Сквозь фиолетовые глаза
Стивен Вудворт


Они живут среди нас.

Они похожи на нас... почти.

Их отличают лишь лиловые глаза – да таинственный дар общаться с душами мертвых.

Они – фиалы, способные раскрыть любое убийство, ведь устами их говорят сами жертвы.

И вот уже кто-то начинает уничтожать их – одного за другим.

Журналист, ведущий расследование этих убийств, подозревает то правительственные структуры, то мстительных преступников... и не знает пока еще, с каким темным кошмаром ему придется столкнуться!..


Стивен Вудворт

Сквозь фиолетовые глаза


Эта книга посвящается Селии Луизе Гамильтон Вудворт и Гарри Холлису Вудворту, которых я благодарю за их огромную любовь, вдохновляющую помощь и поддержку.

Я люблю вас, мама и папа.

– Если бы я оказалась на небесах, Нелли, я была бы совершенно несчастной.

– Потому что это место не для вас, – ответила я. – Все грешники были бы несчастными на небесах.

– Но причина не в этом. Мне однажды приснилось, что я была там.

– Мисс Кэтрин, скажу вам, что не собираюсь слушать о ваших снах! Пойду-ка спать, – снова перебила я.

Она засмеялась и удержала меня на стуле, с которого я было собралась подняться.

– Что за чушь! – вскричала она. – Я просто хотела сказать, что небеса не показались мне домом; я надорвала сердце, моля о возвращении на землю; и ангелы так рассердились, что вышвырнули меня в самую середину пустоши на вершине Вадеринг Хейтс, где я проснулась, плача от радости...

    
Эмили Бронте


Тот, кто не наполняет свой мир иллюзиями, остается один.

    
Антонио Порчиа


Глава 1

Безликий человек


Припав к земле у забора позади сарая, мужчина наблюдал за игравшей во дворе маленькой девочкой с золотисто-рыжими волосами. Испарина пятнами покрывала ткань черной маски, скрывавшей его лицо, и, когда он сгибал пальцы, из-под латекса перчаток сочился пот.

В Лос-Анджелесе почти шесть месяцев не было дождя, и дымка накопившегося смога янтарной пеленой покрыла розовое бунгало и крошечный задний дворик. Жара позднего сентября высушила траву до ломких желтых иголок, дорожки голой земли покрывали лужайку, словно чесотка. Надувной бассейн, разукрашенный героями историй о Винни-Пухе, располагался в центре дворика, и девочка, одетая в цельный купальник с изображением Тигры, плескалась в мелкой воде. Тонкие волосы спутанными прядками падали на веснушчатое личико, когда она заставляла голую куклу Барби большими кругами плавать вокруг.

Дыхание мужчины участилось, воздух под маской из крепа стал горячим и душным. Мать ребенка была на работе, сиделка ушла в дом более двадцати минут назад. Впервые за три дня мужчина видел девочку оставленной без присмотра. Все же, несмотря на это, он колебался.

Затем он увидел, как девочка задергалась.

Она уронила куклу в воду и захлопала ручками по ушам.

– Кто-то стучится! Кто-то стучится!

Мужчина напрягся и прошептал слова. Он представил, будто слышит беззвучные фразы, проникающие в мозг девочки.

Они настигли ее.

Девочка вылезла из бассейна, продолжая сжимать виски, дергая головой, словно в муках апоплексического припадка.

– Кто-то стучится! Кто-то стучится!

Мужчина бросил беглый взгляд на заднюю дверь дома и устремился к ней.

Увидев его, девочка завизжала и зигзагами помчалась к дому. Он преградил ей путь, но крошка увернулась от его жадных рук и побежала обратно, пробираясь к задней калитке. Когда мужчина догнал девочку, она успела добраться до забора, отгораживавшего соседний двор, вцепилась в проволочную сетку и с криком трясла ее.

Однако когда он взял ее за плечи, словно внезапное изнеможение вдруг охватило девочку, и она склонилась к забору. На лице появилось сосредоточенное выражение; она, словно четки, шепотом перебирала буквы алфавита.

– А-Б-В-Г-Д-Е-Ж... 3-И-К-Л-М-Н-О-П... Р-С-Т-У-Ф...

Детский голос затих. Контуры лица неуловимо менялись, выражение становилось мрачным.

Силы вновь вернулись к ее маленькому телу; рыча, она начала вырываться и схватила преследователя за ткань маски, стараясь стянуть ее с лица.

Предвидя, что она это сделает, мужчина поймал ее за руки и опустил их вниз.

– Кто ты? – В голосе девочки послышалась взрослая серьезность. – Почему ты делаешь это с нами? – Она пристально смотрела на него мерцающими фиолетовыми глазами.

Гладкие, неглубокие провалы покрытого маской лица не выражали никаких эмоций, но мужчина явно дрожал. Держа сопротивляющегося ребенка на расстоянии вытянутых рук, он сжал ее голову с почти нежной заботой.

А затем, одним легким движением, сломал ей шею.


Глава 2

Вызов свидетеля


В то утро на Голливудском шоссе была пробка, и Дэн пропустил начало суда над обвиняемым в убийстве Мьюнозом. К тому времени, как он прибыл в Судебную Коллегию по уголовным делам, обвинение уже собиралось вызвать жертву для дачи показаний.

Поскольку Дэн опаздывал, он решил припарковаться на одной из частных стоянок, расположенных в деловом центре города, вместо того чтобы искать предназначенный для должностных лиц гараж. Бюро было в состоянии оплатить четырнадцать долларов издержки. Однако он пожалел о своем выборе, не успев пройти и полквартала, – рубашка под курткой взмокла от пота.

Несмотря на тягостный зной, вход в зал суда был окружен толпой зевак и сотрудников телевидения, которых сдерживал кордон одетых в форму охранников из офиса шерифа. Фиолка должна была сегодня занять место свидетеля – событие чрезвычайно редкое, достойное появления на первой полосе. Обычно просто угроза того, что фиолка будет давать показания, помогала прийти к заключению, однако Гектор Мьюноз продолжал настаивать на своей невиновности и требовал решения вопроса в суде.

Дэн протиснулся сквозь толпу к огороженному веревкой пространству возле входа и показал пропуск офицеру в бежевой рубашке, после чего тот махнул рукой на дверь. Мужчина еще раз предъявил удостоверение Бюро на контрольном пункте безопасности у входа в вестибюль, предвкушая прохладу фойе.

– Так, агент... Этуотер. – Охранник в белой рубашке, крепкий испанец, прочитал надпись на удостоверении и протянул его обратно. – Если хотите, могу подержать ваше оружие, пока вы проходите сквозь детектор...

Дэн натянуто улыбнулся.

– Нет необходимости. Я не ношу. – Он выложил содержимое карманов в деревянную коробку и прошел сквозь прямоугольную будку. Сигнализация молчала.

– В таком случае, удачного дня! – улыбнулся охранник.

Дэн отсалютовал по-бойскаутски, дотронувшись двумя пальцами до лба, и забрал выложенную мелочь вместе с ключами от машины.

Плакат за лифтами предупреждал: «На 9-м этаже будет произведен обыск всех входящих», и Дэн понял, что даже удостоверение Бюро не спасет его от дальнейшей задержки. Однако он не возражал. От фиолов его бросало в дрожь, а в последующие дни предстоит провести достаточно много времени с этой конкретной фиолкой. Нет нужды ускорять события.

Помещение Верховного Суда 9-101 дохнуло холодным сквозняком кондиционеров, когда Дэн распахнул одну из двойных дверей и ступил внутрь. Зал был заполнен почти до отказа, но агент умудрился найти место в конце галереи, пока судья заканчивала давать указания присяжным.

– Когда вы вынесете свой вердикт, показания жертвы должны быть учтены столь же внимательно и с таким же скептицизмом, как и показания любого другого свидетеля. – Почтенное правосудие черными глазами смотрело на присяжных сквозь очки, морщинистое лицо выражало строгость. – Вы должны сравнить показания покойной с другими доказательствами, предоставленными как защитой, так и обвинением, чтобы определить для себя истину. Вы правильно поняли ваши обязанности?

Присяжные выразили согласие, хотя некоторые из них казались очень взволнованными. Нервно барабаня пальцами по столу обвинения, Гектор Мьюноз подвинул стул и, нагнувшись, что-то прошептал своему адвокату. В ответ женщина с бледным лицом только покачала головой.

– Очень хорошо. – Судья кивнула помощнику окружного прокурора, высокому аккуратному человеку с безукоризненно уложенными черными волосами. – Мистер Якобс, можете вызвать следующего свидетеля.

– Благодарю, ваша честь. – Якобс поднялся со стула. – Бейлиф, будьте добры, пригласите мисс Линдстром.

Коренастый мужчина в форме открыл дверь слева от скамьи присяжных и пригласил в зал изможденную, бледную молодую женщину с обритой головой. Дэн вытянул шею, чтобы лучше разглядеть фиолку, с которой ему предстоит жить следующие несколько недель.

Она была одета в рубаху с длинными рукавами и широкие спортивные брюки; и то, и другое, казалось, было слишком велико ей, делая хрупкой в свете флюоресцентных ламп зала. Несмотря на это, когда судебный пристав приводил ее к присяге, в тихом голосе свидетельницы слышалась скрытая сила.

Откидывающееся, с высокой спинкой, кресло для дачи показаний разместили на месте свидетеля. Тяжелые нейлоновые ремни свисали с его спинки и ножек.

– Пожалуйста, назовите свое имя для протокола, – приказал женщине Якобс, как только она заняла место.

– Натали Линдстром.

– Вы являетесь зарегистрированным членом Североамериканской Корпорации Загробных Связей?

– Верно.

– Согласны ли вы говорить только правду и приложить все усилия, чтобы помочь правосудию?

– Согласна.

Якобс повернулся к дородному мужчине в очках, стоящему справа от свидетеля.

– Мистер Бертон, будьте добры подготовить контактера для дачи показаний.

Вытащив световую указку из внутреннего кармана пиджака, Бертон посветил в каждый глаз Линдстром по отдельности, чтобы убедиться, что она не носит цветных контактных линз. Хотя существовали более изощренные методы проверки подлинности контактера, этот метод стал традицией, поскольку, как подразумевало их прозвище, все фиолы рождались с фиолетовыми радужками.

Бертон подкатил тележку со сканером души к месту свидетеля и присоединил устройство к Линдстром, прикрепив хирургической лентой несколько электродов к ее бритой голове. Как и у большинства фиолов, у Натали было двенадцать контактных точек, вытатуированных на черепе в виде плеяды крошечных голубоватых пятен.

Якобс объяснил присяжным, каким образом этот сложный электроэнцефалограф определяет электромагнитное присутствие души жертвы по мере того, как она заполняет мозг контактера.

– Вы сможете точно отметить для себя момент вселения, – сказал он, указав на большой зеленоватый монитор, закрепленный на стене над креслом Линдстром.

Дэн отметил, что Якобс не объяснил функции большой красной кнопки на панели сканера души. Известная как «кнопка паники», она должна была посылать сильный электрический разряд по проводам к голове фиола и силой изгонять душу, пришедшую в неистовство или отказавшуюся оставить тело контактера.

Опытные фиолы обычно могли изгнать неуправляемую душу в любой момент путем строгой ментальной дисциплины, но «кнопка паники» оставалась на крайний случай, потому что мертвые всегда были непредсказуемы.

Бертон отступил от места свидетеля, оставив Линдстром в зарослях проводов, тянущихся от ее лба. Эти провода скручивались в похожий на веревку пучок, скользящий вниз к порту на корпусе сканера души. Бертон включил аппарат, и на мониторе появилась серия зеленых линий. Небольшие ритмичные зигзаги трех верхних линий представляли альфа-волны сознательной мысли Линдстром. Три нижних линии оставались ровными, ожидая вселения иной сущности.

– Вы готовы, мисс Линдстром? – спросил Якобс.

– Да. – Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза, в то время как Бертон завязал нейлоновые ремни вокруг ее ног и торса и связал запястья гибким пластиковым шнуром.

Это для ее собственной безопасности, подумал Дэн, но не смог убедить себя. Путы причиняли боль, но скоро Линдстром будет страдать еще больше.

Якобс распечатал один из прозрачных пластиковых пакетов для улик и вынул детский нагрудник, разукрашенный плюшевыми мишками. Он показал его присяжным, а затем положил нагрудник в руки Линдстром.

Дэн скривился и потряс головой. Этот окружной прокурор был просто бесцеремонным. Он мог взять практически любой предмет, до которого дотрагивалась или который носила жертва, в качестве «камня преткновения»[1 - Здесь автор использует библейский образ «камня преткновения и камня соблазна» (1 Пет. 9:2) – краеугольный камень духовного, каким был Иисус Христос. (Прим. ред.).]. Расческу, ключ от дома, водительские права – все эти вещи создали бы слабую квантовую связь с мертвой женщиной и с быстротой молнии привели бы ее электромагнитную сущность к контактеру. Однако Якобс вместо этого решил использовать одежду ее ребенка, чтобы эмоционально воздействовать на жюри. Дэн не мог понять, почему Мьюноз захотел пройти через пытку свидетельства фиолки. Посмотреть в эти глаза и увидеть, как жизнь, которую ты отнял, смотрит на тебя...

Линдстром беззвучно пошевелила губами, и альфа-волны, колеблющиеся в верхней части монитора сканера души, стали более определенными и ровными. Скоро она должна была уйти в подсознание и перестать контролировать собственное тело.

Якобс через плечо оглянулся на толпу в галерее.

– Пожалуйста, соблюдайте тишину, – напомнил он. Однако об этом не стоило беспокоиться. В зале стояла такая тишина, словно все перестали дышать.

Несколько минут Линдстром сидела абсолютно спокойно, зажав нагрудник между ладонями. Напряжение в зале суда спадало по мере того, как людям надоедало ждать. Шаркали ноги, скрипели стулья. Кто-то кашлял. Только Мьюноз замер на своем месте, впившись глазами в женщину на месте свидетеля.

В проветриваемой комнате пот высох, и кожа Дэна стала липкой, потеряв тепло. К минуте, когда в нижней части монитора сканера души появились первые всплески, он и так дрожал. Волосы на голове встали дыбом, и он представил, что весь зал заряжен электричеством мертвых душ.

Тело Линдстром отвердело, спина изогнулась дугой, в живот впились ремни, удерживавшие женщину на кресле. Костлявые руки фиолки сжали нагрудник, она дергалась и выгибалась с яростью эпилептика.

Это плохо, подумал Дэн. Если «камень преткновения» притягивал больше одной души, контактеру приходилось насильно отгонять нежелательные сущности, чтобы тот, кто нужен, мог вселиться в нее.

Бывали случаи, когда во время таких припадков неопытные фиолы откусывали себе языки. Мотая головой из стороны в сторону, Линдстром издала страшный, грубый крик, и Дэн заметил, что некоторые присяжные побледнели, без сомнения, многие из них видели фиолов только в фильмах или в телевизионных передачах про копов. В реальности все выглядело совсем по-другому. За свою карьеру Дэн видел фиолов, наверное, раз пятьдесят или больше, и каждая такая встреча казалась хуже предыдущей. Особенно за последние два года.

Глаза Линдстром распахнулись, и она стала озираться вокруг, словно кролик, оказавшийся в волчьем логове. Не изменяясь физиологически, мускулы ее лица сформировали новое выражение, хмуря брови, вытягивая подбородок, надувая щеки. Она захныкала и попыталась вывернуться из ремней. Затем ее взгляд упал на Гектора Мьюноза, и она замолчала, уставившись на него.

Мьюноз вцепился в колени дрожащими руками, не в силах отвести взгляд.

– Роза...

Якобс выступил вперед, чтобы обратиться к женщине, сидевшей на месте свидетеля.

– Вы меня помните? – спросил он.

Она взглянула на него и кивнула. Без сомнения, обвинение уже вызывало жертву, чтобы допросить ее.

– Пожалуйста, назовите себя, – сказал Якобс.

– Роза Мьюноз. – Она произнесла имя с испанским акцентом, и мягкое сопрано ее голоса перешло в грубый альт.

– Запишите, что свидетельница определила себя как жертву. – Якобс постарался вновь установить с ней зрительный контакт. – Вы знаете, где находитесь?

Не отрывая взгляда от Мьюноза, она покачала головой.

– Узнаете ли вы еще кого-нибудь из присутствующих здесь?

Женщина в теле Натали Линдстром не ответила – она смотрела на нагрудник, который был в ее руках.

– О боже, Педрито!

– Педрито... он был вашим сыном, не так ли? – подсказал Якобс. – Расскажите нам о Педрито.

– Он убил его. Мой бессердечный муж. – Свидетельница протянула связанные руки вперед в попытке указать на Мьюноза. – Он убил моего малыша!

Мьюноз сполз по столу защиты, словно его застрелили. Адвокат молча потрепала его по плечу.

Якобс повернулся к присяжным.

– Запишите, что свидетельница опознала обвиняемого.

– Все ты и твоя богом проклятая спешка! – трясясь от горя и ярости, женщина на месте свидетеля свирепо смотрела на Мьюноза бездонными фиолетовыми глазами Линдстром, ее лицо скривилось от презрения. – Вечно эта проклятая спешка. И Педрито плачет, действует тебе на нервы. «Заткнись! Заткнись!» – Она всплеснула руками. – Да, ты заставил его заткнуться, не так ли, Гектор?..

Мьюноз не поднимал глаз.

– А что случилось потом? – спросил Якобс.

– Потом я начала кричать. Называла Гектора убийцей, которым он и был. Последнее, что я помню – он схватил меня за горло и стал орать: «Тише, сука! Они услышат тебя!» – Женщина прижала нагрудничек к лицу и, содрогнувшись, закрыла глаза. – Мой малыш следует за мной повсюду. Я – единственная, кого он там знает, и он следует за мной повсюду. Ты знаешь, каково это, Гектор? Только мы вдвоем, плачущие в темноте.

Гектор Мьюноз поднял голову, его лицо испещряли дорожки слез.

– О Господи, Роза, lo siento, lo siento!

Прежде чем адвокат смогла остановить его, он перелез через стол защиты и помчался к месту свидетеля, в мольбе простирая руки к мертвой жене. Два охранника подались вперед, схватив его раньше, чем он достиг цели.

– Perdoneme! Perdoneme! – рыдал Мьюноз, когда они повалили его на пол.

Он все это время знал, что не может выиграть, осознал Дэн. Мьюноз добивался суда просто потому, что это был единственный шанс вымолить прощение у задушенной им жены.

Женщина на месте свидетеля резко подалась вперед, и Дэн услышал, что нейлоновые ремни натянулись до предела.

– Никогда, – проскрежетала она. Ее голос повысился до крика, и воздух завибрировал от ненависти. – Слышишь меня, Гектор? НИКОГДА!

Гладкие, определенные волны дремлющего сознания Линдстром на мониторе сканера души стали острыми и неравномерными. Черты ее лица исказились.

Обеспокоенный Якобс дотянулся до кнопки паники.

Углы рта фиалки широко растянулись, обнажив сжатые зубы, как будто на ней была слишком туго натянутая маска. Затем ее дрожащее тело впало в состояние меланхоличного спокойствия, и Линдстром вытянулась на стуле, глубоко дыша.

Бертон махнул протянутой рукой. Якобс кивнул ему, и ассистент начал освобождать тело Линдстром от ремней и проводов. Охранники надели наручники на безутешно стенающего Гектора Мьюноза и вывели его из зала. Его адвокат, временная общественная защитница, назначенная штатом, очевидно, предвидела такой исход с самого начала, спокойно попросив о перерыве для пересмотра защиты своего клиента в свете последних событий. Хотя обвинение возражало против задержки, судья удовлетворила просьбу. Бейлиф помог измученной Линдстром проковылять сквозь боковую дверь зала суда.

Когда люди вокруг него начали вставать и уходить, Дэн понял, что его глаза стали сухими от столь долгого созерцания. Язык, казалось, обернули марлей, и он положил в рот альтоид, чтобы выработать немного слюны. Последнее слово Розы Мьюноз все еще отдавалось в его голове.

НИКОГДА...

Он бесцельно болтался в зале суда еще минут пять, прежде чем почувствовал себя готовым ко встрече с Натали Линдстром.

Пока она не дотронется до меня...

Поправив галстук, Дэн направился к боковой двери и предъявил стоявшему там охраннику удостоверение. Пройдя в частную комнату ожидания, он нашел Линдстром, которая растянулась на диване, прикрыв глаза рукой. Ее запястья покраснели в местах, где пластиковые шнуры натерли кожу. Согласованное напряжение щек и лба все еще несло отпечаток выражения Розы Мьюноз, будто двойная фотоэкспозиция.

– Мисс Линдстром?

Она вздрогнула и села, наградив его полным недоверия взглядом.

– Извините, что побеспокоил вас. – Он чуть было не протянул ей руку, но вместо этого сунул ее в карман. – Специальный агент Дэн Этуотер, ФБР, отдел поддержки расследований. Это... было довольно впечатляюще.

Женщина откинулась обратно на кушетку.

– Ну, если вы так считаете...

Он присел на корточки, оказавшись почти на уровне ее глаз.

– Я знаю, вы, должно быть, устали, но нам действительно нужна ваша помощь в одном из последних дел. Когда услышите подробности, думаю, вы согласитесь...

– Мне известны подробности. – Линдстром подняла глаза и встретилась с ним взглядом. – Они мне рассказали.


Глава 3

Мертвые Фиопы


У Дэна волосы на затылке встали дыбом.

– «Они»?

– Вы знаете, кого я имею в виду, – прикрыла глаза Натали.

– И со сколькими из «них» вы говорили? – Агент закусил нижнюю губу.

– С четырьмя. А что? Сколько их всего?

– Как и вчера, семь. – Поднявшись, Дэн начал мерить шагами комнату, пытаясь избежать взгляда ее фиолетовых глаз. – Если мы не начнем действовать как можно быстрее, то сможете поболтать еще с несколькими.

– М-м... А если я откажусь помочь?

Агент сделал вид, что изучает блеск своих флоршеймс.

– Тогда мне придется взять вас под опеку из соображений безопасности. В конце концов, вы – основная цель.

Женщина вздохнула.

– Я не думала, что у меня есть выбор, но всегда лучше быть полностью уверенной. – Она спустила ноги с кушетки и села. – Не возражаете, если я переоденусь?

– Смотря в кого. – Дэн было улыбнулся, но Линдстром одарила его ледяным взглядом. Он прочистил горло. – Да, делайте все, что вам нужно.

Она расстегнула большую сумку, лежавшую на соседнем столе позади какой-то коробки, больше всего напоминавшей коробку для шляп. Вытащив сложенную одежду, женщина искоса посмотрела на Дэна.

– Э... не могли бы вы выйти на минутку?

– Боюсь, что нет. Бюро хочет, чтобы вы находились под наблюдением круглосуточно.

– Вы хотите сказать, они боятся, что я удеру от них?

Он пожал плечами.

– Убийца может прятаться прямо за этой дверью.

– Или даже стоять здесь, передо мной.

– Точно, – засмеялся Дэн. – Хотя, как «они», вероятно, вам сказали, убийца никогда не показывает жертвам своего лица.

– В общем, верно. Но если меня убьют, я сама заявлю на вас в Бюро. Не могли бы вы отвернуться?

– Э... конечно. – Он повернулся к стене, скрестив руки на груди. – Я много читал о вас, – сказал агент с чрезмерной учтивостью, с какой обычно разговаривают с психически больными.

– Не сомневаюсь.

За его спиной раздался шелест одежды, скользящей по коже. Пришлось придумать очередную фразу, чтобы удержаться от созерцания женщины в нижнем белье.

– Хорошая работа по делу Убийцы на Акведуке.

– Моя работа никогда не бывает «хорошей». А ваша?

Дэн был рад, что она не видит его гримасу.

– У нее свои преимущества и недостатки.

– Ну вот, можете повернуться.

Придав лицу как можно более дружелюбное выражение, он обернулся.

Теперь на Линдстром была белая безрукавка и голубые джинсы, подчеркивавшие ее тонкую, но красивую фигуру. Она натянула черные ботинки «Док Мартин», зашнуровала их, потом собрала снятые рубаху и штаны и швырнула их в сумку. Порывшись в косметичке, она достала переносное зеркальце и коробочку с контактными линзами.

– Как давно вы работаете на федералов? – спросила Натали, вставляя линзы.

– Пять лет. До этого я был детективом здесь, в Лос-Анджелесе.

– Кажется, вы любитель неприятной работы. – Достав ролик двухсторонней ленты из большой сумки, она оторвала полоски клейкого пластика и приложила их по дуге поперек головы вниз к вискам. Затем открыла коробку для шляп и достала длинный прямой парик медно-рыжего цвета, который осторожно водрузила на голову.

– Итак, куда мы пойдем теперь?

– В здание администрации полицейского департамента Лос-Анджелеса – мы запланировали для вас встречу. Можно взять мою машину, чтобы избежать внимания прессы.

– Нет. Лучше пойдем пешком. – Изучая свое отражение в зеркале, Линдстром прикрепила парик на место и причесала его пальцами. – Они меня не узнают.

Немного румян и красная губная помада из косметички добавили цвета ее мертвенно-бледному лицу. Перемены в ее облике просто поражали. Длинные волосы спрятали костистый татуированный череп и смягчили линии щек и подбородка, а контактные линзы осветлили глаза, которые из темно-фиолетовых превратились в кристально-голубые. Не осталось ни следа от Розы Мьюноз.

– Кто-нибудь когда-либо говорил, что вам идет рыжий? – с робкой улыбкой спросил Дэн. Однако это не было просто неубедительной попыткой растопить лед. Он на самом деле так считал. Если бы она не была фиолкой...

Хотя лицо Линдстром изменилось, его выражение осталось прежним; в нем сквозили обида, покорность и легкая печаль.

– Вот. Сделайте полезное дело. – Она протянула ему сумку и коробку от парика.

– Давайте выйдем через черный ход.

Вежливо промолчав, Дэн внимательно проследил за тем, чтобы его пальцы не соприкоснулись с пальцами Линдстром, когда она вручила ему багаж. Он знал, что фиолы могли использовать людей в качестве «камней преткновения», и в отличие от Гектора Мьюноза Дэн не имел никакого желания разговаривать с призраками из своего прошлого.

Это только на несколько дней – на неделю, максимум на две, напомнил он себе. Пока она не дотрагивается до меня...

* * *


Спутники покинули здание суда через служебную часть, предназначавшуюся исключительно для судей, офицеров полиции и обвиняемых. Если бы они поехали на лифте, то были бы на первом этаже менее чем через пять минут, однако Линдстром настояла, чтобы они спустились по лестнице.

Дэн поднял бровь.

– Клаустрофобия?

– Хорошая зарядка, – прозвучал лаконичный ответ, когда они вышли на площадку запасной лестницы на девятом этаже.

– Вам легко говорить. Вы не несете чемоданы.

Репортеры и папарацци все еще слонялись у дверей здания суда, вне сомнений надеясь сделать снимки лысой фиолки с фиолетовыми глазами. Но никто даже не взглянул в сторону Линдстром, когда они с Дэном вышли из здания и побрели по Темпл в направлении Лос-Анджелес-стрит.

На углу находился контрольный пункт, через который разрешалось проезжать лишь машинам уполномоченных, но улица была открыта для пешеходов, и они прошли еще полквартала, пока не добрались до цементного глетчера, опиравшегося на цилиндрические железобетонные колонны – монолитного входа в Паркер-центр, здание администрации полицейского департамента Лос-Анджелеса.

Пройдя под глетчером, они углубились в оснащенную кондиционерами штаб-квартиру полиции, и Дэн наконец насладился освежающей прохладой, пришедшей на смену адской жаре улицы.

Он провел Линдстром на второй этаж и постучал в дверь небольшого конференц-зала. Дверь открыл мужчина с суровым лицом, кофейного цвета кожей и аккуратно подстриженными черными волосами. Узел его галстука свободно висел под расстегнутым воротником белой рубашки, выглаженной с военной точностью.

– Как раз вовремя! Я уже начинал думать, не надо ли нам вносить вас двоих в список жертв.

– Позвольте представить моего босса, Эрла Кларка, – сказал Дэн Линдстром, когда мужчина отступил в сторону, позволяя им пройти. – Он специальный агент в группе, расследующей это дело. Эрл – Натали Линдстром.

Спецагент Кларк протянул руку, которую она без энтузиазма пожала. Дэн содрогнулся. Проскользнули ли мимо нее в этот краткий момент контакта тени мертвых людей из прошлого Кларка? – думал он. – И беспокоился ли об этом Эрл?

Поставив сумку и коробку Линдстром возле двери, Дэн сделал жест в направлении темноволосой женщины в бежевом брючном костюме, сидевшей за длинным столом, заваленным открытыми папками с материалами, фотографиями и разнообразными уликами.

– А это – Йолена Гарсиа, детектив из восточного округа департамента полиции Лос-Анджелеса.

Гарсиа встала, протянув Натали руку.

– Рада познакомиться.

Как и Линдстром, Гарсиа, казалось, никогда не улыбалась и проявляла чрезмерный профессионализм, как человек, которому приходится бороться, чтобы завоевать уважение окружающих.

– Детектив Гарсиа отвечает за местные расследования, – пояснил Дэн. – Натали (могу я звать вас Натали?)... Натали говорит, что контактировала с некоторыми жертвами.

Кларк и Гарсиа обменялись взглядами.

– Интересно. – Кларк взял со стола снимок «три на четыре» и вручил его Линдстром. – Слышали что-нибудь от нее?

Впервые после судебного заседания каменное выражение Линдстром дрогнуло: глаза заблестели, губы задрожали. Заглянув через ее плечо, Дэн увидел, что на фото изображена маленькая девочка с золотисто-рыжими волосами и фиолетовыми глазами. Широкая бессмысленная улыбка обнажала дырки на месте двух левых верхних зубов; она держала в руках пестрого кота, который был почти одного с ней размера.

Дэн узнал снимок из инструктажа, который утром дала ему Гарсиа.

Линдстром вернула фото Кларку.

– Нет, она не стучалась. Она?..

– Мы надеялись, что вы скажете нам это. Она исчезла вчера. Мы еще не нашли ребенка, если это что-то значит. Конечно, мы не нашли и остальных. – Кларк бросил фото на стол рядом с открытыми папками материалов. – Он прячет тела после смерти, так что даже жертвы не могут сказать, где они.

– Кто она была? – То, что Линдстром сказала о девочке в прошедшем времени, заставило Дэна вздрогнуть.

– Лори Гэннон, – ответила Гарсиа. – Сиделка, которая должна была присматривать за ней, спала в доме, когда услышала, что Лори кричит на заднем дворе. К тому времени, когда она выбежала на улицу, Лори исчезла. Сиделка видела человека в черном, который перелез через задний забор и убежал прочь. Исходя из роста и телосложения, это, как она считает, был мужчина. – Детектив нахмурилась. – С его плеча свисал наполненный полиэтиленовый мешок для мусора.

– Вы обнаружили что-нибудь на месте преступления? – спросил Дэн.

– Ни отпечатков, ни волокон – парень сработал чисто. Вот все, что нам удалось раздобыть. – Детектив показала гипсовый слепок подошвы. – «Рибок», десятый с половиной размер. Новые, судя по виду. Мы обнаружили следы на некоторых участках голой земли на лужайке за домом.

– Отлично. Это сужает круг подозреваемых до нескольких миллионов. Что насчет машины убийцы?

Гарсиа отложила отпечаток подошвы, покачав головой.

– Мы вычислили, что он парковался здесь, в аллее, которая проходит за задним забором Гэннонов. – Она показала пальцем на схему места преступления и окрестностей. – Мы опросили соседей, но никто не помнит, чтобы машина въезжала или выезжала с этой аллеи; большинство людей там на целый день уезжают на работу. Единственная хорошая новость: мы не нашли следов крови девочки, это хоть какая-то надежда.

– Почему она была не в Школе?

Вопрос Линдстром удивил Дэна и остальных.

– Смешно, что вы спрашиваете, – сказал Кларк. – Мать забрала ее из Школы на прошлой неделе, прежде чем мы даже подумали о том, что дети могут стать мишенью для убийцы. Миссис Гэннон убеждена, что это мы забрали ее дочь.

– Это сделали вы? – К Линдстром вернулось ледяное спокойствие, и Дэн представил, что видит, как ее фиолетовые глаза просвечивают сквозь голубую оболочку линз.

– Мы не имеем к этому никакого отношения, – свирепо посмотрел на нее Кларк.

– Без сомнения, Корпорация теперь взяла под охрану всех детей.

– Для их собственной безопасности, – лукаво ответил спецагент.

Дэн решил разрядить возникшее между ними напряжение.

– Может, скажете нам, кто из них контактировал с вами?

Он указал на открытые папки с материалами, и Гарсиа подтолкнула их вперед, чтобы показать Линдстром. Фото каждого пропавшего фиола было прикреплено внутри папки вместе с листом, содержащим его личные данные, информацию о семье и регистрационный номер Североамериканской Корпорации Загробных Связей. Плоские, на казенной бумаге поляроид, все они напоминали криминальные снимки, каждый изображал мужчину или женщину с лысой головой и фиолетовыми глазами.

Не считая нужным читать напечатанное на листе данных имя, Линдстром указала на фото черного мужчины со впалыми щеками.

– Джем стучался. – Ее палец переместился на снимок полной женщины средних лет с родинкой в углу рта. – И Гиг. – Потом тощий, похожий на белку мужчина с толстыми выпуклыми очками и кривой улыбкой. – Рассел. – Затем меднокожая пуэрториканка. – Сильвия. – Линдстром внезапно остановилась, задержав палец на небритом лице молодого человека с густыми черными бровями. – Эван...

– Он тоже приходил к вам? – спросил Дэн.

– Нет. А должен был бы. – Натали подозрительно и с возмущением посмотрела на агента. – Откуда вы знаете, что он мертв?

– Рассел Треверс вызвал его. У нас есть видеозапись, можете взглянуть, если хотите.

Распластав ладони по столу, она оперлась на руки, чтобы не упасть, и Дэн подвинул ей стул, на который она опустилась.

– Жаль, что вам пришлось узнать об этом таким образом, – с ноткой сочувствия произнес он. – Вы были друзьями?

– Можно и так сказать. – Натали смотрела на фото Эвана. – Они все были моими друзьями. Все, но... как ее звали? Лори?

– Да. Мы выбрали вас для расследования, мисс Линдстром, потому что вы знакомы со всеми жертвами, – сказал Кларк. – А также из-за вашего... метода экспертизы подобных преступлений. – Он пододвинул еще одну папку. – Она тоже была вашей подругой?

– Не совсем. – Морщины у рта Линдстром углублялись по мере того, как она вглядывалась в фото светлокожей молодой женщины с широким лицом в форме сердца. Ее голова была немного повернута, глаза потуплены, будто правительственный фотограф удивил ее. – Я знала Сондру, но она тоже не приходила ко мне. Последнее, что я слышала, – они с Эваном были вместе.

Дэн почувствовал едкий оттенок ревности в ее тоне. Были ли Линдстром и Эван Маркхэм в каких-то отношениях? Дэн работал с Эваном по делу Филли Потрошителя в прошлом году и обнаружил, что фиолы бывают угрюмыми и надменными.

Из них бы вышла хорошая пара, подумал Дэн. Однако странным образом, он разочаровался в Линдстром, выбравшей такого мизантропа в качестве приятеля.

– Когда Уитман и другие начали «стучаться», как вы это называете? – спросил ее Кларк.

– В конце августа. Джем был первым. Он постарался предупредить стольких из нас, скольких смог. – Женщина холодно посмотрела на Кларка. – Он знал, что Корпорация не станет этого делать.

Спецагент скривил губы, однако не стал перебивать.

Дэн с тревогой переводил взгляд от Натали к Кларку. Ему приходилось слышать неприятные вещи о САКЗС, но ничего подобного – никогда.

– Корпорация не предупредила своих членов?

– Конечно нет, – ответила Линдстром. – Они не хотели, чтобы мы впали в панику и начали убегать. Не так ли, мистер Кларк?

– Служба безопасности Корпорации хотела иметь возможность решить проблему, прежде чем все выйдет из-под контроля, – проигнорировав вопросительный взгляд Дэна, ответил спецагент.

– Но ведь все вышло из-под контроля, не правда ли? – настаивала Линдстром. – Когда Джем предупредил ее, Сильвия попыталась спрятаться, но Корпорация притащила ее обратно...

Повернувшись к ней спиной, Кларк повысил голос, указав на карту США, которая была прикреплена к доске сводок, висевшей на стене.

– Уитман исчез в округе Колумбия двадцать восьмого августа, Гиг Маршалл – два дня спустя в Балтиморе. Контактеры постоянно берут отпуска вне расписания, и мы считали, что они в конце концов появятся.

– Это при том, что служба безопасности Корпорации выследила их, – добавила Линдстром.

Спецагент заставил себя успокоиться, после чего продолжил:

– Сондра Эйвбьюри и Эван Маркхэм работали на нас в Квантико, и оба доложили, что Уитман и Маршалл являлись им и рассказали, что их убил человек в черной маске. Меньше чем через неделю Эйвбьюри исчезла, а день спустя за ней последовал Маркхэм. И тогда мы поняли, что убийцу интересуют только фиолы. САКЗС передала дело нам, и мы пригласили Рассела Треверса, чтобы он вызвал всех предыдущих жертв для дачи показаний. Поскольку все первые жертвы находились близко друг к другу географически, мы решили, что преступник может быть местным жителем – возможно, из Мэриленда или Вирджинии. Корпорация приняла меры, чтобы защитить своих членов на данной территории. А затем, десятого сентября, убийца добрался до Треверса в Нью-Йорке и до Сильвии Перез двенадцатого, на Майами. Оба были убиты во сне, а поэтому ничего не смогли сказать о преступнике. Вчера он появился в Вест Коаст и забрал Лори Гэннон, и мы не представляем, кто может стать следующим. – Кларк выдержал эффектную паузу, наклонившись к Линдстром. – Возможно, вы.

Дэн заметил, как на шее Натали пульсируют вены.

– Вы сделали все возможное, чтобы это не попало в газеты.

– Пока да, – фыркнул Кларк. – Но это только вопрос времени, пока кто-нибудь не установит связи между исчезновениями или не найдут тело. Поэтому мы должны разгрызть этот орех как можно скорее.

– Ну хорошо. Чего вы хотите от меня?

– Нам необходимо поговорить с девочкой, – объяснил Дэн. – С Лори. Она не вписывается в ряд других жертв. Она была всего лишь ребенком, не полноправным членом Корпорации. Возможно, она скажет нам что-нибудь о том, почему убийца выбирает фиолов.

– Мне понадобится «камень преткновения», – вздохнула Линдстром.

Гарсиа выбрала пакет для улик из кучи предметов на столе и подняла его. Сквозь полиэтилен улыбалась голая Барби с растрепанными нейлоновыми волосами.

– Это подойдет?

Несмотря на искусно наложенный макияж, под глазами Линдстром вновь появились темные круги усталости.

– Ага. Это сойдет. – Она даже не пошевелилась, чтобы взять куклу.

– Мы приготовили комнату специально для вас, – Кларк мотнул головой в сторону выхода. – Детектив, не будете ли так любезны?..

– Конечно. – Держа в руке завернутую Барби, Гарсиа пересекла комнату и открыла дверь. – Мисс Линдстром?

Фиолка молча взяла багаж и вышла в сопровождении Гарсиа. Дэн уже собирался присоединиться к ним, когда Кларк положил руку ему на плечо.

– Постой. – Он напоминал отца, чей сын провалил выпускной экзамен. – Где твое оружие?

Дэн засунул руки в карманы.

– Оно у меня. В багажнике машины.

– Неправильный ответ, агент Этуотер. – Выражение лица Кларка смягчилось. – Слушай, я знаю, каково тебе сейчас, но ты не можешь позволить своим проблемам встать поперек дороги. Помни: ты не только ее напарник – ты ее последняя защита.

Дэн покачал головой.

– А я-то думал, это будет бумажная работа, – посетовал он с тонкой усмешкой и вышел из комнаты.


Глава 4

Лори


Дэн вошел в комнату допроса как раз в тот момент, когда Гарсиа закончила привязывать Натали к стулу. Однако когда детектив начала распутывать провода электродов ближайшего сканера души, фиолка запротестовала.

– В этом нет необходимости, – резко произнесла она.

Гарсиа вопрошающе посмотрела на Дэна.

– Вы уверены? – спросил он Линдстром.

Она пригладила рукой парик.

– Я недавно уложила волосы.

– У нас не будет доступа к «кнопке паники».

– Я сама управлюсь. И на самом деле мне совсем не нравится электрошок.

– Дело ваше. – Агент сделал знак Гарсиа, и детектив смотала провода электродов обратно в аккуратный пучок. Достав из ближайшего угла комнаты камеру на треноге, она расположила ее перед Линдстром, но Дэн приказал поставить ее на место.

Гарсиа не шелохнулась.

– Правила требуют, чтобы все действия контактера записывались на видео.

Дэн ждал, что Линдстром тоже будет возражать; когда она ничего не сказала, он придвинулся к Гарсиа и тихо произнес:

– Детектив, мы собираемся выдернуть маленькую девочку из темноты смерти и расспросить о подробностях ее убийства. Она и так будет испугана, даже без объектива камеры, светящего ей в лицо. Вы не согласны?

Решимость детектива поколебалась, и она убрала камеру.

Линдстром поблагодарила Дэна легким кивком.

Агент поставил перед фиолкой два складных стула, в то время как Гарсиа вручила ей пакет для улик, в котором лежала Барби Лори Гэннон. Линдстром пробежала пальцами по лицу куклы, но, казалось, не изъявляла желания доставать ее из пакета.

– Хотите, чтобы я достала ее? – предложила Гарсиа.

– Нет. Я сама могу это сделать. – Натали что-то быстро прошептала и разорвала полиэтилен.

Внезапно ее рука сжалась вокруг талии куклы, предплечье стало похадить на барельеф туго натянутых сухожилий и вен. Мускулатура щек и бровей пульсировала, меняла очертания, и калейдоскоп теней пробегал по лицу женщины.

Подумав о маленькой девочке с золотисто-рыжими волосами и отсутствующими молочными зубами, Дэн почувствовал возникшее в животе тошнотворное чувство ужаса.

Он оперся о спинку стула, осознав, что не дышит уже почти минуту.

– Первый раз? – окинула его сочувствующим взглядом Гарсиа.

– И да, и нет. – Дэн облизал сухие губы. – Каждый раз как будто впервые. Я сейчас вернусь.

Он вышел из комнаты и ослабил узел галстука. Звуконепроницаемая дверь закрылась за ним, оборвав жалобный плач ребенка, кричащего голосом Линдстром. Вздохнув, Дэн пошел по коридору к нише справа, где стояли автоматы для продажи безалкогольных напитков в бутылках и упакованных закусок. Кровь прилила к его лицу. Он вел себя как абсолютный новичок.

Потерев глаза ребром ладони, он выудил из бумажника доллар и сунул его в один из автоматов. Из автомата выскочил хрустящий батончик вместе со сдачей. Дэн сгреб монеты и конфету и вернулся в комнату допроса, задержавшись перед дверью, чтобы придать лицу нужное выражение.

– Все хорошо, все хорошо, – повторяла материнским тоном Гарсиа, когда Дэн вошел. – Мы тебя не обидим...

Линдстром сгорбилась на стуле, длинные пряди парика свисали вниз, закрывая ее лицо, словно она пыталась спрятаться за занавесом рыжих волос. Она жевала большой палец левой руки, правой прижимая к груди Барби.

Устанавливая зрительный контакт с девочкой, Гарсиа представила их обоих.

– Лори, я Йолена, а это мой друг Дэн. Мы надеялись, что ты сможешь помочь нам.

Линдстром посмотрела на Дэна большими влажными глазами. Это напомнило ему стеснительность, с которой его племянница встречала незнакомцев. Через что предстоит пройти бедному ребенку, подумал он, но ободряюще улыбнулся, сев на стул рядом с Гарсиа.

– Привет, Лори. Приятно наконец-то познакомиться с тобой. Вот я тебе кое-что принес... – Дэн взял лакомство. – Ты любишь шоколад?

Она кивнула.

– Хочешь? – предложил он, развернув плитку и отломив кусок хрустящей палочки, покрытой шоколадом.

Лори смотрела на конфету, которую агент держал в руках, но не брала ее. Ее глаза рыскали по комнате.

– Мамочка здесь?

Дэн сглотнул, чтобы снять напряжение в горле.

– Нет, милая. Но она хотела, чтобы мы передали тебе, как она тебя любит и все время думает о тебе.

– Ох, – разочарованно вздохнула девочка. Так как мама не ждала ее, чтобы обнять, она вынула большой палец изо рта и указала на шоколадку. – Можно?

– Конечно.

Она взяла шоколадку, засунула ее в рот, и начала слизывать глазурь с мокрой вафли. Слюна капала на пальцы, и накрашенный рот Линдстром перепачкался растаявшим шоколадом. Куклу она по-прежнему крепко прижимала к сердцу.

– Лори? – Гарсиа наклонилась вперед. – Ты можешь рассказать нам последнее, что ты помнишь? Последнее, что ты увидела... прежде чем...

– Прежде чем я умерла? – Она смотрела на детектива тяжелым, угрюмым взглядом фиолки, напоминая Дэну, что эта маленькая девочка была лишена приятного неведения смертности, доступного большинству детей. Она знала смерть всю свою недолгую жизнь.

– Да, Лори, – сказал Дэн. – Ты можешь рассказать нам, как ты умерла?

Она покачала головой.

– Почему нет? Ты спала?

– Вроде того. – Она откусила кусочек вафли и принялась его жевать. – Кто-то был внутри меня.

– Кто-то был внутри тебя? Кто-то мертвый? – уточнила Гарсиа, доставая шариковую ручку и маленький блокнот из кармана пиджака. – Кто это был?

– Джем. Он был одним из моих учителей. – Девочка доела шоколадку и облизала пальцы. – Он сказал мне о Человеке Без Лица.

Лори робко показала на остаток шоколадки в руках Дэна. Он отломил для нее еще кусочек.

– Ты видела человека без лица?

Она кивнула, прижав локти к бокам, будто закрываясь от холодного сквозняка.

– Он пришел, прямо как сказал Джем.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что у него не было лица?

– Оно было просто как черная глыба. Не было ни глаз, ни носа, ни рта – ничего.

– Маска, – прокомментировала Гарсиа. – Такая же внешность, как и в других случаях.

– Когда ты впервые увидела Безликого Человека? – продолжал расследование Дэн.

– Когда он выпрыгнул на меня. Я испугалась и попыталась убежать.

– А что случилось потом?

– Пришел Джем. Он хотел помочь, но было слишком поздно.

– Это все, что ты помнишь?

– Все. А потом я уже была мертвой. – Она понурилась, опустив руку с забытой шоколадкой.

Дэн дотронулся до ее предплечья.

– Лори? Лори? Почему мама забрала тебя из Школы?

– Потому что Джем сказал, что он будет там, – голос был далеким, слабым и печальным, – Человек Без Лица.

– Джем рассказал тебе о нем, когда ты была еще в Школе? Ты когда-нибудь видела этого человека, пока была там?

Поразмыслив, она открыла рот, а потом покачала головой.

Гарсиа что-то записала в своем блокноте.

– Ты можешь еще что-нибудь рассказать о Безликом Человеке? Ты знаешь, почему он хотел обидеть тебя?

Вздох.

– А Джем? – спросил Дэн. – Он знает, почему человек приходит за вами?

– Он думает, что Человек нас ненавидит.

– Нас?

– Особенных. Тех, кто говорит с мертвыми. Поэтому Джем пытался предупредить нас. Он сказал, что навещает меня как можно чаще, чтобы знать, что со мной все в порядке.

– Кто-нибудь, кроме Джема, навещал тебя в Школе?

– Не меня. Но некоторые другие приходили к моим друзьям.

– И они все говорили одно и то же? О Безликом Человеке?

Она кивнула.

– Что сделали учителя в Школе, когда ты рассказала им о том, что сообщил тебе Джем?

– Они сказали, что он просто старается нас напугать и что все будет хорошо.

Вот вам и Корпорация, подумал Дэн. Они явно хотели потянуть время, чтобы «решить проблему», прежде чем родители начнут забирать детей из Школы.

– И тогда ты попросила маму забрать тебя домой?

Еще один безмолвный вздох.

– Понимаю. – Дэн молча пожалел миссис Гэннон. Спасая дочь от правительства, она сделала ее жертвой убийцы. – Спасибо за помощь, Лори. – Он посмотрел на Гарсиа. – У вас есть еще вопросы?

Детектив просмотрела свои заметки.

– На данный момент нет.

– Мистер?

Дэн обернулся, обнаружив, что Линдстром настойчиво смотрит на него.

– Да, Лори?

– Пожалуйста, не позволяйте ему обидеть моих друзей.

Дэн не сразу обрел голос.

– Мы не позволим, – наконец произнес он, надеясь, что сможет сдержать слово.

Допрос закончился, и неловкая тишина повисла в комнате. Дэн старался не смотреть на сидящую перед ним взрослую женщину, обнимающую куклу и жующую шоколадку. Была ли Линдстром в курсе того, что они делали? Дэн знал, что опытные фиолы могли читать мысли душ, которые вселялись в них. Сколько ей потребуется времени, чтобы взять контроль в свои руки? Может, если дух сам уйдет...

Он наклонился к ней, чтобы снова установить зрительный контакт.

– Лори? Нам надо теперь поговорить с Натали...

Девочка состроила недовольную гримасу.

– Я не хочу возвращаться. В сердце Дэна пробудилась паника, но когда он стал уговаривать ее, голос оставался ровным и спокойным.

– Лори, ты не можешь остаться.

– Я скучаю по мамочке. Я скучаю по моим друзьям. Я скучаю по моей киске. Я так сильно скучаю по ним! – Она начала плакать, с каждым рыданием пуская слюни.

Гарсия взглянула на сканер души и вопросительно посмотрела на Дэна, но тот подал ей знак подождать. Он поднялся со стула и встал на колени перед Линдстром.

– Как зовут твоего котика, Лори?

Она засопела, проглотив слюну.

– Тигра.

– Послушай, а что если я дам Тигре большую банку тунца и скажу, что это подарок от тебя?

Ее прерывистые вздохи стали тише.

– А мамочка?

– Я скажу ей, что ты любишь ее и сильно скучаешь.

Она пожевала большой палец и прижала лицо Барби к своей щеке.

– Можно я доем шоколадку, прежде чем уйду?

– Конечно, милая.

Дэн отдал Лори остаток плитки, и она, тихо и жалобно хныкая, доела ее. Когда она слизывала остатки шоколада с пальцев, в глазных впадинах появились тени, наполняя выражение лица оттенком взрослой изнеможенности. Линдстром вытерла с лица соленую дорожку слезы, в итоге запачкав щеку липким шоколадом. Горе на лице сменилось смущением, и женщина с беспомощным раздражением смотрела на руку, испачканную шоколадом.

– Кто-нибудь может дать мне салфетку?

– Вот. – Дэн достал из заднего кармана сложенный платок и, развернув, протянул его. – Вы сможете привести себя в порядок в ванной перед обсуждением.

Он подал знак Гарсиа, и та развязала Линдстром. Натали вручила Барби детективу, и Дэн отвел ее в женскую уборную.

К тому времени, когда они вернулись в комнату для допроса, Линдстром снова была в форме. Однако Дэн отметил, что она уселась на стул, где раньше сидел он, оставляя ему стул с повисшими нейлоновыми ремнями. Он предпочел постоять.

Гарсиа положила ручку на чистую страницу блокнота.

– Что вы можете нам сказать?

– Немного, – ответила Линдстром. – Преступник определенно мужчина. Стройный, хорошо сложенный, вес от 170 до 190 фунтов. Рост угадать немного сложнее; Лори намного ниже меня, к тому же он был в полусогнутом положении, когда она его увидела. Может быть любым – от 5 футов 10 дюймов до 6 футов 3 дюймов. На нем были черная маска, темная одежда, перчатки из латекса.

– Он что-нибудь говорил?

– Нет, во всяком случае не обращался к Лори. Хотя ее сенсорные воспоминания прекратились, когда Джем вселился в нее.

– По крайней мере, Уитман избавил ее от физической боли. Что насчет Школы? – Гарсиа пролистала назад несколько страниц. – Когда я спросила Лори, видела ли она там Безликого Человека, она заколебалась.

– Там что-то было – воспоминание о мужчине, сидящем перед большой металлической цистерной.

– Вы узнали месторасположение? – спросил Дэн.

– Нет. – Линдстром закрыла глаза, словно пытаясь воссоздать в памяти изображение. – Мужчина был одет во что-то вроде униформы, похожей на рабочую одежду, и у него была коробка с инструментами. Но он был без маски.

– Без? А как он выглядел?

– Дайте мне альбом, я покажу. – Фиолка указала на стол около двери, где были приготовлены блокнот для рисования и карандаши, использовавшиеся полицейскими художниками.

Дэн принес ей принадлежности для рисования и стал с интересом наблюдать, как она умело делала набросок незнакомца, которого Лори видела в Школе: северянин с вьющимися светлыми волосами, полными щеками и губами, и густыми усами и бровями. Голубые глаза, надписала Линдстром над черно-белым рисунком.

– Это лучшее, что я могу сделать. – Она вырвала законченный портрет из блокнота и отдала его Гарсиа. – Лори не удалось слишком хорошо рассмотреть его лицо; как только он увидел, что она стоит позади него, сразу поднялся и заторопился прочь.

Гарсия, нахмурившись, посмотрела на портрет.

– Так почему она могла подумать, что этот парень и есть Безликий Человек?

– Очевидно, она не подумала, – сказал Дэн. – Потому и не стала упоминать о нем.

– Однако она заметила сходство.

– Что вы имеете в виду? – взглянула на Линдстром Гарсиа.

– Это что-то вроде интуиции. – Руки женщины ощупывали воздух по мере того, как она старалась описать впечатление. – В обоих случаях Лори почувствовала какое-то... сомнение в человеке. Более того: отвращение, даже страх.

– Не похоже на типичного психопата. – Детектив развернула рисунок к Дэну. – Мне следует это учесть?

– Пока не надо: одного только предчувствия ребенка недостаточно, чтобы связать этого парня с убийствами. – Агент повернулся к Линдстром: – Как вы отнесетесь к посещению своей старой альма-матер?

– Могу я вместо этого получить поддерживающий канал?

– Великолепно! Мы предоставим первую вещь утром.

– Где мы будем ночевать?

– В моей комнате в отеле. – Дэн поднял руки, успокаивая ее. – Там две кровати.

– Это радует. Можно мне хотя бы зайти к себе и забрать кое-какие вещи?

– Конечно.

– Хорошо. – Линдстром подобрала сумочку, бросив чемодан и коробку для париков Дэну. – Обед за ваш счет.

– Довольно справедливо. – Он принял багаж без жалоб, затем достал визитную карту из бумажника и протянул ее Гарсиа. – Спасибо за помощь, детектив. Позвоните мне на мобильный, если узнаете что-нибудь новое.

– Конечно, – ответила она, засовывая карту в карман пиджака вместе с блокнотом. – Куда вы поедете сейчас?

– Сообщить миссис Гэннон плохие новости.


Глава 5

Пропавший Тигра


При обычных обстоятельствах Дэн перекусил бы за рулем по пути к дому Гэннонов, но из вежливости он предложил Линдстром посидеть двадцать минут в открытом сквере за зданием суда. Пока он поедал сэндвич с ветчиной, она разделывалась с бананом и яблоком, запивая их водой дасани.

Когда они добрались до машины, взятой Деном напрокат в офисе Бюро Лос-Анджелеса, Линдстром принялась осматривать ее, как требовательный покупатель.

– В этой штуковине есть приличные тормоза?

Дэн перебирал ключи на кольце.

– Конечно.

– А подушки безопасности на пассажирском месте?

– Думаю, да...

– Защита от боковых ударов?

Он яростно посмотрел на нее через крышу.

– Не знаю. Почему потребители должны заниматься инспекцией?

– Я всего лишь пытаюсь быть осторожной, – скрестила руки Натали.

– Ну хорошо, я гарантирую, что это менее опасно, чем блуждание в этом городе, – устало произнес он, открывая автоматические замки. – Садитесь.

– А как выглядят ваши водительские права?

– Я еще никого не убил, если вы это имеете в виду. – По крайней мере, будучи за рулем, мысленно добавил он.

– Вы когда-нибудь разговаривали с жертвой лобового столкновения?

– Нет, но уверен, что это очень увлекательно. Садитесь.

Она наконец открыла дверь и скользнула на место рядом с водителем.

Дэн сел за руль и перекинул сумку Линдстром на заднее сиденье. Захлопнув дверь, он вспомнил о приказе Кларка.

– О черт!

Линдстром пристегнула ремень безопасности.

– Что такое?

– Я на секундочку...

Дэн вылез из машины и открыл багажник. Он откинул брезентовый чехол, под которым лежали кожаная кобура и прямоугольный чемоданчик с пятью пронумерованными кнопками сверху. Осмотрев стоянку, чтобы убедиться, что никто за ним не наблюдает, он набрал комбинацию и открыл чемоданчик.

Внутри, на подстилке из мягкой пористой резины, угнездился шестидесятизарядный револьвер Т-38 модели «Смит и Вессон». В выемке позади него находилась кассета с пулями.

Хотя Дэн, послушно следуя долгу, имел при себе оружие, он никогда не стрелял из него. По сути, он даже не вынимал револьвер из чемоданчика с тех пор, как Бюро вручило его ему полтора года назад. Но он достаточно хорошо знал, какие ощущения вызывает пистолет, – знал, каким тяжелым он будет в его руке, напряжение, необходимое для взведения курка, отдачу, толчок которой встряхнет руку. Он однажды уже носил оружие.

Темная ночная аллея. Тусклая лампочка над дверью, заключенная в каркас из толстой проволоки. Слабое мерцание света очерчивает силуэт человека, скрипящего дверной ручкой. Все трое – Дэн, Росс и Филлипс – нацеливают оружие на фигуру, и Филлипс командует: «Ни с места!» Человек поворачивается, держа что-то в руке, и кто-то стреляет первым...

Дэн думал спинным мозгом. Так происходит, когда доктор стучит молотком по колену – это срабатывает рефлекс.

На темном лице – широкие, белые, непонимающие глаза. Это не то лицо, которое Дэн ожидал увидеть. «Ради Бога, вызовите скорую!» – кричит он Россу и Филлипсу, ошарашенным, стоящим позади него. В отчаянии Дэн прижимает свою фэбээровскую куртку к ранам на груди человека и чувствует теплую жидкость, собирающуюся под пластиком...

Агент захлопнул чемоданчик. Он даже не чистил и не смазывал чертово оружие. Он знал наверняка – оно наложило на его руку проклятие в тот раз, когда он впервые выстрелил из него.

Дэн начал закрывать кузов, когда увидел профиль Линдстром сквозь заднее стекло «форда». Она бездумно смотрела в боковое окно.

Ты – ее последняя защита.

Дэн снова открыл багажник. Впившись глазами в чемоданчик, он скинул пиджак и надел кожаную кобуру.

Пару минут спустя он вернулся в машину, накинув куртку на плечи. Т-38 в кобуре касался его левого бока под пиджаком.

– Выполняете свои обязанности? – вопросительно взглянула на него Линдстром.

– Надеюсь, что так. – Дэн вытер пот со лба платком, запачканным шоколадом, и завел машину.

Когда они проехали на юг по 101-й и влились в шоссе Святой Анны, Дэна стало сильно тревожить молчаливое присутствие Линдстром в ограниченном пространстве тауруса. Чтобы отвлечь себя, он начал играть с воздушным кондиционером, то включая его, потому что казалось слишком тепло, то выключая несколько минут спустя, когда становилось слишком холодно.

– Вы не женаты, – отстраненно произнесла Линдстром, будто отпустив замечание о погоде. Это было утверждение, а не вопрос.

Дэн пробарабанил пальцами без колец по рулю, издав сухой смешок.

– Отличный вывод, Холмс, – посмотрел он на Натали краешком глаза. – И вы тоже.

– Ммм, – она смотрела вперед. – А были?

Дэн свернул в переулок.

– Вы же не тратите время на пустые разговоры, разве не так?

– Ладно. Не обращайте внимания. – Она перестала язвить.

На некоторое время единственным звуком в машине был шум кондиционера.

– Да, – наконец сказал он.

– Что? – спросила Линдстром, подняв голову.

– Ответ на ваш вопрос. Можете найти мне путеводитель Томаса, там, на полу? Он под вашим сиденьем.

Натали достала из-под ног толстую книгу карт, в то время как он свернул с Пятой на Дитман-авеню.

Заехав на стоянку у маленькой мексиканской бакалейной лавки на бульваре Олимпик, Дэн забрал у Линдстром путеводитель и стал просматривать страницу, изображающую окружавший их район.

Линдстром наблюдала, как он, прищурившись, читает названия улиц.

– Вы не возражаете, если я спрошу, что произошло?

– Возражаю. – Он положил открытую книгу на сиденье позади себя и вынул ключ из зажигания. – Пойдемте со мной. Мне нужно кое-что раздобыть.

– Я не могу просто подождать здесь?

– Извините, мэм. Я должен всегда быть рядом с вами.

Она закатила глаза.

– Как вам угодно. Только не называйте меня «мэм».

В сопровождении Линдстром Дэн зашел в магазин и направился к отделу, где продавали консервы. Затем сгреб с полки четыре банки тунца.

– Только не говорите мне, что это наш обед, – пробормотала Линдстром.

– Нет. Всего лишь выполняю обещание. – Он обвел рукой окружавшие их полки, заполненные бакалейными товарами. – Что-нибудь нужно?

– Новую личность. – Она устало побрела к кассе у первого прилавка.

Полиэтиленовый пакет с консервированным тунцом лежал на сиденье между ними; они ехали по району. Дэн притормаживал у каждого перекрестка и изучал указатели.

– Я забыл. Нам направо или налево на Кресчент?

– В двухсотом квартале? Направо. – Линдстром повернула путеводитель на 180 градусов и посмотрела более внимательно. – Нет, налево.

Дэн свернул на тихую улицу, вдоль которой стояли ярко выкрашенные бунгало. Проволочные заборы окружали жаждущие дождя лужайки, сварные решетки закрывали большинство окон. На западе низко висело огромное солнце, окрашивая все в оранжевые оттенки и бросая черные как сажа тени, что придавало окружающей местности такой вид, словно она была выжжена огнем.

Изучая номера улиц, Дэн припарковался напротив блеклого дома, розовая штукатурка которого напоминала гусиную кожу.

– 247. Это здесь.

Линдстром, не отстегивая ремня, подалась вперед, чтобы взглянуть на дом сквозь боковое стекло.

– В любом случае, что вы ожидаете от меня в этом месте?

– Не знаю. Выясним это, когда вы сделаете то, что понадобится.

Он взял пакет с тунцом и вылез из машины. Нахмурившись, она нажала на кнопку ремня безопасности.

Заусеницы отлупившейся краски торчали у краев входной двери под номером 247. Когда они достигли первой ступени, Дэн откопал удостоверение Бюро и нажал на звонок, ожидая момента, когда обитательница дома заслонит собой лучик света, пробивающийся сквозь дверной глазок.

– Мисс Гэннон? Специальный агент Этуотер из ФБР. – Он открыл удостоверение и показал его в глазок. – Можем мы минуту поговорить с вами?

Загремела дверная цепочка, и дверь приоткрылась примерно на два дюйма. Исхудалая женщина с длинными черными волосами смотрела на них поверх дверной задвижки.

– Лори с вами?

– Нет, мэм. Но мы с моей коллегой Линдстром разговаривали с ней. Можно нам войти?

– Значит, так. Возвращайтесь, когда она будет с вами.

Она собралась захлопнуть дверь, но ее остановил голос Дэна.

– Лори мертва, мисс Гэннон. Сожалею.

Женщина снова подалась вперед.

– Почему я должна верить вам? Все, что я знаю, – вы ублюдки, которые забрали ее.

Дэн отступил в сторону.

– Мисс Линдстром, предъявите ей свое удостоверение.

Натали изучила выражение их лиц и склонила голову. Она вынула линзу из правого глаза и, держа ее на кончике указательного пальца, посмотрела на Гэннон свободным зрачком.

– Это правда.

Мать Лори уставилась на немигающий фиолетовый глаз Линдстром и задрожала.

– Нет... нет, вы лжете. Вы лжете! ВЫ ЛЖЕТЕ! – Она стукнулась о дверной косяк и, крича, осела на пол.

Не зная, что делать, Дэн беспомощно стоял на пороге, в то время как Амелия Гэннон плакала. Ситуация заставляла его чувствовать себя оруженосцем, отвлекающим внимание от трагического героя, и он не знал, что было большим грехом – смотреть на ее горе или отвести взгляд.

Линдстром, очевидно, чувствовала то же самое, потому что стеснялась вставить на место линзу, лежащую у нее на пальце.

– Простите. Я думал, вы должны об этом знать. – Дэн даже не был уверен, слышала ли его убитая горем мать. – Мы можем прийти в другой раз...

– Нет! Постойте. – Все еще стоя на коленях, она насухо вытерла глаза и закрыла дверь. Металл проскрежетал о металл, когда она задвинула засов.

Когда дверь открылась снова, Гэннон ушла. Дэн зашел в дом как раз вовремя, чтобы увидеть, как она торопливо идет по коридору.

– Подождите минуту, – крикнула хозяйка.

Линдстром вставила линзу на место и шагнула в мрачную гостиную, в то время как Дэн закрыл входную дверь. Оранжевый свет, пробивавшийся сквозь щель в задернутых портьерах, только подчеркивал неопрятный и грязный вид матового махрового ковра и потертой старой мебели. Сигаретные окурки хаотичной мозаикой покрывали дно пепельницы, стоящей на истертом кофейном столике, и спертый воздух дома был весь пропитан никотином. Линдстром закашлялась, а Дэн страстно пожелал глотнуть свежего воздуха.

Звук бегущей воды пробивался сквозь дрожь старых труб в течение нескольких минут, прежде чем Амелия Гэннон появилась снова. От пережитого шока ее лицо осунулось, волосы были кое-как затянуты в хвост. Бледно-лиловая, слишком большая футболка подчеркивала бледную худобу ее рук, и дырка в правой штанине джинсов походила на раздробленную плоть, оторванную от коленной чашечки, которую она открывала.

– Вам что-нибудь принести? – безразличным тоном спросила Гэннон. Ясно было, что она действовала на автопилоте. – Я могу сварить кофе...

– Нет, нет, спасибо. Можно? – Дэн показал на выглядевшую разбитой софу.

– Ох... конечно.

Дэн и Линдстром сели на кушетку, в то время как Гэннон взгромоздилась на край соседнего стула, достав новую сигарету из пачки, лежащей на кофейном столике.

– Извините, что я так разговаривала с вами у двери. Так как вы из правительства, я подумала, что вы наверняка работаете на Корпорацию. – Она зажгла сигарету и затянулась. – Вы говорите, что разговаривали с Лори. С ней все было... в порядке?

Линдстром прочистила горло.

– Она не страдала.

– Она сильно скучает по вам, – добавил Дэн, прежде чем фиолка смогла развить мысль.

– Да. – Гэннон сделала еще одну затяжку, морщины возле ее рта и вдоль бровей стали глубже. – Могу я поговорить с ней?

Линдстром неловко поерзала.

– Я не думаю, что стоит делать это сейчас.

Гэннон всхлипнула, кивнув.

– Наверное, вы правы. Я просто... хотела сказать, что сожалею. – Она прижала кулак ко рту, глотая рыдание. – Если бы мне не надо было работать, я бы никогда не оставила ее с этой глупой сиделкой!

– Вы не знаете, кто бы хотел причинить зло вашей дочери? – спросил Дэн.

Кончик сигареты Гэннон вспыхнул оранжевым, когда она вдохнула очередную порцию дыма.

– Только эти ублюдки из С, А, К, З и С. Они сказали, что, если я сделаю хоть одно неверное движение, служба защиты детей заберет ее у меня.

– Я смотрю, их тактика ничуть не изменилась, – произнесла Линдстром с оттенком цинизма в голосе. – Но Корпорация никогда бы не убила девочку. Лори слишком ценна для нее.

– Я думала, что делаю для нее только лучшее, – продолжила Гэннон, словно говоря сама с собой. – Припадки, которые постоянно с ней случались – я не знала, что с ними делать. В Школе все казались такими хорошими...

Дэн решил отвлечь ее внимание.

– А что отец Лори?

– Джефф? – Гримаса недоверия исказила лицо Гэннон, и она издала горький смешок. – Единственное, что он прислал, – открытку на день рождения Лори. Как только он узнал, кем она была, сразу уехал отсюда.

Она выпустила очередную струйку дыма, и Линдстром снова закашлялась.

– Простите. Я уберу это. – Гэннон положила наполовину выкуренную сигарету на край пепельницы. – Знаете, я завязала, когда забеременела. В одночасье. Прошло шесть лет, и я ни разу даже не затянулась до вчерашнего дня. Но теперь это и не важно, ведь так? – Она потушила сигарету и засунула ее обратно в пачку, чтобы докурить позднее.

Линдстром снова прочистила горло.

– У Лори были проблемы в Школе?

– Казалось, что поначалу ей там нравилось, – ответила Гэннон. – У нее впервые появилась возможность завести друзей, которые были... как она. Потом, примерно месяц назад, она стала очень бояться этого места. Каждый раз, когда я разговаривала с ней по телефону (каждый раз, когда они позволяли мне с ней разговаривать), она умоляла забрать ее домой. – Мать скрипнула зубами. – Они сказали, что это просто такой период, что она привыкнет, когда пробудет там полный год. «Неважно! – ответила я. – Отдайте мне моего ребенка». И вот я планировала пробыть с ней месяц, а провела только выходной. – Ее лицо исказилось. – Она только день была дома.

– Лори когда-нибудь упоминала о человеке, которого боялась – Человеке Без Лица? – быстро спросил Дэн, прежде чем она успела разрыдаться.

– Да. – Гэннон укусила ноготь большого пальца, и Дэн заметил, что все ее ногти были зазубренными, и местами с них сошел черный лак. – Я думала, что это просто детская выдумка, ну знаете? Как Бугимэн[2 - Бугимэн (амер.) – Человек-Насекомое, персонаж т.н. «страшилок». (Прим. ред.)]. Если бы я знала...

– А что-нибудь о мужчине с вьющимися светлыми волосами и густыми усами? – спросила Линдстром. – Она видела его в Школе. Она когда-нибудь о нем говорила?

Гэннон, нахмурившись, покачала головой.

– Вы думаете, это он?

– Мы пока не можем сказать ничего определенного, но принимаем во внимание любые зацепки. Мы дадим вам знать, если что-нибудь узнаем. – Дэн оглядел гостиную. – Лори говорила, что у вас есть кот?

Гэннон, казалось, была сбита с толку.

– Тигра? А что с ним?

Дэн поставил на колени пакет.

– Не знаю, как попросить об этом, но... у вас есть открывашка?

Когда он объяснил, что хочет сделать, Гэннон улыбнулась, хотя в ее глазах стояли слезы, и унесла полиэтиленовый пакет на кухню. Зажужжала электрическая открывашка. Женщина вернулась с маленькой, полной сочного тунца миской и газетой, и повела Дэна с Линдстром по узкому коридору в небольшую спальню.

– Он, наверное, здесь. Он обычно спал с Лори.

Она нажала на выключатель, и комната озарилась розовым светом, в тон пастельным пони на обоях. Мягкие игрушки разных размеров сгрудились у кровати, словно преданные любимцы, а у изголовья стоял печальный и пустой Домик Мечты Барби.

На подушке, свернувшись клубком, лежал пестрый кот. Когда Дэн постелил газету на пол и поставил на нее миску с тунцом, животное осторожно подняло голову.

– Это тебе, Тигра. С приветом от Лори.

Кот спрыгнул с кровати и ступил на газету. Он ел тунца маленькими осторожными кусочками, а Дэн гладил его бархатную спинку.

– Он исчез...

Дэн поднял глаза на Гэннон, которая озадаченно смотрела на кровать.

– Что?

– Мягкий Тигра Лори, – сказала она. – Я оставила его на подушке до дня когда... когда она вернется домой.

Дэн встал и осмотрел кровать. Подушка была пустой.

Порывшись в правом кармане пиджака, он вытащил пару хирургических перчаток.

– Когда вы его туда положили?

– Прошлой ночью.

Дэн надел перчатки – латекс хлопнул, когда он натянул их, – и осторожно поднял одну складку окантованного покрывала, чтобы заглянуть под кровать.

– Кот не мог утащить его куда-нибудь?

– Думаю, мог, но я этого не видела.

Он опустил покрывало на место.

– Вы не возражаете, если я попрошу вас поискать его?

– Э... конечно. – Она торопливо вышла из комнаты.

Заглянув в дверь, Линдстром хотела занять место Гэннон.

– Что там?

Дэн жестом указал ей встать на место. Стараясь делать как можно меньше шагов, он сделал широкий круг около кровати, обнимая стену, до тех пор, пока не подошел к единственному окну комнаты. Опираясь на соседнюю стену, он наклонился, чтобы исследовать оконный переплет. На скользящей металлической раме вокруг оконного шпингалета блестели сияющие царапины. Полоса черной резины покрыла белую краску подоконника.

– Он, должно быть, хотел взять трофей, – выпрямившись, задумчиво произнес Дэн.

Вернулась Гэннон, ее озадаченность сменилась мрачным предчувствием.

– Я нигде его не вижу.

– Думаю, и не увидите. Вы сегодня пылесосили эту комнату?

– Нет...

– Хорошо. Не делайте этого. Может, мы сможем найти какие-нибудь отпечатки ботинок или частицы ткани. Вы впускали еще кого-нибудь в дом после того, как вчера приходила полиция?

Она выразительно покачала головой.

– Понятно. Я сейчас вызову сюда команду криминалистов. – Агент снял с ремня мобильный телефон и набрал номер детектива Гарсиа. – Хотите, я попрошу, чтобы вам выделили другое место ночевки?

Гэннон открыла рот.

– Не знаю. – Она закрыла лицо руками.

Линдстром обняла ее за плечи и осторожно проводила к спальне.

– Почему бы вам не прилечь? Мы со всем разберемся.

Дэн связался с Гарсиа, и двадцать минут спустя пришли два дежурных офицера, чтобы оцепить место преступления до прибытия команды криминалистов. Гэннон скрылась в спальне; по ее просьбе Линдстром принесла ей зажигалку и сигареты с кофейного столика.

Натали задумчиво молчала, когда Дэн сообщал о случившемся полицейским.

– Значит, вы думаете, что он забрал мягкого тигра как сувенир? – спросила она, когда они вышли из дома и вернулись к машине.

– Похоже на то.

– Но почему было не забрать его в день преступления? Или не взять какую-нибудь другую игрушку? Зачем рисковать, возвращаясь назад?

Дэн посмотрел в окно на печальный фасад дома № 247 по Кресчент-стрит.

– Сложно сказать. Иногда убийца испытывает садистское удовлетворение, вновь посещая место преступления. Забирая предмет, принадлежавший жертве, он заново переживает убийство.

– Как скажете.

Натянуто улыбаясь, Дэн завел машину и отъехал.

– Ну, мисс Линдстром, я думаю, мы заслужили обед. Где вы хотите поесть? Не забывайте, мы на обеспечении Бюро, поэтому деньги – не проблема.

– Удивите меня.

– Как вам слово «итальянский»?

– Чудесно. Только можно сначала остановиться и забрать мои вещи?

– Конечно.

Она мгновение изучала его лицо, словно заметив черту, которую упустила раньше.

– Вы поступили очень по-доброму.

Комплимент застал Дэна врасплох.

– Прошу прощения?

– С котом. А перед этим с шоколадкой.

– Не знаю, – пожал плечами Дэн. – В этом нет ничего такого.

– Больше, чем вы думаете. Между прочим, можете звать меня Натали.

* * *


Сид Престон отодвинул в сторону старую веревочную занавеску, чтобы навести свой «никои» на Костюм и Рыжую.

Когда мужчина в голубой ветровке и рыжеволосая женщина, вышедшие из дома Гэннонов, садились в белый «форд таурус», он направил объектив на их лица. Чик-вжжж, чик-вжжж, чик-вжжж, щелкала камера. Престон уже набросал краткое описание пары в блокноте, лежащем у него на коленях, и теперь, когда они отъезжали от обочины, навел объектив «никона» на номер машины, который добавил к своим записям.

После того как машина исчезла из вида, Престон откинулся на стуле и уставился в блокнот, жуя резинку с безразличием пережевывающего траву быка. Номер, который он записал, начинался с ограниченной восьмиугольником буквы "Е", и он нарисовал стрелки, указывающие на многоугольник, добавив под ними надпись «правительст.».

Так, так, так... его предприятие наконец-то окупилось. Да, дом, который он занимал, никогда бы не появился на обложке журнала «Хорошее Домоводство» – ковер был испорчен старым кокер-спаниелем владельцев, мертвые мухи покрывали оконный переплет. Но жившая здесь очаровательная парочка белых бедняков была более чем счастлива, без всяких вопросов позволив ему пользоваться домом в течение дня за скромную плату в 50 баксов; к тому же дом имел отличный вид на парадную дверь Амелии Гэннон, жившей через дорогу.

Престон быстро отметил ручкой ключевые слова в своем блокноте. Легко было угадать, кем является Костюм, – очевидно, какой-нибудь федерал. Но кто ваш прелестный компаньон, мистер Джи-Мэн[3 - Джи-Мэн (G-man, от «government man» – амер., слэнг.) – человек, работающий на правительство. (Прим. ред.)]? Возможно, его информаторы из департамента полиции Лос-Анджелеса смогут обработать этот номер и рассказать ему что-нибудь о гостях миссис Гэннон.

Растянув резинку языком, Престон надувал розовый пузырь, пока тот не лопнул.


Глава 6

Ночь в городе


– Как ты можешь жить в Лос-Анджелесе без машины? – удивился Дэн, когда они проехали сквозь ворота жилого комплекса Толука-Лэйк.

– Когда я им нужна, они посылают кого-нибудь забрать меня. А вообще я редко выхожу из дома. – Натали указала на пару освещенных окон первого этажа в одном из похожих на конструктор «Лего» зданий комплекса. – Это мои. Можешь припарковаться в гараже. Я впущу тебя.

Дэн не смог удержаться от того, чтобы прикрыть глаза, когда после вечерней темноты улицы они очутились в наполнявшем гостиную Натали сиянии: он насчитал в маленькой комнатке по крайней мере восемь сверкающих ламп и световых приборов.

Она боится темноты, осознал он. Потому ли это, что она напоминает ей другую темноту – темноту, которая никогда не кончается?

– Теперь я знаю, почему у нас энергетический кризис, – заметил Дэн, пытаясь скрыть дискомфорт, который он испытал от пришедшей мысли.

– Они все флюоресцентные, – не оборачиваясь, парировала Натали. – Кроме того, это оживляет комнату. – Она достала пару потрепанных книг с полки одного из примыкавших к дивану книжных стеллажей. – Это не займет много времени – я привыкла собираться быстро.

Женщина торопливо скрылась в двери спальни, оставив Дэна изучать содержимое ее книжных полок. Не хватало пары томов из собрания новелл Джейн Остен, которые соседствовали с такими классическими романами, как «Комната с видом» Е.М.Форстер и «Джен Эйр» Шарлотты Бронте. Другие полки могли похвастаться обширной коллекцией DVD – в основном сумасбродными комедиями и мюзиклами MGM[4 - MGM – имеется в виду киностудия «Metro Goldwin Meyer», далее – имена кинозвезд. (Прим. ред.)] 30-х и 40-х. Дальнюю стену украшали помещенные в рамы плакаты Гиги и Поющей под Дождем, а над скромным развлекательным центром напротив кушетки висело огромное фото Джинджер Роджерс и Фреда Астора в вечерних нарядах.

Ах, если бы в мире было только шампанское и романтика, печально подумал Дэн.

На кофейном столике перед диваном стояла ваза увядающих лилий; вокруг нее лежало несколько больших рисунков пастельных тонов, сделанных в стиле, напоминающем Джоржию О'Киф. Дэн вертел головой направо и налево, любуясь разбросанными рисунками, пока не увидел лежащий напротив коробочки пастельных мелков открытый альбом.

Украдкой бросив взгляд на дверь спальни, он подобрал альбом и начал листать его. Вдобавок к другим натюрмортам он нашел серии пастельных, карандашных и сделанных мелками эскизов, которые в основном изображали лица – некоторые всем известных людей, другие увиденных на улице незнакомцев. Хотя все рисунки показались Дэну хорошими, по крайней мере половина из них была перечеркнута злыми черными крестами.

– Мне нравятся твои работы, – сказал он, обернувшись к спальне. – У тебя талант!

– Ох... – В ее голосе послышались раздражение и скука. – Вообще-то я могу рисовать не только злобных убийц.

– Почему тебя не отправили работать с Ван Гогом, или Рембрандтом, или с кем-нибудь еще?

– Потому что Корпорации больше нужны раскрытые убийства, чем картины старых мастеров. – В голосе зазвучала горечь, а тон стал острым, как жало скорпиона. – В их отделе визуальных искусств только полдюжины мест, и я не стала даже пытаться устроиться туда. После того как я сдала экзамены, меня на несколько месяцев отправили в археологию, а потом перебросили в секцию преступлений в Вест Коаст, и вот я здесь.

– Печально это слышать. Тебе есть что предложить. – Дэн перевернул назад очередной лист альбома, вернувшись к одному из первых рисунков.

Со страницы на него смотрел Эван Маркхэм – мрачные глаза, слегка надутые, как у поэта, полные губы. Должно быть, Натали рисовала его по памяти, и она, очевидно, помнила Эвана очень хорошо, потому что сходство было абсолютным.

Какая жалость, подумал Дэн, не вникая, имел ли он в виду ее нереализованные способности к рисованию или же неудачный выбор партнеров.

Раздавшийся из соседней комнаты звук испугал его. Он торопливо закрыл альбом и положил его обратно на кофейный столик, затем легкой походкой вошел в спальню.

– Помочь?

– Нет. Я почти закончила.

Натали стояла перед театральным гримировальным столиком, зеркало которого окружали сияющие лампочки без абажуров. На столике расположились шесть одинаковых голов манекенов, по три с каждой стороны от зеркала. Все, кроме одной, были лысыми; словно нелепая шутка, татуированные точки узлов пятнали их гладкие белые черепа, и на пустых глазах были нарисованы фиолетовые радужки. Натали сняла светлый парик с последней головы и спрятала его внутри одной из шести предназначенных для этого коробок, которые заполняли лежавший на кровати открытый чемодан. Затем она снова повернулась к гримировальному столику.

– Что-нибудь забыла? – спросил Дэн.

Ее взгляд остановился на ожерелье, свисающем с одного из патронов освещавших зеркало лампочек, и на мгновение показалось, что заледеневшее выражение ее лица вот-вот обрушится лавиной слез. Линдстром подняла цепочку, чтобы рассмотреть висящий на ней кулон. В его серебряном кольце извивалась пара змей, соединившихся в горизонтальную восьмерку.

Конечно, Дэн уже видел такой же. Рассел Треверс использовал его в качестве «камня преткновения», чтобы вызвать Эвана Маркхэма. Губы Натали побелели, и она отпустила ожерелье, которое теперь качалось как маятник часов.

– Нет. Я все взяла.

Она сильная, подумал Дэн, устыдившись своей реакции на нарисованный ею портрет мертвого мужчины.

Натали застегнула сумку с париками и отдала ее Дэну вместе с другим чемоданом и дорожной сумкой.

– Теперь, как я помню, ты обещал мне обед... – сказала она.

* * *


Этим вечером ресторан Верди был забит, и им пришлось ждать почти час, прежде чем хозяйка проводила их к отдельному столику в дальнем углу. Когда они заняли свои места, Линдстром с сомнением посмотрела на обман зрения – висящую на стене картину с изображением венецианского канала, а также на пластмассовые виноградные гроздья и крошечные лампочки, свисающие с деревянной решетки потолка.

– Прелестное местечко. И кто только его декорирует, Диснейленд? – иронически заметила она.

Дэн хотел было снять куртку, но вспомнил о кобуре под мышкой.

– Эй, будь проще. Большинству людей нравятся такие вещи.

Он кивнул в сторону большой компании в центре зала. Группа официантов и официанток в черных жилетках и бабочках собралась вокруг стола, чтобы спеть оперную версию «Счастливого праздника» раскрасневшейся, смеющейся пожилой паре и собравшимся вокруг них детям и внукам. Казалось, сцена расстроила Линдстром – вернее, Натали, поправил себя Дэн.

– Да. Я понимаю, что ты хочешь сказать. – Она вздохнула и потерла лицо. – Не обращай на меня внимания. Я просто устала и зациклилась.

Линдстром взглянула на официанта, подошедшего к их столику – целеустремленный актер, угадал Дэн по броской красоте и идеально уложенным волосам. Дэн заказал фирменное блюдо Верди из баклажанной икры и полграфина каберне совиньон, в то время как Натали просто попросила макаронные ракушки под соусом маринара и воду со льдом.

– Подразумевается, что ты сейчас на работе, не так ли? – спросила она, когда официант принес вино.

– Называй это R&R[5 - R&R – каламбур, например, «расследование и риск» (по аналогии с R&D – «research and development» – научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы). (Прим. ред.)]. – Дэн налил себе стакан. – Хочешь? Ты выглядишь так, словно не отказалась бы выпить.

– Нет, спасибо. Ты же знаешь, каждый глоток алкоголя убивает клетки головного мозга.

– Мне не важно, потому что это всего лишь клетки мозга. – Она даже не улыбнулась. – Это шутка, между прочим.

– Да неужто? – Ее ненатурально-голубые глаза остановились на нем.

Дэн взболтнул вино в стакане.

– Мальчик, я жажду этого глотка.

Он так быстро сделал первый глоток, что почувствовал лишь покалывание на кончике языка. В любом случае, что у нее за навязчивые идеи насчет здоровья? Лифт, подушки безопасности, вегетарианская диета...

Потому что она знает, что ее ожидает бесконечная тьма, ответил ему внутренний голос. Она пугает Натали до смерти, и она полна решимости отсрочить неизбежное настолько, насколько позволяет человеческая сущность. А ведь тьма ждет и тебя, не так ли, Дэн?

Да, это так, и если бы он знал ее так же близко, как Натали, он бы, наверное, забился под одеяло и никогда бы и носа не казал из дому. Она сильная, это так, думал он, быстро выпив остаток вина и налив себе еще стакан.

Взрыв смеха и аплодисментов снова привлек внимание Натали к семейству за праздничным столом.

– У тебя есть дети?

– Нет. Это было единственной ошибкой, которую я не сделал. – Дэн был благодарен за беседу, не важно, насколько неприятную.

– А другая семья?

– Тебя, кажется, ужасно интересует моя личная история...

– Просто стараюсь быть наравне. У меня же нет на тебя материалов.

Дэн одарил ее натянутой улыбкой.

– Ну хорошо. Мои родители на пенсии, живут в северной Калифорнии рядом с семьей брата. Моей племяннице будет шесть в октябре. Я надеялся быть там на ее день рождения, но... – Он пожал плечами и отхлебнул еще немного вина.

– А твоя бывшая жена?

В этот момент подошел официант.

– Салат из шпината с малиновым винегретом для леди и Цезар для джентльмена. – Он поставил тарелки на стол. – А здесь немного теплого хлеба и оливкового масла. Чем еще могу быть вам полезен?

– Спасибо, нам хватит! – засмеялся Дэн. – Нет, пока ничего не нужно.

Когда официант торопливо ушел, агент оторвал от хлеба корку и макнул ее в неглубокую мисочку с оливковым маслом, делая вид, что не слышал последнего вопроса Натали.

– А ты? Часто видишься с родными?

Она подцепила салат на вилку.

– Я постоянно навещала и навещаю маму, но... ты знаешь.

Дэн прекратил жевать хлеб, осознав, какую глупость он сделал. Он вспомнил, что читал о том, что Нора Линдстром провела последние двадцать лет в частной психбольнице в Вентуре.

– Да... извини. Это, наверное, тяжело.

Жалость разбилась о нее, словно волны о скалу.

– Мой отец с мачехой живут в Нью-Хэмпшире, – холодно добавила она. – Я иногда езжу туда на Рождество, но мы не были близки. Никогда, с тех пор как отец отправил меня в Школу.

Праздничная вечеринка вулканом извергала смех. Патриарх семьи, упитанный мужчина с короной лысины и в очках с металлической оправой только что развернул пару трусов с красными сердцами и амурами. Внуки засвистели, когда он с глупой улыбкой помахал ими перед собой.

Казалось, шум усилил беспокойство Линдстром. Она ерзала на стуле, словно оставила дома включенную плиту.

– Что-то не так? – поинтересовался Дэн.

– Мне сегодня надо кое-куда зайти, – сказала она. – У тебя есть какая-нибудь одежда, на которой не написано «федерал»?

* * *


В Северной Америке оставалось всего 183 известных фиола, но если посмотреть на магазинчики в Голливуде и Вине, можно было подумать, что все они жили в Лос-Анджелесе. Почти каждый, у кого было достаточно денег, чтобы купить пару фиолетовых контактных линз, мог представиться профессиональным контактером. Правительство пыталось прекратить мошенничество, введя закон об обязательном лицензировании контактеров в САКЗС, но тысячи самопровозглашенных «духовных посредников» продолжали насаждать свое ремесло среди убитых горем и доверчивых по всей стране. Некоторые из этих шарлатанов открыли свой бизнес среди лавочек чтецов Таро и тату-салонов в Западном Голливуде, и в одно из таких заведений Натали привела Дэна этой ночью.

Засунув пальцы в карманы спортивного свитера, который он теперь носил, Дэн изучал темный фасад и гадал, был ли там хозяин. Он хотел сперва позвонить, но Натали сказала, что у ее странного друга нет телефона.

В отличие от сияющих неоном соседей, на витрине магазина были лишь слова «Духовные консультации» и пара нарисованных фиолетовых глаз. Эти глаза были столь же оскорбительны в качестве рекламы, как и триада золотых шаров над ломбардом. Алюминиевая фольга скрывала то, что находилось за стеклом, делая окно туманным отражением улицы.

– Очаровательное местечко, – проговорил Дэн. – Ты здесь в качестве покупателя или продавца?

Натали полным порицания взглядом заставила его замолчать. Они открыли покрытую фольгой входную дверь и вошли в маленькую прихожую, которая освещалась двумя шипящими фонарями Коулмэна[6 - Фонарь Коулмэна – популярная в США модель бензиновых фонарей и ламп, названа по имени изобретателя. (Прим. ред.)], висящими на крюках в стене. Алюминий покрывал каждый квадратный дюйм потолка и стен, доходя до резиновых ковриков, устилающих пол. Здесь должны быть большие проблемы с приемом телевизионного сигнала, подумал Дэн.

Подойдя к двери слева, они с Натали заглянули в прямоугольное окошко, стекло которого было покрыто проволочной сеткой. В комнате за дверью два человека сидели за круглым столом. В каждом углу комнаты стояли канделябры, освещая сидевших дрожащими язычками пламени белых свечей. Хотя Дэн видел первую фигуру со спины, он с уверенностью мог сказать, что это была женщина, судя по ее тонкому сложению и кудрявым, чуть выше плеч, волосам.

Ее внимание было приковано к мужчине, сидевшему напротив, который выглядел чуть старше шестидесяти, толстощекому, с вьющимися седыми волосами. Он был одет в белую оксфордскую рубашку с расстегнутым воротником, что подчеркивало неровную красноту его кожи. Оплывшее лицо содрогалось, имитируя агонию фиола, в которого вселялась душа; он играл, словно актер в немом кино. Масляная лампа на столе увеличивала драматический эффект, бросая на его лицо зловещие тени.

– Твой друг устраивает неплохие представления, – заметил Дэн. – Он, случайно, не умеет жонглировать бокалами?

Натали, нахмурившись, прижала к губам указательный палец.

Мужчина в соседней комнате простонал последнее, еле слышимое слово, затем сполз по стулу, задыхаясь от перенапряжения. Женщина вскочила с места и припала перед ним к полу, сжимая его мягкую руку в своих. Он измученно улыбнулся и по-отечески потрепал ее по голове.

Дэн и Натали отпрянули от окна, когда «духовный советник» и его клиентка поднялись, собираясь выйти из комнаты. Над открывшейся вовнутрь дверью прозвенел колокольчик, и послышались слова советника:

– ...по крайней мере, вы знаете, что теперь он счастлив. – Обнимая женщину за плечи, он проводил ее через прихожую к выходу из магазина. Блаженная улыбка на его лице немного увяла, когда он увидел Дэна.

Женщина оказалась старше сорока, с курносым носом и беспокойно сжатым ртом. Она подняла круглые, без оправы, очки на лоб и промокнула глаза ватной подушечкой.

– Спасибо вам огромное, Юрий. – Она достала из бумажника запечатанный конверт и передала его мужчине. – Я хотела только, чтобы Гарольд пришел сюда. Он изменился с тех пор, как... это случилось.

«Юрий» кивнул.

– Некоторые люди не готовы оказаться на Той Стороне. Дайте ему время – я уверен, он придет в себя. – Он сложил конверт пополам и опустил его в карман рубашки. – В общем, не стесняйтесь обращаться, если я вам понадоблюсь.

Женщина шмыгнула носом, улыбнувшись в ответ. Еще раз пожав ему руку, она вышла из магазина.

«Юрий» повернулся к Натали.

– Бу! Рад тебя видеть.

– Артур. – В ее голосе было больше тепла, чем Дэн когда-либо слышал; она обвила руками толстое тело мужчины.

Ага, значит теперь это «Артур»? Дэн более пристально вгляделся в лицо советника. Глаза были сиреневого оттенка, но чересчур темные – скорее, сине-фиолетовые, чем фиолетовые, что выдавало наличие контактных линз – собственно этого и ожидал Дэн. Но было что-то до боли знакомое в крошечных рубцах, покрывавших щеки мужчины – шрамах, оставленных какой-то тяжелой формой оспы.

Шарлатан столь же подозрительно посмотрел на Дэна.

– Кто твой друг? – спросил он Натали.

Она отошла от него.

– Мой знакомый – Дэн Этуотер, агент ФБР.

На лице хозяина промелькнула неуверенность.

– Что происходит, Бу?

– Не то, о чем ты подумал. Мы можем войти?

Артур, он же «Юрий», немного помедлил, внимательно посмотрев на них, а затем открыл дверь в комнату консультаций. Маленький латунный колокольчик, висящий на витой веревке над дверью, звоном возвестил их приход во внутреннюю комнату.

Связанные между собой полотнища с изображениями знаков зодиака покрывали стены. Однако Дэн заметил блеск алюминиевой фольги вдоль плинтусов, там, где края полотнищ не доставали до резинового покрытия пола. Здесь пахло дешевыми благовониями и таким же дешевым кремом после бритья.

Вокруг круглого стола стояло четыре стула, однако хозяин не предложил им сесть. Вместо этого он прошествовал к одному из канделябров и начал задувать пламя.

– Я как раз собирался закрываться. – Он задул первую свечу. – Чем могу быть полезен, Бу?

– Джем мертв.

Мужчина замер, сгорбившись над канделябром.

– Он был к этому готов. – Фиол потушил пальцами другой фитиль.

– Гиг, Сильвия и Рассел тоже мертвы. Даже Сондра и Эван, как мне сказали.

Мужчина посмотрел на нее.

– Их убили. Убили.

Он повернулся к Дэну, словно требуя объяснения.

– Боюсь, что так, сэр. – И снова Дэн попытался совместить черты пожилого человека с лицом из файла полицейских снимков интеллектуальных преступников.

Артур... Артур... Артур...

Потрясенный, старый шарлатан опустился на ближайший стул, опустив голову.

– Я ничем не могу помочь.

– Мы здесь, чтобы предупредить тебя. – Встав на колени рядом с ним, Натали дотронулась до его руки. – Убийца в Лос-Анджелесе. Вчера он добрался еще до одной фиолки, совсем маленькой девочки. Один из нас может быть следующим. Я посчитала, что остальные не смогут рассказать тебе, поэтому и пришла.

Дэн более внимательно посмотрел на лоб мужчины и увидел, что между корней седых волос прятались голубоватые вытатуированные точки. Разрозненные факты совместились, словно колесики в игровом автомате.

– Контактные линзы – ловкий трюк, – выпалил Дэн. – Они придают еще больше неестественности вашему в целом фальшивому образу.

Мужчина сердито посмотрел на него своими слишком фиолетовыми глазами.

– Это называется «прятаться на виду», агент Этуотер. Можно сказать, это мой способ пребывания на пенсии.

– Тебе придется извинить Дэна, – вмешалась Натали. – Как и большинство федералов, он родился бестактным.

Дэн постарался реабилитироваться в глазах бывшего контактера.

– Я большой ваш поклонник, мистер Маккорд. Вы работали по делам Банди и Душителя Хиллсайд и спасли немало жизней...

– ...и обучал лучших фиолов за последние тридцать лет. – По гордо вздернутому подбородку Натали Дэн догадался, что она была одной из воспитанниц Маккорда.

– Точно! Вы преподавали в Школе, не так ли? До вашего исчезновения...

– Моей пенсии. Единственный путь, которым фиол может уйти на пенсию, сохранив немного здоровья и здравомыслия. А я бы хотел, чтобы это было именно так.

– Мы живем в свободной стране. Никто не может заставить вас делать то, чего вы не хотите.

Маккорд горько засмеялся.

– Очевидно, вас никогда не считали ценным ресурсом, мистер Этуотер. Как говорят деловые люди, «необходимость – мать несправедливости». Обществу нужны наши услуги, а в каждом поколении нас рождается только горсточка. Это дает нашему доброму правительству хороший мотив действовать так, чтобы быть уверенным в нашей продолжительной работе, согласитесь?

– Может, и так. Но вы покинули Корпорацию ради этого? – Дэн обвел ладонью комнату, с ее дымящими свечами и цыганским декором.

– Хватит, Дэн, – встала между ними Натали.

– Нет, Бу, – отодвинул ее в сторону Маккорд. – Хотите знать, почему я на самом деле покинул Корпорацию? – Его глаза сияли почти маниакальным блеском. – Потому что мне до тошноты надоело слушать мертвых. Я не хочу слышать их до тех пор, пока не стану одним из них.

Старик поднялся со стула и подошел к ближайшей стене.

– Мистер Этуотер, вы знаете, что такое «клетка Фарадея»[7 - Клетка Фарадея – устройство, ограждающее находящийся внутри него предмет от воздействия внешнего электрического поля. Названо в честь английского физика Майкла Фарадея, который в 1836 году продемонстрировал с помощью электроскопа отсутствие заряда внутри проволочной сетки, хотя на нее было подано высокое напряжение. (Прим. ред.)]?

Дэн смутно помнил определение из курса физики старшей школы.

– Что-то связанное с электричеством, верно? – Он указал на стену: – Фольга?..

Маккорд кивнул и оттянул складку ближайшего полотнища, обнажив лист алюминия под ним.

– Эти комнаты полностью покрыты несколькими слоями металла и изоляции – даже полы. Металл проводит любую приходящую электромагнитную энергию вокруг магазина, прежде чем она успеет попасть внутрь. Я говорю своим клиентам, что он защищает от радиоволн, которые могут побеспокоить духов. – Он засмеялся. – В действительности он защищает от духов меня.

– Вы имеете в виду, что души не могут попасть внутрь? Поэтому вы не доверяете электрическому освещению?

– И телефонам, и холодильникам, и телевизорам: всему, что может провести энергию души в мой дом. – Он отпустил полотнище, мягко упавшее на свое место, и указал на дверной проем в заднем углу комнаты, покрытый занавеской из бус. – Наконец мне не приходится чувствовать, как они день и ночь стучатся в ворота моей головы, точно толпа атакующих Гансов. Иначе я бы кончил так же, как бедная Нора...

– Необязательно приплетать ее к этому, – мягко сказала Натали.

Маккорд склонил голову.

– Прости, Бу. Твоя мать заслуживает лучшего.

– Так все это было?.. – Дэн показал большим пальцем в направлении, куда ушла клиентка Маккорда.

– Надувательство. Да.

– Это вас не беспокоит?

– Не особо. – Артур указал на место, где сидела плакавшая женщина. – Вы думаете, эта Барбара на самом деле хочет услышать, что ее сын разогнался и разбил мотоцикл, потому что она – назойливая гарпия, а ее муж – самовлюбленный тиран? Сомневаюсь.

– Вы это знаете наверняка?

– Я исхожу из того, что она мне сама рассказала. Начинаешь хорошо разбираться в таких вещах, играя в предсказателя судьбы. Я говорю то, что они хотят услышать; в любом случае, им это нравится больше, чем правда.

– Значит, вы не контактировали с мертвыми в течение... какого времени?

– О, должно быть, по меньшей мере шести лет.

– И вы не имели представления о том, что Джереми Уитман и другие были убиты?

Маккорд покачал головой.

Натали приблизилась к нему.

– Артур, подумай, не знаешь ли ты кого-нибудь, кто бы хотел нас убить?

– Слишком многих, – фыркнул фиол. – Хотя большинство из них должны быть за решеткой. Вы проверили досрочные освобождения и побеги? – спросил он Дэна.

– Одна из наших первых идей. Мы пока еще ничего не обнаружили, но продолжаем искать.

– Может, это не тот, кого мы поймали, – предположила Натали. – Может, это тот, кто не хочет быть пойманным. Все убитые фиолы посещали Школу. Возможно, мы знаем что-то, чего убийца не хочет нам сообщить.

– Да, это место сыграло свою роль в грязных трюках, видит Бог, – пробормотал Маккорд. – Обманом и уговорами заставлять людей продавать своих детей в рабство... Я удивляюсь, что родители не разнесли ее на части, кирпич за кирпичом. Как выглядит ваш подозреваемый?

– Никто не может этого сказать, – признал Дэн. – Когда бы он ни убивал, он всегда в маске и ничего не говорит.

– Хотя у него могут быть светлые вьющиеся волосы и густые усы, – добавила Натали. – И голубые глаза. Последняя жертва видела его в Школе. Около шести футов, 180 фунтов. Под тридцать либо чуть старше.

– Вы не знаете кого-нибудь, кто был бы на него похож?

И снова Маккорд покачал головой.

– Нет. Но ведь я не был в Школе в течение семи лет и не работал ни по одному делу почти десять лет. Этот парень может даже не знать о моем существовании.

– Если он помешан на фиолах, то знает о тебе. – Натали дотронулась до его предплечья. – Будь осторожен, Артур.

Он улыбнулся, сжав ее в медвежьих объятиях.

– Ты тоже, маленькая Бу-ягодка. – Маккорд посмотрел на Дэна. – Охраняйте ее хорошенько. Она моя лучшая ученица.

– Конечно, сэр. Но я не могу оставить вас совсем одного. Я договорюсь о защите полиции...

Осторожно выпустив Натали из объятий, Маккорд саркастически усмехнулся.

– Мистер Этуотер, если существует что-то, чего я боюсь больше смерти, так это «защита» полиции.

– Ну если вы так хотите... – пожал плечами Дэн.

– Да. Именно так.

Тяжело вздохнув, Дэн кивнул.

– Хорошо.

– Спасибо, – Маккорд протянул руку, прощаясь.

Дэн уставился на пухлые пальцы, словно они были покрыты оспой. Чем больше он колебался, тем сильнее краснело от стыда под взглядом Натали его лицо.

Надеюсь, «клетка Фарадея» действительно работает, подумал он, и мягко пожал Маккорду руку. Его рука дернулась, как если бы горелка плиты, до которой он дотронулся, оказалась холодной, а не горячей.

Ничего не произошло.

– Для меня было честью встретиться с вами. – Он скрыл облегчение, когда Маккорд, кивнув, выпустил его руку.

Натали еще раз обняла своего учителя, и ее взгляд задержался на нем, когда они с Дэном направились к двери.

Маккорд улыбнулся, помахав рукой.

– Не забывай, Бу.

Дэн краем глаза изучал выражение лица Линдстром, когда они вышли на Вайн-стрит, пройдя сквозь покрытую металлом прихожую. Он кивнул головой в сторону магазина, который они только что покинули.

– Значит, и с тобой так же?

Она помедлила.

– Что так же?

– Ну, ты знаешь – с душами. – Дэн сгорбился внутри свитера, который был слишком тонким, чтобы защитить от прохладного вечернего бриза. – Они ведь разговаривают с тобой все время?

– Да уж. Довольно много, – даже не моргнув, ответила она.

– Чего они хотят?

Натали наградила его полным легкого изумления взглядом.

– Они хотят назад, конечно же. А ты бы на их месте не хотел?

Мускулы живота Этуотера натянулись, словно пластик на барабане.

– Кто из них хочет назад?

– Все. – Натали взмахнула рукой в густом ночном воздухе, который вдруг показался Дэну наполненным фантомами. Она прошествовала по улице к машине, бросив взгляд назад, когда он отстал. – Ты идешь?

Дэн сделал глубокий вдох и поспешил ее догнать.


Глава 7

Счастливая пара


Этуотер отвез их к зданию посольства рядом с аэропортом Лос-Анджелеса, где позвонил, чтобы зарезервировать номер для «Кента и Джози Митчелл».

Линдстром округлила глаза, когда он поведал ей их вымышленную историю в гараже отеля.

– Идеально. Ты уверен, что у нас будут отдельные кровати, любимый?

– Конечно, дорогая. Я же знаю, как ты ненавидишь, когда я натягиваю одеяло на себя. Вот. – Дэн достал из рюкзака маленькую, покрытую бархатом коробочку. – Надень это.

Натали открыла коробочку, сделав вид, что восхищается свадебным и обручальным кольцами.

– О, Кент! Как романтично. Я даже не знаю, что сказать, – это все так неожиданно.

– Хватит! Помни, это для твоей же пользы. – Дэн надел подходящее золотое кольцо на собственный палец. Знакомое ощущение вокруг сустава заставило его скривиться; он уже больше года не испытывал подобного. – Пойдем, зарегистрируемся.

– Я подожду здесь. – Она надела кольца и с наигранной беспечностью повернула их так, как ей нравилось. Мужчина молча наблюдал за ней, пока их глаза не встретились. – Я никуда не уйду, – заверила его спутница.

Теперь уже он округлил глаза.

– Давай, Натали. Это будет не так страшно, как ты думаешь.

– Это ты так говоришь. – Она отстегнула ремень безопасности. – Итак, мое имя «Джози».

Дэн засмеялся, покачав головой, и последовал за ней в фойе отеля. Они подошли к регистрационному столу, и он уже собирался попросить у клерка ключ от их комнаты, когда Натали дотронулась до него.

Однако это было не просто случайное прикосновение локтем. Она обняла Дэна за плечи и прижалась к нему, потершись носом о его щеку.

Он сделал шаг назад, вскинув руки, чтобы держать ее на расстоянии.

– Не надо!

– Расслабься, милый. – Она сгребла его за талию и придвинулась поближе, весело и задорно сморщив нос. – Мы в отпуске, в конце концов.

Дэн с замиранием сердца выискивал на ее лице признаки вселения. Их не было. Она просто играла роль «Джози», чтобы подразнить его. Но сколько пройдет времени, прежде чем человек, которого он застрелил той ночью в аллее, начнет «стучаться»?

Клерк за регистрационным столом наблюдал за их семейной потасовкой с выражением вежливой безучастности. Если служащий отеля и считал разговор странным, то не подал вида.

Дэн успокоил себя, стараясь не обращать внимания на Натали, теребившую его волосы.

– Предварительный заказ для Митчеллов.

– Конечно, сэр. – Клерк набрал пару кодов на компьютере, затем вручил Дэну карточку-ключ и бумажную распечатку платежа по кредитке для подписи. – Пожалуйста, мистер Митчелл.

– Это доктор Митчелл, – звонко произнесла Натали, потирая левый бицепс Дэна. – Мой Кении – главный спикер гинекологической конвенции. Мы повстречались в его офисе, верите или нет. Но, возможно, это больше, чем вам хотелось бы знать. – Она прижала палец к губам и захихикала, тяжело облокотившись на Дэна. – Господи, я такая пьяная!..

На лице клерка промелькнула плохо скрытая ухмылка.

– Комната 805. Лифты справа.

Дэн чувствовал, как горело его лицо, когда он подписывал чек и отдавал его обратно.

– Мы можем договориться об утреннем звонке в пять часов?

– Хорошо.

– Спасибо. Пойдем, милая. – Он развернул Натали к выходу из фойе.

– Спокойной вам ночи! – произнес клерк, когда они, обнявшись, побрели прочь.

– Пока! – махнула ему рукой Натали.

Как только они очутились в гараже, контактер отпустила Дэна, и ее лицо приобрело обычную серьезность.

– Ты прав. Это действительно оказалось не так страшно, как я думала.

Дэн захлопнул дверь машины, когда она попыталась открыть ее.

– Будь добра, относись ко мне как подобает! Твоя жизнь в опасности, и я стараюсь защитить тебя. Если ты так боишься умереть, то должна ценить это.

Глаза Натали широко распахнулись, и она затряслась в немой ярости.

На мгновение ему показалось, что она может уйти в ночь без него.

О-ох, Этуотер. Ты это сделал. Уже не в первый раз он пожалел, что его рот не был снабжен кнопкой «Стереть».

Затем она повесила голову.

– Я знаю.

Он сбавил тон:

– То, что ты там вытворяла, могло выдать нас. Впредь не допускай этого.

Она кивнула, не глядя на него. Неожиданно он почти затосковал по «Джози».

– Эй, все в порядке, – ухмыльнулся мужчина. – Я всегда хотел быть гинекологом.

Уголки ее рта поползли вверх, и на губах появилась легкая усмешка.

Припарковав машину, Дэн выгрузил чемоданы Натали, свои сумки и взвалил их себе на спину, став похож на перегруженного коридорного. Задержавшись у лифта, он бросил на Натали умоляющий взгляд.

– Восемь этажей. Может?..

Она посмотрела на металлические двери, скривив рот.

– Я лучше не буду, – неуверенно произнесла Натали.

Чересчур безразличное выражение на ее застывшем лице выдавало страх. Она до безумия боялась ступить в эту стальную коробку, но была слишком гордой, чтобы показать это. Вызывала ли она когда-нибудь жертву крушения лифта? – гадал Дэн. Слышала ли треск рвущегося кабеля, чувствовала ли краткую тошнотворную невесомость, когда падала кабина, тягучие брызги разорванной плоти, когда ударялась о дно? Она что, представляет это каждый раз, когда подходит к паре скользящих дверей безопасности? Если так, то кто может обвинять ее за желание ходить по лестницам?

– Да ладно, забудь об этом. – Дэн потянул за ручки чемоданов, закидывая их повыше на плечи и, хрюкнув, одарил Натали веселой улыбкой. – Как ты сказала – это хорошее упражнение.

Женщина выглядела удивленной и даже немного раздраженной.

– Слушай... я могу взять это, – предложила она и забрала у него свой багаж. Вместе они отправились на поиски лестницы.

Когда наконец добрались до комнаты, Дэн отпер дверь и уронил сумки на ближайшую кровать.

– Немного шансов у того, кто вздумает влезть через окно на такой высоте, – произнес он, стараясь выровнять дыхание. – Я буду спать здесь и охранять вход.

– Как угодно. Я в ванную. – Натали направилась туда с сумкой в руке.

– Постой. – Агент проверил ванную, чтобы удостовериться, что там никого нет. – Извини. Стандартная процедура.

Она прошла мимо него, качая головой, и захлопнула дверь.

Дэн снял кофту и вытащил Т-38 из-за пояса брюк, где рукоятка пистолета терлась о его пупок. Засунув револьвер под подушку, он снял оставшуюся одежду и надел белую футболку и серые фланелевые шорты.

Дверь ванной приоткрылась, и из щели послышался голос Натали.

– Ты в приличном виде?

– Лучше, чем в приличном – в отличном! – рассмеялся он, расслышав в ее голосе нотки отвращения. – Расслабься. Я прикрыл свое мужское достоинство.

Когда она вошла, Дэн осознал, как сильно привык к ее рыжим волосам и голубым глазам. Теперь Линдстром выглядела как вторгшаяся в номер инопланетянка. Вытатуированные точки, казалось, пронзали ее бритый череп, как микрофонные устройства, и далекие горизонты сиреневых радужек глотали свет, проникавший в них. Она переоделась в свободную футболку и спортивные шорты, и Дэн поймал себя на том, что любуется красивой формой ее ног и гладкой, бледной как сливки, кожей.

– Чем могу помочь? – Натали поставила сумку у подножия кровати, наградив его подозрительным взглядом. Она, очевидно, заметила, как он на нее таращился.

Дэн моргнул и прочистил горло.

– Хммм... ты закончила с ванной? Я только на минутку... – Он сгреб свой рюкзак и поторопился выйти.

К тому моменту, когда он почистил зубы, Натали уже забралась под одеяло. Она неестественно прямо лежала на матрасе с натянутым до груди одеялом и вытянутыми вдоль тела голыми руками, словно труп, ожидающий работника морга. Только беспрестанное нервное движение одной ноги заставляло колебаться ее одеяло.

Дэн вскарабкался на собственную кровать и потянулся к лампе, чтобы погасить свет. Ее голос остановил его:

– Не надо.

– В чем дело? – осведомился он, взглянув на нее, но продолжая держать пальцы на выключателе.

Лицо фиолки вытянулось.

– Пожалуйста... оставь его включенным.

Дэн подумал о ее отчаянной попытке избавиться от темноты в доме.

– Как скажешь. – Он отпустил лампу и лег обратно на подушку.

– Сон – очень... уязвимое время для меня, – призналась Натали, будто он требовал объяснения. – Если мне придется проснуться посреди ночи, я предпочитаю видеть то, что меня окружает. Это помогает мне снова прийти в себя. Ничего?

– Конечно, конечно... Нет проблем. – Он устроился под одеялом, закрыл глаза и постарался не обращать внимания на пробивавшийся сквозь веки оранжевый свет.

– Спасибо, Дэн, – сказала женщина, прежде чем он заснул.

Этуотер проспал некоторое время – нельзя было точно сказать, как долго, – когда животные инстинкты заставили его проснуться. Открыв глаза, он продолжал лежать, ожидая, когда его разум поймет, о чем предупреждал инстинкт.

В комнате раздавался шепот. Незаконченные слова раздавались то громче, то тише, шурша, словно осенний ветер.

Дэн дотянулся до лежащего под подушкой Т-38. Он постарался как можно точнее угадать, откуда исходил звук, и резко поднялся в кровати, вскинув пистолет в этом направлении.

В комнате не было никого чужого. Как оказалось, шипящие звуки исходили из движущихся губ Натали. Она металась из стороны в сторону, ее веки пытались открыться, руки вцепились в простыню так, словно не хотели отпускать тело, собиравшееся улететь.

Дэн опустил оружие.

Дыхание Натали застряло в горле, и она замолчала. Затем на ее лице отпечаталось странное спокойствие, и она заговорила вслух.

– Список ягнят долог, дитя. Лучше ищи волка в овечьей шкуре. – Голос принадлежал Натали, но звучал намного ниже – это было скрипящее рычание, исходившие глубоко из груди. – Он знает нас, дитя. Он нас знает.

Ее спина выгнулась, и она снова тревожно и бессмысленно зашептала.

Забыв о пистолете в руке, Дэн смотрел, как она мечется из стороны в сторону, и размышлял, стоит ли ее будить. Будет ли она по-прежнему Натали, если он это сделает?

Наконец он решил, что только она сама может справиться с тем, что с ней происходит, чем бы это ни было. Пряча Т-38 обратно под подушку, Дэн снова заполз под одеяло и натянул пододеяльник на голову.

Агент не мог заснуть еще очень долго.


Глава 8

Лифт без тросов


Дэн вернулся из страны снов даже раньше, чем прозвенел утренний звонок, разбуженный ритмичными вздохами в другом конце комнаты. Гадая, находится ли Натали во власти своих призраков, он бросил взгляд на соседнюю кровать, однако она была пуста.

Он сбросил одеяло и сел. Натали сидела на полу между кроватью и гардеробом. Она вытянула ноги, почти сев на шпагат, и, сложив руки в замок за головой, вращала торс налево и направо, каждый раз наклоняясь вперед, как будто хотела дотронуться локтями до пальцев ног. Теперь вместо мешковатой футболки и шорт на ней был раздельный обтягивающий тренировочный костюм, и он заметил, что голая кожа ее поясницы блестит от пота.

Дэн, который никогда даже не был на свидании с тех пор, как его бросила Сьюзен, наблюдал за движениями мускулов бедер и спины Натали и чувствовал, что наступает неожиданная эрекция.

Отлично, кисло подумал он. Если мы когда-нибудь будем заниматься сексом, все наши покойные родственники смогут присоединиться к нам в кровати.

Натали, должно быть, заметила, что он проснулся; скрестив ноги, она повернулась к нему. Дэн набросил одеяло на натянувшиеся шорты.

– Прости... надеюсь, я тебя не разбудила, – слегка задыхаясь, сказала она.

– Нет проблем. Я сам хотел сделать зарядку. – Он заметил темные припухлости у нее под глазами. – Ты... хорошо спала?

– Да... конечно. – Если вопрос и потревожил ее, то она не подала и виду. – Не возражаешь, если я приму душ?

– Будь как дома.

Дэн снова лег в постель, стараясь не смотреть на ее изящное тело, когда Натали выдернула несколько вещей из чемодана и пошла в ванную. Как только дверь за ней захлопнулась, он приподнял одеяло над пахом, заглянув под него.

– Можешь расслабиться, – сообщил он своему пенису. – Она уже ушла.

Ожидая своей очереди в душ, Дэн сделал несколько отжиманий и выбрал костюм для поездки в Нью-Хэмпшир. Он помылся, побрился и переоделся, не выходя из ванной комнаты, а когда вернулся, Натали стояла перед зеркалом гардероба, с помощью женской бритвы уничтожая щетину с голого черепа.

– Мы едем в Школу. – Она убрала бритву, пробежавшись рукой по голове.

– Ага.

– И мы собираемся лететь.

– Да. – Дэн надел через плечо кобуру и вставил в нее Т-38. – Это проблема?

– Самолет – всего лишь лифт без тросов. – Приклеив липкую ленту к затылку, фиолка открыла одну из коробок во втором чемодане, достала светлый парик и прижала его к коже, надев на голову. Пшеничные локоны этого парика были короче и более волнистые, чем у рыжего что делало ее лицо шире, чем раньше, и пробор был скорее справа, чем посередине, позволяя челке падать на лоб. Она вставила голубые линзы и накрасила губы розовой помадой с металлическим блеском. – Ну хорошо. Давай преодолеем это.

– Давай. – Дэн застегнул молнию своего рюкзака, искоса посмотрев на нее. – Между прочим... кто-нибудь когда-нибудь говорил, что тебе идет быть блондинкой?

* * *


Двадцать минут спустя они вышли из гостиничного автобуса, остановившегося у аэропорта Лос-Анджелеса. Обычно раздражающая процедура проверки документов и прохода через охрану аэропорта на сей раз была даже более неприятной, потому что Дэну пришлось заполнять бумаги, чтобы взять оружие на борт. Он хотел бы оставить проклятый Т-38 в багажнике машины, но если бы об этом когда-либо узнал Кларк...

Когда они шли ко входу на посадку, Натали погрустнела и замкнулась еще больше, спрятав глаза за парой темных очков в черепаховой оправе. Дэн купил им обоим небольшой завтрак – сыр даниш и кофе для себя, простой лаваш и апельсиновый сок для нее, – и, подобрав оставленный кем-то журнал «Уолл-стрит» с соседнего сиденья, рассматривал заголовки, пока они ожидали начала посадки на свой рейс.

Отложив наконец газету, агент увидел, что Натали продолжала смотреть на лаваш и стакан сока так, будто у нее в руках была дохлая рыба.

– Ты в порядке?

Казалось, она его не услышала. Обеспокоенный, он было протянул к ней руку, однако в последний момент отшатнулся.

Ради Христа, преодолей это! – подумал Дэн и заставил себя прикоснуться к ее голому предплечью.

– Натали?

Ее кожа задрожала от подавляемого напряжения, и она затряслась так сильно, что расплескала сок на себя и на Дэна.

– Боже! Прости. – Он взял салфетку и промокнул мокрые пятна на их одежде. – Бог мой, ты дрожишь как осиновый лист.

Ее лицо приобрело каменное выражение.

– Я же сказала: я не люблю летать.

– Почему? Я думал, что путешествия по воздуху – самые безопасные.

За черными стеклами ее очков что-то промелькнуло.

– Может, и так. Но я работала с ФАА[8 - ФАА (FAA) – Федеральная Авиационная Администрация (Federal Aviation Administration). (Прим. ред.)] в расследованиях нескольких крушений. Знаешь, они вызывают пилотов, чтобы выяснить, что произошло...

– Бррр! Даже не продолжай. Страшно представить!

– Ты сам спросил, – пожала плечами Натали, предложив ему сок и лаваш. – Хочешь?

– Нет, спасибо. – Весь аппетит куда-то улетучился.

Натали прошлась до ближайшей урны и выкинула свой завтрак.

– Ты уверена, что готова к этому? – спросил Дэн, когда она села на место.

– Полет – это самый быстрый путь попасть туда и обратно, – пожала плечами она. – А чем больше времени у нас займет поездка, тем больше шансов, что умрут мои друзья.

Дэн сжал губы и кивнул.

* * *


Посадка на их рейс началась примерно на 10 минут позднее. Когда они присоединились к очереди пассажиров, поднимающихся по трапу, человек в темной ветровке и бейсбольной кепке с надписью «Нью-Йорк Янки» направил на них объектив фотоаппарата «никои».

Когда пара попала в фокус, Сид увидел, что блондинка, склонившись, прошептала что-то на ухо Этуотеру. На лице Джи-мэна мелькнуло обеспокоенное выражение. Затем, с дрожащей улыбкой, он подал ей руку, которую она крепко сжала, когда оба входили в самолет.

Чик-вжжж, чик-вжжж, чик.

Престон с ухмылкой опустил камеру. Оказывается, агент Этуотер – самый что ни на есть настоящий бабник.

Его источник из департамента полиции Лос-Анджелеса сумел раздобыть для него информацию о полете Этуотера, но билеты были зарезервированы на ложные имена, так что по ним нельзя было сказать, кем являлась прелестная спутница агента. Сиду придется самостоятельно выяснить это.

Когда пара скрылась из вида, он порылся в кармане брюк, достал жевачку «Базука Джо» и развернул ее. Положив розовую плитку в рот и разжевав ее до клейкой массы, Престон прочитал смешную надпись на обертке. Он порадовался своей удаче – такой у него еще не было.

Достав бумажник, Престон засунул маленький кусочек вощеной бумаги в кипу других оберток от «Базуки Джо», которыми, вместе с перемешанными бизнес-карточками и купонами фастфуда, был набит кошелек. После этого он сгреб с соседнего сиденья рюкзак, вытащил билет из заднего кармана и неторопливо направился к очереди пассажиров на самолет Этуотера.


Глава 9

Воспитанники возвращаются


Стены из серого гранита и узорчатая решетка ворот ни капли не изменились с тех пор, как Натали видела их в последний раз семь лет назад. Они не менялись и за сотню лет до того. Грязные и потускневшие от старости позолоченные буквы, венчавшие главный вход, гласили «Академия Контактеров Айрис Семпл». Однако ученикам, которым суждено было провести здесь детство, это место было известно просто как «Школа».

Натали столько раз рисовала в воображении эти ворота, что их вид в ветровом стекле арендованной машины показался ей дежавю. Она продолжала смотреть на название Школы все то время, пока Дэн парковал машину на покрытой гравием дорожке и выключал двигатель.

– Ты готова к этому? – спросил он.

Она взглянула на него, благодарная за отвлекший ее вопрос.

– В любом случае, это не хуже, чем полет на самолете.

Мужчина одарил ее усталой улыбкой, и они вышли из машины. Длинная тень Школы заключила Натали в прохладные объятья.

Дэн снял замок и цепь с двойных ворот и набрал код на буквенно-цифровом входном устройстве, водруженном на почтовый ящик слева. Дюжину раз, с тех пор как они покинули аэропорт в Манчестере, Натали украдкой изучала его лицо. Хотя сперва она приняла его за очередного зануду из правительства, ей приходилось признать, что теперь она оценила агента Этуотера и его маленькие проявления доброты. Когда они попали в воздушную яму над Мидвестом, он позволил ей держать его за руку почти целый час, поскольку каждый рывок и нырок 737-го заставлял ее сжиматься от ужаса.

Она также подозревала, что, несмотря на отчаянную веселость, Дэн знал столько же о жизни с мертвыми, сколько знала она. Это было видно по ранним морщинам, прорезавшим его мальчишеское лицо, и по седым прядям в его волнистых коричневых волосах. Она чувствовала это и в его прикосновении: кто-то стучался каждый раз, когда он дотрагивался до ее кожи. Возможно, умерший родственник? Это было не важно. Натали отметала душу прочь с помощью своей защитной мантры и наслаждалась теплом уютного пожатия руки Дэна.

Двойные ворота растворились с электрическим жужжанием. За ними возвышался величественный викторианский фасад самой Школы, вход в которую окружали вытесанные из гранита ионические колонны.

Мощеная дорожка провела их через ухоженную лужайку к полукруглым ступеням главного входа. Поднимаясь по ним, Натали снова ощутила себя пятилетним ребенком – именно в этом возрасте она впервые пришла в Школу. Охватившее ее сейчас чувство было явно неприятным. Казалось, что все было слишком маленьким – от колонн рядом с дверьми до кафедральных окон первого этажа, – как будто она откусила слишком большой кусок от пирожка Алисы «Съешь меня».

Дэн выбрал еще один помеченный ключ на кольце и отпер тяжелые дубовые двойные двери.

– Вообще, насколько большое это место?

– Не такое уж большое. Здесь никогда не бывало больше двадцати учеников одновременно. – Натали, одетая в пуловер, дрожала; после невыносимой жары Лос-Анджелеса она не была готова к резкому воздействию нью-хэмпширской осени.

Линдстром вошла в пустую общую комнату, скрипя подошвами своих «док мартинсов» о лакированный пол из твердого дерева. Обычно ученики приходили сюда в свободное время – те, что помладше, играли на полу с игрушками, те, что постарше, – читали или учились.

– Так куда они забрали детей?

– Понятия не имею. САКЗС сообщают людям только самый необходимый минимум.

– Ммм. Естественно.

Солнце в небе висело уже низко, и скудный свет проникал сквозь выходившие во двор окна. Голубой сумрак заволакивал все – массивный персидский ковер, потертые вельветовые стулья, деревянный камин, покрытый истертым орнаментом из завитков, – из-за чего комната казалась поблекшей, старой и грязной по сравнению с тем, какой помнила ее Натали. От этой мысли ей стало грустно: так ребенок жалеет строгого, даже жестокого родителя, чахнущего от рака в больнице.

– Можно я немного поброжу вокруг? – отстраненно спросила она. – Одна?

Дэн внимательно посмотрел на нее.

– Хорошо. Я буду в нескольких шагах позади тебя. Если обнаружишь что-нибудь, позови меня.

– Ладно.

Женщина зашагала по коридору направо, к классным комнатам, где она впервые узнала, кто она такая. Должно быть, отопительную систему отключили, когда закрыли Школу, потому что воздух здесь был даже холоднее, чем снаружи.

Со странным бесплотным ощущением, какое бывает, когда наблюдаешь сон от третьего лица, она вошла в первую из пустых комнат и представила, что видит пятилетнюю Натали, которая обвила руки вокруг сложенных ног и уткнулась подбородком в колени, спрятавшись среди пяти одноклассников с фиолетовыми глазами. Все они сидели на резиновых ковриках на полу и смотрели на Артура Маккорда, который руководил ими, похожий на Будду, сложив ноги в позе лотоса. В воспоминаниях Натали Артур был моложе и стройнее, его бритая голова блестела в свете флюоресцентных ламп комнаты.

– Смерть похожа на большую черную комнату, – рассказывал он сидящим перед ним детям, старшему из которых было девять. – Вы нащупываете путь в темноте, и не знаете, куда идти. Вещи, до которых вы дотрагивались в течение жизни, места, в которых вы бывали, люди, которых вы знали, – все это похоже на закрытые двери, ведущие из комнаты. Когда фиол прикасается к одной из таких вещей, он распахивает одну из этих дверей, и ваша душа стремится к свету...

Натали почувствовала, как покалывает кожу головы – так было и в тот день. Тогда у нее еще были волосы – длинные, песочные локоны, прижатые к вискам бледно-голубым беретом. Годы спустя она узнала научное объяснение всему, что сказал Артур в первый день ее пребывания в Школе: про квантовый состав души и теорему Белла, про то, как субатомные частицы, вступающие в контакт с энергией души, сохраняют связь с этой душой после того, как она покидает тело. Но даже сегодня, что бы Натали ни думала о смерти, она рисовала эту большую черную комнату, наполненную слепыми душами, ищущими выход.

Артур достал окаймленный кружевом платок из кармана рубашки и помахал им перед учениками, как будто собирался показать фокус. Уголок ткани был отмечен инициалами «РМ».

– Это принадлежало моей матери, и прямо сейчас я чувствую, как она пробивается в мое сознание, стараясь выбраться из этой черной комнаты, – сказал он. – Я вижу в голове проблески ее воспоминаний, я думаю отрывками ее мыслей. Но я использую собственные мысли, чтобы не пустить ее в свою голову.

Он попросил Кевина, которому было девять лет, подойти и сесть рядом с ним. Робкий чернокожий мальчик с легким дефектом прикуса, Кевин прополз вперед и устроился возле Артура.

– Вытяни руки.

Сиреневые глаза мальчика светились подозрением, но он сделал то, что было велено.

– Закрой глаза.

И снова Кевин подчинился, сморщив рот в беспокойстве.

Артур подвесил платок над обращенными кверху ладонями мальчика.

– Теперь, Кевин, я хочу, чтобы ты проговорил алфавит. Продолжай проговаривать его снова и снова, что бы ни произошло. Не думай ни о чем другом и не останавливайся, пока я не скажу.

Веки Кевина дрожали от старания сосредоточиться, а может, и от страха.

– А-Б-В-Г-Д-Е-Ж-3-И-К-Л-М-Н-О-П...

Артур подождал, пока он торопливо, на одном дыхании проговорил алфавит несколько раз. А потом опустил платок в руки мальчика.

Буква "К" застряла у Кевина в горле. Его пальцы сомкнулись на платке, и голова дернулась вверх.

– Давай, Кевин, где алфавит? – спросил Артур. – Что идет после "К"?

Челюсти мальчика боролись с парализованными губами.

– Ммм... ммм...

– Да! Именно! Скажи это, Кевин!

– Ммм... ммм... ЭМММ!

– Да! А что после этого?

– Ннн... ннн... ЭННН!

– Хорошо! Продолжай дальше.

– ...О... Пее-ПЭЭЭЭ! К-к-КА!

С каждой буквой его заикание уменьшалось, и скоро он уже выдавал алфавит так же быстро, как и раньше. На его лице появилась широкая улыбка.

Артур забрал платок из рук Кевина.

– Вот, класс, как вы можете удержать мертвых людей от управления вашей жизнью.

Натали и другие дети посмотрели друг на друга с благоговением и восхищением. Все они потеряли минуты, часы и даже дни своих молодых жизней из-за душ, которые вселялись в них. Теперь этот учитель пообещал им спасение, способ использования собственного сознания...

Но Артур лгал, подумала Натали, осматривая бледный пол и пыльные резиновые коврики, валявшиеся в дальнем углу комнаты. Не каждую душу можно было так легко отвадить, как душу матери Артура. И, так или иначе, жизнью фиола всегда будут управлять мертвые.

Она оставила комнату и пошла дальше по коридору, заглядывая сквозь стекло каждой двери, мимо которой проходила. Здание занимало достаточно большую площадь; эта часть предназначалась для младших учеников, и каждый класс воскрешал в памяти очередное событие: интенсивные тренировки по утрам, за которыми следовали уроки математики, чтения, науки и истории после обеда. За первые два года она перешла от алфавитной мантры к более сложным ментальным дисциплинам, которые позволяли ей оставаться сознательным наблюдателем, когда она делилась телом с другой душой. Это была древняя техника, которая веками передавалась от фиола к фиолу.

В дальнем углу здания, где коридор поворачивал налево, Натали наткнулась на лазарет. Она толкнула одну из вращающихся двойных дверей, но не стала заходить внутрь. Оттуда, где она стояла, ей был виден стол для осмотра, окруженный полками, которые были забиты средствами первой помощи. Здесь школьный доктор и сестры перевязывали поцарапанные колени, делали прививки и даже фиксировали случайно сломанную конечность.

Когда Натали заглянула в дверной проем, в поле зрения оказались одинаковые парикмахерские кресла в противоположном конце комнаты. Ветке возле первого кресла располагался набор гребней, ножниц и электрических бритв. Рядом со вторым креслом стоял небольшой столик со сканером души и массивом безупречно сияющих стальных игл для набивания татуировок.

На тот день было назначено пятеро: три девочки и два мальчика. Все они скоро должны были переселиться в другую часть Школы, где жили старшие ученики. Но сперва им предстоял визит в лазарет. Слоняясь вокруг, они поддразнивали друг друга, чтобы ослабить напряжение.

– Больше никаких секущихся кончиков, – сказала Сильвия, слабо улыбнувшись.

– Да, – постаралась улыбнуться в ответ Натали. – И сэкономим кучу денег на кондиционере.

Она теребила прядь льняных волос, которые теперь струились по плечам. Девочка была самой младшей из пяти – ей было всего лишь двенадцать, а остальным по тринадцать. Это казалось несправедливостью.

Двери лазарета с громким стуком распахнулись, и в коридор ввалилась Сондра.

– Ну, парни, что вы думаете? – Сондра подпоясалась лентой и позировала перед ними, заносчиво задрав бритую голову. – Я великолепна, или как?

Мальчики, Эван и Форрест, присвистнули и захлопали в ладоши.

– Сексуальная конфетка! – одобрил Эван.

Сондра присела, заложив руки за голову. Еще час назад яркая брюнетка, она излучала естественную уверенность раннего цветка, ее развитая грудь выразительно выпячивалась под обтягивающим топиком.

Натали, которая носила бесформенные свободные футболки, чтобы скрыть факт, что ей нечего было прятать, отошла назад и надулась. Сондра вела себя так, будто все это тяжелое испытание было частью какой-то большой вечеринки; на самом деле, она вызвалась идти первой. Натали покосилась на крошечные пятнышки крови на голове Сондры, которые теперь засыхали, превращаясь в корочки. Неужели она действительно не придавала этому никакого значения?

– Натали? – Сестра открыла одну из дверей. – Мы тебя ждем.

Девочка закусила прядь волос, которую перебирала, и побрела в лазарет.

Эван улыбнулся ей, его глаза сияли под густыми черными бровями.

– Ты сможешь, Бу.

Она захихикала, когда он подбил остальных, и все стали выкрикивать слова поддержки:

– БУ! БУ! БУ!

Веселье не покидало ее до самого лазарета и испарилось перед вращающейся дверью.

Медсестра, приятная кареглазая женщина по имени Терри, направила ее к первому креслу.

– Садись.

Натали плюхнулась в кресло и постаралась расслабиться с помощью выравнивающей дыхание техники, которой она научилась на уроке йоги. Но она не могла оторвать глаз от Роба, медбрата, заметавшего в совок последние обрезки темных локонов Сондры. Школа пообещала всем им парики, сделанные из их собственных волос.

Роб отставил швабру и совок, одернул белую рубашку на пузе и засунул нейлоновую ткань ей под подбородок.

– Итак, какую прическу ты хочешь? – весело спросил он.

Очень смешно, подумала Натали. Сколько раз за последний век ты говорил это?

– На дюйм сзади, – невозмутимо ответила она.

Он, засмеявшись, достал из сетки ножницы. На это не потребовалось много времени: он заплел ее локоны в неаккуратные косы и отрезал их, потом положил толстые веревки волос на соседнюю стойку. Быстрое движение, шум – и голова Натали завибрировала от жужжания бритвы, удалявшей оставшиеся вихры. Пока Роб убирал щетину с помощью бритвы и крема для бритья, Натали смотрела на другое кресло, где доктор Крелл подготавливала свежую стерилизованную иглу для татуировки.

Как и остальной медицинский персонал, доктор Крелл не была фиолкой. Напротив, это была обычная женщина средних лет с зелеными глазами, острыми скулами и выступавшим подбородком. Однако, чтобы быть солидарной со своими пациентами, она брила голову, и этот жест, вместе с ее дружелюбно-обходительной манерой, сделал ее любимицей детей из Школы.

– Эй, Бу! Как поживает твое плечо? – спросила она Натали, пересевшую в другое парикмахерское кресло.

– Ох... нормально. – Натали машинально потерла правое плечо, которое она вывихнула на футбольном матче, когда ей было девять.

– Ну, по сравнению с тем, что было тогда, это и правда так. Давай подключим тебя.

Сперва доктор протерла голову Натали медицинским спиртом, затем взяла со стоящего рядом столика сделанный из волос браслет. Его завитые коричневые пряди казались сухими и ломкими.

– Не переживай. Джинни – нежная душа. Когда будешь готова...

Натали принялась бормотать одну из сложных мантр, которым Артур научил их в тот год. Мгновение спустя она протянула руку.

Как только грубый браслет коснулся ладони Натали, в ее сознании замелькали картины. Ферма, окруженная кукурузными полями. Лущение гороха на переднем крыльце и одновременное покачивание ногой колыбели. Мальчик в серых бриджах, дразнящий цыплят во дворе.

«Мои дети, мои дети!» – взывала Джинни, вплывая и выплывая из борозд мозга Натали. Где они? Что с ними стало? Натали казалось, что эти дети сейчас были уже прапрадедушками и прапрабабушками, если, конечно, они еще были живы.

– Хорошо. – Доктор Крелл разместила холодный металлический кружок электрода на голове Натали и наблюдала за результатами, выводившимися на монитор сканера души. – Теперь давай определим, где у тебя узлы рецепторов...

Она двигала электрод влево и вправо, вверх и вниз, как стетоскоп в поисках сердцебиения. Наконец, удовлетворившись волнистыми узорами, которые увидела на экране, она подняла электрод и отметила выбранную точку жирным хирургическим карандашом.

Она проделывала это снова и снова, пока не отметила все двадцать узлов Натали, а потом забрала браслет. Личность Джинни растворилась, оставляя Натали легкое головокружение.

Доктор Крелл ободряюще улыбнулась ей.

– Это была самая трудная часть. Теперь сиди смирно.

Доктор зафиксировала голову Натали одной рукой, включив другой татуировальную иглу. Тонкий вой наполнил звоном уши Натали, и в ее голову вонзилась первая игла боли...

Дверь захлопнулась, скрыв одинаковые парикмахерские кресла. Натали отпрянула от лазарета, массируя виски в попытке отогнать начинающуюся головную боль и шепотом проговаривая 23-й Псалом, одну из своих сильнейших защитных мантр. Впервые с тех пор, как она видела снимки в файлах ФБР, Натали осознала: Эван был мертв. Его присутствие витало в этом месте, и он мог прийти к ней в любой момент. Натали не была уверена, что сможет это вынести.

А потом была Сондра. Она тоже умерла, и в смерти Эван принадлежал ей целиком и полностью, раз и навсегда. Придет ли она из могилы только для того, чтобы позлорадствовать?

Все больше чувствуя себя не в своей тарелке, Натали продолжила путь по коридору мимо столовой и спортивного зала, административных офисов и библиотеки, и дальше в ту часть Школы, которая предназначалась для старших учеников. Здесь, словно послушники в монастыре, бритоголовые подростки узнавали от своих лысых учителей о ролях, которые они должны были играть в обществе. Не похоже, чтобы Лори Гэннон была здесь, когда увидела человека в форме, и Натали не заметила ни одной двери или комнаты, которые подходили бы к воспоминанию девочки.

Дэн мерил шагами холл в нескольких ярдах позади нее, засунув руки в карманы. Несмотря на его очевидное нетерпение, Натали вышла в боковую дверь и оказалась во дворе. Воздух в здании был слишком холодным и затхлым, сказала она себе. Прогулка на свежем воздухе прояснит ей голову.

Но это не было истинной причиной, по которой она захотела выйти.

Цементные дорожки пересекали двор под прямыми углами, деля его на четыре части. В каждой заросшей травой четверти стояли клены, чьи кроны из трезубых листьев создавали над дорожками тенистый полог. В центре двора разместился небольшой фонтан, бассейн которого теперь был спокойным, и каменные фавны больше не пускали водяных струй из дудочек Пана, на которых они играли. Натали потерла руки, дрожа от уличной прохлады, которая была намного сильней, нежели просто свежесть.

Должно быть, температура в тот день была не выше пары градусов, но именно поэтому они и вышли на улицу – чтобы побыть в одиночестве. Фонтан, отключенный на зиму, был заполнен снегом, и костлявые клены источали сладкий сок в деревянные бадьи, висевшие на кранах, вбитых в их стволы. Младшие дети позже соберут этот сироп и сделают сахарные леденцы, отливая его в звезды и сердца медового цвета. Именно сюда привел ее Эван, чтобы попрощаться.

– Я не вернусь после Рождества. – Он натянул вязаную шапку до самых бровей в напрасной попытке согреть голову. – В Квантико не хватает фиолов, и они хотят побыстрее приступить к моей тренировке.

Хотя ее нос онемел, а холод проникал сквозь ткань шапки, Натали улыбнулась и потрепала его по щеке, цепляясь перчаткой за отрощенную им щетину.

– Не переживай. Мне исполнится восемнадцать в следующем октябре – я могу быть там меньше чем через год...

– Нет. – Он осторожно отнял ее руку от своего лица, зажав в ладонях. – Не приезжай, Бу, даже если они дадут тебе назначение. Это место поглощает людей.

– Все в порядке. Я могу справиться с этим.

– Нет, не можешь. Никто не может. – Всегда угрюмый, Эван выглядел даже более мрачным, чем обычно. – Как твоя мама...

– Я НЕ моя мать! – выдернула у него руку Натали. – Пора бы всем, наконец, заткнуться насчет нее!

– Эй, полегче.

Он сделал движение, желая приобнять девушку, но она с силой оттолкнула его руки. Горячее дыхание волнами белого пара вылетало из ее носа и рта.

– Если уж это так опасно, то почему ТЫ едешь?

– Потому что они пригрозили отобрать родительский дом, если я откажусь, – вздохнул Эван, скрестив руки на груди. – И папа может потерять работу.

Она скрестила руки, подражая ему.

– Твое счастье, что они направили туда Сондру.

– О Иисус! – простонал Эван, всплеснув руками. – Последний раз говорю, между мной и Сондрой ничего нет.

– Неужели? А почему ты тогда не советуешь ЕЙ держаться подальше от Квантико?

– Ха! Ты же знаешь Сондру. Думаешь, это как-то на нее может подействовать?

– Конечно, нет. Это для нее отличный шанс...

Юноша прижал ее к себе, заставляя смотреть прямо в его мрачные глаза.

– Бу, клянусь, я всего лишь стараюсь защитить тебя. Молись, чтобы тебя взяли в отдел искусств Корпорации. Ты талантлива – они должны взять тебя. Но не позволяй им засылать тебя в отдел правопорядка. Беги прочь, если придется.

– Да? А как насчет этого? – Сняв перчатку, Натали запустила правую руку под слои одежды у шеи и вытащила висевшую там цепочку. Хранивший тепло ее груди кулон остыл, попав на воздух: две змеи сливались в символ бесконечности.

– Я думала, это означает «навсегда». У тебя хотя бы ОСТАЛСЯ твой, Эван?

Он прижал руку к груди и кивнул.

Девушка в молчании смотрела на него, стиснув зубы, и не хотела прощать то, что он покидал ее. Однако выражение заботливости и сожаления в его глазах растопили ее решимость, и она обняла его так сильно, как только позволяли их куртки.

– Пожалуйста, не говори, что я никогда больше не увижу тебя, – прошептала Натали ему на ухо.

Эван не ответил. Она обнимала его, стоя у замерзшего фонтана еще несколько минут, пока влага в ее глазах от холода не превратились в льдинку...

– Натали.

Двор снова обрел очертания. Листья на деревьях только начинали краснеть, и вода в фонтане стояла, испорченная водорослями цвета гниющего лимона.

Натали обернулась на голос, вернувший ее обратно в настоящее, и обнаружила Дэна, который стоял в дверном проеме позади нее.

– Не хотел беспокоить тебя, но у нас не слишком много времени. Ты нашла место, где Лори видела подозреваемого?

Женщина покачала головой, на мгновение потеряв дар речи. Сцена того зимнего вечера все еще стояла перед ней. Был ли Эван здесь? Почему он не стучался?

Ее посетила ужасная мысль, что, может быть, он не хотел стучаться – может, они с Сондрой были счастливы вместе в своем небытии, и их души сплелись, словно змеи на кулоне...

Линдстром отбросила эту мысль, заставив себя слушать, что говорил Дэн.

– Лори не могла видеть его где-нибудь наверху? – предположил он.

– Сомневаюсь. Там, наверху, только спальни, ничего больше. – Она догнала агента в коридоре, образ Эвана все еще витал в ее мыслях. – Это место мне неизвестна. Это была та часть Школы, которой я раньше не видела.

Дэн потер подбородок, оглядев холл.

– Ты сказала, что на парне была униформа, как будто он был из обслуживающего персонала. Где находится школьный отдел обслуживания?

– Не знаю, скорее всего, в подвале. Но Лори не могла туда попасть. Эти двери обычно держат закрытыми в целях безопасности.

– Да. Но этот парень на самом деле не был из обслуживающего персонала.

Этуотер пошел по коридору, и Натали шагала в ногу с ним.

– Лори должна была быть где-то здесь, вместе с младшими учениками, верно? – спросил он, когда они миновали общую комнату и вернулись в восточное крыло здания. Дэн шел мимо дверей классов, пока не достиг двери без стекла, на которой была трафаретная надпись «Только рабочие», сделанная черной краской. Повертев ручку и обнаружив, что дверь заперта, он выудил из кармана кольцо с ключами. После тщательного осмотра сделанных синей шариковой ручкой записок на некоторых отмеченных ключах он выбрал один и вставил его в замок. Когда он повернул ключ, ручка тоже повернулась и дверь отворилась. За ней была темная лестница.

Дэн нащупал выключатель на стене справа, и флюоресцентные квадраты над головой залили бетонные ступени серым светом. Когда они спускались по ступеням, Натали покрылась гусиной кожей от запаха сырого бетона.

– Это здесь, – прошептала она.

Когда лестница привела их в коридор с бетонным полом, Натали пошла впереди. Оранжевые двери, бежевые стены, флюоресцентные лампы – все это она уже видела раньше. Ускоряя шаг, она подошла к третьей двери слева и потянулась к ручке.

– Подожди.

Подойдя к ней, Дэн натянул пару резиновых перчаток. Он открыл дверь одной рукой и нажал на выключатель внутри. Голая одинокая лампочка на потолке осветила зеленый металл большой котельной. Из котельной поднимались квадратные трубы и, разделяясь на трубы поменьше, исчезали в потолке комнаты. Горизонтальная трубка связывала котельную с огромной цистерной с топливной соляркой.

– Где ты видела нашего таинственного незнакомца? – спросил Дэн.

– Вот здесь. – Женщина пересекла комнату и присела на корточки радом с огромным черным цилиндром цистерны, который лежал на стальной раме, поднимавшей его примерно на фут от пола. – Он сидел здесь, держа руки перед собой вот так. – Натали сложила руки и нагнула голову.

Дэн присел рядом с ней, вытащив фонарик из внутреннего кармана куртки.

– Итак, что мы здесь делали, мистер Тайна?

Он поводил лучом фонарика по угрюмой поверхности цистерны, но не нашел ничего необычного. Опустившись на пол, агент лег набок и направил свет под цистерну.

– Мама родная.

Натали опустилась пониже, чтобы посмотреть, куда падал овал света. Ко дну цистерны было прикреплено небольшое устройство. Из устройства торчали два гальванизированных элемента, и от конца каждого отходили изолированные провода, подсоединенные к черному выключателю, находившемуся на дне устройства. Жидкокристаллический дисплей над выключателем высвечивал цифры «90.00». Натали взглянула на Дэна.

– Это?..

– Бомба, – утвердительно ответил он.


Глава 10

Новые проблемы


Дэн разговаривал по мобильному телефону около двадцати минут, не оставив Натали ничего другого, кроме как дрожать, разглядывая покинутое здание Школы.

Хотя Дэн не думал, что бомба была активирована, никто из них не захотел рисковать, оставаясь в здании, поэтому они стояли на улице в тусклом закатном свете.

Наконец он повесил телефон обратно на ремень и подошел, чтобы вкратце изложить ей ситуацию.

– Команда взрывотехников уже в пути. Устройство – явно кустарного изготовления, судя по виду, но, кто бы его ни изготовил, они знали, что делают. Если бы эта цистерна с соляркой взорвалась, все здание взлетело бы на воздух. Нечего и говорить, Кларк доведен до ручки. Это ведь придаст широкую огласку всему делу и взорвет общественность, извиняюсь за каламбур.

– Даже президент не простит такого каламбура. – Натали изучала пугающее лицо Школы, стараясь понять его выражение. – Есть какие-нибудь идеи?

– В том-то и проблема. Теперь у нас слишком много идей. Это мог быть жест мщения, выражение агрессии, террористический акт. Может, мы имеем дело с одиноким психопатом, а может – с бандой профессиональных убийц. Да и то только в том случае, если инцидент с бомбой вообще связан с убийствами.

– Связан. Я уверена. – Линдстром подумала о воспоминаниях Лори, о колебании, которое девочка почувствовала непосредственно перед тем, как ее убили. – Почему он не включил таймер?

– Вот в этом и заключается главный вопрос, не так ли? – поднял бровь Дэн. – Вот в чем загадка. И еще: почему он преодолел 3000 миль, чтобы убить девочку, если мог сделать это прямо здесь? – Агент хмуро посмотрел на Школу. – В любом случае, местные полицейские скоро прибудут, чтобы оцепить территорию до приезда взрывотехников. Кларк хочет, чтобы мы немедленно вылетели в Лос-Анджелес для совещания, так что я заказал билеты на рейс в восемь вечера.

– Шикарно, – вздохнула Натали.

Дэн потуже натянул куртку.

– Не знаю, как тебе, но мне здесь холодно. Давай вернемся в машину.

Они направились к главным воротам по цементной дорожке, но отставший на несколько шагов Дэн внезапно упал.

– Что за черт?..

Натали, повернувшись, увидела, что он поднял правую ногу.

От тротуара к подошве его ботинка протянулась липкая нить розовой жевательной резинки.


Глава 11

Черная комната


Был последний сеанс вечера, и Артур Маккорд не мог дождаться его завершения.

Клиенткой была пожилая женщина по имени Беатрис Роуз, которую он раньше не видел. В свои шестьдесят она находилась на грани между зрелостью и старостью, когда плоть уже начинает дряхлеть, но в душе еще горит огонь. Хотя ее плечи уже сгорбились от забот и начинающегося остеопороза, она внимательно сидела на краешке стула, с сияющими глазами и по-девчоночьи завитыми седыми волосами.

Вчера она зашла без предупреждения, чтобы назначить встречу, и у Артура было мало времени на подготовку. Обычно он платил этому ребенку из колледжа, Боннеру, чтобы тот выяснял для него детали – проверял окружные записи, находил статьи в местных газетах, даже узнавал о кредитах клиентки и ее умершего мужа – словом, разыскивал все, что дало бы Артуру точные факты, которые можно было вплести в сеанс. В данном случае он должен был сделать вызов сдержанным, делая умелые догадки и побуждая миссис Роуз давать ему необходимую информацию. «Ощипывая с нее перышки», как говорится в ремесле фиолов-мошенников.

– Я знаю, почему ты пришла, Беа. – Он улыбнулся, потрепав клиентку по щеке. – Я знаю, о чем ты хочешь меня попросить.

– О, Дэви! – Женщина гладила и целовала его руку. – Но как?..

– Я был с тобой все это время. Я знаю, как тебе было трудно, как тяжело тебе приходилось работать с тех пор, как меня не стало. – В действительности это была чепуха. Запертые в черной комнате, мертвые могли видеть живых только сквозь окна фиолов. Но Артур понял, что у миссис Роуз были финансовые проблемы, исходя из того, как она торговалась с ним о стоимости консультации. Мозоли, которые он чувствовал на ее руках, должно быть, образовались от долгих часов работы со шваброй или с пылесосом, и факт, что она пришла к нему в десять часов вечера, говорил о том, что она, вероятно, работает сверхурочно.

– Да, это было тяжело. – Ее слезы сочились между его пальцами. – Я так скучала по тебе.

– Но что-то изменилось, не правда ли?

Она с внезапным стыдом отвернулась от него, всхлипнув. Артур легко угадал ее дилемму.

– В твоей жизни появилось кое-что новое, ведь так? Другой мужчина.

Она ничего не сказала, но опустила голову еще ниже, вертя свадебное и обручальное кольца на левой руке.

– Беа, помнишь, что я сказал тебе во время нашего медового месяца?

– На Гавайях? – наморщила лоб миссис Роуз. – Когда?

– Ты помнишь. На берегу.

– Что... что ты любишь меня?

– Что я всегда буду любить тебя, – подчеркнул Артур. – Вечно. Не важно, что случится. В конце концов, ты моя сладкая Беа. – Такое обращение было риском. Если он не угадал, клиентка, вероятно, сочтет это неуместным; зато если он попал в точку, она будет уверена, что он – ее муж.

Игра стоила свеч. Задрожав, она прижала руки к лицу.

– Дэви! О боже милосердный, прости меня...

– Не жалей об этом. Я хочу, чтобы ты была счастлива, даже если ради этого придется выйти замуж за другого. – Артур гадал, был ли таким же понимающим настоящий Дэвид Роуз. По крайней мере, он надеялся.

Она сорвалась со стула и, рыдая, упала на Артура.

– Это не потому, что я перестала любить тебя! Я никогда не переставала любить тебя!

– Знаю. – Укачивая ее и гладя по спине, Артур решил, что настал подходящий момент завершить сеанс. – Я должен идти, Беа. Но я всегда буду рядом, наблюдая за тобой, согревая тебя своей любовью.

Артур поцеловал ее в лоб, а затем позволил своему телу размякнуть на стуле, дыша так, словно он только что пробежал марафон. Закрыв глаза, он слышал плач Беатрис Роуз и чувствовал, как она дрожала, прижавшись к нему.

Когда миссис Роуз выплакалась и высморкала нос, Артур проводил ее до двери. Она от души поблагодарила его и стала настаивать, чтобы он взял еще десять долларов в знак ее благодарности. Он вежливо отказался и пожелал ей спокойной ночи.

Что за жизнь, горько подумал он, заперев входную дверь магазина и задув фонари Коулмэна в прихожей. Говорить ложь, словно экстрасенс во время сеанса гипноза в Вегасе.

Конечно, ему не пришлось бы прибегать к таким трюкам, если бы он просто вызывал мертвых, что и обещала клиентам его вывеска. Но Артур слишком дорожил таким трудом добытым уединением души и не хотел поступаться им ни на мгновение.

Он прошел обратно в комнату сеансов и начал задувать свечи. Может, ему следовало уехать из страны после своего «исчезновения»? Хотя он слышал, что некоторые иностранные государства обращались со своими фиолами еще хуже, чем САКЗС. Если вы отказывались работать в США, Корпорация могла внести вас в черный список, отобрать машину, замучить семью бесконечными проверками. А правительство Парагвая присылало бы вам пальцы вашего супруга, один за другим, пока вы бы не вернулись к работе.

Кроме того, Артур не мог заставить себя покинуть единственную семью, которую он когда-либо знал: Джема и Гиг, Эвана и Бу, Люси... даже Саймона. Они были единственными, кому он доверял достаточно для того, чтобы открыть истинную сущность «Юрия», единственного настоящего фиола в Западном Голливуде.

Теперь половины этой семьи не было в живых.

Круг света в комнате сжался до размеров центрального стола, на котором продолжала отбрасывать колеблющееся кольцо янтарного света масляная лампа. Взяв лампу за ручку, Артур пронес ее сквозь занавешенную бусами дверь в помещение, которое когда-то было задним офисом магазина. Он превратил его в жилое помещение, установив в ванной небольшой душ, все трубы которого были из пластика, как, впрочем, и во всей остальной водопроводной системе, и поставив койку, гардероб, несколько книжных полок (в основном с книгами по восточной философии), а также примус. Добровольный отшельник обходился без холодильника, питаясь в основном консервами, свежими фруктами, корнеплодами и готовой едой, которую ему регулярно доставляли. Как и во всем магазине, стены здесь тускло блестели от мятой алюминиевой фольги.

Единственным электрическим устройством в комнате был фонарик, лежавший на полу возле кровати, и, вопреки обыкновению, Артур включил его, чтобы убедиться, что батарейки еще работают. Свет с улицы не проникал сквозь покрытые фольгой окна, поэтому, когда гасли лампы, помещение становилось черным как пещера, и Артур ненавидел на ощупь искать ванную посреди ночи.

Рядом с фонариком лежал незарегистрированный револьвер Т-45, который он купил на Бульваре у одного из первоклассных торговцев.

Артур поставил масляную лампу на гардероб и переоделся в пижаму. Почистив зубы над раковиной в ванной, он вынул слишком-фиолетовые линзы и положил их в раствор до следующего дня. Потом он уселся на койку, снял стекло с лампы и задул пламя.

Как только толстый фитиль из витой веревки растворился во тьме, из комнаты сеансов донесся звук – тихий металлический звон, который внезапно оборвался.

Окруженный почти осязаемым мраком, Артур сидел не шевелясь, стараясь убедить себя, что дуновение воздуха толкнуло дверь в комнату сеансов, и она задела висевший над ней колокольчик. Но это не объясняло внезапной тишины, как будто пальцы сжали колокольчик, чтобы заглушить его звон.

Двигаясь на ощупь и по памяти, Артур подобрал револьвер и фонарик. Взведя курок, он включил свет, отчасти ожидая увидеть стоящего перед собой убийцу. Быстрый взмах лучом фонарика убедил его, что в комнате больше никого нет.

Тогда Артур направил фонарик и оружие на нитки сиреневых бус, занавешивавших дверной проем. Воображаемые звуки заставляли дергаться его уши, однако он ничего не слышал.

Он не знал, сколько времени просидел так, прислушиваясь, едва осмеливаясь моргнуть. Казалось, прошло больше часа. Ему казалось, что он может поддерживать эту «мексиканскую ничью» всю ночь: в конце концов, у него было преимущество, потому что незваный гость – если он там был – не мог войти в комнату без того, чтобы Артур его не застрелил. На следующий день к нему должны были прийти клиенты, и Артур мог дать им знак вызвать полицию, выстрелив из своего Т-45, конечно при условии, что к тому времени пришелец не исчезнет.

Мускулы его рук начало сводить, и он отругал себя за трусость. Может, в соседней комнате прятался человек, убивший Джема и остальных. Если Артур позволит ему ускользнуть так же, как он прокрался внутрь, его следующей жертвой может стать Люси или Бу.

Впервые за шесть лет Артур Маккорд пожалел, что у него не было телефона.

Он направил луч фонарика на пол под занавеску из бус. Там никто не стоял.

Держа палец на взведенном курке, Артур встал и маленькими шажками направился к двери. Прижавшись спиной к правой стене, он дулом пистолета отодвинул в сторону несколько нитей с бусами, чтобы посветить фонариком в комнату сеансов. Начав с ближайшей стены, он пробежал лучом по периметру комнаты. Созвездия и знаки зодиака проплывали в круге света, который стал больше и тусклее, когда достиг дальней стены. Артур немного высунулся в проем – как раз достаточно для того, чтобы достать лучом до всех углов комнаты.

Он никого не обнаружил.

Тогда он посветил на дверь, находившуюся по диагонали от него. Она была приоткрыта и ее верхний косяк соприкасался с передним краем колокольчика. Стоял ли пришелец все еще за этой дверью, прячась в прихожей? Как он проник через запертую входную дверь?

С равным беспокойством Артур оглядел покрытый скатертью стол в центре комнаты. Под ним достаточно места, чтобы спрятаться. Но как заглянуть под стол или за дверь, не открываясь для нападения с другой стороны?

Артур продвигался к столу, словно это был спящий лев. Не прекращая освещать дверь лучом фонарика, он быстрым ударом правой ноги перевернул стол. Стол приземлился на круглый край и, прокатившись, остановился, запутавшись деревянными ножками в скатерти.

На полу под столом было пусто.

Артур облизал пот с верхней губы. Луч фонарика парил на двери, словно овал света, ожидающий актера. Стала ли щель у края двери шире с тех пор, как он первый раз взглянул на нее? Или он оставил ее приоткрытой, когда закрывал магазин?

Он бочком подошел к двери со стороны петель и заглянул сквозь затянутое проволочной сеткой окно. Ничего. Однако он не мог быть уверенным, пока...

Придерживая фонарик большим пальцем, он подсунул пальцы левой руки под дверную ручку. Крепче сжав оружие правой рукой, он открыл дверь.

Сзади послышался треск разрываемой ткани.

Полотнища, осознал Артур, прежде чем смог повернуться назад. Он был за одним из полотнищ.

Тонкая, как бритвенное лезвие, струна пианино вонзилась в его горло и сжала трахею.

Артур дернулся назад, открыв рот, но был не в состоянии вздохнуть. Он машинально дернул указательным пальцем, выстрелив в стену. Хотя он сумел удержать оружие, фонарик выскользнул из-под большого пальца и подпрыгнул на полу, создавая бесполезную лужу света у его ног.

Мозг Артура кричал о нехватке кислорода, его кровь застоялась в пережатой сонной артерии. Как взбесившийся бык, он бросил свое тело вперед, оторвав атаковавшего от пола и подняв его на свою массивную спину.

Убийца продолжал сжимать удавку, в то время как Артур мотал его из стороны в сторону. Шагнув назад, Артур ударил нападавшего о ближайшую стену, прижав его к ней. Убийца застонал от боли.

В глазах Артура мелькали черно-белые квадраты, но, не обращая внимания на давление, тисками сжимавшее голову, он направил оружие на зажатого позади человека.

Удавка ослабла, и в правое запястье Артура вцепилась рука, покрытая липкой, студенистой резиновой кожей. Убийца повернул дуло пистолета к потолку, в то время как Артур сделал еще один выстрел. Раздался легкий свист, и в шею Артура вонзился нож.

Пистолет выскользнул из онемевших пальцев Маккорда. Из сосудов потекла горячая влага, и когда он попытался дышать, в его трахее забулькало, словно в забитом водостоке. Сознательные мысли в голове погасли, словно взрывающиеся лампочки, оставляя только одну: «Бу...»

Пьяно качаясь, Артур из последних сил въехал локтем в солнечное сплетение убийцы. Когда мужчина согнулся пополам, Артур в медвежьем объятии схватил его за талию и использовал инерцию всей своей 318-фунтовой массы, чтобы уронить выведенного из равновесия убийцу на пол.

Когда он навалился на убийцу, Артур моментально начал терять сознание, но заставил себя открыть глаза, почувствовав, что мужчина пытается выбраться из-под него. Скрытая маской голова убийцы попала в овал света от фонарика, креп пульсировал от его затрудненного дыхания.

Пальцами, едва сохранявшими чувствительность, Артур сжал складку ткани у висков мужчины и начал стягивать маску с его лица. Мне нужен лишь один взгляд. Один взгляд для Бу...

Убийца почувствовал угрозу и стал мотать головой, чтобы стряхнуть руки Артура. Край маски выскользнул из-под воротника черной рубашки, обнажив белизну шеи. Артур заливал открывшуюся кожу кровью и красной слюной. Маска скользнула вверх, но зацепилась за подбородок убийцы. Артур продолжал тянуть ее. Еще чуть-чуть...

Тогда к его глазам метнулось острие ножа.

Последние осколки сознания разлетелись с белой обжигающей болью проколотых зрачков. Он почувствовал, как кровь заливает глазницы, сливаясь с глазной жидкостью, но было такое ощущение, словно на кинопроекторе завертелся последний фут пленки; хвост всего происходящего прохлопал в его памяти, оставляя вопрос навсегда нерешенным.

Смерть наступила не как сон, а как пробуждение. Постепенно Артур осознал отсутствие боли – отсутствие вообще каких-либо ощущений. Стремясь дотронуться до чего-то, он обнаружил, что больше не связан узами плоти.

Артур, словно пар, растворился в странной новой пустоте, черноте, которая не была черной, потому что в ней не было понятия цвета. Чувство свободы одарило его головокружительной эйфорией, и он гадал, может ли дотянуться до звезд.

Что-то остановило его. Барьер не оказывал никакого физического влияния, но магнетически отталкивал сознание Артура, огораживая его бесплотные мысли. Его сущность боролась с силой, ища щель в окружающих его стенах, но встречала одинаковое сопротивление со всех сторон.

Клетка Фарадея, вспомнил он, и паника охватила его душу.

Придя в неистовство, его нематериальная сущность кружилась, толкалась и билась о стены клетки, но без толку. Созданная, чтобы не пускать внутрь другие души, она теперь не пускала его наружу. Одинокий, пойманный, Артур Маккорд напрасно искал выход из черной комнаты, созданной им самим.


Глава 12

Открытая дверь


В магазин Маккорда удалось добраться только к вечеру. К тому времени Дэн сильно проголодался, а Натали выглядела просто ужасно.

Они возвращались из Нью-Хэмпшира ночным рейсом и прибыли в гостиницу около часа дня. Дэн умудрился несколько раз вздремнуть в самолете, но знал, что Натали дрожала от страха в продолжение всей поездки, и сна у нее не было ни в одном глазу. Спецагент Кларк, конечно, настоял на встрече ровно в семь в отделении департамента полиции Лос-Анджелеса, и они провели все утро, изучая факты по делу.

Завтрак, который выдали по приземлении, поддерживал Дэна только до десяти часов или около того, и теперь от голода в висках пульсировала головная боль.

– Ты уверена, что не хочешь зайти попозже? – спросил он Натали, лежащую выжатой тряпкой на переднем сиденье. – Ведь тогда ты могла бы перекусить и немного отоспаться.

– Нет. Я должна сообщить Артуру о том, что происходит. – Она взялась за ручку дверцы и села. – Это займет всего минуту.

– Смотри сама. – Дэн вышел и, обойдя машину, присоединился к ней у входа в магазин. Они обнаружили, что входная дверь не заперта, однако, когда они вошли, лампы в прихожей не горели.

– Мистер Маккорд сегодня не торопится зажигать лампы. – Дэн включил фонарик, когда входная дверь отрезала солнечный свет улицы. – Он не мог куда-нибудь уйти?

– Артур никуда не ходит. – Неожиданно в усталом голосе Натали послышался страх. – Что-то здесь не так.

Она толкнула дверь в комнату сеансов, резко звякнув колокольчиком. В полной темноте его веселый звон казался нелепым. Даже не успев посветить фонариком на пол, Дэн почувствовал под ногами что-то липкое и вдохнул отвратительный запах пота и ржавчины. Натали, отшатнувшись, прислонилась к двери, когда тусклый круг света выхватил фигуру перед ними.

Пустой желудок Дэна сжался.

– Боже милостивый...

Большая часть резинового покрытия в центре комнаты была залита кровью. Артур Маккорд лежал в середине застывшей лужи, указывая босыми ногами на дверь. Рубашка его пижамы была разорвана спереди, и на мертвенно-бледной коже груди были вырезаны слова:


ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ

ДАВАЙ, ЗАХОДИ

[Заметка: текст нанесен грубыми резаными отметинами.

Асимметричное написание букв делает послание более беспорядочным.]


Под надписью громадный живот Маккорда был разрезан от ребер до пупка, и руки расположены по краям раны, как будто он развел их в стороны, чтобы открыть доступ к своим внутренностям. Убийца осторожно распутал тонкую кишку трупа и вытащил ее через рану, выложив вокруг тела магический круг. На горле Маккорда были колотые и резаные раны, а его фиолетовые глаза выдолблены из глазниц.

– Натали... – Дэн хотел было вывести ее из комнаты, но замер, когда луч света упал на ее лицо. Ее глаза почти полностью были белыми, зрачки закатились под трепещущие веки, и она прижалась к двери, словно стояла на подоконнике небоскреба.

Ее голова дважды дернулась, и зрачки вернулись в нормальное положение.

– Бу... Слава Богу, ты здесь.

Дэн напрягся, услышав низкий, звучный регистр ее голоса. Когда она ринулась к выходу, он преградил ей путь.

– Мистер Маккорд, ни с места!

– ВЫПУСТИ МЕНЯ! – рыча, бросилась на него Натали.

– Не сейчас. – Агент загородил проход, и она завыла от разочарования: очевидно, Маккорд не привык к такому легкому телу.

Дэн схватил Натали за руку.

– Кто это был?

– Не знаю!

– Что вы видели?

Маккорд перестал сопротивляться.

– Я ничего не видел. Он выколол мне глаза.

– Почему кто-то хотел убить вас?

– Я же сказал: не знаю!

– Кто еще, кроме Натали, знал, что вы здесь прячетесь?

Маккорд впервые задумался над вопросом.

– Люси Камей... и Саймон.

– Это все? Вы уверены?

– Да, уверен! Все остальные мертвы.

Маккорд снова задергался, искривляя лицо Натали.

Дэн забеспокоился о том, не слишком ли сильно он сжимает руку Линдстром; должно быть, ей было больно. Он отпустил ее и отошел в сторону.

Маккорд в теле Натали помчался вперед, мимо Дэна и через входную дверь. Дэн последовал за ним на тротуар и увидел, что Маккорд поднял лицо к приветствующему его солнцу и поднял руки, словно расправляющая крылья птица.

Натали замерла на мгновение, а затем согнулась. Дэн поймал ее прежде, чем она упала, и опустил на мостовую под магазинной вывеской с фиолетовыми глазами.

Пока она сидела, прислонившись щекой к стене, Дэн набрал на мобильном телефоне номер Кларка. Теперь шанса пообедать не оставалось, но это не тревожило Дэна – он в любом случае потерял аппетит.

* * *


Движение транспорта на переполненной, как никогда, Вайн-стрит напоминало похоронную процессию; одетые в форму офицеры департамента полиции Лос-Анджелеса напрасно старались отогнать любопытных от магазина Маккорда. Команда криминалистов зашла внутрь, чтобы сфотографировать место преступления и собрать улики, в то время как Кларк расспрашивал Дэна у входа.

– Ты не хочешь рассказать мне, почему мы не знали об этом парне? – спросил он тоном, очень похожим на тон директора средней школы, в которой учился Дэн.

– Я просмотрел записи по поводу исчезновения Маккорда на случай, если есть какая-нибудь связь с убийствами, – солгал Дэн. – С помощью Натали я смог раздобыть новые сведения о его местонахождении, но не хотел сообщать об этом расследованию, пока не узнаю что-то конкретно. К сожалению, убийца добрался до него первым.

История не произвела на спецагента впечатления.

– Жду вашего официального отчета, агент Этуотер, – пробормотал он и повернулся к криминалисту, только что вышедшему из магазина. – Что вы нашли?

– Нам придется подождать отчета судмедэксперта, но бледность кожи и незначительное разложение тела предполагают, что смерть наступила в течение прошедшего дня – по меньшей мере, пятнадцать часов назад. – Криминалист, толстая женщина по имени Блэр, опустила пюпитр и подняла очки для чтения на лоб. – Похоже, убийца пытался задушить Маккорда, а затем ударил его ножом в шею, чтобы прикончить. Размер колотой раны показывает, что она нанесена охотничьим ножом или каким-то подобным предметом.

– Есть ли оружие?

– Только Т-45, который, очевидно, принадлежал жертве. Было сделано два выстрела. Мы нашли одну пулю на полу и продолжаем искать вторую; фольга на потолке затрудняет нахождение любых отверстий. Не знаю, есть ли там кровь убийцы; во всяком случае, мы послали несколько проб в лабораторию для анализа.

– Что-нибудь еще?

– Несколько кровавых отпечатков подошв, которые, похоже, подходят к слепкам, взятым с заднего двора Гэннонов. Также замок на входной двери носит следы взлома. Кто бы его ни сломал, он знал, как это делается.

Кларк кивнул и снова переключил внимание на Дэна.

– Линдстром готова говорить?

Дэн бросил взгляд на Натали, которая, словно бродяга, сидела на тротуаре, положив голову на колени.

– Дай ей время до завтра.

– Как насчет сегодня в семь?

– Завтра, Эрл.

Кларк недовольно посмотрел на Натали.

– Ладно. Завтра утром, – буркнул он, отходя посовещаться с Блэр.

Дэн присел на корточки рядом с Натали и потрепал ее по голой руке, словно отец, который будит ребенка от плохого сна.

Она подняла голову, глядя на него прикрытыми глазами, слишком уставшими, чтобы плакать.

– Ты готова идти?

Женщина выразила согласие почти незаметным кивком, и он помог ей подняться на ноги.


Глава 13

Уязвимое время


Натали молчала в течение всей поездки обратно к зданию посольства, даже тогда, когда Дэн остановился у «Карлз Джейр», чтобы купить им обед. Хотя она ничего не заказывала, он купил ей салат с цыпленком, посчитав, что это больше всего остального в меню похоже на здоровую пищу. Когда они приехали в гостиницу, Натали все-таки настояла на том, чтобы подняться на восьмой этаж по лестнице, но потом рухнула на кровать, даже не сняв обуви.

Сидя со скрещенными ногами на собственной кровати, Дэн с беспокойством наблюдал за коматозным состоянием спутницы, поглощая чизбургер. Страх, горе, изнеможение – Натали была похожа на выжатый лимон и имела полное право вырубиться на несколько часов. Но хватит ли этого? Может, ему следовало отвезти ее в больницу?

– Ты знаешь, это убьет тебя, – сонным голосом пробормотала она, глядя на то, как он ест.

– Это лучше, чем ничего, – улыбнулся Дэн, жуя картошку фри. – Хочешь салата? Я купил его специально для тебя.

Она зевнула.

– Нет. Но спасибо, что заботишься обо мне.

– Я поставлю его в минибар. Может, ты съешь его на завтрак. – Он отложил чизбургер. – Как ты?

– Прямо сейчас? Не слишком хорошо. – Она поморщилась, словно от внезапной боли. – Дэн, расскажи мне какой-нибудь случай из твоей жизни. Что-нибудь хорошее – что-нибудь, что тебе нравится.

Вопрос застал его врасплох.

– Ну... есть много вещей...

Поначалу ничего не приходило на ум. Последние два года вряд ли можно чем-то похвастать: суд, перевод в Квантико, развод со Сьюзен... и все остальное. Он прокручивал воспоминания, пока не наткнулся на последнюю хорошую вещь, которую мог вспомнить.

– Прошлая весна была для меня тяжелым временем: развод и все такое. – Дэн прочистил горло, желая, чтобы на языке не было лукового привкуса. – К тому времени я переехал в Вирджинию и никого там не знал, кроме людей, которых встречал на работе. Мой брат Сэм понял, что мне не с кем встретить Пасху, поэтому пригласил меня провести выходные с его семьей в их доме на берегу озера Клер в Северной Калифорнии. Когда я приехал, оказалось, что он пригласил еще и родителей. Думаю, он хотел сделать мне сюрприз. – Дэн рассмеялся. – Поскольку мама и папа заняли спальню для гостей, меня положили на кушетку в гостиной. Но я не возражал – это напомнило мне времена, когда я ночевал у бабушки и дедушки.

В любом случае, я поздно туда приехал – я мог лететь только вечерним субботним рейсом, а дом Сэма находится примерно в двух часах езды на машине от аэропорта Сакраменто, – но моя маленькая племянница Тина не ложилась спать, чтобы дождаться меня, и настояла, чтобы мы тем же вечером раскрасили пасхальные яйца. – Засмеявшись, он вытер глаза рукавом. – И вот мы – я, Тина, мама, папа, Сэм и его жена Лиз – красим сваренные вкрутую яйца в одиннадцать вечера; Пасха на следующий день. Думаю, мои пальцы еще неделю оставались сиреневыми.

На следующее утро они оставили меня спать, а сами пошли в церковь. Позже Лиз рассказала, что Тина чуть было не захихикала, на цыпочках проходя мимо меня, пока я храпел на диване. Я встал к тому времени, когда они вернулись, и мы все пошли в маленькую кофейню на большой пасхальный завтрак. После этого я должен был ходить за племянницей с пасхальной корзинкой, когда она собирала пластиковые яйца, которые спрятал для нее во дворе Сэм. Вечером мы с папой сидели на причале и рыбачили. Мы почти не разговаривали и не поймали ни одной рыбки, но это было неважно. Потом у нас был пасхальный обед, и никто не спросил меня ни о разводе, ни о том, как шли дела на новой работе. – Дэн сглотнул, обнаружив, что во рту пересохло. – И тогда я понял, что независимо от того, что, я сделал, от того, насколько плохо я поступил... эти люди никогда не отвернутся от меня.

Он уставился в пустоту, забыв про лежавший перед ним на сплющенных бумажных пакетах недоеденный чизбургер.

– Здорово, должно быть. – Пружины кровати Натали заскрипели, когда она сменила позу. – Пасха. Ты веришь в это?

– Хммм? Ты о чем?

– Ну, ты знаешь: перерождение, воскрешение, все такое.

Дэн ощутил отдачу Т-38 в руке, увидел ватную куртку на кровоточащей груди мужчины и смотрящее на него непонимающее лицо.

– Боже, надеюсь, что это так. – Он посмотрел на Натали, лежавшую на боку с закрытыми глазами. – А ты что думаешь?

Она долго не отвечала, и Дэн подумал, что Натали заснула.

– Я слышала истории о людях, которых нельзя вызвать, – наконец сказала она. – О тех, чьи души не могут вызвать фиолы, о тех, кто уходит туда, докуда мы не можем дотянуться.

– Ты веришь в эти истории? – Дэн вгляделся в свои ладони, словно стараясь прочитать будущее. – Я имею в виду, что где-то должны быть счастливые души, так?

– Не знаю. – Казалось, вопрос озадачил ее. – Мне никогда не доводилось разговаривать со счастливыми.

Дэн не знал, что на это ответить, поэтому тихонько завернув чизбургер и фри, выкинул их в мусорное ведро. Он собирался пойти в ванную, чтобы почистить зубы, когда Натали его снова окликнула:

– Спасибо. За то, что поделился своей Пасхой.

Он задержался у двери, улыбнувшись ей в ответ.

– Спасибо, что напомнила мне о ней.

Когда мужчина вернулся, женщина уже тихонько посапывала. Тем не менее он оставил для нее свет включенным.

* * *


Некоторое время спустя Дэну приснился кошмар.

Он стоял в аллее. Лампочка в проволочном каркасе над дверью сияла с неестественной яркостью, ее белизна ослепляла, будучи в то же время холодной. Филлипса и Росса нигде не было видно; улица была пустой, за исключением фигуры, стоящей спиной к Дэну с опущенной головой.

Посмотрев вниз, Дэн увидел, что фигура стоит в поблескивающей луже крови. На незнакомце была грязная куртка и джинсы, похожие на те, в которых был убитый ими человек, но когда он поднял голову, лампа осветила белую кожу его лысой головы.

Хотя все инстинкты кричали Дэну «Беги!», неизбывность кошмара заставила его подойти к фигуре. Эхо аллеи превращало его шаги в произносимые шепотом обвинения.

Фигура повернулась – это была Натали. Ее черты носили отпечаток другого лица, глаза светились ледяным негодованием. Дэн остановился, когда она подняла руку, направив на него пистолет. Это был его собственный Т-38.

– Ты украл мою жизнь, – сказала она низким голосом, которого он никогда не слышал раньше. Однако он понял, кому принадлежал голос, даже до того, как фигура разрядила оружие ему в грудь...

Дэн резко проснулся, молотя руками и ногами, словно кровать выпадала из-под него. Снова утонув в подушке, он закрыл руками лицо, ожидая, пока бешеный ритм сердца замедлится до нормального.

– Не спится?

Казалось, слова являлись продолжением его сна. Дэн подпрыгнул, бросив взгляд на соседнюю кровать.

До рассвета было еще далеко, и приглушенный свет лампы заливал комнату грязно-желтой пеленой. Натали сидела на краю кровати, одетая только в свою футболку. Должно быть, она переоделась после того, как Дэн лег спать, потому что на ней не было парика и контактных линз, и сейчас смотрела на него голодным взглядом.

– Кажется, ты напрягаешься. – Раздвинув голые ноги, женщина пробежалась пальцами вверх и вниз по промежности. – Я могу помочь. – Она поднялась и с небрежной беспечностью направилась к нему.

Все еще под впечатлением своего сна, Дэн вздрогнул, когда она потрепала его по щеке. Ночь – очень уязвимое для меня время, вспомнил он слова Линдстром.

– Ты не Натали. Кто ты?

Левый уголок рта женщины приподнялся в кривой улыбке.

– Натали спит. Дай ей отдохнуть. – Она смахнула прядь волос с его глаз.

– Кто бы ты ни была, ты должна уйти. Немедленно. У меня в чемодане шоковый пистолет. Если придется, я его применю, – не зная, как избавиться от нежданного визита, пригрозил Дэн.

– «Немедленно», «немедленно»! – передразнила женщина. – Никто не хочет причинить вреда Натали. Меньше всего я. – В ее голосе слышалась притворная веселость с оттенком скучающего изумления. – Я – старый друг ее матери.

Прежде чем Дэн смог подняться или отодвинуться на другую сторону кровати, она закинула правую ногу ему на талию, оседлав его. Стараясь не замечать тепла ее бедер, он постарался вспомнить имена из файлов пропавших фиолов.

– Гиг Маршалл?

Снова недвусмысленная улыбка.

– Шш, шш. – Женщина с упреком прижала палец к губам, затем, приподнявшись, стянула с него одеяло. Когда она уселась обратно, волосы на ее лобке защекотали его кожу.

Его пенис напрягся вопреки его воле, и волна возбуждения, смешанного с отвращением, захлестнула его.

– Сильвия Перез?

Игнорируя вопрос, она положила руки ему на грудь и начала массировать мускулы, склонившись так низко, что он щекой чувствовал ее горячее дыхание.

Дэн схватил ее запястья, держа ее на расстоянии и сравнивая выражение лица с фотографиями жертв. Он не мог найти сходства, пока...

У него отвисла челюсть. Агент уже видел эту полуулыбку раньше.

– Рассел Треверс.

Женщина захихикала, словно школьник, застуканный за передразниванием учителя.

– Все в порядке. Сейчас я девушка.

Пытаясь отползти к передней стенке кровати, Дэн изо всех сил старался представить выпуклые очки и отвисшие щеки 53 летнего мужчины вместо утонченных черт Натали. Теперь он вспомнил, что читал о том, что Треверс был голубым.

– Она не станет возражать, – голосом Натали пообещал Треверс. – Ты ей нравишься. Ты ведь знаешь об этом, не так ли? Я прочел это в ее сознании.

Дыхание Дэна так участилось, что у него закружилась голова. Он ослабил хватку на запястьях Натали.

Она обвила его руками, притянув к своей груди. На ней не было лифчика, и он видел выделявшиеся под тканью футболки напрягшиеся соски. Кривая улыбка исчезла.

– Пожалуйста, – умолял Треверс. – Там, где я нахожусь, не к кому прикасаться. Пожалуйста, дотронься до меня.

Она поцеловала его в губы, но Дэн сжал их и оттолкнул ее.

– Ну, Натали. Проснись!

– Пожалуйста... – Извиваясь на нем, женщина запустила руки ему под футболку, обжигая ладонями его кожу. – Мне было так одиноко и холодно...

Дэн осторожно взял ее за подбородок, заглянув в глаза.

– Прости.

И ударил ее по щеке. Простая пощечина, только для того, чтобы она почувствовала боль. Натали ошарашенно моргнула, тряся головой, словно собака, которую кусают осы. Мускулы ее лица дергало и сводило, желание в глазах сменилось непониманием. Она отпрянула от него, вытирая руки о футболку, словно желая очистить их, и в панике переводила взгляд с его тела на свое.

– Боже мой. Что случилось?

– Натали... – Дэн протянул ей руку.

Пятясь как рак, девушка слезла с кровати и закрыла лицо руками.

– Что ты наделал?!

Дэн не мог сказать, кому был адресован вопрос.

– Все в порядке. Ничего не произошло.

Увернувшись от него, она убежала в ванную и захлопнула дверь.

Дэн вздохнул и повалился на спинку кровати. Еще один блестящий маневр, Этуотер.

Выждав несколько минут, он пересек комнату и постучался в дверь ванной.

– Натали? Ты не хочешь поговорить?

Никакого ответа.

Дэн еще минуту постоял перед дверью, но не стал стучать и вернулся в постель. Уставившись в потолок, он наблюдал, как желтый, словно моча, оттенок комнаты перешел в предрассветный бледно-голубой, когда свет проник через занавешенные окна гостиницы. В конце концов в комнате раздался заказанный утренний звонок.

В нем не было необходимости.


Глава 14

Показ слайдов


– Расскажите, что мы здесь видим, – скомандовал Кларк с другого конца большого стола, когда в его очках отразилось спроецированное изображение выпотрошенного тела Артура Маккорда.

Дэн моргнул невыспавшимися глазами, направив лазерную указку на экран позади себя.

– Так, убийца очевидно выставил тело напоказ, чтобы унизить жертву и показать свою власть над ней. Труп был расположен ногами к двери для произведения максимального эмоционального впечатления на вошедшего, кем бы он ни был. Расположив руки Маккорда внутри этого брюшного разреза, убийца демонстрирует, что является хозяином жертвы. Круг... – Он прочистил горло. – Круг, выложенный из тонкой кишки, предполагает, что преступник воспринимает убийство как некую разновидность ритуального жертвоприношения, целью которого, вероятно, является наделение мистической силой какого-нибудь рода.

Он нажал на пульт, который держал в левой руке, и, улучив момент, взглянул на Натали, когда сменился слайд. Сегодня она выбрала парик из прямых черных волос чуть выше плеч и пару линз, которые придавали ее глазам насыщенный шоколадно-коричневый цвет. За все утро она почти ни разу не взглянула на него и даже сейчас сидела с закрытыми глазами. Может, она заснула, а может, просто не могла вынести показа слайдов.

Последнее фото содержало увеличенное изображение слов, вырезанных на груди Артура Маккорда. Судмедэксперт поднес к изображению линейку, чтобы показать точный размер букв.

– Словами «Открытая Дверь», полными гротескного юмора, убийца еще больше унижает достоинство жертвы. Он также предполагает, что, исполняя ритуальное жертвоприношение, он устанавливает некую связь с загробным миром – связь, которую раньше мог устанавливать покойный контактер.

Кларк откинулся на стуле, сложив пальцы домиком.

– И как бы вы определили профиль убийцы?

– Из того, что видела Натали в воспоминаниях жертвы, Маккорд, очевидно, пытался снять с убийцы маску. Хотя ему это не удалось, он увидел горло убийцы, что дает нам повод считать, что это белый мужчина, возраста около тридцати лет, с гладко выбритым подбородком. Я не ошибся?

Она едва заметно приподняла голову, чтобы кивнуть.

– Тот факт, что он смог справиться с Маккордом, который был намного больше и тяжелее, предполагает, что убийца находится в хорошей физической форме. Судмедэксперт не обнаружил никаких признаков сексуального надругательства над телом, и убийца не имеет предпочтений касательно расы, возраста или пола в выборе жертв. Поэтому сексуальное удовлетворение не является основным мотивом преступлений. Скорее, преступник является личностью, близко знакомой с фиолами, и питает к ним сильную ненависть, вероятно исходящую из какой-то бессмысленной зависти к их способности общаться с мертвыми. Убивая их, он хочет доказать, что превосходит их. Он также может верить, что вбирает силу своих жертв. Это объясняет, почему он вырезает глаза. – Дэн снова нажал на пульт, и на экране появилось увеличенное изображение лица Маккорда с кричаще красными пустыми глазницами и испещряющими щеки дорожками крови и глазной жидкости.

Морщины на лице Кларка стали чуть глубже.

– Почему только теперь? – Он указал рукой на оскверненное лицо на экране. – Почему так? Раньше этот парень даже не позволял нам взглянуть на тело. Теперь он уродует их, чтобы поразить нас. Почему?

Дэн положил указку и пульт на стол.

– Обычно серийные убийцы совершают свои преступления с возрастающей жестокостью: их ярость питает сама себя, и они наглеют с каждым убийством, их жестокие фантазии становятся все более изощренными. Возможно, этому парню понадобилось «попрактиковаться» на нескольких жертвах, прежде чем он набрался храбрости пощеголять своей работой. Хорошо то, что чем более нахальным становится убийца, тем больше мы о нем узнаем. Надрезы, которыми он нанес буквы на грудь Маккорда, выглядят сделанными слева направо, что предполагает, что преступник правша.

Кларк закатил глаза.

– Это сужает круг подозреваемых до чуть более половины белого мужского населения. Вы что-нибудь выяснили, Йолена?

Сидевшая напротив Натали детектив Гарсиа покачала головой.

– Не много. Кровавые следы, обнаруженные на полу магазина, совпадают с отпечатками с заднего двора Гэннонов.

– Означает ли это, что мы имеем дело с одним человеком?

– Не обязательно. Эти отпечатки не совпадают с теми, которые мы обнаружили на ковре в спальне Лори Гэннон, значит, либо преступник сменил обувь, либо здесь орудует кто-то еще.

– Замечательно. Как насчет пуль из пистолета Маккорда?

– В итоге мы нашли обе пули, но ни на одной нет следов крови. – Криминалист Нора Блэр взглянула на свой пюпитр. – Все пробы крови, которые мы взяли с пола, по группе принадлежат Маккорду, хотя мы на всякий случай послали их на анализ ДНК. К сожалению, похоже, что Маккорд промахнулся.

– Э-эххх... А как это все согласуется с бомбой в Школе?

Дэн включил верхнее освещение. В свете ламп экран проектора стал белым, за исключением темных ям вместо глаз на лице Маккорда.

– Еще одно проявление ненависти к фиолам. Убийца хочет сделать заявление, и все жертвы связаны со Школой. Думаю, что вероятнее всего он либо работал там, либо знал кого-нибудь из учеников, которые туда ходили. Может, друг или член семьи.

– Хорошая мысль. По крайней мере, мы уже владеем информацией о тех, кто работал в Школе за последние двадцать лет. – Кларк подтолкнул к нему лежавшую на столе стопку папок. – Несколько проступков и оскорблений, но никаких криминальных записей. Они очень требовательны к тем, кому позволяют там работать. Как насчет друзей Маккорда, о которых вы упоминали?

– Маккорд сказал, что только несколько человек знали о том, где он скрывается от Корпорации. В живых остались только Люсинда Камэй, его младший брат Саймон... и Натали.

Даже если Линдстром услышала его слова, она не отреагировала. Теперь ее глаза были открыты, но их взгляд, казалось, был направлен внутрь, безразличный к заседанию в конференц-зале.

– Ммм... Вы думаете, эти люди могут что-то знать? – спросил Кларк.

– Возможно, они знают, кто еще мог найти Маккорда. И они могут быть следующей мишенью убийцы.

– Где они?

– Камэй во Фриско, Саймон Маккорд в Сиэтле. Оба под защитой полиции. Я подумал, если они с Натали сравнят заметки, мы, возможно, что-то выясним.

– Хорошо. Займитесь этим. Но держите свой мобильный под рукой на случай, если вы нам понадобитесь.

Кларк, Гарсиа и Блэр встали, чтобы уйти, но Натали продолжала сутулиться на своем стуле.

– Полагаю, это означает, что мне опять придется лететь? – пробормотала она.

Дэн улыбнулся, почувствовал облегчение, когда услышал ее жалобу. Однако, когда они остались одни, напряженная тишина снова повисла в воздухе. Подобрав стопку папок Кларка, Дэн засунул их подмышку, и Натали, не говоря ни слова, направилась вслед за ним к выходу из конференц-зала.

Он остановил ее у двери.

– Слушай, о том, что произошло...

– В этом не было твоей вины. – Натали избегала его взгляда. – Я не была готова к приходу Рассела. Прости. Этого больше не случится.

– Не беспокойся об этом. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я не... ну, ты знаешь, что ничего...

– Я знаю. – На этот раз она посмотрела ему в глаза, дотронувшись до руки. – Просто не хотелось, чтобы ты видел меня такой.

В голове Дэна прозвучали слова Рассела Треверса, дразнившего его соблазнительным голосом Натали: «Ты ей нравишься, ты же знаешь...»

Он прижал папки к боку.

– Не знаю, как ты, но я хочу есть. Я могу накормить тебя обедом? Никаких гамбургеров и подобной ерунды, обещаю.

Окутывавшая ее лицо меланхолия немного отступила.

– На самом деле, я бы не отказалась, раз ты об этом упомянул.

– Здорово. – Он открыл перед ней дверь. – Между прочим... кто-нибудь когда-либо говорил тебе, что тебе идет быть брюнеткой?

Уголки ее рта поползли вверх.

– В последнее время нет.

Дэн сделал вид, что потрясен.

– Постой! На твоем лице действительно улыбка? Ты не можешь быть Натали. Кто же ты?

Она рассмеялась.

– Смотри, Дэн, а не то пожелаешь, чтобы это была не я.


Глава 15

Далекие передачи


Человек в грязно-сером «камаро» ждал, пока пройдет достаточно времени с трех часов ночи – час спустя после того, как ушел последний бандит, – прежде чем выйти из машины.

В ожидании своего часа он откинулся на переднем сиденье, скрывая свой профиль и расположив зеркало заднего вида таким образом, что в нем отражался вход в заброшенный магазин через дорогу, который пестрел полосками порванной желтой ленты с надписью «ПОЛИЦЕЙСКАЯ ЛИНИЯ, НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ». Надев пару наушников фирмы «Panasonic», он просунул длинный черный нос направленного микрофона в угол опускающегося стекла и начал вертеть его влево и вправо, вслушиваясь в ночную жизнь Вайн-стрит.

Клемент Эверетт Мэддокс был осторожным человеком, и проникновение в бывшую резиденцию Артура Маккорда являлось для него сложной задачей. После убийства полиция повесила на дверь цепь и опечатала магазин как место преступления. Клем мог бы справиться с этими препятствиями самостоятельно, но он был уверен, что полиция могла установить наблюдение за магазином, по крайней мере, на неделю. Лучше позволить кому-то другому сделать грязную работу и раскрыть копов, которые могут вести наблюдение, решил он.

В ночь после того, как копы ушли, собрав улики, Клем отправился на бульвар Голливуд покупать наркотические таблетки у одного из торговцев, мясистого бульдога по имени Педро. Клем не употреблял наркотики – он спустил таблетки в унитаз, вернувшись в свой крошечный мотель, – но сделка была предлогом разговорить дилера.

– Эй, ты слышал, что случилось с этим заклинателем мертвых на Вайн? Дико, а?

– Ага. – Едва ли убийство было чем-то из ряда вон выходящим в бизнесе Педро. Он смотрел на улицу в ожидании нового покупателя, не обращая внимания на Клема.

– Убийца наверняка искал свои деньги.

– Угу. – Педро так и не взглянул на него. – А ты откуда знаешь?

– Доставлял этому парню продукты. – Это была ложь, но она пробудила в Педро интерес. – Сумасшедший ублюдок. Никогда не выходил из магазина и платил мне за то, чтобы я приносил ему все это. Всегда наличными. А я точно знаю, что он никогда не ходил в банк. Если бы подвернулась возможность, я бы сам полез за его добром.

Дилер повернулся; полуночные тени скрывали выражение его глаз.

– Почему ты думаешь, что оно еще там?

– Потому что копы не могут найти мотива преступления. Так сказали на полицейской частоте моей автомагнитолы. Если бы магазин ограбили, они бы представили это по статьям 187 и 460 – убийство и взлом. – Это тоже была ложь, но Педро об этом не знал. – Хотя, не важно. За пару дней копы перероют магазин вдоль и поперек и отдадут все, что найдут, государству.

– Да. Дерьмо, это верно. – Педро ушел, даже не оглянувшись.

Клем не мог сказать, купился ли Педро на эту выдумку, поэтому составил план, как самому вломиться в магазин, если дилер спасует. Тем не менее следующей ночью Мэддокс остановился через дорогу от магазина Маккорда, просто на всякий случай. Он рассчитывал на то, что наркодилеры обычно сами были наркоманами и вряд ли бы упустили возможность добыть деньжат для очередной дозы.

Клем уже готов был оставить надежды, когда около двух часов ночи наконец показался Педро. Они вместе с двумя приятелями прошлись по улице и остановились перед магазином Маккорда, где встретили пару товарищей, которые случайно проходили мимо. Клем восхищался их действиями: они пожали друг другу руки с энтузиазмом встретившихся чисто случайно друзей. Педро и его два самых высоких и широкоплечих приятеля закурили и начали разговаривать друг с другом, случайно заслонив собой дверь магазина. Одетые в мешковатые, чересчур толстые для теплой ночи куртки, два друга поменьше исчезли за их спинами. Клем услышал в наушниках заглушенный хруст, когда они выбили стекло в нижней части двери.

Должно быть, для В&Е[9 - В&Е (амер.) – аббревиатура «Ломай и Входи» («Break and Enten»). (Прим. ред.)] ребят оказалось проблемой пробраться через слои проволочной сетки и изоляции, которыми Маккорд покрыл магазин, потому что стоявшие на входе парни сделали целую очередь затяжек, ожидая, пока их приятели закончат свои разрушительные поиски в недрах магазина. Наконец, двое мужчин посубтильнее вынырнули из-за мясистых спин своих друзей; их лица не выражали никаких эмоций. Клем направил на них микрофон.

– Они у вас? – спросил Педро в наушниках Клема неразборчивым и надтреснутым голосом.

– Не здесь, парень. Расскажу позже.

Если мужчина и злился из-за того, что не нашел никаких денег, то не показывал этого. Кто знает? Клем размышлял. Может, у старины Артура действительно завалялась пара баксов?

Педро и его приятели затоптали сигаретные окурки, пожали друг другу руки и разошлись так же спокойно, как и встретились, оставив огромную темную дыру в нижней части магазинной двери.

Клем остался в машине, наблюдая. Копов не было. Он проверил улицу микрофоном, насколько мог, но не услышал ничего похожего на полицию. Служащий пирожковой вышел на тротуар покурить. Покупатель, держащий в руках жареный пирожок и кофе, присоединился к нему, и они стали обсуждать наступающий сезон «Лэйкерс»[10 - Имеется в виду баскетбольная команда «Los Angeles lakers». (Прим. ред.)]. Не сыщики, решил Мэддокс.

Он вытащил правый динамик наушников из уха, прибавил громкость на автомагнитоле и прослушал полицейскую частоту. Никаких 460-х[11 - Вероятно, имеются в виду переговоры полицейских по рации. BayStack460 – известная марка коммутатора, стоящая на службе у полиции. На «460» начинаются также номера городских телефонов, расположенных на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе. (Прим. ред.)] в этой области. Если кто-то и заметил взлом, они не стали сообщать об этом. Неудивительно – в конце концов, это Западный Голливуд.

Почувствовав, что опасности нет, Клем отложил микрофон и вышел из «камаро». Хотя в такой час он мог перейти дорогу где угодно, он побрел к ближайшему перекрестку и пересек улицу по пешеходному переходу. Со своими косматыми волосами, небритым лицом и в грязной свободной армейской курткой он легко мог сойти за бездомного ветерана. Если бы в магазине его поймал коп, он бы настаивал на том, что просто искал место, где можно приютиться на ночь.

Друзья Педро выбили почти все стекло из двери магазина, затем прорезали проволочную сетку и изоляцию и загнули ее, чтобы не пораниться о зазубренные края дыры, пролезая внутрь. Не видя на улице никакой угрозы, Клем полез через отверстие в черную, как угольная яма, тьму.

Оказавшись внутри, он достал из кармана куртки фонарик размером с ладонь и осмотрел покрытые фольгой стены прихожей. Затем поднялся на ноги, усмехнувшись. Клетка Фарадея, устроенная Маккордом, очаровала Клема, и он смаковал мысль сделать такую же.

Проходя сквозь дверь в комнату сеансов, Мэддокс слегка вздрогнул, когда на витой веревке зазвенел колокольчик, потом улыбнулся собственной пугливости. Конечно, беспокоиться не о чем.

Он обвел лучом стены. Парни Педро немало потрудились здесь. Полотнища ткани были содраны со стен, а находящаяся под ними изоляция разрезана.

С возрастающим восхищением Клем взял в зубы фонарик, вытащил из кармана дешевый радиоприемник «Sony» и надел наушники. Включив радио, он начал медленно прокручивать колесико по всему диапазону. Клетка Маккорда действовала хорошо: Клем слышал только статический шум, как будто стоял под металлическим мостом.

Однако он искал не музыку. Пройдя весь диапазон, он сменил направление, прослушивая радиоспектр, ища шепот разума среди бесформенного шипения белого шума. И снова, меряя шагами комнату и покачивая радиоприемником из стороны в сторону, словно лозой или счетчиком Гейгера. Ничего.

Оказалось, джинн вылетел из бутылки. Какая жалость.

Все же Клем не уйдет с пустыми руками. Обычно он искал какую-нибудь личную вещь покойного, но на сей раз он мог добыть кое-что намного более действенное.

Сняв наушники, Мэддокс встал на колени и направил фонарь на пятно засохшей крови, покрывавшее резиновый пол в центре комнаты. Полиция забрала многочисленные следы как доказательство, но оставалось еще много.

Кровь идеально подходила целям Мэддокса. Кровь была резонансной.

Он отложил плеер, нырнул рукой в очередной карман и вытащил швейцарский армейский нож, карточку «три на пять» и конверт. Держа фонарик в зубах, он отделил хлопья крови от пола одним из лезвий ножа. Он наскреб на карточку небольшую кучку ржавой пыли и высыпал ее в конверт, который осторожно запечатал и положил обратно в карман.

Охваченный внезапным вдохновением, Клем подобрал плеер и снял заднюю крышку с помощью плоской отвертки ножа. Собрав еще немного коричневой, как коньяк, пыли на карточку, он посыпал порошком открытую электросхему радиоприемника и вернул крышку на место.

– Скоро, Эми, – прошептал он. – Теперь недолго осталось...

Клем рассовал по карманам приемник и остальные предметы, оставив только фонарик, чтобы найти дорогу к дыре во входной двери. Ему хотелось проверить радиоприем, как только он выберется из клетки Маккорда на открытый воздух Вайн-стрит, но он заставил себя подождать, пока не вернулся под прикрытие «камаро».

Откинувшись на переднем сиденье с надетыми наушниками, он снова прослушал диапазон. На этот раз в его ушах раздавались взрывы музыки и обрывки ди-джейской болтовни по мере того, как он попадал на разные станции. Однако Мэддокс не остановился ни на одной из этих станций, а наоборот, делал паузу на мертвых пространствах интерференции между ними вслушиваясь в туман статики.

Он прошел почти весь спектр, когда в шипение белого шума вплелось едва слышимое бормотание, словно трансляция с далекой звезды.

Клем с удовлетворенной улыбкой убрал большой палец с колесика плеера, словно слушая любимую мелодию.


Глава 16

М.Б.П.


Улицы района Сан-Франциско Пацифик Хейтс напоминали переполненные полки кондитерской. Викторианские дома крыша к крыше стояли вдоль тротуаров, будто пряничные сладости. Дом Люсинды Камэй вписывался в эклектичную архитектуру соседей. Украшенный круглой башней в левом углу и покрытый бургундской краской и кружевной, белой, словно свадебный торт, отделкой, он выглядел вычурным и одновременно прелестным.

Обочины улиц уже были забиты машинами, поэтому Дэну и Натали пришлось припарковать арендованный бьюик на несколько кварталов дальше. Хоть и немного отдохнувшая, Натали все же казалась удрученной и не поднимала глаз, когда они шли обратно к дому. Насколько Дэн ее знал, она не разрешила себе плакать о смерти Артура. Или Эвана, если уж на то пошло.

Тогда они были всего лишь детьми... она должна была уже забыть о нем, думал Дэн, гадая, почему ее бывший любовник неожиданно стал так важен для него.

Краем глаза он старался прочитать, что скрывалось за мрачным, застывшим выражением ее лица.

– Ты в порядке?

Она вздохнула, расправив плечи.

– Я только что осознала... прошло почти шесть лет с тех пор, как я последний раз видела Люси. Когда она преподавала в Школе, она была мне как старшая сестра. Я не знаю, просто не могу поверить, что прошло столько времени.

– Да. Время летит, даже когда ты не веселишься.

Мужчина с коротко остриженными черными волосами сидел в шезлонге на крыльце дома, и когда они подошли, встал, спустившись на несколько ступенек, чтобы встретить их.

– Эй, кто там! – широко улыбнулся он. – Чем могу помочь?

Дэн отметил свободную гавайскую рубаху, которую мужчина носил поверх белой футболки. Он был готов поспорить, что под ней находилось убранное в кобуру автоматическое оружие.

– Мы хотим поговорить с мисс Камэй пару минут.

– Она немного занята сегодня. Могу я поинтересоваться, кто вы?

– Дэн Этуотер, ФБР. – Он вручил мужчине свое удостоверение. – А это Натали Линдстром из САКЗС.

Мужчина просмотрел удостоверение и отдал его обратно.

– Ах, да... Мы слышали, что вы придете.

Он протянул руку, которую по очереди пожали Дэн и Натали. – Джон Руэл из отдела безопасности Корпорации. Посмотрим, чем занимается мисс Камэй.

Он наклонил голову в сторону, направляя голос к воротнику гавайской рубахи и поднес руку к правому уху.

– Эй, Стеф, у меня тут Этуотер и Линдстром. Можно им войти? – Он засмеялся над каким-то неслышным ответом. – Да, я предупрежу их. Позже, детка!

Поднявшись по ступеням крыльца, он сделал Дэну и Натали жест следовать за ним.

– Мисс Камэй сейчас за работой, и неизвестно, когда она закончит. Попробуйте отвлечь ее на свой страх и риск. – С кривой улыбкой он открыл им дверь.

Дом внутри встретил их лимонно-масляным запахом полированного дерева. Персидские и китайские ковры разных размеров образовывали на паркетном полу мягкие дорожки, а богато украшенные викторианские шкафы и столы из вишни и ореха с мраморными столешницами щеголяли нефритом и слоновой костью, покрытыми изысканной резьбой. Над выложенной паркетом лестницей сияла хрустальная люстра, и стеклянные капли отбрасывали на стены крошечные радуги.

Дэн удивленно присвистнул, когда Руэл закрыл за ними дверь.

– Да, твоя Люси точно знает толк в декоре.

– Одно из достоинств работы в отделе искусств Корпорации. Она получает дань с каждого музыкального произведения, которое записывает.

Дэн заметил завистливые нотки в голосе Натали. Он подтолкнул ее локтем и улыбнулся.

– Ты же не купишь на это счастье, верно?

– Может, и нет, но это делает несчастье намного более удобным.

Они шагнули вперед, с открытыми ртами рассматривая окружавший их антиквариат, равный по ценности музейным экспонатам, но к ним с поднятой рукой поспешила низкорослая женщина в джинсах и черном пиджаке.

– Стойте!

Дэн обменялся с Натали взглядом.

Женщина указала на их ноги.

– Снимите обувь.

Находясь в легком замешательстве, Дэн снял свои ботинки и подобрал их, заметив, что женщина тоже была без обуви. Она указала на резиновый коврик справа от входной двери, где уже стояла пара женских кроссовок.

– Туда.

Когда они с Натали поставили свою обувь в обозначенное место, женщина расслабилась.

– Извините за это – вы не поверите, насколько стары некоторые из этих проклятых ковров. – Она пожала им руки. – Стефани Корбетт, служба безопасности Корпорации. Мисс Камэй в передней гостиной.

Она отвела их к двойным скользящим лакированным дверям слева. В комнате за ними кто-то играл на пианино, снова и снова повторяя одну и ту же бурную минорную тему с неуловимыми изменениями в ее темпе и фразировке.

– Если она спросит, это была ваша идея, – прошептала Корбетт, стуча в дверь.

Мелодия оборвалась с громогласным диссонансным аккордом, полным ярости игравшего.

– Майн Готт!

Гортанный голос больше минуты продолжал ругаться на немецком, прежде чем настала тишина. Корбетт склонилась к двери.

– Мисс Камэй?

Она подняла кулак, чтобы снова постучать, но дверь приоткрылась на несколько дюймов, открывая взгляду силуэт женщины. Свет обрисовывал бледные очертания ее лысой головы.

– Разве я не говорила, чтобы меня не беспокоили? – огрызнулась женщина на отличном английском, срывая с головы «узду души». Напоминающая пару миниатюрных наушников, электронная узда выполняла ту же функцию, что и «кнопка паники» на корпусе сканера души. – Это ужасно, что вы вторглись в мой дом. Теперь я даже не могу спокойно поработать!

– Простите, мэм, но пришли люди из ФБР.

Корбетт отступила назад, позволяя Камэй увидеть ее гостей.

– Бу?

– Здравствуй, Люси. – Натали приветственно подняла руку. – Давно не виделись.

– Боже, простите меня! Заходите, заходите. – Камэй раскрыла двойные двери. Дэн взглядом поблагодарил Корбетт, вернувшуюся на пост снаружи.

Они вошли в прямоугольную комнату, отделанную золотистым дубом. Кружевные занавески смягчали солнечный свет, проникающий сквозь закругленные окна, где основание башни образовывало один из углов комнаты. Температура здесь была заметно ниже, чем во всем доме, и на столе в углу стоял дышащий паром увлажнитель. Причина этого была очевидной: в гостиной обитали по меньшей мере полдюжины старинных музыкальных инструментов. Здесь было старое фортепиано с самшитовым треугольным корпусом и даже более древний клавикорд, выложенный перламутром и слоновой костью и украшенный золотым листом. Стеклянный шкаф заключал в себе виолончель и две скрипки, которые, как подозревал Дэн, были либо «Страдивари», либо что-то равноценное. В контраст другим предметам, находившимся в комнате, на стене рядом с дверью властвовала обожженная электрогитара «стратокастер» со сломанной декой, окруженная подсвеченными гравюрами рисунка танцующего человека работы Кейт Харинг и шелкографированного портрета Мэрилин Монро работы Энди Уорхола.

Две фиолки обнялись, словно потерявшиеся близнецы.

– Артур предупредил меня, – произнесла Камэй, когда Натали открыла рот, собираясь заговорить.

Так же, как и ее дом, Люсинда Камэй являла собой интригующую смесь явных противоречий. Дэн читал ее файл, где было сказано, что ей сорок шесть, но он не смог бы угадать ее возраст по безволосой голове и гладкой, цвета соевого молока, коже. Японские черты заставляли ее фиолетовые глаза выглядеть еще более поражающими, поскольку каждый ожидал, что они должны были быть карими. Хоть и окруженная старинной элегантностью, она носила концертную футболку «Лед Зеппелин» без рукавов и пару черных лосин.

– Простите за беспокойство, мисс Камэй, – сказал Дэн. – К сожалению, наши вопросы не могут ждать.

– Понимаю. А вам в свою очередь придется извинить Людвига[12 - Великий немецкий композитор Людвиг ван Бетховен. (Прим. ред.)] за его темперамент. – Люсинда произнесла имя с немецким акцентом. – Он иногда бывает ужасно сердитым.

Эта случайно оброненная фраза заставила его на секунду оцепенеть. Агент указал на фортепиано, на котором стояло старомодное каллиграфическое перо, чернильница и разбросанные листы незаконченной музыкальной партитуры.

– Вы говорите о... – изумленно начал он.

– Да. Людвиг хочет продолжать работу сейчас, когда снова может слышать музыку. Пианино принадлежало ему – я использую его в качестве «камня преткновения», когда мы сотрудничаем. Вы, должно быть, агент Этуотер. – Контактер улыбнулась, глядя на его удивленное лицо. – Артур сказал, что вы, вероятно, зайдете.

– Ах... да. – Когда-нибудь, подумал он, я привыкну к тому, что мертвые говорят обо мне за моей спиной. – Что мистер Маккорд рассказал вам о своей смерти?

– Примерно то, чего вы ожидаете.

– Он сказал, что вы, Натали и его брат были единственными оставшимися в живых, кто знал, где его найти.

Камэй нахмурилась.

– И? Конечно, вы не думаете, что мы...

– Я думаю, Дэн хотел сказать, что убийца мог узнать об Артуре от одного из нас, – вмешалась Натали. – Ты не можешь вспомнить кого-нибудь, кто мог бы шпионить за тобой, когда ты писала ему или навещала?

Поразмыслив, Камэй вздохнула и покачала головой.

– Возможно, Корпорация или Школа, но они бы не стали убивать Артура. Он был нужен им живым.

– Если они выследили его, мог кто-либо в Корпорации или Школе узнать об этом? – спросил Дэн. – Скажем, служащий?

– Может быть.

Он достал несколько бумаг из внутреннего кармана пиджака и развернул их. Это были ксерокопии фотографий некоторых служащих Школы, которые дал ему Кларк.

– Вы узнаете кого-либо из этих людей?

Женщина просмотрела листы, которые он ей дал.

– Я, конечно, помню некоторых из них, но с тех пор прошло много времени. Я не была в Школе с тех пор, как закончила преподавать там музыку два года назад.

– Вы не помните кого-нибудь, кто вел бы себя странно? Кого-нибудь, кто мог бы иметь что-то против мистера Маккорда или фиолов в целом?

– Нет. Корпорация всегда проверяет служащих с помощью психологических тестов, а также интересуется их семьями и жизненным опытом.

– Вы когда-нибудь говорили кому-то, где был мистер Маккорд?

– Никогда.

Натали с сомнением закусила нижнюю губу.

– Как насчет Саймона?

Камэй наградила ее полным негодования взглядом.

– Артур был его братом. Он не имеет к этому никакого отношения.

Дэн ждал, что одна из них продолжит тему, но обе женщины, казалось, не желали это обсуждать.

– Саймон Маккорд что-то имел против Артура?

Камэй резко вздохнула.

– У Артура и Саймона были очень разные взгляды на свою карьеру...

Натали фыркнула.

– Можешь повторить это еще раз. Саймон – религиозный фанатик.

Камэй скривилась, но не стала ей возражать.

– Саймон верит, что контактерам дан дар свыше и что наша священная обязанность – использовать наши способности для просвещения человечества. Артур впал в его высшую немилость за то, что ушел из Корпорации.

Дэн посмотрел на Натали.

– Думаешь, Саймон мог выдать Артура Корпорации?

– Нет. Как бы там ни было, Саймон завидовал тому вниманию, которого удостаивался Артур. Он считает себя высшим фиолом, и ему всегда казалось, что он живет в тени своего брата. Саймон бы не хотел, чтобы Артур вернулся в Корпорацию. – Натали настороженно взглянула на Камэй. – Но... он мог захотеть дать через Артура урок для других фиолов, желающих убежать.

Дэн вздохнул.

– Это бы подошло по профилю, верно. Но как насчет других жертв?

– Ну, мать Лори Гэннон забрала ее из Школы. И я знаю, что Эван и Сондра ненавидели свою работу в Квантико. У работы там дурная репутация, потому что сводит контактеров с ума. Что касается Джема, Гиг и других, я не знаю – среди нас было много недовольных работой.

– А бомба в Школе? Зачем убивать всех этих детей?

Натали пожала плечами.

– Саймон преподавал там до того, как Корпорация разрешила ему начать собственную программу тренинга для контактеров в своей коммуне в Нью-Мексико. С тех пор он подталкивает Корпорацию к тому, чтобы она позволила ему контролировать образование всех фиолов. Взрыв Школы мог бы решить эту проблему.

Камэй покачала головой.

– Саймон странный, но я не верю, что он смог бы совершить нечто подобное.

– Может, и так, но мы лучше все же поговорим с мистером Маккордом. Вы понимаете, мисс Камэй, что пока мы не найдем убийцу, вы в ужасной опасности? Вы уверены, что будете здесь в безопасности?

Люси улыбнулась с оттенком пренебрежения.

– Не беспокойтесь обо мне. Я под домашним арестом, пока все это не кончится. Стоит мне чихнуть, как Стеф и Джон тотчас прибегут.

– Как скажете. Но если захотите перебраться в более безопасное место, позвоните мне. – Дэн дал ей свою визитку. – Спасибо за помощь.

Она кивнула, на ее лице внезапно появились морщины беспокойства.

– Если я могу еще как-то помочь...

– Будем на связи.

Натали обняла Камэй на прощанье.

– Люси.

– Бу. – Она провела рукой по спине Натали. – Знаешь, не обязательно ждать чьей-то смерти как предлога прийти в гости.

– Я знаю.

Они разжали объятья, обе с влажными глазами, но, как обычно, не желающие плакать.

Когда они уже собирались уйти, Дэн задержал свой взгляд на водруженном на стену обожженном «стратокастере».

– Вы работаете и с Джимми[13 - Легендарный рок-музыкант 60-х годов Джимми Хендрикс (Jimmy Hendrix), основатель стиля «хард-рок». Свою гитару Stratocaster Sunburst фирмы Fender он дважды поджигал на сцене: в Лондоне в 1967 году и в Майами в 1968 году. Осенью 2002 года она была продана на аукционе за 600 тысяч британских фунтов. (Прим. ред.)]? – поинтересовался он у Камэй.

– Нет, Джимми не подходит по правилам Корпорации – он не М.Б.П., – горько улыбнулась она.

– Не что?

Натали захихикала.

– Мертвый белый парень.

Камэй подошла к гитаре и пробежалась пальцами по темному пятну, где Хендрикс разбрызгал на «стратокастер» горючее и окунул его в пламя.

– Я купила это для себя на аукционе Кристи. Пришлось перебить цену Пола Аллена и «Хард-Рок Кафе». Я пробовала использовать ее, чтобы вызвать Джими – сама, не сообщая об этом Корпорации. Но он никогда не приходит. – Люси опустила руку. – Это дает мне надежду.

Дэн взглянул на Натали, которая глазами ответила на его молчаливый вопрос: да, это была одна из историй, которые она слышала.

– Спасибо, – попрощался он с Камэй охрипшим голосом.

Когда они вышли из ее дома и начали долгую прогулку к машине, Дэн сжал руки в кулаки, чтобы Натали не заметила, как они дрожат.

– Ты готова лететь в Сиэтл? – спросил он, чтобы подбодрить ее.

– Это имеет значение? – сказала она.

– Нет. Но по крайней мере мы можем сначала перекусить. Я помню один отличный маленький ресторан суши...

Когда Дэн поворачивал голову к своей спутнице, в поле его зрения попали машины, припаркованные на противоположной стороне улицы. Окно стоящей на полквартала дальше «тойоты камари» было опущено. Когда они прошли вперед, отблеск на ветровом стекле уменьшился, позволив Дэну бросить быстрый взгляд внутрь.

Человек на переднем сиденье опустил камеру, выдувая большой розовый пузырь жвачки, пока он не лопнул.

Дэн вспомнил Школу и прилипшую к его ботинку свежую жвачку.

Натали забеспокоилась, когда он замедлил шаг.

– Что такое?

– Не знаю. – Мужчина старался не смотреть на машину, чтобы не спугнуть водителя. – Но почему бы тебе на минутку не составить компанию агенту Руэлу?

Дэн легонько подтолкнул ее в сторону дома. Она нахмурилась, но сделала, как он сказал.

Искоса наблюдая за «камари», Дэн перешел улицу, смотря на часы, чтобы создать впечатление, что он занятой человек, спешащий на встречу. Достигнув противоположного тротуара, он продолжил идти таким же целенаправленным шагом – живым, но не торопливым.

Машина оставалась на месте.

Дэн ускорил шаг. Он был меньше чем в двадцати футах от «кэмри», когда мотор завелся.

Бросившись бежать, Дэн вытащил удостоверение Бюро и вытянул его перед собой в открытом виде.

– ФБР! НЕМЕДЛЕННО выйдите из машины!

Машина подалась на фут назад, а затем отъехала от обочины. Дэн постарался преградить путь, прежде чем она сможет разогнаться, но водитель объехал его. За рулем был неопределенного вида белый мужчина в бейсболке.

Дэн инстинктивно вскинул свой Т-38, но замер, не успев нажать на курок. Выругавшись, он побежал за «камари», которая с визгом мчалась по улице, дымя резиной. Он не выпускал ее из вида достаточно долго, для того чтобы разобрать номер, который повторял про себя, смотря, как машина исчезает.

Положив пистолет в кобуру, он записал номер в карманную записную книжку и вернулся к дому Камэй, чтобы забрать Натали. Должно быть, по его лицу она поняла, в какой он был ярости.

– Что случилось? – спросила она.

– Кажется, я только что позволил уйти нашему главному подозреваемому.


Глава 17

Между мирами


Натали смотрела на него с пассажирского сиденья.

– Ну?

Дэн сложил мобильный и повесил его на ремень.

– «Камари» взяли напрокат в местном агентстве. Копы собираются найти агента, который проверит личность арендовавшего, и посмотреть, могут ли они выследить его для допроса.

– Ты на самом деле думаешь, что это был он?

Дэн постучал пальцами по рулю.

– Надеюсь, нет...

Натали дотронулась до его плеча.

– Ты не мог застрелить человека за то, что он жует жевачку.

– Может, и нет. Но я мог бы пробить дырку в его шине, если бы не побоялся спустить курок.

– Лучше чего-то не сделать, чем сделать, а потом жалеть, верно? Нельзя вернуть пулю, ты же знаешь.

– О, да. Я знаю.

В тот момент они не испытывали большой радости. Дэн, конечно, прибавил еще одну грубую ошибку к побивающему все рекорды списку, а Натали потихоньку погружалась в более глубокий, чем обычно, страх. Может, ее в конце концов полностью охватило горе по Артуру.

А может, это из-за Эвана, добавил тонкий лукавый голосок в его голове. Давай не будем забывать о дорогом покойном Эване.

Давай ЗАСТАВИМ себя забыть об Эване, поправил свою мысль Дэн.

– Итак, что мы будем делать? – спросила Натали. Судя по ее тону, любой из возможных вариантов был для нее одинаково жутким.

Дэн знал только один способ избавить ее от этого: ему придется заставить фиолку очень сильно на него разозлиться.

Агент нацепил на лицо веселую улыбку и потер руки.

– У меня есть плохая новость и хорошая. Плохая новость заключается в том, что Кларк не видит причин, по которым мы не можем ехать в Сиэтл, чтобы поболтать с Саймоном Маккордом. Хорошая – в том, что наш рейс в девять вечера, что означает, что у нас есть десять часов, которые нужно убить. Давай немного развлечемся?

Она бросила на него косой взгляд.

– Думаешь, это хорошая идея – гулять по городу, когда вокруг шныряет убийца?

– В движущуюся цель труднее попасть.

Натали ущипнула переносицу.

– Дэн, я ценю твои попытки развеселить меня, но я на самом деле не в настроении.

– Знаю. – Даже не вздрогнув, он взял ее за руку. – Просто ненавижу наблюдать, как ты проживаешь свою жизнь в коробке.

Она отдернула руку.

– Что это должно означать?

– Это означает, что я жил в коробке последние два года, и это того не стоило.

– Что общего имеет твоя жизнь с моей?

Он отвернулся к окну.

– Я просто хотел сказать, что тебе не стоит бояться...

– По-твоему, я неудачница, потому что хожу по лестницам вместо поездок на лифте и не ем вредную пищу? А ты такой замечательный, что можешь спокойно говорить о страхе! Тебе не приходится думать о ком-то, кто хочет распороть твой живот и вырезать глаза.

– Ты права, – мягко ответил Дэн. – И если ты будешь прятаться, то сможешь прожить подольше. Но какой толк жить дольше, если ты всю жизнь торчишь в комнате?

Казалось, эти слова погасили ее ярость, и Натали расстроенно повалилась на сиденье.

– Да. Большая черная комната.

– Что?

– Ничего. – Она надулась, словно восьмилетний ребенок, оставленный после уроков. – В любом случае, куда ты хотел пойти?

Дэн завел машину.

– В то место, о котором убийца будет думать в последнюю очередь.

Он ответил на сердитый взгляд фиолки загадочной улыбкой. Она оставалась угрюмой, поэтому он включил радио, чтобы заполнить тишину в течение часовой поездки в Санта-Клару.

– Ты, должно быть, шутишь, – простонала Натали, когда они наконец приехали в парк развлечений «Парамаунт Грейт Америка».

Дэн заехал на массивную стоянку.

– Ты должна признать, что шансы быть выпотрошенной здесь довольно маленькие.

– Ага, вместо этого я умру от сердечного приступа. Честно, ты что, думаешь, будто рисковать жизнью на этих шатких горках и есть мое представление о том, как хорошо проводить время?

– Расслабься. Тебе не обязательно кататься. Мы можем просто побродить вокруг и посмеяться над стоящими в очереди.

Этуотер заплатил смотрителю в будке у входа и припарковал машину как можно ближе к главным воротам.

– Пойдем? – спросил он, снимая галстук и расстегивая воротник рубашки.

Натали со вздохом последовала за ним из машины.

Они купили входные билеты, и Дэн пригласил Натали пообедать в закусочной, предлагавшей наименее вредную для здоровья еду из всех заведений фаст-фуда в парке «Грейт Америка». После обеда они пошли гулять по дорожкам парка, увлекшись калейдоскопичным ландшафтом разноцветных огней и гулом рок-н-ролла и цирковой музыки, раздававшимся вокруг по мере того как они переходили от одного аттракциона к другому.

Натали тянуло к разнообразным катальным горкам парка, носившим такие грозные названия, как «Демон», «Стремительная молния» и «Инвертиго». Извилистые дорожки из дерева и металла и громкий визг катающихся людей странным образом очаровывали ее. Женщина изучала людей в тележках так, будто они были инопланетянами. Зачарованность на ее лице сменялась оттенками недоверия и одновременно детского восхищения, когда она видела, как люди машут руками над головами, чтобы усилить чувство беспомощности.

– Почему? Почему ты вообще пошел бы туда?

Дэн наблюдал, как «Инвертиго» переворачивает своих пассажиров вниз головой в 360-градусной петле.

– Иногда приближение к смерти заставляет человека чувствовать себя более живым.

– Наверное. – Натали не казалась убежденной, однако не отрывала глаз от катающихся, которые с визгом носились вверх и вниз по откосам горки и вокруг ее петель, зачарованные своим небрежным равнодушием к опасности.

Когда начало вечереть, они вернулись к главным воротам и огромной двухъярусной карусели. Дэн подтолкнул Натали.

– Как насчет этого?

Его спутница, открыв рот, посмотрела на вращающуюся кавалькаду гипсовых лошадей и цирковых животных и покачала головой.

– О, нет! Ты сказал, что я не обязана кататься.

– Знаю, знаю, но это всего лишь карусель. Там есть ремни безопасности, и я буду рядом с тобой. Ничего не случится. И вообще, могу поклясться, ты не каталась на таких со времен детства.

Натали сжала губы и смотрела на карусель, будто на плакат на витрине туристического агентства.

– Я никогда на таких не каталась, – призналась она.

Мужчина осторожно взял ее за руку.

– Верь мне.

Фиолка мгновение смотрела в его глаза, а потом разрешила ему отвести ее в толпу ждущих в очереди детей, родителей и влюбленных пар. Когда карусель остановилась и катавшиеся сошли, Натали сжала его руку.

Служащий отстегнул цепь, которая сдерживала ожидавшую толпу, и махнул рукой. Они ступили на платформу карусели, и Дэн отвел Натали к белому боевому коню с развевающейся гривой и хвостом, чей рот застыл в постоянном ржании.

– Поставь левую ногу в эту металлическую петлю и перекинь другую ногу через...

– Я знаю, как это делается. Я не глупая, а просто боюсь. – Она пресекла попытку Дэна подсадить ее и схватилась за переднюю луку седла, чтобы взобраться на лошадь. Застегнув брезентовый ремень вокруг бедер, Натали так сильно ухватилась за металлический шест перед собой, что костяшки ее пальцев побелели.

– Если я умру, я попрошу Люси вызвать меня обратно, чтобы отомстить тебе, – попыталась пошутить она.

Женщина-служащая, обходившая карусель, подошла к ним и указала Дэну на белого тигра рядом с жеребцом Натали.

– Вам придется сесть, сэр, – мы отправляемся.

Дэн потрепал Натали по колену и забрался на тигра.

– Держись. Тебе понравится.

Карусель начала двигаться, и их животные заскакали вверх и вниз.

– Йи-хаа! – выкрикнул Дэн, ободряюще улыбаясь Натали.

Она повернула лицо в сторону набирающего скорость водоворота людей и огней, окружавших карусель. Но согнутая спина и сила, с которой она прижимала колени к бокам, говорили Дэну, что каждый мускул ее тела был натянут, словно скрипичная струна, и девушка вцепилась в шест своей лошади, будто это была самая высокая в мире мачта тонущего корабля.

Чувство вины стерло его улыбку. Не стоило насильно тащить ее сюда, подумал он, когда карусель остановилась. Он спрыгнул с тигра и подошел к Натали, которая парализованной оставалась на своем гипсовом коне.

– Ты хорошо держалась. Спрыгивай, и пойдем съедим мороженого.

Она посмотрела на него сияющими глазами.

– Мы можем прокатиться еще раз?

* * *


В тот вечер Дэну так и не удалось уговорить ее прокатиться на какой-нибудь горке, но они прокатились на карусели еще пять раз, прежде чем настало время уходить. На обратном пути Дэн купил мороженое, и они съели его, прогуливаясь до своей машины.

Когда агент скользнул на сиденье, жуя остаток своей трубочки, Натали захихикала.

– У тебя шоколад на лице.

Она смочила угол мятой салфетки и дочиста вытерла его щеку. Дэн рассмеялся, но игривость ее прикосновения заставила его замолчать. Он искоса смотрел на девушку, пока она изучала его рот.

– Сойдет, – заключила она, и тут заметила его взгляд.

Улыбки мигом погасли. О-о, подумал Дэн.

Разжалован.

Натали виновато отдернула руки.

– Весело сегодня было, – заерзала она на сиденье с грязной салфеткой на коленях. – Даже не помню, когда я последний раз так веселилась.

Оба отвернулись, избегая смотреть друг на друга.

– Я рад. – Дэн улыбнулся и вставил ключ в зажигание. – Я только надеюсь, что в свете этого сегодняшний полет покажется лучше...

– Постой, – вскрикнула она, схватив его за руку. – Кто-то стучится.

Когда Натали прижала ладони ко лбу и начала бормотать, его пульс участился.

– Что мне сделать? Может, нам пойти куда-нибудь?..

– Нет, все в порядке. Я знаю, кто... – Ее тело дергалось, словно в предродовых схватках, голова билась об окно, и Дэн опасался, что она выбьет стекло.

Однако конвульсии скоро прошли, и она спокойно выпрямилась на сиденье, повернув голову к Дэну; полуприкрытые глаза Натали напоминали выглядывающие из скорлупок фисташки.

– Натали? – Агент нахмурился, не услышав ответа. – С кем я говорю?

– Мое имя Джереми, сынок. Но друзья зовут меня Джемом. – Она говорила сиплым голосом с интеллигентным южным акцентом, держа руки согнутыми, как больной артритом.

Когда-нибудь я к этому привыкну, мысленно поклялся Дэн.

– Большая честь встретить вас, мистер Уитман, – вслух сказал он. – Дэн Этуотер, ФБР. Чему обязан таким неожиданным удовольствием?

Уитман одарил его ленивой улыбкой, напомнившей Дэну о лимонаде и долгих вечерах.

– Просто делаю все возможное, чтобы смотреть за стадом, пока волк на охоте.

Фраза всколыхнула воспоминания в голове Дэна.

– Вы уже приходили к Натали, в гостиничном номере. Вы сказали что-то о волке в овечьей шкуре.

Улыбка Уитмана исчезла.

– Человек, которого вы ищите, знает нас вдоль и поперек. Он даже может быть одним из нас.

– Как Саймон Маккорд?

Уитман поразмышлял над идеей, посасывая верхнюю губу Натали, словно это был кусок говядины, застрявший у нее в зубах.

– Знаешь, я пытался поговорить с Саймоном, но он отгоняет меня каждый раз, когда я приближаюсь. Мальчик хорошо владеет защитной мантрой.

– Что вы о нем думаете?

– Я в нем не уверен. Саймон – странная птица, вне всяких сомнений. Очень самодовольный тип. Конечно, он в превосходной форме, но мог ли свернуть шею той маленькой девочке, как цыпленку? Не знаю. Хотя у него есть некоторые ученики, которые были бы на это способны.

Дэн поднял бровь.

– Лори Гэннон сказала, что вы были там, когда она умерла...

Уитман кивнул, и на свежих чертах Натали отразилась усталая неизбежность старости.

– Старался помочь, но оказался там слишком поздно. Поиск фиола, который тебя не вызывал, занимает много времени, и я носился вокруг, как теннисный мяч, стараясь всех предупредить. Вот и оказался там под самый конец – по крайней мере, хоть от этого я ее избавил.

– Это вы рассказали ей о Безликом Человеке?

– Ага. Ей и некоторым другим детям. Думаю, я достаточно сильно напугал Лори, и она упросила маму забрать ее из Школы. Немного же хорошего из этого вышло...

Напряжение в мускулах Дэна ослабло, и он почти забыл, что этот пожилой чернокожий мужчина находился в теле молодой женщины.

– Лори видела в Школе мужчину – молодого, со светлыми волосами и усами, который установил там бомбу. Натали говорит, что и в нем, и в том, кто убил Лори, чувствовалось сомнение. Вы не заметили этого?

Уитман фыркнул.

– Он долго не размышлял, задушив меня. Но Лори? Да... у него были какие-то мысли по поводу нее.

Необычные собеседники немного поразмышляли молча, словно двое, кормящие голубей на скамейке в парке, потому что Дэн боялся задать вопрос, бесконечно крутящийся в его голове.

– На что это похоже? – наконец спросил он.

Уитман внимательно посмотрел на молодого человека прищуренными глазами Натали, которые теперь казались невероятно древними.

– Ты действительно хочешь это знать?

Ответ застрял у Дэна в горле. Он опустил голову под пристальным взглядом Уитмана.

– Ты остаешься тем же, кем был на этой стороне, – тихо произнес умерший. – Твои мысли, твои чувства, твои воспоминания – там они становятся твоим миром. И ты можешь пересекаться с другими душами, и каждый из вас делится с другим всем, чем вы являетесь.

– И это... все? – Дэн вспыхнул, вдруг почувствовав себя глупым и мелочным. – Я слышал, должно быть еще что-то... за пределами этого.

– Ну конечно, оно есть, – улыбнулся Уитман. – Смотри, большинство людей так привязаны к вещам на этой стороне, что не могут их оставить, даже когда переходят в мир иной. Они застревают между мирами, боясь идти дальше, всегда желая вернуться назад. Поэтому ты должен жить в мире с собой, пока можешь, и тогда ты сумеешь сказать земному миру «прощай», когда придет время.

– Значит, некоторые люди идут дальше?

– Конечно. Я бы и сам ушел, если бы мне не надо было следить за маленькой Бу. – Он бросил взгляд на бледные руки и выступающую грудь Натали и рассмеялся. – Мою мамочку хватил бы удар, увидь она меня белой девчонкой!

Дэн тоже не смог удержаться от смеха, вопреки – а может, благодаря – ужасной абсурдности ситуации.

– А почему вообще все называют ее «Бу»?

– Ох! Ну... – Старик засмеялся, будто вспомнив ключевую фразу любимой шутки. – Когда маленькая Натали впервые пришла в Школу, она была этаким пугливым щенком, боявшимся собственной тени. Артур часто шутил, что ему достаточно только сказать «Бу!», и она подпрыгнет до потолка. Он так и прозвал ее, а потом все остальные тоже стали так ее называть. – Выражение лица стало серьезным. – Не спускай с Бу глаз, сынок. Она еще не готова сказать «прощай».

– Знаю. – Дэн заставил себя посмотреть прямо в эти бездонные глаза. – Я обещаю, мистер Уитман.

– Сказал тебе, сынок, меня зовут Джем. – Негр подмигнул. – Думаю, я, пожалуй, пойду, чтобы не замучить тебя своим присутствием. Приятно было поговорить, Дэн. – Уитман откинулся назад и закрыл глаза Натали.

– Джем?

Уитман, приподнявшись, посмотрел на Дэна.

– Надеюсь, мы еще поговорим? – спросил он.

– Без обид, сынок, но я надеюсь, что нет, – угрюмо ответил старик.

Он откинулся на сиденье и, казалось, впал в долгожданный сон. Тело Натали расслабилось, и секунду спустя она пришла в сознание.

Дэн держал ее за руку, пока она возвращалась.

– Добро пожаловать назад.

– Ты встретился с Джемом, – утвердительно сказала фиолка, массируя виски. – Он подкинул тебе какие-нибудь новые идеи?

– Вроде того, – улыбнулся Дэн, заводя машину. – Готова к очередному полету, Бу?

– Не называй меня так, – резко одернула его фиолка.

Улыбка исчезла с его лица. Молодец, Дэн. Почему бы просто не помахать фотографией Эвана у нее перед носом?

– Прости. Не хотел обидеть.

– Ты и не обидел. – Натали смотрела в окно на сияние парка развлечений, которое таяло по мере того, как они удалялись. – Я просто устала бояться.


Глава 18

Саймон


Мрачная серая морось нависла над Сиэтлом, когда следующим утром они прибыли в дом Саймона Маккорда.

Должно быть, жить в утилитарной прямоугольной башне в городском районе Кэпитал Хилл, здании всего в шесть этажей, было довольно сильным падением для человека с самомнением Маккорда. По словам Натали, он владел ранчо площадью двадцать акров на севере Нью-Мексико, где тренировал выбранных фиолов, которых она называла его последователями. Однако Саймон с несколькими учениками приехал в Сиэтл, чтобы помочь местной полиции расследовать серию убийств мужчин-проституток, и город сдал весь верхний этаж этой башни группе Маккорда под убежище.

Войдя в холл здания, Дэн и Натали очутились перед помятой серой дверью старого лифта.

Дэн вытер с лица капли воды.

– Ну?

Натали некоторое время созерцала дряхлую дверь.

– Я лучше буду рисковать на каруселях, – сказала она и прошла мимо.

Дэн, улыбнувшись, последовал за ней на лестницу.

Когда они добрались до коридора шестого этажа, упитанный мужчина с поредевшей шевелюрой сложил газету, которую читал, и поднялся со стула навстречу им. Увидев Т-45 у него на бедре, они поняли, кто это, даже прежде, чем мужчина представился.

– Вы немного опоздали, – сказал он, когда они спросили, можно ли им увидеться с Саймоном. Агент безопасности Корпорации Бендер говорил с бруклинским акцентом, заложив большие пальцы за пояс брюк из стопроцентного полиэстера. – Маккорд и эти его ученики ушли на какое-то кладбище.

Натали забеспокоилась.

– Кладбище?

– Ага. Чтобы попрактиковаться в воскрешении мертвых или что-то в этом роде. Знаем мы этих уродов.

Дэн заметил, что Натали ожесточилась, однако не сказала, что она тоже была одной из «этих уродов».

– Мистер Маккорд знает, что его жизнь в опасности, не так ли? – спросил он у Бендера.

– Э, мы ему это и говорили! Но у него шило в заднице по поводу этих его тренировок.

Натали захихикала.

– Да, это Саймон.

– Не могли бы вы сказать, на какое кладбище они пошли? – спросил Дэн.

– А, черт! Как же его? – Бендер потер лоб, взывая к ответу. – Я забыл название, но там похоронен Брюс Ли.

– Спасибо, – поблагодарил охранника Этуотер. – Уверен, мы найдем его.

Натали бросила на Дэна яростный взгляд, но молчала, пока они не оказались на лестнице.

– Ты хочешь встретиться с Саймоном на кладбище? Почему бы просто не заставить меня пройти по минному полю? – наконец взорвалась она.

– Либо так, либо оставаться здесь с Бендером и ждать его. Да и вообще, какая разница?

Женщина лишь вздохнула, когда они прошли по площадке четвертого этажа и продолжили спуск.

– Сам увидишь...

* * *


Кладбище Лэйк Вью находилось на севере сиэтлского парка Волантир и служило местом вечного отдыха Доку Мэйнарду, Генри Йеслеру и многим другим отцам-основателям города. Пугающие мавзолеи и портретные надгробия прошлого соседствовали там с плоскими могильными табличками настоящего.

Дэн и Натали шли по асфальтовой дороге, вившейся сквозь мемориальный парк; воздух вокруг был насыщен влагой и ароматом мокрой травы. Серость дня затмевала трепещущую зелень холмистых лужаек и возвышающихся деревьев, из-за чего все вокруг выглядело плоским и одноцветным, словно на недодержанной фотографии.

Дэн оглядывал некрополь в поисках Саймона Маккорда.

– Где он может быть?

Натали указала направо в сторону эклектичной группы обелисков и похожих на кровати саркофагов.

– Среди старых могил; там должно быть меньше оцинкованных гробов. Фиол может использовать похороненное тело как «камень преткновения», если между ними нет металла. Душа проскакивает между трупом и контактером как вспышка.

Дэн остановился у кромки травы.

– И ты поэтому?..

– Со мной все будет в порядке. – Натали сделала глубокий вдох и выпрямила спину, погрузившись в йогическую концентрацию. Проговаривая про себя слова, она пошла по траве, стараясь далеко обходить все могилы, встречавшиеся на ее пути.

Может, это была только сила внушения, но Дэн также не хотел наступать на усопших. Когда он по невнимательности пересек подножие одной из могил, то отшатнулся, словно ребенок, боящийся наступить на трещину в тротуаре.

Пройдя по краю сосновой рощи, они набрели на широкое, покрытое травой пространство, прочерченное ровными рядами надгробий. Слишком яркие для тоскливого дня, три белые фигуры скользили между монументов, напоминая мультяшные привидения в белых простынях. Подойдя поближе, Дэн увидел, что простыни на самом деле были монашескими робами. Одна из фигур выступала впереди остальных, ведя их быстрым шагом через вереницу могил.

– Это он, – сказала Натали и возобновила свое беззвучное бормотание.

Маккорд и два его ученика были обриты наголо и держали руки сложенными перед грудью. Выражения их лиц искажались нервными подергиваниями, а голоса поднимались и опускались в странном хоре кажущихся несвязными восклицаний, как будто кто-то переключал радиостанции.

Это были души, осознал Дэн. Маккорд и его ученики надевали и снимали мертвые личности с такой легкостью, словно это были старые шляпы.

Женщина в темном брючном костюме подалась к Дэну и Натали, чтобы преградить им путь к группе Маккорда.

– Извините, ребята, эта часть кладбища временно закрыта. Вы здесь, чтобы навестить любимых? Мы должны уйти отсюда через несколько...

Позади нее раздался резкий крик. Один из учеников Маккорда споткнулся и упал на четвереньки рядом с высеченной из гранита плитой. Маккорд ждал его с нетерпением надменного директора.

Молодой человек с детским лицом, бледно-розовой кожей и белыми бровями, такими светлыми, что их почти не было видно, встал на ноги, взывая высоким тонким голосом.

– Марджори? Марджори? – выкатив глаза, он сжимал голову в апоплексическом страхе. – О господи, где я? МАРДЖОРИ! – Юноша побежал мимо торчащих надгробий, постоянно наступая на край своей робы.

Натали стала бормотать быстрее, и Дэн смог разобрать слова: «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться...»[14 - Начало 22-го (или, по нумерации протестантской церкви, 23-го) псалма. (Прим. ред.).]

Маккорд повернулся к другому ученику, афроамериканцу неопределенного пола с проницательным угловатым лицом.

– Ступай за ним, – скомандовал он полным презрения голосом.

Ученик поклонился и последовал за своенравным товарищем.

Отвлеченная этой маленькой драмой, женщина в брючном костюме снова повернулась к Дэну и Натали.

– Похоже, мы уйдем быстрее, чем я думала. Если хотите подождать здесь...

– На самом деле, мы хотели обмолвиться парой слов с мистером Маккордом. – Дэн предъявил удостоверение Бюро.

– Ох! Агент Этуотер – мы слышали, что вы приедете. – Она подозрительно посмотрела на Натали, которая, подобно первому молящемуся, продолжала декламировать 23-й псалом. – Я посмотрю, не занят ли он.

Женщина отошла и обменялась несколькими словами с Маккордом. Тот улыбнулся Дэну и Натали, кивнув им, очевидно наслаждаясь возможностью даровать высшую аудиенцию.

Саймон Маккорд не пользовался контактными линзами, позволяя своим фиолетовым глазам сиять во всем их необычном великолепии. Хотя Саймон был худощавее и моложе своего мертвого брата Артура, Дэн сразу отметил фамильные черты: большой нос и широкое, плоское лицо. Внушительные уши Саймона со свободно висящими мочками выступали из лысой головы, словно крылья бабочки-мутанта.

– Мистер Этуотер, рад познакомиться. – Он с жеманным благочестием сложил перед собой руки. – А ты – Линдстром, не так ли?

Губы Натали яростно работали, но слова снова стали беззвучными.

– С трудом узнал тебя в этом прелестном парике. Слишком занята защитной мантрой, чтобы приветствовать старого учителя? – Даже не моргнув, Маккорд ступил на могилу перед собой, расположившись прямо над сердцем похороненного там человека. – Возможно, вам необходим дополнительный курс...

Натали захлопнула рот, и ее лицо превратилось в маску холодного негодования.

– В этом нет необходимости, профессор.

Она встала на ближайшую могилу и с вызывающей небрежностью положила руки на бедра.

– Возможно, вы не успели забыть все, чему я вас учил, – рассмеялся Маккорд. – Полагаю, вы здесь в связи со смертью моего брата.

– Вы хотите сказать, его убийством, – поправил Дэн. – Поскольку вы один из тех, кто знал, где скрывался Артур, мы думали, что вы можете знать, кто его убил.

– Понятия не имею. Я не собирался следить за Артуром и его знакомыми.

– «Разве я сторож брату моему»[15 - Слова Каина (Быт. 4:9), синодальный перевод. (Прим. ред.)]? – мрачно процитировала Натали.

Маккорд сердито посмотрел на нее.

– Не секрет, что мы с Артуром никогда не были... близки. Но все же он был моим братом, а я бы никогда не предал родственную плоть и кровь.

– Вы не выглядите очень потрясенным убийством.

На лицо Саймона вернулась улыбка отеческого благословения.

– Потому что я знаю, что смерть – всего лишь прелюдия к Истинной Жизни.

Натали затряслась от гнева, но Дэн вмешался, прежде чем она смогла его выплеснуть.

– Вы можете сказать, где были в пятницу ночью? – спросил он Маккорда.

– Конечно. Последние две недели я был здесь, в Сиэтле, страдая от защиты полиции в этом унылом здании.

– А ваши ученики?

Улыбка Маккорда исчезла.

– А что они?

Дэн кивнул в направлении отошедших учеников.

– Они кажутся очень преданными вам. Очень покорными.

– Должен ли я напоминать вам, что учу контактеров ловить убийц, а не становиться ими?

– Сколько у вас учеников?

– В настоящий момент девять.

– Где остальные?

– На моем ранчо в Нью-Мексико, насколько я знаю.

– Среди них есть северяне?

– Несколько. К чему вы клоните? Это что, к чему-то ведет?

– Возможно. Мы все еще не знаем, были ли все эти убийства фиолов совершены одним человеком или несколькими, работающими сообща.

Маккорд отмел невысказанное обвинение взмахом руки.

– И с чего бы мне убивать Избранных Богом?

– Возможно, вы думали, что они не подходят для службы Ему, – предположила Натали, сверкая глазами, словно отравленными стрелами. – Может, они не были вашими «избранными».

Ноздри Маккорда расширились.

– Я не вправе сомневаться в Божьей мудрости, когда он выбирает Своих слуг.

– Но вы осуждали решение своего брата покинуть Корпорацию, ведь так? – спросил Дэн.

Маккорд приложил палец к губам, подбирая слова, подобно отцу, собирающемуся объяснить малышу, откуда берутся дети.

– Вы знали, мистер Этуотер, что большинство современных ученых верят, что Ведьма Эндора на самом деле была контактером? Или что Тирезиас мог просто казаться слепым людям, которые видели его фиолетовые глаза?

– Все это очень интересно. А вы что думаете?

– Я думаю, что с начала писаной истории контактеры воспринимались как связь человечества с Потусторонним Миром. В каждой культуре и эпохе мы были духовными лидерами и пророками: жрецы Анубиса в Древнем Египте, далай-ламы в Тибете, колдуны на Гаити, шаманы в Сибири.

Маккорд уселся на соседнее надгробие – монарх на троне мертвых.

– Теперь, конечно, наука называет нас генетической аномалией, а общество обращается с нами как с товаром: мы просто инструменты, которыми пользуются. Нас рады видеть только тогда, когда мы нужны; в противном случае мы даже не можем показаться на публике. – Он бросил пренебрежительный взгляд на Натали с ее париком и линзами. – Но это не отменяет факта, что нас благословил Бог.

– Как и вашего брата.

– Да! – Маккорд подался вперед. – А он отверг дар Бога. Даже насмеялся, став ярмарочным шарлатаном! Это равносильно тому, как если бы Иисус пошел работать на винодельню. Это был грех.

– Вы наказали его за этот грех? – иронически произнесла Натали.

– Мне не пришлось делать это, моя дорогая, – улыбнулся Саймон с чувством праведного удовлетворения. – Он сам себя наказал.

Дэн посмотрел в глаза величественному фиолу.

– А как насчет вас, мистер Маккорд? Вас никогда не возмущало то, что приходится юлить и вилять хвостом перед САКЗС?

Глаза Маккорда потемнели, но метнулись в сторону женщины в темном брючном костюме, которая с бесстрастным лицом стояла достаточно близко от них.

– Я всегда был верным членом Корпорации, – осторожно произнес он. Тактика дипломата, ведущего переговоры с враждебной нацией.

В это время вернулись ушедшие ученики, светлокожий опирался на своего товарища.

– А! Ты нашла его, Серена, – обратился Маккорд к ученику с проницательным лицом, который, очевидно, был женщиной. – Что надо сказать в свое оправдание, мастер Уилкс?

Все еще с трудом стоя на ногах, парень не мог отдышаться.

– Я... я прошу прощения, профессор. Это... это была... ошибка по невнимательности. Этого... больше не произойдет.

– Посмотрим, посмотрим. – Маккорд поднялся с надгробия. – Оказывается, у нас еще целая куча работы, так что если вы меня извините... – Он кивнул Дэну и Натали, собираясь вести учеников обратно через ряды памятников.

– Спасибо. Между прочим, Джем просил передать привет, – обронил Дэн ему вслед. Маккорд помедлил, но не обернулся. – Он хотел поговорить с вами, но вы не позволили ему прийти. Почему, мистер Маккорд?

На сей раз фиол посмотрел на Дэна.

– Со мной многие пытаются поговорить, мистер Этуотер. Я сам выбираю тех, кому позволяю говорить.

– Ясно. А вы понимаете, что если не стоите за этими убийствами, то можете стать следующей жертвой?

– Господь защищает Свое, – засмеялся Маккорд и величественно кивнул Натали. – Мисс Линдстром – всегда рад.

– Пока, Саймон. – Девушка отвернулась от него и зашагала прочь, даже не удосужась оценить оскорбленное выражение на его лице.

Дэн пожал плечами и последовал за Натали, которая шагала прямо по могилам, а на ее мраморном лице не было ни морщинки. Только когда они обогнули сосновую рощу и вернулись на асфальтовую дорогу, далеко за пределами видимости Саймона Маккорда, она согнулась пополам, дрожа, как измученный кессонной болезнью ныряльщик.

* * *


С пылающим лицом, Маккорд подождал, пока Линдстром и агент ФБР скрылись из вида, а затем обратился к своим ученикам. Он презрительно взглянул на Уилкса, который теперь, задыхаясь, сидел на траве, а потом перевел взгляд на Серену.

– Следуй за ней.

Та склонила голову и с робкой улыбкой начала расстегивать свою рясу.


Глава 19

Заметка новостей


Мобильный Дэна начал звонить еще до того, как они дошли до кладбищенской стоянки.

Это был Кларк, и он не терял времени на болтовню.

– Становится жарко. Привези сюда Линдстром сейчас же.

– Что случилось? – спросил Дэн.

– Мы выяснили, кто арендовал ту машину во Фриско[16 - Фриско (слэнг) – Сан-Франциско. (Прим. ред.)].

Дэн взглянул на Натали, которая все еще не могла отойти от прогулки по могилам.

– Хорошо. Я позвоню, когда мы доберемся.

– Не звони – просто приходите. Мы будем там.

– А... о'кей.

Агент повесил трубку и сразу набрал номер авиалинии.

Натали потерла руки, словно пытаясь согреться.

– Позволь мне угадать. Мы снова собираемся лететь.

Дэн поднес телефон к уху.

– Эй! Я думал, ты уже успела привыкнуть к этому?

– Так оно и есть. Я просто хотела бы провести в одном и том же городе больше двух ночей, чтобы привести себя в порядок.

– Вероятно, у тебя будет такая возможность, – без объяснений ответил Дэн.

* * *


Когда они тем же вечером прибыли в отделение департамента полиции Лос-Анджелеса, журналисты уже суетились вокруг железобетонных барьеров, перегораживавших Лос-Анджелес-стрит. Телевизионные фургоны через спутниковые тарелки передавали миру последние новости.

– Жуть! Неужели кто-то застрелил Папу? – воскликнул Дэн, когда они с Натали добрались до контрольного пункта.

Когда он подрулил к будке охранника, чтобы предъявить удостоверение, рой фотографов окружил машину. И он, и Натали моргали и закрывали глаза, когда дюжина вспышек залили светом внутренность «форда». Поднятые стекла превратили многоголосие снаружи в приглушенный рев, будто они наблюдали бунт из аквариума, и полицейские в форме удерживали папарацци на расстоянии достаточно долго для того, чтобы Дэн передал охраннику свое удостоверение. Тот позволил им проехать в относительную безмятежность заблокированной улицы, где они припарковались на стоянке здания Администрации.

Многие административные офисы внутри Центра уже были закрыты. Дэн и Натали поднялись к конференц-залу, где, как и обещал, их ждал Кларк. С ним за столом сидел седой мужчина в строгих очках в металлической оправе, которого Дэн видел впервые. Рядом с ним стояли парень крепкого телосложения и высокая гибкая женщина, оба в костюмах, оба с по-армейски коротко стриженными волосами. Незнакомцы не представились.

– Дэн. Мисс Линдстром. – Кларк светился готовностью человека, ожидающего теста на знание английского. – Садитесь.

Дэн и Натали взяли пару стульев на противоположной стороне стола. Чувствуя, что сейчас не время для болтовни, Дэн решил начать с очевидного вопроса. Натали подбила его к этому.

– Кто это был?

Кларк сделал глубокий вдох.

– Машина была сдана в аренду некому Сиднею Р. Престону, репортеру «Нью-Йорк Пост».

Желудок Дэна сжался.

– Вы выследили его по записям Херц?

– Не пришлось. – Спецагент развернул бульварную газету, лежавшую на столе, и хлопнул ею по столу перед ними.

«КТО СРЫВАЕТ ФИАЛКИ?» – трубила первая страница.

Хотя заголовок был напечатан шрифтом по меньшей мере в дюйм высотой, публицисты все же нашли место для отличной большой фотографии Дэна и Натали, выходящих из дома Лори Гэннон, а также для фото из файла с лысой Натали на суде на месте свидетеля. «Может ли неизвестная женщина, которую мы видим здесь со специальным агентом ФБР Дэниэлом Этуотером (слева), быть контактером Натали Линдстром, чье драматическое свидетельство стало кульминационным моментом суда над обвинявшимся в убийстве Мьюнозом?» – вопрошал заголовок.

– Загляните внутрь, – сказал Кларк. – Там еще лучше.

Обеспокоенный присутствием трех назойливых незнакомцев, смотрящих на него с другого края стола, Дэн открыл газету на обозначенной статье. Две страницы материала содержали фотографии взрывотехников, входящих в Школу, криминалистов, загружающих тело Артура Маккорда в полицейский фургон для транспортировки в офис окружного судмедэксперта, и Дэна с Натали, совещающихся с агентом Руэлом у дома Люсинды Камэй. Хотя фотографии фиолов было трудно достать, газета умудрилась раздобыть фото Рассела Треверса десятилетней давности, который давал показания на нью-йоркском суде высшей инстанции в начале 90-х, и снимок Камэй, взятый с обложки одного из последних компакт-дисков Моцарта.

Над текстом было написано «Сид Престон».

Натали поднесла газету поближе.

– О господи...

Линдстром перевернула страницу, обнаружив собственные увеличенные фотографии во всех ее разноцветных париках рядом с заголовком, приглашавшим читателей сравнить черты всех лиц с фотографией, где она была безволосой в зале суда. Она также нашла целую колонку, посвященную Этуотеру.

«Джи-мэн Знаком Со Смертью», гласил подзаголовок над фотографией Дэна, Росса и Филлипса за столом защиты на суде, где их обвиняли в убийстве. «У освобожденного присяжными агента Этуотера все еще чешется указательный палец; он чуть было не выстрелил в этого репортера», – написал Престон, вне сомнений, наслаждаясь своей местью.

– По крайней мере, у него есть основания, – пробормотал Дэн хриплым голосом.

– Мужчина был невиновен? – недоверчиво прошептала Натали, оторвавшись от газеты и широко распахнув глаза.

Дэн не мог заставить себя ей ответить. Его взгляд упал на руки, которые вдруг показались деревянными.

– Дэн, это Делберт Синклер, директор отдела безопасности САКЗС. – Кларк показал на седовласого мужчину. – Они хотят взять мисс Линдстром под свою защиту.

Жалость к себе сменилась гневом.

– Постойте-ка! Что дает вам право...

– С вашим прошлым, агент Этуотер, я удивляюсь, что дает вам право вообще находиться здесь, – отрезал Синклер, не повышая голоса. – Если простой любитель покопаться в грязи смог так близко подобраться к мисс Линдстром, очевидно, что репутация ее телохранителя пострадала.

Дэн постарался оставаться спокойным.

– Уверяю вас, ее жизнь никогда не была в опасности. Я находился при ней круглосуточно с тех пор, как меня к ней приставили. – Мужчина посмотрел на Натали, ожидая подтверждения, но она ушла от беседы, и свет в ее глазах потускнел.

– Мы не спрашиваем о ваших обязательствах. Но мы уже потеряли нескольких наших лучших людей и не можем позволить члену Корпорации бегать по всей стране, пока убийца на свободе. Особенно когда человек, которому поручили ее защищать, не умеет обращаться с оружием.

Кларк вступился в защиту Дэна.

– Запомните: все сомнения в виновности агента Этуотера были рассеяны!

– Запомните и вы, мистер Кларк: у членов Корпорации и так достаточно проблем, чтобы еще волноваться о возможности быть случайно застреленными!

– Директор Синклер, я понимаю ваши опасения по поводу этой статьи, – произнес Дэн. – Но помощь мисс Линдстром необходима в этом расследовании.

– И она продолжит помогать расследованию, когда им займется Корпорация.

Ошеломленный Дэн посмотрел на Кларка.

– У них высокопоставленные друзья, – пояснил спецагент.

Синклер поднялся со стула.

– Ну, если все решено, агенты Брейс и Липински могут сопроводить мисс Линдстром до убежища Корпорации.

– Может, стоит спросить мисс Линдстром, чего она хочет? – выпалил Дэн.

Всеобщее внимание обратилось на Натали. Синклер развел руками в воздухе, словно спрашивая: «Ну?»

Дэн молча умолял ее: дай мне шанс объяснить.

Натали прочистила горло.

– Может, это к лучшему, – тихо сказала она, блестя глазами.

Дэн съежился на стуле, напряжение в мускулах покинуло его вместе с надеждой. Это было признанием полного поражения.

– Отлично. – Синклер, обойдя стол, подошел к Натали, сопровождаемый двумя головорезами из отдела безопасности Корпорации. – Агент Этуотер, если вы одолжите агенту Брейсу ключи от своей машины, он сможет съездить за вещами мисс Линдстром.

Дэн вытащил ключи из кармана и бросил их в протянутую руку крепкого парня.

– Это белый «таурус».

Брейс кивнул, и Дэн задал себе вопрос, умели ли он и его напарница говорить.

Натали поднялась из-за стола.

– Спасибо, Дэн. За все.

Он не смог поднять голову, чтобы ответить.

сквозь Фиолетовые гпааа Молодая женщина задержалась на секунду, а потом вышла вслед за Синклером и остальными. Кларк последовал за ними к выходу, помедлив, чтобы в молчаливом сочувствии хлопнуть Этуотера по плечу.

Покинутый Дэн закрыл руками лицо и стал ждать Брейса, который должен был принести его ключи.

* * *


Статья Сида Престона привлекла в тот день внимание множества читателей. Но Клем Мэддокс, без сомнения, был самым алчным фанатом.

Он сидел, скрестив ноги, на грязной кровати в номере дешевого мотеля, владельцы которого не отделывали его с 60-х годов и не особо заботились, регистрировались ли их постояльцы под истинными именами. Вокруг него лежало несколько экземпляров «Нью-Йорк Пост» за тот день, открытых на страницах с историей о фиолах, и Мэддокс засел за работу над ними с ржавыми ножницами, вырезая каждую фотографию и колонку статьи.

Когда Клем услышал о статье по радио во время утренней программы новостей, он немедленно обошел все газетные киоски в округе в поисках «Пост». Здесь, в Вест Коаст, нью-йоркские газеты было трудно найти, но в итоге он обнаружил целую кипу в одном из книжных магазинов и купил все.

Мэддокс отрезал кромку бумаги с четвертой фотографии Натали Линдстром. Боже, она была хорошенькой. Она особенно нравилась ему с короткими черными волосами – так обычно выглядела Эми. Линдстром: он был уверен, что уже посвятил ей пару страниц – про суд над Мьюнозом и все прочее.

Мужчина отложил ножницы и взял огромный альбом с пола возле кровати. Поставив его перед собой, он перевернул несколько листов покрытого пленкой жесткого картона. Обычно используемые для размещения снимков, они были заполнены журнальными и газетными статьями, многие из которых пожелтели от времени. Некоторые были взяты из «Нэшнл Джиогрэфик», некоторые вырезаны из «Уикли Уорлд Ньюс», но тема всех собранных вырезок была одна и та же: успехи известных фиолов.

Несколько страниц содержали также некрологи.

Мэддокс нашел страницы с Натали Линдстром и вставил между ними пустой лист картона. Оттянув защитную пленку, он положил фотографии Линдстром на шершавую поверхность картона, располагая их по окружности вокруг той, где она была с черными волосами, его любимой.

Вернув пленку на место, Клем отложил альбом и снова взял ржавые ножницы. Он рылся в окружавших его газетах, пока не нашел лист, уже испорченный предыдущими вырезками.

Однако фотография викторианского дома Люсинды Камэй оставалась нетронутой, и он с улыбкой начал вырезать ее. Мэддокс был большущим фанатом Люсинды Камэй и уже собрал большинство ее дисков.

Ему всегда хотелось узнать, где она живет...


Глава 20

Тихая ночь


Джон Руэл, агент безопасности Североамериканской Корпорации Загробных Связей, согнул надломанный переплет своего «Тома Клэнси» и снова уперся глазами в страницу, которую читал. Перечитывая параграф, на котором остановился, он обнаружил, что не может держать глаза открытыми до его конца. Не помогало, что единственным источником света в комнате был антикварный электрический канделябр, чьи голые лампочки сияли так же тускло, как пламя свечей, которое они имитировали.

Встряхнувшись, Руэл бросил книгу на соседний стол и сделал последний глоток холодного кофе из пластмассовой походной кружки. Его произвольно поставили на ночную смену в дом Камэй после того, как он неделю работал по утрам, и у него было чертовски мало времени, чтобы включиться в новый режим сна. Хорошо, что эти стулья восемнадцатого века были такими неудобными, иначе он бы отключился еще час назад.

Джон встал и прошелся по паркетному полу гостиной, чтобы немного размяться, и пожалел, что не может спуститься на кухню за очередной порцией кофе. Дедушкины часы в углу сказали ему, что была уже почти половина третьего ночи. До конца смены оставалось еще больше трех часов. Может, ему стоит позвать дежурившего внизу Хокса и заказать пиццу и немного колы?..

Руэл оставил дверь гостиной открытой, чтобы можно было наблюдать за входом в спальню хозяйки. Камэй, очевидно, спала как младенец, потому что с тех пор, как она вошла туда, не было слышно ни звука.

– Хорошо ей, должно быть, – посетовал он. Стараясь осторожно наступать на скрипучие доски, он пошел по коридору к лестничной площадке второго этажа, чтобы размять ноги.

* * *


По другую сторону двери в плюшевом великолепии своей кровати с балдахином лежала Люсинда Камэй. Несмотря на роскошь, она спала плохо. Дыхание женщины было быстрым и прерывистым, и она запуталась в атласных простынях, извиваясь в ночных кошмарах. Люси открыла рот, но крик застрял в горле, словно кусок кости. Она пыталась избавиться от нее, и брюшные мышцы напрягались.

Затем свинцовое спокойствие разгладило ее помятую плоть. С холодной неторопливостью фиолка открыла глаза и перекинула ноги с кровати на пол.

Простыни соскользнули с голого тела, когда она села на краю матраса. Люси улыбнулась, посмотрев на голубевшую в полумраке наготу своих грудей, и легонько дотронулась до впадинки между ними. Скоро, однако, ее улыбка исчезла, сменившись выражением хмурой решимости.

С кошачьей грацией Люси прокралась от кровати к двери, ведущей в коридор. Потихоньку, миллиметр за миллиметром, она открывала дверь, пока не образовалась щель, в которую можно было заглянуть одним глазком. Сквозь нее она увидела Руэла, прогуливающегося по холлу.

Женщина прикрыла дверь и подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Оранжевый свет уличного фонаря просачивался сквозь кружевные занавески закругленных окон в углу. Там, в центре цилиндрической башни, завивались вокруг столба металлические ступени, исчезая в люке на потолке.

Не беспокоясь из-за отсутствия одежды, Камэй пересекла комнату и поднялась по ступеням, задержавшись наверху, чтобы поднять дверь люка, пока кронштейны петель не зафиксировали ее в вертикальном положении. Ступив на пол, женщина опустила дверь на место.

Теперь она стояла в верхней комнате башни, идеально круглом помещении, отделанном полированными панелями из калифорнийского красного дерева. Вверху, едва видимая, поддерживала крышу пирамида деревянных балок. В центре комнаты стояли стул, пюпитр, двенадцатиструнная акустическая гитара на собственной стойке, чемоданчик для флейты и записывающая система с четырьмя дорожками, которой Камэй пользовалась для записи демо-песен, которые она сочиняла в свободное время. Через каждые 90 градусов по кругу находилось окно. Два окна рядом с уличным фонарем обеспечивали скудное освещение комнаты, в то время как два других открывали вид на ясное ночное небо.

В одном из окон с видом на небо маячил черный силуэт.

Словно невеста, готовая бежать с возлюбленным, Камэй поспешила к окну, отодвинула шпингалет и подняла раму. Темная фигура, сидевшая снаружи на остроконечной крыше, с обезьяньей ловкостью нырнула в отверстие. Оказавшись внутри, человек поднялся в полный рост, встав перед Камэй, его голова и тело являли собой неопределенную темную продолговатость.

Она улыбнулась, взяла его одетые в резиновые перчатки руки в свои, а затем, голая, опустилась на деревянный пол, потянув его за собой.

* * *


Вернувшись в гостиную, агент Руэл плюхнулся обратно на неудобный стул восемнадцатого века и снова открыл книгу.

В половине четвертого пришел Хокс, принеся пиццу «пепперони» с черными оливками и пару бутылок содовой, которые они прикончили, осторожным полушепотом жалуясь друг другу на План здоровья Корпорации. Стефани Корбетт сменила Руэла с затуманенными глазами в шесть, заняв пост в гостиной.

* * *


Когда Люсинда Камэй не появилась в десять утра, Корбетт решила постучать в дверь спальни, но потом передумала: зная, насколько мисс Камэй ненавидела, когда ее беспокоили, Корбетт ни за что бы не хотела пробудить ее от приятного сна. Кроме того, Джон доложил, что ночь была тихой и скучной.

Корбетт вернулась в гостиную, к журналу «Тайм». Она прочитала его от корки до корки.

Настал полдень. Камэй так и не появилась.

Подойдя к двери в спальню, Корбетт только минуту посомневалась, прежде чем постучать.

– Мисс Камэй? Все в порядке?

Никакого ответа.

Она снова постучала, на сей раз громче.

– Мисс Камэй? С вами все в порядке?

Тишина сгустилась.

– Не хочу пугать вас, мисс Камэй, но я захожу. – Корбетт достала из кобуры Т-45 и открыла дверь.

В спальне царил серый полумрак, свет полуденного солнца гасился опущенными шторами. Кровать под балдахином была неубраной и пустой.

Корбетт оглядела дверь в соседнюю ванную. Она была на пути туда, когда услышала звук капель.

Кап... кап... кап...

Темные капли падали в непрозрачную лужу на полу возле спиральной лестницы. Взгляд Корбетт проследил цепочку капель вверх, и она увидела расплывающееся красное пятно на потолке.


Глава 21

Последствия


Некоторые люди употребляют алкоголь и героин, чтобы забыться. Дэн Этуотер использовал кабельное телевидение.

Лежа на кровати в номере отеля «Эмбасси Сюитс», он погрузился в комедийный сериал, чтобы успокоить свои больные нервы. Он не смеялся и даже на самом деле не слушал, о чем там говорилось; имели значение только движущиеся, умиротворяющие цветные узоры на кинескопе.

В дни, последовавшие за выстрелом, когда он был безвозвратно отстранен от дела и должен был предстать перед судом за убийство, когда каждую сознательную секунду проигрывал воспоминания о том, как кровь впитывалась в куртку, и непонимающее лицо человека вопрошало «почему-почему-почему», Дэн поздравил себя с тем, что не искал утешения в бутылке, как сделал Росс, и не прибегнул к самодовольному отречению, за которым спрятался Филлипс. Он обнаружил, что если смотреть достаточно много бездумных развлекательных программ, то мозг впадает в сон и перестает пытать себя. Телевизор поможет ему пережить это, думал он тогда. Он спасет его здоровье, спасет его брак, сохранит его в здравом уме.

Он смотрел развлекательный канал тридцать восемь часов без перерыва, когда Сьюзен сказала, что уходит от него.

Комедийный выпуск закончился, и начался фильм с Аль Пачино. «Донни Браско». Он уже смотрел его. Дэн хотел переключить канал, но для этого надо было дотянуться до тумбочки и поднять пульт.

Непросто было отвязаться от прессы. Они окружили здание департамента полиции Лос-Анджелеса, всюду ходили за ним хвостом. С тех пор как они заметили их с Натали на пути туда, они знали, какую одежду он носит, и как выглядит его машина, поэтому Дэн попросил у Кларка другую машину и одолжил неофициальную одежду и фальшивые усы с очками в отряде маскировки ДПЛА. В итоге он стал похож на своего бывшего учителя химии. Теперь ты знаешь, каково приходится Натали, подумал он, рассматривая собственное отражение в зеркале уборной, перед тем как покинуть полицейский участок.

Вся маскировка теперь лежала, сваленная в кучу на соседней кровати. Дэн разделся до трусов, когда вошел в комнату, а было это – сколько же сейчас времени? – по меньшей мере десять часов назад. За это время он почти забыл о статье в «Пост» и папарацци, и о Делберте Синклере, как и обо всем остальном.

Но он не мог забыть о Натали.

Образы ее многочисленных лиц, казалось, маячили перед экраном телевизора: рыжеволосая Натали и ее невозмутимый сарказм, Натали-блондинка с задумчивым хмурым взглядом, Натали-брюнетка с ее неохотной улыбкой. Сухими, слипающимися глазами, жаждущими сна, но не желающими закрываться, он видел, как она ужинала с ним в Верди, занималась йогой в их гостиничном номере, гордо восседала на своем жеребце на карусели. Особенно ярко она запомнилась ему гарцующей на коне и улыбающейся ветру.

Дэн также увидел изумленный взгляд, которым она одарила его, прочитав, как он убил невиновного человека. Этот взгляд вставал у агента перед глазами, незванный, снова и снова.

Этуотер так и не поел и не поспал, когда в два часа дня зазвонил его мобильный. Сигнал прочирикал двенадцать раз, прежде чем он понял, что звонивший не собирался вешать трубку.

– Собирай вещи, – скомандовал Кларк; его голос отдалился, а потом снова приблизился, когда Дэн наконец взял телефон. – Ты снова в деле.

Агент недоверчиво засопел.

– Больно быстро. Синклер умер, что ли?

– Нет, умерла Люсинда Камэй.

Дэн так и сел.

– Когда?

– Прошлой ночью, прямо под носом агентов службы безопасности Корпорации.

– Как?

– Так же, как и Маккорд. Похоже, ты верно определил профиль убийцы. Когда ты сможешь выехать?

Прижав трубку плечом к щеке, Этуотер выпрыгнул из постели, сгреб одежду и направился в ванную.

– Уже иду...

* * *


Он было собрался выйти из гостиницы без фальшивых усов и очков, но в последний момент передумал. Это было мудро с его стороны, потому что в семь вечера, когда он приехал, дом Люсинды Камэй окружало море репортеров.

Размахивая удостоверением Бюро, Дэн прокладывал себе дорогу среди журналистов, пока не достиг полицейского ограждения. Но там его маскировка сыграла с ним злую шутку, потому что дежурный коп не поверил, что он был Дэном Этуотером.

– Позовите Эрла Кларка, – сказал он офицеру, даже не пытаясь объяснить перемены в своей внешности.

Коп попросил одного из своих коллег понаблюдать за постом, пока он поищет Кларка в доме. Когда он вернулся вместе со спецагентом, толпа корреспондентов забросала Кларка вопросами.

– Директор Кларк! Как была убита мисс Камэй?

– У вас уже есть подозреваемые?

– Это правда, что вы пытались скрыть первые восемь убийств?

– Где Натали Линдстром? Правда, что она следующая в списке убийцы?

Не глядя на них, Кларк просто поднял правую ладонь, молча говоря им всем «без комментариев», а затем по ступеням повел Дэна в дом.

– Еще немного этой ерунды, и я тоже приклею себе фальшивые усы, – пробормотал он, когда оба оказались внутри.

– Думаю, тебе больше пойдет эспаньолка. – Этуотер снял ненужные теперь очки и потер переносицу. Кофе, который он выпил в самолете, уже переставал действовать.

Кларк хмуро посмотрел на него, когда они поднимались по лестнице, уступив дорогу криминалисту в белом, спускавшемуся вниз.

– Ты хоть немного поспал?

– Ох, по меньшей мере десять... двадцать минут в воздухе.

Они поднялись на второй этаж, и Кларк указал на открытую дверь слева.

– Туда.

Войдя в гостиную, они обнаружили агента Руэла, мрачно сидящего на стуле. Позади него стояла агент Корбетт со сложенными руками.

Оба выглядели бледными и напуганными, словно школьники, с кидающие у двери в кабинет директора.

– Мисс Корбетт. Мистер Руэл. Вы выглядите так же плохо, как я себя чувствую.

Руэл покосился на лицо Дэна.

– Агент Этуотер? Что с.?.. – Он показал на свою верхнюю губу.

– Не спрашивайте.

– Честно скажите мистеру Этуотеру, что вы видели и слышали прошлой ночью, – произнес Кларк.

Агент корпорации раздраженно выдохнул.

– Ничего, я уже говорил вам! Мисс Камэй вошла в эту комнату в половине одиннадцатого. После этого в течение пятнадцати минут в ванной шумел душ, а потом... ничего.

– Вы уверены? – переспросил Дэн. – Было поздно. Вы могли заснуть...

– Нет! Абсолютно точно.

– Мы понимаем, почему вы не хотите говорить, что заснули, но я вам обещаю, что...

– Нет! В сотый раз говорю – нет! Как бы сильно мне этого ни хотелось, но я не спал!

Корбетт прочистила горло.

– Я не в первый раз работаю с Джоном. Он бы никогда не допустил такого.

Дэн кивнул, как будто ее слова разрешили его сомнения.

Кларк переключился на Корбетт.

– А почему вы не зашли проведать мисс Камэй утром?

Стефани сморщилась, очевидно, сожалея о том, что решила заговорить.

– Сэр, как может подтвердить мистер Этуотер, мисс Камэй не любит, чтобы ее беспокоили. – Ее рот скривился. – Я хотела сказать, она не любила.

– Как вы обнаружили тело? – спросил Дэн.

– Ну, когда мисс Камэй не ответила, я вошла в спальню, и... – Женщина запнулась. – Ну, вы увидите. Я постаралась сохранить все, как было, но мне пришлось подняться по ступенькам, знаете, просто на всякий случай, вдруг она еще жива. – Чем дольше Дэн и Кларк смотрели на нее, тем ниже опускалась голова Корбетт. – Я признаю, что это было маловероятно, но я должна была удостовериться.

– Мы понимаем, агент Корбетт. Мы просто пытаемся выяснить, как это произошло. Если вы нас извините... – Дэн подтолкнул Кларка, и они прошли из гостиной к соседней двери по коридору. Кларк кивнул женщине-полицейскому, стоявшей там на посту, и она впустила их в спальню.

– Ты им веришь? – спросил Дэн Кларка, когда они остались одни.

– На самом деле, да. Сейчас покажу, почему.

Кларк провел его вокруг кровати с балдахином и указал на кровавые пятна на полу и потолке.

– Это заставило Корбетт проверить комнату наверху. Насколько мы можем судить, убийца вообще не спускался сюда. Камэй, очевидно, очнулась от глубокого сна, голышом вылезла из кровати и поднялась по этим ступеням по собственной воле. Мы нашли на ступенях отпечатки ее голых ног.

– Может, он был здесь, внизу, – предположил Дэн. – Может, он угрожал ей оружием.

– Конечно, если он сделал это без единого звука, безо всяких следов борьбы, не оставив даже царапины на вощеном деревянном полу в доме, где никому не разрешено ходить в обуви.

– Хммм... Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Подожди – я даже еще не сказал главного.

Он сделал Дэну знак следовать за ним по спиральной лестнице.

– Команда криминалистов уже была здесь. Тело в морге – мы поедем туда позже.

– Какое счастье.

– Мы ждем вскрытия, чтобы сделать официальное заключение, но первоначальное исследование показало отсутствие синяков, ссадин, царапин и следов веревок. – Они ступили на пол комнаты в башне, и Кларк махнул рукой в сторону огромного застывшего красного пятна рядом с дверью люка. – Она позволила ему вырезать себе кишки, даже не хлопнув его по запястью.

Дэн сморщил нос от запаха ржавчины и мочи.

– Может, она к тому времени была без сознания. Под воздействием наркотиков или хлороформа.

– Это все равно не объясняет, почему она впустила его в дом. – Кларк обратил его внимание на ближайшее окно, где на полированном подоконнике из красного дерева виднелись белесые царапины. – Он забрался вот здесь. Несколько кровельных досок снаружи потрескались; дома здесь стоят очень близко, и мы думаем, что он мог перебраться с крыши соседнего дома, чтобы его не увидели. Но он не разбивал окно – его открыла для него Камэй. Мы обнаружили ее отпечатки на шпингалете и раме. – Спецагент покачал головой. – Зачем ей было помогать человеку, который пришел убить ее?

– Может, это была не она. – Чувствуя, что ему трудно дышать, Дэн вспомнил, как Натали припала к краю кровати в гостиничном номере, смотря на него со страстью Рассела Треверса.

Ночь – очень ранимое время для меня...

Кларк удивленно взглянул на него.

– Нам надо поговорить с Люсиндой Камэй, – только и ответил Дэн.

– Скажем об этом Линдстром? – Кларк кивнул в направлении кровавого пятна.

Пот на верхней губе Дэна отклеил его усы, и он прижал их на место.

– У меня такое чувство, что она уже знает.


Глава 22

Убежище


Сидя со скрещенными ногами в широком кресле, Натали захлопнула потрепанный экземпляр романа «Разум и чувства» и запихнула его между подушкой сиденья и подлокотником. За прошедшую неделю она прочитала эту книгу уже дважды, но кроме нее она взяла с собой только «Аббатство Нортэнгер»[17 - «Sense and Sensibility» и «Nortenger Abbey», романы Джейн Остин. (Прим. ред.)], которую читала четыре раза. Тем не менее Джейн Остин казалась лучше, чем халтура Джеки Коллинз, которую ей предложила почитать агент Липински. «Убежище» Корпорации оказалось маленьким темным двухкомнатным передвижным домиком в пустынных окраинах Викторвилля, и не зная, что еще делать, Натали читала, пока в голове не зазвенело.

Она вздохнула и посмотрела на Липински, в строгой военной позе сидевшую на стуле с высокой спинкой в другом конце комнаты. Одетая в футболку цвета хаки с эмблемой «US Army» и висящим на бедре Т-45, агент проводила время за вязанием нелепого шарфа, скрещивая длинные голубоватые спицы со скоростью и точностью робота.

– Я думаю лечь спать, – объявила Натали.

– Будьте как дома. – Отрывистое пощелкивание спиц Липински даже не замедлилось.

Линдстром ждала, что та поймет намек, но агент даже не шевельнулась и не удосужилась произнести ни слова. Липински, очевидно, считала разговор напрасной тратой времени. Они были вместе почти сутки, и за это время женщина даже не назвала своего имени. Натали подумала о живой улыбке Дэна, о его иронических шутках, и почувствовала себя одинокой, как никогда в своей маленькой келье.

– Можете идти, – приказала она Липински чуть резче, чем собиралась это сделать.

– Нет. Не сегодня.

Натали напряглась.

– Прошлой ночью вы выходили из комнаты...

– Приказы изменились.

– Почему?

На этот раз Липински замешкалась.

– Для лучшей охраны. Ничего более.

– Ммм. – Смотря в окно на окружавшую их темную пустыню, Натали постаралась заполнить пустоту образом сверкающей карусели и оседланных лошадей. Застонав, она выпрямила ноги, чтобы восстановить кровообращение, потому что пальцы уже начало покалывать.

Однако колющее ощущение не исчезло, а наоборот, распространилось по всему ее телу – по пальцам, по мочкам ушей, по кончику носа. Звон в голове тоже усилился, и перед глазами поплыли круги. Ее сознание катилось сквозь незнакомые картины, словно телевизор без подставки.

Кто-то стучался.

Вне обыкновения, Натали закрыла глаза и начала мысленно повторять защитную мантру. Господь – пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он дает мне отдыхать на зеленых пастбищах; он ведет меня вдоль спокойных вод. Он возрождает мою душу...

Чувство оцепенения исчезло, и ее мысли очистились. Но образ неизвестной личности оставался, и теперь повторял слова Натали, слегка отставая, словно в ее черепе раздавалось эхо. Когда их мысли совместились, кончики пальцев Натали снова начали неметь.

Она открыла рот. Кто-то знал ее мантру, и теперь пытался обойти ее мысленные преграды.

– Вы в порядке? – донесся из бесконечной дали голос Липински.

Игнорируя ее, Натали переключилась с защитной мантры на «зрительную», которая позволяла ей наблюдать за сознанием вселяющейся души, одновременно разрешая ей в случае необходимости контролировать свое тело.
		Греби, греби, греби на лодке


		тихо вниз по ручью!


		Весело, весело, весело!


		Жизнь всего лишь сон...


Картины снова наполнили ее сознание, но на сей раз более четкие: нежные руки оттенка охры, бегающие по пожелтевшим клавишам из слоновой кости, отделанная красным деревом круглая комната, обожженная сломанная гитара «стратокастер».

Бу, впусти меня...

Натали открыла глаза, ее раскрытые губы задрожали.

Люси.

– Что? – Липински бросила вязание и теперь склонилась над Натали, проявляя что-то вроде профессиональной заботы, с какой механик заботится о двигателе, начавшем барахлить. – Я могу помочь?

Прежде чем агент безопасности смогла остановить ее, Натали метнулась из спальни в соседнюю ванную и заперлась внутри.
		Жизнь всего лишь сон...


Онемение паутиной опутало ее тело, и мускулы дрожали от противоположных нервных импульсов, когда она передавала Люси контроль над своей плотью. Ее колени подогнулись, и она упала на дверь душевой кабины, а потом тряпичной куклой сползла на линолеум; стойка душа затряслась от удара.
		Греби, греби, греби на лодке...


Бессмысленные вирши позволяли личности Натали вращаться в устойчивом узоре в глубине собственного подсознания, разрешая душе Люси сырым сквозняком просочиться в ее мозг. Прислонившись щекой к холодному полу, Натали боковым зрением видела основание унитаза, но чувствовала отдаленность от реальности, как будто смотрела на все сквозь глазок камеры слежения.
		...тихо вниз по ручью.


В сознании, которое она теперь делила с Люси, разворачивались чувственные воспоминания: мятный привкус зубной пасты во рту Люси, когда она вышла из ванной, оранжевое мерцание уличного фонаря за опущенными шторами, когда она забралась в кровать под пологом, трение шелковых простыней о влажную от пота кожу, когда она боролась с просочившейся в ее сны душой.

Натали услышала, как с ней разговаривает собственный голос.

Они добрались до меня ночью, пока я спала. Я старалась не впустить их, но не смогла.

Как, Люси? – спросила Натали. – Как они вошли?

Они знали меня. Они знали мою мантру и разрушили ее.

Кто это был? Кто мог это сделать?

Не знаю – они меня отрезали. Я не могла прочитать их мысли. У них была собственная мантра, которую я не могла преодолеть. Я даже не видела... конец.

Ты сказала «они». Их было несколько?

Да... я так думаю. Один мертвый и один живой. Но я не видела живого. Того, который меня убил.

С усталостью атланта Люси оттолкнула тело Натали от пола и встала на трясущиеся ноги, опершись на раковину.

Будь осторожна, Бу, – предупредила она отражение в медицинском зеркале. – Не позволяй себе расслабляться даже на секунду.

Душа Камэй растворилась как пар от сухого льда, и Натали плавно опустилась на колени перед раковиной. Постепенно она начала слышать настойчивый стук в дверь и резкий голос Липински, зовущий ее по имени.

– Что там случилось? – настойчиво поинтересовалась агент, когда она снова вошла в спальню.

– Мне надо ехать в Лос-Анджелес. – Линдстром вытащила одежду, вешалки и все прочее из шкафа. – И билет на самолет до Сан-Франциско.

– Что за?.. Вы, что, псих?

Натали взвалила первый чемодан на кровать и расстегнула его.

– Вы предпочитаете, чтобы я ехала автостопом? я.

Липински захлопнула крышку чемодана.

– Вы не можете уехать из этого дома.

– И что вы собираетесь сделать? Застрелить меня? – Натали снова откинула крышку.

– Вы понимаете, что рискуете жизнью, отказываясь от помощи службы безопасности Корпорации, ведь так?

Женщина продолжила складывать вещи.

– По некоторым причинам, агент Липински, я больше не чувствую себя в безопасности под опекой службы безопасности Корпорации.


Глава 23

Властелин дверей


Люсинда Камэй, казалось, не страдала от того, что лежит на патологоанатомическом столе из нержавеющей стали в областном морге Сан-Франциско. Наоборот, Дэн был уверен, что на ее мертвенно-бледном лице застыла слабая улыбка, хотя это могла быть просто гримаса, вызванная трупным окоченением мышц щек.

У нее было не особо много причин улыбаться. Богатый миндалевый оттенок ее кожи превратился в белесый, за исключением тех мест, где кровь разлилась внутри, сформировав багрово-синие полосы вдоль спины и по нижней стороне рук и ног. Патологоанатом разрезал ее грудь от каждого плеча до нижнего конца грудины и раскрыл грудную клетку, чтобы достать сердце и легкие. Убийца избавил его от необходимости делать нижнюю часть традиционного разреза в форме "Y", потому что, как и в случае с Артуром Маккордом, прорезал живот от грудной кости до пупка, разделив плоть, чтобы вынуть внутренности. Тонкая кишка, которая очерчивала мистический круг возле трупа Камэй, теперь свернувшимся червяком лежала в металлическом тазу чаши для вскрытия.

Патологоанатом Делани, высокий мужчина с похожим на клюв носом и блестящими манерами, был занят составлением описи и взвешиванием всех внутренних органов.

– Я хочу удостовериться, что убийца больше ничего не забрал, – объяснил он; его слова приглушала хирургическая маска.

Вопреки собственному желанию, Дэн смотрел на пустые красные глазницы, где должны были быть глаза Камэй. Они с Кларком тоже надевали маски, когда исследовали тело. Дэн просмотрел несколько полицейских фотографий, которые дал ему спецагент, чтобы показать, как тело было расположено на месте преступления.

– Какие-нибудь признаки сексуального насилия?

– Мы не нашли следов спермы, если вы это имеете в виду, – ответил Делани.

Дэн поднял одну из фотографий.

– Но она была голой, когда они нашли ее...

– Это не обязательно что-то значит, – вмешался Кларк. – Камэй, как известно, всегда спала в чем мать родила.

Патологоанатом покачал головой.

– Никогда не знаешь, что заводит этих парней. Например, это. – Пальцами в резиновой перчатке он оттянул вниз лоскут кожи, который был загнут на ключицу Камэй. Лоскут шлепнулся внутрь пустой грудной полости, словно флаг капитуляции, обнажив красные кривые порезы, образовывавшие грубую цифру "9". – И насколько мы знаем, так этот человек развлекается.

– Возможно. – Дэн постарался совместить "9" с посланием «ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ» на груди Маккорда. Камэй, Маккорд, Гэннон, Треверс, Маркхэм, Эйвбьюри, Маршалл, Перез, Уитман... наиболее очевидным ответом было число жертв. Но девять, кроме всего прочего, было мистическим числом – трижды три, Троица в квадрате. Могло ли числительное иметь дополнительное значение для убийцы?

– Какие-нибудь следы наркотического опьянения?

Делани почесал голову через бирюзово-зеленую хирургическую шапочку.

– Мы этого не обнаружили, хотя ждем токсикологического отчета. Но, насколько я могу судить, она была трезва как стеклышко.

Свист открываемой двери отвлек их внимание от трупа, и, повернувшись, они увидели, что в морг вошел аккуратно одетый китаец. Он держал в руках листок бумаги.

– Агент Кларк, думаю, вам стоит взглянуть.

– А! Стюарт... – Кларк снял хирургическую маску и подошел к нему. – Дэн, это Стюарт Йи из департамента полиции Сан-Франциско. Он возглавляет расследование по делу убийства Камэй. Стюарт – Дэн Этуотер, ФБР.

– Агент Этуотер. – Йи похлопал себя по верхней губе. – Лучше закрепите это.

Раздраженный Дэн дотронулся до фальшивых усов, которые частично отклеились, когда он снимал маску.

– Черт с ними, – отмахнулся он, со смехом отрывая остаток фальшивой растительности.

– Что у вас? – спросил Кларк.

Йи протянул ему фотокопию, которую держал в руке.

– Убийца прислал это по почте в редакцию «Кроникл». Они сообщили нам сразу же, как только получили.

– Хорошо, что он не прислал это в редакцию «Нью-Йорк Пост» – тогда мы смогли бы увидеть это только на первой полосе завтрашней газеты. – Кларк бегло прочитал содержимое письма. – Где оригинал?

– На экспертизе.

– Они что-нибудь обнаружили?

– Никаких отпечатков на бумаге, конверте или марке. Марка самоклеящаяся, поэтому слюны нет. Бумага и конверт обычные, какие продаются в большинстве канцелярских магазинов. Шрифт, похоже, стандартный, шрифт «Курьер» 12 пунктов из Ворда 2000, скорее всего напечатанный с помощью чернил HP[18 - Имеется в виду наиболее употребимая гарнитура, изданная для одной из наиболее распространенных компьютерных программ по работе с текстом «Word for Windows 2000». HP («Hewlett Packard») – популярный брэнд одного из мировых лидеров в сфере производства устройств для компьютерной печати. (Прим. ред.)]. He особо полезные сведения, как ни посмотри.

Кларк передал бумагу Дэну.

– Похоже на нашего парня.

Жирные четкие линии располагались прямо по центру страницы:


[Заметка: напечатано в машинописном формате.]

Дорогой Эд,

Девять дверей открыто,

И так много еще остается.

Я храню глаза в банке...

Чтобы лучше вас видеть!!!

Пора бежать, еще много работы.

Скоро получите от меня весточку.

Навеки ваш, ВЛАСТЕЛИН ДВЕРЕЙ.


– Ну, не совсем Шекспир... – Дэн вернул лист Йи. – Как мы узнаем, что это не просто какой-нибудь ненормальный, который хочет, чтобы ему верили?

– Потому что конверт был отправлен вчера, – ответил детектив.

– Если это все, то вполне вписывается в твой профиль, – сказал Кларк. – И скажи нам, что значит девятка на груди Камэй?

– И почему это не заставляет меня чувствовать себя лучше? – Дэн мысленно представил Люси с сияющими глазами, дотрагивающуюся до гитары Хендрикса.

Ее глаза...

Он снова повернулся к патологоанатомическому столу, впившись взглядом в безмятежно-белое лицо Камэй.

– Вы нашли сколько-нибудь стекловидной жидкости в ее глазах? – спросил он Делани.

Патлогоанатом даже не оторвал взгляд от тела.

– Нет. Он вынул эти леденцы целыми и невредимыми. Минимум разрывов на веках говорит о том, что он использовал пальцы, а не нож.

Кларк увидел, что Дэн нахмурился.

– Что такое?

Этуотер показал на письмо в руке Йи.

– Если он на самом деле собирает их глаза то пара Артура Маккорда не будет идеальным экземпляром. Либо он испортил ту работу, либо он становится искуснее. Либо... – Агент заколебался.

– Либо на сей раз ему помогали, – закончил спецагент. – Ты это хотел сказать?

– Может быть. Кто-то, кто не смог проникнуть в клетку для душ Маккорда, но сумел впустить убийцу в верхнюю студию Камэй. Этот кто-то мог держать Камэй в полном молчании и спокойствии, пока убийца делал свою работу.

Кларк и Йи обменялись хмурыми взглядами.

Прежде чем они смогли ответить, зачирикал мобильный Дэна. Он извинился и отошел на несколько шагов, чтобы ответить.

– Этуотер слушает.

– Дэн! Ты в Сан-Франциско? Я еду.

Он понизил голос.

– Натали? Я думал, тебя загнали в нору Бог-знает-где.

– Так и было. Слушай, мой самолет прибывает в 11:30. Объединенные Авиалинии, рейс 1008. Ты можешь меня встретить?

Дэн достал ручку с блокнотом и записал информацию.

– Конечно. Но зачем ты летишь сюда?

– Я говорила с Люси.

– Ясно. – Он снова взглянул на патологоанатомический стол.

Делани снимал плоть с лица Камэй по направлению от лба к подбородку. Взяв специальную пилу, патологоанатом начал делать продольный разрез черепа, чтобы достать мозг. Звук жужжания вращающегося лезвия понизился, когда пила вгрызлась в кость.

– Что она сказала?

– Кто-то помогает убийце. Кто-то мертвый.

Лицо Дэна вытянулось.

– Этого-то я и боялся. Увидимся в полночь.

– Не могу дождаться.

Страстное желание в ее голосе заставило его на секунду потерять дар речи.

– Да, – наконец сказал он. – Я тоже.

Но в ответ услышал лишь гудок.


Глава 24

Ушедший


После того, что сказала ей Люси, Натали знала, что абсолютно точно не сможет позволить себе спать. Чтобы быть уверенной, что не заснет, она сделала две вещи, о которых никогда бы даже не подумала раньше. Она выпила большую чашку крепчайшего кофе, из-за которого у нее, возможно, будет рак толстой кишки через двадцать лет, и села у иллюминатора, когда летела в Сан-Франциско. Когда действие кофеина стало ослабевать, она заставила себя посмотреть вниз на крошечные огни Сан-Хосе. Напомнив себе, что летит в маленькой металлической коробке в 20000 футах над землей, она почувствовала толчок чистого головокружительного ужаса, который мигом взбодрил ее.

Натали резко опустила шторку и прижалась спиной к креслу, тяжело дыша. Пассажир, сидевший напротив нее через проход, – худой негр с аккуратно подстриженной бородкой, – улыбнулся и приложил руку ко рту, громко прошептав:

– Не беспокойтесь! Мы сделаем это.

Линдстром посмеялась над собственной пугливостью. Действительно, она должна была гордиться собой. Первый раз в жизни ей пришлось лететь одной.

Не то чтобы Липински не угрожала поехать с ней. Наоборот, она заставила Натали позвонить Делберту Синклеру, который мрачно намекнул на беды, ожидавшие ее семью в случае отказа от защиты службы безопасности.

– Я так понимаю, что ваш отец только что заключил важный правительственный контракт на строительство, – пробормотал он. – Будет стыдно, если контракт расторгнут. А еще стоит вопрос о долгосрочном медицинском страховании вашей матери...

Натали повесила трубку, прежде чем смогла передумать. Единственное, о чем она сожалела, – что не было руки Дэна, которую она могла бы сжимать во время вдвойне мучительных взлета и посадки.

Когда ее самолет наконец прибыл, Натали спустилась по трапу и огляделась в поисках знакомого лица Дэна. В полночь международный аэропорт Сан-Франциско был безлюдным местом. Несколько человек, томившихся на мягких скамейках, казались такими же забытыми, как стаканы из-под лимонада и просроченные газеты, устилавшие сиденья рядом с ними. Натали почувствовала укол паники, не увидев среди ожидавших Дэна.

Ее самолет был заполнен только наполовину, и пассажиры вылились из него и рассеялись, словно пузырьки газа из открытой бутылки содовой. Когда поток путешественников иссяк, Натали увидела стоявшего неподалеку мужчину в очках в роговой оправе с тонкими коричневыми усами, полуразвязанным галстуком и расстегнутым воротником. Он держал табличку, на которой от руки было написано: «Джози Митчелл».

Она не смогла удержаться от смеха, направившись к нему.

– Доктор Митчелл, я полагаю?

– А, Джози! У меня нет слов, чтобы передать, как сильно я скучал по тебе, сладкая. – Дэн засунул табличку под локоть и улыбнулся. – Между прочим... кто-нибудь говорил тебе, что тебе очень идут каштановые волосы?

– Пока нет. – Натали взбила пушистые локоны очередного парика. – Но спасибо, что заметил, Кент, милый. Кстати, мне нравятся твои усы, но очки оставляют желать лучшего.

– Это чтобы лучше видеть тебя, моя дорогая! – закудахтал он старушечьим голосом.

Рассмеявшись, она робко обняла его.

– Я скучала по тебе.

Его руки сжали ее спину.

– Я тоже скучал.

Они отпустили друг друга, виновато разведя руки.

– У тебя есть еще багаж? – спросил Дэн, указав на сумку на ее плече.

– Да. Один чемодан.

– Как поездка?

– Самолет не потерпел крушение, если ты это имеешь в виду. Не думаю, что когда-нибудь привыкну к...

Натали не договорила. По пути к эскалатору, спускавшемуся в багажное отделение, они вошли в коридор, окруженный прилавками с едой, магазинами сувениров, газетными стендами, большинство из которых было закрыто на ночь. Ее внимание привлекло доносившееся справа торопливое бормотание, но она не сразу смогла разобрать, что говорил голос.

– ... дважды два четыре, дважды три шесть, дважды четыре восемь...

Как будто призрак тронул ее за плечо. Повернувшись, она увидела небритого бездомного, стоящего возле мужской уборной. Сальные черные кудри выбивались из-под спортивной шапки, и грязь затемняла полосы бровей. Сгорбившись в синем пальто, он прижимал руки к ушам, чтобы избавиться от какого-то воображаемого шума. Очевидно, почувствовав, что на него смотрят, он прохромал в уборную и исчез.

Дэн проследил за взглядом Натали, упершимся в дверь мужского туалета.

– Что там?

– Ты слышал, что говорил этот мужчина?

– Бродяга? Похоже на какую-то тарабарщину.

– Да. Наверное, ты прав. – Натали понаблюдала за входом в уборную, но мужчина так и не появился. Она взяла Дэна за руку. – Может, выпьем кофе, прежде чем идти?

Он уставился на нее, как будто она предложила прыгнуть с парашютом.

– Конечно... как скажешь.

Оказалось, что Дэн нуждался в кофеине больше, чем она. Он чуть было не заснул за рулем, пока они ехали в гостиницу.

Натали размяла его плечо.

– Сколько времени ты не спал?

– Ох... Сорок два часа или около того. Ничего особенного.

Она вздохнула и посмотрела на белые штрихи полос шоссе, мелькавшие в свете их фар.

– Прости. Я бы села за руль, но никогда не училась водить машину.

– Все в порядке. Просто ткни меня под ребра, если начну клевать носом.

Она рассматривала его лицо в отраженном от дороги свете: решительный, покрытый щетиной подбородок, беспокойные складки в углах рта, глаза, стремящиеся к миру живых, отказывающиеся закрываться.

Это могло быть лицо фиола.

Когда они прибыли в менее чем скромный холл гостиницы «Уокрайт Сан-Франциско», Дэн машинально взял ее чемодан и устало поплелся к лестнице.

– Извини, – через плечо бросил он. – Если бы я знал, что ты приедешь, я бы зарезервировал номер на первом этаже.

– Все в порядке. – Натали взяла его под руку. – Давай поедем на лифте.

Дэн моргнул затуманенными глазами.

– Ты не обязана. Всего лишь три этажа...

Пожав плечами, девушка улыбнулась.

– Эй, какая разница, собирается ли 7.6 упасть в следующие три минуты?

Он увидел, что она серьезно настроена, и усмехнулся.

– Ну, тогда тебе не нужно выворачивать мне руку. Веди!

Натали умудрилась сохранять спокойствие в течение короткой поездки на третий этаж, хотя и сдерживала всю дорогу дыхание, скрестив руки, чтобы они не тряслись.

– Дом, желанный дом! – воскликнул Дэн, когда они вошли в номер. Поставив сумки Натали на шкаф, он снял куртку. – Я хотел ополоснуться в душе, перед тем как лечь спать. Хочешь, иди первой.

– Нет, ты иди, – сделав глубокий вдох, она села на одну из кроватей. – Дэн... ты мне когда-нибудь об этом расскажешь?

Он снял галстук и начал расстегивать рубашку.

– О чем?

– Ты знаешь.

Дэн опустился на край другой кровати спиной к ней.

– Я хочу услышать твою историю, – сказала Натали, когда он не смог или не захотел ответить.

– Да. Думаю, я должен тебе рассказать. – Он пригладил волосы, но не повернулся к ней.

Это не заняло у него много времени. Обыск на наличие наркотиков, сбежавший подозреваемый, силуэт в аллее, невиновный мужчина, умирающий на мостовой – очевидно, он рассказывал это уже много раз. Дэн закончил хриплым голосом, посмотрев на свои руки так, словно не узнавал их.

– Кем он был? – тихо спросила Натали.

– Аллан Пеллетьер. – Казалось, произношение вслух этого имени причиняло Дэну физическую боль. – Ночной сторож в прачечной. У него были жена и двое детей.

Пересев со своей кровати на его, Натали положила ладонь ему на спину.

– Ты хороший человек. Ты не хотел делать того, что сделал.

Он засопел и потер нос.

– От этого легче не становится.

– А стало бы лучше, если бы ты сам поговорил с Пеллетьером?

– Нет, – отпрянул от нее Дэн. – Не надо – это просто неблагоразумно...

– Ты сказал, что два года жил в коробке. Может, так ты сможешь выйти? – коснувшись его руки, предложила фиолка.

Дэн облокотился на спинку кровати.

– Что я ему скажу?

– Расскажи, что ты чувствуешь. Как ты сожалеешь обо всем. Попроси у него прощения. Все то, что ты хотел бы сказать той ночью.

Женщина взяла его за руку и почувствовала, что он дрожит. Когда Дэн поднял глаза, Натали заметила, что скрытые слезы склеили ресницы в уголках его глаз.

Его пальцы сжали ее руку.

– Давай.

Она кивнула и закрыла глаза.
		Греби, греби, греби на лодке...


Натали даже не успела закончить первую строку зрительной мантры, когда душа начала покалывать ее пальцы.

Она прожужжала вдоль линий у Дэна на ладони, Аллан Пеллетьер, без сомнения, ждал этого момента.
		...жизнь всего лишь сон.


Воспоминания Пеллетьера наводнили разум контактера: она хлопала черными мозолистыми ладонями, когда маленький мальчик в ярко-красном шлеме и спортивной форме донес мяч до базы; она целовала щеку улыбающейся женщины с шоколадной кожей, вдыхая запах лаванды ее духов; она смеялась, наблюдая, как крошечная девочка в пеленках удирает по полу от маленького заводного динозавра.

А затем сильная личность Пеллетьера циклоном обрушилась на нее.

Натали с трудом удерживала свое лицо от выражения его горя и ярости. Горя по миру, который знал Пеллетьер, все еще такому молодому и красивому, но уже потерянному для него, как срезанная роза, томящаяся в вазе. И ярости – всепоглощающей, убийственной ярости – к человеку, который украл у него будущее.

Даст ли он Дэну шанс искупить свою вину? Или просто задушит его ее руками?

Она так сильно сжимала зубы, что у нее заболела челюсть. И тут Натали подумала об Артуре и его фальшивых сеансах, о матери, плачущей от благодарности за слова мертвого сына, с которым никогда не разговаривала. Я говорю им то, что они хотят услышать, сказал Артур. Им это нравится намного больше, чем правда.

Продолжая удерживать лицо в неподвижной маске медитации, Натали переключилась со зрительной мантры на 23-й Псалом.

Господь – пастырь мой...

Душа Пеллетьера завопила в беззвучной ярости.

Он напрасно попытался удержаться, но она смахнула его с карниза своего сознания, и он проклял ее за то, что она во второй раз лишила его жизни.

Натали проглотила скорчившуюся во рту дрожь. Слава Богу, что она не была подключена к сканеру души.

– Его там нет, – сообщила она.

Дэн поднял голову, проглотив слюну, скопившуюся у него во рту.

– Что?

– Я не могу его вызвать. Он ушел.

– Ушел?

– Ушел. – Когда агент заплакал у нее на плече, Натали начала осторожно баюкать его. Она мысленно представила, как Люси дотрагивается до обожженного «стратокастера». Это дает мне надежду, сказала Люси.

Дэн дрожал в ее руках так же, как дрожал в тот день – надеясь.

Правильно ли она поступила? Проявил бы Аллан Пеллетьер милосердие к Дэну, если бы она дала ему возможность? Натали не была уверена.

Но одной потерянной жизни было достаточно. Может быть, теперь Дэн сможет прожить свою.

Натали бережно помогла ему взобраться на кровать и позволила выплакаться, пока он наконец не впал в мирный сон.

Она провела остаток ночи рядом с мужчиной, смотря на его младенчески спокойное лицо и время от времени ероша пальцами пряди его лохматых волос.


Глава 25

Камень преткновения


Вращая стеклорез вокруг центральной оси, как стрелку компаса, Клемент Мэддокс вычерчивал ровный белый круг на окне спальни. Присоска все еще была в центре круга, и Клем покачал ее ручку, чтобы выломать диск из окружавшего его стекла. Вынув диск, он убрал стеклорез и присоску в сумку на поясе, где лежал сканер кода безопасности, который он использовал, чтобы пройти через главные ворота; затем застегнул молнию.

Присев на корточки в кустах возле стены спальни, Мэддокс посмотрел, нет ли вокруг свидетелей. Сейчас было уже больше трех часов ночи, и все окна были темными. Так как это была ночь после уик-энда, большинство людей должны были отдыхать перед работой, хотя в Лос-Анджелесе не стоило так уж рассчитывать на это.

Не заметив никакой угрозы, Мэддокс просунул руку в отверстие в окне и выдвинул внутренний шпингалет. Ловко открыв окно, он перепрыгнул через подоконник и закрыл окно за собой – все это менее чем за двадцать секунд.

Укрытый темнотой спальни, Клем взял фонарик из петли на ремне и начал искать подходящий «камень преткновения». Он направил крошечный круг света к открытому шкафу, но быстро передумал: половина вешалок уже была пустой, да и вообще нести одежду было неудобно. Кроме того, для своих целей Клем предпочитал более личные вещи – что-нибудь с большим резонансом.

Ему не удалось достать подходящий предмет из дома Люсинды Камэй после ее убийства. Слишком много копов вокруг. К счастью, у него был диск, который она подписала пару лет назад в одном мегамаркете. Не идеально, но она дотрагивалась до него, и эта вещь должна было подойти.

Однако теперь Мэддокс решил быть более предусмотрительным и брать все, что ему нужно, заранее. Потому-то он провел всю ночь в дороге, чтобы приехать в Лос-Анджелес. Его руки уже дрожали от слишком большого количества выпитых «Ред Бул»[19 - «Red Bull» (англ.) – «Красный Бык», популярный тонизирующий напиток.] и таблеток от сна, и придется еще долго ехать дальше, прежде чем он сможет поспать.

Луч фонарика затанцевал на лысых пластмассовых головах, стоявших на гримировальном столе, ярким светлячком отражаясь во мраке зеркала. В свете луча блеснуло серебро, и Мэддокс направил фонарик на висящее ожерелье. Он улыбнулся.

– Скоро, Эми. Очень скоро.

Взломщик сжал кулон со змеями в ладони и потер его на удачу.


Глава 26

Старые друзья


Дэн проснулся с запахом застоявшихся соплей и ощущением липкой пленки во рту. Он поскреб зубами по языку и застонал, перевернувшись на спину, смутно вспоминая предыдущую ночь.

Рука погладила его по лбу. Открыв глаза, он увидел смотрящую на него Натали.

Испуганный проникавшим в гостиничное окно ярким светом, агент подпрыгнул на кровати, словно пружина в сработавшей мышеловке.

– Боже! Сколько времени?

Натали не дала ему спрыгнуть с кровати.

– Расслабься. Всего лишь девять.

Она оставалась в пушистом парике до плеч, но сняла линзы, окрашивавшие ее зрачки в подходивший к волосам оттенок коричневого. Красные нити капилляров испещряли белки ее глаз, а веки выглядели посиневшими от усталости. Дэн взглянул на соседнюю кровать. Одеяла там оставались нетронутыми.

– Только не говори мне, что ты...

– Я все равно не могла заснуть. – Она проследила взглядом за линией его скул. – Как ты себя чувствуешь?

У него должен бы быть готовый ответ на этот вопрос, но его не было. Выжат? Успокоен? Ободрен? Все это вместе, и даже больше.

Вспоминая прошлую ночь, Дэн будто смотрел запись операции на собственном сердце – она казалась нереальной.

– Лучше... Мне лучше, – наконец произнес он, поднося руку к ее щеке, но вместо этого тронул Линдстром за плечо. – Спасибо.

Не отрывая фиолетовых глаз от его лица, девушка сжала его руку в своих ладонях и поднесла ее к губам, с нежностью бабочки запечатлев на ней поцелуй.

Пульс Этуотера участился от охвативших его в единый миг чувств – желания и страха.

– Мы... Мы лучше пойдем...

Несмотря на собственные слова, Дэн не оказал никакого сопротивления, когда Натали склонилась вперед, чтобы оставить на его губах мягкий поцелуй.

Теперь он погладил ее по щеке.

– Натали? Это действительно ты?

– Да. Это я. – Она немного отодвинулась назад. – Это тебя беспокоит?

– Нет. – Он издал нервный смешок. – Может, должно бы, но нет.

На мгновение забыв, что волосы фиолки не были настоящими, он запустил пальцы во вьющиеся каштановые пряди, впервые разрешив себе насладиться красотой фарфоровой кожи и глубоким сиянием этих темных, темных глаз. Его потянуло к ней, рот приоткрылся, их губы встретились. Изголодавшись от одиночества, они наслаждались поцелуем, словно желали поглотить друг друга.

Дэн смущенно подался назад.

– Прости. Я в таком виде... – Он потер наждак своей щеки, взглянул на одежду, в которой спал. Теперь она пахла раздевалкой. – Я не принял душ и не побрился...

– Я тоже. – Натали подалась вперед, чтобы обнять его, и он прижал ее к своей груди, благодарно целуя нежную кожу ее щеки и чувствуя соль ее пота. Его щетина оставляла розовые царапины на ее бледной коже, но она не жаловалась даже тогда, когда Дэн начал спускаться ниже, целуя ее тело. А он не жаловался на крепость ее ног, охвативших его голые бедра, когда они занялись любовью. Потом Натали сняла парик, и они вместе приняли душ, а Дэн с молчаливым обожанием гладил ее блестящую от воды голову.

Когда они оделись и привели себя в порядок, ощущение нереальности продолжало мучить его. Натали надела каштановый парик и линзы, Дэн – фальшивые очки и усы. Никто не говорил о том, что произошло; либо оба не хотели признать свершенное, либо не желали его сглазить, какое бы волшебство ни свело их вместе. Все вернулось в свою колею, но в то же время все изменилось.

Они спустились на первый этаж, и Натали настояла на том, чтобы выпить кофе в столовой рядом с фойе гостиницы. Заведение могло предложить лишь пластиковые чашки подгоревшего напитка с заменителем сливок для вкуса, но Натали выпила две чашки этой дряни, даже не моргнув.

– Ты, наверное, изо всех сил пытаешься не заснуть. – Дэн швырнул свою наполовину пустую чашку в мусорное ведро.

– Ага. – Она опрокинула остающийся кофе так, будто выпила порцию виски.

– Люси так сильно тебя напугала?

Натали помрачнела.

– Люси была одной из наиболее опытных фиолок, которых я знаю. Любая нормальная душа в два счета вылетела бы из ее мозга. Если она не смогла с ней справиться, то я не знаю, как смогу.

– Ты не можешь вечно бодрствовать.

– Знаю. Вот почему тебе нельзя доверять мне. – Рука девушки скользнула в его руку, и Натали осмотрела фойе, словно совершая уголовное преступление. – Не выпускай меня из виду. Если я начну странно себя вести, сделай что-нибудь. Ударь меня, если придется. Все, что потребуется для...

Ее взгляд задержался на чем-то.

– В чем дело? – посмотрев в том же направлении, Дэн увидел сидящего напротив страшно худого негра в сером костюме, который был поглощен утренним выпуском «Кроникл».

– Может, у меня просто паранойя. – Натали рассматривала аристократическое лицо мужчины, окаймленное маленькой черной бородкой. – Могу поклясться, он летел со мной в самолете прошлой ночью.

Мужчина в сером костюме сложил газету, засунул ее подмышку, поднялся и вышел из фойе. Его действия казались абсолютно непринужденными... но что-то было не так, возможно, что-то слегка заученное в его небрежности, чуть нарочитое в том, как он избегал смотреть в их сторону.

Дэн сжал руку Натали.

– Пойдем.

Когда они вышли из отеля, мужчины уже не было.

После того, как они с Натали сели в машину и направились в зал суда, чтобы встретиться с Кларком, Дэн всматривался в каждого прохожего, мимо которого они проезжали, в каждого водителя, опасаясь любого незнакомца, чей взгляд слишком долго задерживался на них. Город стал похож на Аллею Гангстеров в полицейской академии – фасад, полный скрытой угрозы, где злодеи на пружине могли выскочить из окна или двери в любой момент.

Скоро он заметил черную «хонду аккорд», которая трижды свернула за ними, когда они ехали по узким извилистым улицам центра.

Натали стукнулась о боковое стекло, закинув голову, как будто собиралась чихнуть, и захрипела, словно от боли. Взгляд Дэна прыгал от улицы впереди к машине, отражавшейся в зеркале заднего вида. Ведя машину одной рукой, он взял другой Натали за руку и встряхнул ее.

– Эй! Ты в порядке?

Она моргнула, стряхнув с себя усталость.

– Да... все хорошо. Что происходит?

– Я как раз собираюсь это выяснить. – Дэн перестроился из левого ряда в правый. «Хонда» сделала то же самое. Когда они подъехали к следующему перекрестку, он замедлил скорость, пока не загорелся желтый, а потом резко нажал на газ. «Хонда» проехала на красный, чтобы не отстать от него. Машина теперь была прямо позади них, и Дэн увидел в зеркале водителя: за рулем сидело нечто, напоминавшее большой розовый пузырь в бейсбольной кепке.

Агент ухмыльнулся.

– Что ты делаешь? – спросила Натали, когда он свернул с Ван Несс и начал осматривать обочины примыкающей улицы в поисках места для парковки.

– Собираюсь навестить старого друга. – Поиски подходящего места заняли некоторое время; ему нужно было такое, которое находилось бы возле светофора, и за ним должно было быть еще одно свободное. К счастью, Престон был настойчивым и неумелым преследователем. Дэн прищелкнул языком, досадуя, что не заметил репортера задолго до того дня в доме Камэй. Наконец он нашел более-менее подходящее место и припарковался, обрадовавшись, что «хонда» подъехала к обочине на полквартала позади них.

– Я всего на пару минут, – сказал он Натали. – Все будет нормально?

Фиолка неуверенно кивнула. В ярком свете дня темные круги под глазами придавали ей слабый и нездоровый вид.

– Ты можешь оставить ключи? – хрипло спросила она. – Я хочу включить кондиционер.

– Э... конечно. – Дэн вставил ключ обратно в зажигание и подождал, пока на светофоре не загорится красный, держа руку на дверной ручке. Когда свет поменялся и транспорт столпился у перекрестка, Дэн выскочил из машины и побежал к «хонде».

Увидев его, Сид Престон нажал на сцепление, но было слишком поздно. Машины ползли бампер к бамперу, и никто не дал ему встроиться в другой ряд. Дэн сквозь ветровое стекло увидел, как Престон стукнул по рулю и выругался.

Не спеша подойдя к «хонде», агент с веселой улыбкой постучал по боковому стеклу. Репортер свирепо посмотрел на него, но тем не менее опустил стекло.

– Мистер Престон! Какой приятный сюрприз.

Журналист натянул козырек своей кепки до бровей.

– Что тебе надо, Этуотер?

– Как насчет того, чтобы выйти из машины и поболтать?

– Зачем? Мне не о чем с тобой разговаривать.

– Отнюдь: ты был везде, где произошли убийства фиолов, и это делает тебя главным подозреваемым.

– Отстань от меня! Тебе прекрасно известно, что это не твоя забота.

– Ну хорошо. Тогда как насчет ареста за создание помех правосудию?

– Ты никогда не сделаешь такую глупость, – насмешливо фыркнул Престон.

– Может, и нет, но твоя подпись исчезнет с первой полосы до тех пор, пока твой адвокат тебя не вытянет.

Сжав жвачку зубами, Престон непристойно выругался и припарковал машину. Выйдя, он облокотился на «хонду», скрестив руки.

– Тебе никогда не советовали не связываться с Четвертым Сословием[20 - Четвертое Сословие – здесь: Средства Массовой Информации.]?

– Что я могу сказать? – пожал плечами Дэн. – Ты знаешь, как я люблю появляться в заголовках. В любом случае, как ты меня нашел?

– Это было не трудно. Я решил, что ты перестанешь прятаться, когда будешь отчитываться перед боссом, поэтому я несколько дней поболтался возле Эрла Кларка. Увидел вас с ним у дома Камэй и в морге, маскировку «Гроучо Маркс» и – бинго!

– Неплохо. А убийства фиолов? Как ты их связал воедино?

Репортер обнажил зубы в самодовольной улыбке.

– Это было прелестно, не так ли? Я делаю отчет об этом нью-йоркском убийстве, отнесенном к разборке между бандами, а Рассел Треверс – фиол, работающий по этому делу. Неожиданно он исчезает, и люди начинают думать, не убили ли его.

Я решаю, что здесь должна быть зацепка, и докучаю САКЗС, чтобы добыть больше информации. Но они действуют очень уклончиво, хотят знать, почему я так интересуюсь Треверсом. Я пытаюсь кое-что разузнать и выясняю, что Треверс – пятый фиол, исчезнувший за последние три месяца. Кроме того, они закрывают Школу, где учат этих жутких детей. И тогда я понял, что наткнулся на что-то интересное.

– Поздравляю. Ты обнаружил что-либо, что нам следует знать?

Ухмылка Престона стала шире.

– Возможно. Чего это будет стоить?

Дэн изобразил на лице угодливость торговца персидскими коврами.

– Зависит от того, что это... и что ты за это хочешь.

– Это номер машины. А насчет того, что я хочу... ну, думаю, ты догадываешься.

Убог и голоден взгляд его, подумал Дэн, хмуро глядя на острый блеск в глазах репортера.

– Тебе нужна сенсация.

– Именно. Мне нужен эксклюзив: я хочу быть там, когда вы его поймаете, а также кредит времени за то, что помог вам в этом.

Дэн оценивающе кивнул.

– Хорошо, это сойдет.

– Значит, заключим сделку?

– Да... при условии, что твои данные окажутся полезными. Если это фальшивка, то сделка не состоится.

– Довольно справедливо. Я благоразумный человек.

Престон нырнул в открытое окно машины, протянул руку к пассажирскому сиденью и вытащил желтый блокнот из-под груды пустых банок от «Маунтин Дью». Он было протянул Дэну блокнот, но снова вырвал его.

– Не переходи мне дорогу, Этуотер. – Улыбка превратилась в глумливую усмешку. – Я могу сделать тебя как героем, так и посмешищем в этой истории.

– Думаю, ты уже доказал это. – Дэн взялся за блокнот, и Престон отпустил его из рук с торжествующей ухмылкой.

Первые страницы были с загнутыми уголками, темные от грязи, заполненные неряшливой стенографией. Грубые силуэты голых женщин загромождали поля.

Престон листал желтые странички, пока не добрался до колонки буквенно-численных комбинаций.

– Я записывал номера всех машин, которые видел у дома Гэннонов и у магазина сеансов. Только два из них встретились мне больше одного раза: твой и вот этот. – Он постучал по подчеркнутой розовым маркером строчке, где было написано «WA-3APM-821 – серый камаро». – Я бы выследил его сам, но у меня нет связей в полиции Вашингтона, в отличие от Нью-Йорка и Лос-Анджелеса.

– Ммм... – Пульс Дэна участился, но, переписывая номер в свою записную книжку, он сделал вид, что ему неинтересна и даже немного скучна информация.

– Лучше запиши номер моего мобильного, – пробормотал Престон и продиктовал цифры. – Позвони мне, когда будете арестовывать.

– Если будем. И только в том случае, если ты перестанешь мне мешать.

Засунув записную книжку и ручку в карман куртки, он вернул блокнот Престону, который, хихикая, смотрел куда-то ему через плечо.

– Над чем ты смеешься? – нахмурился Дэн.

Репортер кивнул в сторону светофора.

– Это случайно не твоя машина?

С возрастающим смехом Престона в ушах, Этуотер повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как арендованный им «бьюик» минует перекресток.

Отталкивая репортера от двери «хонды», Дэн протянул руку.

– Дай мне ключи!

– Что? Ты не можешь...

Он сгреб Престона за рубашку.

– НЕМЕДЛЕННО!

– Хорошо! Сейчас...

Дэн выхватил у него кольцо с ключами и скользнул за руль.

– Если испортишь машину, будешь платить! – донесся до него крик Престона, когда «хонда» вынеслась с обочины.

Сигнал светофора сменился с желтого на красный как раз тогда, когда Дэн подъехал к перекрестку, и машины устремились в разных направлениях. Он надавил на гудок «хонды» и газанул. Тормоза скрипели, гудки ревели, когда он вилял между машинами влево и вправо, практически заставляя «хонду» извиваться и растягиваться.

Когда между ним и Натали оставалось три машины, Дэн увидел человека на мотоцикле, который пристроился к «бьюику» и последовал за ним в левый переулок. Хотя черный шлем скрывал лицо мотоциклиста, он был одет в тот же серый костюм, который Дэн видел утром на мужчине в фойе гостиницы.

– О боже! – Дэн свернул на соседнюю полосу встречного транспорта в надежде обогнать разделяющие их машины, но «форд иксплорер» понесся прямо на него, и чуть было не врезался в капот его «хонды». Зажатый между потоками транспорта с орущими на него со всех сторон водителями, агент в отчаянии наблюдал, как «бьюик» и мотоцикл исчезли за холмом впереди.


Глава 27

Автопохищение


Натали проснулась в темноте. Факт, что она не могла вспомнить, как заснула, сильно встревожил ее, и она напрягла глаза, чтобы различить очертания теней.

Плавающая в воздухе пыль завихрилась перед ней в коническом луче света, и она услышала мягкое жужжание проектора.

– Как вы можете видеть, восьмая жертва обозначила стиль, который мы теперь считаем подписью убийцы фиолов, – произнес голос Дэна, исходящий откуда-то с другой стороны луча. – Отметим положение тела, размещение отделенной кишки...

Натали посмотрела налево, где конус света выхватывал страшное фото сцены убийства Артура Маккорда на прямоугольном экране.

– Мы видим, что картина повторяется в том, каким образом была изуродована и унижена девятая жертва.

Экран стал черным, и проектор с механическим щелкающим звуком поменял слайды. Луч света стал рубиново-красным, всколыхнув экран снимком Люси, которая голой лежала в луже крови. Хотя Дэн описал ей сцену по пути из аэропорта, Натали открыла рот, глядя на это зверство.

Она оглядела комнату, желая посмотреть на реакцию остальных, но никого не увидела. Был ли это отдел полиции Сан-Франциско? Дэн вез ее туда, это было последнее, что она помнила. Может, тихое покачивание машины убаюкало ее? Может, она как лунатик прошла на собрание, не осознавая этого?

Справа от нее что-то капало. Наверное, влага из отверстия воздушного кондиционера.

Дэн продолжал свою лекцию с таким же бесстрастным педантизмом.

– Мы можем проследить растущую ненависть преступника в том, что он все более нагло оскверняет трупы, начав с первой жертвы...

Слайд снова поменялся, и на экране возникло увеличенное изображение безглазого лица Джема.

– Его привычка забирать глаза в качестве трофеев говорит о том, что мы имеем дело с высокоорганизованным, одержимым убийцей.

Высохшая кожа Джема, когда-то оттенка махагона, теперь была страшного серо-зеленого цвета. Натали вздрогнула. Они что, наконец обнаружили его тело? И именно поэтому устроили собрание?

Капли начали падать быстрее. Должно быть, кондиционер работал слишком долго, потому что в комнате стало довольно холодно, и воздух пропитался тяжелым запахом плесени.

– С каждой новой жертвой убийца обходится все более жестоко...

Фотографии со вскрытия Гиг, Сондры, Рассела и Сильвии сменяли друг друга с регулярностью часов.

– Постойте! Я не понимаю, – вырвалось у Натали. – Когда вы обнаружили...

– Сперва случайные, резаные отметки на торсе постепенно стали частью ритуала убийцы – оставляемым им посланием, – продолжал Дэн сухо комментировать, будто совсем не слышал ее.

– Все хорошо, Бу, – прошептал ей голос неопределенного рода. – Они не страдали.

Дыхание ущипнуло ее за ухо, словно воздух из открытого холодильника. Вздрогнув, она посмотрела вокруг, но шептавший затерялся в темноте. Капанье теперь сопровождалось нерегулярным шлепаньем, похожим на хлюпанье пропитанной водой обуви.

На экране перед ней вырисовалось лицо Эвана. Даже пустые глазницы и красный разрез на шее не могли разрушить милую сентиментальность его высокого лба и полных губ. Прижав кулаки ко рту, Натали поняла, кому принадлежал шептавший голос.

Дэн монотонно провел детальный анализ потрошения Лори Гэннон, и проектор выкашлял очередной слайд.

– Конечно, мы наблюдаем кульминацию психопатологии убийцы в его обращении с десятой жертвой...

Очередной мертвенно-бледный труп, очередная пара пустых красных глазниц. Но на этот раз лицо принадлежало Натали.

Она попыталась закричать, но дыхания отчаянно не хватало. Убийца обернул ее кишку вокруг шеи грубой петлей, как, бывает, запутывается пуповина при неудачных родах.

– ...и мы можем понять, что преступник будет становиться все более жестоким и развращенным в своих преступлениях, пока мы его не задержим. Лучшее понимание его методов и вида патологии его личности должны нам в этом помочь. – Показ слайдов закончился пустым белым экраном. – Пожалуйста, свет.

Комната оставалась черной, как деготь, хотя Натали показалось, что она различает темные фигуры, непрозрачными тенями бродящие вокруг нее. Шипы холода вонзились в ее кожу, и воздух наполнился запахом железа и плесени.

– Пожалуйста, может кто-нибудь включить свет? – раздраженно спросил Дэн.

Вокруг слышалось капанье, хлюпанье и шарканье.

– Боюсь, вы ошибаетесь, – произнес, вне сомнения, голос Артура, но странно гортанный и полный безразличия. – Здесь нет света.

Белый прямоугольник экрана проектора исчез, как полоска света в закрывшейся двери, и неуклюжие тени набросились на Натали, ощупывая ее невидимыми пальцами, чтобы приветствовать...

Ужас вытолкнул Натали из одной темноты в другую, переход от ночного кошмара к сознанию, незаметный, как пробуждение слепого.

Она чувствовала, что глаза открыты, но ничего не видела. Был ли это очередной сон? Или она уже была мертва?

Женщина постаралась каким-нибудь образом ощутить свое тело, но ничего не вышло. Однако ее душа все еще отскакивала от стен плоти, как светлячок, пойманный в банку. Очевидно, кто-то постучался, пока она спала, выпихнув ее в нижний слой собственного сознания.

Натали инстинктивно произнесла 23-й Псалом. Долгие годы медитации она приучала свой мозг и тело передавать ей контроль в любой момент, когда она произносила защитную мантру. Но теперь ее воля испытывала какое-то непредвиденное поверхностное сопротивление, а мысли были изолированы в полностью закрытом пузыре.

Они добрались до меня, пока я спала.

В ней проснулся страх. Если то, что сказала Люси, было правдой, убийца мог прямо сейчас разрезать ее живот.

Я даже не видела конца...

Натали неистово рылась в памяти, ища средство спасения. Что еще говорила Люси? Они знали мою мантру и использовали ее против меня. Копируя мантру фиола-хозяина, вселившаяся душа, должно быть, обманывает тело, и оно уступает ей управление. Если это было так, то как она могла восстановить связь со своим телом?

В каждом доме есть задняя дверь, подумала она. Должен быть другой путь внутрь.

Она оборвала 23-й Псалом на половине и переключилась на защитную мантру, которой научил ее Джем, когда ей было всего семь. Это был отрывок из блюза, спетый ему однажды матерью вместо колыбельной:
		О, Иисус, милый Иисус, прими меня в свои объятья, когда я умру,


		Уложи меня в колыбель огромного ночного неба!


Темнота прорезалась двумя неясными пятнами света, похожими на те, что видны в несфокусированном бинокле. Когда Натали стала мысленно повторять припев, пятна увеличились и определились, наконец слившись в одну картину, которая тем не менее продолжала иногда разделяться.

Она увидела, что все еще едет в машине Дэна, только теперь она была за рулем.

Старая мантра также восстановила некоторые ощущения ее плоти, хотя она чувствовала свои конечности так, словно они были из губки; только постоянное давление руля на руки и педали газа на ногу подтверждало твердость ее тела.

С тошнотворной беспомощностью Натали наблюдала, как ее руки по собственному желанию вели машину по улице, вдоль которой стояли угрюмые многоквартирные дома и дешевые отели. Хотя она ускорила темп мантры, ей не удалось запретить собственному телу припарковать машину и войти в здание, где когда-то располагались офисы; название на его двери давно было закрашено баллончиками и превратилось в нечто неразборчивое. Запах мочи просочился в сознание Натали, когда она увидела себя шагающей по усыпанному мусором фойе и вверх по бетонным ступеням к двери, у которой не было ручки. Ее рука постучалась в эту дверь.

– Она у меня. – Слова звучали так отдаленно и пусто, словно бормотание граммофона, и Натали не сразу узнала собственный голос.

– Приготовься, – сказал он.

К двери прошаркали шаги, сопровождаемые хлопаньем туго натянутой резины. Три пальца, покрытые латексом, просунулись сквозь дырку, где должна была быть ручка, и открыли дверь вовнутрь.

Нет, нет, нет, нет! – кричала Натали, но ее тело все равно ступило в комнату. В глазах мелькнули подпорченные плесенью цветочные обои, а потом ее взгляд остановился на бесформенной черной маске Безликого Человека, который закрыл за ней дверь.

– Ты?..

– Не разговаривай, – огрызнулся голос Натали. – Она пробивается, и я не знаю, насколько долго смогу удерживать ее. Давай начнем.

Тело Натали высвободилось из футболки и лифчика, потом расстегнуло джинсы и спустило их до лодыжек. С качающейся голой грудью оно село на пол и спихнуло с ног штаны, трусы и ботинки в беспорядочную кучу.

– Ну, чего ты ждешь? – резким от нетерпения голосом спросила она Безликого Человека, злобно смотря на него.

Изображение мужчины раздвоилось, потом слилось, потом снова раздвоилось, напоминая амебу, пытающуюся разделиться. Присев на корточки рядом с ее голым телом, он снял с ремня нож из углеродистой стали – такие используются для свежевания оленьих туш, – и поднес лезвие к ее диафрагме, касаясь острием пупка.

О, Иисус, милый Иисус, прими меня в свои объятия, когда я умру, повторяла Натали в безудержном отчаянии, уложи меня в колыбель огромного ночного неба!

Теперь мантра была молитвой.

Нож в руке убийцы дрожал. Ткань, покрывавшая его рот, пульсировала, словно бьющееся сердце.

– Давай! – руки Натали обхватили кулак Безликого Человека и потянули нож вниз. – Сделай это!

Ее кожа начала поддаваться острию лезвия, и первая капля крови просочилась из пореза в животе. С раздражением ребенка, желающего доказать, что он сам может зашнуровать свои ботинки, Безликий Человек вырвал свою руку из ее рук, потянув нож и собрался вогнать лезвие назад.

О, Иисус, милый Иисус!..

Словно пораженный молнией, убийца застыл и упал на нее, спастически дергая конечностями.

Два маленьких металлических дротика торчали из его спины, к каждому был присоединен вьющийся белый провод. Провода вели к устройству, напоминающему мужскую электробритву, только вместо выключателя был курок.

Рука, державшая устройство, принадлежала чернокожему мужчине, которого она видела в самолете.

Натали мысленно воззвала к нему, но не могла произнести ни слова. Наоборот, ее тело зарычало на него и стало выползать из-под бьющегося в конвульсиях убийцы, пытаясь дотянуться до охотничьего ножа. Когда ее руки сжали рукоять, коричневый кожаный ботинок незнакомца наступил на лезвие, прижав его к полу. Он снял крышку с устройства, обнажив искрящийся зазор шокового пистолета. Нить голубого огня с электрическим треском проскочила сквозь U-образный зазор.

Не сдерживаемый больше электричеством пистолета, убийца застонал и встал на колени.

Натали хотела криком предупредить своего спасителя, но ее тело подчинялось другому хозяину. Оно со всей силы бросилось на ногу негра и освободило нож. Однако вместо того, чтобы ринуться на незнакомца, ее рука повернула нож острием к себе, направляя его в собственное сердце.

Незнакомец схватил ее запястье, усилием удерживая нож на расстоянии, и направил шоковый пистолет на ее руку. Воздух прорезала еще одна искра, и нервная система Натали отключилась под воздействием шока.

Прежде чем потерять сознание, она увидела, что Безликий Человек поднялся позади незнакомца, и его одетые в перчатки руки потянулись к горлу мужчины.

После черноты, продолжавшейся неизвестно сколько, Натали снова собралась с мыслями. Все ее тело болело, словно обожженное крапивой, как и всегда, когда кто-либо нажимал на «кнопку паники» на сканере души.

Открыв глаза, она увидела пол и охотничий нож, лежавший в паре дюймов от ее лица. Натали сфокусировала свою волю на оружии, и ее рука парализованным пауком поползла к нему.

Когда к ней вернулся слух, она уловила шум дерущихся, перемежающийся хрипами и резкими криками. Схватив нож, Натали перекатилась на спину и увидела, что Безликий Человек одной рукой зажал шею незнакомца, ударяя правую руку мужчины о стену.

Негр выронил шокер и быстрым как молния движением дернул головой по направлению к закрытому маской лицу убийцы, ударив его точно над переносицей.

Оглушенный убийца разжал руку, и незнакомец направил свой локоть в солнечное сплетение Безликого Человека. Предупреждая движение, убийца сделал шаг назад и схватил незнакомца за руку, выворачивая ее за спину. Стон чернокожего спасителя превратился в сип, когда рука снова сжалась на его горле.

С жеребячьей неуклюжестью Натали села на корточки и ринулась на Безликого Человека, размахивая ножом. Увидев ее, он на мгновение замер в нерешительности, а потом толкнул на нее незнакомца. Они столкнулись и повалились на пол, в то время как отрывистые шаги убийцы застучали сквозь дверной проем и вниз по лестнице.

Незнакомец сел, кашляя.

– Ты в порядке? – просипел он. Впервые Натали посмотрела на свое голое тело и заметила блестящий красный мазок между пупком и гениталиями.

– Да. Думаю, это просто царапина. Но...

Не дождавшись, пока она закончит, незнакомец подобрал с пола шокер и бросился следом за убийцей.

Оставшись одна, Натали переводила взгляд с кучи своей одежды на кровоточащий живот, не зная, что делать.

Минутой позже чернокожий мужчина вернулся; он выглядел более успокоенным.

– Он ушел. Давай посмотрим, что там у тебя.

Он присел на колени рядом с Натали и осмотрел ее рану.

– Это надо перевязать, – решил спаситель и расстегнул рубашку. Натали открыла рот от удивления, увидев ярды эластичного бинта, обернутого вокруг груди мужчины.

– Думаю, ты в этом нуждаешься больше меня. – Он вытащил английскую булавку, скреплявшую полосу ткани, и размотал бинт. Глаза Натали округлились еще больше, когда освободившаяся грудь «мужчины» набухла в полную величину.

– Кто вы? – спросила она.

Незнакомка усмехнулась и оторвала «свою» бородку. Гладкое и безволосое, лицо вдруг стало знакомым: Натали в последний раз видела его на кладбище Сиэтла.

– Серена Мфьюм к твоим услугам, – сказала женщина. – Саймон передает тебе привет.


Глава 28

Снова вместе


Серена не побеспокоилась прикрыть свою грудь, склонившись над Натали с эластичным бинтом в руках.

– Подними руки.

Все еще пребывая в вызванном шоком ступоре, Натали подчинилась. Серена завернула ленту ткани вокруг пупка Натали, закрепив ее булавкой. Бежевая ткань эластичного бинта стала темно-бордовой, впитав кровь.

– Вот. Это должно помочь, пока доктор не заштопает. – Она снова села на корточки и застегнула рубашку.

На мгновение забыв о собственной одежде, Натали таращилась на свою спасительницу, слишком пораженная, даже чтобы поблагодарить ее.

– Почему ты здесь?

– Саймон беспокоился о тебе. Он решил, что у убийцы может быть сообщник на Той Стороне, и не думал, что копы допускают такую возможность. – Серена засунула фальшивую бороду в карман и подобрала шокер. – Саймон иногда ведет себя как тиран, но в глубине души он добряк.

– Да. Согласна. – Натали скривилась, вспомнив, как она считала его главным подозреваемым.

– Хм... тебе не холодно? – Серена указала на одежду Натали.

– Ах... да. – Взволнованная, Натали схватила рубашку, вывернула ее на лицевую сторону и надела на голое тело. Балансируя на одной ноге, чтобы засунуть ступню в джинсы, она услышала, как Серена присвистнула где-то позади.

– Похоже, наш дружок оставил нам подарок.

Натали бросила джинсы и с голыми ногами подошла к Серене, присевшей возле спортивной сумки «Adidas». Чернокожая женщина сбросила куртку и обернула ею руку, которой открыла сумку. Свет упал на массу мятых одежд.

Стало видно несколько светлых завитков лохматого парика, засунутого в угол сумки.

На секунду Натали показалось, что стучится Лори Гэннон. Глазами маленькой девочки она снова увидела светловолосого мужчину в форме служащего, сидящего на корточках возле цистерны с соляркой, лицо которого было охвачено агонией нерешительности.

– Вот. Это он носил в Школе.

Серена подняла на нее глаза.

– Что?

– Парик.

– Ясно. – Она обернула куртку вокруг сумки, будто пеленая ребенка. – Может, судмедэксперты расскажут нам что-нибудь о нашем таинственном незнакомце. Надо отдать это твоему другу-федералу.

– Дэн – о боже! – Натали проковыляла обратно, чтобы полностью одеться.

Как только она собралась, Серена помогла ей сначала спуститься по лестнице, а потом – обойти бетонные ступени, за которыми на подножку опирался большой черный «харлей».

Натали посмотрела на мотоцикл с таким видом, будто это был носорог.

– Ты затащила его внутрь?

– Здесь трущобы. Я не могла оставить его снаружи. – Серена повесила шокер на ремень и положила завернутую спортивную сумку в одно из задних отделений мотоцикла. – Нам повезло, что человек в маске не заметил его, когда убегал. Ты готова проехаться сзади?

– Думаю...

– Отлично. Не подержишь ли для меня дверь?

Кивнув, Натали открыла дверь, пока Серена выкатывала «харлей» на тротуар. Оседлав мотоцикл, она вручила спасенной свой шлем.

– Лучше надень его.

Натали надела шлем и забралась на кожаное сиденье позади Серены, обняв руками твердую как сталь талию своей спасительницы.

Негритянка ногой убрала подножку.

– Держись.

– Серена?

– Да?

– Спасибо.

– Рано еще меня благодарить. Моя работа только началась. – Она нажала на стартер, повернула дроссель, и обе с ревом понеслись по Терк-стрит.

* * *


Ведя «аккорд» Сида Престона по бульвару Геари, Дэн боялся моргнуть, косясь на каждый синий «бьюик» и черный мотоцикл, мимо которого проезжал. Его бдительность мотивировалась не только серьезным отношением к своим обязанностям. Поскольку он не сводил глаз с улицы, то не мог смотреть на уличные часы и не задумывался, сколько времени пролетело с тех пор, когда он в последний раз видел Натали.

Запросив АРВ[21 - АРВ (All Points Bulletin) – словесный портрет разыскиваемого.], он ездил по городским авеню по расширяющейся спирали, начав поиски в точке, где машина и мотоцикл исчезли из виду. Каждые пару минут мимо него проезжала одна из патрульных машин департамента полиции Сан-Франциско, вовлеченная в поиски, и он молился, чтобы одна из них вдруг включила мигалку, звуком сирены провозглашая, что Натали, живая и здоровая, ехала к нему. Но каждая машина проползала мимо тихая и темная, и сердце Дэна разрывалось от умирающей надежды.

Когда зачирикал его мобильный, он сначала не хотел отвечать.

Престон уже звонил три раза, чтобы потребовать назад свою машину. Однако телефон не прекращал звонить, и Дэн с раздражением взял его с соседнего сиденья.

– Да?

– Дэн?

Перед ним вспыхнули красные фары, но он чуть было не забыл нажать на тормоз.

– Натали? Ты в порядке?

– Да, да, все хорошо...

– Боже мой! Я поднял на ноги половину городских копов в поисках тебя. Ты где?

– У автомата в «Макдоналдсе».

– Скажи, где именно – полиция будет там через две минуты.

– Не надо. Я их уже вызвала. Слушай, ты можешь встретить меня в приемном покое больницы Святого Франциска?

– Приемный покой? – Беспокойство холодной водой разбавило его радость. – Господи, ты ранена, да?

– Нет, все нормально – это не страшно, правда. Ты можешь приехать?

– Уже еду. Слушай, Натали, я...

Машина позади него загудела, заставляя двигаться вперед.

– ...я встречу тебя там. – Дэн повесил трубку и нажал на газ.

* * *


Как и во многих муниципальных больницах, приемный покой больницы Святого Франциска являл собой хаос неотложных дел. Работающие сверхурочно врачи и медсестры сновали между вращающимися дверьми в операционную, уделяя внимание наиболее серьезным случаям, пока пациенты, которые могли ждать, сидели на мягких скамейках во внешней приемной. Дэн рад был увидеть Натали среди них, когда прибыл.

На ее лице отразилось то облегчение, которым осветилось его лицо, и девушка сорвалась со скамьи, чтобы очутиться в объятиях Дэна. Он прижался носом и губами к мягкой, как персик, коже ее щеки, убеждаясь в реальности ее бытия с помощью прикосновения, запаха и вкуса.

– Слава богу.

– Все хорошо. – Ее руки сомкнулись вокруг его спины. – Я в порядке.

Он задрожал, и его глаза наполнились влагой.

– Прости меня.

– Все хорошо. Ты не виноват.

Дэн так бы и простоял с ней час или больше, но Линдстром отошла и повернулась направо.

– Серена!

Смотря лишь на Натали, он только теперь заметил, что рядом стоял детектив Йи, разговаривающий с высокой стройной негритянкой, одетой в мужской деловой костюм. Услышав свое имя, женщина извинилась перед детективом и подошла, чтобы поздороваться с Этуотером.

Ее одежда была точь-в-точь та, в которой был давешний мотоциклист.

– Дэн, это Серена Мфьюм, одна из учениц Саймона. – Натали по-дружески потрепала женщину по плечу. – Она спасла мне жизнь.

Дэн напряженно протянул Мфьюм руку. Благодарность в нем смешивалась с чувством вины и уродливой вспышкой ревности. Это должен был быть я...

– Спасибо, – сказал он, пожимая ей руку.

Она отмела благодарность, неопределенно махнув рукой.

– Все, что я могла сделать, чтобы помочь.

– Кстати о помощи, она принесла нам сумку с вещами убийцы. – Йи выступил вперед, чтобы присоединиться к их группе. – Возможно, это прорыв, которого мы ждали.

– Отлично.

Она спасла жизнь Натали, напомнил себе Дэн. Но двойные успехи Мфьюм терзали его. Она оказалась не только лучшим телохранителем, чем он, но и лучшим детективом.

В слабой попытке реабилитироваться он полез в карман куртки за номером машины, который дал ему Престон.

– Между прочим, Стюарт, не могли бы ваши ребята посмотреть для меня это...

Прежде чем он успел передать Йи свою записную книжку, женщина в одежде хирурга с овальными очками в металлической раме распахнула одну из дверей операционной и позвала:

– Мисс Линдстром? Заходите.

Мфьюм улыбнулась, пихнув Натали.

– Это намек тебе, девочка.

Дэн положил руку на талию Натали и проводил ее к двери, но доктор остановила их.

– Извините, сэр, но сюда можно только пациентам и персоналу.

Дэн вытащил из кармана удостоверение Бюро.

– Эта женщина – свидетельница в расследовании убийств. Я должен оставаться с ней все... Натали?

Казалось, ей вдруг стали безразличны и он, и врач. Ее голова повернулась направо, словно антенна радара, отслеживающего вражеский самолет.

Дэн напрягся.

– Что случилось?

Натали не ответила, сделав неуверенный шаг в сторону соседних скамеек с сидящими в ожидании пациентами. Педантичный мужчина с рыже-коричневыми волосами и бакенбардами тер лоб. Он что-то бормотал под нос, закрыв глаза, спрятавшиеся за толстыми роговыми очками. Слова растворялись в общем бормотании в комнате ожидания, но то, что смог расслышать Дэн, звучало как серия цифр.

Видимо, почувствовав, что кто-то смотрит на него, мужчина закрыл рот и взглянул на Натали; в линзах его очков отразился свет ламп. Когда она была в нескольких футах от него, он встал и направился к выходу неторопливой походкой идущего покурить человека.

– СТОЙ! – она поспешила к нему.

Мужчина бросился бежать, оттолкнув в сторону возмущенную матрону, попавшуюся ему навстречу, когда он вылетал из двери. Натали припустила за ним.

Ошеломленная доктор указала в направлении, куда убежала ее пациентка.

– Постойте – я думала, что она...

Дэн не стал ждать окончания фразы. Стараясь не упускать Натали из виду, он вынесся из больницы и побежал к углу Гайд и Буш-стрит. Мфьюм не отставала от него ни на шаг. Они догнали Натали, когда она остановилась у следующего перекрестка.

– В чем дело? – пропыхтел Дэн. – Кто это?

Натали оглядывала улицу во всех направлениях, держась за живот. Ее рука не могла скрыть выступившую на рубашке кровь.

– Это был Эван, – произнесла она. – Он жив.


Глава 29

Трудный вопрос


– Говорю вам, это был он – ай! – Лежавшая на операционном столе Натали дернулась, когда доктор затянула нить очередного стежка.

Местная анестезия явно не могла избавить от неприятных ощущений.

Врач, стажер по имени Гриме, снова воткнула хирургическую иглу в кожу на животе Натали.

– Почти закончила, – пообещала она.

Дэн потер подбородок.

– Ты уверена, что слышала его?..

– Мантру. Да.

– А не может у кого-то еще – у другого фиола – быть такой же мантры?

Глаза Натали вспыхнули.

– Нет! Понимаешь...

Гримс перестала шить.

– Пожалуйста, лежите спокойно.

Пациентка разочарованно поворчала, снова расслабив брюшные мышцы.

– Я хотела сказать, что у двух фиолов может быть одинаковая мантра, но обычно для разных людей срабатывают разные типы. Мантра – всего лишь кусочек повторяемого языка, который помогает тебе сконцентрироваться, помогает сохранять свою личность нетронутой и поддерживать связь со своим телом. Для Артура это были дзенские коаны; для Джема – негритянские духовные песнопения. А для Эвана – таблица умножения. Именно ее повторяли под нос бездомный парень в аэропорту и мужчина в приемном покое.

– Но я говорю тебе, мы разговаривали с Эваном после его исчезновения. Он описал, как его убили, и сканер души все подтвердил.

– Сканер души мог подтвердить только то, что Рассел кого-то вызвал, а не то, что это был Эван.

– Ты считаешь, что мертвая душа выдала себя за Эвана?

– Почему бы и нет? Ведь мертвая душа притворилась мной.

Дэн почувствовал, что его лицо горит, вспомнив о том, как его обманули.

– Но разве ты не говорила с Эваном? После того, что ты сказала мне, я думал...

– Нет. – Натали отвернулась, поджав губы. – Я боялась. Думала, он постучится, этого не случилось. Теперь я знаю, почему.

Дэн осторожно подобрал следующие слова; он не хотел, чтобы она знала, насколько сильно угнетала его перспектива того, что Эван жив.

– Натали, тебе не кажется, что ты просто хочешь так думать?

Связки мускулов ее шеи напряглись.

– У вас на видеокассете есть свидетельство Эвана, так?

– Да...

Доктор Гриме ножницами отрезала нить последнего стежка.

– Вот и отлично. – Она указала на линию параллельных стежков, крошечными следами бегущих вдоль живота Натали. – У вас может остаться небольшой шрам, но это не страшно. И вам не следует в ближайшее время прокалывать пупок.

– Не беспокойтесь об этом, – засмеялась Натали.

Гриме помазала неоспорином зашитую рану и наложила на нее квадратный кусок марли.

– Держите ее в чистоте и закрытой и снимете шов через три недели. Теперь можете идти.

– Спасибо. – Натали соскочила со стола и натянула футболку, которую ей вручил Дэн. – Давай посмотрим эту запись.

– Как скажешь. – Этуотер поблагодарил доктора Гриме и вышел вслед за Натали, присоединившись к Йи и Мфьюм в приемном покое.

* * *


Дэн не удивился, встретив Эрла Кларка, который ждал их в суде. Он также не удивился, обнаружив там Сида Престона, выглядевшего очень злым.

Кларк вздохнул.

– Агент Этуотер, не будете ли столь любезны вернуть машину этому джентльмену?

Выудив из кармана ключи от «хонды», Дэн помахал ими перед Престоном, держа их указательным и большим пальцами. Словно краб, щелкнувший клешней, репортер вырвал кольцо с ключами из его руки.

– Этим ты тоже обязан мне, Джи-мэн, – выплюнул он и вышел из здания.

– Ты не хочешь рассказать мне, как пересекся с ним? – спросил Кларк, когда Престон ушел.

– Думаю, бог меня наказывает, – полусерьезно ответил Дэн. – Но этот тип дал мне номер машины, который может нам пригодиться.

– Ну, надеюсь, ты извлечешь из него хоть какую-то пользу. – Кларк повернул голову к Йи и Натали. – Стью. Мисс Линдстром – рад видеть, что вы все еще целы. А вы, должно быть, Мфьюм. – Он пожал новоприбывшей руку. – Хорошая работа. Мы уже поместили эту спортивную сумку под микроскоп.

Дэн сделал глубокий вдох, чтобы сохранить вежливое молчание.

– Вы нашли видео с показаниями Эвана? – спросила Натали.

– Ага. – Кларк сделал им знак следовать за ним по коридору. – Мы его откопали, но не знаю, что вы думаете там найти. По-моему, это Эван Маркхэм.

– Может быть. Но я хочу быть уверенной.

Когда Кларк повернул к офисной двери, Йи отделился от их группы.

– Эрл, я хочу посмотреть, нашли ли что-нибудь эксперты. Присоединюсь к вам позже.

– Постойте! Прежде чем вы уйдете... – Дэн вырвал номер машины из записной книжки и вручил его детективу. – Посмотрите, не сможете ли проследить его для меня.

– Конечно. – Йи убрал листик бумаги и ушел по коридору. Кларк впустил остальных в комнату собраний, где на столике на колесиках с двумя полками стояли телевизор и видеомагнитофон.

* * *


Пока Дэн и его спутники рассаживались по расставленным полукругом перед телевизором складным стульям, Кларк включил устройство и взял пульт магнитофона. Он предупредил Натали:

– Вы готовы к этому?

Она потерла руки, словно желая согреться, и дала ему знак начинать.

Кларк нажал на кнопку «Play», и бледно-голубой цвет экрана сменился бураном черно-белого снега – видеомагнитофон приспосабливался к проигрыванию записи. Когда картинка прояснилась, они увидели приближенный профиль в три четверти Рассела Треверса, его лысая голова кишела электродами и торчащими проводами. Дэн поерзал на стуле, увидев обвисшее лицо с выпуклыми очками; конечно, он уже видел кассету раньше, но сейчас смотрел ее впервые после того, как этот мертвец пытался соблазнить его телом Натали.

Титры внизу экрана показали имя Треверса и имя Эвана Маркхэма, свидетеля, которого он вызывал. Рубрика в правой части экрана показывала считку в реальном времени со сканера души, зеленые мозговые волны вычерчивали пики, означая наличие вселившейся души. Кларк, очевидно, промотал кассету до момента вселения, потому что Треверс сгорбился в позе зародыша, поднимая руки, словно желая защититься от побоев. В испещренных голубыми венами кулаках он держал серебряную цепочку, с которой свисал круглый металлический кулон. Кулон повернулся к камере, открывая взгляду двух змей, соединившихся в восьмерке – символе бесконечности, каждая из которых держала хвост другой в пасти.

Натали вытянулась. Точно такой же был у нее дома. Дэн вспомнил, с каким выражением горя в глазах она тогда держала его.

Но она не может горевать по Эвану теперь, молча настаивал он. Не после прошлой ночи...

Треверс на видео принял расслабленную позу, передав контроль вызванному свидетелю. Он покосился на окружающих сквозь толстые линзы очков, бросил кулон на стол перед собой и с пренебрежением, достойным Джеймса Дина, откинулся на стуле.

– Кто вы? – спросил женский голос за кадром. Дэн знал, что вопросы задавала Карен Спенс, одна из его коллег в Квантико.

Человек в лице Треверса усмехнулся.

– Эван Маркхэм. Разве вы не этого ожидали?

– Вы можете рассказать нам, как вы умерли, Эван?

Казалось, человек удивился вопросу. Без сомнения, он много раз служил контактером в подобных интервью, а теперь ему приходилось отвечать на вопросы, которые он слышал уже тысячу раз.

– Кто-то обернул проволокой мою шею и потянул. – Он сымитировал действие с отвратительной гримасой. – Давление в голове повышалось, пока я не почувствовал, будто каждая артерия в ней взорвалась, и тогда я умер. Вам это ясно?

Дэн взглянул на Натали, чтобы понаблюдать за ее реакцией, но девушка продолжала внимательно смотреть на экран.

Беспристрастный тон Спенс на видеокассете не изменился.

– Вы видели того, кто сделал это?

– Вы издеваетесь? После того, что он сделал с Сондрой? Если бы я его видел, вы бы сейчас разговаривали с ним, а не со мной.

– Значит, он напал на вас со спины?

– А как вы думаете?

– Я приму этот ответ как «да». Далее, после исчезновения мисс Эйвбьюри, вы решили прятаться самостоятельно, не вняв совету САКЗС...

– Они хотели запереть меня в одном из своих проклятых убежищ! – Он снял очки, чтобы вытереть слезы ярости. – Женщину, которую я любил, только что зарезали. Я, что, должен был горевать в тюрьме?

Натали вздрогнула.

– Должно быть, для вас это было ужасно. – Тон Спенс стал более сочувственным. – Мы так же сильно хотим наказать убийцу, как и вы. Поэтому нам нужна ваша помощь. Где вы были, когда он вас нашел?

Отложив очки, мужчина снова откинулся на стуле.

– Вирджиния Бич. Это было одно из любимых мест отдыха Сондры.

– Знаете ли вы, каким образом убийца вас там нашел?

– Нет.

– Есть ли у вас какие-нибудь мысли по поводу того, куда он мог забрать ваше тело?

– Какого черта я могу это знать? Я был мертв к тому времени, если вспомните...

Натали напряглась.

– Постойте! Отмотайте чуть-чуть назад.

Удивленно подняв бровь, Кларк нажал на кнопку перемотки на пульте. Треверс сказал несколько последних фраз задом наперед, и Кларк снова запустил запись.

– ...одно из любимых мест отдыха Сондры.

– Знаете ли вы, каким образом убийца вас там нашел?

– Нет.

– Есть ли у вас какие-нибудь мысли по поводу того, куда он мог забрать ваше тело?

– Какого черта я могу это знать? Я был мертв...

Натали подскочила на стуле.

– Вот! Нажмите на паузу!

Кларк остановил запись, и Треверс замер на полуслове с открытым ртом.

Подойдя к телевизионному экрану, Натали указала на левую руку Треверса.

– Видите, как он проносит руку мимо уха и вниз вдоль затылка, когда говорит? Так делает человек, привыкший носить длинные волосы. Я знаю, потому что сама так делаю, даже когда не ношу парик. Эван почти никогда не носил парик, а если и надевал, то всегда очень короткий. К тому же, Эван – правша, а этот человек снял очки левой рукой.

Дэн с Кларком озадаченно посмотрели друг на друга.

– Это не все, – добавила Мфьюм. – Перемотайте на начало.

Кларк перемотал кассету к моменту вселения: Треверс расслабился на стуле и покосился на окружающих.

– Заметьте, как он смотрит на ожерелье, которое держит в руках, прежде чем бросить его на пол, – отметила Мфьюм. – Это потому, что ему нужно увидеть, что является «камнем преткновения». Ему нужно знать, кем он должен быть.

Дэн дрожал; казалось, температура в комнате упала градусов на десять.

– Но мертвый все равно должен был хотя бы раз в своей жизни прикоснуться к ожерелью. Так работает «камень преткновения», верно? Сколько людей могло трогать, его кроме Эвана?

– Немного. – Натали пробежалась кончиками пальцев по изображению кулона на экране. – Это был наш секрет.

Тоска в ее голосе заставила Дэна заскрежетать зубами.

– Ты знаешь, кому еще он мог показывать его?

Ее лицо вытянулось.

– Наверное, Сондре.

– Думаешь, это она? – Он указал на Треверса, повторявшего свои ответы, по мере того как прокручивалась запись.

– Не знаю. Но хочу выяснить.

Кларк остановил видеомагнитофон и выключил телевизор.

– Очевидно, нам надо снова встретиться с этим обманщиком. Проблема только в том, как мы заставим его сказать правду? Чем мы можем угрожать тому, кто уже мертв?

Выражение лица Натали стало жестким и холодным.

– Тем же, чем и любому живому. Заключением.


Глава 30

Фиол среди Фиолов


С резким звуком Мфьюм наклеила последний лист алюминиевой фольги поверх слоев проволочной сетки и резиновой изоляции, отрезав ленту специальным ножом.

– Ну вот. – В темноте видны были только очертания ее бровей, щек и подбородка, освещенные снизу лучом фонарика Натали. – Вы действительно думаете, что в это можно поймать призрака?

– Это сработало с Артуром. – Девушка обвела лучом узкое пространство преображенного чулана. Очерченные фольгой стены слабо отражали свет, напоминая камеру из запачканных зеркал. Они покрывали все, включая электрические розетки и патрон для лампочки над головой.

Дэн бросил наполовину использованную катушку ленты рядом с парой голых картонных трубок из-под скотча.

– Работает это или нет, необходимо убедить нашего обманщика «Эвана», что это так. Все же... неплохо для трехчасовой работы.

Агент открыл дверь чулана и вывел двух женщин наружу сквозь шаткую будку, которую они соорудили из фанеры и досок «два на четыре», купленных в супермаркете товаров для дома. Она тоже была облицована слоями металла и изоляции, и каждому из них пришлось нырять в низкую временную дверь, когда они выходили в коридор полицейского отдела.

Бывшее содержимое чулана – бутылки с дезинфицирующим средством, банки с хлорной известью и туалетным мылом, а также гора швабр, метел и пылесосов – загромождало коридор бессистемным скоплением, которое офицерам полиции, проходившим мимо, приходилось обходить и перешагивать. Некоторые задерживались, таращась на странную конструкцию, среди них оказался и Стюарт Йи.

– Миленькое сооружение, – приветствовал он Дэна улыбкой. – Может, скажете, для чего оно?

– Это загон для заключенного, – объяснил Дэн. – Только заключенный мертв.

– Ладно, но что это за садовый навес? – Йи стукнул по углу будки.

– Эй, полегче! Не сломайте его прежде, чем мы им воспользуемся. – Этуотер сделал детективу знак отступить на шаг. – Это что-то вроде воздушного шлюза – буферная зона, чтобы душа не смогла выбраться, когда мы откроем дверь, чтобы выйти.

– Говорите, чулан нашей уборщицы теперь будет обитаем?

– Только если потребуется.

– Я приведу заклинателя, чтобы был рядом, – пошутил Стюарт.

– Спасибо за вотум доверия, – не остался в долгу Дэн.

– Да ладно. В любом случае, я хотел сказать, что проследил номер машины, который вы мне дали. – Йи развернул компьютерную распечатку информации штата Вашингтон о транспортных средствах и вручил ее Дэну. – «Камаро» зарегистрирован на имя Клемента Мэддокса, починщика телевизоров из Сиэтла. 37 лет, вдовец. Мы не нашли никаких важных сведений, но продолжаем искать.

– Отлично. – Дэн вгляделся в имя на бумаге и почувствовал обманчивое ощущение, что оно было ему знакомо. МЭДДОКС, КЛЕМЕНТ ЭВЕРЕТТ. [Печатный шрифт.] Где он мог его видеть?

Йи повернулся к Мфьюм.

– Мы также изучили спортивную сумку и ее содержимое. Нашли парик, так же как и остальную маскировку, которую он использовал в Школе. К несчастью, не смогли добыть подходящих отпечатков, но эксперты получили несколько экземпляров клеток кожи с внутренней стороны этого парика, которые мы послали на анализ ДНК.

– Это скажет нам что-либо об этом парне? – спросила она.

– Только в том случае, если у ФБР уже есть его ДНК. Но если мы когда-либо найдем подходящего подозреваемого, мы прижмем его в суде.

– Хммм... Давайте посмотрим, есть ли какие-нибудь идеи у нашего таинственного призрака. – Дэн потрогал Натали за плечо. – Ты уверена, что хочешь это делать? Серена могла бы...

– Нет. – Натали сняла парик и линзы, и ее глаза мерцали, как аметисты. – Я должна это сделать сама.

Дэн сжал ее руку.

– Ладно.

– Мы вставим сюда батарейку. – Мфьюм взяла сканер души со столика на колесах, стоявшего в коридоре. – Должно хватить по крайней мере на час. Хочешь, я пойду туда с тобой?

– Нет. Чем меньше фиолов внутри, тем лучше.

Держа фонарик в одной руке, Дэн поднял деревянное кресло, которое он приготовил для Натали, и отнес его в чулан, разместив у дальней стены. Мфьюм поставила сканер души на перевернутую корзину для молока возле двери и начала разматывать загнутые провода электродов, в то время как Дэн положил фонарик на прибор и вышел, чтобы взять для себя складной металлический стул. Он вернулся в чулан с Натали, которая несла запасной фонарик и моток нейлоновой веревки.

Мфьюм хлопнула по спинке деревянного кресла.

– Устраивайся поудобнее.

Когда Натали села, Мфьюм взяла веревку и обернула ее вокруг щиколоток и запястий женщины, привязав их к ножкам и подлокотникам стула, как будто подготавливая ее к трюку освобождения Гудини.

– Убедись, что узлы крепкие, – сказала Натали.

Когда с веревкой было покончено, Дэн посветил фонариком повыше, чтобы Мфьюм смогла присоединить электроды к голове Натали. Он не собирался записывать официальный допрос, и ему на самом деле не нужна была считка с устройства, но он хотел, чтобы под рукой была «кнопка паники» на случай, если допрос пойдет как-то не так.

Мфьюм закончила работу и протиснулась к выходу.

– Крикни, когда надо будет закрыть дверь.

– Будь готова.

Дэн положил один из фонариков на сканер души, так, чтобы он освещал профиль Натали, а другой взял в руку, осторожно направляя его ей на рот, чтобы не ослепить. В темноте над лучом ее глаза превратились в точки отраженного света, а голова с извивающимися проводами напоминала голову Медузы.

Встав на колени рядом с креслом, Дэн взял ее за правую руку.

– Удачи.

Пальцы девушки сжали его руку.

– Спасибо. Тебе тоже.

Натали протянула ладонь. Засунув руку в карман куртки, Дэн вытащил кулон со змеями и положил его ей в руку. Змеи блеснули в луче света, а потом ее пальцы сжались вокруг них.

Дэн сел на складной стул, ожидая первых признаков вселения. Если их «клетка для душ» работала, то электромагнитная сущность, которую вызывала Натали, могла явиться в чулан только сквозь открытую дверь за его спиной. Он старался не думать о том, что душа могла просто пройти сквозь него, чтобы добраться до Натали.

Фиолка настроилась на определенный ритм дыхания, и волны на трех верхних линиях экрана сканера души шли с установившейся регулярностью.

Время медленно ползло в духоте преображенной ниши. Дэн, которому не на что было смотреть, кроме волнистых зеленых линий и пустого взгляда Натали, не один раз подавил зевок.

Через полчаса тишины Мфьюм просунула голову в дверь.

– Ну что?

– Ничего. – Дэн вздохнул, потянувшись. – Надеюсь, мы не сделали этот шкаф слишком непроницаемым для призраков...

Его перебил громкий треск. Кресло Натали затрещало, когда она начала бросаться из стороны в сторону, напрягая руки и ноги под узлами веревки. Три плоских линии в нижней части экрана сканера души приобрели зазубренную форму.

Дэн махнул Мфьюм.

– Что-то появилось. Закрой дверь.

Женщина исчезла, и обитая войлоком дверь закрылась с приглушенным стуком, словно крышка гроба. Дэн посветил на Натали, которая почти перевернула кресло своими конвульсиями.

Наконец, когда прошло больше минуты, кресло перестало скрипеть, и Натали упала вперед.

Дэн направил фонарик вверх, чтобы отметить выражение ее лица, когда женщина выпрямилась.

С видом фокусника, сжимающего в руке туз, она раскрыла ладонь, чтобы увидеть блеск кулона со змеями.

Он должен знать, кем ему быть.

– Кто ты? – спросил Дэн.

– Эван. Эван Маркхэм. – Ее голос стал ниже, брови опустились. Она, прищурившись, смотрела на него сквозь луч. – Не тот ли ты парень, с которым я работал по делу Потрошителя? Дэн, не так ли?

Он искусен, кем бы он ни был, подумал Дэн.

– Я бы очень хотел поболтать о прошлом, Эван, но мне нужна твоя помощь кое в чем.

– Сделаю все, что смогу. – На измученном лице Натали промелькнуло беспокойство, когда она заметила, что стены чулана были покрыты фольгой. – Где мы?

– Рад, что ты спросил, Эван. Ты ведь помнишь небезызвестного Артура Маккорда, ныне покойного?

– Он был мне как отец. А что?

– Ты когда-нибудь был в его маленьком магазинчике в Голливуде, Эван? Он напоминал вот это. – Дэн обвел лучом окружавшие их листы алюминия. – Это модифицированная клетка Фарадея. Не дает душам войти. Но так же может не дать выйти.

Ноздри Натали расширились.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего, Эван. Я просто подумал, не хочешь ли ты пересмотреть ответ на мой первый вопрос: кто ты?

Ее губы искривились в диком рыке.

– Ты знаешь, черт побери, кто я!

– Ой, да неужто, Эван? Ты уверен, что не хочешь подумать над этим? – Дэн постучал ногтем по пластмассовому диску кнопки паники. Тик-тик-тик-тик.

В ее глазах отразился животный страх и яростное негодование, но женщина ничего не ответила.

– Проглотил язык, Эван? Может, поотталкиваясь от этих стен пару дней, ты станешь более разговорчивым. – Он прижал ладонью «кнопку паники» и осветил фиолку фонариком.

Она яростно взглянула на него из темноты, а потом рассмеялась, откинувшись в кресле.

– А если я не Эван, то кто же?

Убрав руку со сканера души, Дэн снова направил свет на нее.

– Только один человек знал Эвана достаточно хорошо, чтобы так убедительно его изображать. Не правда ли, Сондра?

Она захихикала.

– Браво, Дэн! Ты умнее, чем кажешься.

– Но не настолько умный, чтобы понять, почему ты затеяла этот маскарад. Не хочешь просветить меня?

– Конечно... если ты откроешь эту дверь.

– Только тогда, когда мы закончим беседу.

– Ц-ц-ц! С таким недоверием относиться к старой коллеге...

– Сколько времени ты проведешь в этой комнате, зависит только от тебя, Сондра.

Она вздохнула.

– Когда убийца добрался до меня, мы знали, что это всего лишь вопрос времени, когда он убьет Эвана, поэтому разыграли его исчезновение. Я прикасалась к большинству личных предметов Эвана, когда мы были вместе, поэтому любой фиол, попытавшийся вызвать Эвана, вызвал бы вместо него меня. Притворяясь им, я заставляла всех думать, что Эван тоже был мертв.

– Но убийца знал, что он не убивал Эвана. Какой смысл?

– Мы не старались обмануть убийцу. Мы хотели только обмануть Корпорацию.

– Зачем?

– Потому что они бы взяли Эвана под защиту, и он бы не смог выполнить свое задание.

– Какое?

– Найти убийцу и замучить его до смерти. – Она произнесла это с огоньком в глазах, словно ребенок, думающий о Рождестве.

Дэн не сразу поверил своим ушам.

– Ты хочешь сказать?..

– На самом деле Эван пообещал, что я сама смогу сделать это. Он находит парня, вызывает меня, и я наказываю ублюдка руками Эвана. Не правда ли, романтично?

Ее лицо парило перед ним в темноте, улыбающееся, сумасшедшее, полностью потерявшее остатки человечности. Он даже не знал, что ей сказать.

– Сондра... Я знаю, через что ты прошла...

– Так ли, Дэн? – Насмешливая веселость полумесяцем осветила ее брови, глаза, губы. – Ты знаешь, каково это – умереть молодым?

Он скривился, вспомнив обвиняющий взгляд Аллана Пеллетьера.

– Думаю, да.

– А! Тогда ты знаешь, что смерть сама по себе – не самое плохое. Да, это больно, и, конечно, неудобно, но это быстро кончается. Самое плохое – сожаление: ты блуждаешь в дегте посмертности, и тебе ничего не остается кроме размышлений о веселье, которого у тебя никогда не будет, о друзьях, которых никогда не увидишь, о любви, которой никогда не узнаешь. И ты постоянно пересекаешься душами с каким-нибудь старым пердуном, дожившим до девяноста с лишним, и он воркует обо всех своих правнуках или о чем-то подобном, и ты мельком видишь все то, что могло бы быть и у тебя, если бы какой-то кретин с ножом не выделил тебя из толпы, чтобы разорвать твое тело на части, дав выход сожалению о собственном бессмысленном существовании. И вот тогда-то начинается настоящий ад, потому что ты осознаешь, что у тебя есть целая вечность, чтобы мечтать о том, что могло бы быть и чего никогда не будет. – Она захихикала. – Но мне не нужно говорить тебе это, ведь так, Дэн? Ты же все об этом знаешь, да? Думаю, это значит, что мы оба мертвы.

У Дэна возникло чувство, будто его рот набит песком.

– Ты знаешь, я не могу позволить тебе этого.

– Ой, да ладно, Дэн! Можно подумать, ты не сделал бы то же самое, если бы кто-нибудь тронул твою драгоценную Натали.

Его рука снова потянулась к «кнопке паники».

– Я могу оставить тебя здесь.

– Это не важно. Эван убьет сукина сына, со мной или без меня.

– Где Эван?

– Не знаю. И ты тоже не знаешь. – Ее лицо магло вот-вот исчезнуть во тьме, оставив лишь костяной полумесяц улыбки.

– Я не могу гарантировать безопасности Эвана, если он попадется нам на пути.

– Я не могу гарантировать вашей безопасности, если вы попадетесь на его пути. Теперь я могу идти?

Дэн вздохнул и глухо постучал в дверь.

– Серена!

Мфьюм открыла выход, на который Дэн показал рукой.

– До свиданья, Сондра.

– Уверена, мы скоро пересечемся душами, Дэн. – Она подмигнула ему. – Увидимся на той стороне!

Глаза Натали потемнели, и ее голова упала на грудь, расслабленным лицом погружаясь в луч света. Пальцы девушки разжались, и кулон, Скользнув цепочкой, упал на пол.

Встав на колени перед креслом, Дэн нежно потрепал ее по щеке.

– Что вы выяснили? – раздался за спиной голос Мфьюм.

– Что мы в большей заднице, чем думали.

Когда Натали подняла подбородок, Дэн взглянул на монитор сканера души, чтобы убедиться, что Сондра действительно ушла.

– Ты в порядке? – спросил он.

Натали кивнула, но ее потрясенные глаза были полны слез. Она передернулась и размяла сведенные мышцы.

– Что ты собираешься делать с Эваном?

– Единственное, что я могу сделать, – добраться до убийцы раньше него. – Дэн подцепил упрямый узел ногтями. – Господи, Серена, где ты научилась так завязывать веревку – в гелскаутах?

– На специальных курсах Академии Контактеров Айрис, – лукаво ответила она.

– Ох.

Мфьюм отодвинула его в сторону и сама развязала Натали.

Они втроем вышли из чулана, обнаружив, что в коридоре их ждет Эрл Кларк.

– Я слышал, что у нас поубавилось жертв, – сухо произнес он.

Дэн покрутил головой, чтобы убрать напряжение из шеи.

– Это хорошая новость. Плохая в том, что несостоявшаяся жертва хочет жестоко отомстить нашему убийце.

– Какие у него шансы, по-твоему?

– Примерно такие же, как и у нас. Эван Маркхэм работал в Квантико дольше, чем я, и знает серийных убийц ближе, чем большинство лучших специалистов Бюро.

– Думаешь, он может привести нас к убийце?

– Уверен – если мы сможем его найти.

– Это будет нелегко. – Натали потерла красные следы от веревок на запястьях. – Эван знает все обычные способы определения местонахождения подозреваемых.

– Возможно, – признал Дэн. – Но ему все равно нужны деньги и транспорт, чтобы передвигаться. Я бы посоветовал начать с просмотра его финансовых записей: банковские счета, действия с кредитными карточками и так далее.

– Я поручу это нескольким людям. – Кларк с беспокойством посмотрел на Натали. – У вас был тяжелый день, мисс Линдстром. Я назначу полицейских, которые проводят вас до гостиницы.

Она удивленно открыла рот.

– Я думала, что поеду с Дэном...

– Агент Этуотер должен сосредоточиться на деле. – Кларк сердито посмотрел в его сторону. – В качестве вашего телохранителя его заменит другой агент.

Этого следовало ожидать, подумал Дэн. Допустив такие грубые промахи, он не мог на самом деле обвинять Кларка за свое отстранение.

– Нет, – возразила Натали. – Я остаюсь с Дэном.

Спецагент глубоко вздохнул.

– Мисс Линдстром, как бы вы лично ни относились к нему, факт состоит в том, что агент Этуотер опрометчиво подверг вашу жизнь...

– Это была не его вина.

Дэн обменялся ошеломленным взглядом с Мфьюм. Он было хотел сказать что-то, но остановился.

– В этом виновата я, – продолжила Натали. – Я вынудила его оставить меня одну, чтобы уйти из-под наблюдения Бюро.

Кларк скрестил руки.

– Я слышал несколько другое.

– Дэн, очевидно, чувствовал ответственность за происшедшее, но отвечала за все только я. Теперь я понимаю, как глупо поступила, и обещаю, что такого больше никогда не повторится.

Спецагент недовольно скривил губы.

– Вы понимаете, что являетесь свидетельницей по этому делу, не так ли? Наш успех (и жизнь других людей) могут зависеть от вашей безопасности.

Ее бравада поугасла.

– Знаю, – мягко сказала она.

Кларк вздохнул, повернувшись к Мфьюм.

– Вы хотя бы обеспечите им поддержку?

Она ухмыльнулась.

– О, я буду рядом, без проблем.

Дэн закусил губу, но не стал возражать. Однако, везя Натали в гостиницу, он морщился каждый раз, когда смотрел в зеркало заднего вида, потому что черный «харлей» и сидящий на нем верхом наездник в шлеме скользили за ними, постоянно напоминая о его провале.

Мфьюм была достаточно деликатна, чтобы не последовать за ними в гостиничный номер, но мысль о том, что она прячется неподалеку, наблюдая за ними, словно какая-нибудь женщина-ниндзя, сводила Дэна с ума.

Чтобы не думать о ней, он разложил на кровати стопку папок, которые ему дал Кларк, и стал листать записи о сотрудниках Школы. Он чувствовал уверенность, что уже где-то видел сочетание «Мэддокс Клемент Эверетт», но просмотрел столько материалов, что вспомнить о том, где он встречал это имя, было равносильно воспоминанию о том, что он ел на обед во вторник год назад.

Натали сняла парик и линзы и легла на кровать рядом с ним, смотря в потолок. С тех пор, как они оставили отдел, она снова впала в почти кататоническое ошеломление, практически не сказав ни слова за последние два часа.

Наверное, она просто устала и находится в шоке, сказал себе Дэн. Но он не мог не смотреть на ее отстраненное обеспокоенное выражение и гадал, думает ли она об Эване.

Эта мысль беспокоила его больше, чем он хотел бы признать.

Отложив в сторону пачку бумаг, которые перебирал, Дэн прочистил горло.

– Спасибо, что заступилась за меня сегодня.

Он произнес это вполголоса. Если она не ответит, то и не надо.

Натали повернула к нему голову.

– Что?

– Ты знаешь, я про Эрла. Ты могла этого не делать. – Дэн сплетал и расплетал пальцы. – На самом деле я не заслуживаю этого.

Девушка, нахмурившись, посмотрела на него одновременно нежно и сердито, как будто мать, отчитывающая ребенка за то, что тот слишком много плачет.

– Ты был не виноват.

– Но все-таки я тебя подвел. Если бы не Серена... – Он оставил фразу недосказанной. – Я бы не смог простить себе, если бы с тобой что-то случилось.

Натали соскользнула с кровати и перешла на другую сторону, чтобы сесть рядом с ним и обнять.

– Знаю.

Дэн накрыл ее ладони своими.

– Я хочу, чтобы ты знала... что бы ни случилось, я желаю тебе только самого лучшего.

Она подалась назад, и он представил, что Натали уплывает от него, словно астероид в глубоком космосе, растворяясь в памяти.

Вместо этого она взяла в руки его лицо, заставив его посмотреть ей в глаза.

– Я рада, что Эван жив, – сказала она. – Но я его не люблю.

Натали поцеловала Дэна, и он не отпустил ее. Оба упали на простыни, спихивая с кровати голыми ногами бумажную лавину папок и скрепленных факсов. Однако Дэн особенно старался не нажимать слишком сильно на нежную область ее живота, забинтованную марлей.

Позже, когда они дремали рядышком, абсолютно обнаженные, не считая повязки на ее животе, Этуотер осторожно высвободился из рук подруги.

– Я на секундочку, – прошептал он.

Отдыхающая львица, она с ленивой осторожностью наблюдала, как он подошел к чемодану и начал копаться в сложенной внутри одежде.

– Что ты делаешь?

– Хочу быть уверенным, что ты снова не уйдешь от меня. – Забравшись обратно в кровать, он пристегнул наручниками ее левое запястье к своему правому. – Извини.

Она подняла свою кисть, дернув за собой его руку, и, хихикая, погремела наручником.

– Зачем, Дэн, как это странно! – Она прижалась к нему и положила голову ему на грудь, зажав скованные руки между их телами.

* * *


В мотеле «Эксельсиор», расположенном в районе Вестерн Аддишн города Сан-Франциско, молодой человек вломился в одну из маленьких спартанских комнат и рухнул на слабые пружины кровати.

Он сорвал ржаво-коричневый парик с бритой головы и лежал в темноте, массируя голову и бормоча про себя.

– ... шестью шесть – тридцать шесть, шестью семь – сорок два, шестью восемь – сорок восемь, шестью девять – ...

Он сомкнул челюсти, чуть было не откусив язык. Она будет в ярости, если снова застанет его после шумихи, которую он вызвал в тот день, а он боялся ее гнева сильнее самой смерти.

Бормотание в последнее время стало такой привычкой, что он часто говорил, не осознавая этого.

Он сказал ей, что это нужно для того, чтобы не впускать других. На самом деле он не хотел впускать ее, чтобы дать своей голове хоть немного передохнуть.

Но она знала его слишком хорошо и всегда попадала внутрь.

Даже сейчас ее ярость внедрялась в него со свирепой жестокостью фурии. Он сжал под собой простыни, стоная то ли в экстазе оргазма, то ли в агонии насилия, и его череп дребезжал от силы ее стука, словно хрустальный кубок, готовый вот-вот разбиться.

– Я стараюсь, Сондра, – захныкал он. – Я так стараюсь. – Прижав ноги к груди, мужчина уткнулся головой в подушку и заплакал.


Глава 31

Эврика


Проснувшись первым, Дэн почти час валялся в кровати, потому что не желал будить Натали, дергая наручники, сковывавшие их запястья. Он лежал на боку, наслаждаясь теплом ее тела и спокойной миролюбивостью ее лица.

Потом девушка пошевелилась, и некоторое время они беззвучно разговаривали друг с другом глазами, руками и губами.

Опершись на локоть, Натали помахала перед Дэном запястьем в наручнике.

– Теперь можешь отстегнуть нас.

– Я бы хотел, но не могу. – Дэн почесал голову свободной рукой, робко улыбнувшись. – К сожалению, я оставил ключ в чемодане.

Натали со смехом упала на подушку.

– Зови нас Двухголовым Монстром!

– Ха-ха... очень смешно. Перевернись – мы слезем с твоей стороны.

Бедро к бедру, они тандемом выбрались из кровати и синхронными шагами пересекли комнату, как будто практикуясь перед гонкой голышом на трех ногах.

Голые ноги Дэна почувствовали сухую жесткую бумагу, и он посмотрел на страницы материалов, разбросанные по полу. На некоторых теперь были отпечатки ног.

– Упс.

– Не могу дождаться, так хочу услышать, как ты объяснишь это Эрлу, – с сарказмом подметила Натали. – Ключи?

– Сейчас. – Он вытащил ключ от наручников из сумки и освободил их обоих.

Натали потрясла пальцами, чтобы восстановить кровообращение, и обольстительно посмотрела на него.

– Итак... что мы собираемся делать?

Обвивая руками ее талию, он притянул ее к себе для страстного поцелуя, а потом отпустил, вздохнув.

– Мы собираемся одеться и поехать в отдел. Думаю, Эрл уже смотрит на часы.

Она надулась, изобразив преувеличенное недовольство, и поднялась на цыпочки, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Ну, тогда придется отложить это на потом. – Она подтвердила свою решимость еще одним поцелуем, а потом отправилась одеваться.

Надев футболку и брюки, Дэн начал собирать документы у подножия кровати – бумаги были разбросаны, словно линялые перья какой-то мистической Птицы Бюрократии.

– Что за беспорядок! – Он собрался засунуть веер страниц обратно в папку, но задержался, когда один лист привлек его внимание. Прикрепленный к стопке основных заявлений о работе в материалах о сотрудниках Школы, он носил заголовок «АКАДЕМИЯ КОНТАКТЕРОВ АЙРИС СЕМПЛ – ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА КАНДИДАТОВ В СОТРУДНИКИ». Под заголовком располагался список около дюжины имен в алфавитном порядке. Одно из имен было вычеркнуто с пометкой «Смотри отчет», написанной напротив него синими чернилами.

МЭДДОКС, Клемент Эверетт. [Печатный шрифт]

Натали подошла к нему, заведя руки за спину, чтобы застегнуть лифчик.

– Что там?

Дэн показал ей лист.

– Эврика, – сказал он.

Так как Мэддокса не приняли на работу в Школу, в материалах, которые находились у Дэна, не было его психологической оценки. Он позвонил Кларку, чтобы узнать, можно ли достать записи, и к тому времени, когда они вошли в его временный офис в отделении департамента полиции Сан-Франциско, у директора был на руках отчет.

– Корпорация прислала его по факсу. – Кларк отдал Дэну три страницы характеристики. – Обычно они сохраняют конфиденциальность таких вещей, но для нас Делберт Синклер изменил правилам. – Он постучал по первой странице отчета. – По-моему, Мэддокс – самый настоящий псих.

Дэн постарался разобрать написанные от руки заметки задававшего вопросы психиатра.

– Он настаивал, что может общаться с мертвыми посредством электроники?

– Да. По телевизору или по радио – не меньше. Очевидно, у него была навязчивая идея поговорить с умершей женой. Он даже потребовал следствия по делу ее смерти, надеясь, что пригласят фиола, чтобы ее вызвать. Суд отклонил его прошение, потому что было очевидно, что она умерла от рака груди. Тогда он попытался устроиться на работу в Школу – чтобы любым путем быть как можно ближе к фиолам. Сказал, что хочет поделиться своим открытием с Корпорацией, хотел, чтобы они спонсировали его «разработку». Они без лишних разговоров указали ему на дверь.

Натали взглянула на Дэна.

– Думаешь, он хочет преподать Корпорации урок?

Дэн закончил просмотр отчета.

– Возможно, пренебрежительное отношение Корпорации воспламенило его ненависть к фиолам в целом – это подходит к профилю. Вера, что он обладает такой же силой, как фиолы, также подошла бы к маниакальному заблуждению в письме «Властелина дверей»...

– И к тому же он был в местах двух преступлений, – добавил Кларк. – Трех, если учесть его связь со Школой.

Дэн покачал головой.

– Но все-таки это может оказаться случайностью. Мы можем доказать, что он сумасшедший, но быть сумасшедшим – не преступление. – Агент передал лист с психологической оценкой обратно Кларку. – Думаешь, этого достаточно, чтобы отдать приказ о розыске?

– В связи с твоим профилем убийцы, да. А если судья не примет его, ну... у меня остался телефонный номер мистера Синклера. Этот человек тянет больше струн, чем Джеппетто.

Имя Синклера высекло искру в мозгу Дэна.

– Он мог бы прислать мне официальное удостоверение Корпорации?

– Возможно. Зачем?

– Если мы найдем Мэддокса, и он окажется таким высокомерным, как мы думаем, ему будет приятно похвастаться своей «разработкой» должностному лицу Корпорации. При этом могут всплыть некоторые факты.

Кларк, нахмурившись, кивнул.

– Посмотрим, что я смогу сделать. Но я хочу, чтобы тебе оказала поддержку местная полиция. Мы не можем позволить Мэддоксу ускользнуть от нас, если он испугается. Я свяжусь с Сиэтлом и сообщу, что ты приедешь.

Натали скрестила руки.

– И что при этом делать мне?

Дэн вздрогнул от ее обличительного тона.

– Думаю, для тебя будет лучше всего остаться здесь...

– Мы отправим пару офицеров проводить вас до гостиницы и установим наблюдение за вашим номером, – сказал Кларк. – Если нам повезет, то это будет последний раз, когда мы причиняем вам подобные неудобства.

– О, уверена, вы найдете и другой способ доставлять мне неудобства.

Ее лицо было спокойным, но глаза сияли непокорным блеском. Дэн чуть было не лопнул от смеха. Когда они вышли из офиса Кларка, он обнял девушку за талию и почувствовал, как ее рука скользнула под край его пальто и расположилась у него на поясе.

Прислонившаяся к стене коридора Мфьюм ухмыльнулась как ребенок, заставший старшего брата обнимающимся на диване в гостиной.

Дэн уронил руку вдоль тела.

– Ты сегодня в хорошем настроении.

– Ты тоже. – Ухмылка Мфьюм стала шире.

Тогда даже лицо Натали оттенка слоновой кости слегка покраснело. Дэн поспешил перейти к делу.

– Мне надо улететь в Сиэтл, чтобы проверить подозреваемого. Натали находится под защитой полиции, но мне будет спокойнее, если ты тоже будешь с ней.

– Не беспокойся. Я привяжу ее к кровати, если придется. – Мфьюм подмигнула Натали, округлившей глаза.

– Отлично, но не забудь привязать и себя, – парировал Дэн. – Душа, вселявшаяся в Люси и Натали, может вселиться и в тебя. Предлагаю вам спать по очереди.

– Мудрый план. – Выражение лица Мфьюм стало серьезным. – Удачи.

– Тебе тоже. – Агент пожал протянутую ему руку и нагнулся вперед, чтобы прошептать ей кое-что на ухо.

– Ты не могла бы оставить нас на минутку?

– Без проблем. – Заговорщически улыбнувшись, она помахала Натали. – Скоро увидимся, подружка.

Девушка вздохнула, глядя на прогуливающуюся по коридору Мфьюм.

– Еще одна сиделка. – Она обняла Дэна за талию. – Я иногда гадаю, сможем ли мы остаться одни.

– Знаю. – Он притянул ее поближе. – С тобой все будет в порядке?

– Зависит от тебя. – Натали прижалась к нему щекой. – Возвращайся живым, ладно?

– Только если ты пообещаешь быть здесь, когда я приеду.

Они поцеловались и покачали друг друга в объятиях, как будто танцуя медленный танец.

Дэн через плечо Натали увидел, что Мфьюм вернулась и с притворным интересом разглядывает водруженные на стену черно-белые фотографии бывших шефов полиции.

Он обнял ладонями виски Натали и посмотрел в ее глаза, жалея, что не может видеть их настоящего цвета и чувствовать гладкость ее черепа вместо чопорных нейлоновых локонов парика. Скажи ей! – настаивал внутренний голос. Но он не стал. Не сейчас. Дэн в последний раз обнял ее за плечи.

– Я, пожалуй, пойду.

– Да. – Натали подалась назад и отпустила его, немного помедлив, прежде чем убрать пальцы с его куртки. – Займешь мне место на карусели?

Его глупая улыбка заставила ее рассмеяться.

– Конечно!

Когда были исчерпаны все причины задерживаться, Дэн помахал ей рукой и один пошел по коридору. Оглянувшись, он увидел, что Мфьюм присоединилась к Натали, которая стояла, не двигаясь, и смотрела ему вслед.

Дэн почти дошел до стоянки, когда понял, что у него нет машины. Арендованный им «бьюик» остался в глубинах трущоб, где копы нашли его и конфисковали в качестве улики. Им с Натали даже пришлось ждать, пока группа судмедэкспертов исследует их багаж, прежде чем им разрешили забрать его назад.

Этуотер вынул мобильник, чтобы вызвать такси до аэропорта. Жаль, что он не мог снова одолжить «хонду» Сида Престона...

Мысленно представив угрюмое выражение лица репортера, Дэн вспомнил о сделке, которую они заключили. Ты обязан мне этим, Джи-мэн.

Скрипнув зубами, Дэн откопал записную книжку и нашел номер мобильного телефона Престона. Однако его пальцы замерли, не набрав номер до конца.

Не мешай мне, Этуотер. Я могу сделать тебя как героем, так и посмешищем в этой истории.

– Пошел ты! – Дэн сбросил номер, затем вырвал страницу с телефоном Престона и выкинул ее в ближайшее мусорное ведро.


Глава 32

Плохой прием


Сиэтлский дождь оставлял на заднем окне фургона наблюдения преломляющие свет тающие пятна, делая неясным вид тусклой мастерской по ремонту телевизоров на другой стороне улицы. Однако он достаточно легко мог разглядеть старый «камаро». Мрачнея перед магазином, машина цвета тумана выглядела так, словно упала с хмурого неба над головой.

– Наши ребята видели, что она подъехала около полуночи, – сказал Харв Роллинс. Грузный детектив из Сиэтла присел рядом с Дэном и привел в порядок провод, прикрепленный к его голой спине. – И с тех пор не двигалась.

– Хммм. Должно быть, он ехал не останавливаясь. – Дэн пошевелил плечами, привыкая к проводу; было такое чувство, словно в его спину пустила корень виноградная лоза.

– Мы готовы идти?

– Если вы готовы, то да. Четверо наших людей в штатском наблюдают за входом, трое прикрывают с тыла. Однако не факт, что это вам поможет, если Мэддокс взбесится.

– Знаю. – Дэн накинул рубашку и застегнул ее, чтобы спрятать подслушивающее устройство. – Если я найду достаточно улик, то постараюсь уговорить его выйти из магазина, и тогда его можно будет арестовать. Если услышите слова «я увидел достаточно», приготовьтесь. В другом случае сидите тихо.

– Понял. – Роллинс дал знак водителю, который завел фургон за угол и припарковался вне видимости мастерской электроники. Пока Дэн надевал пиджак и плащ, Роллинс уселся на низкую табуретку перед прибором, который он использовал для связи с офицерами в штатском и для записи беседы Дэна с Мэддоксом.

– Вы уверены, что не хотите взять с собой оружие? – спросил детектив, когда Дэн вылез из фургона, вооруженный одним лишь зонтиком.

– Да. Я не хочу напугать его, – ответил Дэн, хотя это не было истинной причиной.

Ступив на тротуар, он раскрыл черный капюшон зонтика и пошел обратно за угол. Осмотрев улицу, агент отметил, что хорошо одетая пара лет тридцати с небольшим, оба блондины, наблюдали за его перемещениями сквозь витрину кафе «Богемия». За «камаро» припарковалась голубая «кэмри», и когда Дэн проходил мимо, водитель «тойоты» сгорбился над сиденьем, копаясь в содержимом бардачка. Возле гитарного магазина, примыкавшего к мастерской Мэддокса, под дождем стоял человек в сером макинтоше и рассматривал витрину, натянув капюшон на голову. Судя по горбу на плечах, под дождевиком был рюкзак. Капюшон, как у рясы, повернулся в его сторону, когда Дэн приблизился к мастерской электроники.

Вывеска на мастерской гласила: «Техническая Мастерская Клема», а самодельная надпись на переднем окне сообщала: «Телевизоры. Видеомагнитофоны. Стерео – Покупка. Продажа. Ремонт». За стеклом, склонившись друг к другу, возвышались башни телевизоров, усилителей и магнитофонов – мегаполис экранов, кнопок и ручек.

Солнечно-желтый блокнотный лист, прикрепленный к стеклу передней двери, говорил, что мастерская была «временно закрыта». Дэн нажал на пластмассовую кнопку на стене справа от объявления, но услышал лишь барабанную дробь дождевых капель по зонтику. Он снова нажал на кнопку, потом постучал в дверь на случай, если звонок был сломан.

Ничего.

Прикрыв глаза рукой, чтобы уменьшить отблеск, Дэн посмотрел сквозь дверь, но отпрянул, когда его отражение внезапно стало другим лицом. Небритый мужчина в военной форме кричал на Дэна сквозь стекло.

– Мы закрыты! – Он постучал пальцем по бумажной записке для усиления своих слов.

Несмотря на длинные волосы и покрытые щетиной щеки и подбородок, Дэн узнал лицо из распечатки информации о транспортных средствах.

– Мистер Мэддокс? Клемент Мэддокс?

Очередной приглушенный крик:

– Кому я понадобился?

– Меня зовут Тейт – Юлиус Тейт. Североамериканская Корпорация Загробных Связей. – Он вытащил поддельное удостоверение, которое приобрел для него Делберт Синклер, и показал его. – Могу я поговорить с вами?

Мэддокс с угрюмой подозрительностью изучил удостоверение и отпер дверь.

– Что вам нужно? – спросил он, загораживая вход.

– Это касается вашей работы. Наши последние исследования подтверждают возможность электронного приема душ, и в Корпорации хотят, чтобы вы приняли в этом участие.

– Они хотят, а? – Самодовольная улыбка в стиле «я-вам-говорил». – Посмотрим.

– Э... не возражаете, если я войду? – Дэн посмотрел вверх, чтобы напомнить Мэддоксу о дожде.

– Ох... конечно. – Хозяин распахнул дверь и отошел в сторону, держа правую руку в кармане армейской куртки.

Дэн сложил зонтик и встряхнул его, прежде чем войти. Внутренность магазина состояла в основном из прилавка, кассы и множества стеллажей, переполненных разобранными электронными устройствами, выпустившими изолированные провода внутренностей. Воздух обжег слизистую оболочку Дэна едким запахом горячего припоя, сгоревших схем и пыли, а свистящее шипение, доносившееся откуда-то из глубины здания, заставляло думать, что это место дышит.

– Боюсь, что Корпорация должна извиниться перед вами, мистер Мэддокс, – сказал Дэн. – Мы понятия не имели о дальнейшем использовании вашей разработки.

– Расскажите об этом подробнее. – Теперь Мэддокс стоял между ним и выходом. Когда он вынул руку из кармана куртки, ткань отвисла под невидимым угловатым предметом.

Дэн сделал вид, что не заметил этого, но предпочел не поворачиваться к мужчине спиной.

– Конечно, теперь мы понимаем, каким ценным сотрудником вы можете быть.

– Так что? – Мэддокс скрестил руки, словно уверенный в своей победе шахматист. – Каковы будут ваши предложения?

Оглядывая комнату, Дэн не заметил ничего необычного. Он посмотрел на темный открытый дверной проем за прилавком.

– Вы получите щедрое вознаграждение за сотрудничество – если сможете доказать свои утверждения.

Улыбка исчезла с лица Мэддокса.

– Дело не в деньгах. – Он подошел к Дэну так близко, что их носы почти соприкоснулись. – Дело было вовсе не в деньгах.

Дэн встретил яростный взгляд Мэддокса, даже не моргнув.

– А в чем было дело, мистер Мэддокс?

– Контроль. – Слово ядом повисло в воздухе. – Я хочу получить полный контроль над проектом.

Ледяные мурашки побежали по спине Дэна.

– Конечно, – сказал он спокойным деловым тоном. – Если вы сможете доказать то, что нам говорили.

Мэддокс злорадно захихикал.

– О, хорошо, я докажу это.

Он поднял планку деревянного прилавка и дал Дэну знак пройти в дверной проем за ним.

Стараясь держать Мэддокса в поле зрения, Этуотер вошел в заднее помещение магазина. Шипение, которое он слышал, стало громче и, казалось, исходило из нескольких ртов, словно здесь находился хор аспидов. Когда его глаза привыкли к мраку, он увидел матрас с грязными мятыми простынями, лежащий на полу рядом с потертым холодильником справа от него. Там же в открытую дверь виднелась замызганная ванная. Тусклое сероватое мерцание исходило слева, пульсируя в темноте, но не разрежая ее. Дэн повернулся к источнику света и обнаружил более тридцати телевизоров, расставленных по полкам, которые окружали один конец комнаты. Каждый продолговатый экран пестрил снегом пустых каналов, испуская из динамиков белый шум.

– Ну? – Мэддокс жестом гордого отца указал на телевизоры. – Вы видите их?

Дэн не видел на экранах ничего, кроме мельтешения черных и белых точек.

– Боюсь, я не совсем понимаю...

– Иногда приходится немного подождать. – Мэддокс присел, чтобы экран одного из телевизоров оказался на уровне глаз, и уставился на снег, купая лицо в свете фосфорных точек. – Они приходят и уходят. Зависит от качества приема «камня преткновения».

Он хлопнул по верхушке телевизора рядом с напоминающей кроличьи уши антенной. Дэн только сейчас заметил, что к одному из складных металлических стержней куском проволоки были примотаны мужские наручные часы. На самом деле, к антенне каждого из телевизоров был привязан какой-нибудь нелепый предмет: медальон с поблекшей детской фотографией, гребень с застрявшими в нем светлыми волосами, плоская, как сброшенная змеиная кожа, женская перчатка.

– Слушайте.

Мэддокс повернул ручку громкости другого телевизора и поднес ухо к динамику, когда его статический шум перерос в рев водопада.

– Вот! Вы слышите ее?

Дэн прислушался, задержав дыхание. Казалось, из-за этого занавеса статики слышался голос – далекий жалобный плач, как будто плакал ребенок, сидящий в глубоком колодце. Интерференция от другой станции, сказал себе Дэн, но его руки покрылись гусиной кожей.

Мэддокс посмотрел на него.

– Ага! Вы ведь слышите ее?

Не дожидаясь ответа, он поспешил к длинной деревянной рабочей скамье, стоявшей вдоль противоположной стены. На загроможденной паяльниками, плоскогубцами и пластмассовыми стаканами с рассортированными резисторами, транзисторами и интегральными схемами скамье находились еще девять пестрящих снегом телевизоров.

– Прямо сейчас прием недостаточно хорош, для того чтобы обеспечить надежную связь. Я убежден, что дело в резонансных частотах. – Пылая энтузиазмом, Мэддокс похлопал по напоминавшему осциллоскоп устройству, которое он подсоединил к центральному телевизору телефонным шнуром. – Представьте, что сможете посмотреть вашего покойного дедушку так же легко, как «60 Минут» или «Друзей»[22 - Названия популярных телесериалов.]!

Дэн смотрел на яркую зеленую линию, вычерчивающую пики на круглом экране осциллоскопа. Она выглядела точно так же, как считка со сканера души. Дэн облизал сухие губы.

– А что вы делаете, чтобы... найти эти резонансные частоты?

Мэддокс огляделся, сделав Дэну знак склониться ближе. Его голос понизился до шепота, как будто он боялся, что его услышат телевизоры.

– Я изучаю души мертвых фиолов.

Он указал на доску для заметок, висевшую на стене над скамьей. К пробковой поверхности доски были прикреплены дюжины газетных вырезок, сухих и ломких, словно осенние листья, хвастающих заголовками типа «Контактер выносит убийце обвинение слезами жертвы», «Фиол подтверждает подлинность недавно обнаруженного Вермера» и «Контактер классической музыки Люсинда Камэй убита в собственном доме». Дэн узнал фотографии Джема Уитмана, Гиг Маршалл, Рассела Треверса, Сильвии Перез... и Натали.

– Их души обладают большим резонансом, чем наши. – Мэддокс с благоговением оглядел вырезки. – Поэтому они могут открывать себя мертвым. Если я смогу электронным способом повторить этот резонанс, мы все сможем обладать их силой.

Дэн дотронулся до телевизора, подсоединенного к осциллоскопу. Возможно, это была лишь сила внушения, но чем дольше он смотрел на экран, тем сильнее мельтешащие узоры точек превращались в определенные светлые и темные пятна. Два эллипса глаз, открытое "О" рта.

– Это одна из них? – Но он уже знал ответ на вопрос. Мягкий Тигра с полиэстеровым мехом свисал с одного уса телевизионной антенны, словно приманка.

Лори...

– Ага. – Мэддокс стукнул по кинескопу. – Я уверен, с подходящим оборудованием я смогу улучшить технологию.

Дэн перевел взгляд с Тигры на артефакты, привязанные к антеннам других телевизоров.

– Где вы достаете ваши «камни преткновения»?

Мэддокс замер, внезапно забеспокоившись.

– Ну, знаете... «секонд хенд», распродажи, и все такое.

– Тяжело, должно быть, найти «камень преткновения» для души фиола на местной ярмарке.

Взгляд, похожий на блеск обнаженного меча.

– Надо знать, где искать.

Дэн придал голосу больше веселости.

– Без сомнения, Корпорация может помочь вам в этом. А что насчет этого, вот здесь?

Он подался к телевизору, стоявшему особняком, но Мэддокс преградил ему путь.

– Этот особенный.

– Хммм. – Дэн заметил надетое на антенну обручальное кольцо с бриллиантом. – Ну... если есть еще что-то, что бы вы хотели показать мне...

Маленький сияющий предмет на рабочей скамье заставил его замолчать: кулон с двумя змеями, свернувшимися в знак бесконечности. Он видел только два таких. Один хранился вместе с другими вещественными уликами в суде Сан-Франциско. А другой...

Дэн выдохнул, заставляя свой голос звучать спокойно.

– Думаю, я видел достаточно, мистер Мэддокс.

– Тогда вы будете спонсировать мои исследования? – Мужчина зондировал его беспокойным взглядом.

– Да. Более того, если вы прямо сейчас поедете со мной в наш офис, вы сможете сообщить нам свои условия.

Мэддокс потер щетину на щеке, обдумывая предложение.

– Я даже представлю вас Саймону Маккорду, – бесцеремонно добавил Дэн. – Он сейчас в Сиэтле. Вероятно, сможет вам помочь.

На лице Мэддокса отразилось восхищение – восторг фаната, который вот-вот встретится с суперзвездой.

– Да... может быть.

– Конечно, вы заняты, я понимаю. Мы можем встретиться в другой раз...

– Нет. – Взгляд Мэддокса задержался на телевизоре с обручальным кольцом. – Нет, чем быстрее, тем лучше. Пойдемте.

Он направился к двери, даже не побеспокоившись выключить телевизоры.

Дэн немного отстал. Белый шум перешел в фугу переплетающихся голосов, как будто комнату заполнили немые, отчаянно пытавшиеся поговорить друг с другом. Очертания лиц выделялись из тумана крапинок на каждом экране, словно пытающиеся материализоваться духи, ямы фосфорных точек их глаз молили об освобождении, рты разрывались от неистовых криков...

Дэн поспешил присоединиться к Мэддоксу. Когда они вышли в дверь и оказались под дождем, он с облегчением глотнул свежего воздуха улицы.

Пока Мэддокс запирал мастерскую, Дэн открыл зонт и взглянул на другую сторону улицы. Пара, сидевшая за окном кафе, резко встала из-за стола. «Камари» все еще стояла у обочины, но ее водитель исчез из вида, так же как и человек в дождевике с капюшоном.

– Моя машина там. – Дэн указал на каштановый «кадиллак» у противоположной обочины, недалеко от того места, где пара блондинов только что вышла из кафе.

Мэддокс потуже обернул мешковатую армейскую куртку вокруг плеч, вытирая с глаз капли дождя.

– Ну, пойдемте к ней.

Наклонив зонтик, чтобы защитить Мэддокса от ливня, Дэн повел его к обочине, ожидая, когда проедут машины, чтобы перейти улицу. Пара замешкалась возле кафе, женщина трясла сложенным зонтиком, словно не могла его открыть.

Без всякого предупреждения дверь «камари» распахнулась, и человек, прятавшийся внутри, вывалился на тротуар. Мэддокс и Дэн с изумлением обернулись, когда мужчина встал и поднес к глазам камеру.

– Мистер Мэддокс, что вы чувствуете, будучи подозреваемым №1 ФБР в убийствах фиолов? – выкрикнул Сид Престон.

Чик-вжжж-чик-вжжж-чик-вжжж, щелкала камера.

Мэддокс подался назад, словно готовый понести мустанг. Женщина на той стороне улицы уронила зонт и вытащила пистолет, в то время как ее партнер помахал удостоверением, чтобы остановить уличное движение. Бормочущие злые слова, их рты повернулись к воротникам рубашек.

Дэн хотел заорать на Престона, но у него не было времени. Бросив собственный зонт, он схватил Мэддокса за руку.

– Мы просто хотели задать вам несколько вопросов...

Воздух вырвался из его легких, когда Мэддокс со всей силы бросился на него. Дэн отступил в сторону, запнулся о ручку перевернутого зонта и упал на мостовую. Мэддокс побежал по тротуару прочь.

Чик-вжжж-чик-вжжж-чик-вжжж, прощелкала камера Престона, прежде чем коренастый светловолосый сиэтлский коп пресек действия репортера, крича, чтобы он отошел.

Его партнерша понеслась через улицу по диагонали наперерез Мэддоксу.

– Стой! Полиция!

Дэн вскочил на ноги – его ушибленный бок продолжал ныть – и увидел двух других одетых в штатское офицеров, выскочивших из припаркованных машин, чтобы присоединиться к погоне. Когда они приблизились к убегавшему подозреваемому, Дэн, прихрамывая, пошел к ним.

Окруженный с трех сторон, с безумными глазами, Мэддокс затормозил. Прижавшись спиной к стене винного магазина, он захныкал с почти жалостливой мукой и вытащил из правого кармана старый армейский револьвер.

Блондинка направила на него пистолет.

– Брось оружие!

Он почти успел засунуть дуло в рот, когда она спустила курок.

Женщина хорошо выбрала цель. Первая пуля впилась Мэддоксу в плечо, выбивая его из равновесия, и его молотящая рука уронила пистолет. Второй выстрел поразил его в бедро, и он упал. Сгустки крови окрасили дождевую воду, которая омывала тротуар.

Трое офицеров в штатском подошли к ним.

– Вызовите скорую, – сказала блондинка в микрофон на воротнике. Когда Дэн подошел к ней, она встала на колени, чтобы прижать рану на ноге Мэддокса.

Подозреваемый перевернулся на бок, вода капала ему в глаза с потускневших прядей волос.

Его бледное лицо посинело, а черты разгладились и посветлели.

– Эми...

Со слабой улыбкой на губах он закрыл глаза.

Женщина-коп сильнее нажала на его кровоточащую рану.

– Не пытайся отделаться от меня, Клем! Расскажи мне про Эми. Кто такая Эми?

– Его жена, – сказал Дэн, когда Мэддокс ничего не ответил. – Думаю, он был полон решимости ее увидеть, несмотря ни на что.

Другие офицеры забрали револьвер Мэддокса и не подпускали к месту происшествия растущую толпу зевак, пока не приехала «скорая».

В поднявшейся суматохе никто не заметил темноволосого молодого человека, выскользнувшего из двери «Технической Мастерской Клема», бормоча себе под нос:

– ...трижды девять двадцать семь, четырежды девять тридцать шесть, пятью девять сорок...

Замолчав на середине фразы, он тревожно огляделся. Довольный, что никто его не слышал, он натянул полиэтиленовый капюшон дождевика и пошел прочь от места происшествия, склонив голову.


Глава 33

Сомнения


Монитор ЭКГ выдавал регулярный, если не восторженный, гудок, показывая, что человек в палате интенсивной терапии № 6 был все еще жив. С повязками на плече и ноге и с присоединенной к руке капельницей, он не открывал глаз со времени прибытия в Шведский Медицинский Центр. Тем не менее вооруженный сиэтлский офицер полиции стоял в комнате на страже, потому что человек в койке был Клементом Эвереттом Мэддоксом, убийцей фиолов.

Дэн ссутулился на стуле напротив кровати, сложив пальцы домиком перед ртом, и созерцал мертвенно-бледное лицо Мэддокса. Он сидел здесь уже почти два часа, с тех пор как подозреваемого в убийстве привезли из операционной.

В дверь вперевалку зашел Харв Роллинс, плащ которого был все еще сырым от ливня, бушевавшего снаружи, и кивнул в сторону кровати.

– Какой прогноз?

– Состояние критическое. Шок от потери крови. Врач считает, что он придет в сознание не раньше чем через неделю, если вообще придет.

– Он избавит нас от многих неприятностей, если не придет в сознание, – фыркнул Роллинс.

Поморщив нос от слов детектива, Дэн поднялся со стула.

– Что вы нашли?

– Лучше спросите, чего мы не нашли. Свернутую струну от пианино, нож, коробку с хирургическими перчатками, набор материалов для изготовления бомбы, трофеи от нескольких жертв – наши ребята продолжают находить вещи. Включая это.

Он выудил из кармана поляроид и показал его Дэну. На глянцевой бумаге был изображен открытый шкаф в мастерской Мэддокса. На его полке лежала плоская маска из черного крепа – отчасти траурная вуаль, отчасти капюшон палача.

– Хорошая работа, Харв, – безразлично произнес Дэн.

Роллинс засунул фото обратно в пальто и похлопал по карману.

– Если он когда-нибудь очнется, мы дадим ему пожизненное заключение. Смертная казнь, если его будут судить в Калифорнии.

– Да. – Дэн еще раз внимательно посмотрел на Мэддокса, издав сухой смешок.

– Что тут смешного? – спросил Роллинс.

– Это не смех, просто ирония. – Дэн показал на пациента в коме. – Живой или мертвый, он сможет сказать что-то в свою защиту.

Проигнорировав нахмурившегося Роллинса, он вышел.

Дэн не стал звонить Натали тем вечером, опасаясь, что она услышит мрачные нотки в его голосе, когда он сообщит ей «хорошие» новости. Он попробовал позвонить ей на следующее утро, но один из офицеров департамента полиции Сан-Франциско, охранявших ее гостиничный номер, ответил вместо нее. Он сказал, что Натали с Сереной вышли позавтракать, чтобы отпраздновать арест.

Удрученный Дэн повесил трубку и нацепил фальшивые усы и очки, прежде чем выйти из мотеля: он не хотел отвечать ни на какие вопросы, касающиеся убийств фиолов, и больше всего не хотел, чтобы кто-нибудь поздравлял его с поимкой убийцы. Прибыв в здание Центра Общественной Безопасности Сиэтла, он незаметно проскользнул сквозь стаю репортеров снаружи и прокрался в свой временный офис.

Эрл Кларк ждал его внутри.

– Это маскировка или модное дополнение? – спросил спецагент.

– Ни то, ни другое. – Дэн оторвал усы. – Это образ жизни.

Кларк хлопнул его по спине.

– Веселее! Ты – герой дня. Между прочим... я сохранил для тебя экземплярчик.

Развернув утренний выпуск «Нью-Йорк Пост», он поднял его перед собой. «ПОДСТРЕЛЕН УБИЙЦА ФИОЛОВ», кричал заголовок. «Убийца поцман, несмотря на некомпетентность ФБР», фото под заголовком показывало санитаров, загружающих Мэддокса в машину «скорой помощи», под ним была фотография поменьше с Дэном, падающим на тротуар рядом с перевернутым зонтиком, и убегающим прочь Мэддоксом на заднем плане.

– Не лучший мой ракурс, – признал Дэн.

Кларк засмеялся и бросил газету в корзину для бумаг рядом со столом.

– Расслабься. Я сказал в Бюро, что именно ты привел нас к Мэддоксу.

– Да... я.

Улыбка директора исчезла.

– Кажется, ты не очень-то счастлив по этому поводу. Детектив Роллинс говорит, что у тебя есть сомнения по поводу ареста.

– Да, сэр.

– О-о. Ты обращаешься ко мне официально. Теперь я точно знаю: что-то не так. – Он оперся на стол. – Выкладывай, мальчик. Что у тебя на уме?

Дэн глубоко вздохнул и покачал головой.

– Не сходится, Эрл.

– Как ты можешь так говорить? Ради бога, ты видел мастерскую этого человека: это самая настоящая святыня преследователя фиолов. Люди из департамента полиции Сиэтла обнаружили в доме орудия убийства и маску, не говоря уже о всех сувенирах от жертв.

– Да знаю...

– А это ты знал? – Он поднял со стола набор скрепленных бланков. – Они нашли пару кроссовок «найк», которые подходят к отпечаткам на ковре Гэннонов. Экземпляр ткани, взятый с подошвы одной из кроссовок, совпадает с тканью ковра.

– Слушай, я допускаю, что Мэддокс псих. По крайней мере, он виновен в многочисленных взломах и мелком воровстве. Но если он убийца, зачем ему рисковать, возвращаясь на место преступления, чтобы забрать трофеи? Почему бы не брать их с собой сразу после каждого убийства?

– Может, это его способ заново пережить убийство – снова устроить себе вечеринку. Он не первый психопат, делающий это, ты же знаешь.

Дэн вынужден был согласиться.

Некоторые социопаты испытывали извращенный восторг, возвращаясь на места своих преступлений.

– Достаточно логично, – согласился он. – Но как насчет ДНК Мэддокса? Первоначальные результаты показали, что она не подходит к экземплярам, взятым со светлого парика, который Натали и Серена нашли в спортивной сумке.

Кларк пожал плечами.

– Парик, вероятно, был очередным трофеем от одной из жертв. Что может быть лучше, чем позлорадствовать над чьей-то смертью, весь день нося принадлежавшую ей вещь на голове? Мэддокс мог видеть в этом способ обладания ментальными силами мертвых фиолов. Подходит под твой профиль, ведь так?

– Да уж. Мой профиль. – Факт, что он спорит с собственной логикой, заставил Дэна почувствовать себя еще более глупым.

– И ты так и не ответил на самый очевидный вопрос: если Мэддокс не убийца, то откуда взялись маска и оружие?

Точка.

– Не знаю, – признал Дэн. – Должно быть, кто-то их туда подкинул.

– Конечно. Думаю, все это также связано с убийством Кеннеди.

Лицо Дэна потеплело от разочарованной улыбки.

– Не считай меня дураком, Эрл. Как насчет этого, этой мертвой души, которая помогла убить Люсинду Камэй? Она знала ее мантру. Как ты это объяснишь?

– Легко – этого не было. Камэй, вероятно, снился сон, или у нее были галлюцинации – вот и все. Мы посчитали, что Мэддокс, должно быть, накачал ее наркотиками, чтобы отнести в верхнюю комнату. Использовал какое-то вещество, которое мы не смогли обнаружить на экране токсикологического вскрытия.

– Да неужели? А как насчет Натали, уехавшей в трущобы? Она тоже была под действием наркотиков?

Кларк пожевал губами, подумав над словами Дэна.

– Может быть. Может, это был гипноз. – Спецагент заколебался. – Или, может быть, Мэддокс состоит в более близких отношениях со своей женой, чем нам бы хотелось.

– Возможно, ты прав. – Дэн подумал о телевизоре с обручальным кольцом на антенне – о том, к которому Мэддокс его не подпустил.

– Как бы то ни было, Мэддокс – человек с мотивом, методами и возможностями. Согласен?

Дэн развел руками, показывая, что проиграл.

– Ладно, ладно! Все, что я хочу сказать: думаю, еще рано терять бдительность, пока мы не проверим все улики.

– Проверяй сколько угодно. Что касается меня, я еду домой. Благодаря тебе Чарис не убьет меня за пропуск нашей годовщины. – Кларк положил руку Дэну на плечо. – Знаю, ты переживаешь из-за подстрела, но на сей раз это был тот человек.

Дэн поморщился.

– Как скажешь.

Спецагент вздохнул и направился к двери офиса.

– Ох! Чуть не забыл. – Он указал на толстый конверт на столе. – Финансы Эвана Маркхэма, если они тебе все еще нужны. Если узнаешь, где он прячется, скажи, что теперь он в безопасности и может выходить.

Снова хлопнув Дэна по спине, Кларк оставил его наедине с самим собой.

Так и не открытый конверт той ночью лежал на углу гостиничной кровати Дэна, в то время как он рылся в страницах заметок, фотокопиях документов, фотографиях мест преступлений и отчетах вскрытий в поисках чего-то конкретного, что могло бы разрешить его неясные сомнения. Казалось, в тысячный раз он перечитал письмо, подписанное «Властелин Дверей», внимательно просмотрел внутренность магазина-клетки для душ Артура Маккорда, изучил изуродованное тело Люсинды Камэй в надежде увидеть уличающую деталь, которую не заметил раньше.

Наконец, когда его спина устала, а глаза болели, он отложил последний файл, который просматривал, и взглянул на часы.

18:23. Может, Натали уже вернулась в гостиницу.

Распрямив затекшие ноги, он потянулся к телефону на полке возле кровати. Теперь ему даже не нужно было смотреть номер, прежде чем его набрать; за последние два часа он уже звонил четыре раза.

– Гостиница «Уокрайт», – ответила клерк. – Чем могу помочь?

– Комнату 122, пожалуйста.

– Подождите, я вас соединю. – Должно быть, она узнала его голос после предыдущих звонков, и потому в ее тоне слышалось усталое раздражение.

Два гудка в трубке, затем щелчок.

– Алло?

Голос Натали унял головную боль Дэна, словно бальзам, пролитый на рану. Неужели прошло только два дня с тех пор, как он ее видел?

Он улыбнулся.

– Привет!

– Дэн! Я уже начинала гадать, услышу ли тебя когда-нибудь. Что происходит?

– Да... извини, я был занят. Тут творилось просто сумасшествие.

– Представляю! Ты ведь не ранен, да?

– Всего лишь пара синяков. Из-за собственной неуклюжести. Ты слышала об аресте?

– Только в целом. Хотя все здесь, кажется, думают, что у них есть веские улики против Мэддокса.

Дэн вздохнул.

– Да. Здесь тоже.

– Он будет жить?

– Это спорно, но да, думаю, он вытянет.

Долгая пауза на другом конце провода.

– Думаешь, он сможет привести их к телам Джема и остальных?

– Полагаю, так. – Дэну хотелось, чтобы его слова звучали более убедительно. – Ммм... я звонил раньше, но тебя не было. Копы сказали, что вы с Сереной пошли перекусить. Как провели время?

– Великолепно. Мы были в милом ресторанчике-суши у Рыбацкого Причала, а потом немного полюбовались на витрины, прежде чем она поехала в аэропорт.

Дэн сел.

– В аэропорт?

– Да. Я простилась с ней у турникета, а потом взяла такси до гостиницы. – Линдстром засмеялась. – Мне надо было научиться водить машину – эти таксисты форменные психи.

– Ты хочешь сказать, что Серена не с тобой?

– Я это только что уже сказала, разве не так? На самом деле она должна уже где-то через час быть в Сиэтле.

– А полиция? Они продолжают охранять твой номер?

– Нет... в этом нет особого смысла. Дэн, ты начинаешь меня пугать. В чем дело?

– Надеюсь, ни в чем. Слушай, сделай мне одолжение. Оставайся сегодня в номере и закрой дверь. Утром я постараюсь первым делом попасть на рейс и встречу тебя у гостиницы.

– Ладно. – Веселость исчезла из ее голоса. – Ты думаешь, это еще не кончилось?

На этот раз долгая пауза с его стороны.

– Не знаю, – сказал он. – Но не спи сегодня слишком крепко.

Вздох.

– Теперь тебе не нужно переживать об этом.

Ее угрюмый тон опечалил его.

– Я все же хочу встретить тебя завтра утром, – пробормотал он.

Очень мягко:

– Я тоже.

– Увидимся завтра.

– Да. Увидимся.

– Спокойной ночи.

Не желая вешать трубку, Дэн ждал, что она сделает это первой. Казалось, Натали тоже ждала.

– Спокойной ночи, – наконец отозвалась она.

Щелчок и гудок разрешили Дэну положить трубку на место.

Застонав, он с ужасом повернулся к разбросанным материалам. Почти непроизвольно Этуотер подобрал файл и начал его изучать, затем еще один, и еще. Однако через полчаса он бросил это занятие. Дэн видел все это так много раз, что его перегруженный мозг превращал текст на странице в бессмыслицу.

Швырнув последний файл на стопку собратьев, он случайно взглянул на конверт с финансовыми записями Эвана Маркхэма. По крайней мере, что-то новенькое.

Дэн разорвал конверт, словно это была бесполезная почта, и просмотрел содержимое. Операции с «визой» прекратились после исчезновения Маркхэма.

Печально, но не удивительно. Эван был слишком умен, чтобы выдать Корпорации свое местонахождение, пользуясь кредиткой. Аналогично обстояло дело и с денежными переводами. Это означало, что Маркхэм должен был снять значительную сумму денег перед своим предполагаемым «убийством».

Дэн просматривал распечатку банковских вкладов и депозитов Эвана, начав с даты исчезновения Сондры Эйвбьюри. Хмуро глядя на цифры, он листал банковские счета, и морщины на его лбу становились все глубже, а страницы переворачивались все быстрее.

Пораженный мыслью, он отложил финансовые записи и стал копаться в бумажном болоте перед собой, пока не нашел отчет вскрытия Люсинды Камэй. Внутри папки было приклеено несколько посмертных снимков. Самый верхний содержал увеличенное изображение безглазого лица Камэй и голых, белых, как известь, плеч.

Там, прямо под ключицей, неровный почерневший шрам закруглялся в цифру "9".

Дэн уставился на число, словно оно неожиданно проявилось на коже Камэй, как стигмата. Он уронил папку с отчетом и дрожащими руками схватил телефон.

Клерк вновь соединила его с номером Натали, но никто не отвечал.

* * *


Закончив разговаривать с Дэном, Натали вернулась к чтению романа «Разум и Чувства», но обнаружила, что не может сконцентрироваться на сюжете. Загадочное предупреждение Дэна крутилось у нее в голове, кристаллизуя страхи, которые затененными картинами маячили в дальнем уголке ее сознания.

Не спи сегодня слишком крепко...

Книга у нее на коленях захлопнулась. Натали выпрямилась на стуле, ловя себя на том, что почти заснула. Неделя, когда на каждую ночь приходилось менее двух часов сна, наконец, брала свое.

Спрыгнув со стула, она стала мерять шагами номер, потирая руки, чтобы встряхнуться, и решая, что ей делать. Она хотела включить телевизор, но боялась, что он вгонит ее в сон быстрее, чем Джейн Остин.

– Я сейчас отдам все что угодно за чашку кофе.

Она не могла поверить, что только что сказала это. Однако единожды прочувствованный вкус кофе щекочущими усиками распространился по ее голове. Гостиница «Уокрайт» хвасталась своим бесплатным кофе 24 часа в сутки. Но помня, какой жалкой была здесь утренняя закуска, Натали могла себе представить, каким пресным и подгоревшим мог оказаться ночной кофе. Но по крайней мере в нем будет кофеин, а горький вкус действительно поможет не заснуть. Столовая была всего в нескольких шагах от стола клерка, так что она не останется в одиночестве; девушка могла сбегать туда, выпить чашку этой дряни и быть в номере за запертой дверью через пять минут. И это уж точно было менее опасно, чем заснуть.

Отперев дверь, она прокралась в коридор с бессмысленной осторожностью сидящего на диете, спешащего к собственному холодильнику. В гостинице было мало народу даже в конце недели в сезон отпусков, и Натали никого не встретила, пока не дошла до вестибюля, где за столом клерка сидела сильно накрашенная перекисная блондинка, читавшая роман Эндрюса.

Ну и отлично, подумала Натали, пройдя сквозь открытую арку в соседнюю столовую. В это время там не было никакой еды, кроме чипсов и шоколадок в автомате со стеклянной дверью, но на двухкомфорочной кофеварке на прилавке стоял наполовину полный котелок нефтяно-черной жидкости. Ее острый аромат манил ее.

Она устало посмотрела на людей вокруг. Справа, скрестив на груди руки, стоял мужчина с брюшком в шортах и с босыми ногами, и смотрел «Главные Новости» Си-Эн-Эн по телевизору, стоявшему в углу. Слева от нее мужчина с вьющимися волосами до плеч на инвалидном кресле играл в «Геймбой», его пальцы яростно летали по мере того, как игра шипела и пикала. Никто из них не обращал на нее никакого внимания.

Подойдя к кофеварке, Натали взяла пластиковую чашку, бумажные пакетики с сахаром и налила в емкость сливок, прежде чем наполнить ее сомнительной смесью. Приобретшая ореховый оттенок жидкость оказалась кислой, но бодрила. Неплохо.

Она отхлебнула еще раз и собиралась уйти, но с испугом увидела, что инвалид остановил свое кресло рядом с ней. Он наградил ее взглядом серо-голубых глаз.

– Привет, Бу, – сказал Эван.


Глава 34

Важные другие


Она чуть не вылила на него кофе.

– Бог мой, Эван, что ты здесь делаешь? С тобой что-то?.. – Она указала на инвалидное кресло.

– О, нет! – засмеялся он. – Нет, просто путешествую инкогнито.

– Да уж, понятно. – Если бы он не заговорил, она бы его не узнала. Дело было не только во вьющемся парике и мешковатой поношенной одежде; его лицо выглядело исхудалым, и усталые морщины прорезали лоб. Серые круги вокруг глаз, возможно, были гримом, но скорее всего нет. – Где ты был?

– Неподалеку. – Он избегал ее взгляда.

– Я слышала. Сондра рассказала нам о твоем маленьком плане отмщения.

– Это был план Сондры, не мой. Я только хотел защитить тебя. И сейчас хочу.

Тихая серьезность в голосе, сентиментальная меланхолия выражения – на мгновение перед ней предстал Эван, которого она знала в Школе.

– А почему показался на глаза только сейчас? – спросила она более мягким тоном.

– Потому что ты в опасности.

Дрожь пробежала по коже Натали.

– Что заставляет тебя так говорить?

Он посмотрел через плечо. Мужчина с брюшком покачал головой, слушая диктора Си-Эн-Эн.

– Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте? – прошептал Эван.

– Только когда ты расскажешь мне, что знаешь. – Отставив кофе на прилавок, она вытянула стул из-под одного из обеденных столов и села лицом к креслу Эвана. – Они поймали Клемента Мэддокса. Что мне еще может угрожать?

Он медленно повернул кресло, чтобы лучше видеть вход в столовую и фойе за ним.

– Мэддокс не совершал этих убийств. По крайней мере, не все из них.

– Ты так говоришь, будто уверен в этом на все сто. Откуда ты знаешь?

– Бомба. – Маркхэм обозревал комнату, словно камера видеонаблюдения. – Мэддокс – хороший электрик, но тот, кто изготовил бомбу, специально обучался этому. И кому более выгодно подстроить ложное обвинение Мэддокса, чем людям, собирающим улики?

– Но зачем правительству нас убивать? Мы им больше нужны живыми.

– Может быть. А может, и нет. Федералы захоронили много тел, о которых не знают избиратели. Только мы можем вернуть этих людей и спросить, что они знают.

– Они из кожи вон лезли, чтобы защитить меня...

– Защитить тебя? Или держать тебя при себе, пока не прикончат, как они поступили с Люси?

– Если они хотят, чтобы я умерла, то почему я все еще жива? Они могли сделать это в любое время.

– Им нужно, чтобы это выглядело естественно. Пока они могут обвинить какого-то психопата-одиночку, убийства не вызовут подозрений в прессе или в обществе.

Натали покачала головой.

– Дэн никогда не стал бы участвовать в этом.

Эван поднял брови в легком удивлении.

– Дэн Этуотер? Агент ФБР, чудесным образом избежавший наказания, застрелив невинного человека? Тот, кто первый предположил, что Клем Мэддокс – убийца, которого потом весьма кстати подстрелили, не успев допросить?

– Нет!

Эван приложил к губам указательный палец.

– Знаешь, это любопытно – федералы не знали, где был Артур Маккорд, пока ты не взяла агента Этуотера на встречу с ним.

– Нет! – Она сказала это так громко, что даже мужчина, который смотрел телевизор, повернул голову. Ее глаза наполнились слезами, и она задрожала.

– Слушай... я могу ошибаться, – сказал Эван, чтобы утешить ее. – Все, что я хочу сказать – это то, что нам следует ненадолго залечь на дно, пока я не выясню, кому мы можем доверять.

Натали промокнула глаза рукавом пуловера. Когда она не ответила, Эван взял ее за руку.

– С тех пор, как умерла Сондра, я долго думал о старых добрых временах в Школе. – Он вплел свои пальцы в ее. – Я до сих пор считаю, что это были единственные счастливые дни моей жизни.

Натали постаралась разобрать подлинное выражение его глаз, замаскированных линзами. Сколько раз в течение последних восьми лет она мечтала о том, чтобы он внезапно появился, чтобы признать свои ошибки и признаться в бессмертной любви к ней?

А теперь она не могла думать ни о ком, кроме Дэна.

Эван слабо улыбнулся, возможно чувствуя, что его слова не возымели того действия, на которое он рассчитывал.

– Помнишь, когда миссис Осгуд провела урок естественных наук в кленовом саду, и мы должны были ловить жуков? В конце концов мы целый час целовались за деревом. По-моему, мы вернулись к классу с одним только вшивым жучком на двоих!

– Да. – Натали засмеялась, но воспоминание показалось ей таким же мертвым, как те, которые мелькали в ее сознании, когда кто-то стучался. – Если то время было таким счастливым, почему же ты ни разу не позвонил мне? Я писала тебе, наверное, миллионы раз, а ты ни разу не ответил.

– Потому что я думал, что будет лучше, если ты меня забудешь. – Эван до боли сжал ее руку, и его лицо побелело. – Ради тебя, я рад что тебя не отправили в Квантико. Там оказалось даже хуже, чем я предполагал.

– Я могу справиться с этим, Эван, – ответила она чуть резковато. – Я занималась этим всю жизнь.

– Не этим. – Он уставился в невидимую бездну, опустив плечи в бездушном изнеможении проклятого. – Возрождать зверства день за днем. Пытки, убийства, изнасилования – я бы и злейшему врагу такого не пожелал.

– Но ты не возражал, что с тобой была Сондра.

Он засмеялся, как будто кто-то заглатывал кусок недожеванного мяса.

– Да, Сондра. Мы любили друг друга как два заключенных, делящих одну камеру.

– Ты хочешь сказать, что не выбрал ее вместо меня?

– Выбрал? У меня никогда не было выбора. – Он сжал ее голову в ладонях. – До сегодняшнего дня.

Она посмотрела на него так, будто он принял ее за другую женщину.

– Чего ты от меня ждешь, Эван?

– Пойдем со мной. – Его взгляд уперся в мужчину с брюшком, который, потеряв интерес к новостям, легкой походкой вышел из комнаты. – Я знаю безопасное место.

Пар перестал подниматься от темного кофе в чашке Натали. Она пожалела, что не выпила больше, чтобы прояснить голову. Что если Эван был прав насчет опасности? Если бы только она могла поговорить с Дэном...

– Слушай, давай я быстренько позвоню...

– Ему? – Слова Эвана кольнули острием стилета. – Почему бы просто не вызвать службу безопасности Корпорации, исключив посредника?

– Ну ладно, все ясно. До свидания, Эван.

Натали поднялась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку.

– Пожалуйста. Не уходи.

Его полное одиночества, испуганное лицо смягчило ее гнев, но не уменьшило решимости, и она с трудом высвободилась из его руки.

– Прости.

– И ты прости, – прошипел он, когда она отвернулась.

Натали услышала скрип инвалидного кресла, и резко обернулась, чтобы увидеть, что Эван вскочил на ноги. Шокер блеснул яркой вспышкой в ее сторону, прежде чем она успела закричать, отключая ее сознание, словно сработавший взрыватель.

Эван поймал ее ставшее свинцовым тело и посадил в пустое инвалидное кресло. Запихнув шокер обратно в карман, он снял черный парик длиной до плеч и натянул его на упавшую голову Натали, спрятав ее собственный огненно-рыжий. Затем пробежался рукой по короткой темной накладке, которую все время носил под париком, чтобы убедиться, что она не соскользнула, и нагнулся, чтобы поставить ноги Натали на подставку кресла.

– Все в порядке?

Подняв голову, он увидел гостиничную служащую, которая появилась в арке столовой. Она хмуро смотрела на него с выражением «надеюсь-мне-не-придется-иметь-с-этим-дела».

Эван одарил ее ободряющей улыбкой, поднявшись на ноги.

– Да, все хорошо. – Он потрепал Натали по плечу. – Она просто немного устала, вот и все.

Зрачки Натали пошевелились под веками, и она еле слышно застонала.

Улыбнувшись еще шире, Эван вытолкал кресло в фойе.

– Я лучше отвезу бедняжку в кровать. Спокойной ночи!

Он весело помахал рукой клерку, которая облегченно улыбнулась и пожелала им приятных снов.

Натали стонала, качая головой, пока он вез ее по коридору и за угол к одному из боковых выходов гостиницы. Когда их стало нельзя увидеть из фойе, Эван снова выстрелил в нее шокером. Она дернулась и замерла.

Беззвучно бормоча таблицу умножения, он выкатил ее из гостиницы и повез к фургону, который припарковал снаружи.


Глава 35

Ответы и вопросы


Дэн стоял на страже у выхода № 14 аэропорта «Си-Так», ожидая высадки пассажиров с объединенного рейса 1238 из Сан-Франциско. Все напоминало то время, когда он встречал Натали в аэропорту в своей немодной маскировке, и небольшая отчаянная его часть надеялась увидеть ее сейчас, измученную полетом, но живую и улыбающуюся. Однако он знал, что не увидит ее.

Дверь выхода № 14 открылась, и пассажиры с дорожными сумками и ноутбуками вылились в зал ожидания. Дэн вгляделся в процессию незнакомцев, молясь, чтобы авиалинии дали ему верную информацию.

Несмотря на бдительность, он чуть было не позволил женщине в модном вязаном свитере, юбке и кожаных сапогах до колен пройти мимо. Теперь у нее были длинные блестящие черные волосы, и ему пришлось несколько секунд вглядываться в ее лицо, прежде чем он смог ее узнать.

– Спасибо за то, что встретил, – пробормотала Серена, когда он приблизился. – Но ты, кажется, не особо рад меня видеть.

Дэн достал из кармана куртки два билета на самолет.

– Посадка на наш рейс начинается через тридцать минут. Купить тебе чашку кофе, прежде чем мы пойдем?

Когда погас сигнал «Пристегнуть ремни», Дэн опустил столик Серены и разложил на нем отрывки из документов, которые вытащил из своего кейса.

– Должно быть, я был слеп. – Этуотер постучал по снимку со вскрытия Люсинды Камэй. – Эта девятка должна была рассказать все.

Серена, нахмурившись, посмотрела на фото.

– Я и сейчас слепа. Что там?

– Сначала я думал, что это означает число жертв – такими образом убийца хвастался о своих убийствах, и это он снова сделал в письме «Властелина Дверей», – сказал Дэн. – Я всерьез думал, что счет жертвам был девять. Но Эван Маркхэм не был жертвой. Убийца задал эти загадки, чтобы усилить нашу уверенность в том, что Эван был убит, и есть только два человека, которые могли это сделать: Сондра Эйвбьюри и сам Эван.

– Похоже, ты основываешь всю свою теорию на том, что эта «девятка» – число жертв. А что, если это значит совершенно другое?

– Резонный вопрос. Вот почему эта мысль не приходила мне в голову, пока я не увидел вот это. – Он вынул финансовые записи Маркхэма из конверта и загнул назад первые несколько страниц. – Эвану нужны были наличные, чтобы действовать, не привлекая внимание Корпорации. Я посчитал, что он запасет их заранее, поэтому проверил его банковские депозиты, чтобы посмотреть, не падали ли они перед тем, как он «умер». Выяснилось, что это имело место... но не тогда, когда я ожидал.

Он провел линию между двумя последовательными цифрами.

– От этой недели до следующей порция выплат Эвана упала почти на две трети. Посмотри на даты.

Серена открыла рот.

– Это было более шести месяцев назад!

– Да. Или около пяти месяцев, прежде чем исчез Джем Уитман, первая жертва. Я еще не проверил, но могу поспорить, что Сондра начала складывать деньги под матрас в то же самое время.

– Ты хочешь сказать, что она была сообщницей в собственном убийстве? – Судя по выражению Серены, он с таким же успехом мог сказать, что Сондру похитили пришельцы.

– Мне тоже это кажется безумием, но если Эван – убийца, тогда Сондра ему помогает. Скорее всего, именно она вселялась в Люси и Натали. Возможно, и в Рассела Треверса и Сильвию Перез тоже, потому что их обоих убили во сне. Сондра хорошо знала их всех и, должно быть, нашла способ обойти их защитные мантры, особенно когда они спали и не были осторожны.

Впервые он увидел Серену по-настоящему обеспокоенной.

– А как насчет остальных? Джем Уитман и Гиг Маршалл были убиты до исчезновения Сондры. А потом Лори Гэннон и Артур Маккорд...

– Думаю, Эвану и Сондре надо было убить пару фиолов перед собственными «убийствами». Если бы они исчезли первыми, это привлекло бы к ним слишком много внимания. Джем и Гиг были старше, менее устрашающие физически – Эвану легко было справиться с ними. Позволив первым жертвам увидеть себя как «Безликого Человека», он также создал Корпорации и федералам мнимого подозреваемого для преследования. Чтобы заставить нас гадать, они выбирали жертв из разных частей страны, так чтобы их собственные «убийства» казались частью неистовства несуществующего убийцы фиолов. Сомневаюсь, что убийство Лори Гэннон входило в их первоначальный план. Они полагали, что она превратится в дым вместе с другими учениками Школы. Но она помешала Эвану, когда он устанавливал бомбу, и тогда он не выдержал и не включил таймер. Даже несмотря на то, что тогда он был в маске, девочка видела его и без маски и могла привести людей к бомбе, которую он оставил. Вот почему Маркхэм последовал за ней в Вест Коаст, чтобы убить прежде, чем она кому-то что-то расскажет.

– Почему Сондра не вселилась в нее?

– Сондра никогда не была в физическом контакте с Лори, поэтому не могла использовать ее в качестве «камня преткновения», как она поступала с фиолами, которых знала лично, например, Натали, Люси и других. Джем Уитман смог добраться до Лори, потому что был одним из ее учителей.

– А Артур?

– Должно быть, клетка для душ не позволила Сондре проникнуть внутрь. Вероятно, они с Эваном недооценили ее эффективность. Подозреваю, что Эван рассчитывал на Сондру, которая должна была завладеть телом Маккорда. Она не смогла, и Эвану пришлось сразиться с Маккордом в одиночку, поэтому его убийство было таким неаккуратным.

– А что с историей Сондры о том, что они с Эваном хотели отомстить убийце фиолов?

– Ложь. Когда мы обнаружили, что она притворялась Эваном, ей пришлось отводить подозрения, придумывая объективное объяснение тому, что они разыграли его смерть.

Нахмурившись, Серена отложила фотографию вскрытия, чтобы обнажить фото Клемента Мэддокса в «Нью-Йорк Пост», с выпученными как у бешеного бульдога глазами.

– А как он связан со всем этим?

– Мэддокс искал искусственный способ общения с мертвыми, думая, что в душах фиолов заключены необходимые ему секреты. Когда фиолы начали умирать, он увидел в этом возможность добыть несколько душ для своих исследований. После каждого убийства он шел по следам убийцы, вламываясь в дом жертвы, чтобы украсть «камень преткновения». К несчастью для Клема, Эван узнал, чем он занимается, вероятно, шпионя за расследованием. Когда Эван проследил его до Сиэтла, Мэддокс стал отличной мишенью.

– Потому что Мэддокс подходит по профилю.

Дэн вздрогнул.

– Ах, да – профиль. Случай из учебника, не согласна? По сути, портрет нашего преступника – смесь черт других серийных убийц. – Он начал перечислять их по пальцам. – Ритуальное выпускание кишок Джека Потрошителя, высокомерное послание прессе, как у Зодиака, взятие с собой частей тела, как это делал Дамер. А кто лучше знает составление профилей, чем Эван и Сондра, которые каждый день вызывали жертв серийных убийств в Квантико?

– Говоришь, они придумали убийцу фиолов? Зачем?

– Им нужен был козел отпущения в их убийствах, кто-то с очевидными мотивами, которые скроют их собственные. Вместе с тем меня привела в замешательство несообразность действий преступника. Почему, например, он вдруг перестал прятать тела, начав вместо этого выставлять их перед нами? Хотя иногда у серийных убийц встречаются такие ходы, я думаю, что в данном случае Эван и Сондра изобретали характер убийцы фиолов в процессе.

Дэн порылся в разбросанных фотографиях, положив фото вскрытия Артура Маккорда рядом с фото Люсинды Камэй. Он указал на глазницы обеих жертв.

– Посмотри, как грубо были выколоты глаза Маккорда, в то время как глаза Камэй аккуратно вынуты? Готов поспорить, что Артур чуть было не увидел лицо Эвана, поэтому Эвану пришлось его ослепить. Если бы мы узнали, что убийца был человеком, которого мог узнать Артур, это могло быстрее привести нас к Эвану, поэтому они с Сондрой сделали убийцу фиолов «собирателем» глаз. Они аккуратно украли глаза Люси и отправили письмо в «Кроникл», хвастаясь, как убийца, по общему мнению, собирал глаза в банку. – Этуотер постучал по фотокопии письма с подписью «Властелин Дверей».

Серена медленно кивнула.

– Значит, вся ритуальная сторона убийств была всего лишь надувательством.

– Ага. – Дэн покачал головой. – Именно это беспокоило меня с самого первого дня: казалось, убийце никогда не нравилось то, что он делает. Лори Гэннон почувствовала в нем сомнение и тогда, когда он устанавливал бомбу в Школе, и когда убил ее. Настоящий социопат не стал бы колебаться – он бы упивался убийством. Даже изуродование тел носило характер какой-то... театральности, как будто убийца просто играл роль садиста.

– Если это просто прикрытие, то каковы их истинные мотивы?

– Не знаю, – вздохнул Дэн. – Это единственный вопрос, на который могут ответить только сами убийцы.

Снова перебрав фотографии из отчетов о вскрытиях, Серена уставилась на неровную "9" на груди Люсинды Камэй.

– Натали знает об этом?

– Нет. Я не смог до нее дозвониться после того, как сложил кусочки в единую картину. – В голосе Дэна появилась дрожь, и он прочистил горло, чтобы от нее избавиться. – Я звонил Стюарту Йи и попросил его проверить, как там Натали. Он считает, что я перебарщиваю, но обещал послать в ее гостиницу несколько копов.

– Я не думаю, что ты перебарщиваешь. Надеюсь только, что ты успел вовремя. – Серена с угрюмой готовностью взглянула на него. – Что я должна делать?

– Добиться правды от Сондры. – Дэн убрал документы обратно в кейс, когда самолет начал долгое медленное снижение в Бэй Эреа.


Глава 36

Дорожная поездка


Когда Натали пришла в себя, она обнаружила, что ее руки и ноги связаны, а рот заклеен липкой лентой.

На нее было наброшено грубое затхлое одеяло, которое делало ее похожей на мумию. Только тонкое покрывало отделяло ее от металла, на котором она лежала, и девушка чувствовала, как пол под ней вибрирует от жужжания мотора. Когда ревущее движение мотора замедлялось, она слышала непрерывное бормотание Эвана, чья мантра превратилась в писк испуганного крота.

Натали вертела запястьями и терла лодыжки друг о друга, чтобы высвободиться из веревок, но Эван, очевидно, брал такие же уроки завязывания узлов, как и Серена. С загнутыми за спиной руками и ногами, ее тело превратилось в неуклюжий треугольник, и она почти совсем не могла двигаться.

Некоторое время машина то ускорялась, то тормозила, то поворачивала. Потом скорость перестала меняться, и дорога больше не поворачивала. Эван, очевидно, выехал с городских улиц на шоссе.

Он увозит меня прочь из города, осознала Натали. Она снова стала извиваться, напрасно пытаясь ослабить веревки, ее запястья болели от трения, одеяло окутывало ее паром собственного жаркого дыхания.

Эван ехал и ехал, беспрестанно бормоча себе под нос.

Казалось, они ехали многие часы, и в конце концов монотонность поездки превзошла страх Натали. Не видя ничего, кроме темноты, она то и дело впадала в прерывистый сон, пока мили скользили мимо нее.

Девушка проспала какое-то время, когда внезапное прекращение звука и движения разбудило ее. Она услышала шорох вокруг себя, и одеяло поднялось с ее лица. Эван улыбнулся ей с готовностью и скрытностью мальчика, прогуливающего занятия.

– Мы приехали.

Маркхэм сорвал ленту с ее рта, заставив ее открыть рот от боли и облегчения. Прежде чем она смогла позвать на помощь, Натали почувствовала знакомое лезвие охотничьего ножа, коснувшееся ее горла.

– Никого нет на мили вокруг, – сообщил Эван. – Здесь мы можем поговорить.

Прежде чем заговорить, она постаралась выровнять дыхание.

– Где мы?

– Немного южнее Биг Сур. – Похититель распахнул боковую дверь фургона, открыв панораму темноты и похожего на сладкую вату тумана. – Не правда ли, красиво?

– Ммм... – Все еще связанная, как теленок для родео, Натали только краем глаза ухватила ландшафт снаружи. Хотя она почти ничего не видела, запах соленой воды и шум набегающих волн сказали ей, что они, должно быть, находились на берегу океана.

Эван сел в открытом дверном проеме и уставился в ночь, его лицо было едва различимо в окружающем свете.

– Это напоминает то время, когда мы все поехали в Кейп Код. Помнишь? Туман кажется таким близким и заставляет мир вокруг казаться таким маленьким, но все же ты знаешь, что он скрывает этот огромный океан, а за ним – разные страны. В тот день мы не могли видеть дальше десяти ярдов, но я все время представлял, как это – полететь прямо в этот туман и приземлиться в Англии, или во Франции, или еще где-нибудь.

– Да. – Натали ерзала на месте, чтобы хоть немного восстановить кровообращение в конечностях. – Зачем ты привез меня сюда?

– Как и сказал, просто хотел поговорить. – Отложив нож в сторону, он закрыл руками лицо. – Я так устал.

Натали сглотнула, стараясь придать своему голосу мягкость и жалость.

– Почему так, Эван?

– Это тяжело. Ты не представляешь, как тяжело. – Мужчина уткнулся лбом в колени, и, казалось, разговаривал с кем-то невидимым. – Мы оба согласились, что я должен взять это на себя, но не думаю, что смогу выдержать еще. Не в одиночку.

– Все хорошо. Ты сделал все, что смог. – Натали подбирала слова так, будто это были шаги по минному полю. – Теперь ты можешь отдохнуть...

– Нет. – Эван резко выпрямился, овал его затененного лица был черным и неумолимым, как полированный гагат. – Я должен продолжать. Я должен их спасти.

– Спасти их? От чего?

– От страха. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо, Бу. – Маркхэм посмотрел в туман. – Это несправедливо. Большинство людей проживают свои жизни, даже не думая о Черной Комнате, которая их ожидает. Но у нас нет шанса. Для нас любое маленькое счастье омрачается постоянным напоминанием, что всему этому приходит конец.

Его голос сорвался, и он издал горький вздох.

– Сондра была права. Лучше избавиться от жизни, как от вредной привычки, прежде чем у тебя появится к ней вкус.

Холодный туман проник через пуловер Натали, и ее зубы начали стучать.

– Поэтому ты хотел убить детей?

Эван медленно кивнул.

– Чтобы избавить их от жизни, полной горя, жизни в рабстве Корпорации. Да. Сондра была права – мне надо было разнести Школу на кусочки. Но... эта маленькая девочка так посмотрела на меня...

Он заломил руки, и Натали узнала сомнения Безликого Человека, которого видела Лори Гэннон.

– Но ты все равно убил ее, ведь так? Маленькую девочку.

– Мне пришлось. Она меня видела.

– А как насчет Джема? – спросила Натали. – И Артура, и Люси, и остальных? Почему они?

Эван пожал плечами, как будто ответ был очевидным.

– Они были моими друзьями. Я должен был спасти их.

Сердце Натали замерло.

– А я твой друг, Эван?

– Да. – Сказав это с болью в голосе, он подобрал нож и склонился над ней, проведя пальцами свободной руки по ее щеке. – Я бы сделал это для тебя, но...

Дрожа, убийца сорвал парик с ее головы и погладил гладкую как мрамор кожу.

– Ты – это все, что делает жизнь такой невыносимой. Такая драгоценная и красивая, что я никогда не хочу говорить «до свидания».

Судорожно глотнув, Натали почувствовала, как нож нажал на ее трахею.

– Я знаю, каково это, – прошептала она, боясь, что при любом движении горла лезвие может порезать. – Всю жизнь я до ужаса боялась смерти – так сильно, что иногда не могла выйти из комнаты. И все же, даже когда я делала все, что могла, чтобы остаться в живых, я не видела в жизни никакого смысла. Хуже всего было, когда ты ушел: я думала, что в любом случае навсегда останусь одна в комнате, я могла умереть с тем же успехом. Единственное, что удерживало меня от этого – надежда, что когда-нибудь я смогу увидеть тебя.

Нож дрожал. Натали услышала, как Эван хлюпает носом.

Она заставила свои зубы не стучать достаточно времени, чтобы улыбнуться.

– Я тоже не хочу говорить «до свидания», Эван. Не во второй раз. Никогда.

Еще один всхлип.

– О, Бу... ты не знаешь, как сильно я хотел, чтобы ты это сказала.

– Так же, как я хотела сказать это. Я знаю, что ты сделал то, что сделал, ради любви. Теперь я это понимаю. И хочу помочь.

При этих словах Эван опустил нож и, всхлипывая, обнял ее.

– Все хорошо, – ворковала Натали. – Теперь мы вместе.

– Да. Вместе. – Вытерев лицо рукавом, он засунул лезвие ножа под узел, который связывал ее руки и ноги. Пульс Натали участился.

Однако, когда он начал резать веревку, все его тело свело внезапной судорогой.

– Нет, – выдохнул он. – Не сейчас.

Охотничий нож шлепнулся на пол, и Эван откатился к стене фургона, прижимая руки к вискам.

– Одиножды один – один! Одиножды два – два! Одиножды три – три! – Он выталкивал слова через стиснутые зубы, как плохой чревовещатель.

Натали корчилась в веревках, чтобы проверить, не ослаб ли узел. Но нет.

– Давай, Эван. Борись с ней!

– Одиножды двенадцать – двенадцать! Дважды один – два! Дважды три... дважды ТРИ!..

Эван замолчал, его лицо скривилось, словно выпытывая у мозга ответ. Потом его челюсть отвисла, воздух вырвался из глотки и руки упали на колени. Натали захныкала.

– Никогда не доверяй мужчине женскую работу, – пробормотал он с холодной уверенностью Сондры.

Оттолкнувшись от стены, он потянулся к Натали, чтобы забрать нож.


Глава 37

Беседа в клетке


Было уже за полночь, когда Дэн водрузил сканер души на место рядом со своим складным стулом и вынырнул из оклеенного фольгой чулана, чтобы позвать Серену. Она ждала его в коридоре, сняв парик, и серьезным шепотом совещалась со Стюартом Йи.

– Вы нашли ее? – спросил Дэн детектива, хотя уже знал ответ.

Йи покачал головой.

– Все ее вещи в номере, но ее нет.

– Что сказали в гостинице?

– Клерк не помнит, чтобы видела, как она уезжала. Конечно, тяжело опрашивать свидетелей, когда не знаешь цвет глаз и волос человека, которого ищешь.

– Клерк видела что-нибудь необычное?

Йи запахнул полы своего пиджака.

– Темноволосая женщина в инвалидном кресле, очевидно, заснула или потеряла сознание, сидя в гостиничной столовой. Небритый молодой человек с короткими коричневыми волосами и густыми бровями сказал клерку, что собирается отвезти женщину в кровать, и выкатил ее из фойе. Но мы опросили других служащих, и никто не вспомнил, чтобы в гостинице регистрировалась женщина-инвалид.

Сердце Дэна сжалось.

– Сколько времени прошло?

– Около трех часов. – Слова несли отпечаток невысказанного извинения, как у хирурга, чья операция не увенчалась успехом.

Дэн посмотрел на Серену, на лице которой отразилось его хмурое выражение.

– Нам лучше начать, – сказала она.

Пока Йи оставался у входа в будку, готовый закрыть двери, Дэн отвел Серену в чулан и привязал ее к деревянному креслу. Практически на ощупь присоединяя провода сканера души к ее черепу в жалком свете фонарика, он уронил один из электродов ей на колени.

– Соберись, – отчитала его Серена. – Паникуя, ты ей не поможешь.

Глубоко вздохнув, Дэн наконец присоединил женщину к машине и вытянул кулон со змеями Эвана Маркхэма из кармана.

– Мне это не понадобится, – сказала Серена. – Если помнишь, Сондра – моя старая приятельница по Академии Контактеров Айрис. Я могу сама быть «камнем преткновения».

Дэн кивнул и убрал ожерелье. Заняв свое место, он включил монитор сканера души, а Серена закрыла глаза, бормоча молчаливый призыв.

Нижние линии на мониторе дрогнули, но потом снова стали ровными.

Серена разочарованно поджала губы.

– О-ох.

– Что? – Дэн подался вперед. – В чем дело?

– Я получаю сигнал занятости.

– Что?

– Вы ее вызвали? – спросил Йи через дверь позади них.

– Нет! Продолжай. – Дэн снова склонился к Серене. – Что ты подразумеваешь под «сигналом занятости»?

– Я достала до Сондры, но она сейчас занимает чужое сознание и продолжает ускользать от меня. Это значит, что она вселилась в другого фиола.

Пульс Дэна забился с бешеной скоростью.

– Натали?

– Не знаю. – Серена нахмурила брови. – Кто бы ни был на другом конце, он изо всех сил старается избавиться от Сондры. Подожди минутку, может, я смогу затащить ее.

Ерзая в бессильном нетерпении, Дэн перевел взгляд с каменно-спокойного лица Серены на упрямо плоские линии на экране сканера души. Сам того не желая, он проверил часы. Светящийся голубым дисплей показывал 12:18, и его паника переросла в отчаяние.

Затем он услышал, как Серена начала глотать воздух, и линии на экране сканера души взорвались резкими всплесками зеленого.

– Двери! – крикнул он Йи.

Вход в чулан закрылся, когда Серена обнажила зубы и зарычала. Дэн узнал знакомое выражение, когда она злобно уставилась на него.

– Добро пожаловать обратно, Сондра.

Она улыбнулась без следа юмора.

– Дэн. Кажется, ты отвлек меня.

Отвлек? Тогда есть шанс...

– Где Натали, Сондра?

– На пути в рай, – грубо засмеялась она.

– Хватит молоть чушь. – Этуотер указал на кнопку паники. – Скажи, где она, или ты проведешь в этой коробке остаток вечности.

Ее улыбка сморщилась, как гниющий фрукт.

– Думаешь, мне это важно? Думаешь, я буду переживать о том, что буду одна впервые за все время своего несчастного существования? Никаких мертвых людей, жужжащих мне в уши... это будет облегчение.

Дэн повысил тон.

– Мы уже знаем, что Эван – убийца фиолов. Это только вопрос времени, мы его поймаем. Если ты нам поможешь, мы можем осудить его на смертную казнь.

Сондра продолжала, будто не слыша его.

– Ты не знаешь, как тебе повезло. Ты можешь умереть только один раз.

– Мы теряем время. – Его голос поднялся до крика: – Где Натали?

– Помнишь дело Рэндольфа Экзетера, да? Я вызывала его последнюю жертву: двенадцатилетнюю девочку. Он выдрал все ее зубы плоскогубцами, прежде чем засунуть свой член ей в рот.

– Хватит! Где Натали?

– Потом он осторожно отрезал ей веки, чтобы ей пришлось смотреть на него, пока он ее насиловал...

– Я сказал: ХВАТИТ!

– Но это всего лишь день работы для фиола. Обязанности Корпорации, и все такое.

Дэн вскочил со стула и схватил ее за шею.

– ГДЕ ОНА, ТЫ, МЕРЗКАЯ СУКА?

Сондра ухмыльнулась, ее глаза пылали сумасшедшим фанатизмом.

– Давай, – прокаркала она. – Помоги еще и этой в ее несчастье!

Он убрал дрожащие руки с ее горла и постарался успокоиться, понизив голос до шепота:

– Спрашиваю еще раз: где Натали?

– Там, где она никогда больше не умрет. – Женщина улыбнулась с непоколебимой уверенностью умалишенной. – Если бы ты действительно любил ее, ты бы сам отправил ее туда.

Не говоря ни слова, Дэн быстро повернулся и нажал на кнопку паники.

Серена дернулась в кресле, как осужденный преступник, когда электрический разряд отключил ее сознание.

Ее глаза закатились, словно белые луны в темноте, и она замерла.

Дэн взглянул на экран сканера души. Его линии были ровными.

Он развязал запястья фиолки, прежде чем она пришла в сознание.

Мфьюм выпрямилась и потерла лоб, на ее ресницах собралась влага, мускулы лица дрожали от электрошока, как у пациента шоковой терапии.

– Не обязательно было это делать.

– Прости. – Он встал на колени, чтобы развязать узлы у ее лодыжек. – Лучше начни читать свою защитную мантру. Мы оставляем ее здесь.

Серена устало кивнула и начала бормотать.

– Ты что-нибудь узнала из воспоминаний Сондры? – спросил Дэн, освободив ее левую ногу. – Что-нибудь, что могло бы помочь нам найти Натали?

Она застонала, и ее шепот замер.

– Серена? – подняв голову, он увидел, что женщина упала набок, ее веки трепетали, а губы тряслись. С тошнотворным ужасом агент повернулся к сканеру души.

На мониторе царил хаос зеленых завитков.

Устройство соскочило с молочной корзины и с треском упало на пол, и Дэн почувствовал, что вокруг его шеи затянулся пучок проводов от электродов.

– Хочешь запереть меня здесь? – прошипел голос Серены в его ухо. – Тогда я хочу, чтобы ты составил мне компанию.

Она знала мантру Серены, осознал Дэн чуть позднее, чем следовало. Не в состоянии закричать, он бросался из стороны в сторону, колотя руками женщину позади него. Но Сондра не сдавалась, используя натренированые в Академии Контактеров Айрис мускулы, чтобы туже затянуть связку.

Жаждущий кислорода мозг Дэна корчился, и темнота в оклеенном фольгой чулане становилась мрачнее и тише. Повинуясь рефлексу, он выдернул Т-38 из кобуры и направил его через плечо, взводя курок.

– Ну, давай, – произнес голос позади него.

Палец Дэна задрожал на спусковом крючке. Это Серена! Ты убьешь Серену!

Направив дуло пистолета в потолок, он выстрелил четыре раза. Пятая пуля пробила стену, потому что Сондра схватила его за руку и вывернула ее за спину, вывихнув ему плечо.

Удавка соскользнула с его шеи, когда она ее отпустила, и кислород ворвался в его легкие. Дэн хотел закричать, но из поврежденного горла раздался только скрипящий сип. С обжигающей болью в плече он едва чувствовал, как Сондра вывернула пистолет из его руки.

Вспомнив, что ее правая лодыжка все еще была привязана к креслу, Дэн схватился за одну из ножек кресла и перевернул его. Сондра взвизгнула от удивления, ударившись головой о стену, когда с грохотом упала на пол. Кусочки пластыря все еще покрывали ее голову в тех местах, откуда она оторвала электроды. Она в бешенстве билась, пытаясь освободить ногу от якоря перевернутого кресла, пока Дэн поворачивался, чтобы навалиться на нее.

В этот момент дверь слева от них распахнулась, и Стюарт Йи засунул свой пистолет в чулан, направив дуло на Серену.

– Получай!

– Не стреляйте! – просипел Дэн, все еще глотая воздух.

Увидев открытую дверь, Сондра изобразила извращенную пародию на коронную улыбку Серены:

– Думаю, моя очередь идти. Увидимся, Дэн.

Она подняла Т-38, направив его прямо в голову Этуотера.

Натали, подумал он.

И Сондра нажала на курок.


Глава 38

Пересечение душ


Дэн не почувствовал пулю, пробившую его череп. Прежде чем клетки его мозга успели отозваться болью, выстрел из дула пистолета взбил его серое вещество в кашу. К тому времени, когда его кровь запятнала фольгу на стене чулана, а тело упало на пол, он уже давно ушел.

Ты должен жить в мире с собой, пока можешь, так что можно будет проститься, когда придет время.

Дэн вспомнил слова Дэна, пытаясь сориентироваться в не имеющем направлений мире мертвых. Он так много еще не сделал: он снова хотел помочь племяннице искать пасхальные яйца, хотел обнять маму, хотел рыбачить с пирса вместе с отцом и ничего не ловить. Он бы хотел еще раз извиниться перед Сьюзен и вымолить прощение у жены и детей Аллана Пеллетьера. Но больше всего он жаждал обнять Натали и заглянуть в ее бездонные фиолетовые глаза. Теперь – слишком поздно, слишком поздно для всего.

Кроме, пожалуй, одного.

Не в состоянии видеть, слышать, нюхать, трогать или пробовать на вкус, Дэн обладал только чувством собственного разума, который неожиданно показался необычайно широким. Бесконечно малые ответвления его души тянулись к каждому атому, до которого он когда-либо дотрагивался – от песчинок на Мауи, где он гулял вместе со Сьюзен в их медовый месяц, до кожи на ладони Сида Престона. Триллионы триллионов «камней преткновения», и каждый накладывал крошечное квантовое притяжение на энергию его сущности.

Натали – «камень преткновения», подумал он. Если я смогу ее найти... если есть шанс... Обнадеженный, он начал ее искать.

Но он не рассчитывал на то, что пересечется душами с Алланом Пеллетьером.

Словно материя и антиматерия, бесплотные духи жертвы и убийцы притянули друг друга, точно направленные на обоюдное уничтожение. Появилось небольшое деформационное нарушение личности, и Пеллетьер влился в Дэна расплавленной магмой.

Кукла разума другого человека, Дэн увидел себя стоящим перед темной деревянной дверью – хотя он не видел сцену настолько, насколько помнил. Его мозолистые коричневые руки на ощупь искали нужный ключ на кольце в тусклом свете закрытой решеткой лампочки над ним.

– Стоять! – прокричал голос откуда-то справа из аллеи.

Он не думал, что обращались к нему. В конце концов, он был ночным сторожем этой прачечной и всего лишь выполнял свою работу.

– Руки за голову, немедленно! – рявкнул другой голос.

Казалось, голоса обращались к нему, но он не мог понять, почему. Он обернулся, чтобы посмотреть, чего они хотят, держа ключи в руке.

Нет, пожалуйста, нет! – умолял Дэн в беспомощном ужасе, по мере того как сцена разворачивалась с неизбежностью повторяемой телевизионной программы. Он едва успел взглянуть на трех мужчин в форме в конце аллеи, прежде чем пули пробили в его плоти красные скважины агонии.

Следующее, что он понял, – он лежит на спине. Дэн попытался сделать вдох, и его легкие наполнились жидкостью, отверстия в груди захрюкали и забулькали. Мысль, что он, возможно, умирает, показалась слишком невероятной, чтобы поверить: он не мог умереть. Кто будет заботиться об Андреа и детях? Бобби только восемь, а Оливия только вылезла из пеленок...

Трое мужчин в форме смотрели на него, лица под шлемами были белыми от страха. Кто они? Почему они это сделали? Один из них снял куртку и склонился, чтобы прижать ее к кровоточащим ранам. Дэн смотрел на собственное лицо и чувствовал пылающую внутри себя неугасимую ярость. Ни прощения, ни оправдания – только бесконечная ненависть к этому человеку, укравшему у него семью и будущее.

Было ли это наказанием – роком вечной ненависти к себе?

О боже, Натали, зачем ты солгала мне?

Этуотер чуть было не сдался проклятию, когда произошла странная вещь. Как только ярость и горе Пеллетьера затопили Дэна, его собственное чувство вины и боль пропитали сущность другого мужчины. Аллан Пеллетьер увидел, как прямо перед ним застрелили двух близких друзей, узнал страх преследования убийцы по окутанным ночным мраком городским улицам. У него все внутри сжалось от сожаления, когда он узнал, что от его руки погиб невинный человек, и его лицо горело от стыда, когда он выходил из зала суда мимо жены, братьев и матери убитого. Он чахнул перед телевизором, смотря мультфильмы, в то время как его брак, когда-то счастливый, не выдержал тяжести угрызений совести. На мгновение два человека стали одним, и, с полным проникновением, в конце концов поняли друг друга.

Думаю, не стоит обвинять тебя, признал Пеллетьер, и его слова эхом отдавались в мыслях Дэна. На твоем месте я мог бы сделать то же самое.

Красный прилив из смеси их гнева и сожаления отступил, оставив обоих очищенными и свободными.

Я не могу выразить, как сожалею о своем поступке, сказал Дэн.

Ты только что выразил, ответил Пеллетьер. И теперь я верю тебе.

При этих словах его душа снова выпустила Дэна в пустоту.

Натали...

Дэн продолжил искать с удвоенной быстротой. Сколько времени он провел с Пеллетьером? Казалось, время здесь не имело значения, и все же каждая прошедшая секунда могла означать смерть Натали.

Мчась, как электрон в силовом поле, Дэн метался от одного «камня преткновения» своей жизни к другому, но все тропы вели в тупик. К тому же были еще души, с которыми он пересекался: на мгновение он стал старым Анасази, благословляющим рождение сына в тени кирпичной стены Меса Верде. Потом – игроком, делающим первую подачу в партии гольфа. После этого – крошечной девочкой, умирающей в колыбели, единственной радостью которой было нежное родительское прикосновение. Скучающие по дому души, дрейфующие в забвении, перебирающие вспоминания, словно стопку старых открыток. Они разъедали решимость Дэна безнадежными стремлениями, растворяя его в едкой стране своих посмертных снов.

Как будто посылая сигнал бедствия, он концентрировался на образе Натали верхом на гипсовом коне до тех пор, пока вся его сущность не завибрировала от воспоминания, простирая его во вселенную. Пожалуйста, Натали, услышь меня, молился он. Вызови меня – позови меня к себе!

Неотвратимый водоворот силы поймал его в свою воронку, и Дэн по спирали полетел в его пучину, словно вода по водосточной трубе. Тяга была такой сильной, что сперва он инстинктивно сопротивлялся, опасаясь, что она может затащить его в другую одержимую душу, в ад, в забвение.

В следующий момент Дэн почувствовал покалывание в пальцах ног и рук – настоящее ощущение, а не просто воспоминание. Запястья горели, связанные веревкой, бедро болело от жесткости пола, грудь без лифчика свесилась на одну сторону под пестрым изгибом пуловера.

Я внутри нее, подумал он с благоговением. Я– часть Натали.

Другие чувства ворвались в его сознание: соленый запах пота и холодного морского воздуха. Далекий шум волн и бормотание человека. Темное пятно в его глазах обрело очертания, превратившись в косой силуэт сгорбившейся фигуры. Она обнимала колени и качалась из стороны в сторону.

Беспомощно лежа на полу фургона, Натали содрогнулась, поняв, кто коснулся ее кожи.

– Дэн? – выдохнула она. – Нет! Только не ты...

Да, это я, ответил он в ее мозгу.

Он почувствовал, как дрожат ее губы.

– Как.?..

Не важно – я в порядке. И хочу вытащить тебя отсюда.

– Дэн, я не могу...

Тихо! Молчи!

Слишком поздно. Дэн заметил, что бормотание прекратилось. Сгорбленная фигура подняла голову.

– Ты произнесла его имя, так? – Голос дрожал горьким недоверием преданного любовника.

Натали поспешила успокоить его.

– Эван, я не...

– Ты все еще думаешь о нем. – Маркхэм вскочил, словно готовая растоптать ее лошадь. – Ты сказала, что хочешь, чтобы мы были вместе, и продолжаешь думать о нем.

Натали! Как я могу вселиться в Эвана? – спросил Дэн.

Ты когда-нибудь до него дотрагивался? – спросила она в ответ.

Нет, я никогда не притрагивался к фиолам... раньше...

Подожди, пока я войду с ним в контакт, предложила она. Тогда ты сможешь перескочить от меня к нему.

Эван охватил руками голову, закипая.

– Я спас тебя, ты, неблагодарная сука! Она собиралась убить тебя, а я вытолкал ее! Я спас тебя!

– Знаю! И я действительно люблю тебя. Освободи меня, и я докажу тебе это.

– Да неужто? – Эван наклонился, так что его губы щекотали ее щеку, а дыхание паром окутывало ухо. – Ты действительно хочешь, чтобы мы навсегда были вместе?

– Да. Навсегда.

Приготовься, велела Натали.

Эван пробежал левой рукой от ее виска к основанию шеи.

– В таком случае, я просто перережу тебе горло. Тогда я смогу вызывать тебя всегда, когда захочу.

Его рука сомкнулась на ее шее, и он потянулся правой к охотничьему ножу. Замолчав, Натали дернула голову вверх, открыв рот, и впилась зубами в запястье Эвана.

ДАВАЙ! – закричала она Дэну.

Дэн услышал удивленный крик Эвана, почувствовав его кровь на языке Натали. А потом его сознание взорвалось, когда Натали метнула его из своего разума стрелой нацеленной мысли.

Секундой позже разрывающая боль охватила его левую руку. Его взгляд вынырнул из черноты, и возникло странное ощущение, что он перевернулся вверх ногами, потому что восприятие резко изменилось на 180 градусов: теперь он смотрел вниз на Натали, которая продолжала кусать его пульсирующее запястье.

Забыв о кровоточащей ране, он смотрел, пораженный, на красоту ее гладкого лба и худых щек – на лицо, которое он боялся никогда не увидеть снова.

Натали неуверенно посмотрела на него и отпустила его руку.

– Дэн?

Он умудрился пошевелить вялыми губами и языком Эвана.

– Да...

Дэн жаждал сказать ей все то, что накопилось внутри, поцеловать и прижать к своей груди. Но он уже чувствовал, как Эван колотится в его разум, разрушая слабый контроль над его телом.

Его правая рука сильнее сжала охотничий нож.

Натали начала извиваться, когда он опустил дрожащий нож к ней.

– Ты в порядке?

Мысленное ополчение, сдерживавшее личность Эвана, разрушилось, и ярость наводнила сознание Дэна.

Неблагодарная сука! Сондра была права – я сделал бы ей одолжение...

– Дэн! Не впускай его! – донесся голос Натали откуда-то издалека, взывая к нему через огромную пропасть. – Начни говорить таблицу умножения – так он связывается со своим телом!

Горечь наполнила его. Он мысленно увидел ее девушкой-подростком, ясным осенним днем бегущей в нескольких шагах впереди него сквозь кленовый сад.

Красные прыщи покрывали ее бледную кожу, но не могли испортить яркое очарование ее лица, когда она оглянулась, чтобы засмеяться над ним. Один порез, и она будет моей навсегда...

Дэн отмел мысль в сторону. Одиножды один – один, одиножды два – два, одиножды три – три...

Он с силой проговаривал таблицу умножения в голове, и гнев Эвана утих. Снова обретя контроль над своей рукой, Дэн поводил лезвием ножа среди веревок, связывавших Натали, и освободил ее.

НЕТ! – закричал Эван из глубины мозга, который они делили. НЕТ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОБЛАДАТЬ ЕЙ! ОНА МОЯ!

Рука, державшая нож, вертелась от противоречащих друг другу приказов двух хозяев. Застонав от усилия, Дэн направил нож в сердце Эвану.

– Не надо!

Крик Натали привел его в замешательство, и он отстранил нож.

Она села и стряхнула нейлоновые веревки.

– Если ты убьешь его, я никогда не смогу от него избавиться.

Дэн захныкал от разочарования, резко вздохнув. Четырежды четыре – шестнадцать, четырежды пять – двадцать, четырежды шесть...

Захрипев, он раскрыл ладонь и уронил нож на пол.

– Я – я н-не знаю – сколько с-смогу – выдержать. – Его язык казался проглоченным, обездвиженным. – Л-лучше – свяжи меня.

Схватив нож, Натали зажала лезвие между зубами, собрала остатки веревки и связала ими руки, которые Дэн силой завел за спину.

Восемью три – двадцать четыре, восемью четыре – тридцать два, восемью пять... пять... пять...

– Быстрее, – выдохнул Дэн, падая на пол. Натали связала его лодыжки остававшейся веревкой как раз перед тем, как ноги начали извиваться и брыкаться.

Онемение распространялось по торсу Дэна по мере того, как Эван возвращал то, что принадлежало ему. €

Не сейчас! Не сейчас! – умолял Дэн. Я должен сказать ей...

– Ннааалии! – Ее имя прозвучало как слова больного синдромом Дауна. Он постарался завоевать контроль над ртом Эвана еще раз.

– Я... Я люблю...

Тело Эвана забилось, как попавшийся на крючок марлинь, и Натали потребовалась вся ее сила, чтобы связать вместе руки и ноги. Она только-только закрепила узлы, когда услышала последние соскользнувшие с губ Эвана слова Дэна.

Вскарабкавшись на извивающееся тело, она заглянула в его лицо как раз вовремя, чтобы увидеть, как последний отсвет его души исчезает из глаз Эвана.

Вытащив нож изо рта, она погладила его по щеке.

– Я тоже люблю тебя.

От ее прикосновения лицо пробудилось к жизни.

– Слава богу, Бу! Я знал, что ты не позволишь ему убить меня.

Она отпрянула, замахнувшись ножом, в то время как Эван старался скользнуть поближе к ней.

– Тебе не стоит бояться – прости, что напугал тебя раньше.

Сжав губы, Натали попятилась к открытой двери фургона и опустила ногу на песок, не спуская глаз с Эвана.

Маркхэм забился еще сильнее, но Натали настолько же хорошо умела управляться с веревкой, насколько и он.

– Слушай – все, что я говорил – я был расстроен. Ты же знаешь, я бы никогда не причинил тебе боль! Бу? БУ!

Натали захлопнула дверь фургона. Обойдя машину, она проткнула охотничьим ножом все четыре шины, потом засунула лезвие за пояс джинсов.

Туман немного рассеялся, и подернутый дымкой диск луны осветил участок берега, где Эван остановил фургон. Высокие вечнозеленые деревья окружали живописное местечко с одной стороны, а с другой вниз к прибою спускался крутой каменистый берег. Дуга асфальта на краю песчаного овала исчезала в темноте за деревьями.

Натали глотнула холодного, освежающего ночного воздуха и позволила себе испустить одну слезу – только одну, прежде чем пойти по этой дороге в поисках телефона-автомата.


Глава 39

Штат Колумбия в декабре


Делберт Синклер выглядел недовольным. Через полчаса изрыгания угроз и проклятий директор службы безопасности Корпорации впал в зловещее молчание, подобно оку бури.

– Итак, это ваше окончательное решение? – спросил он наконец, с лицом, все еще покрытым красными пятнами.

Стоя перед его столом, Натали подавила импульс повесить голову, как провинившаяся школьница.

– Да, сэр.

– Вы понимаете, что это значит для вас, не так ли? Для вас... и вашей семьи. – Он подчеркнул последнее слово.

– Да, сэр.

– Мы будем наблюдать за вами днем и ночью. Если вы хотя бы раз перейдете дорогу в неположенном месте или не уплатите по кредитной карте, мы узнаем об этом. И можете просто забыть о том, чтобы найти другую работу.

– Да, сэр.

– Значит, вы не передумали?

– Нет, сэр.

– Ну, будь по-вашему. – Синклер подобрал тонкий бумажный лист «Благодарственного Сертификата», который намеревался вручить ей за поимку убийцы фиолов, и порвал его на части. – Проводите мисс Линдстром к выходу из здания, – приказал он агенту Брейс, которая стояла у его правой руки, как преданный доберман.

– В этом нет необходимости. – Натали сняла зимнее пальто с вешалки у двери. – Я знаю, где выход.

Перекинув пальто через локоть, она гордо вышла из офиса Синклера и по блестящему паркету коридора направилась к лифту. Девушка нажала кнопку вызова, но передумала и спустилась на первый этаж по гладким мраморным ступеням. Не то чтобы лифт ее беспокоил; просто она хотела в последний раз пройтись через полное напыщенным великолепием здание эпохи Великой Депрессии с его греко-римскими пилястрами и сводчатыми окнами. Натали не была в штаб-квартире Корпорации со времен церемонии посвящения в восемнадцать лет. И могла больше никогда ее не увидеть.

Спустившись к круглому фойе, Натали увидела там Серену, прислонившуюся к круглой стене среди претенциозных статуй Айрис Семпл, Гидеона Вике и других фиолов, выстроившихся по периферии.

– Привет! Как поживает моя девочка? – Серена шагнула вперед, чтобы обнять ее.

– Не ожидала встретить тебя здесь, – тепло сказала Натали. – Штат Колумбия находится далеко от Сиэтла.

Серена пожала плечами.

– Саймон отпустил меня ненадолго. Как я говорила, он на самом деле в душе большой добряк. – Ее улыбке недоставало обычной дерзости, и, несмотря на макияж и парик, она выглядела немного уставшей. Мфьюм бросила взгляд на лестницу, где сейчас стояла агент Брейс, разглядывая женщину из-за зеркальных темных очков. – И чем все это кончилось?

Натали засмеялась.

– Примерно тем, чего ты и ожидала.

– Ты действительно ушла?

– Можешь считать это декретным отпуском.

Серена подняла брови, и Натали ответила ей ухмылкой.

– Так. Наша маленькая Натали будет мамой! – Ее улыбка немного уменьшилась. – Он знает?

Даже по прошествии трех месяцев Серена, казалось, не могла произнести имени Дэна.

– Да. Он знает.

Серена кивнула, отведя глаза.

– Я слышала, они дали Эвану пожизненное заключение. Думаешь, этого достаточно?

Натали вздохнула.

– Они держат его в одиночной камере под круглосуточным наблюдением. Так что можно жить спокойно следующие лет сорок. А что с Мэддоксом?

– Сиэтлские копы отпустили его. Они согласились не привлекать его к ответственности за грабеж, а он – не возбуждать дело за подстрел. Они будут приглядывать за ним, но, кажется, он совершенно безобидный.

Натали заколебалась.

– А Сондра?

– Мы с Йи заперли ее в этом чертовом чулане... но надежно, на сей раз. Клянусь, у меня до сих пор остались синяки от той ночи. – Серена тяжело вздохнула, пытаясь успокоиться. – Я хотела еще раз сказать, как сильно жалею обо всем. Мне надо было как-то прекратить это. – Ее глаза стали блестящими, и она застыла, как солдат под военным трибуналом.

– Ты ничего не могла сделать, – покачала головой Натали. – И к тому же, если бы все произошло по другому...

– Знаю. Он мне сказал. – В глазах Серены появилось что-то похожее на прежний огонек. – Дай мне знать, если потребуется дерзкая крестная для твоего малыша!

– Считай, что ты принята. – Краем глаза Натали увидела, что Брейс спускается по ступенькам. – Я, пожалуй, пойду.

Кивнув, Серена последовала за ней к выходу.

– Я проголодалась. Хочешь, поужинаем где-нибудь? Устроим девичник за мой счет.

– Конечно. С удовольствием. – Натали замолчала, как будто вспомнив о забытом деле. – Но сперва мне нужно позаботиться кое-чем о в гостинице. Ты можешь встретить меня в пять?

– Договорились! Где ты остановилась?

– «Харрингтон». 117-й номер.

– Поняла. Отвезти тебя туда?

– Нет, я сама. Увидимся в пять.

Когда они дошли до главного входа, Натали надела пальто и вытащила из кармана вязаную шапочку.

– Знаешь; он прав. – Серена улыбнулась – прежней, широкой улыбкой в своей манере. – Тебе действительно идет быть блондинкой.

Засмеявшись, Натали провела рукой по песочного цвета ежику на голове. Не стриженные несколько недель, ее волосы почти скрыли вытатуированные на коже точки.

– Спасибо. После всего этого жду не дождусь.

Натянув шапку, она помахала рукой и, толкнув вращающиеся стеклянные двери, вышла на Площадь Суда. Грязный снег пеплом покрывал столицу, и мороз щипал щеки, но она решила пройти пешком десять кварталов до «Харрингтона». Праздничные рождественские декорации украшали уличные фонари, обещая наступающий сезон веселья только что начавшейся зимы.

Тепло оживило онемевший нос Натали, когда она вошла в гостиничный номер, заперев за собой дверь. Не торопясь, она тщательно завесила занавески, выключила свет и избавилась от шапки, перчаток и пальто. Погружаясь в темноту словно в горячую ванну, она легла на кровать и сложила на груди руки.

– Поговори со мной, Дэн, – прошептала она и, закрыв глаза, улыбнулась в предвкушении.


Благодарности


Многие святые приложили руки к этой книге, чтобы обеспечить ее успех, и автор хотел бы поблагодарить их всех за сбывшиеся благословения: Анне Лесли Гроелл, моего уважаемого редактора в «Бантам Делл»; Джимми Вайнса, экстраординарного суперагента, и его отважную помощницу Дану Грейсон; моего агента по иностранным правам Дэнни Бэрора; Грега Беара, Октавию Батлер, Гордона ван Гелдера, Нэнси Кресс и Гвинет Джонс, моих инструкторов в Мастерской Писателей Кларион Вест 1999-го года, а также Дэйва Майерса, Лесли Хоули и всю закулисную команду Кларион Вест; мою подругу по встрече выпускников 1999 года Сару Брандель, Кристину Кастиглиано, Дункана Кларка, Сэнди Кларк, Монте Кука, Дэна Дика, Андреа Хэйрстон, Джея Джослина, Лию Кауфман, Марго Ланаган, Эму Патерсон, Элизабет Робертс, Джо Сутлиффа Сандерса, Тома Свини, Шери Рени Томас и Трента Уолтерса; мою семью и друзей; и, больше всего, мою дражайшую Коллегу, Сотрудницу, Родную Душу, Супругу и Партнера-Во-Всем, Келли Данн. Я люблю тебя, милая!


notes


Примечания


1


Здесь автор использует библейский образ «камня преткновения и камня соблазна» (1 Пет. 9:2) – краеугольный камень духовного, каким был Иисус Христос. (Прим. ред.).


2


Бугимэн (амер.) – Человек-Насекомое, персонаж т.н. «страшилок». (Прим. ред.)


3


Джи-Мэн (G-man, от «government man» – амер., слэнг.) – человек, работающий на правительство. (Прим. ред.)


4


MGM – имеется в виду киностудия «Metro Goldwin Meyer», далее – имена кинозвезд. (Прим. ред.)


5


R&R – каламбур, например, «расследование и риск» (по аналогии с R&D – «research and development» – научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы). (Прим. ред.)


6


Фонарь Коулмэна – популярная в США модель бензиновых фонарей и ламп, названа по имени изобретателя. (Прим. ред.)


7


Клетка Фарадея – устройство, ограждающее находящийся внутри него предмет от воздействия внешнего электрического поля. Названо в честь английского физика Майкла Фарадея, который в 1836 году продемонстрировал с помощью электроскопа отсутствие заряда внутри проволочной сетки, хотя на нее было подано высокое напряжение. (Прим. ред.)


8


ФАА (FAA) – Федеральная Авиационная Администрация (Federal Aviation Administration). (Прим. ред.)


9


В&Е (амер.) – аббревиатура «Ломай и Входи» («Break and Enten»). (Прим. ред.)


10


Имеется в виду баскетбольная команда «Los Angeles lakers». (Прим. ред.)


11


Вероятно, имеются в виду переговоры полицейских по рации. BayStack460 – известная марка коммутатора, стоящая на службе у полиции. На «460» начинаются также номера городских телефонов, расположенных на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе. (Прим. ред.)


12


Великий немецкий композитор Людвиг ван Бетховен. (Прим. ред.)


13


Легендарный рок-музыкант 60-х годов Джимми Хендрикс (Jimmy Hendrix), основатель стиля «хард-рок». Свою гитару Stratocaster Sunburst фирмы Fender он дважды поджигал на сцене: в Лондоне в 1967 году и в Майами в 1968 году. Осенью 2002 года она была продана на аукционе за 600 тысяч британских фунтов. (Прим. ред.)


14


Начало 22-го (или, по нумерации протестантской церкви, 23-го) псалма. (Прим. ред.).


15


Слова Каина (Быт. 4:9), синодальный перевод. (Прим. ред.)


16


Фриско (слэнг) – Сан-Франциско. (Прим. ред.)


17


«Sense and Sensibility» и «Nortenger Abbey», романы Джейн Остин. (Прим. ред.)


18


Имеется в виду наиболее употребимая гарнитура, изданная для одной из наиболее распространенных компьютерных программ по работе с текстом «Word for Windows 2000». HP («Hewlett Packard») – популярный брэнд одного из мировых лидеров в сфере производства устройств для компьютерной печати. (Прим. ред.)


19


«Red Bull» (англ.) – «Красный Бык», популярный тонизирующий напиток.


20


Четвертое Сословие – здесь: Средства Массовой Информации.


21


АРВ (All Points Bulletin) – словесный портрет разыскиваемого.


22


Названия популярных телесериалов.