Озарившая мглу
Сьюзен Коннелл


В небольшой портовый городок на юге США приезжает молодая художница-проектировщица, чтобы обновить интерьер пивного бара, принадлежащего ее деду. Творческие поиски и находки художницы вызывают раздражение и противодействие со стороны заправилы местного рыболовного бизнеса, активного завсегдатая пивбара, который в конце концов… влюбляется в девушку. Гостья городка отвечает ему взаимностью. Но неожиданно в их любовных отношениях возникает трещина: герой романа, оказывается, не может забыть свою жену, трагически ушедшую из жизни пять лет назад…

Помешает ли им прошлое обрести счастье?

Для широкого круга читателей.


Сьюзен Коннелл

Озарившая мглу


Пролог


Рику Парришу хотелось подольше посидеть в «Жилище краба». Этот скромный пивной бар Пэппи Мэйдисона пользовался любовью жителей курортного городка Коконат-Ки на побережье Флориды. С его веранды открывался чудесный вид на море. А главное, в нем можно было спокойно отдохнуть за кружкой свежего пива, расслабиться и порассуждать с самим собой.

Последнее было Рику сейчас особенно необходимо, и он рассчитывал посидеть в «Жилище краба» так, чтобы его не узнали. Но надежды оказались тщетными. Еще накануне о его приезде каким-то образом проведала болтушка Скарлетт. Догадаться, что Рик в первый же вечер посетит пивнушку старика Пэппи, для нее не составляло труда. И когда он, надев шляпу с лентой победителя последних рыболовных соревнований, попытался незаметно проскользнуть между столиками в темный угол, отовсюду раздались приветственные крики и свист. За стойкой стоял сам Пэппи Мэйдисон. Помахав Рику рукой, он спросил.

— Что изволите заказать, капитан Парриш? — Пэппи всегда задавал ему один и тот же вопрос. Рик, как обычно, сделал вид, что раздумывает. За него хором ответила половина завсегдатаев бара:

— Холодное пиво, сырые устрицы и самый прекрасный в мире закат, Пэппи!

— Будет сделано! — важно ответил хозяин.

Пробираясь к своему привычному месту у западной балюстрады веранды, Рик обменялся небрежными приветствиями с несколькими гостями зала. За соседним столиком он увидел Джигги Лэтхэма — матроса со своей рыболовной шхуны. Тот сидел между двумя смазливыми блондинками, обнимая их за обнаженные загорелые плечи. Матрос явно бахвалился; подмигнув своим веселым соседкам, он показал им каких-то два значка победителя и подставил щеку одной из девушек для поцелуя. Рик вспомнил, как сам развлекался в молодые годы. А впрочем, он и сейчас еще был не стар — всего тридцать четыре года. Мужчина усмехнулся и окинул взглядом зал.

За столиками в основном сидели туристы, явно старавшиеся походить на местных жителей. Но этих чужаков выдавали не столько их лица, незнакомые завсегдатаям бара, сколько выговор, с каким они заказывали пиво и закуску. Рик посмотрел на часы, снял пиджак и повесил его на спинку стула. Оставив в машине багаж, имея в кармане авиабилет, а в руке держа кружку пива, он и сам почувствовал себя в этом уютном баре туристом.

До отъезда в аэропорт оставалось пятнадцать минут, и их можно было приятно скоротать здесь, на свежем воздухе, среди веселого, дружного гвалта, а не наедине с тяжелыми воспоминаниями о прошлом, постоянно тянувшими его в свой горький омут…

Подошел Пэппи и поставил перед Риком тарелку с устрицами и две большие кружки пива. Вздувшаяся пена была готова водопадом хлынуть на стол.

— Ничего страшного! — успокоил своего друга Рик, сдунув ее за поручни террасы.

— Спасибо. — Пэппи вытер руки салфеткой, пододвинул стоявший рядом свободный стул и подсел к Рику. — Что это ты так нарядился?

— Лечу в Филадельфию к родителям Энджи.

Помолчав немного, Пэппи спросил:

— Сколько же лет прошло, как она умерла?

— Уже пять, — коротко ответил Рик и, взяв кружку, нервно отпил глоток пива. Да, с тех пор он приходит к Пэппи один. Рик долго глядел куда-то вдаль. Почувствовав, что хозяин бара собрался расспрашивать его дальше, он сделал вид, что поперхнулся и начал откашливаться. Говорить об Энджи было слишком тяжело. Рик предпочел бы посидеть в одиночестве. Черт побери, почему бы Пэппи не оставить его в покое и дать возможность спокойно попить пиво, получая удовольствие от атмосферы этого уютного бара и созерцания последних отблесков вечерней зари?

А тут еще несколько туристов выстроились вдоль балюстрады рядом с его столиком, намереваясь запечатлеть на кинокамеры момент наступления ночи. Как будто нельзя было выбрать другого места! Рик глубоко вздохнул, стараясь как-то освободиться от странного ощущения неизбежности ночной мглы… И это чувство удушья, откуда оно? И вообще, что с ним сегодня происходит?..

Рик стиснул ручки стула, как будто хотел выместить на них свое эмоциональное состояние. Да, он должен сейчас уехать. Ну, и что из того? Не сметет же Флориду каким-нибудь грандиозным ураганом с лица земли за время его отсутствия? И «Жилище краба» вместе с Пэппи никуда не денется.

— Ко мне должна приехать внучка.

Рик вздрогнул, только теперь заметив, что Пэппи все еще сидит рядом.

— Ты мне уже говорил об этом.

Слава Богу, разговор перешел на другую тему!

— Я не помню, встречались ли мы когда-нибудь. Вроде бы нет?

— С Брин? Если бы ты ее видел, то наверняка бы запомнил. Все время получалось так, что она приезжала, когда тебя не было в Коконат-Ки.

Пэппи посмотрел на Рика и с гордостью произнес:

— Брин очень энергичная и сообразительная девушка!

— Сообразительная? Жаль, что мы еще не знакомы.

Пэппи сдвинул свою рыбацкую кепку на затылок и почесал висок:

— Что ж, в следующий раз!

Тем временем последняя полоска зари растаяла за горизонтом под аккомпанемент гитары певца Твида Макнейла, работавшего у Пэппи.

— В следующий раз, — как эхо повторил Рик и полез в карман пиджака за бумажником. Пэппи остановил его:

— Убери свои деньги. Сегодня платит «Жилище краба».

— Что ж, тогда до свидания!

Рик знал, что его улыбка будет для Пэппи лучшей благодарностью. Через несколько минут он уже сидел за рулем мчавшейся на север машины, вертел свободной рукой диск радиоприемника и мысленно подсчитывал, когда сможет вернуться в Коконат-Ки.


Глава 1


Рик Парриш возвращался домой. Становилось жарко. Он ослабил узел галстука и расстегнул рубашку, мечтая о том моменте, когда наконец повесит этот костюм в шкаф и натянет на себя привычные джинсы с тенниской. Затем надо будет постараться освободиться от грустных воспоминаний. Так повторялось каждый год после визита к родителям Энджи. Время шло, но легче эти поездки не становились. И сейчас Рик чувствовал себя немного лучше только потому, что очередная была уже в прошлом.

Вот и Коконат-Ки. Рика охватило волнение. Нога машинально нажала на акселератор, и его белый джип, пулей пролетев последний мост, остановился у дверей дома. Он уехал отсюда всего лишь две недели назад. Но какими долгими они показались!

Теперь — к Пэппи, попить холодного пивка. А лотом в небольшую бухточку, где пришвартована его рыбацкая шхуна.

Отбивая пальцами на руле ритм песенки, которую прошлый раз пел Твид Макнейл, Рик вновь переехал мост и очутился на шоссе, ведущем к центру города. Еще немного — и он блаженно опустится в заветное кресло из темной сосны, навечно выделенное ему Пэппи в пивбаре.

Магнитофон в джипе ревет на полную мощность. По лицу Рика расползается столь долго сдерживавшаяся улыбка. Машина лихо вкатывается в распахнутые ворота и, подняв за собой столб пыли, останавливается у ступеней веранды.

Обычно заполненная автостоянка на этот раз почему-то пустовала. Это выглядело странным. Рик выглянул из машины. В первый момент ему показалось, что он попал куда-то не туда. Там, где две недели назад стоял уютный пивной бар «Жилище краба» Пэппи и К*, сейчас было нечто совсем другое. Вместо ободранных досок, которыми был обит весь дом и веранда, на Рика смотрели выкрашенные в банановый цвет стены, сияющие непросохшими белилами оконные рамы, светло-голубые решетки и поручни балюстрады.

У входа стоял знакомый маляр и красил крыльцо. На веранде Рик увидел Твида Макнейла и еще двоих. Они готовились прибить над дверью фанерный лист, на котором крупными буквами было написано: «Здесь, в сердце курортов Флориды, скоро откроется филиал ресторана «Мейдисон», известного своей отличной кухней».

— Твид! — крикнул Рик, выключив зажигание. — Что, черт побери, здесь происходит?

— Много всего, — ответил вместо приветствия Твид. — А вы пройдите внутрь — еще и не то увидите!

Рик вылез из машины и, предчувствуя недоброе, пошел к веранде по только что проложенной дорожке с кирпичным бордюром, обсаженным темно-лиловой петунией. Лестница, ведущая на веранду, была также новой. Рик стал осторожно подниматься по ступенькам. Под ногами раздавался неприятный скрип. Перешагнув через две последние ступеньки, он оказался на веранде и прошел внутрь бара.

То, что увидел Рик, превзошло все ожидания. Пол, всегда темный от вечно проливавшегося пива, теперь блестел, как видно, отдраенный песком. Хромоногие старые столы исчезли. А фреска с изображением обнаженной русалки была старательно закрашена все той же желтой краской.

Господи, что они здесь натворили? — почти со страхом подумал Рик, продолжая разглядывать комнату. И тут же получил еще один, но сокрушительный удар. Кресло из темной сосны, известное всем в Коконат-Ки как «кресло капитана Парриша», в котором он играл в покер, тянул пиво из огромной кружки, бахвалялся рыбацкими успехами, его кресло валялось, забрызганное белилами, как никому не нужный хлам! Рик почувствовал, что у него внутри все оборвалось. Как? Его кресло?! Срочно потребовать объяснений и наказания наглого богохульника!

— Пэппи! — заорал он на весь дом. — Где ты? Слышишь? Я требую, чтобы ты выгнал отсюда этого безмозглого осла, который…

В этот момент кухонная дверь отворилась, и на пороге появилось очень стройное, светловолосое с рыжинкой создание, тащившее большую корзину полотняных салфеток. Повернув голову, создание приказало кому-то на кухне:

— Все доставки, пожалуйста, принимайте через заднюю дверь. И вот что еще… Ах!

По этому «Ах» Рик понял, что его заметили. Но он находился в более выгодном положении, поскольку в отражении висевших в комнате двух новых зеркал мог со всех сторон оценить внешние достоинства вошедшей особы. Это была подчеркнуто аккуратная девушка, от которой веяло чистотой, ухоженностью и, как показалось Рику, неискушенностью. Ее пышные волосы красиво обрамляли лицо, делая его не по возрасту серьезным. Цвет глаз сразу определить было невозможно: их скрывали густые и длинные, как на рисунках в детских книжках, ресницы.

— Если вы к Пэппи, то его нет. Я его внучка, Брин Мэйдисон.

Тут корзинка выскользнула из ее рук, и салфетки рассыпались по полу. Рик бросился было помочь ей, но она решительно воспротивилась. Ему не оставалось ничего другого, как стоять над ней и наблюдать. Это оказалось небезынтересным. И очень скоро Рик поймал себя на том, что подглядывает за каждым движением ее тела, как несовершеннолетний малец. В своем курортном городке он видел множество женщин в предельно открытых купальниках. Но никогда еще девичье тело так не волновало его воображение! Наконец Брин выпрямилась и предстала перед ним как ни в чем не бывало.

Чуть помедлив, она протянула руку. Ее пальцы с аккуратным маникюром скользнули по тыльной стороне его ладони, а затем согнулись в крепком рукопожатии. Да, что говорить, девушка, действительно, как выразился Пэппи, энергичная. Но сообразительная ли?

— Меня зовут Рик Парриш. — Он сам не узнал своего голоса и деланно откашлялся.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, Рик?

А Рик все старался понять, почему ее крепкое рукопожатие и вся пластика тела вдруг выбили его из равновесия? Спокойного равновесия, которым он гордился всю жизнь. И дело было не в самоуверенной улыбке и смелом жесте, с каким Брин поставила корзину себе на бедро. В зеркале он увидел, как короткая юбка мягко охватила ее бедра, и долго не мог оторвать взгляда от красивых ног. На кого-то она похожа? Ах, да! На русалку, красовавшуюся еще совсем недавно на стене бара, а теперь безжалостно замалеванную нелепой желтой краской.

Рик почувствовал, что уж слишком долго смотрит на Брин, не говоря ни слова, и что молчание становилось неловким. Черт побери, эта девица с роскошными ресницами, несомненно, вызвала в нем, как выражаются медики, повышенное содержание адреналина в крови.

Заметила Брин его состояние или нет, но приговор свой вынесла незамедлительно:

— Если вы ищете работу бармена или повара, то мы вряд ли сможем помочь вам.

— Я не ищу работу. Мне просто интересно знать, что здесь происходит. И где Пэппи?

Рик понял, что уже не может говорить с ней в деловом тоне. Брин с удивлением уставилась на него. Уголки ее губ чуть поднялись в легкой усмешке. Это привело Рика в чувство. Ты явно перехватил, братец: пора прекратить сходить с ума от ее прекрасных форм, зовущих губ и роскошных ресниц. И Рик строго спросил:

— Что здесь происходит?

— Вы хотите знать, что здесь происходит? — спокойно переспросила Брин. — Простая, но необходимая перестройка, которая займет немного времени.

И она чуть кивнула головой, как бы призывая его в свидетели.

— Пэппи все еще в больнице. И это еще одна причина, которая вынудила меня отложить открытие ресторана.

— Что вы сказали? — тревожно спросил Рик, у которого одно слово «больница» вызывало внутренний дискомфорт. — Простите, я не ослышался? Пэппи попал в больницу? Что он там забыл?

— Он сломал ногу. Наступил на гнилую ступеньку и упал с лестницы. Поэтому я и переделала в первую очередь лестницу. Здесь и на кухне. Потом уже стала ремонтировать и обновлять все остальное.

Рик непроизвольно присвистнул. Брин изогнула дугой брови и удивленно посмотрела на него.

— Как он себя чувствует?

— Ортопед обещал, что дедушка поправится. Но ему придется пролежать в больнице несколько недель. Вы постоянный посетитель его бара?

— Я его друг, владелец рыболовной флотилии. Сдаю в аренду шхуны. — И он кивнул в сторону качавшегося неподалеку на волнах небольшого суденышка. — Это — одна из них. Случилось так, что мне пришлось некоторое время отсутствовать.

— Да, Рик Парриш, вспоминаю это имя. С тех пор как дедушка угодил в больницу, я готовлю для ваших шхун коробки со всякой едой. Мне бы очень хотелось прокатиться на одной из них, когда будет не так много работы. Может быть…

— А где Линда и Сьюзан? — прервал ее Рик. — Почему они не занимаются всем этим?

— К сожалению, мне пришлось их уволить. Сейчас Они нашли работу в одном из соседних курортных местечек. Впрочем, если захотят, то смогут вернуться, когда мы откроемся. А пока пусть поработают там: жить-то надо!

— А где мисс Скарлетт?

— Мистер Лэтхэм пригласил ее поработать у него, пока здесь все устроится. Она тоже вернется, как только я утрясу все дела со штатом и получу новую мебель.

И Брин небрежно кивнула в сторону сложенных в углу разбитых стульев, столиков и старой вывески, красовавшейся еще совсем недавно над входом в пивной бар. «Жилище краба», что с тобой сделали?

А Брин, облокотившись на стойку пустого бара и подперев подбородок ладонями, смотрела на Рика.

— Просто удивительно, сколько сил требуется, чтобы переделать все это за короткое время!

— Так вы говорите — переделать? — Рик провел ладонью по своему уже порядком обросшему подбородку, начиная терять терпение.

Брин же испытующе посмотрела и улыбнулась, как ему показалось, еще противнее.

— Этот цвет я сама выбрала. Правда, он создает мажорное настроение?

Рик молчал.

— Ну, хорошо, но вы согласны, что «Жилище краба», нуждается хотя бы в косметическом ремонте?

Это было уже слишком.

— То, что вы здесь затеяли, называется косметическим ремонтом?! Когда бедный Пэппи это увидит, его хватит удар!

— Боже мой! О каком ударе вы говорите, Рик! Пэппи готов ко всему. Он выдал мне карт-бланш на любую перестройку «Краба».

Брин выпрямилась, отошла на шаг от стойки и разразилась бурной тирадой, сопровождавшейся самой энергичной жестикуляцией:

— Я по специальности — дизайнер гостиничных ресторанов. Обычно я работаю по готовым проектам. Здесь же приходится на ходу импровизировать.

Брин еще раз одарила Рика очаровательной улыбкой, на которую ему стоило большого труда не ответить, с одной стороны, а с другой, эта улыбка показалась ему вызывающей. Но девушка, не замечая его внутренней борьбы, продолжала излагать свой план разрушения «Жилища краба».

— Вместо этой убогой пивной здесь будет нечто потрясающее: легкое, светлое, с изящными кружевными занавесками, лепным изображением свадебного пирога, — захлебывалась от восторга Брин. — А там, — и она махнула рукой в сторону угла, где раньше тесными рядами стояли на старых полках ликеры, настойки, ром и прочие напитки, — там останется винный бар!

Рик молча слушал, удивляясь энергии девушки и одновременно приходя в отчаяние: «Жилищу краба» Пэппи Мейдисона явно грозила полная катастрофа, А из Брин, как из рога изобилия, продолжали сыпаться все новые идеи:

— Поначалу я думала ограничить меню: четыре блюда, не больше. И никакой дешевизны! Кстати, что за плата была за пользование туалетом! Чисто символическая! Как вам это нравится?

Она вдруг спохватилась, как будто сболтнула что-то лишнее:

— Что вы на меня так смотрите?

Брин непроизвольно поправила блузку и провела ладонью по своей высокой груди. Рик был готов выдержать что угодно, только не такое. Он поспешно надел темные очки и уставился на грудь девушки, безотчетно желая прикоснуться к ней. Заметив, что Брин вдруг замолчала, мужчина поспешно спросил:

— А голову Пэппи не ушиб?

Рик снял пиджак и повесил его на спинку стула. Брин посмотрела на него оценивающим взглядом. Потом ответила тем менторским тоном, который он уже начинал ненавидеть:

— Нет, я же сказала, что дедушка сломал ногу!

— А мне показалось, что голову!

Рик встал, подошел к углу, где валялось знаменитое кресло, и вытащил его на середину комнаты. Затем сел в него и положил ноги на козлы для пилки дров, оказавшиеся почему-то посреди комнаты.

— Если уж быть до конца откровенным, — угрюмо проговорил он, — то Пэппи, видимо, спятил, разрешив вам здесь распоряжаться. Слушайте, Брин, неужели вы не понимаете, что вся эта идея с раскрашенной кухней и кружевными занавесками никуда не годится?

Брин оторопело уставилась на этого широкоплечего типа, развалившегося перед ней в старом «капитанском» кресле. Он был, несомненно, надменным, самоуверенным и враждебно к ней настроенным. Уже только поэтому его следовало сразу поставить на место. Но что-то не позволяло ей этого сделать. Не только ровный загар, слегка выгоревшие от солнца волосы и красивые черты обветренного лица приковывали ее взгляд с первой минуты встречи. Привлекали и глаза — небесно-голубые, немножко холодноватые, но, несомненно, умные. Все это, думала Брин, не что иное, как ее чувственная реакция на присутствие рядом молодого сильного мужчины…

Рик снял галстук, аккуратно свернул его и засунул в карман брюк. При неловком движении верхняя пуговица его рубашки отлетела, и Брин заметила выбившиеся из-под майки рыжеватые курчавые волосы. Мысленно она представила себе его без рубашки. Его мускулистую, покрытую мягкими пушистыми волосами грудь, которую так приятно погладить, поцеловать… Вот он раскрывает объятия, прижимает ее к себе и…

Брин подняла руку и провела ладонью по своему разгоряченному лбу. Что это она, право? Боже мой, какая чушь!

Видение исчезло, и до нее донесся насмешливый голос капитана Парриша:

— Брин, дорогая, я ведь знаю, что говорю. Вы зря тратите свое время и дедушкины деньги. Опомнитесь, пока не поздно!

В первый момент все мысли девушки поглотило простое обращение «дорогая». Так ее давно никто не называл. С той поры как она рассталась с тем, который… Это произошло три года назад. Он любил ее. Они были близки и даже обручены. Но она без сожаления вернула кольцо своему жениху, когда тот начал допекать ее тем, будто бы она любит карьеру больше, чем его.

Хотя все эти годы одиночества Брин не особенно страдала и ее биологические часы не били тревогу, но все же не любила напоминаний о навсегда потерянном любимом и любящем человеке, несостоявшемся ребенке и том счастье, которое тогда переполняло их обоих. Теперь же этот Рик Парриш, которого она едва знает, фривольно называет ее «дорогой»! Брин почувствовала, как ее щеки вспыхнули от гнева. Да кто он такой, чтобы вмешиваться в ее дела и еще уверять, будто бы она не сможет сделать даже такой простой вещи, как ремонт пивбара своего деда! К тому же он еще имеет наглость утверждать, что Пэппи будет категорически против этого! Ей вдруг стало душно, девушка подняла руку, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу жакета, но обнаружила, что уже давно его сняла. Нет, этот человек не выйдет отсюда, пока она не разобьет его в пух и прах.

— Рик, дорогой, — ответила в тон ему Брин сахарным от учтивости и вежливости голосом, — я не могу согласиться с вами. У меня нет никаких сомнений в том, что Коконат-Ки должен иметь первоклассный ресторан. Нечто совершенно особенное, нечто…

— Любители чего-то «совершенно особенного», — перебил ее Рик, — могут поехать в соседний город. Здесь этого не нужно. По крайней мере, того, что вы нам предлагаете. Жители Коконат-Ки хотят иметь пивной бар Пэппи! Вам, черт побери, понятно?!

— Откуда вам известно, что хотят жители Коконат-Ки? — Брин старалась следить за каждым своим словом.

— Потому что я прожил здесь большую часть своей жизни. И знаю, что им нужно место, где можно садиться задрав ноги, бросать прямо на пол шелуху арахисовых орехов и, запустив на всю мощь проигрыватель, тянуть пиво из старомодной большой кружки!

Рик бросил тревожный взгляд в дальний угол и, сняв очки, произнес драматическим шепотом:

— Куда вы дели проигрыватель?

— Проигрыватель?

— Да, проигрыватель, музыкальный аппарат, который стоял в том углу, у стены!

— Я велела спустить его вниз, в кладовую. Сегодня придут из Грасси-Ки для оценки. Или вы это тоже не одобряете?

— Что, вы собираетесь продать проигрыватель Пэппи?! — Не дожидаясь ответа, Рик сказал тоном, не допускающим возражений: — Проигрыватель Пэппи Мэйдисона останется в Коконат-Ки!

— Вы хотите его купить?

Брин подняла корзину с салфетками и направилась к кухонной двери. Рик отметил про себя, что, несмотря на высокие каблуки, походка ее была почти бесшумной.

Войдя в кухню и закрыв за собой дверь, она остановилась. В том, что Рик не намерен сдаваться и тут же последует за ней, Брин не сомневалась: он был слишком упрям, горд и самонадеян. Действительно, сейчас же послышались его шаги. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился капитан Парриш.

Брин поставила корзину на стол, сделала глубокий вдох, затем выдох и только после этого взглянула на Рика. Он стоял держась правой рукой за косяк двери. Она заметила, как на фоне деревянной панели дрожали его пальцы. Если бы это был кто-нибудь другой, Брин смогла бы сдержать свои эмоции. Но с Риком это оказалось невозможным — он слишком волновал ее. Поэтому последовал очень бурный и неожиданный для нее самой всплеск эмоций:

— Какого черта вы ходите за мной по пятам по всему дому и вообще ведете себя как хозяин! Я здесь хозяйка, понимаете, я! — Видимо, для большей убедительности она ударила себя маленьким кулачком в грудь. — У меня тоже есть глаза. И я вижу, в каком ужасном состоянии находится «Жилище краба». Ему требуется почти капитальный ремонт. Несчастный случай с дедом открыл глаза и ему. Он также считает, что здесь надо все менять. И я рада, что могу ему помочь!

— Все менять? — От возмущения Рик снял темные очки и сунул их в карман рубашки. Потом, подбоченясь, надменно посмотрел на Брин. — Здесь надо лишь кое-что подремонтировать. А все менять, как вы говорите… Поймите же, это наш бар. Бар для тех, кто живет рядом. Для нас, местных жителей, а не для курортников!

— Я разве протестую? Ресторан «Мэйдисон» с радостью примет их у себя. Конечно, если они будут соответственно одеты.

— Вот именно! Послушайте! — Лицо Рика перекосилось от раздражения, но все же он старался говорить как можно спокойнее и убедительнее. — Я знаю здешних жителей и знаю Пэппи. Поэтому и прошу вас прекратить все эти эксперименты, пока он не выпишется из больницы и не увидит своими глазами, во что уже превратилось его всегда столь почтенное заведение!

— Пэппи в курсе всех моих планов. Но вот какое вам до всего этого дело?

— Мне? Хорошо, я скажу, — резко ответил Рик, судорожно барабаня пальцами по коленкам. — Все, что происходит в Коконат-Ки, — это мое дело! На берегу Флориды я видел немало заведений, недавно еще вполне приличных и посещаемых, но сегодня уже загубленных деятелями от курортного бизнеса и всякого рода безмозглыми предпринимателями.

Рик перегнулся через стол и почти закричал ей в лицо:

— Мадам! Очнитесь же! Людям здесь не нужен ваш роскошный ресторан «Мэйдисон» со всеми его «Ферн-гротто», «Чез-баффи» и прочими блюдами с непроизносимыми названиями и дорогими винами. И вот этими игрушечными корабликами! — Он выхватил из корзины сложенную салфетку и стал ею размахивать перед носом Брин.

— Это не «кораблик»!

— Извините. Я хотел сказать «птица»!

— И не «птица»! Это шляпа — символ одной из местных партий. Но дело даже не в этом. Салфетка, которой вы сейчас размахиваете, выкроена из белоснежной бумажной материи. На ней нет обычных пошлых стишков или дурацких рисунков.

Брин старалась как-то снять напряжение, но Рик распалился вовсю. Убедившись, что из ее усилий ничего не выходит, она насупила брови и сказала очень серьезно:

— Почему вы отказываете моему ресторану в праве на жизнь? Я же не собираюсь закрывать это заведение. Просто хочу придать ему определенный стиль.

— «Жилище краба» Пэппи Мэйдисона имело свой стиль!

— А сейчас будет другой. — Брин говорила очень спокойно, подчеркнуто спокойно. Может быть, это остудит его? — Этому небольшому курортному городку нужен первоклассный ресторан. И не только для удовольствия местных жителей. Он привлечет сюда гораздо больше туристов и отдыхающих.

— Вот как раз приезжих-то нам здесь и не нужно!

— Но они дадут толчок процветанию Коконат-Ки!

— Нет, вы решительно не имеете никакого представления о живущих здесь людях! Поймите, если бы им нужны были подобного рода заведения, они бы уже давно сдали землю застройщикам.

— Но я все делаю, чтобы им было лучше…

— Брин, неужели вы не понимаете, что создаете здесь нечто такое, с чем старикан Пэппи просто не сможет справиться? Со всем своим небольшим штатом он может варить крабов, распечатывать пивные бочки и болтать за столиками. Это все, Брин! Ведь это будет: вы выстроите здесь фешенебельное питейное заведение, разрекламируете его по всей округе, а потом преспокойно уедете. Расхлебывать же дело ваших рук придется больному старику.

Брин помолчала и очень мягко, с нежностью в голосе, сказала:

— Этого никогда не произойдет. Я слишком люблю дедушку, чтобы взвалить на его старые плечи такой груз.

— Я не говорил, что вы его не любите. Просто вы ничего не знаете о Коконат-Ки и его жителях. Здесь существует еще, слава Богу, традиционный образ жизни, который стоит того, чтобы его сохранить. Ваши планы идут вразрез с ним. Поэтому они непременно провалятся!

— Рик, но речь идет всего-навсего о ресторане!

— Нет, Брин, вы говорите о ресторане, а я о гораздо большем… «Жилище краба» — это… это…

Он замолчал и запустил пятерню в шевелюру, отчаянно стараясь избавиться от ворчливого тона. Да, из всех мужчин, с которыми ей довелось встречаться за свои двадцать с небольшим лет, этот Рик Парриш был самым упрямым. И как раз поэтому она не уступит ему — ни сейчас, ни после!

— Вы мне не все сказали, разве не так? Какие еще причины, кроме заботы о Пэппи и гражданах Коконат-Ки, заставляют вас принимать так близко к сердцу судьбу этой пивнушки?

— Что вы имеете в виду? — настороженно спросил Рик.

Брин отошла от стола и встала за его спиной. Она заметила, как он глубоко вздохнул, а потом долго сдерживал дыхание. На его широких плечах рубашка натянулась так, как будто готова была лопнуть. И Брин уже понимала, что с ним в этот момент происходит: он хотел ее прикосновения… Брин почувствовала, что и ей хочется, очень хочется дотронуться до его спины кончиками пальцев… Или щекой… Чтобы подавить в себе это желание, она нащупала серьгу и с силой прижала ее к уху. Боль вернула ее на землю. И действительно, не для того же она в течение стольких лет создавала себе репутацию деловой женщины, чтобы вот так, с первой встречи, поддаться легкомысленному соблазну.

Она заглянула Рику прямо в глаза:

— Может быть, есть какие-то личные при…

Мышцы его лица так напряглись, что Брин осеклась на полуслове, поняв, что теперь он стал хозяином положения. И если Рик будет продолжать так смотреть, ей не хватит сил, чтобы удержаться и не дотронуться до него. Невольный трепет охватил ее перед этой мужской энергией. Вот сейчас он схватит ее своими сильными руками и… Но нет, он не сделал этого… А просто скрестил руки на груди.

Брин подошла к нему совсем близко. Рик слышал ее дыхание, чувствовал запах волос… Ситуация могла стать неуправляемой…

— Если вы и дальше будете столь бурно заботиться о Коконат-Ки, то как бы не пришлось вызывать полицию!

Рик почувствовал, что воздух выходит из его легких, как из спущенного баллона. В следующий момент он увидел Лайзу — самую большую заводилу и юмористку в городе.

— Лайза! Здравствуйте! Вот уж не ожидал вас здесь встретить!

— Как видишь, я здесь! И если вы оба чуть умерите свои эмоции и выйдете из кухни, подальше от острых предметов, то у нас получится небезынтересный разговор.


Глава 2


Рик хорошо знал, что слепо поддерживать каждую идею Лайзы Мэннинг небезопасно. Вся жизнь этой седовласой шестидесятилетней вдовы была посвящена общественной деятельности. Мало того, она старалась заразить своей кипучей энергией каждого, по воле случая оказавшегося рядом. Сам Рик старался, по возможности, держаться от нее подальше. Хотя вряд ли кто-нибудь в Коконат-Ки стал бы отрицать, что капитан Парриш сделал для этого городка немало полезного. Но участвовать в бесчисленных собраниях, организуемых Лайзой, было выше его сил. И все же долго ей сопротивляться не мог никто. Рик тоже не стал исключением. Так, Лайза уговорила его за одну неделю покрасить здание пожарной охраны, принять участие в разработке перспективного плана развития Коконат-Ки и устроить прогулку для детского сада на его рыболовной шхуне. Последняя стоила ему двух сломанных удилищ и дикой головной боли.

Конечно, встреча с мадам Мэннинг обещала новые беспокойства. Но Рик был все же благодарен Лайзе за вмешательство в разговор, принимавший острый характер.

— Я только сегодня приехал. И вот узнал, что с Пэппи несчастье.

— Ой, не говорите, капитан! — с жаром начала Лайза. — Такое несчастье! Брин навещает Пэппи утром. Потом прихожу я. И так каждый день. Вы понимаете, что для человека нет ничего ужаснее одиночества в больничной палате. Сейчас я как раз собралась к нему. Хотите, пойдем вместе?

Лайза повернулась к Брин:

— А ты? Я знаю, у тебя много дел, но Пэппи будет рад увидеть нас втроем.

— Я? Не знаю… Вряд ли смогу.

Рик с удивлением посмотрел на Брин. Неужели он стал ей так противен, что она даже не хочет вместе с ним навестить деда? Пли это просто попытка отделаться от него? А впрочем, какое ему дело! Благо, у него здесь есть к кому пойти. Да и вообще он очень занят! Пусть эта сексапильная девица выпендривается, сколько хочет!

Брин между тем подошла к Лайзе:

— Вот, посмотрите. — И она показала несколько салфеток пурпурного цвета с фиолетовым отливом. — Это я только что получила по заказу из Южной Каролины. Они должны были покрасить их в темно-синий цвет! А что получилось! Надо срочно отослать назад!

— Зачем? По-моему, это как раз то, что надо: яркий, радостный цвет. А синий — это очень мрачно для ресторана. Ведь туда приходят, чтобы весело провести время. Поэтому и нужны как раз яркие краски. Как эта, например. — И Лайза тронула рукой лимонно-желтые поля своей шляпки. — Рик, а как вы считаете?

Рик был сыт по горло дискуссией с Брин. Вопрос Лайзы давал ему возможность достойно улизнуть.

— Простите, Лайза, я ничего не понимаю в пурпурно-фиолетовых салфетках. Решайте их судьбу с Брин. А мне надо на шхуну.

Если бы не взгляд, неосторожно брошенный им на Брин, то к концу этой тирады Рик был бы уже в дверях. Но он оглянулся и тем самым совершил роковую ошибку: Брин была так хороша, что мужчина на мгновение остолбенел. Этим не преминула воспользоваться Лайза:

— Подождите, капитан Парриш. Я хочу сказать вам нечто очень интересное.

Рик сомневался, что это «нечто» действительно будет интересным. Но сопротивляться самому себе он больше не мог: ему не хотелось расставаться с Брин, это было ясно!

Лайза тем временем продолжала говорить:

— Вчера у нас было собрание Общества друзей городской библиотеки. Говорили обо всем, в том числе о бедственном состоянии нашей службы «скорой помощи». Ведь Пэппи Мэйдисона отвезли в больницу на обычном грузовике! Да, да — в кузове простого пикапа. Оказывается, бензобак единственной в городе кареты «скорой помощи» насквозь проржавел и пришел в полнейшую негодность. Да и сама машина давно отслужила свой срок, и ее место на свалке. И в каком положении оказываемся все мы?

— Действительно, дело дрянь! — сказал Рик, стараясь не замечать легкого постукивания каблучков Брин.

— Что? Моего дедушку везли со сломанной ногой на простом грузовике? — вскричала Брин. — Мне никто об этом не сказал!

— Да, милая! Так и было! Карета «скорой помощи» не могла сдвинуться с места. Пока же команда медиков добиралась сюда, Сол и Твид погрузили Пеппи в грузовик и повезли в больницу. По пути его растрясло, и перелом осложнился.

Лайза на секунду замолчала и, глядя в пол, добавила:

— Капитан Парриш может тебе рассказать, что такое настоящая служба «скорой помощи», потому что…

— Лайза, — оборвал ее Рик, — что вы хотели мне сказать?

Он предостерегающе посмотрел на мадам Мэннинг, ибо она могла вот-вот перейти на сугубо личные и болезненные для него темы. По тому, как сжались ее губы, Рик понял, что достиг цели и что разговора об Энджи не будет.

Брин же была всецело занята мыслями о Пэппи. Она представляла себе, как ее несчастного деда со сломанной ногой взваливают на борт грузовика. Потом закрыла глаза и сокрушенно покачала головой. Рик тихонько коснулся ее плеча и мягко сказал:

— Теперь с ним все в порядке. Ведь доктор говорит, что он поправляется? Разве нет?

— Я знаю, — ответила Брин, задумчиво глядя на него. — Но больно даже подумать обо всем этом. Человек ждет медицинской помощи, а его грузят, как бревно, на первый попавшийся грузовик. И рядом — ни врача, ни фельдшера, ни медицинской сестры!

На какое-то мгновение Рик вновь вспомнил тот ужасный день пять лет назад, и в душе его ожила горечь невосполнимой утраты. Он закрыл глаза. Потом встрепенулся, пытаясь заставить себя думать сейчас о живых. Он мягко положил руку на плечо Брин и нашел самые нужные в этот момент слова:

— Люди старались сделать все возможное.

— Вы совершенно правы, капитан Парриш, — поддержала его Лайза. — И вот теперь я хочу создать общественный фонд для приобретения городской кареты «скорой помощи». Моя просьба к вам: организовать рекламу фонда в рыболовной компании. Помощь Брин тоже была бы не лишней.

— Моя? Но что я могу сделать?

— Так все говорят. — Лайза посмотрела на нее поверх очков и улыбнулась. — Начать с того, что вы для нас, стариков, как бы свежее дыхание. К тому же разве несчастье, случившееся к Пэппи, может оставить равнодушной его внучку?

Лайза тронула за руку Рика:

— Ну, и как, капитан?

Ничего не ответив ей, Рик обратился к Брин:

— Вы здесь надолго?

— Не знаю. Все зависит от целого ряда обстоятельств.

— Что ж, Лайза, — сказал Рик, продолжая смотреть на Брин, — эта девушка говорит, что озадачена судьбой Коконат-Ки. Но если она не намерена здесь долго оставаться, то…

— Я как раз намерена пробыть здесь долго, — перебила Брин, также глядя ему в глаза.

Заметив волнение на лице девушки, Рик повернулся к Лайзе и пожал плечами:

— Если так, то я отдаю свой голос за мисс Мэйдисон.

— Как только откроется ресторан, я с удовольствием буду продавать билеты и рекламировать ваш фонд, — сказала Брин. — Но у меня нет никакого опыта в создании каких-либо фондов. Потом, как видите, я занимаюсь организацией ресторана и вынуждена вести все хозяйство дедушки, пока он в больнице. Кроме того, есть же и всякие свои дела. Поэтому вряд ли у меня хватит времени на что-нибудь еще.

— Положительно ни у кого нет желания нам помочь, — усмехнулась Лайза. — Но я хочу сказать вот что: работая в нашем комитете, ты будешь способствовать росту авторитета Пэппи. Кстати, он мне рассказывал, как успешно ты вела дела с подрядчиками и успокаивала недовольных клиентов. Значит, у тебя есть организаторская жилка. Плюс — очарование молодости. Что еще нужно для работы в комитете?

Рик рассматривал стену поверх головы Брин, якобы оценивая работу маляра. На самом же деле он следил за озабоченным выражением лица девушки и за каждым ее движением. Ему очень хотелось знать, о чем она думает: как отвязаться от Лайзы или чем заняться в комитете?

— Благотворительность, Лайза, это совсем другое дело. — Брин покачала головой. — Право, от меня будет мало толку.

Улыбнувшись Рику, Лайза подняла вверх указательный палец:

— И это говорит та самая гражданка, которая несколько минут назад горячо уверяла нас в своей преданности Коконат-Ки и его жителям?

— Ей-Богу, Лайза, я… — Брин поправила упавшую на лоб прядь и хотела что-то возразить. Но остановить Лайзу было невозможно:

— И это ты, которая переживает из-за того, что бедного больного старика везли в больницу на грузовике!

Брин покорно кивнула головой. Лайза воздела руки к небу:

— Призываю в свидетели Всевышнего: ты не только будешь работать в комитете, но и возглавишь его.

— Что? Мне возглавить комитет? Лайза, мне даже страшно об этом думать! Кроме того, я уже говорила — у меня столько дел, что времени на общественную работу просто не остается.

Рик крепко сжал губы, чтобы не рассмеяться. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать, как Брин пыталась вежливо отвертеться от предложения седовласой леди. Но это мимолетное чувство тут же исчезло, как только он задумался о том, почему Брин так себя ведет. Конечно, она была искренне озабочена состоянием здоровья деда. Но не только этим. Брин будет стараться привлечь к себе всеобщее внимание прежде всего в качестве творца ресторанного чуда. Все другие серьезные начинания, включая приобретение кареты «скорой помощи», отойдут на задний план. Их место займет производство салфеточных шляп, корабликов, голубей, кружевных занавесок! Когда же вся эта глупая затея провалится, — а это будет неизбежно, — она тихонько смоется из Коконат-Ки. Вот и все!

Рик почувствовал, как в нем нарастает раздражение. И, как будто читая его мысли, Лайза сказала:

— Все очень любят разглагольствовать о своей готовности помочь. И так красиво говорят! Но как только доходит до дела…

— Но я, право, не знаю… — В голосе Брин зазвучали хорошо отрепетированные нотки, рассчитанные на сочувствие. Все доводы против своего назначения председателем комитета она уже высказала и теперь вопросительно смотрела на Рика. При этом никак не могла решить, что больше выводит ее из душевного равновесия: его надменная улыбка, означавшая «а я что говорил», или растущее чувство вины за свою попытку отделаться от Лайзы и ее комитета. Да нет же! Она просто очень занятой человек и не скрывает, что хотела бы сделать хорошую карьеру! Вот и сейчас у нее есть не меньше дюжины различных предложений, достойных серьезного рассмотрения. И немало авторитетных клиентов со всех концов страны, с помощью которых можно начать свое дело. А пока она здесь, надо постараться уладить некоторые нерешенные проблемы с Пэппи. Но ставить об этом в известность Рика Парриша совсем не обязательно. Да и вообще неплохо было бы сбить с него спесь и заставить прекратить так нагло улыбаться! Ничего, этим-то сейчас она и займется…

Брин посмотрела на Рика и медленно, подчеркивая каждое слово, сказала:

— Лайза, извините меня. Действительно, очень многие говорят, что хотят помочь здешней общине. Но когда дело доходит до серьезного и тяжелого труда, не каждый оказывается на него способным.

— Это верно, — отозвался Рик, пристально глядя на Брин. — Можно просто захлебнуться в потоке разглагольствований, которые тут раздаются.

— Вы, несомненно, правы, капитан, — ответила Брин, стараясь придать своему голосу звучание невинной детской восторженности. — Все, что вы говорили на кухне, преисполнено глубочайшего смысла! Надо привлечь больше народу, и тогда я почту за честь возглавить этот комитет.

Лайза восторженно пропела:

— Это же замечательно!

— Но при одном условии, — поспешила добавить Брин. Торжествующая улыбка на лице Лайзы погасла. — У меня должен быть сопредседатель. — Отступив на шаг от Лайзы и Рика, Брин прислонилась плечом к столбу, подпиравшему потолок, и несколько секунд наслаждалась произведенным эффектом. Потом добавила: — Судите сами. Ведь в руководстве комитета должен быть человек, знающий местных жителей и способный их увлечь. Причем этот человек должен уметь не только разглагольствовать о своей преданности Коконат-Ки, но и доказать эту преданность на деле.

Лайза изогнула дугой брови и хотела что-то сказать, но Брин опередила ее:

— Лайза, не беспокойтесь. Я знаю такого человека. — Девушка сделала шаг к Рику.

Глаза Лайзы от удивления полезли на лоб, затем она издала какой-то неопределенный звук, вроде «о-о-о-ох», и без намека на паузу стала перечислять причины, почему только капитан Парриш и годится на этот пост. Рик ее не слушал. Он едва сдерживал себя, чтобы не схватить Брин и как следует тряхнуть. Она угадала его намерение и улыбнулась, понимая, что победила!

— Итак, капитан Парриш, — торжественно обратилась к Рику Лайза, — вы даете согласие стать сопредседателем комитета вместе с Брин? Не так ли?

— Вы же знаете, что я не могу ответить «нет»! — мрачно проговорил Рик.

— Конечно, попробовали бы вы отказаться! — еще более сладким голосом пропела Брин, поигрывая обнаженным плечиком. Но на всякий случай она тут же сделала шаг назад. Обе женщины весело смотрели на капитана. Он в свою очередь взглянул сначала на одну, потом на другую. Затем решительным жестом вынул из кармана темные очки и надел их.

— Многоуважаемые дамы, — сказал Рик скрипучим голосом, — я надеюсь, что мне будет дано какое-то время на обдумывание этого почетного предложения. А потом мы встретимся снова.

— Обязательно! — хором ответили «многоуважаемые дамы».

После чего старшая подошла к балюстраде, а младшая не без интереса следила за тем, как капитан Парриш спускался по лестнице. Когда Рик вовсе исчез из виду, Брин спросила Лайзу:

— Вам не кажется, что я впутываюсь в какую-то непонятную историю?

— Мне кажется, тебя больше привлекает не руководство комитетом, а работа с капитаном Парришем.

— Вы угадали, Лайза. — Брин медленно провела ладонью по стойке бара, на которую только что опирался Рик Парриш. — Ой, Лайза, он забыл пиджак!

Пиджак действительно лежал на дальнем краю стойки. Глаза у Брин загорелись:

— Я догоню его и отдам.

— Голубушка моя, только не сейчас! Вон он наш милый капитан, смотрите.

Брин подошла к балюстраде и посмотрела вниз. Через дворик шел Рик, направляясь к бухте, где стояла его рыболовная шхуна. Брин держала в руках пиджак и задумчиво смотрела ему вслед. Как не похож он был ни на одного мужчину из тех, с которыми ее сводила судьба раньше! Во всяком случае, никто из них не вызывал в ней такого мгновенного и чисто женского интереса и волнения. Рик заставил ее защищаться там, где она раньше всегда была хозяйкой положения. Она нравилась мужчинам и умела управлять ими. И собой, черт возьми, тоже! А сейчас… Рик неожиданно дал ей понять о страсти, бушевавшей в нем, которую она была готова разделить с ним. Будто издалека до нее донесся голос Лайзы:

— Как хорошо, что наш комитет будет возглавлять такая умная и очаровательная женщина!

Брин пропустила этот комплимент мимо ушей. Она продолжала следить за широкоплечим мужчиной, пересекавшим песчаный пляж. Он шел, засунув руки в карманы, высоко поднимая ноги, отчего шорты сзади туго натягивались; эта картина вызвала в Брин прилив какого-то теплого, почти материнского чувства. Она повернулась к Лайзе:

— Значит, решено: Рик Парриш будет моим сопредседателем в комитете?

Лайза сняла с головы широкополую шляпу и, теребя ее пальцами, с улыбкой сказала:

— Да, решено. И не суетись же ты с этим пиджаком! Мистер Парриш в ближайшие же дни вернется за ним, я уверена. Что же касается комитета, то для первого собрания я сама подготовлю все документы. Только скажите, какой день для тебя удобнее. А сейчас я еду в больницу и расскажу Пэппи о том, что ты здесь сделала. Уверена — он будет доволен… Брин, ну, не расстраивайся! Выше голову!

— Вы знаете, Лайза, только ради Пэппи…

— Я все отлично понимаю. Мне все же скоро стукнет семьдесят!

Она подмигнула девушке и раскланялась. Брин осталась одна со своими мыслями. Она вновь посмотрела в сторону берега. Что ж, сомнений не оставалось: этот человек целиком завладел ее сердцем. Конечно, сегодня она сыграла с ним веселую шутку, затащив в комитет мадам Мэннинг. Он разозлился, но равнодушным не остался. А это уже немало!

Брин опять посмотрела в сторону моря, и ее взгляд вновь задержался на Рике. Мужчина разговаривал с кем-то из матросов. По тому, как его окружили и пожимали ему руки, Брин поняла, что капитан Парриш пользуется среди этих людей уважением.

«Капитан», — тихо прошептали ее губы. Она крепко сжала поручни балюстрады. Господи, как же могло случиться, что этот человек сразу после знакомства так запал ей в душу?!

Брин пыталась уверить себя, что ей меньше всего был нужен такой упрямый, самоуверенный и самонадеянный мужчина. Правда, не надо скромничать: сегодняшнюю схватку с ней Рик проиграл. По сути дела, он просто сбежал. Да и чего в сущности она так боится? Мир не провалится, если она, Брин Мэйдисон, позволит себе немного расслабиться. И тут Рик вдруг поднял голову и посмотрел прямо на нее. Взгляды их встретились…

На следующее утро Рик появился в больнице. Он не переносил запаха лечебных заведений и, проходя быстрым шагом по коридорам, старался сдерживать дыхание. Но поиски Пэппи оказались долгими, его начало мутить, а в сознании неотступно возникал образ Энджи. Наконец, найдя нужную дверь, он резко открыл ее и ворвался в палату, вложив всю накопившуюся энергию в приветствие:

— Черт побери, Пэппи! Я не сомневался, что такое обязательно случится, если ты не перестанешь гоняться за бабами! Кто был на этот раз? Блондинка из сувенирной лавки или одна из дочек дядюшки Фейгана?

— Ты пришел как раз вовремя, — ответил Пэппи в том же принятом между ними тоне грубоватого юмора: — Я мог бы уже высохнуть на этой койке и тысячу раз сдохнуть!

— Высохнуть? Это что-то новое. Откуда ты набираешься таких слов? Или кто-нибудь тайком подсовывает тебе кроссворды из «Нью-Йорк таймс»?

— Совершенно верно, — раздался знакомый голос из-за занавески. — Кто-то, действительно, их сюда приносит.

Щелкнул выключатель, и послышались знакомые шаги.

— Привет, капитан Парриш. — Брин подошла к кровати и поставила вазу с желтыми гвоздиками на ночную тумбочку. При этом — умышленно или нет — задела сидевшего рядом Рика. Она поправила ленту на букете и старательно распустила лепестки цветов.

— Привет, Брин! — Он старался говорить спокойным голосом. Брин лучезарно улыбнулась ему. Нет, смотреть в эти янтарные глаза было явно небезопасно. Да и все остальное было в ней таким зовущим! Бретельки ее голубой в полоску блузки, казалось, были готовы соскользнуть с загорелых плеч, при виде которых у Рика увлажнились губы. С трудом сдерживая полет возбужденного воображения, Рик сухо сказал: — Извините, Брин, что помешал. Мне лучше зайти позже.

Он повернулся и направился к двери. Но Брин тут же догнала его:

— Что вы! Побудьте, пожалуйста, с Пэппи, я сама ненадолго выйду! Вы же в первый раз его навещаете, с тех пор как…

— О чем вы там спорите? — вмешался Пеппи. — Здесь четыре стула и четыре кровати. А ну-ка оба назад!

Брин рассмеялась, потом подошла к кровати деда, тихо сказав через плечо Рику:

— Медики считают, что брюзжание Пеппи — признак начинающегося выздоровления.

Рик молча наблюдал за легкими, свободными и грациозными движениями Брин. Что означало ее стремление удержать его в комнате? Только ли вежливость?

Брин потянулась за лежавшей на столике шоколадкой:

— Люблю темный шоколад! Хотите, Рик?

Рик, думавший отнюдь не о шоколадке, оторопело посмотрел на девушку, потом отрицательно завертел головой и, присев на стул по другую сторону кровати, спросил Пеппи:

— Как к тебе относятся в больнице?

— Ужасно! Они стянули мне кость на ноге, лишили сигар и затолкали в палату, где нет кабельного телевидения. Здесь совсем нечего делать. Это же просто издевательство. Лежать как в закупоренной бутылке!

— Они не стягивали тебе кость, дедушка, а вставили туда…

— Перестань, мне надоели все эти разговоры о костях!

— Дедушка, сестры жалуются, что ты по полдня играешь в покер с девицами из технического персонала и не даешь им работать…

Пэппи уставился в потолок и сжал губы:

— Может быть, это и не так уж плохо, что я сюда угодил. По крайней мере, избежал участи стать членом какого-нибудь очередного комитета Лайзы Мэннинг!

— А вот капитан Парриш попался. — Брин, прищурившись, посмотрела на Рика. — И представь, он даже не сопротивлялся! Теперь он — мой сопредседатель. Верно, капитан?

И она откусила еще один кусочек шоколада. Потом стала кормить шоколадом деда, шутила по поводу хорошеньких медсестер и рассуждала о возможных неприятных последствиях мошенничества при игре в покер.

Рик ждал, когда на него тоже обратят внимание и беспокойно ерзал на стуле. Наконец его терпение лопнуло, и он раздраженно спросил Пэппи:

— Брин уже рассказала тебе о своих экспериментах с «Жилищем краба»?

Глаза старика заблестели:

— Нет. Но я уверен, что Брин в этом деле хорошо разбирается. Ведь у нее свое дело, связанное с ресторанным дизайном. Помнишь, Брин, как ты здорово перепланировала комнату в магазине недвижимости того монгола в Нью-Йорке?

— Помню. Мне тогда приходилось трижды все переделывать: хозяин магазина и его жена никак не могли решить, чего же они все-таки хотят. Наконец остановились на варианте английского садика. Им казалось, что в такой обстановке приятнее есть сандвичи и пить чай!

Ужасно! — страдальчески подумал Рик. Она, оказывается, имеет дело чуть ли не со всем миром. Да это еще хуже, чем я предполагал!

Последнюю фразу он, видимо, пробурчал вслух, потому что Брин вдруг повернулась и с удивлением посмотрела на него:

— Простите, вы что-то сказали?

— Да, я хочу повторить Пэппи то, что уже говорил вам. Люди приходят в «Жилище краба» не из-за французских соусов, которые можно купить в любой лавке!

Брин резко поднялась со стула:

— Я не полная идиотка и знаю, что нужно клиентам!

Рик тоже встал.

— Поймите меня правильно: все, что вы делали на Севере, несомненно, соответствует вкусам тамошней публики. Но здесь, в Коконат-Ки, нужно нечто совсем другое. И если вы будете пытаться слепо переносить сюда свой нью-йоркский опыт, то непременно разоритесь!

Подняв брови, Пэппи удивленно смотрел то на Брин, то на Рика.

— Не слушай его, дедушка, — старалась улыбаться Брин. — Все идет прекрасно!

— Вы же еще не открылись! — почти закричал Рик.

— Но когда это произойдет, — возразила Брин, наклонившись к деду, — жители Коконат-Ки будут с большим удовольствием посещать прекрасно оборудованный ресторан.

— Это только вам так кажется, — не уступал Рик. — А Пэппи, несомненно, будет думать иначе, как только увидит все своими глазами!

— Напомнить вам, что так думаю не только я? — начала терять самообладание Брин.

Рик открыл было рот, но тут вошла медсестра с прибором для измерения давления и строго сказала:

— Прекратите крик! Вас слышно в другом конце коридора. И вообще время посещений кончилось. Оставьте больного в покое. Уходите.

— Черт побери, Руфь, не прогоняй их! — взмолился Пэппи. — То, о чем они здесь вопят, становится интересным.

— Хорошо, дедушка! — Брин наклонилась к Пэппи и поцеловала его. — Я скоро вернусь. Мне надо только объяснить кое-что капитану Парришу.

Не взглянув на Рика, она вышла из палаты.

— Извини, Пэппи, — негромко произнес Рик и пошел вслед за Брин. Но в коридоре ее уже не было.

Рик нашел девушку в небольшом алькове соседнего холла. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела в окно. Ее взгляд был устремлен в одну точку, а поза, исполненная внутреннего достоинства, явила в его воображении статую некоей древней богини. Немного помедлив, он сказал:

— Мы, должно быть, подняли у Пэппи давление.

Брин обернулась и посмотрела на него:

— Наверное. Я чувствую, что даже мое давление зашкаливает.

Она замолчала и уставилась на изображение камина, нарисованное на противоположной стене. Вновь воцарилось неловкое молчание, нарушаемое только доносившимися откуда-то телефонными звонками и чьим-то смехом. Рику захотелось присесть, и он поискал глазами стул. Ничего не обнаружив, мужчина подошел к Брин и встал рядом. Черт возьми, он постарается держать себя в руках и заставит ее слушать! Это будет его последняя попытка. Если она провалится, то все будет кончено и никаких больше контактов с ней!

— Послушайте, Брин! У меня есть идеи относительно нового ресторана. Вы не хотите считаться с фактами. Что ж, это ваше право. Но и Пэппи должен выслушать разные мнения!

Брин сложила руки на груди, барабаня кончиками пальцев по плечам. Потом повернулась к Рику:

— Кое в чем вы, конечно, правы!

Уф! Наконец-то он добился своего! Есть все же справедливость на этом свете. Господь вразумил эту девицу! Слава Творцу! Итак, что бы она ни имела в виду, он будет внимательно слушать. Рик опустил голову, как бы приглашая Брин говорить дальше. Но при этом продолжал гадать о происхождении волнующего запаха, исходившего от нее. Ведь было еще только утро. Она недавно приняла душ и уже успела чем-то натереться. И как же манил этот аромат! Как ему хотелось наклониться к ее оголенному плечику и вдыхать этот необыкновенный запах!

Голова Рика склонялась все ниже и ниже. Как сладки и притягательны ее губы! Они уже совсем, совсем близко… Но тут открылась дверь палаты, и голос медсестры привел Рика в чувство:

— Если вы оба в состоянии держать себя в руках, то можете зайти. Но по одному.

Рик хотел броситься первым, но вдруг остановился:

— Идите сначала вы. Я — потом. Только прежде скажите, в чем вы считаете меня правым?

Брин помедлила с ответом, потом тронула пальцем пуговицу на его рубашке и подняла на него немигающие глаза, обрамленные густыми ресницами. На секунду Рику показалось, что она хочет поцеловать его. Им овладело непреодолимое желание прижать девушку к себе и осыпать ее поцелуями.

— Ах, да! — прошептала Брин, как будто только что о чем-то вспомнила. — Вы были правы, сказав, что любые эксперименты Пэппи с его рестораном или пивбаром вас не касаются.

Она повернулась и пошла к палате. Рик проводил ее улыбкой: в решительный момент она опять увильнула от него и теперь будет ходить с гордо поднятой головой. Но это пока, дорогая! Рик еще раз посмотрел ей вслед. Походка Брин была на редкость сексуальной.

Да, Брин выиграла первую часть дуэли и вновь бросила ему вызов. Но сможет ли он взять реванш? Ведь эта девушка имела такую утонченную женскую натуру и такой бурный, горячий нрав!


Глава 3


— Чего же ты молчишь, голубушка?

Брин не успела ответить, как Лайза стала говорить дальше. По телефону звучал ее голос с не меньшей настойчивостью, чем во время беседы с глазу на глаз. Зажав трубку между плечом и ухом, Брин упаковывала в большую коробку обеденные наборы для рыболовных судов. Затем опустилась в «кресло капитана Парриша». Она почувствовала, что сидеть в нем и впрямь удобно. Особенно было приятно откинуться на спинку. Брин твердила себе, что ее решение перенести кресло сюда никак не было связано с патологической любовью Рика к этому предмету обстановки. Продолжая слушать Лайзу, она разматывала телефонный провод и думала о Рике, их последнем разговоре, чуть не закончившемся поцелуем.

— Брин, куда ты опять пропала? — раздалось в трубке.

— Я здесь, извините.

— У нас нет времени, Брин, — продолжала Лайза. И Брин отчетливо услышала ее нервное дыхание. — Ты ведь знаешь, что в следующем месяце власти соседнего Джакаранда-Ки хотят провести фестиваль на воде. А Исламорада и Конч-Ки уже рекламируют рыболовные соревнования. Мы должны срочно определить дату начала нашей деятельности по организации фонда. Я свяжусь со всеми добровольцами и попрошу их собраться сегодня вечером в ресторане. Медлить нельзя!

Брин уже привыкла к настойчивости Лайзы и не очень на нее реагировала. Но сегодняшний вечер был действительно выбран неудачно. В течение всего дня в ресторан привозили образцы мебели. Перед этим она навещала Пэппи и имела как минимум четыре серьезных телефонных разговора, на каждый из которых пришлось потратить немало времени. А после упаковки и отсылки обеденных наборов у нее еще оставалась тысяча мелких дел, с которыми придется повозиться до самой ночи.

— Лайза! Сегодня здесь просто сумасшедший дом!

— Это не имеет значения. Для членов комитета нужно всего лишь приготовить бутерброды и поставить стол, чтобы можно было совещаться закусывая. Кстати, имей в виду, что капитан Парриш обожает лимонные пироги! И еще. Твой ресторан расположен совсем рядом с его шхуной. Так что попроси его прийти пораньше. Скажем, в половине девятого. Всем остальным членам комитета я сообщу сама. А позднее подвезу тебе рекламу.

Пока Лайза продолжала болтать, Брин рассеянно рассматривала кухню. Неожиданно ее взгляд упал на пиджак Рика, висевший на спинке стула. Этот атрибут морской формы настолько вписывался в антураж кухни, что стал ее частью. Брин по нескольку раз в день трогала каждую его пуговицу. Сегодня она ловила себя на том, что мысленно говорила Рику: «Если бы ты тогда решил поцеловать меня, я бы не сопротивлялась. Ведь я ждала этого!»

А вообще-то, если рассуждать трезво, как она могла вот уже несколько дней мысленно превращать этот несостоявшийся поцелуй в какое-то грандиозное событие своей жизни? Да и умеет ли этот Рик по-настоящему целоваться? Она машинально провела большим пальцем по губам.

Пока Брин рассматривала капитанский пиджак и думала о своих отношениях с Риком, в трубке вновь раздался голос Лайзы:

— Брин, ты еще там?

— Да, — отозвалась Брин, оторвав наконец глаза от пиджака и поднявшись из кресла. — Слушаю вас, Лайза.

— Ты не могла бы связаться с капитаном Парришем и сообщить ему о собрании? Это тебя не затруднит?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— У меня инстинкт на такие вещи. Кстати, Брин, может быть, это не мое дело, но, мне кажется, тебе не мешало бы знать, чем кончилась для капитана Парриша его женитьба.

— Минутку, Лайза!

Какой-то внутренний голос подсказал Брин, что ей лучше от Лайзы всего этого не выслушивать. Но она чувствовала, как вдруг задрожала ее рука, сжимавшая трубку.

— Знаете, Лайза, мне кажется, что только сам Парриш может рассказать мне о своем прошлом.

Брин вдруг испугалась своих собственных слов. Зачем она так ответила? Разве Рик Парриш давал ей понять, что хочет говорить с ней на эту тему? Тем более о своем разводе. Ведь Лайза, очевидно, намекала именно на это.

— Я хочу сказать, что всегда держусь подальше от всяких сплетен, простите.

— Это не сплетни, Брин. Но, может быть, ты и права: о таких интимных вещах Рик должен сказать сам.

У Брин отлегло от сердца: по тону Лайзы она поняла, что та не обиделась.

— Хорошо, я сейчас схожу к нему.

— Спасибо, милая!


Рик тихим голосом разговаривал с кем-то по телефону и даже не заметил, как в каюту вошла Брин. Она остановилась в дверях, держа на руке его пиджак. Девушка принесла также картонную коробку с обеденными наборами.

— Да, я знаю, что об этом надо было договариваться раньше, — продолжал говорить Рик в трубку, рассеянно обводя взглядом каюту. В следующую секунду он увидел Брин, посмотрел ей в глаза, но телефонного разговора не прервал: — Я должен пойти обязательно! Да-да, помню! Ладно, поговорим позже!

Рик положил трубку, но настроение у Брин было уже испорчено. Хотя она и понимала, что в этом случае ее женский инстинкт противоречил элементарному здравому смыслу. Ведь телефонный разговор Рика мог касаться всего-навсего таких обыденных вещей, как условия и сроки аренды рыболовной шхуны. Правда, все эти дни она постоянно думала о нем, а он откровенно избегал встреч с ней.

— Доброе утро! — приветствовал ее Рик. Потом посмотрел на красный спортивный костюм, в котором она пришла, и спросил: — Хотите пригласить на верховую езду?

— Здравствуйте, Рик! Что вы сказали? — И Брин недоуменно посмотрела на свою одежду. Наконец, поняв смысл вопроса, откинула назад волосы и коротко ответила: — Нет. Извините, я помешала вам говорить по телефону.

— Вы не помешали. Я уже закончил. — Рик взял карандаш и что-то записал на календаре. Потом зачеркнул написанное и записал снова. Брин облегченно вздохнула: он разговаривал явно не с любовницей. Видимо, речь шла о чартерных операциях, поскольку Рик продолжал что-то писать на календаре и делать какие-то подсчеты в столбик. — Итак, чем обязан? — спросил Рик, оторвавшись от календаря и положив карандаш на пульт стоявшего на столе компьютера.

— Никто не пришел за обеденными наборами. Пришлось принести самой. Вот они. — И Брин торжественно продемонстрировала содержимое коробки. — Два ростбифа, три куриных салата, арахисовое масло и желе. Я добавила соленья и овощной салат. И еще… яблочный пирог.

Брин остановилась и подумала: а зачем ты, милая, все ему расписываешь? Ведь он же не спрашивает! Она помолчала, потом протянула ему пиджак:

— Вы забыли у меня вот это.

— А! Спасибо. Я думал, что оставил его в палате у Пэппи. — Рик налил себе чашку кофе, потом зачерпнул из баночки ложку меда. Но спохватился и предложил Брин: — Может быть, хотите кофе? Или меда?

— Нет, благодарю вас.

Почему же он не вернулся за пиджаком к Пэппи? — подумала Брин. Почему не позвонил в больницу? Почему он… И тут она взорвалась:

— Почему вы ни разу не ответили на мои вопросы, записанные на автоответчике вашего телефона?

Брин понимала, что, хотя Рик действительно вот уже пятый день не отвечает на ее телефонные звонки, это отнюдь не дает ей права отчитывать его, как школьника.

— Мне жаль, что так получилось, — спокойно ответил Рик. — Но у меня накопилось столько неотложных дел за время моего отсутствия!

Помешав ложкой кофе, он зачерпнул ею мед и аккуратно облизал ее с внутренней и внешней стороны. В том, как он это делал, было столько эротики! И Брин представила себе, как бы этот сильный и красивый мужчина облизывал соски ее груди… Картина была такой яркой, что девушка от изнеможения закрыла глаза.

— Вы правы, Брин. — И Рик бросил облизанную ложку на стоявший перед ним поднос. — Я должен был позвонить вам. Извините!

Брин смотрела на простодушное выражение его лица и старалась прочесть на нем, понимает ли этот человек, что с ней делается? А что, если сейчас подойти к нему вплотную и прикоснуться к его сладким, медовым губам кончиком языка? Воображение ее лихорадочно работало. Перед мысленным взором мелькали их обнаженные тела, прижимающиеся друг к другу…

Боже мой, что она с собой делает? Что вообще с ней происходит? Ведь эротика никогда не занимала уж очень заметное место в ее душе, а порой, даже раздражала. А сейчас… сейчас от одних только эротических мыслей все ее тело напрягалось и горело, как в огне! Нет, надо немедленно положить этому конец! И она горько улыбнулась Рику:

— Да, вам, конечно, следовало мне позвонить. Но, как видите, я перед вами предстала собственной персоной!

— Вижу. Опять же на фоне стены, хотя и не бананово-желтой…

Рик пододвинул к себе чашку с кофе, из которой еще шел пар, поднес ее к губам. Но тут же опустил:

— Горячо! — Он посмотрел куда-то в сторону. Прошло еще несколько секунд. Мужчина поднял глаза на Брин: — Ну, и чем же мы займемся?

Брин ответила не сразу. Действительно, чем они будут заниматься? Новый прилив внутреннего жара совсем лишил ее дара речи. Рик же продолжал улыбаться и не сводил с нее глаз. И чем дольше он смотрел, тем меньше ей хотелось вырваться из плена этой дьявольской чувственности. Да, Рик побеждал и как же легко давалась ему эта победа! Нет, она должна как-то сопротивляться…

— Первая встреча членов нашего комитета состоится сегодня, — выпалила Брин. Да, да! Надо начать говорить о делах, твердила она себе. Но голос ее прозвучал глухо и неуверенно. Брин почувствовала это сама.

— Сегодня? — переспросил Рик почти шепотом; в его голосе она четко уловила ласковые нотки…

— Вот, возьмите. — Брин судорожно глотнула воздух и протянула Рику пригласительный билет, полученный от Лайзы. — Все собираются прийти в ресторан к половине девятого. Но если вы хотите, то…

— Сегодня? — вновь переспросил Рик. — У меня на сегодняшний вечер было что-то запланировано. — Он говорил, как бы рассуждая с самим с собой.

— Вы нужны мне там, Рик! Попросите кого-нибудь еще сделать то, что запланировали на сегодняшний вечер.

— Но я не могу, Брин, — проговорил Рик уже совсем извиняющимся тоном. — Знаете что? Если я смогу освободиться чуть раньше, то непременно подъеду. Но позже. А вы не хотите перенести эту встречу на какое-нибудь другое время?

Перенести? Он говорит перенести! Ее сердце бешено билось, а губы готовы были прошептать: «Неужели ты все еще не понимаешь, что для нас двоих эта встреча может стать не только деловой?!» Руки ее бессильно повисли, она выпрямилась и сказала деловыми тоном:

— Все же, может быть, вам лучше отложить некоторые свои дела?

— Нет, я не могу этого сделать, — упрямо повторил Рик.

— Хорошо. Итак, вам сообщено, что первая встреча комитета состоится сегодня в половине девятого в ресторане.

Брин повернулась и пошла к двери.

Я занята не меньше этого типа, думала она. Мне приходится одновременно руководить по факсу своим бизнесом, перестраивать ресторан, заботиться о лежащем в больнице дедушке!

Уже стоя в дверях, Брин заметила, что все еще держит в руках пиджак Рика. Она решительно вернулась к столу и молча повесила его на спинку стоявшего рядом стула.

Рик не лгал. У него на сегодняшний вечер действительно были намечены очень важные дела, которые никак нельзя было отменить. Он и так слишком долго откладывал некоторые из них. Во-первых, надо обязательно закончить подготовку срочных документов. Через час к нему придут клиенты для очень нелегких переговоров. А еще надо набраться смелости и сообщить Шерон Берк о своем намерении порвать с ней. Это будет, несомненно, мучительно для обоих. Но он не может поступить иначе!

Рик распаковал коробку с обеденными наборами и переложил их в холодильник. При этом взгляд его упал на одну из этикеток, крепившихся к каждому набору. На ней было написано: «Здесь, в сердце курортов Флориды, скоро откроется филиал ресторана «Мэйдисон», известного своей отличной кухней».

Он усмехнулся. При всей нелепости затеи Брин нельзя было не отдать должного ее упорству.

Рик поднялся на палубу. Там его окружили клиенты со всякими просьбами и претензиями. С большим трудом удалось уговорить их подписать некоторые документы. Оставшись один, он задумался о женщине, с которой должен был встретиться сегодня вечером. Может быть, ей и без него удастся как-то устроить свою жизнь? Для этого ей нужно найти какое-то дело. И непременно уехать отсюда!

Шерон была очень приятной женщиной. После смерти мужа она осталась такой же одинокой, как и сам Рик. Но она не горела желанием вновь выйти замуж. Ей был нужен человек, с которым можно было бы поговорить. Несомненно, это должен быть приличный мужчина, не требующий к себе повышенного внимания.

Поначалу они с Риком действительно занимались только разговорами. Но довольно скоро одних бесед стало недостаточно. И вот уже примерно два последних года они состояли в близких отношениях.

Последний раз Шерон позвонила Рику два месяца назад. Теперь — и он отлично понимал это — была его очередь. Но он все откладывал и откладывал звонок. Может быть, потому, что ездил навещать родителей Энджи. Отношения с Шерон не играли в его жизни сколько-нибудь значительной роли. Они скорее стали привычкой. Не требовалось особой изобретательности или насилия над собой. Не было и никаких проблем. Они просто плыли по течению. Но теперь в его жизнь неожиданно ворвалась Брин. И независимо от его настойчивого желания как-то воспротивиться влечению к внучке Пэппи, Рик понимал: пришло время прекратить всякие близкие отношения с Шерон Берк.

После того как он спровадил клиентов, с плеч словно свалилась гора. Но ему хотелось, чтобы этот день вообще кончился поскорее — тогда можно было бы заняться осуществлением вечерних планов. Развернув свою морскую фуражку козырьком назад, Рик перегнулся через поручни и долго смотрел в темные глубокие воды у борта шхуны. Потом громко крикнул:

— Кто-нибудь рыбачил здесь раньше?

С соседних баркасов хором ответили, что нет.

— Тогда я стану первым!


Остаток дня Брин посвятила дальнейшей перестройке пивбара. И когда новую мебель подняли наверх, она почувствовала себя победителем. Рик может сколько угодно ворчать по поводу цвета обоев, замены мебели и бумажных салфеток. Ха! Легко себе представить, какую кислую рожу он скорчит в очередной раз при виде новой мебели. Но в конце концов этот рыбацкий капитан не имеет ни права, ни повода для столь гнусного с ней обращения: она его, как видно, совершенно не интересовала. Поэтому надо заниматься делом. И все тут!

Но в душе Брин с досадой сознавала, что очень ждет прихода капитана вечером. Эта мысль преследовала ее в течение всего дня. Даже тогда, когда она внимательно, со знанием дела, выбирала лимонный пирог в кондитерской, Рик стоял перед ее глазами.

Возвращаясь назад, Брин не увидела шхуны в бухте и догадалась, что Рик ушел в море рыбачить. Новость была для нее не очень приятной, ибо означала, что капитан не собирался присутствовать на собрании. Когда стрелки часов стали подходить к половине девятого, она вооружилась биноклем, вышла на террасу и принялась тщательно обследовать морскую даль. В один момент ей показалось, что она видит шхуну Рика, направляющуюся к берегу. Но скоро поняла, что ошиблась.

А тем временем вместо капитана Парриша на террасе появился Джигги — молодой человек, обычно забиравший у нее обеденные наборы для рыболовных судов. Почему-то он притащил с собой клетку с попугаем. Подошли и остальные члены комитета.

Прошло уже двадцать минут после назначенного срока. Для Брин они были сплошным мучением. Джигги, громко чавкая, пожирал лимонный пирог. Мей Лей заливалась беспричинным смехом. Хазель Миллер рассказывала бесконечные сплетни о всех и вся. А Рита Смолл показывала фокусы на картах. И вообще это сборище меньше всего походило на деловую встречу.

Мысли же Брин витали вокруг Рика. Может быть, он развлекается с какой-нибудь хорошенькой девицей у себя на шхуне? Она кляла себя за ревнивые мысли. Тем более что чувство ревности ей всегда было чуждо. Кроме того, ведь Рик не был ни ее любовником, ни даже просто хорошим другом. Более того, он не давал ей никакого повода для надежды на взаимность.

Брин время от времени смотрела в сторону моря. Под поднимавшимся все выше желтым диском луны чуть колыхались синие воды океана. Совсем черными пятнами казались на его фоне небольшие острова. Вдоль берега тянулись ряды стройных пальм, заслонявших вид на вход в бухту. А шелест их широких листьев и доносившаяся откуда-то музыка заглушали рокот моторов шхуны и баркасов. Брин это выводило из себя.

Собрание тем временем не начиналось: все ждали капитана Парриша, который, видимо, должен был стать главной фигурой на встрече. Но его не было. Чтобы как-нибудь занять себя, Брин принялась перелистывать рекламные брошюры различных моделей карет «скорой помощи». Каждый звук, доносившийся извне, шум каждой проезжающей машины заставляли ее вздрагивать. Почувствовав, что ее нервы уже совсем на пределе, она повернулась к собравшимся:

— Мне кажется, что мы ждали капитана уже достаточно долго. Начнем! — И она потянулась к стопке брошюр, которые принесла Лайза.

— Прежде чем что-то начать делать, нам все же нужно дождаться капитана Парриша, — не согласилась Хазель Миллер.

— О чем спор? — отозвался Джигги. — Давайте начнем, а Рик подойдет.

— Если вообще подойдет, — задумчиво проговорила Брин и тут же пожалела об этом: четыре пары глаз с любопытством уставились на нее.

Рита Смолл, содержавшая небольшую лавку купальных принадлежностей под гордым названием «Наутилус», собрала со стола карты и выложила отпечатанный список своих «идей». Покосившись на Брин, она сказала:

— А что, капитан Парриш действительно согласился к нам присоединиться? Или это шутка?

Брин с профессиональной улыбкой уверенно ответила:

— Это не шутка! Капитан Парриш вместе со мной — сопредседатель нашего комитета.

В глазах сидевших за столом Брин прочитала сомнение.

— Если вы сомневаетесь, то спросите Лайзу.

За столом раздалось удовлетворенное бормотание, и Брин поняла, что ссылка на Лайзу произвела эффект. Просмотрев папки, она выбрала одну и передала ее Хазель Миллер. Та быстро перелистала странички и, закрыв папку, сказала:

— Мне кажется, в нашем списке не хватает Пэппи. Вы не согласны, Джигги?

Лицо Джигги сразу стало грустным, поскольку его оторвали от изучения новой татуировки на руке. Потом он взглянул на стену и заметил исчезновение привычной русалки.

— Да, вы правы. Ведь мы провели здесь, у Пэппи, самые лучшие дни своей жизни. Помните, как капитан Парриш впервые привел сюда свою новую шхуну и мы все дружно пошли ее крестить. Это ведь была наша идея — дать ей имя «Коралловый поцелуй». Разве нет?

Все весело засмеялись, и Джигги понял, что может продолжать в том же духе.

— А как Билл Харпер тащил сюда по ступенькам пятиметровую рыбу-меч? Он взгромоздил ее на стол капитана Парриша и стал настаивать, чтобы тот купил ему к ней пива!

Вновь последовал общий хохот. Брин не могла отрицать, что в воспоминаниях Джигги было над чем посмеяться. Она тоже изобразила на лице улыбку, но вместо смеха вдруг выдавила из себя какое-то противное хихиканье. Все удивленно посмотрели на нее. Последовало неловкое молчание, которое нарушил Джигги:

— Когда точно капитан Парриш обещал быть?

— В восемь тридцать вечера, когда заканчиваются чартерные рейсы рыболовных шхун. — Брин старалась говорить так, чтобы все выглядело естественно.

— Совершенно верно, — согласился Джигги. — Но дело в том, что на этот раз сам Рик в рейс не ходил.

— Я… я этого не знала, — оторопело пробормотала Брин. В голове девушки беспорядочно закружились мысли. Если Рик не ходил в рейс, где же он? Почувствовав, что ее вот-вот охватит паника, она ответила достаточно твердым голосом: — Давайте начинать. Больше ждать невозможно! Джигги, Мей, подвигайтесь к столу, за работу!

Джигги одновременно с Брин потянулись к кувшину с холодным чаем, стоявшему на небольшой тумбочке около стола, и схватили его одновременно. Кувшин, как и следовало ожидать, выскользнул у них из рук и грохнулся на пол. Осколки разлетелись по всей комнате.

— Джигги, что ты наделал! — закричала Рита. — Чем нам теперь поить капитана Парриша, если он все-таки появится?!

Брин возилась под столом, вытирая пол салфетками. В глазах ее были слезы. Рита сказала: «Если он все-таки появится». Но его до сих пор нет. Возможно, он и не думал приходить. Собирая разлетевшиеся вокруг кубики льда и кусочки лимона, Брин вдруг вспомнила, что давала себе слово не думать об этом человеке! Надо же в конце концов взять себя в руки!

— Брин, милая, у вас в холодильнике не найдется пары-другой бутылок холодного пива? — спросила Рита.

— Холодного пива? — переспросила Брин. — Возможно, найдется. Я посмотрю.

— Холодного, Брин! Капитан Парриш любит именно холодное пиво, — пропела — явно двусмысленно — над ее ухом Мей. — Давайте, я принесу…

— Не утруждайте себя, Мей. Я сомневаюсь, что капитан Рик придет сегодня. Он никогда ничего не обещает наверняка. — Комната наполнилась ворчаньем и оханьем. — Правда, он не сказал также, что не придет! — добавила Брин.

— Я сказал, что приду позже, если смогу! — раздался всем знакомый голос. Головы сидевших за столом в одном порыве повернулись к двери: там стоял Рик Парриш… — Начать без меня? — спросил Рик, присаживаясь к столу. — А что, собственно, вы собираетесь начать? Гастрономические вакханалии? — С этими словами он вытащил из кармана пиджака белоснежный носовой платок и заботливо вытер им подбородок Брин.

Сердце Брин забилось с сумасшедшей силой. Из груди вырвался глубокий вздох облегчения. Он пришел! Пусть поздно, но он здесь, совсем рядом! Оскорбительное чувство заложницы чьих-то планов исчезло. Хотя в поведении Рика и было что-то садистское.

— Добрый вечер, капитан Парриш! — Голос Брин вновь зазвучал твердо и чуть насмешливо. В руках она держала салфетки, которыми только что вытирала пол. — А мы уже собрались было начать без вас!

Брин украдкой смерила всего его взглядом, от аккуратно причесанных, выцветших на солнце волос и голубых глаз до сильно загорелых ног. Он показался ей воплощением совершенства.


Глава 4


Лицо Рига было так близко, что Брин не могла не заметить за его внешне добродушной улыбкой тень раздражения. Но и она бросила на него предостерегающий взгляд, когда державшая платок рука «рыбацкого капитана» потянулась от подбородка к щеке девушки.

Мы собрались здесь не для гастрономических вакханалий, капитан Парриш. Речь идет об учреждении фонда. Или вы уже забыли?

— Нет, не забыл, — чуть смутившись, ответил Рик и спрятал в карман платок. — У меня даже есть идея.

Рик продолжал улыбаться в своей обычной манере, которая так раздражала Брин. Она вытерла ладонью запачканную щеку и посмотрела ему прямо в глаза:

— Мы сгораем от нетерпения выслушать вас.

— Да, капитан, что вы хотите нам сказать? — включилась Рита.

— Как вы смотрите на то, чтобы организовать рыболовные соревнования?

— Мы не сомневались, — ответила не без иронии Миллер, — что на первую встречу комитета капитан Парриш непременно явится с чем-то очень оригинальным.

— Ну, разве он не прелесть? — шепнула Рита соседке.

Джигги хлопнул в ладони и безапелляционно заявил:

— Да будет так! Вопрос решен, капитан!

— Нет, не решен, — отозвалась Мей Лей. — Лайза сказала мне, что такие рыболовные соревнования в июле будут организованы в Конч-Ки и Исламораде. Нам надо придумать что-то еще. Более оригинальное и…

— Нет, не надо! — перебил ее Рик. — Практически все рыболовы-спортсмены сейчас здесь и ждут хоть каких-нибудь соревнований. Вот мы их и организуем. Разве плохо?

— Я не согласна, — упорствовала Мей. — Входная плата для зрителей на подобные соревнования обычно очень высокая, а в преддверии двух аналогичных больших турниров в июле мы вряд ли привлечем к ним публику. Тем более что соревнования в двух других городах широко рекламируются уже не первую неделю. А если мы предложим что-то совсем необычное, то, несомненно, это вызовет интерес и, как знать, может быть, мы найдем спонсоров. Они помогут нам организовать и рекламу. Почему бы, скажем, не устроить «Фестиваль пиццы»? Я уверена, что это вызовет больше энтузиазма, нежели состязания рыболовов!

За столом воцарилось молчание. Члены комитета переглядывались между собой. Наконец Рик с сомнением произнес:

— «Фестиваль пиццы»? Вы понимаете, сколько проблем это создаст для всех нас?

— Если мы будем работать слаженно, то немного!

Однако остальные члены комитета большого восторга не проявили. Они охали, сопели, вздыхали. Кто-то даже произнес: «Боже мой!» Брин же некоторое время молчала, думая о своем. Потом, вспомнив, что она сопредседатель комитета и должна что-то сказать, обратилась к Рите:

— Рита, судя по списку, лежащему перед вами, вы пришли с ворохом идей. Ведь так?

— Какой список! Здесь совсем другое. Идей у меня, увы, пока нет. Может быть, они есть еще у кого-нибудь?

Но остальные лишь заерзали на стульях и потупили глаза. Потом по очереди стали искоса поглядывать в сторону Рика. Видимо, вся надежда была на него. Тот понял и обратился к Брин:

— Я не собираюсь отказываться от идеи рыболовных соревнований. Поверьте, это самый верный способ собрать средства для учреждения нашего фонда. Во всяком случае, в том, что мы этим летом добьемся успеха, я не сомневаюсь. Кстати, у меня уже состоялись переговоры с двумя капитанами. Они оба поддержали эту идею.

— Серьезно? — спросила Брин. Она сняла жакет и положила рядом с собой на стул. Своего раздражения женщина даже не пыталась скрыть: — Простите, Рик, а почему вы не посоветовались со мной, прежде чем пускаться в подобные переговоры?

Дружелюбное выражение тут же исчезло с лица Рика. Он нахмурился и уверенным голосом произнес:

— Видите ли, Брин, я думал, что сберегу уйму времени каждому из вас, если возьму на себя неизбежную беготню, связанную с такого рода мероприятиями. В конце концов, я хорошо знаю людей в Коконат-Ки. В чем проблема? Я вас не понимаю, Брин!

— Проблема в том, — начала заводиться Брин, — что я уже потратила массу времени на ознакомление со всякими идеями в ущерб собственному бизнесу и работе по перестройке «Жилища краба». Мне же хотелось сначала обсудить эти идеи со своим сопредседателем, то есть с вами, Рик! Но вы даже ни разу не соизволили ответить на мои звонки!

— Мы уже говорили сегодня утром об этом, Брин, — спокойно ответил Рик, почесывая большим пальцем бровь. — И вам известно, что все последние дни я был занят по горло.

— Я занята не меньше вас, капитан Парриш.

— О да! Если, конечно, считать достойным занятием размалевывание всего и вся в преглупейший желто-банановый цвет. — И Рик театральным жестом показал вокруг себя.

Брин готова была выслушать его мнение по проблемам организации денежного фонда. Но Рик затронул сферу, в которой она считала себя непререкаемым авторитетом. И выслушивать лекции какого-то «рыбацкого капитана» по ресторанному дизайну она не будет! В ней все кипело. Схватив валявшиеся на полу салфетки, Брин со злобой швырнула их на стол, сбив несколько стаканов и кувшин со льдом. Сидевшие отскочили в сторону, несколько мгновений изумленно смотрели на разгневавшуюся хозяйку, а затем дружно направились к выходу.

— Вы что-то не поделили, — бросила через плечо Рита, — так что сначала разберитесь между собой.

— Когда придешь в себя, позвони! — добавила Хазель Миллер.

Брин растерянно стояла посреди комнаты. Потом тоже бросилась к двери:

— Подождите! Не уходите, ради Бога! — не своим голосом закричала она. — Останьтесь же! Нам надо обо всем договориться! Прошу вас!

Но ее, казалось, уже не замечали. Когда Брин подбежала к балюстраде, то внизу увидела только Джигги и Мей, заводивших мотоцикл. Взревел мотор — и они исчезли за углом. Брин уныло посмотрела им вслед, повернулась, чтобы возвратиться в комнату. Навстречу ей шел Рик.

— Что ж, капитан, вы должны быть удовлетворены. — Держась за балюстраду, Брин сбросила туфли сначала с одной ноги, потом с другой.

— Я? — Рик протянул ей руки, и Брин машинально вручила ему обе туфли. Потом, не оглядываясь, пошла вниз по лестнице. Он последовал за ней. — Что вы имеете в виду? Чем это я должен быть удовлетворен?

— Как же! Нагнали на них такого страху, что все разбежались, как перепуганные олени. — Брин кивнула в сторону исчезнувшего мотоцикла, дымок от которого еще клубился над дорогой.

— Это я их испугал? Помилуйте, разве я…

Он замолчал на полуслове, увидев, что Брин повернулась и пошла в глубь террасы. Рик понял, что надо дать ей остыть, а уж потом выяснять отношения. Он остался у двери и некоторое время смотрел издали на Брин. Она же в изнеможении опустилась на стул. Подождав еще несколько минут, Рик подошел к ней.

— Бог с ним, с комитетом, — сказал он, взяв ее за руку. — Я хотел поговорить о вас… И обо мне…

Последние слова Рик произнес мягко, чуть слышно. Брин замерла, ее взгляд устремился куда-то вдаль. Потом тихо прошептала:

— А о нас вместе?

Брин вопросительно посмотрела на него из-под пушистых ресниц. Сердце Рика наполнилось радостью и болью. Вот он, желанный момент! Теперь он должен воспользоваться им, чтобы успокоиться, взять себя в руки. Он знал, что сумеет сделать это и смотрел на Брин с улыбкой. Спал же он два года с Шерон и не растравил сердца! А сейчас надо всего лишь поцеловать эту девушку. Лицо Рика стало серьезным.

— У меня есть одна идея.

— Я вся — внимание!

Он наклонился к ней и, взяв за подбородок, поднял ее опущенную голову. Не спуская с нее глаз, Рик поднес руку Брин к губам и начал целовать пальцы. Затем его губы стали приближаться к женской ладони.

— Нам придется как-то переломить себя, — проговорил он.

Брин внимательно посмотрела ему в глаза:

— Что вы предлагаете?

— Отбросить кое-какие условности.

— Каким образом? — задыхаясь, пробормотала она.

Он отступил на шаг и снял пиджак:

— Сейчас я вам покажу.

Широкие мужские ладони сомкнулись на ее шее, и тотчас его пальцы погрузились в густые локоны.

— Чтобы было понятнее, раскройте губы.

— Я… я не знаю…

— А я знаю.

— Но…

— Я капитан и имею право приказывать.

Хотя этот «приказ» был отдан шепотом, ее губы разомкнулись сами собой. Рик прильнул к ним, потом приподнял девушку со стула, прижал к себе, почувствовав ее твердую грудь, упругие бедра, теплые колени. Его душа неудержимо наполнялась радостью победы и власти над молодой женщиной.

Брин на миг подумала, что его поцелуи принесут ей лишь разочарование, но нет, с каждой секундой они становились все более неотразимыми, а сама она, вместо того чтобы решительно положить конец происходящему, начала отвечать на его ласки, разжигая в нем новые желания. Брин старалась отбросить самую мысль о возможности близких отношений между ними, уверяя себя, что эти поцелуи нужны ей только для самоутверждения и спокойствия. Но женщина уже чувствовала, что вкладывает в них все свое сердце… И тут Рик резко отстранился от нее.

— Ну, что ж, мы немного «выпустили пар», не так ли? — спросил он, не убирая рук с ее талии. Мужчина старался убедить себя в том, что сумел совладать с собой и не переступил запретной черты. Брин ответила в его же тоне:

— Нет, капитан Парриш. Давление в котлах еще слишком велико.

— Что же делать?

— Вы не догадываетесь? — На лице Брин заиграла загадочная улыбка, которая как бы предупреждала его: ты еще не мой, но скоро будешь моим! — Вы же сами сказали, что нам придется переломить себя и отбросить некоторые условности. А почему бы не сделать это сейчас?

Прошла секунда, другая, и от серьезного выражения, которое Рик пытался сохранить на лице, не осталось и следа. Он привлек девушку к себе и губами припал к ее губам. Она жаждала такого поцелуя — долгого, упоительного, безумного. Сопротивляться безудержному порыву их взаимной страсти уже не было сил. Его руки скользнули по ее спине, бедрам, коленям, прикрытым тонкой тканью одежды. Ей хотелось сорвать одежду, сразу предстать перед ним обнаженной. Но Рик только еще начал медленно расстегивать ее блузку…

Вдруг он поднялся и что-то прошептал. Брин не расслышала, но поняла его просьбу. Почти бессознательно она обняла его за плечи и крепко прижала к себе. Желание сжигало ее. И его тоже…

— Рик? — задыхаясь, прошептала Брин.

— Что мы делаем? — услышала она ответный шепот.

Превозмогая себя, он резко поднялся и отпустил ее. Потом глубоко вздохнул. Брин машинально провела ладонью по своим губам и, изумленно посмотрев на Рика, стала поспешно застегивать и заправлять блузку. Слова нашлись сами собой:

— Какое это имеет значение? Мы же открыли клапан и выпустили пар! Разве нет?

Рик рассмеялся. Ему нравились ее непредсказуемость, умение сдерживать себя, а более всего — ее очаровательная женственность. Сказать по правде, последнее его особенно околдовывало.

Но надо было что-то сказать или сделать, чтобы доказать ей свое умение сдерживать чувства. Рик уселся на первый попавшийся стул, даже не вспомнив о «кресле капитана». И, наверное, впервые с момента своего приезда принялся очень внимательно рассматривать все изменения, которые Брин произвела в добром старом пивбаре Пэппи. Вкус у нее к хорошим и дорогим вещам, несомненно, был. Например, копии картин Моне и Ван Гога в великолепных рамах, сиротливо прислоненные к стойке пустого бара, будут очень неплохо смотреться на этом желто-банановом фоне. И совершенно невозможно было их представить рядом с рекламными пивными плакатами, украшавшими недавно все стены заведения старика Пэппи! Рик с молчаливым одобрением посмотрел на Брин. Она поняла этот взгляд и мягко спросила:

— Здесь ведь все было иначе?

— Я с трудом узнал бар Пэппи!

— Знаете, Рик, то же самое мне говорят все. Через несколько дней здесь сделают опускающиеся ставни. А вон там будет стоять аквариум с морской водой. Его должны привезти во вторник. — Рик молчал, из-за чего Брин стала нервничать, ее голос вновь зазвучал фальшиво: — Потом я решила заменить стулья. Вот образцы, присланные одной фирмой из Майами. Обычно они этим не занимаются, но я веду с ними дела уже несколько лет. Для меня сделано исключение. Во всяком случае, ничего лучшего найти не удалось. К тому же приглушенные тона больше ласкают глаз мужчин, чем яркие. А ведь в основном клиентура ресторана будет как раз мужской.

Брин понимала, что все это Рика сейчас мало интересует, и тем не менее она надеялась услышать от него хотя бы слово одобрения. Однако так и не услышала.

— Я всегда считала, что классический стиль будет хорош везде, но… — начала она уже почти в отчаянии.

— Но не в Коконат-Ки, — жестко перебил ее Рик и поднялся со стула.

Брин попыталась было сделать вид, что не расслышала его последней фразы, но тут же поняла, как глупо это выглядело бы. Особенно сейчас, когда она сама завела этот разговор. И тут в ее душе впервые зашевелились недобрые предчувствия в отношении перспектив всей этой затеи с рестораном. Может быть, она действительно не учла психологию и нравы здешней публики?

Брин взглянула на Рика. Разместившись у стойки бара, он рассматривал картины в позолоченных рамах. Потом подошел к балюстраде террасы и столь же внимательно принялся изучать прислоненную к стене старую вывеску пивбара. Затем сказал:

— Вы еще не успели продать автопроигрыватель?

Брин, сидевшая с закрытыми глазами, очнулась и увидела Рика, стоявшего совсем рядом с ней. Тотчас она вспомнила во всех подробностях их поцелуи и объятия, и в ней вновь закипела кровь, и учащенно забилось сердце. По всему телу опять разлилась сладкая истома, а душу наполнило чувство неизъяснимого блаженства.

— Ч-ч-то? А-а!.. Проигрыватель? — заикаясь, проговорила Брин. — Пока не договорилась о цене.

— Прекрасно! Я, возможно, помогу вам найти покупателя. Можно взглянуть?

Чтобы там ни говорили философы, но Брин не верила в дар читать чужие мысли. Поэтому не сомневалась, что Рик не догадался о том, что происходило в ее душе. Но на всякий случай держалась от него подальше.

— Я велела спустить его в кладовую.

Она проскользнула мимо Рика и не совсем уверенным шагом направилась к двери.

— Сколько вы за него хотите? — спросил Рик, следуя за ней.

— Четыре тысячи долларов.

Голос ее дрожал. Рик подошел и крепко взял девушку сзади за локти и притянул к себе. На несколько мгновений они застыли в этой позе. Рик чуть слышно шепнул ей на ухо:

— Вам хорошо?

— Да, — солгала Брин и засмеялась деланным смехом. Потом резким движением высвободилась из его объятий и сказала уже совсем деловым тоном: — У вас есть покупатель? Он знает, что проигрыватель очень подержанный?

— Да, знает.

Они вошли в просторную комнату, служившую кладовой. Рик смахнул пыль с автопроигрывателя, потом присел, пытаясь его приподнять.

— Тяжеловат. Надо будет пригласить пару здоровых ребят, чтобы стащить его по ступенькам.

Отдышавшись, он зашел с другой стороны агрегата:

— Можно включить его?

— Включайте.

Брин облегченно вздохнула: теперь между ними была вполне осязаемая преграда. Рик тем временем воткнул вилку в штепсель, вынул монету и опустил в проигрыватель. Наблюдая столь фамильярное обращение этого пришельца с вещью ее деда, Брин почувствовала, как в ней стало расти раздражение.

— Насколько я понимаю, вы и есть тот самый покупатель? — спросила она, теперь уже и не пытаясь скрыть своего раздражения. Рик пристально посмотрел на нее и наставительно произнес:

— Надо уметь держать себя в руках. Зачем же так нервничать?

Но тут внутри проигрывателя что-то заскрежетало заскрипело и громко щелкнуло. По лицу Рика разлилась мягкая улыбка. Он повернулся к Брин и, похлопывая ладонью по крышке музыкального автомата, сказал:

— С этой развалиной у меня связано чертовски много воспоминаний.

— В самом деле? — рассеянно спросила Брин.

— Чтобы это понять, надо выпить под ее аккомпанемент не одну кружку пива.

— Так. Это еще один способ продемонстрировать, что я не способна проникнуться духом Коконат-Ки? Так?

— По-моему, Брин, я ничего подобного сейчас не говорил!

— Все стараются расписать мне, как здесь было хорошо в прошлом. Но никто не желает и слова сказать о будущем. О, люди, почему вы никак не хотите понять, что будущее может стать хранилищем множества новых воспоминаний?

— Это интересно, Брин. Вы хотите получить побольше опыта, создать побольше поводов, чтобы было что вспомнить?

Она не знала, что ответить. Наступившее неловкое молчание было вдруг нарушено песней Майкла Болтона, раздавшейся из автопроигрывателя. Брин вздрогнула и тупо уставилась в прилепленную к автомату картинку с изображением собак, играющих в бильярд. Рик с любопытством посмотрел на нее, потом подошел и взял за руку:

— Брин, давайте создадим его!

— Что?

— Еще один повод для воспоминаний.

Он с улыбкой вывел ее на середину комнаты, обнял за талию, и они медленно поплыли в танце. Брин смотрела через его плечо в пространство и думала. Думала о том, что у них с Риком уже и так накопилось немало поводов для воспоминаний. Что же будет дальше? Пока между ними только ссоры по поводу будущего пивбара, да еще ищущая выход сексуальная энергия. Она готова была вырваться каждую минуту. Вот прямо сейчас…

Рик осторожно прижимал девушку к себе, точно повторяя в танце каждое ее движение. Через открытые двери он видел автостоянку и свою машину. Над воротами еще горела неоновым светом старая вывеска пивбара Пэппи. Половина букв уже исчезла. Скоро Брин и вовсе разделается с ней. И в его душе останется лишь память об этой вывеске. Как и о всей прошлой жизни…

Рик слегка наклонил голову, и Брин почувствовала, как под его неровным дыханием у нее шевельнулась прядь волос. Почему у меня так неспокойно на сердце? — думал Рик. Откуда эта грусть? Может быть, Брин виновата в этом? Она разрушает мир, к которому он привык. Эта женщина одним лишь взглядом уже доводит его до белого каления! Но все равно ему хочется узнать ее ближе! Ближе, чем ее мог знать какой-либо другой мужчина.

Песня кончилась, но у Рика все не хватало духу отпустить девушку. Она продолжала некоторое время стоять, как бы застыв в танце. Потом выскользнула из его рук, поправила волосы, одернула блузку. Сказала прежним деловым тоном:

— Вы помните, что мы хотели обсудить проблемы фонда?

И она принялась говорить о распределении обязанностей. Но в глазах — взволнованных, полных завораживающего очарования — он читал совершенно другое. Рик чувствовал, что его нестерпимо влечет к этой женщине. Влечет с силой, о присутствии которой в себе он даже не подозревал. И еще Рик думал о том, что самым неотложным актом милосердия для них обоих стало бы не создание фонда «скорой помощи», а спасение собственных душ от опустошенности.


Глава 5


— Знаете, Брин, время позднее. И не провести ли нам его с большей пользой, чем потратить на обсуждение проблем фонда и службы «скорой помощи»?

Брин озадаченно посмотрела на Рика, шарившего рукой по корпусу проигрывателя в поисках кнопки выключателя.

— Что вы предлагаете?

— Поехать ко мне на шхуну, продолжить разговор о некоторых условностях и попытаться к утру их преодолеть. Это снимет натянутость в наших отношениях.

В воображении Рика невольно возникли одна за другой соблазнительные картины их близости, грань которой они так и не решились переступить несколько мгновений назад. Но все же между ними произошло уже многое. Это многое требует следующего, решительного шага. И сделать его надо сегодня.

Рик нащупал наконец кнопку и выключил агрегат. Потом вновь обернулся к Брин. Она стояла все в той же позе, но уже с серьезным выражением лица.

— Завтра мне надо будет поехать в Майами для встречи с клиентом. И в последующие несколько дней я тоже буду занята, потому что…

— Тогда скажите, когда мы сможем встретиться, — перебил ее Рик тоном, не допускающим возражений. В конце концов, сколько можно щекотать друг другу нервы и разбегаться в разные стороны! Если ей угодно поиграть с ним, то он, пожалуй, не против. Но с одним условием: в костюмах Адама и Евы.

— Я сама думаю, когда, — рассуждала вслух Брин. — Все дело во времени. Оно настолько уплотнено, что, право, не знаю, как быть. Кроме того, проблема с этим автопроигрывателем: ведь его надо перетаскивать. Терпеть не могу просить кого-либо о чем-нибудь, но, видимо, придется нанять пару рабочих.

Она становится невыносимой, злился про себя Рик. Завлекает, растравляет душу, а тут еще придется искать ей двух молодцов!

Тем временем Брин переключилась уже на другую тему.

— Знаете, Рик, — сказала она, — дедушке в больнице хотят назначить курс физиотерапии. Но он настаивает, чтобы перед началом курса его отпустили домой. Причем угрожает приехать самостоятельно на инвалидной коляске, если его не отвезут. Вы не могли бы тут помочь? Это надо сделать завтра.

Рик кивнул головой. Он был зол на самого себя. Чуть помедлив, сказал без всякого энтузиазма:

— Конечно, я помогу.

— Прекрасно. Ведь дедушка захочет увидеть все, что я здесь сделала. Его придется втаскивать в коляске вверх по лестнице, а потом — спускать вниз. На это у меня просто не хватит сил!

— Брин!

— Да?

Она уже стояла на лестнице. Рик перешагнул через две ступеньки, потом вдруг нагнулся, положил ладонь на ее голое колено… и как ни в чем не бывало спросил:

— А вы не боитесь, что ему могут не понравиться все эти новшества?

Улыбка исчезла с лица Брин. Он ударил в самое уязвимое место! Она решительно и даже брезгливо сняла его руку с колена. Потом посмотрела на Рика ничего не выражающим взглядом. И он понял, что расстояние между ними резко увеличилось…

— Так вы хотите купить автопроигрыватель? — сухо спросила Брин.

— Автопроигрыватель? — Рик сделал шаг на ступеньку вниз и засунул руки в карманы. — Да, хочу. До вашего возвращения из Майами я позабочусь, чтобы его отсюда забрали, а чек оставлю в почтовом ящике. Пэппи дал мне запасную связку ключей от всех здешних помещений. Надеюсь, вы не будете возражать?

— Нет, наоборот, это очень удобно.

Брин еще раз внимательно посмотрела на Рика, как будто желая что-то сказать. Но вместо этого неопределенно покачала головой и задумчиво произнесла:

— Спокойной ночи, Рик!

И плотно закрыла за собой дверь.

На следующий день Рик чувствовал себя паршиво. Хотя все на первый взгляд складывалось очень даже неплохо. Стояла теплая, солнечная погода. Клиенты просто-напросто одолевали. Бизнес шел прекрасно. В середине дня в пивбар должен был ненадолго приехать Пэппи. И все-таки на душе его было как-то неуютно. Может быть, еще не рассеялись грустные воспоминания, связанные с поездкой к родителям Энджи? Или же так подействовало посещение больницы? Еще и разрыв с Шерон. Их последнее объяснение оказалось более трудным, чем он себе представлял: она явно не была готова к такому резкому повороту.

Но было и нечто другое, отчего у него так болело сердце. Что именно, он долго не мог понять. Пока не увидел открытую террасу пивбара и суетящуюся там знакомую фигурку. Да, у него появилась новая, совершенно неожиданная проблема — Брин…

В том, что их влекло друг к другу, сомневаться уже не приходилось. Конечно, в этом влечении преобладала сексуальная сторона. Душевной же гармонии между ними не было. Рика совсем не интересовала обычная жизнь Брин. Более того, вся эта история с рестораном, в которой он принял столь громогласное участие, была в сущности мелочью. Если она хочет превратить старый пивбар в нечто ультрасовременное, пускай превращает! Хочет украсить стены картинами Моне? Ради Бога! Пусть готовит модные заморские блюда и угощает посетителей дорогими винами! Ему-то до всего этого какое дело?! Все равно она скоро отсюда уедет, и тогда все пойдет по-старому. Уж он-то постарается убедить Пэппи! Будьте уверены!

Но все-таки это будет не сегодня, не завтра и даже не через неделю. Пройдет какое-то время, и между ними непременно что-то произойдет. Что именно, догадаться было не так уж трудно. И ему хотелось, чтобы это произошло как можно скорее.

А пока он и Джигги втаскивали по лестнице инвалидную коляску с Пэппи Мэйдисоном.

— Пэппи, чем они тебя там кормили? Камнями?

— По вкусу так оно и было. Эге! Осторожнее! Не вывалите меня из коляски!

Когда передние колеса поравнялись с верхней ступенькой, в коляску вцепилась поджидавшая их Брин и принялась изо всех сил тянуть ее на себя. Наконец под общий вздох облегчения коляска вкатилась на террасу.

Пэппи взял за рукав Джигги и спросил:

— Ты теперь вместо мисс Скарлетт?

— Да, я забираю расфасованную еду и разношу по шхунам.

В разговор вмешался Рик:

— Хватит болтать, Джигги! У нас полно дел. Пэппи, когда тебе захочется спуститься вниз, крикни. Я буду неподалеку.

Брин стояла около коляски и никак не могла решить, надуться ли ей на Рика за то, что он до сих пор ни разу на нее не взглянул, или сделать вид, будто между ними ничего не произошло. Впрочем, подумала она, сейчас надо заняться более важным делом — показать Пэппи перестраивающийся бар и убедить его, что это стоящая затея.

— Дедушка, ты готов?

— Я всегда готов! — бодрым голосом произнес Пэппи и хлопнул в ладоши.

Брин взялась сзади за поручни коляски, и осмотр начался.

— Итак, дедушка, — сказала Брин, приступая к своим обязанностям гида, — здесь еще ничего не закончено. Вон те стулья я собираюсь возвратить в магазин: в комнате и без них слишком много желтого цвета. Конечно, он создает радостное настроение, но все должно быть в пределах разумного. А теперь представь себе, что за всеми столами сидят празднично одетые люди, в том углу стоит рояль, и тапер играет веселую музыку.

Пэппи молчал. Брин несколько секунд озадаченно смотрела на него, потом продолжила свой рассказ. Однако в ее голосе зазвучали неуверенные нотки. И чем больше она говорила, тем явственнее они становились. Ибо Пэппи продолжал сидеть в коляске подобно молчаливому сфинксу, никак не реагируя на речь внучки. Наконец терпение Брин лопнуло:

— Дедушка! Скажи же, что ты обо всем этом думаешь? Только честно!

Пэппи наклонился вперед, помолчал еще несколько мгновений, потом откинулся на спинку коляски и спросил с ухмылкой:

— Девочка моя, ты трудилась до седьмого пота, не так ли?

Брин утвердительно кивнула головой, не зная, воспринимать ли эти слова как похвалу или как насмешку. Во всяком случае, в ухмылке деда она уловила иронический оттенок.

— Да, я очень старалась сделать все так, чтобы тебе было приятно.

— Так… А что тебе говорил по этому поводу Рик?

— Он считает, что фешенебельный ресторан для Коконат-Ки — слишком большая роскошь. Кстати, дедушка, может быть, капитану Парришу следует предложить стать пайщиком ресторана?

Пэппи посмотрел сначала вправо, потом влево и тихо сказал:

— Рик никогда этого не признавал, но фактически он уже является пайщиком «Жилища краба».

— Что? — воскликнула Брин. — Что ты сказал? Рик Парриш стал твоим негласным партнером? Так вот почему он такой, — она запнулась, подбирая нужное слово — такой самоуверенный!

Брин поняла, что участие Рика в их деле неминуемо создаст для нее множество новых проблем. Она присела на корточки рядом с коляской и полушепотом переспросила:

— Это правда?

— Формально это нигде не отражено. И он первым всегда настаивал, что никакой финансовой заинтересованности в наших делах у него нет. Но, откровенно говоря, если бы не Рик, то это заведение давно бы превратилось в одну из многочисленных сувенирных лавок курортного комплекса.

— Но почему?

Брин просто распирало от любопытства. Она смотрела на деда с явным нетерпением. Пэппи еще раз огляделся вокруг и зашептал ей на ухо:

— Помнишь, как несколько лет назад ты не приехала сюда, потому что задержалась по делам в Гонконге? Ну так вот: тем летом на нас налетел ужасающий ураган, разрушивший добрую треть всех курортов на побережье. До этого несчастья я как дурак благодушествовал и наслаждался жизнью, забыв даже застраховаться. В результате — лишился всего. Оставалось одно — уехать куда-нибудь в глубь страны. Но тут появился Рик Парриш с толстой чековой книжкой. Он помог мне восстановить дом, пивной бар и вообще наладить нашу жизнь. И не мне одному! Конечно, на сегодняшний день мы уже не в долгу перед ним.

— Рик помогал не только тебе, дедушка? — спросила Брин, потрясенная рассказом деда. — Странно, мне он ничего об этом не рассказывал…

— Ты уверена, что он тебе все о себе рассказывает?

— Нет, конечно. Все наши разговоры крутятся в основном вокруг создания фонда милосердия и перестройки твоего пивбара.

Брин замолчала, стыдливо потупив глаза в пол. Она не могла признаться, что их отношения с Риком зашли уже достаточно далеко. Потом подняла голову и резко переменила тему разговора.

— Он что, много зарабатывает на своей флотилии или имеет доходы помимо этого?

— Его доходы меня не интересуют.

— Но, дедушка, я должна знать все, что касается отношения Рика к тебе и ресторану.

— Ладно, слушай. На следующий день после шторма сюда понаехали представители едва ли не всех гостиничных компаний побережья и принялись скупать дома, разные постройки, недвижимость или то, что от нее осталось. Причем давали по тем временам хорошие деньги. Для тех, кто решил совсем уехать отсюда, это было осязаемым подспорьем. Другие продавали свои полуразрушенные дома, потому что не имели средств на их восстановление. Одним словом, здесь творилось черт знает что! Вот в этот момент и подоспел Рик.

Пэппи вытянул больную ногу и с болезненной гримасой потер ее.

— Как твоя нога, дедушка? Все еще болит? — участливо спросила Брин.

— Не беспокойся, все нормально. Так вот, тогда Рик собрал нас всех у себя в каюте и настоял, чтобы мы не принимали никаких радикальных решений по меньшей мере в течение еще пары недель. При этом он все время твердил, что мы живем в особом районе Америки и не должны его терять. «Как вы будете смотреть в глаза своим детям и внукам, — говорил Рик, — когда они узнают, что эта земля была продана вами?» Мы слушали его с большим вниманием. На следующую нашу встречу явились представители гостиниц и вновь принялись уговаривать нас продать все им. В случае отказа они грозились пригнать бульдозеры и снести остатки наших домов и всех других построек. Рику же предложили продать свою шхуну и даже вручили чек на немалую сумму. И знаешь, что он сделал? Порвал этот чек и выбросил клочки за борт! А потом совершил еще более необыкновенный поступок — ссудил нас деньгами. Вот такой он человек, мой Рик Парриш, мой товарищ!

— Но откуда же он все-таки взял столько денег?

— Этого я не знаю. Спрашивать его было неудобно еще тогда, а сейчас и вовсе. Кроме того, мы же вернули ему деньги.

Пэппи замолчал. Брин хотела слушать его еще и еще, но он уже явно выдохся. Оставалось попробовать выпытать остальное у самого Рика.

— Дедушка, ты устал?

— Немножко.

— Я сейчас позову Рика и Джигги. Они помогут тебе спуститься с лестницы, отвезут обратно в больницу и уложат в постель.

— Подожди. Иди-ка погуляй где-нибудь. Мне хочется побыть одному. Если, конечно, ты не возражаешь… Кстати, куда делся автопроигрыватель? Он же стоял в том углу!

— Я его продала.

Пэппи внимательно посмотрел на нее и отвел глаза.

— Так… И кому же?

— Рику.

— Он купил проигрыватель? — Появившаяся было на его лице гримаса недовольства исчезла, и Брин успокоилась.


Глава 6


В последующие два дня Рика одолевали мысли о Брин. Они преследовали его повсюду. Саму же ее он видел только раз и то мельком. Мужчина понял, что женщина явно избегает встреч с ним.

Чтобы как-то отвлечься, Рик вытащил на палубу переносной телескоп, установил его на корме и принялся изучать сначала морскую даль, а затем, когда стемнело, небосвод. Но сосредоточиться он все равно никак не мог. Его отвлекали то звуки музыки, доносившиеся с берега, то гортанные крики чаек над головой, то рев мотора подъезжающей автомашины. Постепенно он стал успокаиваться, а вернее впадать в меланхолию.

Вдруг около половины десятого с берега послышался автомобильный сигнал. Рик посмотрел через поручни и различил в темноте чью-то фигуру, спускавшуюся по тропинке к пристани. Постепенно ее очертания стали более четкими, и Рик, чье сердце забилось сильнее, понял, что это была Брин. Через плечо у нее висела большая сумка. Увидев Рика, она махнула ему рукой:

— Рик, вы опять забыли свой пиджак.

Боже мой, а я-то надеялся, что она пришла просто увидеть меня, с досадой подумал он, но все же приветливо помахал ей рукой. Брин несколько стушевалась под его пристальным взглядом и растерянно спросила:

— У вас гости? Извините, мне надо было сначала позвонить.

Она повернулась и хотела уже было уйти, но он поспешил сказать ей:

— Не уходите, Брин! Я один.

Он заметил, как при этих словах Брин облегченно вздохнула.

— Что еще случилось? — крикнул он через борт. — Банк отказался оплатить мой чек за проигрыватель?

— Нет, я получила по нему деньги еще вчера. Так что тут все в порядке, никаких проблем.

Брин рассмеялась и стала подниматься по трапу. Конечно, она лукавила. Проблемы у нее были, именно из-за них так отчаянно стучало сейчас ее сердце.

Когда она подошла к нему вплотную, он понял все. Да, это произойдет сегодня ночью! Сейчас! Она поэтому и пришла так неожиданно, даже не позвонив. Из-за этого, а не из-за крутого трапа она так тяжело дышала, из-за этого так высоко вздымалась ее грудь.

— Уф! Спасибо. Утром я заходила в магазин к Рите и купила вот это.

Брин победоносно подняла огромную сумку, из которой высовывался рукав пиджака Рика, и повесила ее на крючок, прибитый у двери в каюту.

— Рик, я хочу просить вас об одолжении, — начала Брин.

Рик бросил на девушку быстрый взгляд. Никогда еще после их знакомства он не видел ее такой напряженной. Неуверенное, нервное выражение ее лица так не вязалось с образом Брин Мэйдисон, к которому он уже успел привыкнуть!

— Все в порядке? — задал он первый пришедший в голову вопрос, совершенно бессмысленный в этой ситуации. Рука Брин легла на бортовой поручень, а пальцы начали машинально разглаживать вздувшиеся пузырьки белой масляной краски. — Что-нибудь случилось с Пэппи? — снова спросил Рик.

— Нет, нет! Дедушка чувствует себя все лучше и лучше. Завтра его начнут лечить с помощью физиотерапии.

— Слава Богу! — Рик подвинул плетеное кресло и предложил Брин присесть. — Посещение дома, я думаю, пошло ему на пользу.

Никак не реагируя на слова Рика, Брин продолжала стоять у борта шхуны, глядя на море.

— Вот это посещение дедушки и стало причиной того, почему я решила потревожить вас.

Рик молчал. Он твердил себе, что сейчас главное — не дать вовлечь себя в разговоры о деталях личной жизни Брин Мэйдисон. В свое время они по негласному соглашению с Шерон старались не затрагивать подобные темы. И это пошло на пользу их отношениям. Другое дело, что Шерон сама не любила изливать душу или «плакаться в жилетку». И все же он вопреки себе спросил:

— Брин, что вас тревожит? Скажите мне.

— Я хочу, чтобы вы знали: мне было очень нелегко прийти сюда. Но после разговора с дедушкой и долгого, мучительного раздумья, я поняла, что могу поделиться своими мыслями только с вами. Ни с кем больше!

Боже мой, подумал Рик, неужели она сейчас пустится в дурацкие рассуждения о фонде милосердия и покупке кареты «скорой помощи»? Ему хотелось сейчас только одного — прижать ее к себе и поцеловать. О Боже, что с ним происходит? Или он окончательно превратился в романтического юнца? Нет, надо взять себя в руки.

— Брин, Пэппи нужны деньги? Или вам?

— О нет, Рик! Дело не в этом! — И она положила ладонь на его руку. — Дедушка рассказал мне, как вы помогли ему после того ужасного урагана. А я ничего до сих пор не знала об этом.

Она убрала свою руку и присела на край плетеного кресла; ее поза была неестественной и напряженной, а лицо выражало полную растерянность. Но это придавало ей особую прелесть. И когда Брин подняла голову и взглянула на Рика, он уже был готов на все. Для него уже не имело значения, какой вопрос она хочет обсудить.

— На этот раз нужны не деньги, — сказала Брин. — Мне нужна ваша помощь.

— Помощь? В чем?

— Я хочу, чтобы вы помогли мне в организации работы ресторана.

Рик изумленно посмотрел на нее и спросил:

— Что? Я не ослышался? Или вы решили пошутить? — И плечи его затряслись от беззвучного смеха.

— Не смейтесь, Рик! Это очень серьезно.

Брин все время машинально вертела в руках очки, которые в конце концов упали на пол.

— Лучше уберите их куда-нибудь, — сказал Рик и потянулся вместе с ней за очками. Их руки встретились. Она была совсем близко. Одно движение — и можно покрыть поцелуями ее плечо, шею… Но хочет ли она этого? Сейчас, в этом вечернем сумраке, Брин казалась ему какой-то таинственной, почти неземной. Но ее слова прозвучали четко и заземленно:

— Рик, вы были правы. Мне не надо было затевать все это дело с перестройкой пивбара Пэппи! — Она медленно встала и пошла вдоль борта к корме, где стоял телескоп. — Что ж, смейтесь надо мной! Я и впрямь это заслужила! — Голос Брин звучал тихо и грустно.

— Извините, Брин, — мягко заметил Рик, — но у меня и мысли не было над вами смеяться!

И это была правда. В их споре он победил, но только по сути дела. Она же пришла и честно призналась в своей неправоте. Насколько этот поступок был честнее и чище всех его эгоистичных помыслов! Ведь в его мыслях было только одно — как затащить ее в постель! Он вообще привык, чтобы все кругом исполняли его желания. И протестовал-то он так яростно против перестройки «Жилища краба» только потому, что пивбар устраивал его таким, каким он хотел его видеть. Подобная саморазоблачающая мысль впервые пришла ему в голову…

— Чем же я могу быть вам полезен? — тихо спросил Рик, все еще не находя нужного тона. — Делать коктейли для посетителей? Следить, чтобы гости были в галстуках?

Рик почувствовал, что между ними возникает стена. Брин уходила от него все дальше и дальше. А может быть, она на самом деле решила уехать из Коконат-Ки?

— Вы сдаетесь, Брин?

— Рик, я видела реакцию дедушки. Он ничего не сказал, но я поняла, что он категорически против ресторана в том виде, в котором я его задумала. Он не проронил ни слова, но я поняла это. Я поняла и то, что вы были правы с самого начала?

Рик не испытывал ни малейшей радости от этого признания, равно как и от своей победы. Он хотел победить ее в другом. Хотел, чтобы она стала слабой, несопротивляющейся, уступающей его страстному желанию обладать ею. А говоря о проблемах ресторана, девушка все дальше и дальше ускользала от него.

— Помогите мне, Рик. Я хочу, чтобы сюда по-прежнему приходили друзья Пэппи. Правда, я категорически протестую против пропитанных кислым пивом столов и омерзительного ковра на полу из ореховой скорлупы и протухшей рыбьей чешуи! Я хочу превратить «Жилище краба» в аккуратный, чистый и очень привлекательный бар. Как это сделать, чтобы все остались довольны? Посоветуйте.

— Почему вы спрашиваете совета именно у меня?

— Потому что вам все это не безразлично. И, пожалуйста, не делайте круглых глаз! Ведь вы потратили уйму денег, помогая не только деду, но и многим жителям Коконат-Ки после того урагана.

— Я делал это только для того, чтобы мой родной город не превратился в еще одно место пустых развлечений на побережье.

— О нет, Рик! Не только поэтому.

— Хорошо. Я сделал это для некоторых своих близких друзей.

— А еще?

— Право, это все! Или, по вашему, я что-то утаиваю?

— Да.

— Что же именно?

— Еще одной причиной было ваше желание оставить бар таким, каким вы привыкли его видеть, бар, в котором вы могли бы спокойно и с удовольствием посидеть за кружкой любимого пива.

— Вот именно! Да, я хотел сохранить этот бар в прежнем виде. Я и сейчас хочу этого.

— Того же хочет и мой дедушка. Я уже давно сознавала, что делаю не то. Но моя упрямая гордость стала на пути здравого смысла. Сознаюсь, Рик, я поступила так не в последнюю очередь еще и потому, что решила идти наперекор вам.

Рик помолчал, не зная, что сказать в ответ.

— Во всяком случае, — продолжала Брин, — я знаю, что должна исправить положение. Но это отнюдь не означает, что все останется по-прежнему. Когда я думаю о баре Пэппи и о том, каким он был до настоящего времени, у меня не остается никаких сомнений: его необходимо…

— Радикально изменить?

— Обновить, Рик!

— Это значит изменить!

— Рик, мы пустились в семантический спор. В конце концов все на этом свете меняется. Но радикальная перестройка бара, которую я планировала, была бы ошибкой. Сейчас мне надо понять все тонкости заведения Пэппи.

— Тонкости? Простите, Брин, но их здесь никогда не было!

— Я имею в виду всякие мелкие детали, которые создают неповторимый уют.

Видя, что Рик молчит, Брин решительно сказала:

— Короче, Рик, вы должны мне помочь сделать «Жилище краба» лучше и комфортнее, чем оно было раньше! Мне просто не обойтись без ваших советов.

Рик молчал. Но чувствовал, как его грудь начинает переполнять новое, очень теплое чувство к этой девушке. Она стала ему гораздо ближе и роднее. Он начинал понимать ее. Ведь открытие фешенебельного ресторана могло бы в конце концов стать и не совсем безумной идеей. Рано или поздно подобное заведение в курортном городке будет давать доход. Но зачем же ради этого разбивать сердце своего деда? На такое Брин никогда не пойдет!

Тем временем Брин освоила телескоп на корме и внимательно рассматривала какую-то точку в небе.

— Нашли звезду и загадываете желание?

— Да. Правда, я спрашиваю не звезды, а планеты. Рик, а звезды действительно говорят правду?

— Во всяком случае, по звездам загадывают желания.

— В таком случае, я загадала желание: капитан Рик Парриш поможет внучке своего друга Пэппи Мэйдисона открыть новый ресторан в Коконат-Ки.

— Звезды отвечают — да. Брин, капитан Парриш поможет внучке своего друга Пэппи Мэйдисона сделать это. У вас есть еще желания?

— Да, я хочу знать, поцелуете ли вы меня? Что об этом говорят звезды, Рик?

— Они говорят — да!

Взяв ее руки в свои, Рик в течение нескольких секунд не сводил с нее глаз, а потом вдруг порывисто заключил в объятия. Сначала нежно, а потом все более и более страстно начал он целовать ее в губы; девушка отвечала ему тем же. Плотно прижав Брин к себе, Рик подумал о том, что их обоих сейчас охватывает одинаковое жгучее, всепоглощающее желание. Он поднял ее на руки и горячо зашептал ей на ухо:

— Брин, ваше желание — это мое желание…

И понес ее вниз, в свою спальню, останавливаясь через каждые две ступеньки и снова, и снова целуя ее…

…Брин стояла на коленях посреди кровати, стыдливо прикрывая голое тело уголком простыни. В глазах ее была растерянность. Рик посмотрел на нее и не смог сдержать улыбки: уж очень она была похожа на целомудренную невесту в брачную ночь…

Натянув простыню на грудь, Брин плотно прижимала ее обеими руками к телу, не замечая, что один твердый вишневого цвета сосок все же сумел вырваться наружу.

— Скажите мне хоть что-нибудь, — умоляла она, — а то я умру от стыда.

— Хорошо, — отозвался Рик, бросив пакет с презервативами на ночной столик. Потом посмотрел на девушку и улыбнулся, уперев руки в бока: — Уберите простыню!

Брин заморгала пушистыми ресницами, потом до невозможности широко раскрыла глаза и уставилась на него:

— Сейчас? Прямо вот так?…

— Мы не станем срывать лепестки роз и ловить капли дождя, — мягко ответил Рик и вплотную подошел к кровати. — На это у нас еще будет время. Сегодня нужны громы и молнии. Разве не так?

Брин облизала губы, стараясь понять охватившее ее какое-то новое, дотоле неведомое волнение. Рик бросил на нее пронизывающий и пугающий своей откровенностью взгляд.

— Рик, я старалась, — забормотала Брин срывающимся, полным отчаяния голосом. — Но мне никогда не приходилось иметь дела с громами и молниями. И я…

— Продолжайте!

— …И я хочу их, этих громов и молний. Очень хочу… Хочу испытать их с вами.

Она растерянно смотрела, как он снял рубашку и небрежно бросил ее через плечо на стул. Потом сел на край кровати и еще раз сказал:

— Да уберите же наконец эту простыню!

Брин продолжала крепко сжимать руками белый холст. По лицу Рика поползла озорная улыбка, загорелая кожа у уголков глаз сложилась в мелкие морщинки, а в глубине зрачков запрыгали веселые чертики. Казалось, все его мускулистое тело звало к себе, обещая неземные наслаждения. Момент, которого оба они боялись и неосознанно желали, наступил…

Брин не отбросила простыню. Она медленно опускала ее, постепенно обнажая тело. И с каждым сантиметром росло ее доверие к этому человеку. Когда белый лоскут материи бесформенным комком упал на ее бедра, Брин уже была внутренне готова ответить на призыв Рика, хотя до конца этого еще не осознавала.

— Чего вы еще хотите, Брин? — спросил он, потянувшись к ее похожим на бусинки соскам, но, вместо того чтобы дотронуться до них, остановил ладонь в ложбинке между упругими полушариями женской груди.

— Я хочу также лепестков роз и капелек дождя…

Она положила свою ладонь на его, повторяя каждое движение пальцев Рика.

— Еще! — прошептал он, часто и неровно дыша.

Брин нажала его большим пальцем на сосок своей груди, а затем провела им по всему телу.

Так, выполняя одно его желание за другим, она вскоре поняла, как окончательно разбудить в нем еще наполовину дремавшую страсть, так чтобы он был уже не в силах контролировать свои так долго сдерживаемые желания. Это открытие взволновало девушку, и она тут же принялась опробовать на капитане Паррише все известные ей способы обольщения. Решительно отбросив простыню, она легла спиной на подушки и, погладив его ладонью свои бедра, загадочно улыбнулась:

— А если так?

Рик выругался про себя, угрожая небесам проклятием, сначала в том случае, если эта девица не прекратит своих сексуальных экспериментов над ним, а потом — если прекратит. Но Брин и не думала останавливаться. Она продолжала выдумывать все новые и новые приемы, читая в его глазах и угадывая в прерывистом дыхании скрываемые желания. Рик встал, сбросил с себя остатки одежды и снова лег рядом с ней. Брин тесно прижалась к нему всем телом и зашептала:

— Рик… Я… я… хочу, чтобы это произошло…

Казалось, она поняла все желания и самые фантастические мысли, которые он когда-либо связывал с ней. И те, которые порой пугали его, и другие, сладостные и романтичные, а потому — особенно драгоценные. Все это сейчас было в пределах достижимого. Одним своим взглядом Брин пробудила его к жизни, уничтожила ту эмоциональную пустоту, в которой он столько лет пребывал. Рик посмотрел ей в глаза и ответил так же страстно:

— И я… Я тоже хочу… Всего…

Чуть приподнявшись на локтях, Брин откинула голову на подушки и закрыла глаза. Это был знак согласия. Наклонившись над ней, Рик осторожно провел ладонью по всему телу девушки. Ему казалось, что именно такое прикосновение вызовет у нее ощущение падающих на обнаженное тело лепестков роз. Потом его пальцы, сопровождаемые поцелуями, побежали от шеи девушки вниз, к самому интимному углублению. Влажные и теплые, они касались ее кожи, как капли дождя в начале летней грозы.

Покрыв поцелуями все тело Брин, Рик понял, что должен наконец дать волю страстному желанию, почти испепелившему его грудь и уже перекинувшемуся нестерпимым пламенем вниз. Дыхание девушки стало лихорадочным, и по ее чуть слышному стону он понял: рухнуло еще одно препятствие, стоявшее между ними.

Рик потянулся к ночному столику за презервативом. Они вместе надели его. Стараясь показать, что он еще сохранил некоторую способность держать себя в руках, Рик постарался улыбнуться:

— Ну, теперь — громы и молнии. Так?

Вновь откинувшись на подушки, Брин окинула его взглядом доверчивой любовницы и, поглаживая себя его ладонью по всему телу от груди до светло-каштановых курчавых волосиков внизу живота, повторила:

— Да, теперь — громы и молнии!

Рик потерял дар речи, полностью доверившись партнерше. Он затрепетал от восторга, когда почувствовал, как она, обхватив пальцами его твердое естество, помогла ему проникнуть в ее тесную долину, в которой, казалось, сразу забили десятки бурных горячих фонтанчиков. Рик смотрел в глаза девушки и читал в них невыразимое наслаждение. Чтобы продлить эти волшебные мгновения, он старался сдерживать себя, максимально отдаляя момент оргазма. Пик блаженства наступил чуть позже и одновременно у обоих. Со страстным стоном, шепча имена друг друга, они слились в одно целое. Сердце Рика громко стучало, и его стук как бы отдавался эхом во всем теле Брин.

Они угомонились только под утро… Женщина, насытившаяся любовью, блаженно засыпала. Мужчина заботливо накрыл ее простыней, погладил по голове и поцеловал в губы. Его ласки убаюкивали Брин. Она чувствовала сладостную истому во всем теле, и ее мысли стали расплывчатыми, сумбурными… Откуда-то издалека до нее донесся голос Рика:

— Спи, любимая!..

Брин проснулась от того, что ей почему-то стало неуютно. Открыв глаза, она долго смотрела в потолок, потом подняла голову и огляделась. Чувство какого-то неудобства, некомфортности не проходило. Ее взгляд скользнул по смятой постели, и только тут она поняла, в чем дело: рядом не было Рика. Свет в ванной не горел. Значит, он поднялся на палубу? Она позвала:

— Рик! Где ты?

— Здесь! — донесся сверху его голос. — Извини, я вышел посмотреть, все ли в порядке на палубе.

— Иди сюда! Я не могу без тебя!

— Сейчас!

Рик опустился на колени перед кроватью и нежно провел ладонью по ее волосам:

— Ты больше не хочешь спать?

— Нет.

— Как чувствуешь себя?

— Превосходно.

— Неправда. Я вижу, что-то не в порядке. Может быть, я неловко вел себя ночью? Причинил боль? Прости меня, если так… Ведь прошло столько времени с тех пор, как я в последний раз был…

— Неужели? — спросила Брин.

На секунду Рик оторопел. Потом наклонился и поцеловал ее оголенное плечо.

— Поверь, я не лгу! Скажи, что тебя беспокоит? Я же вижу.

— Рик, ты забыл у меня пиджак. Когда я, признаюсь, прижалась к нему лицом, то почувствовала запах духов. Но я такими не пользуюсь. Скажи мне правду — у тебя есть кто-нибудь? Я должна знать правду.

— У меня нет никого, кроме тебя!

— Но откуда же эти чужие духи?

— Это в прошлом. Все кончилось несколько месяцев назад. Ты хочешь знать подробности?

— Прости, но… да, хочу.

— Хорошо. Ты имеешь право. Ее зовут Шерон Берк. Она живет в одном из здешних курортных городков. Ничего серьезного между нами не было.

— Она легкомысленная женщина?

— Нет. Примерно за восемь месяцев до нашего с ней знакомства она потеряла мужа — он утонул во время кораблекрушения. Наша связь была нужна и ей, и мне: мы оба были одиноки. Но никогда не планировали закрепить нашу связь брачными узами. Конечно, все это похоже на сделку. По совести говоря, так оно и было…

— Ты заботился о ней?

Рик на мгновение задумался, потом сказал:

— Я понимаю твой вопрос. Да, я заботился о ней. Но только в той мере, в какой она заботилась обо мне. Затем ситуация изменилась. Я не звонил ей на протяжении нескольких месяцев. И когда два дня назад мы случайно встретились, то поняли, что между нами все кончено.

— Почему? Из-за чего?

— Не из-за чего, а кого. Все произошло из-за тебя. — И он посадил ее к себе на колени. — Произошло и продолжает происходить. Всякий раз, когда я вижу тебя, дотрагиваюсь до твоей руки или даже просто думаю о тебе, во мне возникает необоримое желание обладать тобой.

Страстные нотки, зазвучавшие в голосе Рика, отмели дальнейшие вопросы, которые хотела было задать Брин. Их губы слились в жарком поцелуе. Цепко обхватив капитана, женщина опрокинула его на себя, а через несколько мгновений она уже была в сидячем положении и ритмично двигалась вверх и вниз, нежно оседлав своего разгоряченного пленника.


Глава 7


Брин собиралась уйти со шхуны рано утром. Но за одним утренним поцелуем последовал второй, потом — третий. Шесть часов утра превратились в семь, потом — в восемь. Наконец, после очередного безумства их тел, оба решили, что надо расстаться, чтобы опомниться. В течение дня они закончат неотложные дела, а уж ночь опять будет принадлежать им вся без остатка!

Занимаясь действительно неотложными делами, Брин дала себе слово выпытать у Рика подробности его прошлого, на которые намекала Лайза. Он должен быть откровенен с ней, она теперь имеет на это право!

Честно говоря, день ей показался вечностью. И без пяти десять ее машина была уже у пристани, где швартовалась шхуна Рика. Брин спустилась на мол и подошла к сходням. На душе у нее было тревожно. Сейчас, через какие-нибудь десять минут, она заставит его раскрыться перед ней как на духу и узнает о нем всю правду.

Брин взялась за поручень трапа и стала медленно подниматься на палубу. Конечно, Рик ждет ее! Наверное, посматривает на часы.

С палубы доносились голоса. Один из них принадлежал Рику.

— Я не могу позволить ей подняться на борт, — говорил кому-то Рик. — Очень сожалею, но вам придется изменить планы. Не обижайтесь!

— Простите, капитан, — возражал ему другой голос, — но когда мы бронировали места на вашу шхуну два месяца назад, никто нас не предупредил об этом. Принципы принципами, но почему мы должны страдать? Почему ваш коллега Чарли не придерживается таких принципов? Мы же говорили с ним?

— На шхуне Чарли свои правила. Одним словом, если вы проявите любезность и пройдете со мной в каюту, я целиком возмещу вам ваши убытки.

В разговор включился третий голос, на этот раз женский:

— Но я всего лишь на четвертом месяце и прекрасно себя чувствую. Если бы не мое собственное признание, вы никогда бы не догадались, что я беременна. Послушайте, капитан! Давайте, я дам вам письменное обязательство не рожать до того момента, пока мы не вернемся назад. Надеюсь, имея такой документ, вы позволите мне…

— Нет, не позволю, и ваши обстоятельства, простите, мне не нужны, — перебил Рик даму.

Последовало непродолжительное молчание. Потом мужской голос помянул черта, и чета будущих счастливых родителей стала спускаться по ступенькам трапа, продолжая громко выражать возмущение по поводу «идиотского правила», установленного на этой шхуне. Поравнявшись с Брин, супруг беременной дамы на мгновение остановился и проворчал:

— Этот парень, видимо, встал сегодня не с той ноги. Так что советую вам быть с ним осторожнее.

Брин поднялась на палубу и увидела Рика. Он стоял у трапа, глубоко засунув руки в карманы шорт. Двое матросов с громким смехом тащили по палубе что-то тяжелое. Это вывело капитана из состояния задумчивости, в котором он, по-видимому, пребывал после только что закончившегося нелегкого разговора. Увидев Брин, Рик надел темные очки.

— Ты давно ждешь? — спросил он каким-то отчужденным голосом.

— Порядочно.

— Ты слышала разговор?

— Да. Рик, дама, с которой ты так сурово обошелся, и впрямь не выглядит беременной. А что, разве береговая охрана запрещает беременным женщинам совершать прогулки на шхунах?

— Нет, береговая охрана здесь ни при чем. Это правило ввел я для своей шхуны.

— Но почему?

— Так лучше! Меньше хлопот!

— Извини, но эта женщина еще совсем не…

— Я так решил. И оставим этот разговор.

Рик полуобнял Брин за обнаженные плечи и ласково посмотрел ей в глаза. Он явно хотел поскорее забыть неприятный инцидент.

— Ну, что ты делала все это время?

— Я? Звонила по телефону. Просто удивительно, сколько проблем мне удалось решить именно таким способом! И еще — с помощью факса. Эти аппараты на побережье теперь почти у всех. Для деловых связей они стали просто незаменимыми.

Рик взял ее под руку, и они сошли на берег. Здесь, рядом с причалом, стоял его белый джип.

— Расскажи подробнее, — попросил Рик, целуя ее в щеку.

— Ой, Рик, это же так скучно! Неужели у нас нет темы поинтереснее?

— Ну, тогда давай об учреждении фонда!

— Издеваешься?

Рик подал ей руку, и Брин разместилась на переднем сиденье. Пока он осматривал колеса машины и поправлял наружное зеркальце водителя, она задумалась над его словами. Конечно, Рик был прав. Волей или неволей, но их обоих вовлекли в этот общественный комитет. И теперь, хотят они того или нет, им придется обсуждать между собой скучные проблемы его предстоящей деятельности. Поэтому мягкий отказ Рика говорить об их личных делах и, что для Брин было особенно важно, о пикантных подробностях его биографии ее не очень обескуражил. Тем временем Рик открыл дверцу джипа с другой стороны и сел за руль.

— Итак, ты намерена и дальше пугать меня идеей организации «Фестиваля пиццы» или же мы согласимся участвовать в рыболовных соревнованиях?

— У меня есть новая идея. Все утро я бегала… — Брин искоса посмотрела на Рика. — Что ты улыбаешься?

— Ничего. Просто я наблюдал, как ты разминалась, вон из-за того дерева.

— Ты что, следил за мной?!

— Дорогая Брин Мэйдисон! Что удивительного в том, что я не могу прожить без тебя и минуты? Кроме того, тебе очень идут эти красные спортивные шорты, от которых я был просто не в силах оторваться.

Рик завел мотор, и джип тронулся с места.

— Ну, так в чем состоит твоя новая идея?

— Я подумала: а что, если нам организовать спортивный фестиваль, который закончится бегом на пятнадцать километров? В нем смогут принять участие все желающие. Один день можно специально выделить для соревнования инвалидов, другой — для детей, третий — для пожилых, которым перевалило за шестьдесят. Сколько разнообразия! Никто не будет скучать. Как ты на это смотришь?

— Продолжай, я слушаю.

— У Лайзы есть список возможных спонсоров. Они могут клюнуть на эту идею. Ведь мы целую неделю будем делать им рекламу, причем каждый раз — перед новой аудиторией.

— Ты права. — Рик кивнул в знак согласия и добавил: — А ты знаешь, директор радиостанции в Ки-Уэсте, куда мы сейчас едем, — мой знакомый. Он может организовать у себя хорошую рекламу, если его заинтересовать. Надо будет с ним связаться. Продолжай, я слушаю тебя…

Они ехали еще минут сорок и успели обсудить новую идею Брин во всех подробностях. Наконец Рик завернул на небольшую тенистую стоянку.

— У тебя сегодня есть дела в Ки-Уэсте, Брин?

— Я должна сообщить некому Луису Трюдо, что его кандидатура на пост шеф-повара ресторана мне не подходит. У него нет телефона, но он сказал, что каждый день работает в баре Джо Слоппи. Там я его и найду.

— Насколько я понимаю, дела с перестройкой пивбара идут полным ходом?

— Да. Мне так хочется все успеть к выходу деда из больницы.

— Ты в самом деле трогательно заботишься о старике.

Брин закрыла глаза и склонила голову на плечо Рика. Весь день она думала о том, что должна заставить его рассказать о своем прошлом. Но вот удобная минута наконец наступила, но начать расспрашивать его у нее язык не поворачивался.

Приехав в Ки-Уэст, они выбрались из машины и пошли по главной улице. На одном из перекрестков уличный музыкант в окружении толпы слушателей исполнял песни, импровизируя на ходу. Героями его песен были люди, гулявшие по улице, в число которых попали и Брин с Риком. Пока они слушали песню о себе, сквозь толпу протиснулся маленький мальчик с заплаканными глазами. Видимо, он потерялся.

— Кого ты ищешь, мальчик? — спросила Брин, потянувшись, чтобы погладить его по белобрысой головке. — Ты потерялся?

— Нет! Хочу, чтобы папа взял меня на руки.

Мальчик вывернулся из-под руки Брин и вцепился в шорты Рика.

— Папа! Возьми меня на руки!

Брин посмотрела на Рика. Он стоял неподвижно с белым как бумага лицом. А мальчуган продолжал настаивать:

— Папа! Возьми же меня на руки! Я тоже хочу видеть дядю, который поет и играет!

Брин отвернулась, чтобы Рик не заметил удивления и замешательства на ее лице. Что все это значит? Почему он так потрясен этой сценой? Господи, неужели это его ребенок?

— Извините, но в такой толпе очень легко потеряться. Брэндон принял вас за меня. — Это говорил рослый мужчина, держа уже на руках мальчика и нежно поглаживая его по головке. — Внизу он видит одни шорты, а они у вас такие же, как и у меня. Верно, сынок?

— Будь здоров, малыш, и не теряй папу в следующий раз! — рассмеялась Брин и повернулась к Рику. Она заметила, как на его лице вновь заиграл румянец, а из груди непроизвольно вырвался вздох облегчения. Брин сказала, нервно рассмеявшись: — Рик! Я было подумала, что это твой ребенок.

— У меня нет детей! Пойдем!

Рик взял ее под руку и перевел на свободную сторону улицы. Потом вдруг быстро заговорил:

— Ты знаешь, мне очень понравилась идея о пианисте, играющем веселую музыку для посетителей «Жилища краба». Кстати, Твид Макнейл, которого Пэппи часто приглашал поиграть на гитаре, отлично владеет и роялем. Я бы мог…

— Подожди, — неожиданно прервала его Брин. В ее голосе звучала решимость. — Ты согласен, что я практически ничего о тебе не знаю? Мне известно только, что здесь тебя считают чуть ли не национальным героем Коконат-Ки.

— Брин, я мало что могу о себе рассказать. Каким ты меня сейчас видишь, такой я и есть. — И он нежно погладил ее по руке. — Давай лучше обсудим идею о пианисте и подумаем, где достать инструмент.

— Ты упорно не желаешь говорить о себе. Почему? В твоей жизни есть какая-то тайна? Убил жену? Кого-то ограбил? Сидел в тюрьме?

С каждым вопросом Брин теснее прижималась к нему и все пристальнее смотрела в лицо. Рик же, наоборот, старался отстраниться от нее.

— Брин, мы загородили проход! Видишь, люди вынуждены идти по проезжей части!

Он схватил ее за руку и потащил за угол. Брин не сопротивлялась. Здесь Рик перевел дыхание и, прислонившись плечом к стене, изобразил какое-то подобие улыбки. Брин смотрела на него, вопросительно подняв брови. Но в душе она была уже отнюдь не уверена в своей правоте. Может быть, и не стоит так давить на Рика? Но, с другой стороны, он должен быть с ней откровенен.

Рик понял ее состояние и заговорил первым:

— Брин, я расскажу тебе все. Абсолютно все! Я был женат. Но детей у меня нет. В свое время окончил колледж и получил степень магистра биологии. Здешних мест я покидать не намерен. Разве что очередной ураган унесет меня в бездну. А что касается «национального героя Коконат-Ки», то, извините, ты — первая, от кого я это слышу! Вот и все, Брин! Что ты еще от меня хочешь?

— Рик, прости меня за настойчивость, но все, что ты сейчас сказал, напоминает сухой список белья по квитанции прачечной. Когда я спросила тебя о прошлом…

— Очень это растяжимое слово — «прошлое». Если хочешь, то мое «прошлое» началось этой ночью, когда ты меня соблазнила.

— Я? Это я соблазнила тебя? — громко расхохоталась Брин.

— Да, ты! И не только соблазнила, но и запятнала мое честное имя. Да, да, мадам!

Рик тоже рассмеялся и, обняв Брин за талию, привлек к себе.

— Слушай! Займемся лучше делом. Ступай в бар Джо Слоппи и сообщи грустную новость своему несостоявшемуся шеф-повару. Я же тем временем направляюсь к Уилли.

— Уилли? Это еще кто такой?

— Уилли Уигглинг — комментатор музыкальных программ на местном радио. Он вставляет в свои программы мои рекламные клипы об аренде рыболовных шхун. Я хочу обсудить с ним возможности рекламирования спортивного фестиваля в Коконат-Ки.

— Но ведь мы пока не можем предложить ничего определенного! Мы еще ни о чем конкретно не договорились!

Рик вдруг крепко прижал ее к себе.

— Брин, давай не будем сегодня возвращаться в Коконат-Ки. Я знаю неплохую гостиницу неподалеку. Снимем номер, переночуем, а завтра утром поедем!

Видя, что Брин колеблется, Рик обнял ее, прижал к себе и, поцеловав в ухо, шепнул:

— Обещаю, что мы выедем не позднее трех часов утра. Я всегда держу слово.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Мы можем поужинать в уютном французском ресторанчике — он здесь, рядом, полюбоваться закатом, а потом отдохнуть в гостинице. Как ты на это смотришь?

— Предложение заманчивое. Только надо не забыть позвонить из номера дедушке в больницу. А то он будет беспокоиться, куда подевалась его внучка. Он же каждый вечер выдает мне «контрольный» звонок! Завтра, когда мы вернемся, я схожу посмотреть, как он осваивает новую коляску.

— Конечно, мы все успеем сделать.

— Тогда я согласна.

— Ну и отлично. — И Рик звучно чмокнул ее в щеку. — Поедем в гостиницу, снимем номер, а Уилли я позвоню оттуда.

— Ты хочешь договориться с ним и о рекламе для нашего фонда? Но ведь это надо согласовать с остальными членами комитета.

— Нет. Я хотел бы предупредить тебя относительно Лайзы. Если эта дама кому-нибудь что-то поручает, то возлагает на этого человека всю ответственность. Как он будет действовать, ее не интересует. Важен результат. Так что мы, два сопредседателя, имеем все полномочия. И если идея с радиостанцией нам обоим кажется хорошей, совсем не обязательно с кем-то советоваться. Кстати, так мы сэкономим немало времени и сил. Итак, через час я встречаюсь с Уилли и обо всем с ним договариваюсь. А ты пока улаживай дела с Джо Слоппи. Потом я за тобой заеду.


Когда Рик приехал в ресторанчик, Брин сидела за стойкой бара в окружении трех здоровенных бородатых парней, напоминавших Хемингуэя. Наблюдая, как она чокается с ними, он не мог удержаться от довольной улыбки. Как-то само собой получилось, что после приезда в Ки-Уэст их отношения сразу стали непринужденными и простыми. Рик заметил в Брин внутренние перемены: она стала мягче, отзывчивее, добрее, а это придавало ей еще больше очарования и привлекательности. Сейчас она сидела за стойкой в непринужденной позе, на ней был открытый летний костюм: черные шорты и блузка лимонного цвета с тонкими белыми полосками, протянувшимися сверху вниз, как спагетти.

Рик незаметно проскользнул в темный угол бара, присел за столик и оттуда несколько минут любовался ею. Но постепенно его вновь стали одолевать невеселые мысли, хотя он и дал себе слово не распускаться. Да, она не вечно будет рядом. И «Жилище краба» постепенно примет прежний вид. К тому же все эти последние пять лет он прожил, не строя никаких планов на будущее, никому ничего не обещая. Так что же, разве теперь он стал другим? Нет, нет и еще раз нет! Все это должно скоро кончиться, так что времени у них с Брин остается очень мало. Поэтому он и пригласил ее сюда. Но надо быть с ней очень осторожным. Тем более что она уже начала выпытывать у него сведения о его прошлом. Теперь придется рассказать ей и об Энджи. А это значит, он должен будет разбередить старые раны, воскресить боль, которую пять лет тщательно скрывал в глубине души.

Конечно, у Брин тоже есть что ему рассказать. Он понял это по некоторым фразам, вырвавшимся у нее в ту безумную ночь. Но он, Рик Парриш, не хочет этого знать! И не собирается ее выслушивать! Да, в интимных делах Брин оказалась просто виртуозкой. Но на этом надо и остановиться! Разве он уже не решил для себя, что хочет получить от нее лишь несколько недель безоблачного счастья и женского тепла? И все, потом Брин Мэйдисон уйдет из его жизни! Он должен побороть в себе сумасшедшее желание постоянно обладать этой женщиной. Должен!

Рик пересел за столик поближе к стойке, заказал себе ром с кока-колой и стал ждать, когда она его заметит. Тем временем один из Хемингуэев вытащил из кармана сложенную местную газету и начал что-то читать вслух. Брин поначалу вроде бы внимательно слушала. Но потом Рик два или три раза заметил ее хмурый взгляд, брошенный через плечо читавшего, и понял, что ей до смерти скучно. Видимо, настала пора прийти ей на выручку.

Он встал из-за столика и сделал несколько шагов к стойке. Брин тотчас увидела его и облегченно улыбнулась. Хемингуэи тоже заметили Рика, и чтение местной прессы прекратилось. Рик подошел к Брин и протянул ей листок с телефоном гостиницы:

— У нас номер в гостинице «Лорд Эдди» с видом на зеленый сад и бассейн с громадными золотыми рыбами. На завтрак будут крекеры с сыром, папайя, бразильский кофе и апельсиновый сок. Тебе этого хватит, чтобы не умереть с голоду?

Брин встала, запустила пальцы в его волосы и положила руки ему на плечи. Три бородача понимающе переглянулись, встали и переместились в другой конец зала.

— Все это хорошо, — сказала Брин Рику, — но я хотела бы знать и еще кое-что.

— Что именно?

— Там широкая кровать?

— Достаточно широкая! — Он закрыл глаза и со стоном сжал ее пальцы.

— Пойду позвоню дедушке, — весело сказала Брин и побежала к двери.

Рик остался допивать свой ром. Потягивая охлажденный напиток, он подумал о том, что надо не забыть спросить у Брин, чем закончился ее разговор с шеф-поваром. Потом надо съездить посмотреть пианино: на одной из улиц он видел объявление о продаже не очень старого «Беккера». А с другой стороны, как было бы хорошо просто-напросто вернуть пивбару Пэппи его обычный вид! Без всяких пианино, картин Моне и желтых стен. Ничего, скоро он этим займется. Надо, кстати, не забыть найти художника, который восстановил бы знаменитую русалку.

В этот момент кто-то обнял его за шею сзади. Рик резко повернулся и увидел Брин. В глазах ее были слезы:

— Рик, нам придется сейчас же уехать.

— Что случилось?

— Дедушка решил опробовать свою новую коляску без присмотра медсестры, упал и сильно расшиб голову. Они с трудом принесли его назад в палату. Рик, я в отчаянии!

— Подожди паниковать. Дай Бог, все образуется! Я поеду с тобой в больницу.


— Брин, успокойся ради Бога! — утешал девушку Рик. — Пэппи повезли на рентген. Через пятнадцать минут он вернется в палату.

— Сколько времени занимает рентген головы? Неужели его просвечивают целых пятнадцать минут? И почему они сказали, чтобы я не сидела около кабинета и не ждала?

Рик понимал, что все эти вопросы адресованы не ему. Брин совсем потеряла самообладание, и всю дорогу от Ки-Уэста до Коконат-Ки он старался хоть как-то успокоить ее. Но она его будто не слышала. Рик попытался приласкать ее, но Брин резко отбросила его руку:

— Не надо! Я не заслужила ласки.

— Что? О чем ты говоришь? Брин, прошу тебя, успокойся! Ну, держи же себя в руках!

— Нет, это я во всем виновата! Мне нужно было кое-что рассказать ему. Но я все не решалась. А теперь, может быть, уже поздно.

Их не пустили в палату, а предложили подождать в алькове одного из коридоров.

— Увидишь, все будет хорошо! — продолжал твердить Рик. — Брин, ну о чем ты говоришь? Пэппи знает, как ты любишь его. Он тоже любит тебя. Знаешь, как-то раз он сказал о тебе: «Она очень энергичная и сообразительная».

Видя, что его слова не действуют, Рик взял ее за плечи и заставил посмотреть ему в лицо.

— Брин, ну что ты, в самом деле? Помнишь, ты была еще семилетней девчонкой, когда взяла его выходную рубашку и стала ею вытирать машину. А Пэппи только рассмеялся и даже дал тебе конфету. В тебе вся его жизнь. И он простит тебе любую вину!

— Да не в этом дело, Рик! Дедушка должен знать, что я… я прощаю его! Мне надо было сказать ему об этом сразу же, как только я узнала всю правду! А я этого не сделала. Не сделала! Понимаешь?

Рик усадил ее на софу и сел рядом. Он попытался достать носовой платок, но вместо этого вытащил из кармана целую пачку бумажных салфеток и неловко сунул в руки Брин. Это заставило девушку улыбнуться сквозь слезы. Она промокнула глаза и посмотрела на Рика:

— Что ты знаешь о жизни дедушки с того времени, как он приехал в Коконат-Ки?

Рик попытался было ответить, но вскоре понял, что сказать ему, по сути дела, нечего, и он ограничился кратким пояснением:

— Видишь ли, Брин, здешние жители, как правило, не интересуются чьим-либо прошлым. Не принято здесь и расспрашивать новых поселенцев о том, кто они такие, чем занимаются, кто их родственники и все такое прочее. Поэтому я мало что знаю о прошлом Пэппи. Но с уверенностью могу сказать: он порядочный человек.

— Это так. Но ты не знаешь, как он воевал со своим родным братом Роном по поводу того, чем надлежит заниматься нашей семье! Рон настаивал, чтобы мы открыли еще один магазин в соседнем округе. Но дедушка был решительно против. Остальные члены семьи поддерживали дядю. Даже бабушка. Я бы сказала, особенно она. Бедный дедушка просто не знал, куда деться от ее упрямой настойчивости. До сих пор не могу понять, зачем ей-то была нужна эта автолавка! Целый месяц с утра до вечера в доме происходили баталии. И вот однажды дедушка неожиданно вытащил из старого шкафа большой чемодан, упаковал в него свои самые необходимые вещи и исчез. Куда — никто не знал…

— Он что, бросил бабушку?

— Мы никак не могли в это поверить. Сама бабушка наотрез отказалась отвечать на любые вопросы о нем, считая это для себя унизительным. Дедушка так и не вернулся. Через год они развелись, и он переехал сюда, в Коконат-Ки. А еще через несколько лет все принялись восхвалять Рона за то, что он женился на бабушке. Мой отец так рассердился на дедушку, что запретил нам даже произносить его имя. Шли годы, и я почти забыла Пэппи. Забыла человека, который всегда боготворил меня, как принцессу.

Брин замолчала. По лицу ее текли слезы. Рик ласково положил ладонь на ее плечо:

— И что было дальше?

— А дальше было то, что бабушка и Рон погибли в автомобильной катастрофе. И вот, когда я разбирала ее, вещи, то нашла большую пачку любовных писем.

— От Пэппи?

— Ха! Если бы от Пэппи! Письма были от Рона! Оказывается, у бабули с ним был жаркий роман все те годы, пока она была замужем за Пэппи!

— И Пэппи ни о чем не догадывался?

— Конечно, дедушка, должно быть, обнаружил эту связь. Но он был горд и упрям. Поэтому просто взял и уехал, сделав вид, что обиделся на бабушку за ее настойчивость в отношении автолавки. Так мы с ним разошлись на годы…

— И ты не навещала его?

— Я стала приезжать сюда только после того, как прочла эти письма и все поняла. Я никогда не говорила ему об этом, но уверена, что он знает. Он, конечно, догадывается и о моем отношении к бабушке и Рону. Но я должна сама ему все сказать!

— Брин! Нужно ли вновь ворошить старое? Не лучше ли попытаться все забыть?

— И сделать вид, что ничего не случилось? Нет, Рик! Мне просто необходимо все поставить на свои места. Я уже говорила Пэппи, как тосковала без него все эти годы и как вспоминала счастливую жизнь в семье, которая казалась мне такой благополучной. Но я ни разу не сказала, что давно простила его за бегство из дома, за то, что он решил тогда прервать все отношения со всеми нами, в том числе со мной. — Брин вынула из сумочки платок и вытерла глаза. — Ну, что ты скажешь?

— Я скажу только то, что этот старый человек, обожающий свою внучку, достоин большого сочувствия. И не надо напоминать ему о тяжелых временах прошлого. Брин, я бы на твоем месте еще очень подумал, прежде чем сказать Пэппи обо всем этом. По крайней мере, можно подождать, пока он не выздоровеет.

Брин задумчиво посмотрела в окно. На лице ее появилось выражение растерянности и смущения.

— Рик, я, право, не знаю, что делать. Надо подумать. Тебе трудно понять, что бывает, когда люди, которых любишь, вдруг уходят! Это так ужасно. Если бы ты только знал!

— Я знаю это, Брин, знаю! — горячо прошептал Рик, нежно прижимая Брин к себе. Он старался утешить ее и говорил о старом дядюшке Пэппи. Но думал он об Энджи. Еще момент — и он рассказал бы ей о своем страшном горе. Да, оно тоже уже в прошлом. Но ведь оно было… И Брин должна знать все.

— Простите, — раздался из глубины коридора голос врача. — Пэппи Мэйдисон уже у себя в палате.

— Как он? Что с ним? — Они начали говорить сразу вдвоем.

— Успокойтесь. Кость не затронута, небольшой ушиб черепа. Извините, ну и крепкая же у него голова! Уверен, что все будет в порядке!

— К нему можно?

— Подождите немного. Сейчас медсестра вас позовет.

— Спасибо, доктор!

Врач посмотрел на часы и простился. Брин обняла Рика за талию:

— Спасибо тебе, что поддержал меня. И за то, что терпеливо слушал мой бестолковый рассказ. Честно говоря, я не знаю, что бы делала без тебя!

Рик заботливо поправил ее прическу и улыбнулся.

— Брин, помнишь, как мы стояли в этом самом алькове, не замечая ничего вокруг, и…

— Это когда ты чуть было не поцеловал меня? Или я хотела тебя поцеловать…

Рик наклонился и поцеловал ее в губы.


Глава 8


— Ребята! Выкатывайте его отсюда, пока она не передумала! — скомандовал Рик.

Трое здоровенных парней, взявшись с разных сторон за автопроигрыватель, потащили его к двери. Тем временем еще четыре человека выгружали из грузовика, подогнанного прямо к террасе, подержанное пианино. Одним словом, переоборудование пивбара шло полным ходом. Автопроигрыватель должен был украсить капитанскую каюту на шхуне Рика, а пианино — занять его место в баре.

Брин стояла посреди комнаты и уже в который раз оценивала новый цвет стен и потолка.

— Хорошо, кое-где можно восстановить старый стиль, но в целом пусть будет так, как сейчас.

Она повернулась и пошла в маленькую комнатушку, где раньше располагалась буфетная для прислуги. Рик тут же последовал за ней. Дверь в комнату была снята с петель, но в дальнем углу было достаточно темно, чем сразу не преминул воспользоваться Рик. Обняв Брин сзади, он поцеловал ее в шею и даже слегка укусил.

— Рик, там люди!

— Они ничего не видят!

— Да погоди же ты! Видишь, вон пришла Рита Смолл.

Рик с сожалением отпустил ее, и они вернулись на террасу. Рита стояла у балюстрады и приветливо улыбалась:

— Итак, насколько я понимаю, старый добрый бар Пэппи Мэйдисона будет таким же уютным, как и прежде. Только посвежевшим. Я права?

— Да, Рита. Это как раз то, чем мы сейчас занимаемся: превращаем «Жилище краба» в рай для гостей.

На лестнице раздался топот, и в дверях появился Джигги. Не обращая внимания на Риту и Рика, он прокричал через всю террасу:

— Брин, как голова у деда?

— Крепче, чем когда бы то ни было, — ответил за нее Рик и обернулся к Брин. — Я на секунду выйду. Наверное, придется накрыть автопроигрыватель брезентом. Грузовик открытый, а тучи сгущаются, как бы не пошел дождь!

— Вам помочь? — услужливо спросил его Джигги.

— Нет, спасибо. Останься здесь с Брин. Ты можешь ей понадобиться. Я сейчас вернусь. — И он стал спускаться по лестнице.

— Ну, так что же все-таки случилось с Пэппи? — продолжал допытываться Джигги у Брин. — Мне сказали, что ему назначили курс физиотерапии. Значит, он ходит и сможет время от времени приезжать сюда? Это нам очень помогло бы. Ведь его советы просто необходимы.

— Доктор сказал, что будет хорошо, если он поправится хотя бы к началу спортивного фестиваля. А пока будем обходиться своими силами. Джигги, я просто не знаю, как тебя благодарить за помощь! — Брин театральным жестом показала на сверкавшие свежей краской стены и потолок. — Проведение фестиваля потребует уйму всяких дел. Дедушка практически все это время пробудет в больнице. Так что без твоей помощи я просто пропаду.

Получив благодарность за проделанную работу, Джигги схватил длинную кисть и принялся старательно закрашивать оставшуюся часть потолка. Тем временем на террасе появилась Лайза Мэннинг.

— Слушайте, да здесь стало просто замечательно! — раздался ее энергичный голос. — Друзья мои, я предлагаю на время болезни Пэппи устроить здесь штаб нашего комитета.

— Миссис Мэннинг, ради Бога не отвлекайте! А то я испорчу потолок, — взмолился Джигги. — Вы только посмотрите, какой цвет! Как песок в августе на побережье соседнего курорта Мун-Ки!

Услышав этот разговор, Брин вспомнила побережье не в Мун-Ки, а в Ки-Уэсте, где они с Риком были накануне. В ее воображении вновь всплыл этот уютный городок с тихими узенькими улочками и золотистым пляжем на фоне синего океана.

— Август в Мун-Ки, — задумчиво произнесла она. — Это звучит так романтично!

— Брин, — тут же откликнулся Джигги, — а ведь капитан Парриш думает точно так же! Просто — слово в слово! Он часто бывал там с Энджи.

В комнате воцарилось молчание. Брин показалось, что Рита, Лайза и даже рабочие, вносившие в этот момент пианино на террасу, слышат частое биение ее сердца. Наконец раздался голос Лайзы:

— Да замолчи же, Джигги! Ну и болтлив же ты, парень!

Но было уже поздно. Восемь пар глаз пытливо смотрели на Брин, на лбу у которой выступили маленькие капельки пота. Почему слова Джигги так больно резанули по сердцу? — думала она. Рик возил туда свою бывшую жену. Ну и что из этого? Это было давно, несколько лет назад. С тех пор они успели расстаться. Так что, к чему эти мои переживания? Правда, Рик упорно не желает говорить о своей жене. В чем все-таки дело? Если эта Энджи больше ничего для него не значит, почему он никогда не упоминает ее в беседах? Ведь они говорят обо всем! Кроме нее… Или Энджи и была той роковой женщиной, которая навсегда завладела его сердцем? А может быть, Рик чувствует себя виноватым перед ней? Ведь он без колебаний и довольно подробно рассказал ей о своей связи с Шерон Берк. А об Энджи молчит. Почему? Может быть, потому, что все еще любит ее? Да, да, это так!

Полузакрыв глаза, Брин старалась собраться с мыслями и прийти к какому-то выводу. А может быть, к решению. Ведь нельзя же без конца мучиться! Но что делать? Опять требовать от него признаний? Но сколько можно! Ведь он явно не хочет говорить на эту тему. Все их отношения связаны только с настоящим. А есть ли у них будущее? И кто из них думает о будущем?

От этой мысли у Брин перехватило дыхание. Она! Она думала о будущем, хотя и не признавалась в этом себе самой. Да, она не могла об этом не думать, потому что… Потому что любила Рика. Любила! И хватит ей, подобно страусу, прятать голову в песок! Разве только ради дедушки и этого чертова ресторана она торчит целое лето в Коконат-Ки? Да нет же! Она делает это ради себя. Ради тех минут, часов, ночей, которые проводит рядом с человеком по имени Рик Парриш. Брин чувствовала, что счастье было совсем рядом — стоило только протянуть руку и взять его… Но что-то мешало это сделать. Что? Она давно задает себе этот вопрос. И только сейчас, кажется, нашла на него ответ. Да, ее счастью мешает эта женщина! Женщина из прошлого! Женщина, имя которой Энджи Парриш!

Погрузившись с головой в разбушевавшийся океан отчаянных мыслей, Брин совсем забыла, что все вокруг следили за ней. И не только следили, но уже и обменивались многозначительными взглядами. И когда она наконец пришла в себя, то поняла, в каком пикантном положении оказалась. Надо было срочно что-то предпринимать.

В этот момент вошел Рик. Он окинул взглядом всех присутствующих, посмотрел на Брин и, заметив ее смущение, сказал насмешливым тоном:

— По вашим виноватым лицам я вижу, что разговор здесь шел обо мне. Что ж, продолжайте. Я весь внимание!

— Почему же непременно о вас, капитан Парриш? — ответила за всех Хазель Миллер. — Я, например, хотела предложить отметить завершение спортивного фестиваля рыбным пикником на свежем воздухе. Его можно было бы организовать вон в той пальмовой роще, в сотне метров от «Жилища краба». Как вам нравится такая идея?

— Звучит оригинально, — заметил Рик. — Но я должен обсудить это со своим сопредседателем. Ваше мнение, Брин?

Этот вопрос давал Брин прекрасную возможность доказать всем, что упоминание имени Энджи Парриш ее никак не затронуло. Кроме того, у нее сразу же мелькнула мысль переменить тему разговора, напомнить о пикнике, отойти от главного вопроса — организации фонда кареты «скорой помощи». Поэтому она тут же среагировала на слова Рика:

— Ваша идея, Хазель, похожа на шутку. Но и у меня есть соображения подобного рода. И если их соединить вместе, то может получиться очень неплохо. Однако перед тем, как представить все на общий суд, мне нужно посоветоваться с моим сопредседателем. Вы не возражаете?

Брин посмотрела на Рика, ожидая его поддержки, и он тут же понял ее взгляд.

— Я слушаю вас, Брин, — сказал ее сопредседатель.

И она поняла, что капитан Парриш готов поддержать любую ее идею. Боже мой, когда же наконец они останутся наедине?


— Ну что, могу я наконец повернуться? Где твой сюрприз? — спросил Рик, усевшись на стул посредине своей гостиной.

— Ты обещал мне не оборачиваться, пока я не скажу!

За его спиной что-то со звоном упало на пол.

— Я не оборачиваюсь. Но неужели это все для того, чтобы убедить меня в превосходстве твоей идеи над предложением Хазель Миллер устроить рыбный пикник?

— У каждого свои фантазии, Рик. А теперь — обернись.

Рик обернулся и замер. Брин стояла перед ним, расставив обнаженные до предела ноги. Мини-шорты с бордовым поясом, плотно обхватывающим талию, плотно облегали бедра. Между шортами и белым жакетом, застегнутым на три перламутровые пуговицы, виднелось обнаженное тело. Венчали этот наряд прозрачная косынка, завязанная на шее небрежным узлом, и плоская широкополая шляпа, низко надвинутая на лоб. Брин была в белых перчатках и стояла, картинно опираясь на трость, инкрустированную перламутром. Молодая женщина смотрела на Рика, явно рассчитывая на эффект.

— А где же блузка? — простодушно спросил он. Глаза его округлились от удивления.

— В твоей спальне. Как ты должен был бы догадаться, здесь она не нужна. Ну, и как?

— Как? Вся кровь во мне уже вскипела и начинает испаряться!

— Спокойно, дружище! Об этом потом. А сейчас меня интересует твое мнение о возможности совмещения предполагаемого пикника со своеобразным карнавалом. Своеобразным, потому что все дамы будут одеты примерно так же, как я сейчас.

— Гениально! Но зачем?

— А затем, что пикник и бал-маскарад будут завершением спортивного фестиваля. Поэтому верхняя часть костюма будет строго официальной, внизу же тело должно быть максимально оголено, как на спортивных соревнованиях. Кроме того, этот бал не должен походить на сотни официальных приемов и танцевальных вечеров, которые устраиваются по всему побережью чуть ли не каждую неделю. Его надо сделать необычным и надолго запоминающимся. Проведение такого карнавала станет рекламой нашему фонду. Мне кажется, эта идея должна всем понравиться. Как ты думаешь?

— Я должен познакомиться с этим нарядом поближе! — Лицо Рика стало серьезным, и он принялся стаскивать с себя тенниску. Обнажив торс, мужчина вплотную подошел к Брин и, жадно глядя на ее высокую грудь, прикрытую жакетом, спросил: — Насколько я понимаю, жакет надевается прямо на голое тело? Так?

— Так. Ну и что из этого?

— Я должен сейчас это проверить!

Брин завизжала, отпрыгнула от него прочь и, забежав за журнальный столик, остановилась. Рик бросился ее ловить. Она, весело смеясь, старалась его не подпускать близко. Но Рик все же оказался проворнее и в конце концов настиг ее.

— Что ты делаешь? — верещала Брин.

— Тренируюсь в беге с препятствиями!

Рик крепко обнимал ее одной рукой, а другой расстегивал пуговицы на жакете.

— Итак, я выиграл бег и должен получить награду. — Он начал, слегка задыхаясь, облизывать ее обнаженные соски.

Обхватив его за шею, Брин зашептала:

— Скажи, как выглядит моя идея на практике? Ведь ты уже начал изучать ее практически.

— Идея достойна воплощения. Но все-таки я еще не проникся ею окончательно.

— Что я могу сделать, чтобы убедить тебя?..

— Минуту терпения, и ты узнаешь…

Рик сорвал с нее шляпу и бросил через плечо в дальний угол комнаты. За шляпой последовал жакет. Брин разомлела в его объятиях, а он продолжал целовать ее грудь, живот, ясно осознавая, что «бальный костюм» создавался специально для него. Сомнений в этом не было, как их не было и в том, что этой девушке понадобилось приложить совсем немного усилий, чтобы разбудить в нем безумное желание обладать ею…

Прошла еще одна неделя. Рик стоял на палубе своей шхуны и, опершись локтями о поручни, наблюдал, как Брин хлопотала у террасы, пересаживая петунью подальше от лестницы. Видимо, она опасалась, что ее там могут затоптать.

В последние дни Брин стала гораздо спокойнее. Был даже момент, когда Рику показалось, что она старается отдалиться от него. Конечно, это избавляло его от необходимости всегда быть настороже в ожидании новых, болезненных для него вопросов, которые эта женщина могла задавать ему. В том, что такие вопросы непременно последуют, Рик был уверен. И все же кажущаяся холодность Брин начинала все больше беспокоить его.

Он спустился на причал и через несколько минут уже сидел на нижней ступеньке террасы рядом с копавшейся в земле Брин. Она искоса поглядывала на него, но молчала. Рику пришлось заговорить первым:

— Рита сбежала тогда от нас так неожиданно, будто спешила как можно скорее начать шить себе костюм для спортивного бала.

— Все восприняли эту идею как шутку. Кстати, звонила Лайза и интересовалась, не мог бы ты поговорить с Уилли Угглингом насчет рекламирования спортивного бала по радио.

— Я уже это сделал.

Снова наступило неловкое молчание. И снова его нарушил Рик, чтобы хоть что-нибудь сказать:

— В последние годы эти растения почему-то не цвели.

Брин подняла голову и воткнула в землю лопаточку, которой работала.

— Я хочу пересадить их чуть подальше. А вот с теми, что растут вдоль тропинки, право, не знаю, что делать. Их так много, что хватило бы на оба контейнера, которые стоят на палубе твоей шхуны.

— Они все красные?

— Да. Тебе нравится этот цвет?

— Если бы они не были красными, я бы просто-напросто не позволил тебе их сажать!

— Почему?

Рик помедлил с ответом. Он силился понять, что же все-таки с нею происходит. Даже в самые первые дни их знакомства Брин не была такой напряженной и неестественной, как сейчас. А ведь время летело быстро. Вот уже и до начала спортивного фестиваля осталась всего неделя. Пэппи резко пошел на поправку, и к тому времени он, наверное, вернется домой. А это значит, что Брин сможет покинуть Коконат-Ки.

Рик ласково взглянул на девушку и ответил грустным и нежным тоном:

— Потому что в моей душе ты ассоциируешься именно с красным цветом.

Брин чуть взрыхлила лопаточкой землю у ножки цветка и, взяв стоявшую на нижней ступеньке маленькую лейку, старательно полила растение. Потом подняла глаза на Рика и сказала, будто не расслышала его слов:

— Я сегодня еду в Ки-Ларго. Хозяева одной фирмы попросили меня разрисовать кабины для переодевания в плавательном бассейне.

Брин зачерпнула лейкой воду из ведра и хотела было полить второй кустик, но сделала неловкое движение — и вода пролилась ей на колени.

— Черт побери, — в сердцах пробормотала она, с каким-то остервенением вытирая ногу.

— Дай-ка мне!

Рик взял у нее из рук лейку и хотел вытереть платком колени. Но она решительно запротестовала:

— Не надо! Говорю — не надо, Рик! Я сама управлюсь.

Он вернул ей лейку, потом снова сел на ступеньку и озабоченно спросил:

— Что случилось?

— Случилось? Ничего. Я просто пролила воду из лейки, только и всего!

И Брин неестественно пожала плечами.

— Ты понимаешь, что я говорю не о лейке. Брин, скажи мне: ну, что же все-таки произошло? Я чувствую, что между нами выросла какая-то стена! Опять что-нибудь с Пэппи? Милая, прости меня, ради Бога! Я ведь так и не спросил, чем закончился твой разговор с ним. Извини, у меня было столько дел! Да тут еще этот спортивный фестиваль.

Рик протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, но Брин резко отстранилась от него.

— Рик! Я послушалась твоего совета и даже не произнесла при нем имени дяди Рона. Но я все же сказала дедушке, что простила его бегство.

— Как он это воспринял?

— Он был очень доволен.

— Что я тебе говорил!

На небе не было ни облачка, но в воздухе чувствовалось приближение грозы. Брин посмотрела на море, потом на пальмовую рощу и вдруг резко сказала:

— Рик, ты действительно говорил мне это. Но есть еще кое-что, о чем ты никогда не говорил и, видимо, говорить не желаешь. По крайней мере, мне.

Она встала и пошла по тропинке в сторону набережной. Рик последовал за ней. Они пересекли пляж и спустились к самой воде.

— Что же все-таки происходит? — вновь спросил Рик. На этот раз его голос звучал требовательно.

Брин помолчала несколько секунд, потом решилась:

— Несколько недель назад Лайза и Пэппи хотели мне рассказать об этом, но я не стала слушать. Потому что была уверена, что рано или поздно ты сам расскажешь. Но ты молчал. На последней встрече нашего комитета в пивбаре Джигги проговорился, и все сразу замолчали. А он упомянул о некоем уютном доме, расположенном не так далеко отсюда, доме, около которого нет цветов, а на стенах комнат нет фотографий. Рик! Ты рассказал мне все о Шерон Берк, и я все поняла. Но почему ты ни слова не сказал мне о своей бывшей жене? О том, что знают в Коконат-Ки все? Все, кроме меня! Хотя бы о твоем разводе с ней!

— У нас не было развода, — тихо ответил Рик.

— Так вы женаты?

— Нет.

— То есть как это…

— Брин, моя жена умерла пять лет назад. Я и сам не знаю, почему до сих пор не решался тебе об этом сказать… Мне казалось, что все это должно остаться лишь в моей душе…

Рик стоял, склонив голову, и она не видела выражения его лица. Но вдруг почувствовала, как ей становится стыдно. Она взяла его руку. Да, рядом с ней был Рик Парриш. Человек, которого она любила. И сейчас ему нужно было ее понимание.

— Боже мой, Рик, прости меня! Мне нужно было давно спросить тебя об этом, а не давать волю своей дикой фантазии. А вместо этого я мучила не только себя, но и тебя! Прости…

Рик взял ее руку, и они пошли к небольшому причалу неподалеку от его дома. Он глубоко вздохнул, как будто собираясь что-то сказать. Но потом тряхнул головой и тихо сказал:

— Забудем об этом. Это все в прошлом.

Брин грустно смотрела ему в лицо и думала: нет, это не в прошлом! Ни для тебя, ни для меня. Они сели на землю у края причала, и Рик как-то неестественно горячо заговорил о подготовке к спортивному фестивалю в Коконат-Ки. Брин вспомнила, что таким же тоном он рассказывал ей в Ки-Уэсте о старом пианино, когда она ждала от него других признаний…

И вот прошло совсем немного времени. Старое пианино стоит в пивбаре Пэппи Мэйдисона и ждет его возвращения из больницы. Еще через неделю начнется спортивный фестиваль. Но все это не имело для нее никакого значения. Сейчас она думала только об одном — об этом мужчине, который сидел с ней рядом и который все еще любил Энджи.


Глава 9


— Ты тоже должна участвовать в этом дурацком забеге, Брин! Мне не нужна нянька.

Пэппи Мэйдисон сидел на террасе пивбара рядом с ходунком, которым его снабдили в больнице, и кормил попугая в клетке. Птицу принес Джигги. Брин стояла на стремянке и приклеивала к потолку алюминиевые звезды; посмотрев вниз, она ответила ворчавшему деду:

— Дедушка, ты очень ошибаешься. Я здесь сейчас не твоя нянька, а дизайнер, готовящий помещение к сегодняшнему балу. Кроме того, ты не забыл, что вечером состоится официальное открытие реставрированного пивного бара «Жилище краба» Пэппи Мэйдисона?

Пэппи встал, взялся за поручни своего ходунка и в очередной раз обошел бар, не упустив ни одной детали.

— Черт побери, — прохрипел он, закончив осмотр, — то, что ты здесь сделала, просто грандиозно!

— Я ничего бы не смогла сделать без Рика Парриша. Это он говорил мне, что нужно делать, а что — нет!

— А где, кстати, Рик? Я думал, что увижу его здесь с самого утра.

«Рик предпочитает держаться от меня на расстоянии», — хотела было сказать Брин, но сдержалась. Меньше всего ей хотелось говорить об их взаимоотношениях теперь, когда стало очевидным, что Энджи Парриш продолжает оставаться частью жизни Рика. А потом, что еще мог добавить Пэппи к уже рассказанному самим Риком? То, что капитан Парриш очень любил свою жену? Она, Брин, это знает. Знает и то, что он продолжает ее любить и сейчас.

— Рик добровольно согласился участвовать в беге с препятствиями, — сказала она. — Сейчас он проверяет трассу, чтобы никто не свалился в какую-нибудь яму и не сломал ногу. — Пэппи промолчал, и внучка спросила его: — Ты, наверное, хочешь узнать мнение Рика о том, что я здесь натворила?

— Почему же? Я полностью одобряю твою работу и ничего не хотел бы менять.

Брин облегченно вздохнула и вновь занялась алюминиевыми звездами. Всю прошлую неделю они с Риком каждую ночь, перед тем как лечь спать, рассматривали в телескоп звездное небо. И теперь она пыталась воспроизвести кусочек неба на потолке. Но вот какую из звезд сделать самой яркой? Как-то на ее вопрос, какая звезда самая яркая, Рик ответил:

— Вот чудачка! Да, конечно, ты! Ты освещаешь ночную мглу как самая прекрасная и яркая звезда из всех, что я знаю!

И он нежно поцеловал ее тогда в щеку… Брин невольно улыбнулась, вспомнив про этот эпизод, но тут раздался голос Пэппи, который тотчас вернул ее на землю.

— Послушай, Брин, ты обдумала мое предложение?

— Ой, дедушка! Ну, зачем опять заводить этот разговор? Ты прекрасно сумеешь справиться с «Жилищем краба» и без меня. Твид Макнейл обещал мне не забывать твоего заведения и во всем помогать. Кроме того, он будет продолжать выступать здесь по вечерам. Сьюзан и Линда уже с сегодняшнего вечера начнут обслуживать клиентов, а Рик и Джигги будут помогать тебе во всем, о чем ты попросишь. — Предвидя протест Пэппи, Брин подняла руку и добавила: — Кроме того, ты же знаешь, дедушка, что у меня есть собственное дело, которое я не могу бросить.

— Ты можешь остаться жить здесь и вести свои дела отсюда, из Коконат-Ки. Ведь так было все нынешнее лето. Не забывай, что я старый человек, к тому же теперь инвалид.

Брин попыталась было открыть рот, чтобы ответить, но Пэппи вдруг повернулся к ней спиной и пошел, опираясь на ходунок к кухонной двери.

— Мы с тобой еще поговорим, — бросил он на ходу через плечо. — Поговорим в спокойной обстановке, когда вся эта свистопляска вокруг фонда и бега с препятствиями утихнет.

— Господи, до чего же ты стал упрямым! — горестно вздохнула Брин.

Пэппи вдруг остановился:

— Эй, Фредди! — обратился он к работавшему здесь же художнику, кисти которого принадлежал новый вариант картины. — А не кажется ли тебе, мой милый, что у той русалки вид был более завлекательный — размерами она была побольше? А?

— Если бы это было так, то она бы давно утонула. Пэппи, сдается мне, что ты слишком долго пробыл в больнице!

Все, кто был в комнате, громко захохотали… Кроме Брин. Для нее Пэппи действительно слишком долго пробыл в больнице. А еще она начала подозревать, что все, чем она дорожила, включая ее любовь, для Рика Парриша было просто очередным приключением, а может быть, даже забавой.

Брин чувствовала, как Рик начинает отдаляться от нее. Его уже не прельщали игры «в гляделки», когда все они сидели за столом. А ведь совсем недавно оба они находили в этом удовольствие. Более того, она заметила, что он стремится избегать ее взгляда. Их разговоры, еще неделю назад такие естественные и живые, стали сухими и натянутыми. Она и сама стала замечать за собой, что ее голос звучит фальшиво и неискренне. Вдруг оказалось, что Рик страшно перегружен работой на шхуне. Именно этим он объяснил свой отказ прийти в пивбар сегодня вечером и поужинать с Пэппи.

Первая трещинка в их отношениях появилась сразу после того, как она задала ему злополучный вопрос об Энджи. Теплота, интерес друг к другу, наметившаяся было какая-то духовная общность — все разом исчезло. Остался голый секс! Правда, в этом смысле их связь продолжала сохраняться и даже развиваться по нарастающей. Он ловил каждую возможность обладать ею. Доходило до того, что Рик поджидал ее во время утренней пробежки, приводил в нижнюю кладовую, где после исчезновения автопроигрывателя стало гораздо свободнее, и там они прямо на полу предавались необузданной страсти. И это было помимо пылких ночей, которые Брин и Рик проводили в его каюте.

Так или иначе, физическое влечение мужчины и женщины друг к другу достигло уже такой точки, когда слова стали не нужны и когда только их взаимное желание имело значение. В конце каждого интимного свидания он держал ее в объятиях до тех пор, пока их не разлучали очередные жизненные хлопоты.

Брин старалась уверить себя, что причиной перемен в их отношениях стало возвращение домой деда, суета вокруг фонда и перегруженность Рика работой: в последнее время у него не стало отбоя от клиентов. Конечно, все это было так. Но сердце подсказывало ей совсем другое…

Рик не уставал повторять себе, что единственной его целью в Коконат-Ки оставалось спасение пивного бара Пэппи. В разгаре бала, завершавшего спортивный фестиваль, он расстегнул воротничок своей фрачной манишки, ослабил узел галстука и вышел на террасу подышать свежим воздухом. В зале стало невыносимо душно. На террасе было много народа. Мелькали знакомые и незнакомые лица, из зала доносилась музыка, с моря подул прохладный бриз. Около балюстрады стояло его любимое, слегка подремонтированное кресло — сюрприз, преподнесенный ему Брин и Пэппи накануне вечера под восторженные крики и аплодисменты всех членов комитета. Он с наслаждением опустился в него и вытянул ноги.

Казалось, все было прекрасно в этот вечер. Рик должен был бы чувствовать себя счастливейшим из людей, если бы…

Через открытую дверь зала он увидел Брин, стоявшую около автопроигрывателя. Она разговаривала с одним из победителей соревнований инвалидов и очаровательно улыбалась ему. Ему же, Рику, Брин не улыбалась уже несколько дней. Давно не слышал он и ее счастливого смеха. И сейчас, глядя на нее, Рик почувствовал в душе какое-то нервное напряжение. Вновь и вновь он твердил себе, что уже скоро Брин навсегда уйдет из его жизни, а потому нет никаких причин волноваться и расстраиваться. Ведь пока все обстояло как нельзя лучше. Они встречались каждый день, обсуждали деловые вопросы, а ночи посвящали любви. Никаких планов на будущее ни он, ни она не строили. Так, по крайней мере, казалось Рику. А их интимные отношения даже в какой-то степени успокаивали его.

Но днем он понимал, что занимается самообманом: далеко не все так ладно складывалось у него с новой любовницей. Он знал, что и Брин понимает это, потому она и отдалялась от него. В ней говорило чувство самосохранения. А что мешало ему отдаться полностью и искренне новому чувству? Мешала Энджи, и он ясно отдавал себе отчет в этом.

Сидя в любимом кресле, Рик с аппетитом уминал разогретые креветки, блюдце с которыми держал в руках, и запивал дары моря пивом. Он вспомнил, как Брин как-то раз назвала его «героем Коконат-Ки». Он грустно рассмеялся. Герой! Какой он герой? Просто трус. И ничего больше! Трус, который до смерти боится, что эта очаровательная и желанная женщина заставит его сделать смелый шаг — выйти за пределы физической близости между ними. А ведь это могло бы оказаться и выходом из того эмоционального тупика, в который он загнал себя пять лет назад. Разве не так? Но сначала надо убедиться, понимает ли и Брин, что в его душе она занимает место неизмеримо большее, чем просто партнер по сексу. Нет, надо наконец на что-то решиться. Для начала хотя бы просто подойти к ней и пригласить на танец.

Допив кружку пива и поставив ее обратно на парапет, Рик вновь принялся следить за Брин, демонстрировавшей всем какой-то танец с тростью. Она делала это легко и изящно, заслужив всеобщие аплодисменты.

— Разве я тебе не говорил, что моя внучка очень даже изобретательная девушка?

Рик не заметил, как к нему подкрался Пэппи со своим ходунком. Он засмеялся и хлопнул старика ладонью по плечу:

— Да, Пэппи! И ты был прав.

— С момента ее приезда все здесь пошло как-то легче и веселее. Молодец она, что не забыла своего грешного прародителя! В отличие от остальных моих родственников…

Несмотря на стоявший вокруг шум, Рик почувствовал, как между ним и Пэппи повисло неловкое молчание. Он откашлялся и негромко сказал:

— Брин здорово все это организовала. Да и то, что она сделала с твоим баром, — тоже хорошо!

— Она говорит, что без твоей помощи, Рик, ничего бы не получилось.

— Не думаю.

— Не скромничай, Рик! Ты уже во второй раз спасаешь «Жилище краба». — Пэппи наклонился и зашептал в ухо своему молодому другу: — Ты не дал мне утонуть в море мещанских кружевных занавесок, получить язву от заморских блюд и удушить себя ежедневным завязыванием галстука!

Рик улыбнулся, отлично понимая, что если уж Пэппи заговорил о своей внучке и о нем, то непременно с намеком на те две недели, что они с Брин провели вместе во время его болезни.

А Брин между тем продолжала развлекать гостей и развлекаться с ними сама. В своем переливающемся атласном костюме она заметно выделялась среди всех остальных посетителей зала, пришедших в нарядных одеждах. Рик не мог не заметить, что костюм очень выгодно подчеркивал все достоинства фигуры Брин.

— Сегодня ей достается! — вновь услышал он над ухом голос Пэппи. Рик сделал вид, что не понимает, куда тот все время клонит, и откинулся на спинку кресла. Но Пэппи не унимался: — Она рассказывала мне, что, помимо всех этих забот с организацией фонда и ремонтом бара, ей еще приходилось руководить своим бизнесом по телефону. Говорит, что это гораздо легче, чем она думала раньше.

Рик потянулся за следующей кружкой пива, уже поставленной для него на поручень балюстрады, и как раз в этот момент Пэппи сделал круглые глаза и заговорщическим тоном произнес:

— Она тебе сказала, что я просил ее остаться здесь совсем и стать моим партнером?

Рик только что подцепил вилкой очередную креветку и уже поднес было ее ко рту, как вдруг его рука застыла в воздухе. Прошло несколько секунд, прежде чем к нему вернулась способность говорить:

— Что? Ну, и каков же был ее ответ? Или она еще раздумывает?

— Да, она о чем-то думает. О чем — не знаю.

Пэппи внимательно посмотрел Рику в глаза и побрел со своим ходунком в зал. Его взгляд и загадочный тон привели Рика в замешательство, душу капитана переполняли самые противоположные чувства — угрызения совести, отчаяние, надежда и страх.

Из пальмовой рощи тянулся дымок с запахом жареной рыбы: там шли приготовления к запланированному пикнику. В бухте покачивалась на волнах его шхуна и еще какие-то суденышки. Из клетки под потолком доносилась скороговорка попугая. Но Рик, казалось, всего этого не замечал. Он думал о Брин. О том, как она ему нужна…

Вдруг он услышал над ухом знакомый мягкий голос:

— Ты любишь, оказывается, говорить с самим собой? Но зачем так громко?

Рик поднял голову и увидел стоявшую рядом Брин. Смутившись, он переспросил:

— Я говорил вслух?

— Да, ты что-то бормочешь. Я услышала еще из зала!

— Услышала? Что?

— Успокойся! Слов я не разобрала. Но совсем рядом с тобой есть некто, кто может подслушать и тут же разболтать всему свету.

— Кто? О ком ты говоришь?

И Рик начал нервно озираться по сторонам.

— Ты не туда смотришь. Подними голову кверху.

— Кверху? Но кто может быть там, на потолке?

— Не на потолке, а под потолком. Разве ты не видишь попугая? Он известен всей округе своей памятью и болтливостью.

— Уф! — Рик облегченно вздохнул и улыбнулся. Улыбка была все же растерянной, почти виноватой. Он долго смотрел на Брин и молчал. Ее неожиданное появление смутило его.

Брин помедлила несколько мгновений и чуть насмешливо сказала:

— Очнись! Лайза ждет нас на кухне, хочет сообщить что-то очень важное.

Молча кивнув, Рик пошел вслед за ней через толпу танцующих. Лайза сидела на складном стуле за карточным столиком посреди кухни с микрокалькулятором в руках.

— Я должна сказать вам обоим, дорогие сопредседатели, — обратилась она к Рику и Брин, — что мы не получим кареты «скорой помощи», пока не внесем еще пять тысяч долларов. Причем в течение сорока восьми часов. После этого срока цены вновь скакнут вверх. И тогда нам придется заплатить еще пять тысяч. Вот такая ситуация!

— Пять тысяч долларов! — эхом повторила Брин. — Где же мы их найдем за два дня? — Она бессильно опустилась на стоявший у стены пустой ящик из-под апельсинов.

— Так что, я вас обоих предупредила. Сидите и думайте! А я пока оповещу всех членов комитета, с тем чтобы мы собрались завтра в час дня у меня дома. А до тех пор все должны подумать о том, как выйти из создавшегося положения.

И пожилая дама независимой, гордой походкой направилась было к двери. Но секундой раньше на Рика уже нашло озарение. У него в голове возник молниеносный план не только решения проблемы выкупа кареты «скорой помощи», но одновременно и выхода из личного психологического тупика, в котором он оказался.

— Лайза, не беспокойтесь! — успел он крикнуть ей вслед. Потом быстро встал, отодвинул к стене карточный столик и подошел к Брин: — Потанцуем?

— Что значит «не беспокойтесь»? — Она посмотрела на него, как на человека, потерявшего рассудок. — Где же мы возьмем такую сумму и за такой короткий срок? Рик, это несерьезно!

Брин в сердцах хотела было уйти, но Рик схватил ее за руку:

— Если ты считаешь, что волноваться, нервничать, биться головой о стенку — значит решать проблему, тогда так и действуй. Это твое личное дело. Но мне хочется сейчас с тобой танцевать. Пойдем, дорогая, я соскучился!

— Но, Рик, — уже полурастерянно проговорила Брин, кладя руку на его плечо, — как быть с этими тысячами долларов? Где их взять? Нам надо что-то предпринять.

— Тс-с! — Рик приложил палец к губам, чувствуя, как отчуждение между ними начинает улетучиваться. — К тому времени, как начнется завтрашняя встреча членов комитета у Лайзы, все будет в порядке. Я в этом уверен!

— Но, Рик, если у тебя есть какая-нибудь идея, расскажи мне! Ты меня заинтриговал так, что я не могу ждать!

Он рассмеялся и, обняв ее за талию, повел в танце через зал.

— Брин, надо уметь расслабляться!


— Спасибо, Лайза, что позволили собраться у вас дома. После открытия вчера «Жилища краба» мы оказались бездомными.

Выразив благодарность хозяйке, Брин опустилась в мягкое кресло. Лайза тут же приступила к делу.

— Ну, что ж, — сказала она. — Надеюсь, у вас с Риком было время обсудить новые денежные проблемы. Нам надо выбраться из этой ямы как можно скорее. Фестиваль закончился, и внимание публики сразу начнет ослабевать. Это естественно.

Брин дернула за шнурок, шторы раздвинулись, и комната наполнилась веселым солнечным светом. Из окна открывался великолепный вид на море и бухту. Рита прикрыла свой очаровательный ротик ладонью и сладко зевнула. Потом ленивым голосом сказала:

— Лично моему энтузиазму мешает головная боль после вчерашнего бала. Откровенно говоря, я уже давно так не веселилась. Тем более в столь пикантном костюме!

— Рита! — задыхаясь от смеха, сказала ей Мей Лей. — Ты права! Эта идея полуофициального бала была просто блеск! — Она посмотрела на Брин и со вздохом добавила: — Я уже не могу представить Коконат-Ки без вас, милая!

Тем не менее мне придется уехать, думала Брин, рассматривая свои аккуратно подрезанные ногти. Помедлив, она ответила:

— Давайте лучше поговорим о том, где достать нужную сумму?

— Не стоит ли нам подождать капитана Парриша? — откликнулся Джигги.

— Он просил начать без него. Предупредил, что, возможно, задержится в банке.

— Когда он тебе это сказал? — полюбопытствовал Джигги, почему-то внимательно рассматривая пустой пакет из-под картофельных чипсов, который вертел в руках.

— Недавно.

А может быть, и не совсем недавно, подумала Брин. Ведь было очень ранее утро, когда он поймал меня за покупкой кофе на ночном рынке. Потом мы поехали в парк и там занимались любовью. Прямо на пикниковом столе!

— Так, значит, у вас было время поговорить? — Джигги продолжал вести следствие. — Друзья, слушайте! Не может быть, чтобы у Рика не родилась какая-нибудь идея!

— Правильно! — поддержала его Лайза Мэннинг. — Давайте сюда вашу идею, Брин! Мы сгораем от любопытства.

Брин встала, заранее решив, что не будет говорить о явном отсутствии у Рика Парриша какого-либо интереса к проекту Лайзы. С тех пор как они встретились на заре, он ни разу не вспомнил ни о карете «скорой помощи», ни о комитете, сопредседателем которого состоял, ни даже о том, что на сегодня назначено заседание. Попытки Брин завести разговор на эти темы потерпели полный провал. Ей пришлось самой искать какой-то выход из положения. И она сказала:

— Я думаю, все помнят администратора из гостиницы «Касл Резорт» с курорта Аппер Матекьюмб, что в получасе езды от нашего Ки? Того высокого и чуть застенчивого господина средних лет, который удивил нас всех, заняв второе место в беге с препятствиями. Помните? — Все одобрительно загудели и утвердительно закивали головой. Брин еще раз окинула взглядом комнату и продолжала: — Так вот. Я с ним говорила вчера на балу и рассказала о наших проблемах. Он проявил к ним самый живой интерес. А я пообещала, что если у него возникнет необходимость в перевозке больных или пострадавших от несчастного случая, то он сможет воспользоваться нашей каретой «скорой помощи». И он согласился помочь нам.

Вновь раздались возгласы одобрения. Но их заглушил шум подъехавшей машины. Брин через плечо посмотрела в окно и подняла Руку:

— Вы хотите знать подробности? Я расскажу их позже. А пока я предлагаю послушать капитана Парриша, который только что подъехал. Не сомневаюсь, он с радостью поделится с вами своими соображениями. — Дверь резко распахнулась, и на пороге появился Рик. — Добро пожаловать, капитан! — приветствовала его Брин. — Я уже сказала нашим друзьям, что вы приехали сюда с ворохом предложений, идей.

— Серьезно? Вам известно, что они у меня есть?

Рик ногой прикрыл за собой дверь, подошел к стоявшей у стола Брин и обнял ее за плечи. Она посмотрела ему в лицо и вдруг почувствовала, будто гора свалилась с ее плеч — столько в его глазах было тепла и бесконечной нежности! Голос ее зазвучал колокольчиком:

— Конечно, они у вас есть, Рик! Говорите!

— Сейчас. Но сначала я хотел бы послушать вас, Брин.

— Пусть будет по-вашему! Вчера я говорила с администратором из гостиницы «Касл Резорт». И вот результат. — С этими словами Брин вытащила из кармана сложенный вчетверо листок плотной бумаги. — Здесь — чек на пять тысяч долларов!

Еще никогда уютная гостиная Лайзы не слышала такого дружного восторженного рева. Тут же Джигги стал кружить хозяйку в бурном танце. Рита бросилась обнимать и целовать всех подряд. Мей Лей подняла глаза к небу в благодарственной молитве.

— Итак, капитан Парриш, что вы думаете о способностях внучки нашего обожаемого Пэппи Мэйдисона? — спросила Лайза и расцеловала Брин в обе щеки.

После того как бурное проявление восторга приутихло, все посмотрели на Рика. Капитан Парриш стоял около стола и переминался с ноги на ногу. На лице его было написано явное неудовольствие. Когда в комнате стало совсем тихо, он сделал шаг вперед и мрачно сказал:

— Прежде чем говорить с администратором из «Касл Резорт», Брин следовало бы посоветоваться со мной. Как все вы не можете понять, что деньги на карету «скорой помощи» для Коконат-Ки должны быть найдены в нашем городе, и нигде больше! Все эти курорты заняты прежде всего своим собственным благополучием и стремятся урвать как можно больше у других при минимальных собственных затратах. И если в «Касл Резорт» заинтересовались нашим проектом, это означает, что они…

— Подождите минутку! — прервала его Брин. — Этот курорт просто-напросто намерен помочь нам купить машину. У них есть только одна просьба: чтобы при необходимости мы ее им на время предоставляли для перевозки больных, а также при каких-нибудь несчастьях, которые могут обрушиться на этот городок, да сохранит его Бог!

— И все же вы должны были сначала поговорить со мной! — настаивал Рик.

— А я пыталась. Разве вы не помните?

Брин старалась говорить как можно мягче. Их глаза встретились, и как будто электрическая искра пробежала по невидимой ниточке от нее к нему. Улыбка невольно осветила лицо Брин. Ведь в этот момент они вновь стали понимать друг друга! Но Рик тут же отвел взгляд в сторону, причем сделал это демонстративно. Брин вспыхнула от смущения, а потом от негодования. Это заметили все. Впрочем, о том, что она и Рик проводят вместе время не только в разговорах о приобретении кареты «скорой помощи», догадывался уже едва ли не весь Коконат-Ки. У Брин перехватило дыхание, но она все же добавила:

— Я понимаю, почему вы без всякого энтузиазма относитесь к возможности получить помощь из «Касл Резорт». Но все же…

— Неужели? — перебил ее Рик. — А знаете ли вы, что все эти курортные акулы уже однажды чуть не слопали Коконат-Ки?

— Знаю, дедушка мне об этом рассказывал. Но все это было много лет назад. Или вы считаете, что с тех пор ничего не изменилось?

— Изменилось? Жители Коконат-Ки тут же охладеют к этому проекту, как только узнают, откуда вы взяли деньги. Будьте уверены!

— Что же вы предлагаете делать?

— Во-первых, вы должны срочно поехать в «Касл Резорт» и вернуть им этот чек. Еще раз повторяю, Брин: деньги на покупку кареты «скорой помощи» должны поступить из Коконат-Ки!

— Рик, поверьте, никто в этой комнате не хочет искать каких-либо посторонних спонсоров для фонда. Но согласитесь, что было бы глупо бегать по Коконат-Ки и клянчить подаяния в то время, когда «Касл Резорт» уже выдал нам чек на нужную сумму. Кроме того, есть договоренность о совершенно четких условиях: мы предоставляем им «скорую» в случае чрезвычайных ситуаций. И это все! Рик, я просто не понимаю ваших сомнений.

— А ведь она права, Рик! — поддержала Брин Рита.

Почувствовав это, Брин сделала шаг вперед и заговорила еще более горячо:

— Большинство участников спортивного фестиваля не были жителями Коконат-Ки, а приехали со всего побережья. И наши официальные спонсоры — тоже не местные. Они из Майами и Ки-Уэста. Почему же это вас не волнует? Рик, давайте прекратим этот ненужный спор. Надо же наконец прийти к какому-нибудь компромиссу.

— К компромиссу? О чем вы говорите, Брин! Все эти шесть недель я только тем и занимался, что шел на компромиссы. Вам все мало.

Эти слова больно задели ее. В одно мгновение тоненький мостик, который выстраивался между ними за последние недели, рухнул. Для этого достаточно было лишь одной неловкой фразы! Чего тогда стоили их жаркие, безумные ночи? Или он видел в ней просто подружку для любовных утех, с которой можно развлекаться до тех пор, пока не появится что-нибудь более серьезное? А согласился он с ее идеями в отношении «Жилища краба» только ради того, чтобы сохранить партнершу для сиюминутных сексуальных наслаждений. Если это так, то катись-ка ты ко всем чертям! Она что, секс-бомба, которая ничего не может предложить, кроме постели? Тихо-тихо-тихо! Не надо так горячиться! Хотя она и была на грани истерики, но все-таки нашла в себе силы, чтобы довольно спокойным тоном сказать ему:

— Рик, но ведь я тоже шла на компромиссы. Почему же теперь…

— В этом компромисса не будет, Брин! А что касается денег на «скорую помощь», то вот…

Рик сунул руку в карман и вытащил оттуда чек.

— Это что? — недоуменно спросила Брин.

— Мой личный чек. Возьмите его, Брин. А тот верните вашему «серебряному призеру» забега с препятствиями.

Такого приказного тона Брин не слышала давно. Это еще более подхлестнуло ее и без того ущемленное сегодня самолюбие, и она решительно заявила:

— Нет, Рик! Я не могу согласиться!

Но он тоже не собирался сдаваться:

— А я говорю, что можете и должны это сделать!

Брин вновь отрицательно покачала головой:

— Нет, не могу! Я уже получила деньги по счету из «Касл Резорт» и положила их на счет фонда. Сейчас мне надо срочно поехать в Майами, оформить покупку машины и пригнать ее сюда. Дело решенное, Рик!

— Брин, не делайте этого. Прошу вас!

— Рик, а вы разве не поедете со мной? Неужели я должна все это делать одна?

Она посмотрела на Рика с явным вызовом. Несколько мгновений он стоял неподвижно, двигая желваками, потом свернул чек, положил его в карман. А затем вышел из комнаты, хлопнув дверью. Это произошло так быстро, что никто из присутствующих не успел произнести и слова. Все молча смотрели на дверь, которая закрылась за Риком. Первой нарушила молчание Мей Лей:

— Он побежал как ошпаренный! Брин, что вы сделали с нашим капитаном Парришем?!

— Правда, что происходит? — включилась Рита. — Почему он так разозлился?

— Брин, — спокойным голосом спросила Лайза, — до чего ты с ним в конце концов договорилась? Право, я ничего не понимаю!

— Я-то знаю, что делать! А ваш капитан Парриш не в меру упрям!

— Это так, — согласилась Рита. Она подошла к стоящей у окна Брин и вместе с ней долго смотрела вслед удаляющемуся белому джипу.

Гордость не позволила Брин дать волю слезам. Она еще нашла в себе силы спокойно сказать:

— Он может упорствовать до скончания века. Но я уже дала обещание «Касл Резорт» и сдержу его. А теперь — кто поедет со мной в Майами выбирать карету «скорой помощи»? Ехать придется на автобусе…


Глава 10


В восемь часов вечера под вой сирены и вспышки разноцветных сигнальных огней карета «скорой помощи» торжественно вкатилась во двор «Жилища краба». На террасе около балюстрады теснилась толпа горожан, не желавших пропустить столь знаменательное для Коконат-Ки событие.

Дверь кабины распахнулась, и из машины вышла Брин. Она внимательно посмотрела на стоящих и, не найдя того, кого искала, закусила губу. Так. Значит, он даже не захотел прийти! Вся радость и торжественность события тут же потеряли для нее всякий смысл.

Тем временем от толпы отделилась Лайза Мэннинг. Она оглядела карету, открыла и закрыла каждую дверь, потом подошла к Брин, и шепнула ей на ухо:

— Я знаю, милая, кого ты ищешь. Увы, его здесь нет. Но все остальные члены комитета собрались.

Брин не стала спрашивать, почему среди встречавших не было Рика. Она знала ответ на этот вопрос: Рик избегал ее из-за своей упрямой приверженности к прошлому, которого он не хотел, а может быть, просто не мог забыть. Ему было все еще невдомек, что сегодняшнее положение Коконат-Ки заметно стабилизировалось: его жители за последние годы выступали с многочисленными инициативами, приложили немало сил и труда, а главное, вложили в этот маленький город всю свою любовь, чтобы он стал таким или почти таким, каким они хотели видеть его. И такая мелочь, как чек на несколько тысяч долларов от соседнего курорта, уже никак не могла закабалить его и тем более заставить горожан распродавать свои дома, как это случилось после того ужасного урагана. Боже мой, надо же быть таким упрямым!

Брин попыталась выкинуть из головы мысли о Рике. Но это оказалось невозможным. Она ждала встречи с ним, а с другой стороны, ясно осознавала, что эта встреча не решит проблему их отношений. Ведь помимо его упрямства в общественной деятельности по улучшению «качества жизни» города, между ними оставалась еще одна, куда более серьезная преграда — его неувядаемая любовь к Энджи.

Голос Лайзы вернул Брин к действительности.

— А ты была права, девочка, когда настояла на своем.

Права? Настояла на своем? Но какой ценой?! Рика рядом нет! Все остальное не имеет смысла.

На лестнице появились Твид Макнейл и Джигги, державшие под руки радостно улыбавшегося Пэппи. Мей Лей забежала вперед и поставила у нижней ступеньки ходунок.

— Пэппи, отсюда вы уже можете идти самостоятельно. Только держитесь за поручни ходунка.

Ухватившись за свою «палочку-выручалочку», Пэппи крикнул бежавшей ему навстречу Брин:

— Бринни! Вот так подарочек! И ты сидела за рулем этой колымаги от самого Майами? Как Рик тебе разрешил! А где же он сам?

— Дедушка, я отлично обошлась без него! У меня же есть водительские права, и я давно вожу машину.

— Нет, ты скажи, где же он пропадает, когда такое событие в городе?

— Пэппи, — вмешался в их разговор Джигги. — Рик у себя на шхуне. Он сказал, что за ночь должен проверить и починить двигатель. Но я согласен, нужно срочно его сюда притащить! Твид, почему бы тебе не сбегать за капитаном Парришем?

Да, подумала, Брин, сейчас они его действительно притащат на канате, и я наслушаюсь новых грубостей. Вот и все! После того что произошло утром у Лайзы, мы уже не сможем помириться. И неплохо было бы, моя дорогая, подумать о том, как жить дальше.

Но думать не хотелось. И она принялась демонстрировать Пэппи и членам комитета достоинства «скорой».

— Прошу всех пока воздержаться от переломов ног, рук и всяких тяжелых заболеваний, — сказала она звонким шутливым голосом, — пока мы не поставили сюда новое оборудование.

— Ты хочешь сказать, — тут же откликнулась на шутку Лайза, — что теперь нам придется создавать еще один фонд? На этот раз — для покупки оборудования. Так?

Раздался общий смех. Джигги театрально схватился за сердце, изображая приступ.

— Мне плохо! Скорее «скорую»! Посадите меня в карету!

Но Лайза, оказывается, и не думала шутить. Обернувшись к присутствующим, она совершенно серьезно сказала:

— Есть ли добровольцы сделать первый взнос? Это ведь очень важное дело. А-а! Вот и капитан Парриш. Уж он-то не откажется!

Услышав заветное имя, Брин почувствовала, что ей и впрямь становится дурно. И вместе с тем вновь блеснул луч надежды. Может быть, им действительно заняться организацией еще одного фонда? Вместе с Риком… Она знала, что особого интереса такого рода деятельность у ее возлюбленного никогда не вызывала. Но ведь это было раньше. А сейчас, когда он своими глазами увидит эту роскошную машину, может быть, что-то изменится? Как знать. Но почему у нее так дрожат руки? А-а, черт! Он не должен видеть ее такой! Тем более что худшее уже позади. Рик увидит эту карету, которая не может не произвести впечатление. А раз так, то почему бы ему не подумать о том, чтобы довести дело до конца и по-настоящему оборудовать ее? Для этого потребуется создать новый комитет. Они опять будут заниматься этим вместе. И тогда многое может произойти! Очень многое…

Брин украдкой наблюдала за Риком. Один раз их взгляды встретились. Она вновь почувствовала, как электрический разряд пробежал по всему телу. И только тут поняла, что ее вовсе не интересует реакция Рика на карету «скорой помощи». Она ждет, как он поведет себя с ней!

— Лайза, — говорил между тем Рик, — с меня довольно и одного фонда!

При этом он, не отрываясь, смотрел на Брин. И даже в полумраке, при тусклом свете подфарников машины, она видела, насколько спокойным было выражение его лица. Казалось, этого человека не волнует ничего на свете и даже понятие о каких-то эмоциях ему незнакомо. Вот она, жестокая правда! Он не любит ее. И никогда не любил. А любил только Энджи. Ее одну, и только ее! Да, Рик будет любить Энджи всю жизнь! Именно это он и дает ей понять всем своим поведением в последние дни. Ему не нужна больше ни одна женщина. Энджи остается единственной.

Ну что ж, теперь все стало ясно. У нее с Риком было недолгое любовное приключение. И вот оно кончилось. Кончилось! С этого момента капитан Рик Парриш стал ее прошлым. И она сумеет взять себя в руки, чтобы больше не распускаться!


— Ты пряталась от меня всю эту неделю!

— Как ты сюда попал?

Брин говорила ледяным тоном, упаковывая свой саквояж в маленьком чуланчике. Рик стоял над ней.

— Пэппи дал мне запасную связку ключей. Что ты делаешь?

— Разве не видишь? Упаковываю свои вещи. Ладно, Рик! Давай расстанемся без сцен и глупых церемоний. Пивбар отремонтирован, карета «скорой помощи» куплена, и моя миссия здесь закончена. Я уезжаю.

— Ты собиралась уехать, не простившись со мной?

— Почему же? Мы Могли бы увидеться днем, утром на церемонии передачи «скорой помощи» городским властям. Но ты, конечно, не соизволишь там появиться.

Брин застегнула саквояж и перешла в комнату.

— Брин, — начал Рик, следуя за ней, — я бы…

— Рик, — оборвала его Брин, — буду до конца откровенной. Я хотела уехать сразу же после того, как перегнала сюда карету. Но в комитете не хотели даже слышать об этом. Они настаивали, чтобы я участвовала в церемонии передачи «скорой». Вот и все. А теперь, извини, я очень занята. У меня полно дел перед отъездом.

И Брин принялась упаковывать второй саквояж. Рик некоторое время стоял рядом, потом произнес довольно твердым голосом:

— Хорошо. Я уйду. Но знай: нам сегодня еще предстоит очень серьезный разговор. Будь готова!

— Это звучит как угроза! Или приказание?

— Нет, пока только просьба.

Рик вышел. Услышав, как хлопнула дверь, Брин опустилась на колени и залилась слезами. Наплакавшись вдоволь, она стала медленно упаковывать вещи. Покончив со сборами, Брин несколько минут неподвижно сидела на стуле, тупо глядя в стену. Надежды в душе больше не оставалось…


Когда Брин поднялась на сцену и села за стол рядом с Лайзой и остальными членами комитета, раздались аплодисменты. Было четыре часа дня, зал заливали лучи солнца. Из окон виднелось море, паруса прогулочных яхт у входа в бухту, уголок пальмовой рощи. И вдруг Брин стало стыдно. Стыдно за то, что она хотела уехать, не попрощавшись с этими людьми, с которыми проработала бок о бок все лето. Ведь, несмотря на странности, в характере каждого было одно качество, объединявшее всех их: любовь к своему городу и желание сделать жизнь его обитателей более удобной и приятной. Но тут раздался голос Риты, произнесшей то самое имя, которое Брин сейчас меньше всего хотела услышать:

— А где капитан Парриш? Он должен быть вместе с нами!

Брин сжалась в комок, моля Бога, чтобы он дал ей силы достойно пережить этот час всеобщего внимания.

— О, я уверена, что капитан Парриш непременно придет. — Лайза Мэннинг промолчать, конечно, не могла. И тут она обратила внимание на нездоровую бледность лица Брин: — Дорогая, что с тобой? Ты себя плохо чувствуешь?

Боже мой! Конечно, она чувствует себя нормально. Разве нет? Ведь два часа назад она как следует натерла кусочками свежего огурца свои распухшие от слез веки. Или это не помогло? Черт побери, неужели эта Лайза не может найти себе более интересного занятия, чем разглядывать ее физиономию?

Брин стоило больших усилий изобразить на лице нечто отдаленно напоминавшее улыбку:

— Все нормально, Лайза. Я себя прекрасно чувствую. Не беспокойтесь. — Брин посмотрела сначала налево, потом направо: — И вообще все мы, по-моему, великолепно выглядим! Так что начинайте вашу речь. Вы ведь очень серьезно готовились.

— Откуда ты знаешь?

— По бумажке, которая у вас в руках.

Брин откинулась на спинку стула и попыталась заставить себя слушать выступление Лайзы. Та говорила громко, эмоционально, иногда обводя зал пристальным взглядом.

Но состояние смятения не покидало Брин. Она ерзала на стуле, барабанила кончиками пальцев по голубому сукну стола, шарила взглядом по залу, как будто стараясь увидеть кого-то. И убеждала себя, что совсем скоро, буквально через несколько минут, все это кончится и можно будет незаметно уйти. На банкет она, конечно, не останется. С дедом уже простилась. Значит — прямо за руль и… прощай, Коконат-Ки! Рик на церемонию так и не пришел. Ну что ж, тем лучше — меньше нервотрепки. Во всяком случае, не будет лишних кривотолков в ее адрес. А уж что касается бури в душе, которую едва ли успокоит езда на машине, то об этом никто не должен знать!

— Брин!

Она так погрузилась в свои невеселые мысли, что не сразу почувствовала, что Рита под столом толкает ее ногой.

— Что? Что такое?

— Да проснитесь же, милая! Лайза вас представила!

— Лайза? Меня? Зачем?

— Она рассказала о вашей деятельности в комитете за эти два месяца.

Рита присоединилась к общим аплодисментам, шепнув Брин:

— Давайте! Говорите же! Смелее!

Под ложечкой у Брин засосало, но она и не пыталась скрыть волнение. Пусть думают, что это перед выступлением.

Аплодисменты стихли. Лайза уже вернулась на место, а Брин все возилась с микрофоном, намеренно оттягивая начало своего выступления. Наконец, почувствовав, что больше медлить нельзя, девушка посмотрела в зал, увидела в первом ряду своего дедушку и заговорила.

— Во-первых, — начала она, — я хотела бы сказать, что каждый из нас, работавших в этом комитете, открыл в себе какие-то новые черты, о существовании которых раньше и не подозревал.

— Разве это относится ко всем? — раздался голос из глубины зала.

Ее тотчас обдало жаром с головы до ног: голос принадлежал Рику. На секунду она потеряла дар речи. Между тем Рик встал и направился к сцене. Пока он поднимался по ступенькам, Брин со смешанным чувством отчаяния и надежды думала: будь что будет, лишь бы увидеть его еще раз! Рик остановился у края сцены и, повернувшись к залу, сказал:

— Может быть, Брин Мэйдисон прежде всего сообщит нам, что же нового она открыла в себе за это время?

Произошло то, чего она никак от него не ждала: он бросил ей публичный вызов. Причем с незамаскированным намеком на их личные взаимоотношения. Брин показалось даже, что Рик вот-вот подмигнет ей. Ситуация была настолько пикантной, что зал замер. Рик с коварной улыбкой смотрел ей в лицо и, видимо, упивался ее унижением.

Брин поняла, что если немедленно не возьмет себя в руки, то пропала. Она выпрямилась и смело бросила в зал:

— Мне удалось обнаружить, что от природы я не такая уж и застенчивая.

Рик рассмеялся, подошел к трибуне и, обняв Брин за плечи, тихонько сжал их. Зал взревел от восторга. Но Брин, не обращая внимания на реакцию публики, освободилась от его рук и сделала шаг к микрофону.

— Не смущайся, детка, — раздался из зала голос Пэппи. — Врежь ему как следует!

— Именно это я и собираюсь сделать, дедушка, — ответила Брин в микрофон. — Мистер Парриш, я ответила на ваш вопрос. А теперь — ваша очередь. И я спрашиваю: что нового открыли в себе вы за время нашей общей работы? Мы все ждем вашего ответа, уважаемый капитан!

Брин отошла от микрофона, жестом приглашая Рика занять ее место. Он не заставил себя ждать.

— У меня есть что ответить, Брин, — сказал он твердым голосом, обводя взглядом вновь притихший зал. — Помимо многих других открытий в собственной персоне, я нашел одну очень важную черту, которой могу теперь гордиться. Оказалось, что я могу признавать свои ошибки, отказываться от необдуманно принятых решений, не считая это унижением для себя. Я узнал также, что способен идти на компромиссы, которые далеко не всегда означают поражения. Конечно, если на компромиссы идет и другая сторона. И еще…

Рик замолчал, повернулся к стоявшей рядом с трибуной Брин и, понизив голос, сказал:

— Я должен попросить прощения у вас, Брин, за то, что все эти месяцы портил вам нервы и усложнял жизнь. С самого начала я, житель этого города, старался всеми способами отвертеться от участия в работе над этим проектом, тянул время и вообще относился к нему наплевательски. Вы же, наша гостья, отдали этому проекту так много сил и времени — все для того, чтобы жизнь наша стала лучше! Я очень прошу Брин Мэйдисон простить меня за такое мерзкое поведение. Тем более что я ни в коем случае не хочу портить отношения с Пэппи, особенно теперь, когда «Жилище краба» вновь открылось!

Последняя фраза вызвала взрыв смеха. Рик обернулся к сидевшей за столом Лайзе и сказал:

— Я хотел бы также попросить вас, Лайза, повременить с организацией нового благотворительного фонда с целью покупки оборудования для приобретенной нами кареты «скорой помощи». Деньги на это дам я.

От грома аплодисментов задрожали оконные стекла. Брин попыталась что-то сказать, но ее слов никто не расслышал. Не помог даже микрофон. Рик с улыбкой смотрел на нее, и его лицо показалось ей таким добрым, что она и сама слабо улыбнулась ему в ответ.

После проявления бурных чувств восторга люди утихомирились, и зал стал постепенно пустеть. Ушли со сцены и члены комитета, от души поблагодарив Рика. Брин и Рик остались одни. Они смотрели друг на друга, и никто не решался заговорить первым. Наконец Брин поправила упавший на лоб локон и сказала:

— Это очень мило с твоей стороны — дать деньги на покупку оборудования. Уверена, что здесь высоко оценят твою щедрость. А сейчас и мне надо идти. До свидания, Рик.

— Постой!

Рик схватил ее за плечи и, широко улыбаясь, сказал:

— Поскольку я сегодня такой добрый и щедрый, то хочу подарить кое-что и тебе.

— Что именно? — Брин посмотрела на него с подозрением: — Ты действительно хочешь сделать мне подарок?

— Не то чтобы подарок, но хочу предложить тебе нечто, против чего, надеюсь, ты не будешь возражать.

— И что же это за нечто?

— Совершить вдвоем морскую прогулку на моей шхуне.

Она посмотрела на него с удивлением:

— Но ты всегда говорил, что эта шхуна существует только для деловых рейсов. Разве не так?

— Я передумал. Я многое передумал, Брин, за последнюю ночь.

Девушка бросила на него быстрый взгляд и в раздумье сказала:

— Неужели? Гм… Все же я лучше откажусь. Мне предстоит сейчас долгая и трудная дорога домой. Прощай!

Она повернулась, чтобы спуститься со сцены, но Рик преградил ей дорогу:

— Нет, нет, ты никуда не уйдешь!

Рик вдруг наклонился и буквально впился губами и языком в ее губы. Брин вырвалась, не отвечая на его поцелуй, но он крепко схватил ее за плечи.

— Прекрати, что ты делаешь? — крикнула женщина.

— Я прошу тебя, настаиваю, приказываю тебе подчиниться. Идем со мной!

— Нет, Рик! Я не могу. Ведь если мы опять окажемся вместе…

— «Вместе»? Ну, договаривай. Или я скажу за тебя: «Если мы окажемся вместе, то все начнется сначала». Ведь так?

— Нет. Сначала ничего больше не начнется. Пусти меня, наконец!

— Не пущу. Нам надо о многом поговорить. И моя шхуна для этого — самое подходящее место.

— Ты не можешь заставить меня ехать, если я этого не хочу!

— Могу! Я просто силой втащу тебя на борт!

В этот момент Брин увидела в дверях Лайзу и Джигги, махавших им руками. За ними стоял Пэппи, опираясь на свой ходунок.

— Пусти! На нас смотрят! — сопротивлялась Брин.

— Ну и пусть смотрят.

— Ты хочешь скандала?

— Я — нет. Похоже, это ты его хочешь.

Брин почувствовала, что ее воля начинает ослабевать. В конце концов, подумала она, может быть, действительно не стоит устраивать сцены при всех.

— Если я и пойду, то только потому, что не хочу сплетен по всему городу. Идем! Убери руки!

— Мне стыдно. Даже очень стыдно. Извини за эту дурацкую сцену. Я, наверное, переоценил свои достоинства, думая, что одним обаянием склоню тебя к этой прогулке. Оказалось — нет! Вот и пришлось применить силу!

Они не сказали друг другу ни слова по дороге в бухту. Молчание между ними не прерывалось и в то время, пока шхуна Рика выходила в открытое море. Лишь когда береговые рифы остались далеко за кормой, Брин спросила:

— Ты куда меня везешь?

— Недалеко. Вон туда.

И он показал рукой в сторону небольшого островка с песчаным пляжем и пальмовой рощей на берегу. В глубь островка уходила живописная дорога, в конце которой виднелся деревянный коттедж. Это был один из тех островов, которые Брин часто разглядывала в бинокль с террасы пивбара Пэппи, любуясь их красотой. Интересно, как называется этот? Рик посещает его явно не в первый раз… Боже мой, может быть, это и есть тот самый курорт Мун-Ки, куда Рик возил свою Энджи?

— Как называется этот остров? — спросила она.

— У него нет названия, — ответил Рик, опуская якорь.

— Как нет? Неужели на этом побережье еще остались безымянные уголки?

— Как видишь.

У Брин вырвался вздох облегчения. Значит, это не Мун-Ки! Она с улыбкой посмотрела на Рика, но тот понял ее взгляд по-своему и тут же заключил девушку в объятия.

— Мне тебя так не хватало! — Его горячее дыхание, смешивавшееся с морским бризом, пьянило Брин. В какое-то мгновение она готова была забыть о том камне преткновения, который разделял их: она готова была забыть об Энджи. Но уже в следующую секунду Брин держала себя в руках.

— Нет, я не могу так! — И она резким движением оттолкнула его. — Не подходи! Не хочу больше ни твоих поцелуев, ни объятий!

— Неправда!

— Возможно. Но заниматься с тобой любовью я больше не буду.

— Посмотрим!

— Ты становишься просто пошлым! Или ты сексуальный маньяк? Я понимаю, ты привык в конце концов добиваться своего. Но на этот раз будет по-другому! Ты не получишь того, чего хочешь!

— Чего же?

— Меня. Я желаю, чтобы в наших отношениях было нечто большее, а не просто многократные оргазмы.

— Сильно сказано! Продолжай.

— Между нами должны быть честность, откровенность, доверие. Не так ли?

— Согласен.

— Если ты согласен, то почему же не был честен и откровенен со мной? Почему ты не доверился мне, не открыл до конца всю правду?

— О чем?

— О твоей покойной жене. О том, что любишь ее до сих пор и что для меня нет места в твоем сердце!

Помолчав с минуту, Рик сказал глухим чужим голосом:

— Ты спрашиваешь, почему я не рассказал тебе всего? Изволь, отвечу. Потому что тот, кого здесь так гордо называют капитаном Парришем, на самом деле — жалкий человек!

— Пусть так. Но это никак не объясняет твоего упорного молчания по поводу Энджи. И еще. Почему ты так горячо реагировал на мой отказ принять от тебя деньги на покупку «скорой»? Это взаимосвязано, не так ли?

— Да, — кивнул Рик, — взаимосвязано. — Он тяжело вздохнул, как будто ему предстояло взойти на крутую гору. — Брин, когда моя жена умерла, она была беременна. Доктора сказали, что для сохранения беременности ей надо провести последние несколько месяцев в больнице. Энджи очень любила Коконат-Ки и не хотела уезжать отсюда до самого последнего дня, назначенного врачами. И даже тогда она хотела оттянуть всеми возможными способами свой отъезд. Однажды Энджи попросила меня последний раз покатать ее на шхуне. Я не должен был этого делать. Но стоял такой спокойный солнечный день, она хорошо себя чувствовала, и ничто, понимаешь, ничто не предвещало беды. Я согласился. А вечером я должен был отвезти ее прямо в Майами.

Мы поплыли на один из ближайших курортов — маленький и уютный Мун-Ки. Там мы перекусили, полюбовались природой и уже хотели было плыть назад, когда внезапно налетел ураган. Было около двух часов дня. Небо покрылось мглой. Ветер срывал крыши с деревянных домов, валил на землю старые деревья. Моя шхуна была упрятана в бухте, и ураган ее не доставал. С большим трудом мне удалось перенести Энджи в каюту. И тут у нее начались схватки. Я бросился вызывать «скорую помощь». Но радио не работало, а по телефону невозможно было дозвониться. Наконец мне удалось соединиться со «скорой». Но оказалось, что ни одной свободной машины в Мун-Ки не осталось: все они были заняты перевозкой тяжелораненых и пострадавших от урагана.

Я ничего не смог сделать, ничем не мог помочь ей. Энджи умерла очень быстро, родив мертвого ребенка. Это был мальчик. Я держал его на руках…

Рик замолчал. Потрясенная, Брин закрыла лицо руками и несколько минут сидела не двигаясь. Потом встала и взяла его руку. Но, взглянув в лицо Рика, она поняла, что он еще не закончил печальную историю своей жизни.

— Сейчас, — прошептал он одними губами. — Дай перевести дух.

Взяв стакан, он плеснул в него минеральной воды, выпил и заговорил вновь:

— После урагана в Коконат-Ки, который обрушился на город годом позже и о котором тебе рассказывал Пэппи, я воспользовался оставшейся от Энджи страховкой, чтобы помочь твоему дедушке и еще кое-кому ликвидировать последствия этого бедствия. Оставшиеся деньги лежали в банке. И когда неделю назад Лайза сказала, что нам не хватает пяти тысяч долларов для покупки «скорой», я решил взять эту сумму со счета и передать комитету. Мне казалось, что, воспользовавшись деньгами Энджи для такого нужного дела, я сниму с себя часть вины за то, что невольно способствовал ее гибели. Но ты предпочла чек из «Касл Резорт».

Брин была потрясена. Господи, какую пытку пришлось перенести этому человеку! А она, не зная всего этого, еще добавила немало дополнительных хлопот. По щекам ее текли слезы.

— Почему, почему ты не сказал мне об этом раньше? — повторяла она.

— Ты понимаешь, во мне все перемешалось — и чувство вины перед Энджи и нашим несчастным сыном, и ответственность перед комитетом, сопредседателем которого я стал вместе с тобой. А еще меня мучило усиливающееся чувство к тебе. Я пытался убедить себя, что в нем нет и не может быть ничего серьезного. Просто тривиальный секс. То, что ты в конце концов уедешь отсюда, не было для меня секретом. Вот я и думал, что с твоим отъездом все успокоится и пойдет по-прежнему. Но когда я понял, что ты действительно можешь уехать, мне вдруг стало нестерпимо больно. Я стал винить во всем только одного себя.

— И когда же это началось?

— Когда ты пришла ко мне на шхуну и сказала, что твоя идея превратить пивбар Пэппи в роскошный ресторан была ошибкой. Я понял, что значило для тебя это признание. И каким мелочным тогда я показался сам себе со всем этим баром, плетеным креслом, автопроигрывателем… В тот момент я восхищался тобой, обожал тебя.

Он страстно обнял ее. Брин вытерла слезы и положила руку ему на грудь. Рик зашептал ей, нежно целуя в мочку уха:

— Ты озарила мглу в моей душе. Ты дала мне надежду на будущее, которое я хочу разделить с тобой!

— Я надеюсь, мой дорогой капитан Парриш, что вы не пожалеете о тех словах, которые только что сказали?

— Да будь я проклят! Никогда! Но это еще не все!

— Не все? Что же еще?

— Я намерен настаивать на выполнении твоего обещания выйти за меня замуж.

— Разве я тебе это обещала?! — Брин счастливо рассмеялась.

…Потом они стояли у борта и любовались закатом.


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.