангустов. Один из них поддержал Хайдана, когда тот споткнулся на неровности тротуара.

– Прошу прощения, – сказал Хайдан, – давайте-ка постоим. – Он прислонился к кирпичной стене, пытаясь отдышаться. Слишком много бессонных ночей, слишком долго он не позволяет себе ни минуты отдыха. Вот уже и начались бомбардировки города. Ферстоп больше не выходит на связь, и первые ацтекские воины выкатывают на позиции пушки, чтобы обстреливать траншеи защитников Кэпитол-сити. Их удалось направить именно в ту часть полуострова, куда хотел Хайдан, но ацтеки испытывали на прочность оборону в ожидании того времени, когда к ним присоединятся основные силы. А теперь еще и его болезнь… Хайдан больше всего нуждался в отдыхе как раз тогда, когда началась осада.

Отряд суровых вооруженных толтеков прошел мимо, отдав ему честь.

– Куда они направляются? – спросил Хайдан.

– За стену. Это добровольцы.

– Интересно, сколько времени они смогут сражаться со своими соплеменниками?

– Ты не доверяешь толтекам, – сказал один из людей-мангустов. – Почему?

– Меня беспокоят не толтеки. – Хайдан согнулся, упираясь руками в колени. – В добровольцы вызываются ацтекские шпионы, скрывавшиеся в городе.

Охранники пожали плечами.

– Теперь поздно об этом тревожиться.

– Тревожиться никогда не поздно.

– Это верно.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга. Потом Хайдан посмотрел на шеренгу толтеков, отправляющихся защищать город.

– Как бы то ни было, чертовски приятно видеть стольких людей-мангустов, идущих в траншеи, – сказал он. В тот же момент он услышал резкий свист, и мир вокруг него взорвался. Стена, на которую Хайдан опирался, рухнула, на него посыпались кирпичи, засыпав его с головой. Хайдан закашлялся от попавшей в легкие пыли.

Рев в его ушах стих.

Он попытался пошевелиться.

Болело все тело, и в некоторых местах это была не просто боль от давящих на него кирпичей – кости явно были переломаны. Хайдан застонал и попытался освободиться от тяжести, но для этого ему не хватило сил.

До него начали доноситься голоса. Через несколько минут части рухнувшей стены растащили: его охранники и толтеки разгребли завал и вытащили Хайдана.

Его привязали к какой-то доске и понесли по улице. Каждые несколько секунд к нему склонялось встревоженное лицо и раздавался вопрос о том, как он себя чувствует.

Хайдан пытался отвечать, но ему удавалось только хрипеть; всюду была кровь. Он все спланировал. Он все спланировал так, что сопротивление будет продолжаться, – говорил он себе. Как бы это ни было трудно, как бы он сам ни пострадал, город будет бороться и без него. Об этом позаботятся Дихана и его воины.

Хайдан смотрел, как высоко, высоко над городом два воздушных корабля столкнулись и загорелись.

Хайдан почувствовал облегчение, когда позволил себе закрыть глаза и наконец-то отдохнуть.


Глава 58


Вокруг тянулась ледяная пустыня. Резкий ветер впивался в борта «Реванша» и пел в снастях. Все, кто не нес вахту, старались найти себе местечко поближе к кухонному очагу или к паровым машинам.

На второй день пути по кораблю пронесся слух о том, что с палубы можно увидеть нечто замечательное. Под слоями прозрачного льда сверкал серебристый металл.

Строения в сотни футов высотой были закованы в ледяную броню.

Джон вместе с несколькими людьми-мангустами стоял у поручней. Кто-то задал неизбежный вопрос:

– Что это?

– Наследство отцов-прародителей, – сказал Джон. Огромные здания наклонились под странными углами под давлением медленно наступающих масс льда. Когда-то здесь стоял огромный город.

«Приветствую тебя снова», – подумал Джон. Да, это был… К Джону подошел Оакситль.

– Они все сделаны из металла?

– Судя по блеску, да, – ответил Джон; еще одно мимолетное воспоминание исчезло… – Но и стекло там тоже есть. – Он показал на одно из зданий. В нем имелись комнаты, и можно было разглядеть мебель внутри. Джон ощутил озноб. Как будто смотришь на полностью сохранившийся кусочек прошлого…

Знакомое чувство возникло снова. Джон отпустил поручень и двинулся прочь, но раненая нога подвернулась. Оакситль подхватил его.

– Творения богов, – произнес кто-то с благоговением. – Ни один человек не мог бы создать такое.

Джон покачал головой.

– Отцы-прародители построили Кэпитол-сити. – Матросы смотрели на него с сомнением. – Они были могущественны. Не боги – люди.

– Сколько нам еще до цели? – спросил кто-то.

– Три дня. – Джон смотрел себе под ноги и говорил словно сам с собой. – Сразу же за городом…

Надпись на карте говорила, что это – Старпорт. Слово уже несколько дней преследовало Джона. Звезды… Отцы-прародители отсюда отправляли свои великие корабли к звездам.

– Ух… – пробормотал Оакситль, снова подхватывая Джона.

Нога не желала подчиняться. Джон обреченно повис на Оакситле.

Как же он будет руководить экспедицией…

– Отведи меня в мою каюту, – распорядился Джон. – И позови доктора-мангуста.

Оакситль помог Джону допрыгать до ближайшего трапа и проводил его вниз.


Джон обливался потом. Сырое и темное пространство под палубой вызвало у него какое-то странное чувство. Ему пришлось бороться с приступом клаустрофобии. Балки словно давили на Джона, в глазах у него потемнело.

Здесь было слишком тесно, слишком темно. Джон целую вечность провел в каком-то тесном и темном месте и был сыт им по горло.

– Я не очень хорошо себя чувствую, – сказал он Авасе, вошедшему в каюту вместе с Барклаем.

– В таком случае, капитан, тебе следовало бы передать нам карту, – сказал Аваса. – Позволь нам определять курс. Тебе нужно оставаться в своей каюте, тебе нужны тепло и отдых. Не нагружай свою ногу.

«Уж не слишком ли Аваса заботлив», – подумал Джон. Что будет, если он передаст карту командиру воинов-мангустов?

Уверенности у Джона не было. Впрочем, может быть, он снова страдает от паранойи.

Барклай прислонился к притолоке, сложив руки на груди.

– Это не имеет значения, – проговорил он, пожимая плечами. – Как только мы израсходуем половину припасов, мы поворачиваем обратно, верно?

Джон рукавом вытер лоб.

– Продовольствие кончится через десять дней, даже если мы не введем нормирования. У нас достаточно времени.

– Тогда не о чем беспокоиться, – сказал Барклай. – У нас есть еще четыре дня, чтобы найти это… эту штуку. Все должно быть в порядке.

– Может быть, – сказал Аваса. – Только если оно не окажется погребено подо льдом.

Джон правой рукой начал разматывать повязку на бедре. Бинт был липким и влажным. Легкий запах разложения заставил сердце Джона оборваться.

– Ты прав, Аваса, но сейчас еще не время. – Джон встревожено смотрел на свою рану.

В каюту вошел хирург-мангуст.

– Что случилось?

Джон снял последний слой бинта и взглянул в глаза хирургу.

– Уходите все, – распорядился он. Паразиты… Ждут его смерти, чтобы повернуть назад. Он не мог этого допустить. Пеппер сказал, что Джером жив. Где Шанта, неизвестно…

Но отсюда они очень, очень далеко.

Будь он проклят, если позволит себе умереть так далеко от них. Будь он проклят, если не завершит эту безумную попытку склонить чашу весов на свою сторону.

Джон посмотрел на хирурга.

– Никакой ампутации. Еще рано.

– Чем дольше ты будешь ждать, тем больше шанс, что ты умрешь. – Человек-мангуст смотрел на Джона как на безумца. – Судя по запаху, началось заражение. Гангрена.

– Не будешь ты оперировать, – яростно сказал Джон. Его упорство было бессмысленным, но почему-то он был уверен, что сама идея операции страшнее, чем даже возможность саботажа на борту корабля.

Джон должен был полагаться на свой инстинкт – в конце концов, это было единственное, чем он располагал.

Хирург вздохнул и открыл один из шкафчиков рядом со столом Джона, где хранились чистые бинты.

После перевязки Джон отпустил его и стал разглядывать карту, пытаясь вспомнить, что было там, где на карте виднелось только белое пятно.

Он доведет экспедицию до цели и останется ее главой.


В середине ночи Джон проснулся. У него был жар. У своей постели он обнаружил Пеппера, и это его не удивило.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Пеппер.

– Не слишком хорошо. – Джон обвел мутным взглядом каюту. – Мне хотят отнять ногу. Я этого не допущу.

– Правильно. С ногой все не так, как было с рукой. С ногой дело так легко не обойдется. Тебе ведь ни к чему лишние неприятности, верно?

– Что ты тут делаешь? Как ты освободился?

– Среди команды готовится бунт. – Пеппер передвинулся так, что в его глазах отразился луч света. Он уже давно не брился, и Джон видел отросшую неровную щетину.

– Что они говорят? – спросил Джон.

– Они говорят, что ты сам не знаешь, что делаешь, что мы преследуем мираж. Что нужно отправляться на Коровье Копыто и прятаться там от ацтеков.

Джон вздохнул.

– Мне нужно продержаться еще всего два дня. Только и всего. Тогда мы узнаем, были ли Эдвард и лоа правы насчет «Ма Ви Джанга».

– Мы уже близки к цели, Джон, но этих двух дней у нас может не оказаться. – Пеппер сел на постель Джона. С его куртки на постель упало несколько ледышек.

Джон стиснул правой рукой плечо Пеппера. Он все еще не понимал, какую цель тот преследует, но сейчас чувствовал странную близость к этому человеку.

– Тебе не следует быть на виду. Команда тебя убьет, если обнаружится, что ты сбежал.

– Это не имеет значения. – Приближающиеся к двери каюты шаги заставили Пеппера подняться. – Мне нужно идти, Джон. – Он запахнул куртку. – Мне тяжело видеть тебя в таком состоянии. Мы с тобой когда-то были самыми опасными людьми. А теперь посмотри на нас: возимся, боясь смерти, на этой маленькой планетке. Никому не известной, незначительной… – Пеппер прошел к иллюминатору и открыл его. Порыв холодного воздуха заставил Джона поежиться. – Теперь никого, кроме нас, не осталось. – Пеппер, извиваясь, вылез через иллюминатор – Джон никак не думал, что человек смог бы пролезть через такое маленькое отверстие.

– Куда ты направляешься? – спросил он уже скрывшегося из виду Пеппера.

Руки Пеппера ухватились за раму, и он заглянул в каюту.

– Наружу. Прочь с корабля. Но я буду рядом, Джон. Всегда рядом. Если что-нибудь случится, прыгай на снег. Я тут же появлюсь. Слышишь?

Джон кивнул, и в этот же момент раздался стук в дверь. Пеппер захлопнул за собой иллюминатор и исчез в темноте.

– Войдите, – сказал Джон. Вошел Барклай.

– У нас проблема. – Губы его были мрачно сжаты, глаза сузились. Джон не очень хорошо знал Барклая, но в его напряженной позе читал гнев. – Мы лишились части продовольствия.

– Помоги мне подняться, – сказал Джон. – Сколько недостает?

– Что нам теперь делать?

– Сколько недостает? – повторил Джон. Барклай ударил кулаком по столу.

– Половины. – Он посмотрел на Джона и мрачно покачал головой. – Достаточно для того, чтобы вернуться, понимаешь? Кто-то все тщательно спланировал.

Джон стоял, балансируя на здоровой ноге.

– Созови всех на палубу, тех, кто спит, разбуди. Я отдам приказ: половинный рацион.

– Людям это не понравится. Совсем не понравится.

– Я знаю. Но каков выбор? Наша единственная надежда – та проклятая машина, которой все хотят завладеть. Ты же знаешь это. Или ты думаешь, что в Кэпитол-сити достаточно воинов, чтобы отбросить ацтеков?

Барклай покачал головой.

– Действуй, – приказал Джон. – Пришли кого-нибудь, чтобы помогли мне подняться по трапу. – Проклятие, они уже так близки к цели!

Барклай понуро вышел из каюты. Джон, хромая, добрался до лесенки, ведущей в холод и темноту. Он видел звезды над перилами.

Джон оперся на свой грубый костыль. Развязка приближается, понимал он. Какая-то упрямая часть его существа говорила ему, что пути назад нет. Та же упрямая часть – старая, давно забытая – твердила, что они найдут «Ма Ви Джанг». Найдут любой ценой. Глядя на пар от собственного дыхания, Джон думал о том, как заставить матросов почувствовать такую же решимость.


Глава 59


– Так что теперь, Джон? – прошептал он себе под нос, когда Оакситль помог ему подняться по трапу на палубу. На секунду он, пошатываясь, замер; его лицо сморщилось от ледяного ветра.

На многие мили впереди «Реванша» из снега поднимались зазубренные острия металла и льда. Пейзаж выглядел совершенно неестественным. «Кладбище отцов-основателей», – подумал Джон. Их древние механизмы, их дома, утонувшие в снежной пустыне.

«Реванш» дернулся и резко остановился, так что Джон упал. Ухватившись за поручень, он с трудом поднялся на колени. На палубе собрались все двадцать матросов; вдоль бортов выстроились дрожащие от холода люди-мангусты.

– Что, черт возьми, происходит? – рявкнул Джон. Вперед вышел Барклай, и плечи Джона поникли. Что-то в походке Барклая ясно говорило о том, что власть от Джона ускользнула. – Это ты? Ты разворачиваешь корабль, верно?

– Мне очень жаль. – Барклай смотрел на Джона сверху вниз. – Я сказал тебе, что у нас осталась только половина продовольствия. Я надеялся, что, узнав об этом, ты решишь возвращаться. Но ты вместо этого пожелал двигаться дальше.

– Так ты думаешь, что мы гонимся за миражем?

– Мы думаем, что нам еще повезет, если мы доберемся обратно живыми.

– Доберетесь куда? – крикнул Джон. – В Кэпитол-сити? Или вы собираетесь прятаться в джунглях или на Коровьем Копыте?

По рядам матросов пробежал шепот, когда они услышали о Коровьем Копыте.

– Один из нас уже отморозил палец, – сказал Барклай. – Так не годится. Этот мороз, эта земля… Нам здесь не место. Если мы повернем сейчас, мы сможем скрыться на Коровьем Копыте, построить больше кораблей, изготовить больше оружия. Если мы повернем, мы сможем сражаться.

– Сколько времени, по-твоему, вы сможете продержаться на Коровьем Копыте? – проворчал Джон, подтягиваясь и вставая на одну ногу. – Недели? Месяцы? Как только ацтеки узнают, что там скрываются люди, они сметут вас с острова.

– Тогда мы спрячемся в джунглях! – закричал кто-то. – По крайней мере мы останемся в живых.

Джон сделал шаг вперед.

– Это глупость. – Он попытался сделать еще шаг, но Барклай оттолкнул его. Джон упал назад и ударился головой о крепильную утку. Кровь оросила обледеневшую палубу.

Несколько воинов-мангустов вышли вперед, а матросы достали пики и ружья. Над кораблем повисло напряженное молчание.

– Так что вы собираетесь со мной сделать? – спросил Джон, глядя на обступившие его сапоги. Пеппер говорил ему, чтобы он высадился на лед, но у Джона не было сил подняться. Он едва не терял сознание.

– Запрем и возьмем с собой, – ответил Барклай.

– Почему бы не оставить меня здесь? – Джон закашлялся и с трудом оторвал щеку от досок палубы. – Оставьте мне запас продовольствия, и я попытаюсь сам найти машину.

Барклай покачал головой.

– Он все равно умрет, – крикнул кто-то. – Выбрось его за борт!

– Нет, – сказал Барклай. – Если мы ампутируем ему ногу, обеспечим покой и тепло, он выживет.

– Команда против, – возразил Джон. – Да и что ты будешь делать со мной потом? Я могу сообщить о вашем предательстве. Представь себе: я буду ковылять по Кэпитол-сити и всем рассказывать, что вы имели шанс спасти город, спасти их братьев и детей от жертвенного камня или рабства. – Барклай огляделся, оценивая настроение людей. – Если вы меня здесь оставите, на вас не ляжет пятно. Вы всегда сможете сказать, что оставили меня здесь, а если я не нашел машину, так это потому, что ее не существует. Или что она не работает.

– О'кей. – Барклай сглотнул. – Оставайся. – Он оглянулся на матросов. – Принесите ему припасы.

Команда начала расходиться.

– Кто отправится с ним? – спросил Оакситль, все еще стоявший рядом с Джоном. – Барклай смутился. – Он же не может идти. И на этом корабле есть люди, которые не хотят поворачивать назад.

– Ну так отправляйся с ним, ацтек, – бросил Барклай. – Есть еще желающие?

Вперед вышел Аваса.

– Я. – Длинная цепь людей-мангустов всколыхнулась, но Аваса щелкнул пальцами, потом показал на двоих воинов. – И вы.

– Даю вам двадцать минут, – сказал Барклай. – Потом «Реванш» двинется к океану.

Джон стиснул зубы и вонзил свой крюк в поручень, так что дерево расщепилось. Он обещал найти «Ма Ви Джанг» и доставить его любой ценой. Пеппер сказал, что он сам и есть код…

Он получит «Ма Ви Джанг»!

– Оакситль, – прошептал он. – В моей каюте остались карты.

Барклай услышал и покачал головой.

– Карты нам нужны, чтобы проложить обратный маршрут, де Бран. Ты отправишься без них.

Джон кивнул. Он сумел все запомнить. Вместо того чтобы спорить с Барклаем, он сказал Оакситлю, где найти прибор, полученный от лоа, – на всякий случай.

Через двадцать минут Аваса и Оакситль помогли Джону спуститься на лед. Холод проник ему под одежду. Двое матросов молча спрыгнули следом и с молчаливой готовностью присоединились к остающимся.

«Реванш» оставил им лодку с припасами для семерых и пару топоров. Оакситль тут же соорудил из маленького суденышка грубые сани для Джона. Шестеро людей, решивших сопровождать его, тут же впряглись в них и двинулись в путь.

Сани с Джоном и мешками с продовольствием направлялись к чему-то, похожему на массивный плавник вдалеке.

– Надеюсь, – сказал Аваса, – что то, что мы ищем, сможет нас спасти: иначе мы все погибнем во льдах.

Оакситль, как заметил Джон, не сказал ничего. Он просто с отвращением посмотрел на удаляющийся корабль. Казалось, он был бы готов в любой момент кинуться на предателей.


Глава 60


Оакситль не сомневался: он погибнет от холода. Унылые бесцветные снежные холмы тянулись и тянулись, то упираясь в горы вдалеке, то растворяясь в сером мареве, висящем над землей. Каждый шаг по глубоким сугробам, в которые он проваливался по колено, приносил все большее онемение. Постоянная борьба с сыпучим снегом лишала его сил.

Оставалось только надеяться, что он сумеет сделать то, что ему приказано, раньше, чем их догонит бог.

Сначала пот тек по спине и бокам Оакситля, потом превратился в льдинки. Иногда эти льдинки снова таяли, и струйки текли опять, пока не впитывались в одежду.

На санях, которые они тянули по снегу, метался в жару Джон. По крайней мере это было некоторым утешением: сначала было решено, что Барклай запрет Джона, и Оакситль пыткой вырвет у него нужные сведения, но потом пришлось оставить корабль, и теперь Оакситль рассчитывал узнать код, когда Джон совсем ослабеет.

Если он сумеет достаточно быстро вернуться на «Реванш», раздобыв код, он будет в безопасности. Но даже если это ему не удастся, не все потеряно: сообщники передали Оакситлю, что бог высадился на лед и так или иначе настигнет их.

Оакситль полагал, что, если он успеет до появления бога узнать код, ему будет позволено вернуться на корабль: свой долг перед богом он выполнит.

Оакситль не мог себе представить, о чем может грезить Джон, но был уверен, что долго тот на холоде не протянет. Ему было необходимо узнать тайну до того, как Джон умрет.

И где бог? – гадал Оакситль. Где-то рядом?

Не должен ли он убить Джона сразу, как получит необходимые сведения, – чтобы никто больше не мог их узнать? Боги, наверное, хотели бы этого, но Оакситль не был уверен, что сумеет совершить подобное. Слишком долго он пробыл в Нанагаде и через слишком многое прошел вместе с Джоном. Оакситль видел в Джоне и остальных таких же людей, как он сам; они, как и он сам, не заслуживали медленной и мучительной смерти.

«Трус, – сказал себе Оакситль. – Вот что ты такое». А ведь было время, когда он с радостью предложил бы себя в жертву богам…

Только теперь Оакситль больше не верил в то, что теотли – боги: просто существа более сильные, чем он сам.

Эти мысли не давали покоя Оакситлю, пока он пробирался по снежному бездорожью. Однако главным, что постоянно представлялось его умственному взору, был блестящий черный кокон в трюме «Реванша». Какую же форму примет бог, чтобы последовать за ними по снежным сугробам?


Огромные металлические плавники вздымались к небу в нескольких сотнях футов впереди; они по крайней мере защищали от сильного ветра, хлеставшего людей, как ледяной кнут. Аваса согласился с Оакситлем, что им следует устроить привал около одного из них, там, где им не грозили сосульки длиной в десять футов, образовавшиеся на выступах.

Сидя у маленького костра, Оакситль слушал, как трещит лед. Аваса пристроился рядом.

Все вокруг казалось нереальным. Они так далеко ушли оттого, что было им привычным, что начинали терять представление о собственных личностях.

– Ты скучаешь по своей жене? – спросил Аваса. Оакситль посмотрел на него. У них обоих была смуглая кожа, более светлая, чем у остальных нанагандийцев; от холода она посерела, а на усах Авасы образовались льдинки, двигавшиеся, когда тот говорил.

– Я ее почти не помню, – ответил Оакситль. – Это плохо? – Слева от него пошевелился в своих одеялах, из-под которых виднелись только глаза, Джон. – Я так далеко от всего, что привык считать нормальным, что уже ничего не понимаю. Я просто продолжаю идти…

Аваса кивнул.

– Мне жаль, что я больше не увижу свою жену.

– Почему ты так говоришь?

– В этой ледяной пустыне на меня смотрят бездонные глаза Кали, – сказал Аваса. – Я знаю, что погибну здесь от холода. Смотри. – Он стал дергать свою перчатку, пока заледенелая ткань не поддалась. Концы пальцев Авасы почернели. – Я их не чувствую. – Голос Авасы дрогнул. – Холод съедает меня по кусочкам.

Он мрачно протянул изувеченную руку к огню.

Оакситль посмотрел на свои сапоги. Он уже с полудня перестал чувствовать, как мороз кусает его пальцы, и теперь гадал, как выглядят его ноги.

– Так зачем ты в это ввязался? – спросил он Авасу. – Ты ведь мог остаться на корабле.

Аваса ответил ему долгим взглядом.

– Я видел планы обороны Кэпитол-сити. Мы не имеем ни единого шанса отразить ацтеков. Смелое предприятие Джона, которое предложил Хайдан, для меня единственная надежда спасти мою семью, моих детей. Для его успеха нужно сделать все, что только возможно, даже ценой жизни, понимаешь?

Оакситль смотрел на танцующие языки пламени.

– Да, я понимаю. – Он как можно плотнее запахнул куртку. От свистевшего вокруг ветра их защищал огромный пласт металла. Аваса был прав: Кэпитол-сити не выстоит. Нет такого места, где Оакситль мог бы скрыться от богов.

Их воле следует покориться. У него нет выбора.

Их спутники мрачно переглядывались; кто-то пытался хоть немного поспать. Оакситль кивнул тем двоим матросам, что вызвались их сопровождать.

Один из них был тем самым человеком, который водил его в трюм на встречу с богом. Он кивнул Оакситлю в ответ.


Оакситль затоптал костер, с сожалением глядя на последние угли и уже тоскуя по их теплу. Яростный ветер нес поземку и выл, не позволяя ничего расслышать.

– Меня зовут Лионель. – Оакситль повернулся к своему сообщнику, стоящему рядом и выкрикивающему слова ему в ухо. – Я раньше не назвался. – Лионель кивнул на второго матроса. – Его имя Винсент. Он с нами.

– О'кей. – Оакситль притянул Лионеля к себе и прошептал: – На вас те двое людей-мангустов. Уведите их туда, где вас не увидят, и убейте.

– Ага.

По скрипящему под ногами снегу они двинулись прочь, выдыхая густые клубы пара.

Жар у Джона снова усилился, заметил Оакситль. Джон запрокинул голову и смотрел на огромные металлические плавники, окружавшие их со всех сторон.

– Оакситль, там есть буквы?

Оакситль вгляделся в уходящую вверх плоскость.

– Да. – Еле заметные символы с трудом удавалось различить.

– Прочти мне их.

Оакситль прищурился, но разобрать ничего не удалось.

– Не могу.

– Проклятие! – Джон попытался сесть, но не сумел. – Не знаю, где моя подзорная труба.

– Она осталась на корабле. – Ох…

Оакситль взялся за постромку и занял свое место между Авасой и Лионелем. Двое людей-мангустов шли впереди, разведывая дорогу. Ледяная поверхность была коварной, полной трещин. Люди тыкали в снег перед собой палками, чтобы не оказаться в смертельной западне.

– Оакситль, – окликнул его Джон, – мне кажется, что ногу я потерял.

– Я знаю, – бросил Оакситль через плечо. Они с Авасой налегли на постромку. Они двигались не так быстро, как «Реванш»: кораблю в отличие от них не грозила опасность провалиться в трещину.

Еще три, четыре, а то и больше дней в этом аду…

Оакситля ничуть не успокаивала мысль о том, что в любую минуту из снежной круговерти может вынырнуть нечто кошмарное. Бог был где-то поблизости.

Оакситль чувствовал это.


Лионель напал на людей-мангустов тремя часами позже. Они вместе с матросами отправились разведывать дорогу: выбравшись из леса металлических плавников, путешественники вышли на равнину, покрытую округлыми снежными холмами.

Оакситль услышал вопль, потом еще один.

Через пятнадцать минут вернулся один Лионель. Как хороший актер, он разыгрывал отчаяние и потрясение.

– Огромная трещина, – выдохнул он, глядя на Авасу с усталым видом. – Винсент погиб. Твои воины тоже.

Аваса спокойно посмотрел на него и выпустил постромку.

– Двое моих лучших людей…

Лионель закивал.

– Нужно обойти то место. Аваса подошел к нему вплотную.

– Мои люди никогда не совершили бы такой ошибки – ошибки, после которой ты остался бы в живых.

– Что это ты говоришь? – пробормотал Лионель.

– Мы идем вперед. Прямо. Я хочу своими глазами увидеть, что там случилось.

Лионель заколебался, но Оакситль поднял постромку.

– Давайте двигаться.


Аваса оглядел истоптанный снег и присел на корточки. Оакситль стоял с ним рядом. «Трещина всего в нескольких шагах», – думал он. Если он толкнет Авасу, дело будет сделано.

Однако поза Авасы говорила о настороженности.

Да и помимо того, Оакситль не был уверен, что сможет сделать это.

«Трус», – снова упрекнул он себя.

– Здесь была схватка, – сказал Аваса. – Этот тип Лионель мне подозрителен. Он лжет. Он убил моих людей.

– Может быть, это сделал другой матрос, Винсент, – предположил Оакситль.

Аваса покачал головой, поднял пистолет и прицелился в Лионеля.

Оакситль вытащил из-за пояса топор и двинулся к ним.

– Послушай, не нужно! – Он старался подобраться поближе к Авасе.

Лионель выпрямился и вытащил из сапога длинный нож. Они с Авасой настороженно кружили, когда звук взведенного курка заставил всех замереть на месте.

Джон сидел на санях, сжимая в дрожащей руке пистолет.

– Никто никого не убьет. Всем стоять на месте. Теперь по одному медленно подходите к саням и кладите свое оружие. Потом мы двинемся дальше.

Молчаливое противостояние продолжалось до тех пор, пока Джон не выстрелил в снег между тремя противниками.

– Ну!

Тогда они подчинились. Джон сидел прямо, сжимая пистолет в здоровой руке. Он проявил силу, которой в нем никто из его спутников не подозревал.

Оакситль снова начал думать о том, что родился под знаком Оцелотля.


Глава 61


Пеппер прокладывал себе дорогу через снег. Любой другой человек заблудился бы: непрекращающаяся метель заметала следы.

Однако Пеппер уверенно шел за Джоном, как и обещал.

Чувствуя, что холод мешает ему двигаться, Пеппер увеличил температуру тела. Из-за этого он потеряет часть своего веса и не сможет оставаться в живых больше недели, но значения это не имело. Если за эту неделю он не найдет «Ма Ви Джанг», он все равно погибнет. Так стоит ли продлевать агонию?

Ветер слегка переменился.

Пеппер принюхался к холодному мертвому воздуху и замер.

Где-то слева захрустел снег, и Пеппер понял, что он не единственный, кто выслеживает добычу среди этих одинаковых снежных холмов и занесенных поземкой трещин.

Ближайший к нему сугроб словно взорвался. Пеппер приготовился к схватке с теотлем.


Глава 62


Джон больше не чувствовал боли в ноге. Холод пронизывал все его тело. Он уже даже не был уверен, что его левая рука кончается крюком. Джон осознавал это, но одновременно помнил, что когда-то имел кисть; это было для него новым: он уже давно не мог вспомнить, каково это – иметь две здоровые руки.

И еще: Старпорт. Внутренним взором он видел карту. Джон мысленно повернул ее в одну сторону, потом в другую, потом убрал в сторону.

У него был сын – Джером. Он помнил свою жену – Шанту.

Любопытно… Когда это случилось?

«Джонни, Джонни, что, черт возьми, происходит?» – бормотал Джон.

Что-то чертовски серьезное. Он разваливается на части.

Вскоре придется ампутировать ногу или умереть. Имеется только топор… Он не годится – скорее топор его убьет. А три человека, тянущие за постромку и постоянно оглядывающиеся на него, могут убить его еще быстрее.

Джон им не доверял. Нельзя полагаться на их мотивы. У них разные цели.

«Парень, ситуация чрезвычайная. Сосредоточься на том, что необходимо. Отбрось все лишнее. Ты умираешь, – говорил он себе. – Кстати, если дойдет дело до ампутации, придется иметь дело с материалом более твердым, чем кость. Не забудь: не все части тела у тебя натуральные».

Что?

Джон пытался разобраться в этих новых воспоминаниях, прорвавшихся из-за кирпичной стены в его сознании. Это не были какие-то конкретные образы или нечто неосязаемое, как сновидение. Воспоминания просто оказывались на месте, когда Джон начинал мыслить иначе.

Например, название «Старпорт» казалось очень знакомым. Он помнил, что там уже бывал.

Один из людей двинулся к Джону. Тот поднял пистолет. «Сосредоточься на настоящем».

– Я застрелю тебя, если ты снова не возьмешься за постромку, – прорычал Джон. Что-то было в глазах этого типа… что-то нехорошее. «Оакситль» – где-то на задворках сознания это имя звучало привычно…

Жар и потрясение, должно быть, выпустили на свободу старые воспоминания. «Я наконец-то вспомнил себя». Для этого понадобилось всего лишь получить тяжелую рану, угрожающую гангреной, и замерзнуть до полусмерти.

Джон рассмеялся, и остальные оглянулись на него.

Джон взмахнул пистолетом.

– Я, черт возьми, не шучу.

Конечно, помнил Джон, нужно, чтобы они тянули сани, поэтому стрелять им по ногам нельзя. Если они кинутся на него, нужно стрелять каждому в руку. С простреленной рукой тянуть сани можно.

Кто-то из них желал ему смерти или хотел от него что-то получить.

Они уже совсем близко к летному полю… Джон откинулся и начал дремать. Он уже чувствовал зов «Ма Ви Джанга».


Человек по имени Лионель навис над ним, загораживая солнце.

Джон ткнул дулом пистолета ему в подбородок.

– Я не сплю.

Лионель отшатнулся и отступил туда, где ждали остальные двое.

Сколько еще это продлится? Он угасает, силы у него на исходе. Воспоминания, которые ему удалось поймать в прошлый период прояснения сознания, опять ускользнули.

Где же, черт возьми, Пеппер? Нужно как-то привлечь его внимание.

Джон трижды выстрелил в воздух, с трудом перезарядил пистолет и бессильно поник в своих одеялах. Пусть считают его безумцем; это еще какое-то время удержит их на расстоянии.

Нет, он обманывает себя… Слишком он устал. Кому из тех троих можно доверять? Оакситль уже однажды спас ему жизнь… Джон позвал его к себе.

– Я долго не продержусь. – Он вручил Оакситлю пистолет. – Я слишком устал. Защищай меня и заставь остальных продолжать движение.

Аваса подошел сзади к Оакситлю и что-то прошептал ему. Оакситль кивнул.

– Джон. – Аваса наклонился к нему. – Джон, у тебя гангрена, и ты бредишь. Нужно немедленно ампутировать ногу. Мы пытаемся спасти тебе жизнь. – Он разрезал и закатал штанину Джона. Тот слабо запротестовал. Ледяной ветер гулял под его одеждой. – Вот… – Аваса поднес к губам Джона бутылку рома и стиснул его здоровую руку. Джон почувствовал, как по телу разливается тепло. – Мне очень жаль, Джон, но нужно резать.

– Пожалуйста, не делай этого, – прошептал Джон, когда Аваса отвязал от саней один из свертков и достал из него пилу. – Слишком опасно.

Аваса поднял длинную пилу и приложил ее к ноге Джона выше колена, повернувшись спиной к Оакситлю. Тот поднял пистолет, прицелился и выстрелил. Затылок Авасы превратился в кровавое месиво; кровь забрызгала сани и голую ногу Джона.

– Не понимаю… – заморгал Джон.

– Он пытался тебя убить. – Оакситль отошел прочь, опустив голову и сгорбившись. Лионель сел на сани рядом с Джоном. Под его весом снег заскрипел.

– Нам нужен код, – сказал Лионель.

– Какой код? – Джон смотрел на осколки черепа Авасы у него на сапоге.

– Для управления «Ма Ви Джангом». – Лионель влил еще рома в рот Джона, потом вытащил из своего левого сапога длинный нож. – «Ма Ви Джанг», – повторил он. Тепло, подаренное ромом, исчезло. Этот подлый Лионель пытается что-то у него выпытать. – «Ма Ви Джанг».

Лионель вонзил нож в колено Джона – здоровое колено. Джон закричал.


Глава 63


Дихана бежала вдоль высокой стены Кэпитол-сити к воротам. Гордон заметил ее и помахал с маленькой деревянной платформы.

– Почему здесь нет Хайдана? Гордон протянул ей подзорную трубу.

– Он ранен. Оказался рядом, когда с воздушного корабля сбросили бомбу.

– Ох, только не это… – Сердце Диханы оборвалось. Только не Хайдан! Это означало, что людьми-мангустам и теперь командует Гордон, а ее единственный друг лежит где-то раненный. Дихана на мгновение зажмурилась, стискивая подзорную трубу.

– Несколько тысяч ацтеков уже утонули, пытаясь преодолеть затопленный участок, – сказал Гордон. – Я все утро за ними наблюдаю. Только они все равно продолжают идти.

Дихана подняла длинную подзорную трубу. Стали видны грязь, колючая проволока, мертвые тела.

– Как их много… – Ацтеки, казалось, были всюду, куда бы она ни посмотрела. – Что думает об этом Хайдан? Можно мне будет навестить его?

Гордон опустил глаза.

– Он еще не пришел в себя – то ли спит, то ли без сознания. На обращения не отвечает.

– Но он жив? – Да.

Еще час они наблюдали за тем, что происходит в грязи и в траншеях. Наблюдали, как все больше ацтеков пробираются вдоль путей, как все больше отрядов поворачивают на более сухие места вдоль западной ветки, тесня своих товарищей.

Продвижение замедлилось, когда из самых дальних от города траншей открыли огонь люди-мангусты. Потом пушки ацтеков начали стрелять, и между траншеями стали взлетать фонтаны земли. Дихана поморщилась.

– Мы знаем, каковы планы Хайдана, знаем, что теперь случится, – сказала она Гордону.

Тот кивнул.

– Конечно. – Он повернулся и начал отдавать приказания. Воины спустились со стены, и Дихана увидела один из сюрпризов Хайдана в действии. По его приказанию рельсы на милю к востоку от города не были разрушены. Теперь на путях пыхтел бронированный паровоз, набирая скорость. С него спрыгнули двое людей-мангустов, а другие открыли ворота, позволив паровозу выехать наружу.

Поезд несся на ацтеков, кинувшихся врассыпную с путей. Гордон наклонился вперед.

– Вот сейчас!..

Поезд взорвался, обрушив на ацтекских воинов огонь и куски металла. От взрыва люди разлетались в стороны, как цветные перья.

– И еще! – рявкнул Гордон. Второй поезд набирал скорость и мчался в сторону ацтеков. Это была лишь первая из неожиданностей, уготованных врагу.

– Мы все-таки можем их сломить, – прошептала Дихана. Кто выдержит потерю тысяч воинов в один день и будет продолжать наступление?


К середине дня ацтекское продвижение захлебнулось. Оказавшись между скалами побережья слева и затопленной территорией справа, испытывая давление собственных наступающих отрядов сзади, ацтеки предпочли остановиться и начать строить укрепления.

Воодушевленная Дихана спустилась со стены и направилась обратно в здание Министерства, но ее перехватил стражник.

– Премьер-министр, – задыхаясь, выпалил он, – беда! Толтектаун восстал. Три сотни толтеков захватили казарму. Теперь у них есть ружья.

Гордон резко повернулся к посланцу.

– Они осадили в казарме людей-мангустов?

– Нет, нет, их там не было. Должно быть, теперь восставшие созывают других толтеков. Всех людей-мангустов, которые встречались им на улицах, они перебили.

– Как это случилось? – Дихана изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать. – Я думала, что у нас достаточно людей в Толтектауне, чтобы поддерживать там порядок.

– Мы с Хайданом отправили отряд оттуда за стены. Не подумали… – Гордон огляделся. – Ацтеки сейчас не наступают с запада. Нужно забрать оттуда пять сотен защитников, послать их в Толтектаун и подавить бунт. – Гордон свистом подозвал одного из своих воинов и отдал приказание. – Дихана, такого не случилось бы, не старайся ты изо всех сил поселить в Кэпитол-сити ацтеков.

Дихана ничего не ответила. Взяв с собой троих воинов-мангустов, она поспешила к западным железнодорожным воротам. Бесполезно спорить о чем-то, чего нельзя изменить. Лучше действовать.

У ворот ее встретили трое командиров-мангустов. Кто-то схватил ее за руку.

– Потеряна связь с южными городами.

– Что? – вырвала руку Дихана. – Ты уверен?

– Мы только что отправили бронированный поезд для выяснения, и он еще не вернулся. Мы думаем, что или ацтеки разделили свои силы, или их разведчики перерезали провода.

Нельзя снимать столько войск с этого направления, раз здесь могут наступать ацтеки… А если города захвачены, в отчаянии подумала Дихана, потеряна возможность получать оттуда продовольствие.

– Нужно послать аэростат на разведку – может быть, удастся обнаружить ацтеков. – Этого план не предусматривал. Дихане очень не хватало Хайдана.

– А что делать с людьми из Толтектауна? – спросили ее. Дихана помедлила.

– Нужно вернуться к Гордону, – наконец ответила она. Своей властью такого решения принять она не могла, хоть и понимала, что людей с западного направления все же придется снять. Они теперь лишатся шанса загнать ацтеков в приготовленную ловушку.


К закату люди-мангусты отступили с западных железнодорожных путей, а вторая армия ацтеков продвинулась по западному побережью.

В сумерках на город началась атака с двух сторон; воины-мангусты в это время выслеживали предателей-толтеков и освобождали казарму.

Когда Дихана в следующий раз увиделась с Гордоном, тот сказал ей, надув губы:

– Они нас вынудили. Мы не могли удерживать западное направление и одновременно заниматься толтеками внутри города.

Пушки ацтеков грохотали так, что они с трудом слышали друг друга. Ряд аэростатов в небе висел теперь ближе.

– Мы все еще удерживаем внешний ряд траншей, – сказала Дихана, – и убиваем много ацтеков.

– Это ненадолго, – ответил Гордон. – Я отдал приказ отступить, чтобы атакующие ацтеки попали под огонь пушек на стене. Мы их убиваем, но на месте одного убитого встают два новых врага.

Среди ночи воины-мангусты ушли из внешних траншей, и длинные канавы, заполненные топливом, были подожжены, чтобы не дать ацтекам последовать за ними. Это увеличило потери ацтеков, но не остановило их. Там, где пламя угасало, из облаков дыма возникали все новые отряды. Ацтеки умирали, но подбирались все ближе к стенам.

Защитники города не могли надеяться остановить их наступление; они могли только его замедлить.


Глава 64


Лионель снова и снова повторял одни и те же слова: «Код. Ма Ви Джанг». Каждый раз слово сопровождалось ударом ножа: в ногу сквозь сапог, рассекая мышцы и связки, в бедро сквозь штанину, которая впитывала кровь, в руку, в грудь, в живот… Лионель был терпелив.

– Назови код, Джон, иначе будет хуже: ты умрешь медленнее, много медленнее, и тебе будет очень больно. Я еще только начал.

Потом Лионель пырнул его ножом в левое бедро, и нож рассек лишь кожу. Лионель пытался снова и снова, и тут Джон сел, не обращая внимания на текущую из ран кровь, и схватил Лионеля за горло. Он помнил, что раньше ему хватило бы силы без труда сломать противнику шею.

– Послушай, гадина, – прорычал он, – ничего ты не получишь. Пеппер был прав. Никакого кода нет. Есть только я сам.

Лионель в ответ ударил его ножом в плечо, и Джон упал на спину. Раздался выстрел… Лионель рухнул на снег, заливая его кровью.

– Боги! – закричал Оакситль. Кажется, он с кем-то говорил… Джону не было видно. – Этот человек принялся пытать Джона, когда я отошел. Не знаю почему.

Зрение отказало Джону, но он почувствовал, как сильные руки извлекли нож и подняли его. Пеппер… Поздно, слишком поздно.

Прошло какое-то время, Джон не знал, сколько именно. Потом знакомый голос Пеппера прорвался сквозь его забытье.

– Джон!

– Пытка… – прошептал Джон. Все так болело, что никакая прошлая боль не могла с этим сравниться, все было липким от крови. Долго он не продержится – слишком холодно, слишком он изранен. Он умрет, умрет скоро.

Джон погрузился в глубокий сон. Ему снилось, что он летает.


Глава 65


Пеппер воспользовался топором, чтобы вырубить изо льда блоки и сложить иглу; Оакситль следил за ним, не понимая, что тот делает. Мускулы Пеппера болели после целого дня преодоления снежных сугробов и схватки с теотлем, который все еще преследовал Джона. Пеппер бросил Оакситлю второй топор.

– Берись за дело. Вырубай блоки изо льда. Смотри, как я делаю.

Сначала вырубить что-то вроде кирпича, потом обтесать его… Первые несколько колец уже поднялись на достаточную высоту, теперь нужно было закруглить стены и соорудить купол. Пеппер чувствовал, как падает давление, а ветер усиливается. Тем блокам, что подавал ему Оакситль, Пеппер придавал нужную форму, а когда тот отставал, вырубал блоки сам.

Буря, приближение которой чувствовал Пеппер, могла продлиться одну ночь или несколько суток. Припасов им хватит, но каждый прошедший день приближал смерть Джона – а значит, и провал всего. Проклятие! Пеппер не успел добраться вовремя, чтобы спасти Джона от пыток. Теперь они балансировали на острие ножа.

Пеппер не был уверен в том, какую роль в случившемся играл Оакситль: тот утверждал, будто отправился искать более защищенное место для привала, а когда вернулся, обнаружил, что Лионель пытает Джона.

Пеппер ему не поверил.

Эти невежественные идиоты даже не подозревали о том, что никакого кода они у Джона де Брана не узнают. Даже теотли, преследующие его, достаточно старые, чтобы сохранить смутные воспоминания о прежних временах, ошибались.

Тут нет ничего похожего, думал Пеппер, на сказки «Тысячи и одной ночи»: никакие волшебные слова не откроют доступ к «Ма Ви Джангу». Корабль должен был удостовериться, что пускает к себе на борт того, кто имеет на это право.

С того дня, когда теотли захватили червоточины и заперли людей в этой звездной системе, обитатели Старпорта с помощью лоа начали строить корабли для дальнего космоса, способные стартовать с поверхности и преодолеть межзвездные расстояния. Такие корабли благодаря знаниям лоа могли восстанавливать себя после повреждений и поддерживать жизнь людей на борту сколь угодно долго.

В конце концов они привели бы помощь.

Теотли почти победили, поэтому и был нанесен последний удар, уничтоживший червоточину и отрезавший теотлей от неиссякаемого источника подкреплений; однако он и Нанагаду отрезал от других миров. Отдача оружия, использованного для того, чтобы закрыть червоточину, уничтожила корабли, которые его несли, большинство орбитальных станций и их обитателей; почти все механизмы, имевшие в себе чипы, были разрушены.

Те, кто пережил уничтожение, обратили друг против друга все сохранившееся у них оружие; Пеппер слышал о том, что в первые же дни в ход пошли ядерные бомбы и антиматерия. Некоторые люди бежали в спасательных шлюпках, уцелевших благодаря органической технологии лоа и хорошей защите. В результате возникло небольшое созвездие плавающих в космосе беспомощных суденышек, ожидающих спасателей, которые так никогда и не появились. Большинство беглецов после первой сотни лет покончило с собой.

«Ма Ви Джанг» был сконструирован так, чтобы противостоять подобным опасностям в долгом пути к звездам. Пеппер знал, что уничтоживший червоточину удар отразился на корабле; впрочем, он мог себя восстановить.

Сочетание мощной защиты с восстановительной органической технологией лоа означало, что «Ма Ви Джанг» был бы лучше всего приспособлен для выживания людей.

И не просто приспособлен для выживания: он дал бы Пепперу возможность добраться до дома.

Он застрял в этой системе на 350 лет и большую часть времени провел в проклятой спасательной шлюпке. Пеппер был готов на все, на преодоление любых препятствий, лишь бы положить конец своему заточению.


Почти обезглавленное тело Лионеля замерзло, как камень. Пеппер оттащил его, словно бревно, сбросил в выкопанную им яму и закидал снегом.

Оакситль, конечно, оказал ему услугу, но Пеппер предпочел бы сам заняться Лионелем, чтобы выбить из него информацию.

Еще ему хотелось бы знать, где находится теотль. Он ожидал нового нападения, но чужак, похоже, предпочитал находиться рядом с «Реваншем». Может быть, он чего-то дожидался?

Может быть, тварь не догадывалась, что ее жертва больше не остается на корабле?

– Давай, – распорядился Пеппер, вернувшись к иглу, – лезь внутрь.

Оакситль послушно влез.

Пеппер развел внутри костер. Благодатное тепло охватило его, и Пеппер снял одежду. Оакситль ахнул.

– Что с тобой случилось?

Отметины когтей на груди Пеппера были глубокими и все еще кровоточили.

– Встретил одного из твоих богов, – проворчал Пеппер.

– А он… Ты не…

– Ничья. Мы оба остались в живых. – Пеппер поморщился, доставая чистую одежду из привязанного к саням мешка. Иглу они построили вокруг саней: это было удобнее, чем потом втаскивать их внутрь. – К сожалению.

Оакситль сглотнул.

– Ты… лоа? Пеппер рассмеялся.

– Может быть, я и не похож на человека, но я не лоа, нет. И не теотль, – бросил он. – Я не из этих выродков. – Он повернулся к Оакситлю. – Раздевайся.

– Что?

– Сними одежду и дай мне. – Оакситль медлил, и Пеппер схватил прислоненное к стене ружье.

Оакситль разделся. Сквозь посеревшую от холода кожу были видны ребра. Вокруг него танцевали голубоватые блики – отражение огня в ледяных стенах. Дым поднимался к маленькому отверстию, оставленному в куполе. Пеппер не думал, что в бурю иглу можно будет разглядеть, но на всякий случай…

Он поднял одежду Оакситля, кинув взгляд на отмороженные пальцы его ног.

– Ложись рядом с Джоном. Ты будешь его согревать. – Оакситль подчинился. Пеппер кинул ему его одежду и пистолет, а сам продолжал одеваться в чистое.

Его тело, как он заметил, утратило жир и часть мускулов. Организм пожирал сам себя, чтобы получить больше энергии.

– Ты ляжешь спать? – спросил Оакситль.

Пеппер только усмехнулся, порылся в мешке с продовольствием, нашел кусок вяленого мяса, потом, несмотря на возражения Оакситля, затоптал костер.

– Нельзя оставлять огонь, если не хотим, чтобы нас заметили. – Как только Пеппер получил достаточно еды, он согрелся и стал разминать мускулы. Согнуться до земли… вытянуться до потолка… всю ночь он упражнялся, поддерживая гибкость и разогревая тело.

Движение успокаивало.

Вскоре Пеппер уснул, оставив бодрствовать только ту часть сознания, которая руководила упражнениями. Через несколько часов, к тому моменту, когда Оакситль зашевелился, а Джон проснулся и начал кашлять кровью, Пеппер почувствовал, что отдохнул, бодр и готов к дальнейшему.

К счастью, буря к утру улеглась.


Глава 66


Джон с усилием приподнялся и оглядел бескрайнюю снежную пустыню. Пеппер и Оакситль вдвоем втащили сани на вершину пологого холма, и теперь сани скользили по склону вниз. Оакситль сбежал следом и ухватился за мешки, чтобы затормозить движение. Рывок заставил Джона поморщиться.

– Ты не спишь? – выдохнул Оакситль.

Когда Джон моргнул, льдинки у него на ресницах зазвенели.

– Долго я спал? – Боль вернулась и волнами прокатывалась по всему телу.

– По крайней мере целый день. Как ты себя чувствуешь?

– Не очень хорошо. – Джон поежился. – Это Пеппер убил Лионеля?

Оакситль поправил капюшон куртки Джона.

– Нет, я – как только увидел, что он затеял.

– Он был шпионом. – Джон попытался почесать нос, но обнаружил, что привязан к саням, а вытащить руку из-под одеял и ремней ему не хватает сил. – Ацтекским прихвостнем.

– Да.

Только Джон все никак не мог решить, что думать насчет Оакситля.

Пеппер закричал, и Оакситль обернулся.

– Надо идти. Этот безумец заставляет меня тянуть сани, несмотря на бурю.

Джон попытался пошевелиться.

– Будь осторожен. – Разговор утомил его, и он закрыл глаза. – Пеппер опасен.

– Я знаю. – Оакситль обошел сани и стал толкать сзади. Медленное продвижение продолжалось, а Джон опять потерял сознание.


* * *


Помогать своим спутникам он все еще не мог, хотя жар спал и боль несколько уменьшилась. Джон смотрел на лед там, где они проходили, и на неустанно подгоняющего Оакситля Пеппера. Этот человек был силен, как лошадь. Он тащил сани и съедал на привалах столько еды, что Оакситль только изумленно поднимал брови.

Руку Джона отвязали, и он попробовал сам есть сваренный для него бульон, но его тут же вырвало.

– Нам просто нужно добраться до места, – сказал Пеппер в ответ на встревоженный взгляд Оакситля. – Не бойся, я не съем твою еду. – Он затоптал костер, осторожно уложил Джона на сани и наклонился к нему. – Береги силы. Я знаю, что ты в плохом состоянии, но с болью ты справиться можешь. Опасна только инфекция.

Он отошел, и вскоре сани двинулись дальше.

– Мы уже близко, правда? – спросил Джон Пеппера на следующем привале.

Тот кивнул.

– Думаю, да. Я видел те координаты, которые ты так старательно прятал.

– Я уже чувствую корабль. – Джон ощущал странную тяжесть в животе, покалывание в шее, узнавал занесенные снегом предметы. Он оставался целеустремленным даже в тумане непрекращающейся боли. Он должен цепляться за жизнь. Потом будут Кэпитол-сити, его семья, но сейчас цель была единственная: выжить.

Он часто думал о Шанте. Может быть, она все еще цепляется за соломинку где-то там, на юге.

По крайней мере Джером жив, утешал он себя. Пеппер его видел.

Они были уже близко к цели. Каждый образ, рождавшийся в голове Джона, доказывал, что они именно там, где им следует быть.

– Смотри. – Пеппер показал на обледенелую глыбу примерно в трех милях впереди. – Под снегом там что-то есть.

Сугробы, конечно, намело, но похоже, что там происходило оттаивание и новое замерзание.

– «Ма Ви Джанг»? – прошептал Джон.

– Может быть. Возможно, это его верхушка.

В Пеппере вспыхнула новая энергия. Он схватил постромку и рванулся вперед. Сани дернулись и покатились; Пеппер решительно пробирался сквозь снег.


Джон почувствовал движение до того, как что-нибудь увидел. Сани накренились, а на Пеппера кинулась какая-то тварь. Джон заметил, как мимо промелькнула мощная гуманоидная фигура, покрытая лохматым белым мехом, с длинными и острыми когтями.

Он хотел выкрикнуть предостережение, но смог только захрипеть.

Пеппер обернулся, взбил снег, отпрыгнув в сторону, и пригнулся.

Он успел дважды выстрелить, прежде чем масса мускулов и меха налетела на него; противники без звука покатились по снегу, вцепившись друг в друга. В стороны разлетались куски льда.

Оакситль продолжал толкать сани вперед.

– Мы должны ему помочь, – сказал Джон.

– Как? Разве у тебя есть ружье? Ты и стоять-то не можешь, – пропыхтел Оакситль. Джон со стоном повернулся назад и увидел широко раскрытые глаза Оакситля.

– Ты боишься.

– О боги, да! – бросил Оакситль. Он слишком сильно толкнул сани, потерял опору и упал.

Джон собрал все силы и повернулся на бок. Снег клубился в воздухе там, где Пеппер боролся с теотлем. До Джона донеслось рычание.

Раздались еще два выстрела, и все кончилось.

Пеппер быстро приближался к саням. Джон увидел, как капает его кровь, пятная снег. Плоть на руках Пеппера была изорвана в клочья.

Воздух вокруг него наполнился паром.

– Вперед! – прорычал Пеппер, выплевывая зуб, подпрыгнувший на обледенелом снегу.

– Оно мертво? – спросил Оакситль. – В самом деле мертво?

Пеппер поморщился.

– Мертво? Нет. Просто остановлено на некоторое время. Я отстрелил ему голову. Новые глаза вырастут не сразу.

Что за черт? Джон закашлялся, пытаясь что-то сказать.

– Вот. – Пеппер сунул пистолет под ремни, удерживающие Джона на санях, и взялся за постромку. С его одежды капал пот и осыпался снег.

Они приблизились к обледенелой глыбе.

Шум ветра не мог заглушить однообразного воя, издаваемого теотлем. Оакситль выругался на собственном языке.

Под ногами Пеппера и Оакситля снег неожиданно сменился льдом, и сани покатились вперед, описывая дугу.

В нескольких сотнях футов позади мохнатый теотль, облепленный снегом, ползал по кругу. Его большие широкие лапы позволяли ему не проваливаться, и двигался он быстро. Ощупывая снег перед собой, он нашел след саней, повернулся к людям и побежал.

Пеппер догнал сани и сильным толчком направил их к глыбе. Оакситль спешил следом – то бежал по льду, то падал на четвереньки.

– Где корабль? – хрипло спросил Джон. – Как мы доберемся до «Ма Ви Джанга»?

Пеппер сорвал с себя рваную куртку и отбросил в сторону.

– Не останавливайся! – рявкнул он на Оакситля. Вой теотля изменился, когда он выбрался на ледяную поверхность и побежал по ней. Оакситль что-то бормотал, потом сказал вслух:

– Я не знаю, что делать.

– Что? – переспросил Джон.

Оакситль сел на лед. Пеппер оглянулся на него и бросил:

– Вставай!

Вой теотля прекратился.

Пеппер опустился на четвереньки и всмотрелся сквозь прозрачный лед.

– Вот оно, джентльмены! – улыбнулся он. Сильным ударом кулака он проломил тонкую ледяную поверхность и провалился в дыру футов пяти глубиной; от нее начиналось что-то вроде туннеля.

Пеппер дотянулся до саней, ухватил их и, кряхтя, потянул за собой. Джон заглянул в туннель. Потоки света залили гладкие стены; в нескольких футах от начала туннеля их ждала большая металлическая овальная дверь.

– Это он и есть? – выдохнул Джон. Пеппер прошел вперед.

– Да. Похоже на то, что корабль готов к действию и освободил подход к верхнему воздушному шлюзу. А теперь расслабься и позволь мне тебя подсадить. – Пеппер подошел к саням, поднял Джона и подтолкнул сани к двери.

Джон изо всех сил старался не упасть; луч голубого света двинулся к нему. Джон напрягся, когда луч коснулся его, но ощутил только легкое тепло. Свет погас, а из металла выдвинулась маленькая консоль размером в ладонь человека.

– Теперь для тебя начинается трудная часть, Джон. – Пеппер подогнал сани к самой двери. – Мне придется тебя держать. Ты должен положить руку на эту подставку и сказать кораблю, что ты входишь в него и хочешь, чтобы и мы вошли. Тебе будет больно, когда я тебя подниму. Ты готов?

– Наверное… – Джон закусил губу и собрал все силы. Пеппер кивнул.

– Думай о том, что ты действительно хочешь попасть на корабль и хочешь, чтобы мы были с тобой. Если ты не дашь кораблю разрешения, если ты нам не доверяешь, дверь останется закрытой. – Он отвязал Джона от саней и обхватил его. – Давай!

Боль яростно накинулась на Джона, когда Пеппер осторожно поднял его, поддерживая под мышки. Пеппер держал его в дюйме от земли, чтобы Джону не приходилось опираться на больную ногу, но даже и так боль в коленных чашечках едва не заставила Джона застонать.

Джон наклонился вперед и положил правую руку на металлическую консоль, торчащую из корпуса корабля. Несмотря на мороз, металл был теплым.

– Эти люди со мной, – прошипел Джон. – А теперь… – Джон закашлялся и почувствовал головокружение. Что-то пошевелилось под его пальцами. Он оторвал руку от консоли, и за ней потянулись длинные полосы какой-то клейкой черной субстанции. – Ох, дерьмо!

– Спокойно, – сказал Пеппер. – Это просто проверка.

Черная масса колыхнулась, потом затвердела, превратилась в пыль и разлетелась. С тихим гудением дверь откатилась в сторону. Пеппер вошел внутрь, все еще поддерживая Джона одной рукой. За ним последовал Оакситль с санями.

– О'кей, – выдохнул Пеппер, нажал несколько кнопок на панели рядом с дверью, и шлюз закрылся. Пеппер прислонился к стене и рассмеялся. – Здорово сделано, старый друг. Нам в конце концов все удалось!

Его энтузиазм был заразителен, и Джон слабо улыбнулся сквозь пелену боли. Теотль не мог проникнуть в эту дверь. Они были в безопасности.

И здесь было тепло.

Оакситль поднял из саней пистолет, выбросил две использованные гильзы и взвел курок.

– Не двигайтесь, вы оба. – Руки его тряслись.

– Оакситль! – Джон закусил губу. Нет, только не Оакситль…

– Нажми эти штуки и открой дверь, – велел Пепперу Оакситль. – Он близко. Мы должны его впустить, вы не должны скрыться. У меня нет выбора.

Джон почувствовал, как напрягся Пеппер. Потом Пеппер швырнул Джона в ноги Оакситлю, и Джон завопил от невыносимой боли. На секунду он потерял сознание, но заставил себя открыть глаза, роняя на пол слезы. Некоторые из его ран открылись и стали кровоточить, его била дрожь.

– Не думаю, что у тебя получится, – протянул "Пеппер. Двое мужчин свирепо смотрели друг на друга – Пеппер, скрестив руки на груди, и Оакситль, целясь в него из пистолета.

– Открой дверь. – Оакситль переминался с ноги на ногу.

Джон медленно, преодолевая боль, полз все ближе к Оакситлю. Тот все еще смотрел на Пеппера, надеясь навязать свою волю.

– У тебя разум помутился, – прорычал Пеппер. – Впустить сюда эту тварь – смертный приговор не только нам, но и тебе.

– Это… это не имеет значения, – выдохнул Оакситль. – Я должен! Я должен впустить его и передать «Ма Ви Джанг». Тогда все кончится.

Джон высвободил из-под одежды свой крюк и вонзил его в ногу Оакситля. Оакситль завопил, и Пеппер кинулся на него, опрокинув противника на сани.

Оакситль обеими руками вцепился в пистолет, но Пеппер прижал его к саням, не давая пошевелиться. Свободной рукой он быстро нажал на кнопки, открывая воздушный шлюз.

Джон обхватил себя руками, не в силах унять дрожь.

Дверь с шорохом ушла в стену, и Пеппер вышвырнул на снег все еще прижимающего к себе пистолет Оакситля; за ним полетели сани со всеми припасами. Оакситль взвизгнул, вскинув руки, чтобы защититься от удара.

Пеппер снова нажал на кнопки, и дверь закрылась.

– Он умрет. – Джон еле выговорил эти слова – так у него стучали зубы; он подумал, что, несмотря на все заверения Пеппера, умрет тоже, хоть и добрался до «Ма Ви Джанга».

– Это не обеспокоило бы тебя раньше, пока не началась вся эта заваруха, – сказал Пеппер. – Давай браться задело. Если ты хочешь выздороветь, ты должен сказать кораблю, что позволяешь мне управлять всеми его функциями, чтобы я мог тебя спасти.

– Я должен сказать это вслух? – прошептал Джон. Пеппер кивнул. – Корабль… – Джон сглотнул и зажмурился, чувствуя, что опять теряет сознание. – Этот человек имеет все полномочия.

– Подтверди, что понял распоряжение, – сказал Пеппер.

– Подтверждаю, – раздался голос откуда-то из стены. Джон растерянно оглянулся.

Теперь, как ни странно все это ему казалось, он начинал чувствовать себя в своей стихии. Пеппер наклонился над ним.

– Мы оба пострадали, но тебе помощь требуется первому. – Он поднял Джона.

Джон стиснул зубы – сил, чтобы даже застонать, у него не было; они проковыляли по коридору до следующей двери. Она вела в маленькую круглую комнату, заполненную призрачным светом, мигающим над полом.

Пеппер помедлил, огляделся и наконец нашел то, что искал, – прозрачный стеклянный саркофаг, вделанный в стену.

Стекло разошлось в стороны, как только Пеппер положил на него руку.

– Залезай.

– Что это?

– Агрегат тебя исцелит. – Пеппер уложил Джона в саркофаг. – Расслабься и не сопротивляйся. – Он улыбнулся. – Теперь все в порядке. Мы вернемся. Я даю тебе то, чего ты хотел.

Джон просунул свой крюк между стеклянными створками, не давая им закрыться.

– Я не могу тебе противиться, Пеппер, но пожалуйста, не делай этого…

Пеппер покачал головой.

– Ты нужен мне прежний, Джон. – Джон в первый раз заметил, что в схватке с теотлем Пеппер лишился части своих дредов.

– Прошу тебя: не забирай моих воспоминаний. О Шанте. О Джероме.

Пеппер втолкнул крюк внутрь саркофага.

– Ты можешь доверять мне, Джон. С тобой все будет в порядке. Ты сохранишь и эти свои воспоминания, и многие другие. Ты должен подвергнуться лечению – иначе умрешь. Долго ты не протянешь. Ты нужен нам всем.

Джон прочел на лице Пеппера непреклонность.

– Не думаю, – прошептал он, вспоминая о том, как все его чувства замирали, как он изгонял из сознания слишком болезненные воспоминания, – не думаю, что смогу стать прежним.

Пеппер не ответил. Он закрыл стеклянные дверцы и дважды нажал на кнопку.

Густая липкая масса начала подниматься со дна саркофага.

Воздух внутри сделался сладким; он облегчал боль и усыплял. Джон перестал сопротивляться охватывающей его темноте.


Глава 67


Пеппер отошел от медицинского кокона, проверил, действует ли диагностическая аппаратура, набрал на клавиатуре несколько команд и направился в маленькую рубку. Мягкое кресло приняло его в свои объятия. Оно было так соблазнительно удобно… Пеппер почувствовал, что ему угрожает сонливость.

– «Ма Ви Джанг»! – сказал он.

Слева, из-за его плеча, донесся мягкий голос: – Да?

– Я страдаю от гипотермии, а в кабине холодно. Подними температуру до восьмидесяти градусов – медленно и постепенно.

– Выполняю, – ответил корабль.

– Есть ли у тебя что-то, что можно пить?

– На борту есть вода и чай. Мои трюмы заполнены не полностью.

– Хорошо. Подай мне чаю. – Пеппер встал. Выпить чашку крепкого чая, а потом обойти корабль и удостовериться, что он готов к полету. Спать пока нельзя.

Еще несколько часов…

Нужно было привести корабль в полную готовность. Это Джон смог бы сделать лучше, чем он, но Джон еще долго пробудет в медицинском коконе.

Пеппер обошел рубку и потянулся.

– Что-то пытается проникнуть на борт, – сообщил «Ма Ви Джанг». – Оно использует кислоту в попытке проделать отверстие в корпусе.

– Покажи. – Экран в передней части рубки осветился, и на нем появился голубой туннель во льду и мохнатая морда теотля, плюющаяся кислотой на корпус. – Ты можешь его остановить?

– Я не обладаю оружием. Мое оборудование не было завершено. Однако рядом с нужным местом расположены стабилизирующие реактивные сопла.

– Используй их, – приказал Пеппер и стал наблюдать за теотлем. Ничего не менялось несколько секунд. Потом туннель заполнило облако пара, под давлением которого теотля вынесло из туннеля. – Удалось этой твари повредить корпус?

– Нет. Покрытие не пострадало. Пеппер вышел из рубки.

– Где находится камбуз? – Чашка чая станет первой роскошью, которую он позволит себе. Потом настанет время поднять «Ма Ви Джанг» в воздух. Пеппер не был пилотом, но его терзало нетерпение.

– «Ма Ви Джанг», – спросил Пеппер, – уполномочен ли я взлететь? – Он вошел в маленький камбуз и стал открывать шкафчики, пока не обнаружил кружку с чаем в зажиме.

– Ты не имеешь необходимых имплантов. В позволении отказано.

Пеппер вздохнул.

– А что насчет автопилота?

– Этот корабль способен летать на автопилоте только в пределах атмосферы планеты. Пилот-человек, находящийся сейчас на излечении, необходим для орбитального или межзвездного полета.

Пеппер улыбнулся. Это его вполне устраивало.


Глава 68


Первое, о чем позаботился Оакситль, – это вытащить сани из туннеля. Пистолет был бесполезен: прострелить корпус «Ма Ви Джанга» Оакситль не мог, да и не знал, куда стрелять, чтобы не повредить древнюю машину. В ледяной пустыне не было добычи, которую можно было бы подстрелить, однако Пеппер, вышвыривая Оакситля, оставил ему пистолет, поэтому он все же сунул оружие под мешки с припасами. Оакситль, хромая, оттащил сани по льду подальше от туннеля, все время оглядываясь через плечо в ожидании неминуемой смерти.

После нескольких минут мучительного продвижения по сколькому льду Оакситль все же остановился и стал смотреть на заледенелую глыбу, которая была кораблем.

Из дыры во льду вырвалось облако пара. Оакситль упал, прячась за санями, ожидая, что машина, которую они нашли, снова проявит свое могущество.

Он прождал десять минут, пока не понял, что взрывов больше не последует; тогда он подкатил сани поближе к туннелю, чтобы разведать ситуацию.

Бог обнаружился быстро. Он лежал на снегу и скулил; мех его сгорел, голая красная кожа была покрыта волдырями.

Оакситль сел на сани и стал наблюдать за судорогами бога.

Эта тварь раньше придала себе форму, пригодную для жизни на снегу: большие широкие лапы, густой мех, толстый слой жира. Жир теперь подгорел и пах жареным мясом.

Оакситль смотрел, как теотль пытается исцелить себя.

Попытки, казалось, причиняли почти такие же мучения, как и ожоги. Кожа трескалась, на снег вытекала какая-то жижа… Скоро стало ясно, что бог не сумеет восстановиться. Ему не хватало для этого энергии.

Наконец теотль перестал скулить и с трудом повернул к Оакситлю вновь выращенное лицо с глазами на стебельках и мясистым носом.

Оакситль думал о том, с каким безразличием отнеслись Пеппер и Джон к его ереси. Он вспоминал, как боги не могли договориться друг с другом и как они зависели от людей в достижении собственных целей. Если уж его ждет смерть, сначала он кое-что попытается сделать.

Оакситль достал пистолет и прицелился в голову теотля.

Нажав на спуск, он поморщился от громкого звука; голова теотля разлетелась, тело упало на снег. Оакситль стоял слишком близко, и слизь забрызгала ему лицо; стерев ее, он выстрелил снова. Потом он вернулся к саням и нашел топор.

Вряд ли богу удастся возродиться, если его разрубить на куски.

Работа оказалась тяжелой. У твари был металлический скелет, некоторые части тела били током и искрили. Однако Оакситль продолжал рубить, пока не смог раскидать обрубки по снегу.

Закончив, он уложил пистолет и топор на сани.

Весь в крови своего бога, он потащил сани с ледяной площадки в глубокий снег.

Лед на глыбе позади него начал трещать и раскалываться. Оакситль остановился и стал наблюдать. Ото льда освободилась серебристая металлическая башня высотой в пятьсот футов. Она походила на огромную птицу с широко открытыми ртами по бокам, жадно втягивающими воздух.

«Это и есть „Ма Ви Джанг“, – подумал Оакситль.

Корабль приподнялся и повис, издавая глухой рокот, нарушивший молчание ледяной пустыни. Потом он взлетел, и по Оакситлю скользнула его огромная тень. Удаляясь, он сделался размером с кулак, потом с ноготь, потом стал еле заметной точкой и наконец исчез.

Оакситль повернулся и двинулся сквозь снег.

У него было достаточно припасов, чтобы продержаться неделю. Пеппер построил ледяное укрытие меньше чем на расстоянии дневного перехода. Эту последнюю неделю Оакситль проживет в свое удовольствие.

Смерть его не пугала. Ничто больше его не пугало.

Оакситль шел по снежной равнине, маленькая точка в бесконечном пространстве. Он знал, что в этой ледяной ловушке и умрет. «Реванш» уже ушел слишком далеко: его паровые котлы позволяли ему двигаться гораздо быстрее, чем был способен передвигаться пеший путник. Оакситль понял это в ту же секунду, когда Пеппер вышвырнул его из корабля.

Тем не менее он чувствовал радость: он был свободен и больше никому ничего не должен.


Глава 69


Простой вопрос: кто я такой?

– Ты – Джон де Бран.

Что такое «Джон де Бран»? Что это значит? И вообще что происходит?

– Ты находишься на лечении. Ты перенес многочисленные травмы, обморожение и когнитивное повреждение: ретроградную амнезию.

Каким образом? Почему?

– Ты так распорядился. Твои личные первичные нано находились в действующем режиме.

Что это?

– Через полчаса ты все поймешь. Биоэкседин не несет ответственности за психозы и расщепление личности, возникающие в результате этой процедуры.

Джон лежал в чем-то вроде густого супа.

– Ты помнишь, как в последний раз прибегал к помощи медицинского кокона?

Блок в сознании исчез. Вернулось ощущение наполнения разными химическими веществами, суеты крошечных механизмов, ремонтирующих его тело. Исправление ущерба, нанесенного радиацией и травмами… «Да, – подумал Джон. – Это знакомо. Я подвергался этому раньше».

Оборудование, обеспечивающее выживание… в течение очень долгого времени.

Насколько долгого?

Джон оценил свои воспоминания об этом… и начал колотить кулаками по стеклянным дверцам и визжать – однако не услышал ничего: его легкие и горло были заполнены жидкостью.

Он понял, почему отгораживался от этих воспоминаний.

– Пожалуйста, мистер де Бран, позвольте вам помочь. Расслабьтесь. Мы поможем вам справиться со стрессом.

Мускулы Джона перестали напрягаться, горло больше не пыталось издать крик.

«Правильно, Джон, позволь этой замечательной машине о тебе позаботиться. Когда все закончится, можно будет выйти. Ты не в ловушке. Ты не в космосе. Ты на „Ма Ви Джанге“, и Пеппер рядом», – думал Джон.

Лечение займет всего несколько часов – не столетий.

Джон расслабился… слегка. Он сильный и свирепый. Никакой клаустрофобии. Он мог еще немного потерпеть… но потом кто-то расплатится, еще как расплатится… Он хотел причинять страдания, очень хотел, потому что сам ужасно страдал, когда оказался заперт.

Нет, нет, все не так! Он хочет вернуться и найти Джерома. Вот именно!

Только кто это?

Проклятие, это мой сын!

Джон лежал в коконе, и разум его стенал, расщепляясь под новой и древней тяжестью.


Глава 70


В пещере началась суматоха. Джером видел, как женщины подбежали к кромке воды, из которой выныривали мужчины, держась за быстроплавов.

– Дедушка Трои! – вскрикнул кто-то. – Ох, нет, только неон!

Джером бежал по песку, оставляя следы, тут же заполнявшиеся водой. Мужчины-франчи стояли вокруг Троя, которого они вытащили на берег.

– Видели бы вы его, – говорил один из мужчин. – Ацтеки подожгли дом, и Трои вылез из воды. Он убивал их голыми руками. И быстро же он двигался – так быстро, что трудно было уследить взглядом.

Джером видел по крайней мере десяток пулевых ранений. Куда бы он ни глянул, всюду сквозь дыры в одежде виднелась рассеченная плоть.

– Он настаивал на том, чтобы вернуться сюда.

– Эй, – сказал кто-то, – ребенка-то уведите! Женщины решительно окружили Джерома, но Трои поднял окровавленную руку.

– Подведите Джерома, – выдохнул он.

Джером сглотнул. Трои был не таким, как тот человек-мангуст, которого он видел на столе после того, как тот свалился с дерева. Трои все еще говорил и двигался.

Люди вокруг что-то бормотали; Джером подошел и сел рядом с Троем.

Трои обхватил его за шею. С него капали кровь и вода.

– Ты… ты такой же, как Пеппер, – сказал Джером.

– Немного похож, да, – выдохнул Трои. – Только Пеппер исцеляется, а я нет. – Трои откинул голову на песок. – Ты помнишь, что я тебе говорил?

– Да.

– Все, что я знал, хранится в том столе, который я тебе показывал. Просто подведи к нему Джона, своего отца, и попроси его поговорить. И запомни вот что: червоточина восстанавливается. Теотли… они не просто стремятся в этот мир. Они хотят захватить все миры, в которых живут люди. Ты понял? Скажи ему, что червоточина восстанавливается.

Джером смотрел на Троя. Из угла рта Троя текла кровь.

– Думаю, что понял. Трои ничего не ответил.

Джером просидел с ним рядом еще несколько секунд, пока мужчины не оттащили его. Джером ушел в угол пещеры и молча сидел там в одиночестве. «Столько крови кругом, – думал он. – Все умирают, даже такие могущественные люди, как Трои и Пеппер».

Неужели никто не может избежать опасности? Даже отцы-прародители?

А если и папа погиб? Если уж Трои мертв, то много ли шансов выжить имеет Джон?

Джером плакал, уткнувшись лицом в колени, чтобы никто не услышал и не стал искать его в темноте.


Глава 71


Трое людей-мангустов сопровождали Дихану по подземелью, заполненному жмущимися друг к другу мокрыми, грязными женщинами и детьми. Они молча отступали к стенам сточных труб, когда люди-мангусты расталкивали их, освобождая проход посередине. Один из воинов бежал впереди, заглядывал за углы и подавал знак продолжать движение, убедившись, что угрозы нет. Еще более оборванные беженцы заполняли железные лестницы, поднявшись по одной из которых на поверхность Дихана снова оказалась в аду.

По небу над Кэпитол-сити шарили прожектора, разыскивая воздушные корабли ацтеков, которые бомбили город по ночам. Один за другим аэростаты защитников вступали в бой, но ацтекских дирижаблей было слишком много, и нанагаданские суда не могли защитить от них горожан.

– Сюда, мэм. – Кто-то мягко взял Дихану за локоть. Она поспешно свернула в переулок, в котором находился сооруженный на скорую руку госпиталь. Он располагался вблизи гавани, Дихана чувствовала соленое дыхание моря. Стена в этом месте подходила близко к причалам, но ацтеки пока не бомбили этот район.

Стоны раненых неслись с носилок, установленных вдоль переулка. Устраивать госпиталь в канализационных трубах было слишком опасно – в прилив их заливало водой, – а здания, достаточно большие, чтобы разместить в них столько народу, становились объектами ацтекских бомбардировок. Узкий переулок был лучшим выходом.

Женщина с окровавленной повязкой на голове отошла с дороги, но, похоже, при этом не заметила Дихану. За нее цеплялись двое маленьких детей.

Вверху просвистело ядро. Дети съежились, услышав удар и грохот осыпающихся кирпичей.

Кто-то непрерывно плакал неподалеку.

Люди-мангусты о чем-то спросили сестру в длинном обшарпанном бежевом платье, покрытом пятнами крови.

– Он вон там, – показала сестра.

Дихана шла вдоль ряда носилок. У девятых в ряду она опустилась на колени и взяла за руку Хайдана.

– Эдвард! – Она назвала его по имени, и Хайдан улыбнулся. – Я пришла сразу же, как узнала, что ты очнулся. Мы так в тебе нуждаемся! – Она погладила Хайдана по щеке. Ацтеки оттеснили людей-мангустов и добровольцев из горожан в ближний к стене ряд траншей. Несколько раз казалось, что ацтеки просто своей массой прорвут последнюю линию обороны, но защитники держались, хоть и дорого за это платили.

Городу тоже приходилось плохо. Они были наивны, полагая, что одни стены смогут их защитить. Ацтекские аэростаты постоянно перелетали стену и сбрасывали бомбы. Что-то взорвалось на соседней улице, и земля содрогнулась. По ночам выпущенные ацтеками ракеты медленно опускались над городом, освещая его зловещим красным светом. Враг пытался оценить, какой урон нанесен Кэпитол-сити.

Дихана взглянула на городскую стену, уходящую над ней на высоту нескольких этажей. Она видела смутные тени защитников, перемещающихся по стене, перезаряжающих орудия.

– Город скоро падет, верно? – спросила сестра.

– Нет, – резко ответила Дихана. – Город способен защищаться.

– Будем надеяться. – Сестра поставила рядом с носилками коробку с чистыми бинтами.

К ним подошел еще один человек-мангуст.

– Готова лодка? – спросил его один из сопровождавших Дихану воинов.

– Что за лодка? – поинтересовалась Дихана.

– Гордон говорит, что ты должна бежать на Коровье Копыто. Там ты сможешь собрать людей для сопротивления. Ацтеки не так сильны на море, как на суше, – объяснил воин.

Однако подошедший к ним человек-мангуст покачал головой.

– Несколько ацтекских кораблей подошли к арке Гранта. Мы перемещаем пушки, чтобы обстреливать их.

– К тому же аэростаты могут добраться до Коровьего Копыта так же легко, как и корабли. – Дихана вцепилась в край носилок. Теперь город был окружен со всех сторон. Она посмотрела на воинов-мангустов, охранявших ее. – Уходите, – приказала она. – Отправляйтесь на стену. А лодку, в которой вы предлагали мне бежать, используйте для сражения. Вооружите ее.

– Мы должны тебя охранять. Мы не можем просто уйти.

– Может быть, к утру уже нечего будет охранять. Идите.

Четверо воинов подчинились и ушли. Дихана стала помогать сестре с перевязкой. Увидев на животе Хайдана кровоточащие раны, она поморщилась.

Хайдан сжал ее руку и снова потерял сознание.

«Держись, – молча приказала ему Дихана. – Пожалуйста, приди в себя». Ей хотелось поговорить с ним хотя бы еще раз.


Глава 72


Медицинский кокон выпустил Джона, когда солнце село и темнота сгустилась. Пеппер смотрел, как Джон, пошатываясь, вошел в рубку и опустился в кресло, нахмурившись, когда подушки обхватили его.

Вернулись ли к нему воспоминания? Пришел ли он в норму? Пеппер внимательно следил за каждым его движением.

– Где мы? – спросил Джон.

– Летаем кругами над морем на автопилоте. «Ма Ви Джанг» еще не полностью функционирует, так что за пределы атмосферы выбраться мы не можем. К тому же для подобных маневров корабль нуждается в тебе. Я могу использовать автопилот для местных рейсов. – Пеппер улыбнулся. – Джон, как ты себя чувствуешь?

– Ах ты сукин сын! – Джон обхватил голову руками. – Задница!

– Может, и так. Но только ты можешь пилотировать корабль, чтобы добраться до звездной системы с червоточиной. Я хочу вернуться домой, Джон. Я скучаю по Земле.

Джон посмотрел на Пеппера. Медицинский кокон побрил его, вылечил рану на бедре и вырастил новую кисть руки. Насколько Пеппер мог судить, Джон не замечал перемен.

– Ты все мне вернул. У меня теперь есть воспоминания. – Джон переменил позу и прокашлялся. В уголках глаз у него появились морщинки. – Я подумывал тебя за это убить. Не нужно мне это дерьмо.

– Ты блуждал в потемках, как маленькая Поллианна, – пожал плечами Пеппер. – Ах, посмотрите на меня, без воспоминаний я стал другим человеком! Ах, у меня чувства! Ах, я забыл, как помогал уничтожить целую проклятую звездную систему! Пора было вправить тебе мозги, чтобы ты понял, что важно, а что нет.

– Именно этого я и не хотел вспоминать. Не хотел, чтобы такие воспоминания ко мне вернулись. Я не хотел снова попасть в медицинский кокон. И уж точно не хотел снова с тобой встретиться.

– Постыдись, Джон. Я хочу отсюда выбраться. – Похоже, разговор был бесполезен.

Джон откинул волосы и пристально взглянул на свою новую руку.

– Ты прав.

– Вот так-то лучше, – кивнул Пеппер.

– Ты был прав в другом. Этот корабль – не оружие, на которое рассчитывали в Кэпитол-сити. Однако мы все-таки должны им помочь. Кэпитол-сити долго не продержится. Тебе это известно. Мы не можем просто бросить нанагаданцев на милость теотлей и ацтеков.

Пеппер вздохнул.

– Свою часть работы здесь я выполнил. Я охранял тебя, пока планета подвергалась терраформированию. Я был с тобой рядом, когда появились первые теотли. Я помогал создавать оборону. Я, как и ты, понял, что противостоять теотлям мы не сможем. И я, Джон, помог уничтожить червоточину, чтобы выиграть время и остановить теотлей. Ты знаешь, чем это для меня кончилось? Двести девяносто семь лет я дрейфовал в космосе. – Пеппер швырнул кружку с чаем в Джона движением таким быстрым, что глаз едва мог за ним уследить.

Джон поймал кружку левой рукой; лишь несколько капель упало на его грязную рубашку. Еще несколько попало на ковер.

Со слабой улыбкой Джон посмотрел на кружку в руке, потом поставил ее на пол рядом со своим креслом.

– Двести семьдесят один, – сказал он.

– Что?

Джон устало прикрыл глаза.

– После того как червоточина закрылась, я летал в пустоте двести семьдесят один год, прежде чем спасательная шлюпка нашла дорогу к Нанагаде. Двадцать семь лет я провел в отставке. Шесть лет рыбачил в Брангстане, потом два года добирался до Кэпитол-сити и в первый раз путешествовал на север. Девятнадцать лет я женат на Шанте, Пеппер. У меня есть сын. Это, черт возьми, меняет человека. – Джон вцепился в податливые подушки своего кресла. – И вот я здесь, со всеми своими воспоминаниями, вернувшимися, когда ты «исцелил» меня, но я теперь больше знаю о жизни, Пеппер. На целых двадцать семь лет больше. От этих знаний избавиться я не могу, и они вызывают у меня жуткую головную боль, игнорировать которую я не в силах. Пеппер встал.

– Что я должен сделать, чтобы ты согласился лететь домой?

– Домой… Чтобы добраться до дома, Пеппер, мы должны преодолеть почти тридцать световых лет до ближайшей червоточины. Даже и там нет никого, кто помог бы нам: это просто мертвая звездная система, пересадочный пункт. Сколько времени придется нам провести в этом корабле? Еще несколько столетий? Я знаю, что твое тело проживет столько, а система жизнеобеспечения будет работать. Но выдержит ли твой рассудок?

– Выдержит. То, что ты сломался и отгородился от воспоминаний, не означает, что это случится и со мной, – бросил Пеппер. – Существуют способы… Я могу составлять программы. Могу вязать. Могу учиться. Могу развлекаться. Однажды я это уже делал, сделаю и снова. – Медленное течение времени в спасательной шлюпке было пыткой, меняющей человеческую личность. Вынести то же самое в корабле, приспособленном для таких долгих путешествий, будет легче.

Космические путешествия были долгими. Люди встретились с другими расами и разработали технологии, продлевающие жизнь, чтобы выдерживать дорогу до звезд, не соединенных червоточинами.

– Да. Способы… – Джон поднял кружку с чаем своей вновь обретенной рукой. – Некоторые пилоты были готовы пойти на такое, когда теотли захватили червоточину и заперли нас в этой системе. Однако теперь этот корабль нужен нам и еще кое для чего, так что возвращение домой придется отложить. Я пилот. «Ма Ви Джанг» – корабль. Без моей помощи ты не можешь даже выйти на орбиту. Я говорю, что мы отправимся в Кэпитол-сити. После всего, что мне пришлось вынести, мы не позволим теотлям победить здесь, на Нанагаде.

Пеппер ударил кулаком по ближайшему к нему креслу. Кресло медленно скользнуло вперед, потом вернулось на место, поглотив энергию толчка.

– «Ма Ви Джанг» защищен от метеоритов и межзвездной пыли электромагнитным полем. Однако это всего лишь зонтик, который не поможет от огня ацтекской артиллерии. Этот корабль – не волшебная пуля.

– От него это и не требуется. – Джон вручил Пепперу кружку с чаем.

– У тебя есть план?

– Да. И если ты поможешь мне, я не просто верну тебя на Землю. Я сделаю из тебя пилота. У нас есть медицинское оборудование для необходимых процедур, и я готов тебя обучить. Тогда ты сможешь вернуться на Землю один. У тебя на самом деле нет выбора: я снова такой, каким был, Пеппер. Ты сам меня таким сделал.

Пеппер заморгал.

– Вернуться на Землю… Если она все еще существует. – Он сел, сжимая в руках пустую кружку; Джон поморщился. Человечеству приходилось бороться за выживание с враждебными гахе и несару с тех пор, как маатан положили конец внутренним раздорам на Земле и даровали людям политическую свободу.

Тяжелые времена, когда гахе и маатан сражались за остатки Солнечной системы… времена, создавшие людей типа Пеппера и Джона. Отдельные индивиды и целые общества пытались бежать и спрятаться в лабиринте червоточин, в новых неоткрытых мирах.

Беглецы столкнулись с еще худшим злом, чем то, от которого бежали: с теотлями и лоа, борющимися за власть между собой.

Джон и Пеппер работали на «Черных астронавтов» – корпорацию, перевозившую небольшие группы людей, способных заплатить за свое спасение, с умирающей материнской планеты в дальние колонии. Одна из таких групп наняла их для защиты от чужаков на терраформируемой планете; однако они неожиданно оказались втянуты в войну за выживание. Схватка оказалась такой жестокой, что единственным выходом стало разрушение червоточины и полное уничтожение механизмов.

– О'кей, – сказал Пеппер. – Я помогу тебе. – Он провел пальцем по краю кружки. – Только, Джон, не забудь: ты сам это затеял.

Джон закусил губу.

– У меня есть план. Я буду в своей каюте. Позови меня, когда мы приблизимся к Кэпитол-сити. – Он вышел из рубки. Пеппер заметил, как поникли его плечи. Джон снова взвалил на себя тяжесть всего мира. Старые привычки живучи…

Пеппер откинулся в кресле и запустил кружкой в стену. Он следил за тем, как обивка прогнулась, гася энергию удара, и позволила кружке мягко соскользнуть на пол.

Не следовало позволять Джону уговорить его согласиться отправиться на Нанагаду 354 года назад…

Этого Пеппер ему никогда не простит.


Глава 73


Дихана смотрела, как солнце, вставая, заливает Кэпитол-сити янтарным светом. Она сидела в укрепленном доме на набережной, прислушиваясь к разговорам охранников в соседней комнате.

Волны плескались вокруг отметки самого высокого прилива, вырезанной в камне арки Гранти. Совсем рядом со входом в гавань три ацтекских корабля меняли галсы, разворачиваясь бортами к городской стене; утреннюю тишину разорвала стрельба.

Продолжавшийся всю ночь обстрел сказался на ограждении гавани. По всей его длине зияли проломы и выбоины. Причалы усеивали тела: защитники попали под снайперский огонь с подошедших к арке Гранти кораблей. Ацтекские суда раз за разом повторяли один и тот же маневр: приблизившись к арке Гранти, поворачивались бортами, давали залп и снова отходили.

Защитники города отстреливались из недавно установленных на стене пушек в надежде заставить корабли уйти в море.

Четыре маленькие рыбачьи лодки, вооруженные небольшими пушками, ждали в засаде с внутренней стороны арки: если ацтеки войдут в гавань, они должны будут напасть на них, хотя и было ясно, что такая попытка окажется самоубийственной.

Ветер был попутным, прилив высоким, и ацтекские корабли, выстроившись клином, на всех парусах устремились к проходу; они почти вошли в гавань, когда в середине арки Гранти грохнул взрыв, и все строение рухнуло в воду.

Дихана прижала руку к губам. Люди-мангусты взорвали арку, чтобы не дать кораблям войти в гавань.

После нескольких секунд растерянности два ацтекских корабля, шедших за флагманом, сумели повернуть в сторону, однако опередивший их флагман продолжал двигаться вперед; части арки все еще падали вниз, и палубу корабля засыпали камни. С громким треском ацтекский корабль врезался в ограждение гавани.

Люди-мангусты тут же воспользовались этим: пушечное ядро снесло мачту, на палубу полетели горящие факелы и бомбы.

Дихана подошла к окну, чтобы закрыть ставень и больше не видеть побоища, но замерла на месте: пронзительный свист потряс небо. Люди застыли и подняли головы. Над водой пронеслась серебристая крылатая машина, направляясь прямо к городу.

Невероятный корабль затормозил и лениво повис над гаванью, потом медленно снизился, подняв облако пены и брызг.

Скользнув к докам, он с шумом, похожим на удовлетворенный вздох, приземлился меньше чем в пятидесяти футах оттого места, где находилась пораженная Дихана. Ей налицо попали мелкие соленые капли.

Корабль остался неподвижным; гул постепенно стих.

Неужели это и есть машина отцов-прародителей с севера? Явившаяся так быстро?

Дихана повернулась к одному из воинов-мангустов.

– Возьми кресло на колесах и привези из госпиталя Хайдана.

– Премьер-министр, он же тяжело ранен!

– Ему хотелось бы это увидеть. Воин кивнул и выбежал из комнаты.


Глава 74


Джон прислонился к стене ванной, закрыв глаза, вспоминая свое первое появление на борту боевого корабля. Хирургия измотала его: дополнительное сердце, выдерживающее высокие перегрузки, нервные ответвления, изменения в коре мозга, а потом еще два года тренировок на тренажерах.

Однако с того момента, когда он начал надрываться на корабле, он стал и богом, и крошечной точкой в необозримом пространстве. Это было очень приятное ощущение.

Потом Джон вспомнил рождение своего сына – нечто еще более впечатляющее, чем путешествия через многие световые годы, успешные аферы, захватывающие приключения, чудеса, которые он видел в чужих мирах.

Пеппер открыл дверь, и Джон сморгнул непрошеные слезы. Прижимая к лицу полотенце, он мог только надеяться, что тот ничего не заметил.

– На набережной собралась толпа, – сказал Пеппер.

– Угу. – Джон приложил ладонь к диагностической пластине рядом с раковиной. Все показатели оказались нормальными. С ним абсолютно все в порядке. Головокружение после приземления «Ма Ви Джанга» было всего лишь потерей ориентации.

Двадцать семь лет совершенно других воспоминаний и поступков нужно было присоединить к остальному. Это не могло пройти без сложностей.

Джон гадал, не случится ли подобное еще раз. Может ли он рассчитывать, что выдержит ближайшие несколько часов? Ведь если Пеппер усомнится в способности Джона осуществить свой план, он найдет… весьма творческий способ добиться желаемого.

Джон не питал иллюзий по поводу того, кем и чем теперь является Пеппер. Его прежние подозрения были правильны. Пеппер был опасен.

Только… воспоминание ярко вспыхнуло в его сознании – опасен был и он сам.

Джон смотрел на свою новую кисть, как будто она принадлежала кому-то другому. Она подергивалась. Нервная дрожь… Джон усилием воли заставил руку не трястись и повернулся к Пепперу.

– Лучше не заставлять их ждать. – Джон бросил полотенце в раковину, и его тут же смыло потоком воды.

Пеппер положил руку на плечо Джону.

– Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы с интересом ждать дальнейшего. Хорошо, что ты снова рядом, Джон, – пусть даже ты выкручиваешь мне руки.

Джон вдруг вспомнил сцену в баре. Они сидели с Пеппером, глядя на женщин в легких шелках. Под поношенной униформой пояс оттягивали два револьвера. «Хорошо, что ты снова рядом».

Миндаль в меду…

Запах пива и мочи…

Джон помнил, как они с Пеппером пожали друг другу руки. А потом были мертвецы, кровь на полу коридора с металлическими стенами… кривая полуулыбка Пеппера. Их дружба родилась из насилия. Джон помнил удивление Пеппера, когда они встретились на маленьком острове в мире, похожем на Нанагаду.

Оба они родились на островах. Оба происходили с Земли. Это и стало связующим звеном, из которого выросла их дружба. Двое земляков на чужой планете. С тех пор они всегда оставались рядом.

– Пошли. – Джон посмотрел на Пеппера. – Мы облетели город. Ты видел, как он близок к падению. – Пеппер только пожал плечами. – Не говори мне, будто ты настолько равнодушен, что готов стать свидетелем уничтожения собственного народа.

Пеппер моргнул; этого было достаточно, чтобы Джон почувствовал себя победителем.

– Джон, мальчик мой, – Пеппер наклонился, так что их глаза оказались на одном уровне, – я принял участие в этой глупой авантюре только потому, что ты давным-давно сказал то же самое. Я участвовал в схватке и проиграл. Кэпитол-сити на самом деле уже давно пал. Теперь моя единственная цель – отправиться домой. – Пеппер вышел из ванной.


«Ма Ви Джанг» приземлился совсем рядом с доками; вокруг собрались люди – кто с веревками, кто с ружьями. Пеппер следом за Джоном вышел из люка на правое крыло.

– Ты Джон де Бран? – прокричал кто-то.

– Да. Я сейчас спущусь. – Джон прошел по крылу и спрыгнул на землю. В первый раз он спрыгнул на этот причал, когда тот был только что построен. Главный архитектор с гордостью показывал ему город. Вообще-то, говорил архитектор, использование нанотехнологии для создания города из скалы было незаконным, но от Земли они далеко, так кому какое дело? К тому же с планами помогали лоа.

Это было до войны. Тогда еще помощь лоа была всего лишь вопросом бизнеса, и Джон, как и другие торговцы и специалисты по терраформированию, рассчитывал заработать на создании нового человеческого мира и цивилизации.

Пеппер с грохотом спрыгнул следом за Джоном.

Их все еще держали под прицелом. Люди-мангусты, окружившие их, выглядели грязными и усталыми. Один из воинов кивнул на руку Джона.

– Говорили, что у тебя крюк. Что произошло?

– Теперь у меня есть рука. – Джон показал левой рукой на глыбу серебристого металла. – Я также привел большой корабль, созданный отцами-прародителями, так что это говорит в мою пользу. – Джон улыбнулся. Слова «отцы-прародители» на мгновение вызвали потерю равновесия: одна часть его создания сначала не поняла их, а потом усмехнулась тому, что он сам и есть «отец-прародитель»; другая позволила с легкостью соскользнуть с языка этому часто употребляемому названию.

Несколько ружей опустилось; потом из расположенного поблизости дома донесся крик, и опустились и остальные. Двое воинов-мангустов выкатили из дверей кресло, в котором сидел закутанный в одеяло Хайдан. Кресло пересекло улицу и остановилось перед Джоном. Хайдан поднял голову и ухватил Джона за рубашку.

– Хайдан, ты в порядке? – спросил Джон.

– Глазам своим не верю! – прокаркал Хайдан. – Ты свалился с неба! Вернулся… – Он слабо улыбался.

Их окружил отряд охраны. Несмотря на разрушения и постоянную опасность, толпа все-таки собралась; старухи и дети смотрели, как кресло Хайдана покатили по улице, а Джон пошел рядом.

– Если у тебя есть что-то, что может нас спасти, – сказал Хайдан, – ты вернулся как раз вовремя. – Он взглянул на зевак. – Мы удерживаем стену, но с трудом. – Хайдан посмотрел на Пеппера. – Вас двое. Где остальные?

– Ах да, – пожал плечами Пеппер, – остальные… На корабле был мятеж. Они могут направляться на Коровье Копыто, если у них все складывается хорошо.

Хайдан повернулся, кряхтя от боли, и хмуро посмотрел на Пеппера.

– А ты кто такой?

– Это Пеппер, – сказал Джон. – Он помог. Он очень хорош в своем ремесле.

– И что же это за ремесло?

– Убийства.

Хайдан протянул Пепперу дрожащую руку.

– Добро пожаловать.

Пеппер осторожно пожал руку Хайдану.


У восточной части стены находилась деревянная платформа на колесах с установленным на ней тентом. Хайдан разложил на столе под тентом несколько фотографий. Было ясно, что дело срочное.

Пеппер повернул голову и принялся постукивать ногой по доскам пола.

– Мы делаем снимки из разных мест, – сказал Хайдан, не поднимая головы. – Еще пять таких же платформ двигаются по стене. Они более или менее защищены от обстрела: внутренняя сторона стены доступна только воздушным судам. Благодаря перемещениям ацтеки не могут их выследить.

Джон рассматривал снимки, выискивая определенные объекты на вырубках и среди укреплений. Особенно внимательно он разглядывал батарею пушек: вероятно, это их постоянная стрельба терзала в этот момент его барабанные перепонки.

– Премьер-министра мы ради безопасности переводим из одного дома в другой.

Джон присмотрелся к изображению задней части лагеря ацтеков и наконец нашел то, что искал: алтарь и ряд людей перед ним. Справа виднелось какое-то большое квадратное сооружение.

– Скажи, – спросил Джон, показывая на множество черных и белых точек рядом с расплывчатым треугольником на снимке, – это жрецы?

Хайдан посмотрел на указанный Джоном объект и провел пальцем вдоль линии, похожей на скопление муравьев.

– Жрецы рядом с деревянной пирамидой и круглым алтарем. А линия, которую ты видишь, – это пленники, ожидающие, когда их принесут в жертву.

Джон сидел на походном стуле.

– Это их слабое место, Хайдан. Найди для меня своих лучших людей. Я хочу получить изображения высших жрецов – привлеки для этого, если нужно, толтеков. Нужно показать твоим воинам, как выглядят эти жрецы. – Пальцы Хайдана стиснули край стола. На лбу у него выступили капли пота. Джон поднялся и склонился над ним. – Хайдан…

Старый воин отмахнулся, несколько раз глубоко вздохнул и откинулся на спинку инвалидного кресла.

– Моих лучших людей?… – проворчал он.

– Лучших, – подтвердил Пеппер. – Это единственный шанс из многих тысяч. Ацтеки у стен города. Ты не можешь их отразить.

– Каков ваш план?

Джон взял фотографию и показал на место жертвоприношений.

– Ацтеки зависят от своих жрецов и богов. В случае их захвата или убийства они практически обучены сразу сдаваться. – Джон положил фотографию обратно. Изображение осталось выжжено в его памяти. Вернувшись на корабль, он сравнит его с другими.

Джон вспоминал то, чему научился триста лет назад. Все, что Оакситль рассказывал ему на палубе «Реванша», подтверждало его знания об ацтеках. Настоящая древняя цивилизация ацтеков довела до совершенства искусство Цветочных войн. Вершиной мастерства считался захват рабов и знати для жертвоприношений, а не уничтожение противника. А теотли… Джон едва не рассмеялся: проклятые теотли в последние несколько столетий использовали для обучения воинов-людей именно Цветочные войны.

Ацтеки поту сторону гор на протяжении многих поколений вступали в схватки друг с другом, оттачивая боевые навыки и готовясь к уничтожению всех людей на планете. Теотли, несомненно, рассчитывали истребить лоа и захватить «Ма Ви Джанг», чтобы выйти в космос и найти своих соплеменников.

И вот теперь все они были здесь, под стенами Кэпитол-сити.

Джон знал об одной слабости теотлей, которой можно было воспользоваться. Джон де Бран обрушит на них Цветочную войну, какой не знала история ацтеков. Если теотли могли оборачивать слабости и традиции людей против них, то Джон мог ответить им тем же.

Оставался вопрос: что перевесит – традиция Цветочных войн или приказы «богов», когда те обнаружат, что их собственный инструмент направлен против них?

– Ах, вот еще что. – Джону, казалось, пришла запоздалая мысль. – Позаботься о том, чтобы у воинов были сети. Сети с грузами на концах.

– Сети? – переспросил Хайдан. – Как для рыбы?

– Как для крупной рыбы, – кивнул Джон. – И еще, Хайдан, нам нужно вылечить тебя. Ты в плохом состоянии.

Хайдан покачал головой.

– На это нет времени. Отправляться вам нужно немедленно.

Джон посмотрел на Пеппера.

– Ты не о том думаешь, – ответил на его безмолвный вопрос тот. – Если ты собираешься осуществить свой план, мне понадобятся боеприпасы, ружья и хороший плащ. Я собираюсь охранять корабль.

Джон положил руку на плечо Хайдану.

– У меня есть средства помочь тебе, когда мы вернемся. Дождись нас, ладно? – Джон теперь понимал, от чего страдает – помимо своих ран – его старый друг: у него был рак, вызванный радиацией в Потерянной Надежде, куда во время войны были сброшены старые реакторы. Собственное тело Джона было к Ней невосприимчиво, но Хайдану, получившему тяжелые ранения, оставалось в лучшем случае несколько дней жизни. Сейчас он держался только на силе духа и упрямстве, которые не давали ему сдаться.

Хайдан кивнул и откинулся в своем кресле. Его окружили люди-мангусты.

– Мы приготовим все, что тебе нужно, а его больше не трогайте: ему нужно поспать, – сказал один из них. – Он слишком устает. На него рухнула целая стена, а он и до того был болен.

Джон кивнул.


Несколько красных ацтекских аэростатов пытались пролететь над городом; четыре маленьких, но более подвижных воздушных корабля защитников Кэпитол-сити устремились им навстречу, ведя беспорядочный огонь. Под корзинами ацтекских аэростатов, как грозди винограда, висели связки бомб.

Один из дирижаблей людей-мангустов загорелся и упал на землю. Из корзины выскочили охваченные пламенем фигурки. Они бежали к домам и скоро скрылись между строениями.

Джон следил, как последние из пятидесяти воинов входят в «Ма Ви Джанг». Они поднимались по крылу, опасливо оглядываясь.

Еще один отряд людей-мангустов выстроился на причале, держа ружья на изготовку.

На улицах рвались бомбы. Один из прорвавшихся ацтекских дирижаблей загорелся и повернул обратно, к полосе джунглей, с трудом перевалив через городскую стену. Над Кэпитол-сити в нескольких местах поднимался дым, и два маленьких аэростата защитников города спрятались в нем, дожидаясь, когда ацтекские воздушные корабли снова явятся бомбить город.

Джон поднялся на крыло «Ма Ви Джанга». Пора приниматься за осуществление плана.

Джон прошел на край крыла и обратился к воину-мангусту, сопровождавшему тех, кто погрузился в корабль.

– Твои люди знают, что именно я командую операцией? Ты объяснил им, что нужно делать, если мне понадобится помощь? – Тот кивнул. – Тогда желаю тебе удачи в схватке с ацтеками.

Джон вошел в люк.

Пеппер ждал его в рубке. Он оделся в просторный брезентовый плащ и сунул по ножу за голенища сапог.

– Хочу повторить, что я не буду принимать участия в нападении, Джон. Я остаюсь здесь, чтобы никакой теотль не проник на корабль и не вцепился тебе в задницу. Понял?

В коридоре, ведущем от люка воздушного шлюза, плечом к плечу выстроились пятьдесят воинов-мангустов.

– Понял. Сейчас отправляемся.

– Если бы мы дождались ночи, нам была бы не опасна артиллерия ацтеков. Если отправиться прямо сейчас, корабль может пострадать, Джон. Сомневаюсь, что «Ма Ви Джанг» сможет залечить раны, а даже если и сможет, на это потребуются годы и годы. Нельзя идти на такой риск.

Джон опустился в кресло. Оно тотчас же приняло форму, облегчающую перегрузки при взлете.

– Город может пасть уже сегодня, Пеппер.

Пеппер схватил Джона за рубашку и вытащил из кресла.

– Подумай хорошенько!

Джон щелкнул пальцами. В ответ раздался звук пятидесяти поднятых курков. Пятьдесят ружей прицелились в Пеппера.

– Пятьдесят закаленных бойцов выстрелят в тебя в упор, Пеппер. Ты крутой парень, но и они тоже.

Пеппер выпустил Джона и ударил кулаком в стену. Находившийся в нескольких дюймах от места удара экран разбился, осколки стекла упали на пол. В стене осталась вмятина.

Пеппер рухнул в кресло и опустил голову на руки.

– Отправляйся.

– Держитесь, – крикнул Джон людям-мангустам. – Будет трясти. В стене должны быть скобы… Поставьте ружья на предохранители.

В глубинах «Ма Ви Джанга» раздался рокот.

– Ты используешь совершенный межзвездный корабль как дешевый транспорт для перевозки войск, – прорычал Пеппер.

Джон откинулся в кресле. В голове его ожил органический компьютер, установивший связь с кораблем. В кору его мозга хлынула информация. Это его работа! Он пилот! Только Джон был в состоянии управлять столь сложной системой.

Джон закрыл глаза и поднял «Ма Ви Джанг» над гаванью. Левая камера внешнего наблюдения показала, как на причал накатили волны.

Развернув корабль, Джон заметил три аэростата. В густом дыму все же были заметны их опознавательные знаки – это были дирижабли Кэпитол-сити.

Вдалеке лениво перемещались пять ацтекских аэростатов.

Джон поднял «Ма Ви Джанг» выше; корабль как серебряный призрак скользнул над дирижаблями.

С мрачной улыбкой Джон держал корабль на курсе, не обращая внимания на то, что по корпусу щелкали пули, выпущенные с неуклюжих красных летательных аппаратов; в последнюю минуту он развернул «Ма Ви Джанг» дюзами вниз, и ацтекские дирижабли лопнули, как воздушные шарики. Внутри корабля люди-мангусты цеплялись за скобы в стенах.

Джон направил «Ма Ви Джанг» по дуге, оглядывая безжизненную землю за стенами Кэпитол-сити, и наконец нашел свою цель.

Вот теперь он отомстит людям, которые захватили его землю и разрушили его семью.


Глава 75


После нескольких секунд полета глаза Джона открылись. Пеппер заметил не его лице лишь одно выражение – усталость; и это несмотря на все усилия медицинского кокона… Морщины протянулись от углов стиснутых губ, легли на лоб…

– Покажи им все выходы, – попросил Джон.

Теперь корабль летал над одним местом, описывая восьмерки. Пеппер сквозь подошвы ощущал движение. Пушки ацтеков нацелились на «Ма Ви Джанг», перестав обстреливать город.

– О'кей. – Пеппер поднялся и потер руку. Он разбил костяшки пальцев, в расстройстве ударив кулаком в стену. Ссадины уже заживали, но позволить себе такое перед схваткой было глупостью. – Выходов четыре: люк багажного отсека – он самый большой, – воздушный шлюз на носу и два по бокам. – Пеппер распорядился: – Вы, пятеро, к верхнему воздушному шлюзу. Дорогу должны помнить: вы через него входили.

Пятеро воинов-мангустов протиснулись по забитому коридору и поднялись клюку. Лесенка загудела под их ногами. Еще пятерых Пеппер отправил к правому боковому воздушному шлюзу, другую пятерку – клевому. Остальных он повел в трюм.

Джон сделал еще одну петлю в небе; ускорение, необходимое для этого маневра, прижало людей к полу.

Потом корабль упал. Желудок Пеппера поднялся к горлу. Резкий удар заставил завибрировать весь корпус «Ма Ви Джанга». Приземлились…

– Чем больше перьев, чем ярче раскраска, тем лучше, – прокричал Пеппер. Всем воинам показали фотографии и объяснили задание, однако последнее напоминание перед тем, как они ринутся к алтарю и пирамиде, заставит их забыть о корабле и сосредоточиться на схватке. – Захватите как можно больше живьем. Джон будет ждать вас в небе. – Люк трюма открылся, и первые трое воинов спрыгнули на ствол сломанного дерева чуть ниже «Ма Ви Джанга».

Один из людей-мангустов кинул Пепперу ружье, и тот поймал его левой рукой. Воин оглянулся, ожидая, что и Пеппер выпрыгнет из люка.

Еще несколько часов назад он думал, что, вернув Джону воспоминания, окажется на пути домой. Он мечтал о своих счетах в банках Новой Терры и Земли, где все эти годы копились проценты, о горячей ванне, о лакомствах, названия которых он еще помнил.

Теперь же он оказался там, откуда начал.

Пеппер посмотрел на ружье в своей руке, потом сунул другую руку под плащ и вытащил пистолет, который дал ему Хайдан. Он не мог, конечно, сравниться с тем, который у него отобрали на «Реванше», но был достаточно смертоносным.

Достаточно смертоносным, чтобы покончить с любым ацтеком.

Воин-мангуст протянул Пепперу сеть, но тот покачал головой.

Как там говорил Джон? Он – умелый убийца. Скольких ацтеков успеет он убить до того, как случайная вражеская пуля уложит его? Или все же он окажется настолько быстрым, настолько везучим, настолько хладнокровным, чтобы выжить и в этой заварушке?

К черту! Пеппер вздохнул и спрыгнул на землю. Нужно так или иначе закончить дело. Двести девяносто восемь лет ожидания возможности отправиться домой исчерпали его терпение.


* * *


Пеппер смотрел, как «Ма Ви Джанг» устремляется в небо. Ацтеки принялись обстреливать корабль, и каждый выстрел заставлял Пеппера морщиться. Влажная почва пружинила у него под ногами, облегчая каждый длинный шаг. Люди-мангусты продирались сквозь джунгли рядом с ним, и Пеппер держал каждого из них в поле зрения.

Длинные висячие листья били Пеппера по лицу; потом он выбежал на прогалину. Влажный воздух был полон запаха крови. На краю поляны виднелось множество пней, но ближе к огромной деревянной пирамиде земля была расчищена.

– Кто идет? – крикнул кто-то по-ацтекски. Это оказался жрец, судя по облезлым перьям и отсутствию крови на теле – всего лишь прислужник.

– Я. – Пеппер изменил голос так, что раздался глухой рокот.

– Ты бог? Ты пришел за кровью? Я отведу тебя, добрый господин.

Пеппер не замедлил шага, хотя жрец, обнаружив свою ошибку, поднял пику. Уклонившись в сторону, Пеппер ударил жреца в лицо с тем же ожесточением, с каким недавно бил кулаком в стену рубки.

Стряхнув с руки осколки кости и ошметки мозга, он продолжал мчаться вперед. Пеппер обогнул пирамиду, пробежав полмили так быстро, что почувствовал, как энергия – в виде тепла – покидает его тело.

Потом он двинулся к пирамиде.

Навстречу ему кинулись стражники. Пеппер застрелил одного из ружья, которое ему дал человек-мангуст, прикладом ударил другого в грудь и подхватил пику, которую тот выронил.

Третий ацтек поднял ружье, отказавшись от попытки захватить Пеппера в плен. Однако Пеппер опередил его и застрелил из пистолета.

Вокруг металась сотня жрецов высших рангов: они не знали, куда бежать. Люди-мангусты наконец догнали Пеппера и высыпали на поляну.

Теперь жрецы бежали в сторону Пеппера, стараясь скрыться от молча приближавшегося полукруга воинов с ружьями и сетями.

Пеппер ждал их, глубоко втягивая воздух; кислорода оказалось слишком много, и на мгновение он ощутил головокружение.

Первому из жрецов он выстрелил в бедро, и тот упал в грязь. Бежавший с ним рядом ацтек помедлил, и Пеппер прострелил ему ногу.

Жрецы размахивали ножами, на которых еще не высохла кровь нанагаданцев. Пеппер отнял у них ножи и связал жрецов. Других он столкнул головами – так, чтобы они остались в живых, но никогда не забыли урока.

Поскольку спокойные планомерные действия не избавили его от ран на руках и груди, Пеппер дал себе волю. Кипя энергией, он врезался в толпу, подсекая ноги всем жрецам высокого ранга, которые ему попадались. В мельтешении ярких цветов он был безмолвным смертельным проблеском…

Младшие жрецы просто умирали: на то, чтобы оставить их в живых, Пеппер не тратил энергии.

Пеппер убивал и увечил до тех пор, пока перед ним не остались только барахтающиеся в кровавой грязи фигуры, стонущие и взывающие к богам.

Теперь Пеппер сам выглядел как один из богов. Кровь текла по его плечам, рубашка пропиталась кровью. Плащ был покрыт пятнами, волосы слиплись. Он не мог моргать из-за засохшей на лице крови.

Люди-мангусты стояли и смотрели на него.

– Выпустите ракету, – приказал Пеппер. – Пора их грузить.

Оставалось всего несколько минут до того, как должны были появиться воины-ягуары. Пеппер уже слышал их. Зеленая вспышка ракеты на мгновение ослепила его.

«Ма Ви Джанг» снизился и пролетел над деревьями; они раскачивались так сильно, что казались танцующими. Корабль опустился над пирамидой, с шумом и треском раздавив ее, и открыл люк трюма.

Половина воинов-мангустов бесцеремонно затаскивала в трюм жрецов; другая половина охраняла их.

Пеппер двинулся обратно к кораблю, потом оглянулся и внезапно заметил сотни глаз, устремленных на него из загонов, окружающих пирамиду. Нанагаданцы, которых должны принести в жертву!

Тридцать секунд до того, как появятся первые воины-ацтеки…

Пеппер посмотрел на людей-мангустов. Он видел, как некоторые из тех, кто прикрывал отход, двинулись к загонам, пока их товарищи втаскивали в трюм беспомощных жрецов.

– Открывайте загоны, – распорядился он. – Я прикрою. Он сунул руку под свой окровавленный плащ и перезарядил пистолет. Ружье он где-то потерял.

Освобожденных нанагаданцев перебьют ацтеки, но в корабле для них места нет. Может быть, некоторым удастся выжить, а остальные по крайней мере умрут так, как им хотелось бы, а не от ножа какого-то жреца. Лучше погибнуть сражаясь, а не быть зарезанным, как корова.

В джунглях собирались ацтеки. Пеппер видел их тепловые отпечатки в прохладе леса: воины ждали, пока их наберется достаточно много для атаки.

– Ну, джентльмены… – Пеппер поднял пику, покрытую кровью, и двинулся к опушке.


Глава 76


Джон смотрел, как Пеппер, стоило ацтекам появиться на поляне, кинулся к «Ма Ви Джангу». Закрыв за ним люк, он поднял корабль.

Джон пролетел вокруг полуострова над морем и приземлился в Кэпитол-сити. Свой окровавленный, стонущий груз он выгрузил на причал, еще не закончив посадки.

Со стороны это, должно быть, выглядело как выкидыш у огромной серебряной птицы.

Внутри корабля Пеппер протиснулся мимо раненых людей-мангустов и вошел в рубку к Джону. От него исходил запах смерти; выглядел он ужасно. Там, где он прошел, на полу коридора остались кровавые следы.

– Сколько еще таких рейсов ты хочешь совершить, Джон?

– Столько, сколько удастся.

Когда Джон высадил десант во второй раз, он стал кружить над местом высадки и снимать происходящее. Ему было видно, как Пеппер стремительно перемещается вокруг пирамиды, поражая жрецов.

Ракета взвилась через три минуты. Джон снова посадил корабль, и снова люди-мангусты загрузили в трюм окровавленных жрецов.

На этот раз Пеппер вооружился сетью и вернулся с бьющейся в ней похожей на огромную личинку добычей.

– Теотль. – Пеппер кинул пленника к ногам людей-мангустов. – Приспособленный к нефизическим воздействиям. – Он улыбнулся. – Обезвреженный. – Пеппер подмигнул Джону. Совсем как в прежние времена… Что-то в памяти Джона едва не заставило его подмигнуть Пепперу в ответ.

Джон закрыл глаза и поднял корабль; он снова маневрировал в небе, наблюдая за медленно перемещающимися дирижаблями, и снова выгрузил пленников.

Открыл он глаза, только когда «Ма Ви Джанг» совершил посадку на причале. За две вылазки Пеппер потерял сорок и пятьдесят фунтов; лицо его теперь выглядело худым, и он больше не возвышался над воинами. «Долго он так не выдержит», – подумал Джон, готовясь к третьему вылету.

Освободив трюм, Джон снова поднял «Ма Ви Джанг» в небо.

Сейчас они делали то, что умели лучше всего, к чему были приспособлены их тела: Джон летал, слившись воедино с кораблем, Пеппер на земле безжалостно и умело убивал.

Да, совсем как в прежние времена…


* * *


Джон осторожно спускался, глядя на деревья с листвой разных цветов. На земле кишели ацтеки. Лесной сумрак озарялся вспышками выстрелов, корпус «Ма Ви Джанга» был испещрен вмятинами от пуль.

Он посадил корабль на поляне. На этот раз только тридцать девять воинов-мангустов вернулись с добычей. Пеппер влетел в правый боковой люк в последнюю секунду.

Камера запечатлела его – полуголого, с кровоточащими ранами. Кровь на его коже шипела, как на жаровне. Чтобы удержаться на ногах, Пеппер ухватился за стену.

– Воды, – выдохнул он.

Джон, набирая высоту, затормозил, чтобы развернуть корабль, и в этот момент весь корпус загудел, как колокол.

Коридор заполнил дым; хлынула пена, заделывая пробоины. Корабль наискось снижался к причалу; Джон пытался узнать у «Ма Ви Джанга», какой урон они понесли, но безуспешно: ответа он не получил и решил, что все внимание корабля сосредоточено на том, чтобы исправить повреждения.

После того как им все же удалось приземлиться, Джон остался врубке, ожидая Пеппера. Люди-мангусты выгружали опутанных сетями окровавленных жрецов; двое воинов, явно нервничая, сидели в рубке, сжимая в руках ружья.

Пеппер, шатаясь, приблизился к Джону.

– В нас попали. – Он потерял еще больше веса: его тело сгорало ради той невероятной скорости, с которой он передвигался и убивал. Джон мог пересчитать его ребра. – Хватит. Мы не можем рисковать получить еще больше повреждений. Нужно дать возможность кораблю восстановить себя. Больше никаких вылазок.

Джон открыл глаза, разрывая связь с кораблем.

– Еще один последний раз.

Пеппер хлебнул еще воды из жестяной фляжки, пытаясь освежиться и восполнить потерю жидкости в организме. С его руки свисал кожаный ремешок.

– Теперь они о тебе знают. Держу пари: вокруг алтарей ацтеки сосредоточат много артиллерии. «Ма Ви Джанг» изрешетят. Корабль больше не будет годиться для полетов в космосе.

– Еще только один, – сказал Джон.

Пеппер так дернул фляжку, что порвал ремешок, и наклонился к Джону.

– Остановите его, – приказал тот.

Двое людей-мангустов кинулись на Пеппера. Первый ударил его в лицо прикладом ружья, второй накинул веревочную петлю на ноги и повалил. Все они покатились по полу. Еще один воин вбежал из коридора, прижал Пеппера коленом и приставил к его груди ружье.

Все это было бы невозможно, не будь Пеппер ослаблен схваткой. Джон почувствовал облегчение, когда все поднялись на ноги: Пеппер, опутанный веревками, между людьми-мангустами. Альтернативой этому могла оказаться необходимость держать Пеппера под прицелом многих ружей, а второе выяснение отношений могло привести ко многим смертям.

– Выведите его на причал, держите под стражей и принесите ему столько еды и воды, сколько удастся найти.

Пеппер освободится достаточно быстро, но все-таки не настолько быстро, чтобы помешать последнему рейду. Джон постарался не встречаться глазами с Пеппером, когда того выволакивали из рубки.

Что за неприятность…

Джон закрыл глаза, не наблюдая больше за Пеппером. Он сосредоточился на тонкой струйке дыма, выбивавшейся где-то в районе кормы, и на многочисленных пробоинах в корпусе, пытаясь сообразить, не расположены ли они рядом с какими-то жизненно важными механизмами.

Чем больше жрецов они захватят, тем больше вероятность того, что они вынудят ацтеков убраться восвояси. Еще один последний рейд…

Джон закрыл люк трюма и поднял корабль в воздух.


* * *


Джон полого спускался к деревьям… скоро стало ясно, что его ждут неприятности: ацтеки переместили сюда несколько больших пушек, которые вели теперь перекрестный огонь. Пришлось маневрировать на бреющем полете; подняв глаза, Джон понял, что снова набрать высоту будет нелегко.

На земле ацтеки дожидались его тридцати девяти людей-мангустов.

В отсутствие Пеппера им предстояла долгая и отчаянная схватка.

Джон вел «Ма Ви Джанг» над самой землей впереди наступающих людей-мангустов, потом направил настрой врагов. Корпус корабля коснулся земли, раздался визг металла. Корабль подскочил и снова оказался в воздухе, потом опять упал. Джон почувствовал, как распахнулись люки…

К пирамиде были подвезены три пушки на колесах; первый же их залп отбросил «Ма Ви Джанг» вбок на целый фут.

Джон, стиснув зубы, тащил корабль вперед, туда, где собрались жрецы. Воины-мангусты с сетями начали хватать жрецов, но Джон через внешние громкоговорители приказал им возвращаться.

Когда они взлетели, в трюме было десять жрецов высокого ранга – по одному на каждого из уцелевших людей-мангустов. Пушки ацтеков открыли ураганный огонь…


«Ма Ви Джанг» с трудом дотянул до причала. Когда Джон в последний раз посадил его, дым валил из всех отверстий. Он выкрикнул инструкции вслед высаживающимся воинам-мангустам.

Джон гадал, видит ли Пеппер, в какую развалину превратился «Ма Ви Джанг»: вместо могучего путешественника между звездами теперь он был жертвой войны. Джон видел, как огонь бушует в кормовых отсеках, где двигатели отдавали все силы, чтобы еще раз поднять корабль в воздух.

Джон вывел «Ма Ви Джанг» за пределы гавани, с трудом перевалив за разрушенную арку Гранти, и направил его прочь от берега, туда, где не было ацтекских кораблей. Только там, где его никто не мог видеть, он повернул корабль носом к воде. Ацтеки никогда не узнают, что Кэпитол-сити больше не сможет воспользоваться «Ма Ви Джангом»…

Некоторое время корабль оставался на плаву, а Джон пытался связаться с ним и получить ответ: уцелеет ли он? А если уцелеет, сколько времени потребуется на исправление повреждений? До него долетел тихий шепот: пятьдесят лет.

Вода хлестала через выломанные люки и заполняла корабль. Несколько воздухонепроницаемых переборок отгородили самые важные отсеки.

Задыхаясь в дыму, Джон ощупью пробрался к верхнему воздушному шлюзу. Распахнув дверцу шкафа, он вытащил упаковку со спасательным плотом.

Потом он помедлил.

– Корабль, доступны ли аптечки первой помощи?

В его сознании возникла картинка с указанием местоположения аптечки. Джон двинулся вниз, все еще таща за собой громоздкий плот. Наконец он нашел то, что искал. Поток воды грозил сбить его с ног, но все же Джон схватил ярко-красную коробку с белым крестом на ней и полез обратно, держа в каждой руке по предмету.

Вот сейчас ему пригодилась вторая рука!

Джон выбросил из люка спасательный плот и выбрался сам.

Стоя в проеме шлюза, он несколько раз глубоко вдохнул свежий воздух и, пробежав по крылу, прыгнул в холодную воду.

Дернув за веревку, он привел надувной плот в рабочее состояние. Джон залез внутрь, нашел складные весла и стал грести в сторону Кэпитол-сити. Добраться он рассчитывал за день. Джон знал, каким течением воспользоваться, чтобы попасть в гавань, миновав окружающие ее скалы и рифы.

Повернувшись, Джон смотрел, как «Ма Ви Джанг» уходит под воду. На карте, которую он хранил в своем сознании, он отметил координаты этого места.

Он был пилотом. Он всегда знал, где находится. Он сможет снова найти корабль через пятьдесят лет… если разъяренный Пеппер не убьет его раньше.

Всю дорогу до Кэпитол-сити Джон думал о Хайдане в инвалидном кресле. «Держись, старый друг. Может быть, я еще сумею тебе помочь».


Глава 77


Люди-мангусты снова перевели Дихану в другой дом. Потом она приказала им отправить их с Хайданом на стену. Когда он проснется, она расскажет ему, что известно о битве за стеной. Когда он уснет, она будет наблюдать за тем, что происходит внизу, и делать то, что сможет, чтобы облегчить его страдания.

После того как Джон отправился в полет, Хайдану стало хуже; он постоянно обливался потом. У Диханы возникло ощущение, что раньше он держался, а теперь в этом не было нужды. Хайдан редко приходил в сознание. Его воины-мангусты, похоже, думали, что он и дня не проживет, и давали ему всякие снадобья, чтобы он не так страдал от ран.

– У него внутреннее кровотечение, – говорили они Дихане. – Мы ничего не можем сделать – остается только ждать.

Один из наблюдателей прибежал с новостями: ацтеки отступили. Далекая канонада не прекращалась, но воины больше не приближались к стенам.

Дихана надеялась, что атака древней летательной машины будет иметь больший эффект: ацтеки снимут осаду… Однако теперь уже прошел день после последнего рейда, и Джон де Бран со своим кораблем исчез в морской дали…

За один день ситуация из безнадежной превратилась в многообещающую, потом в неопределенную, потом…

К Дихане явился один из стражников и доложил:

– Здесь Джон де Бран. Он хочет видеть тебя.

– Что ж, приведи его. – Он выжил, но где его корабль?

Через несколько минут явился окруженный воинами-мангустами Джон. С его одежды текла морская вода. Джон поставил рядом с инвалидным креслом Хайдана ярко-красную коробку с белым крестом.

– Нужен стол, чтобы положить на него Хайдана, – сказал Джон.

– Ты теперь превратился во врача? – спросила Дихана. Джон показал ей две свои руки, и Дихана удивленно заморгала. – О'кей. Что тебе нужно?

Джон покачал головой и открыл коробку.

– Кто-нибудь знает, где этот человек – Пеппер? – В коробке блестели какие-то маленькие металлические инструменты. Джон осмотрел их, потом выбрал один. Это был просто цилиндр с черными кнопками на одном конце.

– Пеппер сбежал. Он где-то в городе, но никто не знает, где именно.

Джон кивнул – его это не удивило. Несколько людей-мангустов принесли стол, подняли Хайдана из инвалидного кресла, развернув одеяла, и положили на стол.

– Нужно раздеть его, чтобы ты смог оперировать? – спросил кто-то.

– Нет. – Джон поставил коробку на стол и взял в руки цилиндр. Хайдан застонал и пошевелился. Джон наклонился над ним, вставил цилиндр ему в рот и нажал кнопку.

Цилиндр скользнул глубже, потом остановился. Из черного конца высунулись тонкие отростки и легли на посиневшие губы Хайдана. Поверхность цилиндра дрогнула, и он продвинулся еще глубже.

Хайдан начал давиться и открыл глаза. Цилиндр зашипел и вошел в рот Хайдана целиком.

Джон сел рядом со столом и коснулся крышки коробки. На ней появился текст. Джон стал его читать, иногда касаясь крышки; тогда текст менялся. Так прошла минута. Цилиндр загудел, отростки втянулись, и механизм скользнул в горло Хайдана. Наблюдавшие за всем люди-мангусты выругались; Джон поднял глаза.

– С ним все в порядке. Так и должно быть, – сказал он. – Теперь остается только ждать. Не беспокойте его. К утру он станет другим человеком.

Дихана посмотрела на Джона.

– У тебя в рукаве есть и другие тузы? Ацтеки все еще обстреливают нас.

Джон посмотрел туда, куда она показывала.

– Нет. Нужно переждать ночь, пока Хайдан вернется к нам. Он нам нужен.

– Я буду ждать с тобой вместе, – сказала Дихана, усаживаясь рядом на стул.

Ночь оказалась долгой. Дихана гадала, что делает механизм внутри Хайдана.

Когда солнце поднялось и люди-мангусты вместе с Джоном стали пить кофе, Хайдан сел на столе и застонал, стискивая руками грудь.

Дихана улыбнулась и присела на стол рядом с Хайданом.

Джон посмотрел на них и подошел, держа в руке кружку с кофе.

– В нашем распоряжении жрецы и теотль. Теперь нужно заставить ацтеков вступить в переговоры и обсудить, на каких условиях мы их освободим. Мне понадобится ваша помощь.

Хайдан кивнул и посмотрел на кружку с кофе.

– Я тоже хочу. И поесть – я зверски голоден.


Глава 78


Над траншеями перед стенами города вился дым. Люди-мангусты и добровольцы из числа горожан иногда поднимали головы над бруствером, высматривая за тлеющими кострами и колючей проволокой новые волны ацтеков.

Двое воинов, покрытых многодневной грязью, с мешками под глазами и слипшимися от пота дредами, помогли Хайдану преодолеть длинный туннель. Он мог бежать наравне с молодыми мужчинами. Было так приятно чувствовать уверенность в собственных силах! Благодаря Джону он исцелился. И корабль Джона дал им преимущество в войне. У них были жрецы, ацтекский бог и таинственное оружие… хотя оружие и погрузилось в море. Однако ацтеки ведь об этом не знали!

Воины-мангусты дважды останавливались, чтобы обезвредить мины, предназначенные для наступающих ацтеков.

Хайдан знал: если они хотят положить конец войне, нужно сделать это быстро.

Воронки после недавнего обстрела еще дымились, и за траншеями виднелись мертвые тела. Трое людей-мангустов стояли вокруг жреца, который пересек внешние ряды траншей с белым флагом. Он обратил к Хайдану опухшее окровавленное лицо.

– Дальше идти он отказывается, – проворчал один из людей-мангустов. – Мы пытались его заставить…

Хайдан уселся в грязь напротив ацтека.

– Чего ты хочешь? – Хайдан надеялся на перемирие или даже отступление ацтеков, но не знал, что собирается предложить этот жрец. Если он явился не для того, чтобы вести переговоры, Хайдан собирался в любом случае принудить к этому ацтеков.

– Прекращения сражений, – ответил жрец.

– Ты обладаешь полномочиями?

– А ты? Ты не похож на жреца или вождя.

Хайдан хмыкнул. Ацтек выглядел худым и голодным. Со снабжением у противника было плохо. Люди-мангусты хорошо поработали, уничтожив все, чем ацтеки могли воспользоваться по пути к Кэпитол-сити, а расстояние до Проклятых гор было велико.

Таинственный корабль, свалившийся с неба, должно быть, оказался для ацтеков ужасным ударом.

– Мы захватили одного из ваших богов, – сказал Хайдан. – Мы могли бы явиться и за другими.

– Сенхотль… – И ацтек принялся перечислять имена захваченных жрецов. – Многие наши вожди похищены. Среди оставшихся царит хаос.

Начался мелкий дождь. Ночь будет мокрой, туманной.

– Нам нужно обсудить, что теперь делать, – сказал Хайдан. – Если вы не начнете переговоров, я выведу вашего бога на стену и буду пытать его.

Ацтек побледнел.

– Если вы заинтересованы в переговорах, то и мы готовы. Поэтому я и пришел сюда. Можно мне вернуться?

Хайдан кивнул людям-мангустам. Жрец поднялся на ноги и побрел по траншее. Воины помогли ему пройти через лабиринт колючей проволоки, и ацтек, кряхтя, двинулся в сторону своего лагеря.

– Ты думаешь, он говорил серьезно? – спросил Хайдана один из оставшихся воинов.

Хайдан пожал плечами и направился обратно к городской стене.

– Посмотрим. – Несколько глухих ударов сказали о том, что артиллерия ацтеков снова начала обстрел.

Сопровождавший Хайдана человек-мангуст посмотрел на небо.

– Неудачная идея генералу выходить на открытое место… Над ними раздался свист, и стенка траншеи рухнула. Хайдан, протирая глаза, поднялся с земли; полминуты выпало из его памяти. Из ушей сочилась кровь, и сосредоточить взгляд на чем-либо было трудно. Вдалеке он видел фонтаны грязи, взлетавшие там, куда попадали другие снаряды. Земля сотрясалась у него под ногами, но он не слышал ни звука.

Кто-то схватил его за руку и потащил в сторону. Воины что-то кричали, но Хайдан только показал им на свои уши.

Слух вернулся к нему, когда они спустились в туннель после того, как люди-мангусты разрядили несколько мин по дороге. В темном туннеле воздух был полон пыли.

Ответом Кэпитол-сити была не менее оглушительная канонада. Из траншей стреляли ружья, со стены – пушки.

– Это была уловка? – предположил кто-то. Хайдан снова пожал плечами.

– Может быть, у них и в самом деле неразбериха и нет согласия, – пробормотал он. Ему нужна была минутка, чтобы прийти в себя и поразмыслить. – Постарайтесь оставлять в живых тех, кто будет предлагать перемирие.

Обстрел усилился, и Хайдану пришлось задержаться у выхода из туннеля вместе с несколькими воинами-мангустами. Он съел кусок черствого хлеба и выпил жидкого чая; тем временем на его штанах и сапогах грязь засохла, образовав корку.


Хайдан вернулся в Кэпитол-сити еще до заката, и к тому времени, когда половина неба окрасилась в пурпур, уже отдавал приказы. Потом он поднялся на городскую стену и стал смотреть на грязные траншеи и воронки, среди которых провел первую половину дня.

Одного из ацтекских жрецов, приведенного в порядок, отмытого и одетого во все свои разноцветные одежды, выволокли на стену. Ноги его были связаны. Воины под растерянным взглядом жреца проверили крепость веревок.

Потом люди-мангусты подняли высокомерного ацтека, привязали веревку к балке и сбросили его со стены.

Хайдан наклонился вперед, глядя на то, как жрец с воплями раскачивается на веревке. Ацтек ударился о стену, отлетел от нее и начал вращаться по широкой дуге в двадцати футах ниже того места, где стоял Хайдан. Все перья и роскошные одежды жреца задрались, накрыв ему голову, а сам он остался нагим.

Раздался смех, кто-то стал плевать в жреца, но большинство просто качали головами.

– Подождите час, – распорядился Хайдан, – потом сбросьте следующего.

Он ушел со стены.

Когда обстрел прекратился, уже наступила полночь, и со стены свисали три ацтекских жреца. Ацтеки не собирались убивать собственных жрецов. Хайдан улыбнулся.

К рассвету несколько вождей прислали в траншеи гонцов с просьбой о перемирии.

Хайдан вручил одному из людей-мангустов свое заранее подготовленное письмо, содержавшее согласие на прекращение огня и назначавшее время и место для переговоров.

Усталый и голодный Хайдан рухнул на свою койку.

По крайней мере теперь было тихо. Можно было немного поспать. Грудь и горло Хайдана все еще болели после того, что сделал с ним Джон де Бран.


Часть четвертая

ГОРЬКИЙ КОНЕЦ


Глава 79


Дихана смотрела на своего противника через широкое пространство стола для переговоров.

Ее враг был украшен перьями и одет в стеганые доспехи; раскраска лица несколько пострадала от стекавшего струйками пота. Руки воина были жилистыми, черная челка спадала на глаза.

Военачальника звали Котепек. Временный командующий силами ацтеков, он попал в трудное положение. Да, армия его была больше, но воины почти голодали. Люди-мангусты Хайдана позаботились о том, чтобы им не досталось никаких припасов. Главнокомандующий, многие жрецы и даже бог были захвачены в плен. Котепек мог продолжать наступление, надеясь на победу, но уморил бы войско голодом, если проиграет; он также подвергал опасности жизнь собственного бога и жрецов.

Он мог бы захватить город в случае продолжения осады. И Дихана, и он сам знали это. Знание читалось в их глазах, смотревших друг на друга через стол. Однако позволив жрецам и богу умереть, ацтек все равно проиграл бы.

Дихана не сочувствовала ему, излагая все обстоятельства сухо и четко.

Вождь посмотрел на нее.

– Мои соплеменники в этом городе говорят, что с тобой трудно договориться. – Ацтек предпочитал не встречаться с ней взглядом. Может быть, предположила Дихана, он ожидал, что от женщины будет легче добиться уступок.

– Ты рассчитывал на другое? – Дихана протянула ему бумаги. – Вы напали на нас и осадили Кэпитол-сити.

Котепек внимательно прочел документы, откладывая в сторону каждый прочитанный лист. Закончив, он сложил десять страниц стопкой.

– Ты можешь диктовать условия, но мы не побеждены. В принципе я согласен, что ради возвращения нашего бога я должен увести свое войско за горы. Однако ты пишешь, что освободишь бога, когда мы вернемся в Ацтлан. Как ты можешь это гарантировать?

– Ты же прочел наши условия, Котепек. Вождь поднял руку.

– Но что, если вы все равно удержите бога?

– Мы этого не сделаем.

– Иные захотят его смерти. Мы этого не можем допустить.

– Ты имеешь в виду лоа? – спросила Дихана.

– Да, вы их называете так.

Дихана выпила воды, потом снова наполнила стакан из кувшина, стоявшего на бронзовом подносе на столе.

– Мы доставим его на воздушном корабле.

– Вы можете взорвать корабль и заявить, что это был несчастный случай.

– А как ты предлагаешь произвести обмен? Котепек отложил бумаги.

– Как я понимаю, вам уже известно о туннеле сквозь горы. – Дихана кивнула: Хайдан сообщил ей о туннеле, а Джон подтвердил его существование. – Мы произведем обмен в туннеле. Вам будет легко охранять вход в него, а мы сможем обеспечить безопасность бога по дороге через туннель.

Дихана обдумала предложение.

– О'кей.

– Пожалуйста, внеси в бумагу изменения. – Котепек протянул Дихане ручку. Это был, как потом поняла Дихана, лишь первый компромисс из многих. Еще четырнадцать изменений были внесены в договор, прежде чем Котепек согласился начать отступление через джунгли на другую сторону гор. Последний пункт поразил Дихану.

Она вытаращила глаза на ацтека.

– На это я не могу пойти. Речь идет о человеческих жизнях! Вы захватили тысячи пленников. Вы не можете распоряжаться их жизнями по своему усмотрению. – Дихана почти кричала.

Котепек сложил руки на груди и откинулся в кресле.

– Это единственный способ получить согласие жрецов на отступление. Они хотят сохранить то, чем уже владеют. Они должны вернуться хоть с какой-то победой, с каким-то почетом. Иначе они предпочтут умереть в плену.

Дихана ощутила тошноту. Вкус желчи во рту заставил ее подумать о том, что было бы легче умереть прямо за этим столом.

– Ты должен дать мне время на размышления.

– Я покину город до захода солнца. – Котепек постучал пальцем по бумагам. – Мы или достигнем к этому моменту соглашения, или я по возвращении возобновлю наступление.

– Вы будете голодать, ваш бог погибнет и жрецы тоже! Котепек пожал плечами.

– Это с точки зрения остальных богов будет лучше, чем вернуться с пустыми руками. Так что решение за тобой.

– Я не могу… Боже мой, я не могу! – Дихана дрожащими руками взяла стопку листов. Ацтек встал.

– Ты спасешь много больше жизней, если согласишься. Дихана зажмурилась. «Будь ты проклят, – беззвучно простонала она. – Ты и все твои кровожадные боги!»

Схватив соглашение, она отделила последнюю страницу и трясущейся рукой подписала документ.

– Вот. – Ее голос сорвался.

– Условия удовлетворительны, – сказал Котепек. – Я вернусь к своему войску с одним из захваченных вами жрецов. Мы начнем готовиться к возвращению.

Когда за Котепеком закрылась дверь, Дихана упала головой на стол и разрыдалась; потом отдала документы стражнику у двери и велела снять с них копии.

Ей едва хватило сил дойти до своей комнаты и упасть в кресло. Дихана распорядилась, чтобы ей принесли стакан рома со специями.

Стражник принес ей напиток, и Дихана осушила стакан одним глотком.

– Принеси всю бутылку.

Вернувшись, стражник поставил бутылку на стол и спросил:

– Премьер-министр, с тобой все в порядке?

– Нет… Нет… И никогда не будет в порядке после того, что я только что сделала. – Она вытолкнула стражника за дверь, заперла ее и стала стакан за стаканом пить ром, чтобы хотя бы так суметь уснуть.


Глава 80


В ночной темноте на стене, окружающей Кэпитол-сити, сидели Хайдан и Дихана. В небе вели наблюдение аэростаты, направляя прожектора на землю. Еще недавно она была полна ацтекских палаток и воинов, теперь же поле боя было безжизненным.

Еще один дирижабль покинул город, направляясь следом за отступающими к Проклятым горам ацтеками.

От подножия стены доносилось звяканье котелков: люди-мангусты кипятили чай на кострах. До Диханы доносились смех и разговоры.

На улицы города вернулись люди. Завтра должен был открыться рынок, и Дихана отменила комендантский час.

Хайдан тоже держал в руках кружку с чаем.

– Им потребуется почти месяц, чтобы добраться к себе. Но перемирие они выполняют. – Хайдан встряхнул дредами.

– Хайдан, как ты думаешь: я сделала правильный выбор? – спросила Дихана.

Хайдан глубоко вздохнул.

– Я думаю, что ты сделала единственно возможный выбор.

– Когда об этом узнают в городе, меня растерзают на части.

– Я обеспечу тебе защиту. Дихана обхватила себя руками.

– Не думаю, что я захочу получить защиту, Хайдан. Он удивленно посмотрел на нее.

– Что такое ты говоришь?

– Я больше не хочу управлять городом. Никто не должен оказаться перед таким выбором, какой пришлось делать мне в той проклятой комнате для совещаний. Сколько ошибок мы совершаем, действуя в одиночку? Хайдан, я сделала самую ужасную вещь, какую только делал кто-нибудь из жителей Кэпитол-сити. – Она уткнулась лицом ему в плечо.

Хайдан обнял Дихану за плечи.

– Ничего, девочка. – На этот раз Дихана позволила назвать себя так. – Когда я командую воинами, они меня поддерживают, поскольку понимают, чего я от них требую. У тебя не было ничего. Ты вынесла больше, имея меньше, чем я могу себе представить. Отвечать за весь город! То, что ты сделала для всех нас, поразительно. Ты справилась замечательно!

Хайдан обнял Дихану, и она обняла его. Это давало утешение.

– Я тоже наделал ошибок, – сказал Хайдан. – Я не укрепил достаточно перевал Мафоли, отвлекшись на другие территории. Может быть, пришло время нам обоим отойти отдел.

Дихана знала: многое должно измениться. Пусть юнионисты разбираются друг с другом… Пусть кто-то другой ощутит вкус того ада, в котором она жила последние несколько лет.

Дихана собиралась отойти в сторону.

– Да, с меня хватит. Я со всем этим покончила. – Неожиданное решение принесло ей облегчение. – Пришло время отдохнуть.

– И что ты собираешься делать? – спросил Хайдан.

– Хочу найти лоа – это первым делом. Нам нужны их знания. И я собираюсь присоединиться к исследователям.

– Это хорошо. – Хайдан отставил кружку. – Ты сумеешь их возглавить.

Дихана посмотрела на Хайдана.

– А как насчет тех флаконов? Нужно ли их уничтожить или на всякий случай сохранить? – Они с Хайданом обсуждали возможность переправить флаконы через горы и вызвать эпидемию в Ацтлане. Дихану начинало мутить от одной только этой мысли. Не было никакой гарантии, что зараза не распространится на их стороне гор и не убьет их всех.

– Лучше уничтожить, – ответил Хайдан.

– Это правильный выбор.

– Будем надеяться, что и все сделают правильный выбор. Лоа были готовы убить весь мир своими флаконами. Кто бы ни пришел к власти после тебя, кто бы ни правил нами, он должен будет принимать верные решения.

Внизу, защищенный толстыми стенами, ложился спать город, который ожидала спокойная ночь. Дихана думала о том, что в ближайшие недели передаст власть парламенту, а Хайдан переправит ацтекского бога и жрецов ко входу в туннель. Он останется там до тех пор, пока после передачи пленных туннель не будет взорван динамитом. А Дихане придется сообщить горожанам, что она позволила увести их родных и друзей в неволю.

Ничто в Кэпитол-сити не останется прежним.

Никто никогда не сделается таким же, как раньше.


Глава 81


У входа в туннель выстроились воины-ягуары в своих разноцветных одеждах; к маскам были приклеены новые перья, и ацтеки на фоне каменных стен казались ярко раскрашенными статуями. По сравнению с ними отряд людей-мангустов с ружьями на изготовку выглядел тусклым.

Хайдан смотрел, как ко входу в туннель подкатили клетку с ацтекским богом. Воины-ягуары заворчали, но не нарушили строй.

За клеткой следовали жрецы в набедренных повязках.

Передача пленных прошла гладко, хотя воины-мангусты плевались от возмущения. Они хотели, чтобы были освобождены тысячи нанагаданцев, которых ацтеки увели за горы.

Однако это было невозможно.

Пока.

Хайдан, стиснув зубы, следил, как последний жрец исчезает в темноте. Воины-ягуары развернулись и скрылись в туннеле. Через пятнадцать минут не осталось ничего, кроме теней.

Хайдан подождал еще час, а потом подал сигнал.

Земля содрогнулась, взрыв отдался во всем теле Хайдана: глубоко в туннеле взорвались заряды динамита. Из отверстия вырвались клубы пыли, и стены рухнули.

Когда пыль рассеялась, с этой стороны гор не осталось ничего, кроме скальной поверхности.

Хайдан вздохнул с облегчением.

Перевал Мафоли еще раньше был передан нанагаданцам. Теперь все условия перемирия были выполнены.

Можно начинать восстанавливать разрушенные города. Можно реорганизовывать воинов-мангустов. В стране почти не осталось продовольствия, но поля будут засеяны и скоро дадут урожай. Рыбакам Кэпитол-сити и Брангстана придется пока нести всю тяжесть снабжения, хотя уловов должно хватить: значительная часть населения погибла. В джунглях можно собирать плоды.

Большинство выживет. Они справились. Теперь появился еще один шанс на победу.


Глава 82


В один прекрасный день франчи сообщили Джерому, что ацтеки ушли. С севера прибыло много войск, но все они покинули город. Они оставили некоторых пленников в цепях, других увели с собой, двигаясь в сторону гор.

Все мужчины-франчи отправились в Брангстан. Сначала они проникали в город осторожно, потом – открыто, когда поняли, что ацтеки действительно ушли.

В небе больше не летали воздушные корабли.

Женщины и дети франчи вернулись в деревню, хотя она была сожжена.

Начались восстановительные работы.

Джером играл на песке с другими детьми, но часто без всякой причины затевал драки: ярость просто рвалась из него наружу. Он даже однажды сбил с ног Сэнди, когда та заспорила с ним; с тех пор они друг с другом не разговаривали.

По ночам Джером не мог уснуть: его преследовали мысли о теотлях, мерзких чудовищах, которые хлынут со звезд, чтобы убить их всех.

В конце концов Джером стал играть один и ни с кем не разговаривал.

Через несколько дней появились люди из Кэпитол-сити. Воины-мангусты приплыли на лодке в деревню, чтобы поговорить с франчи.

– Люди-мангусты говорят, что они победили ацтеков и те ушли за горы, – рассказывал кто-то у костра. – Ацтеки проникли через большую дыру, которую прокопали под горой. Над этим трудилось много поколений, но люди-мангусты обещали взорвать дыру динамитом. Однако угроза не миновала. Они ищут добровольцев, чтобы обучить их сражаться с ацтеками.

Несколько мужчин вызвались добровольцами. Джером тоже поднял руку и шагнул вперед, но франчи покачали головами.

– Ты слишком молод, – сказали они.

– Я хочу убивать ацтеков, – настаивал Джером. В этом желании и был источник его ярости, понял он.

Но воины-мангусты только рассердились на него. Они уплыли вместе с добровольцами, которым предстояло научиться сражаться с ацтеками и защищать свою землю, а Джером остался. Это вызвало в нем еще большую ярость.


Через три дня к берегу подошла маленькая лодка, и из нее выпрыгнул его отец. Джером смотрел на него издалека, прячась за пальмой, пока отец разговаривал с франчи.

Джером видел, как Джон положил левую руку на плечо одному из мужчин.

Здоровую руку.

Это не мог быть его отец… Или все-таки мог? Джером неподвижно стоял у дерева. Но когда отец подошел и крепко обнял его, Джером не выдержал и расплакался, уткнувшись в его плечо.

– Я ничего не мог сделать, – всхлипывал Джером. – Я мог только убегать от ацтеков. Не знаю, что случилось…

– Я знаю. – Джон крепче прижал к себе сына. Джером не отрывался от отца, пока тот не отстранил его и печально не посмотрел ему в глаза.

– Когда мы вернемся, мы поживем у тетушки, ладно? – Джон сглотнул и закусил губу. – Дядя Гарольд погиб… и мама тоже. – Отец вытер глаза, и Джером начал всхлипывать. – Тетушка сохраняла мамины вещи, пока ацтеки были в Брангстане. Мы отвезем их обратно в свой дом.

– Что произошло? – сквозь слезы спросил Джером.

– Я не хотел бы тебе об этом рассказывать.

– Пожалуйста! – умоляюще прошептал Джером.

– Ее принесли в жертву вместе с большинством женщин из Брангстана. Тетушка все видела. Она была с Шантой до самого конца. Ее похоронили в обшей могиле.

Джером вцепился в рубашку отца. Он плакал, но ярость от этого не уменьшалась.


Глава 83


Прошло несколько месяцев, прежде чем Джону удалось успокоить Джерома. Это были долгие месяцы; они постоянно ссорились из-за новой руки Джона, из-за того, что тот отправился в Кэпитол-сити, из-за того, что случилось с Шантой.

Каждая такая ссора отнимала у Джона больше сил, чем, казалось ему, у него остается.

И еще в глубине его сознания таились воспоминания, готовые вырваться на свободу в самый неподходящий момент. Воспоминания о черной пустоте, о дрейфе в космосе, из-за которых Джон с воплем просыпался ночью. Его мучила вина за все смерти, ставшие следствием его решений и действий.

Действий, совершенных несколько столетий назад, и действий, совершенных совсем недавно. В некоторые дни он с трудом справлялся с собой. Ему казалось, что в мозгу его открываются дыры, из которых вырываются пугающие образы, раскаленные, как лава.

Джером расстался с детством и оказался вынужден взрослеть в жестоком мире. Ему никак не удавалось выразить свое отвращение к такой жизни, что было хорошо понятно Джону.

Поэтому они проводили много времени на пляже или в море; Джон пытался хоть в какой-то мере вернуть Джерому нормальное существование.

Но по вечерам они сидели за столом, не находя слов друг для друга. Бывало, что Джон обнаруживал Джерома, плачущего в уголке, а иногда Джером видел, как Джон смотрит в пустоту влажными глазами.

Одним из таких унылых вечеров Джером нашел уставившегося в темноту Джона на крыльце.

– Ты тоскуешь по ней?

– Тоскую так, что сердце болит, – ответил Джон.

– Я знаю. – Джером сел рядом и тоже стал смотреть в темноту.

Так проходили дни – одни лучше, другие хуже.

И все-таки настало время, когда Джером взял себя в руки и рассказал Джону обо всем. О Трое, о подводной пещере, об умирающих людях.

Джон только обнял сына.


Пеппер нашел их на пляже недалеко от города в солнечный и ветреный день. Джером с громким смехом барахтался в волнах, вызывая улыбку на лице Джона. Тот стоял, прислонившись к пальме, и только посматривал вверх: не свалится ли на него спелый орех.

Песок заскрипел под чьими-то ногами, и рядом с Джоном опустился на корточки Пеппер; на лицо его упали дреды. Джон не посмел взглянуть ему в лицо; он продолжал смотреть на Джерома. Краем глаза он заметил, что Пеппер восстановил потерянный вес.

– Знаешь, забавно: я так и не знаю твоего имени, даже несмотря на то, что память вернулась, – ты для меня остаешься Пеппером. – Пеппер в ответ только фыркнул. – Не сомневаюсь, что ты придумал много способов разделаться со мной, – продолжал Джон. – Все, что я могу тебе сказать, – это что мне жаль.

– Мы все делаем то, что нужно сделать, – ответил Пеппер. – И ты, должно быть, догадался, что как тебя изменили годы, проведенные с семьей, так и я переменился за время бесконечного полета в космосе, когда мне нечем было себя занять, кроме собственных мыслей. – Рука Пеппера оставалась за спиной. Что в ней – пистолет? Нож?

Джон посмотрел Пепперу в глаза.

– Ты не хотел позволить мне совершить еще один рейд.

– Жрецов у тебя было уже достаточно. Одного пойманного мной теотля хватило бы для заключения сделки. Ты зашел слишком далеко. Ты был слишком упрям, Джон. Следовало довольствоваться тем, что ты имел.

– Может быть. Корабль рано или поздно исправит себя. Я точно знаю его местонахождение.

– И до того времени я застрял на этой планете. Думаю, что ты со своим изобретательным умом, Джон, возможно, к этому и стремился.

Джон ничего не ответил.

Пеппер вынул руку из-за спины. В ней оказался механизм, созданный лоа, который Джон прятал в своей каюте на «Реванше». Он блеснул в лучах заходящего солнца. По спине Джона пробежал ледяной холод. У Пеппера была возможность захватить управление «Ма Ви Джангом». В этом крылась угроза. Пеппер давал ему понять, что в любой момент может завладеть кораблем. Если когда-нибудь Джон еще раз его обманет, Пеппер найдет способ воспользоваться «Ма Ви Джангом». Возможно, с помощью лоа, а может быть, имея достаточно времени, и сам.

Джон вспомнил, какими дьявольски эффективными были маленькие зонды лоа. Они были рассеяны в космосе, чтобы перехватывать корабли землян в первые годы контакта, когда еще лоа не начали сотрудничать с людьми в борьбе с теотлями, стремящимися к захвату червоточин и планет.

– Ацтеки никуда не делись, – сказал Пеппер. – Они нападут снова. И раз уж я застрял здесь до тех пор, пока корабль не починит себя, я займусь тем, чтобы их остановить.

Джером нырнул под очередную волну и выплыл, отплевываясь, в нескольких футах от мужчин. Губы Джона все еще были плотно сжаты.

– Есть еще кое-что, что только ты сумеешь оценить, – продолжал Пеппер. – После войны лоа вышли из своих убежищ. Они пытаются помочь инженерам и изобретателям и настаивают на создании большей армии и флота и проведении более агрессивной политики в отношении ацтеков.

– Не сомневаюсь, что по ту сторону гор теотли делают то же самое.

– Проклятые твари снова нами манипулируют. Поиски утраченных технологий, инженерные ухищрения – это все хорошо. Только за ними стоят лоа и теотли, а значит, грядет новая война. Новые смерти.

Джон вслушивался в шелест листьев пальм. По пляжу гуляли маленькие песчаные вихри, поднятые ветром.

– Мне пригодилась бы твоя помощь в том, чтобы остановить теотлей, – сказал Пеппер. – У меня в рукаве найдется еще парочка тузов. Можно было бы обыскать укрепленные бункеры – в них могло сохраниться оружие. Пойдем со мной! Мы напишем новую историю Нанагады. Мы с тобой будем вести собственную войну против ацтеков до того времени, когда сможем отправиться на Землю.

На мгновение Джон испытал искушение. Можно было рассчитывать найти скафандр, в котором он смог бы уничтожать ацтеков, не подвергаясь опасности. Некоторые индейцы остались по эту сторону гор, и их можно было бы использовать как шпионов. У Джона стали появляться планы… Но Джером вылез из воды и начал карабкаться на скалы, которыми заканчивался пляж.

– Не могу. – Джон кивком головы указал на Джерома. – Он столько пережил… Он не может обойтись без меня сейчас.

Жажда мести умерла при мысли о страданиях сына. Пеппер встал.

– Когда он вырастет, ты присоединишься ко мне?

– Найди меня через несколько лет. – Джон тоже поднялся. В тени пальмы они смотрели друг на друга.

– Думаю, что у тебя правильная идея, Джон, – улыбнулся Пеппер. Он положил руку на плечо друга. – Увидимся.

Пеппер повернулся и по проселочной дороге направился к городу. Несомненно, дальше его путь лежал к Проклятым горам.

– Пеппер, вот еще что, – окликнул его Джон. Пеппер помедлил. – Веретено… – Они оба посмотрели в небо. – Приборы в Трубе Толол работают и говорят, что червоточина стабилизировалась и вот-вот снова откроется. Тогда множество теотлей явится сюда снова. – Сейчас на планете было около тридцати тварей, но за Веретеном и червоточиной ждали миллиарды теотлей.

– Сколько времени нам остается? – спросил Пеппер.

– По крайней мере сто лет. – Компьютер в столе Троя предсказывал, что на стабилизацию червоточины потребуется два столетия.

– Тогда нам следует заняться делом.

– Корабль будет готов, Пеппер. Я не дурак. Если мы не получим помощи, если не предупредим другие миры, теотли обрушатся на них, как цунами.

Раньше считалось, что одна-единственная звездная система со всеми ресурсами, направленными на удержание теотлей по ту сторону червоточины, решит проблему.

Из этого ничего не вышло. Удалось только выиграть время.

– Я вернусь, – сказал Пеппер. – Благодаря кораблю мы сумеем предупредить людей и будем готовы, когда придут теотли.

Он повернулся и пошел по дороге, ведущей с пляжа. Джером подбежал к отцу.

– Это был Пеппер? Джон кивнул.

Джером смотрел вслед Пепперу, пока тот не исчез за поворотом.

– Я хочу, когда вырасту, быть таким, как он.

– Не нужно, Джером, поверь мне. – Джон положил руку на плечо сына.

Так они простояли некоторое время. Джером поднял глаза на отца.

– Как ты повстречал Пеппера? Джон засмеялся.

– Эта история не для ушей молодежи. Я расскажу тебе, когда ты вырастешь, ладно? А теперь нам пора домой.

Он двинулся по дороге, и Джером поспешил следом.

Когда Джером вырастет… лет через десять. Чем он может помочь Нанагаде, оставаясь в Брангстане? Джон не знал, но по дороге к дому ни о чем другом не думал.

Когда они добрались до дома, стемнело, и пришлось зажечь газовые светильники. Электричества в Брангстане еще долго не будет… Обе луны еще не вышли из-за горизонта. В небе висело огромное Веретено. Впервые за двадцать семь лет Джон мог узнать созвездия и показать на звездочку, откуда был родом. То была Земля. Дом, можно сказать. Только не такой дом, каким стала теперь Нанагада. Джон задумчиво смотрел в небо.

Джером предложил приготовить обед. Джон улыбнулся и прошел в дом. Помогая сыну, он размышлял о том, что предстоит сделать. Сад нужно вскопать и засадить заново. И еще ему будет нужна бумага, много бумаги: нужно записать все, что он сможет вспомнить и что поможет нанагандийцам строить большие города, создавать лучшее оружие.

Сможет ли он за пятьдесят лет вооружить Кэпитол-сити ракетами? Многое может случиться за пятьдесят лет, прежде чем Пеппер потребует, чтобы они улетели на «Ма Ви Джанге».

Завтра он всем этим займется.

Завтра будет еще один день на Нанагаде. Новый день. Но сейчас Джером чистил картошку для супа, а Джон вылавливал плохо порезанные морковки и смеялся. Через несколько секунд Джером засмеялся тоже и стал нарезать овощи аккуратнее.

Нужно дождаться, пока Джером вырастет, с улыбкой думал Джон.


Эпилог


В Анахуаке настал дождливый сезон. В плавучих садах на озере созрел урожай овощей и фруктов, на полях вырос маис. За околицей деревни начинались джунгли, тянувшиеся до самых гор.

Жрец отобрал нескольких счастливчиков – детей одного роста с побегами маиса – в жертву богам. Вся деревня собралась на центральной площади, чтобы увидеть, как жрец со слипшимися от крови волосами приносит детей в жертву, чтобы обеспечить хороший урожай. К стыду своих родителей, дети плакали, стоя на вершине небольшой деревенской пирамиды.

Это был особый день: одного из богов принесли в носилках, чтобы он мог благословить жертвоприношение. Бог оставался за задернутыми занавесками, чтобы не страдать от жарких лучей солнца, но жители деревни все равно были взволнованы оказанной им честью.

Жрец в плаще из человеческой кожи схватил первого ребенка. Он поднял в воздух нож, на рукояти которого сверкали драгоценные камни, и потащил ребенка к алтарю. Все замерли в предвкушении. Даже торговцы, шнырявшие в толпе, остановились, глядя на крутые грани пирамиды и жреца на самой вершине.

Однако пирамида под ногами жреца содрогнулась от взрыва. Нож в его руке разлетелся от единственного меткого выстрела. Пораженный жрец прижал к груди окровавленную руку. Споткнувшись, он полетел на черные камни у подножия, словно только что принесенная жертва.

Все стали растерянно оглядываться.

Носилки бога накренились. Жуткий визг оглушил тех, кто стоял рядом, но несколько выстрелов положили ему конец. Занавески распахнулись, и люди в ужасе увидели, как оттуда выпрыгнул темнокожий человек со спутанными дредами и серыми глазами. В каждой руке он держал по пистолету.

Быстро повернувшись, он застрелил четверых воинов, охранявших носилки, оглядел пораженно глазевшую на него толпу и улыбнулся.

– Кто ты? – выкрикнул лежавший у подножия пирамиды жрец, пытаясь подняться.

Человек не ответил. Пройдя между расступившимися крестьянами, он взбежал на верх пирамиды. Без всякого усилия он подхватил двоих детей, не выпуская из рук пистолетов, и спустился обратно.

На краю мощеной площади, там, где начинались деревья, он остановился и обернулся.

– Я Пеппер, – сообщил он жителям деревни. Его глубокий голос рождал эхо. – Я тот человек, который в ближайшие пятьдесят лет будет сниться вашим богам в кошмарных снах. – Он опустил детей на землю и подтолкнул их к опушке джунглей.

Дети оглянулись на пирамиду и бросились бежать.

Человек отряхнул руки, и на камни упали капли прозрачной липкой слизи.

Жрецы-воины сбежались с копьеметалками в руках, но человек двигался с ловкостью кошки; его мускулы взрывались энергией. Он скрылся в джунглях прежде, чем полетел хоть один дротик.

Кусты с шорохом сомкнулись за человеком. Дротики жрецов упали на землю, никому не причинив вреда.

Единственное, что оставил за собой человек, был издевательский смех.