Сияние любви
Тейлор Джонс


Только что вернувшийся из Индии капитан Брендам Кинкейд – герой, увенчанный славой, и, мечта всех невест лондонского света.

Однако согласно завещанию он унаследует деньги и титул, только, если женится на прелестной Генриетте Перселл!

Невеста терпеть его не может и не имеет ни малейшего желания сочетаться браком? Но Брендан влюбился по-настоящему и не намерен отступать.

Впрочем, в любви, как и на войне, хороши все средства.

И если женщину не взять штурмом, необходимо готовиться к осаде!..


Тейлор Джонс

Сияние любви


Пролог

О бегстве от проблем


Йоркшир, Англия

Июнь 1817 года

Обернувшись назад, мисс Генриетта Перселл бросила прощальный взгляд и закрыла за собой тяжелую дверь. Это было похоже на избавление от ужасной смерти или бегство из пиратского плена. В любом случае она не чувствовала себя так, как, по ее представлениям, должна себя чувствовать воспитанная молодая леди, покидающая отчий дом.

Генриетта бегом пересекла аллею перед домом. Гравий хрустел под ногами. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, зарядом молодых вязов, крепко прижимая саквояж к груди. Легкий ветерок шевелил листья у нее над головой, откуда-то послышался крик одинокого дрозда.

Ей удалось уйти незамеченной.

Генриетта с мрачным видом представила себе отца в съехавшем набекрень красном ночном колпаке, храпящего в спальне.

Крадучись, она добралась до едва различимой в легком утреннем тумане калитки в изгороди и, проскользнув в нее, оказалась на тропинке, ведущей в деревню Скамбл-он-Стаут.

С каждым шагом Генриетта чувствовала, как ей становится легче. Она вдыхала всей грудью сырой предрассветный воздух, свежий аромат ежевики, растущей вдоль тропинки. Плечи ее расслабились, и она уже в тысячный раз мысленно прошлась по своему списку: на ней было лучшее дорожное платье, ее любимая шерстяная пелерина. Раз уж она убегала из дома, выглядеть надо прилично. Она надела самые прочные ботинки и...

О нет! Опять забыла шляпку! Голова была обнажена, и несколько прядок светло-русых волос выбились из прически. Несмотря на то что небо было затянуто облаками, Генриетта чувствовала, как ее нос покрывается веснушками.

Она вздохнула.

Но ее рукопись, писчая бумага, очки для чтения и запасные перья заботливо уложены в саквояж вместе с ключом от хранилища в лондонском банке на случай, если он ей понадобится. И разумеется, она оставила записку маме, в которой сообщила, куда направляется.

Свернув по тропинке, девушка провела рукой по лифу своего платья и услышала приятное похрустывание пятифунтовой банкноты, которую ей прислала кузина Эстелла. Слава Богу, у нее есть Эстелла. Этих денег хватит на оплату почтовой кареты до Лондона, и еще много останется на еду и жилье.

Отец никогда бы не допустил, чтобы у Генриетты появились свои деньги. Возможно, он подозревал, что, появись у дочери такая возможность, она попробовала бы убежать. Но Генриетте удалось его перехитрить. Она довольно неделикатно фыркнула от удовольствия. Она свободна! По крайней мере на какое-то время.

Генриетта прикусила губу, и крепче стиснула ручки саквояжа. Даже если папа и найдет ее, она никогда, ни за что на свете не согласится выйти замуж за того человека, которого ей прочили: Сесила Эндрю Джона Туакера, тринадцатого ребенка и седьмого сына эсквайра Элтона Туакера из Лейдиз-Филд в Йоркшире. Или, точнее говоря, преподобного Сесила Туакера, приходского священника церкви Святого Якова в Скамбл-он-Стаут, Йоркшир, Англия.


Тем же утром у берегов Дувра, Англия

Первые лучи солнца окрасили в багровые тона выбеленные меловые утесы, возвышающиеся над морем. После трехмесячного путешествия шхуна «Мэри Роуз» рвалась к земле. Брендан Коннор Кинкейд зажмурился, а затем громко рассмеялся. За последние семь лет, что он провел в Индии, Англия превратилась для него в смутное воспоминание. Он и не ожидал, что она так ослепит его, когда он вернется домой.

Конечно, это не совсем дом. При первой же возможности он отправится в Ирландию. Лицо Брендана исказилось в гримасе. Возвращение домой будет трудным, но ему нужно отдать последний долг своему брату Уиллу и попрощаться с ним.

Однако сначала он должен побывать в Лондоне. Брендану не терпелось узнать, что скрывается за загадочным посланием поверенного Уилла.

Брендан оперся о перила и устремил взгляд за горизонт. Блики солнца, отражавшегося в ледяной воде, слепили глаза, ветер рвал волосы. Брендан сделал несколько глубоких вдохов, и ему показалось, что он чувствует, как запах суши – сладкий аромат травы – перебивает запах соленого дерева и смолы.

Его беспокоило то, что поверенный в своем письме настаивал на скором прибытии. Уильям наверняка оставил ему какое-то содержание. Даже младший сын, чья законнорожденность все еще оставалась под вопросом, мог на это рассчитывать. Но почему бы этому идиоту поверенному не уладить все вопросы по почте?

Брендан не нуждался в дополнительном доходе. В конце концов, он капитан Девятого рангпурского уланского полка с неплохим жалованьем.

К тому же ему удалось сколотить неплохой капитал. У человека, почти десять лет прожившего на субконтиненте, вряд ли будет пусто в карманах.

Брендан выпрямился. Некоторые из его «частных» дел начинали отдавать душком. Возможно, некоторое время, проведенное вдали от Индии, поможет решить все его проблемы.

Или хотя бы часть из них.


Глава 1

О преследующих нас проблемах и о нецивилизованных чудовищах из джунглей


– Ты думаешь, они последуют за тобой сюда? – прошептала Эстелла. Она лежала на своей кровати с пологом, подперев голову рукой.

Генриетта, сидевшая на самом краю, взглянула на кузину:

– Вне всяких сомнений. Папа втемяшил себе в голову, что я обязательно должна стать женой священника.

– Но он же обещал, что, как только сезон закончится, тебе не нужно будет спешить замуж. А теперь, выходит, нарушил свое слово.

Эстелла села на кровати. Ее золотистые кудри были взъерошены, от того что она постоянно крутилась, а прелестное личико слегка нахмурилось.

– Папа теперь и слышать об этом не хочет. Он говорит, что сезон еще не кончился. – Генриетта вздохнула и окинула взглядом нежно-розовую спальню Эстеллы. Здесь было так тихо. Ароматы лимонной мастики для мебели и сухой лаванды успокаивали. – Он решил, что еще до окончания сезона я должна стать миссис Сесил Туакер.

Генриетте все еще не верилось, что она это сделала. Папа, наверное, вне себя от ярости. Бедная мама!.. И все же Генриетта не могла не радоваться. Эстелла захихикала.

– Подумать только – ты штопаешь носки этому Сесилу! Какой ужас! – Она упала навзничь на кровать. – Черт! Что тут можно сделать?

– Мама пообещала постараться разубедить отца. Для этого понадобятся все ее навыки по укрощению людоедов. – Генриетта наморщила лоб. – И постарайся следить за своей речью. «Черт!» – слово, не подобающее для хорошо воспитанной молодой леди.

Эстелла вновь села на кровати.

– Я так рада, что ты приехала сегодня, поскольку нас пригласили на бал к лорду Хорсфорду. – Она выжидающе посмотрела на кузину: – Ты же знаешь лорда Хорсфорда? Того, у которого дома целый зверинец. Ты наверняка слышала о нем.

Генриетта ласково улыбнулась. Остановить Эстеллу было невозможно.

– Разумеется, я знакома с лордом Хорсфордом, но я слишком устала для того, чтобы отправиться на бал вне зависимости от того, есть там зоологический сад или нет. Кроме того, я думаю, что лорд Хорсфорд запирает своих питомцев, когда принимает гостей. Иначе животные могут разбежаться.

Эстелла энергично замотала головой:

– Но сегодня зверинец будет открыт. Пожалуйста, скажи, что пойдешь с нами. Возможно, ты встретишь там загадочного красивого джентльмена, родственную душу, который спасет тебя от отца и Туакера.

Перед мысленным взором Генриетты тотчас же предстал рыцарь в сияющих доспехах верхом на огромном белом коне. Он довольно решительно направлялся к увитой плющом башне, где она, героиня этого видения, ожидала спасения. Вотон выехал из леса, подъехал ближе, и, когда поднял забрало, Генриетте почти удалось разглядеть его лицо...

Она несколько раз сморгнула, чтобы отогнать от себя волнующее видение.

– Дорогая, я провела последние три с половиной дня, болтаясь по Англии в общественном экипаже бок о бок с йоркширскими пастухами. И как бы мне ни было неприятно разрушать твои романтические иллюзии, никакого мужчины моей мечты не существует.

– Нет, существует. Дай подумать... – Эстелла подняла глаза к лепному потолку и стала в задумчивости накручивать на палец прядь своих волос. – Его волосы черны как ночь, а глаза цвета Адриатического моря, а...

– Гм!.. Прошу тебя, не говори мне о джентльменах с черными волосами. У мистера Туакера волосы такого же цвета. Хотя большей их части, должна признать, уже нет.

– Он лысеет?! – взвизгнула Эстелла. Ее глаза округлились от ужаса. – Неужели он такой старый?

– Ему нет и двадцати пяти. Когда он постареет, у него на голове не останется ни единого волоска.

– Нет, нет, нет. Он тебе совсем не подходит. Генриетта, ты была одной из красивейших девушек в обществе на протяжении последних, – Эстелла подсчитала, загибая пальцы, – пяти сезонов.

– Смешно, не так ли?

– Все потому, что ты до сих пор не встретила подходящего мужчину. И ты не встретила никого, кто понял бы то, что ты пишешь, вот и все. Ты просто обязана пойти на бал к лорду Хорсфорду. Нельзя рисковать, ты можешь разминуться с мужчиной своей мечты.

– Эстел...

– Но ты абсолютно права. Иссиня-черные волосы – это ужасно банально. Мужчина твоей мечты блондин – может быть, цвет его волос близок к твоим. Но его глаза цвета моря, в этом я не уступлю.

– Эстелла, ты не слушаешь меня. – Голос Генриетты прозвучал необычно строго. Эстелла широко раскрыла глаза. – Мне не нужен никакой джентльмен, – продолжала Генриетта, – для спасения. Если меня нужно будет спасать, то я все сделаю сама.

Конечно. Ведь плющ обвивал ее башню так, что она могла и сама спуститься по нему.

– Боже мой, Генриетта! Ты что, стала синим чулком? – Эстелла широко улыбнулась. – Конечно, граница между украшением у стены на балу и синим чулком может быть немного размытой...

– И кроме того, – перебила Генриетта кузину, – единственное платье, которое у меня есть, надето на мне, а оно испорчено. Только взгляни на мои чулки. – Генриетта взмахнула ногой в воздухе. – Они изорваны в клочки. Моя пелерина выглядит так, будто я провела неделю в хлеву, а...

– Не глупи, дорогая. Ты можешь надеть одно из моих платьев.

Генриетта рассмеялась:

– Это ты глупышка. Я по меньшей мере на четыре дюйма выше тебя, и, кроме того, у меня на самом деле есть грудь. Я никогда не влезу ни в одно из твоих крохотных платьев.

Эстелла театрально вздохнула:

– Как ты смеешь говорить, что у меня нет груди? – Она посмотрела на свою почти плоскую грудь, закатила глаза и рассмеялась. Затем так же внезапно ее лицо вновь стало серьезным. – Но неужели ты и вправду так решительно настроена, когда говоришь, чтотебё не нужен джентльмен, который бы тебя спас?

Генриетта прикусила губу.

– Да.

– И нет никаких шансов, что ты передумаешь?

– Абсолютно никаких.

– Но ты пойдешь на бал сегодня? – Эстелла ухмыльнулась, как шаловливая водяная фея, задумавшая какую-то шутку. – Тебе, как писательнице, это пойдет только на пользу. Ты будешь наблюдать за людьми. Ну, знаешь, записывать выходки дебютанток и молодых людей...

– ...и охотиться на какого-нибудь златовласого распутника с интеллектом репы? – Генриетта откинула голову назад и рассмеялась. – Возможно, он даже войдет в танцевальный зал с крикетной клюшкой в одной руке и богатой невестой в другой. Как ты думаешь, следует мне захватить сеть, чтобы его поймать?


Брeндан с интересом изучал книгу. Она была в кожаном переплете, а на корешке золотыми буквами выведено название: «Таинственное путешествие в запретную страну Ламу». М-м... неплохое название. Автор – Феликс Блэкстон.

На полке географической секции книжного магазина Хайдельбергера стояло с полдюжины этих книг.

Улыбаясь, Брендан открыл книгу. Обложка изнутри была оклеена бумагой нежно-сиреневого цвета, под мрамор.

– Вы, наверное, единственный мужчина из тех, кого я знаю, – промурлыкал чей-то хрипловатый голос, – которому красивая бумага в книге интереснее того, что на ней написано.

Брендан поднял глаза и выдавил из себя галантную улыбку:

– Мисс Ратледж! Какая приятная встреча! – Он поклонился. – Я и не знал, что вы также вернулись из Индии.

Черт возьми, что она тут делает? Брендан был совершенно уверен, что расстался с ней навсегда в Калькутте.

Беттина Ратледж натянула губы в улыбке, обнажив острые зубки:

– Да, я настояла на том, чтобы папа отослал меня обратно на некоторое время. Мое слабое здоровье не перенесло бы еще одного муссона.

Мисс Ратледж была пухленькой миловидной девушкой с золотисто-каштановыми волосами и выглядела достаточно крепкой для того, чтобы перенести сотню муссонов. Но Брендан решил, что говорить об этом невежливо.

– Что побудило вас вернуться к цивилизации, капитан?

– Несчастная и безвременная кончина моего брата Уильяма.

– Ах да, я слышала об этом. Пожалуйста, примите мои соболезнования. – Девушка с трудом сдержала зевок.

– Благодарю вас, мисс Ратледж.

– Ну, Брендан, – жеманно проговорила Беттина и взяла Брендана под руку, – после всего того, через что нам пришлось пройти в Индии, для вас я просто Беттина.

– Разумеется, Беттина.

Девушка наклонилась ближе, и от аромата ее духов Брендану стало дурно.

– Что за книгу вы с таким интересом рассматриваете?

– Последнее сочинение капитана Феликса Блэкстона. – Брендан показал корешок книги.

– Ах да, я слышала об этой книге. Говорят, она полна увлекательных приключений. Автор, должно быть, состоятельный человек, книга хорошо продается.

– Правда? На продаже книг можно заработать?

– А то вы не знаете! – Беттина стояла так близко, что Брендан мог видеть свое отражение в ее глазах. – Прошу вас, скажите, не могли бы вы сопроводить меня на бал к лорду Хорсфорду? Я ненавижу ходить куда бы то ни было одна.

Брендан изобразил на лице гримасу недовольства:

– А я-то уже начал спрашивать себя, когда же свет вновь примет меня в свои объятия.

Примет? Лучше сказать «затащит». Уж кому, как не ему, Брендану, знать, что от Беттины невозможно отвязаться. Он поставил книгу на полку.

– Уж не хотите ли вы сказать, что вас игнорируют? – воскликнула девушка.

– Я в Лондоне всего несколько дней. Был занят обустройством моего старого дома, встречами со старыми друзьями... – Брендан недоговорил. На самом деле он большую часть времени посвящал посещению мест, куда когда-то частенько заглядывал. Он побывал в Бринксе (наполненном табачным дымом, звоном бокалов с бренди и шумом газет, к тому же там не бывает много женщин), фехтовальном клубе и некоторых игровых заведениях. Но рассказывать об этом Беттине Брендан не собирался.

Смирившись, он поцеловал ее руку.

– Мисс Ратледж, сочту за честь сопроводить вас в ад и обратно. Вам лишь нужно назначить время.


Противостоять Эстелле было невозможно. Так повелось, с самого детства. Откуда-то из памяти тут же всплыла картинка: златокудрая пухленькая малышка Эстелла с демоническим смехом швыряет на пол серебряный поднос.

Да, люди мало меняются.

Генриетта мельком взглянула на свое отражение в одном из зеркал, украшавших бальный зал в доме лорда Хорсфорда. Искрящийся свет тысячи свечей придавал лицам остальных дам божественное сияние, в то время как Генриетта выглядела бледной и истощенной. Волосы казались тусклыми и безжизненными. Да и одета она была в нечто напоминающее мешок из-под картофеля. Надо признать, что этот мешок был сшит из зеленого шелка, но это не утешало. Горничной тети Филиппы удалось совершить чудо: всего за несколько часов она превратила одно из необъятных одеяний во что-то более или менее подходящее Генриетте по размеру. И все же...

Эстелла, маленький эльф в платье из серебряного атласа, взяла кузину под руку.

– Не волнуйся, – прощебетала она под звуки оркестра. – Он будет здесь. Я в этом уверена.

– Кто? Баклуорт? – Генриетта изучала пеструю толпу в зале.

– Черт! Нет! Я не о нем. Я имею в виду мужчину твоей мечты. Того, кого ты еще пока не встретила.

– А! Его! – Генриетта поправила постоянно сползающее декольте мешка из-под картофеля, решив сэкономить силы и не замечать шокирующих выражений Эстеллы. По крайней мере сейчас. Что за «черт»?! Не иначе как она позаимствовала это словечко у трубочиста. – Тот, что спасет меня от Сесила? – Генриетта вздохнула. – С иссиня-черными волосами и пронзительным взглядом?

Эстелла разочарованно вздохнула:

– Ты что, не помнишь? У него русые волосы, как у тебя.

– А веснушки у него есть?

– Вряд ли, они есть только у тебя и... – Эстелла осеклась и тут же в сердцах произнесла: – Черт, Баклуорт.

Юный лорд Баклуорт уже заметил свою жертву и направлялся к девушкам. На нем был жилет болотного цвета и брюки, которые, казалось, хрустели от новизны.

– Добрый вечер, мисс Перселл. Мисс Хэнкок. – Эстелла прилагала отчаянные усилия, чтобы сдержать хохот.

– Как приятно видеть вас, лорд Баклуорт, – проговорила Генриетта, одарив юношу приветливой улыбкой. Ей трудно было быть с ним грубой. В свои двадцать с небольшим Баклуорт выглядел очень юным. Щеки все еще сохранили детскую округлость, и временами на лице то тут, то там появлялись прыщики. Баклуорт был самозабвенно влюблен в Эстеллу.

Сейчас он смотрел на нее не отрывая глаз.

– Мисс Хэнкок, – пробормотал он, – это просто потрясающе... То... Украшение, что у вас сегодня в волосах. – Баклуорт покраснел.

– Благодарю вас. – Эстелла провела рукой по узкому обручу с бриллиантами, украшавшему ее прическу.

– Вы выглядите совершенно вел... кра... мило. – Баклуорт в отчаянии посмотрел на Генриетту. – Мисс Перселл, какой у вас великолепный наряд.

Генриетта вежливо улыбнулась. Не стоило рассказывать юноше трагическую историю мешка для картошки, туфелек под цвет, которые были длиннее, чем нужно, на несколько дюймов, и ее отчаянного желания оказаться отсюда как можно дальше.

Но лорд Баклуорт и не ожидал ответа. Его взгляд уже вновь устремился на Эстеллу.

– Не соблаговолите ли вы сопроводить меня в зверинец? Лорд Хорсфорд открыл его нам в назидание. Правда, он настаивает на том, чтобы никто не сходил с тропинки.

– О, благодарю вас, – ответила Генриетта. – Но я лучше останусь здесь. На лице Эстеллы появилась озорная улыбка. Она приняла протянутую руку лорда Баклуорта.

– Знаете, в атриуме живут дикие животные. Там может быть даже тигр.

Юноша судорожно сглотнул.

– Возможно, мисс Хэнкок. Но не беспокойтесь, я сумею защитить вас. Генриетта проводила взглядом удаляющуюся парочку. Лорд Баклуорт так влюблен! И зачем Эстелла его мучает?..

– Да это же мисс Перселл!.. – раздался чей-то голос, и рядом с Генриеттой возникла невысокого роста пухленькая, розовощекая, но при этом исполненная достоинства дама с сияющими глазами.

– Добрый вечер, леди Темпл. Надеюсь, вы в добром здравии?

Леди Ада Темпл была розовощекой вдовой с сияющими глазами. Ее седые волосы скрывал кружевной чепчик, а необъятную талию – широкие юбки.

– Со мной все в полном порядке, дорогуша, – прокудахтала она. – Я не видела вас с самой свадьбы Глендовера. Где вы прятались все это время?

– Я возвращалась в Йоркшир, – ответила Генриетта. – Возникли некоторые обстоятельства...

Не могла же она рассказать о том, что ее отец потребовал, чтобы она вернулась вместе с ним в деревню, поскольку он решил выдать ее замуж против ее воли. От этого за версту несло Средневековьем.

– Какая это была очаровательная и романтическая свадьба, – продолжала леди Темпл.

– Глендовер и Имоджин повезло, что они нашли друг друга. – Генриетта прикусила губу. Она не могла объяснить, почему у нее на глаза вдруг навернулись слезы. Плаксой она никогда не была.

– Какое мудрое наблюдение, мисс Перселл. А правда ли, что вы скоро собираетесь стать женой священника?

О Боже!

– Буду с вами предельно откровенной. – Генриетта наклонилась поближе к леди Темпл и понизила голос: – Я бы лучше умерла на улице, чем вышла замуж за мистера Туакера.

Глаза пухленькой вдовушки округлились.

– Неужели он так ненавистен вам? В конце концов, дитя мое, он духовное лицо.

– Седьмой сын сельского сквайра может выбирать только между армией и церковью. Мистер Туакер выбрал последнее в связи с его... хрупким телосложением.

– А твое увлечение литературой? Как он относится к этому?

Генриетта издала короткий смешок:

– Он запретил мне прикасаться к перу и бумаге. Считает, что мои повести греховны.

По крайней мере ей больше не хотелось плакать. Сейчас она готова изрыгать огонь.

– О Боже! – воскликнула леди Темпл. – Но ведь твой отец мог бы найти тебе супруга и получше. – Ее взгляд остановился на ком-то появившемся на другом конце зала. – Вон капитан Кинкейд, мой дальний родственник. – Она перевела взгляд на Генриетту. – Он замечательный джентльмен, хотя, между нами говоря, не знает об этом. Полагаю, что обществу об этом тоже еще неизвестно, поскольку последние семь лет он провел в Индии.

Генриетта посмотрела на другой конец зала. Кузен леди Темпл был высоким мужчиной со светлыми волосами. Он шел под руку е какой-то рыжеволосой женщиной.

Когда они приблизились, Генриетта отметила про себя, что лицо у него угловатое, загоревшее и красивое настолько, насколько только может быть красивым лицо мужчины. Его плечи обтягивал великолепно сшитый костюм. Ноги у него были длинные и мускулистые, как у человека, ведущего весьма подвижный образ жизни.

Ему не хватало лишь доспехов и ослепительно белого коня...

– Только у него нет титула... – Голос леди Темпл прорвался сквозь мысли Генриетты. – Как ты и сама можешь видеть, он так красив и настолько хорош в разного вида спорте и играх, что люди обычно считают его, – она взмахнула веером, – не слишком сообразительным. Но вообще-то он чрезвычайно умный молодой человек. Он многого добьется, попомни мои слова. – Леди Темпл вдруг расширила глаза. – Ты не хотела бы с ним познакомиться? Я буду рада тебя представить.

– Нет, леди Темпл. Большое спасибо, но с меня довольно многообещающих молодых людей.

– В таком случае прошу прощения, дорогая, – извинилась пожилая дама и степенно удалилась.

Генриетта воспользовалась этим и устроилась в малиновом бархатном кресле. Она предпочитала наблюдать за вечерами и балами, а не принимать в них участие самой. Брат Джеймс всегда дразнил ее, называя авантюристкой в кресле. И Генриетте казалось, что он вполне прав. Кроме того, если платье с тебя постоянно сваливается, а туфельки больше похожи на речные баржи, желание радостно общаться с окружающими пропадает совсем.

– Мисс Перселл! – прогремел вдруг над самым ухом мужской голос. – Опять прячетесь?

Несколько гостей повернули головы в их сторону. Пожилой лорд Хорсфорд, некогда, судя по всему, служивший капитаном на артиллерийском корабле, был туг на ухо и поэтому разговаривал громко.

Генриетта встала и присела в реверансе..

– У вас великолепный бал, лорд Хорсфорд.

– Ну, дорогая, я же знаю, что вы, также как и я, ненавидите светскую болтовню.

Генриетта почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Хотя, учитывая то, какая она сегодня бледная, это даже к лучшему.

– Мне показалось, что в прошлый раз, когда вы здесь были, вам очень понравилась моя библиотека. Возможно, вы хотите осмотреть мои последние приобретения? Я только что получил несколько книг из Эдинбурга.

Хорсфорд протянул Генриетте руку, и она с радостью приняла ее.


Библиотека лорда была действительно впечатляющей. Резные дубовые полки, заставленные книгами, тянулись к великолепному сводчатому потолку. Наверху вдоль стены располагался подиум, чтобы с него было легче дотянуться до второго яруса книг.

– Я знаю, что вам понравилось то исследование итальянских мавзолеев шестнадцатого века, – говорил (или, вернее, кричал) старик. – Немного необычная тема для молодой леди, но не важно. Я только что приобрел великолепную книгу гравюр из Трансильвании.

– Правда? – оживилась Генриетта. Эта книга могла бы предоставить бесценный материал для ее будущей книги. Ей тут же представились очертания руин, оскалившиеся вампиры, облавы крестьян с фонарями.

Лорд Хорсфорд вручил ей огромный том бордового цвета.

– Мне нужно вернуться в зал, иначе леди Хорсфорд удар хватит. Не торопитесь. – С этими словами он удалился, оставив Генриетту одну.

Девушка села к большому столу рядом с глобусом, и прежде чем она успела открыть книгу, заметила двустворчатые двери на другой стороне комнаты. За ними было темным-темно, но на внутренний двор это не походило.

Атриум... Возможно, в темноте за этими дверьми и вправду прячутся дикие звери.

Влекомая любопытством, она проскользнула в огромную комнату. Несколько мгновений Генриетта не могла дышать. Воздух здесь был тяжелым от влаги и затхлым, где-то вдали слышалось, как капает вода. Аромат, исходивший от мха и коры деревьев, был одуряющим. А еще вся комната пропахла животными. Маленькими невидимыми животными.

Генриетта нашла тропинку, слабо освещенную небольшими трепещущими язычками пламени свечей. Лунный свет проникал в комнату через стеклянную крышу и пробивался сквозь листву пальм.

Вглядываясь в темноту, Генриетта почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине. Вот, оказывается, каково остаться ночью одной в темных джунглях. Стоит завернуть за поворот, как тут же увидишь горящие глаза тигра. Ведь именно это человек видит последним, не так ли? Мерцающие огоньки – глаза зверя, а затем наступает темнота...

Вдруг какое-то маленькое лохматое существо вцепилось Генриетте в волосы. От неожиданности и от ужаса она закричала и в панике начала крутиться на месте, пытаясь скинуть с себя животное, но оно только еще сильнее цеплялось за волосы и в страхе тоже кричало не переставая.

– Боже! Что, черт возьми, вы делаете с этой обезьянкой? – раздался приятный мужской голос, в котором слышалось изумление.

– А вы-то! – возмутилась Генриетта. Ей наконец удалось схватить обезьянку за хвост, и сейчас она с силой тянула за него. – Снимите же ее с меня!

– Хорошо, только не шевелитесь. – Генриетта замерла на месте.

– Это просто, – объяснил мужчина. – Вы протягиваете руки вот так, и она сама вскарабкается на них, как ребенок.

Действительно, обезьянка спокойно отцепилась, и Генриетта, подняв глаза, увидела перед собой кузена леди Темпл, капитана Кинкейда. Он баюкал хныкающую обезьянку, как будто это был человеческий ребенок.

– Гм!.. – только и смогла произнести Генриетта. Кузен леди Темпл извлек комочек меха из ее волос. Генриетта гневно взглянула на него.

Он был высокого роста и атлетического сложения. Заметно было, что этот человек привык к активному образу жизни, привык карабкаться по отвесным скалам и сражаться с драконами. Его золотистого цвета волосы были перевязаны сзади, локон выбился из прически и упал на лоб.

Генриетта подумала, что он должен был бы выглядеть смешно с обезьянкой, прижимающейся к его груди, но это было не так. Обезьянка, похоже, чувствовала себя в руках капитана Кинкейда очень хорошо.

Эта мысль раздражала Генриетту, как комар, жужжащий над ухом. И в то же время она чувствовала не совсем неприятное ощущение в груди.

Кузен леди Темпл сошел с тропинки и посадил обезьянку высоко на дерево.

– Вы, должно быть, разбудили ее. Обезьяны очень чувствительные создания, знаете ли. – Мужчина вернулся на тропинку, обтряхивая руки в перчатках одну о другую. – Но сомневаюсь, что вы хоть что-то знаете об обезьянах.

Он был просто невыносим.

– Взгляните на себя. – Он быстро окинул Генриетту взглядом. – Платье помято, волосы взлохмачены, и все это после встречи с капуцином, который весит меньше половины стоуна. – Кинкейд скрестил руки на груди и ухмыльнулся.

– Сэр, вы ведете себя вызывающе, – возмутилась Генриетта, намереваясь уйти, но что-то вдруг заставило ее остаться.

– Я просто сказал правду, – мягко проговорил Кинкейд. Генриетта нахмурилась. – Что бы вы делали в настоящих джунглях, мисс? Вы бы не продержались и десяти минут в Непале или в болотах Ассама...

Неужели она заметила блеск в его глазах?

– ...И помилуй вас Бог забрести в Сиким. – Генриетта сжала руки в кулаки.

– Вы совершенно несправедливы, сэр. Английские леди воспитываются не для того, чтобы жить в таких местах, и это совершенно не наша вина. – Она вскинула подбородок. – Точно так же, как человек, подобный вам, не был воспитан, чтобы жить в цивилизованном мире.

Кинкейд рассмеялся:

– Раз уж мы затеяли ссору, то давайте для начала представимся. Я капитан Брендан Кинкейд. – Мужчина улыбнулся и элегантно поклонился.

– Мисс Генриетта Перселл.

– Хм, странное имя для женщины. Он-ри-ет. – Брендан с расстановкой произнес каждый слог, имитируя французское произношение.

– Я не в восторге от этого имени, сэр. Но оно мне досталось, и я стараюсь довольствоваться этим.

– Как это разумно! А вы знаете, что фаворитка графа Эшби носит такое же имя? Она установила высокие стандарты для всех Генриетт в мире. Надеюсь, что вы им соответствуете, мисс Перселл. – На губах Брендана появилась ухмылка.

Внезапно Генриетту охватило страстное желание ударить капитана Кинкейда по его красивому лицу. Ей еще никогда не приходилось делать ничего подобного, но она чувствовала, что в данной ситуации у нее это получится. Не раздумывая более, она шагнула вперед и занесла руку.

Но Брендан тут же перехватил ее у запястья.

– Даже и не думайте о подобных глупостях, – угрожающим тоном прошептал он.

– Отпустите меня, сэр.

Брендан отпустил руку и пожал плечами.

– Для вас я слишком быстр.

– Значит, у вас было много случаев попрактиковаться в защите от разъяренных дам?

– Пожалуй. – Брендан шагнул вперед.

Генриетта уловила легкий запах сосновых игл и мыла для седла, а еще она почувствовала, сколько силы и энергии в нем. Внутри у нее что-то перевернулось.

Она смущенно кашлянула.

– Вы сказали, что это капуцин? – Генриетта заставила себя посмотреть Брендану в глаза. Они загадочно блестели при тусклом освещении.

– Да, из джунглей Амазонки.

– А вам приходилось там бывать, сэр?

– Нет. Но на Индийском субконтиненте, где я прожил последние несколько лет, очень много подобных маленьких вертких обезьян.

– Значит, вы хорошо знакомы с обезьянами?

– Да, можно сказать и так.

– Мне кажется, обезьяны видят в вас что-то родное. Очень умные существа, они сразу узнают сородича.

Решительно подхватив юбки, Генриетта резко развернулась и удалилась.

ФРАНЧЕСКА


Сочинение миссис Неттл


ГЛАВАПЕРВАЯ


В которой читатель познакомится с героиней этого романа, Франческой, и узнает о ее горестном положении. Но сначала ему придется узнать о том униженном окружении и жестоких угнетателях, которые навлекли на нее беду. И в то же время посреди всегоэтогоужасачитатель увидит, что Франческа полна решимости не покоряться жестокой воле остальных, а искать малейший признак надежды, что ей удастся избежать судьбы, которую ей пытаются навязать.

Не правда ли, благосклонный читатель, что даже крохотный зяблик, попав в клетку, жаждет из нее освободиться? То же можно сказать и о чистом человеческом сердце. Угнетаемое другими, более сильными, оно не сдается, а ищет возможность вырваться.

Генриетта постучала кончиком пера по щеке. Привычным жестом поправив очки в золотой оправе, она перечитала написанное. Неплохо. Конечно, потом придется кое-что переработать, но для начала сгодится. Ей нравилось сравнение с зябликами, заключенными в клетку, и жаждой свободы. Поэтично.

Генриетта продолжила писать.

Балансируя на занесенной снегом вершине в одной далекой стране, стоял полуразрушенный замок, безжизненная глыба из камня и льда, серый и нелюдимый. Внизу, в долине, некогда зеленой и плодородной, раскинулась бесплодная пустыня. Здесь ничего не росло. Там, у подножия холмов, где некогда кипела жизнь, a теперь стояли заброшенные полуразвалившиеся домики. На всем лежала печать запустения.

Внутри стен замка, в комнате с высоким потолком, такой холодной, что на каменных колоннах образовывались сосульки, сидел правитель этого края Монстр Перселло. Его золотой трон был пуст: толстый и обжорливый князь предпочитал лежать, развалившись на груде мехов, которые были свалены перед огромным камином. И хотя в камине горели дрова, голубой огонь не давал тепла. Монстр полагался только на горячие напитки и печеный окорок, чтобы разжечь темный огонь, мерцавший в его желудке.

Его слуга, монах Сесилио, сидел на жестком деревянном стуле в некотором отдалении от огня. Высокий, худой, он делал записи и выполнял приказания, которые изрыгал из себя Монстр.

Генриетта сморгнула, пытаясь отогнать от себя мысленные образы Монстра и Миньона, созданные ею. Они были чрезвычайно жестоки.

Генриетта уже написала три готических романа, и все они были опубликованы в качестве сериала в журнале «Барклиз ледиз мэгэзин». В одном из романов рассказывалось о похищенной послушнице монастыря (которую, разумеется, заточили в полуразрушенную крепость на продуваемой всеми ветрами равнине). В другом повествовалось о древних загадочных тайнах золотого ключа, найденного на каменном полу гробницы.

Но «Франческа» должна была стать самым страшным романом, вышедшим из-под пера Генриетты.

У нее самой в жизни было достаточно ужасного опыта, на котором она могла бы основать это произведение.

Монстр в последний раз откусил от кости, которую глодал, сделал еще один глоток кроваво-красного вина, а затем провел тыльной стороной ладони по жирным губам:

– Пошли за моей дочерью. Мы больше не будем мириться с ее неуступчивостью.

Миньон склонил в поклоне голову. На нем была просторная одежда цвета мокрой земли, перевязанная на тонкой талии веревкой.

Что, кстати, довольно удобно, благосклонный читатель. Почему даже священники могут одеваться так, чтобы было удобно, а нам, дамам, приходится носить эти отвратительные обтягивающие корсеты, перчатки до локтя, туфельки для танцев, которые выбирают в зависимости от того, как они подчеркивают шаг, а не от того, комфортно ли в них ноге. А если, не дай Бог, вы забудете свой наряд дома, отправившись в Лондон, что тогда? Вам придется принарядиться в платье, более похожее на развевающийся на ветру парус, а потом ходить недовольной, надеясь, что никто этого не заметит. Нам следует носить тоги, как это делали древние. Мужчины, женщины, дети, даже генералы – все ходили в тогах.

Кстати говоря, благосклонный читатель, совершенно точно известно, что чем выше звание мужчины в армии, тем более невыносимым он становится. Говоря об этом, я основываюсь на собственном опыте. Хотя он и кажется очароватсльным, хариcматичным, красивым на первый взгляд, уже со второго вы увидите, что он совсем не...

Нахмурившись, Генриетта зачеркнула еще не высохшую строчку. После секундного колебания она смяла ненаписанную страницу. Издателя журнала «Барклиз ледиз мэгэзин» навряд ли заинтересует то, чем недовольна миссис Неттл.

Генриетта положила остальные листы в ящик стола и заперла его. Было уже поздно. Часы показывали далеко за полночь. Нужно хоть немного поспать. Сняв очки, Генриетта пересекла комнату и подошла к ночному столику.

Тетя Филиппа отвела ей лучшую спальню в передней половине дома. Стены комнаты были отделаны бледно-голубым Дамаском, потолок украшали розетки и завитки из лепнины, а на полу красовался роскошный ковер, расшитый желтыми и синими цветами. Из окон спальни открывался прекрасный вид на парк.

Неожиданно внизу послышался стук копыт по брусчатке, затем он смолк. Вероятно, лошадь остановилась перед самым домом. Боже! Кому это взбрело в голову явиться с визитом в такой час? Генриетта подбежала к окну и услышала, как кто-то начал яростно колотить в парадную дверь.

Кровь застыла у нее в жилах. На крыльце стояли двое мужчин. В темноте она с трудом могла различить их силуэты. Один был крупный и плотный, второй – высокий и худой. Монстр и его Миньон разыскали ее.


Глава 2

Игра


– Ты когда-нибудь слышал о мисс Перселл, Уэсли? – спросил Брендан, усаживаясь в зеленое кожаное кресло.

– А?.. – очнулся Уэсли и откинул смятый выпуск «Таймc» на пол.

– Мисс Генриетта Перселл, – повторил Брендан и отпил виски из своего бокала. – Золотистые волосы, зеленые глаза... Довольно независимая манера общения.

Уэсли удивленно посмотрел на друга:

– Бог мой, Кйнкейд. В этом клубе давно не говорили о женщинах. Что с тобой стряслось?

Брендан рассмеялся:

– Любопытство и ничего более. Я еще не скоро покину ряды холостяков.

– Хм... Перселл, Перселл... – сосредоточенно нахмурился Уэсли Тидфил. Он был давним другом Брендана. За последние семь лете ним произошли разительные перемены: из беспечного светского фата Уэсли превратился в лысеющего и толстого барона. Он погладил свой пухлый подбородок. – Ах да, сквайр Перселл из Йоркшира. Подлый мелкий выскочка с толстым кошельком... Должно быть, это его дочь. Начинаю вспоминать. Помешана на чтении, но довольно миленькая, с веснушками на носу.

– Это она. Кажется, у нее еще страсть к одежде, которая на несколько размеров больше ее.

Уэсли недоуменно спросил:

– Что?

Брендан отмахнулся от него и сделал ещё один глоток писки.

– Похоже, она непростая штучка.


Из клуба Брендан прошелся до офисов Гроппера и Гринбрайера, своих поверенных. Пора было наконец узнать, зачем его вызвали из Индии.

В конторе его провели в маленькую, заставленную книжными шкафами комнату.

– А, капитан Кинкейд! Наконец-то мы встретились! – воскликнул при виде него мистер Гринбрайер, небольшого роста человечек. Его рукопожатие тем не менее оказалось довольно крепким. – Прошу вас, садитесь,

Брендан сел в кресло напротив стола поверенного и закинул ногу на ногу.

– Что вы хотели для меня сделать, сэр? – Он не желал ничего чувствовать. Это была просто деловая встреча, и ничего более.

Гринбрайер постучал пальцами по столу.

– Ваше дело крайне необычно, капитан Кйнкейд. – Брендан удивленно приподнял брови.

– Вы же не вызвали меня из Калькутты только ради того, чтобы сказать, что я лишен наследства?

– О Боже, нет. Напротив, вас вызвали домой, потому что вам досталось все.

Брендан замер на мгновение, подумав, что просто ослышался.

– Прошу прощения. Вы не могли бы повторить? – попросил он.

– Возможно, вы унаследовали все имущество вашего старшего брата. Замок, деньги, титул – все. В конце концов, единственный второй наследник – это ваш племянник, молодой Хорас Даутрайт-четвертый.

– Но ведь Даутрайт – наследник по закону. Я же всего-навсего незаконнорожденный сын. – Брендан почувствовал во рту знакомую горечь. – Я знаю, что это секрет для всех, кроме ближайших родственников, но уж вы-то должны знать. – Он постарался не выдать голосом волнения. Это не было его любимой темой для разговоров, но сейчас следовало об этом сказать.

– Да, я знаю. Ваш сводный брат рассказал мне об этом. Но на бумагах факт вашего незаконного рождения прописан совсем не четко. Совсем не четко. Многие незаконнорожденные сыновья наследовали титул только потому, что семья тщательно скрывала тайну их рождения.

Это было правдой. Уилл однажды рассказал Брендану, что их отец вскоре после того как он принес младенца Брендана в дом, выгнал из дома деревенского священника, пришедшего к ним с визитом. Тому хватило смелости обвинить отца в грехе прелюбодеяния, поскольку в деревне ходили слухи о том, что граф влюбился в дочь сапожника. Эта юная леди слегла с родовой горячкой за несколько дней до того, как Брендан появился в доме графа. Отец вышвырнул священника из дома и кричал ему вслед: «Только попробуй еще раз назвать моего сына незаконнорожденным!» С тех пор священник больше не нарушал покоя семьи.

Перед мысленным взором Брендана возник образ сестры, и он, вздохнув, сказал:

– Пейшенс вряд ли позволит оставить все как есть. Она будет драться до последней капли крови, охраняя права своего сына. Уверяю вас.

Поверенный загадочно улыбнулся:

– Сохранение тайны вашего рождения в интересах миссис Даутрайт. Кажется, у нее и самой есть за душой что-то такое, что она не хотела бы разглашать. – Мистер Гринбрайер взял со стола толстый конверт и помахал им перед лицом своего клиента: – Ваш сводный брат оставил мне это на сохранение. Содержание этих документов удостоверяет тот факт, что миссис Даутрайт не будет вмешиваться в те распоряжения, которые оставил перед смертью граф Керри.

Брендан вздохнул и откинул назад упавшие на лоб волосы.

– Вы всегда говорите загадками?

– Скоро все разъяснится, капитан, a теперь давайте займемся нашим делом. В соответствии с завещанием вы, возможно, получили все имущество вашего сводного брата.

– Это я уже слышал, – пробормотал Брендан. – Давайте проясним этот вопрос, мистер Гринбрайер, если позволите. Вы сказали, что я, возможно, унаследовал все состояние брата. Следовательно, возможно также, что я его и не унаследовал.

– Да, возможно, вам ничего не досталось.

Брендан почувствовал легкое раздражение. Уилл умер за три месяца до того, как Брендан получил известие о его кончине и распоряжение приехать в Лондон как можно скорее. На то, чтобы вернуться, ему понадобилось еще три месяца. Л теперь этот идиот поверенный издевается над ним.

– Черт возьми, Гринбрайер, кончайте с этим. Я не люблю играть в прятки.

– Правда? А я слышал кое-что другое. Игральные столы, бега, фехтование, крикет. Не говоря уже об охоте на кабанов и тигров. Ах да, и еще охота на лис время от времени. И на женщин...

Брендан криво усмехнулся:

– Вы, похоже, неплохо осведомлены о деталях моей личной жизни.

– Я смею надеяться, что мне известно все, что необходимо для того, чтобы выполнить волю вашего покойного брата.

Брендан порывисто встал с кресла и посмотрел на поверенного сверху вниз. В пиджаке зеленого цвета Гринбрайер очень походил на кузнечика.

– Возможно, мистер Гроппер сможет объяснить мне детали завещания.

– Мистер Гроппер занят другим делом, сэр. Прошу вас, садитесь. Вот это вам все объяснит.

Мистер Гринбрайер открыл папку, лежащую на столе, и развернул ее к своему клиенту. В ней находились несколько писем, написанных корявым почерком Уильяма, и документ, подготовленный в трех экземплярах. Он уже был подписан Уильямом, обоими адвокатами и леди Темпл. «Кузина Ада?» – мысленно удивился Брендан.

– Что это? – потребовал он объяснений у поверенного, усаживаясь обратно в кресло. Он чувствовал себя обескураженным.

– Это завещание, написанное вашим сводным братом Уильямом. Граф Керри очень любил вас. Он был высокого мнения о ваших способностях и твердо верил в ваше большое будущее. Поэтому он придумал вам вызов, который, если вы преуспеете, принесет вам ирландское поместье, титул и значительную сумму денег.

– Вызов? – Брендан в задумчивости потер рукой подбородок. Уильям был мягким тщедушным молодым человеком. Что же, черт возьми, он придумал, прежде чем покинуть эту бренную землю?

– Да, капитан Кинкейд. Ваш брат назвал это игрой.

– Игрой? – Брендан закрыл глаза и тяжело откинулся на спинку кресла. – И как именно в эту игру нужно играть?

– Все объяснено здесь. – Поверенный передал Брендану один из листков завещания. – Я оставлю вас, чтобы вы прочитали это в одиночестве. – Мистер Гринбрайер вынул из кармана золотые часы и, взглянув на них, добавил: – Я вернусь через пять минут. Этого времени вам должно хватить для того, чтобы все прочитать и принять решение.

– Принять решение о чем? – Брендан с такой силой ударил кулаком по столу, что стоявший на нем стеклянный пресс для бумаг подпрыгнул. – Почему вы постоянно говорите загадками?

Мистер Гринбрайер растерянно поморгал глазами, затем встал и поправил галстук.

– Прочитайте это, сэр. Вам все станет ясно. – Поверенный повернулся и вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Брендан осторожно взял документ в руки, затем долго рылся в карманах и наконец вынул маленькие очки в металлической оправе. Черт бы побрал эту дальнозоркость! Ему казалось, что это из-за всех тех книг, что он прочел в Индии, и яркого тропического солнца. Нацепив очки на нос, он принялся сосредоточенно читать.

Завещание брата было худшим образчиком такого рода документов. В тексте было больше «следовательно» и «вышеупомянутых», чем логика и здравый смысл позволяют это допустить. Так что к тому моменту, когда Брендану удалось дочитать документ, голова уже раскалывалась на части.

Смысл завещания заключался в следующем: чтобы унаследовать титул графа и все его имущество, Брендану следовало жениться. И очень быстро.

Его старшая кузина, леди Темпл, была назначена своего рода судьей. Ее мнение о поведении Брендана будет решающим в определении того, выиграл он или проиграл в предложенной братом игре.

Кроме того, существовал строгий лимит времени и не менее строгие правила. У Брендана было всего лишь двадцать четыре часа для того, чтобы решить, будет он играть или нет. Если он отказывался, титул и поместье переходили к его племяннику Хорасу, а сам Кинкейд получал ежегодный доход в пятьсот фунтов.

«Еще пятьсот фунтов в год плюс капитанское жалованье и доход из другого, менее очевидного, источника сделали бы меня весьма состоятельным человеком», – подумал Брендан.

Если же он принимал условия игры, ему предстояло сделать многое. Прежде всего следовало предоставить своей кузине, леди Темпл, имена трех потенциальных невест в течение пяти дней после прочтения документа. Если леди Темпл не одобрит ни одну из кандидатур, то выберет Брендану жену сама. Брендан вздрогнул. Мысль о том, какую невесту могла выбрать старая маркиза, ужаснула его.

В любом случае, как только подходящая женщина будет найдена, Брендану лишь останется завоевать ее руку и сердце и жениться на ней в течение следующих четырех недель. Если же это ему не удастся, он теряет все, включая ежегодный доход.

Причем все должно было быть выполнено в строжайшей тайне. Если он расскажет кому бы то ни было об игре, то будет считаться проигравшим, и молодой Хорас Даутрайт получит титул и поместья.

В конце завещания Уильям писал, что, если Брендан настолько безумен, что захочет сыграть в игру, ему необходимо как можно скорее найти леди Темпл и поговорить с ней. Наверняка она полна самых лучших намерений, и сотрудничество с ней принесет Брендану только пользу.

Брендан тупо посмотрел на пустые строки, в которых должен был поставить свою подпись. Одну – в случае если решит принять вызов, другую – если решит его отклонить.

Заметив, что рука невольно сжимает бумагу с такой силой, что она уже слегка помялась, Брендан торопливо разгладил ее и глубоко вздохнул.

Черт побери! Даже будучи на том свете, брат умудряется сделать его жизнь невыносимой. Брендан вообще не собирался жениться, а уж тем более в течение ближайших пяти недель. При мысли об этом его даже слегка передернуло.

Жена?! Похоже, в последние дни своей жизни Уилл выжил из ума.

Дверь слегка приотворилась, и Брендан рывком сорвал с лица очки и торопливо принялся запихивать их в карман.

– Вы ознакомились с документом? – спросил вошедший мистер Гринбрайер. На лице его была заметна плохо скрываемая улыбка.

– Да, сэр, – небрежно ответил Брендан и бросил страницы на стол.

Глаза поверенного удивленно расширились.

– Вы не хотите выиграть титул графа?

– Думаю, что нет, сэр. – Брендан с вызовом скрестил руки на груди. – Я убежденный холостяк.

– Но это убеждение легко поменять, и ваш брат, похоже, это очень хорошо понимал.

– Возможно, для кого-то это так и есть, но только не для меня.

Брендан резко встал, коротко кивнул головой и вышел.


– Мама просто ужасна, правда? – Эстелла сидела на диване кремового цвета с золотыми полосами в своей залитой солнцем музыкальной комнате. Ее гончая по кличке Мэгги лежала рядом, растянувшись во весь диван, и храпела.

– Думаю, – проговорила Генриетта, сидевшая на оттоманке, – твоя матушка будет неприятно удивлена, когда узнает, что Мэгги опять заняла свой пост на диване.

– Ну, Генриетта, не будь такой старой ворчуньей. – Эстелла погладила собаку по голове. – Неужели тебя не впечатлило то, как она прогнала твоего отца и Туакера прошлой ночью?

Генриетта коротко кивнула и помрачнела.

– Выше нос! – попыталась приободрить ее Эстелла. – Все будет хорошо, вот увидишь. Мама тебя защитит.

Генриетта в задумчивости прикусила нижнюю губу. Если бы она была героиней, заточенной в башне, ей бы и вправду потребовалась зашита, прежде чем она придумала бы способ сбежать оттуда. Пока тетя Филиппа неплохо справлялась с этой задачей, но рано или поздно ей это надоест. К тому же не следует забывать, что у нее, Генриетты, все еще нет ни одного кандидата на роль рыцаря на белом коне. Лучше всего самой найти способ выбраться из башни. И поскорее.

– А что именно она им сказала? – спросила Генриетта. Эстелла задумчиво пожевала лакричную пастилку.

– Она заявила, что они нарушают право частной собственности, и велела немедленно убраться с ее крыльца, в противном случае они испытывают на себе всю силу и тяжесть закона! – Девушка презрительно хмыкнула. – Туакер так испугался, что тут же вскочил на лошадь и умчался, не дожидаясь твоего отца. Храбрости в нем ни на грош.

– Они вернутся, – с удрученным видом заявила Генриетта.

– Конечно. Но пока что нам удалось от них избавиться. Мама уже получила письмо от твоей матери.

– Правда?! – от удивления Генриетта даже привстала.

– Да. Она посылает тебе свою любовь и пишет, что вполне понимает твое решение уехать. Она отправила слуг в Лондон, чтобы они открыли дом в Челси. Они постараются удержать там твоего Отца и Туакера. А также она послала сундук с твоими лучшими нарядами, включая, – Эстелла наморщила лоб, силясь припомнить как можно точнее, – твое вышитое муслиновое платье с лиловыми лентами, голубое шелковое платье и персиковое атласное платье для театра. Так что через несколько дней у тебя будет неплохой гардероб.

Генриетта слабо улыбнулась:

– Думаю, мама, так же как и ты, надеется, что принц на белом коне примчится из ниоткуда и спасет меня от Туакера. Иначе зачем бы она стала посылать мне целый сундук вечерних нарядов?

– Знаешь, на свете есть джентльмены, которых нисколько не оскорбит твое увлечение написанием романов, – проговорила Эстелла, скармливая Мэгги лакомство. – Может быть, нам стоит подыскать тебе одного из них? Хотя вряд ли это будет принц. Маркиз или граф подойдет?

Собака издала рычание, пытаясь выхватить конфету из рук девушки.

– Эстелла, молодым женам приличествует отказываться от своих увлечений и посвящать себя мужьям. – Генриетта показала на скрипку Эстеллы, лежавшую на столе под стопкой нот. – Ты же ведь не просто так прячешь это в своей комнате?

Нежелание отказываться от занятий литературой было лишь одной из причин, по которым Генриетта решила навсегда отказаться от брака. О другой причине она никогда не осмелится сказать. Во-первых, она не была абсолютно уверена в том, что верит в любовь. Она хотела, как и все ее литературные героини, любить страстно и самозабвенно. Но в реальной жизни ей это казалось невозможным. Иногда, когда ее донимала бессонница, Генриетта подолгу размышляла над тем, действительно ли ей в недалеком будущем суждено стать синим чулком. Очки у нее уже есть.

Эстелла тряхнула головой и хитро улыбнулась кузине:

– Нет, я играю на скрипке исключительно для удовольствия, а тот факт, что у меня это довольно неплохо получается, всего-навсего совпадение. Но хватит об этом. Нам еще нужно найти мужчину твоей мечты.

– Я уже сказала... – попыталась что-то объяснить Генриетта, но Эстелла не дала ей договорить.

– Знаю, знаю. Мужчины твоей мечты не существует. Тем не менее попытаем удачи на вечере у Трокмортона. Тетушка Баклуорта слегла с мигренью, и он приглашает тебя вместо нее.

– Ты просто зря теряешь со мной время. Даже ни один лакей там на меня не взглянет, не говоря уже о графах и маркизах. А я прошлой ночью глаз не сомкнула после того, как тетя Филиппа прогнала папу. – Генриетта нахмурилась и прикусила губу. – И уж конечно, этот невозможный капитан Кинкейд опять будет там. Мужчина с манерами орангутанга, очарованием носорога и...

– Дорогая кузина, оказывается, ему удалось заинтересовать тебя, – заметила с усмешкой Эстелла. Глаза ее сияли от удовольствия.

– О Боже, нет. Разумеется, нет. Просто мне не хотелось бы встречаться с ним, – неуверенным тоном проговорила Генриетта.

– Да, конечно. Но сегодня вечером ты идешь на ужин к Трокмортону.

– Полагаю, ты даже не рассматриваешь «нет» в качестве возможного ответа.

– Черта с два!


Часом позже Генриетта стояла у высокого окна в спальне дома Хзнкоков и смотрела через улицу на парк. Там прогуливались элегантно одетые пары и гувернантки с детскими колясками. Этот вид был так не похож на тот, который открывался из окон ее комнаты в Йоркшире. Там все выглядело пустынным и заброшенным, по крайней мере так казалось на первый взгляд. Сейчас Генриетта немного тосковала по йоркширским полям и холмам, которые наверняка уже зеленели под теплым июньским солнцем.

Заботы о домашнем скоте были главными в их доме. Однако сейчас наверняка эти заботы были непосильными для Монстра.

Генриетта вспомнила те дни, когда Монстр был ее папой. Немного грубый, как и большинство сельских сквайров, он был все же заботливым и любящим главой семейства, однако обильные возлияния рома и бренди превращали его в несносное и жестокое существо.

Девушка встряхнула головой, пытаясь прогнать от себя мрачное видение, подошла к столу, села за него и надела очки. Обмакнув перо в чернила, она принялась писать.


Сильные грубые руки схватили Франческу сначала за плечи, затем обхватили за тонкую талию и вырвали из призрачного убежища тревожного сна.

– Оставьте меня, прошу вас! – вскричала в страхе она, чувствуя, как ее тащат куда-то наверх, из дальнего заплесневелого уголка подземелья замка. Ей даже не дали одеться, она все еще была в ночной рубашке. Там, в логовище Монстра, под сводами высокого потолка, ее бросили к ногам отца. Он зло хихикнул, и этот звук очень походил на стук металла о камень.

Такая же зловещая усмешка появилась на губах Миньона.

– Добро пожаловать, дочь моя! – проревел Монстр. – Мы вызвали тебя, чтобы ты посидела с нами. Развлекла нас. Узнала ли ты какие-нибудь новые песни или загадки от крыс и пауков в подземелье? – Монстр снова зловеще захихикал, а затем сделал огромный глоток из инкрустированной изумрудами чаши.—Сесилио, мой избранный наследник, соскучился по обществу своей суженой.

– Я не его суженая, папа, – тихо произнесла Франческа. – Я никогда не выйду замуж.

– Ты выйдешь замуж за Сесилио! – прогремел Монстр.

– Нет, папа. Я не вещь, которую можно отдать любому, кто захочет ее заполучить.

Монстр встал с видимым усилием, его необъятный живот и обвисшие щеки дрожали от ярости.

– Свадьба назначена на утро. Надень все самое лучшее, дочь моя, ты же не хочешь разочаровать своего мужа, когда он поведет тебя от алтаря в ваши свадебные покои.

– Прошу тебя, отец, не делай этого!

Но мольбы Франчески были для Монстра не более чем щебетанием зяблика, посаженного в клетку, для его же любимца – сладчайшей симфонией, исполняемой исключительно для него, прелюдией к ожидавшему его семейному счастью.

Поскольку, благосклонный читатель, в жизни всегда так – мужчинам не нужно поощрение, чтобы в них разгорелся огонь страсти. И поэтому девушке стоит лишь упомянуть имя какого-нибудь неотесанного простофили, который ей абсолютно неинтересен, как тут же какой-нибудь язвительный человек рядом воскликнет: «О Боже! Да ему удалось заинтересовать тебя!»


– Капитан Кинкейд! – Леди Трокмортон бросила на Брендана умоляющий взгляд. – У мисс Перселл нет партнера на ужин. Не могли бы вы?..

Генриетта закрыла глаза. Может быть, если она не будет шевелиться и попробует слиться с диванными подушками, этот кошмар окажется всего-навсего сном. Она приоткрыла один глаз.

Нет, ей не повезло. Он стоял прямо перед ней, этот ужасный капитан Кинкейд, и смотрел сверху вниз.

– Ну что ж, пойдемте, – проговорил он, лениво улыбаясь. – Честно говоря, я даже не сразу разглядел вас здесь. Ваше платье точно такого же оттенка, что и подушки. Вы специально так оделись?

Боже, это просто невыносимо. Не ее вина, что ей нечего больше надеть, кроме бордового платья тети Филиппы, которое, несмотря на перешивку, все равно было слишком велико.

Генриетта вскочила на ноги и, оказавшись с капитаном нос к носу, выпалила ему в лицо:

– У вас интересная манера говорить комплименты дамам! Неудивительно, что вы пользуетесь такой популярностью. – Генриетта слегка прищурилась.

– Когда вы так щуритесь, то становитесь довольно прозорливой.

– Прошу прощения, сэр, но вы щуритесь точно также. Возможно, из нас двоих прозорливостью обладаете именно вы.

Капитан Кинкейд ухмыльнулся (уж это получалось у него довольно неплохо, видимо, после долгих лет тренировок).

– Пойдемте. – Он предложил Генриетте руку. – К чему стоять здесь и пререкаться, уже всех пригласили к столу.

У Генриетты не оказалось другого выбора, как взять капитана под руку. Если бы он не был таким отвратительным, идти с ним рядом было бы довольно приятно. Рука у него была сильная, теплая и...

И зачем она позволила Эстелле притащить себя сюда?

Поток гостей направился в напоминающую пещеру столовую. Генриетта шла молча, высоко подняв голову и не удостаивая своего спутника взглядом. Время от времени она наступала на оборку своего бордового платья и совсем не грациозно спотыкалась из-за своих гигантских туфель. Бумага, которой были набиты их мыски, при этом подозрительно хрустела.

Капитан крепко держал Генриетту за талию, не давая ей упасть.

– Боже, мисс Перселл, – тихо проговорил он, – вы что, недавно похудели?

Генриетта бросила на него испепеляющий взгляд.

– Нет, сэр. Если уж вам так любопытно, могу сказать, что это платье моей тети Филиппы.

На лице капитана отразилось величайшее изумление.

За столом Генриетте пришлось сидеть рядом с этим невыносимым нахалом. К счастью, ей больше не придется к нему прикасаться. Высвободив со вздохом облегчения свою руку, Генриетта почувствовала себя опустошенной.

Лорд Трокмортон, хозяин дома, был судьей в Олд-Бейли, а потому привык общаться с людьми разного сорта. Это и объясняло, по мнению Генриетты, присутствие капитана Кинкейда на этом званом ужине. Ведь по положению он был намного ниже присутствовавших здесь гостей. Леди Темпл также находилась здесь, сопровождаемая престарелым судьей Генри Доллфусом, – два столпа общества, в отличие от капитана Кинкейда. Казалось, он знал все о скачках и, по-видимому, являлся экспертом в области стрельбы из лука. Но по какой-то неизвестной Генриетте причине это забавляло остальных гостей.

Генриетта нахмурилась и зачерпнула еще немного супа из цветной капусты. Казалось, никому не было никакого дела до того, что умственные способности капитана не больше чем у устрицы.

Она украдкой поглядывала на Брендана.

Он сидел или, лучше сказать, развалился на стуле, и каждая женщина в зале хотя раз да посмотрела в его сторону. Это было просто возмутительно. Генриетта была уверена, что если бы этим улыбающимся дамам пришлось пережить столкновение с капитаном, подобное тому, что произошло у нее с ним накануне вечером, они бы больше не находили его таким привлекательным.

Поскольку она, Генриетта, не считала его привлекательным.

Он был слишком... ну, загорелым, во-первых. Из-за этого походил на варвара или викинга, что никак не вязалось с его светло-золотистого цвета волосами. И почему бы ему не постричься? Длинные волосы придавали ему нецивилизованный вид. Форма черепа также отдаляла его от цивилизации. Возможно, другие женщины и могли бы посчитать его квадратную челюсть, прямой нос и сильный подбородок привлекательными, но для Генриетты они были слишком... слишком какие-то не такие.

Капитан Кинкейд повернулся. Генриетта торопливо опустила глаза и уставилась в свою тарелку, чувствуя, как начинают пылать уши. Заметил ли капитан, что она рассматривала его? Генриетта заставила себя поднять глаза.

Брендан смеялся над какой-то шуткой, широко обнажив крепкие белые зубы. Его глаза напоминали прохладные синие озера, глубокие и чистые. В них сверкали задорные искорки, словно приглашали разделить всеобщее веселье. У Генриетты вдруг перехватило дыхание, она поспешила отвести взгляд в сторону.

Когда подали блюдо из омара, разговор за столом пошел о новом популярном приключенческом романе – «Таинственное путешествие в запретную страну Ламу». Казалось, все присутствующие уже прочитали его.

– Нет, скажите мне, пожалуйста, – воскликнул Спенсер Баклуорт, придавая своим словам убедительность взмахами вилки, – кто такой этот Феликс Блэкстон?

Гости стали перешептываться.

– Я слышала, что это псевдоним, – произнесла, слегка грассируя, одна из дам.

– Скорее всего, – согласился с ней кто-то из мужчин.

– Вы же только что прибыли из Индии, капитан Кинкейд, – заметил судья Трокмортон. – И возможно, знаете, кто этот Блэкстон.

Капитану Кинкейду удалось каким-то образом придать своим варварским чертам лица задумчивое выражение.

– Мне кажется, что Блэкстон – вымышленное имя. Многие офицеры шпионят в буше и, разумеется, не хотят, чтобы их имя стало известно всему миру.

– Получается, что Блэкстон – это шпион британской армии?! – воскликнула леди Трокмортон и восхищенно захлопала в ладоши, отчего ее аметистовые каплевидные серьги задрожали.

– Возможно, мадам. В наши дни в Гималаях встретишь не много гражданских.

– Как бы там ни было, а книга чертовски хороша, – заявил полковник Хоумер Уилтшир.

Лицо леди Кеннингтон осветилось лукавой усмешкой.

– Я читала ее, книга действительно неплохая, – произнесла она, растягивая слова. – Но вряд ли найдется что-то более увлекательное, чем готический роман.

За столом раздался стон возмущения.

О Боже! Генриетта принялась пристально разглядывать узор из лилий на тарелке. Кто еще знает, кроме леди Темпл и Эстеллы?

– Право, мадам! – возмутился лорд Баклуорт. – Принимая во внимание то, сколько можно почерпнуть из этой белиберды, написанной миссис Неттл и миссис Мик, можно смело утверждать, что с тем же успехом вы можете изучать списки или надгробия. Ничего, кроме истерик, непобедимых рыцарей, древних ключей и развалин замков. Это все до смешного надуманно.

– В самом деле? – с ехидцей в голосе спросила леди Кеннингтон. – А откуда вам известно, о чем именно пишут в готических романах?

Присутствующие рассмеялись.

– В самом деле, мадам, не думаете же вы, что какой-либо джентльмен снизойдет до того, чтобы читать произведения никчемных женщин-писательниц? – спросил Трокмортон, приходя на помощь молодому лорду.

Но леди Кеннингтон было не так-то просто переубедить. Она взглянула на Эстеллу, сидящую рядом с Баклуортом.

– Возможно, если бы вы прочитали один из них, то открыли для себя нечто новое в женщинах и могли бы добиться успеха у мисс Хэнкок.

Баклуорт заметно смутился и покраснел, а гости вновь дружно рассмеялись. Эстелла спрятала улыбку в салфетке, стараясь придать лицу серьезное выражение.

Капитан Кинкейд откинулся на спинку стула. Генриетта уже заметила, что это было верным признаком того, что он собирается произнести что-нибудь поучительное.

– Баклуорт прав, – произнес он. – Готические романы до невозможности надуманны. – Он рассмеялся. Его смех был таким заразительным, что Генриетта почувствовала, что ей хочется к нему присоединиться. И все же это был ужасный смех. – Я считаю, что любая писательница, подвергающая невинных читателей подобного рода испытаниям, должна быть утоплена и четвертована. Никакого снисхождения к бездарностям – вот мой девиз! – Он поднял вверх бокал с бордо.

– Вот, вот! – закричали мужчины за столом, тоже поднимая бокалы в порыве мужской солидарности.

Генриетта в порыве раздражения бросила салфетку на колени. Ну и нахал! Ей казалось, что оскорбление было предназначено именно для нее, хотя, конечно, капитан Кинкейд не мог знать, что она одна из тех бездарностей, о которых он говорил.

Генриетта с ненавистью посмотрела на него, но капитан, похоже, этого не заметил.

– Расскажите нам о своих приключениях в Индии, капитан Кинкейд, – попросила леди Трокмортон. – Вам приходилось участвовать в сражении?

Только тут Генриетта заметила длинный тонкий шрам на левой щеке Брендана. Он придавал ему еще больше мужественности. Возможно, капитану и вправду пришлось побывать в бою. Генриетта знала, что за последние несколько лет и Индии произошло немало кровопролитных битв.

Брендан покачал головой:

– Простите, что не могу ответить на ваш вопрос, леди Трокмортон, но мне кажется, что это неподходящая тема для разговора за столом.

Вилка с кусочком запеченной утки застыла на полдороге ко рту. Почему он не ухватился за возможность изобразить из себя доблестного воина перед своими обожателями?

В разговор вступил полковник Уилтшир:

– Мы напоим его бренди, и уж тогда он заговорит как миленький. Уверен, у каждого человека, который какое-то время жил в Индии, есть что рассказать.

Капитан Кинкейд загадочно улыбнулся, и шрам на щеке стал более заметным. У Генриетты по спине пробежали мурашки. Но уже через мгновение лицо Брендана приобрело прежнее спокойное и самоуверенное выражение.


Брендан вытянул ноги перед камином. Он находился в гостиной Трокмортона. Несколько гостей играли в вист, остальные были заняты сплетнями. Привыкший к одиночеству Брендан не возражал против того, что в данный момент никто не обращал на него никакого внимания и он мог, расслабившись в кресле, спокойно любоваться пляшущими языками пламени. Он поднял глаза и заметил, что мисс Перселл подошла к камину. Однако она не заметила Брендана в кресле из-за высокой спинки и подлокотников. Девушка высоко приподнимала юбки бордового платья, видимо, чтобы не споткнуться снова. Брендан краем глаза заметил ее красивую лодыжку, и его сердце забилось чаще. В тот же момент Генриетта отпустила край юбок и села в кресло напротив.

– Прошу вас, устраивайтесь поудобнее, – проговорил Брендан. Черт. Ну почему каждый раз, когда он заговаривает с ней, все переворачивается с ног на голову?

Мисс Перселл заметно напряглась. Она была похожа на грациозную испуганную лань, и у Брендана при взгляде на нее все сжалось внутри. Мысленно он смеялся над собой... В этой девушке было какое-то особое очарование, если не обращать внимания на ее нелепые одежды и манеры классной дамы. У нее чистые и ясные черты лица, как у классической статуи, волосы сияли, как золотистый шелк, а глаза светились умом.

– Капитан Кинкейд, я думала, вы в игровой комнате. Что вы тут делаете? – Голос девушки был холодным, как сосулька.

– Тот же вопрос я мог бы задать и вам.

– Вы всегда так грустны или это особое блюдо, которое вы приберегаете для меня?

Брендан тихо рассмеялся:

– Обычно считается, что я довольно приятен в общении, хотя, должен признать, в вас есть что-то, что толкает меня к самому краю.

Мисс Перселл резко встала:

– В таком случае я вас покину.

Брендан тоже встал. Они оказались так близко друг к другу, что ему показалось, будто он ощущает тонкий аромат ее волос. Девушка казалась такой теплой и мягкой, почему же ее голос был таким холодным?

– Прошу вас, мисс Перселл, останьтесь, – проговорил Брендан чуть охрипшим голосом. – Я прошу прощения за свое грубое поведение. Не забывайте, что я провел последние несколько лет вдали от родины и, боюсь, несколько позабыл хорошие манеры. – Он улыбнулся глядя на Генриетту сверху.

Она подняла на него глаза. Они были такие большие и такие ясные. Глядя в такие глаза, недолго и утонуть, подумал Брендан и судорожно сглотнул комок, застрявший у него в горле. Повисла неловкая пауза, а затем Генриетта рассмеялась:

– Вы ждете, чтобы я села? Пытаетесь быть вежливым? – Она вновь села в кресло и сложила руки на коленях.

– Полагаю, что после следующего вопроса меня вновь понизят до звания неотесанного грубияна, – проговорил Брендан, тоже усаживаясь обратно в кресло. – Но надеюсь, что вы не откажетесь удовлетворить мое любопытство. Почему вы носите платье своей тети? – Он окинул Генриетту взглядом. Под ее мешковатым платьем явно скрывалась точеная фигурка. – Простите мне мою дерзость, но в платье вашего размера вы бы выглядели как принцесса.

Генриетта недовольно нахмурилась.

Брендан мысленно ругнул себя: он опять ее разозлил.

– Благодарю вас, – холодным тоном ответила мисс Перселл. – На данном этапе моей жизни одежда не самая важная для меня вещь. У меня есть более насущные проблемы. – Она с вызовом посмотрела на Брендана. – Что, возможно, удивляет вас. Без сомнения, вы считаете, что каждая дама в Лондоне подбирает свои наряды исключительно из желания угодить вам. Брендан усмехнулся:

– Право, мисс Перселл, я хотел сделать вам комплимент, а вы в ответ только оскорбляете меня. Бенгальская тигрица по свирепости ничто по сравнению с вами. – Брендан наклонился вперед, уперев локти в колени. – Вы разожгли мое любопытство. Что же это за важные проблемы, которые вам приходится решать. Я думал, что главное для дебютантки в обществе – это погоня за все новыми и новыми нарядами.

– Если вы считаете это комплиментом, то боюсь, что с меня хватит.

Генриетта слегка прикупила нижнюю губу и с обиженным видом уставилась в камин.

– Разве вы не собираетесь уходить? – спросил Брендан с усмешкой.

– Нет! – резко ответила она. – Я решила, что раз уж моим первоначальным намерением было полюбоваться огнем, то я не позволю какому-то невоспитанному мужчине помешать мне. Я и так уже достаточно убегала за последние несколько месяцев.

– Вы говорите загадками.

– Хорошо, если уж вы так хотите. – Мисс Перселл резко повернулась к Брендану. – Фактически я убежала из дома из-за своего отца и сейчас живу у своей тети, именно поэтому я ношу ее одежду. Удовлетворены?

– Если честно, то нет, – ответил Брендан, мысленно позволив себе пофантазировать на тему, подсказанную словом «удовлетворен». В тот момент перед ними, словно из-под земли, вырос лакей с подносом. В хрустальных бокалах был ликер из черной смородины.

– Благодарю вас, – произнесла мисс Перселл, взяла один из бокалов и отпила из него. Дождавшись, пока лакей уйдет, она вновь посмотрела на Брендана и спросила: – А почему вы не удовлетворены?

Брендан, заметив, как она слизнула яркую капельку ликера с губ, вдруг почувствовал растущее напряжение внизу живота. Он откинулся назад и закинул ногу на ногу. Как его плоть так подло могла предать его? Он всего-навсего болтает со строгой дочерью деревенского сквайра, острой на язычок. Это просто смешно.

Брендан одним глотком опорожнил свой бокал.

– Прошу вас, скажите, почему вы убежали из дома?

– Потому что мой отец – Монстр, – с мрачным видом прошептала мисс Перселл.

– Монстр? – удивленно повторил Брендан. – Довольно необычно для молодой леди так называть своего отца.

Мисс Перселл нахмурилась:

– Если бы вы его знали, вам бы так не казалось.

– А где же находится этот дом, откуда вам пришлось убежать?

Воображение рисовало Брендану мрачное подземелье с осклизлыми стенами.

– Я выросла в поместье в Йоркшире. На настоящей ферме со свиньями, коровами и лошадьми, полями и арендаторами... – Генриетта вздохнула, как показалось Брендану, с грустью. – И с овцами, – добавила она. – Миллионами овец. Местность там каменистая, продуваемая всеми ветрами. Вам доводилось бывать в этой части Англии, капитан?

– Нет, но, судя по тому, как вы это описываете, мне бы хотелось нанести туда визит.

Брендан внимательно наблюдал за девушкой. Как грациозны ее движения, как изящно она держит хрупкий бокал двумя пальчиками.

Генриетта глубоко вздохнула, возвращаясь из глубокой задумчивости.

– У нас есть еще городской дом в Челси. Последние несколько лет мама надеялась, что я найду... она хотела, чтобы я устроила свою судьбу. Поэтому последние несколько сезонов мы провели в свете.

Брендан почувствовал, что багровеет лицом – неужели он ревнует?

– И вам сопутствовала удача? – спросил он неожиданно резко.

– Боюсь, что мне с удачей не по пути. Монстр обещал мою руку человеку, который совершенно... мне не подходит.

– А разве вашего отца не тревожит то, что вам этот человек не нравится? – И с чего это он так раздражается?

– Ему на это наплевать. Вообще-то...

– Вот вы где, Кинкейд, дружище! – прогремел вдруг громкий мужской голос. – Я вас повсюду ищу. – Голос принадлежал лорду Трокмортону. Он раскланялся с мисс Перселл. – Жаль отрывать вас от прекрасного собеседника, но нам очень нужен еще один человек для игры.

Брендан вопросительно посмотрел на Генриетту. Она слегка улыбнулась и откинулась в кресле:

– Не стесняйтесь, капитан, идите играть.


Глава 3

Качества идеальной невесты


Было одиннадцать часов утра. Прошли ровно сутки с того момента, когда Брендан прочитал завещание брата. Он вновь сидел в офисе Гроппера и Гринбрайера.

Еще вчера Брендан принял твердое решение поставить свою подпись в графе «Отклонить игру». Это было бы самым логичным. Никакой ответственности за поместье, никаких обязательств, никакой жены. Он мог просто вернуться в Индию состоятельным человеком.

Так что же заставило его взять перо и по собственной воле поставить подпись под словами «Принять условия игры»?

Черт побери!


– Я видела, как ты беседовала с ним вчера, – щебетала Эстелла, накручивая на палец желтые ленты, свисающие со шляпки.

– Беседовала с кем? – Генриетта смотрела прямо перед собой. Кузины шли по Мейфэр за тетей Филиппой, которая решительно шагала вперед. Ей предстояло много всего купить. Небо было безупречно синего цвета, а утренний воздух свежим.

– С капитаном Кинкейдом, глупенькая.

Генриетта с трудом сглотнула и напустила на себя беззаботный вид.

– Ей-богу! – продолжала Эстелла, подмигнув кузине. – У тебя и вправду плохая память. Я...

– Дело не в том, что я не помню, – поспешно перебила ее Генриетта. – Просто наш разговор был таким незначительным, что я и подумать не могла, что ты можешь говорить об этом.

– О да. Как же! Вы вели такую оживленную беседу...

– Оживленную? Неужели! Я...

– Я заметила, что ты постоянно краснела...

– Ерунда.

– ...А капитан Кинкейд не сводил с тебя глаз...

– В платье тети Филиппы?

– ...Что приводит меня к выводу, что разговор был достаточно значительным. Возможно, – добавила Эстелла с загадочной улыбкой, – капитан будет сегодня на балу у Эджертона.

– Девочки, – произнесла тетя Филиппа, обернувшись, – давайте зайдем на минутку в книжную лавку.


Магазин Хайдельбергера был полон посетителями. Запах бумаги и книжного клея смешивался с ароматами духов, а перья, украшавшие дамские шляпки, покачивались над книжными полками. Генриетта сбежала от Эстеллы в секцию с книгами по географии.

Ее щеки пылали. Она прижала руку, облаченную в перчатку, к своему лбу. Мысли путались. Самоуверенно улыбающееся лицо капитана Кинкейда возникло перед ее мысленным взором. Тем вечером он покинул ее в тот самый момент, когда она принялась рассказывать о Монстре. И почему она вообще решила рассказать ему об этом? Сейчас Генриетте было ужасно стыдно.

Она тяжело вздохнула. Воздух был наполнен запахом свежей бумаги и чернил. Мысли о книгах всегда помогали Генриетте избавиться от тяжелых дум. И ей еще нужно было найти информацию об Апеннинах для «Франчески». Она принялась рассматривать полки с книгами по географии. Одна из них, в мягком кожаном переплете, привлекла ее внимание. «Таинственное путешествие в запретную страну Ламу». Ах да. Это та самая книга, которую все так оживленно обсуждали прошлым вечером. Генриетта открыла первую страницу. На ней была помещена искусная литография, изображавшая крутые, покрытые снежной шапкой горы. На переднем плане одинокий всадник поднимался по извилистой тропинке. Генриетта почувствовала, словно ее обдало холодным ветром. Ее всегда влекли приключения.

Прижав книгу к себе, она направилась к прилавку. В сумочке еще оставалось несколько монет. Конечно, когда твое будущее туманно, глупо тратить последние деньги на книгу, но Генриетта не могла не купить ее.


Если бы Пейшенс Честити Кинкейд Даутрайт не была такой практичной женщиной, сообщение, которое она только что получила, довело бы ее до истерики. В ситуациях, когда другим дамам нужны были нюхательные соли и уксус, она становилась еще сильнее. Бороться до конца было ее жизненным девизом.

– Это в тебе говорит ирландская кровь, – бывало, говаривал ее отец, но, по правде говоря, в ней не было и капли этой сомнительной крови. Пейшенс прикусила губу. Никакой ирландской крови. К сожалению, она не могла сказать то же о своем младшем сводном брате Брендане.

– Даутрайт! – прокричала Пейшенс. – Где ты прячешься, черт возьми, тряпка?! Где ты? – Видимо, кричать она могла сколько угодно, и все без толку. – Даутрайт!

Наконец появился дворецкий.

– Мадам?

– Что «мадам»? Где мой муж – этот ничтожный человек? – Дворецкий растерянно заморгал:

– Он в свинарнике, мадам, с молодым мастером Даутрайтом. Их призовая свинья только что опоросилась дюжиной поросят.

Пейшенс возмущенно фыркнула и направилась к свинарнику. Семейное поместье в Суррее могло быть роскошной усадьбой. Но муж и сын, обуреваемые необъяснимой страстью к разведению свиней, превратили его в скотный двор.

Пейшенс нашла мужа и сына сидящими бок о бок на ограждении загона. Они выглядели точь-в-точь как два огромных Шалтай-Болтая. Самая пора была пополнить редеющие ряды их подопечных.

– Это место можно и с завязанными глазами найти, Даутрайт! – рявкнула Пейшенс, отчего муж и сын чуть было не упали с забора прямо в хлев. – Эта вонь просто отвратительна!

– Пегги, ты могла бы и предупредить, – кротко заметил муж.

– Ты что-то сказал, Даутрайт? – строго спросила Пейшенс.

– Нет, дорогая, ничего.

– Мама, посмотри, что сделала Салли! – закричал рослый неуклюжий сын Пейшенс, все еще сидевший на заборе.

Она с отвращением посмотрела на свинью и ее отпрысков.

– Эти хрюшки выглядят как огромная копошащаяся куча личинок. Начинаешь задумываться, какими отвратительными существами они станут, когда вырастут. – Пейшенс помахала письмом перед лицом мужа. – Что, как ты думаешь, учудил наш молодой капитан Брендан? – спросила она и, не дожидаясь ответа, объявила: – Он принял тот идиотский вызов Вильяма. Вот что он сделал!

– Вызов? – переспросил Даутрайт-старший.

– Игру! – пояснила Пейшенс. – Не волнуйся, дорогой, – добавила она, обращаясь к своему сыну-увальню. – Ты станешь графом Керри. Мамочка не позволит этому выскочке украсть у тебя титул.

– Но, мама, я не хочу быть графом Керри. Я ведь даже не ирландец. Да и в Ирландии я не хочу жить.

– Тебе нужен этот титул, дорогуша, – произнесла Пейшенс назидательным тоном. – Ты еще слишком молод, чтобы понимать это.

– Мне уже пятнадцать лет, мама. И я уверен, что никогда не захочу жить в Ирландии. Я хочу работать с папой.

– Довольно, – оборвала сына Пейшенс. – Мы немедленно уезжаем из Лондона. Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока это... это создание, что мой отец прижил вне брака, становится законным наследником дома моего детства.


Отказавшись от права на свою жизнь, Брендан направился прямиком к Бринку. Ну может быть, и не на жизнь. В конце концов, маловероятно, чтобы он окончил игру женатым человеком. Но по крайней мере он самым глупым образом отказался от дополнительных пятисот фунтов годового дохода. Брендан решил, что это следует запить чем-нибудь покрепче.

– Виски, – приказал он официанту Гордону и стал обдумывать варианты, которые у него были. Какой бы глупой ни была сама игра, он на нее согласился и был из тех людей, что держат свое слово. Брендан согласился играть, и он будет играть. Тот факт, что он не особенно нуждался в жене, не имел никакого значения. Другими словами, он просто не мог поджать хвост и уплыть обратно в Калькутту. По крайней мере сейчас.

– Ваше виски, сэр, – объявил Гордон, поднося бокал на серебряном подносе.

Брендан поблагодарил его и обратил свой взор на улицу, залитую солнцем. А как вообще находят подходящую жену? Обычно женщины сами бегали за ним, Брендану оставалось лишь выбирать. Роль преследователя была ему незнакома, но он мог предположить, что переплыть Ла-Манш все же несколько проще. Тут он заметил двух молодых леди, проходивших под окном. На них были платья пастельных цветов, обе шли, скромно опустив головы.

Брендану подумалось, что именно такую девушку он хотел бы получить в жены: тихую, спокойную, простую... полную противоположность мисс Генриетте Перселл. Мужчина, женившийся на девушке со столь острым умом, не будет иметь ни секунды покоя. И уж ее-то голова точно никогда и ни перед кем не склонится.

Какого черта он думает о ней? Она просто невыносима. Да и к тому же, похоже, просто ненавидит его, Брендана.

– Кинкейд, старина! – раздался над самым ухом знакомый голос. Уэсли в помятом пиджаке присел рядом. – Как дела?

– Неплохо, – неопределенно ответил Брендан. Даже если бы он и хотел рассказать другу об игре, то вряд ли смог это сделать. В контракте записано, что Брендан должен все держать в тайне.

– Все еще ухлестываешь за этой мисс Перселл?

– Боже правый, с чего ты взял, что я за ней ухлестываю? – Брендан почувствовал раздражение. О чем, черт возьми, он вообще говорит?

– О, прости, – извинился Уэсли. – Наверное, я ошибся. Я довольно часто ошибаюсь. Так ты поедешь со мной на бега сегодня?

– Да, наверное, поеду, – Брендан откинулся в кресле, довольный тем, что разговор перешел на другую тему.

Вернулся Гордон со своим серебряным подносом.

– Сэр, – обратился он к Брендану, – вам доставили письмо.

Брендан разорвал конверт и прочитал:

«Мой дорогой Брендан!

Мистер Гринбрайер только что сообщил мне, что ты согласился принять вызов Уильяма. Не могу передать, как меня обрадовало это известие».

Кто-то уже разузнал? Прошло меньше часа с тех пор, как он подписал этот чертов документ.

«Поскольку ты лишь недавно вернулся в Англию, то мог и не знать, что лорд и леди Эджертон дают долгожданный бал в своем доме на Сент-Джеймс-сквер сегодня вечером. И хотя я не смогу там быть (боюсь, что мой терьер Паша чувствует себя не очень хорошо), леди Эджертон любезно приглашает тебя занять мое место. Это позволит тебе выполнить первое условие игры: составить свой список из трех потенциальных невест. Помни, что на это тебе дано всего пять дней. Веселись как следует – и удачи!

Твоя кузина, леди Ада Темпл»

Брендан вложил письмо обратно в конверт и одним глотком проглотил остатки виски. Игра началась.

Брендан любил бывать на бегах, наверное, потому, что в его жилах текла ирландская кровь. Он глубоко вдохнул в себя запах опилок, шагая рядом с Уэсли к боковому проходу.

Заметив известную куртизанку в шляпе, украшенной страусиными перьями, в сопровождении двух поклонников, Брендан почувствовал укор совести. Он зря тратит драгоценное время здесь, в месте, не отмеченном присутствием женщин из высшего общества, в то время как ему следовало бы заниматься поиском будущей графини Керри. Брендану даже показалось, что он слышит укоризненный голос леди Темпл.

«Но завтра я иду в театр, – напомнил Брендан сам себе. – На представление известной труппы, где, несомненно, будет множество дебютанток, сопровождаемых своими матронами. А сегодня загляну на бал к Эджертону. Сейчас же можно развлечься».

Брендан поставил немного на вороную кобылу – правда, шансов на успех у нее мало, просто она ему понравилась.

Он даже знал, что именно ему понравилось. Брендан улыбнулся и смущенно поскреб в затылке. У этой кобылки было много общего с женщиной. В тот день слово «женщина» для Брендана неизменно было связано с образом неукротимой мисс Перселл. Он вспомнил профиль ее лица в свете камина, зеленые огоньки в ее глазах. Ему ни за что не удастся составить список, если он позволит себе все время думать о ней. Презирающие его женщины, как бы хороши они ни были и как бы ни умудрялись элегантно носить платья по размеру втрое больше их самих, явно не должны попасть в этот список.

Брендан откинул упавшую на лицо прядь волос. Куда запропастился Уэсли? Скачки вот-вот начнутся.

– Прошу прощения, мисс, – обратился Брендан к молодой даме, стоявшей в боковом проходе. – Это место не занято?

Она одарила его ослепительной улыбкой и проговорила низким голосом:

– Будьте моим гостем, сэр. Мой отец пошел к команде. Он очень переживает из-за новой кобылы. Это ее первый забег.

– Это которая?

– Гнедая. Вон там, Шальная Пуля. – Девушка указала рукой, oблаченной в перчатку, на небольшую кобылку, гарцующую под жокеем.

– Ода, она полна энергии, – заметил Брендан и, слегка поклонившись, представился: – Капитан Брендан Кинкейд.

– Мисс Джессика Тиллингем. Мой отец – лорд Питер Тиллингем.

– Ваш отец известный заводчик лошадей, не правда ли?

– Да, и я надеюсь пойти по его стопам.

– Леди – заводчик лошадей? Да все просто с ума сойдут!

– Надеюсь! – расхохоталась мисс Тиллингем. Ее темные глаза светились явным интересом. – А вы, капитан, ирландец, не правда ли? А правда, что истинные ирландцы рождаются с вожжами в одной руке и кнутом в другой?

– Кажется, да. – Брендан решил, что ему нравится эта мисс Тиллингем. Она довольно миловидна, и ее почти мальчишеский характер ему очень по душе.

– Вы ездите?

– Только на охоте, от случая к случаю. Но верховая езда не подходящий спорт для солдата.

Девушка снова рассмеялась:

– Так вы только что приехали?

– Да. Из Индии.

Раздался резкий выстрел, и лошади вылетели из ворот. Мисс Тиллингем криками стала подбадривать Шальную Пулю, но маленькая черная кобылка обогнала ее уже на начальном отрезке, а на финише обошла на целый корпус. Брендан не смог сдержать крик удовольствия от того, что его лошадь выиграла.

– Я так понимаю, что вы поставили на вороную? – с недовольным видом поинтересовалась мисс Тиллингем.

– Да, мисс, – любезно улыбнулся Брендан. – Но разумеется, я не стал бы на нее ставить, если бы знал, что гнедая принадлежит вам.

Мисс Тиллингем заметно смягчилась.

– Неплохо. Мне нравятся мужчины, которые знают, как утешить даму.

В этот момент плотный, грубоватого вида мужчина с седыми бакенбардами появился рядом с мисс Тиллингем.

– Черт бы побрал эту кобылу! – выругался он. – Ей пора на бойню.

– Папа, надеюсь, ты говоришь это несерьезно?

– Как же, несерьезно! – Лорд Питер Тиллингем уставился на Брендана. – А вы кто такой, черт возьми?

– Это капитан Кинкейд, папа. И он прекрасно разбирается в лошадях, смею заметить.

– Да? – Лорд Питер снова подозрительно посмотрел на Брендана. – Капитан?

– Да, сэр. Я только что вернулся из Индии, где служил в Девятом рангпурском уланском полку. Он располагался в Патне.

Лорд Тиллингем заметил шрам на щеке Брендана.

– И вам довелось бывать в сражениях? Я слышал, там, в Индии, последние несколько лет происходили ожесточенные битвы.

Брендан глубоко вздохнул:

– Я...

– Ну, папа. Не надо сразу устраивать допрос. Мы же едва знакомы, – капризно заметила мисс Тиллингем.

Брендан заметно расслабился, на этот раз ему удалось избежать необходимости лгать о своем шраме. Он никогда не смог бы сказать правду. Во-первых, никто ни за что не поверит ему, а во-вторых, он и не хотел никому об этом рассказывать. Точно так же, как молодая девушка хранит любовные письма, Брендан хотел сохранить эту историю дли себя.

Заметив проталкивающегося через толпу Уэсли, он поклонился лорду Тиллингему и поцеловал руку его дочери. Получив приглашение навестить их в театральной ложе следующим вечером (очевидно, в представлении принимали участие лошади), Брендан попрощался и ушел.

Продираясь сквозь толпу, он мысленно отметил следующее. Несмотря на то что мисс Тиллингем была насквозь пропитана лошадиным потом, а ее смех напоминал о перелетных гусях, она все же была довольно приятной девушкой и он, Брендан, занесет ее в список кандидаток под номером ОДИН.


После поездки в Мейфэр тетя Филиппа и Эстелла решили нанести визит своей знакомой, пожилой леди Кетчум. Генриетта же так горела желанием поскорее добраться до дома и начать читать «Таинственное путешествие в запретную страну Ламу», что уговорила тетю Филиппу сначала завезти ее домой. Выйдя из коляски, она легко взбежала по ступенькам и исчезла за дверью.

В комнате Генриетта сняла шубку, скинула туфельки, устроилась поудобнее на софе у окна, не забыв надеть круглые очки, нежно погладила обложку и открыла книгу.

Первая глава начиналась ярким описанием тропинки, пролегающей по покрытому джунглями предгорью Гималаев. Гималаи! От одного этого слова Генриетта начала вся дрожать от нетерпения. Как бы ей хотелось там побывать!..

В доме было тихо, мягкий дневной светлился из окон, и она погрузилась в чтение.

Через некоторое время раздался оглушительный стук в парадную дверь. Генриетта испуганно вздрогнула, как будто ее ударили.

Никто, кроме Монстра, не мог стучать в дверь так яростно. Стук продолжался, сопровождаемый мужскими криками. Генриетта слышала, как Мэгги заливается лаем в парадном зале. Кровь шумела у девушки в ушах, книга дрожала в руках. Она была напугана, но не настолько, чтобы позволить слугам самим разбираться с отцом.

Кроме того, раз уж она покинула башню по своей собственной воле, ей следовало быть смелой.

Бросив книгу на диван, Генриетта выбежала из комнаты и стремглав спустилась вниз по лестнице. Однако оказавшись на первой площадке, Она вдруг застыла на месте.

В парадную дверь вошел ее отец, краснолицый, с багровым, в бородавках, носом. Он был одет в чрезмерно пестрый жилет. Тонкий, как спичка, силуэт Сесила Туакера маячил в проходе позади него. Посреди зала стоял дворецкий, у его ног рычала Мэгги.

– Вот она, маленькая негодяйка! – прорычал сквайр Перселл, указывая толстым пальцем на Генриетту. – Хватай ее, Туакер!

Но Туакер и не подумал это делать. Когда их взгляды встретились, Генриетте показалось, что он стыдится происходящего.

– Возвращайтесь в свою комнату, мисс, – проговорил дворецкий. – Джентльмены уже уходят.

– Черт возьми! – заорал сквайр. – Я не собираюсь уходить без своей дочери!

– Боюсь, что вам придется, – тихо проговорил Джейкc, а Мэгги угрожающе оскалилась.

Перселл замахал в воздухе кулаками.

– Я пришел забрать то, что принадлежит мне по закону.

– Я не принадлежу тебе, папа, – возразила Генриетта неуверенным голосом.

– Ты обязана повиноваться своему отцу! Сейчас ты пойдешь со мной. Туакер уже устал ждать свою невесту.

Туакер нерешительно шагнул вперед и посмотрел на Генриетту.

– По крайней мере позвольте мне поговорить с вами, мисс Перселл, – произнес он срывающимся голосом. – Нам нужно поговорить.

Никто из них не заметил, как дворецкий на какое-то время исчез. Однако не заметить его возвращения было невозможно.

– Вон, нахалы! – прокричал он. – Как смеете вы заявляться сюда без приглашения, в то время как хозяин находится в Америке, а леди ушла с визитом? Это неслыханно!

Генриетта не верила своим глазам. Всегда невозмутимый Джейкc сейчас яростно размахивал двумя кремневыми пистолетами. По всему было видно, что он не преминет воспользоваться ими в случае необходимости.

Перселл застыл на месте с открытым ртом, а Туакер зажал уши руками и весь как-то съежился.

Дворецкий взвел курки. Зловещего щелчка было достаточно, чтобы незваные гости стали отступать к двери. Мэгги снова угрожающе зарычала.

– Пожалуйста, Генриетта, – взмолился Туакер, заламывая худые руки, – давай встретимся и поговорим.

Генриетта вздохнула. Эту проблему нужно решить достойным образом. И если ей придется объяснить Туакеру, что она ни за что на свете не выйдет за него замуж, она сделает это.

– Можете зайти завтра утром, – сухо ответила Генриетта и, пристально посмотрев на Монстра, добавила: – Один.


Глава 4

Охотник и жертва


Бал у Эджертона явился грандиозным событием. Зал, отделанный итальянским мрамором, был до отказа заполнен гостями, под потолком сверкали хрустальные люстры, между колоннами тянулись гирлянды из лавровых листьев. Музыканты сидели на украшенном орхидеями возвышении в конце зала и играли вальс.

Ярмарка невест, подумал Брендан, потягивая французское шампанское.

Все дебютантки с Британских островов собрались в этом зале. Затянутые в корсеты, завитые и укутанные в тончайшие ткани, созданные, чтобы показать во всей красе их достоинства или скрыть их отсутствие. Брендану вдруг стало жаль круглолицую девушку, что стояла около столика с закусками.

Все внимание присутствующих было направлено на дебютанток, однако настоящими примадоннами бала являлись их мамаши, державшиеся несколько в стороне. А скорее, язвительно подумал Брендан, они были похожи на кукловодов. Некоторым молодым леди место в школе, а не на балу. Например, мисс Эстелле Хэнкок. Она прелестна, но все еще пока ребенок. Брендан с интересом наблюдал затем, как она танцует с молодым лордом Баклуортом. Тот явно был на седьмом небе от счастья.

Эстелла еще не была женщиной. В отличие от ее кузины Генриетты.

Брендан безотчетно стал оглядывать толпу, надеясь отыскать в ней девушку с тонкими чертами лица и в платье не по размеру. Небольшая перепалка с ней отлично поднимет настроение. Но мисс Перселл нигде не было видно.

– Вы приводите всех в бешенство, – произнес кто-то нараспев совсем рядом с Бренданом. Тот повернулся.

– Добрый вечер, Эджертон. Великолепный бал. И изумительное шампанское.

Брендан сделал еще глоток.

– Лучше не увлекайтесь этим, – посоветовал Эджертон, кивком указывая на бокал в руках Брендана. – Иначе вам не удастся избежать своей участи.

– О чем это вы? – Брендан вопросительно приподнял одну бровь.

Хозяин дома подбородком указал в сторону мамаш:

– Они идут по следу. Считают, что вы ищете невесту.

Брендан почувствовал, как галстук сдавил ему шею. В самом деле, несколько пар глаз наблюдали за ним в то время, как он рассматривал девушек. Терпеливы и ненасытны, как стервятники в пустыне Пенджаб, подумал Брендан, а вслух спросил:

– Кто им об этом сказал?

– А им и не надо ничего говорить. Они это за десять миль чувствуют. Неужели вы не заметили, сколько хорошеньких девушек прошли мимо вас за последние две минуты.

Брендан огляделся. Боже правый, Эджертон прав! Большинство молодых леди столпились неподалеку. Брендан чувствовал себя так, словно он дрейфует в море розовых щечек и сладких духов.

– Черт возьми, – пробормотал он. – Да это смахивает на аукцион скота в графстве Керри.

Эджертон придвинулся ближе.

– Здесь сегодня присутствует молодая дама из Индии. – Кивком головы Эджертон указал в сторону мисс Беттины Ратледж, которая пронеслась в вальсе мимо них. – Поговаривают, что у вас с ней что-то было.

Брендан сделал слишком большой глоток шампанского.

– Конечно, – продолжал Эджертон. – Это просто болтовня. В свете любят сплетни.

– Уверяю вас, у меня очень мало общего с мисс Ратледж. Ее отец – мой командир. И больше ничего.

– А она говорит совершенно другое. Вам лучше разобраться с этим, прежде чем мамочки решат обмазать вас смолой и вывалять в перьях. – Эджертон добродушно хохотнул и похлопал Брендана по спине. – Ладно, наслаждайтесь в одиночестве. Я имею в виду аукцион скота. Дайте мне знать, когда начнутся торги.

Эджертон ушел, а Брендан почувствовал, что ему необходим свежий воздух. От музыки и хихиканья девушек раскалывалась голова. Как же выбраться из этого зала? Брендан стал пробираться к дверям, выходившим в фойе.

И тут он вдруг остановился, почувствовав спазм в горле.

В зал вошло самое изысканное создание, которое Брендан когда-либо видел. Она сияла. Она блистала. Девушка оглядела зал с гордо поднятой головой. Ее движения были плавны, как течение ручейка. Свежий, прохладный горный ручеек.

Боже! Этим созданием оказалась мисс Перселл.

На ней было платье из нежно-голубого шелка с высокой талией, плавно облегавшее мягкие изгибы ее тела. Сияющие золотистые волосы убраны наверх, а в ушах и на шее сверкали драгоценные камни. Она медленно пробиралась сквозь толпу в направлении Брендана, хотя, казалось, и не замечала его.

Черт побери! Что ему с того, заметила она его или нет? Музыка, болтовня и смех, казалось, достигли своего апогея.


Генриетта остановилась на минутку, чтобы обменяться любезностями с леди Эджертон, и двинулась дальше. Видимо, в сторону столика с закусками. Брендан решил, что ему тоже не помешало бы туда наведаться. Их пути пересеклись у пирамиды с конфетами и миндальным печеньем.

– Добрый вечер, капитан Кинкейд. – Голосу Генриетты не хватало живости, а реверанс, который она сделала, отличался поразительной краткостью.

– Мисс Перселл! Как приятно видеть вас вновь. – Брендан поклонился и потянулся за рукой Генриетты, чтобы поцеловать ее. Девушка нехотя, словно кошка, которая не хочет, чтобы ее держали на коленях, подала руку, затянутую в атласную перчатку, доходящую до локтя. Брендан запечатлел галантный поцелуй на тыльной стороне ее ладони, а затем, выпрямившись, улыбнулся, глядя на Генриетту сверху вниз.

Она нахмурилась. Когда их взгляды встретились, Брендан почувствовал, что погружается в соленый зеленый океан. Шум разговоров и звуки скрипок затихли, заглушённые громкими ударами его сердца.

Брендан сморгнул.

– Вы не собираетесь отпустить мою руку? – Оказывается, он все еще держит руку Генриетты в своей руке.

– Только после того, как вы улыбнетесь мне.

– Я не улыбнусь, – сухо ответила она и с вызовом вздернула вверх подбородок.

Брендан чуть крепче стиснул руку. Генриетта попыталась высвободить ее, но безуспешно.

– Почему же у вас не найдется улыбки для меня, мисс Перселл? – проговорил Брендан внезапно осипшим голосом.

– Я улыбаюсь, только когда у меня есть к тому повод. Возможно, это покажется странным человеку, который привык окружать себя жеманными женщинами.

Брендан кивнул и рассмеялся.

– ...и хихикающими обезьянами. Я не терплю притворных улыбок, они оскорбляют мою честность. – Четко очерченные брови Генриетты взмыли вверх.

– Справедливо. – Брендан медленно разжал руку. – Вам следует лишь четко и логично объяснить свои правила, и я буду повиноваться им.

Зеленые глаза Генриетты засверкали, а на щечках появилось по розовому пятнышку.

– Вы похожи на человека, который любит игры, – проговорила она. – Для вас жизнь – свод правил, которые сначала объявляют и которым потом следуют.

– Или нарушают, – добавил Брендан.

– Возможно, и так. Но разве это спортивно? – Брендан пожал плечами:

– Возможно, для некоторых нарушение правил – это особый вид спорта. Правда, осмелюсь предположить, что игры не ваше любимое времяпрепровождение.

Девушка нахмурила брови.

– Вы считаете, что я коротаю дни за вязанием? Ах нет! Я же трепетная дебютантка. Мне полагается каждый день бегать на встречи с модисткой и галантерейщиком.

– Простите мое невежество, мисс Перселл, но чем же еще вам заниматься? Вы же сами сказали, что английские леди не созданы для приключений.

– Это верно, но вы совершенно упускаете из виду одно обстоятельство.

– Да?

– Вы забываете, что у женщин тоже есть ум, помимо рук для работы и тела, которое можно одевать. И ум, и воображение мы можем использовать не хуже, чем любой мужчина.

– Туше!

Тут мисс Перселл наконец-то улыбнулась. Улыбка сделала ее еще красивее: она вся просто засияла. Брендан вновь почувствовал спазм в горле.

– Мисс Перселл, если вы позволите мне быть настолько смелым, вы выглядите совершенно... – Брендан вдруг осекся, поскольку Генриетта смотрела не на него, а куда-то поверх его плеча. Улыбка исчезла с ее лица.

– Прошу прощения, капитан Кинкейд, – произнесла она, чуть запинаясь. – Мне нужно идти. У... у меня есть дела.

Генриетта пыталась подавить волну страха, которая накрыла ее с головой. Как посмел этот человек заявиться сюда?

Как будто обмена любезностями с этим невозможным капитаном Кинкейдом недостаточно, вдобавок ко всему она заметила в зале худой сутулый силуэт около пальмы, растущей в кадке на другом конце зала.

Каким чудом Сесилу Туакеру удалось раздобыть приглашение на бал к Эджертону? И как избежать встречи с ним? Генриетта быстрым шагом направилась в фойе.


– Леди Стокбридж желает поговорить с вами, капитан Кинкейд.

Голос, прозвучавший над ухом, был пронзительным. Брендан бросил последний взгляд на спину удалявшейся мисс Перселл и повернулся. Матрона, произнесшая эти слова, была столь внушительных размеров, что Брендан согласился исполнить ее просьбу прежде, чем успел что-либо сообразить.

– Леди Стокбридж? Разумеется.

Ловко она его подловила. Этих матрон нужно использовать на фронте в Непале. Что это за леди Стокбридж?

Ею оказалась высокая, полная, мужеподобная женщина. ()на была столь же решительно настроена, как и дама, которая привела Брендана сюда, в это логовище мамаш под колоннадой.

– Сэр, я сразу перейду к делу. Мой муж, лорд Стокбридж, рассчитывает на то, что я выдам замуж его племянницу, и поскорее. Последние несколько лет он был ее опекуном и считает, что ей давно пора выйти замуж. Вон она. – Дама показала пальцем на худенькую, похожую на хорька девушку, стоящую возле танцевальной площадки по другую сторону зала. – Это она. Мисс Абигайль Бекфорд.

– Боюсь, что я не имел удовольствия встречаться с вашей племянницей, леди Стокбридж, – пробормотал Брендан. – Скажите, неужели я похож на человека, который собирается расстаться с холостой жизнью?

– Да, капитан. И мы уже все это заметили. – Брендан воздержался от комментариев.

– Перейду к сути, – продолжала леди Стокбридж. – У моей племянницы большое приданое и наследство от ее покойных родителей. Поскольку у нас нет своих детей, лорд подумывает о том, чтобы передать титул своему зятю, а если не ему, то одному из внучатых племянников. – Она пристально наблюдала за реакцией Брендана. – Военному человеку, такому как вы, да еще и...

– Англо-ирландскому сыну сомнительного происхождения, – помог ей закончить Брендан.

Леди Стокбридж состроила недовольную гримасу.

– Капитан, это крайне неделикатно с вашей стороны, но да... почему бы и нет? Мне нравятся откровенные молодые люди.

– В самом деле, – согласился Брендан. – Заманчивое предложение, мадам. – Чувствуя, что он сделал тут все, что мог, Брендан поклонился и попытался улизнуть. И тут же наткнулся на мисс Абигайль Бекфорд. Она стояла, скромно потупив глаза.

Эти женщины представляли собой силу, с которой приходилось считаться.

Поскольку избегнуть этого было никак нельзя, Брендан учтиво поклонился и пригласил выглядевшую униженной мисс Бекфорд на танец.

Вообще-то, несмотря на свою невзрачную внешность, девушка великолепно танцевала, так что скоро выражение загнанной жертвы на ее лице исчезло.

– Благодарю вас, что пригласили меня танцевать, – проговорила мисс Бекфорд, задыхаясь. – Я знаю, что вы не стали бы этого делать, если б моя тетя не заставила вас, но все равно это было очень мило с вашей стороны.

А она очень милая, подумал Брендан, и вполне могла бы стать кандидатом номер два.

– Неужели я и впрямь выгляжу таким грубияном? – усмехнулся Брендан. – В самом деле, мисс Бекфорд, это доставляет мне истинное удовольствие.

Абигайль покраснела и открыла рот, намереваясь что-то сказать, но тут же закрыла его. Как раз в тот момент они оказались рядом с Эстеллой и Баклуортом. Брендан проследил за взглядом мисс Бекфорд.

– Вы знакомы с молодым Баклуортом, мисс Бекфорд? – Девушка издала безнадежный вздох.

– Да, хотя я редко вижу его в последние годы. – Она немного замешкалась, а затем заявила: – Он самый надежный и достойный джентльмен. О Боже! Вы, наверное, считаете меня чрезвычайно развязной.

Брендан отрицательно покачал головой.

– Могу я доверить вам одну тайну?

Брендан согласно кивнул. Ему было непонятно, почему эта нелепая девушка решила исповедоваться ему, словно своей подружке. Все это довольно интересно. Брендану еще никогда не приходилось вести подобных разговоров с девушками.

Мисс Бекфорд придвинулась ближе.

– Всю свою жизнь я испытывала к нему крайнее уважение. – Ее глаза горели светом, разжечь который под силу только любви.

Кандидатура номер два отпадает.

Грустно улыбнувшись, мисс Бекфорд продолжила:

– Баклуорт не обращает на меня никакого внимания последнее время. Когда мы были детьми, то играли вместе в деревне. Мы были лучшими друзьями, пока...

Девушка замялась.

– Пока?..

– Внезапно мы стали очень странно вести себя друг с другом. Ссорились каждый раз по любому поводу. А однажды он обнял меня и...

Брендан понимающе улыбнулся.

– Пожалуйста, не думайте обо мне дурно. Я была так напугана, что тут же побежала домой. И с тех пор он на меня почти и не смотрит.

– Я думаю, смело можно сказать, что вы ранили его юношескую гордость, мисс Бекфорд, – произнес Брендан, стараясь как можно лучше исполнить роль наперсницы. – Хотя не пойму, почему Баклуорт до сих пор переживает из-за этого, после стольких лет. Хотя это такая очаровательная история.

– Я знаю, леди Стокбридж хотела бы поскорее избавиться от меня, но я никогда в жизни не смогла бы выйти замуж ни за кого другого, – проговорила Абигайль с нежностью, взгляд ее молил о прощении.

Отказ. Он не причинил такой боли, как ожидал Брендан. Он улыбнулся:

– Я и не ожидал ничего другого от такой благородной дамы, как вы.

– Вообще-то, – заметила мисс Бекфорд грустно, когда они во второй раз пронеслись мимо Эстеллы и Баклуорта, – вы находитесь в не менее сложном положении.

– Правда? – с удивлением спросил Брендан. Мисс Бекфорд кивнула:

– О да. Вы же испытываете крайнее уважение к мисс Генриетте Перселл, которая помолвлена с другим.

Брендану стало не по себе. Он рассердился и недовольно фыркнул:

– Я не испытываю крайнего уважения к мисс Перселл. Я едва знаком с ней, а она явно питает ко мне крайнее отвращение.

Глаза мисс Бекфорд округлились от удивления.

– Да? А мне показалось, что вы очень нравитесь друг другу.

– Разумеется, нет. Но скажите, кто этот человек, с которым она помолвлена?

– Преподобный Сесил Туакер из Йоркшира. Мне кажется, он сегодня здесь.

Брендана обуяло страстное желание что-нибудь разбить. Возможно, ему следует заняться боксом.

К счастью, оркестр сыграл последние аккорды и танец закончился.

Брендану почти удалось добраться до дверей на террасу, когда до боли знакомый голос прозвучал у него за спиной. Рядом с ним, по-хозяйски держась за его руку, стояла мисс Беттина Ратледж, приехавшая из Патны, Бенгальской провинции в Индии.

– О Боже! Мисс Ратледж, – простонал Брендан. Ему удавалось избегать ее с ужина у Трокмортона.

– Брендан, – капризно протянула мисс Ратледж, – вы от меня прятались. – Взгляд у нее был остекленевший. – Вы от меня прятались, я знаю. Подумать только, я проделала весь этот путь из Индии только ради того, чтобы побыть с вами.

Брендан поморщился:

– Мне казалось, вы уехали, чтобы избежать муссонов.

– Ах это! Кажется вы забыли, что между нами когда-то было взаимопонимание. – Мисс Ратледж сделала движение, чтобы коснуться плеча Брендана, но он торопливо отступил назад. – Помните? Бал у полковника?

– Мисс Ратледж, между нами никогда не существовало взаимопонимания. И, хотя я помню, что вы и прежде упоминали о нем, я не представляю, с чего подобная мысль пришла вам в голову.

Мисс Ратледж посмотрела на Брендана так, будто он говорил на санскрите.

– Но мы же...

Тут молодой человек, поигрывающий шейным платком, вмешался в разговор.

– Мисс Ратледж, – сказал он, недовольно взглянув на Брендана, – мне кажется, вы обещали следующий танец мне.

– Да, верно. Простите, Брендан, милый. – Мисс Ратледж грустно посмотрела на него, как будто он должен был сгорать от угрызений совести, и удалилась со своим кавалером.

Пора избавляться от всех этих женщин.


Генриетта уже почти дочитала «Таинственное путешествие в запретную страну Ламу». Отдаленные звуки оркестра и громкие выкрики, доносившиеся из сг т;а, не мешали ей. Она сидела в оранжерее Эджертона на резной кушетке из тикового дерева. Здесь были оставлены зажженными несколько канделябров на случай, если кому-то из гостей захочется посмотреть на орхидеи или египетскую пальму.

Генриетта оторвала взгляд от страницы, на которой описывался захватывающий случай, когда Феликс Блэкстон попал в оползень. Ей нужно сдерживать себя, читать медленнее. Она боялась той опустошенности, что нахлынет на нее, когда она перелистает последнюю страницу. С другой стороны, уговаривала себя Генриетта, всегда можно перечитать книгу заново. Она улыбнулась. Кроме того, Феликс наверняка написал и другие книги. Нужно будет завтра же отправиться в книжную лавку Хайдельбергера.

Генриетте действительно казалось, будто она знает Феликса и что между ними существует особая связь. Он словно говорил непосредственно с ней, его слова проникали в ее воображение, будоража его. Вот бы выйти замуж за такого мужчину... Генриетте представилась их будущая семейная жизнь, Феликс, сидя в своем любимом кресле, смотрит на огонь в камине, она сидит на коврике, положив голову ему на колени, и он своим глубоким сильным голосом рассказывает о своих удивительных путешествиях. Блаженство. И... ода, он возьмет ее с собой в следующее путешествие... и все слоны и лавины не будут ей страшны, ведь рядом будет ее дорогой Феликс, который сможет ее защищать...

Генриетта вздрогнула. Боже правый! Неужели она заснула? Очки упали ей на колени.

Что за глупости крутятся у нее в голове? Она прикусила губу и заставила себя вспомнить о жестокой реальности. Если ее отец добьется своего, то она, Генриетта, скоро станет женой Туакера. Здесь, в оранжерее, она прячется именно потому, что заметила его на балу. Здесь были и другие обрученные пары, но они переполнены любовью и предвкушением счастья. Никто из них не пытается сбежать от другого.

Нет. Любовь не для нее. Похоже, ей придется узнавать о ней из книг, поскольку ее жизнь – сплошная скука и прозябание. Ни один рыцарь в сияющих доспехах не появился еще на ее пути. Ни один джентльмен не обратил на нее никакого внимания. Ни один, кроме этого красавца, капитана Кинкейда, у которого мозгов столько же, сколько у тыквы.

О Боже! Губы Генриетты задрожали, а взгляд затуманился от слез.

Ветви дерева, растущего по соседству, раздвинулись в стороны, и Генриетта сморгнула слезы, ожидая, что на нее сейчас снова прыгнет обезьяна. Однако перед ней оказался высокий мужчина в вечернем костюме. Торопливо убрав очки в ридикюль, она вскочила на ноги.

– Капитан Кинкейд!

– Никак не можете расстаться с джунглями? – спросил Брендан с улыбкой. Хотя Генриетте и не хотелось это признавать (все же она его терпеть не могла), но выглядел он очень привлекательно, когда вот так улыбался. У уголков его глаз собрались очаровательные морщинки. Генриетте вдруг захотелось протянуть руку и убрать эту вечно падающую на лоб Брендана прядь обратно за ухо.

– Мне думается, что это вы не можете расстаться с джунглями. Ведь это именно вы недавно вернулись из тропиков.

Генриетта хотела добавить своему голосу язвительности, но совершенно неожиданно для себя произнесла эти слова мягко, чуть ли не с придыханием.

Да и капитан Кинкейд обычно не смотрел на нее так. Куда подевался его надменный презрительный взгляд? Сейчас он смотрел на Генриетту с любопытством.

– Так вот что вы имели в виду. – Он указал на книгу, лежащую на кушетке позади нее. – Когда вы сказали, что у молодых леди, помимо рук для работы и тела, которое нужно одевать, есть ум. – Брендан склонил голову набок, чтобы прочитать название. – Феликс Блэкстон. – Он рассмеялся.

Нежное чувство к нему вдруг исчезло.

– Вы смеетесь? – холодно спросила Генриетта. – А вы знакомы с его книгой? Я бы удивилась, узнав, что джентльмен, подобный вам, обладал достаточной усидчивостью, чтобы прочитать хотя бы страницу.

Брендан презрительно скривил губы.

– Да, – согласился он, – крикет отнимает слишком много времени. Не говоря уже о бадминтоне, фехтовании и картах. – Он сложил руки на груди и с вызовом посмотрел на Генриетту. – Джентльмены, подобные мне, не читают подобный вздор.

И хотя этого совершенно не подобало делать леди, Генриетта так же скрестила руки и смело встретила его взгляд.

– Феликс – замечательный образованный человек...

– Феликс?

– ...И уж совершенно то, что он пишет, не вздор. – Для усиления своих слов Генриетта слегка даже топнула ногой.

– Вы прочитали все три книги? – Сердце Генриетты вздрогнуло.

– Он написал три книги?

Капитан Кинкейд кивнул, и Генриетта на секунду забылась от счастья. Три книги! Это же настоящее сокровище. Правда, она тут же пришла в себя и вспомнила, с кем разговаривает.

– Нет, пока что я прочитала только одну, но собираюсь прочитать все. И думаю, что смогу развить свой ум подобным чтением.

– Не сомневаюсь в этом. – Теперь капитан Кинкейд улыбался совершенно искренне. Неожиданно его взгляд опустился Генриетте на грудь, отчего oна вся зарделась. Он нахально рассматривал ее. – Кстати, я был прав, – продолжил Брендан скрипучим голосом, – говоря, что вы будете изумительно выглядеть в подходящем вам по размеру платье.

– Вы пытаетесь переменить тему разговора?

– Нет, вообще-то я пытался сделать комплимент. Вам следует быть более любезной.

Генриетта чувствовала каждый удар своего сердца. Она вдруг остро осознала, что они с капитаном тут совершенно одни. Внезапно он показался ей опасным и очень-очень большим. Казалось, что он постепенно заполняет собой всю оранжерею. Генриетта медленно опустила руки и взглянула на Брендана.

– Благодарю вас, – проговорила она хриплым шепотом.

– Всегда пожалуйста, – пробормотал он в ответ и придвинулся ближе.

Генриетта взглянула на шрам на его щеке и судорожно сглотнула.

– Странно, – продолжил Брендан. – Мне кажется, вы созданы для того, чтобы стать женой священника.

Генриетта подумала, что ей следует разозлиться, но вместо этого почему-то обрадовалась.

– А почему бы и нет? Я вполне готова вести тихую спокойную жизнь и... и навещать лежачих больных, ухаживать за прокаженными.

Она не могла оторвать взгляд от Брендана, хотя уже чувствовала, что тонет в его глазах. Он помолчал, любуясь ее лицом.

– Знаете, несмотря на все ваши попытки выглядеть сукой и чопорной дамой, вы больше похожи на искательницу приключений. Это заметно по вашим глазам и веснушкам. Hе говоря уже о выборе книг.

– Я не собираюсь выходить замуж за священника! – выпалила Генриетта. Она смотрела на ресницы Брендана, слишком длинные для мужчины. – И не выйду! Лучше умереть...

Теперь он смотрел на ее губы. Генриетта чувствовала, как еще больше возбуждается.

– Маленький толчок, – прошептал Брендан, – вот и все, что нужно, чтобы превратить вас в настоящую авантюристку.

Медленно, как лист, падающий с дерева на землю, он наклонился к Генриетте так близко, что она ощутила его дыхание на своем лице, и нежно поцеловал ее в губы. Генриетта закрыла глаза. Она не могла пошевелиться. Легкое прикосновение губ, теплое ровное дыхание, наполненное ароматами шампанского и гвоздики, завораживали.

Брендан немного отстранился, и Генриетта, чуть-чуть открыв глаза, прошептала:

– Не останавливайтесь.

Только это Брендану и нужно было услышать. Он всегда играл честно, к тому же пообещал, что если Генриетта установит правила, то будет им следовать. Он положил одну ладонь ей на спину, а другую на затылок, склонил голову и нежно накрыл ее губы своими.

Девушка слабо простонала и рукой в атласной перчатке обхватила Брендана за шею. Этот стон и то, как она инстинктивно приоткрыла губы, заставили Брендана действовать смелее. Он обхватил лицо Генриетты ладонями и, держа его, как сокровище, продолжал целовать с жадностью.

Однако голову терять не следовало. Черт возьми, это же ее первый поцелуй. Здесь нужно действовать не силой, а лаской. Он мягко приник языком к уголку ее рта, провел им по ее пухлой нижней губе... прикусил ее.

Генриетта извернулась и резко отодвинулась от Брендана.

– Что, люди так делают? – прошептала она. Ее огромные золотисто-зеленые глаза, казалось, смотрели Брендану прямо в душу. Он почувствовал сильное возбуждение.

– Да, – также шепотом ответил Брендан. – А еще они делают вот так. – Он поцеловал Генриетту в кончик носа. – И это. – Затем провел языком по краю уха. Девушка взвизгнула, шпильки выскочили из прически, и волосы упали золотистым водопадом ей на плечи.

– Прекратите! – смеясь, проговорила Генриетта. – Щекотно.

Брендан выпрямился.

– Правила есть правила.

Генриетта чопорно кивнула. У нее было такое ощущение, что заклинатель змей выпустил ее из своей власти. И тут она вдруг осознала, что прячется в укромном уголке оранжереи и позволяет капитану Кинкейду себя целовать.

Генриетта принялась торопливо закалывать волосы, чувствуя, что не в силах взглянуть на Брендана. Она ненавидела его, а он еще укусил ее за губу! Засунул язык ей в ухо. Генриетта взглянула на Брендана украдкой. Он стоял, скрестив на груди руки, с самодовольным выражением лица. Она почувствовала резкий укол раздражения.

– Как хорошо, что вы соблюдаете правила, – холодно проговорила Генриетта, разглаживая на себе юбку.

– Да, хотя эта игра может длиться часами.

– Однако, полагаю, для этого необходим опытный противник.

– Необязательно. Достаточно иметь к этому талант. Только в этой игре нужен партнер, а не противник. Это не бадминтон.

– Да? – Генриетта вдруг заметила, что крепко сжимает кулаки.

– Хотя, – задумчиво продолжил Брендан, – не думаю, что вы много знаете о бадминтоне.

– Вообще-то я довольно неплохо играю в бадминтон, хотя предпочитаю теннис... Почему вы так удивлены? Подобные игры очень популярны в деревне.

– И в Йоркшире?

– Да. – Генриетта бросила на Брендана уничижительный взгляд, но он этого как будто и не заметил.

– Ну, мисс Перселл, я бы не прочь сыграть с вами несколько сетов. Уверен, что вы окажетесь прилежной ученицей.

– С удовольствием, вам стоит лишь назвать время.

– Не думаю, что вы собираетесь завтра с визитом к леди Темпл.

– Как раз наоборот. Мне кажется, моя тетя что-то об этом говорила. – Генриетта подняла книгу и засунула ее в ридикюль.

– Хорошо. У нее замечательные корты.

– Великолепно! – Генриетта нырнула под листья бананового дерева и, обернувшись, проговорила: – Капитан Кинкейд, готовьтесь к поражению.


При мерцающем пламени свечи Генриетта пролистывала первые главы «Франчески».

После возвращения с бала ей так и не удалось заснуть. События последнего вечера волновали ее. Если бы она еще хоть секунду поразмышляла о том, зачем капитану Кинкейду захотелось получить ее поцелуй, она бы просто умерла. Единственным способом отвлечься от беспокойных мыслей было начать писать.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В которой нашу героиню спасает старый друг, и, как дикий зяблик, она покидает клетку.

Генриетта просмотрела главу в поисках ошибок. Франческу спасла Ипполита, ее дуэнья (разительно похожая на тетю Филиппу, несмотря на ее средневековую прическу). Ипполите удалось убедить Монстра, что она хочет подготовить Франческу к свадьбе. Вместо этого она вывела девушку из подземелья, и они, вдвоем сев на одну лошадь, сбежали в бесплодную пустошь. По канонам готического романа, к которым так привыкли читатели Генриетты, их целью был уединенный монастырь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В которой наша героиня и ее верная дуэнья Ипполита обнаруживают невозможность точного следования даже самым тщательно продуманным планам.

Третья глава также соответствовала всем правилам готического романа. Началось все с того, что Франческа и Ипполита заблудились, стоило им покинуть замок (одно из основных требований, предъявляемых к героине готического романа, – полное невезение и временами полное отсутствие здравого смысла).

—Увы, Франческа, мы заблудились, – проговорила Ипполита сквозь слезы.

Но Франческа, вырвавшаяся наконец-то из заточения, едва сдерживала свою радость.

– Дорогая Ипполита, мы только начинаем находить свой путь! – с чувством произнесла она.

Это была великолепная фраза. Здесь Франческа предстала мудрой и храброй. Но следовало ли ей быть столь оптимистичной, плутая по зимнему лесу? Улыбнувшись сама себе (лицо капитана Кинкейда и волнующее воспоминание о его поцелуе отступили куда-то вдаль. Не исчезли совсем., но стали меньше ее беспокоить), Генриетта взялась за перо.

Итак, Франческа и Ипполита продолжали свой путь. Они блуждали по густому лесу, стволы деревьев здесь были черными от влаги, ручьи покрыты льдом. Ни одно человеческое существо, казалось, никогда тут не появлялось. Франческа, закутанная в грубую накидку, тихо радовалась. Хотя она и оказалась брошенной на произвол судьбы в этом полном опасностей мире, однако она была свободна и не позволяла себе надолго задумываться о Монстре и его приспешнике. Как ни странно, в ней не было ни каплиненависти к ним. Как смели они подумать, что она согласится на брак без любви? Неужели они считали, что любовь так мало для нее значит?

Благосклонный читатель, неужели любовь – это всего лишь игра? Неужели мы, женщины, томимся и страдаем в поисках нашего принца, в то время как мужчины видят все это совершенно в другом свете? И кто прав?Следует ли мужчинам бросить свои увертки и приемы? Или женщины должны изучить их правила и придумать свою стратегию игры?

К рассвету Франческа и Ипполита были измучены, но не смели остановиться. Старая серая лошадка вяло брела шагом, словно знала дорогу. Лесные жители: олени, зайцы, фазаны и полевые мыши, – не привыкшие к присутствию человека, несмело поглядывали на них из зарослей ежевики.

Девушки ехали весь день, время от времени позволяя лошади остановиться и напиться воды из холодных ручьев, которые они преодолевали, и поесть травы, пробивающейся из-под снега.

С наступлением ночи они выехали в красивую долину. Казалось, весна уже пришла сюда. На зеленых склонах холмов, окружавших равнину, лишь изредка виднелись полоски снега. Повсюду заметны были фиолетовые головки цветущих крокусов.

В центре долины стоял замок из серебристо-белого камня. Его башни взмывали в окрашенное закатом небо, как перевернутые вверх ногами сосульки. Замок был окружен широким глубоким рвом.

Из его окон лился яркий приветливый свет. В ночном воздухе слышались звуки арф. Старая лошадка без всякого принуждения подошла к краю рва и стала, как будто ожидая чего-то.

С громким скрипом мост начал опускаться. А когда он достиг своего нижнего положения, Франческа удивилась, заметив, что никто их не встречает. Лошадка же, видимо, ничего не имела против отсутствия хозяев замка. Не дожидаясь понуканий, она перевезла всадниц через мост и остановилась у основания мраморной лестницы, ведущей к огромным резным воротам – входувзамок.

Генриетта потерла лоб. Прекрасный замок был не совсем тем, что она планировала для Франчески. Да и звуки арфы, цветы и яркий свет из окон тоже мало подходили для готического романа.

Генриетта вдруг заметила, что бессознательно водит пальцем по нижней губе. Интересно, что чувствовал капитан Кинкейд, когда укусил ее?..

И она была достаточно знакома с символизмом, чтобы подозревать, что именно ее первый поцелуй вызвал в ее воображении прекрасный замок, наполненный неземными удовольствиями.

О Боже!


Глава 5

Пропавший волан


– Преподобный Туакер, мисс.

Джейкc окинул посетителя презрительным взглядом и покинул комнату, убедившись, что двери в утренний салон остались широко открытыми.

Генриетта даже не встала, чтобы поприветствовать Туакера.

– Вы можете сесть здесь. – Она указала на жесткий стул с сиденьем из конского волоса, стоящий по другую сторону чайного столика. Хотя никакого чая не ожидалось. Она его не заказывала.

– Доброе утро, мисс Перселл, – выдавил из себя молодой священник, опускаясь на сиденье.

Генриетта почувствовала к нему жалость. Он выглядел не лучшим образом: волосы взъерошены, под глазами фиолетовые круги. В руках он нервно мял шляпу. (Наверняка Джейкc намеренно не взял ее у него.)

Ему, конечно, можно было посочувствовать... Но не выходить же при этом замуж за, скажем, вымокшую крысу только потому, что тебе стало ее жалко!

– Вы желали побеседовать со мной? – спросила Генриетта. – Прошу вас, переходите к сути дела.

Туакер вздрогнул.

– Хорошо, в общем... мое сердце принадлежит вам. Я восхищаюсь вами с того самого момента, когда впервые увидел вас. Это был мой первый день в качестве священника в церкви Святого Якова, вы пришли тогда со своей семьей на воскресную службу. На вас была розовая шляпка, и, глядя на вас с кафедры, я подумал, что вы ангел, спустившийся с небес на землю! Помните?

Генриетта была не в том настроении, чтобы предаваться воспоминаниям.

– Давайте не будем вспоминать прошлого. Меня интересует будущее.

– В будущем нам суждено быть вместе, Генриетта.

– Я так не думаю, мистер Туакер. – Священник нахмурился:

– Почему вы так жестоки со мной?

Генриетта почувствовала, как ее губы кривятся в усмешке. Нет. Она не будет вести себя, как этот капитан Кинкейд. Генриетта заставила себя широко улыбнуться.

– Я не жестока, просто реалистична. Видите ли, я не смогу выйти за вас ни при каких обстоятельствах.

В резком порыве, совсем ему несвойственном, Туакер вскочил со стула и начал шагами мерить комнату. При этом он не переставал мять в руках свою шляпу.

– Вы очень глупы, если считаете, что можете противостоять своему отцу. В Англии, мисс, девушка должна делать то, что ей приказывает отец. – Священник гневно раздувал ноздри. – Или вам не приходилось об этом слышать... Гетти?

Генриетта так резко встала, что чуть не опрокинула свой стул.

– Не смейте называть меня Гетти! – Вот, вспомнила она, почему не стоило испытывать жалость к Туакеру. За этим жалким фасадом скрывался холодный и скользкий как угорь человек. – Вы знаете, что я ненавижу это имя. Так меня называет отец. И мне все равно, чего хочет этот человек. Если он захочет лишить меня наследства, то так тому и быть. В последний раз повторяю... – Генриетта смотрела Туакеру прямо в глаза. – Я не выйду за вас замуж, сэр.

Священник издал скрипучий смешок:

– А как же вы надеетесь содержать себя, Гетти? Ваша любящая тетушка, может быть, и не прочь, чтобы вы пожили у нее некоторое время, но через несколько месяцев или лет, если вам повезет, она устанет от вас... Или, возможно, вы надеетесь устроить свою судьбу при помощи этого невозможного Кинкейда?

Кровь отлила от лица Генриетты.

– Что именно вы под этим подразумеваете? – прошипела она.

– Ах да, больная тема. Я видел, как вы беседовали вчера на балу у Эджертона. Мужчинам вроде него так легко вскружить голову простым сельским девушкам.

– Как вы смеете так со мной разговаривать?

– ...Поверьте мне, его намерения совсем не такие честные.

– Вы ничего о нем не знаете. И в любом случае я не жду помощи от какого-нибудь мужчины.

– Да? А мне показалось иначе. В конце концов, все эти...

– В скором времени я буду независима.

Генриетта произнесла эти слова со всей убежденностью, что у нее была, но поняла, что Туакер все же услышал нотки сомнения в ее голосе.

Его губы скривились в ехидной усмешке.

– Вы воображаете, что сможете неплохо зарабатывать написанием этих ужасных романов?

– Вне всякого сомнения.

– Но они греховны, нечисты. Ваш отец заставил меня прочесть то, что вы опубликовали в журнале. Эти страницы обожгли меня адским пламенем. – Говоря все это, Туакер выглядел таким искренним, что Генриетте захотелось расхохотаться.

– Но это же просто истории. Развлечение, возможность забыть о жизненных невзгодах. Как же они могут быть греховными?

– Как?! – вскричал Туакер. – Милая моя, да просто подумайте о своих героинях, поставленных в самые что ни на есть компрометирующие ситуации, когда их честь и даже душа находятся в опасности. А ваши злодеи!.. Боже спаси нас, да они сами похожи на приспешников Люцифера. Ваше воображение пугает.

Если бы он только знал...

Генриетта посмотрела священнику прямо в глаза и сказала очень мягко:

– Пожалуйста, уйдите.

Он сделал несколько шагов по направлению к двери, но затем вдруг бросился назад к Генриетте, схватил ее за плечи и прижал к своей худой груди. Его костлявые руки, казалось, были сразу повсюду, его сухие губы скользили по ее щекам в поисках губ.

– Перестаньте... это... немедленно! – возмущенно произнесла Генриетта, толкая Туакера в грудь.

Он ничего не ответил, лишь застонал и, захватив губами ее губы, отчаянно пытался раздвинуть их языком.

Генриетта изо всех сил сопротивлялась, но Туакер оказался намного сильнее, чем можно было бы себе представить, глядя на него. Он уже задрал подол ее платья и коснулся бедра Генриетты.

– Какое блаженство, Гетти! – воскликнул он и, повалив Генриетту на ковер, взобрался на нее сверху.

Он что, сошел с ума? Он что, собирался овладеть ею прямо здесь, на полу?

Черта с два!

Генриетта закричала изо всех сил.

Туакер пришел в себя, вскочил на ноги и побежал к двери. Он проскользнул мимо Джейкса, который поспешил помочь Генриетте подняться, и исчез.

– Черт! Что стряслось, Генриетта? – Эстелла, стоящая в дверях, была готова расплакаться.

Тетя Филиппа, прибежавшая на помощь, по-матерински обняла племянницу.

– Будь он проклят! – воскликнула она. – Нельзя было доверять ему и оставлять вас наедине, дорогая. Даю слово, больше он никогда не переступит порог моего дома.


Луч солнца проник в кабинет Брендана, осветив его стол. Молодой человек оторвался от работы. Оказывается, он был поглощен ею гораздо больше, чем ему казалось. Брендан отхлебнул чай, который ему принесла экономка. Он был холодным.

Размяв шею, Брендан встал и стал шагами мерить лежащий на полу протертый ковер. Этот дом, который он снял, был угнетающе пуст. Стены голые, если не считать одинокую и не очень хорошо выполненную картину, изображавшую мертвых кроликов, подвешенных за ноги. Мебель ветхая, а коричневые бархатные драпировки покрыты толстым слоем пыли.

Вздохнув, Брендан вернулся к столу. Ему не хватало гарнизона в Индии: богатой резной мебели, золотых шелковых занавесей, мозаичных стен. Он привез с собой в Англию лишь некоторые, самые дорогие его сердцу вещи, которые просто не мог оставить. Ему-то казалось, что он сразу вернется.

Но игра нарушила все его планы.

Черт! Погрузившись в работу, ему почти удалось забыть об игре. Брендан с раздражением рванул на себя ящик стола и вынул оттуда листок бумаги – список потенциальных невест. Пока что в него было внесено только одно имя – мисс Джессика Тиллингем.

В ярком утреннем свете практичность такого выбора казалась очевидной. Она была богата, здорова и в великолепной спортивной форме.

Жена не должна сводить мужа с ума от желания. Любовь и интрижку можно найти и в другом месте. И хотя как женщина мисс Тиллингем производила на Брендана такой же эффект, как мешок овса, из нее вышла бы неплохая спутница жизни.

Кроме того, не стоит заводить жену, которая заставит вас весь день напролет проводить в постели.

Брендан улыбнулся. Ему уже двадцать девять, и вчерашний поцелуй с мисс Перселл был не первым в его жизни. Но можно смело сказать, что ему он понравился больше всего. Брендан уже начал задумываться о том, как бы заполучить еще один поцелуй, не компрометируя при этом... девушку.

Боже, да он же самый настоящий подлец! Она ведь помолвлена.

В парадную дверь настойчиво постучали, и Брендану пришлось спуститься в слабо освещенное фойе. Приоткрыв дверь, он выглянул наружу. Перед ним стояла его сводная сестра Пейшенс. Брендан не видел ее уже лет семь, но она ничуть не изменилась – такая же угловатая, болезненно худая и высокая. Под строгой коричневой шляпкой волосы были собраны в такой тугой пучок, что это наверняка причиняло ей головные боли.

– Немедленно впусти меня! – рявкнула Пейшенс, размахивая перед носом Брендана зонтиком. – Леди не должна ждать так долго на пороге дома джентльмена. – И Пейшенс вошла, оттолкнув Брендана с пути.

Переходя из комнаты в комнату, стуча каблуками по голым половицам, она не давала брату открыть рот, а также не скрывала своего недовольства.

– Но здесь же ничего нет, Брендан! Ни мебели, ничего. – Пейшенс презрительно фыркнула. – Настоящее логово холостяка. Где твой кабинет? Зная тебя, можно ожидать, что именно там ты и живешь.

Брендан неуверенно улыбнулся. Пейшенс была уже на середине лестницы.

– Вот мы и тут. – Она уселась в кресло и начала стягивать перчатки с рук. – Вели своему слуге принести чай с бутербродами. Я умираю от голода.

Брендан снова улыбнулся. Будучи худой, как аист, сестра всегда отличалась волчьим аппетитом.

– У меня нет слуги, Пейшенс. Только экономка, но она ушла на рынок.

Брендан подошел к шкафчику с напитками и принялся разливать виски в бокалы.

– Я думаю, что ирландский чай будет в самый раз.

– Но еще нет двенадцати часов.

Брендан протянул бокал сестре и придвинул свой стул поближе.

– За замок Керри! – Он широко улыбнулся, поднимая свой бокал.

– Конечно, – ответила Пейшенс и одним махом опрокинула в себя содержимое бокала.

– Итак, что привело тебя в Лондон, сестра? – Пейшенс растерянно похлопала ресницами:

– Я думала, ты будешь ожидать моего прихода, Брендан. Я пришла, чтобы поговорить с тобой об этом дурацком пари Уильяма. И о твоем не менее глупом решении принять условия этой дурацкой игры.

– Значит, ты о ней знаешь?

Пейшенс одарила Брендана уничижительным взглядом, обычно приберегаемым для деревенских идиотов.

– Разумеется. Неужели ты думал, что нам не скажут?

– А какова твоя роль в игре? Уж наверное, ты не просто наблюдательница.

Пейшенс скривилась:

– Боюсь, что мне отведена роль свидетеля того, как ты украдешь мое семейное поместье.

– Твое семейное поместье? – Брендан в удивлении поднял брови. – Неужели наш отец получил титул графа и земли через замужество с твоей матерью?

Пейшенс фыркнула, но ничего не сказала в ответ.

Брендан сходил к шкафчику еще раз и вернулся с бутылкой виски. Плеснув немного жидкости в пустой бокал сестры, он поставил бутылку на столик между ними.

– Мне кажется, тебе это не помешает. Выпей.

Пейшенс некоторое время сидела молча. Что с ней случилось? Брендан ничего не понимал. Он никогда не видел сестру такой подавленной. Пейшенс снова одним глотком осушила свой бокал, и Брендан вдруг заметил, что ее глаза наполнились слезами.

Что за черт? Разве он когда-нибудь видел, чтобы Пейшенс плакала? В детстве, когда поранила ногу, упав со своего уэльского пони? Нет. Она просто избила бедное животное своим миниатюрным хлыстом. Когда ее забыли после семейного пикника на берегу моря? Тоже нет. Она ругалась как сапожник, когда за ней вернулись, хотя ей едва исполнилось десять лет. Возможно, она изменилась.

– Не плачь, – в нерешительности проговорил Брендан.

– Заткнись! – грубо оборвала его Пейшенс. Брендан стиснул зубы и снова наполнил бокал сестры. Нет, она не изменилась.

– Если ты воображаешь, что можешь напоить меня до беспамятства, Брендан, то должна сказать, что я намного опытнее, чем ты считаешь.

Третий бокал тоже вскоре опустел.

– Что всего-навсего подтверждает тот факт, который ты всегда пытаешься опровергнуть, – ирландская кровь в тебе все-таки есть, – констатировал Брендан.

Пейшенс подозрительно посмотрела на него:

– Что именно ты имеешь в виду? – Брендан был озадачен.

– Это просто шутка. Больше ничего.

Пейшенс заметно расслабилась и слегка пожала плечами.

– Но это правда. Фитцпатрики, в конце концов... – И опять ее глаза наполнились слезами.

– Ну скажи мне, в чем дело?

– Ты отнимешь титул у моего маленького Хорри, вот в чем дело! Он – законный наследник. Если бы не это сумасшествие Уильяма в конце жизни, мой сын сейчас был бы графом Керри.

– Прости, Пейшенс. А молодой Даутрайт очень расстроен?

Пейшенс с ненавистью посмотрела на Брендана и с грохотом поставила свой бокал на стол.

– Он слишком молод, чтобы понимать что-либо в подобных делах. То, что он думает, не имеет никакого значения.

– Понятно.

– Нет. Ты ничего не понимаешь. – Пейшенс изобразила на лице невыразимую муку. – Ты не можешь себе представить, каково это – быть женщиной! Ты вынуждена стоять в сторонке, в то время как мужчины принимают решения о том, кому и что наследовать. Откуда тебе знать, каково это – даже не иметь возможности стать наследником дома твоего детства! Каково это – когда тебя обходит младший незаконнорожденный брат! Или твой собственный сын! Нет, тебе меня не понять...

– Возможно, я могу представить намного больше, чем тебе кажется. В конце концов, я – этот незаконнорожденный брат, – заметил Брендан.

Пейшенс проигнорировала его слова.

– В любом случае у меня есть к тебе предложение, которое может исправить эту ситуацию.

Брендан медленно откинулся на спинку стула. Интересно, что на этот раз придумала его сестричка? Она всегда была человеком действия.

– Я заплачу тебе, – продолжала Пейшенс, и ее маленькие глазки алчно блестели. – За то, что ты откажешься от игры.

Брендан громко расхохотался:

– Дорогая моя, ты опоздала! Я уже подписал контракт! Если я откажусь сейчас, то потеряю даже те пятьсот фунтов в год.

Пейшенс покачала головой и обиженно поджала губы.

– Мой поверенный составит новый договор, обеспечивающий тебе этот доход. И даже больше.

– У Уильяма была причина, чтобы начать игру. Мы должны доверять ему.

– Он был очень плох в течение последних месяцев, пока чахотка не доконала его. Для меня очевидно, что он просто выжил из ума. – Пейшенс не отрываясь смотрела на Брендана. – Неужели тебе не кажется подозрительным то, что он все еще верил в любовь?

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, любовь в рамках брака, – пояснила Пейшенс. – Мои родители подали нам не очень хороший пример, не правда ли? – в задумчивости добавила она. – Уилл так никогда и не женился. Я замужем за идиотом, который почти неотличим от своих призовых свиней. А ты, Брендан?.. Ты хуже всех! Я знаю, что в тебе есть склонность к сентиментальности, но ты – последний человек на земле, который обретет счастье в супружестве.

С этим было трудно поспорить.

Пейшенс посмотрела на свой пустой бокал.

– В любом случае мысль о такой идиотской игре не могла прийти в голову здорового человека...

– Я этому не верю, – перебил сестру Брендан. – Мы с Уиллом регулярно переписывались до самого конца. Пожалуйста, не говори так о моем брате.

– Моем брате, – передразнила Пейшенс. – Твоем сводном брате. Пожалуйста, не забывай об этом.

Брендан молча проглотил слова сестры. Через минуту он все-таки спросил:

– Одна деталь меня смущает: почему ты пришла одна, без свиты юристов? В конце концов, я незаконнорожденный сын и не могу наследовать имущество. Я думал, ты-то уж наверняка постараешься подтвердить сомнительность моего происхождения, чтобы заполучить замок Керри для себя и своего сыночка.

– Ты считаешь меня такой грубой? Не все знают о твоем... сомнительном происхождении. С чего мне указывать на это. В конце концов, граф зашел довольно далеко, чтобы скрыть свой проступок.

Поднявшись со стула, Пейшенс стала рассматривать те немногие безделушки, что находились в комнате.

Ее движения были порывистыми и явно выдавали ее нервозное состояние. Брендан вспомнил загадочный конверт, который он видел в офисе мистера Гринбрайера. Поверенный тогда сказал еще, что его содержимое обеспечит равные возможности всем заинтересованным лицам, предотвратив попытки Пейшенс вмешаться в ход игры.

Что же, черт побери, было в том конверте?

Пейшенс взяла маленькую фигурку Будды, вырезанную из слоновой кости, повертела ее в руках и поставила на место. Затем подошла к книжному шкафу, провела указательным пальцем по корешкам книг и бросила взгляд на несколько деревянных упаковочных ящиков, лежащих в углу.

– Я слышала, – проговорила она резким голосом, который гулко отдавался в пустой комнате, – что правительство делает все возможное, чтобы предотвратить разграбление Индии военными... У тебя здесь довольно ценная коллекция, но так ли?

Брендан внутренне напрягся.

– Все, что ты здесь видишь, было куплено вполне легально.

– А как насчет того, что я не могу увидеть? – Пейшенс кивнула в сторону ящиков.

– Есть воры, которые присваивают себе достояния индийской культуры, но я к ним не отношусь, – решительным тоном ответил Брендан.

– Даутрайт сказал, что ты разбогател за последнее время. Как тебе это удалось? – продолжала сыпать вопросами Пейшенс.

Брендан вздохнул и вынул из кармана пиджака книжку.

– Что ж, вижу, у тебя назначена встреча и мне пора идти, – засобиралась вдруг Пейшенс. – Но берегись! Если ты нарушишь хоть одно правило – или сроки, – я тут же узнаю об этом.

– Правда? – с ухмылкой спросил Брендан.

– Возможно, тебе это будет интересно знать, но Уилл оставил мне мой список правил. Я знакома со всеми деталями, и если ты попытаешься схитрить, то я буду тут как тут. Видишь ли, я тоже люблю выигрывать.


Хамфриз, полный достоинства дворецкий в завитом напудренном парике, встретил Генриетту, Эстеллу и тетю Филиппу у парадной двери дворца леди Темпл на Парк-лейн. Он помог женщинам снять мантильи и провел подлинному мраморному коридору, украшенному портретами, на заднюю террасу дворца.

Генриетта, волновавшаяся и переживавшая весь день после столкновения с Туакером, почувствовала, что ее настроение улучшается, когда увидела открывшийся перед ней вид. На лазурном небе виднелись лишь два небольших облачка, а яркий солнечный свет придавал всему особое свечение. На широко террасе был накрыт обеденный стол. Блеск хрусталя и серебра слепил глаза. Полукруглые ступени вели с террасы в сад, окруженный живой изгородью. Посреди сада журчал фонтан, брызг, воды блестели на солнце, как бриллианты. В разные сторон от фонтана расходились тропинки, вдоль которых росли деревья в форме конусов, арок и сфер.

Судья Доллфус в старомодных брюках длиной по колено сидел на каменной скамье под декоративным вишневым деревом, попыхивая сигарой. Заметив трех приближающихся женщин, он встал и поклонился.

– Леди Темпл и ее двоюродный брат заняты соревнованием, – сказал он, указывая на лужайку у фонтана, где стоял капитан Кинкейд, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за своей старшей кузиной. Леди Темпл тщательно целилась в мишень из изогнутого лука. Ее круглое розовое лицо окаменело от чрезмерного напряжения. Они выпустила стрелу, и та с шумом ударилась в край центрального круга.

– Неплохо! – улыбнувшись, заметил капитан Кинкейд. Генриетта отметила про себя, что он был очень красив даже в простых желто-коричневых брюках, черных ботинках и бежевом пиджаке.

– Посмотрим теперь на вас! – воскликнула леди Темпл.

– Мадам, да я могу сделать это с завязанными глазами. – Леди Темпл рассмеялась, и этот задорный детский смех сделал ее на несколько лет моложе. Она передала Брендану лук. Капитан Кинкейд выпустил из него стрелу, и она воткнулась точно в центр мишени.

– Дорогой, ты сделал это! – Леди Темпл вновь рассмеялась и повернулась к дому. – О Боже! Наши гости приехали. – Она приветливо помахала рукой и направилась к террасе, похоже, совершенно забыв, что подол ее юбки заткнут за пояс, обнажая полноватые, но стройные ноги. Судья Доллфус с большим интересом рассматривал их, задумчиво глядя сквозь сигаретный дым.

Эстелла и тетя Филиппа уселись и взяли по бокалу лимонада, а Генриетта последовала за капитаном Кинкейдом к террасе, испытывая легкое беспокойство. Да, прошлой ночью перед сном она долго думала о своем первом поцелуе. Эти мысли волновали ее и вызывали странные ощущения в желудке. Но утренний визит Туакера заставил забыть о них па время, и сейчас Генриетта оказалась неготовой к столь скорой встрече с капитаном.

Она нервно покусывала нижнюю губу. Он же не скажет ничего про поцелуй, да? Скорее всего нет. Но Генриетта слишком хорошо знала капитана Кинкейда и боялась, что он может начать двусмысленно ухмыляться в ее адрес. Она вся внутренне напряглась.

Брендан ступал медленно, держа руки в карманах. Поднимаясь по ступеням террасы, он откинул упавший на глаза золотистый локон. Генриетта нервно сглотнула.

– Миссис Хэнкок, – сказал он вежливо, целуя руку тети Филиппы. – Мисс Хэнкок. – Он поприветствовал Эстеллу легким наклоном головы и наконец повернулся к Генриетте.

Проклятие! Если бы этот букет желтых роз был чуть правее, она могла бы слегка нагнуться и спрятаться от его пронзительного взгляда.

– Мисс Перселл!..

– Добрый день, капитан Кинкейд, – выдавила из себя Генриетта. В горле у нее пересохло. Она потянулась за стаканом лимонада, но, заметив, как сильно у нее трясется рука поспешно отдернула ее.

Глядя сквозь опущенные ресницы, Генриетта заметила, что единственное свободное место за столом было рядом с ней. Капитан Кинкейд поспешил занять его. Он окинул дерзким взглядом формы Генриетты, а когда их глаза встретились, ухмыльнулся.

Она была права. Разумеется, он должен был ухмыльнуться. В конце концов, это у него получалось лучше всего. Но никто за столом этого вроде бы не заметил. Все были поглощены беседой о погоде.

– Я вижу, вы одеты для игры, мисс Перселл, – проговорил Брендан сладким голосом. Он взял бокал с лимонадом – его рука была твердой как скала, – и оценивающе посмотрел на корсаж ее белого муслинового платья. Больше всего, казалось, его интересовала нежно-лиловая вышивка у декольте. В следующий момент он лениво перевел взгляд на голову Генриетты и улыбнулся: – Это то, что сейчас называют «миленькой шляпкой»?

Генриетта невольно вскинула руку к аккуратной маленькой соломенной шляпке. Эстелла заявила утром, что она в ней выглядит просто «потрясающе», а этот ужасный человек сейчас смеется над ней.

– Это спортивная шляпка, сэр. Нам же предстоит соревнование, не правда ли?

– Дуэль до смерти. – Брендан вытащил волан из кармана своего пиджака. – Вы же умеете играть в бадминтон?

– Мне кажется, я успела вас на этот счет проинформировать.

– Увидим.

Брендан откинулся на спинку стула и опустошил свой бокал. Генриетта не в силах была оторвать от него взгляда. При каждом глотке на шее мощно двигались мышцы. Затем Брендан встал и, преодолев ступеньки террасы в два гигантских скачка, зашагал прочь по лужайке. Через несколько мгновений он остановился и обернулся:

– Ну что ж, пойдемте.

Генриетте пришлось последовать за ним. Просто невыносимо, думала она, вот так трусить за ним, как собачонка. Однако вскоре она решила, что благоразумнее уйти как можно дальше от остальных, на случай если капитан заговорит о... поцелуе.

Генриетта вдруг почувствовала, как у нее покраснели уши. Она прикусила нижнюю губу, отчего ее уши только покраснели еще больше. Капитан ведь тоже кусал ее нижнюю губу.

– Поле не идеально, как вы можете видеть, – заметил Брендан. – Хотя трава подстрижена довольна коротко. Изгородь будет одной из границ. Вам придется только представить еще одну линию вон там. – Он указал ракеткой в сторону, противоположную изгороди. – А также там и вон там. – Брендан кивнул в сторону концов лужайки, нагнулся и поднял другую ракетку. – Для вас, дорогая.

Генриетта приняла ракетку из его рук и взвесила ее на ладони. Ракетка была так себе. Она взглянула на ту, что Брендан выбрал для себя, и заметила, что она была более новая, чем та, что была у нее.

– Могу я взглянуть на вашу, сэр? – Генриетта вытянула вперед руку, затянутую в белую перчатку. Брендан снисходительно пожал плечами и передал ей вторую ракетку.

Держа ракетки в каждой руке, Генриетта сравнила их повесу.

– Я вижу, что вы выбрали лучшую для себя. Надеюсь, это не означает, что вы целый день собираетесь ставить меня в невыгодные условия. – Генриетта сузила глаза. Брендан изменился в лице.

– Тогда дайте мне ту. – Он нервно дернул галстук, ослабив узел на нем. – Дальше вы обвините меня в жульничестве. Но зарубите себе на носу, мисс Перселл, мне не нужно жульничать.

Брендан выхватил у Генриетты ракетку, поднырнул под сетку и быстрыми шагами направился в дальний угол корта.

– Я подаю?

Генриетта, разминавшаяся в это время пробными ударами, замерла на месте.

– В самом деле, сэр, нужно следовать правилам. Обычно в таких случаях бросают жребий.

Брендан издал театральный вздох и покачал головой. Тем не менее он вновь поднырнул под сетку и отдал волан Генриетте.

– Кидайте вы.

Она выхватила у Брендана волан и высоко подбросила его. Однако поймать его первой у нее не было ни единого шанса, поскольку капитан был на несколько дюймов выше ее и умел прыгать как пантера.

– Сэр, вы пользуетесь преимуществом высокого роста, – с заносчивым видом проговорила Генриетта.

– Разве это не было очевидно с самого начала? – заметил Брендан. – Я же сразу сказал, что подавать следует мне.

– А уступить даме право подавать даже не пришло вам в голову?

– Напомнить вам, что у нас здесь соревнование, а не занятие по хорошему тону в «Олмаке»?

Брендан вернулся на свою половину поля. Генриетта надулась, однако он не заметил этого и сделал подачу. Она вернула ее, и ему пришлось подбежать к сетке, чтобы отбить волан. Они перекинули волан туда-сюда еще несколько раз, пока вдруг Брендан не застыл на месте, просто наблюдая за тем, как волан пролетает мимо и падает на траву.

– Очко в мое пользу! – победоносно воскликнула Генриетта.

– Я так не думаю. Он упал за полем.

– Нет.

Глядя ей прямо в глаза, Брендан сказал, понизив голос:

– Совершенно очевидно, что он лежит за линией. – Генриетта швырнула ракетку на землю и побежала на его половину корта.

– Нет!

Она навскидку определила, где лежит волан по отношению к изгороди и воображаемой линии, и взглянула на Брендана просящим взглядом.

Он лишь нагло улыбнулся и заявил:

– Ваша ошибка.

Затем он нагнулся и поднял волан.

Они играли некоторое время, капитан Кинкейд постепенно набирал очки, в то время как Генриетта сумела выиграть лишь несколько подач. Ее лицо пылало, платье сбилось, шляпка сползла на сторону. Брендан сделал очередной победный удар.

Будь он проклят! Она не могла дать ему так легко обыграть себя. В отчаянии Генриетта изо всех сил взмахнула ракеткой, и... волан взмыл к небу, а затем исчез за высокой изгородью. Она взглянула на противника, который, – о Боже! – смеялся!

Бормоча что-то сквозь стиснутые зубы, Генриетта швырнула ракетку на землю и решительным шагом зашла за живую изгородь. Оставалось еще две игры. В конце концов, матч состоял из трех. И уж разумеется, она не даст капитану выиграть.

По ту сторону изгороди было очень темно и сильно пахло ежевикой. Между густыми зарослями и высокой кирпичной стеной оставался лишь узкий проход. Волана нигде не было видно. Генриетта поковыряла мыском туфли ветки и опавшие листья, покрывавшие землю.

– Боюсь, что вы ищете слишком близко к земле, мисс Перселл.

Генриетта вскинула голову. Капитан Кинкейд зашел за изгородь с другой стороны. Используя свое преимущество в росте, он достал волан оттуда, куда он упал: с самой верхушки куста. Однако вместо того, чтобы обойти изгородь и выйти на корт, он направился к Генриетте.

Он остановился всего лишь сантиметрах в тридцати от нее, и она невольно отшатнулась. Брендан вложил волан в ее ослабевшую руку и спросил грубоватым голосом:

– Так мы будем играть матч до конца?

Он смотрел сверху вниз, и Генриетта не могла не заметить странное выражение его лица. Оно смягчилось, а взгляд стал вопрошающим. «Игра! – подумала Генриетта, – Наверное, ему не терпится начать следующий сет».

Брендан подошел к ней еще ближе. Генриетта почувствовала исходящий от него аромат и глубоко вдохнула его в себя.

О... он собирается ее поцеловать... опять. Ее глаза закрылись, и она не могла больше ни о чем думать.

Брендан нежно прижался к ней щекой. Она была теплая и гладкая. Генриетта почувствовала, что тает. Внезапно Брендан обнял ее и наклонил назад. Генриетта тут же открыла глаза. Наверное, ей следовало каким-то образом выразить протест, закричать, например. Но ей было так хорошо в объятиях сильных мужских рук, так спокойно! Брендан смотрел на нее так выразительно, что она непроизвольно обняла его за плечи и в то время почувствовала, как по телу пробежала волна удовольствия (или страха?). Тихий вздох сорвался с губ Генриетты.

– Можно? – невнятно спросил Брендан и, не дожидаясь ответа, прижался губами к ее губам. Генриетта вдруг почувствовала, будто у основания ее головы зажегся маленький светильник, осветивший всю ее изнутри до кончиков пальцев. Кровь забурлила по венам, и она не могла понять, чье сердце издавало этот глухой звук: ее или Брендана...

Генриетта казалась сама себе огромным ярким подсолнечником, который нежился в лучах теплого солнца. Вот он весь раскрылся и устремился навстречу солнечным лучам. Генриетта еще теснее прижалась к Брендану.

Вот его рука скользнула вверх по ее спине и замерла на шее. Брендан слегка сдвинул ее шляпку, и она упала с головы, повиснув на лентах, завязанных под подбородком. Тогда он провел пальцами по волосам, и шпильки вылетели из прически. Генриетта смутно помнила, что где-то там, по ту сторону изгороди, сидят ее кузина, тетя Филиппа, судья Долфус и леди Темпл. Но сейчас это не имело ровным счетом никакого значения. Она обхватила Брендана руками и крепче прижалась к нему всем телом.


Филиппа Хэнкок положила булочку с кремом обратно на тарелку и с обеспокоенным видом посмотрела на площадку для игры в теннис:

– А где же Генриетта? Куда она исчезла? Да и капитана тоже не видно.

Эстелла хитро улыбнулась:

– Не волнуйся, мама. Волан перелетел через изгородь, вот и все.

– Верно, – подхватила леди Темпл. – Не волнуйтесь насчет Брендана, миссис Хэнкок, он просто сокровище. Не правда ли, Паша? – Вопрос предназначался маленькому коричневому терьеру, сидевшему у нее на коленях и не сводившему глаз с булочки миссис Хэнкок. Судья Долл фус кивнул:

– Ему можно доверять. Без всяких сомнений.

– Ну, все же... – Филиппа снова с беспокойством посмотрела на покинутый корт. – Их нет уже несколько минут. В конце концов, я отвечаю за ее безопасность.

– Вот, – Эстелла поспешно схватила миску с фруктами и подсунула ее под нос матери, – попробуй клубнику. Она просто изумительная.


Генриетта не знала, как долго они целуются. Глаза ее были закрыты, она ласкала мускулистую шею капитана Кинкейда и знала только, что ей не хочется останавливаться.

Когда же он наконец разнял руки и отступил на один шаг, она почувствовала разочарование. И тут же, словно очнувшись, осознала, где и с кем она находится. Что она наделала?!

– Я же говорил, что вы маленькая авантюристка, – рассмеялся Брендан, мягко проведя пальцем по щеке Генриетты. – И я был прав.

Она отпрянула, будто его палец был раскаленной кочергой. Ее щеки залило ярким румянцем смущения. Однако уже в следующее мгновение Генриетта почувствовала острый приступ возмущения. Как он посмел поцеловать ее, а потом издеваться?! Если подумать хорошенько, то как он вообще посмел ее поцеловать?! Генриетта открыла было рот, чтобы высказать свое возмущение вслух, как вдруг капитан снова накрыл ее губы своими, не дав ей вымолвить ни слова.

Затем он резко отодвинулся и прошептал:

– Пожалуй, нам пора вернуться на корт. Хотя мне ненавистна сама мысль о том, чтобы покинуть вас, когда вы так восхитительно покраснели, но, думаю, ваша тетя уже готова прийти сюда, чтобы выяснить, каким мукам я вас подвергаю.

– О Боже! Тетя Филиппа! – Генриетта вскинула руки к испорченной прическе, затем бросилась судорожно шарить на земле, пытаясь найти потерянные шпильки.

– Когда разберетесь со шляпкой, выходите из-за изгороди, – проговорил капитан Кинкейд и исчез.


– Вот видишь, мама! – обрадованно воскликнула Эстелла. – Я же говорила! Вон капитан Кинкейд...

Филиппа посмотрела на лужайку с подозрительностью и недовольно скривила губы:

– В самом деле. Но где же моя племянница?

В тот момент, когда она встала, готовая сама во всем разобраться, Генриетта вновь появилась из-за кустарника и, улыбнувшись, помахала воланом.

– Вот видишь, мама, она его нашла, – объявила Эстелла.

Филиппа Хэнкок откинулась на спинку стула, неодобрительно поглядывая то на дочь, то наледи Темпл, обменивающихся хитрыми улыбками. Точь-в-точь как крестная фея и ее волшебная помощница.

– Да... – многозначительно произнесла она.


Глава 6

Оскорбительный предмет


– Генриетта, вставай!

Генриетта перевернулась на другой бок и простонала в подушку:

– Уходи, Эстелла. Еще слишком рано.

Но Эстелла, невосприимчивая к возражениям и жалобам, уже плюхнулась на постель и стала подпрыгивать на перине.

– Ну Эстелла, – взмолилась Генриетта, садясь. – Ты ведешь себя совсем как когда тебе было пять лет и мы с тобой делили одну спальню в доме бабушки.

Генриетта протерла глаза. Только что ей снился весьма странный сон.

– Не помню, – проворковала Эстелла и зарылась под одеяло. – Тебе стоило пойти на музыкальный вечер к Брокгарденам прошлым вечером. Он был просто изумительный.

– Правда? – Генриетта не могла побороть сомнения. Обычно представители этой семьи не славились своей музыкальностью. – Дорогая, у тебя ноги как лед. Музыка была хорошая?

– Нет! – расхохоталась Эстелла. – Но мы играли в шарады, а потом были танцы. И я убедила Баклуорта станцевать казачок.

– О Боже! – Генриетта натянула одеяло до подбородка. – Тебе следует использовать свое влияние на беднягу в более позитивную сторону.

– Но он любит мне угождать. – Эстелла взбила руками подушку.

Генриетта не ответила. Обрывки сна все еще кружились у нее в голове, но она не знала, следует ли ей волноваться или просто лечь и попробовать досмотреть сон до конца.

– А я рада, что осталась дома, – задумчиво проговорила она. – Я написала несколько страниц. – Вообще-то это была наглая ложь. Но она ни за что не призналась бы, что всю ночь перечитывала «Таинственное путешествие в запретную страну Ламу».

Гималаи. Вот где она была в своем сне. Под тентом из бледно-желтого шелка ей было так тепло, слишком тепло, будто ее охватила тропическая лихорадка и...

Генриетта вдруг подскочила. Она лежала с мужчиной. С ним. Феликсом Блэкстоном.

Но поскольку она никогда в жизни его не видела, он был слишком похож на капитана Кинкейда. О Боже!

Эстелла удивленно посмотрела на Генриетту:

– Ты в порядке, кузина?

Генриетта прижала ладони к лицу и кивнула.

– Хорошо. А то я умираю от желания узнать, что вы с капитаном Кинкейдом делали за живой изгородью вчера днем.

Эта девчонка никогда не оставит ее в покое.

– Как что? Мы искали волан. – И, откинувшись на подушки, Генриетта уставилась в потолок.

– А вот и нет, – возразила Эстелла, подперев подбородок рукой. – Ты же знаешь, я прикрывала тебя, и леди Темпл тоже, потому что к тому времени, когда поиски волана затянулись на целых пять минут, мама начала волноваться. – Эстелла понизила голос. – Он поцеловал тебя?

– Эстелла, ради Бога!

– О, поцеловал, поцеловал! Скажи, как это было? – Генриетта перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку.

– Приятно, – прозвучал приглушенный ответ. Затем она резко перевернулась и посмотрела на кузину строгим взглядом. – Только не смей никому рассказывать.

– Не буду, – пообещала Эстелла. – Только жаль, что тебя не было там вчера вечером, потому что капитан там был. Он даже поинтересовался, где ты.

Генриетта вся внутренне затрепетала при этом известии, однако всем своим видом дала понять, что ей это безразлично.

– Да? Значит, память у него несколько длиннее, чем я думала.

Генриетта сморгнула несколько раз. Ее охватило чувство вины. Как мог этот невежа поцеловать ее – уже дважды, – в то время как ее сердце, душа и разум целиком и полностью принадлежат Феликсу?..


Брендан был уже утомлен завтраком у Принка. Домохозяйка, чьи услуги входили в стоимость найма дома в Челси, попробовала накормить его завтраком в самое первое утро, но горький чай, обуглившийся тост и водянистые яйца в мешочек были настолько отвратительны, что он был вынужден искать себе пропитание в другом месте.

Завтрак в обществе ворчащих мужчин был по крайней мере чем-то привычным. Но если первым человеком, с которым ему придется разговаривать каждый день, будет Уэсли, то он скоро сойдет с ума. Брендан внутренне содрогнулся и откусил еще немного хрустящего бекона. Здесь знали, как приготовить вкусный завтрак.

– Послушай, – воскликнул Уэсли, разбрасывая кругом крошки, – это может тебя заинтересовать! Про субконтинент!

Брендан оторвался от захватывающего сочинения о приматах Амазонки, которое читал с таким увлечением.

– Да? – Он старался не выдать своего раздражения. Только вчера Уэсли зачитывал результаты крикетных матчей, прошедших в Бомбее и способных нагнать тоску на заядлого любителя спорта. Особенно учитывая тот факт, что новости из Индии приходили с двухмесячным опозданием.

– Калькутта, десятое марта, 1817 год, – продолжил Уэсли. – Волна краж религиозных ценностей возмутила как местные, так и британские власти. Уже давно воры под покровом ночи делали целые состояния на разграблении стен храма, инкрустированных драгоценными камнями. Теперь верующие индусы начали терять бесценных идолов, которым поклоняются. Существуют опасения, что вор или воры уже вывезли ценности из страны и, возможно, переправили их в Великобританию, где сейчас вовсю процветает мода на ценности из Индии.

Брендан поставил чашечку кофе обратно на стол. Ему это было интересно, чрезвычайно интересно. Уэсли продолжал:

– Кража одного предмета вызвала особенно большой переполох в Ассаме. Золотая тантрическая статуя была украдена четыре месяца назад из храма Камакая.

Уэсли поднял голову от газеты и потянулся за вилкой, которой наколол сосиску.

Брендан, наблюдая за тем, как сосиска проделывает свой путь в рот Уэсли, ерзал от нетерпения на месте.

– И это все?

Уэсли прожевал сосиску и проглотил ее.

– Да.

Он снова потянулся за еще одной сосиской, и тут Брендан в раздражении выхватил у него газету из рук и перечитал статью. Бисеринки пота выступили у него на лбу. Он встал, сложил газету и запихнул ее во внутренний карман пиджака.

– Не возражаешь, если я возьму ее? – спросил он, бросив через плечо, и вышел из зала.

– Но что же мне читать целый день? – растерянно проговорил Уэсли ему в спину.


– Эстелла, – обратилась к дочери тетя Филиппа, намазывая булочку маслом, – как прошел вчера музыкальный вечер?

Эстелла закатила глаза и состроила рожицу:

– Мисс Элизабет Брокгарден играла на флейте. – Тетя Филиппа поспешно поднесла салфетку к губам.

– В самом деле?

– Да, и если бы лорд Монтегю не аккомпанировал ей на клавесине, это было бы полной катастрофой.

Разбивая ложечкой скорлупу вареного яйца, Генриетта в изумлении посмотрела на свою тетушку. Почему она не ругала Эстеллу за ее несдержанность и выражения, которые та, вне всякого сомнения, почерпнула у посудомойки? Тетя Филиппа тряслась в приступе беззвучного смеха.

Эстелла продолжала:

– Ты же знаешь, как хорошо играет лорд Монтегю. К счастью, у него хватило сообразительности прикрыть самые откровенные ляпы Элизабет. Если бы не он, виконт Вестфорд мог бы пересмотреть вопрос о своей помолвке с Элизабет.

– Неужели она так плохо играла? – спросила Генриетта. Эстелла энергично кивнула, отчего кудряшки у нее на голове пришли в движение.

– Да. Ее сестра Елена сказала мне по секрету, что она считает Элизабет с ее музыкой ответственной за безвременную кончину их канарейки.

Столовая наполнилась громким смехом.

– Эстелла! – простонала тетя Филиппа. – И как я только вырастила такое язвительное создание?

– Потому что, мамочка, ты и сама довольно язвительное создание.

Тетя Филиппа попыталась придать лицу серьезное выражение, но оно тут же расплылось в шаловливой улыбке.

– Девочки, – сказала она, сделав несколько глотков чая и немного успокоившись. – Поскольку мистер Хэнкок находится в Америке, мне нужно поработать с домовыми книгами. Так что до обеда я буду в библиотеке.

Эстелла бросила на Генриетту извиняющийся взгляд:

– А я собиралась поиграть на скрипке сегодня утром. Ничего, если тебе придется немного побыть одной?

– Конечно, – ответила Генриетта. – Я как раз хотела поработать над своим романом.

Но оказалось, что сказать это было намного легче, чем сделать.

Сев за стол, Генриетта бессмысленно уставилась на пустой лист бумаги. Затем она встала, прошлась по комнате и вновь села. Мысли не шли в голову, и она просто сидела и смотрела на кончик пера. В данный момент Франческа спокойно стояла на конце раздвижного моста и ждала, когда что-нибудь случится. Рядом была Ипполита, так что за Франческу можно было не беспокоиться. Да и небольшое ожидание пойдет ей только на пользу. Слишком уж оптимистично она была настроена.

Генриетта подошла к гардеробу, вытащила черную накидку с капюшоном и надела ее на себя. Хотя, конечно, в ней будет слишком тепло. Да ладно...

Она прокралась из дома, не встретив на своем пути никого из слуг. Тетя Филиппа сидела в библиотеке, Эстелла занималась в своей музыкальной комнате, так что Генриетты никто не хватится.

Она покинула дом через кухню и вышла на узкую тропинку, проходившую вдоль сада. Генриетта очень торопилась, а потому не остановилась, чтобы полюбоваться сочной листвой, послушать щебет птиц. Она не сняла с головы капюшон накидки. Ей не хотелось, чтобы кто-то ее видел одну, без компаньонки. Иначе тетя Филиппа вынуждена будет отослать ее обратно в лапы Монстра.

Генриетта нервно сглотнула и натянула капюшон пониже. Не она ли проехала чуть не через всю Англию всего лишь неделю назад?

Кроме того, у нее было очень важное дело.

Она выпрямилась, полная решимости. Франческа не побоялась бы сделать то, что нужно было сделать, несмотря на последствия. Она спустилась из башни (или, точнее сказать, выбралась из подземелья). Если Франческа смогла это сделать, то Генриетта сможет и подавно. В конце концов, не она ли вдохнула жизнь в свою жизнерадостную героиню?

Генриетта завернула за угол и вышла на оживленную улицу, наполненную каретами, повозками, слугами и вышедшими пройтись по магазинам дамами.

Книжный магазин Хайдельбергера был всего в десяти минутах ходьбы.

Нервы были до предела напряжены к тому времени, когда Генриетта добралась до цели. Она даже вздрогнула, услышав звон колокольчика на входной двери. Оказывается, быть смелой намного сложнее, чем решиться на это. В магазине никто не обратил на нее внимания, и Генриетта сразу прошла в географический отдел.

Сердце радостно подпрыгнуло в груди, когда она увидела на полке бордовый корешок книги. С благоговением, словно шкатулку с драгоценностями персидского короля, она открыла книгу и посмотрела на титульный лист. «Река москитов», автор – капитан Феликс Блэкстон. Какое замечательное название! Генриетта перевернула плотную страницу. На гравюре, помещенной на первой странице, была изображена река, по обе стороны которой высились холмы, на переднем плане были изображены пальмовые листья. И там – Генриетта отодвинула книгу как можно дальше от себя – был он. Крошечная точка, изображающая человека, плывущего по реке на каноэ. Феликс.

Все видения рыцаря в сияющих доспехах на белом коне тут же испарились. Теперь Генриетта видела с ясностью, которая ее пугала, себя рядом с Феликсом. Они вместе плыли по реке в маленьком каноэ. Генриетта представила себе умелого, сильного и смелого человека, рядом с которым она не побоялась бы отправиться в любую глушь. Ей совершенно не было страшно. Человека, которой бы считал ее своим партнером и взял с собой в опасную поездку в темные джунгли, где крадутся тигры и кричат обезьяны.

Раздался звонок дверного колокольчиками Генриетта, торопливо захлопнув книгу, принялась просматривать другие книги на полке. Кроме еще одного тома «Реки москитов» и нескольких копий «Таинственного путешествия в запретную страну Ламу», других книг Блэкстона там не было. Она просмотрела весь географический отдел, думая, что книгу могли поставить не на то место, но тщетно.

Как же это могло произойти? Даже капитан Кинкейд, джентльмен с не слишком богатым внутренним миром, знал, что Блэкстон написал три книги.

Генриетта подошла к прилавку.

– Могу я вам помочь? – поинтересовался клерк. Его голос был сухим и прохладным, как старинный пергамент.

– Возможно. Я хотела бы приобрести вот это. – Генриетта положила на прилавок «Реку москитов». – Но я ищу еще одну книгу Феликса Блэкстона.

– Да, у нас есть несколько томов «Таинственного путешествия в запретную страну Ламу».

– Эту книгу я уже читала. Мне сказали, что есть еще одна книга.

– Ах да. – Мужчина с презрением поджал губы. – Но этой книги у нас нет, мисс.

– Почему же?

– Она довольно... откровенного содержания и не подходит для такой приличной молодой леди, как вы.

Клерк окинул взглядом накидку Генриетты, как бы решая, насколько приличной она могла быть, появившись в его магазине в таком виде в середине июня и без сопровождения старших.

Генриетта поспешно заплатила за книгу и вышла.

Она остановилась на запруженном пешеходами тротуаре, не зная, что делать дальше. Но когда проходящий мимо щеголь толкнул ее локтем, так что она отлетела к стоящему рядом кабриолету, то приняла это за знак свыше.

Возница помог ей забраться внутрь.

– Куда, мисс? – спросил он, жуя соломинку.

– Ну... – замялась Генриетта. Если продавец в магазине сказал, что эта третья книга не подходит приличной молодой даме, то, возможно, следует отправиться в какое-нибудь менее приличное место, чем Мейфэр. – Вы знаете какие-нибудь книжные магазины в Ист-Энде?

– Да, мисс.

Возница запрыгнул на свое сиденье, прищелкнул языком, и экипаж тронулся.

Сидя в нем, насквозь пропахшем сеном и элем, Генриетта старалась не думать о том, что произойдет, если тете Филиппе или Эстелле придет в голову зайти к ней в комнату и они обнаружат ее исчезновение.

Когда экипаж покинул пределы Мейфэра, Генриетта почувствовала облегчение. Как бы ни раздражал ее капитан Кинкейд, однако именно он вдохновил ее, сказав, что она авантюристка. Хотя Генриетте ине хотелось в этом признаваться, но в чем-то он был прав.

Другой книжный магазин находился в бедном районе рядом со складами у Темзы. Фасад здания был обветшавшим, с облупившейся краской и грязными окнами. Возница помог Генриетте выйти, и она попросила его подождать у обочины. Она даже не стала надевать капюшон: никто из ее знакомых не заглядывает в такие места.

Войдя внутрь, Генриетта почувствовала стойкий запах старых книг. Она разглядывала полку с книгами по географии, когда перед ней возник уже немолодой человек.

– А вы выглядите довольно начитанной молодой леди. Приятно это видеть.

– Благодарю вас, сэр. Чтение и впрямь моя страсть. – Генриетта улыбнулась.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

– Надеюсь, что да. Я ищу книгу Феликса Блэкстона. Не его последнюю книгу и не «Реку москитов». Есть еще третья. Вы знаете, о чем я говорю?

– Да. – Мужчина с любопытством посмотрел на Генриетту. – Я думаю, вы ищете эту книгу. – Он вытащил тонкую книгу в богатом бордовом кожаном переплете с полки, которая располагалась позади него, и сдул с нее пыль. «Индийский тантризм»,прочитала Генриетта, и тут ее сердце вздрогнуло. Она нашла ее!

– Тантризм? Что это, сэр?

Продавец передал Генриетте книгу. По выражению его лица было ясно: он считает – ему не следовало бы этого делать.

Генриетта раскрыла книгу на середине. Там была иллюстрация, довольно замысловатая... Боже милостивый. Генриетта торопливо захлопнула книгу, подняв в воздух облачко пыли. Она заставила себя посмотреть мужчине в глаза, хотя лицо ее, вне всяких сомнений, было таким же красным, как обложка книги.

– Это научное издание, мисс, – объяснил продавец извиняющимся голосом. – И, честное слово, великолепно выполненное. Достойное дополнение к тому, что уже известно в Европе по этому предмету.

– Понятно, – невнятно проговорила Генриетта, она так до конца и не поняла, что же именно видела. Однако ни малейших сомнений в том, что это было неприлично.

– Если вам это интересно, – продолжал мужчина, – у меня также есть «Записки Королевского антропологического общества», где помещены некоторые записки мистера Блэкстона на близкие этой темы. Я мог бы сходить и принести их, если хотите.

Генриетта хотела. Она почувствовала, что вновь краснеет, на этот раз от своих собственных неприличных мыслей.

– Да, пожалуйста.

Пока мужчина сражался с упаковочной бумагой, Генриетта старалась прийти в себя.

– Что вам известно о мистере Блэкстоне, помимо того, что он ученый и искатель приключений?

– Хм... – Продавец перестал обматывать сверток бечевкой. – Блэкстон не настоящее имя автора. В этом я уверен. Он, должно быть, молод, поскольку очевидно, что он каким-то образом связан с армией и много путешествует. И его первая статья, напечатанная в одном из журналов, который вы только что купили, появилась всего лишь пять лет назад.

– Но вы знаете, кто он такой на самом деле? Или, может быть, где он живет?

– Нет, мисс, не знаю, и вы не первая меня спрашиваете. – Продавец протянул Генриетте сверток. – Но если узнаете, расскажите мне.


Брендан чувствовал себя очень виноватым, заходя в «Джевонс» – один из скандально известно игровых залов Лондона. Леди Темпл, думал он, отдавая шляпу слуге при входе, сказала бы, что «он опять принялся за старое».

Но это вовсе не означало, что он такой безответственный. Он хорошо потрудился. Когда же приходило время отдыхать, он умел развлекаться так же усердно, как до этого работал.

Но совесть не унималась и, в то время как Брендан спускался в подвальные помещения, где велись игры с высокими ставками, твердила, что у него есть более важные дела.

Например, найти еще двух женщин для списка. Время уходило. «Отправляйся в Гайд-парк или кондитерскую «Ле петит бон-бон» или просто поброди с часок по Бонд-стрит».

Брендан заказал у официанта виски, решив, что его совести не помешает немного спиртного. Он и так потратил кучу времени на этом ужасном музыкальном вечере прошлым вечером. (Эту мисс Элизабет Брокгарден нужно было остановить. Флейта в ее руках превращалась в грозное оружие.) К сожалению, ни одна потенциальная графиня Керри не объявилась. Ему даже не удалось получить удовольствие от перепалки с мисс Перселл, поскольку ее нигде не было видно. Ее кузина, мисс Хэнкок, сообщила, что Генриетта осталась дома, поскольку «у нее были более важные дела».

Брендану почему-то очень хотелось узнать, что это задела.

При воспоминании об их последней встрече в саду леди Темпл внутри его поднялась теплая волна. Если бы он женился на такой соблазнительной спорщице, то его карьере пришел бы конец. А жаль, подумал Брендан, отпивая из бокала. Если бы у него не было работы, он мог бы выбрать жену-подружку.

И если бы он не был уверен, что брак и любовь столь же невозможно смешать, как воду и масло...

Его совесть, несколько успокоенная алкоголем, но все еще живая, вновь подняла голову. Мисс Перселл помолвлена, напомнила она. Отдана другому мужчине.

Внезапно Брендана охватило желание лично встретиться с этим человеком. Но лишь для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, разумеется. Он был совершенно уверен, что то, как сжалась его пустая рука, ровным счетом ничего не значило.

Отхлебнув еще немного из бокала, Брендан вошел в дымный зеленоватый полумрак комнаты, уставленной карточными столами. Ни одна женщина не смогла бы последовать за ним сюда.

Брендан пристально посмотрел на столик, стоящий в другом конце комнаты.

Ни одна женщина, кроме мисс Джессики Тиллингем, поправил он мысленно сам себя.

Джессика сидела за карточным столом, окруженная несколькими мужчинами без пиджаков. Сигарета свисала из угла ее рта, девушка пристально смотрела на карты в руке.

– Черт возьми, женщина! – воскликнул один из ее противников, когда она торжествующе выложила карты на стол. Послышались шуршание и звон – Джессика собрала ставки остальных игроков и подтянула их к себе.

– Простите, ребята! – хохотнув, сказала она, не выказывая ни малейшего сожаления. Затем затянулась сигаретой и одним глотком опрокинула в себя остатки бренди. – Кто еще хочет сыграть?

– А почему бы и нет? – пробормотал один из игроков. – А вот и капитан Кинкейд! Уж он-то поможет мужчинам отстоять свою честь.

Брендан пододвинул для себя стул. Мисс Тиллингем смело посмотрела на него и улыбнулась, показав все зубы.

Джессика хорошо играла в карты. Очень хорошо. Но недостаточно, чтобы справиться с Бренданом. Он выиграл следующие три партии.

Когда остальные игроки ушли, получив свою порцию удовольствия, Брендан и мисс Тиллингем с интересом посмотрели друг на друга.

– Итак, – усмехнулся Брендан, – вы пытаетесь обобрать мужчин не только на бегах, но и в игровой комнате?

Мисс Тиллингем расхохоталась и вытащила из сумочки еще две сигареты.

– А почему бы и нет? – Она снисходительно пожала плечами. – Почему все веселье должно доставаться только мужчинам? Вышивка и украшение шляпок мне не подходят. Не могу вообразить ничего скучнее. Сигарету?

Брендан взял предложенную сигарету, но прежде чем успел зажечь спичку, Джессика поднесла ему огонь. Некоторое время Брендан молча курил, пытаясь прийти в себя. Если жена делает все, что пристало мужчине, то что же остается делать мужу? Будет ли это один из тех браков, что создаются на небесах, или муж будет вынужден взяться за спицы? Брендан украдкой улыбнулся своим мыслям.

Мисс Тиллингем внимательно наблюдала за ним.

– Вы очень привлекательны, капитан. – Брендан приподнял бровь.

– Вы украли мою реплику. – Джессика выдохнула струю голубоватого дыма.

– Я так устала от всех этих условностей, если вы красивы, то почему я не могу этого сказать?

Брендан в недоумении пожал плечами:

– В самом деле, почему бы нет?

– Папа говорит, что вы просто находка и что я могу выйти за вас, если захочу.

Слава Богу, он не раскачивался на стуле, как это частенько делает. Иначе бы точно упал.

От одной мысли о мисс Тиллингем, склонившейся над колыбелькой с сигарой, свисающей из ее рта, Брендана бросило в дрожь. Он закашлялся.

Джессика подскочила к нему и стала колотить по спине.

– Простите, я не хотела вас так напугать. Вы так побледнели, когда я предложила вам жениться на мне.

– Но почему вам взбрело в голову предложить мне жениться на вас? – с трудом выдавил из себя Брендан. – И почему ваш отец согласен на такой необдуманный шаг?

– Вы один из нас, капитан Кинкейд. Вы любите лошадей, бега, игры. Вы не против того, чтобы женщина была независимой. Вы станете ценным вкладом в нашу программу по разведению.

Брендан задумался, какое именно разведение имеется в виду.

– Весьма польщен. Можно ли мне некоторое время обдумать ваше предложение?

Джессика хлопнула его по плечу:

– Сколько угодно, жеребец. Только не забудьте, что вы обещали навестить нас с папой сегодня в театре.


Было уже почти время обеда, когда Генриетта прокралась в дом через кухню. Слуги суетились, и никто не обратил на нее внимания. Никем не замеченная, она поднялась в свою комнату, но едва успела спрятать купленные книги в гардероб и снять накидку, как услышала стук в дверь.

– Генриетта! – Голос Эстеллы дрожал от возбуждения. – Кто-то послал тебе посылку! Спустись в переднюю и открой се.

Кто мог послать посылку? Возможно, мама прислала еще платья?

Спустившись в зал, Генриетта увидела, что Эстелла крутит сверток на столе и поднимает, пытаясь определить его нес. Если бы она думала, что это ей сойдете рук, решила Генриетта, она бы уже трясла его, проверяя, не загремит ли там что-нибудь внутри.

– Смотри, почерк такой элегантный. – Эстелла указала на адрес Хэнкоков и слова «Мисс Генриетте Перселл», выведенные в верхней части свертка на коричневой упаковочной бумаге.

Но это не был почерк ее матери.

– Женская рука, мисс. – Даже Джейке был тут, стоя на приличном расстоянии.

– Давай открывай, – торопила Эстелла.

– Возможно, Генриетта хотела бы открыть посылку наедине, – предположила вошедшая в комнату тетя Филиппа. Она все еще была в утреннем халате.

– Все в порядке, тетя Филиппа, – пробормотала Генриетта. – Мне нечего скрывать.

Генриетта осмотрела коробку. Та была небольшой по размеру, но на удивление тяжелой. Под бумагой оказался упаковочный ящик из грубого дерева.

– Изготовлен из какого-то сорта тропического дерева, мисс, – заметил Джейкc, проведя рукой в перчатке по поверхности ящика и понюхав ее.

В ящичке были две дверки на кожаных петлях и крючок. Генриетта откинула крючок и открыла одну из них. Внутри все было забито обрывками ткани и бумагой. Генриетта вытащила их и сморщила нос, почувствовав запах плесени.

– О Боже! – Она прикрыла рот рукой, почувствовав приступ тошноты.

– Похоже на золотую статую! – воскликнула Эстелла.

– Мисс, позвольте мне достать ее для вас. – Джейкc подошел ближе и вытащил какой-то предмет. Он и вправду сиял как золотой. – Она очень тяжелая, мисс. Думаю, может быть, из чистого золота.

– Чистого золота?! – В голосе тети Филиппы послышалась тревога. – Но это же целое состояние!

Джейкc поставил статую на стол, и они все уставились на нее, разинув рты. Некоторое время их глаза привыкали к ее яркому экзотическому сиянию.

Внезапно до Генриетты дошло, что статуя, на которую она смотрит, изображает мужчину и женщину, чьи тела сплелись в объятиях страсти. Причем делали они это самым замысловатым и причудливым способом. Женщина, лежавшая на спине, каким-то образом умудрилась закинуть ноги за голову, а мужчина стоял перед ней на коленях, готовясь ворваться в ее лоно. Генриетта заставила себя отвернуться.

Эстелла прижала обе ладони ко рту, глаза ее округлились.

– Черт!.. Что они делают?

Тетя Филиппа презрительно скривилась:

– Не все делают это, дорогая. По крайней мере так. Отвернись, дорогая.

Джейкc извлек из кармана большой носовой платок и, развернув его, накрыл статую.

– Так будет лучше, мадам.

– Посмотрите, тут в ящике записка.

Эстелла вытащила маленький конверт и передала его Генриетте.

На нем тем же самым элегантным почерком было выведено ее имя. Раздраженная тем, что ее руки трясутся, Генриетта разорвала его и вытащила маленькую карточку. На ней было написано: «Моей дорогой. Смотри на это и думай обо мне».

Тетя Филиппа вырвала конверт из рук Генриетты, прочитала ее и швырнула в ярости на пол:

– Отвратительный человек! Он мне за это заплатит!


Глава 7

Юркий таракан


В дверь тихонько постучали. Генриетта вскочила, сорвала с носа очки и запихнула их вместе с «Индийским тантризмом» под диванную подушку.

– Войдите, – произнесла она с беспечным видом. Генриетте нужно было переодеться перед походом в театр, но она просто не могла оторваться от чтения книги Феликса.

Или от рассматривания экзотических гравюр, изображавших пары, занимающиеся любовью во всевозможных позах.

– Надеюсь, я тебе не помешаю, – прошептала Эстелла, проскользнув в дверь и закрыв ее за собой. Одета она была в ситцевый халат. – Мне нужно поговорить с тобой. – Ее голос, обычно такой веселый, дрожал от возбуждения.

– Что такое, дорогая? – Генриетта похлопала рукой по софе рядом с собой. Она никогда не видела Эстеллу в таком состоянии.

Эстелла присела на софу и повернулась к Генриетте.

– Это все та статуя.

– Статуя? – переспросила Генриетта.

– Это то, что Баклуорт хочет сделать со мной? – В голосе Эстеллы слышалась озабоченность.

– Ну, я так не думаю. – Генриетте трудно было представить себе лорда в столь рискованном предприятии. – Как сказала твоя мама: не все... не все... делают это... – Генриетта смущенно кашлянула. – Так.

Повисла пауза.

– Делают – что? – спросила Эстелла.

О Боже! Генриетта сглотнула. Ситуация была намного хуже, чем она воображала.

– Ты дебютантка, это твой первый сезон, – проговорила она голосом строгой няни. – Молодые люди ухаживают за тобой. И у тебя нет ни малейшего подозрения зачем?

На этот раз пауза затянулась надолго. Эстелла усердно, думала, нахмурив лоб.

– Чтобы жениться на мне, – наконец сказала она.

– Верно. А ты когда-нибудь задавалась вопросом, зачем мужчине нужна жена?

– Нет... Я не знаю. – Эстелла тряхнула кудряшками. – Мне кажется, есть что-то, чего я не знаю, но что известно всем остальным. Тебе, маме, Баклуорту. И еще эта ужасная статуя! Что тот мужчина делал с той женщиной? – Глаза девушки испуганно округлились.

– Он... – Боже. Генриетта выросла в сельской местности в Йоркшире. И очень хорошо знала, какие части одного существа подходят к соответствующим частям другого и зачем. Но Эстелла всегда жила в Лондоне. Откуда ей знать об этом? Тетя Филиппа, очевидно, планировала рассказать дочери об этом накануне свадьбы. – Забудь про статую, – по советовала Генриетта. – Она из другого времени и другого места. Обещаю, что Баклуорт и не подумает ни от одной женщины ожидать чего-то подобного.

– Вообще-то я даже не хочу, чтобы он меня целовал. – Эстелла поморщила носик. – Он пытался, ты знаешь, уж много раз. И если это то, к чему ведут поцелуи...

– Послушай, Эстелла. Когда ты встретишь свою настоящую любовь, то будешь говорить совсем иначе. Ты будешь дрожать от удовольствия, когда он будет целовать тебя. Ты захочешь обнимать его, даже лечь с ним в постель. Тебе будет хотеться этого так сильно, что ты не сможешь думать ни о чем другом. – Генриетта закончила и сморгнула. Она никогда не говорила ничего подобного за всю свою жизнь. Почему она была так уверена в этом?

Из-за Феликса?

Из-за капитана Кинкейда?

Невозможно.

– Это значит, что человек влюбился? – спросила Эстелла. Генриетта уверенно кивнула:

– Мне так кажется. Разумеется, есть еще и другие вещи. Но без страсти никак нельзя.

– Значит, я совершенно точно не влюблена в Баклуорта. – Озорное выражение появилось на лице Эстеллы. – И именно это ты чувствуешь по отношению к капитану Кинкейду?

Генриетта рассмеялась:

– Ах ты, бесенок! Нам обеим нужно переодеваться к театру, иначе мы опоздаем.


Дорога в театр была заполнена недовольными комментариями тети Филиппы по поводу капитана Кинкейда.

– Это просто невозможный молодой человек! – возмущалась она. – Человек, не соблюдающий правила хорошего тона. Настоящая леди не должна обращать на него ни малейшего внимания. А то вы его только поощряете. Эта ужасная статуя служит прекрасным тому доказательством. Прислать такую вещь! Каково?! – Тетю Филиппу всю передернуло. – Генриетта, ты всего лишь два раза поговорила с ним, и он уже считает себя вправе... – Она погрозила указательным пальцем девушкам, сидящим на противоположном сиденье. – Вы обе будете стараться избегать его любой ценой.

Когда женщины прибыли в театр, тетя Филиппа зорко огляделась вокруг – а вдруг от куда-нибудь покажется капитан? Заводя свое маленькое стадо в ложу, она подозрительно огляделась, как будто сзади на них мог напасть кровожадный волк.

Зал был набит людьми высшего света, прихорашивавшимися и болтающими о том о сем. Генриетта устроилась в бордовом бархатном кресле, нащупав рукой книгу в вышитом бисером ридикюле. Если пьеса окажется скучной, Феликс ее спасет.

Она заметила своего брата Джеймса в ложе напротив и широко улыбнулась. Они с Джеймсом всегда были очень близки, но вот уже несколько недель Генриетта его не видела. У него был маленький дом в городе рядом с офисом «Херон энд Бич трейдинг энтерпрайзиз», где он сам служил юрисконсультом. Генриетта помахала брату, и через несколько минут он вошел в их ложу вместе со своим фатоватым другом Эллиотом, графом Монтегю. С недавних пор молодые люди стали неразлучны, к большому неудовольствию Монстра.

Молодые люди поприветствовали тетю Филиппу и обняли Генриетту и Эстеллу.

– Хорошо, что вы пришли, – объявил Эллиот. – Говорят, эта постановка «Ричарда Второго» – просто чудо.

Джеймс, стройный молодой человек с темными волосами, нежно улыбнулся своей младшей сестре.

– Знаешь, когда мама написала, что ты сбежала из дома к тете Филиппе, я ужасно обрадовался. – Он нагнулся и прошептал Генриетте на ухо: – Я с тобой, Генриетта. Не дай отцу выдать тебя за этого чертового священника.

– Мисс Перселл, – обратился к Генриетте Эллиот, растянув улыбку до ушей, – барон Уэсли Тидфил только что сказал мне, что его друг, капитан Кинкейд, просто сходит по вас с ума.

– Да? – удивилась Генриетта, почувствовав, как екнуло сердце.

– Право, лорд Монтегю, – тетя Филиппа демонстративно поджала губы, – с нас такого рода сведений уже достаточно.

Эллиот улыбнулся и пожал своими узкими плечами. Молодые люди пообещали заглянуть как-нибудь вечером и ушли.

Глядя вслед удаляющимся юношам, Генриетта вдруг поняла, что именно может быть одним из мотивов, побуждающих ее отца выдать дочь за Туакера. Отцу было известно, что Джеймс вряд ли когда-либо женится и заведет детей. Возможно, отец пообещал Туакеру сделать его наследником вместо Джеймса.

А Туакер? Как мог он быть таким грубым и отчаявшимся, чтобы пытаться принудить женщину выйти за него? Генриетта содрогнулась и, хотя в театре было тепло, поплотнее закуталась в кашемировую шаль. Возможно, Туакеру хватило обещания титула эсквайра, чтобы забыть обо всех приличиях. Каким бы скромным он ни был, это был все же титул, которого Туакеру, как младшему из нескольких сыновей, от своего отца не унаследовать. К тому же к титулу прилагались обширные земли и дом в Йоркшире. Если Генриетта выйдет за него замуж, он будет кое-чем обладать.

Нет. Это абсурд. Даже Туакер не стал бы жениться только из жадности.

С грустью Генриетта поняла, что Монстр вполне мог бы лишить Джеймса, своего единственного сына, наследства. Джеймса, который по закону должен был однажды стать сквайром Перселлом. Ее глаза наполнились слезами.

– А твой отец и его марионетка тоже здесь, – заметила тетя Филиппа, глядя в театральный бинокль, и указала на места в партере. Туакер сидел прямо, одетый во все черное, рядом с похожим на жабу отцом Генриетты (его темно-зеленый пиджак лишь подчеркивал это сходство). Туакер пристально осматривал ложи, явно выглядывая кого-то.

Генриетта невольно сжалась и отпрянула назад.

– Надеюсь, сюда они не пойдут! – резко проговорила тетя Филиппа. – Бог видит, как я хотела бы избежать сцены.

Свет в зале погас, вспыхнули огни рампы, и спектакль начался. Хотя зрители, казалось, этого не заметили. Они болтали и ходили друг к другу в ложи, не обращая ни малейшего внимания на мелодраматические речи, произносимые на сцене. Даже обещание поединка на шпагах и несколько живых лошадей, переминающихся с ноги на ногу, не могли привлечь их внимания.

Генриетта была благодарна судьбе, что Монстр и его Миньон не могут ее видеть.


– Привет, капитан. – Не привыкший к разного рода формальностям, лорд Питер Тиллингем протянул свою мясистую руку Брендану вместо того, чтобы поклониться, и провел его в свою ложу. Дочь лорда сидела рядом, широко улыбаясь. Брендан задумался, не достанет ли она сигарету из пухлого ридикюля и не зажжет ли ее прямо здесь.

– Вы должны приехать в Брайтвуд-Холл, капитан, – проговорила мисс Тиллингем. – Мы только что узнали, что наша чемпионка, Кемблширская Гроза, родила замечательную кобылку. – Даже театральный наряд девицы был отделан по-особенному: обилие украшений из шнура и медных пуговиц создавало впечатление конской сбруи.

– Да, приятель, приезжай к нам, – вторил дочери лорд Питер, ударив Брендана по плечу. – Мы покажем тебе, чем мы живем.

– Лошадей? – Брендан вспомнил милую гнедую кобылку, проигравшую его черной.

– Вам понравится там, капитан. Ну скажите, что приедете, – взмолилась мисс Тиллингем. Лорд Питер повернулся к дочери:

– Знаешь что, Джесс? Думаю, пора нам опять влиться в вихрь развлечений. Почему бы не устроить званый вечер? Такое импровизированное событие, знаешь ли. А то Лондон становится несколько скучным в эти дни.

– Папа! Это замечательная идея. Давай! – обрадовалась мисс Тиллингем.

Брендан заметил, что отец и дочь смотрят на него, словно ожидая чего-то.

– Замечательная идея, – согласился он и при этом струпом представлял себе, во что ввязывается. Обычно Брендан старался любой ценой избегать участия в вечеринках и балах.

– Вы полюбите там все, – прошептала мисс Тиллингем ему на ухо. – Я сама познакомлю вас с нашей программой по разведению.

Первый акт закончился, занавес опустился, и в зале зажегся свет. Генриетта, ослепленная им, заморгала. Ей нужно сбежать в дамскую комнату, прежде чем Монстр заметит ее.

– Сюда идет Баклуорт, – весело сообщила Эстелла, толкнув Генриетту в бок своим острым локотком.

Спенсер Баклуорт вошел в ложу и почтительно поклонился:

– Миссис Хэнкок, можете ли вы оказать мне честь, позволив сопровождать вашу дочь и племянницу в фойе за угощениями.

Тетя Филиппа ничего не сказала и лишь недовольно нахмурила брови.

– Ну пожалуйста, мама. Нельзя же запирать Генриетту и выкидывать ключ от комнаты только потому, что какой-то мужчина в нее влюбился.

– Двое мужчин, – заметила тетя Филиппа недовольно. – Двое весьма неподходящих мужчин.

– Я буду защищать мисс Перселл, не щадя жизни. – Баклуорт вытянулся в струнку, его мальчишеское лицо вдруг стало серьезным.

– Ладно. Идите и веселитесь. – Тетя Филиппа снисходительно улыбнулась. – Но, Баклуорт, вы несете личную ответственность за любые неприятности. Вы должны защищать девушек от этого отвратительного Туакера и ненормального Кинкейда.

Юноша под руку со своими юными спутницами прошествовал в фойе.

Лорд Баклуорт стал проталкиваться сквозь толпу к столику с угощениями, а Генриетта и Эстелла остались скучать у колонны.

– И, вот мы снова служим украшениями стены, – простонала Эстелла.

– Не совсем, – ответила Генриетта, хитро улыбаясь. – Если мы и украшаем стены, то не в одиночестве – нас со всех сторон окружают поклонники.

Эстелла усмехнулась:

– Насколько же лучше было в старые времена, когда ни один из молодых людей еще не заметил нас.

Девушка вздохнула, вспоминая то благословенное время.

– Если не ошибаюсь, лорд Баклуорт обратил на тебя внимание на первом же балу и с тех пор ни разу не оставлял тебя одну.

– О Боже! Не оборачивайся, вон Туакер! И он идет сюда! – Эстелла испуганно схватила Генриетту за руку. – Не бойся, Я сумею спровадить его отсюда. – Она сделала движение рукой как будто смахивала надоевшее насекомое.

Генриетта заставила себя улыбаться. Туакер и впрямь выглядел как таракан. Как только он подошел достаточно близко, Эстелла яростно прошипела:

– Убирайтесь! – И даже занесла руку, в которой держала розовый ридикюль, словно намереваясь ударить его.

Туакер с ненавистью взглянул на нее:

– Я не собираюсь никуда уходить, потому что желаю поговорить с моей невестой.

– Я не ваша невеста, сэр, – сухо ответила Генриетта. Туакер принял суровый вид.

– Клянусь всем, что есть законного на земле и святого небе вы моя невеста. И скоро ты будешь согревать своим телом мою постель и носить в себе плод, порожденный мной.

– Никогда!

– Ах, как приятно видеть вас здесь, мисс Перселл, мисс Хэнкок, – раздался вдруг рядом мужской голос.

Все трое обернулись на голос и увидели капитана Кинкейда, облаченного во все черное. Он учтиво поклонился и улыбнулся.

Генриетта вдруг вся вспыхнула, а сердце ее забилось сильнее. Вспомнив присланную ей золотую статую, она смущенно потупила взор.

– А вы, должно быть, молодой человек, – преподобный Сесил Туакер, о котором говорят все в обществе? – спросил капитан Кинкейд. – Из дебрей Йоркшира?

– Уверен, сэр, что никто обо мне не знает.

– Ну тогда, – Брендан коротко кивнул, – капитан Кинкейд, к вашим услугам.

Генриетта смотрела на капитана, открыв рот. Он только что подмигнул Эстелле или ей показалось?

– Вообще-то все вас знают, Туакер, – продолжал капитан Кинкейд. – Да всего несколько минут назад старик Хорсфорд, вон он там стоит, сказал мне: «Не преподобный ли это Туакер из Лейдиз-Филд в Йоркшире? Священник, который пытается навязать себя невинной молодой девушке? Тот, который собирается жениться, если нужно, даже силой, на прекрасной мисс Генриетте Перселл?»

Лицо Туакера побагровело.

– Как смеете вы, нахальный ирландский выскочка... – Капитан Кинкейд тихо рассмеялся:

– Вы, должно быть, один из тех людей, кто, как терьер, не осознает своего маленького роста и слабости.

– Убирайтесь отсюда, или я...

– Или вы – что? – Капитан Кинкейд с вызовом скрестил руки на груди и сделал шаг вперед. – Многие бордер-тeрьеры окончили свою жизнь в зубах того животного, на которого накинулись.

Туакер отступил назад и наткнулся на колонну. Он смерил Генриетту взглядом и проскрипел:

– Я поговорю с тобой позже, Гетто.

– Честно говоря, преподобный, – спокойно заметил капитан Кинкейд, – я так не считаю. Мне кажется, мисс Перселл не склонна принять ваше щедрое предложение руки и сердца. – Брендан подошел к Туакеру и посмотрел на него с презрением.

Генриетта как завороженная следила за тем, как Туакер весь сжался, резко повернулся и смешался с толпой.

– Просто замечательно! – воскликнула Эстелла. – Вы наш герой! – Она бросила строгий взгляд на кузину. – Не правда ли, Генриетта?

Генриетта коротко кивнула:

– Разумеется. Спасибо, капитан. Только боюсь, что он вернется.

– Возможно. – Брендан слегка пожал плечами. – Но по крайней мере не сегодня.

Генриетта чувствовала взгляд его ярко-голубых глаз на своем лице, но не могла заставить себя посмотреть на него. Эта статуя...

– Не хотели бы вы прогуляться со мной, мисс Перселл? – спросил Брендан.

– Да, – обрадовалась Эстелла, – иди, Генриетта. Я подожду тебя здесь.

– Боюсь, это невозможно, капитан. Моя тетя запретила...

– Не беспокойся о маме, – настаивала Эстелла. – Я прикрою вас. – Она хитро улыбнулась. – Опять.

Генриетта строго взглянула на кузину:

– Ты что, забыла его подарок? Его щедрый подарок? – Капитан в недоумении посмотрел на Генриетту, заметив на себе ее злой взгляд.

– Мой подарок? – спросил он и сдвинул брови. Неужели он еще, кроме всего прочего, притворщик и лжец, подумала Генриетта, а вслух спросила:

– Вы хотите сказать, что ничего не знаете о статуе? – Брендан прислонился к колонне со скучающим видом и покачал головой.

Генриетта зло сжала зубы. Он такой хороший актер, что ему следовало пойти на сцену.

– Возможно, он не знает о статуе, – прошептала Эстелла. – Может быть...

Именно в этот момент вернулся лорд Баклуорт с двумя бокалами миндального ликера. Увидев капитана Кинкейда, он произнес, запинаясь:

– Знаете, вам лучше удалиться до тех пор, пока миссис Хэнкок не успокоится. Она почему-то очень злится на вас.

Капитан Кинкейд ничего не ответил и лишь вопросительно взглянул на Генриетту. Их глаза наконец-то встретились, но она нахмурилась и поспешно отвернулась. Даже не попрощавшись, капитан резко развернулся и ушел.

Баклуорт буквально раздувался от гордости за себя.

– Так-то лучше. Больше он не вернется.

Генриетта поспешила подавить в себе странное чувство сожаления.

– Вам нравится пьеса, мисс Хэнкок? – поинтересовался Баклуорт, глядя на Эстеллу с обожанием.

– Очень, а вам? Как вы ее находите?

– Сцены фехтования просто потрясающие.

– Согласна. – Эстелла кивнула. – Мне нравятся мужчины, умеющие обращаться со шпагой.

Генриетта недовольно посмотрела на кузину. Она уже чувствовала, куда та клонит. Но Эстелла делала вид, что не замечает взгляда кузины.

Баклуорт нервно переступил с ноги на ногу.

– Вам нравится фехтование? – Эстелла широко открыла глаза.

– Я обожаю фехтование.

– Я. и сам умею довольно неплохо фехтовать, – заявил Баклуорт, раскачиваясь на каблуках вперед-назад. – Возможно, вы позволите мне когда-нибудь продемонстрировать свои умения?

– О-о-о! – Эстелла всплеснула руками. – Как бы я хотела увидеть, как вы фехтуете!


«Одна из хороших вещей, которые ты получаешь, живя в Англии, это французское шампанское», – подумал Брендан.

Сделав небольшой глоток, он задумался над тем, почему встреча с мисс Перселл и этим женоподобным Туакером так его взволновала. Брендан непроизвольно сжал свободную руку. Ему не хотелось бы бить человека, который в два раза меньше по росту, но этот священник просто напрашивался.

– О! – раздался удивленный голос девушки, столкнувшейся с Бренданом. Он помог ей восстановить равновесие, окинул быстрым взглядом ее белокурые локоны, голубые глаза и лицо, как у фарфоровой куклы. – Прошу прощения, сэр, – проговорила девушка, смущаясь.

– Не стоит, – ответил Брендан.

Юная красавица потупила взгляд и осталась стоять на месте. Казалось, она и не собиралась никуда уходить.

– Эмили, вот ты где, – послышался голос молодого человека, возникшего рядом. Он выжидающе посмотрел на Брендана. – Сэр! А вы?..

– Капитан Кинкейд, – представился Брендан, гадая, что тут происходит.

– А! – Молодой человек бегло окинул оценивающим взглядом фигуру Брендана. Должно быть, он остался удовлетворен увиденным, поскольку сказал: – Лорд Нортгемптон. Позвольте представить вам мою сестру, мисс Эмили Нортгемптон.


Генриетта сказалась больной, чтобы не сидеть в ложе во время второго акта. Устроившись на обитой скамье в дамской комнате, она вытащила из ридикюля свои очки и «Индийский тантризм».

Тантризм, читала она, это религиозный культ эротизма. Существует множество древних храмов богинь плодородия, где разыгрывались оргии между добровольными последователями этой религии. Англичане обычно считают своей заслугой то, что им удалось привести эту религию к гибели, хотя Феликс Блэкстон не был уверен, насколько успешны оказались их попытки в этом направлении..В восточной части Индии все еще существовали подпольные группы, исповедующие тантризм.

Интересно, откуда Феликс знал об этом?

Генриетта пролистывала книгу, и тут ее взгляд задержался на одной иллюстрации. Она внимательно изучила ее, а затем глубоко вздохнула.

Никаких сомнений быть не могло: это та самая статуя, которую Генриетта получила этим утром.

В подписи к иллюстрации говорилось о том, что статуя является сокровищем, принадлежащим разрушенному храму в Ассаме. А ведь это был как раз тот район, где еще совсем недавно путешествовал капитан Кинкейд. Популярное место.

Обычно монахи хранили статую под замком и выставляли на всеобщее обозрение лишь два раза в год во время особых церемоний. Ее возраст оценивался примерно в четыре сотни лет, а в переводе на деньги она была бесценна.

Мог ли капитан Кинкейд украсть столь ценный объект из храма в Индии и провезти ее в Англию? И если он все это сделал, то почему он послал статую ей?

Конечно, Генриетта почти не знала капитана. Но то немногое, что ей было известно, заставляло ее усомниться в том, что он был способен на кражу. Капитан казался слишком безыскусным, слишком положительным. И возможно, еще не слишком умным. Разумеется, он игрок и распутный человек, но он очаровательный игрок и распутник. Совсем не такой человек, которого можно было бы заподозрить в краже.

Генриетта вновь принялась рассматривать иллюстрацию статуи. Не следовало ей этого делать. От мысли о капитане Кинкейде, застывшего над ней в подобной позе, ее бросило в дрожь.

О Боже! Генриетта поспешно перелистнула страницу.

В этот момент в комнату с шумом и хохотом влетели три разнаряженные девушки. Двух из них Генриетта узнала. Это были близняшки Нортгемптон, Аманда и Эмили. Они заполнили комнату своими звенящими и полными уверенности голосами. Генриетта надеялась, что они ее не заметят. Красота девушек могла разбить сердце любого мужчины, и, к сожалению, они знали это. Кто-то когда-то внушил им мысль, что красота позволяет с презрением относиться к тем, кому не так повезло с лицом и фигурой.

Девушки начали толкаться, пытаясь отвоевать себе немного места у огромного зеркала, висевшего на стене напротив скамейки. Они болтали о кавалерах и обсуждали планы своих будущих побед. В комнате стало нечем дышать от зависти и розовой воды.

– Ты заметила, как этот потрясающий капитан Кинкейд подошел прямо к Эмили? – захихикала Аманда Нортгемптон, приглаживая свои белокурые локоны. – Если бы я не была уже просватана, то ни перед чем бы не остановилась, чтобы заполучить такого мужчину. Хотя еще ничего не потеряно – быть может, так я и сделаю, – и она игриво ущипнула свою сестру за щечку.

– Прости, дорогая, но Торпу это ни капельки не понравится, – ехидно заметила Эмили и, достав из сумочки хрустальный флакон с духами, принялась обильно поливать свою белоснежную грудь.

– Действительно! – воскликнула третья девушка, пухленькая, в желтом платье, больше похожая на служанку. – Капитан просто без ума от тебя.

Эмили хмыкнула:

– А тебе-то откуда знать? Честное слово, я бы хотела затащить его в постель. Это было бы просто блаженство.

Эмили мечтательно посмотрела на свое отражение в зеркале и тут только заметила Генриетту.

– На что ты уставилась? – грубо спросила она. Генриетте показалось, что перья в прическе Эмили встают дыбом.

– Так, ничего особенного, – спокойно ответила Генриетта.

Эмили подлетела к Генриетте и, нагло глядя ей в глаза, спросила:

– Разве ты не то украшение у стены?

Она кинула взгляд на своих подруг, ища у них поддержки. Летти решительно кивнула:

– Это мисс Генриетта Перселл. Всего-навсего дочь сельского сквайра.

– Вы только посмотрите на эти очки. Боже правый!

– Она помолвлена с этим маленьким отвратительным священником. Тем, что появляется на каждом собрании в последнее время.

– Преподобный Сесил Туакер. – Эмили прищурилась:

– Я припоминаю, что и во время других светских событий вы забивались в угол и читали книгу.

– Ты бы тоже начала так делать, если бы тебя повсюду преследовал этот жалкий священник, – заметила Аманда.

– Я бы не позволила каким-то жалким поклонникам преследовать меня, – продолжила Эмили. – Они бы не посмели. Я не удостою и взглядом человека, если он не красив и не богат как паша.

– Как капитан, – захихикали девицы.

– Да. Как этот замечательный капитан Кинкейд.

– Вам следует быть поосторожнее с подобными людьми, – посоветовала Генриетта. – Он слишком опытен для вас и много повидал.

Эмили разинула рот от изумления.

– Вы смеете советовать мне? – Она расхохоталась, и звук этот был совершенно не похож на тот пустой звенящий звук, который она издавала в присутствии мужчин. – Позвольте заметить вам кое-что, мисс Перселл. Вам не справиться с таким человеком, как капитан Кинкейд, поэтому можете выйти и за священника. Такому мужчине, как капитан, нужна женщина совершенно особого сорта.

– Правда? – спросила Генриетта, медленно снимая очки. – И что же это за особый сорт женщин, мисс Нортгемптон?

Эмили презрительно усмехнулась и склонила голову набок:

– Ему нужна настоящая женщина. Женщина, при виде которой мужчины сходят с ума. Женщина, которая может удовлетворить все его желания.

– Что же он, по-вашему, животное? – снова спросила Генриетта. – Даже у капитана наверняка есть не только физические потребности.

– Откуда вам это знать? – Аманда начинала злиться. – Книжный червь, веснушчатая дочка сквайра.

Она подлетела к Генриетте, выхватила у нее из рук книгу и перекинула ее Летти, та бросила книгу Эмили. Генриетта резко вскочила на ноги:

– Отдайте!

Эмили лишь рассмеялась в ответ и, наугад открыв книгу, замерла. Глаза ее полезли на лоб. Эмили удивленно похлопала ресницами и посмотрела на страницу.

– Черт возьми! Что это?

Две другие девушки подошли к ней. Уже вскоре все трое жадно рассматривали детально прорисованные иллюстрации, торопливо листая страницы.

Генриетта выхватила книгу из рук Эмили и тоном знатока добавила:

– Это книга об индийском тантризме, и я уверена, что после стольких лет, проведенных на субконтиненте, капитан Кинкейд очень хорошо знаком с этой практикой. И любая хрупкая английская розочка, желающая удовлетворить все его желания, может обнаружить, что взялась за задачу, которая ей не по силам.


– В дальнейшем, капитан Кинкейд, вам следует держаться подальше от моей племянницы. Она слишком наивна и неопытна, чтобы общаться с людьми вашего сорта. – Филиппа Хэнкок сделала паузу.

Брендан проклинал себя за то, что не рассчитал время. Он хотел покинуть театр до того, как закончится пьеса, но в это время откуда ни возьмись появилась миссис Хэнкок.

– А Эстелла, она всего-навсего ребенок, она тоже ее видела, – продолжила Филиппа. – А один лишь вид этой... этой вещи может на всю жизнь отпугнуть ее от мужчин.

Брендан не знал, с чего начать.

– Я прошу прощения, мадам, но я понятия не имею, о чем вы говорите.

– Как смели вы послать эту отвратительную статую в мой дом?

– Статую?

– Этого языческого идола.

Брендан в недоумении смотрел на миссис Хэнкок.

– Я не посылал в ваш дом никакого языческого идола. Вы должны мне верить.

– А с какой стати я должна вам верить? Я едва вас знаю. Ваше родство с мисс Темпл – единственная ниточка, спасающая вас от изгнания из общества. А что касается вашей золотой статуи, то будьте добры прийти завтра же утром и забрать эту грязную вещь из моего дома. – Филиппа смерила Брендана суровым взглядом, губы ее побелели от злости. – И это будет последний раз, когда вы подойдете близко к моей племяннице.

– Золотая статуя? – переспросил Брендан, понемногу начиная что-то понимать. Мрачное предчувствие охватило его.

– Вы прекрасно знаете, о какой статуе идет речь.

– И кто-то прислал ее в ваш дом в качестве шутки? – Филиппа презрительно фыркнула:

– Капитан, никто не посылает золотые статуи стоимостью в десятки тысяч фунтов в качестве шутки.

Беттина Ратледж не могла не слышать, как миссис Хэнкок отчитывает Брендана. Удивительно, чего только не наслушаешься, стоя за колонной в холле, в то время как в зале идет второй акт. Беттина растянула губы в улыбки, довольная тем, что бранят Брендана. Так ему и надо.

– Ой! – вскрикнула она, когда кто-то наступил ей на ногу. – Смотрите, куда идете, идиот неуклюжий... О! Простите пожалуйста, преподобный Туакер. – Беттина изобразила на лице некое подобие улыбки.

– О нет, простите вы меня.

– А вы озорник, подсматриваете здесь, как беднягу капитана Кинкейда отчитывает этот сержант в юбке. – Беттина ехидно усмехнулась.

Туакер побледнел:

– Вы не понимаете. Я не смотрел... я просто... – Беттина выпятила нижнюю губу.

– Вы прячетесь за колонной. Не пытайтесь сделать вид, что не шпионите.

Туакер провел рукой по лысеющей голове.

– А что вас так заинтересовало в этой перебранке, мисс?..

– Мисс Беттина Ратледж. Меня это интересует, поскольку я – законная невеста капитана Кинкейда.

– Правда? – Туакер сделал руками неуловимое движение.

Беттина кивнула.

– Но он исчез и опять попал в беду.

– И это часто с ним случается?

Беттина приблизила свои губы к уху священника и прошептала:

– Постоянно, преподобный отец.

Туакер отскочил, как будто ее дыхание было дыханием ада и его ухо могло превратиться в уголек и отвалиться. Он ухватился за колонну, чтобы сохранить равновесие.

– А вы, как я слышала, помолвлены с мисс Перселл, – сказала Беттина.

Туакер немного успокоился.

– Да. Она причинила много боли мне и своему отцу, мисс Ратледж.

– Прошу вас, простите меня, если я причиню вам еще больше боли, но не кажется ли вам, что мой Брендан и ваша мисс Перселл могут быть?.. – Беттина слегка кашлянула, прикрыв рот веером.

– Могут быть – что? – переспросил Туакер, непонимающе глядя на нее.

– Близкими друзьями, – добавила Беттина. Туакер потер ухо.

– Не думаю, что моя невеста позволит кому-либо... – Беттина рассмеялась:

– Это просто ощущение, которое у меня возникло.

Она выглянула из-за колонны. Брендан уже ушел, скорее всего чтобы забыть о своих проблемах за картами, а миссиc Хэнкок спешила вверх по лестнице.

Допивая свой бренди, Беттина подумала, заинтересовало бы миссис Хэнкок известие, что ее наивную и неопытную мисс Генриетту Перселл видели в Ист-Энде ранее тем же днем. Без сопровождения.


Бедная Франческа! Она оставлена на несколько дней, стоящей в ожидании на конце разводного моста. Не говоря уже о бедной кляче, на которой они сидели вдвоем с Ипполитой. Ее спина, наверное, ужасно болела.

Генриетта зажгла две свечки, поместив их по обе стороны стола. Как обычно, она не могла заснуть. Когда она вытянулась на перьевом матрасе сразу по возвращении из театра, то почувствовала себя опустошенной. Но стоило ей закрыть глаза, как странно волнующие образы тут же возникли перед её мысленным взором. Все смешалось – лицо капитана Кинкейда, тантрическая статуя, иллюстрации из «Индийского тантризма».

Генриетта ненавидела капитана Кинкейда, но обожала Феликса. Так почему же она постоянно их путала?

ФРАНЧЕСКА

Сочинение миссис Неттл

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В которой наша героиня и ее дуэнья обретают приют в крайне необычном месте и начинают подозревать, что в действительности там скрывается больше, чем кажется на первый взгляд.

Франческа и Ипполита соскользнули с серой лошади и поднялись по мраморной лестнице, ведущей к красивой двери замка. Там они стояли некоторое время, не зная, что предпринять.

– Как странно, – прошептала Ипполита.

– Но мы устали и умираем от голода, – также шепотом отозвалась Франческа. – У нас нет другого выбора, как только попросить приюта у людей, обитающих здесь.

Но прежде чем она успела поднять руку и постучать, массивная дверь широко распахнулась. Яркий свет ослепил девушек.

В этом золотом сиянии Франческа могла лишь различить силуэт огромного рыцаря в серебряных доспехах. Слегка взлохмаченные волосы обрамляли его лицо, которое напоминало лик мстящего ангела: загорелое, грубоватое, с пронзительно-голубыми глазами. Его взгляд, казалось, пронизывал насквозь.

– Мы ожидали вас, – проговорил рыцарь, улыбнувшись загадочной улыбкой. – Входите, прошу вас.

Франческа вдруг испугалась:

– Откуда вы знаете нас? Что вам известно? —Рыцарь рассмеялся:

– Вы расспрашиваете хозяина, даже не войдя в дом? Имейте терпение.

Он отступил немного назад, поклонился и сделал широкий жест рукой, приглашая девушек войти.

Генриетта вычеркнула два последних предложения с такой силой, что капельки чернил разлетелись в разные стороны. Почему же ее рыцарь выглядел таким похожим на этого невозможного капитана Кинкейда? Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Вечер был утомительным. Встреча с Монстром, не говоря уже о перепалке с Миньоном, достаточно напугала ее. Глубоко вздохнув еще раз, Генриетта вновь принялась писать.

Голод и усталость были сильнее, чем страх, а потому Франческа решительно шагнула вперед. Ипполита последовала за ней. То, что предстало перед их взором, было просто невероятным.


Глава 8


ФРАНЧЕСКА

Сочинение миссис Неттл

ГЛАВА ПЯТАЯ

Содержащая описание жилища золотого рыцаря и заколдованного предмета.

Прекрасные интерьеры дворца были освещены сотнями – нет, тысячами восковых свечей. Они стояли в канделябрах на столах, полках, свисали с потолка, были укреплены на гладких каменных стенах.

Древние гобелены из великолепной шерсти, окрашенной в тысячу различных оттенков (которые не то что не существовали, но которым не было даже и названия в доме Монстра), украшали стены. Были там и огромные полотна, портреты благородных дам и господ, которые выглядели как живые. Фигурки и статуэтки тонкой работы из золотаи серебра украшали почти каждый стол и переполняли резные деревянные шкафчики. Весь замок поражал воображение своим убранством и великолепием.

Генриетта закусила губу. Чем же был этот замок? Символом наслаждений, с которыми она столкнулась после первого же поцелуя с Бренданом? Или же намеком на ее зарождающуюся любовь к Феликсу?

Как могли любовь и страсть сосуществовать в одном человеке?

Хозяин замка сел рядом с Франческой у камина и налил ей кубок вина. Она заметила, что он излучает то же сияние, которым, казалось, было пропитано все в замке.

Рыцарь попросил своих слуг подать гостьям ужин у очага в парадном зале. Еда и напитки, как и все вокруг, были великолепны. Франческа закрыла глаза, благодаря Всевышнего за то, что он привел их в это удивительное место.

Когда гостьи утолили голод, хозяин присоединился к ним. Он успел, как заметила Франческа, причесаться и завязал волосы в хвостик у основания шеи, заменил грубый кожаный камзол на бархатный плащ бордового цвета. На голове у него красовалась золотая с рубинами корона в виде гребня дракона. Левую щеку пересекал толстый грубый шрам. Франческе вдруг очень захотелось узнать, в какой битве получена эта отметина.

– Мы благодарим вас, сэр, за то, что вы накормили нас такой вкусной едой и позволили разделить тепло вашего очага, – проговорила Франческа. – Мы были близки к голодной смерти и не пережили бы еще одной ночи в лесу.

– Мы знали, что вы придете. И не позволили бы никаким неприятностям приключиться с вами, – ответил хозяин замка. И хотя слова его были простыми, в нем самом было что-то такое, отчего у Франчески по спинебежали мурашки. Она мысленно напомнила себе об осторожности.

– Меня зовут Франческа, – представилась она. – А это моя дуэнья Ипполита. Мы сбежали из замка моего отца. Он собирался выдать меня замуж за злого монаха Сесилио.

– Так вы поэтому сбежали? – спросил рыцарь.

– Прошу вас, скажите, кто вы такой? – обратилась к нему Франческа.

—Я принц этого замка, Бретон д'Аран. Я хранитель этого места, его защитник, его рыцарь.

Произнеся это, рыцарь взялся за украшенную драгоценными камнями рукоятку кинжала, висевшего у бедра.

Принцы, благосклонный читатель, как и менее значительные разновидности джентльменов (включая капитанов например и священников), зачастую очень воинственны и драчливы, как петухи. Мне довелось быть свидетельницей ссоры между двумя такими джентльменами, и я была поражена глупой самоуверенностью меньшего из противников. Леди, с другой стороны, также участвуют в сражениях, но в более хитрой форме. Они оскорбляют другую даму замечаниями по поводу ее очков и прочих несовершенств (таких, как веснушки, контролировать которые она не в силах). Но те же самые дамы ведут себя мило и вежливо в обществе джентльменов. Как будто джентльмены важнее других дам.

Теперь же, благосклонный читатель, вернемся к нашей смелой героине, которая никогда не выказывала подобной фальши.

Борясь со страхом, Франческа спросила рыцаря:

– А откуда вы знали, что мы должны прийти?

– Пойдемте, я покажу вам. – Хозяин замка поднялся и подвел Франческу к маленькому старинному зеркалу, стоящему на полке. – Взгляните, – сказал он, указывая на него.

Франческа посмотрелась в зеркало, но увидела в нем только своё отражение.

– Вам нужно заглянуть глубже в себя и свои переживания. Смотрите глубже.

Внезапно перед Франческой возникло видение взбешенного Монстра и его Миньона, испуганно сжавшегося рядом.

– Возможно, когда-нибудь, – сказал принц Бретон, – вы сможете увидеть что-либо помимо вашего прошлого. – И еще раз загадочно улыбнулся.

Волшебное зеркало? Генриетта откинулась в кресле, хмуро глядя на то, что только что написала. Ни в одном из ее готических романов не было ничего подобного, и одному Богу известно, почему это пришло ей в голову. Генриетта вздохнула. Те поцелуи все перевернули вверх ногами. Будь он проклят, этот капитан Кинкейд.


– Прошу прощения за то, что беспокою вас так рано, сэр, – пробормотала домохозяйка Брендана, заглядывая в его кабинет. – Но там внизу джентльмен, который желает вас видеть.

Брендан сбежал по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку, недоумевая, кому может взбрести в голову заявиться к нему так рано. Чрезвычайно досадно. В фойе его приветствовал лейтенант в сопровождении двух военных. Они были одеты в красную форму, обшитую золотым шнуром, с саблями, пристегнутыми к поясу. Лейтенант поприветствовал Брендана, прикоснувшись к краю своего кивера, и протянул ему письмо.

Черт возьми. Брендан понял, что на нем все еще очки. Его не должны видеть в очках. Он со вздохом поправил их и, просмотрев текст, удостоверился в том, что это был ордер на обыск.

– Это официальное постановление, капитан Кинкейд, – пояснил лейтенант. – Мне поручено осмотреть ваше жилище на предмет контрабанды и изъять все незаконно хранящиеся и подозрительные предметы, которые будут обнаружены.

Брендан удивленно приподнял брови:

– О каких незаконных предметах вы говорите, лейтенант?

Офицер проигнорировал вопрос и отдал своим людям приказание начать обыск.

В то время как они, грохоча ботинками, ходили по дому, Брендан перечитал письмо. В нем сообщалось, что лейтенант Кларк и его люди посланы правительством, что ему, капитану Кинкейду, запрещается препятствовать их поискам и что он должен будет последовать за ними в штаб-квартиру, если это ему будет приказано:

Брендан взъерошил волосы рукой. Как, черт возьми, это могло случиться? Наверняка тут не обошлось без Пейшенс.

Крик одного из военных разнесся эхом по дому:

– Сэр, здесь целые коробки!

Лейтенант рванул вверх по лестнице, Брендан поспешил за ним.

– Похоже, вам придется кое-что объяснить, капитан Кинкейд, – проговорил лейтенант Кларк, сверкнув на Брендана глазами.

Солдаты рылись в ящиках. Тот, что посильнее, вытащил из одного небольшую бронзовую статуэтку. Брендан кашлянул и пробормотал:

– Сэр, прошу вас, будьте с этим поосторожнее. Я приобрел эти предметы антиквариата в Индии совершенно легально и могу это доказать, у меня сохранились счета.

– Об этом вы расскажете полковнику Хингстону в управлении, – резко проговорил лейтенант Кларк и повернулся к своим подчиненным. – Упакуйте все это и снесите в экипаж. Если у вас есть чеки, советую захватить их с собой, – добавил он, обращаясь к Брендану.


– Как мило! Девочки, только взгляните на это! – Тетя Филиппа передала Генриетте и Эстелле письмо, доставленное с утренней почтой.

Генриетта внимательно изучила темно-зеленый с золотом бланк, украшенный головой лошади и причудливыми завитками. На нем значилось: «Мисс Джессика Тиллингем».

– Приглашение в гости! – Эстелла радостно подпрыгнула на месте. – Просто замечательно. И как раз вовремя! Баклуорт в любой момент готов продемонстрировать свой талант в фехтовании. Он сказал мне вчера, что собирается сегодня пойти тренироваться в фехтовальный клуб. – Эстелла закатила глаза. – Так что бегство в деревню – именно то, что мне сейчас нужно.

Тетя Филиппа с нежностью посмотрела на дочь:

– На твоем месте я бы не стала слишком обнадеживаться. Баклуорты в родстве с Тиллингемами. Так что он, вне всяких сомнений, тоже приглашен.

Эстелла скорчила рожицу, что совершенно не подобало благовоспитанной девушке и ругнулась:

– Черт!

– Следи за выражениями, дорогая, – заметила тетя Филиппа, наливая себе еще одну чашку чая. Она взглянула на Генриетту и добавила: – Разумеется, ты тоже поедешь.

Генриетта коротко кивнула. Хотя Эстелле, возможно, и не избежать общества Баклуорта, но Туакеру уж точно никоим образом в Брайтон-Холл не пробраться.


Молодой Хорас Даутрайт-четвертый был погружён в горестное молчание. Перед ним на голубом с голубой окантовкой блюдце лиможского фарфора лежала крохотная порция лимонного мороженого. Даже ароматные кусочки засахаренной лимонной приправы не могли смягчить то горе, которым он, судя по всему, был охвачен. Казалось, оно подействовало даже на аппетит. Мороженое начинало таять.

– Хорри! Я взяла тебя в «Ле петит бон-бон» не для того, чтобы ты дулся и куксился. Бери ложку и начинай наворачивать.

Именно это и проделывала сама Пейшенс со сладким кремом и взбитыми сливками, украшенными мармеладом, сахарным печеньем и фирменным знаком кондитерской – сахарным завитком высотой пятнадцать сантиметров.

Хорас с завистью посмотрел на порцию матери, взял себя в руки и принялся за свой десерт.

– Не понимаю, зачем папе и мне нужно постоянно худеть? – раздраженно спросил он. – Мне кажется, что некоторые люди просто родились крупнее остальных, вот и все.

– Не наглей со мной, мальчишка. Просто ешь и придержи язык.

Пейшенс с жадностью накинулась на сахарную фиалку.

Но маленький Хорри был прав, подумала она про себя. Этот огромный неуклюжий медведь, за которым она замужем, ростом был выше любого мужчины. Он был выше даже брата Брендана. Пейшенс вздрогнула. Как могла она когда-то считать своего гигантского мужа привлекательным? А за последние шестнадцать лет он настолько раздался в талии, что она боялась представить себе, что случится, если он вздумает вжать ее в матрас. Но она не даст ему ни малейшего шанса выдавить из нее жизнь таким образом. У Пейшенс была собственная спальня, дверь которой запиралась на засов.

Появление нескольких модно одетых молодых леди заставило Пейшенс отвлечься от своих мыслей. Облаченные в дорогие одежды, сшитые по последней моде, девицы сильно раздражали Пейшенс. Она прикусила губу и покраснела, поскольку узнала близняшек Нортгемптон. Их окружала целая свита обожательниц – менее богатых девушек.

– Никогда не общайся с подобными женщинами, Хорри. – Пейшенс кивнула в сторону девиц. – Они шумные, вульгарные и не умеют хранить верность.

Хорас с интересом взглянула на девушек:

– Но они довольно красивые, мама! – Пейшенс презрительно взглянула на сына:

– Не будь глупым, милый.

Почему мужчин всегда притягивают жеманные красотки? Чем притворнее женщина,тем больше у нее шансов заполучить богатого мужа. Это ужасно несправедливо!

Девушек провели к столику неподалеку, где они расселись на крохотных стульчиках.

– Они воняют розовой водой, – фыркнула Пейшенс и бросила на сына предостерегающий взгляд.

Одна из близняшек явно была главой компаний.

– Я до сих пор не могу прийти в себя после вчерашнего происшествия в театре, – раздался ее голос.

– Это было просто ужасно, – жеманно проговорила ее сестрица. По ее ужимкам было понятно, что переживать ужас ей очень понравилось. – Эмили, расскажи остальным, что случилось.

– Ну нет!

– Пожалуйста!

– Ну ладно. Этот замечательный капитан Кинкейд уделил мне столько внимания вчера! Он едва не сбил меня с ног только ради того, чтобы познакомиться со мной. Он чуть не вывернул руку нашему брату Сирилу, чтобы получить разрешение навестить меня сегодня вечером.

Это признание было встречено возгласами восторга других дам и большим удивлением Пейшенс. Она чуть было не выронила ложку из рук. Хорас также весь обратился в слух, заслышав имя своего дяди.

– Но это еще не история, – добавила другая мисс Нортгемптон.

Лицо Эмили скривилось в злой усмешке.

– Да, Аманда, ты права. Настоящая история началась, когда мы пошли освежиться в дамскую комнату.

– Там была эта странная мисс Перселл, – вставила ее сестрица. – Она читала книгу.

Девушки злобно расхохотались.

– Да она никто. Вечно ходит, уткнув нос в книгу.

– Просто дочь сквайра, хотя Торпу кажется, что она хорошенькая...

– Но она старая. Ей не меньше двадцати двух лет. Она никогда не найдет себе мужа.

– Да нет же, разве вы не слышали она нашла свою настоящую любовь. Она обручена с сельским проповедником.

Вновь раздался взрыв смеха.

– Должна признать, дорогие, что в этой простушке скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд, – заметила Эмили надменным тоном.

– Что ты имеешь в виду?

– Расскажи же, Эмили.

– Пожалуйста, Эм!

Эмили поправила прическу, оперла свой остренький подбородок о руку, облаченную в перчатку, и объявила:

– Наша мисс Перселл читает неприличные книги. – Девушки разом всплеснули руками и зашумели от восторга.

– Откуда ты знаешь?

– Расскажи нам все по порядку. С самого начала. – Эмили повертела в руках серебряную ложечку.

– Мы видели книгу.

– Она была такая отвратительная! – поморщилась ее сестра.

– Неприличная книга была у нее с собой? О Боже!

– Никогда бы не подумала...

– И... – Эмили сделала паузу, дожидаясь, пока все обратят на нее внимание. – И книга рассказывала о Востоке и о каком-то ненормальном культе, о котором, кажется, ей все известно. Мы сами листали эту книгу. В ней полно неприличных изображений мужчин и женщин – всех без одежды – в самых невероятных позах.

– Боже милостивый!

– И она пыталась впутать в это капитана Кинкейда. – Эмили самодовольно улыбнулась. – Как будто он захотел бы общаться с такой скучной простушкой, как эта мисс Перселл.

Пейшенс спокойно проглотила большой цветок из взбитых сливок. В отличие от мисс Эмили Нортгемптон ей хорошо была известна причина такого интереса Брендана к мисс Перселл и мисс Нортгемптон. Вне всяких сомнений, они являлись двумя его кандидатурами, выбранными для первой стадии игры.

– Впутать капитана? Разве у них есть что-то общее? – нервно захихикала одна из девиц.

Эмили криво усмехнулась:

– Разумеется, нет. Даже сама идея смешна. Просто эта странная Перселл сказала, что капитан после стольких лет, проведенных в Индии, разумеется, знает об этом ужасном культе.

А вот в это Пейшенс поверить было несложно. Сестра Эмили добавила:

– Мисс Перселл осмелилась утверждать, что капитан знает все об этом и что будет ожидать от английской леди...

– Аманда, не будь такой ханжой. Уверена, Торпу это не понравится. Возможно, тебе следует взять у мисс Перселл книгу на несколько дней и почерпнуть оттуда что-нибудь новое.

Эмили откинулась в кресле, на ее кукольном лице появилась самодовольная улыбка.

– Если капитан захочет, чтобы я занялась с ним чем-либо в индийском или любом другом стиле, я отказываться не буду.

Под аккомпанемент взвизгов и криков, последовавших за этим заявлением, Пейшенс строго посмотрела на своего слишком внимательного сына.

– Хорри! Ты должен немедленно забыть все, что только что услышал.

Молодой Хорас Даутрайт-четвертый тупо уставился в свою пустую тарелку.


Брендан стоял на крыльце резиденции Хэнкоков. Прошлым вечером, когда миссис Филиппа Хэнкок отчитала его за то, что он послал эротический предмет искусства ее племяннице вместе с двусмысленной запиской, он ничего не понял. Сегодня же, после визита к полковнику Хингстон, многое начало проясняться для него.

– Сожалею, приятель, – проговорил общительный полковник Хингстон, – что вас в чем-то заподозрили. Но нас насторожил анонимный донос. И еще то, что в последние несколько дней на лондонском рынке древностей появилось несколько чрезвычайно ценных вещей.

При этих словах Брендан напрягся.

– Украденные индийские ценности? – Полковник утвердительно кивнул:

– Очень ценные вещи. Они были украдены в течение последних восемнадцати месяцев в Бенгалии.

– И кто-то послал вам анонимное сообщение, которое наводило на мысль о том, что я как-то замешан в этих кражах?

– Да не просто наводило на мысль, а прямо указывало на это. И судя по всему, человек, написавший это письмо, знаком с Индией. И с вами. Он знал достаточно, чтобы мы могли заподозрить, что вы что-то замышляете.

Брендан был рад последовать приказу миссис Хэнкок – явиться в ее дом и забрать золотую статую. Следовало удостовериться, что капитан Хэнкок никогда об этом не узнает. Обнаружения статуи будет достаточно, чтобы он оказался за решеткой.

– Сэр? – Отворивший парадную дверь Джейке внимательно посмотрел на Брендана.

– Добрый день. Я капитан Брендан Кинкейд. Миссис Хэнкок попросила меня зайти сегодня и забрать нечто... – Брендан умолк, не зная, как назвать то, за чем он пришел.

Брови Джейкса едва заметно приподнялись.

– Да, сэр, – проговорил он с чопорностью, отворил пошире дверь и пропустил Брендана внутрь. – Миссис Хэнкок сейчас нет дома. Я спрошу у мисс Перселл, где эта статуя находится теперь. – И Джейкc исчез.

Подождав какое-то время, Брендан заметил, что незаметно для себя начал мерить зал шагами. Неужели он нервничает из-за возможной встречи с мисс Перселл? Конечно, ему нравилось ее общество, да и целоваться с ней тоже приятно. Flo прошлым вечером в театре она была слишком холодна и подозрительна.

С другой стороны, какие у нее были основания ему верить?

Брендан взглянул наверх. Мисс Перселл, одетая в простое хлопчатобумажное платье цвета морской пены, спускалась по лестнице. Их взгляды встретились, но ее лицо осталось равнодушным.

Брендан же, наоборот, почувствовал, как учащенно забилось его сердце.

– Добрый день, капитан Кинкейд. – Генриетта остановилась на почтительном расстоянии от Брендана. – Я так понимаю, что вы приехали забрать статую. – Она быстро оглядела его, и на ее щеках появился легкий румянец. Однако когда она опять взглянула Брендану в лицо, ее глаза пылали гневом. – Ту статую, которую вы прислали.

Брендан огляделся вокруг. Похоже, они были здесь совершенно одни.

– Я ничего вам не посылал, мисс Перселл.

– Разумеется, нет, – язвительно проговорила Генриетта, поджав губы в тонкую линию.

– Вы ведь не верите мне, правда? – напрямик спросил Брендан.

Повисла неловкая пауза. Брендан с интересом смотрел; как на глазах меняется Генриетта. Ее пухлые губы слегка приоткрылись, взгляд значительно потеплел.

– Нет, верю, – вздохнула она. Брендан шагнул вперед.

– Кажется, кто-то хочет надо мной подшутить. Сегодня меня вынудили нанести визит некоему полковнику Хингстону. Он отвечает за поиск военных, замешанных в контрабанде индийского антиквариата.

– Но почему кто-то хочет причинить вам вред? – спросила Генриетта, слегка нахмурив свои изящно очерченные брови.

Брендан обратил внимание на пульсирующую жилку у нее на шее. Затем против его воли взгляд скользнул вниз, к аккуратному бюсту, плотно обтянутому тонкой материей.

Усилием воли Брендан заставил себя оторвать взгляд от этого волнующего зрелища.

– Кто-то послал полковнику анонимное письмо, в котором говорилось, что я вор, – проговорил он, глядя Генриетте в глаза.

Мисс Перселл задумчиво закусила нижнюю губу, и в тот же миг Брендан почувствовал, как напряглась его плоть. Однако он постарался не замечать этого.

– Вы думаете, – продолжала Генриетта, – что это тот же самый человек, кто послал нам эту статую?

– Похоже на то. В любом случае мне нужно поскорее забрать ее. Вне всяких сомнений, он даст полковнику знать о местонахождении статуи. И если полковник обыщет дом и найдет ее здесь, я окажусь на гауптвахте.

– Я помогу вам, – решительно заявила Генриетта. Брендан удивленно поднял бровь.

– Почему? У меня создалось впечатление, что вы испытываете ко мне такое же почтение, какое обычно испытывают к червяку.

Генриетта весело засмеялась, и Брендану вдруг страстно захотелось обнять ее, прижать к себе и поцеловать прямо в сладкие малиновые губы.

– Я хочу помочь вам, – пробормотала Генриетта. – Потому что не могу видеть, как невинный человек попадет в тюрьму. А сейчас уходите. – Она оглянулась назад и еще больше понизила голос: – Ждите меня по ту сторону парка. Наймите крытую повозку и задерните все шторки. Я принесу статую.

– Я не хочу впутывать вас в это дело, – возразил Брендан, хотя перспектива оказаться в карете наедине с мисс Перселл (к тому же с задернутыми шторками) выглядела очень привлекательно.

Генриетта отчаянно затрясла головой:

– Слишком поздно. Я уже впутана.

Брендан хотел было возразить, но тут вошел Джейкc.

– Мисс, вам нужна моя помощь? – Дворецкий смерил Брендана презрительным взглядом.

– Капитан Кинкейд уже уходит, Джейкc. – Генриетта подняла ладонь вверх, расставив пальцы, одними губами произнесла:

– Пять минут. – И поспешила вверх по лестнице.

Мисс Перселл, облаченная в нежно-розовую мантилью, уже поджидала Брендана, когда нанятая им карета остановилась у дальнего конца парка. Все шторки из черного бархата были задернуты, и любой, кому случилось бы увидеть мисс Перселл садящейся в карету с небольшим свертком в руках, ни за что не догадался бы, куда она едет и с кем.

Генриетта села напротив Брендана, и он заметил, что она вся дрожит от волнения. От одной мысли, что участие в чем-то запретном возбуждало ее, Брендан сам оживился. У него было такое чувство, что они стали партнерами, правда, партнерами в чем именно, ему пока не хотелось уточнять. Если он вел мисс Перселл по пути к погибели, ему не хотелось сознаваться в этом даже перед самим собой. Она была слишком хорошенькой, слишком возбужденной, и Брендану не хотелось задавать ей какие-то вопросы.

– Вам нельзя хранить статую у себя дома, капитан Кинкейд, – проговорила Генриетта, пытаясь восстановить дыхание. – Эти военные могут вернуться. Но у меня созрел план. Мы отвезем ее в банковское хранилище моей матери, где она держит драгоценности, доставшиеся ей от матери и двоюродной бабушки. Она не была там больше года и вряд ли в ближайшем будущем поедет, поскольку мне теперь не нужны тиары и жемчужные ожерелья, чтобы поражать воображение самцов.

Да уж, подумал Брендан, глядя на Генриетту с откровенным восхищением, ей не нужно ничего, ни украшений, ни шелковых одеяний, чтобы быть красивой. Вот если бы она избавилась от украшений (включая одежду), то наверняка затмила бы всех женщин на планете.

– Банкир знает меня и... – продолжала Генриетта. Она взмахнула своей маленькой сумочкой и заговорщически улыбнулась. – У меня есть ключ.

– Думаю, этот план ничуть не хуже любого другого, – согласился Брендан. – Но мне не хотелось бы вовлекать вас в это дело.

– Вы доверяете мне, сэр? – Генриетта вопросительно посмотрела на капитана своими огромными влажными глазами.

– Да, но...

– Тогда, пожалуйста, позвольте мне помочь вам. – Генриетта назвала банк, а Брендан, в свою очередь, сообщил его вознице, и карета тронулась.

Она катилась по вымощенным брусчаткой улицам, а Брендан смотрел на коробку, которую Генриетта сжимала в руках.

– Позвольте? – спросил он. И когда она подалась вперед, чтобы передать коробку, Брендан уловил легкий сладкий аромат, похожий на запах зеленого яблока. На мгновение их руки соприкоснулись, и, несмотря на то что оба были в перчатках, Брендан почувствовал, как между ними проскочила искра.

Он отклонился назад, откинул крючок и открыл маленькие дверцы коробки. Неторопливыми движениями человека, чей худший кошмар вот-вот подтвердится, он вытащил клочки ткани и бумаги. В темноте кареты статуя засияла теплым светом.

– О Боже! – выдохнул Брендан.

– Вы узнаете ее?

– Каждый дюйм. Я даже зарисовывал ее. – Черт! Как же у него это вырвалось?

– Да? В одной из книг Феликса Блэкстона есть изображение этой статуи. – Генриетта подозрительно посмотрела на капитана.

– Вы читали «Индийский тантризм»? – изумленно спросил Брендан. Очевидно, мисс Перселл не так проста, как кажется на первый взгляд.

Генриетта слегка покраснела:

– Разумеется! Я хочу сказать, что прочитала все его книги. – Мисс Перселл, участвующая в исполнении тантрических обрядов – такая волнующая картинка возникла перед мысленным взором Брендана. Он выпрямился и провел рукой по волосам.

– Я предоставлял рисунки для гравировщика. Я помогал Феликсу. Светлый ум, но художник из него никудышный.

Даже в сумраке кареты лицо мисс Перселл засияло так, будто шторы внезапно отдернули, чтобы впустить солнечный свет. Генриетта вся подалась вперед.

– Значит, вы знакомы с мистером Блэкстоном? – оживившись, спросила она.

Брендан стал лихорадочно соображать, что ему делать. Сказать правду? Он глубоко вздохнул:

– Да, я знаю его очень хорошо.

– Расскажите мне о нем. Какой он? Где живет?

– Блэкстон ведет уединенный образ жизни. Не думаю, что ему понравится, если я буду разглашать информацию о нем.

Мисс Перселл умоляюще посмотрела на капитана:

– Только скажите, живет он в Англии или за границей? И женат ли он?

– Женат ли он? – переспросил Брендан. Генриетта слегка нахмурилась:

– Мне просто интересно. – Брендан пожал плечами.

– Насколько мне известно, в данный момент мистер Блэкстон живет где-то на Британских островах. Жены у него нет.

Генриетта расплылась в ослепительной улыбке.

– Это просто замечательно! – Затем лицо ее потемнело, а губы вытянулись в тонкую линию. – Но он не указал вас в своей книге в качестве иллюстратора.

Брендан удрученно вздохнул. Уж не думала ли она, что он врет?

– У нас была договоренность. Он разрешил мне иллюстрировать его различные находки. В обмен я получал удовольствие видеть свою работу напечатанной.

– О!..

– Кроме того, – поспешил добавить Брендан, – Феликс не слишком часто выезжает. Он, знаете ли, калека.

Генриетта от изумления раскрыла рот.

– Не может быть, – прошептала она. – Все эти приключения...

– Именно так он и пострадал. Несчастный случай. – Брендан потер бровь, пытаясь скрыть стыд. – Он упал с навьюченного мула и скатился по каменистому обрыву.

Генриетта в ужасе прикрыла ладонью рот, на глазах у нее заблестели слезы.

Решив, что пора сменить тему разговора, Брендан указал па коробку, лежавшую у него на коленях:

– Эта статуя обладает огромной культурной ценностью для монахов, присматривавших за ней и жителей близлежащих деревень. Я помню, как она исчезла из монастыря около года назад. Это чуть не вызвало мятеж. Монахи подозревали, что это дело рук англичанина. Думаю, они были правы.

– Ее стоимость, наверное, выходит за пределы разумного. – Генриетта старалась сохранять спокойствие, но Брендан видел, с каким трудом ей это удается.

– Конечно. В ней столько золота, что его хватит на целое состояние. А историческую ценность этой статуи вообще трудно определить.

– Но зачем кому-то понадобилось красть ее, ввозить в страну, а затем посылать мне? Не вижу в этом никакого смысла.

– На первый взгляд его нет.

– Должно быть, кто-то очень сильно вас ненавидит, раз готов расстаться с такой ценной вещью, только чтобы навредить вам.

Брендан молча кивнул в ответ.

Карета остановилась.


В банке Брендана и Генриетту отвели в подвальное помещение, где целую стену занимали частные ячейки.

Мисс Перселл вытащила ключ из сумочки и трясущимися руками вставила его в скважину. Он легко повернулся в замке. Генриетта заглянула в темноту, затем взяла один из двух маленьких кожаных футляров, что лежали внутри, и заглянула в него. Нахмурившись, она захлопнула крышку и сказала быстро:

– Давайте кладите ее туда поглубже.

Брендан аккуратно положил ящик со статуей в дальний угол ячейки. Генриетта заперла ячейку и вскоре вместе с Бренданом покинула банк.

Сев в карету, оба хранили молчание какое-то время. Карета неслась обратно по улицам Лондона. Брендана не покидало ощущение того, что только что они с Генриеттой совершили что-то такое, что связало их вместе навеки.

– Ну вот и все, – сухо проговорила мисс Перселл, взглянув на Брендана. – Теперь вы в безопасности. Никто ее там не найдет.

Она прикусила губу и стала смотреть в щелочку между занавесками.

– Вас что-то беспокоит, мисс Перселл? – спросил Брендан, заметив, как вдруг опечалилась Генриетта. И ему оставалось только надеяться, что причиной тому был не он.

Генриетта намеревалась что-то сказать, но вдруг передумала и решительно покачала головой. Встретившись взглядом с Бренданом, она улыбнулась ему.

Он не знал, что на него нашло, но внезапно он рванулся к Генриетте, обхватил ее рукой за шею и впился поцелуем в ее губы.


Глава 9

Заводная кукла


Она ответила на его поцелуй. Брендану ее поцелуй показался сладким, как первая мартовская почка или глоток прохладной воды после долгого перехода в пустыне. Ей не хватало практики, но ее врожденные нежность и любопытство с лихвой заменяли ее. Брендан почувствовал, как напряглась его плоть.

– Боже, мисс Перселл, – прошептал он, прижимаясь губами к щеке Генриетты, – что вы со мной делаете?

Он стал стаскивать с себя пиджак и одновременно пытался целовать Генриетту. Он был вне себя от нетерпения, как безусый юнец со своей первой женщиной.

Генриетта слегка отодвинулась назад, глаза ее горели, как звезды. И Брендан с облегчением заметил, что во взгляде мисс Перселл не было ни стыда, ни злости, ни страха. Он широко улыбнулся, отбросил пиджак в сторону и снова прильнул к губам Генриетты.

– Если вы еще раз меня так поцелуете, – проговорила она чуть охрипшим от волнения голосом, – то вам придется называть меня по имени.

– Как хочешь, Генриетта, – ответил Брендан и заглянул ей в глаза.

Они прижались друг к другу в наслаждении.

Брендан торопливо расстегнул пуговицы на пелерине и стянул ее с плеч Генриетты. Он опускался все ниже и ниже, осыпая поцелуями ее шею, плечи. Обеими руками он стянул лиф и раздвинул полы батистовой сорочки, обнажая шелковистую кожу. В луче света, проникающего сквозь щель между занавесками, она казалась отливающей особенным цветом. Не в силах совладать с собой, Брендан дернул лиф вниз и обнажил грудь Генриетты. Ее форма была совершенной, а цвет напоминал жемчужины Южного моря.

– Ты богиня, – прошептал Брендан, наклоняясь еще ниже. Его плоть уже изнывала от желания. Он коснулся языком ее соска, твердого, как вишневая косточка. Генриетта сладостно застонала, выгнувшись на подушках.

Этот звук прозвучал как песня сирены, вызвав переворот в мыслях Брендана. Он вдруг осознал, что не следует забывать о некоторых вещах (например, о приличиях), но он уже не владел своими чувствами. Инстинкты управляли им.

Торопливо пошарив рукой, он подхватил подол ее платья и стал поднимать его вверх. Мозолистая кожа на руке цеплялась за тонкий шелк чулка. Вскоре он нащупал подтяжку.

Генриетта распахнула глаза. Ей вдруг подумалось о том, что она должна хранить верность Феликсу. Пусть он и калека, но он не перестал быть мужчиной ее мечты. Если подумать, в этом было что-то очень романтичное.

Но это... Ей было так хорошо! Как может что-то быть столь прекрасным и одновременно неправильным? Й как можно хранить верность человеку, которого ты никогда не видела?

Генриетта вновь закрыла глаза и вся отдалась своим новым ощущениям.

Рука Брендана лежала у нее на бедре. Круговыми движениями он ласкал кожу, от этого становилось так жарко... Руки поднималась по ноге все выше и выше, к тому месту, котoрое стало уже мокрым и жаждало прикосновений...

Генриетта гладила Брендана по густым волосам, н вдруг замерла. Она почувствовала под рукой узкое длинное углубление.

Осторожно проведя пальцами дальше, Генриетта нащупала широкий огрубевший шрам. Он заканчивался посреди шеи, лишь чуть-чуть не доходя до позвоночника.

– Не трогай, – попросил Брендан, убирая руку Генриетты со своей головы.

– Что это? – спросила встревоженная Генриетта. Брендан вытащил руку из-под юбок.

– Просто несчастный случай, ничего более.

– Несчастный случай? – с сомнением в голосе переспросилa Генриетта. – Больше похоже на то, что кто-то попытался снять с вас скальп, сэр.

– Скорее, голову, – невесело улыбнулся Брендан. – Жители Индии и Бирмы охотятся за головами, а не за скальпами. Один молодой воин решил, что моя голова будет неплохо смотреться на его пике.

Генриетта в порыве чувств схватила Брендан за руку. Она представила его лежащим лицом вниз в грязи, в то время как какой-то полуголый маленький человечек пытается отпилить ему голову.

– Это просто ужасно. Как же вам удалось убежать?

– Мне не удалось. Его отец, вождь племени, остановил его после первого же удара. Видите ли, этот молодой воин был еще новичком. Будь он обращенным, меня бы уже не было в живых.

– И уж разумеется, потом вы хорошо посмеялись над этой историей за ужином? – в раздражении произнесла Генриетта. От одной мысли о том, что Брендан мог умереть, ей становилось не по себе.

– Едва ли. Я был серьезно болен несколько недель. Вождь поместил меня в своем доме, и его жена ухаживала за мной. Над проломленной головой в тропиках смеяться не следует.

Генриетта попыталась посмотреть на шею Брендана сзади.

– Поэтому вы носите такие длинные немодные волосы? Чтобы скрыть ту часть шрама, которую иначе видно?..

Он одарил ее одной из своих чарующих улыбок и притянул ее к себе.

– А вы сообразительная маленькая обезьянка. – И ткнулся носом в ее лицо, путаясь поцеловать еще раз.

Генриетта увернулась от поцелуя. Да, отрицать это было сложно. В мужских объятиях она таяла как воск. Брендан хотел обладать ею, но и она ничуть не меньше хотела отдаться ему. Это пугало Генриетту.

Но она не могла этого сделать, ведь ее сердце принадлежало Феликсу.

Генриетта постучала в крышу, подавая таким образом кучеру сигнал остановиться. Они уже должны были быть недалеко от парка: Оставшееся расстояние до дома Хэнкоков она могла пройти и пешком. Когда карета остановилась, Генриетта подняла мантилью, взяла сумочку и спрыгнула на землю.

– Я сказал что-то не то? – спросил Брендан. В голосе его слышалась насмешка. Или сарказм? – Вы рассердились, что я назвал вас обезьянкой? – Он тоже выпрыгнул из кареты и следовал за Генриеттой.

О Боже! Она смотрела прямо перед собой. Они оба ужасно выглядели, одежда в беспорядке, волосы спутаны, оба без верхней одежды. Люди на улице начинали коситься на них.

Брендан догнал ее и схватил за руку.

– Почему вы убегаете от меня?

– Вы не можете меня больше целовать, – прошипела Генриетта и вырвала руку.

– Почему нет? Я же знаю, что вам нравится, когда я к вам прикасаюсь.

– Просто...

– Просто – что? – Брендан опять зло смотрел на Генриетту, и от этого ей становилось не по себе. Он был такой большой и грозный.

Но она должна сказать ему правду.

– Я люблю другого человека, – тихим голосом проговорила Генриетта.

– А у меня создалось впечатление, что вы и этот преподобный Туакер...

– О Боже. Это не он!

– Тогда кто же? – резким тоном спросил Брендан. Казалось, он готов прямо сейчас разыскать наглеца и врезать ему как следует.

– Я не могу сказать вам.

– У вас есть тайный любовник? – Брендан говорил громко, в его голосе слышалась издевка, и уже несколько людей хихикали, показывая на них пальцами. Не обращая на них внимания, он схватил Генриетту за плечи и слегка встряхнул. – Скажите мне, кто он, черт бы его побрал!

– Отпустите меня! Мне больно! – взвизгнула Генриетта.

– Скажите мне, кто он!

– Феликс Блэкстон, – выдохнула она и, скинув с себя руки Брендана, оставила его одного.


– Послушай, Туакер! Ты никогда не добьешься своего, если будешь скрываться и прятаться. Иди и возьми ее. Да, просто возьми ее!

Сесил Туакер и сквайр Перселл сидели в библиотеке городского дома Перселлов.

Не то чтобы хозяин дома когда-либо читал книги. Туакер быстро обнаружил, что большинство томов на полках всего лишь коробки, выглядевшие как книги. Сквайр хранил в них бутылки бренди и рома про запас.

– Вы хотите сказать, – продолжил Туакер, скривив губу в презрении, – что я должен просто взять вашу дочь силой?

– А почему бы и нет, сынок? Я так и сделал, когда женился на ее матери.

Сквайр Перселл довольно хрюкнул, вновь наполняя ромом свой стакан.

– Но я же все-таки священник. – Туакер покраснел, вспомнив о своем поведении в доме Хэнкоков.

– Но ты же мужчина, не так ли? – Туакер молчал.

– Послушай, ты, чертов священник! Я собираюсь отдать тебе свое поместье. Этот слабак, которого я зову сыном, никогда не подарит мне наследника. Я пообещал тебе все – все, что у меня есть, если ты женишься на моей дочери и произведешь мне наследника. Иначе линия Перселлов исчезнет быстрее, чем этот ром. – И в качестве иллюстрации своих слов сквайр опрокинул в себя содержимое бокала.

– Да, я знаю. – Туакер принялся нервно мять руки. – Проблема в том, что я больше не могу встретиться с вашей дочерью. Ваша свояченица превратила свой дом в настоящую крепость.

Перселл хохотнул:

– Филиппа всегда была склочницей. Черт возьми, она даже пыталась когда-то расстроить мою свадьбу с ее сестрой.

– Кроме того, – продолжал Туакер, – после того скандального случая у Хардкаслов, в котором принимали участие вы, нас больше не принимают в обществе.

– Ерунда! Не первый раз мне дают ногой под зад.

– Ну, для меня это был первый, – с недовольным видом заметил Туакер.

Перселл потер свой малиновый нос и сказал:

– Послушай, даже если высший свет больше не будет приглашать нас на разные сборища, это не значит, что мы не можем взять дело в свои руки. У меня нюх, как у собаки, парень, и я чую, что в усадьбе Тиллингемов скоро будет праздник. Мы разобьем лагерь в ближайшей деревне. Если я правильно помню, в «Веселой черепахе» подают неплохую выпивку.


– Как я уже говорил, – протянул Сирил, лорд Нортгемптон, – мои сестры и я в восторге от ваших приключений на Востоке, капитан Кинкейд. – Сирил промокнул слюну, собравшуюся на нижней губе, батистовым платочком и издал, тихий смешок. – Возможно, у вас найдется история, которую вы могли бы рассказать, не пугая двух английских дам?

Брендан, сидевший на изысканном лакированном стуле в японском салоне Нортгемптона, с восхищением смотрел на потного пэра. Никогда в жизни ему еще не приходилось слышать столько покашливаний, фырканий и кряхтений. Иногда ему даже казалось, что чем выше человек стоит на социальной лестнице, тем сложнее ему сформировать хотя бы одно связное предложение без разбрызгивания слюны и подсвистывания.

– Уверен, – ответил Брендан, – что ваши сестры не найдут ничего интересного в моих рассказах.

Брендан улыбнулся, взглянув в сторону светловолосой мисс Эмили Нортгемптон.

Она скромно потупила глаза и проговорила голосом легким, как весенний дождь:

– Прошу вас, капитан, возьмите еще лимонада. – Эмили сделала движение, чтобы наполнить бокал Брендана, но брат остановил ее:

– Взрослому мужчине, сестра, днем нужна капелька бренди.

Сирил с трудом встал из кресла и неровным шагом подошел к шкафчику с напитками.

– На два пальца, я думаю... кх-м.

Пройдясь по салону, Сирил начал задыхаться. Он передал Брендану бокал и плюхнулся в свое кресло.

– За счастливый конец, – сказал он, слабой рукой подняв стакан.

Аманда и Эмили подняли свои бокалы с лимонадом, присоединяясь к тосту.

– За счастливый конец, – согласился Брендан, думая, какой именно смысл этим словам придавали в доме Нортгемптонов. Скорее всего они были связаны с большими суммами денег. Брендан медленно перевел взгляд с одной сестры на другую. Они действительно были чудом природы. Такие одинаковые, такие хорошенькие, такие элегантные и такие... холодные. Одна была обручена, другая же, мисс Эмили, нет. Было очевидно, что она уже присматривала себе будущего супруга.

Не менее двух часов назад Брендан чувствовал, что все законы физики временно прекратили свое существование, все его представления об идеале женщины изменились в объятиях мисс Перселл. Генриетты. Но она отвергла его. И что самое смешное, ради мужчины, которого никогда не видела.

И если мисс Эмили была холодная и фальшивая, то какое это имело значение? Бывают жены и много хуже.

– Капитан Кинкейд. – Мисс Эмили улыбнулась и захлопала своими золотистыми ресницами. – Вы будете на бале у Мастерсонов завтра вечером?

– Не уверен.

– Но вы должны пойти, капитан, – встряла в разговор Аманда. – Там будет весь высший свет.

– Боюсь, что к этой толпе я не принадлежу, поскольку у меня нет приглашения, – ответил Брендан. – В конце концов, я всего-навсего бедный военный.

Сирил фыркнул, словно «бедный» было неприличным словом.

– Ну это уж вряд ли, приятель. Уверен, что то, что у вас нет приглашения, всего лишь досадная ошибка. Мне, кх-м, довелось слышать кое-что о ваших достижениях.

Брендан напрягся.

– Моих достижениях?

– Нуда, конечно. Поговаривают, вы сколотили себе состояньице в Индии. Очень умный человек. Хорошо скроенный, ветеран многих сражений. И вы спасли жизнь этому майору – как бишь его имя?

– А-а, это. – Брендан расслабился.

– Боже, Эмили! Ты только взгляни на часы! – Аманда в притворном ужасе уставилась на позолоченные часы в стиле рококо, стоящие на камине. – Мама рассердится, если мы немедленно не придем к ней.

Мисс Эмили изобразила на лице тревогу.

– Прошу вас простить нас, капитан Кинкейд. Мама очень расстроится, если...

– Увидимся завтра, – удаляясь, бросила через плечо Аманда.

Честное слово, эти девушки – превосходный образчик женского коварства. Брендан в изумлении покачал головой. Им было не больше девятнадцати, но они уже обладали хитростью и расчетливостью охотников за крупной дичью.

Брендан улыбнулся и сказал:

– Ну, Нортгемптон, пожалуй, я тоже пойду.

– Не так быстро, Кинкейд. Садитесь. – Сирил кивком головы указал на стул, и его несколько подбородков качнулись, как желе. – Видите ли, Кинкейд, я отвечаю за этих очаровательных существ с тех пор, как папа, кх-м, покинул бренную землю.

– В самом деле. И вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями. Мисс Аманда составила себе хорошую партию с Торпом, не правда ли?

– Да, конечно. И сейчас все мое внимание сосредоточено на том, чтобы устроить судьбу ее сестры.

– Понимаю.

– У Эмили есть все задатки идеальной жены. Разумеется, вы понимаете это, капитан?

– Ей нужен очень богатый муж, который смог бы обеспечить ей тот образ жизни, к которому она привыкла.

– У нее будет содержание, вполне достаточное для удовлетворения ее собственных нужд, могу вас в этом заверить. Ей нужен муж, у которого есть доступ в высшие круги общества, который понимает ее стремления.

– Эмили, несомненно, удастся найти такого, Нортгемптон. Мужчины начинают исходить слюной, стоит ей только пойти в комнату.

– Э... проблема в том, капитан, что ни один из этих мужчин не привлекает ее более утонченные чувства. – Сирил пpомокнул платком лоб.

Брендан неуютно поежился в кресле. И тут лорд Нортгемптон почувствовал, что вот-вот спугнет свою жертву.

– Давайте продолжим этот разговор позже. Возможно, завтра вечером, у Мастерсонов?

Выходя из салона, Брендан заметил фарфоровое личико Эмили, выглядывающее из приоткрытой двери.

– Эй, капитан, сюда, – позвала она и поманила Брендана рукой.

Он оглянулся вокруг. Что, если сейчас появится ее ужасная мама? Или дворецкий? Что тогда?

Эмили снова поманила Брендана. Его начало одолевать любопытство, и, отбросив осторожность, он проскользнул в дверь.

– Это крайне неприлично, не правда ли, мисс Эмили?

– Я видела книгу. – Эмили похлопала ресницами и выжидающе посмотрела на Брендана.

– Простите?

– Книгу о т... тарник... тантрис... вы знаете... – Брендан разозлился. Что это еще за шутка?

– Тантризм?

– Да, эта.

– А почему вы считаете, что меня может заинтересовать эта, скажем так, довольно рискованная тема?

– Эта старомодная девица сказала, что вы все об этом знаете.

– А кто же эта «старомодная девица»? – Мисс Эмили недовольно поморщилась:

– Мисс Перселл, разумеется.

Брендан рассмеялся. Мисс Перселл можно было назвать как угодно. Книжным червем, например, или упрямицей. Но старомодной она точно не была.

– Знаете, она самая очаровательная старомодная девица, которую мне только доводилось встречать, – заметил Брендан.

– Она читала эту книгу в дамской комнате в театре, и она показала ее нам – моей сестре, мне и нашим подругам.

– Мисс Перселл показала вам книгу о тантризме? – Брендан улыбнулся. Ему трудно было представить проницательную мисс Перселл рядом с сестрами Нортгемптон и их свитой.

– Ну, скажем так – нам удалось ее разглядеть, – добавила мисс Эмили и нервно облизнула губы.

Лицо Брендана расплылось в улыбке.

– И теперь вы боитесь или надеетесь, что я могу заставить свою жену заниматься чем-то подобным?

– Скорее надеюсь...

По крайней мере этой маленькой мерзавке хватило совести покраснеть, подумал Брендан.

– Но теперь вам лучше уйти, сэр. Мы встретимся завтра вечером на балу?

– Возможно.

Когда огромные двери дома Нортгемптонов закрылись за ним, Брендан издал вздох облегчения. Эта ужасная мисс Эмили Нортгемптон была официальной кандидатурой номер два на пост графини Керри.

Он ее вовремя нашел. Встреча с леди Темпл была назначена на завтра, на три часа.


Пейшенс держала в руках приглашение так, как будто это была грязная тряпка. Она не могла понять, с чего это Тиллингемам взбрело в голову пригласить ее, мужа и сына на выходные.

Возможно, это было связано с разведением животных, подумала она и содрогнулась при одной мысли об этом. Даутрайт уже много раз беседовал с лордом Тиллингемом, сравнивая разведение призовых свиней и рысаков-чемпионов.

Как же ей не хотелось ехать! Быть запертой в Брайтвуд-Холле с флиртующими повесами и помешанными на лошадях пэрами – совсем не то, что она предпочитала в качестве отдыха. И кроме того, на этих вечеринках еда была повсюду: завтрак в постель, второй завтрак а-ля фуршет, роскошные обеды, лакомства после обеда, а затем ужин. Это поставит крест на диете Хорри и Даутрайта.

Тем не менее приглашение придется принять.

Пейшенс сокрушенно вздохнула. Она знала, поскольку специально выяснила это у мисс Тиллингем, что Брендан тоже будет там. И пока не окончится игра, куда бы ни шел Брендан, Пейшенс будет следовать за ним.


– А вот и ты! Я повсюду ищу тебя с тех самых пор, как ты вернулся из Индии. Следовало знать, что ты будешь прятаться в Бринксе.

Брендану не надо было даже поднимать голову от газеты, отобранной у Уэсли, чтобы узнать человека, произнесшего эти слова. Он знал этот голос так же хорошо, как свой собственный. Широко улыбнувшись, Брендан отшвырнул газету в сторону, вскочил на ноги и крепко обнял неуклюжего майора Фредерика Бонневиля.

– А ты, как я посмотрю, располнел от роскошной жизни в Стамбуле, – заметил Брендан. – Тебя теперь не обхватишь.

– Да, такое иногда случается после долгого общения с кальянами и гаремами.

Друзья засмеялись и уселись в кожаные кресла. Брендан внимательно разглядывал Фредерика, которого не видел уже несколько лет. Фредди всегда был крупным мужчиной, сильным и смелым, но сейчас уже обрюзг, ссутулился. Щеки побледнели и обвисли. Но несмотря на это, он производил впечатление преуспевающего человека. Его черные волосы были напомажены и отливали синевой, усы нафабрены.

– Где же ты пропадал, Фредди? – спросил Брендан. – Ты же не можешь уже быть в увольнении. Посмотрим. Два, нет, три года назад тебя отослали присматривать за турками.

– Отпуск по состоянию здоровья. Подцепил лихорадку. Скрывался у своего дяди в Шотландии несколько месяцев.

– Ах да, верно. Помню, я слышал что-то о том, что ты на островах. Но как ты подцепил лихорадку в Стамбуле? Это ведь даже не тропики.

– И тем не менее у меня это получилось. Хотя кое-кто утверждал, что я подцепил болезнь еще в Индии, но она просто затаилась, пока я не расслабился.

– И как, удалось Шотландии исцелить тебя?

– Еще бы! Правда, ей помогали несколько ящиков джина, вода с хинином и милашка с рыжими волосами. – Полные чувственные губы Фредди вытянулись в улыбке. – А сейчас я жду приказа вернуться на Восток.

– И когда это будет?

– Довольно скоро, – ответил Фредди со вздохом.

– Хм, возможно, пришло время сложить свои полномочия? – Фредди опять вздохнул:

– По правде говоря, я уже подумывал об этом. Но поскольку семейное состояние в данный момент не приносит почти никакого дохода, думаю, мне придется остаться в армии. Жены дороги, знаешь ли. Кроме того, я не могу устоять перед романтикой шпионской работы.

Брендан кивнул.

– Ты мастер, Фредди. Не хотелось, чтобы ты растратил свой талант, болтаясь по Лондону с какой-нибудь девчушкой, повисшей у тебя на руке. Тут нет ни опасностей, ни приключений.

Брендан сделал знак Гордону подать еще виски.

– Расскажи мне, что ты делал в Турции.

Он уселся поудобнее, чтобы выслушать рассказ друга.

– Большей частью классифицировал.

– Да ладно, расскажи хоть что-нибудь.

– Большую часть времени я провел в Центральной Азии. Узбеки – это дикое племя. Они не успеют и взглянуть на тебя, как тут же с живого снимут кожу. Но их женщины! Боже, что за красавицы.

Брендан усмехнулся. Фредди всегда был известным знатоком женских прелестей.

– Уверен, что твой блуждающий взгляд внушал любовь каждому узбекскому царьку, что попадался тебе на пути, – заметил он хитро.

– Они бы убили меня, если бы я позволил себе в их присутствии хотя бы посмотреть на одну из женщин. Нет, в том мире пришельцу следует научиться игнорировать присутствие женщин, если он хочет выжить. – Фредерик посмотрел на друга с неподдельным интересом. – Но ты, что ты делал с тех пор, как я уехал из Индии?

Не отдавая себе в этом отчета, Брендан начал почесывать затылок и шею. Шрам больше не болел, кроме как в очень холодную погоду, но воспоминания о нахождении на грани жизни и смерти все еще преследовало его.

– Как и ты, – пробормотал он. – Большей частью классифицировал. Была пара инцидентов с горными племенами, ну еще, может быть, схватка с тигром. – Брендан пожал плечами и улыбнулся. – Не более того.

– Всегда одно и то же, а, Брендан? – Фредди рассмеялся. – Попадаешь в труднейшие ситуации, сам не понимая как.

Брендан сделал вид, что внимательно рассматривает узор на ковре, лежавшем у его ног. Старый друг хорошо его знал. Он думал о золотой статуе, банковском хранилище. Игре. И в самом деле трудно.

Фредди задумчиво покрутил ус.

– Но почему же ты в Лондоне? Я-то думал, что ты никогда не уедешь из Индии, разве что тебя поманит в какое-нибудь более экзотическое царство.

Брендан скорбно вздохнул:

– У меня умер брат. Но я скоро вернусь на службу. Если только...

– Если только что? – Фредди понимающе улыбнулся. – Я слышал, ты пользуешься популярностью среди молодых дам в обществе. Не подумываешь ли ты о женитьбе?

– О Боже, нет! – Брендана передернуло. Почему он сказал это с такой яростью?

– Просто спросил.

Принесли виски, и разговор оживился.

– Ты давно уже в Лондоне, Фредди?

– Приехал только вчера утром. Живу у своей сестры. У нее муж и дети. Может быть, ты ее знаешь, Катерина Берри.

Брендан покачал головой:

– Не имел удовольствия.

– Она мало выезжает, с тех пор как родились мальчики. Но у нее все еще есть связи. Она даже выхлопотала мне приглашение за город на какую-то вечеринку.

– К Тиллингемам?

– Да. Ты там будешь?

– Придется, – пробормотал Брендан, допивая свой бокал.

ФРАНЧЕСКА

Сочинение миссис Неттл

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В которой мы познакомимся с феей-крестной и обнаружим еще одного принца.

На следующее утро, проснувшись, Франческа оделась и спустилась по винтовой лестнице в парадный зал замка. Ее немало смущало то обстоятельство, что ей не терпелось поскорее встретиться с принцем Бретоном д'Араном, взглянуть на его приятное лицо. Казалось, после того как ей удалось сбежать от Монстра и его Миньона, любой мужчина должен быть ей противен. Но не принц Бретон. Он был великолепен. Глуп как пробка.

Генриетта рассердилась на себя и вычеркнула три последних слова. Вне всякого сомнения, именно капитан Кинкейд вдохновил ее на создание образа принца Бретона. Отрицать это невозможно. Но справедливо ли делать принца красивым дураком только потому, что она рассердилась на Брендана?

Генриетта коснулась рукой тех мест на шее, которые Брендан целовал в карете. Казалось, кожа еще хранила следы от этих поцелуев. Внизу живота стало горячо и влажно при одном воспоминании о них.

Но Генриетта не могла позволить своему чувству к Брендану затмить ее любовь к Феликсу. Ее глаза наполнились слезами. Бедный Феликс. Калека и талант. Как жестока судьба!

Утерев слезы, Генриетта обмакнула перо в чернила и вновь склонилась над столом.

Но Франческа знала, что у принца Бретона не было глубины: как и у фарфоровой куклы, внутри у него, кроме опилок, ничего не было. Какая жалость, что интересы человека, чья физическая красота столь совершенна, не простирались дальше сражений с врагами и любования прекрасными дамами.

Франческа вошла в зал. Он казался совершенно пустым, так что она присела у камина и открыла книгу об основах наложения заклятий, которую нашла в своей комнате.

Генриетта фыркнула. Заклятия? А почему бы и нет? Ведь у нее уже есть волшебное зеркало. Возможно, издатель журнала «Барклиз ледиз мэгэзин» согласится опубликовать детскую волшебную сказку.

Франческа пролистала оглавление. Ее внимание привлекла глава любовных заклинаний. Начав листать страницы, она вдруг подумала: с чего бы это ее заинтересовал этот предмет? В конце концов, любовь ее больше не интересовала. Она поклялась никогда не выходить замуж. Замужество сделает ее жизнь подобной жизни на скотном дворе.

Франческа уголком глаза заметила какой-то свет и подняла взгляд как раз в тот момент, когда маленькая, пухленькая и удивительно добрая старушка материализовалась из воздуха. Она уселась на диван рядом с Франческой, окутанная розоватым сияющим светом. Одета она была в огромное нежно-розовое платье, которое, казалось, светилосьизнутри и колыхалось на ветру, которого Франческа не ощущала.

– Любовные заклинания? Моя любимая глава!

Женщина улыбнулась довольно, и в ее взгляде Франческа заместила искорки озорства.

Девушка густо покраснела.

– Я просто листала книгу. Любовь меня совершенно не интересует.

– В самом деле? – спросила дама. – Разве такое возможно?

– Разумеется! – резко ответила Франческа. – Видите ли, я едва не лишилась жизни, пытаясь вырваться из жестоких объятий любви.

– Понятно. – Старушка помолчала, вероятно, размышляя над чем-то. – А ты уверена, что именно любовь так тебя напугала? – спросила она наконец.

Франческа нахмурилась:

– А вы любите все передергивать.

– Нет, вовсе нет. Просто выполняю свою работу. Скоро ты поймешь, о чем я. – И с этими словами женщина испарилась в облаке фиолетового дыма.

Нашей героине оставалось лишь удивляться тому, в какое удивительное место она попала.

В этот момент в комнате появился принц Бретон. По крайней мере Франческе показалось, что это был он, хотя его вкатил в инвалидном кресле старый слуга. Франческа встревожилась, заметив, как изменился принц.

Слуга подкатил кресло к Франческе.

– Принц желает поговорить с вами, Франческа, – объявил он, поклонился и вышел.

– Я вижу, что вы шокированы, – мягко проговорил принц. – Прошу вас, не пугайтесь.

От жалости к принцу у Франчески разрывалось сердце. Ей захотелось прижать к себе бедное искалеченное тело. Она едва не расплакалась.

– Вчера вы виделись с моим братом-близнецом, Бретоном, – объяснил юноша. – Я принц Фелицио.

Франческа опешила:

– Брат-близнец?

– Да. Мы с Бретоном вместе занимаем трон нашего небольшого заколдованного королевства. Мы абсолютно похожи, только острый ум одного содержится в покалеченном теле, в то время как другой обладает и красотой, и здоровьем, но ум его годен лишь для черной работы.

– Это неслыханно. Как такое произошло?

– Вы еще не знаете того, что вам предстоит узнать в ближайшем будущем.

И хотя ответ был неясен, Франческа чувствовала, что Фелицио сказал так не из ненависти.

Они стали говорить на различные темы: о тех несчастьях, что привели Франческу в замок; об увлечении Фелицио естествознанием и историей, древностями, исследованиями и географией; о его ответственности перед своими подданными. Франческе казалось, что она подпадает под влияние какого-то любовного заклятья, поскольку она начала видеть духовную красоту этого обезображенного шрамами мужчины.

Той же ночью, засыпая, она могла поклясться, что видела светящийся лик милой старушки, смотревшей на нее с потолка спальни.

Заперев в шкаф свой манускрипт, Генриетта подсела к ночному столику и стала заплетать волосы в косы на ночь. Руки ее двигались медленно, она задумчиво разглядывала свое отражение в зеркале. Румянец на щеках, появившийся с тех самых пор, как она сбежала в Лондон, не исчезал, отчего веснушки были почти не заметны. Глаза ярко сияли, как будто она ожидала чего-то необыкновенного.

Генриетта связала конец косы лентой, а затем нанесла на лицо немного крема от веснушек, на применении которого настаивала мама.

Генриетта нахмурилась и наклонилась ближе к зеркалу. Так и есть – между бровей залегла маленькая складка беспокойства.

Честно говоря, неудивительно. Она закрыла баночку с кремом. Помимо всего прочего – папы, Туакера, этой статуи, ее растущей любви к Феликсу, странной связи с капитаном Кинкейдом (которую следовало решительно прервать, поскольку все и так уже зашло слишком далеко) – теперь ей на голову свалилось еще и это... Сегодня, открыв хранилище в банке, она обнаружила, что лишь несколько маминых украшений остались на своих местах в кожаных футлярах. Наверное, решила Генриетта, мама недавно была в банке. Но насколько ей известно, существовал лишь один ключ от ящика. Да и зачем маме забирать свои лучшие ожерелья, браслеты и кольца? Она никогда не выходила в свет, никогда не наряжалась. Зачем ей украшения?


Глава 10

Жеребец и косуля


– Еще чая, мисс?

Генриетта подскочила на стуле, чуть не выронив из рук чайную ложку, и виновато посмотрела на служанку:

– Да, то есть нет, благодарю вас.

Служанка закатила глаза и ушла, вытирая руки о грязный фартук.

Таверна напротив дома Брендана в Блумсбери была довольно приличной. Генриетта заняла маленький столик у окна, которое выходило на улицу. До сих пор ей удавалось оставаться незамеченной. В таверне было всего несколько посетителей – две гувернантки, пришедшие сюда в выходной посудачить о своих подопечных, и мужчина, который то и дело бросал взгляды на служанку.

Генриетта выпрямилась, вздохнула и поправила соломенную шляпку. Ей придется стать смелее, если она хочет преуспеть в своем детективном начинании.

Она вернулась мыслями к тете Филиппе. Генриетте пришлось сказать ей, что она собралась в библиотеку. Генриетта не любила говорить неправду, но сегодня вынуждена была сделать это.

Она открыла свой бархатный ридикюль, нащупала там сложенный вдвое листочек, огрызок карандаша и крошечную записную книжку, которую всегда носила с собой, веер, несколько монет и маленькие золотые часы. Они показывали десять минут шестого. Брендан может уйти в клуб в любую минуту.

Генриетта допила горький чай, глядя сквозь грязное окно на дом из красного кирпича.

Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда парадная дверь распахнулась и из нее вышел Брендан.

Несмотря на расстояние, лошадей и повозки, снующие туда-сюда по улице, Генриетта могла очень хорошо рассмотреть его.

Он был в элегантном темном, хорошо сшитом пиджаке, брюках и шелковой шляпе. Взглянув на безоблачное небо, Брендан прищурился, затем слегка улыбнулся и сошел по ступеням вниз. Он направлялся на юг, к Темзе. Возможно, в свой фехтовальный клуб.

Тот факт, что кровь стучала в ушах у Генриетты, конечно, объяснялся тем, что ей сейчас предстояло сделать.

Вскоре после этого пухленькая женщина в белом чепце и фартуке вышла из-за дома, прошла через железную калитку на улицу. Это, очевидно, была экономка Брендана. Она направилась на рынок.

Генриетта поставила чайную чашку на стол, стараясь не обращать внимания на трясущиеся руки. Экономки, наверное, не будет в доме по меньшей мере час.

Оставив на столе две монетки, Генриетта поспешно вышла из таверны и торопливо пересекла улицу. Не глядя по сторонам, она вошла в калитку, ведущую в сад позади дома. Кто-то сажал здесь зелень, так что земля была перекопана, а у дорожки лежали несколько пакетиков с семенами, подготовленными к посадке.

Генриетта сбежала по ступенькам вниз, к двери, ведущей на кухню, которая находилась в полуподвале, и дернула за ручку. Та легко поддалась.

Несложно было догадаться, где такой человек, как Брендан, устроит свой кабинет. Не то чтобы Генриетта могла вообразить его изучающим что-то. Ну может быть, фехтовальные приёмы и подачи в теннисе. А он еще осмеливался утверждать, что иллюстрировал книги Феликса. Она фыркнула. Неужели он и впрямь надеялся, что она проглотит такую наглую ложь?

Генриетта поднялась по каменным ступеням, ведущим из кухни на первый этаж. В холле было пусто. Генриетта поднялась по лестнице на второй этаж.

Дверь в одну из комнат была приоткрыта. На полулежал истертый ковер, коричневые драпировки на стенах были покрыты пылью, отвратительная картина изображала мертвых зайцев и фазанов, подвешенных за лапы. Типичное жилище холостяка, подумала Генриетта.

Массивный стол Брендана был завален письмами, картами, книгами. Здесь же лежал блокнот для набросков. Генриетта взяла одну из книг – «Анатомия приматов». Научное содержание текста удивило ее. Рядом лежала небольшая записная книжка. Генриетта открыла ее и обнаружила там записи о размерах черепа различных обезьян, обитающих в районе Амазонки, которые Брендан, вероятно, сделал сам.

Генриетта улыбнулась: он явно был помешан на обезьянах. Она рассмотрела блокнот повнимательнее, а затем вытащила из ридикюля сложенный вдвое листок бумаги: Сравнив почерк, которым были сделаны записи в блокноте, с тем, которым была написана записка, приложенная к золотой статуе, Генриетта почувствовала облегчение.

Эти два почерка не имели между собой ничего общего. Это не Брендан написал записку, что означало, что не он прислал статую.

Но если Брендан не делал этого, тогда кто же? И с какой целью? Генриетта медленно сложила записку и положила ее обратно в ридикюль.

Сейчас это не имело большого значения. Она узнала все, что ей было нужно. Самое главное – ей нужно было покинуть дом Брендана. Прямо сейчас.

Но ноги отказывались подчиняться, а взгляд вновь возвращался к столу. Генриетта задумчиво взяла в руки фигурку Будды, сделанную из слоновой кости, и повертела ее на свету. Она была очень искусно вырезана, все желобки и зарубки пожелтели от времени, а выступающий живот Будды был отполирован так, будто бы его держали в руках несколько сотен лет. Генриетта поставила фигурку на место, а затем поочередно рассмотрела деревянную лошадку, двух крошечных деревянных слонов с настоящими бивнями из слоновой кости и рубиновыми глазами и несколько других великолепно выполненных безделушек.

Генриетте никогда не приходило в голову, что Брендан может увлекаться антиквариатом. Тогда что же все это значило?

Она прошла через комнату к книжному шкафу, вздрогнув, когда одна из половиц заскрипела под ногами.

Книг было немного, но, судя по потертым корешкам, они были интересны хозяину. Генриетта вытащила толстый, очень старый том. В нем было множество иллюстраций, и она с удовольствием обнаружила, что все это были оригиналы, нарисованные тушью и раскрашенные вручную яркими красками. Генриетта открыла ридикюль, чтобы вытащить очки, но вспомнила, что не захватила их с собой. В волнении она покусывала нижнюю губу. Без очков ей никогда не разобрать, что изображено на картинках.

Именно в этот момент она заметила на столе пару очков в тонкой металлической оправе. Подойдя к столу, Генриетта сняла шляпку и надела очки. Замечательно.

Она усмехнулась. Брендан тоже был дальнозорким, как и она, но держал это в секрете. Ну конечно! Очки только бы испортили его мужественный облик.

И еще очки отпугнули бы всяких мисс Эмили Нортгемптон получше пустого банковского счета.

Генриетта вернулась к старинному тому. Теперь, вооружившись очками, она могла насладиться иллюстрациями.

О Боже! Глаза ее округлились. Текст был написан на неизвестном ей языке, но иллюстрации говорили сами за себя. Должно быть, это был какой-то древний учебник по эротическому искусству.

Зачарованная, она листала страницу за страницей. Вот сидящие мужчина и женщина слились в поцелуе, рука мужчины держала грудь женщины, их ноги переплелись. Еще одна иллюстрация изображала женщину, лежащую на мужчине, а еще на одной пара стояла, но женщина нагнулась, чтобы принять в себя мужчину.

Генриетта судорожно сглотнула и перевернула еще одну страницу.

На ней было еще несколько иллюстраций, изображавших плохо подобранные пары, где один из партнеров был слишком большим или слишком маленьким, слишком толстым или слишком тонким. Книга была потрясающая и волнующая. Оторваться от нее было невозможно.

– Итак, вы нашли «Камасутру». – И хотя голос Брендана был глубоким и бархатистым, Генриетта вздрогнула, будто ее ударили. Она инстинктивно прижала книгу к груди. Очки сползли к самому кончику носа.

Последовало несколько секунд тишины. Или почти тишины. Генриетта была уверена, что слышит, как кровь приливает к ее щекам.

Она замерла и не могла оторвать взгляда от пола, даже когда услышала, как Брендан, пройдя по комнате, остановился позади нее.

Она почувствовала тепло, исходившее от его большого тела.

– Это руководство по занятиям любовью, обезьянка, – проговорил он. Голос у него был хриплым, и в нем слышались нотки юмора. – Даже древним периодически требовался совет.

Внутри у Генриетты что-то сжалось.

– Открой ее, – произнес Брендан низким голосом прямо в ухо. И, словно под гипнозом, Генриетта сделала то, что ей было велено. – Посмотри. – Брендан указал пальцем на картинку, изображавшую очень маленького человека, пытающегося взобраться на свою огромную подругу. – Он как заяц, а она как слон. Текст объясняет, как такая пара должна расположиться, чтобы получить наибольшее удовольствие. – Слегка коснувшись руки Генриетты, Брендан перевернул страницу. – А у этой пары проблема противоположная – он жеребец, а она косуля.

Брендан прочел вслух текст. Он звучал прекрасно, и Генриетта почувствовала, что еще сильнее впадает в транс. Глаза ее закрылись сами собой.

– Если он будет нежным, – продолжал объяснять Брендан, – если он будет заботливым любовником, то женщина не почувствует боли, только блаженство.

Генриетта молча показала на рисунок на противоположной странице.

– ...Секрет продолжительного удовольствия, – пояснил Брендан. По его голосу Генриетта догадалась, что он улыбался. – Занятие любовью не должно заканчиваться через несколько минут. Можно научиться сдерживать себя и продлять удовольствие сколько угодно.

Генриетта почувствовала, как с нее снимают очки.

– Тебе они не нужны, не сейчас.

Все еще стоя позади, Брендан провел пальцами по скулам, затем по шее Генриетты и положил руку ей на плечо.

По телу пробежала мелкая дрожь, и Генриетта вдруг осознала, что хочет, чтобы он прикасался к ней еще и еще. Брендан обвил ее за талию рукой и теснее прижал к себе.

Ей казалось, что она даже слышит биение его сердца.

– Этот рисунок, – прошептал он так тихо, что его почти не было слышно, —знаешь, что изображает?

Генриетта сделала над собой усилие и отрицательно покачала головой.

– Это совет мужчинам, которые занимаются любовью с молодой женщиной в первый раз. Он должен быть заботливым, нежным и не торопиться. Всегда быть щедрым. Поговорка гласит, что первое впечатление – это последнее впечатление, так что он должен быть хорошим учителем.

Брендан раздвинул мантилью на груди Генриетты и стал ласкать тонкий батист лифа, ощущая под рукой плавные изгибы ее груди. Наклонившись, он поцеловал Генриетту в шею. Она инстинктивно наклонила голову и схватила его за руки, как будто он был единственным, что связывало ее с реальностью, поскольку чувствовала, что улетает куда-то, как семена одуванчика, уносимые ветром. Земля, казалось, уплывала из-под ног, глаза закрылись сами собой. Генриетта повернулась к Брендану лицом и, когда их тела прижались друг к другу, почувствовала, что наконец-то стала целым существом после стольких лет жизни, когда она и не подозревала, что ей чего-то не хватает. Если бы она могла навсегда прижаться к его широкой и твердой груди, остаться в объятии его теплых и сильных рук, ей уже никогда не нужно было бы чего-либо бояться. Ни отца, ни Туакера.

– Где ты? – прошептал Брендан, беря ее лицо в руки и поднимая его вверх. Генриетта с трудом открыла глаза и устремила взгляд на Брендана.

В сумеречном свете, пробивавшемся сквозь окна, его глаза слабо мерцали. Должно быть, Генриетта выглядела смешной, стоя с раскрытым ртом, поскольку Брендан улыбнулся. Глаза его засияли ярче.

– Дорогая Генриетта, – проговорил он, прижимая ее голову к своей груди и зарываясь лицом в ее волосы. Они были такие мягкие, как шелковые нити, и пахли клеверным медом. – Когда-то я пообещал тебе, что устанавливать правила в этой игре между нами будешь ты. – Брендан провел рукой вверх-вниз по изящному изгибу ее позвоночника. – Так что теперь я спрашиваю тебя. – Он слегка отодвинулся от Генриетты и посмотрел ей прямо в глаза. – Хочешь ли ты обладать мной? Как женщина обладает мужчиной?

Генриетта внезапно показалась Брендану такой маленькой и беззащитной. Он был почти уверен, что она откажет ему.

Но Генриетта лишь молча сняла одну из перчаток, бросила ее на пол, затем медленно подняла руку и прикоснулась к шраму на щеке Брендана.

Он зажмурил глаза и тихо простонал. Ее прикосновения действовали как исцеляющий бальзам или луч солнечного света.

– Ты нужна мне. – Голос Брендана дрожал от волнения. Он стиснул в ладони локон Генриетты. – Ты хочешь обладать мной?

Генриетта едва заметно кивнула.

Брендан резко подхватил ее на руки и понес к дивану, стоявшему у камина. Положив ее на подушки, он торопливо скинул с себя пиджак, стянул галстук, рубашку и бросил все это на пол.

Генриетта наблюдала за ним как завороженная, чувствуя, что в этот момент не способна трезво мыслить. Действо, разворачивающееся перед ней, очень отвлекало. Грудь Брендана была большой и широкой, дорожка золотистых волосков спускалась вниз по упругому животу.

– Встань передо мной, – скомандовал он, и Генриетта почувствовала, что не может его ослушаться. И что самое странное, ей было приятно повиноваться мужчине.

Она встала, и Брендан не спеша раздел ее. Сначала он расстегнул и отбросил в сторону мантилью, затем занялся крючками на платье. Он делал это так медленно, словно давал Генриетте время одуматься. Но ей хотелось быть c Бренданом, хотелось, чтобы он ласкал ее, прикасаясь вот так – нежно и не спеша.

Платье наконец упало на пол. Вскоре и нижняя юбка последовала за ним.

– Как получилось, что еще ни один мужчина не обладал тобой? – тихо спросил Брендан, расшнуровывая полуботинки, надетые на Генриетте, будто она была маленькой девочкой. – Ты превосходна, – восхищенно произнес он, увидев ее длинные стройные ноги. – Привычным движением он стянул с нее чулки и подвязки. Почувствовав прикосновение его рук на ее бедрах, Генриетта вздрогнула.

Брендан встал и, развязав завязки на корсете, снял и его. Остановившись на мгновение, он восхищенно взглянул на ее грудь, затем осторожно опустил Генриетту на диван.

Нахмурившись, он провел пальцем по красным отметинам, оставленным корсетом на груди.

– Как бы я хотел изрубить эту штуку своим мечом, – проговорил он гневно. – Только посмотри, что она с тобой сделала.

Чары разрушились. Генриетта рассмеялась, обхватила Брендана руками за шею и запустила пальцы в его волосы.

– Научи меня, – прошептала она.

Брендан встал перед Генриеттой на колени, взял ее руку и положил на свою плоть, которая вздыбилась у него в штанах.

– Видишь, что ты делаешь со мной?

Генриетта хитро улыбнулась, обнажив свои маленькие жемчужные зубки:

– Я это сделала?

Брендан посмотрел на нее сверху вниз и ухмыльнулся:

– Древние предлагали употреблять в пищу воробьиные яйца, сваренные с медом и очищенным маслом.

Генриетта шутливо поморщилась:

– Не очень аппетитно, по-моему.

Брендан слегка пожал плечами.

– К счастью, у меня есть ты. И мне это не нужно. – Наклонившись, он вдохнул пьянящий аромат, исходивший от Генриетты, и накрыл ее губы своими.

Никогда еще он не обладал женщиной столь чувственной и страстной, столь естественной.

Он оторвался от ее губ и опустился ниже по ложбинке между ее грудей, затем осторожно взял в рот сосок и слегка сжал его зубами. Генриетта удивленно взвизгнула.

– А ты знаешь, – пробормотал Брендан, – в «Камасутре» сказано, что существует более сорока видов поцелуев...

– Нет... – вздохнула Генриетта, выгибаясь всем телом вперед. – Какой... интересный... факт.

Брендан стал торопливо стягивать с себя брюки.

Генриетта приподнялась на локтях, желая увидеть, как он выглядит абсолютно нагим. Справившись наконец с одеждой, Брендан предстал перед ней во всей красоте великолепно сложенного мужчины Глаза его возбужденно блестели.

Генриетта почувствовала дрожь в теле, посмотрев на этого обнаженного мужчину с мускулистыми ногами и огромным твердым выпирающим мужским достоинством.

– Ну как, я нравлюсь тебе, обезьянка? Или тебе страшно? – спросил Брендан, прижимаясь к ней.

Генриетта ощущала его плоть, упирающуюся ей в бедро.

– Я не боюсь. Я думаю, ты прекрасен.

Рука Брендана скользнула вниз и обхватила ее упругую ягодицу. Другой рукой он убрал золотистый локон с лица Генриетты.

– Честно говоря, мне еще никогда такого не говорили, – признался он.

Генриетта продолжала мелко дрожать.

Брендан почувствовал это и, хотя ему приходилось сжимать зубы, чтобы сдерживать себя, поцеловал нежную кожу на внутренней стороне руки, погладил ее бархатистый живот – он даже чувствовал ее пульс там, – а затем лег поверх Генриетты во весь рост и поцеловал ее сладкие губы еще раз.

Она громко застонала, и этот звук испугал их обоих. Брендан языком проник глубоко в рот Генриетты, а рукой скользнул вниз по изгибам ее тела и остановил между бедер. Она все еще крепко сжимала их.

– Ну давай же, раскройся, – прошептал Брендан ей на ухо.

Медленно, как цветок, распускающийся по весне, Генриетта раздвинула ноги.

Брендан взял ее руку и положил на свою горячую вздыбленную плоть.

– Теперь он твой, если ты пожелаешь его принять. – Генриетта обхватила его рукой, почувствовав, как он пульсирует в ладони.

– Но ведь он слишком большой, – произнесла она, чуть не плача, и прижалась лицом к груди Брендана. Все ее тело напряглось от страха.

– Нет, – пробормотал Брендан, пытаясь успокоить ее. – Мы созданы друг для друга, все будет хорошо. Ты должна доверять мне. Ты веришь мне?

– Да, – ответила Генриетта приглушенно и слегка расслабилась.

В этот момент она почувствовала, как плоть Брендана осторожно проскользнула внутрь ее и замерла.

Генриетта издала удивленный вскрик и схватила Брендана за плечи. Он сделал осторожное движение бедрами и слегка продвинулся вперед. Генриетта зажмурилась, почувствовав тупую боль.

– Больно, – простонала она.

– Сейчас все пройдет, – прошептал в ответ Брендан. – Доверься мне. Постарайся расслабиться.

Он перестал двигаться и продолжил ласково целовать Генриетту. Под воздействием его поцелуев она расслабилась окончательно и раскрылась вся. Брендан без труда скользнул внутрь ее тела. Генриетта тут же обхватила ногами его за талию и еще теснее прижалась к нему.

С величайшей осторожностью Брендан стал двигаться внутри ее жаркого влажного лона. Это был рай или сладчайшая мука ада, поскольку он не был уверен, что еще долго продержится в этой жаре.

– Падмини, – прошептал он. – Падмини. Ты как цветок лотоса.

Генриетта робко начала двигаться под ним. Вскоре они делали это в одном ритме, постепенно ускоряясь. Дыхание обоих участилось, бедра двигались навстречу друг другу в едином порыве.

Когда Брендан почувствовал, что Генриетта близка к разрядке, он сжал ее в своих объятиях, словно хотел защитить от каких-то неведомых ему опасностей.

Их бедра толкнулись еще несколько раз навстречу друг другу, а затем Брендану показалось, будто он парит высоко в небе с розоватыми облаками. Когда он услышал крик Генриетты, то этот звук заворожил его, они вместе взлетели к высшему пределу, а затем скользнули вниз, чтобы отдохнуть в теплой долине блаженства.

Генриетта медленно приходила в себя, неохотно покидая уютное прибежище сна. Наконец она открыла глаза и увидела, что лежит совершенно голая в объятиях мужчины. Остатки сна моментально слетели с нее.


Солнечный свет стал ярче. Должно быть, она проспала более часа. В панике Генриетта выбралась из объятий Брендана и лихорадочно стала собирать предметы своей одежды, в беспорядке раскиданные по полу.

Пока она в спешке надевала на себя юбки, в голове пронеслись галопом разные мысли.

– О Боже, что я натворила?! – проговорила она. Что скажет тетя Филиппа на ее долгое отсутствие?

Когда Генриетта стала надевать платье, проснулся Брендан.

– Куда ты, дорогая? – спросил он, протирая глаза. Генриетта застыла на месте и, не отрывая взгляда от пола, пролепетала:

– Я не твоя дорогая.

Тень недовольства набежала на лицо Брендана, но тут же исчезла.

– Я провожу тебя, – проговорил он, торопливо натягивая брюки.

– Спасибо, – сухо ответила Генриетта. Брендан нанял ландо, чтобы доехать до Хэнкоков. Генриетта сидела прямо, сложив руки на сумочке, глядя прямо перед собой. Было совершенно ясно, что ей не хотелось находиться рядом с Бренданом, поэтому он пересел на противоположное сиденье, хотя очень хотел обнять Генриетту за плечи.

Вообще-то само это желание успокоить было довольно странным. Ничего подобного Брендану еще не приходилось переживать ни с одной другой женщиной. Обычно его любовницы уходили одни, он их не провожал.

Но сейчас он даже не мог допустить мысли, что Генриетта уедет одна. Брендану вообще была непереносима мысль о том, что она уедет. Он вспомнил, с каким блаженством держал ее в своих объятиях, слушал ее ровное дыхание, когда она спала, смотрел на ее сияющую при солнечном свете кожу.

Скоро это пройдет как лихорадка, подумал Брендан.

– Твоя тетя будет спрашивать о том, где ты была? – спросил он Генриетту.

– Нет. – Их взгляды встретились лишь на мгновение, и Генриетта торопливо отвернулась. – Она думает, что я пошла в библиотеку.

– А!

– Прости, что ворвалась в твой дом.

– Всегда рад предоставить тебе убежище, – улыбнулся Брендан.

Генриетта в ответ нахмурилась, и, заметив ее недовольство, он поспешил стереть улыбку со своего лица.

– Меня привело желание узнать, вы ли были тем человеком, что прислал золотую статую, – пояснила Генриетта. – Мне хотелось найти образец вашего почерка, чтобы сравнить его с той запиской, что прилагалась к статуе.

Брендан заметно поежился:

– И каков ваш вердикт?

– Ваш почерк совершенно не похож на почерк на записке. Вы не можете быть человеком, написавшим ее и пославшим статую.

– Я рад, что вы мне доверяете, – с сарказмом ответил Брендан.

Его тон не остался без внимания Генриетты.

– Я просто хотела убедиться. – Ее губы, еще недавно такие чувственные и манящие, теперь сжались в тонкую линию.

Генриетта посмотрела на Брендана, как бы решая что-то про себя, а затем открыла свой ридикюль. Брендан в недоумении наблюдал за ней, не понимая, что происходит. Она достала из него маленький блокнотик и небольшой карандаш и начала что-то писать. Несколько раз ей приходилось останавливаться, поскольку ландо подпрыгивало на ухабах. Закончив писать, Генриетта сложила листок бумаги и взглянула на Брендана. Взгляд ее был полон решимости.

– Могу я попросить вас об одолжении? – спросила Генриетта. Она передала Брендану записку. – Не могли бы вы переслать это мистеру Блэкстону?

Его всего передернуло. Она хотела использовать его в качестве посредника? Она ничего не чувствовала к нему? Другая женщина, возможно, лишившись девственности, сейчас прижималась бы к нему и хныкала, Генриетта же видела его лишь как связующее звено между собой и человеком, в которого она, как ей казалось, была влюблена.

– Я не могу сделать этого, Генриетта, – ответил Брендан бесцветным голосом.

– Но ты должен. – Генриетта замолчала, задумавшись над чем-то, а затем глубоко вздохнула и добавила: – Я люблю его.

– Глупости! – Брендан почувствовал, что начинает терять терпение. Возможно, ему следует пойти домой пешком.

– Вы не знаете, о чем говорите, сэр!

– Невозможно любить того, кого никогда в жизни не видел.

– Я знаю все, что нужно, чтобы любить Феликса. – Брендан недовольно фыркнул:

– Что вы знаете? – Он откинулся на спинку сиденья и сложил руки на груди. – Расскажите.

Генриетта обожгла Брендана взглядом.

– Феликс просто великолепен, он настоящий ученый. Он любит жизнь, он... он живой. Он авантюрист и исследователь. И он чувствителен... в отличие от вас.

Брендан не смог сдержать смех.

– И все это вы знаете, лишь прочитав его книги?

– Да! – резким тоном ответила Генриетта.

– А как насчет человека из плоти и крови, сидящего перед вами? – поинтересовался Брендан. – Что вы можете сказать о нем?

– Брендан, тебе не нужно ревновать к Феликсу. – Голос Генриетты стал мягче. – В конце концов, он твой друг.

– Ревновать? – Брендан наклонился слегка вперед. – Вообще-то я и есть Феликс Блэкстон.

Генриетта судорожно сглотнула и покачала головой:

– Это невозможно.

– Правда?

– Да. И перестань врать. Это нечестно.

Брендан вновь откинулся назад, губы его плотно сжались.

– Вот теперь ты говоришь на языке, понятном таким, как я.

– Только потому, что Феликс настолько искусен в написании книг, тебе не следует чувствовать себя хуже его, Брендан. – Генриетта словно утешала Брендана. – Любая женщина в Лондоне будет есть с твоих рук. Ты можешь выбрать любую.

Брендан растерянно заморгал глазами. Это просто смешно. Но не он ли говорил то же самое стольким женщинам? А теперь эта невозможная девица говорит это ему!

– Даже если бы это было правдой, – выдавил из себя Брендан, – мне нужна ты. – Он посмотрел Генриетте в лицо. Оно было совсем бледным.

– Сила разума должна быть важнее зова плоти. – Брендан нахмурился:

– Значит, со мной ты просто развлекалась, была со мной телом, а душа, твой разум были заняты Феликсом? Так получается?

– Разумеется, я хочу остаться твоим другом, – ответила Генриетта уклончиво. – Но мы больше не должны делать... этого. Ты понимаешь, не правда ли?

Карета остановилась по другую от резиденции Хэнкоков сторону парка.

– Нет! – прорычал Брендан. – Я не понимаю. – Глаза неприятно жгло. Черт возьми! Он в жизни не пролил ни слезинки и не собирался делать этого сейчас из-за какой-то девицы, которая использовала его как, как...

Генриетта открыла дверцу кареты и спрыгнула на землю. Поправив на себе шляпку, она обернулась назад и сказала Брендану:

– Если Феликс ответит, ты ведь передашь его записку, не правда ли?

ФРАНЧЕСКА

Сочинение миссис Неттл

ГЛАВАВОСЬМАЯ

В которой наша героиня обнаруживает, что радости ума не единственная пища для духа.

Позже тем же днем, после того как Франческа повстречалась с образованным и искалеченным принцем Фелицио, она тщательно оделась и спустилась в парадную столовую в надежде вновь встретиться с ним.

Там, однако, былтолько принц Бретон.

– Франческа, – приветствовал он ее поклоном. – Почему у вас такой удрученный вид?

– Я вовсе не удручена, – ответила Франческа. Казалось, они оба знают, что она говорит неправду. – Мне, как всегда, приятно видеть вас, принц Бретон.

Они сели, и словно по волшебству на столе перед ними появились дичь, блюда сладкого спелого винограда и сосуды с вином. Франческе не терпелось спросить о принце Фелицио, но она не осмеливалась. Возможно, инвалид предпочитал, принимать пищу в одиночестве.

– Я так понимаю, что вы встречались с моим близнецом, принцем Фелицио, – проговорил принц Бретон. – Я сегодня участвовал в турнире, иначе счел бы за счастье скрасить ваше одиночество.

Франческа медленно подняла на принца Бретона глаза. Его пышущее здоровьем лицо и красота казались ужасающими на фоне несчастий его брата.

– В самом деле, – ответила она.—Я встретилась с ним, и мы замечательно провели время. – Собравшись с духом, она добавила: – Почему он не сидит за столом вместе с нами?

Принц Бретон поднялся, такой высокий и сильный, и подошел к Франческе.

– Мы не любим друг друга! – резко ответил он.

– Вы завидуете своему брату?! – воскликнула Франческа.

Принц Бретон взял ее за руки и заставил встать. Франческа не осмелилась сопротивляться.

– Не завидую, – прошептал принц Бретон. – Мы такие разные, что для нас невыносимо провести и несколько минут в обществе друг друга.

– Но вы же одна кровь и плоть, – возразила Франческа.

– Нет. Я – кровь и плоть, а Фелицио лишь неясная тень человека. Следует жить, повинуясь зову своей плоти, а не только умом.

Франческа почувствовала, что от сияющей красоты принца у нее начинает кружиться голова Она не сопротивлялась, когда его губы прикоснулись к ее губам, и решила: она могла любить принца Бретона. И хотя принц Фелицио восхищал ее, этого ей было недостаточно. Ей нужно было...

Генриетта сняла очки и потерла глаза. Неужели Франческа и вправду променяет благоразумие на мимолетную страсть? Нет. Героиня готического романа должна быть идеалисткой. Генриетта смяла исписанный листок и, положив перед собой новый, взялась переписывать главу заново.

На следующее утро Франческа вернулась в большой зал в надежде вновь провести день с принцем Фелицио. Пусть тело его было обезображено, но его ум возбуждал увлекал ее.

Однако в зал вошел другой близнец, принц Бретон д'Аран. Его длинные волосы блестели, словно золото, а сам он лучился здоровьем. Легкая улыбка играла на его тонкихгубах. Франческе захотелось плакать от злости на несправедливость судьбы с двумя братьями: один награжден великолепным умом, другой же всего лишь красивая кукла.

– Принцесса, – проговорил Бретон, напустив на себя дружелюбный вид. – В то время как я сражался с драконами за пределами нашего государства, вы, как я понимаю,провели день в приятных разговорах с моим братом. – На губах принца появилась язвительная ухмылка. – Он показался вам приятным, не так ли?

– Сэр, я прошу вас не отзываться дурно о принце Фелицио. – Франческе было ясно, что принц Бретон просто завидует своему выдающемуся брату.

– Как можно? Это было бы то же, что отзываться дурно о себе. – Бретон изобразил на лице некое подобие улыбки. – Ведь разве он не моя вторая половина?

– Полагаю, в каком-то роде... – Франческа осеклась, заметив, как молодой принц направился к ней с каким-то странным выражением лица.

– Мне сложно делить вас с кем бы то ни было, даже с собственным братом, – проговорил он.

—Право, сэр. Это совсем не то, что вы думаете. Кроме того, я еще не принадлежу вам.

Принц не обратил на слова Франчески ни малейшего внимания. Он подошел к ней так близко, что она чувствовала тепло, исходившее от него.

– Прошу вас, сэр, не подходите так близко... – встревоженно проговорила она.

И в тот самый момент, когда принц вытянул руку, желая прикоснуться к ее мягким волосам, у двери послышался женский голос.

Это была дуэнья Франчески Ипполита.

– Немедленно отойдите от этой девушки, сэр! – закричала она.

Принц Бретон отдернул руку и резко обернулся назад.

– Как вы смеете приставать к моей питомице?! – возмутилась Ипполита.

– Прошу прощения, – извинился принц Бретон, затем поклонился и поспешно покинул комнату.

И тут, как морской прибой, на Франческу нахлынуло чувство безнадежности. Ей никогда не познать прикосновений принца Бретона, никогда не испытать восхитительного удовольствия от прикосновения его теплой руки, от его сильных объятий.


Глава 11

Каждому романтическому герою нужен друг


Салон леди Темпл был, как заметил Брендан, местом, где можно неплохо скоротать время. Но чертовски сложно любоваться безделушками, расставленными на низеньких столах, наслаждаться легким ветерком, доносившимся из сада через открытые двери, и рассматривать нефритовый камин, украшенный искусной резьбой, когда твоя судьба висит па волоске.

Возможно, он получал бы от всего этого несколько больше удовольствия, если бы мягкое зеленое бархатное кресло, в котором он ожидал появления хозяйки, не засасывало его все глубже и глубже в свои недра. Брендан взялся за ручки и приподнялся, но кресло тут же засосало его обратно.

Он расслабился и вытащил из кармана жилета помятый листок бумаги, на котором его собственной рукой были нацарапаны три имени – список потенциальных невест.

Под номером один была записала мисс Джессика Тиллингем, под номером два – мисс Эмили Нортгемптон. Третье имя, мисс Генриетта Перселл, было вычеркнуто жирной линией.

Брендан вписал это имя, но тут же вычеркнул. Генриетта ясно дала понять, что не желает его. Причем сделала это сразу после того, как они переспали. Эта девушка и вправду непростая штучка. Брендан откинулся головой на спинку кресла. Конечно, она отвергла его, но ведь он-то ее соблазнил, лишил ее девственности. Теперь его долгом было жениться на ней, даже если бы никакой игры не было и в помине.

Брендан опять залез в карман и вытащил оттуда еще один листок бумаги. Он в отличие от первого был аккуратно сложен. Брендан долго рассматривал его, а затем бережно развернул.

Почерк у Генриетты был очень красивый, несмотря на то что она писала огрызком карандаша в подпрыгивающей на ухабах карете.

Брендан прочитал:

«Уважаемый мистер Блэкстон.

Я взяла на себя смелость написать вам в надежде, что вы получите это письмо и сочтете возможным ответить на него.

Я – страстная почитательница вашего таланта и осмелюсь сказать, что чувствую особого рода привязанность к вам, хотя мы никогда не встречались. Мне бы хотелось поближе познакомиться с вами и побольше узнать о вашей работе. Если у вас найдется время, перешлите мне ответ через нашего общего друга, капитана Кинкейда.

Ваша страстная поклонница, мисс Генриетта Перселл».

Брендан снова сложил записку и закрыл глаза. На его лице появилась ироничная улыбка. Мисс Генриетта Перселл так увлечена Блэкстоном, что на нее рассчитывать не приходится. Ну и дурак же он был, что добавил ее в свой список.

Если только...

Брендан резко встал с кресла, прошел через комнату к письменному столу с инкрустацией из слоновой кости, что стоял у окна, разгладил листок на покрытой кожей столешнице и обвел слова «мисс Генриетта Перселл».

– Мой дорогой Брендан, извини, что заставила тебя ждать. – Леди Темпл вплыла в салон. У ее ног семенил маленький коричневый терьер. – Паша отвратительно себя вел. Он просто ненавидит зеленщика и его корзину. Хорошо, что зеленщик носит крепкие ботинки.

Леди Темпл села на диван.

Вернувшись в кресло, Брендан настороженно посмотрел на маленькую собачку. Несмотря на небольшой рост и потрепанный вид, Паша и впрямь был задиристой собачонкой, способной яростно вцепиться в ногу обидчика. Хотя сейчас, запрыгнув на диван и усаживаясь рядом со своей хозяйкой, он выглядел достаточно безобидно. Леди Темпл склонила голову набок:

– Ты принес список?

– Да. – Брендан наклонился вперед и передал леди Темпл листок. Он опять был смят. Брендан бессознательно смял его в руке.

Кузина с легкой полуулыбкой на губах рассмотрела его. Брендан сложил руки на груди, затем расцепил их, сглотнул, вытащил носовой платок и промокнул лоб.

– Ну что же, – проворковала леди Темпл наконец. – Здесь есть имя, которое я от всего сердца одобряю.

Брендан приподнял бровь.

– Да?

Кузина кивнула, и ленты на ее чепчике качнулись.

– Да. Вы многого добились за последние дни, если и вправду желаете ее.

Брендан попробовал наклониться вперед, но кресло его не отпускало, засасывая в свою мягкую пучину.

– Какое имя? – поинтересовался он.

– Хотя, – добавила леди Темпл задумчиво, – оставшихся четырех недель может оказаться мало, чтобы завоевать эту особу. Я знаю ее: она всегда знает, чего хочет.

– Какое имя?

Небесно-голубого цвета глаза леди Темпл удивленно округлились.

– Ты не знаешь, которая девушка из трех в этом списке – идеальная невеста для тебя?

– Знаю. – Брендан прикрыл глаза, прислушиваясь к приглушенному стуку своего сердца. В этот момент все происходящее совсем не походило на игру. – Я просто надеялся, что вы согласитесь.

Нахмурив свои почти невидимые брови, леди Темпл спросила:

– Но почему ты вычеркнул ее имя, если все равно потом обвел его вновь?

Кресло, казалось, ослабило свою хватку, и Брендан наклонился вперед, облокотившись о колени.

Генриетта. Леди Темпл считала, что Генриетта – идеальная невеста. Для него. Лицо Брендана расплылось в улыбке, которая, впрочем, быстро угасла.

– К сожалению, – сказал он, – я ее не интересую. Мне кажется, она влюблена в другого человека.

Леди Темпл рассмеялась. Паша вздрогнул и настороженно взглянул на свою хозяйку.

– Но ведь она и этот священник...

– Нет. Не в Туакера. – Брендан потер себе лоб, чувствуя жуткую головную боль. – Но это еще хуже. Ей кажется, что она любит Феликса Блэкстона.

– Правда? – На лице вдовы промелькнуло непонятное выражение – то ли озабоченности, то ли веселья. – Ну что же, мальчик мой, тогда тебе придется избавиться от этого мошенника.


Брендан не удивился, узнав, что Фредди переехал к Бринку.

– Это все мои племянники, – пожаловался он. – Их трое. Моя нервная система еще не восстановилась после болезни, так что каждый раз, когда кто-нибудь из них издает военный клич, я едва не лишаюсь чувств, думая, что меня вот-вот срежет вражеская пуля или голову снесет ятаганом. – Он вздрогнул, отчего все его тело всколыхнулось. – Меня это просто выводит из себя.

Брендан легко кивнул, сжимая в руке стакан с ирландским виски. Фредди кивком головы указал на руку друга.

– У тебя аж костяшки пальцев побелели. – Он многозначительно улыбнулся. – Уж не замешана ли здесь женщина?

– Черт тебя побери, Фредди! Я попал в переплет. – Ну вот. Он попросил о помощи, уже само по себе это большой подвиг. Хотя мужчина, заговаривающий о женщинах у Бринка, не вызывает одобрения.

– Всегда рад помочь другу, – с готовностью ответил Фредди. – Что я могу сделать?

Брендан издал сдавленный смешок.

– На твоем месте я бы не соглашался с такой готовностью, пока не услышал все ужасные детали.

При слове «ужасные» Фредди оживился. Он перенес вес своего грузного тела на край стула.

– Не верю, что все настолько плохо. – Глаза его заблестели. – Во что ты ввязался на этот раз?

Брендан одним глотком осушил свой стакан.

– Э...

– Разумеется, дело тут в женщине, – подсказал Фредди.

– Да. В одной чудесной, слишком много читающей девушке. Не говоря уже о безбожном священнике, томе тантрических сочинений и шпионе-ученом.

Глаза Фредди выкатились из орбит.

– Ах да! – спохватился Брендан. – Чуть не забыл о сyмасшедшем деревенском сквайре.


– Знаешь что, Генриетта? – Эстелла хитро улыбнулась. – Баклуорт только что сказал мне, что собирается драться на дуэли с капитаном Кинкейдом во время вечеринки у Тиллингемов.

Баклуорт, стоявший бок о бок с Эстеллой, весь светился от радости.

– Да, капитан принял мой вызов. Скоро он узнает, кто из нас искуснее обращается со шпагой.

Генриетта пришла в полное изумление. Сейчас, на балу у. Мастерсонов, при ярком свете, громкой музыке и шуме разговоров утренние события казались ей случившимися давным-давно. И все же при упоминании имени Брендана что-то перевернулось у нее внутри.

Она и не думала, что Брендан может быть приглашен в Брайтвуд-Холл.

Хотя, конечно, Тиллингемы – семья, увлекающаяся всеми видами спорта.

– Разумеется... капитан Кинкейд неплохой фехтовальщик, – заметила Генриетта. – И он известен своей любовью ко всякого рода играм и состязаниям. Возможно, эта дуэль не такая уж и умная мысль.

Лицо Баклуорта помрачнело.

– Моя дорогая мисс Перселл, – проговорил он ледяным голосом, – я получил великолепную подготовку по обращению со шпагой, как и все люди моего положения и образования.

Генриетта решила не упоминать о том, что Баклуорт начал заниматься фехтованием всего несколько дней назад.

– Уверен, – продолжал Баклуорт, что у меня все получится, даже несмотря на то, что моим противником будет такой опытный и блестящий профессионал, как капитан Кинкейд.

Эстелла прыснула от смеха и тут же торопливо показала веером в другой конец зала.

– Да это же капитан Кинкейд! – вскрикнула она.

На какое-то время сердце Генриетты перестало биться, а затем учащенно застучало вновь. Как ей вести себя в присутствии Брендана после... того, что было между ними? Подшучивать? Или спрятаться за портьерами? Одно она знала точно: героиня готического романа не стала бы заниматься любовью с мужчиной на облезлом диване в присутствии в качестве свидетелей мертвых кроликов и запыленных будд из слоновой кости.

Генриетта наблюдала за тем, как Брендан шел по бальной комнате. Он выглядел, как всегда, сильным и уверенным в себе, на его лице не было и тени волнения, тело двигалось с легкостью, а превосходно скроенный чёрный костюм великолепно сидел на его восхитительной фигуре. Рядом с ним шел какой-то незнакомец. Он был такой же высокий, как Брендан, но сильно сутулился. Когда мужчины подошли ближе, Генриетта разглядела его бледное лицо с покрасневшими глазами. Похоже, незнакомец не слишком хорошо себя чувствовал.

Глаза Брендана, словно два магнита, тут же приковали к себе взгляд Генриетты. Что-то в груди у нее сжалось. Генриетта чувствовала, что не в силах оторвать от Брендана взгляд, а он подходил ближе и ближе.

– Кажется, у капитана появился друг, – заметила Эстелла.

– Разумеется, – раздраженно добавил Баклуорт. – Приятель. Каждому романтическому герою нужен приятель.

Эстелла снова прыснула от смеха и торопливо проговорила:

– Баклуорт, мне срочно нужно выпить лимонада.

– Но я...

– Пожалуйста. – Эстелла многозначительно посмотрела на Баклуорта, и он, слегка недоумевая, кивнул и направился к столу с напитками.

– Дорогая, – прошептала Генриетта, все еще неотрывно глядя на Брендана, – тебе нужно избавить несчастного Баклуорта от его страданий. Если ты... – Она умолкла, потому что Брендан и его спутник наконец приблизились.

– Мисс Перселл, мисс Хэнкок. – Брендан приветственно поклонился, и Генриетта наконец-то смогла отвести глаза в сторону, делая вид, что рассматривает блестящий паркет под ногами. Присев в реверансе, Генриетта вновь подняла глаза.

Брендан окинул взглядом ее фигуру. Выражение его лица при этом оставалось сдержанным.

Отправляясь на бал, Генриетта уложила волосы на голове в незамысловатую прическу и надела шелковое платье нежно-персикового оттенка. Оно было простое, всего лишь с одной оборкой, но с низким декольте. Похоже, Брендану понравилось то, что он видел. Он слегка ухмыльнулся и принялся пристально рассматривать жемчужную подвеску (позаимствованную у Эстеллы), лежащую в ложбинке у основания шеи.

Как он может быть таким веселым и беспечным? Как будто он провел весь день, играя в крикет, а не обольщал девушек на турецких диванах, подумала Генриетта.

– Позвольте представить вам моего друга, майора Фредерика Бонневиля, – сказал Брендан. – Мы с ним старые приятели. Мы уже много лет знакомы, не правда ли, Фредди?

Майор Бонневиль подкрутил кончики своих пышных черных усов и заметил:

– Слишком много.

– Приятно познакомиться, майор Бонневиль, – пробормотала Генриетта, нахмурившись. Итак, как и его лицемерный друг Брендан, майор предпочитать бросить легкомысленную фразу, вместо того чтобы прямо ответить на простой вопрос. Генриетта слегка присела в реверансе. Эстелла последовала ее примеру.

– Мне казалось, что вам будет интересно познакомиться с майором Бонневилем, мисс Перселл. – Брендан посмотрел Генриетте в глаза. – Он писатель, так же как и вы, и вся его жизнь – одно большое приключение.

Генриетта настороженно замерла:

– Откуда вам известно, что я писательница, капитан Кинкейд? Не помню, чтобы я вам об этом рассказывала.

Записка! Он прочитал ее письмо к Феликсу. Это было неопровержимым доказательством. Да ему просто нельзя доверять!

Брендан, продолжая сохранять спокойствие на лице, ответил:

– Ходят слухи, мисс Перселл. Это же Лондон, в конце концов, а не какая-нибудь йоркширская деревушка, где можно легко запудрить мозги простому народу.

Их взгляды скрестились. Генриетте казалось, что она способна прожечь в Брендане дыру.

– Кроме того, не нужно стыдиться того, что вы писательница, – добавил Брендан. – Это совсем не то же самое, что быть автором этих ужасных готических любовных историй и прочей подобной ерунды.

Генриетта вся вспыхнула. Он просто невыносим! Она украдкой взглянула на Эстеллу, которая стояла в безмолвном изумлении.

– Капитан Кинкейд, – проговорила Генриетта медленно, чтобы скрыть гневное дрожание своего голоса, – как вы думаете, что именно я пишу?

Брендан улыбнулся, очевидно, не замечая ее возмущения.

– Ну, я не знаю. Эпические поэмы, возможно, или трактаты по Древнему Египту? Что-то научное, без сомнения.

– Без сомнения, – эхом отозвалась Генриетта.

– Черт возьми, – прошептала Эстелла.

– Мисс Перселл, – пророкотал майор Бонневиль, – не согласились ли бы вы прогуляться со мной по саду? Многие уже вышли на улицы, да и ночь сегодня великолепная.

Брендан уже пытается всучить ее другому джентльмену. Это уже слишком! Генриетте хотелось сказать пару едких фраз, зло рассмеяться и гордо удалиться. Но с другой стороны, не стоило доставлять ему такое удовольствие. Генриетта одарила майора Бонневиля слащавой улыбкой.

– Разумеется, с удовольствием, – проговорила она; положив ладонь поверх его пухлой руки.

Сад был освещен мерцающим светом дюжин китайских фонариков – малиновых, синих, розовых и изумрудных, – висящих над головой. Струнный квартет наигрывал дивертисменты Гайдна и Моцарта. Фигурки будды, выполненные из папье-маше, стояли повсюду; посередине пруда, где небольшая стая мандариновых уток пыталась заснуть посреди всей этой неразберихи, высился маленький храм.

Майор Бонневиль, запыхавшийся от ходьбы, провел Генриетту к длинному столу, стоявшему на краю лужайки. Стол ломился от экзотических яств. Здесь было все – от выпечки и засахаренных уток (Генриетта бросила извиняющийся взгляд в сторону пруда) до молочных поросят и фруктов из оранжереи.

Раздобыв для Генриетты стакан лимонада, майор взял лангуста с тарелки, аккуратно оторвал ему хвост, очистил розовое мясо от панциря и сунул его в рот. Его усы задвигались вверх-вниз, пока он пережевывал его.

– Хм... бывало и хуже, – заметил он и хохотнул. – Вы не поверите, если я расскажу вам, что едят некоторые люди. Жареных насекомых. Я пробовал все это.

Генриетта с трудом сглотнула.

– Как интересно, майор.

– Кинкейд дал мне понять, что вы и сами любите приключения.

– Правда?

– Но вы предпочитаете мозги мускулам, когда речь идет о мужчинах.

– Он так сказал? – К своему удивлению, Генриетта обнаружила, что с яростью крутит в руках бахрому своей шали.

– Да. – Майор Бонневиль выбрал еще одного лангуста, ловко очистил его от панциря и снова отправил в рот. – Конечно, он не доктор Джонсон. В школе, когда мы все зубрили перед экзаменами, он носился по игровым площадкам. Нет, там интеллектом и не пахнет, но тем не менее он неплохой человек. Лучшего друга и не найти.

– Но ведь он не... тупой? – Генриетта вспомнила книгу о приматах Амазонии, которую видела этим утром на столе в кабинете у Брендана. Вряд ли это было легким чтением.

Майор Бонневиль неопределенно пожал плечами. Генриетта решила сменить тему разговора.

– Вы писатель, сэр?

– Хм... Да. Хотя мне не удалось много на этом заработать. По крайней мере пока. Может быть, когда-нибудь и удастся. Тогда я смогу бросить службу.

– Вы все еще в армии?

– Грустно, но правда. Просто ожидаю распоряжения вернуться в Турцию.

– Турцию? Разве вы не служили в Индии вместе с капитаном Кинкейдом?

Майор Бонневиль нагрузил себе на тарелку порцию жареного утиного мяса в сиреневом соусе.

– Нуда, служил. Я служил там, когда капитан был еще только рекрутом. Научил его всему, что он знает сейчас.

И в самом деле, майор казался лет на шесть или семь старше Брендана.

Генриетта не спеша потягивала лимонад.

– Вы шпион? – спросила она напрямик. К чему ходить вокруг да около?

На губах майора Бонневиля появилась загадочная улыбка:

– Ах, мисс Перселл. Возможно, вы знаете слишком много.

– А вы бывали в Гималаях? – продолжила расспросы Генриетта. – В горах на границе Бирмы?

– Бывал. – Лицо майора засветилось от удовольствия. – А почему вы спрашиваете?


– Ну, капитан! – воскликнула Эмили Нортгемптон. – Я чуть не забыла, что вы должны сегодня быть здесь.

Она провела кончиком языка по губам, глядя на Брендана снизу вверх сквозь свои густые ресницы.

Первым желанием Брендана было убежать из этой залы. На улицу, на другой конец города. Куда угодно. Однако вместо этого он вежливо произнес:

– После нашего вчерашнего разговора у меня создалось впечатление, что вы знаете о том, что я здесь буду.

– Ах да, – хихикнула мисс Эмили. – Ну и глупая же я. Я всегда все забываю. – Она подошла к Брендану настолько близко, насколько позволяли несколько слоев оборок на ее платье. – Я оставляю возможность предаваться размышлениям мужчинам. Мужчинам и таким неисправимым синим чулкам, как мисс Перселл.

Брендан отступил на полшага назад.

– Но у синих чулков есть и свои преимущества, – заметил он.

Мисс Эмили недоуменно похлопала ресницами.

– Капитан, не хотели бы вы прогуляться со мной по саду? – проворковала она. – Луна сегодня такая чудесная.

Черт возьми, ругнулся про себя Брендан, теряя надежду выбраться живым из цепких объятий этой кокетки. Но тут его осенила великолепная идея.

– Луна? – переспросил он. – Чудесная мысль. Я всегда считал, что наблюдения за луной – то, что нужно, чтобы поднять дух человека.

– Подъем духа всегда приятен, не правда ли? – Эмили игривым взглядом посмотрела на Брендана.

Он похлопал себя по карманам пиджака и жилета, затем вытащил очки в тонкой золотой оправе и водрузил их себе на нос.

– Ну вот, – широко улыбнулся он. – Я готов любоваться луной. – И протянул Эмили руку.

Кукольное личико мисс Эмили исказилось от ужаса.

– Вы носите очки? – возмущенно спросила она. Ее голос разительно изменился. Он опустился как минимум на октаву и приобрел металлическую окраску.

Брендан улыбнулся:

– Да, конечно, я без них никуда. Слишком много читал – вот и испортил зрение. Вы ведь читаете, не правда ли, мисс Нортгемптон? Не могу устоять перед читающей леди. Есть что-то... возбуждающее... в занятии чтением. Вам так не кажется?

Лицо Эмили посерело.

– А я-то думала, что вы спортсмен! – отрезала она. – Но кажется, вы намеренно ввели меня в заблуждение.


Избавившись от общества майора Бонневиля, Генриетта стала искать Брендана. Как ни странно, его не было ни в комнате для игры в карты, ни в бильярдной. Генриетта даже заглянула в оранжерею (быть может, его притягивает густая листва), но там не было никого, кроме Эстеллы и мисс Абигайль Бекфорд, которые, судя по всему, вели задушевную беседу.

Наконец Генриетта нашла Брендана в углу бального зала, поглощенного разговором с изысканной мисс Эмили Нортгемптон.

Генриетта остановилась, едва не сбив с ног лакея, несущего поднос с тарталетками. Мисс Эмили, заметила она, стояла очень близко к Брендану. Молодая леди обычно не стоит так близко к молодому человеку, если их не связывает особого рода понимание.

Да. Теперь Генриетте стало совершенно ясно, какую игру ведет Брендан. Он получил свою порцию удовольствия с ней и принялся за более лакомую добычу, передав ее, Генриетту, своему другу Бонневилю.

Генриетта почувствовала, как больно заныло у нее в груди, но она все же приблизилась к Брендану и Эмили.

– Добрый вечер, мисс Нортгемптон, капитан Кинкейд. – Генриетта с трудом изобразила на лице улыбку. Она повернулась к Брендану лицом. Ей было плохо видно его глаза из-за отражавшихся в его очках пламени свечей. Это было несправедливое превосходство. Такого она просто не могла допустить.

Пошарив в ридикюле, Генриетта выудила оттуда свои очки и надела их.

Мисс Нортгемптон издала испуганный крик и прикрыла рот дрожащей рукой.

– Мисс Нортгемптон, – спокойно произнесла Генриетта, – могу ли я поговорить с капитаном Кинкейдом наедине? Мне нужно обсудить с ним один очень важный вопрос.

Мисс Эмили, казалось, обрадовалась появившейся возможности уйти и поспешно удалилась.

– Возможно, я видел ее в последний раз, – задумчиво проговорил Брендан, провожая ее взглядом. Затем он посмотрел на Генриетту и пожал плечами. – Не важно. Все равно передо мной самая очаровательная леди в Лондоне.

– Не смейте...

– Я бы сказал, – мягко перебил ее Брендан, – что вы выглядите просто соблазнительно. Не удивлюсь, если очки в скором времени войдут в моду.

– Неискренняя лесть не доведет вас ни до чего хорошего, капитан. – Генриетта сжала кулаки. Оркестр в этот момент заиграл новую мелодию.

– Вы вальсируете? – спросил Брендан и, не дожидаясь ответа, подхватил Генриетту и вылетел с ней на танцевальный круг, придерживая за талию широкой ладонью.

– Да как вы смеете? – попыталась возмутиться Генриетта.

– На вашем месте я бы не стал смотреть на кавалера с такой злостью. Наши очки и так привлекают достаточно внимания. Если будет казаться, будто я против вашей воли заставляю вас танцевать, кто-нибудь скажет об этом вашей тете Филиппе и меня просто выкинут отсюда. – Брендан улыбнулся, глядя сверху вниз на Генриетту.

Она расслабилась и заскользила в вальсе. Брендан оказался превосходным танцором, что, впрочем, и не удивительно. У него была своя атлетическая грация. В его объятиях Генриетта чувствовала себя в безопасности и на какое-то время позволила себе забыться, кружась в разноцветном вихре танцующих пар. Вскоре она почувствовала, что у нее кружится голова.

Что, черт возьми, она делает? Брендан был обманщиком и соблазнителем, а кроме того, возможно, еще и вором. Резким движением Генриетта сдернула с себя очки. Не имея возможности избавиться от них в данный момент, она опустила их в вырез платья.

Брендан с явным интересом наблюдал за ней.

– Они для чтения и письма, – коротко объяснила Генриетта. – Если я ношу их слишком долго, у меня начинает болеть голова.

– По правде говоря, у меня та же самая проблема, – признался Брендан и прижал Генриетту к себе. – Возможно, вы могли бы дотянуться и снять мои очки? Я не хочу вас отпускать. Не верю, что вы не убежите.

Генриетта заметно смутилась:

– Честно говоря...

– Я чувствую, что у меня уже начинается боль в левом виске, – попытался схитрить Брендан.

– О, ради Бога! – Генриетта сняла с него очки и опустила их в нагрудный карман его сюртука.

– Я, честно говоря, надеялся, что вы положите их рядом со своими очками, – заметил Брендан, изобразив на лице уныние, хотя глаза его светились озорством.

Генриетта слегка откинула голову назад.

– Тогда у меня был бы повод забрать их оттуда позже, – добавил Брендан.

Генриетта придала лицу высокомерное выражение и сухо произнесла:

– Капитан, у нас с вами никакого «позже» быть не может. После событий сегодняшнего вечера, боюсь, нам придется прекратить нашу дружбу.

– Так что, события сегодняшнего утра не произвели на вас большого впечатления? – спросил Брендан, изменившись в лице.

– Нет... – Генриетта прикусила нижнюю губу. Он пытался выставить ее девушкой без морали и принципов. – Разумеется... эти события произвели на меня некоторое впечатление. Но то же можно сказать и о событиях этой ночи.

– Понятно. А позвольте узнать, о каких событиях вы говорите?

– Не пытайтесь сделать вид, что ничего не понимаете, капитан Кинкейд. Совершенно очевидно, что вы прочитали записку, которую я просила вас передать мистеру Блэкстону.

– Очевидно? – переспросил Брендан.

– Да, – резко ответила Генриетта. – Я никогда не говорила вам о том, что пишу книги, и все же сегодня вечером вы представили меня майору Бонневилю именно как писательницу.

Брендан не ответил, лишь крепко стиснул зубы.

– Вы должны были доставить записку по назначению. – Брендан блеснул глазами.

– Поверьте, записка у Блэкстона. – Генриетта решила не реагировать на его слова.

– А затем ваше второе оскорбление.

– Оскорбление? – Брендан невесело рассмеялся.

– Любому ясно, чтобы, пытаясь избавиться от меня, решили передать меня майору Бонневилю.

– И он вам понравился?

Генриетта подавила отвращение, возникнувшее при воспоминании о маслянистых лангустах, исчезавших за усами Бонневиля.

– Он довольно приятный, но я не какая-то певичка из кабаре, в которых вы так часто бываете, чтобы меня можно было передавать от одного мужчины к другому.

Нечто похожее на сожаление промелькнуло на лице Брендана.

– Генриетта, – проговорил он нежно.

Глаза Генриетты увлажнились, и она торопливо сморгнула несколько раз.

– И наконец, – выдавила она из себя, – я обнаружила вас в обществе мисс Нортгемптон.

– Но это...

– Мне известно о том, что вас связывает.

– Правда? Тогда вам известно больше, чем мне.

– Вы пытаетесь отрицать...

Прозвучали последние аккорды вальса, и Брендан так резко остановился, что Генриетта едва не упала.

– Моя милая, – проговорил Брендан, отступая на шаг назад и предлагая ей руку, – учитывая деликатный характер нашего разговора, может быть, лучше продолжить его в другом месте? – Он улыбнулся одними глазами.

– О нет! – горячо возразила Генриетта. – Никуда я с вами не пойду.

– Тогда, думаю, мы могли бы станцевать еще один тур вальса, – предложил Брендан, заметив, что пары вновь стали собираться для танца.

Генриетта торопливо приняла предложенную ей руку, и через несколько мгновений они с Бренданом были уже на террасе. Они остановились на белой мраморной балюстраде, выходящей на лужайку. Генриетта отодвинулась от Брендана, заложив руки за спину, и стрельнула глазами по сторонам. Майора Бонневиля нигде не видно, заметила она с облегчением. Вообще людей вокруг было немного. Вечер становился прохладным, и многие поспешили вернуться в дом.

– Генриетта, – начал Брендан, стараясь не смотреть на Генриетту. Его рука, затянутая в перчатку, лежала на перилах. – Сегодня утром в моем кабинете... произошло нечто особенное. Ты особенная. Я никогда не встречал женщин, похожих на тебя.

Генриетта не знала, что сказать. Она была так зла и... так смущена. Хотя ей было и неприятно признавать это, но она была с Бренданом в одной постели, впустила его в себя, и теперь между ними существовала особого рода связь.

– Я возвращалась сегодня в банк, – сказала вдруг она. При этих словах Брендан повернул к ней голову. При лунном свете его глаза казались темно-синего цвета.

– Я ходила туда с тетей Филиппой. Она также снимает ячейку, и ей нужно было бриллиантовое ожерелье для сегодняшнего вечера. Я не говорила тебе раньше, но когда мы были там, я заметила, что многих маминых украшений нет на месте. Сегодня днем я решила еще раз заглянуть в ячейку, просто чтобы убедиться. – Генриетта глубоко вздохнула. – Статуя пропала.


Глава 12

Проказы эльфа


– А вот и он! – воскликнула Эстелла, прижимаясь носом к окну кареты. – Чертовски красивый!

Брайтвуд-Холл был просто великолепен, заметила Генриетта, когда карета Хэнкоков въехала на усыпанную белым гравием подъездную дорогу. В нежном вечернем свете густые леса по краям дворца выглядели еще роскошнее, а тысячи дрожащих на ветру листков поблескивали, как водная гладь.

Тетя Филиппа даже не подняла глаза от кружева, которое вязала всю дорогу.

– Ну-ну, Эстелла, следи за выражениями, – сделала она замечание дочери.

Эстелла улыбнулась.

Генриетта наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть поместье. Здание с идеальными пропорциями построено из серебристо-белых камней, перед домом расстилалась огромная лужайка. У подъезда уже стояло несколько сияющих экипажей.

После того как их карету отослали на задний двор, где лошадей должны были накормить и напоить, дамы поднялись по парадным ступеням, по обе стороны от которых высились огромные каменные жеребцы, вставшие на дыбы.

У парадной двери гостей встретила мисс Тиллингем, одетая в довольно необычную бархатную амазонку цвета ржавчины.

– Добро пожаловать в Брайтвуд-Холл, дамы. – Она широко улыбнулась, показав все зубы. – Я уверена, мы замечательно проведем время. – Она указала гостям на вход. – Лесник говорит, что погода продержится, а смею вас заверить, что в этих вещах он кое-что понимает, так что большую часть времени мы будем проводить на улице. А что, позвольте вас спросить, может быть лучше?

Парадный зал дома ошеломлял: стены отделаны мрамором с розовыми прожилками, резные колонны поддерживали высокий сводчатый потолок. Шаги эхом отдавались в его глубине.

Но Генриетта не заметила ничего из этого, потому что в зале, сложив на груди руки и прислонившись к одной из колонн, стоял капитан Кинкейд. Он был поглощен беседой с высоким дородным мужчиной.

Генриетта так резко остановилась, что Эстелла, шедшая позади, задрав голову, чтобы получше рассмотреть потолок, врезалась ей в спину.

Проследив за взглядом кузины, она произнес шепотом:

– Это зять капитана Кинкейда, Хорас Даутрайт-третий.

– И почему только они пригласили этого ужасного капитана Кинкейда, не понимаю, – с недовольным видом проговорила тетя Филиппа. – Не смотрите на него, девочки. Сделайте вид, что его нет.

Эстелла и Генриетта проследовали за тетей Филиппой. В это время Брендан заметил их и остановил свой взгляд на Генриетте. Ее желтая поплиновая юбка помялась в дороге, и вообще Генриетта чувствовала себя разбитой и была очень голодная. Однако, заметив, с каким обожанием Брендан смотрел на нее, словно она была известной придворной красавицей, Генриетта вдруг почувствовала, что размякает и ее начинает слегка трясти. Она видела Брендана совсем недавно, накануне вечером, однако, встретив его сейчас, почувствовала, что соскучилась по нему.

Она взглянула на Брендана еще раз и заметила, что он подмигнул ей.

Спальня Генриетты была просторной и солнечной, отделанной кремовыми набивными обоями и позолоченной лепниной, с которыми великолепно гармонировал бледно-розовый бархат на мебели. В блестящих хрустальных вазах стояли свежие лилии. Занавески легко волновал ветерок, приносивший аромат свежескошенной травы.

Их сундуки уже прибыли на отдельном экипаже вместе с горничными тети Филиппы, Эстеллы и еще одной девушки, Пенни, взятой, чтобы прислуживать Генриетте.

Пенни поставила тазик для умывания, приготовила свежее белье и мыло с ароматом лаванды. У зеркала были разложены расчески из слоновой кости, щетка и крем для лица, а свежие выглаженные платья висели в гардеробе из кленового дерева.

Окна спальни выходили на лужайку, идущую под откос. За ней виднелся лес.

– Боже! – воскликнула Эстелла, ворвавшись в комнату, как ураган. – Здесь повсюду лошади. – Она бросилась на кровать Генриетты.

– Лошади? – Генриетта внимательнее посмотрела на лужайку.

– Да. И у тебя здесь тоже.

Генриетта повернулась и взглянула на каминную полку, па которую указывала Эстелла. Там и впрямь стояла длинная очередь из статуэток, изображавших лошадей. Выполнены они были из слоновой кости, дерева и металла.

Генриетта села на кушетку.

– Мисс Тиллингем известна своей страстью к лошадям.

– Да, но я не думала, что ее страсть перенесется на все внутреннее убранство дома, – саркастически заметила Эстелла. – В моей комнате висит огромный портрет чистокровной кобылы с жеребенком. – Эстелла скинула с себя туфельки. – Это будут замечательные несколько дней, дорогая кузина, не правда ли?

Боже! Генриетта хорошо знала этот хитрый взгляд кузины.

– Ты придумала для Баклуорта еще одно испытание? – Эстелла перевернулась на бок и подперла голову рукой.

– Он такой милый.

– Вот именно. И сейчас самое время отпустить его. – Генриетта нахмурилась. – Помнишь, как он пытался научиться водить парный двухколесный экипаж только потому, что ты как-то сказала, что хотела бы на нем прокатиться?

– Он был таким гордым, когда подъехал к нам в парке, пока его лошадь не испугалась белки и не понесла. – Эстелла захихикала, но тут же осеклась и с серьезным видом добавила: – Сейчас его рука уже выздоровела.

– И еще, – напомнила Генриетта, – он как-то напился до полусмерти, пытаясь угнаться за лордом Фитцджеральдом и его братом, чтобы доказать тебе, что достаточно мужественен.

– Все это так, – сказала Эстелла, и ее голосок задрожал. – Но правда такова, что нет на свете ничего такого, что заставило бы меня полюбить его.

– Я знаю, – ответила Генриетта. Она не могла сердиться на Эстеллу. У ее маленькой кузины доброе сердце, но она просто не понимала, что ее представление о хорошо проведенном времени могло не совпадать с мнением остальных.

– Баклуорт неплохой, – продолжала Эстелла, – но я, просто не хочу выходить за него замуж. Кроме того, есть кто-то, кто уже его любит.

Генриетта сняла туфли и поджала под себя ноги.

– Да?

– Мисс Абигайль Бекфорд. – Генриетта вспомнила, что видела, как Эстелла и Абигайль, разговаривали в оранжерее Мастерсонов прошлым вечером.

– Абигайль любит его, – добавила Эстелла, – но Баклуорт считает, что влюблен в меня, а потому не замечает ее, хотя они знают друг друга с колыбели. Он даже поцеловал ее однажды. Генриетта задумчиво изучала узор из лошадиных подков на коврике у камина.

– Да, мисс Бекфорд милая, хорошо воспитанная и грациозная. Возможно, она станет для Баклуорта идеальной невестой.

– Да. – Эстелла натянула на себя покрывало. – Хотя должна признать, что у меня внутри что-то сжимается, когда я думаю о том, что он будет ухаживать за другой девушкой.

Генриетта рассмеялась:

– Это называется ревность, дорогая. Ты привыкла к его обожанию, и, даже не испытывая к нему каких-либо чувств, тебе трудно представить, что кто-то другой может занять твое место.

Генриетта вспомнила о своей ревности, которую испытала в тот момент, когда увидела мисс Нортгемптон, прижимающуюся к Брендану.

– Ты думаешь, Абигайль смогла бы украсть у меня любовь Баклуорта? – задумчиво спросила Эстелла.

– Возможно, при определенных обстоятельствах. – Эстелла слегка приподнялась на мягкой перьевой постели. В ее глазах блеснули озорные огоньки.

– Представь себе: судьба сводит Баклуорта и Абигайль вместе и их детская привязанность перерастает в настоящую любовь.

Генриетта подозрительно прищурилась:

– Это редко случается так легко. Ты что, разрабатываешь еще одну из своих хитрых схем?

Эстелла громко вздохнула:

– Это будет жутко увлекательно. Если Баклуорт выдержит это испытание и все еще будет любить меня, когда оно закончится, то я соглашусь выйти за него замуж.

Генриетта от удивления раскрыла рот.

– Выйдешь за него замуж? – Эстелла небрежно махнула рукой.

– Возможно. Хотя идея кажется немного рискованной, по я уверена, что игра стоит свеч.

Генриетта крепко обняла атласную подушку, украшенную кистями. Идея кузины ей совершенно не нравилась. Нужно заставить Эстеллу прислушаться к голосу разума.

– Черт возьми! – воскликнула Генриетта. Это выражение ей раньше использовать не приходилось, и она удивилась тому, как легко оно соскочило с языка. – А что, если твой план провалится? Тогда тебе придется выйти за Баклуорта замуж.

– Не провалится, – уверенно заявила Эстелла и, улыбнувшись, добавила: – И кроме того, кузина, «черт возьми» – неподходящее выражение для хорошо воспитанной молодой леди. – Окинув комнату взглядом, Эстелла спросила: – А где все твои книги?

– Какие книги? – недоуменно переспросила Генриетта.

– Дома у тебя под каждой подушкой спрятано по книге Феликса Блэкстона. Ты читаешь их с утра до ночи.

– Думаю, что я уже излечилась от увлечения Феликсом, – пробормотала Генриетта и принялась разглаживать юбку на коленях.

– Почему? – Эстелла заметно оживилась. – Потому что всем известно, что майор Бонневиль – это Феликс Блэкстон, а он не такой романтичный, как ты себе навоображала?

Генриетта почувствовала, как у нее запылали уши. Неужели ее мысли можно читать, как открытую книгу?

– Я не уверена, что это один и тот же человек, – сказала она, но как-то не очень решительно.

– У них одни и те же инициалы.

– Верно. Но как один и тот же человек может быть столь ярким и смелым на страницах, а в реальности...

– Быть занудой? – добавила Эстелла.


– Не прочь взглянуть на мои конюшни, приятель? – Черт! Только Брендану удалось наконец-то избавиться от общества Даутрайта и от его бесконечных разговоров о призовых свиньях, как к нему пристал хозяин дома. Изобразив, заинтересованность на лице, Брендан повернулся к лорду Тиллингему.

– Это было бы приятным разнообразием.

Мужчины молча вышли на конюшенный двор. Лорд Тиллингем тяжело дышал. Он был большим любителем сигар и потому страдал одышкой. Брендан надеялся, что мисс Джессика не возникнет вдруг откуда-нибудь. Он все еще не понял, как вести себя с ней.

Конюшня находилась в длинном здании, почти таком же большом, как и сам дом. Внутри было сумрачно и прохладно, редкие лучи света проникали сюда сквозь высокие окна. Мужчины прошли по каменному полу длинного коридора, устеленному соломой. На стенах висели амуниция и ведра для кормления лошадей.

– Это моя самая лучшая кобыла, – с гордостью заявил лорд Тиллингем, останавливаясь перед одним из денников. – Она выкормила Гоблина и Черную Вдову, оба чемпионы на бегах. – Он погладил рыжий нос. – Но теперь она жеребая в последний раз. Слишком стара, чтобы рожать, как какая-нибудь мать семейства из Ист-Энда.

Брендан вяло улыбнулся грубоватой шутке. Они перешли к следующему деннику.

– А вот и кобылка, которую вы видели на днях на бегах, – продолжал лорд Питер. – Шальная Пуля. О Боже! Вот уж действительно пуля. Я уже хотел было отправить ее скупщику старых лошадей после того случая, но Джесс запретила это. Она хочет сделать из нее свою собственную верховую лошадь. Теперь она зовет ее Пулька.

Лорд Питер посмотрел своими мутными глазами на Брендана.

Тот внутренне напрягся, будучи уверенным в том, что сейчас разговор пойдет о мисс Тиллингем.

Лорд Питер рассмеялся:

– Моя маленькая Джесси иногда бывает сущим наказанием.

– В самом деле, – отозвался Брендан.

В дальнем конце конюшни, у огромных двойных дверей, выходящих на зеленое пастбище, лорд Питер поселил своих жеребцов. Их было три – с широкой грудью, длинноногие, полные энергии.

– Эти ребята обслуживают всех наших кобыл и еще многих других кобыл. Должен сказать, – лорд Питер многозначительно посмотрел на Брендана, отчего тому захотелось съежиться, – они заняты, как лондонские распутники.

– Прекрасные животные, лорд Тиллингем, – из вежливости заметил Брендан.

– Просто Питер для тебя, приятель. Терпеть не могу всю эту чепуху с лордами и леди.

– Хорошо, Питер.

Вскоре мужчины покинули конюшню.

– Как насчет сигары, приятель?

Неплохая идея, решил Брендан. Нужно каким-то образом собраться с духом и сказать лорду Питеру, что он не собирается ухаживать за его дочерью. Не собирается просить ее руки и сердца.

Брендан взял предложенную сигару и вместе с лордом Тиллингемом направился в кузницу, чтобы прикурить.

– Знаешь, приятель, ты мне нравишься. И моей Джесс ты тоже нравишься.

Брендан затянулся сигарой и закашлялся.

– Нам нужен здесь мужчина, – продолжал лорд Питер. – Недостатка в мускулах у нас тут нет: столько слуг, конюхов и прочих работников, но нам нужен человек с мозгами.

Брендан приподнял бровь. Уже давно никто не причислял его к категории людей с мозгами.

– Да, должно быть, сложно управлять таким хозяйством? – спросил он.

– Ха! – Лорд Питер по-отечески ударил Брендана по плечу. – Вот именно это я и имею в виду. Ты хорошо меня понимаешь.

Брендан не мог придумать, что бы такое сказать, поэтому просто кивнул, изобразив на лице сочувствие.

– Ну, приятель. Как насчет того, чтобы пойти обратно в дом? Я умираю с голода. Скоро уже обед.

ФРАНЧЕСКА

Сочинение миссис Неттл

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Диалог между нашей героиней и проказницей эльфом, сопровождаемой одурманенным (а вдобавок еще и пятнистым) поклонником.

Вновь оставшись одна, Франческа решила исследовать замок. Никто никогда не предлагал ей провести экскурсию, но никто и не запрещал ей самой раскрыть все его секреты. Она блуждала по залам, поднималась и спускалась по лестницам, заходила в красивые гостиные, лишенные каких-либо признаков человеческого присутствия. Только она уселась в розовое шелковое кресло в салоне, утомленная своими исследованиями, как вдруг услышала странный писк.

– Ни души, – удивилась она. – Зато полно мышей. – Франческа поджала ноги под себя и огляделась в поисках источника звука.

Но вместо мыши Франческа увидела маленькое сияющее энергичное создание, то ли светлячка, то ли фею, размерами не больше воробья.

Оно перелетело на подлокотник кресла, в котором сидела Франческа, оправило свои полупрозрачные крылья и начало возбужденно говорить:

– Этот болван, старый Бамблтон, он просто не понимает. Я хочу сказать, черт возьми, о чем он только думает? Неужели я не сделала все возможное, чтобы избавиться от него? Сначала он съел две ядовитые поганки, чтобы угодить мне. Боже! Он едва не умер. Потом он оказался на две недели заперт в гардеробе после того, как пытался подсматривать за мной в моей комнате.

Франческа, разинув рот, смотрела на чудесное крошечное создание. На ней был изящный наряд из серебристого материала, похожего на паутину, тронутую росой. Золотые кудряшки обрамляли ее голову, как нимб. (Только, по правде говоря, лицо создания было совсем не ангельским.)

– Да что с тобой такое? – воскликнуло создание. – Ты всегда так глупо пялишься?

– Простите, – извинилась Франческа. – Просто я никогда не видела...

– Эльфа? Меня зовут Старлайт.

Генриетта лишь страстно надеялась, что если «Барклиз ледиз мэгэзин» согласится опубликовать Франческу, Эстелла не заметит разительного сходства между собой и Старлайт.

Эстелла оставила ее комнату лишь несколько минут назад, а Генриетта, вдохновленная странностями своей кузины, тут же взялась за перо. У нее было еще несколько минут до того, как нужно будет переодеваться к обеду.

– А это, – Старлайт сморщила свой хорошенький носик и указала в сторону своим крохотным пальчиком, – Бамблтон.

Франческа посмотрела туда, куда показывала Старлайт. Там, на ковре, покрывавшем салон, стояло застенчивое существо. Судя по коротким штанишкам и остроконечной шляпе, это был гном. Он представлял собой жалкое зрелище, поскольку весь был покрыт большими пятнами, зелеными, фиолетовыми. Казалось, они росли прямо на глазах, в то время как он стоял и робко смотрел на них.

– Видишь ли, он в меня влюблен, – прошептала Старлайт.

– Разве это так ужасно? – спросила Франческа.

– Ну конечно. Любовь глупа, разве нет? К чему тратить время на что-то глупое? – Взмахнув своими прозрачными крыльями, Старлайт поднялась в воздух, покачалась немного и опустилась обратно, легкая как перышко.

Франческа нахмурилась.

– Разве любовь глупа? Нет. Честно говоря, мне кажется, это не совсем верное определение любви.

Старлайт уперла руки в бока.

– Тогда какое же верное?

– Ну... – Франческа задумалась на секунду. Раньше ей не приходилось задумываться о любви. Она казалась такой далекой и невероятной. Против ее воли мысли обратились к принцу Бретону. Она вспомнила, как он смотрел на нее, так, словно хотел заглянуть ей в душу, как все ее тело жаждало его прикосновений. А затем ей вспомнился принц Фелицио, чей разум, чье воображение так волновали ее душу. – Любовь похожа на редчайший драгоценный камень, – сказала наконец Франческа. – Божественно, когда она у тебя есть, но обходится это недешево.

Возможно, благосклонный читатель, Франческа говорила правду. Поскольку, как и в случае с драгоценным камнем, люди, у которых есть любовь, постоянно боятся ее потерять. Если бы только Банк Англии мог выпускать страховые полисы на любовь!

Старлайт вновь сморщила свой носик:

– Фу! Вы люди такие странные. Вас так легко обвести вокруг пальца.

Она хитро подмигнула и улетела прочь из комнаты, Бамблтон тащился по светящемуся следу, который она оставила.


Сесил Туакер уселся на краю матраса и стиснул руки. В комнате, которую предоставили ему и сквайру Перселлу в «Веселой черепахе», негде было повернуться и воняло тушеной капустой. Туакеру предстояло провести ночь рядом с храпящим сквайром.

Но выбора у него не было: «Веселая черепаха» – единственный постоялый двор в Примроузе, деревне, прилегающей к Брайтвуд-Холлу. А ангелоподобная (только внешне, поскольку душа у нее была демоническая) мисс Генриетта Перселл только что прибыла в Брайтвуд-Холл.

Туакер вздохнул. Когда он и Гетти поженятся, ему предстоит долгая кропотливая работа по ее исправлению, наставлению на путь истинный, обращению ее к жизни, которую подобает вести жене священника. Туакер пребывал в хорошем расположении духа и даже думал, что мог бы позволить Генриетте писать небольшие книжки для детей прихода о правилах поведения за столом.

Сквайр Перселл уже прочно обосновался в пивной внизу, поглощая местный эль в огромных количествах. Его распахнутый чемодан лежал на полу у ног Туакера, и он осматривал его содержимое с отвращением: смятые рубашки с красными пятнами от вина, пестрые пиджаки, грязное белье. Наполовину пустая бутылка французского бренди торчала в одном углу, повсюду были разбросаны зловонные сигары.

И было там что-то еще. Что-то довольно странное, честно говоря. Угол какой-то деревянной коробки выглядывал из-под серых панталон.

Туакер торопливо взглянул на дверь, затем встал на колени перед чемоданом и трясущимися руками вытащил коробку.

Она оказалась на удивление тяжелой. Священник поставил ее на бугристую кровать и отодвинул щеколду. Запах экзотических пряностей ударил ему в нос. Он осторожно вытащил жирные кусочки упаковочного материала и замер, когда его рука дотронулась до чего-то прохладного и гладкого. Раздвинув оставшиеся лоскутки, он вытащил золотую статую.

Глаза его постепенно расширились, когда он понял, на что именно смотрит. Статуя выпал из рук на матрас с глухим звуком. Туакер издал приглушенный крик и торопливо зажал рот обеими руками.


– Послушай, приятель, – обратился Фредди к Брендану. – Я кое-что знаю об ухаживании за женщинами. И смею заявить, что мне также известно о том, как за ними не надо ухаживать.

Мужчины сидели в великолепном салоне Брайтвуд-Холла, развалившись в креслах, обитых темно-зеленой тканью.

Стеклянные двери вели на веранду, с которой открывался великолепный вид. Две лужайки, расположенные уступом, идеально подходили для крикета и тенниса, а прямо позади фонтана в виде Пегаса располагалась мишень для стрельбы из лука. Живописные пастбища и угодья, раскинувшиеся за садами, великолепно подходили для верховой езды и стрельбы.

Около дюжины гостей собрались в салоне в ожидании обеда.

Фредди забросил себе в рот несколько орешков миндаля.

– В конце концов, не я ли считался одним из отчаянных повес в Патне, когда ты был еще зеленым юнцом?

Брендан широко улыбнулся:

– Да уж. Ты был замечательным примером для нас, молодых офицеров.

– Тогда не учи меня. Я справлюсь и без твоей помощи. – Глаза Фредди блеснули, когда он завидел свою добычу. Он встал, оправил пиджак и завернул кончики своих усов. – Пожелай мне удачи.

Войдя в салон, Генриетта сразу заметила майора Бонневиля, который направлялся прямо к ней. Выражение лица у него было решительное.

О Боже! Это выражение лица было ей очень хорошо знакомо. Каждый мужчина от восемнадцати до восьмидесяти придает лицу такое выражение, когда намеревается поухаживать за какой-либо дамой. Правда, Генриетта не понимала, почему майор решил сделать это, ведь она не сделала ничего, что могло бы воодушевить его. Но с другой стороны, Туакера она тоже не поощряла и в то же время считалась его невестой. Возможно, мужчинам просто не нужно поощрение, когда они решают что-то сделать.

– Мисс Перселл, – проговорил Бонневиль, тяжело дыша. – Какое счастье видеть вас здесь.

Генриетта, так же как и он, была приглашена в гости на выходные. Так где же ей быть? Курить трубку в лачуге лесника?

– Приятно видеть вас снова, майор Бонневиль. – Генриетта вежливо улыбнулась и сделала реверанс.

Майор издал какой-то сопящий звук, потерев кончик своего выдающегося носа ладонью.

– Это напоминает мне праздники в Индии. Ну, знаете, парни с блеском в глазах, красивые женщины, шампанское, устрицы. – Он опустил взгляд на грудь Генриетты, а затем снова поднял на нее глаза.

Генриетта мысленно порадовалась, что не последовала совету Эстеллы и надела самое скромное послеобеденное платье из пятнистого батиста с кружевными вставками над линией декольте, которые оставляли много пищи для воображения.

Бонневиль тоскливо вздохнул:

– Да, устрицы. Их нужно глотать сырыми, с капелькой перечного соуса. Вот мой совет.

Генриетта незаметно оглядела комнату. Путь к дверям на террасу был свободен. Только бы ей удалось отвлечь майора Бонневиля.

– Разумеется, – продолжал он, беря бокал шампанского с подноса проходящего мимо слуги, – здесь, в Британии, все намного скучнее. Никто не охотится утром на тигров ине возвращается только-только с поля боя с черепом, раскроенным топором какого-нибудь безумного туземца.

– Верно, – сухо ответила Генриетта. – Самая крупная дичь здесь – дебютантки да джентльмены.

Ее тон удивил ее саму. Почему в присутствии майора она начинала чувствовать себя эдакой раздражительной ханжой?

Ни к чему хорошему это не приведет. Генриетта предпочитала видеть себя такой, какой она чувствовала себя рядом с Бренданом, – смелым исследователем. И это было странно, поскольку майор Бонневиль пережил за свою жизнь больше приключений.

– Ну, дорогая, – усмехнулся Бонневиль, – даже в дебрях Африки, уверен, моей самой главной добычей всегда были бы прекрасные дамы.

Несколько человек собрались вокруг них. Майор Бонневиль появился в свете совсем недавно и всех чрезвычайно интересовал.

Беннингтон, лорд Торп, подошел поближе, его невеста, мисс Аманда Нортгемптон, висела у него на руке.

Сестра мисс Аманды, Эмили, так и не приехала в Брайтвуд-Холл. Как успела рассказать Генриетте Эстелла, она сказалась больной.

– Бонневиль, а что именно вы пишете? – поинтересовался Торп. – Должен сказать, ходит немало толков на этот счет.

Генриетта с интересом посмотрела на майора. Ей не терпелось услышать ответ.

– Ничего особенного, честное слово. Небольшая приключенческая история, некоторые размышления о разнообразии людей, живущих на субконтиненте.

– Вы слышали о Феликсе Блэкстоне? – спросил лорд Торп. Бонневиль улыбнулся:

– Слышал ли я о нем? Да я знаком с ним. Он мне как родной брат.

Генриетта слегка приоткрыла рот от изумления. Мисс Аманда взвизгнула:

– Так кто же он?

– Боюсь, что не могу открыть вам этого. Он все еще состоит на службе, знаете ли, работа под прикрытием и всякое такое. Не хотелось бы раскрывать его.

– Я слышала, – медленно проговорила Генриетта, – что он периодически приезжает в Англию. – Ее глаза встретились с покрасневшими глазами Бонневиля, и она судорожно сглотнула. – Мне даже сообщили, что в этот самый момент он находится на Британских островах.

Бонневиль опустошил свой бокал с шампанским, пожал плечами и, вытирая усы, сказал:

– Конечно. Даже неуязвимому Феликсу Блэкстону иногда бывает нужен отдых.

И тут Генриетта заметила Брендана. Он сидел, небрежно развалившись на стуле в другом конце комнаты, но лицо его было напряжено. Он смотрел прямо на нее.

Что-то внутри Генриетты встрепенулось, а горло болезненно сжалось.

И почему он не подошел к ней?


Черт возьми! Брендан потер лоб. С его удобного пункта наблюдения в темно-зеленом кресле было хорошо видно, что Фредди великолепно удается развлекать толпу своих поклонников. Включая Генриетту.

Брендан видел выражение ее лица в то время, когда она разговаривала с Фредди. В нем было и любопытство, и откровенное восхищение.

Не в силах больше сидеть сложа руки, Брендан вскочил. Несмотря на легкий ветерок, прилетавший с террасы, ему показалось, что в салоне невыносимо жарко и душно. Брендан ослабил галстук, а затем опять откинулся в кресле. Он сам создал эту ужасную ситуацию. Теперь ему оставалось лишь наблюдать за ее развитием.

Ну что же. Даже если Брендану и захотелось вдруг без какого-либо повода бросить ее, какое это имело для нее значение?

Генриетте он был не нужен. И хотя он и был первым человеком, распознавшим ее любовь к приключениям, ей не нужно было его постоянное присутствие, чтобы быть храброй.

И если уж ему так хочется перекинуть ее на майора Бонневиля, она заставит его понять свою ошибку.

– Майор, – проворковала она, подхватывая бокал шампанского с подноса проходившего мимо слуги, – каково это – бывать в столь опасных ситуациях за границей? Вам было когда-нибудь страшно?

Генриетта несколько раз старательно взмахнула ресницами и чуть было не рассмеялась над тут же последовавшим результатом. Бонневиль выгнул вперед грудь и откинул рукой назад свои напомаженные волосы.

– О, дорогуша, никогда не пугайтесь. Страх никуда вас не приведет. Я этому быстро научился, когда чуть было не был убит начинающим охотником за головами в Ассаме.

Толпа поклонников испуганно ахнула.

Генриетта постаралась скрыть свое удивление: как так получается, что и он, и Брендан чуть не погибли под ножом охотника за головами?

– Да. Местный вождь взял меня к себе, и его жена ухаживала за мной, но я чуть не умер от лихорадки, которая у меня началась.

– О Боже! – театрально воскликнула Генриетта. – Как ужасно! И у вас остались какие-нибудь шрамы?

Бонневиль растерянно заморгал, а затем расплылся в улыбке:

– Нет. Все зажило, слава Богу.

Это становилось уже невыносимо.

Умница Генриетта, его Генриетта, пьет шампанское и хлопает ресницами, слушая Фредди? Стиснув ручку кресла так, что она едва не треснула, Брендан решил, что ему не остается ничего иного, кроме как пересечь салон и просто-напросто усесться между ними.

– Кинкейд, как здорово, что ты решил присоединиться! – наигранно радостным тоном воскликнул Фредди.

– Ваш разговор показался мне таким увлекательным, – проговорил Брендан сквозь зубы, – что я решил узнать, о чем идет речь.

Генриетта перехватила его взгляд. Ее зеленовато-золотые глаза были прохладными, как дождевая вода.

– Майор Бонневиль как раз рассказывал мне, как ему чудом удалось избежать смерти от топора охотника за головами. История так похожа на вашу, что даже странно.

Взгляд Генриетты пылал от гнева, и Брендан почувствовал укол совести.

Впутать в это дело Фредди было неудачной идеей. Теперь он это понял.

Он схватил Генриетту за локоть и прошипел:

– Мисс Перселл, вы должны пойти и полюбоваться этим замечательным пейзажем у фортепиано.

Генриетта не сопротивлялась, когда Брендан вытащил ее из небольшой толпы, окружавшей Фредди. Пока они пересекали салон, лицо ее оставалось каменным.

Они остановились у огромной картины, изображавшей Брайтвуд-Холл и окружавшие его луга, с пасущимися на них лошадьми.

Генриетта молча разглядывала полотно.

Брендан отпустил ее локоть, наслаждаясь возможностью полюбоваться ее профилем. Ее кожа была нежная и мягкая, как лепесток цветка, но розовые пятнышки на щеках и то, как были сведены ее брови, выдавали ее раздражение.

Брендан глубоко вздохнул. Как это он умудрился после целой жизни беспорядочных связей найти такую замечательную женщину, внушить ей любовь к себе, соблазнить ее, а затем опять вызвать ее ненависть? И все это лишь за несколько дней.

– Генриетта, – начал мягко Брендан, – я должен кое-что вам сказать.

Она повернулась к нему. Ее глаза горели, как у разъяренного тигра.

Он был уверен, что стоит ему взять ее руки в свои и поцеловать туда, где золотистые волосы пушились на висках, пересчитать губами все ее веснушки, поцеловать в сладкие губы, раскрыть их своим...

– Капитан Кинкейд, с вами все в порядке? У вас нездоровый вид, – услышал он голос Генриетты.

Черт!

– Генриетта, – вновь начал Брендан и опять замолчал. Если он расскажет ей правду, она, вне всяких сомнений, возненавидит его на всю оставшуюся жизнь.

Генриетта взволнованно посмотрела на Брендана и прикусила губу.

Это подействовало на него самым неожиданным образом. Брендан почувствовал, как плоть его восстала.

– Я хочу тебя, Генриетта, – сказал он просто. Генриетта устремила взгляд поверх его плеча, на другой конец салона, где Фредди развлекал свою восхищенную аудиторию, сопровождая рассказ активным жестикулированием.

– Если бы вы хотели меня, сэр, – Генриетта снова посмотрела на Брендана, – тогда, думаю, вы не стали бы сводить меня со своим другом.


Глава 13

Причитания поросенка


Лицо Брендана в недоумении вытянулось.

– Я не пытался свести вас с Фредди. – В голосе его слышалось отчаяние. – Разве вы не видите?

Генриетта на мгновение прижала прохладную ладонь ко лбу. Брендан был просто невыносим.

– Нет, не вижу, но чувствую, что вы ведете какую-то свою игру...

Брендан побледнел.

– ...игру, которая воздействует и на мои чувства. Но я живая женщина, я дышу и чувствую, – продолжала возмущенным тоном Генриетта. – Как получилось, что вы и майор Бонневиль пережили одно и то же приключение?

Брендан напрягся.

– Я не могу этого сказать.

– Мне кажется, один из вас Феликс Блэкстон. – Брендан быстро оглянулся, затем нагнулся к Генриетте.

– Это я Блэкстон.

Генриетта в отчаянии закатила глаза кверху.

– Вы не верите мне? – спросил Брендан.

– Это...

– Шрам-то у меня, – напомнил он. – У Бонневиля его нет.

– Он сказал, что все зажило. – Брендан хмыкнул:

– Повезло ему!

– А может быть, это случилось и с вами, но он описал это в «Реке москитов».

Брендан хмуро посмотрел на Генриетту:

– Мисс Перселл, почему вам так трудно вообразить, что я и есть автор?

– Потому что вы... – Боже. Что она собиралась сказать? Да и верила ли она сама этому?

– Скажите же, – настаивал Брендан, но голос его был, на удивление, мягким. – Я не могу быть Блэкстоном, потому что я такой неотесанный? Потому что я хороший спортсмен и никогда не играл в игры без того, чтобы выиграть их?

Генриетта покачала головой:

– Этой...

– И что?

– Вы самый красивый мужчина из всех, что мне приходилось видеть, – вздохнув, призналась Генриетта. – Нет. Это еще мягко сказано. Вы просто великолепны.

Брендан выглядел ошарашенным, но от внимания Генриетты не ускользнул блеск удовольствия в его глазах.

– И поэтому у меня не может быть интеллекта?

– Да.

Вместо того чтобы разразиться гневом, как ожидала Генриетта, Брендан широко улыбнулся:

– А вы умная молодая леди, дорогая.

Генриетта рассмеялась и ничего не могла с собой поделать. А когда Брендан одарил ее победной улыбкой, она растаяла, как сугроб в апреле. Похоже, никто не обращал на них ни малейшего внимания, и Генриетта, решив воспользоваться шансом, дотронулась до руки Брендана, почувствовав его тепло через тонкую ткань.

– А вам нравятся умные леди?

Брендан заметно расслабился от ее прикосновения.

– Вообще-то нет, но для вас я готов сделать исключение.

– Ну что же. Если я умная молодая леди, то вы, вне всяких сомнений, несносный джентльмен.

– Мне часто об этом говорят. – Голос Брендана почему-то стал хриплым.

Генриетта прищурилась и рассмеялась. Становилось ясно, что выиграть в споре с ним невозможно. Но он был таким приветливым и очаровательным в победе, что ей казалось, что она выигрывает проигрывая.

Это даже немного пугало. Возможно, он был и не таким непробиваемым, как казалось людям.

Или каким он пытался казаться.

Генриетта заметила, что тетя Филиппа вошла в салон и уселась в углу рядом с Абигайль Бекфорд.

Генриетта повернулась так, чтобы оказаться спиной к тете.

– Брендан, – проговорила она, понизив голос, – я хотела поговорить с тобой об исчезновении золотой статуи.

Генриетта пристально наблюдала за реакцией Брендана. Его глаза слегка прищурились, но в целом лицо оставалось спокойным.

– Это очень неприятно, – проговорил он наконец. – Вы уверены, что она пропала из хранилища?

– Конечно, за кого вы меня принимаете? – обиделась Генриетта.

Брендан пожал плечами.

– Вы уверены, что существует только один ключ?

– Я так думала, но, видимо, есть еще один. – Генриетта недоуменно посмотрела на Брендана. – Как вы можете быть таким беспечным? Неужели вы не волнуетесь насчет того, где в следующий момент может оказаться эта статуя. Что, если она попадет в руки того военного, который обыскивал вашу квартиру?

Глаза Брендана слегка заблестели. Генриетте захотелось встряхнуть его посильнее.

– Полковника Хингстона? – уточнил Брендан. – Да, это было бы неприятно.

– Возможно, вы не переживаете из-за статуи, – заявила Генриетта, чувствуя, что поступает безрассудно, – потому что вам кое-что известно о ее местонахождении.

Неожиданно лицо Брендана стало таким грозным, что Генриетта испуганно слегка отступила назад и наткнулась на край рояля.

– Так вы обвиняете меня в краже? – холодным тоном спросил Брендан. – Как же, по-вашему, я это сделал?

– Вы уже были со мной в банке, и там могли узнать вас, – выпалила Генриетта, подумав, и тут же пожалела об этом.

Брендан сделал шаг в ее сторону и гневно посмотрел на нее сверху вниз. Его глаза вдруг стали свинцово-холодными, как небо перед грозой.

– А как насчет ключа? – рявкнул Брендан. – Я, наверное, вытащил его из вашей сумочки ловким движением руки, открыл им хранилище, а затем вновь положил в сумочку?

Лицо Генриетты щеки горели, она смотрела на носки своих туфель, от стыда не смея поднять на Брендана глаза. Именно так она и думала, но это было глупо.

Но гордость не позволяла отступать назад, и Генриетта с вызовом посмотрела на Брендана.

– За последние дни мы достаточно времени провели в обществе друг друга, чтобы у вас появился случай это сделать.

Он криво усмехнулся. Генриетта взглянула поверх его плеча, заметила, как тетя Филиппа приближается к ним. Вид у нее был как у быка, сбежавшего с рынка.

– О Боже! – только и успела выдохнуть Генриетта.

– Капитан, – раздался грозный голос тети Филиппы, – прошу вас оставить мою племянницу в покое. – Она посмотрела на Генриетту с материнской нежностью. – Пойдем, дорогая. Тебе не нужно мириться с его грубым поведением.


– Хм-хм. – Беттина Ратледж услышала негромкое покашливание, доносившееся из беседки. Беттина, скучая, совершала в одиночестве прогулку по садам Брайтвуд-Холла.

– Хм-хм. Мисс Ратледж, – снова послышался чей-то голос.

Беттина резко обернулась, а затем шагнула в сумрак беседки. Там стоял Сесил Туакер. Вид у него был уставший.

– Туакер! – изумилась Беттина. – Что вы здесь делаете в таком виде?

На священнике были грубые брюки, подхваченные на поясе веревкой, грязные ботинки и роба садовника, которая была ему явно не по размеру – из-под нее виднелся краешек накрахмаленного белого воротничка.

– Это маскировка, – раздраженно ответил Туакер. – Я переоделся садовником.

– Садовник с воротником священника? Да, это умно. – Туакер с силой рванул выдававший его воротничок, оторвал его и засунул в перепачканный травой карман.

– Язабыл, – буркнул он. Беттина зевнула.

– А что вы тут делаете? Шпионите?

– О Боже! Вы рассказали сквайру Перселлу об этой вечеринке, и вы знаете, что меня не пригласили, – выпалил Туакер, гневно раздувая ноздри. – Мне кажется вполне естественным, что вы должны держать меня в курсе дела. В конце концов, у нас общая цель.

Беттина пододвинулась к священнику поближе.

– И что же это за цель? – Она положила руку ему на грудь. Туакер вздрогнул и осторожно убрал ее руку.

– Ваш жених, моя невеста...

– А-а, это, – разочарованно произнесла Беттина. – Хорошо. Я буду рассказывать вам, что происходит, при условии, что вы тоже поможете мне. – Она взмахнула ресницами, отчего Туакер весь задрожал.

– Я должен... информировать... вас? – запинаясь, спросил он.

– Конечно.

– Но о чем?

Беттина в задумчивости сдвинула брови.

– Расскажите мне о сквайре Перселле. Какова его роль во всем этом?

– Сквайр?

– Не заставляйте меня бить вас! – Беттина угрожающе замахнулась сумочкой. – Да, сквайр.

Туакер испуганно съёжился.

– Он поддерживает меня. Он хочет, чтобы я женился на Гетти.

– Но почему? – Беттина с недоумением осмотрела смешную фигуру Туакера.

– Этой девчонке нужна жесткая направляющая рука воспитанного джентльмена. – Священник прикрыл глаза, силясь вспомнить что-то. – Вы не можете себе вообразить, какой скандальной бывает Гетти.

– Может быть, и могу. – Беттина изобразила на лице гримасу, отдаленно напоминающую улыбку.

– У нее это наследственное, – продолжал Туакер, сердито глядя перед собой. – Сквайр – отвратительный пьяница, да к тому же еще и вор.

– В самом деле?

Туакер переступил с ноги на ногу, выглянул из беседки, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

– Не более часа назад я обнаружил бесценный предмет искусства в его чемодане. Он, без сомнения, украл его, поскольку мне известно, что его поместье на грани разорения.

– Какой именно предмет искусства? – Беттина заметно оживилась.

Туакер брезгливо поморщился:

– Отвратительная вещь, скорее всего с Востока. Статуя, сделанная из чистого золота.

Глаза Беттины алчно блеснули. Она нервно облизнула губы.

– Вы должны принести ее мне, – заявила она повелительным тоном. – Эту похищенную ценность ищут военная полиция и правительство. Если ее найдут у сквайра Перселла, вы, вне всяких сомнений, тоже попадете под подозрение.

– О Боже! – испуганно ахнул Туакер.

– Но мой отец – полковник, так что для меня не составит никакого труда вернуть статую ее законному владельцу.

– Вы можете вернуть ее, не поднимая шума? – Беттина утвердительно кивнула.

– Я никому не скажу. Принесите ее сюда вечером.


Брендан шагал по коротко постриженной лужайке, делая большой крюк вокруг садов. Он увидел, что мисс Ратледж ушла в том направлении. Одна только мысль о том, что она может опять прицепиться к нему, вызывала панику.

Дойдя до края лужайки, Брендан не остановился, а двинулся дальше, в лес.

Тишину в лесу нарушали трели птиц и таинственное шуршание листвы. Здесь было сумрачно.

Брендан поднял с земли огромную сучковатую палку и стал с ее помощью прокладывать себе путь, сбивая цепляющиеся за брюки ветки колючей ежевики.

С чего ему придерживаться проторенного пути? Он никогда не делал этого ни в буквальном, ни в переносном смысле, всегда выбирал самую трудную дорогу. В этом Фредди прав.

Возьмем, к примеру, Генриетту. Брендан ускорил шаг. При одной мысли о ней он одновременно чувствовал головокружение (как какой-то гимназист, честное слово) и ощущал себя огромным тяжелым грозовым облаком, готовым вот-вот взорваться. За время их короткого разговора, пока не появилась везде сующая свой нос тетушка Филиппа, Генриетта успела назвать его тупицей и вором. Нет, ока не говорила этих слов, но смысл сказанного ею вполне соответствовал им. Странно, но он, Брендан, не очень-то и возражал.

Конечно, он мог бы пойти путем наименьшего сопротивления и выбрать в невесты Эмили или Джессику. Тогда бы выиграл игру за несколько недель и был бы полностью финансово обеспечен. И Эмили, и Джессика были бы счастливы предоставить ему домашний комфорт и уют, произвести на свет наследников и оставить его в покое во всем, что касалось его работы.

Но нет. Вместо этого он выбрал самую взбалмошную из трех. Маленькую обезьянку. Женщина, при мысли о которой сердце начинало колотиться, а мысли разлетались, как кружащиеся на ветру сухие листья.

Теперь все было поставлено на карту. И игра была здесь ни при чем. То, что он чувствовал по отношению к Генриетте, не имело никакого отношения к наследству и деньгам. Только к его сердцу.

Но был ли он и вправду готов вступить на неизведанную территорию, отбросить все свои старые представления о браке? Ни одна не нанесенная на карту река, ни одно кишащее змеями болото не вызывали у Брендана такой робости. Пример его отца и мачехи произвели неизгладимое впечатление на его юную душу. Ему было сложно представить семейную жизнь без молчаливых упреков и ненавидящих взглядов.

Хотя... Может быть, с Генриеттой все будет по-другому?

Брендан вышел из леса на просторный луг. Здесь было светлее, последние лучи заходящего солнца окрашивали небо в нежно-розовый и золотой цвета. Брендан остановился, отбросил палку и зашагал по полю, по пояс утопая в траве.

Поле пылало ярко-оранжевыми и желтыми маками. Местами виднелись голубые колокольчики, нежно-белые цветы вьюнка. Ближе к земле лютики и поздние фиалки поднимали свои головки над пожухлой травой.

Краем глаза Брендан заметил какое-то движение. Он быстро повернулся и успел заметить чью-то худую фигуру. Человек убежал в лес, росший на краю поля, и растворился в темноте.

Брендан сначала нахмурился, а затем почувствовал презрение, когда догадался, кто это был. Разумеется. Следовало предполагать, что Туакер последует сюда за Генриеттой. И как это похоже на него – прятаться за деревьями.

Брендан вздохнул и вновь зашагал по цветущему лугу. Ему ничего не стоило выследить Туакера в деревне и спрoвoдить его подальше отсюда. Однако сейчас ему хотелось насладиться одиночеством.

Брендан наклонился и с любопытством стал рассматривать усеянный небольшими фиолетовыми цветками стебель. Это был какой-то вид дикой орхидеи.

Брендан расплылся в улыбке. Эта орхидея напомнила ему одну девушку.

Брендан сорвал цветок и выпрямился.

Он бродил по лугу, улыбаясь, как идиот, и собирая в охапку жимолость, маки, колокольчики, желтые ирисы, до тех пор, пока совсем не стемнело.


Когда Генриетта вернулась в свою комнату, чтобы переодеться к ужину, ее встретил остро-сладкий аромат жимолости. На столике у камина стоял огромный букет полевых цветов. Она наклонилась над ними, чтобы вдохнуть пьянящий аромат.

Почувствовав острый уколов подбородок, она вскрикнула и отпрянула. Ее укусило какое-то гадкое насекомое.

– С вами все в порядке, мисс? – спросила встревоженная горничная Пенни, влетевшая в комнату.

Генриетта кивнула, прижимая пальцами место укуса.

– Дайте мне взглянуть. – Пенни отвела руку Генриетты и охнула. – О Боже! Ну и вид у вас!

Генриетта бросилась к ночному столику посмотрела на себя в зеркало. Место укуса покраснело и распухло.

– Черт возьми, – пробормотала Генриетта. Пенни неодобрительно взглянула на госпожу.

– Я принесу холодную воду, чтобы сделать примочку. Это снимет воспаление. Не следовало ставить такие цветы в комнате. Они всегда кишат жучками. Но джентльмен так настаивал. Сказал, что они напоминают ему о вас.

– Какой джентльмен? – Как это похоже на майора Бонневиля – взять и послать букет, кишащий насекомыми.

– Капитан с золотыми вoлocами, – хихикнула Пенни. – Он такой красивый. Жаль, что такой глупый. – Генриетта не успела объяснить, что Брендан вовсе не такой тупой, каким его все считают, поскольку именно в этот момент Эстелла ворвалась в комнату.

Увидев подбородок Генриетты, она испуганно взвизгнула:

– Боже! Что случилось?

Генриетта махнула рукой в сторону букета из полевых цветов.

– Что-то меня укусило.

– Нужно избавиться от него, – сухо заметила Пенни и направилась к столику, на котором стоял букет.

– Нет! – крикнула Генриетта так резко, что Пенни и Эстелла от неожиданности вздрогнули. – Он мне нравится, – объяснила Генриетта, краснея.

Самое странное заключалось в том, что букет Генриетте действительно нравился. Даже несмотря на то что в нем нашло пристанище по меньшей мере одно злобное насекомое. Но этот букет подарил Брендан, и от одной этой мысли Генриетте делалось тепло и хорошо, как будто она гуляла под солнцем без шляпки.

– Тогда я пойду принесу холодную воду, – сказала Пенни и вышла.

Эстелла устроилась на диване и принялась угощаться анисовыми леденцами из эмалированного блюда, стоявшего на столе.

– Знаешь, – сказала она, поглядывая на подбородок Генриетты, – люди будут удивляться, что это с тобой произошло.

– Тогда я скажу им, что произошло.

– Но они не будут спрашивать тебя. Они просто будут удивляться. И вообще, что тут делают эти цветы?

– Видимо, их принес Брен... капитан Кинкейд.

– Ну по крайней мере это более уместный подарок, чем та ужасная золотая статуя.

– Он ее не посылал, – заметила Генриетта.

Эстелла пожала плечами и положила в рот еще одну конфетку.

– Я позволила Баклуорту поцеловать меня, – сообщила она с таким беспечным видом, будто речь шла о том, что модно в нынешнем сезоне.

Генриетта, ошеломленная известием, упала на стул.

– Что? – воззрилась она на Эстеллу.

– Теперь, когда он поцеловал меня, целовать Абигайль ему будет намного приятнее. Я имею в виду, ей-то как раз хочется, чтобы он ее целовал. – Эстелла сморщила свой дерзкий носик. – Надеюсь, ей понравится, когда это произойдет. Мне это напомнило слизняков, а еще он так смешно пыхтел. Но Абигайль это должно понравиться. Великолепная идея, правда?

– А что, если твой поцелуй только разожжет его страсть? – Генриетта прикусила губу. Она-то знала, что все обычно не так просто.

– Я не целовала его. Я позволила ему поцеловать меня. – Ну, это другое дело. За последние дни Генриетта научилась видеть в этом различие.

– Ты рассказала ему о его последнем задании?

– Да. Но он не слишком-то обрадовался, услышав, что должен пройти еще через одно испытание, прежде чем сможет взять меня в свою постель.

– В постель? Да что же ты сказала бедняге?

– Я сказала, что, если он все еще будет желать меня после двух недель, проведенных исключительно в обществе мисс Бекфорд, я обручусь с ним. А всем известно, что, как только происходит обручение, пара может спать вместе.

– Это еще неизвестно. – Голос Генриетты прозвучал как-то неубедительно. Кто она такая, чтобы читать лекции о том, как должна вести себя молодая леди? После того как она убежала из дома и вступила в такие близкие отношения с Бренданом, она нарушила почти все правила.

И это было совсем не так неприятно, как могло показаться.

Но сейчас ей следовало думать о кузине. Всего одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять – Эстелла может быть великолепной светской львицей. Но она еще слишком юная, а потому ветреная.

– Дорогая, – взмолилась Генриетта, – как мы вызволим тебя из этой затруднительной ситуации, если у Абигайль ничего не получится?

Эстелла сосредоточенно нахмурилась. Молчание длилось несколько минут, слышно было только, как постукивает анисовая карамелька о зубы Эстеллы.

– Кузина, – произнесла наконец она, – я позволила Баклуорту поцеловать себя, и он прикоснулся ко мне здесь и здесь. – Эстелла указала на щеку и плечо. – Но это не вызвало у меня никаких чувств, кроме желания убежать. Ничего.

– Но это же был Спенсер Баклуорт, – попыталась успокоить кузину Генриетта.

– А что, если со мной что-то не так? Что, если ни с одним мужчиной я не почувствую... – Эстелла осеклась.

– Где-то там, – мечтательным тоном проговорила Генриетта, – существует красивый, умный, любящий мужчина, который будет твоим. Я обещаю.


– Тот, кто придумал так рассадить гостей, не имеет ни малейшего понятия о приличиях, – пробормотала за ужином тетя Филиппа в свой бокал с кларетом.

Генриетта сидела, низко наклонив голову, чтобы никто не смог заметить укуса, след от которого стал лишь немного меньше. К счастью, в комнате было довольно темно, поскольку она освещалась всего одной хрустальной люстрой.

– Леди Мастерсон, – продолжала тетя Филиппа, – никогда бы и не подумала поместить меня напротив такого грубого и невоспитанного человека. – Она бросила недовольный взгляд на Брендана. Тот улыбнулся ей в ответ.

Забывшись на мгновение, Генриетта тоже улыбнулась Брендану. В элегантном вечернем костюме он совсем не выглядел грубым и невоспитанным.

Брендан пристально посмотрел на Генриетту и, заметив пятнышко на подбородке, нахмурился. Генриетта прикрыла рукой место укуса и, покраснев, отвернулась и вновь посмотрела на тетю Филиппу. Это желание хорошо выглядеть ради него начинало ее беспокоить.

Понизив голос почти до шепота, Генриетта осмелилась сказать:

– Я не уверена, что капитан Кинкейд полностью заслуживает ваше неодобрение, тетя. В конце концов, нет никаких доказательств того, что именно он прислал эту... статую.

– Чепуха! – резко возразила тетя Филиппа. – Он послал ее. Такой грубый и отвратительный подарок. И он бы продолжал волочиться за тобой, если бы я не присматривала за тобой как следует.

Генриетта стыдливо потупила глаза.

– Он просто охотник за состоянием, это ясно как день, – продолжала тетя Филиппа, нервно покручивая свое кольцо с рубином. Выглядела она так, будто хотела обойти стол, схватить Брендана за воротник и выкинуть его на конюшенный двор. Но ей пришлось довольствоваться еще одним глотком кларета.

– Но, тетя, – проговорила Генриетта, – у меня нет никакого состояния. К тому же, говорят, капитан Кинкейд и сам довольно состоятельный.

Тетя Филиппа проигнорировала замечание Генриетты и одарила Брендана еще одним леденящим душу взглядом. Он, казалось, не замечал этого, поскольку был занят разговором с мисс Тиллингем.

– Вот, теперь ты меня понимаешь? – прошипела тетя Филиппа. – Он уже пытается совратить хозяйку дома. Кто-то должен предупредить лорда Тиллингема.

В этот момент подали первое блюдо: заливное из телятины, яиц куропатки и каперсов. Генриетта улыбнулась. Она-то уже начинала думать, что их будут кормить овсом.

– Мисс Перселл, вы любите заливное? – раздался вдруг чей-то молодой голос.

Генриетта слегка повернулась и увидела Хораса Даутрайта-четвертого. Его круглое прыщавое лицо было красным от выпитого бокала вина.

– К сожалению, нет, – ответила Генриетта, откусывая кусочек тоста. Хорас с такой тоской посмотрел на ее порцию, что она поспешила добавить: – И буду рада с ним расстаться.

– Правда? – просиял Хорас.

– Угощайтесь.

– Очень любезно с вашей стороны. Не люблю, когда такая вкуснота пропадает зазря.

Генриетта улыбнулась:

– Вам не скучно здесь в гостях, мистер Даутрайт? Здесь же больше нет детей.

Плечи Хораса напряглись, а глаза расширились.

– Уверяю вас, мисс Перселл, я уже не ребенок. Мне почти шестнадцать лет.

Генриетта протянула руку за своим бокалом с мадерой.

– Разумеется. Прошу вас, простите меня. А когда будет ваш день рождения?

– В следующем апреле, мисс.

– Но это же почти через десять месяцев.

Молодой Даутрайт проглотил последний кусочек заливного с выражением полного смятения на лице.

Пустые тарелки исчезли, и на их месте появились порции ростбифа с горошком.

– Эта говядина наша собственная! – воскликнул лорд Питер, сидевший во главе стола. – Мы скрещиваем шотландскую горную породу с уэльской безрогой. Попробуйте, попробуйте. Лучшая во всей Британии, черт побери. – Это заявление вызвало оживление за столом.

Генриетта заметила лорда Баклуорта, сидевшего на противоположной стороне стола. Он кивал на какие-то замечания мисс Абигайль Бекфорд, сидевшей рядом с ним.

– Знаете, мисс Перселл, Тиллингемы дают мне трех фландер блеков, – объявил Хорас, радостно блеснув глазами.

– Поздравляю, – ответила Генриетта, гадая, что бы это могло быть. Вероятно, какой-то вид животных.

Запихнув большую порцию шотландско-уэльского гибрида в рот, Хорас принялся сосредоточенно жевать.

– А вы знаете, что мой дядя может стать графом Керри? – спросил он между делом.

Вилка Генриетты замерла в салате.

– Вы имеете в виду капитана Кинкейда?

Брендан – граф? Генриетта посмотрела на него. Брендан был занят пережевыванием говядины. Лицо его излучало спокойствие. Наверное, он будет неплохо смотреться в замке. Генриетта представила Брендана в кольчуге, стоящим со скрещенным руками у подъемного моста.

– Нет, я этого не знала, мистер Даутрайт, – ответила она и принялась спокойно жевать салат.

– Зовите меня Хорасом. Мне так больше нравится. Только не Хорри. Мама зовет меня Хорри, а я этого терпеть не могу.

Генриетта вспомнила, как Туакер настойчиво называл ее Гетти, и почувствовала симпатию к своему соседу. С отвратительным пятном на подбородке у нее было много общего с этим подростком.

– Конечно, – продолжал Хорас, поливая говядину подливкой. – Все так перепуталось. Мама часто плачет. Никогда не думал, что она вообще умеет плакать, но сейчас... Слезы постоянно.

Генриетта нахмурилась:

– Почему же она плачет?

– Она хочет, чтобы я стал графом. Но я не хочу сидеть как какой-нибудь старый сноб в замке в Ирландии.

– Так замок действительно существует? – вяло поинтересовалась Генриетта.

– Да, но я хочу пойти по стопам отца и работать в его деле.

– И что это за дело? – Голова у Генриетты пошла кругом.

– Текстиль. Лучший в Англии. У него более полутора сотен ткачей по всей Англии, Шотландии и Ирландии, которые производят отличную тканую шерсть. – Хорас указал подбородком на лорда Торпа. – Видите? Лорд Торп не знает, но его жакет сшит из шерсти, произведенной папой. – Хорас прищурился. – Да, эта была соткана Недом Брандом, неподалеку от Эдинбурга.

Генриетта изумилась:

– Я вижу, вы неплохо знаете дело своего отца.

– Разумеется. Я с десяти лет езжу с ним в деловые поездки. – Хорас наклонился к Генриетте и понизил голос: – К тому же мы еще и уезжали подальше от мамы. «Тройная выгода», как называл это папа. Работа, нормальные порции и тишина, три в одном.

Генриетте хотелось еще расспросить Хораса о Брендане, но тут неожиданно в столовой стало очень тихо. Она подняла глаза.

Лорд Питер указал ножом в сторону Фредди, который сидел между леди Кеннингтон и Амандой Нортгемптон.

– Расскажите-ка нам парочку анекдотов. Что-нибудь про Восток.

– У нас здесь разношерстная компания, сэр. – Фредди повел бровью в сторону присутствующих дам и Генриетты, и она смущенно вжалась в кресло. – Не хотелось бы шокировать присутствующих дам рассказами о шейхах и галерах с рабами.

– Я уверена, – холодно заметила леди Кеннингтон, – что присутствующие дамы переживут ваши истории, сэр. Нам не терпится послушать о ваших приключениях.

Фредди закатил глаза.

Леди Кеннингтон не обратила на это внимания и продолжила:

– Мы вынуждены вести степенный образ жизни дома, дожидаясь, пока наши мужчины вернутся из дальних уголков империи. Так что самое меньшее, что вы можете сделать, – рассказать нам историю.

И тут Генриетта заметила, что Фредди бросил вопросительный взгляд на Брендана. Тот слегка пожал плечами.

– Хорошо, – согласился Фредди. – Какую историю вам хотелось бы услышать?

Беттина Ратледж, выглядевшая как пухленькая принцесса гномов в своем изумрудно-зеленом платье, сказала:

– Расскажите нам о тайных культах Северной Индии.

– О Боже, – хихикнула мисс Нортгемптон. – Звучит рискованно.

Лорд Торп толкнул ее локтем в бок.

Фредди по-отечески улыбнулся Беттине:

– Уверен, что никто здесь не хочет обсуждать религию. – Лицо Беттины исказила кривая усмешка.

– Если вы можете назвать это религией. – Она посмотрела на Брендана. Его лицо оставалось спокойным. – Возможно, капитан Кинкейд мог бы рассказать нам бб индийском тантризме?

– Индийский тантризм? – повторил лорд Торп. – По-моему, это название одной из книг Феликса Блэкстона.

Взоры гостей обратились к Брендану и Бонневилю. И тот и другой молчали.

– В мои дни ни одна дама не захотела бы слушать истории столь неприличного содержания или, – тетя Филиппа окинула мисс Ратледж холодным взглядом, – и поощрять мужчин к тому, чтобы их рассказывать. Кроме того, за столом присутствует ребенок.

Хорас Даутрайт-четвертый побагровел.

– Миссис Хэнкок совершенно права, – подхватил Брендан. – Кроме того, вопреки тому, что многие думают, тантризм не какая-то отвратительная игра, а выражение религиозных чувств. В английской столовой этот предмет может звучать заманчивым и возбуждающим, но в индийском храме все совсем по-другому. – Все гости смотрели на него с интересом. – Боюсь, что мы, британцы, не понимаем основополагающую божественность физического выражения любви между мужчиной и женщиной.

Хорас уронил вилку. Она звонко ударилась о его тарелку. Мысли Генриетты перенеслись на турецкий диван в кабинете Брендана в Лондоне.

– Боже мой, как отвратительно! – возмутилась тетя Филиппа, вставая из-за стола.

Генриетта положила ладонь ей на руку и усадила обратно.

– Не уходите, тетя Филиппа, – прошептала она. – Разве вы не видите? Он на вашей стороне.

Толстая шея лорда Торпа побагровела.

– Я обижен, сэр! – взвизгнул он. – Вы хотите сказать, что мы, англичане, простаки? Что наше утонченное чувство пристойности и ценность цивилизации неверны? Так?

Брендан снисходительно пожал плечами:

– Воспринимайте это, как вам угодно, сэр.

Генриетта посмотрела на Торпа. Он выглядел умиротворенным. Остальным гостям эта тема уже явно надоела, и они стали оживленно переговариваться. К тому моменту, когда подали шоколадный крем, про тантризм уже все забыли.


Глава 14

Секреты самых скандально известных гостиных Британии и экскурсия в «Веселую черепаху»


– Могу я поговорить с вами, кузина? – спросил Брендан. – По поводу игры. Ему было неудобно от того, что он нарушал послеобеденный сон своей пожилой кузины. Однако Брендан опасался, что, если не перехватит ее сейчас, она спустится в салон, где засядет за вист, и тогда будет уже поздно.

Улыбнувшись, леди Ада Темпл открыла дверь и впустила Брендана в свои покои. Как и подобает человеку ее положение, ей предоставили самую лучшую спальню. Паша соскочил со своего поста на кровати хозяйки и сосредоточенно понюхал ботинки Брендана. Затем он чихнул и поковылял прочь.

Леди Темпл прижала свои пухлые руки к дородной груди.

– О, ты ему понравился, дорогой. Паша очень проницательный. Если он относится к кому-то с подозрением, я держусь настороже. Если же он кого-то одобряет, то я делаю то же самое.

Они сели в изысканные кресла.

– Я, пожалуй, не самый популярный мужчина в доме, – сухо заметил Брендан.

Леди Темпл улыбнулась:

– Для тебя это должно быть сложно, дорогой. – В следующее мгновение ее тонкие брови сошлись на переносице. – Мне показалось, что эта ужасная мисс Беттина пыталась обратить всех против тебя.

Брендан слегка покашлял и сказал:

– Я хотел поговорить по поводу игры. Все стало очень запутанно.

Как будто с самого начала все не было достаточно запутанно.

– Что же тебя беспокоит?

Брендан набрал побольше воздуха в легкие и выпалил:

– Я обманул мисс Перселл. – Леди Темпл вздохнула.

– К сожалению, это было одно из условий Уильяма: не говорить девушке, которую ты выбрал, об игре. Но...

– Нет, – перебил кузину Брендан. – Я имею в виду, что это меня тоже беспокоит. Но есть еще кое-что.

– В самом деле?

– Она была так увлечена произведениями Блэкстона, что не хотела размышлять о нем здраво.

– Да, ты говорил мне. Но мне казалось, что ты легко можешь обратить ее мысли на себя.

– Я тоже так думал, но сделал это самым худшим образом. Результат оказался неудовлетворительным.

Леди Темпл выжидающе посмотрела на Брендана.

– Я разработал план. Фредди должен был прикинуться Блэкстоном.

– О Боже! – Леди Темпл прикрыла рот своей пухлой рукой.

– И не только. Мы решили, что он будет ухаживать и одновременно вызывать отвращение у Генриетты...

– ...чтобы она решила, что нашла Блэкстона, – закончила фразу леди Темпл. – Но, найдя его отвратительным, возобновила свое восхищение тобой.

– Вот именно. – Брендан съежился в кресле. Тревога сжимала его сердце.

– И затем мисс Перселл тут же влюбится в простого обычного Брендана, – добавила леди Темпл. – Бедняжка, наверное, совсем запуталась. Не стоило с ней такого делать.

Брендан еще больше съежился, прикрыв глаза рукой.

– Мне надоело все это. Каждый день я хочу сказать ей правду. Я даже хотел рассказать ей об игре, пусть даже в результате я проиграю.

– Что же тебя останавливает? – тихо спросила леди Темпл. Брендан посмотрел в ее голубые глаза, такие яркие, несмотря на ее возраст.

– Генриетта – особенная девушка. Она самая удивительная из всех женщин, которых я встречал, и она заслуживает всего самого лучшего. Она заслуживает правды, да, но она также заслуживает комфорта, заслуживает того, чтобы жить в замке, как королева.

– Ты думаешь, это для нее важно?

– Возможно, нет. Но мои чувства от этого не меняются. Я слышал о ее отце и встречал этого тощего маленького священника, которому он обещал Генриетту. – Брендан внезапно заметил, что сидит прямо, а руки его сжаты в кулаки. – Сквайр Перселл откажется от своего желания выдать дочь за священника и согласится на наш с ней брак, только если будет считать, что я богаче и могущественнее Туакера. А для этого мне надо выиграть игру.

– В этом ты, пожалуй, прав. – Леди Темпл вздохнула, затем нагнулась, подняла Пашу и посадила его себе на колени. – Скажи, а почему ты выбрал мисс Перселл? С мисс Нортгемптон было бы намного проще.

Брендан в изумлении уставился на кузину. Она что, не в своем уме?

– Потому что я влюбился в нее, – ответил он.


– Если позволите, мисс Перселл, – проговорила леди Кеннингтон. – Мне кажется, в данный момент вашей карьеры вам следует написать что-то вроде «Путеводителя по гостиным Англии». – Роскошная блондинка сидела откинувшись в желтом кресле.

Генриетта закрыла за собой дверь гостиной. Та захлопнулась с тихим щелчком.

– Возможно, и напишу. Но мне кажется, ее нужно будет назвать «Секреты самых скандально известных гостиных Британии» или... – Генриетта запнулась. Почему она обсуждает свою будущую книгу со случайной знакомой? Никто не должен был знать о ее секрете. В слабой попытке спрятать свой ужас Генриетта слегка пожала плечами. Черт. Так она выглядела еще подозрительнее.

Леди Кеннингтон приподняла бровь.

– Я знала, что у вас должно быть редкое чувство юмора, а также склонность к романтическим историям, когда прочитала ваш последний роман в журнале «Барклиз ледиз мэгэзин». Миссис Неттл, не так ли?

У Генриетты перехватило дух, ладони стали влажными. Она слегка покашляла, пересекла комнату, ступая по толстому персидскому ковру, и, остановившись перед зеркалом, сделала вид, что поправляет прическу. Ей нужно немного успокоиться.

– Честно говоря, леди Кеннингтон, – начала Генриетта после паузы, – не представляю, о чем вы говорите. «Барклиз ледиз мэгэзин», вы сказали? – Она поправила ленту в волосах.

Молодая вдова холодно посмотрела на девушку:

– Я очень надеялась, что вы не будете притворяться, мисс Перселл. Было бы так хорошо найти женщину-писательницу, которая гордится своей работой и которой не нужно прятаться за псевдонимом или именем брата.

Если леди Кеннингтон хотела пристыдить Генриетту, то ей это удалось.

– Я не прячусь. Просто... – начала было Генриетта, но осеклась и вздохнула. Леди Кеннингтон была права. Она пряталась. – Как вы узнали?

– Мне рассказал мой знакомый, мистер Крокер, – ответила леди Кеннингтон.

– Мой издатель?! – в изумлении выдохнула Генриетта. Он предал ее.

– Пожалуйста, не сердитесь на него, – проворковала леди Кеннингтон. Ее лицо приняло довольно лукавое выражение. – В конце концов, у него не было выбора. Я умею заставить любого мужчину говорить.

Смущенная тем, что подразумевала леди Кеннингтон, Генриетта принялась изучать рисунок уэльского пони, висящий на стене. Желтый свет газовых рожков, которыми освещалась комната, отражался от поверхности холста.

– И вы говорите, – пробормотала она, – что вам нравятся готические романы?

– Да. Некоторые говорят, что это всего-навсего эскапистские пустяки, но я позволю себе не согласиться.

–Как это?

– Нам, женщинам, нужны приключения и любовь. Разве может повседневная жизнь или средний англичанин предоставить их? – Леди Кеннингтон насмешливо хмыкнула.

– Но ведь это доказывает, что любовные романы не что иное, как те самые желанные рассказы, в которых мы можем убежать от реальности.

– Но хороший роман – это намного больше, мисс Перселл. – Леди Кеннингтон склонила голову набок. – И меня беспокоит тo, что такая замечательная писательница, как вы, стесняется того, что делает.

– Мой отец, – пояснила Генриетта.

– Да, конечно. Скажите, пожалуйста, а как капитан Кинкейд относится к вашему занятию?

Генриетта посмотрела собеседнице в лицо. Оно все еще было спокойным и холодным, как будто сделанное из фарфора.

– Капитан Кинкейд? Думаю, он ничего об этом не знает. Он всего-навсего знакомый.

Леди Кеннингтон скривила губы.

– В любом случае, – Генриетта постаралась, чтобы ее голос прозвучал решительно, – я надеюсь, что он никогда не узнает.

Генриетта вскоре рассталась с леди Кеннингтон. После разговора с ней в душе остался нехороший осадок. Виконтесса знает ее секрет, и обидно то, что мистер Крокер рассказал ей о нем.

Что-то еще мучило Генриетту. Это что-то мешало и тревожило.

Ее чувство к Брендану захватывало Генриетту все больше. Она не могла сказать, когда это началось, но, хорошенько поразмыслив, пришла к выводу, что оно зародилось в тот самый момент, когда она впервые встретила Брендана и увидела, как он нежно баюкает эту ужасную обезьянку, так нежно...

Нужно было что-то делать. И Генриетта решилась.

Не важно, какой будет реакция Брендана (она уже видела презрительную ухмылку на его лице), она должна признаться ему, что она и есть миссис Неттл. Она не могла больше скрывать это от него.

Пройдя торопливо по коридору, Генриетта вошла в обширный зал и тут же увидела Брендана. Он спускался по огромной лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Заметив Генриетту, он остановился, а затем все же продолжил спускаться, но уже медленнее.

– Я должна вам кое-что сказать, – выпалила Генриетта, когда Брендан приблизился к ней. Ее слова отдались эхом в огромном зале.

Брендан был необычайно молчалив. Сердце Генриетты учащенно забилось.

Брендан посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

– Я тоже должен тебе кое-что сообщить.

Генриетта растерянно заморгала:

– Да?

– Сначала ты.

– Нет, ты.

– Я... – Брендан снова посмотрел Генриетте в глаза. Он оставил комнату леди Темпл полным решимости рассказать Генриетте об игре. Нет ничего лучше правды. Но сейчас, стоя лицом к лицу с Генриеттой, он вдруг испугался. Испугался, что, если расскажет ей, она развернется и больше никогда не взглянет ему в лицо так, как сейчас. Боль, которую Брендан почувствовал при одной мысли об этом, была непереносима. Если ему придется играть в эту чертову игру для того, чтобы побольше времени быть наедине с Генриеттой, то так тому и быть.

Генриетта придвинулась ближе и взяла Брендана за руку. Ее близость, ее знакомый запах взволновали его. Не думая о том, что кто-то может в любой момент войти в зал, Брендан обхватил Генриетту руками и притянул к груди.

Ее чувственные губы приоткрылись, она не сопротивлялась. Несмотря на строгость, она выглядела такой нежной, такой женственной.

– Брендан, – прошептала Генриетта и прижалась еще сильнее. Ее живот прижался к его паху. Шелковые юбки тихо зашелестели, и она потянулась вверх, откинув голову назад.

– Дорогая, – проговорил Брендан. Для него это слово не было пустым звуком. Нет, он говорил это всерьез, от всего сердца; его тело жаждало прикосновений Генриетты, а душа тянулась к ней.

Поцелуй и объятия были на этот раз другими. Брендан даже опасался, не причиняет ли боль Генриетте, обнимая ее так отчаянно-яростно. Его язык проник в ее рот, и Брендан почувствовал запах мадеры, который Генриетта пила за ужином. Она издала полувздох-полустон, и на какое-то мгновение их тела так тесно прижались друг к другу, что, казалось, стали одним целым.

Брендан вдруг отшатнулся от Генриетты и пристально посмотрел ей в глаза. Он должен ей это сказать.

– Генриетта. – Брендан прислонился лбом к ее прохладному лбу. Однако ему показалось, что она слишком далеко от него. Тогда он уткнулся носом ей в плечо, вдохнув аромат ее цветочного мыла. – Генриетта, – повторил Брендан. Во рту у него пересохло, как будто туда насыпали опилок: – Маленькая обезьянка, я влюбился в тебя.

Зажмурив изо всех сил глаза, Брендан ждал реакции.

Генриетта задержала дыхание и замерла, словно пытаясь удержаться от падения с отвесной скалы. Затем она глубоко вздохнула, и Брендан почувствовал, как она задрожала в его объятиях.

Она смеется над ним?! Брендану показалось, что его ударили под ребра.

Но тут он увидел глаза Генриетты. Они блестели от слез. Она плакала.

– Почему ты плачешь? – спросил Брендан, уткнувшись в ее волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Генриетта рассмеялась и вытащила откуда-то крохотный кружевной платок, чтобы вытереть покрасневшие глаза.

– Честное слово, я не знаю, – ответила она дрожащим голосом. – Я так странно себя чувствую, будто бы я бутылка шампанского, которую потрясли как следует, а потом ты сказал... это... и все взорвалось. – Она робко взглянула на Брендана и приложила платок к носу: – О Боже, я, наверное, выгляжу как пугало. – Генриетта ахнула, как будто вспомнив что-то, и прикрыла подбородок краешком платка.

– Для меня ты всегда выглядишь красавицей, – заявил Брендан. Во рту у него уже не было сухо, но слова ему давались все еще с трудом. Взяв Генриетту за руку двумя пальцами, он отвел платок от ее подбородка. – Тебе не нужно ничего от меня скрывать.

– Скрывать? – переспросила Генриетта. – А, – рассмеялась она, – ты имеешь в виду пятнышко? Видишь ли, это укус насекомого.

– Да? – Брендан задумчиво перебирал пальцами волосы Генриетты. Она бы выглядела богиней, если бы стояла перед ним обнаженной, с распущенными волосами и...

– Случилось так, что насекомое, о котором идет речь, пряталось в букете, который вы мне подарили.

– Боже! Вы это серьезно? – Получается, Генриетта пострадала по его, Брендана, вине. Что за хам он, абсолютный тупица, раз послал ей полевые цветы. Разумеется, там водятся насекомые.

– Не стоит переживать из-за этого, – улыбнулась Генриетта. – Цветы прекрасны, и с вашей стороны было очень мило послать их.

Брендан погладил ее по щеке и не ответил. Он чувствовал, что пропасть между ними все расширяется. Он был на ялике, убегающем по волнам все дальше и дальше от земли.

Он сказал ей, что влюблен в нее. Он еще никогда не говорил такого ни одной девушке, и, возможно, это был самый смелый поступок в его жизни. Смелее, чем пересекать ущелье с бурлящей горной рекой на дне по веревочному мосту, смелее, чем прятаться в кустах, сдерживая дыхание, в то время как группа охотников за головами крадется мимо.

И все же она ничего не сказала.

Его глаза закрылись сами собой, а его рука, перебиравшая ее локоны, упала вниз. Так вот каково оно – быть отвергнутым. Как мог поэт описать эту боль?

– Брендан? – Голос Генриетты звучал взволнованно. Брендан открыл глаза и посмотрел на нее так, словно она была далеко-далеко. Ее красота и грациозная утонченность волновали его. Неужели она никогда не будет принадлежать ему?

– Брендан, все в порядке? – Генриетта судорожно сглотнула, ее глаза расширились. – Ты сердишься на меня?

– Что ты хотела мне сказать? – спросил, в свою очередь, Брендан. Голос его прозвучал резче, чем ему бы хотелось.

Генриетта стала закалывать волосы.

– Я? Ничего. Совсем ничего.

Брендан в последний раз взглянул на ее лицо, напряженное от боли и смущения, и вышел из фойе, громко стуча ботинками.

Генриетта смотрела на его удаляющуюся спину. Она почувствовала странный рывок, как будто их связывала невидимая нить и куда бы он ни пошел, уносил с собой ее частичку.

Это было безрассудство. Он просто не понимал самого себя.

Когда он произнес эти слова «Я влюбился в тебя», Генриетта почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Возможно, ей следовало повторить за Бренданом его слова.

Не было ли это, что она чувствовала к нему, любовью?! Она влюбилась. Не в воображаемого Феликса Блэкстона. Теперь это казалось ей ребячеством, чем-то ненастоящим. Она была влюблена в живого, надежного, очень настоящего капитана Кинкейда.

Генриетте хотелось рассмеяться, обнять его, впустить его в свое тело, чтобы отпраздновать это откровение. Но она поняла это слишком поздно. Брендан уже ушел.

Генриетта опустилась на мягкую скамейку и прислонилась к стене. Вскоре странные, слегка шаркающие шаги обратили на себя ее внимание. Генриетта посмотрела надверной проем, ведущий в фойе. К ней приближался неясный силуэт. Когда он прошел под укрепленным на стене подсвечником, Генриетта узнала молодого Хораса Даутрайта-четвертого. В руках он держал белый узелок.

Заметив Генриетту, он вздрогнул:

– Боже, мисс Перселл! Что вы здесь делаете в одиночестве? Знаете, там уже танцуют.

Хорас не стал дожидаться ответа и присел рядом с Генриеттой.

Она с интересом наблюдала за тем, как он развязал узелок, положив его себе на колени. В нем были сладости.

– К вечеру я становлюсь очень прожорливым, – объяснил Хорас, отправляя в рот большой кусок лимонно-творожного пирожного. – Хотите?

Генриетта с улыбкой выбрала малиновый пирожок, посыпанный сахаром, и откусила от него кусочек.

– Мисс Перселл, я уверен, что вам неизвестно все, что происходит, – проговорил Хорас, глядя на другое пирожное. – Я имею в виду поместье моего дяди Уилла и все такое.

– Нет, по правде говоря, не знаю. Что вы имеете в виду? – Генриетта заставила себя откусить еще кусочек булочки, хотя та вдруг стала по вкусу напоминать мел.

– Вы любите моего дядю?

Генриетта замерла на мгновение, затем поморгала глазами и продолжила жевать.

– Люблю его? – переспросила она.

– Я хочу сказать – я надеюсь, что вы его любите, потому что тогда вы могли бы выйти за него замуж и все получилось бы просто замечательно для меня. Если мне придется стать графом Керри, то я просто умру.

Стук туфель на твердой подошве слышался все ближе и ближе. Хорас ахнул и торопливо запихнул сверток с пирожными под скамейку.

– Мама, – прошептал он, смахивая крошки с колен. – Пожалуйста, мисс Перселл, не говорите ей, что я рассказал вам об игре! Обещаете?

– Игре? – переспросила Генриетта. Она почувствовала, как на нее надвигается ужасающая тень.

Пейшенс Даутрайт возникла из темноты.

– Что, Хорри, преследуешь молодых леди? – Она окинула Генриетту недобрым взглядом. – А вы всегда прячетесь в темноте с молодыми людьми, мисс Перселл?

– Обычно нет, – ответила Генриетта спокойным тоном. Пейшенс снова повернулась к сыну.

– У тебя на лице крошки, Хорри! – рявкнула она. – Отдай мне! Что на этот раз? Тебе что, не довольно было трех порций шоколадного крема за ужином?

Генриетта почувствовала жалость к бедняге. Манерами Пейшенс Даутрайт могла сравниться с Монстром.

– Твой отец тебя ждет! – прорычала Пейшенс, обращаясь к своему сыну. Не говоря ни слова, Хорас убежал, оставив за собой след из крошек.

Пейшенс уперла руки в бока и, прищурившись, посмотрела на Генриетту.

– Не найдетесь выпытать у Хорри какую-либо информацию для собственной пользы. Если вы решитесь влезть в эту историю, которой Уильям проклял нас, то убедитесь, что я опасный противник. – Скривив губы, Пейшенс развернулась и удалилась.


Брендан дошел до усыпанной гравием подъездной дороги. Луна заливала парадную лужайку радужным серебристым светом. Кусты смотрелись темными силуэтами на фоне светло-серой травы.

Ему нужно было убраться отсюда, хотя бы на час или два. Дойдя до конца дорожки, он свернул на тенистую извилистую тропинку. Он помнил, что деревня Примроуз находилась всего лишь в миле отсюда. Возможно, там можно будет выпить немного эля и выкурить сигарету в компании мужчин в грязных ботинках и с руками, покрытыми мозолями от настоящей работы.

Важно было не думать. Конечно, даже если не думать, удушающая боль под ребрами никуда не исчезнет. Он знал, что этой ночью спать ему не придется. Лицо Генриетты будет преследовать его, парить под гобеленовым пологом его кровати.

В самом начале главной деревенской улицы, напротив кузницы и лавки сапожника, Брендан нашел подходящее местечко. На знаке, висящем на двух коротких цепях над дверью, он прочитал надпись: «Веселая черепаха». Оранжевый свет лился из сводчатых окон, изнутри доносились мужские голоса, перемежающиеся грубым смехом и звяканьем оловянных кружек.

Никто не обратил на Брендана внимания, когда он вошел. Дым из трубок, сигар и огромного каменного камина создал в комнате таинственную атмосферу. Брендан упал на табурет в углу и заказал пинту эля. Едва он сделал первый глоток, как услышал знакомый голос.

Слегка повернув голову, Брендан искоса посмотрел в угол и увидел спину Сесила Туакера. Перед ним стояла нетронутая кружка эля, а напротив сидел полный низенький человек, потиравший свой огромный сизый нос. Это должен был быть сквайр Перселл, подумал Брендан. Было заметно, что сквайр навеселе.

Туакер жалобно пропищал что-то своим высоким голосом, на что сквайр Перселл ответил:

– Она успокоится, как только ты затащишь ее в постель. Всегда так происходит. Но должен предупредить, Гетти – еще та штучка, будь она проклята. Следовало пороть ее в детстве, только ее мамаша не позволяла.

Брендан усилием воли остался на месте, буравя взглядом пространство перед собой. Словно со стороны он наблюдал за тем, как его руки сжимают край стола. Ногти побелели от напряжения.

Туакер вновь заговорил, на этот раз разборчивее:

– А бумаги уже подготовлены?

Сквайр Перселл проглотил эль, вытер пену с верхней губы грязным отворотом рукава.

– Бумаги?

– Ваше новое завещание. Мы уже обсуждали это. Если уж мне придется взять на себя хлопоты по избавлению вас от ответственности за Гетти...

Брендан сжал зубы. Чёртов подлиза! Как бы хотелось врезать ему прямо в рожу!

– ...то я должен получить финансовую компенсацию. Честно говоря, сквайр, я начинаю сомневаться в вашей возможности заплатить мне.

– Не забивай себе голову, приятель. Как только все это закончится и Гетти станет твоей женой, ты станешь моим наследником.

Плечи Туакера напряглись.

– Все это очень хорошо, но это пустые обещания. Всем же известно, что ваше поместье стоит не больше цыганской повозки. В последний раз, когда я наносил вам визит, там не было даже мебели.

Сквайр покачал головой.

– У меня есть и другие средства дохода.

Он попытался многозначительно приподнять бровь, но, покачнувшись, едва не упал со стула.

Брендан резко вдохнул наполненный дымом воздух. Разумеется. Как же он раньше не догадался! Сквайр Перселл воровал драгоценности своей собственной жены из хранилища в Лондоне, из чего следовало, что это он взял статую.

Подняв воротник пиджака и пригнув голову, Брендан пробрался сквозь толпу расшумевшихся посетителей и поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж.

Он все еще чувствовал во рту привкус злости, ярости и отвращения, которые охватили его, когда он услышал, как двое мужчин обсуждают Генриетту в подобных выражениях. Неудивительно, что она убежала из дома.

Но сейчас это было уже не важно, Брендан поклялся, что защитит ее.

В узкий коридор на втором этаже выходили всего три двери. Легонько толкнув первую дверь, Брендан увидел огромную храпящую тушу на постели. Лунный свет, льющийся из окна, освещал женское лицо с квадратной челюстью пол украшенным лентой ночным чепчиком. Также осторожно Брендан закрыл дверь.

Вторая комната не была занята, узкая кровать застелена, окна закрыты.

В третьей комнате никого не было, но она загромождена чьими-то вещами. Два сундука занимали большую часть свободного места на полу.

Брендан резко обернулся, убедился, что в коридоре никого нет, зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Первым делом он подошел к окну, распахнул его и выглянул наружу. Для прыжка тут было высоковато, но неподалеку росло дерево, так что он вполне мог выбраться через окно при необходимости.

Не зажигая огня (вполне хватало лунного света), Брендан нагнулся над одним из сундуков. Вещи внутри были сложены с военной аккуратностью. Накрахмаленные белые рубашки, уложенные идеальными плоскими квадратами, скатанные в аккуратные ролики шелковые чулки и оттого напоминающие булочки, стопка носовых платков.

Во втором сундуке одежда была свалена как попало и напоминала смердящее гнездо гадюки. Поверх одежды кто-то рассыпал сигары, отчего все содержимое сундука было пересыпано крошками табака. Из-под пиджака, окрашенного красными винными пятнами, выглядывало горлышко бутылки французского бренди.

Но никакого деревянного ящика тут не было. Никакой статуи.

Брендан почувствовал первые признаки паники. Он заглянул под кровать. Кроме пыли, там ничего не было.

Брендан проверил гардероб, заглянул за шторки под раковиной и отпрянул в отвращении. За ними стоял неопорожненный ночной горшок.

Брендан в растерянности опустил руки.

Статуи нигде не было.

Спустившись вниз по лестнице и выйдя из трактира в ночную темноту, он позволил себе слегка обернуться. Сквайр и Туакер, возможно, просидят в «Веселой черепахе» всю ночь.


Глава 15

Последнее испытание Баклуорта


ФРАНЧЕСКА

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В которой наша героиня встречается с еще двумя обитателями замка и узнает новые волнующие факты.

Франческа проснулась после ужасной ночи. Ей снилось, что она положила голову на колени принца Фелицио, а он рассказывает ей о своих приключениях, которые ему довелось пережить, прежде чем его жизнь бесповоротно изменилась. Она восторженно смотрит ему в лицо. Внезапно это больше не принц Фелицио, это Бретон. Сильный, здоровый, красивый. И умный. Принц, который ей так нужен. Принц, которого не существует.

Ей хотелось заплакать от этой несправедливости. Но она не позволяла себе этого. Кроме того, напомнила Франческа сама себе, любовь – это всего лишь слово. И для нее оно не может означать ничего конкретного. Как сказала Старлайт, любовь глупа.

Франческа оделась и стала спускаться вниз, когда вдруг услышала странный шум, похожий на цокот копыт по мраморному полу. За поворотом коридора она увидела очень высокую и худую женщину с вытянутым лицом. В руке она держала крепкую палку, а перед ней бежал маленький розовый поросенок. Когда они проходили мимо друг друга, женщина смотрела прямо перед собой, как бы не замечая присутствия Франчески. Но когда девушка взглянула на поросенка, у нее вдруг возникло ощущение, что крохотное существо смотрит на нее умоляющим взглядом.

Как обычно, Франческа пошла в парадный зал, чтобы немного почитать. На этот раз книга, которую она обнаружила у себя на ночном столике, называлась «Краткий справочник по техникам, применяемым на рыцарских турнирах».

Неожиданно она услышала клацанье маленьких твердых копыт позади себя. Вскоре перед ней появился поросенок.

Он сел рядом и посмотрел на Франческу.

– Принцесса Франческа, пожалуйста, помогите мне!

– Помочь тебе? Что случилось?

– Моя мама хочет съесть меня на ужин, и довольно скоро.

Франческа ахнула от удивления:

– Она сделает такую ужасную вещь?

– О да. Она хочет, чтобы я постоянно двигался. Видите ли, ей нравится постное мясо, а я по природе своей склонен к полноте. Как только я похудею, она насадит меня на вертел с яблоком во рту. Так что мне приходится есть как можно больше, чтобы оттянуть этот ужасный момент.

– Как ужасно, – сочувственно проговорила Франческа.

– Это все Старлайт виновата, – объяснил поросенок. – Эта шалунья заколдовала все королевство ради развлечения. Никто не должен говорить об этом ни слова. Никто не может даже осознать это, не говоря уже о том, чтобы разрушить чары.—Поросенок настороженно оглянулся. – Подозреваю, я единственный, кто тут еще может мыслить здраво.

– Чары? Какие?

– Любовные. Видите ли, Старлайт разозлилась на нашего принца за то, что он однажды наказал ее за одну ее проказу, и наложила это заклятие. Она считает, что это просто игра. Но теперь, когда я превратился в поросенка, а мама хочет меня съесть, лично мне это не кажется таким уж забавным.

– Она поспорила с принцем? С которым?

—А разве вы не видите? Оба принца—это один и тот же человек. Ей кажется забавным, что она отделила ум принца от его тела. И что теперь не найдется женщины, которая бы пожелала выйти за него замуж, с одной стороны, лишенного красоты, с другой – оставшегося без разума.

Генриетта выглянула из окна спальни.

До сих пор написание романа протекало вяло, временами ей даже казалось, что он пишется как-то сам собой. Но теперь выглядело вполне логично, что два принца были на самом деле одним человеком.

Только откуда у нее взялась эта идея?

Сидя за письменным столом, Генриетта встретила первые лучи рассвета. Это была длинная и волнительная ночь.

– Не понимаю, – сказала Франческа поросенку.

– Ты должна выбрать одного из принцев, – ответил тот. – Но ты должна выбирать осторожно, иначе все будет потеряно. – Черные глаза-бусинки поросенка выражали беспокойство. – Но сможешь ли ты полюбить его? Ты должна его очень сильно любить, иначе...

Тут поросенка прервали гневный крик его матери:

– Геркулес, ты отвратительный проказник! Что за ерунду ты рассказывал Франческе? – Женщина замахнулась на поросенка палкой. – Пошевеливайся!

– Да, мама, – с покорностью ответил поросенок. Бросив еще раз умоляющий взгляд на Франческу, он поспешно удалился, стуча копытцами по мраморному полу.


– Генриетта, – прошептала Эстелла, – тебе нужно хоть что-нибудь съесть. После завтрака будет соревнование по, стрельбе из лука.

Генриетта бездумно смотрела в свою фарфоровую тарелку. Желток ее яйца уже свернулся, масло на тосте застыло жирными пятнами. В животе громко бурчало.

– У меня нет аппетита, – сказала она кузине.

И это была правда. Сама мысль о том, что ей нужно будет что-то жевать и глотать, была непереносима. Генриетта спала не больше часа и, посмотрев в зеркало над столиком, заметила, что у нее появились темные круги под глазами. След от укуса насекомого все еще был заметен, лицо было таким бледным, что все веснушки выступили на нем отчетливее. Генриетта была рада, что Брендан не явился к завтраку. Ей бы не хотелось, чтобы он увидел ее такой.

Прошлой ночью он сказал, что влюблен у нее, а что сделала она? Пролепетала какую-то чепуху про бутылки шампанского и укусы насекомых. Неудивительно, что теперь он пытался избегать ее общества. Нужно найти его и все исправить. Сказать ему, что она чувствует то же самое. Что она любит его.

Комната для завтрака, обитая кремовыми панелями, на полу которой лежал нежно-голубой ковер, была почти пуста. Мисс Аманда Нортгемптон сидела на другом конце стола, попивая чай. У буфета маячила крупная спина леди Темпл, судья Доллфус ковырял вилкой бекон на своей тарелке. Паша, который всегда был тут как тут, с неподдельным интересом смотрел на серебряное блюдо с беконом.

Эстелла проследила за взглядом Генриетты.

– Большинство мужчин пошли на прогулку в лес, – объяснила она. – Для охоты еще не сезон, но лорд Тиллингем хотел показать им птенцов фазана у хижины лесника.

Генриетта вертела в руках чайную ложку. Кузина была слишком наблюдательна, и Генриетта боялась, что та может расспрашивать о Брендане. Нужно было отвлечь ее как-то.

– Как идет твой план? – спросила Генриетта. – Я имею в виду с Баклуортом и Абигайль.

Эстелла намазала тост апельсиновым мармеладом.

– Замечательно. Со вчерашнего дня Баклуорт ни разу не посмотрел на меня взглядом грустного щенка. И они станцевали пять раз прошлым вечером. Я думаю, что у них все получится.

– Хорошо. – Голос Генриетты прозвучал как-то странно.

– С тобой все в порядке? – встревожилась Эстелла.

Генриетта глубоко вздохнула, готовясь притвориться взволнованной по какому-нибудь пустячному поводу, но тут в комнату вошла Джессика Тиллингем. На этот раз на ней была амазонка зеленого цвета с желтой окантовкой.

– Почему грустим, девочки? – весело спросила она. – Разве вы не ждете с нетерпением состязания по стрельбе из лука?

Эстелла и Генриетта заверили ее, что они не могли дождаться этого замечательного события. Хозяйка дома села напротив. Ее большие карие глаза с участием смотрели на Генриетту.

– Мисс Перселл, боюсь, вы не получаете от пребывания здесь удовольствия. Не согласились бы вы поболтать со мной немного в моей комнате?

– Да, конечно, – ответила Генриетта.

Интересно, о чем будет разговор?

Джессика улыбнулась, обнажив свои белые зубы:

– У меня есть довольно важная тема для обсуждения.


– Конечно, в лесу есть и тропинки для верховой езды, – заявил лорд Тиллингем собравшимся мужчинам. – Эти чертовы фазаны ничуть не важнее лошадей.

Брендан засунул руки в карманы и прислонился к стволу дуба. Эта экскурсия по угодьям, устроенная специально для мужчин, начинала действовать ему на нервы. Лес был наполнен пением птиц и запахом прелой листвы. Но жалобы лорда Торпа на репейник, цепляющийся к его штанам, и дружеские похлопывания по спине, которые ему то и дело отвешивал лорд Тиллингем, могли надоесть кому угодно.

Брендан собирался уже уединиться в подлеске, когда к нему подошел Баклуорт. Его округлые щеки колыхались от волнения.

– Кинкейд, – сказал он, стараясь придать своему голосу глубину, – вы не забыли о нашей дуэли, не так ли? – Брендан мысленно выругался. – Разумеется, нет. Через час. Принесите рапиры.


– Должна признаться, – сказала Джессика Тиллингем Генриетте, – что мне очень нравится этот роскошный майор Бонневиль.

Генриетта приподняла брови и развернулась, чтобы получше разглядеть свою собеседницу.

– Правда?

Спальня Джессики была, просторной, с большим количеством безделушек в виде лошадей. Окно выходило на лужайку перед дворцом.

Джессика рассмеялась, слегка ударив Генриетту по руке:

– Я знаю, о чем выдумаете. Конечно, сначала я интересовалась капитаном Кинкейдом, и папа возлагал на него большие надежды как на человека, который мог бы многое сделать для нашей программы разведения лошадей. Но это было до того, как я поняла, что на самом деле Кинкейд любит вас.

Кровь прилила к щекам Генриетты, и она отвернулась.

– Чепуха, – пробормотала она, листая превосходно иллюстрированную книгу по разведению чистокровных лошадей, оставленную на подушке.

– Не стоит смущаться, – заметила Джессика. – Я считаю, вы, наоборот, должны гордиться. Многие молодые дамы положили на него глаз с тех пор, как он вернулся в Англию. – Она понизила голос: – Он жеребец.

– О Боже! – Генриетта заметно смутилась.

– Сигарету? – Джессика подняла крышку резной серебряной шкатулки. – Папа терпеть не может, когда я курю у себя в спальне. Он говорит, что спальня девушка должна пахнуть фиалками и прочей ерундой.

Генриетта хихикнула. Чувствуя в себе дух приключений, она взяла тонкую сигарету, позволила Джессике зажечь ее, затем сделала робкую затяжку и тут же закашлялась. Табак был очень крепкий, и от него вскоре начала кружиться голова. Генриетта представила себе недовольное лицо тети Филиппы, но тут же прогнала от себя это видение. Она отпила немного виски, которое Джессика подала раньше. Для алкоголя было еще рановато, но Генриетта приняла его из уважения к хозяйке доме. Возможно, это была традиция Тиллингемов.

– После этого я останусь без горла, – сказала она Джессике.

– Вы привыкнете, – заверила Джессика. – Я же привыкла. Но скажите, пожалуйста, вот вы знаете Бонневиля. Что он за человек?

Генриетта задумалась.

– Честно говоря, я не очень давно с ним знакома. Но кажется... – Она вспомнила о его страсти к лангустам и сырым устрицам с перцовым соусом. – Кажется, у него немало секретов.

– Люблю загадочных мужчин. – Глаза Джессики возбужденно блестели. Она наклонилась слегка вперед. – Как вы думаете, он – Феликс Блэкстон?

Генриетта сделала еще глоток и осторожно положила недокуренную сигарету в серебряную пепельницу.

– Честное слово, не знаю.

– Было бы просто ужасно, если бы это оказался он! – воскликнула Джессика.

Генриетта бросила на нее короткий взгляд.

– Что вы хотите сказать?

– Книги – это все очень хорошо. – Джессика кивнула на книгу о разведении лошадей. – Как вы видите, я люблю читать не меньше, чем любая другая девушка. Но если Фредди станет моим мужем, ему придется проводить много времени здесь и заниматься лошадьми. Будет ужасно, если он постоянно будет думать о книгах и прочей ерунде.

Впервые за утро Генриетта почувствовала, что груз, давивший ей на плечи, стал несколько легче. Она широко улыбнулась:

– Знаете, Джесси, я вполне уверена, что Фредди не Блэкстон.

Джессика выпустила облачко сигаретного дыма и прищурилась:

– Он слишком грубый и прямолинейный для этого, да? Человек действия.

Генриетта едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Тот, кто для одной был пузатым занудой, оказался романтическим героем для другой.

Шум снаружи избавил Генриетту от необходимости ответить. Джессика распахнула окна и посмотрела вниз. Там стояли несколько людей, которые взволнованно переговаривались.

– Кажется, дуэль вот-вот начнется, – заметила Джессика. Сердце Генриетты упало, как свинцовая гиря в пруд. Она совсем забыла о вызове Баклуорта.

– Давайте спустимся.

К тому времени, когда они вышли на аллею, Баклуорта и Брендана окружало кольцо зрителей. Оба уже были без пиджаков и галстуков и широко улыбались.

Эстелла тут же присоединилась к Генриетте.

– Черт возьми! – прошипела она, голос ее звучал раздраженно. – Я думала, Баклуорт отменит ее. Утешает то, что он не пытается больше произвести впечатление на меня.

Генриетта сжала руку своей кузины.

– Возможно, дорогая, теперь он хочет произвести впечатление на Абигайль.

– Дамы и господа! – объявил Баклуорт толпе, голос его стал тонким от возбуждения. – Сегодня для вашего развлечения и вам в назидание капитан Кинкейд, офицер и джентльмен, и я, лорд Баклуорт, пэр Великобритании, будем драться на дуэли до смерти.

Эти cлoвa вызвали в толпе нервный смех.

– Защищайтесь! – вскрикнул Баклуорт, кидая Брендану шпагу.

Тот поймал ее за рукоять и в недоумении сказал:

– Но это же не рапира, Баклуорт. – Баклуорт озорно улыбнулся:

– Прости, старина. Не нашел ни одной рапиры, придется тебе познакомиться с моей шпагой.

Толпа зрителей ахнула. Генриетта оглядела лица людей. Никто не собирался ничего сделать. Ее сердце сжималось от беспокойства, не за Брендана – она хорошо знала, что не было такого вида спорта, в котором бы он не стал победителем, – но за Баклуорта. Неужели он и вправду считал, что несколько занятий фехтованием ставили его на один уровень с офицером армии?

– Я не буду драться на настоящих шпагах, – заявил Брендан.

Как бы не услышав этого, Баклуорт сделал выпад.

Генриетта смотрела на все происходящее в ужасе.

Брендан заметил атаку противника слишком поздно. Со свистящим звуком шпага Баклуорта аккуратно разрезала рубашку Брендана с одной стороны. В одно мгновение ткань вокруг разреза окрасилась в красный цвет.

Кто-то испуганно вскрикнул. Генриетта тоже издала сдавленный крик и инстинктивно бросилась вперед. Однако Эстелла остановила ее.

– Но он ранен! —воскликнула Генриетта. Глаза ее наполнялись слезами. Эстелла кивнула, не сводя глаз с Баклуорта.

– Не двигайся! – приказала она Генриетте.

– Черт тебя дери! – выругался Брендан сквозь зубы. Один глаз у него дергался от боли. Поставив ноги на ширину плеч и подняв наконец шпагу, он собрался отразить следующую атаку. – Я не хочу ранить вас, Баклуорт.

Послышался звон стали о сталь. Баклуорт вновь сделал выпад. Кинкейд снова отбил атаку.

– Вы же ведь не боитесь вида крови, Кинкейд? – Голос молодого пэра срывался. Он явно любовался собой.

Лицо Брендана исказилось от гнева. Держа одну руку за спиной, он сделал красивый выпад, едва не выбив шпагу из руки Баклуорта.

– Я, – ответил он спокойно, – не считаю пролитие крови хорошим видом спорта, ваша светлость.

Баклуорт уже опять крепко держал в руке шпагу, однако был заметно бледнее. Похоже, Брендану удалось сбить с него спесь.

– Хорошо сказано, Кинкейд. А что вы скажете на это? – Баклуорт сделал еще один выпад.

Брендан ловко увернулся, а затем бросился вперед, чтобы отразить следующий удар. Но именно в этот момент Баклуорт вылетел вперед, и его по-детски пухлая щека коснулась шпаги Брендана.

Молодой пэр застыл. Шпага упала из его руки с металлическим звоном, Баклуорт дотронулся рукой до щеки и, увидев кровь на перчатке, без чувств упал на землю.

– Спенсер! – вскрикнула Абигайль и бросилась с рыданиями к распростертому на земле телу Баклуорта.

– О Боже, Кинкейд! Вы убили беднягу!

– Черт возьми, что вы сделали с парнем? Он просто хотел развлечься.

Брендан уронил шпагу и склонился над Баклуортом.

– Я... Он должен был принести рапиры.

Баклуорт тихо простонал и пошевелился.

На щеке у него был неглубокий порез. Теперь у молодого лорда останется шрам, которым можно будет хвастаться, подумала Генриетта.

– Рана неглубокая, – объявил Брендан. – Тут потребуется не больше двух стежков.

Но его никто не слышал. Толпа собралась вокруг Баклуорта, оттеснив Брендана в сторону.

Баклуорт привстал на локте и как загипнотизированный смотрел в лицо Абигайль. Она промокнула его рану носовым платком и с чувством произнесла:

– Бедный Спенси! С тобой все будет хорошо, не волнуйся. – Эстелла толкнула Генриетту локтем и просияла довольной улыбкой.

Черт возьми! Из гостя в Брайтвуд-Холле он превратился в изгнанника.

Брендан вернулся в дом. Рана жгла, как огонь, однако не была серьезной. Самое главное, подумал Брендан, не испачкать кровью мебель.

Все дамы суетились вокруг Баклуорта, и как бы он, Брендан, ни извинялся, все зря. Лучше всего переждать.

Он не видел Генриетту среди наблюдавших за дуэлью. Она умная молодая леди, раз отвергла его.

В библиотеке было пусто. Сделав глоток бренди, чтобы как-то собраться с духом перед неизбежными обвинениями в его адрес, Брендан почувствовал, что ему не хватает компании. Куда, черт возьми, делся Фредди?

Брендан поднялся наверх по главной лестнице. Возможно, его друг отдыхает у себя в комнате?

На стук в дверь никто не ответил. Вспомнив, что в Индии Фредди любил вздремнуть днем, Брендан заглянул в комнату.

Фредди там не было. Брендан вздохнул и начал закрывать дверь, но вдруг замер. Огромный гардероб, сделанный из дерева вишни, был открыт.

Внутри его что-то блеснуло. Брендан моргнул и в недоумении уставился на то, что блестело. Это оказалась золотая статуя.


Облаченная в желто-коричневую амазонку, Генриетта подошла к конюшне. Несколько раньше Джессика вытянула из нее обещание отправиться на верховую прогулку в лес.

Завернув за угол, Генриетта остановилась. И хотя она отдавала себе отчет в других движениях и звуках на конюшенном дворе, они отступили и стали всего-навсего размытым фоном. Все, что она видела, был Брендан, как будто он состоял из какой-то сияющей субстанции. В облегающих бриджах для верховой езды, сшитых из оленьей кожи, и длинном коричневом жакете, он стоял рядом с покрашенной в красный цвет дверью конюшни, держа за поводья двух лошадей. Генриетта заметила, что он не бережет бок. Возможно, рана, которую ему нанес Баклуорт, была не такой уж опасной.

– Капитан Кинкейд, – сказала она приветливо, поправляя на себе шляпку.

– Мисс Перселл, – ответил Брендан с улыбкой.

– Привет, Генриетта! – Джессика появилась из дверей конюшни верхом на норовистой рыжей кобыле. Лошадь гарцевала под ней и фыркала от нетерпения. Майор Бонневиль появился следом на молодой длинноногой гнедой лошади.

Генриетта вновь взглянула на Брендана. Лицо его напряглось, когда он увидел Фредди.

– Ну, давайте, – рассмеялась Джессика, не заметив никаких изменений. – Мы доедем до фермы Свонсдаун.

Вместе с Фредди они направились к пастбищу.

– Кажется, нас низвели до звания неумех, – с улыбкой заметил Брендан.

Сердце Генриетты заныло от сладкой боли. Улыбка Брендана показалась ей такой милой.

– Брендан, я... – начала было Генриетта, но Брендан не услышал ее.

– Возможно, нам не удастся заставить этих дам покинуть конюшню. – Он передал Генриетте поводья одной из лошадей.

Генриетта улыбнулась. Будет время поговорить позже.

– Да, похоже на то, – ответила она и села в седло. Брендан вскочил на свою кобылу.

Верхом он выглядел еще более привлекательным. Если прищуриться, то его вполне можно принять за «рыцаря на белом коне».

Брендан и Генриетта отправились в путь через пастбище, где их ждали Фредди и Джессика. Как раз в тот момент, когда они подъехали к лесу, стоявшему на краю поля, откуда-то появилось маленькое взбешенное животное. Обнажив зубы, оно накинулось на лошадь Джессики.

– Паша! – послышался издали голос леди Темпл. Несмотря на пышные формы, она довольно быстро неслась через поле. – Паша, вернись сюда сейчас же!

Но воинствующий терьер не слышал никаких команд. Он укусил лошадь Джессики за ногу. Ударив задними коптами, та рванула в лес.

– Мисс Тиллингем! – выкрикнул Фредди и пришпорил свою лошадь. В его голосе слышалась явная тревога.

Паша бросился к своей хозяйке.

– Он выглядит вполне довольным собой, – заметил Брендан, указав на него. – Боюсь, Фредди придется самому догонять мисс Тиллингем. Моя кобыла не собирается двигаться даже рысью.

– Моя тоже, – отозвалась Генриетта. – Но давайте поедем за ними и убедимся, что с Джесси все в порядке.

– Джесси? Ну-ну.

Генриетта одарила Брендана загадочной улыбкой.

Лошадь двигалась не спеша, пугаясь каждой поганки в лесу, упавшей ветки и хлопанья крыльев. Лошадь Брендана, кроме того, всю дорогу норовила развернуться и направиться обратно к конюшне.

– Чертовы животные! – в сердцах ругался он. Генриетта чувствовала, что он расстроен. Теперь у них не было ни единого шанса догнать Джессику и Фредди. Но Брендан ни разу не пришпорил свою лошадь, не ударил ее хлыстом. У Генриетты потеплело на душе. Он добрый, и она правильно сделала, что влюбилась в него.

– Как могла мисс Тиллингем счесть нас настолько неумелыми всадниками, что предоставила нам таких неповоротливых кобыл? – воскликнул Брендан. – В конце концов, я военный, а вы выросли в деревне. Думаю, она знает, что мы умеем ездить верхом.

– Возможно, это скрытый комплимент.

– Как так?

– Эти кобылы обладают таким отвратительным нравом, что лишь весьма искусный наездник сможет справиться с ними.

Брендан рассмеялся таким громким смехом, что стая грачей испуганно взлетела вверх.

– Или, – задумчиво продолжала Генриетта, – она хотела, чтобы мы не смогли догнать ее и Бонневиля.

Брендан и Генриетта обменялись понимающими взглядами. Генриетта вдруг подумала, что если они с Бренданом проведут много лет вместе, то им в конце концов не придется вообще разговаривать, чтобы понимать друг друга. От этой мысли ей стало так хорошо и тепло, как никогда прежде.

Вскоре они добрались до небольшого ручья, воды которого с веселым журчанием перекатывались по округлым коричневым камням. Лошади остановились, отказываясь пересекать эту преграду.

– Ничего не выйдет, – объявил Брендан и, спрыгнув на землю, привязал свою лошадь к дереву. Затем он помог Генриетте спешиться, при этом все время смотрел ей прямо в глаза. Сердце Генриетты трепетало, как пойманная птичка.

Пока Брендан привязывал ее лошадь, она присела у ручья на влажный ковер из изумрудного мха. Ее переполняло необычное чувство. «Что бы это значило?» – размышляла Генриетта, поигрывая камушком в руке. Чем бы это ни было, ей это нравилось.

Брендан сел рядом, опершись на локти и откинув голову назад. Он устремил взгляд на колышущиеся кроны деревьев.

Счастье! Вот что чувствовала Генриетта. Счастье и любовь! В этот момент ей больше ничего не хотелось, кроме как сидеть вот так рядом с Бренданом.

– Брендан, – проговорила она тихо, – я пыталась найти тебя после дуэли. Баклуорт поступил просто ужасно. – Генриетта повернулась к Брендану лицом. – С тобой все в порядке? Я имею в виду твой бок.

Брендан поднял голову и посмотрел Генриетте в глаза:

– Ты видела?

– Да, и я хотела... – Генриетта осеклась. Это прозвучит глупо. Она уже воображала себя у его постели, омывающей его раны, бормочущей слова утешения. Но Брендан выглядел совершенно здоровым и не нуждался ни в чьем участии.

– Всего лишь царапина, – сказал он, – Не надо даже зашивать.

Генриетта устремила взгляд на шрам на щеке Брендана. В зеленоватом свете, царящем здесь, в лесу, казалось, будто они находятся в подводном царстве.

– Хочешь, я расскажу, откуда у меня это? – Брендан указал себе на щеку. – Я никогда никому не рассказывал, но тебе расскажу. Приготовься. Это и вправду страшная история.

Генриетта придвинулась ближе, мысленно недоумевая, почему в голосе Брендана слышится радость.

– Это произошло, когда мне было всего восемь лет. Уиллу было около одиннадцати или двенадцати. Мы тогда на целый день убежали из замка и бродили по поместью, играя в пиратов.

– Это произошло, когда ты был ребенком? – спросила Генриетта. – Все считают, что ты получил этот шрам в битве.

– Но так и было. – Брендан сделал серьезное лицо и продолжил: – Уилл был старше меня, но значительно мельче, к тому же он часто болел. Не было ни одной детской болезни, которой бы он не переболел, бедняга. Его... наша мать всегда его защищала, потому что волновалась, что из-за малейшего пустяка он может опять слечь в постель. Так что мы наслаждались своей свободой, зная, что продлится это недолго. В тот день мы остановились в лесу у ручья. – Брендан взглянул на ручей, и его взгляд затуманился воспоминаниями. – Берег был очень крутой и на несколько футов возвышался над каменистым пляжем. Мы сделали шпаги из дерева, эфесы сплели из травы. Казалось, мы провели там несколько часов, мастеря и затачивая их. Это было настоящее чудо, по крайней мере для нас. А потом мы начали великую битву, прямо там, на небольшой поляне у ручья. В пылу битвы не заметили, что Уилл дошел почти до самого края обрыва. Можешь представить себе мой ужас, когда я увидел, что брат вот-вот шагнет с обрыва и упадет на камни внизу. Все произошло слишком быстро, я имею в виду то, что я заметил, что Уилл вот-вот упадет. Я, отбросив свою шпагу, сделал выпад вперед и напоролся на его шпагу щекой.

– Совсем как Баклуорт, – заметила Генриетта. Брендан криво усмехнулся:

– Точно. Когда Уилл увидел, что он сделал, то начал терять сознание. Я обхватил его, и мы оба рухнули на землю. Мы лежали там какое-то время, все в крови и грязи, а потом стали истерично смеяться.

– Твои родители рассердились, когда увидели вас? – Брендан хмыкнул:

– Не то слово. Папа выпорол меня за то, что я подверг Уилла опасности. А затем меня послали на конюшню, чтобы грум зашил мне щеку.

– Грум? – ужаснулась Генриетта. Брендан рассмеялся:

– Поверь, ты бы предпочла, чтобы твоими ранами занимался Тимоти О'Грэди, чем старый пьяница, живущий в деревне, которого называли доктором. И посмотри, шрам очень аккуратный.

– Расскажи мне о своем детстве, – попросила Генриетта. Брендан убрал упавшую на лоб прядь.

– Это была странная смесь любви и ненависти. Я всегда чувствовал, что не такой, как Уилл. Разумеется, никто не говорил мне об этом, кроме матери Уилли и Пейшенс. Отец жутко злился, когда мать Уилла, выпив достаточно вина и набравшись храбрости, называла меня ублюдком. – Брендан произнес это слово так просто, как будто это была всего-навсего шутка.

– Очень жестоко со стороны твоей матери называть тебя так.

Брендан как-то странно улыбнулся и вопросительно посмотрел на Генриетту.

– А ты разве не знала, что я ублюдок?

– Тот факт, что с тобой временами бывает трудно, не даст ей никакого права так тебя называть, – уклончиво ответила Генриетта и положила руку Брендану на плечо. Она почувствовала твердь его мощных мускулов, его тепло.

– Нет, я хочу сказать, что я действительно ублюдок, – криво усмехнулся Брендан.

– Ты... незаконнорожденный?

– Ты не слышала эту жуткую сплетню? Моя мать была дочерью сапожника.

Генриетта молча покачала головой. Что там говорил Хорас о какой-то игре и графстве?

– Твой племянник сказал мне кое-что, – медленно произнесла Генриетта. – И твоя сестра Пейшенс тоже. Твоя сводная сестра, я хотела сказать.

Лицо Брендана приняло напряженное выражение.

– Что они сказали?

Генриетта сделал вид, что не заметила его неожиданно резкого тона. Убрав ладонь с его плеча, она села прямо и обхватила руками колени, словно хотела защититься от чего-то. Но от чего?

– Какие-то глупости. Ничего серьезного. Что-то про титул и наследство.

Лицо Брендана исказилось от боли. Он отвернулся и посмотрел куда-то вдаль невидящим взглядом.

– Это ничего, – проговорил он наконец холодным тоном. – Просто болтовня.

Было совершенно ясно, что Брендан что-то скрывает, но Генриетта боялась давить на него. Она видела, что он рассердился на что-то.

Помолчав, Брендан глубоко вдохнул и сказал уже более мягко:

– Генриетта, хотя мы и делили постель, но все же мало знаем друг о друге.

Генриетта с удивлением посмотрела на Брендана:

– Смею сказать, что мои родители знают друг о друге еще меньше, чем мы, а они прожили под одной крышей двадцать пять лет.

– Есть мужья и жены, – продолжил Брендан, – а есть родственные души.

– Родственные души? – переспросила Генриетта, в задумчивости покручивая жемчужную пуговку на своей перчатке. – А у родственных душ бывают секреты друг от друга?

Повисло напряженное молчание. Тихое журчание ручейка показалось Генриетте оглушающим грохотом, а от легкого прохладного ветерка у нее по коже пробегали мурашки. Брендан продолжал молчать. И вот как раз в тот момент, когда Генриетта уже больше не могла переносить это, он произнес:

– Ты моя родственная душа, обезьянка. А в уставе ничего не говорится о том, что нужно хранить секреты от людей столь близких...

– Ты не должен мне ничего рассказывать, ты...

– Я шпион, – добавил Брендан.

Генриетта затаила дыхание и уставилась на него. Брендан посмотрел ей в глаза. Его взгляд был ясным. Казалось, он испытывал облегчение от сделанного признания.

– В Индии меня посылали на разведывательные операции, это довольно опасная работа. Я встречался с жителями деревень и вождями. Я был во всех монастырях, храмах, притворяясь ученым.

– Но ты и есть ученый, – вставила Генриетта. Эти слова вырвались у нее сами собой. И лишь услышав их, она поняла, насколько они правдивы. Глубоко в душе Генриетта знала, что Брендан вовсе не такой тупой, каким все его считают. Он хорошо говорил, умел развеселить ее, а глаза его светились умом. А его книги... Теперь Генриетте было стыдно, что когда-то она думала по-другому. Брендан вопросительно посмотрел на нее:

– Поначалу я не был ученым. Но через год или два понял, какая великолепная возможность представилась мне. Я был первым европейцем в тех местах, куда меня посылал военные. Но я не мог никому рассказать, что я шпион, поэтому и начал писать под псевдонимом Феликса Блэкстона.

Генриетта слушала молча, чувствуя слабые угрызения совести.

– Мне жаль, что я отказывалась поверить, что ты Феликс, – смущенно пробормотала она. – Даже не понимаю, почему я так в этом упорствовала.

Брендан бросил в ручей маленький камушек. Тот, весело булькнув, упал в воду.

– Людям трудно вообразить такое, – пожал он плечами.

– Но почему? – не унималась Генриетта. – Почему человек, который так хорошо играет в разные игры... – Она заметила, что Брендан судорожно сглотнул, услышав слово «игра». – Разве мужчина, который так красив, не может быть исследователем и замечательным ученым в придачу? – Генриетта положила руку Брендану на колено. Он в изумлении посмотрел на нее. – Я думаю, ты замечательный, – прошептала она. – И я влюбилась в тебя.

Генриетта наклонила голову, закрыла глаза и поцеловала Брендана.

Наконец-то прижаться губами к его губам; почувствовать аромат его кожи – это такое блаженство. В объятиях Брендана Генриетта чувствовала себя самой счастливой. И не важно, что они сидели на сырой земле. Его объятия были лучше самой мягкой пуховой перины, биение его сердца казалось Генриетте прекраснее любой симфонии. Брендан вжал ее спиной в моx, и распростерся на ней. Онпроник языком в ее рот и поцеловал долгим и страстным поцелуем.

«Чтобы запомнить меня», – Генриетты в голове. Она отогнала эту мысль, y нее будет время до конца их дней. Они будут вместе.

Их языки переплелись, но этого казалось обоим мало. Генриетта хотела слиться с Бренданом в единоe и понять, каково это видеть мир его глазами. Она стянула с руки перчатку и нырнула ей ему под рубашку. Живот Брендана был упругим и покрыт мягкими волосами. Генриетта выгнулась и застонала, почувствовав его руку у себя под юбкой. Его прикосновение повергло ее в радостный трепет. Прикрыв глаза, Генриетта видела сквозь листву голубое небо.

Мысли путались в голове. Она чувствовала запах Брендана, смешанный со свежими запахами древесной коры и воды.

Огрубевшие пальцы прикоснулись к заветной точке. Схватив Брендана за руку, Генриетта хотела остановить его, но прикосновение было так приятно. И Генриетта прижала ее еще сильнее. B этот момент послышался цокот лошадиных копыт, который приближался с каждой минутой...

Брендан и Генриетта поднялись и привели себя в порядок.

Фредди и Джессика, сидя верхом на лошадях, переходили ручей по направлению к ним.

– Ах, вы тут! – воскликнул Фредди. – А мы повсюду искали вас. – Он понимающе улыбнулся, заметив, как близко к другу другу стоят Брендан и Генриетта.

Генриетта тоже заметила, что Фредди раскраснелся, возможно от удовольствия, а пуговицы на амазонке Джессики застегнуты криво.


Глава 16

Игра окончена


– Ну честное слово, старина, уверяю тебя, в моей спальне не прячутся никакие тантрические идолы, – оправдывался Фредди.

Мужчины расстались с Генриеттой и Джессикой в конюшне. Брендан сказал ему, что ему нужно проверить комнату Фредди, и тот с готовностью согласился.

Подойдя к гардеробу, Брендан резко распахнул его дверцы. По тому, как при этом усмехнулся Фредди, он понял, что попытка поразить его не удалась.

Статуи в гардеробе не было. Опустившись на колени, Брендан принялся лихорадочно рыться в одежде.

Фредди ехидно ухмыльнулся:

– Статуя? Мне показалось, ты сказал, что за этими дверцами находится статуя.

– Она была здесь. Я видел ее собственными глазами.

Фредди плюхнулся в кресло и налил два стакана портвейна.

– Думаю, ты сходишь с ума. Это все – результат напряжения от завоевывания мисс Перселл.

Брендан с извиняющимся видом посмотрел на своего старого друга:

– Прости, мне нужно было лучше знать. – Фредди сделал большой глоток из бокала.

– Не думай об этом. – Он протянул второй бокал Брендану. – Но что, черт возьми, происходит? Что это за золотая статуя?

Брендан принял бокал и сел. Он решил, что может рассказать Фредди про статую. В конце концов, с игрой это никак не связано, по крайней мере напрямую.

– Кто-то пытается сыграть со мной злую шутку, – объяснил он. – Священная тантрическая статуя из храма Какхая в Ассаме пропала. Она была украдена и вывезена контрабандой в Англию. Кто бы ни был вором, он пытается вовлечь меня в это дело.

– Ну, кто бы им ни был, он должен сейчас находиться в Брайтвуд-Холле. И таким двум старым разведчикам, как мы, ничего не стоит вычислить его.


Долгое пребывание на свежем воздухе и физические упражнения привели Генриетту в сонное состояние. Ей было сложно сосредоточиться на чем-либо, этому же способствовали вода в ванне и аромат лавандового мыла, которым она медленно намыливала кожу.

В дверь комнаты громко постучали. Генриетт вздрогнула, выронив брусок мыла из рук. Тот плюхнулся в медную ванну.

– Да? – выкрикнула Генриетта, глядя на японскую лакированную ширму, отгораживавшую ванну от остальной комнаты. Наверное, это Пенни принесла еще полотенца.

Ответа не последовало, однако дверная ручка повернулась, затем послышались чьи-то тяжелые шаги. Сердце Генриетты испуганно сжалось.

– Эй, Эстелла?

– Это я, дорогая.

– Брендан? – Он и вправду был не в меру одержим.

– Я подумал, что мы могли бы сыграть вчетвером в теннис, однако становится все более и более очевидным, что этому не бывать. Что ты делаешь?

Что она делает? Интересно, а что, он думал, она может тут делать? Генриетта невольно усмехнулась и еще глубже погрузилась в горячую воду.

– Я принимаю ванну. Возможно, мы могли бы поговорить позже, когда я буду одета.

– Ничего. Обойдемся без одежды, – отозвался Брендан. Ботинки простучали по полу, и вскоре его лицо появилось над ширмой.

Вскрикнув, Генриетта по подбородок погрузилась в мыльную пену.

– Моя русалочка, – усмехнулся Брендан и зашел за ширму.

Генриетта икнула и смущенно прикрыла под водой грудь рукой.

– Могу я вам помочь, сэр? – спросила она вежливо.

– Возможно, – ответил Брендан. – Все, безусловно, будет зависеть от того, какую именно помощь вы имеете в виду. – Волосы его были аккуратно причесаны, а загорелое лицо выражало интерес. Большой интерес.

Генриетта с раздражением посмотрела на него. Брендан уставился на ее соски, проглядывавшие из пузырьков.

– Например, – продолжил он, засунув руки в карманы кожаных бриджей для верховой езды, – я бы не выбрал данный конкретный момент, чтобы попросить вас о помощи в, скажем, теннисе или в разъяснениях по поводу римской архитектуры. Но я бы, – Брендан, сделав шаг вперед, – осмелился попросить о поцелуе. Поцелуй сейчас и мне бы вправду не помешал.

– Сэр, я не одета! – возмутилась Генриетта. – Хотя я и, вынуждена признать, что мы целовались раньше, но все же у меня остались какие-то остатки скромности.

– Честноговоря, мне всегда казалось, что скромность – это несколько преувеличенная благодетель, – заметил Брендан. – Посмотри на себя, дорогая. – Он присел на корточки рядом с ванной и почувствовал влажный жар, поднимавшийся от воды. Генриетта отпрянула от него. – Ты восхитительна. Любой, кто попробует уверить тебя в противоположном, слепой или глупец. Я проклинаю тех, кто заставляет вас носить одежду или запихивает в эти отвратительные корсеты. Люди в Древней Индии и даже некоторые в Европе верили, что неприкрытое женское тело священно, не греховно.

Генриетта рассмеялась, откинув голову назад и закрыв глаза от блаженства.

– Глупый, – сказала она и, подняв руку из воды, дотронулась до щеки Брендана.

– Вот теперь я насквозь промок, – проговорил он, неотрывно глядя на Генриетту. – Если буду ходить в мокрой одежде, то подхвачу простуду.

Генриетта с серьезным видом кивнула.

– Это было бы просто ужасно. Тебе лучше раздеться, залезть сюда и согреться.

Брендан почувствовал, как в паху у него стало жарко.

– Какие грязные слова! – хриплым голосом проговорил он, срывая с себя пиджак. – Из таких прекрасных уст!

– А это беспокоит вас, сэр? – Генриетта со скромным видом потупила взгляд.

– Наоборот, дорогая. Это музыка для моих ушей.

С тяжелым стуком ботинки упали на пол. Рубашка и галстук Брендана скоро последовали за ними. Когда он стал стаскивать с себя бриджи, Генриетта встревоженно спросила:

– Болит?

– Не очень.

Брендан взглянул на след от шрама – тонкую глубокую ярко-красную линию – и шагнул в ванну. Генриетта выглядела откровенно заинтересованной, а отнюдь не смущенной, хотя кончики ее ушей покраснели, когда она вдруг взглянула на его восставшую плоть.

– В Индии, – проговорил Брендан, – Вишну, повелитель вод, также является правителем всего, что связано с эротикой.

– Как увлекательно. – Генриетта изобразила на лице удивление.

– Всегда рад развлечь тебя, – ответил Брендан и продвинул ногу чуть вперед.

– Здесь немного тесно, – заметила Генриетта, подтягивая колени к груди.

– Тогда повернись. – Резкий голос удивил самого Брендана.

Генриетта тоже, наверное, удивилась. Глаза ее увеличились, но она сделала, как просил Брендан, и повернулась в воде к нему спиной. При виде изящного изгиба ее позвоночника у него сжалось горло. Она была такая беззащитная. Ему так хотелось защитить ее ото всего.

Брендан притянул Генриетту к себе, прижав спиной к своей груди. Уткнувшись лицом ей в шею, он закрыл глаза и вдохнул в себя глубоко. С той минуты, кроме Генриетты, для него больше ничего не существовало. Только ее пульс, ощутимый под водой, где его рука обхватывала ее живот, ее спокойствие, излучавшее что-то... но что?

Брендан обхватил другой рукой округлые груди Генриетты, но так и не открыл глаза. Она не шевелилась. Брендану вдруг захотелось узнать, что она чувствует. То же, что и он? Поскольку то, что чувствовал он, было просто невероятно. Их тела идеально подходили друг другу, не важно, где именно они соприкасались. В последнее время его преследовало странное ощущение незавершенности, если ее не было рядом...

Брендан открыл глаза. Генриетта ласкала его бедро. Под водой ее ладонь легко скользила. Брендан прижался еще сильнее, коснулся кончиком языка шеи Генриетты.

Она издала полувздох-полустон и слегка прогнулась назад, прижавшись к нему там, где он чувствовал столько силы и энергии. Затем она оттолкнулась от Брендана, повернулась, оказавшись на коленях лицом к нему. Генриетта наполовину вылезла из воды, как какая-нибудь океанская богиня из прибоя. Вода ручьями бежала с ее волос, блестела на раскрасневшихся щеках.

Казалось, прошло невыносимо много времени с тех пор, как он последний раз поцеловал ее. Сколько? Час? Проникая глубже в ее рот, Брендан подумал, что не должен позволять себе так долго целовать свою Генриетту.

Однако целоваться в ванне действительно неудобно. Брендан оторвался от Генриетты. Она с недовольным видом посмотрела на него.

– Не куксись, обезьянка, – рассмеялся Брендан. – Возможно, мы могли бы продолжить наш... э... разговор где-нибудь еще?

Генриетта улыбнулась, обнажив белые зубы:

– Конечно.

Она встала и, быстро выскочив из ванны, завернулась в большое белое полотенце. Затем взяла другое с вешалки перед камином, распахнула его и сказала Брендану:

– Давай. Ты все еще подвергаешь себя опасности подхватить простуду.

– Здесь и впрямь довольно прохладно без тебя, – признался Брендан. Ни к чему было валяться в ванне, когда у противоположной стены стояла кровать с пологом. Он поднялся.

Генриетта смотрела на него во все глаза. Он был так похож на мраморную статую Адониса в скульптурной галерее в доме у Эджертонов. Только без фигового листочка.

Генриетта и не думала, что может быть такой восприимчивой к мужской красоте. Это ведь не то, на что следует обращать внимание при выборе мужа, не правда ли? Какое счастье, что ей нравится Брендан, что она любит его и считает его столь красивым.

– Я думал, что ты обернешь меня в полотенце, – интимным голосом проговорил Брендан.

– Боже! – воскликнула Генриетта. Она смотрела на темно-русые волосы, которые покрывали живот Брендана и узкой тропинкой тянулись к его отвердевшему стволу. Генриетта поспешно приблизилась и обернула Брендана полотенцем вокруг пояса.

– На Дальнем Востоке, – проговорил Брендан, указывая вниз подбородком, – его называют нефритовым стержнем.

– Нефритовым стержнем? – тихо повторила Генриетта. Внезапно она пришла в себя. Что это она делает? Заперлась в комнате и принимает ванну с мужчиной. О Боже!

Она резко отпрянула от Брендана, успев подхватить полотенце, которое немного сползло с ее груди, и присела к туалетному столику.

«Я точно выгляжу как распутница», – заметила Генриетта про себя, глядя в зеркало. Щеки у нее покраснели, словно грим у актрисы, играющей женщину легкого поведения, волосы спутались. Взяв серебряный гребень, Генриетта начала причесываться, намеренно не замечая Брендана. Что бы он там ни делал.

Он подошел к ней сзади. Генриетта делала вид, что не замечает его отражения в зеркале. Он стоял в полотенце, обернутом вокруг талии, а его широкая мускулистая грудь была совершенно голой.

Генриетта едва не рассмеялась, заметив, как оттопырилось полотенце внизу живота. Между тем, подумав о топорщившемся нефритовом стержне, она и сама почувствовала, как между ног у нее стало влажно и жарко.

Генриетта принялась распутывать очередной колтун, но Брендан протянул руку и остановил ее.

– Дай мне попробовать.

Гребень выпал у Генриетты, и Брендан, подобрав его, принялся за дело.

Он был на удивление нежен. Лицо приняло сосредоточенный вид. Закончив, он положил гребень на столик и разгладил волосы Генриетты ладонями.

– Спасибо, – выдавила из себя Генриетта. Не зная, чем еще заняться, она взяла в руки маленькую баночку с кремом для лица.

– Что это? – спросил Брендан.

– Мама настаивает на том, чтобы я его использовала. Это крем от веснушек.

– От веснушек? – Брендан выхватил баночку из рук Генриетты. – Дорогая моя, я не допущу этого. Если у тебя не будет веснушек, то как я узнаю, что ты – моя Генриетта?

Генриетта посмотрела на Брендана с улыбкой:

– Но ведь веснушки – это не единственная моя отличительная черта.

– Конечно, но они неотъемлемая часть тебя. – Брендан наклонился и накрыл поцелуем губы Генриетты, разом лишив ее способности здраво мыслить.

Она встала, и полотенце, соскользнув, упало к ее ногам. Но это уже не заботило Генриетту. Брендан все еще был немного влажным, особенно волосы на животе и груди, но кожа его на ощупь была теплой и скользкой от масла для ванн. Поцелуи становились все продолжительнее.

Полотенце соскользнуло с талии Брендана. Он гладил Генриетту по спине и плечам, а она запустила пальцы в его волосы и почувствовала, как отвердевшая мужская плоть пульсирует у ее живота.

Обуреваемая любопытством, она обхватила ее пальцами.

– Да, – прошептал Брендан низким голосом, уткнувшись лицом в мокрые волосы Генриетты. – Я люблю, когда ты прикасаешься ко мне.

Он сделал шаг назад, и Генриетта тут же почувствовала себя одинокой. Должно быть, у нее был потерянный вид, потому что Брендан опять приблизился к ней, поцеловал в лоб, а затем в несколько шагов пересек ковер и остановился у обитого розовым бархатом кресла. Сев в него, он сказал:

– Иди сюда.

Генриетта нахмурилась. Что он собирался делать?

– Брендан, – прошептала она, голос ее дрожал от разочарования, – давай ляжем в постель. Пожалуйста.

Брендан покачал головой. Генриетта медленно, словно нехотя, пошла к нему.

Конечно, она могла воспротивиться Брендану, сидящему, как золотой бог на троне, но она шла к нему, влекомая любопытством и желанием испытать неизведанное.

Генриетта остановилась перед Бренданом. Она никогда еще не ощущала себя такой обнаженной, и никогда еще ей так сильно не хотелось, чтобы мужчине понравилось то, что он видит перед собой. Генриетта вздрогнула, когда капля холодной воды упала с ее волос на спину и заскользила вниз по ягодице.

Брендан протянул руку и провел по ее руке от плеча до кончиков пальцев, затем пробежался пальцами по склону ее покрытого нежным пухом живота к треугольнику темно-русых волос между ног. Кресло протестующее скрипнуло, когда он подался вперед и лизнул языком ее пупок.

Генриетта тихонько простонала от удовольствия, хотя колени у нее подозрительно дрожали, и откинула голову назад. В это время язык Брендана поднимался вверх к ее груди. Генриетта едва не задохнулась, когда он вобрал ее сосок в рот. Она посмотрела вниз. Голова Брендана опустилась вниз. Генриетта видела его макушку, бело-желтые прядки выгоревших на солнце волос смешивались с более темными...

– О! – вырвалось у нее из груди.

Поцелуй Брендана там очень ей понравился. Генриетта ухватилась за его плечи и крепко зажмурилась. Ласки Брендана возбуждали ее все сильнее, она вся дрожала, пока не почувствовала, что вот-вот закричит в голос.

Брендан остановился, а затем откинулся назад в кресле.

– Садись на меня, – сказал он просто.

– С-сесть на тебя?.. – переспросила Генриетта. Она не смела посмотреть вниз, на колени Брендана.

Он нежно взял ее за талию и подтянул к себе. Генриетта с трудом сглотнула, но затем храбро встала на цыпочки и качнулась вперед, все еще держась руками за его плечи, пока не почувствовала толчка там, где она чувствовала влагу и жар.

– Садись! – прорычал Брендан сквозь сжатые зубы, в нетерпении придвигая Генриетту к себе.

Она медленно опустилась вниз. Его орган был таким твердым и толстым, что ей показалось, сейчас ее разорвет на части в любое мгновение.

Сначала Брендан двигался медленно, кресло жалобно скрипело под ним, затем он стал это делать быстрее и быстрее. Взяв Генриетту за волосы, он откинул ее голову назад, бедра его двигались мощно, подобно неутомимой машине. Генриетта стонала от удовольствия и старалась загнать его стержень еще глубже в себя. Затем, вскрикнув одновременно, они стиснули друг друга в объятиях и взмыли на гребне блаженства.

Вскоре Брендан отнес Генриетту на кровать. Они задремали, обнявшись. Солнце в это время садилось за горизонт.

Когда Генриетта проснулась, Брендан был уже наполовину одет и разжигал огонь в камине. Некоторое время она лежала неподвижно и любовалась им, мужчиной, в которого она влюбилась. Если бы ей суждено было расстаться с Бренданом, она не прожила бы без него ни одной секунды. Жизнь без него невозможна.

Брендан развел в камине огонь и вернулся к постели.

– Ты проснулась, дорогая? – спросил он, убирая все еще влажные волосы с лица Генриетты.

Она потянулась к нему и скользнула рукой под рубашку.

– Пообещай, что никогда не покинешь меня, – прошептала она. – Я не перенесу этого. Я слишком тебя люблю.

Брендан взял ее руки в свои и прижал их к груди.

– Обещаю, но и ты должна пообещать мне то же самое.

– Обещаю.

– Нам нужно пожениться, – заявил Брендан, садясь на кровати. – Скоро. Не хочу, чтобы на нашем ребенке лежало клеймо ублюдка. Поскольку теперь, Генриетта, ты принадлежишь мне.

– Я принадлежу тебе, – со счастливой улыбкой на лице повторила Генриетта.


– А вот и вы, Кинкейд. – Лорд Тиллингем размашисто ударил Брендана по спине. – Боюсь, у меня для вас плохие новости, приятель.

Брендан стоял, прислонившись к каминной полке в одном из салонов.

– Насколько плохие? Мне присесть? – спросил он, приподняв бровь.

– Вы же знаете, какими ветреными бывают девушки.

– Молодые леди часто бывают ветреными. – Брендан старался сдержать усмешку. После принятия ванны с Генриеттой – и после того, как он делал ей предложение, – ничто не могло смутить его. Брендан парил в облаках блаженства.

– Это по поводу Джесс, – продолжил лорд Тиллингем извиняющимся тоном. – Представляете, она влюбилась в этого грубияна Бонневиля. Говорит, что он писатель. Стишки там разные и прочая чепуха. Не подходящее для порядочного человека занятие, если хотите знать.

– Поэзия? Я слышал, что он Блэкстон.

– Просто сплетни. Он поэт, тут сомнений быть не может. Написал несколько сонетов для Джесс о новом жеребенке. Она после этого чуть не скончалась в приступах любовной лихорадки. В любом случае мне очень жаль.


Большой салон был похож на огромный сад с бабочками, наполненный шумом разноцветных беспокойных насекомых. Генриетта на мгновение остановилась в дверях, осматривая гостей, прохаживающихся по залу с бокалами в руках.

Каждое ее движение, каждая ее мысль были наполнены новыми ощущениями. Она чувствовала себя такой спокойной в своем золотисто-светлом платье, словно пребывала на облаках.

Свет свечей казался ярче, чем прежде, загородный воздух слаще.

Она будет женой Брендана!

Генриетта на мгновение затаила дыхание, когда увидела его. На мгновение их взгляды встретились, и она двинулась к нему (скорее, поплыла), счастливо улыбаясь.

Брендан разговаривал с леди Темпл. Генриетта взяла его за руку. Леди Темпл блеснула глазами. Величественный судья Доллфус, стоявший рядом, улыбнулся.

– Вы так счастливы вместе, дорогие мои, – проворковала леди Темпл.

Генриетта заметила, что Брендан и его пожилая кузина, похоже, умели общаться без слов, обмениваясь многозначительными взглядами.

– Благодарю вас. – Брендан улыбнулся и, посмотрев на судью Доллфуса, добавил: – Да и вы тоже выглядите замечательно.

Леди Темпл покраснела и наклонилась чуть ближе к судье, который выглядел абсолютно довольным таким оборотом дела.

В этот момент к ним подошли Абигайль и Баклуорт. Девушка слегка дернула Баклуорта за руку. Молодой пэр посмотрел на свои блестящие ботинки и, смущенно кашлянув, произнес:

– Кинкейд... – Голос его осекся, а лицо покрылось красными пятнами. На левой щеке у него были заметны два маленьких стежка.

– Я вижу, ваша рана залечивается, – холодным тоном проговорил Брендан.

– Да. Это просто царапина, – как можно непринужденнее ответил Баклуорт.

Абигайль опять слегка дернула его за руку.

– Но все-таки, – продолжил Баклуорт робко, – я хотел бы принести извинения за то... что принес на дуэль шпаги вместо рапир.

Брендан снисходительно пожал плечами:

– Все забыто.


Беттина Ратледж и лорд Торп присоединились к их маленькой компании. Малинового цвета атласное платье мисс Ратледж напомнило Генриетте переспелый помидор.

– Но почему Баклуорт должен извиняться? – взвизгнула мисс Беттина. – Это все вина капитана. Мы все были там и видели, как он безжалостно набросился на него.

– Верно, – поддержал ее лорд Торп. На нем был желтый полосатый пиджак. Лицо выражало крайнее раздражение.

– Перестаньте немедленно, – вступила в разговор леди Кеннингтон. Она приняла величественную позу, двумя пальцами удерживая бокал шампанского. – Капитан не делал ничего подобного. – Она медленно повернулась к мисс Ратледж: – На вашем месте я бы думала, прежде что-нибудь говорить.

Лицо Беттины побагровело.

– Что касается меня, – резким тоном заметил лорд Торп, – то мне надоела эта игра, которую затеял капитан.

Леди Темпл резко вдохнула в себя воздух, а Генриетта почувствовала, как пальцы Брендана сильно сжимают ее руку чуть выше локтя. Она взглянула на него. Было заметно, как он крепко стиснул зубы.

– Послушайте, о какой это игре вы говорите? – поинтересовался Фредди. Его держала под руку Джессика. – Я и сам не прочь сыграть во что-нибудь.

– Называйте это, как вам нравится, майор, – пробурчал лорд Торп. – Но пытаться пробиться в высшее общество, притворяясь известным искателем приключений и писателем, это, на мой взгляд, заслуживает сожаления. – Он с вызовом скрестил руки на груди.

– Я что-то не припоминаю, чтобы капитан говорил, что он Феликс Блэкстон, – парировала леди Кеннингтон. – Это родилось где-то в глубинах вашего буйного воображения.

Лорд Торп бросил на нее гневный взгляд.

– Кроме того, – добавила леди Кеннингтон, – кого волнует какой-то занудный старый Блэкстон, когда среди нас находится миссис Неттл?

– Миссис Неттл?! – воскликнул Баклуорт. – Писательница жутких готических романов, за которыми вы, женщины, убиваете свое время?

Абигайль толкнула его локтем в бок. Баклуорт побледнел.

– Я бы сказала, что она многообещающая начинающая писательница, – проговорила леди Кеннингтон, поправляя прическу. – Пока что на ее счету только один сериал в «Барклизе». Но я слышала, что к изданию готовится еще одна новелла. Поговаривают, что эту писательницу ждет большое будущее.

– Но вы сказали, что она находится среди нас, – напомнила ей Абигайль. – Кто же она?

– Возможно, – усмехнулся Брендан, – какая-нибудь вдовствующая баронесса, эдакий старый дракон.

О Боже! В ту же секунду с Генриетты слетела вся ее мечтательность. Леди Темпл бросила на нее полный сочувствия взгляд, а затем с недовольным видом посмотрела на Брендана.

– Возможно, это вы, леди Кеннингтон? – предположил Торп. В его голосе слышалось презрение.

– Уверяю вас, сэр, я не настолько талантлива. Возможно, – леди Кеннингтон остановила свой взгляд на Генриетте, – возможно, мисс Перселл могла бы высказать свое предположение.

Генриетта открыла рот, но не издала ни звука. У нее пересохло в горле. Она почувствовала на себе полный любопытства взгляд Брендана и инстинктивно схватилась за его рукав.

– Ну же, мисс Перселл, – подбодрила ее леди Кеннингтон. – Мы, женщины, должны держаться друг друга, чтобы компенсировать гипертрофированное чувство превосходства мужчин. Что вы думаете? Могли бы вы быть миссис Неттл?

Генриетта почувствовала, что вот-вот задохнется. Взгляды всех присутствующих обратилась к ней. Только Абигайль выглядела счастливой. На остальных лицах читался ужас.

Генриетта испуганно взглянула на Брендана, и он, запрокинув голову назад, рассмеялся, затем обнял ее за плечи и радостно воскликнул:

– Браво, Генриетта! Мне следовало догадаться раньше! – Повисло минутное молчание, которое нарушил возмущенный голос:

– Что вы делаете, молодой человек?

Возникшая вдруг рядом тетя Филиппа вся дрожала от ярости.

– Немедленно отпустите мою племянницу. – Эстелла, одетая в ярко-розовое тюлевое платье, следовала за ней по пятам.

– Мама, не беспокойся. С Генриеттой все в порядке. – Тетя Филиппа округлила от удивления глаза.

– Капитан Кинкейд, – заявила она, – вы намерены обесчестить мою племянницу?

Брендан состроил гримасу.

– Ну, миссис Хэнкок...

– Не разговаривайте со мной, вы... вы развратник. – Тетя Филиппа оглядела присутствующих. – Он развратник и вор в придачу. Оказывается, эта ужасная статуя, которую он послал моей племяннице, была украдена.

– Это правда! – вмешалась мисс Ратледж. – Капитан украл ее в Индии, а теперь его арестуют за это. Я уже сообщила полковнику Хингстону, описывая детали этого ужасного преступления. Фактически я предложила ему лично приехать сюда сегодня вечером, чтобы арестовать капитана.

– О чем это вы, черт возьми? – грубо поинтересовался Брендан.

'Мисс Ратледж скривила губы.

– Вы знаете, о чем я. – Она фыркнула и обратила свой взгляд к присутствующим: – Мы должны были обручиться, а он бросил меня в Калькутте.

Все гости, находившиеся в комнате, обратились в слух, привлеченные возможностью услышать сплетню.

– Послушайте-ка, Кинкейд мой шурин, и я знаю его уже много лет. Он не вор, – заявил Хорас Даутрайт-старший.

Мисс Ратледж выдавила из себя слезу.

– Он забавлялся со мной, даже когда ухаживал за другой. – Она бросила на Генриетту злобный взгляд. – Он самый настоящий распутник.

– Придержите язык, мисс Ратледж! – рявкнула Пейшенс. – Мой брат, несмотря на все его недостатки, хорошо разбирается в женщинах и не будет связываться с подобными вам. – Она повернулась к Брендану и Генриетте: – Я вижу, что ты добился своего, выполнил условие игры.

Генриетта застыла на месте, затем медленно убрала ладонь с руки Брендана.

– Я не понимаю, – прошептала она.

Брендан, казалось, не слышал ее. Он нервно сжимал и разжимал кулаки. Даутрайт положил руку на плечо жены.

– Пэтти, не надо. – Пейшенс оттолкнула его.

– Я просто не могу спокойно стоять и смотреть, как они крадут титул у бедного маленького Хорри. Видит Бог, я пыталась, но больше сдерживаться не могу.

Молодой Хорас вынырнул из-под руки матери и засунул очередную конфету в рот.

– Мама, я тебе сотни раз говорил, что не хочу быть графом Керри. И с тех пор, как мне исполнилось два, я не был маленьким.

– Тише, малыш! – Пейшенс приблизила лицо к лицу Генриетты, дохнув на нее запахом какого-то лекарства. – Глупышка! Тебе следовало слушаться своей тети. Неужели ты думаешь, что капитан и вправду мог влюбиться в такого книжного червя, как ты?

У Генриетты похолодели руки.

– Я...

Пейшенс презрительно фыркнула:

– Это игра. Поэтому мой братец за тобой и ухаживал. Чтобы выиграть титул и земли своего сводного брата. Тебя просто легко было завоевать. Девушка, не пользующаяся популярностью, неопытная и не знающая ничего о таких опасных мужчинах.

Генриетте показалось, что стены салона стали сжиматься, потолок вот-вот обрушится на нее. Все пялились на нее и ждали.

Пейшенс издала презрительный смешок:

– Думаю, он уже просил тебя выйти за него замуж, как можно скорее, разумеется. По условиям игры у него остается немного времени.

Генриетта молча посмотрела Брендану в глаза. Разумеется, Пейшенс лгала.

Взгляд Брендана был холодным.

– Прости, – выдавил он из себя.

Генриетта вышла из салона. Нежные зеленые побеги любви и надежды, которые она еще совсем недавно лелеяла, погибли. Она опять была одна.


Глава 17

Рыцарь на белом коне черном муле


– Поздравляю, – проговорил мистер Гринбрайер. – Это означает, что вы выиграли игру.

Брендан тупо уставился на поверенного. Ему немалых трудов стоило побриться утром, выпить кофе у Бринкса и доехать до офиса Гроппера и Гринбрайера.

– Я знаю, – ответил он нехотя.

– Вы довольны?

Брендан пожал плечами. Ему было все равно. После всего того, что произошло, он даже подумывал о том, чтобы передать все молодому Хорасу Даутрайту-четвертому. К чему одинокому человеку замок и огромное состояние?

Гринбрайер сцепил руки в замок и подпер ими подбородок.

– Надо сказать, я немало удивился, узнав, что вы победили из-за несоблюдения правил. Я был шокирован, узнав, что ваша сестра, миссис Даутрайт...

– Сводная сестра, – уточнил Брендан.

– Хорошо, ваша сводная сестра, так резко нарушила правила. Она не только рассказала об игре своему сыну, что, как написал Уильям, не должна ни в коем случае делать, она еще упомянула о ней перед всеми в Брайтвуд-Холле на прошлой неделе. – Поверенный покачал толовой. – Когда леди Темпл рассказала мне об этом, я не поверил своим ушам. А все эти выходки миссис Даутрайт кажутся еще более странными в свете этого.

Мистер Гринбрайер взял в руки толстый конверт, перевязанный бечевкой, и помахал им в воздухе. Брендан вспомнил, что уже видел этот конверт во время первой встречи с поверенным. Любопытство взяло над ним верх.

– Что там? – спросил Брендан.

– Я не имею права позволить вам ознакомиться с содержимым, – ответил Гринбрайер. – Но я могу сказать вам, что в этом конверте хранятся несколько любовных писем и стихотворений, написанных вашей приемной матерю и ее любовником, неким Дермотом Флинном.

Брендан растерянно поморгал глазами.

– Дермотом Флинном? Он был лесничим в замке Керри.

Детские воспоминания взаимных оскорблений и намеков, которыми обменивались его отец и мачеха, нахлынули на него. Теперь все предстало в новом свете.

– Он был лишь одним из ее любовников. Но мистер Флинн был отцом миссис Даутрайт. Уильям обнаружил эти письма и послал их мне, чтобы они помогли удержать ее от нарушений правил игры.

– А Пейшенс знала, что они у вас?

– Да. Но это не удержало ее, не правда ли?

Брендан не ответил. Теперь ничто не имело значения, раз рядом нет Генриетты.

Брендан помотал головой, пытаясь отогнать от себя мысли о ней. Генриетта больше не была частью его жизни. Она спряталась в доме у тети Филиппы и отсылала его письма назад не читая. Брендан обманывал ее все это время, стараясь завоевывать ее любовь и доверие. Такое прощать нельзя.

– Уничтожьте эти письма, – проговорил Брендан упавшим голосом.

Гринбрайер потер висок.

– Хорошо, сэр. – Он сделал запись в своем блокноте, а затем снова посмотрел на Брендана. – Ну что же, вся бумажная работа будет завершена до конца недели. После этого вы сможете распоряжаться деньгами и имуществом по своему усмотрению. Кстати, не могу выразить, как я рад, что все это недоразумение с золотой статуей наконец-то выяснилось. Вас могли бы засадить довольно надолго.

– Возможно, – ответил Брендан. Его могли бы посадить в лондонский Тауэр, но хуже, чем сейчас, ему все равно бы не было.

– Когда я услышал о рейде который они устроили в Брайтвуд-Холле, я ужаснулся, – продолжал мистер Гринбрайер. – Что за глупая женщина эта мисс Ратледж – вызвать полковника Хингстона, чтобы арестовать вас!

– Глупо, – подтвердил Брендан безучастным голосом.

– Выражение ее лица в тот момент, когда статуя была обнаружена в ее спальне, а не в вашей, было бесподобным. Хорошо, что майор Бонневиль заметил, как она прячет статую в вашей комнате, и успел ее перепрятать. – Брендан медленно провел рукой по своим волосам.

– Я думал, вы вызвали меня, чтобы обсудить игру.

– Такая жалость, – сокрушенно вздохнул мистер Гринбрайер. – Видите ли, я уже много лет служу вашей семье, а до меня на Кинкейдов работал мой отец. Так что мне неприятно видеть, что имение продается.

– Ядумал передать его молодому Хорасу.

– Это очень... щедро с вашей стороны, капитан Кинкейд. Но Уильяму этого бы не хотелось.

– Тогда чего он хочет? – У Брендана начало создаваться впечатление, что его брат придумал для него какую-то изощренную пытку ради своего развлечения. Но нет. Уильям не был таким.

– Я вызвал вас сюда в том числе и для того, чтобы сообщить о намерении графа Керри. Видите ли, разрабатывая игру, он в первую очередь думал о ваших интересах. Он знал, что натянутые отношения между вашими родителями очень сильно повлияли на вас.

– Вы имеете в виду моего отца и мою мачеху? – уточнил Брендан равнодушным тоном.

– Да. Уильям очень хорошо знал, что вы вряд ли когда-нибудь женитесь, но при этом он был убежден, что ваше счастье и, уж если позволите говорить начистоту, продолжение линии Керри, возможны лишь в том случае если вы женитесь.

– Как интересно. – Брендан словно издалека услышал глухое эхо собственного голоса. – Жаль, что из этого ничего не вышло. Через две недели я уплываю обратно в Калькутту.

– Неужели вам обязательно уезжать так поспешно? – встревоженно спросил мистер Гринбрайер. – Возможно, ваша молодая леди переменит свое мнение. Так часто бывает. Леди Темпл сообщила мне, что эта девушка умна...

Брендан вскочил на ноги. Ему вдруг сделалось дурно в душном маленьком офисе.

– В таком случае я пойду! – отрезал он и взялся за дверную ручку.

– Прошу вас, капитан, – крикнул ему вслед Гринбрайер, – отправьтесь к ней еще один раз! Уильяму очень бы этого хотелось.


– Давай, Генриетта, – тяжело дыша, проговорила Эстелла. – Еще чуть-чуть. Абигайль говорила, что видела дятла как раз за этим холмом.

Генриетта покорно плелась по парку позади своей кузины. Эстелла была права. Вредно для здоровья так много времени проводить взаперти. Эта экскурсия по наблюдению за птицами пойдет ей на пользу.

Генриетта апатично держала в руках свой зонтик и с безразличным видом смотрела, как Эстелла крутит свой на плече. Внезапно она почувствовала себя намного старше кузины. Внутренне опустошенная, разбитая и уставшая – как пустое семечко.

Генриетта пробовала заставить себя любоваться небом, цветущим кустарником, наслаждаться хорошей погодой, но от всего этого ей становилось только хуже. Как несправедливо, что мир вокруг был наполнен жизнью, в то время как ее внутренний мир рушился.

Да, у нее оставались ее творения, ее романы. Но только это. Хотя у нее не хватало духа вернуться к написанию «Франчески» с... с тех пор. Придется начать новую историю. Что, собственно говоря, неплохо, так как «Франческа» получилась глупой сказкой.

Сейчас в жизни самой Генриетты все было так ужасно, что она, наверное, могла бы написать самую страшную готическую историю, когда либо сходившую с пера писателя. Вот только удастся ли ей собраться с силами?

Была, однако, еще одна хорошая новость, еще один лучик надежды.

Отстав немного от Эстеллы, бодро шагающей по тропинке, Генриетта запустила руку в сумочку и вытащила оттуда маленький конверт.

Он прибыл с утренней почтой и был помят. Огромное жирное пятно растеклось под маркой. Но Генриетта никогда не видела, чтобы Монстр писал письма, поэтому считала, что не стоит к нему слишком придираться.

Она прочитала его несколько раз и уже помнила наизусть. Но ей было приятно посмотреть на конверт, подержать его в руках. Убедиться, что она не придумала все это.

Монстр писал, что переменил свое решение о ее помолвке с Сесилом Туакером. Ей нужно прийти сегодня днем в дом в Челси. Наконец-то отец согласился выслушать ее.

Генриетта не подвергала сомнению его переворот в чувствах. Она подозревала, что здесь замешаны мама или Джеймс.

В любом случае еще до конца дня эта ужасная глава ее жизни закончится и она сможет начать все заново.

Генриетта не знала, что ей делать дальше. После Брендана она никогда не согласится выйти замуж за другого.

– Поторопись, пожалуйста. – Эстелла обернулась и призывно посмотрела на Генриетту. За следующим поворотом они обнаружили скамейку, перед которой стояла мраморная статуя, изображавшая нимфу с крошечной каменной птичкой, сидящей у нее на кончике пальца.

Эстелла огляделась вокруг, в глазах ее блеснул озорной огонек.

– Да, это то самое место. Давай сядем и полюбуемся... воробьями.

– Воробьями?

– Дятлом. Да. Дятлом.

Девушки не просидели и тридцати секунд, как Эстелла начала ерзать на месте. Затем она исподтишка вытащила золотые часики, которые всегда носила с собой в сумочке.

– Ты куда-то торопишься? – поинтересовалась Генриетта.

Эстелла испуганно вздрогнула и уронила часы на землю.

– Что? Нет, – смутившись, ответила она и принялась шарить в траве, отыскивая часы. – Просто интересно, сколько времени.

Генриетта подозрительно посмотрела на кузину, но промолчала.

Неожиданно Эстелла вскочила на ноги и приложила руку ко лбу, закрывая глаза от солнца.

– Посмотри, – крикнула она по-театральному громко, – вон Баклуорт и Абигайль на прогулке!

Генриетта никого не видела, но спорить не стала.

– Я просто должна пойти и пожелать им доброго утра. – Эстелла посмотрела на кузину сверху вниз. – Сиди здесь. Я сейчас вернусь.

Генриетта проводила Эстеллу глазами. Как только она исчезла за поворотом, с противоположной стороны появилась крупная мужская фигура, одетая во все черное. Мужчина шел легкой пружинящей походкой хищной кошки.

Сердце Генриетты забилось сильнее, когда она узнала его. Она подумала, что ей следует уйти, но ей хотелось остаться. Несмотря на то, через что ей по вине Брендана пришлось пройти, она хотела увидеть его. Ей нужно было еще одно воспоминание, за которое можно было бы ухватиться, когда свет ее жизни сузится до размеров булавочной головки.

Брендан приблизился и сел рядом. Генриетта продолжала смотреть прямо перед собой, но при этом чувствовала, как ее сердце разрывается на части. Брендан молчал, а Генриетту била мелкая нервная дрожь. Она не испытывала подобного с тех пор, как они расстались.

Как он посмел просто пройти к ней по тропинке, усесться рядом и ожидать, что все будет как прежде?

Тихая злость закипала в Генриетте.

– Как ты мог? – произнесла наконец она. Ей хотелось сказать это злым голосом, однако получилось какое-то жалкое хныканье. Слезы покатились по щекам Генриетты и закапали на колени. Боль в сердце, спазм в горле были так сильны, что она не могла даже пошевелиться.

– Как ты думаешь, ты могла бы когда-нибудь меня простить? – спросил Брендан каким-то надтреснутым голосом.

Генриетта издала рыдание, похожее на дикий вой.

– Я люблю тебя, Генриетта. Вся эта игра – такая глупость! Я никогда не хотел обидеть тебя, никогда не думал, что встречу такую девушку, как ты, когда согласился играть. – Он на мгновение замолчал. – А может быть, я согласился играть, потому что встретил тебя и впервые понял, какой может быть любовь.

– Это не... – Генриетта осеклась, пытаясь совладать с голосом. – От этого лучше не делается. Ты попросил меня выйти за тебя замуж только потому, что хотел выиграть эту игру.

– Нет. Я уже выиграл ее, когда делал тебе предложение. – Все на свете замерло: птицы больше не чирикали, даже листья над головой перестали шевелиться. Генриетта медленно повернулась к Брендану и посмотрела ему в лицо.

Он изменился, был бледным, шрам на лице стал еще заметнее.

– Как? – спросила Генриетта и заглянула Брендану в глаза.

Его глаза. Как она будет жить дальше, не видя этих глаз? Генриетта с тоской вспомнила, как мечтала когда-то о том, чтобы баюкать ребенка с такими же лазурно-голубыми глазами.

– Было правило, – голос Брендана сорвался от переполнявших его чувств, – что Пейшенс не должна рассказывать об игре никому, кроме своего мужа. Она не должна была говорить ничего Хорасу.

Генриетта затаила дыхание.

– Тогда в лесу, у ручья... – Брендан судорожно сглотнул. – Когда ты сказала, что Хорас и Пейшенс разговаривали с тобой об игре и наследстве, я тут же понял, что выиграл. И несколько часов я позволил себе считать, что могу все. – Он опустил голову. – Мне очень жаль. Я хотел рассказать тебе, много раз хотел. Но я знал, что твой отец ни за что не согласится на наш союз, если только у меня не будет титула, и богатства.

Генриетта уставилась на кружевной узор лишайника у основания статуи. Брендан уже выиграл, и все же...

– Ты думаешь, – продолжал он хриплым шепотом, – что могла бы меня простить? Скажи, что будешь моей женой, Генриетта. Я не могу жить без тебя. Я не хочу. Я...

– Да, – ответила Генриетта, улыбаясь сквозь слезы. Она обхватила Брендана руками за шею, не беспокоясь об упавшем за скамейку зонтике, не замечая, что ее шляпка съехала назад, повиснув на лентах. Она поцеловала Брендана, а он ответил ей страстным и долгим поцелуем.

– Как ты думаешь, твой отец даст согласие на наш брак? – спросил он с надеждой в голосе.

Генриетта нащупала конверт в сумочке.

– Думаю, что это вполне может случиться.


Пейшенс прижала руку к виску. У нее раскалывалась голова. Она никогда не была подобна тем женщинам, что легко поддаются головной боли или каким-либо другим женским недугам, и не собиралась делать этого сейчас. Возможно, ей просто нужно было немного полежать.

По крайней мере они опять были в Лондоне. Вечеринка в Брайтвуд-Холле стала для нее катастрофой, однако надо сосредоточиться на том, как с достоинством выйти из этой неразберихи. Должен же быть какой-то выход.

Едва Пейшенс улеглась на кровать, как послышался стук в дверь.

– Уходи! – рявкнула она. – Я плохо себя чувствую. – Дверную ручку начали крутить.

Боже! Неужели женщина не может хоть немного побыть в одиночестве?

– Я сказала – уходи!

Послышался металлический скрежет, и дверь распахнулась. В дверном проеме стоял муж Пейшенс, на его поросячьем лице сияла улыбка.

Пейшенс села на кровати.

– Что это ты делаешь, Даутрайт? У меня есть причины запирать дверь.

Войдя в комнату, муж продемонстрировал ей небольшой металлический инструмент:

– Я взломал замок, Пэтти.

– Как ты посмел?

– Нам нужно поговорить. Мы уже давно не разговаривали.

– Уходи.

– Не уйду.

Даутрайт двинулся к кровати, стараясь, как показалось Пейшенс, выглядеть угрожающим. Однако это ему плохо удавалось. Пейшенс возмущенно фыркнула и вскочила на ноги.

– Убирайся вон, хам!

– Послушай, Пэтти, ты уже нарушила все правила игры. Знает он об этом или нет, но Брендан выиграл. Он будет графом Кэрри.

– Нет! Никогда!

– И тебе нужно смириться с этим, любовь моя.

– Хорри будет графом! – отрезала Пейшенс. – И прошу тебя, не называй меня своей «любовью».

– Хорри не хочет быть графом. Это для него ничего не значит. Ему не нужны деньги. У меня денег больше, чем у трех графов, вместе взятых, и все они перейдут к нашему сыну.

– Титул. Ему нужен титул.

– Нет, Пэтти. Не нужен.

Даутрайт подходил все ближе и ближе, и Пейшенс неожиданно почувствовала себя... беззащитной. Она постаралась взять себя в руки.

– Я думаю, что если титул в семье – это то, что тебе нужно, то потрать свою энергию на то, чтобы добиться того, чтобы твоя дочь вышла замуж за графа, – проговорил Даутрайт.

Он сошел с ума! Пейшенс всегда подозревала, что в один прекрасный день это случится. Он буквально помешан на своих свиньях.

Испугавшись, она сделала шаг назад.

– Но ведь ты знаешь, что у меня нет дочери.

Даутрайт подошел совсем близко. Теперь Пейшенс отчетливо ощущала его волнующий мужской запах. Что это? От мужа пахло не свиньями?! Пейшенс сделала еще один шаг назад и упала на кровать. Хорас Даутрайт-третий по-идиотски улыбался.

– Я говорю о дочери, которую ты подаришь мне через девять месяцев, Пэтти.

Он упал на нее и стал шарить руками по ее телу. Пейшенс Честити Кинкейд Даутрайт закричала от неожиданного восторга:

– О Боже!.. О... Хорас... Хорас!


Генриетта не была в доме своей семьи в Челси с апреля. Горничная, которую она никогда не видела, неопрятная девушка без одного зуба и с пятнами сажи на лбу, открыла ей дверь.

– Добрый день, —проговорила Генриетта. – Я мисс Генриетта Перселл. Мне кажется, мы не встречались.

Горничная пожала плечами:

– Я новенькая. Хозяин отпустил всех, кроме меня, и считает, что я должна делать все.

Не приняв у Генриетты жакет и шляпку, девушка пошла прочь, оставив входную дверь приоткрытой.

Генриетта помедлила, стоя в прихожей, ощущая неприятное чувство в душе. В комнате не осталось никакой мебели. Парадный зал, как вскоре обнаружила Генриетта, также был почти пуст. В нем находились только продавленный диван и поцарапанный стол.

Значит, дошло уже до этого. Папа разорил семью.

Его кабинет был единственной комнатой во всем доме, которая еще выглядела обитаемой. Фактически она больше походила на свинарник. Повсюду валялись грязные тарелки, пустые бутылки из-под бренди и рома. На одной из портьер виднелся длинный вертикальный разрез, а посреди ковра красовалось огромное пятно от вина. В комнате воняло сигарным дымом. Генриетта взяла со стола забрызганный воском листок бумаги. Это был счет от папиного портного на огромную сумму.

– Гетти, малышка! – раздался голос отца. Генриетта торопливо вернула счет на место и обернулась назад.

Отец вразвалку прошел в комнату, его седеющие волосы торчали в разные стороны. Одна сторона его лица была помятой. Должно быть, отец спал.

– Конечно, тут прибрано не так, как хотелось бы такой воспитанной девчушке, как ты, – хрюкнул он, наливая себе ром в стакан. – Но, черт возьми, это все еще твой дом, не правда ли?

– Да, – ответила Генриетта. В горле саднило так, будто она поела песку. Генриетта не могла понять, почему относилась к отцу с таким подозрением. Нервы у нее были натянуты до предела.

– Иди сюда. Я хотел тебе показать что-то за домом, – приказал отец.

Сердце Генриетты тревожно забилось в груди.

– А ты не можешь просто сказать мне? – Она стояла спиной к столу и могла даже чувствовать, как шевелятся бумаги на нем.

– Это лишь испортит сюрприз. Пойдем, осчастливь своего папу разок.

Не дожидаясь ответа, сквайр повернулся и вышел. Генриетта последовала за ним. Ее судьба была в его руках. Если он хотел помучить ее еще несколько мгновений, прежде чем освободить от обручения с Туакером, то она с этим ничего сделать не могла.

Генриетта осознала свое безрассудство, только когда прошла через ворота, ведущие на задний двор. Там стояла черная карета, запряженная четырьмя вороными лошадьми, в нетерпении фыркающими и бьющими копытами. Кучер сидел на козлах, лицо его было унылым и безразличным.

– Вот для тебя сюрприз, Гетти, – хрюкнул отец, глотая остатки рома и прислоняясь к кирпичной стене у ворот. Испуганный крик вырвался у Генриетты из груди, и она шагнула назад, однако отец грубо схватил ее за запястье. – Куда это ты собралась, милочка? – прошептал он ей на ухо. Запах алкоголя и немытой кожи резко ударил в нос.

Дверь кареты распахнулась, и из нее показался Сесил Туакер. Его длинное лицо было бесстрастным, темные волосы, зализанные назад, прикрывали лысину.

Генриетта в панике попробовала вырвать руку, однако хватка отца была железной.

– Помогите! – выкрикнула Генриетта в надежде, что кто-нибудь ее услышит. – Кто-нибудь, на помощь!

– Гетти, – спокойно проговорил Туакер, делая шаг по направлению к ней, – я устал дожидаться тебя. Я мирился со всеми оскорблениями и с твоим бегством из Йоркшира. Я терпел, пока ты унижалась перед этим распутником Кинкейдом. Но больше я не намерен ждать свою невесту.

Генриетта перестала сопротивляться, когда услышала щелчок курка. В руках у Туакера оказался пистолет, и он целился прямо Генриетте в сердце.

– Отпустите ее, сквайр, – приказал Туакер писклявым голосом. – Теперь она пойдет сама. – Он уставился своими крошечными глазками на Генриетту. – Не правда ли, дорогая?

Генриетта ахнула, когда он ткнул ей под ребра дулом пистолета и запихнул в карету. Все это время он держал ее под прицелом.

Дверь кареты захлопнулась, кучер взмахнул хлыстом, и Генриетта услышала голос отца:

– Наслаждайся своей первой брачной ночью, Генриетта!


– Я получил наследство и титул, – объяснял Брендан сквайру Перселлу, сидя в его грязном кабинете. – Этого достаточно, чтобы содержать самую расточительную жену. – Он набрал побольше воздуха в грудь и выпалил: – Я пришел просить руки вашей дочери.

Сквайр одним глотком осушил стакан рома.

– Твое предложение звучит чертовски привлекательным, приятель. – Красные, налитый кровью глаза блеснули ликованием. – Жаль, Гетти уже уехала с Туакером.

Брендану показалось, что его ударили под ребра ножом.

– О чем вы?

– Они решили, что Шотландия – самое лучшее место для венчания. Разумеется, молодые получили мое благословение. Однако вряд ли они успели уже получить свидетельство, учитывая, как трудно бывает с Гетти...

Брендан не дослушал сквайра и выбежал из комнаты.


– Какой романтичный способ ухаживать за будущей женой, – язвительно заметила Генриетта, с ненавистью глядя на Туакера. Сидя на противоположном сиденье кареты, он не осмеливался даже поднять на нее глаза. Подпрыгивая на черных кожаных подушках (дорога становилась все ухабистее), он упорно смотрел в окно.

Генриетта прижала кончики пальцев к своей правой щеке и вздрогнула от боли. Наверняка будет синяк. Щека уже немного припухла.

Она разглядывала Туакера, почти упиваясь своим презрением. Если бы у него не было пистолета, она давно бы убежала. Суетливый, в черных одеждах, он напоминал ей пугливого маленького грызуна, только не такого приятного. Нет, он больше похож на мерзкого таракана, мысленно заключила Генриетта.

Когда карета проезжала пригороды Лондона, она попыталась выпрыгнуть из нее. Туакер ударил Генриетту по лицу рукоятью пистолета и запихнул обратно в карету. Это было уже два часа назад. Одному Богу известно, где они проезжали сейчас. Солнце садилось, в наступивших сумерках различить что-либо было невозможно.

– Романтика, – проговорил наконец Туакер, скривив губы в усмешке, – не представляет большой ценности для церкви, Гетти. Покорность, чистота и целомудрие – вот что меня интересует.

Генриетта презрительно фыркнула:

– Ты преступник, и ты это знаешь. Похищение – это преступление. Тебя лишат сана, когда церкви станет об этом известно.

– Ты просто не понимаешь, дорогая, что принадлежишь мне. Ты принадлежишь мне с того самого дня, когда твой отец пообещал мне твою руку. Имена жениха и невесты были оглашены.

Что можно было на это возразить? Туакер сошел с ума.

– И, – продолжал священник, – тебе еще повезло, что я по доброте своей согласился не замечать твоего поведения. Твоего греховного поведения с этим ублюдком капитаном Кинкейдом.

Кровь отлила от лица Генриетты.

– Да. Мисс Ратледж, этот оплот всего, что есть хорошего и нравственного в женщине, рассказала мне о сомнительном происхождении Кинкейда.


Конь, которого Брендан украл из конюшни сквайра Перселла, широкогрудый белый жеребец в яблоках, оказался неплохим. Он несся галопом в том темпе, который ему задал Брендан. Они уже выехали из Лондона по дороге, ведущей на север, по дороге на Гретна-Грин.

Брендан испытывал то же, что чувствовал, когда мятежники выслеживали его в джунглях Дерадуна. Сосредоточившись только на дороге, он не замечал проносящихся мимо размытых пейзажей.

Он не мог думать о Генриетте, о том, что этот презренный священник делал с ней сейчас. Эти мысли повергали бы его в панику, а паниковать сейчас не следовало.

Наступила ночь, дорога впереди была черна, как яма с дегтем. Брендан чувствовал, что конь начал уставать, да и у него самого ноги чесались от пота животного, однако останавливаться нельзя. И тут конь неожиданно резко остановился, и Брендан едва не перелетел через его голову. Соскочив с седла, он заметил что животное держит переднюю правую ногу на весу. Встав на колени, Брендан взял копыто в руки и посмотрел на него с возрастающим беспокойством. В слабом свете луны он увидел острый камень, вонзившийся в ногу коню.


– Мисс Ратледж? – криво усмехнулась Генриетта. – Если тебя интересуют чистота и целомудренность, то, думаю, она не может возглавить твой список идеальных женщин.

– Ошибаешься, – возразил Туакер. В его голосе слышалось явное раздражение. – Она прекрасная леди, которая, как и я тобой, была обманута этим мерзавцем Кинкейдом.

– Но ее арестовали. Она преступница.

– Значит, произошла ошибка, – усмехнулся Туакер. – Только представь себе: отпустили капитана и майора и приписали кражу этой невинной мисс Ратледж. Позже они осознали свою ошибку и отпустили ее.

– Они отпустили ее только потому, что ее отец полковник.

– Замолчи! – Туакер еще крепче стиснул в руке пистолет. Генриетта смело посмотрела на дуло пистолета, нацеленного на нее, и решила, что с нее довольно.

– Нам нужно остановиться, – решительным тоном проговорила она.

Туакер недоверчиво прищурился:

– Я так не думаю.

– Мы уже долго едем. Возможно, у таких идеальных женщин, как мисс Ратледж, отсутствуют физиологические потребности, а у меня нет. – Генриетта многозначительно приподняла бровь.

– О, Бога ради! – Поняв, о чем идет речь, Туакер постучал в крышу кареты, и та остановилась.


Брендану недолго пришлось идти по обочине, когда он вдруг заметил приближающийся к нему силуэт мужчины верхом на муле.

– Добрый вечер, странник, – обратился к нему Брендан, стараясь не выдавать голосом своего отчаяния. Когда люди чувствуют в ком-то панику, они стремятся поскорее убежать подальше. – Не могли бы вы оказать мне услугу?

Мужчина, явно крестьянин, держащий путь домой, посмотрел на Брендана с подозрением, но все же остановился.

– Мой конь, – Брендан показал жестом на бедное животное, – захромал и поправится только через две недели. К сожалению, две недели – слишком долго для меня. Вы можете забрать этого прекрасного коня и оставить его у себя в обмен на вашего мула.

Мужчина недоуменно посмотрел на Брендана, а затем, не говоря ни слова, слез с мула, снял седельные сумки и передал ему повод. Брендан возобновил свое путешествие на север.


Месяц на небе был совсем узенький и едва освещал путь.

Генриетта слепо шла вперед, стараясь ступать как можно осторожнее, понимая, что хруст веток под ногами может выдать ее Туакеру. Она не слышала его, не слышала вообще ничего, кроме биения собственного сердца, с тех пор как Туакер выстрелил из пистолета в ее направлении несколько минут назад.

Сейчас нужно было найти какое-нибудь укрытие. С рассветом она сможет увидеть, где находится, и тогда, возможно, ей удастся найти ферму, где можно будет попросить о помощи.

Но до этого было еще так долго. Сейчас главное – убежать. И выжить.

Генриетта продвигалась вперед, земля под ногами казалась черной. Небо над головой было лишь немного светлее. Луна светила слабо.

Однако достаточно для того, чтобы разглядеть черный силуэт какого-то строения, выросший на холме.

Света в окнах не было. Что же это? Постройка была неправильной формы, одна сторона стояла под прямым углом, другая же больше напоминала груду камней.

Генриетта нервно рассмеялась. Развалины. Очень подходяще. И тут она вдруг услышала какой-то щелчок неподалеку, а затем, чуть подальше, чей-то крик. Генриетта замерла на месте, стараясь не дышать, чтобы не привлечь к себе внимания.

Упав на четвереньки, она поползла, стараясь не создавать шума. Колючки цеплялись за ее жакет, и она порадовалась, что надела кожаные перчатки.

Приближаясь к руинам, она была уверена, что смогла уйти от Туакера.

Внутри развалин воняло пометом летучих мышей и плесенью. Генриетта не знала, что ей делать. Спрятаться в углу? Выйти наружу? Развалины находились высоко, так что она могла заметить Туакера внизу, если хватит света от луны и звезд.

– Гетти, – послышался вдруг голос Туакера позади. Генриетта испуганно вскрикнула.

– Черт тебя подери, потаскуха! – рявкнул Туакер. – Следовало тебя пристрелить прямо здесь!

Генриетта медленно отступила назад. Курок пистолета в руках Туакера не был взведен, значит, у нее есть несколько секунд для спасения.

– Вообще-то, – продолжал Туакер хриплым от ярости голосом, – нужно было давным-давно избавиться от вас с Кинкейдом. Этот ублюдок...

Генриетта молниеносным движением кулака выбила пистолет из руки Туакера. Он упал на камни с металлическим лязгом. Затем Генриетта схватила Туакера за плечи и изо всех сил оттолкнула его от себя. Он взмахнул руками и упал рядом со своим пистолетом. И тут Генриетта услышала чьи-то приближающиеся тяжелые шаги и уже в следующее мгновение оказалась в объятиях Брендана. Он встревоженно посмотрел на нее и спросил, не пострадала ли она. Убедившись, что с ней все в порядке, Брендан прижал Генриетту к себе и накрыл ее губы поцелуем.

Туакер продолжал неподвижно лежать на земле.

Эпилог


Пойманная обезьянка, неукротимый эльф


Три недели спустя

– Видишь? – прошептала Эстелла, толкая Генриетту локтем. От удара украшенный лентами букет белоснежных орхидей, который Генриетта держала в руках, едва не полетел на камни террасы леди Темпл. – Разве я не говорила тебе, что тебя спасет рыцарь в сияющих доспехах?

Генриетта рассмеялась, еще крепче прижав к себе руку Брендана.

– Да, но я никогда и не думала, что он может приехать за мной на приземистом черном муле.

Генриетта подставила счастливое лицо солнечному свету.

В последний раз она вышла на улицу без шляпки. Завтра она и Брендан отправятся в Италию, где проведут свой медовый месяц.

– Честно говоря, – проговорил Брендан с улыбкой, – начал я, как и подобает, на белом коне. И смею заметить, это представляло собой довольно привлекательное зрелище. В любом случае прекрасная дама сумела спастись сама.

Генриетта снова счастливо рассмеялась. Сквозь стеклянные двери она видела маму и Джеймса, беседующих с тетей Филиппой.

Отец Генриетты не приехал на свадьбу. Несколько дней назад его отослали в Йоркшир, и новым слугам было строго-настрого приказано не выпускать его оттуда. Генриетта почувствовала приступ благодарности и нежности к брату. Каким-то образом Джеймсу удалось уговорить отца переписать дом в Челси на маму, и теперь там шли отделочные работы.

Мама и папа не были родственными душами. Скорее всего остаток дней они проведут врозь. Однако, похоже, мама не очень-то расстраивается по этому поводу. Вон как оживленно разговаривает и задорно смеется!

Брендан пододвинулся ближе к Эстелле и громким шепотом сказал:

– Кстати, спасибо, что помогли мне поймать мою обезьянку.

– Увы, ваша светлость, приручать вам придется ее самому, – игриво блеснула глазами в ответ Эстелла.

– Возможно, на это у меня уйдет вся жизнь. – Брендан обнял свою жену. – Но по крайней мере у меня имеются удивительные истории миссис Неттл, которые будут развлекать меня все это время.

– Вы слышали новости? – спросила Эстелла. – Туакер женился на мисс Ратледж.

Генриетта слегка усмехнулась:

– Мы слышали.

– Наивысшая справедливость, – заметил Брендан, беря бокал с шампанским с подноса, с которым проходил мимо слуга.

– Однако я не понимаю, – возмущенно продолжила Эстелла, – почему его не арестовали за похищение Генриетты?

– Строго говоря, он не похищал меня, поскольку Монст... папа благословил наш союз и имена жениха и невесты были оглашены в церкви.

– И все же я считаю, что он получил по заслугам.

– Возможно, нет. Но он уж точно проведет остаток своей жизни в аду. Епископ был очень недоволен, услышав о его приключениях, и перевел его в новый приход на островах Оркни.

– Фу, там же нет ничего, кроме скал и моря. – Эстелла вся светилась от мстительного удовольствия.

Лицо Брендана расплылось в дьявольской улыбке.

– И прекрасной миссис Сесил Туакер. По крайней мере все ценности, что Беттина украла в Индии, включая, – он выразительно посмотрел на Генриетту, – золотую статую, в данный момент направляются на шхуне на субконтинент.

Генриетта не обратила на эти слова особого внимания. Она рассматривала Эстеллу.

– Возможно, нам следует найти кого-то, кто мог бы укротить этого дикого эльфа, – сказала она, обращаясь к мужу.

– О нет, меня невозможно приручить, – решительно заявила Эстелла и, одарив Генриетту и Брендана лучезарной улыбкой, удалилась.

ФРАНЧЕСКА

Сочинение миссис Неттл

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Описывает то, как наша героиня выбрала верного принца и сделала открытие, что влюбиться гораздо легче, чем ей это казалось.

Франческа, глубоко опечаленная беседой с говорящим поросенком (не говоря уже об ужасном будущем, уготовленном ему судьбой), бродила по замку в поисках своей феи-крестной. Но милой старушки нигде не было видно, не было даже следа от волшебной пыльцы, который мог бы вывести на ее убежище.

В отчаянии Франческа опустилась на диван, стоявший в парадном зале. Она устала от встреч с обитателями замка; принцами (или, скорее, с принцем в разных обличьях), Ипполитой, феей Старлайт и очарованным ею гномом.

Встреча с каждым из них привела бы к еще большей неразберихе. Только фея могла подсказать ей, что делать, но Франческа уже отчаялась найти ее. Придется что-то придумывать самой.

Когда надежда почти покинула Франческу, в сияющем облаке мерцающей розовой пыли появилась фея. Она присела рядом с ней на диван.

– Видишь, – проговорила она, – лучше решать свои проблемы самой, не так ли?

Франческа поняла, что ее испытывают. К этому ей уже следовало привыкнуть.

– Я хотела бы сама разобраться со своими проблемами, но еще не все знаю. Говорящий поросенок рассказал мне, что замок и все королевство заколдованы Старлайт.

– Верно, – ответила фея, кивнув головой. – Но скоро придет конец проказам Старлайт. Я придумала другую шутку. – Фея хитро подмигнула.

– Все это очень хорошо, – заметила Франческа. – Но как мне снять это заклятие?

– Как?! – вскричала фея. – Разве ты никогда прежде не читала сказки?

Франческа взволновалась (и уже не в первый раз), услышав это замечание.

– Нет, – ответила она. – Они были запрещены в доме Монстра.

Фея в раздражении взмахнула своей маленькой пухлой ручкой.

– Что за скучный джентльмен твой отец! В сказках указан только один способ снять заклятие – поцелуй.

– Поцелуй, – повторила шепотом Франческа.

– Лучше всего целовать, когда принц спит. Единственная проблема – как понять, какого принца надо поцеловать. Бретона или Фелицио?

Франческа сосредоточенно посмотрела вперед.

– Я люблю их обоих.

– Одинаково?

Франческа утвердительно кивнула. Она была уверена, что фея придумает еще одно, последнее, испытание: состязание в борьбе, партию в шахматы или какой-нибудь другой трюк, где ей пришлось бы надеть очки на принца Бретона или каким-то волшебством заставить принца Фелицио ходить.

И тут фея наклонилась к ней и прошептала:

– Ну что ж, если ты любишь обоих принцев с одинаковой силой, то я открою тебе секрет: я не могу разрушить чары, которые наложила Старлайт, но могу их слегка видоизменить.

– Продолжай, – взмолилась Франческа. Она не только хотела увидеть принца в едином обличье, но и волновалась за судьбу поросенка.

– Принц становится самим собой – одним цельным человеком, – когда он спит, – проговорила фея торжественным тоном и исчезла в облаках пара. Место, где она сидела всего лишь мгновение назад, оказалось пустым.

Франческа, не желая терять время, подхватила юбки и взлетела поспиральной лестнице в самую высокую башню, где находилась королевская опочивальня. Перед дверью она остановилась, затем толкнула ее и на цыпочках вошла в спальню.

Принц и в самом деле был там. Он лежал на золотой кровати, занавешенной гобеленовым балдахином.

Франческа остановилась, прислушиваясь к его тихому дыханию. На подушке лежала книга, озаглавленная «Сражение с драконами. Пособие для начинающих». Рядом лежал зачитанный томик «Энциклопедии возвышенных рассуждений».

Франческа слегка улыбнулась и прошептала нежным голосом:

– Вот мой принц.

Затем она нагнулась и прикоснулась губами к губам принца. Он тут же проснулся.

– Привет, – произнес он с сонной улыбкой и поцеловал Франческу в ответ.